Дневник [Amarenthe] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

shellina, Amarenthe ДНЕВНИК

Часть 1. Начало

Пролог

— Полным составом Визенгамота рассматривается дело Северуса Тобиаса Снейпа, обвиняемого по делу № 2541: пособничество Тому Риддлу, называющему себя лордом Волдемортом. Предъявленное ранее обвинение в убийстве Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора снимается, в виду отсутствия состава преступления. Председатель Визенгамота — Кингсли Шеклболт, секретарь — Персиваль Уизли. Обвиняемый не присутствует на заседании в связи с прохождением лечения в госпитале Святого Мунго. Обвинитель и свидетели обвинения выступали на предыдущем заседании. Сегодня слушаются свидетели защиты, а также планируется вынесение приговора.

— Вызывается первый свидетель защиты Альбус…

Монотонная речь секретаря Визенгамота была весьма прозаично прервана: деревянные двери с грохотом отворились, и в зал вошла пожилая леди, всем своим видом показывающая, что ее нахождение здесь не только уместно, но и необходимо. Ее черные длинные волосы без единого седого волоска были забраны в высокую прическу, на бледном аристократическом лице выделялись голубые глаза. Леди была одета в зеленую мантию, прошитую серебряной нитью. Из-под длинных рукавов выглядывали кончики изящных пальцев. Однако облик женщины показался всем, кто находился в зале, смутно знакомым.

— Кто? Как? Кто разрешил? — задохнулся от возмущения Перси. — Как вы вошли в зачарованную дверь и, собственно, где отряд Авроров, охраняющих зал суда? Кто вы такая вообще?

— Какие авроры? Не надо так волноваться, мальчик. Разве дверь была зачарована? Не заметила, извини, думала, что она просто туго открывается. Если бы знала, то непременно постучала, перед тем как войти, — в голосе женщины прозвучало удивление.

— Эйлин, дорогая, что ты здесь делаешь?

— Это кто там голос подал? Недобитый директор? Хочешь, я исправлю то, что так и не сделал твой крестник? Я могу, ты же знаешь.

— Да, да, я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях, дорогая, но…

— Но? Что «но»? Здесь и сейчас пытаются судить моего сына и твоего крестника. Ты случайно не забыл, что Гордон просил приглядеть за ним? — женщина гневно прервала жалкое блеяние так внезапно воскресшего неделю назад директора Дамблдора.

— Господин председатель, мое имя Эйлин Принц, я — мать Северуса Снейпа, к слову, его настоящая фамилия не Снейп — это досталось от моего второго мужа. Просто один старый ко… Извините, пожилой джентльмен в свое время уверил меня, что именно с этим именем у моего мальчика будет меньше проблем. Видимо, ошибался.

Перейдем к делу. Я не являюсь свидетелем защиты, но у меня имеются некоторые документы, если не подтверждающие невиновность, то содержащие смягчающие обстоятельства в деле моего сына. Это дневник, который Северус начал вести в одиннадцать лет и зачаровал так, что прочесть его можно только члену семьи или с разрешения члена семьи. Я надеюсь, что никто, — суровый взгляд в сторону заседателей, — в этом не сомневается. Тогда, пожалуй, начнем. Господин секретарь, извольте взять дневник.

Перси на негнущихся ногах подошел к Эйлин и протянул руку к книге, которую женщина извлекла непонятно откуда.

— Дневник?! Ты хочешь сказать, что Северус записывал туда все? То есть — абсолютно все? — в голосе Дамблдора стали отчетливо слышны истеричные нотки.

— Да.

Члены комиссии и зрители, находящиеся под впечатлением всего произошедшего, молчали, а Перси Уизли дрожащей рукой открыл книгу и, откашлявшись, начал читать. Никто так и не заметил, как Дамблдор вцепился в бороду с явным намерением выдрать ее по клочку.

Глава 1. Начало

«1 августа 1971 года.

Хм, интересно, что же все-таки пишут в дневниках?

Я такой-то, проживаю там-то, с матерью и отчимом. Не очень удачное сочетание: я темный маг, выросший в семье светлых.

Многие полагают, что темный маг — это тот маг, что творит злые дела направо и налево. А светлый — это белый и пушистый человек. Это далеко не так. Например, Гриндевальд, был такой гений, хороший знакомый моего крестного — светлый. Да-да, он светлый маг. Только вот по гадостности характера мог переплюнуть Фоукса — фамильяра крестного, еще одного очень «светлого» создания, чтоб ему сгореть окончательно.

На самом деле все просто, они — пользуются энергией света, мы — тьмы. Вот и вся разница, и гнустность самого человека от цвета его магии не зависит. Хотя крестный говорит, что все не так просто, но я еще слишком мал, поэтому могу употреблять подобные упрощенные понятия. Так получилось, что темных всегда недолюбливали, но, как мне однажды поведал все тот же крестный, это происходило от того, что мы сильнее. Конечно сильнее. Светом можно манипулировать, что светлые и делают, а с тьмой можно только договориться. И происходит это во время обряда Контроля. Когда просишь, получаешь гораздо больше, чем когда требуешь. Хотя лично я понятия не имею, каким образом можно что-то попросить у Тьмы. Но проблемы контроля мне еще предстоит пережить, так что, позже узнаю… наверное. К тому же темных магов очень мало, по пальцам сосчитать можно. Если честно, я не понял и половины из сказанного. На что крестный усмехнулся и сказал, что со временем до меня дойдет.

Перечитал и снова ничего не понял, это упрощенные термины, ага. Ну ладно, поживем — увидим.

Вот к примеру, возьмем мою маму. Она светлая волшебница. Мама — Светлая волшебница! Ха-ха, ее кроме как ведьма никто никогда не называл. Ну, кроме отчима. Возможно, это сказываются те несколько лет, что она прожила с отцом, но скорее всего дело в другом. Она же Принц, а Принцы те еще светлые маги. А вообще, женщин темных не бывает. Вот как хочешь, Северус, так и понимай, чем же светлые от темных отличаются.

Отчим же — странный человек: он Светлый с большой буквы! Прямо как в древних сказках, про прекрасных и слегка истеричных принцев. И что в них принцессы находили? Фу-у… Но факт остается фактом — Тобиас — самый светлый маг из всех встреченных мною. Хотя не так уж многих я и повстречал. Отчима я воспринимаю, как неизбежное зло, не способствующее моему комфортному существованию. По сути, если следовать объяснениям крестного, у светлых и темных общим знаменателем может быть только еда. Но и это не факт! Они же у меня эти, как их, слово такое есть такое неприличное, а… вегетарианцы! Самое смешное, что этот недуг оказался заразным. И мама, которая еще пару лет назад с удовольствием поглощала бекон, теперь тоже стала этой, как ее… вегетарианкой! Им же салатики всякие подавай, огурчики, морковку, а я мясо хочу, мясо! И рыбу иногда, всякая капустка уже никуда не лезет.

Как мне сказал крестный — это потому, что у нас разный метаболизм (еще одно неприличное и пока непонятное мне слово). У нас энергия по-разному распределяется. Как будто мне должно быть не все равно. Дайте мне уже, наконец, яичницу с беконом!

Мой отец — потомственный темный волшебник, умер когда мне было три года, не оставив мне ни кната, сволочь. Вот его Темным просто язык не поворачивается называть. Опять же основываясь на сказках. А где горы золота, над которыми нам полагается чахнуть? Где они, а? Я золотой галеон один раз в жизни видел, издалека. Не понимаю, кто врет, крестный, который упорно меня темным называет или сказки?

Моим воспитанием пытался заниматься Тобиас, хотя воспитанием это назвать было сложно. Все те шесть лет, которые мы с ним провели под одной крышей, я был для него Северусом, иногда мистером Фолтом, а он для меня просто Тобиасом. Все его попытки оканчивались полным провалом, потому что тихую мягкую речь я просто не воспринимаю, особенно, если эта речь касается растений. Отчим же обожает свои теплицы, все время проводит в них.

Но я же темный, чтоб этой темности провалиться в канализацию, я важную информацию воспринимаю больше через ремень, не надо ля-ля, о том, что детей бить нельзя. Можно, еще как. Но только темных, светлым это категорически противопоказано: они впадают в депрессию и тоску и из них могут вырасти вот такие Гриндевальды. Хотя мне опять никто не ответил, каким образом цвет магии зависит от восприятия, и почему светлые после порки, чаще всего вполне заслуженной, кстати, я даже не отрицаю, становятся агрессивными, и на людей бросаются, а темные успокаиваются? Мама только кулак кусала, чтобы не расхохотаться, когда я пытался выяснить этот интересный феномен. По-моему — это бред. Заслужил — получи ремня, и не надо глаза закатывать. Хотя есть и исключения — мой отчим, например.

Важную информацию до меня доносила мама, а рука у нее тяжелая, и мой крестный — единственный темный волшебник, которого я знал. С него-то все и началось. Начну по порядку.

О том, что день явно не задался, я понял еще с самого раннего утра. Есть хотелось жутко, причем хотелось бифштекса, на крайний случай — яичницу с беконом! Вот, опять яичница вспомнилась, такая румяная, шкварчащая, м-м-м, а на столе стояла какая-то зеленая дрянь, хоть плачь на самом деле. Сижу, ковыряюсь в этой… дряни и размышляю о смысле жизни.

Мои тяжкие думы прервал осторожный стук в окно. И правильно, что осторожный, сова — а это была именно она — понимала, что в дом, где находится голодный темный маг, влетать нужно, соблюдая всю технику безопасности. Ну, мы же продолжаем верить в сказки, правда?

Мать ее впустила, накормила, отвязала письмо, и птица благополучно смылась. Скорость, с которой она это сделала, была близка к звуковой. Письмо было адресовано мне, глядя на сургучную печать, я понял, что это не к добру. Мама почему-то обрадовалась и вслух прочитала о том, что с самого рождения я зачислен в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Чего радостного она там нашла — не имею ни малейшего понятия. Там же одни светлые! Я там свихнусь! Или меня просто убьют! Я-то сравнивать могу только по маме и Тобиасу, да еще по парочке случайно увиденных мною светлых. Но Тобиас — это скорее исключение из правил, потому что если все светлые похожи на маму и бабушку с дедушкой Принцев… Нет, живым я точно из этой поганой школы не выйду. Если родственники решили от меня избавиться, то могли выбрать для этого более гуманный способ: яд сварить какой-нибудь, что ли. Мама умеет, я сам ей как-то помогал.

Разумеется, письмо сгорело. Совершено случайно, прямо у мамы в руках. Она еле успела его отбросить. Что за ерунда? Я ей так и сказал, глядя на нее невинными глазами. Второе письмо разорвалось у меня в руках. Само. На десять частей. Это же получилось совершенно случайно! Странно, что мне никто не поверил. Третье письмо пришло вместе с разгневанным крестным, который по совместительству является директором этой школы. Неудивительно, что нервишки пошаливают — столько лет провести со светлыми магами! Не сказав никому ни слова, он затащил меня в комнату и объяснил причину своего гнева. Это было больно. Я понял прямо на своей пятой точке, что нельзя трепать нервы состоявшемуся темному магу.

Потом был долгий разговор, во время которого я ударился в слезы. Правда, слезы — это не характерно для темного, вроде бы, я уже не знаю, чему верить, но перед глазами непроизвольно возникал отчим, кромсающий на обед очередную флору, и они сами собой наполнялись слезами. А крестный вещал о том, что мне нужно учиться, что контроль над силой должен происходить под присмотром опытного темного взрослого и прочую ерунду. Честно говоря, это было не совсем убедительно. Я приводил свои аргументы. Во-первых, я говорил о том, что по маминым учебникам я изучил программу первого курса, и второго, и третьего, и даже четвертого! Мне же будет скучно, а скучающий темный — это… К тому же один темный опытный взрослый у нас есть, причем он же должен осуществлять контроль надо мной и над моей возрастающей силой в школе, значит, может руководить мною и дома. И так далее, и тому подобное. Я уже хотел было про свою скорую смерть озвучить, но тут последний аргумент привела мама. Для меня прозвучало заветное для любого темного слово — деньги.

У нас в семье какое-то хроническое безденежье. Нет, дедушка и бабушка, как могут, нам помогают, но они сами не так, чтобы богаты. А Тобиас… Ну, что тут сказать, Тобиас и деньги — понятия несовместимые, как мне кажется. Я пытался вяло заикнуться о том, что мой крестный вполне обеспеченный человек, и может поддержать нас в трудную минуту. Из услышанного ответа я вынес следующее: крестный меня очень любит, и если возникнет необходимость, он отдаст за меня жизнь, но только не деньги. Вот это я понимаю — Темный маг. В общем, я сделал вывод, что, несмотря ни на что, завтра меня ждет увлекательный поход в Косой переулок».

В зале стояла гробовая тишина. Перси дрожащими руками взял стакан с водой и даже умудрился не облиться. Все недоуменно смотрели на Альбуса, который, натянуто улыбаясь, разглядывал свои ладони.

— Читай дальше, мальчик, думать — не твоя прерогатива, — сказала Эйлин, — все вопросы потом.

Глава 2. Хоть в чем-то повезло

«2 августа 1971 года.

Вчера я думал, что это был самый ужасный день в моей жизни. Как же я ошибался. Именно вот этот день заслужил название самого отвратительного.

В Косой переулок я пошел все-таки с мамой. У крестного вдруг образовались какие-то дела. Знаю я его дела, денег зажал, жлоб!

Общая сумма, которая находилась у мамы в кошельке, составляла десять галеонов. Хотя ни одного галеона среди этой кучи мелочи не было. Ну что, что можно купить на эти деньги?! Даже палочку нормальную не купишь, правда, не пойму, зачем она мне нужна, но крестный сказал, так положено. А спорить с ним, после вчерашнего, я так и не решился. Вот оно! Вот самое главное отличие между светлыми и темными магами! Палочка. Мне она не слишком уж и нужна, во всяком случае пока. Возможно в будущем она понадобиться мне больше. А вот светлые без палочки — как обезьяна без хвоста.

На семейном совете, произошедшем с утра, было решено, что покупаем все-таки палочку. Мама сказала, что точно не знает, понадобиться она мне или нет. Гордон (это мой отец) вроде бы палочкой не пользовался. Хотя, с другой стороны, мама вообще не помнит, чтобы он чем-то себя утруждал, даже заклинаниями. Ну, а на то, что останется, берем поношенную мантию. Если что-то вообще останется. Все остальное у нас есть, даже мантия… мамина, но она, же все-таки женская, думаю, она будет мне не к лицу.

Камин к сети не подключен, аппарировать мама не любит, особенно с балластом вроде меня. Поэтому пришлось нам пилить на поезде до Лондона, а там уже на своих двоих до Дырявого котла. Я так и не понял, почему он так называется, но количество пьяных светлых немножко удручало. Хорошо, что Тобиас решил остаться дома. Он просто хронически не переносит появляться в людных местах, всегда торопит нас на предмет вернуться домой, его причитаний я бы просто не вынес. Но мама сказала, что это характерно для любого мужчины, не выносить походы по магазинам. Не знаю, возможно.

Косой переулок встретил нас шумом и постоянным движением огромной толпы. После тишины поместья, мне сразу же стало не по себе.

И вот мы в магазине Оливандера. Не скажу, что этот не совсем молодой человек произвел на меня благоприятное впечатление. Он нес какую-то чушь, зачем-то меня измерял. Я попытался узнать, чем еще кроме палочек он приторговывает, вряд ли свойства палочки будут зависеть от длинны моих ног. Мама, сделав страшное лицо, наступила мне на ногу и сквозь стиснутые зубы посоветовала заткнуться. Я заткнулся. Потому что мама — это серьезно.

Затем Оливандер начал предлагать мне палочки. Одну за одной. Что с ними делать я не знал, поэтому тупо держал каждую в руке. Постепенно мне это стало надоедать, зато продавец начал еще больше суетиться и, в конце концов, притащил какую-то палку, заявив, что ее сердцевина тождественна сердцевине еще одной палочки, давно уже проданной. Как только я взял эту палочку, сразу почувствовал первый отклик, и тут же понял, что за сердцевина находится у нее внутри.

Вообще привычка крестного тащить к себе домой всякую светлую (!)живность меня иногда удивляет, но если он со своей птичкой умудрился найти общий язык, то конкретно у меня с ней не сложилось. Не знаю, кого слезы этой милой пташки лечат, но на меня они действуют подобно кислоте. И даже через дерево эта гадость умудряется обжигать мне руки. Я отбросил палочку, судорожно тряся рукой, и поинтересовался сквозь стиснутые от боли зубы: какая именно часть феникса находится в этой деревяшке?

— Перо, — задумчиво сказал старик, — интересно… очень интересно, кажется у меня есть то, что вам подойдет…

Задумчивый Оливандер понравился мне гораздо больше суетящегося. Через некоторое время он торжественно вынес изящную коробочку, украшенную драгоценными камнями и исписанную старинными рунами, значение которых я не знал. Все-таки есть пробелы в моем образовании. Придется в Хоге брать на изучение руны.

Первое, что пришло мне в голову, вот конкретно эта палочка, была нам явно не по карману. Судя по выражению лица мамы — она думала о том же. Но тут прозвучало заветное: «Если эта палочка вам подойдет, то достанется она вам абсолютно бесплатно». Бесплатно?! Да у меня даже мыслей таких не возникло, что она может мне не подойти!

Я открыл коробку. На зеленом бархате лежала Она. Абсолютно черное дерево, гладкое, исписанная теми же рунами, что были на коробке. Оливандер что-то говорил, наверное, о том, какая была сердцевина или о том кому она принадлежала раньше. Я не слушал его. Я просто любовался. А потом руки сами протянулись к гладкой рукоятке и в тот момент, когда пальцы сомкнулись на ней, я почувствовал СИЛУ. Она была внутри меня, вокруг меня. Хотелось бегать, прыгать, смеяться, в общем, совершать поступки для меня не слишком характерные. Глупо улыбаясь, я взмахнул моей палочкой, и меня осыпало фейерверком волшебных искр. Мое. Никому не отдам. Тем более бесплатно.

Оливандер что-то кисло пробормотал, пожал мне руку, пожелал удачи, великих свершений и выпроводил нас на улицу.

На улице то чувство, которое меня посетило в лавке, исчезло, и я начал мыслить более рационально. Что мы имеем в итоге. Во-первых, палочку, позволившую сохранить наши жалкие десять галеонов. Во-вторых, футляр, усыпанный, если я не ошибаюсь, изумрудами, который можно продать за… ну, за большие деньги. Тратиться на книги и другие принадлежности типа котлов, весов и перьев я считаю нецелесообразным. А вот новую мантию прикупить следует. Потому что темный маг в женской поношенной мантии — это даже не смешно. Уговаривать продать коробку, я маму не стал, просто поставил ее перед фактом. В ближайшем ювелирном магазине нам дали за нее целую тысячу галеонов. Это были огромные деньги, но у меня осталось впечатление, что нас немножко надули, слишком уж довольным выглядел продавец.

Следующее потрясение меня ждало в магазине мадам Малкин. И не в виде лент, которыми меня снова и снова измеряли, а в виде напыщенного белобрысого светлого, года на три — четыре старше меня, очень напоминающего павлина. Он окинул меня скучающим взглядом, видимо что-то решил для себя и произнес: «Хогвартс?». И как он догадался? Интуиция, однако. Куда еще может покупать стандартную школьную мантию одиннадцатилетний пацан. Так и охота было ляпнуть, что, мол, к крестному на обед, без мантии никак, сказали надо.

Белобрысый протянул руку и произнес: «Малфой». Я, если честно, сразу не понял, это он меня так изощренно оскорбил или представился? Ну, пусть будет второе.

Вот тут я попал в тупик. Апофеозом вчерашней вечеринки, прошедшей у меня дома, было то, что в школе я буду не Северусом Фолтом, а Северусом Тобиасом Снейпом. Мой отчим будет не просто светлым, он будет моим отцом, магглом, да еще и пить, не просыхая и даже руку поднимать на меня и на мою маму. Меня-то ладно, воспитывать так иногда полезно, но маму?! Хотел бы я видеть того идиота, который так изощренно решил покончить с жизнью. Тобиас который все это услышал, чуть не повесился, как он светлый маг, может поднять руку на ребенка? Такую истерику закатил. Еле успокоили, литр успокаивающего зелья ему выпоили. Он до сих пор под впечатлением. Да и мне не понятно, ради чего все это делается, ради какой такой безопасности?

Так что вопрос, как себя называть, заставил меня всерьез задуматься. Скрипя сердце, я все-таки представился, так как научил меня крестный. Белобрысая пиявка, не пожелавшая просто так оставить меня в покое, начала расспрашивать к какому роду я отношусь. Путем неимоверного напряжение головного мозга, я пытался сообразить, что бы соврать. Решив слишком не заморачиваться, я назвал девичью фамилию моей матери. Ее же в магглы никто не заставлял переписывать. «Принц», — буркнул я. Белобрысый одарил меня широкой улыбкой, пожелал удачи оказаться в Слизерине, и наконец, удалился на примерку.

Мои мантии были уже готовы, я сгреб их в охапку и выбежал из магазина примерно с той же скоростью, что вылетела вчера сова из нашего дома.

Больше мы никуда не ходили, сразу же направившись на вокзал. Надеюсь, оставшихся денег хватит, моему папаше магглу — алкашу хотя бы до следующего года, а там, я что-нибудь придумаю. Темный я, в конце концов, или нет? Наконец-то этот кошмарный день закончился. Все. Спать».

— Что у него за палочка была? — отовсюду раздавался шепот.

— Я же сказала, все вопросы позже, продолжай, мальчик, — произнесла Эйлин, наколдовывая кресло там, где невозможно было применение любого колдовства. Но, похоже, этого никто не заметил, потому что Перси продолжил читать. Один Дамблдор становился все грустнее, уже не пытаясь улыбаться, потому как знал — это только начало…

Глава 3. Плюсы и минусы

«1 сентября 1971 года.

Утром меня разбудил очень радостный голос моего отчима. Что-то он был слишком радостным. Даже для светлого. Не думал я, что он так жаждет от меня избавиться. Вроде бы мы неплохо ладим, ну, для светлого с темным, разумеется.

И мама какая-то улыбающаяся. Наверняка они что-то задумали.

Оказывается, это они за меня так безумно радовались. Каждый мечтательно улыбался и вспоминал свои школьные годы. К слову, мама училась в Хогвартсе, а вот отчим в Шармбатоне. В Хоге не совсем здоровая обстановка для таких созданий, как он. Туда и темные маги иногда залетают, директор — яркий тому пример. А вот отец был на домашнем обучении. Повезло ему. Почему меня не постигла такая же участь?

Ну вот, что-то я разнылся, пора уже брать себя в руки. Я же уже почти взрослый одиннадцатилетний мужчина! Ой, мамочка, как же мне страшно.

А вот завтрак сегодня порадовал. Мне приготовили, наконец-то, долгожданную яичницу с беконом, а сами опять ели непонятную зеленую массу, издалека напоминающую жидкие сопли. Мерзость!

Настроение не добавила и боль всего бедного меня. Мой мопед (так и хочется назвать его полноценным мотоциклом, но чего не было, того не было) приказал долго жить прямо подо мной, когда я развил довольно приличную скорость. Итог: куча синяков и отбитая пятая точка. Даже сидеть не комфортно. Это добавляет правдивости придуманного крестным моего родословного древа.

Я очень люблю технику, холодное оружие, вообще все металлическое. Это светлые маги впадают в ступор от одного вида произведенных магглами чудес. А мы — темные и к магглам и к их изобретениям относимся чаще всего потребительски. Ага, это я так думаю. Крестный же говорит, что темные больше всего любили совсем другие развлечения, но какие именно не сказал, отговорившись тем, что меня кошмары могут мучить. А разную техномуть люблю я один. Вот такой я уникальный получился.

Мой мопед был со мной с восьми лет. С какой помойки притащил его отчим, до сих пор остается для меня загадкой, и главное, зачем он его притащил? Ну не верю я, что он просто хотел сделать мне приятное. Я вылечил свой мопедик, выходил, и он стал моим единственным настоящим верным другом на протяжении последних трех лет. И вот вчера он умер. Я принял это, как предзнаменование и понял, что ничего меня здесь больше не держит.

Позавтракав, мы отправились на вокзал. Вход на перрон меня особенно порадовал. Я долго не понимал сути прохождения магов через барьер. Какой смысл разгоняться со всей дури и биться головой об виртуальную стену, если можно было просто шагнуть. Наблюдение за ними меня отвлекло от грустных мыслей. Особенно порадовали двое рыжих старшекурсников, парень с девушкой, которые, взявшись за руки, начали свой забег с довольно приличного расстояния. Меня поразили их лица в момент перехода. Такое ощущение, что они боялись, будто барьер их не пропустит. Светлые маги — такие странные, я поежился, как же мне не хочется оказаться среди них так надолго.

Я мог бы стоять и смотреть на это вечность. Из этого моего состояния меня вывела мама, четко давая понять, что нам уже пора, и резко направила меня в сторону барьера. Тобиаса с нами не было, наверняка, столкновение с волшебным барьером стало бы шоком для его тонкой душевной организации. Или я как обычно выдаю желаемое за действительное.

На платформу мы прибыли вовремя. До отправления оставалось всего три минуты. Перед тем, как я сел в поезд, мама обняла меня и заплакала. Такое было впервые на моей памяти.

Я тоже еле сдержал слезы, хотелось вцепиться в нее и прошептать: «Мама, забери меня отсюда», — я же все-таки еще ребенок, хоть и темный.

Но, естественно, я этого не сделал и, собрав все свои силы, с гордо поднятой головой шагнул в вагон. Он встретил меня оглушающими криками, визгами, беготней. В общем, началось. Добро пожаловать, Северус, в ад.

Найти абсолютно пустое купе было достаточно сложно, но мне это удалось. Разместив свой багаж, я позволил своему бренному телу рухнуть на подушки сиденья. Зря я это сделал. Все-таки старые друзья так быстро не забываются. Они оставляют о себе болезненную память. Иногда мучительно болезненную, настолько, что от боли я не мог сдержать слез, и даже пару раз хлюпнул носом.

И надо же именно в этот момент в купе войти двум темноволосым мальчишкам по виду таким же первогодкам, как и я.

— А что это у нас тут за нюньчик? Уже соскучился по дому? — сказал один из них, с взъерошенными волосами и в круглых очках.

Ага, знали бы вы, как я соскучился, особенно по павшим друзьям, долго еще скорбеть буду. Впору признаваться в собственном идиотизме, почему бы сразу не показать мои синяки маме. Она бы их быстро залечила. От боли я не мог промычать ничего членораздельного, поэтому решил просто их проигнорировать.

— Нюниус, ты у нас такой гордый, или просто слюнтяй? Даже слово не можешь сказать в свою защиту, видать всю жизнь свою за мамкиной юбкой прятался? — манерно протянул второй черноволосый и синеглазый, одетый в мантию, как бы сказала мама, от кутюр.

Не понимаю, что они ко мне привязались? Им что делать нечего? В принципе, я мог ответить. Очень даже мог. И этот ответ им бы явно не понравился, но в голове, словно нарочно звучали слова мамы о том, что светлых не нужно обижать. Иначе это может плохо закончиться. Я верил. Далеко за примером мне ходить не надо было. Помню-помню, как одного из петли недавно вытаскивали. Ну, не из петли, а из истерики выводили, но не суть. Понятия не имею, как они могут отреагировать на мой ответ. И почему меня держали практически в изоляции? Я же имею весьма смутные представления об окружающем меня мире в большинстве своем взятые из книг. Поэтому я продолжал упорно молчать.

Дверь в купе снова открылась, явив нам бледного, болезненного на вид, парнишку. Им что здесь медом намазано? Пчелы, мать вашу — волшебницу!

— У вас здесь есть свободное место? — робко спросил новоприбывший.

— Конечно, заходи, мы тебе сейчас нюньчика представим, — в голос заржав, завопили черноволосые.

Терпения у темных нет априори. На меня понемногу накатывало раздражение, плавно переходящее в ярость. А раздраженного темного ничто остановить не может. Кому-то сейчас здесь будет плохо. Я вскочил, сжав кулаки, и…

Оказывается, бледный все-таки нашел способ остановить раздраженного темного. Пропихивая перед собой, свой далеко не маленький сундук, он, я надеюсь случайно, пихнул им меня. В общем, я полетел обратно на сидение.

Раздражение, не говоря уже о ярости, как рукой сняло. Как же это больно! Этот… этот еще и извиняться начал. Но его извинения были прерваны веселым хохотом наших соседей. Интересно, это у них нервное или все-таки это клиника, типа таких даже в святом Мунго не вылечат?

Бледный, наконец-то, разобрался с багажом и уселся на сидение рядом со мной. Что-то в нем было такое — что-то родное. Какие-то эманации тьмы, но темным он не был. Это интересно, стоит во всем разобраться, но позже.

Сидеть в такой компании совершенно не хотелось, поэтому я отскреб от подушек мою искалеченную тушку и отправился в коридор. В коридоре на меня налетел рыжеволосый вихрь. Что-то много рыжих на один конкретный поезд. То те двое, то теперь вот это.

— Северус? Это ты? Привет! Вы так быстро уехали, а я хотела и дальше с тобой общаться, мне так нравилось проводить с тобой время, — затараторила высоким голосом налетевшая на меня девчонка.

В принципе, голос казался знакомым, где же я его слышал? А, точно! Отчим захотел отдохнуть от гнетущей атмосферы поместья темных магов, и не придумал ничего лучше, чем купить дом-развалюху в месте под названием Тупик Прядильщиков.

Помню я этот грандиозный скандал, который разразился спустя неделю после переезда. Тогда отчим в первый и последний раз попытался качать права. Кстати сказать небезуспешно.

Правда, я застал уже самый финал, когда мама дала понять, чьи аргументы здесь более весомые. Честно, я был в шоке. Даже забился в какой-то угол, чтобы не попасть матери под горячую руку. Начало скандала прошло вдалеке от меня. Я как раз возился с вновь приобретенным другом, память о котором до сих пор греет мою… хм, душу. Помню, одет я был в какое-то тряпье, выданное мне специально, чтобы потом не жалко было выбросить.

Считается, что темный маг способен отвечать за свои поступки в момент обретения силы. Для меня это наступило в семь лет, что удивило даже моего крестного. Но я до этого знаменательного события был часто предоставлен самому себе, в пределах поместья, разумеется. Так что тот переезд был шоком не только для мамы, но и для меня, ведь меня фактически впервые выпустили на улицу одного. Оказывается, бродя по улицам, можно многое увидеть, других детей, например. Так что запомнилась мне в этот день не только смелая, но глупая выходка Тобиаса, но и девочка, которая качалась на качелях недалеко от нашего, так сказать, нового дома. Она явно была волшебницей. Но проявившаяся сила ее пугала. А для светлых это очень опасно! Поэтому первым моим порывом было ее успокоить. Я не придумал ничего более лучшего, чем рассказать про волшебство, Хогвартс, показать пару незамысловатых фокусов, доказав, что она не одна такая. Она тогда представилась. Ее звали, как там… сейчас… кажется, Лили. Как дальше, убей, не помню. Она-то и услышала уже разгоревшийся и набирающий обороты скандал. Это был отличный повод сбежать от нее подальше.

В тот памятный вечер Тобиас отстоял свое право еще на недельное проживание здесь. В это приятное времяпрепровождение мы изредка виделись с Лили и разговаривали. Ну разговаривал, в общем-то, один я, а она внимательно меня слушала. А через неделю мы уехали, и я ее больше не видел.

Кстати, крестный откопал адрес этого убогого домишки, и теперь официально я там живу.

Наверно, я производил на нее жалкое впечатление. Вечно поношенная, явно женская, рубаха, постоянно грязные руки и лицо, добавить еще тот скандал, свидетелем которого она стала. Но не буду же я ей объяснять, что денег у нас не очень много, зато у нас есть домовые эльфы, которые еще способны приводить то тряпье, что у нас есть, в божеский вид. А хотя, какая мне разница?

— Привет, Лили, — и тут поезд, к моему величайшему облегчению, начал замедлять ход, — по-моему, нам пора переодеваться в школьную форму, — улыбнувшись заметил я.

На том мы и распрощались. В купе давешняя пара придурков проехалась по моей одежде, я так и не смог понять почему, ведь вещи то все совсем новые.

На перроне нас встречал огромный человек, представившийся как Хагрид. Быстро рассадив всех по лодкам, он отправил нас плыть по направлению к замку. К счастью, в лодке не было ни Лили, ни соседей по купе. Замок предстал неожиданно из-за тумана во всей своей красе. Все возбужденно загомонили, восхищаясь великолепием этого древнего строения, а у меня в голове вертелась только одна мысль: «Мамочка, забери меня отсюда». Тьфу ты, опять веду себя, как сопливый пятилетка, противно даже.

Тут я слегка отключился от реальности, думал о чем-то своем. В себя пришел неожиданно. Чей-то высокий женский голос выкрикнул: Снейп, Северус Тобиас. Знакомые имена. Где-то я их слышал. Точно, это же я. И что мне теперь делать? Ага, судя по всему с восторженно-испуганным видом идти к этой табуретке. Подхожу. Сажусь. На голову опускается головной убор, смутно напоминающий шляпу.

— Так, и что тут у нас? — произнес в голове скрипучий голос. Она еще и разговаривает! Чудеса какие-то. — О! Такого на моей памяти не было уже очень давно. Темный, ну надо же. И что же мне с тобой делать? Куда тебя отправить? Ведь темному все равно, на каком из факультетов учиться, что скажешь?

— А, может, вы скажете, что я не подхожу ни одному из факультетов и порекомендуете отправить меня домой?

— Нет, юноша, так дело не пойдет, куда-то распределить тебя все-таки нужно, — после этих слов в моей голове возник образ напыщенного белобрысого павлина из магазина мадам Малкин, активно сватавшего меня в Слизерин, что заставило непроизвольно произнести:

— Только не Слизерин! Только не Слизерин…

В голове раздался едкий смешок:

— Сам Салазар, будучи темным волшебником, дал однажды дельный совет: если хотите правильно воспитать темного, нужно прислушаться к его просьбам и сделать все наоборот, поэтому… СЛИЗЕРИН!

Я никогда еще не был так близок к совершению акта вандализма. Ближайший ко мне стол сдержанно зааплодировал. Мне не осталось ничего другого, как пойти к нему. На середине дороги я обернулся, чтобы посмотреть в глаза своему крестному. Он улыбнулся, подмигнул и выпил в честь меня. Сволочь! Любит он меня, как же!

Сидя за праздничным столом, я начал взвешивать все плюсы и минусы сегодняшнего дня. Начнем с минусов, хотя нет, лучше с плюсов — их гораздо меньше. Итак, морить голодом нас здесь не собираются, будут кормить три раза в день. Не знаю, как все, но я буду есть исключительно мясо — это плюс. Еще, судя по всему, наши спальни находятся где-то под землей — это тоже можно отнести к плюсу. Даже эта грязная тряпка заявила, что Салазар Слизерин был темным, значит, он не мог не позаботиться о своем комфорте. Минусы. Я в Хогвартсе — и это минус. Это такой большой минус, что ни один плюс никогда его не перекроет. Вокруг толпы, нет, орды светлых! Как же тут не свихнуться, у нас же даже метаболизм разный! Это явно не плюс. А еще я в Слизерине, а Малфой вроде как староста — это уже засада. И еще крестный, судя по всему, мне абсолютно ни в чем не собирается помогать.

— Ты что строчишь, спать пора, — мда, голос нашего старосты меня раздражает еще больше, чем те из купе. Нужно что-то с этим делать.

— Да, иду уже. Спать, так спать».

— Разве Малфой не был его лучшим другом? — ахнули с одной стороны.

— Неужели Снейп не хотел учиться на змеином факультете? — охнули с другой.

— Разве Снейп не любил маму еще до начала учебы? — раздался обиженный голос Гарри Поттера.

— Сколько вопросов, я же уже говорила, все потом, — усмехаясь, произнесла Эйлин, попивая какой-то коктейль с зонтиком. Вопрос, откуда она его взяла в месте, где все законы магии не действуют почему-то ни у кого не возник, — дальше, мальчик, шоу должно продолжаться.

Глава 4. Угрозы и обещания

«2 сентября 1971 года.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. И нужно же было выбрать именно то плечо, которое повстречало на своем пути пробегающее мимо дерево, когда я феерически летел со своего мопеда. Так как я еще не до конца проснулся — то не смог удержаться от небольшого оханья. Оханье было не большим, но почему-то на будившего меня это произвело большое впечатление. Совсем не то впечатление, на которое я рассчитывал. Руки, которые меня только что будили, вдруг опустились ниже и уже сдергивали с сонного меня рубашку. Что за..? Что эти светлые себе позволяют?! Действовали они настолько ловко, что я не успел ничего сделать, видимого у будившего был большой опыт в раздевании.

— Кто это сделал? — раздался за спиной глухой голос, которые невозможно было не узнать. Так как принадлежал он глубокоуважаемому кем-то префекту.

— Никто, — ответ был произнес глухо, так как «заботливые» руки все еще не давали мне подняться. И ведь это была чистая правда. Не мог же я ему сказать, что сделал это сам, по доброй воле. Но не то, чтобы воля была слишком добрая, просто так получилось. Удерживающие меня руки все-таки дали мне свободу, и я наконец-то сел. Малфой стоял передо мной во всей своей павлиной красе и протягивал мне мою одежду. Сухо проронил, — одевайся.

Оденемся, раз просят. Встал. Оделся. Малфой схватил меня за руку и куда-то потащил. Уже на выходе из гостиной я догадался все же спросить:

— А куда мы идем?

— В больничное крыло.

— А зачем? — понимаю, вопрос наивный, — что, завтрак с сегодняшнего дня подается в больничном крыле?

Малфой как-то странно на меня посмотрел, ничего не ответил и продолжил тащить дальше по коридорам. Все-таки хватка у него бульдожья! Или я слишком мелкий.

В больничном крыле нас встретила женщина, представившаяся мне как мадам Помфри. Ласково улыбаясь, она спросила про причину столь раннего визита. Малфой не говоря ни слова, стал стаскивать с меня мантию. Что за привычка дурная. Он что, говорить разучился. У, как плохо я на него влияю. То-то еще будет. Вывернувшись из цепких ручонок своего старосты, я довершил начатое самостоятельно. Мадам Помфри, продолжая улыбаться, смотрела на нас. Малфой не издав ни одного звука, (да что с ним такое?), просто развернул меня к мадам спиной. Сзади послышался приглушенный вскрик. Кто мне объяснит, что у меня ни так? Такое чувство, что они синяков никогда не видели. Ну и что, что их так много. А понял, меня, наверное, кто-то проклял вчера по-тихому, и сейчас за спиной у меня как минимум крылья выросли.

Темный и с крыльями! Я запаниковал, честно. И дрожащим голосом попросил озвучить, что же их так впечатлило. Уф, ничего особенного. Я засмеялся, от банального облегчения, но мадам видимо решила, что у меня истерика. Потому что уже через минуту я лежал на кровати, намазанный какой-то дрянью и по брови накачанный успокаивающим зельем. А медведьма водила вдоль моего тела палочкой, что-то шептала, параллельно ведя запись на пергаменте. Малфоя на горизонте уже не наблюдалось, завтракать, как пить дать, ушел, зараза, а мне что теперь до обеда зельями быть сытым полагается? Наконец поток альтруизма у мадам пошел на убыль, мне разрешили встать, одеться, правда, попытались задержать, ну как минимум до завтра. Я свалил от этой страшной женщины со всей возможной скоростью. Ноги моей здесь больше не будет. Один плюс, спина уже не болела.

Отловив в коридоре кого-то из своих однокурсников, я выяснил две вещи. Во-первых, завтрак уже закончился, а во-вторых, через 10 минут мне нужно было быть на уроке зельеварения. На урок я все-таки успел. Зелья вел моржеподобный дядька, называемый профессор Слагхорн. Он еще у нас деканом подрабатывал.

Со слащавой улыбкой, не сходившей с его губ до конца урока, он задвинул ванильную, напыщенную речь, о том, какой прекрасный предмет — зелья, и как здорово мы их будем изучать. Ко второй минуте я стал скучать. В моей голове мелькнуло, что если бы я был на его месте, мою приветственную речь гарантированно на сто процентов никто и никогда бы не забыл. Там было бы обязательно про смерть, славу и неизбежный триумф, в общем, про всю ту муру, на которую так охотно ведутся светлые, ну, не только светлые, темные тоже на все это ведутся, надо быть честным с самим собой. Обязательно сравнил бы своих учеников со стадом баранов, ну просто так, чтоб не расслаблялись.

Мои размышления прервались окончанием лекции и началом практики. Мы начали варить свое первое зелье, для кого-то первое, разумеется. Зелье было до икоты примитивное, я его уже варил, лет в восемь, если не ошибаюсь, успел переработать, и теперь его приготовление занимало пятнадцать минут вместо положенных сорока. Что делать в оставшиеся двадцать пять минут я не знал. Слагхорн увидел, что зелье готово, пришел в полный поросячий восторг от его, зелья то есть, идеальности. Мои же мысли в это время были приблизительно в районе стола профессора, на котором стоял котел с демонстрационным зельем. Я думал о том, как бы половчее его взорвать, и прикидывал свои шансы остаться незамеченным. Выбор мой пал на невербальное акцио чего-то там взрывоопасного в кладовой профессора, и незаметная отправка этого взрывоопасного нечто в профессорский же котел. Зачем я это делал? Ответ прост, мне было скучно!

Я приготовился, уже мысленно потирая руки от предвкушения, как все испортил какой-то пацан. Ворвавшись в кабинет без стука, он выкрикнул:

— Снейпа к директору! — и тут же убежал. Настроение испортилось окончательно. Темный маг в плохом настроении, это худшее из проклятий.

Пароль от кабинета директора я знал. Заботливый крестный снабдил меня этой ванильно-шоколадной мерзостью на полгода вперед. Еще стоя на движущейся лестнице, я уже знал, с чего начну разговор. Широко улыбаясь, предварительно обменявшись с Фоуксом неприязненными взглядами, я уселся без разрешения в кресло, и заявил;

— Ну, и где мой завтрак, сэр?

— А где хотя бы зачатки твоих манер? — молвил из-за массивного стола заботливый крестный. — Ничего, до обеда потерпишь, хотя могу предложить тебе лимонных долек, скушаешь? Мой мальчик.

Вот старый хрен, знает же, что я не ем сладкое.

— Че вызывал?

— Хамите, юноша? В мое время себе такого никто не позволял, — встрял в разговор какой-то тип с портрета.

— Так, прекратить базар! Собственно не за этим я тебя сюда позвал! Вот полюбуйся! — он протянул мне стопку исписанных не совсем понятным почерком пергаментов.

— И что это за китайские руны? — не понимаю, к чему он клонит.

— Это официально зарегистрированный медведьмой высшей категории отчет «о жестоком обращении с ребенком». Согласно этому отчету тебя периодически избивают, недокармливают и запугивают до истерических приступов. Ничего не хочешь объяснить?

— Ну-у, насчет недокармливания… с этим даже не поспоришь. Ты что, хочешь увидеть меня упитанным и розовощеким бутузом,прекрасно зная, какой из видов капусты отчим предпочитает на завтрак, а какой на обед. Помнишь, он сам тебе показывал, даже в теплицу сводил. Что-то ты у нас давно на обед после этого не оставался, мог бы и меня иногда подкормить, растущему организму белки нужны, а не растительные углеводы.

— Надо же, жертва тирании! Кто, и главное когда умудрился тебя избить, причем так жестоко, что мой староста Слизерина даже забыл мне нахамить, а вместо этого сказал: «Здравствуйте, сэр, доброго вам дня». Я даже от неожиданности забыл с него баллы снять.

— Да никто меня не бил, мой мопед потерял управление. Итог: я лишился мопеда, а Тобиас любимых кустов африканской розы. К счастью, он это к моему отъезду еще не обнаружил.

— Выпороть бы тебя за твои художества! — рявкнул мой крестный, стремительно поднявшись из-за стола.

— Не получится, многоуважаемый директор, по вашей рекомендации, я продуктивно провел остаток лета. От корки до корки прочитал «Историю Хогвартса», а также, буквально вызубрил устав школы. Так вот, согласно этим данным, телесные наказания в школе запрещены уже на протяжении двухсот лет. Так как в этом помещении вы директор, а я ваш ученик, то наказания должны быть более традиционными, разрешенными уставом школы. Иначе я не поленюсь дойти до больничного крыла и со слезами в голосе поведать об изувере так издевающимся над бедным мальчиком…

— Вот… ты… ты… ты, — крестный вдруг расхохотался и, повернувшись к портретам, произнес, — хорошая смена растет! Давай заключим сделку. В связи с тем, что светлые так отвыкли от контакта с темными, что воспринимают тебя и даже меня как абсолютно светлых личностей, и я не считаю нужным их в этом переубеждать. Я предлагаю тебе, в меру твоей испорченности, играть роль светлого. Если продержишься до четвертого курса и крупно не набедокуришь, то к твоему совершеннолетию, то есть на пятнадцатилетие я разоряюсь на новенький мотоцикл. Предупреждаю сразу, я все-таки темный, поэтому играть буду не совсем честно. В качестве стимуляции и провокации все твои занятия с завтрашнего дня будут проходить совместно с факультетом Гриффиндор, как полнейшим антиподом тем, с кем ты учишься сейчас. Поверь, они тебя будут ненавидеть только за то, что ты слезиринец. Все это делается для твоего же блага. Обретение силы ты должен пройти строго под моим контролем ровно в пятнадцать лет. Запомни, наипервейшей задачей, для тебя, на данный момент является полный контроль над силой и над собой. Ты силен мальчик мой, очень силен, мне иногда даже кажется… В общем, делай что хочешь, но чтобы в Хогвартсе не ощущалось даже налета Тьмы. Ты понял? — я медленно кивнул. Сдерживать Тьму всегда было сложно, слишком уж она капризная, прямо как девчонка, которая привыкла чувствовать себя принцессой. Похоже, я начинаю понимать, чем же темные все-таки от светлых отличаются. — Сделка? — я снова кивнул.

Что ему кажется я так и не узнал, но решил для себя, что в лепешку расшибусь, но заставлю таки крестного выполнить обещание. Самую дорогую модель выберу! По-крайней мере постараюсь… К тому же, я не дурак, я все понимаю. Если я потеряю контроль над силой, то от этого замка и от всех его обитателей ничего не останется. Так что я буду стараться, я буду очень сильно стараться.

— Деньги начинай копить, крестный, можешь даже крылышки заказать. Я согласен».

В зале раздалось тихое хихиканье. Многие из сидящих, видимо, представили Снейпа с белыми крыльями. Перси, не давая слово Эйлин, продолжил читать.

Глава 5. 10 баллов за иголку

«11 сентября 1971 года.

За эту неделю ничего особенного не произошло, за исключением одного запоминающегося урока, где мне все-таки не удалось сдержать в полной мере свою темную сущность, ну, мне так кажется, что это именно моя сущность, а не что-то другое. А в остальном я был сущим ангелочком. Прилежно учился, выполнял задания только на превосходно. Еще бы их не выполнять, профессора не смогли сообщить мне ничего нового. Подумать только, за последнюю неделю я заработал целых пятьдесят баллов для Слизерина десять из которых еще долго будут мне вспоминаться и приносить очень много радости.

В пятницу после завтрака у нас была трансфигурация. Вообще, согласно моему договору с крестным я стараюсь особо не высовываться, но давешняя троица, с которой я ехал в одном купе, за что-то меня невзлюбила. Они пытались достать меня всегда, как только я появлялся на их горизонте. Начиналось все довольно безобидно: с взаимных оскорблений, затем в ход шла тяжелая артиллерия (с их стороны), то есть палочка и кулаки. Я же не применял ни того и ни другого, считая это не спортивным, но слишком уж часто мы с ними сталкивались. Тут впору заподозрить, что крестный играет ну очень не честно и специально науськивает этих болонок на меня. Перед самым кабинетом трансфигурации, я внезапно с грохотом растянулся на полу. Уже через секунду я сообразил, что это была магическая подножка. Гадать, кто мог ее поставить, было просто бессмысленно, и так все понятно. Попытался подняться. Не получилось. Наверно они задействовали один из видов приклеивающих чар. Неплохо для первокурсников, особенно учитывая, что они светлые. Я их даже зауважал. Недолго. Секунд на десять. Какая восхитительная низость. А чем тогда мои шалости будут отличаться от их попытки привлечь к себе внимание? И что же мне делать? В принципе, я мог освободиться самостоятельно еще минуту назад, но это могло повлечь за собой некоторые разрушения. Я подумал, что крестный совсем ни это имел в виду, приказывая не привлекать к себе внимание. Поэтому я продолжал вяло трепыхаться, изображая попытки освободиться, под громкий гогот гриффиндорцев. И тут, по закону жанра, дверь открылась и на пороге возникла профессор МакГонагалл. Видимо она хотела пригласить нас в класс. А здесь — картина маслом. Мое вяло брыкающееся тело у ее ног, как романтично. Прямо страдающий рыцарь у ног прекрасной дамы.

— Что здесь происходит? Это возмутительно, — сквозь зубы произнесла она, молниеносно вскидывая палочку. В следующую секунду я понял, что могу свободно двигаться. Особо не медля, я поднялся и преданно посмотрел на профессора щенячьими глазами.

Вчера специально тренировался перед зеркалом, вспоминая как Тобиас, смотрел на маму, жалостливо выпрашивая семена жутко ядовитой аргентинской орхидеи. А все потому, что, учитывая проживающего в поместье ребенка, маленького ребенка и жутко любопытного, чей длинный носик был неоднократно замечен в таких местах, где ему находиться не полагалось, выращивать что-то опаснее чеснока на территории поместья, было категорически запрещено. Так вот, пользуясь таким взглядом, он умудрился добиться разрешения у моей мамы, и гадкие цветы поселились в третьей теплице.

— Спасибо профессор, — прощебетал я и опустил глазки куда-то в район пола, внутренне задыхаясь от хохота. Великолепный способ проверить, как такой взгляд в сочетании с образом недокормленного заморыша действует на взрослых.

— Посмотри на меня, — произнес строгий женский голос. Я почувствовал, как тонкие женские пальцы взяли меня за подбородок. Пришлось закусить губу, чтобы сохранить на лице то жалкое забитое выражение. — Кто это сделал?

— Не знаю, профессор, — прошептал я. — Я просто шел, упал и не мог подняться.

— Понятно, — процедила она. — Выношу вопрос на более широкую аудиторию. Итак, кто это сделал?

Ответом ей послужило молчание.

— Хорошо. Тогда, двадцать баллов с Гриффиндора за трусость, недостойную моего факультета. Мне очень стыдно за вас.

Она наконец-то отпустила мое лицо и стремительно вошла в класс. Хм, если так дальше пойдет, мой факультет выиграет кубок, не прилагая никаких усилий. С одной стороны, профессора щедро раздают мне баллы, а с другой, снимают их с других факультетов, за выпады в мою сторону. При этом, похоже, ни у кого, кроме крестного не возникает мысли, что я так же способен различные пакости делать, и только желание раскрутить крестного на недоступную мне самому вещь, заставляет изо всех сил сдерживаться и изображать невесть что.

Из размышления меня вывел раздраженный голос МакГонагалл:

— Что вы там столпились? Быстро заходим в класс и рассаживаемся.

Я сел где-то в уголке, мимоходом отмечая, какие злобные взгляды бросают на меня Поттер и Блэк. Нет, они на меня напали исподтишка, за свою тупость лишились баллов, и я же оказался во всем этом виноват. Нормальная логика у ребят, ничего не скажешь.

Рядом со мной плюхнулась Эванс. С тех пор, как Альбус поставил уроки Слизерина совместно с грифами, она практически от меня не отходит, пытаясь вернуть, по ее словам, нашу дружбу! А мы, оказывается, дружили. Вот это значит как называется. А вообще, ее присутствие меня почему-то не напрягает. Нормальная такая девчонка, не смотря на то, что светлая. Если хочет проводить все свое свободное время рядом, пусть, я в целом не против. Тем более что периодически возникает гаденькое чувство, греющее мою темную душу, при виде взглядов, бросаемых в нашу сторону львятками, возомнившими себя главными баранами в их курятнике. Все-таки хорошо, что я на Гриффиндор не распределился. Интересно, где она была, что пропустила такое феерическое зрелище: порка факультета храбрецов за трусость. Да и друзей у меня никогда не было… Только оказавшись в многолюдном Хогвартсе, я начал понимать, что одиночество, которое всегда меня окружало — это вообще не круто. Так что пусть будем друзьями, хоть пойму, что это вообще такое.

Урок был так себе, не интересным, собственно как и все уроки на первом курсе. Мы должны были превратить спичку в иголку. Делать ничего не хотелось, и я решил, что превращение произведу в конце урока. Бездумно водил палочкой над спичкой, одновременно разглядывая класс. Попытки грифов совершить простейшее задание вызывали даже не смех, а умиление. И тут мой взгляд остановился на парте Поттера, который привстав, яростно махал палочкой над своей спичкой.

Я не знаю, кто положил Её ему на сиденье, это не я, честное слово. Мерлин, удержаться было выше моих сил. Короткий сфокусированный взгляд и вот на месте, то ли брошенной, то ли забытой кем-то на стуле спички, и прямо под пятой точкой Поттера лежит добротная портняжная игла. Переместить ее в вертикальное положение острием вверх, тоже не составило огромного труда.

Однажды Тобиас водил меня в маггловское кино. И вот сейчас я ощутил себя, сидящим в маггловском кинотеатре. Вот Поттер, словно в замедленной съемке, опускается на свое сиденье и в следующее мгновенье раздается вопль, который наверняка был слышен на Астрономической башне. Поттер схватившись руками за зад, прыгал, как заведенный. Движение профессорской палочки, и в руках у декана грифов лежит творение моего трансфигурационного искусства. Фыркнув, как-то по-кошачьи, МакГонагалл произнесла:

— Мистер Блэк, проводите мистера Поттера в больничное крыло. Мистер Снейп, десять баллов Слизерину за отлично выполненное задание.

Не понял, она что, все время наблюдала за мной и все это видела? Тогда почему не наказала? И Поттера почему не предупредила? Мда, в который раз убеждаюсь, что существа женского пола — пришельцы из другой галактики. Эванс вон ржет, как молодая кобылка, вместо того, чтобы хотя бы пожалеть Поттера, с одного же факультета все-таки.

А вот из бурчания прохромавшего мимо Поттера и поддерживающего его Блека, я понял, что мне только что объявили войну».

Эйлин, недобро посмотрев на Дамблдора, прошипела:

— Так это твои бредовые идеи легли в основу приобретения им мотоцикла? Ответь, ты покупал ему мотоцикл?

— Нет, — поспешно ответил профессор, прекрасно понимая, что от правильного ответа будет зависеть не столько его здоровье, сколько жизнь. — А чего ты так разволновалась? Даже если я и купил ему что-то, это было так давно, что к сегодняшним событиям совершенно точно не имеет никакого отношения.

— Ну, тогда живи, — вздохнула Эйлин и, повернувшись к президиуму, не могла не отметить, как у многих на лице появились намеки на улыбку, — правда, дети все такие милые, — в ее голосе послышался смешок, — они все такие трогательные, а для матери они и в сорок лет остаются детьми. Ну что ты на меня смотришь, читай дальше, ребенок.

Глава 6. Да гори все синем пламенем!

«31 октября 1971 года.

Тяжелый выдался месяц, для меня тяжелый. Эти придурки сдержали свое невысказанное обещание. С моей стороны никаких боевых действий не велось. В момент их самых подлых выходок я, практически медитируя, представлял себе как буду раскручивать крестного на деньги. Порой, во время моих мечтаний, доходило до тридцати, а иногда и до сорока мотоциклов за раз, что помогало мне продержаться до прихода союзных войск. Но я ведь не совсем идиот, чтобы позволять им нападать на меня, не зная точно, находится ли хоть кто-нибудь из преподавателей в радиусе двухсот метров, и движется ли он в нашу сторону.

Обычно нападения происходили таким образом: чаще всего мне в спину било какое-нибудь слабенькое, но от этого не становящееся приятным заклятие, что приводило к естественному развитию событий: я падал на пол. Затем эти два олигофрена подходили ко мне с явным намерением попинать мое слабо брыкающееся тело, причем преимущественно ногами. За этим их заставали разгневанные преподаватели. К слову сказать, меня они так и не ударили. Не знаю, смог бы меня удержать мой мифический мотоцикл, если бы хоть раз их ноги прикоснулись к моему телу. Но, слава Мерлину, в основном МакГонагалл их спасала, сама того и не подозревая. Забавно, я на своем первом курсе знал больше заклятий, чем иные старшекурсники, но Поттер и Блэк ни разу их на себе не испытали. Нет, правда, очень интересный феномен, нужно будет попозже с ним разобраться, если не забуду.

Постепенно, я становился героем для своего факультета, потому что эти олухи умудрились за месяц потерять триста факультетских баллов. Лично меня бы тормознуло на первой сотне, но они шли к своей цели до конца. Гриффиндор занимал первое почетное место с большим отрывом от других претендентов на Школьный Кубок, правда, с конца.

Не знаю, в чем состоял план Альбуса, но Кубок в этом году явно не достанется красно-золотым. Такого изощренного коварства он явно от меня не ожидал. Я показал себя истинным Темным магом, ну, как я себе представляю Темных магов, сравнивать-то мне не с чем.

Но всему приходит конец. В частности, моему терпению.

В тот день эти «любимцы» своего факультета решили действовать моими методами. Исподтишка попытались элементарным огневым заклинанием взорвать зелье в моем котле. Глупо, но у них могло бы получиться, а я терпеть не могу, когда у меня что-то взрывается.

По предварительному договору со Слагхорном, я варил противоожоговое зелье своей собственной модификации, отличающееся от школьной программы. Оно было простым, но довольно капризным, нестабильным и не терпело высоких температур. Взрыв этого зелья мог, как минимум, разрушить весь класс зельеварения. Отличительная особенность приготовления этого зелья заключалось в том, что присутствие огня под котлом требовалось только на первом этапе, и то температура не должна была превышать сорока градусов и, не более чем на десять минут. Все остальное время оно кипело за счет высвобождения собственных резервов, благодаря перу феникса. Я вяло помешивал уже почти готовую субстанцию, когда за спиной послышался шепот:

— Наш Нюньчик забыл зажечь горелку под котлом. Давай ему поможем, — я краем глаза отмечаю несущийся прямо к моему котлу маленький огненный мячик. Взмахом руки я заставил его рассыпаться вполне безобидными искрами.

И вот тут я, совершенно неожиданно для себя, понял, что начал звереть. Это была чистая обжигающая меня изнутри ярость, требующая выхода. Откровением для меня явилось то, что я понял: на кой мне вообще сдался этот мотоцикл? «Да гори все синим пламенем!» — прошипел я, медленно поворачиваясь к этим неудачникам. Повернуться до конца я не успел. Видимо моя сила, которая буквально рвалась из меня, посчитала брошенную мною фразу как руководство к действию. В котле Поттера и Блэка весело заплясало пламя, которое было почему-то ярко синего цвета. От неожиданности я взял себя в руки и пинком загнал свою силу обратно. Похоже, никто не заметил всплеска Тьмы, во всяком случае, профессор Слагхорн даже не почесался.

В этот момент в котле начало происходить что-то совсем необычное. Язычки пламени стали сформировываться в тяжелые черные жгуты, которые, взмыв вверх, потянулись ко всем ученикам. Я даже не заметил, как автоматически поставил щит. Он был индивидуальным, я просто не успевал растянуть его на весь класс.

А профессор молодец, быстро среагировал. Он поставил двойной щит: первым закрыл детей, а вторым накрыл котел непроницаемой сферой. Так, нужно стрясти с него формулу второго щита, я такого еще нигде не встречал, полезное заклятье, может пригодиться. Следующим небрежным жестом он убрал из котла Это. Впервые за все время моего обучения я видел, что профессор Слагхорн не улыбается. А вылетевшей из его рта ругани позавидовал бы любой портовый маггловский грузчик. Какой слог, какие эпитеты. С трудом отвлекшись от восхищенного внимания его речи, я вычленил из нее следующее: то, что Блэк дебил — была лишь констатация факта, а вот то, что зелье, содержащее лапки тарантулов реагирует подобным образом на любой магический огонь — это было для меня новостью. Так же я понял, что Слагхорн видел, как Блэк выпускает из своей палочки огненный шарик, но не заметил, куда этот шарик в итоге попал (а вот нечего палочкой в классе зелий размахивать, я бы на месте профессора вообще запретил палки доставать на уроке). И если бы Блэк попал им в любой котел, находящийся сейчас в классе, итог был бы похожим. А пришел профессор к выводу, что шарик благополучно осел в котле самого Блэка.

Также для себя я отметил, что моя сила способна подстраиваться под существующие обстоятельства, и мне даже не требуется при этом четко формулировать задачу. А вот это уже хуже, как бы проблемы Контроля не застали меня врасплох раньше, чем это планируется.

Я также понял, что за урок можно потерять сто пятьдесят баллов. Из них пятьдесят — за пререкания. Плюс отработки с Филчем для Блэка и Поттера до Нового Года. За что наказали Поттера я так и не понял, видимо за компанию.

Проходя мимо холла, я обнаружил, что в часах Гриффиндора нет ни одного рубина. Мысленно я поаплодировал этой парочке. Красавцы! Не всякий так может! Что их ждет сегодня в гостиной, я боюсь себе даже представить. Мне даже стало их немножко жалко. Но только немножко.

В обед незнакомый филин принес мне письмо, в котором знакомым почерком изъявлялось желание видеть меня незамедлительно. Причем так и было написано: НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО!!!

Ну уж нет, сначала я пообедаю».

Перси слегка закашлялся, видимо запершило горло. Пока он пил из стакана, заботливо протянутого ему Кингсли, зале со всех сторон слышалось шушуканье. Всех волновал только один вопрос: что же за зелье готовил Северус?

— О, это очень поучительная история. В ней участвует мой сын — одна штука, и любимый фамильяр директора — одна штука. Давным-давно, еще до того как Северус поступил в Хогвартс, он решил поиграть с красивой птичкой своего любимого крестного. Птичка начала самовозгораться, находясь в непосредственной близости от моего мальчика. Полученные в итоге ожоги залечить я не смогла, оставались некрасивые рубцы. Рубцы его не смущали, но печальный опыт подсказал, что общение с огненной пташкой у него будет еще долгое, а состоять из одних рубцов ему совершенно не улыбалось, и он модифицировал обычное противоожоговое средство, каким образом знает только он и председатель комиссии, выдавший ему в будущем патент. Знаю только, что для приготовления этого зелья он использовал перышки из хвоста феникса, почему-то оказавшиеся у него в руках. Несчастный случай, ничего более.

— Несчастный случай?! Ты называешь несчастным случаем выдергивание тринадцати перьев одновременно? — вскакивая, завопил директор.

— А ничего, что твоя птичка, принесла ему больше увечий, чем Волдеморт за обе войны? — Эйлин, тоже вскочила.

Грозившуюся перейти в побоище перебранку неожиданно остановил Перси, просто начав читать дальше.

Глава 7. Суперочищающее зелье или история одного котла

«Плотно пообедав, я направился прямиком к директорскому кабинету. Мой путь пролегал через холл. Мой взор остановился на пяти одиноких рубинах, как впоследствии оказалось, полученных Люпином, за то, что он вовремя оказался на пути декана Гриффиндора, несшейся в башню своего факультета и горящую справедливой жаждой мести, ничего не замечая вокруг. То ли лестница свернула не туда, то ли выпала ступенька, то ли она просто споткнулась (не удивлюсь, если об самого Люпина), но этот храбрый гриффиндорец предотвратил падение главы своего факультета, заработав за это жалкие пять баллов. Начало грифами положено.

Предчувствуя что-то нехорошее, я зашел в кабинет крестного.

— Ну и что мне с тобой делать? — директор, сверлил меня яростным взглядом из-за своих очков — половинок.

— А что сразу я? — я сжал кулаки и стиснул зубы. — Между прочим, это твои любимые львятки тренируются перед конкурсом «Дебил года», и, кстати сказать, получается у них отлично. Все первые места займут.

— Довольно. Ты мне лучше расскажи интересную историю про то, как впервые за все существование Хогвартса у какого-либо факультета в середине семестра не осталось ни одного балла?

— Это наглая клевета. Крестный, у тебя устаревшая информация, буквально пять минут назад я стал свидетелем того, как чья-то добрая душа, видимо из сострадания, начислила целых пять баллов Гриффиндору. Так глядишь, они к вечеру все двадцать заработают. Но это будет только в том случае, — проговорил я задумчиво, — если на меня снова не наткнутся Поттер и Блэк. Интересно, а как выглядят часы, если баллы уходят минус?

— Только посмей!!! — закричал Альбус. Причем так закричал, что мирно спящий феникс испуганно встрепенулся на своем насесте.

— Чего посмей? Это что я виноват, что эти двое явно неровно дышат ко мне?

— Мальчик мой, похоже школа на тебя плохо влияет, ты деградируешь на глазах, — уже более спокойно ответил директор, — в общем так, я придумал, чем занять твое свободное время, которого образовалось, видимо, слишком много. Говорят, труд облагораживает человека, я надеюсь, что он хотя бы вправит тебе мозги. С сегодняшнего дня, на протяжении недели, ты будешь чистить котлы под присмотром Филча.

— Это не честно, — возмущению моему не было границ.

— Я тебя предупреждал? Предупреждал. Играть честно я не собираюсь. И видеть, как ты оттачиваешь своеобразный черный юмор на бедных детях, я не намерен. Ты хоть представляешь, что сделают с этими двумя сегодня вечером в гостиной их собственного факультета?

— Боюсь, у меня не настолько развитое воображение. Я могу идти, господин Директор? — не попрощавшись, я юркнул за дверь. Вовремя я это сделал. Мой уход сопровождался криком и ударом чего-то, судя по звуку стеклянного, а по запаху это что-то было наполнено лимонными дольками.

Не знаю, как Филч узнал о моей отработке, но ждал он меня у подножья лестницы. Оттащив меня в класс зельеварения, он отобрал у меня волшебную палочку, сунул в руку сомнительной чистоты тряпку, указал на сваленную в углу кучу котлов и удалился, закрыв за собой дверь на ключ.

Некоторое время я стоял над котлами и рассуждал о несправедливости этой жизни.

Потом я понял, что время идет, а котлы как-то чиститься сами не собираются и, взяв верхний, я честно попытался начать чистить его подручными средствами. Еще через десять минут я пришел к выводу о бесперспективности данного мероприятия. То, что варили в этом котле, приклеилось ко дну намертво. Вдобавок ко всему, я умудрился хорошо порезаться об острые куски этой налипшей на металл дряни. Это стало последней каплей. Филч запретил мне пользоваться палочкой. Ну нет у меня ее, и что дальше? Разве есть такие законы, гласящее о том, что очистительное заклинание необходимо производить исключительно с палочкой? Сказано-сделано. Меньше чем через минуту котлы сияли ярче, чем в день их продажи.

Пока я разглядывал это сверкающее великолепие, в мою голову проникла подлая мыслишка, что в другой раз такое вряд ли прокатит. С Альбуса станется наложить запрет на магию вообще, а скрыть ее применение у меня вряд ли получится. Нужно было что-то делать.

Так как до окончания отработки было еще часа три, а я, как нельзя, кстати, находился в кабинете зельеварения, то решение пришло само собой: нужно просто приготовить очищающее зелье и заныкать его где-нибудь в кабинете. Спустя некоторое время в котле уже булькала основа. И тут в мою голову пришло озарение: а что если с ним немножко поэкспериментировать? Что, если добавить в него сок чемерицы, но тогда оно станет нестабильным. Это элементарно исправить, просто добавляем десять капель сока лимона и мешаем два раза против часовой стрелки. Это уберет взрывоопасный эффект, не повлияв на свойства.

Тут в мою головенку пришло воспоминание о том, как выпросив все-таки вышеупомянутую аргентинскую орхидею, Тобиас работал с ней исключительно в драконьих перчатках. Помню, как однажды, сок из стебля попал на перчатку, причем попала всего одна капля, а перчатки, причем обе стали белыми, как будто кожа для их изготовления была снята с дракона — альбиноса.

Посчитав в голове, что этот компонент нейтрален, я решил, что можно без опасения добавить его в мое средство. Скажем, капель пятнадцать. Так, теперь пусть кипит на медленном огне в течение тринадцати минут, согласно таблицам взаимодействия веществ.

Пока зелье остывало, я быстро записал все что делал на первом попавшемся пергаменте, честно выведя все экспериментальные таблицы и графики.

Когда зелье остыло, я решил его опробовать. Достаем, не выданный Филчем грязный котел, добавляем несколько капель и, вуа-ля! Котел абсолютно чист.

Доставая с полки ложку для помешивания зелья, я случайно уронил ее в котел, в котором проводил эксперимент. И не поверил своим глазам. Даже протер их на всякий случай. Ложка исчезла. В течение пятнадцати минут в котел летело все, что гордо именовалось «мусор», похоже, пергамент со своими записями я так же выкинул, во всяком случае, потом я его так и не нашел. Последнее, брошенное на пятнадцатой минуте перо, осталось лежать в котле. Следовательно, действие зелья сохраняется в течение четырнадцати минут. И, похоже, оно убирает все, что не относится к очищаемому предмету.

Интересно, эти действия распространяются только на котел? Капнув пару капель на стол, где проводился эксперимент, я обнаружил, что стол предстал передо мной в первозданном виде. Причем злополучный котел так же бесследно испарился. Следующие четырнадцать минут я провел за заваливанием мусором теперь уже стол. Как и в предыдущем эксперименте, действие зелья закончилось на пятнадцатой минуте.

Нужно срочно показать его профессору Слагхорну.

Переливать его я никуда не решился, но вот при попытке закрыть котел, только на пятой крышке до меня дошло, что котел придется нести открытым. Надеюсь, зелье не прольется на пол, мало ли, вдруг Хогвартс очистится от всего чужеродного, включая всех нас? А все-таки интересно, куда делись все эти вещи?

В это время послышался звук открываемой двери и я гордо прошел мимо остолбеневшего Филча, предварительно забрав у него палочку, осторожно неся котел перед собой.

Ну вот, надо же было у самых покоев Слагхорна повстречаться с кретинами, которые с обреченным видом топали в гриффиндорскую башню с отработки у завхоза. Увидев меня, Блэк даже забыл про палочку. Он понесся как взбесившийся носорог, явно, горя желанием задушить меня голыми руками. Увернуться-то я увернулся, даже зелье не пролил, за исключением нескольких капель, попавших на руки Блэка.

В следующую секунду я имел сомнительное удовольствие находиться рядом с совершенно голым гриффиндорцем. На нем не осталось ни единой ниточки. Вопли, которые издавали Блэк с Поттером привлекли внимание как учеников, так и учителей, включая профессора Слагхорна.

— Только не прикасайтесь к Блэку, даже пальцем его не трогайте! — закричал я, мигом бросаясь к профессору скороговоркой объясняя, что произошло. К счастью, крики мои были услышаны, и руками Блэка никто не хватал, но мозгов явно не хватило на большее. Три исчезнувшие мантии, свитер и рубашка Поттера и итогом всего — полтора голых дебила. К счастью, четвертая мантия осталась на Блэке. Действие зелья прекратилось.

Мои прогнозы не оправдались. С них сняли всего двадцать пять баллов. Это было, к сожалению, все, что грифы успели заработать на тот момент. Ну вот кто, в здравом уме, понесется на человека с открытым котлом в руках, совершенно не зная, что находится внутри? Такая глупость, должна быть наказуема! Надеюсь, уроком для них это послужило.

Следующие два часа я провел у профессора Слагхорна. Мы детально обсудили состав и свойства полученного зелья. Еще целый час я слушал дифирамбы в свою честь. Это было приятно, все-таки Темные очень падки на лесть, или это не слишком от цвета магии зависит?

Полученные двадцать баллов тоже добавляли радости. А через неделю я получил ключ от сейфа в банке Гринготс. Зелье Слагхорн, конечно, запатентовал на свое имя, но двадцать пять процентов честно отписал мне. Я не в обиде, кстати. Сам бы я вечность провозился со всякими бумажками, да и проблематично получить патент в неполных двенадцать лет, будь ты хоть трижды темным. А так, особо не напрягаясь, я заработал свои первые деньги.

Но что творилось в кабинете крестного…»

В зале стояла звенящая тишина. Никто не мог поверить, что одиннадцатилетний мальчик был способен изобрести зелье, на которое до сих пор молились все домохозяйки магической Британии.

Перси, не прерываясь, читал дальше.

Глава 8. В темно-синем лесу, где трепещут осины

«В кабинете директор метал гром и молнии, причем в прямом смысле.

За время нашего так называемого разговора, несчастный феникс успел сгореть два раза.

Передавать дословный монолог крестного, тебе, мой дорогой дневник, я не буду, так как значения половины слов ввиду моего юного возраста мне знать не положено. Итогом нашей весьма поучительной беседы стало то, что теперь отработки я буду проходить с Хагридом в Запретном лесу. Мое мнение мало того, что не учитывалось, так оно и не было услышано. Добродушный старик позаботился о том, чтобы с порога заткнуть мой рот волшебным кляпом. Освободиться от него я не мог, так как сразу же оказался намертво прикрученным к креслу для посетителей невидимыми веревками. Наверно впервые в жизни крестный получил столь внимательного слушателя.

На отработку к Хагриду я пошел следующим вечером.

Весь вид лесника выражал сочувствие и понимание.

— За что тебя так, малец? — спросил он у меня вместо приветствия.

— Для профилактики, — зло буркнул я.

Следующий час мы пили вкусный чай с ужасными кексами. Я сначала честно пытался откусить хоть кусочек от твердокаменного нечта, гордо обозванного Кекс. Но поняв тщетность своих попыток, просто незаметно кинул его под стол. Или у меня слуховые галлюцинации, или под столом действительно кто-то сидел, и этот кто-то с удовольствием схрумкал кексик. На всякий случай я поджал ноги.

Хагрид рассказывал мне веселые байки про свою жизнь. Он был темным (слабеньким правда, но темным), но настолько наивным, что даже для светлых перебор. Этот добродушный великан был готов поверить в любую фигню, мне даже стыдно было ему врать. Поэтому я весь вечер сидел и молчал. Затем он встал, снял со стены внушительный арбалет и сказал, что этим вечером он хотел навестить своего лучшего друга, который был с ним всегда со времен его собственной учебы здесь, почему-то сделал поправку, что это милейшее создание и зовется оно Арагогом. Мне даже в голову не могло придти, что он потащит меня к чему-то действительному опасному.

Его наивность даже заглушала тот факт, что он тоже темный. А зря.

Наш путь я описывать не буду. Было темно, немножко жутковато, деревья в лесу были невероятных размеров, с них местами свисала огромная паутина. В общем, было миленько.

Мы вошли в какую-то пещеру, в которой Хагрид позвал своего друга. Почему во время часового блуждания по этому лесу, у меня не возникло ни разу вопроса, а что его друг здесь забыл?

Мать моя, волшебница! Это был взрослый огромный акромантул! Судорожно вспоминая все, что я знаю об этих тварях, я с содроганием понял, что ничего. Поэтому взяв себя в руки (относительно), я решил проявить не свойственную для темных (ну или для меня, так как мама вместе с крестным постоянно пытаются меня чему-нибудь научить, как будто я в скатерть сморкаюсь!) вежливость и проблеял: «Здра-а-а-вствуйте». Какой же это был позор.

Оказывается, это существо еще и говорило.

— Здравствуй, мой маленький Лорд, подойди ко мне поближе, не бойся, — его голос звучал на редкость тихо.

— Гы-гы-гы, — все, что вырвалось у меня в ответ. НЕ БОЙСЯ? Да я впервые в жизни узнал, что такое страх!

Решив не испытывать судьбу, я на негнущихся ногах подошел к нему.

Какая же я скотина, даже письмо ни разу матери не написал! Если я выберусь отсюда живым, клянусь бородой Мерлина, сразу же, то есть завтра, я накарябаю пару строк.

По мере приближения я отметил странную вещь: мне становилось, нет, не спокойнее, но как-то хорошо. Судя по всему, паучок испытывал нечто похожее.

— Я, это, хотел еще кормушки для единорогов проверить, — прозвучал голос Хагрида, как раскат грома в этой звенящей для меня тишине.

— Иди, Хагрид, маленькому Лорду здесь нечего опасаться. Когда закончишь свои дела возвращайся за ним, — может быть я что-то не так понял, но мне кажется, что меня здесь хотят бросить. От возмущения я даже перестал бояться. И вообще, или у меня слуховые галлюцинации, или меня второй раз назвали лордом.

— Ну, это, значится, пойду я. — Эй! Куда? Стоять! Ну, крестный, ты за это ответишь! Ведь, наверняка же, паскуда знал, куда меня потащат на экскурсию!

— Я вижу, у тебя накопились вопросы, можешь смело их задавать, — пока это «милейшее» создание заговаривало мне зубы, Хагрид умудрился смыться.

Значит так, насчет вопросов, у меня их куча и я с пеленок мечтал задать их именно акромантулу. Один из самых животрепещущих: куда мой папаша зарыл мое наследство? Наверняка же он это знает. Но я задал совершенно другой вопрос:

— Почему вы называете меня Лордом? — если это глюки, то я труп.

— Очень давно, в те времена о которых люди уже не помнят, — задумчиво начал Арагог, — на титул Лорда имели права только темные, к тому же, обладающие магическим потенциалом, примерно как у тебя. Причин на это было много, но главной являлась способность защитить своих поданных. Светлые никогда не могли грамотно руководить кем-то: они не могут ни повести за собой армию, ни элементарно обеспечить потребности маленькой деревушки. Худо-бедно они могут справляться с потребностями своей семьи. Но это было давно. Сейчас все по-другому. И к тому же, тогда темных было в десятки, если не в сотни раз больше, чем сейчас. Они были гораздо сильнее и умели пользоваться своей силой. Возможно, именно темные навязали свою точку зрения на место светлых в существующей вертикале власти. Я не знаю, это было слишком давно. К тому же темные существовали целыми Родами и они могли своей численностью заткнуть всех недовольных. Именно от этого пошла некая помешанность на чистокровности некоторых существующих ныне семей. В основе же было сохранение именно темных корней, сомневаюсь, что осталось хотя бы одно светлое семейство, которое ни разу не пересеклось с темным Родом случайно или намеренно. Уже во времена Слизерина рождение полноценного темного мага оценивалось как величайшая удача и редкость. Все те семьи, которые ныне кричат о своей чистокровности, называют себя также темными, по сути таковыми не являясь. Та капля крови, которую они умудрились заполучить, может наделять их некоторыми свойствами, но очень незначительными, их еще фамильными умениями именуют, но стать от этого полноценным темным магом? Я не буду объяснять тебе, что разница между светлыми и темными магами не в поведенческих реакциях, а в окраске той силы к которой взывает маг, совершая то или иное магическое действие. Ты это и сам знаешь, — интересно, что бы он сказал, если бы я честно заявил, что не знаю. Что никто мне так и не смог четко все эти различия объяснить. — Сколько ты встречал в своей жизни темных магов?

— Ну-у, — я задумался, — четверых. Отец, крестный, я и Хагрид. Хотя Хагрида назвать темным язык не повернется, очень невнятный налет Тьмы, практически не ощутимый.

— Это точно, давай отца мы считать не будем, как покинувшего этого мир, Хагрида по обоюдному согласию мы тоже вычеркиваем, самого себя считать глупо, если конечно ты не страдаешь манией величия. Итого получаем одного Дамблдора, из ныне живущих в магической Британии. А в те времена, о которых я сейчас говорю, существовало, по меньшей мере, два десятка так называемых Великих Родов. Родов, заметь, не человек. И ни один из представителей данных семей не позволил бы властвовать над собой светлому. Тогда жизнь человека, любого человека, очень недорого стоила.

— Но меня ведь воспитали светлые.

— Воспитали и властвовали — это не одно и то же. К тому же, — Арагог хмыкнул, — сомневаюсь, что их «воспитание» слишком на тебя повлияло. Тебе нужна жесткая рука, поверь, я знаю, о чем говорю. Как часто ты своего отчима воспринимал именно как главу вашего Рода? — Сказать ему о том, что отчима я вообще не воспринимал как главу семьи? Хотя он наверняка об этом догадывается, Арагог, в смысле. Акромантул тем временем продолжал: — Будучи еще ребенком, ты уже пытаешься взвалить на себя обязанности главы рода, взять хотя бы твою озабоченность деньгами и способами их достать, — он что мысли читает? Я насупился. — При этом, даже, не предпринимая попытки казаться более светлым, чем ты есть на самом деле.

— Не правда! Я обещал крестному не выделяться, стараться казаться таким как все. Даже первым никогда не начинаю и не лезу ни к кому, они все сами.

— А как ты думаешь, за что директор на тебя разозлился? — послышался смешок Арагога. — Ты ведешь себя как наитипичнейший темный. Злые шутки, привычка добиваться своего чаще всего чужими руками, подставы… В то время, о котором я веду речь, все это у темных ограничивалось только наличием совести. А сейчас темных так мало, что рассчитанная подлость не выдает истинного окраса магии.

— Где-то я что-то подобное уже слышал. Только вот не нравится мне, как все это звучит. Неправильно это, — хмыкнул я. Я понимаю светлых, нет, правда понимаю, я бы тоже постарался этих Лордов со света сжить. Представляю, чем могла закончиться подобная безнаказанность. Так что сами виноваты, что их вырезали. Буду надеяться только на то, что меня не тронут, за тщательно охраняемую редкость примут. И тут я непроизвольно зевнул, — ну ладно эта вся мура про темных и светлых конечно интересна, но это абсолютно не объясняет того, с чего это ты называешь меня Лордом сейчас, когда все Лорды приказали долго жить и не следовать их примеру, вместо того, чтобы скушать на ужин.

— Ложись спать, мой маленький Лорд, — вздохнул паук так, что его огромное тело заколыхалось, — а я расскажу тебя сказку, — ага, а он тем временем возьмет и съест меня, получив подробные инструкции, что со мной делать от меня же самого. Мысли мыслями, но я все равно подгреб к мохнатому боку чудовища, который оказался на удивление теплым. — Эта история началась в те далекие времена, когда Британия не была еще поделена на государства и всех темных существ просто разделяли на расы. В то время правил король, разумеется, он был темный, — ну конечно, разумеется. Тихий голос Арагога проникал в мозг сквозь дремоту, но я решил не засыпать пока не дослушаю его до конца. — У короля был сын. Однажды он поехал на охоту в свои дальние угодья и наткнулся на целое племя Акромантулов. Они не пытались ни напасть, ни бежать. Они были в отчаянии, потому что они умирали. Злая ведьма отравила источник, из которого акромантулы утоляли свою жажду. Юный принц пожалел созданий, уже потерявших последнюю надежду. Он избавил источник от яда и вылечил болеющих тварей. При этом он ничего не требовал взамен, но благодарный народ не мог позволить ему уйти просто так. Они принесли ему клятву почитать его, как Лорда, за себя и за всех своих потомков. Используя эту клятву, принц мог призвать к себе своих новых подданных и попросить о любой помощи с их стороны. И ни разу, ни принц, ставший впоследствии королем, ни его потомки не призывали нас на службу. Мы не люди, мы чтим клятвы, как бы давно они не были даны.

— А причем здесь все-таки я? — пробормотал я сквозь сон.

— Имя принца было Дэрик Фолт.

Ничего себе, значит, я реально принц? Вопрос о том, почему потомок древнего рода влачит столь нищенское существование начинает вставать во весь свой гигантский рост. Это был последний вопрос, который я успел задать самому себе, перед тем как заснул.

А проснулся я в хижине Хагрида. Интересно, может мне все это приснилось?

Вернулся в Хогвартс я неожиданно отдохнувшим. Все-таки постоянное присутствие светлых меня чертовски угнетает. А может меня угнетает постоянный контроль, чтобы Тьмой не фонить, а перед Хагридом и пауком напрягаться не надо. Лесничий не поймет, а пауку пофигу.

Несмотря на ранний час, изящную аристократичность слизеринской гостиной портил торчащий там староста.

— Я сейчас в совятню, захватить твои письма? — обратился ко мне Малфой.

— Зачем? — вопрос поставил меня не то, что в тупик, а в полную растерянность.

— Как зачем? — в голосе Малфоя стали проскальзывать раздражительные нотки. — Первогодки то и дело строчат письма домой, чуть ли не каждый день.

И тут мысленно я отвесил себе пинок. Мама, точно! Я же обещал написать ей письмо, ну и что, что во сне.

— Сейчас, подожди минуту, — крикнул я Малфою и бросился к ближайшему столу сочинять первое в своей жизни письмо.

Самое трудное, было начать. Дальше же можно написать все, что угодно: и про учебу, и про погоду. И завершить как «любящий тебя Северус». Но начало. Как только мама получит письмо, она брякнется в обморок, подумав, что со мной случилось что-то страшное. Значит, начать нужно как-то успокаивающе. Фраза «Здравствуй, мама, у меня все хорошо» заставит ее, бросив все дела, примчаться сюда, чтобы проверить, не нахожусь ли я в предсмертном бреду. Отметаем сразу. Написать, что «находясь всмертельной опасности, я поклялся написать тебе письмо»? Я думаю, ее это немножко расстроит. Причем, расстроит так, что потом всю неделю будет расстраиваться крестный, а потом очередь расстраиваться дойдет и до меня. Нет, расстраивать маму я не хочу. А вот если написать, что директор прозаично намекнул, что пора бы, мол, и написать родителям и порадовать их своими школьными успехами? Думаю, это будет самое то. Значит так и напишем.

Как только Малфой убрался с письмами из гостиной, передо мной материализовался патронус крестного и сухо сообщил, что отработки для меня завершены, и чтобы я попытался не показываться ему на глаза в ближайшие дней десять. Ну что тут сказать. Живем».

Казалось бы, что шокировать находящихся в зале уже невозможно, но последняя прочитанная запись показала, что это не так. Эйлин сидела в шикарном кресле и, промокая кружевным платочком несуществующие слезы, тихо приговаривала:

— Ах, мне мой мальчик писал такие проникновенные письма. Я храню их все до сих пор.

— Все три что ли? — злорадно спросил Альбус.

Ответить возмущенной Эйлин помешал звук открываемой двери. В зал суда, толкая друг друга, ввалились четверо помятых аврора.

— Нападение! Неизвестные злоумышленники проникли в зал суда! — завопили они, и уставились на сидящую в кресле женщину, открыв рот. Бровь Эйлин выразительно приподнялась в удивительно знакомом жесте.

Мать Северуса посмотрев на часы, удовлетворенно хмыкнула:

— Два часа тридцать одна минута. Мой личный рекорд. Хотя у Северуса с Гордоном получалось намного дольше. Есть к чему стремиться.

— Сдавайся! Неизвестная злоумышленница! — гнусно захихикал Альбус.

— Так! Прекратить балаган! А вы, отправляйтесь на пост! Перси, продолжай читать, — рыкнул со своего места председательствующий Кингсли.

Дождавшись, пока за аврорами закроется дверь, Перси вздохнул и продолжил чтение.

Глава 9. День за днем

«28 августа 1972 года.

Анализируя прошедшее с Хэллоуина время я разочарованно понял, что ничего, абсолютно ничего с этого времени не произошло. Фактически, целый год был прожит зря. Даже эта золотая гриффиндорская троица не делала попыток достать меня.

Ну как не делала. Пыталась, что очень быстро пресекалось на корню представителями своего же факультета. Было такое ощущение, что старосты ходят за ними по пятам, предотвращая любые попытки потерять драгоценные баллы, которых бы хватило на парочку выпадов мою сторону. Это принесло определенные успехи. Они торжественно заняли гордое третье место, опередив только хаффлпафцев, которые перед самыми экзаменами умудрились каким-то невероятным способом разнести больше половины четвертой теплицы, где выращивались редкие и очень ценные растения. Особенно расстроила мадам Спраут гибель только что созревших мандрагор. Это привело к просто гигантскому количеству снятых баллов. Новый рекорд Хогвартса, между прочим. Пятьсот баллов за один вечер еще никто и никогда не терял.

Я негодовал! Как могло такое грандиозное событие произойти без моего участия?! Или хотя бы не в пределах моей видимости. Проходя по холлу мимо часов, где в глаза бросилась ничтожная горстка топазов, я помчался в кабинет директора за объяснениями. Выслушав эту душещипательную историю, я ехидно поинтересовался, а точно ли от меня нужно защищать Хогвартс? Такими темпами мы будем доучиваться в руинах, причем я к этому не буду иметь никакого отношения. Короткое и емкое: «Вон отсюда», — послужило поводом гордо удалиться, пожелав директору счастливого дня.

Люпин так вообще от меня шарахался. Ну не в духе я был в тот день, когда мы повстречались один на один в каком-то темном коридоре. Он начал меня оскорблять, весьма неоригинально, кстати, наверно пытаясь выпендриться перед своими дружками, надеясь рассказать, как ему удалось без особых последствий прижучить Нюниуса. Не вышло, бывает. Я уже писал, то всяких подленьких заклятий знаю больше, чем иной пятикурсник? Когда Люпин принял свой первоначальный облик и перестал кудахтать, он очень быстро сбежал, даже не попытавшись меня как-то отблагодарить за бесценный опыт.

И ни разу после этого не пытался на меня наезжать. Даже иногда предпринимал попытки сдерживать Поттера с Блэком. То ли у него чувство самосохранения больше развито, чем у них, то ли в его голове есть мозги, отсутствие которых отличительная особенность их факультета, не знаю. Но факт остается фактом. С Люпином у меня проблем больше не было. Еще бы выяснить, куда он каждый месяц уезжает. Догадки, конечно, есть, но не буду раньше времени кидаться голословными обвинениями.

Все экзамены я сдал на превосходно, естественно. Даже эти дурацкие полеты. Летать — это конечно здорово: чувство свободы, пространства вокруг, ветер в ушах. Еще бы делать это без метлы. Находят удовольствие от полетов именно на метлах исключительно извращенцы. Вот как можно ощутить все вышеупомянутое, когда древко трет тебе между ног, рукоятка периодически впивается в задницу, руки от постоянного перенапряжения регулярно сводит судорогой, а в голове одна лишь мысль: как бы не сорваться. Как бы было здорово научиться летать без метлы! Но, к сожалению, это невозможно.

Квидич я вообще не понимаю. Смысл часами перекидывать один тяжеленный мячик друг другу, пытаясь попасть в три огромных кольца, уворачиваясь при этом от еще более тяжеленных мячиков, посланных с явной целью тебя травмировать, если результат все равно зависит от ловца, ну и устраивали бы соревнования ловцов. О, я понял! Это и есть соревнования ловцов, а для пущей зрелищности в команду набираются еще группы мазохистов и садистов, для удовлетворения потребностей и тех и других. Все оказывается логично и просто. К слову о ловцах. Малфой как-то вытащил меня на поле и предложил поймать снитч. Это случилось после того, как я преодолел свои весьма обоснованные опасения перед полетами — все-таки метла — это не мое. Ну и ничего сложного, самое главное как раз с метлы не свалиться, а снитч, он же нарочно дразнит ловца, главное его сразу схватить. Раз поймал, второй поймал, перед тем как ринуться вдогонку за третьим я обнаружил, что на поле высыпал, чуть ли не весь факультет Слизерина. На четвертом снитче мне это надоело (я как раз разобрался с принципом ловли этого мячика, кстати, если долго ничего не делать, снитч еще раз подлетает прямо к тебе, главное момент не пропустить и схватить его) и, всучив его в руки опешившему Малфою, я заявил, что в этом цирке больше участвовать не собираюсь и гордо удалился с поля. Малфой бегал за мной по пятам целую неделю. То один, то с капитаном слизеринской команды, то вообще со всей командой. Я так и не понял, чего они от меня хотят. Нет, я, конечно, понял, но упорно делал вид, что не понимаю. Но вскоре, к счастью, начались экзамены у старшекурсников: у кого-то СОВ, у кого-то ЖАБА, к тому же я притащил сборник правил и ткнул им этим кабанам в лицо, там очень четко было написано, что до тринадцати лет ни-ни, вот исполнится мне тринадцать и можно будет вернуться к этому разговору, и от меня, наконец-то отстали.

Крестный нашел, чем меня занять, чтобы я ничего не натворил и никого не провоцировал. Все свободное время я помогал мадам Помфри готовить зелья для больничного крыла. Все стандартные зелья были мною переработаны и полностью оптимизированы. Писать мне совершенно не хотелось, все равно я куда-то пергаменты засовывал, а потом найти не мог, и все исправления я делал прямо в учебнике. Во время работы с этими зельями у меня возникло только два вопроса: почему за сотни лет никто их так и не доработал и зачем больничному крылу столько зелья от поноса. Я его готовил в два раза чаще, чем кровоостанавливающее и перечное. С объемами «запирающего» средства могло сравниться только успокаивающее. Неужели применение первого, студентов так расстраивает, что его необходимо запивать вторым?

Наконец наступило долгожданное лето. Прямо с вокзала Кинг-Кросс я потащил маму в банк Гринготс, чтобы проверить состояние своего счета. Там я узнал две новости. Хорошую и плохую. Злобный гоблин начал с плохой. Оказывается, Слагхорн настолько впечатлился придуманной крестным историей про мое несчастное детство, что решил оградить от посягательств на мои деньги моего папашу-алкоголика, тем самым заблокировав мой счет до наступления совершеннолетия. Хорошая новость заключалась в том, что денег там оказалось достаточно, чтобы прожить безбедную жизнь мне и моим родителям, наверное, я пока слабо представляю наши потребности в переводе на звонкую монету. И к моему совершеннолетию эта сумма утроится, по расчетам гоблина, если не учетвериться. Кстати, я впервые общался с гоблинами и удивился, что они все такие вежливые и обходительные. Даже перед двенадцатилетним мальчиком. Врут все, что они грубые и жадные.

По рассказам матери я понял, что из вырученных от продажи шкатулки галеонов не было потрачено и кната, мол, они мне пригодятся в будущем. Я тогда, если честно, психанул и заявил, что не позволю родителям экономить на себе ради меня, не голодаю я, в самом-то деле, а на новую мантию я смогу заработать. Мама была удивлена, но ничего не сказала. Тобиас же долго на меня смотрел, а затем кивнул и осторожно уточнил, как именно я хочу заработать себе на новый учебный год.

Да это действительно был вопрос, на который я долго не мог найти ответа. Действительно, как заработать маленькому мальчишке в маггловском мире, если волшебство вне школы под запретом (и стоило вообще туда идти!) и применять магию нельзя было ни под каким предлогом? Впрочем — это был вполне решаемый вопрос, как оказалось. Тобиас мне подсказал, где можно поискать и подарил велосипед, чтобы я не болтался в поисках работы пешком. Подозреваю, что в ход пошли те самые галеоны от продажи шкатулки, но в этот раз я проигнорировал голос совести, и вцепился в подарок обеими руками. Все-таки я Темный, но, в отличие от моих предков, у меня совесть хотя бы присутствует, я надеюсь, задал же я себе вопрос о целесообразности этой покупки.

Работу я нашел на маггловской автомойке в двух милях от дома. Там я и познакомился с маггловскими мальчишками, подрабатывающими летом так же, как и я. Интересные они люди! Если бы я не знал, что они магглы, подумал бы, что они темные. Еще бы — столько идей для развлечений не слишком безобидных и слегка противозаконных.

Они очень много рассказывали про свою школу и меня очень сильно заинтересовала наука, которую они назвали «Химия». Я даже выцыганил у них учебник. Это что-то наподобие нашего зельеварения, только более взрывоопасное. Многие ингредиенты, которые магглы используют для своих зелий, мои новые приятели притащили мне в подарок в довольно больших количествах и с диким хохотом объяснили, где все это можно удачно применить. Я обязательно это проверю! Да я, уже мечтаю, как поеду в школу!

Вместе с ингредиентами они впихнули много различных маггловских приспособлений, среди которых были порох, капсюли, и многое другое с детальной инструкцией по применению. Кроме развлечений я уже прикидывал, что можно добавить в зелья в качестве эксперимента. Можно сказать, что лето прошло не зря».

— Как же он так просто ловил снитчи, если он всю жизнь завидовал моему отцу из-за того, что тот стал непревзойденным ловцом, да и на метле он еле держался?! — завопил возмущенный поттеровский голос.

— Гарри, а кто тебе сказал, что Снейп ни разу не был ловцом и ни разу не обыгрывал твоего отца и не умел ловить снитч? А один из матчей он как судил, по-твоему, если летать не умеет? — раздался тихий голос МакГонагалл.

— Да, я помню это фиаско Джеймса, хотя мне в какой-то момент показалось, что Северусу придет конец…

Мечтательный голос прервала Эйлин:

— Так, не будем торопить события, я думаю, мой мальчик просто обязан был про этот момент своей жизни.

И тут, к удивлению всех собравшихся Перси, прервав Эйлин, начал судорожно читать.

Глава 10. И снова в школу

«1 сентября 1972 года.

В Косой переулок я в этом году не попал. Все, что нужно к новому учебному году, мне привез крестный. Надо же, раскошелился сам по доброй воле. Наверняка где-то что-то сдохло. Надеюсь, это его любимая птичка, обожралась лимонных долек и сгорела безвозвратно. Пожелав мне счастливого пути и традиционно не оставшись на обед, Альбус удалился, оставив предварительно мне список паролей на целый год.

А крестный оригинален. Я и не знал, что в мире существует столько шоколадных извращений.

Собирая свой сундук, я решил примерить свои прошлогодние старые мантии и обнаружил, что я не вырос из них ни на дюйм. Ну почему я такой маленький?! Если так дальше пойдет, то меня с домовиками путать будут! Причитая и скорбя о своей судьбе, я решил взять прошлогодние мантии в качестве рабочих. Мама успокаивала меня, говорила что-то о наследственности, что отец тоже был сначала невысоким, а потом буквально за год вытянулся до своего не очень маленького роста.

Но меня это мало успокаивало. Результат должен быть сиюминутным: прямо здесь и сейчас. Слушая мое бурчание, мама с ласковой улыбкой и заботой в голосе предложила мне дыбу. Я внутренне содрогнулся. Видел-видел я это сооружение, где-то в одном из подвалов. Говорят, оно пылится с незапамятных времен.

Да и отец как-то резко вырос, видимо он тоже комплексуя из-за своего роста, умудрился так вывести маму из себя, что она исправила это столь радикальными методами. Но я против насилия над детьми! Поэтому бурчать я продолжил уже в своей комнате.

Я не знаю, что нашло на Тобиаса, но он самолично вызвался меня проводить. Так как он не выносил поездов, мы аппарировали прямо на вокзал. Моих ожиданий он не оправдал. Прохождение через барьер его никак не впечатлило. Он даже в лице не изменился. Попрощались мы сухо, можно сказать официально: за руки, но затем он резко притянул меня к себе и судорожно обнял. «Береги себя», — прошептал он мне куда-то в макушку, потом также резко выпустил меня из объятий, быстро встал и ушел не оглядываясь. Я опять ничего не понимаю.

Первыми, кого я встретил в поезде, были золотая троица и еще какой-то хмырь. Когда я рассмотрел его внимательнее, меня передернуло. Жуть какая. Зелье против фурункулов — первый урок первого курса, неужели сложно сделать? Да хотя бы в больничное крыло сходил бы, я этого зелья почти столько же, сколько перечного еще зимой наварил. Интересно, они специально его таскают с собой, чтобы даже Люпин на его фоне выглядел презентабельно? Не удивлюсь, если он сам его где-нибудь подобрал.

Мои передергивания заметили сразу.

— Что, Нюньчик, уже испугался? Дрожишь весь, — голос Блэка действительно такой противный, или я просто пристрастен? Конечно, я вас испугался, просто дрожу весь от ужаса, боюсь, как бы вы во сне ко мне не пришли, особенно вон тот, слева который. Представили бы хоть, чтоб я знал свой страх по имени. Хотя, вроде бы этот хмырь с нами на одном курсе учится, в Гриффиндоре, или я ошибаюсь?

— Слушайте, ребята, а может он вообще говорить не умеет? Вы хоть раз слышали, чтобы он голос подавал? Нюня, может ты немой? — заржал Поттер.

— Не твой, не твой, придурок, — я все-таки не выдержал.

И вообще, почему я должен себя сдерживать? Я же еще не в школе! А, кстати, я так и не заметил как Люпин по шажочку, не привлекая внимания, скрылся за широкими спинами своих товарищей. Я это заметил лишь тогда, когда он практически слился с обстановкой. Да, вот это инстинкт самосохранения, работающий на полную катушку.

Я уже мысленно представлял, как кидаю в них не смертельное, но малоприятное заклятие. Заминка заключалась в том, что я никак не мог выбрать, что именно я хочу с ними сделать. За палочки мы с Поттером схватились одновременно.

Но почему? Почему этих дебилов всегда кто-то непроизвольно спасает?! Обереги на них что ли какие висят? Лучше бы от собственного идиотизма нашли, а то от этой напасти их пока ничто спасти не в состоянии.

— Драки в поезде запрещены, — манерно протянул мой староста, вплывая в наш вагон. — Что вы умудрились не поделить, еще не начав учебный год?

— Ничего, — отважных гриффиндорцев как будто втянуло в ближайшее к ним купе.

— Так, пойдем со мной, — схватив меня одной рукой, а чемодан другой, Малфой поволок меня куда-то вглубь поезда.

«Пойдем» в моем понимании это идти самому, а не болтаться как ридикюль у него на руке. Я еле успевал переступать ногами. Впихнув меня в свободное купе, он буквально швырнул меня на сидение. И этот человек когда-то возмущался, что со мной плохо обращаются? Приземлился я довольно неудачно, практически распластавшись на подушках и уронив палочку на пол.

Малфой переводил взгляд с меня на палочку, с палочки на меня, а потом опять на палочку, одиноко лежавшую на полу, подобрал бы хоть что ли. Дрожащая рука протянулась к черному дереву и, не дойдя до цели буквально дюйма, пошла в обратном направлении. На Малфоя было любо дорого смотреть. Еще бледнее обычного, с испариной на лбу и о-о-очень большими глазами. Он что, палочки никогда не видел? Наверно думал, что у него одного она есть.

Я нагнулся и схватил палочку, рукавом протер от пыли и засунул в карман. Нужно будет что-нибудь прикупить, фиксирующее, во избежание подобных эксцессов.

— Это то, о чем я думаю? — тихо спросил белобрысый.

— Я не знаю, о чем ты подумал, но это была палочка! Она еще и волшебная! Представляешь? — радостно защебетал я.

— Откуда она у тебя?

— Представь себе, купил, в магазине Оливандера. Сам удивился, палочка и у Оливандера. Я-то думал, он гробами торгует. Зашел, понимаешь, к нему в магазин о вечном подумать, а он мне палочку сует. Сам офигел.

— Ты хоть представляешь, сколько она стоит? Да эту палочку не может себе позволить ни один из богатейших волшебников, чтобы просто ею владеть, передавая по наследству как величайшую ценность, — возмущение в голосе Малфоя явно было не наиграно. — А ты просто взял и купил! То-то тебе на новые учебники денег не хватило, последние карманные на палочку истратил, — а я и не знал, что Люциус язвить умеет. И что на него нашло? — Она должна была быть в футляре. Я могу на него посмотреть?

— Ну, наверное, можешь. В ювелирной лавке, напротив магазина с палочками. Если его еще не продали, — я пожал плечами. Дурацкая привычка, мама все не может меня от нее избавить, так же как и от привычки грызть ногти.

— А что, он там делает? — осторожно спросил Люциус.

— Лежит наверно, пылится. Все-таки я думаю, что его не купили, кому он вообще нужен за тысячу галеонов?

— Почему за тысячу?

— Ну, за столько я его продал, вряд ли ювелир выставит ее на продажу за меньшую сумму, — удивился я.

— За сколько ты ее продал? — что-то кожа Малфоя приобрела оттенок его же волос, а чего он глаза закатил?

— Ты тоже думаешь, что это много? — задумчиво спросил я.

— Как? Вот как можно быть одновременно таким умным и таким идиотом? Все, на рождественских каникулах мы пойдем его выкупать!

— Куда мы пойдем?

— В Лавку! — и что он так орет? Я поморщился.

— Ну, в лавку, так в лавку. Успокойся. Вдохни поглубже. Что ты так разнервничался? Мне вообще Оливандер палочку вместе с футляром просто так отдал, видимо посчитал, что на складе она порядком залежалась.

— Просто так? Просто так? — походу водички ему уже нужно дать, а то уже ртом воздух начал глотать.

— Ну, он выглядел немножко недовольным, — вспомнил я, — сразу выпроводил нас, причем, можно сказать вытолкнул из магазина.

— Ага, видать, поплакать захотелось, — истерически захихикал Малфой. — В одиночестве. Да я бы на его месте тебя убил, так на всякий случай, чтобы ты никому не разболтал, что видел ее хоть краем глаза.

— Ну, это было бы проблематично. Со мной бы он справился, возможно, но с мамой — сомневаюсь.

— А кто у нас мама?

— Мама она и есть мама, — что я ему мог еще сказать, и вообще, странный какой-то у нас разговор получается.

— Мама… Да, мама — это святое, — Малфой мечтательно прикрыв глаза, начал говорить. — Тринадцать с половиной дюймов, черное эбеновое дерево, высушенная сердечная мышца дракона в качестве сердцевины. Вязь рун с трех сторон, образующих треугольник. Хранится в футляре, инкрустированным изумрудами. Руны на крышке повторяют те, что нанесены на палочку. Внутри футляр выстлан зеленым бархатом.

Во дает, как по книге читает, даже я не знаю, что находится внутри моей палочки и сколько она дюймов.

— Значит так, на рождественских каникулах Мы. С. Тобой. Идем в лавку, и выкупаем футляр. А ты идешь со мной, чтобы подтвердить, что именно ты продал футляр и именно за тысячу галеонов.

— Ты собираешься покупать какую-то шкатулку за тысячу галеонов? — недоверчиво переспросил я.

— Да хоть за сотню…

— За сто галеонов или за сто тысяч?

— Да хоть за миллион! Ты понимаешь, что она бесценна? Хотя, кого я спрашиваю? Я спрашиваю паршивца, продавшего эту ценность за какую-то паршивую тысячу, — о, да наш староста еще и краснеть умеет, хотя скорее розоветь. И куда девалась его аристократическая выдержка? А еще меня покоробило, это для него может тысяча галеонов и паршивая, а для меня — это целое состояние.

— Слушай, у меня идея! А давай я сам выкуплю шкатулку обратно, а потом я ее тебе продам за сто тысяч? Как тебе такой вариант?

Судя по тому, как он схватился за сердце, идея ему явно не понравилась.

— Да не парься ты, до рождества еще далеко, вряд ли футлярчик уплывет из твоих загребущих ручек, — попытался я успокоить Малфоя. Видимо у меня получилось, потому что исходный цвет лица у него восстановился.

— Ответь мне, в каком именно портовом борделе ты воспитывался? — староста покачал головой.

Я насупился и уже хотел ответить, но тут заметил, что поезд начал замедлять ход. Малфой же вытащил из сундука какую-то штуковину и бесцеремонно надел ее мне на руку.

— Палочка вставляется вот в эти зажимы, — сказал он. — И чего ты ждешь, давай вставляй. Вот так держится рукояткой вперед, вот так выхватывается. Понял? Теперь надевай мантию и без особой надобности палочкой не размахивай.

Тут поезд остановился. На перроне нас встречали безлошадные кареты, которые двигались самостоятельно. Вообще-то их везли фестралы, но я их не видел, к счастью. Мы ехали в одной карете с Малфоем и Нотом. Мне кажется, или слизеринский староста решил не выпускать меня из виду, по крайней мере, до Рождества.

В чем причина Малфоевской истерии я понял только после отбоя, когда в гостиной никого не осталось, кроме меня и одиноко сидящего в глубоком кресле старосты. И на его лице большими буквами был прописал мучительный мыслительный процесс. Ему жутко не идет задумчивый вид, слишком уж он не характерен для Малфоя.

Я спросил у него напрямую, что все-таки такого ценного в моей палочке.

— Ну, если ты считаешь, что в палочке, принадлежащей самому Салазару Слизерину, нет ничего ценного, то я помочь тебе ничем не могу.

Ну не можешь, так не можешь. Подумаешь, Слизерин».

— Малфой, ты все-таки выкупил рунический футляр Слизерина? — прошептал, сидящий недалеко от Люциуса Паркинсон.

— Выкупил, — буркнул Малфой. — Я что, должен был в «Пророк» об этом написать? — ехидно уточнил он.

— Вот ведь гнида, хоть бы словом обмолвился, — негодовал Паркинсон.

— Хочешь перекупить? Думаю, денег у тебя не хватит, без штанов останешься, зато с футляром.

— Кстати, мистер Малфой, футляра при обыске вашего поместья обнаружено не было, — голос принадлежал какому — то аврору, одному из немногих допущенных в зал суда.

— Ага, я что, совсем дурак, выставлять такую ценную вещь на всеобщее обозрение, когда погостить Лорд приехал и загостился на неопределенный срок.

— Еще одно слово и я прикажу вывести вас из зала, устроили тут балаган, понимаешь, — раздраженно произнес Кингсли.

— Кого? — одновременно спросили Малфой и Паркинсон.

— Обоих! — рявкнул Кингсли. — А ты чего уставился? Читай дальше!

Глава 11. Тайная комната

«28 октября 1972 года.

Осень. Поздняя осень. До последней недели настроение мое уходило, вместе с остатками лета. Под падающую листву на меня накатывала меланхолия, которая постепенно перерастала в полноценную депрессию.

Наверное, я был первым темным магом за всю историю мироздания, впавшим в депрессивное состояние. Хотелось плакать, спать и кушать.

Как ни странно, но небольшие всплески подъема настроения обеспечивала гриффиндорская четверка. Стоит ли писать о том, что я ни в чем не виноват. Впрочем, как обычно. Начну по порядку.

Однажды утром за завтраком, Поттер, когда я проходил мимо гиффиндорского стола, опрокинул на меня кубок с тыквенным соком, что совершенно не улучшило моего настроения. Так и не позавтракав, я поплелся к себе, чтобы переодеться, причем переодеваться пришлось в свою старую рабочую мантию.

Пока я ее искал, я наткнулся в чемодане на сверток, подаренный моими маггловскими приятелями. Теперь у меня есть прекрасный повод опробовать хоть один из презентов и в качестве эксперимента, и для того, чтоб отомстить этому заносчивому придурку. И нет, моя совесть в это время молчала и совершенно меня не трогала.

Я быстренько перетряс сверток, и остановил свой выбор на веществе, которые мои приятели называли бертолетова соль.

Метнувшись в кабинет зельеварения, которое у нас должно было сейчас начаться, я прилепил в рекордные сроки по щепотке соли под каждую ножку поттеровского стула.

Приятель рассказывал, что для прикрепления нужен какой-то маггловский пластилин, но я решил не заморачиваться и присобачил ее магией. Поставив стул на место, я быстренько выбежал из кабинета и в коридоре смешался с толпой своих сокурсников, спешивших на урок.

И почему я сразу не заметил, что в кабинете чего-то не хватает? А не хватало в кабинете профессорского кресла, в которое любил погружаться во время занятий Слагхорн. Наверное, дальше произошло затмение, метеоритный дождь или какое-то не менее значимое событие, а может Блэк просто решил помочь своему факультету заработать сколько-нибудь баллов, услужливо предложив профессору поттеровский стул, поясняя, что они могут поместиться вдвоем на одном. Поблагодарив Блэка, Слагхорн ненадолго пополнил копилку Гриффиндора пятью баллами. Взяв этот стул, он переместил его за свой стол.

В это время во мне боролись моя темная сущность и уважение к профессору. Победило первое. Я решил оставить все как есть. Поттер влетел в кабинет за минуту до звонка, быстро оценив обстановку, плюхнулся рядом с Блэком.

Урок профессор Слагхорн начал с лекции, во время которой он стоял перед своим столом. После окончания теоретической части он дал нам практическое задание, и не спеша направился к своему стулу.

Я даже не пытался ничего варить. Какой смысл начинать, если никто не успеет ничего доварить до конца. Время растянулось для меня. Я стал ощущать каждую секунду. Профессор двигался к стулу медленно. Очень медленно. Вот он к нему подходит и начинает опускать свое немаленькое тело на предмет моего пристального наблюдения.

Это конечно был не взрыв, но что-то очень близкое к нему. Причем ножки у стула подломились, и профессор завалился на пол.

— …!..!..….!!! Пятьдесят баллов с Гриффиндора! — хоть что-то печатное он выдал в своей тираде. — Мистер Блэк это очень низко! Свои шуточки переносите на своих друзей! Две недели отработок у Филча! — застывший как красный оловянный солдатик, Блэк недоуменно смотрел на профессора. Бедный, он даже не знал, за что его наказали. Но мне его жалко не было.

Данное происшествие ненадолго скрасило мое ухудшающееся с каждым днем настроение. Больше эту шутку никому применить не удастся. Не знаю, какие выводы сделал Альбус, но уже на следующий день во всех классах стулья были заменены на массивные скамьи.

Буквально на следующий день моя темная душонка потребовала продолжение экспериментаторской деятельности, и я отправился в туалет Миртл.

Вооружившись очередной небольшой коробочкой с надписью «Литий», я решил провести эксперимент в гордом одиночестве. Мало ли что.

Как требовали инструкции, кусочек лития полетел прямо в унитаз. Красота то какая. Я заворожено смотрел, как он начал свое движение. Это же надо, никакой магии, а такой эффект. Скорость вращения лития стала набирать обороты и в этот момент дверь кабинки открылась, и ко мне протиснулись сразу трое. Люпин предусмотрительно остался снаружи. Меня это немножко напрягло, не могли же трое мальчишек совершенно случайно зайти в женский туалет. Следят они, что ли за мной?

— А что это, у нас тут Нюньчик делает? — ну и противный же у Петтигрю голос.

Поттер с Блэком, схватив меня за плечи с двух сторон, вытолкнули из кабинки, причем получилось так, что я упал и по гладкому кафелю откатился к раковинам. Ударившись об край, я умудрился рассечь кожу на лбу. Ну и кровища же хлестанула!

А в это время не в меру любопытные гриффиндурцы склонились над моим экспериментальным унитазом.

По моим расчетам литий должен был набрать максимальную скорость вращения буквально сейчас. Ой, что сейчас будет!

Вопль, который издал Поттер, закономерно привлек в туалет половину преподавательского состава во главе с профессором МакГонагалл. Перед ними открылся восхитительный вид: я лежащий на полу под раковиной и весь залитый кровью. И эти… трое все в дерьме, особенно досталось Петтигрю.

Нет, если это не апофеоз гриффиндорского идиотизма, то я извиняюсь. Итог: чистка всех мужских туалетов и конкретно этого женского. Ну и разумеется, снятие баллов. На вопли Блэка, протягивающего руку в мою сторону, никто традиционно не обратил внимание. А вот на меня они внимание обратили, точнее на мою окровавленную физиономию. Итог: снова снятие баллов с Гриффиндора за мою избитую тушку. Что с ними сделала профессор МакГонагалл, я не знаю, потому как причитающая мадам Спраут увела меня в больничное крыло.

Мой факультет встретил мое возвращение аплодисментами. Все кроме Малфоя сочли своим долгом подойти и пожать мне руку. Только мой староста, подойдя ко мне, поднял за подбородок мое лицо и долго рассматривал уже почти невидную царапину.

— Тебя что, за порог гостиной вообще отпускать одного нельзя? Может няньку какую приставить? — я как представил, что за мной будет постоянно таскаться кто-то наподобие Крэба или Гойла, то чуть сознание не потерял.

— Люциус, какая нянька? Ты что, разве не заметил: чем меньше повреждений у Снейпа, тем больше баллов, снятых с Гриффиндора. И как ему это удается? — хмыкнул Нотт.

И, правда, как? Я ведь не прилагаю никаких усилий для этого. Я даже не провоцирую Поттера. Это он постоянно таскается за мной — следит что ли?

На общем внеплановом собрании было постановлено, что пока мои разборки с грифами ограничиваются моим курсом, в них никто вмешиваться не будет. Как только они попытаются привлечь другие факультеты, либо старшие курсы своего, отвечать грифам придется по всей строгости. На том и порешили.

Настроение портилось ни по дням, а по минутам. Особенно стали раздражать хлопанья дверьми некоторых наших преподавателей. В частности, Минервы МакГонагалл. Ее эффектные появления в классе, сопровождающиеся грохотом открываемой двери, видимо, действовали на нервы не только мне. Однажды даже я стал свидетелем, как кто-то из гриффиндорцев, кажется, это был Люпин, попросил профессора обращаться с дверью все-таки поаккуратнее, за что и был награжден десятиминутной отповедью.

Я решил совершить благое дело. А именно, отучить профессора от этой вредной привычки. Подошел я к делу творчески. В моем богатом арсенале маггловских штучек были обнаружены порох, капсюли от оружейных патронов, а также фигня, называемая канцелярскими кнопками. Обмотать тонкой бумагой с насыпанным на нее порохом капсюль, прикрепить к нему кнопку, и все это осторожно приклеить к двери — было делом двух минут. Оставалось только зайти в класс и ждать результата.

В этот раз появление профессора трансфигурации было, я бы даже сказал, феерично. Грохот, вспышка огня и поваливший черный едкий дым, я думаю, навсегда отучили МакГонагалл хлопать дверьми, причем, не только классными.

Самое смешное было то, что у нее оказалась виновата знаменитая четверка. Она даже разбираться не стала. Думается мне, что фраза «минус сколько-то там баллов с Гриффиндора», напрочь въелась в мой мозг. Я уже даже представить не могу, например, «минус баллы с Равенкло».

Наказание она им придумала страшное: дополнительные занятия по трансфигурации ежедневно. Думаю, им будет чем заняться ближайшими вечерами. Так они, глядишь, еще лучшими учениками станут, кроме меня естественно.

Больше светлых моментов в моей жизни за прошедшие месяцы не было, и моя затянувшаяся депрессия грозила перерасти в истерию».

— Так это этот гаденыш меня вместе с дверью взорвал! А я все удивлялась, что это Северус так ехидно ухмыляется, когда я вхожу в учительскую! Я двадцать лет думала, что это дело рук Мародеров! — от возмущения МакГонагалл вскочила.

— Извините, пожалуйста, вы не могли бы перечитать? — раздался чей-то робкий молодой голос.

— Зачем?

— Мы не успели записать. Чем он капсюль обмотал?

— Гы-гы, — послышалось со стороны Эйлин. — Нужно намекнуть сыну, чтобы он написал книгу «Сто и один способ как отучить вашего профессора от вредных привычек».

— Всем молчать! — Кингсли стукнул деревянным молоточком по специальной подставке. — Я сейчас прикажу вывести посторонних из зала, предварительно стерев память!

— Кингсли, ты чего так разнервничался то сейчас? — с ехидной улыбкой произнес Дамблдор. — Пятый курс еще не скоро.

Кингсли заметно посерел, что очень оригинально смотрелось на его темном лице, а Перси, воспользовавшись наступившей паузой, продолжил читать.

«Такое чувство, что я схожу с ума. Меня раздражает практически все.

Дошло до того, что однажды, когда я вышел в коридор и отправился на завтрак в Большой зал, толпа шедших рядом со мной студентов вызвала у меня чувство близкое к панике. Закружилась голова, меня даже затошнило. Резко сорвавшись с места, я влетел в пустой класс. Усевшись на какую-то парту я, пытался взять себя в руки. Меня трясло.

Сколько я там просидел, неизвестно, но судя по ощущениям, я пропустил не только завтрак, но и первый урок. Потихоньку я приходил в себя и уже просто бездумно пялился в стенку, из которой и появился Кровавый Барон.

— А почему это ученик с моего факультета сейчас не на уроках? — накинулся он на меня.

— А вам не все равно? — вяло отвечал я.

— Полегче, юноша, проявите хоть каплю уважения.

— С чего бы это? — недоумевал я. — Я же не в одиннадцатом веке живу, чтобы проявлять к вам уважение, — он бедный заткнулся и бешено завращал глазами. — Хотя я могу проявить немного уважения, если вы оставите меня сейчас в покое. Я вам даже «До свидания» скажу, хотите? — нагло поинтересовался я.

— Как ты смеешь, мальчишка, да я тебя сейчас…

— Ну и что ты мне сделаешь? Вот я с тобой много чего сделать могу. Показать? — я выхватил палочку. Все-таки классную кобуру мне Малфой подогнал.

— Ты не можешь! Ты не посмеешь! — заорал призрак.

— Поспорим? — я соскочил с парты и направил на него палочку.

Барон сначала испуганно посмотрел на палочку, потом перевел взгляд на меня. Прищурившись, он долго меня разглядывал. Что он увидел мне неведомо, но в его взгляде появилась заинтересованность. Буркнув: «Следуй за мной», — он прошел сквозь стену. Ну и куда я должен идти? Просачиваться через стены я не умею.

— Ты еще здесь? — на этот раз появился не целый барон, а только его голова. — Выходи через дверь в коридор я жду тебя там, — вот что, это сразу нельзя было сказать?

У меня проявилось легкое любопытство. Вяло размышляя, о том, что могло понадобиться от меня привидению, я вышел в коридор.

Барон ждал меня у самых дверей. В его позе уже стало проявляться нетерпение. Ничего не сказав, он поплыл вперед. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

Конечным пунктом нашего путешествия оказался злополучный туалет Плаксы Миртл. Сказать, что я удивился — это просто промолчать. И зачем мы сюда притопали? Именно это я и спросил у призрака.

— Открывай дверь, — вместо ответа, сказал он.

— Какую дверь? — интересно, а у приведений бывает маразм? — в кабинку, что ли?

— Мда, видимо требовать от тебя хотя бы вежливости, бесполезно. Не отвечай, это были риторические мысли вслух. Дверь, ведущую в тайные апартаменты.

— Чьи апартаменты?

— Когда войдем, увидишь. Открывай, — он подплыл прямо к раковине и остановился у одного из кранов.

И что мне делать? Как и что открывать?

— Ну, чего ты ждешь? — голос Барона уже начал звенеть.

— Как? Каким образом мне это сделать? — хм, а моя депрессия стала уступать место злости.

— Вообще-то нужно сказать «Откройся» на парселтанге, — задумчиво проговорил Барон. — Ты знаешь парселтанг?

— Ага, еще по-английски говорить не научился, а уже со змеями шипеть начал. Я вообще полиглот, — я чувствовал, что еще немного и начну орать. — Я. Не. Говорю. На. Парселтанге, — раздельно проговаривая слова, я старался не сорваться. — А еще я не говорю по-французски, по-немецки, по-датски… Вот такой я полиглот.

— Тогда, просто прикоснись к крану палочкой, — у меня возникло неприятное ощущение, что все это его забавляет.

— И все? — осторожно уточнил я.

— Да, и все, — нет, ну точно он развлекается за мой счет.

— Если это так просто, то почему здесь еще очередь желающих не стоит?

— Знаешь, за тысячу лет, комнату открывали лишь однажды, и то… — что следовало за «то», Барон не договорил. — Вот лично мне очень трудно представить девушку, которая, стоя перед зеркалом, будет тыкать в кран палочкой, — ехидства в его голосе явно прибавилось, а я вспомнил, что этот туалет женский.

— А что будет, если произнести на парселтанге и шарахнуть палочкой? Раковину, поди, разнесет? — заинтересованно спросил я.

— Я тебя сейчас разнесу! — о, да Барон злится.

— А если мы разнесем половину туалета, меня накажут. А я не хочу быть наказанным. Так что, адьюас! — я тебе покажу, тебе одному, что ли развлекаться?

— Эй, стой, ты куда?!

— В гостиную Гриффиндора, нужно же какого-нибудь козла отпущения найти. Мало ли.

— Это подло!

— Зато справедливо. Нечего меня маленького и хиленького обижать. Даже вон, призраки норовят в фигню какую-то втравить. Без группы поддержки и парочки зрителей я не согласен! И вообще, я Темный, у меня подлость в крови.

— Совсем молодежь обнаглела, в наше время…

— О, так ты родственник того хмыря который у директора в кабинете висит, он тоже что-то о наглости и его времени твердил, — прервал я Барона.

— Мало я народу убил наверно, раз меня никто не боится и не слушается, — всплеснул руками призрак. — Я навеваю ужас на всех привидений школы и на многих, если не всех, учеников. Скажи, у тебя с головой все в порядке? Может чувства страха у тебя атрофировано? — задумался Барон.

— А это у меня от страха, совесть исчезает и наглость появляется, — хмыкнул я. Он, что всерьез думает, что темного можно испугать бестелесным духом?

— Оно и видно. Ты будешь дверь открывать или нет?! — рявкнуло слизеринское привидение. — Что я с тобой как с ребенком тетешкаюсь?

— Хм. Это вы меня оскорбили или комплимент сделали? Я так старо выгляжу для своих двенадцати?

— В твои двенадцать многие темные уже армии в бой вели!

— О! Придумал! Я создам свою армию и пойду в бой с неизвестностью! Наплету этим доверчивым светлым сказку про то, что появился некий злой и темный-притемный маг и хочет поработить человечество! Пока они будут искать способ с ним справиться, я буду составлять план великой битвы в кабинете крестного. Это будет весело! — от энтузиазма я запрыгал. — А самое интересное будет заключаться в том, что они даже не будут подозревать о том, что я стою во главе их ничтожной светлой армии. А в итоге, когда все, то есть я одержу победу, свалю в неизвестном направлении, прихватив с собой половину состояния магической Британии! А они будут жить, и тешить свое светлое самолюбие, о том, какие они молодцы! И себе приятное сделаю и остальных порадую! — я так сильно размахивал руками, что нечаянно ткнул палочкой в кран.

Пока я грезил о составлении плана своего безбедного существования, Барон смотрел на меня испуганными глазами и не мог ничего сказать. Тяжело ему все-таки общаться с современной молодежью. Из размышлений меня вывел какой-то шум за моей спиной, а когда я повернулся, от моих грандиозных планов ничего не осталось. На том месте, где была раковина с причитающимися ей атрибутами, открылся зев широкой трубы, приглашавший начать спуск — вот только куда? Все-таки любопытство перебороло упрямство, и я заглянул в открывшийся проем.

— Ну что, пошли, воитель, — Барон первый влетел в трубу. Я решил не выпендриваться и последовать за ним. Интересно же!

Полет в трубе был похож на скольжение с крутой горы — бесконечной горы, темной, покрытой какой-то слизью. Мимо пролетали отходящие в стороны рукава, но, ни один не был таким широким, как главный канал, который, извиваясь, круто уходил вниз. Скоро я уже не сомневался, что лечу глубоко под замком. Если меня при спуске ждет какая-нибудь жуткая тварь с голодными глазами и сожрет меня, я обязательно стану привидением и жестоко отмщу этому наглому Барону.

Спуск кончился неожиданно. Я очутился в каменном туннеле. Взмахнув рукой, я создал два небольших светящихся шарика, которые озарили светом стены, облепленные илом.

— Прошу прощения. Но очутиться там, где начинает свое рождение Хогвартская канализация это не то, что я мечтал увидеть с пеленок!

— Это только начало пути, пойдем, — махнул рукой Барон.

— Так это только начало? Предупреждаю сразу, в дерьме я копаться не собираюсь! Это привилегия гриффиндорцев. Вечно они в дерьмо вступают.

— С чьей-то помощью, — фыркнул призрак.

Во время нашего переругивания я даже не заметил, как быстро мы удаляемся от входа. Под ногами хрустели кости животных. Почему я сразу не обратил внимания на сей факт?

Сначала я не обратил внимания на лес, которым вел меня милый Хагрид, сейчас эти кости. В канализации. Конечно же, им тут самое место. Кажется, я безалаберно отношусь к своей жизни.

Вдруг впереди я увидел контуры огромных колец лежащих поперек туннеля. Кольца не двигались. Свет скользнул по гигантской змеиной шкуре ядовито-зеленого цвета. Ба, да это шкурка маленькой змейки, в народе именованной василиском! Раз есть шкура — значит, где-то должен быть владелец этого богатства.

— Слышь, барон, я пошел отсюда. Где ты говоришь у тебя здесь выход?

— Успокойся,он уже мертв, — утешал меня призрак. — Ни одно живое существо не может прожить больше тысячи лет. — Спорный вопрос, вампиры, говорят, еще и дольше живут.

— Так. Ты сказал тысячи? Придержись маленько. Я все думал: где бы взять чешую столетнего василиска? Сто лет, а здесь тысяча! Эффективность в десять раз выше! Сейчас, отскоблю маленько и пойдем.

— Мерлин! Пойдем, потом отскоблишь!

Мы пошли дальше. Не знаю, сколько мы шли, но наконец миновав еще один поворот, я увидел перед собой гладкую стену, на которой были вырезаны две свившиеся в кольца змеи с поднятыми головами, вместо глаз у них блестели огромные изумруды.

Повторив процедуру, проделанную у раковины, я увидел, как в стене появилась щель, разделившая змей и образовавшиеся половины стен плавно скользнули в сторону. Я стоял на пороге просторной, тускло освещенной комнаты. В конце комнаты лежал, свернувшись в несколько раз, обладатель змеиного гардероба. По всей видимости, он действительно был мертв. Это маленько меня успокоило. Я решил подойти поближе. Судя по состоянию тела, он умер недавно. Жалко его, все-таки. От живого пользы-то больше. И денег. Сколько, говорите, раз василиск шкуру меняет?

Блеск галеонов в моих глазах потух при виде появившегося… ну, человеком его назвать было сложно. И призраком тоже. Фантом. Телесный призрак. Во попал. Это самые страшные существа. Они обладают способностями, которыми обладали при жизни, и их невозможно убить. В тысяче и одном проценте случаев из ста — это были духи чародеев. Причем очень могущественных чародеев. Создать собственную копию соей души при жизни, чтобы она воплотилась в фантом при смерти, могли единицы. Как говорила моя мама: «Встретишь фантома — беги».

Убежать я не успел, потому что дверь за моей спиной закрылась. Интересно, крестный сразу заметит мое отсутствие или дней через десять?

Борон приклонил колени и произнес:

— Милорд, я нашел вам ученика».

Перси вдруг перестал читать.

— Э, тут страница вырвана.

— Я думаю, ничего серьезного, что могло бы повлиять на исход дела, там не было написано, — сухо произнесла Эйлин.

— Интересно, а что у него было по прорицанию? — задумчиво произнес Альбус.

— Будто ты не помнишь, что он был первым за всю историю Хогвартса, который сдав все СОВ на превосходно, провалил с треском прорицание, по которому ему даже тролля не поставили, просто прочерк. Он тогда сказал своему профессору, что буквально через пару лет при странном стечении обстоятельств на ее место придет бесталанная особа похожая на стрекозу, — повеселевшим голосом изрекла МакГонагалл. — Судя по всему, следует пересмотреть его оценку по СОВ за прорицание, — торжественно произнесла профессор трансфигурации.

— Заседание учебного совета Хогвартса состоится через две недели, — сквозь зубы процедил Кингсли. — А здесь разбирается другой вопрос!

— Нет, вы хотите сказать, что василиск был мертв и вообще Снейп знал о входе в тайную комнату уже очень давно? И собственно, что за фантом! — уже в голос вопил Гарри Поттер.

— Профессор Снейп, Гарри, — поправил его Альбус. — да, естественно. Все директора знают о входе в комнату.

— Так почему вы не сказали нам?! Почему не помогли?! — продолжал возмущаться Поттер.

— Ну, так же веселее, согласись, и пользы гораздо больше, — потирая руки, заулыбался Дамблдор. — Меня больше интересует, почему василиск неожиданно начал ползать?

— Так может быть, я продолжу тогда? — подал голос Перси и просто продолжил читать.

Глава 12. Слизерин, Малфой и прочие неприятности

«29 декабря 1972 года.

Ничего нового со мной не происходит. Я все так же ненавижу мир, людей, особенно темных. Вот уж не знал, что присутствие других темных магов рядом со мной может так бесить.

Этот вонючий Слизерин меня уже достал! И прогулять-то его ненавистные занятия нельзя! Строго в указанное время меня туда просто телепортирует. Гениально. Как это происходит в стенах замка мне не понятно. Но Салазар остался бы не Слизерином, если бы не оставил для себя лазейку, урод. И ведь не отвертишься просто так. Ученика он тысячу лет ждал! Дождался, на мою задницу… точнее голову! И почему любимый крестный случайно не открыл эту чертову дверь, ведь за неимением лучшего и он бы сгодился.

Единственный, кто действительно теперь шарахается от меня по углам, является наше факультетское привидение. Я ему отомщу! Он еще лет триста, нет, четыреста, как минимум, неупокоенным плясать будет! Пусть хоть изворчится, как ему надоел этот мир! Вот бы и учился сам. Учитель фантом, ученик призрак.

Теперь я действительно не могу сказать, что мне скучно. Ага, четырехчасовые занятия с этим садистом не дают расслабиться и монотонно снимать баллы с Гриффиндора. В спальню я буквально приползаю, а все удивляются: где это я так устаю. У меня уже вместо превосходно, какое-то время, выше ожидаемого стало появляться. Пока Барон Слизерину не настучал. Теперь мало того, что домашние задания идут в двойном объеме, так еще и занятия вместо четырех часов стали шестичасовыми. Трудно иметь дело с основателем этого замка.

Чтобы никто не догадывался о моих исчезновениях — эти шесть часов моих пыток в обычном, не канализационном мире, трансфигурируются в какие — то пятнадцать минут. Вот как? Как это происходит?!

Эта слизеринская гадюка мило объяснила, что это заклинание мы будем проходить в следующем году. Когда? Да я не поеду сюда больше. Нафиг-нафиг. Натерпелся. Погостили, как говорится, пора и честь знать. Сейчас мы пока проходим «элементарные» вещи. Так, всего лишь программа ЖАБА. Это же так просто! Вполне подойдет эта упрощенная программа для дебилов, учеников шестого-седьмого курсов то есть.

Он так раскритиковал мою модификацию Напитка Живой Смерти, что я изо всех сил захотел его прибить. Честно. Даже случайно заклинание какое-то получилось. Само. Правда, Учитель мне не поверил. Пришлось демонстрировать на пробегающей мимо крысе. Эффектно. Ничего не скажешь. Жаль, что Салазар уже давно не человек. Быстренько, чтобы не забыть я записал его прямо в учебник. Вдруг кто обидит маленького меня, все равно таких варваров не жалко. Пригодится. И сносочку сделал «От врагов», чтобы ненароком на друзьях не применить.

Слизерин долго смеялся. Это как, по его словам, мне нужно не угодить, чтобы я его применил. Не знает бедный, что граница терпения для применения этого заклинания уже давно измерена.

Эта гнида, перед самым Рождеством сказала мне, что с зельеварением мы закончили и в следующем полугодии мы займемся настоящей магией. Что в его понимании настоящая магия я спросить постеснялся. Точнее захотел без содрогания провести Рождество.

Я думаю, настоящая магия мне мало понравится. Я больше зелья люблю. Вид кипящего котла, действует на меня умиротворяюще. Когда я спросил, как можно все зелья пройти за несколько месяцев, Учитель спросил меня, сколько зелий я знаю сейчас. Я подумал и понял. Много. Очень много. Очень-очень много. Это и не удивительно, ведь год у меня идет за шесть лет. Мне теперь даже стыдно зелья школьные на уроках варить. Всего каких-то три-четыре компонента. Попробовал бы тот же Слагхорн готовить Феликс Фелицис, если у тебя параллельно в двух котлах какая-то бурда варится.

Не улучшало мое настроение и то, что вечером у меня не хватало сил и времени, чтобы принять душ, и спать я ложился с грязной башкой, пропитанной парами канализации. А утром я мыл голову, и ходил половину дня с мокрыми сосульками. Так и получилось, что волосы у меня в первой половине дня мокрые, а во второй грязные. Однажды я применил высушивающее заклятие к своим волосам и чуть не упал рядом с зеркалом, когда увидел, что моя прическа стала походить на Поттеровскую. Нет уж, пускай сохнут естественным образом.

Интересно, похоже, Поттер тоже по вечерам душ не принимает, а утром использует это заклятие. Ну не могут волосы расти так от природы! Чем он таким по вечерам занимается, раз не может в душ сходить. Стоп. Трансфигурацией. С братишкой Поттером у нас оказывается одинаковые проблемы, только его учитель мне нравится все больше и больше. МакГонагалл такая милая и добрая женщина!

Этот сумасшедший ритм настолько выбил меня из колеи, что когда Малфой подошел вечером и сказал, чтобы я собирал вещи, так как мы вместе едем в Малфой — Мэнор на Рождественские каникулы, я даже не удивился. Когда я уже паковал чемоданы, до меня дошло: куда мы едем? На мой гневный вопль, староста отреагировал невозмутимо и спокойным ровным голосом сообщил, что моя мама разрешила мне провести каникулы с моим школьным приятелем в его доме. То ли меня Слизерин совсем доконал, то ли провалы в памяти какие, но я не помню двух вещей: чтобы мама мне что-то подобное разрешала и чтобы у меня были школьные приятели. Также Малфой сообщил, что написал письмо от моего имени маме и попросил это самое разрешение.

Так, кажется, я знаю на ком я опробую свою Сектумсемпру. Взмах палочкой, и спустя секунду Малфой висел под потолком гостиной вниз головой. Вопль: «Сними меня отсюда!» — быстро вывел меня из оцепенения, и я бросился записывать свое творение в злополучный учебник. Там от зелий скоро уже ничего не останется. Только тогда, когда я записал подробно это вновь созданное заклинание, я соизволил спустить своего «приятеля» обратно, наивно поинтересовавшись, что друзья же на такое не обижаются? Малфой на удивление быстро взял себя в руки. Вот что значит аристократическая выдержка!

И вот сейчас я сижу в своей комнате, то есть она закреплена за мной до конца моей жизни. Малфой-старший мне так об этом и сказал.

В Малфой-мэноре мне нравится все, кроме самих Малфоев. Стильненько так, эльфы услужливые, наших не допросишься что-либо сделать. А эти прямо под ноги кидаются и головой об стену биться начинают, если им занятие не придумаешь.

Единственный человек, с которым я мог общаться, была Нарцисса. Светленькая такая. Я наверно вызывал в ней материнские чувства, потому что она могла возиться со мной часами. Или я тоже единственный, общение с кем ее не удручало? Меня только поначалу напрягало, что она Блэк. Но она пояснила, что в семье не без урода, коим является ее кузен Сириус, окончательно этим меня успокоив.

Рождество прошло скучно, слишком чопорно. Я получил огромную кучу подарков. Особенно меня порадовал подарок от крестного. Две пары шерстяных носков, с вышитыми на них алхимическим колбами, меня растрогали до умиления.

Неожиданностью стал подарок от Лили Эванс. Я даже не сразу понял кто это такая. Путем неимоверного напряжения единственной, не замученной Учителем, извилины, я сообразил, что это та девчонка, которая вечно сидит со мной на уроках. Лили, точно. Профессора редко называли ее мисс Эванс, обычно просто — Лили. Вот поэтому я сразу и не сообразил, кто это. Она прислала мне довольно любопытную книгу, о растениях африканского континента. Оценив по достоинству ее подарок, я решил, что будет свинством ничего не подарить взамен. Я как раз рассуждал о том, куда деть золотое перо, подаренное Люциусом. Решив две проблемы одновременно: куда деть перо, и что подарить Эванс, я привел подарок в первоначальный вид, предварительно убрав карточку со своим именем.

Проводив сову прощальным взглядом, я почему-то вспомнил об Учителе и решил сделать подарок МакГонагалл. Она же такая добрая. Недолго думая, я вызвал домовика и попросил его трансфигурировать заколку для галстука с листком чертополоха, подаренную мне Малфоем-старшим, в брошь. Нет, я конечно и сам мог бы, но этот поганый запрет на магию вне стен школы… Завернув получившуюся брошь в ту же обертку, я отправил ее моему любимому преподавателю.

На следующий день после Рождества мы наконец-то отправились в Косой переулок, выкупать «бесценный» футляр. Я был, наверное, последним, кого хотел видеть продавец. Сначала он пошел в отказ. Типа ничего не видел, ничего не знает, ни в чем не участвовал.

Малфой в ответ на это поставил меня на прилавок, я даже возмутиться не успел, и попросил продемонстрировать палочку. Я еще переспросил, мне нужно показать всю ее мощь или обойдемся внешним видом?

Продавец уже тогда заметно побледнел. Я вытащил палочку и Люциус начал свою душещипательную историю про то, как два великих артефакта, волею судьбы, были разлучены. И теперь, очень добрый волшебник, захотевший соединить страдающие души, наткнулся на жестокое сердце разделяющего их продавца. Во время этого монолога я убрал палочку обратно в кобуру и слез с прилавка.

Вовремя я это сделал. В магазин зашли двое взрослых мужчин. Один из них показался мне знакомым. Именно показался. Потому как именно такие же чувства возникали у меня в присутствии Люпина. Второй мне сразу не понравился. Странный он какой-то.

— Люциус.

— Фенрир, мистер Риддл, — пожал обоим руки Малфой.

— Что ты здесь делаешь, да еще в компании столь юного джентльмена? — в голосе явно прослеживались шипящие нотки.

— Возникла небольшая проблема. В трудный момент свой жизни младшекурсник Нашего факультета, кстати, имеющий очень древнее и благородное происхождение по материнской линии, — ага, знал бы ты кто мой папа, — попал в неприятную ситуацию. Одна из семейных реликвий была продана этому милому господину. Но в результате сделки они были жестоко обмануты. Я, как староста Нашего факультета, решил восстановить справедливость. Мы же не бросаем Своих в беде, — во время его монолога этот странный господин рассматривал меня, как один из представленных на витрине товаров. Затем он медленно повернулся в сторону продавца и мягко спросил:

— А что, с восстановлением справедливости возникли какие-то проблемы?

— Н-н-нет, что вы, Господин, — проблеял продавец и скрылся в подсобке.

— Ну тогда, до вечера, Люциус, — попрощался тот, кого представили Риддлом. И выходя из магазина, он умудрился потрепать меня по волосам. На редкость неприятные ощущения.

Продавец быстро притащил футляр, и еще быстрее оформил сделку. Люциус прижал к груди свое долгожданное приобретение, а я чувствовал лишь рвотные позывы. С недавних пор все, что связанно с Салазаром Слизерином, вызывает у меня стойкое отвращение.

Когда мы вернулись в поместье, у Люциуса проснулись зачатки совести. Некстати так. Он часа два допытывался у меня, что он мне должен. Ну вот не понимаю я ценности этого футляра! Поэтому, чтобы он отвязался, я сказал, что он должен мне желание. Магический контракт оформил его отец, который судя по виду, был очень доволен заключенной сделкой. Еще бы, не ему же мои желания выполнять, кто меня знает, какими это желания могут оказаться в будущем».

Дочитывая эту запись, Перси все больше раздражался. Ему надоело, что его речь заглушают всхлипывания МакГонагалл, которая крепко вцепившись в брошь с листом чертополоха, постоянно лепетала что-то, похожее на: «Мой милый мальчик, как я могла усомниться в тебе?»

— Что, Эйлин, из трех полученных писем одно оказалось Малфоевским? — со смешком спросил Альбус.

— Заткнись, Дамблдор, — рявкнула Эйлин.

— Что, их было всего два? — уточнил Директор.

— Альбус, если ты сейчас не заткнешься, я тебя убью! И меня не остановит Азкабан!

— Ой, боюсь-боюсь, как именно убивать будешь? Горло перегрызешь? Или пилочкой для ногтей насмерть затыкаешь? — похоже, директор отошел уже от первого потрясения и теперь просто наслаждался.

Их перепалку прервал вопль Малфоя:

— Этот поганец что, все мои подарки передаривал своим подружкам?

— То есть все два? — уточнил Дамблдор.

— Почему два? — опешил Малфой.

— Люциус, те бутылки виски не считаются. Вы же их потом честно напополам распивали.

— Так, виски, подарки, девочки. Это вы сами как-нибудь разберетесь. Вы мне лучше скажите, он действительно встретил Того-Кого-Нельзя-Называть в двенадцать лет? И почему он ему не понравился? Это же невозможно было от Него скрыть.

— Нет, миледи, что вы. Это был приезжий циркач со своей комнатной собачкой! — вспылил Малфой. — Невозможно скрыть? Да он двадцать лет с легкостью скрывал, что Дамблдор его крестный, половину жизни скрывал, что он — темный маг и был учеником самого Слизерина. А то утро, Паркинсон, когда вы проснулись на полянке, в обнимку с аврорами, помнишь? Мы тогда выяснили, что виновато во всем ведро с коноплей, которую чья-то щедрая рука в костер швырнула. Теперь я практически уверен в том, чья это была рука!

— А как же воспоминания?! Я же видел его воспоминания! Он же был влюблен в маму с самого детства, а оказывается, он даже не помнил, как ее зовут! — негодовал Поттер.

— Воспоминания? Какие воспоминания? — удивление Дамблдора было настолько искренне, что ему почти поверили.

— Хватит! Молчать! — в голосе Кингсли начали проскальзывать надрывные нотки. — Читай дальше!

Глава 13. Princeps serpentium

«1 июня 1973 года.

В прошедшем семестре Учитель сумел донести до меня две вещи: первая, но не самая главная — я гений. Мои темные предки могут мною гордиться. Но вторая заставляет переворачиваться их в гробу: Слизерин строго-настрого запретил мне о ней забывать до конца своих дней. Она очень лаконично выражается в двух словах: «Я дебил». Ну, насчет первого я никогда не сомневался, но второе стало для меня откровением.

В принципе, семестр я не помню. Мои шестичасовые занятия с Салазаром плавно, и как-то незаметно, переросли в восьмичасовые. На мое возмущение, что я не могу как следует подготовиться к обычным занятиям, он хмыкнул и сократил мое времяпрепровождение в комнате до 5 минут реального времени. Он что, всерьез думал, что десять минут сыграют великую роль? Как он и обещал, мы начали изучать настоящую магию. На первой лекции он ярко описывал, что под настоящей магией он подразумевает: боевую, темную, очень темную и совсем темную. Совсем темную мы будем проходить в следующем году. А начнем мы с простой темной и боевой.

Боевая магия проводилась таким образом: он давал мне на самостоятельное изучение груду пыльных фолиантов, за один взгляд на которые Малфой бы распрощался с последними трусами. И хотя я сомневаюсь, что мой староста умеет читать, поставить подобные книги в свою библиотеку Люциус не отказался бы ни за что на свете. А я ничего, просто читал.

Потом была практика. Во время которой я вытирал собой пол в огромном зале. А зачетом по пройденной теме, была дуэль с Учителем. Зачет ставился только в том случае, если я продержусь против него пять минут.

Курс боевой магии заканчивался экзаменом, во время которого я должен был десять раз подряд(!) победить Салазара. Пять раз с палочкой, а пять раз без нее. Экзамен затянулся надолго. Недели на полторы, но потом мне надоело работать в качестве швабры, и я его победил. Одиннадцать раз. Так как он захотел взять реванш. Наивный. Если бы я знал, что он подразумевает под просто темной магией, я бы все оставшееся время занимался исключительно боевой. Просто что-нибудь шарахнуть в противника и выставить щит — да это детский сад. Тем более что я взял на вооружение тактику Поттера: незаметно наложить простенькую, но малоприятную гадость, а потом ногами его, ногами… ну, или боевым заклятьем. А вот сам виноват, забыл что ли, кто такие Темные маги.

В один, далеко не прекрасный день, когда я появился на традиционном занятии, перед учителем лежала куча мертвых крыс, веревка, мел и пять свечей, разных цветов: черная, белая, красная, синяя и желтая. И к чему бы это?

Он мне объяснил, что раздел простой темной магии включает в себя только один блок занятий: занятия по некромантии. Сказать, что я не хотел в это ввязываться, просто ничего не сказать. Я пытался уйти. Целых два раза. Но Учитель умеет переубеждать. Посадив меня в кресло так, чтобы я не смог даже встать, он вызвал патронуса. Нет, я, конечно, все понимаю, но какое отношение эти светлые создания имеют к «простой» темной некромантии? Я так и спросил, провожая взглядом серебристую змею, которая нарезала вокруг нас уже десятый круг. Что ни говори, но лекции у Слизерина были очень хорошие.

— Что такое, по-твоему, патронус? Нет, не отвечай. Я вижу у тебя в глазах отблеск какой-то хрени. И нет, это не мое отражение. Слушай и запоминай, а лучше запиши. Как — писать не на чем? Ты что, наши уроки посещаешь без письменных принадлежностей? Как это — ни разу не пригождались? Ну и что, что у тебя память хорошая. Это она сейчас у тебя хорошая, а представь, какая она у тебя будет лет через сто? Вот тут тебе эти записи и пригодятся. Что значит, ты столько не проживешь? Ну, ты не проживешь, детям твоим достанутся. Как это — у тебя не будет детей? Да, собственно, это твои проблемы. Значит, патронус. Заклинание вызова патронуса относится к простейшим заклинаниям некромагии. Ну и что, что они светятся? Да, светятся. Не перебивай меня. Так вот, они святятся… тьфу ты! Они относятся к простейшей некромагии. Проще говоря — это дух-защитник. Что по-твоему означает дух? Защитник, я думаю, в пояснениях не нуждается. При чем тут душа? Дух — это как бы отпечаток умершего родного человека, воплощенный в форму зверя, близкого ему. Так, а это что за песец пришел? Нет, это не в переносном смысле. Когда ты его успел вызвать? Что значит, подслушал заклинание? О, да он еще и рычать пытается. Зубки-то зубки, какие. А ну, не трогай мою змею! Фу, я сказал! Успокой своего бобика! Что значит, не можешь? Мозгов у тебя хватает только на подслушать? Делай как я! — взмах призрачной палочкой и мой песец рассыпался снопом серебристых искр. Я недоуменно смотрел на своего Учителя. — Хороший у тебя защитник. Опытный. Видит, что тебе здесь ничего не грозит и, ушел по своим делам. Ну, в общем, смысл ты понял. Что значит, светлая магия? Что-то толпы светлых некромантов я не встречал. Как это — патронусов только они вызывают? А ты кого сейчас вызвал? Как лаконично, песца. Видать, чтоб за тебя писал. Вот вызвал бы ты обезьяну. Но, к сожалению, это простейшее заклинание, кого хотим, вызвать мы не можем. Тот, кто действительно хочет тебя защитить, тот и придет. Поэтому патронусы могут иногда меняться. Проще говоря, кто первый успел, тот и патронус. Вот ты сейчас устал? Что значит, хочешь жрать? Сколько в тебя влезает? Как это, ты здесь не ешь. И кто тебе мешает? Как это я не даю? Мальчик, не предлагаю и не даю — это разные вещи! Эльфа-то позвать, гордость не позволяет? Что значит, не подумал? Заставить свой мозг шевелиться ты сам не можешь? На основе рефлексов работает? Так вот, светлым, чтобы призвать своего защитника необходима уйма сил, приятные эмоции, уютная обстановка, и радостные воспоминания. Прекрати чавкать! Думаю, следует включить в наши занятия правила этикета. Вот ты о чем думал, когда вызывал его? Убить меня? Эта мысль вызывает в тебе настолько радостные чувства? Шучу-шучу. Тебе не нужны положительные эмоции. Ты его просто вызываешь. Ну что, будем учиться некромантии? Хотя, о чем это я? Когда я спрашивал у тебя согласие?

Слизерин подошел к предметам, которые я заметил в начале нашего занятия.

— Так, песца твоего оставим в покое. Патронусами мы больше заниматься не будем. Это простейшее заклинание. Единственное в некромантии, которые выполняется с помощью палочки. Что значит, ты палочку не использовал? Как это в гостиной забыл? Ты что, за нее держишься, чтобы тебя ветром не сносило? Как это — положено? Кто, чего и куда положил? Значит так, записывай дальше. Палочка. Нужна волшебнику, чтобы сконцентрировать поток его силы в определенную точку. При использовании палочки, необходимость рассчитывать вектор приложения силы, отпадает. Что значит, ты никогда ничего не рассчитывал? Со следующего года будешь ходить на арифмантику. Что значит, считать не любишь? Придется. Что ты говоришь? Дерьмо, которое тебе отдали бесплатно, ты с собой таскать постоянно не будешь? Это дерьмо отдали тебе потому, что так было написано в моем завещании. Нет, видимо продавец не хотел узнавать, что с ним будет, если он попытается ее продать. Безусловно, ты прав, я, разумеется, догадывался о твоем существовании тысячу лет назад. В завещании было сказано, если вкратце, «кому подойдет — тому отдать». Уже в мои времена темные рождались исключительно редко. Что значит, почему крестному она не подошла? А кто ему ее предлагал? Кажется, он вообще свою палочку у кого-то отобрал. Вернемся к некромантии. Что видишь на полу? Крыс считать не нужно. Это демонстрационный материал. А ты не совсем потерян для общества, по крайней мере, свечи, веревку и мыло… так, причем здесь мыло? Что значит, стула не хватает? Здесь не нужен стул. Хочешь повеситься на моей статуе? Вандал! Значит, мел от мыла ты отличить не можешь. Можешь? Принял желаемое за действительное? Так, я тебе не позволю портить интерьер этой прекрасной комнаты. Для чего нужны эти предметы, ты, разумеется, не знаешь. Что значит, мел нужен, чтобы рисовать. Гениально. А что рисовать? Ага! Не знаешь, значит записывай. Как это — не на чем? Точно, мы это уже проходили. Значит, просто слушай. Мел, как ты уже догадался, нужен, чтобы рисовать. Пентаграмму, закорючечки всякие, о которых я тебе позже расскажу. Свечи зажигаются каждая на своем луче пентаграммы. Сейчас слушай очень внимательно и не перебивай. Каждая свеча должна находиться на своем месте. Желтая, должна находится на вершине, олицетворяющая солнце, которое больше не сможет согреть. Красная и синяя должны находиться, соответственно, слева и справа. Потому как кровь, поднявшая существо, и небо, на которое он не может больше попасть, не могут располагаться рядом. В самом низу, рядом, располагаются черная и белая свечи, потому как жизнь и смерть всегда находятся рядом. Вот так. Что значит, что случится, если перепутать свечи местами? А случится, мой мальчик, то, что к тебе придет песец. Причем здесь твой патронус? Нет. Придет серьезный такой песец, с целью, противоположной защите. О, и бумажку с пером где-то сразу нашел. Раньше бы так. Осталась веревка. Веревка — это черта между тем миром и этим. И поэтому веревкой окружают пентаграмму вместе с магом, чтобы то, что вырвется, если все же что-то напутать, схавала только тебя и не подзакусила половиной города. При чем здесь мама? Основы я тебе дал. Возьмешь эту книжку, выучишь с вот этой по вот эту страницу. А завтра мы приступим к практике. Да и еще, если у тебя под рукой не будет свечей, веревки и мела, то пентаграмму чертишь, чем придется, а вместо всего остального используешь свою кровь. Нет ножа? Прокусишь ближайший сосуд. Да причем тут твои мама и крестный? А ну, стоять! Ты куда это собрался? Садись и пиши!»

— Так, подождите, он что, учился у самого Салазара Слизерина? — воскликнул кто-то, перебив Перси.

Эйлин сдержанно поаплодировала:

— Браво, дошло, наконец. Здесь все собравшиеся — гриффиндорцы, что ли? Тупить — это их прерогатива. Люциус, ты же слизеринец. От тебя я такого не ожидала.

— Э, я вообще-то молчал. Но я знал об этом и раньше. Что только по-пьяни не услышишь и где только на утро не проснешься, мда, — произнес Люциус задумчиво. Меня вот больше интересует библиотека Слизерина или, по крайней мере, записи Северуса. А то, ничего подобного я не видел. Вы, случайно, не знаете где они?

— Случайно знаю, — улыбнулась Эйлин, но больше ничего не добавила.

— У Снейпа же патронусом была лань?! — всхлипнул Поттер и принялся протирать очки.

— Мистер Поттер, если вы еще раз заикнетесь о своей маме, то я выставлю вас из зала суда, — прервал его истерику Перси и, никого больше не спрашивая, продолжил читать.

«И вот наступил день, открывший мне всю глубину моего идиотизма. Практиковать простейший вызов мы начали уже неделю назад, и вот сегодня настал момент, когда я должен был сам поднять бедную крысу. Учителя со мной не будет. Я буду в круге пентаграммы один. Начертив пентаграмму, я написал формулу вызова; о чем я в это время думал, сказать сложно, явно не о предстоящем ритуале. Скорее, ни о чем. Произнеся стандартную формулу вызова и капнув в центр несколько капель своей крови (я все же решил подстраховаться, а Учитель только хмыкнул, но не остановил меня), я начал ждать результата.

О том, что что-то пошло не так, я понял потому, что крыса и не собиралась приходить в зомбиобразное состояние. Подождав минуту, потом еще одну я решил, что ничего не произошло и, взмахом палочки затушив свечи, вышел из круга. Когда я увидел глаза своего Учителя, смотревшего куда — то за мою спину, я решил обернуться. Только очень медленно. Мало ли. Обернувшись, я понял причин удивления Слизерина. Мерлин, что сейчас будет!

— Идиот!!!! Кретин!!!!..!!!!..!!!!..!!!..………..!! И….!!! Но….!!! Ты….!!!.. мать твоя!!!! — Общее представление о себе я сложить сумел, но что значит каждое слово в отдельности, я так и не понял. — А теперь иди, и верни все, как было!

И тут, я посмотрел в глаза, поднявшего морду василиска. Странно, но никаких симптомов приближающейся смерти или окаменения я не ощущал. Значит, не всех он убивает взглядом, надо будет потом разобраться в этом феномене.

Однако сейчас у меня были другие заботы. Снова посмотрел на огромную змею. Что-то было в его глазах такое, что пробудило в моей душе непонятные скребущие чувства. Я понял, что никогда не смогу его упокоить. Рука не поднимется. Я так и сказал Салазару.

— Ты дебил! Запомни это слово на всю свою оставшуюся, не слишком долгую, жизнь! Хочешь, я это у тебя на лбу напишу, чтобы все знали, чего им опасаться! Что значит, не хочешь?! Ты что там написал, некромант хренов? — Он сам подошел к пентаграмме. — …!..!..!!! Ты что написал, скотина?!

— Сinereo mus!

— Да ладно?! Я, кажется, ослеп! И читать разучился! А почему мне кажется, что здесь написано Princeps serpentium! Повелитель змей и серая мышка — это же практически одно и то же! То-то же мне папа говорил, чтобы опыты я проводил исключительно на людях! Они хоть к виду одному относятся! Что значит, ты не хотел?! Как ты даже не подумал?! Знаешь, ты случайно факультетом не ошибся? Годрика ты мне сильно напоминаешь! Нет, мальчик, ты не такой же отважный и храбрый. Ты такой же дебил! Он тоже не любил пользоваться мозгами и палочкой! Меч наголо, рожа тяпкой и вперед, подвиги совершать, насовершает, значит, а расхлебывать мне! Половину деревни разгромить и инквизицию на нас натравить — это он может, а память стереть и все восстановить простейшим репаро — это нет, заклинания забыл. Да и зачем ему лишнюю информацию воспринимать? Салазар придет и все починит! Эта тварь в шляпе, которая у него советчицей работала, мозга-то своего нет, умудрился припереть еще маленького этого, которого ты оживил! Что?! Ты что умудрился сделать? Он что, дышит?! Мерлин, ты как это сделал?! Это же невозможно! — Слизерин перевел дух (скорее по привычке, сомневаюсь, что он дышит, в отличие от своей змейки). На мгновение задумавшись, Учитель решил продолжить свой рассказ. — Припер он его с дебильной рожей: вот тебе, значится, Салазар, подарочек на летнее солнцестояние, ты же любишь змеек! Змеек?! Да он хоть знал, что припер! Ты что, думаешь, этот туннель и эту комнату за одну ночь построить можно?! А выручай-комнату, значит, тоже Салазар делать должен. Ему, видите ли, негде уединяться со своей пассией! А я, между прочим, против был! Незачем плодить таких же дебилов! Это же надо было додуматься! Магглорожденных волшебников сюда притащить, а за ними возмущенных родителей, мол, детишек к дьяволу толкаем, своей ворожбой непотребной! А за ними и инквизицию святую. Им даже дрова с собой тащить не нужно было! Вон, в Запретном лесу нарубили бы! Я что, для этого детишек прятал ото всех?! Нет, я, конечно, понимаю, детей учить нужно, но как-то это нужно было по-другому сделать! Так меня даже слушать не стали! Хорошо, что у них был Салазар! Защиту посильнее на замок никто не догадался поставить! Всегда Салазар! Что значит, причем тут ты?! Я тебя сейчас прибью, чтоб воспоминания грустные не навивал! Идиот!

Наконец-то он окончательно выдохся. И мы уже начали конструктивно вести наш диалог в результате которого, мы постановили: пускай змейка живет. Жила тысячу лет, проживет еще столько же. А еще я узнал несколько любопытных вещей. Оказывается, я могу разговаривать с василиском ментально. То есть, обмениваться мыслями. Точнее, скорее это не мысли, а мыслеобразы. И зачем тогда мучить себя изучением парселтанга? А взгляд, который убийственный — это всего лишь реакция на испуг. Если просто окаменел, значит, не очень испугался, а если на смерть, то… Кстати, Миртл вот так и умерла когда-то. Но в подробности Салазар вдаваться не стал, сказал, что мутная какая-то история вышла.

К слову, василиск вел себя как игривый щенок. И в гостиной своего факультета я появился в очень непотребном виде. Увидев меня, Малфой чуть с кресла не свалился. Велев мне взять чистые вещи, он притащил тапочки с зайчиками (интересно, откуда они у него?), предварительно уменьшив их раза в два, и дал пароль от ванной комнаты старост, сказав, что эту грязь можно оттереть только там. Я настолько устал, что сопротивляться не было сил. Вымывшись и переодевшись в мягкую папину рубашку, которая доставала мне почти до колен, я поплелся обратно в гостиную, шлепая тапочками с зайчиками.

Ну вот почему именно сегодня, когда я был настолько голоден, уставший, и по этой причине очень злой, ко мне пристали эти упыри с Гриффиндора?

Практически полгода не сталкиваясь со мной, они умудрились стать очень популярными у половины школы. Поттер вообще стал ловцом и принес кубок по квиддичу Гриффиндору. Впервые за двенадцать лет. В общем зачете Гриффиндор тоже лидировал, с заметным отрывом от Слизерина. Мне тогда было совсем не до баллов. Золотые ребятки, видимо, расслабились и стали чувствовать определенную безнаказанность. С громким смехом они запустили мне в спину какое-то заклятие, полностью сковавшее меня по рукам и ногам. Насладившись этим зрелищем, Блэк подошел и ударил меня ногой по лицу. Кровь хлынула в разные стороны. Видимо, этот урод сломал мне нос. Нос — это ерунда, поправят, но кровь залила единственную вещь, которая досталась мне в память об отце. И я совершенно не хотел портить ее магией. Даже не трансфигурировал ее под себя. Что-то же должно мне напоминать о том, что у меня когда-то был отец.

Это стало последней каплей! Глаза застилала красная пелена. Освободившись от заклятия, я резко встал. Дальше все было как в тумане. Могу сказать одно: палочкой я не пользовался и магией тоже. Бил я их жестко, больно, но аккуратно, чтобы не оставлять следов. Этому меня научили друзья магглы.

Когда из-за поворота вышел Малфой, поинтересовавшийся, не утонул ли я, я подтащил к нему уже не сопротивляющихся Поттера и Блэка. Всучил их Малфою и попросил подержать. Малфой вымолвил только: «Зачем?» Я ему объяснил, что мне нужно в мою комнату, переобуться, а то тапочки слишком мягкие, они сваливаются и ими неудобно бить. Но тут за поворотом послышались шаги. Судя по характерному звуку шагов, это была МакГонагалл.

Сориентировался я мгновенно. Прошептав: «Прости, Малфой, потом сочтемся», — я заехал ему в нос. Он, от неожиданности, упал. И от шока не мог сказать ни слова. Следом повалился я, прямо под ноги Блэку и, зажав разбитое лицо руками, громко застонал. МакГонагалл потеряла дар речи. В ее голове наверно не помещалась мысль о том, что ее львята смогли ударить старосту Слизерина. Я подполз к ней. Обнял ее ноги руками, уткнулся лбом в колени и запричитал:

— Спасительница! Если бы не вы, они бы нас убили! Они напали на меня из-за спины и стали избивать ногами! Когда Люциус попытался их остановить, они его тоже начали бить, предварительно обездвижив, а потом снова начали бить меня. Я не мог даже защититься. Я шел из ванны! У меня даже палочки с собой не было!

— О, Мерлин! Малыш, успокойся, — прошептала профессор, гладя меня по голове, — мистер Малфой, вы пришли в себя? Сможете сами дойти до больничного крыла и довести туда Северуса?

— Разумеется, — прошептал Люциус, взяв меня под руку.

Малфой ругаться на меня даже не стал. А когда на следующее утро мы узнали, что Гриффиндор опережают все факультеты, он при всех слизеринцах пожал мне руку».

— Я же говорил, что василиск был живой! — закричал от радости Поттер.

— Слизерин что, не был против магглорожденных? — впервые подал голос Драко Малфой.

— Да нет, что ты, мальчик, он хотел устроить кровавую резню, — просто сообщила Эйлин. — Времена тогда были простые: не нравится кто-то — выпускаем кишки и идем грез замаливать.

— Он даже тапочки описал, — удрученно пробормотал Кингсли.

— Надежда умирает последней, — радостно сообщил директор. — Вдруг произойдет чудо и будет вырвана страница! Или надейся, что Северус тебя не заметил! Вас в той комнате трое было, а у моего крестника на тот момент была более важная задача: как бы сдержаться и ненароком половину Лондона не разнести, что ему какие — то авроры?

— Ну да, я там был таким незаметным. Да и вообще — это был не я, а кто-то другой, воспользовавшийся моим именем. Продолжай, Уизли!

Глава 14. И опять в школу

«3 сентября 1973 года.

Это лето, как и прошлогоднее, я проработал на той же самой автомойке. Получив расчет, я понял, что следующим летом, я сюда не вернусь. Нужно будет найти что-то более доходное.

В Косой переулок я не пошел. Зачем? Если мантии стали короче всего на пару дюймов, это исправлялось элементарно — иголкой и ниткой. Дыр на моей одежде не было, и ладно.

Вообще я заметил, что начинаю наплевательски относиться к собственной внешности. На шмотки — плевать. На прическу — плевать. Главное — душ не забывать каждый день принимать, а то совсем на маргинала буду похож. Причем, малолетнего.

Похоже, я каждую осень буду подвергаться депрессиям.

В этом году я наотрез отказался ехать на поезде. Надоело! Не хватало мне остатки не безграничного ангельского терпения растерять, при встрече с этими гриффиндорскими недоумками.

На каникулах я прочитал занимательную книжку. Маггловский писатель Дарвин писал про эволюцию человека разумного. Так вот, становление нашего вида началось тогда, когда обезьяна взяла в руки палку. Это перерождение человека обычного в человека разумного проходило миллионы лет.

Я задумался. Если учесть, что Поттер и Блэк взяли палочку в руки два года назад, то боюсь, даже миллиона лет им не хватит, чтобы прекратить прыгать по деревьям и начать нормально себя вести. В их случае маггловская штука «эволюция» бессильна.

Поэтому я спокойно сказал крестному: «Если желаешь видеть меня в этом году в качестве студента, позаботься о моем перемещении в школу. Это же в твоих интересах. А то на пир, в честь начала учебного года, ты можешь не дождаться нескольких ошибок природы».

Он и позаботился, правда, уже в последний момент, я как раз начал распаковывать собранный чемодан. Аппарировав до Хогсмита, он довел меня до «Кабаньей головы» и сдал на руки Аберфорту. В его кабаке есть вход в замок, ведущий в Выручай-комнату. О нем мало кто знает. И это чертовски удобно! Я вообще знаю, как минимум, двенадцать тайных выходов из Хогвартса, десять из которых идут в Хогсмид, а два — я так и не понял куда. Один из них вел в какую-то хижину, месторасположение которой я так и не смог определить, а другой открывался в огромный туннель, заканчивающийся тупиком. Для чего он был нужен, я тоже не понял. Четырьмя ходами, ведущими к Аберфорту, я пользовался частенько. Надо же мне хоть изредка общаться с умным человеком, а то занятия с Учителем меня перенапрягали очень сильно.

Что придумает Салазар в этом году страшно себе представить! Конечно, надежда на то, что они с Василиском поубивали друг друга, грела мое сердце, но реализм дико смеялся над мечтами.

Настроения моего не улучшила и толпа галдящих первокурсников, идущих в Большой зал на распределение. Волею судьбы, а точнее моего опоздания, мне пришлось топать вместе с ними. Когда один из нахальных первогодок поинтересовался, на каком факультете я бы хотел учиться, терпение мое лопнуло, и я буквально ворвался в зал, громко плюхнувшись на свое место между Малфоем и Нарциссой! Надоело! Что я вообще тут делаю? Лучше бы я на поезде ехал! Хоть душу бы отвел, и ничто бы не защитило этих идиотов, если бы они снова ко мне полезли!

Нарцисса начала бурно хлопотать надо мной, похоже, репетируя роль заботливой мамочки. Оказывается я:

1) очень маленький;

2) очень худенький;

3) очень бледненький;

4) очень-очень еще много чего.

Если она поставила перед собой цель скормить мне все, что было на Слизеринском столе, то она ее практически выполнила. Когда меня уже начало тошнить, она поняла, что перестаралась и начала заботливо меня поить. Всухомятку же есть нельзя! Я возненавидел тыквенный сок до конца своих дней! Если меня сейчас вырвет, на глазах у всей школы, виноватым останется крестный! Должен же хоть кто-то быть виновным в моей смерти от переедания?

Интересно, Нарцисса донесет меня на ручках до постельки и споет колыбельную? Или она поручит это сделать Малфою, которому, судя по перстенечку на ее безымянном пальчике, тоже следует тренировать отцовские чувства. А то я, превратившись в шарик с ручками и ножками, не смогу докатиться до гостиной. Лестницы мне не позволят.

Но Малфой, судя по всему, хотел дочку, потому что он категорически отказался, в ответ на мою очень простую просьбу, хотя бы помочь встать из-за стола. Кое-как добравшись до гостиной, я распластался на факультетском диване и моментально отрубился.

Пробуждение выдалось не совсем приятным. Учитель так хотел меня поздравить с началом учебного года, что выдернул меня из собственной кровати в шесть часов утра. Как я очутился в своей постели, я категорически не помнил.

Посмотрев на меня, он отправил меня тем же маршрутом, и дал на сборы несколько минут, которых мне хватило только на то, чтобы нацепить тапочки с зайчиками на свои худенькие конечности. Зайчиков я так Малфою и не отдал. Он, правда, долгое время на меня косился, но молчал. Ничего с ним не случится — новые купит. Представ перед основателем Хогвартса во всей своей парадной красе — в пижаме и тапочках с зайчиками, я очень «деликатно» спросил: собственно говоря, какого хрена и почему так рано? На что Учитель мне ответил, что у нас мало времени и нам нужно все-все-все успеть. А под очень емким «все» подразумевалось изучение очень темной магии.

— Сейчас ты прослушаешь лекцию о том, что мы будем изучать в этом году. Да, это не могло подождать до вечера. И нет, ты не можешь прямо сейчас пойти одеться и позавтракать. Что тебя не устраивает в твоей одежде? Что? Пижама и тапочки? Вполне милые тапочки. И сверкать глазами так не нужно. Света здесь вполне хватает. Итак, мы будем заниматься в этом году темной магией. В первом полугодии мы будем заниматься боевой темной магией. Что значит, мы уже проходили боевую магию? Мы проходили светлую боевую магию, которая может: сжечь, расчленить, задушить, а потом, проявив милосердие, добить, чтоб не мучился, но заметь, вся эта мишурадействует только на светлых. Ну и на магглов. Кстати, парадокс. На магглов темная боевая — не действует. Что значит испытывал? Да, испытывал! Но это только в целях эксперимента! Как это не действует, если тебе было больно? Больно тебе было из-за того, что ты много падал! Причем, ты должен заметить, что всякую элементарную чушь, типа Авады и Круциатуса, мы с тобой не проходили. Незачем тратить время на ерунду. Когда это Авада стала темной? Что за бред! Почему мне не сообщили?! Что значит, ты не понимаешь как светлое не может навредить темному? Откуда этот бред, что свет всегда побеждает тьму? Ты когда-нибудь взрывал дымовые шашки в солнечный день? Что значит, помедленнее? Где ты взял перо, если пришел сюда в одних тапочках? Какую такую подробную инструкцию? Я тебе покажу инструкции! Итак, берешь дымовую шашку… Мать твою, Северус! Что значит, где Империус? Причем тут боевая магия и Империус? Непростительные? Что это за бред? Три Непростительных, которые считают наитемнейшими? Погоди, отсмеюсь, так и до икоты не долго. Империус относится к ментальной магии, но мозговедом я не был, и плохо во всем этом разбираюсь, а у тебя ментальная — как семейный Дар идет. Фолты, те еще мозгое… эм, мозгоправы были. Так что сам потом разберешься, если захочешь. Что значит, а как же практика? Тебе людей вокруг мало? Подумаешь — неэтично. Неэтично, это когда наследник чужого рода на тебя похож. А здесь… Ты же не к чужой жене под юбку полезешь, а так, слегка в мозгах покопаешься. Так, хватит меня отвлекать. Темная боевая магия действует и на темных. Значит, суть наших занятий, вначале, будет сводиться к умению ставить различные щиты, против различных темных проклятий. Сразу тебя обрадую: для каждого заклятия необходим свой собственный щит. Я вижу твою нескрываемую радость, не нужно так яростно мне ее доказывать. Вторая часть наших занятий будет происходить наоборот: ты проклинаешь, я защищаюсь. Что значит, я этого не переживу? Какой самонадеянный мальчик. Порадовал старика. Порадовал. Я забыл тебе сообщить, что с завтрашнего дня теоретическая часть будет начинаться до завтрака, в шесть часов утра. Так что, позаботься хотя бы о том, чтобы сменить обувь. Как это — придешь босиком? Нет, босиком не нужно. Здесь холодный пол, можешь простудиться. А наша змейка будет очень переживать. Она такая ранимая. И нет, простуда не будет отмазкой для отмены занятия. Будешь защищаться все равно, размазывая свои сопли тонким слоем по полу. А потом будешь отмывать. Ладно, тащи сюда свои тапочки. Что значит, старческий маразм? Я вполне еще молод и полон сил! Практическую часть мы будем проходить сразу после ужина, поэтому у тебя останется очень много свободного времени! Все понял? Вопросы по ближайшему плану занятий есть? Все. Свободен.

Вопросы у меня, конечно, были, только я не успел их задать. Эта сволочь быстренько меня телепортировала. Нет. Не обратно в уютную кровать с теплым одеялом, а прямо под дверь гостиной Слизерина. Как это мило — стоять в пижаме в мягких пушистых тапочках перед входом в свою гостиную в шесть часов утра! Кто увидит — решит, что я страдаю лунатизмом!

— А что это ученик делает тут, столь ранним утром? Почему не в своей кроватке? — от неожиданности я подскочил и резко обернулся. Прямо перед носом висела наша местная достопримечательность: полтергейст Пивз.

Раньше я представлен ему не был, ввиду моей постоянной занятости. И вот случай улыбнулся познакомиться, так сказать, поближе. Ну не настроен я сегодня на знакомства! Я зол! Нет, я просто в ярости! Огромная куча свободного времени, ага. И я даже знаю, куда ее потрачу: на домашнюю работу! А остатки на сон, если, конечно успею поспать! А это недоразумение что-то еще вякает про то, что он что-то там кому-то расскажет? Меня посетило озарение свыше: он никому больше ничего не расскажет. Потому что я его сейчас просто задушу. Как можно задушить полтергейста, я даже не успел обдумать, а просто, выкинув руку, схватил Пивза за горло и прижал к стенке. Затем, проговаривая каждое слово по буквам, я минут десять объяснял, что конкретно привело его на путь суицида. Конечно суицида, призраков же нельзя ухватить голыми руками, значит так и скажу, что присутствовал при том моменте, когда Пивз самоубился об эту стенку. Потому что именно сейчас сбудется мечта всего замка — данный, конкретный полтергейст, будет упокоен навечно. Он был очень удивлен. Сначала. Потом испуган. Потом испуган был я, потому что до меня наконец дошло — схватить нематериальную субстанцию руками в принципе невозможно! Ну, в общем, мне пришлось его отпустить, потому что ущербных, пригретых крестным, убивать стыдно. А сам я начал задумываться о том, смогу ли я провернуть такой же фокус с Учителем? Но, решив все же не рисковать, вошел в гостиную».

— Так, подождите, вы хотите сказать, что Круциатус на него не действует в принципе? — удивленно спросил Паркинсон, Малфой покосился на него и промолча. — А что это он нам за концерты закатывал с конвульсиями и пеной изо рта?

— Это был театр одного актера, — с усмешкой произнес Дамблдор. — А я ему всегда говорил, что он переигрывает. Даже у меня получалось более правдоподобно, — задумчиво пробормотал Альбус.

— Когда это ты был под действием Круцио? — удивился Кингсли.

— Э-э-э, продолжай, Перси, чего молчишь!

Глава 15. Малфой в Тупике

«3 июля 1974 года.

Что-то редко я стал вести записи. Просто сил никаких не было. Изучение боевой темной магии что-то у меня застопорилось. Все эти заклятия, щиты к ним. А если добавить к этому основные предметы, которых я изучал, наверное, больше всех…

Слизерин орал, ругался, но ничего не мог поделать. Я взвивался от малейшего слова, малейшей критики. У меня развилась прямо таки потребность огрызаться, я получал от споров какое-то извращенное удовольствие.

В общем, Салазар плюнул и заявил, что изучение последнего раздела, мы перенесем на следующий год.

Этот учебный год прошел как бы мимо меня. Мародеры тоже притихли, и видно было, что они чем-то заняты.

Мародеры — это надо же было додуматься так себя назвать. Неужели им никто не объяснил значение этого слова? Видимо нет.

Экзамены я сдал, как обычно, превосходно. На дуэлях с Учителем тоже проявлял себя вполне достойно, вот, в общем-то, и все.

Ах, да Малфой нас покинул.

Школу он закончил и подался покорять магическую Англию. Перед отъездом он попробовал заманить меня провести лето в Малфой — мэноре. Я еле отвертелся.

Вообще мне иногда кажется, что Малфой очень уж меня опекает. Был бы девицей, решил бы, что он ко мне неравнодушен. В итоге, я на все его зазывы ответил отказом, когда вежливым, когда не очень.

Уже прощаясь, Люциус вручил мне большой список различных зелий и попросил сказать, что из этого я могу приготовить.

Я посмотрел: ничего сложного вообще то, все смогу, но с парой-тройкой могут быть проблемы в плане ингредиентов. Малфой тогда сказал, что как раз с этим проблем не будет. Все, что используется в этих зельях, он мне пришлет, уточнил только, успею ли я приготовить их до конца каникул.

Конечно успею, чего там готовить-то! Малфой тогда уверил меня, что моя работа будет щедро оплачена. Ха! Как будто я за бесплатно согласился бы.

Проблема с работой на лето была решена. Оставалось только решить, куда именно он мне ингредиенты доставит, а так же, где произойдет обмен: деньги на зелья.

Он свято верил в то, что я живу в Тупике Прядильщиков. И я не хотел его разубеждать. Договорились на первое июля. Я пообещал, что встречу его один, мол сумею куда-нибудь на часок спровадить отца — алкоголика и мать. Каким образом я буду перед матерью отмазываться, я тогда еще не решил, но уже внутренне содрогался.

Однако мама проявила чуткость и решила не мешать мне. Даже аппарировала меня в эту дыру, и приготовила портключ для перемещения меня обратно домой, после того как я получу ингредиенты.

Малфой, вопреки всему, не прислал мне все необходимое с совой, а явился лично.

Я как раз пытался привести домишко в относительный порядок, мало ли что, может он мне еще пригодится. Так как магией пользоваться было нельзя, пришлось вооружаться ведром с водой, тряпкой и даже молотком. Неудивительно, что за какой-то час я стал похож на чучело.

Малфой приперся, когда я уже заканчивал убирать гостиную внизу и наводил последний лоск. Перед этим я навернулся со стула, на который забрался, чтобы протереть пыль с верхних полок и долбанулся щекой об эти самые полки.

Столько матов этот дом не слышал, даже во время того скандала между мамой и Тобиасом. Кожа у меня очень тонкая и бледная, а любой ушиб, да даже если пальцы посильнее на руке сжать, сразу же становился синяками. Как объяснила маме колдомедик, к которой меня поволокли из-за постоянных синяков, это потому что кожа очень тонкая и сосуды очень близко к поверхности расположены.

Вот в таком виде и застал меня Малфой, грязного, оборванного и с синяком на всю щеку. Я-то ожидал сову, поэтому даже слегка растерялся. У Малфоя глаза аж потемнели, пока он меня разглядывал:

— Я его убью!

Ничего себе приветствие.

— И тебе доброго дня, — я решил проявить вежливость, хотя бы для разнообразия. — Принес? Давай сюда, — вытерев руки об относительно чистую тряпку, я забрал из Малфоевских ручек сверток. — Так посмотрим, что тут у нас.

Малфой притащил даже больше всего, чем было нужно. Но это неудивительно, он же в зельях вообще не разбирается. Вот и припер все ингредиенты, о которых хоть иногда слышал краем уха.

Наскоро проглядев все ингредиенты, я в целом остался доволен их качеством. После чего выжидающе уставился на своего бывшего старосту.

— Ты чего-то еще хотел? Извини, чаю не предлагаю, так как его просто нет, — я развел руки в стороны. Чая правда нет, притащить что-ли, мало ли вдруг пригодится.

— Пойдем со мной. В Мэноре тебе будет лучше, чем здесь, — и он довольно бесцеремонно схватил меня за руку и потащил к выходу.

Не понял, если он хочет меня забрать, то хотя бы вещи предложил бы собрать что ли. Я опомнился, когда меня уже почти вытащили на улицу. Выдернув руку, я вцепился в дверной косяк.

— Эй, куда ты меня тащишь? Совсем сбрендил, да?

— Ты не должен оставаться в этом доме.

— Да почему?

— Я не могу, просто не могу каждый раз видеть тебя избитым.

— Чего?

— Этот маггл, он ответит, я клянусь тебе, за все ответит.

— Да какой маггл?

— Твой так называемый отец!

Ой, как здесь все запущено. Ну, и что я ему скажу? Что моего, так называемого отца, уже и так нет на этом свете, и довольно давно? Если честно, то я его вообще не помню. А Тобиас… Убью любую гниду, у которой поднимется рука обидеть Тобиаса, это совершенно безобидное создание.

— Э, Люциус, ты все не так понял, меня никто не бил, я упал, когда вытирал пыль с верхней полки. Мой отец не имеет никакого отношения к этим синякам.

— Я тебе не верю, — голос Малфоя звучал глухо. — Ты просто выгораживаешь этого ублюдка. Если бы я видел синяки на тебе впервые, а так…

Да, все страннее и страннее.

— Так, давай договоримся, я берусь за твое задание, ты, ну скажем, двадцатого августа придешь сюда с деньгами и заберешь заказ. И ты не будешь пытаться меня уволочь отсюда, и не будешь оскорблять моего отца. Все, что касается нас с ним — это мое личное дело, и тебя оно, ни в малейшей степени, не касается! Или так, или сделка отменяется.

Он несколько минут смотрел на меня, затем протянул руку и осторожно обвел контур синяка.

— Северус, я… Хорошо я приду двадцатого августа. Но пусть его дома не будет, иначе я за себя не ручаюсь.

Фух, конечно он будет дома, только вот тебе совсем необязательно знать, что этот дом находится не здесь.

— Ну тогда, по рукам?

— По рукам.

Малфой наконец убрался, а я, закрыв дверь, привалился к косяку. И что это сейчас было?

А дома меня ждал скандал. Мама видимо решила, что я подрался. Ага, с Малфоем. Мы очень долго орали друг на друга, и кажется получали от этого процесса массу удовольствия, пока нас не прервал Тобиас, робко намекнув, что пора бы уже и подкрепиться.

Мама, быстро залечив мою щеку, вынесла приговор, что на два дня меня ждет домашний арест, во время которого я не должен покидать свою комнату, а затем, кроме варки заказанных зелий, я должен буду полностью очистить от разного хлама чердачный этаж, раз уж меня так пробило на чистоту. Я был просто счастлив. Пытаясь отстоять свою независимость, снова повысил голос, но тут на сторону матери встал Тобиас.

Мне пришлось ретироваться перед явным численным превосходством противника.

И вот сейчас я сижу в своей комнате и пытаюсь осмыслить несколько вещей одновременно. Во-первых, что такое твориться с Малфоем, а во-вторых, каким бы образом уговорить Динки, это один из наших эльфов, помочь мне с уборкой».

— Люциус!

— Да, мадам?

— Я с тобой потом поговорю.

Все смотрели на Малфоя. У Гарри Поттера даже рот приоткрылся. Люциус заерзал на своем месте.

— Эйлин, Северус абсолютно, просто до неприличия гетеросексуален. Ты же сама это знаешь, — закатил глаза Альбус.

— Точно?

— Абсолютно. К ужасному разочарованию многих магов. Я бы даже сказал, что он гомофоб. Во всяком случае, когда он учился на шестом курсе и Эйвери пытался строить ему глазки, Северус шарахался от него, как будто у несчастного мальчика как минимум бубонная чума. Хотя последствия одного инцидента… но, не будем забегать вперед, — Альбус похлопал Эйлин по руке и улыбнулся.

— Альбус, если бы видели, в каком состоянии находился в тот раз Северус, а он совершенно точно на ногах не стоял, у вас не возникли бы подобные странные мысли, — покачал головой Люциус.

— Перси, ты не устал? Нет? Тогда продолжай, — Эйлин еще раз посмотрела на Люциуса и перевела взгляд на секретаря Визенгамота.

Глава 16. Яды, чердак, пестики и тычинки

«19 августа 1974 года.

Лето вышло довольно насыщенное — в познавательном плане. Заказ Люциуса я выполнил еще в июле. Правда, возникла небольшая заминка с одним пунктом. Это была «viscera interitum», проще говоря яд! Еще проще — очень своеобразный яд с весьма «интересными» эффектами. У кого-то (я подозревал с самого начала у кого) очень своеобразное чувство юмора. Смерть, наступающая вследствие применения этого яда, будет не только медленная и мучительная, но и довольно позорная. Если вкратце: у принявшего этот яд внутренние органы разрушаются и выводятся из тела через… э-э-э… задний проход. Никакому врагу такой смерти не пожелаю.

Иллюзий насчет того, для кого все это предназначалось, я, как уже написал выше, не питал. Конечно же для мистера Риддла! Мне вообще-то плевать на кого работать, деньги бы вовремя платили, но вот травить я никого не хочу. Наверное я какой-то неправильный Темный, но мысль о смерти, которая может произойти благодаря мне, вызывает у меня тошноту. Нет, никакой сверхчувствительностью я не страдаю, и подозреваю, что при определенных обстоятельствах сам способен убить, но не совершенно же незнакомых мне людей!

Я проторчал в библиотеке поместья почти полтора месяца, забывая иногда даже покушать. Работал я круглыми сутками, пытаясь найти лазейку. Могу сказать, не без гордости, что, наверное, я являюсь на этот момент лучшим специалистом по ядам в Великобритании, да и во всем мире, наверное, не на последнем месте. Я похудел еще больше, осунулся, и уже хотел было передать заказ без этой гадости, объяснив Люциусу, что на меня внезапно напал и покусал Блэк, и я не смог пять компонентов правильно смешать, когда я ее нашел! Лазейку то есть.

Оказывается, у этого яда есть небольшой минус — он не действует на людей, которых в свое время цапнули змеи, пчелы и некоторые виды пауков. В общем, все те, кого хоть раз в жизни кусали твари, в яде которых содержится один фермент с непроизносимым названием, имели своеобразный иммунитет от действия заказанного мне чудо-зелья. Нет, последствия конечно были, куда же без них. И полное очищение организма наступало быстро и непринужденно, но ничего слишком фатального не происходило.

И что же мне нужно было делать? Выяснить, кого Волдеморт (еще один любитель «оригинальных» прозвищ, надо будет выяснить, нет ли у него родства с Мародерами) будет травить, и засунуть этого бедолагу в улей?

Звучит как-то по-идиотски. Значит, нужно сделать проще: взять самое сильное слабительное из существующих ныне и подогнать его внешние характеристики к заказанному яду: цвет, запах, консистенцию ну и так далее, без ущерба основному действию. Чтобы похоже было так, что и Салазар сразу не разобрался бы. А вот почему оно не подействует, так как надо Ридллу — уже не мои проблемы, пусть тоже книжки умные почитает, да все ограничения выяснит сам, ну или заставит кого-нибудь. Того же Малфоя, например, если, конечно, Малфой читать умеет.

Пытать будущую жертву на предмет нападения на нее когда-либо пчел, змей и прочей гадости он вряд ли будет, да и может же человек забыть о такой незначительной подробности своей жизни. Так что не смертельный эффект будет списан на везучесть, фортуну, вставание с левой ноги и правильную глажку шнурков в ночь полнолуния, но только не на то, что зелье несколько другое.

Еще неделя ушла на переделки, и пятнадцатого августа я попросил маму наложить последнее консервирующее заклинание.

Жду не дождусь зиму, когда я стану совершеннолетним и с меня спадет контроль. Он снимается автоматически и в Министерстве свято верят в то, что это происходит на семнадцатилетие, вот только у Темных магов совершеннолетие наступает в пятнадцать. Вот и получается, что контроля за мной не будет, но в Министерстве будут думать, что он еще действует. Это же какое преимущество. Ха! Можно таких дел наворотить… Мечты, мечты.

Запечатав последний флакон, мама торжественно вручила мне ключи от чердачного этажа и заявила, что я оттуда не выйду пока не наведу порядок.

Эльфы перетащили на чердак кровать, а насчет другой мебели, так по словам мамы ее там навалом. Нужно только разобрать все эти залежи. Тираны и деспоты! Зато сейчас я могу абсолютно правдиво рассказывать всем о своем трудном детстве, проведенном на чердаке.

Я довольно долго сидел на небольшом расчищенном пятачке возле кровати, и думал почти титаническую мысль — с чего бы начать чистку этих конюшен? Решил не терять зря время и начать с самой дальней стены.

Чего там только не было!

Вообще чердак поместья Фолтов — это что-то. В одной куче всякого хламья можно было обнаружить и сломанные перья, и прекрасно сохранившееся трюмо времен Елизаветы.

Ну вот зачем, спрашивается, нужно было закидывать на чердак старые ботинки, без подошв? Было подозрение, что у семьи настанут такие тяжелые времена, что и они пригодятся?

Планомерно двигаясь по направлению к выходу, я складывал то, что еще можно как-то применить в одну кучу, а то, что стыдно даже на помойку нести — в другую. Точнее, мусор летел в старую ванну на витых ножках, которую я откопал одной из первых. Вот тут-то мне и пригодилось мое суперочищающее средство.

Спускался с чердака я только чтобы быстренько перекусить. Мама уже ерез день смотрела сочувственно и попробовала отменить свое решение, или хотя бы дать в помощь какого-нибудь эльфа (а сначала строго-настрого запретила им мне помогать). Но я уже увлекся и даже получал удовольствие от разбора завалов, оставленных предками.

Где-то на середине чердака я наткнулся на прелюбопытную вещицу. Изящная брошь, выполненная в виде цветка лилии. Сделана она была из незнакомого мне минерала. Опутанная чарами, вырезанная до такой степени великолепно, что казалась живой. Я представил себе мастера, который ее делал. Точнее нет, не так, Мастера! Был ли это заказ или кто-то из моих талантливых предков постарался — неизвестно, но ясно было, что сделана она была для какой-то конкретной женщины. Вот он склонился над столом, любовно вырезая каждый лепесток цветка, накладывая на него сильные чары, сильные настолько, что они до сих пор заставляли лилию светиться. Представляя, что Она будет ее касаться, надевать, носить на зависть подруг…

Почему это великолепие находится здесь? Место этой броши — даже не в семейном сейфе, а на груди красивой девушки. Такой яркой, рыжеволосой со сверкающими зелеными глазами. Я помотал головой, прогоняя наваждение. Что это со мной? И все же лилия — Лили. Когда там день рождения Эванс? Нет, Рождество ближе, значит, подарок на праздник готов.

Попытался провести диагностику наложенных чар. Не знаю таких, нужно будет позже разобраться. Единственное, что удалось понять — чары все защитного характера. А одни направлены даже не на хозяйку, а на кого? Родственник, любимый, ребенок? Не понятно. Но агрессии в этих чарах нет, значит сойдет.

А вот когда я уже практически закончил, в углу у самого выхода я наткнулся на небольшую тетрадь, судя по всему, бывшую когда-то дневником и не кого-то там, а Гордона Фолта. Я его практически не помню, и все реже и реже называю его отцом.

Все страницы были вырваны. Все, кроме одной — последней. На ней было написано одно единственное слово — Хогвартс. И нарисован какой-то план. Я просидел над этим планом целый день, но, в конце концов, мне удалось понять, что нарисован здесь тот самый коридор, который заканчивается тупиком и назначение которого я так и не понял. В центре этого коридора был нарисован крест. Он что, перед смертью клад там зарыл?

Мое воображение тут же стало рисовать сундуки, наполненные древними артефактами и драгоценностями. Еле усмирив свою буйную фантазию, я понял — я очень хочу в школу в этом году. Что-то по Учителю соскучился. Да и по другим преподавателям тоже.

А затем я сделал «финт ушами», наотрез отказавшись покидать расчищенный и преобразованный чердак. Расставив мебель и разложив все вещи, еще пригодные для использования, я объявил его своей берлогой, в которую я залегаю с книжками до начала учебного года.

Мне здесь хорошо, комфортно.

А вот сегодня Тобиас преподнес мне сюрприз. Я до сих пор не понял, была ли это его собственная инициатива или мать его науськала на «взрослый разговор», ну из темы «между нами мальчиками», но началось все именно с этого самого, который между нами.

Утром отчим заявился на чердак сразу после завтрака. Он сел на край кровати, на которой я в это время валялся с книжкой в одной руке и яблоком в другой.

Так вот, лежу я, значит, хрумкаю яблоко и пытаюсь разобраться в хитросплетениях дантовского ада, а Тобиас сидит у меня в ногах и нервно разглаживает покрывало. Наконец мне это надоело, тем более что пытаясь разгладить несуществующие складки на покрывале, отчим его практически полностью вытащил из-под меня.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросил я, поднося в очередной раз яблоко ко рту.

— Э-э-э, да. Послушай, Северус, ты уже взрослый юноша и этот наш разговор нужно было начать давно. В общем: существуют пестики и тычинки…

Монолог Тобиаса прервал мой кашель. Да, я подавился этим треклятым яблоком!

— Пап, ну не надо, а, — простонал я, откашлявшись, — я знаю и про пестики, и про тычинки, и что во что вставляется, и аналогию на человеческих особях я тоже проводил, — вот тут закашлялся Тобиас и яблоко было тут совершенно ни при чем, я даже испугался, что он задохнется. — Да ты не волнуйся так, я только теоретически все это знаю, на практике не проверял, — зачастил я.

— Повтори, что ты сказал?

— Ну-у, я все уже знаю, и про секс, и про пестики и про тычинки, и что однополые связи бывают, и что у волшебников они вроде как не осуждаются, хотя для меня это дико, — доверительно начал я, заглядывая ему в глаза.

— Да нет, — он отмахнулся от моих скороговорок, — повтори, как ты меня назвал?

— Папа? — повторил я осторожно, вжимая голову в плечи. Я не виноват, что воспринимаю его как отца. Я просто не знаю другого. Но до этого момента, я никогда не называл его так вслух, мысленно — сколько угодно, но не вслух.

Наверное, я в этот момент напоминал воробья, нахохлившегося и с опаской смотрящего на руку, протягивающую ему крошки. Если он меня сейчас оттолкнет, поставит на место, назовет меня снова мистером Фолтом, я, наверное, рассыплюсь на куски и не факт, что сумею собрать себя снова. Мне это нужно, хотя бы в мечтах представлять, что у меня есть отец. И кто меня тянул за язык? Я закрыл глаза, чувствуя, что предательские слезы готовы покатиться по щекам.

И тут же почувствовал, как меня сгребли в охапку и прижали к чему-то твердому, теплому и живому. Ого, я и не подозревал, что у Тобиаса такие мышцы. Потом я почувствовал его дыхание на своей макушке. Говорил он, так и не отрывая лица от моих волос.

— Ты не представляешь, какой ты мне подарок только что сделал, ты просто не представляешь. Я очень люблю твою мать, но если бы дело касалось только ее, я никогда не рискнул бы так кардинально менять свою жизнь, но она затащила меня как-то сюда в поместье, и я увидел тебя. Маленький, взъерошенный, ты был похож на дикого зверька. Какой-то потерянный. Я знаю, что не был идеальным отцом, но поверь, я старался и каждый раз натыкался на вежливое недоумение с твоей стороны. А мне хотелось большего, гораздо большего. Если бы ты знал, как я хотел хоть на время стать Темным, овладеть некромантией, поднять Гордона и упокоить его с особым цинизмом и повторять это действие до бесконечности, пока не надоест. Как он посмел оставить тебя, вас? Как? Северус, сынок, если бы я знал, если бы ты только намекнул мне, хоть разочек. Сколько же времени мы с тобой потеряли. Но ничего, все сейчас пойдет по-другому. Все! Ты же не будешь возражать, если я оформлю официальное усыновление?

Во время его сбивчивой и часто несвязной речи, я старательно заливал слезами и соплями его рубашку. Радостно качая головой, мол, нет, возражать я не буду, и да, я согласен, что следующее лето будет о-о-очень насыщенным. Нас ждет Париж, Милан, Рим и прочее — прямо по списку. Где мы возьмем на все это деньги меня не волновало. Зимой я стану совершеннолетним, и сейф с моим гонорарами и набежавшими процентами перейдет в мое распоряжение.

Потом мы долго говорили обо всем на свете. Я даже ему про Слизерина рассказал. В лицах. Отец долго смеялся над особо впечатляющими моментами. Обедали и ужинали мы здесь же. Мама один раз заглянула к нам и ушла, улыбаясь.

Сейчас уже почти двенадцать, а я чувствую себя по-настоящему счастливым, немного опустошенным, но счастливым. Сижу и глупо улыбаюсь.

Ой, мне же завтра с Малфоем встречаться».

— Они так и не поехали никуда, не успели, — на глазах Эйлин появились слезы. Она смахнула их рукой и развернулась к Перси. — Читай дальше, мальчик. Мне очень не терпится узнать, что там за встреча была с Малфоем.

Быстрый взгляд голубых глаз заставил Люциуса передумать и проглотить, начавшую зарождаться, реплику.

Глава 17. Нескромное предложение

«20 августа 1974 года.

Я сейчас нахожусь на своем чердаке и пытаюсь осмыслить сразу несколько вещей:

Кто виноват?

Что делать?

Что вообще происходит в волшебном мире?

Но начну по порядку.

Утром отец аппарировал меня в Тупик и деликатно удалился, предварительно оставив мне портключ. Я решил на всякий случай не рисковать и провести время до прихода Малфоя в кресле, читая книжку.

Разговор предстоял серьезный, и я пытался настроиться на нужный лад. Пора расставить все точки над I.

Когда я говорил отцу, что не признаю однополых отношений, я именно это имел в виду. К тому же я банально боюсь разочароваться. За все время, пока Малфой со мной нянчился, он стал для меня почти родным.

Люциус заявился ровно в полдень. Войдя в комнату, он сразу уставился на мое лицо. Что он там пытался найти? Новые синяки, не иначе. Под его пристальным взглядом мне стало слегка не по себе. Я заерзал в своем кресле. Серые глаза моего бывшего старосты сверкнули:

— Покажешь спину?

Ага, жди. Только стриптиза в моем исполнении сейчас и не хватает!

— Нет, не покажу. Твой заказ на столе. Проверяй, отдавай деньги и вали отсюда.

Взгляд Малфоя стал задумчивым:

— Знаешь, ты всегда был немного хамоват.

— А ты всегда был немного пида… э-э-э …в общем, если хочешь большой и голубой любви, то это ни ко мне.

— Северус, что с тобой? Я тебя чем-то обидел?

— Нет, просто не веди себя так, как ты ведешь себя со мной всегда, и не будешь регулярно посылаем.

— А ты вырос. Так ты думаешь, что я тебя в койку затащить хочу?

— А что, это не так? — я был уже на взводе. Вообще странный разговор получается.

— Нет, — он спокойно сел во второе кресло и тяжело вздохнул. — Видишь ли, как бы это не звучало странно, но я люблю Нарси.

Действительно, звучит странно. Я то думал, что он кроме себя любит только свое отражение.

— Что тебе от меня нужно, Люциус? Почему ты всегда пытаешься обо мне заботится? Ты что, не понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Если бы я сам знал, я тебя как младшего братишку воспринимаю и всегда воспринимал, с тех пор как твою избитую спину увидел, а младших братьев нужно холить, лелеять и защищать, — Малфой протер лицо. — Что у тебя с Эванс?

Ничего себе переход.

— Зачем тебе знать столь интимные подробности? — осторожно спросил я.

Вообще-то с Эванс у меня ничего нет, во всяком случае с моей стороны. Что там думает она, тайна из тайн. Пока все вроде ровно, но я частенько стал ловить на себе ее задумчивый взгляд, значения которого я предпочитаю не знать. Все-таки женщины — это существа с другой планеты. Хотя, совсем недавно на чердаке я ведь представлял именно ее в качестве музы неизвестного Мастера. Я совсем запутался.

— Она — грязнокровка! Ты должен прекратить любое общение с ней, — начал толкать речь Малфой.

Он говорил долго о том, какие магглы неполноценные и что грязнокровок вообще нужно топить при рождении, и многое другое. Во время этой проникновенной речи, мои глаза становились все больше и больше. К ее концу, я, наверное, на эльфа стал похож. Малфой что, действительно верит в то, о чем говорит? А такое слово, как наследственность, вообще есть в его лексиконе? Да если бы в свое время какой-то смазливый маг не повалял какую-нибудь прабабку Эванс на сеновале, хрен бы она ведьмой родилась! В конце концов, мой бывший староста выдохся и выжидающе уставился на меня. И что он хочет от меня услышать? Мол, полностью согласен, верю и надеюсь, и вообще: подать сюда Волдеморта, пусть он мне забавную татушку на руку по-быстрому нарисует — и пойду с мечом наголо, тьфу ты, с палочкой наперевес, творить справедливость направо и налево. Бред. Я еще могу понять, когда скучающая золотая молодежь собирается вместе и творит непотребства, безобразники, но это?

У меня слов просто нет! Уж лучше бы ты меня соблазнить пытался, тогда бы я хоть знал, как реагировать…

— Люциус, а ничего, что я сам наполовину маггл?

— Ты — Принц! Хоть и полукровка. Не смей сравнивать себя с магглами или этими вонючими грязнокровками.

Что-то было не так, какая-то фальшь проскальзывала в его словах. Но я не мог понять, что именно меня смущало. Как там говорил Учитель?

— В ментальной магии я не силен, хоть и считался лучшим легилиментом и окклюментом своего времени, но это мне льстили. Фолты — те да. На самом деле ментальная магия — это самое страшное оружие из существующих. Страшна она тем, что маг может заставить, внушить, убрать из памяти или наоборот добавить то, чего на самом деле не было, да многое он может, хотя бы банально мозги вскипятить. И самое главное — эту магию невозможно обнаружить, вообще никак. Наверное, ваше правительство правильно сделало, что объявило Империус вне закона. Вот только определить, действительно ли человек под чужим влиянием или нет — так вот им, — фигура из трех пальцев уткнулась почему то мне под нос, — никогда эти бумагомараки не докажут, был Империус или это плод больного воображения бедолаги. Я вот тут подумал. Да, я умею думать, в отличие от тебя, и нет, мои мозги плесенью не покрылись, а вот это вообще из кокни, тебя в каком припортовом борделе воспитывали? Так вот, я думаю что Фолт, хоть немного, но в ментальной магии должен смыслить. Что значит — почему немного? Да потому, потомок ты великих мозгоправов, что на много тебя не хватит, умишком не вышел. Это опять кокни пошел, а я о чем говорю, не умеешь изысканно материться, лучше не позорься. Вот тебе пара гримуаров из библиотеки Фолтов, учись самостоятельно. Как откуда у меня эти книги? Ну, понимаешь… А впрочем, я оправдываться перед тобой не намерен. Урок окончен.

Изучить мне удалось пока немного, но кое-что я уже умел. Такая мелочь, как лигилименция и окклюменция в расчет не брались. Причем лигилементить жертву… то есть собеседника, без его ведома не получится — слишком грубое вмешательство. А если теневой щуп запустить? Мыслеобразов он не покажет, только общую картину, но все же. Так, поймать взгляд Малфоя и осторожно запустить щуп.

Мать твою волшебницу, ну и гадость! В мозге Люциуса творилось такое! Какая-то серая сеть, отвратительная до тошноты, покрывала каждый закуток его разума.

Переборов подступающую дурноту, я заставил себя исследовать эту дрянь до конца. Люциус, Люциус, как же ты так попался? Это не Империус, это что-то гораздо хуже! Я пока ни чем не могу тебе помочь, но обещаю, что постараюсь. Ты — член моей ненормальной семейки, хоть дурной, но за эти несколько лет, ставший почти родным. Как хорошо, что ты тоже меня кем-то вроде младшего брата считаешь.

Значит, мистер Риддл ментальной магией балуется. Ой, боюсь, не пройти мне мимо этого гения, только вот вряд ли я за его команду буду играть. Нельзя так с людьми обращаться, нельзя.

— Ну, что скажешь? Когда тебя можно будет Темному Лорду представить?

Видимо я что-то прослушал, да неважно.

— Ты в курсе, что такие неприличные предложения несовершеннолетним магам делать нельзя? Меня же мама заругает, — я старательно захлопал ресницами, благо они у меня длинные. Мы с Малфоем переглянулись и расхохотались. — А если серьезно, давай подождем немного. Я должен подумать. И давай уже, забирай заказ и проваливай отсюда.

Когда Малфой наконец-то убрался, я заглянул в оставленный им чек. Ни… чего себе, а младших братишек еще и оказывается обеспечивать нужно, кроме всего прочего.

И вот сейчас я сижу и думаю над этими проблемами. Ничего не могу решить. Спать надо».

— Люциус!

— Да, мадам?

— Живи.

— Это что получается? Малфой ни в чем не виноват? Он был под каким-то заклятьем? А когда Снейп его расколдовал? — голос Поттера уже звучал устало.

— Не расколдовал, Поттер, а полностью снял сеть Кронка. К вашему 5-му курсу. И не делайте такие глаза — в Министерстве я уже полностью себя контролировал. Вы что, действительно думаете, что ваша сопливая команда могла что-то противопоставить лучшим боевым магам Великобритании, если бы вам никто не помогал? Ваша наивность скоро затмит Хагридовскую.

— А кто вообще разрешал вести переговоры в зале суда? Перси, попил водички? Так, может, продолжишь?

Глава 18. За что не любят темных

«20 ноября 1974 года.


Ну вот, наконец, я собрал в кулак всю свою волю и сел писать.

Эти месяцы были необычайно тяжелыми для меня. Начну с того, что я нашел то, что прикопал в непонятном коридоре Гордон Фолт. Странно, но я все реже и реже называю его отцом. Мне все труднее делать это, особенно после того, как я узнал подробности о его смерти. Надоели мне непонятности и я прижал к стенке крестного. Не буду тратить время, описывая тот разговор, но Альбус в итоге все мне выложил. Оказывается этот… писец нашел свой конец именно здесь, в Хогвартсе. Прикопал он, значит, свои сокровища в заранее выбранном месте. Дело было летом и до этого судьбоносного момента он несколько раз навещал своего друга. В тот день он прибыл навеселе, к месту захоронки пошел один. Альбус был не в курсе, зачем он вообще приходил, а я не стал его просвещать. После выполнения этой, безусловно наиважнейшей миссии, Гордон решил отметить ее удачное завершение: бутылка Огденского в одну, уже хорошо набравшуюся до этого, морду — это сильно. В итоге мой папаша просто свалился с лестницы, причем с обычной, не движущейся. Итог — сломанная шея и я остался сиротой. Ну вот как я могу к нему после этого относится? Если бы он учился в Хогвартсе, я даже не сомневаюсь на каком факультете…


Мои ожидания насчет клада и оправдались, и нет. В шкатулке, которую я достал, был всего один артефакт и дневник одного гения темной мысли, точнее даже не дневник — рабочая тетрадь.

Потрошением своего наследства я занимался в Тайной комнате. Учитель крутился рядом, но просветить меня насчет артефакта не смог, мол не знает, что это такое, так как этой штучке насчитывается гораздо больше тысячи лет.


Итак, артефакт. Извлеченный мною на свет, он представлял из себя браслет, сделанный из какого — то высушенного растения. Что же это такое, мы с Салазаром сумели понять очень быстро. Просто я его случайно активировал. Палец порезал о завитушки шкатулки, пока открывал ее, а когда брал в руки браслет, уже подживший порез снова стал кровоточить. Понятно, что кровь попала на спящий артефакт. Похоже только мне так «везет». Салазар тогда долго разглагольствовал о чем — то вроде рефлексии, которая заменяет у меня мозг. Но это после того как я в себя пришел. В первый момент после активации браслета, я ничего не почувствовал. Затем пришла боль. Нет не так, пришла Боль! Правая рука горела, а браслет просто прорастал в нее, активно помогая себе сухими усиками. Минуты две я терпел, а потом банально потерял сознание. Пришел в себя не скоро. Учитель рассказывал о трех часах, во время которых он бегал вокруг моей недвижимой тушки, заламывая руки. Испугался он сильно, не могу его в этом винить, я бы тоже испугался, скорее всего рядом бы прилег отдохнуть. Салазар уже хотел погнать Барона к директору, когда я начал проявлять признаки жизни путем шевеления конечностями. Затем я долго и на редкость тупо рассматривал то, что получилось. А получилась очень даже красивая татуировка. Виноградная лоза оплетала мою правую руку, заползая на запястье, переходя на плечо, пересекала грудь и заканчивалась на уровне сердца. Время от времени шевелившиеся листики не оставляли сомнений в волшебном происхождении тату. Внимательно рассмотрев получившееся чудо, Салазар заявил мне, что я везунчик. Я не просто умудрился найти легендарный Браслет Жизни, но и завязать его на себя. Теперь меня будет очень проблематично убить, не то что это было просто раньше, но сейчас вообще практически невозможно! А снять браслет никак нельзя. Он потом сам с меня слетит, после моей все ж таки наступившей смерти, и примет тот непрезентабельный вид, в котором я его обнаружил. Ну, а дальше последовала лекция о рефлексии и отсутствии мозга. На что я мог только буркнуть о плохой наследственности. И все-таки хорошо, что у мантий длинные рукава. Тату очень красивая, но вот хвастаться всем ее наличием я не готов.


Рабочую тетрадь темного ученого мага я при Учителе читать не стал, просто попросил, чтобы он меня не дергал, пока я не разберусь. Странно, но Салазар не настаивал на скорейшем возобновлении учебы, так поворчал для виду и удивительно быстро согласился. Просвещался я в спальне своего факультета. Когда я закончил, то немного впал в ступор. Дня на два. Все пытался осмыслить прочитанное. Хотя никаких трактовок, кроме очевидной не было. Совершенно невозможно говорить, — я не так все понял, — когда читаешь следующее:

«14 травня н.п. (интересно, что это за летоисчисление?)

Лабораторный образец № 12 ведет себя неадекватно. Связь с луной происходит в штатном режиме. Трансформация произошла полная. Степень отличия от волка — незначительная. Однако зверь полностью завладевает разумом данной особи, 15 тактов назад особь пыталась напасть на поводыря. Фолты обещали решить проблему контроля над разумом образцов; зелье, названное антиликантропным, находится в разработке и будет готово в ближайшее время».

«28 травня н.п.

Лаборатория Фолтов, как всегда, на высоте. Образец № 12 пройдя полную трансформацию сохраняет разум и даже демонстрирует интеллект, доступный особи в ипостаси человека».

А дальше был приведен подробнейший рецепт приготовления этого зелья.


Понятно теперь, почему темных никто и никогда не любил. Я все понимаю, мы злопамятные, мстительные и очень сильные, но вот то, что мои предки занимались экспериментами над людьми, стало для меня открытием.

А ведь кроме оборотней из древних лабораторий вышли и домовые эльфы и даже кентавры.

Развлекались так мои предки. Скучно им было. Еще они развлекались созданием артефактов. Например Браслет Жизни появился на свет в лаборатории Фолтов. Этот неизвестный мне ученый целый раздел ему посвятил. А также из лаборатории моих гениальных предков вышел Малый Комплект Некроманта. Когда я про него прочитал, чуть с койки не свалился. Бузинная палочка, обозванная темным ученым — накопителем некроэманаций, Воскрешающий камень — концентратор направления волновой энергии, и Мантия невидимка — универсальная защитная мантия. Дары Смерти! Вот так — то. То-то за этими предметами такая нехорошая слава ползет, попали в руки светлых, а пользоваться они ими не умеют, очень уж у них узкая направленность, особенно у камня. Еще меня поразило то, что все записи были мне понятны, такое чувство, что написаны они были на современном языке. Но присмотревшись я понял, что ошибаюсь. Тетрадь была исписана рунами. Вот только, раз я являюсь Фолтом, то наверное обладаю неким разрешением на изучение. Руны просто подстраивались под мое восприятие. Перевод был синхронным, я даже не сразу понял, что читаю не на английском. А вот те слова и фразы, аналогов которым этот переводчик не находил, шли без перевода, как например даты и обозначение времени.

А еще я приготовил зелье, как там его… антиликантропное. Очень трудоемкий процесс, кстати. Я его запарывал четыре раза, только на пятый получилось совпадение по всем описанным в тетради характеристикам.

Да, в лаборатории Фолтов не искали легких путей, это факт: как — то его упростить, что я проделывал регулярно с остальными зельями, я не смог бы при всем своем желании — мне элементарно не хватает знаний.


Около месяца я мучился, не зная, как поступить с этой тетрадью. Изучил ее вдоль и поперек, а вот что делать дальше просто не знал. Сегодня же я принял наконец решение. Тетрадь должна быть уничтожена. Для сего действа я выбрал одну из полян Запретного Леса. Горела тетрадь неохотно, очень плохо горела, если быть откровенным. Пришлось магией помогать. В последних отблесках догорающего костра, я вытащил из кармана флакон с зельем, посмотрел сквозь него на исчезающее наследие предков. Мне нужно его испытать. И я даже знаю на ком. Люпин, Люпин,в том, что ты — оборотень, я практически уверен. В следующее полнолуние необходимо это проверить, заодно и действие зелья опробую. Хоть в чем-то ты будешь полезен! Ничего личного Люпин. Хотя… ты никогда мне не нравился».


— Эйлин, твой сын просто вандал! Как он мог вот так запросто уничтожить столь уникальную вещь?! — от лица Дамблдора можно было прикуривать, так оно горело от праведного гнева.

— Альбус, а тебя что сейчас больше возмущает: то, что уничтожена тетрадь, или то, что ты всю жизнь верил в существование Даров Смерти, а тут такие подробности…

— М-да, — глубокомысленно произнесла сидевшая рядом с Гарри Поттером, Гермиона Грейнджер, — подозреваю, что когда мы лихорадочно искали Дары Смерти по всей стране, профессор очень веселился за наш счет.

Перси вздохнув, продолжил читать, подозревая, что до ночи еще далеко, а раньше ему все равно не закончить.

Глава 19. Визжащая Хижина

«1 декабря 1974 года.

Так. Руки у меня трястись перестали, и кроме матов в моей речи стали появляться приличные слова — значит можно записать то, что произошло в минувшее полнолуние.

После уничтожения тетради темного мага, я решил не откладывать испытание зелья на слишком уж продолжительное время.

Проходя однажды мимо гриффиндорцев, я краем уха услышал о проходе в Визжащую Хижину, расположенную под Гремучей Ивой. Блэк, а это был именно он, разговаривал с Петигрю таким громким шепотом, и так выразительно кося глаза в мою сторону, что нужно быть совсем дебилом, чтобы не понять — он очень хочет, чтобы я наведался туда. И желательно — в полнолуние.

Нет, я все понимаю, хранить подобную тайну тяжело, нужно, чтобы как можно больше народа приобщилось, так сказать, но Блэк же не в курсе, что я темный. Он что, убийство планирует? За такое, вообще-то заточение в Азкабан полагается. Я даже уточнил потом в сборнике законов — тринадцать лет дают за такую шалость. Мародеры совсем распоясались. И ладно меня не жалко, а Люпина то за что он так подставляет, вроде бы они друзья? А то что оборотень может мне навредить и за это его просто казнят, не учитывается? М-да, мозги в Блэковской голове не просто не ночуют, они хоть иногда в гости заглядывают? Что ж, пусть это будет на его совести, если конечно она у него есть. Вот он-то точно не вызвал бы нареканий у Фолтов. Эти аристократы, похоже, помешаны на темных семействах настолько, что пытаются соответствовать даже в таких мелочах как подлость. Только вот у темных семейств хватало мозгов, талантов и сил, чтобы делать воистину потрясающие вещи, даже если это аморально, например, создание тех же оборотней. А чем может похвастаться тот же Блэк, кроме заносчивости и чувства вседозволенности?

Меня же больше интересовало то, что Люпина в полнолуние прячут именно в Хижине.

А крестный мой тот еще шутник. Молодец, слов нет. Интересно, он задумывался хоть иногда над тем фактом, что Люпин вообще-то растет, и скоро двери Хижины не смогут удержать взрослого оборотня. Или он думает, не в Хогвартсе обретается — и ладно, а жители Хогсмита очень уж скучно живут, пусть хоть присутствие темной твари их развеселит. Но крестный темный, что с него взять, может и правда ему скучно, а оборотень в школе все-таки какое-никакое, а развлечение. Сам-то он оборотня не боится, а остальные… Когда интересно темный маг всерьез задумывался об остальных, если дело не касается его близких?

Апробация моего зелья, точнее не моего, но изобретенного в лаборатории моих предков, становится просто необходимой. Я бы даже сказал — жизненно необходимой. Вот только под Ивой я не полезу, даже не надейся, Блэк. Зачем мне грязь в каком-то лазе собирать, если из Хогвартса есть вполне приличный проход в эту самую Хижину.

Вообще замок изрыт разными ходами, просто до неприличия. Только я больше пятнадцати уже знаю, а сколько их на самом деле не знает даже Салазар. Да, я у него как-то интересовался. На что был послан… в личную библиотеку Учителя, находившуюся за его статуей. Там мне было поручено порыться в секретере и вытащить несколько карт замка. Забавные такие карты. Они показывали расположение комнат и находящихся в них людей, как говорится в режиме реального времени. Учитель объяснил, что подобные карты были разработаны еще при нем, в помощь преподавателям, чтобы они могли местонахождение учеников отслеживать. Потом же, после изобретения особых сигнальных чар, которые завязаны на деканов факультетов, надобность в них исчезла, и Салазар просто припрятал оставшиеся образцы.

Я взял себе одну из них, только вот куда-то она исчезла буквально через неделю. Но так как еще осталось с десяток таких карт, то я сильно не переживал по этому поводу.

Хм. Ладно, вернемся к полнолунию, которое выпало на 29 ноября. Дождавшись ночи, я отправился в Хижину. Еще на подходе к ней я услышал громкий вой, переходящий в визг.

Поняв, что немного не рассчитал со временем и трансформация, видимо, уже началась, я поднажал. Во время трансформации, оборотни наиболее уязвимы. Меняющийся скелет, мышцы — все это сопровождается невыносимой болью. Убить оборотня в это время может и ребенок, просто пнуть по изменяющемуся позвоночнику — и все. Хрупкие в этот момент кости не выдержат и кто-то возможно уронит скупую слезу над могилкой темной твари, считающейся одной из самых опасных в магическом мире. А опасна она настолько именно из-за наличия в ее башке мозгов, которые не только о еде думать могут. Все-таки мои предки те еще шутники.

Я же не собираюсь убивать его. Мне нужно просто напоить его зельем. И трансформация для этого подойдет идеально. Я успел. Видимо изменения начались недавно.

Я просто стоял и смотрел, как меняются очертания тела, прорывается шерсть, выворачивается хребет и постепенно место человека занимает зверь. Мне нужно было поймать момент. Еще немного, еще чуть-чуть. Все пора.

Я зажал в руке флакон и стал медленно приближаться к катающемуся по полу существу. Уже зверю. В его глазах не осталось ничего человеческого, но он все еще был уязвим. Я подкрался почти вплотную, и оставалось только вылить содержимое флакона в раскрытую пасть, как вдруг…

Вот с этого момента мне трудно переключиться с обсценной лексики на нормальную, но я попробую.

Меня откинуло от оборотня к стене. Ударился я довольно сильно, даже на несколько мгновений потерял ориентацию в пространстве. Этих секунд хватило оборотню, чтобы полностью прийти в себя. С утробным рыком он прыгнул на меня и даже умудрился вцепиться в рукав мантии, за что и получил кулаком в лоб.

Так, как там было написано в тетради? Поймать взгляд и ворваться в разум волка с элегантностью тарана. Подобная методика довольно болезненная не только для него, но и для меня. А по-другому нельзя. Волк должен понять кто тут главный. Я все-таки Фолт, хоть и несколько ущербный, а Фолты считались полноправными хозяевами данных зверушек. Или поводырями, как нас обозвал неизвестный мне темный ученый.

Волк отпрянул в сторону и заскулил, пытаясь вырваться из-под контроля. И ему это удалось! Потому, что меня опять опрокинули на пол. Наконец-то я разглядел кто этот… олень! То что это какой-то анимаг, не вызывало сомнений.

Я с трудом поднялся на ноги. Пока что досталось мне больше от моего нежданного «спасителя», чем от оборотня. Эксперимент был загублен. Связь поводыря с оборотнем тоже сорвалась. Я в такой ярости не был уже давно, точнее — я никогда не был в такой ярости. Набрав в легкие побольше воздуха, я уже хотел обложить проклятиями, чередующимися с длинными матерными ругательствами и злополучного оборотня и этого… оленя, но… Меня опять уронили, теперь я ударился головой, причем, довольно сильно об массивный стол, стоящий почему-то посередине комнаты. Полежав недолго под столом, отдохнув как бы, и проводив задумчивым взглядом последнюю кружащуюся перед глазами звездочку, я понял, что живым мне отсюда не выйти, причем оборотень к моей кончине не будет иметь никакого отношения.

Уже не поднимаясь на ноги, я быстро пополз к открытой двери. Анимаг, тем временем, зажимал в углу волка. Спустившись по лестнице вниз, я потопал в первый попавшийся открытый проход. Туннель был длинным, узким, грязным, а на выходе меня ждал сюрприз в виде пенделя, отвешенного мне одной из веток Дракучей Ивы. Летел я долго, приземлился неудачно и снова (в который раз за сегодняшнюю ночь!) отрубился.

Пришел я в себя от того, что кто-то довольно бесцеремонно ощупывал мое тело, при этом крича почти в истерике:

— Снейп, твою мать, да очнись же ты. Он тебя не укусил? Нет? Ну почему ты не приходишь в себя?

Голос я узнал раньше, чем открыл глаза и увидел его обладателя. Поттер! Я сейчас встану, а вот ты ляжешь. Урод ты парнокопытный. Кто тебя просил лезть, скотина?

— Поттер, если ты сейчас же не уберешь свои клешни от меня, ты об этом очень сильно пожалеешь.

— Очнулся? Ну, Нюньчик, ты попал. Ты вообще в курсе, что ты мне жизнь должен?

— О, да. Я тебе должен, помечтай придурок! Ты меня чуть не убил! Ты. Меня. Чуть. Не. Угробил. Не Люпин, а ты! За каким хреном ты за мной полез, а? Тебя кто просил? Ты хоть понимаешь, козел ты безрогий, что ты натворил?!

— Что здесь происходит? — крестный стоял над нами, недовольно хмурясь.

— А, явился, — меня уже несло, не разбирая поворотов, — ты знаешь, что этот козел оленеподобный только что натворил?

— Если ты перестанешь брызгать слюной и расскажешь, то я узнаю, — голос директора был на редкость спокоен. Ну, сейчас ты растеряешь свое спокойствие, дорогой мой крестный.

— Как ты думаешь, оборвавший поводок поводыря оборотень, это не очень большая проблема? Нет? Ну тогда я спокоен, — мой голос в этот момент просто сочился ядом.

— Что? Повтори, что ты сказал? — а вот так выпучивать глаза не надо, для здоровья вредно. Ничего я тебе не буду рассказывать. У любимчика своего спроси.

Странно, я никогда не ревновал Альбуса, а теперь… Я неловко поднялся и побрел, прихрамывая, в сторону замка.

— Обливиэйт, — голос крестного снова обрел спокойствие, я же резко развернулся. — Поттер, вы вытащили Северуса из Хижины. Люпин не успел причинить ему вред, все, что вы слышали здесь и сейчас, забудьте.

Поттер смотрел прямо перед собой расфокусированным взглядом и кивал головой в такт словам директора. Затем Альбус быстро подошел ко мне, подхватил одной рукой под колени, другой обняв за спину, легко поднял. Я устало откинул голову ему на плечо. Крестный так и нес меня на руках до своих апартаментов. Там он осторожно усадил меня в кресло и попросил рассказать ему все в подробностях. Я подумал, что дуться глупо, и начал колоться обо всем, что произошло в Хижине, начав с зелья, правда, я не выдал источник информации, просто сказал, что наткнулся на рецепт в новом выпуске журнала для зельеваров. И закончил сценой, свидетелем которой он стал.

— М-да, вот что, ты иди ко мне в спальню и укладывайся спать, а мне надо подумать.

Я пошел, почему не пойти, если предлагают.

А утром крестный притащил Люпина к себе в кабинет. Тот выглядел просто ужасно, какой-то весь дерганный, растрепанный, с синяками под глазами и взглядом побитой собаки.

Альбус выдал ему отредактированную версию произошедшего. От этой версии меня корежило так, будто у меня болят все зубы разом. Но открывать правду — это все равно, что на лбу у себя написать что я — темный маг. Про зелье, кстати, директор рассказал, точнее, сказал, что существует такое зелье и что я любезно согласился его делать (видимо с перепугу), пока Люпин находится в Хогвартсе. Похоже, до крестного дошло наконец, что оборотень в школе — это очень серьезно.

Из кабинета мы с Люпином выходили вместе. Вместе же встали на движущуюся лестницу. И тут у Люпина что-то от чего-то видимо отлегло, потому что он решился поиздеваться надо мной.

— Я так понимаю, ты теперь должник Джеймса. Долг Жизни — это серьезно. Ты, наверное, и зелье мне согласился варить из-за этого. Так вот, Нюньчик, не получится, тебе придется очень постараться, чтобы Сохатый принял расчет.

Я дождался, пока лестница довезет нас до конца, затем соскочив с нее, дернул Люпина на себя, развернулся и, прижав его к стенке, зашипел:

— А теперь послушай меня, только очень внимательно слушай. Поттер может говорить, может даже орать на каждом углу про долг всей моей жизни, это его право. Вот только ни хрена я ему не должен. Зелье я тебе буду варить, считай себя подопытным кроликом, если хочешь, но ты будешь его пить! И не дай Мерлин, ты забудешь об этом и подвергнешь опасности учеников школы, я клянусь, о твоей маленькой мохнатой проблеме узнает каждый, кто захочет меня слушать. Все понятно? Свободен».

— Ха-ха-ха, значит Долг Жизни моему отцу, да?

— Мистер Поттер, у вас истерика?

— Не-а… А скажите мне, пожалуйста, зачем он меня все-таки постоянно спасал, Вы знаете? — Поттер почти кричал, сверкая зелеными глазищами на Эйлин.

— Я знаю, — женщина улыбнулась, — и ты узнаешь, если будешь хорошим мальчиком и продолжишь слушать.

— Перси, читай!

Глава 20. Первые потери

«5 июля 1975 года.

Даже не знаю, зачем я веду дневник. Наверное, когда я пишу, то немного абстрагируюсь от действительности и многие вещи воспринимаю отстранено, будто все это происходит не со мной. Так проще свыкнутся с болью, проще ее принять что ли.

Но все по порядку.

Дни, прошедшие со злополучного посещения Визжащей Хижины, выдались на редкость спокойными. Каждое полнолуние, до самого конца учебного года, я проводил в сомнительной компании Люпина. Выяснилось, что зелье работает просто отлично. А вот принимать его, для лучшего эффекта, необходимо днем, перед тем как полная луна покажется на небе. Ближе к концу эксперимента до Люпина, кажется, дошло, что я его не боюсь. Вообще не боюсь. Мне действительно ниже пряжки, что он оборотень. Зато видеть, как волк виновато смотрит на меня и лежа на полу хибары, пытается закрыть морду лапами, было забавно. Люпин просто жалок. Если вдруг, не приведи Мерлин, это недоразумение окажется в стае, роль выше мальчика-на-побегушках ему не светит.

В период между полнолуниями Люпин ходил с мрачно задумчивой физиономией и всячески старался не подпускать ко мне остальных мародерствующих товарищей. Видимо, такое чувство, как благодарность у Люпина еще не атрофировалось. Хотя все его потуги были лишними.

Малфой сдержал данное когда-то слово и приставил ко мне охрану. Теперь я всегда находился в обществе Макнейра, Мальсибера и зачем-то привязавшегося к ним (соответственно и ко мне) Эйвери. Отдохнуть от присутствия этой троицы мне удавалось только в Тайной Комнате, да еще на прогулках в Хогсмит, куда меня с завидным постоянством вытаскивала Эванс.

Видимо, идеи чистокровности все больше распространялись среди слизеринцев. Эйвери просто передергивался весь, когда видел Лили рядом со мной.

Эванс, кстати, отвечала ему взаимностью.

Среди бредней, гуляющих по слизеринской гостиной, одна была про Тайную Комнату Салазара Слизерина. Мнений, как ни странно, было немного, но все они утверждали, что Слизерин спрятал в комнате чудовище, и когда придет наследник и откроет комнату, то чудовище выйдет на свободу и начнет охоту на грязнокровок.

Наслушавшись этих страшилок, я долго ходил вокруг василиска и разглядывал его, пытаясь понять, как эта разжиревшая и необыкновенно ленивая змея-переросток будет гоняться за той же Эванс, например. Фантазия у меня, конечно, буйная, но и она пасовала перед данной картиной.

Наконец мои блуждания по комнате надоели Учителю и он попросил, вежливо так, прибавив всего-то парочку ругательств, объяснить причину моего неадекватного поведения. Я объяснил, а почему бы и не объяснить, если просят. Впервые видел, как фантом выпучивает глаза и пытается подобрать челюсть с пола, даже недолго порадовался такому зрелищу.

— Ни… чего себе потомки из меня монстра заделали, — теперь уже Салазар наматывал круги вокруг василиска, размахивая при этом руками. — Это кто-же первый додумался-то? Наверняка Годрик, вот гнида! У самого руки всегда росли из места, из которого у всех порядочных людей ноги выходят, так еще и ославить меня поспешил. Другом прикидывался, гаденыш.

— Так вы же ведь разругались, и ты вообще ушел из Хогвартса в неизвестном направлении, — в последнее время я с Учителем на «ты» разговаривал. Тот как будто не возражал.

— Когда это мы успели разругаться так, чтобы я бросил дело всей моей жизни на откуп жизнерадостного тупоголового придурка, синего чулка, у которой кроме книги отродясь в постели ничего и никого не было и вздорной валькирии? Ты за кого меня держишь? Ты думаешь, зачем мы вообще всю эту затею со школой затеяли, а? Молчишь? Ну и помолчи, раз не знаешь, — вообще-то я молчал просто потому, что не мог вставить слово в разговор. — Мы детей хотели защитить, спрятать их хоть на время учебы, войны тогда были страшные, все друг с другом воевали. А из нашей компании только на Хельгу и можно было положиться. Не ругался я с ними, хотя нет, конечно же ругался, поводов-то было… А вот, что из школы ушел, так бредни это все. Тайная Комната, это же надо было додуматься.

— Но, так написано во всех учебниках по истории, — я недоуменно хмурился. — И вообще, как это только на Хельгу можно было положиться? На эту милую, добродушную женщину, эдакую всеобщую мамочку? — почему-то Хельга Хаффлпафф у меня ассоциировалась с мадам Спраут. — И про Ровену ты конечно загнул. Если она ни с кем не спала, как у нее дочь получилась? Вон ее призрак до сих пор в башне Равенкло обитает.

— История, — протянул Салазар задумчиво. — Вот значит как. А я то думал, что же еще не дал тебе, вроде в магии ты сейчас со мной на равных, ну это-то как раз не удивительно, Фолты всегда самыми сильными из темных были, в ментальной так вообще. Ну, значит, будем учить историю.

— Ты сейчас о чем говорил?

— Да ни о чем, так, мысли вслух, — улыбка на его лице казалась вымученной. — Значит история. И начнем мы пожалуй с… Нет, вот все-таки, скажи мне откуда ты взял, что Хельга, этакая хрупкая ромашка была? Дочь викинга, она могла Годрика в бою на мечах по стенке размазать. Да и в магическом плане даже я ее побаивался, если что. А в лесу, так у нее все по струнке ходили, начиная с кентавров. Да и ученики у нее были такие же. Первыми никогда не лезли, занимались своими делами, но если прижмет — могли показать всем, что не надо приставать к занятому человеку. Про Ровену не знаю, — добавил Салазар неохотно. — Мужа у нее точно не было. Видимо с кем-то закрутила, но это уже после моей смерти, похоже, произошло. Я не сразу в фантоме возродился, довольно много времени на данное действо ушло.

Ой, что-то мне вдруг сильно захотелось с хаффлпаффцами дружить. Или, по крайней мере, под горячую руку им не попадаться. Вот так и начинается пересмотр ценностей. Интересно, а кроме меня кто-нибудь знает, что самый спокойный факультет одновременно является самым опасным? А я еще удивлялся, когда хроники турниров Трех Волшебников просматривал, чего это вдруг все чемпионы от Хогвартса были как раз с Хаффлпаффа? Теперь понятно.

— Знаешь что, давай займемся уроками чуть позже. У меня пока эмоции не улеглись от твоих признаний. Я могу такого наговорить, — голос Салазара выдернул меня из размышлений. — Вот скажи мне, эта байка насчет чудовища, это что, правда? Нет, не отвечай, сейчас дух переведу, а ты пока вот такую мысль подумай. Даже если бы я действительно оставил василиска в моих покоях, не потому, что умер от старости, а змей меня пережил, а вот для того самого, что из баек, как по-твоему он находил бы магглорожденных? Как бы он сортировал студентов? Родовое дерево просил бы быстренько изобразить? Совсем ума нет у людей, если они такие слухи распускают и верят в них. Это — змея! Пусть волшебное, но животное. Все, иди отсюда, завтра будем разговаривать.

Потом мы учили историю. Правда, только до момента смерти Слизерина, но… Вот интересно, а как я СОВ буду сдавать? Как преподает профессор Бинс? Или правдивую версию давать? Ладно, до этих экзаменов дожить сначала надо. Мы дошли к концу года только до Мерлина, все остальное будем в новом учебном году изучать.

Мое пятнадцатилетие, а соответственно — совершеннолетие, отмечали скромно, в узком семейном кругу. Только мать, отец и крестный. Вот только одно меня стало напрягать — день рождения прошел, а обряд обретения контроля над силой Альбус что-то проводить не спешил. Мямлил, говорил, что время терпит, подождем, мол, до следующего года. Я только хмурился, сдерживаться становилось с каждым днем все труднее. В конце концов, решил довериться мнению крестного, он ведь сам через обряд проходил, должен знать, о чем говорит.

Кстати, мотоцикл он мне все-таки подарил. Втайне от мамы. Она была почему-то категорически против, говорила, что хоть в прорицаниях она не слишком Касандра, но мотоцикл вызывает у нее панику, головную боль и предчувствие чего-то нехорошего в отношении меня.

А вообще, о подарках. Ту брошь в виде лилии, я подарил таки Эванс на Рождество.

Эванс. Лили. Та еще головная боль. То буквально зажимает меня в пустых классах и что-то начинает требовать, причем понять, что именно ей от меня нужно, я даже не пытался. То в лицах начинает рассказывать, как к ней Поттер пристает, то орет, что я почти все время с Мальсибером и Макнейром провожу, ах да, еще с Эйвери. Как будто у меня есть выбор. Зачем она все это делает? Хочет заставить меня ревновать? Только вот все ее действия ничего, кроме какого-то глухого раздражения, у меня не вызывают. А вообще, похоже, многие считают нас парой. Тот же Поттер, например, на стены лезет, когда нас вместе видит. Вот он ревнует, да еще как. А вот мне почему-то плевать. Я воспринимаю Лили как друга, и никак иначе. Только думаю о ней немного чаще, чем о любой другой девчонке.

Вообще это буйство гормонов, которое начинается с нашего курса и дальше, до самого выпускного, заставляет меня только плечами пожимать. Я даже мучился от осознания собственной неполноценности, пока Учитель не заставил меня признаться в предмете моих мучений. Потом очень деликатно (в совершенно несвойственной ему манере) объяснил, что все это происходит от того, что я темный. И хотя уже совершеннолетний, но в сексуальном плане незрелый. Темные в этом плане взрослеют гораздо позже светлых. Что поделать, метаболизм у нас разный. Напоследок посоветовал подождать немного. Лет в семнадцать определенные потребности у меня проявятся, и я стану более остро на прекрасный пол реагировать. Утешил, ничего не скажешь. Что мне с Лили-то делать?

А потом, как-то незаметно наступило лето. Домой я буквально летел, предвкушая отличные каникулы за границей вместе с отцом. Мы в первые дни составляли маршрут нашего путешествия. Много спорили, смеялись.

В тот вечер мы с отцом сидели в библиотеке. Он за столом, дописывая какие-то бумаги. А я забрался с ногами в кресло и читал книгу. Вдруг Тобиас резко поднялся на ноги и прижал руку к сердцу. Сделал глубокий вдох, а вот с выдохом возникли проблемы. Захрипел и начал заваливаться на стол. Я закричал. Меня из кресла выбросило, как из катапульты. Успел перехватить падающее тело, но так как весу во мне было раза в три меньше, упал на пол, вместе с отцом. По его телу пробежала длинная судорога, а в углах рта появилась пена.

Ворвавшаяся в библиотеку мама с помощью эльфов стащила его с меня, положила на диван. Одновременно с этим один из домовиков, кажется Пинки, появился в комнате, крепко держа за руку вырывающегося, матерящегося и ничего не понимающего целителя.

— Помогите, помогите нам, — мой голос звучал глухо, я так и остался лежать на полу.

Целитель, видимо и сам сообразил, в чем дело. Решительно шагнув к дивану, он оттолкнул мать и склонился над отцом. Чтобы уже через минуту выпрямиться.

— Я ничего не могу сделать, слишком поздно.

Его голос доносился до меня как через вату. Встать я не мог, у меня почему-то отказали ноги, поэтому я пополз по направлению к дивану. Тобиас был бледен. Черты лица уже начали заостряться, а я не понимал, почему он все еще лежит, почему ничего не говорит и никак не реагирует на царящую вокруг него суматоху.

Дальше все было как в тумане. Я не слышал, что говорит целитель застывшей и смотрящей в одну точку маме. Кажется, я кричал, пытаясь добиться ответа от отца, тряс его за рубашку. Потом, когда слово «смерть» отчетливо прозвучало в моей голове, я расхохотался. Я ведь темный, мать мою, волшебницу, я смогу его поднять, я смогу…

Меня отрывали от его тела в шесть рук, две — целителя и четыре — домовиков. До сих пор гадаю — откуда у меня силы взялись так крепко держаться? Потом насильно влили в горло какое-то зелье, видимо успокаивающее. Затем наступила темнота.

Мерлин, как руки дрожат. Пришлось перерыв делать, чтобы клякс не наставить. Лучше бы я еще про школу, да про свои сложные отношения с Лили писал.

В день похорон было пасмурно, постоянно накрапывал дождь. Мама все время молчала. Она даже не плакала, и от этого становилось страшно. Застывшее лицо, как маска. Наверное, я выглядел не лучше.

Когда двери усыпальницы закрылись, меня накрыло. Злость, какая-то иррациональная обида на то, что он ушел, что тоже оставил.

Нетвердым шагом я пошел к любимой теплице Тобиаса.

Сейчас вспоминаю, и поражаюсь сам себе: за все это время я ни разу не применил магию. Теплицу я разнес вдребезги, вырывая с корнем растения, которые он с таким трудом и заботой выращивал. А еще я смеялся, я хохотал и не мог понять, откуда внутри теплицы дождь? Он капал мне на лицо, затекал в нос. Только через час этого буйства, я начал осознавать, что творю. Опустился на колени, закрыв лицо руками. Странно, но дождь проникал и сквозь ладони. Осмотревшись и с трудом сфокусировавшись, я поднял один из саженцев, безжалостно вырванный из земли. Нашел небольшую лопатку. И принялся заново высаживать растение. За этим занятием меня нашла мама.

— Как ты думаешь, приживется? — мой голос звучал на редкость глухо.

Она же просто подошла ко мне, вырвала из рук лопату, в которую я оказывается вцепился, обняла, крепко прижав к себе. Как интересно, на ее лице тоже были капли дождя. Или это — не дождь?

Мы стояли, обнявшись, и плакали, впервые за эти страшные дни. И даже не услышали, как над поместьем развернулся непроницаемый купол, отгораживающий нас от всего остального мира. Дом погрузился в траур, и никто: ни человек, ни животное, ни птица в течение трех недель не сможет побеспокоить скорбящих.

Наши слезы унесли горечь, но не уменьшили боль. Потом, позже, она утихнет, может быть и не уйдет полностью, но притупится, а пока…

Приехав в школу в сентябре, я увижу, как выглядят запряженные в кареты фестралы. Как же я хочу никогда их не видеть, никогда».

В зале было тихо. Все были под впечатлением. И только Гермиона Грейнджер быстро пришла в себя и пристально разглядывала сидящего рядом Гарри.

— Что? — парень нервно поправил очки.

— Да так. Авада на тебя не действует, проверенно дважды. С палочкой древних некромантов у тебя все срослось. Да и девушками, ты, сдается мне, до сих пор не то, чтобы сильно интересовался. Гарри, а ты точно По…

— Тихо. Прекратить разговоры! — Кингсли явно нервничал, и, видимо, причина его нервозности была описана дальше.

Глава 21. Наследство

«10 августа 1975 года.

Три недели полной изоляции. Три недели абсолютного покоя.

Купол скорби накрыл поместье сразу же после отъезда последнего из присутствующих на погребении, кто не являлся членом семьи.

В который раз убеждаюсь, что старинные ма«10 августа 1975 года.

Три недели полной изоляции. Три недели абсолютного покоя.

Купол скорби накрыл поместье сразу же после отъезда последнего из присутствующих на погребении, кто не являлся членом семьи.

В который раз убеждаюсь, что старинные магические дома обладают собственным интеллектом. Ведь никто не отдавал такого распоряжения, дом решил сделать это самостоятельно.

Я постепенно восстановил разгромленную теплицу. Возня в земле, оказывается, необычайно успокаивает. Растения, к моему величайшему изумлению, все прижились. Ни одно не погибло.

Среди них находились по-настоящему редкие и ценные. Некоторые даже в теплицах Хогвартса не росли. Мимбулус Мимблитония, например. Оставалось только удивляться, как я во время своей истерики жив-то остался? И даже относительно невредим. Ведь некоторые из этих цветочков очень даже здорово защищаются, а еще некоторые вообще могут удивить. Правда, смертельно удивить, но это уже детали.

А еще, я долго ломал голову, пытаясь понять: а откуда у нас вообще взялись все эти огурцы? Разве мы могли себе позволить приобрести семена, стоимость которых насчитывала четыре нуля на конце за одно семечко? Может они у нас давно росли, и Тобиас пришел, так сказать, на готовенькое?

Причем никакой системы: ни родовой, ни по стоимости, ни по ценности в растениях не было. Создавалось впечатление, что их приобретали по степени внешней привлекательности, ну и иногда из-за необычности.

Я даже начал жалеть, что раньше мало интересовался теплицами поместья, точнее совсем не интересовался. Мама тоже ничего определенного сказать по этому поводу не могла. Она не любила копаться в земле. Подробнейшее изучение остальных теплиц привело меня к… выше сказанному.

М-да, а ведь что получается? Очень много ценных, дорогих, а самое главное — редких ингредиентов росли буквально у меня под носом. Есть над чем подумать.

После восстановления теплицы, я поручил заботу о всех растениях домовикам. До смерти отца, они в теплицах не появлялись. Он все делал сам. А вот я не герболог, поэтому просто боюсь напортачить.

В течение этих трех недель боль от потери немного улеглась.

Мы с мамой подолгу разговаривали, вспоминали все забавные и трогательные моменты нашей жизни.

Являясь темным магом, я как никто другой понимал, что мертвых нужно отпускать, нельзя за них цепляться и доставлять лишние страдания их душам.

В который раз удивляюсь гениальности своих предков. Купол скорби — это они отлично придумали. Есть время разобраться в себе, смириться с потерей. Ведь иногда сочувствие окружающих делает боль просто невыносимой.

Мама сказала, что давно подозревала проблемы с сердцем у Тобиаса. Но он ничего никогда не говорил, ни на что не жаловался. Видимо не хотел нас расстраивать. Вот и домолчался…

А через три недели купол, с едва слышным звоном, исчез.

И началось!

Нас просто атаковали совы. Десятки, сотни сов. Каждая несла письмо, и даже было десятка два кричалок.

А также почти сразу появился разъяренный до полной невменяемости крестный. Как оказалось, про Купол он ничего не знал. Когда умер Гордон Фолт, ничего подобного не было.

Еще одно доказательство никчемности моего биологического отца. Как будто мне других мало. Правда, на хрена напрягаться и разворачивать Купол скорби, если об умершем никто особо и не скорбит? Поэтому никакого Купола в тот раз не было, и сейчас Альбус просто с ума сходил от беспокойства из-за невозможности попасть к нам.

Я даже пожалел, что у магов нет видеокамер. Вот бы снять творящееся в гостиной безобразие. И потом показывать, за деньги естественно, как добрый дедушка Альбус Дамблдор, который по-мнению большинства может только улыбаться, лукаво поблескивая глазами из-за очков половинок, да насильно кормить всех лимонными дольками, кричит, в основном матом, наворачивая при этом круги по гостиной, брызжет слюной и яростно жестикулирует. А с пальцев дрожащих рук и даже с волос прямо на ковер сыплются искры. Эльфы только и успевали тушить то тут, то там начинающийся пожар. Ничего себе: спонтанные, с трудом сдерживаемые всплески магии. И это в его-то возрасте? Похоже, я действительно ему небезразличен. Можно даже сказать с уверенностью, он меня действительно любит.

Наблюдая за этим бегающим сгустком энергии, я начал улыбаться. Комок, поселившийся в моей груди и ставший за эти дни меньше, начал потихоньку исчезать. Да, отец ушел, но жизнь продолжается. Покойся с миром, папа. Мы с тобой обязательно встретимся, где бы ты не находился, и куда бы в итоге не попал я.

— … И вообще, вы о чем думали, а? Я чуть не свихнулся, долбясь каждый день об эту блядскую стенку! Фоукс, бедняга, три раза сгорал! Ну вот, что ты ухмыляешься, чудовище? Тебе птичку не жалко?!

Вот уж кого не жалко, так это твоего поганого феникса.

Когда Альбус, наконец-то, успокоился, то помог нам разобрать письма.

Почти все они предназначались мне и преимущественно принадлежали перу Малфоя и Эванс.

Я рассортировал их по степени адекватности.

Самые первые были обычные: привет, как дела, скучаю, где ты шляешься? Затем в них стали проскальзывать недоумение, мол, что такое, не отвечаешь, сов не возвращаешь, что вообще происходит? Затем началась истерия. Люциус несколько раз навещал дом в Тупике, целовал запертую дверь и с каждым разом паниковал все больше. Почти все кричалки были от него. Лили тоже, скорее всего, прислала бы нечто подобное, но запрет на магию вне школы…

К моему удивлению, были письма и от моей «охраны» и примкнувшего к ним Эйвери. Несколько писем и несколько кричалок, наверное, родственники помогли их зачаровать.

Как оказалось, Малфой в панике наведывался к ним чуть ли не каждый день, в последний раз практически угрожая, и его нисколько не волновало, что сейчас лето и ребята даже не знают, где я живу. Раз поручено охранять от неприятностей данную тушку, то извольте выполнять.

Заткнуть кричалки было нереально, поэтому очень скоро и мать и крестный были в курсе всех моих дел. Выглядели эти послания примерно одинаково, вот что значит равность мировоззрения. Приведу пример на кричалке Мальсибера.

— Снейп, твою мать! Ты куда запропастился? Сов хоть отпусти, скотина! И Малфою напиши, что жив, здоров и не гниешь где-нибудь в овраге! Эта сволочь белобрысая достала уже! Весь мозг мне вы…, э… вынес! Орет, что если ты не найдешься, то на мне мой род прервется, а у меня появится много свободного времени, для качественного исполнения порученных мне дел!

По мне, так род ничего не потеряет, если на нем и прервется. Когда преобладают эмоции, мозг у большинства особей отключается. Вот мне интересно, как бы я ответил, если бы мое тело действительно догнивало в овраге?

А совы? Тут такая фишка. Пока сова адресату письмо не отдаст, к хозяину не возвращается. И ладно эти аристократы, у них у каждого совятня размером с дом в Тупике, но у Эванс откуда ресурсы? Не иначе как ближайшее к ней почтовое отделение без связи на этот месяц осталось. Неужели я ей настолько небезразличен?

Освободив несчастных пернатых почтальонов, задержав только личного филина Люциуса и сову Лили, я быстренько накропал коротенькие ответы, где объяснил, что у меня умер отец, и мы с мамой на месяц уезжали к родственникам, а у них дом под Фиделиусом. Что, кстати, было чистой правдой, поместье Принцев действительно под заклятием доверия. Только не мы туда уехали, а дедушка с бабушкой были здесь все время до похорон и здорово поддержали нас с мамой, взяв все заботы на себя, но столь интимные подробности, я думаю можно и не описывать, тем более я терпеть не могу писать письма. И Малфой и Лили об этом знают, поэтому и обеспокоились моим молчанием только после десятого письма, да после десятой бесполезной попытки Люциуса застать меня дома.

Больше никому я писать не стал, своих дружков Малфой сам уведомит, что нашлась пропажа.

На закуску остались несколько писем от гоблинов, в которых настоятельно рекомендовалось Северусу Тобиасу Снейпу, мне то есть, явиться в Гринготс для получения наследства.

Какого наследства? О чем вообще речь идет? Я даже сразу не обратил внимания, что в письме гоблины обращаются ко мне как к Снейпу, а ведь их эти Альбусовские заморочки не волновали, и в прошлый мой визит в банк, я был мистером Фолтом.

Поход в Гринготс решили не откладывать. И уже сегодня, на следующий день, после снятия Купола, мы с мамой сидели в небольшом кабинете и разглядывали расположившегося напротив гоблина.

— Мое имя Грипкуф, я являюсь поверенным семьи Снейпов уже много лет. Могу ли я начать? — он дождался утвердительного кивка и продолжил. — Тобиас Снейп в сентябре 1974 года подал прошение на официальное усыновление Северуса Фолта, и 15 октября это прошение было удовлетворено. Сделано все это было для того, чтобы в дальнейшем не возникло проблем с вступлением в наследие. Мистер Снейп, согласно завещанию, составленному еще в 1967 году, оставил все свое состояние, включающее: наличные средства, драгоценности, артефакты, а также недвижимость и пакеты акций различных предприятий: как магических, так и маггловских, на общую сумму с учетом вычета налога, приблизительно составляющую более ста миллионов галеонов и столько же в маггловской валюте, поймите меня правильно, точную сумму я назвать не могу, так как львиная часть средств находится в акциях, своему пасынку Северусу Фолту. Однако мистер Снейп был осведомлен о своем недуге и, чтобы его завещание не было оспорено другими претендентами, имеющими с ним прямое родство, он заблаговременно ввел Вас в свой род. Завещание было переписано с учетом вашего изменившегося статуса 16 октября 1974 года и надлежащим образом заверено. Ознакомьтесь со списком наследуемого вами имущества и поставьте подпись. Вы ведь уже совершеннолетний? Также, я выражаю надежду на то, что и в дальнейшем буду исполнять роль вашего поверенного.

По мере того, как гоблин говорил, наши глаза становились все больше и больше. Потом, когда поверенный встряхнул длиннющий свиток, разворачивая его, моя челюсть упала на пол и, похоже, не собиралась возвращаться на положенное ей место.

Озвученная конечная сумма не произвела на меня впечатления, это было просто число, которое я никак не ассоциировал с деньгами. Самая большая сумма, которую я видел в своей жизни, была та тысяча галеонов, за которую я продал, в свое время, футляр от моей палочки.

Меня сейчас беспокоило только одно — если это все не чей-нибудь глупый розыгрыш (а это не может быть шуткой, так как гоблины их не понимают, особенно когда дело касается очень больших денег), то какого… тогда мы на капусте с хреном все это время сидели? Или у Тобиаса был комплекс, мол, хочу, чтобы любили меня не за мои миллионы, а просто за то, что я есть?

Я провел рукой по лицу, автоматически просмотрел список, выхватывая своим еще не отошедшим от шока восприятием, такие детали как: шато во Франции на Лазурном Берегу, квартиры в Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке, даже небольшой островок в Тихом океане почти на экваторе. Быстро дойдя до конца списка, не поняв и десятой части написанного, я спросил, где расписаться?

Грипкуф протянул мне Кровавое перо. Оно было придумано как раз для этих случаев. Чернилам гоблины не доверяли, резать пальцы было не эстетично, а так чик-чик — и кровью расписался, и полдокумента этой самой кровью не изгваздал.

Затем я скатал свой экземпляр завещания, уложил его в специальный футляр, протянутый мне гоблином, и отдал его маме. Ну все, теперь можно и поистерить.

— А скажите мне кто-нибудь, когда меня уже перестанут держать за деревенского дурочка? Когда мне наконец-то перестанут врать? Я что, многого прошу? Мне что, вот эти миллионы нужны? Да ни хрена! Кто я вообще такой, мне кто-нибудь скажет? Фолт? Снейп? Или может быть Принц? Мне дед весь мозг выел, что я последний из Принцев и пора бы уже о майорате подумать, а то, что-то я редко заглядывать к ним стал. Какие еще сюрпризы меня ждут? Не стесняйтесь, здесь все свои, рассказывайте все как есть! — меня начало трясти, и обстановку вокруг меня тоже, причем в прямом смысле этого слова. Краем глаза я отмечал, что стены то покрывались инеем, то по ним пробегал огонь. Понимая, что меня несет, я уже не мог остановиться. — Ну что вы молчите? Я же задал простой вопрос — кто я? Принц, мать вашу, полукровка. Сын принцессы и двух грузчиков. Да лучше бы я и правда, наполовину магглом был! — Я уже орал, и рука нащупывала лихорадочно что-нибудь на столе, желательно стеклянное.

Гоблин смотрел на меня с явным одобрением. Протянув лапу, он нажал кнопку, находящуюся под крышкой стола. Стены и дверь кабинета словно затянуло какой-то пленкой. Защиту включил, видимо к буйству темных магов ему было не привыкать. А затем любезно подсунул под мою ищущую руку чашку. Которая тут же полетела в стену. И тут я успокоился, вернее, успокоила меня мама, просто влепив пощечину.

— Угомонился? — она оглядела уже принявшие изначальный цвет стены. — А теперь послушай, что я тебе скажу. Если Тобиас не афишировал, что он состоятельный человек, значит, так было нужно. Теперь следующее, насчет имени. Ты являешься на сегодняшний день лордом двух майоратов, один здесь, один, если я правильно все поняла, во Франции, — она вопросительно посмотрела на гоблина, который утвердительно кивнул. — Когда уйдет твой дед, майоратов станет три. Полное твое имя будет звучать следующим образом: Северус Тобиас Фолт, лорд Снейп, лорд Принц. Именно так, в такой последовательности. Перед Фолтом "лорд" не произносится, это древний темный род, и то, что носитель этого имени лорд — принимается за данность. При представлении в обществе, любое из имен ты можешь опустить. Ты все понял? А к директору Дамблдору у меня возникли вопросы. Очень много вопросов. Как так получилось, что этикет был упразднен как предмет? Ты же абсолютно невежествен. Про экономику, политику и прочее я даже не спрашиваю. Когда я пыталась тебя хоть чему-то научить, ты что делал? Ты сбегал, сославшись на тысячу совершенно неотложных дел. Тогда я понадеялась на Альбуса, но видимо зря. Все, хватит! Мое терпение иссякло. Уважаемый Грипкуф, позвольте вас попросить заняться с этим оболтусом перечисленными мною предметами. А то он нас по миру пустит. Правда, до конца лета осталось совсем немного времени.

— Ничего страшного, миледи, маги не просто так изобрели хроноворот. Я, как поверенный вашего семейного состояния, также заинтересован, чтобы юный Лорд был ориентирован в данных направлениях. Думаю, что три раза по пять часов в день, будет достаточно для первичного ознакомления, а следующим летом мы продолжим.

Я взвыл, схватившись за голову. Я же не выдержу. У меня голова не резиновая, чтобы в нее столько знаний запихнуть можно было.

В комнате заметно похолодало. Гоблин снова активировал полную защиту.

— Миссис Снейп, а позвольте поинтересоваться, почему к юному Лорду до сих пор не был применен обряд контроля? Время еще немного есть, но вы же понимаете, как все это опасно. Перепады настроения, как у романтичной барышни, слезы переходящие в смех, и наоборот — это всего лишь вершина айсберга. Страшнее всего спонтанные выбросы, которые с каждым разом будут все сильнее, асдерживаться будет все сложнее. Даю вам год. Если в течение года обряд не будет проведен, я буду вынужден настаивать на принудительной инициации.

Пока гоблин говорил, я успокоился и взял себя в руки. Стол перестал качаться, люстра тоже больше не грозила упасть нам на головы. А еще, я обратил внимание на то, что Грипкуф обратился к маме просто миссис Снейп. А где леди Снейп? Но в следующее мгновение я перестал обращать внимание на это, вроде бы небольшое, несоответствие. Кто этих гоблинов знает? Меня больше стали занимать предстоящие занятия.

Перед тем, как попрощаться с гоблином, я попросил его объединить все мои сейфы, оставить три по-назначению: деньги, драгоценности, артефакты и документы. Маггловские сбережения перевести в парочку швейцарских банков, а треть активов оставить в Гринготсе. Есть у них такая услуга, правда, о ней мало кто знает. И карточки банковские они тоже обслуживают и выпускают. Затем попросил внести маму в список лиц, которым открыт доступ к любому активу, без ограничений.

Дома мама заявила мне, что уезжает во Францию. Побросала немного вещей в чемодан, поцеловала меня, наказала быть хорошим мальчиком, сняла копию с завещания, где были прописаны координаты аппарации всех наших домов, и пока я стоял посреди гостиной и хлопал глазами, аппарировала в неизвестном направлении.

А завтра у меня начнутся занятия с гоблином. И мне почему-то кажется, что такого сурового учителя еще поискать нужно…»

— Так, значит еще сто, плюс двести пятьдесят, а еще триста…

— Мистер Малфой, а позвольте поинтересоваться, чем вы занимаетесь?

— Считаю, сколько этот, которого я лучшим другом считал, мне задолжал за время нашего знакомства. То тут сотню перехватит, то здесь — двести. Причем ни разу не отдал! А мне стыдно было с него долги спрашивать, как же, учитель, зарплата маленькая.

— Да, ничего себе Принц-полукровка, — раздался задумчивый голос какой-то ведьмочки. — А кто-нибудь в курсе, профессор Снейп — женат?

— Так, Перси, ты что, замерз? Или тоже высчитываешь, женат профессор или нет? Так я тебя огорчу, ты полу неподходящего, читай быстро!

Глава 22. Пятый курс

«1 июля 1976 года.

Я наконец-то понял, для чего веду дневник. Когда перечитываешь записи, то пытаешься осмыслить все, что с тобой произошло, разложить «по-полочкам», выявить ошибки, заново взглянуть на окружающих тебя людей и события ранее не поддававшиеся осмыслению или лишенные, казалось бы, всякой логики и смысла.

Начну описывать все по пунктам. Возможно, буду повторяться, но рассматриваться проблемы будут с разных ракурсов.

Начну, пожалуй, с себя. За прошлое лето я сильно вытянулся, и теперь мой рост составляет примерно пять футов восемь дюймов, против пяти футов трех дюймов с каблуками, что были во мне раньше.

Перед первым сентября 1975 года я понял сразу несколько вещей.

Во-первых, у меня нет ни одной вещи подходящей мне по размеру. Выматываясь на занятиях с Грипкуфом до полного отупения, я не сразу обратил на это внимание, но вот когда пришла пора собирать школьный чемодан, то ой…

Ни времени, ни желания последние часы перед отъездом в школу провести в магазинах, не было никакого. Поэтому в чемодан полетели вещи, отбирающиеся по-принципу: не малые и ладно. О качестве этих тряпок я лучше промолчу. Я даже не знаю, кому они до меня принадлежали и не использовались ли в качестве ветоши для протирания полов.

Во-вторых, чудовищные по своей силе перепады настроения, общая усталость и опустошенность не лучшим образом отразились на моей и без того впечатляющей внешности.

Когда перед выходом из дома я посмотрелся в зеркало, то увиденное заставило меня поморщиться. Цвет кожи землисто-бледный, волосы висят безжизненными патлами, вдобавок ко всему, как бы я раньше не мечтал вырасти хоть немножко, теперь я совершенно не знал, что со своим ростом делать. Все движения и походка были приспособлены для более мелкой версии меня. Чтобы хоть как-то компенсировать неудобство, я стал заметно сутулиться. Короче из зеркала на меня смотрел зомби, причем не первой свежести.

Альбус аж вздрогнул, когда меня увидел первого сентября в школе. Он даже свернул свою приветственную речь до одного предложения и двух слов, а потом весь праздничный ужин посматривал в мою сторону с явной тревогой.

На вокзале меня сразу взяли под плотную опеку мои «охранники». Они посматривали на меня с каким-то недоумением и явной брезгливостью. И это люди, которым, судя по всему, приказали очень недвусмысленно, оберегать и защищать. А что говорить об остальных?

Мародеры. С изменением моей внешности в «лучшую» сторону, они возобновили охоту на меня с удвоенным энтузиазмом. Наша война вышла на новый уровень. Причем, сдерживаться мне было неимоверно трудно, а эти придурки словно с цепи сорвались. Нападали теперь только всей толпой. Это их и спасало. Не уверен, что если бы столкнулся с кем-то из них один на один, дело не закончилось бы убийством.

У Поттера вообще крышу снесло на почве всеобщего обожания и одновременно невозможности привлечь к себе внимание Эванс. Даже пару раз в ее присутствии на мой мифический Долг Жизни намекал, смотри мол какой я, ух… А ты с этим замухрышкой возишься, за что и был послан подальше. Послала его Лили, а я ехидно поинтересовался, подробности не расскажешь, друг мой Поттер, а то что-то с памятью моей стало, ранний склероз не иначе. В шахматах такая ситуация называется пат. Он не мог рассказать подробности, не раскрыв при этом, что Люпин — оборотень, а он сам является незарегистрированным анимагом. Я же в свою очередь прекрасно мог об этом поведать миру, но тогда я должен был рассказать всем, а что я вообще забыл в Хижине. А это было бы тоже самое, что повесить на шею табличку с надписью «темный маг!». Меня и так им, темным то есть, считают, но придают этому значению совсем иной смысл. Разошлись мы тогда вничью.

Последняя шалость Мародеров пришлась на последний день СОВ. Меня трясло, знобило, а крестный, похоже, не собирался проводить обряд контроля.

На берегу озера мы столкнулись. Прицепились они ко мне с подачи Блэка. Главными действующими лицами были: Поттер и я. Блэк и Петтигрю были на подхвате. А Люпин тихонько вздыхал в сторонке.

Подробностей, если честно, я не помню. Кажется, я огрызался, матерился. Мне было по-настоящему плохо. Все силы уходили на то, чтобы сдержаться. Меня сначала обездвижили, пеной мыльной накормили, потом подвесили вверх ногами МОИМ! же собственным заклинанием. Откуда они интересно о нем узнали? Когда я болтался над землей, то почувствовал, что еще немного и все… не будет больше ни Мародеров, ни Хогвартса, ни, скорее всего, меня.

И тут, ну кто бы сомневался, влезла Эванс. Я ее оскорбил тогда, назвал грязнокровкой, лишь бы она убралась отсюда подальше. Вот что за привычка лезть не в свое дело? Защитница обездоленных, кошек, собак и Снейпов.

Поттер тогда, чтобы выпендриться, снова обездвижил меня и рот заклинанием заткнул, а я был готов на глазах у всех благодарить его за это, потому что он перепутал обездвиживающее заклятье с замораживающим, или намеренно это сделал, впрочем, неважно, но меня отпустило.

Я уже практически без сознания был от нахлынувшего облегчения, когда от окончательного позора меня спасли мои миньоны и, прибежавшая на берег, МакГонагалл. Эйвери стал старостой Слизерина вместо Малфоя, поэтому снятых совместно с деканом Гриффиндора баллов с шалунов хватило, чтобы Слизерин занял первое, уже в который раз по вине Мародеров, место в межфакультетском состязании. Мне только очень не понравился взгляд Эйвери. Он практически пожирал глазами мое полуголое тело. В следующем году возможны проблемы.

Эванс. Лили Эванс. Весь год мы ругались и с каждым разом скандалы, что она мне закатывала, становились все продолжительнее, и все чаще мы после них не разговаривали. Она обвиняла меня во всем: в том, что я много занимаюсь темной магией, что много времени провожу с Мальсибером и Макнейром, а они, они… а раз так, то я такой же! Мерзавец, казнить меня тридцать три раза! Вначале я пытался возражать, даже оправдываться. На что она просто на визг переходила:

— А ты знаешь, что они с Мэри МакДональд сделали?!

— Что они сделали с Мэри? — мой голос звучал уже устало. — Я не знаю, но если ты мне сейчас расскажешь, то я постараюсь предотвратить подобное в дальнейшем.

На что пошли получасовые обвинения и ничего конкретного. Я так и не понял, что же там произошло. И не понял сути обвинений. Но меры я все-таки принял.

— Эйвери, ты что совсем последний ум растерял? Какого хрена ты творишь? Что за история с Мэри МакДональд?

— Это тебе твоя грязнокровка настучала? — Эйвери говорил агрессивно, но даже не пытался оправдываться.

— А вот это не важно, дружочек, если я услышу еще хоть один раз, что вы так подставляетесь перед директором, то уже на следующий день обо всем узнает Люциус, а еще через день узнает… Ты этого хочешь? Если да, то вперед.

Судя по всему, он не хотел, чтобы о его бездарных художествах стало известно Волдеморту. Поэтому ни о чем похожем я больше не слышал.

Но у Лили было еще к чему придраться. То я голову не помыл, то замотавшись с уроками, не помог ей с зельями. Последней точкой в наших отношениях стало происшествие на озере. Я честно пытался извиниться. Даже унизился до того, чтобы придти к гостиной Гриффиндора и просить прощение, стоя на коленях. Она не желала ничего слышать. Обиделась, ага.

А когда напоследок она посоветовала мне постирать трусы, я решил: все, баста, с меня хватит! Я встал с колен. Осмотрел ее с головы до ног:

— Я вот никак не пойму, если я настолько плохой, то за каким хреном ты вообще со мной дело имела? Тебе же не нравится во мне абсолютно все! И кстати, откуда Поттер знает Мое! заклинание, не ответишь? — Лили замолчала и обхватила себя руками за плечи. — Да, а ты вообще в курсе, что староста может снимать баллы и назначать отработки, в курсе? Похоже, что от вас с Люпином это тщательно скрывают. «Поттер, ну оставь его, ну чего ты…», — передразнил я ее. — Хотела бы остановить этого козла, остановила бы. Или не хотела? Или это такая маленькая месть лично мне? За что только ты мне так и не сказала. Охренительно наверное было меня видеть в таком унизительном положении, не спорь, — я поднял руку. Теперь уже я останавливал Эванс в ее попытке что-то мне сказать. — Я видел, как ты улыбаешься, глядя на все это. Ах, ну да, конечно, я же тебя страшно оскорбил, не так ли? Староста, любой староста должен был знаешь что сделать? Рявкнуть: «Поттер, сто баллов с Гриффиндора! Отработка в сортире Миртл до конца года и мне насрать, что идут СОВЫ! Снейп! За оскорбление старосты — пятьдесят баллов со Слизерина! Ты, как пострадавшая сторона будешь всего лишь утки в Больничном крыле выносить! А теперь, пошли отсюда вон, оба». — Лили снова попыталась что-то сказать, но я просто подошел к ней поближе и приложил палец к ее губам. — Вот так должен был вести себя староста. Если бы это зависело от меня, я бы вас с Люпином с этих должностей поганой метлой бы выгнал за полное несоответствие. Ты со мной что, не согласна? Вспомни Лонгботтома, уж Фрэнк не смотрел на факультетскую принадлежность и при нем Мародеры так не борзели. Теперь что касается твоего обвинения насчет Мэри. Я не знаю, что с ней сделали, но вряд ли что-то ужасное или запрещенное, а знаешь почему? Да потому что никого не наказали, а в этой школе не наказывают только Мародеров, насколько мне известно. Решила почувствовать себя причастной? Про темную магию заговорила, ты вообще в курсе, что такое Темная магия? — Лили оттолкнула мою руку, но я уже сам отошел от нее. Надоело. Надоело терпеть ее закидоны, при этом пытаясь хоть как-то сдерживать себя. — Знаешь что? Да пошла ты! С Поттером общайся, сейчас уж его дремучие ухаживания и оленеподобная неотразимость найдут отклик в твоем сердце, королева.

И ушел, ни разу не оглянувшись. То, что Лили не захотела меня простить, вызвало во мне чувство какого-то иррационального облегчения. Мы высказали сегодня все, что думали друг о друге.

Вот так и закончилась моя дружба с очаровательной девушкой, так и не успевшая перерасти во что-то большее.

Учитель. Учитель мне помог пережить этот безумный год. Если бы не он…

Историю мы с трудом, но закончили изучать. Однако, видя мое состояние, Салазар проклинал Альбуса и переживал, что сам не может провести этот проклятый обряд. Часто я просто отсиживался у него, пытаясь привести нервы в относительный порядок. Мы много разговаривали.

Однажды разговор зашел об анимагии. Я тогда жаловался на Мародеров и вскользь упомянул, что Поттер анимаг и, вероятно, Блэк с Петтигрю тоже. Не мог же Поттер в одну анимагическую морду развлекать Люпина в полнолуние. Учитель тогда надолго задумался. Потом сообщил, что мне нужно позарез как можно скорее освоить этот предмет. На мой вопрос, а почему мы собственно не делали этого раньше, он ответил, что ему даже в голову не приходило, что уровень образования упал настолько низко. В его время основы анмагии преподавали, начиная со второго курса, а к четвертому большинство учеников уже могло оборачиваться. Я долго недоумевал, а зачем мне это вообще нужно? На что был получен ответ:

— Животные, мой мальчик, не испытывают и половины чувств и эмоций из тех, что испытывает человек. То есть, пребывая в анимагической форме, ты не разнесешь Хогвартс по кирпичику, мне он почему-то дорог, хотя бы как память. И нет, форму животного ты выбрать не можешь. Животное отображает твою внутреннюю суть. Как патронус. Ты зачем вызвал его? Так, вроде бы у тебя был песец, я ничего не путаю? А что здесь тогда этот медведь делает?

А я просто смотрел на медленно подходившего ко мне, медведя. Я знал кто это. На глазах стояли слезы, в последнее время я уже не обращал на них никакого внимания. Когда у тебя по нескольку раз на день слезы сменяют истерический смех, ко всем метаморфозам настроения начинаешь относиться философски.

Мой отчим, который значил для меня гораздо больше, чем отец, не оставил меня.

Анимагию я освоил быстро, все-таки мотивация была существенная.

И вот настал час икс.

Учитель велел мне притащить большое зеркало и первое превращение произвести перед ним. Я приготовился, сосредоточился, и четко произнес формулу про себя.

Потом, когда я достаточно натренируюсь, превращение будет у меня занимать доли секунды, а пока. На некоторое время, я потерял ориентацию в пространстве. А когда сумел сфокусироваться, то поразился насколько большим стал окружающий меня мир, цветовая гамма заметно уменьшилась, а вот запахи… С непривычки, я даже расчихался. Резюме: животное, в которое я превратился небольшое и, наверняка, хищное. Любопытство — не монополия кошек. Чуть подрагивая от возбуждения, я подкрался к зеркалу. Чтобы сразу же, распахнув пасть, сесть на хвост. Вообще-то животное было очаровательное. Но…

Уже в следующую минуту я находился в собственном теле и буквально зашелся в гомерическом хохоте, сгибаясь пополам. Рядом со мной смеялся Учитель. Он тоже прекрасно понял всю комедию абсурда. Ученик Хогвартса пятого курса, факультета Слизерин, имел анимагическую форму мангуста.

И вот теперь я дома. Мать так и не вернулась из Франции. Я ее понимаю. Она просто не может видеть дом, в котором она так много потеряла. А вот я остаюсь на лето здесь. Через три дня ко мне заявится Грипкуф, о чем он любезно сообщил мне в письме. А завтра я пойду по магазинам, в том числе в маггловском Лондоне. Надоело мне выглядеть как пугало».

— Ты плохая мать.

— Альбус!

— Ты очень плохая мать, Эйлин! Ты лелеяла свое горе и не была рядом с мальчиком, когда чуть не случилось несчастье!

— А ты, а ты…

— А я был!

— А, может, вы оставите свои разборки на потом? Перси, чтобы тебя не перебивали, просто не останавливайся.

Глава 23. Шопинг

«4 июля 1976 года.

У-ха-ха. Вот это у меня поход за одеждой получился. Еще сегодня приходил Грипкуф. Этот… гоблин! Но начну все-таки со своего похода по магазинам.

Сказать, что я не ориентировался в маггловском Лондоне — это скромно промолчать.

Я аппарировал ко входу в «Дырявый котел» утром второго июля. Зашел в кабак. Денег магического мира у меня с собой было как раз, чтобы попить сока. Я собирался на обратном пути зайти в банк.

Маггловских денег у меня не было вообще, зато была банковская карточка. Курсы, номиналы, виды этих самых карт были накрепко вбиты в мою голову гоблином еще прошлым летом. Вот в чем я ориентировался, так это в стоимости всяких там VISA. Простые, золотые, платиновые.

Моя карта была черной. С этой картой меня примут в любом месте маггловского мира с распростертыми объятиями. Состояние владельца этого куска пластика начиналось с пяти миллионов. Так что тут все понятно.

Так же у меня был с собой маггловский документ: еще одна карточка с фотографией — водительские права. То что я кроме мотоцикла умел ездить только на метле, никого особо не волновало, легкий конфундус и инструктор свято верит, что я вот буквально только что сдал ему экзамен по вождению. Да документы у меня были подлинными. И сделаны также прошлым летом.

Так вот, я зашел в бар и присел за стойку, заказав сока. Апельсинового! Ненавижу тыквенный.

Пока я сидел, в зал вошли две молоденькие ведьмочки, видимо из магглорожденных. Они очень громко начали обсуждать моду, современные тенденции (ужасные слова, почти матерные), а также то, что на Пикадилли сегодня во многих магазинах распродажи.

Не выдержав, я подошел к ним, извинился за то, что случайно подслушал разговор и попросил рассказать мне подробно, где эта самая Пикадилли находится. Девушки окинули меня взглядом и, видимо решив, что да, приодеться мне не помешает, объяснили, что рассказывать долго и совершенно бесполезно, нужно все увидеть самому. Уточнили только совершеннолетний ли я, и дождавшись утвердительного ответа, дали мне координаты аппарации.

Пикадилли меня поразила своей организованностью. В отличие от Косого переулка, направление движения людей были не хаотичные, а подчинялись своеобразному порядку. Магазинов было много и, видимо, они были очень дорогими, потому что никакого намека на то, что в них продается не было. Только названия. Видимо для знающих людей ничего большего и не нужно было, но я-то не знающий человек.

Тяжело вздохнул, поняв, что для того чтобы найти магазин с мужской одеждой мне понадобится много времени, сделал шаг вперед и налетел со всего маху на…

У Лили Эванс всегда была отвратительная привычка: ее никогда не найти, когда она нужна позарез, но вот когда в ее обществе не нуждаешься, она тут как тут. Вот и сейчас, я налетел на нее, и мы дружно упали под ноги элегантно одетой женщины. По всей видимости, это была миссис Эванс.

Я молча поднялся, отряхнул свои потрепанные штаны и, засунув руки в карманы, пошел прочь. Меня остановили, схватив за рукав рубашки.

— Сев, подожди. Как хорошо, что я тебя встретила. Нам нужно поговорить.

— А мы еще не все друг другу сказали? Отпусти, Эванс, ты меня задерживаешь.

— Сев, да постой ты. Я была не права. Я… Я прошу прощения.

И тут я резко остановился. Оказывается, все это недолгое время я шел, таща как на буксире вцепившуюся в меня Лили.

— У меня сейчас что, слуховые галлюцинации? Краса и гордость Гриффиндора признала, что в чем-то не права? А за что ты просишь прощения? Ты ведь говорила то, что думаешь. Или это еще не все? Так давай, быстрее договаривай. Я, видишь ли, решил последовать твоему совету и гардеробчик обновить, начиная с трусов. А ты меня задерживаешь.

— Северус!

— Так это и есть Северус? — голос у миссис Эванс был глубокий, красивый. — Лили практически все время на каникулах говорит о тебе. А сейчас она очень расстроена вашей ссорой, — на губах женщины появилась легкая улыбка. — Вот пришлось небольшой шопинг устроить, чтобы девочка немного успокоилась.

— Миссис Эванс, мне приятно с вами познакомиться, и здравствуйте, — все-таки манерам меня мама учила, чтобы она сама не говорила по этому поводу. — А вы в курсе, из-за чего мы поссорились?

— Да, в курсе. И знаешь что, я посоветовала ей вспомнить твое собственное происхождение, ты ведь считаешься полукровкой? — вопрос был риторическим, поэтому я на него не ответил, только почувствовал как на меня начало накатывать раздражение. Нет, только не это, только не сейчас. А мать Лили тем временем продолжала. — Так же я посоветовала ей на секундочку представить, какого приходится полукровке на факультете, где по ее словам некуда повернуться, чтобы не наткнуться на лорда в энном поколении. И, когда она все это себе представила, то у нее началась истерика на несколько дней. В результате мы здесь.

— Значит, ты даже не сама до всего дошла? — раздражение накатывало волнами, лоб покрылся потом, и единственным моим желанием было убраться отсюда, чтобы пережить очередной приступ дома.

— Сев, ну пожалуйста! Я и сама начала себе задавать эти вопросы, просто мама ускорила процесс. И ты, наверное, не знал, но магазины здесь очень дорогие. Давай, мы тебя проводим туда, где ты можешь выбрать себе все гораздо дешевле.

Ой, зря она это сказала. Я почувствовал, что сейчас я не сдержусь, точно не сдержусь.

Облокотившись одной рукой о фонарный столб, стоящий рядом со мной, я сквозь зубы выдавил:

— Прошу меня простить, но я вынужден лишить вас своего общества. Лили, давай как-нибудь потом поговорим. В школе, например.

— Сев, что с тобой, тебе плохо? Ну, если хочешь, мы здесь побродим, но ты ведь не позволишь что-нибудь себе купить, да? Мы тебе займем. Мы…

— Уходите отсюда.

— Что?

— Послушай меня, хоть один раз, Лили! Валите отсюда! — я уже орал, чувствуя как внутри меня, почему то в районе живота, скручивается что-то в тугую пружину.

Осколки витрины ближайшего магазина с ужасающим грохотом посыпались на асфальт. Завизжала какая-то женщина. Лили вцепилась в мою руку.

— Что происходит? Сев, что происходит?

— Вы задержаны за применении магии, в присутствии магглов. Дежурный аврор, Кингсли Шеклболт, — прямо перед нами материализовался высокий темнокожий парень, судя по виду ненамного старше меня, с серьгой в левом ухе. — Пройдемте со мной.

— Кингсли, нашел? — второй аврор был немного постарше. — Давай этого шутника в отделение, а я здесь приберусь.

И тут же послышались различные заклинания от репаро, до обливиэйта.

— Мне нельзя в участок, — я с трудом разжимал губы, пружина внутри меня продолжала сжиматься. — Мне нужен директор Дамблдор. Позовите Альбуса Дамблдора. Это срочно!

— Ты думаешь, директору Дамблдору больше делать нечего, чтобы из-за каждого рядового происшествия в Аврорат срываться?

— Сев, ты объяснишь, что происходит?

— Некогда объяснять! — Кингсли подошел, и уцепил меня за другую руку.

— Мисс, я настоятельно рекомендую вам отпустить задержанного, если не хотите отправиться в отделение вместе с ним.

— Лили, прошу, сейчас же, найди возможность и пошли сову Дамблдору, объясни вкратце, что произошло. Это важно, слышишь, Лили? Это очень важно.

— Хорошо, я отправлю Едвигу, как только мы доберемся до дома. Мама, вызывай такси, быст…

Окончание фразы я не расслышал, так как Кингсли аппарировал.

Прибыли мы сразу в какую-то комнату. Она была темная, без окон. Металлический стол, прикрепленный к полу, стул, светильник испускающий тусклый свет (наверное, заклинание давно не обновляли). И, в общем-то, все. Кингсли буквально швырнул меня на стул.

— Палочку выложи.

— У меня нет ее с собой, — меня била мелкая дрожь.

— Значит, ты беспалочковой магией на таком уровне владеешь? — в голосе аврора звучала издевка.

— Да, владею. Это запрещено законом?

— Шеклболт, что за бардак здесь творится? — голос принадлежал пожилому мужику с жестким лицом покрытым шрамами, который зашел в комнату через неприметную дверь в сопровождении странного организма: маленького, толстого и в котелке на голове.

— Старший дознаватель Корнелиус Фадж, — соизволил представиться организм, — А это, — небрежный кивок в сторону мужика, — старший аврор Аластор Грюм. Представьтесь.

— Северус Снейп, ученик шестого курса, Хогвартс.

— Врешь, применение магии несовершеннолетним не было зафиксировано. — Грюм рывком развернул стул, на котором я сидел, и навис надо мною, облокотясь на подлокотники с обеих сторон. — Может, ты еще скажешь, что у тебя спонтанный выброс был?

— У меня действительно спонтанный выброс был, если не верите, примите за сказку.

— Руку покажи, гаденыш, левую, если намеков не понимаешь.

— А стриптиз мне тут не устроить?

Если честно, я не думал, что он может меня ударить. Но он ударил. В тот момент, когда его кулак соприкоснулся с моей скулой, пружина внутри меня распрямилась. Что-то, рвануло из меня. Этих… отбросило к стене, существенно приложив к ней спинами. Прикрученный стол оторвало от пола, и он полетел в том же направлении, что и господа авроры.

Вокруг бушевала магия, мощнейшие потоки образовывали завихрения, пытаясь добраться до онемевших от ужаса людей. Первым сориентировался как ни странно Фадж. Ухватив стол, он перевернул его ножками к стене, сделав своеобразный шит, и первым же нырнул в это своеобразное убежище. Гулко матерившийся Грюм, схватив за шиворот застывшего Шеклбота, швырнул его к дознавателю, и быстро последовал за напарниками. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и внутрь помещения ворвался Альбус. Громко выругавшись, он в три прыжка оказавшись возле меня, крепко обхватил, притянув к своему телу одной рукой за талию, а другой, обхватив за затылок мою голову, прижал ее к своей груди. Я еще успел заметить, что бушевавших в комнате стихий стало уже две.

— Дыши. Дыши вместе со мной, Севи, ты же слышишь, как я дышу. Давай, малыш, ты справишься. Вдох. Выдох.

В какой-то момент нас подняло в воздух. Я это понял из-за того, что светильник вдруг оказался за плечом Альбуса. Только светил он сейчас не в пример ярче.

А потом я услышал голос, женский голос, он нашептывал мне что-то на языке, которого я не знал, поэтому не мог понять, о чем она говорит. Но этот голос… Я сосредоточился на нем, я купался в наслаждении, которое он мне доставлял. Альбус сильнее сжал руку на моем затылке, мне показалось, что он дрожит от напряжения. Голос продолжал звучать в моей голове, он звал меня за собой и мне так хотелось пойти за ним, увидеть его обладательницу… Нельзя! На меня словно вылили ведро ледяной воды. Нельзя позволить Ей взять на до мною верх, но и просто так уйти нельзя. Та, чей голос я сейчас слышал, очень обидчивая дама. И тогда я начал мысленно просить ее. Я сам не понимал, о чем я прошу. Ничего конкретного в моих просьбах не было, но они были услышаны. Моей щеки словно коснулись холодные пальцы и наваждение исчезло.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Для меня прошли дни, года. А может несколько минут. Когда мы начали медленно опускаться на пол, я понял, что все закончилось. Шепот крестного, словно вливал в меня крохи силы, которой во мне не осталось вообще.

— Ты молодец, Севи, ты справился. Все, сейчас мы домой пойдем, и ты отдохнешь.

Я очень не люблю, когда он меня так зовет, но сейчас мне было все равно.

— Я слышал Прекраснейшую, крестный, — прошептал я с рудом размыкая потрескавшиеся губы. — Она говорила со мной. — Он вздрогнул и даже слегка отпрянул от меня.

Когда Альбус меня отпустил, я начал просто заваливаться на пол. Он, осторожно поддерживая, помог мне сесть и опереться на стену. Стул, на котором я совсем недавно сидел, превратился в кусок смятого железа c вкраплениями дерева. Стол у стены тоже представлял собой жалкое зрелище. Крестный подошел к бывшему столу и постучал в бывшую столешницу.

— Эй, есть там кто живой?

— Альбус, какого хрена? — голос из-за крышки звучал глухо.

— Аластор? Это я у тебя хочу спросить, какого собственно хрена здесь произошло? Откуда у Северуса синяк во всю щеку, и почему старший аврор инициирующий обряд контроля силы, трусливо спрятался под стол? Э… бывший стол, но это не важно. Ты что, храбрый аврор, смерти что ли испугался?

— А он сказал, что темный?

— А он не просил вас, меня позвать?

— Альбус, давай ты меня чуть попозже вы… обругаешь. У меня здесь есть более насущные проблемы. Например, моего младшего аврора в чувство нужно привести. Нам с Корнелиусом штаны поменять. Сейчас я стол отодвину, отойди.

— Ты что, совсем дебил? Да в помещении, где только что схлестнулись две силы, когда-то в древности называемые магглами гневом богов, нельзя применять магию как минимум в течение месяца. Так что ручками, ручками. А когда штаны отстираете, жду вас всех троих в Хогвартсе на вполне заслуженную порку.

Потом он подошел к стене, на которую я опирался. Опустился на колени передо мной.

— Как ты? Очухался немного? Ты не думай, я тут вежливо с этими кретинами пообщался, чтобы в себя немного придти. А то бы аппарировал куда-нибудь на Северный Полюс вместо твоего дома. Понял теперь, почему я с обрядом тянул? Нет? Я боялся. Очень боялся, до судорог. Я мог тебя не удержать, понимаешь? И сегодня тоже. Твоя магия, она гораздо сильнее моей. Несколько раз она практически подавила меня. Если бы ты сейчас не помогал мне, я не знаю, чем бы это все закончилось. Я не слышал Ее, когда сам проходил подобный обряд, Сев. Теперь-то ты понимаешь, насколько ты силен? — я слабо покачал головой. Понятия не имею, о чем он говорит.

Он говорил очень тихо, склонившись ко мне, так что наши невольные свидетели вряд ли слышали, что он сказал. Затем Альбус встал и, подхватив меня на руки, выпрямился. Наверное, я был похож на изломанную куклу. Выйдя из комнаты в коридор, он аппарировал.

Дома меня поручили эльфам, которые, заламывая руки, начали хлопотать вокруг меня. Пообещав вечером вернуться и провести пару дней со мной, крестный отправился в школу, отводить душу и успокаивать нервы на аврорах. А я уже лежа в постели, думал, что надо бы письмо завтра Лили написать, успокоить и сказать, что простил ее. Если бы она так быстро не вызвала Альбуса, я просто не знаю, остался бы сегодня в живых. М-да, ничего себе, сходил за покупками.

Грипкуф явился в точное обозначенное в своем письме время. Провел он у меня минут десять. Вначале пристально осмотрев меня, он поздравил с удачно проведенным обрядом, а затем двинул речь.

— Я хочу, милорд, чтобы вы, начиная с завтрашнего дня, открыли доступ в поместье, следующим лицам, — и он протянул мне короткий список. — Предупреждаю, один из них маггл, это чтобы не было никаких неожиданностей. Все эти люди будут вас учить. Чему? Это вы узнаете завтра. Еще я бы хотел вас попросить не покупать пока себе одежду. Что значит почему? Потому что у вас отвратительная осанка и бесформенная фигура. Я надеюсь, что эти незначительные недостатки исправятся к началу следующего учебного года. Так что незачем сейчас приобретать вещи, которые все равно через месяц-полтора придется выбрасывать. А сейчас я вынужден попрощаться. Мне нужно все успеть приготовить для завтрашнего дня.

И вот сейчас я сижу, пишу и с ужасом жду завтра».

— Это было страшно.

— Я знаю, Кингсли, я там был, — пришедший в себя окончательно Дамблдор, снова напоминал доброго всезнающего дедушку.

— Нет, это было страшно! Я после этого дня вообще больше ничего не боялся. Пожиратели Смерти, да тьфу, кто они такие? Я кстати, после того как оклемался, уже через пару месяцев лучшим аврором стал. Я…

— Нет, не лучшим, Кингсли, иначе ты бы додумался запросить…

— Может, не будем забегать вперед, — Эйлин благожелательно смотрела на спорщиков, — Перси, детка, продолжай.

Глава 24. Ученье-свет

«5 июля 1976 года.

Ой, мамочка, как же у меня все болит! Мамочка, что же ты в этой треклятой Франции забыла, когда ты так мне нужна? Я никогда даже не подозревал, что волосы, причем не только на голове, могут болеть. Я сейчас даже не пишу, просто надиктовываю самопишущему перу.

Я ненавижу гоблинов, я ненавижу магглов, а еще я готов креститься и поставить свечку тому святому магу, который первым придумал, что магический мир от маггловского нужно отгородить. Великий человек!

Я начинаю всерьез опасаться за психику Волдеморта и его последователей, как невольных — это я Малфоя имею в виду, так и идейных, таких как этот придурок Эйвери. Видимо, устраивая акции против магглов, о которых в гостиной Слизерина шептались по вечерам, эти крутые маги никогда не нападали ни на кого опаснее какого-нибудь дедка с допотопной берданкой или бабки с чугунной сковородкой наперевес. Хотя, если бабка с дедком принимали участие в войне, которую магглы называют Второй Мировой… Значит так, деда с бабкой вычеркиваем, остаются непуганые английские фермеры, ага, с ружьем под подушкой и кучей крепких парней на подхвате, с теми же ружьями и вилами, чтобы обеспечить более острые ощущения непрошеным гостям. На кого же они нападают, если все еще живы и даже относительно здоровы, физически здоровы я имею в виду, об их психическом здоровье я скромно промолчу.

Альбус, кстати, появился только один раз, уточнил как у меня дела, и умчался пожелав удачи. Чувствую, помощи с этой стороны я не дождусь, по крайней мере, до начала учебного года.

А ведь так хорошо все начиналось.

Грипкуф заявился утром, очень рано, таща на буксире незнакомого мне человека. Человек представился графом Ксавье. Потомственный французский аристократ, высокий, худощавый, темноволосый, кареглазый, одетый в классический маггловский костюм, только вместо рубашки с галстуком на него под пиджаком была надета тонкая водолазка. Граф обладал хорошо поставленным голосом и впечатляющим интеллектуальным багажом, включающим в себя знание нескольких языков, кроме всего прочего.

Как я понял из его короткого рассказа про себя, он попал в довольно стесненные обстоятельства благодаря своему отцу — заядлому игроку, который догадался умереть сразу после того, как оставил свою семью на улице, проиграв все, включая фамильный замок.

Замок был заложен гоблинам, и Грипкуф любезно согласился порвать закладную, если граф поделиться своими знаниями с одним подростком, происхождение которого возведено в абсолют, денег — куры не клюют, но вот на этом достоинства данного подростка и заканчиваются.

Граф Ксавье («Филипп, мон шер, для Вас просто Филипп») согласился, а почему бы не согласиться, если на кону родной дом, да и любопытно ему было, темных он никогда не видел, только читал про них, в том числе и про моих предков. И принять участие в обучении одного из Фолтов считал честью для себя.

В то время, когда его семья еще считалась одной из самых обеспеченных во Франции, он получил довольно неплохое образование. Он закончил, последовательно, Шармбатон и парочку маггловских университетов. Почему не магических?

— А потому, мон шер, что маггловское образование более разностороннее и качественное, чем магическое. И дни, проведенные мною, вначале в Сорбонне, а затем за океаном в Гарварде, останутся для меня самыми счастливыми.

В программу минимум для наших занятий входило: языки, литература, геральдика, этикет. Самым объемном циклом был этикет. Я, по своей наивности, думал, что этикет включает в себя только правила поведения за столом, ан нет. Кроме того, что я буду учиться кушать, не путая вилки и ножи и не сморкаясь в скатерть, я должен был учиться правильно одеваться:

— Для каждого случая предусматривается своя форма одежды, мон шер.

Правильно разговаривать:

— С разными людьми постановка фраз и даже голоса, Севи, отличаются. Вы же не будете одинаково разговаривать с королевой и портовым грузчиком? Вас же просто не поймут.

И даже правильно вести переписку:

— С друзьями, родственниками, деловыми партнерами, с любовницами или любовниками, наконец, что вы смотрите на меня такими квадратными глазами? Учиться, мон шер, вы будете, адресуя пробные письма мне, представляя меня в различных амплуа.

И, ах да, голос. У меня, оказывается, просто невероятно потрясающий, по красоте звучания, голос. Будет. Когда полностью сформируется.

— Это просто грешно, мон шер Севи, не пользоваться таким оружием, которое дал вам Бог. Я, как истинный католик, никогда не возьму на себя этот грех, так что к нашим занятием добавиться еще и раскрытие вашего голосового потенциала. И еще, у нас очень, очень, просто катастрофически мало времени. Так что не будем тянуть, мон шер, уважаемый Грипкуф уже распорядился, и в столовой должен быть уже подан скромный завтрак, конечно скромный, всего-то четыре перемены блюд. Так что прошу. Приступим. Я вам отодвину стул, именно так вы должны делать, если кроме вас за стол присаживается дама.

Я представил, что садясь за стол Слизерина в Большом Зале, пытаюсь, пыхтя, отодвинуть тяжелую дубовую скамью, чтобы смогли сесть девчонки, а потом задвигаю ее на место. И весело заржал. За что был обруган и на протяжении завтрака выслушал пространную лекцию о правилах поведения за столом.

Затем мы переместились в библиотеку. Литература, искусство, различные эпохи, языки. Четкой системы обучения не было. Филипп начинал рассказывать об определенной эпохе, перескакивая с нравов на одежду, затем на произведения искусства и литературные шедевры, затем проговаривая все тоже самое на языке той страны, о которой он только что рассказывал. Как ни странно, но такая система обучения приносила определенные плоды. Уже через пару часов я начал ориентироваться в античном мире и даже через раз понимал греческие фразы.

Грипкуф прервал нас ровно в полдень. Филипп, уточнив, что обед будет подан ровно в три часа пополудни, раскланялся, пообещав появиться к этому времени.

Предупредив, в очередной раз, что следующий гость маггл, гоблин потащил меня почему-то на улицу, в сад. Мой следующий учитель ждал нас там.

Меня сразу поразило, что он не реагировал на творящиеся вокруг магические безобразия. Ни на резво скачущую по дорожке прыткую бегонию — опять из теплицы удрала, хулиганка, и что ей на месте не сидится? Ни на мчащегося следом за ней эльфа. Да он и на гоблина реагировал соответственно, то есть, не проявляя эмоций. Подошел, пожал Грипкуфу руку и спросил, глядя на меня:

— Это он? Грипкуф, я тебя, конечно, уважаю и все такое, но вот это вот превратить в настоящего мужчину за столь короткий срок? Нет, это невозможно. Извини, я вынужден отказаться.

— Эван, дай мальчику шанс. Просто поговори с ним, погоняй немного. Если к концу дня ты будешь настаивать на категорическом «нет», я приму твой отказ.

— Я вот чего не понимаю, Грипкуф, а ты-то что за пацана переживаешь так?

— Видишь ли, Эван, дело даже не в том, что я являюсь поверенным дел этого мальчика. Дело в том… как бы сказать? Историю многочисленных гоблинских войн изучают в школах магии в достаточном объеме, но вот истинную причину этих войн предпочли забыть. В далеком прошлом мы были не банкирами и дельцами — мы были воинами и служили императорам рода Фолт. Да, у магов когда-то была Империя. Мы так и не смогли простить магам развала этой великой Империи. Но этот мальчик — последний из Фолтов. Любой гоблин оторвет голову каждому магу или магглу, неважно, если тот будет всерьез угрожать ему. Мы не люди, мы чтим клятвы, даже данные тысячелетия назад.

Где-то я уже подобные слова слышал. В общем, многое становилось ясно. Во всяком случае, отношение гоблинов ко мне, в самом худшем случае — снисходительное, но чаще — доброжелательное. А вот разговаривать обо мне так, будто меня здесь нет, не нужно. Хоть жуткие перепады настроения меня уже не беспокоили, но характер у меня не сахар.

— А ничего, что я здесь стою? Я вам не мешаю? Может мне погулять пойти, пока вы отношения выясняете?

Мужик, прищурившись, посмотрел на меня. В нем не было ничего примечательного. Невысокий, ну может на полголовы выше меня. Худощавый, даже нет, не так, жилистый. Одет он был в черную футболку и штаны явно военного образца с множеством накладных карманов. Они были заправлены в высокие до середины голени ботинки со шнуровкой на тяжелой подошве. Он обошел вокруг меня, разглядывая как лошадь на аукционе, которая вдруг подала голос, начав качать права и обсуждать потенциального покупателя. Я старался стоять прямо и не вертеть головой вслед за его передвижениями.

— Значит так, мальчик, сейчас я решу, стоит ли мне тратить на тебя время. Ты будешь на меня нападать всеми доступными тебе способами. Можешь палку свою использовать. Не смотри на меня так, мой родной брат — маг. Выбор заклятий не ограничен. Начинай.

Я начинать не спешил, настороженно поглядывая на него. Здесь что-то было не так.

— Не бойся, ну же, — голос маггла звучал насмешливо. — Твоя задача довольно простая: ты должен хотя бы один раз коснуться меня. Ну, давай, я не ограничиваю тебя ни в чем.

Я смерил взглядом расстояние до мужика — примерно метров пятнадцать, что-то мне подсказывает, что это будут самые длинные пятнадцать метров в моей жизни. Значит коснуться. Ну-ну.

Я кивнул остановившемуся неподалеку домовику.

— Динки, принеси мою палочку, пожалуйста.

Динки, стригнув ушами, щелкнул пальцами и исчез, чтобы уже через три секунды появиться, почтительно протягивая мне палочку, которую я опять бросил где-то в доме. Мужик глянул на меня недовольно. Ну что еще?

Резко выбросив вперед правую руку, я послал в него ступенфай и в следующее мгновение уже лежал на травке. Я даже не уловил его движений. Все, что мне было нужно, я уже выяснил. Теперь мне нужно было сократить расстояние между нами, хоть немного, чтобы осуществить свою задумку. Мой мучитель опять стоял на расстоянии этих проклятых пятнадцати метров.

Дальнейшее вылилось для меня в череду падений, когда безболезненных, а когда и после довольно сильных ударов. Я не брезговал ничем, воздух был просто насыщен магией, несколько раз даже в направлении моего индивидуального кошмара пролетали зеленые лучи авады. Результат был предсказуем. На моем теле не осталось ни одного участка, где не было бы кровоподтека. И уже когда я практически отрубился от изнеможения и боли, я заметил краем глаза, что расстояние между нами сократилось почти до минимума. Осталось каких-то семь-восемь метров. То что нужно. Или сейчас, или никогда. Это последняя атака. Потом я просто не смогу подняться. В него полетело какое-то заклятие, я сейчас даже не помню уже какое, да это и не важно. Выпустив его правой рукой, в которой была зажата палочка, я упал на колени — впервые за этот день сам, и, одновременно, выкинул вперед левую руку. Заклятие подножки было беспалочковым и невербальным, а самое главное, это единственное заклятие которое было невидимым, оно не образовывало луча или завихрениямагии, просто воздух немного уплотнялся на пути следования противника, но для того, чтобы оно подействовало так как нужно, оно должно было быть выпущено почти в упор. Мужик видимо не ожидал от меня такой подлости, поэтому от неожиданности упал на траву. Я быстро подполз к нему, встать я не мог, просто не было сил. Добравшись до распростертого тела, которое уже сгруппировалось чтобы вскочить, я ухватил его за штанину.

— Задание выполнено, — и, с трудом улыбнувшись разбитыми губами, я отключился.

Приходить в себя не хотелось, но пришлось. Вот гады, хоть бы один подошел ко мне, хотя бы просто убедиться, что я еще жив. Хотя нет, я ошибся, этот поклонник одного французского маркиза сидел на корточках возле меня, рассматривая мое избитое, им же самим, тело. В его глазах больше не было насмешки, было легкое уважение, недоумение, и просто море заинтересованности.

— Сопляк, — на его лице мелькнула улыбка. — Мое имя Эван Роше, — он подал мне руку и помог подняться. — Эй, Грипкуф, подойди. Держи свое сокровище, я согласен. Начнем с завтрашнего дня, в ваших же интересах привести его в порядок.

— Эван, ты что с Севи сделал, варвар!

К нам стремительно подходил Филипп Ксавье. Похоже, здесь все друг друга знают.

— Это хорошо, что ты меня застал, Филипп. Значит так, распорядок дня следующий: с утра, часов с шести, мальчишкой занимаюсь я, затем завтрак и до полудня он поступает в твое распоряжение, с полудня до обеда — опять я, с обеда до пяти пополудни он твой, с пяти до ужина — мой, ужин — твой, затем до десяти вечера мой, — Эван хищно осматривал меня, теперь уже повисшего на Филиппе и поддерживаемого с другой стороны Грипкуфом.

— Нет, я не согласен, мало времени.

— Мы будем иногда менять время, только оговаривая накануне, так подойдет?

— Да, так пойдет.

Интересно, мое мнение опять не учитывается?

— А отдыхать мне можно?

— Нет! — дуэт этих моих учителей звучал удивительно слажено.

— А, ну тогда ладно. А сейчас меня можно уже положить, желательно, на кровать и дать мне все полагающиеся зелья? Это я сейчас не сильно наглею? — все-таки мне досталось, мой голос звучал очень глухо, а сам я все сильнее и сильнее наваливался на поддерживающего меня Филиппа.

В общем, меня транспортировали в мою комнату, напичкали зельями и обмазали, тоже, как ни странно, зельями. Граф Ксавье разбирался, как оказалось, не только в изящных искусствах.

А еще браслет жизни, видимо, начал работать. Потому что по всему телу начало разливаться тепло и покалывания, довольно болезненные кстати. М-да, недоработали что-то мои предки, или просто считали, что боль — это так, ерунда, потерпит владелец браслета, раз уж умудрился ранения получить. Потерплю, куда деваться?

И вот сейчас я лежу, восстанавливаюсь, надиктовываю перу и рассуждаю об умственных способностях Пожирателей Смерти. Эван сегодня на меня не нападал! Ни разу. Он только реагировал на мои атаки. А если бы… Я даже думать об этом не хочу. Только бы дожить до сентября, а там я спрячусь в Хогвартсе, за широкой спиной крестного и черта с два они меня найдут!»

Перси, никому не дав сказать ни одного слова, продолжил читать.

Глава 25. Главное, чтобы костюмчик сидел

«10 августа 1976 года.

Месяц, прошедший с начала моего мучения, то есть — с начала обучения непонятно чему, запомнился мне эпизодически. Одни эпизоды я помнил очень отчетливо, другие, видимо, подчиняясь мысленному призыву моего измученного мозга и не менее измученного тела, выпали из памяти, хотелось бы надеяться, что навечно. Однако сейчас, уже начав писать, я осознал, что оказывается, помню все и могу каждый день по минутам расписать.

Утро для меня наступало рано, иногда даже очень рано. Все зависело от настроения Эвана. Его не волновало, что изначально он планировал начинать мои пытки с шести утра.

Первый раз он явился в пять, был весел и бодр и отправил будить меня одного из эльфов, подвернувшегося ему под руку. Так как я еще не вполне отошел от устроенной им накануне экзекуции, то эльф был послан… на кухню. А я, закрывшись одеялом с головой, снова провалился в сон.

Но поспать мне не удалось.

Мой кошмар явился буквально через пару минут, выволок меня из постели и, не дав мне даже одеться, пинками выгнал в сад.

Мне было холодно, тело сразу же покрылось мурашками, учитывая, что я был в одних трусах, а на траву только-только начала выпадать роса.

Пока я стоял босиком на земле, переминаясь с ноги на ногу и обхватив себя руками, старательно пытаясь раскрыть глаза, Эван задумчиво разглядывал меня.

— Всегда поражался эффективности ваших снадобий, надо же ни одного синяка, жаль только, что действуют они исключительно на магов. Ну, довольно лирики. Встань прямо. Руки опусти. Выпрямись. Интересная татуировка. В общем, я доволен. У тебя хорошая физическая форма. Осанку мы подправим, мышцы нарастим. Наклонись. Присядь. Ты достаточно гибкий, а если чему гибкости не хватает — разработаем. Сухожилия в хорошем тонусе. Эх, и почему тебя мне лет восемь назад не отдали. Я бы тебя мастером сделал, но не судьба. Однако, что-то близкое к мастеру, я думаю, у нас получится. А особенно учитывая то, что ты маг. Брат однажды, по моей просьбе, приносил книги по истории боевых искусств среди магов. Так вот, среди вашей братии было очень мало тех, кто мог успешно совмещать владение оружием, рукопашку и боевые заклинания. Их называли мастерами абсолютного боя. Среди современных магов таковых нет вообще, слишком уж вы дистанцировались от нас, магглов. Мастера рукопашного боя из тебя не выйдет, слишком поздно, начинать нужно с самого детства. А вот попробовать приблизить тебя к мастерам абсолютного боя можно. Значит так. Сейчас ты оденешься. Спортивные штаны, футболка, носки и кроссовки. Предупреждаю твой протест и вопли, мол, где я все это возьму? Возьмешь ты все это вот из этой сумки. У тебя пять минут. Время пошло.

Он бросил мне сумку под ноги, в которой явно что-то звякнуло.

Я быстро нашел одежду, стараясь не рассматривать остальные предметы, лежащие в ней, и оделся. Как ни странно, все было впору, даже подгонять по размеру ничего не пришлось.

Эван в это время прогуливался поблизости. Заметив, что я готов, он развернулся одним неуловимым движением и направился в мою сторону.

Я впервые смог как следует рассмотреть свой кошмар.

Его походка удивительным образом сочетала в себе плавность и стремительность. Грация хищника в каждом движении завораживала. Порой казалось, что он летит, практически не касаясь ногами земли. Плечи и руки расслаблены. Лицо абсолютно бесстрастно. Губы постоянно искривлены в издевательской усмешке. Наверное, так хищник выслеживает и подкрадывается к своей добыче. Мне в какой-то момент сильно захотелось плюнуть на все, рвануть к дому и забаррикадироваться в нем. Но мужественно поборов в себе этот порыв трусости, я ожидал его приближения с упрямо задранным подбородком и сжатыми челюстями. В этот миг я, как никогда, чувствовал себя Гриффиндорцем.

Эван приблизился и встал передо мной, заложив руки за спину.

— Значит так, палку убрать.

А то ты не видел, когда волок меня сюда, что ее у меня нет. Однако я решил озвучить эту очевидность:

— У меня ее нет с собой.

— Почему?

— Что значит, почему? Я спал, между прочим, и палочку я под подушкой не держу. К тому же она мне в большинстве случаев не нужна, я и без нее могу.

— Я и без нее могу, — Эван передразнил меня, — а если она тебе понадобится? Вот представь себе ситуацию: на тебя напали и позарез нужна палка. Ты что, попросишь противника подождать, пока ты за ней сбегаешь? Это твое оружие, прежде всего. Если я еще раз тебя без палки увижу — накажу, и поверь, тебе это не понравится. Какова ее длина?

— Тринадцать с половиной дюймов, эбеновое дерево, сердечная жила дракона. Принадлежала до меня Салазару Слизерину. — Я позволил себе слегка улыбнуться.

— Да мне фиолетово, кому она принадлежала, и что ей внутрь запихнули. Я спросил тебя только о её размере, а не о всей подноготной. Значит тринадцать с половиной? Угу.

Он подошел к своей брошенной сумке и стал рыться в ней чем-то гремя.

— Вот, эти должны подойти.

Эван вытащил две палки примерно такого же размера, что и моя палочка и протянул их мне.

— Возьми в каждую руку по одной.

Палки только с виду напоминали волшебные. Они были очень тяжелые, скорее всего залитые внутри каким-то металлом.

— Что это?

— Это твои волшебные палочки с сегодняшнего дня, на время разминок. — Голос Роше звучал издевательски.

— А почему они такие тяжелые?

— Тяжелые? — он прищурился. — Значит для тебя вес около двух фунтов — это тяжело? — Мне сейчас показалось, что я задал неправильный вопрос. — Ничего, потерпишь. Взял в каждую руку по одной палке. Ты правша? Ну, начиная с сегодняшней разминки, ты забываешь об этом. А сейчас ты мне покажешь движение палочкой, самое сложное для исполнения, в твоем понимании.

Сложнейшим движением кистью руки, я считал свою сектумсемпру. Я бы тебе его и настоящей палочкой не отказался показать, гад. Но это одно из немногих заклятий, для которого нет беспалочковой формулы. Поэтому я, скрипя зубами, продемонстрировал движения.

— Озвучивать заклятье надо?

— Нужно.

— Что?

— Правильно говорить «нужно», а не «надо». Меня Фил попросил обращать на такие вещи внимание и исправлять. — Я только плотнее сжал челюсти. — А теперь ладно, говори, да перед этим за палкой своей сбегай, будешь учить меня ему.

— Каким образом? Вы же маггл, — я недоуменно нахмурился.

— Дурацкие вопросы порождают дурацкие ответы. Я ответил на твой вопрос? Нет? Для чего мне, по-твоему, нужно озвученное заклинание? — в его голосе стали проявляться рычащие нотки. — Еще раз движение покажи. Сойдет. А теперь слушай меня внимательно. Сейчас будет небольшая пробежка. Ваш сад по периметру около мили? Вот вокруг него и побежишь, вдоль забора.

— Да, но… Дорожка доходит только до ворот.

— Как ты думаешь, меня это волнует? Еще одна реплика не по теме, и сотня-другая отжиманий тебе обеспечена. Побежишь вдоль забора, одновременно с этим ты будешь отрабатывать те движения, которые сейчас мне продемонстрировал, причем каждой рукой поочередно. Ах да, кругов нужно сделать три. Вперед. Живо!

Я побежал, а что мне еще оставалось делать? Уже через пять минут у меня сбилось дыхание, а палки в руках стали практически неподъемными.

Я все ждал, что откроется так называемое «второе дыхание», но оно почему-то все никак не открывалось. Эван бежал вместе со мной размеренно, спокойно. У меня вообще создалось впечатление, что для него все происходящее — просто легкая прогулка. Первый круг я все-таки пробежал и даже ни разу не упал.

Когда я пересек невидимую черту, отделяющую меня от второго круга, мой кошмар меня тормознул.

— Сейчас немного усложним задачу. Одень это, — в меня полетел ремень. Поймать его я не смог — руки дрожали. Поднимать пришлось с земли. Надев ремень, я вопросительно посмотрел на Эвана. — Теперь заткни палки за пояс, все то же самое, только палки не несешь, а выхватываешь по-очереди, меняя руки. Если перепутаешь больше десяти раз, побежишь дополнительный круг. Вперед. Марш!

Второй круг я бежал раза в два дольше, чем первый. Эван опять бежал рядом, комментируя мои действия.

— Быстрее. Не та рука. Что ты возишься? У тебя грация беременного бегемота! Ну и что, что упал? Встал. Быстро. Бежим! Бежим, а не идем!

К концу второго круга у меня все плыло перед глазами. Я никак не мог отдышаться. Палки по-моему, стали весить гораздо больше, чем два фунта. Может Роше все-таки маг?

— Стоп. Вытаскивай палки. Так, теперь правую — за ремень сзади, левую — спереди. Все тоже самое. Вперед!

Третий круг я не помню. Мне не хватало воздуха. Пелена перед глазами стала постепенно окрашиваться в багровый цвет. Кажется, несколько раз запнувшись о корни каких-то растений и упав, я не мог подняться. Эван поднимал меня за майку, ставил на ноги и отправлял дальше, задав направление и придав ускорение пинком. Кое-как добравшись до финиша, я просто упал на траву, жадно хватая воздух ртом.

— Так, а что ты разлегся? Встать! — я поднялся, опираясь на дрожащие руки, ноги подкашивались, я ничего не видел перед собой. — Рот закрой, дыши только через нос. И не стой, а то через пять минут вообще двигаться не сможешь, так шагом еще один кружок.

— Не надо, пожалуйста, — кажется я начал скулить.

— Нужно! Ну же, малыш, ты молодец, настоящий боец. Учитывая твою подготовку, другой не смог бы и двух кругов осилить. А ты выдержал. Давай я тебе помогу. Обопрись на меня. Вот так. Теперь пойдем. Молочная кислота, которой сейчас твои мышцы перенасыщены, должна разойтись, а то ты действительно двигаться не сможешь.

Мне было так необычно слышать от него добрые слова, что я вначале даже растерялся. После этого урока, правда, Эван баловал меня ими не часто.

Пройдя еще один круг вокруг сада, практически повиснув на Роше, я отправился под его конвоем на завтрак, где меня уже поджидал Филипп. Уже через неделю на завтрак я приходил самостоятельно. А к концу месяца пробежка начала доставлять мне некоторое удовольствие, даже учитывая то, что задачи усложнялись с каждым днем. Эван уже не бегал вместе со мной, он бежал параллельно, выскакивая из-за кустов в совершенно разных местах. Я должен был условно попасть в него, выхватывая палки и меняя руки. В последнюю неделю, я бегал с повязкой на глазах. Я должен был ориентироваться на звук. Скорость моего передвижения от этого сначала заметно упала, а потом ничего, привык.

Нельзя сказать, что на занятиях с Филиппом я отдыхал. За этот месяц я, наверное, перепробовал все блюда всех народов мира, начиная от традиционного английского пудинга, заканчивая полуживыми медузами в соевом соусе. Ни одно ни разу не повторилось. Все это сопровождалось пространными лекциями. И графа совершенно не волновало, что некоторые блюда не вызывали у меня ничего, кроме отвращения и позывов на рвоту, да и частенько я вообще есть не хотел.

Затем снова лекции, риторика, письма. Я никогда не любил писать письма, но пришлось. Кстати, это решило проблему с Люциусом и Лили. Некоторые письма, в качестве тренировки, я писал им. Люциус пытался настаивать на встрече, но я просто феноменально научился лить воду, и так отклонять все предложения, что придраться было просто не к чему. Лили проявила больше такта, чем всегда, согласившись подождать с серьезным разговором до школы.

— Лгать недопустимо, никогда и никому, запомни это, мон шер, — в голосе Филиппа появились бархатные нотки. — И дело тут даже не в морали. Всегда есть большая возможность забыть, о чем ты лгал. Поверь, очень много достойных людей ловили на лжи именно из-за этого. Но вот сама постановка фраз, умалчивание, перевод разговора на другую тему… Поверь мне, Севи, слово может дать надежду, доставить радость, а может и уничтожить.

С языками Филипп решил не заморачиваться.

— Севи, я немножко владею ментальной магией, совсем немножко. С Фолтами мне не сравниться, конечно, но кое-что я могу. У нас практически нет времени, поэтому я прошу тебя снять щит. Не полностью, лишь небольшую тропиночку оставить, чтобы я мог по ней пройти. Я хочу передать тебе мое знание языков, как бы одним пакетом. Принцип действия твоего знания будет основан на ассоциациях, то есть ты хочешь проговорить фразу, ну допустим по-французски, и твой мозг сам будет искать ассоциативные слова, облаченные в образы. Думаем-то мы все на одном языке. То же самое с обратным эффектом. Чтение и письмо на незнакомых тебе языках также будут ассоциативными. Но это лишь поначалу, со временем ты языки выучишь, и тебе уже не нужно будет искать ассоциации. Ну так что, рискнем?

Я рискнул и ни на одну минуту не пожалел. Филипп был полиглотом. Он вложил мне знания четырнадцати языков, три из которых были мертвыми. Единственной проблемой для меня стал щит. Я просто не подозревал, что он вообще существует, поэтому долго не мог понять, как его снять, хотя бы и частично. Так что за это время я еще и в ментальной магии поднаторел, что не могло не радовать.

С полудня до обеда я опять поступал в распоряжение Эвана. В саду, специально для меня, была оборудована полоса препятствий. В первый раз проходя ее, я навернулся со стены прямо в лужу.

— Вставай.

— Не встану.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя вытаскивал? Нет? Тогда вставай.

Я перевернулся на спину. И несколько минут смотрел на летнее небо.

— Мне и здесь неплохо. Оставьте меня тут жить.

Сейчас я прохожу эту долбанную полосу с проворством кошки.

А в тот день я так гордо шел на обед… Ха-ха, я полз на четвереньках, выплевывая изо рта грязь.

По вечерам, когда Филипп оставлял меня в покое, начинались новые издевательства над моим измученным телом. На меня надевали нечто, называемое маггловским бронежилетом, вешали за спину рюкзак, набитый, судя по всему, камнями. И давали в руки уже осточертевшие палки. Все эти садистские приспособления Эван называл полной боевой выкладкой. Я должен был, попеременно, то вставать в определенную позу и стоять так довольно длительное время — кинетическая нагрузка, то совершать плавные движения, подчиняясь определенному ритму. И одновременно слушать лекции, которые читал мне уже Эван. По анатомии, оказанию первой помощи, по истории оружия. Эван оказался ко всему прочему врачом — хирургом. Представляю его на поле боя: в одной руке скальпель, в другой пулемет. Оживший кошмар всех его врагов.

А на другой вечер, я должен был отвечать на его вопросы. Частенько к нам присоединялся Филипп, и они пытали меня уже вдвоем. Это они так решили вопрос с нехваткой времени.

О своей сутулости я забыл уже на третий день. А вот попробовал бы кто-нибудь ссутулиться, находясь в полной боевой выкладке.

Апофеозом всего стал запрет на зелья. Я должен был восстанавливаться сам! Если бы не браслет жизни, я не знаю, дожил бы я до этого дня.

Кстати, Эвану было трудновато каждый день добираться до поместья, и он в первый же день занял одну из гостевых комнат, нагло заявив, что взял отпуск. Вскоре после этого к нему присоединился Филипп, заняв вторую комнату.

В конце концов, я узнал, что все это была разминка. Мне нужно было что-то нарастить, что-то растянуть, чему-то придать больше гибкости и что-то укрепить, а также ускорить реакцию и наработать теоретическую базу. Сегодня утром мы перебрались во Францию, в дом графа Ксавье.

Эван уехал на какую-то Базу, сказав, что ждет меня там завтра. В первый раз меня туда аппарирует Филипп, а затем я сам буду это делать.

— В пять утра и попробуй только опоздать, Сев.

Филиппу меня будут возвращать к шести вечера, и с ним мы будем проходить то, чему он меня научил, так сказать, на практике. То есть таскаться по различным театрам, приемам и прочим местам. Я хочу в Хогвартс!

А еще меня сегодня ждало очередное потрясение. Оказывается! У меня совсем нет приличной одежды. Вот это новость. А я даже и не знал. Но! Ни в какие магазины мы не пойдем. Вся моя одежда, начиная с нижнего белья, будет сшита на заказ. И как раз сегодня приходил портной («кутюрье, мон шер, не ошибись»), чтобы снять с меня мерки. Я так понял, что он занимается гардеробом графа Ксавье и считает его магглом. И мне тоже придется соответствовать. Полукровкой я уже был, побуду магглом, мне, в общем-то, не привыкать. Я только и успел договориться с лозой, чтобы она застыла неподвижно на коже, когда объявили о приходе кутюрье.

Высокий, спортивный, одетый во что-то синее и, почему-то, рваное, со странными разноцветными волосами он ворвался в комнату, говоря миллион слов в минуту. За ним, едва поспевая, бежала толпа. Видимо помощники.

Филипп шагнул ему навстречу, протянув руку.

— Шарль, рад тебя видеть.

— Филипп, негодник, куда ты пропал?! Бомонд в расстройстве, дамы не успевают выжимать платочки, мальчики близки к истерике! Так же нельзя, мой дорогой! Где твой протеже?

Он просто фонтанировал энергией, я его испугался, честно. Забился в угол и выглядывал из него с опаской. Меня выволокли из моего импровизированного убежища и поставили посредине комнаты.

Шарль с задумчивым видом ходил вокруг меня, потирая подбородок.

— Ну нет, я так ничего не могу сказать. Мальчики, — он щелкнул пальцами, и на меня набросилась пришедшая с ним толпа. Меньше чем за минуту я остался абсолютно голым!

— Ну вот, совсем другое дело! Очаровательно! Филипп, я хочу сделать тебе выговор, как ты мог допустить, чтобы такое тело было спрятано под этим безобразием? — Он махнул рукой в сторону лежащей кучкой на полу одежды. А я все силы тратил на то, что бы стоять прямо, не прикрываясь и не краснея. — Мальчики, уберите это. — Я с тоской смотрел, как юный паренек сгреб мои вещи и утащил куда-то за дверь. У меня появилось предчувствие, что я их больше никогда не увижу. — Филипп, где ты нашел это сокровище? Какая восхитительная невинность и одновременно прямо-таки королевская гордость! А татуировка! Божественно! — Шарль протянул руку и провел по лозе от запястья, по всей ее длине до груди, задев сосок. Я вздрогнул и все же покраснел. — Просто очаровательно… — Шарль придвинулся ко мне, его голос упал до шепота, и в нем появились мурлыкающие нотки. Лишь усилием воли я не отшатнулся. — Но Филипп наверняка знал, что скрывается под этими омерзительными тряпками.

— Шарль, полегче. Мальчика зовут Северус, маркиз Сонвье. Он сын покойного Тобиаса Снейпа, помнишь такого? И я отвечаю за него, — в голосе Филиппа прозвучала явная угроза.

Я стоял ни жив, ни мертв, а в голове звенело — маркиз Сонвье. Не лорд Снейп, а маркиз Сонвье! Ну Тобиас, ну жучара. И я баран, до сих пор не удосужился завещание просмотреть. И самое главное, Грипкуф не поправил маму, когда она мои титулы перечисляла. Не знал? Что-то сомнительно. Хотя нет. Гоблин маму не поправил, но обратился к ней — миссис Снейп. Я тогда это заметил, но не придал особого значения. Так галочку в памяти, не забыть спросить!

— Филипп, у меня и в мыслях не было… Это бомба, Филипп! Мальчики, сантиметр, быстрее, у нас много работы.

Когда они наконец-то убрались, я уже был близок к истерике.

Филипп принес мне мягкую рубашку и брюки. Все было мне большое, пришлось подворачивать рукава и штанины.

— Ну вот и твое первое испытание, поздравляю, ты справился.

Я смотрел на него с ужасом. Меня била мелкая дрожь. Филипп притянул меня к себе и обнял.

— Ну, ну. Успокойся, малыш. Я не дам тебя в обиду, да ты и сам сможешь за себя постоять. Если ты с достоинством пройдешь через клоаку, называемую высшим светом, будь уверен, тебя уже ничем не удивишь, не напугаешь и любое испытание будет тебе нипочем. А теперь, иди в свою комнату, завтра рано вставать.

О, Мерлин, дай мне силы. За что мне все это? Что я такого совершил?»

— М-да.

— Ага.

— Эван Роше, его наставниками были Эван Роше и Филипп Ксавье! А я, идиот, еще удивлялся, как мальчишка-полукровка мог так легко и непринужденно размазать по стенке любого, как словесно, так и физически, — Кингсли всхлипывал. — Ну ладно, я не знал, что он темный, я тогда отключился раньше, чем все прояснилось, а к Альбусу на порку меня не взяли, пожалели, но что у него были учителя, можно же было догадаться и спросить. В лоб-то Северус меня за вопрос не ударил бы. Аврор хренов. — Кингсли опустил голову, явно приноравливаясь постучать ею по трибуне.

— Перси, детка, налей председателю водички, не видишь у человека шок. Перси, я сказала председателю, а не на председателя! Читай уже, дальше.

Глава 26. Танец с саблями

«11 августа 1976 года.

Я решил записать события, произошедшие со мной сегодня, причем очень подробно, слишком уж много впечатлений.

Филипп поднял меня в половине четвертого утра. Или нужно говорить ночью? Не знаю, но после такого режима, я по ночам скоро спать не смогу.

Пока я принимал душ, кто-то разложил на постели одежду, подозреваю, что Эван приготовил мне ее заранее, а сейчас выдал посредством Филиппа. Это была точная копия его повседневной формы: черная майка, брюки с накладными карманами, ботинки до середины голеней со шнуровкой. Также на кровати лежали трусы в упаковке. А кто-то утверждал, что по магазинам не ходит.

Я быстро оделся и стоял в раздумье, вертя в руках палочку.

Эван довольно быстро объяснил, чем будет заканчиваться для меня забывание ее дома. Как оказалось, подтягивания и отжимания по нескольку сотен раз удивительно действенны против склероза. Надо порекомендовать Эвану запатентовать это универсальное средство.

А как я палочку понесу? Закрепить в подаренную Малфоем кобуру на запястье? Так ведь мантии к моему одеянию не предусмотрено. И так татуировкой светить придется.

Лозе вчера не понравилось, что я позволил всяким там лапать ее, и я провел несколько неприятных часов перед сном, пока она не успокоилась и перестала меня колоть.

— Доброе утро, Севи, — граф стоял в проеме открытой двери, прислонившись к косяку спиной. Я даже не услышал, как он вошел. Мы уже давно перешли с моими наставниками на «ты», я уже и не помню когда, просто перешли и все, видимо наши отношения вышли тогда на новый уровень. Это была не дружба, нет. Какая может быть дружба у шестнадцатилетнего пацана с двумя взрослыми состоявшимися мужчинами, которые к тому же являются его учителями? Но эта, казалось бы незначительная, деталь давала надежду на будущее. — Думаешь куда деть палочку? Подожди, я сейчас.

Он стремительно вышел и вернулся буквально через минуту, неся что-то в руках. Это был странного вида ремень с несколькими цепочками и отрезками кожи украшающими его. Я недоуменно уставился на этот необычный предмет гардероба. Филипп приблизился ко мне.

— Позволь надеть его не тебя.

— А почему ты задаешь такие вопросы?

— Я вчера заметил, что прикосновения тебе не нравятся.

— Не мне, лозе не понравилось, что этот Шарль трогал ее. Отрицать не буду, мне тоже было неприятно. Но не бойся, от тебя я не убегу с воплями: «Насилуют!» Так что давай, надевай, я все равно понятия не имею, что это такое.

— Твоя лоза — это нечто, — Филипп протянул руку, перехватив ремень, обвил его вокруг моей талии, практически обняв меня, быстро застегнул пряжку и начал укреплять цепочки, заворачивая их. Куски кожи он пока не трогал. — Не обижайся на Шарля, ты ему понравился, а он не привык скрывать своей заинтересованности. В той ситуации косвенно виноват я, мне нужно было сразу представить тебя ему. Так, а теперь немного магии. — Он достал свою палочку, покрутив ее пару секунд в руках, быстро направил на куски кожи, свисающие с ремня почти до колен с двух сторон, и произнес незнакомое мне заклинание. Кожа стала скручиваться, укорачиваясь на глазах, и в итоге получилось что-то вроде ножен, только двусторонних. — Вот так, теперь вставь в одни из них палочку. Отлично, видно только рукоять, ее можно списать на предмет декора. А теперь заполним другие. — И он протянул мне нож, с длинным узким обоюдоострым лезвием и витой узорчатой рукоятью, сделанной из темного дерева. От рукояти моей палочки ее отличало только наличие небольшой двусторонней гарды.

— Это подарок от меня, что ты с ним будешь делать, меня не очень волнует. Можешь письма вскрывать, можешь крыс лабораторных потрошить, но рекомендую Эвану показать. И еще. Вот эти цепочки, — он подергал за одну из них, — у них очень слабые крепления, конечное кольцо отрывается практически без усилий, но вот сама цепь. Она сделана из сплава титана, если это тебе о чем-то говорит. Очень прочная. Я думаю, что Эван и им найдет применение, их можно, в крайнем случае, использовать как… хм… гарроту. А теперь пошли завтракать.

Когда мы уже сидели за столом, и я ковырялся в своей тарелке, Филипп пристально посмотрел на меня и, не отрываясь от завтрака, произнес:

— Спрашивай уже, я же вижу, тебя скоро разорвет от любопытства.

Я слегка прикусил нижнюю губу.

— Филипп, ты хорошо знал моего отца?

— Твоего отца я вообще не знал, а что?

— Я имею в виду Тобиаса.

— А, так ты его отцом звал? Тобиаса я знал недостаточно хорошо. А что ты хотел узнать?

— Не знаю, все, наверное. Филипп, понимаешь, я понятия не имел, что Тобиас обеспеченный человек, я узнал это только после его смерти. Да, блядь, мы ели мясо только по праздникам и то, что на мне вчера было надето, можно было за мой выходной костюм принять. Я думал, что он вообще нигде не работает, понимаешь, но от него этого и не требовалось, он просто был хорошим человеком и заменил мне отца. Он был рядом со мной с пяти лет. А как оказалось, я не знаю о нем ничего. Еще и маркиз, что за маркиз Сонвье? Снейп же это английская фамилия, или нет? Я запутался, понимаешь.

— Ну что же. Я не согласен с тобой, с тем, что ты его не знал. Ты, наверное, знал его лучше всех, но как бы сказать с одной стороны, с домашней, — Филипп улыбнулся. — Начну, пожалуй, с титула. Маркиз де Сонвье он потому, что его мать, Кристина де Моран, была единственной дочерью Пьера де Моран маркиза де Сонвье. Ее мужа, Ричарда Снейпа, приняли в род, чтобы титул не ушел на сторону, разрешив при этом сохранить фамилию Снейп. Да, ты прав — твой дед, можно я его так буду называть, был англичанином и, предупреждая твой вопрос — нет, никакого титула он не имел, и был магглом. Но… У него была способность царя Мидаса — он все превращал в золото. Вначале Пьер кривился при виде зятя, но когда род, единственным достоинством которого был только титул, стал подниматься, а к концу его жизни обрел небывалое, даже в прежние времена, могущество и богатство, он был готов молиться на зятя, абсолютно простив ему самый главный его грех — маггловское происхождение. Ричард к волшебству относился философски. Я думаю, что однажды он встал утром и понял, если ты не понимаешь, что твориться вокруг, и никогда не сможешь делать тоже что и твоя обожаемая жена, а поверь мне он достаточно обожал Кристину, чтобы простить ей ее великий грех — то, что она была волшебницей, то ты должен заставить эти умения приносить прибыль. Он использовал все магические таланты своих новых родственников на полную катушку. — Филипп усмехнулся. — Ричард заставил считаться с собой очень и очень многих. Но вернемся к Тобиасу. Твой отец унаследовал все деловые качества Ричарда в полном объеме. Он был очень жестким бизнесменом. И одновременно очень мягким человеком. Как это все в нем сочеталось, я до сих пор понять не могу. Он мог не задумываясь отдать приказ своей службе охраны о ликвидации неугодной личности, и одновременно не мог представить, что можно поднять руку на ребенка. — Теперь уже усмехнулся я, помню-помню. И тут же нахмурился.

— Постой, у меня что, есть служба охраны?

— Так, дружочек, а ты завещание видел?

— Когда подписывал.

— Понятно. Нужно переговорить с Грипкуфом. Готовься, у тебя будет очень насыщенное следующее лето, — а это лето, похоже, таковым не считалось. Остаться жить в Хогвартсе что ли. — Тобиас, после того как, познакомился с твоей матерью, переехал в Англию. Дела он, конечно же, не забросил, но у него появилось уязвимое место. Ты, Севи, был его ахиллесовой пятой. Так, во всяком случае, думали некоторые личности. Когда ситуация стала очень уж напряженной, Тобиас спрятал вас, никто так и не узнал где, предположительно в каком-то захолустье. — Значит, Тупик Прядильщиков тогда не был случайностью, как и несвойственная Тобиасу в другое время настойчивость, с которой он заставил нас там жить. — И вы находились там, пока он решал проблему. Не спрашивай, что он сделал, но акция была показательной. Из уязвимой точки ты превратился в якорь, в смысл жизни Тобиаса и, поверь, желающих выяснять насколько распространяется его любовь к тебе, почему-то больше не нашлось. Почему он держал тебя, одновременно с этим, в «черном теле» — я не знаю. Возможно, это связанно как то с тем, что ты темный маг. Я помню, что однажды перед переездом он пришел к нам, мой отец еще тогда был жив, и зарылся на сутки в библиотеке. У нас самая лучшая библиотека на континенте. Была. Пока этот старый хрен… Но я отвлекся. Твое имя, вместе с титулом, звучит правильно следующим образом: Северус Фолт де Моран маркиз де Сонвье. Снейп можешь не упоминать, оно не несет смысловой нагрузки, но можешь ставить его после Фолт. Любое из имен можешь опускать. Знающий человек все равно разберется, а не знающий… Это будут его проблемы, верно? Ты хотел спросить меня о чем-то еще?

— Гоблины. Грипкуф что, не знает о всех этих хитросплетениях родословной моего отца?

— Почему не знает? Знает. Только ему глубоко наплевать на это. Ему больше импонирует именно Снейп. Ричард в свое время здорово умудрился нагреть гоблинов на пару миллионов, чем заслужил их глубочайшее уважение. Кто такой французский маркиз и кто такой Снейп для гоблинов? Ответ очевиден, как мне кажется. Еще вопросы?

— Да, как так получилось, что всего за месяц я так изменился на физическом уровне?

— Ну, тут все просто. Ты маг, к тому же темный, твой метаболизм заметно отличается от всех остальных, да еще лоза. Это ведь не просто магическая татуировка?

— Нет. Я случайно активировал браслет жизни, и он преобразился в это украшение.

— Я слышал о подобном артефакте. Совершенно бесполезная вещь, если ты не Фолт. Сделан в лабораториях Фолтов и специально для Фолтов. Хотя это объясняет твою повышенную регенерацию и быстрое восстановление. Ну и я оказал свою посильную помощь, — Филипп уже откровенно смеялся. — Ты, скорее всего, не заметил, но пища, которую ты весь месяц ел, была насыщена белком. Что-то еще?

— Да. Поведение Шарля вчера, это вообще нормально?

— Да дался тебе этот Шарль! Он, скорее всего, принял тебя за моего очередного любовника, и таким образом намекал, что не прочь меня заменить в твоей постели. Ох, Севи, не надо так нож сжимать. Я бисексуал, и ты вполне соответствуешь моим критериям привлекательности. Так что, если ты вдруг поймаешь себя на желании поэкспериментировать, добро пожаловать. Не морщись, это нормальная практика начинать с опытным партнером, который совершенно точно не навредит тебе. Я француз, ты не забыл? Так, время. Если мы опоздаем, Эван будет, как минимум, недоволен.

Мы встали из-за стола, Филипп взял меня за руку, и мы аппарировали прямо из столовой на эту загадочную Базу.

Прибыли мы в кабинет. За столом сидел Эван и изучал какие-то бумаги. На звук аппарационного хлопка он поднял голову и кивнул мне, приглашая присесть на стоящий перед столом стул. И продолжил чтение. Филипп исчез сразу же, как только я сел.

— Досыпать полетел.

— Что?

— Я говорю, Ксавье отсыпаться перед вечером полетел, но нам такая роскошь недоступна. Сейчас мы с тобой, Сев, пойдем на тренировочную площадку и немного разогреемся. Затем я расскажу, чем ты будешь заниматься.

База представляла собой скопление каких-то строений, расположенных на первый взгляд хаотично. Соединены они были между собой асфальтированными дорожками. За самым длинным зданием, крыша которого была покрыта листовым железом, был расположен комплекс сооружений, включающий в себя полосу препятствий, один взгляд на которую вызвал во мне дрожь, странные щиты, разрисованные какими-то кругами, длинные ямы, непонятного мне назначения, и много чего еще. Эван подвел меня к месту, на котором была расположена система турников.

— Сейчас легкая пробежка в хорошем темпе, затем, разогреешься и, пожалуй, все. Вперед.

По сравнению с тем, что меня заставлял тот же Эван делать в поместье, задание было примитивное, и это заставило меня задуматься о том, что же будет дальше?

После разминки, которую Роше делал вместе со мной, мой личный кошмар потащил меня, как мне тогда показалось, обратно в свой кабинет. Но он прошел мимо уже знакомой мне двери и распахнул следующую.

— Заходи.

Я зашел в комнату, чем-то напоминающую классную. Несколько одноместных парт, доска на стене, перед доской стол со стулом.

Пять парт были заняты. Какие-то мужчины, одетые почти так же как мы с Эваном, но кроме футболок на них присутствовали куртки песочного цвета, расстегнутые и с закатанными рукавами. Я недоуменно посмотрел на Эвана.

Тот ободряюще потрепал меня по плечу и кивнул на незанятую парту. Дождавшись когда я сяду, Эван подошел к столу, облокотился об него своей пятой точкой и, заведя руки назад, оперся на крышку.

— Доброе утро. Я полковник Эван Роше. Как вы знаете, я являюсь командиром учебной базы иностранного легиона Французской Республики, а также штатным координатором спецопераций, проводимых легионом в африканских странах. Вы находитесь на этой учебной базе для создания боевой группы специального назначения. Я знаю, что все вы профессионалы, и ничему учить вас не нужно. Все вы уже работали в группах и у каждого из вас своя спецификация. Здесь вы будете проходить боевое слаживание. И еще, каждый из вас в скором времени оставит службу, но я надеюсь уговорить вас продлить контракт в качестве инструкторов. Поэтому я хочу уже сейчас убедиться в ваших преподавательских навыках. Я отдаю вот этого молодого человека вам на растерзание. Я надеюсь получить его к концу месяца живым и достаточно подготовленным, чтобы войти в состав любой группы в любом качестве.

По мере того как Эван все это говорил, глаза округлялись не только у меня.

— А я-то думал, что тут этот ребенок делает, даже грешным делом подумал, что ошибся адресом и в детский сад попал, — высказался огромный мужчина, парта которому была явно маловата. У меня мелькнула мысль, что когда он встанет, то ненамного будет уступать по габаритам Хагриду.

— Тихо. Сейчас, я думаю, каждый из вас представится. Ваша биография меня не интересует. Но если пару слов скажите, то я не обижусь, и начнем мы, пожалуй, с вас, — Эван кивнул подавшему голос гиганту.

— Ну с меня, так с меня. Владимир Краснов, я являюсь внуком вынужденного эмигранта из России. Вынужденный, потому что, являясь офицером Российской армии, в 1913 году во время Первой Мировой войны он был ранен на территории Франции. Его приютила одна очаровательная мадмуазель, выходила и вскоре родила ему сына, став мадам Красновой. Когда дед поправился достаточно, чтобы вернуться на родину, в России произошла революция, и молодая семья решила остаться во Франции. Мой отец воевал во Второй Мировой, участвовал в сопротивлении. Так что я потомственный вояка. Я родился в 1933 году. Не женат. Детей не имею, ну насколько я знаю. Являюсь мастером рукопашного боя, в группах выполнял роль в основном силовой поддержки и пулеметчика.

— Фернандо Кепа, 1935 года рождения, — представился смуглый, черноволосый, черноглазый мужчина, сидящий за своей партой в расслабленной позе, вытянув в проход длинные ноги. — Я баск и этим все сказано. Мастер рукопашного и ножевого боя. Не женат. В легионе с 1960 года, в группах выполнял роль сапера.

— Накамура Кери, родился в 1935 году, — тихо проговорил невысокий темноволосый азиат. — Я являюсь мастером рукопашного боя. По образованию я инженер-электронщик, закончил Сорбонский университет в 1960 года. Не женат. В легионе с 1961. В группах основная роль — связь, координация.

— Ерн Эриксон, я норвежец, родился в 1934 году. В 1958 году переехал во Францию. С 1959 года служу в легионе. Не женат. Мастер рукопашного боя. Основная военная специализация — снайпер. Чаще всего работал в группах прикрытия. Разрешите задать вопрос, господин полковник, — дождавшись разрешения, викинг продолжил, — а чему мы должны учить мальчишку? Какая у него подготовка? Умеет ли он стрелять? И почему нам дано меньше месяца?

— Вопросы пока преждевременные, но я отвечу. Начну с конца. Не позднее 27 августа Сев возвращается в Англию. Стрелять он умеет, хм… из рогатки? Шутка. Он не умеет стрелять и совершенно не разбирается в оружии. Подготовки у него нет никакой. Только довольно неплохая физическая форма. Тихо! Я не прошу вас за это время дотянуть его до своего уровня. Это невозможно. Но приличные результаты он показывать должен. Поверьте, этот мальчик способен творить чудеса, — Эван подмигнул мне, а я буквально зубами заскрежетал. — Я ответил на ваши вопросы? Тогда продолжим.

— Андре Бове, я, как и Владимир, потомственный военный. Мои предки служили, и французским королям, и Республике, и даже Наполеону. Родился в 1935 году. В легионе с 1955 года. Не женат. Мастер рукопашного и ножевого боя. Являюсь командиром групп с 1960 года. Может юноша тоже представится?

Я решил говорить в той же манере, что и они.

— Северус Снейп, родился в 1960 году. Не женат, ну это понятно почему. В легионе не служил, да и нигде не служил, тоже понятно почему. Мастером чего бы то ни было, я не являюсь.

— Северус? Интересное имя, — русский ободряюще мне улыбнулся. Ну, во всяком случае, мне показалось, что ободряюще.

— Это римское имя, казак ты необразованный, — теперь свои зубы показывал баск.

— Я думаю, что мы должны пройти на полигон и там уже решить, что же с Северусом будем делать, — а вот эта фраза, озвученная командиром, мне не понравилась — похабщиной она отдавала.

— Так и сделайте, если возникнут проблемы, я у себя в кабинете. Да, ровно в семнадцать ноль-ноль, я Северуса забираю. Обед в столовой в пятнадцать ноль-ноль. Удачи, господа, — и этот… этот… предатель ушел, оставив меня на растерзание группе маньяков.

Мы вышли на полигон.

— Ну, и что мы будем с ним делать?

— Думаю, что нужно его по полосе прогнать, просто, чтобы посмотреть, на что он способен.

— Да, для начала это будет самое то.

— Северус, подойди сюда, — пока они придумывали, с чего начать мои пытки, я отошел довольно далеко. Возвращаться к группе не хотелось просто категорически. Но я заглушил этот малодушный порыв.

— Послушай, Северус, тьфу, ты что своим родителем сделал, что они тебя так назвали? — А вы оказывается шутник, господин норвежец, — можно мы немного сократим твое имя? — да ради Мерлина, меня Северусом в последнее время только Малфой звал, да и тот на Сев через раз срывается. Я неопределенно пожал плечами. — Хорошо, тогда, Сев. Мы решили посмотреть, на что ты способен, то есть на твою физическую подготовку. Видишь полосу препятствий? Ее нужно пройти. Чтобы был эффект соревнования вместе с тобой пойдет Андре. Он даст тебе фору. Ты пойдешь налегке, а он в полной боевой выкладке. Согласен? Тогда пошли.

Полоса была даже немного легче, чем в поместье. Там, из-за сравнительно небольшого размера территории, все было очень компактно, не было времени, чтобы как следует подготовиться к очередному препятствию, но из-за этого самого дефицита места в поместье не было сетки, под которой нужно было проползти.

Вот там-то он меня и сделал, до этого я довольно легко держал лидерство. Ползать как змея я еще не научился, поэтому просто запутался в сетке. Еще ни разу я так не мечталплюнуть на то, что вокруг одни магглы, и перекинуться в свою анимагическую форму, пусть бы попробовал мангуста обогнать. А так как это было последнее препятствие, то догнать командира я уже не смог.

— Я почти победил, — сплевывая попавшие в рот листья, довольно зло сказал я на финише.

— В жизни слова «почти» не существует. Или ты выигрываешь, или нет. Если тебя это утешит, то еще никто не обгонял меня ни на одном участке полосы. Пока ты добегал, мы успели посовещаться. Физическая форма у тебя на уровне, ловкость тоже, немного реакцию повысить, да гибкость улучшить, но это на рукопашке догонишь. А теперь в тир.

Такого позора, как в тире я не испытывал еще ни разу за свою, сравнительно недолгую, жизнь. Тиром назывались те самые непонятные щиты с нарисованными кругами. Они находились на достаточно большом расстоянии от длинных столов, которые тоже входили в это емкое, как оказалось, название — тир. Вот на эти столы мои няньки, так они сами себя обозвали, вывалили разнообразное маггловское оружие.

Чего тут только не было!

Не было тут палочек, которые волшебные… Назначение всего остального я представлял себе довольно смутно. Проводить краткий экскурс по тому, что было здесь разложено, взялся Ерн. Причем, делал он это действительно кратко.

Как я понял из его лекции, какое-то представление о лежащих на столе вещах у меня должно было быть. Поэтому он особо не углублялся в детали. Вот только, как бы поделикатнее объяснить, что мальчики, вроде меня, в подобные игрушки не играют.

В общем, я понял только устройство и предназначение патрона и то потому, что немного об этом знал. Меня как-то ребята с автомойки, на которой я когда-то давно, наверное, в прошлой жизни, летом подрабатывал, просветили. Я, помнится, даже в Хогвартс составляющие притащил, и даже МакГонагалл взорвать вместе с дверью умудрился. Эх, где те времена. Но я отвлекся.

После лекции, из которой я не понял ничего, мне в руки сунули вещь, названную винтовкой. Сказали, что она заряжена, в магазине десять патронов, и нужно попасть из этой винтовки в мишень — те самые щиты с кругами. Причем не просто попасть в мишень, а попасть в ее центр. Вот сюда смотреть, вот так целится, вот на это нажимать.

Я абсолютно не понимал принципа действия. Скорее всего, по этой причине пули, выпущенные мною, летели куда угодно, но только не в мишень. У каждого члена группы, сначала вырывались одни лишь ругательства, затем они замолчали. Но КАК они на меня смотрели! А я нервничал и находился уже в довольно взвинченном состоянии, когда услышал сзади негромкие аплодисменты. И голос Эвана.

— Браво!

От неожиданности я крутанулся на месте. Эван стоял прямо за моей спиной и, казалось, полностью игнорировал направленный на него ствол, а ведь в магазине точно еще остались патроны. Он шагнул еще ближе, глядя на меня в упор. Затем медленно протянул руку и отвел дуло от своей груди.

— Поставь на предохранитель. Сбоку, рядом с курком, такой рычажочек. Вот так, умница, а теперь переверни оружие вверх стволом. Держи за цевье, эта такая деревянная хрень, которая как бы обхватывает ствол до его середины. Молодец. А теперь запомни. Никогда не направляй оружие, каким бы оно ни было, на человека, если не хочешь им воспользоваться. Запомнил? Кивни, если запомнил? Я уже говорил сегодня, что ты умничка? Теперь вы, — он обратился к моим новым наставникам. — Когда я говорил, что Северус абсолютно не умеет стрелять, я также имел в виду и то, что он не имеет никакого представления об огнестрельном оружии. Вообще никакого. Почему так произошло? Вот это вас не касается. Считайте, что до сегодняшнего дня он на практически необитаемом острове рос. Оружие нужно разобрать полностью. Сборка, разборка, принципы действия каждого вида и так далее. Можно даже немного истории преподнести. А теперь обещанное чудо. Ерн, у тебя пистолеты есть, желательно с глушителями? Отлично. Сев, подойди сюда. Буквально через пару минут эти остолопы начнут тебя грузить информацией по полной программе, а пока, — его голос упал до шепота. Он подошел ко мне вплотную. Развернул в сторону мишеней. Вложил в правую руку пистолет. Обнял, положив свою руку поверх моей. — Вот так. Обхвати рукоятку. Не стискивай, кисть не должна быть напряжена. Снимай с предохранителя. Они почти на всех видах стволов одинаковые, и расположенные почти в одном и том же месте. Стреляешь на выдохе. Палец на курок. Да, вот так. А теперь, — он шептал уже прямо мне в ухо, — представь себе, что это твоя палочка. По готовности, давай.

Он отпустил меня, отступив на несколько шагов. А я представил, что в моих руках палочка, и нужно выпустить заклятье, наполненное силой. Только вместо силы есть курок, а вместо заклятья — пуля. Я не целился. Я практически видел центр мишени, я точно знал куда попаду. Выдох, палец плавно спустил курок. А затем еще раз и еще, и еще.

Положив пистолет с разряженным магазином на стол, предварительно поставив его на предохранитель, я обернулся к зрителям, внимательно наблюдавшими за мной. Эван стоял, скрестив руки на груди. Увидев, что я закончил, он подошел к столу и нажал какую-то кнопку. Мишень, по которой я стрелял, стала медленно двигаться в нашу сторону. Все пули были в центре. Все до единой. Я прекрасно понимал, что подобное может повториться еще очень не скоро, а возможно — никогда не повторится. Сейчас я просто поймал кураж. Но все равно, мое лицо буквально засветилось.

— Я же говорил, что Сев способен творить чудеса, — Эван снова встал в ту же позу. — Я надеюсь, вы поняли свою ошибку?

— Что вы ему сказали, господин полковник? — в голосе Андре была явная заинтересованность.

— Ничего особенного, просто попросил провести ассоциации пистолета с его любимой игрушкой. Продолжайте, господа, — и он ушел, оставив меня на нянек с улыбками людоедов.

— Так, значит, с оружием мы займемся после обеда, у нас как раз будет два часа. А сейчас нам нужно посмотреть, как ты ведешь себя в бою, чтобы разработать программу обучения для тебя, — говорящий Кери был на редкость спокоен. — Мы с тобой немного помашемся, остальные посмотрят, потом мы посекретничаем, а ты отдохнешь.

— Я не умею, то есть, я никогда не… Школьные драки же здесь не учитываются? — дружное качание голов подтвердило мой лепет.

— А тебе и не нужно уметь. Наша задача тебя научить, но, пойми, для того, чтобы сделать это эффективно, необходимо знать не только твои физические данные. Существует много параметров, я их тебе озвучивать пока не буду, по ходу дела, возможно. А сейчас начнем.

И мы начали. Точнее, он начал методично избивать меня. Когда мог, я уворачивался, даже пару раз блокировал удары, за некоторыми его движениями я даже не успевал проследить, а некоторые он наносил нарочито медленно, но я все равно не успевал. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Бил он меня очень аккуратно, во всяком случае, синяков я потом на себе не обнаружил. А когда ты получаешь удар в челюсть, причем на руке нападавшего надета кожаная перчатка с обрезанными пальцами и металлическими наклепками, и при этом челюсть у тебя не сломана в трех местах, зубы все целые, а на коже нет даже царапины, НО — ты все равно лежишь на земле — это о многом говорит. Проверять, на что мои няньки способны в реальном бою, у меня и так не было особого желания, а после этого показательного выступления мои невольные мысли, показав мне фигу, скрылись в неизвестном направлении.

— Довольно. Кери нам все понятно, тебе я надеюсь тоже. Пошли обсудим. — Андре подхватил замершего на месте Накамуру под локоть и потащил его к остальным, которые что-то уже бурно обсуждали.

Я растянулся прямо на земле, уставившись в небо. Мысли текли вяло. Самый главный вопрос — зачем мне все это вообще нужно?

Нет, мечта самого маленького и слабого мальчишки на курсе стать, если не самым сильным, то хотя бы приблизится к большинству, чтобы в стычках с теми же Мародерами суметь показать себя, не прибегая к хитрости и не пользуясь магией, стала как-то очень уж стремительно осуществляться, но не слишком ли высока цена? Оно мне нужно? Да, нужно. Нужно, чтобы почувствовать, что я и без магии что-то из себя представляю. Да, я сильный маг. Но если сравнивать меня хотя бы с одним из моих наставников — я никто. Конечно, чисто теоретически я мог бы справиться с ними. Ага, один на один, если нападу со спины, неожиданно, в полной темноте, сразу используя аваду, ну или еще какую-нибудь убийственную гадость. Ах да, чуть не забыл, мой противник должен быть связан по рукам и ногам и находиться в бессознательном состоянии.

Да, они — магглы, но, Мерлин, зачем тогда вообще нужна магия, если в критических ситуациях от нее толку ноль. Витрины бить спонтанными выбросами?

Вот поэтому я сейчас лежу здесь, с болью во всем теле, что уже вошло в привычку, и терпеливо жду приговора, который вынесут мне мои няньки.

— Сев, подойди.

Кряхтя, я поднялся на ноги. И поплелся в направлении группы.

— Вы, не злитесь, что приходится возиться со мной?

— С чего бы, — Владимир улыбался. — Учить нас чему-то — только портить, а так мы притремся друг к другу куда быстрее, чем это происходит при обычном слаживании. В общем, мы тут кое-что решили. У тебя довольно хрупкое телосложение для парня. Ты невысокий. У тебя резкие, даже можно сказать, агрессивные движения. Ты плохо поддаешься на провокации и заведомо ложные выпады. — А, так это были провокации, а я-то думал. — Все это можно отнести к плюсам. К минусам относится то, что ты правша. Ты практически не работаешь левой рукой, это плохо. С завтрашнего дня мы начнем решать эту проблему. Если нужно, то правую руку вообще фиксировать будем, чтобы соблазна воспользоваться ею не было. Учитывая твой рост — идеальной для тебя будет основа подготовки двуручника. Для этого, сначала будут использоваться бокены, затем, скорее всего, настоящие мечи. Основная подготовка в этом направлении будет возложена на Кери. Также к минусам относится твоя некоторая заторможенность, но мы пришли к выводу, что это проистекает от самого главного твоего минуса — ты слишком часто задумываешься над совершением того или иного действия, просчитывая его. Для бойца это недопустимо.

— Мне что, вообще больше не думать?

— Если тебе будет так проще, то да. Дальше. Эта проблема решается довольно просто. Чтобы развить реакцию в достаточной мере, будут использоваться постоянные нападения: во время разминки, во время тренировок, во время теоретических занятий и даже во время стрельб.

— Что?!

— Вначале мы будем использовать это, — Владимир вытащил из кармана мягкий мячик и бросил его в меня. Пока я осознавал эту потрясающую новость, мячик впечатался мне в лоб. — Именно это я и имел в виду. Мячики будут лететь в тебя без всякой логики, и ты естественно, не будешь знать, откуда именно и от кого они прилетели. Будешь хорошим мальчиком — в тебя будут лететь только мячики, но если не будешь стараться, то однажды в тебя может полететь нож. Возможно, это добавит тебе мотивации. — Я слушал его, лишь открывая и закрывая рот, не в силах произнести ни звука. — Ножи на Андре и Фернандо, мы с Ерном будем гонять тебя на стрельбище. Так, пока это все. На сегодня достаточно. Иди к Эвану, а нам нужно сейчас разработать план занятий.

И я пошел, нет ни так, я побежал. Ворвавшись в кабинет Эвана, я выпалил с порога:

— Вы что все хотите меня убить?

— Успокойся, никто не хочет тебя убить. Что произошло?

— Что произошло? Что произошло?! Да в меня с завтрашнего дня будут в произвольном порядке лететь тряпичные мячи, а если я буду их пропускать больше, чем дозволено этими садистами, то в меня полетят еще и ножи! Или они так шутят?

— Я бы на это не рассчитывал. Ну, не будем предаваться панике раньше времени. Я так понимаю, что на сегодня вы закончили? Отлично. Со мной связался Филипп и попросил вернуть тебя сегодня пораньше. Вы идете в театр, и он, кажется, пригласил стилиста.

— Зачем? И что это за зверь такой — стилист?

— Видимо, он хочет что-то исправить в твоей внешности. А стилист поможет ему в этом. Так что давай, иди. Завтра в пять утра жду тебя здесь, не опаздывай.

Я несколько секунд померился с ним взглядами, потом плюнул и аппарировал прямо в свою комнату. Быстро приняв душ и надев вчерашние штаны и рубашку, я отправился искать Филиппа.

Филипп нашелся в малой гостиной, и он был не один. Также в комнате присутствовал Шарль и еще один тип, столь же эпатажной наружности. Я даже вначале не понял, парень это или девушка. Оказалось, что парень. Шарль расплылся в улыбке и вскочил из кресла, на котором до этого сидел.

— О, мой дорогой, мы уже буквально извелись от ожидания. Анри, Анри — это тот самый мальчик, сын Тобиаса. Анри, он чудо, не правда ли?

По совету Филиппа я практически не слушал Шарля, но мне пришлось приложить усилия, чтобы не закатить глаза.

Анри поднялся и изящно потянулся.

— Наконец-то. Филипп, давай не будем тянуть. Мое время стоит денег.

Он прошел на середину комнаты.

— Думаю, что эта комната подойдет. Здесь очень удачный свет.

Подойдя к стене, Анри вытащил на середину комнаты стул, и томным движением руки указал на него.

— Садись сюда.

Я сел, радуясь уже тому, что меня не собирались раздевать. Анри притянул к себе сумку, стоявшую в углу комнаты, и зарылся в нее практически с головой. Вынырнув на поверхность, он надел на себя какой-то фартук с великим множеством карманов, предварительно встряхнув его. Вытащил из сумки загадочные для меня приспособления и быстро распихал их по карманам, а также развесил по всей доступной ему поверхности фартука. Затем извлек на свет какую-то вещь, которая вначале показалась мне мантией. Прицепив вокруг моей шеи полоску из белой мягкой ткани, он подергал ее, поинтересовавшись, давит или нет, и надел на меня эту штуку, которую я принял за мантию. Закончив свои приготовления, он обошел меня по кругу, задумчиво хмуря брови. Подошел, вытащил из одного из карманов расческу и быстро расчесал меня. Затем, приподняв мои волосы, он довольно долго держал их так, слегка поворачивая мою голову из стороны в сторону, после чего удовлетворенно изрек:

— Да, именно так.

И набросился на меня с ножницами.

К тому времени, как он закончил, у меня даже спина слегка затекла.

Едва поднявшись со стула, я угодил прямо в лапы к Шарлю.

Меня все-таки раздели, потом во что-то одели. Я не акцентировал ни на чем внимания, принимая происходящее, как неизбежное зло.

— Божественно, просто божественно, — Шарль сложил руки на груди. — Ты произведешь фурор, любовь моя. — Кажется, меня все-таки передернуло. Положение спас Филипп.

— Я очень признателен вам, но у нас мало времени. Еще немного и мы с Севи опоздаем на представление.

— Конечно, конечно. Но, Фил, негодник, я рассчитываю, что через неделю, когда гардероб этого юного очарования будет готов, вы посетите меня в моей мастерской. Я хочу присутствовать при примерке.

— Конечно, Шарль, ты можешь на нас рассчитывать.

Когда они наконец-то убрались, Филипп покосился на меня и вздохнул.

— Ты просто чудо. Чего у Анри не отнять так это чувства прекрасного, а у Шарля, не смотря ни на что, безупречный вкус. Кстати, Анри такой же как и ты, то есть гетеросексуал. Предупреждая твой вопрос, ему так было проще пробиться. Мир моды очень жесток и одного таланта для того, чтобы добиться в нем успеха — мало. Но, поспешим, а то действительно опоздаем.

— Я могу хотя бы в зеркало взглянуть?

— Вернемся, взглянешь, поверь мне, ты выглядишь изумительно.

Мы аппарировали в театральную ложу. Забавно, я даже не увидел, что это вообще был за театр.

— Есть своеобразное преимущество в закрытых ложах, не находишь? Во всяком случае, они здорово позволяют сэкономить на дороге.

— Что мы будем смотреть?

— Балет. Сегодня выступает труппа Большего Театра из России. Хачатурян. Балет называется «Гаянэ».

Балет мне понравился. И музыка и танцы были просто изумительны.

Особое впечатление на меня произвел танец с саблями и чувство, что сегодня Кери танцевал ничуть не хуже.

В антракте я заметил, что на меня многие откровенно пялились. Меня это слегка нервировало.

Проходя по одному из коридоров, я внезапно увидел парня, идущего мне навстречу. Очень коротко постриженный, но с длинной челкой, закрывающей одну половину лица. Челка была рваной, но как ни странно, подчеркивала привлекательность парня. Бледная кожа, высокие скулы, черные глаза, опушенные длинными и густыми ресницами, даже большой нос не портил его, а придавал какую-то изюминку внешности. Он был очень стройный и одежда, что была надета на нем, подчеркивала широкие плечи, тонкую талию и узкие бедра. Его походка чем-то напоминала мне походку Эвана. Одет он был в мягкие брюки из темной замши, белоснежную водолазку и расстегнутый пиджак с высоким воротником-стойкой, длиной немного выше колен, с разрезами по бокам. Пиджак был черного цвета, с пущенной по воротнику и бортам вышивкой из серебряной нити.

Никогда не завидовал смазливой внешности Поттера, Блэка или Малфоя, но сейчас впервые ощутил неприятный укол где-то в районе груди. И лишь подойдя ближе, я понял, что передо мной находится зеркало.

Никогда еще не писал так много, как сегодня. Пора спать, завтра начнется ад».

— Твою ж мать, мать твою, твою…

— Перси, читай! Кингсли заклинило, полейте его кто-нибудь еще водичкой.

Глава 27. Начало пути

«28 августа 1976 года.

Через четыре дня я сяду в Хогвартс-экспресс и уеду в школу. Я там буду почти как обычный ученик. Ключевое слово — почти.

Последние недели в один миг вдруг как-то стерлись, размылись. Осталось время до… и время после. После того как я…

Две недели, прошедшие с того момента как за мое воспитание взялись пятеро специалистов высочайшего класса по проведению секретных операций, пролетели со скоростью снитча.

Сказать, что они меня многому научили? Нет. Я стал довольно сносно попадать в мишень, и пропускал на спаррингах с Кери каждый второй удар, а не каждый первый как вначале. Да, там же еще были бакены. До мечей мы не дошли, к счастью для меня.

Единственное, что у меня выработалось — это скорость реакции. Я начал замечать, что в меня что-то летит уже на третий день, а на десятый, я мог если не отбивать, то уклоняться от летящих в меня мячей.

Свою угрозу насчет ножей они не выполнили, так что думаю, это все-таки была шутка. Однако когда я заикнулся о своем несовершенстве, ну еще бы, даже в своих поединках со Слизерином я выглядел более достойно, мои няньки переглянулись и весело заржали.

— Не комплексуй, Сев, достать каждого из нас — это нужно умудриться. Вот увидишь, если тебе встретится соперник, ну или соперники, так сказать твоей весовой категории, то ты сможешь их удивить, — Андре, говорил это, запуская в полет к мишени очередной нож.

Я сейчас слукавил немного: метать ножи, любые и из любого положения я научился в совершенстве. Для мага, естественно. Как-то раз Фернандо с Андре на спор метали… все они метали, и ножи и топоры, и лопаты, и даже вилки, все находило свою цель. Мне до них, как им до меня в магии.

— Сейчас твое тело действует на рефлексах, ты даже можешь не понять, что произошло, как твой противник уже будет лежать на земле. Мы научили тебя подсознательно ждать атаки. Твое тело всегда ее ждет. А как оно отреагирует, будет зависеть от того, что в него полетит, мячик или чей-то кулак.

По сравнению с тем, что меня ждало по вечерам, мои тренировки — это была просто манна небесная. Какие-то вечеринки, театры, какие-то девицы и даже парни. Бесконечные смены одежды. Шарль, прилипающий ко мне как репей. И самое главное — Филипп не всегда был рядом. Приходилось выкручиваться самому.

Я научился язвить. Раньше я мог только подшучивать, над теми же Мародерами. Теперь я научился первоклассной стервозности, причем, высшим шиком считалось по градации оценок Филиппа, отшить кого-нибудь особо приставучего, оскорбив его таким образом, чтобы он даже не понял, что его оскорбили.

На меня теперь обращали внимание даже до того как меня представляли. Так что к огромному количеству каких-то странных людей, постоянно ошивающихся вокруг меня, титулу маркиза я был обязан лишь во вторую очередь, первое место торжественно занимала моя столь кардинально изменившаяся внешность.

Моя прическа была, конечно, хороша и очень шла мне, и чувство, что я нравлюсь исключительно из-за своей внешней привлекательности, вначале грело мою темную душу — это было приятно, что уж тут сказать, хотя и очень непривычно.

Затем меня это стало раздражать, а еще через пару дней я просто бесился до зубовного скрежета, услышав очередное: «Ух ты, какой красавчик, ты знаешь я очень хорошо стихи читаю, да. А особенно хорошо они у меня в спальне получаются. Ты же любишь поэзию?»

Наверное, поэзию я не любил, а может прав был Слизерин, я еще не созрел до подобных отношений, потому что ничего, кроме раздражения эти высказывания у меня не вызывали.

Так что отражение в зеркале мне, безусловно, нравилось, но проблемы, настигшие меня, начали перевешивать. У меня даже проскользнула подлая мыслишка исправить все на как было с помощью магии, но Филипп меня опередил. Мои волосы стали статичны, они не меняли длины и формы пока Филипп не решит, что достаточно, пора бы и имидж сменить. Причем все мои попытки снять заклятье не привели ни к чему. Этот паразит завязал его на свою кровь.

— Я не позволю тебе, Севи, испортить свою внешность. Смирись, мон шер, если хочешь что-то поменять воспользуйся чарами легкой иллюзии, или париком. Все разговор окончен!

Мои няньки тоже оценили изменения произошедшие со мной, только вот шуточки у них были…

— Сев, не поднимай ногу выше бедра соперника, ты чего хочешь этим добиться? По морде ударить? Не получится. Или ты соблазнить меня пытаешься? А, признайся, милашка.

И ржачь, над красным мной. У меня от лица, наверное, в такие моменты прикуривать можно было.

А, в общем, несмотря ни на что, эти две недели были для меня если не самые счастливые в моей жизни, то где-то близко.

Двадцать пятого августа Эван пришел на полигон около восьми часов утра. Мы только закончили разминку.

— Сев, иди погуляй немного, тренировки сегодня не будет. Но далеко не убегай, мне нужно с тобой поговорить. Ребята в мой кабинет, живо, — и ушел быстрым шагом, не оглядываясь. Мои няньки переглянулись и, нахмурившись, поспешили вслед за командиром Базы.

Совещание длилось часа два. Я не то что далеко не уходил, я болтался перед командным пунктом изнывая от любопытства. В тот момент, когда меня пригласили пройти в кабинет к Эвану, я уже довел себя практически до невменяемого состояния.

Эван усадил меня на стул. Вся команда находилась в кабинете.

— Значит так, сейчас будет озвучена информация под грифом «перед прочтением сжечь», и я не шучу, господа. Андре, ты спрашивал меня, как мы сможем попасть на место уже сегодня. Мы можем быть на точке уже через несколько часов, причем эти часы нужны будут для сборов. Если Северус согласится нам помочь. Сев, — он подошел к моему стулу и присел на корточки возле него. — Малыш, я не могу на тебя давить, да и не хочу, я могу только просить, и я прошу о помощи. Вкратце, в одной африканской стране, неважно в какой, происходят непонятные вещи. Довольно большая банда каких-то отморозков терроризирует местное население. Они не просто нападают и грабят, они убивают, причем ни возраст, ни пол жертв не имеют для них никакого значения. Немногие выжившие находятся в шоке и из их бреда можно выделить только упоминание о каких-то демонах. Для решения этой проблемы командование Легиона выслало подряд две роты. Они исчезли. Бесследно. Конечно, эти ребята были не так подготовлены как мы, но и они кое что могли. Командование передало это дело мне. Разведка вычислила местонахождение этих тварей. Я даже слетал туда, чтобы оценить происходящее на месте, вернулся вчера поздно ночью, — так вот почему я его в течение последней недели практически не видел. — Самая главная странность заключается в том, что нам точно известно местоположение их убежища, но подойти ближе, чем на полкилометра, мы не можем. Как будто на какую-то стенку наталкиваемся. И еще, у нас очень мало времени. Они очень опасны и не полные придурки, поэтому могут уйти куда-нибудь в джунгли, и мы их ловить будем до конца света. Счет идет на часы. Ты умный мальчик, ты сам все понимаешь.

Да, я умный мальчик и я все понимаю, и, безусловно, я помогу, тут даже речи не идет об отказе, но нужно кое-что уточнить.

— То, что ты описал, возле убежища напоминает отталкивающие чары, слабенькие, если честно, если бы я их накладывал, то вы бы все еще искали и не факт, что нашли бы. Я правильно понял, ты думаешь, что среди них есть маг? — Эван кивнул, на лица нянек я не смотрел, не до того было.

— Моя помощь в чем должна заключаться? Снять чары, и вычислить мага?

— Не только, я хотел еще попросить тебя перенести нас к границе действия чар. Эти козлы даже не выставляют патрули, видимо надеются на мага.

— Эван, ты думаешь это просто? Вот так взял и переправил всех в нужное место? Мне нужны координаты аппарации. И я не смогу больше одного с собой протянуть. Хотя есть у меня одна идейка на этот счет, но все упирается в то, что я не смогу аппарировать в незнакомое место.

— Координаты я тебе дать не могу, сам понимаешь почему, — Эван закусил нижнюю губу. — Что же делать?

— Ну, есть еще один метод, мне нужно увидеть место будущей аппарации, желательно во всех подробностях. Ты мне доверяешь? — легкая улыбка и кивок головы в знак согласия. — Я могу посмотреть на это место у тебя в голове, в воспоминаниях. Я клянусь, что буду только на это место смотреть, дальше не полезу.

— Что я должен сделать?

— Прежде всего, сядь поудобнее, лучше всего в кресло, расслабься и представляй это место как можно подробнее. Сразу предупреждаю, это может быть неприятно.

Эван встал, прошел к своему столу и сел. Я решил воспользоваться легиллименцией. Довольно грубо, но быстро и получится хорошая картинка из мыслеобраза. Я встал напротив и вытащил палочку.

— Смотри мне в глаза. Лигиллименс!

И провалился в чужой разум. Прежде всего, меня поразила защита Эвана, просто железобетонная стена какая-то. Я поклялся, что не полезу никуда, да я и не смог бы. Нет, взломать его защиту можно было, но зачем? Картинка всплыла как-то сразу. Тропический лес, полянка, в качестве ориентира я использовал нелепый пень, торчавший практически посередине поляны.

Когда я уже хотел покинуть разум Эвана, я зацепил еще одну картинку. Видимо это были самые яркие последние воспоминания, которые прорывались на поверхность, и Эван не мог их контролировать. Образ девочки, темнокожей, лет десяти. Когда Роше ее видел, она была еще жива. Сейчас уже вряд ли. Множественные ожоги покрывали хрупкое тельце, порезы, а также судорожное сокращение мышц. Круциатус. Множественный Круциатус. Меня затошнило. Тот, кто это сделал должен сдохнуть. Я стиснул зубы.

— Это они сделали?

— Да. А что это сейчас было? Голова болит, — Эван обхватил голову руками.

— Сейчас пройдет, я предупреждал, что это неприятно. Когда мы выдвигаемся?

— Когда парни готовы будут.

И тут я обратил внимание на стоящую вокруг тишину. Но я совершенно не был готов к следующему вопросу.

— Ни хрена себе, ты что, мысли можешь читать?

— Нет, Ерн, мысли невозможно прочитать, это другое. А что вас только это волнует, а ничего что я маг?

— Да по-хрену, — это уже был Фернандо, — у каждого свои недостатки.

— Так, отставить разговоры, на сборы час, время пошло. — Рык уже пришедшего в себя Эвана быстро разогнал начавших зубоскалить нянек.

Лично для меня сборы заняли пару минут, это то время, которое понадобилось Эвану, чтобы взять бронежилет и надеть его на меня.

Сам он также быстро оделся и вытащил из-под стола уже собранный рюкзак. Затем мой наставник на несколько минут покинул меня, а когда он вернулся, я понял, что означает выражение «вооружен до зубов». Одновременно с ним в кабинет ввалились остальные члены команды. О-о-о… Они что небольшую войну хотят устроить?

— Так, мы готовы, что нужно дальше делать? Куда-то выйти?

— Зачем? Прямо отсюда и аппарируем. Кто первый?

— Я, — вперед вышел Владимир. — По правилам вообще-то первым должен идти Ерн, но тут другая ситуация. Пока вас не будет, мне нужно будет хорошо простреливаемое пространство организовать. Вдруг эти уроды все-таки вышлют патруль, тем более, что они собираются драпать.

— Возьми меня за руку и постарайся не двигаться, ощущения мерзкие, особенно в первый раз.

— Мерзкие ощущения — это когда военный самолет вынужденную жесткую посадку делает. А все остальное…

Я не ответил, мне его слова ни о чем не говорили, просто взял его за руку и аппарировал.

Полянка, пень, а вокруг джунгли, кажется мы на месте. Пока я осматривался, Владимир исчез. Я даже глаза протер, а потом испугался. Неужели его расщепило где-то по дороге?

— Сев, я здесь, — негромкий голос откуда-то, я так и не понял откуда, просто повернулся в сторону звука. Ветки пошевелились, и я, наконец, увидел русского, который уже разворачивал пулеметную позицию. Интересно, я когда-нибудь научусь двигаться также бесшумно?

Кивнув Владимиру, что я его вижу, я прислушался к себе и поморщился, слишком много сил ушло на парную аппарацию, слишком большое расстояние, плюс преодоление антиаппарационных барьеров множества стран. Мне на них плевать, я и в Хогвартсе аппарировать могу. Учитель научил меня действительно многому. Но сил уходит немеренно. Осталось еще пять человек, после последнего я Люмос зажечь не смогу, а нам еще и назад возвращаться, не говоря уже о том, что здесь непонятно что творится.

Значит нужно создать портключ. Примерно через минуту я появился в кабинете Эвана.

— Владимир на месте, ну или во всяком случае в месте очень похожем. Будет обидно, если он там сейчас пулемет разворачивает, а это все лишь какой-нибудь курорт, где ты однажды отдыхал.

— Что-то ты разговорился, малыш, давай следующего.

— Перебьетесь, я вас по одному замучаюсь таскать. Сейчас, подождите, у меня есть идея получше.

Я подошел к столу и взял два карандаша. Я впервые создавал портключи, не в Тайной Комнате под чутким руководством Учителя, а самостоятельно, поэтому заметно нервничал. Так произнести формулу про себя, вставить координаты, которые я успел снять. Палочка здесь не особо нужна, и я просто положил ее на стол, идиот, но теперь уже поздно о чем-то жалеть. Заключительное «портус», и в руках у меня остался готовый портключ. Легкая голубоватая искра, пробежавшая по бывшему карандашу, говорила о его правильности и готовности к перемещению. Другой карандаш, и практически те же действия, только координаты другие. Пару секунд я смотрел на них, все-таки хорошо знать артефакторику.

— Вот, это портключи. Они одноразовые. Вот этот перенесет нас туда, а вот этот обратно, в этот кабинет. Эван, возьми его и пусть он будет у тебя. Возвращать вас по одному у меня нет никакого желания, да и просто на всякий случай. Я-то могу аппарировать. Так, пароль активации имя Ксавье, надеюсь, ты его помнишь? А сейчас подойдите и коснитесь все этого карандаша. Достаточно просто дотронуться одним пальцем, главное, чтобы в момент активации был контакт, а потом он сам не отпустит никого, пока до места назначения не доставит. Все дотронулись? Да подвиньтесь, боровы, я с вами. Поехали, Эйлин!

Рывок, и нас закрутило, а потом выбросило на уже знакомую поляну. Точнее это меня выбросило, а вот мои спутники, в ту же секунду, как почувствовали землю, сгруппировались и остались на ногах, тотчас рассредоточившись по поляне, уже держа оружие наизготовку.

Прилег на травку только я, мать же мою волшебницу, ну когда я перед ними позориться перестану?

Из-за деревьев, где по моим подсчетам должен был находиться Владимир, послышался негромкий свист. Группа немного расслабилась и отошла к краю поляны, опустив оружие, но, не убирая его из рук. Владимир появился абсолютно бесшумно, как будто возник из воздуха. Нет, они точно маги, просто по каким-то причинам не афиширующие этого. Пока я ковылял по направлению к группе, Владимир начал доклад.

— Тихо, за все время никто ни разу не прошел, ты уверен, что они еще там?

— Я уже ни в чем не уверен, — в голосе Эвана слышалась легкая тревога.

— Да что гадать? К месту подойдем, там ясно будет, — Андре внимательно осматривался по сторонам.

— Идем в обычном порядке: Андре, Фернандо впереди, я и Кери сзади, Владимир и Ерн параллельно с обеих сторон. Северус в центре. Вперед ребята.

И мы двинулись. Те, кто шел впереди и сзади меня, постоянно крутились. Казалось, их стволы нацелены сразу во все стороны, но присмотревшись, я понял, что ошибаюсь. У каждого был свой сектор обзора, и ни один из них не мешал другому, контролируя только свой участок, не пытаясь залезть на чужую территорию.

Ерна и Владимира я вообще не видел, только знал, что они где-то за деревьями, и в любой момент готовы прикрыть нас.

Я настолько ушел в себя, что не заметил как идущий впереди Фернандо остановился. Поэтому предсказуемо уткнулся ему в спину.

— Пресвятая Богородица, это то, о чем ты говорил, командир? — вопрос был адресован Эвану.

— Да, дальше мы не смогли пройти. Сев, подойди к Андре.

Я подошел. Андре стоял, словно уткнувшись в какую-то невидимую стену, матерясь сквозь стиснутые зубы. Я опустился на колени перед четко видимой мне границей, начинающих свое действие чар отталкивания. Тот, кто ее сделал, был не так чтобы очень сильным магом. Или очень самонадеянным. Он даже не потрудился замаскировать свою работу. Да и чары эти можно было чарами назвать с большой натяжкой, так пародия на полноценное волшебство, я не думаю, что если бы начался полноценный штурм, вот это выдержало бы больше получаса.

— Что скажешь? — Андре опустился рядом со мной.

— Это действительно маг, не сильный, кстати. Думаю, те две группы просто напоролись на эту преграду и пока решали, как дальше действовать, их просто перестреляли или перерезали, нужное подчеркни, а тела убрали, чтобы жути побольше нагнать. Сейчас я потихоньку сниму эту дрянь, — кажется, я брезгливо поморщился и протянул руку к поясу, чтобы осознать всю глубину своего идиотизма.

Я забыл свою палочку на столе Эвана, на Базе! Аппарировать за ней сейчас поздно. Мы уже несколько минут тремся возле границы. Какой бы маг не был слабым, но уж пару сигналок поставить, у него должно было хватить ума. А я особо не проверял, не посчитал нужным, так что… Думаю разведгруппу Эвана спасло от нападения то, что они недолго пробыли на этом месте. Да и преступники в маггловском мире давно уже уяснили, что чем меньше группа пришла по твою душу, тем больше вероятность, что она, душа то есть, после этой встречи помашет тебе ручкой напоследок и отправится туда, где ее уже заждались. Так что те, кто сидит за чарами, скорее всего, уже знают, что мы здесь. Элемента неожиданности не получилось.

Пятясь назад, я дополз до Эвана.

— Я палочку забыл, — абсолютно несчастным голосом пробормотал я.

— Ты, что сделал? Я что тебя мало погонял в свое время? И что теперь делать? Если мы сейчас отсюда уйдем…

— Все зависит от того, чего бы тебе хотелось. Тихо пройти не получится. Маг уже знает, что возле границы чар кто-то трется. Подожди, не надо меня бить. Я с палочкой мог бы сделать так, что он еще какое-то время думал, что чары целы и группа чешет затылки, думая, а что за хрень у них на пути. Без палочки я могу просто отменить действие чар. Из минусов, будет большой бум. Слишком большая площадь задействована. Но есть и плюс, откат ударит по создателю чар, ненадолго, всего на несколько секунд, но этого хватит, чтобы он не понял, где произошел прорыв, и у нас будет преимущество, небольшое, но будет.

— У тебя не будет никакого преимущества, потому что ты дальше не пойдешь. Не спорь. Это опасно. Ты сейчас снимаешь эти гребанные чары или как еще эта хрень называется, и возвращаешься на поляну, откуда мы пришли. Ерн, дай этому недоразумению пистолет, мало ли что. Разгружаемся, рюкзаки Севу. Ему поручается почетная миссия охранника нашего добра. И, Сев, — он обхватил мою голову руками и прижался своим лбом к моему, — если вдруг мы кого-то выпустим, если ты просто заметишь кого-то чужого, уходи, ты меня понял? Ты сразу же уйдешь!

— Я постараюсь.

— Ты не постараешься, ты уйдешь. Я не собираюсь тобой рисковать. А теперь убирай это безобразие.

Я посмотрел на него, не могу сказать, что в моем взгляде не было обиды. Какой-то частью своего мозга я понимал, что он просто беспокоится обо мне, но обидно было до слез. Не говоря ни слова, я просто вытащил кинжал, и резанул себя по ладони. Сведя пальцы так, чтобы получилась своеобразная чаша из моей ладони, я дождался, чтобы кровь заполнила ее наполовину. Затем прошипев «фините», я просто швырнул ее в сторону стены чар.

Летела кровь красивым полукругом и когда первые капли попали на чары, они заискрились став видимыми. А затем…

Это было похоже на взрыв, только взрывная волна была направлена как бы вовнутрь этой своеобразной сферы, которую составляли чары. Я не хотел действовать так грубо, но во мне сейчас говорила больше обида, заткнув здравый смысл. Я воспользовался правом вето Фолтов. Все-таки я прямой потомок древних императоров. И моя кровь тоже своего рода артефакт.

Когда чары спали, я даже не стал смотреть, как группа продолжила движение, а просто развернулся, подхватив брошенные на землю наполовину опустошенные рюкзаки, и потопал к поляне, по пути вымещая злость на цветах, пиная их.

Разрез на ладони я залечил практически машинально.

Выйдя к пеньку, я бросил рюкзаки на землю и упал рядом. За то время пока я не услышал первые выстрелы где-то далеко, я успел остыть и сейчас с нарастающим ужасом прислушивался к этой канонаде. Когда стали слышны взрывы, я уже места себе не находил, сидел, обхватив руками колени и закусив костяшки пальцев.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Скорее всего, не больше получаса. Внезапно все стихло, и эта тишина была гораздо страшнее, чем раздававшиеся совсем недавно звуки.

Я сидел, напряженно вслушиваясь в эту тишину. Внезапно из-за деревьев впереди меня, раздался шорох. Я слегка развернулся на звук. Все-таки рефлексы у меня работали на уровне. Даже не могу сказать, что я успел заметить первым, звук от выпаленного скороговоркой незнакомого мне проклятья, или грязно-фиолетовый цвет луча летевшего в меня, но уже через мгновение я упал на землю, за сброшенные мною горкой рюкзаки.

Лежа в своем своеобразном укрытии, я услышал, что напавший на меня маг выбрался из леса, и совершенно не скрываясь, направился в мою сторону. Видимо он думал, что попал, и теперь можно без всякой боязни обшмонать лежащее тело и рюкзаки.

Упал я не очень удачно, на живот. Но каким-то образом умудрился вытащить из-за пояса пистолет, выданный мне Ерном. Подтянул руку с пистолетом к груди и осторожно снял его с предохранителя. Я не знаю, что мною тогда двигало, но мысль об аппарации даже не пришла мне в голову.

Маг, тихонько что-то бормоча, на непонятном языке, возможно просто матерясь, подошел и встал надо мною. Затем, мерзко захихикав, он перевернул меня на спину ногой. Наши глаза встретились, и я тараном вторгся в его разум. Бесконечные сцены насилия, мальчишки, девочки, боль, кровь… Эта мразь из всех жертв предпочитала издеваться над детьми. Резко вынырнув из его разума, я успел заметить страх в его глазах, нет ни так — ужас, а потом я спустил курок.

Когда на поляну ворвалась группа в полном составе, позже выяснилось, что они уже возвращались, когда услышали выстрел, я барахтался, пытаясь выбраться из-под рухнувшего на меня тела, которое оказалось очень тяжелым. Когда меня освободили от него, я встал и оглядел себя. Все на что падал мой глаз, было в крови и, судя по ощущениям, похоже кровь была даже на лице. Эван бросился ко мне, принялся стаскивать бронежилет, всю остальную одежду.

— Ты ранен? Куда он тебя ранил? Да не молчи!

— Странный способ выяснять, нет ли ранений, тряся человека, как куль с мукой. Я не ранен. Это не моя кровь, — я говорил как-то вяло.

Пока меня осматривали, ощупывали и обтирали влажными полотенцами, я пытался осознать одну мысль. Я только что убил человека. Я убийца. Но вот почему-то ничего кроме мрачного удовлетворения я не чувствую.

— Я хотел его убить, понимаешь? Хотел! — Мой язык уже заплетался. После того как мы вернулись на Базу и привели себя в порядок, мои няньки и примкнувший к ним Эван, не придумали ничего лучшего, чем потащить меня в маггловский бар. Я даже не понял, зачем мы вообще туда пошли: обмывать удачно закончившееся дело или успокаивать меня. — Я моральный урод, да? Я убийца?

— Не, та мразь заслуживала смерти, и твое желание его кончить вполне естественно. Но ты уже никогда не будешь прежним, никогда. Теперь только от тебя зависит, кем ты будешь, убийцей или воином. Это я виноват, Сев, только я. В твоей жизни не должно было случиться ни войн, ни смертей. Мне и получать за это, но ты не думай, я готов.

Наверное, я устал слушать пьяный бред Эвана, а может просто перепил, угу с двух неполных стаканов виски, но я тогда отключился.

Пришел в себя я только на следующий день в своем поместье, с ужасной головной болью и трясущимися руками. На столе лежали несколько писем, из которых я понял, что домой меня доставил Филипп. И что 29 августа меня ждет разбор полетов. Но это вечером. А утром я иду за школьными принадлежностями в Косой переулок с Лили, а днем встречаюсь в Тупике с Малфоем. Меня никто не спрашивал, просто поставили перед фактом.

Эти дни я пытался осмысливать произошедшее, и не переставал удивляться, почему у меня нет истерики? Я абсолютно спокоен. Мне действительно плевать на того убитого мною урода. Хотя нет, не плевать, я жалею, что он умер так легко. И я точно знаю, сниться он мне никогда не будет».

В зале стояла тишина, казалось, что ее можно было потрогать. Поэтому очень отчетливо в ней прозвучал шепот Эйлин.

— А я еще удивлялась, откуда этот лед в глазах? Он стал опасен. Уже в семнадцать лет, чувствовалось, что он опасен, как вышедший на охоту хищник. Странно, но это чувство только притягивало к нему. Через год после этого случая, нам казалось, что его могут изнасиловать прямо в какой-нибудь набитой гостями зале. Эти толпы девиц, да и не только… — она тряхнула головой. — Перси, детка, продолжай.

Глава 28. Встречи

«29 августа 1976.

Сегодняшний день был очень богат на события. А еще он был странным. Но начну с начала.

Рано утром я аппарировал в Косой переулок, где была назначена встреча с Лили.

Она пришла заранее, видимо ужеуспела пробежаться с матерью по магазинам. Во всяком случае, несколько пакетов, которые они держали в руках, ясно указывали на это.

Эвансы стояли у магазина мантий мадам Малкин, и Лили то и дело нетерпеливо поглядывала на часы.

Вот интересно, когда женщины опаздывают — это нормально, а когда мужчины приходят вовремя, но она уже ждет — это просто караул.

Неужели Лили думала, что я прискачу за час до встречи и буду с нетерпением ждать ее появления? Хотя, может и думала. В случае с Эванс ничего нельзя было сказать заранее. Такого выверта сознания и абсолютного отсутствия логики я никогда больше не встречал. Припомнив, что на распределении Шляпа провела у нее на голове секунды две, не больше, я еще раз убедился, что более гриффиндорской гриффиндорки нужно поискать. Говорит что думает, точнее, сначала говорит, а насчет думать — это если очень повезет. Живет, такое чувство, что одним днем. Красивая бабочка. И не сказать, что у нее мозг отсутствует, нет. В отличие от того же Поттера у нее очень светлая голова. Я, конечно, помогал ей с уроками или на занятиях, но никогда не делал заданий за нее, чтобы про нас не говорили.

За время общения с Лили у меня не раз возникало такое чувство, как будто я иду по тонкому льду, который может в любую минуту провалиться под ногами.

Вот взять нашу ссору, произошедшую в конце учебного года, когда я перед ней на коленях ползал, или когда она дома после этого истерики закатывала. Со стороны можно подумать, что она одумалась и простила меня. И сама буквально вымолила мое прощение. Но это со стороны. А на самом деле… Больше чем уверен, что она просто уже забыла и о ссоре, и о ее причине.

Лили очень легкая, иногда даже слишком. Но чего у нее не отнять — это своеобразной преданности тем людям, которых она любит, ну или считает, что любит. Вот только насчет того, сколько ее привязанность продлится, ничего не могу сказать.

Иногда она мне кошку напоминает. То ластится, то может когтями впиться, причем выбирает для этого место побольнее.

Ее странная симпатия ко мне, что длится уже несколько лет, если честно, меня удивляет. Я с некоторым содроганием пытаюсь представить себе, чем все это может закончиться.

Но я отвлекся. Итак, Лили вместе с миссис Эванс ждали меня у входа в магазин мадам Малкин. Я подошел ближе и даже улыбнулся, но… Лили рассеяно посмотрела на меня, в ее взгляде мелькнуло что-то вроде одобрения и легкой заинтересованности, а потом она просто отвернулась и продолжила посматривать на часы, нервничая все больше.

Не понял! Она что кому-то еще встречу назначила, а про меня забыла? Ну, хоть поздоровалась бы что ли. Я подошел уже практически вплотную, но уже нахмурившись. И тут миссис Эванс, которая до этого рассматривала витрину, обернулась, и ее взгляд наткнулся на меня.

— Доброе утро, Северус! Отлично выглядишь. Лили очень переживала, что ты можешь не прийти. На письмо с приглашением вместе приобрести все необходимое к началу учебного года ты так и не ответил.

— Доброе утро, миссис Эванс. Меня не было дома, когда письмо пришло. А так как я приехал не так давно, то решил не отвечать на письмо, а просто прийти на встречу.

— Джейн, зови меня Джейн. Когда меня называют «миссис Эванс», особенно симпатичные молоденькие мальчики, я чувствую себя просто ужасно, — и она, легко рассмеявшись, подмигнула мне.

— Северус? — о, у Лили прорезался голос, наконец-то. А то стояла, чуть приоткрыв рот, и хлопала ресницами.

И тут до меня дошло, почему она отвернулась от меня. Лили меня не узнала. А сейчас она внимательно изучала меня, словно я был музейным экспонатом, даже обошла вокруг.

Ее глаза как будто выхватывали отдельные детали: то цеплялись к длиной рваной челке, то разглядывая тонкую темно-зеленую водолазку, то взгляд останавливался на черных штанах военного образца с множеством карманов, то на высоких ботинках с толстой подошвой. Особое внимание привлек ремень с множеством декоративных цепочек и ножнами, в которые были вставлены: справа — палочка, слева — кинжал, но наружу торчали только рукоятки, безумно похожие, особенно на первый взгляд.

— Северус! Где ты был? Почему ты опоздал? У кого ты гостил? И почему тогда моя сова вернулась? В прошлый раз, когда тебя не было, совы так и не вернулись, пока ты не объявился, — я уже писал, что у Лили странная логика? Точнее полное ее отсутствие.

И все-таки я решил ответить. Вот тут-то мне и пригодилась наука, которую в меня небезуспешно вбивал Филипп — лгать нельзя, а то запутаешься, но вот играть правдой…

— Лили, я сейчас тебе быстренько отвечу, и, может быть, мы уже пойдем по магазинам? Не перебивай. Я гостил у родственников во Франции, — ведь это правда? Конечно, правда. И Филипп с Эваном стали для меня почти родными за это время. — Я получил небольшое наследство, — и это, правда, слегка приуменьшенная, но это не повредит. — А сова назад прилетела потому, что письмо в этот раз отвязал мой домовой эльф. Не делай такие глаза — да у нас есть эльф, бабушка недавно подарила. — И это, правда, за получение почты отвечает эльф Эран, которого действительно подарила бабушка Кэтрин Принц, еще прошлым летом. Ей все время кажется, что у нас недостаточно эльфов. Хотя этого добра у нас навалом, впору какой-нибудь эльфятник открывать. — А сейчас пойдем, а то на нас уже как-то странно косятся прохожие.

Мы наконец-то сдвинулись с места, и зашли к мадам Малкин. Купив новые мантии, я, в сопровождении дам, отправился дальше, галантно забрав все их пакеты.

Все это время Лили была молчалива и задумчиво хмурилась, посматривая на меня. Я, если честно, не понимал причин ее странного поведения. Даже, как бы случайно оголил левую руку, но Лили проигнорировала чистое предплечье. Значит дело не в этом. Что тогда? Ответ на этот вопрос я получил, когда мы, закончив делать покупки, решили отдохнуть и попробовать мороженое у Фортескью.

Лили, кусая губы, наконец-то решилась на разговор.

— Сев, я понимаю, ты здорово выглядишь. Тебе очень идет, я не спорю, но… Сев, ты собираешься так по Хогвартсу рассекать?

Я в это время ел мороженное и предсказуемо подавился. Джейн сочувственно посмотрела на меня и похлопала по спине. Странные у магглов привычки, но мне действительно стало лучше — я перестал кашлять и смог ответить.

— Лили, я тебя не понимаю. Конечно, я не так буду ходить. В Хогвартсе принято мантии носить, ты не забыла? Пожалуйста, говори прямо, я твоих намеков не понимаю, — надеюсь, мой голос звучал не слишком жалобно.

— Ладно, прямо так прямо. Мне не нравится, как на тебя пялятся. А в вашем серпентарии много красивых ведьм!

Ничего себе заявочка. Я уставился на раскрасневшуюся Эванс.

— Лили, а какое тебе до этого дело?

— Ты — идиот, да? Или ты специально надо мной издеваешься? — голос Лили зазвенел. — Я не хочу, чтобы к тебе девчонки клеились, мне это не нравится!

— Лили, следи за своей речью, — Джейн прямо на глазах становилась похожа на строгую мать, а не на старшую подругу, какой она выглядела еще несколько минут назад. — Северус, понимаешь, Лили тебя уже заочно ревнует. Нравишься ты ей.

— Мама!

— Что мама? Сев, не обращай на нее внимания, успокоится и начнет адекватно мыслить. Мне ты тоже нравишься, говорю откровенно, я не буду против видеть тебя в качестве, эм, бойфренда Лили.

Я вытаращился на них, не зная, что сказать. Потом покрутив головой, осторожно подбирая слова, заговорил.

— Э, Джейн, понимаете, это как-то слишком все неожиданно для меня. Давайте не будем торопиться. Лили, ты зря сейчас рвешь и мечешь, я больше ни с одной девушкой кроме тебя не встречался и пока не собираюсь, — на лице Лили стало проступать плохо скрываемое облегчение. — Теперь насчет Хогвартса. Я собираюсь использовать чары легкой иллюзии, а то у Поттера с Блэком культурный шок будет. Тебе их не жалко? Нет? Не знал, что ты такая кровожадная.

Под конец моего небольшого монолога Лили уже тихонько хихикала.

После, мы доели мороженное, и я проводил их до Дырявого Котла, где мои дамы сели в такси. А потом аппарировал домой. Где сидел в небольшом шоке, пока не спохватился — мне до встречи с Малфоем меньше пятнадцати минут осталось.

Моя встреча с Люциусом была короткой.

Встретились мы в Тупике. Он, когда меня увидел, несколько минут просто молча разглядывал, а потом сказав: «Знаешь, Северус, мне нужно прийти в себя. Вот, держи, здесь приглашение на нашу свадьбу с Нарциссой, она двадцать седьмого декабря состоится, ответа «нет» я не принимаю, в мэноре поговорим», — он сунул мне в руки запечатанный свиток и аппарировал, даже не попрощавшись.

Я несколько минут стоял, тупо разглядывая то место, где он только что находился. Все больше убеждаюсь, что мое решение носить в школе на физиономии чары иллюзии чертовски верное. Да что с ними со всеми такое? Выглядел как оборванный заморыш — это было плохо. Стал выглядеть немного приличнее — оказалось, что это еще хуже! Я ничего не понимаю.

Грипкуф, Эван и Филипп явились ближе к вечеру. Гоблин и Фил расселись по местам, а Эван остался стоять, прислонившись к стене. Я недоуменно смотрел на него.

— Что с тобой?

— Северус, я виноват перед тобой. Я уже говорил об этом им, — кивок в сторону устроившихся в креслах гоблина и французского графа, — но они не понимают меня. Господи, да они даже не пытаются понять, плечами пожимают и все.

— Эван, прекрати истерику. Севи, полковник искренне уверен, что сломал тебе жизнь, подтолкнув к убийству, что ты сейчас не спишь ночами из-за мучающих тебя кошмаров, ну и так далее, и тому подобное. Я честно пытался ему объяснить, что, прежде всего, ты — Фолт. Конечно, это происшествие повлияло на тебя, более того, ты повзрослел, у тебя даже взгляд изменился, стал более тяжелым, но ничего непоправимого для твоей психики не произошло. Конечно, если бы можно было избежать этого, то другое дело, но что произошло, то произошло, — Филипп, пожал плечами.

— Фил, ему шестнадцать. Я не понимаю, почему вы такие спокойные!

— Мистер Роше, я понимаю вашу озабоченность, правда, понимаю, но как сказал граф Ксавье, лорд Северус прежде всего Фолт. Поверьте старому гоблину, если ему досталась хотя бы малая толика способностей его предков… Лорд уже совершеннолетний. Да-да. Не делайте такой пораженный вид. У магии свои законы, а темные маги отличаются от всех остальных. Не могу сказать, что я рад произошедшему, но и рвать на себе волосы я не собираюсь. Все зависит от мотивов и от дальнейших поступков лорда. А вот с этим могут возникнуть проблемы, слишком уж специфичная наследственность у Лорда, даже среди темных. И именно с этом мы должны ему помочь. В силу своей молодости лорд еще слишком импульсивен, поэтому я предлагаю вам в дальнейшем продолжить ваши занятия. Следующее лето будет последним перед выпуском лорда из школы. Думаю, что оно должно пройти во Франции. Здесь существует слишком много отвлекающих факторов, которые могут повлиять на дальнейшее развитие личности лорда Северуса.

Как же мне надоело, это постоянное упоминание моего лордства, эта отвратительная привычка говорить обо мне так, будто меня нет в комнате. И что за отвлекающие факторы имел в виду Грипкуф? Скорее всего, небезызвестного Волдеморта. Можно подумать, что ему интересен нищий полукровка. Мой статус в школе не изменился ни на йоту. Из своеобразного транса меня вырвал голос Эвана.

— Сев, ну что ты молчишь?

— Эван, послушай, я в порядке, правда. Меня больше угнетает, что я действительно не переживаю о гибели этого урода. Грипкуф прав, мне нужен тормоз, по крайней мере, в первое время. Ты ни в чем не виноват. Более того, ты меня предупреждал и приказал сматываться, если что. Я сам решил поиграть в героя. Поэтому я надеюсь, что следующее лето мы проведем вместе.

— Ты все правильно говоришь, малыш, все верно. Но есть одно «но». Первое убийство никогда не проходит без последствий. Никогда. Я знаю, о чем говорю. Я сам прошел через это, несколько сотен ребят прошли перед моими глазами. И каждый переживал этот момент по-разному. Не надо принижать моих умственных способностей. Я прекрасно понимаю, о чем вы все мне говорите. Не забывайте, мой брат — маг. Но ты даже здесь отличаешься от других. Ты можешь стать убийцей, тем, кто получает удовольствие от чужой смерти. Не перебивай. Можешь, еще как. Ты темный маг, и ты попробовал вкус крови, будучи совсем мальчишкой. Ты не сможешь остановиться, тебе всегда теперь будут необходимы «острые ощущения». Я виноват перед тобой, я же просил не перебивать меня. Я виноват перед тобой в том, что не оставил тебе выбора. Ты мог бы стать гениальным ученым, бизнесменом, да просто прожигателем жизни, но я не дал тебе этих шансов. У тебя сейчас очень ограниченный выбор того, чем ты сможешь заняться в будущем, не разрушая себя. И только тебе решать, кем ты в итоге станешь.

Я поднялся из своего кресла, подошел к нему, обнял и уткнулся лбом ему в щеку, затем вздохнул и прошептал:

— Так научи меня, научи как не стать убийцей.

Эван вздрогнул, отстранился и внимательно посмотрел на меня, затем кивнул.

— Да. Да, малыш, я научу тебя. Мы все тебя научим.

Они посидели со мной совсем немного и ушли, отказавшись остаться на ужин и пообещав писать, крепко обняли на прощание.

Грипкуф перед уходом всучил мне кучу каких-то документов, порекомендовав, практически в приказном порядке, все это изучить. На изучение мне давался месяц, после чего мне пригрозили интенсивной перепиской.

Если я думал, что на сегодня мои встречи закончены, то я ошибался. Сразу после ужина, прилетела незнакомая и крайне чем-то недовольная сова. Раздраженно протянула мне лапу с письмом, а потом, когда я письмо забрал, ухнув, видимо обматерив меня по-совиному, улетела.

В письме, написанном на официальном пергаменте, была просьба открыть камин для одного человека.

Незадолго до смерти отца, наш камин подключили наконец-то к сети. Правда, чтобы им воспользоваться, был необходим индивидуальный допуск.

Я открыл камин просто из любопытства.

Человек появился практически сразу, как будто ждал, когда откроется путь. Он был среднего роста, среднего телосложения. Вообще весь какой-то средний. Только глаза выделялись на фоне этой усредненности. Первое, что пришло мне в голову, когда я посмотрел ему в глаза, было чувство, что я заглянул в направленное прямо мне в лицо дуло пистолета. Холодные серые глаза, видящие тебя насквозь. Неприятное чувство, я даже слегка поежился.

Мужчина, протянул мне руку.

— Алекс Милтон. Можете не представляться, я знаю, как вас зовут. Можно я буду обращаться к вам по имени?

— Вы кто?

— Алекс Милтон, я только что представился.

— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду.

Он улыбнулся. Странная улыбка, совершенно не затронувшая глаз.

— Всегда радостно на душе, когда понимаешь, что не ошибаешься в сделанных выводах. Я являюсь руководителем Отдела Тайн.

Ох, ни… чего себе. И о чем такой большой человек хочет со мной поговорить? Он словно читал мысли, не прибегая к зрительному контакту.

— Я хочу задать вам, Северус, только один вопрос. Что случилось в Африке? Вернее я знаю, что там произошло, меня интересует маг. Кто это был.

— Знаете, Алекс, он как то не представился. Не успел, наверное.

Теперь улыбка прокралась в глаза.

— Что вы почувствовали после того, как ликвидировали его?

— Вы хотите сказать убил?

— Нет, я имел в виду именно ликвидацию. Убить можно человека, а судя по докладам, эта мразь человеком не была. Так что я не считаю совершенный вам поступок убийством. И, тем не менее, что вы чувствуете?

— Ничего. Серьезно, ничего. Но бывший здесь совсем недавно мой друг сказал, что данный поступок перечеркнул все мои шансы на дальнейшую жизнь. Или я становлюсь отмороженным убийцей, или нет, но получать свою порцию адреналина я должен, иначе загнусь. Вот так, больше мне ничего не светит.

— А хотелось бы? Вы вообще задумывались о будущем? Кем вы хотите стать?

— Я… Я не думал вообще-то. У меня есть кое-какие обязательства, связанные с делами моего отца, но мне кажется, что и Эван прав. А вообще, я не прочь наукой заняться.

— Послушайте, Северус, я пришел задать вам один вопрос, но я его пока не задал. Про Африку — это было отступление. Северус, вы не думали, что в принципе можно многое сочетать из того, что вы только что перечислили, включая и то, о чем говорил мистер Роше? Вы не хотите после окончания школы поступить на службу в Отдел Тайн?»

— Мне вот интересно, а как мои родители вообще оказались женаты? — Поттер говорил удивительно спокойно.

— Отдел Тайн. Твою…

— Тихо! — Кингсли взял себя в руки и снова выполнял роль председателя суда. — Перси, продолжай.

Глава 29. Планы на будущее

«28 декабря 1976.

Сейчас каникулы и я сижу в своей комнате в Малфой-мэноре.

Вчера была свадьба Люциуса и Нарциссы.

Невеста красотой могла поспорить только с женихом.

По-моему, это свинство со стороны Малфоя. На таких мероприятиях вроде не принято, чтобы кто-то соперничал с невестой в неотразимости.

На моей свадьбе никто не сможет затмить мою невесту.

Я что, сейчас о свадьбе подумал? Кошмар какой.

Я все-таки решил пользоваться чарами легкой иллюзии.

Учитель помог мне их закрепить так, чтобы они в один прекрасный момент не свалились.

Я использовал тот облик, который был мне присущ в прошлом году: бледность, тусклые, словно немытые волосы, гораздо более длинные, чем они у меня были на самом деле. И вообще моему облику была присуща некоторая задр… э-э-э …замученность, да и лозу прикрыл, чтобы в душе ею не светить.

Вот только тело менять не стал, и тут возникли ожидаемые проблемы с Эйвери. Он мне просто проходу не дает. Я уже и забыл, когда принимал душ в одиночестве. Он постоянно пытается быть рядом со мной, одна его попытка зажать меня на диване в общей гостиной чего стоит. Я еле отбился, если честно, пришлось действовать довольно жестко. Спасибо летним мучениям.

Но если я думал, что Эйвери одумается, после того как вылечит все свои синяки и сломанную челюсть, то я ошибся — он просто свихнулся. Теперь, правда, он не лезет напролом, но постоянно смотрит на меня, просто пожирает глазами. В последнее время я прячусь от него. Мой теперешний староста становится неадекватным, когда дело касается меня. Слова «нет» он не понимает, а может просто мимо ушей пропускает. Его поведение похоже на одержимость и если бы не мои телохранители, просто не знаю, на что бы он еще решился.

Кстати, его ненависть к Лили не уступает его желанию моей персоны, видимо, одно проистекает из другого.

Мои отношения с Лили развиваются как-то волнообразно. То все просто прекрасно и мы много времени проводим вместе, то она начинает предъявлять претензии, в основном это приступы ревности, основанные на… Я понятия не имею на чем они основаны. В эти моменты она абсолютно невыносима, просто мегера какая-то. А я все еще не решаюсь пойти дальше обжиманий в пустых классах. Да что там, мы даже не целовались еще ни разу. Может это и есть причина её истеричности? У женщин извращенная логика, а Эванс в этом плане может переплюнуть кого угодно.

А после выматывающих сцен, которые мне закатывались, она демонстративно начинает заигрывать с Поттером. Если честно, то мне его жалко. После наших примирений он ходит как побитая собака.

Что же ты творишь, Лили? Иногда у меня возникает мысль о том, что пора прекратить все это, я не железный, да и Поттер тоже. Но я не могу. Когда Лили приходит и просит прощения, я просто таю. Сейчас могу с полной уверенностью признаться самому себе — я влюбился. Не знаю, на сколько меня хватит, но пока…

Первого сентября у меня состоялся разговор с крестным по поводу моего будущего.

Мой отказ от предложения Милтона не был воспринят всерьез. Шеф Отдела Тайн призвал в союзники Альбуса.

Вначале была долгая рефлексия насчет убийства, совершенного мною. По-моему, у крестного едет крыша. Он долго вещал о расколе души и тому подобной чуши — это уже похоже на маразм. А с виду еще ничего так, вполне крепкий старик. Он же темный маг! Кому как не ему знать, что душу расколоть невозможно. Можно, конечно, крестражи наделать, но это уже за гранью. Не знаю, какой идиот может на это решиться? Это же… Да ладно.

Короче, в первый день учебы вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом в своей спальне, я переживал бурю в кабинете крестного. Прекратив орать, Альбус пришел к выводу, что с моей душой все в порядке, и плавно перешел к моему будущему.

— Северус, я понимаю, ты сейчас обеспеченный, даже можно сказать богатый человек, но роль бизнесмена, так же как и роль прожигателя жизни тебе не подходит. Вот скажи мне, ты вообще знаешь свои оценки за СОВ?

Я пожал плечами, не знаю, но догадываюсь. Все «превосходно», что же еще. Хотя за историю магии не уверен, слишком уж у меня революционные ответы были.

— Ты получил «превосходно» по травологии, астрономии, нумерологии, рунам, арифмантике, чарам, уходу за магическими существами и трансфигурации. «Превосходно с плюсом» по зельеварению, истории магии и защите. И прочерк по прорицаниям, — интересно, чем комиссии мое предсказание не понравилось? Вроде все правильно было. Да пофигу. Эти предсказания мне никогда не нравились. — Выдающийся результат. Лучший за последние пятьсот лет. Вот только есть одно но: ты не видишь во всех этих оценках ничего странного?

— Нет. Нормальные оценки. Ты должен гордиться мной. Дать кубок или что там еще полагается. К чему эти вопросы?

— К тому, что ты получил «превосходно» по всем предметам, по всем, понимаешь? Так не бывает. Так неправильно. Это значит, что тебе, в общем-то, все равно, чем заниматься. Зелья варить или практиковать чары. У тебя нет цели в этой жизни. Какие предметы ты возьмешь на дальнейшее обучение?

Я снова пожал плечами.

— Ну, видимо, прорицания отпадают. А так, я не знаю. Мне плевать. Ты это хотел услышать от меня?

— Нет. Услышать я хотел другое. Но такой ответ ожидаем. Я разговаривал с Милтоном. Я не настаиваю, но подумай над его предложением.

— А что тут думать? Просидеть всю жизнь в лаборатории — это не то, о чем я мечтал с пеленок.

— Ты уверен, что Алекс хочет заполучить тебя именно в качестве лаборанта? Ты очень талантливый маг, очень. Но с твоим шилом в одном месте, я сомневаюсь, что ты станешь хорошим ученым. Гениальные идеи, которые тебя посещают время от времени, ты будешь воплощать в жизнь, и сомневаюсь, что тебе будут чинить препоны, а между приступами твоей гениальности что? Я думаю, Алексу дорого его рабочее место. Так что твоя адреналиновая зависимость будет удовлетворяться в полной мере. Алекс рассчитывает, что ты попробуешь уже этим летом. Что-то вроде испытательного срока. Подумай, у тебя есть время. Да, Милтон просил передать, что если ты в итоге согласишься, то со следующего семестра он просит тебя по выходным посещать маггловскую школу актерского мастерства. — Последнюю фразу Альбус прочел по бумажке.

— Зачем? И как это — следующим летом? Нормальные подростки каждое лето отдыхают! А для меня и так кучу всего уже приготовили. И зачем мне нужна школа актерского мастерства?

— Вот уж не знаю. Я даже представить себе не могу, что это вообще такое. Думаю тебе нужно встретиться с Алексом и спросить у него самого. И кстати, твоя реакция указывает на то, что ты практически согласен попробовать.

— Я подумаю. Да, насчет уроков: запиши для меня зелья, чары и трансфигурацию.

— И все?

— Да, все. Раз уж мне не суждено отдохнуть летом, то я намерен отдыхать в течение года.

— А защита?

— А смысл? Сколько я здесь учусь, каждый год разные преподаватели защиты, один другого краше. И не надо мне тут про проклятие говорить, сомневаюсь, что оно слишком сильное.

— А что же не снял?

— Вот еще. Я за других их работу делать не собираюсь. Можно мне уже спать идти?

— Иди. Твое расписание будет у твоего декана.

Мое решение изучать всего три предмета вызвало неоднозначную реакцию.

Мародеры, конечно же, не преминули позубоскалить, намекая на то, что я всего три СОВы получил. Я их не переубеждал. К тому же очень скоро произошло событие, которое заставило этих отморозков оставить меня, наконец, в покое.

А вот Лили закатила мне очередной скандал. Ей, видите ли, приспичило поступать в школу авроров. И она, разумеется, хотела меня туда затащить. Только вот для поступления три ЖАБА явно не хватало. Мне с большим трудом удалось ее убедить, что аврором я быть не хочу. Ни за что на свете. В итоге мы помирились, но она до сих пор слегка дуется.

Хотя уроков у меня было мало, но полностью расслабиться мне не давал мой поверенный. Та стопка листов, которую он мне всучил перед моим отъездом в школу, оказалась документами какого-то небольшого предприятия. Предприятие — небольшая лаборатория для производства косметики в магическом мире. На этой несчастной лаборатории я должен был начать осваивать азы управления. С первой же совой я отправил их обратно, заявив, что еще и это… это уже слишком. Я для чего вообще держу кучу поверенных и других гоблинов? Со временем я во всем разберусь. А пока пусть управляющие этим всем занимаются. Грипкуф пытался возражать, тогда я начал проявлять феодальные замашки, пригрозив ему увольнением. Гоблин мигом заткнулся, но взял с меня слово, что я не пущу происходящее с моим наследством совсем уж на самотек. Я слово дал, оговорив только, что начну вникать в систему управления только тогда, когда у меня появится свободное время. На том и порешили.

Случай, заставивший Мародеров отстать от меня, произошел в октябре.

В одну из суббот я валялся в своей комнате с книжкой в руках. Я, наверное, был единственным человеком, оставшимся в замке в этот день. А почему? Да потому, что Квиддич! Матч Слизерин — Гриффиндор.

Я не любил, не люблю и не понимаю квиддич.

Поэтому я наслаждался одиночеством, тогда как вся школа была на стадионе.

Но мое счастье долгим не было.

В комнату вбежал Монтегю. Это капитан нашей квиддичной команды. Ворвавшись в комнату, он упал на колени и пополз к моей кровати. Добравшись, он вцепился в меня и заорал:

— Блэк в больничном крыле! Полчаса назад умудрился свалиться с лестницы и сломал ногу.

— И что? Да отпусти ты меня, какое тебе дело до этого придурка?

— Я о Реге говорю!

Регулус Блэк — брат Сириуса. Нет, мне их семейная традиция насчет имен определенно не нравится.

Так вот, Рег был у нас ловцом. А если он сейчас в больничном крыле, то кто тогда на метле? Я так и спросил капитана.

Монтегю взвыл:

— Никто! Мне некем его заменить! Снейп будь человеком! — И он снова вцепился в мою рубашку, да еще и трясти начал.

— Тебе что от меня-то нужно?! Да не тряси ты меня!

— Выйди вместо Рега, я помню, как ты снитчи на тренировке на первом курсе ловил. Это только на одну игру. Да даже если упустишь, ничего страшного, Поттеру можно проиграть. Он, зараза, хорош на метле. Никто тебе слова не скажет, а мы потом нагоним в других играх, а без ловца — техническое поражение и дисквалификация!

Я быстро прикинул расклад. Вылезать из замка не хотелось, но если я не пойду, жизни мне спокойной не дадут, это факт. Хотя, здоровенный загонщик, который сейчас стоит передо мной на коленях может быть полезен. Ну, должен же я хоть какую-то выгоду извлечь? Слизеринец я или нет? Это довесок к тому, что я вообще-то светлее с каждым годом не становлюсь.

— Фрэнк, ты же знаешь, я не люблю квиддич, — я буквально замурлыкал, Филипп был бы мною доволен. — Но я, пожалуй, помогу тебе и всей команде, да и всему факультету, если подумать. Но у меня есть одно условие.

— Какое?

М-да, беднягу трясет всего, если я сейчас у него труп Поттера попрошу, думаю, после игры он постарается достать его скальп. Но помечтали и хватит, время то идет.

— Фрэнк, мне нужно только одно: постарайтесь держать этого придурка Эйвери от меня подальше. Он же мне жить нормально не дает.

— Это будет трудновато, наш староста всерьез на тебя запал, но я от имени всей команды готов поручиться, что мы сделаем все возможное.

— По рукам.

Дальше был небольшой забег до стадиона. Потом на меня напялили форму, подогнали по размеру и сунули в руки метлу. Это был «Нимбус» Рега. И понеслось.

Поттер уставился на меня и весело заржал.

— Это будет самая легкая игра в моей жизни. Что, Монтегю, никого получше не нашел?

Затем он пожал руку заскрипевшему зубами Фрэнку, и мы дружною толпой взмыли в воздух. Я не видел раньше, как Поттер летает. Должен признаться — неплохо. Но сколько выпендрежа. Каким образом он умудрился стать ловцом? Он же совершенно не следит за небом и ловит снитчи случайно, не иначе. Для меня снитч и раньше проблемой не был, а после тренировок с мячиками… В общем, я поймал это недоразумение с крылышками на десятой минуте, причем чисто автоматически, он просто пролетал мимо меня, и тут рефлексы сработали.

Так получилось, что на поле я опустился одновременно с Поттером и Блэком, которые не нашли ничего лучшего как предъявить мне претензии. Вместе с ними были еще два охотника из команды Гриффиндора.

Ситуация классическая для нашего курса — один против четверых.

Я не делал никаких показных движений, не вставал в красивые стойки, просто когда они накинулись на меня одновременно, я слегка отступил в сторону, позволив двоим из них столкнуться друг с другом, а затем, перенеся вес на другую ногу, схватил Блэка за руку и, используя инерцию его тела, крутанулся назад, при этом взяв его руку на болевой. Блэк заорал, а в следующее мгновение я его отпустил, и он просто впечатался в Поттера. Все действие заняло секунды полторы. Затем я подошел к валяющемуся и зажимающему разбитый нос Поттеру.

— Знаешь что, Поттер, ты даже представить не можешь, как ты мне надоел. Я до смерти устал от всех вас. Вот за что ты с дружками сейчас пытался меня избить? За то, что я поймал снитч, пока ты изображал клоуна на метле?

— Ды, жудничал.

— Поттер, ты дебил? Снитч сделан таким образом, что отторгает любую направленную на него магию, любую, понимаешь? Иначе его бы не ловили, акцио, и все дела. Значит так, я говорю один раз, если не запоминаешь, запиши где-нибудь. Ты со своей сворой больше никогда не делаешь мне гадости, даже не смотришь в мою сторону, понял? Если еще раз я услышу, что ты обращаешься ко мне не по имени — ты попадаешь на больничную койку, делаешь мне подлянку — попадаешь на больничную койку, пытаешься развлечься за мой счет — попадаешь на больничную койку. Подумай, надо это тебе? Шутки кончились, Поттер, теперь я не жалею вас, как раньше, а бью, чтобы искалечить. Ты меня понял? Кивни, если понял.

Он закивал. Видимо было в моих словах что-то такое, что он поверил, а может в глазах, все-таки убийство чокнутого мага подействовало на меня куда сильнее, чем мне вначале казалось. Мне нужен на время строгий ошейник, пока я не стабилизируюсь, а то сорвусь с катушек, к василиску не ходи.

За то время, меньше минуты, проведенных мною на поле, я понял, что приму предложение Милтона.

А дальше было неинтересно. К месту происшествия подбежали члены моей команды, остаток команды Гриффов, а на меня налетел рыжий вихрь. Лили плакала и била меня кулачками в грудь. А я просто гладил ее по волосам. Успокоилась она достаточно быстро.

Вытерев слезы, просто подошла к все еще лежащему на земле Поттеру и, не сказав ни слова, пнула его по ребрам. Ее совершенно не смущало, что на нее сейчас смотрит столько народу. Вцепившись в мою руку, она утащила меня в замок.

Так что про дальнейшие выяснения отношений между двумя командами мне ничего не известно. Хотя, вроде, кроме Поттера, больше никто в больничное крыло не попал.

В том же октябре ушел Слизерин. Ушел сам, сказав, что больше на Земле его ничто не держит. Он дал мне все, что знал. Наше прощание было весьма трогательным. Фантом улыбался и говорил, чтобы я не грустил. Жалеть нужно живых, а старому привидению давно пора на небеса, ведь тысяча лет в ожидании ученика приравнивается к чистилищу, разве нет?

А еще он оставил мне свою библиотеку, лабораторию, вообще все, что находится в Тайной комнате. И еще предупредил насчет василиска.

— Он будет тосковать, Сев. Так что не мучай его долго, дай ему уйти, только позаботься, чтобы он ушел красиво, лучше в бою.

Я мог только кивать, у меня двоилось в глазах от невыплаканных слез. Фантом обнял меня, а затем просто исчез. Никаких мистических сцен, никаких громов и молний. Просто исчез и все.

Я провел двое суток в комнате. В одном из помещений, за статуей был удобный диван, на котором я и пролежал, свернувшись клубочком.

Потом, правда, получил нагоняй от всех подряд, начиная от крестного, заканчивая моим деканом и деканом Гриффиндора.

МакГонагалл орала так, что штукатурка сыпалась, потом впервые на моей памяти сняла с меня баллы, а еще потом долго обнимала и шептала о том, как я всех испугал, исчезнув неизвестно куда так надолго.

Я нарушил правило, вбиваемое в меня Филиппом, я солгал. Я сказал всем, что был в одной из заброшенных лабораторий, проводил опыт, увлекся, но опыт все равно запорол. Мне поверили.

Вроде, это все события, что произошли со мной до свадьбы Малфоя.

Люциус прибыл за мной лично, накануне Рождества.

Рождество у Малфоев было чопорное и скучное.

А вот свадьба шикарная.

Я долго ломал голову над тем, что бы подарить новобрачным, и решил, что оптимальным подарком будет какое-нибудь зелье. Свой выбор я остановил на духах для Нарциссы: легких с небольшим содержанием феромонов. Новоиспеченной леди Малфой понравилось, а на остальных наплевать.

Там же я познакомился с несколькими людьми.

Лестрейнджи, все трое, правда, Беллатрикс (все-таки у Блэков странные привычки давать имена детям, одна Нарцисса выбивается из этого хоровода созвездий) показалась мне не совсем адекватной.

Игорь Каркаров, странный болгарин, скользкий, противный, я бы ему не доверял — продаст при первом же удобном случае.

Антонин Долохов, то ли русский, то ли нет, не понятно, а сам не признается, простой как дверная ручка и, одновременно, непредсказуемый, как маггловский прогноз погоды.

И наконец, тра-та-там, сбылась мечта Люциуса, меня представили Лорду.

Точнее, Волдеморт подошел ко мне сам.

Я как раз стоял, подпирая какой-то угол, когда он направился ко мне.

— А я тебя помню, ты тот маленький слизеринец, которому Люциус помогал какие-то дела решать в ювелирной лавке. Что вы тогда выкупали?

— Милорд, — мне стоило больших усилий, чтобы вести себя в меру подобострастно и нейтрально, — мы выкупали обычную коробку инструктированную изумрудами. Наверняка Люциус Вам рассказал. Ничего особенного, просто, когда мы ее продавали, продавец здорово нас надул, Милорд.

— Как твое имя, юноша?

— Северус Снейп, Милорд.

— Снейп? Ты полукровка? — Или мне показалось, или Лорд питал определенную слабость к полукровкам.

— Да, Милорд. Моя мать — росток древа Принцев. — Филипп, я жгу, гордись мной.

— Кто помогал ставить тебе защиту сознания, Северус? — а то я не замечаю, что ты уже минут пять пытаешься мне в голову залезть. Хрен тебе. Я с Люциуса только сотую часть твоей гадости пока снял, мой разум ты не получишь.

— Никто, а разве у меня стоит какая-то защита?

— Хм, интересно. Думаю, что Принцы где-то пересекались с Великими Темными Родами. Возможно, с самими Фолтами.

Так, а сейчас осторожнее, в знании этикета у Лорда пробелы, а вот всех остальных знаний приличный запас. Интересно, как он на лесть реагирует?

— Милорд, почему Вы так решили? — Вот что-что, а хлопать ресницами я научился в совершенстве.

— Северус, много знаний не бывает, думаю, нам стоит как-нибудь в более спокойной обстановке, например, летом, провести время за длительной беседой. Сегодняшний день все-таки должен принадлежать нашим молодоженам.

Опять лето, да что они все сговорились что ли?

Я посмотрел на Лорда. Раньше у меня не было возможности рассмотреть его. Он был красив. Очень красив, но это была красота мраморной статуи. Просто поразительно синие глаза, абсолютно холодные, какие-то неживые. С мелькавшими в глубине красными искрами. Что-то кольнуло меня, какая-то мысль, но, не сформировавшись полностью, ускользнула. Лорд, протянув руку, потрепал меня по плечу.

— Я попрошу Люциуса организовать нашу встречу, Северус.

— Это такая честь, я буду ждать нашей встречи с нетерпением, Милорд.

Волдеморт наконец отошел от меня, и я смог перевести дух. Вроде все прошло нормально.

Вечер подходил к концу и, уже направляясь в свою комнату, я натолкнулся на неприязненный, полный какой-то ревности, взгляд, принадлежавший Беллатрикс Лестрейндж. Сдается мне, с этой дамочкой мы вряд ли когда-нибудь подружимся».

— Кто-нибудь мне все же скажет, как так получилось, что мои родители в итоге поженились?

— Гарри, ну причем тут твои родители? Ты слышал, при изучении многих предметов теряется смысл обучения. Почему мне никто этого не сказал, даже хроноворот дали?

— Грейнджер, наш декан тебя открытым текстом всезнайкой назвал, тебе мало?

— Заткнись, Хорек!

— Тихо! Перси, не смотри на меня, смотри в дневник и читай!

Глава 30. Фамильяр

«25 июня 1977 года.

Вот что со мной не так? Только-только закончилась моя негласная война с Мародерами, причем в мою пользу, как мне пришлось выдержать еще одну, но, к счастью, на этот раз на моей стороне был практически весь факультет Слизерина. Весь, кроме старосты.

Именно с ним мне пришлось практически воевать.

Эйвери совершенно сошел с ума. После рождественских каникул он пошел в разнос. Если раньше он просто не давал мне спокойно проводить мое свободное время без его сомнительного присутствия, то после того, как он вернулся с каникул, начался кошмар.

Слава Мерлину, Эйвери закончил обучение в этом году. Я просто не знаю, смог ли бы пережить свой последний год в Хогвартсе вместе с ним, не отяготив себя при этом еще одним убийством.

Монтегю сдержал слово, все ребята, как могли, сдерживали старосту, но итог был все равно плачевен. Эйвери попал на больничную койку, а я — на отработку. Во второй раз за все годы обучения.

Наша последняя встреча, закончившаяся столь неудачно, произошла в туалете, сразу после ужина неделю назад. Экзамены были сданы, и мы наслаждались последними деньками перед летними каникулами, проводя их в блаженном ничегонеделании.

Зайдя после ужина в туалет, я наткнулся на сидящего на подоконнике старосту, увлеченно что-то читающего. На звук открываемой двери он поднял голову.

— А, это ты. Знаешь, у тебя действительно светлая голова, я понимаю заинтересованность в тебе Темного Лорда. Ты был единственным из присутствующих на свадьбе, кого он удостоил личной беседы, да еще в столь неформальном виде. Что он тебе говорил?

— А тебе не кажется, что тебя это не касается ни в малейшей степени. Если так любопытно, спроси у него самого.

— Белла рвала и метала. Как же, какой-то полукровка — и такое внимание. — Казалось, он меня не слышит, разговаривая как бы с моей статуей, ну или с портретом. — Хотя лично мне интересно другое, почему я сам на тебя так реагирую? Ведь ты действительно жалкий, нищий, нисколько не привлекательный полукровка. Скажи мне, почему я схожу по тебе с ума? Я эту мерзкую грязнокровку, которая постоянно возле тебя трется, просто порвать на куски готов.

Он соскочил с подоконника и подошел ко мне практически вплотную. Эйвери был высоким, коренастым, почти на голову выше меня и шире, наверное, раза в два. Уже не мальчик, а молодой мужчина. Протянув руку, он провел двумя пальцами по моей щеке, задев нижнюю губу. Я отшатнулся, мне было неприятно. Наверное, это неприятие отразилось на моем лице, потому что он, стиснув зубы и сузив лихорадочно горевшие глаза, прошипел:

— Не нравится?

— Нет. Послушай, тебе мало тогда досталось? Так ты попроси, я повторю.

Эйвери несколько секунд молча смотрел на меня, а потом вернулся на подоконник и вновь взялся за книгу.

— Сектумсемпра — от врагов. — Прочитал он вслух. — Интересно как оно действует?

У меня потемнело в глазах. Этот козел читал все это время мой учебник по зельям, исписанный вдоль и поперек еще во время моих занятий со Слизерином.

— Где ты его взял? Тебе мама не говорила, что брать чужие вещи не хорошо?

— В твоей спальне, где же еще. — На лице Эйвери появилась на редкость похабная усмешка.

— Ты что, рылся в моих вещах? Тебе заняться больше нечем, фетишист ненормальный? Отдай!

— Попробуй, забери, а может мне поменять его на что-нибудь? Дай-ка подумать, учебник в обмен на поцелуй! — Его ухмылка стала еще похабнее.

И вот тут я совершил глупость. Я попытался отобрать у него свой учебник.

Он быстро спрятал его за спину.

— Отдай, лучше по-хорошему.

— А то что? Мамочке пожалуешься или драгоценному Люциусу?

— Отдай, — меня, кажется, тогда немного заклинило.

Он соскочил с подоконника.

— Значит, говоришь, твоя собственность? Ну что ж, нужно это как-то обозначить, чтобы все знали.

Почти неуловимый взмах палочкой и учебник открылся. Я не успел его остановить. Еще один взмах, и на титульном листе стали проявляться слова: «Собственность Принца-полукровки». Я смотрел на надпись и чувствовал, как в груди разгорается ярость.

В следующую секунду я набросился на Эйвери.

Когда в злосчастный туалет ворвались привлеченные шумом преподаватели, староста уже практически не шевелился.

Меня оторвали от него Альбус вместе со Слагхорном.

— Что это, что здесь происходит? Мистер Снейп, какая муха вас укусила?

— Меня? Муха, большая.

— Двадцать баллов со Слизерина! Быстро в класс зельеварения. Сейчас мы проводим мистера Эйвери в больничное крыло и решим, какого наказания вы заслуживаете.

— Я никуда не пойду!

— Гораций, отведи Северуса сам, я немного попозже подойду. — Альбус посмотрел на меня, сверкнув глазами.

— Я. Никуда. Не. Пойду!

— Нет, пойдешь. — Декан схватил меня за шиворот и поволок к дверям. Единственное, что я успел сделать, это подхватить мой несчастный учебник.

Оттащив меня в класс, Слагхорн буквально швырнул меня за парту. А сам быстрым шагом вышел из кабинета. Я услышал только звук закрывающейся двери. Весь запал у меня к тому времени выветрился, осталось чувство опустошения.

Положив учебник перед собой, я открыл его.

«Собственность Принца-полукровки». Скотина, сволочь! «Собственность Принца-полукровки». Гад, тварь паршивая! «Собственность Принца-полукровки». Нужно было тебя убить! «Собственность Принца — полукровки»…

Все, хватит! Я встал, взял учебник и подошел к шкафу. Где-то здесь была полка с книжками. Не знаю, правда, для чего она, у учеников всегда были свои учебники. Я засунулкнигу вглубь полки. Затем вернулся к столу, упал на скамью и опустил голову на руки, закрыв глаза. Мне нужен строгий ошейник и поводок, а еще намордник. Скорее бы каникулы.

На звук открываемой двери я не отреагировал.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Голос крестного звучал участливо. — Что он тебе сделал такого, что это стоило мальчику сломанного носа, нескольких ребер и ушибов внутренних органов: печени, селезенки. Ведь это не в первый раз?

— Нет, не в первый. Что ты хочешь от меня услышать? Я не собираюсь оправдываться. Он сам виноват. — Я даже не поднял головы.

— Он приставал к тебе?

— Это неважно, правда, неважно. Надеюсь, сейчас до него дошло.

— Что именно дошло?

— Крестный, это, правда, уже неважно.

— Ладно. Я думаю, что он заслужил все эти побои. Все-таки Эйвери несколько жесток.

— Отмороженный на всю голову псих, ты это хотел сказать?

— Ну у тебя и сравнения. В любом случае, я не могу оставить это происшествие без наказания. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю. Давай, мне нужно что-то помыть, почистить?

— Нет. Я думаю, что небольшое патрулирование вместе с Хагридом сегодня вечером пойдет тебе на пользу.

— Когда выходить?

— Да прямо сейчас.

— Хорошо.

Я встал и, не говоря больше ни слова, вышел из класса.

По дороге к Хагриду я заскочил на кухню и прихватил у эльфов большущий круг колбасы. Что-то мне сильно захотелось есть.

Хагрид встретил меня дружелюбно. Он вообще хорошо ко мне относился. Постоянно в гости зазывал, пытался своими жуткими кексами угостить. Приветы от Арагога передавал. Мы встретились на крыльце его хижины, Хагрид был вооружен огромным арбалетом.

— Значится так, ты пойдешь по тропинке, где-то с милю. Затем поворачивай назад и свободен. — Хагрид улыбался в бороду. — Здесь, значится, на энтой тропке давно никакого зверья не видно было.

Я удивленно посмотрел на него, да, жуткое какое наказание. Потом, пожав плечами, пошел по тропе, жуя на ходу колбасу.

Пока шел, я вспоминал встречу с Милтоном, которая состоялась на мой день рожденья. Отмечали, как всегда, скромно: я, Альбус, Эван, Филипп и Милтон. Как я понял, Алекса пригласил крестный. Во время празднования решалась моя судьба. Фил с Эваном встретили предложение Милтона довольно благосклонно. Единственное, на чем настаивал Филипп, это отложить занятия актерского мастерства на лето, мол, есть у него некоторые мысли.

Вообще у меня создалось впечатление, что они понимают гораздо больше моего о предстоящей мне работе.

— Мрр…

Мои размышления прервал звук, раздавшийся за спиной. Я оборачивался медленно, стараясь не делать резких движений. Значит, зверья здесь нет, да, Хагрид?

На середине тропы стояла молодая мантикора и с любопытством смотрела на меня.

— Мрр…

Хвост, заканчивающийся скорпионьим жалом, пришел в движение.

— Ой, мама! — Я попятился.

Кошка прижала к голове уши с забавными кисточками. И тогда я побежал. Я, наверное, поставил мировой рекорд по бегу с препятствиями и залезанию на огромное дерево.

Все действо заняло у меня секунд пятнадцать, не больше. Удобно устроившись на ветке, я посмотрел вниз. К дереву подскочила мантикора.

— М-р-р, мяу. — Мне показалось, что в голосе хищницы прозвучали нотки обиды.

В учебнике по уходу за магическими существами было написано, что мантикоры не летают, несмотря на наличие у них крыльев, и не лазают по деревьям. Поэтому я несколько расслабился и приготовился ждать, когда киске надоест меня караулить, ну или когда придет Хагрид и отгонит тварь.

Поэтому дальнейшее стало для меня очень большой неожиданностью.

Видимо мне попалась абсолютно неграмотная мантикора, которая не читала учебник по уходу. Потому что, постояв с минуту под деревом, она вдруг присела на задние лапы, подпрыгнула и, зацепившись за ветку, принялась карабкаться в моем направлении.

У меня остался только один путь — наверх.

Я долез где-то до середины дерева, когда киска предприняла попытку допрыгнуть до меня.

От неожиданности я оступился, ветка под моими ногами подломилась, и я полетел вниз, не забыв помахать мантикоре ручкой на прощанье. Упал я неудачно, хотя умудрился сгруппироваться, но все равно приложился головой о какую-то ветку, и наступила темнота.

Я не знаю, сколько времени провел в бессознательном состоянии. Первое, что я услышал, когда пришел в себя, было утробное ворчание и чавканье. Но боли как ни странно я не чувствовал. Поэтому решил приоткрыть один глаз, чтобы сразу же закрыть его. Потому что увидел, как перед моим лицом неспешно покачивается жало. Также я ощутил, что по моей груди время от времени проходятся лапы большой кошки. Полежав еще пару минут, я все же решил осмотреться. Открыв глаза, я скосил их в ту сторону, где предположительно находилась вся тушка мантикоры. Увиденное заставило меня распахнуть глаза на полную. Эта… тварь, практически сидя у меня на груди, жрала мою колбасу, которую я так и не выпустил из рук.

Мантикора уже доела то, что не было зажато в руке и начала, упираясь задними лапами, вытаскивать остаток. Причем упиралась она мне в грудь. И тут я услышал шаги, точнее даже не услышал, а ощутил присутствие Хагрида с другой стороны от наглой кошки.

— Хагрид, — трагическим шепотом произнес я, — как мне выбраться, чтобы при этом в живых остаться?

— Ах, ты ж, а ну пошла отсюда, давай-давай, пошла.

Мантикора, недовольно мяукнув, отпрыгнула в сторону, но не ушла, а встала неподалеку. Я осторожно, стараясь не выпускать ее из виду, поднялся. И тут кошка в который раз меня удивила. Она подошла и стала тереться об мои ноги.

— Ишь ты. Признала.

— Хагрид, она по деревьям лазит. — Не удержался и наябедничал я. Мантикора посмотрела на меня с укоризной.

— Э, а почему она не должна по деревьям лазать?

— В учебнике написано, что не может.

— Ну, эта, я учебник не читал, но она ж кошка, так что лазит, еще как. И летать может, невысоко правда.

— Хагрид, а что мне сейчас делать?

— Погладь, да колбасу последнюю отдай.

— А потом?

— Потом в замок иди, поздно уже. А за мантикору не волнуйся. Она тебя запомнит, значит, всегда теперь гулять с тобой будет, когда в лес придешь. Ты только, эта, чевой-нить вкусненькое ей не забывай захватывать. Да имя дай. Мантикоры, они эта, волшебные звери-то, а раз она признала тебя, то без имени никак.

Я опустился перед ластившейся кошкой на колени, погладил шелковистую серую шерстку. На ум приходило только одно имя.

— Офира.

— Мяу.

Офира проводила нас до границы леса, затем, махнув хвостом, скрылась в чаще.

Я бегал в Запретный лес каждый день и, наверное, скормил мантикоре половину запасов колбасы Хогвартской кухни.

Вначале я ее побаивался, а затем ничего привык. Она мало отличалась от обычной кошки, также как ее мурлыкающие сородичи любила играть, ласкалась. У меня даже как-то появилась безумная мысль забрать ее с собой, но я сам себя отговорил. Ей будет лучше здесь.

Через несколько дней усиленной кормежки, я заметил, как округлились бока моей киски, а шерстка залоснилась и приняла стальной оттенок. М-да, если бы она сейчас у меня на груди гарцевала, то наверняка пару ребер бы поломала. По-моему, пора киску на диету сажать.

В один из дней к нашей парочке подошел Хагрид.

— Красавица.

— Мур.

— А почему Офира?

— Серая потому что. Офира — серая, кажется на иврите, но я не уверен.

— Вон оно как.

— Хагрид, почему она прилипла ко мне?

— Так ить, хозяин ты ее. Она ведь серая. А мантикоры, они — рыжие. Вот ее и выгнали, скорее всего, из стаи. А ты все-таки темный маг. Вот она и решила у тебя защиты, значица, попросить.

— Что с ней будет, когда я уеду?

— Не знаю. За лето ничего, наверное, да и я за ней присмотрю. А вот когда школу закончишь, она ведь и помереть может, тосковать начнет.

А ведь школу-то я в следующем году заканчиваю, придется что-то решать. Но фамильяр — мантикора? Ладно, подумаю об этом потом. И вообще, почему бы и нет? У Слизерина вон, василиск был фамильяром, и ничего».

— Интересно, забрал он мантикору себе в качестве фамильяра?

— Да.

— Эйлин?

— Что Эйлин, да забрал. Альбус ты же ее видел!

— Вот эта забавная киска, что у вас в саду живет — мантикора?

— Альбус, тебе не рано в маразм впадать? Или очки пора поменять? Перси, если хочешь, я тебя с Офирой познакомлю, потом. А сейчас не надо на меня смотреть. Просто читай дальше.

Глава 31. Пожиратели Смерти

«27 июня 1977 года.


Волдеморт не стал ждать слишком долго, поэтому наша с ним встреча была организована Малфоем практически сразу после начала каникул, если быть более точным — сегодня.


Высочайшая аудиенция состоялась в Малфой — мэноре. Темный Лорд (ха-ха три раза, темный, как же) встретил меня в кабинете Малфоя — старшего, сидя в его, Малфоя — старшего, кресле, за его, Малфоя — старшего, столом.


— Северус, добрый день, проходи, присаживайся.

Я поздоровался и сел во второе кресло, напротив Риддла.

— Я не буду сейчас произносить лозунги и речи. Просто ответь мне на пару вопросов. Как ты относишься к магглам?

— Никак.

— Но твой отец, как я слышал — маггл. Причем не самый лучший из представителей этого презренного племени.

Я незаметно сжал кулаки под столом, стараясь сохранять при этом на лице невозмутимое выражение.

— Он умер, Милорд. Зачем о нем вспоминать?

— И как же он умер?

Что ты хочешь от меня услышать? Что я сам, собственными руками убил единственного человека, кроме матери и крестного, для которого важно было только то, что я есть?

— Сердечный приступ, Милорд.

Я не смог сдержаться, и какие-то эмоции проявились на моем лице. Видимо Волдеморт расценил мои гримасы как неудовольствие и улыбнулся. В его глазах в который раз сверкнули красные искры.

— Ну, хорошо. Не будем задевать тему, которая тебе неприятна. Проблема отцов и детей всегда была актуальна. Чем ты хочешь заниматься после окончания школы? Сколько тебе еще осталось, года два — три?

— Один год, Милорд. В следующем году у меня выпуск.

— Да? Ты выглядишь моложе своих лет.

Вот только не нужно мне говорить, что ты не знаешь сколько мне лет. Странно еще, что ты фамилию Снейп не связал с французскими маркизами. Или решил, что мы просто однофамильцы?

— Знаешь, Северус, во Франции есть маркиз Сонвье, кажется у него в предках был какой — то Снейп, маггл, случайно затесавшийся в древний магический род. Ты не в курсе, может это твой родственник?

Вот и ответ на мой вопрос. Что ж ты такой умный и все еще живой?

— Простите, Милорд, но я совершенно не знаю родственников со стороны отца. — Конечно не знаю. Я последний из Фолтов. У меня просто нет родственников со стороны отца. Филипп, когда мы встретимся, я тебе расцелую. Да и Альбуса тоже, за то, что с моей псевдородословной наворотил. Здесь сейчас даже черти могут все копыта обломать, не говоря уже о человеке. Лорд ведь сейчас тонким щупом меня прощупывает. За мой блок ему не пробиться, но вот определить правду я говорю или нет, он вполне в состоянии. — Даже если этот французский Снейп и является моим родственником, то я до последнего времени об этом не знал. — Ни слова лжи! Лишь слегка недоговариваю, но это ерунда. Щуп этого не ощутит на общей картине.

— Хорошо. Скажи мне, мой мальчик, — ха, сразу видно, кто твоим любимым учителем был, что же вы не поделили? — Так чем же ты собираешься заняться после окончания школы?

— Не знаю, возможно попытаюсь в какую нибудь лабораторию устроиться. Мне всегда нравились зелья и я думаю, что неплохо разбираюсь в них, Милорд. — Так, а теперь скромно потупить глазки. Типа я не знаю, для кого зелья позапрошлым летом варил.

— Скромность — хорошая черта, но не нужно ее преувеличивать. Ты отлично разбираешься в зельях, мой мальчик. Скажу больше, я не знаю человека, который был бы уже сейчас лучше тебя.

Что же ты меня так пристально разглядываешь? Что пытаешься понять для себя?

Осторожно, Сев, это соперник не твоей весовой категории, не пытайся его переиграть, тебе еще рановато на такой уровень замахиваться. Сейчас главное — покинуть этот кабинет оставшись при своем и, желательно, без оригинального украшения на левом предплечье.

— Я знаю такого человека, Милорд. Николас Фламель. Мне есть к чему стремиться.

— Ого, осторожней, Северус, ты хочешь сравняться с Фламелем? А ты амбициозный молодой человек. Знаешь, мне это нравится. — Теперь улыбка была практически искренней. — Но достигнуть уровня Фламеля без дополнительных знаний невозможно. Я в свое время много путешествовал, многое изучал, я ступил за те грани магии, о которых обычный смертный даже не подозревает. Ты необыкновенно талантливый волшебник, Северус, я буду рад назвать тебя своим учеником.

Есть! Бинго! Ты видишь перед собой талантливого нищего полукровку с непомерными амбициями и претензией на собственную значимость. Ты не будешь давить на меня ненавистью к магглам и магглорожденным, ты уже понял, что они мне ниже пряжки. Нет, ты в какой-то мере честен со мной, ты действительно будешь меня учить, если я однажды приду к тебе. Сам приду. Вот только мне такой учитель не нужен. Ты вряд ли затмишь моих истинных учителей. Самое смешное, что ты, Темный Лорд (опять ха-ха, три раза, темный, ага) с удовольствием применил бы те зачатки ментальной магии, что тебе известны, но ты не можешь и от этого злишься. Злишься, но не подаешь виду, чтобы не спугнуть талантливого полукровку. Нет, все-таки я тебе пока не соперник. Пора прощаться.

— О, Милорд. Это такая честь для меня.

— Да, мой мальчик, я понимаю, жажда новых знаний меня тоже мучила в твоем возрасте. Теперь иди. Я думаю, нам не стоит спешить. Учись спокойно, чтобы этот магглолюбец ничего не заподозрил, а после твоего выпуска мы снова вернемся к нашему разговору.

Это он кого сейчас имел в виду, Альбуса? Нет, это не Лорд, это — шутник, да Альбусу до всех магглов планеты Земля, примерно, как им до него же.


Быстренько попрощавшись, я юркнул за дверь, где столкнулся нос к носу с Люциусом. Тот, подхватив меня под руку, направился в сад. Там, буквально рухнув на травку и утащив меня следом за собой, он, наконец-то, дал волю своему любопытству.

— Ну, как все прошло? Что он тебе сказал? Ну не томи, рассказывай.

Я повалился спиной на траву и провел рукой по лицу, снимая иллюзию. Хорошо-то как.

Малфой вздрогнул, затем как-то жалобно произнес:

— Никак не могу привыкнуть. Ты только перед Эйвери её не снимай, а то у него итак крыша едет. Я вот все никак не могу понять, почему это происходит? Почему ты узнаваем в любом облике, но если сейчас ты просто красавчик, то буквально минуту назад тебя даже симпатичным нельзя было назвать.

— Я не могу сказать, могу только предположить. Принцы достигли потолка, все, еще один, ну максимум — два брака с чистокровными, и они начали бы вырождаться. Так что мать очень правильно поступила, выйдя замуж за моего отца. Хотя я считаю, что у нее был в то время дурной вкус, но это лично мое мнение. Достигнув верха, Принцы стали своего рода совершенными внешне, а это вызывает яркий диссонанс, если хоть одна, казалось бы, незначительная деталь выбивается из общего четкого ряда. При этом другие достоинства кажутся почти уродством. Вот, например, возьмем волосы.

— Почему волосы?

— Потому что это почти всегда первое, что бросается людям в глаза. В моей иллюзии они тусклые, одновременно — жирные, что создает эффект их загрязненности. Они у меня действительно были такими во время серьезной гормональной перестройки организма. Но дело не в этом. Грязные волосы вызывают у человека четкую ассоциативную связь: раз они грязные, сальные, то и сам их обладатель грязный, неопрятный, а раз так, то значит его римский нос — огромный шнобель, а от природы бледная кожа — это вообще кошмар. А вот стоит убрать иллюзию сальности и — вуаля. У тебя благородная бледность, гордый римский профиль и вообще, ты красавец и классный парень.

— Я действительно думал, что волосы у тебя грязные.

— Люциус, — я закатил глаза, потом сорвал какую-то травинку и сунул ее в рот. — Если бы я действительно не мылся, то ты бы узнал об этом одним из первых, а еще первее тебя об этом бы узнали мои соседи по спальне. Поверь мне на слово, запах мужского, а еще лучше — юношеского пота, вкупе с носками, которые скромно так ставишь под кровать, это не то, что можно как-то скрыть.

— Ладно, я ни хрена не понял, но примем за аксиому. Причем здесь Принцы?

— Люц, тебе голову сегодня напекло? Я похож на мать, одно лицо просто. Только тело и глаза у меня отцовские. А она, если ты еще не забыл — Принц! Ты ее фотографии девичьи когда нибудь видел? А я видел. Мне еще повезло с половым созреванием, у меня хотя прыщей не было. Зато к ней до сих пор мужчины готовы под ноги падать.

Люциус посмотрел на меня с изрядной долей скепсиса.

— Как-то это по маггловски все звучит, я даже вникать не буду. Это все магия! И точка. Ты мне лучше про Темного Лорда расскажи.

— Ну, Темный Лорд, высокий такой, красивый, глаза синие.

— Сев!

Я, смеясь, перевернулся на бок и подпер голову рукой. Травинка была все еще зажата в зубах.

— Он мне предложил стать моим учителем.

— Что? Что он тебе предложил? — Мне кажется, или у Люциуса сейчас удар будет, ибо его глаза сейчас в размере сравнялись с эльфийскими.

— Но! Если это все же произойдет, то не раньше, чем я школу закончу. Люц, расскажи мне про Пожирателей.

— Хм. А что ты хочешь узнать?

— Понимаешь, Лорд не производит впечатления помешанного на своей вендетте идиота. Он очень умный, хитрый и скрытный. Вот только не говори мне, что все чем вы занимаетесь — это только рейды против магглов.

— Нет, конечно, — Люциус фыркнул, — я, например, вообще в рейдах не участвую, ни разу не был. Пожиратели Смерти — это не просто сообщество пресыщенных маменькиных сынков, как ты, наверное, думаешь. Это политическая организация. Наша задача — реформирование магического общества, целью которого является передача власти в руки чистокровной аристократии. А всякие там грязнокровки место свое знали. А рейды — это для фанатиков, типа Эйвери да Беллы Лестрейндж.

Я рывком сел, выплюнув из рта уже изрядно погрызенную травинку.

Мне нужно поговорить с Милтоном. Если я правильно его функции понимаю, то эта, практически, профашистская организация, у него должна быть на особом счету.

— Мне, пожалуй, пора. Привет Нарциссе передавай.

— Сев, я тебя прошу, не теряйся, ладно? Забегай к нам почаще.

Я пожал Люциусу руку и быстро пошел к антиаппарационной границе. Вообще-то я мог и с места аппарировать, но зачем Малфоя лишний раз шокировать? Мне все еще не удается с сетью в его голове разобраться. Сегодня, например, только один фрагмент снять смог. Хотя, изменения в поведении уже на лицо. Это уже не тот фанатик, что был в позапрошлом году. Конечно, к себе на ужин ту же Эванс он вряд ли пригласит, но уже начинает задумываться, а на кой ему вообще все эти магглы сдались.


Дома я послал Милтону сову с просьбой о встрече.

Алекс явился спустя два часа, когда я уже сгрыз все ногти на одной руке и собирался приступать к другой. Дурацкая привычка никак не хотела меня оставлять и, когда я начинаю нервничать, то выгрызаю ногти под корень. Филипп злится, но пока сделать ничего не может.


— Здравствуй, Северус.

— Если ты меня сейчас моим мальчиком назовешь — я с тобой перестану любые дела вести.

Алекс засмеялся.

— Накипело? Рассказывай уже, что в мэноре произошло.

Его осведомленность уже не удивляет. Сдается мне, что знать все обо всех — это его работа.

— У меня была сегодня встреча с Волдемортом. — Мне очень импонирует, что Милтону наплевать, как называть ужас и кошмар магической Британии.

— Я надеюсь, ты ничего ему не обещал? — Алекс слегка нахмурился.

— Нет. Он пока прощупывает меня. Правда, предложил поделиться со мной своими знаниями в обмен на бесплатную татуировку. Вот такая распродажа. Только сейчас, акция от Темного Лорда. Запретные знания по очень низкой цене и уникальная татуировка в качестве бонуса!

— Не ерничай. Мне, конечно, нужен позарез агент во внутреннем круге, но это будешь не ты! Это понятно?!

— Вот только орать на меня не нужно. Я не собираюсь метку принимать. И вообще, неизвестно как бы она с лозой ужилась, не говоря уже про мою темную кровь. Я позвал тебя, чтобы спросить. Кто такие Пожиратели Смерти? Что о них вообще известно? И еще, на Малфое сеть Кронка. Он, по-любому, жертва. Это тоже необходимо учитывать.

— Вот как, интересно. А кроме Люциуса Малфоя кто нибудь еще?

— Не знаю, я их не всех же видел, Лестрейнджи точно нет. Да, Беллатрикс бойтесь, она просто эталон сумасшествия. А сеть я еще на Паркинсоне заметил.

— Паркинсон? Богатый промышленник. Род не так чтобы древний и кровь не так чтобы чистая, но богат как Крез. Занятно. Черт, мне во Внутреннем Круге не просто агент нужен, а еще и менталист. Да, задал ты мне задачку, поздравляю.

— Ты мне на вопрос ответишь?

— Отвечу, не торопись. Где твое гостеприимство? Вот пожалуюсь Филиппу, будешь знать.

— Эран, организуй нам тут чего-нибудь. В общем, разберись с закусками.

Эльф, почтительно поклонившись, исчез. Вот за что люблю наших домовиков, так это за чувство собственного достоинства. Все делают четко, быстро и без суеты. И никогда! не бьются головой об стенку, не то что сумасшедшие эльфы Малфой-мэнора. Когда на столе в гостиной был организован стол с чаем и закусками, и мы расселись в низкие кресла, Милтон, наконец-то, начал говорить.

— Пожирателей Смерти можно назвать террористической организацией, но это не совсем правильно. Это организация, которая, кроме проводимых время от времени терактов, занимается внедрением своих членов в самые верха существующей власти. Но, если о первом амплуа наши власти знают, то на второе предпочитают закрывать глаза.

— Почему?

— Ты вообще представляешь, насколько выгодно существующему правительству, а также их оппонентам, наличие такой вот страшилки в виде Темного Лорда? Ты знаешь, сколько денег выделяется на якобы борьбу с ним? А оппоненты, в свою очередь, могут кричать с трибун: "Вот смотрите, люди, эти, которых вы выбрали, ничего не делают для обеспечения вашей безопасности!"

— Лорд очень умен, может он специально это делает? Ну, я имею в виду — спускает время от времени с поводка Беллу, Эйвери и им подобных. А настоящим делом занимается кто-то, вроде Малфоя и Паркинсона? Нет, все равно — бред. А куда тогда служба безопасности смотрит? Ведь все эти заигрывания нашего министерства очень опасны. Нет, власть имущие, конечно, задумаются о своем теперешнем поведении, но не будет ли это для них посмертным действием?

— Ты зачем такой умный, а? В семнадцать лет обычно не задают себе такие вопросы. Ты и Лорда-то раза два-три видел, так сказать, воочию. Ладно, сам дурак, знал, кого хочу заполучить. Это я сейчас о тебе говорил. Хорошо, задай тогда себе еще один вопрос, а может службе безопасности вся эта ситуация тоже выгодна?

— Выгодна, но зачем? Если только… Алекс, а какую роль выполняет Отдел Тайн на самом деле?

— Сев, ты уже сам ответил на свой вопрос. И давай договоримся, все, что сегодня здесь прозвучит, не выйдет за порог этой комнаты.

— Мне дать клятву?

— Достаточно твоего слова. Я же обещал тебе, что работая у меня ты сможешь совмещать и занятия наукой, и все остальное.

— Шпионские игры?

— Что-то вроде.

— Я практически идеальная кандидатура на роль агента при Волдеморте.

— Нет. И оставим этот разговор.

— Ну, все-таки, какой масштаб. Убрать всех придурков из правительства, действуя руками Темного Лорда. А ты не думаешь, что ситуация может однажды выйти из-под контроля?

— А вот для этого мне и нужно внедрить агента во Внутренний Круг. Его задачей будет не столько сбор информации, это конечно тоже, но уже вторично, сколько в определенный день и желательно в определенный час собрать все тухлые яйца в одну корзину.

— А затем, уронить ее?

Серые глаза впились в мои.

— Да.

Сколько всего за этим да стоит… Сколько смертей, сколько горя. Ради чего?

— Не смотри на меня так, я все прекрасно понимаю, — голос Алекса звучал глухо. — Но если мы не сделаем этого при нынешнем Темном Лорде, когда у меня практически развязаны руки и когда у меня есть самое главное — информация, то после него придет кто нибудь еще, а затем еще, и еще. И те же смерти, та же боль. У меня есть возможность сократить потери, сделать их минимальными, а также преподать урок, так, чтобы еще долго подобные мысли никому в голову не забредали. Называй это контролируемым ущербом, если хочешь.

— Не хочу. Мне нужно подумать.

— Думай, все равно детали тебе не нужны. Я тебя на пушечный выстрел не подпущу к этому делу. Так, закончили. Завтра ты переезжаешь во Францию. Филипп и Эван тебя ждут, не дождутся. Где-то через неделю мы с тобой встретимся у Филиппа, и я дам тебе твое первое задание. Я надеюсь, ты все еще согласен на меня работать?

Я твердо посмотрел на него. Он что же думает, что я из-за его откровений откажусь от места? Хрен тебе Алекс, так просто ты от меня не отделаешься.

— Я согласен. В чем будет заключаться мое Первое задание?

— Много будешь знать — плохо будешь спать. Ты мне лучше скажи, ты на мотоцикле умеешь ездить? Да? Ну вот и отлично.»


— Я думаю, господин председатель, на этом можно и закончить. Вы сейчас затребуете все полагающиеся документы из Отдела Тайн, если конечно, ваш допуск позволяет. И все.

В зале стояла мертвая тишина. Прочитанная сейчас информация, была под грифом «перед прочтением сжечь» и, вываленная на головы неподготовленным слушателям, имела эффект ступенфая.

— Ну уж нет! — Голос Поттера вдруг обрел звонкость. — Я так понимаю, что все это было прочитано потому, что потеряло актуальность. Победителей не судят и все такое. Но мне вот интересно, каким образом профессор стал агентом, когда Милтон сказал свое категоричное «фи»? Каким образом у меня на лбу появилось вот это? — Откинутая со лба челка давала возможность всем желающим полюбоваться знаменитым шрамом. — Что-то мне говорит, что это не след от авады. Я видел тех, кто погиб от этой дряни, у них вообще никаких следов не было. Что же я видел в воспоминаниях? И, наконец, как мои родители поженились?!

— Мистер Поттер, давайте без истерик.

— Но он прав! И потом, уже сейчас выяснилось, что мистер Малфой и мистер Паркинсон были под заклятьем, небольшая проверка и их можно отпускать, может кто-то еще будет упомянут.

— Грейнджер, тебе шляпа в Слизерин не предлагала поступать?

— Эйлин, тебе решать. Все-таки, это частная жизнь твоего сына.

— А что тут решать, Северус мне итак голову отвернет, так пусть хоть будет за что. И потом, если присутствующие здесь журналисты сейчас всю правду не услышат, они такого напридумывают… Отмываться все в одной бане будем. Господа журналисты, сейчас чтение продолжится. Но, если вдруг хоть в одном издании появится статья с малейшим искажением действительности, то я вас предупреждаю — моя фамилия от первого брака была Фолт! — Голубые глаза прошлись по сидящей на галерке пишущей братии. Все невольно закивали головами. — Вас это особенно касается, мисс Скиттер. — Рита закивала интенсивнее всех. Спорить с матерью темного мага, почему-то, никому не захотелось. — Тогда, Перси, продолжай.

Глава 32. Расскажи мне… обо мне

Примечание к главе.

Я абсолютно не в курсе, проводился ли байк — фестиваль в Марселе в 1977 году. Просто мне так захотелось.


«28 июня 1977 года.

Сегодня, прямо с утра, я аппарировал в замок графа Ксавье. У меня есть свое жилье во Франции, наверное и скорее всего, не одно, но Филипп мне стал кем-то вроде родственника, да и к тому же я так и не прочитал завещание. Вроде бы и время было, но не было желания. Все-таки вспоминать про Тобиаса, тем более так подробно изучать его жизнь, его дела мне все еще больно. Так что я понятия не имею, где находятся мои дома во Франции. Хотя нет, об одном знаю: шато на Лазурном берегу. Там сейчас мама поселилась, надо бы ее проведать.


Филипп не возражал против моего присутствия в своем замке, скорее наоборот.

Они меня ждали. Оба. Филипп и Эван находились в малой гостиной, несмотря на ранний час. Все-таки пять утра. И если Эвану было не привыкать вставать в такую рань, то за Фила можно было порадоваться.


После всех объятий и приветствий, мне сразу же предложили ознакомится с программой минимум на эти два месяца, для разнообразия составленной на бумаге. Увидев этот минимум, я схватился за голову. Надо было в Хогвартсе не три, а два предмета на изучение брать, а еще лучше вообще — один!


Причем этот список включал в себя два дня на выполнение задания. Правда этот пункт был обозначен как «Контрольная А. Милтона». Забавно, да.


Первый день прошел на Базе. Только в обед меня затребовал Филипп для того, чтобы обновить гардероб и немного поправить стрижку. Так что обеденный перерыв я провел в лапах Анри, но это еще куда ни шло, а затем Шарля, который не упустил возможность облапить меня с головы до пят, да еще и умудрился расцеловать. Но, в отличие от посягательств на мое тело Эйвери, в действиях Шарля не было агрессии. Мне даже начало казаться, что он притворяется. Правда, у него это получалось ну очень реалистично.

По-моему даже Филипп вздохнул с облегчением, когда модельер убрался.

— Давай уже наконец-то пообедаем и вернем тебя этому солдафону Роше, а то он может и претензии предъявить, причем в нецензурной форме.

Уже сидя за столом, я задал не дававший мне спокойно есть вопрос.

— Фил, а это обязательно, одежду каждый год менять? У меня еще прошлогодняя почти новая.

Филипп расхохотался, затем затряс головой.

— А тебе что денег жалко? — сквозь смех проговорил он.

— Нет, ну, может немного. Просто я смысла во всем этом не вижу.

— А ты относись к этому, как к ритуалу. Смотри, солнце встает на востоке и так из года в год, осенью обязательно идет дождь, весной все цветет, а раз в год ты обновляешь гардероб. На твою одежду, одежду твоей будущей жены и детей заложена определенная сумма в твоем бюджете, отдельной строкой, понимаешь? Все равно эти деньги никуда больше не пойдут. — Я кивнул, а затем замотал головой. — Так. — Филипп нахмурился. — Ты завещание читал?

— Нет. Филипп, пойми я… я просто не могу.

— Есть такое слово — надо. В общем, срок тебе до августа. Или ты прочитаешь его сам, или мы устроим сеанс коллективного чтения. Вот на это я даже твоего согласия спрашивать не буду. Ты поел? Да? А теперь убирайся с моих глаз.»


Чтение прервал звонкий голос.

— Мне кто нибудь все-таки ответит, профессор Снейп — женат?!

— Да какая разн…

— Нет, она права!

— Мне тоже интересно.

— Грейнджер, ты то куда лезешь? У тебя вон рыжий сейчас от злости лопнет.

— Не твое дело, Паркинсон!

— Хватит! Тихо! Я сейчас прекращу этот балаган!

— Он мою маму всю жизнь любил! Какая женитьба?!

— Поттер, хоть ты заткнись.

— Девушки, я думаю, чем скорее вы все успокоитесь, тем быстрее узнаете ответ на этот, как оказалось, главный вопрос сегодняшнего заседания. — Голос Эйлин мгновенно прервал доносящиеся со всех сторон вопли, женщина повернулась к Перси и улыбнулась, — продолжай, детка.


«На Базе меня ждало потрясение. Нет, не так. ПОТРЯСЕНИЕ! И если день начался как обычно — разминка, разогрев мышц, затем короткий спарринг с Керри, то после обеда… Они что, с Филиппом сговорились и решили меня прикончить?

— Ты умеешь ездить на мотоцикле? Я вроде видел у тебя неплохой Харлей.

Говоря, Эван изучал какие-то бумаги.

— Вроде умею.

— "Вроде" или умеешь?

— Я понятия не имею, что в твоем понимании означает — умею.

— Ладно, не кипятись. Ты можешь его сюда притащить?

— Да, могу, с помощью одного из моих эльфов.

— Угу. — Эван наконец-то закончил читать, сложил бумаги и посмотрел на меня. — Что ты сейчас сказал?

— Я могу переправить сюда мотоцикл, при помощи эльфа!

— Орать не надо. Пойдем. Думаю, в том гараже нам не помешают.

В гараже мне удалось (не без проблем) уговорить Динки доставить сюда мотоцикл. Сегодня, видимо, все решили поиздеваться надо мной. Вот в такие моменты я начинаю завидовать Малфоям. У них таких проблем не возникает.

Эван осмотрел мотоцикл и пришел к выводу, что он годится, но нужно его немного переделать. Затем попросил меня проехаться. Затем…

— Стоп. Стоп, стоп, стоп. Ты совершенно…

— Я понял! Не умею ездить на мотоцикле!

— Вообще-то, я не это имел в виду. Ты ездишь нормально для любителя. Но для того, что придумал Милтон… В общем так: в твой распорядок дня включается езда, причем ездить ты должен будешь быстро, очень быстро.

— Зачем? Может быть, ты мне сейчас в двух словах скажешь, что придумал Алекс?

— Если только в двух словах. В Марселе скоро будет проходить что-то вроде тусовки байкеров. С заездом по городу, это санкционировано, так что проблем быть не должно. Но вечером, даже ночью, будут гонки. Это незаконно. Но дело не в этом. По сведениям Алекса, среди тех, кто будет участвовать в гонках, больше половины принадлежит к клубу «Черные драконы», молчи, я понимаю, что название дурацкое, но эти ребята — преступники и, возможно, среди них есть маг, или несколько магов. Тебе не повезло. Ты м-м-м, ментальный маг. Твое задание: остаться на гонки и осторожно, я предупреждаю — осторожно, прощупать остальных участников. Если обнаружишь мага — ничего, Сев, ничего не предпринимай, просто запомни его и все. Но тебе, возможно, придется участвовать в гонке. Поэтому ты должен соответствовать, чтобы не вызвать подозрений. Организатор уже обработан людьми Алекса. Очень тонкое воздействие, которое не обнаружить, если не искать специально. Он абсолютно уверен, что знает тебя, даже больше — ты был его соседом, когда он жил в Тулузе. У него был свой гараж, и ты часто ошивался там. Потом, когда Кантор переехал в Марсель, вы время от времени созванивались и встречались на таких вот тусовках. Да ты не волнуйся, у тебя будет напарница. Сев, Сев, что с тобой? Черт, вот, попей водички.

Если честно, я тогда поплыл, а от водички, которую мне почти насильно в рот влили, чуть не захлебнулся.

— Кха-кха, вы в своем уме?! Какой Кантор, какая Тулуза? Да я с трудом представляю, где она, Тулуза эта, находится! Какая напарница?!

— У тебя есть еще время. Познакомишься, притрешься, посетишь Тулузу. Вот, держи. Это данные, которые ты, как приятель Кантора Фурье, должен знать. Постой, тебя что, больше напарница беспокоит? Кажется, Филипп прав на все сто — тебе нужно что-то решать с девушками. Ладно — это были мысли в слух. Принимай все происходящее как боевое слаживание. Сев, да что с тобой?

Я помотал головой.

— Эван, у меня нет проблем с девушками. Более того, у меня есть девушка. Ее зовут Лили и она потрясающее очаровательное создание, и я не понимаю…

— Надеюсь, твоя девушка не ревнивая? — Красивый голос раздался со стороны ворот гаража. — Простите, если я прервала ваш интим, но мне высокий такой мужчина, кажется, Фернандо, посоветовал заглянуть сюда.

Обладательница красивого голоса говорила на ходу. Закончила она, находясь уже перед нами. Невысокая спортивная девчонка с короткими волосами неопределенного цвета — то ли русые, то ли коричневые. Симпатичная, с курносым носом и светло-карими глазами. Лет пятнадцати-шестнадцати. Ничего примечательного. Я невольно сравнил ее с Лили. М-да, это тоже самое, что сравнивать сойку с райской птицей.

Девчонка тем временем протянула мне руку.

— Привет, я — Фрай Самерс. А ты, наверное, Северус Снейп?

Руку я пожал, но от шпильки не удержался.

— Привет. Как догадалась? Наверное, применила невероятную дедукцию по вычислению возраста, ведь полковнику Роше должно быть несколько больше семнадцати.

— Нет, определила сразу. У полковника Роше просто не может быть такого дурацкого выражения лица.

Мы смотрели друг на друга с неприязнью. Единственное, что меня утешало — я был почти на голову выше этой пигалицы. Мерлин, я что, все еще комплексую из-за своего роста?

Следующие фразы были произнесены нами одновременно.

— Язва.

— Стерва.

Эван встал, похлопал меня по плечу.

— Знакомьтесь. Сдается мне, что вы сработаетесь.

И ушел, чему-то улыбаясь, гад.

Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Затем синхронно сели: я на свой стул, она на стул Эвана.

Нарушить повисшее молчание решила Фрай.

— Слушай, нам предстоит вместе быть две с лишнем недели, а дни слета, так вообще…

— Что — вообще?

— Ты что нашу легенду не знаешь?

— Представь себе, нет. Меня почему то не хотят ни во что посвящать, наверное думают, что экспромт у меня выйдет лучше, чем подробно разработанный план.

— Давай обойдемся без сарказма, он здесь неуместен. Ты представляешь вообще, что такое легенда в нашем деле?

— Дай-ка подумать… Наверное, это придуманная кем-то история моей несуществующей жизни. Или я в чем то ошибаюсь?

— Я же просила! Общее представление ты имеешь.

— Общее? Да я уже шесть лет живу в придуманной семье, по придуманному адресу, с придуманной родословной…

— Что?

Я тут же прикусил язык. Что со мной? Почему мне так хочется вывести ее из себя? Я никогда не позволял себе подобного при общении с девушками. С Лили, например, вообще общение в последнее время сводится к «да, милая», «нет, любимая», «может ты все-таки ошибаешься?», «конечно, я сам дурак, и ничего не понимаю». И меня это устраивает! Ведь устраивает?

— Забудь, мне голову напекло.

— Что? — Светло-карие глаза смотрели сочувственно. — У тебя бред?

Фрай встала, подошла ко мне и внезапно положила ладошку мне на лоб. Я вздрогнул и отпрянул. По коже побежали толпы мурашек. Фрай прикусила губу, но никак не прокомментировала мою неадекватную реакцию.

— Расскажи мне про свою девушку, — ее голос звучал очень тихо, мне пришлось прислушиваться.

— Она… она красивая, умная, — я сглотнул, что-то здесь и вправду жарковато. Попытка вызвать перед собой образ Лили с треском провалилась. — Зачем тебе о ней знать?

— Просто интересно. Ты от нее так же бегаешь? Или бережешь себя только для нее одной? Боюсь, придется тебя огорчить. Мы с тобой должны изображать любовников. И если ты будешь от меня вот так шарахаться, то нам лучше вообще не начинать.

Кажется у меня глаза полезли на лоб. А Фрай решила меня добить.

— Если, вкратце, то вот моя легенда. Я росла по соседству с тобой и Кантором. Лет с двенадцати я стала интересоваться мотоциклами, а с четырнадцати заинтересовалась тобой. До пятнадцати кое-как дотерпела, а на свой день рождения соблазнила тебя. Вот как-то так. В этой среде не приняты платонические чувства. И Кантору вложили в память этот знаменательный день, когда Дэниел Моран выбросил белый флаг и позволил затащить себя в постель соседской девчонке.

— Дэниел Моран?

— Это твое имя, на эти дни.

— А твое имя?

— Софи Морэ.

Приехали. Мне почему-то даже матом разговаривать расхотелось.

— По твоей легенде, ты — приятель Фурье, он тебя старше на пять лет, так что получается, что ты рос на его глазах, играл в песочнице, дрался с другими ребятами, потом увлекся мотоциклами, а еще потом — гаражом Кантора. Примерно так.

В течении пяти минут я безмолвно сидел, переваривая полученную информацию. Потом провел руками по лицу.

— Хорошо. Тебе не кажется, что раз наши отношения настолько близкие, то необходимо узнать друг о друге побольше.

— Ты прав, но думаю, что о тебе я не узнаю ничего нового. Мистер Милтон всё мне рассказал, когда посвящал в план.

— И что же он тебе рассказал?

— Твое имя Северус Тобиас Снейп, тебе семнадцать лет, ты перешел на седьмой курс Хогвартса, учишься в нем на факультете Слизерин. Что еще? Ты полукровка. Твоя мать из древней чистокровной семьи Принцев. Отец маггл. Два года назад он умер, оставив вас с матерью в нищете. Из-за явного мезальянса родители Эйлин от вас отказались…

И тут я не выдержал и засмеялся, тут же переведя смех в кашель.

— Что с тобой? Северус?

— Все в порядке, это на меня э… грустные воспоминания о бабушке. О том, как нас с мамой на улицу, да. — И я снова закашлялся. Ну у Милтона и фантазия. — Ты продолжай, мне очень интересно о себе послушать. Так сказать, взгляд со стороны.

— В общем, вскоре после смерти твоего отца, вас нашел его давний приятель — полковник Роше. И он стал твоим опекуном. Поэтому ты практически все лето проводишь здесь на Базе. Про твою мать мне ничего не известно, но предполагаю, что ей обеспечивается небольшое содержание и она вернулась в тот дом, где вы жили, в Англии.

Я закусил щеку, чтобы не расхохотаться в очередной раз. Вряд ли мне удастся опять перевести смех в кашель, от напряжения я почувствовал как на глаза стали наворачиваться слезы. Небольшое такое содержание, пару сотен миллионов всего. И да, мне интересно, как эта несчастная женщина еще с голоду не умерла. Я помню, как мама пробовала в первый и в последний раз приготовить обед. Тогда все это закончилось грандиозным скандалом, чудом не сожженным домом и бесповоротно загубленным платьем. Ах да, еще был сломан ноготь. Все это произошло в Тупике. И я всерьез тогда опасался за жизнь Тобиаса — этого ужасного маггла, который… нет не могу, я еще сильнее прикусил щеку. А бабушка Кэтрин и дедушка Себастьян — они выгнали маму буквально на улицу, правда, Милтон совершенно случайно забыл упомянуть, что они выгнались вместе с ней, и теперь ютятся все втроем в скромном таком шато на Лазурном берегу. Стойко терпя тяготы и лишения. Мерлин, какой бред… Неужели кто-то во все это верит?

— Северус, что с тобой?

— Н… ничего, продолжай. Ты же не поверила М… мистеру Милтону на слово?

— А почему я не должна была ему верить? Кроме того, он показал мне вот эту заметку, подожди, где же она? — я только сейчас заметил в руках Фрай небольшую сумочку, в которую она зарылась, чем-то шурша. — Ага! Вот, смотри. — Я уставился на пожелтевший от времени номер «Пророка», где была напечатана крошечная заметка о бракосочетании Эйлин Принц и Тобиаса Снейпа. Ее не должно было быть. О повторном браке заметок не пишут, да и сомневаюсь, что Тобиас стал бы светиться, конспиратор хренов. Так, а это что? Среди многих чар, которыми была напичкана газета, я заметил что-то еще, что-то новенькое. Вот же ж Милтон. Взял первую попавшуюся старую газету и наколдовал заметку. Кроме того, эта заметка теперь имеется во всех газетах этого выпуска.

— Угу, это да, доказательство. Что там дальше? Рассказывай мне интересно.

— Дальше? А дальше были СОВ, где талантливый мальчик показал один из выдающихся результатов в истории Хогвартса. И на него обратил внимание шеф Отдела Тайн.

— У меня прочерк по прорицаниям.

— Это неважно. Дальше Милтон связался с твоим опекуном, и они приняли решение провести что-то вроде испытания, по итогом которого решится вопрос о твоей будущей работе.

— Все?

— Да.

Это уже не смешно. Мне нужно подумать. Но вначале.

— Твоя очередь.

— Ну, у меня не все столь же драматично. Я из семьи магглов, мой папа инженер, работает в концерне Рено. Мама домохозяйка. В одиннадцать мне сообщили, что я волшебница…

— Скорее — ведьма.

— Что?

— Ничего-ничего, продолжай.

Несколько секунд она сверлила меня своими глазищами, затем, вздохнув, продолжила.

— Так вот, я учусь в Шармбатоне. Мне шестнадцать. Я англичанка, это можно понять по моей фамилии. Мой двоюродный дядя со стороны мамы — маг. Работает в Отделе Тайн. Когда мистер Милтон искал кандидатуру на роль твоей подружки, дядя предложил попробовать меня. Я давно говорила, что хотела бы после окончания школы работать с ним. Вот вроде бы и все.

Магглорожденная, вот почему прокатила вся эта чушь Милтона, ведь чистокровка, да даже полукровка, живущая во Франции, тут же сделала бы стойку услышав фамилию Снейп. Но тогда почему… Мне нужно подумать.

— Фрай, давай продолжим завтра, хорошо?


И я не дожидаясь ответа быстро вышел из гаража. Найдя Эвана, я попрощался и аппарировал из его кабинета.


Отказавшись от ужина, я заперся в своей комнате.

Так, подведем итоги: Фрай полностью уверена в моем несчастном детстве. Хотя, всю эту историю можно принять за проверку. Хочешь работать в Отделе, проверь полученную тобой информацию. Ты живешь во Франции и тебе будет это сделать гораздо легче, чем в Англии. Сдается мне, что этот тест Фрай с треском провалила. Но я не стану ей помогать. Вот еще. Сама пусть копает.


Теперь вернемся в мою родную страну. Вот тут есть о чем подумать. Я рос практически в тепличных условиях, с очень ограниченным контактом с окружающим меня миром. Одним из немногих отступлений от заданных моими родителями планов, было мое общение с Лили, еще до поступления в школу. И то, что-то мне говорит, что произошло это из-за недосмотра. Мать, оказавшись в условиях, далеких от привычных, часто хандрила и устраивала истерики с битьем посуды. Тобиас — задерганный, решающий серьезные проблемы, переживающий на нашу с мамой жизнь и терпеливо сносящий плохое настроение супруги, тоже был не в состоянии уследить за непоседливым ребенком. Думаю, что мой мопедик не был случайностью. Подозреваю, что купив довольно дорогую модель, отец просто разобрал ее, и то, что получилось, вручил мне, чтобы занять меня чем-то, хоть не надолго.

С этим разобрались. Но вот почему остальные верят в этот бред? Ведь фамилия Снейп, как оказалось, достаточно известна.


И тут меня пробил холодный пот. Я понял!

Когда-то я увлекался чтением книг маггловских писателей и как-то прочитал следующее выражение: «если хочешь что-то спрятать, положи на видное место». Видимо, крестный тоже увлекался беллетристикой. Он оставил мне известную фамилию, но внимание всех привлекалось не к ней, а к девичьей фамилии моей матери — Принц. Аха-ха, Принц — полукровка. На этом фоне кто будет детально рассматривать родословную какого-то портового грузчика? Мерлин, я забегал по комнате, машинально поднеся руку ко рту и вгрызаясь в ноготь. Я только сейчас понял, ЧТО сделал для меня Люциус. Мальчишке — полукровке, каким меня считали, было бы совсем непросто нормально существовать в Слизерине. Малфой, непонятно почему, привязался к этому мальчишке с первого дня поступления того в школу, и своим авторитетом как бы развернул над ним своеобразный купол с предупреждением, как на маггловских трансформаторных будках «не лезь, убью».


Я просто не понимал всего этого, да я даже никогда и не заморачивался по этому поводу.

Теперь понятна реакция на меня окружающих, тех же Мародеров. Я зло выплюнул отгрызенный ноготь.


Совсем недавно в каком-то журнале я вычитал про странные маггловские машины — ЭВМ, в основе которых лежало следование заложенной в них программе. Так и в наших магах. А в случае со мной — программа дала сбой. Ну не укладывалось в голове того же Поттера, что какой-то занюханный полукровка может вести себя иногда, ну ладно, почти всегда, как «царь горы». И никто же мне не сказал, из тех кто был в курсе, что мое поведение не соответствует моему происхождению. Вру, Арагог пытался, но я пропустил его слова мимо ушей.


Что касается мамы, то когда Эйлин Принц вышла замуж за Гордана Фолта, то исчезла с фамильного древа. Ну не может древо никого из современных магов вместить в себя Фолтов. Так сказать, отрезанная ветвь. Но, незнающим могло показаться, что ее выжгли за… как там Фрай говорила? За мезальянс.

Не могу поручиться, но, возможно, в Британии вообще считают, что она умерла давным-давно.

Я засмеялся. Понятно, почему Эйвери отреагировал на мой отказ так, мягко говоря, неадекватно.

Единственным, у кого мелькнула мысль о том, что такое положение может быть не совсем верным, был Волдеморт, но и он отмахнулся от промелькнувшей мысли.

Теперь вопрос: говорить или не говорить? То есть раскрываться или нет? Пожалуй, нет. Это не секрет, никто информацию ни от кого не скрывает. Сами пусть пытаются понять. Я вообще темный маг или как?»


— Да, Гермиона, ты прошла по стопам многих, пытаясь выяснить, кто такой Принц — полукровка, — Гарри захихикал.

— Гарри лучше молчи. Я тебя пока по-хорошему прошу. Персик, ты будешь читать или нет?

Глава 33. Контрольная А.Милтона

«10 июля 1977 года.


Если бы мне кто нибудь сказал, что задания, которые дает мне Милтон, могут заканчиваться в полицейском участке, в маггловском полицейском участке, то я, наверное, раз так двадцать подумал бы прежде чем соглашаться.


Вот интересно, мне семнадцать лет, а я уже дважды побывал практически под арестом, причем, как и аврорат, полиция выдвинула мне обвинение в нарушении общественного порядка. Такой вот я малолетний преступник.

Но начну с начала.


Все время до начала слета я проводил или на мотоцикле, или в компании Фрай. Милтон появился всего один раз 7 июля, накануне нашего отправления в Марсель. Выяснив, что я уже все о предстоящем деле знаю, он предупредил только, что снял всех наблюдателей. Так как участники слета начали подъезжать и, если среди них есть маг или несколько магов, то они вполне могут засечь любопытствующих. В Марселе мы с Фрай будем одни. Если честно, то мне стало немного не по себе.


Дни с Фрай мы проводили, в основном, оттачивая друг на друге собственное остроумие, да пытаясь преодолеть мою реакцию на ее прикосновения. Дела шли на лад, то есть, к концу недели, я мог спокойно сидеть с Фрай, устроившейся у меня на коленях, и не пытался сбежать в Антарктиду. Другое дело, что наличие на коленях симпатичной девчонки, которая так и норовит взъерошить мне волосы или слегка поцеловать в висок, в щеку или в опасной близости у губ, не добавляло мне спокойствия. Во всяком случае, сидеть становилось… несколько неудобно. И хотя мозгом я понимал, что все это делается для того, чтобы хорошо сыграть свою роль, но вот моему телу было на мой мозг плевать. И частенько я отмечал, что мои руки, совершенно самостоятельно, время от времени, тискают сидящую на коленях подружку. Я пытался поговорить с Филиппом, но тот, услышав подробности, закатил глаза, перекрестился и, сказав что-то типа: «Слава тебе, Господи, наконец-то!», больше к этой теме не возвращался. А еще я заметил насколько актуальным стал ледяной душ по утрам. М-да, и что мне делать?


С мотоциклом у меня сначала не заладилось. А все потому, что…

В общем, для подготовки Эван выдал мне совершенно другую модель. Более легкий, с более короткой рамой, руль с более тупым углом наклона и немного выше, чем у моего Харлея. И вообще, вся модель более высокая. Он был для меня совершенно неудобен. Модель этого мотоцикла я так и не узнал, никаких опознавательных знаков, выкрашен в защитный цвет, наверное, что-то военное.


Но все было не так уж безрадостно. Эван, на следующее утро после моего знакомства с Фрай, представил меня моему инструктору по вождению, который оказался (в качестве разнообразия, наверное) очень замечательным и, самое главное, абсолютно адекватным человеком. Уже немолодой, невысокий, одетый в какую-то потертую кожаную куртку и не менее потертые кожаные штаны, он приехал на довольно стареньком мотоцикле прямо на Базу. Когда я подошел, чтобы познакомиться, он без колебаний протянул мне руку.

— Мистер… э…

— Боб, просто Боб, я что похож на мистера Э…

Я немного опешил, затем взял себя в руки.

— Тогда просто Северус.

— Странное имя, редкое. Твоя мать поклонница Древнего Рима?

— Понятия не имею.

— Да в общем неважно. Давай посмотрим на тебя. Седлай своего Буцефала. И прокатись-ка по дорожке, нужно выяснить, что ты можешь на асфальте.

Я сел на мотоцикл и проехал метров двести, затем вернулся к Бобу.

Тот немного нахмурившись смотрел на меня.

— Ну вот что, сынок. Дури в твоей голове хватает, это заметно, но при езде у тебя проявляется болезнь всех аристократов.

— Что? Как вы узнали, что я…

Я вытаращился на него так, что, наверное, напоминал сову. Как он, знавший меня несколько минут, определил во мне аристократа, если даже маги, после нескольких лет общения со мной…

— Да что ж тут сложного то? Английского лорда в тебе за милю видно. Лицо у тебя шибко породистое, манера держать себя, говорить, наклон головы. Я таких как ты за свой век перевидал. Не знаю, правда, учат вас этому или это врожденное. А уж после того, как ты сел на мотоцикл… Понятия не имею, ездил ли ты когда-нибудь на лошади, но врожденные таланты многих поколений рыцарей и кавалеристов дают о себе знать. Это мотоцикл, сынок. Им нужно управлять всем телом, а не только руками. Да и когда садишься, не сжимай его так страстно ногами, не на кобылке ездишь. А в общем, все довольно неплохо. Пойдем на полигон, будем тебя учить корпусом работать.


Он научил меня многому. И как поворачивать, балансируя только телом, и езде по пересеченной местности, и даже показал запрещенные приемы, чтобы выиграть. Иногда через боль, чаще всего в ногах и пятой точке, пока я не научился использовать ноги при езде и прыжках. И многому другому.


Еще я посоветовался с этим старым байкером, что мне лучше одеть на слет.

— Кожу, куртка должна быть только кожаной. Со штанами возможны варианты. Кожа или джинсы. Майка. Не футболка, Сев, а именно майка. И еще. Как бы поделикатнее сказать, нужна татуировка, чем вызывающе, тем лучше. И пирсинг, хотя бы в левом ухе. Но это по желанию. А вот тату…

Я просто встал и стянул с себя водолазку, предварительно шикнув на лозу, мысленно естественно, чтобы она вела себя прилично.

— Такая подойдет?

Впервые видел, чтобы у Боба не нашлось слов. Он только цокнул языком и подошел поближе, рассматривая лозу.

— Красота какая. Я знаю многих мастеров татуажа, но никто из них… Чья это работа, сынок?

Впервые на моей памяти кто-то любовался моей татуировкой самой по себе, отдельно от меня. Я даже мысленно хихикнул, а польщенная лоза слегка шевельнулась и благосклонно позволила Бобу дотронутся до себя.

А вот как ответить на его вопрос я просто не знал.

— Эээ, понимаешь, Боб, автор этого творения умер.

— Как — умер?

— Вот так, жил, жил, и умер, бывает.

Не мог же я ему рассказать, что создатель Браслета Жизни, а соответственно и лозы, умер более полутора тысяч лет назад.

— Да ты не переживай, он старый уже был, почти девяносто ему было, но рука у него до конца твердой оставалась. — Я слегка, в два раза, уменьшил возраст того Фолта, который делал Браслет.

— Наверное болел сильно Мастер?

— Почему болел? — я даже слегка обиделся за своего предка, — здоровее нас с тобой был, эксперименты просто разные любил, взрывоопасные. Вот однажды и доэкспериментировался. — А вот нечего было этому старому к… в общем, старцу, на закате своих дней зельями увлекаться. Если я в уходе за магическими существами не очень силен, то я и не суюсь ко всяким там гипогрифам.

— Ну, помянем старика.

И Боб вытащил фляжку, сделал из неё большой глоток, а затем протянул её мне. Я подозрительно понюхал содержимое, осторожно сделал глоток и тут же закашлялся.

— Это что — водка?

— Обижаешь, сынок, чистейший спирт.

И тут я понял, что наша миссия висит на волоске. Пить я так и не научился, и мне хватало пары бокалов вина, чтобы немного поплыть. Ладно, решать проблемы будем по мере их поступления.

— Да, еще. Кожаный жилет. Одевается прямо на майку, это когда жарко. Ботинки. Да, те что на тебе одеты, подойдут. Вроде все.


Проблемой моей экипировки я решил озадачить Эвана. Не знаю откуда он эти шмотки притащил, но когда я все одел, выяснилось, что одежда на три размера больше, чем необходимо. Штаны вообще пришлось руками держать, чтобы не сваливались.

Проблемой одежды решили загрузить еще и Филиппа, за компанию, так сказать.

Я стоял посреди комнаты и придерживал руками штаны. Филипп с задумчивым видом ходил вокруг, потирая подбородок.

— А может магией попробуем? — жалобно произнес я.

— А может мы на этой куртке напишем: агент Отдела Тайн, да, и пойдем ужинать и спать? Никакого магического воздействия, ничего, что может выдать в тебе мага. У меня идея. Сядь пока, не раздевайся, я сейчас.


И Фил вылетел из комнаты.

Вернулся он где-то через час, волоча за собой Шарля.

— Сев, поднимайся.

Я встал, забыв придержать штаны, которые тут же поехали вниз, я еле успел перехватить их где-то на бедрах. Глаза Шарля загорелись, а Фил сердито произнес.

— Сев, если ты пытаешься Шарля соблазнить, то можешь не тратить время, он итак весь твой.

Я покраснел.

— К делу. Шарль, видишь этого, безусловно привлекательного во всех отношениях, юношу? Так вот, твоя задача — сделать его еще привлекательней. Представь себе, как он будет выглядеть в коже. Представил? А теперь условия задачи: эти вещи, что на нем сейчас одеты, должны быть подогнаны по размеру. Они должны сидеть как влитые, но создавать ощущение, что Северус носил их лет пять, причем иногда даже спал в них, никакого новодела. Справишься?

— Конечно, — Шарль фыркнул, — но зачем вам все это?

— Шарль, это большой секрет, — и Филипп подмигнул.

— Ах, секреты, секреты. Но Шарль все сделает. К тому же, Северус в коже, ммм, завтра все будет готово. Раздевайся.

Последняя фраза была уже ко мне.


Скинув одежду, я быстро сунул ее в руки Шарлю. Тот, подхватив довольно тяжелый ворох, удалился, не забыв послать мне воздушный поцелуй. Я проследил за ним взглядом. Затем повернулся к Филиппу.

— Интересно, когда ему надоест?

— Никогда.

— Что?

— Никогда. Ты для него недоступен, а от этого еще более привлекателен. К тому же, Шарль — человек творческий. Ему необходимо кем-то восхищаться. Кого-то боготворить. Своей музой он избрал тебя. Так что привыкай. Активно он действовать не будет. Но сцены вроде тех, которые ты имеешь сомнительную честь наблюдать во время примерок, будут повторяться.

— Почему он активных действий предпринимать не будет? — Спросил я, тихонько посмеиваясь.

— А пусть только попробует. Думаю, без его главного достоинства ему работаться будет лучше. — В голосе Эвана прозвучала явная угроза. — Фил, что вообще за содом здесь творится?

— Все — таки ты солдафон, Роше. — Филипп закатил глаза. — А Шарль ничего не будет делать, потому что… А вдруг Сев согласится? Его сердце будет разбито, идеалы попраны и вообще, где он еще найдет такой же предмет для обожания, как наш мальчик? Шарль не дурак, он понимает, что ему выпал один шанс на миллион. И если ты закончил изображать из себя заботливого папочку, давай уже отпустим Северуса одеться и сядем ужинать. Это ты привык к перекусам, а я нет. Сев, беги одеваться.

Я во все глаза смотрел на своих наставников. Папочки? Нет. Скорее старшие братья. В груди разлилось предательское тепло.


Шарль сдержал слово. Уже на другой день я оделся в идеально сидящие на мне вещи. Кроме всего прочего, вся одежда была проклепана какими-то заклепками, покрытыми патиной. Создавалось ощущение не просто старых вещей, а архистарых. Шарль любовался мною, сложив руки на груди.

— Ах, любовь моя, ты прекрасен, ты… — он вдруг замолчал и уставился куда-то невидящим взглядом. — Это идея, да именно так. Это будет фурор.

— Шарль?

— Я убегаю, у меня очень много дел и очень мало времени. До недели моды меньше года!

И он действительно убежал. В прямом смысле этого слова.

— И что это сейчас было?

— Это было вдохновение, друг мой Эван, думаю, в следующем году мы будем любоваться на великолепнейшую коллекцию кожаных изделий от Шарля. Впрочем, тебе не понять.


В Тулузе мы с Фрай, побывали вместе, прошлись по местам нашей, так сказать, юности.

Восьмого июля мы отправились в Марсель. Милтон дал мне координаты небольшого домика, мой Харлей был уже доставлен туда. Если честно, я нервничал. Фрай тоже выглядела несколько взволновано. Аппарировали мы из кабинета Эвана. Он не стал разводить розовых соплей, но было видно, что полковник чувствует себя не в своей тарелке. Даже прошлым летом в джунглях он так не переживал. Тогда со мной была вся группа, каждый член которой мог в любое время меня прикрыть. И из-за того, что не получилось, Эван до сих пор волосы на себе рвет и изображает наседку. В Марселе я буду один, ну, не считать же Фрай серьезной поддержкой.


Кстати, мои няньки ходят вокруг меня как стая тигров-людоедов, но терпеливо ждут, когда меня отдадут в их полное распоряжение. Интересно тигры собираются в стаи? Что-то меня заносит, я нервно хихикнул, затем взял себя в руки. Быстро вытащил палочку и положил ее на стол Эвана. Пустые ножны на моем замечательном ремне тут же занял кинжал, точная копия которого, заполняла ножны с другой стороны. Фрай была без палочки. Она еще несовершеннолетняя и поэтому ее с собой не носила. Для того, чтобы добираться до Базы, специально для нее был создан многоразовый портключ. Взяв девчонку за руку, я рывком притянул ее к себе и аппарировал.


Прибыв на место, мы сразу же разбежались по разным комнатам, чтобы переодеться. Я надел штаны, майку и жилет. Куртку решил взять с собой. Еще раз глубоко вдохнув, я решительно шагнул в гостиную, где столкнулся с Фрай. Она с любопытством разглядывала меня, особое внимание уделив, ну кто бы мог подумать, лозе. А я в это же самое время рассматривал ее, мучительно соображая, как же я переживу этот день, потому что она была одета, или лучше сказать раздета? В общем, на ней была одета кожаная юбочка. Или это был широкий пояс, а юбку она просто забыла одеть? Перенервничала, понимаю. Маечку, которая закрывала только… Короче живот был открыт. Слава Мерлину, Фрай догадалась накинуть сверху короткую курточку. Я подумал тогда с тоской, что зря я согласился на кожаные брюки. Джинсы-то просторнее будут.


Протянув девчонке руку, я прошипел.

— Софи, детка, ты сногсшибательна.

— Дэни, дорогой, ты тоже ничего.

Напряжение было немного снято, я пошел к выходу, краем уха услышав, как Фрай проворчала что-то вроде: «Везет же некоторым». Я не понял, что она имела в виду, поэтому сделал вид, что не расслышал.


Сам фестиваль я помню какими-то урывками. Было много пива, много красивых девушек и вообще всего много. Так как я был «хорошим знакомым» организатора сего действа, то никаких проблем ни у меня, ни у Фрай не возникло. Я даже умудрился не напиться. Чаще делая вид что пью, я просто прикладывался к бутылке. Мое внимание было приковано к парням с эмблемами клуба «Черный дракон» на жилетках. Весь день я потихоньку прощупывал их, стараясь не привлекать к себе внимания. В такие моменты мне помогала Фрай, делая вид, что перебрала, она начинала активно ко мне приставать. Если бы она еще не так сильно увлекалась… Кстати, небольшие проблемы у Фрай все-таки возникли, причем из-за меня. Оказывается, я понравился еще нескольким девчонкам, и они пару раз намекали, что не прочь заменить этого воробышка в моих руках на более достойных пташек. Фрай отшивала их легко и непринужденно, правда иногда нецензурно. К счастью, «Черных драконов» было немного, и уже к вечеру я проработал их всех. Если в их группе и был маг, то он остался сегодня дома. Выдохнув, я решил, что мне сегодня повезло и уже приготовился оставить праздник. Повернувшись к Фрай, я сказал довольно громко.

— Детка, что с тобой сегодня? Ты так нетерпелива, хочешь быстрее попасть домой?

В глазах напарницы я прочитал вопрос и слегка покачал головой. Фрай заметно расслабилась и заулыбалась, на этот раз гораздо более искренне, чем за весь сегодняшний день.


В который раз убеждаюсь, что богиня Фортуна за что-то меня невзлюбила. Потому что, в тот момент, когда я уже завел двигатель, а Фрай уже сидела позади меня, к нам подошел Кантор Фурье.

— Дэни, собрался уезжать? Я тебя понимаю, малышка Софи стала неотразимой, а ведь я помню ее вот такой, — и он показал куда-то в район своего бедра. Ничего ты не помнишь, парень, тебя заставили помнить все это. Прав был Слизерин, ментальная магия — это самое страшное оружие.


Я кивнул. И тут Кантор наклонился к моему уху и прошептал:

— Есть дело, пошепчемся?

И что делать? Я заглушил мотор и отправился вслед за Фурье.

— Дэни, не стану ходить вокруг да около. Мне нужен гонщик на сегодня. Этот кретин Росбель умудрился нажраться до такого состояния, что хоть на нем самом езжай. Дэниел, я помню, как ты ездил будучи мальчишкой, а сейчас малыш вырос. Я тебя прошу. Ты же знаешь, за мной не заржавеет.


Я с тоской подумал о теплой постельке. Что-то намудрили люди Милтона. А расхлебывать — мне. С этими невеселыми мыслями я обреченно кивнул.

— Отлично. Через час начинаем.

— Что он от тебя хотел? — В голосе Фрай послышалось беспокойство.

— Он хочет, чтобы я принял участие в гонках.

— Ты согласился?

— А что мне было делать?

Она сжала кулачки.

— Будь осторожен.

Я в который раз подумал, насколько она отличается от Лили. Та бы сейчас… Так отставить, мне нужно думать о гонке.

В последствии я часто думал, на кой я согласился? Черт бы с ними, с недоработками людей Алекса.


В гонке участвовало четыре человека. Двое были Драконами. Еще одного я не знал. Я представлял Кантора. Толпа народа стала чуть меньше, но не намного. Ото всюду летел смех, делались ставки.

Когда мы стояли на старте, к нам подошел Кантор.

— Ну что, готовы? Тогда выкурим этот косяк мира, символизирующий дружбу, кто бы сегодня не победил!


Он под веселый смех закурил сигарету. Запах дыма, поднимающегося от нее, не был похож на обычный табак, какой-то тягучий и сладковатый. Сигарета пошла по кругу. Когда очередь дошла до меня, я осторожно втянул этот дым в себя и даже умудрился не закашляться. Затем мы оседлали свои мотоциклы, на стартовую площадку вышла изумительной красоты девушка, подняла руки и…


Я так и не понял, что произошло потом. Я просто выключился из действительности. Помню только, что мне было весело, очень весело. Какой-то незатуманенный участок мозга говорил о том, что во всем виновата эта странная сигарета, но я отмахивался от этого зануды.


Гонку я помню эпизодами. Но знаю только, что я уверенно лидировал. Потом откуда-то вынырнула полицейская машина и поехала, почему-то, за мной. Это было еще веселей. Я решил тогда развлечься по полной. По городу я несся, применяя все то, чему меня учил Боб. Тело обрело просто невероятную гибкость. Машина полицейских то сильно отставала, то появлялась снова. Иногда я специально тормозил, дожидаясь ее. Почему-то мне казалось, что без этой машины мне будет скучно. Когда я выехал за город, стало совсем темно. Неудивительно, что я не заметил, стоящий недалеко от дороги, стог со свежескошенным сеном. Летели мы красиво. Я головой в этот самый стог, а мой Харлей — по направлению к стоящему невдалеке дереву. Та самая занудная часть мозга констатировала, что мотоцикл восстановлению не подлежит, а потом наступила темнота.


Просыпался я тяжело. Болела голова, просто жутко болела спина и задница. Невольно вспомнился мой первый раз, когда я сел в Хогвартс-экспресс. Тогда ощущения были похожие. Вспомнив, что и в этот раз полученные мною травмы связаны с аварией, я невольно скривился. И тут же схватился за голову. Мне нужно выяснить, что было в той странной сигарете, если от одной затяжки я практически сошел с ума. А еще я не мог определить где нахожусь.

— Дэниел Моран, на выход.

Дверь открылась, и в проходе появилась фигура мужчины, одетого в полицейскую форму. Так, значит я нахожусь в полицейском участке.

— Ну ты парень даешь, здорово ты нас погонял вчера.

— Меня в чем-то обвиняют?

— Тебе предъявлено обвинение в нарушении общественного порядка и вождение в нетрезвом состоянии.

Я вздрогнул.

— Да ты не переживай, за тебя внесли залог.


Мы подошли к какой-то стойке. Вокруг было совсем мало людей, вероятно, из-за раннего часа. Мужчина, который меня вел, подошел к стойке и обратился к стоящему за ней пареньку.

— Вещи отдай, за него внесли залог.


Парень, что-то пробурчал про богатеньких скотов, которые развлекаются, а потом их отпускают за деньги, но послушно принес мне мой пояс и куртку.


Проверив содержимое ножен, я расписался в каких-то документах.

— Так я свободен?

— Да, парень, иди, и смотри, больше не попадайся.


Когда я вышел из участка, первой, кого я увидел, была Фрай, стоявшая у входной двери. Увидев меня, она вначале вздрогнула, затем вдруг разревелась, и, подбежав ко мне, начала стучать кулачками по моей груди.

— Ты, скотина бесчувственная, ты знаешь как я испугалась?

Я перехватил ее руки и притянул к себе. Наверное, я еще полностью не пришел в себя, так как уже в следующую секунду мы целовались, стоя возле полицейского участка в Марселе.


Сейчас я сижу в своей комнате и думаю о том, что произошло, и как я в глаза Лили буду смотреть. Самое главное — я ни о чем не жалею.

И еще в той сигарете, как выяснилось, было вещество под названием канабис. Я должен разобраться в том, что же все-таки произошло. Я сейчас понимаю, что оно подействовало на меня таким образом потому, что я маг».


— Статья называлась «Влияние канабиоидов на организм магов» — произнесла задумчиво Эйлин.

— И я даже знаю, что он использовал в качестве примера, — это уже говорил Малфой.

— А вот я уже ничего не понимаю, а ты Перси, если и понимаешь, то держи свое мнение при себе.

От зычного рыка Кингсли Перси вздрогнул.

— Читай дальше, мой мальчик.

Глава 34. Формула счастья

«25 сентября 1978 года.


Я счастлив. Я закончил школу, меня готовил на звание Мастера Зелий сам Николас Фламель, дома ждет любимая девушка. Что еще нужно для счастья человеку? Наверное, ничего.


Сейчас я во Франции, в Париже. На Елисейских Полях у меня есть квартира, в которой я и нахожусь. Появилось время и я решил снова обратиться к своему дневнику. Больше года не делал записей. А сейчас есть возможность вспомнить прошедшее, с моей последней записи, время.


С Фрай мы тогда сделали вид, что ничего не произошло. Но решили сохранить дружеские отношения. Этому способствовало то, что воочию я ее больше не видел. Но мы переписывались. Я знаю, что она тоже закончила школу. В Шамбатоне есть возможность закончить обучение на год раньше. Достигнув совершеннолетия, Фрай собрала вещи и рванула в Англию. И сейчас работает в Отделе Тайн под чутким руководством Алекса Милтона, одновременно проходя учебную практику. Учат ее в Отделе. В режиме строгой секретности. А числится она секретарем Милтона.

Фрай много писала мне весь прошлый год. Ее письма вызывали у меня море положительных эмоций. Правда читать их, также как и писать ответы, приходилось практически тайком. Так как письма Фрай вызывали у Лили только раздражение, и она часто закатывала мне сцены. Я испытывал некоторое чувство вины перед Лили, поэтому стойко сносил все ее нападки. Завтра я встречаюсь с Фрай в «Кабаньей голове», вечером, а перед этим я планирую…


Прошлое лето прошло несколько сумбурно, впрочем как и все летние каникулы последних лет. Я прочел, наконец, завещание отца. И весь остаток лета Филипп перетаскивал меня с места на место как чемодан, но я успел познакомится со всеми своими домами и предприятиями, а также, под нажимом Грипкуфа, провел несколько «незабываемых» дней на бирже, причем в амплуа простого брокера.

Это был кошмар! Самый настоящий ад. По сравнению с маггловской биржей, финал чемпионата мира по квиддичу — мирное чаепитие с моей консервативной до мозга костей бабушкой.

В первый день я, совершенно оглушенный, простоял в сторонке, пытаясь понять, а что тут вообще такое творится? Когда разобрался, робко, даже не пытаясь никого перекричать, заключил свою самую первую сделку. Я не рисковал, сделка была так себе, просто проба сил так сказать, да проверка того, что я понял на практике. Еще через день я рискнул втиснуться в толпу. Не скажу, что мне это удалось сделать сразу. Несколько нормальных сделок мне удалось заключить в конце недели, и когда я уже вошел во вкус, ощущая этот бешеный ритм биржи, меня оттуда забрали.


Дальше меня в общих чертах ознакомили с состоянием текущих дел и оставили в покое. Но вредный гоблин был, кажется, доволен.


Милтон появлялся еще несколько раз. Он настаивал на том, чтобы отдать меня в какую нибудь актерскую студию, но Филипп отверг это предложение, сказав, что тратить на такую ерунду время, лично ему просто жалко, и… Этот гад сдал меня «на прокат» Шарлю. Я должен был участвовать в дефиле на его показе в Милане. Вот как это безобразие прокомментировал Фил:

— Если ты без специальной подготовки в условиях этого дурдома сможешь пройтись по подиуму, не растянувшись на нем и сохранив безразличие на лице, не смотря ни на что, считай — экзамен ты сдал.


Тогда было много криков, воплей с переходом на личности и даже небольшая магическая дуэль. Что только усугубило мое и без того нелегкое положение, потому что Фил подошел ко мне, а я в это время валялся на ковре в малой гостиной, и произнес:

— Какое убожество! Придется привлечь к обучению тебя дуэлям Ирвина.


Ирвин Роше, брат Эвана, ну тот самый, который маг. Вдвоем с Эваном они гоняли меня по специальному закрытому полигону, был на Базе и такой, пытаясь совместить, казалось бы, несовместимое, а точнее — навыки маггловского боевого искусства с магическими дуэлями.

Но это было после. После того, как я уползал от дорвавшейся до меня группы Андре Бове.


И у них все получилось. Можно сказать, что я в настоящее время представляю из себя практически идеального бойца, по их общему мнению. Эти занятия, или лучше сказать каторга, имели еще одну цель. У меня выработался просто железобетонный иммунитет ко всяким подколкам и подначкам. Теперь, чтобы меня спровоцировать, нужно было очень постараться.


Дефиле в Милане. Самое серьезное испытание для меня за… да за всю мою жизнь. Профессиональные модели проходят очень жесткую школу выживания. Со мной же никто не занимался. Инструктор на репетиции посмотрел как я двигаюсь и довольно поцокал языком.

— Ты занимался каким то единоборством? Не отвечай, я вижу, что занимался. Грация и легкость профессионального бойца не затмится ничем. Нашим мальчикам далеко до тебя. Ох как далеко. Твое телосложение, походка, аристократичность. Ты не хочешь попробовать себя в качестве фотомодели? Думаю, что очень приличный контракт я тебе предоставлю уже через неделю.


Я тогда ели от него отбился. Ему, разумеется, никто не докладывал, что я маркиз и т. д. прямо по списку. Видимо, он принял меня за очередного протеже Шарля, попавшего в стесненные обстоятельства, и которому известный модельер решил дать подзаработать на своем показе.


Слово дурдом — это было далеко неточное определение того, что творилось за подиумом. Я-то думал, что пройдусь пару раз и можно с чувством выполненного долга валить отсюда. Ага, размечтался…


Шарль светился как новенький галеон. Еще бы! Предмет его обожания явился, так сказать, оценить его гений по полной. Поэтому выходов у меня было аж семь! Ужас. В том числе и финальный, с самим маэстро.

Чего я только про себя не наслушался за какие-то два дня. Столько нового и самое главное — оригинального. Мародерам до этих магглов, как до луны.

Усугублялось мое положение еще и тем, что я был самым маленьким из моделей. А выходов у меня было больше всех, да еще и одежда сидела на мне просто идеально. Неудивительно, Шарль ведь ее практически для меня шил. Так что приходилось держаться в постоянном ожидании нападения. Это, как сказали мне по секрету, тоже практиковалось. И могло закончится падением с довольно крутой лестницы, а возможно и толченым стеклом в туфлях. Не смертельно, конечно, но мне то это зачем?

Я справился. Потом правда несколько часов провел в ванной, пытаясь смыть с головы и тела лак. Ну и гадость же эта маггловская химия! Слов просто нет.


Просмотрев в думосборе мои воспоминания об этом жутком дне, я показ имею в виду, Милтон остался доволен.


Как оказалось, на работу я уже принят, но прежде чем приступить, мне почему-то захотелось стать Мастером чего-нибудь. Милтон хмыкнул и сказал, что подумает. И подумал. Сразу после окончания школы он надавил на крестного, уж не знаю, что там было, взывание к совести или шантаж, но меня представили Фламелю. Николас был отличным мужиком. Он вместе со своей женой взял меня под крыло и пообещал сделать из меня, в кратчайшие сроки, Мастера Зелий и Артефакторики. В кратчайшие — потому что базу в меня Слизерин вложил изумительную, нужно было только кое-что отшлифовать, и избавить меня от кое-каких стереотипов. Так что всего три месяца и я уже Мастер. Я, наверное, и Филосовский камень смогу сделать, если захочу. Николас объяснил, что рецепта его приготовления нет. Камень был приготовлен всего четыре раза и это было так сказать квинтэссенция искусства Мастера. Причем три камня вышли из (ха-ха-ха, ну кто бы мог подумать) лабораторий Фолтов. Так что, если я захочу когда нибудь потратить пару лет своей жизни, то скорее всего, сделаю камень, но вот пока мне жалко времени.

Сегодня же меня экзаменовали злобные старцы. Я с честью выдержал испытания и теперь являюсь самым молодым Мастером Зелий за всю историю существования Лиги.


В прошлое лето не было этих бесконечных приемов, суаре, балов и тому подобных мероприятий.

Но некоторые из них мне все же пришлось посетить. Правда, теперь этого от меня требовал не Филипп, а моя мать. Я должен был ее сопровождать на все эти пати. Самое смешное заключалось в том, что мать, похоже, совсем не обратила внимание на все те изменения, что произошли со мной. Похвалила мой костюм и все! Такое чувство, что она просто ничего не заметила. Или матери смотрят на своих детей другими глазами? И для нее я навсегда останусь её малышом? Но спросить прямо я постеснялся. А еще, её привели в изумление и некоторое негодование толпы вьющихся вокруг меня девиц. До такой степени, что она перестала заставлять меня таскаться с собой. Пары вечеров ей хватило. Странно все это, она раньше никогда не любила подобные мероприятия.


Хогвартс. Ну что тут можно сказать… Весь учебный год я провел вместе с Лили. Даже на Рождественские каникулы мы остались в замке. А с Нового года мы стали близки. Это произошло в Выручай-комнате. Как раз на Новый год. Было немного неловко, ведь ни у нее, ни у меня не было опыта, но думаю, что мы справились. Во всяком случае, Лили после той ночи мученицей не выглядела. С того времени она немного успокоилась и перестала меня доводить своими нападками.


После окончания школы мы с Лили стали жить вместе.

В моем огромном наследстве значился небольшой коттедж в Годриковой Впадине. Почему-то я не хотел ее вести в свое фамильное гнездо. Да и с полным выкладыванием карт, то есть с озвучиванием полного списка всего чем я владею, я не спешил. Меня зачем-то об этом особо просил Альбус. Вообще у меня сложилось впечатление, что он немного недолюбливает Лили. Во всяком случае, он настаивал, чтобы мы просто пожили вместе, и не торопились со свадьбой, хотя я был готов сразу после выпуска, да и Лили, вроде бы, не возражала.

У меня сложились неплохие отношения с Эвансами, со всеми, может быть за исключением Петуньи. Вот уж где неадекватная личность!


Лили понравился дом, она сразу же начала его обустраивать, делая более уютным.

Я часто отсутствовал. То Франция, то Отдел Тайн, где я буквально поселился в лаборатории. У меня была цель: я выяснял причину такого странного действия на магов конопли. Выяснить я смог, перерыв огромную кучу литературы и, буквально, замучив Фламеля, только то, что она не используется магами вообще нигде. Нигде и никогда. Мне необходим материал для исследований, только так я смогу продвинуться в моих поисках.


Лили поступила в школу авроров. Как и планировала. Вместе с Блеком и Поттером. По-моему, она сделала это зря. Ну какой из нее аврор? Так же как и из Поттера. Из Блека еще может быть что-то получится, все-таки хватка у него бульдожья. Но вот отсутствие мозгов сделает его вечным рядовым аврором. Не думаю, что он хотя бы до командира группы поднимется.

Но мне — то какое дело?


Мы встречались с моей будущей женой дома. И каждый вечер проведенный вместе был незабываем.

А сегодня я решил наплевать на все запреты и сделать Лили предложение. Это будет небольшой сюрприз. Она думает, что я вернусь только послезавтра. Завтра и у нее и у меня выходной. Так что я заявлюсь домой с утра. А затем мы проведем весь день вместе. Зайдем в банк, где я ей допуск к сейфам сделаю. Но с утра я все же надену ей на пальчик кольцо. Вот оно лежит в открытой коробочке. Изящное, из белого золота с небольшим бриллиантом. Почему-то я решил, что кольцо будет маггловским.


Никогда не забуду, как я его покупал.

В ювелирном магазине, здесь, в Париже, я очень долго стоял перед витриной. Глаза просто разбегались от разнообразия. Из ступора меня вывел продавец, вернее мне так показалось вначале, что продавец. Стереотип, пришедший со мной из Косого переулка. В магазине хозяин чаще всего и является продавцом. В маггловском же мире, как я уже привык, хозяева очень редко стоят за прилавком. Здесь же ко мне подошел сам владелец магазина, как меня потом любезно просветила какая-то девица.

— Молодой человек что-то выбирает своей девушке? Может быть, старый еврей сможет чем нибудь помочь?

— Не знаю, наверное. Мне нужно обручальное кольцо.

— Обручальное кольцо — это важный шаг не только в жизни женщины, но и мужчины. Думаю, что это должны быть бриллианты, да, только бриллианты. Ни одна девушка не устоит. Даже если юноша сомневается в правильном ответе любимой, то бриллиант сделает свое дело.

Я слегка ухмыльнулся.

— А почему вы не спросили о моей платежеспособности? Вдруг я не могу позволить себе бриллиант?

— Ах, молодой человек. Я уже очень долго живу на этом свете и прекрасно понимаю, что когда юноша приходит в магазин за кольцом, а одет он при этом в эксклюзивные вещи, и в ножны на его очень оригинальном ремне вставлены клинки восемнадцатого века, то этому юноше предлагать что-то не с бриллиантом для единственной, которую он хочет назвать женой, просто кощунство.

— И что же вы мне можете предложить?

Он начал демонстрировать кольца, одно за другим. Но меня ничего не устраивало.

— Скажите пожалуйста, а можно попросить вас показать мне что-нибудь неброское и изящное.

— Ах, молодой человек, вы просто льете бальзам на сердце старого еврея. Но даже вас я хочу спросить. Вы хоть представляете, сколько такое кольцо стоит?

Я негромко вздохнул и вытащил из кармана бумажник. Еще одна, привитая мне Филом, привычка — носить с собой бумажник. Это была очередная его победа. Самым значительным он считал то, что отучил меня грызть ногти. И то не совсем. Теперь, вместо того, чтобы обгладывать ногти до мяса, я вожу пальцем по губам. Но это все, чего Фил смог добиться. Так вот, из извлеченного на свет бумажника я достал свою черную карту.

— Я надеюсь, что смогу себе это позволить.

И вот сейчас я пишу, любуюсь на кольцо и глупо улыбаюсь. Я счастлив!»


— Альбус, ты не любил Лили Эванс?

— Я знал ее достаточно, чтобы просить Северуса повременить со свадьбой. Да и сам Северус просто закрывал на многое глаза, подчиняясь влиянию первой влюбленности. Но в том, что произошло дальше виновата только Лили! Перси, продолжай, мой мальчик

Глава 35. Вспомнить хоть что-то

«27 сентября 1978 года.


Я сегодня проснулся. Нет, не так. Я сегодня очнулся с дикой головной болью, а во рту была пустыня, причем, пустыня облюбованная кошками. Пару долгих минут я пытался сообразить где я нахожусь, а когда понял, то попытался вспомнить, а как именно я сюда попал? Потому что кабинет крестного в Хогвартсе был последним местом, где я мечтал оказаться. Вспоминалось плохо, точнее — не вспоминалось вообще.


А еще у меня жутко чесалась кожа на обоих предплечьях. Поскребя руки прямо через одежду, я отметил, что сижу в кресле, забравшись на него с ногами, одетый, почему-то, в свою старую школьную мантию.

Тогда я, обхватив голову руками, под сочувственным взглядом Фоукса, попытался восстановить в памяти последовательность событий, финалом которых было мое пробуждение здесь.


Итак.

26 сентября я аппарировал в сад окружавший мой дом. Не знаю, что толкнуло меня не заходя в дом пройтись по саду, но… Я подошел к окну в нашу с Лили спальню. Сперва я не поверил своим глазам, потом проверил, а мой ли это дом? Убедился, мой. И вновь подошел к окну. Занавески были отдернуты, и кровать прекрасно была видна в свете встающего из-за горизонта солнца. Также было очень хорошо видно, что на кровати находятся двое. Рыжие волосы Лили лежала на подушке перемешавшись с черными. Я смотрел достаточно долго, чтобы мужчина, пошевелившись, перевернулся на спину.

Поттер!


Не понимаю, почему я не ворвался в дом, почему ничего не разнес, не стал закатывать скандал — не понимаю. А может быть, я всегда подсознательно ждал этого?


Я аппарировал. Первым местом, которое пришло мне в голову, был дом в Тупике Прядильщиков. Там я залез в бар, вытащил бутылку огневиски и стал пить егопрямо из горла. Пить я никогда не умел, потому, после каких-то пары глотков меня повело. Оцепенение, которое охватило меня в первый момент, прошло, и я рассмеялся.

Странно, но я совсем не думал о Лили, о ее измене. В голову лезли совершенно дурацкие мысли, например, почему Поттер — олень, а рога выросли у меня?

А еще я понял, что не могу больше видеть этот гребанный коттедж в Годриковой Впадине. Никогда. Сжечь его что-ли? Ага, вместе с этими.

Но тут мой пьяный мозг озарила идея.

Я достал пергамент и написал дарственную на дом на имя Лили. Все как положено, в двух экземплярах. Как только я поставил свою подпись, один экземпляр очутился на столе у моего поверенного, ну или где там гоблины такого рода бумаги хранят.

Достав новый лист я написал письмо Лили, в котором объяснил свою точку зрения на все происходящее, причем, в абсолютно нецензурной форме. Предупредил, что сегодня зайду за вещами, и что будет лучше для всех, если дом окажется пустым. В конце добавив что-то вроде, "Дарю, не подавитесь", я отправил письмо вместе с дарственной Эванс.


Решив, что дело сделано, я рухнул в кресло и снова присосался к бутылке.

Я успел выхлебать половину, когда до моего затуманенного сознания дошло, что кто-то весьма настойчиво ломится в дверь.

— Северус открой, открой, я знаю, что ты здесь. Нам нужно поговорить! Сев, ну пожалуйста, позволь мне все объяснить. Сев!

Объяснить? Зачем? Какой смысл пытаться объяснять очевидное, не понимаю. Я подошел к двери и, не открыв, облокотился на нее спиной, затем сполз вниз и уселся прямо на пол. В руках была зажата бутылка, из которой я сделал длинный глоток. Не знаю сколько мы так просидели. Я возле двери со стороны прихожей, она со стороны улицы. Она что-то говорила, что-то о том, что я все неправильно понял. Интересно, каким образом увиденную мною картину можно было понять неправильно? Я глухо засмеялся и снова приложился к бутылке. Потом я услышал, что Лили заплакала. Рыдала она навзрыд. Мне даже захотелось открыть дверь и спросить. Нет, не требовать объяснений, тут все итак ясно. Будущий почти муж и даже — почти любимый, очень много времени проводит вне дома. А она скучает, вот и захотела немного развлечься. А эта скотина взяла и заявилась домой так не вовремя. И сразу же бедная Лили превратилась из будущей жены в бывшую почти жену. История идиотская до икоты. Я икнул. Про эту ситуацию столько анекдотов рассказано, столько романов написано. Не реви, я верю тебе Лили. И что любишь, и что жить не сможешь, верю. Просто так получилось, бывает.


Так что, объяснения мне не нужны, я бы хотел задать тебе всего один вопрос — зачем? Чего тебе не хватало? Я бы хотел спросить, но не стал. Может, я к тому времени уже набрался, а может мне просто стало лень. Лень подниматься, лень дверь открывать. Безразлично.

Лили в конце концов ушла, а я так и сидел под дверью, потихоньку приканчивая бутылку с огневиски.


Следующим визитером была Джейн Эванс. Вот ей я открыл. И мы с моей бывшей почти тещей сидели на крохотной кухоньке и молчали. Молчали мы довольно долго. Затем Джейн это надоело.

— Ну и мне плесни, что один надираешься?

Я налил ей в стакан из моей, уже пустой на две трети, бутылки. Мы молча выпили.

— Ты бы ей хоть оправдаться дал, что ли.

— А зачем? Её оправдания что-то изменят? Я не вернусь. Это уже решено.

— Гордый. Это хорошо, наверное. Давай будем говорить на чистоту. Меня вся эта ситуация не устраивает. Мне не нравится Поттер и никогда не нравился. Да, я его знаю. Лили учится с ним в школе авроров и пару раз притаскивала его к нам перекусить. Я не знаю, что произошло, и почему они оказались в одной постели, но еще на прошлой неделе Лили не воспринимала его иначе, чем простого однокашника.

— А в школе она его вообще никак не воспринимала.

— Что?

— Лили, Джеймс Поттер и я учились вместе в Хогвартсе. Они были даже с одного факультета. — Любезно просветил я Джейн.

— Она ничего мне про него не рассказывала.

— О, но Лили скорее всего рассказывала вам о Мародерах. Так вот — это их атаман.

— О, Господи! Северус поговори с ней. Хотя бы сделай попытку, пусть у нее будет испытательный срок. Она дура, но она тебя любит. Прости ее. Пусть не сразу. Попробуйте начать все с начала.

— Нет.

— Северус.

— Нет, не нужно меня в чем-то убеждать Джейн, это бесполезно.

— Ну хорошо. Я пойду тогда.


Я кивнул и снова сделал глоток из бутылки. Похоже, что она сейчас кончится, а другой у меня нет. И тут я вспомнил, что договаривался с Фрай, Эваном и Филиппом встретится в «Кабаний Голове», отметить мою защиту звания Мастера. Перемещусь я, пожалуй, туда. Если еще никого нет, то с Аберфордом посижу. Все это я обдумывал, провожая Джейн до двери.

Уже стоя на пороге Джейн остановилась.

— Сев, когда любишь можно простить многое.

— Но не все, Джейн, далеко не все.

Она покачала головой и вышла.


А я допил огневиски и аппарировал в кабак.

Дальнейшие события сливались с чередой бутылок. Сколько их было я не считал. В какой-то момент ко мне присоединились мои, ну в этот момент, собутыльники. Фрай, глядя на череду пустых емкостей под столом, уважительно присвистнула.

— Не слабо. Что отмечаем с таким размахом?

— Я с Лили расстался. Мы друг друга бросили. Во.

— Ну, за это наверное стоит выпить.

И я продолжил напиваться уже в компании.

Потом я вспомнил, что мне нужно забрать свои вещи. Поэтому я встал и, покачиваясь, выполз из-за стола.

— Я это… как его… за вещами, ага.

И аппарировал.


Всё, дальше в памяти была, чудовищная по своим размерам, черная дыра. Любая попытка вспомнить что-либо вызывала сильнейшую головную боль.


Я обхватил голову руками и застонал сквозь стиснутые зубы.

Тут Фоукс встрепенулся, и я увидел, что в кабинет входит Альбус. Он держал в руках стакан, наполненный, судя по виду, антипохмельным зельем.

— О, милосерднейший из смертных, — проскулил я, протягивая дрожащую руку к заветному стакану.


Крестный помог мне выпить антипохмельное, затем сел напротив меня за стол, сложил руки домиком и опустил на них подбородок. За то время, пока он ждал начала действия зелья, не было произнесено ни одного слова.


Чем мне нравится антипохмельное, это тем, что оно действует сразу. Вот только что я напоминал себе развалину, и уже через минуту я понял, что живой. Голова не болела, руки перестали трястись. Оставалась только слабость, да все попытки вспомнить хоть что-нибудь оканчивались провалом.

— Ну, ты ничего не хочешь мне сказать?

Конечно Альбус, еще бы знать что говорить?

— Какой сегодня день?

— Из всего огромного списка вопросов ты выбрал самый актуальный, поздравляю. Ладно, удовлетворю твое любопытство. Сегодня 27 сентября. 1978 года. Это если ты забыл. А теперь ответь мне, где сейчас находится Эйлин?

— Что?

— Где мать твоя сейчас? Пора бы ей признаться в том, что она скрывала столько лет. А именно: сколько раз тебя уронили вниз головой, сразу после рождения, причем на каменный пол, да еще и с лестницы?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ответь мне, сволочь, — Альбус говорил удивительно мягко, посверкивая голубыми глазами, — ты какого хрена вчера вытворял?

— Я не помню, — надеюсь голос у меня звучал не сильно жалобно. И тут снова зачесалась левая рука. Я машинально поскреб ее. — Да, что ты зудишься? — понимаю вопрос вырвался машинально, но крестный как ни странно мне на него ответил.

— Ах, ты не помнишь. И ручка что-то чешется, да? Не хочешь полюбопытствовать, что там у тебя такое?

Я, подозрительно поглядывая на Альбуса, закатал рукав мантии. Интересно, зачем я ее напялил? Я терпеть не могу мантий.


Закатав рукав, я в отупении уставился на предплечье. И довольно долго рассматривал череп с выползающей изо рта змеей. Крестный любовался татуировкой вместе со мной.


— Это что? — Видимо, мой мозг еще не включился в работу.

— Это — Темная Метка Волдеморта.

— А откуда она у меня?

— А вот это я и хотел у тебя узнать. Откуда у тебя Метка? — Последний вопрос Альбус не проговорил, он его проорал.

Я нахмурился и принялся массировать виски.

— Я не помню. Я правда не помню.

— Вначале я думал, что это Алекс все-таки решил использовать тебя в качестве агента при Томе. Но теперь я вижу, что твой начальник не в курсе. Ты не будешь против, если мы его пригласим? Конечно же нет, о чем это я говорю?

Альбус, подошел к камину и, кинув в него порох, произнес:

— Отдел Тайн, кабинет Алекса Милтона, — дождавшись, когда пламя сменит цвет, он сунул голову в камин. — Алекс, мальчик мой, не мог бы ты выделить немного своего драгоценного времени и присоединиться к нам в моем кабинете? Ко мне и Северусу. У нас для тебя есть новости.


Когда Алекс появился из камина, я сидел съежившись в своем кресле. Все старания Филиппа избавить меня от вредной привычки чуть было не пошли прахом, но я старательно сдерживался. Я только подносил руку ко рту и тут же отдергивал. Во всяком случае, все ногти остались целы.


— Алекс, у меня для тебя две новости. Не знаю, есть ли среди них хорошая, поэтому начну по порядку. Во-первых: тебе больше не нужно ни искать, ни готовить никого в качестве агента у Волдеморта. Во-вторых: знакомься, Пожиратель Смерти — Северус Снейп!


Альбус подошел, дернул меня за руку, вынуждая показать левое предплечье. Алекс, раскрыв рот, смотрел на Метку, затем он покраснел и, набрав в легкие побольше воздуха, начал орать.

— Как это вообще произошло? — наконец Милтон выдохся и начал думать адекватно.

— Я не помню. Я вчера перепил немного.

— Немного так, совсем чуть-чуть, до полной невменяемости.

— Хватит уже меня подкалывать. Что делать-то?

— Нужно вспоминать.

— Как?!

И тут мы все втроем повернулись к стоящему на возвышении думосбору.

— Хм, можно попробовать.


Я подошел к омуту памяти и поднес к виску палочку. С ювелирной точностью выделил фрагмент памяти, который представлял для меня темное пятно. Отняв палочку от виска, я потянул за ней нить воспоминаний и небрежным жестом стряхнул ее в чащу.


Слегка проведя палочкой по кругу, я активировал думосбор. Затем повернулся к Альбусу и Алексу.

— Может вместе посмотрим? Что-то мне не по себе.

Они синхронно кивнули и подошли ко мне. Мы нырнули в Омут, чтобы увидеть первым как раз тот момент, когда я аппарировал из «Кабаний головы» за вещами.»


Малфой задумчиво смотрел на Перси, а затем произнес:

— Я, конечно, помню, что Северус был пьян до синевы, когда принимал Метку. Я тогда еще подумал, что он выпил для храбрости. Но я даже предположить не мог, что он не в состоянии вспомнить, как вообще ее принимал. И что, неужели он ничего с Поттером не сделал? Не дергайтесь, Поттер, я имею в виду вашего отца. Поттер? Поттер! Принесите кто-нибудь водички, здесь Поттеру плохо! Ну вот, приходите уже в себя, не маленький же вы в конце концов. Ну подумаешь папа — дурак, а мама — э… Родителей не выбирают! Успокоительное есть у кого-нибудь? Уизли, продолжай.

Глава 36. Лучше бы не вспоминал

«Слегка проведя палочкой по кругу, я активировал думосбор. Затем повернулся к Альбусу и Алексу.

— Может вместе посмотрим? Что-то мне не по себе.

Они синхронно кивнули и подошли ко мне. Мы нырнули в Омут, чтобы увидеть первым как раз тот момент, когда я аппарировал из «Кабаний головы» за вещами.


Мы приземлились в саду моего, уже бывшего дома. Второй я тем временем поднимался с земли, видимо, устал во время аппарации. Бедняга. Поднимался я довольно долго. Просто встать мне мешало земное притяжение, поэтому, побарахтавшись немного, это абсолютно пьяное нечто перевернулось, встало на колени и поднялось, опираясь на руки. Затем я немного постоял, определяя направление движения, и отправился в дальний путь к входной двери по зигзагообразной траектории.


Подойдя к двери, моя невменяемая копия замерла на пороге, затем, достав палочку, почесала ею затылок и… засунула ее обратно в ножны. Причем, вложить палочку на место мне удалась далеко не сразу. Раза с восьмого, если быть точным. Снова длительное стояние возле двери. Мы, которые настоящие, стояли за спиной у меня из воспоминаний, и терпеливо ждали, что же будет дальше. Я уже грешным делом подумал, что моя копия заснула, когда наконец-то она встрепенулась (копия я имею в виду) и несильно размахнувшись, одним ударом высадила дверь. Скорее всего даже дверь что-то имела против своего бывшего хозяина, потому что ничем другим, как подлостью, её резкое распахивание назвать было нельзя. Я, видимо, не ожидал такого, потому что буквально рухнул за порог. Дальнейшее напоминало только что увиденное в саду. Поднимался я наверное еще дольше. Зато, когда поднялся, целенаправленно двинулся по направлении к лестнице. Интересно, что я хотел забрать со второго этажа? Мы им практически не пользовались. Там была будущая детская, да несколько гостевых комнат. Плохо, что думосбор не транслирует мысли. О причинно-следственных связях приходилось только догадываться.


Тем не менее, я зачем-то потащился наверх, сбивая по дороге все, что попадалось мне по пути. Где-то на середине лестницы я столкнулся с Поттером. А ведь в письме я предупреждал, что желаю ненадолго остаться в бывшем доме в одиночестве. Не знаю, что уж я подумал тогда, скорее всего принял Поттера за пьяный бред, потому что я как-то легко, на ходу, словно отмахнувшись, обездвижил любовника моей бывшей почти жены, несколько секунд простоял над его неподвижным телом, наморщив лоб, видимо пытаясь сообразить, что это за препятствие образовалось на моем пути. Затем, просто переступив через тело, я пополз дальше.


Перед дверью в будущую детскую я ненадолго остановился. Через пару минут я все-таки вошел в комнату. Вышел на середину, а затем… Затем я просто разнес будущую детскую вдребезги, а потом сполз по стене на пол и просто сидел, глядя на эти руины, сжав кулаки и размазывая по лицу пьяные и злые слезы. Моя пьяная истерика длилась минут десять. После чего я поднялся, вытер лицо, весьма небрежным движением восстановил комнату, вернув ей первоначальный вид. Ух ты, да я крут! В трезвом состоянии у меня вряд ли получится нечто подобное. А затем я аппарировал прямо из комнаты, обратно в «Кабанью голову». Из дома я не забрал ни одной вещи.»


— Постойте! Но ведь я видел в воспоминаниях профессора, и как он на лестнице рядом с телом моего отца стоял и в разгромленной детской у стены плакал. Это было после убийства моих родителей!

— Гарри, какая лестница? Твоего отца нашли в гостиной, рядом с диваном, когда он до палочки пытался дотянуться. Об этом во многих книгах написано, да и в газетах упоминалось. — Голос Гермионы звучал очень тихо. — И потом, почему ты решил, что видел именно тот день? Воспоминания что, датированы были?

— Но, я видел, — голос Гарри звучал жалобно. — Тогда возникает вопрос, а что я вообще видел? Читай, Перси.


«В кабаке мы проследовали за мной до столика, за которым веселье было в полном разгаре. Фрай, уже выключившись из реальности, лежала головой на столе в опасной близости от тарелки с закуской. Посетителей не было, наверное, Аберфорд закрыл бар и теперь сидел за нашим столом. То, что и Фил, и Эван, и Аберфорд пьяны в дымину, было видно за милю. Сведя глаза к переносице, они вели какие-то философские беседы. На мое появление троица не отреагировала. Только Филипп, сфокусировав на мне взгляд, произнес:

— Удачно сходил?

— Ага. — Я плюхнулся напротив Фрай. — Наливай.


Мне налили. Потом снова налили. Я смотрел на это безобразие со стороны и пытался сообразить, как в меня все это влезло, и почему я находился не в бессознательном состоянии.


Следующая фраза Филиппа заставила меня сделать стойку.

— Сев, Сев! — Он протянул руку и тряхнул меня, видимо, пытаясь привлечь к себе внимание. — Сев, у меня идея. Гениальная!

— Слушаю тебя очень внимательно.

— Ты должен жениться. Вот! А то, подумаешь, королева.

— Прямо сейчас?

— А что, давай сейчас.

— О, — я нахмурился, — у меня это как его, а, кольцо есть! Сейчас, вот оно. — И я достал из кармана френча (в последнее время я любил френчи с воротниками-стойками) коробочку с кольцом. Странно, но досталась она легко, с первого раза. А учитывая состояние моей координации, точнее её почти полное отсутствие — я только что совершил подвиг.

— Красивое, поздравляю себя, мне все-таки удалось привить тебе зачатки вкуса. Значит, будем тебя женить!

— А давайте, на ком?


К нашему разговору, больше напоминающему бред сумасшедших, присоединился Эван. Он обвел нашу компанию мутным взглядом и остановил его на Фрай.

— Во, — сказал он, указывая пальцем на спящую девушку, практически тыкая ее в бок, — эта подойдет?

Я внимательно осмотрел предложенный товар и кивнул.

— А кто женить будет?

— Да, вот, Аберфорда попросим, — и Филипп, толкнул уже задремавшего Аберфорда.

Тот встрепенулся и посмотрел на меня.

— Что? Огневиски кончился?

Мы внимательно осмотрели стол и, видимо, пришли к выводу, что выпивки пока хватает.

— Не, ты можешь женить Сева?

Аберфорд нахмурился и глубокомысленно произнес:

— Могу, а когда?

— Да прямо сейчас.

— Нет, сейчас не могу. Он еще предложение не сделал.

— Точно. Выпьем, а потом Сев предложение делать будет.


Я смотрел собственные воспоминания со все нарастающим ужасом.

Компания, сидящая за столом, синхронно подняла стаканы и синхронно выпила.

Затем я, потянувшись через стол, растолкал Фрай. Та подняла голову и посмотрела на меня абсолютно бессмысленным взглядом.

— Фрай, Фрай, не спи, смотри на меня. Смотришь? — Девушка сфокусировала на мне мутный взор. — Я классный парень! Правда?

— Правда.

— Выходи за меня.

— Легко.

Я воззрился на Аберфорда.

— Ну?

— Кольцо. Кольцо одень.

— Точно! — Я хлопнул себя по лбу. Вытащил из коробки кольцо и снова растолкал, успевшую задремать, Фрай.

— Ну, чего еще?

— Кольцо!

— Какое кольцо?

— Как какое, мы же женимся, нужно кольцо.

— Правда?

Я не ответил, просто притянул к себе ее левую руку и с пятой попытки нацепил кольцо девушке на палец. И снова уставился на Аба.

— Ну?

— Мантию надо одеть, а невесте фату! Без мантии и фаты не буду женить.

— Где я сейчас мантию возьму?

— Подожди, у меня где-то твоя школьная была. Сейчас принесу, а вы, бездельники, фату найдите.


Аб пошел, держась за стенку, куда-то на второй этаж. А Эван, встав из-за стола, подошел к окну и сдернул с него грязную занавеску. Сунул её в руки Филиппа и приказал:

— Почисти!

Филипп достал палочку и быстро почистил эту тряпку. Не смотря на то, что он был пьян, я невольно залюбовался его отточенными движениями.

Повертев в руках чистую занавеску, он встряхнул ее.

— Во, фата!


Совместными с Эваном усилиями, он выволок из-за стола Фрай и поставил её посреди комнаты. Девушка опасно кренилась, так и норовила завалиться на бок, Эвану пришлось подпереть ее своим телом с одной стороны. Не смотря на выпитое, полковник держался прямо, ну, относительно прямо. Филипп, тем временем, напялил занавеску на Фрай и отошел в сторону, прижав руки к груди и делая вид, что любуется невестой.


В это время Аберфорд вернулся, держа в руках еще одну тряпку, в которой я опознал свою старую потрепанную школьную мантию, которая была на мне до сих пор надета.

— Так, а теперь раздевайся.

— Зачем?

— Мантия должна на голое тело надеваться.

— Вот еще.

— Не буду женить.


Странно, но на меня это заявление почему-то подействовало. Правда, я разделся с трудом и не без помощи Филиппа, и только до пояса. Брюки решили оставить.

— А теперь подойдите сюда.

Мы подошли, точнее, нас довели до Аберфорда. Возле старого мага мы замерли, повиснув друг на друге. Фрай, кажется, опять задремала.

Древний ритуал был красив, и я бы им полюбовался, если бы дело не касалось меня самого.


Аберфорд слегка покачивался, и палочка у него в руках совершала какие-то волнообразные движения. Не уверен, что так и должно было быть. Нить, вылетевшая из палочки, обвила наши с Фрай руки, почему-то правые. И, задрожав, распалась, а на запястьях стала проявляться вязь брачных браслетов.


Я даже протер глаза. Меня не просто женили, а связали магическим браком! И похоже, что ни я сам, ни Фрай, так ничего и не поняли.

— Теперь они должны закрепить брак, — торжественно произнес Аберфорд. — Наверху есть пара комнат.


Я смотрел, как мои наставники поволокли нас с Фрай наверх. Переглянувшись с крестным и Милтоном, я пошел следом. Алекс и крестный остались внизу и, видимо, вышли из омута.


В комнате нас сгрузили на кровать, и оба пьяных друга, пошатываясь, вышли.

Сначала ничего не происходило, мне даже показалось, что я и Фрай мирно уснули. Но видимо я недооценил силу Аберфорда и проведенный обряд.


Браслеты на наших руках вдруг засветились мягким светом, и я, лежащий на кровати, резко повернувшись, буквально, набросился на Фрай. Я целовал ее, и постепенно поцелуи становились все более страстными и откровенными. Глядя на это со стороны, я начал ощущать себя каким-то извращенцем, который любит подглядывать. Почему-то я все никак не мог поверить, что этот парень, уже раздевший девушку и выцеловываюший какие — то фигуры на ее обнаженной груди, и есть я. А в постели, тем временем, велась практически борьба за доминирование. Два обнаженных тела катались по простыням. И парень одерживал верх. Во всяком случае, девушка застонала и выгнулась в его объятьях. Он же, сумев как-то по кошачьи вывернутся, придавил ее к постели. Перехватив обе руки девушки за запястья, завел их над ее головой, а затем…»


— Перси, твою мать! Молли, прости. Ты совсем охренел? Пропускай эту запись! Я понимаю, что интересно, но ты только представь, что с тобой Северус сделает, если узнает. Представил? Что же ты так побледнел? Просто пропусти эту пикантную сцену и читай дальше.


«Я вывалился из омута и сразу же закатал правый рукав.

Тупо смотрел на еще одну татуировку и пытался осознать всю глубину своего идиотизма. Брачный браслет был золотистым и удивительно гармонично переплетался с лозой. Обхватив голову руками, я застонал.

— Я вот понять не могу, мне тебя поздравить или пожалеть? — Не знал, что голос Альбуса может звучать настолько ехидно. — Давай уж посмотрим, что тебя, счастливого молодожена, к Волдеморту понесло, похвастаться что ли захотел?

Сердито зыркнув на Альбуса, я первым подошел к думосбору и нырнул в омут.


Я очутился в той же спальне. Рядом со мной материализовались Милтон с крестным. И принялись беззастенчиво разглядывать лежащие обнаженные тела.

— А ты ничего, красавец просто, а тело практически идеально. Так, а это у нас что? — Альбус подошел почти вплотную к кровати и разглядывал лозу. — Что это, Севи?

— Браслет Жизни. Крестный, давай я тебе потом объясню. И вообще, может вы отвернетесь? Между прочим, рядом со мной моя жена лежит. — Я говорил весьма раздраженно.


На моих спутников моя речь не произвела никакого впечатления. Они продолжали смотреть.

Вот я (который на кровати) поднялся, натянул брюки, кое-как застегнул пояс и напялил мантию, которая валялась на полу. Странно, но даже постельные упражнения не повлияли на степень моего опьянения.

Затем я склонился к спящей, уже не девушке, отвел прядку волос со лба и легонько поцеловал.

Несколько минут я стоял рядом с кроватью, слегка покачиваясь, и что-то обдумывая. Придя к какому-то решению, я одернул коротковатую потрепанную мантию и аппарировал.

Мы последовали за мной.


Следующим местом, где мы оказались, был Малфой-мэнор. Еще раз полюбовавшись на процесс вставания, мы, наконец-то, пошли к дому.


Вероятно процесс аппарации усиливает алкогольное опьянение — к дому я шел по какой-то синусоиде.

Дверь мне не пришлось открывать, потому как на крыльцо выбежал Малфой, видимо, предупрежденный сигнальными чарами.

— Сев, это ты? — Спросил меня Люциус, вглядываясь в темноту.

— Я, ик.

— Ты что пьян?

— Да какая разница, Люц. Лорд здесь? Иди скажи ему, что я согласен.

— Да ты же ничего не соображаешь. Ты где так напиться умудрился? Какой тебе сейчас Лорд? Давай я тебя сейчас в твою комнату отведу, а утром поговорим.

— Давай. — Что-то я очень уж легко согласился.


Малфой, практически взвалив меня на себя, сначала затащил мое практически не сопротивляющееся тело в холл, затем, воровато оглянувшись на двери, ведущие в бальный зал, потащил меня к лестнице на второй этаж.

И тут видимо у меня что-то щелкнуло в мозгу, потому что я умудрился вывернуться из малфоевской хватки и шустро засеменил к дверям. Люциус в первый момент растерялся и не успел меня остановить, а потом было уже поздно. Потому что я ввалился в бальный зал Малфой-мэнора.


Я настоящий, переступив через собственное тело, валяющееся в дверях, первым вошел в зал. Волдеморт стоял почти в центре большого помещения. Вокруг него, образовав полукруг, стояли люди.

Все дружно повернулись на грохот и уставились на виновника, который все еще лежал на пороге.


Если честно, я был немного разочарован. Почему-то ожидалось что-то вроде трона, с сидящим на нем Лордом, а он просто стоял вместе со всеми, сохраняя дистанцию, конечно, но все же. Демократичный ты наш. Типа, первый среди равных, ну-ну.


Тем временем, я, который лежал в дверях, решил подняться на ноги. И мне это не сразу, но удалось. С трудом удерживая равновесие, я зашагал к смотревшей на меня группе людей.

В глазах Волдеморта зажглось любопытство. Казалось, он сейчас гадает: упадет или нет?

Я, наконец-то, дошел до Пожирателей, но на моем пути стояла Беллатрикс. Она, видимо, мешала мне добраться до Лорда, потому что я просто отодвинул ее в сторону и вошел в круг.


Дальнейшее напоминало цирк.

Беллатрикс мое поведение явно не понравилось, так как она начала выступать.

— Да как ты посмел, грязный полукровка, заявиться сюда?

— Блядям слова не давали, — я говорил достаточно громко, видимо, чтобы все слышали.

— Чтоооо?!

— А что, я ошибся? Ты не блядь? Деньги, что ли, берешь? И сколько час стоит?


Темные глаза Беллы потемнели еще больше, и она кинулась на меня, забыв про палочку, с явным намерением выцарапать мне глаза. Я успел перехватить ее руки, но, так как я стоял, а координация моя на тот момент оставляла желать лучшего, то… Мы упали, причем, я упал на Беллу. До этого впечатляющего момента, я пытался удержаться на ногах, но лучше бы не пытался. Потому что я старался удержаться за единственное находящееся в пределах досягаемости существо. То есть, за Беллатрикс. А еще точнее — за корсаж её довольно откровенного платья. Так что, когда мы упали, Белла была обнажена до талии и визжала. У меня тоже был определенный беспорядок в одежде. Женщина, пытаясь не упасть, стащила с моего плеча мантию, к счастью с левого. Лоза была очень хорошо спрятана от любопытных глаз.


Я смотрел на самого себя, лежащего на визжащей и пытающейся выбраться из-под меня, Беллы.

Мимоходом отметив, что она очень красивая, и ее полуобнаженное тело не зря вызвало заинтересованные взгляды стоящих мужчин. Странно, что никто из них не двигался, не пытался придти ей на помощь. Дрессировка у Волдеморта была на уровне.


На меня же прелести Беллы не производили, видимо, никакого впечатления.

— Ты что — эксбиционистка? Может все-таки уединимся, ну не при всех же.

Не смотря на дрессуру Лорда, Рудольфус, после этих моих слов, взревел, как лось в брачный период, и ломанулся спасать честь своей супруги, да и свою честь, если подумать. Он подскочил ко мне и попытался стащить с Беллы, причем за шиворот. Тут мой мозг видимо полностью отключился, оставив управление телом на рефлексы. А рефлексы у меня на уровне, вбиты французскими коммандос, причем в самом прямом смысле этого слова.


Даже я сам, смотрящий на все это со стороны, не уловил своих же движений, но Руди лежал в итоге в сторонке и постанывал, баюкая правую руку, судя по виду — сломанную.

Это уже было выше сил высокородной швали, стоящей в круге. На меня набросились сразу трое. Каркаров, Эйвери и Рабастан.

Игоря и Рабастана я скрутил быстро, обложив при этом болгарина по-русски матом, используя «малый петровский загиб», видимо, чтобы лучше дошло.

Рабастан валялся рядом с братом со сломанной левой рукой. Странно, а почему левой, для симметрии что ли?

Эйвери я взял на болевой. И пока он скулил, пытаясь освободить руку, я громко прошептал ему, однако, слышал мой шепот весь зал:

— Эйв, дружище, а ты то чего полез? Ты же вроде бы из другой команды. Или уже нет? Ну признайся, ты до сих пор на мой светлый образ дрочишь?


Я — настоящий покосился на своих спутников, они выглядели несколько шокированными.

— Ты где такой похабщине выучился, той, что ты Каркарова обкладывал?

— Чего только в казармах Французского Легиона не услышишь, — я старался не покраснеть.


А в это время, Волдеморт, видимо, пришел в себя, а может, достаточно налюбовался на это шоу, потому что обратился ко мне.

— Северус, мальчик мой, я рад тебя видеть. Подойди.

Я подошел, ведя перед собой стонущего Эйвери. Метров за пять до Лорда я остановился и выпустил руку этого придурка. Тот застонал и повалился практически под ноги Лорда. Волдеморт сделал шаг назад.

— Ты разочаровал меня, Эйвери. Круцио!


Парень упал, дергаясь от невыносимой боли. Лорд держал его под круциатусом не больше минуты. Затем опустил палочку.

— Я надеюсь, этого больше не повторится?

— Нет, Мой Лорд, — и, подползя к своему господину, он поцеловал край его мантии.

Меня передернуло от отвращения.


Лорд повернулся ко мне.

— Мои люди должны уметь терпеть боль, ты готов, мой мальчик?

Я кивнул, хотя было похоже, что я ничего не понял. Лорд поднял палочку.

— Круцио!

Я недоуменно посмотрел на него, а он недоуменно посмотрел на свою палочку. Потому что ничего не произошло. В принципе, ничего и не могло произойти, но будь я хоть немного трезвее, то скорее всего смог бы что-нибудь придумать, а так, я просто стоял, хоть не качался уже и то плюс. Волдеморт снова поднял палочку.

— Круцио!

Видимо, до меня наконец-то дошло, что происходит, потому что я рухнул на пол и стал старательно изображать эпилептический припадок, при этом явно копируя Эйвери.


И все-таки я пропустил тот момент, когда Лорд снял заклятье. Поэтому продолжал еще некоторое время дергаться, под взглядами всех Пожирателей, включая Лорда, а глаза у них у всех напомнили мне домовых эльфов.

Ко мне шагнул Люциус, дождавшийся разрешительного кивка от своего господина, и тронул меня за плечо.

Кстати, я пропустил момент, когда он появился в зале.


— Сев, с тобой все в порядке?

Я открыл глаза, понял, что нужно прекратить ломать комедию, и со стоном вытянулся.

— Не уверен.

— Северус, подойди ко мне.

— Не стоит, Милорд.

— Подойди.

Я только пожал плечами. И поднялся с помощью Малфоя. При этом я как-то подозрительно зажимал одной рукой рот.

— Обнажи левое предплечье.

Я закатал мантию на руке и тут же, покачнувшись, вновь зажал рот правой рукой. Видимо мои дерганья на полу, в сочетании с алкоголем, дали о себе знать. Меня просто тошнило.

Лорд, тем временем, прикоснулся палочкой к обнаженной коже предплечья.

— Морт Мордре.

На коже стала проступать Метка.

— Ну вот, мой мальчик, теперь ты часть нашей всё возрастающей силы, под моим руководством ты…

— Бее…

Меня вырвало прямо ему на мантию.


Тишину, казалось, можно было потрогать руками.

А через минуту зал взорвался криками. Белла, успевшая привести себя в порядок и вернувшаяся на свое место в круге, бросилась к Лорду, что-то вопя и пытаясь очистить мантию надушенным платочком. Получалось у нее плохо. Я бы, например, лучше заклинание использовал.


Лорд поднял руку. Все сразу замолчали.

— Северус, иди домой, проспись, когда ты мне понадобишься я тебя призову.

Люциус как будто ждал этого приказа. Потому что, обхватив меня за талию, он вытащил меня в сад. Там он просто сбросил меня на траву.

— Убирайся, пока он не опомнился. И чтобы как только проснулся был здесь, понял?

— Угу, помоги мне встать.

Малфой сплюнул, схватил меня за запястья, рывком поднял. Как только я принял вертикальное положение, то, оттолкнув Малфоя, аппарировал. Последнее, что я заметил, это глаза Люциуса, но до того меня похоже так и не дошло, что аппарация произошла из антиаппарационной зоны.


Следующим местом назначения оказалась…

Ха-ха, «Кабанья голова»!


Аберфорд уже немного протрезвел и, увидев на моей руке готическую татуировку, схватился за голову.

— Так, тебе нужно срочно к Альбусу! Иди по направлению к Хогвартсу, я предупрежу, что бы он тебя перехватил по дороге. Ну, что встал? Живо!

Я поплелся к дверям, не задавая вопросов. Было видно, что мне плохо.

Где-то на середине дороги я встретил Альбуса. Он появился внезапно, так что я от неожиданности упал на колени. Крестный внимательно осмотрел меня, отмечая и растрепанный вид, и Метку. Затем осторожно огляделся вокруг.

Альбус (настоящий) тихонько прокомментировал свои действия:

— Я решил, что это план Алекса, а встреча со мной что-то вроде задания Тома, поэтому решил вначале подыграть тебе.


Альбус из воспоминаний шагнул ко мне и произнес торжественно:

— Северус, что просил мне передать твой господин?

— Ничего, я сам.

И тут, видимо, крестный понял, что что-то не так. Потому что подошел поближе.

— Северус?

— Беее…

Меня вырвало прямо ему на мантию.

М-да, пометил, так сказать, обоих. Я, настоящий, захихикал, и тут же заткнулся наткнувшись на злобный взгляд крестного.


А тот, который в воспоминаниях, резво отскочил от меня.

— Северус, ты мне противен.

Я кивнул, и стал заваливаться на землю.

— Сев? Что с тобой?

Альбус подскочил ко мне, провел вдоль моего тела палочкой, шепча диагностические заклятья. Затем вздохнув, и цедя сквозь зубы ругательства, помог мне подняться, закинув мою руку к себе на плечо. А затем потащил меня по направлению к Хогвартсу.


Мы вынырнули из омута и теперь стояли в кабинете крестного. Я настороженно поглядывал, то на крестного, то на Милтона.

— Мда, вошел ты во Внутренний Круг, причем сразу. Или, лучше сказать, вступил? Мне нужно подумать. До завтрашнего дня ничего не предпринимай, если будет вызов — игнорируй. Что-то я сомневаюсь, что для тебя это будет проблемой.

И с этими словами Алекс шагнул к камину.

— Я тоже пойду.

— А ты куда собрался? Будешь ждать Алекса здесь, в школе. Во вторую комнату иди, справа от моей спальни, и сиди там. Да помыться тебе не мешает, столько на земле валяться, это умудриться нужно.


И теперь я сижу в этой комнате, свежевымытый, пишу и думаю сразу несколько мыслей. Что-то Метка себя ведет странно. Или мне кажется, или она немного посветлела. И как мне теперь с Фрай встретиться, а когда встречусь, что я ей скажу? Интересно, она помнит, что замужем?»


— Простите меня, Эйлин, но у меня вопрос. Значит Северус женился в восемнадцать лет. А когда он представил вам свою жену? Что вы чувствовали в тот момент? Какие у вас сейчас отношения со снохой? Есть ли у вас внуки? И…

— Рита, я обещаю, что дам вам эксклюзивное интервью, но при одном условии. Вы заткнетесь и до конца чтения не произнесете ни слова! Договорились?

— Да!

— Перси, детка, продолжай.

Глава 37. Первый рейд

«29 сентября 1978 года.

Так, это становится уже какой-то нездоровой тенденцией, но сегодня утром нам с Альбусом снова пришлось воспользоваться думосбором, чтобы восстановить события прошлой ночи. Опять.

Я очнулся в кресле в кабинете крестного в Хогвартсе. На мне была старая потрепанная школьная мантия. Во рту пустыня, облюбованная кошками, и чудовищная головная боль. Ни хрена не помню. Но! Я абсолютно точно знаю, что вчера не пил!

О, а вот и Альбус со стаканом антипохмельного.

Единственное отличие — это огромный, многоярусный, политый взбитыми сливками и шоколадом с прослойками из медовых орешков торт! Наполовину съеденный. Глядя на него, меня затошнило.

— Мальчик мой, ты что, даже не спросишь какой сегодня день?

— И?

— А давай поиграем в интересную игру. «Горячо-холодно» называется. Ты будешь угадывать, какое сегодня число, а я буду говорить тебе горячо, если ты почти угадаешь, и холодно, если уж совсем далеко. А если угадаешь с первого раза, я тебе целую банку лимонных долек подарю.

Меня передернуло.

— И что ты кривишься? Сегодня ночью, например, лимонные дольки пошли на ура. Как и половина этого чудесного торта, что стоит сейчас на моем столе. Ну так что, будем играть? Начнем мы, пожалуй, с года.

— А может хватит надо мной издеваться?!

— Ладно. Смотри сюда.

И он быстро наколдовал предмет, состоящий из множества кубиков, расположенных в три ряда.

— Подойди и дотронься до него.

Я подошел и коснулся этого нечта. Кубики замерли, а затем стали складываться в слова.

— Смотри внимательно. Первая строчка — Северус Снейп. Это — если ты забудешь кто ты. Вторая строчка — Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, кабинет директора. Это — если ты забудешь, где ты. Третья строчка — 29 сентября 1978 года. Это, собственно, сегодняшняя дата.

Вот сволочь старая!

— Ну что, ты мне поведаешь, что вчера произошло или сразу пойдем к думосбору?

Я промолчал.

— Что, совсем ничего не скажешь? Тогда объясни мне, сволочь, куда ты делся вчера из своей комнаты, в которой должен был сидеть до возвращения Милтона?

А голос у него какой приторный. Прямо как этот ужасный торт.

Рассказывать было стыдно, я даже слегка покраснел, но это было необходимо.

В общем, вчера я действительно просидел в комнате до семи вечера.

А ровно в семь, неожиданно, прямо посреди моей комнаты материализовался этот странный малфоевский эльф. То ли Бобби, то ли Мобби… А! Добби! Который зачем-то сразу начал биться головой об стенку, причитая: «Добби плохой! Добби должен наказать себя!».

Честно говоря, я в первые видел эльфа-мазохиста. Целых пятнадцать минут я простоял в ступоре, абсолютно не понимая, чем я могу ему помочь и что собственно ему от меня нужно.

Когда этот чокнутый эльф удовлетворил свои потребности, он наконец-то обратил на меня внимание.

Из его сбивчивого рассказа я сумел вычленить главное: меня ждут в Малфой — мэноре уже приблизительно часов шесть. Зачем-то я спросил у эльфа, а где, собственно, он был раньше?

Добби закатил глаза и с воплем: «Добби плохой! Добби должен себя наказать!» схватил со стола лампу и начал бить ею себя по голове. Минут пять я тщетно пытался лампу отобрать, но поняв, что эльф вошел во вкус, плюнул на него и аппарировал в поместье.

На крыльце меня встретил вышедший мне на встречу Люциус.

— Ты где шлялся?! Лорд рвет и мечет! Ты как умудряешься игнорировать его вызов?! Это же больно в конце концов! — орал на меня Малфой.

— Ну что ты орешь? Может, я беру пример с твоего домового эльфа. Мне может быть нравится, когда мне делают больно. А потом до меня дошло.

— Вызов? Какой вызов?

— Темный Лорд уже несколько часов пытается тебя призвать к себе. Ты вообще помнишь, кто такой Темный Лорд?

С минуту я боролся сам с собой, чтобы не ляпнуть: «Не, не помню». Но потом решил не издеваться над Люциусом. А то он и так на меня странно смотрит. Как на сумасшедшего.

Я не почувствовал никакого вызова, а это перерастает в одну большую проблему, о развитии которой я предполагал. Я совсем не чувствую метку. Она ведет себя как обычная татуировка. Быстренько закатав рукав, я окинул взглядом предплечье. Метка была на месте. Но она была гораздо бледнее, чем в момент ее получения. Похожа на маггловские татуировки, которые были у байкеров.

Сдается мне, что ближайшую пару недель мне придется провести в лаборатории. Нужно разобраться в том, что она вообще из себя представляет, да попытаться на вызов ее хотя бы настроить, чтобы не получилось как сегодня.

— Я еще от позавчерашнего не отошел. У меня болит все. На этом фоне, видимо, вызов сильно не выделялся.

— Ну — ну, — в голосе Малфоя прозвучало недоверие, — надеюсь, ты готов морально к круцио вместо «здрасьте».

Ну, круциатус так круциатус. Главное сосредоточиться и не пропустить момент. А то получится как в прошлый раз.

Мы зашли в бальный зал. В центре стоял Лорд, остальные Пожиратели стояли возле своего господина, образуя полукруг.

Все сразу повернули головы в нашу сторону на звук открывающейся двери. Де-жа-вю.

Я твердой походкой прошествовал в центр круга, отодвинув Беллу, стоящую у меня на пути. Кто-то засмеялся.

— Круцио, — ласково произнес Лорд, направив палочку на шутника. Смех почему-то очень быстро оборвался. Только тогда Лорд соизволил обратить свое высочайшее внимание на мою персону.

— Здравствуй, Северус, мы тебя оооочень долго ждали, — прошипел Риддл и направил палочку на меня.

Вот оно. Сейчас. Издав какой-то странный звук, я упал на колени и дернул левой ногой. Вокруг вдруг наступила тишина, по наличию которой я догадался, что что-то пошло не так. Скосив глаза в сторону Лорда, меня озарило: кто-то здесь снова прокололся.

Почему? Да все просто. В то время, пока я старательно дергал ногами, Лорд отвел от меня палочку и теперь внимательно ее разглядывал.

— Северус, встань и иди, — как-то отстраненно прошептал Волдеморт, не отрывая взгляда от своей палочки.

— Куда, мой Лорд? — я все-таки решил уточнить направление.

— Подальше отсюда… Что ты спросил, мой мальчик?

— Куда мне идти, мой Лорд?

— Займи свое место в круге.

Правда он забыл уточнить, где это самое место находится.

Не придумав ничего лучшего, я подошел и подвинул Беллу, втиснувшись между ней и Рудольфусом. Не могу сказать, у кого зубы заскрипели громче: у Беллы или Рудди. Беллатрикс вызывала во мне все мои самые темные чувства, а еще я просто не мог не подначивать ее. Она так великолепно бесилась. Алекс как-то показал мне колдографии ее жертв, точнее то, что от них осталось. Красивая, опасная тварь. Как же мне нравится тебя доводить.

— Любовь моя, не делай так. Если зубы у тебя сейчас выпадут, ты будешь не в моем вкусе.

Белла обернулась ко мне, в ее глазах начало разгораться бешенство.

— Мои верные слуги, — наконец-то пришел в себя Лорд. — Сегодня я собрал вас всех здесь, чтобыпроверить вашу сплоченность и верность нашему общему делу. Сейчас вы отправляетесь в рейд. Все. Пора наконец показать этим грязным животным, где находится их место. Для этого я выбрал деревню под названием Литтл-Хэнглтон. Сотрите ее с лица земли.

Он взмахнул палочкой, и в воздухе начали появляться огненные буквы с координатами аппарации. Пока Волдеморт демонстрировал свое величие, чтобы мы ненароком не забыли, все шустро достали плащи и маски, а Малфой протянул один из экземпляров данной униформы мне. Быстро надев все это на себя, мы аппарировали.

А что мне еще оставалось делать? Предупредить Милтона я не мог. Поэтому я утешался тем, что смогу снизить количество жертв. Настроил себя на то, что первыми я буду спасать детей, и, по возможности, женщин. Действовать буду по ситуации.

Очутились мы на каком-то холме. Внизу была раскинута небольшая деревушка, которая начала уже светиться зажженными окнами. На соседнем холме возвышалась мрачная груда камней, бывшая некогда замком возможно когда-то жилым, потому что признаков жизни сейчас в нем не наблюдалось.

Мы начали спускаться с холма, и тут между деревьями увидели разожженный кем-то костер. Возле костра обнаружились два маггла. Очень странных маггла. От их вида в ступор впали все. Даже Белла. Попробую их описать. Двое мужчин, в возрасте примерно 30–35 лет. Примерно, потому что точный возраст у данных экземпляров определить было сложно. Одеты они были явно не по погоде, но, судя по всему, им было тепло. На одном из них было что-то оранжевое в ярких сине-зеленых пальмах. На втором что-то едко-салатовое в фиолетовых бамбуках. На головах у обоих были странного вида шапочки, цвет которых мог сравниться с радугой, из под которых торчали в разные стороны дреды. Увидев это, Шарль бы скончался на месте. И почему он мне сейчас вспомнился? Ах, да, они были босиком. У одного в руках была зажата сигарета, другой играл на неизвестном мне музыкальном инструменте, напоминающем африканский барабан, и тихонько что-то подвывал. Назвать это песней было сложно, но почему-то цепляло. Сигарету они передавали друг другу после каждой затяжки, при этом глупо хихикая. Рядом с костром стояло ведро, наполненное какой-то травой. Я невольно сделал шаг вперед, и тут мой нос уловил сладковатый, до боли знакомый мне, запах.

— Боб, чувак, у тебя на Ямайке улетная травка, — произнес тот, который с бамбуками.

Второй, который с пальмами, поднял голову и вперил в нас мутный взгляд.

— Джонни, чувак, я с тобой полностью согласен. Глянь, назгулы…

— Чувак, мы в Нарнии.

— Ты гонишь, чувак, в Нарнии нет назгулов.

— Ты прав, чувак.

И тут Люциус зачем-то снял маску и протер глаза.

— Чувак, глянь, Леголас.

— Боб, чувак, Леголас не может быть назгулом.

Вообще-то Малфою должно льстить такое сравнение, но, судя по его выражению лица, он совершенно не мог понять: его сейчас унизили или оскорбили. Самое интересное заключалось в том, что никто не пытался вытащить палочку и напасть на них. Вероятно, Пожиратели приняли их за каких-то неизвестных магических существ, от которых неизвестно чего можно было ожидать. Что-то в плане Волдеморта пошло не так. Я не выдержал и тоже снял маску.

— Джонни, Арагорн! — затягиваясь с наслаждением произнес, судя по всему, Боб.

Белла, не выдержав, стянула маску и истерично заорала:

— Кто это?!

— Боб, глянь-глянь, это моя любовь, чувак.

— Чувак, какая любовь?

— Арвен, чувак.

Меня передернуло. Не удержавшись, я ткнул Беллу локтем в бок и, еле сдерживая смех, прокомментировал:

— Слышь, чувиха, нас только что поженили.

— Сев, ты что несешь, я замужем.

— А их это не волнует. Смотри как получается: нас поженили десять секунд назад, а я уже не грязный полукровка, а милый Сев.

Предугадать дальнейшее в принципе было невозможно, но следующее событие не вписывалось ни в один из раскладов. Рудольфус Лестрейндж. Железный Рудди. Тот самый, чьим именем матери всей магический Британии пугали своих детей. Тот, который не боялся ни авроров, ни самого Мерлина, никого не предупредив, упал в обморок. Судя по всему, он не ожидал, что самый обыденный рейд, коих на его счету было около сотни, сможет закончиться разводом с любимой женой. Причем его мнение на сей счет абсолютно никого волновать не будет. Рядом с мужем прилегла отдохнуть Белла. От счастья, видать.

— Чувак, ты что, их понимаешь? — удивленно посмотрел на меня Малфой.

— Чувак, да ты, похоже, тоже начал вкуривать тему, — сквозь смех и слезы пробубнил я.

Конечно я их понимал. В мое последнее лето на Базе Эван заставил ночевать меня пару раз в казармах, где набирался опыта один паренек с Ямайки. Одет он был не столь экзотично, но дреды и «чувак» стали его визитной карточкой. Даже Эван не смог его сразу отучить от этого. Однажды он обратился так к самому полковнику, что заставило Эвана принять более решительные меры. Не знаю, что он с ним сделал, но через неделю это слово исчезло из его лексикона, а дреды превратились в короткую стрижку.

Малфой, кстати, находился в прострации после моего ответа.

— О, Мерлин, да кто вы такие! — и что они маски-то все срывают? У кого там нервишки сдали? А, это ты, Рабастан. И кем ты у нас будешь? Послушаем.

— О, Владыка Элронд!

Я не понял, а где «чувак»?

— Чувак, дочку-то в чувство приведи, — затягиваясь в очередной раз, произнес Боб, — а то девка-то у тебя на сносях. Че она на голой земле валяется?

— Какая дочка? На каких сносях?

Я решил немного помочь с переводом и пояснил Рабастану:

— Вот эта — твоя дочка, — я некультурно ткнул пальцем в начавшую приходить в себя Беллу, — а на сносях она, видимо, от меня.

Рабастан оказался покрепче своего брата. Он всего лишь свел глаза к переносице, но остался стоять на ногах. Остальные боялись даже пошевелиться.

И тут я решил, что пора с этим завязывать. Стоило Пожирателям прийти в себя, как от этих двоих не останется даже кусочка, чтобы положить в гроб. Взяв палку, я быстренько соорудил простенький портключ, ориентируясь на виднеющуюся деревеньку, и бросил его магглам, надеясь, что сработает хватательный рефлекс. Надеялся я зря, палку они не поймали. Зато подняли ее с земли, чтобы посмотреть, а что это свалилось на них с неба. Дождавшись, когда они оба дотронутся до нее, я активировал портключ. Сделал я это все очень вовремя. Потому что пришедшая в себя Белла вскочила и бросилась к тому месту, где только что находились эти двое, вопя что-то типа: «Я требую развод!»

— Поздно, дорогая, они уже улетели и вернуться не обещали.

— КУДА?!

— В страну вечного кайфа.

— Где она находится?

— Тебе все равно туда никогда не попасть.

В следующий момент я понял, что перешел незримую черту в своих шутках. Белла взревела и швырнула в костер первое, что попалось ей под руку. А первым, что попалось ей под руку, было ведро, до верху наполненное первосортной ямайской коноплей.

Вот собственно все, что я помню.

Прежде чем нырнуть в омут думосбора, наполненного той частью воспоминаний, которые представлялись мне в виде непонятных, почему-то закрученных в спирали разноцветных лент, крестный попросил показать ему этих магглов.»

— А кто такой Леголас? — вопросительно поднял брови Драко.

— «Сага о кольце» профессора Толкина, полюбопытствуй на досуге, чистокровный ты наш, — видимо, в Гермионе снова проснулся «синдром отличницы». Одновременно с этим она разглядывала Малфоя-старшего, пытаясь найти в нем черты легендарного эльфа.

Люциус тем временем, не обращая ни на кого внимания, что-то писал на длинном пергаменте, время от времени покусывая перо.

— Альбус, эти твои мантии, случайно не…

— Перси, мальчик мой, а что ты не читаешь?

Глава 38. Влияние канабиоидов на организм магов

«Мы с крестным нырнули в омут и оказались перед костром из которого валил молочно-белый дым, накрывший и поляну, и, похоже, находившихся на ней людей. При этом не вся волшебная трава вывалилась из ведра на горящее дерево, часть осталось в нем, а само ведро, стараниями поразительной меткости Беллатрикс, встало прямо в центр уже затухающего костра. Те остатки конопли, что были в ведре, стали тлеть и вносить свою лепту в окружающую реальность. Реальностью это назвать было сложно…

Из тумана выползали люди и двигались они целенаправленно в определенном направлении. Некоторые из них резко останавливались, разворачивались и ползли обратно. Альбус взял меня за руку и решительно шагнул в туман. Не все из присутствующих были подвержены броуновскому движению.

Малфой сидел на какой-то коряге и внимательно рассматривал свои руки. Рядом с ним никого не было, но это не мешало ему вести диалог с невидимым собеседником.

— Я существую для того, чтобы поразить мир. Я существую для того, чтобы прожить свою жизнь так, чтобы она сделала меня счастливым. На самом деле, я счастлив. По-настоящему счастлив. Ведь жизнь наделила меня ангельской красотой. Моя жена тоже ангельски красива, значит дети у нас будут маленькими ангелочками. Но нет. Мне этого мало. Я хочу, чтобы мои дети были божественно прекрасными, а для этого я сам должен стать божественно прекрасным. И мне для этого необходима самая малость… мне нужно увеличить свои ладони. Ты же со мной согласен? Ты знаешь как это сделать? Нет? Я тоже не знаю, но я знаю того, кто знает. Он много знает, но он не так прекрасен как я и ты, мой друг. Пойдем к Севу и спросим его о том, знает ли он как сделать меня самим совершенством.

Он сполз с коряги, встал на четвереньки и пополз куда-то вглубь. Мы с Альбусом последовали за ним. Малфой прополз мимо Кребба и Гойла, которые сидели на траве и убеждали друг друга, что сегодня они не умрут. Причем, ни один из них не верил другому, и каждый раз лни начинали свой спор заново, приводя все больше и больше аргументов.

Наконец «Светоносный» дополз до места своего назначения. То есть до меня. Я по сравнению с остальными выглядел неплохо, правда зачем-то снял иллюзию. Я, который с поляны, сидел достаточно уверенно и что-то втолковывал едва пришедшему в себя Рудди. Подходить туда мне совершенно не хотелось, но Дамболдор схватил меня за шиворот и потащил ближе.

— …Если бы рыбы умели думать, они бы наверняка решили, что рыбак с удочкой, сидящий на берегу — это и есть Бог. У них была бы своя церковь, своя легенда о том, как этот рыбак оказался на берегу, и свои версии жизни после смерти… это все метафора, конечно, но чем мы не эти рыбы? Только лески нашего Рыбака невидимы, а клюют на них не куски биомассы, а то, что мы называем душой. И нет ни ада, ни рая. Есть только бесконечно мудрые и неизмеримо древние существа, для которых не существует ни времени, ни пространства, и которые питаются этими душами… Ведь и рыбу ждет сковородка…[1]

— Ты сейчас про кого? — недоуменно посмотрел на меня Альбус.

— А я что, знаю что ли?! — огрызнулся я. Мою странную тираду прервал подползший ближе Люциус.

— Знаешь, мой друг, мы с тобой немножко ошибались. Можно допустить, что он красив, но он не настолько прекрасен как мы с тобой. А когда он увеличит мне ладони, со мной никто не сможет сравниться в красоте. Сев, познакомься с моим новым прекрасным другом.

— Привет, — я кивнул в сторону, причем именно в ту сторону в которою показывал Малфой. Видимо я тоже видел его нового друга. — Северус. Очень приятно, — было произнесено мной через некоторую паузу. Видимо, он еще и представился.

— Сев, ты так же умен, как я прекрасен. Хотя нет, я не настолько прекрасен, как ты умен. Помоги мне сделать мою красоту столь же совершенной, сколь совершенным является твой ум. Сев, увеличь мои ладони.

— Да без проблем. А тебе зачем?

— Я думаю…

— Почему люди не умеют думать? Ведь все мысли, которые человек считает своими — это мысли, которые он когда-то от кого-то услышал. Самое интересное… человек может спорить, не соглашаться с тезисом, но через месяц-два он сам будет втолковывать его кому-нибудь. Рьяно, с пеной у рта. Парадокс? Видимо, нет. Даже когда человек смотрит на звезды, говорит, что это красиво, зачастую он даже не задумывается о том, что это красиво… Принято считать, что звездное небо красивое, поэтому он так и говорит. Если стоишь в компании и скажешь, что не видишь ничего особенного в темно-синем небе с кучей белых точек, тебя будут считать недочеловеком, который не способен видеть красоту, или еще Мерлин знает кем… Идиоты. Чтобы видеть красоту окружающего мира, надо отрицать все каноны и правила. Надо наблюдать, любоваться, искать прекрасное даже в том, что может показаться отвратительным или ужасным. Рудди, ты считаешь нашу жену прекрасной?

Дамболдор ржал. Я впервые видел как крестный, не скрывая своих чувств, просто и искренне ржет как кентавр. До слез. И что он там видит смешного? Вот мне абсолютно не смешно.

— Прекрасный, ужасный — какие восхитительные слова. И главное они могут взаимодополнять и взаимозаменять друг друга. Ведь когда ты говоришь нашей жене, что она прекрасна, то ты можешь подразумевать, что она ужасна. И наоборот. Когда ужасна — она прекрасна.

— Когда мы говорим о прекрасном и ужасном, мы создаем иллюзию падения совершенства. Ведь ужас и красота — две стороны одной медали. Вот возьмем мою и вашу жен. Они сестры. Но изначально одна из них прекрасная, а другая ужасная. Но порой происходит так, что прекрасное становится настолько ужасным, что ваше ужасное становится объективно прекраснее.

Монолог Малфоя прервал звук. Громкий звук. Мы с Альбусом и эти, по-видимому, четверо, обернулись. Крэбб с Гойлом творили что-то непонятное. Прислушавшись, мы поняли, что в их споре что-то кардинально изменилось. А именно — они начали убеждать друг друга, что они все-таки умрут. Причем именно этой ночью. И да, они друг другу не верили. Когда словесные аргументы закончились в ход пошли кулаки, но очень скоро они поняли, что данный вид убеждения не является достаточно сильным и достали палочки. Я, который настоящий, рефлекторно пригнулся. А эти трое и невидимый друг Малфоя остались сидеть как и сидели и с их стороны время от времени раздавались комментарии.

Рудди:

— Господа, позвольте вмешаться. Мой многолетний опыт подсказывает мне, что вы недокручиваете восьмерку при наложении круциатуса, поэтому действие вашего круциатуса недостаточно эффективно. Позвольте я вам продемонстрирую, как нужно выполнять данное заклятие. Круцио.

Красный луч вырвался из палочки Лестрейнджа. Чудо заключалось в том, что Крэбб вдруг отклонился назад, причем его тело стало практически параллельно земле. Пропустив над собой луч, он как ни в чем не бывало приобрел вертикальное положение и продолжил спор с Гойлом.

Малфой:

— Друг мой, это разве Империус? Это какое-то убожество. Это оскорбляет мое чувство прекрасного! Империо.

Судя по всему Малфой не попал, потому что Крэбб с Гойлом, совершенно не обратив на него внимания, начали кидаться уже авадами. И тут я, который сидел на дереве, вдруг заинтересованно приподнялся. Что мое чувство прекрасного тоже было оскорблено?

Я:

— Вы, одноклеточные! Вы что, не видите, что луч вашей авады недостаточно зеленый! Авада Кедавра!

— Альбус, скажи мне пожалуйста, как так получилось, что мы никого не убили? — вытирая пот со лба, произнес я.

— Не могу сказать, что вы не старались. Видимо, сегодня был не ваш день.

Я из воспоминаний смотрел на чудеса эквилибристики этих двух горилл и вдруг, неожиданно раскинув руки, заговорил.

— Я помню, как сказал один классик, точно не помню, что это был за классик, но точно помню, что он сказал нечто подобное: «Отчего люди не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь! Вот так бы разбежаться, поднять руки и полететь… Попробовать что ли теперь?!.» А ведь правда, мы ведь маги, мы созданы для того, чтобы творить чудеса. Зачем нам такое убогое приспособление, как метла? Она ограничивает нашу свободу, не дает насладиться чувством прекрасного полета. Fugae Virtute!!!

На дальнейшее я смотрел с открытым ртом. Потому что я летел! Реально летел. Просто взял и полетел. Когда я опустился на землю меня окружили все тридцать человек (ну куда уж без невидимого друга Малфоя) и все задали вполне, учитывая ситуацию, логичный вопрос: «Как?!»

Пара минут объяснений и все сразу поняли. Над поляной летали тридцать один Пожиратель Смерти (конечно же друг Малфоя был с нами. Недаром Люциус провел для него отдельный инструктаж).

Наш дружный полет прервал чей-то зычный голос:

— Ни с места! Работает аврорат! Палочки на землю!

Мы с Альбусом стояли на земле и прекрасно видели, что авроры, шагнувшие в туман, не заметили, что нарушители летают. Зато сами нарушители почему-то их послушались, и на землю полетели тридцать палочек. Самым умным оказался друг Малфоя, который, видимо, палочку не бросил, потому как я с воплем: «Брось на землю, начальство приказало!» начал махать руками в воздухе, видимо пытаясь ее отобрать. Спустя секунду мы все дружно рухнули на землю. А холм заметно содрогнулся. Одновременно с этим на поляну возле костра вполз отряд авроров. Впереди уверенно (подавая пример юному поколению) полз, судя по всему, уже старший аврор: Кингсли Шеклболт. Заново описывать аналогичные скитания по поляне светлой стороны мне не хочется. Видимо, действие травы напрямую зависит от уровня интеллекта. Те, кто обладают наиболее выраженными умственными способностями склонны предаваться философствованиям, размышлениям, созданием новых друзей (хи-хи). Те, кто стоят на низшей ступени эволюции способны лишь совершать хаотичные метания (ползания) в разные стороны. Но есть те, кто стоят посередине. Из нашей компании ярким примером являются Крэбб с Гойлом. Что стало для меня открытием. Надо поучиться у них, как грамотно изображать из себя тупых придурков. Со стороны аврората таких примеров много. Но ярче всего горели звезды двух стажеров: Джеймса Поттера и Сириуса Блека. Про них нужно писать отдельно.

Довольно быстро эти двое подняли себя в вертикальное положение. Затем Джеймс с криком: «Лови, Бродяга», кинул что-то невидимое в сторону Блека. И Блек это что-то поймал. Скорее всего это был канат, который они начали перетягивать. Видимо, меряясь силой. Продолжалось это часа два. Судя по всему победила дружба.

Закончилась эта странная ночь (по крайней мере для меня) странным образом. Кто-то предложил прыгать голыми через костер, дабы порадовать древних Богов. И все как-то дружно идею поддержали. К тому времени авроры и Пожиратели перемешались, пары создавались хаотично. Один Малфой, задумчиво на это посмотрев, произнес:

— Нет, я так не могу, я женат, — и быстренько аппарировал. Я так и не понял, захватил он с собой своего друга или нет.

Я тоже разделся, видимо мне это показалось забавным и я решил поучаствовать. Странно, что никто из собравшихся не обратил внимания ни на мою лозу, ни на вполне приличное телосложение. Кроме Эйвери.

Подскочив ко мне, он схватил меня за руку с твердым намерением прыгнуть со мной через костер. Выдернув руку, я прокричал что-то типа «Пошел в жопу, козлина». Эйвери с улыбкой пошел на меня, приговаривая «А я, в общем-то, не против». Заорав: «Пошел нахер пидарас», я сиганул через костер и аппарировал в полете.»

— Это все неправда! — Кингсли даже вскочил. — Мы не прыгали голыми через костер!

— Кингсли, мой мальчик, ты понял, что сам сейчас только что себя сдал? — мило улыбнулся Альбус. — Ты должен был орать, что тебя там не было.

— Как я могу это отрицать, если вызов прошел по всем журналам! Непростительные в таком количестве, что мы собрали всех, даже стажеров. Прибыли на место, вошли в туман… и все… по-моему, там были какие-то единороги.

— Принять Пожирателей за единорогов — это мощно, — задумчиво произнесла Эйлин.

— Там были все стажеры? Даже моя мама? — после успокаивающего зелья, которое влил в него Малфой, речь Поттера была несколько заторможена.

— Вроде бы была, — задумчиво произнес Альбус, — их там много было и под конец все перемешались, а без одежды их в тумане вообще было трудно отличить друг от друга.

— Может хватит болтовни, а то мы так никогда не закончим.

«Нам ничего не оставалось кроме как последовать за мной. И почему я всегда, когда нахожусь в невменяемом состоянии, аппарирую в «Кабанью голову»?

Меня встретил заспанный Аберфорд, оглядел меня с ног до головы и пошел куда-то наверх. Я стоял, практически не двигаясь, и смотрел в одну точку. Аберфорд спустился, держа в руках мою старую мантию. Натянув ее на меня, он вытолкнул мое бренное тело за дверь со словами: «Иди прямо по дороге, а я предупрежу Альбуса».

Сперва, дойдя до места, в котором я опознал точку предыдущего рандеву, я остановился. Я стоял в темноте на пустынной, холодной вершине холма, и ветер свистел в голых ветвях деревьев. Я тяжело дышал и беспокойно крутился на месте, крепко сжимая волшебную палочку, явно в ожидании чего-то или кого-то. А может я просто рассуждал о жизни глазами амебы. Не знаю, думосбор не транслирует мысли. А жаль. Альбус, стоящий рядом со мной ехидно ухмылялся. Он то знает, что произойдет дальше.

В воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света. Я упал на колени, и палочка вылетела у меня из рук.

— Не убивай меня!

— Я и не собирался. — Дамблдор появился внезапно — шум ветра заглушил звук аппарации. Он стоял передо мной в развевающейся, смутно знакомой, мантии. Его лицо было освещено снизу светом волшебной палочки.

— Итак, Северус, что за весть шлет мне лорд Волдеморт?

— Нет… никакой вести… Я пришел по собственному почину! — я заламывал руки. Черные волосы развевались на ветру вокруг моей головы, и вид у меня был несколько безумный. Я был жалок. — Я пришел с предостережением… нет, с просьбой… пожалуйста….

— Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти?

— Не, не у Пожирателя, у меня… хотя у Пожирателей наверно тоже… у невыразимцев с аврорами такая же сейчас проблема…

— Ты что несешь?

— Я не несу… Я хочу, чтобы принес ты..

— Что принес? Ты, сволочь, опять нажрался?!

— Нажрался… Какое замечательное слово, да, я хочу нажраться… Принеси мне пожалуйста тортик…

— Какой тортик, — Альбус стоял и смотрел на меня огромными округлившимися глазами.

— Ты мне пожалел тортиииик… уууу…ыыыы… — я внезапно разревелся.

Это был какой-то кошмар.

— Какие Пожиратели, какие авроры, какие невыразимцы?! Ты сейчас о чем?! Причем здесь тортик?!

— Ты понимаешь, о чем я говорю! Он собирается отправиться к ним… убить их всех…

— Если они так много для тебя значат, — сказал Дамблдор, — то лорд Воландеморт, несомненно, пощадит их. Разве ты не мог попросить его пощадить их? — видимо, Альбус все еще продолжал считать, что это какое-то задание Темного Лорда. Но по его взгляду было видно, что он первый раз в жизни абсолютно не в теме.

— Я… я просил… или это не я просил… или это был друг Малфоя… я…я не помню..

— Какой такой друг Малфоя? — жалобно заскулил Альбус.

— Прекраааасный…

— Ты мне отвратителен, — сказал Дамблдор. Я слегка отпрянул. — Значит, тебе плевать, что эти непонятные все могут погибнуть? Пусть гибнут, лишь бы ты получил то, что хотел?

Я молчал, не спуская красных глаз с Дамблдора.

— Ну так спрячь их всех, — прохрипел я. — Спаси её… их. Прошу тебя. И тортик принеси…

— А что я получу взамен, Северус?

— Взамен? — Я подозрительно глядел на Альбуса, и мне даже показалось, что я буду спорить, однако после недолгого молчания я произнес, — а тортик будет?

— Будет тебе тортик.

— Все, что угодно.

Я (настоящий) поглядел на Альбуса (тоже настоящего) и произнес:

— А я этого не помню.

— Главное, чтобы помнил я, — как-то уж очень ласково произнес крестный, — не забудь, ты обещал, что сделаешь для меня все, что угодно.

Мы вынырнули из думосбора. Я снова посмотрел на стол, где стояло наполовину съеденное чудовищное произведение кулинарного искусства. Я содрогнулся. Неужели я все это съел один?

— Ладно, я пошел. Мне еще с женой объясняться. Да и с меткой разобраться нужно. А то пока этот Добби меня найдет на моей новоиспеченной шпионской деятельности можно будет поставить жирный крест.

— С которой именно женой тебе нужно встретиться? — ехидно поинтересовался Альбус.

— С единственной, — сказал я выходя и на прощанье от души хлопнув дверью».

— Мама. тортик… тортик…мама… какого он собирался спасать? Ик… — видимо Поттеру кто-то подсунул еще один стакан успокоительного.

— Гарри, мальчик мой, он сам не знал, кого он хочет спасать. Я вообще сомневаюсь, что он Лили заметил. Если учитывать, что он два часа простоял перед Джеймсом и Сириусом, перетягивающих невидимый канат. Но то, что он за тортик пообещал мне выполнить все, что угодно, это точно. И самое главное выполнил свое обещание.

— Да, Северус всегда отдавал долги, — задумчиво произнесла Спраут.

— Обещания, клятвы, карточные долги. Другой вопрос, как он это делал, — произнес Дамблдор. И тут его взгляд упал на все еще пишущего Малфоя. — По крайней мере, не материальные долги.

— Так, Альбус, что ты там заставил Северуса сделать, я не поняла, — в голосе Эйлин прозвучала явная угроза.

— Перси, а что ты молчишь?

Глава 39. Пророчество

Текст пророчества полностью взят из канона.

«15 января 1980 года.

Сегодня мне пришлось принять решение, от которого зависят жизни нескольких людей, возможно даже, я вынес им смертный приговор.

Но, наверное, нужно описать кратко события, произошедшие за прошедший год, которые привели к сегодняшнему итогу.

Моя деятельность в качестве Пожирателя Смерти заключается… Да, Мерлин знает, в чем она заключается. В рейдах я не участвую. Никаких заданий мне не дается. Я даже зелий для его Темнейшейства не варю. Да и Лорд меня обманул, ничему он меня не учит. Совсем даже наоборот. Я полгода на него угробил, пытаясь научить его летать. То ли он чего-то недопонимал, то ли я учитель хреновый. Но, в конце концов, у нас все получилось. Чары полета, которые я придумал, довились до совершенства. Сейчас они беспалочковые и невербальные. Причем, при всем при этом, я присутствую на всех собраниях Ближнего круга. Моим единственным заданием в течении последнего года стало поручение — найти способ сблизится с Альбусом Дамблдором, в идеале устроиться на работу в Хогвартс. Любой ценой! Допускалось даже изображение полного раскаяния и перехода на "Светлую сторону". Конечно, для меня это задания было абсолютно невыполнимым. И каждый раз, встречаясь с крестным, на меня нападал странный вид амнезии, я постоянно забывал ему об этом сказать…»

— Вот гад, я ему полтора года намекал, что у меня нет двух профессоров, а он все это время делал вид, что меня не понимает.

— Вот видите, он сам признает, что хреновый учитель.

— Молодой человек, я никогда не вмешивался в учебный процесс Северуса, но за всю его преподавательскую карьеру был только один студент, который завалил СОВ по зельям.

И тут Драко подал голос:

— Да было безопаснее сдать зелья, не смотря ни на что, чем потом держать ответ перед нашим деканом. Он воспринимал несдачу зелий как личное оскорбление.

— Да чего вам было бояться-то, вы же со Слизерина.

— Вот именно! Читай, Уизли.

«На собрания я всегда опаздывал. Всегда! Потому что единственное, что удалось сделать с Меткой — это настроить ее на вызов. Да и то, вызов чувствовался как легкое покалывание после продолжительного призыва. И каждый раз я отговаривался тем, что вот конкретно в этот момент, я находился в антиаппарационной зоне. Судя по всему, антиаппарационная зона находилась на территории всей магической Британии. Или Лорд думал, что я вообще не умею аппарировать и добираюсь до места встречи чуть ли не маггловским общественным транспортом? Вот так вот: летать умею, а аппарировать — нет. Каждый раз он верил в этот бред. Как и в тот бред, что, вот именно сегодня, я не смог встретиться с Альбусом. То его в школе нет, то Филч не пустил, то звезды не так сошлись. А самое главное, меня ни разу даже не пытались наказывать. Что не добавляло ко мне любви со стороны остальных Пожирателей. За исключением Люциуса. Того тоже ни разу, на моей памяти, не наказали.

Однажды, по секрету, Малфой мне рассказал, что творилось после той ночи незабываемой, но всеми забытой, когда своих верный слуг Риддл нашел голыми на поляне вперемешку с голыми же аврорами. А мы с ним оказались в таком фаворе, потому что нас там в этот момент не было.

Я тогда попросил Люциуса рассказать поподробнее, что же потом произошло, а в обмен я показал ему то, что было до того, как.

Малфой тогда спросил:

— А нецензурную лексику оставить?

— Постарайся опустить.

— Тогда он промолчал.

— И долго он молчал?

— Часа три. Из его молчания стало ясно, что нашел он эту в крайней степени компрометирующую картину вместе с Аластором Грюмом. Они ничего друг другу не сделали, только, зыркнув на оппонента, принялись отсортировывать своих людей. Судя по тому виду, в котором находились наши, сортировка шла исключительно по наличию Метки.

— Так постой, а почему я при этом молчании не присутствовал?

— Так тебя и не вызывали. Меня, собственно, тоже, однако дело происходило в моем доме, так что я стал свидетелем данного интима.

— Ты что, подслушивал?

— Конечно же нет. Я караулил возле двери, чтобы никто Лорду не помешал. Я же не виноват, что двери такие тонкие.

— А Лорд тебя об этом просил?

— Я преданнейший слуга Темного Лорда. Ему не нужно просить меня о подобных мелочах. Кстати, он немного применил легилименцию. Поздравляю. Твоя «Авада» его впечатлила. Он даже тебя в пример ставил. Правда он понял, что ты начал кидаться непростительными в тот момент, когда прибыли авроры, и, поняв, что превосходство на их стороне, ретировался. Я был вместе с тобой.

Что-то я подобного в собственных воспоминаниях не видел. Ну да Мерлин с ним.

— А где твой прекрасный друг, кстати?

— Северус, не начинай. Я понятия не имею о ком ты говоришь! Сколько можно об одном и том же, тебе что, не надоедает?

Я немного подумал, а потом ехидно произнес:

— Нет.

И под ругань Малфоя со смехом аппарировал.

Моя семейная жизнь, если можно ее так назвать, как-то не задалась.

Фрай, как я и предполагал, ничего не помнила о нашей свадьбе. Потом, когда она пришла в себя и перестала швыряться в меня посудой, мы пришли к выводу, что ей нужно все обдумать. Из всего моего состояния она забрала только ключи от квартиры в Лондоне. В сейфы, по отчетам Грипкуфа, она не заглядывала ни разу. Вообще, по настоянию Алекса, наш брак держался в строжайшей тайне. И все из-за моей Пожирательской деятельности. Нет, наличие у меня супруги не расстроило бы никого, ну, разве что, Эйвери, но жена — магглорожденная у одного из преданнейших и любимых слуг Волдеморта, выглядела бы, мягко говоря, странно. Узы, которыми связал нас пьяный Аберфорд, были нерушимыми и полностью попадали под категорию «пока смерть не разлучит нас», поэтому и мне и моей жене необходимо было смириться с этим положением вещей. Так как мы работали вместе и часто сталкивались в Отделе Тайн, я решил немного поухаживать за Фрай. В конце концов, я не монах, и у меня тоже есть определенные желания, а измена — это не для меня. Это подло по отношению к женщине, которая невольно оказалась со мной связанна. Так что у нас теперь конфетно-цветочный период. То, что он происходит после непосредственно женитьбы, меня не сильно волнует. Я часто остаюсь ночевать у Фрай, но до полноценной семейной жизни дело пока не дошло. Я, после Лили, боюсь повторения. Чего боится Фрай, я не знаю, но она не настаивает на моем постоянном пребывании на своей территории. Не знаю, чем все это кончится, но я постепенно начинаю привыкать к ней. Нет, я не люблю ее, но она уже мне небезразлична. Порву любого, кто посмеет косо на нее взглянуть. А может, это и есть любовь?

Кстати, маме Фрай понравилась. И сейчас, когда она наконец-то смогла пересилить себя и начала выбираться в Британию не надолго, то почти все время мои женщины проводят вместе. Вот и сейчас им совершенно не до меня.

А вот Лили совсем охренела. Не понимаю, чего она пыталась этим добиться, но прислать мне приглашение на ее свадьбу с Поттером, приложив к нему колдографию, где она кружится с этим оленем под падающими листьями — это уже слишком. Она что, рассчитывала на поздравления? Я ей итак дом подарил. Первым моим желанием было порвать колдографию, но потом я довольно долго ее рассматривал и решил сохранить на память. Потому что Поттер выглядел как-то не очень. Трудно поверить, что этому парнишке нет еще и двадцати. Начинаю задумываться, может мне фантастически повезло, что мы с Лили расстались?

Альбус сходил-таки на свадьбу. Затем зачем-то мне рассказал о ней в подробностях. Со слов крестного, там было весело, однако родственников со стороны невесты на свадьбе не было, как и родителей жениха. Видимо, никто эту свадьбу не одобрял.

Ну поженились и поженились, мне-то что? У меня своя семья сейчас есть, отношения в которой меня волнуют гораздо больше.

9 января 1980 года, в мой День Рождения, мы решили организовать небольшие посиделки тесной компанией в «Кабаньей голове». Мои женщины укатили во Францию еще утром, наскоро поздравив меня, так что собралась чисто мужская компания.

Альбус решил совместить приятное с полезным, назначив на это время собеседование с потенциальной преподавательницей прорицания. Его долго не было, за столом уже пошли похабные шутки на тему: как именно проводится собеседование на должность преподавателя в Хогвартс.

Я решил его поторопить и поднялся наверх. Подойдя к двери, за которой они что-то собеседовали, я услышал замогильный голос: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…»

Окончания я не услышал, потому что ко мне подошел уже изрядно поддавший Аберфорд и попытался утащить меня вниз. В это время Альбус открыл дверь, чтобы посмотреть, что это за шум раздается в коридоре. Так получилось, что благодаря манипуляциям этих двух братцев, я буквально ввалился в комнату и увидел женщину, которая озиралась по сторонам. Она была похожа на большую блестящую стрекозу. Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах была газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисали бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья были украшены перстнями и браслетами. У меня зарябило в глазах. Альбус как-то мне упоминал, что хочет упразднить этот бессмысленный предмет. Сейчас самый подходящий момент, чтобы это сделать.

Однако Альбус выволок меня за шиворот в коридор и приказал нетерпящим возражений голосом:

— Северус, позови Милтона и подождите меня в соседней комнате.

Спустившись вниз, я махнул вечно трезвому, несмотря на то, сколько он выпьет, Алексу и поднялся обратно наверх.

Спустя какое-то время компанию нам составил Альбус и радостно заявил:

— Ребята, у нас проблемы!

— И?

— Только что было произнесено пророчество, касающееся нашего дорогого Тома. Я его сейчас озвучу, чтобы потом не повторяться. «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

— И в чем ты тут видишь проблему?

— Ну, так пророчество ведь, — недоумевающее смотрел на меня Альбус, — оно же истинное.

— Ну и что? Оно относится к классу тех пророчеств, которые начинают сбываться только тогда, когда их начинают исполнять. Можешь засунуть его… куда подальше и никому не показывать. Пускай это останется простым набором слов.

— Оно же автоматически появляется в Министерстве, — перебил меня Алекс.

— И где же оно появилось? Не у тебя ли в Отделе, случайно? Я и не знал, что ты настолько пунктуален, чтобы просматривать все новые пророчества, как только они произнесутся. Я однажды заходил в этот зал и видел, что там этих шариков миллионы. Заняло свое место и заняло. Никто его просто так не найдет, если не будет искать целенаправленно.

— Ладно, давай пока оставим эту тему на недельку. Оценю все возможные расклады. Посмотрю, сколько женщин должны родить в июле, а там посмотрим, что будем делать дальше. А теперь пошли праздновать. Юбилей как-никак.

И вот сегодня мы собрались этим же составом: я, Алекс и крестный в кабинете Альбуса в Хогвартсе.

Начал разговор Милтон:

— Альбус, прежде чем я перейду к главному, я хочу задать тебе один вопрос, маленький такой вопросик. Какого Мерлина ты творишь? Что еще за Орден Феникса? Твои детки, которые в детстве в войнушку не наигрались, уже сорвали нам три четко спланированные операции. Три, Альбус! Это все ведет к совершенно ненужным жертвам! Только благодаря Северусу мне удалось вытащить этих идиотов из пекла. Благодари своего крестника, что никто из этого стада баранов не погиб!

— Алекс! Только благодаря созданию Ордена, мне хоть как-то удается держать молодежь, хоть как-то! Если бы не Орден, то сорванных операций было бы не три, а тридцать три! И я глубоко сомневаюсь, что хоть кто-то из них на сегодняшний момент остался бы жив. А так мне удалось разбавить воинствующих мстителей несколькими авторитетными личностями: Аластор Грюм и Кингсли Шеклболт, к примеру. Они держат их в ежовых рукавицах. Если бы вы делились хоть крохами информации, то я бы смог удержать ребят от опрометчивых поступков.

— Ладно, Северус, информируй Альбуса о проведении каких нибудь незначительных рейдов, где стопроцентно не будет ни самого Лорда, ни Ближнего Круга.

— Обкатка молодняка и проверка их на лояльность подойдет? Только совсем уж легкой прогулки для вашего Ордена я не обещаю, там всегда присутствует кто нибудь из Ближнего Круга. Чаще всего это Эйвери, иногда Долохов. Ну, я надеюсь, что всей дружной толпой вы справитесь. Да, я не буду возражать если кто-то из этих отморозков однажды пострадает, возможно даже смертельно.

— Так, с этим разобрались, переходим к главной теме сегодняшних посиделок. Пророчество. Северус, дай нам краткую характеристику на Волдеморта.

— Алекс ты меня достал. Я на тебя уже тонну пергамента перевел. Сколько можно разных отчетов писать.

— Сев, Темные Лорды приходят и уходят, а отчетность вечна.

— Что-то я не помню, чтобы аврорат тебе хоть раз вовремя предоставлял отчеты.

— Сев, о чем ты говоришь? Ты когда нибудь видел пишущего аврора? Вот и я нет. Я вообще думаю, что всю отчетность ведет Аластор. То-то я гляжу он вечно чем-то недоволен. Так что давай, поведай о своих наблюдениях теперь в устной форме и нам обоим.

Я ненадолго задумался и принялся описывать Лорда, учитывая мои наблюдения и собственные соображения на его счет.

— Итак, описание внешности можно пропустить. Все здесь присутствующие прекрасно знают, как Лорд выглядит. Начну, пожалуй, с личностных характеристик. Вертикаль власти в организации Пожирателей Смерти основана на диктатуре. И, как любой диктатор, Волдеморт страдает паранойей и склонностью к мистицизму. Также, я думаю, присутствует мания величия. Любое совершаемой им действие обязательно должно быть произведено в присутствии большего количества людей и обставлено как можно более театрально. Но есть несколько моментов, при которых Лорд пытается остаться в одиночестве. Это, как правило, связано с его паранойей и боязнью за собственную жизнь. В последнее время он частенько заводит разговор о собственном бессмертии, что дает право думать об уже произведенных им шагах в данном направлении. Изменившееся в последнее время поведение: склонность к истерии, некоторые неадекватные поступки, проявляющиеся время от времени достаточно дерганные жесты, хотя обычно каждый его жест выверен и отточен до совершенства, и, наконец, окончательно покрасневшие глаза. Это приводит к выводам, что этот… э… небольшого ума человек состряпал себе крестраж, ну или крестражи.

— Это вполне логично, Том всегда был отчаянным юношей. Сколько по-твоему у него крестражей?

Мы все ненадолго задумались, потом как-то одновременно выдали:

— Семь!

— Чтобы разобраться в этом вопросе и определить местонахождение всех игрушек, нам нужно время. И желательно на это время отвлечь внимание Волдеморта от всего, за исключением одной вещи. Пророчество.

— Я так понимаю, что передавать Пророчество придется мне?

— Сев, ну не мне же, — хор из двух голосов был на редкость слаженным. Хоть в чем-то они действовали согласовано.

— Тебе придется не только передать Пророчество, но и взрастить паранойю Лорда, холить ее и лелеять, в нужный момент удобрять, чтобы она, ни в коем случае, не завяла без твоей неустанной заботы.

— Лорд все-таки не идиот, зачем он кинется исполнять такое противоречивое Пророчество?

— Так ему и не нужно знать его полностью. Расскажи ему ту часть, которую непосредственно слышал, и пусть интерпретирует ее как ему угодно.

— Алекс, ты нашел женщин, попадающих под Пророчество?

— Обижаешь, конечно нашел. Их, собственно, три.»

— Подождите, каких три? Ведь всегда говорилось только о двух семьях.

— Грейнджер, если ты дашь Уизли продолжить, то мы скоро узнаем, кто третий потенциальный Избранный.

«— Первая, самая вероятная кандидатура, абсолютно полностью подходящая под исполнение пророчества — Нарцисса Малфой. Древнейший род, ребенок вероятно родится далеко не слабым магом. И одно то, что Люциус познакомил Лорда с тобой, можно считать за неслабый такой вызов, так же как и то, что сама Нарцисса все еще продолжает вертеть хвостом, отказываясь принимать Метку. И то, что Лорд фактически поселился в их доме, должно провоцировать хозяев на небольшие оплошности, которые сам Лорд вполне может принять за бунт. Так что нерожденный наследник Малфоя и есть истинный Избранный. При любом другом раскладе, Избранного придется создавать нам самим.

Я не знал, что Нарси должна родить в конце июля, хотя то, что Малфои ждут ребенка, тайной не было. Меня уже даже подписали на роль крестного, но после всего этого я откажусь, потому что Нарциссу я Лорду не отдам. Небольшой несчастный случай, вовремя подставленная подножка, и ребенок родится, ну, скажем, в начале июня.

— Вторая кандидатура — Алиса Лонгботтом.Практически то же самое, кроме приближенности к Лорду. Лонгботтомы очень сильные волшебники. Алиса очень умненькая девочка. Семья Фрэнка — без комментариев. И наконец, третья кандидатура — Лили Поттер. Ну что тут сказать. Ничего, кроме того, что ребенок должен будет родиться в конце июля, не указывает на соответствие условиям Пророчества. Тебе решать, Северус.

Я подошел к окну. Какая, все-таки, омерзительная нынче зима. Дождь со снегом даже здесь, в Шотландии. Я смотрел на потеки воды на стекле. Еще ни разу от моего решения не зависело так много. Нарси я не отдам, это не обсуждается. Алиса, я ее совсем не знаю. Симпатичная, умная девчонка. Непредсказуемая, эта будет драться до конца. Да и Августу не стоит сбрасывать со счетов. Но я не смогу их подставить под удар, просто не смогу.

Другой вопрос, а смогу ли я подставить Лили? Да, смогу. Именно тобой, моя бывшая почти жена, я смогу пожертвовать. Надеюсь, до этого не дойдет.

— Это будут Поттеры.

— Почему? То, что ты Нарциссу не подведешь под Пророчество — это очевидно. Не знаю уж, как ты это сделаешь, и знать не хочу. Самой вероятной кандидатурой являются Лонгботтомы. Я неплохо знаю Августу, она не будет прятаться от опасности, все будет сделано как надо, и риск будет минимален.

— Вы исключаете чисто человеческий фактор. Тем более, что если Лорд будет выбирать между Поттерами и Логботтомами, он все равно выберет Поттеров. Лорд будет интерпретировать Пророчество так, как ему нравится. А он питает определенную слабость к полукровкам. Да и к Августе он пойдет в самую последнюю очередь. Альбус, напомни мне, они ведь когда-то учились вместе, я не ошибаюсь? А не от нее ли он прятался в туалете, в котором в последствии погибла Миртл? Думаю, что Лорд пока не готов встретиться с Августой лицом к лицу. Так что, это будут Поттеры.

— Что требуется от меня? — деловито спросил Альбус.

— Я думаю, что не стоит облегчать Волдеморту жизнь. Позаботься, чтобы Поттеры хотя бы Фиделиус на дом наложили. Да, и предупреди Августу на всякий случай. Северус, начинай готовится.

— Как я объясню Лорду, что я делал в «Кабаньей голове», когда было произнесено пророчество?

— Как это что? Выполняя задание Лорда, ты пришел устраиваться в Хогвартс на работу.

— Какое задание Лорда?

— А это уже неважно. Ты все равно мне отказал. Я же подслушал Пророчество и побежал докладывать его Лорду. И нет мне доверия! Ай-ай-ай!»

Пока сидевшие в зале люди переваривали новость о том, что Драко Малфой мог стать Избранным, Перси перевернул страницу и принялся читать дальше.

Глава 40. Прикладное акушерство

«3 ноября 1981 года.


Что ты наделала Лили? Что же ты наделала? Зачем? Я никогда не понимал причин твоих поступков. И вот сейчас я сижу в своем поместье и пытаюсь мысли привести в порядок. А на моей кровати спит годовалый черноволосый человечек со странным шрамом в виде молнии на лбу.


Убедить Волдеморта в том, что пророчество истинное не составило труда. Он безоговорочно поверил в то, что Пророчество было произнесено в конце июня 1980 года. И в то, что меня вышвырнули из кабака, не дав дослушать его до конца. И в то, что оно истинное. Точнее, Лорд даже не задал себе никаких вопросов, просто поверил в него и все.


Самой разумной мыслью было бы: а не проверить ли мне, чего это Северус наплел.


Но в Отдел Тайн его бы не пустили. А связываться с невыразимцами не хотел никто, будь он хоть трижды Темным Лордом. Почему-то они (невыразимцы, то есть) не вмешиваются в творящиеся вокруг дела и на том им огромное спасибо.


Здесь играет свою роль, в самую первую очередь, завеса тайны над Отделом. Если ты не знаешь, даже приблизительно, кто в этом самом отделе вообще работает, да и чем собственно отдел занимается, то и оценить противника ты не можешь. А значит, не делай резких телодвижений и даже не смотри в ту сторону. Алекс мне рассказал достаточно исторических страшилок на тему Отдела Тайн.


Никогда, ни в одном перевороте, никто даже не пытался нападать на Отдел. Это совсем нужно без мозгов быть, чтобы решиться на подобный шаг.


Все заговоры, свары и другие игры аристократов проводились всегда с оглядкой на Отдел. По-умолчанию считалось, что если все идет достаточно гладко, и никто из твоих союзников не умирает в страшных конвульсиях от неизвестного яда или проклятья, то Отделу или все равно, или невыразимцы одобряют твои действия. То, что сами невыразимцы могут извлекать свою выгоду из этих ситуаций и даже немного направлять заговорщиков, никого, кроме этих незримых работников меча и магии, не касалось. Милтон однажды поведал мне страшную тайну о том, что Отдел был всегда, только во времена Империи это была Собственная Служба Безопасности императоров. Место в Министерстве, занимаемое самим Отделом самое древнее, а, собственно, само Министерство было выстроено вокруг этих помещений. Но это все лирика.


Вот убедить Волдеморта, что ему нужно сосредоточиться исключительно на Поттерах, было совсем не просто. Он долгое время колебался и даже склонялся больше в сторону Лонгботтомов. Но когда Лили родила мальчика на день позже, чем Алиса, Лорд окончательно убедился в том, что Избранный — Гарри Поттер.


Тут мне пришлось немного подогреть Лорда, даже поунижаться перед ним. Причем публично, то есть в присутствии всего Ближнего Круга. Ничего другого мне в голову не пришло, как вымаливать у него жизнь Лили. Почти все знали, что в школе у нас был роман, так что, наверное, Пожиратели думали, что старая страсть не затухает. Я делал это настолько убедительно, что кажется перестарался. Лорд даже пытался мне каких-то аристократочек подсунуть. Но я был тверд в своем идиотизме. Мне даже показалось, что многие были буквально зазомбированы: убить сына, не убивать мать, или наоборот? В общем, когда я понял, что скоро сам окончательно запутаюсь, я от него отстал.


Почему я передал пророчество так поздно? Все просто. Мы с Малфоями рожали сына. Нет-нет, это не описка. Я же не думал, что она сразу начнет рожать. Но обо всем по-порядку.


Мы с Милтоном обсудили варианты, как сделать так, чтобы Нарцисса родила раньше и пришли к выводу, что это должен быть несчастный случай. Что за случай может быть несчастнее полета с лестницы?

Итак, 5 июня 1980 года для меня ничего не предвещало беды. В начале все пошло как было запланировано. Вот Цисси, одетая во что-то белое и воздушное заносит ногу, чтобы спуститься вниз к обеду. Вот Люциус галантно ждет свою супругу у подножья лестницы. Вот я, идущий сзади накладываю невербальное заклятие. Небольшой уплотненный сгусток воздуха по пути следования будущей матери и…


Никто так и не понял, что произошло дальше. Нарцисса не издала ни звука, пока катилась с лестницы, только пыталась прикрыть живот руками. Она свалилась прямо под ноги застывшему Малфою. Он поднял безумный взгляд на меня и, прошептав: «Северус, у нее все платье в крови», рухнул рядом с женой. Скотина! На его месте должен был быть я!


Аппарировав с лестницы перед супружеской парой, так как передвигать ногами со страху я не мог, я сначала долгую секунду раздумывал, к кому бежать в первую очередь. Потом, решив, что беременная женщина как-то важнее, я подхватил Нарциссу на руки и бросился к камину, чтобы переместиться в Мунго. В этот момент она застонала, и по моим рукам потекла какая-то светлая жидкость, вперемешку с кровью, и ее количество заставило меня заподозрить, что что-то идет не так.

Аккуратно положив Нарциссу на ковер перед камином, я кинулся к нему, бросил в огонь горсть летучего пороха и зачем-то связался с мамой.»


— Малфой, всех обычно роняют после рождения, а тебя до, — попытался сострить Рон.

— Ну тебя-то, Уизли, похоже роняли по правилам: после рождения и ни один раз, — растягивая слова произнес Драко.

— Да прекратите вы уже перепираться! — возмущенно вскрикнула Гермиона. — Перси, что застыл, читай давай!


«Как только мама появилась в поле зрения, я сразу начал паниковать.

— Мама, Нарциссе плохо! — заскулил я.

— Что случилось? — недоуменно приподняла бровь мама.

— Она упала с лестницы, из нее вытекло много какой-то жидкости… кровь… она стонет постоянно, мама, что делать?!

— Подожди я сейчас, — она потянулась к полке, — Мерлин, порох кончился. Эйви, быстро мне сюда порох! Сев, сними с нее всю одежду и отправь кого-нибудь за чистыми простынями и теплой водой!

— Как раздеть?!

— Руками! Если ты палочкой пользоваться разучился.


Вынырнув из камина, я зачем-то отключил связь. Взмах палочкой, и Нарцисса осталась обнаженной. Я с ужасом заметил, что живот начал как-то странно сокращаться, и во время этих сокращений Нарси начинала беспокойно себя вести. Она была в полубессознательном состоянии и, скорее всего, не до конца понимала, что с ней происходит. Рядом с ней лежали простыни, и стоял тазик с водой, из которого валил пар. Похоже эльфы знали, что нужно делать намного лучше меня. Я снова побежал к камину, бросил в него порох и позвал маму.

— Я не знаю что делать дальше! У нее живот как-то странно сокращается!

— В смысле сокращается! Он не должен сокращаться! Так, согни ее ноги в коленях и разведи их в сторону. Посмотри, что происходит в промежности.


Я выполнил то, что она говорила. Когда я увидел, что между ее ног появилась белобрысая макушка, я чуть не прилег рядом с Люциусом. Вот тварь, он так и продолжал труп из себя изображать!


Взяв себя в руки (относительно), я побежал обратно к камину и сунул голову в огонь:

— Там похоже макушка…

— Слишком рано! Северус, ты уверен?!

— Мама, я уже ни в чем не уверен! Но что-то округлое с белобрысыми волосиками не может быть чем-то другим!

— Северус, главное теперь не мешай ребенку. Он сам знает, что ему делать. Когда он родится до пуповины, ты должен будешь его вытащить. Ты подстелил под нее чистую простынь?

— А? Что? Сейчас, — я уже вынырнул из камина, когда до меня донеслись крики матери:

— Только не отключай камин!

Я безумными глазами посмотрел на камин и… отключил связь.

Подбежав к Нарциссе, я аккуратно подсунул под нее простынь. И стал ждать. Вот родилась полностью головка. Странная головка. Вытянутая какая-то. Это точно человек? Я невольно посмотрел на Люциуса, сравнивая. Эта скотина даже не пошевелилась! Тут меня снова бросило в пот: головка начала куда-то поворачиваться. Я опять побежал к камину и бросил порох в огонь. Мама стояла напротив и что-то капала себе из флакона в стакан.

— Мама, зачем он вертит головой?!

— Северус, я же сказала: не мешай! Он знает, что делать! Твоя задача: не дать ему упасть и вытащить, когда он родится до пуповины, слышишь?! Не отключай этот Мерлинов камин!

Я кивнул и отключился.


Когда я приполз обратно, показалась уже одна ручка. В это время ребенок как бы оперся на плечико и начал сгибаться. Я зачем-то протянул к нему руки, но, вовремя вспомнив вопли матери, быстро их убрал. Ребенок вытащил вторую ручку. Через некоторое время показалась пульсирующая пуповина. Дрожащими руками я захватил крошечное тельце и легонько потянул. Ничего не произошло. Я потянул сильнее и ребенок оказался у меня в руках полностью.


В какой-то книге я читал, что новорожденного ребенка кладут на живот матери. Быстренько положив причину моего полуобморочного состояния Нарциссе на живот, я вскочил и побежал к камину.


Бросив в огонь горсть пороха, я нырнул в него. Мать стояла возле камина и что-то пила уже прямо из флакона.


— Мама, что с пуповиной делать?

— Ничего с ней не делать! Займись сперва ребенком! Обмотай указательный палец мокрой чистой тканью и залезь ребенку в ротик и хорошо там все протри! Затем возьми тоненькую палочку, обмотай ее мокрой чистой тканью и протри так же носик. Каждую ноздрю. Изнутри. Он сейчас кричит?

— Нет.

— Тогда какого ты стоишь?! Бегом, возьми его за ножки и переверни, он должен закричать! И освободи мне камин, я скоро буду.

Я вынырнул из камина и подбежал к ребенку. Схватил его за ножки и перевернул вверх ногами. Крошечное тельце содрогнулось и тут произошло одновременно три вещи: ребенок закричал, из камина шагнула мама, и Цисси открыла глаза.


Мама быстро отобрала у меня ребенка, а я на негнущихся ногах подошел к Малфою чтобы посмотреть, что с ним. Нагнувшись над Люциусом, я уже не смог больше выпрямиться. Потому что потерял сознание…»


— Мужчина может убить, спасти, защитить, он может лгать и предавать. Играть свою роль до конца, рисковать собой, иногда другими. Но почему-то девяносто девять процентов мужчин, увидев рожающую женщину, что является очень естественным процессом, лишаются чувств. Один процент я отдаю мужчинам-колдомедикам. — Задумчиво проговорила Эйлин. — Люциус, ты так и провалялся без сознания все это время?

— Нет, я периодически приходил в себя. И вообще, не мешайте мне, — резко произнес Малфой и снова уткнулся в уже приличных размеров свиток.

— А что ты там такое пишешь?

— Не важно, это касается только меня и Северуса, — отмахнулся Малфой.

— Ну не важно, так неважно. Перси, читай дальше.


«30 октября 1981 Лорд вызвал нас, чтобы сообщить о том, что он нашел способ добраться до Поттеров, и что завтра вечером он нанесет им визит. Разумеется, все это было представлено в виде пафосной длинной речи, на которую я, к сожалению, не опоздал, потому как важная информация была представлена буквально в двух словах в самом конце полуторачасового монолога: «Завтра я иду к Поттерам.» Единственная важная для меня информация заключалась в том, что Волдеморт нашел Хранителя. Интересно, кого этот олень выбрал на эту ответственную должность. Скорее всего, Блека. Два других просто не укладываются в моей голове. Это что же должен был сделать Поттер, чтобы Блек его предал? Значит гриффиндорская дружба не такая уж и крепкая, как о ней говорят.


Так же я понял, что Лорд никого брать с собой не намерен. Довольно быстро выпроводив нас всех, он оставил возле себя только троих Лестрейнджей и Барти Крауча. Тот еще тип. Сын главного инквизитора и палача, который сумел разругаться даже с Милтоном. Младшенький изначально маньяком и не был, но под чутким руководством Лорда дурная наследственность взяла верх. Пришел-то он сюда не от безумной любви к Темному Лорду, Темным искусствам, так называемым, и проводимой политике Волдеморта, да и против магглов-то особо ничего не имел. Просто решил таким образом войти в оппозицию к отцу, может с надеждой на то, что тот, наконец-то, его хотя бы заметит. Да что говорить, больше половины Пожирателей, по сути, ими и не являются. Попытка доказать, что они что-то из себя представляют не потому, что они дети знаменитых родителей или дети из чистокровных семей, а что они способны на поступок сами по себе. Даже на такой дурацкий, как принятие Метки.


Мы сейчас живем, наверное, в таком времени, что по-другому доказать ничего никому нельзя. Либо ты аврор, либо Пожиратель. Других вариантов нет. Взять к примеру Регулуса Блека. Ну какой он Пожиратель? Имея такую кузину как Белла, принятие Метки — это просто единственный способ защитить остатки своей семьи. Сейчас он вообще куда-то пропал. Самое главное — Лорд о нем не вспоминает. Видимо, Риддл приложил к его смерти руку. Надо найти его тело, да матери отдать, чтобы похоронила. А то от Блеков только один Сириус скоро останется. Не лучшее завершение древнего и могущественного рода.


Я все больше и больше соглашаюсь с планом Милтона. Мы вырождаемся. Живем в каких-то средневековых условиях. Я большую часть времени провожу в маггловском мире и мне есть с чем сравнивать: они развиваются, а мы топчемся на одном месте. Скоро от нас останется одно название. И то, название, которое некому будет вспоминать. Пускай нас будут называть деспотами, кровавыми маньяками, тиранами, но мы соберем, как планировали, все тухлые яйца в одну корзину и с грохотом её уроним.


Я сразу аппарировал к себе, оставив Люциуса дежурить возле двери, чтобы Лорд «чувствовал себя в безопасности».


Связавшись с Милтоном и Альбусом, я сообщил им время и дату высочайшего визита. С Альбусом связываться не хотелось, но других возможностей привести Алекса к дому, находящемуся по Фиделиусом, не было. Сам я этого сделать не мог, у меня были другие планы. Договорившись встретиться завтра равно в полночь, мы вернулись к своим прерванным делам.


Я некоторое время просидел перед выключенным камином, но потом все-таки решился аппарировать в свой бывший дом. Права предупредить Поттеров у меня никто не отменял. Вдобавок ко всему, читая книги из библиотеки Фолтов, я наткнулся на информацию, что щит от Авады все-таки существует. И завязан он на крови сильного темного мага. Почему бы не подстраховаться, даже учитывая, что щит одноразовый.


Я аппарировал прямо в дом. Точнее, прямо в детскую. Не сдержав любопытства, подошел к кроватке и заглянул внутрь. Долго разглядывал лежащего в ней человечка. Ребенок как ребенок, от Драко отличается только цветом волос. Драко… Я спорил с Люциусом до хрипоты, но так и не смог переубедить этого придурка, что это имя несколько, эээ, странноватое. Крестным Малфоя — самого младшего стал Паркинсон, но иногда мне казалось, что об этом факте забывали все, кроме меня. Так я снова отвлекся.


Итак, отойдя от кроватки со спящим в ней Гарри Поттером, я вытащил кинжал. Даже здесь, в магическом мире, где я вынужден был носить мантию, я не расставался с поясом, подаренным мне Филиппом. Одним быстрым движением я рассек ладонь и приступил к ритуалу.


Когда я закончил, то просто упал в кресло, стоящее возле кроватки. Терпеть не могу ритуалистику. Слишком много сил эта магия забирает.


Я ждал, когда придет Лили, чтобы проверить сына. Почему-то я не представлял, что этим будет заниматься Поттер.

Я успел задремать, когда дверь открылась, и на пороге комнаты возникла Лили. Она заметила меня сразу и застыла в проходе.

— Северус? Что ты здесь делаешь? Как ты вообще зашел?

— Во-первых, здравствуй. Во-вторых, я просто аппарировал.

— Но как? Дом находится под Фиделиусом!

— Ты не забыла, что это все-таки мой дом? Мне все ваши Фиделиусы ниже пряжки. А что я здесь делаю? Проведать тебя пришел. Как у тебя дела?

— Ты что несешь?!

— Я, между прочим, сейчас абсолютно вежливо поинтересовался твоими делами, а ты орать начала. Ты Шекспира читала?

— Причем здесь Шекспир?

— Как причем? Молилась ли ты на ночь и все такое.

— Сев, что ты несешь?

— Хм, значит не молилась. А между прочим, там, в финале, девчонку за гораздо меньшее задушили.

Лили прислонилась к стене.

— Зачем ты пришел?

— Похоже я забочусь о твоем сыне гораздо больше, чем твой олень. Я, знаешь ли, наверное, более подхожу на роль заботливого отца. Не правда ли?

— Почему?

— Почему больше подхожу? Ну, возьмем конкретно этот момент. Мы уже минут десять здесь треплемся, а твой олень даже не удосужился оторвать свою рогатую голову от подушки и не поинтересовался, а что здесь вообще происходит.

— Почему ты здесь?

— Тебе неудобно здесь разговаривать? Ну давай в гостиную спустимся.

— Тебе не надоело?

— Знаешь, наверное надоело. Надоело разгребать за тобой те завалы, в которые ты постоянно превращаешь свою жизнь. Ладно о деле. Завтра вас придут мочить.

— Что?

— Это я не в том смысле, что Темный Лорд предложит тебе спинку в душе потереть. Убивать он вас придет. У-би-вать. Если бы дело касалось только тебя и твоего оленя, то я, скорее всего, посочувствовал бы моему Лорду, даже возможно напросился бы его сопровождать, и подсказал парочку способов поболезненней. Но дело касается не только вас.

— С чего ты все это взял? Если бы я не знала тебя, то решила бы, что ты Пожиратель Смерти.

— А, значит ты полностью исключаешь эту возможность?

— Нет, не исключаю, но повторяю свой вопрос: зачем ты здесь?

— Кто ваш Хранитель?

— Ты хочешь привести сюда своего Лорда?

— Как была дурой, так и осталась. Я уже здесь. Тебе не кажется, что чтобы захватить с собой Темного Лорда, мне не обязательно знать кто ваш Хранитель? Мне нужно знать его имя, чтобы убедиться, а не является ли он предателем?

— Сириус Блек.

— Я думал о чем — то подобном. Значит так. Постарайся хоть на этот раз ничего не перепутать.

— Я ничего никогда не путаю!

— Правда? А мне однажды показалось, что ты даже одного мужчину от другого отличить не в состоянии. Давно ты видела Блека?

— Сегодня.

— Странно, — я недоуменно нахмурился, — вы не ссорились?

— Нет, почему мы должны ссорится?

— Мне-то откуда знать? Значит не ссорились, забавно. Хорошо. Завтра Темный Лорд придет в ваш дом. Ни ты, ни твой Сохатый ему не нужны. Кстати, а почему Сохатый? Он что, лось?

— Анимагическая форма Джеймса — олень.

— Он что, оленя от лося отличить не может? Поттер, как всегда, не разочаровывает меня. Но вернемся к Лорду. Ему нужен ваш сын. Так как вы ему абсолютно не интересны, то умрете первыми. Думаю, что он просто отмахнется от вас авадой, как от надоедливых мух. Поэтому просто спрячьтесь куда-нибудь под стол. Ребенка он не сможет убить.

— Что, растрогается что ли?

— Даже у меня не хватит фантазии представить расчувствовавшегося Лорда. Я не буду сейчас ничего объяснять, ты все равно не поймешь. Просто поверь.

Я встал и уже собрался аппарировать.

— Убирайся! Нам не нужна твоя помощь!

— Это твое дело. Если что-то с вами случатся, то я умываю руки. Как бы то не было, я могу быть кем угодно, но никто никогда не назовет меня детоубийцей.

Развернувшись зачем-то к двери, я аппарировал….»


— Значит, рожденный на исходе седьмого месяца. Мерлин… — Драко застонал и закрыл лицо руками.

— Зачем она это сделала? Зачем она его обманула? — прошептал Гарри.

— Я не знаю, мой мальчик, не знаю. Может Лили не поверила Северусу, а может что-то еще. Сейчас трудно сказать. Перси, читай дальше.

Глава 41. Хэллоуин

«31 октября я аппарировал к своему бывшему дому за три часа до предполагаемого начала акции Лорда.

И сразу же понял, что опоздал.

В доме горел свет, дверь была раскрыта. Я бегом бросился внутрь. В гостиной у дивана лежал уже мертвый Поттер. А на втором этаже в детской послышался голос Лорда: «Отойди девчонка, не мешай», или что-то вроде этого. Затем, послышался звук удара и подающего тела. Все это я отмечал, поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Когда я поднялся и схватился за ручку двери, раздался пронзительный женский крик: «Только не Гарри». Я рванул дверь на себя и был буквально ослеплен зеленой вспышкой авады. Пока я пытался проморгаться, в голове вертелась только одна мысль: «Я опоздал. Я опоздал на каких-то десять секунд». Несколько бесконечных минут я не решался войти в комнату. Затем пересилил себя и переступил через порог.

Ребенок был жив. Он сидел в своей кроватке и тихонько плакал. Лили лежала на полу, возле стены. У противоположной стены лежал Лорд, точнее то, что от него осталось. Где-то между ними валялась палочка Волдеморта. Чисто машинально моя память фиксировала все эти детали. Я подошел к Лили и опустился перед ее телом на колени, затем повинуясь какому-то странному порыву обнял, прижав к груди.

— Зачем? Зачем ты это сделала Лили? Почему ты мне никогда не верила?

Где-то с минуту я сидел в этой, почти медитативной позе, держа в объятиях тело своей бывшей почти жены.

Затем я встал, опустил Лили на ковер и подошел к кроватке. Нужно унести отсюда ребенка. Франция на этот момент является самым безопасным местом. И нужно предупредить Люциуса. Нарциссу с Драко, тоже не мешало бы спрятать.

Вытащив палочку я попытался вызвать патронус, чтобы отправить сообщение Малфою.

Сначала я даже не понял, что произошло. Патронус был для меня даже не элементарным заклятием, а примитивным. Поэтому я некоторое время смотрел на то место, где должен был появиться защитник. Там никого не было. Почесав палочкой затылок, но так ничего и не придумав, я попробовал еще раз: «Экспекто патронус».

Выскочившая лань сперва робко переминалась с ноги на ногу, затем опустив изящную голову подошла ко мне и попыталась ткнуться мне в ладонь.

Я в шоке переводил взгляд с нее на Лили. У меня наверное первый раз в жизни пропал дар речи.

Видимо решив, что с меня толку мало, лань повернулась и подошла к кроватке, потянувшись к сыну. Маленький Гарри сразу замолчал и уставился круглыми глазами на это чудо. Затем заулыбался и протянул к ней ручки. Придя в себя я подошел к этой парочке и обратился к лани:

— Ну и зачем? — она подняла призрачную голову и виновато потупившись, посмотрела на меня. — Ты хоть понимаешь, дура, что оставила своего ребенка сиротой? — из глаз лани покатились призрачные слезы. — Ладно, сейчас уже ничего нельзя изменить. Зачем я собственно тебя вызвал? Ах да, иди к Малфою и передай следующее «Люциус, Лорд пал. Хватай Цисси и Драко и аппарируй ко мне. Встретимся в Тупике». И не надо такие искры из глаз метать, я прекрасно знаю, что ты о моих друзьях думаешь. Или ты мне помогаешь или не мешай, уступи место кому-нибудь более адекватному. — Раздраженно ударив призрачным копытом и встряхнув головой, эта защитница недоделанная исчезла.

Время для меня как-будто замерло на одном месте. Я мельком бросил взгляд на часы. С момента моего появления в детской прошло всего десять минут.

Нагнувшись, я подхватил ребенка на руки. Тот странно доверчиво прижался ко мне. Я посмотрел на заплаканное личико и тут заметил странный шрам по виду напоминающий молнию. Это еще что за хрень?

— Держись, парень, сейчас ты переживешь не самые лучшие секунды в своей жизни.

Гарри уткнулся мне в плечо и я аппарировал.

В Тупике ждать Малфоев долго не пришлось. Они аппарировали сразу же за мной. Так как я постоянно забывал открыть им допуск в дом, появились они на улице. Быстро подбежав к двери, Люциус забарабанил в нее кулаками.

Я только что успокоил оравшего после первого неприятного опыта аппарации Гарри. Услышав громкий стук в дверь, он вздрогнул всем тельцем и снова заорал. Я все еще не выпускал его из рук.

Открыв дверь и впустив перепуганных Малфоев, я заметил, что Нарцисса пытается успокоить плачущего Драко.

То что дети — это зло, я узнал уже через секунду. Мальчишки ненадолго замолчали, с любопытством поглядели друг на друга.

И, количество децибел в комнате превысило все разумные пределы.

— Что это за сообщение ты мне прислал? Как Лорд пал? — Люциус пытался перекричать двух азартно завывающих детей.

— Вот это вот Гарри Поттер, — я протянул орущего на моих руках ребенка Люциусу, — а раз это Гарри Поттер и он жив, то делай выводы сам.

— Зачем ты нас позвал, причем вместе с Драко?

— А представь себе, что сейчас начнется? Авроры как с цепей сорвутся. Ведь Того — Кого — Они — Боятся даже вспоминать нет, а вот его соратников много, и они почему-то на свободе. А наши с тобой коллеги? Драко нужно спрятать хотя бы на пару дней, а когда ажиотаж пойдет на убыль, то твой наследник вернется в родной дом. Я знаю место, которое абсолютно безопасно.

— Если то, что ты говоришь — правда, мне необходимо срочно вернуться в Мэнор.

— Зачем?

— Прибраться, так по-мелочам. Чтобы достойно господ авроров встретить, а то они как увидят при обысках пыль — так в них сразу уборщики просыпаются.

— Я пойду с Люциусом, — и Нарцисса протянула не прекращающего орать Драко мне.

— Вы что сдурели? Вы даже не поинтересуетесь, куда именно я вашего сына хочу забрать?

— Конечно же нет. Если мы будем это знать, то всегда существует вероятность, что об этом узнает кто-то еще. И вообще кто кроме крестного Драко, сможет о нем позаботится лучшего нас.

Мой вопль: «Я не его крестный», был заглушен двойным аппарационным хлопком. А я остался стоять посреди гостиной в доме, расположенном в Тупике Прядильщиков, с двумя детьми на руках, которые судя по всему даже не собирались прекращать свой концерт.


С минуту постояв в раздумье, я пришел к выводу, что самым безопасным местом будет замок Ксавье, да и присмотр за детьми будет лучше. У меня еще очень много дел. Поэтому я прижал мальчишек к себе покрепче и аппарировал сразу к Филу.


Филипп нашелся в своей любимой малой гостиной. Моему счастью в тот момент не было предела, потому что у него гостил Эван. Они сидели в креслах в расслабленных позах и попивали, судя по всему, великолепный коньяк, лениво перебрасываясь словами. Подняв на меня глаза, они сначала улыбнулись, но улыбки как-то очень быстро сошли с их лиц, когда они сперва услышали, а затем и увидели двух маленьких детей у меня на руках. Первым в себя пришел хозяин замка.

— Северус, это что?

— Не что, а кто? Светловолосого зовут Драко, темноволосого — Гарри. Присмотрите за ними, мне сейчас очень некогда.

И сгрузив свою беспокойную ношу на пушистый ковер, я не дожидаясь ответа аппарировал.


Появился я перед своим бывшем домом в Годриковой Впадине. Судя по всему до часа икс было еще далеко. Нужно было дождаться Альбуса и Алекса. Я решил провести это время с пользой и попытаться разобраться с тем, что же здесь произошло.


Я поднялся в детскую, мимоходом отметил про себя, что нужно убрать тела. Но это после. Сейчас у меня есть более важное дело.

Зайдя в комнату, я заметил, что что-то изменилось. Оглядев все более внимательно, я обнаружил пропажу палочки Лорда. Все остальное осталось на своих местах. Здесь кто-то побывал. Войти в дом могло небольшое количество людей. Скорее всего — это был Блек. Он же и утащил палочку своего Господина.

Что же здесь произошло? Я подошел к комоду и достал из ящика пергаменты, детские цветные карандаши, мелки.

Авада была точно одна. Но в итоге мы имеем два трупа. Точнее один труп и что-то непонятное, скорее всего одна восьмая от нормального тела.

Как это произошло? Допустим, оттолкнув Лили, Лорд выпустил аваду в Гарри. Сработала моя защита, и луч отрикошетил. Вопрос куда? Если бы он вернулся к Лорду, то сработал бы механизм возрождения в одном из крестражей, в том, что был ближе всего к нему. Крестраж забрал бы находящуюся в пределах его досягаемости жертву. И это была бы Лили. Но тогда, в тот момент, когда я ворвался в комнату передо мной находился бы остывающий труп Лили и разъяренный Лорд. Но передо мной фактически два тела. Вывод: луч авады отрикошетил в Лили. Но, одна восьмая тела Лорда все еще валяется у стены. Значит свою порцию авады он все-таки получил. Опять возникает вопрос, почему не запустился механизм возрождения? А если он все-таки запустился? Видимо что-то пошло не так.

Я подошел к Лили и внимательно осмотрел тело. Мой взгляд сразу же зацепился за подаренную когда-то мною брошь в виде цветка лилии на груди женщины. Она что всегда ее носила? И тут до меня дошло. На этой злополучной лилии были наложены древние чары, защищающие не хозяйку.

Я взял в руки мелок и подошел к тому что осталось от Лорда. Скорее всего он находился ближе к двери, когда выпустил аваду. Отметив приблизительное месторасположение Лорда в момент наложения им заклятья, я поставил первую точку. Затем провел линию к кроватке, в которой в тот момент находился ребенок. Затем от кроватки я повел линию к Лили, а от Лили уже к тому месту, где сейчас находились останки Лорда. Получившийся рисунок мне что-то напоминал, только он был как бы незакончен. И тут я вспомнил странного вида шрам на лбу Гарри. Схватив лист пергамента, я нарисовал его по-памяти. Затем поместил рисунок в кроватку. Нужна еще одна точка, соединявшая последнюю линию. Но что должно было произойти, чтобы путь луча авады закончившейся на каком-то неизвестном предмете отразился на лбу у ребенка? Снова взяв в руки мел я повел линию от останков Лорда в сторону, ориентируясь на рисунок. Линия пересеклась с тем местом, где, как я помню, лежала его палочка. Аваде всякие там палки безразличны, да и сомневаюсь я, что на Лорде стояла защита от этого непростительного. Так что тот остаток души, что оставался в нем — погиб. Линия соединяющая палочку с ее хозяином могла возникнуть только в одном случае: если палочка является одним из крестражей. Ну вот и последний из необнаруженных нами крестражей нашелся. Почему прервался запущенный ритуал возрождения, закончившись не воскрешением Лорда, а оригинальным украшением на лбу годовалого ребенка? Вероятнее всего, ключевое слово здесь — годовалый. Крестражу нужна жертва, для завершения ритуала. Единственным живым существом в комнате в тот момент был находившийся в своей кроватке ребенок. Детей в этом возрасте не зря называют ангелами. Их душа чиста, она еще не соприкоснулась с грязью этого мира. Чистая душа ребенка не восприняла крестраж как агрессию по отношению к себе. Вероятнее всего она приняла его за очередную игрушку. Но крестраж не захотел играть и попытался вырваться. Оставшийся шрам, говорит о том, что ребенок не захотел просто так отпускать новое развлечение. Шрам в виде молнии — это своеобразный туннель, соединяющий Гарри и тем осколком души Лорда, что находился в палочке. Своеобразный аркан, на котором душа ребенка удерживает новую игрушку. Лорд сейчас находится как бы между небом и землей. Он не может воскреснуть используя другой крестраж, потому что ритуал в этом запустился, и не может уйти дальше, потому что его удерживает Гарри. Могу с уверенностью сказать только одно. Теперь, для возрождения Лорда понадобится близость именно палочки, и скорее всего кровь Гарри. А еще похоже у нас возникает проблема со становлением нашего Избранного. Эта часть его души, что сейчас соединена с крестражем, не будет взрослеть, пока существует эта связь. А значит ребенок будет мягко говоря недоразвитым, так как его взросление не будет соответствовать его физическому развитию. Поэтому завершить все придется, пока он окончательно не вырос. Ох, Лили, что же ты натворила?


Мои размышления были прерваны неуверенным стуком в дверь.

— Сев, ты там?

— Да.

— Ты живой?

— Дурацкий вопрос.

— А Волдеморт?

— Вроде нет.

— Тогда мы входим.

В комнату вошли крестный с Милтоном. Взгляд Альбуса сразу же упал на пустую кроватку.

— Где Гарри?

— В безопасном месте.

— Насколько безопасном?

— Абсолютно. С ним сейчас находятся Эван и Филипп.

— Сев, об этом месте точно никто не знает? А то большинство Пожирателей нам нужны живыми и на свободе, — деловито поинтересовался Алекс.

— Из Пожирателей точно никто. Послушайте, я сейчас немного поразмышлял о том, что здесь произошло и…

— А почему Том не возродился?

— Если вы перестанете меня перебивать, то я поделюсь с вами своими догадками.

Они наконец-то замолчали, и я рассказал им все, до чего смог дойти в своих размышлениях, проиллюстрировав свой рассказ рисунком и линиями на полу.

— В этом что-то есть, — задумчиво проговорил Милтон.

— Но Гарри следует преподнести другую историю. Думаю теория о Большой Любви подойдет здесь лучше, чем отражение авады от двух темномагических щитов. Но время у нас еще есть, так что я подумаю, — сказал Альбус.

— А почему бы не рассказать ему правду?

— Да потому что ты сам только что поведал о душе ребенка. Что делают дети когда им говорят, что их новая игрушка — это бяка? Они вышвыривают ее тебе в лицо. Вот что ты будешь делать, если он отпустит этот осколок души Тома раньше времени.

— Хорошо, с натяжкой, но принимается. Вот только меня в свою Большую и Сопливую Любовь не впутывай.

— Конечно, конечно. А вы знаете сейчас местоположение всех крестражей?

Мы с Милтоном переглянулись. Часть информации от крестного тщательно утаивалась. Не хрен ему вместе с Орденом своего никак не могущего сгореть петуха лезть в политику. Сделав честные глаза, мы хором ответили, — нет! — конечно нет. Где сейчас находится палочка, наверное один Блек знает.

Кажется Альбус нам поверил.

Затем мы перераспределили обязанности. Мне выпала честь снятия с дома Фиделиуса. Задание осложнялось тем, что фактически я хозяином дома уже не являлся. Где сейчас Хранитель — не известно. Последний из Поттеров жив. А дом необходимо сделать видимым. Значит опять ритуал на крови, а я их терпеть не могу. Плюс два-три дня подготовки.

Милтон умчался в Отдел, прихватив с собой то, что осталось от Лорда.

Альбус же занялся подготовкой тел Поттеров к погребению.

В общем все были заняты.


Мысль о том, что нужно проверить, как там дети почему-то пришла мне в голову только первого ноября. Да и выспаться не мешало бы, больше суток на ногах. В общем я прямо из дома аппарировал в замок Фила. Я даже не мог представить себе, что попаду в филиал ада. Вся комната выделенная под детскую, была разгромлена. В воздухе летали перья из подушек. Все горизонтальные поверхности были покрыты чем-то белым и липким. Присмотревшись, я понял, что это была каша. Эван и Филипп тоже были с ног до головы заляпаны кашей, и пытались накормить этих мелких чудовищ, которые судя по всему неплохо спелись. Или нужно сказать сорались? Тут Эван увидев меня, содрал с себя грязный фартук и бросил его мне.

— Все, на сегодня с меня хватит. Вот тебе ребенок, вот тебе каша. Когда покормишь, уложишь спать!

Филипп, глядя на это тоже поднялся.

Я понял, что можно начинать паниковать. Отшвырнув фартук, я бросился к камину.

— Мама, быстрее у нас ЧП.

— Что, опять кто-то рожает?

— Да нет, этих уже год назад родили. Их накормить нужно и спать уложить!

— А перед этим еще и вымыть.

— Что сделать?

— Вымыть. Представляешь, Северус, дети, они не самоочищающиеся. Выйди из камина, дай нам пройти.


Из камина вышла мама, таща за собой Фрай. Дети переглянувшись, сразу заткнулись, вперив в женщин свои огромные глазища. Слушая блаженную тишину и сопение в унисон, мне пришла в голову мысль: как синхронно они все это делают, будто мысли друг друга читают. А почему бы это не использовать? Например, если они будут учиться на одном факультете. Если Драко все же больше Малфой, чем Блек, то он сможет правильно повлиять на становление личности Избранного.

Тем временем мои женщины разобрали детей: мама схватила Драко, а Фрай достался Поттер.

— А кто у нас такой громкий? — начала сразу же сюсюкаться с Поттером Фрай. А этот маленький предатель уткнулся ей носом в шею и громко засопел.

— Молодой человек, это опять вы? Вы меня преследуете с самого рождения. Вам не кажется, что я слишком стара для вас? — Мерлин, мама, что ты несешь? А Драко ничего, хихихнув пару раз, он уже начал отрывать брошь от маминого платья, чтобы, вероятно, запихать ее в рот.

— Что стоите? Пошли вон отсюда, изверги, не нервируйте детей! — ласковым голосом проговорила мама, — эти тираны совсем вас замучили?

— Кто кого еще замучил?! — завопил Эван.

— А ну брысь!

Долго упрашивать нас не нужно было. Тихонько закрыв за собой дверь, Эван резко развернулся. Видимо, он еще не отошел от общения с детьми, потому что тихим голосом у меня спросил:

— Это что сейчас было?

— Моя мама с моей же женой.

— Это я понял, не слепой. Я имею в виду откуда ты притащил этих детей?!

— Это долгая история. Пойдемте, я вам все расскажу. И налейте мне уже выпить!»


— Папа олееень… ик…Мама дуууура… ик…Я недоразвитыыый … хнык… ик…Альбус мне всегда врааааал… ик. ик… и Снейп тоже всегда врал… ик… Правда в нем я никогда не сомневалсяяя… ик. буль-буль-буль..

— Я не поняла! Кто дал Поттеру бутылку огневиски! Отберите сейчас же!

— А у меня нельзяяя… ик… ничего отбирааать… буль… Вы сами сказали, у детей игрууушки отбирать нельзя… ик…. А ты Хорееек мало старааался… ик… Если бы ты больше старааааа... ик. лсяя… я бы в Слезиринеее училсяяя… И все бы было по-другому… ик…

— Отберите уже у него бутылку! А то он сейчас договорится!

— Мистер Малфой, успокойтесь, не наруша…

— Ик..

— … йте порядок! Да отберите же вы у него бутылку! А кто дал бутылку Перси?! Читай!


«Спустя два дня, все уже было готово для снятие Фиделиуса с дома. Я выполнил ритуал, и мы стали ждать результат. Рядом стоял Хагрид в качестве индикатора. Ему никто дом не показывал, поэтому он для него был невидимым. Сначала ничего не происходило. А затем… Дом стал видимым, как сообщил нам Хагрид, но вот то, что западная часть стала рушиться, в наши планы не входило. Видя как понемногу рушиться коттедж, я уже предчувствовал, как будут ходить слухи о том, какие Поттеры отважные герои и как они героически сражались с Лордом. А задорные искры в глазах Альбуса не дали мне усомниться, кто именно запустит эти слухи.

— Сегодня ночью я планирую отправить маленького Поттера к его единственным родственникам, в дом его тетки, — с невозмутимым видом произнес Альбус.

— К какой тетке? К Петунье что ли? Крестный, ты часом с ума не сошел?

— Я все решил.

— Ну решил, так решил. Мне как-то все равно. Правда Фрай тоже уже решила оставить его у нас. Способ, при помощи которого ты будешь отрывать ребенка от нее мне пока не известен. Правда охота послушать. Смотреть на это мне не позволит мой инстинкт самосохранения, потому что моя мама согласилась принять такого внука. Точнее она сама это предложила.

Я увидел как Альбус заметно вздрогнул и побледнел. Но, видимо, в этот момент инстинкт самосохранения повел его в противоположную от сохранения сторону, потому что он упорствовал в своем рискованном решении. Видать, решил помереть героем. Вспомнив, что последняя воля умирающего священна, я согласился взять сейчас с собой Хагрида в поместье и ждать прихода Альбуса с ребенком.

Моему удивлению не было предела, когда спустя два с половиной часа Альбус появился с Гарри на руках. Вид у него был потрепанный, но он остался непобежденным.

И вот сейчас я сижу и пишу. Буквально через несколько минут вернется Хагрид и заберет Гарри, спящего пока на моей постели, который еще не знает какая судьба его ждет. Мы в любом случае выйдем из этой войны победителями, но сейчас я задумался о том, что ждет этих детей, которые так или иначе попадут в самый эпицентр событий. Чтобы, в дальнейшем не случилось, я прошу прощения у Гарри за то, что обрек его на это…»


— Северууус… ик… я тя прощааааю… ик.

— Ты только ему самому это не скажи, а то мало ли.

— А Хагриид сволоаачь… он тоже мне врааал... ик. хнык… хнык…хлюп… ик…а вот от него я этого совсем не ожидаааал… Альбус, это ты во всеем виновааат… и вы тоже во всееем виноваты. Почему вы не настояяяли? — он ткнул бутылкой в опешившую Эйлин, — ик… Так бы мы быыыылии лучшими с Драаакусей друуузьями… ик… и обноски бы я не донашиваааал…

— Да заберите у него уже бутылку! — заорал Драко. На тойлавке где сидел Гарри Поттер послышалась какая-то возня и сразу наступила тишина. Перси вздохнув, принялся читать дальше.

Глава 42. Осколки

«15 января 1982 года.

"Вы не бывали в Лондоне, сэр?
Этот город безукоризненно сер.
Вечно серые дни, вечно серый рассвет,
Ветер рвет как клочки прошлогодних газет.
От сгоревших в суде поднимается дым
И нигде, и нигде нету места живым.
И течет в его жилах как ржавчина кровь,
Этот город безукоризненно мертв."[2]
Так называемая «Вторая магическая война» все равно начнется, но мы начнем ее сами в соответствии с четко продуманным планом.

Начнем мы ее не раньше, чем Гарри Поттер поступит в Хогвартс.

До этого момента у нас есть десять лет, чтобы подготовиться.

И десять лет есть у магической Британии, чтобы придти в себя и зализать раны.

Никто не мог даже предположить, что наибольшее количество жертв появится после падения Темного Лорда.

Некоторые идейные Пожиратели, оставшись без намордника и поводка, пустились во все тяжкие.

Взять, например, арест Лестрейнджей у практически мертвых тел Фрэнка и Алисы Лонгботтомов. Бела тогда показала все, на что она способна. Меня предупредил об их вылазке Люциус, но сделал это поздно, так как у него в Мэноре был очередной обыск в тот момент. Я предупредил Милтона, тот Грюма. Аластор отправил авроров, но было уже поздно. И от того, что эта сумасшедшая сука сейчас в Азкабане, легче не станет никому, в особенности маленькому сыну Алисы.

В тот момент, когда в Мунго я погрузился в разум Алисы, пытаясь найти там хоть что-то, что могло бы помочь мне вытащить ее, но наткнувшись на абсолютную пустоту, я впервые пожалел, что авроры успели спасти им жизнь. Лучше смерть, чем такое. Женщинам не место на войне, это неправильно. Фрэнк знал, на что шел, а Алиса? Невилл остался сиротой. Чем он отличается от Гарри Поттера, при живых-то родителях.

Меня даже ни разу не вызвали в суд. Я абсолютно точно знаю, что Милтон здесь ни при чем. Меня прикрыл Альбус. Я понятия не имею, что он плел Визенгомоту, и, если честно, даже знать об этом не хочу.

У Алекса была своя головная боль. Инквизиция во главе с Краучем — старшим вознамерилась пересажать всех, кто носит Метку. Он даже собственного сына не пожалел. Но нам было необходимо, чтобы большинство Пожирателей были на свободе и оправданы по всем статьям. Тогда Алексу пришла в голову гениальная мысль. У нас в Отделе в Службе обеспечения работал некто Руквуд. Он умудрился заполучить Метку практически накануне падения Лорда. Членов Ближнего Круга он не знал, но вот знакомое лицо не прошло мимо моего взора. Перед остальными Пожирателями Ближний Круг появлялся только в масках, поэтому я остался неузнанным. Так вот Милтон намекнул, что пытаясь слишком уж качать права, Крауч переходит дорожку Отделу Тайн, при этом он выразительно косился в сторону Руквуда. Намек был понят правильно и все, кроме совсем уж отмороженных личностей, были признаны находящимися под Империусом. Многие, в основном, рядовые Пожиратели, до сих пор находятся под сетью Кронка, проверка, проведенная Министерством, и приняла ее за Империус. Я предоставил Алексу точный список тех, кто находился под этой дрянью. А вот Игорь Каркаров зря начал сдавать всех подряд. Его бы итак отпустили, а сейчас вряд ли он вернется в наши стройные пожирательские ряды, после феерического воскрешения Лорда, которое пройдет под нашим чутким руководством.


Сириуса Блека тоже взяли. Я при этом не участвовал, но понять до сих пор не могу, что заставило поехать его крышу до такой степени, что он предал своего лучшего друга, и взорвал другого вместе с улицей. С его делом даже разбираться никто не стал. И сейчас он загорает в камере, по соседству со своей чокнутой кузиной.


К декабрю 1981 года остался на свободе только один Пожиратель из Ближнего Круга, чье оправдание не входило ни в чьи планы. Ивэн Розье. Его я взял на себя. Он был очень опасен. Являясь другом Белы, он не уступал ей в жестокости, но был достаточно умен, чтобы не высовываться. Я знал о многих его художествах, чтобы не сомневаться в том, что его место в Азкабане рядом с подружкой, пусть перестукиваются на досуге.

У Розье каким-то образом оказался список магглорожденных детей. К счастью, копия этого списка находилась в Отделе, и мы смогли проследить его предполагаемый маршрут. К тому же этот придурок, объявив собственную войну за чистоту крови, шел из дома в дом точно по этому списку, даже не удосужившись поменять порядок имен и вырезая целые семьи.

В одном из таких домов, предварительно убрав оттуда хозяев, я его и ждал.

Он вошел в просторный холл и, заметив меня, нагло улыбнулся.

— Кого я вижу? Северус Снейп, собственной персоной. Ты решил присоединиться ко мне и выполнить волю Темного Лорда?

— Ты совсем дебил? Ты что творишь? Что-то я не помню, чтобы Темный Лорд приказывал нам что-то подобное. Единственным ребенком, от которого Лорд мечтал избавиться был Гарри Поттер.

— А, может, ты просто брезгуешь? Это Малфой может думать, что ты — сын грязного маггла. Или может быть маркиз Сонвье не имеет к тебе никакого отношения?

— Я не понимаю о чем ты.

— Кстати, а как ты меня нашел? Что, французские маркизы теперь, также как и английские Лорды открывают дверь в кабинет Министра Магии Великобритании ногой? Или и тут в ход идут кошельки с галионами.

— А тебе что, завидно? Я скажу тебе больше, Розье, перед нами эти двери открываются сами.

— Знаешь, тебе не идет эта иллюзия на лице. Я тебя с трудом узнал. На каком-то приеме во Франции ты был гораздо более смазливым. Или это там на тебе была иллюзия?

Я провел рукой по лицу, убирая свою маску, которая практически срослась со мной. Затем подошел к стене, разглядывая висящие на ней два скрещенных клинка. В холодном оружии я неплохо разбирался. Керри когда-то здорово погонял меня по железу. В общем, чинкуэду от цвайхандера я отличал легко.

Прекрасного качества, ухоженные, заточенные клинки. Риттершверту составлял пару бастард. Я протянул руку и вытянул риттершверт. Великолепно. Провел рукой по блестящему лезвию, предельная сталь. Настоящее произведение искусства. Не выпуская клинок из руки, я развернулся к Розье. Я не боялся стоять к нему спиной, непростительные на меня не действовали, и если бы он решил шарахнуть меня авадой, то его ждал бы сюрприз.

— Во Франции на мне не было иллюзии, Ивэн. Почему ты не доложил Темному Лорду о своих наблюдениях?

— А зачем? Всегда нужно оставить что-то, так сказать про запас. Например, информация, что ты не тот, за кого себя выдаешь, может помочь мне в… дай-ка подумать. Вероятнее всего, я могу обменять эту информацию на то, что ты меня больше не будешь находить. В аврорате служат тупицы, им на меня никогда не выйти. Не мешай мне, Снейп!

— Не мешать? Я и не собираюсь. До этой встречи я хотел просто отправить тебя в Азкабан, но теперь — я просто тебя убью, — я говорил как-то отстраненно, как-то буднично, — и ах, да ты ошибся. За тобой охотится не только аврорат. Я представляю в этой комнате Отдел Тайн и Тобиас Снейп был моим отчимом, а не отцом. Мое настоящее имя — Северус Фолт. Ты допустил слишком много ошибок, чтобы продолжать считать себя живым.

— Авада Кедавра!

Я спокойно смотрел на летящий в меня зеленый луч.

На лице Розье мелькнул страх. Видно было, что он вспомнил — кто такие Фолты и больше даже не пытался применить палочку. Вместо этого, он, в два прыжка, оказался у стены и сорвал с нее одиноко висящий бастард. Он что думал, что если взял более длинный меч, то у него появился хоть один шанс? Наивный.

Не говоря больше не слова, Розье попытался, хм, видимо разрубить меня пополам. Во всяком случае размахнулся он полуторником как топором.

Я не собирался устраивать ему урок фехтования. Это только в маггловских фильмах, да книгах рыцари и мушкетеры лихо машутся не менее получаса, постоянно сталкивая клинки. На самом деле все гораздо прозаичнее: один, максимум два удара. Сталь во времена рыцарей, сказать по — правде, хреноватой была. Да и само оружие было слишком тяжелым. И длительное фехтование — это прямой путь остаться совсем без оружия или без рук. Так что я, с какой-то показушной ленцой, увернулся от удара и, аккуратно самым кончиком клинка, ударил по горлу Розье.

Он упал, выпустив из рук свой меч и пытаясь зажать разрезанное горло. Я несколько секунд смотрел как с каждым ударом его сердца кровь выплескивается из раны. Подошел к лежащему отморозку и упер свой клинок куда-то в центр его груди.

— Не нужно было тебе, Ивэн, уподобляться этой суке Беллатрикс и уничтожать целые семьи, не смотря ни на женщин, ни на детей. А еще тебе не нужно было пытаться меня шантажировать. Тогда, возможно, ты остался бы жив. Знаешь, я почему-то крайне отрицательно отношусь к убийству детей. Крайне отрицательно. Какая ирония, не правда ли, Ивэн, планомерно уничтожать магглорожденных волшебников и умереть от маггловского же оружия.


Мой монолог, обращенный уже к практически мертвому отморозку, прервал какой-то шум на улице, а затем и у входной двери. Я еле успел заскочить за портьеру, когда в комнату ворвались авроры, во главе с Аластором Грюмом.

Грюм подошел к Розье. Тот все еще пытался зажимать порезанное горло руками. Все-таки маги гораздо более живучи, чем магглы. Я покачал головой. Если Розье сейчас правильно себя поведет, то возможно он даже не умрет, возможно даже его подлечат, прежде чем отправить в Азкабан.

Но Розье, видимо, не захотел в тюрьму, потому что собрав остатки своих сил, он швырнул какое-то невербальное заклятье прямо в лицо Грюму. Тот вскрикнул и закрыл лицо руками, из-под его пальцев потекла кровь, прямо на пол. А руки Розье тем временем разжались и он замер. Я не стал ждать развязки сего действия и аппарировал домой. Риттершверт так и остался у меня в руках. А на следующее утро я прочитал в Пророке о героическом рейде авроров, во время которого Аластор Грюм рискуя жизнью, сумел уничтожить опаснейшего Пожирателя Смерти — Ивэна Розье.


Сегодня меня вызвал Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, да именно так, не крестный Альбус, а директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Получав официальное приглашение, на официальном бланке с гербовой печатью на свитке, который притащил Фоукс. Письмо было не привязано к лапе, а находилось у него в клюве. Выплюнув свернутый пергамент мне прямо в лицо, феникс с громким хлопком исчез. Я немного охренел, настолько, что решил явиться на встречу. И даже не опоздал.

Альбус прямо с порога, не сказав мне даже "здрасти", заявил:

— Помнишь, ты однажды обещал мне, что выполнишь все что угодно?

Я нахмурился, не самое лучшее начало разговора.

— У меня сейчас две вакантные должности. Точнее три. Декан Слизерина — Гораций Слагхорн, ты его должен помнить, не справляясь с создавшейся ситуацией, просто свалил в неизвестном направлении, оставив весь факультет бедных детей одних. Я не могу следить за каждым ребенком постоянно. Война еще не закончена. Больничное крыло переполнено. Даже во время твоего ученичества три факультета всегда дружили против одного Слизерина. Из десяти детей, находящихся на больничной койке, девять — представители Слизерина. После падания Волдеморта, здесь началась травля. Причем страдают в большинстве учащиеся младших курсов. Старшекурсники даже не пытаются помочь малышам. Разлад идет в самом факультете. Я не знаю, что делать. Помоги мне, Северус.

— Каким образом?

— Стань деканом Слизерина и преподавателем одного из предметов на твой выбор: зелья или защита. Северус — это временно, не больше, чем на полгода. К началу нового учебного года я подберу подходящего человека. С Алексом я уже договорился. Ты все успеешь. Расписание будет составлено таким образом, что ты сможешь совмещать все свои дела. Старшие коллеги тебе будут во всем помогать.

Я несколько минут смотрел на него, затем просто бросил:

— Я не нянька, Альбус. Ищи другого декана. — и вышел из кабинета.

Я так и не понял, почему я не аппарировал сразу. Захотелось зачем-то пройтись до главных ворот.

Уже подходя к холлу с факультетскими часами, я услышал шум. Судя по звукам — это была драка. Я сорвался на бег. То что предстало перед моими глазами, назвать дракой было сложно. Скорее — это было избиение. Трое здоровенных лбов били ногами скорчившегося на полу парнишку лет двенадцати с зеленым слизеринским галстуком на шее. Видимо, про это мне говорил Альбус. Для меня в тот момент главным было не сорваться и не прибить этих отморозков. Мимо проходил какой-то студент из Когтеврана, он даже не посмотрел в ту сторону. Меня это добило окончательно. Подскочив к стоящему ближе ко мне парню, я схватил его за плечо и просто отшвырнул в сторону. Парень от неожиданности отлетел к стенке и приземлился под часами. В ту же сторону полетели остальные, включая проходившего мимо когтевранца. Как же живописно я их раскидал. Каждый находился под часами своего факультета. Подойдя к все еще лежащему парнишке, я быстро наложил диагностирующие чары. Вроде ничего смертельного. Я попытался его поднять, но парень, как-то сжавшись, поднял на меня испуганные заплаканные глаза и прошептал разбитыми губами: «Пожалуйста, не надо больше, пожалуйста». Тут моя крыша, сказав мне: «Бывай, вернусь не скоро», улетела, помахав мне на прощанье крыльями.

Я резко развернулся к приходившей в себя четверке, и встал напротив них, сложив на груди руки. Я начал говорить холодным, ничего не выражающим голосом.

— Итак господа. Кто-нибудь из вас может объяснить мне, что здесь только что произошло?

— Снейп? Да что ты здесь вообще делаешь? Что ты себе позволяешь? — вскинулся когтевранец. Как же его зовут? Не помню, но судя по всему он хорошо помнит меня.

— Профессор Снейп. Минус сто баллов с Когтеврана за хамство и неуважение по отношению к преподавателю. — Мы с парнем вместе, как-то инстинктивно, посмотрели на часы. Вначале казалось, что часы колеблются, но затем сапфиры дружно устремились вниз. Когтевранец, как же его зовут-то, округлившимися глазами смотрел, как стремительно уменьшается количество баллов с его факультета.

— П-профессор, простите, профессор. Я не знал, такого больше не повторится, — парень оправдывал звание когтевранца, он схватывал все буквально на лету.

— Возвращайтесь в гостиную своего факультета.

Когтевранец вскочил и бодро поспешил прочь. Я бросил ему вдогонку.

— И еще минус сто баллов за бездействие. — Парень с ужасом посмотрел на часы, с уменьшающимися баллами, и сжав кулаки побежал прочь.

Я, повернувшись, уставился на сжавшегося пуффендуйца.

— Теперь вы. Минус сто баллов с Пуффендуя. Мне нужно озвучивать — за что? — я был просто сама любезность.

— Нет, профессор. Этого больше не повторится. — Да что ж вы все такие покладистые? Мне же срочно нужно кого-то убить. Тут я заметил, что маленький слизеринец подошел поближе и смотрит на меня огромными сияющими глазами, буквально ловя каждый мой жест, каждое слово.

— Свободен. Надеюсь, в гостиной вашего факультета, вам будет о чем подумать, — пуффендуец резво ускакал, явно превышая по скорости всоего собрата из Когтеврана.

А сейчас у меня начнется вдумчивый интим с представителями факультета Годрика. Эти ребята никогда меня не разочаровывали. Один из них, вскочив, сразу же бросился в атаку.

— Только попробуй снять с нас баллы, грязный слизеринец.

Ага, начнем. Я с трудом удержал руки на месте, чтобы не потереть их.

— Минус сто баллов с Гриффиндора, каждому. Это чтобы вам не стало обидно, что я принизил результат ваших деяний, по сравнению с другими факультетами.

— Нюньчик, да у нас в гостиной до сих байки ходят, как тебя Мародеры унижали, — заорал взбешенный парень.

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора.

— Да мы тебя в пыль сотрем.

— В вашей пылкой речи прозвучало слово «мы». Следовательно пятьдесят баллов с Гриффиндора, с каждого.

Второй гриффиндорец начал дергать за рукав своего разошедшегося друга, видимо пытаясь успокоить его. Но тот выдернув руку, заорал.

— Ты, сальноволосый ублюдок…

— К вашему большому разочарованию, мои родители на момент моего рождения были уже женаты. Так что минус сто баллов за клевету.

— Ты, ты, да я тебя… да, ты этот день навсегда запомнишь!

— Минус пятьдесят баллов за угрозу. — рубины дружно посыпались вниз. Я дождался когда движение камней прекратится. — Я передумал. — Пятьдесят только что отнятых рубинов устремились вверх. Дождавшись прекращения движения камней я произнес с усмешкой, — минус сто пятьдесят баллов с Гриффиндора, за несущественность угрозы. — Дождавшись, когда грохот падающих камней затих, я устремил взгляд на второго гриффиндорца, который в этот момент тщательно прикидывался невидимкой. — И минус один балл за то, что вовремя не остановили друга. — Последний рубин с каким-то оглушающим грохотом в наступившей тишине скатился вниз.

— Что касается вышеупомянутых вами господ Мародеров, то их шалости по отношению ко мне нередко заканчивались снятием всех баллов с их факультета. Ну примерно, как это произошло только что в вашем случае.


Внезапно я почувствовал, как кто-то подлетел ко мне со спины. Резкий разворот и моя палочка уткнулась в шею моему теперь уже директору.

— Альбус, сколько можно тебя предупреждать. Никогда не подходи ко мне со спины! — затем также резко развернувшись, я молниеносно спрятал палочку. — Я согласен, Альбус. С этого дня я декан факультета Слизерин и преподаватель, — вот тут я ненадолго заколебался, затем решительно закончил — зельеварения. У меня есть одно условие, ты ни при каких обстоятельствах не будешь мне мешать и вмешиваться в мою работу. Покажи мне мои апартаменты и убери уже этих с глаз моих.

Альбус посмотрел на часы, и не отрывая взгляда, произнес:

— Северус, ты о-хре-нел!

— Скажи спасибо, что они живы остались.

Альбус оторвал взгляд от часов:

— А ну, брысь отсюда, по гостиным.

А я уже и забыл про мелкого. Представляю, что сейчас начнется в гостиной Слизерина.

— Ах да, совсем забыл. Вы двое, поступаете в распоряжение мистера Филча, сроком на две недели. Альбус, Филч же еще здесь работает?

— Тупой вопрос. Иди уже, за тобой закреплены бывшие апартаменты Слагхорна.

Подходя к лестнице я обернулся и посмотрев на Альбуса тихо прошептал: «Ты сам этого хотел, крестный».


До своих комнат я пошел каким-то кружным путем. Ноги сами привели меня к туалету Плаксы Миртл. Подойдя к раковинам, я включил воду. Плеснул водой на лицо. Снял иллюзию. И ударил кулаком по зеркалу. В образовавшихся осколках отразились гротескно черты моего лица. Мерлин, что же мы натворили? Почему нам даже в голову не пришла мысль, что все наши действия могут отразиться на детях. Я клянусь, что сделаю все, чтобы вернуть этим детям чувство собственного достоинства. Они не будут прятаться по углам. Они не будут больше дрожать от страха при виде фигуры чуть выше их самих. Я сделаю все, чтобы в начавшейся Второй Войне, такого больше не повторилось. Дети не в ответе за своих родителей. Я сунул голову под кран, затем встряхнулся, откидывая с лица свои короткие волосы. Что касается трех других факультетов: не захотят уважать, я бросил невербальное репаро, зеркало быстро восстановилось, затем я провел рукой по лицу, возвращая на место иллюзию и посмотрел в уже целое стекло — заставлю бояться!»

Часть 2. Первые потрясения

Прошло десять лет. Гарри Поттер поступил в Хогвартс, где уже трудится наш герой — Северус Снейп.

Как события этих лет развивались с точки зрения профессора зельеварения? Почему Люциус Малфой ведет себя, как-то странно? Чем все это время занимался Рейнард Мальсибер? И, наконец, что произошло с Отделом Тайн?

Ответы на все эти вопросы содержатся в Дневнике, который сейчас судорожно пожирает глазами секретарь Визенгамота Персиваль Уизли.

Итак: зал суда следующий день.

Пролог

— Продолжается слушание по делу Северуса Тобиаса… Как его там дальше?.. — начал во второй день заседания секретарь Визенгамота Персиваль Уизли.

— Перси, не гони, читай уже давай! — прервал его Фред Уизли.

— Что я буду читать?! Сегодняшний выпуск «Ежедневного Пророка»?! У меня эту увесистую тетрадку вчера конфисковали. Буквально из рук выдрали!

— Плохо держался! Тебя всего лишь до двери доволокли, — ехидно произнес Драко.

— У кого-нибудь, случайно, нет с собой антипохмельного зелья? А то мистеру Поттеру слегка нехорошо, — деловито поинтересовалась Муфалда Хмелкирк.

— Где-то было, — Люциус Малфой начал быстро хлопать себя по карманам и наконец вытащил хрустальный флакон со спасительной жидкостью. — Его готовил сам профессор Снейп. Поттер, не побрезгуете?

Поттер протянул дрожащую руку к флакону и умудрился все выпить, не пролив ни капли.

— Кстати, мистер Малфой, не соблаговолите ли Вы сдать весь запас спиртного, которое Вы наверняка умудрились пронести в зал?

— Наглый поклеп.

— Люциус, отдай лучше сам, иначе тебя обыщут, — мило улыбнувшись, произнес Кингсли.

— Фу-фу-фу, Кингсли, ты ведешь себя как аврор! Вечно последнее отобрать хочешь.

— Это ты сейчас пошутил, да?

— Что, это было не смешно? — удивился Малфой.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, — Кингсли постучал одним пальцем по столу перед собой. — Поставь всё сюда.

Малфой вздохнул и начал вытаскивать все свои пять бутылок огневиски на стол перед председателем. С каждой вытаскиваемой бутылкой глаза у Кингсли непроизвольно расширялись.

— Это все? — с сомнением произнес он.

— Да.

— Ты уверен?

— Обижаешь.

— Вытаскивай последнюю.

— Ты меня просто без ножа режешь, — Малфой начал вытаскивать очередную бутылку откуда-то из района голеней. — Вот ответь мне, почему во время бесконечных обысков в Мэноре авроры ни разу даже не заглянули в библиотеку? Зато винный погреб обыскивали до тех пор, пока там не осталось ни одной бутылки? И обыски-то сразу прекратились, когда последняя бутылка чудесным образом испарилась.

— Люциус, ты ещё пока не оправдан.

— Молчу, молчу.

— Может, мы уже начнем? — ласково спросила Эйлин. — Перси, детка, подойди сюда. Начнешь читать вот отсюда. Различные эксперименты Отдела Тайн, я думаю, озвучивать не нужно. Поэтому начнем с 1 сентября 1991 года. Гарри, ты помнишь, что это была за дата?

— Я приехал в Хогвартс.

— В точку. Итак начнем. Перси, читай.

Глава 1. Распределение

«1 сентября 1991 года.

Это наконец-то свершилось. Гарри Поттер приехал в Хогвартс. Мальчишка как мальчишка. На своего отца-оленя похож. Судя по всему, маленький Малфой не смог сдружиться и, по-видимому, не сдружится с Гарри. Все испортила эта грязная тряпка, которая отправила Поттера в Гриффиндор. А ведь ей были даны четкие указания: отправить мальчика в Слизерин. Она, видите ли, прислушивается к мнению детей. К моему мнению она в очередной раз не прислушалась. И вот как теперь мне воспитывать нашего Избранного? Это задание с меня никто не снимал.

Как и во время всех остальных распределений, мы с Альбусом играли под столом в карты. Минерва постоянно косилась на нас и горестно вздыхала. В общем, ничего нового.

Мы с крестным прервались лишь однажды, чтобы получше рассмотреть Поттера.

Директор обратил мое внимание на то, что вид у мальчика несколько испуганный. Приглядевшись, я увидел, что коленки-то у него и, правда, дрожат. И мысли такие яркие и громкие, что мне даже читать его не нужно было. Он испуганно пытался представить, что может случиться, если он не подойдет ни одному из факультетов.

Покачав головой, я решил его немножко развлечь, показав ему самую заветную мою мечту, которая была у меня в его возрасте, но так и не воплотилась в жизнь, представив на своем месте Гарри.

Вот он сидит на табурете с шляпой на голове. Проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и, кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа все молчит. Молчит до тех пор, пока профессор МакГонагалл не срывает её с головы Гарри и не сообщает ему, что, по всей видимости, произошла ошибка, и ему лучше сесть на обратный поезд до Лондона.

От мечтаний меня отвлек тычок локтем в бок от Альбуса, который для этого даже перегнулся через сидящего между нами Квиррелла:

— Ты ему что-то показываешь?

— Эм, да.

— И что ты ему, изверг, показываешь? Мальчика сейчас удар хватит. Видишь, как он побледнел-то?

— Я показываю ему самую заветную мою мечту, как шляпа, не сумев определить мою принадлежность ни одному из факультетов, отправляет меня домой.

— Прекрати сейчас же!

— А что такого? — удивился я. — Мне, между прочим, этот момент в виде волшебного сна весь первый год обучения здесь снился.

И тут шляпа заорала гораздо громче, чем она это делала обычно: «Гриффиндор!».

Я посмотрел на очередного неудачника и чуть не заматерился в голос. На стуле сидел Поттер.

— Альбус, придумывай новую систему распределения на будущий год, — практически прошипел я.

— Зачем?

— Затем, что шляпы у тебя, считай, уже нет. Кстати, ты проиграл, — заявил ему я, выкидывая под столом фулл-хаус.

— И что, что я должен сделать? Может, ты хочешь, чтобы я теперь эту шляпу съел? — горестно спросил Альбус.

— Нет, с этой ветошью я потом сам разберусь, — я слегка озадаченно посмотрел на крестного. Никогда не замечал за ним подобных вкусовых девиаций. — Думаю, она нам еще пригодится.

— И чего ты от меня хочешь? — еще более горестно вздохнул он.

— Вместо приветственной речи толкнуть перед всем замком какую-нибудь хрень, — я потер под столом руки. — Ну, например. Минерва, скажи первое пришедшее тебе на ум слово. — МакГонагалл, только что усевшаяся за стол, злобно сверкнула глазами.

— Олухи! Вы меня уже достали! Когда вы уже закончите свои дурацкие игры?!

— Олух! Запоминай Альбус. Хагрид? О чем ты сейчас думаешь?

— Пузырь? Чевой-то я сейчас сказал?

— Не важно, Хагрид. Альбус, ты запоминаешь? Филлиус? Твоя очередь.

— Остаток.

— А причем здесь остаток?

— Ну, просто это первое, что пришло мне в голову.

— Ага. Профессор Квиррелл?

— Ч-ч-что в-вы от меня х-х-хотите, Север-р-ус? — он совершенно не понимал, что творится за столом.

— Скажите мне первое слово, которое вам в голову пришло, — ему еще несказанно повезло. Принятие в ряды преподавателей обычно проходило очень жестко. Просто в нем было что-то не так, поэтому мы с крестным решили более внимательно к нему присмотреться. Кстати, о принятии в наши ряды. Может, мы и правда слишком жестко с новыми преподавателями поступаем, и поэтому они не могут продержаться больше года? И проклятие Темного Лорда тут совершенно не причем?

— За-за-за-чем?

— Да какая вам разница. Все сейчас сами услышите. Вы слово-то озвучьте.

— Уловка!

— Какая прелесть! Альбус, ты запомнил? Твой выход.

И под горестный вздох Минервы директор поднялся со своего места. И что так горестно вздыхать? Не на расстрел же отправляем.

Альбус развел руки и вымученно улыбнулся.

— Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде, чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

— Браво! Можно на бис?

— Северус, тебе заняться больше нечем? Ешь лучше!

Начался пир. Я начал обводить взглядом новое поступление рабов на мои галеры. Это я, собственно, о том, что именно первогодки обычно заготавливают мне много всяких противных ингредиентов.

Постепенно мой взгляд приближался к гриффиндорскому столу. На какую-то секунду я сфокусировался на Поттере. Наши взгляды встретились.

Неожиданно он вскрикнул и схватился за голову в районе шрама. И на что же у нас отреагировал шрам? Отреагировать он мог только в одном случае: если поблизости находится осколок души, до этого заключенный в палочку Темного Лорда. Так, посмотрим: "Оstentant nexu", тонкая красная нить, видимая только мне, соединила мальчика и тюрбан Квиррелла.

— Профессор, позвольте мне поменяться с вами местами. Мне нужно кое-что сообщить директору, — он так забавно дернулся, а ведь совсем недавно не выражал никаких эмоций, когда мы играли с крестным в карты через него, используя в качестве игрального стола его колени.

— Альбус, у меня для тебя сюрприз, — загадочно начал я шептать крестному на ухо, как только уселся рядом с ним, — ты опять проиграл.

— Вы что-то замышляете? — нервно произнесла МакГонагалл, глядя на нас в упор.

— Минерва, я просто напомнил директору, что необходимо сразу после пира провести беседу с мистером Малфоем. Во избежание каких-либо эксцессов.

— Хорошо. Я попрошу Кровавого Барона провести его в учительскую.

Я снова зашептал Альбусу:

— Так вот, ты проиграл.

— О чем это ты?

— Ты ставил на то, что Том появится не раньше, чем в октябре. А он уже в замке и сидит рядом со мной.

— Ты с ума сошел? Я не Том.

— Рядом со мной сидишь не только ты.

— Этот, что ли? — Альбус некультурно ткнул пальцем в Квиррелла. — Ты уверен? — в голос произнес он.

— Абсолютно, — продолжал шептать я, — этот вонючий тюрбан не просто так на голову надет.

— Бедненький, здорово же его тогда приложило, — продолжал в голос вещать Альбус.

— Да тише ты, нас же могут услышать, — воскликнул я.

— Эт-то в-в-вы о к-к-ком? — с любопытством посмотрел на нас Квиррелл.

Мы с крестным синхронно оглянулись и произнесли:

— О Хагриде.

— А ч-чт-то с-с н-ним п-п-произош-шло?

— Да ничего особенного, Пушок лапой ударил.

— А к-к-кто такой П-п-п-пушок? — вскинул брови наш новый преподаватель Защиты от Темных Искусств. Неужели, наконец, сбылась давняя мечта Лорда о преподавательской деятельности?

— Наш школьный цербер, — пожав плечами, проговорил Альбус.

— В-в-вы ч-ч-то, ц-ц-цербера в-в ш-ш-шк-колу п-п-притащили? — я и не думал, что глаза могут быть такого размера.

— А что такого? — в голос спросили мы и, отвернувшись от Квиррелла, продолжили шепотом прерванную беседу.

— В Хогвартсе много детей, а Том будет беспрепятственно бродить по школе, — задумчиво прошептал Альбус.

— Мы их чем-нибудь займем, не переживай. Пора уже заканчивать этот пир. Давай, отправляй их уже по гостиным, а то нам еще с Драко нужно что-нибудь придумать. И, Альбус, в конце своей речи не забудь упомянуть о том, что категорически запрещается ходить в гости к Пушку. Последняя фраза она обычно запоминается лучше остальных.

Крестный поднялся, и в зале наступила долгожданная мною тишина.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует колдовать на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

После того как ученики, спевшие придуманный крестным гимн, разошлись по своим гостиным, мы направились всем преподавательским составом в учительскую, где нам предстоял нелегкий разговор с мистером Малфоем.

Вбежавший в учительскую Драко вопросительно посмотрел на Минерву, потом на меня и с удивлением в голосе прощебетал:

— Тиканя, крестный, зачем вы меня позвали?

— Именно поэтому мы тебя и позвали, — ласково начала МакГонагалл…

До сих пор никто не имеет ни малейшего понятия, откуда в лексиконе четырехлетнего малыша появилось это странное слово Тиканя. Я лично подозреваю, что от «тети кошки».

Вот так и живет уже семь лет наша большая дружная семья: малыш Драко, Тиканя, Хагид, Дамби, Хук, Филля, Мона, крестный (похоже, все уже давно забыли, что я не крестный Драко) и Поппи.

Собственно, «Поппи» как-то плавно из лексикона Драко перешло в наш, и теперь по-другому её никто не зовет.

А все это произошло потому, что эти обнаглевшие Малфои первыми забыли о том, что я не являюсь крестным Драко.

Вначале мне его оставляли на день, затем на недели. Когда ребенку исполнилось четыре года, мы неожиданно обнаружили, что он поселился у меня в апартаментах в Хогвартсе. Почти все студенты считали, что это мой ребенок. Но ведь у меня не может быть белобрысого пацана!

Собственно, он проводил в Хогвартсе шесть месяцев из двенадцати, постоянно кочуя вместе со мной в Отдел Тайн, домой, во Францию. Правда, когда мы впервые приехали к Филиппу в гости, они с Эваном сначала шарахались от него, а потом ничего — привыкли. А так как я не мог все время находиться рядом с ним, очень уж у меня плотное расписание дел на день, все вышеперечисленные члены нашей большой сумасшедшей семьи сдавались этому мелкому чудовищу в аренду поочередно.

На остальные шесть месяцев о нем вспоминали его родители.

Теперь перед нами стояла очень сложная задача: как за короткий промежуток времени приучить его обращаться к нам на «вы», не забывая добавлять профессор.

— Мистер Малфой, теперь вы являетесь студентом нашей школы. И вы должны по возможности забыть про то, что вообще с нами знакомы, и называть уважительно, прибавляя наше звание профессоров.

— Тикань, ты перегрелась? — недоверчиво произнес Драко.

— Профессор МакГонагалл.

— Дамби, она что несет?

— Директор Дамблдор, мой мальчик, — вежливо поправил его Альбус.

— Крестный?

— Драко, сколько тебе можно повторять, я не являюсь твоим крестным. И так меня называть не нужно. С сегодняшнего дня я являюсь твоим деканом и твоим профессором зельеварения. И называть меня нужно исключительно профессор Снейп.

— Я не понял, вас всех Империусом накрыло? — со слезами в голосе пробормотал ребенок.

— Откуда ты знаешь про Империус? — мгновенно взвилась Минерва.

— Папа показал, — Драко, сам того не зная, сдал Люциуса с потрохами.

— У меня с твоим папой будет отдельный разговор, — этот придурок получит от меня по первое число. Это додуматься нужно, перед маленьким ребенком такими заклятиями швыряться. — Но давай вернемся к нашим проблемам.

И мы продолжили этот театр абсурда.

В общем, в пятнадцать минут мы не уложились. Как и в час. Собственно, как и в два. Через два с половиной часа долгих уговоров, угроз, слез и истерик, мы, наконец, вспомнили, что он слизеринец. А что больше всего уважают слизеринцы? Естественно, заключать четко продуманные, взаимовыгодные сделки. В итоге, мы сошлись на обобщенном «профессор» с его стороны исключительно для всех преподавателей, без уточнения имен. В свою очередь с нашей стороны должно было осуществляться следующее: еженедельное поступление в его гостиную новой банки с лимонными дольками (он действительно ел эту гадость, единственный из всех, кого я знал, за исключением Альбуса); индивидуальные ежедневные занятия трансфигурацией с МакГонагалл (потому что ему приспичило в одиннадцать лет стать анимагом); с Флитвика он получил воскресные занятия дуэлингом; со Спраут этот меленький шантажист взял обещание (четко продуманное и магически заверенное) о поставке ингредиентов для его домашней лаборатории. Список, который он шустро нацарапал на первом попавшемся ему в руки пергаменте, включал не менее ста наименований. Пергамент, который схватил Драко, был моим учебным планом на ближайшее полугодие для младших курсов, который долго и кропотливо составляла за меня МакГонагалл. Похоже, кому-то сегодня опять придется много писать.

Я же показал себя истинным слизеринцем, достойным звания декана этого непростого факультета, потому что с меня он не стряс ничего, кроме разрешения гулять после отбоя с этой его ужасной собакой.

Клык — это отдельная история. Когда Люциус подарил маленького щеночка пятилетнему ребенку, никто не знал, что эта слюнявая гадость вырастет до таких размеров. Клык полностью переместился из моих апартаментов, где он перегрыз все, что только можно, так же как и то, чего перегрызать было нельзя, в хижину Хагрида после инцидента с миссис Норрис. Погоняв её по всей школе, видимо, желая подружиться, эта псина загнала старую кошку на шпиль Астрономической Башни, с которой снимать животное пришлось мне. Ночью. Чтобы никто из школьников не видел, что я умею летать. Это не прибавило моей любви ни к этой кошке, ни к этой собаке.

Придя к консенсусу, я взял Драко за руку и повел в гостиную нашего факультета, где меня уже наверняка все заждались…».

— Как, этот Клык — собака Малфоя? — недоуменно произнес Рон.

— Уизли, я тебе мало скажу — это не просто моя собака, это мой фамильяр. И сейчас, когда я фактически окончил школу, и мой дом очистился от всякого отребья, он живет в моем поместье, — резко произнес Драко. — А тебя, Уизли, за то, что ты Клыка чуть акромантулам не скормил, я сам кому-нибудь скормлю.

— Откуда ты узнал про Арагога?

— Про Арагога, учитывая, что писал про него крестный, знают теперь все. А у меня, в отличие от некоторых, фамильяр — животное, а не анимаг. И с ним можно устанавливать ментальную связь. Вам что тогда Хагрид сказал: «заботиться и кормить собаку», а вы что сделали? Сразу взяли и потащили ее в логово к акромантулам.

— То, что сделала Амбридж с Клыком, не сравнится с этой прогулкой! — попытался вступиться за Рона Гарри.

— То, что она ничего не помнит, это не значит, что она не ответила за свои поступки. Вовремя и качественно наложенный Обливиэйт — решение многих проблем.

— Мистер Малфой, когда это вы накладывали Обливиэйт на Долорес Амбридж?

— Почему вы решили, что это я? Я не настолько силен в ментальной магии. Отец с Амбридж возился, а крестный комнату восстанавливал.

— Что Паркинсон делал в Хогвартсе? — недоуменно спросил Кингсли.

— Причем здесь Паркинсон? Я о крестном говорю.

— А что, вопрос о том, что Люциус Малфой делал в школе никому в голову не пришел? — внезапно выкрикнул, молчавший до сих пор Невилл Лонгботтом.

— А что мистер Малфой делал в Хогвартсе?

— Перси, я не понял, а что ты молчишь?

«— Ну здравствуйте, мои дорогие и кем-то любимые дети. Вижу, что вы очень сильно скучали по своему любимому декану, — начал я с порога гостиной свою приветственную речь перед всеми собравшимися ребятами моего факультета. Судя по их лицам, они надеялись, что я сегодня не приду. В идеале меня уволит Директор, ну или, на крайний случай, что-нибудь сожрет по дороги сюда.

Час был уже поздний, и посему малыши очень сильно устали. Они потирали кулачками глаза, силясь не заснуть на месте, и совершенно не понимали, что здесь происходит.

— По традиции, как вы прекрасно помните и знаете, у нас проводится ежегодный конкурс: «Как я опозорился этим летом», в котором принимают участие все студенты моего факультета, начиная со второго курса. Условия остаются прежними: победитель моего самого любимого конкурса освобождается на неделю от хозяйственных работ. И помните, что я всегда знаю: правду вы пишите или нет, — я подошел к столу. — Справа вы кладете свитки с вашими эссе по зельеварению, слева — мои любимые сочинения, а посередине вы ставите колбы с образцами ваших зелий. Если вы перепутаете лево и право, то не переживайте: они редко отличаются друг от друга.

Я подождал, пока все сдадут свои летние труды, и пришел в оцепенение, когда Драко самым последним подошел к столу, положив на него свитки и поставив какие-то склянки. Взмахом руки я отправил все находившиеся на столе вещи в свой кабинет, решив разобраться в этом феномене позже.

Кстати о Драко. Я повернулся к старостам и начал воспитательную беседу:

— Позвольте поинтересоваться, почему не все первокурсники распределены по своим спальням?

— Но, профессор Снейп, Малфоя не было в это время в гостиной, — произнесла Джемма Фарли.

— Мисс Фарли, а вот теперь позвольте задать вопрос непосредственно Вам: почему один из первокурсников дома Слизерин после пира не дошел до гостиной, а Вы даже не предприняли попытку найти его самостоятельно или связаться со мной?

— Да что Малфою сделается? Он замок лучше нас знает! — воскликнул Флинт.

— Мистер Флинт, а вы что, с этого года являетесь старостой нашего факультета? — я невозмутимо посмотрел на Маркуса, приподняв бровь. Этот жест я позаимствовал у матери, заметив однажды, как бледнеет и покрывается потом крестный, когда во время разговора с ним мать вскидывает бровь. И правда, дети просто замирали от ужаса, видя эту, на мой взгляд, совершенно безобидную картину.

— Нет.

— Тогда вы, наверное, забыли за лето, что когда я разговариваю с конкретным человеком, остальные должны молчать. Думаю, память вам освежит неделя работы на кухне с эльфами во время приготовления обеда, — Флинт обреченно кивнул.

— Что вы такое говорите? Мы не прислуга, чтобы заставлять нас работать! Тем более на кухне! Как вы вообще смеете?! — писклявый голос первогодки заставил меня резко развернуться в ту сторону, откуда он раздавался.

Честно, я охренел. Неужели их никто не предупредил о заведенных здесь порядках, которые просто необходимы, чтобы была абсолютная сплоченность Слизерина, чтобы дети абсолютно друг другу доверяли, и друг друга поддерживали?

Ничто так не объединяет детей, как ненависть. Пусть даже это будет ненависть к одному-единственному человеку. Некоторые уже многое поняли, другим это еще предстоит. Но дух коллективизма останется с ними до конца жизни. Могу с твердой уверенностью сказать, что в начавшейся Второй войне больше половины моих змеек, абсолютно точно, не станут Пожирателями, а две трети из оставшейся половины если и примут метку, то не по собственной инициативе. А остальные… Идейных много, даже, к сожалению, и среди детей.

Некоторое время я рассматривал подавшего голос паренька. Старшекурсники и Драко инстинктивно вжали головы в плечи.

— Мисс Фарли, — я обратился к старосте своего факультета, не отводя взгляда с только что проштрафившегося Тео Нотта, — я считаю, что лето пагубно отразилось на умственных способностях всего моего факультета. Я могу поинтересоваться: чем вы тут занимались, пока я был на совещании у директора?

— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, профессор.

— Тогда я знаю как восстановить вашу память о том, что вы являетесь старостой факультета Слизерин и вашей первоначальной задачей является доведение до первокурсников основных правил, принятых на Нашем факультете. Надеюсь, вы с радостью составите компанию мистеру Флинту на кухне, чтобы он не заскучал ненароком. И, да, захватите с собой первокурсников, чтобы познакомились с эльфами, с обстановкой и помещением, в котором им придется проводить большую часть своего времени. А теперь все по спальням и спать.

Выходя из гостиной, я бросил взгляд на Драко, вид которого был слегка обескураженным, ведь до него, наверное, только что дошло, что он тоже относится к первокурсникам. Ничего, ему это не повредит. Бедный мальчик, ему наверняка будет сложнее, чем всем остальным. Уже когда я закрывал дверь, до меня донесся шепот Фарли:

— …и не дай Мерлин вам опоздать на вечернее построение, которое начинается за 15 минут до отбоя…».

— Я не понял — это что сейчас было? — как-то неуверенно проговорил Перси.

— Перси, ты сейчас читаешь, или это был вопрос конкретно от тебя? — уточнил Кингсли.

— Вопрос.

— Видишь ли, Перси, — растягивая слова, начала говорить Панси Паркинсон, — это было вполне хорошее и благодушное настроение. Профессор даже голос тогда ни разу не повысил.

— Так он никогда не повышал на учеников голос. Я не помню, чтобы профессор Снейп на нас орал, — еще менее уверенно проговорил Перси.

— Ну, на вас он, может, и не орал, а вот орать на факультет Слизерин в полном составе было его самым любимым занятием.

— А что за колбы вы выставили на стол? — с любопытством произнесла Гермиона.

— Летнее домашнее задание. Три зелья для больничного крыла в литровом объеме для каждого. Какое именно зелье мы будем варить, профессора Снейпа никогда особо не волновало, я имею в виду, легкое оно будет или сложное. Все определялось путем жребия. Они вообще могли быть все одинаковыми, и тогда вероятность написания победного сочинения сводилась к нулю. Поэтому неудачники наказывались вдвойне. Жизнь, она вообще, несправедливая штука, Грейнджер, — начал объяснять Драко.

— Но ведь зелья для больничного крыла варил сам профессор Снейп?

— Откуда ты это взяла? Когда бы он их варил? Ты думаешь, у него в сутках 48 часов и при этом он не спит? Ты вообще знаешь, сколько стоит маленький флакон простейшего зелья, приготовленного Мастером его уровня? Кстати, Грейнджер, можешь гордиться, ты выжрала несколько тысяч галеонов за время твоей учебы.

— В смысле?

— Понимаете, мисс Грейнджер, до вашего шестого курса профессор Снейп готовил зелья собственноручно всего пять раз. Из них три он готовил специально для Вас, один раз для Рональда Уизли на его пятом курсе, и один раз для мистера Поттера в конце его первого курса, — с улыбкой начала говорить мадам Помфри. — Одно зелье он готовил, когда вы учились на пятом курсе, а два других, когда вы учились на втором. Правда одно он готовил для нескольких детей, одного привидения и одной кошки, а другое… специально для Вас. Это было самое сложное для него зелье. Не в плане приготовления, а в плане настроя на непосредственный процесс. Он даже хотел оставить все как есть, потому что не мог сосредоточиться для проведения вашей полной диагностики. Северус четыре раза возвращался в мой кабинет с интервалом в пару минут, чтобы пятнадцать минут искренне смеяться. Перед тем, как он входил в палату, каждый раз натягивал на себя всем привычную презрительную непроницаемую маску, приговаривая: «Главное, не заржать в лицо», — и возвращался через минуту. Напомню, мисс Грейнджер, это было тогда, когда вы выпили не совсем правильное зелье. Хотя нет, само зелье было правильное, и даже профессор Снейп присвоил вам двадцать факультетских очков, правда он тут же снял девятнадцать за, как он выразился, тупость, переоценку своих возможностей и неспособность довести дело до логического конца.

— Зачем вы все это говорите здесь? — сквозь слезы прошептала Гермиона.

— Видишь ли, девочка, я всегда хорошо относилась к профессору Снейпу, даже тогда, когда все его считали предателем. Меня всегда глубоко задевало, что, несмотря на то, что Северус для вас делал, выискивал для вас время, которого у него никогда не было, разрабатывал специально для вас новые лекарства, спасал вас, в конце концов, вы ни разу даже не поблагодарили его.

— В каком смысле не поблагодарили?

— Есть такое слово, мисс Грейнджер, «спасибо». Перси, читай дальше, наверно, там будут все ответы на твои вопросы.

Глава 2. Страх профессора зельеварения

«6 сентября 1991 года.

— Гарри Поттер. Наша новая знаменитость, — начал я свою приветственную речь для первогодок сдвоенных зелий Гриффиндора и Слизерина.

Почему именно Поттер? Да потому что Поттер — это была самая известная для меня в этом классе фамилия, что, как говорится, «на слуху». Собственно, из года в год все начиналось абсолютно одинаково. Я выбирал в классе самую известную для меня личность и создавал для себя любимого козла отпущения, коим он оставался до самого своего выпуска. Потому что всегда такие «козлы» почему-то сдавали СОВ по зельям на «Превосходно».

Приветственная речь тоже никогда не менялась. Драко с самого начала начал шевелить губами, проговаривая ее за мной.

Я поверхностно прочитал детей, чтобы оценить уровень подготовки класса. Меня снова удивил Поттер. Не знаю, как по остальным предметам, но в отношении зелий в его голове была абсолютная стерильность.

Я удивился, потому что дети, выросшие в семье магглов, обычно приходят в мой класс даже более подготовленные, чем дети из семей волшебников. И это можно понять, ведь все, что происходит в школе, для них в новинку. Целый новый мир, в котором они просто не могут позволить себе опозориться. Гермиона Грейнджер вообще какой-то феномен — за 15 минут уже почти весь справочник про себя пересказала. Дин Томас тоже лихорадочно пытается хоть что-нибудь вспомнить. А я ведь не задал им еще ни одного вопроса. А тут… Засасывающая в себя пустота.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… — И тут я решил немного разнообразить свою речь, а то восторженно цитирующий меня Малфой уже начал порядком раздражать. — Могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как закупорить смерть, — Драко выглядел настолько обиженным и растерянным, что я решил его пожалеть и закончить как обычно, — но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки. Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри.

Зато Гермиона Грейнджер явно знала ответ. Меня больше всего раздражало, что наш Избранный даже не попытался вспомнить хоть что-то.

— Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — Меня все больше и больше начинала выводить из себя эта девчонка Грейнджер. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? — Помимо приветственной речи еще и вопросы из года в год задавались одни и те же.

— Я не знаю, сэр, — признался он.

И кто бы сомневался. Я упорно делал вид, что не замечаю Грейнджер, которая зачем-то уже встала. Как же она меня бесит! Нужно держать себя в руках. Это ведь дети. Они созданы для того, чтобы издеваться над взрослыми. Мне кажется, что я все-таки не сдержался, и что-то отразилось на моем лице.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?! — только не смотреть в сторону Грейнджер. — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?

Я остолбенело вытаращился на Поттера, пытаясь держать себя в руках.

Обычно мне отвечают хотя бы на один вопрос. Это относится только к факультету Гриффиндор. Все остальные же факультеты отвечают на все заданные вопросы, вероятно, консультируясь перед занятием у старшекурсников. Тут же, за всю неделю не спросить о манере преподавания всех профессоров? Гриффиндор, конечно, никогда меня не разочаровывал, но это уже перебор.

— Сядьте! — брошенная фраза относилась к Грейнджер, признаться, я все-таки не сдержался и несколько повысил голос. — А вы, Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Так, все записывайте то, что я сказал! — я настолько разозлился, что упустил свой коронный спич в отношении безоара, потому что на протяжении девяти лет мне всегда отвечали именно на этот вопрос и именно такими же словами, что я только что произнес. Обычно я задавал встречный вопрос: «Вы лично будете доставать его из желудка козы или попросите кого-нибудь сделать это за вас?», — на что бледные дети проговаривали, запинаясь, что сделают это сами. Я никогда не мог удержаться, чтобы не развить эту тему: «То есть, как я понимаю, вы собственноручно лишите жизни несчастное животное, вспорите ему брюхо, найдете желудок и извлечете безоаровый камень? Давайте пойдем дальше: вы сначала вырастите эту козу, а потом проделаете все вышеперечисленное мной». Обычно дети бледнели еще больше, зеленели и никаких проблем с дальнейшим обучением этого класса не возникало.

Единственный раз, когда мне ответили достойно, произошел несколько лет назад, когда в школу поступили близнецы Уизли. Тогда они, дополняя друг друга, задали мне встречный вопрос: «Профессор, а необходимо покупать именно козленка или нужно купить козу, чтобы она родила этого козленка?». Я на минуту потерял дар речи, потом, мысленно отсмеявшись, понял, что наконец-то нашел себе любимчиков. Тогда я им ответил: «В идеале, вы должны купить молодую козу и козла и подождать, когда у них родится козленок. Вырастить его, ну а дальше все вышеперечисленное». Я почему-то нисколько не сомневался, что они могут полностью последовать моим инструкциям, поэтому, впервые без дальнейшего развития этой темы, я выдал правильный ответ: «Ну, это в идеале, а самым простым способом и наименее затратным будет просто купить камень в аптеке». Я впервые тогда увидел детей, которые смотрят на меня не с ужасом и страхом, а с уважением и каким-то непонятным восторгом.

Быстренько сняв балл с Поттера, я написал задание на доске, мысленно привязывая Грейнджер к скамье.

На доске я писал обычно упрощенные и модифицированные мною рецепты, в учебниках таких не найти, и которые все всегда сразу же принимались записывать к себе на пергамент. Что с этим курсом не так? Или на них так Поттер действует? Слизерин вон весь строчит. Хотя — это глупо сравнивать остальных со Слизерином, эти дети не понаслышке знают, как опасно выводить меня из себя. Они уже неделю картошку для всей школы чистят и на кухне пашут. Максимум, что мои змейки могут себе позволить на моих уроках, это немного похихихать. И я им в этом потворствую, ведь у детишек там мало радости в остальное время. Не повезло им с распределением, бывает. За неудачи тоже следует отвечать…».

— Поттер! Это ты у нас такой бедный и несчастный, это тебя с первого взгляда невзлюбили? — почему-то заорала покрасневшая Гермиона.

— А я всегда тебе говорил, что излишние знания до добра не доведут, — сказал Рон.

— Заткнись, Уизли! — продолжала кричать Гермиона. — Ханна, это правда, что Снейп не заморачивался на ежегодное создание своей приветственной речи и составление новых вопросов?

— Да, Гермиона. У нас то же самое было, правда, мы не поленились поинтересоваться у старшекурсников, что нам можно ждать от преподавателей.

— И кого он выбрал из вашего класса? — с каким-то нездоровым интересом спросил Поттер.

— Меня, — мрачно ответила Ханна, — и я до конца жизни запомнила, собственно, как и все остальные студенты нашего класса, что редкие ингредиенты лучше всего покупать в аптеке, а сложные зелья лучше доверить руке Мастера.

— Почему? — недоумевал Поттер.

— Да потому что, Поттер, и про безоар там было, и про козу там было. Правда профессор забыл упомянуть в своих записях, что помимо объяснения этой жуткой картины словами он объяснял это ментально, показывая в наших маленьких детских мозгах, как именно я расчленяют эту бедную козу вот такенным ножом, — и она развела руки на приличное расстояние. — Мы потом неделю спать не могли!

— Он во всех подробностях это все вам показал? — возмутился кто-то из заднего ряда.

— Да что вы его совсем за зверя-то держите. Нет, конечно. Он показал только то, как я подхожу вот с этим ножом к привязанной и отчаянно блеющей козе, которая в панике пытается от меня убежать, но это получается у нее только на длину веревки. Собственно, этого нам и хватило, а остальное дорисовало наше воображение.

— Это же не педагогично! Я как член совета попечителей, требую запретить допуск Северуса Тобиаса Снейпа в Хогвартс и запретить ему в дальнейшем заниматься преподавательской деятельностью, — произнесла невысокая женщина в синей мантии.

— Да заткнись ты, Хелена, — презрительно бросил ей Малфой, — ты только представь, какая это будет для него радость! Он тебя на глазах этой мегеры, своей жены, расцелует. Такого его счастья я не переживу.

— Но…

— Что, но? Он полтора десятка лет преподавал. Хоть кто-то из детей пожаловался не на несправедливость в оценивании и бесконечные отработки, а на саму манеру преподавания? — Малфой задумался на некоторое время. — Ведь из его укороченной версии этого урока даже Поттер запомнил, что безоар является универсальным противоядием! А если бы Северус тогда про козу не забыл рассказать? Так что не порите уже чушь, а просто читайте дальше.

«Я разбил учеников на пары, и они начали варить свое первое в жизни зелье.

Первое для всех, кроме Драко. Он бессчетное количество раз сидел на моих уроках для первого курса, а когда ему было лет девять, я мог без опаски дать ему задание сварить что-нибудь простенькое. Как обычно, я скользил между партами и критиковал всех подряд, а так как я уже порядком разозлился, то под раздачу попали даже мои змейки. И если они молчали, украдкой переводя дух, когда я отходил от их парт, то гриффиндорцы возмущались сквозь зубы, что не улучшало моего настроения. Драко был на высоте, я даже предложил всем остальным полюбоваться на его практически идеально готовящееся зелье. Вроде все шло без особых эксцессов, как вдруг…

На ежедневной планерке, которую я посещал не реже одного раза в неделю, звездой Хогвартса среди первокурсников стал Симус Финниган. Это ходячее недоразумение умудрялось взрывать все, к чему прикасалось. Например, он чуть не взорвал класс чар обычной Вингардиум Левиоса. Или на перемене, кажется, пытаясь одну жидкость трансфигурировать в другую, умудрился взорвать бокал, хорошо хоть не стол. Тогда было принято решение понаблюдать за мальчиком. Но я отвлекся на класс и упустил этот феномен из вида, а зря. Видимо, он не только самостоятельно все взрывал, но еще и умудрялся отрицательно воздействовать своим присутствием на окружающих. Так, например, работающий с ним в паре Невилл Лонгботтом, феерически расплавил котел, но это не главное. То, что у него в итоге получилось, мало походило на эффект, возникающий при добавлении игл дикобраза. Получившаяся гадость прожигала даже камень. Я растерялся, смахнув со стола эту новинку зельеварения, пообещав про себя, что оторву голову лаборантам Отдела Тайн, если они мне не распишут по секундам, что могло дать такой эффект. Мальчик был ранен. Я должен был оказать ему помощь и отправить его в больничное крыло сам, но не смог. Максимум, на что меня тогда хватило — это невербально прервать воздействие зелья на самого Невилла. Потому что впервые за эту неделю я смотрел на него с близкого расстояния. С заплаканного личика, так похожего на Алису, смотрели ее же глаза, только не пустые, как у матери, а наполненные болью и обидой. Живые глаза. Я тогда накричал на него и отправил в больничное крыло в сопровождении Симуса. Затем зачем-то повернулся к Поттеру, сидевшему с очередным Уизли.

— Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю еще одно штрафное очко на счет Гриффиндора.

Я смотрел на Поттера, но не видел его, как-то отстраненно отмечая про себя: а причем тут Поттер? Я ведь хотел на Грейнджер наорать».

— А я-то тут причем?

— Мисс Грейнджер, но ведь кто-то же должен был быть у него виноват, а вы его очень уж нервировали в этот день своим поведением. Перси, продолжай.

«Кое-как закончив урок, я быстро прошел в свою комнату и сунул голову под кран с холодной водой. Впервые мне захотелось напиться. Но один я не могу. Единственным другом, с которым я могу просто выпить, не выслушивая при этом нотаций, является Малфой, но с ним в последнее время твориться что-то странное. Я подозреваю, что это действие практически снятой мною сети Кронка. Так что Люциус отпадает. И вообще, у меня есть одно подозрение, которое необходимо срочно проверить.

Встряхнувшись и даже не удосужившись высушить волосы, я отправился в кабинет Защиты от Темных Искусств.

— Профессор Квиррелл, мне нужен боггарт, у вас не найдется лишнего?

— За-за-зачем?

— А вы как думаете? Мы тут с Альбусом решили наших дам развлечь. Как вы считаете: боггарт в женском туалете для преподавателей — это их порадует? А то они какие-то грустные в последнее время.

— В-вы с-с-с ума с-с-сошли, С-с-северус?

— А что такого? Мы с Альбусом частенько так поступаем.

— А в-вы мне е-его в-в-вернете?

— А вы думаете, наши дамы от него что-нибудь оставят?

— Н-н-но у м-м-меня же з-з-завтра у-урок.

— Ну, придумайте что-нибудь. Оборотней поизучайте. А к следующему уроку поймаете нового. Или вы хотите отказать профессору Дамблдору в его невинной просьбе?

— Д-д… н-нет. К-к-конечно, н-нет. В-в-возьмите с-с-сундук в с-с-соседнем к-к-кабинете.

— Вы что думаете, я его понесу? Может, Директора позовем, пусть сам тащит?

— Я-я-я н-не п-пони…

— Так, мистер Уизли и мистер Уизли, — обратился я к входящим в класс ученикам, — в соседней комнате вы увидите сундук, возьмете его и перенесете в мой кабинет, рысью!

Парнишек как ветром сдуло.

— М-м-мальчиков н-н-назад н-на у-у-рок в-в-верните.

— Профессор Квиррелл, вы что, действительно думаете, что мы с Директором ваш сундук обратно сами потащим?

— О-оставьте его с-с-себе.

— На хрена он мне нужен? Верну вместе с Уизли к концу урока.

Я быстро вышел из кабинета Защиты. Как же он меня раздражает. И это Темный Лорд!

Ворвавшись в свой кабинет, я отправил близнецов прогуляться, сказав, что буду ждать их к концу урока.

Так, теперь нужно проверить мою догадку. Я открыл крышку сундука, из нее выплыло серое облачко, которое стало кружить вокруг меня, выискивая мой страх. Наконец, приняв решение, боггарт остановился напротив меня, начиная приобретать форму. Через минуту передо мной стоял Невилл Лонгботтом, окровавленный, с подергивающимися мышцами, как после множественного Круциатуса, и с пустыми, ничего не выражающими глазами. Мой страх, воплощенный в сына женщины, которую когда-то я не смог защитить».

— Минерва, дорогая, тебе тоже кажется, что когда Квиррелл встречался с Северусом — он начинал заикаться по-настоящему? — невозмутимо произнес Дамблдор.

— А тебе не кажется, что Том боялся Северуса больше, чем тебя?

— Конечно, не кажется. Я знаю об этом, — с уверенностью заявил Альбус.

— И как часто вас Снейп с уроков снимал? — возмущенно и с какой-то обидой в голосе спросил Рон у своих братьев.

— Довольно часто, — улыбаясь, в голос ответили близнецы.

— Так значит, он больше всего на свете боялся увидеть сына Алисы Лонгботтом замученного, окровавленного, сведенного пытками с ума? А то, что они с Малфоем со мной сделали — это вы считаете нормальным?! — вскочил со своего места Невилл.

— Лонгботтом, ты что говоришь? Я тебя вообще пальцем никогда не трогал, — возмутился Драко.

— А я, Хорек, не о тебе сейчас говорю!

— Мистер Малфой? — обратился к Люциусу Кингсли.

— Мы не сделали ничего такого, что могло пойти ему во вред, — произнес Люциус.

— Люциус, объясниться не хочешь?

— Зачем забегать вперед? Я думаю Северус…

— Гы-гы-гы…

— Перси, с тобой все хорошо?

— Здесь под подписью P.S:

«Буквально десять минут назад, когда я патрулировал коридоры, на меня набросился Квиррелл и, вцепившись мне в мантию, совершенно не заикаясь, заорал:

— Северус! Какого хрена! Какого хрена ты не сказал, что в сундуке остался боггарт?!

— Профессор Квиррелл, я вас не понимаю: то вы с пеной у рта доказываете мне, что боггарт у вас последний и совершенно не хотите с ним расставаться, то предъявляете мне претензии, что я его вам вернул! И, кстати, я не знал, что боггарт может вылечить человека от заикания, а не способствовать ему. Не хотите изучить этот феномен поподробнее и опубликовать его в виде статьи?

— С-с-северус! С-с ва-вами не-невозможно р-ра-разговаривать!

— Ну, как хотите. Ваше дело отказаться.

Квиррелл, гневно зыркнув на меня, умчался дальше патрулировать второй этаж. А я еще подумал: нервишки пошаливают у моего любимого Темного Лорда. Пожав плечами, я пошел дальше патрулировать коридор».

Глава 3. Педсовет

В рунете ходит очень много шуток про Гарри Поттера. Мимо одной из них мы просто не могли пройти мимо.

«1 ноября 1991 года.

Не знаю, что в моей душе сейчас преобладает: истерический смех или злость.

Все началось достаточно безобидно. В ночь перед Хэллоуином меня вызвал староста и сообщил, что Драко пытается выйти из гостиной в двенадцатом часу ночи.

Я прикинул, что со своей слюнявой собакой он уже должен был нагуляться. Куда его понесло? Наскоро одевшись, я аппарировал в Хогвартс и ворвался в гостиную Слизерина, едва не выбив дверь. Малфой со слезами на глазах пытался вырваться из рук Фарли, которая тоже похоже не понимала, что происходит.

— Что здесь творится? — ровным голосом произнес я.

— Пустите меня! — кричал Драко. — У меня дуэль!

— Стоп. Какая дуэль? С кем? — факультет Слизерина впервые видел своего декана удивившимся.

— С этим тупым очкастым уродом! Это он во всем виноват! И ты во всем виноват! Ты виноват в том, что меня старшекурсники ненавидят! И все преподаватели меня ненавидят! А больше всех меня ненавидит Хагрид! Он настраивает против меня мою собаку! И Клык меня теперь тоже ненавидит! Он встречает этих дебилов совсем как меня! Он хочет сделать мою собаку поттеровской!

— Но, Драко, твоя собака, на самом деле, всех так встречает. Просто она добродушная…

— Неправда! Она злая и охотничья собака! — я вовремя взял себя в руки, чтобы не рассмеяться. Как объяснить ребенку, что фамильяр отражает сущность хозяина. Непонятно, в кого пошел Драко, но настолько открытого ребенка я еще ни разу не встречал. Я растерялся. Не знал, что делать с ребенком, впавшим в полноценную истерику. С взрослыми просто: несколько пощечин, холодный душ и стакан успокоительного. Мне на помощь пришла Фарли. Она села на колени, обняла всхлипывающего и вздрагивающего Драко и прижала к себе. Теперь, уткнувшись ей в плечо, он бубнил уже более спокойно:

— Меня все ненавидят! Все хотят, чтобы я умер. Особенно Хагрид! Он знает, что я не выживу здесь без Клыка. А Хук тоже хочет, чтобы я умер! Она мечтала об этом с самого моего детства! Она сегодня заявила мне, что я неправильно все это время летал на метле! Она сама меня учила! Она специально учила меня неправильно! Она надеялась, что я упаду с высоты и умру! И старшекурсники тоже хотят, чтобы я умер! Они специально тебя позвали! Ведь все знают, что нельзя выходить после отбоя из гостиной! И это ты во всем виноват!

Со старшекурсниками действительно нехорошо вышло. Тогдашний второй и третий курсы так вывели меня из себя, что я впервые использовал Драко в воспитательном процессе. Я заранее подготовил Драко, выучив с ним несколько фраз и представив все это в виде игры. Тогда я ввалился в гостиную и построил второй и третий курсы в шеренгу:

— Ну что, кем-то, наверняка, все-таки любимые детишечки! Не ожидали увидеть дядю Северуса так рано сегодня?! А зря! Я бы на вашем месте ожидал встречи со своим любимым деканом каждую секунду, проведенную в запертой гостиной! Знаете, кто вы?! Драко.

— Стадо баранов! — звонко прокричал маленький Малфой.

— Вот! Даже шестилетний ребенок знает, кто вы есть на самом деле! Вы вообще знаете, что вы будете делать, расплачиваясь за свою безобразную выходку! Драко, озвучь.

— Девочки будут чистить совятню, а мальчики туалеты!

— Драко, ты кое-что забыл.

— А, мальчики будут чистить туалеты зубной щеткой!

— И как долго вы будете заниматься этой увлекательной работой? Драко.

— Неделю! — весело прокричал Драко. Ему, конечно, тогда было весело. Ему еще это все предстояло пережить, а пока он просто не понимал, почему стоящим перед ним детям было, мягко говоря, не до веселья.

— Слышали? Устами младенца глаголет истина! Марш выполнять указания шестилетнего ребенка! Драко?

— Всем разойтись!

— Молодец, пошли, оставим этих баранов пастись в одиночестве.

С тех пор маленький Драко любовью у факультета Слизерин не пользовался. Ну, забыл я о том, что те, на кого я тогда орал, еще не выпустятся из школы, когда туда придет учиться Малфой. Я-то забыл, а они-то помнят.

Фарли начала нашептывать Драко:

— Драко, успокойся. Тебя все любят. Здесь тебя не ненавидят. Успокойся, все будет хорошо, — и она начала гладить его по белобрысой макушке. — А правильно летать тебя Маркус научит. Маркус же будет учить правильно летать Драко? — или мне послышалось, или в голосе Фарли прозвучала угроза?

— Конечно-конечно, не реви, пацан. Завтра же и начнем!

В ответ на это Малфой еще больше зарыдал и начал орать громче:

— И папа меня ненавидит! Он больше всех хочет, чтобы я умер! — Мерлин, что Люциус-то тебе сделал? Ты — смысл его жизни! Ты единственное живое существо, за которое этот павлин готов отдать все, включая собственную жизнь! — Я его позвал сюда, чтобы он забрал меня домой! А он выслушал, хмыкнул и ушел! Он меня ненавидит! Если вы хотите, чтобы я умер — я умру, но сначала убью этого очкастого дебила! И неважно, что вы все его тоже ненавидите и мечтаете, чтобы он умер! Это он во всем виноват! — я удивленно поднял бровь. Что-то я не заметил, чтобы хоть кто-то выражал ненависть к Поттеру. Вокруг него то и делали, что носились. — Тиканя больше всех хочет, чтобы он умер! И меня она ненавидит! Она не обращает на меня никакого внимания! Конечно, ведь у нее появился Поттер! И неважно, что она больше всех хочет, чтобы он умер! — я почувствовал, что у меня вторая бровь лезет вверх, причем самостоятельно. — Она ему подарила высокоскоростную метлу и заставила играть в квиддич ловцом! А он упадет с метлы и умрет, потому что он слепой! — Я не понял, он что, сейчас за Поттера переживает? — И вы согласны с Тиканей, чтобы он умер, вы ему зрение не восстанавливаете! Пустите, у меня дуэль! — после этих слов он обнял Фарли и разревелся. Она что-то ему нашептывала и гладила по спине, укоризненно глядя на меня. Не понял, это что я виноват, что Поттеру зрение не восстанавливают?

И вообще, если бы я ненавидел Поттера, я бы дал состояться этой дуэли.

Не знаю, на что рассчитывал Поттер, но в магическом плане, по сравнению с Драко, он из себя ничего не представляет. А если он рассчитывал перевести магическую дуэль в маггловскую драку… Ну, вероятно, нам нужно было бы срочно готовить на роль Избранного Невилла, потому что шансов у него здесь было даже меньше, чем в магической дуэли.

Помню, как я приехал во Францию забрать Драко, который гостил у Филиппа целое лето, потому что у всех были свои дела. Правда, Филиппа я не обнаружил, зато там присутствовал находившийся в отпуске Эван. Я тогда целый час не мог отойти от увиденного: девятилетний Драко бежит пятикилометровый кросс по пересеченной местности в полной боевой выкладке и по его довольному лицу было видно, что это не впервые. Просто Эван в другие игры играть не умеет, и на сегодняшний день я абсолютно не знаю степень подготовки Драко. Особенно после того, как этот маленький шантажист заявил, что он обо всем договорился и теперь «каждое лето будет проводить с этим прикольным чуваком». При этом его совершенно не смущало, что Эван — маггл. У меня есть подозрение, что Драко этого даже не понял».

— Какая у тебя подготовка, Хорек? Ты никогда не защищался и вообще позволял себя мне бить! — ухмыльнулась Грейнджер.

— Вот смотрю я на тебя и соглашаюсь с крестным, с тем, что он всегда называл тебя дурой, — спокойно произнес Драко.

— Это почему? — Гермиона недоуменно нахмурилась.

— Да уже не почему, мисс Грейнджер, уже не почему, — Люциус на секунду оторвался от своих записей.

— Что ты имеешь в виду?

— Не ты, а вы, мисс Грейнджер.

— Но Невилл…

— А вот Невиллу многое позволено.

— Ну что, Минерва, довела ребенка до истерики? — с усмешкой произнес Альбус.

— Давай еще меня обвини во всем! Еще ты скажи, что я Поттера убить хотела! — разошлась МакГонагалл.

— Это не лишено логики. Первокурсникам недаром запрещено играть в квиддич. А ты настаивала, чтобы Поттер летал на сверхскоростной метле и стал ловцом. А если учитывать, что в замке поселился Волдеморт. А может ты ему помогала? Минерва, закатай рукав, я должен убедиться, что у тебя нет метки.

— Да пошел ты! Откуда бы я, по-твоему, знала о Риддле?! Вы хоть раз посветили меня в свои планы?

— Включи логику. Зачем, по-твоему, мы прятали камень в замке под такой сомнительной охраной?

— Чтобы спрятать его от Риддла? — с сомнением произнесла Минерва.

— Правильно! Чтобы он его нашел! — Хлопнул в ладоши Альбус.

— Так, погодите, Малфой, ты, правда, хотел придти на дуэль? — высокомерно спросил Поттер.

— Я, в отличие от некоторых, не на помойке рос. Если ты не забыл — я лорд. И если назначил кому-то дуэль или встречу, то остановить меня может только смерть… Ну, или крестный. Что иногда одно и тоже.

— Может, мы уже продолжим? — первый раз подала голос Эйлин.

— Может, мы это пропустим, — в голос завопили преподаватели Хогвартса.

— Нет уж, — с каким-то злорадством произнес Альбус, — Перси, мальчик мой, продолжай.

— Альбус, ты скотина, — успела вставить сидевшая где-то в стороне Трелони.

«— Тро-о-олль в подземелье! Тро-о-олль! Спешу вам сообщить, что наш директор — старый маразматик! — с этими словами я ворвался в учительскую, открыв перед собой дверь ногой.

— Северус, ты что орешь? — как на сумасшедшего посмотрел на меня Альбус.

— Представьте, что это разум Альбуса Дамблдора, — я нацепил какой-то носок на правую руку и сделал рукой собачку, — а вот это, — я проделал то же самое с другой рукой, — сам Альбус Дамблдор, только без разума, который он отторгнул уже очень давно, вероятно, за ненадобностью.

Разум:

— Тролль в подземелье! Тролль!

Альбус без разума:

— Старосты, отведите студентов ваших факультетов в гостиные!

Разум:

— Но, Альбус, гостиная Слизерина находится в подземельях, в которых где-то ползает тролль. Не лучше бы оставить учеников в Большом зале, пока учителя будут разбираться с угрозой жизни детей?

Альбус без разума:

— Разум, меня это не волнует, я сказал по гостиным, значит по гостиным!

Разум:

— Детишки Слизерина могут пострадать!

Альбус без разума:

— Да что с ними сделается, с ними же дядя Северус.

Разум:

— Но дядя Северус может не успеть!

Альбус без разума:

— Разум, я уже сказал, что меня это не волнует. И вообще, исчезни.

Разум:

— Альбус, может, мы с тобой воссоединимся, и будем жить как в старые добрые времена вместе? А то сдаешь ты без меня, Альбус.

— Может, хватит уже?! Я прекрасно понял причину твоих претензий, — раздраженно произнес Альбус. — Я не подумал об этом.

— Так, может, ты все-таки воссоединишься со мной? — я помахал перед его носом правой рукой в носке. — Я даже знаю того, кто тебе в этом поможет. Говорят, он отличный менталист.

— Северус, хватит уже! Здесь, между прочим, педсовет идет. Спасибо, что почтил нас своим присутствием.

Я раздраженно сел на свое место рядом с Минервой, которая, закончив короткую речь, уткнулась в свои записи.

Ту пробежку по Хогвартсу я не забуду никогда. Меня даже Эван так не гонял. Бегом вниз в подземелья. Пробег до гостиной Слизерина. Убедиться, что дети все там и тролля поблизости нет. Потом прочесать все подземелья и убедиться, что в подземельях тролля вообще нет. Потом забег через весь Хогвартс, чтобы проведать Пушка, по дороге выглядывая тролля. Навернуться с какой-то лестницы, порвав штаны и расцарапав ногу, запутавшись в этой проклятой мантии (ненавижу мантии). Убедиться, что Пушка никто не беспокоил и посидеть возле него пару минут, переводя дыхание. Пушок мне даже рану зализал, чтобы она не кровоточила. Потом, неожиданно вспомнив, что тролль все-таки где-то в замке, броситься на поиски и обнаружить его в женском туалете с палочкой в носу и, видимо, без сознания, рядом с ползающими вокруг Поттером и Уизли. Быстро найдя Минерву, пропустить ее вперед вместе с появившимся откуда-то Квирреллом. Обратив внимание, что Поттер разглядывает мою раненую ногу, еще больше ее открыть и выставить вперед: вдруг он не успел ее рассмотреть, затем картинно закрыть окровавленную ногу мантией. С ними, оказывается, еще Грейнджер была, которая несла какую-то чушь. Плюнуть на это трио вместе с их деканом, пойти в подземелье успокаивать детей.

— С-с-скажит-те мне, Ми-ми-нерва. Эт-то во-во-вообще н-нормально, ч-что С-с-северус т-так разговаривает с-с ди-директором? — как-то отстранено спросил Квиррелл.

— Квиринус, вы за столько лет уже должны были привыкнуть, даже не смотря на то, что ваши посещения очень редко совпадают с посещениями нас профессором Снейпом.

— Минерва, я не ослышался? В каком смысле много лет? Он же всего здесь два месяца, — встрепенулся я.

— Это сейчас была шутка, да, Северус? Нам сейчас нужно было смеяться?

— Нет, — я недоуменно посмотрел на нее.

Вся злость куда-то моментально исчезла.

— Северус, профессор Квиррелл был принят на работу вместе с тобой в один год, правда, он в качестве преподавателя, а ты в качестве студента первого курса. — Судя по ее виду, МакГонагалл тоже чего-то недопонимала.

— Минерва, ай-йа-яй, не обманывай меня, я его не помню, — возмутился я, — и что же он в таком случае преподавал?

— Северус, не пугай меня так! Ты здоров? — взволнованно произнесла Минерва и даже протянула руку, чтобы потрогать мой лоб, — профессор Квиррелл до нынешнего года преподавал маггловедение.

— Что он преподавал?

— Маггловедение.

— Альбус, у тебя еще и такая хрень есть? — я некультурно ткнул пальцем в Квиррелла. — Тебе что, одного прорицания мало? Я так понимаю, что ты все-таки упразднил этот предмет маг-гло-ве-де-ние, раз Квиринус теперь ведет у нас защиту?

— Северус, а ты ничего не замечаешь нового в учительской? — недоверчиво спросил Альбус.

Я обвел взглядом комнату.

— Альбус, ты повесил новые полки? — как-то неуверенно предположил я.

— Холодно, Северус, — все больше и больше округлял глаза Альбус.

— Точно, у тебя новый бубенчик в бороде! Я помню, у тебя такого не было! — еще более неуверенно предположил я.

— Чарити, милая, не переживай. Мы сами не знаем, когда Северус издевается, а когда нет, — сказала Минерва, обращаясь куда-то в угол. Я пригляделся к этому углу и наконец-то заметил, что там, забившись за стоящий рядом шкаф и стараясь спрятаться еще больше, сидела довольно миленькая блондинка и как-то испуганно смотрела на меня. Я что, такой страшный? Не может быть, я знаю, что я нравлюсь женщинам. Ах да, на мне же иллюзия. Хотя даже это не спасает меня от старшекурсниц. Я обратился к Альбусу:

— Это кто такая?

— Ну, наконец-то заметил. Это наш новый преподаватель маггловедения, которая преподает у нас уже два месяца, Северус.

Я встал и, с легкостью подхватив свой стул, направился в сторону этой девушки. Она почему-то сжалась еще больше. У меня появилось чувство, что она думает, что я ее этим стулом бить собираюсь. Похоже, переборщил с созданием образа «Ужаса Подземелий». Поставив рядом с ней стул, я протянул ей руку:

— Северус.

— Ча-чарити, профессор Снейп.

— Ну что вы Чарити, какой профессор Снейп. Северус, просто Северус.

Элегантным движением откинув эту гребаную мантию, я опустился на стул. Слегка приобняв за плечи замершую девушку, приблизил лицо к ее уху и практически замурлыкал:

— Чарити, а вам нравится преподавать маггловедение? Не сочтите за грубость, но как именно вы преподаете маггловедение? Наверное, вы на каждое занятие ловите нового маггла и детально его изучаете? Альбус, я против ведения этого предмета на младших курсах.

— Почему?

— Тебе не кажется, что несовершеннолетним не стоит присутствовать на секции?

— Северус, мы изучаем не магглов, а маггловскую культуру, их уклад жизни, научный прогресс.

— Чарити, а ответьте мне, пожалуйста, как специалист в маггловедении, а то я, к сожалению, не изучал в Хогвартсе маггловедение и даже понятия не имел, что в учебной программе Хогвартса есть такой предмет, как маггловедение, сколько новых альбомов за последние пять лет вышло у группы AC/DC? А то у меня из-за недостатка времени нет возможности проверить новинки музыкального рынка. Вы не знаете? Но тогда Nirvana? Metallica? Тоже нет? Вернемся в Англию: Пол МакКартни? Чарити, вы меня разочаровываете. Ну, хорошо, расскажите мне тогда: чем отличается Рено от Харлей-Девидсон? Альбус, у тебя некомпетентные преподаватели маггловедения. Хочешь, я тебе порекомендую идеального кандидата на эту должность?

— И кого же ты мне хочешь порекомендовать? — устало пробормотал Альбус.

— Отличнейшего специалиста маггловедения: Эвана Роше! — с улыбкой проговорил я.

— Только через мой труп!

— Ну нет, так нет. Мое дело предложить.

Я перенес свой стул в другой угол учительской, где только что заметил Трелони.

— Моя драгоценнейшая Сивилла, — начал я, беря ее руку и поднося к своим губам, галантно поцеловав, — у меня к тебе есть маленький вопросик. Вот скажи, когда ты делаешь предсказания: что в этот момент происходит? Наверно раскрывается твое внутреннее око, которое открывает сущность всего необъятного мироздания и позволяет тебе узреть скрытое бытие Вселенной? Или может твой незримый Дар открывает тебе путь за завесу тайн, скрытых временем?

— Северус, вы абсолютно правы, великий Дар, которым я обладаю…

— Вот. Ключевые слова здесь: Дар и обладаю. Скажи мне, Сивилла, каким образом тебе удается учить детей управлять Даром, которого у них нет? Научи меня, как можно научить некоторых детей пользоваться мозгом, если его нет? А то у меня какие-то проблемы с нынешним первым курсом.

— Северус, мы тебе не мешаем? Отстань уже от женщин! Без цветов ухаживать неприлично.

— Альбус, я тебя понял, но не обиделся. Так вот, Сивилла…

— Северус, пошел вон! — заорал Директор.

— Чарити, видите, как здесь относятся к преподавателям? Их здесь не любят, не ценят и не уважают. Бегите отсюда, Чарити.

Я поднялся и пошел к двери.

— Северус, у нас, между прочим, педсовет. Остаться не хочешь, хотя бы в качестве декана Слизерина?

— Минерва, меня только что выгнал директор, поэтому я удаляюсь.

Подойдя к двери и уже взявшись за ручку, обернулся к Чарити:

— И, Чарити, не нужно изучать магглов. Поверьте мне, они мало чем отличаются от магов, по крайней мере, своим внутренним строением.

Прежде чем выйти, я заметил, с каким ужасом смотрит на меня Квиррелл. Так на меня не смотрели никогда даже мои первогодки. И, уже выходя из кабинета, я произнес:

— Маггловедение… И придумают же».

— Альбус, я, конечно, всегда понимала, почему Северуса часто не бывало на наших педсоветах, но ответь мне: каким образом он иногда туда забредал? — сощурив глаза, посмотрела МакГонагалл на Альбуса.

— Понятия не имею, — почти искренне ответил Дамблдор, — наверно, это какая-то разработка Отдела Тайн.

— Ваши совещания всегда так весело проходили? — спросил Кингсли с любопытством.

— Иногда было веселее, — совершенно искренне ответил бывший Директор.

— Только почему-то весело было исключительно вам двоим, — сквозь зубы процедила МакГонагалл. — Перси, читай уже.

Глава 4. Квиддич

«4 ноября 1991 года.

Я скоро начну биться головой об стенку. Наш Избранный — это нечто!

Нам с Альбусом все никак не удается заставить его проявить интерес к комнате с сидящим в ней Пушком. Я просто уже не знаю, что делать.

Уже и Хагрид подсунул ему слегка измененную мною газету с заметкой о попытке ограбления. Кто бы знал, каких усилий стоило уговорить Грипкуфа пожертвовать мне колдографию с какой-то гоблинской вечеринки на «благое дело».

Если Гарри что и кольнуло при известии о том, что кто-то пытался бомбануть тот самый сейф, из которого Хагрид что-то забрал, то вида он не подал.

А в той истории с истерикой Драко был положительный момент: Поттер с Уизли пришли-таки к месту предполагаемой дуэли и вместо Малфоя наткнулись на миссис Норрис. Эта облезлая кошка загнала их аккурат на третий этаж, и они познакомились с Пушком. И что? Да ничего!

Даже я второй раз себе ногу распахал секой, заметив, что Поттер топает к учительской, видимо, собираясь попросить вернуть ему злополучную «Историю квиддича». Мне пришлось выставить себя полным придурком при Филче, требуя с него обычный маггловский бинт, вместо того, чтобы залечить порез магией. Завхоз долго стоял и не мог понять, что я от него хочу получить. Из его сбивчивого объяснения своего замешательства я понял, что он не знает, что такое бинт. А Поттер тем временем стоял уже под дверью исобирался войти. Быстро содрав с окна занавеску, я трансфигурировал ее в бинт и торжественно вручил остолбеневшему Филчу, прошипев сквозь зубы, чтобы он вот этим заматывал подставленную ему окровавленную ногу.

К тому же я периодически забывал, какую ногу мне повредила эта проклятая псина, за головами которой я, ну совершенно, не мог уследить. И разрезал другую ногу, и хромал по перемене, на каждую. Никто этого даже не заметил!

Ну хоть мой концерт с хромотой непонятно на какую ногу возымел какой-то эффект. Правда, Хагриду опять пришлось подключиться и, как бы ненароком, сболтнуть этому трио о Фламеле.

Я, может быть, чего-то недопонимаю, и ладно Поттер с Грейнджер, они в маггловском мире росли и о Николасе ни сном ни духом, но Уизли?

Что же все-таки не так с этим курсом?

Может дойти до того, что Поттера придется тащить волоком, чтобы он оказался рядом с философским камнем одновременно с Томом.

Перед первым матчем по квиддичу я случайно увидел одиноко спешащую на поле мадам Хуч.

Давно хотел с ней поговорить, но она старательно избегала встречи со мной. В тот момент мне показалось, что это идеальное время для приватной беседы. Практически все ученики и учителя собрались на стадионе и нам никто не должен помешать.

— Роланда, дорогая, мы с тобой так давно не виделись. Парадокс, правда? Живем в одном замке и редко встречаемся.

Она остановилась и резко обернулась. Так получилось, что она стояла между мной и стеной. Подойдя ближе, я оперся о стену, расположив руки по обе стороны головы Хуч, окончательно, тем самым, лишая ее свободы передвижения. Это, наверно, странно выглядело со стороны. Она посмотрела на меня снизу вверх и прошептала:

— Тебе что от меня нужно, Северус? — как же мне она нравится. Она такая миниатюрная. Она ниже меня на целую голову.

— Если я скажу, что большой и светлой любви, ты оставишь дверь своей спальни сегодня открытой? — прошептал я ей на ухо. Она смотрела на меня удивленно, хлопая глазами и ничего не отвечая. — Дорогая, я не в твоем вкусе? Но ты, наверное, забыла, что я Мастер зелий? Всего один принесенный тобой волос, и я буду соответствовать любым твоим предпочтениям.

— Се-северус, с тобой все в порядке? — заскулила Роланда.

— А что со мной может быть не так? Со мной все в порядке, чего нельзя сказать о младшем Малфое. Например, он полностью уверен, что ты хочешь его убить, причем, хочешь этого уже много лет, — продолжал шептать я ей на ухо, — ну ладно, маленький Драко… Возможно, тебе не нравится его отец и ты хочешь убить его из-за Люциуса. Но ответь мне, почему ты хочешь убить маленького Поттера? Роланда, я тебя не видел в Ближнем круге, признайся, где ты так хорошо пряталась? Возможно, ты не снимала маску?

— Северус, я не понимаю.

— Не понимаешь? Тогда ответь мне, почему ты не отговорила МакГонагалл от ее бредовой идеи сделать Поттера ловцом, подарив ему самую высокоскоростную метлу на сегодняшний день? Разве ты не знаешь, как опасно играть в квиддич в столь юном возрасте, да еще и с проблемой со зрением? Не знаешь? Ах, я еще забыл про Лонгботтома. Ты рассчитывала, что он разобьется насмерть? А он не оправдал твоих надежд и просто сломал себе руку? Роланда, скажи, ты, правда, ненавидишь маленьких детей? Или ты просто некомпетентный преподаватель? — я заметил, как в ее прекрасных желтых глазах начали появляться слезы. Ничего, в следующий раз будешь внимательнее. Взять того же Невилла: я бы уже поесть успел за то время, пока он летел вниз. А она даже не смягчила его падение. — Маленький Малфой кричал на всю гостиную, размазывая обо всех свои слезы, что ты его неправильно учила летать на метле. И теперь Маркус должен исправлять твои ошибки и учить его летать правильно. Ответь, Роланда! — я резко повысил голос. — Что значит летать неправильно? Ногами вверх? Или задницей вперед?

— Я просто хотела, чтобы он не зазнавался, — проблеяла Хуч.

— А по-другому этого сделать было нельзя? Нельзя было снять с него баллы, нельзя было его просто заткнуть, назначить отработку, в конце концов? Гораздо проще выставить его дебилом перед гриффиндорцами? Как его теперь учить летать «правильно», если, как сказал Флинт, для его возраста, телосложения и веса у него посадка на метле оптимальная? — и тут я заметил позади себя какое-то шевеление. Я резко обернулся, невольно освободив Роланду, которая воспользовалась случаем и, поднырнув мне под руку, быстро сбежала. За моей спиной я увидел всю сборную Слизерина по квиддичу в полном составе, пытавшуюся прикинуться невидимками. Посмотрев на них, я обратился к Флинту:

— Маркус, как ваш настрой?

— Боевой, профессор.

— Вот и отлично. Ребята, не переживайте вы так, проиграть Поттеру — не позор. Именно так говорил наш капитан, когда просил отыграть один матч вместо получившего травму ловца.

— Но вы ведь выиграли тогда!

— Да-а, что-то такое я припоминаю. Ребята, время. И, Флинт, удачи, — они гордо пошли на поле, а я побежал на трибуну «наслаждаться игрой».

— Минерва, с тебя сто галлеонов, — потирая руки, обратился Альбус к МакГонагалл.

— С чего бы это? — подняла она брови.

— А помнишь, как мы спорили: попадет ли хоть раз Роланда под раздачу или нет? Ты слишком долго выигрывала, — сощурившись, проговорил Дамблдор, — признайся, это ты внушила ей, что делать на педсоветах Хуч абсолютно нечего?

— Ничего подобного, просто у нее инстинкт самосохранения развит сильнее, чем у нас, — невозмутимо ответила Минерва. — Перси, читай дальше.

«Я сидел на трибуне и высчитывал, сколько осталось времени для прохождения очередной контрольной точки в лаборатории Отдела Тайн. Мои подсчеты меня не обрадовали. Конец матча я, наверное, не увижу.

Мое внимание привлек солнечный зайчик, пущенный прямо мне в глаза.

Проморгавшись, я посмотрел в сторону этого шутника, но увидел Хагрида, который отчаянно жестикулировал и тыкал в небо пальцем. Проследив за направлением, указанным лесничим, я увидел Поттера, который зачем-то вцепился в явно неуправляемую метлу. Вцепился он в нее как в самое последнее, что у него есть в этой жизни.

Я настолько удивился, что уставился на Поттера и начал размышлять вслух. Такое со мной случалось нечасто и только во время особо ответственных экспериментов. Больше всего меня удивляло то, для чего вообще это было сделано Лордом? Потешить свое самолюбие, что ли? Чем? Ведь шанс на то, что Поттер свалится с метлы и насмерть разобьется — ноль целых хрен десятых. Все это могло закончиться двумя путями: либо Поттер наконец-то упадет, либо Квирреллу это все надоест. Но, учитывая то, что Поттер все еще цепляется за свою метлу — это может никогда не закончиться. А мне нужно спешить. Как бы прекратить весь этот балаган, чтобы незаметно отсюда уйти?

А что это такое лохматое бежит в мою сторону? А, это ты, Грейнджер. Ох, как ты удачно сбила Лорда. Я даже пять баллов тебе сейчас начислю. Гордись, Грейнджер. А нет, не начислю. Вон он уже поднимается, а метла Поттера как вертелась в воздухе, так и вертится. Но, Грейнджер, ты все равно можешь гордиться: мало кто бил морду Темному Лорду. И, кстати, я тебя совершенно не замечаю. Это же в порядке вещей, что первогодки находятся на преподавательской трибуне. Что ты от меня хочешь, Грейнджер? Зачем ты дергаешь меня за мантию так сильно? Ты же меня задушишь! Я тебя принципиально не замечаю. Ты хочешь меня поджечь? Этим? Грейнджер, для того, чтобы что-то поджечь, нужно использовать Инсендио. У меня якобы горит мантия, но этого никто не замечает. Видимо, такое часто случается на преподавательской трибуне. И вообще, что я здесь сижу? Я уже должен быть в лаборатории. Да пошли вы все! Я резко встал, заехав при этом в челюсть локтем, подошедшему опасно близко ко мне, Квирреллу. Тот упал и, видимо, отключился, а Поттер, наконец, смог выровнять метлу. Не глядя на то, что происходит на поле, я покинул стадион и сразу аппарировал».

— Он же шептал контрзаклятие, — неуверенно произнесла Гермиона, — и меня не заметил. Я уверена, что если бы он заметил, он бы что-нибудь со мной сделал.

— Гермиона, я смею тебя уверить, о твоем присутствии на трибуне знали все. Но это было впервые, когда кто-то осмелился сделать хоть что-нибудь Северусу. Поэтому мы все дружно промолчали и деликатно от тебя отвернулись. Кстати, Альбус, с тебя десять галлеонов. Ты с пеной у рта доказывал, что он ее так и не заметил.

— Ага, так все-таки Снейп хотел, чтобы я упал! — восторженно завопил Поттер.

— Поттер, ты вообще слушаешь, что здесь читают? Он заботился обо всех детях Хогвартса. Даже о тебе, — презрительно произнес Драко.

— Но почему он ничего не сделал?

— Поттер, там никто ничего не делал! Ты вообще правила Квиддича читал хоть раз? Никому и никогда нельзя вмешиваться в игру. По технике безопасности предусмотрена стандартная защита поля в виде левитационной подушки над поверхностью газона. Пункт 25, часть 3. В той игре технически вы все-таки выиграли, так как Квиррелл, видимо, решил помочь своему факультету, попытавшись вывести из строя ловца команды соперника. А так как наложенные им чары на метлу ловца были обнаружены сразу же, то техническое поражение команды Слизерина должно было быть объявлено в момент обнаружения этих чар. Пункт 18, часть 10. Однако игра тогда остановлена не была, и победу присудили вам в тот момент, когда ты поймал снитч. Но, согласно пункту 18, часть 2 матч объявляется завершенным при условии захвата снитча рукой ловца. При захвате снитча не рукой, команде присуждается техническое поражение. Нашу команду больше всего возмущало не то, что вы победили, а то, как вы это сделали. По существу, должна была быть объявлена ничья и назначена переигровка. Почитай на досуге правила, много чего нового узнаешь.

— Тебе что, Малфой, делать было нечего, кроме как вызубрить наизусть все правила?

— Я удивляюсь тебе, Поттер. Как ты стал капитаном своего факультета по квиддичу, если ты ни одного правила не знаешь? Хотя, о чем это я? В Хогвартсе во время твоего обучения все правила под тебя переделывались. Но не знать элементарного… Перси, продолжай.

«— Где Хуч? Я пришел ее убивать, — с этими словами я ворвался в учительскую, ногой открыв дверь.

— Что случилось, мой мальчик? — сквозь зубы процедил крестный. — Что тебе сделала Роланда?

— Лично мне она ничего не сделала, но директор в ответе за тех, кого приручил. И, значит, директор пойдет сейчас со мной в гостиную Слизерина и попытается объяснить моим детям, какого хрена произошло на матче! Во-первых, он объяснит, почему было такое предвзятое судейство и подсуживание команде Гриффиндора, а во-вторых, почему он сам ничего в этой ситуации не сделал.

— Может, ты прекратишь орать и объяснишь все как есть?

— А что, Директор тоже не знаком с правилами квиддича? — я швырнул перед ним книгу правил игры, которую отобрал у Драко. — Знаешь, чем сейчас занимается факультет Слизерина? Все, включая первогодков, пытаются вызубрить эту книгу наизусть.

— Я не понимаю, в чем смысл твоих претензий.

— Раз не понимаешь, изучай эту книжку, а мне давай сюда Хуч — я буду ее убивать.

— Северус, успокойся.

— А почему я должен быть спокоен? А, я понял, вы все преданнейшие слуги Темного Лорда и хотите укомплектовать его армию новыми перспективными молодыми ребятами? Браво, коллеги, у вас это отлично получается. Правда, я что-то не видел вас в Ближнем круге. Вы пили оборотное зелье и поочередно замещали Лестрейнджей? У меня тогда вопрос, сколько лет на самом деле сидят Лестрейнджи в Азкабане? Альбус, скажи честно, тебе скучно? Ты таким образом решил создать новую армию, чтобы тебе было с кем воевать? Тогда нахрена тебе здесь нужен я?

— Аргументируй свои претензии к команде Гриффиндора! — перебила меня МакГонагалл.

— Ну, про тебя понятно, Минерва. Ты правила никогда не читала, иначе бы тебе не приходили в голову такие бредовые идеи, — я обвел всех присутствовавших тяжелым взглядом. Все непроизвольно поежились, включая директора. — Скажите мне, пожалуйста, какой хрен из присутствующих здесь наложил это хреново заклинание на хреновую метлу этого хренового Поттера?

— Северус, почему ты исключаешь наложение данного заклятие учениками?

— Чарити, ведите уже свое маггловедение, если ничего в заклятиях не понимаете! — я обратился вновь ко всем. — Если вы хотели таким образом присудить техническое поражение Слизерину и, тем самым, отдать победу Гриффиндору, так как ловец этой команды только вчера сел на метлу и ничего из себя не представляет, то могли бы придумать что-нибудь попроще: бладжером с метлы его сбить, например. Я возвращаюсь к своему первоначальному вопросу: где Хуч? Почему она не остановила матч сразу до выяснения всех обстоятельств? А раз она не остановила игру, то никаких нарушений со стороны Слизерина не увидела.

— Тогда какие могут быть претензии к судейству? Вообще, твой студент целенаправленно врезался в Гарри, пытаясь причинить ему вред.

— Минерва, это уже вторая претензия со стороны моего факультета все к той же мадам Хуч. Открой 84 страницу, где описываются разрешенные силовые приемы. И кто из нас виноват, что твой ловец в четыре раза легче и в два раза меньше, чем атаковавший его Маркус Флинт? Кто настоял на том, чтобы взять первокурсника в команду? Минерва, открой все-таки книжку и почитай о том, что лицам, не достигшим тринадцати лет, запрещено играть в квиддич на профессиональном уровне, и что при нарушении этого правила команда должна быть исключена из соревнований на весь сезон. Надеюсь, что мои змеи не доберутся до этой страницы. И самое главное: откройте 53 страницу, где черным по белому написано, что есть снитч нельзя, независимо от чувства голода ловца. Его можно поймать только рукой! И сделано это, чтобы исключить мошенничество и подлог, потому что снитч всегда подлетает к лицу ловца, чтобы обратить его внимание на себя. В этот момент поймать его ртом легко, именно поэтому в правилах четко прописаны способы ловли этого идиотского недоразумения с крылышками!

— И что ты от нас хочешь? Мы не можем дисквалифицировать команду Гриффиндора.

— Почему? Позорить Слизерин перед всей школой вы можете, а поступить по всем правилам — нет? Минерва, у тебя студенты настолько ранимые, что покончат с собой от разочарования? В общем так, мне на квиддич наплевать, но если еще раз факультет Слизерина опозорят перед всей школой, тебе на стол, Альбус, полетит не свод очередных правил, а мое заявление об уходе.

Я развернулся и пошел к двери.

— Но Северус…

— Я сказал — ты услышал, — и тут дверь с грохотом распахнулась. Я еле успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не получить ею по лбу. В учительскую ввалилась Роланда Хуч. Сказать, что она практически не стояла на ногах — это скромно промолчать. В одной руке она держала практически пустую бутылку огневиски, второй вцепилась в меня.

— Альбус, я увольняюсь. Мне сегодня дали понять, что я некипн… некомпен… немпент… плохой педи… педок… пида… учитель!

— Роланда, успокойся.

— Я совершенно спокойна. Я чуть не убила троих детей. А Флинт мне сказал, что я не знаю правил. Я знаю правила, я сама играла в эту хрень… как там ее, неважно. А что я могла сказать Флинту? Что директор попросил меня, чтобы Гриффиндор сегодня выиграл? Бедный ребенок! — и она стала отключаться прямо у меня в руках. Я посадил ее в кресло и оставил в нем отсыпаться, предварительно вынув из руки бутылку. Затем медленно повернулся к Альбусу.

— Господин директор, вы не хотите мне ничего объяснить?

— Мне нужно расположить мальчика к себе.

— Я почему-то не вижу связи между квиддичем и тобой.

— Мне сейчас некогда с тобой объясняться, у меня дела в Министерстве. А раз тебя судейство Роланды не устраивает, то следующий матч Гриффиндора будешь судить сам!

— Я не буду ничего судить! И вообще, у меня даже метлы нет!

— Ничего, найдешь.

— Где? Все мои знакомые без метел летают. А это идея! Что, если я буду летать без метлы?

— Тогда матч, вероятнее всего, будет проходить без зрителей… И без команд, — отстранено проговорила МакГонагалл.

— Ну, я тогда присужу техническое поражение Гриффиндору, и мы будем квиты.

— А м-мне н-нравится! — вдруг неожиданно вклинился в разговор Квиррелл. Мы недоуменно на него посмотрели.

— Квиринус? Вы о чем?

— О по-поражении Г-г-риффиндора, ч-чтобы не-не было о-о-обид.

Я махнул на них рукой и вышел из кабинета. Ничего я судить не буду. Нашли любителя квиддича».

— Есть хоть что-нибудь, что я сделал сам? — обижено проговорил Гарри.

— Ну, конечно есть. Ты дементоров разогнал и спас своего кузена, — успокоила его Грейнджер.

— Поттер, это был единственный раз, когда вы, что-то сделав самостоятельно, чуть не угодили за это в Азкабан. Гарри, прошу вас, ничего никогда не делай сами, отдайте все лучше в руки взрослым дядям, — с заботой в голосе произнес Люциус Малфой. — Перси, читай уже.

Глава 5. Полоса препятствий

«3 марта 1982 года.

Мерлин Великий, где же я так нагрешил-то? Развития событий напоминают мне какой-то сюрреалистический бред. Причем, я не могу понять: это я потихоньку схожу с ума, или все остальные?

Драко совсем отбился от рук. Не помогают ни бесконечные отработки, ни внушения, плавно переходящие в полноценные нотации. И его совсем не задевает, что во всех стычках с гриффиндорцами он просто выставляет себя на посмешище.

Я многое могу понять. В нем сейчас говорит больше ревность, чем здравый смысл. Все те люди, которые фактически вырастили его, отвернулись от него, все свое внимание уделяя Поттеру. Хагрид вообще из лучшего друга и преданной няньки превратился для Драко во врага номер один. Я не присутствовал при их ссоре, но то, что они сейчас демонстративно не обращают друг на друга внимание, а то и переходят на личности, говорит само за себя. И ладно мелкий Малфой, он еще ребенок, но Хагрид? Что за ребячество?

Клык вообще стал камнем преткновения. Хагрид искренне привязался к собаке, а Драко, скорее всего, не может удержаться от шантажа, мол, вообще Клыка заберу, и ты его больше не увидишь. Хагрид верит. А кто бы на его месте не поверил? Драко — гремучая смесь Блеков с Малфоями.

А эти его бесконечные придирки к гриффиндорцам? И ведь, похоже, никто не обращает внимания на то, что пытается задеть он только небезызвестное трио, и почему-то Лонгботтома. Да и свои шпильки он отпускает только в присутствии Грейнджер. Он что, уже сейчас, в одиннадцать лет начал понимать, чем мальчики от девочек отличаются? Ой, ждать мне еще проблем.

На всех остальных ребят и девчонок Хогвартса Драко плевал с Астрономической башни.

Но почему кроме меня этого никто не замечает?

Также как и Драко не замечает того, насколько лояльно к нему относятся преподаватели. С него практически никогда не снимаются баллы, отработки он получает только у меня. Да ему фактически все спускается с рук. Но он видит только то, что все обращают на него меньше внимания, чем на Поттера. И постепенно в число его личных врагов попали последовательно Альбус и Минерва.

А еще я не понимаю, почему он даже не пытается за себя постоять? Единственный раз, когда Драко хоть что-то сделал, произошел на второй игре Гриффиндора. Он тогда сломал Уизли нос, хотя и сам остался с подбитым глазом. Но там, скорее всего, рефлекс сработал, уж насколько хорошо Эван умеет вбивать такие знания, я по себе знаю. Что его вообще на трибуну Гриффиндора понесло? Почему он пытается выглядеть более слабым и одновременно более агрессивным придурком, чем есть на самом деле?

Но чего-то в нем все-таки не отнять. В той дурацкой истории с драконом он побежал прежде всего не ко мне, а к Минерве. Поднял ее с постели и сдал Поттера с потрохами. Правда, и сам нарвался на отработку, но в той ситуации по-другому было нельзя. Никто же не знает, что ему разрешено ненадолго покидать гостиную после отбоя. Так что Драко сам признал, что наказание для него было справедливым.

Но погнать ребят в Запретный лес? Я Альбуса чуть не убил, когда узнал. И Хагрида заодно. Они же прекрасно знают, что Драко боится этого леса. Детские страхи — самые долгоживущие. Неужели они забыли, как мы всей дружной толпой искали ночью заблудившегося пятилетнего ребенка? Собственно, после этого случая и появился Клык.

А Хагрид? Это додуматься нужно было, Малфоя с Поттером и Клыком отправлять искать Темного Лорда! Нужно же было хоть на секунду задуматься, что двое маленьких детей не соперники ему. И если Драко проявил здравый смысл и пустился наутек, то, что сделал Поттер? Хагрид, что-то мямля, оправдывался передо мной, мол, он думал, что Клык поможет в случае чего Гарри.

Я тогда долго стоял, раздумывая, кто из нас все-таки свихнулся, а потом вкрадчиво поинтересовался, а ничего, что Клык — фамильяр Малфоя? Да он бы скорее сдох, чем хозяина оставил. Если бы не кентавры, не знаю, остался бы в живых наш Избранный.

У Темного Лорда тоже что-то с головой случилось. Не могу понять, что здесь больше оказывает свое тлетворное влияние: связь с Поттером, или то, что он делит тело с преподавателем маггловедения. Но то, что Хагриду пришлось напиваться в его компании и прямо рассказать, как пройти мимо Пушка — это факт. Наверное, Риддл считает себя выше всяких там условностей и просто прочитать про церберов он не в состоянии. А ведь эти книги даже не в Запретной секции находятся.

А чего стоят его выкрутасы с кровью единорога?

У меня часто начало возникать ощущение, что я живу в чьей-то альтернативной реальности.

Этот дурацкий матч Гриффиндор — Пуффендуй меня все-таки заставили судить. Мне даже пришлось метлу покупать, что не улучшило моего настроения. Сначала я, как последний придурок, бродил по всем своим знакомым и пытался одолжить ненадолго метлу. На что был постоянно посылаем, так как одни мои знакомые не летали, предпочитая пользоваться камином или аппарировать, а другие мои знакомые предпочитали летать без метлы. Мои скитания завершились в Малфой-мэноре, где Люциус всерьез забеспокоился моим здоровьем и даже начал подозревать, что я теряю магию, после чего пытался показать меня своему знакомому целителю.

А чего мне стоило не схватить этот дурацкий снитч, когда он мимо меня пролетел! Я тогда так в рукоятку метлы вцепился, что метлу даже развернуло.

А потом был небольшой забег в Запретный лес, потому что у Поттера именно в этот момент пробудилась шпионская жилка. Шел я, прихрамывая, уже и не помню на какую ногу. И ведь никого даже не кольнуло, что укус не может так долго заживать! Да любой маггл уже давно забыл бы о нем.

Впору за голову хвататься.

И, конечно же, пока я шел, то совершенно не замечал летящего за мной на метле (!) Поттера.

В лесу я слегка припугнул Лорда вместе с Квирреллом. Странно, но у меня возникает чувство, что Квиррелл, встречаясь со мной, начинает заикаться по-настоящему. С чего бы это? Я же преданнейший слуга Темного Лорда!

Собственно, для чего я позвал его в лес. Все просто. На дворе февраль месяц, а этот преподаватель маггловедения даже не поинтересовался, что мы прячем под Пушком, как и все остальные преподаватели. Они знали, что философский камень находится в замке, но предположить, что он находится под такой сомнительной защитой, не мог никто. Хотя сами принимали участие в создании испытаний.

О, это отдельная история.

Мы с Альбусом, как могли, донесли до наших коллег, что эта полоса необходима для проверки Поттера, и что Поттер обязательно должен дойти до конца (как и один профессор маггловедения). Это было сложно, так как с первого раза они не поняли.

То, что они сначала сделали, ввело в ступор даже меня. Нет, ну я, конечно, прошел бы эту полосу препятствий, если бы это было настолько для меня важно, что я готов был бы пожертвовать своей жизнью. Они, видимо, слегка Поттера переоценивают (как и одного учителя маггловедения).

Когда мы с Альбусом принимали работу, то очень долго смотрели вниз и чесали голову, потому что то, что мы увидели, привело нас в такое замешательство, что мы с матами захлопнули крышку, наложив на нее сильнейшие чары. Подумав, оттащили Пушка от люка для его же собственной безопасности.

А увидели мы следующее: по всему помещению были расставлены такие растения, глядя на которые, я невольно подумал о том, что Драко в принципе прав: все хотят убить маленького беззащитного Поттера. Об этом мы и сообщили Спраут:

— Помона, ты что сделала? Глядя на то, что ты там насадила, мое буйное воображение рисует следующую картину: вот маленький мальчик (или профессор маггловедения) прыгает вниз, и его сразу обливает с ног до головы вонючей жидкостью Бубонтюбера. Мальчик (или профессор маггловедения) находится в болевом шоке от страшнейших химических ожогов. Он ослеп, оглох, он ничего не чувствует, находясь в полубессознательном состоянии. И, разумеется, делает шаг вперед, ну или назад — это уже не важно. Так как он обязательно заденет Шипоигольную Лютерцию, которая превращает маленького мальчика (или профессора маггловедения) в милого дикобраза своими шипами, впрыскивая яд, действующий на манер паучьего. Получившийся бутерброд пытается выбраться на все более слабеющих ногах и дойти хотя бы до стены, где его в свои страстные объятия принимает Альдрованда (магический ее вариант), которая тут же пытается подзакусить получившимся произведением кулинарного искусства. Допустим, что бедному мальчику (или профессору маггловедения) удается вырваться от чавкающей Альдрованды, и не важно, что ему осталось жить минуты две — не больше. Потому что, сделав буквально пару шагов, он попадает под плевок Огнеплевки, которая сжигает дотла все, что осталось от бедного мальчика (или недальновидного профессора маггловедения), видимо, уничтожая следы. Альбус, ты кого на работу к себе набрал? По сравнению с Помоной, Ближний Круг — дети, стряпающие куличики в песочнице. И это еще самый миролюбивый факультет. Помона, милая, испытание должно было быть направлено на маленького Поттера. Ты его что, так сильно ненавидишь?

— Так, постойте. Вы сказали, что необходимо придумать испытание в некой полосе препятствий. И кто-нибудь из вас сказал, что она для Поттера?

— А что, разве нет?

— Представьте себе, нет. Значит для Поттера? Думаю, Дьявольские Силки подойдут.

— А если чуть-чуть сложнее?

— Ты же сам сказал, что для Поттера, — произнесла Помона и отважно спустилась вниз.

Следующим этапом были чары. Мы очень долго стояли перед дверью, но затем, решив, что добродушный Филиус не захочет никого убить, слегка приоткрыли дверь.

Только моя реакция, вбитая за долгие годы обучения на Базе французского Легиона, спасла Альбусу жизнь. Я перехватил топор за рукоятку в тот момент, когда от лезвия топорища до носа крестного оставалось не больше сантиметра. Одновременно с этим я ногой захлопнул дверь. Дамблдор, сведя глаза, чтобы видеть кончик своего носа и соответственно лезвие топора, перейдя на ультразвук, завопил:

— Филиус!

Магия, не иначе, потому что Филиус через две минуты уже был перед нами. А мне говорили, что в Хогвартсе аппарировать нельзя.

— Ты что сделал?! — продолжал вопить Альбус. И что орет? Я продолжал рассматривать топорик. Хороший. Нужно себе забрать.

— Как что? Этап испытания. Я его назвал «Комнатой летающих кинжалов».

— Это кинжал?! — Альбус вцепился в топорик и попытался его у меня отобрать. Бесполезно.

— Это для круглого числа не хватило, — любовно посмотрел на топорик Флитвик. Я прижал его к груди: не отдам! Это боевой трофей.

— И сколько там летающих кинжалов? — с любопытством спросил я.

— Ну, с этим топориком ровно сто.

— Альбус, я начинаю тебя бояться: у тебя работают одни маньяки-садисты. Вот представь, идет Поттер (или профессор маггловедения) к двери замученный и раздавленный Дьявольскими силками. Ничего не предвещает беды. Открывает дверь и в его голову летит топорик, — я любовно погладил топор, — а сотней кинжалов его пришпиливает к противоположной стене. Вот, собственно, и весь сказ про великого Избранного. Но, есть один положительный момент: Филиус хотя бы не мучает свои жертвы перед смертью. Профессор Флитвик, за что вы-то не любите Поттера так сильно?

— Причем здесь Поттер?

— Ах, вам тоже не говорили, что эти испытания для маленького Поттера?

— Разумеется, нет. Для Поттера, значит. А умеет он у нас только летать, ну, значит, будет летать, — с этими словами Филиус зашел в комнату.

Так, если они не знали, что испытания для Поттера, то возникает вопрос: а собственно для кого они это готовили?».

— Да, кстати, для кого вы все это готовили? — посмеиваясь, произнес Кингсли, даже не глядя на зеленого Поттера и бледную Грейнджер.

— Нам за месяц до описываемых событий пришло письмо о том, что через три года мы будем принимать Турнир Трех Волшебников. Мы подумали, что таким образом Альбус проводит конкурс испытаний.

— Минерва, то есть ты таким образом решила избавиться от перспективных молодых волшебников, которые могут создать тебе конкуренцию? — ласково проговорил Альбус.

— Почему сразу я?! — вскочила со своего места Минерва.

— Ну а кто? Причем, от нас с Северусом ты решила избавиться в первую очередь. Ведь именно ты настояла на том, чтобы именно мы пошли проверять эту вашу полосу.

— А что сделала профессор МакГонагалл? — робко поинтересовался Драко.

— А может, мы не будем это читать? — краснея, пробормотала Минерва.

— Не-не-не. Это должно остаться в истории! Перси, читай.

«За летающими ключами Филиуса находилась комната, над которой колдовал профессор Квиррелл. Мы туда вошли без особой опаски, так как бывший профессор маггловедения ничего умнее тролля не придумал.

А вот перед дверью МакГонагалл нас прошиб холодный пот. Что-то заходить туда совсем не хотелось. Одним. Если учесть, что ждало нас до этого. На мое робкое предложение позвать Минерву, Альбус сказал: «Мы что с тобой не мужики, что ли?», — и открыл дверь. Я повернулся к нему и произнес:

— Я первый туда не пойду, только после вас, Господин директор, — я показал рукой на открывшийся проем.

— Трус, — бросил Альбус, но с места не сдвинулся.

— Трусость — не порок, а базовая часть инстинкта самосохранения! — гордо произнес я.

— Ладно, давай вместе?

— Возьмемся за ручки и на счет три?

— Да пошли уже, — он схватил меня за руку и затащил в комнату.

— Альбус, давай я тебя сейчас убью? — ласково проговорил я.

— Ну, ступил я, что убивать-то сразу. Мы вообще где?

— Это ты у меня спрашиваешь?! Нужно было у Минервы спросить, прежде чем сюда соваться! — я как-то незаметно перешел на крик.

Собственно, мы с Альбусом находились… в Нигде. Другим словом это описать было нельзя. Вокруг нас была пустота. Черная пустота. Она была везде: вокруг нас, сверху, снизу. Мы словно висели в этой пустоте. Сначала я подумал, что ослеп, но спустя какое-то время понял, что это не так, потому что Альбуса я видел идеально. Я попробовал пойти и, к моему удивлению, это получилось. Я чувствовал, что иду по твердой поверхности, но ощущения были такими, будто я иду по тонкой проволоке, натянутой над пропастью. Судя по неуверенным шагам Альбуса, он чувствовал то же самое.

Время не ощущалось. Может быть, прошло пять минут, а может и пять часов. Спустя Время блуждания по Нигде прямо у нас перед глазами появилась золотая табличка с алыми буквами: «Заблудились?». Мы с Альбусом переглянулись:

— Глюк? — деловито уточнил Альбус.

— У обоих сразу? — недоверчиво спросил я. Повернувшись к табличке, мы вместе произнесли:

— Да.

— «Чего вы хотите?»

— Выйти отсюда.

Табличка раздвоилась, образовались стрелки с вопросами: «Назад?», «Вперед?».

— Что тут думать, назад идти надо. Раз предлагают, — решительно произнес Альбус. Я мысленно с ним полностью согласился.

Табличка с надписью «Вперед» исчезла. Табличка «Назад» приняла объемные очертания и показала направление позади нас. Мы резво обернулись, но ничего не произошло. Нигде так и осталось. Мы синхронно обернулись обратно к табличке, которая изменила надпись. Теперь ее украшала фигура из оттопыренного среднего пальца и надпись: «Ха-Ха».

— Альбус, ты сейчас думаешь о том же, о чем и я? — чересчур ласково спросил я.

— Если ты о том, что профессор трансфигурации немного перегнула палку, то я помогу тебе спрятать труп.

Тут табличка исчезла и перед нами начала образовываться дверь. Мы долго на нее смотрели, прежде чем решились открыть. Поняв, что ничего другого происходить не собирается, мы все же открыли эту дверь и вместе шагнули через порог.

И оказались в пустой комнате. Обернувшись назад, обнаружили, что дверь исчезла. Посреди небольшой комнаты стояло старинное зеркало в странной раме. Поверху была выгравирована вязь рун. Я подошел ближе и прочитал: «Еиналеж». И что это означает? Это слово нам ни о чем не говорило. Дамблдор решил осмотреть комнату получше, а я решил посмотреть на свое отражение. То, что я увидел в зеркале, заставило меня вытаращить глаза и чуть не заорать. На меня смотрел в общем-то я. Но выглядел как-то не очень. Желтое лицо, седеющие грязные волосы. Местами залысины. В одной руке я держал метлу, в другой зажал снитч. Сзади меня стояла Эванс. Одной рукой она меня обнимала, в другой держала свиток, где было написано, что я назначен преподавателем Защиты от Темных Искусств. А еще у меня на груди был орден Мерлина. От неожиданности я истерично закричал:

— Альбус, оно ужасы показывает!

Крестный подбежал ко мне, а я отошел в сторонку.

— Я бы не сказал, что это ужасы, но отдых на пляже со знойными красотками — это не предел моих мечтаний.

— Если бы на их месте были брутальные мужики в коже, то я бы сказал, что оно демонстрирует твое самое сокровенное желание.

— А тебе оно что показывает? — с любопытством спросил Альбус.

— Я с Эванс, с метлой, веду у тебя ЗОТИ и награжден очередным орденом Мерлина.

— И, правда, жутко. Может, все-таки возьмешь Защиту? Ой, оно изображение поменяло. Теперь я стою в пижаме с ночным горшком в руках. Да, горшок бы сейчас не помешал.

— Вы что, охренели что ли? В каком смысле, ужасы показываю?! — от неожиданности мы подпрыгнули и уставились в зеркало. На нас вместо нашего изображения смотрело лицо бородатого старца.

— А что, по-твоему?

— Я показываю самые сокровенные желания, — гордо начало зеркало.

— Я от таких желаний ночью не засну, — проворчал я. — Как нам отсюда выйти?

— Через меня.

— Аргументируй.

— Открыть и войти. И вообще, предупреждать же нужно, что вы темные, а то я пыталось что-то сделать, изобразить, и все коту под хвост! А вообще, заберите меня отсюда — мне тут скучно. Просто скажите: мы забираем тебя, и потом, если вы выйдете отсюда, то я перемещусь вместе с вами.

Мы с Альбусом решительно вошли в проем отворившегося зеркала. И почему мы сразу не обратили внимания, что оно сказало: «Если».

Сначала мы подумали, что вернулись в комнату с пустотой. Я непроизвольно вздрогнул. Тут раздался голос крестного:

— Люмос, — ничего не произошло. — Похоже, магия здесь не действует. Попробуй ты?

— Люмос, — результат тот же. — Альбус, а ты не заметил, что в комнате Нигде нам даже не пришло в голову использовать магию? — Тут пустота начала рассеиваться, обретая очертания жуткого леса, чем-то напоминающего наш Запретный. Только деревья были выше, стояли они гуще и имели причудливую форму. Ветви казались лапами, тянувшимися в нашу сторону и пытающимися нас схватить. Повсюду все было облеплено мхом, а между самими деревьями была натянута огромная паутина. В глубине леса зияли пещеры, из которых тянуло мрачным холодом. Но не это приводило нас в какой-то иррациональный ужас. Мертвая тишина, от которой постепенно начинало звенеть в ушах.

— Миленько так, — как-то истерически прошептал Альбус. — И что дальше?

Я показал на узенькую тропинку, которая вилась между самых неприятных деревьев и пещер, из которых валил какой-то странный белый дым.

— Пошли, тут других вариантов нет, — как-то наигранно весело произнес я.

— Да, точно. Когда нас пугал обычный лес? — мы осторожно двинулись по узкой тропинке.

Мы шутили, постоянно говорили, лишь бы перебить эту тишину. Помогало плохо, но хоть как-то успокаивало.

— Тебя не напрягают лежащие повсюду, по-видимому, кости и, по-видимому, человеческие? — показал в сторону крестный.

— Альбус, меня больше напрягает повешенный на том дереве парень, — я показал в другую.

Меня вообще это все напрягает. Это не лес, а какое-то кладбище непохороненных людей. Кругом лежали останки, кости, куски человеческой плоти разной степени разложения. Тропа смерти, бля. При вдыхании дыма, валившего из пещер, начинала кружиться голова, и в душе поднимался какой-то необъяснимый непонятный страх. Потом все проходило. Шли мы очень долго. Даже я под конец начал уставать, да и Альбуса приходилось уже практически тащить на себе: возраст, как-никак. Лес кончился неожиданно. Просто в конце тропинки внезапно появилась знакомая нам табличка, только желтая и с черными буквами: «Переход». Мы, переглянувшись, кинулись туда, где начала образовываться дверь.

Распахнув ее, мы ввалились в туман. Мерлин, это закончится когда-нибудь? Туман был необычным, он находился в постоянном движении, клубился, словно пытаясь принять форму чего-то. В этом пространстве было ни тепло и ни холодно. Здесь было — Никак. Внезапно туман закрутился сильнее и начал приобретать знакомые очертания.

Мы находились на вокзале Кингс-Кросс. Под часами стояла ажурная скамейка, на которую я опустился, и устало произнес:

— Альбус, ты как хочешь, а я больше никуда не пойду. Хватит. Минерва все это заварила, пускай сама нас и вытаскивает. Я смогу переступить через свою гордость и признать, что смог проиграть бабе.

Альбус присел рядом со мной и вздохнул. Видимо, он тоже так решил. Если судить по его виду, я думаю, что МакГонагалл все равно никому о нашем позоре рассказать не успеет. Не успеет! Я, так уж и быть, постою на страже, чтобы никто крестному не помешал.

Туман начал опять менять свою форму. В одном конце вокзала образовалась дверь с зеленой табличкой «Выход», буквы на этот раз были серебряными, с другого конца раздался гудок и к нам подъехал Хогвартс-Экспресс.

— Знаешь, Альбус, я в «Выход» не пойду точно. С Минервы станется опять неприличную фигуру показать и поезд убрать. Поехали уже, что ли. Какая разница, где сидеть. Вдруг этот поезд привезет нас в Волшебную страну, и пойдем мы по тропинке из желтого кирпича в Изумрудный Город искать великого и могущественного волшебника Гудвина, который подарил бы Поттеру мозги, Минерве сердце, а нас храбростью, и благословил волшебным пинком по направлению к дому.

Крестный с настороженностью на меня посмотрел, потрогал лоб, затем вздохнув, произнес:

— Поехали.

И мы зашли в распахнувшиеся перед нами двери, прошли по пустому вагону и сели в купе. Поезд тронулся, но ничего долгое время не происходило. Через некоторое время я решил посмотреть на пейзаж за окном.

Это был не пейзаж. Мы проезжали мимо меняющихся картин, все увеличивая ход.

Вот Альбус стоит на коленях возле своей сестры. Вот Аберфорд разбивает Альбусу нос. Поезд ехал все быстрее. Вот теперь уже я стою на коленях возле своего отца, не выпуская его рубашку из рук. Вот мы смеемся и смотрим на бегающего вокруг Шарля. Вот Гриндевальд целует Альбуса, они такие молодые и красивые. Вот я стою возле чьей-то могилы и кладу на надгробие цветы. Вот маленький Драко блуждает по ночному лесу со слезами на глазах. Вот Белла кидает ведро в костер. Вот я стою на коленях перед Альбусом и, заламывая руки, прошу о тортике. Вот я — маленький в поезде стою, разговариваю с Эванс, и к нам подходят Поттер с Блеком, начиная как всегда что-то кому-то доказывать. Вот Петтигрю кому-то кланяется. Вот больничное крыло Хогвартса и кто-то, смутно напоминающий Мальсибера: его рвет кровью и, похоже, частью собственных легких, а заплаканная Поппи стоит рядом и дрожащей рукой направляет на него палочку, из которой вырывается зеленый луч Авады.

А поезд все набирает скорость. Уже почти не видно, когда одна картинка сменят другую. Вот я хожу перед столом Альбуса и что-то ворчу, размахивая руками. Вот я стою перед директорским столом, ловлю падающего Дамблдора и тыкаю ему в лицо его же потемневшей рукой. Череда картинок, глядя на которые, волосы непроизвольно встают дыбом. Вот зеленая вспышка и какой-то смутно знакомый мальчик падает замертво. Вот Драко стоит передо мной и задирает рукав, показывая Метку. Вот Минерва кидает в меня какое-то заклятие, а поставленный мною щит отправляет его обратно. Вот я стою на коленях возле груды камней и разрезаю себе руку. Поезд начал замедлять ход. Вот Альбус летит вниз, глядя в небо мертвыми глазами. Вот, в центре зала, в окружении детей и Пожирателей, стоят Поттер и Лорд. Вот лежит мертвый Поттер, а Том, разворачиваясь, насылает Аваду на всех Малфоев последовательно. Они падают замертво. Вот горит замок. Поезд остановился, а в голове прозвучало: «Гарри Поттер мертв. Вы сражались храбро. Лорд Волдеморт умеет быть милосердным. У вас час, чтобы похоронить ваших мертвых».

— Эт-то ч-ч-то б-было? — с ужасом произнес Альбус.

— Я-я ее у-у-бью-ю-ю.

Тут появилась табличка с надписью: «Добро пожаловать в Хогвартс, господин Директор».

Мы на негнущихся ногах дошли до двери, открыли и очутились в комнате, в которой на нас с кулаками накинулась Минерва».

— Я этого не делала!

— Минерва, успокойся, дорогая. Мы знаем, мы это выяснили в тот же день, только немного позже, — мягко с улыбкой произнес Альбус.

— Тогда почему вы на меня орали?! Вы даже не удосужились объясниться потом, да вы даже прощения у меня не попросили!

— Ну, мы замотались совсем и забыли, — все так же мягко продолжал говорить Дамблдор.

— Простите, профессор, но если вы всего этого не делали, то почему засмущались и не хотели, чтобы это читали? — раздался чей-то робкий голос.

— Да потому что я сделала шахматы! Всего лишь шахматы. По сравнению с остальными, это вообще ничто. Северус даже менять ничего не стал, только хмыкнул и поинтересовался, уверенна ли я, что Поттер до его комнаты дойдет, ведь есть вероятность, что он застрянет в моей комнате навечно. И вообще читай, Перси, я очень хочу узнать, где же этих двух носило!

Глава 6. Зеркало Еиналеж

«— Уб-берите ее от меня! — я шарахнулся в сторону от бросившейся к нам Минервы. — О-он-на х-х-хочет нас д-до-добить! М-мы, п-по ее п-плану, н-не д-до-должны б-были в-в-вернуться!

— Северус, что ты такое говоришь? Где вы вообще были все это время? — в голосе, МакГонагалл явно проскальзывали слезы. — Мы вас по всему замку девятьчасов искали!

— Н-наверн-но т-ты во-возглавляла по-поиски, в-водя в-всех по-по тем ме-местам, где нас то-точно не было?! Г-где б-были? Мин-нерва, уж к-кому з-знать, к-как н-не т-тебе. — голос Альбуса звучал слабо.

Я решительно направился к двери, ведущей в комнату, где я сам готовил испытание для Поттера.

Войдя в зал, я подошел к столу и взял первый попавшийся флакон трясущимися руками. Залпом выпил. Кажется, немного отпустило. Альбус смотрел на меня немного удивленно. Я взял другой флакон и протянул ему.

— У-ус-успокаивающее во всех, — пояснил я, наталкиваясь на недоуменный взгляд крестного. Ну, я же еще не сошел с ума, чтобы наливать во флаконы яды, вино и так далее, согласно моей загадке. Поттер, наверняка, яд хлебнет, а профессору маггловедения может вино попасться, и в том и в другом случае до камня они не дойдут. Так что, в каждом флаконе было налито одно и тоже зелье. Просто на сами флаконы были наложены чары, позволяющие, взявшему их в руки, пройти через огонь, причем в обоих направлениях. Так я объяснил, заикаясь, директору.

Буквально через пару минут меня снова начало трясти. Альбус выглядел тоже не очень. Выпив еще по одному флакону, мы начали уже более менее соображать.

Повернувшись к двери, я обнаружил, что в комнату кроме нас с Дамблдором вошли Спраут, Флитвик и всхлипывающая МакГонагалл. Выглядели они, мягко говоря, нехорошо. Встрепанные и ничего непонимающие.

— Минерва, м-могу с уверенностью сказать, что т-твое испытание превзошло все ос-стальные. С-скажи мне только, в последней хере, что, будушее показывалось? — перешел я на крик, почти не заикаясь.

— Северус, я не понимаю о чем ты? Как обычные шахматы могут показывать будущее? — выглядела она и вправду удивленной. Хорошо свою роль играет, до конца.

— Какие шахматы?

Тут Минерва подошла к столу, решительно взяла один флакон и прилично из него отхлебнула, затем пинком открыла дверь, ведущую в ее комнату. В дверном проеме была видна огромная шахматная доска.

— Минерва, а ты долго готовила свое испытание? — поинтересовался Альбус.

— НЕТ! У меня в, отличие от вас, времени на шуточки нет! У меня дети, факультет, у меня вся школа, в конце концов, которую вы на меня всегда бросаете! Прошатались неизвестно где, а теперь, как всегда, Минерва виновата!

Мы с Альбусом решительно переглянусь и выпили по последнему флакону успокаивающего. Перед тем как гордо удалиться, я вновь наполнил флаконы, правда, теперь уже простой водой. Пройдя в соседнюю комнату, мы с Альбусом удостоверились, что да, действительно просто шахматы. После этого мы с крестным просто ушли, оставив недоумевающих деканов стоять на шахматной доске.

— Твари, хоть объяснитесь, — орала нам вслед МакГонагалл, — козлы! Так невозможно работать! Я увольняюсь!

Мы шли по коридору, поддерживая друг друга.

Проходя мимо одного, давно пустующего, класса, мы услышали какой-то шум и решили войти туда, чтобы посмотреть, кто это шумит и, заодно, обдумать, что же все-таки произошло. То, что Минерва во всех этих непонятных вещах невиновата — было ясно. Тогда кто?

Войдя в кабинет, первым делом мы увидели зеркало. То самое зеркало. А ведь слова привязки его к нам мы не произносили.

Я подошел ближе и посмотрел в зеркальную гладь. В стекле начала проявляться уже знакомая нам рожа.

— Уф, еле вас нашел! Вы забыли слова сказать, чтобы меня забрать, — мы вытаращились на него. Вообще-то мы не забыли, а целенаправленно не говорили. Зачем нам еще и такая хрень?

Сил ни на что уже практически не оставалось, но расспросить зеркало все-таки стоило.

Из его рассказа о себе мы извлекли следующее: когда-то давно было оно изобретено и изготовлено в лабораториях Фолтов, и представляло собой что-то вроде сейфа. Какое-то расширение пространства с ячейками, примерно как маггловские камеры хранения. А то, что оно всякую чушь наивным светлым показывало, так это — ловушка для идиотов.

Так же зеркало поведало нам о том, что же с нами произошло.

Оказывается, мы с Альбусом здорово напортачили, готовя полосу препятствий на третьем этаже. Создавая комнаты, мы что-то там нарушили в пространственно — временной схеме замка.

Когда-то давно, Основатели решили таким образом выбирать Директора Хогвартса. Мол, они не вечны, а школу на кого-то оставить нужно.

Принцип был прост: кто прошел и выжил, тот и Директор. Четыре основателя — четыре испытания. Какое испытание кому принадлежало, в принципе, было ясно. У Годрика, как мне когда-то рассказывал Слизерин, мозгов особо не было, но магом он был одним из сильнейших. Неприличная фигура с оттопыренным пальцем имела, как оказалось, древние корни. И это, несомненно, было в духе Гриффиндора.

Ровена вполне была способна злобно пошутить. Хорошая такая шутка. Со слов этой рожи на следующий уровень проходил только один из десяти потенциальных Директоров. Остальные — сходили с ума, просиживая возле зеркала и, не отрываясь, смотря в него, и это самое безобидное, что с ними происходило.

Лес — это без сомнения Хельга. Они все какие-то странные — деканы этого факультета. Вспомнить хотя бы Спраут.

Ну, а про перрон ничего нам конкретного зеркало ответить не смогло. Салазар был самым сильным магом из этой четверки и придуманное им испытание, было индивидуальным, для каждого конкретного претендента, так сказать по силам и возможностям. Он, наверно, единственный, кто не желал смерти будущему Директору. У нас был перрон, у кого-то, возможно, подземелье. А вот, что мы видели в окне поезда, зеркало не знало. Почему? Все просто. За все время существования этой «полосы смерти», ни один из будущих Директоров так и не превратился в действующего. Не дошли они до комнаты Салазара. Женщины этого не позволили. Нам это удалось только потому, что мы оба — темные маги и шли вдвоем.

В общем, люди учли повышенную смертность сильных магов и, сразу же после смерти Основателей, Директоров стали назначать, а эту хрень спрятали с глаз долой в дебрях замка. Мы же со своим бурением, собственно, вернули все на свои места. Молодцы, нечего сказать. Я хотел закрыть эту полосу, чтобы никто здесь больше не блуждал, но Альбус делать это запретил. Мол, не нужны ему пока конкуренты. Появится — сразу в комнаты Основателей, пускай бродит. Вот он — милосерднейший из современных магов во всей, так сказать, красе.

Собственно, то, что это зеркало — очередное наследие Фолтов и навело нас на мысль засунуть в него философский камень. Вытащить его оттуда кроме меня все равно никто не сможет, ну или сможет сделать тот, кто захочет его достать, но не использовать.

Договариваться с зеркалом пришлось мне, Альбус сходил в это время за камнем, а затем просто наслаждался нашей перебранкой.

Я подошел к зеркалу. Внимательно на него посмотрел и представился:

— Фолт.

Осмотрев меня с головы до ног, рожа произнесла, довольно сварливо:

— Да, мельчают Фолты.

— На себя посмотри, — я снял иллюзию с лица, — так лучше? Твой взгляд эстета, доволен?

— Мальчишка, с маской ты хоть на зрелого мужика был похож, а так, кукла смазливая, — рожа сплюнула.

Я почувствовал, что начинаю закипать.

— Назад верну, — ласково произнес я.

— Ты мне тут не угрожай! Не ты доставал, не тебе и обратно возвращать!

— А я всегда был очень непочтительным мальчиком, ну никакого пиетета к наследию предков, так что выбирай, или нормальный разговор, или опять годы скуки в одиночестве. Тем более что от желающих в тебя посмотреть, скоро отбоя не будет.

— Что нужно-то, — уже гораздо более миролюбиво произнесла рожа.

— Вот этот камешек спрятать, — я протянул к стеклу философский камень.

— Мест нет!

— Как это, мест нет? — я даже слегка опешил.

— А вот так, все занято!

— Хм, и как освободить место?

— Что-нибудь забрать.

— И что забрать? Откуда я знаю, что в тебе есть?!

— А вот это не мои проблемы, ори не ори, а пока что-нибудь не заберешь, камень не возьму, — злорадно заявила мне рожа.

Я вздохнул, злобно посмотрел на эту мерзкую стекляшку и сделал вид, что собираюсь его поднять и понести.

— Эй, не шали! Давай так, ты будешь называть что-нибудь, а я скажу тебе, есть это во мне или нет. Ну, пойми, я не могу озвучить тебе, что во мне находится. Меня так сделали.

— Ладно, давай попробуем. Альбус, у тебя есть версии, что может там находится?

— Издеваешься? Это твои предки захламили все ячейки, тебе и разгребать эти конюшни.

— И как мне узнать, что там находится? Воспользоваться хроноворотом и посмотреть, что туда какой-нибудь Фолт запихнул? — со злостью ответил я Альбусу. Ничего путнего предложить никогда не может!

— Тьфу, — мне в лицо полетело что-то небольшое, округлое с длинной цепочкой. Схватив на лету эту вещь за цепочку, я внимательно ее рассмотрел. Хроноворот. В отличном состоянии. Работа древних мастеров, даже не тысячелетней давности, а гораздо старше. Незарегистрированный в Министерстве. Это просто невероятная удача. — Давайте сюда уже ваш камень. — Начало ворчать зеркало, — а то, здесь все под завязку забито. Что-то может и форму поменять и место занять.

Я резво сунул камень в образовавшуюся ячейку. Все, на сегодня с меня приключений хватит.

Так, что-то я отвлекся от моего драгоценного Лорда.

Значит, позвал я Квиррелла в лес, намекнуть, что камень спрятан именно в люке под Пушком. Профессор на встречу пришел, но было заметно, что он не понимает, зачем все это.

— …Н-н-не знаю, п-почему вы ре-ре-решили в-встретиться именно здесь, С-С-Северус? Но…

Я подошел к нему, взял за грудки и несильно прижал к дереву, слегка стукнув затылком о ствол.

— О, я просто подумал, что это очень личный разговор, — произнес я, ухмыльнувшись. — Ведь никто, кроме нас, не должен знать о философском камне — уж по крайней мере школьникам слышать наш разговор совсем ни к чему. — Слушай, Поттер. Дядя Северус плохого не скажет.

— Н-ну в-все з-зна-нают о ф-ф-философ-ф-ском ка-камне. Н-но Альбус д-держит в-в та-тайне г-где он.

— Вы уже узнали, как пройти мимо этого трехголового зверя, выращенного Хагридом?

— Н-н-но, С-С-Северус…

— Вам не нужен такой враг, как я, Квиррелл, — угрожающе произнес я, сильнее прикладывая его к дереву, на котором сидел незаметный Поттер. Не сбросить бы его случайно.

— Я… Я н-не п-понимаю, о ч-чем в-вы…

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, — Мерлин, ну почему ты такой тупой? Наверняка свое тлетворное влияние оказывает все-таки профессор маггловедения. Вон, судя по довольно мордахе Гарри, даже он уже понял, о чем я тут говорю. Я приложил Квиррелла затылком еще раз и, похоже, перестарался, потому что Поттер, видимо от неожиданности, пошатнулся и чуть не свалился нам на головы. — Профессор, я так же как и вы являюсь преданнейшим слугой нашего Лорда. И не нужно от меня этого скрывать, потому что я, так же как и вы, заинтересован в его скорейшем возвращении к нам. Давайте говорить прямо: вы, несомненно, слабее меня, некомпетентнее и вы ничего не можете Лорду предоставить, кроме ваших обширных знаний маггловедения. Поверьте мне, Лорду они не нужны. И что это за фокусы с кровью единорогов? Не отрицайте, я знаю, что это вы. Поверьте мне, Квиринус, на данном этапе эта кровь не поможет ему, даже если вы будете вливать ее в него литрами. Я начинаю сомневаться, а не стороне ли Альбуса Дамблдора вы ведете свою игру? Так ли вы преданы Темному Лорду? Так что, задумайтесь насчет этих ваших фокусов. Я жду.

— Н-но я н-не… — запротестовал Квиррелл.

— Очень хорошо, в ближайшее время мы снова встретимся — когда вы все обдумаете и, наконец, решите, на чьей вы стороне.

Я повернулся и пошел к замку. Поттер, недолго думая, полетел в том же направлении.

Я уже почти дошел до дверей, когда мое внимание привлек вопль ужаса, донесшийся из леса, к которому примешивались рычание и шипение. Всерьез забеспокоившись за жизнь профессора маггловедения, я аппарировал к кромке леса и увидел, катящийся по направлению хижины Хагрида, клубок из нескольких тел. На звук все продолжающегося вопля, из хижины выскочил Альбус, а следом за ним и наш лесник, взводящий на ходу арбалет. Приглядевшись, мы смогли разглядеть в этом клубке Квиррелла и…

Вот на кой хрен, я забрал ее из поместья и привез в Хогвартс? Решил, что Офире не мешает вспомнить Запретный лес? Я идиот!

Хагрид опустил арбалет и умиленно произнес: «Правда, милейшее создание, красавица просто, профессор Квиррелл, зачем вы животинку мучаете?».

Я бросился к этим двоим, и несколько мгновений не решался ничего предпринимать. Альбус с Хагридом стояли рядом и просто любовались дивным зрелищем, не удивлюсь, что они делали ставки насчет того, как долго продержится Квиррелл.

Изловчившись, я выдернул за шкирку отчаянно орущую мантикору, которая пыталась вырваться, шипела и махала лапами и хвостом. Я с трудом ее удерживал, постепенно волоча к хижине. Эта пушистая херотень делала все, чтобы добраться до бедного Квиррелла, которому Альбус помогал подняться с земли. При этом крестный поглаживал нашего профессора по тюрбану и приговаривал: «Ну-ну, успокойся, Квиринус, ну подумаешь мантикора, в жизни и не такое может случиться».

Я, тем временем, дотащил эту кошку бешеную до хижины, с трудом заволок внутрь и, выскочив, захлопнул дверь.

Квиррелл представлял собой жалкое зрелище. Изодранная мантия, глубокие порезы, при этом он вздрагивал всем телом, при каждом мявке доносившемся из хижины.

Альбус подошел к дому и слегка приоткрыл дверь.

— Фршшшмяяяууу, — и из щели показалась лапа, которая попыталась ударить крестного. Тот резво отпрыгнул назад, захлопывая дверь.

Кошка не желала успокаиваться, и, судя по звукам, пыталась вырваться наружу.

Квиррелл с ужасом смотрел на хижину, затем протянув дрожащую руку в том направлении, попытался что-то сказать.

— К-к-к-к-к…

— Это была мантикора, Квиринус, — ответил я. Надеюсь, я правильно перевел его блеяние.

— К-к-к-к…

— Она моя, Квиринус.

— К-к-к-к…

— Она — мой фамильяр.

— А-а-а.

— Похоже, Северус, тебе придется завтра провести уроки Квиринуса самому.

— С чего бы?

— К-к-к-к…

— Вот с этого! Все, это не обсуждается. Думаю, через день Квиринус будет способен проводить свои уроки сам.

И тут к нашей компании подбежал Драко. Видимо пришло время гулять с Клыком. Услышав шум в хижине, он бросился внутрь с воплем: «Клык!».

Никто из нас просто не успел его остановить.

В хижине послышалась какая-то возня, затем все звуки в ней стихли, а еще через мгновение, дверь открылась, и на пороге появился Малфой с Клыком, а за ними, успокоившаяся кошка. Подойдя ко мне Офира, потерлась о мои ноги и, задрав хвост, поскакала в лес.

Мда, думаю, больше ни один из единорогов не пострадает. Сомневаюсь, что Квиррелла можно будет еще раз заманить в Запретный лес».

— Альбус, ты же знаешь Офиру. Зачем ты тогда спрашивал, забрал ее Северус или нет? — в голосе Эйлин сквозило неприкрытое удивление.

— Я видел пушистый шар, шипящий, оскаленный и бросающийся на все, что движется. Я думал, что Северус оставил ее в Запретном лесу, поэтому и спрашивал.

— Так значит, вы проходили испытания Основателей? — Минерва уже немного успокоилась и говорила без надрыва.

— Получается, что так. И раз я прошел их, то, значит, я соответствовал занимаемой мною должности.

— Что значит соответствовал? Сейчас, что — не соответствуешь?

— Перси, а почему ты не читаешь?

«На Рождество Альбус подарил Поттеру мантию-невидимку, до этого принадлежащую его отцу. А ничего, что это та самая мантия, которая входит в Малый Комплект Некроманта и принадлежит она фактически мне?!

Как там крестный написал нашему Избранному? «Используй ее с умом!». Поттер и стал ее с умом использовать. По Закрытой секции в библиотеке шляться, я тогда ели Филча от этого мелкого недоразумения оттащил и в другую сторону увел. Я — Темный маг, и мне наплевать на всякие там мантии, вижу я сквозь них прекрасно.

Или дракона на Астрономическую Башню тащить, а потом забыть мантию там. Это называется, «с умом пользуйся»? Или, наткнувшись на зеркало Еиналеж, просиживать возле него каждую ночь. Интересно, что он там видит?

В одну из таких ночей Альбус нашел его перед зеркалом.

Я не знаю, что он говорил Поттеру, вероятно очередную чушь. Но вот зачем он перед зеркалом про носки заговорил? Откуда я про это узнал? Да очень просто. Сразу после ухода Поттера, зеркало выплюнуло Альбусу пар сто шерстяных носков, связанных из шерсти очень редких, а иногда и уже вымерших животных. Жировали мои предки. Альбус подарил их мне. Так что сейчас у меня есть много весьма ценных ингредиентов.

Зеркало Еиналеж мы с Альбусом перенесли в конец нашей полосы. Это будет заключительное испытание для Гарри Поттера и одного профессора маггловедения.

Возрождать Лорда на данном этапе нам было невыгодно, так что он все равно до камня не доберется. Но артефакт должен присутствовать в пределах досягаемости, эти нюансы Том очень хорошо чувствует. А нам нужно, чтобы Поттер встретился с Лордом, пообщался, так сказать. На последнем этапе Гарри подстрахует Альбус. Мало ли».

Глава 7. Прощальный пир

«1 июля 1992 года.

Странный учебный год, странно закончился. Я даже представить себе не мог, что мои студенты…

Поттер дошел все-таки до конца, вместе с бывшим профессором маггловедения. Только вот Квиррелл нас покинул. Кто же знал, что защита, с броши, когда-то подаренной мною Лили, все еще действует, защищая ее сына. Мда, вот что значит «сгорел на работе». Причем, в самом прямом смысле этого слова. Я только одного не могу понять, на какой хрен Поттер вытащил из зеркала камень? Решил помочь Лорду возродиться?

Я вообще этого ребенка не понимаю. Никакого инстинкта самосохранения, мозг, если он вообще присутствует в его голове, почему-то даже не дает о себе знать, а интуиция отсутствует напрочь.

Поттер до конца был уверен, что камень зачем-то понадобился мне. Единственное, что Гарри сделал правильно — позвал с собой Грейнджер с Уизли. К камню Поттер и Квиррелл пошли практически одновременно. До Гарри дошло, что камень кто-то пытается украсть, а может быть это дошло до Грейнджер, что более вероятно. Но подозревали почему-то меня.

А Квиррелл наконец-то понял, что нужно сделать, чтобы пройти мимо Пушка. Он это понял сам. Даже, несмотря на то, что на Рождество мы подарили ему арфу, для успокоения расшатавшихся нервов. Вероятно, для этих целей он ее и использовал. Но вот, не прошло и года, как он догадался, что Хагрид, в обмен на яйцо дракона, рассказал ему именно про Пушка. Видимо понятия цербер и Пушок, очень долго совмещались друг с другом. Впрочем, неважно каким образом, но он понял, что арфа успокаивает нервы не только людям, но и Пушкам.

Его арфа послужила также и нашему Избранному. Только пришлось немного ускорить процесс, отменив действие заклятия на арфе, а то гриффиндорское трио до сих пор стояло бы над люком. Как они проходили комнаты, я не видел. Если честно, мне это было неинтересно. Думаю, что если бы не Грейнджер и Уизли, Поттер застрял бы на Дьявольских силках. Переоценил я его.

А вот ту чушь, что нес Альбус в палате у кровати Поттера, я частично слышал. Оказывается! Я ненавижу Поттера. А еще, я должен его папаше-оленю жизнь! И теперь, я только и делаю, что спасаю нашего Избранного. Вот ночами не сплю, все думаю: а как бы мне сегодня Гарри Поттера спасти, чтобы продолжить ненавидеть память о его отце!

Я тогда Поттеру собственноручно приготовленное зелье принес, потому что этот Бэмби умудрился через себя то, что осталось от Лорда пропустить. Здорово того подпитав, кстати. Сдается мне, что следующая попытка возрождения Лорда, с таким-то резервом, явно будет успешной.

Скандал крестному я тогда не успел закатить, он очень быстро куда-то исчез из Хогвартса. Я решил отложить это, очень нужное для меня действо, до Прощального Пира.

Я же просил Альбуса не впутывать меня в его сказки для Поттера. Теперь маленький и не слишком дальновидный мальчик будет считать, что я его ненавижу. Причем, ненавижу я его, потому что ненавижу память о его отце. Как можно объяснить Поттеру, что память — это всего лишь память, это твои мысли, и твоя реакция на них, фактически — это ты сам. Недолюбливать самого себя не очень логично. Похоже, крестный все чаще не понимает смысла того, о чем говорит.

Еще Хагрид из всех душу вытряс, собирая колдографии Поттеров, чтобы пацану подарить. Я даже ему свою отдал, ту самую, которую Лили прислала мне вместе с приглашением на свою свадьбу, ту, где она вместе со своим оленем под листьями кружится, ту, где Поттер еще выглядит не так чтобы хорошо. Правда, мне пришлось довольно долго ее искать. Нашлась эта злосчастная колдография почему-то в Тупике Прядильщиков. Совершенно не помню, когда я ее туда притащил. Я торжественно вручил ее Хагриду, даже рамочку отдельно подарил, лишь бы он, наконец, оставил меня в покое.

Прощальный пир. То, что произошло там, просто не вписывается ни в какие рамки. Я никогда раньше не приходил в такое бешенство. Цензурных слов в моем лексиконе не было еще долго. Единственное, что хоть немного привело меня в чувство — это реакция остальных преподавателей. Недовольство и недоумение.

Альбус превзошел самого себя. Мои змеи из кожи вон лезли целый год, зарабатывая эти злосчастные баллы, а ведь их особо никто не балует, и тут такое. Нет, я понимаю, за что крестный начислил баллы Уизли с Грейнджер. Уизли я бы и сам начислил: выиграть у Минервы в шахматы затруднительно даже непревзойденным мастерам. Я понимаю, хотя и с трудом, за что эти десять паршивых баллов начислились Лонгботтому. Например, мои Слизеринцы только бы на отработку очередную налетели, за то, что не все сделали, что было в их силах, чтобы остановить потенциальных нарушителей. Но за что баллы были назначены Поттеру? Он же с блеском доказал, что ни на что не способен! За то, что он на метле летать не разучился? За это? Или за то, что Темного Лорда чуть не возродил, а что-то пошло не так и он случайно прибил Квиррилла? У Альбуса крыша едет, причем со скоростью Хогвартс-экспресса. Похоже, моя шутка про разум начинает себя оправдывать».

— Я что-то не пойму, а что я должен был сделать с философским камнем? — Гарри начал очень выразительно посматривать на стол, заставленный бутылками огневиски.

— Ничего. Гари, мальчик мой, ты ничего не должен был делать. Ты должен был просто встретиться с Томом. И, разумеется, ты не должен был доставать камень. Это условие Северус поставил зеркалу на тот случай, если с ним что-нибудь случится. Такая ценная вещь как философский камень не должна была исчезнуть.

— Постойте, профессор Дамблдор, но вы же сказали, что камень был уничтожен.

— Перси, ну почему ты не читаешь?

«Я ничего не сказал крестному, вообще ничего. Просто, зайдя в директорский кабинет, швырнул ему на стол заявление об уходе. Хватит с меня, я не клоун.

Развернувшись, я вышел из кабинета. Нужно было вещи собрать.

Я шел по школе к своим апартаментам не спеша. Я прощался. Заглянул в библиотеку, прошелся вдоль полок, поглаживая корешки книг. Зашел в Большой зал. Повинуясь какому-то порыву, сел за стол Слизерина.

На меня нахлынули воспоминания: вот на этом месте всегда сидел я, вот здесь сидел Люциус, всегда рядом со мной, всегда. Староста, защитник, ставший впоследствии лучшим другом. Вон там за столом Гриффиндора сидели Мародеры, постоянно шепчась и придумывая очередную пакость.

Я встал, вышел из зала, пошел дальше по коридору. Воспоминания не хотели отпускать.

Зайдя в туалет Плаксы Миртл, я остановился у раковин. Здесь — вход в Тайную комнату. Но я им пользовался только один раз, самый первый. Потом меня Учитель сам к себе доставлял, а впоследствии я мог туда аппарировать. В комнату я не пошел. Василиск сейчас спит. Он впал в эту своеобразную летаргию сразу, после того как Салазар ушел.

Мне все не давал покоя поезд созданный магией Слизерина, так что нужно будет покопаться в его записях, может, что и найдется, но это позже. А сейчас…

Я спустился в подземелья. Мой первый год в качестве декана и преподавателя. Сказать, что было трудно? Не знаю. Труднее всего было выработать правильный подход к моим змейкам. Пафосные речи, давление на гордость, взывание к фамильной чести, принадлежности к факультету — все это чушь. Эти слова они дома слышали и не один раз. Я тогда решил, что оптимальным будет давить именно на гордость этих ребят, в большинстве своем аристократов, вот только с другой стороны. Взяв за основу Эвана и его муштру новобранцев, я, буквально за месяц, превратил гостиную факультета Слизерин в казарму.

Я остановился возле одной неприметной ниши. Здесь произошла первая и единственная стычка со старостой факультета Слизерин того года — Теодором Флинтом, старшим братом Маркуса. Всего на три года младше меня, здоровенный, раза в две шире, чем я, и выше на целую голову. Он выскочил за мной из гостиной факультета, в тот же вечер, когда я впервые «построил» Слизерин.

— Снейп!

— Профессор Снейп.

— Что ты себе позволяешь? Кто тебе дал право командовать?

— Право командовать мне дал директор Дамблдор, назначив деканом Слизерина. И вы как староста обязаны не только выполнять все мои указания, но и следить за тем, чтобы их выполняли все остальные.

— Я не буду, слышишь, не буду чистить совятню!

Будешь, никуда ты не денешься.

— Это что, бунт?

— А если и так? За кого ты нас принимаешь? За грязнокровок или за другой подобный сброд? А Снейп? Ну конечно, как я мог забыть, ты ведь и сам всего лишь — полукровка!

— Профессор Снейп. А за кого я вас принимаю? Хм, дай-ка подумать, может за домовых эльфов? А как ты думаешь, Тео, может быть я скрытный извращенец и мне нравятся ролевые игры? Может, я получаю удовольствие, глядя, как молоденькие девочки и мальчики возятся в грязи, пытаясь что-нибудь очистить, но еще больше размазывают эту самую грязь. Ты полностью исключаешь такую вероятность? Я повторяю исключительно для тебя, в первый и последний раз, вы все сейчас дружною толпою, пойдете в совятню, и начнете уборку. И будете делать это беспрекословно каждый раз, когда вашему декану захочется получить удовольствие.

Теодор, ничего мне тогда не ответил. Просто бросился на меня с кулаками. Ему даже удалось захватить мою шею, точнее, я позволил ему это сделать, краем глаза отмечая, что абсолютно весь факультет высыпал в коридор, и теперь змеи смотрят на это зрелище, кто с нескрываемым злорадством, кто с испугом.

Одним слитным движением вывернувшись из захвата, я развернулся, одновременно, перехватывая кисть Тео и пережимая на ней несколько болевых точек. Парень взвыл, а я присел на корточки, заставляя гордого аристократа буквально упасть на колени, поскуливая от боли в зажатой руке. Я заговорил, обращаясь ко всем сразу:

— Значит так. Вижу, что небольшой ликбез с моей стороны не помешает. Особенно — это касается тех, кто еще не понял, что с сегодняшнего дня дела факультета Слизерин кардинально изменились. Мне плевать на то кто вы, мне плевать на то, кто ваши родители, и мне абсолютно наплевать на то, что вы думаете обо мне. Я полагал, что в Слизерине учатся разумные люди, но теперь я вижу, что это не так. И это стадо баранов, что стоит сейчас передо мной, претендует на право называть себя лучшими представителями магической Британии? Не смешите меня, а то я вашего старосту ненароком покалечу. Судя по тому, что вы не понимаете даже конкретных указаний, вы все недалеко ушли от биомассы, называемой планктоном. Поэтому, с этой минуты, здесь в подземельях воцаряется диктат, с единственным претендентом на роль тирана, вашего, с этого дня горячо любимого, декана — Северуса Снейпа. Основное и единственное правило, основывающееся на ваших обязанностях: я приказываю — вы выполняете. Прав у вас никаких нет. И, ни дай вам Мерлин, вызвать недовольство обожаемого вами декана. Всем все понятно? А теперь, дети, взялись за ручки и все, я повторяю все, отправились в совятню, — с этими словами я выпустил руку Флинта и поднялся. — Куда я хотел пойти? А, да, я хотел попить кофе.

Через неделю мои змеи практически строем ходили.

А еще через пару недель, я наблюдал великолепную картину, как бредущие с очередных работ слизеринцы: грязные, уставшие и злые на весь белый свет столкнулись в коридоре со сборной Гриффиндора. Я наблюдал за дракой из-за угла. Мои питомцы меня тогда порадовали. Когда счет был сведен вничью, я вылетел из своего укрытия и разогнал воинствующие факультеты. Причем, я даже баллов ни с кого не снял. У Гриффиндора баллов, в общем-то и не было, а снимать со своих? Вот еще, им и так от меня достается по полной программе.

Когда гриффиндорцы разбежались, я обратил внимание на то, что все слизеринцы сбились в одну кучку и теперь смотрят на меня, даже не скрывая своего ужаса. Я встал перед ними.

— Мистер Флинт, — Тео неуверенно вышел вперед. — На будущее, запомните, если что-то подобное повторится, младшие и девушки должны оставаться в центре. Особого толку в драке от них все равно нет, а находясь рядом, они будут только мешать вам и подвергаться совершенно ненужной опасности. И еще, когда вы бьете в челюсть, не старайтесь наносить прямой удар, руку можете покалечить. Удар должен быть направлен под челюсть. — И я, резко развернувшись, быстро удалился, оставив слизеринцев стоять с выпученными глазами и упавшими на пол челюстями.

Утренние построения, до завтрака — напутствия на предстоящий день. Вечерние — за пятнадцать минут до отбоя — подведение итогов и раздача, в основном, наказаний. Пряники тоже были, но очень редко. Меня стали ненавидеть. Причем студенты факультета Слизерин, ненавидели меня гораздо больше, чем все остальные вместе взятые.

Но, моя тактика начала приносить свои плоды. На все отработки ребята ходили дружную толпою, затем, после нескольких стычек, они наконец-то заметили, что толпу бить обычно труднее, чем одиночек и начали ходить по коридорам как минимум втроем уже вне зависимости от назначенных работ.

Сейчас проще. Теперешние слизеринцы не знают и половины из того, что довелось испытать их предшественникам.

Я пошел дальше. В своем кабинете оглядел полки и усмехнулся. Все эти заспиртованные твари не несли никакой смысловой нагрузки, кроме устрашения нерадивых учеников.

Мой первый выпуск. Теодор Флинт долго стоял в дверях, не решаясь войти. Затем обратился ко мне с порога:

— Профессор Снейп, я… мы… в общем, через час мы собираемся у Розмерты, выпускной продолжить, вы не присоединитесь к нам? Скорее так: отказ не принимается.

Я удивился. Нет не так, я охренел. Пока я осознавал эту фантастическую новость, Теодор вошел в кабинет и вынул из-за спины коробку.

— Это вам. От нашего выпуска.

В коробке находилась бутылка коллекционного маггловского виски. Откуда они его взяли?

Я окончательно убедился в том, что все сделал правильно, когда на дне коробки нашел карточку с надписью: «Спасибо вам, что сохранили в нас Людей».

Вечеринка была веселой. Мои выпускники были не намного младше меня. Я тогда даже отплясывал на столе с девчонками. На каком-то этапе к нам присоединилась Фрай. То, что она моя жена все еще скрывалось, так что была разыграна сцена знакомства декана Слизерина с симпатичной иностранкой.

Следующие выпуски. Сначала недоумение, затем неприязнь, частенько переходящая в полноценную ненависть. Попытки жаловаться родителям. Но. Родители моих змеек, в большинстве своем, знали, какое место я занимал в Ближнем Круге, поэтому, чаще всего, игнорировали жалобы, наверняка молясь всем известным богам, чтобы я не перенес свое внимание с их чад на них самих. А иногда, эти самые родители советовали своим детям заткнуться и не высовываться. И как прозрение к выпускному. Бутылок с различными марками виски у меня уже девять. Почему-то все мои змеи дарят мне маггловский виски. Я до сих пор не могу понять, где они его берут?

Я повернулся. Мантия привычно взвилась, не успевая за телом. Интересно, как бы все отреагировали, если бы узнали, что мантии мне шил Шарль. Я уж и не помню, что я ему плел, наверное, что-то про маскарад. Он их мне тогда несколько смастерил. Единственным моим требованием было: максимально освободить мои движения. Я мантии терпеть не могу из-за того, что в них совершенно невозможно двигаться так, как я привык. Правда, все мои мантии были черные. Наверное, Шарль решил, что я буду на маскараде вампира изображать или что-то вроде этого. Сначала я чувствовал себя несколько неуютно, а потом ничего, привык. Да и черный цвет способствовал созданию моего имиджа Ужаса Подземелий.

Из воспоминаний меня вывел стук в дверь.

— Войдите.

— Профессор, все уже собрались. Жеребьевка проведена. Все студенты уже собрали вещи, — Джемма была, как всегда, собрана и говорила четко и быстро.

— Северус, — дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Альбус, — что это ты мне кинул? Какое увольнение? Ты совсем с ума сошел?

— Профессор Снейп? — в голосе Фарли звучало удивление.

— Идите, мисс Фарли, я скоро присоединюсь к вам в общей гостиной.

Когда постоянно оглядывавшаяся на меня Джемма вышла из кабинета, я повернулся к Альбусу.

— Что тебе не понятно, крестный? Я предупредил тебя — ты не понял. Мало того, что ты выставил меня перед Поттером каким-то психом, с раздвоением личности, это ладно, я стерплю, но выставлять Слизерин на посмешище? Ты чем думал, когда буквально выцарапанную победу у этих детей отнимал? И ладно бы дело было только в Хогвартсе. В конце концов, дети бы выросли, но ты делаешь эти необдуманные действия накануне новой войны! Ты думаешь, что у меня мало дел помимо школы? Ты за какие-то пять минут практически свел мою почти десятилетнюю работу здесь на нет! С меня хватит! Разгребай свои завалы сам! А теперь извини, мне нужно с детьми попрощаться.

Я вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

До гостиной Слизерина я буквально долетел. Перед входом я на секунду замер, затем решительно вошел внутрь.

Абсолютно все студенты Слизерина столпились в гостиной. Фарли стояла посередине и что-то взволновано говорила. На меня обратили внимание не сразу.

Когда меня все-таки заметили, в гостиной воцарилась тишина. Я стоял напротив своих детей и молчал, просто не знал с чего начать. В этой почти оглушающей тишине звонкий голос Драко прозвучал просто оглушающе:

— Это правда? Правда, что ты уволился?

— Да, Драко, это правда.

— Но… профессор Снейп, а как же мы?

— Вам подберут другого декана, возможно, да я даже уверен, что он будет гораздо лучше меня.

— Вы хотите бросить нас? Именно в тот момент, когда директор Дамблдор показал всем свое отношение к нам? — в голосе Фарли звучало напряжение, — как вы можете?

— Мисс Фарли, вы забываетесь.

Она, сжав кулаки и закусив губу, смотрела на меня. В ее глазах было недоверие, нарастающая злость и пробивающаяся тревога. Ведьма! Моя лучшая староста! Сейчас было видно совершенно ясно, что, не смотря на темный цвет кожи, Джемма была в близком родстве с Блеками.

— Вы уходите! Вы уходите, не сказав нам это прямо. Если бы Джема вас случайно не услышала, вы бы так и ушли, не сказав нам и слова, а в начале следующего учебного года нас бы ждал сюрприз в виде нового декана!? — практически проорал Монтегю.

И тут я увидел, что дети первых трех курсов, тихонько вздрагивают, столпясь у стены, а некоторые первокурсники всхлипывают. Малфой вообще смотрел на меня как на предателя.

— Я всегда верил в то, что в глубине души вы все-таки нас хоть немного любите. Вы всегда заботились о нас. Никогда не давали повода в вас усомниться. А сейчас вы просто нас бросаете. Скажите мне, что я всегда ошибался. Скажите прямо, глядя в глаза — и тогда я пойму, что нельзя никому верить и тем более доверять, — прошептал Маркус.

Что я мог им сказать? Что они мне нужны и поэтому я ухожу? Они не примут этого. Сказать, что я некомпетентный декан? Они мне не поверят. Они не поверят ни во что, чтобы я не начал нести в свое оправдание. Беда. Я еще раз обвел взглядом гостиную. Потерянные никому не нужные дети. Нет, не так. Никому не нужные, кроме меня.

Я понял, что не смогу уйти. Фарли права, я сейчас чуть было не поступил как последний эгоист, я чуть было не бросил их, практически на произвол судьбы.

На душе стало сразу же как-то легко.

— Мисс Фарли, за свою безобразную выходку, вы наказываетесь. Вы будете готовить не три, а пять зелий на каникулах, какие — выберите сами, но не дай Мерлин, чтобы они были не безупречные. Вы у меня с кухни только спать будете выходить. Что касается…

— Да, профессор! — и Джемма все-таки разревелась.

— Мистер Монтегю и Мистер Флинт, в следующем учебном году вся проверка домашнего задания курсов младше вашего ляжет исключительно на ваши плечи. Я не хочу забегать вперед, придумывая наказание за предвзятое отношение к работам, поэтому…

— Да профессор! — с радостными улыбками произнесли они хором.

Я шагнул к ним, но тут дверь распахнулась, и в проеме возник Дамблдор.

— Северус, что за детский сад?! Почему ты заставляешь своего старого директора бегать за собой через весь замок? Чего ты хочешь?

Я выразительно приподнял бровь и посмотрел на крестного.

— Да, я принял твои претензии. С этим мы разберемся так сказать в рабочем порядке. Ты еще чего-нибудь хочешь? Может тебя зарплата не устраивает?

Я неопределенно хмыкнул. Альбус не давал мне ни одного слова вставить.

— Ну, хорошо, вымогатель, я тебе подниму оклад в два раза. Доволен?

— Директор, может, вы извинитесь перед моим факультетом за свою необдуманную выходку, — произнес я холодным голосом, радуясь тому, что мне удалось, наконец-то, вклиниться в его, довольно выгодный для меня, монолог. Не то чтобы эти деньги были мне нужны, если честно, я даже не знаю какой у меня оклад, деньги напрямую переводятся в мой сейф, но приятно, черт возьми.

Альбус поднял взгляд на моих змеек и проговорил:

— Все совершают ошибки, мои дорогие. Я не исключение, как видите. Возможно, это связано с уже прожитыми годами. Я смотрю на мир с высоты своего возраста совершенно не так, как выглядит это перед восторженным взглядом вашей юности. Возможно, когда вы станете мудрее и старше, вы поймете причины моих поступков. А сейчас, я извиняюсь перед вами за то, что ввел в заблуждение вас относительно моих помыслов. — Пока он это говорил, мы восторженно ему внимали и иногда кивали, ведь, как известно, с сумасшедшими и пожилыми нужно всегда соглашаться. Он хоть сам понимал, что говорил? Я вот ему завидую, если понимал, потому что я не понял ни слова. Альбус повернулся ко мне. — Доволен? Жду тебя в своем кабинете.

И мой, опять директор, вылетел в коридор.

Я поспешил за ним следом, предварительно бросив грозный взгляд на свой улыбающийся сквозь слезы факультет.

Уже подходя к выходу, я не удержался и ухмыльнулся:

— С зарплатой-то как удачно вышло».

— Альбус, это что же получается? Как только Северус пригрозил тебе увольнением — ты ему сразу повысил оклад, и сразу в два раза. Нам что, всем тоже нужно было увольняться, чтобы хоть какую-то надбавку получать?

— Видишь ли, Минерва, дело здесь не только в Северусе, а в факультете Слизерин. Кто, кроме него мог бы справиться с этими своевольными змеями, может быть ты?

— О да, он с ними просто великолепно справлялся, особенно когда в школе обосновалась Долорес Амбридж, не правда ли, мистер Малфой?

— Вот не нужно сейчас переходить на личности.

— А причем тут Мистер Малфой, — в голосе Драко прозвучало удивление.

— Так, Перси, а что ты молчишь?

Глава 8. Гилдерой Локхарт

Вторая часть главы — чистой воды хулиганство.

«2 сентября 1992 года.

Если Поттера не убьет Лорд, то я сделаю это собственноручно! Это додуматься нужно — угнать у Артура этот дурацкий фордик, и припереться на нем в Хогвартс!

Их видело полстраны! Милтон поднял всех по тревоге! Я столько Обливиэйт не накладывал ни разу в жизни, и то с шестью или семью магглами мы не успели. «Пророк» это происшествие на первую полосу поместил.

Я опоздал на Пир, был усталый, голодный и злой.

Поттера и Уизли я обнаружил перед Большим Залом, заглядывающих в ярко освещенное окно. Подойдя поближе, я услышал, что эти малолетние преступники обсуждают мою скромную персону.

— Гляди, — обратился сын Поттера к очередному Уизли. — За учительским столом одно место пустое. Нет Снейпа. Интересно, где он? — А действительно, где он? Наверно кашу расхлебывает, которую вы заварили.

— Может, он заболел, — Мне показалось, или в голосе рыжего мальчишки прозвучала надежда? Я думаю, мистер Уизли, вы этого не дождетесь.

— А может, совсем ушел? Из-за того, что место преподавателя защиты от темных искусств снова досталось не ему? — Ага, именно поэтому и ушел. Я же такой ранимый и обидчивый.

— А может, его выгнали? Его все терпеть не могут… — что, правда? А почему мне Альбус не сообщил столь приятную новость о моем увольнении?

— А может быть, — как-то отстраненно произнес я, — он сейчас стоит и ждет, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.

Дети резво обернулись. Вид у них был одновременно испуганный, виноватый и, я бы сказал, обиженный. За такую «незначительную шалость» их стоило выгнать из школы и перевести на индивидуальное обучение. Толку от этого явно бы больше было. Но мой справедливый директор вряд ли одобрит мою идею.

Разумнее всего, было отвести их к декану Гриффиндора, и пускай дальше сама разбирается, но я останусь не самим собой, если сначала не напугаю их до дрожи, а то, совсем расслабились.

— Следуйте за мной! — И я повел их в мой кабинет в подземелья. Именно в тот, в котором на полках стояла заспиртованная гадость, как раз для устрашения нерадивых учеников.

Я отворил дверь и чуть не пинками вогнал их в кабинет.

— Значит, поезд недостаточно хорош для знаменитого Гарри Поттера и его верного подпевалы Рона Уизли. Захотелось явиться в школу с помпой, а? — я наклонился и оперся руками на стол, приговаривая вкрадчивым, практически ласковым голосом.

— Нет, сэр, это все барьер на вокзале Кингс-Кросс…

— Молчать! — Заорал я и задумался: а почему я всегда кричу на Поттера? Ведь я же задал ему вопрос и хотел получить ответ. — Так что же вы такое сделали с этим автомобилем? — Уже более тихо спросил я, разворачивая мерзопакостную газетенку и кидая ее на стол. Похоже, я опять начал закипать. — Вас видели магглы! — Я ткнул пальцем в заголовок и прочитал несколько строк из статьи. Затем я опять на них накричал. И отправился за Альбусом и Минервой, не без определенногозлорадства отмечая, что придется и их вытащить из-за стола.

Приведя в свой кабинет директора и его заместителя, я отключился от действительности, думая о том, что творится с Люциусом в последнее время.

Началось все последним летом, когда у него появились параноидальные мысли. Ему везде мерещились авроры, обыски. Он даже зачем-то Горбину продал мою коллекцию ядов, которые я приготовил, проводя сравнительный анализ некоторых составляющих их элементов. В лаборатории все сотрудники были заняты (они уже почти закончили разбираться с зельем Невилла. Эта убойная штука действительно растворяла все неорганические элементы. Мечта любого взломщика), а дома мне не давал полноценно работать гостивший у нас Драко. Закончив опыт в поместье Малфоев, я решил оставить флаконы там.

Но серьезно я начал беспокоиться тогда, когда мы с Хагридом находились в книжном магазине в Косом переулке. Я тогда был без иллюзии и без мантии. Меня, разумеется, никто не узнал, почему-то включая даже обоих Малфоев. Но с Драко все понятно: его внимание было полностью приковано к Грейнджер, а вот Люциус обратил свое высочайшее внимание только на Артура Уизли.

Вообще, мне не понятно, что его понесло в книжный магазин? Я до сих пор сомневаюсь, что он читать умеет. Если бы Люциус был, хотя бы бисексуалом, я бы подумал, что он решил полюбоваться на этого петуха, который там в это время выступал.

Вот зачем он ввязался в драку с Артуром? И это Лорд Малфой? Что вообще происходит? А его отношение к Драко? То он кричит на него по поводу и без и не дает сделать ни одного лишнего шага, то у него просыпается какая-то патологическая забота к своему отпрыску и тогда он тоже не дает сделать сыну ни одного лишнего шага.

Дошло до того, что Драко написал моей матери и она забрала его к себе во Францию до 31 августа.

Нарцисса пока терпит мужа, но думаю, чаша ее терпения скоро переполнится и выплеснется на бедного Люциуса.

Время от времени в реальность меня пытался вернуть Альбус, тыкая меня локтем в бок. Видимо, я что-то должен был говорить. Я не придумал ничего лучшего, чем нести что-то об Иве, (которую уже давно срубить пора), и про то, что Поттера нужно вышвырнуть из замка. Сказанув эту чушь, я снова уходил в себя.

А может, Люциус смертельно болен? Тогда почему молчит? А если он умрет? Я, кажется, тогда побледнел.

Альбус вывел меня из кабинета и провел в учительскую, буквально за руку, где должен был состояться очередной традиционный педсовет.

Пройдя в учительскую, я сел на свой стул, заказал у эльфов себе поесть и устало стал ждать остальных преподавателей.

Вскоре все собрались. Последней вошла МакГонагалл и, опять-таки традиционно, села возле меня. Немного поколебавшись, она наклонилась ко мне и прошептала:

— Северус, скажи, вы придумали развлечение для нового профессора ЗОТИ?

— У нас новый профессор? Я думал, туда каждый год ссылают профессоров по маггловедению, — устало отмахнулся я.

— Я так понимаю, что ты еще не в курсе, кого Альбус поставил на эту должность?

— Ну, вероятно, нет. — Я слегка удивился. — А что, существует возможность того, что я его не знаю?

— Сомневаюсь. Этого павлина знают все.

— Вы что, в замок Малфоя притащили? — Я практически заговорил в голос. Если да, то впору стреляться. Быть нянькой еще и для него — это выше моих сил.

— Причем здесь Малфой? — пришло время удивляться уже Минерве, — я о Локхарте говорю. Так что вы придумали? Северус, обрадуй тетю МакГонагалл и скажи мне, что это что-то жуткое?

— Кто такой Локхарт и почему мы его должны пытать? — Это что нужно сделать с профессором трансфигурации, чтобы она добровольно толкала виновника прямиком к нам в лапы?

— Ну, ты надо мной-то хоть не издевайся. Давай рассказывай, а я помогу, чем смогу, — заерзала Минерва на стуле.

— Кто ты и что ты сделала с профессором МакГонагалл? — Я чуть не подавился глотком кофе, который сделал перед ее предложением. — У меня нет ни сил, ни времени заниматься такими шутками. Да и ты сама говорила, что пора уже взрослеть.

— Северус! Не зли меня! Если ты не проведешь свой традиционный ритуал, я тебя в табакерку превращу! — в ее шепоте начали проявляться шипящие нотки.

— Если есть угроза, значит, есть деликатное конструктивное предложение, — я ухмыльнулся, — Минерва, ты коварная женщина.

— А что ты хочешь?

— А что ты можешь мне предложить?

— Ну как что, ночь страстной и незабываемой любви. И то, что я старше тебя почти в 3 раза — это ни о чем не говорит. Как ты говоришь, один волосок и я буду соответствовать любым твоим предпочтениям. — Пока я ловил упавшую мне в блюдце собственную челюсть, Альбус заржал:

— Северус, тебя только что поставили на место твоей же собственной шуткой. Минерва, не ожидал — не ожидал. Сто баллов Гриффиндору.

— Альбус, ты в курсе, что они только что начислились на наш счет? — хмыкнув, спросила МакГонагалл?

— Ну, тогда, минус сто баллов с Гриффиндора за попытку давления на декана Слизерина, — ехидно проговорил я.

— Я правильно понимаю, что никакого розыгрыша в нынешнем году не будет? — в голосе МакГонагалл послышалось разочарование.

— Да, Минерва. Я слишком сегодня устал, разгребая то, что наворотили твои, прославившиеся на всю немагическую и магическую Британию, Уизли с Поттером, чтобы заниматься еще и вашим Локхартом.

— А почему этим занимался ты? — недоуменно посмотрели на меня все собравшиеся преподаватели.

— Как почему? Я же преданнейший слуга Темного Лорда! — с гордостью продекларировал я.

— А какая связь между Темным Лордом и Уизли?

— Как? Минерва, ты плохо знаешь студентов своего Дома! Уизли уже давно являются сторонниками его наитемнейшества. Старшие с самого выпуска из школы приняли Метку и состояли в Ближнем Круге. Странно, что вы там не встречались раньше. А все остальные были самыми Ближними из оставшейся пары сотен. А Поттер уже давно просится к нам. Как Метку у Рональда увидел, так и загорелся, мол, такую же хочу! Он в прошлом году, практически сумел возродить Лорда. Случайность, не иначе помешала ему довершить начатое. А сейчас, чтобы проверить его лояльность, Поттеру было дано задание: поставить под угрозу существование магического мира, а я должен был проследить, чтобы….

Тут в меня полетел какой-то свиток. Его полет сопровождался нецензурной лексикой со стороны пожилой и всеми уважаемой женщины.

— Северус, я же просила доводить Локхарта, а не меня! — наконец выдохлась Минерва. Я развернул свиток и обнаружил там мой учебный план на ближайшее полугодие.

— Дорогая моя, я тебя безумно люблю и скоро сделаю предложение руки и сердца! — От души произнес я. Вместе с моими словами распахнулась дверь. Дверной проем явил нам того самого петуха, что вещал о своей неотразимости и гениальности в книжном магазине. Он был одет в серебристый сюртук с бирюзовым плащом, золотистые локоны переливались под идеально сидевшей шляпой того же цвета, отделанной серебристой каймой.

— Это что?! — заорал я и ткнул в вошедшего пальцем.

— Северус, как ты мог забыть про меня, — сладким голосом проговорил этот Локхарт, все время улыбаясь.

— Да я вас и не знал никогда, — презрительно ответил я. Откуда я могу его знать? Мне и одного павлина напыщенного достаточно. — И с каких это пор, мы с вами на ты?

— Ну зачем нам такие условности, Северус. Мы же теперь работаем в одном дружном коллективе. Мы же одна большая семья.

— Минерва, меня сейчас вырвет, — шепнул ей на ухо я.

— Не захотел помогать — терпи, — со злорадством прошептала мне в ответ профессор трансфигурации.

— Народ, я согласен! — вновь заорал я.

— С чем, Северус? Я что-то важное пропустил? — все с той же сияющей улыбкой проговорил новый профессор ЗОТИ.

— Нет-нет, профессор Локхарт, профессор МакГонагалл сделала мне весьма привлекательное предложение, от которого я не могу отказаться. — Попытался выдавить из себя такую же улыбку я. — Минерва, у меня есть одна весьма интригующая идея, я надеюсь, вы ее поддержите.

— Я поддержу любую твою идею, — с улыбкой произнесла Минерва.

— Мне кажется, что меня тоже нужно посвятить в ваши планы, — вновь подал голос Локхарт, — но вы же не будете против, если я отлучусь ненадолго, чтобы переодеться, а то мне слишком душно в повседневном наряде.

— Нет-нет, ступайте, конечно, мы пока чай попьем. Вы не переживайте, мы вам оставим. — Начал выталкивать Локхарта из учительской Филиус. — Северус раз в год заваривает потрясающий чай!

— О, это так мило с вашей стороны, я мигом, — и он, улыбнувшись, умчался к себе.

— У меня есть новое зелье…

— Я надеюсь, это яд, Северус? — с надеждой в голосе произнес Флитвик.

— А…

— Северус, не разочаровывай меня, — строго произнесла Спраут.

— Альбус, я же тебе уже говорил, что это страшные люди? — робко поинтересовался я.

— Профессор, не отвлекайтесь, где ваше чудо-отравляющее зелье? — подала голос профессор Вектор. Я подпрыгнул. Септима очень редко говорила на педсоветах.

— Да кто вам сказал, что это яд? — вклинился наконец-то я.

— А что, разве нет?

— А вот от вас, Севилла, я вообще такого не ожидал! У меня есть зелье, способное вызвать галлюцинации, но только на удобренной почве. Нужно лишь подтолкнуть воображение жерт… подопытного какими-то визуальными образами. Например, я одену иллюзию маски Пожирателя, Минерве нарисуем царапины на лице, а…

— Я буду изображать оборотня, — принял правила игры Филиус.

— Альбус, возьми топор, ты будешь зомби, — начала раздавать указания Спраут, — Септима, волосы распусти, ага, вот так, ты на Беллу Лестрейндж похожа. Мантию сними и вот вырез побольше, ага, пойдет. Чарити, милая, наложите иллюзию клыков, вы теперь милая вампирша. Севилла, вы ничего не делайте, вы и так сойдете. А я парочку иллюзий создам. Северус, так где твое зелье?

— Оно всегда со мной. Так что, говорите, чудесный чай я готовлю раз в год? — ухмыльнулся я и влил половину флакона в кружку нового профессора. И, кажется, слегка переборщил. Исправлять было уже поздно, потому что сияющий Локхарт зашел в учительскую.

— Вот, попробуйте. Чай сегодня просто чудесный, — с улыбкой Медузы — Горгоны произнесла Спраут, протягивая чашку Локхарту.

Все еще сияя лучезарной улыбкой, профессор ЗОТИ принял чашку и принялся пить «чудесный чай».

Я внимательно наблюдал за его реакцией. Вот на лбу Локхарта появились капельки пота, зрачки расширились, в руках появился легкий тремор, а движения стали суетливыми. Готово, пора начинать.

Я посмотрел на Флитвика и кивнул ему. В ту же секунду в учительской раздался вой оборотня:

— А-у-у-у-о.

Локхарт вздрогнул и начал судорожно озираться по сторонам.

— Что это? Что это было?

— Гилдерой, мальчик мой, вы о чем? — поправляя очки — половинки произнес Альбус.

— Там… там…оборотень, — и Локхарт дрожащей рукой указал в сторону Сивиллы, которая сидела напротив Филиуса.

— Кто, я? — глаза Трелони стали еще больше.

— Гилдерой, вам послышалось, — таким голосом Минерва разговаривала с учениками, — но даже если бы это действительно был оборотень, неужели такой прославленный герой мог его испугаться?

— Д-да, то есть н-нет, конечно же, нет, — на лице Локхарта появилось жалкое подобие улыбки, и куда делся его ослепительный оскал?

Пока профессор ЗОТИ отвлекся на Минерву, я быстро встал и, натянув на лицо иллюзию маски Пожирателя, преклонил колени перед ним:

— Вы меня вызывали, Мой Лорд?

— Я-я? Не-нет! Я-я не-не… не-нет! Уйди! Уйди! — он отпрянул от меня, размахивая руками. В тот момент, когда он отвернулся, я быстро сел и снял иллюзию. — По-пожиратель! Не-не-не…

— Локхарт, с вами точно все в порядке? — я поднял взгляд от бумаг, лежащих передо мной, и пристально на него посмотрел. — Здесь только один Пожиратель — это я. И это знают все — не стоит так кричать, вы никого не удивили.

— Да-да… Меня Альбус предупреждал. — Он повернулся к Дамблдору, который с улыбкой маньяка — потрошителя начал размахивать топором одновременно что-то завывая на одной ноте.

Новый профессор, зажмурившись, попытался выбраться из учительской. Одно еле видимое заклятие МакГонагалл, и дверь открыться даже не подумала.

— Выпустите меня! Зомби!!! Вурдала-а-а-ак!!! — и он истерично начал дергать ручку двери.

— Ты не уйде-е-ешь от меняя! — продолжал вопить Альбус.

— А-а-а-а!!! — и Гилдерой повернулся к Септиме. Она тряхнула головой и слегка наклонила ее на бок:

— Ой, а кто это у нас здесь такой хорошенький? А? И куда наш малыш пытается убежать?

— Бела-латрикс! Выпустите меня! Альбус, я не буду работать с ней! Она же в Азкабане должна сидеть! А-а-а!

Он повернулся к Альбусу, который с невозмутимым видом сидел за столом, манерно попивая кофе. Все делали вид, что ничего не происходит, и мы совершенно не замечаем сходящего с ума профессора. Оглядев нас, он тряхнул своими кудрями и попытался улыбнуться.

— И как, профессор, вы согласны насчет проведения ЗОТИ у первого курса первой парой в среду? — обратилась к нему МакГонагалл.

— А? Да-да, конечно, Минерва, я абсолютно не против.

Легкое движение волшебной палочкой Спраут и в комнате появились несколько черных псов.

— ГАВ! Р-р-р, — оскалился одни из них.

— Псы, вы их видите? Ну скажите, что вы их видите? — и он почему-то посмотрел на меня.

— Псы? Какие псы? — я недоуменно осмотрел комнату, пытаясь не задерживать взгляд на ужасных оскаленных мордах. Спраут жестокая женщина. Нужно запомнить, что с ней не стоит связываться. И, не дай Мерлин, ее обидеть.

— Это ГРИМ! Ты скоро УМРЕШЬ! — Встала Трелони, завывая и тыкая пальцем в Локхарта.

— Не-не… нет. Я не могу! Я еще мо-молод! — Локхарт встал на колени и умоляюще начал смотреть на псов.

— Минерва, я так давно хотела тобой заняться, — Вектор стояла прямо перед МакГонагалл, поигрывая кинжалом.

— Ты не уйде-е-е-ешь! — Завывал Альбус с другой стороны, снова размахивая топором.

— Ты умре-е-ешь! — Кричала Трелони.

— А-у-у-у.

— Крови! Я жажду крови! Я голодна! — И Чарити поднялась и направилась в направлении Локхарта.

Я поднялся и подошел к Вектор. Мы встали на колени перед скулящим профессором и в голос заявили:

— Ваше задание выполнено, мой Лорд. Город уничтожен. В живых не осталось ни одного маггла.

— А-а-а-а-а-!!! — и он начал биться головой об пол. Я понял, что пора с этим завязывать. Подбежав к нему, я запрокинул его голову и влил противоядие. Усадил на стул возле себя, подвинув Минерву. Все приняли естественный вид и начали шуршать листочками.

— Так вот, согласно последнему пункту, вы согласились вести дуэлинг среди учеников. Профессор Локхарт, обговорите, пожалуйста, точное время для каждого курса, — Минерва сидела с невозмутимым видом и слегка улыбалась.

— Я? Да? Ага. Как вам будет угодно. — Этот несчастный обводил всех странным подозрительным взглядом.

— Гилдерой, мой мальчик, я думаю, в этом нелегком деле вам поможет профессор Снейп, — я вытаращился на крестного и поднял руку, в которой держал флакон с чудесным чаем. Альбус поперхнулся и добавил, — но только на первом занятии. А теперь все в свои гостиные. Студенты вас уже заждались.

По лестнице мы спускались вместе с МакГонагалл и я вкрадчиво прошептал:

— Ну что, Минерва, тебе понравилось? А расчет? Ты же обещала мне безумную и страстную ночь?

— Разведись сначала, — фыркнула она.

— Ну, это не так важно, дорогая моя. Ты же сама говорила, что только один волос и все, ты моя. Ты подожди, я только сбегаю домой за расческой и формально я никому не изменял. Я же не виноват, что ты такая коварная и страстная женщина. Воспользовалась оборотным зельем, приняв облик моей жены, и соблазнила молодого красивого и чертовски обаятельного меня.

Минерва рассмеявшись, погрозила мне пальцем и пошла в сторону гостиной своего факультета.

Быстро забрав задания у своих студентов и произнеся торжественную приветственную речь, я добрел до своей комнаты и без сил рухнул на кровать. Уже засыпая, я подумал о том, что очень давно не ночевал в Хогвартсе…»

— Профессор МакГонаглл, скажите мне, пожалуйста, чего вы хотели этим добиться? — с опаской проговорил Кингсли.

— Как чего? Чтобы он ушел от нас. Правда, это мало помогло. Но на педсоветах мы его больше не видели. И приставал он только к Хагриду и Спраут, которых он не видел в этом маленьком спектакле, — с какой-то странной улыбкой произнесла Минерва.

— А вот меня больше интересует другое: как часто профессор Снейп упоминал, что он Пожиратель из Ближнего круга? — произнес Перси.

— Да каждый день. Собственно, поэтому мы ненадолго усомнились в нем. Потому что он представился следующим образом: «Добрый день, я ваш новый преподаватель зельеварения и декан Слизерина. Меня зовут Северус Снейп, это если кто забыл. Я — Пожиратель Смерти, состою в Ближнем Круге, — тычок в бок от Альбуса, — бывший. Альбус мне доверяет, — еще один тычок, — полностью, — достал бумажку из кармана и прочитал, — точно, еще я полностью раскаялся в содеянном и Директор мне доверяет, хотя, по-моему, я это уже говорил, — вновь тычок, — что тебе еще от меня нужно?»

— А как долго вы в нем сомневались? — робко спросил Гарри.

— Да неполные два месяца. Потом мы просто пришли первого сентября в школу и остались работать на прежних местах, а он не мог не знать, что мы все состоим в Ордене Феникса, включая Хагрида, который тоже остался на своем месте. Посовещавшись, мы решили, что это очередной план Дамблдора и решили ему подыгрывать и помогать по мере сил. А потом я узнала, что Альбус…

— Перси, мальчик мой, а что ты не читаешь?

Глава 9. Новый начальник Отдела Тайн

«26 декабря 1992 года.

В самом начале учебного года Малфой превзошел сам себя. Я уже давно понял, что мне нужно вплотную заняться моим прекрасным другом, но времени совершенно нет.

В Министерстве что-то затевалось. Проводились ежедневные совещания, суть которых не понимал никто, кроме Милтона, который не делился информацией даже со мной. Это может свидетельствовать только о том, что у нас в отделе утечка. Причем, судя по всему, не одна. И начальник только догадывался, кто мог работать трудолюбивым дятлом, так сказать, по совместительству. Незаменимых людей много. Алекс не хотел устраивать тотальную жесткую проверку, учитывая количество первоклассных специалистов, работающих в Отделе.

В школе я находился только в первой половине дня. В категоричной форме отказался от ночного патрулирования.

Кажется, школьники начали расслабляться, без моего постоянного незримого присутствия.

Еще Василиск жалуется мне постоянно. Жалуется в основном на то, что его пытаются разбудить, а просыпаться он не слишком то и хочет. Мы не можем общаться с ним нормально, поэтому он посылает мне какие-то мысленные образы. Из этих образов я понял только одно: его пытается растолкать какая-та особа женского пола (ну или слишком волосатый мальчик), причем рыжий. Это навевает на определенные размышления.

Но об этом потом думать буду. У меня сейчас очень много дел и огромное количество проблем, в которых василиск, да и школа вообще, стоят далеко не на первом месте. Одной из таких проблем являлся Люциус, до того как…

Одним из солнечных дней он пришел проведать своего сына, до которого так и не дошел. Притащив с собой пятнадцать самых скоростных, самых новых, самых дорогих… метел. Метел! Для всей команды Слизерина по квиддичу! Да его собственный сын все лето упрашивал купить ему новую метлу «как у Поттера», на что получал категоричный отказ, а тут… Я изумленно спросил у него:

— Ты хочешь, чтобы в команде играл Драко?

— Нет, ни в коем случае! Это опасно, я не допущу, чтобы он был ловцом! Пускай вся команда сейчас испытает метлы и проверит моего сына. — Невозмутимо и совершенно серьезно ответил Люциус. Я тряхнул головой, пытаясь понять, что же он от меня хочет, но это было выше моих сил. Работу моего мозга прервал какой-то стук о стену. Это судорожно пытался размозжить себе голову малфоевский эльф Добби. Зачем он его с собой таскает?

— Так, Люциус. Что ты от меня хочешь? Чтобы Драко играл в команде или чтобы он близко не подходил к полю? — я, наивный, еще пытался в чем-то разобраться.

— Северус, он ни в коем случае не должен подходить близко к полю, но он обязан стать ловцом!

— Хозяин приказывает это не Добби? — домовик преданно посмотрел на Люциуса. Да что же здесь творится — то?

— Причем тут ты? — презрительно посмотрел на него Малфой. — Я обращаюсь к декану моего сына.

Опа, я уже даже не друг, а просто декан. Люциус, я тебе этого не прощу просто так.

— И что же вы хотите от меня, Лорд Малфой, — я даже ему слегка поклонился.

— Напишите записку своей команде, чтобы они прямо сейчас начали тренировку.

— Но, поле зарезервировано гриффиндорцами.

— Северус, ты думаешь, нас с тобой это волнует?

Я вытаращился на него и рукой позади себя попытался нащупать кресло. Только что я был всего лишь деканом его сына, а теперь снова лучший друг Северус? Я приземлил себя в кресло и попытался спокойно во всем разобраться еще раз.

— Люциус, а причем тут я?

— Ну как, ты же мой лучший друг и должен мне помочь.

— Ну, помочь — то я тебе всегда готов, это даже не обсуждается, вот только ответь мне на один вопрос: ты здоров?

— Конечно! Почему такие вопросы возникают у обычного преподавателя ко мне?

Я завтра же тобой займусь! С делами сегодня со всеми разберусь и завтра я твой! Что же с тобой такое твориться, белобрысый мой друг?

Тут мой взгляд упал на Добби, который широко улыбался, пританцовывал и показывал мне большой палец. Похоже сумасшествие — это действительно заразно. Решив во всем соглашаться с Лордом Люциусом, я нацарапал записку и отдал ее Флинту, предупредив его, чтобы команда на гриффиндорцев сильно не давила. Время действительно принадлежит им.

Кто же мог знать, что они настолько безвольные тряпки? Что, только взглянув на мою записку, гриффиндорцы быстренько уберутся с поля?

Драко тогда не мог ни вставить свой кнат в начинающийся, но так и не разгоревшийся конфликт двух сборных. Младший Малфой — еще одна моя головная боль. То ли он на отца насмотрелся, то ли — это его собственная попытка проявить инициативу, не могу понять. Но создается такое ощущение, что его мир крутится вокруг одной Грейнджер, Поттера и Уизли. С Поттером все понятно: это обычная детская зависть. С Уизли тоже. Ненависть отца передалась сыну. Но Грейнджер? Такое чувство, что на всей планете Земля родилась только одна волшебница из маггловской семьи и теперь это ужасное событие не дает ему покоя. Если он еще раз начнет мне на нее жаловаться, при мне ее оскорблять и показывать свою неприязнь я выгоню ее из школы и отправлю учиться во Францию, а ему сотру память! Ну сколько можно то уже?»

— Он что, хотел стереть мне память? — вскинулся Драко и почему-то посмотрел на своего отца.

— А ты думаешь, они этого никогда не делали? — в голосе Лонгботтома прозвучало ехидство.

— Папа?

— А почему Перси не читает?

«Драко, как ни странно, оказался удивительно талантливым ловцом. Уж не знаю, что здесь оказало большее влияние: или уроки Хуч, которая учила его летать (абсолютно неправильно) или тренировки Эвана. Еще бы он не отвлекался с поисков снитча на посторонние предметы: Грейнджер, например. В эти моменты он мне безумно Джеймса Поттера напоминает.

Насчет ввода Драко в команду в качестве ловца у нас с Минервой произошел ожидаемый скандал. Она была категорически против, а я настаивал, приводя в пример Поттера и Поттера, очень вовремя вспомнив, что оленя — Джеймса приняли в команду на втором курсе, также как и сына по специальному разрешению. В учительской просто перья летели во все стороны. Локхарт несколько раз пытался незаметно под шумок уйти, но мы пресекали все эти попытки. Наше поле боя не покинет никто без нашего на то разрешения. Минерва орала:

— Ты сейчас не о Драко больше беспокоишься, а о своем дружке Люциусе. Конечно, такой дар: новые метлы для всей команды! А на Драко вам наплевать, лишь бы потешить ваше отцовское самолюбие.

— Ты меня в чем сейчас обвиняешь? В том, что в отличие от тебя у меня есть верные и преданные друзья? Не завидуй так громко, Минерва! Ах да, как же я забыл, ты ведь гриффиндорка! У вас такого понятия как дружба нет! Есть только тупость и отвага!

— Причем здесь тупость?

— А что, принять первогодку Поттера в команду — это отвага?

— Да ты достал уже всех своим Поттером!

Я на секунду даже дар речи потерял от такого заявления.

— Ах, если вам всем уже настолько надоел Поттер, то может мы его исключим из школы, и мне глаза не будет мозолить, и вы довольны останетесь?

— Может, хватит вам ругаться? — робко попытался прервать веселье Альбус.

— Заткнись! — как иногда мы можем думать единодушно.

— В общем так. Выношу на голосование. Или Драко Малфой будет принят в команду или не будет, но в этом случае Гарри Поттера придется из команды исключить. Вы орете здесь уже в течение получаса, но никаких конструктивных идей так и не выдали. — вот кого все всегда слушались, так это Спраут. Страшная женщина, на самом деле.

Воцарившееся в учительской молчание прервал робкий стук. В приоткрывшуюся дверь заглянул староста Когтеврана:

— На третьем этаже ЧП. Всем преподавателям лучше взглянуть на это самим.

— Как давно?

— Минут двадцать.

— А где ты был раньше?

— Я боялся войти, — парнишка выразительно покосился в мою сторону.

Когда мы уже собрались выйти, на меня вдруг накатил какой-то страх, чувство голода и растерянности. Я даже не сразу понял, что это не мои чувства. Василиск! Эта рыжая, все-таки его разбудила.

Я побежал, остальные учителя едва поспевали за мной.

Коридор был залит водой. Возле подвешенной за хвост кошки Филча толпились, ну кто бы мог подумать: гриффиндорское трио. Ко мне подлетел Барон и шепотом сообщил о том, что буквально десять минут назад, эта троица присутствовала у них на вечеринке, устроенной сэром Николосом. Я сразу же передал эти сведения по цепочке.

Альбус строил из себя кретина, подходя к кошке и постукивая по ней палочкой. Ну конечно, мы же все здесь профессора маггловедения, и сразу не поняли, что она оцепенела под взглядом василиска. Лично меня больше всего смущало то, что кошку подвесили и эта надпись на стене. Повесить кошку, это явно идея какого-то школьника, тут какие-то личные счеты проглядываются. Кто эта рыжая? Убью!

Взглянув на Поттера, я вспомнил, что являюсь его негласной нянькой и начал интересоваться его самочувствием: весело ли ему было, сытно ли он покушал, и вообще, я же о нем, по мнению всех, забочусь больше, чем о своих змеях. Спасаю его, ночами не сплю, переживаю, как он там, не пропал ли без моей неустанной заботы?

А потом я внезапно вспомнил, что играть в квиддич очень опасно и попытался намекнуть об этом Минерве, связав это с несчастной кошкой:

— По-моему, господин директор, Поттер явно что-то скрывает. Накажите его, и он скажет правду. Я бы исключил его из команды Гриффиндора.

— Полноте, Северус, — МакГонагалл сразу поняла к чему я веду. Не скандалами, так прилюдным озвучиванием вставшей между нами маленькой проблемки, я добьюсь своего, — так сразу и исключить! Кошку ведь древком метлы по голове не били. И вообще, нет доказательств, что ее лишил жизни Поттер.

— Он невиновен, Северус. Пока не доказано обратное, — Альбус продолжал ломать комедию. Ну, естественно, мы этого никогда не докажем. Но Поттер должен же задуматься (вероятно, кость тоже умеет думать, наличие мозга у мальчишки я все равно ставлю под сомнение) о том, что гуляет кто-то страшный и заколдовывает кошек до такой степени, что для восстановления ее жизненных качеств понадобится Напиток Живой Смерти, причем модифицированный (хотя, для него это совершенно невыполнимая задача. Потому что это зелье с добавлением мандрагоры готовится только в двух случаях, и один из них как раз для выведения из оцепенения, вызванного взглядом василиска. Поттер же читать не умеет, а Локхарт ведь не прямым текстом назвал отгадку к ребусу Альбуса. Ну посмотрим, вдруг его озарит, к тому же у Поттера есть Грейнджер, которая каждое слово ловит с задумчивым видом).

А между тем Локхарт все больше и больше действовал нам всем на нервы, пытаясь даже меня научить варить зелья. Я напомнил ему о том, что конкретно в этой школе, именно я являюсь Мастером зелий. Он намек понял, и заткнулся. Еще бы, если он меня достанет, то причины его преждевременной смерти не выяснит никто, а скорее всего именно мне поручат расследование данного происшествия, но об этом он к счастью даже не догадывается. Крестный однажды поделился тревожными мыслями о том, что если этот придурок сильно уж начнет совать свой нос к Спраут, то школе предстоит серьезное разбирательство на тему: а куда мы собственно тело дели?

Альбус позвал нас обратно в учительскую, где вновь встал вопрос о Драко Малфое. Спустя час, мы наконец-то пришли к разумному консенсусу: Драко играет, Поттер играет, и я на месяц забываю кто такой Гарри Поттер…»

— А что, все прекрасно знали про василиска с самого начала? — воскликнул Рон Уизли.

— Уизли, даже я сразу начал догадываться, что за чудовище имеется в виду. Но когда узнал про оцепенение, то полностью был в этом уверен, — привычно растягивая слова произнес Драко.

— Но как…

— Почитай на досуге книжки. «Историю Хогвартса», например. Там ясно написано, что фамильяром Салазара Слизерина был василиск. Кого он еще мог в Тайную комнату засунуть? Дракона? Гиппогрифа? Кого? Грейнджер, от тебя-то я не ожидал — не ожидал.

— Но ведь Гермиона сама навела нас на мысль про василиска! — Пробормотал Поттер.

— Когда это я говорила вам про василиска? Я понятия не имела, что там находилось.

— Но ведь в больничном крыле мы нашли у тебя зажатый в кулаке листочек, где было написано и про василиска и подписано, что он ползает по трубам.

— И откуда мне было известно, что Тайная Комната находится в канализации? — уточнила Гермиона. В зале повисла недоуменная тишина.

— Дебилы. Мистер Уизли, читайте дальше.

«Когда мы закончили спор и уже собирались расходиться, прямо посреди комнаты передо мной появился патронус моей жены — лисица и начала взволнованно, голосом Фрай, говорить:

— Алекс убит. Никто ничего не понимает. Немедленно приезжай. Мы в Министерстве, в Холле, возле третьего лифта. Здание блокировано. Используй свою точку аппарации.

Я, совершенно не обращая ни на кого внимания, поднялся и вышел из учительской, чтобы сразу аппарировать. Я был в тот момент вне себя от бешенства. Я ее убью. Сначала. А потом разбираться буду. Это же чем нужно думать, чтобы патронуса прислать! А если бы я перед Темным Лордом сейчас стоял?! Дура! И еще в Отделе Тайн работает! Я Милтону скажу, чтобы духу ее там не было. И тут до меня дошло: Алекс убит.

Аппарировав к лифту, я увидел огромную толпу, столпившуюся в Холле. Еле протиснувшись и мельком взглянув на место преступления, я начал орать на Фрай:

— Дура! Ты что наделала?!

— Это не я! — испуганно пропищала она.

— Где группа! Где эксперты! Почему здесь эта толпа стоит! Ты понимаешь, что здесь все затоптали к Мерлиновой матери! Если это подозреваемые, то почему они еще не в Азкабане?!

— Ты почему на меня кричишь? — сквозь слезы прошептала она. — Почему я должна была за все это отвечать?

— А кто? Я что ли?! Ты меня здесь давно наблюдаешь?!

Она разревелась, но начала хотя бы соображать. Я потом перед тобой извинюсь, девочка моя, а пока ты мне нужна собранной и работоспособной.

Фрай, быстро взяв себя в руки, начала вызывать группы последовательно, начиная с криминалистов. Я огляделся. Вокруг меня образовалось много свободного пространства. Люди, составляющие толпу, подозрительно на меня смотрели и перешептывались. Один волшебник в зеленой мантии, пристально уставившись на меня, прямо спросил:

— Ты кто такой? Почему нас здесь держат?

Я опешил. Кто не знает Северуса Снейпа? Потом до меня дошло. Любая иллюзия при входе в Министерство спадает. Техника Безопасности, чтоб ее.

— Тобиас Фолт. Заместитель начальника Отдела Тайн. И получается временно исполняющий его обязанности. А кто ты такой?

Организм испуганно просочился в толпу и сделался невидимым. Проводив его тяжелым взглядом, я, наконец, решился подойти к лифту и детально рассмотреть, что произошло на самом деле. Подойдя поближе, я остановился. Сердце словно сжало невидимой рукой. Алекс. Как же так? Несколько секунд я колебался, затем, пересилив себе, опустился рядом с телом на колени. Мне хватило пары секунд, чтобы понять — Сектумсемпра.

О данном заклинании знает очень небольшой круг лиц, следовательно, исполнителя найти будет не так чтобы очень сложно. Вряд ли он и является заказчиком. Чтобы покуситься на начальника Отдела Тайн нужно отдавать приказ с пятого этажа Святого Мунго, а мои старые знакомые вроде там не прописаны.

Тут вариант напрашивается только один: что-то не поделить с другой такой же организацией за пределами Великобритании. Милтон — Милтон, что же ты с русским ФСБ не поделил (только там настолько отмороженные и уверенные в своих силах умелые и опытные ликвидаторы, к которым ни за что и никогда не подобраться. Мы даже не узнаем, кто это был. Я могу только о таких кадрах мечтать).

Алекс всегда делал ставку на ученых, и я так и не смог его переубедить, что нужно привлекать силовиков. Но, это все лирика. С представителем русской разведки я никогда не смогу встретиться. Если этот вариант единственный, то дело можно закрывать и оформлять как несчастный случай. Ехал человек в лифте, никого не трогал и упал на свой собственный полуторник, который зачем-то таскал с собой, раз пятнадцать. С кем не бывает.

Пару минут я сидел у тела своего начальника, ставшего уже давно близким другом. Затем решительно поднялся. Рано раскисать. Оплакать Алекса можно позже в одиночестве, чтобы никто не смог вмешаться в этот интимный процесс, а сейчас нужно работать.

Я зашел в лифт. И сразу же увидел, что Милтон в кабине был ни один. В дальнем углу лежало тело невысокого щуплого молодого человека в желто-черной мантии. Наверное, клерк из Отдела Бэгмана. Этот-то точно никому не нужен. Попал парень под раздачу. Увидев, что руках у обоих находились какие-то папки, я решил их забрать. Мало ли. И где носит этих криминалистов?!

Наконец, дождавшись группу, я спустился в свой кабинет, чтобы посмотреть бумаги Милтона.

Папку клерка я отбросил в сторону. Там абсолютно ничего интересного для меня не было. Какие-то данные по командам внутреннего чемпионата по квиддичу. Какие-то цифры. Я даже не стал во всем этом разбираться.

А вот в бумагах Милтона оказались списки всех сотрудников нашего Отдела. Возле некоторых фамилий стояли вопросы. Видно, что, до последнего, Алекс хотел выявить дятла. Возле моего имени вопроса не было, как и возле имени — Рубеус Хагрид.

Когда я увидел это, я охренел. Наверное, я находился в прострации очень долго. Нужно с этим шпионом невидимого фронта поговорить по душам, как начальник с подчиненным. Необходимо только придумать способ воздействия на него, а то включит опять деревенского дурачка, и уйду я из хижины ни с чем. Я думаю, нож возле горла… Клыка…»

— Козел! Урод! Сволочь! — начал орать Драко, — мою собаку!

— Мистер Малфой успокойтесь, собака ведь цела? Перси, читай.

«… подойдет.

Всего было выделено шесть фамилий: Аддерли, Гилберт, Хиггинз, Фаррел, Макензи, Сондер. Довести до конца это дело стало не просто необходимо, это — дело чести.

Аддерли можно смело вычеркивать. Этот гениальный молодой человек работает под моим началом. Именно он разобрался в том зелье, которое изготовил Невилл. Химик и зельевар. Он удачно работает как с маггловскими элементами, так и с обычным магическими. Делает различные их комбинации, превращая зелья во что-то необыкновенное. Мне не хватает времени поработать с ним в паре. Мальчик часто увлекается и плохо воспринимает критику.

Гилберт и Хиггинз. Что я о них знаю? В общем мало. Оба работают в Службе Безопасности. У обоих есть неограниченный доступ ко всем объектам в Министерстве. Опасные типы. И абсолютно отмороженные. Можно смело убирать вопросы. Они. Почему Милтон не посоветовался со мной?

Фаррел. Отвечает за зал с пророчествами. На мой взгляд, эти пророчества вообще никому не нужны. Ничего не могу сказать.

Макензи. Это вообще кто?

Сондер. Мой любимый шпион в Отделе Тайн. Шпион от Французского Легиона, куратором которого является Эван Роше. В Легионе, как оказалось, есть магическое подразделение. Эван его курирует, так как знаком с волшебниками посредством брата. Он слезно просил нас с Милтоном не трогать мальчика — пусть шпионит. Правда, слезы были сквозь смех, но все же. Зачем Алекс поставил вопрос? Скорее всего, он просто забыл про него.

Мои размышления прервал вежливый стук в дверь. Затем, не дожидаясь ответа, посетитель вошел в кабинет. Подняв воспаленные красные глаза, я узнал в вошедшем русского резидента, курирующего магическую часть Великобритании.

— Я думаю, представляться смысла нет. Мы все друг друга знаем. Разрешите? — вошедший показал рукой на свободный стул. Я кивнул и стал откровенно разглядывать его: чем-то он был похож на Милтона. Невысокого роста, коренастый, светлые волосы и серые глаза. Абсолютно не запоминающееся лицо. Человек без возраста, каким был Алекс. Ему могло быть и пятьдесят, а могло быть и сто пятьдесят лет. Выглядел он на сорок.

— Приношу свои соболезнования вашему Отделу и вам лично от нашего. Нелегко терять лучших друзей. Скажу прямо: это не мы. В геополитической ситуации, сложившейся на сегодняшний момент, смена руководства вашего Отдела нам не выгодна. Даже, несмотря на разногласия, которые у нас недавно возникли с мистером Милтоном.

— Почему вы мне об этом сообщаете? — спросил я и продолжил на него смотреть. Прочитать я его не мог. Железобетонный блок. Еще говорят Фолты — самые сильные менталисты. Ну-ну.

— Считайте, что это моя личная инициатива. Мне не хотелось бы, чтобы вы пошли по ложному следу. У вас прекрасные аналитические способности, но вы слишком молоды и можете удариться в крайности. На вашем месте, я бы, прежде всего задумался о том, кому вы так сильно мешаете.

— Что вы имеете в виду? — я даже не старался сдерживать удивление.

— Ну, подумайте сами. Ваше заклинание — практически ваша визитная карточка. Заклинание, выпущенное в вашего начальника. О том, что вы друзья, известно незначительному кругу лиц. Молодой амбициозный зам захотел сесть в более удобное кресло. Вроде все очевидно, не находите.

Я задумался. Даже не над тем, что я мог стать причиной гибели близкого мне человека, а то, что я абсолютный дурак. Такая мысль мне не пришла в голову. А она самая очевидная. И даже не смотря на то, что на момент гибели Алекса у меня железное алиби. Я заботился о Поттере, ну или проявлял отцовские чувства к Драко. Он прав, я действую слишком импульсивно. Значит, мотивов может быть миллион. Да даже сюда можно включить версию, что какой-то ревнивый муж застукал Алекса со своей любимой женой и прибил его в порыве чувств на работе, совершенно не подозревая, кто он есть на самом деле. Беда. Я устало закрыл глаза.

— Вам предстоит многое передумать, многое переоценить. Не скрою, многому научиться. Но, что-то мне подсказывает, что у вас впереди большое будущее, а я, как правило, привык доверять подобным ощущениям. А теперь позвольте откланяться. Я надеюсь, что наша следующая встреча состоится по менее печальному поводу. — Он похлопал меня по плечу и вышел, неслышно закрыв дверь.

Я стукнул кулаком по крышке стола. Облокотившись на стол, я прижал ладони к лицу. Какие потрясения меня ждут? Как много людей, вещей и нюансов я не знаю? К такому я не был готов. Я не готов отвечать за Отдел, не готов отвечать, по сути, за всю страну. Мерлин, что же мне делать? Алекс, почему ты не готовил меня? Почему…

Прямо из Министерства я аппарировал в Хогвартс. Ночевать остался там же. Просто абсолютно не мог ни на чем сосредоточится. Но, я смог закончить хотя бы одно дело. Я смог поговорить с Хагридом.»

— А почему Хагрид не присутствует на процессе?

— Так кто же знал? — сквозь зубы проговорил Кингсли.

Его прервал вежливый стук в дверь и на пороге появился высокий темноволосый молодой человек, одетый полностью в кожу. Худощавый, однако, через его кожаную одежду был ясно виден рельеф его мышц. Кингсли уставился на него как на приведение и заорал:

— Ты же умер!

Вошедший поднял на него свои светлые, практически прозрачные глаза.

— Да? Не заметил. Люциус, потрогай? — и незнакомец подошел к Малфою.

— Фу-фу-фу. Не прикасайся ко мне, извращенец. Ты где раньше был?

— Я, между прочим, забочусь о лучшем друге, в отличие от некоторых, — черноволосый криво усмехнулся.

— Каким образом? Колыбельные поешь на ночь?

— Он без сознания. Осуществляю его охрану, олух. Подвинься!

— Между прочим, это входит в твои обязанности, — ворча, начал пододвигаться ближе к Поттеру Люциус Малфой. Незнакомец сел и приобнял Малфоя за плечи.

— Мой друг, в мои обязанности много чего входит и за многое мне не платят, я выполняю это от чистого сердца и исключительно из-за любви к Северусу.

— Я всегда подозревал, что между вами не только дружеские отношения.

— Люциус, мой любимый павлин, ты всегда был вне конкуренции. Я даже немножко к тебе ревную, противный.

— Тьфу, — Малфой сплюнув в сторону Поттера, — вечно ты опошлишь наши светлые отношения с Северусом.

— О ваших светлых и теплых отношениях в девяносто пятом году в нашем Отделе до сих пор ходят легенды. Постоянно почему-то выпадала честь расхлебывать плоды вашей дружбы именно мне. Похоже, кроме имени — Рейнард, Северус никакого другого вспомнить не мог. А я, между прочим, всегда присоединиться к вам хотел.

— Ну почему же. Мы еще имя Руквуд периодически вспоминали, — в голос заржали они. Все удивились, когда к их гоготу присоединился смех Невилла. — И вообще не прибедняйся, пару раз ты был замечен в нашей сомнительной компании.

— Мы вам не мешаем? — деликатно подал голос Альбус.

— Нет-нет, — сквозь смех произнес тот, кого, вроде бы, звали Рейнард.

— Так вы же тот самый Ма… — тыкала в незнакомца пальцем побледневшая Грейнджер.

— Рыжий, ты там читал что-то? Так читай, я тоже послушаю.

Глава 10. Рубеус Хагрид

«Аппарировав на опушку Запретного Леса, я сразу же пошел к Хагриду. Войдя в хижину, я с порога бросил:

— Милтонубит. — На его лице отразилось все, что он за это время (буквально несколько секунд) передумал. От растерянности до практически неуправляемого бешенства, а затем в течение следующих нескольких секунд его физиономия вновь приняла выражение простодушного лесничего Хагрида.

— Профессор Снейп, я не понимаю о чем вы говорите. — Если бы я не видел список, то я практически ему поверил бы.

— Хагрид, давай не будем здесь ломать комедию, — и я положил перед ним пергамент. Он развернул его и быстро пробежал глазами.

— И?

— Теперь, судя по всему, я твой непосредственный начальник и я хочу услышать историю про то, как ты во все это ввязался и почему я про тебя никогда не знал?

Хагрид встал, подошел к окну, видимо, обдумывая все, что сказано было ему и то, что он должен был сказать. Повернувшись, он посмотрел на меня. Его взгляд был серьезный, жесткий, даже тени наивности в этом взгляде не было, затем он проговорил:

— Что-то Алекс Милтон никогда не говорил про то, что его заместителем является Северус Снейп.

— Его заместителем, Хагрид, являлся Тобиас Фолт. Это-то имя ты слышал?

— Почему я должен тебе верить?

Я подошел к зеркалу, чтобы снять иллюзию и обнаружил, что стою без нее. Мда. Посмотрев на лесничего, затем обратно в зеркало, я усмехнулся:

— Наверное, поэтому. Ты вообще как меня узнал?

— Мда, сглупил я, — он усмехнулся. — Слишком уж информацию, сбивающую с ног, ты на меня вывалил прямо с порога. Как это произошло?

— Я не знаю. Сектумсемпра. Я пока ни в чем не разобрался, не знаю с чего начать, и что делать. Мне нужно кому-то доверять, Хагрид. И я хочу начать с тебя. Расскажи мне про себя.

— Что ты хочешь знать?

— Все. Начни с того, как ты вообще познакомился с Милтоном и как долго ты с ним работаешь?

— Да, практически, всю жизнь. После того, как меня, после науськивания Риддла, списали и сломали палочку, я чуть в петлю не полез. Ты вообще представляешь, что это такое: волшебнику лишиться волшебной палочки? Хотя, кого я спрашиваю? Тебе палочка вообще не нужна. Единственный, кто может меня понять — это Малфой. Это страшно, когда ты просыпаешься в одно прекрасное утро и понимаешь, что ты чего-то лишился.

— Причем здесь Малфой? — удивился я. Похоже, в последнее время куда не плюнь, в любом деле так или иначе будет упоминаться Люциус.

— Еще лучшим другом называешься. Ничего не знаешь. А это, между прочим, великое горе. Мне-то ладно, повезло. А вот ему. Может быть, поэтому он с ума сейчас сходит.

— Можно с этого места поподробнее?

— Конечно можно. Тем более эту информацию я сам лично для Алекса собирал. Ты когда-нибудь задумывался о том, почему Люциус так ненавидит конкретно нескольких Уизли?

— Ну, предатели крови, с магглами яшкаются.

— Ха-ха. Да, шеф, тебе еще учиться и учиться. Это так, сказочка для помешанных на чистоте крови, типа Лестрейнджей. А Люциусу на магглов плевать с Астрономической башни. У него, кажется, с магглами общий бизнес есть, то ли в Бельгии, то ли в Германии, где все его считают добропорядочным бюргером. В общем, зная, что ты своей родословной никогда не увлекался, я тебя немножко просвещу, не только в том, что касается твоей линии, но и общие понятия дам. Ты прямой потомок, с тобой все ясно. А вот Малфои, по мужской линии, однажды умудрились заполучить мальчика из рода Фолтов, одного из младших сыновей, и настояли, чтобы он взял фамилию Малфоев. Вместе с мальчиком в род пришел и ваш Семейный Дар ментальной магии, который начал проявляться уже в следующем поколении. Жили Малфои и тихо радовались своему Дару, особо его не афишируя. Но однажды, некто Артур Уизли полюбил Молли Пруэтт, являющуюся очень близкой его родственницей, и все бы ничего, но эти двое решили пожениться. Чтобы не кричали чистокровные волшебники о чистоте крови — настолько близкородственные браки не приветствуются даже в их среде. Каким боком это затронуло Малфоев? Молли Пруэтт фактически является кузиной Люциуса и даже частично обладает Даром на интуитивном уровне. Вспомним об одном из самых главных законов магии крови: если что-то откуда-то взялось, значит что-то откуда-то должно уйти. Однажды утром шестнадцатилетний Малфой проснулся в Хогвартсе и сразу понял, что чего-то не хватает. Дар ушел. Остались только наработанные им навыки, но это практически ничто. Это все равно, что глухому рассказывать о том, как прекрасна опера, или слепому рассказывать о восходе солнца. И тогда же пришла весть о том, что у молодой четы Уизли родился первый сынишка: Уильям Уизли. Собственно про Малфоя разговор можно заканчивать: весь Дар Люциуса трансформировался во что-то другое и перешел к Биллу. Я в этом совершенно не разбираюсь. Милтон как-то сказал, что к мальчишке нужно присмотреться, ведь он является одним из немногих по настоящему сильных волшебников Британии. Я очень люблю эту семью, но и Люциуса твоего я могу понять как никто. Если он еще раз захочет побить Артура — не останавливай его. Он в своем праве. Еще лет сто назад и за меньшее убивали. Причем жестоко, вырезая целые Рода. А за то, что он просто на них орет — нужно ему кланяться в ножки. Да только за то, что он Билла к гоблинам работать устроил… — Хагрид махнул рукой, — вот понимаешь, Милтон не смог договориться с гоблинами, а ему хватило всего пары минут, чтобы это сделать. Достойнейший человек. Больше всех его уважаю. А то, что с маленьким ругаюсь постоянно — не беда, мы же сами ругаемся, сами же и миримся…»

— Люциус, ты же сам до этого дошел? — прервал Перси Рейнард.

— Да, сам. — Огрызнулся Малфой.

— А тебе точно не Хагрид это рассказал? — с сомнение произнес незнакомец.

— Нет! Книжки умные читал!

— Люциус, друг мой, ты умеешь читать?

— Представь себе, умею! — практически закричал Малфой.

— А долго читал? — сузив глаза, спросил Рейнард.

— Два года!

— С Азбуки, поди, начал? — уточнил собеседник.

— Рейнард! Люциус! Заткнитесь уже! — слегка повысила голос Эйлин, — иначе, я вас прибью обоих!

— Мадам, я затыкаюсь. И если из моих уст донесется хоть одно слово, вы можете убить меня своими прекрасными руками прямо вот сюда, — и этот шут показал рукой в область сердца.

— Цыц! Перси, детка, читай дальше.

«— Что ты такого ужасного сделал Лорду? Он ведь так настойчиво пытался тебя выгнать из школы, что даже на убийство решился в пределах Хогвартса, чтобы тебя подставить. — я неспешно прихлебывал заваренный Хагридом чай.

— Да ерунда получилась. Я с детства зверье люблю, и оно мне взаимностью отвечает. Я его познакомить решил тогда с парочкой милейших созданий. Помнишь, что твоя мантикора сделала с Квирреллом? Так это, наверно, гены. Ее бабка то же самое сделала с Томом. Еле оттащил кошку тогда. Вот вспоминаю их и думаю: дура Лили была. В морду бы кинулась ему и все. Проверено дважды. Столбняк на полчаса гарантирован. И тебе бы времени хватило спасти ее, и заморочек бы с Гарри этих не было. Эх. Да не важно все это уже. Так вот. Оттащил я мантикору от Риддла, а тут гиппогриф решил на огонек заглянуть. Том — то наш нервный какой-то оказался, заорал зачем-то на него и получил копытом в глаз. Вот и обиделся немножко. С кем не бывает.

Я, посмеиваясь, решил все-таки поговорить о деле. Но краем сознания все-таки отметил, что Лорду-то достается всегда от всех. Бедный.

— Так вот, выгнали меня из школы и палочку сломали. Побродил я по Косому переулку, прощаясь, и понял, что жить так не смогу. Решил с собой покончить. Тут меня Алекс и нашел. Накричал, отчитал и сказал, что я ему нужен. Две недели, мол, меня уже ищет, столько своего драгоценного времени потратил. Палочку дал, на работу устроил, с Дамблдором договорился, чтобы я жить здесь остался…

— Палочку? — удивленно спросил я. Интересно, есть хоть что-то, что я знаю? Начальник Отдела Тайн, блять.

— Палочку. Да вот она. Шестнадцать дюймов, осина, сердечная жила дракона. — И он показал на свой розовый зонтик. Вот всю жизнь думал, что там обломки старой, а оно вон как оказалось. Тут только до меня дошло, что обломком палочки даже простейшее волшебство сделать невозможно. Здравствуйте, меня зовут Северус и я дебил. — В общем-то, и все.

— Как все? Как и кем ты работал? Какие у тебя были обязанности?

— Ну. На мне была связь шефа с Ночниками.

— А подробнее можно? Прости мою тупость, то, что я дебилом являюсь, я уже понял. Кто такие Ночники?

— Старое название. Как тебе объяснить? Воры, убийцы, шлюхи. Государство в государстве. Засыпает город — просыпаются они. В нашем магическом мире они называют себя на старый манер — Гильдиями. Гильдия воров. Гильдия Убийц и так далее. С Главарями этих самых Гильдий я и держу связь. Недавно, в Гильдии убийц произошла смена руководства. Давно пора, а то эта свора от обычных бандитов уже перестала отличаться. Вот только с новым главарем никак договориться не удается. Говорит, вы своими делами занимаетесь, я своими. Может, ты с ним встретиться попробуешь? Он с тобой на контакт охотнее пойдет.

— С чего ты взял? Я с преступным миром вообще никогда не общался.

— Дружок там твой сейчас всем заправляет.

— Люциус что ли? — я аж поперхнулся. От этого белобрысого всего можно ожидать.

— Причем здесь Люциус? Рейнард Мальсибер, помнишь такого?

— Кхм, а что Мальсибер-то там забыл?

— Вот уж не знаю. Но два месяца уже тихо.

— Ладно, пойду я. Поздно уже. Завтра мне, по всей видимости, еще предстоит нелегкий разговор с Мальсибером. Хагрид, — я огляделся, — а где Клык?

— Не дави на больную мозоль, Северус. Его буквально часа за три до твоего прихода Люциус Малфой забрал. Я еле Драко успокоил. Он до сих пор считает, что я Клыка на шашлыки пустил. Вытирая на ходу сопли, он побежал отцу жаловаться. Обещал сотворить со мной что-то страшное.

— А зачем Люциус его забрал?

— А я откуда знаю? — пожал плечами Хагрид.

Я развернулся, мысленно пообещав себе все-таки заняться Малфоем. Когда я уже подходил к двери меня остановил Хагрид.

— Иллюзию-то на мордашку нацепи. И, Северус, найди мне этих ублюдков.

Я кивнул:

— Обещаю.

Я вышел, надев иллюзию…»

— А что это у нас тут все притихли? — обвел взглядом аудиторию Мальсибер. Он повернулся в сторону Грейнджер и сделав из пальцев козу, наклонился к Гермионе. — Ой, а кто это у нас здесь такой хорошенький сидит. У-тю-тю-тю-тю.

— Рейнард! Я же предупреждала. Явился без приглашения, так веди себя прилично!

— Молчу-молчу, мадам. Мое сердце принадлежит только Вам, вы же знаете об этом, — послал воздушный поцелуй главный палач Лорда и страшилка для маленьких детей в сторону Эйлин.

— Перси, не обращай на этого клоуна внимания, читай дальше.

«Проснулся я с дикой головной болью. И то, что я проснулся в Хогвартсе, быстро напомнило мне, что все случившееся вчера — не кошмарный сон. В каком-то сумбуре я отвел занятия, мысленно находясь в Министерстве. Первый раз в жизни я не мог сложить два и два. Кому это понадобилось? Для чего? Мою Сектумсемпру знали немногие. Мальсибер входил в их число. Значит, придется все-таки навестить старого знакомого сегодня вечером.

Весь остаток дня, я провел в Отделе, зарывшись с головой в бумаги Милтона. Ничего такого, что могло привести к его убийству, я найти пока не мог.

Единственное, за что можно было убить — это за разработку плана по ликвидации группы, занимающейся нелегальным ввозом на территорию Британии крови дракона и других ингредиентов, находящихся под запретом на свободную продажу. Маловероятно, но проверить стоит. В деле единственным свидетелем, практически выкинутым из Гильдии Воров, а вот не нужно было дятлом подрабатывать у Милтона, был Наземникус Флэтчер.

Вызвав Хагрида, я попросил его притащить эту птичку ко мне в кабинет, пока я буду беседовать с новым главой Гильдии Убийц, предварительно узнав, где его можно, собственно, найти. Была, правда, мыслишка заявиться к нему в поместье, но я думаю, он этого не оценит. Возиться с его первоклассной защитой ни сил нет, ни времени.

Хагрид сказал, что можно связаться с Мальсибером через Тома — владельца «Дырявого Котла». Только нужно обязательно предупредить, что я новый начальник Отдела и очень раздосадован гибелью предыдущего.

Том меня выслушал, проводил в один из номеров на втором этаже и попросил подождать. Я ждал недолго. На исходе седьмой минуты дверь отворилась, и компанию мне составил, сразу же севший напротив меня, Мальсибер. Абсолютно не изменившийся за прошедшие двенадцать лет после нашей последней встречи.

— Какая встреча. Мой любимый малыш Северус и уже начальник. — Нет, он точно никак не изменился.

— Рейнард, не могу сказать, что я рад тебя видеть в данной ситуации. Ничего не хочешь мне сказать? — я выразительно на него посмотрел и понял, что мой взгляд на него не действует абсолютно. Ладно, меняем тактику.

— А должен? — он вплотную приблизился ко мне и внимательно меня разглядывал.

— Я вижу, вы с Эйвери стали лучшими друзьями? Что он, наконец, перестал дрочить на мой светлый образ? — с улыбкой поинтересовался я, прекрасно зная, что Мальсибер — гомофоб каких еще поискать, — Что Эйвери все-таки нашел мне замену и мне стоит начинать ревновать?

Он резко отшатнулся, скорчив презрительную гримасу:

— Ну вот что ты за человек, вечно все испортишь!

— Я? Начальник Отдела Тайн, а вот моего предшественника убили моей же Сектумсемпрой. Ты понимаешь, что это не дело? Теперь все будут думать, что я позарился на эту совершенно ненужную мне должность. Поэтому мне, позарез, нужно найти кого-нибудь виноватого.

Рейнард задумчиво посмотрел на меня, я вздрогнул. В его глазах не было даже искры того напускного веселья, которое он так старательно изображал передо мной, в них была какая-то тоска, которая боролась с пустотой. Он потер переносицу сложенными пальцами обоих рук и произнес:

— Да, заказ был. Но, поверь, я пока еще в своем уме, чтобы брать заказ на начальника Отдела Тайн. Имя жертвы я не могу тебе сказать, профессиональная этика, знаешь ли, ничего личного. Но если я сдам тебе исполнителя, ты от меня отстанешь?

— Так просто возьмешь и сдашь?

— А он мне никогда не нравился, да и ты от него по туалетам прятался. Тем более зачистка планируется в последнее время, слишком много дерьма безголового осталось от предыдущего руководства. Да и его я в живых оставлять не планировал. Такие оплошности не прощаются. Ты согласен?

— Имя, — хотя я уже, похоже, догадался.

— Северус, не разочаровывай меня. Неужели ты забыл про своего любимого Эйвери?

— Нет, не забыл. — Я на минуту задумался. Об Алексе мы будем скорбеть еще долго, но наше дело не должно развалиться из-за тупой жажды мести. — Я тебя понял, я принял твои условия, но Эйвери не трогай. Он должен остаться в живых, что бы ни произошло, ты понял меня?

— Будет выполнено, господин начальник. Но я не понимаю — зачем? Что, старая любовь не угасает? — улыбнувшись, произнес глава Гильдии.

— Ты абсолютно прав. Если он грамотно попросит у меня прощения, я даже прощу ему тебя. — Он вновь отшатнулся. — Хотя, ты намного симпатичнее. Как ты смотришь на то, чтобы кинуть Эйвери?

— Но вот сказал бы, что я тебе надоел, я бы сразу ушел, — он поднялся и пошел к дверям, — я все-таки надеюсь на то, что мы будем видеться.

— Эйвери должен жить. И будь уверен, мы с тобой обязательно встретимся.

Мальсибер кивнул, и выходя, помахал мне рукой. Я не удержался и послал ему вслед воздушный поцелуй. Его аж передернуло, и он быстро вылетел за дверь.

Как же тяжело. А ведь этого человека я знаю. Что же будет с остальными. Беда. Как же хорошо все-таки Лорду. Пара Круцио и никаких проблем.»

Рей, ты как вообще к убийцам попал?

— Мне иногда кушать хотелось, это ты у нас добропорядочным бюргером прикинуться можешь, а я кроме как убивать ничего особо не умел.

— А почему ко мне не пришел?

— А чем бы я у тебя занимался?

— Да тем же самым. Думаешь, я тебе занятия не нашел бы?

— Не-не-не, я тебя боюсь. Я вообще мало кого боюсь, человек пять не больше, причем Темный Лорд в этот список не входит. А вот ты этот список возглавляешь. И заметь, остальных я больше уважаю, чем боюсь. Для меня больший страх — это вызвать их разочарование во мне. А вот тебя я реально боюсь. Мимоходом наложишь Империус, по — привычке не иначе, как на Фаджа тогда, а что, стоит человек рядом — почему бы Империус не наложить, самое главное сдохнуть не позволишь, ты же у нас добрый. Псих ненормальный!

— Я не понимаю смысла твоих претензий.

— Каких? То, что ты псих — понял даже Лорд, когда ты вскочил с колен перед только что возродившимся и от этого находящимся не в лучшем расположении духа Лордом, зачем-то сорвал маску, видимо чтобы Поттер тобой полюбовался, и начал на Лорда орать. Он тогда так охренел, что ничего тебе не сделал, зато на Макнейре, который стоял за тобой неплохо отыгрался.

— Не было такого, не ври. Я маску не срывал. — Высокомерно произнес Малфой. — А то, что наехал, нет, ну ему на меня можно наезжать, а мне нет? Вас там вообще не было.

— А ты думаешь, что мы тебя туда без прослушки и визуального наблюдения отпустили? Скажу тебе — зрелище было незабываемым.

— Ну конечно — нашли игрушку: Люциус скажи это, Луциус сделай то. Я как ненормальный по этому кладбищу скакал. В меня, вон, Поттер каким-то заклятием запустил, когда вы сказали: Люциус не теряй этого оленя из виду.

— Ну, вот что ты придираешься? Кстати, что вас, козлов, так ко мне тянуло в Круге? Ваше место было не рядом со мной! Я что для вас лучиком света в этом темном царстве был? Выбрали себе ориентир и ползли к нему, целенаправленно. Да даже Северус никогда не позволял себе вести себя так, как ты перед Лордом!

— Да он просто не мог подняться на ноги, скорее всего, земное притяжение не позволяло, — снова встрял Невилл.

— Мистер Малфой, а когда это вы на Корнелиуса Фаджа Империус наложили? — голос Кингсли просто сочился ядом.

— Да не помню я! Уизли вы почему не читаете?

«К концу октября я походил на зомби. Иногда даже иллюзию забывал набрасывать в школе, но, похоже, никто разницы не замечал.

Я теперь знал подноготную всех сотрудников Министерства, начиная с Министра и заканчивая последней поломойкой.

Я ни на дюйм не приблизился к разгадке. С какой стороны не посмотри, убийство в Министерстве было невыгодно никому. Перспектива оказаться под таким пристальным наблюдением Отдела Тайн, не улучшало сон и аппетит у людей.

Наш разговор с Флэтчером больше походил на цирк. Состоялся он в тот же день, когда я вернулся со встречи с Мальсибером.

Я вошел в свой кабинет, и увидел скорчившегося на стуле человечка. Стоявший рядом Хагрид, выглядел на его фоне еще более устрашающим.

— Хагрид, кто это? — моим голосом можно было заморозить небольшое озеро.

— Наземникус Флэтчер, доставлен по вашему приказу, — никогда бы не подумал, что Хагрид может говорить настолько равнодушно.

— А почему еще живой?

— Команды мочить не было, — голос Хагрида оставался лишенным любых эмоций.

— Вы чего это? Это как же? Хагрид, скажи ему! Я же, я же… я в Ордене Феникса вместе с тобой состою, Хагрид, ну скажи ему! За меня сам Альбус Дамблдор может поручиться! — человечек тараторил, еще больше вжимаясь в стул, смотрел он только на меня и в его глазах плескался ужас.

Я прошел по кабинету, сел за свой стол. Ага, давай меня Альбусом пугай, придурок.

— Что ты знаешь об убийстве Алекса Милтона?

— Ничего, клянусь. Заказ был, но не на Милтона! Новый глава Гильдии, когда узнал кого завалили, орал и обещал всех своих вырезать, причем собственноручно и махал при этом вот такенным ножом, — Наземникус развел руки в стороны, видимо, показывая каким именно ножом Мальсибер грозил лишить жизни своих подчиненных.

— И что, никого не убил? — любопытство пересилило профессионализм.

— Ну почему не убил? Убил парочку, — мне показалось, или Флэтчер даже оскорбился, что я так плохо подумал о новом главе Гильдии, — но они совсем отмороженные были.

Он что его защищает?

— А почему ножом? У него что, палочка была вне пределов досягаемости?

— Почему? Палочка в левой руке была, нож в правой. Наверное он правша, неудобно было ему левой рукой правосудие вершить. — Это как же нужно было вывести из себя Мальсибера, чтобы он принялся ножом махать, забыв, что он маг, причем один из самых чистокровных.

Я хочу Мальсибера…»

— Я всегда знал, что он гей! Причем ненормальный, его возбудила моя жестокость! Извращенец!

«… назначить главой моей внутренней службы безопасности. И не важно, что пока в Отделе такой службы нет. Заполучу Рейнарда, создадим службу…»

— Уизли, вот вечно вы все портите. Что за семейство такое? Я только-только начал о Северусе плохо думать.

«— Что еще? Все, что ты мне сейчас сказал, неактуально. Об этом мне поведал сам глава Гильдии.

— Но он же клялся, что никогда не будет иметь никаких дел с Отделом.

— Для меня он сделал исключение. Кого именно заказали Гильдии?

— Я не знаю! Правда, не знаю, Хагрид, ну скажи ему. Известно только, что это точно сотрудник Министерства. Ходят слухи, что это Уизли.

— Причем здесь Уизли?

— Личные мотивы. Практически все гильдийцы бывшие Пожиратели. А Глава вообще из Ближнего Круга.

Единственный у кого были личные мотивы поквитаться с рыжим — Люциус Малфой. Он что нанял Мальсибера, чтобы тот убил Артура Уизли? Я уже ни в чем не уверен. Захотелось побиться головой об стол и пожелать, чтобы этот бред, вдруг, стал правдой — ведь это так просто.

— Свободен, — я кивнул Хагриду и он уволок этого воришку.

Посмотрев на часы, я ужаснулся: было уже около трех ночи. В глаза, словно песок насыпали. Я полноценно не спал уже несколько дней. Решив на сегодня закругляться, я встал из-за стола. Вдруг мой взгляд упал на папку того самого клерка, которую я в первый день отбросил в сторону. Я решил внимательно изучить ее. Все равно никаких идей и зацепок больше не было. Взяв папку, я поднялся в холл, чтобы аппарировать в Хогвартс. Сегодня нужно еще домашние задания шестого-седьмого курсов проверить. Мои, до сих пор, наказанные ученички проверяют задания младших курсов просто великолепно и так же великолепно научились подделывать мой почерк и подпись и стали оставлять такие комментарии на полях, что я начал им завидовать: такая фантазия. Я эти комментарии себе на отдельный листочек даже выписываю. Поттер на меня на каждом занятии зверем смотрит. Наверное, тоже отметил восхитительное чувство юмора Маркуса. И ведь не докажешь Поттеру, что я его работы с предыдущего учебного года в глаза не видел.

Закончив проверку, я взял папку и моментально уснул, прямо в кресле, уронив ее на себя.

Утром меня разбудил громкий стук в дверь. И кто бы это мог быть? Убью эту сволочь, которая меня подняла в такую рань. Всего-то полдень. Открыв дверь, я увидел перед собой разодетого и сияющего Люциуса Малфоя. Глядя на него, я раздраженно буркнул:

— Ты что так вырядился? Жениться, что ли собрался?

Малфой уставился на меня и на минуту задумался. Потом спокойным голосом произнес:

— Северус, ты здоров? Я же женат.

Фух, я даже обрадовался, что хоть что-то осталось у него прежним и неизмененным. Может он вылечился?

— Ты почему еще не оделся? Через несколько минут первый матч Драко начнется! — и он втолкнул меня в комнату, и начал выкидывать мои вещи из шкафа, — одевайся давай!

— Какой матч? Люциус, дай мне поспать. — Я плюхнулся обратно в кресло, закрывая глаза. Малфой меня бесцеремонно встряхнул и поднял в вертикальное положение.

— Квиддич! Сегодня квиддич! И ты обязан там быть! — и он начал стягивать с меня вчерашние вещи. Я вырвался и начал переодеваться сам, понимая, что другого выхода у меня нет. Как же я мог забыть про квиддич? И почему я бросил увольняться на полпути?

Спустя пятнадцать минут, мы сидели на трибуне и наслаждались игрой. Драко играл очень неплохо. Он даже снитч практически поймал в самом начале игры, но мало опыта и стоящий на его пути Флинт помешали ему это сделать. Потом кто-то заколдовал бладжер, который начал гоняться за Поттером. А я все думал, догонит он Поттера или нет? Все это время я находился в какой-то полудреме. Иногда мне даже казалось, что я сплю, и это все мне снится. Вот бладжер, догнав таки Поттера, ударил его по голове. Как-то отстраненно я отметил про себя, что мозга там, видимо, все-таки нет. Любой другой уже в отключке давно бы на поле лежал. Потом бладжер похоже сломал Поттеру руку и наконец-то успокоился. В каком-то невероятном кульбите пацан поймал снитч и матч наконец-то закончился. А Малфоя младшего я загоняю до полубессознательного состояния: это же надо, не увидеть снитч, жужжащий у него над ухом. Он их у меня с закрытыми глазами и из любого положения ловить будет. А сейчас спать. Я поднялся и пошел в замок. Обернувшись, я увидел, что все преподаватели пошли следом за мной, а к Поттеру спешили двое: Локхарт и Помфри. Я заметил, что Поппи все же не успела. Я даже посочувствовал Поттеру. А теперь все-таки спать.

Вернувшись в свои апартаменты, я блаженно растянулся в кресле, но прямо передо мной возник патронус Фрай и истерично завизжал:

— Отдел взорван. От него ничего не осталось. Все убиты. Сев, приезжай скорее домой, мне страшно…»

Глава 11. Отдел Тайн

«Что? Что произошло? Первым моим порывом было броситься в Отдел, но я вовремя сообразил, что дома сейчас находится перепуганная Фрай.

Мерлин, девочка моя, как же ты патронус вызвать сумела? Ты же у меня светлая.

Аппарировал я домой прямо из своей комнаты. Сна не было ни в одном глазу.

Сразу после моего появления в гостиной, на меня налетела моя жена, и, захлебываясь слезами, попыталась мне что-то рассказать. Из ее бессвязной речи я мало что понял. Только покрепче прижал ее к себе, неловко гладя по голове. Я совершенно не умею успокаивать плачущих женщин. Когда поток слез пошел на убыль, я слегка отодвинул вцепившуюся в меня Фрай и сказал:

— Собирайся, я тебя сейчас отправлю к Филиппу. Там свяжешься с моей мамой. В его доме, да под такой охраной ты будешь в полной безопасности.

Фрай посмотрела на меня своими глазищами и, вцепившись еще крепче, отчаянно замотала головой. Ей было страшно, очень страшно. Я не знал, как ее успокоить. Поэтому, после минутного колебания, сделал это древним как мир способом. Когда все закончилось, Фрай перестало трясти, и она прижалась ко мне с легкой сонной полуулыбкой.

— И даже не возражай, я не хочу еще и за тебя волноваться. Поверь, проблем у меня достаточно. А теперь будь хорошей девочкой собирайся, — я позволил ей немного подремать, затем продолжил, прерванный столь пикантным образом, разговор. Она только отмахнулась, но я быстро поднял жену на ноги и задал направление, легко хлопнув ее ниже талии. Сборы были недолгими. Отправив все еще вяло сопротивляющуюся Фрай во Францию, я аппарировал в Министерство.

Спустившись на нижний этаж, я на минуту замер перед входом, не решаясь войти внутрь. Затем, глубоко вдохнув, шагнул в Отдел Тайн.

Копоть на стенах, разрушения. Всюду валялись обломки, образующие полноценные завалы. При более детальном осмотре я выяснил, что помещения были разрушены не все. Мой кабинет, к примеру, не подлежал восстановлению, так же как и остальные кабинеты и административные помещения. Некоторые лаборатории, особо секретные и прилегающие к ним залы, вроде зала с пророчествами, остались целыми.

Тела, точнее то, что от них осталось, я нашел в одном большом зале, используемом нами для проведения общих совещаний, конференций и других подобных сборищ.

Голова закружилась, и я выскочил из Отдела с трудом переводя дыхание, к горлу подступила тошнота. В коридоре я нос к носу столкнулся с Главой департамента магического правопорядка Амалией Боунс. Она держала в руках пергамент, постоянно вздыхала, в ее глазах стояли слезы.

— Амалия, что здесь произошло? — мой голос звучал глухо.

Она уставилась на меня, а затем завизжала, выронив свиток. Я поднял пергамент и увидел, что это список моих сотрудников, работающих непосредственно в Министерстве. Все сто пятьдесят фамилий, кроме двух, Фрай и Хагрид не проходили не по одному реестру. Фактически они в Отделе не работали.

Первой строкой стояло — Тобиас Фолт. Напротив имени был нарисован крест.

— Это что? — у меня появилось просто дикое желание встряхнуть все еще кричавшую женщину, — Амалия, возьми себя в руки!

— Ты же мертв! Все кто есть в этом списке — мертвы!

— С чего ты взяла?

— Согласно документам, ты находишься в том зале!

— Согласно каким документам?

— Жетоны — пропуска. По базе данных, все кто сейчас числится в этом списке, прошли в Отдел, из него никто не выходил. Все жетоны после взрыва появились у меня на столе. Ты же сам настаивал на подобной мере предосторожности, чтобы сразу среагировать на гибель владельца жетона! Именно так мы и поняли, что что-то случилось. — Амалия разрыдалась и по стене опустилась на пол, закрыв лицо руками. Я сел рядом.

Я прекрасно понял, почему я нахожусь в этом списке. Пару месяцев назад ко мне на стажировку поступил молоденький перспективный паренек. Я его имени даже не помню. Я был назначен его куратором. Немного приглядевшись к нему, я позволил мальчику делать все, что он хочет в этом Отделе, в пределах разумного.

Оформление документов занимает около полугода, с тем уровнем доступа, что был у меня. Я мог спокойно аппарировать в Министерство и в кабинеты, не проходя службу досмотра, которую давно уже пора переделать. Чтобы он не отвлекал меня по пустякам, когда хотел куда-то пройти, я просто отдал ему свой жетон, до того момента, пока ему не выдадут личный. В списках сотрудников он пока не числился. Оказывается тех, кто не входил ни в одни списки, было трое. Фактически, я сам дал ему пропуск на тот свет.

Тут я похолодел: из бессвязной речи Фрай, я понял, что она была в Отделе во время взрыва. Когда протрубили общий сбор, жена побежала искать меня, ведь она прекрасно знала, что сегодня квиддич и я просто так в выходной день находиться в Отделе не мог. Тем более всех остальных вызвали из дома. Когда она нигде в Отделе меня не нашла, она побежала к Малому залу и тут, прогремевший взрыв, волной отбросил Фрай в сторону выхода.

Все жетоны были привязаны к Амалии именно на случай ночи или выходного дня, когда в Министерстве почти никого не было.

Бедная женщина: сидела, обедала, вероятно, а тут перед ней на столе появляются все эти жетоны.

Я с силой ударил кулаком об пол. Амалия вздрогнула и перевела взгляд на меня.

— Почему все оказались в одном зале? — прошептал я.

— Пришло оповещение от твоего имени по громкой связи, чтобы все сотрудники твоего отдела прошли в зал совещаний. Вопросов ни у кого не возникло, сам понимаешь, смена руководства — новые порядки. Через десять минут случилось то, что случилось, — и она снова разрыдалась, — Тобиас, здесь было сто пятьдесят человек. Они были гении, почти все. Как же теперь? Они незаменимы, понимаешь, незаменимы!

Понимаю. Но я не понимаю одного: зачем? Я устало потер лицо руками.

— Саперы уже были?

— Кто такие саперы? — она удивленно посмотрела на меня.

— Тьфу ты, аврорат уже здесь работал?

— Да.

— Они сообщили что-нибудь?

— Нет. Они сказали, что это не наше дело и чтобы мы в него свой нос не совали.

— Ладно, иди к себе в отдел. Собери всех кого сможешь, и начинай оповещать родственников. Извини, если прошу тебя о таком, но мне просто некого больше.

— Конечно, — Амалия встала и направилась по коридору к выходу. Ее плечи все еще вздрагивали — она ни на секунду не переставала плакать.

— Амалия, прошу тебя — постарайся сделать так, чтобы никто об этом не узнал. Я имею в виду массы. Это секретный отдел, сама понимаешь. — Она смерила меня взглядом и произнесла:

— Я все сделаю. Только я сомневаюсь, что Отдел Тайн продолжит свое существование.

— Пока жив хоть один человек — будет жив Отдел. Я в состоянии справиться с этим. — Я постараюсь, я буду очень сильно стараться.

Она кивнула и вышла.

А мне сейчас срочно нужно кого-нибудь убить.

Какого хрена эти авроры себе позволяют?! Кто там главный сейчас? Руфус Скримджер? Все, пиздец тебе пришел. Нос говоришь не совали? Я тебе сейчас твой же нос тебе же в задницу засуну! Ты у меня всю жизнь фальцетом разговаривать будешь, козел!

Я аппарировал на второй этаж сразу к входу в Аврорат. И ногой открыл дверь.

Только потом уже, после, я задумался о том, как мне это удалось? Потому что эти двери открывались наружу.

— Что, суки, не ждали, что я выживу?! Где этот использованный презерватив?!

— Ты вообще кто такой?! — заорал на меня какой-то невысокий и очень самоуверенный парень, наставляя на меня палочку. Долго он не геройствовал — устал и лег отдохнуть у ближайшей стеночки. Магией я не пользовался. Забыл, если честно. Я теперь понимаю Мальсибера.

На меня кинулись человек десять сразу — все кто был в комнате. Летели они красиво, но недалеко — размеры комнаты не позволяли. Дольше всего я провозился с Кингсли — здоровый парень, я на него целых тридцать секунд потратил. С тяжелыми, но не смертельными повреждениями, а вот нехрен было сопротивляться, он прилег рядом с дверью своего начальства. Двигать здоровенного мужика мне было неохота, поэтому я прошелся прямо по нему. Дверь к этому уроду я открыл все той же ногой. Она слетела с петель. Я не виноват, что она открывалась внутрь.

Руфус сидел за столом и, глядя на меня, вжался в кресло. Какая радость, что точки аппарации знали только трое: я, Милтон и Фрай. Этому козлу было некуда деваться.

— Ты, тварь, изнасилованная дементором неоднократно, — сразу начал я говорить спокойным ледяным голосом, — ты понимаешь, что там была моя жена? — мой голос стал еще тише, я практически шептал. — Ты, жертва акушерки и ее стальных щипцов, а также, несколько раз выпавший из коляски головой прямо на ступеньки, трахнутый пару раз в уличном сортире по взаимному согласию еще во времена своей столь далекой юности, гомик. Ты какого хера здесь сидишь и яйца свои высиживаешь? Ты что — курица? Там отдел целый взорван! Там сто пятьдесят трупов с разной степенью расчлененности. Неизвестно, что для взрыва использовалось и не известно все ли взорвалось, что должно было взорваться? Я ясно выразился или мне еще раз повторить? Видно ты ничего не понял, отодранный во все отверстия, самым жестоким образом, звезданутый ты карась. Что, ты опять ничего не понял? Отдирай от кресла свое седалище, которое у тебя мозг заменяет, и бегом в мой Отдел! И чтобы через два часа на моем столе лежал полный отчет по проделанной твоим отделом работе и все тела были подготовлены к погребению. А почему у тебя такие стали жесткие глаза? Видимо хоть что-то до тебя дошло, умный ты наш. Повторяю еще раз для лохматых дебилов, ты здесь, чтобы работать, а не задницу всем желающим подставлять. Ты опять что-то не понял? И че ты вскочил? — я позволил ему вскочить и замахнуться на меня. Перехватив летящую руку за запястье, я вывернул ее, одновременно заходя ему за спину. Слегка приложив его головой об стол свободной рукой, я сразу же поднял его голову за волосы и тут же стукнул еще раз, на этот раз, более сильно. Наклонившись, я прошипел ему в ухо:

— Ну что, как тебе нравится наш светский разговор? А ведь я вполне еще вежливо с тобой разговариваю. Вижу, что ты просто в восторге. Я тебя последний раз предупреждаю по-хорошему. Если через два часа у меня на столе не будет лежать доклад, а бедные родственники не начнут забирать тела — приду еще раз и тогда, мы будем разговаривать по-плохому и совсем не вежливо. И назначь какую-нибудь девчонку на помощь к Амалии, оповещать родственников.

Тут он впервые подал голос:

— Тонкс подойдет?

— Ты что, думаешь меня ебет, кто это будет делать? Хоть сам садись. Я надеюсь, ты сейчас все понял? Кивни, если понял?

Он усердно закивал, но я все равно не удержался и приложил его об стол еще раз. Выходя из его кабинета, я обвел взглядом начавшие шевелиться тела и задумался: а зачем я вообще сюда пришел? Потом решил, что в такой ситуации работать все-таки нужно и вообще нехрен расслабляться. Перешагивая через уставших авроров, я пошел к себе в Отдел.

В своем кабинете я расчистил небольшое пространство и обычным Репаро восстановил стул. Вызвал патронуса и послал серебристую лань Хагриду с просьбой явиться сюда, как только сможет. Бессильно рухнув на стул, я закрыл глаза. Вопроса «Что делать?» больше не возникало. Было ясно как божий день: начинать нужно с самого начала. Как можно восстановить такую систему? Все бумаги, все связи Милтона пропали. Половина лабораторий взорвано. Где я элементарно возьму столько специалистов? Они же не почкованием размножаются, а рождаются один в сто лет. Беда.

Мои размышления прервал вежливый стук в дверь, за которым она сразу же распахнулась, явив Рейнарда Мальсибера. Вот кого я убью! Я вскочил со стула и резко вмазал ему в челюсть кулаком, не сдерживая удара. Мальсибер упал и, как мне показалось, отключился. Моему удивлению не было предела, когда он одним движением вскочив, раскрытой ладонью движеньем сверху вниз сломал мне нос, одновременно хватая меня за руку и выворачивая ее за спину. Рей наклонился ко мне и прошептал:

— Парень, ты вообще кто такой? Где Снейп? Мне с ним поговорить нужно.

Ах, поговорить ему нужно! Прошипев:

— Убью, сука! — резко затылком подправил ему личико, одновременно уходя из захвата и, беря его на болевой, пригнул его голову к груди. Полузадушенно он прохрипел:

— Так ясно, милая мордашка, а Эйвери видел? Хочешь убивать — убивай. Ты знаешь мое отношение к смерти. А нет, так давай поговорим — я за этим сюда пришел.

Я освободил его из захвата, пережимая нос в переносице и запрокидывая голову, проговорил:

— Тварь, после таких слов — убивать не охота! Весь кайф обломал, скотина!

Он, сидя на полу, сплюнул кровь и протянул мне какую-то бумагу.

— Сев, это не я сделал. Верь — не верь, но это не я. Вот исполнители. Эйвери среди них нет — ты же сказал его не трогать. Но на твоем месте я бы передумал — это его план, составленный от начала до конца.

Я посмотрел на список, потом перевел взгляд на Рейнарда.

— Ты уверен насчет первого пункта?

— Абсолютно. Я с ним имел очень интересный разговор буквально час назад.

— Но он в списке погибших, — на листе красовалось четыре имени: Гилберт, Хиггинз, Фаррел — я насчет них даже не сомневался. Но вот Аддерли оказался для меня неприятным сюрпризом. Вот так ты, Северус, разбираешься в людях? Плюнь себе в лицо как-нибудь, если сумеешь. Учиться тебе и учиться. Теперь я могу с уверенностью сказать, кто устроил взрыв.

— Провести какого-нибудь лоха по своим документам и оставить его там встречать Смерть — плевое дело. — Рей усмехнулся и снова сплюнул на пол кровь.

— И как давно они на тебя работали?

— Ну, конкретно на меня, они не работали. Они напрямую были связаны с Эйвери, а когда тот напортачил с заказом, решили помочь своему шефу. Тем более, как я понял, у всех четверых был допуск в твой Отдел.

— А они не рассказали тебе, как они все это устроили? — я посмотрел сверху вниз на не собирающегося вставать Мальсибера.

— Мне? Мне, если я захочу, рассказывают всё и до мельчайших подробностей. Схема здесь была простая и, как оказалось, весьма эффективная. Сбор всех в выходной день осуществлял Фаррел. У него был доступ к общей картотеке, где находились имена всех сотрудников. Выходной был выбран исключительно из-за того, что в Министерстве в другие дни топчется слишком много ненужного люда. За проверку, чтобы все были в сборе, отвечал Хиггинз, сверяя со списком всех прибывших, используя свои должностные привилегии. Дальше пошло оповещение общего сбора в одном зале от твоего имени. Тебе было выслано специальное приглашение, почему ты не явился, я не знаю, объяснишь? Может, ты все это замутил, а я перед тобой сейчас комедию ломаю?

— Спал я, понимаешь? И вообще, приглашение, судя по всему, было выслано на имя Тобиаса Фолта, а такого человека не существует в природе.

— Хитер, — уважительно посмотрел на меня Мальсибер. — Так вот дальнейшее соответствие наличия людей с теми, кто значился в списке проходило под неустанным контролем Гилберта. Он-то и поведал мне страшную тайну о том, что ты был в том зале. Если честно, идя сюда, я не рассчитывал застать тебя в живых. Ну не важно, потом объяснишь. Бомбы были заложены еще вчера. Я могу сказать тебе состав…

— Я сам его знаю, не нужно.

— Ну, в общем все. Список лиц я тебе предоставил. Хочешь вписывать туда Эйвери — вписывай, не хочешь — твои проблемы. Я даже могу тебе сказать, где они сейчас находятся. Если хочешь, можешь сам ими заняться.

— Не хочу. Я разберусь только с Эйвери, но позже. Сколько ты берешь за свои услуги?

— У тебя денег не хватит.

— Не беспокойся, хватит. Тобиаса Фолта не существует в природе, зато существует маркиз Сонвье, слышал о таком?

— Где-то мелькало. А что ты тогда нищего из себя в школе изображал?

— Не твое дело, — огрызнулся я.

— Не мое, так не мое. У богатых свои причуды. Нравилось тебе пугало изображать — твое право. — И он широко улыбнулся. — Хотя, я понял, ты это делал специально, чтобы от Эйвери отвязаться. А он крепкий орешек оказался. Чувствовал, видать, что что-то здесь не так.

— Заказ выполнишь когда захочешь. У меня только одна просьба: сейчас придет мой человек, который очень хочет поучаствовать в этом нелегком деле. — Мальсибер неопределенно хмыкнул. — Удачной охоты, Рейнард.

Тут наконец-то в дверь протиснулся Хагрид. И я понял по его виду, что он ждал окончания нашего разговора. Кивнув Мальсиберу, он посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. А судя по мокрым дорожкам на щеках, он сдерживался только при нас.

— Это что, шутка? — посмотрев на Хагрида, тихо произнес глава Гильдии.

— Рейнард, я не шучу такими вещами. И учись правильно оценивать людей.

— Сам-то давно научился? — с заботой в голосе прогромыхал Хагрид. Я так выразительно на него посмотрел, что тот быстренько заткнулся.

— Рей, а как ты вообще в Министерство прошел? — вспомнил я.

Он посмотрел на меня укоризненным взглядом и похлопав по руке Хагрида, повел его к выходу со словами:

— У меня есть отличная идея…

Мерлин, меня окружаю одни маньяки. И одного я хочу заполучить к себе. Я должен его чем-то завлечь, ведь деньги для него — не самое главное в жизни. Нужно как-нибудь подумать на досуге.

— Рей, — я в последний раз остановил наемника, — на кого заказ-то был?

— На Бэгмана. — Равнодушно бросил он и вышел из комнаты. Приехали. Почему я всегда из двух дорог выбираю неверную? Нужно папку все-таки изучить.

Услышав шум, я понял, что авроры, наконец,пришли в себя и начали заниматься делом. Ну что ж, подождем. И я на пару часов просто отрубился прямо на стуле…»

— Рей, ты вообще понимаешь, насколько тебе повезло? Приди ты минут на пятнадцать раньше… — Малфой обнял одной рукой сидящего рядом с собой соседа.

— Малфой, а ведь ты говорил, что там, наверху, я никому не нужен. Зачем-то я им все-таки нужен.

— Ага, карающий меч небесного суда, — хмыкнул Малфой.

— Не знаю, как там насчет небес, но верным псом меня уже называли.

— А в Министерстве вы по чьему приказу были? — неуверенно спросила Гермиона, — вы же меня чуть не убили!

— Деточка, если бы я хотел тебя убить, ты бы здесь не сидела. Я работаю точно и наверняка. — ровным голосом ответил Мальсибер, — скажу одно: хозяев у меня больше не было, зато у меня есть очень строгое начальство.

— Хватит детей пугать, Рейнард. Стыдно должно быть. Здесь присутствуют люди, которые помнят, как ты под Круциатусом корчился, когда убивать какого-то подростка отказался, — встрял невозмутимый Паркинсон, — а вы, мисс Грейнджер, не переживайте. Он ни разу в жизни, ни одного ребенка пальцем не тронул.

— Ну, вот вечно вы все портите. Я только начал впечатление на девушку производить. Рыжий, читай уже.

«Вечером, после того как я получил отчеты Аврората и загрузив господ авроров по самое не могу, я вспомнил, что у меня есть вторая работа в Хогвартсе. Помимо того, что я работаю там преподавателем, я еще и декан факультета Слизерин. Что-то я их давно не строил. Вот то, что мне сейчас нужно. Отведя занятия и заняв досуг своих змеек общественными работам на две недели, я вспомнил, что со следующего дня начинаются занятия в этом мерлиновом дуэльном клубе. На первом занятии я должен ассистировать Локхарту. Может это не так уж и плохо?


В самом начале этот клоун пытался из себя что-то строить, я усмехнулся и решил подождать: а вдруг?

Но чуда не произошло. Его вырубило обычным Экспеллиармусом. Причем я действовал очень медленно, надеясь, что детишки, хоть чему-то научатся. А вот силу я не рассчитал. Хотя я об этом не жалею, пока Локхарт летел, а летел он очень долго, на душе стало немного спокойнее. Может мне почаще его бить? Затем этот петух разбил детей на пары, ничего толком не объяснив. Я поставил Малфоя с Поттером, чтобы Драко выпустил пар, предупредив его, чтобы ничего сверх школьной программы он не использовал. И пообещал, что если он ослушается, то поедет на Рождество к папе. Драко проникся и глупостей почти не совершал. Потом, когда этот петух Локхарт придумал этот показательный поединок, Малфой почти сорвался и запустил в Поттера змею. Я Флитвика убью. Надо же было думать, когда ребенку показал такое заклинание! Тем более зная, что этот ребенок — Малфой! Я уже собирался разобраться со змеей, как вдруг чудо наконец-то произошло. Наш Бэмби, все-таки что-то умеет. Со змеями разговаривать, например. Лили не так проста, как мы думали. Парселтанг передается только по женской линии Салазара Слизерина. Только он разговаривал со змеями направо и налево. Учитель пытался мне что-то объяснить, но разве мне в пятнадцать лет это было интересно? Подождав, пока Поттер наговорится со змеей, я ее быстренько убрал.

Учитывая, что фамильяр Лорда — змея, у Поттера только что обнаружилось огромное преимущество. Надеюсь, он догадается им воспользоваться.

Все это время я находился в каком-то полукоматозном состоянии. Абсолютно равнодушен ко всему, никаких эмоций.

После того как все разошлись, я уже хотел вернуться в Отдел, но в дверях меня перехватил Альбус и потащил в свой кабинет.

— Я знаю, что ты сейчас слишком занят, но нападения продолжаются. Теперь жертвой стал уже ребенок, Северус, помоги нам.

— Я не понимаю, у тебя что, я — единственный маг в замке? — я говорил ровно, наверное, слишком ровно.

— Ну понимаешь…

— Не понимаю. И ты правильно заметил, что мне сейчас некогда. Возможно, я вообще из школы уйду.

— Сев, ну ты что, мы же тебя не заставляем…

— Тебе что от меня нужно? Спуститься туда? А сам не можешь? Великому Магу по должности это не положено?

— Ты один знаешь, где вход в Тайную Комнату. Тот, который общеизвестный завалило, когда мы третий этаж долбили в прошлом году.

— Я тебе покажу. Даже открою. Оставь меня только в покое, хорошо?

Альбус посмотрел на меня сочувствующим взглядом и произнес:

— Спустись, а?

— Ладно! Спущусь! Только не сейчас, попозже, хорошо?

— А зелье?

— Мандрагоры еще не созрели!

— А я закажу, — хитро прищурился крестный.

— Нет, я буду ждать именно наши, выращенные Спраут мандрагоры! — Я встал и пошел к двери. Альбус перед самым моим выходом произнес:

— Если тебе нужна помощь в Отделе, я смогу тебе помочь.

Я кивнул ему и вышел. Я запомнил это, крестный.

Когда же этот год закончится?»

— Так вы что, василиска с самого начала могли обезвредить? — вскочил со своего места Поттер.

— Ну, Гарри, мальчик мой, ты же сам слышал: Северусу было некогда…

— А остальные? — продолжал вопить Поттер.

— А остальным было лень. — Широко улыбаясь, поведал Альбус.

— Профессор МакГонаглл, я всегда думал, что вы храбрая, что вы сделаете все, чтобы сохранить жизни ваших студентов, что вы сделаете все, чтобы мы чувствовали себя в безопасности.

— А вам ничего и не угрожало никогда. Поттер, ну вы подумайте, я пожилая женщина и полезу по каким-то трубам? Северус среди нас был самый молодой, но ему было некогда. — Невозмутимо ответила Минерва.

— Я с вас удивляюсь, не Хогвартс, а казарма. Дедовщина так и прет. Скажите, профессор МакГонаглл, а Северус вам сапоги не чистил? Мисс Грейнджер, скажите, а вы не замечали за своими профессорами такой явной дискриминации по возрастному признаку? — Гермиона вздрогнула и, обернувшись, внимательно посмотрела на Мальсибера.

— Рейнард, я больше предупреждать не буду! — в голосе Эйлин стали прослеживаться какие-то металлические нотки. Замолкли все, кроме Мальсибера.

— Только, если пообещаете мне ужин, прекраснейшая, — Рей смотрел на нее влюбленными глазами. — Вы же не будете против, если к нам Грейнджер присоединится?

— Уизли, читай, и не обращай на них внимания. Они могут часами вести этот диалог, — хмыкнул Малфой.

Глава 12. Больничное крыло

«Я не мог спать. Даже те пару часов, которые мне удавалось выкроить для сна, я проводил в какой-то полудреме. Если бы так продолжилось еще хотя бы пару дней, то у меня, скорее всего, начались бы галлюцинации. Когда усталость все-таки пересиливала и я закрывал глаза, то снова оказывался в том зале, в окружении мертвых. Самое плохое, что зелье Сна-без-сновидений на меня не действует. Никогда не думал, что буду жалеть о том, что я темный маг. Ведь именно из-за этого большинство зелий для меня бесполезны.

Я абсолютно не знаю с чего мне начинать. Пока идет разбор завалов. А что потом? Я каждый день в Отделе помогаю растаскивать обломки, разгребать то, что осталось от помещений. Магией там часто пользоваться нельзя, слишком сильный фон из разрушенных лабораторий идет. Так что приходится работать вручную. Тяжелая физическая работа, хоть ненадолго отвлекает. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько беспомощным. Иногда в голове мелькали совсем уж непотребные мысли: почему я не был в том зале вместе со всеми?

Когда я задал этот вопрос прибывшему на подмогу, за неделю до Рождества, Эвану, то сразу понял, что думать о таких вещах небезопасно и мое желание уйти, вполне может осуществиться. Сказать, что полковник пришел в ярость, это скромно промолчать.

Я, наконец-то, выспался, когда после разговора с Эваном пару дней провалялся без сознания. Ну и еще пара дней у меня была на отдых — пока я полностью не восстановился. Без сознания я был из-за лозы. Она, видимо, меня пожалела и погрузила в лечебную кому.

Эван решил, что помощь мне с Отделом просто необходима, потому что: «авроры ваши — хлюпики, тяжелее палочки давно ничего в руках не держали, а здесь сила нужна». Ко всему прочему, он притащил с собой десять человек, среди которых были мои старые знакомые, мои няньки. Видимо карма у них такая — меня опекать.

Дело пошло заметно быстрее. Чтобы особо не привлекать к ним внимание, я одел авроров в военную форму. Чего мне это стоило — страшно вспоминать. Сначала я попытался напялить на Эвана и его людей мантии. Дня два пытался. Но прибывшие на помощь военные только уничижающе на меня смотрели и совершенно не обращали на мои потуги никакого внимания. Я для них мальчишка, который не помогает, а только путается под ногами. Легче было выдать «специальную и удобную форму» аврорам. Над ними я все-таки хоть какую-то власть имею и поэтому совсем скоро (через полтора дня) весь аврорат ходил в камуфляже.

Вскоре, к нам присоединились Мальсибер с Хагридом, вернувшиеся с «охоты».

Я даже не думал, что заполучить Мальсибера в свой Отдел окажется настолько легко. Он попросил об этом сам — мне даже ничего придумывать не пришлось.

Где-то через два месяца после «начала охоты», они пришли доложиться, ну и заодно попроведывать меня в больничном крыле в Хогвартсе.

Я уже не удивлялся тому, что Рей может пройти куда угодно, совершенно не привлекая к себе внимания охраны и защитных заклинаний. Нужно обязательно обратить на это внимание. Но это потом.

Вошли они вместе, не переставая переругиваться. Сразу видно, что сработались. Вид у них был, мягко говоря, забавный. Мальсибер вообще напоминал Рождественскую елку. Весь переливался чем-то блестящим, светящимся в темноте и настолько облепившим одежду, что это частично сковывало его движения. Волосы его торчали в разные стороны и были посыпаны чем-то белым. Все лицо было украшено синяками, а при ходьбе он бережно прижимал правую руку к груди. Хагрид выглядел примерно также, за исключением синяков на лице и отсутствием поврежденных конечностей. Я так и не понял до конца: кто на кого охотился-то?

— …Если бы ты не трещал как счетчик Гейгера, то я бы вообще забыл о твоем существовании. Ты и твои людишки абсолютно бесполезные! Только под ногам путались! — ворчал в сторону Рея Хагрид.

— У тебя любой человек, автоматически, будет путаться под ногами! Ты привлек внимания почти всей улицы, нет, чтобы доверить это дело профессионалам. Потом трупы ногами попинал бы, если уж так хотелось поучаствовать.

— Может, вы прекратите выяснять отношения и объясните, кто вас так уделал? — я удивленно смотрел на них.

— А вот нехрен руками всякую дрянь ловить! — начал Хагрид.

— Что, Сев, удивлен? Не ожидал такой связной речи от своего помощника? А я с ним уже два месяца работаю. Вот такенный парень! — и он, вытянув вперед больную руку, показал большой палец. Затем, охнув, снова прижал ее к груди.

— Почему удивлен? Вовсе нет. И я, в отличие от тебя, знаю, что такое счетчик Гейгера. — Я выразительно посмотрел на Мальсибера. — Так что у вас там произошло? Почему вы переливаетесь как шлюхи на Бродвее? И где вас носило столько времени?

— Говорю же, дрянь всякую ловить не нужно! Тебе в подробностях или кратко?

Я мысленно представил, как этот псих и примкнувший к нему Хагрид могли развлекаться пару месяцев, сглотнул и понял, что в подробностях я явно не нуждаюсь.

— Давайте кратко.

— Ну, троих мы нашли быстро. Это было даже не интересно, а вот алхимик твой…

— Так, стоп, — перебил их немного опешивший я, — зачем вы их искали, если они в одной комнате у тебя сидели и не удивлюсь, если связанные и привязанные к стульям? — обратился я к Рейнарду.

Мальсибер виновато потупился и сначала смущенно, а затем как-то укоризненно на меня посмотрел.

— Так ты же сам охоту заказал. Я это и в контракте зафиксировал.

— Тьфу ты! Ты их что, отпустил что ли?

— Ну, начальник, охотится на подвешенных к потолку людей не интересно. Я их отпустил и даже раны почти все залечил — смертельные, в основном, и дал фору в один день. — Каким-то странным мечтательным голосом начал рассказывать Рей. Маньяк!

— Так вот, троих мы быстро нашли. — Хагрид оглядел меня с ног до головы и вдруг выдал. — Профессор Снейп, не верь этому отморозку. Он ничего не умеет! Как и его молокососы. Не плати ему! Он только хвастаться может! — И он потряс в сторону Мальсибера петухом со свернутой шеей. Петух? Петух-то у него откуда?

— Это что у тебя в руках? — я ткнул в сторону петуха пальцем.

— А? Это алхимик твой. Кстати, у нас тут кто-то петухов мочит, не знаешь кто? — Я схватился руками за голову. Я абсолютно ничего не понимаю: какие петухи? Какой алхимик? — Не знаешь? Значит, пойду к Альбусу — он то явно должен знать.

— И зачем ты пойдешь к Директору? — я был явно не в теме. А потом я вспомнил, что у него есть и другая работа и, скорее всего, он сейчас уже полностью в роли туповатого лесничего.

— Ну как? Ну, петухом потрясу, — и он развернулся и пошел к выходу, потом, обернувшись, произнес. — Не плати ему, ни кната! Не заслужил!

— Каков, а? — Мальсибер восторженно смотрел ему вслед. — Никогда бы не подумал. Я тебе даже завидую. С такими людьми работаешь!

Я застонал. Похоже, я так и не узнаю, что же произошло.

— Рей, может ты сбавишь восторженный тон и, наконец, расскажешь, как обычная лабораторная крыса умудрилась сделать из вас небесную радугу?

— Вот ничего ты не понимаешь! Такой человек! Я бы с ним в паре всегда работал, подучил бы немного, а то шума столько поднял, полквартала сбежалось…

— Рей!

— В общем, нашли мы этого повара в небогатом районе Лондона, не помню уже где. Заминировал там все — еле прошли. Хорошо, у меня парнишка работает — быстренько все обезвредил. — Так, мне нужен не только Мальсибер, но и его люди. Вот парнишка этот, например. — Вошли мы в дом, а там елка огромная стоит. К празднику, видать, готовился, козел. Ну, постучался я, как обычно, в запертую комнату, а оттуда какая-то дрянь в меня полетела. Я ее и поймал. Что ты на меня так смотришь? Рефлекс — слово такое есть, умное. Знаешь?

— Я — то знаю. А вот ты откуда такие слова нехорошие маггловские знаешь? — я криво ухмыльнулся.

— Кушать хочется иногда. Это ты, вон, оказался сыном богатых родителей. А меня лишили всего. Вот и пришлось выживать в темных лондонских трущобах. Но это не важно. Поймал я ее, значит, стою туплю. Разглядываю. Обычная маггловская хлопушка. Тут твой парень выхватил ее у меня, практически вместе с рукой. Ну и полетела хлопушка в одну сторону, а я в другую. Потом как жахнет! Все бы ничего, но облепило нас этой гадостью с ног до головы и штукатуркой сверху присыпало. Подходит ко мне Хагрид, поднимает, отряхивает и спрашивает так участливо: «Ты как, дурень, цел?». А я придурок возьми и ляпни, что цел. Краем глаза, в последнюю секунду, я заметил летящий мне в лицо кулак. Минуты через две, когда я очнулся в том же углу, я понял: этому уроду не жить! То, что ему и так было не жить — это понятно, но вот как именно он будет встречать Смерть — это другой разговор. Эти-то трое быстро ушли. Почти не мучились, а этот…

— Ты сейчас о ком говоришь?

— Об алхимике твоем, — Мальсибер бросил на меня острый взгляд.

— Да почему алхимик-то? — голова, видимо, еще долго не будет соображать в нормальном обычном режиме.

— Да, Хагрид его так назвал…

— А ты взял и подхватил это слово.

— Ну почему подхватил? Подхватить кое-что другое можно. Откуда я знаю, чем он у тебя в Отделе Тайн занимался. Да не суть это. Постучался я в дверь уже менее вежливо — ногой, а она взяла и открылась. Смотрю, а он мастерит что-то. Тут на меня такая злость накатила: я взял и превратил его в петуха.

— А кто шею-то ему свернул?

— Как кто? Хагрид. Я доверил эту почетную миссию ему.

— Скажи мне, Рей, как ты умудрился его в петуха трансфигурировать, если ты у Минервы выше удовлетворительно не получал ни разу?

— Ты вообще, чем слушаешь? Говорю тебе — кушать охота было. Я еще зелья варить умею. До Мастера мне конечно как до Луны, но некоторые из твоих ядов я варю отлично.

— А противоядия?

— Ну, зачем мне они?

— Вдруг хряпнешь свое варево ненароком?

— Не, в гостях я пью исключительно из своей тары, как Грюм. Хороший был аврор, на пенсию ушел, слышал? Этого подонка Розье завалил. Я на несколько минут опоздал, хотел сам этого гада прибить, чуть к аврорам в широко расставленные и безусловно радушные объятья не угодил. — Да, думай, что это Грюм. У меня тот риттершверт до сих пор дома валяется как сувенир. Тебе полезно иногда думать о людях плохо. Судя по всему, у тебя уважение к ним начинает проявляться.

— Рей, ответить на не дающий мне покоя вопрос: что у вас Эйвери забыл?

— Развлекается, скорее всего, — пожал плечами Мальсибер, — он еще до меня в Гильдии ошивался. Не на постоянной основе, так, единичные заказы. Этому уроду смерть всегда удовольствие доставляла. — Рей поморщился. — Может мы его все-таки того, а? Такие вещи не прощаются.

— Нет. И вообще, с чего ты взял, что я прощаю ему то, что он натворил? Я никому и ничего прощать не собираюсь, Рей, я просто не имею на это право, а в данном случае и желания у меня этого почему-то не наблюдается. Так что, Эйвери получит свое, даже не сомневайся. Запомни только одно — он мой!

— Понятно. Месть это то, что нужно хорошо взвесить и охладить. Знаешь, я даже спрашивать тебя не буду, что ты собираешься с нашим Ником сделать. А то еще спать не смогу.

Мы помолчали. Затем я решил задать интересующие меня вопросы:

— Рей, скажи мне: ты на кого заказы принимаешь?

— Тебе зачем? — он подозрительно на меня посмотрел.

— Ну а вдруг, на будущее. Думаешь, власть имущие не обращаются за подобными услугами? — прежде чем звать этого психа к себе я решил все — таки проверить: правдивы ли слухи, гуляющие по Британии о том, что Мальсибер совершеннийший отморозок не гнушающийся ничем.

— Да только они в основном и обращаются, — хихикнул он и присел на край кровати, стоявшей рядом с моей, — если заказ на детей, то заказавшего никто и никогда не найдет. Была одна семейная парочка: до сих пор рыб кормит где-то в Темзе. Больше дураков не было. Бабы? Не возьмусь. Исключение, конечно, могу сделать. Например, за нашу несравненную Беллатрикс я и гонорар бы не потребовал. Хотя ее убить очень проблематично. Сука ненормальная. Мужиков всех. Без исключений. Это все, что тебя интересует?

— Пока да. — Да, молва как обычно все преувеличивает, раз этак в сто. Псих — это и гиппогрифу понятно, а вот то, что с мозгами весьма радует. Я никогда не участвовал в рейдах Лорда, я не знаю, на что Рей способен. — Вот твой чек за работу. Сумма устраивает? — и я протянул его замершему Мальсиберу. Он вытянул правую руку и издал какой-то всхлип, на который из своего кабинета выбежала наша медведьма и ринулась к «умирающему».

Забавно. Пока мы разговаривали, она тихонько сидела у себя, а сейчас решила поучаствовать.

Поппи — одна из немногих людей, кому я действительно доверяю. Трудно не доверять человеку, который знает о тебе всю подноготную, но никому ничего не говорит. Она сама все выяснила, еще тогда, когда я на младших курсах учился, потому что не могла допустить издевательств над ребенком, когда все остальные почему-то бездействовали. Все вызнала и молчала. Даже то, что я в Отделе работаю. Каким образом она это сделала — не говорит, улыбается только. А когда я пришел работать в Хог, в первый же день, прижав меня к стенке, вывалила на бедного юношу все свои знания. С тех пор мы работаем вместе. Она просто шикарный ассистент. Мы вместе, в основном, с Меткой разбираемся. Абсолютно незаменимый и преданный человек. Я бы уже давно Поппи в Отдел перетащил, но она принадлежит Хогвартсу. Она сама мне об этом сказала.

Палочкой Поппи владела виртуозно. Спустя несколько мгновений Мальсибер уже полуголый лежал на кровати с зафиксированной рукой и испуганно на нее смотрел. И главное, он был чистый. Тут Поппи схватила его левую руку, ткнула в Метку палочкой и закричала:

— Что это такое, глупый мальчишка!

— А у него тоже такая есть, — и он ткнул в меня пальцем, вот дрянь. Поппи перевела на меня взгляд и хмыкнула:

— Я знаю. И откуда она у тебя? — снова обратила на Рейнарда свой гневный взор медведьма, еще сильнее тыкая в Метку палочкой.

— Поппи, не делай так, у меня фантомные боли какие-то появляются, хотя их быть не должно, — задумчиво почесал я левую руку.

— С чего бы? — обратилась она ко мне, но палочку все же убрала. Мальсибер наконец-то выдохнул. Ничего себе у него сила воли.

— Понимаешь, она слегка отличается от моей, и от других тоже. Он из Ближнего Круга.

— Ой, прошу прощения, — она виновато посмотрела на притихшего Мальсибера, — Рейнард, как тебя туда занесло? И только не говори мне, что тебе кушать тогда хотелось! — и она отвесила звучный подзатыльник Рею. А, правда, что его туда занесло?

— Мозгов в шестнадцать лет нет ни у кого, — жалобно заскулил Рей, — и вообще, — он повернулся ко мне, — ты сам-то помнишь, как свою Метку получал?

— С трудом, — ухмыльнулся я.

— А я вот совсем этого не помню. Думаешь, ты оригинален был, придя к Лорду в невменяемом состоянии?

— Воспользуйся думосбором, помогает.

— Не-не-не. Я даже этого видеть не хочу! — замахал свободной рукой Рей, а Поппи, воспользовавшись случаем отвесила ему еще один подзатыльник.

Наемник молча встал с постели и начал одеваться. Поппи от такой наглости даже не сразу сообразила, что ее жертва пытается улизнуть. Но пришла она в себя быстро, и Рейнард остался совсем без одежды. Мальсибер покраснел, пытаясь прикрыться, на что Поппи фыркнув, произнесла:

— Мальчишка, ты и есть мальчишка. Думаешь, я голых мужиков ни разу в жизни не видела. — И кинула ему больничную пижаму. — А теперь спать!

И медведьма гордо удалилась к себе в кабинет. Лежа и боясь пошевелиться, будущий начальник моей службы безопасности прошептал, глядя в потолок:

— Какая женщина! Сев, ты как с такими садистами работаешь?

— Ты остальных еще не видел! Помнишь, профессора Спраут? Так вот — она самая страшная из всех, — и я ему рассказал про прошлогоднюю полосу препятствий. Рей еще больше побледнел, видимо представил, как сам проходит непроходимую полосу. Я, конечно, ему рассказал только про Спраут и Флитвика и пояснил, что такие испытания наши доблестные профессора готовят к Турниру Трех Волшебников. Я ему еще не настолько доверял, чтобы раскрывать все про Лорда.

Наш разговор прервали мелкие неуверенные шаги и тихое всхлипывание. Мы сразу же заткнулись и прикинулись спящими.

— Мадам Помфрииии. — Грейнджер. Тебе кто спать-то не дает ночью. Мальсибер чуть-чуть приподнялся на кровати, прислушиваясь. — Помогите мне, — все на той же ноте всхлипывала она. Мадам Помфри пулей выскочила из своего кабинета и судя по звукам подбежала к Гермионе.

— Мерлин, деточка моя, что же с тобой произошло?! — судя по шорохам, она начала готовить постель.

Нас просто распирало от любопытство. Мальсибер не выдержал первый. Он совершенно бесшумно соскользнул с кровати и выглянул за ширму. Потом, не издав ни единого звука, нырнул обратно в постель и накрыл голову подушкой. Приглядевшись к нему, я увидел, что его тело содрогается в каких-то конвульсиях. Я так же бесшумно сполз с кровати и заглянул под подушку. Там Рей, уже задыхался от хохота, засунув кулак в рот практически полностью. Он мотнул головой в сторону ширмы: иди мол, и его тело стало содрогаться еще больше. Любопытство пересилило преподавательский профессионализм. Я не имею права смеяться над детьми, но закатывающийся и почти теряющий сознание от смеха Мальсибер, перевесил чашу весов в сторону эгоизма.

Я встал и аккуратно заглянул за ширму, чтобы сразу же повторить маневр Рея и сунуть голову под подушку, почему-то под его. Лежа вдвоем на одной кровати мы мужественно сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос. Шепотом наемник спросил у меня:

— Сев, что с ней такое? Это не заразно? — и снова вернул кулак на место. Я отрицательно помотал головой.

— Это неправильная оборотка, — выдавил я.

— Значит, они ее все-таки неправильно сварили. — Буркнул Рей. Я даже смеяться перестал и удивленно посмотрел на него. Мальсибер махнул рукой и снова уткнулся в матрац.

— Мадам Помфри, вы можете это исправить, — послышался голосок Грейнджер.

— Успокойся, деточка. Выпей это зелье, а я сейчас пойду и разбужу профессора Снейпа.

— А можно как-нибудь без него? — практически разревелась девочка.

Мальсибер отрицательно помотал головой и показал мне большой палец.

— Нет, моя дорогая. С этим справиться может только он.

Шаги направились в нашу сторону. Я не успел перебраться на свою постель, и Поппи меня застала в этой странной и компрометирующей компании.

— Профессор Снейп, если вы не сильно заняты, — Мальсибер отрицательно помотал головой, а я вынырнул из под подушки и уставился на нее плотно сжав губы и краснея от нехватки воздуха, — вы не могли бы придти ко мне в кабинет, здесь нужна помощь одному из студентов. — Рей поднял голову и утвердительно закивал головой. На что мадам Помфри состроила жуткую гримасу и показала ему кулак.

— Да, мадам Помфри, я сейчас приду, только оденусь, — и я выразительно уставился на нее. Она кивнула и махнула рукой в сторону своего кабинета, приложив палец к губам. Я бесшумно пополз вслед за ней. Зачем-то обернувшись, я заметил ползущего в том же направлении Рея.

В кабинете мне швырнули какую-то черную мантию, явно не мою и вытолкнули в палату. Я старался не смотреть на корчившегося на полу и в смеющегося в голос Мальсибера. Сделав глубокий вдох, я произнес:

— Лишь бы в лицо не заржать, — и практически сделал шаг за порог, но после произнесенных слов Рей засмеялся еще громче и я просто присоединился к нему. Поппи подошла к нам и начала легко пинать нас ногами.

— Да успокойтесь вы! Еще взрослыми мужиками называются! Вы что, женщину-кошку ни разу не видели? — новый взрыв истеричного смеха. Минут через пять я все-таки смог подняться и выйти в палату, чтобы через минуту снова забежать к Помфри. Похлестав меня по щекам, она влила в меня успокаивающее и отправила обратно: жестокая женщина.

Пока я бегал туда-сюда раз пять я понял, что зелье сварено отлично, за что я Грейнджер назначил двадцать баллов. Почему его варила именно Грейнджер я не знаю, так мне сказал Рей. Откуда он это знал, известно мне не было. Похоже, он знает все. В отличие от некоторых. А вот за то, что она добавила туда волос кошки (хи-хи) я снял с нее эти же самые двадцать баллов. Однако за то, что она практически вывела меня из депрессии, я назначил ей целый балл.

Мерлин, сейчас — то я понимаю, что девочка попала ни в то время и ни в то место. Напряжение, которое не отпускало ни на секунду, давя грузом нерешенных проблем, спало во время этой истерики. Глядя на Мальсибера, я понял, что та алхимическая крыса здорово погоняла их эти два месяца.

Зачем Грейнджер варила такое сложное зелье в туалете Плаксы Миртл (о чем мне сообщил все тот же Мальсибер), я узнал позже от того же Рея. Оказывается, она варила это зелье не для себя, а для, кто бы мог подумать, легендарного Поттера и очередного Уизли. Зачем их понесло в слизеринскую гостиную, Рей мне сообщить не мог (хоть о чем-то он неосведомлен). Им крупно повезло, что я находился в больничном крыле, ведь даже из Министерства я мог, совершенно случайно, заглянуть на вечернее построение, которое проводили в последнее время старосты и зачем-то взваливший на себя эти обязанности Флинт. И тогда бы они вначале отвечали передо мной как Кребб и Гойл, а потом как Поттер и Уизли, потому что действие оборотки не долгое. Нужно срочно придумать какую-нибудь более надежную защиту для гостиной Слизерина, а то забредают туда всякие гриффиндорцы.

Кое-как успокоившись тогда, я принес Поппи необходимое зелье и мы наконец-то легли спать. Я уснул практически сразу и не видел в эту ночь никаких снов.

Утром я проснулся и первым делом увидел сидящего на своей кровати и полностью одетого Рейнарда, крутящего в руках чек за проделанную работу. Заметив, что я уже не сплю, он протянул его мне обратно со словами:

— Знаешь, я всю ночь думал и все же решусь спросить. Тебе в Отдел специалисты моего профиля случайно не нужны? В роли охраны, например? — и он пристально посмотрел мне в глаза. Мой внутренний голос громко захлопал в ладоши. Как удачно-то получилось. Даже уговаривать не пришлось. Но я буду не я, если я соглашусь сразу. Главное палку не перегнуть:

— Зачем мне нужны в отделе психи? — я ответил ему таким же взглядом.

— А я не псих. Псих — Малфой, а я обычный безобидный отморозок. Понимаешь, надоело скитаться. Охота пожить, имея какую-то уверенность за спиной.

Я его уже не слушал, а удивленно на него смотрел.

— Причем здесь Малфой?

— А он приходил ко мне в середине лета, бред какой-то нес. Я так и не понял: мне Гарри Поттера убить нужно или охрану к нему приставить. Я на всякий случай человечка выделил, чтобы он присматривал за пацаном. Вдруг, все-таки Люциус второе имел в виду.

— В каком смысле человечка выделил? И как он за ним приглядывает? — почему в разговорах с Мальсибером, я очень многого не улавливаю сразу?

— В прямом. Сейчас в Хогвартсе человек мой есть, который опекает вашего мальчика знаменитого.

— То есть, ты хочешь сказать, что у меня по школе бродит какой-то маньяк? — я вскочил. — И как долго он здесь уже находится? И почему ни один из преподавателей его еще не заметил?

— Да сядь ты, успокойся. Если бы его кто-то заметил — я бы с него шкуру спустил — и он это прекрасно знает. И не маньяк он вовсе. Вполне умный парень. С мозгами. Что редкость в наше время. С первого сентября он здесь, я же говорил, что Малфой в середине лета пришел.

Я помотал головой. Мне кажется, что пора уже определяться. Я и с Отделом еще ничего путного не решил и школу забросил. Я протер глаза руками. Сегодня же пойду на поклон к Альбусу: пускай хоть людей каких порекомендует. И в школе ночевать теперь буду, пока Фрай во Франции нервы лечит.

Я задумчиво посмотрел на Мальсибера и решил спросить его прямо, сейчас все будет зависеть от его ответов. Конечно, я мог бы у него в мозгах покопаться, но если я попытаюсь что-то подобное сделать — он это сразу почувствует и тогда, ни о каком доверии речи быть не может, причем с его стороны, а ложь я и так отличу, легкий щуп запущу и все дела.

— Как ты относишься к Лорду? Если вдруг воскреснет — побежишь к нему на поклон как раньше? — я смотрел ему прямо в глаза. Рей взгляда не отвел и ответил ровным спокойным голосом:

— А куда я денусь? Далеко убежать все равно не смогу, но служить ему не буду. Пускай сразу убьет.

— Почему ты решил изменить свое отношение к нему? — все тот же зрительный контакт.

— А где он был столько лет, когда я улицы подметал, когда я остался без всего, когда все, кто был мне дорог отвернулись от меня, а другие были мертвы? А он не научил меня ничему, кроме как профессионально кого-нибудь убивать! Знаешь, эти знания в повседневной реальности оказались почему-то мало кому нужны.

— Почему ты не пришел ко мне?

— А смысл? Ты всегда был умненьким мальчиком, книжки читал, на светлую сторону вовремя метнулся, в любимчиках у Дамблдора ходить начал. Зачем мне было компрометировать тебя в глазах у «победившей» общественности? Зачем привлекать к тебе внимание и в первую очередь к себе, когда меня приговорили к пожизненному сроку в Азкабане? Задумка Лорда с масками гениальна на самом деле. Мы даже в Круге их частенько надевали и плохо знали друг друга в лицо. Какого-то незнакомого парня вместо меня в расход пустили. Он тоже Рейнардом Мальсибером оказался. То ли настолько глуп, что взял мое имя, то ли правда однофамилец, то ли родственник какой. Я свое древо не успел толком изучить. А родители, как только о приговоре узнали, сразу вышвырнули меня из дома. Как же, какой позор! Не то, что Метку принял — половина моей семейки ее еще раньше меня получила, а то что в Ближнем Круге оказался, да еще и практически попался потом. Так что, решай. А правду я говорю или нет, ты ведь знаешь.

Он отвел взгляд и поднялся, протягивая мне чек.

— Мне деньги такие не нужны, Северус, они и так бы сдохли. Если насчет меня все решил отрицательно, прошу: присмотрись к моим ребятам некоторым. Жалко их, пропадут, если завязнут в этом болоте. Талантливые. А я и с оставшимися смогу работу наладить.

Я посмотрел на него и понял, что стоящему передо мной человеку на вид можно было дать лет двадцать пять, а на самом деле ему лет сто. Я даже представить себе не могу, да и не смогу никогда, через что пришлось ему пройти. Как я был тепличным мальчиком, так и остался. У меня всегда все было и всегда все преподносилось мне на блюдечке, а в конце, блюдечко-то золотым оказалось с бриллиантами по краю. Что я вообще знаю о жизни? Да нихрена. Неужели я должен был это понять, когда узнал историю Хагрида, которым никогда в жизни не интересовался, даже презирал. Или когда узнал, что Рейнард потерял из-за меня. Из-за меня! Я завалил работу в Ближнем Круге. Прав был Милтон, нельзя меня было туда пускать. Что я там вообще делал? Шпионил? И кому от этого легче становилось? Уж явно не Отделу, который итак все знал и НИКУДА не вмешивался. Ну вступил я в Круг и что дальше? Да ничего. Я никого даже не пытался там узнать. Я всех ровнял по Лестрейнджам, да по окончательно свихнувшемуся Краучу. Ты не прав, Рей, мозгов если нет в шестнадцать, то и в двадцать им браться не от куда. Возомнил себя супер — героем, наделенным сверхспособностями, да руками-ногами махать научили. Мозги бы еще в комплекте ко всему этому шли. Неужели, для того, чтобы понять свою никчемность необходимо потерять одного из самых близких людей, стоя на останках еще ста пятидесяти нечужих мне человек? Я противен сам себе. Пора брать себя в руки. Тряпка. Два месяца коту под хвост. Сегодня же поговорю с Альбусом и Эваном. Время собирать камни.

Я снова посмотрел в холодные глаза, и на мгновение мне показалось, что я смотрю в пустые глаза Алисы: а осталось ли у тебя в душе хоть что-то человеческое. Если да, я клянусь, что вытащу тебя из твоего персонального ада. Клянусь, слышишь, Рей.

Я протянул ему чек обратно и ровно проговорил:

— Это аванс. С деньгами у меня сейчас в Отделе напряженка начнется, так что на скорую зарплату не рассчитывай. И парней своих приведи, если полностью им доверяешь.

— Хорошо. — Мальсибер развернулся, чтобы пойти к выходу, но потом резко повернулся и, прищурив глаза, поинтересовался:

— Тебя кто так уделал?

— Да, маггл один, — отмахнулся я.

— Не обманывай меня, Сев. — Он погрозил мне пальцем. Я даже опешил.

— Я никогда никого не обманываю, Рей. Я даже Лорда никогда не обманывал. А на самом деле меня так очень близкий мне человек из депрессии выводил. По-другому он не умеет. Ему показалось, что у меня в голосе появились суицидальные нотки.

— Что, помочь решил? — ухмыльнулся мой начальник службы безопасности.

— Наверно. С ним я ни в чем не уверен. Но я сказал тебе правду: он действительно маггл.

— И что, ты даже не сопротивлялся? — недоверчиво спросил Рей.

— Вначале нет, а потом как-то не помогло уже, когда инстинкт самосохранения включился и рефлексы заработали.

— Познакомь?

— Да сегодня же. Вместе с парнями своими подходи в десять вечера в Отдел, когда я змеек своих спать уложу, там и познакомлю. — Я так широко и искренне улыбался, что Мальсибер опять сощурил глаза.

— Что-то не нравится мне твоя улыбка. Кстати, лови! — Он кинул мне маленькую коробочку, которую я схватил на лету.

— Это что?

— Рождественский подарок! — Мальсибер, не оборачиваясь, вышел из палаты. Как он все-таки ходит беспрепятственно по школе?

Я открыл коробочку и увидел перстень: в серебряной оправе какой-то неизвестный мне темный камень с гравировкой — око Гора в котором вместо зрачка летящий черный дракон. Изящная вещь. Откуда она у него? Я повертел кольцо и надел на палец. И тут же левое плечо пронзила дикая боль: что ты мне подарил, сволочь. Боль терзала мое плечо примерно минуту, затем прошла так же внезапно, как и появилось. Но на плечо я все же решил посмотреть: все то же око Гора с летящим драконом, только в виде татуировки и увеличенное в несколько раз. Я сразу перевел взгляд на перстень. Просто перстень. Камень с абсолютно гладкой поверхностью. Это еще что за хрень?

Мерлин! Уже Рождество!»

— Что за кольцо ты ему подарил? — посмотрел на Рея Малфой.

— Да не знаю. Просто красивый перстень. Купил в Лютном Переулке, чтобы было что подарить по случаю кому-нибудь. Ты знаешь, это я при Севе из себя статую непробиваемую строил, а на самом деле молился. Он мне жизнь фактически подарил. Какую-то надежду на то, что я не такое дерьмо, каким я сам себя считал. Да и ребят моих вытащил.

— Ну вы же все-таки были в Министерстве тогда? — осторожно спросила Гермиона.

— Люциус, я ей нравлюсь, — ткнул локтем Малфоя Мальсибер, — а ты рыжий, — это было брошено в сторону Рона, — не зыркай так злобно. Ты мне все равно не соперник…

— Рей, клоун! Ответь, девочке!

— Какие же вы скучные. Эйлин, не ревнуйте, вы всегда останетесь в моем сердце на самом главном месте. — Он наклонился к уху Гермионы и прошептал громким шепотом, — прости, дорогая, давай встретимся в более приватной обстановке и я тебе все-все расскажу, если, конечно, у нас время для разговоров найдется. — Гермиона как завороженная смотрела в прозрачные глаза Мальсибера.

— РЕЙ!

— Был я, был. — Рейнард с видимой неохотой отклонился от девушки. — Кто-то же должен был нас арестовывать. Аврорам туда почему-то допуск был закрыт.

Пока все переваривали полученную информацию, Перси продолжил читать.

Глава 13. Тренировки, увольнение, собака

«20 апреля 1993 года.

За последние несколько месяцев я понял для себя одну вещь. Никогда не мешай профессионалам делать свою работу. Мне так и сказали сегодня: «Сев, иди отсюда, не мешай взрослым дядям», причем сказал мне это Мальсибер!

Когда я сегодня явился с утра в Отдел, я увидел, что там царит какое-то нездоровое оживление. А ведь еще до вчерашнего дня мы разбирали завалы. Вот, значит, пока все руками работали и камни таскали, Сев был к месту, а когда мои Службы безопасности приступили к организации этой самой безопасности, меня просто послали. Да, теперь в Отделе две Службы, отвечающие за безопасность: внутренняя — под руководством Рейнарда, которую я мечтал создать и внешняя — под руководством Эвана, которую он сам создал, хорошо хоть меня в известность поставил.

На мой вопрос: а как собственно его Легион, он спокойненько так ответил, что подал в отставку, также как и десять пришедших с ним волонтеров. Они все это безобразие прокомментировали следующим образом: «А здесь весело и интересно. Там мы уже видели всё».

Первым делом мои свеженазначенные и самопровозглашенные начальники удалили из Отдела всех авроров, после того как основные завалы были разобраны, где-то пару недель назад. Причем, они не просто их удалили, но и закрыли допуск для всех, включая Скримнджера. Эван решил о принятии столь странного решения просветить меня лично, принося бумаги на подпись. Я не выдержал и решил все-таки поинтересоваться:

— Зачем вам это нужно?

— Нечего здесь делать посторонним. Это временно, Малыш. Когда все здесь наладим, частичный допуск сделаем. В коридор и в залы, в которых у вас судебные разбирательства проходят. Но и за этими помещениям будет круглосуточный контроль. Есть у меня некоторые задумки, сейчас Керри над ними голову ломает. Так что подписывай, давай.

Я поставил подпись, под дискриминирующим авроров документом.

— А если бы я заартачился, что бы вы делали?

— Ну, так не заартачился же. К тому же на этот случай у нас есть вот это, — и Роше протянул мне еще один документ. Точнее он был абсолютно такой же, только вот на нем уже красовалась моя подпись. Я почувствовал, что снова, в который уже раз, теряю контроль над ситуацией. — Это твой дружок — мазохист притащил. Где он нашел человека, так подделывающего твою подпись, для меня загадка.

— Эван, а почему ты постоянно называешь Рея мазохистом? — я даже заулыбался.

— Когда ты вот так улыбаешься, то становишься похож на того мальчишку, которого когда-то мне поручили.

Меня сразу перестал волновать Мальсибер. Я решил задать вопросы, которые мучили меня уже давно, пока снова не забыл.

— Эван, а почему ты практически не меняешься? Ты выглядишь почти так же, как при нашей первой встрече. Да и остальные ребята.

— Ирвин занимался этим вопросом. Он кое-что выяснил. Дело в том, что как бы остаточный магический фон, есть абсолютно у всех людей. Что-то по типу замкнутых и разомкнутых контуров. Я не очень в этом разбираюсь. Суть в том, что у обычных людей — магглов, этот контур разомкнут всегда, поэтому та энергия, которая у мага может трансформироваться в выполнение заклинания, у магглов просто рассеивается в пространстве. К тебе это все не относится. Ирвин очень долго разглагольствовал о том, какие темные маги уникальные, и как они от нормальных людей отличаются. Это накопление и распределение энергий в темных проходит по совершенно другим принципам. Но, давай вернемся к обычным людям, а не темным феноменам: существуют люди, которые не могут переводить эту накопленную энергию в волшебство, однако несознательно могут направить ее на себя: они меньше болеют, медленнее стареют, живут втрое дольше, чем магглы, видят и чувствуют магические проявления и магические сущности ну и так далее.

— Сквибы. Мы называем таких людей — сквибы.

— Да, Ирвин так и сказал. Он предоставил мне более десятка различных параметров, по которым можно выявить сквиба. Все те ребята, что пришли со мной… Собственно простые магглы, не сквибы, не смогли бы пройти сюда в Министерство, они просто не видят вход, да они его даже не чувствуют. Помнишь, тогда в Африке Фернандо наткнулся на стену того чокнутого мага? Я тебе тогда не сказал, но для всей группы это была именно стена, тогда как простые люди ничего такого не ощущали, для них этой стены не было, они начинали чувствовать какую-то необоснованную панику, настойчивое желание немедленно уйти из этого места, в общем, что-то на грани чувств, не материальное. Знаешь, тебе лучше с понимающим человеком поговорить об этих тонких материях.

— Эван, а Ирвин… м-м-м…

— Да собирается он к тебе, не переживай. Только с делами во Франции закончит, да контракт закроет в лаборатории, в которой сейчас работает. Ну и плюс гражданство. У нас всех, кто здесь сейчас трудится, например — двойное. У Ксавье вообще гринкарта. Короче, как только брат со всем этим разберется, то сразу сюда рванет. Да, кстати, в скором времени жди Ксавье, он устал от работы профессионального бездельника, а у нас же здесь такинтересно, что граф решил поучаствовать. Вместе с собой, он захватит весь свой обширный багаж связей, рассеянных по всему миру. Тебе же предстоит внешнюю резидентуру восстанавливать. Он бы и раньше прискакал, но Фрай не решался оставлять. Черт его знает, сколько всего людей на самом деле твой Отдел исполнило.

Я смотрел на полковника и думал: как же мне со всеми ними повезло. И тут до меня дошел смысл последних, сказанных Эваном слов и меня прошиб холодный пот. Мы ведь действительно не знаем наверняка, сколько было людей, взорвавших Отдел. Что если у Эйвери здесь был кто-то еще, кроме той четверки? Хагрид. Он сейчас наиболее уязвим. Мальсибер, со своими парнями все время здесь находится, да иногда в Гильдии. Замену себе ищет на роль Главы. Представляю себе его кастинг, с ножом в одной руке и с палочкой в другой, тот, кто продержится против него пять минут и выживет, тот и новый Глава. Главное, чтобы адекватного человека поставил, нам еще с ним работать. Из размышлений меня вывел задумчивый голос полковника:

— Знаешь, Сев, в тебе есть одна отрицательная черта, которая может помешать твоей работе в качестве начальника Отдела Тайн.

— Какая? — я посмотрел на Эвана. Я прекрасно знаю, что на данном этапе — начальник из меня никакой. Но с другой стороны: не все же становились директорами, командирами, да хоть кем — сразу. Меня фактически бросили в озеро, даже не поинтересовавшись, а умею ли я плавать? Точнее я сам прыгнул.

— Если ты чувствуешь себя комфортно с собеседником, если ты ему абсолютно доверяешь, ты практически не следишь за нитью разговора, даешь себя увести в сторону. Это может в один, далеко не прекрасный момент, сыграть с тобой дурную шутку.

— Опять уроки, да, Наставник? — я улыбнулся.

— А куда деваться? — Эван вернул мне улыбку, — какой вопрос ты задал мне в самом начале разговора? Не помнишь? Вспоминай! Забыл, как за забывчивость наказания получал? Мне напомнить? — я не выдержал и рассмеялся. Полковник Роше много лет руководил одной из секретных Баз Французского Легиона, его опыту мог бы даже Алекс позавидовать. Интересно, как их вообще отпустили? Наверняка здесь Ирвин постарался. Не удивлюсь, если в самом Легионе вообще забыли, что такие люди когда-то служили в нем. За меня Эван ничего делать не будет, а вот попробовать научить… Я подобрался, что же я у него спрашивал-то? Ах, да:

— Почему ты называешь Рея мазохистом?

— А как мне еще называть человека, который каждый божий день просит его избить до полусмерти? Твой дружок прекрасный боец, очень неплохо сочетающий в себе владение навыками боевых искусств и магические приемы. Кстати, по части «грязных» приемов он может дать тебе фору. Зачем ему это? Если хочет тренироваться, то почему надоедает мне? Хочет чему-то научиться, почему тогда не попросит прямо? К тому же переучивать его уже поздновато. Да и ни к чему это. У него совершенно другая базовая подготовка. Но от этого менее эффектной, она не становится. Не понимаю.

— А ты попробуй, погоняй его. Рею это сейчас очень нужно.

— Я практически не знаю этого парня.

— Позанимайся с ним, заодно и узнаешь, вам еще вместе работать. Только вот, говорить Мальсиберу о том, что ты его учишь не нужно, пусть думает, что ловко выуживает из тебя различные приемчики. И да, Эван, я похоже форму теряю, не устроишь мне совместную с Реем тренировку?

— Посмотрим. Вроде он неплохой мальчик, немного покалеченный только. — Эван задумался. — Ты не прав, Сев, я уже немного изучил его. Мальсиберу нужен именно наставник и еще ему нужны друзья. Вот в этом он просто отчаянно нуждается. А тренировки — блажь. Ладно, пойду я господ авроров выгонять.

— Эван, постой. Я посоветоваться хочу. В общем, если бы тебе было необходимо оградить от потенциальной опасности одного человека, что бы ты сделал?

— Если бы у меня был доступ к какой-нибудь тюрьме с одиночными камерами, я бы его посадил. Более надежного укрытия сложно придумать. Это все? Извини, у меня много работы.

На первую тренировку с Мальсибером я опоздал. Вообще у меня стало создаваться ощущение, что я должен быть во многих местах, причем одновременно.

В школе нападения василиска продолжались. Уже четверо пострадавших лежали в Больничном крыле. И вместо того, чтобы спуститься в Комнату, на очередном педсовете, который я благополучно пропустил, было принято решение сопровождать учеников на занятия.

Альбус постоянно меня шпынял, намекая на то, что я вроде бы обещал разобраться со змейкой. Я кормил его завтраками, и благополучно забывал об этом. Еще Хагрид. Идея посадить его на пару месяцев пришлась мне по душе. Он темный, так что все дементоры ему ниже пряжки.

На счет ареста лесничего мне пришлось выдержать нелегкий разговор с Фаджем.

Фадж был одним из очень ограниченного круга людей, кто знал обо мне правду. Не всю, разумеется, но хотя бы то, что я являюсь темным магом. Еще бы, он ведь присутствовал при обряде контроля. Только вот, знает он это касательно Северуса Снейпа.

А про нового начальника Отдела Тайн не знает по сути никто и ничего, кроме имени и внешнего вида. Самое главное, что на назначение кого бы то ни было конкретного в этот Отдел не мог повлиять даже Министр.

С чем это было связано, также никто не знал. Создавалось ощущение, что Отдел сам принимает решение о том, кто станет его Главой.

Вот этот непонятный Глава Отдела Тайн и отправился к Министру. Убедить его, что Хагрида нужно арестовать до выяснения, так сказать, было очень сложно. Он панически боялся крестного, а так как лесничий считался до мозга костей преданным Дамблдору, то… В конце концов я не выдержал и начал на Министра давить:

— Корнелиус, в школе — четыре нападения неизвестным на учеников. Четыре! В общем так, в сложившейся ситуации нам просто необходимо кого-то наказать. Если это не Хагрид, а учитывая его прошлое, он вполне подходит, то дайте мне какого-нибудь другого подозреваемого.

— Но Альбус… — жалко проблеял Фадж. Судя по его виду, о темном прошлом Хагрида он даже не подозревал.

— Директора Дамблдора я предупрежу, и объясню, что это не надолго, и как только преступник будет обезврежен, мы сразу же Хагрида отпустим.

— Ну хорошо. Я сам пойду к лесничему и уведомлю его об аресте.

Видимо нашего Министра ностальгия замучила, решил вспомнить деньки, когда работал простым дознавателем.

Хагрида я предупредил заранее. Видимо, какая-то часть моей паранойи передалась ему, потому что, когда я его покидал, он придвинул арбалет так, чтобы тот всегда был под рукой. За себя он вряд ли боится, но Хагрид прекрасно понимает, что живет на территории школы, и если за ним придут убийцы, то могут пострадать дети.

Арест Хагрида был запланирован на пасхальные каникулы, и состоялся сегодня.

Так вот, на первую тренировку я опоздал.

В качестве тренировочной площадки Эваном был облюбован Большой Зал суда. Мол, и скамейки удобные, и площадка в центре прекрасная, и места достаточно, и стены просто великолепно магию отражают. В общем, идеальное место, чтобы погонять двух бездельников. Двух, это потому, что полковник постановил: мы с Мальсибером прекрасно подойдем для создания боевой двойки. Спина к спине и все такое. Так как завтрак в Хогвартсе начинался в восемь утра, а занятия с девяти, то до половины восьмого я поступал, как в детстве, в распоряжение Эвана. С пяти утра до полвосьмого («конечно, Сев, я понимаю, что времени маловато, но мне же не нужно вам — бездарям основы вбивать, просто в паре научить работать»). Интересно, я когда-нибудь высплюсь? Или для этого мне нужно снова в Больничное крыло попасть?

Когда я пришел в зал в первый раз, Эван уже гонял Мальсибера: по скамьям, по полу, по стенам и даже по потолку. Серьезно, прямо бальзам на душу. Когда еще увидишь Рея, летающего по всему периметру немалого помещения.

Особое удовольствие я получил, когда полковник отвлекся от избиения младенца и переключился на меня, чтобы отчитать за опоздание. Рей тогда решил воспользоваться подвернувшимся шансом достать Эвана, но тот отмахнулся от угрозы за спиной, даже не обратив на него особого внимания, продолжая читать мне нотации.

У упавшего, одного из самых страшных Пожирателей, было тогда выражение лица обиженного ребенка, которому не просто не дали конфетку, но еще и отшлепали.

Я тогда понял о себе одну вещь, за годы спокойной жизни я действительно слегка так (почти полностью) потерял форму. Об этом мне в очень нелицеприятной форме заявил Эван, когда уже я бегал по стенам и потолку. Эта сволочь Мальсибер, в это время развалился на какой-то скамье и наслаждался зрелищем, еще и комментировал — зараза.

В общем, все возвращалось на круги своя, и палки, залитые свинцом и упражнения на гибкость. Единственной радостью для меня в этой ситуации было то, что Рею доставалось вдвойне, так как у меня уже был горький опыт, поэтому я тихонько выполнял все указания Эвана, а вот Мальсибер такого опыта не имел, и пытался качать права, за что был неоднократно наказан.

К концу первой недели мы с Реем сработались и уже могли более менее отражать каждую третью атаку. Решив, что мы готовы к более серьезной работе, Эван отдал нас моим нянькам, а сам ушел «заниматься делом, а не тратить время на двух недорослей, совершенно не ценящих усилий, которые в них вкладываются». Если Мальсибер решил, что станет проще, то первое же утро расставило все на свои места.

А сегодня после обеда, я вернулся в Хогвартс. Что-то давно я о Поттере не заботился. Да и необходимо выяснить, кто же такой у нас умный, очень здорово подделывающий мою подпись. Вообще-то у меня три кандидатуры: Минерва, после разговоров с Эваном я не сбрасываю со счетов никого, Флинт и Монтегю. Нужно еще все-таки папку из Отдела Бэгмана изучить. В общем, дел много.

Но, так получилось, что я попал прямиком в кабинет Директора. Предупредив Альбуса об аресте Хагрида, я устроился в кресле, возле дальней стены. Думал, что немного подремлю, но уснул основательно, до вечера».

— Нет, я не понимаю! Северус что, действительно думал, что я состою в Ближнем Круге?! Почему он меня на первое место в списке подозреваемых поставил?! — голос Минервы зазвенел.

— Мадам, а вы что, правда состояли в Ближнем Круге? А почему я Вас там не видел? А, я понял! Вы Беллу периодически замещали, — Мальсибер говорил восторжено, и в его голосе явно прослеживалось восхищение.

МакГонаглл ничего не ответив, просто встала, подошла к Рейнарду и отвесила ему подзатыльник. Затем она вежливо обратилась к соседу Мальсибера:

— Вы не могли бы пересесть на мое место? Спасибо, — последнее слово было обращено к спине удаляющегося на максимальной скорости волшебника. Затем, расправив несуществующие складки на своей мантии, она села рядом с Реем.

Тот напоминал нашкодившего мальчишку.

— Малфой, а чего это меня все бьют?!

Минерва устремила взгляд на секретаря Визенгамота и произнесла:

— Перси, продолжай.

«Разбудил меня вошедший в кабинет Альбус, который громко хлопнул дверью и радостно закричал с порога:

— Северус, меня наконец-то уволили! — он вытащил из одного из шкафов чемодан и начал кидать в него свои вещи, что-то при этом напевая. До меня не сразу дошел смысл сказанных слов, но потом…

— Как тебя уволили? Кто это сделал? Почему уволили именно тебя, и в то время, когда в школе продолжаются нападения и мы совершенно не знаем, кто это делает, а ты единственный, кто может завязать узлом нападающего, если, конечно, захочешь? — я, наконец, выдохся, а Альбус, посмотрев на меня сияющими глазами, задумчиво произнес:

— Дружок твой, Малфой. Принес мне записку какую-то от попечителей, в которой написано, что я отстраняюсь от занимаемой должности, в связи с ее несоответствием. — Он задумался ненадолго и произнес, глядя на меня в упор, — тебе не кажется, что с Малфоем что-то происходит?

— Откуда Малфой вообще взялся? — мне кажется или я действительно в последнее время не сразу начинаю понимать ход мыслей собеседника?

— Ну вот этого я не знаю. Мы с Корнелиусом тихо — мирно пришли арестовывать Хагрида, а тут он. Там еще Поттер с Уизли под мантией — невидимкой были.

— Эти-то какого там забыли? Вы что, Хагрида в Большом Зале арестовывали? Почему при его аресте присутствовало столько народу?

— Ну что ты нас совсем за дураков держишь? В хижину мы пришли. Фадж торжественную речь сказал, и только мы собирались уходить, как Люциус твой вошел. Гордый такой, разодетый, с таким пафосом мне пергамент протянул, словно уволить меня — дело всей его жизни, — радости Альбуса не было предела. Он подхватил чемодан и направился в сторону двери. — Все, мне пора, было приятно с вами работать. Я пошел.

— Куда?! Стоять! Никуда ты не пойдешь, пока все не расскажешь! — я даже вскочил. Ну что за человек?

— Как стоять? А вдруг попечители от Империуса оклемаются быстро, я же отдохнуть не успею. Что рассказывать-то? Что твой Люциус Империус на всех подряд накладывает. На Фаджа, вон, при мне наложил. Невербально, представляешь? А что тут такого? Стоит человек без дела, и без Империуса, не порядок.

— И что он ему приказал? — я устало опустился обратно в кресло. Похоже, сегодня я все-таки займусь этим белобрысым павлином. Сколько можно-то уже?

— Самое интересное, что ничего! — Альбус говорил так, будто вся эта ситуация его безумно развлекает, — я Корнелиуса еле из хижины утащил, он растерянный такой стоял, видимо приказа ждал. Хороший Империус, практически идеальный.

— Так, давай, все по порядку.

— Ну, вот пришли мы к Хагриду. Хагрид пустил скупую слезу, как я, мол, школу брошу — перед Поттером красовался. Затем раздался стук в дверь и на пороге появился Малфой. Собака отреагировала на своего хозяина странно. Рычать начала. Я даже удивился, никогда не слышал, чтобы Клык вообще когда-нибудь рычал. Видимо, собаке от него тоже в последнее время немало перепало. И Хагрид орать на Люциуса начал. А ведь, чтобы выгонять Лорда Малфоя из своего дома, нужны очень веские основания. — Альбус присел на край чемодана. — Что он им сделал, ты случайно не в курсе? Да, впрочем, не важно. Зайдя в хижину, Малфой сразу переключил свое драгоценное внимание на меня и сообщил, что давно меня ищет, потому что позвонил в школу, где ему ответили, что я у Хагрида. Северус, я, конечно, все понимаю. Но куда и главное на что он звонил? Ты ему ничего не говорил? — он подозрительно посмотрел на меня.

— Ну, я вообще сомневаюсь, что у Малфоя есть телефон школы, которого в принципе нет. И кто ему мог ответить в этом случае?

— Ну не знаю. Наверное, Фоукс. Как там у вас дома: «Здравствуйте, это говорит Фоукс — автоответчик Альбуса Дамблдора. К сожалению, Директор не может ответить на ваш звонок, потому что отсутствует. Перезвоните, пожалуйста, позже. Или сходите в хижину к Хагриду.»

— Хм, забавно, — я улыбался. — Может он камин имел в виду?

— Ага, Фоукс заглядывает в камин и вещает то же самое? Не пугай меня. Моя птица не настолько умная, — Фоукс, услышав эти слова, истошно заорал и полетел на Альбуса с явным намерением снести ему голову. Директор вовремя пригнулся, — я имел в виду, что ты разговаривать не умеешь! Успокойся! — Феникс, презрительно фыркнув, сел обратно на свой насест.

— Может быть, ему показалось, что он звонил тебе, но ты ему не ответил, а ответил кто-то другой? — я сам не понял, что я сейчас сказал, Альбус видимо тоже. Потому что он посмотрел на меня как на сумасшедшего и поближе подвинулся к двери.

— Ну, собственно все. Я еще посоветовал ему к Поппи обратиться, мало ли.

— Точно все? — я недоверчиво посмотрел на Альбуса.

— Хочешь, покажу? Особенно идеально наложенный невербальный Империус произведет фурор, я не сомневаюсь, — сказал Альбус, но с места не сдвинулся.

— Нет уж, увольте.

— Ну, мальчик мой, не путай. Уволили меня. Все я убежал. Империус все-таки ненадежная штука, — и этот предатель резво поскакал к двери.

— Не переживай, месяц у тебя точно есть. Империус Малфоя — сильная штука, — я обреченно посмотрел в камин, абсолютно не понимая, что мне сейчас делать.

— Ты все-таки умеешь сообщать радостные известия, — крикнул на прощание крестный и помахал мне ручкой.

Просидев в кабинете Альбуса минут пятнадцать, я решил, что исполнять его обязанности будет Минерва. Заместитель? Заместитель. Пускай и замещает директора на время незапланированного отпуска последнего.

Я спустился к ней и просто поставил перед фактом. Она даже особо и не скандалила. Правда все-таки стребовала с меня обещание спуститься в комнату. Да спущусь я! Спущусь! Вот поужинаю и спущусь!

После позднего ужина я решил посмотреть, что там делают мои змейки. Когда я вошел, то на меня никто даже внимания не обратил. Все столпились возле Драко и пытались успокоить рыдающего мальчика. Да что опять — то произошло? Я приблизился к мальчишке, который тут же перевел свои заплаканные глаза на меня:

— Профессор! Он опять забрал Клыка!

— Кто забрал? Куда? — похоже, это уже вошло в традицию ничего не понимать.

— Папа. Он куда-то забирает мою собаку! — и ребенок разревелся еще больше. Я Люциуса убью.

— И как часто он забирает твою собаку? — осторожно спросил я.

— Пятый раз уже, профессор. — Решила ответить мне Фарли. — По крайней мере успокаивали мы его именно столько раз.

— Значит, опыт в этом у вас уже есть, — я чуть слышно выдохнул. Хоть Драко успокаивать мне не нужно будет.

— Естественно, — фыркнула моя староста. Я кивнул и быстро сбежал из гостиной. Пора уже навестить Лорда Люциуса Малфоя.

Аппарировав к нему в Мэнор, я наткнулся на этого странного эльфа Добби. При виде меня он в знак приветствия махнул мне рукой и куда-то исчез.

Хозяина я не нашел, зато в библиотеке я нашел Нарциссу, которая сидела над какими-то бумагами и не обратила сперва на меня никакого внимания.

— Цисси, я не помешаю, — я решил все-таки привлечь ее внимание и легонько постучал в дверной косяк. Она подняла на меня красные воспаленные глаза и, отрицательно махнув головой, снова уткнулась в пергамент. — Где Люциус?

— Я не знаю, где он шатается! — а дальше… сколько новых, а главное очень нецензурных слов я явно не ожидал услышать от аристократки. Беда. Цисси, ты же даже слышать о таком не должна была.

— Он домой-то хоть заходил?

— Заходил! Притащил эту собаку и опять куда-то убежал! Сев, что с ним происходит? Он всячески отказывается от какой-либо помощи! Он забросил все дела! Теперь все свалилось на меня! На меня! Я целую неделю потратила на изучение маггловских фирм, основ их управления и устройства компьютера и телефона! Оно мне надо?! Если твой дружок не оклемается — я подам на развод! И заберу сына с этой собакой, раз она ему так дорога!

— Нарси, успокойся. Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Скажи, где Клык?

— В нашей комнате! Он наказан!

— За что? Кто его наказал?

— Люциус! Я не вникаю в их интимные отношения! Мне и бумаг этих выше потолка! — прооравшись, она вновь уткнулась в пергамент. Я, поняв, что больше ничего вытянуть из этой прекрасной леди я не сумею, направился к выходу. Завтра же пошлю ей на помощь какого-нибудь гоблина. А то мало ли… Вдруг и правда на развод подаст?

Найдя бедную собаку в спальне Малфоев, я аппарировал к опушке Запретного Леса, чтобы отвести Клыка обратно к Хагриду и заодно выгулять его. Вернувшись в замок, я направился в свои апартаменты, где решил сделать запись в дневник. Чувствую, что больше сегодня я сделать ничего не смогу — засыпаю.»

— Он когда-нибудь вообще спускался в комнату? — воскликнул Гарри.

— Конечно, как только вы оттуда ушли, — равнодушно проговорила МакГонаглл.

— Люциус, так что ты там делал с бедной собакой? Зоофил, психованный, — толкнул локтем в бок Люциуса Рей. Подзатыльник от Минервы Мальсибер отхватил незамедлительно.

— Да не помню я! Уизли, читай!

Глава 14. Маггловские технологии и вымершие представители рас

«21 апреля 1993 года.

Так как сейчас шли пасхальные каникулы, то уроков не было. Поэтому я заявился в Отдел в девять часов, благополучно проспав тренировку.

В коридоре я наткнулся на Керри, который куда-то целенаправленно полз, зажав в зубах какой-то провод. Андре и Фернандо деловито сновали по коридору, заходя в каждую комнату поочередно и перетаскивая с места на место стремянку. Я решил посмотреть, чем они занимаются. Посмотрел. Протер глаза и пошел искать Эвана. Полковник обнаружился в Большом зале Визенгамота, и занимался он тем же делом, что и его подчиненные, а именно: рассовывал по периметру зала, миниатюрные камеры наблюдения. Я не выдержал:

— Вы что, действительно думаете, что все это будет здесь работать?

— А, это ты. Тебя-то мне и нужно. Звони своему тестю.

— Сначала ответь мне на мой вопрос!

— Сев, если бы мы думали, что данные приборы не будут здесь работать, то мы бы всей этой херней не страдали. Кое-что уже работает, например телефоны. Керри с твоим дружком в них покопались и вуаля. Кстати, он не говорил тебе, откуда в маггловской технике разбирается?

— Почему не говорил, говорил. Говорил, что кушать хотелось.

— А, да, это веский аргумент, для переоценки ценностей. Тестю звони, — и он бросил мне трубку мобильного телефона.

— Зачем? Зачем тебе мой тесть? — я потер виски. Интересно, когда я уже начну мыслить в обычном для меня режиме?

— Так. Давай-ка вспомним: кто твой тесть?

— Маггл. Англичанин. Живет почти всю жизнь во Франции. Зовут Джон Саммерс.

— Ага, а кем многоуважаемый мистер Саммерс всю свою сознательную жизнь работает? — Эван посмотрел на меня сочувственно.

— Инженером.

— Вот! Нам позарез нужно проконсультироваться с профессиональным инженером. Керри, конечно, хорош, но он всю жизнь воевал. А чтобы вся эта система как следует заработала, нужен мастер своего дела.

— Он все равно не сможет пройти в Министерство.

— Но к тебе домой он попасть сможет? Вот и организуй встречу. А мы пока здесь все установим.

Я почувствовал, что начинаю звереть.

— Знаешь что. Да пошел ты. Вот когда вы все перестанете меня за малолетнего придурка подписывать, тогда и поговорим. Если тебе так нужно с Джоном поговорить — звони ему сам! — я набрал номер на трубке, сохранил его в памяти телефона и швырнул его обратно Эвану. Достали уже. Ничего не говорят заранее. Ставят перед фактом. Козлы. Развернувшись, я вылетел из зала и столкнулся на пороге с Владимиром и Ерном. Они шли почти в обнимку и хохотали.

— Сев, а что это за розовая коза здесь работает? Вопила, как будто ее режут, когда мы камеры у нее в кабинете устанавливали.

— Единственная розовая коза в Министерстве — это Долорес Амбридж, заместитель Министра! И я бы на ее месте тоже орал, если бы ко мне в кабинет заявились два мордоворота, без предупреждения, скорее всего не представившиеся и начали что-то непотребное делать. Уроды! — я пролетел мимо них по направлению к своему кабинету.

Мне вслед донеслось:

— Что это с ним? Его что кто-то обидел?

До своего кабинета я так и не дошел. Так как, уже подходя к двери, я столкнулся с очень пестрой компанией, под предводительством моего драгоценного крестного.

Я выцепил из толпы знакомое лицо: Николас Фламель. Остальные были мне незнакомы. Поздоровавшись с Фламелем, я повернулся к Альбусу и выжидательно уставился на него. Крестный подошел ко мне уцепил за локоть и зашептал на ухо:

— Я обещал познакомить тебя с нужными тебе специалистами. Вот, все эти многоуважаемые и безусловно известные люди и не только готовы тебе помочь наладить работу в Отделе. Временно. Как только все заработает как швейцарские часы, так они и покинут тебя.

Я мысленно присвистнул. Зная Альбуса, я мог бы многое рассказать всем этим людям и не только про «временно» в его понимании. Я, например, временно уже одиннадцать лет в Хогвартсе работаю, и отпускать меня пока не намерены. Я мог бы все это рассказать, но только нет уж. Заполучить того же Фламеля — дорогого стоит.

— Альбус, может, ты нас всех друг другу представишь?

— А зачем? Все друг друга итак знают.

— Крестный, я знаю только Николаса, — процедил я сквозь зубы.

— Шоколадки нужно кушать, тогда бы ты почти всех знал. Пойдем, неуч, знакомиться будем.

Я оглядел компанию цепким взглядом и смог с уверенностью сказать, что не знаю никого даже гоблина. Гоблина?

— Альбус, зачем мне гоблин? — прошипел я. Почему меня все держат за идиота?

— Мальчик мой, не разочаровывай меня еще больше, — шепотом проговорил Дамблдор, уводя меня немного в сторону от моих будущих, возможно, коллег, — у тебя же должна быть бухгалтерия? Должна. А кто должен быть главным бухгалтером? Правильно, лучшие в финансовых делах — гоблины. Это общеизвестный факт! — и он добродушно улыбнулся и пристально посмотрел на меня из-за своих очков-половинок, — а теперь пойдем, я проведу для тебя урок истории, которую ты, видимо, всячески старался избегать.

Мы вновь вернулись на исходную позицию.

Они оценивающе смотрели на меня, а я вопросительно на них.

Затянувшееся молчание прервал, пронесшийся мимо нас Мальсибер, сбивший по дороге какого-то старичка. Обернувшись, видимо, чтобы извиниться, он остановился и перевел взгляд на меня, потом на Альбуса, затем снова на того маленького забавного старичка с бегающими глазками. Потом еле слышно выдавил из себя в мою сторону:

— Сев, какого хрена, он же умер?!

— Кто?

— Он, — и Рей ткнул в старичка пальцем. Некультурно, что явно не вязалось с воспитанием моего сотрудника. Ткнуть пальцем в человека? Да он, когда убивать приходит, в двери стучится.

— Извините за то, что дерзнул остаться живым, но меня на это подтолкнул мой друг Николас Фламель. — Этот старичок как-то шутливо поклонился в сторону алхимика. До меня что-то стало доходить: вон, например, благоговейно замерший Мальсибер здесь не просто так статую изображает. — Я думаю, честь первым представиться выпадает как всегда мне? Ну что ж, меня зовут Гловер Хилворт, зельевар. Хотя меня почему-то записывают в целители, но к врачеванию я не имею никакого отношения, — и создатель множества лечебных зелий поклонился мне. Я присвистнул, а Мальсибер закивал головой, видимо, соглашаясь.

— И как? — это все что пришло мне в голову спросить.

— Что как? Как я выжил, или как оказался здесь? Ну насчет первого, я думаю долго думать не стоит, все и так всё поняли, а вот виновником того, что я оказался здесь, чтобы помочь вам, молодой человек, является многоуважаемый Альбус Дамблдор. Он так расписывал возможности работы у вас в Отделе, что не согласиться было все равно, что поставить крест на моей экспериментаторской натуре. Да и Николас поддержал Альбуса.

— Угу, — я кивнул и перевел взгляд на очень красивую величественную женщину в красном платье и красном же плаще. Рядом с ней стоял высокий парень с белыми длинными волосами (как у Малфоя) и пронзительным взглядом ярких зеленых глаз.

Мальсибер перевел взгляд в ту же сторону, но никаких признаков узнавания на его лице я не обнаружил. Все-таки не все ты знаешь!

— Давлин Ал’Торн, — представился молодой человек, — лесной эльф из боевого клана.

— Иллиада Дезерт, — улыбнулась вампирша. Собственно в том, что это была представительница именно этой расы, сомнений не возникло ни у меня, ни у Рея, который посмотрел на меня недоуменно, а на Альбуса, почему-то, укоризненно. Я обратился к Альбусу:

— Зачем мне в отделе вампиры и эльфы, которые, как я думал, уже прекратили свое существование?

— Альбус, милый, ты точно уверен, что из этого необразованного мальчика получится хороший начальник секретного отдела? — томным ласковым голосом проговорила Иллиада. Ну не знал я, что эльфы еще существуют. И что? Меня теперь на кол сажать за это?

— О, я думаю, если вы поможете ему, то из него выйдет неплохой руководитель.

— Кем я буду руководить, Альбус? Великим волшебником, который уже лет двести должен лежать в могиле и представителями рас, о которых уже никто не помнит, — я начал раздражаться, прекрасно понимая, что это не они поступают ко мне в распоряжение, а я к ним. — Зачем мне эльф? Кто еще из представителей «вымерших» рас присутствует в этом коридоре? Зачем мне, наконец, вампиры?

— Успокойся и вдохни поглубже, мой мальчик. Я знал, что это будет для тебя шоком, — улыбнулся Альбус. — Ну давай, уже, включай голову и думай: связи. Связи — это самое главное, что должно у тебя быть, если хочешь восстановить Отдел. Вот у Милтона таких связей не было.

— И он неплохо с этим жил!

— Какой страстный мальчик, — вампирша, сверкнув глазами, провела по губам кончиком языка. Ну все, меня начало уже потряхивать от злости. Если я сейчас покажу слабость, если уступлю ей хоть на дюйм, мне точно никогда не стать Главой Отдела Тайн. Я подошел к ней. Сколько тебе тысяч лет вечно молодая девушка? Несколько бесконечных секунд я разглядывал ее в упор. А затем, призвав себе на помощь свои самые соблазнительные обертоны, я произнес:

— А вы знаете, Иллиада, я рад, что Вы сейчас здесь. Правда, рад. Думаю, что Вы поможете мне развеять некоторые мифы, связанные с вашей расой. Например, скажите: как на вас действует святая вода? Или все зависит от того с чем ее смешивать?

Она вздрогнула и, прищурившись, посмотрела мне в глаза. Что ты пытаешься там увидеть вечная девушка? Вампиры понимают только язык силы. Смотри, я даже слегка приоткрою тебе свой разум. Я Темный маг! Я убийца! В этом я переплюнул Мальсибера, нет, не в количестве жертв, а отношением к ним. Я убил первый раз — в шестнадцать лет. В двадцать — я намерено подставил под удар свою бывшую почти жену. В тридцать два — я потерял друга, и похерел дело всей его жизни. И сейчас, я сделаю все, чтобы восстановить Отдел. Если будет нужно, я пойду по головам, я начну убивать, если это будет необходимо. Смотри, вечно молодая красотка. И что ты скажешь? Она стала серьезной. Очень серьезной. Перестав улыбаться, вампирша дотронулась до моей щеки кончиками пальцев и прошептала так, чтобы слышал только я:

— Я помогу тебе, мальчик. Мы все тебе поможем, Лорд.

Наша дуэль взглядов длилась секунд двадцать. Никто, видимо, ничего не понял.

— Связи лишними не бывают. — Альбус пожал плечами, и продолжал в том же духе, что и начал, — ты лучше посмотри, кто еще согласился поработать немного здесь: Тенебрис Лекс!

— И? — я выразительно поднял бровь. Это имя мне вообще ни о чем не говорило. — Кто это?

— Мда. Грустно все с тобой. Это Некромант. Один из самых известных в мире. Темный маг, а ты не в курсе.

Да я не в курсе! Вот нахрена мне знать всех мировых некромантов? А вот Рей был в курсе и еще как. Глядя, как засверкали у него глаза, я еле подавил в себе желание вцепиться в него и придушить на месте! Откуда он все знает?

— И что мне делать с Некромантом?

— Работать, Северус. А что ты еще хочешь с ним делать? — заинтересовано проговорил Альбус, — да неважно, потом сами разберетесь. Вот этого ты точно должен знать! Адальберт Уоффлинг! Гений!

— Он же вроде тоже умер? — я устало посмотрел на высокого пожилого мужчину с хитрым взглядом.

— Ну если судить строго, то я умирал раз пять точно, начиная с 1568 года.

— Очередной друг Фламеля? Может вы мне сразу представите всех своих друзей, чтобы не травмировать психику моего начальника службы безопасности? — я посмотрел на Николаса и кивнул в сторону Мальсибера, который, округлив глаза, смотрел на меня не мигая.

— Ну, Геспер Старки, хотя, она, скорее, знакомая Альбуса, но стажировалась какое-то время у меня, такие зелья варит, — начал перечислять мой наставник Фламель, — а остальные вроде еще пока официально живы.

— Да мы тут до утра с вами кашу не сварим! Давайте я представлюсь, и до завтра исчезну, есть у меня еще парочка незаконченных дел, — вышел вперед маленьких совершенно не заметный до этого момента человек. Абсолютно непримечательный. Я когда-то думал, Алекс незапоминающийся? Я очень ошибался. Тут я заметил, что Рей встрепенулся и, широко улыбаясь, подошел к этому человечку с которым он по-приятельски обнялся.

— Гарретт! Сколько лет! Рад, очень рад тебя видеть! Не попался еще, ворюга? Вот с прошлого задания думал, что все-таки повяжут тебя, ан нет! Хитрец, пошли расскажешь, как уйти сумел! — и они все так же в обнимку пошли в направлении кабинета Рея. Я проводил их взглядом и вздохнул. Потом вновь повернулся к Альбусу, который задумчиво смотрел на парочку.

— Вор. Профессиональный. Может обойти любую защиту: магическую и немагическую и стащить все, что не сопротивляется уж очень сильно. То, что прикручено, пришпилено и приколочено магически и все так же немагически унести для него труда не составляет. Его Аврорат уже двадцать лет ловит, а он ускользает постоянно. Вот не знал, что Мальсибер еще и воровством увлекался. Может, тебя нужно было из дома выгнать? Тоже бы все знал и все умел.

— Ну так выгнал бы! Что же помешало? Мама, поди? — я начинал говорить постепенно понижая голос, когда я дойду до шепота, что-то случится.

— Нет, ну почему сразу мама. Если бы мы знали, как улица благотворно на лордов влияет — сразу бы выгнали. И мама бы согласилась, — пожал плечами любящий меня крестный.

— И зачем мне вор? Профессиональный?

— Ну как? Тебе он особо и не нужен, я думал твоему начальнику безопасности его отдать. Все размышлял, как его уговаривать буду. Походил я ночью — поспрашивал, он у тебя злой какой-то. Со стороны вообще никого не берет никогда. Вместо приветствия Авадой кидается. А они знакомы оказались. Хорошо-то как. Вот он пополнению, между прочим, радуется. Не то, что некоторые.

— Крестный!

— Все-все. Так вот, осталось немного. Девлин Вайтхорн разработчик новых метел и владелец концерна «Нимбус».

— Зачем мне…

— Не продолжай, тебя заклинило. Это — твой базовый капитал. Тебе же нужно что-то платить тому же Мальсиберу и Гарретту? Не думай, что они простят тебе зарплату. Они сначала тебя ограбят до нитки, причем качественно и профессионально, а потом напишут заявление об увольнении. Фанатизм фанатизмом, но кушать тоже на что-то нужно. Вот это, — он повернулся в сторону невысокой и внешне очень знакомой женщины, — Миранда Гуссокл — ее ты должен знать и помнить. Кивни, если помнишь? Хорошо. Это — Гаспард Шинглтон — не знаю кто он. Мне его Геспер порекомендовала. Экспериментатор великий. Главное взрывает все кругом не слишком часто. И вот, самое главное: Гленда Читток — радиоведущая. И не смотри так — тебе нужно в массы пускать то, что нужно тебе, а не то, что откопает Скиттер. Собственно все.

Воздух заметно уплотнился, вокруг стали мелькать какие-то непонятные разряды. Я долго не мог сообразить, что происходит, потому что магией пользоваться на нижних этажах в данное время было невозможно. Кругом стояли защитные и заглушающие любые магические всплески щиты, потому что лаборатории еще не были до конца восстановлены, а соединить хрупкую нить еще не затухших заклинаний с каким-нибудь сильным — даже не боевым, это было бы равносильно новому взрыву.

Перед Альбусом мелькнула молния, которая вывела всех из ступора, а Дамблдор, как ни в чем не бывало, повернулся к вышедшему человеку в кожаном костюме, которому позавидовал бы Мальсибер, потому что кожа была драконьей. За спиной развевался плащ (как развевался, если это помещение и ветра нет?) а глаза были, я бы сказал водянистые, в которых начал зажигаться недобрый огонь.

— Ну, Дмитрий! Что завелся то сразу? Старый я человек, всего не упомню. Что, думаешь я просто так за тобой на Сахалин летал, между прочим, на маггловском самолете, потому что у вас в вашей России эти барьеры на каждом шагу понатыканы, которые даже я пройти не могу! Что за люди? А там, где нет барьеров, все равно как-то не так все работает! И аппарировать трудно только потому, что у вас лес один кругом, а для меня нет разницы между елью и сосной! Зато, какой у тебя самогон!

Вот тут до меня дошло: как он собрал за одну ночь всю эту пеструю компанию. И Россию, и Румынию, и Францию успел навестить и по Лондону прошвырнуться. Ну, Альбус.

— Так вот: Дмитрий Денисов. Маг — стихийник. Осторожнее с ним, они в России все молотком и кувалдой дорабатывают. Даже заклинания.

— В смысле стихийник? Что и такое есть? — я провел рукой по голове. Да. Вот не удивлюсь, что Мальсибер точно знает главных представителей этого раздела магии.

— А то! У них в России напрямую со стихиями работают. У них даже в школах магических разделение на факультеты происходить по принципу принадлежности к стихиям. Вот, думаешь, почему у них в России погода такая… странная, в общем?

— Альбус, а где мой хроноворот? — я сощурил глаза и посмотрел на крестного.

— Ну вот что ты за человек? Вечно о мелочах всяких думаешь! Вон, иди своих работников устраивай, а мне еще отдохнуть нужно. А то целых два дня на тебя потратил! — и он, подхватив полы своей мантии, резво убежал к выходу. Вот сволочь!

Тут ко мне подошел Рей. Он был один, видимо, наговорился уже со своим дружком и тот убежал дела свои дорешивать.

Повернувшись к своим новым сотрудникам, я кивнул на коридор.

— Господа и Леди, выбирайте. Какое помещение больше приглянется, там и располагайтесь. Все равно здесь полная реконструкция запланирована. — Затем я обратился к гоблину, — извините Альбуса, он нас не представил друг другу.

— Мое имя — Богрод, лорд Фолт.

— Я могу обратиться к вам с небольшой просьбой, уважаемый Богрод.

— Конечно.

— Вы не могли бы переговорить с моим управляющим Грипкуфом, у меня просто сейчас нет времени, и передать ему, что я прошу выделить кого-нибудь в помощь Нарциссе Малфой, — вовремя я вспомнил про зарывшуюся в бумаги Цисси.

— Конечно, я все сделаю, лорд Фолт.

— И еще, большая просьба, не называйте меня лорд Фолт. А сейчас вы можете выбрать себе будущий кабинет.

Я недолго посмотрел за семенящим по — коридору гоблином, а затем повернулся к стоящему у меня за спиной Рею.

— И откуда ты их всех знаешь?

— Ну, — впервые видел, чтобы Мальсибер смущенно заерзал, однако он быстро взял себя в руки и посмотрел на меня с вызовом. — Я шоколад люблю, ясно? В частности шоколадных лягушек. — Я не понимал о чем он сейчас говорит, но Альбус тоже намекал, что если бы я любил сладкое, то больше половины вопросов у меня бы не возникло. — А в шоколадных лягушках, к твоему сведению, есть вкладыши. Так вот, все, кроме Гарретта, гоблина, эльфа и этой вампирши, кстати, что ты ей сказал? Она же сразу свое мнение о тебе поменяла.

— Рей, ты говорил о вкладышах.

— Так я о них и говорю, все наши новые сотрудники есть на этих вкладышах. Они могущественные маги, понимаешь?

— Понимаю, — я криво усмехнулся, — ты что-то сказать мне хочешь?

— Да, что с Бэгманом будем делать? Заказ на него никто не снимал. Слушай, а может мы его того? Мне он никогда не нравился, даже когда он в квиддич играл.

— Рей, ты не будешь исполнять Людо. Хватит пока с меня смертей. Я попробую разобраться, если не смогу, вернемся к этому разговору. Так, чем бы мне заняться?

— Сев, а твоя помощь здесь пока никому особо не нужна, иди уже в школу, детишек построй, говорят у тебя это здорово получается. — И эта скотина ослепительно мне улыбнулась.

Дожился. Меня не только ни во что здесь не ставят, меня еще и выгоняют из моего же собственного Отдела, и кто? Я посмотрел на Мальсибера и вернул ему улыбку:

— А ты вообще в курсе, что на тебя как на начальника внутренней охраны ложится обеспечение безопасности всех этих Великих магов? — я махнул рукой куда-то в коридор, затем, резко развернувшись, зашагал к выходу. Папка, нужно разобраться с папкой!

Когда я уже выходил из Отдела, я услышал вопль пришедшего в себя Рея:

— А меня кто защитит?!

Я ухмыльнулся и вышел. В школу говорите пойти? Правильно, работы Поттера давно я что-то не проверял.»

— Почему он всегда только меня вспоминал? — вскочил Гарри, — как унизить кого, так Поттер! Как тролля кому поставить, так снова Поттер! Почему он меня так не любил? Он даже сам себе не признавался, что меня ненавидит!

— Гарри, не сотрясай воздух зря. Ты просто всегда приходился к слову. А у него в классе должна быть одна звезда — это он. А ты его слегка заглушал, видимо, раз у вас занятия так спокойно проходили. — С невозмутимым видом произнесла Ханна.

— Это ты называешь спокойно?

— Гарри, вот посмотри, Фред постоянно записывал за Снейпом, с первого курса, — с улыбкой проговорил Джордж и растянул внушительного вида свиток. — Вот на нашем первом курсе: «Мистер Уизли, не нужно пропускать мои уроки, если вы хотите уйти пораньше — отпроситесь. Я конечно же вас отпущу на полторы секунды раньше. Не нужно нарываться на отработку.»

— А вот на втором: «Мистер Уизли! Смотреть на меня пока я объясняю! Что уставились? В котел кто смотреть будет? Что значит приказал? Значит смотреть одним глазом на меня, другим в котел, что вы как дети!"

— А вот еще:

«— Профессор Снейп, что будет, если я добавлю корень огнеплевки в это зелье? — проговорил писклявым голосом Джордж.

— Если вы сейчас мне заплатите тысячу галлеонов, я собственноручно взорву этот класс!»

Тут в разговор включилась Ханна:

— Боунс, помнишь, как он ворвался в класс на нашем втором курсе и сразу начал задавать вопросы, точнее один вопрос?

«— Мистер Макмилан, что будет, если в оборотное зелье вместо волоса человека добавить волос животного?

— Я не знаю, сэр.

— Отработка. Мисс Аббот? Что я? Отработка. Мисс Боунс? Тоже нет? Отработка. Мисс Патил?

— Повторите, пожалуйста, вопрос.

— Отработка».

Девочки переглянулись и рассмеялись в голос.

— А потом он мне такой, — отсмеявшись, произнесла Ханна, — «А сейчас, мисс Аббот, пройдите к доске и напишите мне формулу зелья, которое я задавал вам на дом. И не нужно делать такие страшные глаза. На вторую отработку вы нарвались, когда с первой парты на последнюю мысленно бежали!»

— А мне тогда на пятом курсе нашем, когда раздал доклады про великих зельеваров: «Доклад конечно, хороший, но побольше бы фактов из жизни гения, ну…там…сколько жен, какой сексуальной ориентации… Ну всем же интересно… да ладно… знаю я вас.» Мне тогда показалось, что он был слегка не в себе, — проговорила Боунс.

— А как он Анджелине тогда на нашем выпуском курсе, который мы так феерично закончили. Она тогда пришла в короткой мантии, которую она одела, чтобы Амбридж позлить, — мечтательно подхватывая общее настроение, продолжил Джордж:

«— Мисс Джонсон, вы кем хотите стать после окончания Хогвартса?

— Целителем.

— Ах, целителем? Мисс Джонсон, нагнитесь! Вот! Посмотрите все на нее! А теперь представьте, что я пациент и лежу напротив. Все! У меня уже участилось дыхание, увеличился пульс, повторныйинфаркт мне гарантирован, а вас уволили! В общем, чтобы на следующем занятии мантия подлиннее была!»

— Она после этого урока в штанах всегда ходить стала, — посмеивался Джордж.

— Да, когда Поттера не было на его уроках, действительно, было очень весело и забавно, — проговорила Падма Патил, — Он тогда увидел, что я ногти нарастила и говорит: «Мисс Патил, ногти отстричь, а то на следующей отработке флобер-червей вам чистить будет явно неудобно. И кольца убрать! Из пупка тоже! И не говорите ничего, не нужно сотрясать воздух, я же знаю, вы сейчас чушь скажите!»

— Сначала, правда, было страшно, а потом мы ходили на его уроки как на праздник, — продолжал сквозь смех Фред, глядя на посмеивающихся студентов, кто когда-либо учился у профессора Снейпа и сейчас вспоминал какими фразами он разговаривал со всеми студентами, — он очень хороший преподаватель, на самом деле. Если бы не он, мы бы никогда так и не поняли всю прелесть бурлящего котла.

— Я надеюсь, ностальгия закончилась? — деловито произнесла профессор МакГонаглл, — тогда, может быть, продолжим, а то мне жутко интересно, за что так невзлюбили нашего начальника Отдела Спорта. Перси, просмеялся? Теперь читай.

Глава 15. Долги Людо Бэгмана

«23 апреля 1993 года.

Весь вчерашний день я провел в школе.

В Министерстве пока в моей помощи не нуждаются. Каждый занимается своим делом, с каким-то нездоровым фанатичным энтузиазмом. Причем подробностей мне никто не раскрывает. Говорят, что когда все будет готово, предоставят мне полный подробнейший отчет о проделанной работе. Заняты были все, даже Гаррет. Он тестировал защиту на дверях, на сейфах. Ту, что он не смог взломать в течение часа оставляли. В общем, дела были у всех, кроме меня. Я недолго покрутился рядом со своими сотрудниками, но они дали мне понять, что я их отвлекаю. Поэтому я плюнул на это гиблое дело и вернулся в Хогвартс. Однажды они доведут меня. До взрыва совсем немного осталось.

А в школе царил бардак. Особой паники ни среди детей, ни среди преподавателей не наблюдалось. Детей вообще, похоже, вся эта ситуация приводила в восторг. Как же Тайна, непонятные нападения, опасность! Во время моего обучения, так весело никогда не было. Все шептались по углам, пытаясь угадать наследника Слизерина. Поттер лидировал, как владеющий парселтангом. Сам Поттер прятался по углам и всячески отрицал свое родство с Основателем. Зря. К тому же, судя по всему, каким-то родственником Салазара он все-таки является.

Ну да Мерлин с ним, с Поттером. Вот младший Малфой меня беспокоит все больше. Если судить по его поведению, то Драко совершенно не понимает, что вообще происходит. В Школе, дома, с отцом, со мной.

Именно в моменты вот такого непонимания у него включаются повадки Блеков. Только представители этого «Древнейшего и Благороднейшего» семейства строят из себя невесть кого. Но если в исполнении Беллы — это выглядит порой устрашающе, в исполнении Сириуса приводит в бешенство, то в исполнении Драко — забавно, смешно и раздражающе. На мой взгляд, или ты Белла, или вообще не возникай — все равно не оценят.

Да и выпендриваться перед малолетками из Гриффиндора — это как-то низковато. Но Драко больше Малфой все-таки, поэтому показать себя в данной ситуации не гнушается, и, похоже, даже не подозревает, что выглядит смешно. Но об этом я уже, кажется, писал и ни один раз.

Этот малолетний Малфой вбил себе в голову, что «папа поступил правильно, сняв с поста Альбуса. И теперь, самым лучшим, будет сделать директором его крестного». Нет, если бы, конечно, он имел ввиду Паркинсона, то я не имел бы ничего против. Месяц тирании в школе никому не повредит, а то преподаватели слишком уж расслабились. Всегда все Северус у них делает. В комнату и то меня отправляют. Да схожу я — схожу! Позже! А вот если Паркинсона сделают Директором, то я самолично направлю его туда. Жалко его, конечно, будет, но что поделать. Нет, сначала, я его отправлю на полосу препятствий, а если выживет, то василиск ему будет не страшен. Да он вообще забудет, что такое страх.

Но! То, что Драко имел под «крестным» — Паркинсона совершенно не касалось, потому что об этом не помнит уже никто. Даже сам крестный. Бардак.

Сейчас Люциус подвержен любым бредовым идеям, не дай Мерлин, Драко высказать эту безумную мысль своему отцу. И тогда все — я прибью этого паршивца. Мне вот только школы еще не хватает для полного комплекта!

Я уже даже собрался сходить к василиску после отбоя, как в мою комнату без стука ворвался Драко. Он был испуган и, разумеется, всхлипывал. Сразу стало понятно, что это, каким-то образом, касается его слюнявой собаки. Я перевел на него взгляд, что послужило сигналом к очередной истерике. Единственное что я понял, это то, что собаке сейчас страшно, она боится пауков и ненавидит Поттера.

Причем здесь Поттер и собака я понял минут через десять.

Оказывается, Поттер и Уизли взяли Клыка и потащили ночью в лес, куда-то, где много пауков, которые хотят ими подзакусить. Я недоуменно посмотрел на Драко, а потом не говоря ни слова выскочил из комнаты. Поттер! В лесу! Ночью! Его же там сожрут! И как мы потом без Избранного? А там же еще и собака. Если с ней что-то случится — покоя не будет никому. Так. В лесу пауков конечно много, но в большинстве своем они безобидны. Реально опасными могут быть только акромантулы. Какой хрен потащил Поттера к акромантулам?!

Аппарировав в пещеру к Арагогу, чертовски его напугав при этом, я увидел разыскиваемую мной троицу. Интересно, а Поттер что настолько суеверен, что никуда не ходит, если их не соберется как минимум трое? Мне он все больше Лорда напоминает.

Поттер принял необходимый в данном случае умный вид, коего я у него никогда не видел до этого и внимательно слушал Арагога. Тот нес какую-то чушь и все время косился на меня. Уизли трясся от страха — уважаю это семейство. Всегда признают свою слабость и трусость, если не могут справиться с ситуацией. И Клык, который завывал на одной ноте, тем самым привлекая все больше акромантулов к логову. Мне это шоу быстро надоело, особенно, когда Арагог недвусмысленно намекнул мне, что пора, мол, и покушать. Я шепотом поведал, что сделаю с ним, если пострадает хоть кто-то, особенно собака. Арагог намек понял и деловито поинтересовался: поиграть — то хоть можно? Я, кивнув, аппарировал в замок, предварительно напомнив пауку, что у меня необычно богатая фантазия. К себе я пошел не сразу, решив немного прогуляться по школе. А вот когда я вошел в свои комнаты…

В моих апартаментах меня ждал Мальсибер, развалившийся в моем кресле, читая при этом какую-то книгу.

— Ты какого здесь делаешь? — спросил я, громко закрывая дверь за собой. — Ты вообще как прошел ко мне? Тут же защита стоит?

— Ну, когда, я пришел, ничего здесь не стояло. Даже дверь закрыта не была. Невнимательный ты. Что если бы вместо меня здесь тебя убийца какой ждал?

— А ты что, заранее сочувствуешь своему коллеге?

— Нет, но мы с Эваном уже придумали около сотни способов, как можно тебя убить, не привлекая твоего внимания.

— А…

— Ну мы же должны тебя охранять, а вдруг найдется какой-нибудь умник, такой же сообразительный как мы? Думаю, я Эвану расскажу, что ты наплевательски относишься к собственной безопасности, даже двери за собой не закрываешь. — Он потянулся к чашечке кофе, стоящей на столе.

— Ты что угрожать мне пришел? Эвану он расскажет! Это мой кофе, между прочим! А ты вообще из своей посуды всегда пьешь. — Моему возмущению не было предела. Какая изысканная наглость!

— Ну себя же ты травить не будешь? — Рей ухмыльнулся, делая глоток. — В общем, за свои ошибки перед Эваном будешь сам отвечать. Я по другому поводу пришел, — он протянул мне какие-то бумаги. — Распишись, да я пойду. Сегодня у меня одна проверка ночью запланирована — не следует на нее опаздывать.

Я посмотрел на протянутые документы и немного успокоился. Значит, меня хоть в творящиеся в Отделе дела посвящать начали.

Я пролистал бумаги и понял, что совершенно ничего не понял. Какие-то согласия на проведения каких-то экспериментов службы безопасности. Причем, отдельно для внутренней и отдельно для внешней. Я расписался везде, оптимистично полагая, что ради эксперимента они взорвут не все здание Министерства.

— А если бы я не дал разрешение? — я прямо посмотрел на Рея. Он усмехнулся и протянул мне такие же бумаги, но уже подписанные мною.

— Собственно, оно нам было и не нужно. Просто там эта розовая хрень заартачилась — кричала, что все Министру расскажет, что тебе пожалуется. Это так, чтобы завтра неожиданности никакой не было, когда придут к тебе жаловаться на Эвана и меня. Она у вас там вообще нормальная? Орать на Эвана, придумала же. А может она решила таким образом покончить жизнь самоубийством? Ты только намекни, и я ей это обеспечу в лучшем виде.

— Не трогай хрень… эм, Долорес — она нам еще пригодится. Ты лучше ответь мне на один вопрос. Кто подделывает тебе мою подпись, а? Рей, ничего не хочешь объяснить?

— Нет, — он прямо посмотрел на меня, ни капли не сожалея о содеянном, — зачем тебя постоянно дергать, когда нужна подпись на установку очередной камеры?

— Рей! Всегда меня предупреждай, когда устанавливаете хоть что-нибудь! Вы думаете это нормально, что начальник отдела ничего не знает? Кто твой каллиграфист? — я почувствовал, как мой голос начал становиться тише.

— Я думаю, что чем меньше знает людей о том, что мы делаем, тем лучше для всех нас. Парнишка один. Говорю же: в школе мой человек уже год бездельничает. Успокоился? Я тогда пошел, — и он направился к двери. Тут я вспомнил, что забыл сделать еще кое-что. Подойдя к книжной полке, я вытащил книжку и вырвал оттуда лист, дописав на полях пару слов. Смял его в комок и отдал Мальсиберу со словами:

— Иди в Больничное крыло и вложи это в руку Грейнджер, а то ее дружки так до конца года мозг всем выносить будут, неучи.

— А она еще что, депиляцию себе не сделала до сих пор? — он посмотрел на меня с явным удивлением.

— Вот вечно ты все опошлишь! Сейчас у нее немного другая проблема. Тебе не все ли равно? — я сощурил глаза и покосился в его сторону.

— Не все равно! Я может всю жизнь мечтал о женщине-кошке. Может я влюбился? — он протянул руку и взял листок, быстро прочитав что там написано.

— Если ты сейчас не заткнешься, я тебя на ней женю.

— Она еще маленькая, — он как-то обижено на меня посмотрел.

— Ничего, подрастет. Иди уже.

— А это, она сейчас-то хоть не заразна? А то мало ли. Руками еще трогать. — Он направился к двери.

— Не заразна. Иди, а то опоздаешь на свой эксперимент. И да, Рей, запомни, тайна остается тайной, если о ней знают двое, причем, один из них мертв. Докладывать мне обо всех изменениях, происходящих в Отделе — это приказ, Рей. — Он обернулся, внимательно и несколько удивленно посмотрел на меня, и, кивнув, вышел.

Я устало сел в кресло и задумался. Сон мне окончательно перебили, значит нужно заняться чем-то полезным. Мысли о каллиграфисте не выходили из головы. Я даже догадываюсь, кто это может быть. Кто там у меня проверкой работ занимается? Флинт и Монтегю. Сейчас уже полночь и дергать детей из гостиной поздно. Ничего, завтра на утреннем построении задам им пару вопросов. А сейчас нужно, наконец, заняться Бэгманом.

Взяв папку, я погрузился в изучение бумаг. В основном, это были расчетные ведомости. Приход денег, на единый счет Отдела спорта. На другом пергаменте были фамилии, напротив которых стояли небольшие суммы премиальных выплат. На следующем документе напротив тех же фамилий стояли номера счетов. Такая нумерация принята в банке Гринготс. Еще на следующем — слияние нескольких счетов в один? И почему я послал тогда Грипкуфа, и отказался изучать принцип действия банковской системы? Суммы не совпадали ни по одному показателю. Дебет не равнялся кредиту. Это все, что я смог понять. Все вместе на первый взгляд напоминало какую-то финансовую пирамиду. Но! Деталей я понять не мог. Я протер слипающиеся глаза, и тут меня осенило: а почему я собственно занимаюсь этим сам? У меня сейчас есть собственный гоблин в подчинении. Вот пусть он не спит, а утром доложит мне подробности. Я собрал документы обратно в папку, накарябал записку и отправился в совятню.

Отправив посылку Богроду, я решил пройтись по школе и заглянуть по дороге в Больничное крыло.

Открыв дверь в школьный лазарет, я сразу же столкнулся с разъяренной Поппи. Неужели еще кто-то окаменел?

Все оказалось гораздо проще и безобиднее: Рей, «решивший навестить девушку своей мечты и справиться о ее состоянии», немного увлекся проведованием. И, пока он не наигрался, из палаты его никто не смог увести. Нет-нет, он не делал ничего предосудительного, он просто тыкал пальцем в окаменевших, махал перед открытыми глазами рукой, и совершал другие подобные безобразия. Больше всего досталось бедной Грейнджер. Точку в его игрищах поставила Поппи, пригрозив, сломать ему руку и уложить рядом с его возлюбленной. Мальсибер проникся, сказав, что она еще маленькая и застывшая в одной позе, что немного приглушает его любовные порывы, практически растворился в темноте.»

— Грейнджер, а, Грейнджер? — прервал Перси Мальсибер и дождался, когда Гермиона обернется в его сторону, — слушай, а выходи за меня замуж? Что ты в этом рыжем нашла? Миледи, вы же прекрасно слышали, я влюблен в вас уже многие годы, — и Рейнард нагнувшись, подцепил руку пытающейся убежать девушки, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал ладонь. При этом он не отрываясь смотрел своими светлыми, практически бесцветными глазами в глаза девушки. Гермиона вырываться прекратила и практически замерла на одном месте.

— Рейнард, если ты еще хоть одно слово произнесешь в сторону мисс Грейнджер, ты за это ответишь, — прервал нависшую над залом тишину вставший Аберфорд.

— А ты мне тут не угрожай! В этом зале власть имеют только три человека: начальник отдела, заместитель начальника и начальник внешней службы безопасности.

— А ты тут причем? — фыркнул Малфой.

— Ах, это я здесь причем? — Мальсибер вскинулся, — а кто по-твоему в данный момент является исполняющим обязанности начальника отдела?

— Филипп? — задумчиво спросил Люциус.

— Филипп? А ты не помнишь, как Северус на мой день рождения мне подарочек подарил в виде: «да задолбал ты уже со своими подписями! Вон, Флинта попроси и вообще: я назначаю тебе моим заместителем, Люциус пойдем, у него это скоро пройдет»?

— Как он в здравом уме мог назначить тебя своим заместителем? — спросил Альбус Рейнарда.

— Ну я сомневаюсь, что тогда у него ум был ясен, здрав и главное трезв! — огрызнулся Рей.

— А что у тебя пройти должно было? — округлил глаза Люциус.

— А ты не помнишь? Да, конечно, о чем это я. Вы вообще тогда каждый день в думосбор ныряли по утрам! Вот, спасибо вам за подарочек, гады. — Мальсибер, обнажив левое плечо, показал татуировку в виде ока Гора с взлетающим драконом вместо зрачка. — Я не знаю, как у него это получилось, но теперь я с отделом связан по типу «пока смерть не разлучит нас». Он, кстати, такие заклинания творил в тот год, все поражались.

— Может, оденешься уже, начальничек? — с вызовом посмотрел на Рея Аберфорд, — а то совсем девчушку засмущал.

— А что, нравлюсь? — обратился к покрасневшей Гермионе Мальсибер, — Перси, читай. А мы пока с мисс Грейнджер посекретничаем.

«— Всем разойтись, — закончил утреннюю проверку я. — Мистер Флинт и мистер Ментегю, попрошу вас пройти в мой кабинет. Не нужно сотрясать воздух, с урока трансфигурации вы уже отпрошены и поступили в мое полное распоряжение. И не забудьте мне потом напомнить, чтобы я поговорил с профессором МакГонаглл.

С этими словами я развернулся и направился в свой кабинет вычислять шпиона, хм, получается моего же собственного. Закрыв за собой дверь, я посмотрел на них выжидательным взглядом и, слегка приподняв бровь, тяжелым ледяным голосом проговорил:

— Вы ничего не хотите мне рассказать? — я смерил взглядом одного, затем другого. Монтегю расслабленно посмотрел мне прямо в глаза. Так, этот вряд ли что-то скрывает от своего любимого декана. А вот Флинт. Что-то было не так. Дурак. Приглядись я раньше, то сразу бы все понял. Флинт также посмотрел мне в глаза, проведя кончиком указательного пальца по губам. Жест в общем не означаемый ровным счетом ничего, кроме того, что это остаточная реакция после отучения от привычки грызть ногти, которая остается у аристократов. Вот у Маркуса такого жеста не было точно, но вот у Теодора точно был. Я самолично отучал его от этой вредной привычки. Ах, Мальсибер. Умен. Ничего не скажешь.

— Мистер Монтегю, свободны. Вы еще не опоздали на свой урок и скажите, пожалуйста, профессору МакГонаглл, что я задержал мистера Флинта.

Парень кивнул и быстро убежал. Привычки опаздывать на занятия ни у кого из мои змей никогда не водилось.

— Мистер Флинт?

— Да, профессор? — он продолжал невозмутимо на меня смотреть. Какого ему вновь вернуться на Слизерин и отучиться лишний год? Брр. Представлять даже не хочу.

— Маркус? Или все же Теодор? — парень вздрогнул и опустил глаза. Я даже осмелюсь предположить, о чем он сейчас думает: Мальсибер его убьет. Конечно, он же не выполнил свое задание. Он был разоблачен. Значит он не подходит к дальнейшей работе. А знает он достаточно, чтобы оставаться в живых. Все просто. — Если бы мне мой начальник службы внутренней безопасности не рассказал о том, что с первого сентября в школе топчется наемник, то я бы даже не обратил на тебя внимания. Ты же знаешь о перестановках, которые произошли недавно?

Он отрицательно помотал головой. Это же какие у него мысли сейчас в голове? Я бы подумал на его месте о том, что теперь главой Гильдии стал я, сместив Мальсибера, которому, собственно, и нужны были различные подписи нового Главы в различных документах. И теперь Мальсибер у меня в подчинении, а Флинт, теперь также переходит в мое полное распоряжение. Он в общем-то прав, только с местом работы слегка не угадал, но это уже мелочи.

— Вашим заданием было следить за Поттером? — он кивнул, — продолжайте этим заниматься. Обо всех его передвижениях сообщать либо лично мне, либо непосредственно вашему начальнику. И учтите, мистер Флинт, у этого парня есть привычка гулять после отбоя в мантии-невидимке. Свободны.

— Да, сэр. — Флинт повернулся, чтобы уже, наконец, пойти к себе на урок.

— Ах, да. Теодор, — парень вздрогнув (да какой он парень, он же совсем ненамного младше меня) резко обернулся, — скажите своему брату, что в следующем году он вновь вернется в школу, чтобы закончить свое обучение.

— Но, сэр. Все домашние задания он выполняет сам и готовится к выпускным экзаменам, — возмутился агент невидимого фронта.

— Вот и сдаст их в следующем году. Идите, а то на уроки трансфигурации лучше не опаздывать.

Флинт, судя по всему, психанул и, выходя, громко хлопнул дверью. Я не поленился встать и окликнуть Теодора:

— Мистер Флинт! Дома у себя холодильником хлопать будешь!

В ответ прозвучала тишина. Ну да, глупо получилось. Вряд ли Флинт знает, что такое холодильник.

Сегодня у меня занятий не было, значит нужно пойти в Отдел и узнать, что откопал мой гоблин.

Я нашел его в моем, судя по всему, бывшем кабинете. Кабинет был полностью восстановлен. Вдоль стен располагались шкафы, уже начавшие заполнятся бумагами. Склонность гоблинов к минимализму проявлялась и здесь. Кроме шкафов, в кабинете стоял массивный стол и несколько стульев. Богрод сидел за столом, практически зарывшись в документы, в которых я узнал содержимое злосчастной папки. Гоблин поднял глаза от бумаг и кивнул мне в знак приветствия.

— Здравствуйте, Боград. Что вы мне можете рассказать? — похоже, скоро этот вопрос будет у меня главным. Я прошел в кабинет и занял стул, стоящий по другую сторону стола.

— Все гениальное — просто, лорд Фолт, — мда, видимо отучать его от привычки величать меня лордом — бесполезно, — представьте себе следующую ситуацию: на счет одного отдела поступает энная сумма денег, которая должна в дальнейшем распределяться в виде государственных дотаций в различные подразделения, в данном случае — это распределение средств командам Национальной Лиги по Квиддичу. Средства должны распределяться поровну. Для всех восьми команд. Но, до команд доходила только одна третья часть. Оставшиеся средства были распределены в виде премий и переведены на индивидуальные счета игроков Лиги. А вот здесь начинается самое интересное. Каждый счет, который, якобы, был закреплен за игроком, на самом деле принадлежал двум людям: Людовику Бэгману и Энтони Шелдону. Дальнейшую схему расписывать долго. Суть сводится к тому, что проходя цепочку подставных лиц, деньги, в конце концов, оседают на двух счетах. Хотя лично я считаю всю эту схему довольно грубой. Но эффективной.

Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Возникло нестерпимое желание дать отмашку Рейнарду и исполнить Бэгмана. Грубо, очень грубо и очень глупо. Я потерял Алекса, я потерял стольких людей из-за глупой жадной скотины.

Я не увлекаюсь квиддичем, но резкое снижение результативности некоторых команд не прошли даже мимо меня.

— И как долго такая система функционирует?

— Лет десять, — пожал плечами гоблин, — сумма интересует? — и он не спрашивая, накарябал на одном из пергаментов сумму. Я присвистнул. Семь нулей — это явный перебор. Убивают и за меньшее.

— Премного благодарен, — я встал и вышел в коридор.

Не оглядываясь, я пошел в Отдел Спорта. Нет, не к Бэгману. До него я должен дойти информационно подготовленным и с Мальсибером рядом. На всякий случай.

Я подошел к отделу и выцепил какого-то парня.

— Имя? — парень сжался и вытаращил свои и без того большие глаза.

— Сэмуэль Джонсон.

— Чем занимаешься в отделе?

— Спортивная статистика. — Сэм начал озираться по сторонам, явно ожидая помощи, а я при этом думал, как же все-таки удачно я сюда зашел.

— Как хорошо. Пойдем, Сэм, разговоры разговаривать будем, — чтобы идти к Людо мне нужно хоть что-то знать о квиддиче. Хотя бы знать ответы на вопросы, которые я хочу задать. Взяв парня за шиворот, я втолкнул его в первый попавшийся кабинет. Не знаю кто там заседал, но при нашем появлении он практически мгновенно оказался абсолютно пустым. Парень сглотнул. Да не переживай ты так, мне просто поспрашивать тебя нужно.

— Садись. — я посадил его на ближайший стул, а сам сел напротив. — Что ты знаешь о внутреннем чемпионате по квиддичу?

— Все.

— Прямо — таки все? Сейчас ты кратко охарактеризуешь все команды, особенно уделишь внимание бюджету и спонсорам. Задача выполнима?

— Да. С чего начинать? — парень похоже начал приходить в себя и понемногу успокаиваться. А сейчас вообще попадет в свое болото и будет трещать без умолку.

— С чего хочешь, но лишней воды чтобы не было. Я внимательно слушаю.

— Так. Команд в чемпионате восемь. С разной историей и достижениями. Начнем, пожалуй, с «Холихедских Гарпий». Команда исключительно женская. Достижений особых нет, так, крепкий середнячок. Однако, у них одни из самых мощных спонсоров. Бюджет третий в Лиге. Оснащение на высшем уровне. Спонсоры, в основном частные лица. Особое внимание, конечно, приковано в концерну «Нимбус».

Следующая команда — «Паддлмир Юнайтед». Что можно сказать? Одна из трех сильнейших. Каждый год борется за первое место. Финансирование мощное, игроки первоклассные — зарплаты, разумеется, высокие. Ребята наглые. Я бы даже сказал, что избалованные. Спонсоры, в основном, французы и немцы. Команда легионеров. Предпочитают не растить своих ребят, а покупать со стороны.

«Уимбурнские Осы» — также одна из сильнейших в Лиге. Домашние мальчики. Легионеры есть, но не превалируют. Спонсоры, в основном, — государственные учреждения. Одним из ведущих спонсоров является Концерн по производству летучего пороха. Так же большую часть средств на экипировку и сами метла выделяет фирма, специализирующаяся на изготовлении думосборов. Кто является владельцем — никому не известно, но это очень грамотный ход ухода от уплаты налогов.

«Стоунхенвейские Сороки» — завершает трио главных претендентов на победу в Лиге. Команда сборная. Свои доморощенные игроки есть, но «Сороки» не гнушаются и легионерами. Впоследствии, большинство этих легионеров принимают гражданство и в дальнейшем не являются ими. Одна из старейших команд. Известны за рубежом. Поклонников куча во всех уголках мира. Финансирование запредельное. Всех перечислять не хватит времени. Главным спонсором является «Берти Боттс». Этим все и сказано.

Все другие команды находятся на грани разорения. Спонсоры есть, но частные лица. Игроки, разумеется, средние. Доморощенные. Играют, фактически, за идею. Зарплаты задерживаются. Инвентарь на уровне годов семидесятых. Это команды: «Кенмарские Коршуны», «Гордость Портри», и «Сканпторские Стрелы».

Отдельной строчкой идет последняя команда — «Пушки Педдл». Финансирование только за счет государственного бюджета. Игроки сильные, но даже сильный игрок нуждается в средствах. Зарплаты не выплачивались уже как с полгода. И даже самый сильный игрок, играющий на «Чистомете 72» вряд ли сможет что-то предпринять в плане победы. Я как статист и сторонний наблюдатель, могу заметить, что отношение к команде предвзятое. Любое появление на поле, является фактически стопроцентным поражением. Судьи и комитет по правам делает все, чтобы команда не выиграла матч. Но, это чисто мое мнение. Хотя, как можно отнестись к постоянным предупреждением, удалениям, штрафным очкам и незащитанным пойманным снитчам? Команду, по тихому, сливают, причем с благословления моего руководства. Лишившись в начале чемпионата единственного частного спонсора, «Пушки» объявили о банкротстве и завершении своего существования после окончания чемпионата. Что еще вас интересует?

— Пожалуй все. Благодарю. — Я встал и вышел из кабинета.

Это что же получается? Я — спонсор трех сильнейших команд? Ох, гоблины. От налогов уходят грамотно. Ооочень грамотно. Я в общем-то не в претензии.

Последнюю команду жалко. Несправедливо это, да и парень с таким возмущением о ней рассказывал — команда значит стоящая. Нужно подумать. Наверное, у меня еще много предприятий, которые должны от налогов уходить.

Так, кто там спонсор девочек? «Нимбус»? Ну, пойдем пообщаемся с «Нимбусом».

Вернувшись в свой отдел, я в первую очередь задумался о том, что встретиться с руководством всех команд единовременно все-таки стоит. Хотя бы разобраться, что за хрень там творится.

Но времени на оповещение у меня пока нет. Значит, я пришел к вопросу о необходимости наличия у меня секретаря. Раньше, данную функцию выполняла Фрай, но рисковать на данном этапе становления и экспериментов моей службы безопасности моей девочкой я не могу, да и не хочу. Следовательно, роль секретаря у меня будет выполнять… Андре. Почему Андре? Да он просто шел мне навстречу по коридору. Я мило улыбнулся и раскрыл ему свои объятия.

— Как я рад тебя сейчас видеть здесь!

— Вот не нравится мне твое выражение лица, — проговорил он с опаской.

— А я тебя поздравляю! Со сменой должности! Пойдем, покажешь мне наш с тобой кабинет.

— С какой сменой должности? — он шарахнулся от меня.

— Ну как, ты — мой новый секретарь.

— Не шути так со мной! Я военный, а не писака!

— Это временно. Пока все не устаканится и Фрай не вернется. Пойдем-пойдем.

— Если только временно. И никому ни слова! Особенно Рею!

Мы прошли в мой кабинет. Я сначала не знал: смеяться мне или плакать, но эти извращенцы мне выделили вполне приличный кабинет общей площадью где-то полтора квадратных метра, где гордо стоял стол. Собственно ничего больше там не помещалось. Да даже я туда втиснуться не мог.

— У тебя два задания. Сначала найди нам с тобой нормальный кабинет, с приличной приемной. И разошли приглашения явиться сегодня в шесть вечера всем руководителям квиддичных команд Национальной Лиги. Информацию узнаешь в отделе спорта у паренька, Сэм Джонсон, кажется. Зашуганный такой. Справишься?

— Да, постараюсь, наверное. Но это временно! Слышишь! Если Мальсибер твой узнает — лично проведу с тобой индивидуальную тренировку. — с этими словами он ушел выполнять поручения. А я недоумевал: почему все хотят меня запугать?

Решив сегодня все-таки разобраться с Бэгманом, я направился в лабораторию к мистеру Вайнтхорну. На месте я его не застал, пришлось аппарировать к нему в личный кабинет в генеральном офисе. Приличный такой, не то что у меня.

Ждать долго не пришлось, меня пригласили практически сразу.

— Я, кажется, чего-то недопонимаю, но почему мне кажется, что я нахожусь у вас в подчинении, а не вы у меня? — я вошел в кабинет и сел напротив хозяина.

— Простите, сэр. Просто у меня была деловая встреча, и мне пришлось в рабочий день отлучиться ненадолго из отдела. Я вам так сильно нужен, что вы решили найти меня самостоятельно, не дожидаясь моего возвращения?

— Да. У меня есть несколько срочных вопросов, а то одно дело я никогда не закончу.

Вайнтхорн сложил руки домиком и выразительно на меня посмотрел:

— Я всегда готов помочь своему непосредственному начальству.

— Я тут узнал, что вы являетесь спонсором некой команды по квиддичу. Значит более менее разбираетесь в экономических хитросплетениях. Меня интересует такая ситуация: с чем связано такое нерациональное и неравное финансирование отдельных команд и кто за это отвечает?

— Не думал, что начальник Отдела Тайн когда-либо будет интересоваться закулисной частью большого спорта. Да, я являюсь спонсором «Холихедских Гарпий». Вы бы не пришли ко мне абсолютно не подготовленным в данном вопросе. Я осмелюсь предположить, что вас интересует, почему некоторые команды подписывают документы о завершении существования, а другие покупают игроков за рубежом? — я кивнул. — Скажу просто. Финансирование из основного государственного источника недостаточное, чтобы обеспечить все нужды некоторых команд. Все средства разделены ровно на восемь частей, но это совершенно ничтожная сумма. Насколько мне известно, руководители всех команд недавно собирались вместе и оформляли официальный запрос в Отдел Спорта и Департамент Магического Правопорядка о рациональности финансирования и правильности распределения полученных средств. Остальное мне неведомо. Вам лучше поговорить на эту тему с руководителями этих отделов. Я же просто спонсор, который уходит от огромных налогов, помогая красивым девушкам.

Я, не говоря ни слова, вышел из кабинета и сразу аппарировал обратно в Министерство.

Не спускаясь в свой «кабинет» я сразу направился к Амалии Боунс. Она встретила меня с улыбкой.

— Тобиас, я рада, что восстановление Отдела идет полным ходом. Правда, твои мальчики всех запугали до нервного срыва. Особенно твой ручной Пожиратель, привинчивающий в каждом кабинете какую-то штуковину, произвел неизгладимое впечатление.

— Какой Пожиратель? С чего вы взяли это? — я недоуменно на нее посмотрел.

— Ну так, пришел он в костюме каком-то странном и в кофте с коротким рукавом. Все сразу и разглядели отличительный знак всех Пожирателей.

Мерлин Великий! Рей, как же я мог так тебя подставить? Почему я забыл тебя предупредить о том, чтобы ты не светил своей татуировкой повсюду? Какой же я дебил. Я повторю еще раз и еще. Я дебил. Откуда ты мог знать, что Лорд воскреснет и призовет тебя. Откуда ты мог знать, что Лорд может выудить всю информацию о предавшем его слуге? Черт. Нужно ему срочно щит непробиваемый ставить. У него защита разума, конечно, есть и неплохая. Но Лорду она — секунды на две, причем он даже не вспотеет. Еще один крестик на память. Сколько их уже? Мерлин!

— А как он выглядел? — я надел на себя маску любопытства.

— А у тебя много таких в отделе работает?

— Ну откуда я знаю, кто у меня работает? — я усмехнулся.

— Высокий, черненький. Собственно это все, что могу о нем сказать, — она пожала плечами.

— А глаза какого цвета были?

— Не знаю. Он в огромных красных очках каких-то был.

— А, Руквуд, значит. — Будем надеятся, что никто не вспомнит о том, что Руквуд сейчас в Азкабане отдыхает. — Так, что меня к тебе занесло? Что ты мне можешь рассказать о запросе в твой отдел от команд по квиддичу. Скорее всего о правомерном распределении средств?

— Ничего, — она пристально на меня посмотрела. — Такой запрос был, но я его переадресовала в Отдел Спорта. Это не по нашей части.

— Грустно. Ну ладно, удачи. — Я вышел из кабинета и задумался.

Собственно, все ясно. Команды заказали Бэгмана.

Вот, к этому начальничку-то я и схожу. Нужно позвать Рея. И ему приятно будет и мне не хлопотно.

Минут через десять, мы с моим «ручным Пожирателем» пошли прямиком к Бэгману.

Я решил, по привычке, выбить ногой дверь, но вежливый Мальсибер меня опередил, деликатно постучав три раза. Я могу представить ужас всех людей, которые совершили какой-либо проступок и ждали наказания. Этот стук явно снился им в страшных кошмарах. Дверь нам никто не открыл. Сначала. Но Мальсибер был настойчив и постучал еще раз. Затем, сделав незаметный жест рукой, просто открыл запертую дверь. За столом сидел напуганный Людо Бэгман. Рей, радушно улыбаясь, зашел первым:

— Добрый день. Вижу, что совесть ваша не чиста, и вы ждали меня?

Бэгман икнул и попытался потерять сознание. Рей был явно подкован в таких делах и быстро привел жертву в чувство.

Я пристально посмотрел на Людо и швырнул на стол перед ним папку:

— Мне все ясно, о своих махинациях мне можешь ничего не рассказывать. Но деньги ты должен вернуть. Все. И мне абсолютно безразлично, где ты их будешь брать. Этот аспект разговора ты понял? Молодец. Распределением всех средств с этого момента будет заниматься мой Отдел. Если сунешься в эти дела еще хоть раз, разговаривать с тобой буду уже не я. Понял? У меня осталось к тебе только два вопроса. Первый меня особо не интересует, но для завершения картины необходим. Кто такой Энтони Шелдон? — так звали того клерка, которого убили вместе с Алексом, но необходимо было уточнить: тот ли самый это человек, что делил с Людо деньги, или просто однофамилец, которому не повезло.

— Мой помощник и секретарь. — Тихо прошептал Бэгман. — Его убили недавно. В лифте.

— Секретарша? — Мальсибер вопросительно посмотрел на Бэгмана. — А что, девочки совсем не интересуют, да?

— А? Нет. Что? — похоже, вопроса Людо не понял, но Мальсибер сложил картинку и скорчил презрительную гримасу.

— Сев, ты знаешь, как я к таким отношусь и…

— Так вот, — вовремя перебил я входящего в раж Рея, глядя на все больше бледнеющего начальничка, — второй вопрос: почему в лифте не было тебя? Я с моим начальником внутренней службы безопасности выяснили, что по всем документам поисковой системы и системы слежения ты в лифт зашел вместе со своей секретаршей. Итак?

— Я вошел по пропуску, как положено. Потом, меня остановил один из моих сотрудников, и мне пришлось выйти из лифта. Туда вошел какой-то молодой человек, почему-то, не предъявив пропуска. Все.

— Ты вообще в курсе, что вместо такой гниды как ты, убили начальника Отдела Тайн? — Мальсибер презрительно сплюнул и обратился уже ко мне. — Так что с ним делаем?

— Ничего. Он должен вернуть все деньги. Понял? Кивни, если понял? — Бэгман отчаянно закивал. Я обратился к Мальсиберу, отрывисто бросив, — а ты за этим проследишь.

— Без проблем, — сказал Мальсибер и вышел из кабинета.

— А ты, теперь, радуйся каждому мгновению своей жизни, тварь, которую я тебе сегодня подарил. — я развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.»

— Ну как, Рей, проследил? — с интересом спросил Люциус.

— А то! Все до кната отдал. Я только зашел один раз поинтересоваться, так он сразу начал деньги искать.

— Может, мы уже будем дальше слушать? Интересно же. — Посмотрела на Рея Гермиона, а Перси продолжил читать.

Глава 16. Меч Гриффиндора

«Я вышел из кабинета Бэгмана, вымотанный до предела и совершенно не мог представить, как смогу еще и провести собрание, назначенное на сегодня. Я спустился в Отдел и нашел Андре, который разговаривал с Фернандо и показывал рукой в противоположную от меня сторону. Собеседник моего секретаря ухмыльнулся и, кивнув, пошел по направлению к помещениям, выделенным для дислокации сотрудников внешней безопасности. Я подошел к Андре и уставшим голосом проговорил:

— Ты разослал приглашения?

— Да. Пришли ответы от всех представителей команд. Клянутся, что прибудут без опозданий. Твой кабинет еще не готов, поэтому я назначил местом заседания большой зал, в котором тренировки проходят. — Он сказал это ничего не выражающим голосом. Это и понятно — работа-то пустяковая была.

— Так мне все-таки выделили кабинет?

— Куда бы они делись. Только, прежде чем его обустраивать, нужно защиту установить, чтобы никаких проблем потом не было. А то мы слишком долго с отделом провозились, где по магглам что-то работают. Рей тогда грозился, что вообще его взорвет — потому что «проще новый отстроить, чем на это дерьмо технику лепить».

— Там кстати люди работают, которым по должности положено было понять, что вы делаете.

— Да нормально все. Ничего они не поняли. Это же стереотип: если камера, то должна быть большая и в магическом мире не должна работать. Рыжий один, правда, мозг весь вынес, пока мы работали, все понять пытался. А больше ни у кого ни одного вопроса не возникло.

— Ладно, потом разберусь, что вы здесь наделали. Где мой кабинет?

— Да за поворотом. Собственно, это кабинет бывшего начальника. Мы с эльфом этим немножко поспорили, но сила оказалась на моей стороне, и он с радостью решил поменяться с нами кабинетами.

Мда. Я кивнул и задумался: какой у меня хороший и дружный коллектив получается. Все друг другу помогают. Правда, помогают, судя по всему, проигравшие. Главное, чтобы до убийства дело не дошло. Да и на этот случай у меня некромант где-то бегает. Так что…сколько там уже времени? Почти шесть. Пора идти. Я в очередной раз свистнул Рея и мы направились в Большой Зал Визенгамота.

Войдя в зал, я сразу обнаружил там тихо сидящих, напряженных и заметно нервничающих людей вокруг огромного круглого стола, который, видимо, Андре для такого случая и притащил в зал. Они попеременно смотрели на меня и на Мальсибера, видимо, не зная, что может связывать главу Гильдии Убийц и Начальника Отдела Тайн. Мы прошли и сели в центр стола, где сразу же образовались два пустых места. Я обвел взглядом пришедших. Пора ставить точку в этом нелепом деле, приведшем к гибели огромного количества людей.

— Добрый вечер, господа. Я в курсе ваших дел. Меня интересует только один вопрос: что натолкнуло вас на столь радикальное решение вашей проблемы?

Восемь солидных людей долго переглядывались, явно выбирая, кто будет держать ответ перед начальником секретного отдела. Наконец, один из них, вздохнув, прямо посмотрел на меня тяжелым взглядом человека, уставшего от навалившихся на него проблем и начал говорить:

— Я представитель команды «Пушки Педдл» Герман Фогельзанг. Понимаете, мистер эм…

— Фолт, — любезно подсказал я.

— Так вот, мистер Фолт. Данная проблема возникла уже достаточно давно и мы пытались решить ее цивилизованным путем, обращаясь во все возможные инстанции. Но, политика Министерства на сегодняшний момент сложилась таким образом, что, по сути, никому ничего не нужно и дело либо спускалось на тормозах, либо, с пометкой «рассмотрение данного вопроса находится вне рамок нашей компетенции», отправлялось в «компетентный в данном вопросе Отдел Спорта». Договориться на взаимовыгодных условиях с начальником этого отдела нам не удалось, хотя мы пробовали и ни один раз. Собственно, это все. Как говорится: нет человека — не проблем. То, что проблемы никуда не денутся — это было ясно. Но их, возможно, стало бы меньше. Не знаю, зачем вы нас собрали, да еще и в зале Визенгамота. Посадить нас в Азкабан за попытку убийства? Мы даже оспаривать это решение не будем. Мы всегда осознавали тяжесть совершенного нами поступка и готовы нести соответствующее наказание. Только не трогайте игроков. Они абсолютно не были не в курсе это жеста отчаянья.

— Ясно. — Я снова обвел всех оценивающим взглядом. Каждый представитель опускал взгляд, признавая правоту слов мистера Фогельзанга и полностью с ним соглашаясь. — Но, я собрал вас здесь не для того, чтобы всей дружной толпой оправить в Азкабан. Если только вместе с Людо за компанию. Я не судья. У меня есть для вас одно предложение, которое я бы хотел с вами обсудить. Считайте, что в этом деле Отдел Тайн выступает в качестве посредника между вами и Гильдией. Чтобы вас не задерживать в столь неприятном для вас месте буду краток: вы снимаете заказ на ликвидацию Бэгмана — а я слежу за тем, чтобы все деньги были возвращены в команды. А со следующего месяца распределением средств будет заниматься не Отдел Спорта, а мой Отдел. Думайте. Мы подождем.

Представители команд перевели взгляд на Мальсибера, который от такого пристального внимания даже слегка опешил и посмотрел вопросительно на меня.

— Я считаю, что думать особо не о чем в данном случае, и все меня поддержат, — вновь начал говорить Герман, — Мы принимаем ваше предложение. — Все представители кивнули в знак согласия и выдохнули с явным облегчением.

— Я рад, что мы поняли друг друга. Теперь вы должны официально извиниться перед Гильдией за отозванный контракт. Думаю, в качестве компенсации за причиненные неудобства вполне сойдет аванс, который вы внесли. — Мальсибер кивнул.

— Да, что мы должны сделать? — обратился к Рею мистер Фогельзанг.

— Произнесите, что вы разрываете контракт, а я это зафиксирую и мы ничего друг другу должны не будем.

— Мы разрываем контракт.

Все. Это наконец-то закончилось.

— Надеюсь, что вы не в обиде. Желаю вам удачи и честной игры. Мистер Фогельзанг задержитесь, пожалуйста, ненадолго.

Семь человек встали и направились к двери, удивленно и даже как-то сочувственно посматривая на растерявшегося седовласого мужчину, который остался сидеть за столом. Я подождал пока все выйдут, и обратился к нему:

— Я слышал, что вы подписали документы о банкротстве и завершении существования команды. Я думаю, вам торопиться не стоит. Отзовите бумаги.

— Но, мистер Фолт, в чем смысл? Даже если распределение дотаций будет происходить по всем правилам, мы не в состоянии восстановить команду. До конца чемпионата остается месяц. А месяц — это не то время, чтобы вернуть все на свои места.

— Не торопите события, — япозволил себе улыбнуться, — я нашел вам спонсора, который, думаю, в состоянии восстановить команду. Или хотя бы затормозить ее распад в ближайшее время. Завтра представители спонсора с вами свяжутся, чтобы обсудить подробности контракта.

— Но, кто это? — на лице моего собеседника легко читалась такая дикая смесь удивления и какой-то отчаянной надежды, что мне даже стало слегка неловко. Посмотрев на улыбающегося Мальсибера, я, в очередной раз, захотел сломать ему нос.

— Я думаю, на сегодняшний момент это не особо важно. Скажу только, что это французы. Сообщите новость вашей команде. Пускай хоть что-то радостное сегодня с ними произойдет.

Я встал и пошел к двери, Мальсибер составил мне компанию. Обернувшись ко все еще сидевшему человеку я произнес:

— Удачи вам. Никогда не опускайте руки, даже если надежды практически не осталось. Помощь может придти оттуда, откуда вы ее совершенно не ожидаете.

Выйдя из зала, я обратился к Рею.

— Слушай, пришли своих ребят в мой кабинет. Там хотя бы стандартную защиту установить нужно. — Я развернулся и пошел по коридору, не оглядываясь. Единственным желанием было просто поспать. Думаю, поставлю в известность Андре и уйду. Тут, наверняка, в моей помощи никто не нуждается. Войдя в приемную, я кивнул секретарю и решил осмотреть, что же мне все-таки досталось. Уже заходя в свой кабинет, я услышал голос Рея. Какого он поперся за мной? Я же не успел еще никого предупредить насчет Андре. Меня же будут после этого убивать.

— А ты здесь, что делаешь? — это Рей. Судя по всему, обратился он к Андре.

— Работаю, — огрызнулся мой секретарь. — А вот что здесь забыл ты?!

— Тоже работаю. А кем ты здесь работаешь? Внешней охране в моей вотчине делать нечего. Вали отсюда.

— Это ты сейчас у меня побежишь! — тихо проговорил Андре.

— Я что-то недопонимаю? — похоже, Рей был на самом деле возмущен и готов отстаивать свою позицию до конца.

— Да. Я здесь не в качестве охраны. — Судя по всему раздражение в голосе Андре немного спало.

— Не понял. А в качестве кого ты здесь? Погоди, ты что, новый секретарь? — такого удивления в голосе Мальсибера я не слышал никогда.

— Ну, в общем, да. — Смутился Андре.

— Нет, ты серьезно?! Ты секретарша? А еще кто-нибудь знает? — весело проговорил Рей.

— Если кто-то узнает об этом от тебя, то ты будешь у меня зал вылизывать собой. — С угрозой в голосе проговорил мой секретарь.

— Согласен! Но я не могу удержаться. Народ, вы в курсе, что у начальника новая секретарша? — орал Мальсибер уже где-то в коридоре.

— Стой, сука! — Прокричал Андре, но в коридор не вышел. Что-то мне подсказывает, что убивать будут не только Мальсибера, но и меня. Я сел в удобное офисное кресло и решил отдохнуть перед неминуемой гибелью. В общем, я довольно быстро уснул.

Разбудил меня сильный шум в приемной. Кто-то долбил стены, сверлил, что-то приколачивал. Я осторожно заглянул в слегка приоткрытую дверь, и вернулся в свое кресло. Общую картину я оценил, а то, что они там говорят — мне и отсюда неплохо слышно. В общем, по-видимому, меня охранять взялась вся служба безопасности Отдела. В приемной сейчас находились представители как внешней так и внутренней служб. Оба начальничка сидели на диване, а человек пятнадцать создавали, в общем, эту самую охрану. За столом сидел уже до невозможности красный Андре, а Мальсибер все подливал масла в огонь. Похоже, он смирился с тем, что до завтра он уже все равно не доживет, поэтому использовал оставшиеся мгновения по полной.

— Андре, а почему мы тут сидим и все еще без кофе? — Растягивая слова, произнес Рей. — Ты что, не знаешь, что в обязанности секретарши входит своевременная подача вкусного кофе?

— Рей, заткнись, — прошипел Андре.

— А вот секретарша не должна грубить пришедшим. Она должна создавать спокойствие и излучать добро и заботу. И все время улыбаться.

— Я сейчас о тебе так позабочусь! — судя по звукам, взбешенный Андре встал из-за стола и куда-то пошел.

— Ну, вот, что это за походка? Секретарша должна ходить от бедра. Легко, а не как беременная каракатица.

— Что ты сказал?

— Говорю, походка должна быть от бедра. И не нужно меня трогать. Трогать людей в твои обязанности не входит, — судя по явной хрипоте в голосе, Рей находился в слегка подвешенном состоянии.

— Эван! Ты-то что молчишь? — возмутился Андре и со стуком поставил Рея обратно.

— А что я? Я просто наслаждаюсь. Знаешь, а ведь я еще сомневался, когда ты пришел ко мне и заявил, что, временно, меняешь дислокацию. — весело произнес Эван.

— Да пошли вы!

— Эй, стой, ты куда? Секретарша не должна уходить раньше своего начальника. Вдруг у него возникнут какие-то маленькие прихоти, которые необходимо будет исполнить? Андре? Ты что обиделся? — прокричал Мальсибер. Мда. Похоже, убивать меня будут с особой жестокостью.

— Нет. Я на дураков не обижаюсь. И вообще, это — временно, — спокойным голосом проговорил мой секретарь.

— Временно? Хи-хи. Нет ничего более постоянного, чем временное. — Гордо произнес Рей.

— Сегодня в десять в зале! И начальника нашего не забудь прихватить! Все, я ушел.

Дождавшись пока Андре покинет помещение, я тихо прокрался через приемную и почти бегом бросился к выходу из Министерства. Нужно в Школу еще заглянуть. И завещание написать. Так, на всякий случай.»

— Грейнджер, а ты не хочешь поработать у меня секретаршей? Такая красивая молодая девушка мне как раз подойдет! Только мини юбка и никаких мантий мое главное условие, — наклонившись к уху Гермионы, прошептал Мальсибер, но услышали его все. Девушка вздрогнула, но не обернулась.

— Рей! Я же предупреждал? Предупреждал. Ты меня не услышал. — Поднялся Аберфорд.

— А что такого? Я между прочим не женатый и местами даже привлекательный мужчина. Я что, не имею права к симпатичной девушке поприставать? — возмутился Рей.

— Гермиона, деточка моя, помоги старому Аберфорду доковылять до этого паршивца и всыпать ему по первое число, — прокряхтел трактирщик и протянул руку в направлении Гермионы. Грейнджер метнулась к нему так быстро, словно давно мечтала об этом.

— Не нравится мне это. Грейнджер, стой! — заорал Рей, вскакивая с места.

— О, и колечко есть, хорошо-то как, — прокряхтел Аберфорд, беря девушку за запястье.

— Дура, руку выдерни, — заорал Драко и кинулся вместе с Мальсибером к девушке. Ослепительная вспышка. Мальсибер схватился за левое запястье и остановился. Драко сочувственно посмотрел на лучшего друга своего отца и произнес:

— Вот, я всегда знал, что она дура. — Он похлопал Рея по плечу. — Крепись.

Мальсибер вернулся на свое место и потер переносицу обеими руками. Затем бросил быстрый взгляд на левое запястье, на котором красовалась вязь в виде браслета. Посмотрев на Аберфорда, он тихо произнес:

— Ну, вот, я — ладно. Довыделовался. А за что ты девочку так не любишь? Мы же говорили об этом не раз. Ты же знаешь, кто я.

— Знаю. Поэтому и сделал так, — с заботой в голосе проговорил старик. — Я обещал Северусу, да и ты мне не безразличен. И девочка тоже.

Рей кивнул и закрыл глаза. Тут пришла в себя Гермиона:

— А что здесь такое происходит?

— Ты теперь замужем, дорогая, — улыбнулся Аберфорд миссис Мальсибер.

— Что? Это шутка такая? Я не понимаю! Рон! — и новоиспеченная жена кинулась к бывшему жениху. В то же самое время возле Рейнарда заклубился дым и в его руках оказался какой-то свиток. Развернув его, он начал внимательно читать, постепенно расслабляясь и пока не обращая внимания на Гермиону, повисшую на шее у Рона Уизли. Начальник внутренней службы безопасности и временно исполняющий обязанности Главы Отдела Тайн медленно придал пергаменту изначальный вид и посмотрел на Аберфорда.

— Даже так? И что совсем не стыдно?

— Нет, конечно. Поживи с мое. — Дамблдор сел на свое место и теперь не сводил ярко голубых глаз с Мальсибера.

— Я надеюсь это был не Империус? — он поднялся, походя, отрывая Гермиону от Рона, и направился к виновнику торжества, протягивая ему свиток и, таща, свою жену за собой. — Не хочешь на память забрать? Вдруг решишь вспомнить, как это было.

— Оставь себе, в рамочку повесишь.

— Чтобы жена в него кидала чего потяжелее? — с усмешкой проговорил Рей. Одно движение и свиток полыхнул огнем. — С Северусом я попозже разберусь, когда он мне ответить сможет. — Он развернулся и поставил Гермиону перед Аберфордом. — А вот теперь все ей объясняй: и как ты ее любишь и как хотел добра. Думаю, она проникнется.

— Зачем? — произнесла миссис Мальсибер, обливаясь слезами. — Я же была обручена с другим! Я люблю его!

— Девочка моя, поверь, я прожил достаточно, чтобы знать как будет лучше. Ты скоро все поймешь.

Рей снова развернулся и, взяв девушку за руку, повел на место.

— Профессор МакГонаглл, можно вас попросить поменяться с моей женой местами, а то, не дай Мерлин, пострадает кто. Мне нужно срочно кого-нибудь убить.

— Да, конечно, — и Минерва резво спустилась к ошарашенному Уизли, который все еще не понимал, что произошло.

— Рей, — обратился к другу Малфой.

— Что?

— Лимон съешь.

— Зачем?

— Чтобы лицо достаточную возмущенность демонстрировало всем окружающим.

— А зачем? Что-то от этого изменится? Тем более, не ты ли мне говорил, что я в семье аристократов рос, а там с пеленок внушали, что жениться придется без моего собственного одобрения.

— Можно подумать, ты против, — хмыкнул Малфой.

— Так и ты против своей женитьбы не был.

— Я люблю Нарси! — возмутился Люциус.

— Люби, кто не дает. Только, если мне память не изменяет, перед фактом вашей женитьбы вас поставили в восьмилетнем возрасте. А во время учебы в школе я особой любви как-то не замечал, — усмехнулся Рейнард.

— Почему?

— Да потому! Мы все ставки делали, в чьей койке ты окажешься на следующей неделе. Только Северуса не было никогда в гостиной, он вечно болтался в своей канализации. Перси, хватит скорбеть о своем брате, он пока лишних движений не делает. Читай.

«До выхода я дошел не так быстро как рассчитывал вначале. По дороге мне на глаза попался Люциус. Пообщавшись с ним несколько минут, я понял, что пока он адекватен. А раз пока он вменяем, я попросил его об одной маленькой услуге: снять Империус с Попечителей и восстановить Директора в должности, а то сильно долго он что-то отдыхает.

1 июня 1993 года.

В конце мая из Министерства меня выдернули сигнальные чары Хогвартса, вопившие о том, что один из учеников подвергается смертельной опасности.

Аппарировав в школу, я направился сразу в учительскую, полагая, что в данном случае все соберутся именно там. В коридоре я столкнулся со всеми остальными преподавателями школы, которые явно обрадовались моему появлению.

— Северус, как хорошо, что ты пришел, — начала проникновенным голосом вешать Минерва, — сегодня еще одно происшествие в этой комнате. Ты когда туда спустишься?

— Я не понимаю! Вы, не побоюсь этого слова, величайшие волшебники Британии и не можете ничего сделать с василиском? — я решил выразить свое негодование.

— Ну, Северус, я боюсь высоты, а там так высоко лететь, — обиженным голосом сказал профессор чар в совершенстве владеющим левитацией. Я что действительно надеялся, что у моих коллег есть совесть? Наивный.

— Точно, Северус! Ты представляешь меня в канализации?! Я старая женщина!

— А я вообще-то герболог, а не зоолог. Давайте Хагрида туда отправим? Он-то точно не откажется поглазеть на василиска.

— Он в тюрьме! И вообще, может, хватит ломать передо мной комедию? Почему, когда я говорю вам о том, что знаю другой вход в комнату, вы начинаете меня игнорировать?! — кажется, я начал немного раздражаться. Потому что все больше понижал голос.

— Да, это проблема. Нужно было Хагрида раньше попросить, — абсолютно не обращая на меня внимания продолжала Помона. Ну вот, что я говорил?

Мы зашли в учительскую.

— Да что случилось-то? Давайте без пафоса, я уже понял, что вы ленивые и ничего делать не собираетесь!

— Это опять случилось, — сказала Минерва в наступившей тишине. — Монстр напал на ученика. На сей раз утащил в Тайную комнату.

Профессор Флитвик вскрикнул. Профессор Спраут прижала руки ко рту. Я с силой сжал спинку кресла. Ну вот что за люди?! Попросил же без пафоса!

— Откуда такая уверенность? — практически прошипел я.

— Наследник Слизерина оставил еще одну надпись на стене, прямо под первой: «Ее скелет будет пребывать в Комнате вечно».

Флитвик залился слезами. Я его сейчас убью! Нашли зрителя для своего театра!

— Кто на этот раз? — воскликнула Хуч. Ноги у нее подкосились, и она упала в кресло. А с тобой я потом отдельно поговорю. Вообще, взяла в руки метлу и полетела, прихватив с собой Минерву, которая не в состоянии спуститься по трубам! Летать, конечно же, никто не умеет. И тут никто не анимаг!

— Джинни Уизли.

— Завтра будем отправлять учеников домой, — горестно стиснула ладони МакГонагалл. Потом, подойдя ко мне, совершенно спокойным шепотом произнесла, — а это ты во всем виноват. Давно бы слазил и не горевали бы сейчас. — Она вновь подняла глаза кверху, приложила руку ко лбу и завыла на одной ноте, — Хогвартс на грани закрытия. Дамблдор говорил…

Ее горестные всхлипы прервал звук открываемой двери. На пороге стоял сияющий Локхарт. Вот! Точно! Я знаю, кто спустится в комнату сейчас, а я все же потом, потому что именно в этот момент в Отделе начинали вновь развлекаться мои службы безопасности. Я не могу пропустить штурм Министерства в разгар рабочего вечера! А насчет Джинни, я думаю, волноваться не стоит. Здесь полная школа высококлассных профессионалов. Это они передо мной комедию ломают, пока время есть. Потом, когда очередные чары сработают — побегут в комнату, обгоняя друг друга на поворотах.

— Простите, что опоздал, просто сплю на ходу! Пропустил что-то важное?

Ох, как же он меня бесит! Вот нормальный человек давно бы сбежал с этого дурдома. А этот нет. У меня складывается, порой, такое ощущение, что он с Альбусом поспорил, что Локхарт продержится до конца учебного года. По-другому я не могу объяснить его упорное желание остаться среди нашей чокнутой семейки. Ну что, я думаю театр примет еще одного актера?

— Вот тот, кто нам нужен! — я выступил вперед, прижав руки к груди. — Да, именно он. — продолжал я, — Послушайте, Локхарт, монстр похитил девочку. Утащил ее в Тайную комнату. — Я подошел к нему и положил руку на плечо. — Коллега, наконец, пробил ваш час.

— В самом деле, Локхарт, — вмешалась Спраут и проговорила ледяным голосом. — Не вы ли вчера вечером объявили, что вам доподлинно известно, где вход в Тайную комнату?

— Я… Ну да… Я… — залепетал Локхарт.

— Вы меня уверяли не далее как вчера, что знаете, кто там обитает, — всхлипнув, перебил его Флитвик. Нет, ну не преподаватели, а тряпки. Причем, абсолютно тупые. Я все понимаю, но переигрывать-то тоже не надо.

— Я? Ув-уверял? Н-не припомню… — Локхарт побледнел и попытался попятиться к двери.

— А вот я абсолютно точно помню, как вы сетовали, что вам не удалось продемонстрировать всем нам свою волшебную силу: преступника, то есть Хагрида, успели арестовать, — продолжал завывать я, все еще удерживая Локхарта одной рукой, а другую прижимая к груди. Он пытался вырваться. Наивный. — Вы укоряли нас, что вам с самого начала не предоставили свободу действий — тогда бы никаких бед в школе не произошло.

— Я… Я, честное слово… Вы, видимо, превратно меня поняли… — да не дергайся ты, все равно не вырвешься.

— Словом, профессор Локхарт, мы хотим загладить допущенную несправедливость. Поручаем вам сразиться с чудовищем, — заключила профессор МакГонагалл. — Сегодня вечером у вас наконец-то будут развязаны руки. И вы совершите подвиг — избавите Хогвартс от чудовища. — И Минерва горестно зарыдала. Бред. Актеры из нас никакие.

— О-очень хорошо, — промямлил он, запинаясь. — Ну я… пошел. Буду у себя в кабинете… подготовлюсь…

Я отпустил нашего преподавателя Защиты, и он выскочил из учительской. Я устало провел рукой по лбу, прикидывая, сколько времени уже прошло и застану ли я момент, когда будут освобождать из заложников Долорес Амбридж. Ну вот жребий пал на нее. Не знаю, похоже, там разыгрывалась только она одна, потому что и в заложниках она сегодня, а при освобождении и эвакуации ее снова перехватят «злые Пожиратели». По-моему Мальсибер ее просто немножко недолюбливает. Потому что в заложники ее возьмут в женском туалете. Вообще-то они камеры проверяют, ну заодно и размяться решили.

— Ну, хоть это хорошо, — профессор МакГонагалл махнула рукой. — Локхарт больше не будет путаться у нас под ногами, — потом начала говорить совершенно спокойным ровным голосом. — Поручаю деканам известить студентов о том, что случилось. Скажете им, что завтра утром экспресс увезет их домой. Всех остальных попрошу проследить, чтобы никто из учеников не покидал факультетских помещений.

Мы вышли из учительской, и я вопросительно посмотрел на Минерву.

— Поттер. В учительской сидел.

— Где? — я опешил. Вот почему, как что случается в школе, так Поттер обязательно будет находиться где-то рядом? — И что теперь?

— Я не знаю, но спорим на сто галеонов, что он побежит в комнату? — Минерва окинула меня беглым взглядом.

— Я в заведомо проигранные споры вообще не ввязываюсь, — хмыкнул я, — проследи за ним что ли? Я скоро вернусь, мне по делам кое-каким нужно. Если Флинта увидишь за пределами гостиной, значит Поттер где-то рядом. Не останавливай моего мальчика.

— Хорошо. Спустишься? — она жалобно на меня посмотрела.

— Да. Сначала пусть Локхартом василиск подзакусит. И, если что-то случится, не ломайте комедию…

— Северус, не держи нас совсем за дураков, ладно? Мы не допустим смерти ученика.

На этих словах мы разошлись. Завернув за поворот, я аппарировал в Министерство.

Быстро прибежав в операторскую, я обнаружил там двадцать пять человек, столпившихся возле одной из стен, что-то обсуждающих и смеющихся. Над чем они смеялись я понял сразу: привязанная к стулу Долорес Амбридж, сидела в темной и абсолютно пустой комнате и что-то вопила. Камеры, к сожалению, звук не передавали и о чем она там верещала, так и осталось тайной. Эван взял рацию и произнес:

— Рей, вперед, твой выход. Завершаем операцию.

Картинка на мониторах дернулась, но не исчезла. Мимо Долорес пролетело несколько зеленых лучей авады. Да он что, совсем охренел? Мне показалось, или Амбридж несколько обмякла.

— Хорошо. Защита мощная. Отличная работа. Давай еще пару эффектов и убирай ее уже — надоела.

Я стоял с открытым ртом: они вообще соображают, что творят?

Картинка замерцала, появились полосы, но изображение быстро восстановилось. Эван вздохнул с облегчением. Значит, трансляция будет происходить в любом случае. На картинке, за Долорес отсутствовала стена, что было видно с одного монитора, а с противоположной стороны, где камера, вроде бы, отсутствовала, изображение все равно поступало. Как им это удалось — я не знаю. Стены нет, а камера осталась. Тут неожиданно зажегся свет и в комнату ворвались три человека в форме Пожирателей. Смущало то, что эти Пожиратели были уж слишком габаритные. Буквально минут через пять в комнату вбежали «спасители», возглавляемые Мальсибером. Началась драка: трое на трое. Посмотрев на часы, я вздохнул — десять часов ровно. Тренировка. Молодцы, нечего сказать, совместили приятное с полезным, козлы! Рей в отработке приемов не принимал участие. Бродя за спиной Амбридж, он, совершенно случайно, несколько раз ее уронил. Уронил-поставил. Наконец «спасители» победили и вытащили тихую Долорес из комнаты прямо на стуле. Посмотрев на линию других мониторов, я начал материться — вытащить-то вытащили, но так и оставили на стуле посреди коридора.

— Эван, зачем это спец-шоу для Долорес? Вы могли это все сделать и без нее!

— Ну как. Забавно ведь получилось? Может хоть орать прекратит, а то достала уже. — он вновь посмотрел на мониторы и взял рацию.

— Рей, развяжи эту козу, а то начальство гневается.

— Он всегда все портит. Сейчас.

И тут чары Хогвартса сработали вновь несколько раз. Беда. Пора в школу. И Рея с собой захватить — пускай с Флинтом в комнату идут. Я выхватил рацию:

— Рей, бросай херней заниматься — потом развяжешь. Бегом в операторскую — нам в школу нужно!

Мальсибер, посмотрев в камеру, кивнул и сменил направление противоположное объекту освобождения. Через несколько минут он был в комнате. Я взял его за руку и, не говоря ни слова, потащил в атриум из которого аппарировал вместе с ним в Хогвартс.

В холе, где мы оказались, я повернулся к Рею.

— Иди найди своего шпиона и скажи, что ему предстоит спуститься в Тайную Комнату. Там сейчас судя по всему, — я прислушался к звону чар, завязанных на деканов и директора, — Поттер, Уизли, Уизли и возможно Локхарт. Точнее приведи Тео в кабинет Директора, я его проведу в комнату. Снабди его оружием хорошим и предупреди, что там находится василиск. Ступай.

Мальсибер посмотрел на меня с непониманием, но развернулся и практически растворился в темноте. А я пошел в кабинет Директора. Вернулся Альбус или нет, но Феникса с собой он не взял — отправлю его в комнату, а если не послушается, то отправлю слезы вместе с Флинтом. Очутившись в кабинете, я наткнулся на злой взгляд моего крестного.

— Ты, сволочь! Даже не подходи ко мне! Зачем ты снял Империус с попечителей? А? Молчишь? Я старый человек, я хотел отдохнуть!

— Отдохнул. Хватит уже. У нас трое детей в комнате, а ты тут ноешь! — Раздраженно бросил я. — Я не понимаю, не понимаю, что там Джинни Уизли забыла? Каким образом ей удалось василиска разбудить. Что вообще происходит? И наконец, кто из нас полезет в комнату?

— Никто — там Поттера хватит. — Серьезно сказал крестный. — Только ему помочь нужно. Думаю феникса со шляпой отправить.

— Нахрена ему шляпа? — я даже удивился. — Песни петь будет? Феникса я и сам отправить хотел.

— Ну как. Там меч Гриффиндора. Вытащит и сразит чудище страшное.

Я сел в кресло и уставился на Альбуса. Это же надо. Меч там есть. Но…

— Альбус, ты в мечах разбираешься?

— Да! — гордо произнес Директор.

— Как ты думаешь? Какой меч вытащит Поттер из шляпы?

— Ну не придирайся! Какой-нибудь вытащит.

— Если он вытащит меч, то его придавит им же. Представь себе, что стосорокасантиметровый Поттер тянет-тянет и вытягивает клинок длинной около метра, может чуть больше, но! это только лезвие. Добавь сюда еще около двадцати сантиметров в качестве рукояти и огромный красный рубин. Конечно же, василиск на это смотрит и ждет, чем кончится дело. Действия Поттера его не разочаруют: если его не придавит этим мечом, то он обязательно разрежет им себя пополам, потому что поднять меч, который весит чуть меньше, чем сам Поттер, мальчишка вряд ли сможет.

— Вот без оскорблений нельзя обойтись, да? — укоризненно посмотрел на меня Директор.

— Нет. Я придумал кое-что. С тебя рубин. Эйви. — Прямо передо мной образовался мой домовой эльф, жующий на ходу бутерброд. — Принеси мой риттершверт. Быстро. — Эльф кивнул и через минуту передо мной лежал мой боевой трофей: небольшой одноручный меч.

Тут в кабинет деликатно постучался Мальсибер. Я открыл и впустил Рея вместе с Флинтом, увешанного оружием с ног до головы. Я даже слегка пожалел василиска.

— Как ты умудряешься ходить по Хогвартсу? — еще раз попытал я счастья с Мальсибером, тщетно пытаясь понять, каким образом, он умудрился пройти горгулью, ведь пароль я ему забыл назвать.

— Сев, я же не спрашиваю тебя, каким образом ты аппарируешь в Хогвартсе. У каждого должен оставаться небольшой секрет.

Мы с минуту померялись взглядами.

— Ладно, Теодор, я тебя сейчас отведу в Тайную Комнату. Там ничего страшного и особенного нет, кроме василиска. Смотри за Поттером и не вмешивайся. Только если этот маленький тупой герой перестанет справляться с ситуацией — атакуй василиска. Бей по глазам, а потом между глаз — это его самое уязвимое место. Все понял? Пошли.

Я отвел его в комнату и открыл ему дверь, выходящую в общий коридор за статуей, и быстро повернул назад. Я даже не посмотрел, что творится в зале. В который раз признаю, что я идиот.

Вернувшись в кабинет крестного, я принялся за изготовление меча Годрика. Мальсибер сидел в одном из кресел с закрытыми глазами, но судя по дыханию, он не спал. Переживает.

Крестный протянул мне огромный рубин. Я взял в одну руку меч в другую камень. Так второе в первое каким-то образом нужно запихнуть. Я долго смотрел на них, затем, плюнув, просто соединил рубин с рукоятью, закрепив все небольшим магическим выбросом. Грубо, но сойдет. Не думаю, что Поттер будет приглядываться к оплавленному рубину. Следующим этапом было написать, что меч все-таки Гриффиндора. Насколько я помню, прямо по лезвию было выгравировано имя Годрика. Ага. Взяв палочку, я начал выплавлять имя Основателя. Спустя несколько минут меч был готов.

— Все, пихай его в шляпу. — я протянул Альбусу клинок. Подошедший сзади Мальсибер, осмотрел мое творение и посмотрев на меня, проговорил:

— Сев, ты что сделал? Устал — понимаю.

— Ты о чем? — я посмотрел на риттершверт потом на Рея.

— Помнишь, в каком веке жил Годрик Гриффиндор? — он как-то сочувственно на меня посмотрел.

— В одиннадцатом.

— Ты уверен, что в одиннадцатом веке писали на современном английском? — я бросил меч на стол и опустился в кресло. Вот что за день? Больше меча у меня нет. Да и времени тоже. Чем я думал, когда кружок фигурной резьбы по металлу организовывал? Рей взял меч и осмотрел его. — Да, ладно, сойдет. Не думаю, что Поттер обратит на это внимание. Вы же для пацана его делаете? — мы кивнули, — Вот и не парьтесь! Отправляйте уже меч, а то мало ли. Флинт давно не тренировался.

Альбус взял клинок и без разговоров засунул его в возмущающуюся и орущую шляпу, пообещав, что если она не выполнит то, что мы ей приказали, то он отдаст ее мне. Отправив Фоукса вместе со шляпой, мы с Реем ненадолго расслабились и, кажется, задремали прямо в креслах. Перед тем как ненадолго отрубиться, я подумал, что вот я и выполнил обещание, данное когда-то Салазару. Василиск скоро присоединиться к нему за Гранью, и уйдет великий змей в бою.»

— Дорогая, не всхлипывай ты так, а то Персика заглушаешь, — спокойным ровным голосом обратился к своей жене Рейнард.

— Я не хочуууу, — обливалась слезами Гермиона.

— Милая, я тоже много чего не хочу — но бывают моменты, когда пути назад нет, — Мальсибер осторожно прижал девушку к себе. Она уткнулась ему в грудь и заскулила. — Ну успокойся. Все будет хорошо, тебя я никогда не смогу обидеть.

Гермиона подняла заплаканные глаза и прямо посмотрела на Рейнарда. Потом глубоко вздохнула и произнесла:

— Я постараюсь вас не разочаровывать.

— Тебя, — Рей вернул ей взгляд.

— Ну что вы в самом деле! Развели тут сопли. Девочка, тебе достался отличный муж, — повернулся к ней Люциус, — дома практически не живет, зарабатывает прилично, на женщину руку никогда не поднимет и детей очень любит. В еде неприхотлив. Жрет все, что более менее съедобно. — Малфой задумался, — только есть в нем один минус: у него дома-то нет. Ну ничего средства позволяют купить что-нибудь приличное. А вы, Гермиона, где проживаете?

— В Норе.

— Что, вместе с Роном? Думаю, Рей, дом тебе все-таки покупать придется. Наверное, Рон не одобрит, если вы будете жить у него в комнате.

— Нет, я не с Роном жила. Я с Джинни в одной комнате спала.

— Уизли, вы меня разочаровали. — наклонился Малфой к красному, но молчаливому Рональду.

— Да вообще молодежь какая-то странная пошла, — вернул Люциуса на место Мальсибер. — Гермиона, вон, вообще полгода в одной палатке с Поттером жила и ничего. То ли она таких строгих правил, то ли он такой дебил. Мы с Северусом так и не поняли, если честно.

— А что ты сейчас переживаешь-то, у тебя будет время, чтобы это узнать. И вообще я предупреждал. Ей привыкать нужно было. Так что ты сам виноват. — произнес отстранено Малфой. На секунду задумался и с каким-то нездоровым любопытством спросил. — И что, действительно совсем ничего?

— Вообще. Ни алкоголя, ни сигарет, ни э… безобразий разных.

— А как они напряжение снимали? — удивился Люциус.

— Не знаю как Гермиона, но этот — в озеро нырял. Да, Поттер? Холодное.

— А вы откуда все это знаете? — вскинулся красный Поттер.

— Мы жребий кидали, кто нырнет за тобой. У нас-то таких проблем как у тебя с этим нет. Потом, наконец, рыжий появился. Малфой, а ты сейчас собаку свою описывал или ты ко мне так относишься?

— У меня собака слюнявая, а такого недостатка я за тобой не замечал ни разу, — буркнул Малфой.

— Вот, видишь, какой я хороший? Бездомный только. Думаю, мы пока у Северуса поживем — дом у него большой — там даже где-то комната моя есть. Успокоилась? Хорошо. Перси, читай уже.

Глава 17. Под столом

«Я проснулся как-то сразу. Вот только что спал и уже не сплю. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в кабинете крестного в гордом одиночестве. Где Рей? Быстро поднявшись, я отправился искать Мальсибера.

Долго мне этого делать не пришлось. Он шел по коридору мне навстречу и явно был на взводе. Что произошло?

Рей, не говоря ни слова, взял меня за грудки и приложил о ближайшую стену:

— Какого хрена, Северус?! Василиск, говоришь? Обычный василиск? Да моего парнишку до сих пор в Больничном Крыле откачать не могут!

— Что случилось? — я попытался освободиться, но Рей, не дав мне сделать ни одного движения, резко втолкнул меня в ближайший кабинет.

— Ах, что случилось? Из истерики Флинта можно вычленить только одну главную мысль: «Там был Том Риддл!» Ты бы меня еще туда отправил!

— Какой Том Риддл? — я даже попятился от разъяренного Мальсибера. Я совершенно не понимал, причем здесь Лорд и как он оказался в Хогвартсе.

— Ты не помнишь, кто такой Риддл? — Рей яростно посмотрел на меня. — Если играешь втемную — играй, но меня и моих ребят в это не втравливай!

— Объясни все с самого начала! И запомни, я никогда с тобой не играл!

— А ты у Флинта спроси, что там произошло. Он с радостью с тобой поделится, даже картинку покажет, в которой Лорд вещает что-то твоему Поттеру, размахивая палочкой. Если у этого ребенка инстинкта самосохранения нет и не было никогда, то Тео пошевелиться боялся — защитника нашли, твою мать!

— Я не знал, что там был Лорд или кто-то очень на него похожий. Рей, включи мозг. Я сам должен был туда спуститься! И хватит уже меня трясти!

— Сев, если ты…

И тут Мальсибер прекратил на меня шипеть и прислушался, посмотрев в сторону коридора. Я тоже услышал шаги, приближающиеся к двери, и знакомый женский голос. Рей, не сказав больше ни слова, юркнул под стол. Я зачем-то последовал за ним.

— Ты зачем за мной полез? — прошептал Рейнард, когда я с трудом втиснулся к нему.

— Подвинься! — Рей каким-то образом уменьшился раза в два, и стало немного посвободнее. — Рефлекс.

— Странный какой-то рефлекс. Ты тоже побаиваешься МакГонагалл? — и он с полуулыбкой посмотрел на меня, а затем мы синхронно прильнули к щели между столешницей и задней стенкой и увидели вошедших.

Первыми в кабинет зашли профессор трансфигурации и Директор, следом за ними с непонимающими лицами неуверенно прошагали Молли и Артур Уизли.

— Что, детские страхи никуда не исчезли? — прошептал я в сторону Рея.

— Да иди ты. Мне положено прятаться в тех местах, где меня никто не ждет. А ты какого хрена поперся за мной?

— Говорю же — рефлекс. Женский голос услышал. — Я посмотрел на Мальсибера и слегка смутился. — От сумасшедших старшекурсниц прятаться иногда приходится.

Рей покосился на меня и засмеялся в голос.

МакГонаглл встрепенулась и удивленно оглянулась в нашу сторону. Альбус закашлял и посмотрел на стол укоризненно. Похоже, я понял, почему встреча с родителями Джинни происходила в кабинете Минервы. Зачем травмировать психику людей видом спящего в директорском кабинете опаснейшего Пожирателя Смерти? Решил поговорить с ними в менее людном месте, а тут снова мы! Ну, с кем не бывает. Представляю, какими изысканными выражениями думает в данный момент мой Директор обо мне и Мальсибере.

Я ткнул Рея в бок локтем и приложил палец к губам, показав тем самым, что пора бы заткнуться.

Минерва подошла к своему столу и скосила глаза под крышку. В течение пары секунд выражение ее лица оставалось прежним, но потом… Она удивленно посмотрела на меня, мол, что я делаю под столом в школе, в которой работаю преподавателем. Я виновато попытался развести руки, но объем занимаемого пространства не позволил, и я просто пожал плечами. Потом она перевела взгляд на моего смутившегося соседа и ошарашено подняла брови вверх. Мальсибер, посмотрев на нее, пробормотал: «Здравствуйте, профессор». Тут уже я чуть не рассмеялся в голос и под взглядом Минервы вновь пожал плечами. Она обошла стол и прислонилась к нему с противоположной стороны, практически закрыв нам весь обзор.

— А что ты от них прячешься-то? Ах, точно! Ты же там женат где-то. Боишься, что жена узнает? Трус! — презрительно прошептал Мальсибер.

— Да, я трус. И я горжусь этим! — гордо продекларировал я. — Вот женишься и узнаешь, что такое во время ссоры терять из семейного бюджета около сотни тысячи галеонов.

— Сколько? — Рей присвистнул. — Если я когда-нибудь женюсь, то изменять своей жене я не собираюсь.

— Дык, и я не собираюсь. А ты попробуй объяснить своей супруге, почему, когда она заглянула к тебе на работу, причем по делу, у тебя в кабинете на очередной отработке опять сидит все та же студентка, на которую она натыкается из раза в раз? А также, почему эта студентка уже вынесла тебе мозг, и ты ей отработки не назначаешь у себя принципиально, но ее каким-то ветром все равно заносит в твой кабинет по смехотворным выдуманным предлогам? Проще вовремя нырнуть под стол, мол, нет меня, просто дверь забыл закрыть.

— У тебя привычка прятаться под столами от девчонок еще со школьной скамьи осталась, — тихо фыркнул Рейнард.

— Это когда я от девчонок прятался? — возмутился я. — От каких девчонок? Что-то толпы поклонниц, бегающих за мной по школе, я не припомню.

— Я открою тебе страшную тайну: я знаю как минимум с десяток отличных девчонок, которые просто мечтали с тобой познакомиться, подружиться, ну и так далее…

— Если ты таких девушек знал с десяток, то что тебе мешало меня им представить? — я скептически посмотрел на своего собеседника. — Вот не помню я этого десятка.

— Конечно, ты их не помнишь: к тебе-то напрямую никто и не подходил. К нам обращались, как к посредникам, — хотя бы один приятный вечерок организовать. Все боялись этой твоей кобры рыжей.

— Какой кобры? Эванс что ли? — я позволил себе удивиться.

— А у тебя еще был кто-то рыжий?

— С чего ее боялись — то?

— О, как тут все сложно. Чуть не женился на этой мегере, а узнать как следует так и не удосужился. День распределения Эванс у Шляпы был самым тяжелым в ее тысячелетнем существовании. Ей бы, по хорошему, у нас учиться, но Шляпа, видимо, не лишена была сострадания. Буквально через пару лет лично я уже готов был Шляпе нашей поклоны бить, что она Эванс в Гриффиндор распределила.

— Я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь.

— Да ты вообще какой-то не от мира сего был, вроде бы какой-то полукровка, причем выглядевший всегда как пугало, но что-то в тебе было такое, не знаю, стержень какой-то, и просто запредельная сила. Это ты сейчас скрывать ее более менее научился, а тогда то ли не знал, как это делается, то ли просто не хотел напрягаться. Что-то мне подсказывает, что второе. Так вот, с тех самых пор, как тебе исполнилось тринадцать, девчонки стали внимание на тебя обращать, глазки строить, а ты как-будто не замечал их. Ноль внимания, фунт презрения. У нас иногда впечатление складывалось, что ты всех обитателей Хогвартса, за небольшим исключением, за предмет интерьера принимаешь. Причем очень искренне удивляешься, когда какая нибудь "тумбочка" вдруг голос подает. Думаешь, почему Мародеры бесились, когда ты на горизонте появлялся? Да вот поэтому. Ты пришел и все — внимание всех к тебе приковано. — Я помотал головой. Почему я этого не помню, неужели действительно просто внимания не обращал? — А Эванс тебя первая в оборот взяла, с первого курса, если не ошибаюсь. Понимаешь, все бабы змеи, а она этого даже не скрывала. Она ходила за тобой как цербер и гавкала на все, что делало движение в твою сторону. Ближе чем на пять метров никого не подпускала. Так что ты очень много пропустил из студенческой жизни. А ведь это — самые счастливые годы, между прочим. — Мечтательно прошептал он.

— Да что я пропустил? Что можно пропустить в школе, кроме учебы и прогулок с девушкой, которую ты видишь в качестве своей будущей жены?

— Уууу… Как все запущено. Ты вот в школе работаешь уже сколько лет?

— Одиннадцать, — я не понимал, куда он клонит.

— Одиннадцать, — поднял указательный палец Рей. — И совсем не обращал внимания, как ведут себя студенты старших курсов?

— Как обычно.

— Так, стой. Теперь я уже ничего не понимаю: то ли мы такими отвязными были, то ли что-то резко изменилось в современной молодежи. На старших курсах уже практически взрослые люди учатся, совершеннолетние, между прочим, и развлекаются они как могут. Это — интернат. Причем смешанный. Здесь учеба у всех стоит не на самом первом месте.

Я задумался.

— Значит, вы как-то развлекались, а меня никто позвать ни разу не удосужился?

— Вот ты сейчас обвинениями кидаешься, а мы, между прочим, некоторые такие вечеринки ради тебя закатывали и отдувались потом за тебя, потому что ты клятвенно обещал прийти, но все равно не приходил. Там такие девчонки были. — Мальсибер опять нацепил на лицо мечтательное выражение. Судя по всему, вечеринки действительно были хороши.

— Я не помню никаких приглашений. — Я даже слегка обиделся. Вот наверняка они особо и не напрягались.

— Ну, вот это были уже не наши проблемы, — отмахнулся Рей.

— А что вы там делали? — мне стало интересно. Нет, ни чем они занимались, это и так ясно, а как Мальсибер будет мне об этом рассказывать.

Рей как-то подозрительно на меня посмотрел и сочувственно проговорил:

— А что, по-твоему, могут делать шестнадцати-семнадцатилетние люди ночью в Выручай-комнате школы-интерната? В шахматы, наверное, играют.

— И почему вы меня за шиворот туда не отволокли? — я понимал, что веду себя как ребенок, но ничего поделать с собой не мог. Какая-то иррациональная обида становилась все больше.

— Мы тебя найти нигде не могли. Где ты пропадал, нам неизвестно… Ты с Эванс, поди, зажигал? Только, когда эти вечеринки в твою честь закатывались, зажигать приходилось уже нам. Девочки обижались на твое отсутствие, они ведь действительно ради тебя приходили, а утешать их приходилось именно нам. Так где ты был — то?

— Потом расскажу. — Я махнул рукой. Под столом было очень мало места, поэтому я случайно зарядил Рею в глаз. Мальсибер проморгался и я понял, что он это навсегда запомнил и вернет как-нибудь, когда я уже забуду. — Вы вообще учились в этой школе?

— Как тебе сказать. Преподавательские замашки в тебе зародились еще во время твоего обучения.

— Это ты сейчас о чем? — я прищурился.

— Ну… Ты всегда бросал свои записи, где придется. Самое главное, никогда не вспоминал о них. Малфой один раз наткнулся на какие-то рабочие заметки, сделанные тобой в гостиной факультета и брошенные на столе, и его успеваемость резко возросла, причем по всем предметам. Потом его светлость смилостивилась надо мной и рассказала, откуда он такой умный стал. Мы решили по-братски делить записи, потому что там хватало на всех. Постепенно твоими записями стал пользоваться весь факультет с первого по седьмой курс. Ты вообще осознавал, что писал материалы далеко не школьного уровня? И сноски ты делал на сопутствующую литературу с указаниями буквально до строчки. Даже искать ничего не нужно было. Вот мы и пользовались твоими изысканиями с твоего же разрешения.

— Я не давал вам никаких разрешений!

— А я тебя спрашивал несколько раз, ты только отмахивался, мол, выброси куда-нибудь, и поворачивался на другой бок. Потом, когда ты стал оставлять свои записульки даже в библиотеке, мы с Малфоем начали грамотно их продавать. На каждого человека выделяли по десять минут для изучения, и поверь, им хватало. Гордись, с тобой учились лучшие ученики за всю историю Хогвартса.

— А где мой процент? — это все, что я мог из себя выдавить.

Судя по глазам Минервы, которая прислушивалась к нашему разговору, она вообще потеряла дар речи. Нет, ну какая изысканная наглость!

— Какой процент? Мы спрашивали тебя, а ты…

— Отмахивался рукой?

— Нет, подушкой. И посылал куда подальше. Мы приняли это как отказ.

— Ладно, вернемся к вечеринкам. Что это вы такой популярностью — то пользовались?

— А там все пользовались популярностью, кто старше пятнадцати был. А про нас слушок прошел, что мы Темной магией балуемся, вот и понеслось.

— А вы что, правда, баловались? Как? Вы же светлые маги и прости, Темная Магия вам не подвластна.

— Да я в курсе. Просто в школе всплеск какой-то был, и я теперь догадываюсь, кто виновник этого маленького недоразумения, а мы в эпицентре оказались: нас каким-то образом забросило туда. Очухались мы в окружении всей школы и разгневанных преподавателей.

— Вы — это кто?

— Я, Люциус и Макнейр. Тогда нам ничего не сделали, потому что доказать ничего нельзя было. Зато слухов-то, слухов… Эх! — Мальсибер посмотрел в щелку. — А о чем это они там разговаривают?

— А тебе не все равно? Значит, вы все кушали за мой счет, учились за мой счет и с девчонками развлекались за мой счет? — я просто охреневал от этих откровений.

— Нет, не все. На Малфоя не наговаривай. Он по девочкам бегать прекратил быстро, когда Нарцисса ему нос сломала. Вот от такой жены я бы не отказался.

— И сколько у вас девочек в списке было? — я пристально посмотрел на Рея.

— Да все одногодки, плюс — минус год, кроме твоей бешеной змеи и Алисы, которая замуж за Лонгботтома вышла. Она как Люциусу глаз подбила, так все и перестали на нее заглядываться. Классная была девочка. Жалко ее.

Тут в дверь постучали, и мы вновь начали глазеть в щелку, деликатно попросив Минерву немного отодвинуться злым шепотом. Вошла очень странная кампания: грязный окровавленный Поттер, который работая носильщиком, тащил шляпу, меч икакую-то книжку, Рон Уизли — тоже грязный, но не такой замученный и налегке, Локхарт, который был явно не в себе. Компанию замыкала Джинни Уизли, которая хлюпала носом и пыталась разреветься. Влетевший Фоукс, сразу сел на плечо Альбуса и пронзительно вскрикнул.

МакГонаглл сурово приказала Поттеру рассказывать, что произошло, и мы с Мальсибером внимательно стали его слушать. Сначала ничего интересного он не говорил, но потом…

Альбус вот сразу узнал, что за тетрадку притащил с собой Поттер. Крестраж. Каким образом он оказался у Джинни? И как его нашли в Албании, куда мы его заботливо вернули и положили на место три года назад? По мере повествования я начал понимать, за что меня хотел убить Рей. Флинт действительно столкнулся с практически возродившимся Лордом. Я осторожно высунул руку из под стола, чтобы взять дневник и рассмотреть его. Минерва сразу пресекла эту попытку похищения, больно стукнув меня по руке. Я обижено посмотрел на Рея, потирая пострадавшую конечность.

— Может, ты попробуешь?

Рей проделал тоже самое и с тем же успехом. Он виновато на меня посмотрел, а я задумался.

— Как этот крестраж мог запустить ритуал возрождения, если один уже запустился и длится все это непотребство уже двенадцать лет? А пока один механизм не закончил работу, другой не может запуститься чисто логически. Даже, если бы этот ритуал завершился, то осколок, летающий где-то в пространстве, который связан с Поттером, вошел бы в конфликт с тем, который был активирован принудительно. Если судить по бормотаниям Поттера, Лорд не имеет ни малейшего понятия о том, что Поттер связан с еще одним осколком. Вот что значит информационный голод. Риддл из дневника знал только то, что рассказывала ему Джинни. А кто бы ей поведал про какие-то там связи? То есть, если бы Лорд сейчас «воскрес» как мы потом подумали бы, то, в принципе, ничего бы и не произошло. До определенного момента, а именно — смерти Поттера. Если бы сегодня наш Избранный пал, а возрождение бы все-таки произошло, то был бы большой взрыв и уничтожение этих двух осколков. Но! Тогда запустится реакция и автоматически активируется следующий крестраж. И, Здравствуй Лорд. Возможно, если крестраж найдет подходящее тело. Так, пацана пока холить и лелеять до момента воскрешения нужного нам осколка. Потом пускай Лорд сам разбирается с Пророчеством, с Поттером, да с чем угодно. В идеале, уже Волдеморт должен будет холить и лелеять Поттера. Но об этом ему никто никогда не скажет. Поэтому все будет хорошо. Должно быть хорошо! Возникает главный вопрос сегодняшнего дня: как Риддл из дневника сумел обрести плоть?

— Может пара съеденных петухов и сердце какой-нибудь девственницы, принесенное в жертву с ночи на воскресенье третьих лунных суток? — проговорил Мальсибер, с настороженностью глядя на меня. — А ты всегда рассуждаешь вслух?

— Жертва. Точно. Эта рыжая идиотка принесла себя в жертву, причем абсолютно добровольно. Ну ты видишь, что что-то странное происходит — обратись к взрослым дядям — они точно помогут. И не разрушай план Отдела Тайн, длящийся уже тринадцать лет. А, что? Я вслух рассуждаю?

— Угу, — кивнул Мальсибер. — Что ты там про крестражи, про планы всякие говорил? Тринадцать лет вспомнил? Втемную, говоришь, ни с кем не играешь, — в голос прошипел Рей. Альбус начал внезапно очень сильно кашлять, а Фоукс истошно заорал.

— Да тихо ты! Сейчас все разбредутся, и я тебе все расскажу.

— Джинни нужен сон и еще, пожалуй, кружка горячего шоколада. Мне это всегда прибавляет сил, — проговорил Директор, наконец откашлявшись и открывая дверь, валите мол. — Мадам Помфри еще не спит — она сейчас раздает сок мандрагоры. С уверенностью могу сказать, что жертвы василиска придут в себя с минуты на минуту.

Вот готов поспорить на что угодно, что последняя фраза относилась ко мне. Ну не сделал я зелье! Оно готовится от силы несколько минут. Сейчас сделаю, как только этот цирк закончится.

— Северус, — прошептал мне на ухо Рей, — как ты мог забыть о бедных детях? У тебя черствое сердце! Как ты мог оставить Грейнджер свою в таком состоянии.

— С хрена ли она моя? — я попытался поменять положение и с силой стукнулся головой о крышку стола.

— Вот. Это тебя Боги наказали. Дети — это святое. А ты забыл оживить эти цветы жизни.

— Что с ними случится-то? Лежат себе и лежат! Экзамены, вон не сдавали. — Я перенес внимание на севшего за стол Альбуса, который заставил нас еще сильнее прижаться друг к другу. — Ну вот нахрена ты Поттера с Уизли — то оставил, у меня уже ноги затекли.

— Это лишний раз доказывает, что даже самые лучшие из нас иногда вынуждены брать свои слова обратно, — что-то вещал Дамблдор этим двоим. — Вы оба получите особые награды за услуги школе. И… дайте-ка подумать… — он слегка нагнулся и, посмотрев на меня, с особым злорадством договорил, — да, по двести баллов каждому для Гриффиндора.

Козел! Он мне свой прерванный отпуск будет до конца жизни теперь вспоминать!

Пока я негодовал, Альбус с каким-то странным удовольствием рассматривал Локхарта. Еще и расспрашивать начал, что с тобой приятель произошло? А то он не видит, что Обливиэйт корявый наложен. Тоже мне, маг великий.

Наконец, отправив Локхарта с Уизли в больничное крыло, он оставил одного Поттера. Толи, чтобы поиздеваться надо мной, толи над Гарри.

Крестный начал нести какую-то хрень в своем стиле и почти убедил Поттера в том, что тот является крестражем. Нет, Альбус говорил все правильно, но Поттер… Ну, ладно, пусть будет крестраж — нам от этого только проще.

Затем он сунул ему под нос меч, мол, прочти, что там написано.

— Сев, ставлю десять галеонов на то, что твой Поттер не заметит твоего прокола! — прошептал Рей.

— Я уже всем говорил, и тебе сейчас скажу, что в заведомо проигранные споры, не ввязываюсь, — ответил я и стал с любопытством смотреть. А вдруг!

— Годрик Гриффиндор? — вопросительно прочитал Поттер.

— Сев, знаешь. Я разочарован. Правда. У вас Избранный только такой неграмотный или весь курс?

Я махнул рукой. Думай как хочешь.

— Что тебе сейчас нужно, Гарри — это еда и отдых. Ступай-ка ты к себе, вымойся — и за праздничный стол. А я сейчас напишу в Азкабан — надо вызволять нашего лесничего. — он вновь слегка нагнулся и посмотрел на Мальсибера. Тот утвердительно кивнул. Да, забыл я о Хагриде. Последнего урода зачистили уже недели три назад. Собственно, он был единственный, кто каким-то образом смог ускользнуть от Рея. Действовал он отдельно от остальной группы, поэтому Мальсибер ничего не знал о нем. Этот кретин был все лишь наблюдателем, но я не прощаю взорванный Отдел никому, я просто не имею на это права. Так что все действующие лица ушли за Грань, кроме Эйвери. Так что Хагрида можно было выпускать.

Выдвинув верхний ящик стола, Дамблдор достал пузырек чернил, ножичком заточил перо и прибавил: — И еще нам потребуется новый преподаватель защиты от темных искусств. Ох, что-то они у нас не задерживаются… — Он пристально на меня посмотрел, а я ткнул пальцев в Рея. Тот аж позеленел и отрицательно помотал головой. Альбус смерил взглядом Мальсибера и о чем-то задумался. Наверняка о том, что если Рейнарда все-таки назначат на этот пост, мне таки придется снять проклятие с этой должности. Но, он пришел к правильному выводу: преподаватель Защиты от Темных искусств должен преподавать именно защиту, а не сами Темные искусства, огорченно вздохнул и перевел взгляд на Поттера, который уже направился к двери. В следующую секунду бедного мальчика чуть не прибило этой дверью.

На пороге стоял Малфой-старший. Сначала Люциус выглядел вполне адекватно, потом его взгляд сфокусировался на Альбусе, и началось: он взъерошился, стал каким-то агрессивным. Он с порога начал предъявлять претензии Директору, спрашивая, на каких основаниях тот вернулся в школу, хотя сам его и возвращал. Альбус у нас человек мягкий и не стал слишком травмировать психику больного человека, поменяв наложенный Люциусом на попечителей Империус всего лишь на угрозу. Мальсибер резко ко мне повернулся и злобно прошипел:

— Ты какого хрена с ним ничего не сделал?! Я же тебя полгода назад попросил разобраться!

— Я забыл. И вообще, почему я должен все помнить и со всем разбираться? — огрызнулся я.

— А кто я? Я могу с человеком разобраться только одним способом и у этого человека никогда никаких проблем больше не возникнет. И вообще, мне Малфой, как память дорог, — сбавил тон Рей. — Послушай.

— Ну и что, вы уже прекратили нападения? — продолжал наезжать на Дамблдора Малфой. — Преступник пойман?

— Да, — Альбус пристально смотрел на Люциуса и, слегка наклонившись, слегка прошептал не размыкая губ, — Ребята, пролегиллиментите его. Я такого бреда никогда не видел.

Я повернулся к Рею, владеешь, мол, зачатками ментальной магии? Он кивнул, и мы вперили взгляды в Малфоя. Защиты не было никакой. Да он в этом и не нуждался. В его голове была такая каша, что уцепиться за какую-либо картинку было архисложно.

— И кто же он?

— Все тот же злодей — Темный Лорд. Только в этот раз он действовал через другого человека. С помощью вот этого дневника. — Альбус показал на тетрадь.

Что произошло в голове Малфоя при этом — нужно рассказывать отдельно. Мелькание прекратилось, и была зафиксирована картинка дневника в библиотеке Малфоя между книг. Затем другая картинка, как Лорд отдает дневник стоящему на коленях Люциусу, а тот собственноручно его туда прячет.

Альбус протянул испорченный дневник Малфою, и тут началось опять мельтешение: вот Малфой стоит на коленях, а Лорд, разглядывая дневник, накладывает на него Аваду, а затем убивает всех остальных Малфоев, включая Клыка. Потом другая картина: Малфой, разглядывая испорченный дневник у себя в библиотеке, ставит стул и намыливает веревку, затем вешается на огромной люстре. Потом больше: Люциус стоит на коленях перед Лордом, а к нему с ножом подходит Белла и начинает пытать всех Малфоев и собаку.

— Ясно, — нараспев проговорил Малфой.

Тут Мальсибер ткнул меня в бок и показал на Добби, которого Люциус зачем-то опять притащил с собой.

Добби постоянно бросал взгляд то на дневник, то на Малфоя, и, все время широко улыбаясь и пританцовывая, практически в лицах показывал то же самое, что мы только что увидели в голове Люциуса. Добби бил себя кулаком по голове, делал вид, что: перерезает себе горло и вскрывает вены, корчится в страшных муках, будто его пытают Круциатусом, делает себе невидимую петлю и вешает себя на ней. Затем он, судя по всему, влил себе в горло яд и закончил мучения, скрестив руки на груди.

— Знаешь, я думаю, что одного Люциуса на весь спектр предоставленных услуг явно не хватит, — задумчиво проговорил Рей. Я согласно кивнул, и мы вновь подняли глаза на Малфоя.

Могу сказать одно: Люциус Альбуса практически не слушал. Он обращал внимание на какие-то отдельные фразы. А его воображение рисовало такие картины… Бред. После нескольких таких картин Рей тряхнул головой, удивленно на меня посмотрел и вновь вернулся к просмотру. А какие глаза были у Альбуса…

— Если бы Гарри… — Малфой мельком взглянул на Поттера, и в его голове замелькало: вот Гарри, беря стремянку, лезет вверх и достает дневник с книжной полки библиотеки, — …и его друг Рон, — все тот же Поттер карабкается вверх, а Рональд Уизли держит стремянку, — не нашли эту книжицу, даже я считал бы виновной во всем Джинни Уизли. — Все те же Поттер и Уизли достают его дневник, а Джинни почему-то привязывала к стулу его сына.

Глаза у Рея становились все больше и больше.

— Уизли — одна из самых известных чистокровных семей в мире волшебников. — Продолжал развлекаться Альбус, а воображение Малфоя генерировало уже совершенно безумные картины: вот Артур и Молли Уизли стоят перед Лордом на коленях и принимают Метку, — А его дочь убивает магглов. — Вот Джинни стоит на коленях вместе со своими родителями и показывает им свою Метку. Затем, накидывает плащ Пожирателя и принимает из рук Лорда маску. К ней подходит Белла, которая берет ее под руку и они куда-то вместе аппарируют.

— Ты думаешь, это можно вылечить? — прошептал Рей.

— Тише ты, не отвлекай меня, дай насладиться. Где ты еще увидишь, как Уизли принимают Метку.

Рейнард хихикнул, и мы вернулись к просмотру.

— Большая удача, что дневник был найден, прочтен, а записи в нем потом исчезли. — Альбус наконец-то закончил говорить. Всегда знал, что он все-таки добрый человек.

— Да, большая удача, — с трудом выдавил из себя Малфой.

А вот Поттер явно пошел в отца. Он не считал зазорным бить лежачего ногами.

— Мистер Малфой, — Гарри поближе подошел к нему, — а не знаете ли вы, как к Джинни попал этот дневник?

— Откуда мне знать, где эта паршивка его взяла! — Вот Драко лезет вверх по стремянке, Рон и Гарри, развалившись в его кресле, почему-то пьют его виски, периодически почесывая левые предплечья, а Джинни руководит Драко, стоя в пожирательском плаще, держа любимый нож Беллы возле горла Клыка.

— Да ведь это вы ей его подсунули в магазине «Флориш и Блоттс». — Новая картина: вот Джинни заходит в спальню к Малфоям и накладывает на них Империус. Нарцисса идет в библиотеку и приносит Люциусу дневник, а тот идет в книжный магазин и почтительно протягивает его младшей Уизли. Та берет его небрежным жестом, засовывает его в учебник по трансфигурации и презрительно кидает к себе в котел. Вдруг картинка перевернулась и теперь видно от первого лица: вот его толкает Артур и при падении из внутреннего кармана мантии вылетает Дневник.

Малфой побледнел и с силой сжал кулаки.

— Попробуй докажи это, — прошипел он.

— Разумеется, этого никто доказать не может, — кивнул Дамблдор, и с опаской посмотрел к нам под стол, а мы еле сдерживались, чтобы не заржать в голос. Он вздохнул и начал выпроваживать Люциуса из кабинета. Кстати, что он забыл в кабинете МакГонаглл? Что, он ее тоже хотел отстранить от занимаемой должности? — Тем более теперь, когда Том Риддл исчез со страниц дневника. И все же, Люциус, позвольте предупредить вас: не раздавайте налево и направо вещей Волдеморта.

Малфой посмотрел на Альбуса, который ему сочувственно улыбнулся. Резко развернувшись, и придав ускорение своему домовику пинком, Люциус пошел к двери.

— Идем, Добби!

Когда Малфой с домовиком, наконец, ушли, Поттер зачем-то схватил дневник и выскочил вслед за ними. Мы с трудом выползли из-за стола. Сначала было вроде ничего, но потом к затекшим конечностям начала возвращаться чувствительность.

— Оох, — я сел обратно на пол.

— Вот скажи, мне, пожалуйста! Какого хрена вы делаете в кабинете Минервы, в который я специально привел Уизли, чтобы они не столкнулись с тобой! — и он ткнул пальцем в смущенного Мальсибера.

— Ну, так получилось, — начал что-то лепетать Рей, опустив глаза в пол. Это было забавно.

Я хихикнул, а Альбус перенес свой взгляд на меня.

— А ты, что делал под столом? Он-то ладно — правильно поступил, спрятавшись, а ты?!

— Он сказал, что это рефлекс, — засмеялся Мальсибер. Практически сразу в коридоре раздался какой-то шум. — Ну что там еще?!

Мы еле доползли до двери и в приоткрытый проем увидели, как Лорд Малфой ругается с маленьким ребенком. А потом! Люциус вытащил палочку и начал делать в воздухе знакомые движения…

— Авада, — заорал Рей, озвучивая мои мысли вслух. — Что ты стоишь? Сделай что-нибудь?!

Я, не подумав, аппарировал за спину Люциуса и, схватив его за мантию, дернул на себя. Малфой начал заваливаться назад на меня, а так как я стоял перед лестницей, то уже в следующее мгновение мы катились вниз, собирая каждую ступеньку. Я успел сгруппироваться вовремя и вскочил едва коснувшись пола, а вот Люциус… У подножья нас уже ждал Рей. Даже не взглянув на меня, он оглядел лежащего без сознания Малфоя.

— Нет, я, конечно, все понимаю. Но если ты решил избавиться от Малфоя, то сказал бы мне — все бы было гораздо гуманнее. Ты садист, Северус.

Я подошел и принялся осматривать Люциуса. Внушительный ушиб мозга и сломанный пятый шейный позвонок. Ничего страшного. Был бы магглом — умер бы быстро, как бы сказал Рей, гуманно, или остался бы на всю жизнь инвалидом. Но Люциус Малфой — маг, далеко не слабый, к слову. Вот только, как же мне охота попинать его бессознательную тушку.

— Козел, — заорал я, — думать же надо! В школе Авадой кидаться! Да и в кого? В ребенка! Он у меня без костероста будет перелом лечить!

— Так, ты тут не ори. Давай уже уберем его куда-нибудь, а то слух пойдет, что Мальсибер со Снейпом убили Малфоя. Я тебя уверяю: в этой школе слухи разносятся моментально.

Обычными чарами левитации мы подняли Люциуса и пошли, удерживая его в воздухе.

— Иди за мной, — я бросил Рею. И повел его в апартаменты Салазара. Пора уже рассказать им все. Оставив их в комнате, я попросил Рея, приглядеть за этим белобрысым и не уходить пока я не вернусь, забежал в свой кабинет, чтобы взять основу для зелья и сок мандрагоры. Вручив это все недоумевающей Поппи, я аппарировал в Албанию. Нужно разобраться, где мы так накосячили.»

— Мистер Малфой, а вы что, не специально подбросили дневник Джинни. — Негромко спросил Поттер.

— Рей, но почему он никогда не включает мозг? — обреченно спросил Люциус.

— Потому что у него его нет, — пробубнила себе под нос Гермиона.

— Рей! — зло крикнула Эйлин.

— А я тут причем? — возмутился Рейнард. — Это вообще моя жена только что сказала. А ей виднее, друзья все-таки.

— Мистер Поттер, как вы думаете? Человек в здравом уме может специально отдать вещь, принадлежащую Темному Лорду, отдавшему эту самую вещь на хранение? И не важно, что этот самый Лорд никогда может и не воскреснуть.

— Но…

— Поттер, как же ты достал! Ну почему ты постоянно тормозишь? Тут всем все понятно, кроме тебя! — как-то обреченно проговорил Невилл.

— Люциус, вы с Севом молодцы! Так выдрессировали ребенка! — похлопал по плечу Малфоя Мальсибер.

— А будто ты в этой дрессировке участия не принимал! — зло стиснул кулаки покрасневший Невилл.

— Кто, я? Не помню такого, — удивленно посмотрел на мальчика Рей.

— Они тоже, наверное, мало что помнят! Читай, Перси.

Глава 18. Бедный Добби

«Я аппарировал в Албанию. После промозглой Шотландии, здесь было по-настоящему жарко. Я скинул мантию, оставшись в рубашке и брюках. Подумав, быстро трансфигурировал одежду в более привычные брюки военного образца и майку. Туфли также стали ботинками.

Для тайника Лорд выбрал очень живописное место: небольшую пещеру за водопадом Грунаси в национальном парке Тети. Любоваться местными красотами, однако, не было ни времени, ни желания.

Я быстро прошел защиту крестража, в очередной раз убедившись, что вся защита Лорда просто поражает однообразием. Вытащив тетрадь, все еще находящуюся в тайнике, я принялся внимательно ее изучать. Ничего не понимаю. Тетрадь по всем внешним характеристикам была — крестражем.

Порадовавшись своей сообразительности, я достал крестраж, уничтоженный Поттером. Расположившись прямо на полу в пещере, я стал более внимательно изучать обе тетради. Отличия все-таки нашлись. На первый взгляд незначительные, но делающие одну тетрадь крестражем, а другую отлично выполненной подделкой. Выругавшись, я забрал оба дневника с собой. Нужно сделать так, чтобы подделка перестала отличаться от оригинала, хотя бы внешне. Затем получившийся «крестраж» необходимо было вернуть в библиотеку Люциуса, а то его действительно не хватит, чтобы выдержать все то, что Лорд попытается с ним сотворить, узнав о гибели осколка своей души.

Как это сделать, я пока не понимал, да и, если честно, не пытался понять. Зачем? У меня в Отделе огромное количество величайших магов собралось, которые непонятно чем заняты. Вот пусть и решают поставленную перед ними задачу.

Выйдя из пещеры, даже не позаботившись о восстановлении защиты, я, накинув мантию, аппарировал прямо в Министерство.

Проходя по Отделу, я увидел, что дверь, ведущая в тот самый зал, где погибло так много замечательных людей, открыта. В проеме, прислонившись к косяку, стоял Тенебрис Лекс. Он стоял, внимательно осматривая зал. То, что Лекс услышал как я подошел, было видно по его слегка напрягшимся плечам. Затем, видимо, произошло узнавание, и некромант снова расслабился. Не поворачиваясь ко мне, он произнес:

— Занятное место. Я так понимаю, основной удар был направлен именно сюда?

— Да.

— Ты был здесь, когда это произошло?

— Нет, я прибыл через пару часов.

— Пара часов, это не столь уж и много. Такой выброс некроэнергии просто не мог не затронуть тебя. Я могу поинтересоваться, что ты сделал, после того как побывал здесь?

— Я? Ничего. Практически. Так немного с аврорами повздорил.

— Я тебе поражаюсь. Ты очень сильный темный. Ты Фолт в конце концов. И при впитывании силы, которая на пару часов сделала тебя равным древним Богам, ты не придумал ничего лучшего, чем набить морду десятку авроров? Я многое могу понять, я очень долго живу на этом свете, но это за гранью моего понимания. Ты что ничего не чувствовал?

Нет, я ничего не чувствовал. Краем сознания я отметил, что тогда действительно слишком уж легко раскидал, в общем-то, довольно тренированных и подготовленных людей. Больше ничего такого я не ощущал. Никакой сверхсилы. А Тенебрис тем временем продолжал:

— Сев, эту комнату нельзя пока использовать ни для чего, что не связанно с Темной магией. Это будет просто расточительством. Я понимаю твои чувства, действительно понимаю. Мне тоже доводилось терять друзей. Но сейчас эта комната просто создана для размещения здесь какого-нибудь Темного артефакта. Что скажешь?

Я махнул рукой.

— Делай что хочешь. Тенебрис, я хочу задать тебе вопрос, возможно немного неожиданный, но… — я слегка покраснел, но мне до сих пор не верится, в то, о чем говорил Рей, в частности о моей привлекательности для девушек во время моего обучения. Я прекрасно помню, что более менее прилично я стал выглядеть только на шестом курсе. — Не знаю, как начать.

— Смелее, — Лекс улыбнулся.

— Понимаешь, когда я учился в школе, я выглядел, мягко говоря, не очень. Нет-нет меня это никак не угнетало, я даже внимания на свою явную непривлекательность не обращал. Но совсем недавно я узнал, что это не совсем так. Оказывается, в школе было несколько девушек, которые как минимум хотели меня, и это только те, о которых известно Рею. Я, если честно, не совсем это понимаю.

Лекс засмеялся.

— У меня создается впечатление, что ты никогда не интересовался особо, что значит быть Темным магом. Проведу для тебя небольшой ликбез. Темные маги, так или иначе, связанны со смертью. Предупреждаю твой вопрос. Нам абсолютно не нужно приносить жертвы или делать что-то подобное. Энергия смерти всегда разлита в пространстве. Каждую секунду на Земле кто-то умирает, и это относится не только к людям. Животные, насекомые, да даже растения умирая, отдают часть некроэнергии в пространство. Темных магов всегда было мало. Так что энергии хватает на всех. Сила Темного мага зависит только от его способности усваивать эту энергию и перерабатывать ее во что угодно. Например, в заклинания. Теперь давай вернемся к твоему вопросу. Ты связан со смертью, хочешь ты этого или нет, но связан. Эта связь не позволяет Темным рано взрослеть в сексуальном плане. Смерти это не нужно. К тому же в то время, когда светлые переживают гормональный взрыв, у нас появляются несколько иные проблемы, проблема контроля, например. Исходя из всего вышесказанного понятно, почему мы поздно начинаем обращать внимание на то, что девочки все-таки отличаются от мальчиков, да и дети у нас появляются довольно поздно. Предупреждаю твой следующий вопрос: женщин — темных не бывает. Жизнь и смерть конечно очень близки, но это не одно и то же. Женщины созданы, чтобы дарить жизнь. Поэтому их и тянет к нам. К Темным. И совершенно не важно как ты выглядишь, как ты себя ведешь и так далее. Все происходит на интуитивном уровне. Жизнь — смерть, это один из законов мироздания. Так что, не бери в голову. Тобой действительно интересовались девушки, и будут интересоваться до самой твоей смерти.

Я с силой провел рукой по волосам.

— Ладно, хорошо. Это был вопрос, вызванный моей недоученностью. Вот, что можешь сказать об этом, — я протянул ему обе тетради.

— Хм, интересно. — Некромант повертел тетради в руках, — тот, кто это сделал, был большим оригиналом. Вот это — явно было хранилищем крестража. — Он показал мне тетрадь с дырой посредине. — А вот это — создает образ этого хранилища, болванка. Я бы даже сказал заготовка для переселения в нее в дальнейшем осколка души, — Лекс поморщился.

У меня начала болеть голова. Я помассировал пальцами виски и снова обратил внимание на Тенебриса.

— Ты можешь сделать так, чтобы создалась видимость того, что эта болванка заполнена?

— Нужно подумать. Тебе срочно нужно? — Лекс потер подбородок.

— Нет не срочно, но желательно поскорей.

— Я тогда, Адальберта и Миранду подключу. Интересная задача. А что ты виски трешь? Голова болит? Иди Давлина найди, он поможет. И, Сев, когда ты, наконец, поймешь, что ты здесь все-таки начальник, и перестанешь за все хвататься сам, и перестанешь смущаться, когда раздаешь нам поручения, тогда все наладится. Вот увидишь. — Лекс отклеился, наконец, от косяка и быстро пошел куда-то вглубь Отдела.

Голова болела все больше. И я решил, что действительно стоит поискать эльфа, вдруг он действительно сможет помочь.

Отдел претерпел грандиозные изменения. Сейчас практически ничем он не напоминал то, что было раньше. Взять хотя бы оформление коридора: зеркальная поверхность, шахматное расположение плит, покрывающих стены, пол и потолок, создавало иллюзию какого-то бесконечного пространства. Запутаться в расположении кабинетов, потерять ориентацию и элементарно заблудиться было делом трех секунд. А если еще учитывать многослойную охранную систему, дико сочетающую в себе мощнейшие чары и маггловские штучки…

Немногочисленные посетители даже не подозревали о том, что каждый их шаг, каждый жест отслеживается как минимум двумя людьми: магом из внутренней охраны и сквибом из внешней.

Я до сих пор не знал наверняка, где кто из моих так называемых сотрудников обитает.

Я медленно шел по коридору, заглядывая в каждую комнату и запоминая, что в ней находится. Голова болела все сильнее. Постепенно в ушах появился какой-то странный гул. Меня стало тянуть куда-то вглубь Отдела. Создавалось ощущение, что меня настойчиво куда-то зовут. К головной боли присоединилось жжение в левом плече. Я чувствовал, что дракон стал вести себя неспокойно. Оставив изучение Отдела на потом, я быстро зашагал в том направлении, куда меня «звали».

В самом конце коридора находилась дверь, которая всегда была закрыта. Что там было за той дверью — не знал никто. Все попытки открыть ее, во все времена, заканчивались неудачей. Сейчас эта дверь была слегка приоткрыта.

Значит, мне туда. Когда я подошел ближе, то увидел, что на, до этого чистой, поверхности двери стали проступать очертания ока Гора с взлетающим драконом вместо зрачка. Дверь распахнулась передо мной. Мне ничего не оставалось делать, кроме как войти. Едва я переступил через порог, как дверь за моей спиной захлопнулась. Комната куда я вошел, была круглой и пустой, за исключением статуи, стоящей в центре. При беглом осмотре я не обнаружил ни одного светильника, однако в комнате было светло. Мягкий свет шел, казалось, от самих стен. Что это за место? Я подошел ближе к статуе. Странная статуя. Я никогда не видел ничего подобного. Выполнена она была из какого-то неизвестного мне материала. Абсолютно белая, она, казалось, подсвечивалась изнутри теплым розоватым светом. Статуя изображала женщину. Однако я не мог сказать, кто это. Я неплохо знаю мифологию, но ни на одну из древних богинь женщина похожа не была. Подойдя поближе, я увидел, что слегка ошибся. Статуя изображала не женщину, а совсем молоденькую девушку. Видимо, девушка была очень красивая. Видимо — потому что верхняя часть ее лица была закрыта плотной повязкой. Видны были только изумительно четко вырезанные губы и подбородок. Мастер, создавший эту статую, по всей видимости, испытывал очень сильные чувства к модели. Девушка была одета во что-то очень легкое и прозрачное. Каким образом скульптору удалось перенести кружево, практически не скрывающее юное тело в камне? За спиной легкой, сразу незамеченной мною дымкой, развевался плащ. Правой рукой девушка опиралась на крестовину меча, стоящего перед ней. Что это был за меч, сказать было сложно. Левая рука была заведена за спину. Обойдя статую по кругу, я вздрогнул. В заведенной за спину руке, эта странная девушка держала хищного вида кинжал.

Внезапно в комнате заметно похолодало. И раздался завораживающий женский голос:

— Приветствую тебя, наварх.

— Эээ, здрасти, — я растерялся и принялся оглядываться по сторонам. Очень скоро до меня дошло, что голос шел из статуи. — А почему наварх? — пробормотал я растерянно. — Я здесь что-то моря поблизости не наблюдаю.

— Наглость всегда была отличительной чертой Фолтов, — голос стал задумчив. — А наварх имеет более глубокий смысл, чем простой адмирал.

— Кто вы?

— Я? Я — олицетворение этого Отдела, его суть. Именно таким он должен быть. И воин, и убийца. И беспристрастный судия, и коварный соблазнитель. И непорочный, и распущенный. И все это одновременно. Идеальный. И наварх Отдела должен быть похож на меня. Должен быть безупречным воином и одновременно с этим постоянно быть готовым всадить нож в спину. Наверное, поэтому этот пост долгое время занимали исключительно Фолты. У них совесть всегда была представлена в качестве атавизма. Ты — другой. Мне это нравится. Ты не идеален, но именно при тебе Отдел вернет себе былую славу и могущество. Именно поэтому я решила с тобой поговорить.

И тут я заметил, что головная боль больше меня не беспокоит.

— А можно без пафоса? Терпеть не могу такие речи.

— Все-таки ты немного Фолт, — послышался серебристый смешок.

— Я уже не раз жалел об этом, — буркнул я. — Почему ты уверена, что я смогу возродить Отдел? Это что, предсказание?

— Нет, конечно нет. Я не предсказываю, я знаю. Я Оракул. Обычно, ко мне приходил новый наварх, и имел право задать мне один вопрос, всего один. Но знак принадлежности однажды был утерян, а я не видела достойного кандидата на эту должность, поэтому уже многие века дверь, ведущая ко мне, была закрыта.

— Знак? Какой знак? — И тут дракончик на моем плече снова шевельнулся. Вот значит, что означает эта татуировка. Где Рей нашел это кольцо? Как бы то ни было — это, видимо, судьба. — Можешь не отвечать, я понял. Значит, я могу задать тебе один вопрос, и ты мне на него ответишь?

— Ты мне нравишься, — вновь раздался серебристый смех, — такой молодой, такой страстный, непредсказуемый. Совсем не идеальный, совсем. Я сделаю для тебя исключение: ты можешь задать мне три вопроса.

— Страстный? — я чувствовал себя полным идиотом, стоя перед древним артефактом.

— Да. Твоими действиями часто руководит не разум. Ты подвержен страстям, и мне это нравится. Обычно приходящие ко мне навархи напоминали кукол, оживших статуй. Исключительно логика и здравый смысл, с ними было не интересно. Даже вопросы они задавали почти одинаковые. А вот от тебя я даже не предполагаю, что можно ожидать, поэтому задавай скорее.

— Хм, ну что же первый вопрос: что происходит с Малфоем?

— Я так и думала, что с тобой будет интересно. — Вновь смех. — Ты же прекрасно знаешь, что с ним происходит.

— Мне нужно убедиться, Люциус для меня больше, чем просто друг.

— Ты знаешь! Чтобы убедиться в своей правоте, поговори с Добби.

— С Добби?

— Да. Следующий вопрос.

— Пророчество. Оно истинное? Оно исполнится?

— Да. Оно истинное и оно исполнится. Избранный определен. Норны сплели его нить. Уже ничего не изменить. Ты сам запустил процесс.

— Мда, очень расплывчато. Интересно, а Избранный — Поттер?

— Это следующий вопрос?

— Нет-нет. Сами разберемся. Следующий, значит. Тот поезд на полосе испытаний Салазара, он что показывал? Это будущее?

— Ты видел то, что могло случиться, но не случилось, то, что все-таки произошло и то, что может произойти, а может и не произойти. Ищи ответы в своем прошлом.

— Еще лучше. Я получил ответы на свои вопросы. Я могу идти?

— Конечно.

Я направился к двери, которая снова приоткрылась.

— Фолт!

— Да?

— С тобой интересно. Приходи, когда захочешь. Дверь всегда будет открыта для тебя. На вопросы я ответить больше не смогу, но смогу помочь советом. Да и просто поболтать, — снова раздался серебристый смех.

— А как мне тебя называть?

— Никак. У тайны не должно быть имени, иначе она перестанет быть тайной. Да и еще, это не предсказание — это совет: однажды, чтобы спасти братьев по духу, тебе придется сделать так, чтобы они стали братьями по крови. Не противься этому. Теперь все, иди. Удачи тебе.

Выйдя из комнаты, я огляделся, потряс головой. Что это сейчас было?

Внезапно я почувствовал, что хочу есть. Вместе с чувством голода пришло осознание, что в Хогвартсе, запертые в Тайной комнате, сидят Мальсибер с Малфоем. Тоже, скорее всего, голодные. Я вздохнул. Когда же эти гонки закончатся?

Быстро пошел к выходу из Отдела. По новым правилам безопасности аппарировать из Отдела и в Отдел не мог никто. Исключений не было ни для кого, даже для начальника. Также были убраны и другие точки аппарации отовсюду, кроме Атриума.

Добравшись, наконец, до холла, я аппарировал прямо в апартаменты Слизерина. Увиденная картина заставила меня выругаться в голос. Эти… эти… несчастные запертые люди явно наслаждались жизнью. Во всяком случае, Рей. Он сидел за столом, с ногами забравшись в кресло, увлеченно читал какой-то бесценный фолиант и жевал бутерброды, которые в большом количестве и разнообразии были расставлены на столе. Также на столе стояли разнообразные напитки: кофе, чай, различные соки. Малфой в это время лежал на диване и боялся лишний раз пошевелиться. На шее у него был закреплен воротник Шанца.

На звук аппарационного хлопка Рей поднял голову и, кивнув мне, снова уткнулся в книгу. Он даже не перестал жевать, скотина! Я подошел к столу и понял, что Малфой вместе с Добби подождут, пока я не поем! Сев за стол, я придвинул к себе одно из блюд и приступил к обеду-ужину? Когда первый голод был утолен, я обратился к Мальсиберу, кивком указывая на Люциуса:

— Что это с ним?

Рей с неохотой оторвался от книги и с неудовольствием посмотрел на меня.

— Брось книгу, — рявкнул я, — если ты действительно умеешь читать, то я тебе эту книгу подарю.

— Как ты можешь мне подарить вот это? — Рей любовно погладил книгу по корешку.

Я присмотрелся, это была «Теория перевода Темных заклятий для применения их Светлыми магами» Салазара Слизерина. Мда, раритет, конечно, но абсолютно бесполезен для меня. Так что я все-таки подарю ее тебе Рей.

— Я могу ее тебе подарить, потому что это моя книга, Рей. А теперь, если хочешь ее получить, то закрой книгу и обрати на меня наконец-то свое драгоценное внимание!

Мальсибер осторожно закрыл книгу и быстро спрятал ее во внутренний карман своей кожаной куртки.

— Что ты спрашивал?

— Что с Люциусом? Откуда ты взял воротник? Как вы вообще здесь?

— Здесь — здорово! Воротник оттуда же, откуда и еда: у местных эльфов выпросил. Вот уж не знаю, где они его взяли, наверное, в кабинете маггловедения, — надо же, Рей знает, что в Хогвартсе есть этот нелепый предмет, — Малфой в воротнике — так ты же сам сказал, чтобы эта белобрысая скотина сращивала перелом без зелий. А вот состояние у него не очень. Он в какой-то полупрострации находится. Вот вроде бы и все. А что у тебя?

— Давай сперва с Люциусом разберемся. Потом я, как и обещал, все тебе расскажу.

Я встал и подошел к Малфою. Опустился перед диваном на колени и слегка потряс его за плечо. Люциус приоткрыл глаза и вперил в меня мутный взгляд.

— Люциус, вызови Добби. Слышишь меня? Позови Добби. Потом я сделаю так, что тебе станет лучше. Давай.

Люциус приподнялся на локтях и ели слышно проговорил:

— Добби.

Перед Малфоем возник, сначала очень счастливый, эльф. Одет он был не в простыню, как обычные нормальные домовики, а в какой-то чуть ли не парадный смокинг. Он обвел нас сияющим взглядом и сразу же поник. Через несколько мгновений он уже стоял на коленях и бился головой об пол, причитая:

— Ну как же так! Добби ведь получил одежду! Теперь Добби должен быть свободен! Ну почему-у-у-у?!

— Люциус, прикажи ему перестать истерить и калечить себя.

— Добби, делай все, что тебе прикажет Снейп, — Малфой махнул рукой и отключился.

Эльф поднялся и, вытирая сопли и слезы о свой же костюм, посмотрел на меня несчастным взглядом.

— Добби, давай все расставим на свои места. Скажи мне, какие условия освобождения домового эльфа необходимо соблюсти главе семьи?

— Хозяин должен дать эльфу одежду и произнести, что освобождает эльфа.

— Ты теперь понял, что носок, отданный тебе Поттером, даже если он перед этим побывал в руках Люциуса, ничего не значит? Ты его даже стирать не должен. А про ритуальную фразу ты совсем забыл.

— Хозяин никогда не освободит Добби. Я уже не могу служить семье Малфоев. Он дает невыполнимые задачи Добби, и Добби не может уже наказывать себя за их невыполнение, — на последних словах эльф разревелся и уткнулся носом в ковер. Похоже, спрашивать что-либо бесполезно, в таком состоянии он и двух слов связать не может. Как же все узнать? А может…

— Добби, ты можешь открыть свой разум и показать, что приказывал тебе Лорд Малфой?

Домовик кивнул и посмотрел мне в глаза.

И снова череда картинок, в которых Малфой действительно дает невыполнимые задачи бедному эльфу и не только. Нет, задания, в принципе, выполнимы, но, если бы они отдавались по отдельности, а не одновременно с совершенно противоположными.

Первая картинка повергла меня в ступор. Мальсибера я вообще никак не ожидал увидеть в разуме эльфа. Вот Рей сидит за столом в незнакомом для меня месте, а перед ним расхаживает Малфой, размахивая руками и, видимо, заполняя условия договора, вещает:

— Ты должен убить Поттера, но ни в коем случае, мальчик не должен пострадать!

Глаза Рея с каждой фразой увеличивались все больше и больше.

— Люциус, я не могу понять уже пять минут: что ты от меня хочешь? Чтобы мы мальчика убили или чтобы мальчика вообще никто пальцем больше не тронул?

— Ну, естественно, я хочу, чтобы вы убили этого мерзкого парня. И Рей, приставь к нему охрану?

Наемник посмотрел на него и, улыбнувшись, проговорил:

— Хорошо, мистер Малфой, я вас понял. Мы все выполним, как вы хотите. — Люциус кивнул. — И, Люциус, будь осторожен. Если тебе нужна помощь — я постараюсь тебе ее оказать.

Малфой развернулся и пошел к двери. Когда он вышел, перед самой дверью Добби оглянулся на Главу Гильдии. Глава убийц выдохнул с видимым облегчением и вытащил из под стола палочку, положив ее перед собой на стол.

Вынырнув из сознания домовика, я посмотрел на Мальсибера, который сидел в кресле и внимательно на меня смотрел.

— Рей, ты серьезно думал, что палочка бы тебе помогла? Ты в курсе, что он Империус невербально накладывает?

— В курсе. И нет, я уверен, что палочка бы мне не помогла. Но хоть какая-та видимость защиты должна же быть для успокоения нервов при общении с такими клиентами, — невозмутимо ответил Мальсибер.

— Не хочешь к просмотру присоединиться? — я кивнул на домовика.

— Знаешь, нет. Я лично на себе испытал, что такое невыполнимые приказы Лорда Малфоя. Но, я все-таки присоединюсь к тебе. Вдруг кто-нибудь еще кроме меня пострадал? — и он перевел взгляд на Добби, который без каких-либо претензий впустил Рея в свою голову.

Теперь Малфой сидит в кресле своей библиотеки и наказывает Добби:

— Страшные дела будут твориться в Хогвартсе, ведь Мальсибер будет работать именно там, потому что никто не знает, где прячут этого несносного мальчишку! Добби, сделай так, чтобы Гарри Поттер не попал в Хогвартс, его ведь там убьют. И не смей встречаться с мальчишкой. И предупреждать его не смей! Он должен попасть в эту школу! Ты меня понял?

— Нет, — пропищал эльф.

— Добби, не зли меня! Что тебе здесь непонятно?! Ты должен предупредить Поттера, что в школе его ждет опасность и чтобы он туда не ехал. Ты ни в коем случае не должен с ним встречаться, и сделать все, чтобы он попал в лапы Мальсибера в Хогвартсе! Ведь он его там убьет и, значит, парень не должен туда попасть? Я понятно сейчас объяснил?

Добби зарыдав, схватился за уши руками и начал биться головой об пол.

— Рей, а ты знаешь, что сделал этот несчастный эльф, чтобы Поттер не попал в Хогвартс? Он заблокировал стену перехода на вокзале. А я убился, думая, зачем это какому-то домовому эльфу понадобилось? Но даже такая мелочь не остановила маленького Поттера: он взял машину Артура Уизли и полетел на ней через всю страну в Хогвартс, не думая о том, что их могут увидеть магглы. А ты знаешь, кто расхлебывал это дерьмо? — я посмотрел на ухмыляющегося Мальсибера.

— Догадываюсь, — и он заржал, показывая на меня пальцем.

— Рей, в случае другого подобного ЧП, я отправлю разбираться туда тебя, — я бросил злобный взгляд на смеющегося начальника внутренней службы безопасности. Отсмеявшись, он проговорил:

— Я не владею ментальной магией, — и он посмотрел на меня абсолютно честными глазами.

— А сейчас ты чем занимаешься? — я ткнул пальцем в эльфа.

— Ну что ты за человек? Вечно все испортишь.

— А еще Добби перехватывал все письма, отправленные Гарри Поттеру. Добби решил, что мальчик подумает, что друзья о нем забудут, и он не захочет возвращаться в школу. Но мальчик оказался непробиваемым. — Эльф подозрительно зашмыгал носом.

— Давай продолжим, Добби.

Картинка поменялась.

Малфой стоит перед входом в мои апартаменты в Хогвартсе и что-то внушает перемотанному бинтами, держащему в руках охапку метел несчастному эльфу.

— Иди отнеси метлы в гостиную Слизерина и отдай Флинту. Проследи, чтобы Драко к ним даже не прикасался, он же будет ловцом.

Картинка перевернулась и теперь уже Малфой стоит у меня в комнате, а я судорожно пытаюсь нащупать позади себя кресло.

— Ты хочешь, чтобы в команде играл Драко? — обреченно проговорил я из воспоминаний Добби.

— Нет, ни в коем случае! Это опасно, я не допущу, чтобы он был ловцом! Пускай вся команда сейчас испытает метлы ипроверит моего сына. — Невозмутимо и совершенно серьезно ответил Люциус.

— Так, Люциус. Что ты от меня хочешь? Чтобы Драко играл в команде или чтобы близко не подходил к полю?

— Северус, он ни в коем случае не должен подходить к полю, но он обязан стать ловцом!

— И что же вы хотите от меня, Лорд Малфой, — я ему слегка поклонился.

— Напишите записку своей команде, чтобы они прямо сейчас начали тренировку.

— Но, поле зарезервировано гриффиндорцами.

— Северус, ты думаешь, нас с тобой это волнует?

— Гы-гы-гы..

— Рей, прекрати, — я повернулся в сторону к вновь закатившемуся Мальсиберу. — Я хотя бы, в отличие от тебя, за палочку не хватался.

— А это с тобой впервые просто произошло. Ко мне Малфой уже раз пять до этого приходил, правда, без своего эльфа.

— Хватит ржать! А то мы так никогда до самого Малфоя не дойдем!

Вот еще больше искалеченный эльф вновь стоит перед моими апартаментами и внимательно слушает Люциуса.

— Добби, ты плохо выполняешь мои поручения! Почему мальчик еще жив? Ты же знаешь, что он не должен пострадать! Иди Добби, и не разочаровывай меня.

— Я тогда бладжер заколдовал, но Гарри Поттер все равно остался в школе.

Вот Добби вприпрыжку бежит к хижине Хагрида с огромным мясницким ножом и бормочет про себя:

— Я сейчас пойду и убью собаку маленького хозяина. Я отрежу ей голову и принесу ее Драко. Драко увидит голову и убьет Добби. И Добби наконец будет свободен!

Эльф-садист вошел в хижину, но его перехватил Хагрид и начал успокаивать…

— Ладно, все. Я понял, что происходит с Люциусом.

— А со мной поделиться не хочешь? — спросил меня Рейнард.

— Я все сейчас расскажу. Только эльфа отправлю. Добби, — я обратился к совершенно несчастному и притихшему эльфу, — оставайся в замке. Ты теперь прислуживаешь Драко. Но, Добби, ты не должен попадаться ему на глаза.

Эльф посмотрел на меня полными ужаса глазами и начала колотить себя по голове руками. Рей отошел от меня подальше:

— Да это, похоже, заразно. Добби, профессор Снейп имеет в виду, чтобы ты выполнял приказы младшего Малфоя, но чтобы тот не знал, что это делаешь ты. Так более понятнее?

Эльф кивнув, щелкнул пальцами и с хлопком исчез. Ну что ж, пора открывать все карты. Но для начала все-таки нужно что-то сделать с Люциусом.

— Рей, понимаешь, не все были преданными слугами Лорда как ты и заглядывали ему в рот. Были такие, как Малфой и Паркинсон, например, которые вообще не хотели ему служить. А от таких стратегов как они, Лорд вряд ли хотел отказываться, одновременно с этим понимая, что силой их служить не заставишь, а Империус — штука ненадежная. Лорд все-таки не глупый и читать умные книжки умеет, в которых он и откопал заклятия сетки, которая полностью окутывает разум объекта и не имеет привязок на время и того, кто это заклятие наложил. Важна только первая программа, которую задает наложивший в момент активации. Вот, Малфою нашему он вложил преданно ему служить и неприязнь к магглам. Все остальное дорисовало воображение Люциуса. Сбой в программе произошел, когда я бросил им заниматься, ведь я эту дрянь снимаю уже не один год. Медленно и очень аккуратно, чтобы не навредить.

— А что его на Поттере — то заклинило?

— Тут, похоже, тоже моя вина есть. Помнишь, как я у Лорда просил не убивать Лили… или убить, я уже не помню…

— Зато я помню. Это хрен забудешь, — пробубнил Рей.

— Сеть вошла в конфликт с уже свободным участком, и Люциус не понимает, что же он должен сделать: убить Поттера или защитить. Одно противоречит другому. Ты его сейчас подержишь, а я попытаюсь снять эту гадость. Не всю, а что смогу. Остатки не должны так буянить.

Рей подошел к Малфою и зафиксировал его, прижав плечи к дивану. Я снова опустился перед Люциусом на колени, обхватил его голову руками, заставив этим жестом открыть глаза. Войдя в разум Малфоя, я одним резким движением сорвал большую часть сети. Тело Люциуса выгнулось дугой, и он застонал. Из носа хлынула кровь. Мальсибер с трудом удерживал бьющееся тело. На какое-то мгновение мне показалось, что он испугался, но быстро взял себя в руки. Постепенно Люциус затихал. Было видно, что он без сознания. После того, как судороги прекратились, я одним движением остановил кровь. По дыханию Малфоя я понял, что его бессознательное состояние перешло в полноценный сон.

Я поднялся, и сел за стол. Рей также устало поднялся и буквально рухнул в облюбованное им кресло.

— Это все? Он теперь — адекватный?

— Не совсем. Остатки придется убирать минимум через год. А то его разум не выдержит такой нагрузки. Я попрошу Филиппа забрать его во Францию, так сказать на реабилитацию. Чем меньше будет упоминаний о Поттере при нем, тем быстрее он придет в себя. Так, ладно, я что-то устал, как собака, поэтому слушай и не перебивай меня.

Мальсибер кивнул и поудобнее устроился в кресле.

Я собрался с мыслями и рассказал ему все, начиная с моего знакомства с фантомом Салазара Слизерина. Чем дольше я рассказывал, тем задумчивее становился Рей. На моменте моего знакомства с Эваном, он вскинулся, но быстро обмяк и как-то съежился в своем кресле. Рей не перебивал меня, поэтому я закончил довольно быстро. В самых скользких моментах я начинал нервничать и зачем-то залез в стол, перебирая лежащие в нем бумаги. Вытащил из стола старый пергамент — карту Хогвартса, такие карты были раньше у всех преподавателей, затем их заменили чарами.

Рей молчал, а я зачем-то раскрыл карту и принялся ее рассматривать, не прекращая говорить. Когда я закончил, Мальсибер некоторое время молчал, затем произнес каким-то глухим голосом:

— Знаешь, о чем я сейчас жалею? Только об одном. Я даже не пытался сдружиться с тобой во время учебы. Если бы мы хотя бы близко общались, то есть вероятность, что ты познакомил бы меня с Роше, и из меня бы выбили всю эту дурь гораздо раньше. Мда. А что, правда Альбус Дамблдор — твой крестный?

— Это все, что тебя интересует? — у меня глаза на лоб полезли.

— Ну, интересно же.

— Тьфу на тебя! — И я снова принялся разглядывать карту. Что-то зацепило мой взгляд, но я пока не мог понять что. Внезапно я остановил изучение древнего пергамента на спальне Гриффиндора. Рядом с именем Рональд Уизли стояло другое — Питер Петтигрю.

Я протер глаза и еще раз посмотрел на карту. Имя никуда не исчезло. Я протянул карту задумчивому Мальсиберу:

— Скажи мне, что ты видишь рядом с Уизли.

Рей глянул на карту.

— Питер Петтигрю.

Мы посмотрели друг на друга и выдохнули одновременно:

— Он же умер!»

— Слышь, шутник, — обратился Рей к Фреду. — Сев говорил, что у вас была такая же карта, которую Поттер — старший когда-то свистнул у него.

— Да, была. И что?

— Вас что никак не затронуло, что ваш брат спит с мужиком по имени Питер Петтигрю?

— Я вам открою тайну, мы за братом не следили…

— У нас были более достойные объекты для наблюдения. Перси не тормози.

Глава 19. Узник Азкабана

«20 июня 1993 года.

Меня окружают одни дебилы. Правда. Дернул же меня Мерлин отправить освобождать Блека почти пришедшего в себя Малфоя, потому что только он владеет ментальной магией, и Рея, который вообще «ничего о ней не знает». Но, отвертеться он все равно не мог, потому что у него есть допуск к Азкабану, а у Малфоя его, разумеется, нет.

Почему мы вообще решили вытаскивать Блека, освобождение которого не входило ни в какие планы? Все потому, что Мальсибер у нас — душа добрая. Вступился за беднягу Сириуса, который столько лет отсидел.

Я, в общем-то, был не против, но предупредил, что официально снять с Блека обвинения пока не представляется возможным, потому что живого Питера мы предъявить не можем и не сможем в ближайшее время, потому что этот самый Питер во что бы то ни стало должен добраться до Лорда.

Между прочим, у Петтигрю миссия ответственная — возрождение Лорда. Рей покивал на это, прекрасно понимая, что о местонахождении палочки известно только этой крысе паршивой. И предложил помочь Сириусу сбежать. Ага. Из Азкабана. Круто.

В Азкабане я ни разу не был, а без плана местности и хотя бы предположительного местонахождения Блека, мой начальник безопасности действовать отказался наотрез. И как сказал Рей: «я там, в конце концов, сижу! Вдруг кто-нибудь о тюрьме спросит?»

Это было первой проблемой, вставшей на нашем пути. Дело в том, что план Азкабана находился только в одной из секретных комнат Отдела Тайн, допуск к которым был только у начальника и заместителя начальника. Так как заместителя у меня пока не было, в эту комнату мог войти только я. А Рей план не увидит, потому что защитные чары комнаты настроены таким образом, что писать в ней невозможно. Я могу туда придти и просто почитать. Подумав, мы пришли к выводу, что нам поможет камин, который располагается в комнате на случай катастрофы, если необходимо будет эвакуировать бумаги. Передать что-то вне режима ЧП через камин нельзя, но настроить его на обычный вызов можно попробовать. Сделать это, опять-таки, могу только я. В целом план был прост. Рей, из своего камина ныряет в камин хранилища и смотрит план, который я ему показываю. Он делает необходимые заметки, находясь у себя, затем я убираю план и запечатываю камин. Так мы и поступили, но за этим непотребством Мальсибера застукал мой начальник внешней безопасности. Услышав шум, я быстро вернул все на место и поспешил к Рею, чтобы спасти начальника моей внутренней безопасности от разъяренного полковника.

Я впервые слышал, чтобы Эван орал. Причем так, что в Отделе вдруг стало на редкость пустынно. Все срочно почувствовали дикий голод, и пошли перекусить, точнее убежали. Причиной его гнева было то, что охрана Хранилища была совершенной, и взломать ее никому никогда не удавалось, даже Гарретту. А два «малолетних идиота» просто так манипулировали ею! Прооравшись на Мальсибера, и на меня, за компанию, Эван взял обещание с Рея, лечь костьми, но сделать так, чтобы ни у кого больше не получилось сделать того же, что сотворили мы. Затем он пошел разыскивать куда-то исчезнувшего Гарретта. Бедный Гарретт. Думаю, после возвращения Рея, они будут долго ночевать в закрытой комнате, решая эту маленькую проблему. Только перед этим, я должен буду эвакуировать все ее содержимое и только тогда открыть им допуск.

Собственно поэтому, я и не составил этому дуэту освободителей компанию. Документов там оказалось просто огромное количество.

Вот почему я могу спокойно приказывать всем, кроме Эвана? Все-таки плохо, когда твой подчиненный знает тебя с тех пор, когда ты еще сопли слюнявчиком подтирал, а он строил тебя в это благословенное время. Мда.

Проводив этих двоих на дело, я начал таскать коробки в Тайную комнату. Лучшего места я придумать так и не смог. Пока я занимался работой грузчика, эти двое такого наворотили…

Все началось достаточно безобидно: эти… отправили Фаджа — Министра Магии разносить почту для заключенных в Азкабан. Позже, когда я все это узнал, у меня возникло всего два вопроса: зачем, и почему именно Фадж.

На что эти, уже не побоюсь этого слова, мудаки выдвинули следующее оправдание своим действиям: послать Фаджа — это, оказывается, логично. Он же под Империусом и без задания. Не правильно это. Вот они его и отправили. Это, оказывается, должен был быть повод, для того, чтобы Блек якобы начал шевелиться. В общем, чтобы хоть как-то оправдать побег, газетку Сириусу и подсунули, где на первой странице была фотография семейства Уизли и одной очень знакомой крысы.

Собственно, семейство Уизли было отправлено в Египет не случайно. Подтасовать результаты лотереи — плевое дело.

Просто пришедший в себя Малфой рвал и метал и пообещал убить все это рыжее семейство, включая прибившегося к ним анимага. Поводов у него было два. Первый, наиболее весомый, в свете последних событий. Почему эта «рыжая малолетняя дура», найдя у себя посторонний предмет, даже не попыталась отыскать владельца? Или хотя бы сообщить о находке пусть не преподавателям, а своим родителям, которые подозрительную тетрадь проверили хотя бы на наличие темной магии. Артур, как законопослушный гражданин, почуяв ее зачатки, сразу же потащил бы находку в Отдел Тайн, где, по чистой случайности совершенно неожиданно, работают два лучших друга Лорда Малфоя.

Вторым, менее весомым для меня и более важным для Малфоя был повод, связанный с потерей фамильного Дара. Оказывается, он раскопал причастность Уизли к этому печальному происшествию только прошлым летом, когда он уже сошел с ума. И почему он их в тот момент не убил, а просто повздорил с Артуром, для нас с Мальсибером осталось загадкой. А когда мы с Реем поинтересовались, зачем, собственно Люциус устроил Била на работу, тот пришел в такую ярость, что мы сразу поняли, что он этого совершенно не помнит. Мы тогда с моим начальником внутренней службы безопасности резво бегали от Малфоя, который почему-то винил во всем нас. Благо размеры Тайной комнаты позволяли это сделать. Задержался он только однажды, чтобы оценить тушку василиска и прикинуть сколько это добро стоит. Причинить нам какой-либо вред он не мог, потому что воротник Шанца мы с него так и не сняли. Правда, из жалости дали ему все-таки костерост, но об этом ему знать не обязательно. Собственно в этом воротнике он и разгуливает по сей день.

Я спросил Рея, когда они пришли с задания:

— Рей! Ты совсем тупой или умело прикидываешься? Хотя, о чем это я. Я до своего третьего курса думал, что тебя зовут «этот придурок Рейнард»…

— Ну, вот что ты начинаешь, все логично…

— Это что ты логичным называешь? Думаешь, это логично, когда измученный физически и морально узник Азкабана, просидевший там тринадцать лет, сумел разглядеть отсутствие одного пальца на черно — белой фотографии небольшого размера в отдалении у обычной крысы?!

— Ну вот что ты завелся? Все нормально будет, — разглядывая ковер, пробормотал Мальсибер.

— Ладно. Значит, вы считаете логичным, отправить Министра Магии в Азкабан, чтобы показать эту фотографию в газете Сириусу?

— Ну, а что такого? — удивленно произнес Люциус.

— Что такого?! Это Министр Магии! Главнее его в Министерстве никого нет, кроме нас, а вы посылаете его работать почтальоном? — я был в бешенстве, ну это же надо было додуматься? Наверное, в это время от меня так разило тьмой, которую я был просто не в состоянии сдерживать, что и Люциус и Рей, даже не пытались особо возникать, только вяло оправдывались.

— Вот ты сам сейчас сказал, что я над ним главный. Вот и пускай работает. — Продолжал ковырять ковер носком Рей.

— Я с тобой потом на эту тему поговорю! Вы что, никого проще найти не могли?

— Я предлагал Амбридж, но белобрысый сказал, что его коробит от одной мысли, что такая фигня будет бегать за ним собачкой.

— А что, без Империуса обойтись нельзя было?

— Эм… Ты думаешь, кто-нибудь согласился бы сходить в Азкабан без Империуса?

— Сходить? Да ты вообще в курсе, где он находится? — я уже практически шипел на Рея.

— Нет. А зачем мне такая секретная информация? — невозмутимо продолжал терзать ковер Рейнард.

— Об этой секретной информации каждый ребенок в Хогвартсе знает. И вообще, ты там сидишь! Ты для чего планы тюрьмы рассматривал? Тебя что, ничего кроме расположения камеры Сириуса не волновало?! Что вы Блеку внушили?!

— А тебе не все равно? — как-то слишком быстро спросил Малфой. — Фаджу мы внушили то же самое. Может, у него спросишь?

— Так. Стоп. А где Блек?

— Мы его потеряли. — Сказал Рей и начал пятиться к двери.

— Что вы сделали?! Вы дебилы! Уроды! Если вы его через час не найдете, я — через час и одну минуту сдаю вас обоих Эвану, с благословением сделать с вами, козлами, все, на что у полковника фантазии хватит! — я выдохнул и спокойным голосом произнес. — Вы пока его ищите, я к Фаджу схожу.

— А может не нужно никуда ходить? — осторожно спросил Люциус, оглядываясь на дверь. У меня закрались подозрения в том, что они снова поступили «логично».

— Пошли вон!!! — заорал я, и эти… двое моментально выскочили из кабинета.

Я даже не мог представить, что меня ждет у Фаджа.

Когда я выскользнул из головы Министра, в моем лексиконе не осталось ни одного приличного слова. Даже предлоги и те были матерные. Нет, это же надо?! С мозгом работал Люциус — это очевидно, но нашептывал ему точно Мальсибер. Потому что Лорд Малфой сгенерировать такую чушь просто не способен.

— Вы что, это тоже считаете логичным, что охрана сообщила Фаджу о том, что заключенный сбежал. Как он это сделал — отдельный разговор. До этого стража несколько ночей замечала, что Сириус находится не в себе и шепчет, что хочет кого-то убить. Вот он тринадцать лет просидел и был вменяем, а тут раз — и сошел с ума. Нормально? А ничего, что стража Азкабана — дементоры? Каким образом они могли понять, что шепчет Блек, а потом сообщить об этом Министру? — начал я сразу же шипеть на только что вошедших этих… козлов. — А побег? Вы вообще чем думали, когда это сочиняли?

— А что тебе не нравится? — возмутился, было, Рей.

— Заткнись! Значит так, сейчас мы пойдем в Азкабан, и я вам покажу небольшие такие недочеты побега Сириуса Блека. Вы его нашли?

— Да, он у какого-то дома на Тисовой улице терся, что он там, интересно, забыл?

— Не важно. Поттера он там забыл. Где он?

— Ну, наверно на Тисовой улице, — пожал плечами Малфой.

— Вы его что, там оставили? — я охеревал с их тупости. Я их вообще для чего отправлял?

— Команды тащить Поттера в Министерство не было, — спокойно проговорил Мальсибер.

— Причем здесь этот хренов Поттер? Где шавка эта блохастая я вас спрашиваю? — я заметил, что меня уже начало потряхивать.

— В кабинете у меня сидит, спит. — Посмотрел на меня Рей. — Сев, ты что разорался, все же нормально.

— Нормально?! Я вам сейчас покажу это нормально.

Я схватил этих… двоих и потащил к атриуму, чтобы аппарировать в тюрьму для нехороших волшебников.»

— Так, это вы вытащили Блека из тюрьмы? — проговорила в сторону Рея Гермиона. — Зачем?

— Вот видишь, какой я у тебя хороший и добрый, — прошептал на ухо Гермионе ее законный супруг. Она вздрогнула и с ужасом посмотрела на него. — Да что же ты меня боишься — то, — вскинулся Рейнард, на что миссис Мальсибер сжалась еще больше. Рей потер переносицу обеими руками. — Как же тяжело будет.

— Да ты не переживай, здесь тебя все боятся. Ну, кроме меня, Эйлин, Дамблдора, Нарциссы, Аберфорда, Невилл, вон не боится уже давно. Поттера не считаю, у него инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. Так что, Рей, тебя вообще здесь никто, кроме твоей жены, не боится. — Похлопал по плечу временного начальника Отдела Тайн Люциус.

— Ты вот можешь утешить. Я между прочим преданнейшим палачом у Лорда был.

— Ага, только чуть не сдох раз пятнадцать, — усмехнулся Малфой.

— Ну так и дали бы помереть, когда я просил. Дорогая, между прочим, это твой любимый профессор виноват в том, что ты оказалась в таком непривлекательном для себя положении. Он меня с того света вытащил. Один раз буквально. Второй — практически. А за остальные разы благодари мадам Помфри — она просто чудо.

— То есть, ты хочешь сказать, что всегда приползал от Тома умирать в Хогвартс? — сочувственно произнесла Минерва.

— Да, — и медведьма разревелась, — это не сопли у детей лечить. Я такого никогда не видела. Я его всегда почти по кускам собирала. Вы даже представить себе не можете, что этот зверь делал с мальчиком.

— Поппи, успокойся. Все нормально же. После последнего раза, я вообще у тебя редко бывал. Так царапину замазать, да отлежаться.

— Да если бы Северус на тебя такую защиту не поставил тогда, ты бы вообще ни разу больше не дополз до меня! Некому было бы доползать. Я тебя тогда практически похоронила. — И она завыла в голос.

— Ты вообще знаешь, что они со мной тогда сделали? Извращенцы проклятые, — покосился в сторону Малфоя Рей.

— А вот не нужно на личности переходить, — возмутился Люциус, — вы меня тоже тогда на кровати распяли.

— Ну ведь нужно было Северусу опыта набираться, — они в голос засмеялись и к ним присоединился Альбус. Рей, повернувшись к Гермионе, слегка ее приобнял. — Дорогая, ты не переживай, я не такой. Я не принимал в этом участия, я только держал этого белобрысого, чтобы он не дергался слишком. А до этого я был просто жертвой их чудовищного насилия.

— А вам было больно? — прошептал Гермиона, глядя в глаза своему мужу.

— Вначале да, а потом хорошо стало, — улыбнулся Рей.

— Я не об этом, — сказала девушка, слегка покраснев.

— Люциус, что за испорченная молодежь нынче пошла. — Обратился Мальсибер к своему соседу. Затем, посмотрел на Гермиону, которая в первые за этот день не отводила от него взгляда, ожидая ответа. Он обнял ее, крепко прижав к себе, и прошептал. — Да, забудь. Все прошло уже. Все прошло. Перси, читай, а то мы не закончим никогда.

«Мы аппарировали прямо в бывшую камеру Блека. Просторное помещение два на два метра с сырыми стенами, за одной из которых что-то бубнила наша всеми любимая Беллатрикс. Я поставил заглушающее заклятие и повернулся к этому дуэту баранов. По пристыженному виду Мальсибера я понял, что он поставить заглушку забыл. Я мысленно его убил несколько раз, причем каждый раз оказывался все более мучительным. Про Малфоя я даже и не вспоминал, потому что колдовать в Азкабане он не мог. Тут вообще колдовать кроме нас двоих никто не имел права. За несанкционированное колдовство в коридоре сразу же шла расплата в виде поцелуя дежурного дементора. Что же касается камер.

— Вот ты… Люциус, посмотри на меня. Колдовать в камере можешь?

— Я что, дурак? Я даже пробовать не собираюсь, — обиженно фыркнул Малфой.

— А ты попробуй. Я тебе разрешаю.

— Империус, — буднично произнес Малфой. У меня упала челюсть.

— Ты на кого его сейчас накладывал? — осторожно спросил я.

— На него, — и он ткнул пальцем в охреневшего Рея. Судя по виду Мальсибера, он хотел сломать Люциусу все оставшиеся неповрежденные позвонки.

— Люциус, я тебя вместе с Драко отправлю на его третий курс, чтобы ты выучил еще какие-нибудь заклинания, кроме Империуса. Ну как, получилось?

— Ну, судя по всему, нет, — пробормотал Люциус, пятясь к стене с маленьким окошечком, находящимся под потолком — Рей, что это ты в меня палочкой своей тыкаешь. Я помню, что твоя магия здесь действует. Северус, ну сделай же что-нибудь!

— Рей! Прекрати его пугать, все равно ты ему ничего не сделаешь! А теперь, козлы, посмотрите мне в глаза и объясните: какие трахнутые черти надоумили вас внушить Блеку и Фаджу заодно, что бедный, несчастный Сириус, пользуясь тем, что он анимаг, превращался в собачку вот здесь, в этой камере, чтобы спасти свой разум от дементоров?!

— Ну…

— Пошли дальше. Смотрите под потолок. И что вы там видите?

— Окно? — робко предположил Рей.

— Правда? Я вот вижу там зарешеченную бойницу, через которую можно просунуть лук. А теперь представьте себе, как пес, даже если до этого он никогда не ел, и у него остались только кожа и кости смог протиснуться вот в это, как вы говорите окно?

— Ну…

— Ладно, допустим, он может здесь пользоваться магией невербальной и беспалочковой. Допустим. Также допустим, что он постоянно превращался в собаку и смог расширить в образе собаки окно, чтобы в него протиснуться. А потом, в полете, вернуть все как было. Он у вас что, симуран? Ну, допустим, он собака и умеет летать. — Я подошел к этим героям ментальной магии и, взяв их за руки, аппарировал на крышу. — Вот, прямо подо мной находится камера Блека. А теперь объясните мне, каким образом, выпрыгнув в окно, Блек смог долететь до земли и не разбиться вон о те скалы, потому что он явно не симуран!

Рей осторожно подошел к краю и посмотрел вниз. До моря было метров сто. А берег состоял из острых валунов. Наверное, для всяких симуранов и созданных.

— Рей, допустим, что он все-таки долетел до моря и не разбился. А теперь покажи мне, куда должна была плыть обессилившая изголодавшаяся и истощенная собака?!

— На сушу?

— Покажи мне направление.

— Э, на запад? — и он почему-то показал мне на юг.

— Правильно! На восток он должен был плыть, — я подошел к нему и развернул его руку, показывающую предположительное направление, на девяносто градусов, — и не тыкай мне югом! Ну, хорошо, допустим, он выбрал правильное направление. Сколько ему нужно плыть миль до берега?

— Пять? — робко предложил Малфой.

— Ты абсолютно прав, конечно же пятнадцать! А, я понял. Сириус у нас не просто собака, он симуран — барбет! Идиоты! Вы сейчас пойдете в камеру и будете там сидеть!

— Но…

— Ты вообще здесь тринадцать лет гниешь! — я ткнул пальцем в Мальсибера. — А тебя, я вообще хочу здесь случайно забыть! Марш в камеру, дебилы! Мне из-за вас сейчас визит вежливости нашей драгоценной Белле наносить придется.

— Я могу сам сходить, — начал, было, Рей.

— Лишний раз своей смазливой мордой светить будешь? Ты вообще ментальной магией на зачаточном уровне владеешь! Марш в камеру!

— Будто у тебя морда не смазливая. И не надо к моей шее руки тянуть. В камеру так в камеру. Люциус, пойдем. Он нас не ценит, — и Рей, взяв Малфоя за руку, быстренько аппарировал.»

— Люциус, я же говорил, что все купятся, — сказал Рейнард, обводя взглядом зал. Под взглядом этих почти прозрачных глаз, почти каждый пытался уменьшиться и стать менее заметными. — А ты ныть начал, что общественность не поддержит этот бред. Дорогая, ты мне казалась умненькой девочкой. — Рей посмотрел на Гермиону, которая сидела, опустив глаза в пол. — Гермиона, может, ты мне уже отвечать что-нибудь будешь, а то, что я из себя клоуна тут строю? — и он посмотрел куда-то под потолок. — И не надо ржать! Андре? Сейчас буду, оставьте его мне, — и он резко встал и вышел не оглядываясь. Весь зал вздохнул с облегчением.

— Дорогая не переживайте так, ваш муж вернется к вам в целости и сохранности. Уизли, продолжайте.

«У Беллы я пробыл недолго. Отмечу, что Азкабан на нее никак не повлиял. Как была дурой ненормальной, так и осталась. Может только стала агрессивнее. Пока я не почистил ее память, я понял, что Рея она узнала. Трудно было это не понять, когда тебе прямо в ухо орут: «Этот предатель Мальсибер за все ответит перед моим Лордом. Я его сама убью». А вот Люциуса она почему-то не узнала. Возможно, его аристократическая выдержка, на сей раз оказала ему добрую услугу. Он всегда говорит тихо. А вот Рей вполне мог повысить голос. Ладно, забыли — теперь она и Мальсибера не помнит. И то, что Сириус сидел с ней в соседней камере тоже.

Вернувшись к этим асам логического мышления, я некоторое время внимательно смотрел на них.

— Давайте здесь сфотографируемся на память, — я недобро усмехнулся.

— Что мы сделаем? — переспросил Рей.

— Сфотографируемся. Когда Лорд воскреснет, он должен будет полюбоваться вашими смазливыми мордашками в камере Азкабана, чтобы убедиться, как вы пострадали ради него.

— А я тут причем? — возмутился Люциус, — я не должен сидеть здесь.

— А на всякий случай, мало ли. Сидите здесь, я сейчас приду, — я аппарировал в Министерство за колдокамерой, парой тюремных роб и незаполненных именных табличек.

Вернувшись в камеру, я кинул это все добро им.

— Заполняйте таблички.

— Зачем? Сам не мог? — ворчал Люциус.

— Я вам что, секретарь Визенгамота? Я что, должен все ваши имена знать?

— У меня нет родового имени, — прямо посмотрел на меня Рей.

— С хера ли? — я позволил себе удивиться.

— С того самого. Я сам от них отказался, и гоблины это все документально зафиксировали. Я даже не знаю, жив ли кто-нибудь. Мне это даже не интересно.

— Рей, не зли меня. Под каким именем ты у меня зарплату получаешь, твою мать! Пиши его!

Мальсибер вздохнул и написал всего два слова: Рейнард Мальсибер. Насколько я понимаю всю эту муть с родословными, у моего начальника службы безопасности рода нет. С него и с его будущей жены начнет свой путь новый росток нового рода. Причем наличие жены и будущих детей он должен был гоблинам гарантировать. То ли Рей надеялся, что его в скором времени прибьют, то ли до сих пор на это надеется. Нет уж, Рей, ты у меня просто так не сдохнешь. А наличие жены я тебе гарантирую. Будешь сильно ортачиться, Империус наложу и насильно женю. Ты его не скинешь — у меня все эти мозголомные штуки гораздо сильнее Малфоевских. Гораздо сильнее. С другой стороны, он от женитьбы сможет отвертеться, если его кто-то введет в свой Род. Причем в любой. Он сейчас никто. Нет, проще жениться — зачем ему куча новых родственников.

Дождавшись, пока Люциус впишет все свои пятнадцать имен, точнее, пока это сделает Рей, под диктовку наше Лорда Малфоя, я отобрал у них таблички, и быстро пририсовал на них первые пришедшие мне на ум номера. Затем швырнул им робы, и не терпящим возражения голосом заставил переодеться. Мальсибер беспрекословно, выполнил мое распоряжение, натянув робу прямо поверх своей кожаной одежды, и так же безропотно позволил мне себя запечатлеть на память. Единственное, что он спросил, это, а не будет ли слишком подозрительно, что он весь такой вылизанный и выбритый заключенный получился. Надо же, иногда он все же включает мозги. Я сквозь зубы поведал ему о том, что если их бред сойдет за правду, то на подобные мелочи никто абсолютно точно внимания не обратит.

А вот с Люциусом возникли ожидаемые проблемы. Он наотрез отказался надевать робу, даже поверх собственной одежды. Пришлось применить силу. В итоге из Люциуса получился на фото истинный узник Азкабана. Растрепанный, с кандалами на руках, а вот не нужно было сопротивляться, и в воротнике Шанца. Великолепно!

Позволив этим… двоим снять робу, я великодушно разрешил им оставить ее вместе с именными табличками на память.

Перед тем как аппарировать в Отдел, я прошипел:

— Память Сириусу подправьте, кретины. Хотя бы окно оттуда уберите и замените его на дверь.

— А ты куда?

— Как куда? В Отдел, колдографии делать. Да, Рей, как ты думаешь, Андре понравится твое изображение? Думаю, я сделаю приятный сюрприз своему секретарю, и подарю один экземпляр ему, — и, под возмущенную ругань Мальсибера, я аппарировал.»

— А почему нельзя было добиться оправдания Сириуса после возрождения Волдеморта? Тогда же Питера уже не нужно было скрывать? — по всей видимости, Гарри надоело реагировать эмоционально и он включил таки в работу мозг, в наличие которого всегда сомневался профессор Снейп.

— Почему нельзя? Северус добился этого уже осенью 94 года. Уж не знаю, чего это ему стоило, но все обвинения с Сириуса были сняты, его розыск прекратился и ему была даже переведена на счет очень приличная компенсация. — Ответил Люциус.

— Но тогда почему Сириус до самой смерти прятался, из дома практически не выходил? — в голосе Гарри звучала растерянность.

— Ну откуда же мне об этом знать? Может ему это нравилось?

— Профессор Снейп мог же сказать Сириусу о том, что тот свободен?

— Поттер, а почему ты думаешь, что Северус никогда ему об этом не говорил? Он пытался, много раз. Но твой крестный не хотел его слушать. Постоянно перебивал, оскорблял. В конце концов, Северус плюнул и заявил ему: «Если хочешь сидеть дома, сиди, пока остальные делом заняты». — Никто не услышал, как Мальсибер вновь появился в зале. Пояснения Гарри он давал на ходу. Добравшись до своего места, Рей сел, вновь слегка приобняв Гермиону, та предсказуемо сжалась. Люциус вопросительно посмотрел на Рея.

— Ложная тревога. Я ничего не пропустил интересного? Нет? Рыжий читай дальше.

Глава 20. Разработки Отдела Тайн

«10 сентября 1993 года.

В Отделе все наконец-то наладилось, и он заработал.

Глядя на работающих в лабораториях маньяков науки, я понял одну вещь: никуда они от меня не денутся. Где еще они могут делать все что угодно, не оглядываясь на законы и ограничения. Каждый из них притащил своих учеников, которые теперь трудились вместе с ними. Всех этих людей проверили и перепроверили, да и, вдобавок, они какие-то клятвы принесли по типу Непреложных обетов. Я даже удивился: ни один из них не отказался. В момент приношения клятв, они нервно и многозначительно поглядывали в сторону лабораторий. В общем, понятно — такие же маньяки, как и их учителя.

Давлин с Иллиадой поделили один кабинет на двоих и теперь выполняли функции подотдела по связям с представителями различных рас.

Все были при деле, даже Гарретт. Он у нас тестировал различные охранные системы. Чтобы удовлетворить его клептоманию, я придумал следующую схему: в течение месяца вор изучает новую защиту, выделяет ее слабые места, а затем достает свою зарплату, защищенную этими чарами. А после проделанной работы, пишет подробнейший отчет. Это было сделано, чтобы ему было, чем заняться, а то работа по его «специальности» была как-то не востребована Отделом ежедневно.

Когда Эван с Реем узнали об этой схеме, они ржали полдня, пока не наткнулись на идущего по коридору Гарретта, который просто светился довольной мордой. Довольной, потому что он напоролся на сложную штуку, которую не смог взломать. И теперь забрать свои деньги — это не просто получить законную зарплату, но и вызов его мастерству. Тоже маньяк! Меня окружают одни помешанные на своей работе люди. Не могу сказать, что я не доволен.

Одной из первых новинок Отдела стал модифицированный думосбор. Теперь в нем можно было не просто просматривать воспоминания, но и работать с ними. Комбинировать, проводить монтаж, менять местами фрагменты и выполнять другую работу. Воспоминания оставались подлинными, просто мог меняться их смысл. Также, можно было запускать несколько различных воспоминаний одновременно и, используя режим замедления, вдумчиво их изучать, а также сравнивать. Когда я увидел это чудо на столе у Фламеля, я тут же его конфисковал. Пора бы уже разобраться с тем, что я видел тогда в призрачном поезде Салазара.

Я приволок думосбор в свой кабинет. Предупредив Андре, что меня нет, не было и не будет в ближайшее время, я принялся за долгую и кропотливую работу.

Слив в думосбор несколько воспоминаний, составляющих те картинки, которые я видел за окном поезда, я погрузился в Омут. Прошло не менее трех часов, прежде, чем я разобрался. Начал я с той картины, которая кольнула меня сразу. На этой картинке я кладу цветы на чью-то могилу. Этого в принципе не могло быть. Я никогда не прихожу на могилы, никогда. Однажды попрощавшись с ушедшими, я больше не тревожу их покой. Поэтому, я начал именно с этого фрагмента. Вынырнув из омута на минуту, я перевел дух. На этой картинке, я возложил лилии на могилу Поттеров. Этого не было! Я не был у Поттеров ни разу, и я никогда бы не опустился до такой пошлости, как притащить лилии на могилу Лили. Но! Это могло быть? Запросто. Быстро просмотрев другие картинки из моего детства, я быстро вычленил то, чего никогда со мной не происходило. Например: я никогда не разговаривал в поезде одновременно с Лили, Поттером и Блеком. И другие подобные, казалось бы, мелкие вещи. Но это могло бы быть. Так, к какому выводу это приводит? А к такому, все те ужасы, что заставили меня заикаться, могут произойти. Значит, нужно на них сосредоточиться и постараться не допустить. Ключевых моментов немного. На смерть Альбуса я не обратил внимания. Судя по картинке — это была Авада. Ну-ну, Авада убила Темного мага? Бред.

А вот остальные…

Смерть Поттера, смерть МакГонаглл, смерть того мальчика, в котором я, при повторном просмотре, опознал Седрика Диггори, наконец, смерть Малфоев, и страшная смерть Рея. Я содрогнулся. В тот раз именно эта картинка не произвела на меня никакого впечатления, я ее даже не запомнил. А сейчас, я прихожу в ужас от осознания, что могу потерять Мальсибера.

Странная штука жизнь. Еще год назад я даже о нем ни разу не вспомнил, а сейчас Рей стал одним из немногих по-настоящему близких мне людей. Даже не друг. Как там говорила статуя, брат по духу? И что-то мне говорит о том, что это взаимно.

Так, нужно срочно ставить защиту на разум Рея. Возвращение Лорда не за горами, а на такую мучительную и извращенную смерть послать может только он. За предательство, например.

Собрав воспоминания, я запихнул их обратно к себе в голову. Поставил думосбор на одну из полок. Будет здесь стоять. Если нужно, мои артефакторы себе такой же быстренько смастерят. Да, не забыть попросить их мне для Хогвартса такой же сделать.

Я нашел Рея не сразу. Он постоянно где-то бегал. Не терпящим возражения тоном приказал ему пройти в мой кабинет. Рей очень хорошо чувствует настроение людей. Он вмиг посерьезнел и быстро пошел за мной, даже не позубоскалив с Андре.

— Рей, сядь. Ты мне доверяешь?

— Почему ты спрашиваешь? — Мальсибер посмотрел на меня насторожено.

— Я хочу поставить защиту на твой разум. Она будет плавающая. То есть ты сможешь показывать лигеллименту то, что посчитаешь нужным, закрыв то, что необходимо закрыть. При этом не будет иллюзии стены, как если бы ты применял окклюменцию. И легиллемент не заподозрит, что ты что-то от него скрываешь. Но, Рей, ты должен открыть мне свой разум.

— Сев, что случилось? — теперь в голосе Рея звучало беспокойство.

— Ничего, Рей, пока ничего. — Картинка с умирающим Мальсибером снова встала у меня перед глазами. — Я просто хочу подстраховаться. — Я сглотнул подступивший к горлу комок, меня подташнивало.

Мальсибер стал серьезным. Он посмотрел мне в глаза и выдохнул:

— Я готов. Ставь свою защиту.

Я осторожно погрузился в разум друга. Не бойся, Рей, я никуда не полезу. Мне это не нужно. Если захочешь, сам мне все расскажешь. Так, теперь аккуратно запустить сетку. Теперь придать ей движение. А сейчас, мне нужно проверить. Думаю, что какое-нибудь детское воспоминание подойдет. Например, вот это, кажется разговор с отцом. И тут я чуть было не потерял контроль над собой, видя как Рей, которому не больше двенадцати — тринадцати лет падает на ковер, под накладывающим на него отцом… Я заставил себя досмотреть до конца.

Затем резко закрепил сеть, наверняка причинив Рею некоторую боль, и выскочил из его разума. Я упал на колени, меня все-таки вырвало. Когда-то давно, в прошлой жизни, я убил какого-то ненормального маньяка практически за тоже самое. Рей, как ты умудрился остаться хоть относительно нормальным?

— Как часто? — единственное, что я смог спросить, после того как отдышался.

— Не чаще раза в неделю. Когда я был в школе — реже. А ты чего так разволновался-то? Это нормально, для многих семей.

— Это. Не. Нормально! Моя мать убила бы любого, кто попробовал бы причинить мне боль, равносильную той, что вы, светлые, испытываете под Круциатусом. Ты думаешь, меня не воспитывали? Еще как воспитывали. До меня многие вещи только через ремень и доходили. Ты хочешь сказать, что Круцио вместо заслуженной затрещины для ребенка, часто практикуется в чистокровных семьях?

— Не знаю, как в других, а в моей — это была обычная практика.

— Рей.

— Что?

— Ничего.

Мальсибер сидел в кресле и смотрел в одну точку. Я знаю, что он не любит, когда до него дотрагиваются. Теперь понятно почему. Волдеморт и последующее изгнание довершили начатое его ненормальной семейкой.

Я сел на корточки перед ним.

— Если у меня когда-нибудь появятся дети, я никогда к ним пальцем не прикоснусь, чтобы наказать, — ровным голосом, продолжая смотреть в одну точку, сказал Рей.

Такое спокойствие — это неправильно.

— Рей.

— Я не понимаю, чего вашему Поттеру не хватает? Его голодом не морят. Одевают, пусть как пугало, но ты в его возрасте не лучше выглядел. Его не бьют. Ну, подумаешь, пару раз заперли, да ужина лишили. Его по своему, но любят. Иначе бы тетка собрала его вещи и пинком в Хогвартс отправила. А она пыталась его уберечь от магического мира. Ведь этот мир, скорее всего, ассоциируется у нее с теми, кто убил ее сестру. И, что бы Петунья не говорила, она не желает смерти своему племяннику. Чего он ноет? Он что, думает, что в приемной семье когда-нибудь сможет обрести по-настоящему искреннюю любовь? Такого не бывает, Сев. Особенно в нашем жестоком мире, где большинству родителей наплевать на собственных родных детей. Знаешь, как хочется в школу, когда вроде бы все у тебя есть, ты мальчик-мажор, но в комплекте идет полное безразличие со стороны родителей. Мать, думающая, что исполнила свой долг перед тобой в тот момент, когда родила. И отец, который вспоминал о тебе только тогда, когда нужно было сеанс профилактического Круциатуса провести. Знаешь, меня всегда беспокоил вопрос, а как темные маги воспитывают своих детей? Их тоже проводят через боль?

— Нет. У темных это не принято, — я смотрел на него, не отводя взгляд. Через что же ты прошел? Мерлин…

— Почему?

— Считается, что мальчик в этом случае вырастет слабым, а девочек так воспитывать — просто стыдно.

— Я не слабый.

— Нет, Рей, нет. Ты сильный, ты гораздо сильнее меня.

— Я принял Метку. А как я ее мог не принять? Я действительно восхищался Лордом. Я пробился в Ближний Круг. Если бы ты только знал, как я гордился, когда Лорд приблизил меня к себе. Я убивал. Я не считал, что поступаю неправильно. Теперь я знаю, но ничего нельзя вернуть. Уже ничего не исправить.

— Рей.

— Я даже не знал, что можно жить как-то по-другому.

— Рей! Посмотри на меня!

Он наконец-то сфокусировал свой взгляд на мне. А меня вдруг осенила страшная догадка.

— Рей, где ты живешь?

— Нигде. Я ночую здесь в Отделе.

Его глаза снова были пустыми. В них не отражалось ничего. Де — жа — вю.

Я взял его за руку. И поднялся, заставляя Рея встать. В нем что-то сломалось. Он напоминал мне куклу. Осторожно протянув другую руку, я достал из уха Мальсибера, маленький наушник. И вставил его в свое. Он никак не отреагировал на мои манипуляции. Ну же, Рей, ты же сильный. Тебя не сломала твоя семья (я сжал кулак, как же мне хочется их уничтожить), тебя не смог сломать Лорд, тебя не сломала улица. Почему сейчас одно единственное воспоминание…

— Эван, это Северус.

— Сев, что случилось? Почему ты на канале Мальсибера?

— Эван, Рею плохо. Открой мне допуск для создания портключа. Нас несколько дней не будет.

— Хорошо. Я могу помочь?

— Пока нет, может позже.

Я подошел к столу, не выпуская руку Мальсибера из своей. Взял первый попавшийся карандаш.

— Портус. Пошли домой, Рей. — Я вложил карандаш ему в руку, ухватился за другой конец. — Эйлин.

Портключ перенес нас в сад, я сделал его таким машинально, по привычке.

Мы медленно шли по направлению к дому. Мальсибер шел за мной, все также ни на что не реагируя. И тут я увидел, что ко мне несется Офира. Я поморщился. Сейчас опять меня по земле кататьбудут.

А все потому, что эта кошка отожралась на колбасе и стала здоровенной, а приветствовать она меня любила таким образом: несясь с огромной скоростью, мантикора прыгала на меня. Я, естественно, падал, а она, устроившись сверху, начинала вылизывать мне лицо.

Поэтому, я сразу же отпустил руку Мальсибера и отошел на несколько шагов в сторону, как только увидел мелькнувшее между деревьями серое пятно.

Прыжок Офиры и мое, предсказуемое, падение на землю. И отчаянный, полный какого-то дикого ужаса вопль:

— Сев!

Рей не знал, что у меня столь оригинальный фамильяр. Я забыл ему сказать, а сам он не спрашивал.

Кое-как спихнув придавившую меня тушу, я метнулся к Рейнарду. Тот стоял на коленях, закрыв лицо руками. Офира у меня умница, почувствовала мое настроение и подошла к Рею вслед за мной.

— Рей?

Он отнял руки от лица и посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на жмущуюся к моим ногам мантикору. Я потрепал кошку по загривку и она, лизнув мне руку, побежала по своим делам.

Рейнард снова посмотрел на меня:

— Я так понимаю, это твой фамильяр?

— Угу, ее Офира зовут.

Пустоты в глазах Мальсибера уже не было. Испуг в них медленно, но верно начал сменяться яростью. Искренний страх за мою жизнь вывел Рея из этого своеобразного коллапса, в который он был погружен. Кажется, у магглов такие потрясения называются шоковой терапией. Рей вскочил с колен и прошипел:

— Убью!

Полетевший в мою сторону луч, быстро доказал, что Мальсибер не шутит.

— Рей, — я попятился. — Этой штукой ты меня действительно можешь убить!

Следующий луч заставил меня пригнуться.

— Рейнард, ты же сам потом жалеть будешь!

Еще один луч.

— Рей, включи логику! Ты только что думал, что меня сожрали и переживал, не морщись, переживал, я видел. А сейчас ты меня хочешь убить! Ай! Хватит! Я понял, что ты умеешь убивать темных магов!

В следующие полчаса я резвым зайчиком бегал по саду, на ходу уклоняясь от заклятий. На дистанцию прямого контакта Рей не приближался. Видимо, правда, жаждал моей крови. За это время я проклял: Слизерина, за то, что в его голову когда-то пришла гениальная мысль — перевести формулы темных заклятий для Светлых магов; Мальсибера, за то, что он наткнулся в один далеко не прекрасный день именно на эту книгу; и себя, за тупость, которая заставила меня эту книгу Рею подарить.

Наконец, Мальсибер выдохся, ну, или остыл. Он сел прямо на траву. Я подошел, насторожено посматривая на него.

— Скотина! Какой же ты урод! — полупростонал, полупрошипел Рейнард. — Ты что предупредить меня не мог? Ты знаешь, что я пережил, когда эта серая хрень на тебя набросилась? Вот только попробуй мне сказать, что ты опять забыл меня предупредить!

Я устало опустился рядом с ним. Сорвал травинку и сунул ее в рот. Я не буду тебе говорить, что действительно забыл. Как же удачно вышло-то. Покосившись на Мальсибера, я вдруг неожиданно даже для самого себя предложил:

— Рей, а пойдем напьемся?

Рейнард довольно долго обдумывал эту гениальную мысль, а затем медленно кивнул.

Пить я так и не научился. Поэтому первое, что я сделал, зайдя в дом, это вызвал Динки — самого адекватного из моих эльфов, и не настолько наглого, как остальные. Приказав эльфу показать Рею его комнату, я, после того как они вернулись в гостиную, строго-настрого наказал Динки никуда нас с Рейнардом не пускать! Знаю я себя, опять куда-нибудь понесет, а утром в думосборе за голову хвататься будем. Эльфам разрешалось даже применить силу.

Мы напились. Как обычно, я не помню, что было после третей бутылки.

Проснулись мы в гостиной на полу в обнимку, почему-то голые по пояс, зато в штанах и ботинках, накрытые пледом. Видимо эльфам все-таки пришлось действовать жестко.

Следующий день мы провели в поместье. Много разговаривали, валяясь на траве в саду.

Офира приняла Рея благосклонно. Даже позволила ему себя погладить. Мальсибер вначале нервно вздрагивал, когда мантикора подходила к нему близко, но очень скоро перестал обращать на нее внимание, даже отмахивался от наглой кошки, которая почему-то решила, что колбаса в бутерброде Рея куда вкуснее, чем ее пайка.

Как-то запоздало до меня дошло, что мантикора считается одним из опаснейших хищников Магического мира. Практически неуязвима для магии, быстра, невероятно опасна. Выйти победителем из схватки с ней — большая удача. Одного мужика даже героем назвали, за то, что он победил мантикору, правда, погибнув при этом. Темному Лорду просто невероятно повезло, что нападавших на него мантикор, кто-то вовремя оттаскивал. Я привык видеть в Офире только толстую ленивую кошку. Этакий домашний любимец. К тому же фамильяр. Фрай вообще с ней не разлей вода. Теперь понятна реакция Рея, и его желание прибить меня, после того как он узнал, что никакой опасности нет.

В Отдел мы вернулись через два дня. Рей выглядел почти нормально.

Там нас ждало новая проблема — Блек каким-то образом ушел от наблюдения.

Я поручил Рею заняться им, пусть развеется. Уже очень скоро, я пожалел об этом необдуманном решении.

Этот придурок Мальсибер снова и снова упускал Блека. Пять раз за это лето. Иногда у меня возникает мысль, что Рей это делает намеренно. Такое чувство, что он настолько привык к бешеной жизни, что когда, наконец, пришла спокойная, он просто растерялся и теперь не знает, что с ней делать. Единственное, что заставляет меня мириться с его закидонами это то, что Рей постепенно оттаивает. Все чаще у него на лице проскальзывает искренняя улыбка, а не кривая усмешка.

В конце концов, я приказал Мальсиберу оставить эту дворнягу в покое. Хочется ему прятаться, недоедать и постоянно подвергаться опасности попасться, вместо того, чтобы пересидеть несколько месяцев под защитой особняка Блеков, пока я решаю дело с его реабилитацией — это его проблемы. Видимо, Сириус так привык к дементорам, что просто жить не может без их постоянного присутствия.

Мальсибер, правда, на меня обиделся. Но я быстро нашел для него занятие. Наш Избранный не может спокойно провести лето, ему обязательно нужно начудить. Только в этот раз с последствиями его чудачеств я назначил разбираться Рея. И отговорки, типа: «Какой массовый Обливиэйт? Я ментальной магией не владею!» не прошли. Я проявил настойчивость, и Рей в течение двух недель разгребал то, что натворил Поттер: тетушка успела далековато улететь. Любви к Гарри у Рея после этого почему-то не прибавилось.

На меня же легла ответственная миссия — избавить нашего Избранного от наказания. Я долго возиться не стал, просто прикрыл это дело. Не до Поттера мне пока.»

— Ты меня, друг, конечно, извини, но такое воспитание, которому подвергся ты — это ненормально, — фыркнул Лорд Малфой. — В чистокровных семьях воспитание жесткое, но дальше ремня обычно не заходит.

— Ну, значит, мне не везет с самого рождения, — пожал плечами Рей.

— Почему ты об этом никогда не говорил? — посмотрел в глаза Мальсиберу Люциус.

— И что бы это изменило? В сочувствии я никогда не нуждался, — ровным голосом ответил начальник безопасности.

— Рей, поверь мне, вовремя сказанное слово способно многое изменить.

Мальсибер прислушался к чему-то и, усмехнувшись, резко повернулся к сидящим вдалеке журналистам и взглядом, не предвещающим ничего хорошего выцепил что-то усердно пишущую Риту Скиттер. Поднялся со своего места и в мгновенье ока оказался перед корреспондентом «Пророка». В зале стояла полная тишина, а женщина, похоже, ничего не замечала и даже не подняла взгляд на стоящего перед ней исполняющего обязанности начальника Отдела Тайн мужчину.

— Мисс Скиттер, — женщина вздрогнула и с опаской подняла глаза. Рей, особо не церемонясь, выдернул исписанные листы и сразу же сжег их, не читая. — Если еще раз, ваш мозг сгенерирует чушь, подобную той, что сейчас превратилась в пепел в моих руках, вы покинете этот зал и больше никогда сюда не войдете. Я понятно объясняю? — Мальсибер говорил это холодным голосом, не мигая, смотрел на Скиттер. Та пыталась сжаться и усиленно кивала. Рей развернулся и пошел к своему месту. Гермиона заинтересованно посмотрела на мужа и проговорила:

— А что она там написала?

— Да не важно. «Тяжелое детство Пожирателя смерти, как способ соблазнить девушку».

На лице девушки впервые за последнее время появилась улыбка.

— Перси, читай уже, — дала отмашку секретарю Эйлин.

«Первого сентября моих змей ждал весьма неприятный сюрприз в виде улучшенной защиты на вход в гостиную.

В апартаментах Салазара был его портрет, где он был запечатлен в двадцатилетнем возрасте. Молодой красивый насмешливый парень. Когда я его притащил, остальные преподаватели долго гадали, кто это? Ни один не угадал. А Слизерин взял с меня слово, что я никому не скажу, и просто наслаждался этим незнанием. Ему было весело. А вот ученикам его факультета весело не было.

Саму систему защиты я позаимствовал у Филиуса. Вход в гостиную открывался только при ответе на вопрос вредного основателя. Но!

Портрет пропускал только одного ученика за раз. Один ответ — один студент. Дружно взявшись за руки, пройти в гостиную не получалось ни у кого. Разумеется, вопросы задавались в зависимости от уровня подготовки ученика. Для детей первого-второго курсов — что-то совсем легкое. Так что дети все ночевали в своих кроватях. А вот начиная с третьего…

Библиотека стала самым посещаемым местом для студентов факультета Слизерин. Их уровень знаний возрос в разы только за первую неделю. Но даже этого не хватало. На вечернем построении я каждый день не досчитывался от десяти до пятнадцати студентов, которые затем получали полный набор отработок. Сплоченность факультета стала какой-то железобетонной. Я даже присвистнул. Единственное, что не радовало — это агрессия неудачников по отношению к другим факультетам. Ну, вот как тот же Драко мог реагировать на чьи-то подначки, если до этого провел незабываемую ночь на парте в кабинете зелий.

На первом же педсовете, куда я сподобился явиться, Минерва обвинила меня в жестокости. Зато студентов Слизерина в кои-то веки стали жалеть. Количество баллов, раздаваемых им преподавателями, просто зашкаливало. Такого не было еще никогда.

Занявший пост преподавателя Защиты от Темных Искусств Люпин, не вызывал у меня ничего кроме брезгливого раздражения. Разговаривал он со мной, всегда опустив голову и что-то мямля. Я над ним даже не подшучивал — скучно. Единственное на что я обратил внимание преподавателей, собравшихся в учительской, было то, что Люпин мог, в конце концов, начать помогать своему дружку, где-то прячущемуся Блеку. А самому Люпину я напомнил, что если он хоть раз, находясь в Хогвартсе, забудет принять антиликантропное зелье, то последствия для него будут ужасными.

Больше ничего существенного за первую учебную неделю не произошло. За исключением одного забавного случая с близнецами Уизли, который доставил мне особую радость. Я терпеть не могу ночные дежурства. И всегда стараюсь от них отвязаться. Вот такая странная у меня привычка: я люблю спать дома в своей кровати и желательно со своей женой. Но от нескольких мне отвертеться все-таки не удалось.

На одном из таких дежурств я застукал близнецов в туалете Плаксы Миртл. Вот почему всех сюда постоянно тянет?

Войдя в туалет, я неслышно приблизился к нарушителям, которые склонившись над котлом, шепотом переругивались. Рядом с Джорджем лежала карта, в которой я опознал тот самый экземпляр, который когда-то пропал у меня. Близнецы настолько увлеклись процессом, что не обращали ни на что внимание. А ведь на карте ясно было видно: рядом с их именами стояло "Северус Снейп". Я не удержался и заглянул в котел, а затем на исписанные формулами листы, лежащие рядом с Фредом. Хм, судя по всему, они варили что-то, что должно было вызвать практически неудержимую рвоту, но в их записях я разглядел несколько ошибок.

— Фред, как ты думаешь, что будет, если я сейчас добавлю сюда корень подорожника?

— Если вы сейчас добавите сюда корень подорожника, мистер Уизли, то вы просто взорвете нас.

Как они подпрыгнули. Любо дорого! И тут же рванули к двери.

— Стоять!

Вот что значит имидж. Близнецы остановились как вкопанные, и настороженно посмотрели на меня. Я даже немного взгрустнул. Вот бы мои сотрудники так меня слушались. Вздохнув, я скрестил руки на груди. Все-таки талантливые мальчишки. Они мне очень нравятся.

— Для начала, минус двадцать баллов с Гриффиндора с каждого. Я надеюсь, мне не нужно озвучивать за что? — я выразительно приподнял бровь.

Мальчишки синхронно покачали головами.

— Следующее. Начиная с завтрашнего дня, неделя отработок у мистера Филча, сроком на одну неделю, опять-таки для каждого. Это понятно?

Близнецы так же синхронно кивнули.

— А теперь, давайте заключим с вами сделку, Мистер Уизли, и, мистер Уизли. Я помогаю вам доварить ваше варево. Помогаю довести его до ума, чтобы вы никого не отравили ненароком, а также сделаю так, чтобы ваше творение имело ограничение действия по времени.

Фред с Джорджем так на меня уставились, что я даже испугался за их органы зрения. Так широко глаза просто не могут открываться.

— Взамен, вы при первом же удобном случае презентуете данную карту, — я указал на древний пергамент кивком головы, — мистеру Поттеру. И научите его ею пользоваться. Не просто расскажите, а убедитесь, что он все понял. Ну что? Сделка?

Мальчишки медленно кивнули. Я усмехнулся. В принципе, сделка была нечестной. Они сделали почти все правильно. Оставались несколько недочетов, которые легко убирались несколькими движениями.

Подняв с пола записи, я вытащил из кармана карандаш. Он всегда был у меня под рукой. Ну не перо же с чернильницей с собой таскать. Еще раз, внимательно перечитав записи, я резко вычеркнул несколько строчек, добавил пару, затем подумав, добавил еще несколько строк.

Наклонился к котлу, и быстро добавив недостающие ингредиенты, которые нашлись здесь же рассованные по пакетикам, я помешал содержимое котла, затем убрал огонь.

Близнецы, как завороженные, смотрели на то, как в котле жидкость перестает кипеть и начинает сворачиваться и приобретать вид шоколадной конфеты.

Я усмехнулся.

— Про карту не забудьте. И еще, мистеры Уизли, через двадцать минут я снова буду проходить здесь. Как вы думаете, что случится, если я здесь кого-нибудь обнаружу?

Возле самой двери меня нагнал глухой голос Фреда:

— Профессор, а зачем вам это было нужно?

Я пожал плечами — откуда я знаю, зачем? Просто решил помочь.

— Это входит в мои обязанности — заботиться о сохранности жизни и здоровья учащихся. Вы ведь не преминули бы испытать свое творение на ком-то из учеников. К тому же, вы можете даже рассказать об этом всем желающим вас слушать. Вам все равно никто не поверит. Двадцать минут, запомните.

И я пошел совершать дальнейший обход.»

— Так это Снейп помогал вам делать всякие гадости? — воскликнула Гермиона. Рей от неожиданности вздрогнул.

— Ну, конечно, Гермиона, мы бы сами долго раскручивались, — ухмыльнулся Фред.

— Да как же так можно?!

— Дорогая, успокойся. У тебя будет время высказать все, что о нем думаешь прямо в лицо, — обнял жену Мальсибер. Та, ожидаемо съежилась и сразу же затихла.

— Ну вот, что ты ее пугаешь постоянно? — покачал головой Люциус. — Перси, читайте.

«Для чего была проделана мною такая грандиозная работа в Хогвартсе?

Все очень просто. Я уезжаю. Примерно месяца на два. В Египте был обнаружен один очень интересный артефакт. Как звучал перевод — Арка Смерти. Наш зал, где до сих пор наблюдались сильнейшие завихрения энергии Смерти, просто идеально подходил для установки и изучения данного артефакта. В течение последней недели собиралась экспедиция. Мое присутствие, как второго некроманта было необходимо. Мы с Лексом должны будем страховать друг друга по мере извлечения артефакта.

Я просто не знал, что делать со школой. Даже несколько раз садился писать заявление о предоставлении мне внеочередного отпуска. И каждый раз его рвал. Оставлять змей без присмотра нельзя.

Примерно в это же время Лекс закончил заниматься дневником. На первый взгляд он не отличался от испорченного. Я засунул его в библиотеку Малфоев. После того незабываемого просмотра фантазий Люциуса, я прекрасно знал, где стоял настоящий крестраж. Надеюсь, Лорд не будет заниматься полным анализом.

Сегодня же меня позвала в свою лабораторию Геспер.

— Сев, мальчик, помнишь, чем мы с тобой занимались в последний месяц?

Занимались мы улучшением оборотки, чтобы она не зависела от времени. Точнее занималась Геспер, я только помогал по мере своих сил и когда выкраивал время.

— У тебя получилось? — сказать, что я был в восторге, это скромно промолчать.

— Конечно, — она скромно потупилась. — Я ее даже немного доработала, теперь она не только придает облик выбранного объекта, но и полностью копирует его магическую подпись и частички ауры. Например, на той забавной карте Хогвартса, помнишь, которую ты нам показывал, человек, принявший зелье с твоей компонентой, будет отображаться как Северус Снейп. Конечно, более глубокая проверка сразу же раскусит обман, да и гоблинов, не проведешь. К тому же существует ряд ограничений. В качестве компоненты используется кровь, и только кровь. И антидот должен быть приготовлен заранее. В нем используется также кровь еще не измененного объекта.

— Геспер, ты чудо, — я смотрел на женщину влюбленными глазами. — Скажи, а вы его уже протестировали?

— Конечно, даже друг на друге. Абсолютно никаких побочных эффектов. Сев, тебе образцы нужны?

— Ну, естественно. И, Геспер, засекреть его. Процедуру ты уже знаешь.

Она улыбнулась и кивнула, затем вручила мне два хрустальных флакона. Само зелье было прозрачное, антидот имел нежную салатовую окраску.

Забрав это сокровище, я пошел в свой кабинет. Мимо меня пролетел Рей. И почему он все время бегает? Ведь, наверняка, ему неудобно ходить в мантии. И тут мне в голову пришла, как мне показалось, гениальная идея. Я, прищурившись, посмотрел вслед убегающему Мальсиберу.

Быстро пройдя в свой кабинет, я подошел к сидевшему за своим столом и зарывшемуся в бумаги моему временному секретарю.

— Андре, найди Рея, и попроси его зайти ко мне, у меня к нему есть разговор.»

— Если Перси сейчас прочитает то, о чем я начала догадываться только сейчас, я добью эту сволочь, чтобы не мучилась! — вскочила с места МакГонаглл.

— Минерва, у меня на это больше прав, — задумчиво проговорил Альбус.

— Я не понимаю о чем вы, — посмотрела на них Гермиона, потом, обернувшись к мужу, несколько секунд его рассматривала, а потом затем тихо произнесла. — Хотя нет, понимаю. Перси, читай.

Глава 21. Профессор зельеварения

«15 ноября 1993 года.

Экспедиция в Египет затянулась. Только сегодня я смог вернуться в Британию. Все остальные члены группы остались там, у этого странного захоронения странного древнего Темного, умершего пару тысяч лет назад. Кто это был, мы так и не выяснили.

Арка была извлечена и надобность во втором некроманте отпала. Со всем остальным Лекс справится сам. Я не буду переписывать сюда все наши приключения. На это существуют рабочие записи. Скажу только — было трудно. Я загорел, а волосы немного выгорели под африканским солнцем и приобрели какой-то красноватый оттенок. Теперь все, кто видел меня впервые, принимали меня за испанца. Я уже забыл, что такое иллюзия на лице. Единственное, что немного смирило меня с этим затянувшимся, почти отпуском, было присутствие рядом Фрай. Она полностью пришла в себя после того ужасного дня и ее обуяла жажда деятельности. Поэтому она нагло заявили мне, что едет со мной. Мол, я итак вечно где-то болтаюсь без нее. Девочка моя, как же я люблю тебя, если бы ты только знала. Я не знаю, что случилось бы, если бы ты тогда погибла. Скорее всего, авроры просто тумаками бы не отделались, да и Рей, вряд ли бы остался жив.

Однако каждый день проведенный в Африке я думал о том, что же творится в Британии, и, если в Отдел я мотался практически ежедневно, то в Хогвартс…

Когда Рейнард зашел ко мне в кабинет 10 сентября, я начал говорить сразу без предисловий:

— Рей, я тоже уезжаю. Ты будешь меня замещать.

— Я думаю, ты торопишься с назначением. Сомневаюсь, что ребята будут от меня в восторге в виде начальника. Лучше оставить на твоем месте Эвана. Фил ему поможет, времени много прошло. Возможно, Малфоя уже можно ненадолго без присмотра оставлять. — Начал он недоуменно.

Я вздохнул.

— Рейнард, я сейчас говорю не про Отдел. Здесь вся основная нагрузка ляжет именно на Фила. Эван ему поможет. Не наоборот. А ты будешь замещать меня в Хогвартсе.

Рей уставился на меня, затем нащупал у себя за спиной кресло и осторожно сел.

— Что я буду делать в Хогвартсе? Интересно, каким образом? Не думаю, что родители придут в восторг от того, что их детей учит Пожиратель Смерти. А о детях ты подумал? Зачем тебе столько заикающихся первогодок?

— Как каким, под обороткой, конечно. Естественно, никто не будет знать, что детей учит совершенно другой Пожиратель, — я усмехнулся.

— Ты что, охренел?!

— Мне больше некого, Рей.

— Ни за что! Я не учитель! Я вообще не знаю, что с детьми делать! Я даже не слукавлю, если скажу, что я их боюсь! И что я буду преподавать?! Как грамотно глотку перерезать?!

— Успокойся. Ты от детей будешь защищен моим имиджем злобного профессора. Преподавать ты будешь зелья, естественно. А также, будешь выполнять обязанности декана Слизерина.

— Сев, ты в своем уме? Какой из меня зельевар? Я максимум смогу перечное, успокаивающее и кровеостанавливающее сварить. Да яды некоторые. И объяснить, что я делаю, я не смогу! — он обреченно на меня посмотрел.

— Да не ори, ты. Контрольных побольше задавать будешь, а то они обленились уже вконец, и не переживай ты так — объяснения я тебе напишу. На доску будешь переносить, да и все дела. А работы Маркус Флинт проверять будет. В Слизерине все налажено. Дети за столько лет привыкли не расслабляться. Ну, Рей, я тебе двойной оклад платить буду. Помоги мне.

— Сев, я не знаю, — в голосе Рея появились сомнения.

Он почти согласился. Так, теперь дожать, побольше жалобности в голос добавить:

— Рей, если ты не согласишься, я никуда не поеду. Лексу будет очень тяжело одному, возможно даже, он не справится. А вдруг он погибнет? А, если я поеду, то придется слизеринцев кому-то отдавать. Это какой-то тупик. Посто безвыходная ситуация. — Я горестно вздохнул. — Ты ведь категорически против? — и, не дав Рейнарду сказать ни одного слова, добавил. — Ну, хорошо, нет так нет. Я не буду на тебя давить. Можешь идти.

— Знаешь, как это называется? — Мальсибер прищурился.

— Нет. Никакого названия у моей невинной просьбы нет, — я настолько искренне улыбнулся, что глаза Рея сузились еще больше.

— Это называется — эмоциональный шантаж. Я попробую! Слышишь, шантажист. Но не жди от меня многого. Я не знаю зелий, я не умею общаться с детьми и я теряюсь, когда ко мне обращаются мои бывшие учителя. А что делать с Дамблдором? Ты думаешь, он не заметит, что его декан Слизерина и его крестник — это совершенно разные люди?

— На педсоветы не ходи, наши преподаватели будут только рады. Альбусу на глаза часто не попадайся. Это вполне выполнимо, он постоянно где-то носится.

— Я постараюсь. Но если у меня не получится — ты сразу возвращаешься!

— Ну конечно. О чем речь. — Я смотрел на Мальсибера и думал о том, что так эмоционально он не вел себя никогда. Ирония, сарказм — сколько угодно. А вот так. Думаю, Школа, действительно пойдет ему на пользу. Да и знаниями школьными обогатится. А то у меня складывается нехорошее впечатление, что из Хогвартса он ничего полезного для себя так и не вынес.

— Ладно, как вести себя с Люпином?

— Да как хочешь, главное, чтобы он зелье вовремя пил. Я его предупредил, что, если он забудет сделать это хоть раз, находясь в школе, я до всех донесу, что он оборотень. И, Рей, я не шучу.

— А зелье? Его, как я понимаю, только ты умеешь варить.

— Я буду тебя навещать, и тогда же зелье буду приносить. Да, кстати, запомни, антиликантропное зелье — не варится, оно готовится. Есть несколько этапов в его приготовлении, которые обходятся без огня. Но это так, вдруг кто спросит.

— Ну, хорошо. Еще один вопрос. Драко. Мелкий Малфой по-моему считает, что ты его крестный. Как мне себя с ним вести? — он задумался и потер переносицу обеими руками. Привычка. Надеюсь, никто не обратит своего внимания на эту маленькую деталь.

— С Драко сложнее. У него сейчас проблемы эмоционального характера. Он может вести себя просто отвратительно и не совсем адекватно при определенных условиях. Вот что, одергивай его, загружай работой, но не вмешивайся, я потом сам с ним разберусь.

— Угу. Когда отправляться?

— Прямо сейчас. Мы активируем антидот. Я уберу его в сейф. А затем, ты примешь новое оборотное зелье с моей кровью.

— А ничего, что я буду похож на тебя.

— Ты и должен быть похож на меня.

— Я имею в виду, на тебя, такого как сейчас.

— Ой, вот не нужно прибедняться. Иллюзию накинешь.

Когда Рей уже принял зелье, мне пришлось очень сильно постараться, чтобы надеть на него мантию, с неким злорадством думая, что теперь не только я буду путаться в этой дряни, да еще и периодически падать. Думаю, Мальсиберу придется труднее, с этой его привычкой постоянно бегать.

Теперь оставалось только молиться, чтобы его не узнали. Мне тогда жизни спокойной не дадут, это даже к Трелони не ходи.

Эван, например, узнал Рея сразу. Как только Мальсибер вышел из моего кабинета, раздался голос полковника, который находился в это время в приемной, что-то выясняя у Андре:

— Рейнард! Что это за маскарад?

Пришлось мне самому выходить и объясняться.

Эван покрутил пальцем у виска. Я так и не понял, предназначался этот жест мне — из-за того, что предложил Рею занять мое место, или же это относилось к Мальсиберу — из-за того, что тот согласился.

На вопрос как он нас различил, Эван объяснил, что это узнавание произошло потому, что фактически он учил меня двигаться. Моторика моих движений не имеет ничего общего с моторикой движений Рея. Однако, как успокоил нас все тот же Эван, не профессионал на все это внимания не обратит. Я тогда поинтересовался, а чем наши движения отличаются. Нет, ну интересно же. Оказывается, я двигаюсь более плавно, у меня очень вкрадчивые движения, больше напоминающие кошачьи. Как про таких говорят в Японии? «Крадущийся Тигр». Рей же выше меня, более порывист, у него задействованы при ходьбе больше руки, а не корпус, как в моем случае. Но, полковник снова уточнил, что тот, кто нас не сравнивал, разницы не заметит.

Кстати, наша охранная система в который раз будет кардинально изменена. Начальник внешней службы долго на нас орал и сказал, что пока Рей не настроит защиту таким образом, чтобы она смогла распознавать людей под обороткой — он ни шагу из Отдела не сделает. И его совершенно не интересуют проблемы модифицированного зелья и раскопки в Египте. Над защитой мы провозились долго. С ненормальным азартом в эту игру включились все мои алхимики, ученые и экспериментаторы. Мы бы чесали голову еще очень долго, если бы к нам на огонек не заглянул гоблин. Немного подумав, он сказал, чтобы все валили кроме начальников безопасности и меня. Что-то поколдовав над сеткой охранных заклинаний, он через несколько минут сдал нам работу. Мда. Когда я уже начну использовать своих сотрудников правильно?

Таким образом, к концу сентября, в Хогвартсе появился новый профессор зельеварения.»

— Вот! Я обещала, что пойду его добивать? — ласково посмотрев на Эйлин, заявила МакГонаглл.

— Ты забыла про меня! Я тоже хочу подключиться! — уже практически встал Альбус.

— Но, подождите. Этого не может быть! Повадки, манеры — это был профессор Снейп. — Воскликнула Панси.

— Хм. Я вот постоянно думал, когда же меня раскусят? — посмотрел в сторону двойки ликвидаторов Рейнард.

— Вот это, между прочим, было свинство — ничего нам не сказать! Мы бы помогли, если что. — Горестно вздохнула Минерва.

— Да думаю, я неплохо справлялся, — усмехнулся Рей, — давайте уже дальше будем читать?

«Первый раз я появился в Хогвартсе, чтобы проверить как дела у Рея во время одного из полнолуний. Через месяц, после того как он там обосновался. Я принес зелье, которое Рей должен был выпоить нашему оборотню, и ждал его возвращения в наших апартаментах. Рей зашел, с каменным лицом, но, как только дверь за ним закрылась, повалился в кресло, хохоча:

— Поттер — это нечто! Он серьезно думает, что ты хочешь отравить этого оборотня недоделанного.

— Да, плюнь ты на Поттера. Он, видимо, ко мне неравнодушен. — Я усмехнулся.

— С чего ты взял?

— Рей, неужели ты не заметил, что Поттер везде выискивает меня, просто глаз не сводит. Каждое мое движение, каждое слово он воспринимает так, будто все это относится исключительно к нему одному. Не удивлюсь, если наш Избранный считает, что мне больше заняться нечем, только бедного Поттера везде преследовать.

— Не обращал внимания. Значит, Поттер думает, что ты в школе работаешь исключительно для того, чтобы его доставать? — задумчиво проговорил Мальсибер.

— Рей, когда ты делаешь такое лицо — меня это немного напрягает. — Я, кажется, начинаю переживать за золотого мальчика.

— Да ладно тебе. Я всего лишь удовлетворю немного паранойю нашего Избранного. Что, нельзя?

— Да, ради Мерлина. Он все равно никогда про меня хорошо думать не будет. Кстати, как занятия?

— Нормально. Тебя все побаиваются. Так что дисциплина получше, чем у Слагхорна была. Почти никто не выступает. Хотя, мне все же пришлось книгами обложиться и то, что я задаю варить на уроках, приходится вечерами самому пробовать приготовить, все равно заняться больше нечем. А твои записи — это нечто. Ты сам все это придумал? Не отвечай, это был риторический вопрос.

Я не прерывал его болтовню. Я вообще никогда не видел Рея настолько оживленным. Мальсибер часто повторяет, что дети — это жизнь. В его случае жизнь, которая пытается вернуть ему хотя бы уважение к самому себе. Это многого стоит. Школа лечила его гораздо лучше, чем все целители вместе взятые.

— Так, Рей, ты говоришь, что почти никто не выступает? У меня, вообще-то, только Поттер рот без разрешения открывал. Но Поттер — это отдельный разговор. Я же говорил, что он ко мне неравнодушен. Выступает по поводу и без. Из-за него Гриффиндор теряет почти столько же баллов, сколько он терял из-за его отца. — Я не удержался и хихикнул. — А остальные сидят и боятся.

— Значит, мало выступает, раз Гриффиндор выигрывает кубок постоянно, — Рей усмехнулся. — То есть, ты советуешь больше баллов с него снимать? Хорошо, попробую. И не делай такое лицо, ты сейчас сам на это намекал. А насчет остальных — чего ты хотел? Я же не Темный маг. Это от тебя опасностью за милю несет, давит что ли, особенно если ты этого хочешь. Дети очень хорошо, чисто интуитивно, чувствуют такие вещи. А сейчас этого давления на них нет, вот и расслабились слегка. Кстати, у Поттеров атрофированное чувство опасности, видимо семейное. — Рей улыбался. — Да и еще, я не могу попасть в гостиную Слизерина.

— То есть, как не можешь? — я уставился на Мальсибера.

— Эта мерзкая мазня, которую ты на входе повесил, меня не пускает, — в голосе одного из самых страшных карателей Темного Лорда прозвучала какая-то детская обида. — Этот портрет мне постоянно вопросы задает, причем исключительно по зельям. А я не Мастер зелий!

Я засмеялся. Вот не верю, что Салазар не понял, кто перед ним. Каждый развлекается как умеет.

— Пошли, будем уговаривать портрет пропускать тебя просто так, без вопросов, — все еще смеясь, проговорил я.

Было уже поздно, поэтому в коридорах подземелий предсказуемо никого не было. Мы подошли к портрету.

— Привет, Сали.

— А, это ты, Сев. — Салазар на портрете потянулся.

— Ты, глупый портрет, да как ты вообще смеешь меня не пускать? — сразу же кинулся в атаку Мальсибер. — Кто ты вообще такой?

Я посмотрел на Слизерина вопросительно, тот засмеявшись, кивнул.

— Рей, это Салазар Слизерин, слышал о таком? — посмеиваясь, сообщил я опешившему Мальсиберу.

Рейнард покраснел и потупился.

— Извините, — пробормотал он.

— Ну вот, теперь с ним не поругаешься, — портрет, кажется, немного огорчился. — Он такой забавный.

— Ты поэтому его пытал? — так и знал, что Слизерин развлекался.

— Ну конечно, ясно же, что он зелья знает, хорошо хоть на школьном уровне, — пожал плечами Салазар. — И да, мне не велено никого пускать без ответа на вопрос. Тобой, между прочим, велено. Мало того, что он под обороткой, так еще и ответов не знает, — улыбнулся Основатель. — Да не смотри так на меня. Тут и ежу понятно, что он вреда детишкам причинять не собирается. Просто повеселиться хотел, — он обратился к Рею. — Проходить будешь?

— Сегодня нет, поздно уже, — пробормотал Мальсибер.

— Ладно, не буду я у тебя ничего больше спрашивать, как надумаешь, проходи без пароля. — усмехнулся Слизерин.

Рей кивнул. Ничего, насколько я знаю своего Учителя, недолго ты будешь молчать смиренно. Салазар может святого из себя вывести, если захочет.

Я попрощался с Основателем, и мы вернулись в наши апартаменты.

— Слушай, Сев, а что с Грейнджер творится? — в голосе Рея послышалось напускное равнодушие.

Я внимательно и несколько удивленно посмотрел на Мальсибера. Как же все-таки неудобно разговаривать с ним, когда он выглядит как я.

— А что с ней? Если усталая ходит, так думать нужно, когда столько на себя взваливаешь.

— С чего бы ей уставать?

— Она хроноворотом пользуется, чтобы все выбранные предметы посещать.

— На хрена ей хроноворот? Она что, не понимает, что используя хроноворот, она теряет годы своей жизни, проживая два за один? Ты вроде тоже много чего изучал до шестого курса, и везде успевал.

— У меня были мозги, чтобы понять, что некоторые предметы можно изучать факультативно. И сдавать по ним экзамены по остаточному принципу, — я даже поморщился. — Если хочет саму себя загнать — это не мои проблемы.

— Как Министерство одобрило игру со временем несовершеннолетней девчонкой? — пристально на меня посмотрел Рей.

— Ты думаешь, Министерство в курсе? — я усмехнулся. — А почему тебя так Грейнджер заинтересовала?

Рей неопределенно хмыкнул и промолчал.

Я вызвал эльфа и попросил его принести нам кофе. В который раз убедился, что у эльфов нельзя ничего просить, потому что вместе с кофе, на столе появился чай и множество различных закусок. Причем эльфы учли как мой вкус: я не люблю и практически не ем сладкое, так и вкусы Рея: огромное количество всевозможных сладостей на столе ясно показывала, что Мальсибер шоколадок в детстве точно не наелся.

Перекусив, мы стали укладываться спать. Вначале хотели единственную кровать трансфигурировать в две, а затем плюнули и рухнули на кровать вдвоем, каждый под своим одеялом. Перед сном мы еще некоторое время поговорили. Проблем школы мы больше не касались. Нам было о чем поболтать. Я решил на день задержаться, чтобы посмотреть, как Рей проведет уроки.

Ночью нас разбудил Альбус, прислав патронус, который нетерпящим возражения голосом приказал мне явиться к крестному.

Рей только на другой бок повернулся и пробубнил что-то вроде: «Раз ты здесь, то иди и сам разбирайся». Пришлось идти.

Оказывается этот придурок Блек, решил проникнуть в гостиную Гриффиндора.

Вот уж не знаю, чего он хотел: с Поттером встретиться или на Хвоста полюбоваться. При этом он исполосовал портрет, охраняющий вход в башню Годрика.

Спустя каких-то пять минут об этом уже было известно всему замку. Как и при каких обстоятельствах, остается загадкой — время отбоя ведь было. Разумеется, весть о проникшем в замок Блеке очень быстро добралась до Рея и выдернула его из постели. В Мальсибере тотчас проснулся охотничий азарт. За неполных полчаса он прочесал весь замок с подземелий до Астрономической Башни. К счастью псины, Мальсибер его не нашел, о чем он и сообщил мне с грустной мордой. Мда.

Детей разместили в Большом Зале, хотя логика этого поступка мне не совсем понятна. Открыли бы гостиную, да заперли бы всех там. Альбус, воспользовавшись случаем, пофилософствовал возле притворяющегося спящим Поттера. Я не преминул вставить свой кнат по поводу Люпина. Чтобы Поттер порадовался и начал перемывать мне кости, после нашего ухода. Ну какой может быть хороший сон, если любимый профессор не нагадит перед отбоем? И что я активно веду поиски, тоже не забыл сообщить. Рей сумел засветиться перед кем только можно — профессор ведь, что ему скрываться. А Альбус смотрел на меня как на сумасшедшего. Мол, эвона как его пробило — включился в работу школы. Взрослеет мальчик. Это потом мне Альбус сообщил, когда мы из зала вышли. Ну, Рей — услужил, называется. И только я лег, чтобы спокойно поспать, как меня вызвала Поппи.

У Драко воспалился какой-то порез, и она не знала, что делать.

Она сообщила, что Драко притащил Флинт, который увидел, как Малфой разминает явно болевшую руку. Осмотрев порез, я сквозь зубы полюбопытствовал — кто его нанес. Оказалось, что Драко опять решил выпендриться перед гриффиндорской троицей и связался с гиппогрифом. Вот интересно, а у него мозг есть? Знает же свою родословную назубок. Знает, что в роду у него был Темный, и все равно зачем-то полез к светлому созданию.

Порез я залечил, но рука на некоторое время потеряла подвижность.

Флинт, матерясь сквозь зубы, попросил перенести игру Слизерина на другое время. Ему пошли навстречу, в виде исключения. Погода была ужасная, и Флинт ходил мрачнее тучи. Шансы на победу в такую погоду были как никогда высоки. Поттеру-то зрение никто поправить не догадался, и в такой дождь обыграть Гриффиндор было гораздо проще.

За всем за этим, я попал только на один урок Рея, у пресловутого Гриффиндора. Накрывшись чарами невидимости, я сел в углу кабинета, за столом преподавателя. Злой Рей, сидел в кресле и даже не соизволил оторвать от него свою задницу, чтобы поприветствовать учеников. Зайдя к нему за спину, я шепнул:

— Защита — прекрасный предмет, не правда ли, профессор?

— Заткнись, — сквозь зубы процедил Мальсибер.

Я же тихо радовался, что Рей даже не пошевелился, когда почувствовал меня за своей спиной. Он мне доверяет. Неожиданно и чего скрывать приятно.

Рейнард, в общем-то, неплохо держал класс, но ровно до той секунды, пока на урок не заявился Поттер, опоздав на десять минут. Нет, ну что за наглый мальчишка! С порога начал на Рея наезжать, не смотря на то, что только что потерял баллы. Мальсибер зачем-то вступил с ним в небольшую перепалку. Только при угрозе потерять пятьдесят баллов Поттер потопал к своей парте.

— Жалеешь парня, мягко с ним обращаешься, а как обещал — как обещал снимать с него кучу баллов. Я бы на твоем месте снял. — Прошептал я, лелея надежду, что на громкий шепот хоть кто-нибудь отреагирует. — А еще, ты про отработку забыл. Поттера наказывать нужно, он по-другому почему-то не понимает. — Мои надежды не оправдались. Меня никто не услышал.

Рей делал вид, что не замечает меня. После того, как я абсолютно серьезно разрешил ему наказывать Поттера, его улыбка приобрела очень зловещий вид.

Затем Мальсибер зачем-то проехался по безалаберности Люпина, как будто в этом кто-то сомневается. Я никогда не задеваю других преподавателей при студентах, предпочитаю делать это в учительской и с самими преподавателями. Поморщившись, я ничего не сказал Рею, пускай развлекается. Прекрасно понимаю, почему он на него взъелся. Этот оборотень, наверняка спрятал предмет его охоты, и теперь тщательно скрывает. А бедный Мальсибер не может найти эту неуловимую псину. Вот и злится. А вот сам виноват. Нечего было Блека летом упускать.

Сильно же Люпин его разозлил, или, может быть, у них произошла какая-та перепалка, о которой я не в курсе? Вот зачем было сегодня проходить оборотней? Это же практически открытый намек на то, что их преподаватель болен серьезнее, чем думает Гарри.

— Ты что творишь? Им до оборотней, как до Азкабана вплавь? И отстань уже от Грейнджер — я никогда на нее не срываюсь! И на личности не перехожу! Что значит твой жест? Это ты меня так посылаешь?

Я расценил отмашку рукой, как деликатное предложение заткнуться. Я откинулся на спинку стула и задумался. Оскорбление Гермионы, повышение голоса, что это с ним? Кстати на выступавших гриффиндорцев Мальсибер не обратил никакого внимания, посоветовал им всего лишь заткнуться, причем, опять повысив голос. Если у меня в классе возникает хотя бы намек на неповиновение, я, наоборот, начинаю говорить почти шепотом, заставляя студентов прислушиваться. Хотя, я не помню, чтобы в моем классе, раздавался хоть один звук, за исключением двух-трех реплик от Поттера. Ну-ну.

Пик его странного для меня поведения наступил, когда Гермиона ответила на заданный вопрос, перебивая Рея. Ну, мне тоже такое не нравится. Но до оскорблений я никогда не опускаюсь. А тут. Мне вот еще одного сумасшедшего в друзьях не хватает. Один Малфой чего стоит.

Кстати, Рей, никогда не перебивает человека, какую бы хрень тот не нес. Как он говорит, в каждом бреду есть ценная информация, которая может случайно высказаться вслух, без желания говорившего. Первый раз на моей памяти Рей заткнул, почти в нецензурной форме, человека.

Я сразу же после занятия схожу к Аберфорду. Он должен что-нибудь посоветовать. Если на него так отрицательно влияет школа, независимо от того, что он начал чувствовать себя не отморозком именно здесь, его нужно срочно отсюда вытаскивать и находить занятие другого рода.

— Рей, ты охренел? Я никогда не оскорбляю студентов! Да посмотри ты на меня! — Никакой реакции.

Этот бунт закончился в тот момент, когда за Грейнджер попытался вступиться Уизли. Что там ты говорил? Дети чувствуют ауру? В кабинете заметно похолодало. В воздухе повисла явная угроза. Угроза Смерти. Это почувствовал даже я. Я знал, что детям он ничего не сделает, но ощущения были не из приятных. Пока он шел к Рону, в классе стояла такая идеальная тишина, какой не всегда удавалось добиться даже мне.

Рей подошел к Уизли и, вторгнувшись в его личное пространство, прошипел:

— Вы будете наказаны, Уизли. И если вы еще когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю.

Я вскочил, что ты творишь, Рей? Я никогда не приближаюсь к собеседнику настолько близко! Я менталист. Меня же раздавит чужими эмоциями. Я всегда дистанцируюсь отоппонента. Кроме тех немногих людей, которым я доверяю и которые дороги мне. Даже такие невнимательные существа, как гриффиндорцы, могут заметить разницу в поведении их «любимого» преподавателя.

Глядя на класс я понял, что Рей прав: дети чувствуют гораздо лучше взрослых, и они почувствовали, что сейчас в комнате присутствует опаснейший человек магической Британии.

Во время урока Мальсибер срывал какую-то странную злость на Люпине, комментируя проверочные работы.

Задав большущее домашнее задание, он отпустил класс, задержав Уизли и назначив ему в качестве отработки мыть утки в больничном крыле.

Когда за Рональдом закрылась дверь, я скинул невидимость и уставился на Рея.

— Ну, и что это сейчас было? Ты в курсе, что, скорее всего, сейчас весь факультет, если не вся школа обсуждает, как вы вызверился на Грейнджер, чуть не контузил Уизли, при этом практически не обращая внимание на нашего драгоценного Избранного. Ты, между прочем, ребенку моральную травму нанес.

— Кого ты сейчас имел в виду? — голос Рея звучал как-то глухо.

— Поттера конечно. Рей, что с тобой происходит?

— Я не знаю. Я не понимаю. Не понимаю, почему так реагирую на нее… — Рей сел в кресло и привычным жестом потер переносицу. Потом закрыл глаза и замолчал.

— Спрашивать — кто она, я не буду. Это риторический вопрос. Ответь мне на вопрос — как. Как ты на нее реагируешь?

— Она меня раздражает.

— Рей, мисс Грейнджер всех раздражает.

— Наверное, я не так выразился. Она меня просто выводит из себя одним своим присутствием, даже если в этот момент она молчит.

— Рей. Ей четырнадцать.

— Я знаю. И вообще, причем здесь возраст?

— Да, так. А Уизли ты за что чуть не убил.

— Я. Не. Знаю. — Раздельно проговорил Рей. — Мне его почему-то действительно убить захотелось. Что со мной, Сев?

— Похоже у вас с Драко одна и та же проблема.

— Какая проблема?

— Маленькая, но, что уж тут скрывать, довольно симпатичная. Только вот, почему тебя накрыло так резко?

— Сев, ты сейчас о чем? — в голосе Мальсибера прозвучало явное беспокойство.

— Это я опять вслух размышлял. Скажем так, все ни так уж плохо. Просто нужно подождать, годика три. Вот что, мне нужно кое-что уточнить. Скоро вернусь.

И я пошел к Аберфорду. Мне нужно было проконсультироваться.

Старый трактирщик, по совместительству являющийся выдающимся специалистом по ритуальной магии, внимательно выслушал меня и проговорил:

— Я не знаю, что сейчас происходит с твоим другом, но я могу предположить. Рей отрекся от Рода. Сейчас он должен основать свой. Корни древа создаются таким образом, чтобы никаких проблем с кровосмешением не произошло в дальнейшем. То, что у Гермионы есть в родне маги, никто не оспаривает. Но! С ее родом никогда не пересекались ветви древа Мальсиберов. Они абсолютно разные по крови. Теперь, магия Рейнарда и ищет такого человека, как Гермиона. Сильную волшебницу с ярко выраженным магическим потенциалом и, чтобы она ни в коем случае не была его родственницей. То что нужно для основания сильнейшего Рода. Магия Рейнарда отреагировала на магию мисс Грейнджер, именно на ее магию, не на нее саму. Рейнард прекрасно осознает, что реагирует так остро на девочку, практически еще ребенка. Думаю, его это немного пугает. Могу сказать одно: он отрицает любые чувства. Считает, что недостоин чувствовать любовь, ревность, дружбу. Правда, с последним я могу уже поспорить. Вы с Малфоем неплохо переворачиваете его мир с ног на голову, — трактирщик улыбнулся.

— Аб, а если кто-то примет Рея в Род? Я правильно понимаю, что если к этому моменту не присоединятся чувства, то все пройдет. Если же он…

— Ну что же, девочка вырастет, и лучшей жены для него будет не найти.

— Круто. И что же мне теперь говорить Рею? Что он так реагирует на Грейнджер потому, что она его потенциальная жена, и ее приняла его магия? Как это будет выражаться? — везет же мне на друзей. Ничего не скажешь. Один еле-еле в себя пришел — творил дела направо и налево. И не факт, что опять не сорвется. Теперь другой, который тоже может какой-нибудь херни наворотить.

— А просто, он не сможет нормально реагировать на ее присутствие. Будет злиться, раздражаться и, что таить, ревновать. В Роне он почувствовал угрозу, соперника. — Аберфорд смотрел на меня, не мигая. Судя по всему, он сам не знает, чем может закончиться эта история.

— Не замечал, что Уизли проявляет хоть какое-то внимание к Грейнджер.

— А это не он. Это она проявляет какую-то заинтересованность. Рей это чувствует.

— Что делать?

— Держи его подальше от Гермионы. Особенно, после того как девочка подрастет. Если его введут в Род, проблема исчезнет сама по себе. Это все, что я могу посоветовать.

— Ее невозможно всегда держать в стороне от него. Профессия Рея не позволит. Мы все в скором времени будет бегать вокруг Поттера, вокруг которого уже бегает Гермиона. И Рональд, кстати, тоже.

— Даже если ты придешь к какому-то решению — не дави на Мальсибера. Он еще не скоро простит себя. Может когда-нибудь, но не сейчас.

Мать твою волшебницу, Рей. Как будто тебе проблем мало.

Ладно, до конца года Мальсибер пробудет в Хогвартсе, а затем… Будет день, будет пища, как говорится. Вот только мне плевать, что ты, Рей, думаешь о самом себе. Если все зайдет слишком далеко, я девчонку под Империусом к тебе приволоку. Да и тебя самого, если понадобится, связанным и с кляпом во рту на брачный ритуал к Аберфорду доставлю. Ты меня простишь, Рей. Может не сразу, но простишь.

Теперь главное, чтобы Рейнард обо всем этом не узнал раньше времени.»

— Вы это знали? — подняла округлившиеся глаза на Рея Гермиона.

— Да, — отстранено прошептал он.

— И как давно? — она не сводила глаз с мужа.

— С 94 года.

Гермиона откинулась назад и закрыла глаза.

— Так, я не понял слегка, — прервал затянувшееся молчание Люциус. — Что тогда с тобой происходило, если Сев…

— Малфой, помолчи. И так не по себе. Ты давно должен был понять, что если Северус что-то вбил себе в голову, то его даже смерть не остановит. А он может давить на меня и принимать подобные решения за меня — у него есть на это полное право. Причем право не начальника, а… Давай лучше послушаем. Там дальше тоже интересно должно быть.

— Не сомневаюсь даже. Уизли продолжайте.

Глава 22. Дети своих отцов

«5 июня 1994 года.

Да что же это такое?! С тех пор как Поттер поступил в Хогвартс, что-то постоянно происходит. Я не могу понять, с чем все это связано.

Я даже не знаю, как собрать все события в одну картину. Попробую по порядку.

Рей сдержал свое обещание удовлетворить в полной мере паранойю Гарри Поттера. Мне даже начало казаться, что он немного переигрывал. Но Поттер вроде успокоился, как же, его «любимый» профессор снова переключил свое драгоценное внимание с Грейнджер на него. Гермиону Рейнард демонстративно игнорировал. Я не знаю, что Мальсибер делал с Гарри, но ходил Рей как кот, обожравшийся сметаны.

Я однажды стал свидетелем одной из их стычек. Я зачем-то приходил в Хогвартс, уж и не помню, что мне там понадобилось. Наверное, зелье для Люпина приносил. В общем, я прошелся по школе и, возле одного из выходов в Хогсмит, столкнулся с Поттером, который шел куда-то вместе с Лонгботтомом. Бедный Невилл, увидев меня, спрятался за тощей спиной Поттера.

— Что вы здесь делаете? — я остановился, переводя взгляд с одного на другого. — Странное нашли место встречи.

— Мы не договаривались о встрече, мы случайно встретились, — сказал Гарри.

— В самом деле? Вам это свойственно, Поттер, возникать в неожиданных местах. И почти всегда на это есть особая причина. Советую вам немедленно вернуться в башню Гриффиндора, где вам сейчас и полагается быть.

Гарри с Невиллом, не говоря ни слова, отправились, куда было велено.

А я, оставшись один, тщательно ощупал рукой голову одноглазой горбуньи. Возникло просто дикое желание заблокировать ход, но я, справившись с этим порывом, вернулся к Мальсиберу. Прямо с порога я обрадовал его тем, что, возможно, Поттер организует сегодня несанкционированную вылазку в Хогсмит. Рей так искренне улыбнулся и потер руки, что мне на секунду даже стало жалко мальчишку. И я решил удовлетворить свое любопытство и понаблюдать за тем, как Рейнард будет с ним разбираться.

Буквально через пару часов в кабинет ворвался Драко с воплями:

— Крестный! Поттер был в Хогсмите. Он был под какими-то чарами или под мантией-невидимкой: ну такая, как у нас есть. Помнишь, ты папе подарил?

— С чего ты взял, что именно Поттер был под мантией-невидимкой, если мантия скрывает того, кто ее носит? — Как же я устал от его вечных истерик.

— Ну как с чего? Я разговаривал с Уизли. Вдруг, мне в затылок полетел ком грязи, а потом в воздухе неожиданно голова Поттера появилась! — Драко бегал по комнате и размахивал руками. Вот не удивлюсь, если там еще была Грейнджер, которая смеялась над ним больше всех.

Так как я находился в школе, Рей предоставил мне самому разбираться с Малфоем, и спрятался… Да-да, под стол. И теперь, сидел под столом и хихикал. Я откинулся в кресле и провел пальцем по губам, Мерлинова привычка. Пару минут слушал тихое хихиканье из-под стола, а потом не удержался и несильно пнул Мальсибера, который после этого стал хихикать еще сильнее.

Я, вздохнув, обратился к Драко:

— Драко, я не буду тебя спрашивать — при каких обстоятельствах ты в Хогсмите наткнулся на голову Поттера, я не буду тебя спрашивать, кто первый начал свару и, я даже не спрошу тебя, каким образом ты снова умудрился в этой сваре проиграть Поттеру. Я спрошу тебя только об одном. Ответь мне, пожалуйста, там нигде рядом с вами Грейнджер не мелькала?

Драко покраснел, потупился и, что-то неразборчиво пробурчав, быстро вышел из кабинета.

Я провел рукой по волосам. Когда же это закончится? Интересно, Драко перерастет свою, почти влюбленность, или мне придется выбирать между ним и Реем? Точнее не так. Придется ли мне влиять как-то на Драко? Потому что Рей будет счастлив, хочет он этого или нет. Мерлин, за что ты меня так не любишь?

Хотя, у аристократов решение о женитьбе своих детей во многом зависит от родителей. Глубоко сомневаюсь, что Люциус с восторгом примет известие об увлечении сына. Так что, возможно, все будет не так как сложно, как я себе представляю.

Тем временем, предмет моих матримониальных планов выполз из-под стола, отодвинув меня при этом вместе с креслом. Силен, зараза.

— Каким входом воспользовался Поттер?

— Тем, что в кондитерскую ведет.

— Да? Хороший выбор. Пойду перехвачу его. Нужно же оправдывать ожидания мальчика.

— Слушай, а может, ну его. Достал он меня уже. Можно подумать, Поттер один такой. Да у меня в каждом классе подобный любимчик есть. Они вот почему-то не считают меня воплощением зла.

— Не знаю, я вообще его не понимаю. Ты на нем оттачиваешь свой сарказм — это плохо. Не обращаешь внимания — еще хуже. Тебе не кажется, что в тринадцать лет нужно как-то уже определяться, что ли.

— Юношеский максимализм?

— Брось, какой максимализм? Юношеские выверты — это у Драко. Я лучший и одновременно несчастный, а Поттер худший, но ему всегда достается все самое лучшее. Да и все проблемы может решить отец или крестный.

— Рей, а может это связь с Лордом так на Гарри влияет. Этот участок его разума как бы в стазисе находится, в годовалом возрасте. А что делают обычно дети? Они упорно лезут на верхнюю полку, чтобы достать вооон тот шарик, потому что другой, вроде бы такой же, их почему-то не устраивает. Они стремятся его достать, во что бы то ни стало. Истерят, топают ногами и доводят взрослых до инфаркта. Но, когда этот шарик лопнет, они сразу успокаиваются.

— Может быть. Хотя не все ли равно? Поттер ждет, что ты будешь его ненавидеть, преследовать и орать, и, если этого не случиться, то его мироздание может рухнуть, — Рей засмеялся. — Пошли уже, а то упустим.

И мы пошли к статуе горбуньи. Я под чарами невидимости, Рей так. Слегка отстав, я немного понаблюдал за Мальсибером. Он действительно шагал, хоть и очень быстро, но почти печатая шаг, резко и порывисто. Я так не хожу. Неужели никто не видит разницы? Я покачал головой.

Поттер уже вылез из хода, когда мы вышли из-за поворота. Рей сразу же направился к нему.

— Ну? — Мальсибер остановился и оглядел Гарри с ног до головы. Я хмыкнул, мальчишка вздрогнул. В исполнении Рея такой взгляд выглядел так, как будто он мерку для гроба снимает.

— Следуйте за мной, Поттер, — приказал профессор Мальсибер.

Мы всей дружной толпой вернулись в мой кабинет.

— Садитесь, — Рей говорил отрывисто, явно пытаясь копировать мои интонации.

Поттер сел и опустил голову. Почитать его, что ли, пока Рей развлекается? Нет, не буду. У него все на лице написано. Причем, довольно нецензурно.

Мальсибер остался стоять. Нечестный прием, между прочим. Я усмехнулся. Гарри следовало пробормотать, что-нибудь вроде: «Ну что вы, профессор, я постою». Учитывая, что я невысокий, такого прессинга, который, судя по всему, сейчас начнется, можно было избежать. Интересно, Поттер когда-нибудь начнет пользоваться возможными преимуществами, имеющимися у него, перед своим оппонентом? Нужно поговорить с Альбусом на эту тему, пускай устроит как-нибудь интересный ликбез с мальчишкой на эту тему. Меня-то парень слушать явно не будет.

— Мистер Малфой только что был у меня. Он рассказал мне странную историю, Поттер.

Гарри промолчал.

— По словам мистера Малфоя, он стоял и разговаривал с Уизли, как вдруг огромный ком грязи ударил его по затылку. Что бы это могло быть?

— Понятия не имею.

Рей стал смотреть прямо в глаза Поттеру. Нет, я все-таки не понимаю этого парня. Догадываясь, что собеседник менталист, все равно продолжать смотреть ему в глаза, да и еще и самому постоянно ловить взгляд этого собеседника… Или тебе совершенно нечего скрывать, а, Поттер? Кстати, Мальсибер опять в обращении к студенту забыл добавить "мистер". Я себе это нечасто позволяю, только если кто-то очень уж сильно меня разозлит. А вот Рей выше всяких там условностей. Хотя, учитывая специфику прежней работы Мальсибера, и я не имею в виду работу с детьми в школе, от прямого зрительного контакта он вряд ли когда-нибудь сможет отвыкнуть.

— А потом мистер Малфой увидел весьма странное привидение. Можете вообразить, Поттер, что это было такое? — Если бы я не знал Рея, то подумал бы, что он испытывает к мальчику, как минимум неприязнь. Такая презрительная усмешка, но, одновременно с этим, веселые искры в глазах. Поттер не очень наблюдателен. Видит только то, что хочет видеть. Нужно об этом Альбусу сообщить, он наверняка эту небольшую слабость мальчика повернет нам во благо.

— Не могу…

— Это была голова, Поттер. Ваша голова, она парила в воздухе.

Воцарилось долгое молчание.

— Может, ему надо обратиться к мадам Помфри? — первым заговорил Гарри. — Раз ему мерещатся такие…

— Что же ваша голова могла делать в Хогсмиде? — Рей просто наслаждался ситуацией, — Вашей голове запрещено там появляться. Равно как и всем остальным частям тела. — А сколько сарказма. Любо-дорого смотреть.

— Я это знаю, профессор. Похоже, у Малфоя галлюци…

— Малфой не страдает галлюцинациями! — Мальсибер рявкнул и, опершись ладонями в подлокотники стула, на котором сидел Гарри, нагнулся к нему, так, что их лица чуть не соприкоснулись. Я застонал. Опять он это делает. Рей, это твой жест, вероятно, он выработался у тебя, когда приходилось запугивать жертву. Я так не делаю. — Если ваша голова, Поттер, была в Хогсмиде, значит, и вы, весь целиком, там были.

— Я все время находился в башне Гриффиндора, как вы мне велели.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

Я подобрался поближе и слегка пнул Мальсибера. Если он в этой позе останется еще хотя бы минуту, то мальчишка начнет заикаться.

— Ну так вот. — Рей намек понял и медленно выпрямился. — Весь волшебный мир, начиная от министра магии и кончая завхозом, делает все, чтобы уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блека. А знаменитый Гарри Поттер сам себе закон. Пусть простые смертные беспокоятся о его безопасности? Знаменитый Гарри Поттер ходит, где ему вздумается, не утруждая себя мыслями о последствиях.

Пока Рей толкал речь, я мысленно соглашался с каждым его словом.

— Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! — Я охренел. Рей, какого ты несешь? — Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для квиддича, а гонору сколько! Так важно разгуливал по школе в окружении друзей и поклонников… Да, сходство прямо-таки сверхъестественное!

— Мой отец не важничал. И я тоже.

— И школьный устав был не про него писан, — продолжал тем временем Мальсибер. Он словно натолкнулся на какую-то мысль и теперь боится ее упустить. Я вставил в ухо гарнитуру, и мысленно настроился на Мальсибера. Эти гарнитуры — странный сплав магии и маггловских технологий, настраивались мысленно. — Правила ведь для других, для людей попроще, а не для победителей в Кубке школы. Упивался собственным величием…

— Рей, ты что несешь? Какое величие, какой Кубок школы? Что это за бред? Гриффиндор никогда в наше время Кубок школы не выигрывал, максимум — Кубок по квиддичу.

— Замолчите сейчас же! — мальчишка вскочил.

На эту волну выходят только дежурившие в операторской ребята. Меня Рей не ожидал услышать, тем более так и тем более, в то время, когда я нахожусь с ним в одной комнате. Он усмехнулся. Судя по всему, Рей больше не слышал Гарри, его взгляд был немного расфокусирован, он внимательно слушал в это время меня. Мы еще не совсем привыкли к этим штукам. Это Эван мог запросто болтать по трем каналам одновременно и при этом строить того, кто находился перед ним. Наконец, я выдохся, и Рейнард снова смог обратить свое внимание на Поттера.

— Что вы сказали, Поттер?

— Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было!

Так, теперь небольшой ликбез с моей стороны по поводу хм… моего мифического Долга Жизни. Рей внимательно выслушал меня и едва заметно кивнул.

И он продолжил нести какую-то чушь. Зачем ему это понадобилось?

Я просто отключил слух, каким-то краем сознания отмечая, что за Поттера взялся уже не профессор зелий, а начальник службы безопасности. Еще немного, и пацан признается во всех преступлениях, совершенных им за последний месяц.

Эпизод с картой меня позабавил. Люпин, которого зачем-то вызвал Мальсибер, заставил поморщиться. Рей откровенно над ним издевается, а он мямлит что-то. Это Поттер может воображать что ему угодно, но неужели сам Люпин думает, что бывший одноклассник не знает кто такие господа Мародеры? Или это — игра для Гарри. А Мальсиберу стоило открыть карту хотя бы перед Люпином, просто, чтобы на реакцию полюбоваться. Хотя, нет, он правильно сделал, что не открыл. Вот бы все удивились, увидев, что в кабинете находятся два Северуса Снейпа.

Затем принеся Уизли и принялся выгораживать Поттера. Нет, Рея все-таки не боятся. Чувствуют, что он ничего им не сделает. Поорет и успокоится. Вон, даже Уизли уже оклемался после той демонстрации силы. Как же быстро дети соображают. Вот взять того же Поттера: весь прошлый год он рот боялся открыть, а что творит сейчас? Хотя, прошлый год не показатель. Я тогда, наверное, такие флюиды излучал. Да что говорить, от меня не только дети, от меня преподаватели шарахались в первое время.

Когда гриффиндорцы убрались, я скинул невидимость.

— Рей, зачем ты начал Гарри о его отце говорить?

— Я должен был.

— Зачем?

— Никто не должен думать, что его отец лучше, чем он есть на самом деле. Если ты знаешь правду, ты начинаешь задумываться о том, а так ли он правильно поступал. А если ты начнешь задумываться, то это позволит избежать больших ошибок в будущем. Тебе этого не понять. — Рей сел в кресло и погрузился в свои мысли.

Да, мне этого не понять. Своего биологического отца я практически не знал, а Тобиас пылинки с меня сдувал. Будучи уже взрослым, я понял, что Тобиас никогда не притворялся передо мной, никогда не давил на меня авторитетом. Он позволил мне самому решать, каким выглядит в моих глазах. Ведь, если бы я хотя бы раз поинтересовался, чем отец занят, вряд ли он скрывал бы от меня что-либо. Нет, Рей, мне не понять. Возможно, ты прав. Возможно, Гарри действительно задастся вопросом: а так ли безупречен был Сохатый. И, возможно, это знание как-то поможет ему в будущем.

— Я пошел. Люпин сейчас ностальгировать начнет и, наверное, может заинтересоваться, а чего это Снейп раздвоился?»

— Но я не заметил разницы. Как же так? — Гарри посмотрел на Мальсибера и сразу же опустил глаза.

— Гарри, не переживай, этого никто не заметил, — попыталась успокоить Избранного Гермиона. — Я, конечно, заметила, что с профессором что-то не так, но списала его изменившееся поведение на то, что его, как я думала, заклятый враг сбежал и гуляет где-то на свободе.

— Альбус, — тихо проговорила Минерва, — до меня только что дошло, Северус не работал ни дня в том году.

— И? — Альбус вернул ей взгляд и слегка улыбнулся.

— А ничего, что он у тебя и так получал самую высокую зарплату, и, оказывается, еще и не отрабатывает ее? — возмущению профессора трансфигурации не было предела.

— Ты предлагаешь заплатить за тот год мистеру Мальсиберу? И, не наговаривай на Северуса, сентябрь он честно отработал, — сощурил глаза бывший Директор школы.

— Альбус, ты скотина! Я наконец-то это сказала. Перси, читай.


«Малфои меня с ума сведут скоро.

Младший, видимо решив, что крутость, знатность и богатство, короче все то, что он каждый раз демонстрировал перед заинтересовавшей его девочкой — не действуют, решил сменить тактику. Он отметил странную симпатию этой девочки к одному рыжему недоразумению. И, видимо, решил давить на жалость, выставляя себя полным идиотом. Границы его идиотизма были просто несоизмеримы ни с чем. Он умудрился даже Минерву вывести из себя до такой степени, что схлопотал месяц отработок у нее же. По-моему это было впервые за все время его пребывания в школе. Это не юношеский максимализм, это кретинизм, основанный на буйстве гормонов.

На вопрос Рея, что с ним делать, я ответил, что ничего. У мальчика есть еще один — полтора года спокойной жизни. Мы не сможем оградить Драко от Лорда. Это будет выглядеть слишком подозрительно. А общение с Томом Риддлом еще никогда не способствовало повышению либидо. Про Беллу не говорю, она — исключение, которое лишь подтверждает правило.

Так что, пусть пока жизнью наслаждается. Единственное, что я сделал, это поговорил с ним о Гермионе, после того как ему от нее прилетело. Это уже просто невыносимо. Похоже, Драко сам не может определиться, что же его так тянет к этой девчонке. Сомневаюсь, что это очередная магия рода.

Я, отослав Рея в Отдел, вызвал младшего Малфоя «на ковер». Усадив его в кресло, я сел за стол и несколько минут просто его рассматривал. Парень совершенно не понимал, чем прогневал своего «крестного», поэтому заметно нервничал и ерзал на своем стуле. Выждав еще немного я, вздохнув, заговорил:

— Драко, ответь мне такой вопрос, зачем ты все время пристаешь к мисс Грейнджер?

А в ответ тишина.

— Ну, ты пока думаешь, я тебе интересную историю расскажу. Вот, посмотри, — я достал палочку и принялся писать прямо в воздухе.

Кстати, еще один интересный момент, наши с Реем палочки абсолютно не похожи. Неужели в Хогвартсе все думают, что у профессора Снейпа имеется склад волшебных палочек, и он каждое утро проводит в раздумье: а не взять ли мне сегодня эту палку, так как она прекрасно гармонирует с цветом моих носков. Бред. И ладно дети, они от природы невнимательные, а профессора? Хотя, я думаю, вряд ли Рей в присутствии Альбуса и Минервы вытаскивает палочку. Инстинкт, вероятно, постоянно твердит ему о самосохранении.

— Посмотри сюда, Драко. — В воздухе появилась первая цифра 64. — Это количество магглорожденных учеников, которые учатся в Хогвартсе на сегодняшний день. — Следующая цифра 49. — Это количество магглорожденных девушек, которые учатся в Хогвартсе на сегодняшний день. — И, наконец, последняя цифра 40. — Это количество магглорожденных девушек в возрасте от 13 до 18 лет, которые, опять-таки, учатся в Хогвартсе на сегодняшний день. Тебе не кажется странным, что ты такой, можно сказать фанатичный, борец за чистоту крови, даже не догадываешься о подобной статистике. Глядя на тебя и твое поведение, у всех создается нехорошее впечатление, что мисс Грейнджер единственная магглорожденная ведьма в школе. Я, конечно, все понимаю. Мисс Грейнджер сама отчасти виновата. — Драко поднял голову и с какой-то надеждой посмотрел на меня. Видимо, думал, что я сейчас скажу, что его амортенцией напоили. Нет уж дружок, не дождешься. — Так вот, отчасти в том, что происходит, виновата сама Гермиона. Заплетала бы косички, как любая другая девочка в ее возрасте: и ей бы легче было, и тебе изгаляться не пришлось бы. Скажи мне, тебе не приходила в голову мысль — просто с ней поговорить? Или ты думаешь, что за тебя это сделает отец, или я? — Драко вновь опустил голову и теперь с интересом рассматривал ковер. Через пару минут, так и не дождавшись от него ответа, я махнул рукой в сторону двери. — Свободен!

Малфой покорно кивнув, вышел из кабинета.

И это — Драко. А ведь в семье Малфоев есть еще и Люциус. Вот ведь… Слов просто нет.

У него произошел рецидив, не такой уж сильный, но… В общем, он явился из Франции, надавил на различные комитеты и добился казни гиппогрифа по имени Клювокрыл. Зачем ему это вообще понадобилось? Не знаю. И он, кстати, тоже затруднился мне ответить на этот, казалось бы, простой вопрос.

После заседания комитета, я отправился его искать. Нашелся Люциус в Мэноре, где я провел вдумчивый разговор с другом, частенько переходящий на личности. После этого разговора, я отобрал у него все имеющиеся в наличие деньги и палочку, чтобы он не свалил больше никуда, и отправил его обратно во Францию, не обращая внимания на возражения и недовольство с Малфоевской стороны.

Филипп схватился за голову, ему пришлось возвращаться на континент и снова пасти этого барана. А ведь он только-только вникнул во все дела и активно включился в работу. В Отделе Филу понравилось. Он занимался внешними связями. Резидентура, связь с маггловскими спецслужбами, в общем, всем тем, о чем я имел весьма смутное представление. Всем, за исключением разведки. Еще одна моя головная боль. Совершенно не представляю, кого наградить этим геморроем. Мне, в который раз, захотелось прибить Малфоя, который лишает меня друга, наставника, незаменимого советчика и, наконец, ценного сотрудника.

Хагрида тогда никто не тронул, не посмели. Его даже не пожурили.

Странно, я ведь не единого слова председателю комиссии не сказал, просто любовался растениями, стоящими на окне в его кабинете. Красивые такие цветочки. Председатель оказался очень душевным человеком. После заседания, он мне даже особо понравившуюся мне орхидею подарил. Зря на него наговаривают, мол, сволочь неадекватная, латентный садист и прочее. А вот с нервной системой у него что-то не в порядке, потеет слишком, наверное, вегетатика пошаливает. Я его даже пожалел, и когда прощался, к целителю порекомендовал обратиться. Мда.

На самом заседании Хагрид особо не выступал. Больше молчал. Он умный человек и прекрасно понимает, что одно присутствие на комиссии, рассматривающей какого-то гиппогрифа, начальника Отдела Тайн — это уже не в порядке вещей. Поэтому он засунул свой, не побоюсь этого слова, выдающийся интеллект куда подальше и включил недалекого лесничего на полную катушку.

Собственно, о том, что я всего лишь рассматриваю прекрасные орхидеи, поняли все задействованные в процессе члены комиссии. Наживать врага, особенно такого, не хотел никто. И все беспрекословно поддержали председателя, который ратовал за освобождение преподавателя Хогвартса.

Но гиппогрифа все же казнят. Майкнейр — сука, очень уж довольным выглядел. Хорошо, что штатный палач не присутствует в Министерстве постоянно. Во всяком случае, с Реем он ни разу не встречался. А то пришлось бы его списывать. Мне лишние осложнения не нужны. Рей бы об этом даже не узнал. Зачем ему лишний раз волноваться?

А в мае грянул гром.

Я находился в лаборатории, когда туда заскочил Эван.

— Сев, у нас ЧП. Тео Джонсон пропал, а показатели с его гарнитуры показывают, что передатчик в данный момент находится в чужих руках, и с него пытаются выйти на связь.

— С кем пытаются связаться? — Так, спокойно, Сев. Вдохни — выдохни, Мерлинова мать, мальчишке нет еще и двадцати. Если с Тео что-нибудь случиться, я сам порву этих тварей!

— С Реем! — Я впервые видел всегда уравновешенного и спокойного полковника таким возбужденным.

— Кто?

— Выясняем.

— Мы можем настроиться на канал Рея, чтобы хотя бы послушать, что происходит?

— Ребята этим сейчас и занимаются.

— Тогда какого хрена мы здесь стоим? В операторскую, быстрее!

Прорвавшись к пульту, над которым колдовали Керри с Сэмом, одним из тех мальчиков, которых притащил с собой Мальсибер, мы рухнули в кресла.

Минуты текли мучительно долго. Я плюнул на все и вгрызся в ноготь.

— Есть контакт, но мы можем сейчас только слышать, что происходит на волне Рея и запеленговать, где будут находиться эти уроды.

— Переделать систему. — Голос Эвана звучал спокойно, как-то очень спокойно. О том, что происходит, мы могли только догадываться, по разносившимся в комнате звукам. — Даже если Мальсибер выключит связь, мы должны все равно его слышать. Еще не известно, где он находится и что с ним происходит.

В Операторской прозвучал очень знакомый голос, мой голос, но с чисто мальсиберовской издевательской интонацией.

— Я нашел это рядом с Гремучей ивой. Очень удобная вещь, Поттер, большое спасибо…

— О чем это он?

— Не знаю, вероятно, о мантии-невидимке. Поттер же ее с умом использует. — Я зло сплюнул отгрызенный ноготь.

— Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? Я как раз шел в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять свое зелье, я понес вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на нее и сразу все понял. Вы бежали известным мне туннелем и далее исчезли…

Что? Этот… Этот… Ах, ты ж оборотень недоделанный! Какого хрена! Ноги твоей в Хогвартсе после такого не будет! И я приступил к терзанию следующего ногтя.

— Сколько раз я говорил Дамблдору, что это вы помогаете старому другу Блеку проникать в замок. И вот оно, доказательство. Но мне и во сне привидеться не могло, что у вас хватит духа вновь воспользоваться этой развалюхой как убежищем…

И тут он замолчал, потому что в его передатчике появился чей-то мерзкий голос:

— Твой мальчик у нас. Ты же дорого ценишь своих людей? Не так ли? Не делай резких телодвижений, и он выживет. Чтобы сразу расставить все точки я представлюсь. Меня зовут Майкл Хиггинз, рядом со мной стоят: Ричард Гилберт, кстати — он оборотень, и Джон Фаррел. Мы дети убитых тобой замечательных людей. А что, у нынешнего начальника Отдела Тайн появился свой собственный цепной пес, свой собственный Пожиратель, которому дали команду «Фас» и он сразу побежал перегрызать глотки неугодным руководству людям? Что, привык свою задницу Лорду подставлять, решил хозяина сменить? Что ты на это скажешь? — в голосе появились глумливые нотки.

Я начал молиться. Не слушай его, Рей.

— Керри? — бросил я спецу довольно резко.

— Еще минут десять, Сев, главное, чтобы они не отключились.

— Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше,. — Голос Рейнарда зазвенел от с трудом сдерживаемой ярости. В эфире послышался глубокий выдох и щелчок, теперь он обращался к Люпину и, скорее всего, к находившемуся где-то рядом Поттеру. — Вот интересно, как это понравится Дамблдору… Он был так уверен в твоей совершеннейшей безвредности, Люпин, вервольф ты наш домашний…

Что происходит? Где он? Почему Рей все еще с этим оборотнем облезшим, а не здесь? Почему мы слышим только Рея и того кто с ним разговаривает по связи? Передатчики придется переделывать. Полностью. Причем до такой степени, чтобы никакой урод связаться по ним больше ни с кем не смог.

— Нам нужен ты, Мальсибер. Только ты. Твоя жизнь в обмен на жизнь твоего мальчишки. Решай, только быстрее, он уже почти не дышит, — говоривший явно наслаждался растерянностью Рейнарда.

— Только дай мне повод, — прошипел Рей, — дай повод, и, клянусь, я убью тебя. — Голос Мальсибера не оставлял никаких сомнений в том, что обещанная смерть будет далеко не легкой и безболезненной.

— Мисс Грейнджер, вы уже на грани исключения из школы! — рявкнул Рей, после очередного щелчка. — А что касается вас, Поттер и Уизли, вы вообще перешли все границы, проводите время в компании закоренелого убийцы и оборотня. Так что раз в жизни придержите языки.

Блять! Там еще и вся эта троица собралась в полном составе и, судя по всему, неуловимый Блек. Какого хрена во всех непонятных делах всплывает этот Поттер? Я выплюнул очередной ноготь. Представляю, что они сейчас думают. Их же Рей не может выключить из разговора. Ну почему мы слышим только Рея?

— Молчать, глупая девчонка! Не рассуждай о том, чего не понимаешь!

Заткнись, Грейнджер, заткнись, ради Мерлина. Рей сейчас в таком состоянии, что может наделать глупостей, о которых будет впоследствии жалеть.

— Ты что-то слишком долго думаешь. Что, свою жизнь ты ценишь выше других? А может мы поймали не того? Может все-таки существуют люди, которые тебе по-настоящему дороги. А? Рейнард Мальсибер? — голос поменялся. Теперь он напоминал рык. Оборотень. Рей, только не ведись, не делай глупостей.

Щелчок:

— Месть может быть так сладка, — промурлыкал доведенный до белого каления Рей. — Как же я мечтаю, что сам поймаю тебя…

— Есть, я накрыл этих уродов, вот координаты, — и Керри начал что-то быстро писать.

— Две двойки приготовиться. Андре и Фернандо за старших, маги Сэм и Вильям, выступаете по готовности. — Эван стал раздавать указания. Похоже, полковник решил, что вина за то, что произошло, полностью лежит на нем. Не продумал защиту, не уберег мальчика, не сделал еще что-то…

— Есть.

— Андре, мне нужно знать, как они вышли на Тео и Рея, мне нужно знать, как они узнали об устройстве, — прошипел я. Как же мне хотелось заменить кого-нибудь из магов и пойти самому. Но, выразительный взгляд Эвана сказал мне, что мечтать не вредно.

— Нас учить, только портить, — огрызнулся Андре, застегивая сбрую со всевозможным оружием. — Готовы? Пошли!

А светский разговор в Хижине тем временем продолжился:

— Короче, придешь в замок моего отца, один. Палочку выбросишь после аппарации. У тебя есть два часа. И без шуток. Если мы заметим вместе с тобой отделовских или Гильдийских людей — парень умрет. Сначала окочурится он, потом мы найдем другого. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не придешь к нам, чтобы сдохнуть. Сомневаюсь, что у такого отморозка как ты, есть много близких, чтобы долго думать. Ты все понял? Кстати, ты знаешь, как мы на тебя вышли, Рейнард — преданнейший Пожиратель? Мы пересеклись с Сириусом Блеком. Ну, с тем, которого все разыскивают. Это он рассказал, что ты приходил в тюрьму, Фаджа сопровождал. А еще он рассказал, как ты обращался с этой своей ушной штуковиной. Он заметил, как ты это делаешь и запомнил. Знаешь, как Блек сокрушался, мол настоящий Пожиратель на свободе разгуливает, да еще и в Отделе Тайн работает, а он в тюрьме гнил ни за что. Он такой разговорчивый этот Блек, особенно когда выпьет. — Я застонал и закрыл лицо руками. Они нашли ту нить, за которую можно потянуть, причинив, большую боль, если даже не сильно дергать. Близкие люди. Друзья. Он никогда не знал, что это такое. Теперь знает, и сделает все, чтобы их не подвести. Рей, не забывай, кто твои друзья. Эти уроды скоро узнают, а ты не забывай, прошу. Какие-то молокососы не смогут ничего с нами сделать.

Мне дико хотелось выйти на связь с Реем и сказать ему все это, но, я понимал, что нельзя. Непонятно, что еще они сделали со связью. Мне нельзя светиться раньше времени. Мерлин, почему я сам не проверил, что Люциус с Реем сотворили с разумом Блека. Тот мельком видел Рея в свите Фаджа. Видел и узнал, а эти освободители недоделанные не обратили внимания на эту маленькую деталь. Все Блеку не жить. Если Тео… Так, не думать об этом. Но если с мальчиком случится что-то непоправимое, никто Блека не спасет.

— В замок? — вкрадчиво переспросил Мальсибер — Зачем же так далеко? — щелчок, — Вот выберемся из-под Ивы, и я сразу кликну дементоров. Они будут рады видеть тебя, Блек, очень рады… Даже одарят тебя поцелуем…

Я уже не понимал к кому Рей обращается. Может и впрямь к Блеку. Если бы мы слышали, что говорит ему этот кобель блохастый, то сразу бы поняли, насколько он довел Рея. Хотя, у меня создалось такое ощущение, что Рей уже сам не понимает, к кому обращается. Нужно срочно учиться думать как минимум двумя потоками сознания.

— Ты нам угрожаешь? Запомни, мы не шутим. К тому же, не забывай, с нами оборотень, а сегодня полнолуние. — У нас в комнате и в голове у Рея раздался звук ударов и хриплый стон. Я сжал кулаки, с огромным трудом заставляя себе оставаться на месте. Видимо, подобные мысли посетили не только мою голову, потому что Эван вдруг быстро встал и забрал со стола бумажку с координатами аппарации, на которую смотрели все маги, находящиеся в комнате, так, как моряки прибывшие из годичной одиночки смотрят на девок в порту.

— Все за мной! — это явно относилось к тем, что были в комнате, щелчок. — Я притащу и оборотня. У дементоров найдется поцелуй и для него. — А вот это явно тем уродам, что сейчас мучили Тео.

— Рейнард, видимо ты не понял. Выхода у тебя нет. И не нужно угрожать нам, показывая, как высоко ты поднялся в этой жизни. Вот интересно, а сами дементоры знают, что ты гуляешь на свободе, хотя по всем документам, ты гниешь в одной из камер на последнем этаже Азкабана? Скажи, а через сколько трупов нужно было перешагнуть, чтобы добиться такого положения. А? Мальсибер?

Щелчок:

— Прочь с дороги, Поттер, ты и так в серьезной беде. — Ты даже не представляешь, Поттер, в какой ты сейчас беде. — Если бы я не подоспел сюда, чтобы спасти твою шкуру… — Рей замолчал. Проблема выбора: остаться здесь с детьми, или мчаться на помощь Тео. И здесь, и там присутствует оборотень. И на небе полная луна вот-вот взойдет.

— Ты, как я понимаю, не торопишься, Рейнард. Знаешь, что собирается сделать с мальчишкой Ричард?

Щелчок:

— Я не собираюсь разгадывать, что там происходит в голове у оборотня! — зашипел Рей. Щелчок. — Дай пройти, Поттер!

А этот, как там его, да неважно (все равно он уже мертв. Он еще треплется с Реем, но он уже мертв), тем временем продолжал:

— Так хочется, чтобы ты прибыл поскорее, так хочется. У нас для тебя есть пара сюрпризов, парочка острых сюрпризов, — и покойник заржал.

Щелчок:

— Молчи! Не смей так со мной разговаривать! — сорвался на крик Рей. — Каков отец таков и сын! — Щелчок. И он обратился, видимо, к Поттеру. — Я только что спас твою жизнь, Поттер, ты меня на коленях благодарить должен! — щелчок, и его речь обращена уже к мертвецу. — А тебя стоило бы убить. Умер бы, как отец, слишком самоуверенным, чтобы допустить мысль, что Блек тебя одурачил. — Щелчок, — А теперь прочь с дороги, Поттер, или я заставлю тебя убраться!

И тут, я скорее почувствовал направленную по связи волну. Вскочив, я закричал:

— Керри, вырубай связь Рея, выключай ее, эти твари колдуют!

Пару секунд я боялся пошевелиться. Эфир наполнил голос Андре:

— Мы их взяли, всех троих, сейчас немного поболтаем, и… Сев, пошли кого-нибудь за Тео. После того, что они с ним сделали… Ты не будешь возражать, если все погибнут при пожаре?

— Нет, не буду.

Я повернулся к Керри:

— Что с Реем?

— Да все нормально. Показатели с передатчика показывают, что он жив, только в глубоком нокауте. Я успел оборвать связь. Эти твари, наверное, услышали ребят, и решили добраться до Рея любой ценой.

— Оборотень, их почувствовал оборотень. Сегодня полнолуние, — мой голос звучал глухо. Я прикоснулся к собственному наушнику и настроил вызов. Все придется переделывать, защита никуда не годится. Завтра же и начнем. — Фрай, найди Давлина и Лекса, и бегом в операторскую.

Отправив группу за Тео, я выбежал из Отдела и, бегом добравшись до Атриума, аппарировал в Хогвартс. Там я накинул чары невидимости и отправился на поиски.

Оборотня нигде не было видно. Видимо, что-то его отвлекло, и он убежал. Искать Люпина я не собирался. Набегается и сам вернется.

Поттер с Блеком обнаружились на берегу озера. Наскоро продиагностировав их состояние, я пришел к выводу, что ничего критичного с ними не произошло, просто обморок у обоих. Оставив эту парочку приходить в себя, я продолжил поиски.

Гейнджер с Уизли я нашел возле ивы. С ними все было в порядке, за исключением перелома у Рональда.

Рейнард нашелся неподалеку от гриффиндорцев. Он все еще был без сознания. По лицу стекала кровь. Глубокий порез на лбу у кромки волос, где обнаружилась небольшая скальпированная рана. Я быстро остановил кровь, но заживлять рану не решился, не известно точно, чем его приложили. Затем привел в чувство. Рей, слегка застонав, поднял руку к голове.

— Тише, Рей, это я, полежи немного.

— Тео?

— Все в порядке, с ним сейчас Давлин с Лексом. Вдвоем они не дадут ему уйти.

— Что случилось?

— Эта сука, весьма талантлива оказалась. Тебя волной шарахнули. Какой-то ее модификацией. Я почувствовал, а Керри быстро отключил тебя. Но все равно задело.

— А я-то думал, что все, пора меня в утиль сдавать. Уже от Экспелиармуса отключаюсь. — Он улыбнуться, но, было видно, насколько он стал напряжен. Примерно таким же, как и в первую нашу встречу. Если он опять уйдет в себя, я буду поднимать этих тварей, потом убивать, а потом снова поднимать, пока не уйдет вся злость и обреченность.

— Ты не спрашиваешь, что с этими козлами.

— А зачем? Понятно, что вы меня слушали. А раз с Тео все в порядке, то они велели нам долго жить и не следовать их примеру, — в голосе Рея появились стальные нотки. — Ты слышал, о чем они говорили? Я твой пес?

— Ты — идиот.Мой ручной дебил, если задаешь такие вопросы.

— Я знаю. Я не поверил ему, правда, Сев, не поверил. Кто их исполнил? — я выдохнул с облегчением. Рей, когда ты перестанешь меня пугать?

— Андре, Фернандо и твои мальчики: Сэм с Вильямом.

— С меня коньяк. Или, Сев, может твоей секретарше лучше коробку безумно дорогих конфет преподнести?

— Рей, ты мазохист? — И мы тихонько засмеялись. — Тебя заменить?

— Не, не нужно. Мне сейчас на ком-нибудь напряжение необходимо сбросить.

— Хорошо, тогда я в Отдел.

Спустя пару часов со мной связался Альбус. Заметив его голову в камине, я поморщился.

— Сев, ты должен помочь Сириусу.

Я сузил глаза.

— Вот кому я ничего не должен, так это Блеку. Сам крутись.

— Северус, ну пойми меня правильно.

— Я тебя понимаю, причем совершенно правильно.

— После того, что ты устроил в Больничном крыле, я могу ждать от тебя хоть каплю милосердия.

Я выдохнул сквозь зубы. Видимо, Рей оторвался на полную катушку. Сбросил пар, называется.

— Альбус, я сегодня едва не потерял двух замечательных ребят. И, не могу сказать, что Блек здесь не замешан, хоть и косвенно. На каком мне языке тебе объяснить, что я слышать ничего не хочу о Блеке? В конце-концов у тебя есть мой хроноворот, воспользуйся им. А меня оставь в покое. — Я подошел к камину и отключил его.»

— А ты всегда ходишь с наушником? — тихо спросила Гермиона, подняв глаза на Мальсибера.

— Ну, до сегодняшнего дня всегда ходил. — Рей пожал плечами.

— А сейчас, что изменилось?

— Хотя бы то, что у меня есть дом, куда можно вернуться, — начальник безопасности в который раз обнял сидящую рядом жену. Девушка, неожиданно для всех, даже не вздрогнула.

— Рей, прогресс. Она тебя уже на "Ты" называет, — похлопал по плечу сидящего рядом друга Люциус. — Еще пара слезливых историй про тебя, и взаимная любовь обеспечена.

— А ты не завидуй так громко, — отмахнулся Рей.

— Чего это я завидовать должен? Мы с Нарциссой любим друг друга, — слегка обиделся Малфой.

— Ага, а еще она у тебя в теннис хорошо играет. Не отрицай, я это видел, — Мальсибер широко улыбнулся.

— Миссис Малфой, вы правда умеете в теннис играть? — встрепенулась Гермиона и обернулась на сидящую на ряд выше Нарциссу.

— Конечно, деточка. Теннис — это игра аристократов. — Нарцисса выразительно посмотрела на своего мужа. — И, как оказалось, неотъемлемая часть семейной жизни. Да, дорогой?

— А вы можете меня научить? Я всегда хотела играть в большой теннис, а Рон говорил, что это маггловская игра не достойна магов. — Гермиона посмотрела в глаза Рею и прошептала. — Я помню, о Роне больше ни слова. Просто я не смогу так быстро вычеркнуть его из своей жизни, понимаешь?

— Понимаю. И я никогда не говорил тебе об этом. Однако, Нарси, мне кажется, я согласен с Уизли, что теннис…

— Рей, девочка хочет научиться играть в теннис. — Миссис Малфой сурово посмотрела на Мальсибера, который обреченно вздохнул. — Гермиона, я постараюсь сделать из тебя истинную леди.

— Друг, мужайся. Помни, у Сева в кабинете стоит шикарный стол. — Сочувственно посмотрел на Рея Малфой.

— Угу, Перси, читай.

Глава 23. Тайник крысы

«На следующий день меня вызвал к себе Фадж. Точнее вызвал он Тобиаса Фолта — начальника Отдела Тайн.

Министр довольно долго не мог приступить к делу, постоянно вздыхал и предлагал мне чай. Я вежливо отказывался. Наконец, мое терпение подошло к концу.

— Корнелиус, вы зачем меня вызывали? У меня очень много работы. К тому же, я не спал всю ночь, готовя отчет для вас и для Визенгамота по делу Сириуса Блека.

— Вот о нем я и хотел поговорить. Видите ли, Тобиас, Блек умудрился сбежать, практически за пять минут до того как к нему применили поцелуй. — Фадж замолчал.

— И? Меня-то это каким боком касается? Я и так выполнил работу Аврората. Ловить сбежавших преступников не входит в мою компетенцию. К тому же, Корнелиус, в вашу компетенцию не входит вынесение смертных приговоров самостоятельно. — Мой голос становился все тише. Министр вздрогнул. Он уже неплохо стал разбираться в моем настроении. — Я же просил вас подождать до утра, и вынести решения только после предоставления мной отчета. — Я выжидательно посмотрел на Фаджа.

Тот смотрел на свой стол, на полки, на ковер. Наверное, рассуждал о том, что интерьер пора поменять. Через несколько минут, поняв, что Министр не собирается мне отвечать, я достал из внутреннего кармана мантии (я для посещения Фаджа даже мантию одел) свиток.

— Согласно проведенному моим Отделом расследованию, Сириус Блек должен быть признан невиновным. — Я прервал тяжелым взглядом начавшую зарождаться реплику у моего собеседника, и продолжил. — Так вот, согласно последним данным Питер Петтигрю, в чьем убийстве был обвинен Блек, жив и в настоящее время находится в Албании. — Я поднял руку, снова осаждая вскинувшегося Министра. — Прошение о выдаче его нам властями Албании отклонено. У нас с этой страной нет договора об экстрадиции. Также, согласно последним ставшим нам известным сведениям, именно Петтигрю был в свое время Хранителем Поттеров, и именно он выдал Риддлу местонахождение их дома. — Вообще-то Хвост пока болтался где-то в Британии, но Министру знать об этом было необязательно.

— Но, Тобиас, как же так получилось? Почему вы раньше не занялись этим делом?

— Корнелиус, вы что, действительно считаете, что нам больше нечем заняться? Вы что, действительно думаете, что мой Отдел, от скуки не иначе, занимается расследованием уголовных дел? Корнелиус, вы в своем уме?

— Но, сейчас же, вы и ваши люди рассмотрели это дело и…

— Я взял это дело, как вы выразились — к рассмотрению, по личной просьбе Альбуса Дамблдора. Ему почему-то надоело присутствие дементоров на территории школы. Копия этого отчета, — я подтолкнул свиток по направлению к Министру, — уже находится в Визенгамоте, и сегодня состоится слушание по делу Блека.

— Что же нам делать?

— Вы знаете, мне плевать. Могу дать вам совет: снимайте все обвинения и в качестве извинения — переведите на счет Блека компенсацию за моральный ущерб.

— Вы понимаете, что подумают о нас люди, когда подробности станут достоянием общественности?

— Мне опять-таки плевать. Можете сделать заседание закрытым, и его результаты не обнародовать. Уведомите Блека лично, или своего секретаря пошлите, мне все равно. — Я встал и направился к выходу. — И, Корнелиус, уберите с территории Хогвартса дементоров. — Я взялся за ручку двери, затем снова оглянулся на съежившегося в своем кресле Министра. Это надо же так за свое место цепляться. — Да, и еще, надавите на Аврорат. После того, как Грюм вышел на пенсию, там форменный бардак творится.

Все. Я сделал для Блека все, что мог. Пусть теперь крутится, как хочет.

Альбус послушался моего совета и использовал хроноворот. Только не сам. Он же уже "старый человек", чтобы по лесам бегать! Спасать Блека, крестный послал, ну конечно Поттера. Кого же еще. А также Грейнджер.

Ну, когда уже у Поттера хоть какой-то интерес к учебе проснется? Это уже не смешно. Такое наплевательское отношение, даже на связь с Лордом не спишешь. Ну, хоть ради удовлетворения любопытства. Я, похоже, становлюсь мечтателем.

Позже, Рей сообщил мне, что детки умудрились не только вытащить Блека, но и спасти гиппогрифа. Мелочь, а приятно. Особенно приятно было видеть расстроенную морду Макнейра.

Правда, Рей совершенно не понимал, зачем они сначала взялись за птичку, и чуть не проморгали поцелуй для Блека. Сделали бы сначала важное, а потом благими делами в оставшееся время занимались. И к Макнейеру лучше бы вообще на пушечный выстрел не подходили. Мало ли. Я, конечно, понял, что его расстроило больше то, что Грейнджер бегала вблизи палача. Мерлин знает, что бы было, если бы он ее застукал.

Хотя потом, когда выяснилось, что именно гиппогриф отогнал от Грейнджер оборотня, Мальсибер сменил гнев на милость, и выдал, что да, мол, Гермиона не полная дура, только слегка.

Его отношение к Грейнджер напоминало пока опеку старшего брата над маленькой сестренкой. Похоже, Рей пришел к тому же выводу и перестал дергаться, принимая это странное положение вещей.

Про истерику Рея, которую со всей стойкостью выдержал я, удерживая разъяренного друга в своем кабинете, начавшуюся, когда он узнал, что Гермиона вызвала оборотня на себя, я рассказывать не буду. Вот ведь… детки. Неужели промолчать было нельзя? А интерьер в кабинете мне все равно не нравился. Самое безобидное, что Рей хотел сделать с Люпином — это медленно того расчленить.

Пришлось послать запрос об отстранении Люпина с занимаемой должности, предварительно собрав попечителей, рассказать им трагичную историю про преподавателя-оборотня. Прости, Люпин, но по-другому жизнь тебе спасти мне никак не удавалось.

И к тому же, свои обещания я сдерживаю всегда. Я обещал, что все узнают про то, что ты оборотень, если ты забудешь принять зелье? Ты забыл, и чуть не пострадали дети. Я сейчас нахожусь в такой ситуации, что не могу никого прощать, я просто не имею на это права.

В тот же день, после того как я вернулся от Министра, ко мне в кабинет ворвался Рей:

— Сев, нам срочно нужно найти Хвоста.

— Зачем? — Я недоуменно на него посмотрел. — Смысл его искать, если он все равно рано или поздно засветится?

— А если он сделает все, чтобы его темнейшейство поскорее возродилось? — Пока Рей говорил, он не переставал мерить кабинет шагами. — Тебе конечно без особой разности, но мне просто необходимо будет прибыть перед его ясные очи.

— Что ты от меня хочешь? — Я все еще не понимал причину его взволнованности.

— Хвост. Ты сам говорил, что он был хранителем Поттеров и знает достаточно, чтобы воскресить Лорда.

— Рей, прекрати мельтешить и объясни.

— Ты не даешь мне вставить ни слова. Хвост сбежал не далее как день назад. Единственное, что остается ему сделать — это найти Лорда и притащить вовремя подобранную им палочку хозяину. Не лучше бы было, его, как бы помягче выразиться, пасти все это время, чтобы он не наделал глупостей, раньше времени?

— И что ты предлагаешь? — Я пристально на него смотрел, принимая правильность его слов.

— Найти эту крысу и навесить на нее все, что есть в нашем арсенале. — Мальсибер, наконец, остановился и пристально на меня посмотрел.

— Я не буду тебя спрашивать, что есть в вашем арсенале. Я только спрошу, что конкретно вы хотите на него навесить? — Я усмехнулся. Зная, сколько разработок сейчас появилось в распоряжении нашей охраны, за сохранность жизни Питера я ручаться не буду.

— Слежение и прослушку, — коротко бросил Рей и принялся снова измерять мой кабинет. — В каком бы состоянии не находился Лорд, а легиллементом он, как никак, остается, причем одним из сильнейших. Это с тобой он глаза закатывал: «Ах, какой врожденный блок. Ах, наверное, ты какой-то потомок Фолтов». А посторонних спецов он может почувствовать за милю, поэтому светиться особо не следует. Вот новую разработку по внедрению маячка в кровь применить вполне можно. И прослушку. О чем они трепаться будут, нам знать просто жизненно необходимо.

— Мда, логично. А от меня что требуется? — Я тем временем думал: как в мою голову не пришла столь гениальная мысль. Хотя, все правильно, нельзя объять необъятное. Они занимаются своим делом, я своим.

— Ничего. — Рей пожал плечами. — Эван в курсе, а все бумаги в ход пойдут только, когда возрождение произойдет.

— Хорошо, а как вы выйдете на него? — Я провел пальцем по губам.

— Вот за этим я к тебе и пришел. — Рей, наконец, перестал нарезать круги по кабинету, и сел в кресло. Оперся локтями на стол, положил на скрещенные руки подбородок и продолжил. — Нам нужен Перси Уизли.

— Зачем? — Я, от неожиданности, даже удивился, потом до меня дошло. Хвост очень долго был фамильяром Перси. Значит, парень действительно может многое знать о повадках своего любимого домашнего питомца. — Хорошо, я понял. Сейчас я его вызову. Сам с ним поговоришь? Мне остаться?

— Не глупи. Умненькие детки явно знают кто я такой. Лучше будет, если я останусь, а ты с ним поговоришь.

— А у него ранний инфаркт не разовьется? Шеф Отдела Тайн, лично, на конфиденциальную порку…

— Да не должен, вроде, — в голосе Рея мелькнула неуверенность.

— Что мне у него спросить? Точнее что тебя интересует? — Вздохнув, спросил я.

— Спроси, где крысу чаще всего находили, когда она терялась. Что сейчас на том месте находится, и как часто посещается это место.

Похоже, я начал понимать куда клонит Рей. Это, действительно, логично. Первым делом Хвост должен достать то, что может забрать. А потом отправиться на поиски Лорда. Если он явится к Лорду с палочкой, то есть вероятность, что Лорд его сразу не убьет от радости долгожданной встречи.

— Ты думаешь, он палочку оставил в доме Уизли?

— Да, скорее всего. И теперь он, первым делом, должен ее забрать. Я сейчас как раз думал об этом. Спроси, когда у них появилась крыса и при каких обстоятельствах. Этот вопрос может многое поставить на свои места. Если позже, то можно и не пытать парня — палочка не в доме.

Я кивнул и вызвал Андре. Попросил его доставить младшего сотрудника Министерства пред мои светлые очи. Пока Андре выполнял распоряжение, мы ждали: я — сидя в удобном офисном кресле, Рей — стоя позади меня. Даже если Уизли его увидит, то внимания не обратит — его будет волновать только один человек в этом кабинете.

Минут через пять, в дверь постучали. Дождавшись приглашения, в кабинет вошел, еле переставляя ноги, недоуменный, постоянно озирающийся по сторонам, младший сотрудник.

— Здравствуйте, мистер Уизли. Присаживайтесь. Мне с вами необходимо немного побеседовать. Я не отрываю вас от каких-либо важных дел? — Я откинулся на спинку кресла, пристально глядя на переступающего с ноги на ногу парня. Слава Отдела, заставляет даже Министра нервно вздрагивать. И это нам на руку даже в таком случае. Врать нам не будут точно.

— Н-нет, конечно нет, — залепетал Уизли и быстро сел в кресло прямо передо мной. Точнее, он попытался уместиться на самом краешке. На Рея младший сотрудник не обратил никакого внимания.

— Мистер Уизли, я хотел бы поговорить с вами о вашей крысе.

— Крысе? — Парень так сильно разволновался, что удивление на его лице выглядело совершенно искреннем.

— Да, вы не ослышались. Я хотел бы узнать: когда и при каких обстоятельствах у вас в доме появился такой необычный долгоживущий фамильяр? — Под тяжестью моего взгляда парнишка все более бледнел, и явно не знал куда деть руки. Рей придвинулся ближе, чтобы лучше его слышать.

— В середине ноября 1981 года. Я нашел ее на чердаке нашего дома. Крыса выглядела вполне ухоженной, и я решил, что в качестве питомца, она вполне подойдет. Понимаете, у нас не было денег, чтобы купить животное в магазине, и поэтому родители согласились с тем, чтобы она жила у меня.

Я посмотрел на Рея, он кивнул. Да, похоже, сразу же после взрыва, он побежал именно к Уизли. Хорошая маскировка быть крысой в той семье, которую подозревать ни в чем точно не будут. И дом обыскивать тоже вряд ли кому в голову придет. Хорошо.

— На чердаке значит. А что сейчас находится на вашем чердаке?

— А почему вас интересует Короста? — Перси решился посмотреть на меня, и тут же опустил взгляд. Мда. Парень, похоже, действительно отдаляется от семьи, если до сих пор не знает, кто такая Короста.

— Я думаю, вам знать это не обязательно. Если я скажу, что мы обвиняем ее в государственной измене, вы ведь все равно в это не поверите. — Я усмехнулся. — Так что у вас сейчас на чердаке?

— Там упырь.

— Что у вас там?! — Я потерял на секунду самообладание. Да они в своем уме, вообще?

— Упырь, — еле слышно повторил Перси. — Но он абсолютно безвреден. Честно!

— Лучше не придумаешь. — Проговорил Мальсибер у меня за спиной. Да, вряд ли Хвост сунется на чердак, где обосновался упырь, особенно учитывая его трусость. — А что упырь делает у вас на чердаке?

— Живет. — Голос Перси становился все тише. Что странно, на Рея глаз он так и не поднял.

— Живет. Я не буду спрашивать, зачем вам в доме упырь, я спрошу только, как давно он у вас обитает, на чердаке? — Да, я не думал, что эта семейка может меня постоянно ставить в положение полного офигивания. Упырь, мда.

— Семь лет. — Мне кажется, или в голосе Перси начали проскальзывать слезы? Неужели столь уютный кабинет, со столь приветливым хозяином, может действовать так угнетающе? Еще не забыть обаятельного и доброжелательного секретаря. Вот не верю.

— Семь лет. — Повторил Рей. — А как часто вы туда поднимаетесь?

— Каждый день, его же нужно кормить!

— А скажите, есть ли на чердаке место, где можно что-то спрятать?

— Спрятать? Зачем вам у нас что-то прятать? — Перси поднял глаза на Рея, который предусмотрительно отошел в тень.

— Мистер Уизли, здесь вопросы задаем мы. После, мы, возможно, дадим вам время, чтобы вы задали свои. Так вот, есть ли там такое место? — Как ни крути, но ледяных ноток из голоса мне убрать не удалось. Я честно старался, но парень все равно понял, что зря подал голос без разрешения.

— Вроде есть. Там есть выступ, между окном и подоконником в самом углу. Мимо Феликса туда пройти невозможно. Мы, если честно, никогда под этот выступ не заглядывали.

— Что, у вас до этого упыря что-то другое на чердаке жило, что мешало к тайнику пройти? — Рей. Ну, кто бы сомневался, что он не вставит свой кнат в любой разговор.

— Нет! У нас никого больше не было! — Щеки Перси горели алым. Я понял, что еще немного, и у него случится приступ. Какой именно, сказать вот так на вскидку не смогу.

— Ладно. Хорошо. Есть ли время, когда у вас в доме никого не бывает?

— Да. Завтра никого не будет. Мама говорила, что вся семья отправится в Косой Переулок.

— Хорошо, что мы друг друга поняли. Вы можете идти, мистер Уизли.

— А…

— А у вас что, возникли какие-то вопросы? — Я с издевкой посмотрел на него. Мальчик стушевался и, не сказав даже «До свидания», выбежал из кабинета.

— Нет, ну какой хам. Интересно, это семейство все такое наглое или только двое выделились? — Задумчиво произнес вслед Перси Мальсибер. — И что, там действительно упырь?

— Я не знаю, Рей. — Я пожал плечами. — Все, что я знаю об упырях, это то, что они питаются человеческой кровью. Почему-то как-то не сходится, что семья, которая так рьяно борется со злом, завела себе питомца и приносит ему каждый день кровь невинной жертвы, сцеженную из сонной артерии, которую вспороли серебряным кинжальчиком в полнолуние. Бред какой-то.

— Ну, бред — это сейчас нес ты, а вот передо мной встает вопрос о том, как мне туда пройти, если там действительно человекоед?

— Ты туда не пойдешь. У нас в Отделе есть куча народа, способная справиться с этой задачей. — Я пристально посмотрел на Мальсибера. Отпустить его туда — это равносильно похоронить заживо сразу же после воскрешения Лорда. Если он встретится с Хвостом лицом к лицу, то на Рее можно ставить крест, причем деревянный. Или на Хвосте, потому что убийства моего друга я не допущу. Я мотнул головой.

— Почему? — Рей остолбенело вытаращился. — Если не пойду я — не пойдет никто. Мало кто знает о вашем плане. Своих ребят я подставлять не буду, а ребята Эвана не маги — у них с кровососущими особый разговор: пуля в лоб и никаких проблем. А этот непонятный безобидный упырь нужен нам живым как ни крути.

— Зачем?

— Как зачем? Я что, лично Хвосту должен палочку вынести? Пускай набирается храбрости, выпрашивает у кого-нибудь мозги на время, и преодолевает эту незначительную трудность.

— Я так понимаю, что ты хочешь сначала убедиться в наличие палочки, а потом просто ждать Петтигрю в сторонке? — Я прищурил глаза. Ну почему он никогда не ищет легких путей?

— Ну, естественно. Хоть отвлекусь немного, а то отвык уже от бешеной жизни. — Рей направился к выходу.

— Стой. Ты так и не сказал, как с домашним зверьком будешь разбираться.

— А что с ним разбираться? Возьму снотворное из лабораторий, универсальное, которое действует на всех людей и нелюдей и подмешаю в чашу с кровью. — Мальсибер улыбнулся.

— Ты уверен, что они его кормят кровью? — Я покачал головой и поднялся из своего любимого кресла.

— В тихом омуте, как говориться. Может, они не так просты, как хотят казаться.

— Я с тобой пойду, — крикнул я вслед, почти уже вышедшему из кабинету начальнику службы безопасности. Рей оглянулся, кивнул и вышел.»

— Перси, а вы попроще никого себе завести не пытались? — Удивленно воскликнул Драко. — Собаку, например. Она хоть человеченкой не закусывает по ночам, и не так затратно.

— Феликс у нас не питался кровью, — возмутился красный секретарь Визенгамота.

— И это нас называют страшными людьми. — Младший Малфой покачал своей белобрысой головой. — Нас обвиняют в жестокости, нас судят. А тут под боком людей направо-налево режут, чтобы упыря прокормить.

— Драко, да там не упырь был, — произнес, улыбнувшийся Рей, — так, пакость одна. Не понятно только, зачем они его держат?

— Ну как же, палочку Лорда охранять, — продолжал притворно сокрушаться Драко.

— Да иди вы все, — буркнул Перси и продолжил чтение.

«Наносить практически светский визит Уизли, мы собрались при полном параде, обвешанные с ног до головы оружием магического и немагического происхождения. Ну и что, что хозяев в это время не будет? Как нам сообщил Перси, выловленный Андре в коридоре вчера вечером, дом нам освободят на час, в двенадцать часов дня.

В 11:55 мы уже стояли на территории семейства возле какого-то сарая. Я оглядел дом: ничего особенного. Обычный дом. И что все упрекают Уизли, что они живут в сарае, который вот-вот развалится? Дом, конечно, не поместье аристократов, но там есть то, что зачастую отсутствует в шикарных домах верхушки общества. Забота, любовь, уют. Нужно очень постараться, чтобы мое поместье, доставшееся мне от Фолтов, впитало в себя такую атмосферу. Тяжело наполнить жизнью огромный дом, в котором особой жизни никогда и не водилось.

Пока мы ждали, когда наступит время для визита, я понял, что ударился в несвойственные для меня размышления. Глядя на угрюмо молчавшего Мальсибера, я понял, что его одолевают похожие мысли. Что бы это могло значить? Не знаю как насчет Рея, но о себе догадываюсь: приходит мое время для продления рода. Фрай будет рада. Она давно мечтает о ребенке.

В 12:00 мы вошли в дом. Какой же там был беспорядок. Беспорядок жилого дома. Сразу было видно, что здесь нет домовых эльфов, и живет очень много детей разного возраста. Если Хвост придет в дом Уизли в человеческом обличии, он, наверняка, споткнется и сломает себе несколько костей. Пока мы пробирались на чердак, Рей с любопытством разглядывал дом. Я понял, что где-то в глубине души он мечтает именно о таком беспорядке. Ведь именно беспорядок и суета являлись составными качествами моего друга. А может он просто отрицает все, что хоть немного бы напоминало о его фамильном гнезде?

Подойдя к двери, ведущий на чердак мы остановились и переглянулись. Первым тишину нарушил Рей:

— Что мы тут стоим, идти надо — раз пришли.

Я согласно кивнул, и первый открыл дверь.

— Я этого Перси прибью. Нет, я сначала заставлю его выучить наизусть книгу «Волшебные существа Европейского континента» под пристальным руководством Рубеуса Хагрида — сотрудника Отдела Тайн!

Я даже материться не мог. Я тут переживаю, страдаю можно сказать: как я могу подвергнуть опасности Рея, ведь здесь же монстр! А тут… Нет, слова матерные все же преобладали в моих мыслях. Рей оттолкнул меня от двери и ввалился в комнату. Сначала он долго таращился на существо, сидящее на кровати, а потом сел на пол, и тихо засмеялся. Похоже, он все-таки волновался и немного боялся встречаться с «упырем».

«Упырь» таращился на нас и похоже не понимал, что такие опасные гости забыли в его личных апартаментах. Такие существа всегда живут вот в таких приветливых жилых домах, но им очень редко выделяют собственные помещения и специально их не кормят. Именно из-за наличия такого жильца и возникают мысли о таких добрых, очень приятных домах. Собственно, перед нами сидел небольшого роста старичок с длинной лохматой рыжей бородой и добрыми глазами. Домовой, Гиппогриф тебя Перси дери!

Точнее, не домовой, а его разновидность, существующая в Британии: Хобгоблин. Забавная живность: может менять внешность, как ему заблагорассудится. Вот перед детьми он и ломал комедию, прикидываясь «упырем», вероятно, чтобы дети не доставали сильно. А вот перед Молли он явно был самим собой: как эта добрая женщина сможет выгнать такого милого домовика. Шутник. Хобгоблину первому надоел этот обмен взглядами. Он слез с кровати и вежливо нам поклонился:

— Приветствую в моем доме, Лорда Фолта и его верного соратника, — и он отвесил поклон вставшему, наконец, с пола Рею. — Что привело таких высокородных господ в мое жилище?

— Здравствуй и ты. Мы, если ты не против, хотим кое-что здесь проверить, в твоей комнате. — И я кивнул в сторону подоконника, в районе которого должна находиться очень нужная нам вещь. Я никогда не общался раньше с домовыми и совершенно не понимал: он нас посылает или действительно вежливым пытается быть?

— Если вы говорите о черной магической вещи, которая находилась здесь еще до моего вселения сюда, то я помогу вам. Меня не очень радует вещь по соседству, которая принесла столько зла хорошим людям. — Сказав это, домовик даже не тронулся с места. Рей сделал шаг вперед и резко бросил:

— Никогда не замечал высоких речей от такого существа как ты. — Он повернулся ко мне и кивнул на домовика. — Он перед тобой комедию ломает. Видит, что ты понятия не имеешь, как обращаться с ему подобными. Меня он в грош ставить не будет, потому что я безродный, да без дома — не авторитет в его глазах, — Рей усмехнулся, — а вот если ты на него прикрикнешь, то он сразу всех сдаст и вывернет карманы.

Хобгоблин делался все грустнее. А к концу монолога Рея, домовика распирала такая злость, что на первый взгляд показалось, что он готов вцепиться в Мальсибера голыми руками. Я, подумав о времени, и том, что до возвращения семейства осталось не больше двадцати минут, кивнул.

— Я говорю о волшебной палочке, которая принадлежала некогда Тому Риддлу. — Произнес я фирменным стальным голосом, и пристально посмотрел на домовика. Феликс немного поежился и тронулся в сторону окна.

— Волшебные палочки в руки я брать права не имею, так что здесь я вам не помощник. — Он подошел к окну и кивнул на него головой. Я последовал за ним и заглянул в щель, про которую рассказывал мне Перси. Вот она. Хорошо, значит, Хвост еще не придумал, как пройти мимо «упыря». Я посмотрел на Рея и кивнул. Здесь, родимая. Мальсибер заметно расслабился и заулыбался. Я вздохнул обреченно — ни за что не поверю в то, что этот маньяк не придумал никакую пакость.

Я подошел к нему и произнес шепотом:

— Ты что опять задумал? Судя по твоему выражению лица — встреча Хвосту уже обеспечена, но ты не забывай, что он нужен нам живым.

— Сев, не порть мне настроение. Все будет хорошо. — И Рей улыбнулся еще шире и искреннее. Никогда не думал, что буду жалеть Хвоста.

— Ты же поделишься со мной?

— Естественно. Меня это хрен слушать не будет все равно.

— Вот не нравится мне все это, — я покосился на Рея.

— Не порть веселье, — Рей притворно обиделся, — не тебе же здесь Хвоста караулить. Так хоть повеселюсь.

— Ты думаешь, я оставлю тебя здесь одного? — Мы продолжали шептаться, а домовик переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Не ожидал, бедняга, что Лорды такими психами окажутся, видимо.

— Прикажи ему Хвоста встретить в облике Баньши.

— Рей, ты садист. Зачем пугать Хвоста до такой степени? — Я округлил глаза и, косясь на Рея, чуть не заработал косоглазие.

— Он может проскочить в виде крысы. Упырь крысу заметить не должен. А Баньши всегда среагирует. Пусть предсказывает ему смерть, завывая на одной ноте. Мы честно предупредим, что живым ему не выбраться из этой заварухи.

— Так он может плюнуть и бросить все.

— Не бросит. Ему деваться больше некуда. Как крысой был, так крысой и останется. А если бросит — не велика потеря. Поттера рано еще нос к носу перед Лордом ставить. Года вполне хватит, чтобы ваш план осуществить. Годика через два самый раз будет.

— Думаешь?

— Уверен. — Рей был на редкость серьезен. — Они все еще дети, а Поттер кроме как о своем профессоре, не думает ни о чем. А так, и они умнее будут, и будет большая вероятность повлиять на их защиту.

— Ты сейчас о Гермионе говоришь? — Я не до конца понимал к чему он клонит. То, что они дети — это очевидно. Но как ее можно будет защитить в дальнейшем?

— Да. — Рей пристально посмотрел мне в глаза. — Сев, весь план направлен на то, что в Поттера прилетит Авада. Рыжего искать никто не будет, а девочка в опасности. Причем большой. И я сомневаюсь, что кто-то из этих двоих сможет защитить ее от Пожирателей.

— Рей, они все в одинаковой опасности.

— Нет. Она магглорожденная. Она девушка, и она всегда с Поттером. Ее будут искать и стараться уничтожить, если до Поттера не смогут добраться. Она ниточка, за которую будут дергать, чтобы сделать больно парнишке. Я проработал в школе год, и могу с уверенностью сказать: друзей у него кроме Грейнджер и Уизли нет. Если ее поймают и через нее выйдут на Поттера… девочку все равно уничтожат.

— И что ты предлагаешь? — Я понял. Я все понял. Он очень сильно боится за нее.

— Мы приближенные. Мы всегда можем косвенно повлиять на Лорда. Ты можешь зазомбировать, и все равно повернуть Лорда в ту сторону, которая выгодна тебе. Я нет. Но он ценит принцип: жизнь за жизнь. — Рей замолчал. А вот хрен тебе, этого я никогда не допущу. Чтобы ты пожертвовал собой ради девчонки? Должен быть другой выход, он должен быть!

— Напомни мне, чтобы я тебе попозже врезал. — Я зашипел. — И никогда, слышишь, никогда не смей говорить подобные вещи!

— Если, все зайдет слишком далеко, девчонку можно просто выдать замуж за какого-нибудь Пожирателя. За того, рисковать которым Лорд не будет. Ты менталист — можешь сделать сеть, чтобы Лорд ничего не понял. Поэтому, лучше всего подождать до их совершеннолетия. Так вот, пускай этот домовик встречает Хвоста в виде Баньши. Хочется посмотреть, как эта крыса будет дергаться.

Я долго смотрел на Рея и не понимал, что означают эти перепады настроения. Кажется, именно о таком говорил Аб?

Я пересказал домовику то, что захотел предпринять Рей, и удалились из дома Уизли в гордом одиночестве. Мальсибер заявил, что теперь из этого дома не уйдет до тех пор, пока Хвост не объявится, и принялся обустраиваться на чердаке с таким энтузиазмом, будто не было этих минут рефлексии. Я в приказном порядке наказал Мальсиберу, сообщать мне о каждом появлении Петтигрю, и аппарировал к матери.

Я встретился с мамой, чтобы кое о чем ее попросить. Она, все еще, почти все время жила во Франции.

Я заговорил без предисловий. В последнее время, я начал очень ценить это самое время, чтобы разводить словесные стриптизы.

— Мама, у меня к тебе есть одна просьба. Пообещай, что выполнишь ее.

— Я не буду тебе ничего обещать до тех пор, пока не узнаю, в чем тут дело.

— Подробности тебе знать ни к чему. Скажу только, что в ближайшие пять лет может случиться очень многое. Пообещай мне, что если со мной что-нибудь случится и я не смогу контролировать ситуацию, неважно почему: я умру или буду сильно ранен… — мою речь прервала пощечина. У меня даже голова мотнулась в сторону. Все-таки у матери тяжелая рука.

— Не смей, слышишь? Не смей говорить мне о таких вещах, — голос матери звенел.

— Мама, я не говорю, что это обязательно случится, я говорю, что это может произойти. Убить меня очень проблематично, но вот ранить… В общем, если, повторяю, если со мной что-нибудь подобное произойдет, обещай, что ты добьешься рассмотрение дела Пожирателя Смерти Северуса Снейпа в суде, и проследишь, чтобы заседание было открытым. Журналисты и подобный сброд в большом количестве, ну и так далее.

— Зачем тебе это нужно? Как шеф Отдела Тайн ты можешь…

— Это нужно не мне, — перебил я маму. — Это нужно, прежде всего, Рейнарду и Люциусу. Возможно, многим другим достойным людям, вслед которым плюются до сих пор. Я могу снять с них все обвинения, я могу даже наградить их, я многое могу. Но. Я хочу, чтобы все они были оправданы в глазах всей магической Британии, а также в собственных глазах, это, прежде всего, касается Мальсибера.

— Ты вцепился в этого мальчика крепче бульдога. Он в тебе нуждается.

— Да. Он во мне нуждается. Но я нуждаюсь в нем гораздо больше. Он — воплощение моих ошибок. Воплощение моей глупости и самоуверенности. Он мой друг, и я порву любого, кто посмеет причинить ему боль, но это не все. Многое из того, что с ним произошло, случилось, косвенно, по моей вине. Я не могу исправить все, это не в моих силах, но попытаться исправить хоть что-то я могу, и я сделаю это.

— Что я должна сделать?

Я протянул ей свой дневник.

— Здесь я записываю все, наиболее важные события, что со мной происходили с одиннадцати лет. Если то, о чем я тебе говорил вначале нашей беседы, случится, на суде зачитай сама или доверь это сделать кому-нибудь другому некоторые записи. Я продолжу писать этот дневник до последнего и сделаю некоторые закладки в местах, которые необходимо будет озвучить. Все то, что зачитается, можно будет легко проверить. Документы будут предоставлены, и по окончанию заседания Рей сможет достать их из моего сейфа. Допуск я ему сделаю сегодня же.

— Хорошо, я сделаю то, о чем ты просишь. Только постарайся, чтобы ужасов с твоей смертью не произошло.

— Я постараюсь, но ничего обещать не могу. И еще. Мам, скажи мне. Можно ли оформить брак без согласия на него жениха и невесты?

— А зачем тебе это знать? Ты кого-то женить захотел? — Мама вскинула бровь.

— Пока нет, в будущем, возможно.

— Хм, знаешь, так сделать можно, но у тебя все равно ничего не получится.

— Почему?

— У Фолтов нет живых родственников. Такой обряд может провести глава Рода или по его приказу. Это раньше была обычная практика. Иногда молодые люди знакомились, будучи уже женатыми. Но требуется согласие также и родителей девушки, хотя бывают исключения.

— Какие?

— Например, если родители девушки — магглы или сквибы. В этом случае их согласие не требуется, они все равно не смогут его магически заверить. Зачем тебе это?

— Да, так. Вдруг пригодится. Как ты говоришь, называется обряд?

— Обряд объединения Родов.»

— Закладки, а Эйлин? — Голос Альбуса просто сочился медом.

— Перси, дай сюда дневник, быстро! Да что же ты в него так вцепился-то? Так закладки, закладки… Их нет! Северус, похоже, забыл их сделать. Откуда я могу знать, что он хотел озвучить, а что нет? — Эйлин села в свое кресло и задумчиво осмотрела зал. Ее взгляд остановился на Мальсибере.

— Рей, на тебе лежит ответственная миссия.

— Какая?

— Защита всех находящихся в этом зале от разъяренного Северуса, когда он узнает о том, что его дневник зачитывался полностью.

— Миледи, вам меня совсем не жалко? — в голосе Рея проскользнули жалобные нотки. — Я сегодня женился, между прочим. Хотя, ради ваших прекрасных глаз я могу пойти на многое, даже на то, что буду удерживать Сева, пока вы все будете разбегаться. — Мальсибер усмехнулся и подмигнул Гермионе, та покраснела, но продолжала во все глаза смотреть на мужа. — Рыжий, читай, пока у нас есть время. Северус же не при смерти находится. Его кома вызвана его замечательной татуировкой намеренно. Видимо, лечение довольно болезненное. Но это не будет длиться вечно, а мне самому охота послушать. Учитывая, что я узнаю такие подробности. Так что, читай, Перси.

Глава 24. Леший обиделся

«20 июля 1993 года.

Рей довыделывался. Его прокляли. Хорошее такое проклятие, добротное. И, главное, не особо злое. Снять его — дело пяти минут, но кто сказал, что у меня так много свободного времени, чтобы заниматься подобной чепухой, которая, просто идеально, подходит под сложившуюся ситуацию? Я вот время никак не могу найти, чтобы проклятие со злосчастной должности преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе снять, которое легче раза в три. А тут такие заморочки. Вот зачем он этого домового доводил? Сидел бы тихо, ждал Хвоста, так ведь нет. Мальсибер не был бы Мальсибером, если бы не позубоскалил, сидя под мантией-невидимкой на чердаке у Уизли. Вот и получил.

Когда он прибежал ко мне с выпученными глазами и заорал: «Сев, ты можешь это снять?», я вначале испугался. Затем, внимательно изучив проклятие, долго сидел с задумчивым видом, про себя быстро просчитывая ситуацию. Рей, ты попал, нет, не так, — ты попался. Никуда теперь тебе от девчонки не деться.

— И как это случилось? — я пытался говорить с должной степенью сочувствия, но ничего с собой поделать не мог. Благо Рей был на таком взводе, что совершенно не замечал моего истинного настроения.

Собственно, суть проклятия сводилось к тому, что этот балбес теперь не сможет никогда жениться. Жить в гражданском браке, заводить любовниц — ради Мерлина. Но, жениться, — нет, — извините. Собственно, как и оставить после себя наследников. Детей он может наделать сколько угодно, только вот его наследниками они не будут. Законы магии, однако. И это было бы все очень грустно, если бы не одно "но". Жена у парня может быть только одна — это Грейнджер. Забавно как получается. Судьба их сводит, не иначе.

— Что именно? Как этот бородатый хрен меня этой гадостью шарахнул? — Мальсибер оперся на спинку кресла, не учитывая, что кресло офисное — на колесиках. Пока он ловил потерянное равновесие, я сумел все-таки сделать заинтересовано-серьезный вид.

— Я имею в виду, чем ты ему так сильно насолил, и почему именно Грейнджер?

— А что я мог еще делать на этом чердаке? — Рей, наконец, сел в это кресло. — Хвост почему-то не собирается туда заглядывать, а там скучно. Нет, ты пойми. Я могу в любой засаде просидеть довольно длительное время, но это с учетом того, что мне на ухо не будет бубнить, всякая живность. И проигрывать он не умеет. Вот и решил отомстить. Так ты можешь это снять?

— В каком смысле, проигрывать? — я пристально на него посмотрел.

— В карты. И не смотри ты так на меня. Мы в карты играли три вечера подряд. Когда он проиграл мне свой третий ужин, то сильно обиделся и сказал, что нужно уважать старость. И бубнил что-то типа: «Я тебе покажу». — Этот человек меня никогда не перестанет удивлять. Я закашлялся, чтобы скрыть появившийся смех. Мальсибер подозрительно посмотрел на меня. Так, Северус, спокойно, Рей сейчас на взводе, твои смешки его явно не обрадуют.

— Откуда в Норе Грейнджер появилась? — спросил я, закусывая щеку, чтобы ненароком не засмеяться. — Сейчас же каникулы. И почему выбор нашей нечисти пал именно на нее?

— Ее родители уехали в незапланированную командировку куда-то в Австралию, а для любимой дочурки забыли сделать визу. Вот и попросили Молли «приютить ребенка на несколько дней». — Рей сжал кулаки. Нет, я не могу сказать, что он был зол. Скорее он выглядел несколько обескураженным случившимся. — Этот, Рональд, решил показать девочке своего домашнего «упыря», и притащил ее на чердак. Этот поганец, я про домового говорю, осмотрел ее с ног до головы, перевел взгляд на меня и, громко крикнув: «Вот, то что надо», шарахнул в меня этой дрянью. Сев, сними ее. — Он посмотрел мне в глаза. — Вдруг я все же когда-нибудь захочу жениться и встречу ту единственную, а на мне эта сеть лежит!

— Когда-нибудь? — я поднял бровь. — И когда это когда-нибудь, по-твоему, наступит?

— Когда нагуляюсь. Не хочу я что-то жениться пока. Мне нервотрепки и так по жизни хватило, да еще и предстоит вновь через этот ад пройти, который еще неизвестно, чем для меня закончится. А пока, я хочу хоть немного пожить нормально. — Мальсибер одной рукой потер глаза.

— А ты ничего не забыл? Про долг один, например. — Я все еще не сводил с него взгляда. Вот не нравится мне его настрой.

— Какой долг? — Рей стал серьезным. — Свои долги я всем вернул. Не путай меня.

— А я и не путаю. Ко мне гоблин вчера приходил. — Ну, пусть будет вчера, все равно он лишний раз к гоблинам не полезет уточнять. — И предоставил смету всех долгов и обязательств, которые должны вернуть или выполнить мои сотрудники. Там фигурировало твое имя, Рей. — Кстати, неплохая идея. Нужно загрузить Богрода, чтобы все долги перетряс, а то вдруг там таких как Мальсибер, половина Отдела у меня работает.

— И? Я у гоблинов ничего не занимал. — Судя по недоуменному виду начальника безопасности, и он и впрямь забыл о том, что практически золотые горы банкирам обещал.

— Ты, когда от Рода отказывался, договор читал? — очень мягко спросил я.

— Нет, и если судить по твоему виду, я тогда глупость сотворил, да? — осторожно ответил Рей.

— А стоило бы поинтересоваться, когда повзрослел, да поумнел хоть немного. — Я покачал головой. — Запомни навсегда. Гоблины никогда ничего не делают просто так. Либо за кругленькую сумму, либо за то, что может пойти во благо магическому миру. Вот тебе, между прочим, этот домовик, фактически договор помог выполнить. А ты, ему что-то предъявляешь. Жену, вон, нашел.

— А помедленней и более содержательно можно? — Мальсибер напрягся. Наверно, нужно было как-то мягче начать? Но ничего. Ему не привыкать к неожиданным поворотам.

— Можно. Я же преподаватель как-никак и должен ликвидировать пробелы в знаниях, по мере своих сил. Не очень давно, практически вчера, лет этак тринадцать назад, один несмышленый парень, разочаровавшись в людях и обидевшись на весь свет, решил вычеркнуть родственников-садистов из своей жизни. Подумал парнишка, и его мозг сгенерировал дикую мысль, которую парень принял за гениальную идею. Что если сходить к гоблинам, и попросить их о помощи? Они обязательно смогут помочь ему в этом нелегком деле…

— А вот без пафоса нельзя? — огрызнулся Мальсибер.

— Нет, — сообщил я ему, и продолжил свой ликбез. — Гоблины, потирая руки, быстренько оформили всю необходимую документацию, лелея свои планы на возрождение вымирающего волшебного мира. Только не думали злые и коварные гоблины, что парнишка — то этот в школе непотребствами разными занимался, и читать он так и не научился. Ждут они свой долг, ждут, и не дождались бы, если бы этот необразованный паренек не попал в руки умного и доброго дяди Северуса, который и поведал ему всю правду о том, как сильно влип, и прочно засел в планах гоблинов бедный Мальсибер.

— Вот не нужно вменя тыкать моей необразованностью! Ты можешь уже к делу перейти? — для Рея это все было настолько неожиданно, что он даже забыл, что ирония и сарказм всегда сопровождают его рука об руку. Ладно.

— Вот и докатился бедный паренек до того, что все теперь стараются ему помочь, а он нос воротит и обвинениями голословными кидается. В договоре в том написано, что выйдя из своего Рода, молодой человек автоматически создает новый. И теперь, обязуется выполнить все условия, которые возлагаются на него, как на главу и основателя этого Рода. А именно: он должен жениться, и жену выбрать не простую, а такую, чтобы она ни в коем случае не пересекалась с бывшими родственниками парнишки ни в каком, хоть даже в… дцатом поколении. И должна эта жена родить ему нескольких карапузов. Ах да, самое-то главное я забыл. Жениться паренек должен до своего сорокалетия. То есть 28 ноября 1998 года к нему придут гоблины, и будут очень неприятно с ним разговаривать. На гоблинов я влиять никак не могу. Думай, Рей. Тебе осталось жить, как ты выражаешься нормально, всего четыре года.

— И где я найду девушку, которая ни в одном поколении не приходится мне двоюродной сестрой троюродной бабушки матери сестры моей прабабки? — Он обескуражено на меня смотрел, я же пытался не рассмеяться. Потому что смеяться над другом, находящимся в беде неприлично. Но его вид побитого спаниеля не давал мне покоя и затыкал совесть.

— А мы тебе уже ее нашли. Вон, даже этот леший помог в меру своих сил. — Я все-таки не выдержал и хихикнул.

— А другие варианты есть? Какие-нибудь? Ну, хоть какие? — он посмотрел на меня каким-то чужим взглядом. Смеяться мне расхотелось.

— Рей? Все в порядке? Даже, если я сниму с тебя сеть, то других вариантов нет. Мы с Богродом вчера весь день провели, ища девушку, женщину от 15 до 50 лет, которая не являлась бы твоей родственницей. Семейство твоего отца было очень любвеобильным. Рей, посмотри на меня. В Британии нет другой девушки, которая подошла бы тебе.

Я ему не соврал. Мы с гоблином, только с другим, просидели над бумагами восемь часов, пытаясь найти лазейку. Мальсиберу не повезло: он попал в руки к очень подкованным товарищам, которые состряпали очень грамотный договор. Раньше, я планировал разделаться с этой проблемой, просто приняв Рея в свой Род, и избавить его таким образом от женитьбы. Не тут-то было. В том документе этот пункт шел последним. Данное мероприятие не освобождает его от своих обязанностей. Да, он будет в чьем-то Роду, но свою ветвь пустить обязан. И изменить договор никто был не в состоянии. Даже я. Расплата за невыполнение была жесткая. Как сказал мне Грипкуф, не прижился росток нового дерева, с кем не бывает. Черт. Рей, как тебя угораздило?

Рей молчал, ловя ртом воздух. Я даже забеспокоился:

— Ты почему так долго молчишь, тебе что, нечего сказать?

— Сев, ты кое-чего не понимаешь. Я сейчас гораздо больше нужен гоблинам, чем они мне. Достали они уже меня, борцы за возрождение магов, хреновы. Согласно договору, я должен жениться. Так? Я вот почему-то не вижу в этом ничего замечательного. И что мне теперь повеситься на ближайшей сосне? Я не хочу семью! Мне хватило одной. Я не хочу создавать свою и все испортить. Понимаешь меня? Мне нужно работать! Мне нужно пожить! Хотя бы мельком узнать, что это такое, просто жить! Долбанные коротышки! — Его кулак разнес стол. Я предусмотрительно отодвинулся подальше. — Не поленились, договор заключили. Еще и, поди, кровью подписать заставили. А я сам? Придурок! Куда я смотрел, чем думал? Хотя, о чем это я? Я в то время думать не умел. На одних чувствах жил. Точнее существовал, каждый день, просыпаясь с мыслью: какая радость, что меня не прирезали во сне! Даже, если я и читал этот договор, то просто не запомнил и не принял. Я в то время не рассчитывал дожить до сорока. А теперь, когда такие планы появились — всплыли эти хреновы гоблины! Пусть только попробуют заявиться ко мне! Если кто-то думает, что я совершенно безопасен, то пусть эти мысли срочно покинут его, так он целее будет и, может так получится, что даже выживет. Я зря себе команду с таким трудом создавал? А может быть это хорошо, что меня к девчонке привязали? Вырастит, выучится. А что? Она обещает красивой женщиной стать. Я тоже, вроде, можно сказать, красивый мужчина, если слишком не присматриваться. Будет у меня и жена, и служанка в одном флаконе. И любовница, а что? Ты только представь, сколько денег сэкономим. А еще, я садист и извращенец. Слава бежит далеко впереди меня. Это сейчас все считают, что я гнию в Азкабане, а потом? Здравствуй, Мальсибер — мой лучший убийца. Такими словами меня встретит Лорд? И я буду убивать того, в кого ткнет эта тварь своим пальчиком. Это сначала. А потом, если я все-таки выживу? Что будет тогда? Все просто. Куда бы я ни явился, все будут тыкать в меня пальцем и кричать, что я Пожиратель, который вовремя подставился начальнику Отдела Тайн. Она будет героиней войны, которая не за горами, если, конечно выживет, а тут так ославиться. Так что, она в любом случае долго не протянет. Нелюбимый муж-маньяк с такой репутацией, что никуда не выйдешь. И все. Рей опять свободен! Вы что с ума все сошли? Вам девчонку не жалко?

— Мне, нет. А насчет репутации, я уже все решил…

Мою речь прервал звук вызова из камина. Перейти через него было без особого допуска нельзя, а вот просто поболтать вполне. Я открыл доступ, и в затухающем зеленом племени появилась голова Малфоя. Вот как ему удается выглядеть утонченно и аристократично даже в камине? Не понимаю.

— Сев, ты помнишь, что скоро финал чемпионата?

— Помню. Даже, если бы и забыл, то ведь ты мне не дашь. Каждый день об одном и том же говорим.

— Ты обещал мне с Драко билеты достать.

— Достаешь всегда ты, а я просто беру. Условия прежние. Тебя доставляют в Мэнор портключом, тебя встречает Драко с Нарси. И не думай, что на стадион я отправлю тебя без сопровождении жены. Вы перемещаетесь на стадион за полчаса до начала игры. Портключ туда уже у Драко вместе с билетами. После игры этот же портключ переносит вас обратно в Мэнор, и оттуда ты перемещаешься во Францию. Ты все понял? Чтобы никакой наличности и палочки! Если Драко даст тебе свою, у него возникнут чудовищные неприятности. Если…

— Да помню я все это, помню. Не начинай. — Губы Люциуса скривились. И тут он увидел все еще находящегося в состоянии «всех убью, дайте только повод» Рея. — А ты чего такой вздрюченный стоишь? Начальство имеет?

— Ты хоть не лезь!

— А что так?

Я решил немного прояснить ситуацию:

— Люц, Рей заключил договор с гоблинами, и теперь должен в течение четырех лет жениться на конкретной девушке.

— И что? Из-за этой мелочи у него такой вид? Я-то уж думал — умер кто, — Малфой ухмыльнулся.

— Ты считаешь, что это мелочь? — глаза Рея недобро сощурились.

— Конечно. Ты где рос, друг мой? В Мальсибер — Холле или на конюшне? Ты что, действительно хотел сам выбирать себе жену? Да, скажи спасибо, что ты невесту знаешь. Так что, бросай этой хренью страдать и лучше топай, до свадьбы узнавать девушку, так сказать поближе. Шампанское, конфеты, свечи, ну, не мне тебя учить. Сев, ты же свой дом одолжишь Рею на вечерок? — я кивнул, снова пытаясь не рассмеяться. Малфой — это нечто. Двумя словами успокоил Рея, доведя того от неконтролируемой ярости до полного офигивания. Самое главное, что Мальсибер не мог даже одного слова вставить.

— Значит так, интимная обстановка, одежда, одежда… Да, твоя кожа подойдет, только куртку сними, и шелковую рубашку… Волосы… Ну, здесь ничего не поделаешь. Рей — она красивая? Да неважно.

— Люциус, она еще несовершеннолетняя. — Удалось вклиниться мне.

— А, ну тогда иди покупать огромного розового зайца и дари ей. Почему-то девушки любят эту мягкую розовую гадость. Да, и не забудь поцеловать. Так, сколько ей?

— Пятнадцать, — я уже не мог сдерживаться и подхихикивал, видя как глаза Рея становятся все больше и больше.

— Пятнадцать, хм. Ладно, уже не ребенок. Значит, поцелуй в губы — пусть привыкает, и, Рей, к свадьбе начинай готовиться уже сейчас. Ты даже не представляешь, сколько это хлопот. Ты все понял?

Рей медленно кивнул. А Люц с довольным видом отключил связь.

— Это что сейчас было? — спросил меня Рей, почему-то шепотом.

— Малфой.

— Я не понял, что я должен сделать? — Мальсибер помотал головой.

Я уже собрался пересказать ему слова Люциуса, смакуя каждую подробность, но меня прервал звук сигнальных чар. Хвост решился-таки навестить Уизли.»

— Значит, если бы Аберфод нас сегодня не поженил, то жить тебе оставалось где-то пару месяцев? — прервала Перси Гермиона, обращаясь к новоиспеченному мужу.

— Получается, что так, — ответил резко Мальсибер. — И вообще…

— Что вообще?! Ты что думаешь, это так замечательно, считать себя виновной в чужой смерти, если ты в состоянии была ее предотвратить?! Почему ты молчал? Почему не сделал ничего, чтобы этого избежать? — Гермиона несколько раз стукнула мужа в грудь, затем разрыдалась и уткнулась в эту самую грудь, которую до этого била.

— Гермиона, успокойся. Ну что ты. Все же хорошо? Я жив? Жив. Сижу рядом. Теперь ничего плохого не случится, слышишь, — Рей растерянно гладил жену по волосам, абсолютно не зная, как успокаивать рыдающих девушек. Гермиона подняла заплаканные глаза.

— Как ты мог думать о том, что можешь испортить мне жизнь, если эту самую жизнь ты постоянно спасал?

— Что ты сказала?

Гермиона посмотрела в прозрачные глаза и, неожиданно для всех, вскрикнула и схватилась руками за голову. Из носа у нее побежал ручеек крови. Рей резко побледнел.

— Гермиона? Что с тобой? Поппи, да что же ты сидишь, подойди сюда, я же не целитель!

— Друг, не растрачивай свои нервные клетки. У нее просто сломался блок, который кто-то с такой бережной заботой поставил ей на память. Вот уж не знаю, то ли от забывчивости, то ли по рассеянности. Возможно, все-таки от забывчивости, о которой уже легенды начали складывать. Это ведь должен был быть Обливиэйт?

— Что? — Мальсибер посмотрел на Малфоя, потом перевел взгляд на жену.

— Блок. Обычный блок. Мастерски выполненный, правда. Я его не ставил, это точно. А кроме меня, у тебя есть только один друг, который так виртуозно может обращаться с чужой памятью. У нее сейчас все пройдет. — Люциус равнодушно пожал плечами.

— Я вспомнила. Это был ты?! В то Рождество?! И тогда в лесу, тоже?! Я думала, что это сон, что это мои фантазии. Я ненавидела себя за то, что во сне ко мне приходит не Рон, а человек без лица.

Мальсибер смотрел на Гермиону, не шевелясь. Она слегка отодвинулась.

— Я хочу, чтобы профессор быстрее выздоровел, чтобы самой его убить. Как он мог, заставить меня забыть такое!

— Перси, ты читай, пока эти двое разбираться друг с другом будут, — буркнул Рон в сторону своего брата.

«Из Атриума мы аппарировали сразу на чердак к Уизли. Домовик приветливо кивнул Рею. Похоже, у этих существ позиция такая: сделал гадость человеку — с этим человеком мы теперь друзья. Никогда их не пойму. Мы прошли в один из углов и накрылись мантией-невидимкой. Как раз вовремя, потому что дверь тихо открылась, и на чердак пожаловал Хвост. Выглядел он, мягко сказать, неважно. Похоже, война с гномами, живущими в саду у Уизли, была неравная, но Питтегрю ее стойко выдержал. Я перевел взгляд на домовика и охреневшим голосом прошептал Рею на ухо.

— Мальсибер! Где Баньши? Это что за хрень?!

— Тише ты. Это Феликс придумал. — В глазах Рея появились знакомые мне искры.

Даже боюсь представить, что сейчас будет.

Хвост, перед тем как войти в комнату, побрызгал перед собой какой-то вонючей жидкостью из распылителя, который сильно смахивал на маггловский. Принюхавшись, я определил в этом газе недурную смесь, направленную как раз на упырей. Только упырей реальных. Убойная штука, включающая в себе снотворное, успокоительное и корень Древовидной Табачной Азалии, напрочь отбивающее нюх недели на три. Достать ее он мог только по спец заказу в Лютном переулке. Наверное, поэтому его так долго здесь не наблюдалось. Через минуту Хвост приоткрыл глаза и храбро вошел в комнату, чтобы посмотреть на получившийся результат.

Приоткрытые глаза сразу же максимально распахнулись. Он выпустил баллончик из рук, и попытался смыться с чердака куда подальше. Но дверь за его спиной резко захлопнулась, и я ощутил, что комнату накрыл антиаппарпционный щит. Я недоумевающе посмотрел на Рея. Он кивнул, мол, все по плану.

— Не переживай, все продумано. Эта крыса пришла за палочкой — палочку она и получит, но за то, что он сделал — он должен ответить.

Я кивнул, и перевел взгляд на Хвоста, который все еще таращился на нашего домовика, принявшего необычный вид. В ту сторону я старался не смотреть, чтобы не заржать.

Феликс, выглядел очень импозантно. Он был феей. Точнее феем? В общем, перед нами стоял небритый мужик с трехдневной щетиной, с короной на спутанных волосах и в розовом коротком платье. В зубах у него была зажата сигара, а в руках он держал стакан, наполненный огневиски.

Фей улыбнулся, обнажив ряд зубов с черными дырами, и зычным басом проговорил, встав с кровати и выставив вперед небритую ногу, поднимая бокал в стиле «Бедный Йорик».

— Ты кто такой, что посетил меня во свете дня, нарушив мой покой, своим прекрасным взором? — произнеся этот, похоже стих, Фей затянулся сигарой.

— Он что несет? — я старался говорить тихо и не смеяться, но у меня это плохо получалось.

— А, это он еще так пять минут должен говорить стихами, он мне проиграл, — проговорил Рей, с широкой улыбкой. — Ты посмотри на Хвоста.

Бледный Питер хлопал глазами и ловил воздух открытым ртом. Он боялся даже пошевелиться.

— Ты уверен, что его удар не хватит? — я закусил губу.

— Не думаю, но Фел заверил меня, что, если что, он его откачает.

Фей тем времени допил огневиски залпом и, звучно отрыгнув, посмотрел в упор на Петтигрю.

— Ну что стоишь, спаситель мой отважный. Иди ж ко мне и поцелуем расколдуй своим. — Произнеся это, Феликс, закрыв глаза и свернув губы трубочкой, шагнул в направлении Хвоста. — Иль не за этим ты пришел, вот в эти скромные пенаты, что выделили стражники мои?

Рей согнулся пополам, беззвучно хохоча. Я вскоре присоединился к нему. Если так дальше пойдет, откачивать придется уже нас.

Легкий ветер магии в направлении Хвоста. И он, наконец, пришел в себя. Воздушная пощечина.

— Рей, ты садист.

— Я знаю.

— Миледи, госпожа… господин? — Хвост не знал, как обратиться к Фею. Мальсибер закусил кулак.

— О, вежливые гости так редко навещают здесь меня. Меня зовут Фелиция. А вас мой друг?

— Пи-питер.

— Как мне приятно, Питер. Зачем вы здесь, о, мой спаситель? — Фей улыбнулся и затянулся еще раз, только уже не выпуская сигары изо рта.

— Я здесь когда-то оставил одну вещь, которая очень важна для меня. И она нужна мне, мисс. — Хвост, похоже, понял, что опасности здесь никакой не предвидится и осмелел. — Я могу ее забрать?

— Так вы пришли за вещью, не за мной? — сквозь стиснутые зубы проговорила наша Фея. — Ах, вы подлец. Забирайте то, что нужно вам и выметайтесь прочь. — Наша фея, продолжая ломать комедию, упала на кровать и начала притворно всхлипывать.

Хвост, вздохнув, сделал шаг вперед. На его месте, я бы не торопился, потому что мой взгляд сразу наткнулся на натянутую на высоте голеней проволоку. Грубо, но, как оказалось, эффективно. Через секунду перед нами стоял Хвост, весь облепленный зеленой вонючей жидкостью, похожей на детские сопли. Петтигрю, отплевываясь, достал свою палочку и одним движением очистил себя. Зря. Рей уже лежал на полу, не подавая признаков жизни. На месте Хвоста, теперь стояла жирная, почему-то ярко-зеленого, скорее даже салатного цвета огромная курица.

Хвост в панике захлопал крыльями и совершенно человеческим голосом произнес:

— Что со мной?! Помогите!

— Он в свой нормальный вид-то вернется? — я легонько пнул Рея в бок. Мальсибер кивнул. Вот никогда бы не подумал, что буду от подобного получать такое удовольствие.

Наша «Фелиция» как ни в чем не бывало, поднялась с постели и подошла к курице.

— Да не кудахтай ты. — Похоже, истек срок спора. Перед нами стояла уже более адекватная Фея. — Щас все будет. Есть что выпить?

Хвост отрицательно помотал головой.

— Ну вот, что ты приперся? Спасать не собирается, виски даме не принес. Иди уже, забирай свою ценную и очень нужную вещь.

В следующую секунду курица превратилась обратно в нашу крысу, человеческого вида.

— Действие кратковременное, — раздосадовано проговорил Рей. — Поможешь близнецам, чтобы эффект подольше держался?

— Так ты это у Джорджа с Фредом взял?

— Ну, а у кого?

Хвост чуть ли не вприпрыжку побежал к подоконнику, но ему дорогу перегородил Фей.

— Стой, куда кролика включил. Перестал прыгать? Молодец. Теперь смотри сюда. Фей каким-то неуловимым движением надел на глаза черные очки и замогильным голосом произнес, вытягивая руки перед собой:

— Пути назад нет, пока не съешь одну из этих конфет. Эта, — он протянул руку, и, раскрыв ладонь, продемонстрировал конфету коричневого цвета, очень неаппетитного вида, — путь назад. Такой же тяжкий, как тот, что привел тебя сюда. А вот эта, — он протянул конфету почему-то розового цвета, — откроет тебе путь вперед, к той вещи, что жаждешь ты забрать. Выбирай.

— Что в конфете? — я посмотрел на Рея с любопытством.

— Попросил в лаборатории сделать. И в той и другой маячок, который попадая в желудок, всасывается в кровь. Ну, и дополнение в каждой конечно есть.

Хвост долго колебался. Вероятно, он взвешивал все за и против. Придти к Лорду без палочки — ты труп. Не придти к Лорду — все равно труп. Спустя минуту, он все-таки решился и, быстро схватив розовую конфету, мгновенно ее проглотил. Вначале ничего не происходило. Но потом…

Хвоста раздуло до каких-то невероятных размеров, шарик да шарик, вроде ничего особенного. Но у Питера перед этим нос уменьшился в несколько раз, принимая форму кроличьего, уши стали гигантского размера и на заду появился маленький пушистый хвостик. По комнате начал летать гигантских размеров кролик.

— О! — поднял в воздух указательный палец Фей и философски произнес. — Кролик.

На этих словах Рей вновь начал ржать, теперь уже в голос, особо не скрываясь. А что скрываться, если по всей комнате разносились крики Петтигрю, и звуки удара шарика о стены и потолок. Фей, тем временем, достал откуда-то дуршлаг. Обычный маггловский дуршлаг и немного поиграл в теннис, все так же, не выпуская сигары из зубов.

— Иди за белым кроликом, — сквозь смех пробубнил Рей. После этих слов уже я не удержался и засмеялся в голос.

По-видимому, наигравшись, Фей схватил Хвоста за длинные уши и спустил вниз. Насильно разжал ему рот, и запихал туда коричневую конфету.

— А вот не нужно дам разочаровывать. Поговорил бы, выпить принес, поцеловал пару раз и все — делай, что хочешь. А так, сам напросился. Не умеет современное поколение с девушками общаться. — Фей, наконец, выплюнул сигару. — Да жри ты, не бойся, не отравлю больше.

С заметным усилием Петтигрю проглотил эту гадость, и сразу же принял человеческий облик. Он шарахнулся в сторону, и замолотил кулаками в дверь, неистово крича, что-то типа «Помогите».

Фей, тем временем, подошел к подоконнику и вытащил палочку. Я перевел взгляд на Рея, тот пожал плечами и прошептал:

— Я ему добро дал. Он может брать в руки только конкретно эту палочку.

Я кивнул.

Хвост изменился в лице и побледнел еще больше.

— За этим, говоришь, пришел? Так забирай. — И Фей протянул вперед руку с зажатой в ней палочкой. Питер осторожно подошел и протянул руку к столь ценной для себя вещи. Феликс сразу же притянул палочку к груди.

— А поцелуешь?

Хвост, все еще держа руку перед собой, неуверенно кивнул.

— Ну, так целуй же, противный, — и Феликс подставил щеку. Хвост закрыл глаза, и быстро чмокнул фея — извращенца. В это самое время Фей сделал быстрое движение рукой и ударил Хвоста по плечу. Петтигрю вскрикнул и начал пятиться к двери, потому что вместо гламурного розового фея, прямо ним перед начал зубами щелкать обещанный упырь. Хвост открыл дверь и быстро смылся. Я скинул мантию и выдохнул.

— Ребята, вы что, совсем офонарели. Что вы тут творили?

— Смешно же было? — улыбнулся принявший свое истинное обличье домовик.

— Ага. Фей — извращенец в розовом платье. Кому расскажу — не поверят, — я вновь начал хихикать. — А что это за сцена с поцелуем была? — я посмотрел на Феликса.

— Это, старость. Забыл прослушку сразу поставить, пришлось как-то заманивать к себе.

— Ладно, спасибо за помощь. Нам пора идти проверять, как все работает.

— Идите. Рейнард, не забывай старика. — Домовик добродушно улыбнулся. Я не ожидал, что Рей подойдет и пожмет ему руку.

— После того, что ты сегодня сделал, я тебя помнить до конца жизни буду. Ладно, до встречи. Было приятно работать.

Постояв еще немного, мы аппарировали в Министерство.»

— Зачем все это нужно было делать, а Рей? — улыбаясь, проговорила Эйлин.

— А это не я. Я вообще хотел, чтобы он из комнаты не вышел, — ответил Рей, косясь на жену, которая медленно, но верно от состояния "не трогай меня, я тебя боюсь" переходила в состояние "что еще, козлы, вы сделали с моей памятью? Если узнаю — убью!" — Это все Феликс. Я ему проиграл тогда в покер партию, и он сказал, что сам все сделает, и чтобы я ему не мешал.

— Так это что, у нас в доме живет не упырь? — воскликнула Джинни.

— Ой, ну почему у нас все братья и сестра такие необразованные? — возмутился Фред. — Какой нормальный упырь будет есть три раза в день молоко и булочки?

— Так вы знали? — Джинни даже вскочила с места.

— Ну конечно, — ответил Джордж, — мы бы без его помощи до много сами бы не додумались. Перси, читай.

Глава 25. Финал чемпионата мира

«15 августа 1994 года.

"Я убью Малфоя. Я убью Малфоя. Я убью…"

Я повторял эти, так ласкающие мой слух, слова уже в течение часа, во время которого я блуждал по разгромленному лагерю болельщиков финала Чемпионата Мира.

Вообще-то наш Отдел не занимался охраной этого сборища. Когда Министр робко намекнул мне на подобную возможность, я его послал… к Скримджеру. Эти авроры вообще хоть чем-нибудь занимаются? Единственное, на что я пошел, причем без просьб, на добровольной основе — это полная проверка самого стадиона на предмет возможности проведения теракта. У меня пунктик на этот счет, и никто не смеет обвинить меня в перестраховке.

Ко мне подбежал Рей.

— Нет, ты только представь себе, их было сорок человек! Всего сорок — против многотысячного лагеря!

— Там, кроме этой скотины белобрысой, с Меткой был хоть кто-нибудь?

— Ага, шесть человек. Я не знаю их. Не из Круга. Они потом к толпе присоединились. Мелочь, в общем. Остальные были, догадайся под чем. Верно! Под Империусом. У меня создается нехорошее впечатление, что Малфой других заклятий вообще не знает. Может его тоже в школу на год засунуть? Мне, вот, это много полезного принесло, между прочим, — Рей криво ухмыльнулся и покачал головой. — Маски и мантии — трансфигурированы. К нашей униформе не имеют даже близкого отношения. Когда я их увидел, сразу вспомнил про ку-клукс-клан, который в девятнадцатом веке процветал. В принципе, Лорду, с его замашками о чистокровности магического мира нужно было одевать нас именно в такие костюмчики. Как их вообще мог хоть кто-то испугаться? А ведь они на уши поставили многотысячный лагерь. Не понимаю. Они ничем не походили на Пожирателей. Когда у Люциуса это пройдет, а, Сев?

— Не знаю. Подозреваю, что никогда. Потому что, если я его сейчас найду первым, то я его просто убью! Что с людьми?

— Все нормально. Леверокорпус, ничего больше. Настоящие Пожиратели обычно не так развлекались. — Рей помрачнел.

Я сжал его плечо, сильно, возможно оставляя синяки. Рей вздрогнул и посмотрел на меня с благодарностью.

— Чья работа? — я указал на висящую в небе Метку.

— Это кривое убожество? Похоже на работу нашего сбежавшего психа. Я видел, как он ее выпускает… раньше.

Невдалеке послышался какой-то шум. Мы осторожно пошли к этому месту и наткнулись на спорящих людей. Крауч, Уизли, неразлучная троица. А псих-то наш молодец, Метку выпустил из палочки Поттера. И ума хватило выбросить ее.

Я прислонился к остову чьей-то сгоревшей палатки и принялся вспоминать, что происходило до этого абсурда.

Хвост довольно быстро нашел Лорда, вместе с его змеей. И довольно быстро перетащил их в Британию. Сейчас они обосновались в доме, где когда-то жил отец Тома Риддла. Я никогда не забуду, как побледнел Рей, когда в операторской, впервые, прозвучал высокий холодный голос его бывшего господина. Воссоединившись с палочкой, Лорд стал стремительно восстанавливать силы. Мальсибер каждый день разглядывал Метку, которая становилась все более темной. Можно было даже разглядеть небольшое шевеление змеи. У него. Моя Метка никогда не подавала никаких признаков жизни. Лорд требовал, чтобы Хвост доил Нагайну ежедневно. Не понимаю, что они из бедной змеи выдавливали? Насколько я помню, Нагайна — анаконда. Или Лорд экспериментировал со своей любимицей, и наделил ее ядом? Ага, а также ядовитые зубы вырастил. Бред.

Уже появились первые жертвы.

Старик смотритель, случайно наткнувшийся на Лорда и Берта Джоркинс, которую Хвост перехватил, находясь еще за границей.

Каких трудов нам стоило удержать на месте Рея, который рвал и метал, когда Хвост начал заигрывать с женщиной. В рекордные сроки Мальсибером была собрана группа, по освобождению Берты. Эван перехватил Рея в Атриуме и, не без помощи нескольких боевых приемов, объяснил, почему нельзя этого делать в данной ситуации, предварительно распустив группу перехвата. Притащив побитого и беспомощного начальника внутренней службы безопасности в мой кабинет, он начал объяснять нам двоим, что такое настоящая война.

— Рей, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Не вскидывайся, я понимаю. Я чувствовал тоже самое, когда впервые послал своих ребят на смерть. Я помню каждого из них. Но иногда, необходимо кем-то жертвовать, чтобы в итоге избежать гораздо больших жертв. Чаще всего, я не скрывал, что ждет моих солдат. И, чаще всего, это были добровольцы. Да, эту женщину нам не удастся спасти, более того мы палец о палец не ударим, чтобы предотвратить эту смерть, зато, сейчас мы точно будем знать, что этот ваш Лорд будет делать, основываясь на полученной информации. Все подробности нам пока не известны, но, Рей, это уже будет хоть что-то. Эта информация позволит нам осуществлять более качественную и надежную охрану тех, кто сможет попасть под его удар. Ты понимаешь, о чем я говорю? Сев, тебе есть, что добавить?

— Я не хочу, чтобы кто-то умирал еще до начала этой войны, — Рей сидел, закрыв глаза. Его била мелкая дрожь. — Слишком много простых невинных людей погибло от моей руки. Я не могу сидеть, ничего не предпринимая, когда можно спасти хотя бы одного.

— Рей, я понимаю, что ты чувствуешь сейчас. Ты все равно ничего не успел бы сделать. Андре сообщил только что, что в эфире появился голос третьего человека. Точнее еще не человека. Рей, если ты так будешь продолжать реагировать — я тебя отстраню от этого дела. Не нужно пытаться вскакивать из этого кресла, все равно не сможешь. Метку я могу деактивировать. Тем более, сегодня пришло извещение из Азкабана, что твой однофамилец — умер. Умер Мальсибер, так что с того? Бывает. И не сжимай так кулаки. Бери себя в руки. Будем работать?

— Будем, — голос Рея звучал глухо.

— Тогда пойдем в операторскую. Мы должны слышать все, что знает теперь Лорд.

Когда мы вошли в комнату, из колонок разносился холодный голос Риддла, а ребята, сидевшие в это время на связи, молча, сжимали и разжимали кулаки. Голос Лорда прервал дикий крик боли. Рей замер у входа. Эван сразу понял, что в голове Мальсибера сейчас всплыли картины его собственных развлечений. Он, не говоря никому ни слова, вывел его из операторской и, проводив в кабинет, передал в руки Флинта, которому наказал пристально следить за всеми телодвижениями Рея, пресекать любые попытки выйти, можно даже жестко, и сразу сообщать в случае чего нам.

Когда Эван вышел вместе с Реем, в комнате вновь раздался безжизненный голос Лорда.

— Я всегда считал, что сотрудники Министерства отличались сообразительностью. Почему же ты так упорно молчишь, женщина? Неужели тебе нечего рассказать Лорду Волдеморту о том, что творится на сегодняшний момент в магическом мире?

— Я никогда не стану преклоняться перед таким как ты, — как плевок прозвучали слова женщины.

— А зря. Всегда нужно знать и уважать своего будущего повелителя. Vermis Cutreptans.

Я вздрогнул от крика. Все ребята перевели взгляд на меня.

— Комментируй, Сев. Мы должны знать, что можно ждать от этого недоноска.

— Черви. Ощущение червей, ползающих под кожей, разрывающих все фасциальные и мышечные каркасы. — Я смотрел в одну точку. Никогда не думал, что Лорд знает такое. Меня Салазар неплохо натаскал на знание фамильных заклятий. Они же как визитные карточки. Мальсибер. Я опустил голову. Хорошо, что Рея нет сейчас здесь.

— Неплохое заклятие, правда, Хвост? Мне его продемонстрировал один очень талантливый мальчик на одном предателе. Но, я еще не силен. Мои заклинания действуют не в полную силу. Так ты ничего и не вспомнила, сторонница добра и справедливости?

— Что ты хочешь от меня услышать? — еле слышно проговорила Берта.

— Что ты знаешь о моих сторонниках?

— Я ничего не знаю. Вся информация хранится в Отделе Тайн. Там новый начальник, с ним никто не хочет связываться — он страшный человек.

— Кто он?

— Я не знаю. Никто не знает, откуда он взялся. Нет, пожалуйста, не надо…

— Круцио.

Я закрыл глаза. Я не хочу это слышать. Я хочу быть вдалеке отсюда.

— Хорошо. Про начальника ты сказала правду, я это вижу. Но о моих соратниках ты что-то скрываешь. Смотри мне в глаза. Легиллименс.

В эфире наступила тишина. Мы переглядывались. Всем стало абсолютно точно ясно, что живой девушка не уйдет.

— Блок. Сильный блок. Что же ты от меня скрываешь? Ты же знаешь, что ничего нельзя скрыть от Лорда Волдеморта? Я все равно разрушу твою стену. Тantibus.

— Кошмары. Он наслал на нее кошмары, которые сознание не может разделить. Она не понимает, спит она или нет. Было это или не было. Оно действительно может разбить любой блок, наложенный по типу Обливиэйта. — Я говорил ледяным голосом, стараясь не сорваться на крик. Я теперь понимаю Мальсибера, который был готов нестись хоть куда, чтобы спасти ее. Он, в отличие от меня, знает, на что способен Лорд.

— Хватит. Хвост, подними ее. Пускай она посмотрит на меня. Легиллименс.

— Скажи, что ты там увидел, ублюдок, — сквозь зубы процедил Владимир. Я и не заметил, как вся десятка спецов собралась в небольшой комнате. — Что же ты молчишь… Давай же, мразь. Пусть жертва этой женщины будет ненапрасной.

Мы молчали. Тишина была невероятной. Ее прервал голос Лорда. Привычка трепаться у него осталась навсегда. Привычка, которая нам сейчас на руку.

— Сегодня счастливый для нас с тобой день, Хвост. Оказывается, один из преданнейших моих слуг сбежал из Азкабана и явно ждет, чтобы мы вытащили его из очередной тюрьмы, в которую его же собственный отец превратил свой дом. Ничего, Лорд Волдеморт никогда не забывает верность и преданность своих слуг. Скоро он присоединится к нам, Хвост. А теперь, женщина, расскажи все, что ты знаешь о Чемпионате Мира по Квиддичу и о Турнире, который будет проводиться в Хогвартсе. Я не мог связать это все в одну картину — похоже, некоторые участки мозга уже сильно пострадали.

— Гори в аду. — Чуть слышно простонала Берта.

— Я не ослышался, Хвост? Похоже, она действительно не понимает, что я бессмертен и никогда не умру. Я все сделал, чтобы обезопасить себя от этого небольшого недоразумения. Аcus.

— Сотня мельчайших игл одновременно поразило ее тело. Через час она медленно умрет, от внутреннего кровотечения. — Меня начало потряхивать. Почему? Почему именно сегодня и сейчас он использует заклинания рода Мальсиберов?

— Турнир будет проходить в Хогвартсе. В нем будут принимать участие в этом году три школы: Хогвартс, Дурмштранг и Шармбатон. До последнего месяца, проведение турнира стоит под вопросом, потому что Директор Дамблдор только недавно нашел преподавателя защиты. Без специалиста такого уровня проведение чемпионата невозможно. Аластор Грюм согласился на этот год принять эту должность, — хрипло говорила Берта. Она закашляла и через минуту с невероятной одышкой продолжила говорить. Нам стало понятно: у нее развилось легочное кровотечение. Женщина доживала последние минуты своей жизни. Берта, ты очень мужественная женщина. Мало кто стерпел бы подобное. — Про квиддич мне известно мало. Охраной занимается Отдел Тайн. По приказу начальника Отдела и Министра Фаджа все документы по охране и план проведения финала строго засекречены. Это все, — снова кашель.

— Ты была мне очень полезна, женщина. Авада Кедавра. Значит, преподавать ЗОТИ будет Грюм? Замечательно. Я думаю, Директор не будет против небольшой замены и согласится на кандидатуру, которую я предложу. Нагайна, иди сюда, девочка, у тебя сегодня отличный ужин. — И эфир заполнили шипящие звуки, разговаривающего со змеей Лорда.

На последних словах Лорда дверь распахнулся и в операторскую ввалился слегка помятый Мальсибер. Посмотрев на меня, он прошептал.

— Он ее убил?

— Рей, мы ничего не успели бы сделать. Лорд применил не легиллеменцию, он банально вскипятил ей мозг. В том случае, Авада — самое милосердное, что могло с ней произойти.

— Хорошо. Что он применял?

— Ничего особенного, Рей. Круциатус, в основном. — Я не сводил с него взгляда. Остальные ребята благоразумно молчали. Эван сразу понял, что к чему и кивнул мне.

Рей сел в кресло и посмотрел на меня.

— Вы что-нибудь узнали?

— Да. Много любопытных вещей. Например, Лорду стало известно, что Крауч сбежал. Ему стало известно, что готовится Турнир в Хогвартсе, и что, преподавателем ЗОТИ будет Аластор. Он намерен заменить его своим человеком.

— Какую роль в этом спектакле ты отводишь мне? Когда мне быть готовым к встрече?

— Рей, я не собираюсь тебя сразу в пекло совать. Ты в Азкабане сидишь. Вот когда Лорд начнет своих преданных соратников вытаскивать, так ты вместе с ними и сбежишь. Не раньше.

Мальсибер кивнул и уставился на один из мониторов, не моргая.

— Сев, а почему вы его просто Лордом называете? — Андре, глядя на ставшего ему другом Мальсибера, решил разрядить обстановку.

— А так короче, — я махнул рукой. — Тома он уже давно перерос, а Волдеморт — слишком долго.

— Так, по делу разговор. Просто поболтать можете после совещания. — Рыкнул на нас Эван. Я иногда сам не могу точно сказать, кто же из нас начальник, а кто подчиненный. Полковник подошел к Рею и наградил его звучным подзатыльником. Я уже писал, что он только рукоприкладством может выводить из ступора? — Рейнард, отправь группу к дому Грюма. От моих ребят там толку мало. Команду сформируй только из магов. Работать тройками. Что по помощнику? Кого Лорд планирует направить в Хогвартс? Все-таки Барти?

Крауч — младший сбежал. Не без помощи папочки, кстати. Вообще с Барти удачно все получилось. Наипреданнейшие слуги Лорда сидели в Азкабане. Хвост в одиночку не справился бы со своей ответственной миссией ни за что. А из сидящих отморозков, Крауч был наиболее вменяем. Мы уже хотели организовывать его побег, как вдруг сигнальные чары Азкабана оповестили дежуривших на пульте ребят, что в одной из камер было применено оборотное зелье. Дважды. Надо ли говорить, что после столь феерического побега Блека, система безопасности тюрьмы была заметно улучшена? Накануне ко мне приходил Крауч — старший, чтобы подписать прошение о посещении Азкабана ему самому и его жене. Женщина была смертельно больна и хотела перед смертью увидеть сына. Фадж уже подписал прошение, также как и Скримджер, оставался я. Тогда я решил — почему нет? А на следующий день прозвучал сигнал. Я сам решил посмотреть, что происходит.

Посмотрел, удивился и решил не мешать. Крауча-старшего даже проводили к разрешенной точке аппарации вместе с сынулей, находящимся под обороткой в образе своей матери, чтобы они на дементоров не нарвались. Вот есть ум у человека? Дементоры не видят! Они ощущают ауру, эмоции, они питаются ими. Стражам Азкабана ниже пряжки все оборотные зелья вместе взятые. Они совершенно по-другому воспринимают мир и людей. Неужели у Крауча — старшего даже мысли не возникло, что дементоры могут отличить больную женщину, от ненормального сына? Видимо нет. Общий уровень безграмотности просто удручает меня. Когда все закончится, первое чего я добьюсь — это реформа образования.

Мы ненавязчиво пасли Краучей, пытаясь подгадать момент, чтобы освободить Барти уже из собственного дома, где его запер отец, держа под Империусом.

А вот сегодня Барти сбежал от заботливого папаши сам. Молодец. К нему приставили наружку, и повесили на него маячок, еще когда он в ложе сидел, под своей мантией. Из вида его не в коем случае нельзя было упускать. Он абсолютно отмороженный псих. Это не Блек, он может таких дел наворотить. В Азкабане у него крыша съехала окончательно. Причем во всех бедах Барти обвинял, как ни странно, не магглов, магглорожденных и всех тех, против кого он с таким энтузиазмом выступал раньше, а своих бывших коллег, обвиняя их во всех смертных грехах. Особенно доставалось Ближнему Кругу. Крауч — старший, после того как сын сбежал, запустив в небо Метку, не придумал ничего лучшего, чем выгнать своего домового эльфа — Винки. Идиот. Эльфы знают о всех тайнах своих хозяев, и могут о многом поведать миру. Нужно успеть перехватить домовуху и оттащить ее в Хогвартс, попросив Альбуса пристроить ее где-нибудь на кухне. А как красиво Крауч наехал на Поттера. Я бы даже поверил, если бы точно про сынулю не знал. Вот что Поттер за человек? Как он умудряется всегда оказываться в центре событий? Причем, как обычно, не один.

Сейчас Барти — младший, вероятно, несется на всех парусах, искать своего господина. Пусть ищет. Вдвоем с Хвостом они что-нибудь придумают. Мы при случае поможем им. Точнее нет, не так. Вдвоем с Хвостом они блестяще реализуют план придуманный и пока еще не озвученный Темным Лордом.

Вот только мать его жалко. Это ведь она под обороткой в камере осталась. Ей помогли уйти. Быстродействующий яд в пище избавил несчастную женщину от страданий. Она умерла во сне, совершенно не мучаясь. Еще одна смерть на моей совести.

Я посмотрел на звезды. Алекс, мне не по себе. Сейчас события принялись развиваться стремительно. У нас есть год. Потом мы просто перестанем контролировать ситуацию, и война действительно станет войной. Я внезапно вздрогнул. А если бы все действия Темного Лорда были пущены на самотек? Ой, что-то я сомневаюсь, что сейчас в Британии царил бы мир и благоденствие. Лорд далеко не дурак, был по крайней мере. Все-таки был от меня толк в Ближнем Круге. Был. Я так сумел его переключить на Поттера, что даже сейчас в разговорах с Хвостом он постоянно поминает Гарри всуе. Или Гарри Поттер — это у него теперь матерное ругательство?

Наконец, толпа убралась. Авроры — делать вид, что работают, Крауч — Винки выгонять, а Уизли — детей домой отправлять.

Но все-таки как? Как сорок человек сумели сотворить такое?

Мой взгляд снова прошелся по Метке. Я покосился на Мальсибера.

— Рей, ты готов?

— К этому нельзя быть готовым, Сев. Но я не подведу. — Рейнард внезапно обхватил себя руками за плечи, словно замерз.

— Пошли уже искать этого преданнейшего слугу Темного Лорда. Пока он опять чего-нибудь не натворил.»

— Рей, — тихо прошептал Малфой, — я не понимаю. Лорд никогда не применял семейные заклинания на членах семьи, которым они принадлежат. Что тогда произошло, что он пытал тебя твоим же заклинанием? И не говори сейчас о том, что ты ушел из Рода и к тебе это не относится. Ушел — не ушел, но кровь-то осталась прежняя. Насколько мне известно, родовые заклятия завязаны на крови и не применяются против "хозяина". И зачем ты ему показал его? Ты же ему право пытать все свое семейство этим разрешением дал. — Люциус смотрел на Мальсибера округлившимися глазами.

— Это был не Лорд. — Коротко бросил Рей, даже не глядя на своего друга.

— Но, никто не может применить это заклинание против тебя, кроме Лорда и…

— Главы Рода.

— Но…

— Люциус, заткнись уже а? Перси, не молчи.

«Малфой нашелся в лесу. Он просто спал на полянке, укутавшись в плащ. Его сон охранял Драко. Я с трудом сдержался, чтобы не разбудить его хорошим пинком.

— Где твоя мать? Нарцисса же была с вами. — Спросил я у Драко.

— Она ушла еще до окончания матча. Ее кто-то вызвал по амулету и она сразу ушла. — Гоблины. Такие амулеты дают они своим клиентам, на непредвиденный случай. Видимо что-то произошло, надеюсь, что не очень страшное.

— Как давно твой отец отдыхает?

— Давно уже, еще до того как группа в лагерь вошла, он пришел и просто завалился здесь. — Голос Драко был напряжен. — Здесь грифы были: троица неразлучная. Все бежать обратно в лагерь хотели. Я кое-как убедил этих придурков, что Грейнджер там не место. Да еще и отца прикрывать приходилось. Крестный, что с ним? Ты знаешь?

— Да, Драко. Знаю. У него это скоро пройдет. — Я потрепал Драко по макушке. — Где портключ до Мэнора?

— Я его сломал, случайно. — Драко виновато потупился. — Когда отца поудобнее укладывал.

Ага поудобнее укладывал. Ты, наверное, хотел мне сказать, когда этот боров просто стал на тебя заваливаться, и тебе пришлось тащить его в кусты, маскировать, а потом еще и охранять его покой драгоценный. Конечно, ты случайно портключ сломал. Как ты, случайно, шею себе не свернул?

Тяжело вздохнув, я поднял с земли какую-то ветку и быстро соорудил портключ в Малфой-мэнор.

— Держи. Пароль активации — имя твоей матери. Иди спать, с твоим отцом мы сами разберемся.

Драко взял палку и, активировав портключ, исчез. Мальсибер задумчиво посмотрел на то место, где только что стоял младший Малфой. Затем повернулся ко мне:

— А ведь мальчишка много знает, придется ему память подчистить.

— Не дави на больную мозоль. К концу этого учебного года Драко забудет и про тебя, и про Францию, и про Отдел. Многое он забудет. — Я вздохнул. Безумно жалко Драко. Мы вычеркнем из его жизни фактически несколько лет, но по другому нельзя.

— Тотальный Обливиэйт? — С сомнением спросил Мальсибер.

— Нет, разумеется. Блоки на определенные участки поставлю и все. При очень сильномпотрясении они спадут и Драко все вспомнит. Или я сам их уберу, когда все закончится.

— Это насколько сильным должно быть потрясение, что ты даже общение мальчишки с Лордом за таковое не считаешь? — Рей криво усмехнулся.

— Сильное, Рей. Очень сильное.

— Что будем делать с этим? — Мальсибер осуществил мою мечту, несильно пнув Люциуса в бок. — Вот ведь, козел. Наложил Империус на первых встречных, что-то внушил им, а сам свалил в кусты, причем в прямом смысле этого слова.

В это время Люциус зашевелился и сел, глядя на нас мутными глазами.

— Очнулся? — Зло спросил я.

— А где это я? — Люциус с недоумением разглядывал окружающий пейзаж.

Мы с Рейнардом переглянулись.

— Озвучь, пожалуйста, что последнее ты помнишь? — Осторожно попросил я.

— Эм, я у Филиппа, и мы обсуждаем предстоящий финал чемпионата. Он ведь скоро состоится. Сев, я могу поехать на него. Я обещал Драко.

— Люц, финал закончился. Ты его посмотрел вместе с Драко, потом зачем-то заставил людей под Империусом устроить марш Пожирателей Смерти. Отправил их громить лагерь болельщиков, а сам пришел сюда и лег спать.

— Фу-фу-фу, Северус, зачем ты сейчас гадости обо мне говоришь? Как я мог что-то устроить такого масштабного и сам не участвовать? Не обманывай меня!

— Ну и что будем с ним делать? — Прислонившись к дереву, спросил я у Рейнарда.

— Похоже его вообще нельзя без присмотра оставлять. Франция уже не вариант. — Рей стоял у другого дерева и играл кинжалом.

Люциус переводил взгляд с меня на него и обратно.

— Послушай, Рей, а может мы его здесь сейчас сами закопаем? — Лениво поинтересовался я у Мальсибера, одновременно прокручивая в мозге места, куда можно было бы утащить этого придурка. — Так он гарантировано никуда уже не влезет.

— А что, это вариант. — Рейнард отлепился от дерева и направился в сторону Малфоя, все еще вертя в руке кинжал.

— Вы чего? Не подходите ко мне. Куда ты свои грабли тянешь? Убери эту железяку. Ай! — Малфой вскочил и резво отпрыгнул от Рея, который подходил к нему ухмыляясь и с явным намерением отрезать Люциусу что-нибудь важное.

Я решил присоединиться к веселью и достал свой кинжал.

Малфой, увидев все это безобразие, попятился. Мы не спеша подходили к нему с двух сторон. Когда наш сиятельный лорд уперся спиной в дерево, он вытащил свою трость из-под плаща и, выхватив из нее палочку, направил ее на нас.

— Лучше не подходите, уроды.

— И что же ты с нами сделаешь? — Промурлыкал Рей. — Ты же только Империус знаешь. Я его быстро сброшу, а на Сева он вообще не действует.

Пролетевший между нами странного цвета оранжевый луч, доказал нам, что все-таки Малфой знает больше, чем одно заклинание. То, чем он в нас запустил, я вообще не смог сразу идентифицировать.

— Ух ты, Люциус, что это было? — Рей тоже не понял, что это была за хрень и искренне восхитился.

— Не подходите ко мне, иначе, в следующий раз, заклятье полетит в тебя Рей. — Люциус говорил на редкость спокойно. Единственное, что выдавало то, что ему не по себе — это расширившиеся зрачки, заполнившие практически всю его светлую радужку.

Мы с Мальсибером как-то синхронно убрали кинжалы в ножны и остановились. Я прищурившись смотрел на Малфоя.

— А, скажи мне, мой недалекий друг…

— Почему недалекий? — Вскинулся Люциус. Палочку он так и не убрал, держал направленной в нашу сторону.

— Потому что — близкий. Так вот Люциус, ответь-ка мне на один вопрос: откуда у тебя палочка? Насколько я помню, палочку я у тебя конфисковал, а так же я конфисковал у тебя деньги, чтобы ты не смог купить себе новую. По словам Фила, в банк ты не ходил. Так где ты взял палочку?

— Ну какая тебе разница? — Люциус, наконец, убрал палочку обратно в трость. Он устало откинулся на ствол дерева и затем сполз по нему на землю.

Я остановился рядом с ним. Затем, плюнув на все, опустился на землю рядом с Малфоем. Рей последовал моему примеру.

Пару минут я размышлял: вот сидят рядом со мной два моих друга. Оба слегка контуженные этой гребанной жизнью. Один с нарушениями в психике, когда же он придет в себя окончательно? Второй — это вообще отдельный разговор. Сколько у него в душе намешано, даже Мерлин не разберет. Далеко не факт, что он вообще когда-нибудь расслабится полностью. Еще секунда ушла у меня на принятие решения.

— Так, слушаем мои распоряжения. Если хотите, принимайте их за самодурство, а ты, — толчок в бок Мальсибера, — можешь воспринимать их как приказ. Сейчас вы дружно беретесь за руки и аппарируете в мой дом. Молчать! — Прервал я вскинувшегося Рея. — Дальше, вы сидите там. С завтрашнего дня, Рейнард также берет за руку Люциуса и ведет его в Отдел. Там он приступает к своим обязанностям, а Люциусу мы придумаем занятие. У нас бухгалтер уже оборотнем воет, от нагрузки. Вот наш бюргер и будет ему помогать. Тихо! — Теперь я прервал уже Малфоя. — Я тебя даже официально устрою, кем-нибудь. Так что, ты будешь постоянно под присмотром. С завтрашнего дня — никаких ночевок в Отделе. Это к тебе относится — Рейнард. После окончания рабочего дня, опять дружно беремся за руки и возвращаемся домой. Всем все понятно? И не нужно на меня так смотреть. Я не самовозгорающийся. Еще один нюанс: Люциус, отдавай мне палочку. Быстро! Хорошо. Теперь выгребай всю наличность. Я сказал всю! А теперь встали и на раз-два-три. Я присоединюсь к вам позже. Мне еще нужно кое-какие дела решить.

Мои разглагольствования прервал сигнал от Андре, который сидел в операторской, отслеживая наших беглецов. Старший Крауч оказался расторопным, он умудрился поймать сынулю и, наложив на него Империус, отправить снова домой. Да что ж такое-то? Неужели придется все-таки налет с освобождением пленника на поместье Краучей совершать? Ладно, несколько дней у нас еще есть. Возможно Лорд все-таки пошевелится. Барти нужен ему как воздух. А сейчас нужно этих двух идиотов домой отправить, и переговорить с Эваном. Есть у нас задумка насчет организации охраны в Хогвартсе. Нужно все тщательно обмозговать.»

— Да, кстати. Откуда ты всегда вытаскивал палочку? У Сева уже целая коллекция в столе лежит, не раскроешь секрет? — Улыбнулся Мальсибер Малфою.

— Нет. Тайна должна оставаться тайной. — Буркнул Малфой.

— Тайна? Или ты сам не помнишь, как палочки мастерил? — Рей продолжал неотрывно смотреть на друга. — Кстати, почему ты не сдал палочку при входе?

— Я сдал! — Возмутился Малфой.

— А это тогда что? — Мальсибер каким-то незаметным движением достал из кармана Люциуса палочку и зацепившийся за нее кошелек.

— Ну, вот что ты за человек, а? Вдруг бы меня посадить захотели, тогда я себя не так одиноко бы чувствовал…

Монолог Лорда Малфоя прервал аппарационный хлопок. Прямо перед Люциусом и опешившим начальником службы безопасности появился гоблин. Развернув длинный пергамент, он начал торжественно читать:

— Согласно пункту 13 договора номер 487, при одновременном отъеме у Лорда Люциуса Малфоя его волшебной палочки и всех имеющихся у него на данный момент средств, наша организация обязана предоставить своему клиенту волшебную палочку идентичную изъятой и сумму денег в размере 1000 галеонов. Прошу.

Гоблин сунув под нос Малфоя увесистый кошелек и футляр с палочкой, аппарировал из зала.

— Люциус! Ты охренел вконец?! — Закричал Мальсибер.

— Я тут ни при чем, — виновато произнес Люциус с любопытством разглядывая палочку. — Я не помню.

— Не помнит он. Да, уже иду. Вот из-за тебя, упырь белобрысый, я проведу остаток увлекательного заседания, колдуя над защитой, которую опять нужно переделывать! Дорогая, прости, я вынужден отлучиться. А то ближайший месяц мы будем видеться только в больничном крыле, когда ты будешь приносить мне апельсины. — Мальсибер поцеловал Гермиону в щеку и быстро пошел к выходу.

— Перси, давай ты будешь читать быстро, и не останавливаясь? А то, вдруг он скоро вернется и начнет меня убивать?

Глава 26. Золотые Пески

«1 сентября 1994 года.

Как выяснилось, при детальном рассмотрении дела Барти — младшего, он никуда не делся из лагеря болельщиков. Просто не успел. Его оглушило каким-то Ступенфаем, которые авроры разбрасывали направо и налево, даже не видя цели. Все то время, что его отец отчитывал Винки и пытался свалить вину на Поттера, Барти провалялся в кустах, откуда был извлечен отцом и препровожден домой, опять-таки под Империусом.

Буквально через три дня меня вытащили из постели. Хвост с Лордом решили почтить своим вниманием дом Краучей.

Мы все снова собрались в операторской. Сейчас звук как бы раздваивался. Он шел от прослушки Хвоста и от прослушки Барти.

Хвост постучал в дверь. Через некоторое время послышался звук открываемого замка. Рей стиснул кулаки. Я встревожено смотрел на него.

Он ждал, что история с Бертой может повториться. Мы все этого ждали. Но Лорд на этот раз решил проявить благоразумие:

— Империус, — мы уже привыкли к его холодному высокому голосу. Даже Мальсибер перестал вздрагивать каждый раз, когда Лорд начинал говорить. — Ты продолжаешь заниматься своими делами, как будто ничего не произошло. Ты нас не видел. Твой сын умер в тюрьме. А сейчас — ложись спать, тебе завтра предстоит явиться на работу. — И, через пару минут. — Пойдем, Хвост, мне не терпится поприветствовать своего верного и преданного слугу.

Дверь закрылась, судя по звукам, Хвост прошел в дом.

Мы перевели дыхание. Рей заметно расслабился в своем кресле.

— Поприветствуй своего господина, мой верный слуга.

Ему в ответ было молчание.

— Прости меня, мой Повелитель, но мне кажется, что ваш слуга находится под Империусом.

— Ты думаешь, я этого не вижу, Хвост? Ты опять осмелился открыть свой рот без моего приказа. Круцио, — Лорд произнес это с какой-то ленцой, как-то небрежно. Операторскую наполнил вой Хвоста. Мальсибер мрачно ухмыльнулся. Лорд держал эту крысу под Круциатусом с минуту, затем, во внезапно наступившей тишине, вновь прозвучал его голос. — Хватит валяться, Хвост. Поднеси меня к моему слуге поближе. Фините.

Раздался звук падающего тела. Скорее всего, Барти упал, после отмены заклятия.

— Мой Господин? — голос Крауча звучал глухо. — Мой Господин, вы пришли ко мне. Вы не оставили своего преданного слугу!

— Лорд Волдеморт никогда не забывает преданность. Ты будешь награжден.

— О, мой Лорд, служить Вам — это уже величайшая награда для меня. Что Ваш ничтожный слуга может для Вас сделать?

Я медленно оглядел сидящих в операторской людей. На их лицах не было ничего, кроме какой-то брезгливости. Мальсибер мрачно разглядывал свои ладони. Что, Рей, вспомнил, как ты так же перед этим ублюдком на коленях ползал? На его лице было написано такое отвращение, что я даже немного стал переживать за Барти. Если Рей его встретит на узкой дорожке, нашему психу не жить. Вот не было печали. Мало того, что нужно за Малфоем присматривать, так еще теперь и за Мальсибером. И если первый — просто может что-нибудь отчудить, то второй, судя по всему, готов объявить вендетту и самому Лорду и его преданным слугам. Я вздохнул: как бы мне не нужен был Рей в Ближнем Круге, с каждым днем становится все более очевидно, что его нужно пока держать от Лорда подальше. Я, похоже, немного отвлекся, но, сдается мне, ничего существенно важного я не пропустил. Постаравшись сосредоточиться, я снова принялся слушать, как Лорд восхваляет самого себя, а два идиота ему безмолвно внемлют.

— Мне нужен преданный человек в Хогвартсе в этом году. Школа будет принимать у себя Турнир Трех Волшебников, и мне нужно, чтобы Гарри Поттер принял в нем участие.

Так, наконец-то Лорд заговорил о деле.

— Мальчишка должен дойти до конца. Ты, мой верный слуга, должен сделать так, чтобы он дошел в состязаниях до финала, а затем, превратив Кубок Огня в портал, переправить его ко мне.

Да, Лорд не ищет легких путей. Я, слегка так, охренел от его задумки. Переведя взгляд на Рея, я увидел, что, по тому как он выпучил глаза, план Лорда привел его также к полному офигиванию.

— Мой Господин, как я проникну в Хогвартс?

— Преподавателем ЗОТИ в этом году будет Аластор Грюм. Тебе следует позаботиться о том, чтобы вместо него, в Хогвартс проник ты. Используй оборотное зелье. Помни, Грюм должен оставаться живым. Тебе нужны будут его волосы, чтобы добавлять в зелье. К тому же, тебе нужна будет информация о самом Грюме, чтобы никто не смог догадаться о подмене.

Я охренел еще больше. Похоже, деление тела с преподавателем маггловедения не пошло Лорду на пользу. Он серьезно считает, что Барти, находясь в образе Грюма, ни разу не воспользуется палочкой? А как он будет маскировать магическую подпись? В его арсенале усовершенствованной оборотки нет. А сама палочка? Может быть, я чего-то не понимаю?

— Да, мой Господин, я сделаю все, что вы скажете, чтобы доказать Вам свою преданность.

— Хвост позаботился заранее и приготовил немного оборотного зелья. Находясь в Хогвартсе, тебе придется делать зелье самому.

— Может быть, лучше, обратиться за помощью к Снейпу? — первая здравая мысль за сегодня была озвучена, как ни странно, Хвостом. Правильно, обращайся ко мне, я обязательно тебя буду снабжать обороткой.

— Нет! Не нужно к Снейпу! Если ты еще раз откроешь рот, когда тебя не спрашивают, ты очень сильно об этом пожалеешь, Хвост, — в голосе его темнейшейства появились какие-то истеричные нотки. Мальсибер посмотрел на меня с усмешкой. Не понимаю, чего это Лорд так разволновался? Я ведь его преданнейший слуга.

— Мой Господин, Вы сомневаетесь в преданности Снейпа? Возможно, Вам будет угодно приказать мне избавить Вас от его дальнейшего присутствия на этой земле? — ох, какой самоуверенный ты мальчик, Барти. Глубоко сомневаюсь, что тебе удастся справиться с Северусом Снейпом. Смотри, как бы от тебя чего-нибудь не избавили.

— Нет. Ничего не предпринимай. Я сам потом с ним разберусь, и если у меня возникнут хоть малейшие сомнения в его преданности. Я… сам.

Голос Лорда заглушил здоровый смех Мальсибера. Я, сузив глаза, посмотрел на Рея:

— Что ты ржешь?

— Ой, не могу. А я-то все думал, почему Лорд никогда тебя особо не дергал, а когда и призывал, то держал постоянно возле себя. Знаешь, скажу по секрету, когда ты все-таки соизволял являться на вызов, нас даже особо никто не трогал. Более того, он замолкал, позволяя тебе занять свое место. И только потом, начинал вещать. Ты в курсе, что постоянно опаздывал?

— В курсе, — рявкнул я, — у меня с Меткой определенные проблемы.

— Так, заткнулись, потом поностальгируете. — Эван умел восстановить порядок очень быстро.

— У меня всегда было ощущение, что Лорд тебя не понимает, а, следовательно, немного опасается. — Мальсибер зашептал мне на ухо, но быстро прекратил разговоры, под взглядом нашего полковника. Вот кого все слушаются беспрекословно, Лорду бы поучиться.

Мы вернулись к прослушиванию, хотя особой надобности в этом уже не было.

— Когда мне нужно будет заменить Грюма, мой Господин?

— Не стоит торопиться, сделаешь это перед самым началом учебного года. Хвост тебе поможет. А теперь, мне необходимо отдохнуть, я еще не достаточно силен. Хвост, ты подоил Нагайну?

Что же все-таки Хвост из змеи выдаивает?

Эван уменьшил звук, сейчас униженное бормотание Хвоста и восторженное Барти звучало фоном.

— Рей, убирай наружку от дома Грюма. Она там ни к чему. Убивать его не будут. Мучить особо тоже. Он должен оставаться живым на протяжении года. А твои мальчики могут ненароком вспугнуть этих… заговорщиков, — Эван говорил спокойно. Я не лез в его распоряжения. Зачем? Полковник не понаслышке знает, что такое война. И разбирается во всяких секретных операциях гораздо лучше нас всех вместе взятых. Лезть к нему — только выставлять себя на посмешище. — Все свободны. Сев, задержись.

Я остался, прекрасно понимая, что имеет в виду Роше.

Мы уже не первую неделю обсуждаем внедрение в школу наших людей, чтобы осуществлять охрану школьников изнутри. Чтобы не привлекать особого внимания, было решено использовать для этого свиту Каркарова, который каким-то невероятным образом умудрился стать директором Дурмштранга. Из всех мальчиков Игоря мы планировали четверых заменить и отправить в школу под обороткой. Естественно под нашей усовершенствованной. Но, тому же Каркарову знать об этом не полагалось. Он будет свято верить, что наши люди будут под обычным оборотным зельем. Осталось договориться с директором Дурмштранга об этой замене. Я даже знаю, на что мы будем давить. На Крама. Мол, национальное достояние Болгарии не должно подвергаться особой опасности. Оставалось определиться с кандидатурами.

— Я предлагаю Флинта и Эджкоба. Парни серьезные, не должны напортачить, — предложил Эван.

— Согласен. К тому же, Флинту не привыкать учиться по нескольку раз в одном классе, — я подавил смешок.

— Кто еще?

— Предлагаю Мальсибера и Малфоя. Не смотри на меня так. За этими двумя нужно постоянно присматривать. В Хогвартсе это будет сделать гораздо легче. К тому же, кроме меня, там практически постоянно присутствует Хагрид.

— Хорошо. Я сомневаюсь, что присутствие Рейнарда в Хогвартсе обосновано, но я согласен с тобой, в последнее время он явно неадекватен. Значит, готовься, через пару дней мы с тобой нанесем визит директору Дурмштранга и…

И тут в операторскую ввалился Мальсибер.

— Что обсуждаете?

— Обсуждаем, каким образом тебя, Люциуса и еще двух твоих парней включить в свиту Каркарова.

— Ух, ты. Снова в школу? Сев, ты, что планируешь теперь меня на школьную скамью посадить? От преподавателя — до простого ученика? Мне это как понижение рассматривать? Ну ладно Малфой, ему полезно будет подучиться, а я?

— Тебе это тоже пойдет на пользу.

— Да ладно, я не против. — Еще бы ты был против. — Что придумали?

— Послать официальный запрос Игорю, и настоять на данных мерах.

— Сев, ты Лорда наслушался? Зачем так сложно? Списки прибывающих учеников уже давно у нас. Отберем четверых, посмышленее, а там… Кляп в рот и на Базу. Поменяемся местами, а наших гениев попросим чем-нибудь занять молодую поросль. Если договоримся у себя оставим, а нет… Ну, что поделать? Обливиэйт и на родину.

Мы с Эваном долго смотрели на Мальсибера и не могли понять: это он сейчас шутит так, или действительно готов пойти на такие действия, нарушающие с дюжину законов.

Судя по всему, Мальсибер не шутил.

Эван задумался. Затем вновь посмотрел на Рея:

— Знаешь, есть одно высказывание про инициативу и инициатора. Послезавтра у меня на столе, чтобы лежал подробный план, по проведению замены. Выбор людей, место осуществления и тому подобное. Все ясно?

Рей уставился на нас, затем покачал головой:

— Вы в своем уме?

— Конечно. Я принимаю твой план, но мне необходимы подробности. Где, как, каким образом — это понятно? Бери своих людей, бери списки и начинай работать.

— Сев, почему он всегда мной командует?

— Я тебе сейчас, возможно, открою тайну, но Эван командует не только тобой, мне тоже периодически достается. Так что выполняй распоряжение, Рей.»

— У нас был хоть один год, когда в школе не паслись Пожиратели, Невыразимцы и еще кто-нибудь? — Прервала Перси разъяренная МакГонаглл. — Операции у них, планы. Да хоть раз бы кто-нибудь нас в этот их план посвятил!

— Минерва, успокойся. Я сам не обо всем всегда знал, — улыбнулся Альбус. — Ну, а так да, во время обучения Гарри у нас, получается, всегда кто-то кого-нибудь «пас», как говорит Рейнард. — Дамблдор задумался и вздохнул.

— Мистер Малфой, с вами все в порядке? — заботливо обратился Кингсли к пытающимся сдержать смех Люциусу.

— Да-да, не переживайте. Только, если вы прочитаете то, что будет написано дальше, Мальсибер вас убьет, а Северус вытащит с того света и убьет еще раз, — и Лорд Малфой все-таки рассмеялся в голос.

— Если там все так серьезно, может, не будем читать? — робко предложил Перси.

— Перси, не неси чушь, я должна знать как много больше о своем муже, — с вызовом проговорила Гермиона. — Нам, как я понимаю, до самой смерти придется жить вместе.

— Ага, Перси, читай. Если что, мы все и ребята сверху скажем, что это Гермиона настояла. А ей, поверьте мне, он ничего не сделает, — куда-то в потолок проговорил Люциус Малфой.

«Мальсибер выполнил распоряжение. Еще как. Из двадцати человек, которые должны были приехать на турнир, он отобрал четверых: все они являлись членами национальной юношеской сборной Болгарии по квиддичу. Эти парни стояли как бы особняком, от всех остальных. Возможный круг общения, этих золотых мальчиков состоял из них одних, возможно, еще периодически компанию им составлял Крам. Остальные члены делегации не были настолько близки с этой четверкой, чтобы заметить различные неувязки в их поведении.

Мы с Реем достаточно хорошо знали Игоря Каркарова, чтобы с уверенностью сказать — пока с ним рядом будет находиться Виктор Крам, на остальных ему будет глубоко наплевать.

Так вот, это не все, что выяснил наш начальник внутренней охраны. В то время, о котором я сейчас пишу, эти ребята находились на отдыхе на "Золотых Песках", после окончания юношеского чемпионата. Взять их можно было всех четверых за раз, особо не привлекая внимания. А вот с тем, каким образом это сделать, возникли определенные проблемы. Мы как раз обсуждали возможные варианты, когда к нам зашел Эван. Посмотрев на нас и послушав наши потуги, Эван усмехнулся и сказал: «Дети, учитесь, пока я еще жив. Четырех парней, уже совершеннолетних можно взять на одну приманку — женщины».

Женщин, соответствующих почетному званию красивой приманки, в Отделе было всего две. Это Илиада и Фрай. Использовать собственную жену в таком качестве не хотелось, просто до жути. Но ничего нельзя было сделать. Если только самого Рея загримировать. Вместе с Малфоем, ага. А, кстати, Малфоя даже сильно гримировать не придется, из него, вполне, хорошенькая девушка и так может получиться. Ха-ха. Но смех смехом, а дам должно было быть четыре. Вывод: оборотное зелье. Две девушки, которые настоящие, будут болтать, а вот две другие… в общем, пусть будут немые.

Насчет того, кто все-таки примет оборотку, в Отделе завязался спор, да такой, что просто перья летели. На помощь молодежи пришел Фламель:

— Ну что вы себя как дети ведете? Ну, подумаешь, на вечер юбки оденете. Тихо! Не нужно на меня орать, старость следует уважать. Жребий тяните и все дела. Я даже помогу вам в этом нелегком деле. Тянуть будете спички. Да-да, обычные маггловские спички. Две из них будут короткие. Сколько вас молодых оболтусов, которые моложе пятидесяти? Сорок? Вот, значит, сорок спичек и будет.

Мы посопели и согласились. В таком деле я приказывать как-то не решился. Тянули мы все вместе одновременно. Короткие спички достались: Мальсиберу и… мне. Рей, когда это увидел, даже смирился с тем, что сам будет девушку изображать, лишь бы увидеть непосредственное начальство в платье и на каблуках.

С каблуками возникла, кстати сказать, проблема. Ни я, ни Мальсибер даже представить себе не могли, что это за орудие пыток. Целый день мы пытались научиться ходить на высоких каблуках, но потерпели позорное поражение. Это был кошмар. Мне всегда казалось, что я идеально удерживаю равновесие. Оказалось, что это не так. Далеко не так.

Илиада с Фрай, когда увидели наше дефиле, смеялись как сумасшедшие. К счастью, все это происходило за закрытыми дверьми. Иначе, весь план пошел бы лесом. На наших лицах итак можно было чего-нибудь зажарить, так они горели. Отсмеявшись, наши мучительницы ненадолго задумались и приняли решение: знакомиться будем на пляже. Я уже говорил, что Иле по барабану солнце? Наша вампирша щеголяла вполне золотистым загаром. Еще один миф — развеян. На вопрос, заданный Реем напряженным голосом, во что мы будем одеты, дамы переглянулись и, весело засмеявшись, выдали — в бикини.

Я почувствовал, что еще пара минут и я стану вдовцом. Покосившись на Рея, я понял, что он поможет мне избавиться от трупов.

Глядя на наши лица, наши женщины сжалились и остановили свой выбор на открытых пляжных платьях. На ноги к этим платьям полагались сабо.

Когда же с одеждой все было решено, и наши девушки притащили ворох этой самой одежды, а также огромную кучу всевозможных приспособлений, мы стали готовить антидот, а Илиада ушла за кровью. Где она ее взяла, нам не доложили, сказали только:

— Мальчики. Какая вам разница? Эта кровь, пожертвованная на благое дело, абсолютно добровольно. — Мы поверили. Вообще, я заметил, что Иля мне никогда не врет. То ли не может, то ли еще что. — Раздевайтесь. Если сразу обнаженными будете, дело пойдет быстрее. Ну что вы на нас уставились? Думаешь, Фрай в постели глаза закрывает и ни разу не видела тебя голым? А ты что смущаешься? У тебя есть что-то, что отличает тебя от Сева? Да ладно вам, мы отвернемся. — И они, посмеиваясь, демонстративно повернулись и принялись рассматривать стену.

Когда мы разделись, то некоторое время колебались перед завершающим этапом. Затем Рей поднял бокал со своим зельем и, зажмурившись, залпом его выпил. Мда, на эту кареглазую хрупкую блондиночку я бы тоже обратил внимание, а если учитывать, что она стояла передо мной абсолютно обнаженной. Я замер, не донеся свой бокал до рта, и уставился на красотку, на секунду забыв даже, что передо мной стоит Мальсибер. Рей, заметив мой мечтательный взгляд, взорвался быстрее гранаты:

— Что ты на меня уставился? Извращенец! — все бы ничего, но крики, произнесенные низким с легкой хрипотцой голосом, стерли весь ожидаемый эффект.

Я закрыл глаза и помотал головой. Затем решительно поднес к губам бокал и выпил. Пережив неприятные моменты превращения, я подошел к зеркалу. На эту красотку я тоже обратил бы внимание: высокая изящная брюнетка со светло-карими глазами задумчиво рассматривала себя в зеркало.

— Ну что, вы готовы? — Илиада повернулась и оценивающе посмотрела на нас. — Да, вот так и закрадываются в голову добропорядочной девушки мысли о смене ориентации. Ну что, девочки, давайте сделаем вас еще привлекательней.

Я, если честно, засомневался, что это возможно. Но, как оказалось — нет предела совершенству.

Нас одели, накрасили, причесали. Рей все это время сидел, съежившись на своем стуле, я, наверное, выглядел не лучше.

Когда мы были готовы, Фрай подошла к двери и распахнула ее.

— Прошу, ваш выход.

Рей отчаянно замотал головой. Глаза моей жены сузились. Мальсибер, горестно вздохнув, встал и направился к двери. Я впервые видел, чтобы он не бежал, развивая крейсерскую скорость, а двигался очень медленно. Занимались мы своими экспериментами в комнатке, единственной, оставшейся без наблюдения. Здесь не было ни камер, ни жучков. И самое главное, мы никого не поставили в известность, что решили подготовиться заранее. Сама операция была назначена на завтра, и мы решили немного привыкнуть к новым телам.

Рейнард осторожно выглянул в коридор, затем, поправив на плече ремешок сумочки, решительно вышел. Я же все еще колебался, ожидая, что произойдет дальше. Ожидание напрасным не было.

— Девушка, вы кто и как вы здесь оказались? — спокойный голос Ерна, заставил Рея подпрыгнуть. Усовершенствованная защита сработала на применение оборотки вне лабораторий, и в точку предположительной диверсии тут же выдвинулся дежурный. За своими мучениями, мы как-то об этом подзабыли.

Ерн был высоким и массивным, сейчас же его габариты, на фоне этой куколки, выглядели еще более впечатляющими.

Илиада, посмеиваясь, отправилась спасать Мальсибера. Ей решила помочь Фрай. Ой, лучше бы они этого не делали.

— Ерн, ну что ты привязался к девушке? Если бы ее не пригласил наш начальник, она вряд ли бы здесь оказалась. Ну, подумай сам.

— Да, Ерн, девушка здесь по личному приглашению Северуса. — Фрай, помолчи, пожалуйста. Я осторожно выглядывал в приоткрытую дверь.

— Значит, девушка будет у нас работать?

— А она уже у нас работает. — Эти две мерзавки говорили с трудом сдерживая смех.

— Хм, может, тогда будем знакомиться? — а я и не знал, что у Ерна может быть такой медовый голос. Он даже забыл, зачем собственно сюда шел. Мда, красивая женщина — страшное оружие для мужских мозгов.

Его прервал вылетевший из-за угла Эван:

— Что здесь происходит? Мадмуазель. — Он кивнул Мальсиберу, а затем, резко повернувшись, внимательно осмотрел Рея. — Рейнард, мои поздравления, идеально. — Как? Вот как ему это удается?

— Рейнард? — Ерн несколько секунд рассматривал начинающего закипать Рея, а затем, весело заржав, бросился по коридору в сторону моего кабинета. — Андре, Андре иди сюда. Тут такое!

Когда звуки в коридоре стихли, я решил выйти из своего укрытия и крадучись пройти к себе. В приемной шло развлечение. Красного Мальсибера окружила толпа веселящихся мужиков.

— Рейнард, а может, ты не будешь принимать антидот? Когда ты в таком виде, с тобой работать гораздо приятнее.

— Заткнитесь, уроды! Куда лапы тянешь, скотина?

— Девушка, вы так и не сказали, как вас зовут.

— Да, а что вы сегодня вечером делаете? Скрасите вечер старого солдата?

— Рей, а ты какое шампанское предпочитаешь? А какие цветы?

— Да заткнетесь вы уже?

Мужики переглянулись, и дружно выдали:

— Нет!

— Так как насчет…

Тут я понял, что если не предприму меры, Мальсибер взорвется. Решительно зайдя в приемную, я бросил:

— Отставить балаган!

Правда, я как-то не учел, что также являюсь на данный момент симпатичной девушкой. Все взгляды переместились с Рея на меня. Андре задумчиво рассматривал своего шефа, а затем произнес:

— Знаешь, Сев, а может, ты тоже не будешь принимать антидот?

— Хватит веселиться! Еще одно слово не по теме, и я приказом назначу двух неудачников на наше место! — в моем голосе явно прозвучали шипящие нотки.

— Да ладно тебе, не будем больше, — угроза была достаточно существенной, чтобы спецназовцы оставили свое развлечение.

— Теперь по делу. Наши мальчики каждое утро ходят на пляж. Там мы их и будем окучивать. В двух милях от пляжа Илиада сняла домик, туда мы их и приведем. Сейчас в этот дом выдвинутся две двойки: Ерн и Тео, Фернандо и Сэм. Взять мальчиков следует с максимальной осторожностью, увязать нежно, как младенцев. Приказ понятен?

— Понятен, что завелся-то? Спеленаем как собственных детей. Учить нас не нужно.

— Ну, раз приказ понятен, какого хрена вы здесь всё ещё стоите?

— Сев, — голос Рейнарда звучал очень спокойно. — Если об этом кто-нибудь узнает…

Операция прошла успешно. Парни были буквально заворожены подошедшими к ним, на предмет приятно провести время, девушками. Особого внимания удостоился Рей, или Рейна, как представился он сквозь зубы.

Мальчишки пошли за прелестницами как бычки на веревке, только что слюной не капали. Обещанные им незабываемые впечатления, были действительно незабываемые. Как уж тут забудешь, если, уже предчувствующие отличное пикантное приключение, парни, прямо с порога, были уложены мордой в пол. Они так и не поняли, что с ними обращались как с китайским фарфором. Их не били, а могли бы. Им ничего не повредили. Портключи были изготовлены мной заранее. Для меня и моей бешеной магии не существует таких мелочей как всякие там барьеры.

Оказавшись в Отделе, мы с Реем, временно забыв о наших гостях, наперегонки понеслись в мой кабинет принимать антидот. Только будучи уже в своем теле и, надев привычную одежду, мы вздохнули с облегчением.

Вначале парни не хотели идти на контакт, но, доведенный за эти дни до белого каления Рей, быстро предложил им на выбор: или они сотрудничают и все идет по-плохому, то есть, мальчики на протяжении года гостят в Отделе, или он разберется с ними по-хорошему, но это им вряд ли понравится. В любом случае мы получим их кровь и сведения о них самих, а Обливиэйт еще никто не отменял.

Парни подумали и решили, что лучше пусть будет по-плохому. Подписав кучу бумаг, на добровольное сотрудничество, они принялись рассказывать о себе четверым мужчинам, которые их заменят. Разговаривали они три дня. Затем, позволили взять у себя кровь, и были доставлены в лаборатории, где сперва несколько ошалели при виде живых легенд, а затем, с каким-то нездоровым энтузиазмом впряглись в работу. Единственное, что доставило мне массу удовольствия, а Рея заставило, заскрипев зубами, выскочить из комнаты, был, в общем-то, невинный вопрос одного из них:

— Скажите, а эта девушка, Рейна, она здесь работает? Ее можно будет увидеть?

Закусив губу я, с трудом сдерживая смех, проговорил:

— Нет, она здесь не работает, это добровольная помощница была. — И, после этого, я выскочил за дверь вслед за Мальсибером.

На Пиру, посвященному началу нового учебного года, я с нетерпением ожидал, когда прибудет новый преподаватель ЗОТИ.

Крауч вначале немного растерялся. Он опоздал на Пир, а я намеренно включил защиту, направленную на обнаружение активной Метки. У Люциуса, Рея и Каркарова она находилась как бы в спящем режиме. А вот у Барти… Наш засланец Темного Лорда быстро пришел в себя и деактивировал защиту. Видимо время, проведенное в одном доме с Лордом, для него не прошло даром, и он много чему научился. Облаяв нас с Игорем, он сел на свое место.

Альбус наклонившись ко мне, прошептал:

— Это же не Аластор. — Ну вот, я так и думал. А о чем думал Лорд, когда этот план разрабатывал?

— Я знаю. Это Барти Крауч — младший. Шпион и диверсант, не мешай парню работать. — Также шепотом поведал я крестному.

— Том решил действовать? А почему так грубо и ненадежно?

— Откуда я знаю? Он твоим был учеником, а не моим.

— Вы опять что-то затеваете? — в голосе Минервы прозвучали стальные нотки.

— Ну что ты, дорогая, нет, вовсе нет. — И, повернувшись ко мне Альбус, прошептал. — Подробности расскажешь?

Я еле заметно кивнул.»

— Кхм, а вы точно уверены, что Рейнард ничего мне не сделает? — осторожно спросила Малфоя Гермиона.

— Думаю, что нет, — вместо мужа ответила Нарцисса.

— Мне почему-то кажется, что за все время моего пребывания в школе, вы то и дело выставляли меня на посмешище, — пробубнил себе под нос Гарри.

— Мальчик мой, почему ты так плохо о нас думаешь? Наоборот, ты мастерски справлялся со всеми заданиями. Твое благородство и отвага помогли стать главным героем этой нелегкой для нас войны. Ты и твои друзья…

— Альбус, может, хватит дурацких и непонятных речей? — прервала бывшего Директора Эйлин.

— Ага, а то еще Поттер действительно поверит в свою уникальность.

— Драко!

— А что такого? Перси, читай уже.

Глава 27. Дурмштранг

«Сразу после праздничного ужина, мы поднялись в учительскую на традиционный педсовет. Я сам туда пошел. Минерва даже удивилась: как так, не под конвоем, да не под белы рученьки, а сам. Ну да, есть у меня несколько тем для обсуждения на совете. Первая, естественно, это Грюм. Фернандо, поставленный на прослушку к Краучу, говорит, что не ясно, в каком состоянии и где находится настоящий Грюм. С ним Барти разговаривает мало, предпочитая отдать Аластора под опеку Хвосту. Дурак, да? Да ему нужно было ночами не спать, а узнавать все о Грюме. Не только общеизвестные факты, но и, так сказать, личные. Или он обо все уже осведомлен? Маловероятно, но проверить необходимо. К тому же, новый преподаватель должен пройти своеобразный обряд крещения. У нас умнейшие и опытнейшие маги здесь работают, зачем их лишний раз волновать отступлением от традиций. И вообще, кто Барти сказал, что будет легко?

Мы расселись по своим местам. Крауч долго не мог сообразить, что вон тот свободный стул в углу, как раз предназначен для преподавателя ЗОТИ. Скрипя зубами, он с видом ущемленного достоинства, что-то непрерывно ворча, проковылял к нему и вперил в меня оба глаза. Будем знакомы, что ли?

— Снейп! Не думал, что ты так долго продержишься на свободе под крылом у Директора, — практически выплюнул в мою сторону Барти.

— Аластор, с тобой все в порядке? Северус работает у меня уже двенадцать лет, — миролюбиво произнес Альбус, косясь в мою сторону.

— А что, Аластор, вы так плохо относитесь к Пожирателям? Тогда я не буду вас расстраивать, напоминая каждый раз о своей биографии, — я с улыбкой посмотрел на него.

— Северус, ты наконец-то повзрослел и решил больше не кривляться перед нами, сравнивая наш дружный коллектив с Лестрейнджами поочередно? — как-то подозрительно на меня посмотрев, произнесла Минерва.

— Минерва, вот за что ты меня так оскорбляешь? Конечно, буду. — Я широко улыбнулся и сделал глоток из кружки с чаем. — Вы же в курсе, что я Пожиратель, и состоял в Ближнем Круге? — я все-таки решил ему напомнить, а вдруг он забыл? — Крауч уставился на меня так, что искусственный глаз Грюма чуть не выпал из глазницы. — Но! Вы наверняка не в курсе, что Минерва по выходным замещала в Круге нашу драгоценную Беллу. Под оборотным зельем естественно. Ну, а как же. Нужно же Беллатрикс иногда отдыхать. Пытки — это так утомительно.

— Северус! — Альбус прикрикнул на меня. Ну и что, пускай кричит.

— А что, мистера Грюма все так же не отпускает паранойя? Он, как и в старые добрые времена, ищет врагов даже среди друзей? — я все так же мило улыбался. Минерва вздохнув, произнесла что-то типа: «Началось» и, перестав нас слушать, углубилась, в свои записи. Остальные преподаватели делали ставки. Правда. Я когда узнал, офигел слегка. Они делали ставки на то, сколько продержится «Грозный Глаз» прежде, чем начнет кидаться в меня непростительными.

— Ты мерзкий Пожиратель! Предатель. Ты что, думаешь после того, что ты сделал, я смогу к тебе относиться дружелюбно? — Крауч потихоньку начинал звереть. Конечно, мы с Альбусом понимали, про какое предательство он говорит, но зачем другим знать, еще расстроятся.

— Аластор, а приоткройте мне одну тайну. Где вы приобрели такой шикарный глаз, давно хочу себе такой сделать, а найти не могу, — я смотрел на него, а он на меня. Не брызгай слюной, Барти, я и не таких обламывал. А Лорд — дебил. Видя, в какое замешательство пришел Крауч, я понял, что расспросить Грюма о фактах его биографии как следует, он все же не догадался. Отлично. Теперь давим на больное и надеемся, что Барти с настоящего Грюма будет теперь, ну не пылинки сдувать, но хоть в божеском виде держать точно.

— Северус, отстань от человека, не видишь, Аластор с дороги, устал, а ты его своим ребячеством из себя выводишь. — Альбус понял к чему я виду такой нелепый разговор и подхватил нить. — Дружище, а как поживает Джессика? Давно ее не видел. Говорят, ты этим летом гостил у нее.

— А, нормально. С ней все хорошо, — Крауч выглядел обескуражено, пытаясь сообразить, кто такая Джессика. Я удивился и задумался о том же самом.

— Правда? А мне Герман говорил, что она попала в аварию и лежала долгое время в Мунго? — Альбус сокрушенно помотал головой. Кто такой Герман? У Альбуса маразм? Да не похоже. — Но я так рад, что с ней все в порядке.

Кто такая Джессика я узнал позже. Это никто. Первое имя, что пришло крестному на ум.

— Может, оставим ваши личные дела и поговорим, наконец, о действительно интересных вещах? — предложил я довольно настойчиво. Директор кивнул, и я продолжил. — Скажите, Аластор. Говорят, вы убили того Пожирателя — Розье? Я, к сожалению, с ним близко знаком не был, но в том круге, где я состоял, говорили, что он был очень одаренным человеком. — А вот это уже я топчусь по больному. И мне совсем не стыдно. Не нужно так сверкать глазами. Я прекрасно знаю о том, что Ивен был твоим лучшим другом. Твоим и Беллы. Ходили даже нехорошие слухи о пикантном тройничке, бедный Руди. А ты до сегодняшнего дня считал, что он также гниет в Азкабане, как и твоя подружка, как и ты сам до недавнего времени. — Это правда, что вы использовали обычное маггловское холодное оружие, чтобы поквитаться с этим человеком? — я невозмутимо продолжал пить чай, краем глаза отмечая, что Альбус с азартом включился в тотализатор. Уроды.

— Что ты сказал? — прорычал в мою сторону «Грюм».

— Я говорю, куда вы дели тот великолепный риттершверт, который при обыске так и не нашли? Очень хочется посмотреть на этом меч. Говорят, такой был в единственном экземпляре.

— Он в Министерстве, — прохрипел Барти.

— А скажите мне, почему именно риттершверт? Там, говорят, неплохой арсенал был. Под ваш рост и комплекцию подошло бы что-нибудь другое. Например, бастард, ну, или фальшион. Вам так не кажется? Кстати, а почему вы отважно бросились на него именно с мечом, не применяя магию? У вас были к нему какие-то личные счеты, или вы просто элементарно забыли палочку дома? А может, поэтому и риттершверт? Близкий контакт, кровь врага стекает с ваших рук…

Еще чуть-чуть и Барти на меня кинется. Так, сейчас главное не останавливаться. Дожать тебя необходимо, Барти.

А мне нужно обсудить некоторые вещи, которые знать тебе необязательно. Значит, нужно тебя отсюда выпроводить.

— Северус, это конфиденциальная информация. Зачем Аластору ее разглашать? — пытался сурово на меня посмотреть Альбус, но задорные искры в глазах его подводили.

— Ладно. А почему вы ушли на пенсию? Вас попросили, или вы сами разочаровались в нынешней структуре аврората? — я-то знал. Еще бы мне не знать. А вот Крауч явно был в неведении.

— Сам. Мы не сработались с новым начальником отдела.

— А вы разве не были начальником до прихода Скримджера? — как? Ну вот как можно приходить таким неподготовленным в ряды противников, а?

— Что это за допрос?! Хватит с меня! Альбус, я не думал, что у тебя в коллективе завелась очередная Скиттер! Я ухожу, надеюсь, мы с тобой поговорим позже! — Крауч все-таки не выдержал и, прихрамывая, удалился из учительской, громко хлопнув дверью.

Секунд тридцать все молчали, а потом, достав из-под стола свиток, Филиус радостным голосом объявил.

— Десять минут ровно. Минерва, прими мои поздравления, — и он, перегнувшись через стол, отсчитал МакГонаглл десять галеонов. У меня был вид полярной совы. Это же надо.

— Северус, ничего личного — пожилым людям ничто человеческое не чуждо, — Минерва мне улыбнулась и протянула свитки. — Держи свои планы.

— Вы на что спорили?!

— Сколько продержится Грюм. Выиграла Минерва, она сказала: «Дай ему десть минут, и Грюм уйдет, потому что ничем кидаться в присутствии Альбуса он не будет».

— Альбус?

— А я проиграл, — сокрушенно покачал головой крестный. — Я сделал ставку не на того человека. — Так, понятно. Он решил, что я все-таки доведу Крауча, и он запустит в меня Авадой, мол, Грюм псих и не на такое способен. Вот только настоящий Грюм в моем присутствии вообще что-то запускать уже давно боялся, с тех самых пор, как под столом пряталсяот моей магии. Эх, Барти, Барти, ничему тебя жизнь так и не научила. Я вновь уделил свое внимание этим так называемым преподавателям.

— Значит так. Давайте поговорим об одном интересующем меня деле. Мне нужно обсудить с вами несколько вопросов о не слишком далеком будущем. А то забуду наверняка. Как вам известно…

— Кто ты такой и что ты сделал с нашим Северусом? Дела у него, вопросы. Да у тебя за всю твою преподавательскую карьеру никогда никаких вопросов и предложений не было. — Меня наглым образом перебила Помона.

— Да что с вами со всеми происходит? — я сдерживался, чтобы не раскричаться.

— Ничего, Северус, продолжай.

— Так вот, как вам известно, в конце октября к нам в гости на самоубийственный турнир приедут по двадцать человек из двух школ. Списки учеников нам пришли еще неделю назад, чтобы вы составили уникальный план проведения занятий. Ведь занятия всех школ будут проходить совместно. Вы ознакомились с ними? — я бросил беглый взгляд на Минерву.

— Да, только я не понимаю, зачем Каркаров везет сюда всю эту кодлу? Он собрал со всей школы не самых блестящих учеников. За исключением Крама, конечно. Но допускать Виктора на соревнования, которые могут повлечь за собой тяжелые травмы… Я думаю, ему никто не простит, если Крам больше не сможет летать.

— Почему вы решили, что Кубок выберет именно его? — я удивленно посмотрел на Филиуса, который вроде имел какое-то отношение к артефакторике.

— Потому что Кубок зачарован таким образом, чтобы выбрать для участия в турнире действительно лучших и способных учеников. Отбор идет по нескольким критериям: сообразительность, ловкость, сила и логическое мышление. По тому списку, который ты нам вчера предоставил — наилучшей кандидатурой является только этот бедный парнишка.

— Так, понятно. Значит, Крам. — Я покачал головой. Кубок выбирает лучшего? Так? — Филиус, а скажите мне, что будет, если человек кинет в кубок имя другого человека?

— Ничего. Кубок автоматически поменяет написанное имя на имя кидающего, — равнодушно пожал плечами Флитвик. Так. Ладно. Значит, написать имя Поттера будет недостаточно. Будем думать.

— Хорошо. Защита Кубка практически идеальна. Соблюдение условий он принимает безоговорочно, — я говорил как-то отстраненно. — Мне вместе со списками пришло письмо Директора Каркарова, в котором он просит наших учителей оказать пристальное внимание нескольким ученикам его школы. Это Богдан Власович и Димитор Стоянов. Не знаю, чем они насолили Каркарову, но он попросил, чтобы учебный материал в них вбивался качественно, и приехали они обратно культурно обогащенные и переполненные знаниями.

— Зачем это все Игорю? — недоумевающе посмотрел на меня Альбус.

— Не знаю. Но он очень просил, — я улыбнулся. Люциус и Рейнард выйдут у меня с седьмого курса хоть немного более образованными, чем сейчас. А то один кроме Империуса ни черта не знает, а другой знает, только, как кого убить половчее.

— Ладно, сделаем. Только это будет непросто. Они же спортсмены — их учеба особо не интересует, — Минерва задумалась.

— Я думаю, что на чужой территории они все-таки проявят интерес к учебной деятельности, — воодушевленно проговорил Филиус.

О чем они говорили, я не слушал, я все никак не мог уцепиться за летающую в голове мысль. Мысль банальную, но пока неуловимую.

— Обязательно нужно, чтобы он дошел в финале до победного конца, а Кубок выбирает сильнейшего… — Есть. Я вылетел из кабинета.

— Что это с ним? — это последнее, что я услышал, прежде чем закрыть дверь.»

Входные двери с грохотом распахнулась, и в зал влетел взъерошенный Мальсибер. Глядя на него, всем почему-то быстро расхотелось смеяться. Гермиона закрыла глаза, предчувствуя гром и молнии.

— Ты, козлина! — обратился начальник внутренней службы безопасности к Люциусу, который сделал невинный вид и ткнул в сторону Гермионы пальцем.

— Это все она!

— Ты про что? — подозрительно сощурил глаза Мальсибер.

— А ты?

— Ты какого Мерлина с этими гоблинами поназаключал?! — Рей опять возвратился к своему первоначальному состоянию. — Какого ты их завязал на себе?! Мы еле все утрясли! Что они читали? — Рейнард бросил взгляд на потолок.

— Рейна, успокойся, дорогая. Я не помню, что я делал тем летом. — Говоря это, Люциус попытался незаметно сползти со своего места и подобраться поближе к Дамблдору.

— Что ты сказал? Малфой! Стоять! — Рей бросился наперехват, но Малфой быстро сменил курс и двинулся в направление Кингсли.

— Это все она. Я предупреждал, чтобы это не читали. А, что ты делаешь, ты же меня убьешь! — неуловимым движением Мальсибер достал палочку, из которой вырвался голубой луч.

— Ах, это она? — еще один луч.

— Да-да. Именно. Гермиона, ну что ты молчишь!

— Рей… — заговорила девушка, но одновременно с этим из палочки Мальсибера вырвался всем знакомый зеленый луч Авады и ударил в грудь Лорда Малфоя. Люциус отлетел к стене и больше не подавал признаков жизни. Рей наконец-то успокоился и спрятал палочку обратно во внутренний карман. Тишина стояла такая, будто в зале не находилось никого кроме самого исполняющего обязанности начальника Отдела Тайн. Рей посмотрел на Гермиону, которая огромными глазами смотрела на своего мужа. Вздохнув, он подошел к Малфою.

— Ну и что ты разлегся? Что за цирк ты устроил? Меня теперь Гермиона опять боится, — приговаривая это, Мальсибер тихонько пинал безжизненное тело. — Вот сам виноват, между прочим. А ну, вставай давай, а то вместо Авады я Morietur применю.

— Ну, вот что ты за человек, такое испортил. Такая красивая кончина под скорбящие и восхищенные взгляды. Представляешь, каким меня мучеником произвола выставила бы завтра пресса, — Люциус открыл глаза и протянул руку Рею, чтобы тот помог ему подняться. — И что ты взорвался то так?

— Не знаю. День сегодня с утра как-то не задался, мне просто нужно было кого-нибудь убить.

— Поэтому ты выбрал меня? — Люциус отряхнулся и пошел к своему привычному месту.

— А кого еще? — Рей сел рядом, протянув руку в сторону жены, и сразу же ее убрал. Гермиона фыркнула и сама прижалась к его боку.

— Зато теперь все наверняка забыли про Рейну и Северису, — шепотом произнес Малфой. — Перси читай уже. А то Мальсибера быстрее уже нужно отправлять домой, чтобы он действительно кого-нибудь случайно не убил.

«Вылетев из учительской, я сразу же аппарировал в Болгарию. Не то, чтобы я забыл про своих змеек — нет. Я просто подумал, что старшекурсники справятся с инструктажем сами, а завтра утром я их награжу пряниками. Потому что я не знаю, что нужно сделать за одну ночь, чтобы удостоится внимания кнута. Пока я шел под промозглым дождем к воротам Дурмштранга, я думал, что за день ничего не должно было случиться с четверкой почти учеников в этой школе и сразу меня убивать не будут. То, что радости никто из них не испытал, когда я поставил в известность наших новоиспеченных болгар, по поводу того, что им придется немного поучиться в Дурмштранге, было ощутимо за милю. Я же не виноват, что организаторы отложили начало турнира на целых два месяца, которые мои ребята и приставленный к ним за компанию Малфой должны будут провести в этой странной школе. С Рея я взял клятвенное обещание и расписку, что с Каркаровым он ничего не сделает. У него с Игорем личные счеты. Эта крыса тогда заложила всех, включая Мальсибера. Правда, я считаю, что Рею это пошло на пользу. Да и сам он так считает. Сейчас. Но старая обида долго не забывается.

Я подошел к воротам и вежливо в них постучался. Прямо средневековье какое-то. Крепостная стена, со сторожевыми башнями, донжон. А вон там на стене даже какое-то древнее маггловское метательное оружие стоит, то ли требушет, то ли балиста, я в них не разбираюсь. Долго разглядывать стену мне не пришлось. Ворота передо мной распахнулись, и я оказался перед лестницей, ведущий к небольшому коридору, который в свою очередь заканчивался очередной дверью. Я сильно сомневаюсь, что такие меры защиты помогут от непрошенных гостей. С другой стороны, сколько этой крепости лет? Скорее всего, во времена своего основания такое строение было обосновано. Пока я шел по коридору, у меня развилась легкая клаустрофобия: я старался не смотреть ни на мощные стены, просто усыпанные бойницами, ни на низко висящий надо мной потолок. Именно висящий, если я правильно помню архитектурные изыски той эпохи; этот потолок мог при помощи какого-нибудь механизма просто обрушиться на головы захватчикам, наверняка пустота в нем до сих пор заполнена огромными камнями. А если сюда добавить магию… Дойдя уже, наконец, до очередных ворот я, промокший и злой, снова постучался. Если там очередная лестница с очередной дверью, я Каркарова сам убью. Но к счастью для Игоря двери открылись, и на пороге меня поприветствовал домовой эльф с фонарем в руках.

— Вы кто и по какому делу явились в такой поздний час? — прохрипел домовик, поднося фонарь к моему лицу.

— К Директору Каркарову. Скажи, что пришел Северус Снейп навестить старого друга, и, что он надеется на быструю встречу.

Домовик кивнул и жестом предложил мне следовать за собой. Мы прошли во внутренний двор. Там эльф быстро засеменил к входу в сам замок. Я пошел было за ним, но домовик захлопнул дверь прямо перед моим носом. Приветливо здесь гостей встречают, ничего не скажешь. Ладно, осмотрюсь пока.

Первым, что попалось мне на глаза, был колодец. Обычный колодец, стоящий прямо посреди двора, и сделанный из монолитного камня. Я не удержался и решил посмотреть, что там находится. Подойдя к бортику, я заглянул внутрь. Перед этим я невербально зажег маленький огонек. Не знаю, кто испугался больше: летучие мыши, которые вылетели из колодца прямо на меня, или я, который от неожиданности чуть не упал на землю. Я отпрыгнул от колодца, пытаясь успокоиться и заставить сердце работать не так быстро. Переведя дух, я продолжил свои исследования. Буквально через минуту, я оказался перед небольшой лестницей, ведущей на стену. Не удержавшись, я решил на нее слазить. Подойдя к проему между зубцами, я посмотрел вниз. Замок стоял на вершине горы, окруженный непролазным лесом и восемью притоками какой-то реки. Беру свои слова обратно. Хогвартс захватить гораздо легче, чем эту цитадель.

Похоже, учеников сюда доставляют речным, морским и не знаю каким еще водным транспортом.

Тут дверь, ведущая в замок, отворилась. Меня передернуло: сейчас же не средневековье, ну неужели теперь нельзя смазать петли, чтобы они так жутко не скрипели. Я, конечно, все понимаю — традиции. Но превращать традиции в идиотизм как-то слишком. На какое-то мгновение я почувствовал себя героем какого-то фильма ужасов, но отогнал эту странную мысль прочь и быстро потопал к воротам, пока открывший их не передумал.

Подойдя к приветливо (хотелось бы надеяться) распахнутым дверям, я сразу увидел стоящего на пороге и нервно теребящего какой-то платок Игоря Каркарова собственной персоной.

— Северус? Какими ветрами тебя занесло в наши края? — осторожно поприветствовал меня Каркаров, но руку не подал. Сразу видно, радуется человек долгожданной встрече.

— Я по делу пришел. Может, впустишь меня, а то тут как-то мерзко, — не дожидаясь, когда Игорь все-таки освободит мне проход, я напролом прошел в замок, отодвигая со своего пути опешившего Директора.

— Какое может быть дело ко мне у Северуса Снейпа? — Каркаров не сводил с меня глаз. Да мне как-то ниже пряжки как он на меня смотрит. Я сейчас за свою шкуру больше беспокоиться начинаю. Я вошел в огромный восьмиугольный зал красно-черного цвета. Тут все было выдержано именно в красно-черных тонах. А я прекрасно знаю, что Мальсибер терпеть не может алый цвет. Основной цвет его бывшего Рода. Хотя он же здесь при исполнении, вроде?

Я повернулся к Каркарову и бросил:

— А что, у меня к тебе не может быть никаких дел? Турнир намечается как-никак, да еще и Метка темнеет, не замечал случайно? — я отвел от него взгляд и вновь начал осматривать помещение. Осматривать-то вроде и нечего, но равнодушие к собеседнику проявить стоит.

— Что ты от меня хочешь, а? Ты прекрасно знаешь, что к Лорду мне не вернуться. Он убьет меня сразу же, как только я переступлю порог комнаты, в которой он будет находиться.

— Ну, вот, что ты так плохо о Лорде-то думаешь? Думаешь, он станет об тебя руки марать? Он тебя Краучу и Мальсиберу отдаст, да Беллатрикс им в помощь. Поэтому, умрешь ты не сразу.

Я все еще рассматривал однотонные полотна, закрывающие стены, повернувшись спиной к собеседнику. Я даже на расстоянии чувствовал, что еще немного и его удар хватит. Но ничего, его и не такое еще ждет.

— Ты пугать меня пришел? — еле слышно прошипел Игорь. — Ты сейчас находишься на моей территории, поэтому…

— Да мне плевать на тебя. Ты еще осмеливаешься мне угрожать? Игорь, ты меня ни с кем не путаешь? Ты забыл, что я очень редко кого-то пугаю, очень редко, — развернувшись, я посмотрел на собеседника, недобро прищурившись. Каркаров попятился. Не бойся меня, Игорь. Я тебя не трону, по крайней мере, пока. — У меня к тебе есть конструктивное предложение. — Я не прерывал зрительный контакт.

— Какое? — бедный Каркаров. Как же тебя трясет. А вот, чтобы так не лихорадило, не нужно предавать своих «боевых товарищей».

— Четверо твоих учеников в обмен на твою жизнь.

— Снейп! Ты сошел с ума? Я не могу пожертвовать детьми ради свое…

— Да что ты такое говоришь? Конечно, можешь, или передо мной стоит не Игорь Каркаров — приговоренный Лордом Пожиратель Смерти. Что, нет? Не пугай меня. Ты заболел? — пока я говорил Директор Каркаров взял себя в руки, относительно. Только в глазах плескался ужас. Странно, я же вроде ничего такого жуткого не делал. Даже не угрожал, почти.

— Как ты сюда попал? — сквозь зубы процедил он.

— Это все, что тебя интересует? Какой небольшой у тебя кругозор. Есть такое понятие, как аппарация.

— Это невозможно. Здесь стоит барьер, через который никому нельзя перемещаться, даже Директору. — Он, наконец, разорвал этот платок, который все еще продолжал теребить и бросил клочки на пол. Давно пора, а то раздражать уже начал.

— Все в этом мире относительно, мой бывший друг, — философски произнес я и развел руки в сторону. — Как говорится, кто верно служит, тому и дороги многие открыты. — Я повернулся к двери.

— Кому ты служишь, Снейп? — практически выплюнул в мою сторону Каркаров. Да что они в меня все плюются-то? Сначала Крауч, теперь еще этот.

— А ты не догадываешься? — вот и пускай мучается. Гадает. Все равно в его светлую пустую голову не придет правильный ответ, что я никому не служу.

— Так зачем ты пришел? Явно не для того, чтобы поговорить. — Он подошел ко мне вплотную.

— Я уже сказал. Спасти твою никчемную шкуру. Поверь, существует очень много людей, которые хотят твоей смерти, но есть и парочка, которая желает, как бы это не звучало странно, тебя спасти — аргументируя это тем, что на их руках и так слишком много крови, — ну наверняка же в мире есть эти два человека?

— Скажи, что ты хочешь? — прошипел Игорь. Да что вы все нервные то такие.

— Я уже сказал: ты мне отдаешь четверых студентов, а я сохраняю тебе жизнь.

— Зачем тебе дети, Снейп? — так он скоро заикаться начнет.

— Молодое перспективное поколение. Лорду нужно ведь пополнение. А то, благодаря тебе, его армия слегка подсократилась, не находишь? — я ухмыльнулся. Он резко развернулся и начал беспорядочно двигаться по залу. — Игорь, честно сказать, я удивлен. У тебя, как оказалось, есть совесть, которая тебя сейчас грызет или ты боишься, что в мой список попадет твой сын? — он замер и посмотрел в глаза. Ну, да. Я милая и обаятельная сволочь. Он серьезно думал, что на него досье никто никогда собрать не сможет? — Ты что, всерьез думал, что сможешь скрыть от Лорда своего сына? Да не трясись ты так, мне он не нужен. Это так. Мысль для размышления твоему мозгу подкинута была, о том, что защита должна быть более сильной.

— Ты, тварь, Северус.

— Да, я знаю. Мне нужны четверо из списка, который ты нам предоставил: Богдан Власович (Люциус Малфой), Димитор Стоянов (Рейнард Мальсибер), Иван Теодоров (Теодор Флинт), и Радко Янкович (Сэмуэль Эджкоб).

Каркаров кивнул и, позвав эльфа, приказал доставить эту четверку сюда.

— Какие у меня гарантии? — спросил он у меня совершенно спокойным голосом. Хорошая черта — брать себя в руки, когда на тебя смотрят твои ученики или подчиненные.

— Никаких, Игорь. Думаю, что мое слово ты в качестве гарантии не примешь. — Я повернулся к ребятам и понял, что теперь под раздачу попаду я. Вид у них был ну очень обиженный.

— Я принимаю твои условия, Северус. Я надеюсь на твое слово и честность, — сказав это, он поднялся по лестнице вверх. Я не понял, это что сейчас было? Он что, действительно взывает к совести и чести Пожирателя Смерти? Куда катится этот мир! Он же меня сейчас оскорбил практически. Я покачал головой и бросил вслед уходящему Директору. — Комнату нам выдели, чтобы лишних глаз и ушей не было.

— Эльф тебя проводит, — бросил мне Каркаров, не останавливаясь.

Я перевел взгляд на стоящую передо мной четверку.

— Следуйте за мной, — проговорил эльф и пошел по коридору вглубь замка. Из этого коридора недавно вышли мои ребята. Он привел нас в комнату, где ничего кроме стола и одного стула не было. Стены, что удивительно, были выдержаны в серых тонах, никаких кроваво-красных с черным полотнищ. Я кивнул эльфу, который тут же испарился.

Рей провел рукой по воздуху. Поисковое заклятие. Не доверяет он Игорю, собственно, как и все мы.

— Сев, ты вообще понимаешь, куда нас затащил? — было первое, что я услышал от моего начальника службы безопасности. Вот тебе и «здравствуй, Северус».

— В какой-то степени да, — я виновато пожал плечами. — Рей, ну все не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд…

— Рей, ты не с того опять начал, — прервал меня Люциус. Странно его было видеть не в обычном аристократическом обличии, а в виде здорового, крепкого парня, который, судя по всему, об аристократах знал только из книжек. — Например, я бы хотел узнать, а коллектив меня с радостью поддержит, почему вдруг четыре человека, которые, как оказалось, пользуются некой популярностью в данной школе, вдруг, приехав с летних каникул, оказались глухонемыми?

— Эм, ты о чем? — я не понимал, за что на меня так сразу начали наезжать.

— Ты знаешь болгарский? — осторожно спросил у меня Мальсибер.

— Нет, — кажется, я начал понимать, куда он клонит. Похоже, я опять прокололся.

— Вот и мы нет. И поэтому мы ни черта не понимаем, что от нас все хотят и сказать мы, разумеется, тоже ничего им не можем. — Малфой был вне себя от ярости. Ну, я его понимаю. Наверно.

— Так что, теперь вся школа только и гадает, о том, где нас всех так здорово контузило! — прошипел Мальсибер. — И, поверь, удар бладжером по голове, стоит не на первом месте!

— Если вы не знаете языка, то откуда вы узнали, о чем говорит вся школа? — я присел на краешек единственного стула и сложил руки на стол. Безоружных и беззащитных вроде бы не бьют? Вот бы кто этой парочке об этом сказал. Флинт и Эджкоб благоразумно молчали в сторонке.

— А менталист нам на что? Да все только об этом и думают.

— Ясно. Ну, я думаю, с этим справятся ребята в Отделе. Я бы это сделал сейчас, просто вложив всю необходимую информацию вам в головы, но было бы что вкладывать. — Я виновато пожал плечами. — Я завтра перед завтраком навещу вас снова, и ликвидирую эту проблему. Рей, я хотел…

— Ты думаешь, это все наши претензии к тебе? — ткнул в меня пальцем Мальсибер. Вот, я так и думал, что получу от него гору упреков в свой адрес.

— А что, разве нет? — я состроил на лице невинную гримасу и посмотрел честными глазами на своих друзей.

— Представь себе, — Рей как-то недобро улыбнулся. — Ладно, местный антураж я как-нибудь стерплю, — он бегло осмотрел свою красную мантию, — но, отправить нас, взрослых мужиков в школу-интернат, где учатся одни парни-подростки, это перебор, не находишь?

— А что тебе не нравится?

— Я могу помочь с пояснениями, — очень нехорошо посмотрел на меня Люциус. — В общем, то, что изучают в этой школе — нам известно. Ничего нового они нам преподнести явно не смогут, а на некоторых предметах мы этим преподавателям еще и фору можем дать. Так что, заняться здесь особо нечем. А раз ты превратил нас в молоденьких парнишек, скостив при этом двадцать лет, и вернув тем самым некоторые проблемы данного возраста, то возникает проблема, которую мы и обсуждали до твоего прихода.

— Короче можно?

— Можно. Бабы где? — я чуть не поперхнулся. И это я слышу от Малфоя? Нет, от остальных — это было вполне ожидаемо, но от Люциуса.

— Так ты же женат, — единственное, что я смог выдавить из себя.

— Ну, я же сейчас не Малфой, — как-то слишком быстро произнес Люциус. — Не скрипи на меня зубами, я и не собирался Нарси изменять, я вон о парнях забочусь, — как-то очень искренне добавил он.

— Вы совсем охренели?! — я аж вскочил. — Вы понимаете, что школа нужна для того, чтобы учиться, а не в бордель ее превращать!

— Ты что орешь? Сам не развлекался — другим не мешай, — пробормотал Мальсибер.

— Вы мужики или пацаны прыщавые?

— Мужики, которые заперты в тела пацанов, и поэтому для нас этот вопрос является очень актуальным, — Люциус улыбнулся.

— Ничего, переживете, — я махнул на них рукой, — Рей, не зыркай так на меня — в Хогвартс переедете, там оторветесь. Все равно вас не удержишь, — я ухмыльнулся.

— Северус…

— Ну что? С Грейнджер, наконец, познакомишься. Вот не делай такое лицо. Есть такое слово — надо. Тебе, вон, белобрысый об этом говорил недавно. — Пока Мальсибер ловил ртом воздух, я решил перейти все-таки к делу, ради которого я сюда и пришел.

— Как вы знаете, на носу Турнир, и вы изображаете этот маскарад с одной целью — не допустить развития различных неприятностей, которые могут произойти в Школе по вине Крауча. Так же, как я недавно узнал, Кубок выбирает сильнейших из тех, кто пожелал участвовать на этом турнире. Раньше, обговорено было, что вы свои имена не кидаете, чтобы не было никаких неожиданностей. Но! Профессора в Хогвартсе, проанализировав списки, пришли к выводу, что от Дурмштранга будет участвовать Крам. Каркаров делает ставку на него и поэтому везет с собой не самых одаренных парней из своих учеников. Виктор умен и уперт, и поэтому он будет делать все, чтобы дойти в финале до конца. Нам это не нужно, как вы понимаете. Чтобы максимально соответствовать намеченному плану — довести Поттера до конечной точки, нужно, чтобы ему никто не мешал и реально смог подстраховать на этапах. Рей, я думаю, ты должен кинуть свое имя в кубок.

— Почему я? — он посмотрел на меня. Все-таки оборотка не эффективная штука. Если долго приглядываться, то можно сразу заметить черты того, кто действительно стоит перед тобой. Мальсибера выдают глаза. В любом обличие они остаются пустыми. Ну, ничего, все скоро закончится. Год-два не больше. Потом мы будем жить, не оглядываясь на прошлое.

— Потому что ты объективно сильнее всех в этой школе, включая ее Директора. Кубок без сомнений выберет тебя. А чтобы особо не выделяться, в Кубок имена кинете все. Рей, ты должен участвовать в Турнире. Потому что ты, в отличие от Крама, не будешь стремиться выиграть этот проклятый Кубок.

— Еще бы я стремился, — он прохладно улыбнулся. — А что если, все же, не мое имя будет выброшено из Кубка?

— Не сомневайся, твое. Ты справишься. И учти, тебе я помогать не буду, — я широко улыбнулся.

— А в чем мне помогать? Я и так все знаю. Через меня же проходили все согласования этапов.

— Ну и ладно. Справишься?

— Обижаешь.

— Тогда я пошел. Завтра в семь утра постарайтесь выбраться в эту комнату — я вас обогащу культурно. — Я встал из-за стола и направился к выходу.

— Северус, — я обернулся. — Что ты сказал Каркарову?

— Что я набираю новый отряд Пожирателей. И если бы он не согласился — я пообещал отдать его тебе, — я посмотрел на Рея, который находился где-то в собственных мыслях. — Я должен был что-то ему сказать, чтобы не привлекать к вам особого внимания.

— Не привлекать внимания? Да мы ему во сне с кинжалами приходить теперь будем, — проговорил Люциус.

— А тебе не все равно? — Я оглядел своих ребят и вышел в коридор, чтобы сразу аппарировать в Хогвартс.»

— Рейнард, оказалось, что Крам все-таки сильнее тебя? — хихикая, произнес Невилл.

— Ну почему сразу сильнее, — начал оправдываться Мальсибер. — Просто, если бы кто-то не напортачил — все было бы красивее и без лишних неприятностей, — Рей покосился в сторону Дамблдора, который опустив глаза, что-то напевал себе под нос.

— Ну ладно, тогда. А то я уже подумал, что «Невилл, учись пока я живой. На данном этапе становления нашего мира, я являюсь сильнейший светлым магом. Ну, и Люциус еще. Любой бы позавидовал таким учителям» — это так, чтобы потешить свое самолюбие, — Лонгботтом, произнося слова, которые, судя по всему, говорил ему когда-то Мальсибер, выставил перед собой указательный палец и сделал на несколько мгновений философский вид.

— Вот, что ты постоянно придираешься. Правильно Рей тебе тогда говорил, — с улыбкой произнес Малфой.

— Подождите, а когда Рейнард Мальсибер и Люциус Малфой тебя чему-то учили, а Невилл? — буравя взглядом мальчика, сурово произнес Кингсли.

— А какая разница? Что, кто-то запретил, чтобы мной занимались по индивидуальному плану? Перси, читай.

Глава 28. Кубок Огня

«1 ноября 1994 года.

Я пребываю в состоянии перманентного бешенства. Причем направлено оно, как ни странно, на меня самого. А что же собственно случилось? Да ничего особенного. Просто я забыл рассказать Альбусу про присутствие в Хогвартсе в этом году просто рекордного количества Пожирателей, а так же то, что одному из них, просто кровь из носа, нужно выступать в Турнире в качестве участника. Я мог бы поклясться, что разговаривал с крестным на эту тему, но, судя по всему, этот разговор произошел исключительно у меня в голове. Представляю его состояние полного охреневания, когда Кубок выплюнул первое имя.

Но начну писать по порядку.

Почти два месяц я провел, как на иголках, ожидая прибытия гостей. И, вот, наконец, это произошло.

На свиту Каркарова я сразу обратил свое пристальное внимание. Особенно на нашу четверку шпионов.

Люциус Малфой — Богдан Власович, Рейнард Мальсибер — Димитор Стоянов, Теодор Флинт — Иван Теодоров, и Сэмуэль Эджкоб — Радко Янкович. Они практически не выделялись из толпы прибывших. Как мы и рассчитывали — все внимание было приковано к Краму. Рей нашел меня взглядом и едва заметно кивнул. Дурмштранговцев посадили за стол Слизерина. Я полюбовался как эта четверка, шуганув змей, уселась на свои прежние места, которые они занимали в то время, когда сами учились в Хогвартсе на факультете Салазара.

Я даже руки под столом потер. Значит, вам заняться нечем? По женскому обществу соскучились? Я вам покажу общество. Зубрить целыми днями будете, а не за юбками бегать. Это я вам гарантирую, моих записей под вашими ручками больше не будет, самим учиться придется.

Единственный недостаток, который я сразу заметил — это то, что Крам ходил за ними как приклеенный. Куда бы ни пошел Рей, туда же и выдвигался Виктор. Что он так в него вцепился? То, что Мальсибер злился, было видно даже тем, кто его не знал. А ведь он сам подавал списки и говорил, что эти ребята ни с кем не общаются — только между собой. Ну, Виктор, судя по всему, из разряда тех адреналинозависимых мальчиков, которым нравится находиться в постоянной опасности. Я его понимаю: кто-то с парашютом прыгает, кто-то без акваланга ныряет (причем не только магглы), а кто-то в случае невозможности финт Вронского исполнить, пристает к раздраженному Мальсиберу, хотя, по моему, лучше бы он себе тигра завел, куда как безопаснее.

Наконец, ужин подошел к концу, и Каркаров повел всех на корабль. Мои прогнозы оправдались на все сто процентов: Игорь бегал вокруг Крама как курица-наседка. Виктор одень то, Виктор выпей это. На других ребят он не обращал никакого внимания, кроме моей четверки — их он вообще демонстративно не замечал и старался находиться как можно дальше от них. Мол, не мои это дети и, вообще, знать не знаю кто это такие. Так, увязались за нами хулиганы какие-то. Но получалось у него не очень, точнее, совсем не получалось. Находишься рядом с Крамом — находишься рядом с Реем. Знал бы Игорь, кто сейчас стоит вместо Димитора рядом с ним. Я подавил смешок. Если бы Каркаров узнал об этом — вряд ли бы он приехал в Хогвартс, скорее всего, он был бы уже на полпути к Майорке.

Когда Каркаров приказал всем своим вернуться на корабль, я задумался. Смысл во всем этом маскараде для моих орлов, если ночью они не могут оставаться в замке. Да и огорчаться они очень сильно — обещал же, что не буду препятствовать приятным знакомствам со старшекурсницами, а Мальсибер и так ходит мрачнее тучи. Вообще, остается только надеяться, а Люциусу молиться, чтобы о его шашнях Цисси не узнала. Я даже поежился. Вот лично у меня, не было бы никакого желания узнавать, на что способна женщина, носящая в девичестве фамилию — Блек.

Когда все наконец-то разошлись, я спустился вниз, чтобы навестить Директора Дурмштранга еще раз. И столкнулся возле входных дверей нос к носу с моими шпионами.

— Почему вы не на корабле?

— А что там делать? — равнодушно пожал плечами Рей. — Лучше скажи, чем нам теперь заниматься, где мы будем спать и что творил Крауч пока нас здесь не было?

— Может, мы в кабинет ко мне пойдем? А то, ты сам говорил, что в Хогвартсе уши из стен растут, — я развернулся и направился в свой личный кабинет, даже не проверяя, идут они за мной или нет.

Подождав пока все рассядутся, я решил сначала удовлетворить свое любопытство.

— Вначале, я хотел бы задать вам несколько вопросов, а потом мы решим, что с вами делать.

— Он еще не знает, что с нами делать, — закатил глаза Малфой. — Мало того, что два месяца нас продержал в этой ужасной школе, так еще и плана у него нет.

— Люциус? — я удивленно на него посмотрел. Похоже, Дурмштранг подействовал на него не самым хорошим образом. — А не ты ли с пеной у рта доказывал совсем недавно, что переведешь Драко именно в Дурмштранг? Мол, лучше школы на всем белом свете не сыскать.

— Что? Не помню такого!

— Ничего, какая удивительно выборочная у тебя амнезия, — я несколько секунд рассматривал его, затем повернулся к Рею, который выглядел не сказать чтобы добрее, но, по крайней мере, ядом во все стороны пока не брызгал.

— Рей, что вы с Каркаровым сделали такого неприличного, что он вас с корабля выпустил, судя по всему, без разговоров?

— Ничего, — буркнул он.

— Прямо-таки и ничего? Не обманывай начальство, — я шутливо пригрозил ему пальцем.

— Я и не обманываю. Я подошел к нему и сказал, что мы хотим жить в Хогвартсе.

— А он сразу вам разрешил? — я на него посмотрел прищурившись.

— Конечно, нет, но Метка, сунутая ему под нос, сразу решила все вопросы.

— Какая Метка? Ее же не должно быть? — Мальсибер с Малфоем закатали рукав, обнажив левое предплечье. Метка. Практически такая же, как и в старые времена. — Я не понимаю.

— Я тоже. Но ничего с этим не поделаешь, — как-то отстранено проговорил Рей. Следующий подзатыльник, отвешенный ему Малфоем, вернули мне моего начальника внутренней безопасности в привычное для меня состояние. Ошибаешься Рей. Я еще не знаю, как я это сделаю, но я придумаю, как избавить вас хотя бы от действия этой гадости.

— Кстати, Каркаров может в любую секунду смыться отсюда, — проронил Флинт. Я удивленно на него посмотрел.

— С чего бы это?

— Он Крауча узнал.

— Как? — хором воскликнуло более старшее поколение.

— Еще в зале. Сомневаюсь, чтобы человек, только что приветливо улыбающийся Альбусу Дамблдору, стал бы тыкать в старого аврора пальцем, кричать: «Это ты!» и бледнеть за несколько секунд, — равнодушно пожал плечами Тео.

— А где мы в это время были? — осторожно спросил Мальсибер.

— Ну… Конкретно вы, что-то шептали на ухо старшекурснице из Слизерина, — улыбнулся Сэм.

— А…

— А вы тоже, мистер Малфой.

— Вы при исполнении или где? — начал закипать я. Да что же это такое! — Чтобы больше такого не было!

— Тогда явно буду страдать невиновные. Зная своего начальника, могу предположить, что под раздачу будут попадать все, пока он кого-нибудь не убьет. Пускай свою энергию в более мирное русло направит, — все так же улыбался Флинт. Преданный парень. Вон, как Рея выгораживает. — На то мы здесь в таком количестве и собрались, чтобы каждый мог подстраховать другого в случае чего.

— Ладно. Что с Каркаровым делать? — я бухнулся обратно на стул. Вот подчиненные. Веревки из своего начальства вьют и не морщатся. Я придумаю тебе занятие, Рей. Энергии у тебя много нерастраченной? Будешь пахать у меня как негр на плантациях.

— А что с ним делать, пускай валит, — равнодушно бросил Малфой. — Будет бегать, панику создавать и Крауча нервировать.

— А если не сбежит?

— Ну, тогда пристальнее следить за Барти, что еще остается делать.

— С Барти я позже поговорю, если ситуация будет выходить из-под контроля, — я задумался. — Решать проблемы будем по мере поступления. Рей, а что за тобой Крам ходит как приклеенный? — я улыбнулся. — Понравился ему, что ли?

— Вот ты-то хоть не начинай, — зло буркнул Мальсибер. — Я вообще не знаю, как от него отделаться. Он мне мешать будет.

— Мальчика не обижай. Так что ты там натворил?

— А он от скуки силу свою в пустом кабинете Дурмштранга решил показать, — решил прояснить ситуацию Люциус. — Тренировался, чтобы форму не растерять, а туда Крам заглянул. Сначала, когда он просто по потолку бегал — эта мировая звезда спорта просто стояла и наблюдала. Но когда Рей начал какое-то заклятие тренировать из книги Салазара, то сразу начались хвалебные оды в его честь. Крам просто помешан на ненависти ко всяким нехорошим личностям типа того же Гриндевальда. В общем, Рей буквально за пару минут обзавелся ярым поклонником, который просто проходу перестал ему давать.

— Понятно, — я улыбнулся. — Потом научи нескольким заклинаниям Димитора, а то вся конспирация насмарку пойдет. — Рей злобно на меня посмотрел, но спорить не стал. — Ладно, время позднее. Вы где жить будете?

— А есть выбор? — Малфой заинтересованно на меня посмотрел. Нет, все-таки этого павлина можно узнать в любом обличие. Такая стать, такие манеры.

— Честно? Есть. Я не хочу привлекать к вам излишнего внимания. Что бы вы здесь не творили — вы должны оставаться гостями. Я думаю, есть три варианта: мои апартаменты, выручай-комната и апартаменты Салазара.

— Выручай-комната…

— Апартаменты Салазара…

— Не трогать комнату…

— Смотрю, мнения разделились. Я думаю, находясь в апартаментах Слизерина, вы будете совершать меньше глупостей. А комнату вы как-нибудь потом поделите. — Видя, как загорелись у всех глаза — я понял, что принял правильное решение. А вот хрен вам. Всю более менее приличную литературу, личные бумаги Салазара, и все артефакты я из кабинета забрал. Хотя, даже того что осталось, хватит неподготовленным знаниями умам на ближайшее время. — Где спать, что есть — вы знаете. Теперь план на ближайшее будущее. Завтра вечером состоится жеребьевка — Рей, не забудь в Кубок бросить имя Димитора. Потом будем действовать по обстановке. Идите, отдыхайте. Насчет Крауча поговорим позже. На данном этапе он особо не выделывается. Был один неприятный эпизод, но я объяснил, в чем он немного ошибся.

— То есть?

— Он показывал детям непростительные. Причем всем курсам. — Рей сжал кулаки, но больше никак не среагировал. Хорошо, что я про Невилла не сказал. Как эта тварь над ним издевалась, в красках показывая, что было с его родителями. Я сам еле сдержался, когда узнал. А Рея вряд ли кто смог бы остановить. Получил бы Лорд все, что осталось от его преданного слуги в небольшом пакетике. — Пришлось объяснить ему недостаток плана Лорда в выборе подобного преподавателя.

— То есть он знает, что ты знаешь, кто он есть на самом деле? — Люциус сделал такой вид, будто я продал последнее, что у него осталось, и с ним не поделился.

— Нет, конечно. Я разговаривал с ним как с Грюмом.

— Он не заподозрил ничего?

— Думаю, что нет. Он немного сторонится меня. Не знаю, правда, в чем причина, но так оно и есть. Ладно, валите отсюда.

— А комната?

— Рей вход покажет.

Я проводил удаляющуюся четверку взглядом и вздохнул. Даже не с облегчением. Скорее, предвкушая сегодняшнюю ночь. Нам кровь из носа нужно, чтобы Поттер участвовал в Турнире. А кто будет над Кубком колдовать? Естественно я. А Альбус обещал меня морально поддержать.»

Перси прервал какой-то звук, похожий на удар. Люциус практически скатился со своего места с воплем:

— Нарси, ну зачем ты опять пинаешься? Мы же все это уже обговорили, обдумали. Ты меня тогда даже из дома за это выгнала. Ну, зачем ворошить прошлое? — пока Малфой говорил, стоя практически на коленях перед разъяренной супругой, Мальсибер получал свою порцию тумаков.

— Гермиона, вот зачем ты меня бьешь? С тобой нас тогда абсолютно ничего не связывало, и друг другу мы не были ничем не обязаны.

— Ах, не обязаны? Ах, не связывало? Да ты… ты! Ты даже не удосужился подойти и попробовать познакомиться со мной ни разу!

— Почему не пробовал? Я тебе твоего кота сколько раз возвращал? Он меня частенько, кстати, обламывал. Ай. Я же не виноват, что ты вечно пялилась на кого-то другого. То на Крама, то на Уизли.

— Я…

— Да потом разберетесь! У вас еще вся жизнь впереди, а меня сейчас убивать будут. Рей, ну сделай что-нибудь! — обратился к своему другу Лорд Малфой.

— Что я могу сделать? Убить тебе проблематично. А в семейный ссоры я не ввязываюсь. Да и к тому же, у Нарси рука тяжелая.

— Рей, можно я у тебя сегодня переночую, а? Это я сейчас глупость сморозил, да? — Малфой посмотрел на притихшую Гермиону, затем сел на свое место и заговорил Мальсиберу в ухо.

— Филипп. Слышишь меня? Ты же не против, если я сегодня у тебя переночую? Рей!

— Не против, — Мальсибер рассмеялся и, покачав головой, обратился к Перси. — Читай-читай, не обращай на нас внимание.

«К Кубку мы пошли вместе с Альбусом, правда пришлось довольно долго ждать, пока все желающие не наиграются. То Каркаров зачем-то приходил, то Барти явился и что-то пытался колдовать над Кубком. Насколько я понял, он пытался наслать на него Конфундус. Ага, на неодушевленный предмет. И что он пытался этим добиться? Даже если бы его шаманство неожиданно подействовало, то максимум, что Кубок бы сделал — это, например, перепутал учеников и школы. Все. Четвертую школу, как планировал Крауч, Кубок бы с потолка не взял. Это же не Империус — что прикажешь, то и сделает. Причем человек, а не старинный артефакт. Вот ум у Барти есть? Этому артефакту лет больше, чем Хогвартсу, и он наделен своими создателями интеллектом. Самое обидное заключалось в том, что Кубок был создан не в лабораториях Фолтов, так что влиять я на него не мог.

Если честно, я боялся. Я не очень люблю общаться с артефактами. Мне статуи Тайны вместе со зловредным зеркалом хватает. Зеркало, кстати, перенесли в Отдел. Наши научные маньяки пришли от него в какой-то просто оргазменный восторг и теперь пытаются понять, как же его смастерили мои предки. Параллельно вытаскивая из него не менее старые и очень необычные артефакты. Вытаскивание шло эмперическим путем, то есть они притаскивали старинные фолианты и называли пропавшие, а то и просто легендарные артефакты по очереди. И иногда их бред попадал в цель, и зеркало выдавало очередную фолтовскую игрушку.

Немного постояв перед возрастной линией, я решительно шагнул к Кубку.

И мне в лицо сразу же полетела бумажка с именем "Гарри Поттер", брошенная в Кубок несколькими минутами ранее Барти. Я поймал ее, повертел в руках, вздохнул и обратился к Кубку:

— А почему нет-то?

— А Фолт, — голос был на удивление молодой. Так мог разговаривать тридцати — тридцатипятилетний мужчина. — Меня всегда поражала просто непередаваемая наглость вашего Рода.

— И что будем делать? — я старался говорить спокойно, и не заикаясь.

— Чего надо-то?

— Почему Поттер не может участвовать?

— А вот не нужно было тому юнцу Конфундусом в меня швырять. Все равно ведь не подействует. Он вообще, чем думал? Я же артефакт, являющийся материальным носителем заклинаний. Он вообще в курсе, что я магический боевой артефакт? Поставил бы щит и все, нет больше вашего мальчика.

— Не знаю, — честно признался я. — У него мозга нет, а в Азкабане, постоянно общаясь с дементорами, даже то немногое, что было, растерял.

— Дементоры, еще одна пакость. Ваше, кстати, изобретение.

— Не мое, не наговаривай. Я понятия не имею, чем мои предки конкретно занимались.

— Может, поможешь? — встрял в наш разговор Альбус. — Правила, которые придумали в этом год Крауч и Бэгман, совершенно спутали все наши планы.

— Вот мне абсолютно наплевать на ваши планы, — устало проговорил Кубок. — Я уже выбрал представителя из вашей Школы. Из Дурмштранга, кстати, тоже. Там вообще все очевидно было. Зачем было столько мусора в меня кидать, если там только пять мальчиков и было, которые способны хоть на что-то? А вот французская школа — вообще беда. Такое чувство, что там собрали самых недалеких учениц и решили таким образом от них избавиться.

Судя по всему, Артефакту поговорить было не с кем уже очень давно. Ну, ничего, пускай выговаривается — слушать, не слыша собеседника, я уже научился.

Я невольно задумался, пока Кубок Альбусу душу изливал или что там у него. Ничего не понимаю. Что творится с Лордом? Ведь условия задачки простейшие, но, видимо, наш Лорд не ищет легких путей. Вот, к примеру, Крауч-старший находится под Империусом Лорда. Лорд приказал Барти доставить Поттера к Кубку. Что может быть проще? Но, Крауч — старший, вдруг ни с того ни с сего, меняет в этом году правила проведения Турнира. Я боюсь даже предположить, но из этого следует, только одно — с головой Лорда такая же беда, как и с головой Малфоя в позапрошлом году: нужно, чтобы Поттер дошел до Кубка, и его перенесло ко мне, чтобы я его убил, но, одновременно с этим, нужно сделать так, чтобы Поттер не смог участвовать в этом Турнире, ведь его же убьют. Похоже, лечить сумасшедших — мое новое хобби. Я ухмыльнулся и обратился к Артефакту:

— Давай договоримся, а?

— Не отстанешь ведь?

— Нет.

— Зачем тебе нужно, чтобы пацан несмышленый в Турнир прошел? Он же у вас неумеет ни хрена. Да я для того и был сделан, чтобы травматизм и летальные исходы уменьшить. Анализирую и размышляю кого безопаснее всего отправить. А ты про парнишку говоришь, который летать только умеет.

— Нужно. Не могу сейчас рассказывать, просто поверь, нужно позарез. А откуда ты про Поттера — то знаешь?

— Ты не врешь. Действительно нужно. А я обо всех знаю, кто хоть раз мимо меня проходил. Говоришь, от этого будет многое зависеть? Я бы помог, но не могу.

— Почему?

— Есть правила. Одна школа — один сильнейший участник. А от Хогвартса, ты уж извини, не потянет мальчик.

— И что же делать? — я посмотрел на Кубок. — А можно сделать так, что ты выкинешь имя, а я другое прочитаю, которое мне нужно?

— Хитрый какой. Конечно, нет. Это фиксируется все в Отделе вашей безопасности. Глупо, правда. Вот в наше время я имел право уничтожать человека, подтасовавшего результаты. О времена, о нравы! Нельзя сейчас. Азкабан его только ждет. А что ты улыбаешься? — я пытался не рассмеяться. Он меня Азкабаном пугает? Меня? Фактически начальника этой тюрьмы? — Хм. Знаешь, в те времена, когда меня создали магических школ — было мало. Зато было много сильных магов, у которых в свою очередь были ученики. Если ты обязуешься сейчас взять мальчика до исполнения его двадцатилетия в ученики, то я, так и быть, сделаю исключение.

— Но это невозможно! Система ученичества упразднена. Я могу его учить хоть чему, но это не будет иметь никакой юридической силы. И то, что он будет представляться учеником э… Фолта, не поможет парню найти в будущем работу. — Учить Поттера? Я не берусь за невыполнимые задания.

— Ой, как все запущено. Ну ладно. Пусть будет не ученичество. Кем он хочет стать?

— Понятия не имею, — честно признался я.

— Так, вот мое последнее условие. Ты помогаешь мальчику стать тем, кем он захочет.

— А что-нибудь попроще нельзя? — я надеюсь, мой голос звучал не слишком уж жалобно. Надеюсь, Поттер захочет играть в квиддич. Я ему команду даже какую-нибудь куплю. — Другие варианты ты мне предложить не можешь, как я понимаю?

— Насколько я помню историю, то этот Турнир называется Турнир Трех Волшебников. Трех. Не больше и не меньше.

— Ты сейчас о чем? — я повернулся к Альбусу.

— О том, что он тебя дурит, как только может. Если бы можно было вольным магам представлять своих учеников, то турнир бы превратился в балаган и название он бы носил, соответственно другое.

— И?

— Что и? Раньше Школ не было — были маги, а при них ученики. Все собирались, и из них выбиралось только три человека. Не больше и не меньше. Потом начали образовываться Школы, и вольников становилось все меньше. С века этак с пятнадцатого, Турнир стал подразумевать собой соперничество Школ. Но, так как правил никто не менял, претенденты стали считаться как бы учениками представителей этих школ, а именно их Директоров. Я правильно объясняю?

— Правильно, — буркнул Кубок.

— То есть договориться мы никак не сможем?

— Почему не можем? — улыбнулся Альбус.

— В каком смысле? — вопрос мы с Кубком задали одновременно.

— В прямом. Мы темные маги или нет? Просто на правах силы поменяем количество допустимых до турнира человек. Мы же вправе так сделать?

— На правах чего? Альбус, ты скушал что-то не то? — я обеспокоенно посмотрел на него.

— Есть где-то заклинание, предназначенное именно для таких случаев, — Альбус начал копошиться в складках своей мантии и вытащил оттуда старый-престарый свиток. — Вот.

— Может не надо? — заскулили древний артефакт. — Я сам все поменяю. Честно. На один раз только. У меня есть такое право. Что я, мол, могу раз в тысячу лет своего существования менять правила. Я не хочу, чтобы вы копались у меня в сети заклинаний. Я же разумный артефакт, да что же вы за живодеры-то такие?!

И мне в руки спланировал свиток, что Кубок такой-то, сделанный тем-то, обязуется расширить число участников до количества четырех человек на добровольной основе без выгоды для себя или других лиц.

— Подпись свою поставь, что являлся свидетелем моего добровольного порыва и что мне никто не угрожал, — ровно проговорил Артефакт.

Я, вытащил кинжал и каким-то, уже привычным жестом, проколол палец и поставил отпечаток моей крови на пергамент.

Свиток тот час вырвался у меня из рук и нырнул снова в Кубок.

— Давай бумажку с именем.

— Альбус, что нам писать? Он же все равно будет выбирать между сильнейшими? — я посмотрел на крестного.

— Северус, ты начальник Отдела Тайн или нет? У тебя всегда есть право вето на заключение кого-то в Азкабан. Пиши свое имя — ты же был учеником Николаса Фламеля? Был. А сильнее тебя, там точно никого не будет.

Я кинул бумагу. Ничего не произошло. Кубок выполнил свои условия.

А я впервые пошел на должностное преступление. Надо же когда — нибудь начинать. Я грустно улыбнулся. Потом пристально посмотрел на Кубок и вспомнил о фразе, которую он проронил недавно.

— Ты сказал, что ты боевой артефакт?

— Ну, сказал.

— Для чего ты был создан на самом деле?

— Для защиты. Я могу создавать и держать защиту — надежную и крепкую довольно долгое время. А что? — в голосе Кубка прозвучали заинтересованные нотки.

— Да так, ничего. Поможешь, если что?

— А то! Для того меня и создали, чтобы хорошим людям помогать.»

— Слушайте, а зачем все это вообще нужно было? — раздался неуверенный голос Гарри.

— Пророчество. Оно истинное оказалось, даже статуя Тайны это подтвердила, — Рейнард говорил как будто скучающе. — Видите ли, Поттер, всего нельзя предусмотреть, например, нельзя было предусмотреть гибель Седрика. Стечение обстоятельств. Так же как и то, что в Школе во время битвы почему-то остались ученики, — выразительный взгляд светлых глаз, заставил вскинувшуюся было Минерву как-то сгорбиться, и горестно вздохнуть. — Мы не могли завершить все раньше, ведь вы же сами убедились, что все вело к битве за Хогвартс. Один фальшивый крестраж чего стоит.

— Но…

— Гермиона, дорогая, давай лучше послушаем, скорее всего, Сев объяснил причины принятия подобных решений. Читай, Перси.

«Перед началом пира и провозглашением участников Турнира я встретился со своей четверкой. Если судить по их довольным лицам, вчерашний вечер они провели хорошо. Один Флинт был каким-то заторможенным. Оказалось, когда мои друзья растворились в пустых коридорах замка, Тео ничего умнее не придумал, как начать слежку за Краучем. Похоже, это единственный адекватный человек в этой четверке. Флинт успел мне доложить, что из своего кабинета Барти не выходил. Из кабинета доносились голоса, его и Грюма. Потом прослушка подтвердила, что ничего особенного в этом разговоре не было. Отчитавшись, он первый зашел в зал. Я сказал Рею пару слов о том, как себя вести в кабинете для чемпионов. Он кивнул, и мы, наконец, пошли.

Пока дети ели, я размышлял о том, что крестный таки превратил еду в корм. А, как известно, любая скотина в конечном итоге начинает воротить нос от кормушки. Вот и дети практически ничего не ели уже который день. Нужно существенно пересмотреть рацион. Когда мне надоело сидеть и смотреть на вяло жующих детей, я ткнул крестного в бок, пора, мол.

Альбус встал и, погасив все свечи, подошел к Кубку.

— Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Я бросил взгляд на слизеринский стол. Рей сидел напряжено и смотрел на Кубок. Наконец, из Артефакта посыпались искры, и в руки Альбуса упал первый пергамент. Альбус воодушевленно его развернул и замер. Секунды тянулись долго. Очень долго. Но, похоже, замешательства никто не заметил. Потом, бросив быстрый яростный взгляд в сторону стола, за которым сидели гости из Болгарии, он со злобой в голосе произнес.

— «Чемпион Дурмштранга — Виктор Крам».

Что? Какой Крам?! Я посмотрел на Мальсибера, который с ошарашенным видом сидел за столом. Я не понимаю. Ничего не понимаю. Крам не может быть сильнее Рея. Здесь сильнее Мальсибера среди учеников никого не может быть. Краем глаза я заметил, что Альбус свернул пергамент и спрятал куда-то в свою мантию. Если это Альбус — я его убью. Договаривались же.

Мальсибер потер переносицу двумя руками и закрыл глаза. О чем ты сейчас думаешь? Из оцепенения Рея вывел кот. Рыжий кот прыгнул к нему на колени, и устроился как ни в чем не бывало. Я не помню, чтобы Мальсибер любил животных и притащил с собой кота. Малфой усмехнулся и перестал тормошить Мальсибера. Наблюдая за своими друзьями, я пропустил, как Альбус назвал чемпиона из Шармбатона.

— «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори».

Вот ни секунду не сомневался. Седрик прошел мимо меня в комнату. Тяжело ему придется. Пуффендуй никто не любит. Они примерно такие же одиночки, как и слизеринцы, только змей, в отличие от них, просто ненавидят. Седрик. Я вспомнил кадр из поезда. Диггори падает замертво. Я не допущу этого. Надо что-то придумать, причем быстро. Если бы Рей участвовал, ничего бы подобного не произошло. А сейчас… Я не знаю. Не знаю.

Все начали переговариваться, когда Кубок погас. Я чего-то опять не понял? Вокруг меня образовалась такая аура ярости, что стоящий рядом со мной Каркаров, отошел поближе к Краучу, а псевдо-Грюм начал подозрительно на меня коситься. Я встал из-за стола в полной решимости кого-нибудь прибить. Барти, например. Достали все.

Тут Кубок вновь загорелся, и руки крестного вылетел долгожданный лист пергамента.

Крестный развернул его, очень долго на него смотрел, потом с такой уверенностью прочитал «Гарри Поттер», что даже я поверил.

Альбус ловким движением рук заменил пергамент, вылетевший из Кубка, на тот, который мы решили на всякий случай сделать. Вдруг кто-нибудь решит проверить, а не маразм ли у нашего Дамблдора.

Я уже более менее успокоился, когда зашел последним в комнату, отведенную для чемпионов. Увидев толпу растерянных лиц, я вспомнил, что Мальсибера там нет, и взорвался снова. На кого я стал кричать? Ну, естественно, на Каркарова. На одних срываться нелепо, на других небезопасно. Только под раздачу все равно попал Гарри. Ну и ладно. Без Рея допускать его к участию — абсурд. Пока эти директора лаялись в унисон (я имею в виду Максим и Каркарова), я не сводил взгляд с Альбуса. Он, похоже, начал понимать, что в очередной раз сморозил какую-то хрень. Только какую именно, он пока не решил. Долго думаешь, Директор.

— Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. — Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. — Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов. — Ну конечно бы привезли. Хотя нет, не привезли бы. У тебя тупых учеников больше в школе нет — всех собрал.

— Каркаров, это все проделки Поттера, — прошипел я. — Вины Дамблдора нет в том, что Поттер нарушил правила Турнира. Этот негодный мальчишка с первого дня появления в школе только и делает, что нарушает правила. — Поттер смотрел на меня взглядом кролика, только что приглашенного экскурсоводом осмотреть достопримечательности ближайшей кухни.

— Благодарю, Северус, — отчеканил Дамблдор. Я отошел в сторону, прикидывая, чем бы в него запустить, чтобы все приняли его смерть за естественную от старости или сердечного приступа.

— Это ты, Гарри, бросил в Кубок свое имя?

— Нет, — под прицелом всех взглядов ответил Гарри. Я ухмыльнулся. Конечно не ты. И что ты вечно косишься в мою сторону? Я сам знаю, что выгляжу немного взбешенным.

— Он говорит неправда! — воскликнула мадам Максим. Ой, ну ты-то куда лезешь?! Почему именно сегодня все стали такими умными? Интересно, как бы мы подтасовали результаты, если Кубок — это Артефакт, созданный со специальными заданными условиями? Ну да, мы подтасовали, но какое право они имеют с этим не соглашаться?

Наконец, в комнату вошел Крауч-младший, и Каркаров заткнулся. Правда, ненадолго. Но, когда говорил, постоянно пытался спрятаться за меня. Кстати, Барти-то у нас не такой уж и дурак. Как говориться, если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место. Молодец. Подробненько рассказал, зачем он Поттера так подставил и как он с Кубком договаривался. Точнее пытался договориться. И что? Да ничего! Все поморгали глазами. Ах, как такое может быть, не неси чушь, и снова начали ругаться. Это нечто. Меня снова затрясло. Я выразительно посмотрел на крестного: не пора бы нам поговорить. Альбус намек понял и начал культурно переходить к делу.

Самое интересное: пока все тявкали друг на друга и предъявляли претензии, ни один из них не попросил показать ему пергамент с именем Поттера. Это нормально? А вот я бумажку с именем Крама очень хочу лицезреть.

Наконец, все разошлись, и в кабинете остались только я и крестный. Одновременно поставив на комнату заглушающие чары, мы повернулись друг к другу, и в голос заорали:

— Ты какого хрена творишь?!

Посмотрев друг на друга, мы решили, что первый начнет Дамблдор. Покопавшись в своей мантии, он вытащил на белый свет кусок пергамента и кинул его мне.

— Ничего не хочешь объяснить?

Я недоуменно смотрел на надпись. Ничего не понимаю. На листочке красовалось «Чемпион Дурмштранга — Рейнард Мальсибер». Похоже, я сейчас буду кого-то убивать.

— И какого Мерлина ты прочитал не Димитор Стоянов, а Виктор Крам? — я злобно посмотрел на Директора.

— А, может быть, я должен был зачитать настоящее имя Мальсибера перед всей Школой? Ты в своем уме? Да его боится больше половины магической Великобритании. А другую половину по ночам пугают этим именем! — Альбус выглядел величественно и могущественно в эти минуты. Но мне, как-то на это было, как до Астрономической Башни. — Ты мне ничего не хочешь объяснить?

— Что я должен тебе объяснять? Я тебе все уже давно объяснил. А вот почему ты, вдруг, изменил все наши планы, для меня остается загадкой! — Мне показалось, или пол в комнате заметно содрогнулся?

— Что ты мне объяснил? Я последний раз Мальсибера наблюдал, когда он спал в моем кабинете, после, наверняка, тяжелого трудового дня! Я даже не знаю, чем он занимается и почему он не в Азкабане! — в воздухе промелькнуло несколько молний. Да плевать.

— А кому я рассказывал про то, что Мальсибер с Малфоем будут в школе в этом году по моему приказу в составе дурмштранговцев! Только не говори, что не тебе?!

— Ты хочешь сказать, что в моей школе находится в данный момент пять Пожирателей?! Северус, ты охренел?!

— Кого из них всех, кроме Каркарова, который приговорен Лордом, и Крауча ты считаешь Пожирателем? — в комнате заметно похолодало и потемнело.

— А что, твой дружок Малфой у Тома полы подметал? А Мальсибер твой сколько моих людей на тот свет отправил? — в тон ответил мне Дамблдор.

— А ты, сторонник справедливости и раскаяния, не можешь себе представить, что человек может измениться, а? — я так не злился никогда. Чтобы хоть кто-то оскорблял этих двоих кроме меня?

— Представь себе, не могу! Люди не меняются! — прогрохотал Альбус.

— Ах, не меняются! — пол под моими ногами раскололся надвое. — Тогда завтра же скажешь всему педсовету, что ты никогда не доверял Пожирателю Смерти Северусу Снейпу! Потому что ты не веришь в то, что люди могут измениться! — в воздухе запахло озоном. Я отмахнулся, и прямо перед Альбусом в пол ударила приличного размера молния. Все-таки хорошо, что Мальсибер заставил меня, вместе с собой, ходить на дополнительные занятия к Дмитрию. — Тебя ничего не кольнуло, когда ты его у меня в Отделе видел? Дружка его еще привел?

— Мясник всегда останется мясником! Я тогда много историй про него услышал, когда узнал, кто у тебя в Отделе начальником безопасности работает! Ты в своем уме его в Школу пускать! Ты ему так доверяешь?!

— Представь себе! А как бы ты себя вел, если бы тебя с восьми лет Круциатусом воспитывали?!

— Что?! — Альбус отступил и уставился на меня. Я прикусил язык, но все, что в запале можно было сказать, я уже сказал. — Что ты сказал?

— Что слышал, — я устало прикрыл глаза.

— Так. К проблеме доверия мы вернемся чуть позже. А пока, объясни мне все с самого начала. Откуда взялся Мальсибер с Малфоем в школе, и зачем Рейнард должен был участвовать в Турнире?

— Да, чтобы мальчишку прикрыть, он должен был участвовать. Кто этим сейчас займется? Может Крам?

— Если бы ты мне до начала этого действия все объяснил, никаких недоразумений бы не произошло!

— Я тебе говорил!

— Когда?!

Я ошарашено посмотрел на Альбуса.

— Что, правда, не говорил?

— Представь себе, нет!

Мы несколько секунд смотрели друг на друга, затем как-то синхронно сели в кресла. Катаклизмы в кабинете прекратились, и Альбус, хмуро посмотрев на меня, уже спокойно, правда, немного сварливо произнес:

— Что делать-то будем?»

— Люциус, я дожил почти до сорока лет, и только что понял, что мне никто не доверял никогда. Что за жизнь? — начал сокрушаться Мальсибер.

— Рей, не бери в голову. В нашем мире никто никому не доверяет, — отмахнулся от него Малфой.

— Я не поняла, а тот рыжий кот…

— Да твой кошак это, — отстраненно буркнул Люциус. — Рей его, как только не пи… э-э… не отваживал от себя, а он все равно к нему лез.

— Но почему? — недоумевала Гермиона. — Живоглот вообще никого не воспринимал хорошо, кроме меня.

— Ну, если ты забыла, то твой кот — наполовину низзл.

— И что?

— Гермиона, мне Драко всегда говорил, что ты такая начитанная — приначитанная, — всплеснул руками Лорд Малфой, — а про своего кота ничего не знаешь. Даже мы прочитали про него все, — Люциус улыбнулся, — потом, конечно, Рей натерпелся от меня. Хорошо, что Сев об этом не знал.

— Тогда, может, объясните? — Гермиона пристально смотрела на Малфоя.

— Ну, как там написано в книге: «Низзлы обладают удивительной способностью чувствовать сомнительных и нечестных людей, а также всегда приводят хозяина домой, если тот заблудится».

— И что?

— Хозяина он, видать, домой тащил, а то блуждает по ба… э-э ходит где-то, — Люциус засмеялся. Сидящие в зале не могли себе позволить смеяться над начальником безопасности, но улыбки кое у кого все же проскальзывали.

— Люц, помолчи, ладно? Надоело, — буркнул Мальсибер. — Перси, читай уже.

Глава 29. Преодолевая трудности

«1 декабря 1994 года.

То, что это была глупая идея — взять в охрану двух моих друзей, я понял очень быстро. Мне до сих пор интересно, кого они охраняют? Скоро дойдет до того, что охранять придется от них. Хогвартских девушек, например. Хорошо хоть их взор падает только на совершеннолетних учениц. И если белобрысый просто развлекается, пока, вроде как, «не женат», то Рей меня вывел из себя буквально на следующий день после жеребьевки.

Перед уроком сдвоенного зелья у четвертого курса (вот забыл я, что пара будет у нашего Поттера) Малфой с Мальсибером зашли ко мне в кабинет, чтобы обговорить план на ближайшее будущее. То, что все летит к Мерлиновой матери, Рей понял еще в Большом зале.

— Так, что нам теперь делать? — был первый вопрос, который задал мне мой начальник внутренней службы безопасности.

— Ждать, — я сел и задумался. — Правда, чего ждать, мне непонятно.

— За Крауча взялись мои ребята. Сказали, что у них все налажено и чтобы я свой нос туда лишний раз не совал, а то засветимся — усмехнулся Рей. — Вот так и вырастает твоя замена, совершенно незаметно для тебя самого. Старый я, наверное, становлюсь — уже молодежь мною командует.

— Рано ты о старости задумался. Не женился еще, — с сарказмом произнес Малфой.

— Так. Времени мало. Сейчас урок начнется. Есть у меня для вас задание. Как вам известно, первое задание для участников турнира — драконы. Итак, драконы. Бросать подростков рептилиям — это прямой путь на тот свет. Поэтому всех чемпионов нужно будет предупредить об этом большом сюрпризе. Но насчет этого мы еще с Альбусом подумаем. Со своим уровнем знаний, Поттер может рассчитывать… Да ни на что он не может рассчитывать. Вам нужно каким-то образом: самим, через его друзей, через ваших подружек, да хоть через кого дать Гарри подсказку того, как можно преодолеть эту трудность. Сможете?

Рей задумчиво на меня посмотрел и кивнул.

— Что ему подсказать?

— Что хотите, — я махнул рукой.

— Сев, ты в своем уме, я могу только…

— Рей, дракон должен остаться живым, — я сурово посмотрел на него.

— Тогда предлагай, — он улыбнулся.

— Давайте ослепим дракона? Что заморачиваться-то? — торжественно произнес Малфой.

— Ну, так действуй. Ты же сам знаешь, что инициатива наказуема.

— Эх, жестокий мир — суровые нравы. Коньюктивус подойдет?

— Пойдет… — Меня прервал какой-то непонятный шум в коридоре. Эти двое кинулись из класса. Я захлопнул перед ними уже открывшуюся дверь.

— Вы офонарели совсем! Вас же вся школа увидит! Invisibilitatem! — они послушно замерли и через несколько секунд стали невидимыми. Хорошее заклятие. На манер мантии-невидимки действует. Мне его сегодня утром в лаборатории показали мои чудо-ученые. Цены этому заклинанию нет. Я открыл дверь и пропустил Рея с Люциусом вперед. Преимущество этого заклинания в том, что тот, кто его накладывает, все равно видит того, на кого заклятье наложено. Не так четко, но разглядеть можно. Я вышел в коридор и сначала схватился за голову руками. Драко, Гермиона, Поттер — главные действующие лица.

Драко послал заклятье в Гермиону относительно безвредное для ее здоровья, но оттого не становившееся безвредным для него самого. Если, конечно, в помещение находится Гермиона и Мальсибер, которого, как мне уже давно известно, благополучно на ней клинит. Увидев последствия Дантисимуса, Рей бросился вперед, но Люциус благоразумно его остановил и с успехом сдерживал. Ну да, это в его же интересах. Детей Рей не бьет, но вдруг для Драко сделает исключение?

— Отчего здесь такой шум? — я еле перекричал этот гомон. А что кричать-то? Все и так понятно. Так. Еще одно лишнее движение Мальсибера и дополнительный синяк у Малфоя — и я этого начальничка оглушу. Я ткнул пальцем в Драко и попросил его объяснить, что здесь произошло. Конечно, я знаю, что он будет себя выгораживать и нести бред, но этот бред для него сейчас будет явно спасительным. Я краем глаза заметил, что борьба — то у меня за спиной не равная идет. Натренированный Мальсибер чисто из вежливости, не иначе, так долго держался против раскормленного Малфоя.

— Поттер на меня напал, сэр.

— Мы напали друг на друга одновременно! — возразил Гарри.

— А его луч попал в Гойла. Видите? — Ну, естественно вижу — не слепой. Судя по траектории эти лучи срикошетили друг от друга. Я посмотрел на Гермиону, которая прикрывала зубы рукой и тихо плакала. Ну, и что ты стоишь, и смотришь на меня? Беги к Поппи!

— Смотрите, что Малфой сделал с Гермионой, — подал голос Рон. Вот тебя сейчас здесь и не хватало. Я отошел к участникам греко-римской борьбы, которая велась совсем рядом с ничего не подозревающими учениками. Шикнув на них, я произнес в сторону Рея:

— Если и есть какие-то изменения, то весьма незначительные. — Рей от моей наглости даже перестал вырываться, чтобы, вероятно, попытаться догнать свою будущую жену (нельзя, Рей, и это не обсуждается).

— Ты, сволочь, — прошептал он мне в ответ и, наконец, угомонился.

— Я знаю, — улыбнулся я ему в ответ, — а теперь на цыпочках в мой кабинет и ждите, пока не закончится урок. Я с тобой буду серьезные разговоры разговаривать! Надоел уже!

В это время вперед выступили Поттер и Уизли и начали на меня кричать. Сначала я стоял и не мог понять: они что, действительно кричат на меня? На меня? За спиной послышались одобрительные голоса, и я понял, что пора это шоу заканчивать.

— Угомонились? — мягко произнес я в обе стороны, еле сдерживаясь от того, чтобы не треснуть этой парочке шпионов. Эти гады кивали и поддакивали орущим на меня двум гриффиндорцам. — А теперь слушайте: минус пятьдесят очков Гриффиндору. Поттер и Уизли останутся после урока, я объявлю, в чем будет состоять наказание. А теперь в класс. Не то будете наказаны на неделю.

Эти… двое… прошмыгнули в класс и уселись на последнюю незанятую парту. После чего приняли умный вид и начали внимательно меня слушать. Что интересного они услышали, я не знаю, но своим молчанием и ничегонеделанием они просто выводили меня из себя! Я вновь наорал на Поттера и отпустил его в лапы Скиттер.

Не знаю, что хуже: отработки в моем классе или интервью у Риты. Ну, ничего, Поттер сегодня сравнит эти прелести магической жизни. Когда все, наконец, разошлись, я снял заклятие невидимости и посадил Рея перед собой за стол. Мне безумно захотелось трансфигурировать что-нибудь в обычную маггловскую лампу, и светить ей Мальсиберу в лицо.

— И? — я уставился на него.

— Что и? Сам меня оставил. Не знаю, правда, зачем, но…

— Ах, ты не знаешь, — я все снижал голос, — не знаешь, значит.

— Да что ты завелся-то. Я же ничего не сделал, — преданно посмотрел мне в глаза Мальсибер в облике молодого парня. Выглядело это забавно. Глаза умудренного жизнью человека и юношеское тело. Почему я всегда обращаю внимание на его глаза?

— Не сделал. Вот именно не сделал. — Я встал из-за стола и вторгся в его личное пространство. Я так никогда не делаю, а он ненавидит, когда нарушают, видимую только ему, черту. — Рей, ты меня со своей слюнявой мыльной оперой уже достал, — продолжал я тихо говорить. — Или ты, прямо сейчас, идешь и делаешь Грейнджер предложение руки и сердца, и мы всей дружною толпою идем к Аберфорду заключать брак, или я больше от тебя про нее не слышу. Никогда. И внимания ты никакого больше на нее не обращаешь: ни при мне, ни при Малфое.

— А что сразу Малфой? — Люциус попытался вставить свой кнат в наш разговор, но быстро заткнулся, когда я мельком на него взглянул.

— Если я еще, хоть раз от тебя услышу про Грейнджер, то ты, в одно прекрасное утро, проснешься женатым. Ты все понял? Кивни, если понял.

— Сев…

— Сейчас лучше молчи. — Я понимал, что перегибал палку, но не мог уже остановиться. Меня слегка трясло. Я не должен был так с ним разговаривать, но по-другому он бы не понял. Такое чувство, что он воспринимает все как шутку. Он не понимает, что это все очень серьезно, и к девочке никогда сам не подойдет. А так… Я предупредил, он не выполнил. И все довольны. — Я еще раз повторяю: ты все понял?

Рей кивнул. Я отошел от него и рухнул обратно в кресло.

— Рей.

— Что? — он посмотрел на меня с каким-то обиженным выражением лица.

— Не дуйся.

— Я не дуюсь, — буркнул Мальсибер.

— Когда за кольцом пойдешь? — заинтересованно посмотрел на Мальсибера Малфой.

— Никогда. Да отстаньте вы уже от меня! — с этими словами он резко поднялся и вышел из кабинета.

— Что это с ним? — задумчиво спросил куда-то в пустоту Люциус.

— Считает, что он недостоин нашей маленькой, умной, светлой и чистой Грейнджер, — всплеснул руками я.

— А у него есть выбор?

— Ну конечно нет.

— Ну, тогда я спокоен. Не хочу терять друга через несколько лет. Никогда бы не подумал, что он станет мне очень дорог. Да я даже представить себе не могу, как я буду жить без этого странного типа.

— Я тоже, Люциус. Я тоже…»

— Кстати, Поттер. Ты меня недавно обвинял в том, что я струсил сразиться с тобой лицом к лицу, и что я испугался дуэли, так? Поттер, а тебя ничего не кольнуло, что я тогда в коридоре, соблюдая все дуэльные правила, просто кинул в тебя эту гадость, а не натравил Крэба с Гойлом? — с любопытством спросил Драко у Поттера.

— Малфой, может, хватит уже на меня наезжать? — буркнул в его сторону Гарри.

— Прости, я не ослышался? Ты сейчас прилюдно признаешь, что чего-то недопонимаешь? Я восхищен твоим мужеством, Поттер.

— Драко, помолчи уже, — шикнула на него Нарцисса. — Мистер Уизли, продолжайте, пожалуйста.

«План, придуманный моими «болгарами» для того, чтобы намекнуть Поттеру про заклятье ослепления, для дракона с треском провалился. Нет, сам по себе план был хорош, но ребята не учли одного, а именно, что преподнести все это нужно именно Гарри Поттеру. Они приступили к его выполнению сразу же, как только наши конкурсанты узнали о том, что их ждет в первом туре.

В общем, ребята собрались в коридоре, и громко начали обсуждать какую-то книжку, возможно даже вымышленную, в которой говорится именно о способах воздействия на огромных рептилий. Говорили они громко, иногда даже переходя на спор, обмусоливая данное заклятье, учитывая его плюсы и минусы.

Когда Поттер шел по этому коридору, они стали говорить еще громче. Всю нашу четверку охватил столбняк, когда мальчишка просто прошел мимо, не обратив на них никакого внимания. Все, включая Рея, застыли, изображая из себя статуи, и долго смотрели ему вслед. Когда они мне все это рассказывали, попеременно срываясь на крик, я только пожал плечами.

— А я знал, что ничего не получится. Рей, ну ты-то его знаешь. Целый год как-никак учил. Более невнимательного существа, чем Поттер — это нужно умудриться найти. Я даже не сомневался, что у вас ничего не получится.

— А зачем тогда дал добро? — довольно сварливо начал Люциус.

— А вдруг. Чего только на свете не бывает.

— Нас слышал Крам, — обращаясь к стене, выдал Флинт.

— Что?

— Нас слышал Крам. Вот он отличается повышенной наблюдательностью. Он даже не поленился записать то, о чем мы так оживленно спорили, а потом ускакал по направлению библиотеки, наверное, чтобы проверить. — Я внимательно посмотрел на Тео. Мы как-то забыли уже, что он почти наш ровесник. Теодор уже давно перерос занимаемую им должность. Мне просто необходимо создать подразделение, типа маггловской МИ-6. Филипп делает многое, но необходима разведка. Думаю, что сейчас передо мной сидит будущий начальник будущего подразделения.

— Мда, и что делать? — Рейнард потер переносицу. — Что Поттер вообще умеет?

— Летать. Гари умеет только летать.

— И?

— Вот пусть и летает.

— Кто ему об этом намекнет? — подал голос Сэм.

— Видишь ли, Сэм, Поттер — это уникальное существо, намеков он не понимает. Ему нужно говорить все прямым текстом. И вообще — это задача Крауча. Вот ему нужно намекнуть, чтобы наш шпион поговорил с Избранным. Ничего другого мне просто в голову не приходит.

— Кто будет намекать? — хмыкнул Мальсибер.

— Ну как кто? Хагрид конечно. — Я откинулся на спинку кресла и провел указательным пальцем по губам.

Как наши чемпионы о драконах узнали — это вообще отдельная история. Похоже, что на Хагрида ляжет основная нагрузка, по проведению нашего Избранного через турнир.

А с самим Хагридом нужно что-то делать. Крауч проявлял к нему просто какой-то нездоровый интерес. Нужно что-то придумать.

Хагриду было поручено, в приказном порядке, показать Поттеру и Максим драконов. Каркаров сам как-нибудь разберется. В общем-то, он и разобрался. Грубо, но эффективно. Просто проследил за Хагридом и вся недолга.

Поттер был впечатлен, Максим тоже чуть в осадок не выпала. А Игорь ничего. Покрепче оказался. Правда, те идиомы, которые он извергал из себя на обратной дороге, ну очень нецензурными были.

Я смотрел на все это безобразие, стоя возле загона. Мне всегда нравились драконы. Самка зеленого валлийского, рядом с которой я стоял, была спокойна. Драконы — темные создания, и находясь рядом с темным магом, чувствовали себя комфортно.

Я дождался возвращения Хагрида, который проводил директора Шармбатона до ее кареты и вернулся ко мне. Загонщики кое-как справившись с хвосторогой, ушли спать, предварительно понаставив сигналок.

— Ты не боишься драконов? — Хагрид, не смотря на свои размеры, вполне мог двигаться как кошка.

— Нет. А почему я их должен бояться? Тебе тоже не следует их даже опасаться, ты темный маг. — Я вошел в загон и провел ладонью между глаз драконихи, подставившей мне свою морду.

— И как окрас нашей магии влияет на это? — Что бы Хагрид не говорил, а драконов он побаивался. Так что Уизли зря за яйца беспокоился.

— Видишь ли, темные маги просто не могли оставить этих величественных созданий без присмотра. Как же, дракон летит и не несет на спине темного? Да это же наглость просто, со стороны драконов. Множественные эксперименты, и вуаля, драконы завязаны на темных.

— Фолты поди экспериментировали? — Хагрид слегка усмехнулся.

— Нет. Не Фолты. — Я помрачнел. — Фолты, Хагрид, никогда не проводили свои эксперименты на животных. Они, Хагрид, предпочитали проводить их на людях.

Я вышел из загона, слегка поежившись. Возле дракона было тепло, а сейчас холодный ветер буквально пробирал до костей.

— Хагрид, у меня к тебе просьба. Намекни, пожалуйста, Краучу, чтобы с Поттером поговорил. Пусть Гарри метлу вызовет, и на ней будет выполнять условия первого тура. Один хрен, он ничего больше не умеет.

— Сделаю, шеф. Кстати, в как о драконах узнает Седрик?

— А здесь все просто. Ему Поттер расскажет.

— Думаешь?

— Я в этом практически уверен. Поттер умом не блещет, но в нем присутствует очень хорошая и редко встречающаяся в наше время черта. Он благороден, Харрид. И поэтому не допустит, чтобы Седрик остался в неведении.

— Рыцарь без страха и упрека? — Хагрид слегка улыбнулся.

— Я бы сказал по другому. Без страха и мозгов. Но да, ты прав — настоящий рацарь. Мне пора возвращаться, — Хагрид положил мне руку на плечо и несильно сжал.

Я благодарно кивнул ему и отправился в замок, где на меня в моем кабинете, набросился Малфой, тряся каким-то значком.

— Что это за ГАВНЭ? Люциус, ты что всякую похабщину мне под нос суешь?

— Это? О, это придумала Грейнджер. Она, видите ли, хочет, чтобы эльфы состояли в профсоюзах, получали зарплату и подобную чушь!

— Чего? На хрена им это? Они созданы по-другому. Если разобраться, то магически только темные маги сильнее их. К тому же, все зависит от самих эльфов. Моим, например, наплевать, что хозяин — темный. Ладно, эта блажь у девчонки пройдет, а нет, я ее в гости приглашу. Полюбуется на угнетенных созданий.

— Сев, ты не понял. Она взялась за дело всерьез. Пройдет совсем немного времени, и она доберется до кухни. А там…

— А там Добби, — я сел в кресло и помассировал виски.

— Слушай, а может, я его по-настоящему освобожу?

— Нет, это исключено. Он слишком много знает.

— И что будем делать?

— Пойдем на кухню. Со старейшиной поговорим, — меня осенила гениальная мысль.

Мы пошли прямиком на хогвартскую кухню. Найдя там старейшину хогвартских эльфов, мы с Малфоем сели за стол. Домовик остался стоять, при этом сохраняя величественное спокойствие.

— Мое имя Гибур. Что господам нужно от ничтожного эльфа, — он все это проговорил таким тоном, что мы сразу поняли, какое великое одолжение нам делают.

Я вздохнул и обратился к Люциусу:

— Он точно родственник моих эльфов. Гибур, мы бы хотели провести работу с разумом эльфа семьи Малфоев — Добби. А так же направить его служить Гарри Поттеру, не освобождая при этом от служения семье Малфоев. Это возможно?

— Да. Но для этого нужны подписи на документе — контракте Лорда Малфоя и Гарри Поттера.

— И все?

— Да. А что вы хотите что-нибудь посложнее? Ну, тогда я могу предложить Лорду Фолту провести обряд…

— Нет-нет. Меня этот документ устраивает. Полностью.

— Сев, а где ты подпись Поттера возьмешь? — зашептал мне на ухо Люциус.

— А где сейчас Рей?

— Ну, он…

— Можешь не продолжать, все и так понятно. В общем, завтра, с самого раннего утра, сообщишь ему радостную новость. Он должен будет получить автограф Поттера. Как он будет это делать — меня не волнует. После обеда у меня уроков нет, так что собираемся здесь. Вы все четверо и я. Будем контракт заключать, и делать Добби якобы свободным. И, Люциус, не опаздывайте.

Пропустить такое зрелище, как взятие Реем автографа у Поттера, я просто не мог. Это было выше моих сил.

Подозревая, что Мальсибер будет тянуть до последнего, я, незадолго до обеда, отправился за ним, под чарами невидимости.

Вначале Рей решил действовать напролом. Он просто подошел к нашему Избранному и сунул ему под нос бумажку. Орал Поттер на весь коридор.

— Да что вам всем от меня нужно? Может, хватит уже надо мной издеваться? У вас вообще Крам есть у него и просите, что хотите! — последние слова донеслись до нас уже из конца коридора, куда успел отбежать Гарри.

Я смотрел на Рея. Ну, и что ты будешь делать?

Мальсибер довольно долго стоял и смотрел вслед убегающему Поттеру. А потом… Я вспомнил, где я видел этого кота. Это полуниззл Грейнджер. Ну-ну.

Кот подошел к Рею и начал тереться об его ноги. Мальсибер присел рядом с этим комком шерсти на корточки и почесал совершенно счастливое животное за ухом.

— Ну, что тебе от меня нужно-то? Что ты постоянно за мной ходишь, как привязанный? — говоря это, Рей продолжал наглаживать ластившееся к нему животное.

Рей, это же полуниззл. Неужели непонятно, что он определился с будущим хозяином. Я покачал головой. А Рей, тем временем, поднялся на ноги и, подхватив кота, устроил того у себя на руках.

— Знаешь что. Ты сейчас мой заложник. Пошли возвращать тебя хозяйке. Правда, ей придется отдать за тебя выкуп.

И Мальсибер решительно зашагал в сторону гриффиндорской гостиной.

Грейнджер встретила его неласково. Видно было, что кота Рей возвращал ей не в первый раз. Вот кретин! Это же отличный способ познакомиться. Какого он ждет? Все равно же никуда не денется. В этот раз Мальсибер умудрился довести, в общем-то, плохо заводящуюся Гермиону практически до белого каления.

Та вылетела снова из гостиной и швырнула ему бумажку прямо в лицо. Рей от неожиданности даже выронил предмет спора на пол. Грейнджер быстро уцепила свою живность и втащила отчаянно, надо сказать, сопротивляющегося кота в гостиную.

Рей несколько минут стоял перед портретом, затем, тряхнув головой, мельком глянул на бумажку и, вздохнув, зашагал по направлению к кухне.

Сам процесс передачи Добби Поттеру и изменение его памяти много времени не составил. Единственное, что заставило Гибура выпучить свои итак большущие глаза, это старательно копирующий подпись Поттера Флинт.

Оставив Добби наслаждаться своей такой неожиданной свободой, мы пошли отдыхать.

Сам первый этап был скучным, неинтересным и предсказуемым. Все участники справились и завладели золотыми яйцами с подсказками.

Интересно, Поттер сам додумается открыть яйцо под водой или ему опять помощь нужна будет? То, что придется кому-нибудь всучить жабросли для передачи их Гарри, не вызывало никаких сомнений. Хотя почему кому-нибудь? Конечно Добби. Но об этом будем думать позже.

Скоро Рождество, и я не собираюсь Рея в этот раз оставлять в одиночестве. Хватит. У него появилась семья. Правда, он еще об этом не знает, но очень скоро догадается.

Перед самым первым туром я, наконец, решил, что делать с Хагридом, чтобы уже навсегда отбить у Лорда охоту сделать ему пакость.

Зайдя в хижину лесничего, я застал там Драко, играющего с Клыком. С Хагридом все уже было решено. В общем-то, он не возражал особо. Оставалось настроить младшего Малфоя.

— Драко, у меня к тебе небольшая просьба.

— Крестный? — он удивленно посмотрел на меня.

— Ты должен дискредитировать Хагрида. Выставить его как совершенно опасного типа, к которому невозможно подойти ближе, чем на пятьдесят метров.

— Зачем?

— Чтобы защитить. У него могут появиться враги, а если все будут думать, что он опасен, то поостерегутся к нему лезть.

— Хм. Знаешь, это будет трудно, — Малфой задумался.

— Ну, учитывая, что здесь постоянно ошивается Скиттер, не думаю, что это будет настолько сложно сделать. — А вот сейчас проверим, насколько ты Малфой.

— А на каких правах здесь находится Скиттер? — удивленно спросил Драко.

— Пока не находится, но для этого дела я выпишу ей пропуск. — Малфой задумался и кивнул.

— Я попробую, — Драко слегка нахмурился. — Но быстрый результат не обещаю.

— А мы тебя и не торопим. А теперь возвращайся в гостиную. Поздно уже.

— Крестный, — Драко остановился и пристально на меня посмотрел.

— Что?

— Тебе не кажется, что приехавшие с Каркаровым студенты странные немного?

— С чего ты взял? — я глубоко вдохнул. Ты все-таки Малфой. Наблюдательный, Мерлин.

— Они ведут себя… похоже на кого-то что ли, — он задумался, — и взросло для своих семнадцати.

— Они в Дурмштранге учатся, Драко, — встрял в разговор Хагрид. — Там все ребята взрослеют, как тебе сказать, раньше, чем здесь. Темные искусства не проходят даром. — Я с благодарностью посмотрел на Хагрида.

— А, ну ладно тогда. А то меня не покидает ощущение какого-то де-жа-вю, — произнеся это, Драко вышел из Хижины. Я вздохнул с облегчением. Вроде пронесло.

Так, с одной проблемой мы разобрались.

А сейчас у меня есть еще одна проблема. Меня совершенно не устраивает поведение Мальсибера с Малфоем. Если слизеринки после порки, которую я им устроил после очередной веселой ночи, шарахались от этих двоих как от чумы, то вот старшекурсницы других факультетов…

После первого этапа Турнира, у меня состоялся серьезный разговор с Альбусом на эту тему.

— Северус, ты реально работаешь только с Тео и Сэмом. Ответь мне, пожалуйста, нахрена тебе нужны остальные в школе? Я про этих звезд порно индустрии.

— Вот и я думаю, на хрена они мне здесь нужны? Только вот, а на хера они в Отделе Эвану? Рей сейчас явно не в форме. Он не сможет нормально работать. Его пребывание в Хогвартсе мы с Эваном рассматриваем как отпуск. Может, попытаемся их настоящими болгарами заменить, а этих форму малфоевскую гладить отправим, чтобы он перед Лордом во всем великолепии появился? — я раздраженно сел в кресло.

— И что они на воле делать будут?

— Хвоста пасти, чтобы он больше никого не убил.

— Вдвоем? Да они Тома завалят от скуки, — улыбнулся Директор.

— Меняться будут?

— Малфой не сможет в засаде сидеть, у него шуруп 75 на 5 в пятую точку впаян. — Мне кажется, или его это действительно забавляет?

— А в остальное время кладбище будут оснащать, — невозмутимо продолжил я.

— Ты представляешь Малфоя с дрелью? — в голосе Альбуса прозвучал смешок.

— Нет, конечно. Кто такую работу Малфою доверит? Его можно в Отдел опять засунуть, пусть зарплату сотрудникам начисляет.

— Малфоя с шурупом в заднице самого большого размера перебирать бумажки?

— Лучшее наказание для него за все хорошее.

— Ну да. Он женачнет по Министерству шататься. Мало ли что натворить может. Даже нет, не так, он просто свалит куда-нибудь. А он не должен свалить. Ему еще плащ гладить и маску начищать, — широко улыбался Альбус.

— Можно Эвана попросить присмотреть за ним.

— Сев, ты что считаешь, что твоим людям больше делать нечего, только Люциуса ловить? Нет уж, пусть лучше здесь остаются под присмотром. А дело мы для них придумаем.

— А как же вопрос доверия? — в моем голосе прозвучали ехидные нотки.

— Ну, вот что ты к словам старого человека придираешься? Мальчикам и так нелегко пришлось. Кстати, я даже знаю, чем их занять. К русалкам пусть идут о четвертом участнике договариваются. У Рея, как у невыразимца в больших чинах, есть на это все полномочия.

— Угу, главное, чтобы они это не забыли и роли не перепутали.»

— Похоже, разочаровали мы с тобой, господина Директора, — хихикнул Малфой.

— Люциус, я, когда про этих русалок вспоминаю, меня мутить начинает, — бросили Мальсибер.

— Рей, — подала голос Гермиона. — Я… я не знала. Я не знала, что это был ты.

— А если бы и знала, что бы это изменило? — отмахнулся Мальсибер.

— А вот многое, между прочим. У меня седых волос знаешь сколько прибавилось после того случая, — проворчал Малфой.

— У тебя их все равно не видно, — с ехидной улыбкой проговорил Мальсибер. — Вот сказал бы я тебе, что меня зовут Рейнард Мальсибер и что? Ничего — я зубы у твоих родителей не лечил и по соседству с тобой не жил, чтобы ты меня узнала. Или мне нужно было к тебе без оборотки тогда подойти?

— Ну а что, — снова встрял в разговор Малфой, — Гермиона все равно не знала кто ты, а остальные седые и заикающиеся дети играли бы в молчанку и чувствовали себя прекрасно.

— Да иди ты…

Глава 30. Грань

«10 февраля 1995 года.

Утром второго февраля меня разбудила настойчивая мелодия звонящего телефона. Я настолько отвык от этого звука, что сперва даже не мог определить источник звука. Наконец, определив, я подошел к телефону и поднял трубку.

— Сев, это Эван. У нас ЧП. Точнее, не у нас. Рей с Люциусом уже здесь. Быстрее в Отдел. Террористы захватили маггловский детский дом. Мы не можем не вмешаться.

Я положил трубку и тряхнул головой. До меня не сразу дошла полученная информация. Но потом… Быстро одевшись, я, не сказав ни слова Фрай, которая недоуменно на меня смотрела, аппарировал в Министерство.

Добежав до пультовой (почему-то даже не сомневался, что все соберутся именно здесь), я увидел, как оба моих начальника склонились над планом какого-то здания и судорожно пытаются составить план действий.

— … у входа. Там лестница, но она не просматривается сверху. Если удастся ликвидировать тех, кто остался внизу в большом зале…

— Рей, такие дела не приемлют сослагательных наклонений, так что слова «если» здесь быть не должно. Тихо это сделать не получится. И это приведет только к тому, что те, кто остался наверху, что-то заподозрят, и детей мы не спасем, — Эван откинулся назад и ударил кулаком по столу. — Обложили. Сев, мы ждали тебя.

Я кивнул.

— Что происходит? Из звонка я понял только то, что детский дом захвачен.

— Да. Группа террористов, их количество нам не известно, захватили дом с детьми вчера в восемь вечера, — я посмотрел на часы: 7:00. Прошло около двенадцати часов. — По нашим сведениям, там находилось около трехсот человек: двести тридцать из них — дети от двух месяцев до семнадцати лет. Взрослых — шестьдесят человек, из них двадцать пять мужчин. Но, всех мужчин ликвидировали сразу, как и детей мужского пола в возрасте от пятнадцати лет. Эти ублюдки вывели их во двор и просто расстреляли, — сухим тоном начал докладывать полковник. Рей его не слушал. Он водил рукой по плану, иногда задерживаясь на одном месте. К нему подключились Андре, Владимир и Флинт. — Здание заминировано со всех сторон. Подойти к нему незаметно практически невозможно. Боевики рассредоточились по всему зданию. Каждый удерживает примерно пятнадцать человек в заложниках. — Я сжал кулаки. Тише. Пока рано выходить из себя. — Требований они не предъявляли. Пока.

— Откуда информация?

— Со мной связался мой старый друг. Общественность еще ничего не знает, но начальник полиции известил вышестоящее руководство. В общем, вся эта ситуация дошла до разведки, и Дэвид Спеддинг связался со мной как с бывшим полковником Французского Легиона и действующим начальником безопасности магической части Британии. Он просит о помощи. Сев, я не могу ему отказать. Только не в такой ситуации.

— Никто не может. Какие планы? — я смотрел на них, не мигая. — И, кстати, говоришь, общественность не знает. Почему?

— Потому что они просят помощи у магов. Они надеются, что все пройдет гладко. Если мы откажем, тогда и пойдет волна. Это теракт. Крупномасштабный. О котором людям лучше не знать. — Эван закрыл глаза.

— Кто они?

— Мы не знаем. Известно только, что ни к одному бандформированию мира они не относятся. Подозреваю, что это просто сброд, собравшийся вместе для одного конкретного дела. Мы слепы как котята в данной ситуации. Хуже всего то, что мы не знаем, чего добиваются эти отморозки.

— Что будем делать? — я посмотрел на собравшихся. Десять бойцов Эвана. Десять ребят Рея. Избранные. Элита элит, и не только магической Британии. Ну, и Малфой с Флинтом.

— Ты — ничего. Ты командир, а командир не имеет права рисковать собой наравне с бойцами.

— Ты сейчас пошутил? — я сощурил глаза.

— Нет. Ты будешь наблюдать за обстановкой. На тебе лежит самая трудная задача — координация действий всех групп. Я был даже против того, чтобы Рей принимал непосредственное участие, но отговорить его я не смог. Это даже к лучшему. Подготовленный и сильный маг в данной ситуации сможет нам помочь.

— Кого еще нужно вызвать?

— Никого. Твои фанатики ничего не смыслят в настоящей войне. А это война, Сев.

— Вызови Дмитрия, Давлина и Лекса. Некромант, я думаю, лишним не будет, — вставил свое слово Рей. Я кивнул. Правда, я хочу, чтобы Тенебрис нам не пригодился. Я присмотрелся к Мальсиберу. Выглядел он неважно. Меня кольнуло какое-то предчувствие чего-то нехорошего. Как бы чего не случилось. Я снова тряхнул головой и пошел связываться с моими помощниками.

Спустя час, мы стояли перед домом в полном составе. Все были вооружены до зубов и находились в полной боевой выкладке. Рей единственный, кто отказался брать с собой огнестрельное оружие и одевать бронежилет. Да что это с ним? Я попытался заставить его в приказном порядке нацепить броню, но он лишь отмахнулся.

К нашей группе подошли несколько человек в камуфляже. Высокий военный, представившийся полковником Девисом, обратился сразу ко мне, кивнув предварительно Эвану:

— Мистер Фолт, — я поморщился. Разведка у нас будет обязательно. Но пока не об этом нужно думать. — Я, от лица командования, благодарен вам за помощь. С момента обращения к полковнику Роше прошло больше часа. За это время со стороны террористов требований не поступало. Как и известий о новых жертвах. Нам удалось узнать, что некоторые из боевиков разыскиваются всеми мировыми структурами за различные преступления. Игнат Кубиллис — литовец, разыскивается за вооруженное нападение и убийство нескольких человек… — я поднял руку и остановил его.

— Мне не нужны их имена. Этим заниматься будут ваши структуры, мне эти люди безразличны. Сколько там всего человек и где они располагаются?

— Двадцать человека. Вооружены практически всеми видами оружия огнестрельного и взрывного характера. Здание заминировано. Мины расположены через каждый метр по периметру, — я удивленно вскинул бровь. Они что, взрывчатку с картошкой перепутали? А Девис продолжал, не замечая моего удивления. — Боевики рассеяны по всему зданию по одиночке. Или группы максимум по два-три человека. Дети также располагаются хаотично по всем помещениям. Большая часть боевиков находится под прицелом у наших снайперов. Но единовременный залп ребятам сделать не получается — всегда кто-то уходит из видимости прицела. Если убирать по одному — детей нам не спасти. Они запаникуют и заберут с собой многих.

— Хорошо. Где все те люди, которым известно об этом происшествии и которые ничем помочь нам не в состоянии. Я имею в виду дежурные отряды полиции, гражданских, журналистов?

Полковник махнул рукой за ограждение. Правильно, что их собрали в одну кучу. Я обратился к Малфою и Давлину:

— Поработайте с ними. Они ничего не должны об этом помнить. И отправьте их уже куда-нибудь, а то мешают. — Ребята кивнули и растворились в темноте.

— Лекс. Тех парней и мужчин еще можно вытащить? — я бросил взгляд в сторону двора, обращаясь к некроманту.

— Нет. Прошло слишком много времени. Они не маги. Для обычных людей нам отводится часа два — не больше. — Я вновь закрыл глаза. Минус тридцать пять человек. Уже.

— Какие ваши предполагаемые действия? — я вновь обратился к полковнику Девису.

— Ждать требований. На данный момент мы не видим возможности проникнуть в здание. — Я посмотрел на Эвана, который отрицательно помотал головой. У наших плана тоже нет. Думай, Сев. Думай.

Я резко обернулся на звук аппарации. Скримджер и десять авроров. Я выругался в голос. Никого из них я не знаю. Начальничек подошел ближе, и с какой-то натянутой улыбкой обратился ко мне:

— Мистер Фолт, не ожидал вас здесь увидеть. У вас я смотрю, не хватает людей для проведения штурма?

— Что вам здесь нужно? — прошипел я в его сторону.

— Дети — это такая трагедия. Как мы борцы с силами зла можем пройти мимо такого ужаса? — Меня начало трясти. Если я его убью сейчас, то проблем будет гораздо меньше.

— Еще раз повторяю, пока вежливо и по-хорошему, что тебе здесь нужно? — сквозь стиснутые зубы прошипел я.

— Помочь.

— Мне не нужна твоя помощь. Кто тебя послал? — Мальсибер подошел ближе, пристально его разглядывая. Скримджер округлил глаза, заметив Рея, но, быстро взяв себя в руки, вновь обратился ко мне.

— Со мной связался Дамблдор. Сказал, что тебе нужна помощь. — Я глубоко вдохнул и выдохнул. С Альбусом я потом сам поговорю. Ко мне подошел один из военных группы Девиса с телефоном.

— Захватчики вышли на связь. Они просят, чтобы их соединили со старшим, — и он протянул трубку мне.

— Слушаю.

На другом конце раздался грубый мужской голос.

— Мы выдвигаем следующие требования. Вы не мешаете нам уйти и прекращаете наш поиск по всем базам…

— Пока вы не отпустите заложников, мы не пойдем ни на какие уступки, — тихо проговорил я. Вот почему, когда меня реально трясет, я начинаю едва ли не шептать. Надеюсь, тебе придется трубку в ухо вставить, прислушиваясь, ублюдок.

— Ты, кажется, не понял? У нас около трехсот заложников. Вы даете нам уйти и забываете о нас, а мы, тем временем, оставляем их всех в живых.

— Я понял ваши требования. Мы начнем переговоры, только после того, как вы освободите, по крайней мере, маленьких детей. — Мальсибер с Эваном кивнули, соглашаясь.

— Я знал, что вы именно так и ответите. Хорошо, мы отпустим детей до года вместе с женщинами. И никого другого. Через пять минут, четыре человека подойдут к крыльцу и примут детей, — на другой стороне послышались гудки.

— Отправляй туда людей Скримджера, — шепнул мне на ухо Эван. — Если даже они что-то задумали, потери будут невелики. — Я кивнул и обратился к аврору.

— Мне нужно четверо твоих людей. Они примут заложников. Надеюсь, на это-то они способны?

— Как ты плохо о нас думаешь. — Руфус отошел к своим ребятам, и начал с ними разговор. Спустя минуту, ко мне подошли четверо парней. Я кивнул Рею, который объяснил, в чем заключается их задача.

Я, тем временем, подошел к Эвану, который о чем-то спорил с ребятами из разведуправления.

— Сев, мы решили задачу. Вот здесь и здесь — так называемая «мертвая зона». Пустые закрытые помещения. Без окон. Но это же не помеха для вас? — я кивнул. Конечно, нет. — Так вот. Рей со своими ребятами лезут вот сюда, — он ткнул в точку на плане здания, — следом за ним десяток бойцов Девиса. Вот сюда, — Эван показал на точку противоположную предыдущей, — идут Флинт и моя десятка. Вот с этой комнаты и по порядку дальше располагаются эти отморозки. Тихое движение — тихое заклинание, которым вы убиваете. Мои ребята используют только ножи при прямом контакте. Все. Никакого шума, действуем без суеты, но быстро. Одобряешь?

— Почему с Мальсибером идет больше людей?

— Потому что он идет в гущу. По той стороне боевиков больше. Он сам так решил. Смотри, они открыли дверь.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы пропустить одновременно только одну женщину, на руках у которой находился один ребенок. Всего вышло двадцать человек. Авроры пропустили женщин и направили их сразу к дежурившим медикам. После того, как последняя женщина покинула опасный участок, один из авроров Скримджера, неожиданно для всех, выбил входную дверь и ввалился внутрь.

Сразу раздался взрыв, который вывел нас из оцепенения. Первым в образовавшийся пролом ринулся Мальсибер, вслед за ним Флинт и остальные ребята. Эван сообразил первый и сумел остановить своих людей. Люди Девиса, во главе с самим полковником, ворвались в здание с противоположной стороны.

— Сев, да не стой столбом! — тряхнул меня за плечи Лекс. — Сейчас нам нужно будет работать. Ты на себя берешь магов и держишь их — это проще, нам с тобой нужно чаще встречаться. Тебе нужно учиться. Я беру детей и…

— Лекс, первыми спасайте детей. Ребята не за тем идут на смерть, чтобы вы первоначально спасали их, — проговорил Эван и со своей группой рванул на крышу по пожарной лестнице.

— Северус, смотри сюда, — проговорил подошедший Дмитрий и взмахнул рукой. Перед нами здание словно растворилось и мы видели все, что творится внутри.

Дети, находившиеся внизу, неожиданно побежали в открытую дверь. Боевик в черной маске, развернувшись, открыл по ним беспорядочный огонь. Трое из них упали и больше не шевелились. Залп прервала зеленая вспышка, выпущенная Мальсибером, примчавшегося из соседней комнаты, предварительно прирезав другого урода в маске.

Дети в свободных от боевиков помещениях сидели тихо и боялись пошевелиться. Вошедшие трое военных, оценив обстановку в этих комнатах, начали тихо эвакуировать детей. В холле раздался выстрел, и замыкающий группу парень упал. Вместе с выстрелом прогремел взрыв, и мертвого спецназовца засыпало грудой камней из разрушенной стены, возле которой он лежал. Приказав детям бежать на улицу, другой боец развернулся и открыл огонь. Прогремел еще один взрыв, и звук выстрелов затих. Дети выбежали на крыльцо, где их приняли ребята, оставшиеся у двери.

Несколько детей спасены.

Вместе с битвой внутри здания, снаружи вовсю работали саперы. Двое из гарнизона Ми-6, один наш. Розан Войкович, тот самый одаренный паренек, которого привел с собой Мальсибер. У него получалось гораздо быстрее. Да это и понятно. Разминировав свою сторону, он бросился в здание. Что же ты творишь? Я сделал, было, шаг вперед, но меня остановила железная хватка Лекса.

На втором этаже прогремел еще один взрыв.

Трое боевиков, прикрываясь детьми, попытались пройти вниз. На них выскочила группа Флинта, которые, прикрывая другую группу детей, пытались выйти тем же путем. Тео, быстро сориентировавшись, выпустил Аваду в одного из захватчиков. Мимо. Еще одна Авада. Снова мимо. Луч летит слишком медленно, и он слишком заметен. Они успевают уйти от заклятия. Флинта оттолкнул какой-то парень и, крикнув ему что-то, открыл прицельный огонь. Один выстрел — один противник. Всего один. Другого он сумел только ранить, когда по нему прошла очередь. Спецназовец упал. Флинт уводил детей, прикрывая их собой, но на него мало кто обращал уже внимание. Из-за поворота на группу Флинта выскочили двое боевиков, с другой стороны показались трое бойцов МИ-6.

Трое бойцов, быстро добежав до Флинта, оттеснили его с группой ребят к себе за спины. Тео ринулся к выходу. Дети, которые остались в конце коридора, сориентировавшись, сразу отползли куда-то в угол и затихли. Трое на трое. Наступила какая-то заминка, мгновение, оценка обстановки, и сразу же синхронно вскинутое оружие и огонь с обеих сторон, тоже одновременно. Наши не пострадали. Взяв детей в кольцо, они бросились на улицу.

Я уже не замечал как все больше детей выходят на улицу.

Мой взгляд снова приковал к себе второй этаж. В самом дальнем коридоре лицом к лицу столкнулись двое ребят Мальсибера с пятью захватчиками. Дмитрий приблизил изображение. Теперь я видел, что в комнатах по обе стороны от коридора находятся дети под прицелом очередных захватчиков.

Один из этих отморозков резко открыл дверь ногой и зашвырнул в одну из комнат гранату. Грейвис, не раздумывая, бросился в комнату и накрыл ее собой. Раздался взрыв. Нет! Я смотрел на то, что осталось от Грейвиса, и как-то отстранено подумал, что он только неделю назад женился. Как я буду смотреть ей в глаза. Пока я наблюдал за застывшими от ужаса детьми, в коридоре Метью швырнул в эту пятерку оглушающее заклятие. Дмитрий, не долго думая, одним движением усилил его, превратив в сплошной столб воздуха. Этих… буквально размазало о стену, через которую по плану Эвана должны были просочиться мои ребята. Метью тоже досталось, но он был просто оглушен. В одну из комнат с крыши спустились Эван с ребятами. Постепенно, они начали через окно вытаскивать детей на крышу.

Другой коридор в противоположном конце. Никого из боевиков не видно. Несколько ребят из Ми-6 собирают детей из комнат, находящихся в этом коридоре в одну, из окна которой Эван забирает их на крышу. Заводивший последнюю группу молодой парень попадает под огонь. В падении он вытаскивает гранату и успевает кинуть ее в стрелявшего. Коридор завалило грудой камней — эти дети отрезаны от общего здания. Стрелявшему уйти не удалось. Вильямс возник у него за спиной и бросил зеленый луч ему в спину.

Лекс уже не скрываясь, держит меня, обхватив поперек груди обоими руками.

— Я не понимаю: почему они все рискуют собственной жизнью, вытаскивают этих невиновных ни в чем детей, а я стою здесь и просто наблюдаю?!

— Сев…

— Почему они там гибнут, а я стою здесь?! — я сорвался на крик.

— Мы вытащим их, я обещаю тебе, — посмотрел мне в глаза Тенебрис.

— Нет, Рей. Не ходи туда, — практически прокричал Дмитрий.

Внизу Рей открывает дверь в большой зал, в котором находятся оставшиеся захватчики и дети. Немного детей. Трое. Трое ребятишек четырех-пяти лет сидят в дальнем от Рея углу. Один из захватчиков, ухмыльнувшись, бросил гранату в их сторону. Он надеялся, что Мальсибер не успеет. Точнее не так. Он это знал. Но не учел одного. Он не учел, что перед ним находится маг. Рей аппарировал в конец комнаты и закрыл детей. Закрыл собой. Раздался взрыв. Мальсибер больше не шевелился. Я не верю.

— Нет! — я бросился в сторону здания. На помощь Лексу, который уже не мог меня удержать, пришел Дмитрий. Они навалились на меня вдвоем. Но даже это плохо помогало. С трудом справляющийся со мной Лекс прокричал:

— Слишком рано! Нам рано туда заходить, слышишь меня! Если он захочет — он вернется! Да успокойся ты! Давай работать уже!

Я сумел вырваться из удерживающих меня рук, но никуда не побежал, а просто сел на землю и закрыл лицо руками. Меня била дрожь. Он не вернется. Ему незачем возвращаться. Я просидел так неизвестно сколько времени. Я устал смотреть на это. Открыв глаза, я увидел, как Лекс возле здания готовиться к ритуалу. Да что со мной! Я встал и пошел ему помогать.

— Тебе на месте работать. Подожди немного. Я справлюсь — там дети и военные, а у них цель в жизни есть. У тебя Рей. Вот где тебе будет трудно. Перестань рвать на себе волосы и думай, что ты ему будешь говорить! А теперь отойди и не мешай.

Я думал. Мне показалось, что я думаю уже несколько лет.

— Я не знаю, что может его заставить вернуться. Что тебе нужно, Рей! — я прокричал куда-то вверх. Солнце. Почему, именно сейчас, выглянуло это Мерлиново солнце.

Ко мне незаметно подошел Малфой.

— Сев?

— Рей мертв. Я не знаю чем ему помочь! Не знаю! Что может заставить его вернуться?! Помоги мне.

Малфой побледнел и сел на землю. Я впервые видел недоумение и недоверие на лице Люциуса.

— Что ты сказал?

— Помоги мне. Ты знаешь его лучше. Что он любит, за что он держится?! Он пережил столько дерьма ради чего-то! Да что ты молчишь?! Почему я не знаю, что мне делать, и никто мне не может помочь?! — я впервые понял, что такое истерика.

И тут к моим ногам прижалось что-то небольшое. Я опустил глаза. Грейнджеровский кошак. Как он здесь оказался?

— Тебе-то здесь, какого хрена надо?! — я хотел пнуть кота, но быстро передумал. Взяв его на руки, я поднес этот комок шерсти к своему лицу и, пристально посмотрев на него, проговорил. — Низзлы возвращают заблудившегося хозяина домой. Возвращают. Есть. Рей, только попробуй уйти слишком далеко!

Мою бредовую речь прервал Эван, который подошел ко мне.

— Сев.

— Да?

— Все ликвидированы. Потерь среди моих ребят нет. Рей… ты уже, судя по всему, в курсе… — он запнулся, — со стороны магов: Рей, Войкович и Грейвис. От Войковича и Грейвиса ничего не осталось. — Я заскрипел зубами. Мы потеряли двоих классных парней.

— Я убью эту суку — Скримджера!

— Подожди убивать. Детей всех не удалось спасти. Лекс говорит, что тех, чьи тела остались целы, он вытащит. Эти отморозки бросили несколько гранат в класс. Погибло восемнадцать детей. И все они — младше десяти. — Эван закрыл глаза. Через несколько секунд продолжил. — Со стороны МИ-6 — десять убито. Лекс их не сможет вытащить. Не успеет. Он занимается детьми. Сев, Лекс сказал, чтобы ты не терял время и шел к Мальсиберу. И не говори ему, что из-за него ты не успел заняться остальными. Это слова Лекса.

Я кивнул и пошел по направлению к практически разрушенному зданию, неся под мышкой кота, и на ходу вытаскивая кинжал, который, судя по всему, скоро придется переименовывать в ритуальный.

Я вошел в зал, у дальней стены которого лежало тело Рея. Опустив кота на пол, я принялся ножом чертить на полу пентаграмму. Кот вертелся рядом. Мне было немного не по себе. Я впервые готовился ступить за Грань. Да еще делая это ради Рея. Я пока не знал, что буду говорить, думаю, разберусь по обстоятельствам. Я мог бы приказать ему вернуться, и Рей не смог бы противиться воле некроманта. Но я не мог. Что-то случилось после Рождества, которое мы так здорово встретили у меня дома. Он не хотел жить, лез на рожон в самое пекло. Мне необходимо не просто убедить его вернуться, но и убедить, что жизнь стоит того, чтобы за нее держаться. Когда пентаграмма была готова, я вошел в центр. Кот прыгнул и лег у моих ног. Умное животное само знало, что нужно делать. Я начал читать заклинание. В контрольной точке кинжал глубоко вошел в раскрытую ладонь. Когда первые капли упали на линии пентаграммы, она начала светиться. Теперь, главное не останавливаться, главное не сбиться. Постепенно, с каждой каплей моей крови, линии начинали светиться все сильнее, все ярче. Вспышка ослепительного света, и я очутился за Гранью.

Грань. Что это вообще такое? Граница между миром живых и миром мертвых. У каждого человека это что-то своё. У Рея вот, например… Я скоро начну ненавидеть этот долбанный вокзал Кинг-Кросс.

Мальсибер сидел на скамейке, и ждал чего-то, нетерпеливо поглядывая на часы. Подняв кота на руки, я решительно направился в его сторону.

— Рей, — я позвал его. Он удивленно обернулся, потом вернул своему телу изначальное состояние.

— Что тебе здесь нужно? Вы же не умерли? — легкие нотки беспокойства в голосе. Хорошо, тебе еще не все безразлично.

— Нет, мы не умерли и, кстати, тебе тоже не советуем. — Я не смотрел на него, но чувствовал, что Рей, не отрываясь, смотрит на меня. — Не глупи. Возвращайся, — я подбирал слова. Мерлин, как вести себя с людьми за Гранью? Почему я не интересовался этим раньше.

Мальсибер отвернулся и вновь начал смотреть на часы…

— Подвинься, — я довольно бесцеремонно подвинул Рея и сел рядом. Кот сразу же перебрался к нему на колени. Рей, запустив обе руки в шерсть животного, с силой погладил его. Кот заурчал.

— Зачем? — он все так же не смотрел в мою сторону.

— Что зачем? Зачем ты подставился? Так сам дурак, будь на тебе бронежилет, половины твоих ранений можно было бы избежать. И, конечно, тогда не случилось бы вот этого, — я неопределенно обвел рукой окружающий нас пейзаж.

— Я имею в виду, зачем мне жить? — ты думаешь, я не понял тебя, Рей. Я все прекрасно понял. — Зачем? Быть цепным псом и выполнять приказы? Зачем я еще вам нужен?

— Знаешь, жизнь сама по себе отличная штука. А еще ты нужен мне, нам, как друг, Рей, слышишь меня! — я встал перед ним. Он поднял на меня глаза, потом усмехнулся.

— И как давно вы стали считать меня свои другом? Да три года назад вы вообще о моем существовании не знали. Даже не интересовались.

— Ты нужен мне и вот этому кошаку, — я ткнул рукой в кота, — он не просто так протопал столько миль.

— Это всего лишь кот. Тем более не мой, — равнодушно проронил Мальсибер, продолжая гладить кота. Если бы это был всего лишь кот, ты бы даже внимания на него не обратил.

— Малфой.

— Что Малфой? — он удивленно на меня посмотрел.

— Если бы ты не был ему дорог, он бы не скулил сейчас под дверью в зал, — я усмехнулся.

— Малфой странный, — отстранено проговорил Рей. — Сев, а ты веришь в Бога? — Неожиданно спросил Мальсибер.

— Нет. Я атеист. Я верю в то, что когда — нибудь люди перестанут воевать, перестанут быть такими наивными и тупыми. Перестанут стремиться к власти и богатству путем кровопролитных акций. Как это происходит сейчас. Когда-нибудь случиться и, я в это верю, люди станут больше времени посвящать науке. Учиться жить. Иначе на Земле нам долго не протянуть. А ты? — я смотрел на него прямо.

— Я верю. Каждому на земле отводится то, что он заслуживает. И получает каждый потом по своим заслугам здесь, — он обвел рукой вокруг себя. — Я на что-то рассчитываю? Нет. Я убийца, и не прошу за это искупления. Зачем, если невозможно исправить то, что я натворил?

— Рей. Ты спас сегодня этих детей. Это дорогого стоит.

— Да кому это интересно? Несколько детей ничто по сравнению с той сотней. — Он закрыл глаза. — А ты знаешь, пока я шел сюда, они все встретились мне на пути. Все те, кто погиб от моей руки.

Меня передернуло. Как я мало знаю о Грани.

— И что они делали?

— Ничего. Они молчали. Лучше бы было, если бы они кричали, осуждали, кидали в меня камнями. Они просто молча на меня смотрели и уходили. Это страшно «не знать». Если бы они меня простили, они бы непременно об этом сказали, ведь так? — Он посмотрел на меня, как мне показалось, с надеждой. Я не знаю. Я не знаю.

Вдали раздался гудок поезда. Время. Осталось мало времени. Мерлин.

— Ну, давай же, Рей. Ты должен жить.

— Если только ты знаешь, для чего живешь, — немного ворчливо ответил Рей.

— А ты никогда не думал, что можно жить не во имя чего-то, а просто так. Просто жить для Рейнарда Мальсибера. Делать то, что этот самый Рейнард захочет сделать. Не ради кого-то или чего-то, ради себя самого. При этом сознавая, что то, что ты просто живешь, почему-то важно для десятка людей, которые, вероятно по глупости, стали называть тебя своим другом. Пойдем Рей, пойдем отсюда.

— Куда? — чуть слышно одними губами произнес Мальсибер.

— Домой.

— А где он, мой дом?

— Однажды один человек, очень мудрый нужно сказать, произнес следующую фразу: «Твой дом там, куда тебя приведут. И там, где тебя всегда будут ждать». — Гудок паровоза зазвучал ближе. Ну же Рей, решайся.

— Обещай мне, если я вернусь, ты потом дашь мне уйти и не будешь ничего делать, чтобы этому помешать?

Меня начало трясти. Кот напрягся и укусил Рея за руку. Я улыбнулся. А что? Я делать не буду ничего, но кто сказал, что остальные будут сидеть, сложа руки?

— Я согласен, Рей. В следующий раз я тебя отпущу. Но только, если уже ничего нельзя будет сделать для твоего спасения. Я обещаю, что больше никогда не приду за тобой сюда.

Он кивнул. Встал, засунул кота под мышку и подал мне руку.

Я протянул ему свою. Наши пальцы соприкоснулись, рывок, и я пришел в себя на полу в центре затухающей пентаграммы. Лежащий у стены Рей содрогнулся всем телом и застонал. Я подполз к нему. Ноги дрожали, слабость была такая, что я не был уверен, что смогу подняться.

За чудом уцелевшими дверями послышались голоса. Буквально через минуту, в зал ворвались Малфой, Эван, Андре и Хагрид. Он-то здесь откуда? Рей снова застонал, и мое внимание переключилось на него. Если он сейчас начнет умирать от болевого шока, то вернуться за ним я не смогу, я обещал. Самое лучшее поместить его на время, пока его раны заживают, в искусственную кому. Что я и сделал, отдав на это остатки своих сил.

— Как он? — в голосе Эвана слышалось беспокойство.

— Нормально, жить будет. Его нельзя пока аппарировать. Я сейчас передохну пару минут, и порт-ключ сделаю.

Малфой как-то всхлипнув, сполз по стене на пол. Андре присел рядом, закрыв глаза. Я даже не знал, что они с Реем стали настолько хорошими друзьями. Хагрид даже не пытался сдерживать слезы, видя царившую вокруг смерть.

— Что с тобой? — Эван нахмурился и присел рядом со мной.

— Энергии много отдал, да и банальная кровопотеря, — я пожал плечами.

— Лекс выглядит как огурчик.

— А они разные ритуалы проводили, — сквозь слезы произнес Хагрид. — Я, эта, не смогу объяснить, ты пока отдыхаешь, расскажи, чтобы непоняток не осталось.

Я кивнул и задумался, подбирая слова.

— Основное отличие в проведенных нами ритуалах — это то, что я просил Рея вернуться, и это был только его выбор. А Лекс никому этого выбора не предоставлял, он просто приказал это сделать. При этом он пользовался энергией рассеянной сейчас здесь. Может быть, кто-то недобитый из этих уродов остался, вот его жизнь и поменяли на жизнь детей. А мне пришлось расплачиваться самому.

— И какова цена?

— Не считая крови? — я усмехнулся. — Один обряд — один год жизни. Только не вздумайте Рею об этом сказать.

— За идиотов нас не держи, — буркнул Люциус.

— А меня вот еще какой вопрос волнует. Почему ты даже не попытался вернуть Алекса, или этих, родителей парнишки вашего Гарри? — удостоверившись, что Рей дышит ровно, Эван решил в кои-то веки проявить любопытство.

— Просто они умерли от проклятий. Их невозможно было вернуть. Особенно в случае с Поттерами. У людей, погибающих от действия нескольких десятков различных заклятий, нет шанса вернуться, у них просто нет Грани. Их души сразу попадают туда, где их ждут. Раньше было много некромантов, во всяком случае, больше, чем сейчас. Вот остальные маги и придумывали разную гадость, чтобы не дать им шансов. Люц, дай мне что-нибудь, я порт-ключ сделаю прямо в Больничное Крыло. Рей — упрямый баран. Теперь мне тоже немного поваляться на койке придется.

Люциус протянул мне какую-то палку. Эван попрощался, сказал, что остальная группа задержится здесь и чуть ли не волоком потащил за собой Андре, который горел желанием следовать за нами, куда бы то ни было. Хагрид осторожно поднял на руки бессознательное тело Рея. Кот пристроился на груди Мальсибера. Люциус помог мне встать. Я протянув палку Хагриду, дождался пока ее коснется Малфой. Краем глаза я заметил как тот урод, кинувший гранату, которого мы все посчитали мертвым, подал-таки признаки жизни. Это заметил не только я. В мгновенье ока возле него очутился Андре и останавливающий его попытку добить боевика на месте Эван.

— Эйлин. — И после нескольких неприятных секунд мы очутились в Хогвартсе, где были встречены воплями Поппи.

Что было дальше, я не помню. Банально отключился.

В себя я пришел через сутки. Рей, лежащий на соседней койке, выглядел гораздо лучше. Когда он будет достаточно здоров, чтобы выздоровление шло в дальнейшем не в бессознательном состоянии, он выйдет из комы, а пока…

На третий день я полностью восстановился. И собирался покинуть Больничное Крыло. Но вначале мне необходимо было кое-что выяснить у Малфоя, который дежурил у наших коек, как самая преданная сиделка. Даже спал здесь. Как и Фрай. Ее я только сегодня утром сумел уговорить вернуться домой и как следует выспаться.

— Люциус, что произошло? Почему Рей так отчаянно пытался сдохнуть?

— Его Грейнджер послала, — Люциус поморщился. — Да, даже не послала, а так. Она с рыжим этим поругалась в этот вечер, а тут Рей, вот ему и досталось за компанию. Мол, а ты что сюда ходишь через день, тебе опять что-то нужно? Может еще один автограф? Ну и так далее. А самое обидное, знаешь что? Рей ведь действительно тогда, эм… возобновлять знакомство шел. Достал я его, вот он и решился, не без сопровождения и благословенных пинков, конечно, а тут такое.

Я встал и направился к двери. Глупая курица. Как была дурой, так и осталось. Мерлин, почему у Рея нет выбора, только эта идиотка, которая элементарно два и два сложить не может? Ладно бы просто шатался кто-то, так нет — тут шатается какой-то заморский гость вместе с доставшим его до колик котом-низзлом, причем котом этой пигалицы! Ведь в Рождественскую ночь она была совсем не против звезды с Реем разглядывать. Идиотка! В дверях меня догнал голос Малфоя:

— Сев, а куда ты с таким выражением лица пошел?

— Грейнджер убивать, — процедил я сквозь зубы. — Люциус, ты помнишь, что тебе, по всей видимости, одному придется на переговоры к русалкам нырять?

— Да помню я, помню.

И тут с кровати, на которой лежал Рей, послышался хриплый голос:

— Никуда ты без меня не поплывешь! Придумали тоже.

Слава Мерлину, очнулся.»

— Рей, вот не скрипи, пожалуйста, зубами в мою сторону, — тихо, перебивая напряженную тишину, проговорил Малфой, — а то мне становится немного страшно.

— Люциус! Да как ты не понимаешь… — Мальсибер сжал кулаки, но его бесцеремонно перебил сидящий рядом друг.

— Да все я понимаю. Я знаю тебя уже очень давно, чтобы предугадать то, что ты скажешь: «Ах, какой я отморозок. Почему я, а не эти хорошие ребята. Десять променять на одного, как он мог, я не стою этого!», — проговаривая это, Малфой прижал пальцы одной руки ко лбу и запрокинул голову назад.

— Я не…

— А, да, я забыл, — и Малфой вновь завыл в той же манере как в несколько мгновений назад. — «Целый год его жизни! Это же так много. Я не достоин этого. Потому что я жалкий никому не нужный убийца!»

— Может, хватит? — как-то обиженно проговорил Мальсибер.

— Нет. Ты нас с Севом уже достал своим нытьем. Вроде взрослый мужик, а ведешь себя как девочка с подростковыми комплексами. Перси, читай!

Глава 31. Русалки

«25 февраля 1995 года.

Выбежав из больничного крыла, я, в самом деле, хотел пойти и наорать на Грейнджер, но меня остановил Малфой, выбежавший следом за мной и крикнувший:

— Ты только ее не сильно убивай, а то, ей еще замуж выходить. Да, и вообще, с нами жить, — последние слова он уже пробубнил себе под нос и, развернувшись, вернулся обратно кудахтать над Реем.

Чего нам с ней делать? Я ошарашено потряс головой. Потом понял, что имел в виду Люциус. Грейнджер предстоит очень тесно с нами общаться. Ведь он именно это хотел сказать?

Мда, все раздражение пропало. Бедная девочка, ей и так в жизни еще достанется. Я и Малфой, да рядом с ней. Я невольно усмехнулся. И правда, чего это я? Сейчас у меня есть более важные задачи, а то, что она чуть не угробила Мальсибера, я в ближайшее время все равно не забуду.

Немного подумав, я направился прямо в кабинет Альбуса. У меня была просто настоятельная потребность переговорить с крестным наедине. Эта потребность родилась во мне в момент появления Скримнджера возле детского дома, укрепилась во время незапланированного налета, и стала просто навязчивой идеей во время ритуала возвращения Рея.

У меня было время все обдумать. Я шел к директору не торопясь, тщательно готовя приветственную речь.

Шикнув на гаргулью, я встал на лестницу. Обычно я не жду, пока доеду до конца, а просто взбегаю наверх. Но сегодня мне нужно успокоиться и с ясной головой поговорить с Альбусом. Без криков, разрушений и ярких непечатных слов. Войдя в кабинет, я довольно долго стоял перед его столом, сверля крестного напряженным взглядом. Буквально через минуту тот стал ерзать в своем кресле.

— Ты пришел сюда молчать?

— Я пришел сюда, чтобы послушать. Чем ты руководствовался, когда посылал ко мне Скримнджера? И вообще. Как ты узнал, где мы и что произошло?

— Меня предупредил Корнелиус. Происшествия такого масштаба отслеживаются. К тому же в этом детском доме воспитывались двое маленьких волшебников. Они должны были в сентябре поехать в Хогвартс. Аврорат зафиксировал спонтанные выбросы, очень сильные выбросы, которые внезапно прервались. Немногим позже, мы узнали, что этих детей убили. За час до официального нападения. Корнелиус мчался в твой Отдел, роняя котелок на ходу. Ты в курсе, что Министра не пускают в Отдел Тайн, если время его визита не обговорено заранее? — он посмотрел на меня неуверенно и попытался доброжелательно улыбнуться.

— Знаю, — я продолжал изображать из себя ледяную статую.

— Это все, что ты мне хотел сказать? Может, сядешь уже? — он, наконец, спрятал свою улыбку.

— Я постою. И я все еще продолжаю тебя слушать.

— Министр выяснил, что ты с небольшой группой уже у детского дома. Северус, Корнелиус был на грани сердечного приступа. Что я должен был делать? Что?

— Ты мог придти сам. Не посылать этого козла, а сам. Знаешь, помощь еще одного темного мага нам не помешала бы.

— Северус…

— Что, Северус? У меня погибло два парня, я чуть не потерял Рея, а все, на что тебя хватает — это, Северус? У Грейвиса осталась беременная жена, Войковичу было двадцать, ты понимаешь, Альбус, он сам еще почти ребенок, и он отдал жизнь за чужих детей. А у него мать осталась. Знаешь, что я решил? Эти парни заслужили самой большой, самой лучшей награды. Но мертвым они без надобности, правда? Все, что я могу сделать — это обеспечить их семьи до конца жизни. Это не обсуждается. Но! Я хочу, чтобы это сделал ты. Я хочу, чтобы ты вручил этим женщинам ордена и сертификаты Гринготса. Но это не все. Я хочу, чтобы ты посмотрел им в глаза, Альбус, и объяснил, почему муж и отец, которого ребенок никогда не увидит, одной женщине и сын другой погибли. И объяснил, почему именно ты разговариваешь с ними сегодня, а не начальник Отдела, в котором работали эти ребята. Я с ними встречусь, возможно, но позже.

— Северус…

— Хватит, Альбус. Ты можешь делать, что тебе угодно. Ты можешь снова орден своего облезлого петуха собрать. Мне это безразлично. Я буду вам подкидывать информацию, о том, где будет не сильно жарко. Это для того, чтобы ты своих мстителей недоделанных уберег и направлял их энергию в безопасное для общества русло. Я тебе даже с Поттером помогу. Но ты должен мне сейчас поклясться, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах ты не будешь лезть в работу моего Отдела. И еще. С сегодняшнего дня тебе, так же как и Министру, да, как и всем остальным, кроме моих сотрудников, допуск в Отдел закрыт. Только по предварительной договоренности.

— Северус…

— Я сказал, ты услышал.

Я уже развернулся было, чтобы уйти, но тут я заметил на столе у крестного пергамент, исписанный корявым почерком Хагрида. Заявление об уходе, причем на имя Тобиаса Фолта. Подойдя к столу, я ухватил бумагу и пробежал ее глазами. В причинах увольнения стояло — несоответствие занимаемой должности. Я потер лоб. Под этой бумагой лежала еще одна, такая же. Но только на имя Альбуса. Резко развернувшись, я быстро вышел из кабинета и направился к выходу из замка.

Дойдя до хижины Хагрида, я решил проявить вежливость и последовать примеру Мальсибера, то есть я постучал в дверь. И то, что сделал это ногой, не умоляет моих порывов.

— Хагрид, мать твою. Открывай, немедленно! — мой вежливый стук сопровождался далеко не вежливым криком.

Дверь приоткрылась, и я смог протиснуться внутрь.

— Это что? — я швырнул на стол пергамент.

— Заявление. Не могу я работать больше. Недостоин, — пробубнил скорчившийся в огромном кресле Хагрид, который постоянно протирал глаза огромный платком. Я досчитал до десяти, говорят, это успокаивает. Потом пристально посмотрел на моего сотрудника.

— Вы что, с Мальсибером сговорились? Решили меня с ума свести, гады? — я недобро прищурился. — Один жить недостоин, другой работать. Вот что. Забирай свою записку, и можешь использовать ее по назначению.

— Как ты не понимаешь. Это ведь из-за меня. Из-за меня все произошло. Я ведь к ребятишкам этим ходил, про волшебство рассказывал, про Хогвартс. Показывал что-то, так по мелочи. Я постоянно к ним ходил, Северус. Не могу я пройти мимо сироты. У них были такие восторженные глаза, ты бы это видел. А многие дети не верили им, когда они про волшебство говорили. Многие смеялись и думали, что я их усыновлять пришел. Сказку рассказал, а они поверили. Только вот, один из этих… постоянно крутился рядом. Тот, кто в зале был с Реем. Я его узнал. А тогда. Не обратил внимания, понимаешь? Я думал это воспитатель. Там много воспитателей мужчин было. Думаю, он видел, как я чудеса малышам показывал. Они ведь из-за этого пошли на такое. Из-за нас. Думали, что маги посговорчивее магглов окажутся. Думали, мы только на детские фокусы способны. Не знали твари, что по их души спецы придут. А я виноват. Внимания никакого не обратил. Невыразимец хренов. Да какой из меня невыразимец?

— Хагрид, напомни мне, пожалуйста, когда тебя учили филерской службе? Что-то я не помню, чтобы у Алекса вообще было что-то подобное. Объясни мне, своему тупому начальнику, каким образом ты должен был что-то заподозрить? И более того, предпринять определенные меры? Ты под мантией-невидимкой на мучения ребят Эвана ходил, когда они заучивали физиономии, имена, прозвища, особенности моторики движений всех более менее известных отморозков? — я провел рукой по волосам. — Молчишь? Знаешь, что я тебе скажу? Эти ребята знают сейчас практически всех магглов и магов, кто представляет собой хоть малейшую опасность. Маски Пожирателей? Считай, для них этого предмета нет. Вот если бы на твоем месте был кто-то из них, и сейчас распинался в том, как он прокололся, то я бы ему голову открутил. Хотя нет. Вряд ли мне досталось бы хоть что-то от бедолаги после Эвана. Так что прекращай этой херней страдать и выходи на работу. У тебя задание. Ты не забыл, что соплохвосты в лабиринте будут резвиться? А Диггори с Поттером уже все про них знают? Нет? Тогда какого ты тут сырость развел? Просьба о твоей отставке отклонена. А Альбус сейчас тоже придет итвое заявление тебе в одно место засунет. И, Хагрид, не забудь боевой дух Поттера поднять.

— Сев, — Хагрид всхлипнул и посмотрел на меня. — Ты это, с русалками — то поговори, а то контракт на трех участников только был.

— Я помню об этом. — Мерлин, осталось несколько дней до второго тура, а подводный мир еще не знает, что правила уже давно переиграны. Малфоя отправлю. А Рей пусть лежит и отдыхает. — А что им нужно — то? Русалкам?

— А кто их знает. Найди рыбу какую редкую — они и рады будут.

— А зачем русалкам рыба? — я невольно округлил глаза.

— Ну как, должны же они что-то есть. А ты думал, они человечинкой питаются? — добродушно улыбнулся Хагрид.

— И где мне достать деликатесную рыбу?

— В магазине.

На этих словах я вышел из хижины, хлопнув дверью. Что-то мне подсказывает, что это еще не конец впечатлений на сегодня. Что за хренов день? Рыб еще этих покупать!

Возвращаться к крестному в кабинет не хотелось просто катастрофически. Там сейчас, скорее всего, находятся убитые горем женщины. Я не хочу их видеть, не хочу смотреть им в глаза. Не хочу! Всего меньше месяца назад мы все гуляли на свадьбе у Грейвиса. Они так гордились тем, что работают в таком престижном и элитном месте. Родственники этих ребят благодарили меня, сетовали на нынешнюю систему, в которой без связей и денег никуда не податься. А знаний, которые дает школа недостаточно, чтобы поступить в более менее приличное место. Я улыбался и гордился, что хоть для нескольких людей смог сделать мир лучше. А сейчас? Я банально боюсь. Да, я трус и не стыжусь этого.

Кое-как пересилив сильное желание, добежать до своих апартаментов и забаррикадироваться в них, я решительно вошел в директорский кабинет.

Совсем молодая женщина сидела в кресле. По прелестному личику текли слезы. Она плакала, не издавая не звука. Мне стало не по себе. Я перевел взгляд на стоящую женщину лет сорока. Мать Розана. Она не плакала. Просто стола посреди комнаты, стиснув руки и глядя в одну точку. Это было страшно. Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к виду чужого горя. Я уже почти привык видеть чужую смерть. Но это…

Альбус что-то говорил. Суетился больше, чем обычно. На женщин он не смотрел.

Я отступил к стене и прислонился к ней спиной. Закрыл глаза. Меня не было на похоронах. Отдел представляли Эван с Филиппом. Я в то время валялся в больничном крыле, и с трудом поднимался с койки. Как и Рей. Ему еще никто не сказал, что мы потеряли двух его парней, которых он привел в Отдел сам.

Альбус говорил о чем-то еще минут пятнадцать. Я его не слушал. Женщины, похоже, тоже. Им нужно было скорее уйти отсюда, чтобы побыть наедине со своим горем. Наконец, крестный открыл камин и проводил дам.

Я отлепился от стены и подошел к нему.

— У тебя есть еще что-то ко мне? — голос директора звучал устало.

— Хагрид. Какого хрена ему приспичило увольняться?

— Вначале я думал, что виной тому статья Скиттер. Но потом выяснилось, что это не так.

— Конечно не так. Он с Драко обговорил, что тот скажет Рите.

— Кстати, о Драко. Ты когда ему память заблокируешь?

— Перед третьим туром. Не уводи разговор в сторону, — я раздраженно дернулся.

— Чего ты хочешь? — Альбус смотрел на меня печальным взглядом. Видимо ему тоже было не по себе. Но это твоя вина, крестный. Только твоя.

— Я хочу, чтобы ты пошел к Хагриду и уговорил его, убедил, приказал, уж не знаю, что ты придумаешь, но чтобы он остался. И именно в качестве преподавателя.

— Я не понимаю тебя. Ведь это же ты настоял, чтобы Хагрид вел Уход. Только я понять не могу, зачем?

— Альбус, ну неужели непонятно. Такой предмет, как Уход за магическими существами — бесполезная трата времени. Кому он вообще нужен? Я ставлю его в один ряд с прорицанием и маггловедением, — я устало опустился в кресло и с силой потер лицо. Терпеть не могу эту иллюзию, она оставляет какое-то странное чувство маски. Иногда у меня создается ощущение, что я не могу под ней дышать. — Вообще вся система образования нуждается в полной реконструкции. Полностью. Необходимо убрать бесполезные предметы и ввести новые. А многие просто перенастроить. Это, прежде всего, относится к Защите и Уходу. А твое маггловедение заменить этикетом. А то студенты ведут себя как свиньи за столом, противно смотреть. Не удивлюсь, если половина начнет хрюкать к своему выпуску.

— Почему именно на Защиту и Уход ты обратил свое внимание? — Альбус сел в свое кресло. Теперь было отчетливо видно, что разговор с матерью и вдовой погибших ребят дался ему нелегко.

— Да потому что. Чтобы дети не считали Экспеллиармус универсальным заклятием. И чтобы знали, что Авада относится к стихийным — совместная школа огня и воздуха, а Империус к ментальной магии. И что ни одно из них — Темным не является. Это я сейчас про Защиту, как ты понял. А всяких там пикси и соплохвостов нужно изучать именно на уроке Защиты от магических существ. Ну, кому нужен Уход? Если кто-то себе оригинальный фамильяр решит завести, что он сделает в первую очередь? Правильно. Побежит в ближайшую книжную лавку. А так наши дети упыря от хобголина отличить не в состоянии, зато знают, что к единорогу может подходить только невинная дева. Это бред, Альбус. Неужели этого никто не понимает? Вместо того, чтобы то же прорицание изучать, они должны в обязательном порядке изучать латынь, как основу всех заклятий, и ритуалистику, хотя бы общие понятия, чтобы в рабочую пентаграмму по дурости не сунуться. Да многое они должны знать. Например то, что жабросли в повседневной жизни мало пригождаются. В зельях не используются, и вообще никакой практической цели, кроме дыхания под водой не несут. Вот думаешь, Поттер задаст себе этот вопрос, когда лопать их будет? Думаешь, он спросит себя, а на хрена, собственно, Снейпу эта хрень нужна? Он что, ванну с ними принимает, утонуть боится? Нет. Ничего подобного. — Меня несло. Я уже просто выплескивал на Альбуса так сказать наболевшее. Поняв, что еще немного, и я уже не остановлюсь, я закончил свою небольшую речь. — В общем, иди к Хагриду и уговаривай его остаться.

— Сев, ты действительно будешь настаивать на реформе образования?

— Да. И мне плевать, если Министр, кто бы, после окончательного падения Лорда, не занял эту должность, вдруг заартачится. В конце-концов у меня есть Флинт, который просто чудесно подделывает подписи. И Малфой, который не последнюю роль в Совете Попечителей играет. А с гоблинами я думаю, что договорюсь. Ладно, пойду я. Мне в Отдел нужно. И рыбу эту Мерлинову купить.

— Какую рыбу?

Я махнул на крестного рукой и вышел из кабинета.

Прежде чем идти за рыбой, я решил перекусить и заглянуть в свой кабинет, который, судя по сигналу чар, шмонал Барти. Мне нужно было немного развеяться. Захватив на кухне гроздь винограда, я не торопясь отправился кошмарить Крауча. Неслышно открыв дверь, я встал, облокотившись на косяк, перекрыв тем самым выход, и некоторое время наблюдал за мечущимся по кабинету Барти, который совершенно не обращал на меня внимания. Очень скоро мне это надоело.

— Аластор, позвольте узнать, что вы здесь делаете? — я продолжал неспешно ощипывать гроздь.

— Снейп! — как же он красиво подпрыгнул. И чего так нервничать? И зачем такой бардак наводить в моем шкафу? Все ингредиенты для оборотки стоят рядышком на средней полке. Специально для тебя, между прочим, расставленные. Вот какой я заботливый.

— Какое счастье, что вы меня узнали, Аластор. Да, я Снейп и это, — я обвел неопределенным жестом помещение, — мой кабинет. Вы заблудились?

— Я… Я провожу обыск. Ты — Пожиратель, каким-то образом, оставшийся на свободе. Я должен убедиться, что у тебя здесь все чисто! — ох, сколько пафоса. Ну-ну.

— Убедились? Да вы правы, здесь недостаточно чисто. Наверное, следует Поттера на очередной отработке заставить здесь полы хотя бы помыть. Хотите ягодку? — и я протянул ему виноград.

— Ты! Да как ты смеешь издеваться надо мной? — и чего так орать? Я не глухой.

— Ну, зачем так нервничать, Аластор. Ну не любите вы виноград, так прямо и скажите. Так что вы пытаетесь здесь найти? Я вас уверяю, трупы я прячу совершенно в другом месте. — Я посмотрел на него, одновременно отправляя ягоду в рот. — Хотите, я вам покажу, где именно?

Он мне не ответил. Оттолкнув меня, Крауч вылетел за пределы кабинета. Нервный он какой-то. Я пожал плечами. Где же мне найти этих Мерлиновых рыб?

Немного подумав, я прошел в кабинет, открыл стол и вытащил усовершенствованную оборотку и сыворотку для антидота. Вздохнув, я снова отправился к Альбусу, и попросил его заменить меня на пару дней, пока я буду отсутствовать в школе. К моему удивлению, крестный даже спорить не стал. А сразу же согласился. Понятно, для него это — развлечение. Надеюсь, он не выставит меня на посмешище перед всей школой. Поедая, например, свои мерзкие сладости при свидетелях.»

— Что там насчет реформы образования? — прервал Перси Кингсли, обращаясь к задумчиво сидящему Мальсиберу.

— Понятия не имею, — практически искренне ответил Рей. — Но, согласно постановлению от 1 мая 1998 последний год обучения не будет занесен в список пройденных. Всем детям приказано явиться 1 сентября для повторного обучения на том же курсе, на котором они проходили обучение в 1997–1998 годах.

— Но…

— Никаких но, — резко бросил Мальсибер. — Это приказ Тобиаса Фолта. Сомневаюсь, что найдутся люди, которые решат оспорить это постановление. Кроме меня, разумеется, — мельком глянув на Гермиону, проговорил Рей. — Перси, что ты замолк?

«Малфой с погружением на дно озера тянул до последнего, точнее до полного выздоровления Мальсибера, которое немного затянулось из-за новостей о гибели ребят. Хотя, он перенес эту весть гораздо лучше меня. Они знали, на что идут. Они рисковали собой и погибли не напрасно. А вот за жизнь главы Аврората я сейчас и кната гнутого не дам. Уж очень выразительно молчал Рей, когда речь о нем зашла.

В общем, нырять они отправились лишь сегодня днем. А ведь на завтра был назначен второй этап.

Заявились обратно эти двое… Я даже определения не могу им подобрать, только в четвертом часу ночи. Или утра, как правильно? Все предполагаемые жертвы уже спали, и профессора только и ждали сигнала от Альбуса, что их можно опускать на дно. Дождались. Я предупредил Альбуса, что, вроде бы, все в порядке и договоренность есть. Хотя, если честно, я не был в этом уверен на все сто процентов. Потому что, когда в мой кабинет впало тело Малфоя, именно впало, а за ним вползло тело Мальсибера, от них так несло спиртным, что я даже слегка захмелел, подышав их перегаром буквально меньше минуты. Я все могу понять, но ползать по Школе без оборотки — это как-то слишком. А если бы их кто-нибудь увидел? Даже представить не могу, что мог подумать тот несчастный, увидев ползущих по коридору двух самых опасных пьяных Пожирателей. Я почувствовал, что закипаю. Мальсибер, видимо решив, что он на месте и автопилот можно отключать, свернулся клубочком прямо на ковре и засопел. Малфоя хватило на то, чтобы вперить в меня мутный взгляд и проговорить заплетающимся языком:

— Сев, договорились. Все путем. Можешь Поттера топить, — и упал рядом с Реем, заснув, похоже, еще в полете. Преодолев желание их попинать от души, я сплюнул и пошел к Альбусу.

Опустив четверых детей на главную площадь города русалок и, привязав их к статуе тритона, мы вернулись в замок. Русалок я не увидел. А вот вода в озере явно попахивала спиртом. Над предрассветным озером уже клубился какой-то противоестественный туман, от которого исходили странные запахи. Откуда они спиртное взяли? Мне позарез нужно было увидеть, что там произошло, и нет ли вероятности, что мы действительно утопим наших чемпионов.

Подойдя к сладко спящей на ковре в моих апартаментах парочке, я несильно пнул Малфоя. Почему-то мне показалось, что он более вменяем. Хотя сейчас я с этим утверждением не соглашусь, даже если от этого моя жизнь будет зависеть. Люциус приоткрыл один глаз и уставился на меня. Я протянул ему палочку и, вооружившись подходящей емкостью для воспоминаний, сел рядом с ним на ковер.

— Люциус, сосредоточься. Мне нужны воспоминания о ваших переговорах.

— Зачем?

— Нужно, — произнес я весомо.

— А! Ну на, мне для тебя ничего не жалко, — и он попытался подставить палочку к виску. Получалось у него не очень, пришлось помогать. Кое-как отделив нить воспоминания, Малфой снова рухнул головой на ковер и отрубился теперь уже окончательно. Его палочка с нитью осталась в моих руках. Я посмотрел на флакон, еще раз сплюнул, и быстро подошел к думосбору, стряхивая в Омут серебристую нить. Затем быстренько привел Омут в рабочее состояние, и нырнул.

Малфой с Мальсибером стоят на берегу озера и пристально его рассматривают. Рей не выдержал и заговорил первый.

— Люц, я туда нырять не буду. Там же чертовски холодно должно быть. А мне вот только воспаления легких на неокрепший организм не хватает.

— Думаешь, мне это доставит удовольствие? — раздраженно бросил Малфой. — Может, придумаем что-нибудь, чтобы согреться можно было? На заклинания я не рассчитываю — вдруг совсем околеем и ни заклинания не вспомним, ни до Поппи не доползем.

— Согласен. Может, у Аберфорда спросим? Он-то должен знать.

— Поддерживаю. Кстати, а где этот аквариум с семью чудовищными рыбами?

— Эм, — Рей выглядел сконфуженным, — я его в кабинете у Сева забыл. Сейчас схожу, а ты пока к Аберфорду прогуляйся.

— Давай я схожу за рыбами, а ты в Хогсмид? Если в школе увидят меня — это будет выглядеть не так подозрительно, как если по школе будешь околачиваться ты… — он ткнул в Рея пальцем.

— Ладно — ладно. Разошлись.

Малфой не оглядываясь, потопал к Хогвартсу.

Так, другая картинка. Вот, уже практически окоченевший Люциус, стоит на том же берегу, бережно обнимая раз в пятьдесят уменьшенный аквариум с этими ужасными рыбами. Как мне сказали в одном не совсем законном маггловском магазине: «Сельдяной король» — это один из самых редких видов рыб, но в пищу он не пригоден. Думаю, русалки их просто будут разводить как декоративных питомцев.

Малфой тем временем начал материться. Судя по эпитетам, которыми он награждает Мальсибера, Рея нет уже достаточно долго.

Через некоторое время Мальсибер появился на горизонте, таща на себе огромную канистру, в которой что-то явно булькало.

— Ты где был, сволочь! — начала сразу кричать Люциус, чуть не выронив драгоценных рыб.

— Вот не спрашивай, ладно? Аб мне и так весь мозг выел чайной ложечкой.

— Чего это? — прищурился белобрысый.

— Не твое дело, — зло буркнул Рей. — Вот, скажи мне, пожалуйста, я что, похож на человека, который пойдет топиться зимой из-за какой-то ерунды? — Рей резко поставил канистру на землю.

— Ну, как тебе сказать. Из-за ерунды ты чуть не сдох совсем недавно, если мне память не изменяет. А что? Решил довершить начатое? — широко улыбнулся Малфой.

— Я тебя сейчас стукну! И напиваться с горя я тоже не собираюсь!

— А это ты зачем взял?

— Это мне Аб подсказал. Представь себе, прихожу я, значит, прошу что-нибудь, чтобы согреться. Он выставляет мне эту канистру со спиртом, и начинает полоскать мозг. Я вообще-то не для внутреннего употребления ее взял. Он мне ее дал, чтобы растереться после озера.

— Ты что разорался-то? Конечно, мы пить это не будем. Да, не обращай внимания на старика, мало ли, что ему померещилось. А что ты завелся-то так? Он, поди, про Грейнджер тебе вещать начал?

Мальсибер резко развернулся и с воплем: «Как вы достали меня с этой Грейнджер» толкнул Малфоя в озеро.

Люциус поднялся на мелководье, снял мантию и произнес:

— Ut Spirare, — после чего нырнул.

Я последовал за ним. Вот, понимаю же, что это всего лишь воспоминания, но от этого мне легче не становится. Мне все время казалось, что еще немного, и я начну задыхаться и мерзнуть.

Судя по раздавшемуся всплеску, Рей не заставил себя долго ждать, и последовал за другом.

Плыли мы долго, размеренно и с явной неохотой. Обернувшись, я увидел, что Рей плывет, таща за собой канистру со спиртом. Это они так пить не собираются? Я выругался: теперь-то я понимаю, откуда они взяли спиртное, почему они были такие пьяные и почему над озером стоит туман перегара. Остается надеяться, что они напивались исключительно вдвоем, не привлекая к этому действию жителей подводного мира. Наконец мы прибыли. Я в который раз подивился своему недалекому кругозору и отсутствию логического мышления. Я что всерьез думал, что русалки будут принимать послов на самом дне? Мда, а переговариваться они как должны? Понимая друг друга по величине пузыря? Нет, ну возможно, сами русалки и смогут говорить под водой, но глубоко сомневаюсь, что нашим послам это по силам.

Так вот. Мы прибыли в здание, находящееся, как бы, в герметичной капсуле, наполненной воздухом, но повсюду была вода. Это я понял по тому, что как только Малфой переплыл эту четкую и яркую границу он сразу же встал на ноги, ступив на дорожку покрытую илом, снимая с себя заклятие, и стал ждать: Рея, который явно никуда не спешил и часовых, которые, судя по всему, тоже особо не торопились. Я тем временем разглядывал этот шедевр архитектурного искусства.

Само здание было сделано из мрамора, как и все его наполнение. Стол, стулья, трон главы были из вырезаны из цельного куска белого мрамора. К самому тронному залу нас вели огромные переходы — пещеры, переливающиеся всеми оттенками бирюзового. Вода за пределами дорожки на фоне этого монументального строения казалась чистой и прозрачной. Пока я рассматривал ту часть подводного мира, о которой даже не догадывался, к Малфою с одной стороны подошел Мальсибер, а с другой подплыли несколько представителей русалочьего племени.

— Добро пожаловать в центр нашего мира, двуногие. Не могу сказать, что мы часто принимаем гостей. Вас привело какое-то дело? — проговорила одна из русалок. Другая, тем временем, подплыла к трону и легким, четко отработанным движением практически взлетела на него. По возрасту она нисколько не отличалась от своих сопровождающих. Но глаза… Глаза отражали многовековой опыт. Люциус вышел вперед и начал знакомство.

— Ага, уютненько у вас тут. А что у вас глаза такие грустные? — я чуть не упал. Это Лорд Малфой так приветствует своих компаньонов, с которыми он хочет заключить сделку? Мальсибер поперхнулся и подошел к Люциусу, с силой пихнув локтем в бок. Другой рукой он все так же бережно держал канистру. — Что? Рей, зачем ты притащил эту гадость вместе с собой?

— Извините моего друга, уважаемые, — наконец, перебил белобрысого начальник безопасности. — Мы пришли, нарушив ваш покой, с одной просьбой, от которой будет зависеть очень многое.

Глаза главы племени все больше и больше расширялись. Взяв себя в руки, она все-таки решила поддержать разговор.

— Меня зовут Анаэль. Я представляю в данный момент наш род. Так какая просьба завела вас так глубоко?

— Так вот. У нас тут одна проблема появилась. Нам нужно вместо троих участников Турнира утопить четверых… э-э-э… чтобы вы могли принять четверых, — снова встрял Малфой. Да что с ним происходит-то?

— Договор с Альбусом был только на троих, — тоном, не терпящим возражений, объявила Анаэль.

— Дорогая Анаэль. Ради этого мы и пришли, чтобы попытаться с вами договориться. Понимаете, в этом году случилась небольшая проблема с проведением Турнира. Вместо трех участников Кубок выбрал четверых. Как это получилось, нам не известно, но факт остается фактом, — наступив на ногу Малфою, Рей вновь взял нить разговора в свои руки.

— Я даже не знаю, как вам помочь, — ровным тоном продолжала вещать русалка. — Мы никогда не нарушаем своих договоров, заключенных ранее. И не изменяем их.

— Мы об этом знаем. Поэтому за предоставленные неудобства решили преподнести вам небольшой презент в виде рыб под названием «Сельдяной король» в количестве…

— Пяти штук, — перебил Рея Малфой.

— Пять рыб мало для такой сделки. Нам нужно десять, — заинтересованно проговорила русалка.

— Малфой, у нас нет десяти, — прошептал на ухо Люциусу Рей. — Что будем делать?

— Не мешай, все будет, и вообще, что ты сюда поплыл, если ничего в сделках не понимаешь? У тебя там работа, карьера вверх так и прет. Девушка красивая, а ты тут мне бизнес мешаешь делать, — прошептал Малфой Мальсиберу.

— Ты сам меня сюда притащил! — зло ответил Рей.

— Кто я? А кто вопил на все Больничное Крыло, мол без меня никуда ты не поплывешь? Да если бы я знал, что ты в торгах ничего не понимаешь, никогда не стал бы тебя ждать.

— Какие торги! Им нужно десять рыбешек, а у нас только семь. Здесь ловить нечего, поплыли обратно. Купим еще трех и никаких проблем.

— Не мешай взрослым людям сделки заключать, — Малфой широко улыбнувшись, обратился к ничего не понимающей главе Рода. — Мы прибыли сюда от лица магического мира, чтобы сделать на некоторое время его счастливым! Это же так прекрасно и неожиданно: четыре участника вместо трех! Это сенсация, такого никогда не было! Неужели вы можете лишить стольких людей радости лицезреть такое чудо!

— Нам как-то безразличны люди, — ответила Анаэль, с легким презрением в голосе.

— Мы вас поняли, прекраснейшая, вам, чтобы изменить условия сделки необходимо десять этих чудесных рыб. Но откуда столько редких тварей у обычных гонцов?

— Ты что несешь? — шикнул на него Рей. — Не слушайте его, мы действительно представляем магический мир, но мы не просто гонцы, как выразился мой спутник, а…

— Заткнись, — прошептал Малфой, с силой ударив Рея по спине. — Я когда прихожу в магазин за цветами моей жене, то меня сразу узнают, и вместо пяти галеонов за букет требуют все десять. Так и они, если поймут, что мы вполне обеспеченные люди, да еще и имеющую не хилую власть, запросят не десять, а все двадцать экземпляров этой гадости!

— Договаривайся тогда сам, если умный такой! — Мальсибер проговорив это, сразу ушел за спину Малфою, оставляя того как бы наедине с Анаэль.

Мерлин, так стыдно мне не было никогда. Если бы я мог, то наверняка начал бы биться головой об эту мраморную табуретку. Клоуны!

— Так вот. У нас нет десяти рыб, но есть только четыре и огромное желание сделать магический мир счастливее хотя бы на один день.

Бедная Анаэль. Она выглядела настолько изумленной, что у меня закралось подозрение, что бедная русалка никогда в своей долгой жизни не встречала сумасшедших. Везет ей. Я вон, каждый день с ними общаюсь. Малфой все продолжал трепать языком, выясняя сколько рыб кто кому должен. Я посмотрел на Мальсибера. Его трясло. Видимо, купание в ледяной воде все-таки не прошло даром. И трясло его от появившейся, судя по всему, лихорадки. Как вернусь, нужно это тело к Поппи отнести. Не хватало еще, чтобы он у меня от пневмонии умер. Рей тем временем сел на тропинку и пододвинул канистру к себе поближе. Открутив крышку, он понюхал содержимое канистры, и сразу же отшатнулся. Конечно, это не твой любимый коньяк. Переборов себя, как мне показалось, он отлил немного жидкости в крышку и залпом выпил. Закрыв на секунду глаза, открыл их он уже значительно приободрившись. Алкоголь на магов действует так же, как и канабиоиды. Быстро и наверняка. Малфой тем временем продолжал нести чушь:

— Хорошо. У нас нету восьми рыб, но есть четыре. Отборные, красивые. Таких вы нигде не найдете. Что по рукам? — Анаэль молча смотрела на Люциуса, и хлопала глазами. Малфой, наконец, решил проверить, почему вдруг затих его друг и, повернувшись, воскликнул, — Рей! Ну, вот что ты за человек — то такой? Пить одному противопоказано — алкоголизм не за горами, мой друг! Давай уж всем наливай, раз пошла такая пьянка.

Рей кивнул и, наколдовав семь стаканов, разлил спирт в каждый. То, что стаканы были гранеными и были наполнены до краев, Малфоя особо почему-то не смутило. Зато, это смутило меня. Где они этих плебейских замашек набрались? И самое главное, откуда Рей знает про существование этого чуда Российской стеклодувной промышленности? Тем временем Малфой, пока разносил стаканы охреневшим русалкам, ни на секунду не прекращал вешать лапшу на милые ушки. — Злые вы все-таки. Нельзя так с человеком. Его, вон, девушка недавно бросила, чуть не умер, а вы так себя ведете. Вот сопьется же с горя. Вам что, его совсем не жалко?

Я удивился, когда увидел, что Мальсибер утвердительно кивает. Может, я все-таки не все знаю? Русалки принюхались к стаканам и отшатнулись.

— Это что, алкоголь? Да как ты смеешь, человек, предлагать нам алкоголь! Мы не пьем спиртного! — рассвирепела Анаэль. Я уже было напрягся, но, вспомнив, что эти двое, по крайней мере, находятся у меня в кабинете в полуживом состоянии, успокоился. Зачем все принимать так близко к сердцу? Это же цирк. Им нужно просто наслаждаться. Чем я и не преминул воспользоваться.

— Тише — тише. Не ругайтесь. Это ммм… человеческая традиция — пить за знакомство! Не оскорбляйте нас, мы же вас не оскорбляем! — проговорив это, Люциус залпом осушил стакан и даже не поморщился. Мда. Остальные русалки, видимо, решили не спорить с сумасшедшим магом и последовали его примеру. Выпили они, разумеется, не все, но зачин для тумана, я думаю, положен. Анаэль подозвала одну из своих девочек, и что-то прошептала ей на ухо. Та, кивнув, уплыла куда-то вглубь одного из переходов.

— Может, денег им предложим? — на ухо Люциусу прошептал вставший на ноги Мальсибер.

— Ага, у меня где-то было несколько галеонов. Не знаешь их курс?

— Какой курс может быть у русалок? — задумчиво проговорил Рей.

— Тогда о каких деньгах ты можешь говорить? Спрячь свой галеон и не позорься. А может споем? — громогласно заявил Малфой.

— Спеть? Но мы не умеем петь, — смущенно ответили уже гораздо большее количество русалок, чем было в самом начале.

— Ну, так и я тоже. Главное, чтобы душа пела! Сейчас еще по одной выпьем, и пойдет душа в пляс, — Рей быстренько всем разлил, все выпили и Малфой заголосил… — You know you drive me up a wall. The way you make good for all the nasty tricks you pull, — когда он начал это выть, я даже не подозревал о том, что именно он поет. Но когда к нему присоединился Мальсибер и дело подошло к припеву… Вот, я им могу простить многое. Но так издеваться над Aerosmith… Я еще могу понять, откуда Рей знает эту песню, но вот откуда ее знает Лорд Люциус Малфой?

— I go crazy, crazy, baby, I go crazy, — завывали уже практически все. Это был какой-то кошмар. Малфой не переставал всем подливать. На дорожке стали появляться блюда из самой разнообразной рыбы. Сырой, естественно. Но, там была и стерлядь, на которую набросились наши массовики — затейники. Когда песня подошла к концу, Рей завел следующую. Вот, кстати, когда Мальсибер поет один, у него получается неплохо. Песня Bon Jovi — «Always», очень сильно ему подходила. Русалки наслаждались, а Малфой не переставал их грамотно и незаметно спаивать. По моим расчетам, спирт в канистре уже очень давно должен был закончиться. Но он почему-то не кончался.

Когда Рей закончил петь, Малфой обратился к Анаэль.

— Так что? Мы даем вам четырех рыб, и вы согласитесь принять еще одного участника?

— Да подожди ты, — прервала его главная русалка. — Какие рыбы! Не видишь, друг твой страдает. Мальчик, зачем так переживать? Ну, бросила дура какая-то, так забудь.

— Он не может. Она всегда на глаза ему попадается, — отмахнулся Малфой.

— Ну, так мы может ее того? К себе заберем? Утопим и никаких проблем? — подала голос миловидная русалка.

— Не-не-не. У них еще все нормально будет. А почему у всех пустые стаканы и мне никто об этом не говорит? — с этими словами Малфой возобновил ставший уже привычным ему маршрут. — А что это вы все грустные такие стали? Давайте споем что-нибудь веселое. Obladi oblada life goes on bra Lala how the life goes on…

Всем стало весело. Русалки пытались подпевать и плескались в водной части зала. Еще спустя три песни, Малфой неожиданно сел и, глядя куда-то прямо перед собой, проговорил:

— Так, хватит. Сидим — молчим. Турнир начнется уже через час-полтора, а мы еще не пришли к консенсусу. Так мы вам трех рыб вместо шести и участвуют четверо. По рукам?

— Добавь еще одну, что ты себя как жлоб ведешь, — еле проговорил Мальсибер, бережно обнимая канистру.

— Не торопись. Сейчас сторгуемся на трех и обратно поплывем. Нам еще к Севу как-то доползти нужно.

— Угу, — неуверенно кивнул Рей и как-то опасно начал заваливаться на бок.

— По рукам, — радостно возвестила Анаэль, весело размахивая хвостом. — Вас проводить, или сами?

— Эмм…

— Понятно. Линаэль и Рианда отбуксируйте этих двоих на берег, а мы, девочки, продолжим веселье. И канистру-то, канистру оставьте.

Малфой вытащил из аквариума трех рыб — кое-как вернул им первоначальный вид и, с гордо поднятой головой, пополз к выходу…

Когда я вынырнул из Малфоевских воспоминаний, я не знал, плакать мне или смеяться. Но желание пойти и отпинать лежащие на полу и негромко похрапывающие тела, было просто диким. Я посмотрел на часы. До начала второго тура оставалось меньше получаса. Злобно посмотрев на спящих, я отправился на берег. Мне нужно было там быть на случай форсмажора, а учитывая, что я увидел в Омуте, этот самый форсмажор вполне мог произойти.»

— Как вы могли разговаривать с русалками, если они могут говорить только в воде? — возмущенно прокричал Поттер.

— Это кто тебе такое сказал? — чуть ли не хором переспросили Мальсибер с Малфоем.

— Ну, я же сам слышал! Они с Дамблдором разговаривали на каком-то странном языке…

— Ага, а с тобой в воде начали вещать нормальным человеческим голосом? — ехидно переспросил Малфой.

— Гарри, как и у всех представителей различных рас у них есть свой язык. А когда они разговаривали со мной, я так понял, они не хотели, чтобы об их проблеме знал кто-то еще, — улыбнувшись, мягко проговорил Альбус.

— Меня одну интересует вопрос: куда вы дели остальную рыбу? Ведь насколько я поняла, всего их было семь, а вы отсчитали русалкам три? — с любопытством спросила Панси.

— Понимаешь… Мы не помним, — смутившись, произнес Малфой.

— А что вам говорили русалки? — подал голос сидящий вдалеке журналист. — Если судить по тому, как весело они проводили время, русалки вряд ли рассказывали вам о мистере Поттере и, наверняка, не жаждали крови.

— Ну, крови они как раз и жаждали, — пробормотал Альбус. — Перси, мальчик мой, продолжай.

Глава 32. Рождественская сказка

«Поттер на заплыв почти опоздал. Радует только, что у него хватило ума не спорить с Добби и не выяснять насчет непонятного куска непонятных растений, который ему подсунул эльф. Мерлин, дожился. Я что действительно радуюсь, что Поттер не думает, когда что-то предпринимает?

Участники нырнули. С одной стороны ко мне подсел Крауч. Каркаров сел с другой стороны. Как же он меня достал, просто не вышепчешь. Своими истериками он почти испортил мне Рождество. Сидеть и смотреть на озеро было скучно, поэтому я принялся вспоминать прошедший праздник.

На Рождественскую вечеринку в школе я традиционно не остался. Зачем мне это нужно? У меня семья есть. Малфоя я отпустил домой. Он решил провести праздник наедине с Нарциссой. Впервые на моей памяти, кстати. Без этих чопорных и скучных вечеринок. Флинт и Эджкоб остались в Хогвартсе. Сэм, скорее всего ради бала, на котором можно было продолжать окучивать старшекурсниц Хогвартса, а так же, как выяснилось впоследствии, Шармбатона. А Тео — просто очень ответственный человек.

Мальсибера я забрал с собой. Причем задолго до начала бала.

Открывать Бал, по традиции, будут чемпионы, среди которых Крам с Грейнджер. Зачем нагнетать обстановку? То, что Виктор пойдет на праздник с Гермионой, Рей знал. Ну, еще бы ему не знать, когда Крам все уши ему прожужжал, с какой замечательной, умной, красивой, и так далее по списку, девушкой он познакомился, и она приняла его приглашение и: «Димитор, что мне одеть?! О чем с ней разговаривать?! Она же такая!». В общем, в последние две недели до Рождества Рей напоминал грозовую тучу. А вот сам, между прочим, виноват. Нужно было знакомиться идти, а не с другими девчонками отжигать.

Рождество встречали у меня в имении. Точнее, его там встречали мама, Фрай, Фил, Эван, Андре и Фернандо. Меня с Реем на праздничном ужине не было. Я только вручил всем подарки и сел за стол. Что-то попробовать я уже не успел — меня выдернул в Хогвартс Тео. Выйдя из комнаты, я связался с Флинтом:

— Что у вас там?

— Я не могу объяснить. Барти весь вечер на Каркарова кидается. Довел того до истерики. Сейчас Каркаров носится по замку, высунув язык, и разыскивает Снейпа. Я не знаю, что ему нужно. Наткнулся на меня в коридоре и просто шантажирует, требует, чтобы я нашел вас. Если будет и дальше так суетиться, может глупостей наделать. — Я выругался про себя. Ну что за человек? Неужели ему доставляет удовольствие играть у меня на нервах?

— Хорошо. Что Крауч делает?

— В том-то и дело, что мы не знаем. Поэтому и связались с вами. С этим шутом Каркаровым мы бы и сами справились. Барти попытался влезть в ваш кабинет, но у него не получилось. — Естественно не получилось. Он что думает, что я на праздник оставлю свой кабинет на разграбление ему и студентам? — Потом он заперся в Выручай — комнате. Попасть к нему мы, разумеется, не можем. Но он кричал что-то насчет того, что сегодня все предатели ответят за всё. Мы уже давно начали замечать, что у него с психикой не все в порядке. Наверное, облик Грюма на него сильно действует или еще что. — Эх, Тео, это не облик Грюма, это собственный идиотизм не дает Барти спать спокойно.

— Хорошо, я сейчас буду. Организуйте пост возле комнаты. Не дайте Краучу ускользнуть от вас.

— Да, Сэм сейчас в коридоре находится, если Барти выйдет, он его заметит.

— И не пускайте Каркарова в Большой зал. Как дети?

— Дети развлекаются. Мы ждем, — Флинт разорвал связь. Я повернулся, чтобы войти в общую гостиную, откуда разносился оживленный смех. Возле двери, оперевшись спиной о косяк, стоял Рей.

— Я с тобой, — коротко бросил Мальсибер.

— Зачем? И как ты узнал, куда я собираюсь? — Рей выразительно на меня посмотрел и коснулся рукой своего наушника. Я и забыл, что этот человек никогда не выключает его и всегда находится на общей волне. — И что ты там собираешься делать?

— С Барти поговорю, — равнодушно проговорил Рей. — Тебе и Каркарова за глаза хватит.

— Ты с ума сошел? — прошипел я. — Что будет, если он тебя узнает?

— А я прятаться и не собираюсь. Я хочу поговорить с ним как Мальсибер с Краучем. Когда-то мы были приятелями.

— Насколько приятелями вы были? — я пристально смотрел на Мальсибера.

— Ты не поверишь, но достаточно хорошими. Иногда, они с Розье и Беллатрикс даже снисходили до меня и брали на свои вечеринки, — он продолжал равнодушно говорить, но в голосе явно чувствовалась горечь. Мерлин! Рей! Не запирайся опять в себе!

— Рей, — я осторожно проговорил. — Ты же помнишь, что все это было в прошлой жизни?

— Да. Говорят, что смерть предпочтительнее бесчестия. Ну что ж, я все, как обычно, делаю не по очереди, — Мальсибер усмехнулся. — Я иду с тобой.

— Хорошо. — Если я оставлю его здесь, он мне этого никогда не простит. Главное, с Краучем его не оставлять один на один слишком уж надолго. Я подошел к нему и взял за руку, чтобы сразу аппарировать в Хогвартс. Рей даже не вздрогнул. Еще одна моя маленькая победа.

Почему-то я аппарировал перед входом в Большой зал. Наверное, чисто интуитивно я осознавал, что Каркаров трется где-то рядом. Рей огляделся и хмыкнул.

— Думаешь, это было разумно?

— Что? — я недоуменно оглянулся.

— Аппарировать меня в самое людное место сегодняшнего вечера?

— Рей, не льсти себе, я абсолютно уверен, что сегодня всем будет на тебя глубоко наплевать. — Меня прервал какой-то вихрь, вылетевший из зала и наткнувшийся на Мальсибера. Тот чисто автоматически поддержал девушку.

— Извините, — прошептала Грейнджер (а это была именно она), размазывая слезы.

— Да ничего страшного, — умудрился выдавить из себя Рей. Гермиона кивнула и понеслась дальше. — Это что с ней? — мы посмотрели в сторону удаляющейся Гермионы. — Если это Крам…

— Потом разберешься. Тебе еще полгода здесь находиться. Давай лучше делами займемся, — Рей кивнул и широко улыбнулся.

— Игорь! Сколько лет сколько зим!

Я повернулся к входу в зал. Мне навстречу вылетел директор Дурмштранга и сразу остановился в оцепенении, глядя огромными глазами на Мальсибера.

— Ты!.. Ты! Зачем ты здесь?!

— А что, одному Пожирателю здесь можно находиться, — Рей все так же улыбаясь, сделал шаг вперед. — Другому, — кивок в мою сторону, — тоже можно, а мне нет? — Каркаров как-то истерично всхлипнул и спрятался за мою спину. Интересно, как это выглядит со стороны, учитывая, что Игорь выше меня на голову. — Давай же обнимемся, друг. Мы так давно не виделись. В Азкабан мне передачки ты почему-то не носил. И сейчас как-то побледнел. Что с тобой? Ты не рад меня видеть?

— Я… Северус, мне нужно с тобой поговорить! — Каркаров преданно уставился мне в глаза. Я обречено вздохнул. И как мне его успокаивать?

— Рейнард, ты здесь не для этого. У тебя задача найти мальчиков и дать им поручение, — я состроил страшную гримасу и показал на коридор. Рей подошел ко мне и шепнул на ухо.

— Мне нянька не нужна, Сев. Только не в этот раз. Тебе теперь долго Каркарова в чувство приводить. — Мальсибер резко развернулся и пошел по направлению к лестнице, ведущей на седьмой этаж. Если Рей вляпается в какую-нибудь историю…

Я вышел на улицу. Каркаров не отставал, семеня за мной как преданный пес. Мое терпение не безгранично. Поэтому оно очень быстро лопнуло.

— Что ты за мной ходишь? Еще немного, и я предположу, что ты хочешь меня на танец пригласить. — Я шагал по украшенной улице вокруг замка, на ходу срывая злость на учениках.

— Ты обещал мне безопасность! А вместо этого в замке появляется Мальсибер! Как он сбежал из Азкабана? Кто еще сбежал вместе с ним, и почему он не боится появляться в Школе! Северус! Он меня сегодня убьет, ты что, не понимаешь этого.

— Заткнись, — я остановился и посмотрел ему в глаза. — Мальсибер выполняет волю Лорда. Как он сбежал, мне не ведомо, и сомневаюсь, что кому-то это необходимо знать.

— Он же не убьет меня?

— Если не попадешься ему сегодня на глаза — нет.

— Метка становится ярче, — пробормотал он себе под нос.

— И что? — я бросил на Игоря презрительный взгляд.

— Лорд возродился, да?

— А как ты думаешь? — мое раздражение просто перехлестывало через край. Раздражение, перемешанное с легким беспокойством за Рея. Как он там? Лишь бы глупостей никаких не наделал.

Ну да, Метка становится ярче, а я ничего не замечаю. Ну вот что мне ему сказать? Да если бы Люц с Реем мне об этом не сообщили, я действительно находился бы в блаженном неведении.

— Северус, я не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, — Каркаров семенил за мной.

— Не вижу, Игорь, никаких причин для беспокойства.

— Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? — с явной тревогой возразил Каркаров, понизив голос: вдруг кто подслушает. — Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня, не стану скрывать, это очень тревожит…

— Тогда беги, — как же ты меня достал. Час. Прошел уже час, а от Рея никаких вестей. — Беги, я уж как-нибудь объясню твое бегство. Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе.

Я быстро шел по аллее, награждая снятием баллов каждого, кто попадался мне на пути. Резким движением, шуганув очередную парочку, я продолжил движение, не прекращая сыпать наказаниями направо и налево.

— Минус десять баллов Пуффендую, Фосетт, — прошипел я, дойдя до такой точки раздражения, что наплевал на официально принятое в Хогвартсе обращение к ученикам. — Минус десять и Когтеврану Стеббинс.

Время. Время. Тик-так. Мерлин! Я отошел подальше и незаметным движением включил связь. — Рей, — тихо позвал его. На другом конце послышался щелчок. И голос Грюма.

— Я все понял. Почему ты не боишься приходить в школу?

— Я не такой трус, как Хвост. — Я очень давно не слышал такого голоса у Мальсибера. В этой жизни ни разу. Пренебрежительный. Резкий. Холодный. Именно таким он был в Круге.

— Не боишься вновь попасться? — проговорил Барти.

— Нет. Меня Азкабаном уже не запугать, — хмыкнул Рей. Ну, естественно, не запугать. Я нервно хихикнул. Каркаров продолжал нести какую-то чушь, но я не слушал его. Почему я раньше не додумался выйти на связь?

— Не боишься, что Темный Лорд тебя больше не вытащит? Ему не нужны слуги, из-за которых нужно постоянно рисковать. — Скорее напрягаться. Вот уж чего твой Лорд точно не любит.

Послышался какой-то приглушенный шум, а за ним невероятно яростный шепот Мальсибера.

— Я ничего не боюсь, Крауч. Запомни это. Мне нужно идти, а то этот предатель Снейп может нагрянуть на этаж. Запомни, мне дан приказ на твою ликвидацию. Я совершено не хочу этого делать, но если ты еще раз поставишь под угрозу срыва всю операцию Лорда, мне придется выполнить его волю.

— Как Лорд узнал о том, что я делаю? — тихо проговорил Крауч.

— Даже у стен есть уши, Барти. Бойся и оглядывайся, — последние слова Рей произнес практически неслышно. Раздались шаги. Спустя какое-то время послышался громкий выдох. — Сев, слышишь меня? — Я щелкнул пальцем по гарнитуре. — Я спущусь по лестнице, ведущей через Гриффиндорскую башню. Иди мне на встречу.

Я не заметил, как меня начало немного потряхивать. Рей. Ты разговаривал с сумасшедшим! А если бы он не поверил? Если бы вбил себе в голову, что только он один достоин поручений Лорда? Я тебя убью лично! Прямо сейчас.

Тут на тропинке появился вездесущий Поттер в компании не менее вездесущего Уизли.

— А вы что тут делаете?

На Игоря я старался не смотреть, чтобы не убить его прямо здесь на глазах у Поттера.

— Просто гуляем, — кратко ответил Рон. — Правилами не запрещено.

— Ну и продолжайте гулять, — рявкнул я, пробегая мимо. А теперь в башню.

Возле гостиной Гриффиндора я встретил меланхолично облокотившегося на перила лестницы Рея.

— А как же маскировка? — зарычал я.

— Знаешь, а ты прав. Я здесь стою уже около двадцати минут — все проходят мимо и никто на меня не обращает никакого внимания. Даже обидно. Стоит Пожиратель, и никто даже не поинтересовался, а чего он собственно здесь стоит?

— Вот только такой обиженный вид делать не нужно, — я выдохнул. По раздолбайскому поведению Рея было видно, что разговор с Краучем его нисколько не зацепил. — Не все знают Пожирателей в лицо. Скажу больше, никто не знает Пожирателей в лицо. Даже многие Пожиратели не знают Пожирателей в лицо.

— Сев, я забыл сказать, — донеслось позадименя. Я обречено вздохнул и повернулся к Каркарову.

— Что тебе еще от меня нужно? — обманчиво мягко произнес я.

— А ему что-то нужно? — Рей просто светился. — Может ему наскучила подростковая вечеринка, и он захотел присоединиться к взрослым дядям?

— Я… нет. — Каркаров попятился назад.

— Игорь, ну что ты как не родной — то? Помнишь, как мы клялись в вечной дружбе у Тревиса в пабе? Ты забыл? Мне кажется, пока твои друзья гнили в Азкабане, ты неплохо преуспел. Не хочешь поделиться секретом карьерного роста? — Проговаривая каждое слово, Мальсибер понемногу спускался по лестнице по направлению к Каркарову.

— Рейнард, я…

— О, значит, ты не забыл, как меня зовут. За тринадцать-то лет. Это радует. Знаешь, даже я начал забывать свое собственное имя, — Рей все больше понижал голос. Атмосфера явно накалялась. Воздух начал заметно уплотняться. Я быстро прокачивал ситуацию на тему, что мне делать. Вроде бы Рей не собирается ничего страшного совершать с Каркаровым. Так, просто развлекается. Но эмоции его вполне естественные. Ничего не понимаю.

— Рей, я могу все объяснить, — начал лепетать Игорь.

— Да неужели? — удивился Мальсибер, уже практически вплотную приблизившись к своему оппоненту. — Мне кажется, здесь все ясно и понятно. — Вновь этот холодный безжизненный голос. Каркарова передернуло. Ну, еще бы.

— Рей…

— Я терпеть не могу эти собачьи клички. Никогда не сокращай мое имя, — прошептал Мальсибер.

— Выслушай меня, просто выслушай! — практически закричал бледный Игорь. И тут он совершил, наверное, самую большую ошибку за последние тринадцать лет. Он схватил Рея за руку. Мгновение, и Директор Дурмштранга уже лежит, придавленный коленом к каменному полу, со сломанным носом и завернутой за спиной рукой.

— Никогда не прикасайся ко мне. Я ненавижу, когда ко мне кто-то прикасается, — прошипел на ухо Игорю Рей. Я решил, что пора вмешаться, а то Каркаров, похоже, действительно вывел Мальсибера из себя. А я обещал, что в ближайшее время Игорь будет жить.

— Мальсибер, оставь его, — холодно, в своей преподавательской манере проговорил я.

— С чего бы я должен его оставлять, Снейп? — сквозь зубы процедил Рей.

— Я думаю, если бы наш Лорд хотел его смерти именно сейчас, он бы сказал тебе об этом. — Ага, ему больше делать нечего. Только о Каркарове думать.

— Если бы у него не мелькали такие мысли, он не послал бы сюда именно меня, не так ли? — с какой-то мягкой, странно завораживающей, улыбкой проговорил Мальсибер. Теперь я понял, почему Лорд натаскивал его именно на ликвидацию. Этот образ удивительно шел ему. В этот момент Рей был по-настоящему красив. Какая — то хищная звериная красота. Опасная красота. А Лорд — то у нас, как оказалось, эстет. Я тряхнул головой.

— Мальсибер. Это не просьба. Это приказ. — А вот теперь Игорь голову себе сломает, размышляя, почему Рей находится у меня на побегушках.

Мальсибер с видимой неохотой отпустил Игоря и с улыбкой проговорил:

— Игорь, ты не переживай. Шарик — то круглый. И, говорят, он еще и вертится. Мы с тобой обязательно еще встретимся. Наедине.

Каркаров, прижав руку к носу, с какой-то крейсерской скоростью умчался из поля нашего зрения. Я повернулся к Мальсиберу.

— И что это сейчас было?

— Играть нужно до конца. Тсс. — Он прислушался и, быстро поднявшись на площадку перед входом в гостиную, нырнул в тень, создаваемую уступом стены. Я последовал за ним, хотя мне делать это было совсем не обязательно. Мимо нас, гордо прошествовал Рональд Уизли. Почему он всегда мне мешает?

— Ты не ответил, — выходя на свет, проговорил я.

— Если он достанет Крауча, а Крауч уже на взводе и, причем приличном, он просто так от него не уйдет. А что увидит в мозгах Каркарова Барти? Правильно. Как я мило беседую с предателем Снейпом и делаю реверансы Каркарову?

— Ты какого хрена творил в комнате? — я вспомнил о его разговоре с Барти. — А если бы он тебе не поверил, что тогда? Ты вообще понимаешь, что пошел на танк с пистолетом? — я все понижал голос. Раньше я только думал об этом, а теперь я это полностью осознал. — В тебя же Крауч с порога мог Авадой зарядить, вместо здрасти! Да ты бы мяукнуть не успел! Ты когда уже начнешь ценить свою гребанную жизнь?

— Не ори. Тише, сюда опять кто-то идет.

Мы снова юркнули за какой-то выступ, дающий такое хорошее прикрытие. Мимо нас протопал довольный и улыбающийся Поттер. Если мне еще хоть кто-нибудь помешает убивать Мальсибера, то этот кто-то погибнет смертью храбрых.

— Знаешь, я, пожалуй, сейчас буду делать то, что мог бы сотворить с тобой Барти, — я очень недобро улыбнулся и сделал шаг в его направлении.

— Да иди ты, — пробубнил Рей, выходя на площадку перед проходом в гостиную. Портрет неожиданно открылся с внутренней стороны, и из него вылетела растрепанная Гермиона опять вся в слезах. Она врезалась в Рея и подняв глаза, прошептала:

— Это опять вы. Извините. Я не специально на вас налетаю, просто так получается, — она всхлипнула, отодвинулась от Мальсибера, и собиралась уже сбежать вниз по лестнице, когда увидела, наконец, меня.

— Мисс Грейнджер, почему вы в таком виде гуляете по школе? — миролюбиво спросил я девушку.

Гермиона посмотрела на меня как кролик на удава и сразу начала лепетать что-то бессвязное.

— Сев, помолчи, — резко бросил Рей и подошел к ней. — Что случилось? Кто смог испортить настроение в праздничный день такой прекрасной девушке?

Гермиона мгновение пристально его разглядывала, и, неожиданно для всех (то есть для меня и Мальсибера), уткнулась Рею в грудь и зарыдала.

— И что мне делать? — разведя в сторону руки, растеряно проговорил мой друг. Неожиданно по общей линии с нами связался Андре.

— Ребята, вы там где? Работа — работой, а семья — семьей. Давайте шустро домой. Тут без вас вечеринка не прет. Сев, Фрай лично пообещала с тобой поговорить, если вы не заявитесь через полчаса.

Мы растеряно переглянулись. Рей чисто рефлекторно приобнял девушку и, легко поглаживая ее по спине, повторил вопрос, кивая на Гермиону:

— И что мне делать? — Я вздохнул. Ну что ж. Чем не повод для знакомства?

— Забирай ее с собой, — махнул я рукой.

— Что с ней сделать?

— Если она сейчас в таком состоянии будет слоняться по школе, то обязательно отыщет кучу неприятностей. Мероприятия для приведения девушек в чувства довольно сложные и могут слегка затянуться. А мне домой нужно. Берем ее с собой, там разберемся. И нет, я знаю, что ты сейчас скажешь. В Школе сегодня я тебя не оставлю. Особенно в облике Рейнарда Мальсибера. — Я сделал шаг и схватил их за руки.»

— Рейнард, а Каркаров все-таки сбежал, или ты с ним таки встретился? — добродушно проговорил Альбус.

— Да больно надо, — отмахнулся временный начальник Отдела Тайн. — Я просто порекомендовал ему бежать из школы куда глаза глядят и достаточно быстро, а то я могу передумать, — усмехнулся Рей.

— Друг, нет в тебе дипломатической жилки. Угрозы, шантаж — это так грубо, — обратился к Мальсиберу Люциус.

— Ага, зато в тебе есть.

— Конечно, есть, — гордо ответил Малфой.

— А спаивание русалок входит в дипломатию? — спросил отца Драко.

— Судя по тому, сколько эти аристократы могут выпить — это дипломатическая черта заложена у них на генетическом уровне, — буркнул Невилл.

— Слышишь, Люциус, молодежь тебя сейчас уделала, — хихикнул Мальсибер.

— Вот вечно вы все опошлите! Уизли, читайте!

"Аппарировали мы к входу в дом. Причем я немного не рассчитал, учитывая тройную нагрузку, и появились мы не на расчищенной дорожке, а рядом с ней. Пока я выбирался из пушистого сугроба, отплевываясь и матерясь, из дома выбежали веселые родные и с криком: «А! Наконец-то, мы все в сборе», начали открывать шампанское. Через какое-то мгновение я вновь начал выбираться из того же сугроба со злостью потирая ушибленный глаз. Вот кто из них отличается такой поразительной меткостью? Неловкую тишину прервал истерический смех нашей гостьи. Я раздраженно повернулся в сторону соседнего сугроба, откуда отряхиваясь, выползал Рей, волоча за собой смеющуюся девушку. К нам подлетели мои родные и близкие с заразительным смехом начавшие выковыривать меня из снега. Общее настроение передалось мне и, спустя несколько секунд, я присоединился к общему веселью. Филипп начал разливать напиток по бокалам, что-то напевая себе под нос. Это они скучали так, ага.

— Где я? Вы вообще кто? — раздался удивленный голос Грейнджер. Быстро же она очухалась. А еще безгранично удивилась и, в конце концов, испугалась. Я повернулся к ней, чтобы начать вступительную речь про то, что этот дурдом местного масштаба вскоре станет неотъемлемой частью ее жизни, но увидев как округлила глаза девушка, прикусил язык. — Профессор? Я не понимаю, — Грейнджер начала оглядываться. Задержала немного дольше (как мне показалось) взгляд на Мальсибере, который что-то оживленно обсуждал с Андре и Эваном и, судя по его резким движениям, они его немного воспитывали. Удовлетворив свое любопытство, она повернулась снова ко мне. Я вздохнул и приготовился начать объясняться, но вышедшая вперед мама прервала мой порыв открыть Грейнджер все тайны мироздания.

— Деточка, как тебя зовут? — Она подошла к Гермионе и, улыбнувшись, приобняла ее за плечи.

— Гермиона, — растерянно проговорила она.

— Гермиона, — тихо повторила мама. — Рей! — резко крикнула она. — Что ты с девушкой сделал? Почему она такая заплаканная?

Мальсибер от неожиданности вздрогнул и очень медленно повернулся в сторону Эйлин.

— А что сразу я-то? — как-то обижено проговорил он. — Это он ее за нами поволок, — буркнул Рей и ткнул в меня пальцем. Предатель. Мама перевела свой взгляд на меня и приторном голосом проговорила.

— Это то, о чем ты мне рассказывал?

— Да, — коротко промямлил я. Около недели назад у меня состоялся с ней разговор относительно Мальсибера. Сначала она восприняла в штыки то, что я хочу пригласить его к нам на Рождество, но потом ненадолго задумалась и попросила все рассказать про «этого мальчика». Разумеется, мимо этой невеселой истории с Гермионой я пройти не смог, и взял с нее обещание, что она сделает все, чтобы Мальсибер не отвертелся от женитьбы, если я по каким-либо причинам не смогу этого сделать сам. Естественно, я выдержал несколько неприятных минут, пока мама не прооралась, но в итоге она согласно кивнула.

— Северус! Объясни мне, пожалуйста, кто надоумил тебя пригласить девушку к нам в дом подобным образом? — с улыбкой продолжала меня пытать моя собственная мать.

— Ну, так получилось, — проворчал я. — И вообще это произошло спонтанно.

— Так получилось! — всплеснула руками мама. — Рей!

— Что?

— Я тебе покажу что! Кончайте уже о работе думать, у нас праздник, в конце концов! — она подошла к моим сотрудникам и протянула руку в их сторону ладонью вверх.

— Это что? — удивленно уставился на руку Мальсибер.

— Наушники. Все сюда. Эван, не задерживай остальных. Хотите работать — работайте, но только не в моем доме. — Ребята переглянулись и как-то неуверенно сложили свое имущество на подставленную ладонь, которая тут же развернулась в мою сторону. — Сев, тебя это тоже касается. Вот и отлично. Когда мы вернемся, чтобы ни о какой работе не было ни одного слова. — Она снова подошла к Гермионе, которая в своей парадной мантии уже начала замерзать. — Пойдет деточка, я тебя в порядок приведу. Сев! Сними уже эту иллюзию, она меня раздражает! — Я, вздохнув, одним движением руки убрал маску с лица. Ну, мама! Выставила нас нашкодившими щенками перед девушкой, которая по совместительству моей ученицей является. Гермиона удивленно хлопала глазами, пристально рассматривая новый облик своего старого профессора. Я усмехнулся и подошел к ребятам. Краем глаза я заметил, как Грейнджер дала себя увести в дом маме и присоединившейся к ней Фрай.

Начавшийся было между нами разговор, прервал негромкий хлопок и к нам быстрым шагом подошел Фернандо, откидывая в сторону использованный портключ. У каждого из моих сотрудников была подобная игрушка, на всякий случай. И не одна.

— Ты где был? — спросил я, опередив Эвана.

— В Министерстве, — пожал плечами Кеппа.

— Что-то случилось? — я нервно дернулся.

— Да ничего, — весело ответил Эван. — Там у Амбридж крыша поехала. Пришла, незадолго до вашего возвращения, в Отдел, попыталась, по крайней мере, и начала орать, чтобы мы выдали ей Пожирателя, скрывающегося от правосудия.

— Вы разобрались? — я нахмурился. Если бы эта коза не была нам нужна, она бы уже давно вылетела из Министерства со скоростью той пробки, что опрокинула меня в сугроб.

— Ну, там ребята с ней сейчас беседуют, — как-то образно ответил Андре.

— Я надеюсь, ничего противозаконного?

— Нет, все в рамках приличия. Рей сейчас предложил лично с ней поговорить, но мы подумали, что ты будешь против.

— Ну конечно, я буду против!

— Что ты кричишь, я просто с ней встречусь. Хочет с Пожирателем пообщаться, будет ей Пожиратель, — отмахнулся Мальсибер.

— Нет уж. Пускай живет в неведении, относительно того, что это такое — встреча с Пожирателем Смерти.

— Да ладно. Это ей на пользу пойдет.

— Хм, а ты уверен, что это не ее эротическая фантазия? Может дамочка решила себе праздник устроить, — гадко усмехнулся я. Рей слегка побледнел и замотал головой. — Что уже не хочешь с нашей драгоценной Долорес встречаться? Нет? Ну, тогда вспомни, что ты сегодня девушку должен развлекать, которую с собой притащил.

— Я притащил?

— Ну а кто, я что ли?

— Ребята, а вы что на связь то не выходите? — прервал нас Фернандо.

— Попали под раздачу, — улыбнулся Эван. — Ты у нас единственная связь с штабом сейчас. — Мы рассмеялись. К нам подошел Филипп и всучил бокалы.

— Рей, а что Барти сделать-то хотел? — я с любопытством посмотрел на него.

— А, ничего особенного. Яд какой-то смастерить пытался. Каркарова отравить захотел.

— А ко мне обратиться было сложно?

— Ну, видимо, паранойя Грюма передается через глаз, — рассмеявшись, проговорил Рей.

— Я чего-то недопонимаю? — прищурившись, спросил Эван. — Ты хочешь сказать, что встретился с Краучем лицом к лицу?

— Ну, да, — как-то виновато проговорил Рей.

— А если бы он попытался тебя убить? Он же псих. Его действия невозможно просчитать! — прорычал полковник.

— Ну, ведь не попытался же, — как-то наиграно весело ответил Мальсибер и начал пятиться в сторону дома.

— Андре, а давай мы его сами убьем. В этом случае у нас будет стопроцентная гарантия того, что этот мальчишка никуда больше не влезет! — и Эван с Андре, сделав несколько слитных движений, оказались рядом с Мальсибером, зажав того с двух сторон в «клещи». Купание Рея в снегу, и его безуспешные попытки вырваться, сопровождались комментариями с нашей стороны и выкрикиваниями лозунгов: «Давай Рей, мы в тебя верим». Прервали наше веселье, появившиеся из дома представительницы прекрасного пола. Одетые в маггловские брючные костюмы и шубки. Эван сразу поднял смеющегося Рея на ноги и попытался отряхнуть под пристальным взглядом моей мамы.

— И что это вы делаете? — немного возмущенно спросила Фрай.

— Эм, мы в снежки играем, — весело прокричал я.

— Им? — с любопытством поинтересовалась Гермиона.

— Нет, конечно! Он просто поскользнулся и упал, — и, быстро смастерив снежок, я запустил им в свою жену. Разумеется, попал.

— Ах, так! — и в мою сторону полетело несколько комков снега. Вскоре к обстрелу присоединилась Грейнджер. Ну, еще бы: когда еще можно будет профессора Снейпа безнаказанно снегом закидать. Очень быстро мишеней для наших валькирий стало две. Мы с Реем ловко уворачивались от обстрела. Почему-то Фрай и Гермиона выбрали, для оттачивания своей меткости, помимо меня, Мальсибера (как самых молодых, видимо). Их меткость оставляла желать лучшего, или это мы такие ловкие, но несколько снежков попали в гогочущих вояк. Через несколько минут в забаву включились уже все. Спустя некоторое время наши дамы поняли, что попасть в нас все равно не получится, и решили действовать более практично. Валяние нас в снегу прервалось шикарным салютом, который устроил Фил. Пока все наслаждались, воистину незабываемым зрелищем, я решил уточнить кое-что у Фрай.

— Что вы ей сказали?

— Ничего конкретного, — она пожала плечами, — объяснили, что Рей твой лучший друг и пришел в школу, чтобы вытащить тебя домой. И что вы не могли бросить человека, нуждающегося в помощи, и решили окунуть ее в мир настоящей волшебной семьи.

— В смысле?

— Я же тоже магглорожденная. Ты не забыл? — Вообще-то забыл, точнее нет не так — я никогда не заморачивался по этому поводу. — Я ей сказала, что чудеса иногда случаются даже в магическом мире и пускай она сейчас чувствует себя Золушкой на Балу.

— А кто принц?

— Сама выберет, — улыбнулась она. Мда, а из кого выбирать-то? Я женат, а из остальных мужчин по возрасту ей более менее подходит только Рей. — А почему бы нам не пойти погулять?

Все одобрили эту идею. Андре, Эван и Фернандо были в джинсах, свитерах и легких дубленках. Так что все подождали, пока мы с Реем не переоденемся. И мы отправились гулять. Гуляли по маггловской части Лондона, своей веселой толпой привлекая внимание абсолютно всех, кто встречался нам на пути. Кульминацией стало предложение Фрай покататься с горки. Обычной маггловской горки, с которой с таким азартом каталась ребятня. Горка была огромной с самыми различными конструкциями. Нам почему-то приглянулась та, которая была с закрытой трубой. Что-то типа туннеля.

Рей с Гермионой проскочили первыми. Я испытал просто какое-то непередаваемое облегчение, когда в середине нашей прогулки заметил, что они шли вместе, держась за руки, и о чем-то оживленно переговаривались. Я всегда опасался только одного, что Гермиона не сможет ответить Рею взаимностью. А то, что он испытывает к ней нечто, далекое от действия магии крови, знали уже, похоже, все, кроме этих двоих. Женить же своего лучшего друга на девушке, которая его ненавидит, даже ради спасения его жизни я бы не смог. Сомневаюсь, что такую жизнь можно назвать счастливой. Как бы не велико было бы мое горе, но такой подарок я ни за что Рею бы не сделал. А тут… Видя, как девушка чуть ли не виснет на Мальсибере, я понял, что эта пара действительно сможет стать счастливой.

Следом за ними прокатились мы с Фрай. А потом нашему примеру решил последовать Андре. С криком: «Счастливого Рождества» он поехал по трубе и застрял. Где-то практически в самом конце, судя по тому, как торчали его ноги из этой самой трубы. Картина была просто неописуемая.

— Ребята, кажется, я застрял, — как-то жалобно прокричал Андре.

После этих слов мы практически упали на снег, задыхаясь от смеха. Причем валялись не только мы, но и родители, которые следили за своими драгоценными детишками. Несколько из этих самых ребятишек, стоя на верху этого монументального сооружения, по недоразумению названного горкой, не могли видеть, что происходит в самом низу и с веселыми криками начали спускать по этой самой горке вниз.

— Что за черт! — закричал мой секретарь, когда ему на голову начали падать дети. — Да вытащите меня уже отсюда!

Но мы не могли. Ни мы, ни родители. Даже испуганно завывающие дети не могли успокоить смех, раздававшийся на детской площадке в ту ночь. Первым опомнился Мальсибер и подошел к торчащим ногам. Дернул раз — ничего. Второй — тот же результат. К его усилиям присоединился Эван, и теперь они начали вытягивать несчастного вдвоем. Дважды ничего не получалось. Кое-как мы вытащили его втроем, и то не с первого раза. Следом за Андре вывались перепуганные и одновременно счастливые дети прямо в руки Мальсиберу. Решив, что это новое развлечение, они заявили, что это их новая лошадка, и они хотят на нем покататься. Родители опешили и хотели уже образумить своих разыгравшихся чад, но Мальсибер махнув рукой, ничего страшного, мол, посадил одного ребенка к себе на плечи. Другого подхватил Фернандо.

Гермиона посмотрев на Андре, вновь начала смеяться и сквозь смех выдала:

— Какая это Золушка? Это самая настоящая сказка про репку.

Ночь подходила к концу. Мы вернулись в поместье. Рей с Гермионой остались на улице. Наверняка созвездия разглядывать, а как же. Спустя несколько минут я вышел на улицу и махнул Рею рукой. Пора. Нужно возвращаться в школу. Мальсибер кивнул и, в последний раз поцеловав девушку, подошел ко мне.

— Сев, я не могу, — тихо проговорил он.

— Что ты не можешь? — я смотрел на него.

— Ты знаешь, что эту ночь в ее памяти нельзя оставлять. — Я кивнул и закрыл глаза. Можно ли считать, что все сегодня было напрасно? — Я не буду рисковать, Сев. Я не менталист — я ликвидатор. Такая тонкая работа мне не под силу.

— Рей. Это всего лишь Обливиэйт.

— Я не могу, Сев! — практически прокричал он. Я продолжал на него смотреть. — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Что? Что я влюбился как пацан в пятнадцатилетнюю девочку?

— Шестнадцать.

— Что шестнадцать?

— Ей сейчас шестнадцать. Ты не забыл, что она один год прожила за два? Рей, ей семнадцать будет меньше, чем через год. Не нужно себя считать извращенцем.

Я развернулся и пошел в направлении оставшейся одиноко стоять девушке.

— Гермиона?

— Да? — она обернулась.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Она кивнула и подошла ко мне, на каждом шагу оглядываясь на Рея. Мы вошли в одну из пристроек к дому. Рей, а я могу это сделать? Мерлин. А что если…

— Гермиона, посмотри мне в глаза. Скажи, ты хочешь помнить эту ночь?

— Зачем вы это спрашиваете? Вы же не хотите стереть мне память? — в голосе девушки был испуг и мольба. Ты не хотела его забыть. Это хорошо.

— Все будет зависеть от твоего ответа, — я старался говорить как можно мягче.

— Это было самое лучшее мое Рождество, я до сих пор не верю, что все это происходит в реальности. Такое чувство, что это сон, — прошептала она, глядя мне в глаза.

— Тогда пускай эта ночь и остается сном. — Щуп. Вот так. Теперь блок. Хрупкий, но Лорду его никогда не пробить. А снять его сможет только Рей. Как там в сказках? Поцелуешь спящую красавицу, и она проснется? Теперь, все, что ты пережила, будет казаться тебе сном. Красивой Рождественской сказкой, в которой профессор Снейп почему-то смеялся и играл в снежки, а еще выглядел вполне даже ничего. И прекрасный принц присутствовал, куда же без него. И будет вся сегодняшняя ночь оставаться сном, пока Мальсибер тебя не поцелует вновь.

Девушка закрыла глаза и заснула. Я ее подхватил и положил на невысокую кушетку, стоящую здесь. Затем быстро по памяти трансфигурировал надетые на ней вещи в парадную мантию, в которой Гермиона оказалась здесь. Вновь поднял ее и вынес на улицу. Передал в руки Рею, и мы аппарировали обратно в Школу…

Мои воспоминания прервал Крауч, который, видимо, искренне переживал за нашего Избранного. Чтобы хоть как-то скрыть волнение, он решил поболтать. У воды было холодно, и я неторопливо пил горячий чай, обхватив чашку обеими руками.

— Снейп. — Я покосился на Барти. Идиот. Грюм всегда ко мне по имени обращался. И об этом знали многие. — А ты всегда спишь в старинной ночной рубашке?

Я подавился чаем. Что? В какой рубашке я сплю?

— С чего ты взял? — выдавил я из себя, прокашлявшись.

— Как это с чего. Совсем недавно ты ее всей школе демонстрировал, когда ночью шум услышал в коридоре, да у себя в кабинете.

Я медленно перевел взгляд на Альбуса. Тот виновато потупился. Блеск. Теперь вся школа будет думать, что я ношу ночные рубашки, модные в конце прошлого века. Как будто мне боггарта Лонгботтома не хватает. Я уже открыл было рот, чтобы высказать все, что я думаю обо всех, как вынырнул первый участник. Крам финишировал.%E/0F%Eї% с Грейнджер на руках. Я подумал тогда, что, скорее всего, это к лучшему, то, что Рей в бессознательном состоянии валяется на ковре в моем кабинете и не видит этого.

Поттер вынырнул последним. Он прихватил с собой не только Уизли, но и младшую Делакур.

— Сев, — задумчиво обратился ко не Альбус, — тебе не кажется, что что-то прошло не так? По договору русалки должны были сами включиться в испытание и погонять их по озеру. А тут… Что-то рано они все всплыли. Твои маньяки их случайно не убили, а то от озера пахнет как-то странно?

Я хмуро на него смотрел. Ну, а что я мог сказать? Что они либо до сих пор пьют или находятся в похмельном неведении, что турнир уже идет? Вскоре всплыли русалки. Я немного знаю их диалект. Но то, что требовала от Альбуса их Глава… Я покачал головой и перевел взгляд на Грейнджер. Она, конечно, от меня получит, мне просто необходимо сбросить напряжение, которое все еще заставляло меня передергиваться в тот момент, когда я вспоминал Грань. Но требование отдать ту дуру, которая бросила этого милого мальчика Рея, на корм Гигантскому Кальмару, думаю, не будет удовлетворено. Я все продолжал разглядывать хлопочущую возле Поттера Гермиону, когда я увидел, что у нее в волосах сидит Рита в своей анимагической форме. Ну что же, думаю, скоро мы почитаем чудесную статью про мисс Грейнджер.

Поттеру дали первое место, вместе с Диггори. Видимо, судьям понравилась его жизненная позиция: "Мне больше всех нужно, поэтому я в каждой бочке затычка, и неважно, что отверстия для пробки чаще всего квадратные".

Я покачал головой и пошел в школу, приводить в сознание моих ненормальных друзей».

— Герми, это так здорово! Почему ты мне ничего этого не рассказывала никогда? — умиленно проговорила Джинни.

— Может, потому что это был сон? — резко ответила миссис Мальсибер.

— Да даже сон. Я же тебе обо всем рассказывала, — обиженно проговорила Уизли.

— Я начинаю задумываться, что иметь в семье ментальных магов, это полный отстой, — пробубнил Драко. — Добро пожаловать, Гермиона, в мир, где тебе без всяких вопросов могут изменить память.

— Я бы сказал, что память в этом мире могут изменить не только близкие, — снова влез в разговор Невилл.

— Ты сейчас о чем? — хором ответили практически все сидящие внизу люди?

— Ни о чем. Думаю, вы сами все позже услышите.

Глава 33. Разговоры

«25 мая 1995 года.

Рита превзошла саму себя. Ее статья про Грейнджер получилась даже лучше, чем если бы мы ей ее заказали.

Перед началом занятий, ко мне прибежал взъерошенный и негодующий Люциус, державший в руках «Ведьмин Досуг». Я слегка удивился, увидев, что он один.

Эта неразлучная парочка, в последнее время, напоминала мне сиамских близнецов, разделить которых просто невозможно. Что-то мне эта ситуация напомнила. В прошлый раз Люциус вот так же притаскивал значки с неприличными словами.

— Люциус, ты не перестаешь меня изумлять. С кого времени ты начал читать журналы для домохозяек? С каких пор ты вообще стал что-то читать? Раньше такой тяги к печатным изданиям я в тебе не замечал. — Я сел и поудобнее устроился в кресле.

— Не пытайся меня задеть, я у же привык, так что не получится, — с этими словами Малфой кинул мне на стол журнал. — Открой пятую страницу.

— «Разбитое сердце Гарри Поттера»? Люциус, я совершенно не хочу читать про покореженные внутренности этого мальчишки.

— Да плюнь ты на этого сопляка. Там про Грейнджер написано, — я быстро пробежал статью глазами.

— И что?

— Как это что? У нее с этим Крамом все серьезно, оказывается. Они в Болгарию собираются!

— Люциус, это статья Скиттер. Я удивлен, что она еще никого не полила грязью до этого.

— Это правда, Сев. Этот кретин уже все уши нам прожужжал, как им будет вместе прекрасно.

— Сядь, не мельтеши. Ты Рею показывал это? — Я помахал журналом перед носом принявшего, наконец, статичное положение Малфоя.

— Показывал. Он отмахнулся и сказал: «Пускай делают, что хотят». А Краму вообще порекомендовал визу начать для нее делать.

— Что? — я немного опешил.

— То! Поэтому я и пришел. Ты не заметил, что с тех пор, как он вернулся, он стал более замкнутым в себе?

— Это депрессия. После посещения Грани такое иногда случается, — я задумчиво провел указательным пальцем по губам.

— Да мне до Астрономической башни, в какой депрессии он находится, — сорвался Люциус. — Если эта пигалица уедет в Болгарию, мы его потеряем.

Я задумался. Надолго. Я не понимаю, что могло послужить поводом для столь резкого изменения отношения Рея к этой девушке. Если только…

— Люциус, что он еще говорил?

— Он ничего не сказал, просто пожал плечами и все. Знаешь, Рей — дайте — кого-нибудь — убить мне нравится больше, чем Рей — я — хочу — сдохнуть — и — оставьте — все — меня — в покое.

— Рей не хочет умирать. Если бы он этого хотел, он бы просто не вернулся.

— Тогда что с ним происходит? — Люциус пристально на меня посмотрел.

— Я не знаю. Я поговорю с Лексом. А теперь успокойся и освободи мне кабинет. Визу ей дадут только через мой труп.

— То есть никогда? А что, если…

— И ему в Британию тоже. Все, вали отсюда.

Первый урок был у класса Гриффиндор — Слизерин. Интересно, когда я уже выучу расписание занятий?

Мои змеи развлекались во всю, цитируя украдкой Скиттер, и ждали ответной реакции этой троицы.

Мне показалось, или Грейнджер даже зарделась, прочитав эту мерзость?

Я смотрел на Гермиону и быстро просчитывал ситуацию. Так, нужно эту девчонку поставить на место, и начать внушать ей здоровое отвращение к Краму в частности и к Болгарии, в общем. Иначе, все это может плохо кончиться.

Да, еще Малфой своими истериками выведет меня из себя достаточно быстро, а мне сейчас нельзя выходить из себя, это может быть опасно. Похоже, идея поженить эту парочку у Люца трансфигурировалась в идею-фикс. Или он на самом деле за Рея так сильно переживает?

Я все-таки поддался злости, в разумных пределах и тщательно ее контролируя. Так даже проще. То, что я собирался сделать, выходило далеко за рамки педагогической деятельности, но следовало ковать железо, пока оно белое.

Я неслышно подошел к незабвенной троице, и некоторое время просто стоял у них за спиной, разглядывая, чем же они занимаются. А занимались они как раз обсуждением этой статьи.

— Ваша жизнь, мисс Грейнджер, без сомнения, полна любопытных событий, — обратился я к ней ледяным голосом, — но не следует обсуждать ее на уроках. Минус десять очков Гриффиндору.

Я взял со скамьи «Ведьмин досуг».

— А, так вы еще и журналы на уроках читаете! Еще минус десять очков Гриффиндору. Ах, ну, конечно… Поттеру и дня не прожить без газетных вырезок о собственной персоне… — Это было подло, но необходимо. Я зачитывал эту статью вслух, выставляя на посмешище Поттера с Гермионой. Странно, но мне совсем не стыдно. Есть вещи, через которые необходимо пройти, чтобы повзрослеть. Добро пожаловать в мир взрослых игр мисс Грейнджер.

— «Разбитое сердце Гарри Поттера»… что же, Поттер, с вашим сердцем на этот раз? «Гарри Поттер мальчик необыкновенный, но как все мальчики его возраста испытывает муки юности». Что пыталась этим сказать мисс Скиттер? Намекала на то, что в вас проснулась совесть? Как-то рано она в вас проснулась, Поттер. Поверьте мне на слово, в четырнадцать лет совесть спит достаточно крепко. Иногда, окружающим даже мешает ее храп. «Рано потерявший родителей и лишенный родительской любви, он думал, что обрел утешение в своей школьной подруге Гермионе Грейнджер.» Грейнджер, не обнадеживайте своего приятеля понапрасну. Вы совершенно не похожи на мать Поттера. А вам, Поттер, подарили целый альбом с колдографиями вашей матери. Не нужно пытаться искать ее в своей однокласснице. Мне любопытно, Грейнджер, а как именно вы утешаете своего друга? Не отвечайте, это был риторический вопрос. — Я гнусно усмехнулся. Глядя на красного как рак Поттера и обескураженную Грейнджер, я почувствовал, что издевки над ними начали доставлять мне какое-то извращенное удовольствие. Продолжим. — «Мисс Грейнджер родилась в семье магглов, это простая, но амбициозная девочка. Ее тянет к знаменитостям, и одного Гарри Поттера ей мало. На Турнир Трех Волшебников в Хогвартс приехал Виктор Крам, ловец сборной Болгарии, триумфатор недавнего Чемпионата мира, и мисс Грейнджер тут же и его поймала в свои сети.» Мисс Грейнджер. Это про вас поговорка «В тихом омуте — черти водятся»? Вы меня удивили. Я думал, что у вас в голове только учеба и хорошие оценки. А может быть разбивать сердца знаменитостям — это ваше хобби? «Она его просто покорила, и он уже пригласил ее на летние каникулы в Болгарию». Мисс Грейнджер, если вы собрались путешествовать летом только по Восточной Европе, где не действует безвизовый магический режим, советую задуматься на эту тему. Вы знаете, что в такие страны как Болгария, Польша, Россия и иже с ними вас просто так не пустят? Или вам понравилось попадать на первые полосы, и вы хотите прочитать что-то наподобие: «Гермиону Грейнджер верного спутника Гарри Поттера и любовь всей жизни Виктора Крама с позором депортировали из страны»? — Мои змеи не выдержали и начали смеяться в голос. Не перебарщиваю ли я? Нет. Она уже завелась. Теперь, если я попытаюсь остановиться, станет только хуже. Нужно дожать. «— Я еще никогда ничего подобного к девушкам не чувствовал, — признается Виктор Крам. А непостоянная мисс Грейнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков.» Вы что, действительно верите молодому человеку в полном расцвете сил, который девять месяцев из двенадцать живет в чисто мужском коллективе, а остальные три проводит наедине с метлой? Бросьте, ему просто не с чем сравнивать. Поклонницы не в счет. Вряд ли он помнит хоть одну. «Трудно сказать, чем так привлекательна мисс Грейнджер. Нельзя сказать, чтобы она была красива, скорее всего, причина симпатий к ней двух несчастных мальчиков кроется в чем-то ином». Ну, это дело вкуса. Вы же не роза, чтобы всем девушкам нравиться, и не бутылка коньяка двадцатилетней выдержки, чтобы большинство мужчин были от вас без ума? — Судя по тому, как Гермиона на меня смотрела, я ожидал, что девушка набросится на меня с кулаками. Но она стойко держалась. Учиться тебе еще и учиться. Нарцисса быстро прекращает нападки на ее достоинство. Грубо для аристократки конечно, но удар у нее неплохой. А если бы на месте Гермионы была Фрай, то уже после второй фразы, в меня летел бы котел со всем его содержимым. А девчонка держится. Молодец! Кремень. Может Рею, в конце концов, не так уж и не повезло? «— Она просто страшилище, — говорит о ней Пэнси Паркинсон, миловидная, привлекательная студентка четвертого курса. — Но она умна, и ей вполне по силам сварить приворотное зелье. В этом-то, я думаю, все и дело.» — Так. Это уже перебор. Мои змеи только что нарвались на неприятности. — Мисс Паркинсон, это грубое и не этичное заявление от аристократки. Думаю, что уроки этикета не будут лишним для всего вашего курса. — Змеи сразу перестали смеяться и с ужасом смотрели на меня, представляя, видимо, в каком именно туалете будет проходить урок этикета. А вот не нужно было говорить такую чушь. — «Приворотные зелья запрещены в школе «Хогвартс», и Альбус Дамблдор, без сомнения, заинтересуется причиной успеха своей студентки.» В школе Хогвартс запрещены не только приворотные зелья, но и оборотные зелья, а также чары невидимости. Но это так, мысли в слух. «А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной.» Поттер, только не нужно впадать в крайности. Оставьте свое сердце при себе. Думаю, вашей возлюбленной, если она у вас, конечно, появится, вы нужны будете в полном комплекте.

Все. Я швырнул этот журнал на стол и рассадил троицу.

Посадив перед собой Поттера, я постарался всячески донести до него, что в замке находится кто-то опасный и под оборотным зельем, компоненты для которого он крадет у меня. И что перед третьим туром ему нужно выучить немного больше, чем одно заклинания.

Все это время, пока я разглагольствовал, Поттер неотрывно смотрел мне в глаза. Ну вот почему он так делает постоянно? Ведь чувствует, что перед ним менталист. Никогда не пойму этого мальчишку. А намеков он как не понимал, так и не понимает. Я даже провел для него ознакомительный урок высших зелий, потому что, я очень сомневаюсь, что Поттер попадет в мой класс на шестом курсе. А так, хоть знать будет, что существует сыворотка правды.

Мой ликбез прервал ворвавшийся в класс Каркаров. Я попытался выставить его из кабинета. Бесполезно. Я обречено уставился на Поттера, и попросил Каркарова прижать свою пятую точку где-нибудь, и не мешать мне завершить урок.

Игорь, все оставшееся до звонка время, маячил где-то у меня за спиной, заставляя напрягаться. Напряжение в свою очередь перерастало в раздражение, которое было все труднее и труднее сдерживать.

Звонок, оповещающий об окончании этого урока, прозвучал как благословение. Когда все студенты сбежали из кабинета, я обратил свое внимание на стоящего за моей спиной Каркарова.

Если он опять будет ныть о своей Метке, я не дождусь приказа Лорда о его ликвидации.

Ну, сколько можно нудить об одном и том же? И почему Игорь пристает именно ко мне? Вон, к Малфою бы сходил. Он его не сдавал, по крайней мере. Поистерили бы вместе. Думаю, белобрысый не обошел бы своим вниманием коллективную истерику. А то у меня складывается чувство, что Игоря навестила мания величия, и он считает, что Метка проявляется только у него.

— Ну? Что за срочность? — прошипел я, пытаясь скрыть злость. Мне начинает казаться, что в последнее время все окружающие меня люди поставили перед собой цель: вывести меня из себя как можно быстрее.

— Вот что, — истерично прокричал Каркаров и закатал рукав на левой руке. Хм, интересно. Ниже Метки, практически на запястье красовалась любопытная татуировка. Змея, оплетающая крест. Теперь понятна его истерика. Я злорадно усмехнулся. Такой забавной вещицей Лорд награждает предателей, которым вынес смертный приговор. Лорд же у нас человек душевный и заботливый. Это, как предупреждение: напиши завещание, передавай свои дела, заканчивай все начатое и приходи умирать с миром. Очень быстро до меня дошло, что Каркаров сейчас перейдет на другую ступень развития истероидных и параноидальных мыслей и будет носиться за мной по пятам по всему замку. Нашел защитника.

— Ну, видишь? — тихо спросил Каркаров, почти не шевеля губами. — Видишь? Неужели не ясно? С тех пор, как…

— Спрячь! — прикрикнул я. Меня неожиданно накрыло чувство чужого присутствия и любопытства. Я быстро оглядел класс и чуть не заматерился в голос. Поттер!

— Неужели ты не заметил?.. — взволнованно продолжал донимать меня Каркаров.

— Потом поговорим, — как же вы меня достали! Интересно, этот пацан всегда будет меня преследовать? — Поттер, вы что здесь забыли?

— Вот собираю желчь броненосца, профессор, — снова глядя мне в глаза, ответил Гарри и показал мокрую тряпку. Может его пролигеллиментить пару раз, чтобы урок был на всю жизнь: никогда не смотри в глаза менталисту? Игорь затравленно оглядел Поттера и вылетел из кабинета. Его примеру последовал мальчишка, бросив на пол грязную тряпку. А я на некоторое время задумался, глядя на лежащий на полу предмет: нужно поговорить с Альбусом. Может можно эту дурную привычку Поттера использовать для нас во благо?

Меня прервал знакомый стук в дверь. Я обреченно вздохнул. Закон парных случаев никто не отменял. Если прибежал один из сиамских близнецов, то обязательно должен явиться ко мне и второй. Без разрешения, Мальсибер зашел в кабинет и сел на скамью напротив меня.

— А тебя, что занесло ко мне? — буркнул я.

— Сев, я хочу узнать, как проходил суд, — совершенно серьезно проговорил Рей.

— Какой суд? — я задал этот вопрос, но ответ на него уже знал.

— Надо мной, — рей сидел, не двигаясь, и пристально на меня смотрел.

— Зачем тебе это нужно? — тихо проговорил я. — Тебе мало проблем в жизни, ты решил себя морально добить?

— Почему сразу добить. Мне нужно знать. Что если Лорд спросит меня об этом?

— Рей, это глупая отговорка. Он никогда не спросит. Ему абсолютно плевать на проблемы и переживания своих слуг. А если и спросит, то скажет, мало вы страдали, и добавит от себя, чтобы окончательно все прониклись, — я снова начал выходить из себя.

— Не заводись. Просто можешь мне помочь, хоть раз не задавая вопросов?

— Нет. Что с тобой творится?

— А что со мной не так? — удивленно поднял брови Мальсибер.

— Все. Ты никогда раньше не доводил Малфоя до истерики.

— Он истерит по любому поводу, — усмехнулся Рей.

— Не уводи разговор в сторону. Тебя что-то тревожит? Беспокоит? Рей, скажи мне. Я не понимаю.

— Со мной все в порядке. Что насчет суда? — Рей облокотился на парту, потирая переносицу обеими руками. Я давно не видел у него этого жеста.

— Что именно ты хочешь знать? — я откинулся в кресле и заставил себя сидеть на месте, не смотря на то, что мне хотелось подойти к нему и хорошенько встряхнуть.

— Суд надо мной, над Краучем, и над Каркаровым.

— А Крауч тебе зачем?

— Я многое не пониманию в действиях его отца. Я хочу убедиться в том, что он лично запихнул своего сыночка в Азкабан. Какой бы ни была нелюбовь родителей к своему сыну, прямо в руки правосудию они свое чадо не кидают. Поверь мне. Например, самым лучшим для моей семьи было выдать меня Аврорату и отмыться самим тем самым. Но они этого не сделали.

— Я тебя понял. Но зачем тебе понимать действия Крауча?

— Он вчера сбежал, — равнодушно проговорил Рей.

— Что он сделал? Почему мне никто не сообщил?

— Я думал, с тобой свяжутся. Мне интересно, что он будет делать дальше. Я мало знаю этого человека. Думаю, суд над его сыном неплохо подойдет для анализа.

— А ты сам запрос в Министерстве сделать не можешь?

— Мне не нужны записи секретаря, Сев. Я должен это увидеть.

— Ты намекаешь мне, чтобы я сходил к Альбусу и попросил его накапать мне во флакон парочку его воспоминаний? — я представил, как буду объяснять крестному, зачем мне все это понадобилось.

— А что такого? Ты его крестник, он тебе не откажет, — с этими словами Мальсибер встал и направился к двери.

— Ты не услышал моего ответа, — я встал следом за ним.

— Ну, я думаю, ты не откажешь начальнику службы безопасности твоего Отдела в его невинной просьбе? — он улыбнулся и вышел из кабинета.

Я протер лицо руками. Мне нужно поговорить с Лексом.»

— Так, я не понял — что значит «белобрысый не пройдет мимо коллективной истерики»? — в голос завопил Люциус.

— Ну… Ты разве не замечал, что просто замечательно поддаешься коллективной панике? — осторожно проговорилМальсибер.

— Нет! Я самый адекватный человек из всех нас.

— Адекватный, никто не спорит, — пошел на попятную Рейнард, — просто у тебя случаются такие неприятные для окружающих моменты.

— Ах, вот вы как обо мне думаете? — продолжал возмущаться Малфой.

— Ну, давай, закати глаза и завой, что тебя никто не любит! — ехидно сказал начальник внутренней службы безопасности.

— Да идите вы все! — Малфой демонстративно отвернулся от Мальсибера и наткнулся на заинтересованный взгляд Поттера. — Что ты так на меня смотришь?

— Люциус, мой любимый истеричный друг. Прекращай панику и давай слушать дальше, — приобняв Малфоя за плечи, Рейнард кивнул ожидающему приказа продолжить чтение Перси.

«Тенебрис нашелся в зале Смерти. Он готовил место для установки Арки.

— Лекс, — негромко позвал я некроманта.

— Ты по делу, или просто так меня отвлекаешь?

— А если я скажу, что просто поболтать пришел, ты меня отсюда попросишь? — я усмехнулся.

— Я прекрасно знаю, что просто поболтать со стариком ты не придешь, нет, не потому что не захочешь, а потому что у тебя нет на это времени, так что выкладывай.

— Что происходит с Реем?

— А что с ним происходит?

— Он стал равнодушным.

— Нет. Ты ошибаешься. Он просто только что начал жить. Как бы тебе объяснить. Рей ведь умер. Он действительно умер. Не вина Рейнарда, что нашелся шустрый некромант, который вытащил его. Мальсибер полностью искупил все свои грехи.

— Он замкнулся, он безразличен к девушке к которой раньше испытывал нежные чувства.

— Рей стал спокойнее. Просто спокойнее. А насчет девушки… Он все еще находится под влиянием Смерти. Помнишь, я тебе объяснял, что этой прекрасной леди не нравится, когда ей предпочитают другую. Это пройдет, и тогда держитесь, — Лекс улыбнулся. — Это будет взрыв. Страсть на грани. Эти чувства ведь не ушли, они просто притупились. Ммм… Это будет похоже на, как если бы с молодого, полного сил жеребца сняли шоры. Да, примерно так.

— Когда?

— Обычно год. Максимум полтора.

— Хорошо. Что насчет его профессиональных э-э… качеств? — я немного смутился. Задавать вопрос: "А он все еще в силах заниматься ликвидаторской деятельностью или ему бумажную работу подыскать?", у меня язык не повернулся.

— Если ты про то, сможет ли он убивать, то да. Это для него работа, как и для Эвана, как и для всех остальных. С исполнением приказов вашего Лорда, могут возникнуть проблемы. Но они бы возникли при любом раскладе, даже и без его перерождения. Ты же все еще хочешь его внедрить?

— У меня нет выбора, Лекс, — я вздохнул. — В Кругу обязательно должен быть тот, кто сможет более-менее контролировать этот сброд.

— Да, я понял. Просто, насколько я сумел изучить обстоятельства этого дела, за невыполнение приказа могут наступить нежелательные последствия.

— И что ты предлагаешь? — я нервно начал измерять комнату шагами.

— Да ничего особенного. — Лекс усмехнулся. — Просто, насколько я помню, ты обещал этому парню никогда за ним больше не приходить. Так? — я утвердительно кивнул. — Но я этого не обещал. Если ты мог его только просить о возвращении, то я могу заставить. Улавливаешь ход моих мыслей? Так вот. Я давно хотел с тобой об том поговорить. Сделай какую-нибудь привязку своих ребят ко мне, наподобие тех жетонов, которые завязаны на Боунс.

— Но убитые магически уходят безвозвратно?

— А для чего мы перевозим эту Арку? — вопросом на вопрос ответил Тенебрис.

— Вы что-то выяснили? — моему любопытству просто не было предела.

— Посмотрим, — загадочно улыбнулся некромант. — Давлин нашел очень интересный манускрипт. — Загадки, как же я ненавижу загадки. Но, все равно с облегчением выдохнул.

— Хорошо. Ты не представляешь, какой груз с души снял. А больше ничего нельзя предпринять?

— Ну почему нельзя, можно. Рея можно сделать младшим членом какого-нибудь Великого Темного Рода. Только это, эм… несколько болезненно. Вот посмотри. — И он протянул мне свиток с описанием обряда. Ох, ни хрена же. Я потер лоб.

— Это сложно. Мерлин, это невероятно сложно, даже для меня.

— С Мальсибером будет немного проще. Все же он знаком уже с одной прекрасной леди.

— Мне нужно подумать, — я покачал головой. Этот обряд, больше чем уверен, придумали Фолты. Вот кто не искал легких путей. Я даже поморщился. — Я возьму?

— Бери. Уже убегаешь?

— Да мне пора.

— Когда-нибудь все-таки поболтаем. Не отвертишься. — И Тенебрис вернулся к своим рунам, а я аппарировал назад в школу.

На следующее утро меня прямо с завтрака выдернул эльф, работающий у Поппи в крыле, и попросил, чтобы я, по возможности безотлагательно, явился пред ясные очи медведьмы. Формулировка позабавила. Фактически мне сказали: не важно, что я там сейчас делаю, но должен воспринимать эту просьбу как приказ. Ох, женщины! Какими бы потрясающими существами вы не были, есть в вас одна маленькая отрицательная черта: вы всегда мешаете принимать пищу. Я вздохнул и отправился на допрос.

Когда я зашел в ее кабинет, минуя общую палату, я понял, что ничего хорошего меня не ждет. Судя по ее взгляду, я где-то настолько сильно прокололся, что сейчас меня ждет неминуемая кончина.

— Северус! Ты что вообще творишь! — закричала она практически сразу.

— Что? Знаешь, я очень много совершаю действий, в виду моей катастрофической занятости на трех работах. Что именно тебя так разозлило, что ты не дала мне докушать мой завтрак?

— Ах, докушать я ему не дала! Знаешь, за столько лет твоей работы здесь, ты никогда не перегибал палку. А это перебор даже для тебя! — похоже, Поппи что-то очень сильно расстроило.

— Если ты о Грейнджер, то никаких мук совести я не испытываю, — равнодушно проговорил я, прислоняясь к стене.

— Да, я о Грейнджер. Когда она пришла ко мне с обожженными гноем бабунтюбера руками, который прислала ей какая-та идиотка после той статьи — я только всплеснула руками. Когда она вся в слезах рассказала, как ты ее вчера выставил на посмешище — я, внезапно, захотела тебя придушить. Но, когда она рассказала, что сходит с ума и ей пару раз приснился практически реальный, как она сказала, сон, который просто не может быть правдой, но она просто чувствует, что это было, я просканировала ее разум. Северус, ты в своем уме! Я не поняла, что конкретно ты там наворотил, но след именно твоей магии в разуме девочки все еще присутствует! Что ты сделал с ней такого, что попытался это скрыть? — последние несколько слов она произнесла практически шепотом и устало села на стул. Я пристально на нее посмотрел и проговорил тихим холодным голосом.

— Ты сейчас меня обвиняешь в том, что я сделал с девушкой что-то противозаконное или я не так тебя понял? Поппи, если бы я захотел, чтобы она все забыла, то, поверь, никакие сны Грейнджер бы не снились! — я закрыл глаза. — Я думал, ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы заподозрить меня в том, что я могу причинить вред ребенку. Ну ладно, не совсем ребенку, но все еще моей ученице.

— Северус, все дело в том, что я тебя знаю очень хорошо. Я просто не понимаю. Я впервые за многие годы работы чего-то не понимаю, — она устало на меня посмотрела. Я задумался. Наверное, самое лучшее будет ей все рассказать. Она итак многое знает, зачем скрывать этот небольшой кусочек происходящего.

— Это длинная история. Я присяду? — она махнула рукой на диванчик. Я сел. В течение получаса я рассказывал эту бредовую историю, в которую вляпался Мальсибер и арканом потащил за собой Грейнджер. — Теперь ты видишь, что у меня просто не было выбора. — Я смотрел на женщину, которая вздохнула и пристально на меня посмотрев, начала говорить таким голосом, что в присутствии интеллекта у себя я начал сомневаться.

— Я, конечно, понимаю, что в вашей троице нет зачатков даже женской логики, но ничего не придумать на троих — это слишком. Если сами не справляетесь в таких интимных делах, то могли бы привлечь к обсуждению столь деликатной темы хотя бы своих жен, я уже не говорю о твоей матери, Северус.

— Я им рассказывал.

— Я им рассказывал, — передразнивая меня повторила медведьма. — И что, что ты рассказал? Помощи у них вы не просили — они и не стали в это дело вникать. Ваши дамы, наверное, пожали плечами и приняли за факт, что скоро в вашем большом семейном кругу появится пополнение. Если бы ты хотя бы заикнулся Фрай и Нарциссе, что вы зашли в тупик и абсолютно не знаете, что вам делать…

— Мама знает. И даже она ничего не смогла предложить конкретного. — Я даже руками развел. — Мальсибер, упрямый баран. Он совершенно не слушает ничьих советов. Вбил себе в голову, что этот вариант не для него и все.

— И все-таки нужно было с Нарциссой и Фрай поговорить. Они бы пообщались с Гермионой, просветили бы ее. А Эйлин, наверное, думает, что вы уже большие мальчики, и сами способны решать свои проблемы, — пожала плечами Поппи.

— В чем Нарси с Фрай просветили бы Гермиону?

— Во всем. Это магический мир, Сев. Тут действуют совсем другие законы в высшем обществе, если ты в курсе. У магглов такого сейчас нет. — Я кивнул, пока еще не совсем понимая, куда она клонит. — Так заведено, что многие решения здесь принимаются без твоего ведома и согласия. Все идет на откуп Главе Рода. Несмотря на то, что эта девочка родом совершенно из другого мира, она многие правила, как законные так и негласные, знает гораздо лучше, чем многие аристократы. — Это был тонкий намек? Я виновато опустил глаза. Ну да, наше первое знакомство с Поппи состоялось при обстоятельствах, когда меня за шпану уличную можно было скорее принять, чем за последнего представителя одного из Великих Родов. А впрочем, зачем мне во все эти нюансы вникать, если у меня есть куча гоблинов и Аберфорд? — Правда, у нее с этими домовиками немного не срослось. Наверное, это оттого, что рабство у магглов давно уже не в моде. Да не суть. Если бы вы с ней просто поговорили, объяснили ситуацию и грубо говоря, поставили перед фактом, она бы смирилась — девочка умная, я еще раз повторяю. Более того, Гермиона сделала бы все, чтобы начать испытывать к Рею как минимум симпатию. Она не допустила бы, чтобы погиб человек, которого она могла бы спасти. Хотя, учитывая, что ты мне рассказал про Рождество и то, что сны с участием Рейнарда буквально сводят девочку с ума, все было бы хорошо.

— Вот, просто так, взяла бы и смирилась? — я саркастично посмотрел на медведьму.

— А почему бы и нет?

— Потому что она гриффиндорка до мозга костей? Ты не думала, что как бы она не относилась к Рею, она может просто встать на дыбы, воспринимая все это как принуждение.

— Но попробовать-то можно? Поэтому прекращай свои ментальные опыты и просто поговори с ней, а не веди себя как обидевшийся маленький ребенок.

— Я не веду себя как ребенок! — я говорил это отстранено, думая, что возможно Поппи права. А может и нет. Мне нужно принять решение и, скорее всего, это нужно будет сделать сейчас.

— Ну да, разумеется. Вы все как дети! Рейнарда я понимаю и ничего про него не говорю. Шагнуть за Грань и вернуться без последствий — тяжело даже такому сильному юноше, как он. Но ты… Северус, ты меня удивляешь. Гораздо проще идти путем в несколько лет, чем хотя бы попытаться пойти другим, который поставил бы точку за тридцать минут?

— Не уверен, — начал думать я, разумеется, вслух. — Грейнджер будет нужна Поттеру, а если она будет задумываться о том, что где-то там у нее в принципе уже есть муж и фактически безбедное будущее, вряд ли девочка пойдет на риск. Хотя, возможно, она выберет друга, предпочтя его тому, о ком знает только гадкие истории. Да и Рей этого не одобрит. Я даже знаю, что он скажет: «Мне сначала живым из этой мясорубки нужно выйти, а потом уже думать об остальном». Он мне это уже говорил, когда в больничной крыле валялся. А так да, было бы все проще в несколько сот раз, если бы в начале того года все решилось. Поппи, где же ты раньше была? — Я принял решение. Не знаю верное ли, но на данном этапе необходимое. Прости, Грейнджер, но я буду править тебе память так часто, как это будет необходимо. Но обещаю, когда придет время, ты все вспомнишь. Меня посетило чувство некоторого облегчения, которое приходило ко мне всегда, когда решение спорной проблемы уже принято.

— Всегда здесь, и если бы вы чаще обращали, профессор Снейп, свое драгоценное внимание на меня — многого было бы проще. Что ты там говорил о мясорубке, в которую попадут Мальсибер и Поттер, и будут находиться в смертельной опасности? — она не отводила от меня взгляд.

— Я не могу ничего сейчас тебе рассказать. Но уверен, что в скором времени ты все узнаешь. Я так полагаю, убийство моей персоны отложено на неопределенный срок? — я улыбнулся.

— Думаю да. Хотя, не совсем. Северус, перекрой Грейнджер почту, а то в следующий раз ей могут прислать бомбу. Собирать в стаканчик то, что от нее останется — это в ваши планы явно не входит.

— Да кто в здравом уме пошлет что-нибудь серьезное в Школу?

— Есть сумасшедшие. Ты начальник Отдела Тайн или полы там подметаешь? — с угрозой проговорила медведьма. Полы в Отделе подметал Руквуд. А вот Лорд, почему-то думал, что он полон ценной информации.

— Не буду я почту перекрывать, пускай сама разбирается, — я махнул рукой. — Может в последствии будет продумывать каждый свой шаг.

— А говоришь, что не ребенок. Прекращай обижаться неизвестно на что! Откуда она могла знать, что тогда к ней Рейнард подходил? По запаху должна была определить что ли? И то, что Мальсибер себя под удар тогда подставил, не её вина, а собственная глупость. А, может быть, он просто перегорел? Устал от всего этого? — в ее голосе послышалась грусть. Нет, Поппи, не устал. Как там говорит Лекс, у него сейчас шоры на глазах. Но мы с Малфоем будем рядом и, надеюсь, предотвратим взрыв. — Все-таки прекрати это, Северус. Девочка и после твоего кружка дополнительного чтения поняла, что Крам ей не пара.

— Я не перекрою почту, — настаивал я на своем. — Я могу устроить только проверку, Поппи, чтобы ничего на нее больше не высыпалось, не вывалилось и не вылетело. Тебя это устроит?

— Да. — Она отстранено на меня посмотрела. — Плох тот начальник, который теряет лучших и близких своих сотрудников, Сев. Сделай все, чтобы из той «мясорубки», про которую ты говорил, вы все вышли живыми, — она проговорила тихим голосом и не оглядываясь вышла в палату.

Прежде чем идти к крестному, я нашел Драко. Нужно разобраться с его памятью, пока все не завертелось, и я просто не забыл про него. Блок получился мощным. Даже не знаю, насколько сильным должно быть потрясение, чтобы он слетел самостоятельно. Забывший все хорошее Драко, стал абсолютно невыносимым. Единственное, что он помнил и что доставляло ему радость — это Клык. Но здесь пришлось постараться, чтобы объяснить, а почему собственно его собака живет у Хагрида. Одно радует: он перестал обращать внимание на Грейнджер. Но ничего, когда все закончится — ты все вспомнишь. Похоже, я сам начал забывать, что ты не мой крестник.»

— Драко, а каким образом профессор умудрился, находясь в коме, снять с тебя блок? Ты ведь сейчас все помнишь? — тихо спросила Гермиона.

— Я сам вспомнил.

— Но…

— Гр… то есть Мальсибер, все-таки существуют очень большие потрясение. Кончина Лорда, например.

— Кстати да, почему вы, два балбеса, не обратились за помощью к нам? — с угрозой в голосе прошептала Нарцисса.

— Мы не думали…

— Ах, вы не думали! Заварить такую кашу, а думать-то не нужно при этом.

— Нарцисса, успокойся. Это ярко представленный шовинизм и сексизм, — с улыбкой проговорила Эйлин.

— Сексизм, значит? То есть, ты дорогой, хочешь сказать, что к моему мнению никогда прислушиваться не стоит? Умная мысль женщины — это как атавизм? В природе не существует? — продолжала заводиться миссис Малфой.

— Цисси, ну что ты так сразу. Люциус вообще тут ни причем. Это сугубо моя ошибка и заблуждение, — попытался вступиться за своего друга Мальсибер.

— Нет, Рей! Когда мужику нравится девушка, у него мозг атрофируется за ненадобностью. — Рей сочувственно посмотрел на Малфоя. Мол, я честно попытался перевести удар на себя.

— Нарцисса, Люциус же не считает, что ты глупая? Правда, Люциус? — ласковым голосом спросила у Малфоя Эйлин. Тот усердно закивал. — Ну вот, видишь. Ты же слышала, это Сев все решил, а он при принятии какого либо решения, больше не отклонялся от однажды выбранного курса. Ты же его знаешь. Просто, в этой ситуации он действовал слегка алогично.

— Слегка алогично? Да я поседела, когда мы вокруг Гермионы носились в Мэноре! Поженили бы их год назад, и проблем бы меньше было.

— Это вы сейчас о чем? — спросил разъяренную Нарциссу Кингсли.

— Ни о чем! Перси, читай!

Глава 34. Барти Крауч-старший

«Визит к Альбусу за воспоминаниями я решил не откладывать. На вопрос, зачем нам это нужно, я ответил словами Рея:

— Ты можешь просто показать нам суды, не задавая вопросов? Или ты откажешь мне в моей невинной просьбе?

— Нет, конечно. Зови своего чистильщика. А я пока воспоминания солью в думосбор.

Пока я бегал за Реем, крестный приготовил все для просмотра. Мы, все втроем, не откладывая дело в долгий ящик, нырнули в Омут.

Первым воспоминанием по списку был суд над Каркаровым. Рей сказал, что никакого практического интереса к этому делу он не испытывает. Так, захотелось посмотреть, как вел себя предатель предателей. Зал в воспоминаниях был старым, до реконструкции, которую тщательно провела моя служба безопасности, идеально приспособив его для проведения тренировок как индивидуальных, так и групповых.

Каркарова ввели дементоры. Выглядел он, прямо скажем, не так как сейчас. Скорее, он был больше испуган, чем изможден. Мальсибер с любопытством и какой-то зловещей улыбкой досмотрел шоу до конца, но затем встрепенулся и прокрутил воспоминание еще раз, теперь вплотную подойдя к Краучу и не сводя с него взгляд. Мы с Альбусом переглянулись, но решили не мешать ему.

Перед началом допроса Рей бегло посмотрел на Грюма и, обернувшись к нам, произнес:

— Его действительно собирался отпустить именно Крауч?

— Да, это была его идея. Я тебе мало того скажу, он в короткие сроки сделал ему болгарское гражданство и порекомендовал его на пост скоропостижно скончавшегося до этого директора Дурмштранга.

— Угу, — Рей вновь от нас отвернулся.

— Ты не знаешь, зачем ему это? — шепотом спросил меня Альбус.

— Он сказал, что должен составить психопортрет Крауча.

— А он умеет? — с любопытством спросил меня крестный.

— Говорит, что целый год проработал в маггловской полиции. Там им составлением психотипов весь мозг проели.

— А что его туда занесло?

— Не знаю. Но в десятый раз задавать этому человеку один и то же вопрос, думаю, как-то неудобно, — шептал я на ухо Дамблдору.

— А что его спрашивать, у него универсальный ответ на все, вечно говорит, что кушать хотелось, — мы прыснули. Мальсибер медленно повернулся и выразительно посмотрел на нас. Поняв, что это просьба заткнуться мы замолчали. На время.

— Какой у Рея умный вид. Северус, когда он учился, на его лице интеллекта было меньше, — Директор видел эти воспоминания не один раз, а просто так стоять ему было явно скучно.

— Еще раз заикнешься про улицу…

— Ну что ты сразу-то так. Что, обратить внимание на положительные изменения твоего друга нельзя?

— Да заткнетесь вы уже или нет? Подойдите сюда, — раздраженно проговорил Рей и снова повернулся к Краучу. — Смотри сюда, — он ловко перемотал воспоминания на вступительную речь Крауча. Почему он владеет думосбором на том же уровне, что и мы с крестным? — Вот, он обращается к Каркарову. Видите, на лице никаких эмоций, абсолютно. Вот, следующий кадр, — он перемотал несколько вперед, — снова та же железная маска. Без эмоций. А вот первые признаки удивления. На миг, не больше, — следующий кадр. Я не выдержал и проговорил.

— Где ты этому научился!

— Чему научился? — непонимающе посмотрел на меня Мальсибер.

— Так думосбором управлять.

— Не тебя одного этот вопрос интересует, Сев. И, пожалуйста не говори мне, мой мальчик, что тебе кушать хотелось, — заинтересовано проговорил Альбус.

— Да что вы как дети! Инструкцию хоть раз откройте и почитайте. Там все написано. Смотрите. Вот Каркаров произносит: "Треверс". Приглядитесь, он кивает немного, — до этого момента все идет по сценарию. Сев, это спектакль. Если приглядеться к Игорю, то можно увидеть, как тот судорожно пытается подобрать слова. Я не спорю, этот человек труслив, но он никогда не мямлит. Это фарс. Шоу для собравшихся. Но! Смотри, вот сейчас. Следующее имя, которое произносит Каркаров мое. Посмотри сейчас, видишь? Крауч этого не ожидал. Судя по описанию моих подвигов, Каркаров перепутал меня с Малфоем. Но не это важно. Смотри, как свело у Барти скулы на несколько секунд. Он в бешенстве. Крауч до этого момента не знал про меня. Этот спектакль предназначен только для одного: озвучивания, в конце-концов, имени Руквуда. Ах, как так, в Отделе Тайн работает Пожиратель?! Потому что смотри теперь сюда. Игорь произносит имя Руквуда — и никаких эмоций. Потом Крауч зачем-то говорит, что поймал меня. Смотри, он сжал кулак — его это оскорбило, что какой-то малолетний пацан его провел и ушел от его правосудия. Я готов поспорить, что именно сейчас он вбил себе в голову, что Пожиратель Смерти Мальсибер в скором времени сядет. Это как вызов самому себе. Какого числа было это заседание?

— Где-то в середине декабря, — задумчиво проговорил Альбус.

— Декабря. Постановление о моем аресте и письмо о моем задержании пришло в середине февраля.

— То есть, ты хочешь сказать…

— Что вас развели. Поэтому Каркарову и дали вольную, отправив подальше из Британии. Потому что Руквуда не знал в Круге никто.

— Его вообще не было в Круге, — я говорил равнодушно, а мой мозг в это время напоминал маггловский компьютер, перелопачивая огромное количество информации. Я никогда не интересовался этими судами. В это время у меня было более интересное занятие: я охотился на Розье.

— А что ты скажешь, про то, как Игорь выкрикивал имя Северуса? — с любопытством проговорил Альбус.

— Ничего. Это тоже план сценария. Смотри, Крауч перебивал его сразу, как только Игорь начинал говорить лишнее. А тут, дал выслушать, потом с нескрываемой скукой послушал Дамблдора, и только после этого, отправил Каркарова в камеру.

— То есть?

— То есть целью озвучивания именно имени Сева было: а давайте мы все дружно посчитаем, что у Директора не все в порядке с головой, раз он ударился в старческий маразм.

— Это выглядело так со стороны? — огорчено проговорил крестный.

— Ага, — хором сказали мы. Затем я взял слово.

— А знаешь, Альбус, когда это закончилось? Когда Алексу вся эта показуха надоела и он надавил на Крауча. Алекс отдал ему Руквуда, который один хер ничего не знал. А про меня Крауч остался в блаженном неведении. То есть, про то, что Северус Снейп имеет хоть какое-то отношение к Отделу, по сути, не знает никто. Он — предатель и человек, которому почему-то доверяет Директор Хогвартса. Крестный, ты даже не представляешь, какую услугу ты всем нам оказал. Крауч копал под Отдел! Сука! Точнее, под Алекса. Еще одной целью всех этих показательных судов было — скинуть начальника Отдела Тайн, который очень сильно мешал Краучу. Давайте смотреть дальше! — и я начал еще более внимательно следить за меняющимися картинками.

Суд над Бэгманом Рей никак не прокомментировал, только махнул рукой. Потом, так потом. Мы особо не настаивали. Это заседание не волновало меня. Я нашел взглядом сидящего в зале Алекса и теперь наблюдал за его реакцией. Как же тяжело было видеть его живым. Над Бэгманом он только посмеивался. Но вот настала очередь суда над четверкой Пожирателей. Милтон подобрался. На семейство Краучей он не обращал никакого внимания. Алекс смотрел только на Беллу. Мое внимание просто разрывалось между Алексом, Беллой, Краучами и мешавшим мне Альбусом. Крауч-старший, если честно, меня мало волновал. Поэтому я плюнул на него. Все равно Рей доложит о своих наблюдениях.

При первом просмотре Мальсибер пристально смотрел за сыночком, затем внимательно наблюдал за отцом. Потом еще несколько раз. Альбус, от нечего делать пытался вызвать меня на разговор, периодически выводя Рея из себя. Спокойным он стал, Лекс? Ну-ну. Что тогда будет, когда он окончательно придет в себя? Меня слегка передернуло. Двух импульсивных друзей моя психика явно не выдержит. Я уже выяснил все, что мне было нужно и негромко разговаривал с крестным, когда, наконец, Рей перестал дергать туда-сюда картинку и подозвал нас ближе.

— Если вы будете и дальше так себя вести, я попрошу вас оставить меня одного. Я не могу сосредоточиться на деле, постоянно отвлекаясь на вашу бубнежку, — буркнул Рейнард.

— А ты не слушай, — с улыбкой проговорил Альбус.

— Как вас можно не слушать, если вы постоянно перемываете мне кости!

— А ты не прислушивайся, — ехидно поддержал крестного я.

— Я вас по углам расставлю. Взрослые люди, а так себя ведете.

— Сев, слушай, может, все-таки это было неплохой идеей, назначить его на место преподавателя Защиты? — задумчиво произнес Альбус.

— Ага, ты тоже заметил, что у него проявляются задатки педагога? Как мы вместе школьников выстроим! — мечтательно заявил я.

— Да идите вы! — вспылил Мальсибер. — Я ликвидатор, а не педагог.

— Ладно, не заводись. Что ты там нашел?

— Смотрите. Вот вводят Барти. Реакция отца на это действо ненормальная. Какое-то торжество, я до конца не понял. Здесь буду краток. Он всегда заглушал своего сына и ни разу не обратил своего внимания ни на Барти, ни на свою жену. Именно в этом деле он показывает свою власть. Он как бы говорит: смотрите люди, я переступлю через любого, кто будет мне мешать. Бойтесь, ведь вы видите, что я не пожалел своего собственного сына, разве вы думаете, что я смогу пожалеть кого-то еще?

— Но зачем эта демонстрация? — тихо спросил Альбус.

— А вы что, этого не заметили? Тут не нужно быть ясновидящем и высококлассным психологом, чтобы это понять.

— Я заметил, Рей. Но, у меня есть данные, которых нет у тебя. Выскажи свое мнение, а потом я скажу тебе, как было на самом деле.

— Это демонстрация силы. Силы и власти. Этому человеку наплевать на остальных. Главной его целью было быть на голову выше, чем остальные. Сейчас аналогия пришла. Не судите строго, но… — Мальсибер задумался. А я уже знал, что он хочет сказать дальше. — Если говорить грубо — это Лорд. Отличие от которого только в наличие законной власти. Не важно какие цели они преследуют, но сходство в том, что оба хотят находиться над всеми. Распоряжаться чужими жизнями и иметь существенную власть. Но. Он слабее Лорда и начал карабкаться вверх только после его падения. Помните суд над Бэгманом? Его просто корежило, что какой-то спортсмен известней, чем он. Что ему многое прощается, только потому, что он звезда. Он негодовал. Этот человек признает только силу.

А теперь посмотрите на него, когда к нему обращается Белла. Страх. Только сейчас он понял, что если Лорд действительно воскреснет, то пощады не будет. Он жаждет власти, но он трус. Он может действовать только силой и давлением. Но он боится еще большей силы, особенно, когда она не на его стороне.

Мальсибер задумался вновь и спустя несколько минут проговорил.

— Я знаю, что он сделает сейчас. Он придет к Дамблдору. Он испуган. Испуган своей беспомощностью, поэтому будет искать защиту под крылом более сильного мага. А про какие сведения ты говорил? — Рей посмотрел на меня.

Я задумчиво обвел глазами зал, застывший как в стоп кадре маггловского кинофильма. Подошел к скамье на которой сидел Алекс. Сел рядом с ним.

— Рей, ты прав. Во всем прав. Но ты не знаешь одной вещи. Вся эта демонстрация силы и власти, вся эта игра велась фактически для одного зрителя. — Я кивнул на Милтона. — Крауч-старший хотел стать Министром. И у него были очень большие шансы на этот пост. Алекс был категорически против. Все эти суды велись с одной целью: убедить Главу Отдела Тайн, что он будет лучше, чем его ближайший конкурент. Или, если не получиться убедить, попытаться сбросить его вниз. Поэтому Каркаров и акцентировался на никому не нужном Руквуде. Вот только именно здесь, на суде над собственным сыном он совершил ошибку. Он упивался своей властью, но не смог скрыть своей боязни той же Беллы. Крауч отправил собственного сына в Азкабан, и в этот момент проиграл. Посмотри на Алекса. Он уже принял решение. Министром стал Фадж. А Крауча слили в какой-то заштатный отдел. Суд над Мальсибером и Люциусом, это уже попыткой уцепиться за соломинку. — Я устало поднялся и подошел к Рею. — Тебе не нужно было демонстрировать столь выдающиеся знания и наблюдательность перед непосредственным начальником, — я улыбнулся. — Инициатива, она ведь девка с придурью, всегда так и хочет напрячь инициатора. — Рей уставился на меня. А что ты хотел? У нас никто, по сути, не умеет заниматься следственными действиями. А служба безопасности уже давно стала единой под руководством Эвана. И твое шило в одном интересном месте будет всегда при деле. — Меня мало волнует Крауч, считай, что его уже нет. Меня больше беспокоит наша несравненная Беллатрикс. Ты обратил внимание на то, как уверено и спокойно она говорила о возвращении своего Лорда. Как будто констатировала факт. Ей Лорд доверил хранение одной из своих игрушек. И она достаточно умна, чтобы понять, что же находится сейчас в ее сейфе. Рей, Белла знает про крестражи. Меня она почему-то недолюбливает, так что на тебя возлагается основная задача в Круге — это Белла. Она будет знать о планах Лорда гораздо больше, чем все мы. Гораздо. Делай что хочешь, но она должна будет делиться с тобой хотя бы частичками информации. — Рей, прикрыл глаза и как-то обреченно кивнул. — А сейчас, давай досмотрим до конца и подумаем, что будем делать с Краучем-старшим.

Рей еще раз кивнул.

Следующим был суд над Малфоем. Рассматривал дело, как и все предыдущие, Визенгамот в полном составе. В зал гордо вошел Лорд Люциус Малфой: напудренный, выбритый, выглаженный и такой гордый, что нас сразу пробил смех. Шел он, как ни странно, один без сопровождения дементоров и каких-либо других видов стражи. Мы удивленно переглянулись. Альбус сделал знак, что все будет объяснено в дальнейшем. Никакого чисто практического интереса к этому заседанию у нас не было, и мы просто наслаждались. Малфой выводил из себя всех, но делал он это так изысканно, что не восторгаться им было просто невозможно.

— Почему подсудимый без охраны? — сразу закричал Крауч, как только Малфой появился в зале.

— Согласно статье 25 части 4, пока моя вина не доказана, и я прошу это подчеркнуть, не доказана в полной мере, взятие меня под стражу считается незаконным. Не так ли? — надменно проговорил Малфой и направился к центру зала. Гордо сев на предназначающийся ему стул и совершенно не обратив внимания на приковавшие его цепи, Люциус пристально посмотрел на Крауча. Председатель отвел взгляд и начал кричать уже на своего секретаря:

— Ты что молчишь! Давай, зачитывай обвинение!

— Вы что-то слишком разволновались мистер Крауч, может выпьете успокоительного? — заботливо предложил Малфой. Все в зале начали переглядываться. Такого поведения от Пожирателя Смерти они явно не ожидали здесь увидеть.

— Лорд Люциус Малфой, вы обвиняетесь в преступлениях связанных с действиями Тома Риддла. Согласно показаниям свидетелей, вас видели неоднократно в составе так называемого Ближнего Круга…

— Простите, но вы не можете уточнить, кто такой этот Том Риддл? — перебил секретаря Малфой. — Я, если честно, совершенно не знаю человека с таким именем.

— Не притворяйся! — вновь завопил Крауч.

— А что он орет на Малфоя постоянно? — с улыбкой поинтересовался Мальсибер у Альбуса.

— А это не первое заседание. В предыдущий раз он так вывел Барти из себя, что тот приговорил к поцелую людей, которые этого явно не заслуживали, — пояснил Альбус.

— А-а-а, он это может.

— Том Марволо Риддл или Тот-кого-нельзя-называть по мнению ваших бывших коллег…

— А кого нельзя называть? Знаете, весь прошлый год я провел в Германии и совершено отстал от проблем магической Британии. А моими коллегами были магглы и гоблины. Вы что, считаете, что я мог находиться в сговоре с магглами? Я не ослышался? Я подам апелляцию в административные инстанции за оскорбление чести и достоинства.

— У тебя Метка на руке, Пожиратель! Ты считаешь, что можешь ломать перед нами комедию?

— Эта? — Малфой закатал левый рукав и обнажил предплечье, выставляя на обозрение мертвую Метку. — Это ноу-хау маггловского мира. Где-то неделю назад, при заключении одного очень важного договора с австрийскими партнерами, мы, каким-то образом, вступили в местный байк-клуб. — Малфой нахмурился. — Правда, я не помню, когда именно мне нарисовали это украшение. — В зале послышались смешки. Клоун.

— Это Метка Темного Лорда, — тихо проговорил Альбус из воспоминаний.

— Темного Лорда? Так бы сразу и сказали, — обижено проговорил Малфой.

— Лорд Малфой…

— Лорд Люциус Малфой — что за неуважение?

— Лорд Люциус Малфой, — скрипя зубами, вновь начал зачитывать обвинение секретарь, — согласно сведениям, поступившим от свидетелей, вас видели в так называемой свите Того-кого-нельзя-называть, в которой вы были одним из приближенных лиц…

— В каком году? — вновь перебил секретаря Малфой.

— Что, простите?

— В каком году меня видели в свите Темного Лорда?

— Э-э-э… — секретарь начал быстро шелестеть бумагами, выразительно косясь в сторону Крауча, который от бешенства не мог вымолвить ни слова. — В деле об этом не сказано.

— Правда? Никто не помнит год? Ну, хотя бы приблизительно? Может это тысяча девятьсот семьдесят пяяя…

— Пятый? — На автомате повторил секретарь.

— Действительно, в 1975 году, как вы выяснили в ходе данного следствия, я находился под влиянием Лорда. Одним прекрасным летним днем, я повстречался в Косом Переулке с Темным Лордом. Тот, оценив мое положение в магическом мире, предложил мне примкнуть к нему. Я тогда заинтересовался. Ну, а что? Молодой, неопытный и пытливый ум ищет приключений, и я согласился обсудить с ним его предложение…

— Скорее, задница, — прохрипел, ухмыляясь Грюм.

— Ну, зачем так грубо? Так вот, мы назначили встречу в моем поместье. Я его выслушал и согласие на совместную работу не дал. Но предложил ему погостить в Мэноре. Темный Лорд с сестрой моей жены и ее мужем немного у меня загостились. Когда Нарцисса намекнула мне, что пора бы уже и выгонять гостей, Темный Лорд под заклятием Империус, принудил меня к сотрудничеству и получил наше согласие на свое временное поселение в моем доме, — продолжал ломать комедию Люциус.

— Какой Империус? Согласно нашим данным, заклятие Империус не действует на Род Малфоев, — вновь сорвался Крауч.

— Вы хоть представляете, какой мощный Империус у Лорда? — пробормотал Малфой.

— Это правда, мистер Крауч, — встал со скамьи Алекс. Все это время он улыбался и позволял Краучу самому рыть себе яму. — Я подавал вам списки тех, кто служил Тому Риддлу не по своей воле. Лорд Малфой в этом списке находится под вторым номером.

— Так, если вам все известно, зачем вы меня здесь задерживаете? — Люциус продолжал держать марку, но я достаточно знал своего друга, чтобы понять: только неимоверная выдержка не позволила ему вырваться из цепей и не начать трясти Алекса с воплем, откуда он взял эту чушь про принуждение.

— Согласно сведениям, предоставленным суду, вы участвовали в рейдах и приносили вред магглам, — продолжал следовать инструкциям бедный секретарь.

— А вот это — наглый поклеп! Я принимал участие в рейде всего лишь единожды, но обстоятельства этого рейда, насколько я понял, известны Аврорату. Мистер Грюм самолично вызволял с той поляны своих авроров. — Люциус все-таки сорвался. Новость о том, что он был под каким-то заклятьем и действовал не по собственной воле, заметно выбила его из колеи.

— Тебя там не было! — вновь встрял Грюм.

— Конечно, меня, мистер Грюм, вы там не обнаружили только по единственной причине: я был в состоянии уйти раньше, чем вы появились.

— Ты лжешь!

— Хотите проверить?

— Люциус? — прикрикнул на него Альбус из воспоминаний. — Может хватит уже? Тебя, между прочим, обвиняют в страшных преступлениях, а ты ведешь себя как шут!

— Директор Дамблдор, я, как вы все видите, добровольно иду на сотрудничество, а вы кидаетесь голословными обвинениями.

— Это никогда не закончится, — проговорил Алекс, улыбаясь. Я очень хорошо знаю эту улыбку. Крауч не просто вырыл себе яму, но и начал в нее закапываться, проигнорировав документы, предоставленные Отделом Тайн. — Выношу вопрос на голосование. Кто за то, чтобы признать Лорда Малфоя виновным в предъявленных ему обвинениях? — Вверх взмыла только одна рука, которую поднял Крауч. — Кто против? Единогласно.

Цепи на кресле пришли в движение и освободили Люциуса. Малфой встал и гордо направился к двери. Проходя мимо председателя Визенгамота, он совершенно серьезно проговорил, глядя прямо в глаза Краучу:

— Прежде чем пытаться обвинить Британского Лорда и не выставить себя при этом на посмешище, нужно быть абсолютно подготовленным, а не опираться на неполные свидетельские показания предателей.

Перед тем как выйти, Малфой обернулся и внимательно посмотрел на Милтона. Тот также разглядывал Люциуса, насмешливо улыбаясь, а в зале стояла абсолютная тишина.

Картинка немного изменилась. Алекс вышел из зала вслед за Малфоем. Теперь заседание продолжалось без начальника Отдела Тайн. Крауч, проводив взглядом Милтона, заметно оживился. Буквально через минуту, после того как из зала суда вышел Люциус, дверь отворилась и в зал вплыли дементоры, таща за собой высоко темноволосого юношу. Рей, бросив взгляд на вход, шарахнулся и быстро отвернулся. Затем, пересилив себя, посмотрел на вошедшего. Я сам достаточно долго не мог понять, это мое воображение так надо мной смеется или зрение издевается? Парень был копией Мальсибера. Те же черты лица, то же телосложение, даже походка и та была практически идентичной. Только левая половина его тела была покрыта глубокими свежими ожогами. Я подошел к нему и внимательно пригляделся. Глаза. Единственным существенным отличием были глаза. Темно-карие. Непонимающие. Испуганные. У Рея в глазах никогда не было страха. Ни в школе, ни когда я видел его в Круге, ни сейчас.

Крауч встал со своего места и со злорадным торжеством начал говорить, подождав, пока пленника прикуют к стулу.

— Рейнард Мальсибер, вы доставлены в на заседание Визенгамота, чтобы ответить на предъявленные вам обвинения, связанные с вашей деятельностью, как Пожирателя Смерти…

— Я не Мальсибер! — закричал парень. — Я — не он! Почему вы мне не верите?!

— Ваша личность была подтверждена…

— Вы ошибаетесь! Меня зовут Доменик Дейвис! Я работаю в отделе…

— Мистер Мальсибер, не пытайтесь ввести суд в заблуждение, — громко, заглушая юношу, проговорил Крауч.

— Я работаю в Отделе по ограничениям применения волшебства к изобретениям магглов. Спросите моего начальника! Я там работаю, я не Мальсибер.

— Молчать! Ваша личность была подтверждена специалистами. Вы не можете давить на суд, используя подобные методы. К тому же, на вашем левом предплечье была обнаружена так называемая Темная Метка, отличительный знак Пожирателей Смерти.

— Это не Метка! Это портрет моей дочери!

— Вы можете это доказать? При поверхностном осмотре видны контуры предмета, изображенного на вашей руке. Детально рассмотреть рисунок не представляется возможным ввиду того, что некоторая часть вашего тела находится в обгоревшем состоянии…

— Кто помог парню загореться, Крауч? — прохрипел Грюм.

— Мне это не ведомо, — мягко произнес Барти. — Мы задержали его уже в таком состоянии.

— Может, ты ответишь? — посмотрел на Дейвиса Аластор.

— Я не помню, — прошептал он. — Я пришел в себя в таком виде уже в камере Азкабана, после задержания…

— В последний раз предупреждаю о том, чтобы вы не вводили суд в заблуждение, — холодно проговорил Крауч.

— Может, ты хотя бы сейчас помолчишь, Барти? — с неприязнью проговорил Грюм. — Почему — то о задержании этого парня, ты не соизволил поставить в известность меня.

— Аластор, вы тогда были заняты…

— Конечно, для поимки Пожирателя Ближнего Круга я был чертовски занят!

— Согласно фактам дела номер 1956 и 1985 вы обвиняетесь в служении Тому-кого-нельзя-называть и в совершении преступлений, связанных с вашей деятельностью, — снова вернулся к рассмотрению дела Крауч.

— Я не служил ему! Я не мог! Я магглорожденный!

— Ваши действия были проверены Авроратом под Веритасерумом. Под действием сыворотки правды вы сознались в инкриминируемых вам деяниях.

— Неправда! Вы меня не допрашивали! Почему вы хотите посадить невиновного! — пытался докричаться до сидящих на скамьях людей парень, на глазах которого проступили слезы отчаяния.

— Где протокол, Барти? На проведении допроса под Веритасерумом, я обязан был присутствовать.

— Протокол допроса находится в деле, Аластор. Так вот, мистер Мальсибер, именно вы обвиняетесь в многократном применении Империуса как к представителям магического, так и маггловского мира, приведшему к смерти десять человек. Кроме того, вы обвиняетесь в применении непростительных заклинаний: Круциатус и Авада Кедавра, приведшему к смерти девятнадцати человек… — практически перешел на крик Крауч.

— Я никогда никого не убивал! Да послушайте же вы!

— Таким образом, учитывая тяжесть совершенных вами преступлений и отказ от сотрудничества, я предлагаю приговорить Рейнарда Мальсибера к пожизненному заключению в Азкабане. Выношу на голосование. Кто за то, чтобы признать его виновным? — в зале подняли руки немногим больше половины. — Кто за то, чтобы оправдать его? — руки подняла остальная половина. Воздержались от голосования Грюм и Альбус. Крестный встал и обратился к Краучу.

— Я считаю проведение данного расследование неполным и прошу привести дополнительные данные…

— Вы что, сомневаетесь в моей компетенции? — прошипел Крауч.

— После этого дела? Барти, тебя нужно пинком гнать из Министерства, — сплюнул Грюм.

— Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, Аластор. Приговор вынесен. Уведите.

Мы резко вынырнули из думосбора. Рей находился в какой-то прострации и, опустившись в кресло, закрыл глаза.

Я резко повернулся кАльбусу.

— Что ты так на меня смотришь? Ты сам видел, что этот мальчик очень похож на Рейнарда.

— Похож, но это не он. Ты был его Директором семь лет, Альбус. Семь? Неужели ты его не узнал?

— Мы поняли, что это не Рей…

— И ничего не сделали? — я все больше понижал голос.

— Мы пытались…

— Пытались? Могущественный волшебник и самый главный аврор ничего не смогли сделать? Почему не поставили в известность Алекса? Почему не пригласили Северуса Снейпа на опознание? Почему, Альбус?

— Сев…

— Я все понял. Вам нужен был козел отпущения, а Краучу — нужен был Мальсибер. Зачем что-то менять, если все сложилось так удачно.

— У него осталась дочь, — тихо проговорил Рей. Мы посмотрели на него. — У него осталась дочь.

— Рей, мы поможем ей. Мы ее найдем и всячески поможем, — еле сумел выдавить я. Мальсибер кивнул, поднявшись из кресла, быстро вышел из кабинета.

— И что теперь? — тихо спросил меня крестный.

— Я думаю это очевидно. То, что Краучу не жить — это факт.

— И ты ничего не сделаешь? — поднял на меня глаза Альбус.

— А ты тогда что-нибудь сделал? — я не дожидаясь ответа вышел из кабинета.

Я нашел Мальсибера часа через три в кабинете Слизерина. Рей сидел за столом, опустив голову на скрещенные руки, лежащие на столе.

— Рей, — позвал я.

— Да? — он поднял голову и посмотрел на меня.

— Ты его нашел?

— Да.

— И?

— И ничего. Я нашел его в Хогсмите. Он действительно пытается добраться до Дамблдора. Я не смог, Сев. Я ничего не смог сделать с этой гнидой. Я тряпка.

— Так. С этого момента поподробнее, если можно. — Я обошел стол и сел напротив Рея.

— Найти его было легко. Даже очень. Он прятался в какой-то подворотне, вблизи «Сладкого королевства». Я все это время, пока его искал, думал, как буду его мучить, как убью эту мразь. Я даже составил мысленно речь, с которой я обращусь к нему. Он меня узнал, Сев. Крауч никогда меня не видел, но он меня узнал. Он скулил, забился в какой-то угол, умолял меня пощадить его. А я просто стоял и смотрел. — Рей тяжело вздохнул. — Мне так мерзко стало, так противно. И это человек, который с легкостью разрушал чужие жизни. Он нес какую-то чушь. Видимо, Лорд основательно у него в мозгах покопался. А потом вообще стал бредить. И весь его вид… — Рей опять замолчал, затем, вздохнув, продолжил. — Я наложил на него Тantibus. Может, можно было как-то иначе снять Обливиэйт Лорда, но я не захотел, просто не захотел. Я стоял и смотрел, как он мучается от насланных кошмаров. Мне хотелось узнать, кого еще он подставил. Крауч клялся, что больше никого. Только меня. Точнее того парня. И еще одно. Он рассказал мне занимательную историю. Знаешь, кто был его помощником? Кто нашел моего двойника и устроил пожар в какой-то забегаловке, куда тот зашел после работы, чтобы пропустить стаканчик? Скримджер! У этой твари очень много долгов перед нами накопилось, не находишь? После этого, Крауч совершенно съехал с катушек. Уже не различал где сон, а где явь. Я уже поднял палочку, чтобы завершить его существование. И не смог. Просто ушел, оставив его там, в той подворотне. Хочет идти к Альбусу, пусть попытается. Мне плевать. Вот так. Я теперь, даже как чистильщик, ни на что не годен.

— Не наговаривай на себя. Думаешь, я сейчас начну тебя жалеть? Ах, бедный Рей. Несчастный Мальсибер. Не дождешься. — Я тяжело вздохнул. — Отдирай свою задницу от этого кресла и вперед в Хогсмит, искать Крауча. Лорд любит поболтать, поэтому он мог разговаривать с Краучем в отсутствии Хвоста. А вот о чем они разговаривали, мы и должны выяснить.

Мальсибер удивленно посмотрел на меня. Не ожидал, Рей? Хватит с тобой возиться. Ты не барышня. Ты сильный мужественный мужик, и я не позволю тебе раскиснуть.

— Пока ты ищешь Крауча, я схожу к Альбусу. Предупрежу, чтобы свистнул, если все-таки Барти-старший доберется до него быстрее, чем ты его найдешь. И не смотри так на меня. Это твой прокол, тебе его и исправлять.

Я встал из-за стола и отправился к Директору, оставив, сидящего за столом Рея, хлопать глазами.

Разговор с Альбусом был коротким. Он кивнул и снова нырнул в думосбор, в котором просматривал заседания судов: снова и снова. С каждым разом, он становился все мрачнее и мрачнее.

Привычку появляться там, где его никто не ждет, Поттер явно унаследовал у Лили. Я встретил мальчишку на перед горгульей, охраняющей вход в кабинет Директора. Точнее он шел от входа к лестнице.

— Поттер! — позвал я.

Гарри остановился как вкопанный и обернулся.

Я поманил парня рукой, а горгулья, в это время, вернулась на свое место.

— Что вы здесь забыли, Поттер?

Поттер посеменил ко мне.

— Мне надо видеть профессора Дамблдора! Там… в лесу… мистер Крауч. Он просит…

— Что за чушь вы несете, Поттер? — я лихорадочно настраивался на волну Рейнарда, пытаясь при этом задержать Гарри. Тот пару секунд смотрел на меня, нахмурившись и закусив губу. Этого времени хватило, чтобы Мальсибер, никогда не вынимающий из уха наушник, ответил, что слышит меня. Я дотронулся до своего уха, настроив гарнитуру на передачу разговора, чтобы не отвлекаться от Поттера.

— Мистер Крауч, из Министерства! — закричал Гарри. — Он болен, а может… Он в лесу, он хочет увидеть Дамблдора! Скажите пароль…

— Директор занят, Поттер, — Рей начал комментировать Поттера, рассказывая, как и чем именно болен Крауч. Вот что за человек? Его что необходимо пинать каждый раз, чтобы он не расслаблялся и не уходил в свои переживания? Слушая Рея, я невольно улыбнулся.

— Мне надо сказать Дамблдору! — еще громче закричал Гарри.

— Вы что, не слышали, что я сказал?

— Да послушайте же вы! Крауч не в своем уме… говорит, что хочет о чем-то предупредить…

Вход за моей спиной открылся, и из него показался Дамблдор.

— Что тут такое? — удивленно спросил он, глядя поочередно то на Гарри, то меня.

— Профессор! — выпалил Гарри и шагнул вперед, — Мистер Крауч здесь… в Запретном Лесу. Он хочет с вами поговорить.

Альбус быстро посмотрел на меня вопросительно. Я кивнул. Мальсибер явно быстрее крестного и у него больший опыт выслеживания двуногой дичи. А Директор может, пользуясь своим возрастом, еще немного задержать Поттера.

— Показывай дорогу, — коротко сказал Дамблдор и поспешил следом за Гарри.

Рей не успел. Не знаю, что там произошло. Но по следам затухающих заклятий, да и просто по следам, мы выяснили, что сынуля успел первым. Авада долго оставляет след. Это же стихийное заклятье как-никак.

Куда он дел тело, пока неясно, потом сам расскажет. Наверное, мне следовало бы сейчас переживать, да хотя бы просто пожалеть Барти-старшего, только вот я не могу. Ничего кроме равнодушия к этой смерти я не чувствую. Рей с Альбусом, похоже, тоже. Нет больше Крауча и что? Да ничего. У нас есть дела поважнее, чем об этом ублюдке переживать.»

В зале стояла гнетущая тишина. Мальсибер сидел с закрытыми глазами, откинувшись назад. Гермиона, прикоснувшись к руке своего мужа, заговорила.

— Рей.

— Да, — он посмотрел на нее.

— Вы нашли семью того парня? — было видно, что она не хотела это спрашивать, но все-таки почему-то спросила.

— Да, — коротко бросил он. — Это история без счастливого конца, Гермиона. — Мальсибер молчал несколько минут, потом вздохнув, начал говорить. — Когда Доменик Дейвис попал в заботливые руки Крауча и Скримджера, ему было двадцать два года. Почему мы с ним оказались настолько похожи, думаю, ни у кого вопросов не возникает. У магглов просто так не может родиться маг — об этом говорилось не раз, а я очень сильно похож на своего отца. Выводы просты. Вернемся к этому бедному парню. Когда он угодил в эту кашу, у него осталась молодая жена и маленькая дочь трех лет. Клеймо семьи Пожирателя легло на них. Всем было просто плевать на тот факт, что Рейнард Мальсибер фактически слишком молод, чтобы иметь трехлетнюю дочь. А жену не из аристократов Глава Рода ни за что бы не принял. Но люди никогда не вникают в такие мелочи. Родственников со стороны мужа и со своей стороны у нее не было. Они оба были из обычного детского дома. Когда Камилла поняла, что не от кого ждать помощи, она вернулась в мир магглов из которого она пришла, потому что в мире магов в нее кидали камнями. Мы так до конца и не разобрались, как такое вообще произошло. Ведь ни в каких документах эта женщина как жена Рейнарда Мальсибера не числилась. Когда люди хотят идти до конца, они не гнушаются ничем. У нас есть два варианта развития этих событий: либо Крауч, воспользовавшись советом Малфоя, все довел до логического конца, и ни у кого не возникло этих самых вопросов, либо, отец подтвердил все это, чтобы тень позора с настоящего сына перестала падать на семью. Но, чтобы узнать правду, любому человеку можно было просто спросить гоблинов. Любого сведущего в хитросплетениях родов гоблина, который бы покрутил пальцем у виска при вопросе о жене Мальсибера. Не знаю. Теперь и не узнаю об этом никогда. Прошло семь лет, и девочке пришло письмо из магической школы Австралии. Никто ведь не должен знать правду? Денег на перелет у них не было, а о домашнем обучении никакой речи просто быть не могло. Тогда, набравшись смелости, она решила пойти в поместье моего отца и попросить всего лишь денег на два билета в Австралию. Говорить, что ее выгнали оттуда со скандалом, думаю, не стоит. Положение дел катастрофическое. Магические всплески дочери, да и сама дочь, которая постоянно спрашивает, где ее папа. Понимая, что положение безвыходное, она решила действовать самым радикальным способом, отведя девочку к дому, в котором она выросла, Камилла просто оставила её играть с другими детьми. Больше Камиллу никто не видел. За сиротами прикрепленные школы приезжают самостоятельно, и первого сентября осиротевшая, ничего не понимающая Оливия оказалась в Австралии в местной школе чародейства и волшебства. Четыре года назад, она решила вернуться и разобраться, почему так произошло? Особого труда выяснить все подробности этого дела не возникло. Об аресте печатал Пророк, приложив фотографию Дейвиса со своей семьей. Итог печален: в один из вечеров девушка попыталась отравиться, но, то ли не рассчитала дозу, то ли выпила не то, что планировала. Она выжила. Но произошли катастрофические нарушения психики. Уже несколько лет она лежит в Мунго. — Рей замолчал. Потом, посмотрев на Гермиону, спросил, как всем показалось только у нее. — Почему Камилла не пыталась ни разу найти меня? Ведь через семь-восемь лет после суда, я уже играл в открытую и ни от кого не скрывался. Практически весь преступный мир прекрасно знал, кто я и где при желании меня можно найти?

— Не обвиняй себя. Ты в этом не виноват, — прошептала Гермиона.

— Я знаю.

— Вы сказали, в руки Крауча и Скримджера? Вы хотите сказать, что Скримджер… — обратился Кингсли к Мальсиберу.

— Я не хочу сказать, а говорю это.

— Но…

— Как часто здесь говориться, я не хочу забегать вперед, — бросил Рейнард и обратился к Перси, — читай.

Глава 35. Жестокие игры

Как же, Джокер, ты хитёр!
Ты удачи приговор!
Брошен вызов игрокам —
Главным моим врагам.
Их мечты развеем в прах.
Ты всегда в моих руках.
Суждено тебе и мне
Главными быть в игре.
Ваши ставки, господа,
Глаз мой радуют всегда!
Разорить вас без труда
Вновь удастся мне —
Джокер в игре!
Король и шут. Джокер.
"20 июня 1995 года.

Последние несколько дней до третьего испытания, мы провели на пресловутом кладбище. Практически весь мой Отдел работал на благо внутреннего кинематографа. По всему кладбищу, а особенно возле могилы Риддла, было установлено столько камер, что непросматриваемым оказался только вход на это самое кладбище. Так называемая «мертвая зона». Проанализировав чары на кубке, мы рассчитали, что Поттер должен приземлиться перед самой могилой. Зачем вдаваться в крайности? Давлин вообще сказал, что будет оставаться здесь каждую ночь. На всякий случай, а то предчувствие у него нехорошее. Эльф как-никак. Такими вещами как интуиция нельзя пренебрегать. Присутствие ребят Эвана можно почувствовать за милю. От моей ауры так разит темнотой, что весь ритуал может пойти псу под хвост. А Рею с его активной Меткой вообще лучше свалить из страны, а не охранять кладбище. Подумав на троих, мы все-таки решили, что на кладбище будет находиться одетый по последней технической моде Люциус, на подстраховке, так сказать. Гаррет будет заниматься своими непосредственными обязанностями, то есть красть Поттера, в то время, когда Лорд будет разговоры разговаривать. Да, зная Лорда, Рей вообще сказал, что у вора будет столько времени для его нелегкого дела, что тот сможет умыкнуть не только мальчишку, но и самого Лорда вместе с костями папочки. Только вот, когда наступило время "Х", все пошло наперекосяк.

Вот, что бы кто ни говорил, но никогда нельзя ничего планировать. Потому что иррациональный фактор человеческой тупости, помноженный на милосердие и принцип «мне вообще ничего не надо», никогда нельзя исключать. Никогда.

Когда начался третий тур, и участники ушли в лабиринт, мы с Реем аппарирововали в Министерство, потому что ребята сообщили: «Движуха на кладбище уже началась». За ходом событий в школе остались следить Тео с Сэмом.

Малфоя мы отправили домой еще несколько дней назад, объяснять Нарциссе, почему у них в поместье снова поселится Лорд, почему Драко будет слегка неадекватным и зачем эти крупногабаритные ребята ставят какие-то коробочки по всему дому. Когда я прибыл в Малфой-Мэнор, утром перед началом Турнира, Нарси ходила злая и какая-то обреченная. Злобно посмотрела на меня и гордо вышла из библиотеки, оставив меня в полном одиночестве. Я тогда понял, что разговор с ней все равно не получится. Еще долго я смотрел ей вслед и размышлял о том, что никогда не смогу прочувствовать то, что чувствует сейчас эта женщина. Пережить в своем доме Лорда еще раз, постоянно балансируя посредине обоюдоострого ножа — не каждый так сможет. Раньше она практически каждый день прощалась с мужем, которого вызывал этот урод, а теперь она будет прощаться еще и со своим сыном, которого мы не сможем оградить от Лорда. Таким женщинам при жизни нужно памятник ставить.

Я вздохнул и отправился искать своего друга.

Люциус сидел у себя в кабинете за столом и, глядя в одну точку, наливал виски из уже практически пустой бутылки себе в бокал. Когда Малфой перевел взгляд на меня, я сразу осознал, что до начала его одиночной посиделки бутылка была полная. Я сел напротив него и кивнул на бокал.

— Это что?

— Я не хочу, Сев. Как только представляю, что придется пережить моей семье, так у меня сразу опускаются руки.

— Люциус, мне не на кого больше положиться, ты же знаешь.

— Знаю, — он вновь начал разглядывать стену. — Но, Сев, я не готов рисковать своей семьей. Даже не зная, ради чего. Нет, я неправильно выразился. Я знаю, чего ты хочешь добиться этой войной, но счастливыми ты все равно сделаешь не всех. Останутся многие из тех, кто будет недоволен этой политикой.

— Любой политикой люди останутся недовольными.

— Я знаю. Просто я Лорд. Я сам вершу ту политику, которая мне нужна. — Он замолчал, а я пристально на него смотрел. Если он решил все бросить — я его пойму. Просто пойму. Когда ты рискуешь только собственной жизнью, как это делает Рей — это одно. Но когда у тебя за спиной находится семья… — Сев, я все сделаю. Обещай мне только, что с моей семьей ничего не случится.

— Я не могу этого обещать. Но ты же знаешь, что я сделаю все, что будет в моих силах. — Я не врал. Я порву любого, кто причинит им вред. Малфой кивнул и, резко встав со стула, подошел к шкафу и достал мантию Пожирателя. Я удивленно на него посмотрел.

— Что ты смотришь? Сегодня только доставили. Я её на заказ шил. Ты что, серьезно думал, что я буду хранить такую вещичку в своем гардеробе?

— Нет, просто, ты не думаешь, что если прибудешь к Лорду при параде, он что-то заподозрит? — я ехидно на него посмотрел.

— Я же преданнейший его слуга. Как я мог расстаться со столь ценной для меня вещью. Она же дорога мне — как память!

— Люциус, с момента вызова до твоего прибытия на кладбище будет меньше минуты…

— Ты думаешь, никто из его слуг не понимает, что означает потемневшая и оживающая Метка? — Малфой фыркнул. Протрезвел бы он к вечеру, а то мало ли. — Да почти все, кто из Ближнего Круга, уже переоделись и ждут вызова. — Я вздохнул. Надеюсь на твою прозорливость — ты знаешь о Круге больше моего.

— Ты помнишь, что за час до начала испытания ты должен к Мальсиберу зайти в Отдел.

— Конечно помню. Что, я совсем тупой лететь к Лорду вслепую? — Люциус помолчал немного, а затем продолжил, глядя мне в глаза. — Я боюсь, Сев. Я боюсь до жути, до медвежьей болезни.

— Бояться — глупо. Когда-нибудь ты это поймешь, Люц. До вечера, — я похлопал его по плечу и аппарировал в Хогвартс.

Движение на кладбище началось где-то за час до начала третьего тура. Возле могилы наматывал круги Хвост, а Лорд молчал. Что удивило нас до глубины души. Рей напряженно сидел в кресле, в которое его со всем уважением посадили и очень любовно в нем зафиксировали, чтобы не мельтешил перед глазами. Развлекал нас Гаррет, который от скуки ходил по кладбищу, практически не отбрасывая тени и постоянно занимался своей непосредственной работой. За этот час он успел довести до сердечного приступа Хвоста, постоянно воруя прямо из его рук палочку Лорда, ритуальный кинжал и в который раз откопанные кости папочки Риддла. В конце концов, Хвост просто мертвой хваткой вцепился в палочку и кинжал и решил больше не заниматься предварительной эксгумацией останков.

Когда Гаррет начал пробираться к огромному котлу, наши смешки прервал встревоженный голос Флинта, вышедшего на общую волну.

— У нас ЧП. Северус, я не знаю что делать…

— Успокойся, что случилось?

— Поттер в лабиринте тащит за собой Диггори. Я не знаю, о чем они говорят, но, судя по всему, кубок они намерены взять вместе. Мне не прорваться в лабиринт.

— Я сейчас буду, — закричал я.

— Поздно. Они переместились.

— Куда? Мы ничего не видим. — Рей начал оглядывать все мониторы, пытаясь найти детей. Началась неразбериха. С мониторов исчез Хвост вместе с Лордом.

— Возле входа, — прервал нас мелодичный голос эльфа. — Я не успеваю. Нет!

Мы переглянулись.

— Почему мы не догадались расширить зону просмотра? — с отчаянием стукнул по ручке стула Мальсибер.

— Потому что мы не знали, что пацан потащит кого-то за собой. Это математика. Они переместились не туда, куда должны были, из-за двойной нагрузки. Мы не могли этого предусмотреть. Крауч должен был сделать все, чтобы до кубка добрался один Поттер. — Я попытался скрыть дрожь в голосе. Мы до конца еще не осознавали, что в еще не начавшейся войне погиб ученик. — Что с Диггори, Давлин?

— Мертв, — негромко проговорил эльф. — Я пытался опередить этого слугу, понимая, что не успеваю к нему. Я пытался воздействовать на мальчика физически, чтобы ты смог его вытащить, но не успел. Я не справился, — шепотом проговорил эльф.

— Да что вы тут сопли развесили, — зарычал Эван. — Если вы и дальше будете хныкать, мы похерем остальное! И труп Поттера тоже будет на нашей совести. Давлин! Направляй их уже к зоне видимости.

— Да, сейчас.

Буквально через несколько секунд Хвост появился на экране возле могилы Риддла. Всего лишь несколько метров не вошло в наш обзор. Мертвая зона. Если бы мы видели, что там происходит, то смогли бы хоть что-то предпринять.

Я как-то отстранено наблюдал, как Хвост привязывает Поттера к надгробию. Как он ходит вокруг, заставляя играть Гаррета в незапланированные прятки.

Вор честно решил быстро сделать свою работу и прятался практически за спиной у Поттера. Но когда появилась ручная зверушка Лорда, я начал за вора переживать. Не может быть такого, чтобы она его не почувствовала.

— Гаррет, там Нагайна, быстро уходи оттуда, слышишь? — прошипел я, обращаясь к вору. — Змею мы не учли.

— Что значит не учли? — как-то наиграно весело проговорил вор и достал из-за пазухи какой-то баллончик. — Ну что же ты, давай тащи свою шкуру сюда, а то эта гадость действует только на расстоянии десяти метров, — под нос бубнил Гаррет, и когда змея подобралась достаточно близко, брызнул ей чем-то в глаза.

— Что это? — я оторопело уставился на змею, которая несколько заторможено поползла обратно.

— В Лютном переулке достал, — вещал в голос Гаррет, абсолютно не скрываясь, — дезориентирует чешуйчатых напрочь. Когда я Лорда вашего в прошлый раз грабил, прошла на ура.

— Ты что делал? — я непонимающе смотрел в монитор, на котором вор злобно ухмыльнулся.

— Ты не боишься, что тебя могут услышать? — вмешался в разговор Давлин.

— Кто? Поттер, который от страха ничего не видит, кукла эта в пеленке или студент ваш, который достает суповой набор и начинает готовится к прохождению экзамена на вручение звания лучшего повара десятилетия?

— Что-то ты разговорился, — буркнул Рей.

— А может мне страшно?

— А может, ты заткнешься? — прошептал эльф.

Наступила тишина. Мы внимательно смотрели на ритуал, который откопал Лорд. Нет, я все понимаю, но для возрождения хватило бы всего лишь несколько капель поттеровской крови из пипетки и несложного заклинания. Плоть-то хоть и ущербную Лорд смог как-то заполучить.

— Ох ты ж, сколько пафоса, — прошептал Гаррет, выглядывая из-за спины Поттера и практически нос к носу сталкиваясь с Хвостом, который разрезал руку парню. — Он бы еще тут пляски с бубном закатил да африканцев каких-нибудь вызвал. Они любят над котлом с человечинкой поплясать. — Похоже, последние слова Хвост все-таки услышал. Рука у него дрогнула, и он начал озираться по сторонам.

— Гаррет! — воскликнул эльф, и в то же мгновение у нас в наушниках появились звуки завывающего ветра. Хвост расслабился и вернулся к своему творению. — Не видишь, человеку и так плохо. Он только что руку себе оттяпал.

— А что от перемены мест слагаемых что-то бы изменилось? — фыркнул Гаррет уже практически, заглядывая в котел. — Если бы он сначала кровушки капнул, а потом мяска бы крысиного добавил, что-то бы изменилось?

— Это же зелье. Тут все имеет смысл! — возмутился Давлин, оказываясь в нескольких метрах позади вора.

— Это ритуал, и он бессмысленный! Вот скажи, нахрена ему плоть папаши-то?

— Кость отца!

— А что, если бы он добавил туда кость слуги — это бы кардинально поменяло бы все? — настаивал на своем Гаррет… Я понимал, что ему страшно. Он не боевик, он вор. Каждый справляется со своими страхами как умеет.

— А почему бы и нет?

— Да какая разница? Здесь главное кровь пацана была нужна, а не конечности родственников и слуг.

— А ты откуда такой умный, а?

— А я не в лесах воспитывался. Так, прячемся. Сейчас его темнейшейство Лорд придет и будет раздавать всем пряники за хорошее поведение. — Ребята слов на ветер не бросали. Через мгновение они буквально растворились все за тем же надгробием, на котором висел Поттер.

— Это что? — ткнул в возродившегося Лорда пальцем Гаррет.

— Лорд, — задумчиво проговорил я. — Только выглядит он как-то не очень.

— Не очень? — Рей фыркнул. — Ты думаешь, что вот этому будет кто-то служить добровольно?

— Ну, я даже и не знаю, — я задумался. То, что сейчас представлял собой красивый раньше Том Риддл, вообще мало напоминало человека.

— Ребята, а он всегда хотел быть черепахой с красными глазами?

— Гаррет, ты о чем?

— У меня в детстве была черепашка, миленькая такая. Очень он мне ее напоминает.

— У каждого свои ассоциации, — буркнул эльф. — Смотрите.

Том подошел к Хвосту и закатал рукав его мантии. Его прикосновение палочки к руке слуги произошло практически одновременно с вскриком Рея. Мы все обернулись. Рей сидел бледный, зажимая Метку рукой и еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Мерлин! Я забыл про эту хренову Метку.

— Он очень зол, — простонал Мальсибер. — Может, Люциуса лучше в отставку и на Гавайи?

— Я тебе покажу Гавайи, — как-то глухо прозвучал голос Малфоя и в тот же миг на поляне начали появляться люди.

Малфой неуверенными шагами добрался до своего места в Круге. Я обвел взглядом собравшихся. Все. Не хватает Каркарова, Крауча и меня. Ну, это понятно. Остальные или приказали долго жить, или в Азкабане сидят. Ну, пускай еще немного посидят. Тем временем Том начал вещать. И, судя по всему, будет вещать долго, причем во время своего рассказа награждать кого попало порцией Круциатуса.

— Я чую вину, — произнес Лорд. — Воздух насквозь провонял виной.

— Скорее он провонял вином. Кто додумался напоить Малфоя? — пробубнил Гаррет и отхватил подзатыльник от эльфа.

— Сев, ты думаешь, что еле держащийся на ногах Люциус сможет нам помочь? — покосился на меня Эван, разглядывавший до этого колыхавшегося на ветру Малфоя.

— Он час назад не был таким, — прошептал Рей. — Когда я на него прослушку вешал.

— Да нормально все будет, — не слишком уверено проговорил я. — Если что, я туда аппарирую.

— Чтобы Лорда сразу после Возрождение удар хватил?

— Да идите вы все! Гаррет, отвязывай уже пацана и тащи сюда, — резко бросил я. Гаррет кивнул и принялся за дело.

— Что-то обмельчал нынче Круг, — глядя на монитор прошептал бледный Рей. — Раньше они такими дрожащими и блеющими никогда не были.

— Ты еще это про Люциуса скажи, — буркнул Андре. — Да он двух слов связать не может. — Малфой как раз держал ответ перед Лордом, опасно кренясь в сторону и неся еще большую чушь, чем Лорд, абсолютно невпопад. Лорд окинул его взглядом и пошел по кругу дальше. У него что, фобия пьяных Пожирателей что ли? Или он настолько эстет, что брезгует трогать таких свиней?

— Люциус, ты какого хрена так нажрался! Ты меня слышишь? Кивни, если слышишь? — Малфой два раза кивнул и принял более-менее устойчивую позу.

— Ребята, не выходит ничего, — прошептал Гаррет.

— Почему? — в голос завопили мы. Тяжело осознавать, что весь план накрывается медным тазом, причем по каждому пункту.

— Этот хрен, когда его привязывал, противоугонную защиту поставил, но не это самое хреновое. Этот пацан постоянно дергается и начинает вырываться, как только чувствует либо мое прикосновение, либо присутствие.

— Защиту снять можешь?

— Конечно, могу. Но будет много шума. И вряд ли я смогу аппарировать Поттера в Отдел. Судя по тому, с какой силой парень бьется головой о надгробие, он элементарно может вырваться и его расщепит в полете где-нибудь над Темзой.

— Гаррет, бросай это дело — нам много шума не нужно. Давай к кубку и в Отдел его. Мы обратный порт сделаем. Не может такого быть, чтобы Лорд в конечном итоге не развязал пацана. Если дело пойдет совсем плохо, снимешь защиту, а Давлин устроит фейерверк и прикроет вас, понял? — Ребята кивнули и растворились в темноте. Я начал грызть ногти, глядя на действия Лорда. Ничего нового за столько лет он придумать был не в состоянии. Он обходил своих слуг и заставлял взрослых успешных мужиков ползать перед ним на коленях. Им самим — то не противно, если учесть, что невменяемым там был только Малфой? Наконец, Лорд остановился возле пустого места и долго его разглядывал. Затем снова начал говорить:

— А здесь у нас не хватает шестерых… Трое погибли, служа мне. Один побоялся вернуться… он пожалеет об этом. Один, я думаю, покинул меня навсегда… он, конечно, будет убит… и еще один, самый верный мой слуга, который снова служит мне верой и правдой. — Все медленно повернулись ко мне и усмехнулись. Ну, вот что так реагировать-то сразу?

— А когда он будет тебя убивать, можно будет посмотреть? Ну хотя бы одним глазком? — умоляющим голос проговорил Эван.

— Ты это, не умирай сразу, я тоже посмотреть хочу. Подожди, когда я из Азкабана выберусь, и тогда только давай себя убивать, хорошо? — поддержал Эвана Рейнард.

— И что он сразу-то так? — злобно проговорил я. — Чуть что — сразу убивать. Я, между прочим, по его приказу с Альбусом сблизился. Я же его преданнейший слуга. Еще более преданный, чем Малфой!

— Кхм, — подавил смешок Малфой.

— У нас, между прочим, весь план к Мерлиновой матери летит и уже жертвы есть! — вспылил я.

— Все пока идет в пределах нормальной погрешности…

— Нормальной погрешности? По плану пацан уже горячий шоколад должен в Отделе пить, а не трястись от страха на кладбище! — меня прервал появившийся Гаррет и передал мне кубок. Я его взял и через минуту вновь вернул пытавшемуся выглядеть спокойно Гаррету.

— Гаррет, жди команды. Как только придет время ты либо разрушаешь защиту и тащишь пацана к порталу, который отнесет его в Школу, либо просто тащишь парня к порталу. Понял?

— Да понял я. Похоже, мне уже бежать нужно, а то ваш Лорд уже к Поттеру обращается, — он развернулся и выпорхнул из кабинета, а я резко повернулся к монитору.

— Люциус! Сделай что-нибудь! Да куда ты пошел? Задай Лорду какой-нибудь вопрос и задавай столько вопросов, сколько нужно, пока мы не будем готовы, слышишь? — прокричал Эван. Малфой резко остановился и с явным трудом промямлил:

— Хозяин, мы жаждем узнать… умоляем вас рассказать нам… как вы добились этого… этого чуда… как вам удалось вернуться к нам…?

— Ты думаешь, Лорд ничего не заподозрит? — все еще держась за руку, проговорил Мальсибер. — Вечно сдержанный и тактичный Малфой ведет себя как олень.

— Почему?

— Потому что он никогда не спрашивал ничего у Лорда. А тут… Любопытство — не основная черта Люциуса.

— Да? Вот уж не знал. А Лорд ничего заподозрить не должен. Смотри, с каким упоением он рассказывает. Дефицит общения, мать его, — я зло выплюнул отгрызенный ноготь.

— Это да. И что он Поттера-то лапает постоянно?

— Может, неразделенная любовь?

— Фуу… — скривились мы как-то одновременно.

— Я на месте, — прервал нервный смешок Гаррет.

— Хорошо. Но ждать тебе придется долго, пока Том не наговорится.

Спустя минут пятнадцать Волдеморт (что вообще за прозвище?) наговорился и вернулся к действительности. Мы все это время молчали, пытаясь выловить хоть что-то полезное из его речи. Ничего существенно важного мы не узнали, а вот то, что Лорд испытывает информационный голод, говорило само за себя. Даже не знаю, что больше: недостаток информации или дезинформация генерирует в его мозге такие идеи, но они нам пока на руку.

— Круцио, — Поттер забился в конвульсиях от нестерпимой (наверное) боли. Рей меланхолично на это смотрел. Когда Эван поинтересовался, может уже пора парнишку вытаскивать, Рей, обернувшись и посмотрев на него, совершенно спокойным голосом проговорил:

— Да ладно вам, это всего лишь Круциатус, тем более непродолжительный. А ему уже почти пятнадцать. Ничего непоправимого не произойдет.

Мы промолчали. Каждый задумался. И каждый понял. Я никому про Мальсибера не рассказывал, но у меня работают не дураки. Все начали уже спокойнее смотреть на экран, когда Лорд приказал Хвосту развязать Поттера.

— Дуэль? Что, правда? — вновь подал голос Гаррет. — Этому взрослому мужику не стыдно вообще?

— Нет, Гаррет. Он очень долго находился в тесном контакте с учителем маггловедения, а еще он связан с самим Поттером на постоянной основе, — проговорил я. — Ребята, будьте готовы. Сейчас самое удобное время, чтобы вытащить пацана.

— Да всегда готовы. Особенно возможности убраться подальше отсюда, — проворчал вор и снова появился в зоне видимости.

— Малфой, если сможешь, отбрасывай Поттера… да не от себя. Что ж такое-то! Люциус, всегда жди приказа. При первой же возможности отбрось Гарри за надгробие, слышишь меня?

— Угу, — подал голос Люциус.

Теперь ждем, только непонятно чего. Что за игры? И вот о каком перевороте и захвате власти может идти речь, если Лорд, похоже, помнит только парочку заклинаний и как ребенок гоняется за Поттером. Я вздохнул, наблюдая за тем, как эти двое нарезают круги по кладбищу. Наконец, настал долгожданный момент, и Поттер сам бросился за плиту. Гаррет с улыбкой маньяка пополз к нему, выставляя вперед руки. Он на секунду остановился, когда заклятие, брошенное Лордом просвистела у него над левым ухом и раскололо надгробие. Секундного промедления хватило, чтобы не успеть к этому мальчишке. Мерлин! Поттер вообще может находиться в статичном положении больше нескольких секунд?

Глядя на движения Лорда и его ленивый замах, мы с Реем поняли, что сейчас произойдет. Авада.

— Малфой, твою мать! Ставь щит, слышишь!

— Какой щит?

— Взмахни палочкой по диагонали слева направо и произнеси lumen de more protection!

— Какой щит? Против Авады? Сев, ты в своем уме? — Мальсибер уставился на меня.

— Щит от Авады существует, он основан на магии крови. Но в данном случае хватит и такого, что сейчас Люциус поставит. Здесь Авадой все началось, Авадой и закончится. Это заклятие, направленное Лордом на Поттера, всего лишь разорвет существующую между ними связь. И вообще не отвлекай меня. Давай смотреть, — скороговоркой проговорил я.

Малфой во время моего монолога на долю секунду принял умный вид (маску он сорвал уже минут этак двадцать назад и теперь мы недолго смогли полюбоваться редким зрелищем — задумчивый Малфой). Он нахмурился и с движением палочки справа налево произнес: «Lumen de morte protectione».

В это же самое время Поттер продемонстрировал всем находящимся на поляне идеальный Экспеллиармус. Два разностихийных заклятия встретились в области открывшейся воронки за Грань…

— Ты что натворил, твою мать! — заорал Рей, глядя на то, как Лорда и Поттера, засасывая в приоткрывшуюся дверь, поднимает в воздух. Спасало от посещения загробного мира их только все еще не убранные заклинания. Лорд, наверное, от ужаса, забыл отменить действие проклятия, а Поттер наверняка и не догадывался, что стихийные заклятия всегда нуждаются в отмене, если не сработали так, как положено.

— Что вы сказали! — рявкнул Малфой.

— Ты вообще право от лево умеешь отличать, урод! У тебя язык работает отдельно от уха?! Ты что сказал??

— Lumen de morte protectione… — повторил я. — Рей, не ори на него, он открыл Грань. Перепутав движение палочки, он открыл форточку и призвал последних жертв Лорда, которые не смогли защититься.

— Дебил! Как он смог открыть вход к Грани, если он Светлый? — уже более спокойно спросил меня Рей.

— Он не совсем Светлый. В нем есть доля крови Фолтов. И, как оказалось, способности не только к ментальной магии ему передались.

— Ага, понял. Слышишь меня, некрофилл-недоучка? Теперь исправляй все как было!

— Как? — истерично заверещал Малфой. — На меня орет какая-то баба и кричит, что я нарушил ее покой и ей совершенно наплевать на дела этого мира.

— Баба… — точно. Вот что нам поможет! — Давлин! Нашепчи этому недомерку, чтобы он не разрывал связь, слышишь?

— Да. — Послышалась легкая музыка шелеста деревьев и звука, падающих капель. Хорошо. — Малфой, прикажи им явиться. Особенно, чтобы эта женщина явилась и успокоила своего сыночка.

— Что? Я не могу, — продолжал вопить Малфой, спрятавшийся за все то же надгробие.

— Можешь. Просто прикажи. Мысленно ответь ей.

— Мы все умре-е-ем, — заорал Малфой. Затем добавил. — Я не могу!

— Можешь! — закричали мы с Реем на него одновременно.

— Эванс! Слышишь меня? — высокомерным голосом произнес Малфой. Дурак, я же сказал мысленно! — Хватит орать! Твой сын нуждается в тебе. Куда мне идти? А ну вылазь! А то я насильственно тебя оттуда вытащу, а потом вернуть забуду. Кто я? Ребята, да она охренела? — уже более спокойным голосом обратился к нам Малфой. — Там еще несколько человек просится, пустить?

— Да, — отрывисто бросил вместо меня Мальсибер.

— А как? — вновь заголосил Люциус.

Если бы все не находились в шоке от разворачивающихся событий, на белобрысую истеричку уже бы давно обратили внимание все, находящиеся на кладбище люди. Гаррет с Давлином стояли с ним практически рядом и с любопытством смотрели то на Малфоя, то на державшуюся из последних сил парочку.

— Просто прикажи им явиться. Они уже здесь, только появиться полностью не могут, точнее не хотят, — я пытался говорить достаточно внятно, чтобы не получилось больше ничего подобного.

— Я приказываю вам явиться, — растягивая слова, произнес Малфой и побежал на поляну, где столпились уже все желающие полюбоваться на фиаско Лорда.

— Малфой, далеко не убегай, тебе еще их обратно загонять, — злобно проговорил я.

— Что?

— Да беги ты! А то твое отсутствие могут все-таки заметить, — коротко бросил Эван. Малфой покачнулся, но почти сразу же обрел равновесие и продолжил свой путь.

Сначала появился Диггори. Его особо упрашивать и не нужно было. Парень еще не до конца понял, что умер. Меня пробил холодный пот. Именно в этот момент я вспомнил о том, о чем забыл. Картинка из поезда, где Седрик падает от попавшего ему в грудь луча Авады. Я закрыл глаза. Это моя вина. Моя жертва.

Потом появился старик-маггл. Ему это не нужно. Он ушел на покой. Но ему приказали, и он не мог не явиться на зов некроманта, хоть и такого ущербного как Малфой.

Берта. Рея передернуло. Не нужно, ты пытался ее спасти. Это не твоя вина. Моя. Как там говорил, Эван? Нормальная погрешность? Или вынужденные потери? Я чувствовал, что мне нужно успокоиться.

Затем появилась Лили. Первая жертва. Первая, кому я подписал смертный приговор. Следом Джеймс. А Лорда ли это жертвы? Я тряхнул головой. Нельзя раскисать. Нельзя.

— Разрывай связь, иначе их засосет туда, слышишь?

— Как? — прошептал Малфой.

— Прикажи гостям из-за Грани, чтобы они успокоили Поттера и задержали Лорда. Прикажи, чтобы они внушили Гарри бежать к Кубку и взять с собой тело Седрика. — Я опустился в кресло и бездумно начал смотреть в монитор. У Малфоя был отстраненный вид, а может его просто тошнило. Эванс бесилась. Это было отчетливо видно.

— Люциус, когда Поттер разорвет связь, — тихо проговорил появившийся в операторской и с одного взгляда оценивший обстановку Лекс, — произнеси то же самое, что ты тогда проблеял, и взмахни палочкой слева направо!

Связь разорвалась. Хорошо, что Малфой в этот раз ничего не перепутал, а то мое воображение не может справиться с тем, что могло бы еще произойти за сегодняшний вечер.

Когда Поттер побежал, все души столпились вокруг Малфоя, прятавшегося за спиной у Лорда, вероятно, пытаясь выяснить, почему это билеты в обратный конец все никак не продаются.

— Что мне делать-то? — шепотом поинтересовался Малфой.

— Отпусти их, — коротко бросил Лекс.

— Как?

— Да не ори ты! Просто скажи, что их отпускаешь.

— Я вас отпускаю, — с видимым облегчением проговорил Малфой и «пришедшие на помощь» души быстро начали исчезать. После того, как Лили убралась обратно, злобно зыркнув в сторону Малфоя на прощание, Лорд опомнился и бросился за Поттером, который выбрал очень странную траекторию движения до кубка. Рядом с порт-ключом уже стояли с распростертыми объятиями Давлин и Гаррет, умело маскируясь при помощи теней.

— Малфой! Не теряй пацана из виду. Беги впереди этого сброда и не дай никому в него попасть. Прояви инициативу, слышишь меня? — резкие, отрывистые команды Эвана трудно было игнорировать.

Малфой ринулся в погоню, на повороте оттесняя Эйвери, который потеряв равновесие, вписался в какое-то надгробие. Возглавив колону, Люциус заметно снизил темп погони.

— Оглушить его! — раздался вопль Лорда. Прекрасно понимая, что разжиревшие за тринадцать лет слуги не способны к спринтерскому забегу.

А тем временем вместо того, чтобы припустить со всей дури к кубку, который находился буквально в нескольких шагах от него, Поттер нырнул за мраморного ангела, в которого Малфой со всей дури шарахнул мою Секу, видимо показывая, как глубоки и чисты его намерения. Крыло ангела с треском отвалилось.

— Оглушить, а не убить, Люциус! Если бы Том заметил, он бы сам в тебя что-нибудь запустил, — прорычал Эван. В это же мгновение во все стороны полетели оглушающие заклинания, совершенно случайно задевшие парочку Пожирателей.

— Ты бы еще в Лорда зарядил! — буркнул бледный Рей. Я не понимал, что твориться с Меткой. После вызова она должна была прекратить доставлять боль. Неужели Лорд таким образом награждает самых верных своих слуг, которые остались в Азкабане?

Поттер тем временем выскочил из укрытия, снова на несколько секунд опережая Гаррета, который, уже плюнув на все творящееся вокруг безобразия, решил просто потащить парня к кубку, особо при этом не скрываясь.

— Импедимента! — прокричал Гарри и, наконец, начал движение к телу Седрика. Я так и не понял, что он захотел сделать этим заклинанием, но в этот самый момент Малфой споткнулся обо что-то и ласточкой повалился на землю, очень красочно и живописно матерясь. Оставшиеся без тормозившего движение Малфоя, Лорд вместе со своей свитой практически добрались до Поттера. Успокаивало то, что Давлин все время передвигался практически шаг в шаг с Поттером.

Схватив тело Седрика за запястье, мальчишка зачем-то повалился на землю и пытался дотянуться до Кубка.

— Давлин, да кинь ты ему этот кубок! — прокричал я. — Ты что тоже веришь, что артефакт можно притянуть обычным Акцио?

В этот же самый момент Поттер произнес долгожданное всеми слово и эльф легким движением руки отправил кубок в полет. Все.

— Северус, знаешь, — задумчиво прошептал Мальсибер, — судя по тому, как иррационально действует Поттер, который является не самым слабым учеником, я согласен с тобой, что открыть кружок боевых искусств в школе очень здравая мысль.

— Да, — кивнул я. — Мне нужно идти.

— Куда?

— В школу. Как начальник Отдела я обязан поговорить с отцом Седрика. И как Снейп я просто необходим там, — я встал с кресла и направился к выходу.

— Сев, — тихо проговорил мне вслед Рей, — Крауч не должен остаться живым. Он не должен связаться с Лордом. Барти слишком много знает.

— Я не подставлю тебя, Рей. Особенно тогда, когда ты действительно захотел жить. — Я кивнул и вышел из операторской. Как дальше развлекался Лорд я не видел, но впоследствии узнал, что досталось там всем, кроме Малфоя, который прикинулся почти дохлым и театрально блевал где-то в сторонке.

Я аппарировал в Школу. На стадионе творилась неразбериха. Все бегали, кричали, плакали. Поттера нигде не было видно. Я ушел в свой кабинет, сел в кресло и задумался о том, а в праве ли человек, который не смог предотвратить ненужную смерть,продолжать вести эту игру до конца? Что я скажу родителям Седрика? И как, в конце концов, незаметно ликвидировать Крауча? В кабинете стояла тишина. Даже портреты впервые на моей памяти молчали и не нарушали эту тишину. Порефлексировать как следует мне не дал крестный.

— А, вот ты где. Не сомневался даже, — пинком открыл дверь Альбус. — Пошли, я тебя везде ищу.

— Куда? — я посмотрел на него, мне было холодно, но почему-то этот холод не вызывал неприятия.

— К Барти. Он взял в охапку Поттера и потащил к себе в кабинет.

— Мерлин! Ну почему они всё делают так быстро?

Мы встали и практически побежали в кабинет Защиты, по дороге прихватив с собой МакГонаглл. Мы буквально ввалились в кабинет, взорвав дверь Бомбардой.

Поттер нашелся в обществе Крауча, который переживал и буквально смаковал каждую подробность, слушая рассказ Поттера о возрождении своего господина. Он был обречен и не представлял для меня никакого интереса. Альбус оглушил этого психа. А я равнодушно держал его под прицелом палочки, равнодушно поил его веритасерумом. Я не испытывал ничего, когда вытаскивал Грюма из сундука. Пока крестный рассказывал очередную сказку Поттеру, единственное, что вызвало во мне какой-то вялый интерес — это соображение, как избавиться от Крауча. Незаметно не получится, а если получиться, то сразу возникнут вопросы: куда этот хрен сбежал и кто ему помог?

Объяснения с родителями Седрика взяла на себя Помона, за что я был ей очень благодарен. Постояв немного в дверях комнаты, где рыдала миссис Диггори, я пошел к себе. Но до своего кабинета я так и не дошел, потому что на меня накинулся Блек, решивший, видимо, что сегодня прекрасный день для разборки. Подраться (это как-то слишком громко сказано) мне не удалось. Когда Блек приперся в школу и мы столкнулись с ним буквально перед лестницей ведущей к подземельям, он подбоченился:

— Что у тебя с лицом Снейп? Что, рад поди, что никто из твоих змей не участвовал в Турнире? Или ты так счастлив, что твой любимый ученик дошел до конца, а? А знаешь, мне очень интересно, что бы ты сейчас делал, если бы погиб кто-нибудь вроде этого змееныша Малфоя?

Я не ответил ему, просто с каким-то необъяснимым удовольствием врезал ему по морде, потом ещё раз и ещё. Холод ненадолго отступил, в глазах стояла кровавая пелена. В себя я пришел, когда услышал голос Альбуса, пытающегося до меня докричаться и пытавшегося оторвать мои руки от горла уже практически недвижимого Блека. Я отпустил эту шавку и отступил к стене.

— Северус, ты встретишь Фаджа, проводишь его к Краучу и вернешься домой. Ты меня понял? Ты пойдешь домой! Не в Отдел, не к Тому, а домой. Тебе нужно придти в себя и выспаться. Обещай мне. — Альбус с тревогой заглядывал мне в глаза.

— Хорошо, — мой голос опять звучал ровно. Странная эйфория от незавершенного убийства прошла и стремительно наступала апатия.

Визит Министра поставил точку в моем метании по поводу ликвидации Барти.

Я не испытал ни одной эмоции, когда отдавал приказ дементору, прибывшему с Фаджем. Всего одно слово, сказанное холодным ничего не выражающем голосом:

— Убить.

Потом в Больничном крыле я показал Метку Фаджу. А почему бы и не показать? Министр до сих пор находится под идеальным Империусом Люциуса, может быть, а может уже и не находится. Даже идеальный Империус не может держаться без подпитки так долго. Мне было плевать. Я показывал свою татуировку Поттеру. Как заявление о намерениях. Может у мальчишки включится, наконец, мозг и он сможет совместить действия Пожирателя Смерти и профессора зелий. И он, наконец, поймет, что профессор не хочет причинить ему вред, не смотря ни на что. Хотя надежда на это мизерная, но она существует.

А потом заявился Блек. Я с каким-то злорадством наблюдал, как он шарахается от меня. Альбус заставил нас демонстративно пожать друг другу руки, мол, мы на одной стороне ребята, давайте жить дружно. Меня такая формулировка позабавила, и я пошел крестному навстречу.

Затем Альбус отослал дворнягу к Люпину. Интересно, когда ему уже скажут, что он оправдан и может шататься, где ему вздумается? Или все считают что, чем меньше он попадается всем на глаза, тем меньше совершит глупых выходок и так вообще безопаснее для всех? Ну что ж, я с этим вполне согласен.

После этого Альбус осмотрел меня и слегка поморщился.

— Северус, ты знаешь, что я должен попросить. Если… если ты готов это сделать…

— Да, — просто ответил я. Да помню, крестный, я обещал тебе отправиться домой.

— Тогда, удачи, — сказал Дамблдор.

Я кивнул и быстро вышел из палаты, чтобы аппарировать в свое поместье.

А там я просто напился. Впервые на моей памяти спиртное не брало меня, становилось только холоднее.

В какой-то момент я зачем-то вытащил кинжал и принялся разглядывать лезвие. Красивый все-таки и уже не раз пробовавший моей крови клинок. Разглядывая это произведение искусства я провел ладонью по кромке режущей поверхности, появились первые рубиновые капли. Одновременно с этим я как-то отстранено услышал взрыв, сорвавший с петель дверь моей комнаты, в которой я зачем-то заперся.

Перед глазами мелькнуло искаженное лицо Мальсибера, который что-то кричал, я его не слышал, в голове стоял странный звон, но звуки из вне почему-то не проникали внутрь моей черепной коробки. Рей с каким-то остервенением вырывал у меня кинжал и очень скоро был весь выпачкан в моей крови. Я хотел ему намекнуть, что он испачкался, но голоса тоже не было. Рей несколько раз встряхнул меня, затем вскочил и как-то обидно легко взвалив меня на плечо, потащил в сторону ванной комнаты. Видимо, все-таки решил умыться. Мальсибер взмахнул палочкой, и глубокая ванна наполнилась водой. Недолго думая, Рей просто сбросил меня туда. В первые мгновения вода показалась мне приятно холодной, почти такой же холодной, как комок, поселившийся у меня в груди. Затем я почувствовал на своей голове руки, которые просто попытались меня утопить. Пусть, мне уже все равно. Через какое-то время мою голову вытащили на поверхность. В этот раз я заметил, что в ванне полно кусков льда. Звон в ушах стал немного меньше, и я мог расслышать отдельные слова в речи постоянно что-то говорившего Мальсибера:

— …Козел!.. делаешь?!..подумал?!

Затем меня снова с головой погрузили в ледяную воду. На этот раз я почувствовал дискомфорт. Легким не хватало воздуха, и я сделал слабую попытку вырваться. Меня вытащили и, не дав глотнуть воздуха, тотчас снова засунули под воду. Вот сейчас мне стало нехорошо. Вода заливалась в нос, легкие, казалось, сейчас лопнут от недостатка воздуха, а ещё я почувствовал, наконец, что вода очень холодная, очень. Я забился в удерживающих меня руках, пытаясь вырваться на свободу. И в ту же секунду почувствовал, что удерживающие меня руки исчезли. Я вынырнул и, стуча зубами, набросился с обвинительной речью на Мальсибера:

— Т-ты, ч-что с-с-совсем о-о-хренел?! Т-тут же х-хо-ло-дно и м-м-мокро.

Рей, как-то всхлипнув, опустился на пол рядом с ванной и закрыл лицо руками. Я, дрожа, выбрался из предмета моей пытки и присоединился к другу, устроившись на полу, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Через пару минут Мальсибер отнял руки от лица и, повернувшись ко мне, начал орать:

— Ты, сволочь! Ты что здесь устроил? Козел! Я поседел за эти полчаса. А если бы я не успел? Ты и дальше продолжил бы резать себя?

— Постой, ты что, хочешь сказать, что думал, что я хочу покончить с собой?

— А что, нет?! — взвился Рей.

— Нет, — я пытался говорить спокойно, но из-за стука зубов получалось как-то не очень.

— Тогда ответить мне. На какой хрен ты заперся в своей комнате, перекрыв вход даже домовикам? Зачем напился до невменяемого состояния? И наконец, что ты пытался сделать с кинжалом?

— Ну-у…

— Да пошел ты. Если бы твой домовик Динки не аппарировал в Отдел с истеричными воплями о том, что не может достучаться до хозяина, что бы мы в итоге здесь нашли? Остывающий труп?

— Рей…

— Что, Рей? Нужно было тебя по настоящему утопить, скотина! Поднимайся, давай, снимай одежду, вытирайся и спать. Не хватало еще тебя от обморожения лечить.

— А…

— А я здесь сегодня ночую. В твоей комнате, если мне память не изменяет, есть охренительно удобный диванчик. Тебе ещё к Лорду завтра топать, если ты не забыл.

— Рей, а где Фрай? — еле выговорил я.

— В смысле? — повернулся ко мне Рей.

— Почему её здесь нет?

— Ты же сам ей подписал командировку в Египет, неделю назад. Сегодня вечером они уехали. С тобой все хорошо?

— Надолго?

— На год, — Рей выглядел обескураженным, собственно как и я.

— Как на год? — я совершенно не помню, как я подписывал какую-то командировку. — Зачем?

— За Аркой Смерти.

— А я?

— А ты нужен здесь. Все, спать.

И мы уснули. А утром я проснулся с ясной головой и болью в горле. Приняв Перечное зелье, одно из немногих, которое на меня действовало, я быстро проанализировал сложившуюся ситуацию. Я вспомнил как отправил Фрай в Египет, причем вместе с ней я отправил туда свою мать. Там сейчас безопасно. В общем, ситуация складывалась довольно удачно. В минусах была смерть Седрика. Нелепая случайность, которую невозможно было предусмотреть. А ещё я не успел попрощаться с женой. Мы часто расставались на некоторое время, но ещё ни разу так надолго. Как я проживу этот год?

Мои размышления прервала сова, принесшая приглашение о встречи с резидентом русской разведки в лесу Дин, на берегу очень живописного озера. Что ему от меня нужно? Приду на встречу, узнаю. Что ещё мне нужно сделать сегодня? Отозвать из школы ребят и загрузить Флинта новым назначением. А после предстать пред красные очи Лорда, на время поселившегося в старом особняке Риддлов.

Перед тем как аппарировать на встречу, я приготовил плащ Пожирателя и маску. Затем позвонил Андре и попросил вызвать из Хогвартса Сэма и Флинта, дать им антидот и отправить Тео ко мне. Координаты аппарации я передал своему секретарю по факсу, да, у меня в офисе есть и это чудо техники.

За минуту до назначенного времени я аппарировал к месту встречи. На берегу мы с русским появились одновременно. Мы стояли на берегу озера и смотрели на водную гладь. Русский начал разговор первым:

— Мы, учитывая непростую ситуацию, сложившуюся в Магической Британии, отзываем всех своих людей на родину. И это делает не только Россия, но и все остальные страны. Я надеюсь, мистер Фолт, что вы контролируете ситуацию?

— Безусловно.

— Вам не нужна помощь?

Помощь? Принять помощь от других стран было заманчиво, но что будет потом? Всю жизнь быть обязанным им? Позволять впоследствии диктовать нам свои условия? Нет! Мы как-нибудь справимся сами.

— Благодарю за предложение, но мы контролируем ситуацию и справимся собственными силами.

Мы как-то синхронно повернулись и посмотрели друг другу в глаза. Русский усмехнулся.

— Я рад, что ваш Отдел попал все-таки в надежные руки. Помните, что мое предложение остается в силе, вне зависимости от времени.

— Я запомню.

— В таком случае, прощайте. Я надеюсь, что мы с вами ещё встретимся в более благоприятной обстановке.

Он аппарировал с едва слышным хлопком. Я вздохнул. Война началась. Повернувшись к деревьям, за моей спиной я позвал.

— Тео, выходи. Я тебя засек еще минут десять назад.

Флинт вышел из-за дерева. Обескураженным он не выглядел.

— В общем так. Мистер Флинт, прямо сейчас ты перемещаешься в Отдел и поступаешь под начало Филиппа Ксавье. Но он будет пока твоим координатором. В последствии над тобой будет только один начальник — это я. Ты назначаешься главой буквально на днях созданной службы внешней разведки. Люди, ресурсы — без ограничений, в пределах разумного. Фил тебе поможет.

— Северус, ты с ума со…

— Тихо. Если не хочешь получить большое повышение, связанное с большим геморроем, не нужно демонстрировать все свои сильные стороны перед непосредственным начальством.

— Но, это же… Это же такая ответственность. Это же…

— Это служба, которой еще не существует, и которая никогда не существовала именно как отдельное подразделение Отдела Тайн.

Флинт в этот момент напоминал мне домового эльфа. Во всяком случае, глаза у него были примерно такого же размера, как у домовика.

— Но…

— Никаких но. Выполняй.

Я оставил его на берегу озера и аппарировал прямиком к особняку Риддлов. На крыльце я быстро натянул плащ, повертел в руках маску и, усмехнувшись, засунул ее в карман плаща. Обеими руками я распахнул двери и вошел в холл. Лорд и весь оставшийся Ближний Круг столпились прямо напротив двери. Я быстро прошел в центр Круга и опустился на одно колено. В наступившей тишине мой голос прозвучал как раскат грома, многократно повторенного эхом нежилого помещения:

— Мой Лорд, я вернулся, — я поднял голову и успел заметить искру паники в красных глазах.

— Как вернулся?!"


Конец второй части.

Часть 3. Обратная сторона победы

Итак наступил третий последний день чтения дневника в Большом зале Визенгамота. Какие еще сюрпризы ждут всех тех, кто, затаив дыхание, ждет начала чтений?

Темный Лорд возродился. Все его преданнейшие слуги явились на его зов. Война все-таки началась. А какую же роль в ней играет Отдел Тайн? И какая на самом деле стоимость победы?

Пролог

У дверей зала суда стоял, скрестив на груди руки, невысокий жилистый мужчина, одетый в пятнистые штаны, заправленные в высокие ботинки, и черную майку. Стоял, вроде никого не трогал, но входящие в зал люди как-то интуитивно вжимали головы в плечи и пытались быстро проскользнуть мимо. Только Люциус Малфой, увидев его, широко улыбнулся и, подойдя, пожал мужчине руку.

В зале оставалось только три незанятых места, когда дверь с грохотом распахнулась и к своему месту, рядом с Люциусом, практически промаршировала раздраженная и злая на весь белый свет Гермиона Мальсибер, в девичестве — Грейнджер.

Джинни Уизли повернулась к подруге и громким шепотом, слышным в каждом закутке большого зала, поинтересовалась:

— Что с тобой? Он… Он что-то сделал с тобой?

— Нет, — коротко отрезала Гермиона.

— Герми, ты скажи, если он что-то сделал, то я этого не оставлю, я…

— Джинни, моего мужа зовут Рейнард, а не он. И Рей ничего мне не сделал!

— Герми…

— Гарри, ты хоть не начинай! Рей ничего мне не сделал, ясно! Каким образом он мог со мной что-нибудь сделать, если он дома не ночевал?! — сорвалась на крик Гермиона.

— Миссис Мальсибер, полагаю, вы не в курсе, где до сих пор шатается ваш муж? — негромко спросил все еще стоящий в дверях мужчина.

Одновременно с этими словами дверь в зал открылась, и на пороге появился Мальсибер, на руке у которого буквально повисла Эйлин. Судя по покрасневшим глазам женщины, она или не спала всю ночь, или плакала, а, скорее всего, и то, и другое.

Отлепившись от Рея, она прошла на свое место и молча протянула тетрадь Перси, который сразу же вцепился в нее. Мальсибера же задержал в дверях мужчина.

— Где ты был? Почему ты опоздал?

— Эван, а вам что, не сообщили?

— Не сообщили что?

— Я всю ночь провел в Мунго, — в голосе Рея появились печальные нотки. — Я даже не знаю, как сказать, но…

— Рей!

— В общем, это очень печальное известие для всех нас, — Мальсибер опять вздохнул и замолчал.

— Рей, мне из тебя выбить сведения? — практически зарычал Эван.

— В общем, я исполняющим обязанности начальника Отдела Тайн больше не являюсь, потому что…

— Рей!

— Потому что Сев…

— Я тебя убью сейчас!

— Сев сегодня ночью пришел в себя и очень скоро вернется на свое законное место, — рассмеялся Рей, каким-то привычным движением уворачиваясь от подзатыльника. — А это значит, что у нас очень мало времени, так что, рыжий, начинай.

И Мальсибер быстро прошел на свое место, но прежде, чем сесть, опустился в проходе на колени перед своей женой и, взяв её за руки, прижал их к своему лицу.

— Прости меня, больше я от тебя не сбегу.

Затем сел рядом с Люциусом, но руку Гермионы из своей так и не выпустил. Эван в это время с силой провел по лицу руками, затем встряхнул головой и негромко произнес:

— Пожалуй, я тоже послушаю.

А Перси тем временем нашел место, где остановился накануне, и принялся читать.

Глава 1. Визенгамот

«15 августа 1995 года.

Жарко. На улице стоит просто непереносимая жара. Сплошная сиеста. Делать ничего не хочется. Совсем ничего. Да особо и нечего.

Лорд укатил в Албанию, лечить расшатавшиеся нервы, прихватив с собой Нагайну и Хвоста. Зачем он таскает его с собой? Сейчас у него есть более адекватные, способные и преданные слуги.

Ну, вот почему он на мое возвращение так неадекватно отреагировал? Впервые на моей памяти, Лорд долгое время молчал, а затем, сказав, что на всех нас возлагается ответственная миссия по продумыванию плана освобождения из Азкабана его верных слуг и добычи того самого Пророчества, аппарировал.

И что нам делать? Зачем ему это Мерлиново пророчество?

Весь Ближний Круг, заметно расслабившись, разбежался по домам. Скорее всего, Лорда до сентября мы не увидим. Каникулы, блять.

Разумеется, никто ничего продумывать не собирался. Если совсем прижмет, я ему сам это пророчество отдам. Нужно только придумать правдоподобную историю, про то, как пули свистели у нас над головами, когда мы с Малфоем это хреново пророчество добывали.

Люциус тогда хмыкнул, и спросил:

— А как ты Поттера заставишь шар с пророчеством взять?

Я даже удивился.

— Зачем мне Поттер?

— Ну как же. Руквуд же говорил, что пророчество может взять только тот, о ком в нем говорится.

Я тогда не сказал Люциусу ни слова, просто притащил его в зал Пророчеств, подошел к ближайшей полке, взял первый попавшийся мне под руку шар и вложил его Малфою в руку. Первой реакцией Люциуса было выбросить шар, но я сжал его руку своей и заставил подержать шар достаточное количество времени, чтобы он понял, что ничего не случится.

— Люц, у Руквуда была одна задача в Отделе. Он пол здесь мыл, пыль вытирал и так далее. Август совершенно не в курсе, что и как здесь работало раньше, а уж о теперешней структуре не знает никто в Министерстве, включая Фаджа. Пророчества может брать в руки любой человек. Любой, понимаешь? То, о чем вам поведал Руквуд — глупость. Причем глупость старательно вложенная ему, и не только ему, в голову, чтобы не лапали здесь все подряд. Так что, не бери в голову. Если нашему Лорду так нужна эта дрянь, он ее получит. Но позже, когда я хотя бы пойму какие выгоды из наличия Пророчества у Лорда можно извлечь.

— Но, как я понимаю, доставать этот шарик буду я? — с философским видом мученика проговорил Малфой.

— Посмотрим, — я усмехнулся. — Зал для Лорда будет закрыт. По крайней мере, до того момента, пока я не разберусь, что взбрело в его лысую голову. А дальше по обстановке. Тебе не привыкать работать в амплуа двойного агента.

Люциус кивнул, и мы отправились в лабораторию, где я вместе с Лексом, осторожно сняли остатки сети Кронка с разума Малфоя, а также поставили щит, по типу того, какой я установил на разуме Мальсибера, замаскировав его так, чтобы внешне он от сети не отличался.

Мальсибер, кстати, страдая от безделья, организовал пост у дома Поттера. И теперь развлекался тем, что доводил до предынфарктного состояния членов Ордена Феникса, дежуривших поочередно там же. Зачем это понадобилось Альбусу, я понять не мог. Он что, действительно думает, что Флетчер, Фигг, Люпин и вся остальная шайка, смогут предпринять хоть что-то против Лорда или его слуг с глазу на глаз? Ой, сомневаюсь. И дело даже не в магической силе и физических способностях. Здесь, на первом месте стоит фанатизм и отсутствие каких-либо моральных принципов. Я когда узнал о превращении двора Дурслей в проходной двор, лишь пожал плечами и покачал головой. Не наигрались в детстве в шпионов и солдатиков, пускай играют дальше. Главное, чтобы моим парням не мешали.

Одним далеко не прекрасным вечером, произошло сразу несколько событий. Из Азкабана пришло сообщение, что двоих дементоров отозвал кто-то из Министерства и направил на поиски Поттера. Я сразу же отправил Эджкоба выяснять, кто у нас такой умный. Рей, услышав данное сообщение, рванул на Тисовую улицу и присоединился к Тео Джонсону, который в это время там дежурил.

Из членов Ордена, возле дома Дурслей ошивался Флетчер.

— Рей, убери этого ворюгу оттуда, чтобы не мешался.

— Сделаем.

Флетчер очень скоро аппарировал.

— Мы послали ему сообщение, что на его товар, нашелся покупатель, — посмеиваясь, сообщил Рейнард.

— Следи за Поттером.

— Да, что с ним может произойти?

— Никогда не следует недооценивать предсказуемость, Рей. А Поттер у нас абсолютно непредсказуемое существо.

И тут же в операторской прозвучал голос Мальсибера:

— Поттер начал движение от дома. Так, дементоры появились в конце улицы. Сев, что делать? Нам их убрать? Поттер повздорил с кузеном и теперь стоит на траектории движения этих тварей.

— Нет. Нужно посмотреть, как парень ориентируется в нестандартной ситуации. Подстрахуйте их, но сразу не вмешивайтесь.

— Принял. Поттер увидел дементоров. Пытается вызвать патронус, — я поморщился. Поттер Светлый с большой буквы. До сих пор удивляюсь, каким образом ему удается патронус вызывать. — Не получается. Сев, мы выдвигаемся. А нет, получилось.

— Что у него за патронус?

— Сохатый.

— Ну, хоть после смерти сына не оставляет, — я вздохнул. Лили уже давно взялась опекать меня. Мне иногда кажется, что она всегда была моим патронусом. — Что у вас происходит?

— Миссис Фигг появилась. И мальчишек домой увела.

— Ладно. Теперь будем ждать истерики от Альбуса.

— Почему?

— Рей, миссис Фигг, первым делом свяжется с директором Хогвартса, а тот первым делом свяжется со мной. Это так же незыблемо, как…

Мои рассуждения прервал голос Андре:

— Мистер Фолт, вас просто жаждет увидеть Муфалда Хмелкирк, а также Альбус Дамблдор.

— Ну, что я говорил? Начинается.

Так как допуска в Отдел не было ни у кого, Муфалда и Альбус ждали меня перед входом. За то время, пока я шел к ним, они, видимо, уже успели переговорить, переругаться, но так и не пришли к какому-то решению.

— … А я говорю вам, Муфалда, что вы приняли опрометчивое решение. Нельзя уничтожать палочку и исключать из школы, кого-либо без консультации хотя бы с директором этой самой школы.

— Письмо с предписанием уже выслано мистеру Поттеру! — уже практически визжала всегда уравновешенная Хмелкирк.

— Так пошлите еще одно! В Британии нет недостатка в пергаментах!

Я встал, прислонившись к стене, и с искренним интересом наблюдал за спором. Мне вот любопытно, а зачем они вообще сюда пришли?

Разговор между тем становился все громче и яростнее. А я не мог понять причину. Ну, использовал Поттер палку летом и что? На моей памяти еще никого за это не исключали. Ругали, грозили пальчиком, что вот в следующий раз точно исключим, а в этот раз иди и паши на благо школы дворником, поломойкой или поваром. К тому же, когда используют защитные заклинания, да к тому же еще и по обоснованной причине, это дело даже не рассматривается. Если бы всех подряд исключали за ерунду, в Школе не осталось бы никого, кроме преподавателей. А если бы категорически запрещалось обороняться, живых детей вообще бы по пальцам сосчитать можно было. Тем более весь этот запрет действует на применении именно палочек. Владел бы пацан невербальной магией, вообще бы никаких споров и ругани бы не было. Поттер ведь не просто так палочку использовал, а чтобы защититься от дементоров.

Мне надоело стоять и философствовать с самим собой:

— Ну, судя по всему, Поттер совершил ужасное преступление. Вы его еще судить придумайте.

Спорщики уставились на меня, а затем как-то синхронно кивнули.

— Суд не суд, а дисциплинарное разбирательство провести следует, — и Муфалда вскинув голову, пошла к лифту.

Альбус последовал за ней.

А я стоял и пытался подобрать челюсть с пола. Они что, совсем охренели? Ну, ладно, будет вам слушанье! Я вам устрою! Будете это нелепое происшествие всем составом Визенгамота рассматривать, в Большом зале.

Может, опозорившись по полной, наши чиновники задумаются, наконец, о том, что пора лечить тот маразм, который долгое время персистировал в их головах, и который, неожиданно для меня, рецидивировал. Причем, резко и у всех сразу. Задумаются, что нужно менять политику в отношении несовершеннолетних волшебников, и возвести в ранг закона те негласные правила, которые до недавнего времени существовали, и почему-то именно сейчас потеряли свою существенную ценность. Нужно не херней страдать, а заниматься делами. Действительно важными.

Я еще не успел отойти от стены, у которой все это время стоял, как вновь появился Альбус.

— Я могу пройти? Или мы здесь будем разговаривать? — ворчливо проговорил крестный.

— Проходи. Пойдем в мой кабинет.

Пока мы шли к кабинету, Альбус с любопытством оглядывался по сторонам. Но молчал. Пройдя мимо Андре, мы вошли в мою вотчину и сели: я в свое любимое кресло за столом, крестный на небольшой диванчик, стоящий у стены. Я выжидательно уставился на Альбуса.

— Мы хотим перевезти Гарри в штаб Ордена, — без предисловий начал крестный.

— Перевозите, мне-то, что? — я даже плечами пожал.

Штаб Ордена Феникса был организован в особняке Блека. Видимо, дворняге надоело скитаться, и он решил, наконец, навестить родные пенаты. А может кто-то умный подсказал ему, что более надежного места было не найти. В любом случае, Блек до сих пор думал, что находится в розыске. Может, ему так нравится из себя жертву изображать? Все мои попытки донести до него простую истину о том, что Сириус Блек на хрен никому не упал, каждый раз с треском проваливались. В конце концов, я просто плюнул на это гиблое дело.

— Практически все члены Ордена хотят поучаствовать в этой «спасительной операции».

У меня от удивления брови вверх поползли.

— Перевозить Гарри будут на метлах. Участие в охране будут принимать несколько человек, а именно: Грюм, Шеклболт, Тонкс, Люпин, Дож, Вэнс, Дингл, Подмор и Джонс.

— Альбус, а может маловато охраны? Может мне вам пару боевых троек выделить? — вкрадчиво поинтересовался я. Это что вообще за цирк? Альбус понимает, что делает? Или тот маразм, который накрыл все Министерство, распространяется воздушно-капельно и теперь благополучно завладевает крестным?

С минуту Альбус на полном серьезе, обдумывал мое предложение. Затем, покачал головой и произнес:

— Думаю, не нужно. Тех, кто поедет, должно хватить.

— А, ну если ты так думаешь… — «Табор уходит в небо», вашу мать, волшебницу.

— Сев, а что тебе не нравится?

— Мне? Мне все нравится. Особенно, мне нравится, что вы мальчишке мозги запудрили до такой степени, что он готов все ваши бредовые идеи поддержать.

— Пояснить не хочешь?

— Нет, не хочу. Но для тебя сделаю исключение. Может, ты объяснишь мне, что за бред ты Поттеру внушил? Что еще за Приоро Инкантатум? Если бы то, что произошло между ним и Лордом, было следствием Приоро, то в Поттера летели бы Круциатусы, Авады и прочая хрень, но никак не появились бы призраки жертв Лорда.

— Ну…

— Пойдем дальше, — перебил я Альбуса. — То, что Лорд уверен, что с кровью Поттера получил защиту, которую, якобы, дала сыну Лили, не секрет ни для кого. А вот почему, в таком случае, он не может найти дом, в котором живет Поттер, если, как ты уверил мальчишку, защита была основана на магии крови? Не объяснишь мне, своему недалекому крестнику, как так получилось, что Лорд может сейчас дотронутся до Поттера, не калеча себя, так как всему приходит конец, даже защите Фолтов, которая когда-то спасла Гарри жизнь, а вот придти к нему в гости он не может? Может ты всегда скрывал от меня, что Петунья Дурсль на самом деле могущественная волшебница, и на протяжении стольких лет работала на тебя не покладая рук, защищая пацана, и, с постоянной регулярностью, обновляла защиту на доме?

— Э…

— Что это за бред с судом?

— Понимаешь…

— И, наконец, что за цирк вы устраиваете с перемещением мальчишки в штаб Ордена? Его что, нельзя просто аппарировать на место? Или, в крайнем случае, портключ сделать? Я тебе даже помогу с созданием портала. Хочешь? Прямо сейчас?

— Северус, мальчик еще не дорос до аппарации…

— А что парную аппарацию кто-то запретил?

— Портключ, ну, это же не совсем законно…

— Ты говоришь мне о законности? Именно ты, который как минимум весь позапрошлый год разрешал пользоваться моим хроноворотом несовершеннолетней ученице, сам пользовался тем же незарегистрированным хроноворотом неизвестное количество времени, подлогом и уговорами заставил маленьких детей заставил спасать опаснейшего преступника от поцелуя дементора? О законности говорит мне человек, который устроил на работу оборотня, и, в конце — концов, изменил правила Турнира?

— Сев….

— Эта пауза означает, что ты закончил или, что ты набираешь воздух, чтобы продолжать сыпать тупыми высказываниями? Знаешь, я не хочу даже знать, для чего все это тебе понадобилось. Так что можешь не тратить здесь свое красноречие. Прибереги его для Поттера. Я обещал тебе помочь, я помогу. Что ты хотел у меня попросить на самом деле?

— Научи Гарри окклюменции.

— Что?!

— Научи Гарри окклюменции, — терпеливо повторил Альбус.

— Я за невыполнимые задания не берусь.

— Сев, ты обещал. Мальчику нужно научиться закрывать свой разум.

— От кого? Кому нужна его космическая пустота?

— От Тома.

Я уставился на крестного. У меня даже дар речи куда-то пропал. Наконец, глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, я осторожно проговорил.

— Альбус, ты здоров? Разум Поттера связан с тем осколком души Лорда, что сейчас в отвратительном теле загорает в Албании. Их невозможно разделить. Это может сделать только Авада Лорда. И ты об этом прекрасно знаешь. Но даже, если ты забыл, и сам начал верить в ту чушь, которой кормишь пацана про то, что он является крестражем, ты должен с помощью невероятных усилий, сложных путей от общего к частному и наоборот, и, при нагрузке мозга для решения сложных логических цепочек, придти к тому же выводу, — я уже не скрывал сарказма. Глядя на Альбуса, я понял, что перегибаю палку. Вздохнув, я начал говорить немного спокойнее. — Окклюменция здесь не поможет, даже, если бы Поттер, вдруг, начал бы с остервенением учиться. А это уже за гранью фантастики. Хотя, знаешь, я попробую. Может, все-таки сумею, хоть чему-то мальчишку научить. А вот за результат я не ручаюсь. Это все?

— Да. А что уже выгоняешь? — в глазах Альбуса сверкнули искорки.

— Пока ты здесь, можешь побродить по Отделу, с Николасом повидаться, да и со всеми остальными.

Я еще не успел договорить до конца, как Альбуса уже в кабине не наблюдалось. Я покачал головой. Ну и крестный.

Когда я остался один, я вытащил очередной номер Пророка, просмотрел его и усмехнулся. Первый этап нашего плана развивался блестяще. Самое смешное состояло в том, что нам даже делать самим ничего не пришлось. Фадж вместе со своими прихлебателями стали очень оперативно рыть себе яму, дискредитируя Альбуса, Поттера и всячески открещиваясь от факта возрождения его темнейшества. Я сам не смог бы придумать лучшего. Ненадолго задумавшись и рассмеявшись, стукнул рукой по столу. Это ж надо. Фадж долгое время находился под Империусом белобрысого. Снять заклинание с Министра никто так и не удосужился. Если учесть, что Малфои менталисты достаточно сильные, а Империус ну никак не может держаться столько лет, то все это говорит только об одном: Фадж переживает примерно такие же изменения в личности, какие происходили у Люциуса, когда произошел сбой программы под влиянием этой наполовину разрушенной сетки. На сумасшествие Фаджа никто не обратит никакого внимания: уровень образованности сотрудников Министерства не тот, а лечить министра я не вижу смысла — все идет просто идеально. И кто сказал, что у меня много свободного времени? Из размышлений меня вывел голос Андре.

— Сев, со мной сейчас связалась Амалия Боунс. Она хочет тебя видеть, как можно быстрее.

— Хорошо. Я сейчас к ней поднимусь.

Зайдя в кабинет к Амалии, я протянул ей руку.

— Амалия, любовь моя, ты сказала, что хочешь меня видеть? Вот он я, и полностью в твоем распоряжении.

Боунс зарделась как девчонка. Затем, тряхнув головой, рассмеялась.

— Тобиас, ну нельзя же так. Зачем ты меня смущаешь?

Я недоуменно приподнял бровь, а женщина между тем продолжала.

— Со мной связался Министр Фадж. Он настаивает, чтобы дело Гарри Поттера рассматривалось Визенгамотом в одном из залов суда.

Мне захотелось ущипнуть себя. Мои мысли стали реализовываться?

— Он объяснил причину?

— Нет. Министр в последнее время ведет себя странно.

— Хм. Знаешь, а пускай. Когда там слушанье Поттера должно состояться?

— Двенадцатого августа.

— Значит, двенадцатого августа, мы откроем допуск в зал номер десять, с семи до десяти часов утра. Трех часов вам хватит?

— Но…

— Амалия, не разочаровывай меня. Министр хочет поиграть в суд? Пусть поиграет. Но зал мне нужен, поэтому только на это время я могу предоставить его вам. Развлекайтесь. И не волнуйся за Поттера. Ничего с ним не случится. На непредвиденный случай, я сам буду находиться в зале. Если что, то думаю, смогу повлиять на членов Визенгамота. Если это все, то я пойду. Дела, — и я галантно поцеловал руку, вновь потупившейся женщине. Странная реакция. Что это с ней?»

— Так, я не понял. Тот суд надо мной был…

— Гарри, ну неужели ты мог подумать, хоть на секунду, что у кого-то хватило бы ума, даже у Корнелиуса, посадить тебя в Азкабан, за вызов Патронуса в присутствии дементоров? — покачал головой Альбус.

— Ладно. Хорошо. А зачем были нужны мои занятия окклюменцией?

— Чтобы ты хоть чему-то научился, Поттер, например не смотреть в глаза менталисту, — фыркнул Драко.

— А…

— А давайте, мистер Поттер, лучше послушаем, что обо всем об этом думал сам Северус, — негромкий голос Эвана прервал зарождающийся бунт. — Перси, читай.

«Когда я вернулся в свой кабинет, меня там уже ждал Сэм.

— Дементоров на Поттера натравила Амбридж, — без предисловий начал он.

— Зачем ей это понадобилось? — я сел за стол и потер виски. Эта жара меня скоро доканает.

— Вот уж не знаю. Похоже, у дамочки не все дома. Она так рьяно бросается на защиту Министра, что, похоже, не остановится ни перед чем.

— Ты ошибаешься, Сэм. Долорес Амбридж умная и хитрая стерва. Она каждый свой шаг просчитывает. Почти каждый. Ей, по сути, на Министра наплевать. Единственное, что ее интересует, это собственное положение. И чтобы его сохранить, она действительно способна на все.

— А еще ей Мальсибер не дает спокойно по ночам спать. И не поймешь, то ли она к нему действительно неровно дышит, то ли ненавидит, цитирую: «Этого выскочку, который выполз неизвестно откуда и сразу же занял такой пост». Самое смешное, что никто не проводит параллели между ним и тем Мальсибером, который в Ближнем Круге состоял.

— А того посадили. И Долорес сама голосовала «за». Кстати, Фадж просил меня одобрить назначение Долорес на пост преподавателя ЗОТИ.

— А чего это Министр интересуется у тебя одобрением подобных решений?

Я пожал плечами.

— Корнелиус, если честно, меня уже достал. Он скоро у меня будет интересоваться, когда и чем ему обедать. Хотя должен собачкой носиться за Малфоем, но не суть. Пока что, все его выверты идут нам на руку.

— Фадж находится под Империусом. Ведь найдется кто-нибудь, кто это когда-нибудь заметит и обвинит нас в давлении, — задумчиво проговорил Сэм.

— Ошибаешься. Лично я и мои сотрудники никаких заклятий на Министра не накладывали. А Малфой в моем штате не числится, да к тому же с момента наложения прошли годы. Тогда еще, ничего этого не было, — я обвел взглядом кабинет. — Так что, никто не сможет обвинить нас в давлении. Фадж сам, собственными руками, роет себе могилу — это в конце-концов и преподнесут общественности. К тому же, все это недалеко от истины. Роет? Пускай роет, мы мешать ему не будем. Одно приносит удовлетворение, мы Перси почти без разбирательств пристроили.

— А зачем? Этот напыщенный индюк всех только раздражает, — хмыкнул Сэм.

— Это не напыщенность, Сэм. Это называется юность. А она с возрастом проходит. Перси все-таки Уизли, и когда его семье будет грозить реальная опасность, первым бросится с палочкой наперевес на помощь. А пока его нахождение в Министерстве, да с таким гонором, очень выгодно. Он, как бы не относился сейчас к родственникам, а о действительно реальных событиях, связанных с опасностью для их жизни, предупреждать будет. И опять-таки, мы здесь будем совершенно ни при чем. Вообще, все события развиваются как-то странно. Все идет так, как нужно, совершенно без помощи с нашей стороны. У меня иногда начинает возникать чувство, что магия обладает интеллектом, и ей все это положение, которое сейчас присутствует в стране, надоело до колик. Ну, поживем — увидим. Наша позиция пока выжидательная. А Амбридж… да пусть преподает. Проклятье-то на должности все еще существует, да и детки в Хогвартсе такие… В общем, ее ждет незабываемый год. — И два мерзавца, сидящие в кабинете, рассмеялись.

Двенадцатого августа с самого раннего утра в Отделе одновременно были опущены щиты, оставляющие посетителям только узкий коридор, ведущий к Большому залу суда. Наши «архитекторы» постарались, чтобы этот коридор наводил настоящий ужас. От плит рябило в глазах, наступала паника и непонятный страх — это я отметил, наблюдая за членами суда, спешащими на заседания.

Сам я появился в зале за пять минут до начала, заставив всех членов Визенгамота вздрогнуть, а Амалию вздохнуть с облегчением. Пройдя в полной тишине по залу, я подпер собой какую-то стенку, находящуюся в тени. На меня старались даже не коситься.

Альбуса я предупредил заранее, и теперь просто наслаждался незабываемым зрелищем: унижение достоинства высшего судебного органа магической Британии, им же самим.

Гарри Поттер на заседание практически опоздал. Его, видимо забыли предупредить о переносе места и времени рандеву.

Когда мальчик прошел в центр зала и сел в кресло, цепи дернулись, повинуясь приказу председателя, и хотели приковать его. Этой возмутительной глупости я допустить не мог. Неуловимое движение рукой, и цепи опали и безжизненно повисли. Фадж нервно обернулся и посмотрел на меня. Я, сузив глаза, рассматривал в это время Министра. Он нервно сглотнул, и начал заседание.

Его прервал, появившийся крестный. Любит он делать все театрально. Я хмыкнул. Он явился в Министерство еще до установления щитов на Отдел, и прекрасно проводил время за болтовней с Фламелем, который совсем расслабился на дармовом укропе, и теперь занимался тем, что шпынял своих лаборантов.

Так что, Альбус на заседание опоздал. Видимо, за поеданием кексов с чаем, время прошло незаметно.

На предложение Фаджа доставить ему кресло, крестный отмахнулся, и наколдовал его себе самостоятельно. Невербально и без помощи палочки. Меня вот лично всегда интересовал вопрос: а знает ли крестный, что уже более полувека занимается беспалочковой магией? Или он верит, что владеет одним из Даров Смерти. Объяснить ему что ли, что Бузинная палочка — не является волшебной, так как у нее отсутствует сердцевина. Хотя, он же Темный, и как накопитель и преобразователь энергии палочка для него все-таки работает. А как Гриндевальд-то, наверное, удивлялся, что его бывший любовник одной левой уделал, ведь у него такая крутая палка была. Мда.

Тем временем, в зале продолжалась комедия из одного акта.

Фадж нес какую-то чушь, оперируя даже не применением заклятья несовершеннолетним, а тем, что он применил его в присутствии маггла. Ага, Дадли Дурсля, который является родственником подсудимого и который живет с ним в одном доме. Конечно, кузен даже не догадывался о том, что Поттер — волшебник. Я зевнул. Бред.

Амалия должным образом восхитилась способностью Поттера вызывать телесный патронус. Вот мне интересно, каким образом Люпин умудрился научить его вызывать этот самый Патронус, если сам телесного не имеет? Или все зависит от мотивации?

Мне почему-то вспомнилась история Рея о том, что он всему научился, только когда по острию ножа ежедневно ходил. Видимо, сотня дементоров на берегу озера, является должным стимулом для обучения. Нам что, Поттера под угрозой смерти учить? Он что, адреналиновый маньяк? Не было печали. Ну-ну, посмотрим.

Альбус притащил с собой Арабеллу Фигг. Все то время, пока крестный провел с Фламелем, развлекать Арабеллу пришлось Андре и присоединившемуся к нему Мальсиберу, что не добавило женщине уверенности в себе. Но главное она все-таки сказала, а именно, что дементоры были. Альбус начал разговаривать задушевно с Фаджем, потом с Амбридж, потом еще с кем-то.

О Поттере все благополучно забыли. Намек на расследование этого дела был адресован мне. Я улыбнулся крестному и тот понял, что все, в общем-то, уже ясно.

Было скучно. Мне даже не пришлось вмешиваться. Амалия быстро прервала этот фарс, призвав судей к голосованию. Оправданный по всем статьям Поттер, вылетел из зала. А перед ним убежал Альбус. Видимо, боялся, что чай в лаборатории Николаса остынет.

Амалия задержалась и, дождавшись ухода Поттера, подошла ко мне.

— Ну, и как впечатление?

— Если честно, это было убого. Жалко, никто не догадался Скиттер пригласить.

— Зачем ты вообще все это допустил? — в глазах Боунс читалось легкое подозрение.

— Может быть, мне нечем заняться? — я улыбнулся.

— Тобиас, я тебя знаю. Не так хорошо, как хотелось бы, но достаточно, чтобы понять: ты ничего не делаешь просто так.

— Амалия, не бери в голову. Все нормально.

— Я еще вернусь к этому разговору.

— Это угроза? — я продолжал улыбаться.

— Обещание, — и Амалия, вернув мне улыбку, отправилась к выходу.

В кабинете меня ждал Люциус.

— Ну, и как все прошло?

— Пресно. Министр явился на суд совершенно неподготовленным. Если честно, было скучно.

— Понятно. Пошли к нам. Нарси сетует на то, что ты совсем нас забыл, и приглашает в Мэнор, погостить.

— Ладно. Только у меня к тебе есть просьба.

— Какая?

— Надави на Фаджа. Пусть он не отступает от выбранной линии.

— Империус?

— Люциус, — я поморщился. — Тоньше нужно быть. Тоньше. Придумай что-нибудь.

— Хорошо. Придумаю, — Люциус сунул руку в карман мантии и позвенел чем-то, вроде деньгами. —Думаю, должно хватить, — пробормотал он себе под нос.

Это он называет — "действовать тонко"? Я покачал головой.

— Иди уже, стратег, — мда, видимо, кроме меня об Империусе, наложенном на Министра еще в той, другой жизни, никто не помнит. Ну что ж. Думаю, кушать Фаджу тоже на что-то нужно. Надеюсь, Люциус не обратит внимания на то, что его оппонент согласиться на предложенную и явно заниженную сумму сразу? А то вспомнит еще, и останется Корнелиус без премиальных.

Как только Малфой унесся тонко воздействовать на Министра, ко мне в кабинет заявился крестный.

— Ну что тебе еще от меня нужно? — я даже за голову схватился.

— Минерва хочется назначить старостой Поттера, — с порога начал Дамблдор.

— Не советую. С Амбридж в качестве преподавателя, в школе начнется бардак.

— Да, я тоже так думаю. Может, предложишь альтернативу?

— А чего тут предлагать? Грейнджер и Уизли.

— Думаешь?

— Уверен, — я усмехнулся.

— Наверное, ты прав, — задумчиво пробормотал крестный и направился к дверям.

Больше никаких происшествий не было. Только вот, когда же эта жара уже спадет?»

— А почему старосты Грейнджер и Уизли? — растерянно проговорил Рон.

— Я знаю почему, — тихо проговорила Гермиона, — мне объяснили. Только я как-то забыла этот разговор, хотя память мне тогда никто не менял. Думаю, что профессор не упустил этого в своих записях. Читай, Перси.

Глава 2. Цели и средства

«19 октября 1995 года.

Первого сентября у меня состоялся неприятный разговор с Альбусом.

Все дело в том, что кто-то дернул меня за язык сообщить Ордену о том, что Лорд очень интересуется Пророчеством. Эти орденцы не придумали ничего лучшего, чем организовать дежурство возле моего (!) Отдела. Дежуривших, естественно, никто даже за порог не пустил. Но они настойчиво продолжали нести вахту у входа в Отдел.

Так вот. Тридцать первого августа этот придурок Стерджис Подмор умудрился уснуть под дверью, и мантия-невидимка, которую он одолжил у Грюма, сползла с него. В час ночи дежурный маг Министерства его там и обнаружил. Каким образом дежурного занесло в этот коридор, остается только гадать, но факт остается фактом — разразился скандал.

К несчастью для Подмора, Аврорат сработал как-то на редкость оперативно, и дежурившие авроры успели к месту происшествия быстрее, чем это сделали ребята Эвана, которые настолько привыкли к этим придуркам, что не реагировали на них. А когда в коридоре началось движение, они просто не успели, за что получили от Эвана по полной программе.

Подмор предстал перед Визенгамотом, и ему дали шесть месяцев Азкабана.

Единственное, что мы смогли для него сделать, это поместить в камеру на нижних этажах и оградить его от постоянного присутствия дементоров.

Поморщившись, Эван предложил открыть орденцам минимальный допуск. Хотят Зал Пророчеств охранять, пусть охраняют.

А вот с Альбусом мне пришлось неприятно разговаривать.

— Объясни мне, крестный, зачем они это делают?

— Северус, члены Ордена хотят защитить Пророчество, — Альбус устало смотрел на меня.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы оно не попало в руки Тома.

— Ладно, давай подойдем к делу с другой стороны, — я с силой провел рукой по волосам, — что такого критичного произойдет, если Лорд узнает полный текст Пророчества?

— Ну как же: «…И ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой», — процитировал Альбус. У меня в который раз появилось ощущение, что я проваливаюсь в какую-то альтернативную реальность.

— И что? Что от этого изменится? Ты думаешь, что Лорд, узнав это, оставит свои попытки добраться до Поттера?

— Том не оставит своих попыток добраться до вершины власти, Сев. И Пророчество пока его сдерживает.

— Альбус, пока что сдерживает его Люциус, который скоро разорится, раздавая взятки в Министерстве.

— А Отдел Тайн?

— А что Отдел Тайн?

— Что делает Отдел? — крестный посмотрел на меня через свои нелепые очки.

— Ты не поверишь, но ничего. Пока ничего. Мы не собираемся предпринимать никаких активных действий, понимаешь? Все идет своим чередом. Единственная цель Отдела — не допустить развития полномасштабной войны. И повернуть все то, что случится, во благо магической Британии.

— Северус, мне казалось, что вся эта заваруха с Томом целиком и полностью зависит от Отдела.

— С чего бы? Мне вот вообще очень хочется иногда плюнуть на все, собрать всех своих людей и покинуть страну.

— Но…

— Альбус, Лорд Волдеморт фигура абсолютно самостоятельная. Не скрою, если бы его не было, кому-то из наших потомков пришлось бы его придумать. Но он есть, и он существует именно в наше время, и мы должны сделать все, чтобы его действия не привели к катастрофе, ну и извлечь из сложившейся ситуации определенную пользу. Не без этого. Ты просто представить себе не можешь, сколько законов будет изменено после окончания этой, как ты там сказал, заварухи. Так вот, активно мы будем вмешиваться только тогда, когда вся эта история выйдет на финишную прямую. А теперь давай решим, что делать с Орденом Феникса. Они нам мешают, неужели ты этого не понимаешь? Их совершенно не продуманные и не логичные действия могут привести только к одному — возрастет количество жертв. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы гибли люди?

— Нет. Этого я не хочу, — Альбус снял очки и начал протирать их. — Я просто не знаю, чем их занять. Они хотят действовать хоть как-то. Сириус вообще на стены лезет от необходимости постоянно находиться дома.

— И кто ему запрещает выходить? — я слегка усмехнулся.

— Я запрещаю. Сириус… он… несколько импульсивен.

— Понятно. Ты боишься, что Блек сорвется с поводка и побежит творить добро направо и налево.

— Что-то вроде. Мне нужны какие-то рычаги давления на Сириуса.

— Вот не понимаю я иногда тебя. Ты уже поживший, умный человек, а задаешь такие вопросы, — я покачал головой. — Я так понимаю, никто не собирается доводить до сведения Блека, что он свободен? Ну, я примерно так и думал. Найди журналиста попронырливее и закажи статью о том, что Блека где-то в Лондоне видели и, мол, граждане, не расслабляйтесь, вы помните, за что его в Азкабан засунули. Делов-то.

— Ты становишься циником.

— Нет. Я просто наконец-то начал реально смотреть на вещи. Не знаю, как тебе, а мне было тяжело потерять ученика. Давай вернемся к нашим баранам, то есть к Ордену. Если они так этого хотят, пусть караулят это никому не нужное Пророчество. С завтрашнего дня, начиная с восьми часов вечера, для них будет открыт коридор, ведущий к Залу Пророчеств. Пусть ночуют на гранитном полу, если им это нравится. Предупреди их, что если кто-то попробует сунуться куда-то еще, с неприятностями, свалившимися на бедолагу в виде ребят Эвана, он будет разбираться сам, — я поднялся и пошел к двери.

— Сев, ты все-таки становишься циником.

Я обернулся и внимательно посмотрел на крестного.

— Ты ошибаешься. Я уже стал профессиональным бездельником. Я практически ничего не делаю сам, за меня все делают другие. Я практически стал профессиональным содержанцем. Меня содержат гоблины, которые сохраняют и преумножают моё довольно-таки приличное состояние. Я даже ем на халяву. То здесь, в Хогвартсе, то у Малфоев. Я докатился до того, что не ношу с собой наличности. Зачем, если под рукой всегда есть Люциус и чековая книжка. А еще я становлюсь законченным мерзавцем и подонком. Но не циником, Альбус, — я вышел из кабинета директора.

Аппарировав в Министерство, я сразу пошел в свой кабинет. Зайдя в приемную, я нос к носу столкнулся с Ритой Скиттер.

— Что она здесь делает? — сквозь зубы процедил я в сторону Андре.

— Сказала, что у вас назначено, — равнодушно ответил мой секретарь. — Даже бумажку показала с разрешением, в котором упоминалось, что она может прийти и взять интервью у участников процесса над Гарри Поттером.

— Кем дано разрешение? — я глубоко вдохнул и выдохнул.

— Фаджем. Роше посмотрел на записульку, когда она ломилась в Отдел, хмыкнул и лично привел ее сюда. Сказал, что общение с прессой тебе не повредит, потому что остальным некогда.

— А развернуть ее никак нельзя было? — прошипел я. Вот мне только этой писаки не хватает для полного набора экстремальных ощущений.

— Эван сказал, чтобы ты сам разбирался, — хмыкнул Андре. — Так что ты повежливее с дамой.

— Знаете что? У меня тоже дел выше Астрономической Башни! Вот сиди и отвечай на ее вопросы на правах моего секретаря. А я потом посмотрю на твою вежливость и железную выдержку, — я зашел в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Нет, ну надо же. Дел у них много, ага. Поразвлекаться захотели за мой счет, развлекайтесь теперь. Я связался с Сэмом и попросил стереть память Скиттер сразу, как только эта курица выйдет из приемной. Я даже не удивился, когда узнал, что такое распоряжение от Мальсибера уже поступило. Вот уроды!

Спустя несколько минут я подошел к двери и слегка ее приоткрыл, любопытно же.

— Вот скажите, а как к вам можно попасть? — тараторила Скиттер.

— Взорвать центр Лондона, — буркнул Андре, выразительно косясь в мою сторону. Я показал большой палец и искренне улыбнулся. Главное, чтобы никто не растрепал ему, что она все равно уйдет отсюда, не вспомнив ни слова. А, кажется, я начал понимать своих подчинённых. Бесплатное комедийное шоу — чем не повод, чтобы расслабиться?

— О, я не об этом, — глупо хихикнула Рита. — Чтобы устроиться к вам на работу. Ведь наверняка сотни юных мальчиков мечтают работать в таком тайном месте.

— Взорвать центр Лондона и ждать, что мы его не найдем, а потом прийти с повинной. Простите, а какое это имеет отношение…

— Вы шутник. Значит, никак? Значит, коррупция и связи даже в системе Тайной службы имеют место быть? Да, без связей никуда в наше время, не так ли? А скажите, вот вы здесь работаете секретарем, тогда как обычно на такую работу назначают преимущественно девушек… Что? В вашем Отделе отрицают, что женщина тоже может хорошо справляться со своей работой? — Скиттер тараторила, не давая вставить даже слова уже заводящемуся Андре.

— У нас работают женщины, — сумел вставить он.

— О, это так мило. А кем?

— А какое вам дело? — вспылил мой сотрудник.

— Так и запишем, что в Отделе женщинам доверяют только заниматься уборкой. Вот, как я могла заметить, ваш начальник очень строгий человек. Скажите, как вам работать с ним? Отмечаете ли вы душевный дискомфорт и страх перед непосредственным руководством?

— Нет, вы вообще в своем уме? — рявкнул Андре.

— Значит, испытываете, но боитесь признать это и произнести вслух, потому что даже у стен есть уши, не так ли? — подмигнула журналистка все больше краснеющему Андре. — А вот скажите, вы такой импозантный, красивый мужчина. У вас есть жена? Или работа в Отделе запрещает наличие каких-либо продолжительных связей с противоположным полом, чтобы избежать утечку информации?

— Какое отношение мое семейное положение имеет к Гарри Поттеру?

— Ага. Все сотрудники Отдела убежденные холостяки, что не улучшает их настроения. Они становятся несдержанными и вспыльчивыми, — бубнила Рита себе под нос, тщательно конспектируя вышесказанное. В гарнитуре слышался смех. Сам я тоже еле сдерживался. Однако, в моем случае рассмеяться было равносильно самоубийству, потому что мои сотрудники «вспыльчивые и несдержанные». — У вас такая ответственная работа. И наверняка опасная. Сколько вам платят?

— Что?

— Какой у вас заработок?

— Какое тебе вообще дело, сколько я зарабатываю, — прошипел Андре. Еще чуть-чуть и в ход пойдет ненормативная лексика. Он же военный как-никак.

— Это всем интересно, — продолжала стоять на своем Скиттер.

— Вот никому никогда интересно не было, а тебе стало?

— Всем интересно, просто никто до меня не решался спрашивать.

— Может тебе еще ключи от моей квартиры дать?

— Значит, сотрудники Отдела получают немного, раз у вас не дом, а всего лишь квартира?

— Пятнадцать тысяч.

— Пятнадцать тысяч галеонов? Это в месяц? — округлила глаза журналистка.

— В неделю, — рявкнул Андре, покрываясь белыми пятнами на красном фоне.

— Да вы дорогие мальчики, — выдохнула Рита. А что она так удивляется? Рей с Эваном так и получают. Остальные меньше, разумеется, но тоже вроде не обижаются.

— Что бы тебе еще такого сказануть? — обреченно проговорил Андре.

— Так чем вы все-таки занимаетесь? В Отделе? — вновь улыбнулась женщина.

— Ловим плохих мальчиков, — слишком мягко проговорил Андре.

— Но ведь этим занимается Аврорат, не так ли? — удивилась Скиттер.

— Они ловят плохих мальчиков, а мы очень плохих. Ну давай, задай мне еще какой-нибудь вопрос, — ехидно проговорил Андре, разминая пальцы. Открывшую было рот Скиттер прервал залетевший в кабинет Мальсибер. Приветливо улыбнувшись женщине, он перевел взгляд на Андре.

— Андре, у тебя свидание?

— Что тебе надо? — рыкнул секретарь.

— Да не кипятись ты, сейчас уйду, не буду мешать. Шеф у себя?

— У себя.

— Ладно, позже загляну.

— Рейнард!

— Что? — невинно улыбнулся Мальсибер. — Ладно-ладно. Миледи, вынужден прервать вашу занимательную беседу с моим другом, потому что времени как всегда мало, и у нас буквально через несколько минут будет производственное собрание. Пойдемте, я вас провожу до выхода, а то заблудитесь еще. — Рей подошел, галантно взяв руку журналистки и совершенно непринужденно выводя ее из кабинета. Я закрыл дверь и сел в свое кресло. Почему-то мне в голову приходила только одна мысль: что именно творилось в поместье Мальсиберов, когда там жил Рей? И почему отец выгнал из дома единственного своего наследника? Прости, Рей, но я должен узнать больше, чем я знаю сейчас, потому что ты наверняка встретишься лицом к лицу со своим отцом, когда будешь ползать перед Томом.»

— Только не говори, что у вас было собрание на самом деле, — фыркнул Лорд Малфой. — Я прекрасно знаю, что периодическая неразбериха в Отделе связана с тем, что начальник ненавидит эти сборища.

— Да я подумал, что уже пора эту дуру вытаскивать оттуда, а то кровь потом оттирать, Севу или Лексу воскрешать…

— Да брось, Андре никогда бы руку на бабу не поднял.

— А кто сказал, что я о Скиттер говорил? — улыбнулся Рейнард.

— А вы правда столько получаете? — впервые за долгое время молчания подал голос Рональд Уизли.

— Рональд, они не получают, а зарабатывают. А так да, это у них одна ставка такая, — ответил за Мальсибера Малфой. — Только ты вряд ли туда сможешь на работу устроиться. И не стоит для этого взрывать половину Лондона.

— Люц, ну что ты такое говоришь. Рыжий, если и дальше будешь показывать неплохие результаты в логистике, то вполне можешь и рассчитывать на помощь своего любимого профессора, — наклонившись, тихо произнес Мальсибер.

— Почему вы надо мной издеваетесь? — вспылил юноша.

— А я не издеваюсь. Это мысль для размышления. Перси, продолжай.

«Все это произошло первого сентября.

А третьего сентября меня ждала официальная жалоба, предоставленная гоблинами, о том, что в Хогвартсе был применен артефакт, использование которого было сугубо официально закреплено за гоблинами. Артефакт «Кровавое перо», как было сказано в жалобе, был применен Гарри Джеймсом Поттером неоднократно на протяжении одного вечера. Бумагу притащил мне мой поверенный Грипкуф. Несколько минут он не мигая смотрел на меня, затем, вздохнув, произнес:

— Северус, я прекрасно понимаю, что Поттер не мог сам достать подотчетный артефакт и не мог самостоятельно по собственной воле использовать его из раза в раз. В конце концов, это больно.

— Конечно, не мог. Поттер, несмотря на свою адреналиновую зависимость, мазохистом мне никогда не казался, — в дверях стоял Мальсибер, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки. Я кивнул ему, приглашая зайти в кабинет. Рей уселся в кресло, вытянув ноги, и продолжил. — А раз парень не самостоятельно додумался себя истязать, то вывод напрашивается только один. Амбридж, — он буквально выплюнул это имя.

Я провел руками по лицу. Я понял, что это наша драгоценная Долорес развлекается. Иногда я задавал себе вопрос: если поставить рядом Беллатрикс и Долорес, кто кого переплюнет в жестокости?

— Грипкуф, это происшествие можно как-то замять?

— В принципе, можно. Но зачем тебе это нужно?

— Пожалуйста, сделай так, чтобы решение гоблинов по поводу Амбридж было отложено на неопределенный срок. Я ведь правильно тебя понял, эта бумага всего лишь оглашение намерений? Гоблины сами решили заняться нарушительницей? А она нам пока нужна живой и относительно здоровой, к сожалению.

— На вопрос «зачем?» ответа я не дождусь, — Грипкуф не спрашивал, он констатировал факт. — Ну что же, думаю, что эту проблему можно утрясти с одним условием.

— С каким? — я говорил обреченно. Чтобы гоблины упустили возможную прибыль? Да скорее Лорд забудет о Поттере.

— Ты, именем Фолта, сейчас пообещаешь, что Долорес Амбридж получит наказание, достойное ее преступлениям.

Я внимательно посмотрел гоблину в глаза.

— Слово Фолта.

Я только что вынес смертный приговор Долорес. Потому что гоблины другой меры наказания не знают. Имею ли я на это право? Имею ли я право распоряжаться чужой жизнью? И так ли велико было преступление? Я не знаю. Тем временем Грипкуф удовлетворенно кивнул, подсунул мне несколько бумаг на подпись и удалился, оставив меня наедине с Мальсибером.

— Я не понял, что это сейчас было? — Рей выглядел недоуменно.

— Я только что пообещал, нет, не так. Я только что дал слово, что Долорес Амбридж, скорее всего, не встретит Миллениум.

— Ха, нашел проблему. Да по этой дамочке Азкабан плачет, а дементоры прогулы ей уже ставят. Это додуматься нужно, применять практически пытки на детях! Может, не будем ждать? Я ее хоть сейчас… — и Рей выразительно провел ребром ладони по горлу.

— Нет, Рей. Амбридж нужна нам, — вздохнул я и откинулся в кресле.

— Да зачем нам нужна эта коза ненормальная с ярко выраженной фобией полукровок? — Рейнард был готов взорваться.

— А ты подумай.

— Я боевик, мне не положено думать, — мне на секунду показалось, что Рей мне сейчас язык покажет, но тот лишь ухмыльнулся.

— Ты — клоун. Я сейчас тебе попытаюсь объяснить, а ты постарайся своими отбитыми на тренировках мозгами понять, — вернул я шпильку Рею. Тот только фыркнул. — Однажды придет время, когда Лорду надоест гоняться за Поттером, Пророчеством и тому подобной херней страдать. И тогда он примется за то, о чем, в общем-то, мечтал, а именно — захват власти.

Рей подобрался и теперь слушал внимательно, лишь иногда прерывая меня.

— И что, мы его не остановим?

— Нет, Рей, напротив, мы всячески ему поможем в его нелегком деле, — я вздохнул. — Ты хотя бы представляешь, что сейчас творится в Министерстве? Даже Люц в шоке. Говорит, что ему даже особо тратиться не приходится. Чиновники идут по тысяче за дюжину. Я всерьез намерен прополоть этот огород, — добавил я жестко.

— Это не решит проблему, — Рей говорил тихо. — На место этих придут следующие, и все повторится.

— Значит, нужно создать такие условия в будущем, чтобы не пришли. Но это только от нас зависит, разве нет? Если существуют такие честные и порядочные, для чиновника, естественно, люди, как Амалия Боунс, например, значит, можно сделать так, чтобы власть имущие были все похожи на эту достойную всяческого восхищения леди, которую за столько лет не испортила власть.

— Ладно, — помотал головой Мальсибер, — при чем здесь Амбридж?

— А как ты думаешь защитить магглорожденных волшебников, когда к власти придет Лорд? — Рей захлопал глазами. Я в очередной раз вздохнул. — Я сейчас подписал кучу бумаг, знаешь, что в них было? Там были всевозможные разрешения на перестройку, создание нормальных условий для жизни приблизительно двенадцати тысяч человек, а именно столько на сегодняшний день насчитывается магглорожденных волшебников в Британии. Также в комплексе идет настройка всевозможных заклинаний, защитных, оборонительных и так далее. Этим, кстати, ты займешься. Изолированное место. Частный остров в Тихом океане. Звучит куда лучше, чем Азкабан, не так ли?

— Звучит чертовски дорого. Почему ты мне не сказал раньше? И кто все это финансирует? Ты?

— Частично. Частично в это дело идет бюджет Отдела, а львиную часть расходов взяли на себя гоблины. Не смотри на меня так. Гоблины кровно заинтересованы в сохранении популяции магов. Именно поэтому и не говорил раньше. Пока все было на уровне проектов. Из Отдела были в курсе только Эван и Николас. Лаборатории также будут эвакуированы в ближайшее время.

— Мда. Так что насчет Амбридж?

— А на Амбридж будет возложена почетная миссия. Она будет искать магглорожденных волшебников. Создадим что-то вроде комиссии по чему-нибудь там и поставим ее во главе. Поверь мне, эта дамочка справится с поиском куда качественнее и, самое главное, гораздо быстрее, чем это сделают Пожиратели.

— Мне кажется, что все это сложно, — Рей потер переносицу двумя руками.

— Я начинаю пытаться достигнуть нескольких результатов одним действием.

— Ладно, а как насчет Поттера? Позволим этой козе пытать парня?

— Если Поттер додумается пожаловаться на противозаконные действия Амбридж хотя бы Минерве, а в идеале Альбусу, то думаю, что эта проблема перестанет ею быть. А нет, — закрыл глаза, — то придется мальчику потерпеть.

— Сев, — Я открыл глаза. Рей смотрел на меня в упор. — Отдай ее мне. Когда нужда в ее поисковых талантах отпадет. Я же вижу, что ты не готов исполнить Амбридж. А я достаточно знаю людей вроде неё. Она наслаждается властью и пытками ради самих пыток. Сейчас перо, а дальше что? Круциатус? И это только начало. Да и те магглорожденные, которые к ней в лапы попадут, конечно, останутся в живых, но неужели ты думаешь, что она ни разу не воспользуется своей властью? Отдай, а. — Я невольно залюбовался им. Снова эти мечтательные нотки в голосе, снова эта звериная опасная красота. Только сейчас эта красота проявилась не в предвкушении убийства ради самого убийства, а в предвкушении исполнения правосудия, исполнения долга. Идеальный воин, практически безупречный.

— Хорошо. Когда она выполнит свое предназначение, можешь ею заняться, — я заметил, что стараюсь не называть будущую жертву Рея по имени. Я тряхнул головой. — Мне пора в школу, Рей. В конце сентября с тобой свяжутся гоблины. Запомни, вся магическая составляющая проекта на тебе.

— Сев, — почти в дверях остановил меня Рей. Я обернулся. — Что мне делать сейчас?

— В смысле? — я невольно удивился.

— В прямом. Работа в Отделе налажена. У меня как у начальника безопасности куча различных заместителей, которые четко и ответственно выполняют свою работу. Мы сейчас ведем выжидательную тактику, поэтому в постоянном присутствии всей охранки в Министерстве нет необходимости. Я уже два дня слоняюсь по Отделу и не знаю, чем себя занять. Это совершенно не мое. Гоблины свяжутся через месяц, а может и через два. Когда все утрясут, тогда и обратятся — не раньше, и ты прекрасно это знаешь.

— И что ты от меня хочешь?

— Дай мне работу.

— А отдохнуть не хочешь? Скоро у тебя будет очень много опасной работы. Все как ты любишь, — я усмехнулся.

— Именно поэтому меня разворачивают отовсюду, куда бы я ни пришел. Иди, мол, отдыхай. Сил набирайся, витаминчиков покушай, — проворчал Мальсибер.

— И в чем проблема? Иди и отдыхай. Дом присмотри, тебе он пригодиться должен в ближайшем будущем, — я развернулся к двери.

— Зачем? — удивленно воскликнул Рей.

— Как зачем? — тут меня озарило, что я опять упустил некую маленькую деталь. Не сильно важную, но заняться ею было необходимо. Мерлин. Ну вот почему я всегда все забываю? Я повернулся к Мальсиберу и искренне улыбнулся. — Работу тебе, говоришь, дать?

— Вот не нравится мне, когда ты так делаешь, — подозрительно сощурил глаза Рей, откинувшись на спинку моего (!) кресла.

— А вот не нужно занимать кресло начальника, пока он не видит, — язвительно ответил я. — Скоро девятнадцатое сентября.

— И что? Мне эта дата ни о чем не говорит, — равнодушно проговорил Мальсибер, так и не удосужившись поднять свою задницу с моего места.

— Ну, пока ни о чем. Нужно снять контроль.

— Какой контроль?

— С несовершеннолетнего пока волшебника.

— Насколько я помню, контроль снимается автоматически.

— В основном да. Но существует ряд случаев, когда совершеннолетие наступает как бы до официального срока. Различных вариантов использования время предостаточно. И это ты тоже должен помнить.

— Я не занимаюсь такими вещами. Умею, но не занимаюсь. Ты же знаешь, что это очень кропотливая работа. Не столько бумажная, сколько кропотливая.

— Ну, мне некого попросить. Все занимаются делами, в отличие от тебя, — я сел в кресло напротив. — Лаборатории эвакуируют, Министерство контролируют. Только ты у нас без дела скучаешь.

— Амалию попроси, — пожал плечами Рей.

— А вот тут проблема. Никто, кроме нашего Отдела, не должен знать, что нужно снять контроль с девчонки, которая незаконно пользовалась хроноворотом. Ключевое слово — незаконно. А то ей вместе с уведомлением еще и дементора пошлют, как бонус, чтобы препроводил в Азкабан. — Судя по опешившему выражению лица Мальсибера, он прекрасно понял, о ком я говорю.

— Вам с Люциусом не надоело еще? — устало махнул рукой Рей.

— Нет, — серьезно ответил я. — Рей, тебе придется это принять, хочешь ты того или нет.

— Это угроза?

— Это приказ, — я резко встал и, выходя уже из кабинета, пробубнил. — И сними с нее этот хренов контроль.»

— Гермиона, — миролюбиво обратился к девушке Драко. — Скажи мне, ты правда понятия не имела о побочных действиях хроноворота?

— Нет, я не думала об этом, — резко ответила девушка.

— А, ну понятно теперь. Люди, запомните, наличие логики просто необходимо для дальнейшего качественного и без различных неожиданностей существования, — язвительно проговорил Драко.

— Может, хватит? Почему мне никто ничего не сказал об этом, а? — взвилась Гермиона, злобно посмотрев на мужа.

— Я забыл, — пожал плечами Рей. — Двадцатого октября я отбыл на остров. Так что просто не успел.

— Рей, а ты как снимал контроль? — с любопытством поинтересовался Малфой.

— Скрупулезно и матерясь. Тебе нужны подробности?

— Нет, просто я думал, что из двух дорог ты выберешь ту, которая короче.

— Это была короткая дорога, — буркнул Мальсибер.

— А, то есть неделю просидеть над тончайшими нитями паутины — это короткая, а встретиться с девушкой и при непосредственном контакте снять сеть буквально за пятнадцать минут, — это длинная?

— Малфой, отстань. Перси, читай уже.

«В школе дела шли так себе. С каждым днем я чувствовал, что на меня накатывает какая-то усталость, переходящая в апатию.

Похоже, Поттер решил изображать из себя мученика и страдать молча. Шрам на его руке уже практически не заживал.

Мне иногда хотелось подойти и как следует встряхнуть мальчишку, наорать на него, забрать из Хогвартса и отдать его Эвану, чтобы тот вышиб из него всю эту дурь. Я с каждым днем все с большим трудом держал себя в руках.

Судя по всему, дети решили заниматься защитой самостоятельно. Создать что-то вроде кружка или группы. Последующий за этим декрет об образовании, номер какой-то, запрещающий подобные сборища, подтвердил мое предположение. А еще его подтвердил Аберфорд, поведавший, что горе-заговорщики собрались в его пабе. Идиоты малолетние. Неужели больше мест не нашли? Они там такое внимание к себе привлекли, что весь Хогсмид до вечера обсуждал нравы современной молодежи. Удивительно даже, как это происшествие дошло до ушей Генерального Инспектора только спустя полдня. Я только головой покачал. И что теперь? У меня появилось какое-то нездоровое вялое любопытство: отступят или нет?

А вот Гермиона вначале вызывала у меня беспокойство. Однажды я шел уже поздно вечером к крестному, вернувшись в школу из Отдела. Когда я проходил мимо туалета Миртл, то услышал плач. Зайдя в это странное, на самом деле, помещение, я увидел Грейнджер, которая сидела на полу и рыдала. Я решил тогда узнать, в чем дело.

— Кхм.

— Кто вы? — удивленно и испуганно прошептала девушка, уставившись на меня.

Я провел рукой по лицу, чтобы убедиться, что я действительно забыл набросить иллюзию.

— Я? Тобиас, — я улыбнулся.

— Просто Тобиас?

— А почему бы и нет? — я пожал плечами. — Видите ли, юная леди, меня пригласил ваш директор, а я, кажется, немного заблудился. Вы не могли бы мне помочь найти дорогу к его кабинету?

— Да, конечно, — Гермиона встала и, одернув мантию, подошла ко мне.

Мы вышли из убежища неадекватного привидения и пошли к кабинету Директора.

— Позвольте узнать, мисс…

— Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, позвольте узнать, почему вы так горько плакали? Если, конечно, это не является результатом душевных переживаний. Не сочтите за праздное любопытство.

— Нет. Просто… Понимаете, меня назначили старостой, но я не в состоянии выполнять и половину возложенных на меня обязанностей, меня просто никто не принимает всерьез. — И она снова всхлипнула. Тем временем мы уже подошли к горгулье, охраняющей лестницу. — Все, мы дошли, надеюсь, вы пароль знаете?

— Спасибо вам огромное, да, пароль я знаю, — я улыбнулся девушке. — А насчет того, о чем вы мне только что поведали… Если хотите, я дам вам совет. Не принимайте все так близко к сердцу. Открою вам страшную тайну. Когда руководитель не в состоянии стопроцентно контролировать ситуацию, он поручает это делать тем, чьей репутации, в случае чего, эта ситуация не повредит.

— Например, назначить старост, — прошептала Гермиона.

— Да, например, назначить старост, — я подошел к горгулье. — Сахарная вата, — горгулья отпрыгнула в сторону, а я обернулся к девушке перед тем как встать на лестницу. — Поверьте мне, как руководителю со стажем. — Не удержавшись, я подмигнул ей. Когда подъем уже начался, меня догнал голос Гермионы.

— А вы не слишком молоды, чтобы быть руководителем со стажем?

Между тем Генеральный Инспектор планомерно выводила меня из себя. И не только меня. Я давно замечал, что люди вроде Амбридж интуитивно чувствуют опасность и пытаются сильно не провоцировать вызывающих эти чувства людей. Так, например, проверка Помоны прошла тихо-мирно и без каких-либо эксцессов. Еще бы. Если бы дамочка всерьез разозлила декана «самого миролюбивого факультета», то неизвестно на какие именно удобрения ее бы использовали. Ко мне она пока еще вообще не заявлялась, хотя передала через Драко записку, что проверять меня придет через неделю.

Ну, пусть придет, проверит. Я, когда думал об этом, так скрипел зубами, что за столом от меня Минерва немного отодвигалась, глядя с опаской.

А сегодня меня заставил оторваться от проверки работ звук камина, в котором кто-то настойчиво меня вызывал. Этим кем-то оказался Люциус Малфой.

— Открой мне камин, для перемещения, — вместо приветствия начал Люц.

— Зачем? — я недоуменно посмотрел на торчащую в пламени голову.

— Что значит зачем? Затем, чтобы я мог переместиться к тебе. Что за дурацкие вопросы?

— Освобождай камин. Как я тебе допуск для перемещения открою, если ты здесь висишь? — недовольно пробурчал я.

Голова Люциуса исчезла из поля моего зрения, и я открыл однократный допуск. Буквально через минуту из камина появился Люциус Малфой собственной персоной, тащивший за собой огромный чемодан!

Я уставился на него. У меня даже дар речи пропал.

— Сев, я поживу у тебя? — Люциус сел на диванчик. И тут я смог внимательно разглядеть его. Во всяком случае, фингал под правым глазом смотрелся очень даже органично.

— Кто это тебя так? — я не удержался и, взяв его лицо за подбородок, заставил повернуться поврежденной стороной к свету.

— Нарцисса, — сквозь зубы процедил Люциус. Впечатляюще. У леди Малфой потрясающий удар слева. Я даже присвистнул. — Я не знаю, каким образом, но она узнала, что в прошлом году я был в школе. И ладно это. Она каким-то образом узнала о моих маленьких шалостях. В общем, меня выгнали из дома, наградив предварительно этим украшением. Узнаю, кто эта гнида, у которой язык за зубами не держится, убью!

— Люц, мне очень не хочется тебя огорчать, но, скорее всего, это ты сам выдал все Нарси.

— За идиота меня не держи!

— Люц, мне не довелось с тобой спальню делить, но я помню разговоры других ребят. Ты иногда говоришь во сне. Особенно когда тебе что-то приятное снится.

Люциус задумчиво посмотрел на меня и выпалил:

— Ну, теперь понятно, почему мне с самого раннего утра закатили скандал, а затем выставили из дома. Хорошо хоть вещи собрать дали.

— И ты не придумал ничего умнее, как поселиться у меня?

— А куда мне еще было идти? — взвился мой друг. Я схватился за голову.

— Люц, ты нахрена в Хогвартс приперся? Ты же знаешь, что у меня поместье есть. И допуск туда тебе всегда открыт!

— Я как-то не подумал, — сник Малфой.

— Это для тебя характерно — не думать! Признавайся, ты находишься в близком родстве с Поттерами?

— Эм. Нет. Ну, родство, конечно, есть, но не близкое.

— Ты меня с ума сведешь! Что мне с тобой делать? В поместье отправить?

— Да погоди ты со своим поместьем. Ты же видишь, мне плохо.

— И что ты предлагаешь?

— А давай выпьем?»

— А может, мы пропустим страниц этак двадцать? — жалобно проговорил Малфой.

— Конечно, нет, — хором проговорили Мальсибер и Невилл Лонгботтом.

— Злой ты, — обиженно буркнул в сторону Рея Малфой.

— Не злой, а не выспавшийся. Рыжий, не зависай.

Глава 3. Первая ночь

«21 октября 1995 года.

Утро было ужасным. Я долгое время лежал и уговаривал себя встать. Встать. Надо встать. Голова будто свинцом налита, и в глазах только круги разноцветные. Еще бы, лечь в пять утра. Встать в семь. По-моему, в пять. А, может быть, и позже. Или раньше? Ничего не помню. Чары будильника долбят прямо в висок и не перестанут долбить, пока я не поднимусь.

Я с трудом сел на кровати. Собравшись с силами, добрался до ванной. Увидел себя в зеркале и ужаснулся. Подарил себе полный презрения взгляд и забрался под душ. Пятница, уже пятница. Только это спасает от немедленной смерти. Потом суббота. Сон, заказ еды прямо в комнату и снова сон. А потом воскресенье. И никаких студентов и чар будильника. Выйдя из ванной, я остановился и сфокусировал взгляд на своей кровати. Что-то на ней было явно лишним. Явно лишним оказался Люциус, который спал, уткнувшись носом в стенку, поверх одеяла, полностью одетый.

Опознав Малфоя, я по зигзагообразной траектории направился к шкафу, в котором я хранил зелья. Открыв дверцу шкафа, я обозрел полки. На меня действует очень немного зелий, так что все это немногое было представлено здесь. Перечное, Кровеостанавливающее и, наконец, Антипохмельное. Также на полках стояли йод, нашатырь и другие маггловские средства первой помощи. Трясущимися руками я вытащил Антипохмельное, залпом выпил и пару минут стоял, закрыв глаза в ожидании наступления эффекта. Как всегда, эффект наступил быстро.

Первого урока у меня не было, да и вообще, в пятницу у меня, вроде бы, нет занятий. При мысли о завтраке меня начинало мутить. Значит, у меня появилось время, чтобы вспомнить, что же мы с Малфоем вчера натворили. Подойдя к столу, я извлек нить нечитаемых воспоминаний, скинул ее в свой модифицированный думосбор и, с трудом подавив отвращение, нырнул в Омут.

Мы с Малфоем сидели в моих комнатах и надирались. Количество пустых бутылок из-под коньяка, дорогого маггловского виски, подаренного мне моими выпускниками, а также дешевого виски впечатляли. Я понятия не имею, каким образом мы все еще сидели. Судя по всему, до смертельной дозы нам не хватало совсем немного. Мы надирались молча. После очередного бокала, мне удалось выпрямиться в кресле, на котором я полулежал.

— Люц, — самое удивительное, что я говорил довольно внятно.

— Да?

— Двадцать восьмое сентября 1978 года.

— Что?

— В этот день меня в последний раз вырвало во время приятного времяпер… времяпрепровождения! Или после? Неважно. Но я не хочу разрушить свой рекорд.

— А, понятно, — Малфой поставил пустой бокал на столик и потряс, судя по всему, последней когда-то наполненной бутылкой. — Кончилась, — сокрушенно пробормотал он.

— И что ты предлагаешь? — вперил я в собеседника мутный взгляд.

— А я не знаю. Ты у нас умный, ты и предлагай, — Люциус ткнул в меня пустой бутылкой. — И вообще, я у тебя в гостях. — Проговорив это, Малфой на время сделал серьезное выражение лица.

— Что у тебя с лицом? — вяло удивился я, допив виски из своего стакана и поставив его мимо столика.

— Я думаю.

— А, вот, значит, как это выглядит, — философски заметил я.

— Я ничего не прдумал, — спустя некоторое время проговорил Малфой.

— Прдумал?

— При-ду-мал, — по слогам выговорил он. — Я не в состоянии сейчас выговаривать такие сложные слова.

— А-а-а, — протянул я, откинувшись на спинку кресла. Затем я начал водить кончиком указательного пальца по губам. — А я придумал! Пошли к крестному!

— Зачем?

— За виски.

— А ты думаешь, у него есть? — подозрительно сощурил глаза Малфой.

— Не, ну зачем ты заставляешь меня так плохо думать об Альбусе. Ну, если нет, он точно что-то придумает. Он же у нас муд… мудрый, вот.

Малфой кивнул и встал с кресла. Я резво вскочил следом за ним. Мерлин, если нас в таком состоянии крестный не прибил сразу, то он точно подождет, когда мы протрезвеем. Вот, я же зарекался никогда не пить. Я сокрушенно тряхнул головой и вышел в коридор следом за нами.

Без каких-либо происшествий мы добрались до второго этажа. Дойдя до развилки я (из воспоминаний) остановился. Повернулся к Малфою и проговорил.

— Что-то мне нехорошо. Мне срочно нужно в туалет.

— И что ты от меня хочешь? — пошатываясь, проговорил Люциус.

— Где здесь туалет? — я вопросительно посмотрел на своего друга.

— Ты же здесь работаешь, а не я. Откуда я могу знать, где здесь туалет?

— Ты здесь учился! — Я ткнул его локтем в бок.

— А-а-а. А на каком этаже мы находимся?

— На втором, кажется, — я неуверенно посмотрел сначала в один, потом в другой коридор.

— На втором. Тут где-то точно должен быть туалет. Там еще привидение девчонки какой-то водится.

— Так он же женский?

— Почему женский? — Малфой вопросительно посмотрел на меня мутными глазами.

— Потому что привидение женское, — Помахал я перед собой указательным пальцем. Логично, вашу мать!

— А, может, ей нравится больше смотреть на писающих мальчиков?

— Хм. Логично.

— Я вспомнил, — проговорив это, Малфой зашагал по коридору, ведущему в правую сторону. Я кивнул и пошел вслед за ним.

Какой туалет! Мерлин! Туалет находится в другой стороне! Я уже хотел пойти и побиться головой о ближайшую стену, но, вспомнив, что все это не материально, обреченно вздохнув, двинулся следом.

Спустя несколько минут в поле зрения стали попадаться апартаменты преподавателей. Да, все преподаватели, за исключением деканов и Трелони, размещались на втором этаже кучно. В эту часть коридора выходила дверь из учительской, чтобы в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств можно было быстро всех собрать в одном месте. И туалета здесь явно нет.

— Малфой, а мы правильно идем? — неуверенно пробормотал я из воспоминаний.

— Да, — уверенно проговорил он.

— Точно?

— Ты мне не доверяешь? Я помню, что это было где-то близко.

— Так мы уже долго идем, — продолжал вещать мой глас рассудка, еще, видимо, не полностью утонувший в алкоголе.

— Тебе так кажется, потому что ты хочешь в туалет, — заключил Малфой и вдруг резко остановился перед одной из дверей. — Вот.

— Угу, — пробормотал я и подергал ручку. — Не открывается, — обиженно проговорил я.

— Ты сильнее подергай, — посоветовал Люциус. Я, конечно же, подергал сильнее.

— Не помогает.

— Ну, так палочкой попробуй. Вдруг туалеты на ночь закрывают.

— Точно, — кивнул я и вытащил палочку из ножен. Правда, не сразу. Попытки с пятой. — Алохомора, — я снова подергал ручку. — Не получается. Может, там занято?

— Может. Но там же не одна кабинка. Давай цивиз…цивилизованным путем пойдем?

— Давай, — я сделал шаг от двери и резким движением, спустя несколько секунд, ногой выбил дверь.

— Ну и что ты сделал? Я предлагал сходить за ключом.

— За каким ключом, это замок волшебный.

— Правда?

— Правда. Тут даже привидения есть.

— О-о-о, — уважительно кивнул Малфой. Я зашел в проем, и сразу же из комнаты раздался душераздирающий визг. Я прислушался, вроде, никто больше не среагировал. Странно. Я (настоящий) зашел в комнату и выругался в голос.

— Кажется, это не Миртл, — с задумчивым видом заключил Малфой.

— Да пофиг, главное, здесь есть туалет, — пробубнил я откуда-то из глубины апартаментов.

Я сразу понял, почему никто не отреагировал из остальных преподавателей на столь наглое вторжение. Почему никто не выбежал из своих спален, и почему все стали абсолютно глухими. Передо мной стояла Долорес Амбридж в ярко-розовой ночной рубашке до пят, с рюшами. На голове у нее была надета какая-то сетка, тоже розового цвета. И это именно она голосила. Малфой поморщился.

— Дамочка, децибелы сбавьте. Сейчас мой друг все сделает, и мы пойдем дальше.

— Да что Вы себе позволяете! Да Вы знаете, кто я?! — начала на ультразвуке орать Долорес на Малфоя. Сумасшедшая. Она бы еще на Мальсибера орать начала.

— Цыц, — Долорес сразу же заткнулась, что удивительно. — Ты кто такая?

— Долорес Амбридж. Помощник Министра…

— А какого хрена помощник Министра делает в школе? — удивился Малфой, с каждым разом все больше и больше качаясь из стороны в сторону.

— Да как Вы смеете? — продолжала вопить Амбридж, вытаскивая откуда-то свою волшебную палочку. — Вы кто такой? Вы вламываетесь ко мне в комнату ночью, выбиваете дверь, а теперь еще и хамите?

— Это не я. Дверь, в смысле, того, — махнул в сторону входа Малфой. — А хамить я еще не начал. И не тыкай в меня деревяшкой своей. А то мой друг… Знаешь, какой у меня друг? О-о-о. Высокий пост в Министерстве занимает… А ты помощник Министра всего, тьфу.

— Вы кто? — куда более спокойно проговорила Долорес.

Малфой на некоторое время задумался. Потом наклонил голову на бок и задумался еще раз. Буквально через минуту, мой белобрысый друг, улыбнувшись, проговорил.

— Малфой.

— Малфой? Люциус Малфой? — охнула Амбридж и села на кровать.

— Точно. Сев, ты там уснул, что ли? Не надо здесь спать, тут страшная женщина живет. А нам еще к Директору идти. Сев? — Малфой направился в сторону, видимо, туалета.

Я не рискнул идти следом. Думаю, моя изнеженная психика и так сильно пострадала за эти полчаса. Малфой через некоторое время вышел и нагло уселся на кровать.

— Там кто? — ткнула пальцем в сторону туалета Долорес.

— Друг, — Гордо проговорил Малфой.

— Который в Министерстве пост занимает?

— Нет, — Малфой задумался. — Он перпо. препоо… педагог. Знаете, какой он педагог?

— И что он там делает? — все еще пыталась взять себя в руки женщина.

— Скорбит.

— По чему?

— По рухнувшему рекорду, — Малфой покачал головой. — Так кто Вы?

— Долорес Амбридж. Помощник Министра…

— Вас заклинило? — пробурчал Малфой. — Я спрашиваю, что Вы делаете в школе, где учится мой сын? — Малфой повысил голос.

— Работаю, — Пискнула Амбридж.

— Помощником министра?

— Преподавателем, — женщина не сводила все больше округляющиеся глаза с Люциуса. Она его что, боится? У меня мелькнула мысль, что я жалею о том, что здесь не было Мальсибера. Вот глядя на кого, она поняла бы, что такое страх.

— И что?

— Что?

— Что Вы ему пре-по-да-ете? — по слогам произнес белобрысый. Судя по звукам, доносящимся из туалета, скорбь была сильной и искренней.

— Защиту от Темных Искусств, — прошептала Амбридж. Хм, интересно, как она отреагирует, когда я, наконец, уже выползу из туалета, потому что она старается не встречаться со мной лишний раз?

— О-о-о, — уважительно протянул Малфой. — На год, значит, к нам.

— Почему на год? — пискнула помощник Министра.

— А Вы не в курсе? — удивленно проговорил Малфой.

— В курсе чего?

— А Вы где учились?

— Здесь.

— В Хогвартсе? На Гриффиндоре?

— Почему на Гриффиндоре! — возмущенно воскликнула Долорес, — на Слизерине!

— Да-да-да, — с ухмылкой произнес белобрысый. — Тогда это что? — и он обвел помещение, увешанное всевозможными портретами кошечек и розовыми рюшечками.

— Я Вас не понимаю.

— А что тут понимать? Ни одна семья из тех, чьи дети учатся на моем факультете, не допустила бы столь странного увлечения своей дочурки. Все формально и строго, как правило. Как и на самом факультете. Вы что, все время обучения терпели нападки и издевательства со стороны своего дома? Мне Вас жаль. Так, где Вы учились? — холодным тоном следователя вещал Малфой. Похоже, длительное общение с Реем так просто не проходит. Я улыбнулся.

— Нигде…

— А-а-а… ну, тогда понятно. В Министерство так и лезут безграмотные курицы и петухи.

— Я дома обучалась!

— А почему я Вас не знаю? — подозрительно спросил Малфой.

— В смысле? — Долорес отодвинулась на самый край. Увидев свободное пространство, Люциус развалился на кровати и оперся головой на руку, согнутую в локте.

— В прямом. Домашнее обучение могут позволить себе только чистокровные волшебники с родословной длиннее, чем у меня, приблизительно на пару дюймов.

— Я, я… — женщина нервно теребила рукав своей ночной рубашки. — Я не местная.

— О-о-о. Ясно, — хмыкнул Малфой. Потом резко вскинул голову и произнес, глядя в глаза женщине, — пойдешь против моего сына, Долорес Амбридж, будешь иметь дело не только со мной, если ты поняла, куда я клоню.

— Поняла, — вновь пискнула она.

Из недр ванной комнаты показалась моя сине-зеленая тушка.

— О, а это кто? — пробормотал я, ткнув пальцем в Амбридж.

— Говорит, Долорес Амбридж. Знаешь такую?

— Эм. Не помню, — я сделал умный вид. — Вот лицо знакомое. Точно. Знаю. Она в Министерстве работает, Рею жить мешает.

— Говорит, преподает здесь, — Малфой как-то недоверчиво посмотрел на красную от возмущения женщину.

— Да? — я удивился. Потом бесцеремонно прилег рядом с ним и с интересом посмотрел на дамочку. Мерлин, я не понимаю. Я что, действительно не помнил, кто она такая? Резко проведя рукой по волосам, снова начал «наслаждаться» концертом. — И что она преподает?

— Говорит, Защиту твою любимую, — усмехнулся Люциус.

— А-а-а. Я их все равно не запоминаю, — махнул я рукой. Потом обратился к женщине. — Что, на год к нам?

— Профессор Снейп! Я желаю объяснений с Вашей стороны! Если Вы не забыли…

— Я прекрасно все помню! — возмутился было я.

— Если Вы не забыли, я все еще являюсь Генеральным Инспектором, а Вы, — она ткнула в меня пальцем. Я скорчил брезгливую морду и одним пальцем отодвинул руку в сторону Малфоя, — Вы следующий преподаватель кого я буду инспектировать!

— И что? — равнодушно бросил я.

— Как это что?! Я Вас выгоню из Школы за такое поведение!

Мы с Малфоем переглянулись и заржали. Смеялись мы долго и, что греха таить, искренне.

— Слышал? Выгонит она меня, — после этих слов мы вновь закатились в безудержном смехе.

— Возьми на работу Амбридж, и все мечты сбудутся! — продекламировал Малфой. Просмеявшись, я посмотрел на Амбридж, которая, судя по всему, хотела кинуться на меня и придушить голыми руками.

— Профессор Снейп, что Вы себе позволяете?! — визжала Долорес на весь коридор. А в ответ тишина. Ну, Минерва. Ну, Флитвик! — Вы мне угрожаете?! Да, что Вы вообще можете мне сделать?!

— О-о-о. Долорес, Вы не поверите, но многое, — я мерзко улыбнулся.

— Я буду жаловаться министру!

— А почему сразу не в Отдел Тайн? — с той же ухмылкой проговорил я.

— Профессор Снейп!

— Люц, что на нее Рей взъелся? Нормальная баба. Такая молодая, амбициозная.

— Еще скажи, что тебе ее жалко, — фыркнул Малфой.

— Скажешь тоже.

— Профессор Снейп, я вынуждена настаивать на том, чтобы Вы покинули мою комнату, — Амбридж, судя по всему, пришла в себя, встала и указала рукой на дверной проем.

— А почему только меня? Что, этот может здесь остаться? Люциус, я все понял. Я ее не устраиваю в качестве мужчины. Теперь тебе одному придется отдуваться.

— Ты о чем? — нахмурил брови Малфой.

— Ну как, не видишь, женщина хочет с тобой уединиться.

— Да пошел ты! Я женат, между прочим.

— Кхм-кхм. Я вам не мешаю, — вновь заголосила Долорес. — Пошли вон!

— Ты представляешь, она орет на Лорда, — удивился Люциус. — Вообще охренела!

— Господа, — сразу же более миролюбиво начала она.

— Да все, все. Сваливаем уже, — я шутливо ей поклонился и поцеловал руку. — Миледи, прошу прощения за причиненные неудобства.

Я ей еще раз поклонился, при этом чуть не упав, и гордо вышел в коридор.

— Может, дверь ей поставим? — философски пробормотал Малфой. Я кивнул и поднял дверь с пола, просто поставив в проем.

— Все, поставил.

— Угу, — Малфой кивнул, и мы двинулись уже в правильном направлении к моим апартаментам. — А ты что ей кланялся-то?

— Кто, я?! — чуть ли не закричал я. — Я что, псих? Я Лорду-то не всегда поклоны отбиваю.

— А-а-а. Ну, тогда понятно. Это земное притяжение было.

— Что?

— Упасть ты хотел.

— Точно, — кивнул я и в тот же миг растянулся в коридоре. Позади нас послышался звук упавшей двери. Малфой обернулся и буркнул:

— Мы ей что, плотники? Филча попросит.»

— Ну, понятно, Драко, откуда у Амбридж такая любовь к Слизерину внезапно открылась, — усмехнулся Гарри. Глаза у половины зала поползли на лоб из-за того, что он назвал младшего Малфоя просто по имени.

— Знаешь, Гарри. У Амбридж после этой ночи открылась внезапная любовь не только к факультету Слизерин, но и к его…

— Драко! Помолчи, пожалуйста, — Нарциссу слушались не меньше, чем полковника Роше. — Перси, продолжайте.

«Мы с Малфоем пошли вглубь замка, собирая собой всевозможные выступы, натыкаясь на которые, мы с завидным постоянством падали на каменный пол. Потом Люциус избрал очень выгодную тактику, идя рядом со стеной и придерживаясь за нее. Я же почему-то продолжал упорно полуползти по центру коридора. Траектория нашего движения совпадала с месторасположением моих апартаментов, что меня настоящего не могло не взбодрить. Но, когда я заметил, что мы почему-то поползли к лестнице и начали спускаться в холл, меня прошиб холодный пот. Куда нас понесло? Может, мы все-таки пошли в избушку Хагрида?

Мы вышли из замка. Предварительно я с какой-то ненормальной легкостью, не извлекая палочки, открыл входные двери. Оказавшись на улице, мы направились в сторону Запретного леса. Удивляло меня больше всего то, что пока мы с Люциусом передвигали ногами и иногда руками в каком-то определенном направлении, мы не перекинулись ни одним словом. Видимо, мысли у нас шли в одну сторону. Дойдя до опушки леса, я, который из воспоминаний, обняв могучую сосну, прошептал, глядя куда-то вверх:

— Береза моя, березонька, — вопрос, где в Шотландии могут расти березы и какая связь между этими деревьями и Запретным лесом, я настоящий уже не задавал.

Малфой с задумчивым видом обошел ствол по кругу, рассматривая его.

— Сев, это не береза.

— А что это? — я удивленно перевел взгляд с неба на дерево.

— Это дуб! — выдавил из себя белобрысый. Я, отлепившись от сосны, сокрушенно покачал головой.

— Дуб. А так похож на березу. Пошли.

— Куда?

— К Дамблдору.

— А-а-а. Ну, пошли. Только я не хочу идти больше. Может, мы его сюда позовем?

— Да нет, мы к нему апро… аппра… аппарируем.

— Куда?

— В замок, — я махнул рукой в сторону замка.

— Но в замок нельзя аппарировать.

— Ой, да я тебя умоляю! — я бодренько подошел к другу и, взяв его за руку, исчез с легким аппарационным хлопком вместе с Малфоем. Я последовал следом, чтобы сразу же оказаться в спальне у Аберфорда.

— А это мы где? — начал Малфой.

— Тише ты, не видишь, старикан спит. Не будем его будить. Сейчас посмотрим сами, может, у него есть что — нибудь по тайничкам?

Когда я уже договаривал последнюю фразу, из постели как ошпаренный выскочил Аберфорд и быстрым движением зажег свет и наставил на нас палочку.

— Вы кто такие, мать вашу?

— Не кричи, мы сейчас уйдем. Ты спи дальше, мы тебе мешать не будем.

— Сев? Какие изнасилованные дементором черти приволокли тебя в мою комнату в эти три сраных часа ночи?! — орал Аберфорд. Ну, я его понимаю. Честно.

— Виски? Коньяк? — пробубнил я.

— Что виски? Что коньяк? — продолжал орать на всю округу Аб.

— Есть? — невинно произнес я.

Аберфорд замолчал и округлил глаза. Сев на кровать, он осторожно произнес:

— А тебе не хватит ли, сынок?

— Нет. Нужно еще, — твердо проговорил я.

— А-а-а.

— Сев, — прервал наш диалог с Абом Малфой и, поднеся палец ко рту, нахмурив брови, с задумчивом видом произнес, — Сев, это же вроде не Альбус.

— Не путай меня. Мы шли к Дамблдору, так? Ну вот. Дамблдор, одна штука, — я ткнул пальцем в опешившего Аба.

— Так, я вам сейчас даю бутылку коньяка и вы валите отсюда, пока я не разозлился окончательно, идет? — как-то слишком ласково произнес Дамблдор.

— Ага, — радостно проговорил я, и мы с Малфоем резво вывалились из комнаты и начали спускаться вниз, где располагался бар.

Спустившись, мы, не дожидаясь хозяина, зажгли свет и, схватив первую попавшуюся бутылку с огневиски, разлили его по подозрительно грязным стаканам.

— За здоровье, мой друг! — торжественно произнес Малфой. Я кивнул и мы выпили. Нашу пьянку прервал спустившийся вниз заспанный незнакомый мне круглолицый паренек. Окинув нас взглядом, он задал, наверное, самый глупый вопрос, который можно было задать:

— А где Аберфорд?

— А ты, собственно кто? — высокомерно произнес пьяный вдрабадан Малфой.

— Генри.

— Генри? И что ты здесь делаешь, Генри? — я взглядом шпиона со стажем осмотрел паренька с ног до головы.

— Комнату снимаю, — робко проговорил Генри.

— А-а-а. Молодец, Генри. Хочешь выпить? — Люциус попытался улыбнуться добродушно, но в таком невменяемом состоянии его улыбка напоминала оскал акулы, которая нашла, наконец, себе ужин.

— А, нет. — Генри попятился. — Так, где Мистер Дамблдор?

Мы отвернулись от него, видимо, приняв его отказ за личное оскорбление, и махнули руками куда-то наверх. В это же самое время вниз начал спускаться хозяин этого увеселительного заведения.

— Генри? Ты почему не спишь? — миролюбиво поинтересовался Аберфорд.

— Вы так кричали, что я решил посмотреть, что произошло, — пробубнил паренек.

— Ничего страшного, — улыбнулся Аб. — Пошли выпьем вместе с ними, а то, если их не контролировать, они выпьют все, что хоть как-то напоминает жидкость.

Он спустились и сел вместе с Генри рядом с нами. Я не буду описывать, как мы надирались вчетвером, разговаривая о всякой ерунде. Кто такой этот Генри, мы так и не поинтересовались. Спустя где-то час Малфой резко встал, чуть не опрокинув при этом столик, за которым мы сидели, и заявил, что пошел искать туалет. На поиски этого очень нужного, видимо, всем места мы отправились всей толпой. Доковыляв кое-как до второго этажа, мы разбрелись по комнатам: Аб пошел к себе, Генри к себе, а мы с Малфоем решили воспользоваться услугами свободной комнаты. Зайдя в комнату, Люциус сразу же бросился в сторону заветной комнатки, а я, пошатываясь, добрался до кровати и, рухнув на нее, сразу же уснул. Спустя минут тридцать, Малфой, посвежевший и достаточно бодрый, выполз в жилое помещение и стал меня расталкивать. Просыпаться я явно не хотел, но белобрысый был настойчив, и я в конце концов поднялся.

Спустившись вниз, кстати, быстрее, чем в прошлый раз, мы наткнулись на встревоженного Аба.

— Что случилось? Коньяк закончился? — кое-как выговорил Малфой.

— Генри пропал.

— Как пропал? Куда здесь можно пропасть? — удивился я.

— Не знаю. Входную дверь никто не открывал, чары не тронуты. Аппарировать сюда-отсюда можешь только ты. Но я осмотрел все: его нигде нет. Вещи есть, а парень пропал, — вскинул руки Дамблдор. Я задумчиво пошатался и, сфокусировав взгляд на хозяине, проговорил.

— А где ты видел его в последний раз?

— Как где? Он в свою комнату заходил.

— Значит, нужно тщательно обыскать его комнату.

— Там его нет.

— А если найду? — с угрозой в голосе пробубнил я. Аб только махнул рукой и, взяв меня за шиворот, практически поволок по лестнице вверх. Оказавшись на втором этаже, я кивнул и вошел в комнату, находящуюся напротив моего месторасположения в этом ограниченном пространстве.

— Это не его комната, — устало пытался донести до меня истину Аб.

— А вдруг он там? — я зашел в комнату и начал свои поиски. Заглянул под кровать, под стол. Открыл шкаф, зашел в ванную комнату. — Пусто, — обиженно проговорил я и открыл следующую комнату. Собственно, так продолжалось некоторое время, пока мы с Малфоем не прошерстили все комнаты и не дошли, наконец, до комнаты Генри. Проделав с ней то же самое, что и с остальными, мы с Малфоем задумчиво сели на кровать и посмотрели друг на друга. Наш мысленный диалог прервал какой-то шорох, доносившийся из шкафа, и слабое попискивание.

— Мышь? — философски спросил я.

— Мышь?! — Малфой вскочил и заорал на каких-то не слышимых мной доселе высоких частотах, — Мышь?!! Это мышь, Северус, сделай что-нибудь, а-а-а-а!

— Ты что орешь?

— Я боюсь мышее-е-ей!

— А-а-а. Сядь успокойся, я ее сейчас обезврежу! — я встал и, транфигурировав из одиноко лежащей подушки кочергу, отважно отправился на ликвидацию мыши. Малфой неуверенно переминался с ноги на ногу и с любопытством заглядывал мне через плечо. Смело распахнув дверь шкафа, мы пригляделись. Никого. Но шорох и попискивание усилилось.

— Там, — ткнул Люциус пальцем на самую верхнюю полку размером где-то метр на метр и занятую еще одной подушкой. Пододвинув стул к открытому шкафу, я встал на него и, опасно кренясь, одной рукой скинул подушку на пол, а другой, в которой была зажата кочерга, размахнулся. Вопль ужаса, донесшийся с полки, сбросил меня вниз со стула.

— Помогите мне, — пробубнил полузадушенный голос. Малфой, сориентировавшись первым, палочкой придвинув кровать к злосчастному шкафу, полез выковыривать пропавшего собутыльника. Вскоре к Люциусу присоединился и я. Парень находился в позе, не снившейся никаким йогам. В четыре руки мы кое-как выколупали Генри из такого странного места.

— Ты что там делал? — спросил запыхавшийся Люциус.

— Я не помню, — пробубнил красный парень.

— Он не помнит, — всплеснул руками Люциус и зачем-то слез с кровати и сел на подоконник.

Окно было распахнуто настежь. Внезапно дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге появился Аберфорд, видимо, отреагировавший на крики. Не ожидая такого резкого вторжения, Малфой стремительно обернулся и, не удержав равновесие, вывалился в раскрытое окно. Мы втроем резво кинулись к оконному проему и посмотрели вниз. Малфой лежал на спине в очень странной позе, раскинув ноги и руки в разные стороны и согнув их непостижимым живому человеку способом. Прикинув, что в последний раз видел белобрысого храпящим на моей койке, я перестал беспокоиться, что тот ушел за Грань. Полежав немного, он начал стонать. Почему-то спуститься вниз через окно, используя чары левитации, никому в голову не пришло. Кроме меня настоящего (без чар левитации, разумеется). Оказавшись рядом с Малфоем, я охнул. Малфой приземлился как раз на склад сельскохозяйственного инвентаря Аба, маггловского инвентаря, который он зачем-то хранил у себя на заднем дворе. Те немыслимые изгибы его тела как раз находились между зубьями косилки и огромным плугом. В тех узких расстояниях между зубьями каким-то чудесным образом находились конечности Малфоя. Наконец, все остальные доползли-добежали до этой ходячей катастрофы. Аб, как самый трезвый из нас, округлил глаза и практически прошептал:

— Ты цел? Малфой! Малфой, не молчи, скажи мне что-нибудь!

— Все хорошо. Только я, кажется, застрял, — бодренько начал вещать Люциус.

— Застрял? — разорался Аберфорд, осторожно переступая через зубцы и подходя к Малфою. — Ты вообще как так сгруппировался!

— А как? Нормально все, — трактирщик осторожно поднял пострадавшего и вывел его на чистую землю.

— Нормально? Нормально? Ты посмотри, куда свалился, придурок! — и Аб практически ткнул Малфоя мордой в косилку.

— Я все просчитал, — задумчиво проговорил Малфой. — Еще в полете.

— Просчитал? А ну марш отсюда, чтобы глаза мои вас больше не видели!

— Сев, пошли, он нас не уважает, — с этими словами он подошел ко мне и мы куда-то аппарировали.

Я обреченно последовал за нами, даже уже не рискуя предположить, куда нас может занести моя разбушевавшаяся фантазия.

Аппарировали мы… в комнату Амбридж. Она в это время стояла полуголая. В каком-то подобии нижнего белья на груди и в ярко-розовых панталонах.

Обернувшись на звук аппарационного хлопка, она в очередной раз завизжала, пытаясь прикрыться покрывалом, которое сдернула с кровати.

Мы приняли вертикальное положение. Отхлебнув из открытой бутылки немного жидкости, я сфокусировал взгляд на женщине и пробормотал:

— Опять Вы?

— А-а-а-а, — надрывалась она.

— Да все, уходим. Пошли, а то женщины нам не рады, — пробормотал мой друг, зычно отрыгнув.

— Женщины?

— Ты что, не видишь, что их двое?

— Я вижу троих, но это мало похоже на женщин.

— Ты, мой друг, еще мало выпил. Как говорится, не бывает мало виски… или бывает? В, общем, не важно.

Мы подошли к двери, и я потянул ручку на себя. Я настоящий только что сообразил, что дверь кто-то в комнату Амбридж все же вставил. Подергав ручку двери, я обернулся к Малфою:

— Тут закрыто.

— Ну, давай откроем?

— Давай, — через мгновение я снова выбил дверь ногой, только теперь в противоположную сторону.

— Я, кажется, понял, — задумчиво посмотрел на дверь Малфой.

— Что?

— Дверь на себя открывалась, — я оглядел дверь, потом наъъ Люциуса и, пожав плечами, выпал в коридор.

Выползли мы из комнаты с первыми лучами солнца.

Я что, всерьез думал, что лег спать где-то в пять утра? Хм. Гордо передвигаясь на четырех конечностях и бережно придерживая у груди бутылку виски, я лоб к ногам столкнулся с учеником.

— Профессор Снейп? — с испугом в голосе проговорил Невилл Лонгботтом, проклиная в тот момент свою несчастливую судьбу, что заставила его оказаться ранним пятничным утром в этом проклятом коридоре. Я, пытающийся принять вертикальное положение, кивнул. — Что Вы тут делаете? Вам плохо? — осторожно полюбопытствовал мальчик, оглядываясь по сторонам, видимо, в поисках какой-либо защиты.

— Иду, — выдавил я из себя. — И нет, Лонгботтом, мне не плохо, мне хорошо. А что Вы, — я ткнул пальцем в мальчика, — делаете здесь в столь ра… ранний час?

— Иду на завтрак.

— Завтрак? Завтрак это хорошо, — пробубнил цепляющийся за стенку Малфой. Сделав шаг вперед, он потерял равновесие и повалился на меня. Дружно падая, я успел зацепиться за стоящего в оцепенении мальчишку. Как-то выбравшись из-под наших тел, Невилл, добрая душа, помог нам подняться.

— Может, мне помочь, Вам? — после сказанных слов парень, скорее всего, проклял себя на месте, за то, что вообще выговорил такую жуткую фразу в отношении своего любимого профессора.

— О! Какой хороший мальчик, ик… — Снова подал голос Малфой и, цепляясь за только ему видимые выступы в стене, гордо начал шествие. Я порадоваться таким успехом не мог. После нескольких моих неудачных попыток начать движение, Лонгботтом, с горестным вздохом подошел ко мне и придерживая, повел следом за Малфоем.

— А что такого? Все равно мне никто не поверит, — бубнил себе парнишка под нос. Доведя меня до моей комнаты, дверь в которую была распахнута, он осторожно опустил меня на пол и собирался уже убежать отсюда куда подальше. На самом пороге его остановил голос Малфоя.

— Ты, это, приди на выходных… приберись здесь, что ли. А то тут немного грязно.

Невилл кивнул и все-таки выскочил за дверь. Мы тем временем кое-как залезли на кровать…

Вынырнув из думосбора, я задумался над тем, как получше себе сделать сеппуку. С разбегу напороться на меч, или рука все же у меня не дрогнет? Мои размышления прервал вновь зазвонивший будильник, показывая, что уже половина восьмого… Так, стоп. Если мы пришли сюда уже перед самым завтраком, то… сегодня уже суббота.»

— Невилл, ты что, действительно пришел убирать комнату профессора? — округлила глаза Джинни. — Судя по всему, тебе ничего бы не было, если бы ты проигнорировал данную просьбу.

— Представь себе, пришел, — огрызнулся Невилл. — Я, в отличие от некоторых, был хорошим и законопослушным мальчиком.

— Запомните, мисс Уизли, ключевое слово здесь «был», — усмехнулся Люциус. — Перси, читай.

Глава 4. Обливиэйт

«25 октября 1995 года.

Мы с Малфоем ушли в запой. Самое главное, я совершенно не знал, каким образом разорвать этот замкнутый круг. А еще я не хотел все это прекращать. Просто не хотел. И слить в думосбор воспоминания о прошедшем вечере и ночи, о которых ни я, ни Люц ничего не помнили, стало какой-то извращенной утренней традицией, своеобразным ритуалом после антипохмельного и душа.

Мои субботние размышления прервал проснувшийся Малфой. Бросив на меня подозрительный взгляд и придерживая руками голову, он проковылял в ванную. Я тем временем вытащил еще одну порцию антипохмельного зелья, отметив про себя, что нужно сварить еще. Чем я и занялся, пока Люциус, просматривал события предыдущей ночи в думосборе. Зелья я сварил много, с запасом. Все полки в шкафу были заставлены одинаковыми бутылочками. Когда я закончил их составлять, Люц закончил просмотр. Вынырнув из думосбора, он сел в кресло и оглядел комнату. Брезгливо поджав губы, он сказал:

— Слушай, а как этот парень залез туда, да еще и подушкой не забыл прикрыться?

— А что, это единственное, что тебя волнует после интересного утреннего кинопоказа «После столько выпитого проснуться утром — здорово»? И вообще, ты что, действительно мышей боишься? — я улыбнулся.

— Каких мышей? О чем ты? Если бы я мышей боялся, я бы у МакГонагалл не смог обучаться.

— Тогда что это было? Мышь! Там мышь, сделай что-нибудь!

— Понятия не имею, — Люциус пожал плечами. — Меня вот больше интересует Амбридж.

— О, ты смог найти в ней зачатки привлекательности? — я усмехнулся и сел в кресло напротив Люциуса. Он скривил лицо.

— Вот меня и так тошнит. Хотя я понял: ты решил таким образом вызвать во мне рвоту, чтобы я не выглядел таким помятым?

— Ну, почему сразу так-то. Просто ты так мило возлежал на ее постели…

— А то ты нет! — он усмехнулся.

— А вот на меня не наговаривай, я, между прочим, женатый человек!

— А я будто нет, — Малфой помассировал виски и откинулся на спинку кресла.

— А кого жена из дома выгнала?

— Не дави на больное. Я знаю Нарциссу. Перебьет всю посуду, вызовет мою мать с очередного отпуска — поговорят, перемоют мне кости, а потом Нарси сделает вид, что ничего не было.

— Ты так думаешь? — я удивлено на него смотрел.

— Я на это надеюсь, Сев. Тем более, когда в Мэнор припрется загоревший и отдохнувший Лорд и начнет метать молнии, что его верный слуга шатается неизвестно где, Нарси попробует меня простить, чтобы потом попытаться возненавидеть уже по более существенной причине.

— На жалость, значит, будешь давить?

— Почему сразу на жалость, — Малфой гордо вскинул голову. — Ну да, на жалость. А что мне еще остается делать?

— Да друг, — я махнул рукой. — так что там с Амбридж?

— Думаешь, такое вторжение она оставит просто так? — он усмехнулся. — Не удивлюсь, если она примет какой-нибудь очередной декрет, запрещающий аппарировать в пределах Хогвартса. — Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. — Главное, чтобы она Дамблдору не настучала. А то Рей за ней наблюдал долго, говорит, дятел из нее тот еще.

— А зачем он за ней наблюдал? — я удивленно вскинул бровь.

— Ну, ему ночью особо делать нечего в Отделе, вот он и смотрит длиннющий сериал: «Закулисная жизнь Министерства Магии». Иногда интересные вещи рассказывает: кто с кем спит, где, на чем и тому подобные мыльные истории.

— Не Министерство, а бордель. Аберфорду не боишься на глаза теперь показываться?

— Нет. Он мужик понимающий. Испугался вон, — Малфой на секунду задумался. — Сев, я, кажется, палочку потерял.

— Где?

— У Аба. Когда вниз летел.

— Нужно сходить посмотреть, — я закрыл глаза. Ну и где ее искать? Там же все крапивой заросло на заднем дворе.

Малфой кивнул и осмотрел комнату.

— Сев, может, эльфов позвать? Чтобы прибрались здесь.

— А что, ты тоже не веришь, что Невилл вообразит себя этим самым эльфом и придет сюда, чтобы убрать весь этот бардак? — я усмехнулся. — А эльфов звать нельзя. Они могут Альбусу рассказать. Так что, друг мой, придется нам на себе проверять правдивость про труд, который кого-то облагородил.

— А что, думаешь, Амбридж не расскажет?

— Думаю, если она скажет, что Снейп с Малфоем аппарировали к ней в комнату ночью и нагло до нее домогались, крестный сочтет ее невменяемой, а мне потом за запугивание этой козы отсыплет лимонных долек во все доступные карманы.

Мою речь прервал робкий стук в дверь. Мы с Малфоем недоуменно переглянулись, и я пошел открывать. На пороге стоял перепуганный и мнущийся Невилл Лонгботтом.

— Опа, — раздалось из глубины комнаты, — ничего себе. А ты говорил, что Невилл мальчик у нас невоспитанный.

— Лонгботтом? Вы зачем пришли? — в моем голосе прозвучало явное удивление.

— Вы же сами приказали мне придти сегодня утром, — несчастный ребенок готов был, похоже, зареветь.

— Ну, проходи, если пришел. Если мне память не изменяет, — я покосился на думосбор, — ты должен здесь прибраться. Вот твой фронт работ, — и я обвел рукой комнату.

Не могу сказать, что все было так уж и плохо. Просто количество пустых бутылок, расставленных повсюду, немного угнетало. Невилл зашел в комнату и растерянно огляделся. Самое смешное было то, что на развалившегося в кресле Малфоя этот чудо-мальчик не обратил ни малейшего внимания. У меня вообще начало закрадываться странное чувство, что кроме меня Лонгботтом никого и ничего не боится.

Я сел во второе кресло и начал наблюдать за парнем. До этого дня я никогда не рассматривал его. Мне хватало того, что он похож на Алису. Сейчас же я решил восполнить этот пробел в моих знаниях. Невилл был высоким. Уже сейчас он был выше меня. Почему же он казался мне всегда мелким?

Ответ пришел практически сразу: он не удержал какую-то пирамиду из бутылок, и они посыпались на пол. Моментально, бросив на меня испуганный взгляд, Невилл вжал голову в плечи и сразу стал гораздо ниже ростом. Я только покачал головой и принялся рассматривать его дальше. Значит, парень высокий, но какой-то неоформленный что ли. Рыхлый. Физически сильный, но не пользуется этим преимуществом, связки в его движениях практически не используются. Вся работа идет за счет мышц.

Мои изыскания прервал Малфой, который внезапно вскочил и заорал:

— Вспомнил!

Что же он вспомнил, я узнал сразу после того, как Люциус подбежал к книжной полке и, отодвинув несколько бесценных фолиантов, нырнул вглубь.

— Есть! — послышался довольный голос Люциуса, и он явил нам себя, вынырнув наружу. В руках у него были зажаты четыре бутылки огневиски. У меня глаза на лоб полезли.

— Что это?

— Это, именуется заветным словом, присутствующим в словаре любого настоящего мужчины, — гордо произнес Люциус, — это заначка! Вот, как знал, что пригодится.

— Для чего? — я посмотрел на бутылки, и меня передернуло.

— Как для чего? Вот тебе нравится на этого эльфа смотреть насухую? Лично мне — нет, — и он оперативно выудил два бокала и очистив их заклинанием наполнил напитком. Протянув один из них мне, он снова развалился в кресле.

Я взял бокал и, понюхав содержимое, отпрянул.

— В таком деле главное начать, — прокомментировал Люциус и сделал внушительный глоток. Я вновь поднес бокал ко рту. Меня передернуло.

— Ты как можешь пить эту гадость в такую рань?

— Это не гадость, а лекарство. Давай-давай. Главное, не нюхай, и все нормально будет.

Я покосился на Невилла. Ему некоторое время назад продемонстрировали, что можно пользоваться магией. Воспользуется или нет? Невилл вновь горестно вздохнул и покосился на свою палочку, торчащую из кармана мантии. И, облизнув губы, вновь принялся за работу, разыскивая по всей комнате пустые бутылки и складывая их в огромный мешок. Эта покладистость ненормальна. Он же не считает себя на самом деле домовым эльфом? Взглянув на нас, он буркнул себе под нос вопрос, который, судя по всему, был все-таки задан нам:

— У вас что, праздник какой-то?

— Да, друг мой, — улыбнулся повеселевший Малфой. — Похмелье называется. А ты, что не пьешь? Не делай из меня алкоголика — одиночку. — Обратился он ко мне.

Задержав дыхание, я опустошил все налитое содержимое. Уже после первого бокала я захмелел. Но отвращения к спиртному уже не испытывал. Лонгботтом закончил работу и теперь стоял смирно и ждал, когда же его отпустят. А я задумчиво разглядывал мальчишку. В мой пьяный мозг забрела идея, которую я почему-то хотел осуществить.

— Устал? — спокойно спросил я гриффиндорца.

Тот судорожно кивнул и сразу же замотал головой.

— Значит, устал, — резюмировал я. — А не должен был. Слышь, Лонгботтом, не должен был устать.

— Да, какой-то слабоватый эльф получается, — оценивающе осмотрел Невилла и изрек Малфой. — Есть идеи? — спросил он у меня.

— Да, есть одна мыслишка. Пойдемте, — я вытащил слабосопротивляющегося мальчишку из комнаты и поволок к лестнице. Люц еле поспевал за нами.

Бегом мы добрались до восьмого этажа. Странно, что нам никто не встретился по пути. Снова. Как и в прошлую ночь. Дверь в Выручай-комнату появилась сразу.

Это студентам нужно ритуалистикой с беготней рядом с дверью и задумкой насчет того, что они ожидают там увидеть, заниматься. А я сам не знал, что мне нужно. Но с пьяным темным комната, видимо, решила не связываться.

Мы зашли в огромное и абсолютно пустое помещение. Под моим задумчивым взглядом в комнате стали появляться необходимые предметы. В основном тренажеры. Пол покрылся матами. На стенах появились зеркала и различные системы турников.

— Во, то, что нужно, — я обернулся к своим спутникам. Люциус держался молодцом, а вот Лонгботтом явно не выдержал моего темпа и теперь пытался перевести дыхание, прислонившись к стене.

— Пр… профессор, я не понимаю, — пробормотал Невилл.

— А что здесь непонятного Лонгботтом? — растягивая слова, проговорил Малфой, удобно устраиваясь на матах и разливая огневиски по бокалам. — Ты только посмотри на себя. Это же позор. Ты прежде всего дворянин, ты Лорд в конце концов, а выглядишь… хм… я лучше промолчу.

— А какая разница, как я выгляжу? Какое Вам до этого дело? — парень похоже действительно боялся только меня. — Ваше чувство прекрасного оскорблено? Так не смотрите! — Я глупо хихикнул. Почему — то мне вспомнился момент в той прошлой жизни, мой первый и последний рейд. Эх, знал бы Невилл, как мы исправляем оскорбление чувства прекрасного. Хотя, зачем мы, собственно, здесь?

— Сев, ты уверен, что рассказывал мне именно об этом Лонгботтоме? Может у него есть брат-близнец? Или это кто-то опять под обороткой? Сев, ты опять пасешь Поттера и используешь для сего действа данного конкретного мальчика?

— Вроде нет, — я задумался. А что, свой собственный Лонгботтом в рядах Поттера — это замечательная идея. — Лонгботтом, вы не оборзели? — ласково поинтересовался я у мальчишки. Парень предсказуемо сжался. — Вот скажи мне Лонгботтом, ты почему меня так боишься? Я вроде ничего криминального тебе не делал. Хотя неважно. Считай, что мое чувство прекрасного тоже оскорблено. Мне противно видеть, что молодой, обладающий всеми качествами для того, чтобы быть победителем в этой жизни, парень не может без одышки дойти до восьмого этажа, и съеживается, теряя примерно половину своего роста, при виде своего учителя.

— Змеями своими занимайтесь, — буркнул парень.

— Лонгботтом? — мальчишка прикусил язык и уставился в пол, — я в восхищении. Но, если ты думаешь, что моим змеям нечем заняться, то я, пожалуй, устрою программу обмена. Кого-нибудь из слизеринцев поменяю на тебя сроком на неделю примерно. — Я мерзко ухмыльнулся и приложился к бокалу.

— Не советую, Лонгботтом, — протянул Люциус. — Тогда ты резво будешь бегать и прыгать без каких-либо специальных тренировок. А как культурно ты обогатишься. Сев, я тут недавно услышал от своего сына малый петровский загиб, адресованный тебе, какому-то портрету и какой-то Астории. Кто все эти люди? — Малфой протянул мне бокал. Я сразу выпил и задумался.

— А, да ничего страшного. Просто, одна вроде умная девочка поступила не совсем умно, и теперь за ее маленький проступок отдуваются все остальные. Правда, можешь гордиться, Драко поступил как настоящий джентльмен и попытался все убрать до моего прихода. Но ему маленько не повезло.

— Я вам не мешаю? — подал голос мальчик.

— Нет, — коротко бросил Люциус и снова обратился ко мне. — А при чем тут портрет?

— Уроки учить нужно, — ухмыльнулся я.

— Отпустите меня, — проскулил Невилл.

— Отпустим. Конечно, отпустим. Но только после выполнения тобой программы-минимум, — я снова сделал глоток. — Запоминай, Лонгботтом, а если не запоминаешь, то записывай. В твоем теле, кроме мышц, есть еще и связки. Вот ты не знаешь, что они у тебя есть, а они мда… — я быстро переходил в состояние полного, глубокого и качественного опьянения. — В общем, давай мы тебе покажем, что есть связки и как с ними нужно работать.

Сказать, что Лонгботтом почти умер на пятой минуте работы в полсилы, это здорово преуменьшить. Но, стиснув зубы, мальчишка продолжал измываться над своим телом. Упрямый. Мне всегда казалось, что символом Гриффиндора должен быть не лев. Лев — благородное животное. Живет в прайде, сам ничего никогда не делает, а достаются ему всегда лучшие куски. Ха-ха, это скорее для Слизерина подходит. А символом Гриффиндора должен быть баран.

Это безобразие продолжалось довольно долго. Где-то с середины дня, я подробностей не помню. Утром пришлось нырять в думосбор. Радовало меня только то, что мы в этот день ограничились одним Лонгботтомом. Правда, мы, два пьяных идиота, выставили себя перед мальчишкой на посмешище, но он, похоже, этого не заметил.

Вообще, меня удивляет, почему он нас не послал. Ведь понятно же, что учитель зелий в принципе не может быть учителем физкультуры, причем даже без объявленной отработки.

Где-то в середине этого странного дня Малфой предложил пофехтовать. Мол, и связки запястий хорошо развивает и ловкость, и гибкость, и, вообще, это спорт аристократов. Я, глубокомысленно хмыкнув, подошел к возникшему тут же манекену и взял шпагу. Меня, похоже, даже не кольнуло нигде, что этот аристократический вид спорта был мне совершенно не знаком. Повертев в руках тонкую длинную шпагу, я достал свой кинжал. Вот уж не знаю, зачем. Думосбор не передает мыслей. Наверное, чтобы использовать его вместо даги. Использовал я кинжал по назначению, выйдя на дистанцию прямого удара просто зарядив рукояткой Малфою в глаз.

Пока Люциус отдыхал, я повернулся к Невиллу.

— Так. Завтра отдыхай что ли. В понедельник продолжим.

Невилл вылетел из комнаты, а я завалился рядом с Малфоем и уснул.»

— Невилл, и как долго с тобой так занимались? — сочувственно спросила Джинни.

— Тебе в минута, часах, днях или месяцах? — язвительно ответил Лонгботтом.

— А почему профессор Снейп со мной никогда не хотел немного позаниматься? — удручено спросил у Мальсибера Поттер.

— Ну, вероятно, исходя из того, что ты был всегда связан с Лордом, это было немного затруднительно. Залезает Лорд к тебе в голову, а там картинка, как Северус тебя гоняет по главному залу Визенгамота. Странно, не находишь? — вклинился в разговор Малфой.

— Рей, — обратился к Мальсиберу сидевший до этого тихо полковник в отставке, — ты ничего не забыл мальчику сказать?

Мальсибер вопросительно посмотрел на Эвана и задумался. Потом кивнул и, перегнувшись через Малфоя, тихим ласковым голосом прошептал практически на ухо округлившему глаза Гарри:

— Поттер, у меня для тебя есть две новости.

— Начните с плохой, — буркнул парень.

— А кто тебе сказал, что будет хорошая? — улыбнулся Мальсибер. — После вынесения приговора и решения всех остальных дел ты поступаешь в распоряжение Отдела для прохождения подготовки необходимой для поступления в школу аврората. Ты ведь туда хотел податься?

Поттер кивнул.

— Это была, наверно, все-таки хорошая новость, — продолжал шептать Рейнард. — Плохая состоит в том, что твоими учителями буду я и Эван. Внешняя безопасность отвечает за физику, я и мои ребята за магическое оснащение твоей светлой головы.

Гарри сглотнул и, повернувшись к МакГонаглл, проговорил.

— Профессор, а что, если я уже не хочу быть аврором?

— Ты что, думаешь только аврор должен иметь подобающий вид? Ты же герой войны. Должен соответствовать, — усмехнулся Мальсибер и вернулся в свое нормальное положение.

— Гарри, не парься. Все хорошо будет! — попытался успокоить ошарашенного Гарри Невилл. — Главное, пить им не давай. И Малфоя близко к себе не подпускай.

— Угу, — угрюмо кивнул парень, — Перси, читай уже.

«Воскресенье мы провели в моих апартаментах страдая и мучаясь похмельем, по обоюдному согласию решив обойтись в этот день без антипохмельного. А то так и спиться недолго. Правда инстинкт самосохранения упорно привлекал к себе внимание, практически каждые пятнадцать минут напоминая, что в заветном шкафчике стоит огромное количество бутылочек со спасительной жидкостью. Мы упорно этот низменный инстинкт в себе давили вплоть до самого вечера. Не расстающийся с унитазом Малфой сдался первым, и, когда его новый друг позволил ему отлучиться ненадолго, Люц бегом бросился к шкафу. Я последовал его примеру, опустошая вожделенный флакон с антипохмельным. Хоть выспались нормально, без жужжащих галлюцинаций, постоянно убегающей кровати и падающего потолка.

А утром я вспомнил, что ко мне на урок должна заявиться Амбридж, чтобы устроить проверку. Я содрогнулся.

— Люц. Я не хочу, чтобы эта коза меня инспектировала. Я сорвусь и наделаю глупостей.

Малфой сочувственно посмотрел на меня и вытащил из-под дивана три бутылки огневиски.

— Люц. Сколько у тебя еще заначек?

— Это последняя. Мне тебя, конечно, жаль, но на урок идти нужно. Вот, выпей, — и он протянул одну бутылку мне. Я, поболтав ее немного, сделал длинный глоток прямо из бутылки. Затем, подумав, просто ополовинил ее.

Малфой от меня не отставал. Слегка покачиваясь, он изрек гениальную мысль:

— Ну, вот. Сейчас выхлоп уберем, и можно идти детишек учить.

— Ты что, тоже учить пойдешь?

— Конечно, чтобы я такое зрелище пропустил, — Люциус хихикнул. Залез в свой чемодан и вытащил из него мантию-невидимку, накинул на себя и исчез. Уже от двери до меня донесся его голос. — Я готов, пошли.

Амбридж уже ждала в кабинете. У меня аж челюсти свело. Показав ей небрежным жестом в угол кабинета, я отвернулся и, вытащив из кармана бутылку, сделал глоток.

— Кхе, кхе.

Обернувшись, я увидел все еще стоящую в центре кабинета Долорес.

— Я чего-то недопонимаю? — я пристально посмотрел на женщину. — Почему Вы все еще топчетесь на одном месте, когда я вежливо ткнул Вам пальцем, куда в данный конкретный момент Вам стоит идти?

Розовая жаба, кажется, так ее окрестили в школе, стояла не двигаясь, злобно стиснув в руках свой блокнотик. Ловя ртом воздух, она не могла произнести ничего членораздельного.

— Вот, когда Вы так делаете ртом, Вам трудно произносить слова. Сделайте глубокий вдох и выдох, и отправляйтесь уже вон в тот правый угол, — я снова махнул рукой.

Из противоположного угла послышалось хихиканье и характерное бульканье. Амбридж встрепенулась и начала оглядываться. Потом пристально посмотрела в угол, где сидел Малфой, и крадучись двинулась к нему, видимо, на разведку. Я в это время, сделав очередной глоток, решил спасать друга.

— Многоуважаемый инспектор, Вы не знаете чем отличается право и лево? Так вот, я для этого и показываю Вам рукой, чтобы Вы не потеряли курс.

Амбридж резко остановилась и, обернувшись, практически прокричала:

— Может, хватит так со мной разговаривать! Я, между прочим, обладаю большими правами в этой школе чем Вы! Не смейте мне указывать, что мне делать а что нет!

— Правами? Что, правда? — я удивленно вскинул бровь. — Ну тогда да, конечно. Примите моиизвинения и выбирайте угол, который вам больше нравится.

Из коридора в это время донесся шум.

Выйдя из кабинета, я увидел интересную картину. Уизли с Поттером удерживали взбешенного Лонгботтома, который явно хотел набить морду Драко и вставшим перед Малфоем, Крэббу и Гойлу. Интересно, что младший Малфой умудрился ляпнуть, чтобы вызвать такую реакцию? Судя по недоуменному виду Драко, он и сам не мог этого понять. Вряд ли он имел в виду Невилла, что бы он ни говорил. Сомневаюсь, что Драко вообще помнил о его существовании.

— Поттер, Уизли, Лонгботтом — драка? — я старался говорить внятно, чувствуя, что мои глаза стремятся к переносице. — Десять очков штрафа Гриффиндору. Поттер уберите свои руки от моего личного эльфа. — Я поднял вверх палец. Судя по тому, как округлились глаза Поттера, я явно сказал что-то не то. — Ладно, Обливиэйт. — Глаза всех учеников, кроме Невилла потеряли концентрацию. Дубль два. — Поттер, Уизли, десять баллов с Гриффиндора, и прекратите уже хватать… — мою речь прервал Малфой, который вышел из кабинета и скинул мантию.

Драко уставился на отца.

— Папа? А что ты здесь делаешь?

— Люциус, ты дебил! Не мотай головой, это не вопрос, а констатация. Надень мантию, быстро! — дождавшись, когда Люциус с горем по полам нацепит на себя мантию и исчезнет, я вздохнул. Обвел всех находящихся в какой-то прострации учеников задумчивым взглядом и произнес. — Обливиэйт. Десять баллов штрафа Гриффиндору. Отпустите Лонгботтома, Поттер, или останетесь после уроков. Все в класс.

— Сев, ты в курсе, сколько ты снял баллов сейчас с Гриффиндора? — промямлил Малфой, выныривая из-под мантии, дождавшись, когда последний ученик вошел в класс. Спрашивая, он основательно приложился к бутылке.

— Десять, — я недоуменно посмотрел на друга.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Значит, трижды по десять будет сорок, — радостно известил меня Малфой. Ты сейчас снял сорок баллов с львят. Красавец. — Люциус похлопал меня по плечу.

— Сорок баллов с Гриффиндора, десять баллов с Грриффиндора. Какая разница? — я сделал глубокий глоток.

— Ну, если разницы нет, то, значит, Лонгботтома что-то другое разозлило. А почему ты правил память всем, кроме него? И как ты умудряешься так точечно воздействовать в толпе, при этом настолько выборочно? Нет, ты не думай, я не просто так интересуюсь. Мне вот, например, завидно.

— Понятия не имею, что за чушь ты здесь несешь. Не отвлекай меня. У меня инспектор в кабинете сидит.

— О, за это стоит выпить, — и мы, чокнувшись бутылками, в очередной раз сделали по глотку.

Затем, кое-как засунув в карман мантии бутылку, я, уже заметно кренясь, вошел в класс. Малфой, накинув мантию, последовал за мной. Я это понял, когда дверь за моей спиной закрылась с явным опозданием и большим грохотом. По классу разнесся звук шагов, не слишком ровных и уверенных. Я с любопытством дослушал передвижения Малфоя и начал урок.

— Прошу заметить, у нас сегодня гость, — я чувствовал, что начинаю растягивать слова, но старался говорить твердо и дышать только носом.

Затем махнул рукой на угол, в котором сидела наш драгоценный инспектор.

— Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющим раствором. Ваши смеси вы найдете в том состоянии, в каком оставили их на прошлом уроке. Если они были составлены правильно, то за выходные дни созрели. Инструкции, — я ткнул палочкой в доску, оставалось только надеяться, что я ничего не перепутал, и они действительно Укрепляющий раствор делали, — на доске. Выполняйте.

Первые полчаса все было нормально. Амбридж что-то писала в своем блокноте, и я, наивный, уже было решил, что все обойдется. Однако. Если бы Малфоя не существовало в природе, его следовало бы придумать. Ему очень быстро надоело сидеть в своем углу, и он решил посмотреть, что же все-таки пишет Долорес.

Громкий смех, раздавшийся в абсолютной тишине класса, заставил всех учеников и Амбридж вздрогнуть, а Поттера плеснуть в котел что-то, мало напоминающее кровь саламандры. Краем глаза посмотрев в его котел я определил, что получившееся нечто неопасно, и пошел к углу, из которого раздавался смех. Одновременно с этим Люциус скинул мантию и обратился ко мне.

— Нет, ты представляешь, что она пишет? — и он снова заржал, выдавив сквозь смех, — она рисует сердечки!

— Люциус! Мать твою волшебницу. Ты что, не можешь спокойно посидеть?

— Нет, ну ты только посмотри, сердечки, я не могу, — и Люциус снова закатился. — Смотри — смотри. Северус Снейп и напротив сердечки, — выхватив блокнот у Долорес, Малфой кинул его мне и вновь заржал.

— Папа?! — голос Драко зазвенел, а все остальные ученики и Генеральный инспектор впали в столбняк, все, кроме Лонгботтома, который только злобно зыркнул в нашу сторону и продолжил сосредоточенно помешивать свое зелье. Я, посмотрев на листочек, пытался разглядеть, что там написано. Буквы расплывались, а строчки прыгали в разные стороны. Потом, вздохнув, я аккуратно вырвал страничку и с улыбкой вернул блокнот икающей Долорес.

Не торопясь вытащив бутылку, я как следует к ней приложился. Затем, скомкав мою характеристику как преподавателя, я кинул бумажку в огонь под котел, стоящего рядом с нами ученика.

— Накинь мантию, придурок! Обливиэйт!

Снова тишина в классе, как благословение. Только Грейнджер недоуменно смотрит в свой котел и хмурится. Затем быстро хватает лопаточку и начинает помешивать, сосредоточенно считая про себя. И медленно тлеющий листочек под ее, как оказалось, котлом. Я выдохнул.

Прошла еще пара минут. Амбридж, помотав головой, двинулась по классу прямо ко мне, недоумевающе осматривая свои записи. Точнее, их отсутствие. Я как раз стоял у котла Томаса. Мне даже не нужно было как-то маскировать свой перегар, так воняло непонятно чем из его котла.

— Что ж, для своего уровня класс, кажется, неплохо подготовлен. Хотя не уверена, что ему стоит работать над таким зельем, как Укрепляющий раствор. Думаю, Министерство предпочло бы исключить его из курса.

Я медленно выпрямился и повернул к ней голову.

— А Вы попробуйте мне запретить включать в мою программу обучения то, что я считаю нужным, чтобы изучали мои ученики, — я вскипел буквально за полсекунды.

— Но, профессор Снейп…

— Северус, ну вот, что ты завелся? — снова появился из-под мантии-невидимки Люциус, — пусть рекомендует что-то по твоему предмету Фаджу. Фадж прибежит консультироваться к Фолту. Фолт его пошлет, и все нормально будет.

— Люц, ты зачем опять вылез?

— Мистер Малфой?

— Папа?

— Обливиэйт.

— Люциус, может быть ты сперва спрячешься, а потом уже будешь память править?

— Не будь занудой. Я, между прочим, разобрался, как ты это делаешь, — в голосе Малфоя звучало явное самодовольство.

Ученики смотрели на нас и внешним видом напоминали совят. Амбридж хватала ртом воздух. Я бросил мантию Люциусу, и тут раздался голос Невилла.

— Слушайте, если Вы во всем разобрались, может, Вы мне тоже память сотрете, ну, пожалуйста!

— Да что ты ноешь? Все нормально будет, — попытался успокоить Невилла Малфой, прежде чем скрыться под мантией.

— Обливиэйт, — и я достал уже почти пустую бутылку и сделал глоток.

— Профессор Снейп, Вы что себе позволяете? Как Вы можете пить на уроке?! — голос Амбридж сорвался на ультразвук.

— Я не позволяю, а пью. Думаешь, мне доставляет удовольствие работать с такими одаренными учениками на сухую? Хотя, доставляет. Иногда.

— Я вынуждена прервать урок, слышите?! Я требую, чтобы Вы немедленно покинули Школу…

— Во, бля. Ну что ты привязалась ко мне? — я вытер рукавом губы, спрятал бутылку. — Обливиэйт.

Долорес секунду молчала, затем, неуверенно произнесла:

— Как долго Вы преподаете в Хогвартсе?

— Одиннадцать лет? Малфой, я не могу сосчитать, сколько я преподаю.

— Э… считай сам, я не могу сосредоточится, — раздался голос Люциуса из противоположного угла и через пять секунд. — Может, пятнадцать?

— Может. Хотя, мне кажется, что тринадцать.

— Вот смотри: Поттеру был год, так? — я кивнул. — Сейчас Поттеру пятнадцать. Пятнадцать минус один будет шестнадцать. Ничего себе, какой ты старый, — протянул Малфой. — Хотя, я же старше тебя!

— Шестнадцать? Ты уверен? Нет, смотри: Поттеру был год, так? — Люциус, скинув мантию, задумчиво кивнул. — Сейчас Поттеру сколько?

— Шестнадцать? — я оглядел опешившего пацана и отрицательно помотал головой.

— Не, не выглядит.

— Четырнадцать, — сквозь зубы процедил Невилл.

— Поттеру четырнадцать? — удивленно проговорил я. — Невилл, что ты несешь? Он пошел в школу в одиннадцать. Сейчас он на пятом курсе. Значит, одиннадцать плюс пять будет шестнадцать. Слышь, Малфой, ты прав. Пацану шестнадцать лет.

— Вы преподаете, судя по всему, четырнадцать лет, — со злостью растирая в пыль какого-то скарабея пробубнил Лонгботтом.

— Да? Ну пусть будет четырнадцать. Обливиэйт. Четырнадцать лет.

Мне начало казаться, что зелья большинства учеников безнадежно испорчены. А инспектор тем временем продолжала.

— Сначала, кажется, Вы подавали на должность преподавателя защиты от Темных искусств?

— Ха-ха-ха, — Малфой закатился в своем углу. — Так, значит, ты сам просился на должность преподавателя защиты?

— Заткнись. И ты тоже, — мой палец уткнулся в Амбридж. — Скажи мне, дорогая Долорес, можно ли преподавать защиту, имея на руке подобное украшение? — и я вместо того, чтобы закатать рукав, зачем-то стянул с себя мантию, а затем снял рубашку.

Тишина, стоящая в классе, стала абсолютной. Её нарушила упавшая чья-то лопаточка. Я огляделся по сторонам. Все девушки смотрели на меня выпученными глазами, да и парни тоже. Амбридж попыталась нащупать за спиной у себя скамью, но не нащупала, поэтому осталась стоять.

— То… Тобиас? — пискнула Генеральный инспектор.

— Сев, а ты зачем разделся? Да еще и иллюзию с морды снял? — послышался деловитый голос Малфоя.

Я вздохнул и поднял палочку.

— Ты бы сперва оделся, что-ли? — проворчал Люциус. — А то со всеми своими татуировками, ты как каторжник выглядишь. Вон все девушки в шоке просто.

Я подумал и решил, что идея Малфоя не лишена здравого смысла. Я достал бутылку и допил остатки. И принялся одеваться. Приняв облик грозного профессора зелий, я обратился к Малфою.

— Люц. Молчать и не перебивать. До конца урока осталось всего десять минут. Это последний Обливиэйт на сегодня. Понял?

— Да, понял, понял, — хихикнул Люциус.

— Так. Обливиэйт.

— Сначала, кажется, Вы подавали на должность преподавателя защиты от Темных искусств?

— Да.

— Но безуспешно?

Вот кто бы знал, каких трудов мне далось не рассмеяться. Судя по хрюкающим звукам Малфой тоже сдерживался с трудом.

— Как видите.

— И после поступления в Хогвартс регулярно предлагали себя на эту должность, не так ли?

— Да.

Мне пришлось закусить щеку изнутри и уставиться в варево Поттера, которое выглядело плачевнее, чем у всех остальных. Я смотрел на него и гадал: рванет или нет?

— Не представляете себе, почему Дамблдор вам упорно отказывал в этом?

— Вам лучше спросить у него, — ага спроси, он тебе в красках распишет какой нехороший Снейп из года в год отказывается занять эту прекрасную должность, да еще и отказывается специалиста предоставить.

— Непременно, — сказала она со сладкой улыбкой.

— Полагаю, это имеет отношение к делу?

— Прямое, — сказала Амбридж. — Министерство желает досконально знать… э-э… послужной список преподавателей.

Она отошла, наконец от меня, и стала приставать к моим змеям, которых она после неофициального визита лорда Малфоя стала очень любить.

— Вновь без оценки, Поттер, — наконец я решил больше не испытывать судьбу и пришел к выводу, что зелье в котле у Поттера должно рвануть, буквально через пару минут. — Напишете мне работу о правильном составе этого зелья с указанием, где и почему вы ошиблись. Сдать на следующем уроке, вам понятно?

Поттер вылетел из класса. А я обратился к оставшимся ученикам.

— Учитывая, что я не обнаружил ни одного правильно приготовленного зелья ни в одном котле, задание данное мистеру Поттеру переносится на весь класс. Свободны.

Амбридж вышла вместе с Драко, который что-то ей вещал, а она с восторженным видом ему внимала.

— Лонгботтом, — яростный взгляд мальчишки сказал мне все, что Невилл думает обо мне, о Малфое, и наших родителях, которые когда-то произвели нас на свет. — Сегодня в семь вечера, там же. И не опаздывай.

Люциус выполз на свет божий из-под мантии, посмотрел на меня и философски произнес.

— Знаешь, Сев, а я не хотел бы у тебя учиться.

— Почему?

— Ну как почему? Ты нахрена даешь ученикам невыполнимые задания?

— В каком смысле, — я пытался своим затуманенным алкоголем мозгом понять суть претензии.

— Откуда им знать, что они сделали неправильно, если на них постоянно Обливиэйт сегодня накладывался?

— И что?

— Ну как что. Ученики наверняка не додумаются до того, что им просто не хватило времени. Или хватило? Скорее, времени на каждый этап было слишком много, — Малфой хихикнул.

— Мда. Ну, ты знаешь, они все равно напишут. А некоторые такое напишут. У меня уже целая коллекция таких работ есть. Такое чувство иногда, что они путают зельеварение с поварской книгой. Такие супы иногда интересные получаются. Почитаем вместе и посмеёмся. Обещаю, что не буду сильно оценки занижать за именно эту работу.

Лонгботтома мы ждали прямо в Выручай-комнате. Я в который раз спросил себя, зачем мне это нужно, и в который раз не смог найти ответа.

Невилл пришел, что опять-таки странно. Ведь парень мог настучать Минерве, ну или крестному, и все его мучения бы закончились. Так ведь нет. И не рассказывает, судя по всему, никому.

— Лонгоботтом. Начинай разминку. А мы пока придумает, чем тебя дальше занять.

Пока парень выполнял легкую разминку, наилегчайшую, если судить по тренировкам Эвана, мы прикончили последнюю бутылку огневиски. Надеюсь, что она действительно была последней. Вроде у Малфоя заначек больше нет. Невилл закончил и теперь ждал, с трудом переводя дыхание, когда мы его отпустим. Ничего, если так дальше пойдет, скоро этого астматического дыхания мы слышать больше не будем.

— Я знаю, чем его занять, — провозгласил, наконец, Люциус. — Мы его научим некоторым видам ментальной магии противостоять. Лонгботтом, я сейчас наложу на тебя Империус. Твоя задача — скинуть его как можно быстрее.

— Да вы психи! Выпустите меня отсюда! Я не хочу! — и Невилл ломанулся к двери.

— Империо, — спокойно резюмировал Малфой.

Вечер не прошел напрасно. Скидывать Империус Люциуса Невилл, разумеется, пока не мог. Его вообще мало кто скидывать умеет. Только я. Он на меня просто не действует. Зато Невилл умудрился противостоять каждой третьей команде. Невероятный эффект. Молодец. Вот если бы все так учились…»

— Люц, я не пойму, вы что каждый день так развлекались? — Мальсибер выглядел удивленным.

— Нет, конечно, — Люциуса заметно передернуло, — не чаще трех раз в неделю, ну, может четырех. Если бы каждый день, мы бы просто сдохли к Новому году. Перси, не останавливайтесь.

Глава 5. Уроки вождения

«28 ноября 1995 года.

Мы с Малфоем продолжаем периодически напиваться. Не каждый день, упаси Мерлин. Просто те дни, когда мы не пьем, мы сидим безвылазно в моих апартаментах и восстанавливаем здоровье. Хорошо еще, что белобрысый больше не сопровождает меня на уроки, а то еще одно такое занятие я провести буду не в состоянии.

Во время одних из субботних утренних посиделок к нам в комнату просочился Кровавый Барон. Осмотрев наши помятые рожи, Барон скривился. Я не выдержал.

— Не нравится, не смотри!

— Не нравится. Но я пришел не для того, чтобы нотации читать. Вы все еще являетесь деканом факультета Слизерин. Но меня сейчас волнует один вопрос, вы сами-то об этом помните?

— Я тебя не понимаю, — пробормотал я, прикладывая ко лбу завернутый в полотенце лед. Видимо, вчера стены, повстречавшиеся на моем пути, были очень крепкими.

— Что же здесь непонятного? — Барон даже удивился. — Слизеринцы не привыкли к отсутствию вашего внимания к ним. Они встревожены и опасаются за состояние вашего здоровья.

— И что? — я очень плохо соображал, в голове гудело, а глаза стремились сами собой закрыться.

— На очередном совете факультета было принято решение вернуть факультету его декана. И действовать ученики вашего дома намерены довольно экстравагантно.

— И что они собираются сделать? — вяло поинтересовался лежащий в кресле Малфой.

— О, они собираются сделать все, чтобы вывести вас из себя. Не брезгуя ничем.

— Пусть развлекаются, — я махнул рукой.

— Значит, вам все равно, — процедил Барон.

— Какая удивительная наблюдательность.

— Вы хоть на игру соизволите пойти?

— На какую игру?

— Сегодня квиддич!

— Терпеть не могу квиддич, — я поморщился. — Монтегю сам справится.

— А вы разве не хотите посмотреть на игру своего сына? — обратился Барон к Малфою, который выглядел еще хуже меня. Во всяком случае, цвет его лица был немного зеленее. Я, по крайней мере, на это надеялся.

— Я верю в него, — пробубнил Люциус и закрыл глаза. — Я мысленно нахожусь рядом с ним и всячески поддерживаю.

— Ваше поведение просто выходит за рамки моего понимания, — Барон начал повышать голос. — Неужели вам все равно, что сделают в итоге эти дети и что они могут получить в итоге? А юный Малфой? — пытался достучаться уже до нас обоих несчастный Кровавый Барон, который, видимо, очень сожалел, что не может подтвердить своего прозвища, показывая, за что именно его так прозвали.

— Ни-че-го. Ничего они не получат. Это не те змеи, что по углам жались при виде своей тени. У этих бесстрашия не занимать.

— Вы хотели сказать — наглости?

— Не без этого.

— Да-да… Драко в последнее время очень бесстрашный.

— Почему? — я слегка удивился. Не думал, что он встречался со своим сыном за эти полтора месяца. Или месяц? Не помню.

— Ему надоело, что никто не знает, где его отец, и он решил вразумить Цисси на предмет меня простить.

— Безрезультатно, как я вижу.

— Отнюдь. Когда Драко спросил ее, где папа, и не получил никакого вразумительного ответа, он впал в истерику и заявил, что это она виновата в том, что Лорд меня убил, — Малфой усмехнулся.

— А она? — меня впервые за последнее время что-то заинтересовало.

— А она подняла на уши весь Отдел. Чуть не распяла Рея в его же собственном кабинете. Наорала на Эвана и теперь льет горькие слезы у моей матери в Германии.

— А ты не хочешь к ней все-таки вернуться?

— Я что, псих? Она же Блек! Она меня сначала убьет, а потом только спросит, где меня черти носили.

— Я вам не мешаю? — деликатно прервал нас Барон.

— А почему вы еще не на стадионе? — удивленно повернулся я к нему.

— Я сообщу вам результат матча, — Барон, покачав головой, вылетел из комнаты.

— Люц…

— Да? — он открыл глаза и покосился на меня.

— Я никогда от тебя не слышал про твою тещу. Вы с ней общались? — насколько я помню этот вечно орущий портрет в доме Блеков, куда меня заставляет периодически приходить Альбус, эта чудо-женщина была родной сестрой тещи Малфоя, и Вальбурга по сравнению с сестрой, по слухам, была просто милой старушкой, преданно любящей всё живое.

— Конечно, общались. Целый раз.

— Как много, — саркастически пробубнил я.

— Сев, это не женщина, а монстр. Она приехала к нам в гости, но на следующий день я отвез ее обратно в ее поместье.

— Она за столько лет приехала однажды, а ты на следующий же день выпроводил ее из дома?

— Это был вопрос жизни и смерти.

— Ну да, естественно. Люц?

— Что еще? Дай поспать.

— Ага. Скажи, что ты знаешь о семье Рея?

— Ничего. А тебе зачем?

— Ну, так. Не так же просто он из дома ушел, — у меня родилась гениальная идея, которая еще пока не сформулировалась полностью.

— Ну. Ты же знаешь, что у Лорда слугами был только молодняк. А каким образом к нему попало более старшее поколение? — Люциус глубоко вздохнул. Видимо, ему нужно выпить еще порцию антипохмельного.

— Эм? Я сейчас очень плохо соображаю. Рассказывай так, как есть.

— Ни один человек не сможет создать такую организацию просто так, кидаясь только голословными идеями о чистоте крови и подобной ерунде. Для реализации его гениальных планов Лорду, как и всем остальным начинающим тиранам, необходимы были деньги. Как бы это ни звучало меркантильно и невозвышенно. Пообещав вернуть вложенные средства с приличными процентами, Лорд купил таким образом многих фанатиков. Моего отца он заинтересовал первым, как главу наиболее богатого рода, затем отца Рея, как главу второго наиболее богатого Рода. Таких влиятельных людей запугиваниями и мерзкими заклинаниями привязывать было нельзя. Опасно.

— А ты? — я про инвестиции некоторых семей знал прекрасно. Просто не обращал на это внимания.

— А я… Ты разве не заметил, что в Ближнем круге находились в основном те, кто не заслуживал этого, так сказать? Я, Рей, Макнейр, Кребб с Гойлом. Это не просто дети, а единственные наследники очень богатых родителей, которые являлись спонсорами нашего Тома. Это, наверно, было сделано для того, чтобы эти самые родители случайно его не кинули. Из малолеток выстроил армию фанатичных психов и заодно держал их возле себя, как бы в качестве заложников, — Люциус сплюнул.

А вот этого я не знал. Мы с Милтоном очень часто задавались вопросом, что понесло всех этих ребят в ряды Лорда. Некоторые просто психи, некоторым что-то нужно было доказать, а другие, оказывается, были гарантом безопасности. Только эти самые гаранты понятия не имели, что их просто используют.

— Я был первоначально против этих всех этих заморочек и заявил отцу, что, если это все закрутится, мы с Цисси просто уедем в резиденцию в Германии. Не успел. А вот Рей включился в эту темную игру сразу и с огромным удовольствием, насколько я все это помню.

Он замолчал.

— Люц?

— Что?

— Откуда ты всё это знаешь?

— Я был бухгалтером у Лорда.

Мы с Люциусом задремали, каждый в своем кресле. Очнулся я от негромкого покашливания. Приоткрыв глаза, я убедился, что факультетское привидение решило-таки рассказать нам о матче.

— Гриффиндор победил.

— Нисколько в этом не сомневался.

— Секунда отделила наш факультет от победы. Метла Поттера почему-то была быстрее, чем такая же метла юного Малфоя.

— Это все? — в который раз я задумался о том, что первая модель нового изобретения намного лучше, чем последующие. Вот так и с метлой Поттера получилось. Точнее, получилось втюхать ее Блеку за такую бешеную сумму галеонов, что, будь я крестником этого «скрывающегося преступника», наверняка бы спросил, откуда у того столько денег. Это был, так сказать, пробный вариант, который оказался достаточно хорош, чтобы новую модель запустить в производство.

— Нет, не все. Молодой Малфой спровоцировал драку. Причем на него набросились сразу и один из близнецов Уизли, и Поттер.

— Дай угадаю. Драко потерпел позорное поражение?

— Не совсем. Он, по-моему, разбил Уизли нос, а затем, увидев, что к месту происшествия спешит декан Гриффиндора, упал на землю и позволил довольно сильно себя побить.

— Молодец. Моя школа. Я тоже пару раз так делал, когда Мародеры совсем борзели.

— Госпожа Минерва очень беспокоится за юного Малфоя. Она не понимает, что с ним происходит, и поэтому просто закрывает глаза на все его выходки.

— План моих змей по выведению меня из себя под угрозой из-за отношения остальных преподавателей к Драко, — я хихикнул и, тут же ойкнув, схватился за голову. — Что Минерва сделала?

— Весьма жестко отчитала представителей своего факультета. Но это не все. "Эта женщина", — Барон поморщился, — настояла на исключении обоих Уизли и Поттера из команды Гриффиндора и конфисковала их метлы.

— Да она совсем охренела, — воскликнул Люциус. Кто такая "эта женщина", уточнять было не нужно. — Слушай, тебе не кажется, что дамочка слишком много себе позволяет?

— Нет, не кажется. Я уверен в этом.

— И что ты собираешься делать?

— Ничего. Ею Рей займется в свое время.

— А, я практически сочувствую ей.

— Почему практически?

— Пока она Рея не трогает, то может отделаться легко и безболезненно, а вот если тронет его хоть раз, то тогда сочувствовать нужно в полной мере, — Малфой потянулся. — А где Лонгботтом?

— У него сегодня выходной.

Бедный Невилл серьезно попал под пресс нашего энтузиазма. Пока что мы только потихоньку готовили его тело и разум к более серьезным испытаниям. Я все еще не перестаю удивляться, почему он так покорно приходит к нам. И чувством страха это уже не объяснишь. Когда боятся, не огрызаются через слово.

Барон еще пару минут покружил по комнате и, не заметив никаких телодвижений с моей стороны, покачал головой и покинул мои апартаменты.

— Скучно, — протянул Малфой. В это мгновение я был полностью с ним согласен. — А какое сегодня число?

— Вроде двадцать седьмое.

— А может, двадцать восьмое?

— Может быть. А что?

— Сегодня же день рожденья Рея!

— А почему я не помню?

— Ну, я-то откуда знаю? Ты вообще редко что помнишь. Нужно его поздравить. Подарок там, фуршет небольшой…

— Точно! Тогда нам в магазин нужно.

— Зачем?

— Как зачем? Продукты купить, выпивку, опять же. У нас все уже давно закончилось.

— Гениально! Когда отправимся?

— Да прямо сейчас. Только в маггловскую одежду переодеться нужно.

— Ага, а что с подарком-то делать?

— В смысле? — я удивился.

— Что дарить-то будем? Что можно подарить человеку, которому ничего не нужно?

— Ну-у-у…

— Может, мы его женим? — с задумчивым видом проговорил Малфой.

— В смысле? Думаешь, если мы лишим его свободы, он обрадуется? — я задумался. А что, идея, в общем-то, хорошая. — А на ком?

— Как на ком? У него есть выбор?

— Эм, нет. Ну, тогда это идея плохая.

— Почему?

— Как почему? Если мы это сделаем в качестве подарка, он разозлится настолько, что в ближайшие несколько месяцев мы будем прятаться по углам от праведного гнева этого неуравновешенного человека.

— Ну, тогда не знаю. Значит, потом как-нибудь.

— Точно. А у тебя деньги есть?

— Ммм, нет. Кончились.

— А у меня их уже давно нет. Маггловские, вот, есть.

— Бедный. Нужно поднять вопрос на совете попечителей, чтобы зарплату учителям поднять, — Малфой потер рукой подбородок и поморщился, наткнувшись на трехдневную щетину.

— Ничего не имею против, — я ухмыльнулся.

Чтобы переодеться, я просто подтащил Люциуса к шкафу и предложил выбирать.

Малфой выше меня ростом, однако не намного, так что пару брюк подобрать было реально. Сиятельный Лорд Малфой, одевшись в серые брюки, рубашку и кашемировый свитер, накинувший короткую дубленку, вероятно, даже не догадывался, что на нем надето сейчас небольшое состояние. Вещи от Шарля, а он до сих пор шил одежду для меня, были эксклюзивными, превосходно сшитыми и невероятно дорогими.

Я надел любимые джинсы, высокие ботинки военного образца и тяжелую, уже видавшую виды, кожаную куртку.

— Покажи мне деньги, — потребовал Малфой. — Я не хочу очутиться в дурацком положении, оказавшись перед продавцом без единой монетки.

— А у тебя почему нет маггловской валюты? — полюбопытствовал я, подходя к столу.

— А зачем? — он удивленно пожал плечами.

Я достал из стола бумажник. В нем находилось всего две вещи: водительские права и банковская кредитка. Обычная VISA, для мелких, так сказать, расходов.

Малфой кивнул. В тонкостях маггловского банковского дела он худо-бедно разбирался, не зря же у него приличный бизнес на Континенте организован, если не ошибаюсь, большей частью в Германии.

Взяв его за руку, я аппарировал.

С похмелья я соображал не то что бы очень хорошо, поэтому где — то с минуту соображал, какие именно черти затащили меня в Тупик Прядильщиков. Внимательно осмотрев входную дверь, Малфой негромко пробормотал:

— Я, конечно, многое могу понять, но твою мать я не понимаю. Зачем она после замужества с темным магом вышла замуж за маггла?

Я подозрительно покосился на Люциуса. Он что, правда не в курсе, кем был на самом деле Тобиас, или сейчас так странно шутит? Ладно, потом разберусь, если не забуду. В дом решили пока не заходить. Я прекрасно знал, что там царит чистота, так как лично приказал одному из своих эльфов поддерживать в нем порядок.

Оглядевшись по сторонам, я направился к выходу из Тупика.

Не могу сказать, что Тупик был каким-то мрачным местом, напоминающим картины апокалипсиса. Нет. Просто близость фабрики делала его местом темным и непопулярным, заброшенным, что ли?

Насколько я помнил, где-то через две улицы находился довольно крупный супермаркет. Туда-то мы и пойдем.

Когда мы вышли на соседнюю улицу, буквально через десять метров я понял, что иду один. Обернувшись, я увидел Люциуса, который с задумчивым видом стоял посреди проезжей части. Прямо на него со скоростью, не превышающей миль десять в час, ехала машина.

Собственно, с задумчивым видом Малфой взирал на ехавшую машину, совершенно не собираясь уходить с траектории ее движения. Если быть откровенным, то смотреть там было особенно не на что. Мини, древний, 1959 года выпуска. Судя по разным цветам, эту машинку собрали из трех, а то и из четырех машин. Все четыре колеса с разными покрышками, хорошо хоть диаметр одинаков, заднего бампера нет. У меня появилось чувство, что машину просто везли на свалку. Но то, с какой скоростью она ехала, внушало сомнения в реализации намеченного водителем плана.

— Ну, что ты здесь застрял? Пойдем уже.

— Сев, ты знаешь, я никогда не ездил на маггловской машине. На байках ездил, на самолетах летал, а вот на машинах ни разу, — с любопытством разглядывал чудеса надвигающегося автопрома Малфой.

— Люц, вот это… Это не машина, поверь мне. Пойдем, я тебя позже прокачу на приличной тачке.

— Нет. Я хочу проехаться на машине прямо сейчас, — уперся Малфой.

— С ума сошел? Ты что, предлагаешь угнать эту тачку? — пока я хватал ртом воздух, Малфой быстро шагнул к остановившейся перед ним машине. Люциус деловито открыл водительскую дверь и обратился к пареньку, который с ужасом начал рассматривать белобрысого незнакомца.

— Как там говорится? Выходи из машины — это ограбление? — он обратился в мою сторону. Я схватился за голову.

— Малфой, какого хрена ты делаешь, а?

— Хочу покататься на машине, — невинно посмотрел он на меня.

— Что ты хочешь? — я не могу описать те чувства, которые кипели у меня внутри. Ладно бы, если Малфой пьяным был, а то трезвый, вроде.

— Говорю, хочу покататься. Парень, выметайся из машины, мы немного покатаемся и обратно ее тебе отдадим.

Парень поднял руки вверх и вышел из машины, испуганно хлопая огромными глазищами. Чего он так испугался? Послал бы этого павлина и поехал дальше.

Малфой удовлетворенно потер руки и уселся за руль. Я обреченно умостился рядом.

— Люц, ты водить-то умеешь?

— Я знаю принцип, — и Люциус полез куда-то вниз под приборную панель.

— Что ты делаешь?

— Я знаю, что нужно вытащить откуда-то отсюда провода, соединить их и машина заведется.

— Люц, как ты думаешь, а по-другому это сделать нельзя?

— Ключи, — проговорил Люциус. Затем открыл дверь и обратился к потерянному рыжеволосому пареньку и протянул к нему руку. — Ключи.

Парень кивнул и просто так, без всяких возражений, протянул требуемый предмет. Похоже, он надеялся, что машину на свалку отконвоируем мы, и потому он особо никаких телодвижений, препятствующих этому делать не будет. Я снова покачал головой. Малфой тем временем вертел ключами перед своим носом. Я решил прояснить ситуацию.

— Это ключи. И если ты их сейчас вставишь в замок зажигания и повернешь, то машина, по идее, должна завестись. Хотя, я лично в этом глубоко сомневаюсь.

Малфой последовал дельному совету, и машина, к моему удивлению, завелась. Затем Люциус начал дергать за все ручки, рычаги, нажимать все кнопки. Включил дворники, и даже самостоятельно выключил их.

Каким-то образом, видимо, эмпирически, он нашел педаль газа. Машина дернулась и заглохла.

— Сев, почему мы не едем?

— Потому что ты не выжал сцепление и скорость не включил. Вот эта педаль — сцепление, — я нагнулся и поставил его ногу на нужное место. — А вот это рычаг переключения скоростей, и вот в этом положении включается первая скорость.

Малфой врубил первую скорость, нажал на газ, и машина какими-то рывками покатилась по дороге. Я вцепился в сиденье, на котором располагался.

— Люц, это механика.

— И что?

— Люц, нужно выжимать сцепление и переключать передачи! Люциус!

Машина взревела, чихнула и заглохла, а из-под капота повалил дым.

— Идиот!

— Нет, я умный человек, и это видно невооруженным взглядом, только вот ты этого никогда не замечал, — Люциус взмахнул рукой, похоже, он прекрасно чувствует себя и без палочки. — Репаро. Ну, вот видишь, все нормально. Что, ты говорил, нужно делать?

Я, закрыв глаза, кратко проинструктировал Малфоя по теории вождения.

В следующий раз все оказалось не так уж печально. Машина медленно, не больше двадцати миль в час, покатилась по дороге. Я следил за траекторией движения и давал указания Люциусу, куда нужно сворачивать.

Возле супермаркета на стоянке возникла ожидаемая проблема. Малфой принялся парковаться. Кое-как с пятнадцатой попытки ему это удалось, причем он каким-то образом умудрился на этой малютке занять полтора парковочных места.

— Люц! Ты должен был поставить машину ровно в этом промежутке, который огорожен этими двумя белыми полосами!

— Там мало места.

— Мало места?! Да там дракона можно припарковать!

— Ну, вот такой вот я, — Люциус с довольным видом откинулся на спинку кресла, а затем принялся обследовать машину. Заглянув в бардачок, он, издав радостный вопль, вытащил оттуда пистолет. Повертев его в руках, он довольно профессионально проверил затвор, наличие патронов, затем, поставив ствол на предохранитель, засунул его за ремень, причем сзади. Понятно. Эван от нечего делать, видимо, провел с Люцем курс молодого бойца.

— Зачем тебе ствол?

— А вдруг нас захотят ограбить? — Люциус похлопал глазами, пытаясь изобразить святую невинность.

— А что, магия тебя уже не устраивает?

— Ну, мы же в маггловском мире, не буду же я Статут о секретности нарушать? — я почувствовал, что начинаю закипать.

— А незаконный пистолет это, значит, лучше, да? И ты что, действительно думаешь, что кто-то будет грабить среди бела дня двух парней, которые сидят с пистолетом в машине, которая стоит дешевле твоей рубашки?

— Ну…

— Отдай мне ствол! — я отобрал у Малфоя пистолет и засунул его обратно в бардачок. — Пошли за покупками!

С этими словами я вылез из машины.

Если честно, я представить себе не мог, что же мы будем покупать. На входе стоял стеллаж с печатной продукцией. Пока я ждал Малфоя, я взял какой-то кулинарный журнал и лениво пролистал его. Мое внимание привлек рецепт приготовления салата из копченой утиной грудки с апельсинами. Пробежав глазами список ингредиентов и способ приготовления, я поежился, но решил все-таки попробовать приготовить его.

Почему-то многие считают, что если ты зельевар, то должен быть хорошим поваром. Нихрена подобного. Я в своей жизни ни разу не приготовил себе даже яичницы. Есть у меня подозрение, что повар из меня никудышный. Наследственность, чтоб её. Вот Тобиас здорово готовил, еще бы вегетарианцем не был… Ну да ладно.

Так, нам нужно купить: копченую утиную грудку, апельсины, сахар, соль, соус табаско, бальзамический уксус, что бы это ни значило, томаты черри, перепелиные яйца, салат, прованские травы, оливковое масло и сыр.

Ко мне подошел Малфой.

— Ну что? Идем? — он был как-то странно возбужден. У меня закралось подозрение, что Люциус зашел в маггловский магазин впервые в жизни.

Толкая перед собой тележку, я шел между полок, высматривая нужные продукты, параллельно делая вид, что с Малфоем я не знаком. Не могу сказать, что мне это удавалось. Нет, Люциус не строил из себя полного идиота, восторженно тыкающего во все пальцем. Он для этого был слишком Лордом Малфоем. Но его бесконечные вопросы, вполголоса, просто сводили меня с ума и не давали сосредоточиться. «А это что?», «А это как?», «А зачем?» и так далее в этом же духе. Будто я знаю!

Подойдя к полке с копченостями, я пробормотал:

— Сегодня на нашей кухне будет присутствовать существо необычное.

— Мне сейчас стоит обидеться? — спросил Люциус.

— Когда я говорю "существо", я имею в виду не тебя, Люц, а вот это существо, — и я снял с полки кусок копченой утиной грудки.

— Что это такое? — в голосе Люциуса сквозило явное любопытство.

— А на что это похоже?

— Видимо, кусок какого-то мяса.

— Правда? А я вижу кусок утки.

— Это, похоже, для тебя утка, а на самом деле…

— Люц, заткнись, ради Мерлина, на этикетке написано, что это утка. Пошли дальше.

Мы отправились к фруктам.

— Так, нам нужны апельсины. Ага, вот они. И только не кричи: «О, это апельсины!»

— А я и не собирался.

Тут к нам подошла миловидная девушка с бейджиком на груди. Она улыбалась, видимо, вид растерявшихся мужиков был ей не в новинку.

— Вам помочь, господа?

— Да, — я покосился на бейдж, — Джессика, вы просто ангел-спаситель. Нам нужно… — и я протараторил скороговоркой список недостающих продуктов.

Все еще посмеиваясь, девушка быстро провела нас по лабиринту супермаркета, и оставила в отделе алкогольной продукции полностью упакованными.

Бутылок мы набрали с запасом, заполнили ими всю корзину. В основном брали коньяк и виски.

В дом в Тупике мы вернулись без происшествий, чем Люциус удивил меня просто невероятно. Обосновавшись на крохотной кухне и выложив продукты, мы первым делом решили выпить. Выпили мы по меркам нынешнего времени немного. Всего-то по бутылке виски на брата.

Затем принялись готовить. Первым делом я поставил варить перепелиные яйца, заставив Малфоя следить за ними.

— Что я делать-то должен, прежде чем ты начнешь портить апельсин?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Наверное, их нужно постоянно помешивать.

— Ты уверен? — Люциус, нахмурившись, заглянул в кастрюлю.

— Нет, конечно. Но попробовать можно.

Малфой взял ложку и принялся помешивать яйца.

— Так, нужно приготовить глубокую миску, — бормотал я себе под нос.

— Зачем? — Люциус не отрывался от своего важного дела.

— Это салат, и, значит, его где-то нужно смешивать.

— Логично.

Я тем временем занялся апельсином. Натер цедру, отделил дольки от пленок и из остатков апельсинов выдавил сок, который смешал с цедрой.

— Зачем ты туда добавляешь апельсин, ведь там уже есть апельсин!

— Так сказано в рецепте, — и тут я уронил на пол ложку. — Я очень тебя прошу, подними ее, пока я вожусь с продуктами, пожалуйста.

— Неправильно.

— Что?

— То, что ты говоришь сейчас не к месту, так же, как и эта ложка, которая валяется на грязном полу, и которую даже если я и подниму, ты использовать все равно не будешь.

— Так подними её и помой.

— Вот еще.

— У тебя отзывчивость мороженой репы, Люц, — я начал закипать.

Малфой все-таки соизволил поднять ложку и даже поболтал её под струей воды, а затем вместо того, чтобы положить эту несчастную ложку на стол, снова уронил её.

— Я беру свои слова обратно. У тебя отзывчивость не мороженой репы, а змеи. А мороженой репы у тебя, Люц, реакция.

— Вот что ты меня постоянно оскорбляешь? Что ты делаешь?

— Режу утку. Что ты на меня смотришь? Не смотри на меня, смотри на утку, — рявкнул я.

— Я думаю о жире.

— И в чем связь между жиром и мной? — сквозь зубы процедил я.

— Я думаю о жире, которым покрыт этот кусок. Ты уверен, что это можно есть?

— А я молчу и режу, режу и молчу…

— А зачем ты отложил этот кусочек апельсина? — чуть ли не под нож сунул свой нос Малфой.

— Чтобы украсить наш салат.

— Его что, еще украшать нужно?

— Представь себе. Еще спроси меня, зачем я оставил этот кусочек утки.

— Я знаю, зачем ты оставил этот кусочек утки, — равнодушно повернулся к кастрюле с яйцами Малфой.

— Нет, ты спроси меня, зачем я оставил этот кусочек утки, — настаивал я на своем.

— Зачем ты оставил этот кусочек утки?

— Я оставил этот кусочек утки затем, чтобы… Люциус, мать твою волшебницу! Твои яйца готовы, твои хитрые перепелиные яйца.

— Угу.

— Что «угу»? Остуди, почисти их, а затем порежь салат!

Люциус, что-то ворча себе под нос, кое-как справился с яйцами и долго рассматривал листья салата, продолжая что-то бубнить, чем раздражал меня неимоверно.

— Люциус, с салатом не нужно разговаривать, его нужно резать.

— А я, между прочим, с тобой разговариваю. Я с тобой общаюсь, а ты уже нарезаешь что-то новое.

— Люц, со стороны это выглядит так, будто ты не улавливаешь мои мысли и начинаешь разговаривать с салатом.

Получившееся в итоге блюдо выглядело вроде бы съедобно. Перед тем как начать выкладывать его на тарелки, мы с Люциусом хорошо отметили это дело.

Затем я вытащил кольцо для выкладки салатов и тарелку. Все это натаскал в этот дом Тобиас. Я несколько мгновений поностальгировал, затем, мотнув головой, принялся за выкладку. Вот это я умел делать. Получилось даже красиво. Люциус в это время сопел у меня за плечом.

— Сев, сделай мне так же.

— Сам сделай.

— Я хочу в такой же херовине.

— Сам сделай!

— Так, мне нужна посуда для кольца… где здесь посуда… посуда… Лингли, — громкий хлопок — и посредине кухни стоит один из домовых эльфов Малфоев, — принеси мне посуду для кольца… тарелку из-под кольца… тьфу… Сев, а почему мы не попросили фуршет у эльфов?

Я пару минут смотрел на него, затем бросил ложку на стол.

— Потому что мы идиоты!

— Нужно звать Рея. Мы же его день рожденья отмечаем. Да, кстати, а что мы ему подарим?

— Как это что? Эту замечательную бутылку коньяка и этот чудесный салатик, — я хихикнул и, открыв очередную бутылку виски, разлил её содержимое по бокалам.

Рея мы все-таки позвали. Правда, этот момент и то, что было после, я уже вспоминал с помощью думосбора.

Мальсибера мы вызвали с помощью Патронуса. Это, кстати, было сложно. Лань очень долго била призрачными копытами, мотала изящной головой инаотрез отказывалась выполнять мои просьбы, высказанные заплетающимся языком.

Наконец, мне удалось её уговорить, и она умчалась звать Рея.

Мальсибер появился буквально через пару минут.

— Вы что опять напились? — и вот чего так кричать сразу? — Ты вообще соображаешь, что творишь? — И Рей ткнул пальцем мне в грудь. — Ты хоть помнишь, скотина, когда в последний раз в Отделе появлялся?

— Ну, что ты орешь? Мы, между прочим, твой день рожденья отмечаем. Вот, на, салатик попробуй, — и я сунул ему тарелку под нос.

Рей, скрипнул зубами, но, видимо, поняв, что просто так не отделается, сел за стол и принялся за еду. Съел он все, еще раз доказав свою полную всеядность. Вытерев губы платком, который заменил ему салфетку (вот что значит аристократ!), Рейнард обратился ко мне:

— Это было абсолютно несъедобно. Никогда больше не вздумай готовить. Это во-первых. Во-вторых, ты когда в Отдел придешь? Хагрид вернулся, очень интересные новости рассказывает. Иллиада уже весь мозг мне съела. Я её уже боюсь, когда она про тебя спрашивает, то у неё клыки видно. Эван грозится с тебя шкуру спустить живьем, а Фил — совершить что-то ужасное с тем, что от тебя останется. Почему они все это расписывают мне, причем в красках, я не знаю. Тебе нужно подписать кучу бумаг, размером с Эверест, причем, так как у тебя нет зама, права подписи никто больше не имеет. И, наконец, в-третьих, мой день рожденья — завтра! Это не все. Это мои претензии конкретно к тебе.

Теперь ты, — Рей повернулся к Малфою и начал перечислять претензии другому своему другу. — Ты когда последний раз был дома? Нарцисса с меня чуть шкуру не спустила. Весь Отдел на уши подняла. Это первое. Ты ни разу не задумался о том, что Лорд отдохнул и теперь скитается по Лондону в поисках места для ночлега? Нарциссы дома нет, ты шляешься неизвестно где, Драко в Хогвартсе. Эльфам не велено никого пускать без разрешения хозяев. Ты ни разу не задумался о том, что Лорд тебя просто убьет за то, что ты не оказался ни разу там, где был ему нужен.

— Метка ни разу не срабатывала, — фыркнул Малфой.

— Ах, Метка у него не срабатывала ни разу! — вспылил Мальсибер, вскакивая со стула. — Да когда он общий сбор протрубил, наказывая всех подряд за то, что он не может попасть к СЕБЕ в Малфой-Мэнор, а его преданнейший слуга не явился на его зов, от боли в этой хреновой Метке корчились все! Я себе уже хотел руку к чертям отпилить, чтобы это закончилось наконец. Когда спустя несколько часов ты так и не соизволил явиться, Лорд решил, что тебя кто-то завалил и теперь он, Лорд — бездомный сиротинушка! Забавная ситуация: Нарцисса кричит, что Лорд тебя убил, а мы это дружною толпой скрываем. Лорд орет, что кто-то убил тебя, и он жестоко покарает того, кто это сделал. Может, тебя и вправду прибить, чтобы никому обидно не было?

Малфой пристыженно молчал и обиженно смотрел на Мальсибера, который уже более-менее остыл и сел на стул.

Я стоял, покачиваясь с носков на пятки и обратно. А затем…

— Ладно, Рей, — почему, когда я пьяный, я так растягиваю слова? — Во-первых, насчет твоей оценки моей поварской деятельности — я не обиделся, это у меня наследственное. Однажды моя мать, находясь в этом самом доме, умудрилась так приготовить яичницу, что я впервые в жизни просил у отца сделать мне брокколи. Во-вторых, в Отделе я появлюсь завтра, так что позаботься о том, чтобы все жаждущие моей крови собрались и очередь заранее заняли. Своими подписями ты меня уже достал, у тебя есть Флинт, который филигранно за меня расписывался всегда. И вообще, назначаю тебя своим заместителем, — я взмахнул рукой. Мощнейшая волна магии, которая ощущалась даже через думосбор, устремилась к Мальсиберу. Через мгновение, Рей взвыл и рухнул на пол, держась за левое плечо и скорчившись от боли. Я обратился к Малфою. — Пошли, у него это скоро пройдет, — и, переступив через Рейнарда, направился к выходу. — Ах да, в-третьих, с наступающим тебя, Рей.»


— О, Эйлин, что за чудо-яичницу ты умудрилась приготовить так, что Северус сам, добровольно, стал просить нечто растительного происхождения? — Альбус засмеялся.

— Я не готовила никакой яичницы, — Эйлин густо покраснела. — Я делала бутерброды!

— А зачем ты их жарила?

— Я готовила горячие бутерброды!

— Бутерброды с яйцами?

— Там не было яиц!

— Да? А почему тогда все это выглядело, как яичница? — Альбус веселился по полной.

— Перси, читай! Пока Альбус не вывел меня из себя!

Глава 6. Дипломатия

«1 декабря 1995 года.

Как я и обещал Рею, на следующий день я появился в Отделе. Мальсибера нигде не было видно. На мой вопрос, где наш именинник, Андре махнул рукой куда-то вглубь коридора, там в конце располагалась комната со статуей Тайны. Понятно, ему как моему заму дверь открылась, и теперь Рей, должно быть, жалуется статуе на меня и несправедливость этой жизни. Я бы на его месте тоже обиделся.

Не дойдя до кабинета, я нарвался на первые неприятности в виде получения положенной взбучки от Роше и Филиппа, которая затянулась на полтора часа, в течение которых главным словом, перемежающимся с армейским матом, было слово «безответственность», а суть всех остальных их действий сводилось к понятию «больше так не делай».

Когда я вырвался все-таки из загребущих лап своих наставников, то, придя в свой кабинет, первым, кого я увидел, был Хагрид. Вид у него, надо сказать, был не очень. Я поморщился.

— Ты почему к медикам сразу не обратился? — спросил я.

— Да ерунда. Все равно назавтра новые появятся.

— Андре, позови сюда Давлина.

— Зачем? — Хагрид выглядел удивленным.

— Подлечит тебя, а потом будем разговаривать.

— Да зачем? Ну, подумаешь, кровь идет.

— Я вижу, и если тебе все равно, то подумай о моем ковре, который ты этой своей кровью пачкаешь. Кровь, это такая штука, которая очень плохо убирается.

Вошедший Давлин, оглядев нашего доблестного лесничего, хмыкнул и быстро убрал все следы тесного дружеского общения Хагрида с великанами. Затем, обернувшись ко мне, серьезно произнес:

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Хорошо. Сейчас я с Хагридом закончу и поговорим.

Эльф кивнул и вышел в приемную.

Лаборатории уже эвакуировали, и теперь мои чудо-ученые обустраивались на новом месте. Так что в Отделе царила необычная для другого времени тишина.

Я вновь перевел взгляд на Хагрида.

— Кто тебя так?

— Грохх.

— Кто это?

— Мой брат.

— Понятно, — нет, мне правда понятно. — Ты его сюда притащил?

— А что мне оставалось делать? Подыхать его там оставлять?

— Все так плохо?

— Не скажу, что совсем плохо. Просто Грохх морду Голгомафу умудрился набить. Сам понимаешь, ему теперь не выжить в племени, пока Голгомаф гург.

— Голгомаф — гург? А куда Каркус делся?

— Сместился с почетной должности, — Хагрид хмыкнул.

— Сам? Или помогли?

— Ну, а сам как думаешь?

— Таак, давай-ка с самого начала и поподробнее, как поездка?

— Так себе, — Хагрид поморщился.

— А я предупреждал. Нужно было кого-нибудь из Отдела брать с собой, а не мадам Максим.

— Да все было бы нормально, мы уже договорились с Каркусом, а затем Пожирателей какие-то дементоры принесли, — Хагрид поморщился. — Макнейр и Селвин. Даже не знаю, кто из них опаснее.

— Селвин. Уолден — просто маньяк. А Селвин маньяк с мозгами. К сожалению, такие тоже встречаются. Продолжай.

— В общем, мы с Олимпией пробыли возле становища вплоть до переворота. К первому сентября мы расстались, она все-таки директор Шармбатона и обязана присутствовать в школе. Так что практически все это время я был один. По-тихому разговаривал с членами племени. Голгомаф не пользуется особой популярностью. В таких вопросах, как война, решение принимается на совете старейшин. Старейшины не поддержали теперешнего гурга. Я шепнул каждому из них, что темные не одобрят, если великаны выступят на стороне Волдеморта. В частности, Лекс и Фолт могут быть крайне недовольны этим фактом. Удивительно, правда? Имя Фолт знают практически все расы, и практически все расы прислушаются к его слову. А вот волшебники об этом имени практически уже забыли.

— В этом нет ничего удивительного, Хагрид, — я вздохнул и провел рукой по волосам. — Волшебники предпочли забыть о Фолтах и старательно не вспоминать об их существовании. Не могу сказать, что мои предки совсем уж невинные жертвы и совершенно не виноваты в существующем положении вещей. Продолжай.

— Да все почти. Голгомаф решил действовать на свой страх и риск. К нему присоединятся трое. Остальные гурга послали.

— Даже четыре великана это серьезно. Однако не настолько, как если бы их было больше. Я так понимаю, твой брат был против перевыборов, и тебе пришлось забрать его с собой, чтобы сохранить ему жизнь? А теперь он против смены своего места жительства? Да он у тебя бунтарь просто. Хагрид, ты уверен, что справишься?

— Нет, не уверен, но я попробую, — серьезно сказал Рубеус.

— Не попробуешь, а сделаешь все зависящее от тебя. А теперь иди отдыхай. Ты проделал великолепную работу.

Буквально через минуту после его ухода в кабинет ворвалась Иллиада.

— Наконец-то! Нам нужно поговорить.

Я откинулся на спинку кресла.

— И тебе здравствуй.

— Этот ваш Волдеморт совсем охренел?

— Спорный вопрос, а что случилось?

— Пока ты почти на месяц выпал из жизни, мне пришло сообщение от родственников. Он договорился с Главой, что тот примет его послов и как минимум выслушает их.

— Мда, — я провел пальцем по губам. — А кто у нас Глава?

— Это мой отец! Такие вещи следует знать!

— Я не читал твоё дело. И не ори так, у меня голова раскалывается.

— Пить меньше нужно! — Иллиада была уже на взводе.

— А ты не завидуй. Ладно, Глава согласился принять послов?

— Да. Он согласился их принять и выслушать.

— Кого Лорд послал?

— А вот на сборищах этих нужно хоть иногда появляться, тогда бы ты был в курсе, что к великанам, вампирам и эльфам отправили Селвина и Макнейра.

— Хм. Ну, тогда насчет эльфов я спокоен. Правда, нужно все равно к ним заглянуть. Скорее всего, Давлин хочет поговорить со мной именно об этом.

А вот насчет вампиров… Когда ожидаются гости?

— Они уже прибыли. Отец мурыжит их и уже в который раз откладывает аудиенцию.

— Зачем? — я потер лоб. Нужно было больше антипохмельного выпить.

— Он ждет тебя! — голос Иллиады сорвался на ультразвук. — А ты пьешь!

— Ждет меня?

— Да! Он вампир, если ты не забыл. Ему нужно подтверждение того, как темные отнесутся к его решениям. Причем от них самих. Люди всегда ненавидели вампиров, придумывали о нас различные ужастики, охотились на нас! Я сомневаюсь, что отец и Совет будут против ответить людям взаимностью. Даже если охоту предложит Волдеморт.

— А вот это уже серьезно. Когда я должен буду появиться у твоего отца?

— Вчера!

— Да не ори ты так. Сегодня отправимся. Сейчас поговорю с Давлином, свистну Малфоя и отправимся.

— Северус, ты уверен, что нужно брать с собой Люциуса? — Иля говорила уже почти спокойно.

— Нет, не уверен. Но у него просто врожденный талант к различного рода переговорам. Ты бы знала, как он русалок развел… э… с русалками договорился.

— Вот этого я и опасаюсь, — пробурчала себе под нос Иллиада, направляясь к двери.

Следующим жаждущим меня увидеть был Давлин.

В отличие от неуравновешенной вампирши, эльф был просто образцом спокойствия. Он спокойно прошел к креслу напротив моего, спокойно опустился в него и спокойно начал меня разглядывать, не торопясь начать разговор.

— Что ты хочешь мне сообщить? — я первым не выдержал и нарушил молчание. — Лорд просил Владыку Леса принять послов?

— Просил, ему было отказано. Он не смог убедить Владыку в необходимости этой милости.

— И? Ты об этом хотел поговорить?

— Разумеется, нет, — эльф оставался спокоен. — Владыка велел мне передать, что Лес готов принять лорда Фолта и сопровождающих его лиц для обсуждения возникших проблем.

— Эм… Это очень лестно. И я, конечно же, посещу Владыку. Он не говорил, когда мне желательно прибыть?

— Говорил, конечно, говорил. Ты уже знаешь, что мы, эльфы, любим различные церемонии.

— Да, это была очень поучительная лекция, которую ты мне закатил. И когда же? — как же у меня болит голова. Я вновь помассировал виски.

— А вот здесь возникла небольшая проблема, маленькая проблемка, вот такусенькая, — и Давлин показал мне два пальца, кончики которых были разведены на небольшое расстояние. — Думаю, что это совсем пустяк, но ты должен был нанести визит Лесу неделю назад! — на последней фразе эльф сорвался и заорал.

Я уставился на Давлина.

— Что? — почему-то у меня пересохло в горле. Если к вампирам я могу заявиться в любое время, то, проигнорировав приглашение Владыки, я фактически оскорбил Лес.

— Мне с большим трудом удалось убедить своих соплеменников, что состояние твоего здоровья не позволяет тебе явиться в назначенное время. Что, кстати, было абсолютной правдой. Твое пьяное тело в то время редко подавало признаки жизни.

Я поморщился. Интересно, а что еще я пропустил? Судя по тому, что больше никто не ломился ко мне в кабинет с воплем: «Поговорим!», никаких важных дел больше не было, а с текучкой мои сотрудники справляются самостоятельно. Значит, так. Сегодня же отправляюсь с Малфоем к вампирам, а завтра к эльфам. Вампиры сейчас на первом месте. Нужно повлиять на Главу, чтобы тот не принял неправильных решений. А Лес я все равно уже оскорбил. Один день погоды не сделает.»

— Ну как? Съездили вы с дипломатическим визитом к вампиром и к непонятным, считающимся вымершими, эльфам? — Рей, улыбаясь, обратился к Малфою.

— А то ты не в курсе?

— Мы все были в курсе, что вы посетили их. А вот подробности…

— Вот я бы на вашем месте проявил чуткость и милосердие и все-таки не читал эти записи, вплоть до событий в Министерстве, — Люциус едва заметно поморщился.

— Да? И пропустить изумительную ночь, во время которой вы так виртуозно поиздевались над моими нервами, нервами ваших жен, Эйлин и чуть не довели до инфаркта Альбуса? Ну уж нет. Перси, читай дальше.

«К вампирам отправились тем же вечером.

Иллиада долго переговаривалась с родичами через камин и договорилась до того, что нам разрешили воспользоваться координатами аппарации, прямо в Большой зал Совета.

Также нам сообщили, что прием послов Волдеморта был назначен на сегодня, так как Совет устал ждать, когда лорд Фолт поправит здоровье.

Когда мы появились в зале, весь Совет был уже в сборе.

Зал был огромен. Высокие стрельчатые окна, ажурная лепнина, все это создавало ощущение полета, какого-то безграничного пространства.

Сами вампиры, высокие, стройные, в большинстве своем черноволосые, предпочитали одежду в стиле конца семнадцатого, начала восемнадцатого века. Длинные камзолы, отороченные серебряной нитью, и всё такое.

Интересно, а хоть что-нибудь из тех сказок, которыми потчуют наивных людей, имеет место быть? Не удивлюсь, если их распространяют сами вампиры. Во всяком случае, серебро на них действует точно так же, как и на всех остальных разумных, а именно вызывает жажду обладания. Иля, например, раскрутила всю мужскую часть Отдела на гарнитур из сапфиров в червонном серебре в качестве подарка на свой день рождения. Хотя сколько ей стукнуло, не призналась. Да, вампирам, чтобы жить, нужна кровь. Но очень мало, буквально миллилитров пятьдесят и не чаще раза в неделю. Все эти домысли о вампирской жажде и пунктах сдачи крови — чушь полнейшая. У каждого вампира есть постоянный донор или парочка, с которыми у него заключен контракт. К слову, быть донором очень и очень выгодно. Вампиры в основном богаты и не скупятся на оплату. Те две девочки, в которых превращались мы с Реем, постоянные доноры Иллиады. Она многое мне рассказала, а я всегда был прилежным учеником. Я знаю, что подарю Главе, если, точнее, когда мы договоримся.

Но слава у вампиров та еще. Они невероятные бойцы, сильные, практически неуязвимые. И безжалостные. Если бы Волдеморт сумел найти к ним подход, нам пришлось бы туго. Вампиры единственная раса, против которой Амбридж не посмела даже рта раскрыть. Но всех остальных обывателей потчуют красивыми и страшными сказками, чтобы боялись еще больше и не лезли.

Но я опять отвлекся.

На многих были надеты длинные плащи с глубокими капюшонами. Всего членов Совета было тридцать, по числу крупнейших вампирских кланов. На вид самому старшему из них было лет тридцать. Сколько тысячелетий было ему на самом деле… Мда. Люциус в свои сорок выглядел старше, несмотря на то, что ему никто больше тридцати пяти никогда не давал. Я же практически не выделялся из этой толпы.

Все вампиры стояли. В зале не было ни одного сидячего места. Вот это демократия в полный рост.

Быстро найдя взглядом мужчину, больше всех похожего на Иллиаду, я направился в его сторону. Странно притихший Малфой шел за мной.

— Лорд Фолт, — склонил голову Глава вампиров.

— Глава Дезерт, — я вернул полупоклон вампиру.

— Можете звать меня Реолан, лорд Фолт.

— Тогда я — Северус.

— Вы очень похожи на принца Дэрика, Северус. Он был достойным человеком.

Дэрика Фолта, единственного из моих предков, вспоминают добрым словом. Сначала Арагог, теперь вот вампир. Мне, получается, просто фантастически повезло, что я похож на него. Сколько же тебе лет? Ты говоришь о моем предке так, что даже дебил поймет, что вы были знакомы, так сказать, лично.

— Мне лестно, что многие отмечают моё сходство с принцем Дэриком, — я посмотрел в глаза этого древнего создания и увидел в них одобрение и обещание поддержки. Я еле заметно выдохнул.

— Вы и ваш друг можете рассчитывать на наше гостеприимство, — продолжил Реолан, — а пока не сочтите за дерзость предложить вам эти плащи. Вы слишком люди, чтобы послы этого Волдеморта приняли вас за членов Совета. Сангвини, — он кивнул какому-то вампиру, и тот подошел к нам, неся в руках два черных плаща.

— Такова доля самого молодого из членов Совета, быть на побегушках, — ухмыльнулся Сангвини, помогая нам облачаться.

— Реолан, прибыли эти люди, — обратился к Главе один из вампиров.

— Пусть заходят, — разрешил Реолан.

Мы с Малфоем, надвинув поглубже капюшоны, встали за спиной отца Иллиады.

Огромные двустворчатые двери распахнулись, повинуясь жесту обратившемуся к Реолану вампиру. Так, еще один узелок на память: вампиры могут применять магию.

В зал вошли Макнейр с Селвином. Причем Уолден постоянно вздрагивал и оглядывался, Селвин же выглядел на редкость спокойно. Скотина.

Выйдя на середину зала, эти послы недоделанные растерялись. Они просто не знали, к кому обращаться. Вампиры стояли вдоль стен, образуя некое подобие полукруга. Молчание стало затягиваться. Наконец, Реолан, насладившись в полной мере растерянностью послов, начал говорить, а я в который раз с грустью подумал, что связь с Поттером не идет Лорду на пользу. Пошел бы сам вместо того, чтобы посылать этих придурков, может, и договорился бы, а так…

— Что привело людей в нашу скромную обитель? — оказывается, Реолан еще и издеваться умеет. Хотя, за столько лет жизни чему только не научишься.

— Мы прибыли сюда по воле нашего Лорда, — торжественно начал Селвин.

— И что же ваш Лорд хочет от вампиров? — холодом в голосе Главы можно было заморозить небольшое озеро.

— Темный Лорд рассчитывает получить помощь вампиров в предстоящей войне между магами.

— На что он рассчитывает? — Реолан охренел от такой наглости. Я прикрыл глаза. Ну что за идиоты эти послы? Нужно просить, а не требовать. Поунижаться немного, что ли. Вампиры не домовые эльфы и даже не великаны.

— Темный Лорд рассчитывает, что вампиры присоединятся к его армии Пожирателей Смерти. — я тихонько оглядел замерших вампиров. А я, наивный, полагал, что вмешиваться не придется. Похоже, придется, чтобы эти послы недоделанные до Лорда смогли доползти и радостную новость ему передать, что вампиров не будет.

Неужели Лорд действительно полагает, что вампиры сломя голову побегут по первому его свистку? Или он так же, как и все верит, в эти сказки?

— Выйдите, люди, нам нужно посоветоваться, — холода в голосе Реолана прибавилось.

— Но вы же даже не выслушали, что Темный Лорд хочет вам предложить! — Селвин выглядел растерянным. Макнейр вообще пытался притвориться невидимкой.

— Люди, выйдите, — в голосе Главы прозвучала явная угроза.

Послов словно вымело из зала.

Как только дверь за ними закрылась, в зале раздался невероятный шум. Кое-как вычленив из общего гама отдельные реплики, я понял, что вампиры жаждут крови. Причем жаждут они крови Пожирателей во главе с Лордом. Их же просто невероятно оскорбили. А спорили они только по одной простой причине. Одни хотели пойти в ставку Лорда сейчас, а другие немедленно. В чем разница, я так и не понял, но она, по всей видимости, была существенна.

Реолан стоял, скрестив на груди руки, и ничего не предпринимал, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Вздохнув, я вышел в центр зала и, откинув капюшон, решил вступиться за горе-послов.

— Прошу прощения, — начал я достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми членами Совета. Тишина наступила практически мгновенно. Правда, я думаю, что это произошло не из-за уважения к темным, а потому, что у вампиров дар речи пропал от моей наглости.

— Что ты хочешь сообщить нам, темный? — Наконец, надменно обратился ко мне один из членов Совета.

— Я не пойму. Ну, что вы как дети малые. Подумаешь, какие-то придурки что-то ляпнули.

Я прикрыл глаза. Малфой, я когда-нибудь сам тебя убью.

— Мой друг хотел сказать, что вам не нужно обращать внимание на то, что эти недоумки… простите, эти послы сказали. Они просто не знают всех тонкостей общения с представителями столь древней и могущественной расы. — я перевел дух. Вроде бы вампиры смотрят ободряюще. Так, самое главное не останавливаться и не дать им вмешаться. Если кто-то из вампиров вступит в дискуссию, я проиграю. У них были тысячелетия, чтобы постичь науку риторики. Я в свои тридцать пять как-то не смотрюсь на их фоне. — Я, Лорд Фолт, пришел на Совет, чтобы просить. Просить вампиров соблюдать нейтралитет и предоставить людям решать их дела самостоятельно. Я прошу Совет не вмешиваться в войну магов ни на одной из сторон. И, в знак уважения, я хочу преподнести Совету дар.

Шагнув чуть в сторону, я оказался возле небольшого столика. На столике стояла чаша. Быстро вытащив кинжал, я аккуратно вскрыл вену на своем запястье. Иллиада многое рассказала мне об обычаях вампиров. Кровь в чашу набиралась медленно. Лозе не понравилось такое обращение, и к боли в запястье присоединилась боль в правой руке. Несколько раз мне пришлось повторять операцию с веной. Когда чаша наполнилась, я уже чувствовал, что меня шатает. На лбу выступил холодный пот, в голове шумело.

Кровь темного мага — самый драгоценный подарок из всех, что я только мог предложить. И, по мнению самих вампиров, единственное, что принадлежало лично мне, без малейших оговорок.

— Совет принял решение. Мы не вмешиваемся в войну магов и позволяем послам уйти. Однако, прежде чем принять такой дар, мы берем на себя обязательства. В случае непредвиденных обстоятельств вампиры обязуются придти на помощь Лорду Фолту. Связь между Советом и Лордом Фолтом будет поддерживаться посредством моей дочери Иллиады Дезерт, и младшего члена Совета Сангвини. И еще. Я надеюсь, Лорд Фолт примет от Совета этот скромный подарок. Он, конечно несоизмерим с тем, что преподнесли нам Вы, но все же.

Сангвини быстро подошел ко мне и буквально всучил какую-то бутылку, покрытую пылью без каких либо опознавательных знаков. Горлышко бутылки было залито сургучом.

Я кивнул, засунул бутылку в карман плаща, который все еще был на мне. Затем подошел, пошатываясь к Малфою, цапнул его за руку и аппарировал к границе Леса. Координаты мне предоставил Давлин. Ну что ж, теперь к эльфам. Раньше, чем планировалось, но, надеюсь, Владыка простит мне еще одно оскорбление.

Возле границы меня развезло окончательно. Теперь я уже практически висел на Малфое.

Вышедшие из-за деревьев трое эльфов направились в нашу сторону, видимо, сработала сигнализация, оповестившая пограничников о том, что у границе кто-то шатается. А вот сама система опознания нарушителей, то есть нас прошла без моего участия, потому что я просто отключился.

В себя я пришел нескоро. Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу на удобном диване в довольно просторной комнате. Да что это со мной? Кровопотеря-то не сказать что бы большой была. Почему я отключился?

— Ну что же, теперь я вижу, Давлин Ал’Торн не лукавил, утверждая, что состояние вашего здоровья оставляет желать лучшего, — мягкий мелодичный голос был слышен из глубины комнаты. — Позвольте полюбопытствовать, Лорд Фолт, что за защита стоит на вас?

Я приподнялся на локтях. У стены стоял, скрестив руки на груди, величественный эльф. Сфокусировав на нем взгляд, я недоуменно переспросил.

— Защита? На мне нет никакой защиты.

— Тогда что столь агрессивно не пожелало подпустить к вашему бессознательному телу троих моих сородичей, когда они хотели оказать вам помощь?

— В каком смысле?

— В таком. Этих троих просто шибануло чем-то, когда они подошли к тебе, чтобы применить заклятия исцеления, — до этого момента молчавший Малфой подал голос. Люциус обнаружился практически в изголовье моего ложа.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — лоза шевельнулась и довольно больно уколола меня. — Хотя нет, понимаю. Похоже, мой Браслет Жизни ревнив и не пожелал, чтобы моим лечением занимался кто-то кроме него самого.

— Я слышал о подобном артефакте, — эльф улыбнулся кончиками губ. — Вам будет трудно, если вы получите серьезное ранение. Лоза просто не подпустит к вам целителей.

Я невольно поежился. Лучше уж не получать серьезных ранений. Однако, несмотря ни на что, слабость была жуткая, и голова продолжала кружиться.

— Знаешь, Сев, я конечно не целитель, но тебе нужно кровевосстанавливающее выпить, — раздался задумчивый голос Малфоя.

— Где же я его здесь возьму? — задал я риторический вопрос, откидываясь снова на подушки.

— Тогда нужна альтернатива. Еще одна аппарация вырубит тебя всерьез и надолго. А тебе нельзя вырубаться надолго.

— И что ты предлагаешь?

— Вот! — и Малфой вытащил бутылку, презентованную мне вампирами. — Нам нужны бокалы и компания. Что может лучше восстановить потерю крови, чем приличное красное вино. К тому же, можно совместить лечение Северуса и обсуждение всех важных вопросов.

Я еле слышно застонал. Перед глазами встали русалки и методы Люциуса решать важные вопросы.

Эльф посмотрел на вино довольно заинтересованно. Мне было интересно, когда же он представится. Давлин не называл мне имени Владыки, а то, что это был именно он, не приходилось сомневаться.

Буквально через минуту перед диваном, на котором я отлеживался, появился столик с какими-то фруктами, шоколадом и три бокала. Пробка открылась с легким хлопком, и по комнате поплыл аромат великолепного выдержанного вина. Первый бокал мы выпили молча, а затем Малфой разговорился.

— Скажите, а почему ваш Лес такой… эм… зимний? Ни тебе вечной зелени и прекрасной погоды?

— Может быть, потому, что уже практически зима? — ехидно ответил вопросом на вопрос эльф. Вообще, если среди вампиров я легко мог сойти за своего, то вот конкретно в этой компании я казался чужеродным элементом, со своими черными волосами и глазами. Правда, Малфой и здесь выглядел несколько старше своего собеседника.

— Ну и что? Во всех легендах говорится о вечнозеленых лесах, — Люциуса, похоже, этот вопрос волновал больше, чем все остальные.

— Вы хотите увидеть вечнозеленые леса? — в голосе эльфа прибавилось ехидства. Малфой кивнул. — Тогда предлагаю вам посетить Сибирь. Тайга, говорят, круглый год зеленая. Что касается нашего Леса, зачем мы будем издеваться над растениями, искусственно перекраивая их жизненный цикл? Все должно идти так, как было задумано самой природой. А легенды, все легенды объединяет только одно, большей своей частью они придумываются, — Владыка усмехнулся.

Я участия в разговоре не принимал. Только по глоточку пил «лечебное» вино. Очень быстро лекарство подошло к концу. У Владыки порозовели щеки, да и Малфой выглядел все более расслабленным.

Я не заметил, как на столе появилась очередная бутылка.

Мне хватило немногого. После очередного бокала я просто уснул. Радует, что не ушел в бессознательное состояние, а просто уснул.

Проснулся я уже в своем поместье.

Похоже, Малфой после переговоров нашел в себе силы на парную аппарацию. И вот зачем каждый день ныть, что он без палочки, как без рук? Ведь прекрасно беспалочковой магией владеет. Хотя, ему, наверное, навершие в виде змеи просто нравится. Без него трость как-то бледно выглядит. Эстет хренов.

С Владыкой по объективным причинам договаривался Люциус. Договорились они, или, лучше сказать, допились до взаимных уверений в дружбе и возможной помощи если вдруг что.

Такого беспредела, как с русалками, не было. Все-таки тысячелетний опыт приземлил немного молодой, с точки зрения эльфов, авантюризм.

Скоро нужно будет предстать пред Лордом. Малфоя я одного к нему не пущу. И начать разрабатывать план грандиозного побега из Азкабана. Дел много, главное, опять в борьбу с зеленым змеем не уйти.

Альбус еще постоянно на мозг давит с окклюменцией для Поттера. И ведь ему все равно, что, занимаясь с мальчишкой, мне придется каждый раз блокировать его память, чтобы наш драгоценный Лорд ничего криминального не узрел. Ну, будет день, будет пища, как говорится.»

— И чего ты возмущался? — спросил Рейнард Люциуса. — Все вполне пристойно было.

— А чего вы, собственно, своими похождениями добились? — Альбус сверкнул глазами.

— Мы добились того, что на стороне Лорда не выступали вампиры, что самое главное.

— Сангвини, — задумчиво произнесла Гермиона. — А это не тот самый вампир, который был на вечеринке у профессора Слагх…

— Перси, ты что молчишь? — перебил супругу Мальсибер.

Глава 7. Прогрессивные методы лечения

«29 декабря 1996 года.

Незадолго до Рождества меня поднял с постели Патронус Альбуса и заставил явиться в кабинет директора. Привычным движением накинув невидимость, я подпер одну из стен.

Очень скоро раздались взволнованные голоса, и в кабинете Альбуса стало очень тесно. Поттер, все Уизли, Минерва. Правда, сначала были только Поттер, Рон Уизли и Минерва. Поттер рассказал про нападение на Артура Уизли.

На вопрос Альбуса, как именно Гарри видел нападение, тот ответил:

— Я был змеей. Я видел ее глазами.

Я задумался. Все-таки Поттер странный тип. Начать с того, что он совершенно не хочет учиться. То есть абсолютно. Ведь прекрасно знает, что ему не последняя роль в этой войне предстоит, и все равно все пускает на самотек. Или на Грейнджер надеется? Не знаю. Не понимаю.

Дальше вообще феноменальность какая-то идет. Например, Хагрид говорит, что Гарри только в этом году увидел фестралов. Я вначале удивился, потом припомнил, что наш Избранный в школу совершенно разными путями прибывал и мог просто не видеть кареты, запряженные этими уникальными существами. Но Хагрид быстро спустил меня с небес на землю, заметив, что первое сентября третьего курса прошло для Поттера без особых катаклизмов, если не брать во внимание нападение дементора в поезде. Пока я пытался, после разговора с Хагридом понять всю глубину близорукости Поттера, я как это обычно бывает рассуждал вслух. Малфой, который естественно слышал мои рассуждения, занимался тем же самым, что-то подсчитывая на пальцах. Только вот ответа так и не находилось. Мне траекторию луча Авады в ту жуткую ночь Хэллоуина 1981 года было просчитать проще, чем понять, почему Поттер, видевший смерть собственной матери и саморучно убивший Квиррелла, не видит фестралов. Даже учитывая то, что Лорда мы вычеркнули из этого списка.

В общем, в тот вечер у нас был взорван мозг, и мы предсказуемо напились.

Теперь еще и это. Каким невероятным образом Поттер умудряется связываться с другими осколками души Лорда?

То, что Нагайна ползает по Отделу, я знаю. Пускай ползает. Ей был выделен коридор, огороженный щитами. И вот сейчас Артур пострадал. А я предупреждал Альбуса. Ничего хорошего из дежурств членов Ордена возле Зала Пророчеств не выйдет.

Пока крестный связывался с Мунго, с Блеком и вообще изображал бурную деятельность, Нагайну из Отдела шуганули, Артура перевязали и оттащили к выходу из Отдела, откуда его и забрал Кингсли. Всю суету в Отделе очень хорошо транслировал передатчик, который я оперативно вставил в ухо и настроил на общую волну.

Сотворив портал, Альбус быстро отправил детей на Гриммо. Я поморщился. Мне так и хотелось ехидно поинтересоваться: а что, метлы уже не котируются? Устроили бы перелет до Лондона. Это же романтика практически.

Когда в кабинете мы с Альбусом остались вдвоем, я скинул невидимость и устроился в своем любимом кресле. Крестный долго разглядывал меня, затем решил нарушить затянувшееся молчание:

— Ты сегодня в состоянии думать и членораздельно разговаривать?

— А ты проверь, — немного агрессивно огрызнулся я.

— Что на тебя нашло? Ты никогда раньше не проявлял такой любви к горячительным напиткам.

— Решил повоспитывать?

— К сожалению, уже поздно этим несомненно благим делом заниматься. Что ты думаешь обо всем этом?

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Гарри. Почему он может связываться с остальными крестражами?

— Понятия не имею. И, если честно, даже не собираюсь понимать.

— А если предположить?

— Предполагай. Я могу только с уверенностью сказать, что Гарри связан с одной частичкой души Лорда. А еще в обоих течет капля крови Салазара, которая не делает их полноценными Темными магами, — я на секунду задумался, вспоминая Малфоя. — Да даже неполноценными Темными магами она их не делает. Хотя, что-то проявляется. Поттер, вон, патронуса может не особенно напрягаясь вызывать. Лорд жалкое подобие зомби поднимать. И оба болтают на парселтанге. Но это все.

— Перед тем как переместиться, Гарри посмотрел мне в глаза, — Альбус задумчиво теребил бороду. — Мне показалось, что ненависть в его взгляде не принадлежит ему. Что это ненависть Тома.

— А может, парнишка наконец понял, что ты ему мозг выполаскиваешь? Знаешь, я бы тоже на его месте слегка обиделся.

— А если Том попытается овладеть Гарри?

— Крестный, это звучит неприлично. Никогда не наблюдал за Лордом склонности к подобным маленьким шалостям.

— Не оттачивай на мне свое остроумие. Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

— Ага, понял, — я зевнул. — Он безусловно попытается залезть поглубже в мозг Поттера. Но как попытается, так и отстанет.

— Почему?

— Ты хоть представляешь объем той пустоты, которая царит у Поттера в голове? Лично я бы на месте Лорда испугался, что она меня поглотит.

— Ты обещал позаниматься с Гарри окклюменцией.

— Раз обещал, значит, позанимаюсь, хотя я до сих пор не понимаю смысла сего действа, — я задумался. Конечно, эти занятия не приведут ни к чему хорошему, но я смогу в это время поставить какую-нибудь защиту на разум мальчишки. Я до сих пор уверен, что защищать там особо нечего, но чем Мерлин не шутит. Вдруг Лорд все-таки не побоится и попытается обосноваться в голове Гарри.

— Сев, у меня к тебе еще одна просьба, помоги целителям с Артуром.

— А что, у нас такие бездарные целители, что не справятся с банальным укусом?

— Никто не знает, что за яд у Нагайны.

— Альбус, — я с силой провел рукой по волосам. — Я вообще сомневаюсь, что у Нагайны есть яд. Это анаконда! То, что она является крестражем, может добавлять ей какие-то свойства, но это можно выяснить, только наблюдая за Артуром.

— Том мог поэкспериментировать над ней.

— Вряд ли. Нагайна — единственное живое существо в этом мире, которое вызывает у Лорда чувства, близкие к привязанности. Он не будет измываться над любимицей.

— Он сделал её вместилищем своей души.

— И что? Этим он только подчеркнул ее значимость для себя самого.

— Сев…

— Ладно, я зайду в Мунго и посмотрю, что можно сделать. Ты доволен?

— Когда ты начнешь заниматься с Гарри?

— А, я понял. Ты уже не можешь выпороть меня и поэтому решил загрузить бессмысленной бесполезной работой? Я начну заниматься с Поттером после каникул.

— А…

— А к Артуру я зайду после Рождества, когда все побочные эффекты укуса будут выявлены.

— Я хочу, чтобы ты сам сообщил Гарри о предстоящих занятиях.

— А не слишком ли ты многого хочешь?

— Не слишком.

— Хорошо, я обрадую Поттера. Сделаю ему рождественский подарок, так сказать, — не удержавшись, я хихикнул.

— Чем займешься сейчас?

— Сейчас я вместе с Люциусом отправляюсь к Аберфорду. Мы договорились праздновать Рождество у него.

— Что, прямо сейчас отмечать начнете? — язвительно спросил крестный.

— Прямо сейчас мы будем искать палочку Люциуса на феноменальном заднем дворе «Кабаньей головы». А то он мне уже мозг вынес своим нытьем, что никак не может без нее обойтись, — я поднялся из кресла и, не оглядываясь на крестного, вышел из кабинета.

Феноменальность заднего двора Аберфорда заключалась в том, что там росла крапива. Нет, само по себе это явление не редкость, но не в конце же декабря!

Аберфорд, кстати, совершенно не помнил, как вырастил это чудо. То ли вдохновение нашло, то ли перебрал тогда, но факт остается фактом. Заросли крапивы совершенно не боялись холодов и приятно радовали глаз свежей зеленью на фоне белого снега. Не было этого чуда только на небольшом пяточке, куда свалился Малфой. А вот вокруг… И эта проклятая палочка, скорее всего, именно в крапиву завалилась. Так думали мы, стоя с Люциусом на заднем дворе «Кабаньей головы».

— Ну, и что будем делать? — хмуро спросил я после очередной неудачной попытки магией избавиться от этой гадости. — Почему не действует Акцио?

— Из-за навершия, — неохотно произнес Малфой. — На нем стоят специальные чары.

— И что теперь? Сжечь эту мерлинову крапиву, что ли?

— Я тебе сожгу! Там же палочка где-то. Если крапива сгорит, то и палочке достанется.

— И что делать?

— Дергать руками. Как это действие называется?

— Прополка. Это действие называется прополка. Может, Спраут позовем? — я надеюсь, в моем голосе не было жалобных ноток.

— Не уверен, что мадам Спраут будет помогать Пожирателю выдергивать крапиву, чтобы этот самый Пожиратель нашел свою палочку.

Я согласно кивнул. Постояв еще пару минут, мы переглянулись и принялись за работу. Крапива была на редкость колючая, и очень скоро наши руки покрылись волдырями. И это учитывая то, что мы были в печатках.

Гулко матерясь, мы ползали по заднему двору кабака Аберфорда, но проклятая палочка все никак не находилась.

Руки болели и чесались. Сделав небольшой перерыв, я стащил перчатки. Мои ладони представляли собой жуткое зрелище. Воспалившаяся кожа, покрытая волдырями, напоминающими ожоги. Люциус тем временем рассматривал свои руки. Затем он задумчиво произнес:

— Я понял. Это не крапива. Это какое-то новейшее оружие массового поражения.

Я только кивнул. Самое странное заключалось в том, что моя лоза совершенно не собиралась меня лечить. Видимо, решила, что ожоги крапивы, даже такой странной, имеют лечебный эффект, и решила не вмешиваться, дабы ничего не испортить. Не знаю, какой во всем этом действии был лечебный эффект, а вот воспитательный присутствовал точно. По крайней мере, я запомнил раз и навсегда, что нельзя в пьяном виде доставать палочку и размахивать ею возле открытого окна.

Посидев прямо на снегу, мы снова принялись за свою работу. Когда последний куст крапивы упал к своим изничтоженным собратьям, я встал и уставился на Малфоя.

— Ну? И где палочка?

— Я не знаю, — в голосе Люциуса звучало явное непонимание.

Я шагнул к нему. И намерения были у меня не самые дружелюбные.

— Парни, а что это вы тут делаете? — появившийся Аберфорд спас Малфоя от мучительный смерти. Выглядел старик полностью охреневшим.

— Да вот, решили помочь тебе от сорняков избавиться, — сквозь зубы процедил я.

— А… Вон оно что. Спасибо, конечно, — Аберфорд усмехнулся. — Пойдемте уже в дом, виски скоро замерзнет, а индейка остынет. Кстати, Люциус, это не твое? — и он протянул палочку, украшенную на конце рукоятки головой змеи.

— И где ты ее нашел? — я сунул покалеченные руки в карманы мантии, впервые порадовавшись, что не снял ее, как это делаю обычно, оказываясь за пределами школы.

— На подоконнике лежала. В той комнате, откуда Малфой из окна навернулся, — хихикая, проговорил Дамблдор.

Слов у меня не было, поэтому я только махнул рукой и вошел в трактир.

Это было самое спокойное Рождество из всех, что я помню. Просто трое мужчин, съев индейку, спокойно напивались за дружеским разговором.

На следующее утро я отправился в больницу Святого Мунго. Найдя целителя Сметвика, я принялся выяснять, что происходит с Артуром Уизли.

— Понимаете, мистер…

— Фолт, — хмуро произнес я. Болела голова, виски у Аба был не очень. Ладони зудели. Целебные крапивные ожоги не хотели быстро исчезать. А предстоящий визит к Блеку, дабы вручить Поттеру подарок в виде индивидуальных занятий окклюменцией не добавлял мне радости и благожелательности.

Наверное, поэтому я и не представился. Просто сунул жетон с символикой Отдела: око Гора с взлетающим драконом вместо зрачка дежурному администратору и велел найти лечащего врача Уизли.

Да, у Отдела появился свой символ, точнее, вернулся старый. Появился он сам на жетонах с именами. Как мне сказала статуя Тайны, ей было скучно, вот она и похулиганила слегка. Я только махнул рукой и оставил все как есть.

— Понимаете, мистер Фолт, у мистера Уизли не заживает рана и не прекращает идти кровь. Я провел все возможные исследования, но не могу выявить яд этой змеи, которая укусила мистера Уизли. Дошло до того, что я позволил своему стажеру наложить маггловские швы на рану.

Я просто зубами заскрежетал.

— Целитель Сметвик, а вам никогда не приходило в голову, что если вы не можете обнаружить яд, то его, скорее всего, просто нет?

— Но почему тогда рана не заживает?

Хороший вопрос. Видимо, слюна Нагайны из-за присутствия осколка души Лорда приобрела новые качества, а именно обзавелась ферментами, похожими на гирудин, выделяемый пиявками.Крестражу нужна жертва, чтобы активироваться, вот он и начал заранее заботиться о том, чтобы эта самая жертва в крайнем случае от банальной кровопотери умерла.

Насколько я знаю, антидота у гирудина нет. Но можно как-то воздействовать на другие факторы свертываемости, просто увеличив ее, пока сам фермент не выйдет из организма полностью. А такие зелья у магов есть. Гемофилия не монополия магглов. Разумеется, своими соображениями я делиться с целителем не стал. Просто посоветовал воспользоваться зельями, применяемыми при лечении гемофилии, и в случае отсутствия результата связаться с Отделом.»

— То есть как не было никакого яда? — удивленно подал голос впервые заговоривший Артур.

— А вот так. Артур, а ты что, хотел бы, чтобы Нагайна была ядовитая? Но тогда бы ты здесь не сидел. Тебя бы просто не успели доставить в больницу, — серьезно проговорил Мальсибер.

— Если бы не Гарри…

— То ничего бы не изменилось. Тебя бы так же перевязали и доставили в больницу, — жестко продолжил Рейнард.

— Но если Нагайна не ядовита и профессор прекрасно знал, как лечить раны, нанесенные этой змеей, то что он тогда лечит в Мунго? — Гарри, нахмурившись, смотрел на Мальсибера.

— Какой удивительно точный вопрос. А самое главное, если взять во внимание лозу, то этот вопрос становится просто неприлично большим, — сверкнув глазами, произнес Альбус. — Рей, мальчик мой, ты не мог бы…

— Не мог, — заерзал на своем месте Мальсибер. — Перси, ты что молчишь, будто у тебя вся жизнь впереди? Читай уже.

«Я тянул с визитом на Гриммо до последнего. Когда до конца каникул осталось несколько дней, пришлось отправляться в дом к Блеку.

Прежде чем идти радовать Поттера, я обратился к Альбусу.

— Напиши письмо Блеку.

— Зачем? — удивился крестный.

— Затем, что я не собираюсь полдня доказывать ему, что я не верблюд. И что мне самому в голову не могла придти мысль о занятиях с Поттером окклюменцией.

— Я не понимаю, при чем здесь Сириус.

— А при том. Блек решил полностью исполнить роль крестного отца. И теперь делает вид, что заботится о Гарри.

— Делает вид? Почему ты так говоришь? — в голосе Альбуса прозвучало удивление.

— Крестный, послушай меня, только не перебивай. Если бы Блеку было изначально хоть немного дела до Гарри, он вместо того, чтобы гоняться за Хвостом, хотя бы поинтересовался, а где, собственно, его крестник.

— У него только что погибли друзья, он не контролировал себя.

— Я же просил не перебивать меня, — довольно жестко осадил я Альбуса. — Речь идет о ребенке. О годовалом мальчике, если ты не забыл. Мне тоже приходилось терять друзей. И единственная мысль, которая крутилась у меня в голове в то время, была не кто виноват, а что я скажу их родственникам.

— Ты тоже сорвался после взрыва Отдела.

— Не сравнивай, пожалуйста. Я не думаю, что если бы у меня был хоть один шанс на то, что там кто-то выжил и нуждается в моей помощи, я бросил бы этого пусть даже потенциально выжившего ради удовлетворения своих инстинктов. Но давай вернемся к Блеку. Так вот, он даже не поинтересовался, где ребенок. Блек побежал, никого не поставив в известность, валить Хвоста. А ведь он знал, что никто, даже ты, не в курсе того, что Хранителем являлся Петтигрю. А что он творит сейчас? Вместо того, чтобы хоть как-то поддержать мальчишку, он постоянно сравнивает того с Джеймсом. Это нормально, по-твоему?

— А ты сам как себя ведешь по отношению к Гарри?

— А я просто не знаю, как еще его заставить учиться. Ты, может, не поверишь, но он стал готовиться к зельям. Поттер не любит находиться рядом со мной. И в то же время не хочет упускать меня из вида. Парадокс, но в этом весь Поттер. Поэтому он стал готовиться к моим урокам, чтобы не схлопотать очередную отработку.

— Можно подумать, что тебе есть дело до каких-то там отработок. Тебя в последнее время вообще ничего, кроме бутылки, не интересует, — покосившись на мою помятую физиономию, пробурчал Альбус.

— Но Поттер-то об этом не знает, — я не стал отрицать очевидного. — В общем, давай письмо.

Забрав наскоро нацарапанное на пергаменте послание, я направился на Гримо.

Вальбурга не спала. Увидев меня, она открыла было рот, но я так зыркнул на нее, что мать Сириуса заткнулась на полуслове, и на кухню я прошел в полной тишине.

На кухне обнаружились Молли и Блек. Не говоря ни слова, я просто подошел к столу, за которым сидел Сириус, и швырнул ему письмо Альбуса. Стоять я был не намерен, поэтому уселся за тот же стол, только с другой стороны.

— Северус, у тебя какое-то послание для Ордена? — немного неуверенно начала Молли. Переживает, понятное дело. Так и хотелось что-нибудь сказать ей, чтобы успокоить. Она хороший человек. Властный, шумный, но одновременно очень преданный и сопереживающий всем, даже тем, кто этого не заслуживал.

Я немного помолчал, разглядывая свои обожженные ладони, затем посмотрел на женщину.

— Молли, если вас не затруднит, пригласите сюда Поттера.

Она просто кивнула и, не задав больше не единого вопроса, вышла из кухни.

Блек, нахмурившись, читал письмо, время от времени посматривая на меня.

Я продолжал разглядывать ладони. Когда же эти мерлиновы волдыри сойдут?

Сириус ерзал в своем кресле. Ему явно хотелось поскандалить. Я продолжал его игнорировать. Наконец, в кухню бочком протиснулся Поттер. Помявшись немного в дверях, он кашлянул. Я обернулся и посмотрел на него.

— Сядьте, Поттер.

— Знаешь, Снейп, — громко сказал Сириус, отвалив свой стул на задние ножки и глядя в потолок, — я предпочитаю, чтобы ты не отдавал здесь приказов. Это мой дом, понимаешь ли.

Так, начинается. В присутствии крестника Блек просто не может не показать свою крутизну. Поттер, почувствовав хоть какую-то поддержку, сел рядом с Сириусом. Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент мои ладони снова зачесались. Стиснув кулаки, я выдохнул, переждал неприятный момент и только после этого заговорил.

— Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз, Поттер, но Блек…

— Я его крестный, — практически заорал Сириус. Как же ты мне надоел. Вот что мешало тебе все это сказать в те полчаса, что мы ждали Поттера?

— Я здесь по распоряжению Дамблдора, — я помимо воли стал понижать голос, — но, ради всего святого, оставайся, Сириус. Я знаю, ты любишь чувствовать себя… причастным.

— Это как прикажешь понимать? — С громким стуком Сириус опустил свой стул на все четыре ноги.

— Да, я понимаю, ты должен быть… ах… расстроен тем, что не делаешь ничего полезного для Ордена, — да кто тебе позволит что-то делать, придурок? Ладони просто разрывались, я спрятал руки в карманы, быстрее бы ты выговорился.

— Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.

— Что изучать? — Мда. Реформе образования быть.

— Окклюменцию, Поттер. Магическую защиту ума от проникновения извне. Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный.

— Почему я должен изучать окклю… как ее? — пробормотал Поттер.

— Потому что так считает нужным директор, — я чуть было не ляпнул, что понятия не имею, нахрена ему даже основы ментальной магии, но вовремя прикусил язык. — Вы будете получать индивидуальные уроки раз в неделю, но никому не скажете об этом, в первую очередь Долорес Амбридж. Вам понятно?

— Да. Кто будет меня учить?

— Я, — на лице у Поттера отразилось все, что он думает об этой ситуации. И зачем его учить окклюменции, спрашивается?

— Почему Дамблдор не может его учить? — вот почему ты задаешь такие нелепые вопросы мне, а, Блек? Взял бы да спросил у самого Альбуса. — Почему ты?

— Потому, видимо, что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим, — я все же соизволил ответить. — Уверяю тебя, я не напрашивался. — Я поднялся и направился к двери. — Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моем кабинете. Если спросят — вы изучаете лекарственные зелья. Всякий, кто видел вас на моих занятиях, не усомнится, что вам это необходимо.

А дальше начался форменный цирк. Самое главное, я не удержался и проехался по Блеку с изяществом маггловского асфальтоукладчика. Мне безумно надоели его выходки, его постоянные нападки на меня и нежелание принять простую истину: Сириуса Блека никто не ищет. А если бы он поинтересовался у гоблинов, то они бы ему объяснили, что большая часть содержимого его сейфа — это извинение от Министерства.

Я припомнил Блеку всё. Припомнил даже Люциуса, в красках рассказав Сириусу, что Люц узнал его на вокзале. Малфой его действительно тогда узнал, но заметил только, что не понимает всей прелести проводов мальчика в анимагической форме. Ни обнять на прощание, ни напутствия никакого не дать. Но если у этих двоих почти родственников такой своеобразный ритуал, то кто он, Малфой, такой, чтобы судить. Мол, он, Малфой, с пониманием относится к чужим извращениям.

Сириус вскочил, мне даже показалось, что еще мгновение — и он набросится на меня с кулаками. Когда он стоял, было особенно заметно, что я невысокий и мое телосложение гораздо более хрупкое, чем у Блека. Это всего лишь видимость, создаваемая мантией. Но факт оставался фактом: Сириус был выше почти на голову и грозно возвышался надо мной, доказывая Поттеру и самому себе, что он Нюньчика может уделать одной левой.

Не вынимая рук из карманов, я с какой-то тоской думал о том, что в таком состоянии: с похмелья и с больными руками, я не смогу намеренно подставиться под удар, если все же дойдет до драки. Мое тело будет реагировать само. И что тогда? Снова память стирать всем подряд? Потому что даже у Поттера могут возникнуть совершенно ненужные вопросы о всей глубине боевой подготовки скромного учителя зелий.

Значит, самое главное вырубить Блека чем-нибудь магическим. Нужно только не пропустить момент.

Мы выхватили палочки одновременно. Между нами бросился Поттер. Я чуть сместился в сторону, чтобы не задеть мальчишку. Тот уже практически в истерике бился, а Блек, тварь бесчувственная, просто отшвырнул его в сторону, как котенка. Кажется, Поттер ударился об стол. А мне в этот момент захотелось Блека убить. Я его уже откровенно провоцировал, настолько откровенно, что это понял даже мальчик. А вот до Блека так и не дошло.

Все закончилось, когда на кухню ввалились все Уизли дружною толпой под предводительством Артура. Значит, я оказался прав насчет Нагайны. Мелочь, а приятно.

Еще раз напомнив Поттеру, что в понедельник его ждут незабываемые ощущения, я вышел из штаба Ордена. Вернувшись в Хогвартс, я застал Люциуса, старательно что-то строчившего на длинном пергаменте. На мой вопрос, а чем, собственно, мой друг занят, Малфой только отмахнулся, не мешай, мол.

Я сел в кресло и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Я поставлю защиту на разум мальчика. Я даже знаю, что она будет из себя представлять. Что-то вроде маггловской колючей проволоки, находящейся под напряжением. Если Лорд захочет плотно обосноваться в мозгах Поттера, то шандарахнет его так, что мой Лорд надолго, если не навсегда, потеряет всякий интерес к подобным экспериментам. Вот только Поттеру придется пережить не самые лучшие моменты в своей жизни, пока я буду ее устанавливать.

Учить его окклюменции я не собираюсь. И не потому, что не хочу. Нет. Просто окклюменции невозможно «научиться». Под наблюдением легилимента происходит тренировка, во время которой разум сам выбирает оптимальный для себя способ защиты. Альбус не менталист, он не понимает подобных тонкостей. Значит, все будет зависеть только от самого Поттера. Захочет, выстроит защиту, тем более что во время установки цепи я буду часто вторгаться в его разум. Ну а не захочет? Что же поделаешь. Значит, ему это так нужно.

— Готово, — из размышлений меня вырвал довольный голос Люциуса.

— Что готово? — с вялым любопытством спросил я.

— Список готов!

— Какой список?

— Сейчас мы стоим на переломе. Никто из нас не знает, что принесет нам будущее.

— К Трелони сходи, — равнодушно посоветовал я возбужденному Малфою.

— К какой Трелони? Ты не понимаешь!

— Не понимаю, — согласился я с очевидным.

— Нужно уже сейчас начинать думать о будущем. О том, какое положение займет мой сын. Вот что ты за крестный, если совсем не помогаешь мне решить судьбу Драко, — я промолчал. Я уже давно оставил попытки доказать Люциусу и всем остальным, что крестным Драко я не являюсь. — Давай, садись рядом, будем выбирать.

Я уставился на Малфоя.

— Что мы будем выбирать?

— Не что, а кого. Будущую жену Драко, разумеется.

— Так. Спокойно. А что, Драко сам выбрать себе жену не в состоянии? — я осторожно попытался вернуть Люциуса с небес на землю.

— Ну, разумеется, нет.

— Что это за список. Люц?

— Это список невест.

Я быстро встал и вырвал из рук друга пергамент. На нем действительно был написан длиннющий список имен.

— Давай уже, садись, — Люциус похлопал по дивану рядом с собой. — Будем выбирать.

— Люц, ты с ума сошел? — я осторожно запустил щуп в бедовую белобрысую голову. Нет, никаких намеков на очередной сдвиг не было. Малфой был собран и сосредоточен.

Я снова посмотрел на список имен. Так, если Люциус что-то вбил себе в голову, то нужно попытаться как-то выбраться из этого без особых потерь. Потому что список этот был, мягко говоря, странным. Я сел рядом с другом, и мы приступили к «выбору». Я слегка откашлялся и прочитал:

— Номер один. Гермиона Грейнджер.»

— Люциус, — в голосе Мальсибера прозвучали металлические нотки. — Как это понимать?

— Ну вот что ты заводишься с полуоборота? Я просто перечислил всех возможных кандидаток, и мы с Севом всесторонне рассмотрели каждую. Гермиона была вписана первой, потому что положение дел складывалось таким образом, что она действительно была наилучшей кандидатурой. Но, учитывая все обстоятельства, она первой же была и вычеркнута.

— Папа, — младший Малфой сидел в состоянии, близком к шоковому. — Папа?

— Что «папа»? Да, твой папа заботится о твоем будущем. А я предупреждал. Нужно было до событий в Министерстве пролистнуть. Но вы же у нас самые умные. Так что теперь слушайте. Перси, не засыпай.

Глава 8. Список невест

«— Номер один. Гермиона Грейнджер, — откашлявшись, прочитал я. — Люц, ты что, до такой степени ненавидишь своего сына? Какая Грейнджер? Да если ты только заикнешься об этом, Драко не доживет до первой брачной ночи. К тому же, она магглорожденная, а ты ставишь её на первое место в список потенциальных невест? А как же чистокровность?

— Сев, это список потенциальных невест. Ключевое слово здесь «потенциальные». Не скрою, что в сложившейся ситуации женитьба Драко на Грейнджер была бы оптимальной. Это было бы выгодно как нам, так и ей.

— Ты делец.

— Нет, — Малфой сделал вид, что оскорбился. — Я Лорд. Ты забыл, что ли? А еще я бизнесмен.

— Ты — делец! Но продолжай, мне интересно услышать твою точку зрения.

— Итак, Грейнджер была бы оптимальной партией. На взаимовыгодных условиях, естественно. Девочка станет героиней войны, подругой главного избавителя нас всех от абсолютного зла в виде Лорда. Кстати, как он там, интересно? Нужно, наверное, его навестить.

— Ты не отвлекайся, продолжай.

— Так вот, она героиня, а мы немного в опале. Этот брак был бы идеальным решением наших проблем. Драко, как мужу героини, были бы открыты любые двери. Ей, как жене аристократа, открылись бы все остальные двери. Все довольны, все прекрасно. Но! Рей. Рейнард неуравновешенный слегка. Он может все неправильно понять. И да, ты прав, Драко в этом случае не дожить до свадьбы. Да и мне, собственно, тоже. Так что пункт номер один вычеркиваем.

Я некоторое время смотрел на Малфоя. Практичный подход, ничего не скажешь. Ну что ж, продолжим.

— Номер два Панси Паркинсон. Ты уверен? Панси — умница и красавица. Она быстро загонит Драко под каблучок своих шикарных туфелек и, в общем-то, все.

— Нужно рассмотреть все плюсы и минусы, — задумчиво произнес Люциус. — Значит, плюсы. Она богатая наследница. Они с Драко знают друг друга с детства.

— А еще Паркинсон — крестный Драко, — подсказал я.

— Что? Не мели чушь. Какой крестный? Если не хочешь выполнять обязанности крестного отца, то так и скажи, — обиделся Малфой. Ну, и что на это ответить? Мда.

— Ты продолжай, какие еще плюсы?

— Все. Больше плюсов нет. Паркинсоны, так же как и мы, будут выкинуты на время из общества «победившей» стороны. Хорошо, если нас всех скопом не посадят.

— Ты думаешь, я это допущу? — я спросил Люциуса довольно лениво.

— Нет, конечно. Но то, что нам вслед будут гнилые помидоры кидать — это факт. Да ерунда. За границей отсидимся, не суть. Но минус довольно-таки существенный. Так же как и то, что Панси властная, избалованная и…

— Настоящая змея из семейства аспидов, — снова подсказал я, начиная уже хихикать.

— Да, не без этого. Драко загнать под каблук проблематично будет, а это означает скандалы, ссоры. Все это не пойдет на пользу моим будущим внукам. Так что… Вычеркивай.

— Как скажешь. Пункт три — Джиневра Уизли. Ты это серьезно?

— Конечно. Миниатюрный вариант Грейнджер, с поправкой на то, что она сестра героя и т. д…

— Ну, в этом случае Драко, возможно, до свадьбы и доживет. Я повторяю, возможно. А вот что будет потом… Ты не забыл, что у милашки Джинни шесть братьев и мать — Молли Прюэтт?

— Вот это-то меня и останавливает. Шесть братьев? Ерунда, как-нибудь договорились бы, но Молли… А такой хороший шанс и положение поправить и фамильный дар вернуть, не судьба. Вычеркивай.

— Пункт номер четыре. Сьюзен Боунс, — меня захватил этот театр абсурда. Я начал получать искреннее удовольствие.

— Хороший вариант. Тихая, скромная. Племянница Амалии.

— Не советую.

— Почему?

— Она — пуффендуйка.

— И?

— Ты не представляешь, что это за люди. В общем, не советую, — я говорил серьезно.

Малфой несколько секунд меня разглядывал, затем кивнул.

— Хорошо. Тогда вычеркивай всех пуффендуек.

Я вычеркнул из списка порядка пятнадцати имен.

— Лаванда Браун, — прочитал я, наконец.

— Что ты можешь о ней сказать? — деловито поинтересовался Малфой. — Лично я знаю только, что она довольно миленькая и из хорошей семьи.

— Ветреная, избалованная, влюбчивая, — подвел итог я.

— Вычеркивай, — потребовал Люциус.

— Почему? — я искренне удивился.

— Она влюбчивая. Я не хочу гадать, мои ли будут внуки, и не хочу проводить кучу тестов на отцовство. В конце концов, мой сын не олень. Ему рога будут не к лицу.

— Не к лицу, верно, — я задумчиво прикусил карандаш, которым вычеркивал имена потенциальных невест. — Ты в курсе, что он анимаг?

— Кто?

— Драко. Ты вообще хоть что-нибудь о своем сыне знаешь?

— Я знаю, что он мой сын и горжусь им. Мне этого достаточно. Ребенок должен ощущать полную свободу, и он не вырастет неудачником. А какая у него форма? — любопытство пересилило новаторские идеи в воспитании.

— Белый хорек. Довольно симпатичный, кстати, — я улыбнулся, вспомнив, как Крауч-младший пытался превратить Драко в кого-нибудь и, сам того не подозревая, спровоцировал переход в анимагическую форму. Тогда и сам Драко, и Минерва, которая учила мелкого Малфоя, изрядно переволновались. Драко регистрироваться не собирался. Пока, во всяком случае. И если бы кто-то понял, что получившийся симпатичный зверек — это не гений лже-Грюма, а незарегистрированный анимаг, то могли возникнуть некоторые проблемы. Но продолжим.

— Парвати Патил и Падма Патил. А почему вместе? — удивился я.

— Потому что близнецы. Знаешь, вычеркивай, — просто сказал Малфой.

— А где плюсы-минусы?

— Я вспомнил их бабку по материнской линии. Какая бы девочка ни стала леди Малфой, у них у обеих есть небольшой порок, который перекрывает все достоинства.

— Какой?

— Они слишком амбициозны и любят быть в центре внимания. А это значит, что уже на первом свидании каждая из них будет думать о том, как они будут делить имущество при разводе.

— А я знаю, кто тебе подойдет, — я закусил губу, чтобы не расхохотаться. Причем мне пришлось приложить максимум усилий к этому, казалось бы, простому действию.

— Кто? — Люциус был явно заинтересован.

— Начнем с того, что моя кандидатура сирота. Родители умерли, когда она была еще ребенком. Родственники — магглы. Кандидатура — полукровка. Это не проблема?

— Нет-нет, ты же слышал, что я про Грейнджер говорил. К тому же кровь Малфоев пора уже разбавлять. Продолжай, ты меня практически заинтересовал.

— Так, значит, продолжать. Ну что же. Кандидатура одного года с Драко. Учится так себе, не глупа, но имеет некоторую склонность к истерии и паранойе. Но, я думаю, на фоне вашего семейства это сойдет за норму. Не дуйся, я всего лишь констатирую факт. Однако, несмотря на все эти отрицательные черточки, ею можно запросто манипулировать. Съедает на раз любую хрень, какой только её ни кормят. Далее. Со стороны отца — неплохое происхождение, есть факты, указывающие на Певереллов. Довольно неплохое наследство. Внешность? Ну, я в этом плане не объективен.

— На какой стороне сейчас находится твоя кандидатура? — Малфой вырвал у меня из рук список и теперь внимательно его изучал. Наверное, понять не мог, как такая подходящая «невеста» могла пройти мимо его любящего родительского ока.

— Абсолютно и полностью на стороне Света, — продолжил я, изо всех сил стараясь не заржать. — Скажу более. В конце этой нелепой войны эта кандидатура будет абсолютно героической. Вот есть только одна проблема.

— Что за проблема? — деловито поинтересовался Малфой. — Она решаема? Это ревнивый поклонник?

— Нет. Я очень сомневаюсь, что у моей кандидатуры есть поклонник.

— Тогда что? Злобные родственники? Хотя нет. Ты сам сказал, что родственники магглы, поэтому не могут иметь ничего против Малфоев. Тогда что? Какой-нибудь порок?

— Место жительство Драко, — я уже не мог сдержаться и тихонько подхихикивал.

— Она иностранка? Хм, наверное, так даже лучше.

— Нет, она не иностранка. Просто проблема в том, что мы все живем в Великобритании.

— Я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь, — нахмурился Люциус.

— Вот если бы мы жили, ну, допустим, в Нидерландах, то проблемы бы никакой не существовало.

— О ком ты сейчас говоришь? — глаза Люциуса сузились, кажется, он начал догадываться, что я над ним издеваюсь.

— Как о ком? О Поттере, конечно. Просто идеальная кандидатура для твоих матримониальных планов, если, конечно, не брать во внимание тот факт, что Поттер — парень, — я не выдержал и засмеялся, ловко уворачиваясь от диванной подушки, которую в меня швырнули наверняка в знак благодарности за такую замечательную идею.

— Кретин! Я тебе почти поверил! — Люц горел праведным гневом.

— А почему почти?

— Я знал, что где-то здесь есть подвох.

— Так, в списке остались только Дафна и Астория Гринграсс. Все, больше нет никого. Так кого ты прочишь в жены Драко?

— Одну из девочек Гринграсс. Главное их преимущество в том, что они полностью нейтральны. Почти все производства Гринграссов находятся не в Великобритании и им по большому счету наплевать и на Лорда, и на Фаджа. Однако то, что девочки учатся в такое непростое время здесь в Хогвартсе, говорит о том, что им не чуждо чувство некоего патриотизма. В общем, я решил. Пусть будет Гринграсс.

— А которая? Их две, ты не забыл, Люц? — я буквально промурлыкал последнюю фразу.

— Да любая. Должен же у Драко быть выбор.

Я охренел. Это он называет выбор? Хотя, ему самому, наверное, в свое время такой выбор предоставили. Или Нарси выбрать, или Беллатрикс. Брр… Малфой совершил чисто интуитивно абсолютно правильный поступок, женившись на Нарциссе.

— Ты считаешь, что предоставил Драко выбор?

— Конечно, — Люциус недоуменно посмотрел на меня. — Хотя, мне иногда кажется, что лучше молодым людям никакого выбора не предоставлять. Вот, смотри, Рею однажды предоставили выбор и чем это закончилось?

— Чем?

— Его из дома выгнали.

— Ты знаешь, за что Мальсибера выгнали из дома?

— В общих чертах, — Люциус слегка нахмурился. — А ты что, не в курсе?

— Сам Рей молчит, как Поттер у меня на уроках. Мелькали высказывания, что его выкинули из дома, когда пришел ордер на его арест. Но, что-то я не верю, что основная причина была в ордере.

— Нет. Ордер просто был той самой каплей, которая оказалась последней. А что на самом деле произошло. О, это тайна, тсс… — и Малфой приложил палец к губам. — Что произошло в Мальсибер-Холле, правда, не знает никто.

— И как нам узнать? С Мальсибером-старшим побеседовать?

— Так он тебе и скажет.

— Ты можешь что-нибудь предложить?

— Ну, Империус?

Я не выдержал и засмеялся, затем ненадолго задумался. Спустя минуту покачал головой.

— Нет, не пойдет. Здесь нужно как-то по другому действовать.

— Я тут подумал, — Малфой задумался. — У Мальсиберов, кроме домовиков, есть слуги-люди. В основном симпатичные горничные, — Люциус снова ненадолго замолчал. — Давай у них спросим?

— А родители Рея? — я, признаться, заинтересовался.

— Отец сейчас должен быть рядом с Лордом.

— А мать?

— А мать лет пятнадцать назад вырез на парадной мантии не рассчитала, продуло её ветром на рождественской вечеринке, и она умерла от самой аристократичной болезни в мире. От инфлюэнции.

— Как так, она что, от простуды умерла? — у меня глаза даже расширились.

— А что, ты думаешь, это невозможно?

— Как-то неправдоподобно, — продолжал сомневаться я.

— Ну не суть. Не знаю, что там на самом деле произошло, но официальная версия была такая, — Люциус поднялся, взял свою трость и обратился ко мне. — Ты ведь можешь прямо отсюда аппарировать?

— Могу, — я пожал плечами. Ему не надоело каждый раз одно и то же спрашивать? — Значит, в Мальсибер-Холл? — я снял мантию, провел рукой по лицу, снимая иллюзию, и, подойдя к Малфою, я взял его за руку. — Поехали.»

— Люциус? — Рейнард выразительно посмотрел на друга. — Соври мне, что вы не ходили в Мальсибер-Холл.

— А зачем? Если мы действительно туда ходили, и Северус, думаю, очень подробно описал все это.

— А что…

— Не что, а кто. Смазливая девушка по имени Грейс провела для нас увлекательную экскурсию по дому и рассказала старую сказку на новый лад. Но ты не перебивай нашего чтеца, Перси, продолжай.

«Где находился Мальсибер-Холл, я примерно знал. Однако в самом доме ни разу не был. Поэтому мы аппарировали перед массивными воротами поместья. К моему большому удивлению никакой защиты на воротах не было. Только отворот для магглов. Я недоуменно посмотрел на Люциуса. Тот понял меня правильно и, не дожидаясь вопроса, ответил:

— А здесь никогда защиты не было. Рей как-то говорил, когда мы еще в школе учились, что поставить абсолютную защиту никому из Мальсиберов не дано, мол, они не темные. Справиться с тем, кто сможет снять защиту, на которую уйдет много времени и сил, они вряд ли смогут. А со всеми другими, ну что ж, никто их в гости не звал, сами виноваты.

— Практичный подход, — задумчиво пробормотал я.

— Скорее глупый, — Люциус фыркнул. — Большинство чар на входе в Малфой-мэнор носят предупреждающий характер. В подобном случае, если ты будешь предупрежден о посетителе, с которым не сможешь справиться, то у тебя всегда будет время быстро уйти.

— Сбежать.

— Да хотя бы и сбежать? Зато живыми и здоровыми.

— Вот это практичный подход, — согласился я.

Уже подходя к крыльцу, я решил уточнить.

— Что мы будем делать, если Мальсибер-старший будет дома?

— Поздороваемся и поинтересуемся, как дела у нашего обожаемого Лорда, — пожал плечами Малфой. Меня слегка передернуло, но я признал правильность суждений Люциуса.

Нам повезло. В доме никого, кроме молоденькой хорошенькой ведьмочки, которая представилась как Грейс, не было. Малфоя горничная знала, поэтому без вопросов впустила молодых господ. Молодые господа — это мы с Люциусом. Я поблагодарил Мерлина, который заставил меня снять иллюзию и учительскую мантию перед нашим походом. Конечно, это был Мерлин. Сам бы я просто внимания не обратил на то, в каком виде нахожусь.

Так как я был моложе Люциуса, да и выглядел едва ли на двадцать пять, то все внимание девчонки было приковано к моей скромной персоне. Она старательно хлопала глазами, а я также старательно улыбался на всем протяжении этой странной экскурсии. Я ее не знал. Хотя, судя по всему, должен был хоть немного учить девушку. Видимо, она получала образование за границей, если вообще его получала.

Грейс было скучно, и она начала трещать без умолку, как только мы попросили ее просветить нас относительно этого странного семейства, в чьем доме мы в данный момент находились. Когда мы проходили мимо картиной галереи Грейс показала на портрет отца Рея.

— Это Лорд Мальсибер. Он симпатичный, правда? Только его все равно никто не любит. А вот сын любил сначала, когда маленьким был.

— Прости, а откуда ты это знаешь? — перебил я девушку, — тебе лет меньше, чем этому самому сыну.

Девушка в ответ рассмеялась.

— Это я просто так выгляжу. Моя двоюродная бабушка — вейла. Мы долго не стареем. А милорда Рейнарда я еще совсем малышом помню. Я уже здесь работала, когда он родился.

Мне захотелось сплюнуть прямо на вылизанный мраморный пол. Это же нужно было так проколоться. Хотя, вон Малфой молчаливый какой-то. А на меня чары вейл не действуют. Я помню, как эта, как её там, Делакур, пытаясь кого-то охмурить, слегка воспользовалась этими чарами. Накрыло тогда всех представителей мужского пола, находящихся в радиусе ста метров, а я просто прошел мимо. Девочка тогда слегка охренела и больше не пыталась что-то подобное сотворить. Так что мне даже в голову не могло придти, что это белокурое создание, вполне возможно, ровесница моей матери.

— Эм, а это кто? — чтобы как-то смягчить собственную глупость я ткнул пальцем в чей-то очередной портрет.

— А хрен его знает, — пожала плечами Грейс. — А вот здесь висел портрет Рейнарда. До того, как его отлучили от Рода, — и она указала на пустое место, резко выделяющееся в стройном ряду портретов.

Я остановился и, прислонившись к стене, задал волнующий меня вопрос:

— За что Рея выгнали?

Грейс остановилась и внимательно посмотрела мне в глаза, затем, негромко вздохнув, принялась рассказывать.

— В 1981 году, после падения Темного Лорда, семья Мальсиберов находилась немного в опале. Положение семьи решили улучшить за счет Рейнарда, женив его на подходящей девушке.

— Это было до или после процесса?

— До. Рейнард всегда был красивым мальчиком. Но то, что он стал Пожирателем, причем, судя по слухам, одним из самых безжалостных… Все это не делало его завидной партией, особенно в то время.

— Ты так говоришь, как будто не веришь в это.

— Я знаю Рея. Он был взбалмошным, упрямым, но никогда он не был жестоким. Его воспитание было далеким от идеального.

Что-то она разговорилась. Я медленно повернулся к Малфою, тот как раз прятал палочку в трость.

— Опять Империус?

— Нет, зачем? Заклятие доверия и кое-что из семейных, она сейчас нам быстренько ответит на все наши вопросы и пойдет спать, а завтра не будет помнить даже о том, что кто-то вообще приходил.

Малфоя ничто не исправит. Он всегда будет искать выгоду с наименьшими для себя затратами и с выполнением меньшего количества телодвижений. Только для друзей он делает исключение. Например, без вопросов спонсирует меня, даже не поинтересовавшись, а на что я вообще живу. Хотя это для меня непонятно. Люциус прекрасно знает, что я руковожу Отделом Тайн. Он прекрасно знает, сколько получают мои сотрудники, но, видимо, думает, что я тружусь за идею. Хотя я, наверное, сам виноват в существующем положении дел. Когда Люциус спросил меня, а сколько я зарабатываю в Отделе, все мои мысли находились в районе Острова, где вовсю шла подготовка к приему магглорожденных. И ответил я что-то вроде, что ни хрена не получаю, а буквально последнее отдаю. Когда речь заходит о деньгах, мы с Люцем говорим, похоже, на разных языках.

Я повернулся к Грейс. Мне нужно выяснить, что может ожидать Рея при встрече с любящим отцом.

— Грейс, расскажи нам, что предпринял отец Рея, чтобы… эм… поправить дела.

— Он решил, что девушки будут более сговорчивыми, если знакомство будет происходить здесь, в Мальсибер-Холле.

— Девушки? Ты сказала «девушки»?

— Да, я именно так и сказала. Надежда на то, что ему удастся просто женить своего сына, даже не посещала лорда Мальсибера. Поэтому он рассчитывал на то, что хотя бы одна из девушек сможет заинтересовать Рейнарда и всерьез заинтересуется им сама.

— Он что, не мог просто приказать Рею? — удивленно произнес Люциус.

— Нет. Не мог. У Рейнарда возникли разногласия с отцом незадолго до того, как Темный Лорд исчез. Рейнард начал сомневаться в правильности поступков Лорда и даже высказывал свои опасения отцу. А также несколько раз проигнорировал приказы самого Темного Лорда. Он был за это серьезно наказан, но факт оставался фактом.

Я сжал кулаки. Ну, Рей. Ты у меня получишь за то, что так филигранно играешь правдой. Почему ты так упорно молчишь о своем прошлом? Почему нам приходится изгаляться, чтобы узнать о нем?

— Продолжай, Грейс, — мне ужасно надоело улыбаться, но заклятие доверия требовало, чтобы ты как минимум вызывал симпатию у жерт… э… у собеседника изначально. Малфой быстро определил, кто из нас понравился Грейс и обратил заклятие на меня.

— Все девушки были из благородных, но обнищавших семей.

— Логично, — согласился Люциус.

— Первой была Кетрин. Давайте обойдемся без фамилий, — мы с Люциусом синхронно кивнули. — Она до смерти боялась Рейнарда, все пряталась от него по углам, но ее отцу очень были нужны деньги.

— Какое-то средневековье, — пробормотал я, проводя рукой по волосам. — Люц, неужели это возможно?

— Конечно. Подобные методы архаичны, но они имеют место быть. Ты же хочешь в случае чего женить Рея без его согласия. Здесь же парню хоть какой-то выбор предоставили.

— Не сравнивай, — я усмехнулся. — Рейнард влюблен в Грейнджер, так же как и она посматривает на него с явным одобрением. Я всего лишь хочу лишить этих двух упрямых баранов маневра, иначе, пока у них до свадьбы дойдет, у тебя внуки вырастут, а у Рея нет этого времени.

— Я могу продолжать? — вклинилась в наш диалог Грейс. Я кивнул, и она продолжила свой рассказ. — Кетрин была милой девушкой, но, как я уже говорила, до смерти боялась Рейнарда. И он не делал ни малейшей попытки успокоить девочку. Наоборот. Он демонстративно выставлял напоказ Метку, а за столом все его разговоры начинались со слов: «А вот однажды, мы с Беллатрикс…». В общем, лорду Мальсиберу уже через неделю стало понятно, что ничего не выйдет. И он написал отцу девушки, что их план терпит фиаско и поэтому, мол, извините. И вот что самое удивительное. Когда папаша приехал за дочерью, ее нашли в постели Рейнарда. Испуганной и обескураженной девица не выглядела. Просто заявила, что как любовник молодой Мальсибер ее устраивает, а как муж — нет. И прежде чем уехать пригласила Рейнарда заглядывать к ней, кофе утром попить. Следующей была Сьюзен. Вот уж чума на наш дом. Рейнарда она не боялась. В койку к нему прыгнула в эту же ночь. И вообще, вела себя…. — Грейс покачала головой. — А уж темперамент у нее был… Кончилось все это тем, что Рейнард стал прятаться от нее. Хотя, я ее в чем-то понимаю. Когда я ее папашу увидела, то поняла. По сравнению с этим чучелом, Рейнард, наверное, молодым богом ей казался, — Грейс хихикнула. — Потом еще две или три было. Имён уже и не помню. И все как по написанному было. Сначала страх, потом настороженность, а потом симпатия и заканчивалось все в спальне Рейнарда. Но вот до свадьбы почему-то не доходило. Уж и не знаю, что было причиной.

— Он этих девушек не…. — мне было трудно предположить подобное, но это было необходимо.

— Нет, что вы. Рейнард умел быть милым, когда ему это было выгодно. К тому же с его внешностью понравиться девушке не было чем-то сложным. Да и невинностью там и не пахло.

— Откуда ты это знаешь?

— Я постель молодого Мальсибера меняла. Так вот, жениться не хотел Рейнард. Может, просто в пику отцу, я не знаю. А потом пришел ордер на его арест. Между отцом и сыном состоялся разговор за закрытыми дверьми, который закончился тремя Авадами, пущенными вслед уходившему Рейнарду, ритуальным сожжением его портрета и криками, что на следующей встрече лорд Мальсибер не будет разговаривать с отбившимся от рук мальчишкой, а просто убьет его, причем очень жестоко.

Глаза Грейс стали закрываться и речь замедлилась. Она развернулась и побрела куда-то в сторону лестницы. Малфой посмотрел на меня.

— Я не буду навязывать свое решение Драко. Будем надеяться, что им при выборе будущей жены будет двигать здравый смысл, — произнес он задумчиво.

Мы не сговариваясь двинулись к выходу.

— И что нам сейчас делать? Что случится, когда Рей с папашей встретится? — я как обычно рассуждал вслух.

— Детоубийство, что же еще. Насколько я знаю, Мальсибер-старший слов на ветер не бросает, — мрачно озвучил Малфой мои догадки.

— Нужно нам в Круг возвращаться, чтобы ничего подобного не произошло.

— Нужно. И что, мы просто вот так заявимся, здравствуй, мол, Лорд, ты извини, но мы были слегка не в форме, поэтому не смогли предстать перед тобой раньше. Нет, ты так и можешь сделать, все равно тебе ничего не сделают, а вот я не люблю, когда на меня Круциатус накладывают. И, кстати, что с моей Меткой происходит? Почему я вызова не чувствую? — Малфой пулеметной очередью расстреливал меня вопросами.

Если бы я знал, что творится с его Меткой. У меня есть предположение, что в нем пробудилась та капля крови Фолтов, которая была когда-то влита в его Род, в тот момент, когда он открыл врата Грани. Но это только предположение. А в остальном он был прав. Мы не можем просто так взять и заявиться к Лорду. Боюсь, Лорд нас неправильно поймет. Он же не знает, что мы преданнейшие его слуги. Значит, нужно что-то сделать такого, чтобы нас приняли с распростертыми объятиями, еще и похвалили за усердие. А таких вещей, что могут поднять настроение Лорда, всего две: Пророчество и находящиеся до сих пор в Азкабане слуги Лорда. С Пророчеством, я думаю, нужно подождать. Пока Лорд будет играть с Поттером в увлекательную игру «забери Пророчество и отдай его мне», лишних телодвижений он делать не будет. Значит, остается Азкабан.

— Мы придем к Лорду вместе с освобожденными из Азкабана его слугами, — проговорил я, когда мы уже были возле ворот.

— То есть как с освобожденными из Азкабана слугами? То есть, ты хочешь создать панику на улицах и неразбериху в правительстве? Я только за, — и заулыбавшийся Малфой даже руки потер.

В таком настроении мы вернулись в Хогвартс и принялись придумывать гениальный план освобождения.»

— Я вот сейчас подумал, что на самом деле мы зря в дом к твоему отцу вломились, — задумчиво произнес Малфой.

— А я думаю, что не зря, — так же задумчиво проговорил Мальсибер. — Сев, каким бы невменяемым в ту ночь ни был, но сразу понял, кто меня так уделал. И сейчас у меня возник вопрос: а кто еще навестил дом моего отца, когда он был дома? Можете не отвечать, — Рей коснулся уха и усмехнулся. — Думаю, скоро я об этом узнаю. Перси, читай.

Глава 9. Побег

«15 января 1996 года.

Я стоял перед зеркалом и разглядывал свое отражение. Мда. Хорошо погуляли. Самое обидное заключалось в том, что мы были трезвыми. Два симметричных фингала на скулах и разбитый нос выглядели очень экстравагантно. Закралась даже подлая мыслишка выйти в таком виде на завтрак. Пусть детишки порадуются. Затем, вздохнув, я поднял палочку и убрал все следы своих ночных похождений.

Этой ночью произошел побег из Азкабана. Самый грандиозный в истории существования этой тюрьмы. А перед этим было первое занятие окклюменцией с Поттером.

Буквально за десять минут до начала этого занятия я притащил думосбор из кабинета Альбуса. Мне нужно было освежить воспоминания о структуре Азкабана, а также выяснить, в каких именно камерах находятся будущие свободные маги. Рей был уже на месте, заняв камеру, в которой находился тот парень, которого засадили вместо него. Даже не брился и не мылся ради этого несколько дней.

Ровно в шесть в кабинет ввалился Поттер. Я пригласил его войти и еще раз напомнил, зачем мы, собственно, здесь собрались.

Мальчишка продолжал меня удивлять своей наглостью. Нет, я понимаю, я ему не нравлюсь, но это же не повод не соблюдать субординацию. Все-таки я его учитель, а он мой ученик, а Поттер еще бы похлопал меня по плечу со словами: «Здорово, Сев!» Поморщившись, я постарался поставить мальчишку на место. Не скажу, что мне это удалось. Но хоть фамильярности поубавилось.

Затем я провел краткий курс по теме о том, что такое вообще окклюменция и легилименция. Судя по виду Поттера, тот не понял ни слова. Что не удивительно. Когда человек не хочет что-то понять, он и не поймет сказанного никогда. Я вообще начинаю все больше сомневаться, что в мозге Поттера присутствует серое вещество. В отсутствии хотя бы небольшого кусочка такого жизненно важного элемента человеческого организма, как мозг, мы с Малфоем и, видимо, Лорд (он как человек любознательный явно не смог пройти мимо надвигающейся на него пустоты) начали подозревать после того, как парень начал связываться с Томом напрямую. И никто не сможет убедить меня, что это именно я виноват в том, что парень стал слегка ущербным. Да, он должен отставать в развитии от своих сверстников, но на год-полтора, не больше. А не вести себя как обиженный на весь свет первоклашка, который отказывается учиться читать с воплем: «Зачем вы заставляете меня делать то, чего я не хочу?» — это уже зависит явно не от меня. Ну вот есть же в школе студенты, которые занимаются не так блестяще, как та же Грейнджер, но они добиваются хоть каких-то результатов своим упорством и желанием. А тут… Ни упорства, ни желания. Зачем перенапрягаться, когда все за тебя сделает Грейнджер, а то, что не доделает, на блюдечке преподнесет Альбус. И это я виноват в его дефектности?

Вот наличие этой самой связи между его разумом и разумом Лорда мальчика заинтересовало. Пришлось акцентировать на этом внимание. Правда, потом я начал задумываться о том, что Поттер процентов на девяносто пять целенаправленно не будет закрывать свой разум от проникновения в разум Риддла, пытаясь выпытать все секреты Лорда.

Все это пришло мне на умпотому, что Поттер все никак не мог понять, зачем ему нужно изучать окклюменцию. Я, если честно, тоже этого не понимал, но по другим причинам. Закрыть их друг от друга все равно невозможно, пока существует связь. Однако, я решил попробовать донести до Поттера, что между ним и Лордом существует именно связь, что он не является крестражем, что сейчас он не является даже якорем, удерживающим осколок души Лорда, кровь мальчишки при ритуале сделала свое дело. Судя по решительному выражению его лица, я понял одно: нужно избавляться от этих уроков, потому что проснувшаяся шпионская жилка взяла верх, и даже угроза того, что ничего хорошего Поттеру это не принесет, не сможет ослабить его порывы нести свет в массы. То, что связь между ними осталась, заставляло думать с каким-то садистским удовольствием об откате, который настигнет Лорда при разрыве.

Следующим этапом было отучить Поттера называть Лорда по имени. Это было сложно. И когда на это имя будет наложено вето, а оно будет наложено, то мальчишку могут ждать неприятности. Мерлин, мне только этой головной боли не хватает. Причем сам Поттер аргументировал свое желание именовать Лорда тем, что так поступает Альбус. Вообще-то Альбус называет Лорда Томом. Но, видимо, Поттер страдает не только близорукостью, но и тугоухостью.

Морально подготовив себя к тому, что нужно приступать к установке щита на разум мальчика, я подошел к думосбору. Отделив несколько воспоминаний, касающихся Азкабана, я стряхнул нити в Омут. Предстоящая авантюра не улучшала моего настроения.

Поставив думосбор на полку, я повернулся к Поттеру.

— Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку.

Подождав, когда Гарри вытащит палку, я поднял свою. Делать мне это было необязательно, но учить так учить.

— Можете с ее помощью обезоружить меня или защититься каким угодно иным образом, — подсказал я.

— А что вы собираетесь делать? — Поттер с беспокойством смотрел на мою палочку. Я слегка закатил глаза. Наверное, превратить тебя в вазу и подарить Альбусу на день рождение, что я еще могу сделать?

— Я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, — я говорил тихо, пытаясь сосредоточиться на подготовке к выполнению одновременно двух заклятий, очень сильно отличающихся друг от друга. — Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы уже проявили способность сопротивляться заклинанию Империус. Вы увидите, что подобные усилия требуются и здесь… Теперь соберитесь. Легилименс!

Я не сосредотачивался на конкретной картинке. Мне это было не нужно. Ключевые моменты жизни Поттера, на которых он сам останавливался. Я использовал их как точки привязки для моей сети. В какой-то момент я ослабил легилиментную нить, и парню удалось выкинуть меня из своей головы. Заодно мальчишке удалось стегануть меня огненной плетью. Я вовремя подставил руку, иначе удар пришелся бы по лицу. Глубоко сомневаюсь, что Поттер знает подобные заклятья, значит, стихийная магия. И это в его-то возрасте. Я покачал головой.

— Вы хотели защититься Обжигающими чарами? — я все-таки решил уточнить.

— Нет, — со злостью ответил Гарри, поднимаясь с пола.

— Я так и подумал. Вы впустили меня слишком далеко. Потеряли контроль.

Дальше я попытался облегчить себе жизнь, ну и заодно, попытаться добиться ответа от Поттера на поставленную перед ним задачу.

В этот раз меня впустили еще глубже. Поставив еще несколько контрольных точек сети, я решил, что на сегодня достаточно, я и так причиняю парню сильную боль. Это Рея я мог мучить до конца. Он сильный, он справился. А вот Поттер… И, отпустив одно заклятье, я всерьез занялся легилименцией. Когда все мое внимание было сосредоточено на одном деле, мальчишка не смог помешать мне. Смерть Седрика. Я не видел, как он умер. Видел только тело. Я опустил палочку. Поттер валялся на полу. А мне захотелось сделать какую-нибудь пакость, сделать ему больно за то, что своим нежеланием учиться он вновь напомнил мне о смерти, которой можно было избежать. А еще я сильно разозлился на него. За его слабость, за неумение и нежелание постоять за себя. Вон, тот же Лонгботтом. Вроде был тюфяк-тюфяком, а как прижало, так засуетился. Во всяком случае, окклюменцию он постиг очень быстро. И сейчас только посмеивается над нашими попытками взломать его щит. Нет, я, конечно, могу это сделать, да и Люциус тоже, но мальчишка умудрился раскрутить нас на спор, что кроме легилименции мы ничего применять не будем. Поттер же настолько зациклился на неприязни ко мне, что это обучение превратилось в фарс. В этот момент я понял, что он не захочет учиться у меня ничему. Даже если бы это противоречило его желаниям. Просто в пику мне. И я сорвался. Это было глупо, низко, но остановиться я не мог.

— Я сказал вам: освободиться от эмоций!

— Да? Сейчас это затруднительно, — огрызнулся Гарри.

— Тогда вы станете легкой добычей для Темного Лорда! Дураки, у которых душа нараспашку, которые не владеют своими чувствами, упиваются грустными воспоминаниями и так легко позволяют себя спровоцировать — одним словом, слабые люди, — у них нет никаких шансов противостоять ему! Он войдет в ваш ум, Поттер, как нож в масло!

— Я не слабый.

— Так докажите это! Возьмите себя в руки! Подавите гнев, владейте собою! Пробуем еще раз! Приготовиться! Легилименс!

Поттер не сопротивлялся. Вообще. Я начинаю задумываться, а может, Поттер действительно мазохист? Увидев коридор, ведущий к залу Пророчеств, он вдруг заорал, да так, что я от неожиданности вышел из его разума.

— Я ЗНАЮ! Я ЗНАЮ!

Оказалось, что Поттер узнал этот коридор, который видел один раз в жизни, когда шел к залу суда. И теперь, вцепившись в меня с настойчивостью маньяка, он пытался выяснить у меня про Отдел. Я от неожиданности охренел и быстренько освободил парня от своего присутствия до среды. В среду продолжим устанавливать сеть. От окклюменции толку точно не будет.

Задумавшись, я начал вкладывать мысли из думосбора обратно себе в голову. Когда за Поттером захлопнулась дверь, я опомнился и снова скинул мысли в Омут. Пора заняться нашими узниками.

Спустя час я сидел в кресле и прокручивал всю информацию у себя в голове в десятый раз. Обсудив все с начальниками безопасности, мы пришли к выводу, что девять человек Лорду на первое время хватит. Дальше предстояло сделать довольно непростой выбор. То, что трое Лестрейнджей должны бежать, было понятно изначально без всяких обсуждений. Мальсибер бы явно обиделся, если бы мы его случайно в тюрьме оставили. Остальные же были выбраны методом тыка: на какое дело падал глаз — тех и выбирали. Долохов выпадал три раза — мы с Реем очень не хотели его выпускать, но, похоже, от судьбы не уйдешь. Или он сильно хотел на свободу. Видимо, так сильно, что смог повлиять на наш выбор. Кэрроу первоначально был выбран только один — Амикус. Но слишком честный Малфой настоял, чтобы семья безобидных дебилов воссоединилась хотя бы на время. Так что Алекто тоже попала в наш список. Руквуд, который чем-то приглянулся Малфою. Люциус с пеной у рта доказывал, что это самый необходимый для нас человек. Оказывается, я его еще и в должности должен буду восстановить. Ну, в принципе, с уборкой у нас вечные проблемы, так что я не против. Домовиков в нашем Отделе нет, чтобы не перекрыть или не переплести разностихийную магию домовых эльфов с магией наших ученых. Отстраивать Отдел еще раз у меня лично никакого желания не было. Поэтому несколько раз в месяц особо провинившиеся работали в качестве уборщиков и отдраивали коридоры. Следующим был Трэверс. Если честно, кто это, я так навскидку сказать и не могу. Его очень хорошо помнит Рей, который в принципе был не против его досрочного освобождения. На чем точно он специализировался у Лорда, даже Мальсибер сказать не мог, но не отрицал, что, возможно, тот выполнял функции, подобные тем, что оттачивал Руквуд у нас в Отделе. Итого — девять человек.

Сейчас я детально изучил расположение камер и находился в глубокой задумчивости. Если кратко, Азкабан представляет собой десятиэтажное здание, построенное в виде треугольной призмы. Очень узкие камеры с высокими, под пять метров, потолками. Камер на этаже с каждой стороны десять. И просто невероятной ширины зал, в который выходят двери всех камер. В том месте, где стены образовывали углы помещений, были высокие винтовые лестницы. Окон в камерах не было, а были небольшие зарешеченные бойницы под самым потолком. Но не во всем этом заключалась главная проблема.

Руквуд. Как самый безобидный и неопасный, он находился по правой стороне (от материка) первого этажа в камере номер четыре. На втором этаже по левой стороне в десятой камере находился Амикус Кэрроу. Как оказалось, в то время, когда его отправили в Азкабан, все верхние этажи были заняты и поэтому его временно поселили на второй этаж, куда обычно ссылались воры, жулики и тому подобная мелкая преступная категория недобропорядочных граждан. А потом про него просто забыли. На пятом этаже в седьмой камере по дальней стороне располагались апартаменты Алекто. С Лестрейнджами проще. Они хоть все на одном этаже находились, на последнем. Но по разным сторонам, разумеется. Компанию Рабастану по правой стороне составлял Мальсибер. Белле ранее составляли соседство Блек с одной стороны и Барти Крауч с другой. Рудольфус находился напротив жены. Долохова я вообще очень долго не мог найти. Оказалось, что его перепутали с его однофамильцем, который очень долго укрывался от алиментов. Для меня оставалось загадкой, сколько же должен был задолжать скольким детям и скольким женам Антон Долохов (русский парень, который, по моим сведениям, уже укрывался от алиментов где-то в России), чтобы его посадили на четырнадцать лет в Азкабан. Я боюсь предположить, но, кажется, про него элементарно забыли. Мда. Не повезло нашему Долохову. Не забыли бы про Антона, был бы Антонин на свободе уже четырнадцать лет как. Даже насладиться бы всеми прелестями заключения не успел. Трэверс. Жил на третьем этаже в первой камере.

А теперь самый главный вопрос сегодняшнего дня: каким образом мне их вытаскивать из Азкабана, да еще и делать вид, что рассеянные по всей тюрьме преступники в конечном итоге смогли найти друг друга и, сбившись в одну кучу, умудриться сбежать. Ах да. Это все еще должно быть правдоподобно.

Почему мы все до конца не обсудили, а сразу запихали Рея в Азкабан? Сомневаюсь, что мы с Малфоем придумаем что-нибудь приличное. Эван и все остальные быстро открестились от этой авантюры и сказали, что в данной ситуации они не советчики. Если бы нужно было совершить массовый побег и освободить всех скопом, то лучше штурма ничего придумать было бы нельзя. Тогда да, Роше разработал бы гениальный план. А тут…

Мои невеселые размышления прервал стук в дверь. Не дожидаясь разрешения войти, на пороге возник сияющий Малфой. Гладко выбритый, с уложенными волосами и в пожирательском плаще.

— Ты так по школе, что ли, разгуливал?

— Да ладно тебе. Никто ведь не заметил. Ну что, когда пойдем подвиги во благо темной стороны совершать?

— Все отменяется. Мы не учли очень много деталей. А точнее, привести в действие эту авантюру мне возможным не представляется.

— Ты это Мальсиберу не забудь сказать. А то нехорошо получится, когда тот узнает по прошествии нескольких месяцев, что это не очередной твой грандиозный план, — он сел напротив меня и пристально на меня начал смотреть. — Что именно тебе не нравится?

— Все, — я откинулся на спинку кресла, в котором сидел. — Все эти люди расположены хаотично по всему Азкабану. Начиная с первого этажа и заканчивая десятым. Аппарировать вместе с ошалевшей Беллой я не представляю себе возможным. Да и со всеми другими. Дементоры еще эти. Мы не учли ничего. Наша с тобой разгульная жизнь начала действовать на мозг и постепенно лишает нас логического мышления.

— Ты из-за этого в уныние впал? Нашел из-за чего сопли развешивать. Пошли, на месте разберемся.

— Ты вообще в своем уме? — воскликнул я.

— Абсолютно. И ради такого случая даже в трезвом уме. Все нормально будет. Начнем с первого этажа. Развешиваем лапшу на доверчивые уши о том, что именно их выбрал Лорд, и они пойдут за тобой хоть на край света.

— Почему с первого этажа? Логичнее выйти все же через парадную дверь и дементоров оставить позади. Им запрещено спускаться ниже пятого этажа.

— Вот нет в тебе духа авантюризма. Как ты потом Лорду будешь объяснять, почему ты выбрался без единой царапины и через парадную дверь? Логичнее в нее войти, а потом действовать по обстановке, — Лорд Малфой встал со стула и отправился к выходу. Я сокрушенно покачал головой. Вот не нравится мне все это.

Догнав белобрысого в коридоре, я схватил его за руку и без всяких вопросов и предложений аппарировал вместе с ним в Азкабан. Не удивлюсь, если бы он в итоге предложил брать тюрьму штурмом.

Оказавшись на первом этаже, мы огляделись: как и ожидалось, просторный зал постепенно суживался и заканчивался лестницей. Малфой решительно отправился к камере номер четыре и, не произнося ни слова, быстрым движением достал палочку и взрывающим заклятием выбил дверь, ведущую в камеру.

— Ты какого хрена творишь?! Нам нельзя пользоваться магией здесь, ты что, забыл? — я подлетел к нему и выхватил из его рук палку. Заглянул в камеру. Пыль от упавшей двери еще не осела, так что я не смог разглядеть человека, которого просто чудом не прибило.

— Да ладно тебе. Это первый этаж. Ничего страшного не произойдет.

— А он? — я ткнул пальцем в стоящего возле противоположной стены совсем молодого парня, который смотрел на нас испуганным взглядом.

— А он не Руквуд. Ты что, не видишь? Парень, ты кто? — кивнул в его сторону Малфой. Я перевел на парня взгляд.

— Дэрик, — пискнул заключенный и захлопал глазами.

— Видишь, это всего-навсего Дэрик, — повернулся ко мне Люц.

— Вижу. И повторю вопрос: ты какого хера творишь? — практически прошипел я.

— Мне нужно было узнать порядок расположения стен.

— Узнал?

— Ну да. Это точно не правая сторона. Осталась еще одна попытка, — и он бодренько пошел к четвертой камере, располагавшейся напротив этой.

— Стоять! — заорал я. — Если ты еще что-нибудь здесь разрушишь, я посажу тебя за акт вандализма по отношению к государственному имуществу!

— Ты что кричишь? — обиженно буркнул Люц и остановился в центре зала.

— Я что кричу? Ты меня спросить не мог?

— А ты что, знаешь?

— А может, вы мне объясните, что здесь происходит? — вклинился в наш разговор Дэрик, выходя из камеры в общий коридор.

— А может, ты зайдешь обратно? Не видишь, ошибка вышла? — приобняв парня за плечи, Люциус повел его в обратном направлении. Тот быстро сориентировался и выбрался из объятий Лорда Малфоя.

— Пожалуй, я откажусь от столь заманчивого предложения, — в полупоклоне вежливо ответил парень.

— Так! Прекратить этот балаган! — прикрикнул я, еле сдерживаясь, чтобы не запихнуть из обоих в эту освободившуюся камеру. — Сперва ты! — я ткнул пальцем в Малфоя, — сядь вон на ту ступеньку и не шевели даже рукой. И не смотри так на меня! Вот так. Теперь ты, — я развернулся и вперил взгляд в парня. — Кто ты?

— Дэрик.

— Это я понял. За что сидишь?

— За взлом.

— Что взломал?

— Сейфы, — пожал плечами он.

— Вот! Хочешь отсюда выйти?

— Тупой вопрос.

— Ну, значит, поработаешь на меня некоторое время. С тебя взломать девять камер. Сможешь?

— Обижаешь, — кивнул он и, нагнувшись, подобрал какую-то пружину, железку и еще что-то металлическое с пола. — Я тебя знаю. Ты начальник Отдела Тайн.

Я от неожиданности поперхнулся. Насколько помню, мы аппарировали из Хогвартса. А там я всегда ношу иллюзию.

— С чего ты взял?

— У тебя запоминающееся лицо. Рекомендовано держаться от вашего Отдела как можно дальше, — улыбнулся он. Я развернулся к Малфою. Тот оценивающе посмотрел на меня, провел рукой по лицу и покрутил пальцем у виска. Я вздохнул. Ну почему я такой безалаберный? Ведь ясно же, что такие простые заклинания спадут, как только я войду в это здание. Но вот как начальник этой самой тюрьмы я могу делать в самом здании все, что хочу. Быстро нацепив на себя иллюзию, я повернулся к ожидающему указаний парню. Оценив новый облик, тот усмехнулся и задал совершенно неожиданный для меня вопрос:

— А вот этот человек-то хоть жив? А то мало ли…

— Эм. Ты не поверишь, но да.

— Хорошо. А то я его тоже знаю. Он преподает в Хогвартсе. Классный преподаватель.

— Ха-ха-ха, — раздалось со ступеней позади меня. — Сев, ты классный преподаватель. Расскажи это Поттеру, он точно оценит.

— Идите вы все. — Не знаю почему, но заявление этого парня как-то сильно меня обидело. Я почувствовал какую-то пустоту внутри себя. Получается, что создание этого образа сальноволосого ублюдка никого не впечатлило? — Все тлен.

— Что?

— Безысходность. Черт. Какой хрен пустил дементоров на первый этаж? — быстро сняв иллюзию, я повернулся к лестнице, от которой тянуло холодом. Вплывший дементор остановился передо мной и, быстро развернувшись, уплыл обратно.

— Эт-то что было-то? — заикаясь, произнес бледный вор.

— Дементор, — пожал плечами Малфой. — Только не понятно, что он тут забыл.

— Просто какой-то мудак взорвал первый этаж. Почему бы и не сходить и не посмотреть, что здесь произошло? А то вдруг кто сбежит? — буркнул я и, непонятно в какой раз натянув на себя маску, направился к нужной нам камере. Остановившись перед дверью, я махнул парню. Спустя несколько секунд дверь распахнулась и явила нам точно такую же камеру, как и все остальные. Руквуд сидел на полу и бормотал что-то себе под нос.

— Август? — я подошел к нему и дождался, когда он поднимет на меня глаза. Взгляд бывшего невыразимца стал более осмысленным, и через полминуты он подал голос.

— Снейп? — его было еле слышно. Голос был хриплый. Сразу стало очевидно, что этот человек не разговаривал уже очень давно.

— Да. Поднимайся. Лорд прислал нас, чтобы мы освободили тебя, — я помог ему встать.

— Мы?

— Здравствуй, Руквуд, — протянул Малфой и вошел в камеру.

— Значит, он вернулся, да? Вернулся? — вцепился Руквуд мне в рукав, заглядывая в глаза нам поочередно.

— Да, Август. Я тебе не враг. Если не хочешь возвращаться, мы просто уйдем и не выдадим тебя.

— Нет! Нет. Не оставляйте меня. Я преданный слуга Темного Лорда. Я его больше не подведу! — под вопли мы наконец еле вытолкали его из камеры. Это очередной недочет. Как волочить наверх человека, который не ходил больше десяти лет? Магия бы быстро все исправила, но в Азкабане колдовать ведь нельзя, да и Лорд может заметить несоответствия.

Не спеша мы начали подниматься на второй этаж по этой гребаной винтовой лестнице. Пролет с одного этажа на другой насчитывал ровно сто пятьдесят ступеней. Просто ступеней. Без перил, без каких-либо других опор для рук. Ступени отходили прямо от стены, и до центрального столба был просвет метра полтора. А мне еще приходилось тащить на себе полудохлого Руквуда и постепенно сдыхающего Малфоя. Наконец-то спустя полчаса мы добрались до второго этажа, на котором нас ждали Долохов и один из Кэрроу.

— Малфой, у меня проблема, — через несколько минут разглядывания левой стены произнес я.

— Какая? — задыхаясь, спросил Малфой.

— Я не помню номер камеры Долохова.

— Ну вот что ты за человек — то такой, а? — всплеснул руками Люциус. — Ты зачем все забываешь постоянно?

— Думаешь, я специально?

— Думаю, что да! Гениальный зельевар не может иметь такую отвратительную память!

— Десять, — прохрипел Руквуд.

— Что? — как-то презрительно спросили мы у только что освобожденного узника.

— Десятая камера.

— Откуда ты знаешь?

— Я же работал в Отделе Тайн. Я много чего знаю, — усмехнулся он.

— Слышишь, ты с ним осторожнее. Он многое знает, — еле скрывая смех, обратился ко мне Малфой и подошел к десятой камере. — Где наш мальчик с железками? Иди сюда, работа есть.

Дэрик, насвистывая какую-то песенку, через мгновение отворил нам дверь. Из камеры практически вылетел обезумевший Антонин и вцепился мне в мантию.

— Вы кто такие?

— Коллегу не узнаешь? — вежливо поинтересовался Люциус и попытался разжать пальцы Долохова и выпустить мою мантию на свободу.

— Малфой?

— Узнал, — всплеснул руками Люциус. — Как поживаешь?

— Люц, это был самый актуальный вопрос из всех, какой ты мог ему задать, — прошипел я, и, сбросив с себя руки Антонина, начал пинками и оплеухами приводить того в чувства. Не могу сказать, что это было легко. И заняло это довольно большое количество времени. Но, разбив ему нос, я выдохся, а заключенный пришел в себя.

— Снейп, ты никогда не отличался высокими манерами, — пролаял он.

— А ты меня часто видел?

— Мог бы и чаще приходить. Звали ведь.

— А что мне было там делать? На ваши рожи смотреть? — я начал закипать.

— А что сюда тогда пришел, раз наши рожи тебе не приятны.

— Выполняю поручение моего Лорда.

— Получается?

— А ты захотел обратно? — прошипел я.

— А ты думаешь, мне приятно будет смотреть, как ты вновь будешь его предавать?

— Когда я его предавал? — я аж опешил.

— Ты ни дня не страдал ради него!

— Я что, должен был составить тебе компанию? Я, в отличие от некоторых, на свободе делами занимался во благо Лорда, а не паукам рассказывал, как ты преданно ему служил!

— Если ты найдешь хоть одного паука в моей камере, я тебе его подарю на память, — прошипел он и сузил глаза. Все еще сидя на полу, он выглядел озлобленным и беспомощным. Но не жалким, как тот же Руквуд.

— Что, здесь настолько плохо кормят, что ты добираешь калории насекомыми?

— Вот слушал бы и слушал, — подошел Малфой и встал между нами. — Может, хватит вам уже меряться, кто из вас преданнее, и пойдем дальше?

— Хочешь страдать ради Лорда — ради Мерлина. Сгребайся и вали в камеру. Не переживай, мы за тобой её закроем.

— Сев! Да что на тебя нашло? Все, иди Амикуса вытаскивай, я здесь дальше сам разберусь.

Со злостью я развернулся и практически вышиб ногой дверь, которую минутой раньше отворил найденный Малфоем вор. Раздражение и злость просто захлестнули, и я не дал сказать Амикусу ни слова.

— Что сидишь? Выходи давай! Времени в обрез, а вас еще слишком много таких одаренных, которые отмазаться в свое время не смогли.

— Снейп? — удивленно поднял глаза на меня Кэрроу.

— Нет, начальник Отдела Тайн пришел массовый побег из Азкабана преданнейшим Пожирателям устраивать, — сквозь стиснутые зубы прошипел я, практически выкинул Амикуса из камеры и с силой захлопнул дверь. — Ты в себя лучше быстрее приходи. Тебе еще Руквуда на себе на пятый этаж тащить.

— Почему мне?

— А кому, мне? Вы, уроды, зарядкой, похоже, хоть занимались по утрам, в отличие от него. Так что вставай, хватай этого шпиона и начинай свое восхождение на пятый этаж — мы вас потом догоним.

— Почему на пятый?

— Ну, если хочешь, можешь сразу на десятый идти. Мы и без Алекто сможем обойтись. Всегда подозревал, что у вас родственная привязанность как в серпентарии.

В принципе ничего не сделавший мне мужчина как-то обиженно на меня посмотрел и побрел по направлению к лестнице, на которой сидел обескураженный Руквуд. Пропустив их вперед, мы пошли следом. Где-то в районе четвертого этажа Малфой резко остановился и пропыхтел:

— Трэверс, — и судорожно закашлял.

— Что Трэверс? — я с удивлением обернулся, не до конца понимая, что хочет от меня Люциус.

— Мы забыли про Трэверса. Он на третьем этаже загорает.

— Да твою ж мать! — я начал спускаться вниз. Сровнявшись с белобрысым я поинтересовался:

— А он нам точно нужен?

— Конечно, — бросил Малфой и с обреченным видом начал спускаться вниз. Я свистнул Дэрика, который был в наилучшей спортивной форме. Освобождение Трэверса заняло несколько минут. Без особых разговоров мы просто выкинули его из камеры и заставили самостоятельно подниматься на пятый этаж. Как именно он это будет делать, нас особо не волновало. Захочет жить и выбраться из тюрьмы — догонит как миленький.

На пятом этаже мы не останавливались. Отправив вора и Амикуса освобождать Алекто, мы начали свое восхождение на очень важный и сложный десятый этаж. Ползти по ступеням было не только тяжело физически. Очень скоро на всех начало довлеть присутствие дементоров. Мне было легче всего, но изнеможенные узники и раскормленный Малфой еле перебирали ногами. Когда до конца этого бесконечного восхождения оставалось ступеней двадцать, Люциус сел на ступени и, еле проговаривая слова, донес до меня информацию:

— Я больше не могу. Я не сделаю больше ни шага.

— Ну, Люц, ну ты чего. Осталось же немного совсем, — я подошел к нему и попытался его поднять. Эффекта никакого. — Это, между прочим, была твоя идея.

— Идти снизу вверх или возвращаться за Трэверсом? — деловито уточнил он.

— Обе. Давай вставай уже.

— Я не могу.

— Можешь!

— Брось меня здесь и иди!

— Герой нашелся! Думаешь, Рей за тобой вернется? — я усмехнулся.

— Ну а вдруг? — он даже не попытался принять вертикальное положение. Встав на колени, он пополз по лестнице. Ну, хотя бы так.

Наконец мы все вывалились на десятом этаже и наткнулись сразу на троих дементоров. Не знаю, что они чувствовали, но выглядели они очень удивленно. Поиграв со мной в гляделки несколько секунд, дементоры решили, что в данной ситуации преимущество не на их стороне, и ретировались.

— Это что сейчас было? — осторожно спросил Долохов у меня.

— Не знаю. Наверно они решили, что мы выглядим очень колоритно и с нами лучше не связываться. Может, мы уже займемся особо преданными членами нашего стройного пожирательского коллектива?

— Ты что сегодня злой такой? — усмехнулся Антонин.

— Я не злой. Я всегда такой.

— Тяжело, значит, тебе приходилось-то, на свободе.

— Слушай, ты что ко мне привязался, а? — вспылил я.

— Он тебя так благодарит, — снова вмешался вездесущий Малфой. — Перед Лордом будете меряться, а сейчас нужно делом заниматься. А то стражи еще тревогу пробьют. Как-то все спокойно проходит.

— Подозрительно это как-то, — сощурил глаза Долохов.

— Подозрительно. Поэтому давайте уже делом заниматься.

Я ткнул пальцем в камеры, которые нужно отворить, показав первым делом на камеру Рея. А то мне слишком его не хватает. Сорвусь еще.

Возможно, Лестрейнджи что-то почувствовали. Вышли они довольно спокойно. Даже Белла. Сразу вникнув в происходящее, она поняла, что до свободы и встречи с ее любимым Лордом осталось подать рукой. Но я порадовался довольно рано, потому что минут через десять она начала истерить и почему-то кидаться на меня. Малфой ее еле от меня оторвал. Я так и не понял ее претензий. Вероятно, ее тоже коробило, что я остался на свободе. Малфой подошел ко мне и зашептал:

— Долохов постоянно косится. Он не верит, что такая операция может проходить абсолютно спокойно.

— И что ты предлагаешь?

— Призови дементоров? Они нагонят тут паники и погонят всех наверх. Будет ему и обещанный адреналин, и приключения.

Я кивнул и начал посылать приказы на ментальной волне, доступной для понимания дементорами. Не услышав ответа, я подумал, что сделал что-то не так, и просто махнул рукой. Пускай этот урод думает, что хочет. Я бросил взгляд на сбившихся в кучу людей и сразу даже не понял, что привлекает мое внимание. Потом до меня дошло.

— Малфой, а где Мальсибер? — осторожно спросил я.

— Э-э-э. Камера вроде открыта, — мы ринулись в открытую дверь и наткнулись на лежащего без сознания парня.

— Это что за хрен? — закричал я. — Где Мальсибер?

— Откуда я знаю? — заорал в ответ Малфой и тут мы почувствовали Их.

— Дементоры, — завизжала Белла. — Бежим отсюда. Их слишком много.

— Откуда их столько? — в панике начали бегать все, кто находился на этаже. Я оценил состояние парня и понял, что причиной бессознательного состояния было банальное обезвоживание.

— Почему вы все смотрите на меня? — крикнул я.

— А на кого? Тебе виднее, почему их не было до этого!

— Может, у них было незапланированное совещание. Побег как-никак, вот и заседали. А сейчас решили всем скопом нас перехватить.

— Бежать надо, — как-то спокойно изрекла Белла и посмотрела на Малфоя.

— Куда?

— На крышу. Вниз нам не успеть добежать, — и трое Лестрейнджей кинулись на лестницу, находящуюся в дальнем углу комнаты.

— Заберите этого непонятного человека! — крикнул им вслед Малфой, но ответа не дождался. Без особых разговоров в камеру ворвался Амикус и, водрузив бессознательное тело себе на плечо, быстро побежал к Лестрейнджам.

— Сев, да что ты тормозишь? — прокричал Малфой и ринулся к удаляющимся Пожирателям. И откуда силы только взялись?

— А как же Мальсибер? — как-то растерянно огляделся я.

— Да хрен с ним, с Мальсибером, плюнь ты на него! Бежать нужно, — как-то в отдалении прозвучал ответ. Я подумал и согласился с логичностью данного заключения. Так даже лучше. Мы все боялись привлекать его в Круг. А так… Ну не получилось его освободить. Сидит ну и пускай сидит. Потом сам в Отдел аппарирует, ничего с ним не случится. С этими мыслями я добежал до начавших уже подниматься практически бывших узников Азкабана.

Мои размышления прервал звук взрыва. Дверь одной из камер была выбита наружу мощнейший волной магии, а из образовавшегося проема вылетел выглядевший как чучело Рей.

— Я вам оставлю меня здесь! — завопил он. — Да вы совсем охренели?!

— Как ему это удалось? — шепотом спросил меня Долохов. Вот почему ты такой умный, а? Как чувствовал, что не нужно тебя вытаскивать.

— Стихийная магия, похоже. И это в его-то возрасте, — я покачал головой. — Он Поттера переплюнул. Похоже, совсем с катушек в этой тюрьме съехал.

Долохов сочувственно кивнул присоединившемуся к нам Рею. Все это произносилось, пока мы карабкались наверх. Скорость, с которой мы это делали, просто поражала. Даже Руквуд шустро перебирал ногами. Все-таки сотня-другая дементоров очень весомый стимул и хороший аргумент в споре с собственной ленью и плохим самочувствием. Нужно, наверное, Поттера здесь учить, в Азкабане.

Вывалившись на крышу, мы просто упали, пытаясь перевести дух. Дементорам запрещено покидать пределы здания, так что у нас есть время подумать, а как, собственно, мы спускаться будем?

— Не объяснишь? — угрожающе прошипел Мальсибер и, встав с колен, направился в мою сторону.

— А что объяснять? — пятясь от него, совершенно искренне ответил я. — Я тебя знать не знаю, а ты тут права качаешь.

Рей прищурил глаза и, развернувшись, резво подошел к Малфою.

— Ты меня тоже знать не знаешь? — как-то слишком спокойно начал он. Люц поднял на него глаза и, оглядев, презрительно скривился.

— Ты же должен понимать, столько лет прошло. И не смотри так на меня. Тебе в камере ничего не угрожало, в отличие от нас. И зачем ты тянешь ко мне свои грязные руки? Помыться бы тебе не помешало.

Рей немного постоял еще, сверля Люциуса яростным взглядом. Потом неожиданно встрепенулся и подошел к краю крыши. Рассматривал он пейзаж внизу довольно долго, прежде чем задать интересующий всех нас вопрос:

— И как нам спускаться вниз? Думаю, что внутри Азкабана нам передвижение теперь заказано.

Все постепенно начали подниматься и составлять Мальсиберу компанию. Рассматривая скалы внизу Азкабана, Белла перевела свой безумный взгляд на меня и с улыбкой произнесла:

— Может, полетаем?

— Как? Палочка есть только у меня с Малфоем. Таскать вас на себе мы не станем, — холодно и четко произнес я.

— А зачем нам палочка?

— Дорогая моя Беллатрикс, — подошел к ней Малфой, — здесь находятся люди, которые не состояли в Круге. Как ты себе представляешь спуск того же Руквуда?

Белла посмотрела на меня своим фирменным тяжелым взглядом и, не говоря ни слова, каким-то незаметным быстрым движением столкнула стоящего рядом с ней Августа вниз.

Молчание, воцарившееся на крыше, нарушали только вопли падающего Руквуда. Мальсибер среагировал первым. Выразительно покосившись на палочку у меня в руках, он задумчивым голосом проговорил:

— Ну, до скал он точно долетит. Не хочешь ему помочь?

— Да он сам справится, — пожал плечами Малфой.

— Смягчить его падение, дебилы! — заорал чаще всего сдержанный Рей и, выхватив у меня палочку, упал на колени, направив ее вниз.

Все-таки Белла страшная женщина. Рей взмахнул палочкой и остановил заклятие левитации в середине верхней петли. Свесившись с края крыши, он внимательно начал смотреть вниз. Потом перевел взгляд на меня и удивленно воскликнул:

— Ну надо же. Стихийная магия! В его-то возрасте.

Я не удержался и подошел поближе. Я старался не думать о том, что замедленная реакция на текущие события фактически лишила жизни Августа Руквуда. Руквуд висел в воздухе над скалой. Просто висел. Потом медленно начал подниматься вверх, обратно на крышу Азкабана.

— Ну, видимо, ему понравилось, и он решил повторить, — хмыкнул Рей и встал с колен. Потом посмотрел на Кэрроу, — а они летать умеют? Или их тоже сбрасывать нужно?

— Ты жесток, Рейнард, — протянула Алекто и посмотрела вверх. — Думаешь, нам никто не показывал этого раньше?

— Да мне без разницы, — фыркнул Мальсибер и кинул мою палочку мне обратно. Что удивительно, но я ее поймал.

Руквуд долетел до нашей компании одновременно с оглушающим жутким ревом, донесшимся с противоположной от нас стороны. Яркий свет в сумрачном виде Азкабана просто ослеплял, и мы на секунду прикрыли глаза. Потом, разлепив их, я подумал, что допился окончательно, и вот она, легендарная белочка. Малфой с Мальсибером выглядели обескураженно.

— Мне кажется, или я сошел с ума после стольких лет Азкабана? — осторожно спросил подошедший ко мне Долохов. Я глупо хихикнул и стал рассматривать автобус. Трехэтажный ярко-фиолетовый автобус. По лобовому стеклу тянулась длинная золотая надпись: «Ночной рыцарь».

— «Ночной рыцарь» на крыше Азкабана это так же естественно, как всплески стихийной магии в сорок лет? — с любопытством спросила Белла и сделала шаг вперед. Двери автобуса распахнулись, и в проеме возник худощавый парень лет двадцати. Глядя куда-то поверх наших голов, он заговорил:

— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим веч… — потом он осекся и заметил нашу разношерстную компанию. Округлив глаза, он попятился назад и завопил в сторону салона: — Эрни! Валим отсюда! Валим! Мы в Азкабан попали!

Беллатрикс, шустро прыгнув в двери, прижала Стена к креслу, провела пальцем свободной руки по его щеке и, прижавшись губами к его уху, свистящим шепотом начала разговор:

— Мальчик… Какой юный, какой неиспорченный, какой испуганный…

— Белла! Если он сейчас умрет, то мы точно никуда не уедем! — Рей подошел к ней и, особо не церемонясь, оторвал ее от теряющего сознания парня.

— Рейнард, ты никогда не давал мне развлечься, — как-то обиженно проговорила наша чокнутая Белла и как-то сразу дала себя увести в конец салона.

— Похоже, этот… Мальсибер нам чего-то не договаривает, — прошептал мне на ухо Малфой. Я мысленно с ним согласился. Тем временем все зашли в автобус и начали занимать места. Все выглядели устало. Ко мне подошел Рей и заговорил дерзким резким голосом:

— Снейп, у тебя деньги-то есть?

— Мальсибер, тон-то сбавь. Откуда у меня деньги? Я всего-навсего преподаватель. Вон, у Малфоя спроси.

— Зачем тебе деньги? — высокомерно спросил Люциус.

— За проезд заплатить!

— Ты что орешь-то? — устало спросил Долохов. Рей смерил его таким взглядом, что Антонин быстренько заткнулся и сделал вид, что спит.

— Так, где деньги? — продолжал пресинговать нас начальник службы безопасности.

— Какие деньги?

— Малфой! — вдруг заорал Рей, — вы какого хрена пришли в эту хренову тюрьму освобождать этих хреновых заключенных без какого-либо хренового плана! Вы мозги совсем пропили?!

— Откуда ты знаешь, что мы пили? — я старался не рассмеяться. Видеть Мальсибера в таком состоянии мне еще не доводилось.

— От вас воняет перегаром, — меланхолично ответил за Рея Руквуд. Зря ты это сказал, между прочим.

— Вот, даже они это чувствуют!

— У кого-нибудь деньги есть, а? — как-то сонно проговорила Алекто. — Мы долго еще стоять тут будем или поедем уже?

— Курс не изменился за четырнадцать лет? — сквозь зубы прорычал Мальсибер и вытащил из заднего кармана штанов внушительных размеров кошелек.

— А тебе зачем деньги в Азкабане? — с удивлением спросил этот незнакомый нам с Малфоем мужик.

— Отнять забыли при аресте. Это вообще кто? — Рейнард ткнул пальцем в незнакомца.

— Мы не знаем…

— И кто открывал вам камеры? — совершенно не слушая, продолжал давить на нас Рей.

— Вор.

— И где он? — мы осмотрели пассажиров. Среди них Дэрика мы не обнаружили.

— Сбежал, — пожал я плечами.

— Сбежал?! — как-то истерически прокричал Рей и повернулся к Стэну, — сколько с нас до Ливерпуля?

— Три галеона, девять сиклей с каждого, — невозмутимо ответил кондуктор.

— Ты не оборзел?

— А это случайно не Азкабан? — ответил оклемавшийся парень. Рей смерил его презрительным взглядом, и оплата до Великобритании сократилась вдвое.

— Рейнард, зачем тебе в Ливерпуль? — спросил Малфой.

— Палочки нам покупать, — буркнул он и сел в кресло напротив моего.

— А она тебе нужна? — с ухмылкой полюбопытствовал я. — У тебя и без палки неплохо получается.

— Заткнись, — рыкнул он и отвернулся к окну…»

— Рей, а ты что тогда завелся-то так? — перебил Перси Малфой.

— Вы меня, козлы, там оставить хотели! Я все слышал!

— Еще скажи, что ты все помнишь, — хихикнул Люциус.

— Да, помню, — спокойно ответил Мальсибер, но потом вновь перешел на крик, — да пошел ты!

— Да-да. Ты помнишь, что все помнишь. А проверку ты тоже помнишь?

— Какую проверку? — полюбопытствовал Поттер.

— Мистер Поттер, на вашем месте я бы не стал интересоваться такими подробностями, — вновь успокоившись, ответил Гарри Рей и обратился к Перси, — читай уж про этот позор.

Глава 10. Ливерпуль

«Спустя пару часов мы уже находились в центре Ливерпуля. Во время нашей поездки никаких эксцессов не произошло, за исключением одного неприятного момента. Долохов нам не верил. Никому. Он очень долго приставал к Рею, что тот, мол, выглядит не пропорционально проведенному сроку в Азкабане. И если Мальсиберу быстро удалось развеять глупые подозрения Антонина и заручиться его поддержкой, то на меня Долохов косился всю дорогу. Да плевать.

Мы стояли на улице Касл-стрит и ждали вердикта Мальсибера. В очередной раз наорав на нас с Малфоем, он стоял на проезжей части и продумывал план дальнейших действий. Когда наши женщины заголосили на всю улицу о том, что им нужно помыться и они не сделают ни шага больше в таком виде — Рей, наконец, пришел к какому-то выводу и повел нас по каким-то закоулкам.

Войдя в старинный, пустующий в данный момент дом, он поздоровался со стоящим внизу за стойкой молодым человеком и повел нас на задний двор. Вход в магический квартал располагался на манер Косого переулка. Мальсибер провел нас через стену, и мы оказались на улице А 57⅝. Меня очень удивило название этой улицы. Но еще больше меня удивила эта дробь.

Откуда они вообще берутся, эти странные номера? Кто их придумывает? Взять хотя бы вход на платформу на вокзале Кингс-Кросс. Ладно, потом подумаю, когда времени больше будет.

Не говоря ни слова, Рей зашел в какое-то здание, жестом приказав нам оставаться на месте. Вышел он через несколько минут, таща в руках довольно объемные свертки. Все так же молча он махнул нам рукой и провел в дверь здания, расположенного напротив. Когда я в него зашел, то сразу понял, куда нас притащил Мальсибер. Хотя надпись над входом «Турецкие бани» вроде бы сразу должна была расставить всё на свои места. Отправив дам в женский зал, чем сильно их расстроив, мы тоже решили привести себя в порядок. В том доме, где Рей побывал один, Мальсибер запасся комплектами банных принадлежностей и простой, но чистой одеждой.

Застряли мы в хамаме надолго. И если мужская половина потратила всего час на приведение себя в более-менее сносный вид, то женщины наотрез отказалась выходить, пока не наверстают упущенное за четырнадцать лет. В конце концов, мы вышли из банного комплекса, когда часы уже показывали час ночи. Ну да ладно. Палочки этим достанем и к Лорду пойдем.

— Рей, куда за палочками-то идти? Это вообще далеко отсюда? — шепотом поинтересовался засыпающий на ходу Люциус, — а то время-то уже недетское — спать пора.

— Ну явно это место не здесь, — хмыкнул он. — Ты думаешь, что палочками из-под полы торгуют на каждом углу?

— А в том углу, где торгуют палочками, нельзя было в баньку сходить?

— А ты думаешь, что беглых зеков из Азкабана можно мыть в любом месте? Терпение, мой друг. Хотя, если учесть то, как вы приперлись в Азкабан — тебе чуждо это слово.

— Вот только не начинай…

— А я еще и не начинал.

За этими содержательными разговорами мы вышли обратно на улицу, на которой нас выкинул (в прямом смысле этого слова) кондуктор «Ночного Рыцаря». Правда, Малфой был бы не Малфоем, если бы не перепутал Обливиэйт и Империус. Ну и ладно. Свой кондуктор нам явно не помешает. Вдруг еще кого из Азкабана вытаскивать придется. Чисто из этих соображений я пока не буду разговаривать с Эваном насчет защиты тюрьмы. Мало ли. Помогать в подобном деле он нам явно никогда не будет.

Белла неожиданно остановилась и припала практически вплотную к витрине магазина свадебных нарядов. Мы вернулись за ней, но оттащить от выставочной витрины не смогли. Она повернулась к Рудди и грудным голосом с придыханием проговорила:

— Дорогой, я хочу это платьишко.

— Сейчас ночь на дворе. Я не смогу его тебе купить, — как-то виновато пробормотал ее супруг.

— Я хочу такое же, только черное, — продолжала настаивать на своем Белла.

— Где я тебе буду искать такое же, только черное? — начал выходить из себя Рудольфус.

— Ты не сможешь мне покрасить платьишко в черный цвет? — притворно надула губы Беллатрикс и вновь перевела взгляд на витрину.

— Каким образом? — практически заорал Рудди. — Если у меня нет палочки…

Его прервал резкий удар ребром ладони по горлу. Наклонившись к уху своего согнувшегося и хватающего ртомвоздух мужа Белла прошептала:

— Никогда. Слышишь? Никогда не отказывай женщине в новом платьице.

Малфой, вздохнув, подбежал к Белле и начал успокаивающе щебетать.

— Белла, я куплю тебе это платье. Только завтра, когда магазин откроется…

— Ты в своем уме? Как я могу предстать перед Лордом в этом? — резко бросила ведьма и окинула джинсы и рубашку, в которые была одета, брезгливым взглядом. — Люциус, ты же покрасишь мне это платьишко в черный цвет?

— Конечно… — Малфой не успел договорить.

Белла быстро подняла какой-то камень с тротуара и бросила в витрину. Раздался звон бьющегося стекла, через секунду заглушенный завыванием сигнализации. Мы, не сговариваясь, кинулись к припаркованному возле тротуара школьному автобусу и спрятались за ним. Опоздавший Малфой не смог найти себе места и залез под этот самый автобус.

Беллатрикс никуда особо не спешила. Медленно сняв с манекена платье, она швырнула его в подбежавшего Мальсибера, который попытался ее увести.

Услышав вой полицейской сирены, он плюнул на чокнутую ведьму и ринулся к нам. С платьем. Белла, увидев подъезжающие машины, быстро сориентировалась и сделала вид, что просто прогуливается. Выскакивающие из машин полицейские начали оглядывать витрину и улицу. Смерив Беллу оценивающим взглядом, один из них обратился к ней:

— Мисс, простите, вы ничего не видели?

Она вздохнула и начала показывать в нашу сторону рукой:

— Офицеры, офицеры, они туда, туда побежали. Хулиганы, — и, повернувшись в противоположную от нас сторону, закричала: — Рейнард, Рей! Где ты? — и снова обратилась к офицеру, — мой муж, он такой храбрый — побежал их догонять. Рей!

Если честно, то нам было очень весело. Но мы благоразумно сдерживали смех. Не смешно было только двум людям: один из которых пытался задушить другого голыми руками, а этот самый другой отгораживался от своего потенциального убийцы свадебным платьем и пытался донести до разгневанного мужа, что тот неправильно все понимает.

— Рудди, Рудди, успокойся! Я твою жену четырнадцать лет не видел! Я не знаю почему она позвала сейчас меня! Рудди!

— Она тебя своим мужем назвала! — все еще пытался дотянуться до Мальсибера Рудольфус.

— Откуда я знаю, что пришло ей в голову! Да пошел ты! — Рей резко встал и кинул в Рудольфуса платьем. — Переделывайте, если не хотите, чтобы кто-нибудь умер раньше того времени, когда мы доберемся до Лорда. — Потом побежал в направлении Беллы.

— Рей! — практически повисла на Мальсибере женщина. — Ты в порядке? Я так волновалась, так волновалась. Ты их догнал?

Офицеры пристально смотрели на «парочку» и, видимо, ждали ответа. Рей приобнял Беллу и спокойным голосом ответил:

— Нет, они оказались быстрее. Пойдем отсюда, тебя ждет твое платье. — Он взял ее за руку и повел в противоположную от нас сторону.

— Как они хоть выглядели? — крикнул им вслед полицейский.

— Не знаю. Темно было. Роста невысокого в спортивных костюмах. Больше ничего не могу сказать. Ах да. Они сели в красный форд и уехали. Номера я не запомнил.

— Спасибо за сотрудничество, — кивнул ему офицер и сел в машину, махнув остальным.

— Откуда они знают, как разговаривать с маггловской полицией? — настороженно спросил Долохов. Малфой, только что закончив возиться с платьем, не выдержал и закричал:

— Да откуда мы знаем, параноик ненормальный! Мы их четырнадцать лет, как и тебя, не видели! Откуда нам знать, что у них там за стенами Азкабана происходило? Что ты нас-то терроризируешь, а? — Антонин смотрел на Малфоя, а потом, вздохнув, поднял руки в качестве примирения.

— Ладно-ладно. Просто никому больше верить нельзя.

— Ага, ты это Лорду скажи. Зайди и первой фразой выдай, что больше ему не веришь! — продолжал орать Малфой.

— Да ты что на меня наезжаешь! — вспылил Долохов.

— На себя посмотри! — почему-то взорвался я.

— И что вы тут орете на весь квартал? — прервал нас совершенно спокойный голос Мальсибера. Мы подняли глаза и увидели подозрительно спокойного Рея и притихшую Беллу.

— Мы не орем, — вдруг подал голос тот самый незнакомый нам мужик из Азкабана.

— Ты кто? — перевел взгляд на него Мальсибер. Под его тяжелым взглядом темноволосый высокий мужчина попытался уменьшиться в размерах раза в два. Но ограниченное пространство и просто огромное количество людей мешали ему это сделать.

— Джон, — вдруг решил он ответить на вопрос.

— Элтон? — поднял бровь Мальсибер.

— Нет. Джагсон.

— И кто ты такой, Джон? — продолжал допрос начальник внутренней службы безопасности.

— Я как и вы. Я Пожиратель! Вот смотрите, — он закатал рукав, обнажив левое предплечье, и явил нам Темную Метку. Рей презрительно смотрел на татуировку.

— Я тебя не знаю, — приблизилась к Джагсону Белла и заглянула ему в лицо.

— Я… я только несколько месяцев носил Метку, перед тем как Лорд пал, — попытался вжаться в дверь автобуса Джон.

— А… Маленький еще, неопытный, — Белла встала и, выхватив из рук Малфоя это Мерлиново платье, начала раздеваться прямо перед нами. Я вытаращил глаза, но потом заметил, что остальные даже не обратили на это внимание. Видимо, это было в порядке вещей. Рей тем временем доставал Джагсона.

— Джон. Что это за имя у тебя такое «Джон»?

— Какое родители дали, — начал огрызаться уже Джагсон.

— Странное имя тебе дали, Джон, — фыркнул Мальсибер. — Ну что, добро пожаловать в Круг. И что расселись? Может, уже пойдем за палочками и отправимся наконец к нашему Лорду? — договорив это, он развернулся и не оборачиваясь пошел куда-то вперед.

Мы начали выползать следом и выстраиваться в дружную шеренгу шествующих. Белла, переодевшись, догнала Мальсибера и начала ему что-то вещать. Мы прошли несколько кварталов абсолютно без приключений. Но начавшаяся авантюра просто не могла закончится адекватно.

Перед успевшими оторваться Мальсибером и Беллой остановилась машина. Я почувствовал, что сейчас что-то произойдет, и в два прыжка настиг эту парочку. Стекло опустилось, и выглядывающий парень обратился к Беллатрикс:

— Извините, вы не подскажете, который сейчас час?

Рей, выведенный из себя совместным времяпрепровождением с Беллой, видимо, нашел в этом вопросе какой-то скрытый смысл.

— Ты кого это шлюхой назвал? — мы все остановились как вкопанные. Челюсть подбирал и тот белобрысый парень, который задал в общем-то обычный вопрос.

Дверь машины открылась, оттуда выскочил спортивного вида молодой человек и без всяких дополнительных вопросов с разворота зарядил кулаком Рею в нос. Я впервые увидел, что Мальсибера мог кто-то не то что ударить, а вырубить моментально. Я нагнулся к нему. Точно. Без сознания. Также я впервые видел испуг на лице Беллы. Она завизжала и кинулась… к Рею.

— Рей, Рей. Что с тобой! Рей! — не услышав ответа, она начала его трясти за плечи. Злость, которая началась еще вечером с занятий по окклюменции с Поттером, вырвалась наружу. Я кинулся к этому парню и, взяв за грудки, приподнял его немного над землей, что было сделать не так сложно, потому что он был даже ниже меня.

— Ты что, урод, делаешь?! Ты хоть понимаешь, на кого сейчас руку поднял?!

— Да мне по…

Я его встряхнул, и он замолчал на полуслове.

Тут я услышал завывания Беллы у себя за спиной. Она, схватив меня за плечи, попыталась отодрать от этого парня. Я до сих пор не понимаю, что она хотела сделать. Видимо, заняться им самостоятельно. Плохо понимая, что я делаю, я просто отмахнулся от нее. И попал со всей силы ей по носу. Белла отлетела и, утирая кровь из разбитого носа, подползла к машине.

Я отцепился от парня и сделал шаг назад. Такое отношение к себе, видимо, задело того за живое. Он набычился и медленным движением вытащил из кармана выкидной нож.

— Я вас всех сейчас завалю, уроды. Вы знаете, кто я такой? — и нажал на кнопку. Положенного эффекта ему не удалось добиться. С первого раза лезвие ножа не захотело выбрасываться. С третьей попытки ему это удалось, и он пошел на меня, размахивая ножом. Я, не думая, сделал шаг ему навстречу, чтобы перехватить руку, но между нами возник Долохов.

— Тише! Успокойтесь. Что вы сцепились как подростки! Вышло недопонимание. Давайте вы сейчас успокоитесь и мы разойдемся… — его прервал удар ногой от того хрена, который только что размахивал ножом. Успокаиваться он не хотел явно. Получив внушительный удар в живот, Антонин разозлился и пошел на парня, слабо понимая, как вести себя в рукопашной.

Пришедший в себя Мальсибер вскочил и умудрился увести меня в сторону, так что наступление Долохова я видел со стороны. Под натиском Антонина парень вжался в машину и смотрел на Долохова снизу вверх. Тут неожиданно подбежала Алекто и двумя подзатыльниками и несколькими пощечинами отогнала Пожирателя от наезжавшего на мирных людей парня. Держа Антонина с двух сторон, семейство Керроу практически спасло того придурка от неминуемой гибели. Как маг Долохов очень сильный и владеет беспалочковой магией на высоком уровне. Искры, летавшие по всей улице, красочно это подтверждали. Хотя, вряд ли он сейчас способен хоть на что-то в плане магии после Азкабана. Поэтому только искры, а не окровавленный труп на тротуаре. Но все равно страшно.

Все эти действия я воспринимал как в замедленной съемке. Парень, видимо, решил, что уходить без единого синяка как-то неприлично. С каким-то рыком он кинулся на Рея, пробежав мимо меня. Мальсибер от удара легко отклонился и ответно одним ударом сломал тому нос. Белла вскочила, наверно, решив, что ее любимого Мальсибера опять убивают, кинулась добивать этого парня, за что получила от Рея в лоб, а он опять-таки всего лишь отмахнулся. Вот не нужно лезть к дерущимся парням женщине, и не важно, что эта женщина на голову контуженная и сама не против кого-нибудь убить. Наконец, все успокоились. Парень начал кому-то судорожно звонить, выкуривая одну сигарету за другой.

А в нашем дружном пожирательском кругу творилась страшная неразбериха.

— Ты зачем лезешь под руку, дура ненормальная! — орал на Беллу Рей, выразительно косясь на ее разбитый лоб.

— Ты какое право имеешь орать на мою жену! — вскинулся Рудди, угрожающе наступая на Мальсибера. Рей спокойно на него смотрел и не делал ни шагу назад.

— Вот и смотри за своей женой. А то вешается на шею всем подряд без разбору, — прошипел Рей.

— Да как ты смеешь так про нее говорить?! — заорал Рудольфус и попытался ударить Мальсибера. На рефлексах Рей перехватил его руку и завернул за спину.

— Отпусти моего брата! — впервые за вечер подал голос Рабастан и попытался высвободить Рудди из железного захвата, но было видно, что у Рея перемкнуло что-то в голове, и разжимать руки он не собирался.

— Рейнард! — заверещала Белла и начала носиться вокруг скованной парочки.

— Что? — обернулся на нее Рей. — Думаешь, то, что было между нами раньше, стирает все условности?

— Рей! Отпусти его! — кричала Белла, повиснув на руке Мальсибера.

— Белла, уйди, — прошипел Рей и пригнул Рудди еще ниже к земле и придавил шею коленом. Еще немного, и мы услышим звук ломающихся позвонков.

— Рей! Отпусти его! — рявкнул я и вцепился в его руку.

— Уйди, — прошептал он. Это он мне? Я, недолго думая, резко ударил ребром ладони по запястью и буквально отшвырнул его в сторону все еще звонящему кому-то парня. Белла кинулась было к Мальсиберу. Я перехватил ее и повернул к себе, держа за плечи обеими руками.

— Ты какого хрена от него хочешь?

— Я в Азкабане четырнадцать лет без мужика провела! — взвизгнула она и попыталась вырваться.

— У тебя муж есть! — сквозь зубы прорычал я.

— Он тоже в Азкабане четырнадцать лет провел!

— Что, тоже без мужика? — от такого заявления она даже перестала вырываться и переключилась на более существенное действие, например, вцепиться мне в лицо. Я перехватил ее за запястья и тряхнул. Сильно. По инерции она ударилась о мою грудь и остолбенело затихла. Потом осторожно произнесла:

— Мой муж не гей!

— Не понимаю, как из моих слов можно сделать столь приземленный вывод, — холодным голосом тихо проговорил я. — Я никогда бы не позволил себе пользоваться доверчивостью и наивностью дамы, видимо утомленной всеобщим энциклопедическим познанием в области физиологии мужского организма.

— Будто ты знаешь много о мужском организме, — прошипела она.

— Да, наверно, побольше твоего. Если учитывать, что я мужчина. — Я резко ее откинул в сторону Рудди и развернулся к Мальсиберу, который ошарашенно смотрел вслед уезжающей машине. — Что у вас там?

— Мне сказали, что нам «забили стрелку Ливерпульские скинхеды».

— Что? — я опешил.

— Я сам ничего не понял. В паузах между фразами: «Я вас всех урою, козлы» и «Вы живыми сегодня не уйдете» прозвучало что-то про скинхедов.

— Довые… деловался? — злобно прошипел я. Он виновато захлопал глазами и потрогал рукой окровавленный нос. Все испортил! — Все, хватит тут уже кулаками махаться! Пошли уже за этими гребанными палками! — я развернулся и, печатая каждый шаг, пошел, как оказалось, в противоположном направлении. Рей, быстро меня догнав, развернул обратно, и мы, наконец, стронулись с места.

Один квартал мы прошли без приключений в полной тишине. Я вместе с Реем шёл немного впереди всех остальных. Очень скоро Рею, видимо, надоело молчать, и он обратился ко мне.

— Сев, ты думал, как представлять нас Лорду будешь? Ты его морально хоть подготовил к нашему появлению или решил сделать приятный сюрприз?

— Ну, у меня есть план, — тихо проговорил я.

— Что, очередной супержалкий план, который приведет к очередному провалу? — мне впервые в жизни захотелось его убить. Как мне показалось, он целенаправленно на всех нарывался. Только зачем ему это нужно?

— Если у меня всегда идеи супержалкие, можешь предлагать свои — я буду прислушиваться, — прошипел я, внутренне сдерживаясь, чтобы его не избить.

— А ты меня когда-нибудь спрашивал? — не поворачиваясь ко мне, продолжал он.

— А что, нет? — от неминуемой гибели его спасло только то, что нам навстречу вышли несколько обещанных скинхедов во главе с тем самым парнем.

Мы с Реем синхронно остановились. Он задумчиво окинул взглядом компанию бритоголовых парней и спросил у меня:

— Что бы ты сделал, если бы на тебя напала толпа неуравновешенных ливерпульских скинхедов?

— О чем ты вообще говоришь? Конечно же, половину бы расстрелял, а другую половину заавадил. И только не говори, что ты поступил бы как-нибудь по-другому? — я злобно сжимал и разжимал кулаки, не понимая, что творится с моим лучшим другом.

— Нет, конечно, я действовал бы по плану, — спокойно ответил он.

— Да? Я даже не буду спрашивать, что там у тебя за план. Хотя нет, спрошу: отмщение для чайников? Как взорвать своих врагов? Война и мир без слова мир?

Толпа Пожирателей, стоящая у нас за спиной, не издавала ни звука. Рей ощерившись, повернулся ко мне лицом. Я повторил его маневр. Теперь мы стояли боком и к скинхедам и к нашим коллегам.

— Ты понимаешь, что ты зациклен на насилии? — с вызовом бросил мне наш штатный ликвидатор.

— А ты понимаешь, что зациклен на еде?

— Мальчики, а как давно вы женаты? — раздалось откуда-то сбоку. Я зарядил в ту сторону локтем даже не глядя. Судя по легкой боли в руке — попал. Следом раздался звук падающего тела. Рей всплеснул руками и кинулся поднимать того самого парня, который заварил всю эту кашу.

— Простите моего друга. Как только он встает с кровати, он начинает плохо себя контролировать. Он сотряс свои манеры, где-то между люлькой и детским садом, — подняв парня, он начал его отряхивать.

— Положи его на место и не смей отвлекаться, когда я с тобой разговариваю, — прорычал я.

— Как скажешь, — Мальсибер откинул от себя парня, который снова упал. Я посмотрел в сторону скинхедов. Они стояли и задумчиво курили, явно не понимая, зачем их собственно здесь собрали. Потом перевел взгляд на едва приходящего в себя парня и вновь обратился к Рейнарду.

— Зачем ты его бросил? Не мог просто положить?

— Нет, он разбил мне нос. Видишь? — он показал рукой на своё лицо. В этот момент мы услышали звук отъезжающей машины, которая была припаркована неподалеку. Ливерпульские скинхеды просто взяли и уехали. Тут от Пожирателей отделилась черная тень и, завывая, бросилась на нас.

— Как же вы все меня достали! — заорала Белла и, подобрав какой-то камень и держа его в руке, заехала мне по лицу. Потом, развернувшись, наградила точно таким же ударом Мальсибера. Я тряхнул головой, плохо соображая, что сейчас произошло. В это же самое время мне прилетело с другой стороны. Я отшатнулся и выставил руки перед собой. Проморгавшись, я увидел, как Мальсибер, обхватив эту бешеную кошку обеими руками, пытался сдержать её яростный порыв меня добить. Тут подъехала только что отъехавшая машина. Открылась дверь и один из тех парней крикнул в сторону недобитого героя:

— Джеймс, мы тебя потеряли, — парень еле поднялся с земли и, сплюнув кровь, крикнул нам напоследок:

— Я вас все равно всех завалю, уроды! — и, юркнув в машину, уехал.

Белла сразу успокоилась и, видимо для разнообразия, повисла на Рудди.

Одновременно с этим Рей вдруг встрепенулся и, поднеся руку к уху, коснулся своего наушника. Затем, быстро подойдя ко мне, незаметным движением сунул наушник мне в руку. Свой я как обычно забыл в ящике стола.

— Сев, тебе лучше прямо сейчас появиться в Отделе, — голос Эвана ударил по мозгам. И зачем так орать?

— Что случилось? — я подобрался.

— Здесь какая-то истеричная дамочка из Больницы Святого Мунго кричит, что один из наших сотрудников находится у них, и что это нападение дело рук Люциуса.

— Быть этого не может, — я провел рукой по волосам. — Во-первых, Люциус всегда находится рядом со мной. Во-вторых, ты можешь представить хоть одного из наших сотрудников, кто не смог бы что-то противопоставить Малфою?

— Поэтому я и вызываю тебя.

— Хорошо, я сейчас буду.

Повернувшись к Малфою, я смерил его тяжелым взглядом. Тот даже слегка поежился. Оттащив в сторону Мальсибера, я отдал ему наушник и прошипел:

— Мне нужно отлучиться. К Лорду пойдете без меня. Наплетете ему что-нибудь. Мол, меня срочно Альбус призвал, и пришлось идти, куда деваться-то? В общем, придумаешь что-нибудь. И еще, я разберусь с тем, что там произошло, но не удивляйтесь, если Лорду нанесет визит начальник Отдела Тайн.

— Зачем? — Рей прекратил истерить и теперь выглядел сосредоточенным.

— Нужно его подтолкнуть к более решительным действиям. Да, и еще, пусть Люц кому-нибудь статейку о побеге из Азкабана закажет, нужно же общественности знать, что та же Белла на свободе сейчас гуляет.

Рей кивнул, а я, не дожидаясь ответа, аппарировал.

В Отделе Эван не смог сообщить мне подробности и просто отправил в Мунго, предварительно наорав за то, что со мной невозможно связаться. К нему присоединился Фил, просто без разговоров и особых сантиментов впихнувший мне гарнитуру в ухо.

Перед отправлением в больницу я решил прояснить один вопрос.

— Филипп, ты случайно не в курсе, откуда «Ночной рыцарь» появился на крыше Азкабана?

— Случайно в курсе, — сухо бросил мне мой наставник. — Артефакты такого типа передвигаются по определенным аппарационным точкам. Они практически не ездят в том смысле, к которому мы все привыкли. Ну и функция у них довольно однообразна — перевозка людей. Тебе не кажется, Севи, что пора снова начинать учиться?

— Значит, на крыше Азкабана есть аппарационная точка, — задумчиво проговорил я. Затем, сфокусировавшись на Ксавье, переспросил: — Что ты сказал?

Фил, просто махнул рукой и смерил меня тяжелым взглядом. Я внезапно почувствовал себя тем мальчишкой, кого он натаскивал много лет назад.

Решив, что рефлексировать пока рановато, я бегом добрался до Атриума и аппарировал в Мунго.

Довольно долго я рассматривал тело некоего Бродерика Боуда и пытался сообразить: как кто-то мог принять за невыразимца идиота, который не в состоянии отличить дьявольские силки от цветокрылки. Повернувшись к дежурному целителю, я спросил:

— Откуда у вас информация, что этот господин работал в моем Отделе? — я был все еще на взводе после перебранки с Реем, поэтому не смог убрать шипящих ноток из голоса. Целитель вздрогнул и втянул голову в плечи.

— Мистер Уизли опознал его. Он же и сообщил, что мистер Боуд работал в Отделе Тайн, — пискнул он.

Так, Артур, действуя по системе ОБС, только что оказал мне практически неоценимую услугу, необходимо только правильно ею распорядиться.

Отойдя от койки, я связался сперва с Эваном и попросил его организовать похороны этого странного абсолютно незнакомого мне человека, затем, вздохнув, настроился на Мальсибера. Рей ответил не сразу, голос звучал немного глухо. Не дожидаясь вопроса, он начал скороговоркой говорить.

— Лорд рад. Всего пара Круцио в знак приветствия. Затем, буквально облобызав нас всех, приказал занять своё место в Круге. Джагсон принят на место Крауча, Руквуд — на место Розье. Белла в полном восторге, не отходит от своего Повелителя ни на шаг. Малфой умчался в редакцию «Пророка». Тебя заочно простили и, как обычно, поставили всем в пример.

— Где вы?

— В особняке Нотта, — я вспомнил расположение комнат поместья и решил уточнить:

— Где именно?

— В библиотеке.

— Сейчас буду.

Я отключился. Задумчиво снял мантию и трансфигурировал её в плащ с глубоким капюшоном. Если я хочу произвести эффект, то самым лучшим будет наплевать на всю возможную защиту, которую наверняка развесит в каждом углу поместья Лорд.

Накинув плащ на себя и надвинув капюшон поглубже, я аппарировал в Круг. Открыв глаза, я усмехнулся. Мне даже повезло выбрать правильно направление при аппарации. Я оказался в центре Круга лицом к лицу с Лордом. Стояла абсолютная тишина. Кто-то не удержался (конечно же, это был Мальсибер) и хмыкнул. Лорд осторожно перевел на него глаза, но ничего не сделал. Переживая, как бы наш Повелитель не заработал себе косоглазия, я покашлял в стиле Амбридж.

— Кхе-кхе.

Лорд вернул глаза на место и немного их округлил. Я для пущего театрального эффекта щелкнул пальцами и трансфигурировал из валяющегося на полу какого-то свитка стул. На трон больше похожий, ну не суть. Я медленно опустил в него свою пятую точку под пристальным взором всего Круга.

— Доброго времени суток. Я задам вам всего один вопрос и жду на него четкого ответа: зачем вы убили моего человека?

Том округлил глаза еще больше, но стойко продолжал молчать.

— Ну?

— Я никого не убивал в последнее время, — как-то неуверенно проговорил он и попытался пролегилиментить меня. Зря. Я же не Снейп. Лорда шандарахнуло так, что тот даже пошатнулся.

— Свидетели утверждают, что моего человека убил Лорд Малфой, — я наклонил голову набок, и задумчиво провел пальцем по губам. Волдеморт повернул голову в сторону своего преданнейшего белобрысого слуги, который уже успел вернуться из издательства. Посмотрел на Люциуса и потом, почему-то шепотом, у него поинтересовался:

— Люциус, ты зачем убил его человека?

— Мой Лорд, я никого не убивал, — так же шепотом ответил Малфой.

— Ясно. А кто это такой? — кивнул в мою сторону Лорд.

— Начальник Отдела Тайн Лорд Фолт, — будничным голосом поведал Люциус. Садист какой. Без ножа нашего Тома режет. Лорд вытаращил глаза и заорал на Малфоя:

— Ты зачем убил его человека?!

— Мой Лорд, я никого не убивал, — все с такой же аристократической выдержкой отрапортовал Люциус и выжидательно уставился на бледнеющего Лорда. Тот повернулся ко мне и пожал плечами:

— Вот. Ошибочка вышла. Малфой говорит, что не убивал никого.

— А кто это сделал? — я усмехнулся.

— А… вот. Руквуд точно в этом замешал, — показал пальцем на Августа Лорд.

— Зачем ему убивать моего сотрудника?

— Вот и я думаю: зачем? Руквуд, ты зачем убил его человека?

— Мой Лорд, я же из Азкабана только что вышел, — с каким-то надрывом произнес Руквуд и, рухнув на колени, пополз по направлению к Лорду.

— А это важно, кто именно убил? — обратился Лорд ко мне. Я промолчал. Краем глаза я заметил, что Мальсибер еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Вот. Если это не слишком важно, то это сделал он. Забирайте. Оформите как внутренние разборки и все.

Я встал. Лорд не видел полностью моего лица и сильно нервничал.

— Мне, в общем-то, плевать, кто из ваших людей это сделал. Я предупреждаю всегда два раза: первый и он же последний. Август, с завтрашнего дня ты восстановлен в прежней своей должности. Мне же нужно восстанавливать потери, — краем глаза я отметил, как вспыхнули глаза Лорда. Не удержавшись, я снова усмехнулся. Ну вот зачем так явно демонстрировать свои намерения? — Также я хочу сообщить, что в конце мая планируется длительная трехгодичная командировка, в которой примут участие большинство членов Отдела, включая меня. Однако, это не значит, что Отдел Тайн будет полностью доступен. В нем останется охрана и вот… Руквуд. Да, и еще. Я настоятельно рекомендую убрать из моей вотчины некую змею, а то… В наше непростое время так много несчастных случаев происходит с животными… и не только с ними.

С этими словами я аппарировал.»

— Так ты что, тогда отхватил от какой-то истерички и скинхеда недоделанного, — тихо спросил Эван Рея.

— Ну, зачем ты сразу так. Ты же знаешь, как на меня дементоры действуют. А я с ними целых два дня провел.

— Меня не волнует, кто и как на тебя действует, боец должен уметь сражаться в любых условиях.

— Еще скажи, что ты на тренировку дементоров пригласишь, — усмехнулся Рей.

— Не скажу. Я прекрасно знаю, что сейчас это неактуально. Уизли, читайте.

Глава 11. Что слышал Альбус Дамблдор

«27 января 1996 года.

Даже не знаю, с чего начать. То, что произошло вчера ночью, плохо укладывается в моей голове. Самое главное, я нихрена не помню. Могу только догадываться о произошедшем, просматривая раз за разом воспоминания Альбуса. Но крестный ничего не видел, только слышал. Не мог же я на самом деле допиться до того, чтобы… Но Рей вроде не выглядит слишком уж обиженным и обескураженным, чтобы можно было предположить что-то ужасное на что так откровенно намекает Альбус. Самое поганое в этой ситуации то, что я, похоже, здорово баловался магией, и память просто не зафиксировала это безобразие. Люциус, находившийся в это время в комнате, также ничего не мог предоставить для просмотра. Только Мальсибер. Он, похоже, помнил всё, до мельчайших подробностей.

Пока Малфой раскручивает Рея на воспоминания, я решил описать кратенько события, которые происходили до этого безобразия. Не скажу, что этих событий было слишком уж много.

Мы с Люциусом опять живем в Хогвартсе. Лорд отрядил Малфоя улещивать начальника Отдела Тайн. Вот он и улещивает. А к отсутствию Снейпа все настолько уже привыкли, что, похоже, даже рады этому событию, включая самого Лорда.

После того, как мы вернулись, Малфой решил, что пора бы Невиллу начать наконец-то изучать оборонную магию и магию нападения. В первые дни Лонгботтом позволил себе высказать удивление от того, что он видит нас трезвыми, но мы быстро вернули его с небес на землю, особенно учитывая, что Малфой притащил целый ящик коньяка. На который раскрутил, кстати, самого Лорда. Видимо, начальник Отдела Тайн на сухую не улещивался. Так что мы очень скоро пришли к своей прежней норме, а Невилл, увидев знакомые пьяные морды, успокоился. К тому же у парня появился стимул к занятиям: Лестрейнджи, гуляющие на свободе. Особенно Беллатрикс. Люциус, правда, позволил себе усомниться в способности Невилла отомстить ей.

Тогда мальчишка вскинулся, но ответ Малфоя на вопрос: «А почему, собственно, нет?» быстро заставил Невилла заткнуться и продолжать отрабатывать всевозможные виды щитов.

— Невилл, — сказал Малфой, — ты видел когда-нибудь Беллу? Поверь мне, с ней справится только другая женщина. Знаешь почему? Да потому что, не смотря на то, что она много лет провела среди дементоров, что, кстати сказать, очень мало на нее повлияло, она осталась слишком женщиной, чтобы настоящий мужчина смог поднять на неё руку. Ну, бывают, правда, исключения, — Люциус покосился на меня, я только смог зубами скрипнуть, можно подумать, мы с Мальсибером намеренно её избили. Особенно Рей, который только и делал, что успокаивал разбушевавшуюся Беллу. По старой приятной памяти, не иначе. Нужно обязательно у него узнать, чем они там занимались пятнадцать лет назад. Не то, что это было мне так важно. Просто из праздного любопытства, почему Мальсибер так тщательно скрывает свою жизнь. — Поэтому, Невилл, предоставь это дело кому-нибудь другому. Однако у Темного Лорда есть множество других слуг, которые Беллой не являются, и которые могут доставить еще больше неприятностей. Поэтому хватит болтать, приготовься, Империо.

И Невилл, стиснув зубы, продолжал заниматься. Остальные преподаватели с каким-то удивлением отмечали, что у Лонгботтома улучшилась успеваемость практически по всем предметам, что не могло не вселять в меня чувство определенной гордости. Конечно же, это я делаю из Лонгботтома человека. Люциус так, на подхвате.

Занятия окклюменцией с Поттером подходят к своему логическому завершению. Точнее, я заканчиваю устанавливать сеть на разуме мальчика.

Поттер думал, что наши занятия не приносят ему никакой ощутимой пользы, более того, он практически обвинял меня в том, что это я виноват в его желании выявить все тайны Лорда. В этом он был похож на своего отца. Тот тоже никогда не признавал своих ошибок, пытаясь обвинить кого угодно, только не себя. Хотя Лили тоже этим грешила, а также половина учащихся Хогвартса.

В последнее время я все чаще ловил себя на мысли, что Поттер не так уж и похож на Поттера, по крайней мере, внешне. Сними с него эти нелепые очки, замаскируй молнию на лбу, и никто сразу не скажет, что перед ним стоит отпрыск Джеймса. И глаза, которыми все так восхищаются, светлее, чем у Лили.

Ой, что-то меня куда-то не туда повело.

Амбридж все-таки решила кого-нибудь уволить, и на рассмотрении у этой козы оказались двое: Хагрид и Трелони. Прессинг обоих был просто жутким, пришлось мягко намекнуть Фаджу, что увольнение Хагрида не принесет ничего хорошего прежде всего самому Корнелиусу. Тот понял и пообещал надавить на нашу драгоценную Долорес. Не знаю, правда, чем все это закончится.

Хагрид все так же не может наладить отношение с братом. Ходит весь в синяках. На мой вопрос, когда уже это закончится, он только пожимает плечами и бубнит себе под нос что-то неразборчивое.

Вот вроде бы и все. А, нет. Не все. Та статья, которую Малфой заказал о побеге… Это что-то фантастическое. Я, когда прочитал, долго глупо хлопал глазами, а потом также долго и с наслаждением орал на Люциуса. Всю суть моих криков можно свести к следующему: «Ты… какого… во всю эту… историю этого козла Блека приплел?!»

На что я получил очень спокойный ответ.

— Блек, он… Блек. Он кузен моей жены и Беллатрикс. Да он просто позорит имя Блеков, ведя себя настолько неадекватно своему статусу.

— А, я понял. Ты решил таким образом его репутацию улучшить.

— Да, пусть уж лучше боятся, чем жалеют.

После этих слов я просто взял бокал с коньяком и опрокинул его в себя, практически не чувствуя вкуса.

Сейчас мы пили редко, может, начали уже за ум браться, а может, нас смущало небольшое количество алкогольных напитков, имевшихся в нашем распоряжении. А куда-то выходить было элементарно лень.

Амбридж радовала ежедневно увеличивавшимся количеством всевозможных декретов об образовании. Ученики даже половины этого бреда не видели. Один особенно порадовал меня. В нем Долорес пыталась влиять на личную жизнь преподавателей путем недопущения этими самыми преподавателями отлучек из школы, особенно в ночное время, причем преподаватели должны находиться ночью в своей постели и спать. Вот так, слово в слово. Я долго смаковал этот декрет в учительской, доставая Амбридж вопросами типа: «Драгоценная моя Долорес, не хочешь ли ты сказать, что, чтобы проверить исполнение, например мною, этого приказика, ты будешь самолично заявляться ко мне в спальню? И чем займемся? Учти, у меня частенько бывает бессонница. Ты собираешься петь мне колыбельные, или, может, еще каким-нибудь интересным способом попробуешь усыпить? Правда есть у меня такие места, куда я отлучаюсь по ночам, когда не могу бороться с этим недугом. Но новый декрет запрещает этим заниматься. А так как все преподаватели должны находиться у себя, то для моего лечения остаешься только ты. Запомни, я очень придирчив в выборе развлечений, помогающих мне уснуть. Ну, сама понимаешь, юность, проведенная в обществе знаменитой Беллатрикс, не могла не отразиться на моих вкусах». Поиздевавшись над багровой Амбридж вдоволь, я сходил в апартаменты Салазара и притащил совершенно бесценную вещь. «Устав Хогвартса», написанный для преподавателей самими Основателями, который все еще хранил за их подписями магию. В этом уставе четко был отмечен пункт, что учителя — тоже люди, и в свободное от своих прямых обязанностей время могут делать все, что захотят. Даже со своими совершеннолетними учениками встречаться, но только по взаимному согласию и если эти встречи таят в себе не только позывы плоти, но и дальнейшее развитие отношений, плавно переходящих в женитьбу. На этом пункте у Амбридж отвисла челюсть, и она долго не могла сказать не слова. Забыла, наверное, что Основатели жили в те интересные времена, когда тринадцатилетние девочки считались перезрелыми и имели малую вероятность найти себе достойную пару. Против магии этой веселой четверки спасовали все министры магии и декреты их инспекторов вместе взятые. Мы с Минервой торжественно прибили Устав к стене учительской, и теперь уже учителя во главе с Помоной пытались подобрать мне невесту из старшекурсниц. Пришлось деликатно напомнить им, что я женат, а на крайний случай мое сердце принадлежит только МакГонагалл.

Так и живем. В общем весело. Братья Уизли тоже неплохо треплют нервы Долорес. Вот кто сможет выжить эту дамочку из школы за несколько дней, если дать им полную свободу. Подслушав в коридоре наш разговор со Спраут об этом же самом декрете и о том, что я как-то слишком жестко поступил с правой рукой Министра, грубо разрушив все ее мировоззрение, они неделю мучили ее всевозможными признаниями в любви, разумеется, не сообщая имя тайного воздыхателя. В общем ночные серенады от магически созданных вещей перед ее окнами и тонны любовных записок от близнецов давали повод для очередных шуток в круге преподавателей. Узнать, кто так открыто портит ей жизнь, она так и не смогла и считала, что это моих рук дело. Что очень сильно поднимало Малфою настроение.

Неизвестно, каким образом они узнали о декрете номер 27, который так и не увидел свет. Он гласил, что «ученикам запрещается разговаривать и обсуждать некомпетентность генерального инспектора». Ну, сказать, что за ночь были исписаны все стены Хогвартса, хоть как-то для этого пригодные одами о некомпетентности Амбридж — ничего не сказать. Близнецы умудрились написать пару ласковых слов даже в ее комнате. После этого появилась поправка, в которой было написано, что «ученикам запрещается разговаривать и писать о некомпетентности генерального инспектора». Близнецы не стушевались и научили нашего местного полтергейста нескольким кричалкам в отношении генерального инспектора. Как они это сделали мне до сих пор не понятно. Ведь зная их, можно предположить, что они пошли на принцип и не произнесли и не написали ни слова, когда учили неприличному Пивза. Точку этому бреду поставил Люциус, который пришел к ней, лично, якобы от Совета Попечителей, и заявил, что этот декрет ущемляет права студентов на свободу слова.

Вчера вечером мы с Малфоем напились, уж и не знаю, что послужило поводом для этого. К двенадцати часам мы были готовы, то есть абсолютно пьяны.

А сегодня утром я проснулся от настойчивого стука в дверь. На автопилоте я подошел к двери и, открыв ее, прошагал в гостиную и рухнул в кресло. Только после этого я обратил внимание на вошедшего. Вошедшим оказался Альбус, который как-то выразительно на меня смотрел и подмигивал, а когда из спальни выполз заспанный Малфой, начал радостно верещать:

— Мальчики мои, вы даже не представляете, как я рад за вас. За всех троих. За то, что вы сумели преодолеть предрассудки и, возможно, ради эксперимента решились ступить за грань окружающей вас обыденности…

— Стоп. О чем ты говоришь? — я почувствовал, как мои настоящие короткие волосы становятся дыбом.

— Как о чем? Об этой ночи, конечно. Буквально пару минут назад я столкнулся с выходящим отсюда Рейнардом. Недовольным он не выглядел. Значит, все у вас прошло хорошо.

— Откуда здесь взялся Рей? — вопросительно поднял брови Малфой, а потом схватившись за голову опустился прямо на пол.

— Меня больше интересует, откуда здесь ночью появился он, — я ткнул пальцем в Альбуса. — Хотя, когда и зачем здесь был Рей меня интересует не меньше.

— Ночью я хотел придти и рассказать тебе о концерте, на котором я побывал в Москве, но двери были заперты, зато те восхитительные звуки, что доносились до меня, просто бальзамом пролились на моё сердце, и я… — глаза Альбуса просто искрились.

Я недослушал его и просто опрометью помчался в спальню. Разглядев царящий беспорядок, я глухо застонал и сполз по стене, обхватив руками голову. Что здесь произошло? Как? Почему у меня нет даже намека на воспоминания?

Начать с того, что сам я был полуголый. На мне были одеты только спортивные штаны. Когда я встал, то не обратил на эту деталь внимание. Теперь же обратил. На моих руках была засохшая кровь, больше на пальцах. Вся постель была в пятнах крови. Часть простыни оторвана и скручена в… кляп? Мерлин, что здесь произошло? Если верить Альбусу, то это кровь Рея. Но, как сказал крестный, недовольным он не выглядел. Но если учесть, что все свои чувства он привык скрывать за маской безразличия… Что, что мы с тобой сделали, Рей?

Вскочив на ноги я бросился обратно в гостиную и, схватив крестного за грудки, начал требовать с него воспоминания.

Альбус немного удивленно посмотрел на меня, но, не сказав ни слова, отделил нить и сбросил её в думосбор. Мы с Малфоем буквально наперегонки бросились к столу и одновременно нырнули в Омут.

Крестный решил все же показать нам концерт, который проходил в России. Что Альбус там делал, осталось загадкой. Но вот то, что для своей поездки он оделся в мою одежду… Я повернулся к крестному, который стоял теперь рядом со мной и с Люцем и с любопытством разглядывал собственные воспоминания. Выбрал он мои кожаные штаны и кожаную же тяжелую всю проклепанную металлическими клепками куртку. При этом его длинная седая борода была в наличии, и бубенчики в ней также присутствовали. Подошел он в таком виде к довольно большой толпе, стоящей на улице перед каким-то клубом. Люди были в основном молодые, одетые примерно так же, как собственно Альбус. Подойдя к одной из групп, крестный обратился к одному из парней. Русский он знал в совершенстве, я тоже знал этот странный сложный язык, а вот Люциус нет, и мне пришлось вдобавок ко всему переводить Малфою разговор.

— Молодой человек, не подскажете старику, что здесь происходит и почему здесь собралось так много людей?

Парень повернулся к крестному и удивленно присвистнул:

— Ух ты. Прикольный динозавр. Батя, а ты к зи-зи-топам никакого отношения не имеешь? Концерт скоро, вот и стоим. Охрана почему-то тормозит и внутрь пока не пускает.

Я сквозь зубы перевел последнюю фразу Малфою, когда тот спросил, а почему озвучено так мало, я сослался на непереводимую игру слов.

Тогда ко мне пристал сам Альбус:

— Сев, а что такое зи-зи-топ?

— Я тебе потом расскажу.

Мы снова приступили к просмотру. В общем, Альбуса разобрало любопытство, и он решил вместе со всеми посмотреть на концерт. Зрелище, конечно, было впечатляющее. Даже несмотря на молодость исполнителей. Текст песен заставил меня недоуменно прислушаться. Хотя, если брать во внимание сказки тех же Шарля Перро и братьев Гримм, неотредактированные на современный манер и для детского возраста, то там в основном все плохо кончалось.

Крестный, что называется, отрывался по полной. Где-то с середины концерта он даже начал со всеми остальными находящимися в зале людьми подпевать солистам. Выглядело это настолько дико, что своей иррациональностью скорее завораживало, чем отталкивало. Хорошо хоть в этой части зала до слэма не дошло, а то видеть, еще более неадекватно ведущего себя, крестного было бы выше моих сил. Вокруг Альбуса очень быстро образовался круг, а тот парень, что разговаривал с ним на входе, протянул крестному бутылку с пивом. Маггловское пиво — это совершенно не то, что пьют маги, никакого сравнения со слабоалкогольной сладкой гадостью Розмерты. Очень скоро Альбус окосел. Вообще, сбылась, похоже, мечта старого му… мудрого Директора, полный отрыв в окружении молодых парней в коже.

Концерт длился в течении трех часов, и мы смотрели полностью все эти три часа.

Затем Альбус, пошатываясь, вывалился из зала и, наобнимавшись вдоволь с совершенно незнакомыми людьми и напоследок проорав вместе с ними несколько услышанных на концерте песен, зашел в какую-то подворотню, откуда аппарировал в свой кабинет в Хогвартсе.

В кабинете крестный совершал множество совершенных бессмысленных движений, постоянно натыкался на мебель, опрокинул свой огромный стол и разбил мои кубики! Потом довел до сгорания Фоукса своим постоянным насвистыванием какой-то песенки, которую исполнял, абсолютно не попадая ни в одну ноту.

Очень долго он переодевался. Кое-как стянув мои кожаные штаны (и откуда он их только взял?), Альбус поднес их к лицу и очень долго рассматривал. Мне вот тоже интересно, каким образом он умудрился их вообще надеть, если учитывать, что он выше меня на голову и прекрасно знает, что я крайне неодобрительно отношусь к применению магии к моим вещам. Это эксклюзив, и они могут банально испортиться. Наверное, крестный все-таки волшебник, мать его.

Мы с Малфоем довольно продолжительное время любовались на Альбуса, который, не прекращая насвистывать, очень долго выбирал мантию. То ему цвет не нравился, то рисунок. Мне вот была абсолютно непонятна разница между сиреневой мантией с оранжевыми пальмами и бирюзовой в красные огурцы. Малфой, например, от подобного разнообразия впал в ступор. Одно дело видеть нечто на Директоре, встречаясь с ним в коридоре, но вот так весь его гардероб разом — это перебор для изнеженной психикиаристократа, обладающего абсолютным вкусом.

При всем при этом крестный щеголял в трусах до колен в трогательный красный горох, но зато в куртке, которую он почему-то не хотел снимать и даже попытался напялить на неё сверху наконец-то выбранную мантию. Мантия, естественно, не натягивалась, и Альбус, вздохнув, снял куртку, явив нам голую (!) старческую грудь. Малфой закашлялся, а я, повернувшись к крестному, прошипел:

— Тебе обязательно нужно было нам этот стриптиз в твоем жалком исполнении показывать?

— А что такого? И вообще, все детали важны!

— Что, даже эти? Какое отношение имеют твои трусы к тому, что произошло?

— А вот меня интересует другое, — Люциус наконец-то смог заговорить, — Вы что, действительно, под мантией ничего не носите?

— Да, а что? — Альбус сверкнул глазами.

— Нет-нет, ничего, просто я не думал, что Вы э… настолько консервативны.

— Ты еще скажи, что не знал, что Альбус — гей, — процедил я злобно, смотря на крестного.

— Что?!

— Люц, не ори. Ты меня оглушил. А что, ты правда не знал? — я удивленно посмотрел на ловящего ртом воздух друга. Все-таки странный он какой-то. Не знает элементарных вещей. Например, то, что Тобиас был магом, к тому же неприлично богатым магом. Не знает, что Альбус — гей. А ведь он этого никогда не скрывал. Один его роман с Гелартом чего стоил. Аб до сих пор плюется. Но вернемся к просмотру.

Одевшись, Альбус вернул кабинет в приличный вид и, сев за стол, начал сосредоточенно перебирать лежащие перед ним бумаги. Получалось у него плохо. Видимо, крестный не мог сосредоточиться, потому что постоянно срывался на насвистывание. Буквально через минуту он бросил перо и проговорил, обращаясь к новорожденному Фениксу:

— Нужно Севу рассказать.

С этими словами Альбус бодренько выскочил из кабинета, а я в последний момент успел взглянуть на часы.

— И тебя совершенно не кольнуло то, что уже четыре часа утра? — я уже не злился, только недоуменно смотрел на крестного.

Альбус только неопределенно пожал плечами. Виноватым он не выглядел.

Я вновь перевел взгляд на неспешно двигающегося по коридорам Хогвартса директора из воспоминаний.

Спускаясь в подземелье и не дойдя буквально десять метров до моих апартаментов, Альбус не выдержал и принялся напевать, причем на русском языке. При этом он двигался слегка пританцовывая.

— Первым парнем я был во дворе.
Всех девчонок я знал очень близко.
Но ужасно не нравилось мне,
Что меня называют со…
Последнее слово Альбус не договорил, потому что остановился перед дверью, ведущей в мои комнаты, с поднятой рукой, постучать, видимо, хотел. Однако не постучал. Вместо этого он долго прислушивался к звукам, которые, судя по всему, доносились из-за двери. Расслышать какие-то подробности было практически нереально, учитывая толщину стен и самой двери. По виду крестного было видно, что в нем ведут борьбу любопытство и порядочность. Победило любопытство. Альбус, воровато оглянувшись по сторонам, быстро нагнулся и припал ухом к замочной скважине, которая по какому-то недоразумению присутствовала на каждой двери Хогвартса.

Сетовать на неделикатность директора не было ни сил, ни желания. Мы с Люциусом подобрались в обратились в слух.

Из-за закрытой двери тем временем раздавалось.

— А-а-а…, — дикий крик боли ударил по ушам. Рей. Он никогда не кричал, как бы больно ему ни было. Спасибо его ненормальному папаше. Что же там творится? А Рейнард тем временем продолжал кричать. — Отпустите меня! Сев, слезь с меня, мне больно! Уроды, скажите же наконец эти два гребанных слова!

— Люц, заткни ему рот, он меня отвлекает! — как же я все-таки растягиваю слова, когда пьяный.

— Отпустите меня, уроды! Давайте мне спокойно сдохнуть!

— Да что ж ты вырываешься, придурок! Люц, держи ему руки, и заткни его уже чем-нибудь!

— Тише, тише, Рей, сейчас тебе будет не больно. Наверное, тебе будет хорошо. Я понятия не имею, что он хочет с тобой сейчас сделать, но думаю, хуже уже все равно не будет, — Люциус, похоже, старался успокоить отчаянно сопротивлявшегося Мальсибера.

— О-у-у, — голос Рея звучал уже глухо. Видимо, Малфой заткнул ему рот.

— Ты уверен, что делаешь все правильно? — прозвучал голос Люциуса.

— Почему нет? На первый взгляд это не сложнее, чем пентаграмму начертить.

— А, ну если ты это сравниваешь с пентаграммой…

— Да не вертись ты. А то я сейчас тебя вырублю, чтобы не мешал, — буквально прорычал я.

Некоторое время из-за двери больше не раздавалось громких выкриков, лишь фоном шло какое-то бормотание.

Буквально минут через пять воцарилась тишина. Затем раздался бодрый голос Люциуса:

— Рей, ты очнулся? Ну как?

— Мне не больно, — голос Мальсибера звучал как-то удивленно. — Люц, ты был прав, я уже очень давно не чувствовал себя так хорошо.

— Очухался? — мой голос звучал как-то сонно. — Давай сюда на своё место Малфоя, пока я окончательно не отрубился.

— Нет-нет, мне и так хорошо, — из-за двери послышалась какая-то возня и явные звуки борьбы.

— Рей, только не говори, что в тебе не осталось никаких сил, все равно не поверю.

— А-а-а… пустите меня, козлы, что вы дел…. — Мальсибер, похоже, не стал ждать моих приказов, а просто чем-то заткнул Люциусу рот.

— Люц, не дергайся, все равно же не вырвешься. Севу нужна практика, тренироваться ему нужно, мало ли кто еще под руку попадется, кому это действительно будет необходимо, — голосом Рея можно было пчел приманивать, настолько приторно он говорил.

Если тренированный Мальсибер мог усиленно сопротивляться, то у Малфоя против нас двоих не было никаких шансов.

Еще пятнадцать минут тишины, нарушаемой только каким-то бормотанием.

Альбус все это время проторчал у замочной скважины. Когда он наконец-то выпрямился и потер явно затекшую спину, то на его лице блуждала легкая полуулыбка.

Дверь вдруг резко распахнулась, и из комнаты вылетел застегивающий на ходу куртку Мальсибер, чуть не столкнувшийся нос к носу с Альбусом.

— Директор? Э… А я тут, вот… — я нервно хихикнул. У Рея очень оригинальная фобия. Он абсолютно теряется в присутствие своих школьных учителей.

— Мальчик мой, я тебя поздравляю! — радостно завопил Альбус и, схватив руку Рейнарда, довольно долго тряс её.

Затем, оставив Мальсибера, удивленно уставившегося куда-то в стену, крестный решительно постучал в дверь.

Мы вынырнули из Омута.

Я чувствовал себя по-настоящему плохо. Попятившись к столу, я не сводил взгляда с застывшего Малфоя.

— Люц, тебе не кажется, что нужно все-таки увидеть, что там на самом деле произошло?

— Мне не кажется, я уверен в этом, — прорычал Люциус.

Крестный между тем, похлопав меня по плечу, быстро удрал, оставив наедине с плохо контролировавшим себя Малфоем.

Я быстро подошел к столу и снова пересмотрел этот такой неоднозначный кусок воспоминаний крестного, затем еще раз и еще. Меня волновал только один вопрос: откуда взялось столько крови на кровати. Мне просто жизненно важно увидеть, что там произошло. А для этого нужен Рей.

Мальсибер возник посреди комнаты буквально через минуту, после того как я вынырнул из Омута. Отбросив в сторону использованный портключ, которых я наделал достаточно много для своих сотрудников, на всякий случай, он как-то очень нехорошо на меня посмотрел.

— Ну, козлы, — начал он совершенно спокойным голосом, — вы хоть понимали, что творили этой ночью? Ты, — он ткнул пальцем в моем направлении, — понимаешь, что ты натворил?

— А что я натворил? — спросил я осторожно.

— Ах, ты еще и не помнишь?! — Рей сорвался на крик.

— Тише, Рей, — Люциус подошел к Мальсиберу. — Меня тоже многое интересует, и для того, чтобы прояснить ситуацию, мне нужно не много, совсем чуть-чуть, мне воспоминания твои нужны! — Малфой не выдержал и перешел на ультразвук.

— Вы что совсем ничего не помните? — осторожно спросил Мальсибер.

— А ты как думаешь? Что сегодня произошло?

— А что вы так завелись-то тогда? Жили бы в блаженном неведении…

— Ты еще издеваться над нами будешь?..

Вот так, пока Люциус трясет с Мальсибера воспоминания, я пишу. А этот… еще и выделывается, не дает. О, вроде отдал. Точно. Вот Рей подходит к думосбору и с мерзкой ухмылкой сбрасывает нить воспоминаний в Омут…»


— Что это все так притихли? — голос Мальсибера звучал немного лениво. — Я, кажется, уже говорил, что эти двое меня на койке разложили.

— Ты говорил, что это не то, о чем все подумали, — заговорила Гермиона, которая в последнее время сидела с красными от гнева щеками и старалась лишний раз не смотреть на мужа.

Рейнард резко сбросил обороты и тихо проговорил:

— Милая, давай просто послушаем, что же там произошло. Правда, я бы первую часть не озвучивал, но ради тебя…

— Здесь почерк изменился, — раздался немного растерянный голос Перси.

— Ну и что? Тебе не все равно? Может, Сев секретаря нанял?

— Он острый и непонятный…

— Не придирайся. Читай уже давай.

Глава 12. То, чего не видел Альбус Дамблдор

«А я знал, что ты ведешь дневник, Сев. Ну, может, не знал наверняка, но, безусловно, догадывался. С твоей отвратительной привычкой забывать мелочи, которые ты считаешь несущественными, ведение дневника — это разумный подход. Не волнуйся, я не любопытен. Во всяком случае, не настолько, чтобы рисковать твоей дружбой. Так что в твои записи я не сунусь. Просто ты так быстро рванул к думосбору просматривать мои воспоминания, что забыл закрыть тетрадь. К тому же есть у меня подозрения, что сейчас, после вчерашней ночи, мне нужно будет существенно пересмотреть список моих возможностей.

Так вот, зная тебя, я с уверенностью могу предположить, что ты запишешь все, что видел в Омуте. Поэтому я решил облегчить тебе и себе жизнь и самому записать все, что привело к вчерашней ситуации, потому что этого в думосборе нет. Я просто не хочу больше никогда поднимать тему моей жизни до того момента, когда ты пришел в Дырявый котел, чтобы набить мне морду. Я хочу, чтобы ты никогда не спрашивал об этом, потому что разговаривать об этом я не хочу. И не могу. А бумага, как говорится, все стерпит. Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать и Малфою тоже, но сейчас… Ты единственный, кто знает обо мне достаточно, чтобы понять. Просто понять, а не жалеть и не кудахтать надо мной, как это сделал бы Люц. Или как все остальные в Отделе.

Но начну, пожалуй.

Вчера вечером нас всех, как обычно, призвал к себе Лорд. Призвал он всех, но кое-кто, я надеюсь, ты догадаешься, кто именно, как обычно вызов проигнорировали. Как у вас это получается? Не поделишься секретом?

Как обычно, ничего сильно важного не происходило. Лорд построил всех, долго вещал о нашем прекрасном будущем, в общем-то, всё. Хотя нет. Если тебе это интересно, твое появление произвело фурор, и Лорд раз в неделю строит гениальные планы захвата Министерства, пока ты отдыхаешь на Гавайях вместе со всем Отделом. Похоже, Лорд ждет, когда уедет Фолт. Ха-ха. Но ничего особо дельного он сгенерировать пока не может.

Кстати, после визита Фолта, Лорд особо не зверствует. Я всего пару раз отлеживался после проявления его плохого настроения. Все-таки он невероятно сильный волшебник. Но мне так казалось, потому что просто не с чем было сравнивать. Как показала сегодняшняя ночь, я совершенно не разбираюсь в магии, и по-настоящему могущественные маги успешно своё могущество скрывают.

Я тебя обрадую, но Белла на тебя, похоже, запала. Ей, видимо, нравится грубость со стороны мужчин. А ты её мало того, что тряс как кошку нашкодившую, так еще и по носу съездил. Сев, ты, наверное, не заметил, но во время вашей борьбы она тебя полностью ощупала и оценила твое тело натренированного бойца. Так что сейчас каждая встреча начинается с вопроса: «А где Снейп? Он наверняка предатель. Позвольте, Мой Господин, я сама займусь им». Все это сказано красивым грудным голосом с придыханием. Вот и думай, каким именно образом она хочет тобой заняться.

Хотя ты не один. В далеком прошлом она так же пыталась расквитаться поочередно то с Долоховым, то с Барти, то со мной. Поэтому на её невинные просьбы Лорд не обращает сейчас никакого внимания.

Никогда раньше не жалел о том, что Лорд — импотент. Если бы он хоть немного проявлял хоть какую-то заинтересованность плотскими утехами, счастливей женщины, чем Белла, было бы не сыскать во всей Британии. Но нам не повезло, и теперь эта нимфоманка не даст нам спокойно жить. Бедный Рудди. Такое чувство, что за четырнадцать лет ничего не изменилось.

Как я уже писал раньше, Лорд призвал всех своих подданных. Впервые за это время к нам на огонек заглянуло старшее поколение. Единственное, что меня порадовало, так это то, что оно сократилось в разы. Чего нельзя сказать об их детях. Все это время Лорд Мальсибер, стоя в круге напротив меня, не сводил с меня глаз. Я все это время ждал, когда сбудется его мечта, и он выдаст меня Лорду. Но он молчал. Он нисколько не изменился. Всё такой же властный, надменный, непримиримый. Он не предложил мне пройти с ним в сад и поговорить, а приказал. Вот что он умел делать лучше всего — это приказывать. Мне до сих пор не понятно, как он столько времени терпел, что Лорд приказывает ему. Хотя я не могу сказать, что он всегда выполнял его поручения. В основном он просто перекидывал их мне. Ведь никакой же разницы нет в том, кто разберется с неугодным Лорду человеком. Да и практика к тому же, как отец мне тогда говорил, была мне просто необходима. А я ему верил. Да, глупо было.

Встреча когда-то разлученных судьбою родственников состоялась в саду. Там мы и выяснили наши разногласия. Чисто по родственному, почти без мордобоя.

Он прошел в беседку и развалился на скамье. Я сделал то же самое, сев напротив. Я мог бы и постоять перед главой Рода. Но я этого не сделал. Пошел на какие-то детские принципы. Он удивленно приподнял бровь и злобно рыкнул:

— Ты смеешь сидеть в моем присутствии?

— А на каких основаниях я теперь должен лебезить перед тобой? Прошло то время, когда ты мог свободно мне приказывать.

— Ты всегда мне противоречил, — протянул он и потянулся за палочкой.

— Если ты еще раз вытащишь ее при мне… — во мне будто все оборвалось в этот момент. Было чувство, что я вернулся в детство, когда я восхищался этим человеком и боялся его. Какой-то рефлекторный страх, видимо, выработанный за много лет, вновь вернулся и просто парализовал меня в тот момент.

— И что тогда ты мне сделаешь? — он рассмеялся и неожиданно выкрикнул, резко вытаскивая палочку: — Круцио.

Я не понял, как это произошло, но я поставил щит.

Книга, которую ты мне тогда подарил, преподнесла мне в одно время много сюрпризов. Я помню, как мы с моими ребятами часами отрабатывали всевозможные щиты. Скорее, я отрабатывал. Я бы никогда не смог запустить в своих людей непростительное. У меня ни разу не получилось отразить Круциатус до этого момента. Откат был мощным. Лорда Мальсибера практически вынесло из беседки. Я сидел и не понимал, что произошло. Фактически я поднял руку на своего отца. Я ушел из Рода, громко хлопнув дверью на прощание, но этот человек все равно оставался мне отцом. Я встал и не спеша подошел к нему. Он сидел в снегу и смеялся.

— И что смешного? — я холодно поинтересовался и подал ему руку. Он руку принял и с трудом поднялся.

— Неужели я дожил до того момента, когда мой сын вырос и смог мне ответить?

— Ты всегда ждал, когда я запущу в тебя непростительным? Мог бы и раньше попросить, если тебе этого так не хватало. Я всегда выполнял твои желания, — я усмехнулся. Я ему не верил. Когда я видел его в последний раз, я поклялся больше не верить ни единому его слову.

Он посмотрел мне в глаза. — Интересно, что ты в них хочешь увидеть? Пустоту? Ну я тебя поздравляю, ты добился этого, — я резко развернулся и вновь зашел в беседку. Лорд Мальсибер не заставил себя долго ждать.

— Я не могу понять, — брезгливо бросил он, не глядя в мою сторону, — почему ты предал нас?

— Я? Это ты выставил меня из дома. Правда, все считают, что я ушел сам. Но когда тебе орут, что ты позор семьи и кидают в тебя Авадой, трудно держать себя в руках. Знаешь, ни один уважающий себя человек не стал бы использовать своего ребенка в качестве щита. Слабенький ты щит выбрал, учитывая, что у меня, в отличие от тебя, была Метка. И не твоим именем пугали маленьких капризных детей, — я старался сдержать гнев. Я совершенно не понимаю, что со мной творится в последнее время. Мне все труднее держать себя в руках.

— Ты себя переоцениваешь.

— В каком плане?

— В качестве щита ты был не очень, — похоже он пришел в себя.

— Забавно. Тогда зачем это все было нужно? Толпы девиц в поместье, постоянное нытье, что вот именно вот эта девушка очень необходима, чтобы осветлить подпорченную мной репутацию дома Мальсибер?

— Я хотел, чтобы ты начал нормальную жизнь, — я старался контролировать свою челюсть, которая открывалась все больше. Что он хотел? Да ни за что не поверю. — Если ты заметил, то я хотел тебя женить еще до падения Лорда.

— Что, надеялся, что моя супруга успеет родить маленького Мальсиберчика до того момента, пока меня не запытают до смерти? И у тебя появится наследник, на которого ты будешь выплескивать всю свою ненависть и плохое настроение?

— Нет, я хотел, чтобы ты перестал крутить роман с Беллатрикс Лестрейндж.

— Что?

— Хотя не буду врать. Мне было безразлично, с кем ты развлекаешься. Но Лорд намекнул мне, что это нужно прекратить.

— Вот, значит, какого ты был обо мне мнения, — я нагнулся и прикоснулся к переносице. Отвратительная привычка терзать свой нос, когда я нервничаю. — Я никогда не спал с Беллой, — и это правда. Я тогда еще не до конца рехнулся, чтобы делить с ней одну постель. Правда, она делала попытки зажать меня где-нибудь в углу. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что Белла с Барти иногда брали меня с собой поразвлечься? Я тебе врал. Они брали меня постоянно. Ее заводило, что я всегда ей мешал развлекаться по полной. Но иногда я просто не мог им противостоять. Иногда просто не хотел.

— Собственно, я не за этим тебя позвал, чтобы ворошить прошлое. Я хочу сразу тебе напомнить, что сегодня я тебя не выдал. А хотя мог. Мог рассказать о том, что ты никогда не сидел в Азкабане. Мог рассказать, что ты отвернулся от Лорда в свое время и перед его падением ты уже практически в открытую противился ему. Я могу даже предположить, что ты вел и ведешь сейчас двойную игру. Заметь, я даже не спрашиваю, на чьей ты стороне…

— А что тебе мешало это сделать? Что, решил поквитаться со мной лично?

— Не смей меня перебивать! — закричал он. Потом продолжил спокойным тоном. — Я хочу, чтобы ты перестал валять дурака и вернулся в свой Род.

— У меня нет больше Рода!

— В свой Древнейший и Могущественный Род, — не слыша или делая вид, что не слышит, продолжил он. — Меня не волнует, где ты был столько времени и почему решил вернуться. Ты мой сын. И я хочу, чтобы…

— Ты разве не помнишь, что один раз я уже возвращался? Через несколько лет после моего якобы ареста. Что ты мне тогда сказал? Чтобы я даже близко не подходил к дому?

— Мне не нужны были проблемы.

— Значит, я для тебя всего лишь проблема?

— Теперь нет. Рей…

— Не смей сокращать мое имя!

— Я прошу тебя…

— Я не вернусь в Род! — прошипел я. После того, что он со мной сделал, он хотел, чтобы я к нему вернулся?

— Ты импульсивен. Неужели ты не остыл за столько лет? — он слегка улыбнулся, но глаза всегда его выдавали. Он был зол. И сосредоточен.

— А почему я должен поменять свое решение?

— Я разговаривал с гоблинами.

— Ты не поверишь, но я тоже с ними иногда разговариваю, — я наклонился вперед. Какое-то чувство тревоги начало расти. Это беспокойство не раз меня выручало. Каким-то образом я всегда чувствовал, когда мне грозит смертельная опасность. Я понял, что нужно прекращать этот бессмысленный разговор и быстрее сваливать отсюда.

— И они рассказали мне весьма забавную историю. Ты так и не нашел себе жену? — я смотрел на него не мигая. Я понял, куда он клонит. — Вижу, что нет.

— Зачем тебе нужно, чтобы я вернулся?

— Мне нужен наследник.

— Что, вы так и не решили завести мне братика? — я встал.

— Если ты не в курсе, то твоя мать умерла.

— И ты думаешь, что эта новость меня расстроит?

— Не валяй дурака! — гаркнул он. — Ты прекрасно знаешь, что вернуться обратно — твое единственное спасение!

— И что, ты решил меня шантажировать моей же собственной жизнью, чтобы что-то с меня в очередной раз поиметь? — я не сдержался. Я перешел на крик.

— А ты не рассматриваешь вариант, что я просто за тебя переживаю? — он вскочил со своего места.

— Ты не умеешь жить ради других. Извини, но чувство ненависти к окружающим, которое ты так рьяно во мне пытался натренировать, сейчас сошло на нет. Если ты не знаешь, то у меня появились друзья, ради которых я готов умереть. У меня появилась девушка, которую я люблю и на которой женюсь. Так что твои попытки давить на меня этим договором просто смешны. Если я вернусь к тебе только потому, что ты так захотел, я предам их. Но знаешь, я готов за этих людей отдать все, не потому, что это будет мне выгодно, а просто потому, что они есть.

Я глубоко вздохнул и, посмотрев на него в последний раз, повернулся, чтобы выйти.

Глупо было поворачиваться к нему спиной. Последнее, что я услышал от него, было:

— Я обещал, что убью тебя, Рейнард. Я сегодня чуть не допустил ошибку, почти простив тебя. Больше подобной глупости я не совершу. Аcus!

Сотня мельчайших игл вонзилась в тело. Но я не упал. Я бы не смог доставить удовольствие Лорду Мальсиберу.

Единственное, что я сделал последним, это повернулся и посмотрел ему в глаза. Я увидел в них страх. Непонятно только, что за причина его вызвала. Потом я медленно начал переставлять ноги, стараясь не дышать лишний раз, чтобы легкие не превратились в кашу раньше времени.

Я помню, как добрался до антиаппарационного барьера, я даже помню, как брел от антиаппарационного барьера в Хогвартс. Я знал, куда именно хотел аппарировать. Я знал, что умру. И я хотел умереть в том месте, которое всегда считал домом. Место, в котором всегда прятался от отца, когда был ребенком. И сейчас снова решил спрятаться. Я несколько раз терял сознание. Кое-как добравшись до Больничного крыла, похоже, до смерти перепугал Поппи. Она ничем не могла мне помочь. Никто не мог. Когда я переступил порог, началось одновременно и легочное и желудочное кровотечение, и я задыхался, выкашливая собственные легкие, а потом к этому замечательному действию присоединилась кровавая рвота. Поппи ничего не спрашивала. Она горько рыдала и помогла мне дойти хотя бы до кровати. Я сам нередко применял это заклятие и прекрасно знаю, как оно действует. Что-то наподобие игры: разрушить и восстановить. Этот бесконечный процесс мог длиться достаточно долго. Мне оставалось жить порядком восьми часов. Восемь часов бесконечных мучений. Я начал умолять Поппи убить меня. Авада лучше, чем это. Ко всему прочему меня мучила боль. Боль была настолько сильной, что я катался по кровати. Поппи влила в меня, наверное, литра три всевозможных зелий.

— Поппи, убей меня! — я начал умолять ее меня добить, но она не слушала. Она носилась как заведенная и пыталась меня отпаивать всевозможными зельями. Снова и снова.

— Я не дам тебе уйти, слышишь, мальчишка, — постоянно говорила она, размазывая слезы. — Ты нам нужен здесь, слышишь меня. Только не теряй сознание. Только не теряй…

— Ты не сможешь… Это родовое… От него нет защиты, — прошептал я. Она все поняла. Обливаясь горькими слезами, она подняла палочку и навела её на меня дрожащей рукой.

— Авада…

Дверь в Больничное крыло распахнулась и туда практически влетела Гермиона. Вот кого я явно не хотел сейчас видеть.

— Что вы делаете? — закричала она.

— Гермиона? — Поппи опустила палочку и обессилено практически рухнула на стул. Девушка подбежала к кровати и, посмотрев на меня, зарыдала.

— Должен быть другой выход! Он должен быть!

— Почему… ты здесь, — на выдохе прошептал я.

— Я, я не знаю! Я проснулась, и что-то меня заставило прибежать сюда!

Поппи тем временем побежала за очередной порцией болеутоляющего и кровеостанавливающего. Гермиона встала на колени и прикоснулась рукой к моим волосам. Я закрыл глаза. Вот именно в этот момент мне абсолютно не хотелось умирать.

— Я не знаю, кто ты. Но я знаю, что если ты умрешь, что-то во мне оборвется, — чертовы гоблины с их чертовой магией. Зачем девчонке-то страдать? Тем временем Поппи влила мне в рот зелье.

— Я знаю! — Вдруг неожиданно вскрикнула она, вытирая слезы. — Профессор Снейп. Он сможет помочь. Я не знаю как, но он сможет.

— Поппи, — я вновь закашлял. — Убери ее отсюда.

— Но…

— Я сказал, убери! Ей не нужно это видеть! — кашель перешел в рвоту. Спустя время я откинулся на подушку и закрыл глаза. Я почувствовал, как по щекам текут злые слезы.

Представляешь, я лежал в луже собственной крови и просто рыдал.

Я слышал, как медведьма тихо прошептала: «Обливиэйт» и отправила девушку обратно в спальню. Потом подлетела к камину:

— Магию крови не обманешь, Рей. Сев, Рейнард Мальсибер. Он у меня, он умирает. Сев, сделай что-нибудь!

Еще через минуту появился ты. То, что ты был пьян, скотина, выдавал запах перегара, который даже я почувствовал, метров этак за десять.

Ты стоял, качаясь с пяток на носки, и задумчиво рассматривал меня. Затем произнес гениальную фразу:

— Рей, ты мне не нравишься.

Я хотел тебе ответить, что если мне все же суждено сейчас умереть, то последнее, что я хотел бы видеть перед смертью, это твою пьяную рожу, но не смог, потому что меня снова начало рвать. А боль настолько скрутила, что я просто свернулся на кровати в клубочек и заскулил.

Потом до меня донесся голос Поппи:

— Сев, ты можешь что-нибудь сделать?

— Думаю, да.

Сев, а почему ты, когда пьяный так сильно растягиваешь слова?

Поппи разревелась, а ты, покачиваясь, подошел ко мне.

— Знаешь, Рей. Вот даже на минуту нельзя оставить тебя одного. Ты вообще в курсе, что сейчас так выпачкаешь мою замечательную мантию, что её нужно будет просто выбросить.

Я тогда даже дергаться прекратил. Так меня возмутили твои слова. Ты же просто подошел и с тяжелым вздохом просто взвалил меня себе на плечо. Здоровый же ты все-таки, зараза.

Немного постояв, покачиваясь, ты просто взял и аппарировал вместе со мной.

Естественно, я потерял сознание.

Потом была только боль. Кажется, я от кого-то отбивался, что-то кричал. В какой-то момент мне показалось, что надо мной склонился светловолосый ангел, он гладил меня по волосам и вроде бы успокаивал. Говорил, что все будет хорошо. Я так хотел ему верить в тот момент.

А потом произошло то, что я — потомственный маг — принял за чудо. Я словно находился в коконе Силы, она была повсюду, она была осязаема, и еще я чувствовал, что она не хочет причинить мне зло, она хочет мне помочь, и тогда я увидел молодого Бога, окруженного этой самой Силой. Он был прекрасен, Сев. Наверное, именно такие картины заставляли древних язычников падать на колени и признавать своих Богов.

А еще этот юноша негромко пел. И в тот момент, когда песня достигла самых высоких своих нот, он вскинул обнаженные руки вверх и…

Я говорил, что до этого мне было больно? Забудь. Считай, что я пошутил.

Боль пришла ко мне только вот в этот момент. Она была настолько сильной, что мой разум, натренированный постоянными Круциатусами с самого детства, решил меня пожалеть, и я просто ушел в глубочайший нокаут.

Очнулся я от странного чувства. У меня ничего нигде не болело. Даже старые переломы, которые в последнее время сильно доставали, не ощущались вообще.

Ты лежал рядом со мной и, похоже, дремал. Малфой уже развязал меня и разглядывал с плохо скрываемым любопытством:

— Рей, ты очнулся? Ну как?

— Мне не больно. Люц, ты был прав, я уже очень давно не чувствовал себя так хорошо.

Тут ты поднял голову и сонно пробормотал:

— Очухался? Давай сюда на своё место Малфоя, пока я окончательно не отрубился.

Да, Сев, умеешь ты делать приятные сюрпризы. Я скрутил Люциуса за минуту. Несмотря на все его вопли. И смог понаблюдать за обрядом со стороны. А то, что ты провел со мной какой-то обряд, было ясно как никогда.

Меня тогда удивило, что Люц чувствовал себя, похоже, куда более комфортно, чем я. И боли, такой, которую испытал я, он явно не чувствовал. Но, возможно, подумал я тогда, это было связано с ранами, что нанес мне мой родитель. В заключение я обнаружил, что вырезанные руны на груди Малфоя просто исчезли. То, что такие же символы были вырезаны на моей груди, было очевидно. Значит, решил я, тогда мои тоже испарились. А просто проверить мне было лень, тем более первое, что я сделал после того, как пришел в себя — набросил куртку и даже наполовину ее застегнул, а то мало ли какое еще извращение пришло бы в твою темную голову.

Дальше было интересней. Этого тоже нет в думосборе. Вы банально пребывали в отключке, а я протопал к твоему столу и вытащил один наушник из ящика. Вот ответь мне, ты зачем их берешь? Я понимаю, у этих вещей, похоже, только одно предназначение, они просто у тебя где-то в комнате валяются.

Я не ношу гарнитуру, когда иду к Лорду. Понимаю, что это опасно, но боюсь все похерить. И не смей мне ничего говорить про это.

Как только я настроил вызов, меня опознали и приказали явиться в Гринготс. Вроде бы какой-то гоблин по имени Грипкуф желает со мной разговаривать.

Куда-то идти в такую рань да после такой горячей ночки не было никакой охоты, но гоблины обычно не заставляют ждать, поэтому я вздохнул и пошел к двери. А вы, сволочи, спали!

На пороге я наткнулся на Директора Дамблдора. Да-да, я помню, что он твой крестный, но ты знаешь, что я просто в столбняк впадаю, когда ко мне обращается кто-то из моих бывших учителей. Вот прямо как будто Альбус начнет меня спрашивать:

— А назови-ка мне, Рейнард, мальчик мой, восьмое правило Морганы при простейшей трансфигурации.

Но Директор просто схватил меня за руку, начал трясти и поздравлять. Когда до меня дошло, с чем он меня поздравляет, я охренел и на пару минут выпал в осадок. Потом, решив, что ты его переубедишь, я побежал к выходу. Я же понятия не имел, что ты опять всё забудешь!

Гоблин встретил меня очень любезно, что само по себе было подозрительно.

Предложив мне сесть, Грипкуф расположился напротив за массивным столом и некоторое время внимательно меня разглядывал.

Я не выдержал:

— Уважаемый Грипкуф, я не понимаю, зачем вы меня пригласили. Если по поводу моих обязательств, то время у меня еще есть…

— Я пригласил Вас не по этому, — гоблин прервал мои лепетания.

— А зачем тогда?

— Я пригласил Вас, чтобы уточнить некоторые детали, связанные с вашим изменившимся статусом, — любезно поведал мне гоблин.

Я уставился на него и хлопал глазами довольно долго. Грипкуф, похоже, наслаждался моей растерянностью.

Наконец, я, потерев переносицу, пробормотал:

— Может, хватит надо мной издеваться? Объясните, наконец, что за изменение моего статуса.

— Хорошо, только обещайте, что не будете меня перебивать.

Я, скрипнув зубами, кивнул. Тогда гоблин, откинувшись на спинку кресла, в котором сидел, начал объяснять. И начал он свои объяснения с того, что назвал меня по имени.

— Хорошо, вы успокоились и готовы к конструктивному диалогу, Лорд Мальсибер-Фолт.

Если честно, я упал на пол, вместе с креслом. И вставать на ноги почему-то не хотелось.

— Как вы меня назвали? — прошептал я.

— Лорд Мальсибер-Фолт. Я, конечно, догадывался, что друзья у Северуса несколько странные, но провести Темный Обряд принятия в Род, при котором Глава обращался к Тьме напрямую, и совершенно при этом не знать, что это такое делают с его телом и с магией… Милорд, вы вообще здоровы? Я задаю этот вопрос, учитывая авантюры вашей буйной юности.

— Я… я не понимаю. Я умирал, Северус, похоже, пытался мне помочь, но не знал как, а может, просто не стал думать… он был пьян, практически до невменяемости…

— Это многое объясняет. Лорд Фолт иногда действует импульсивно, порывисто. Но не настолько, чтобы провести Обряд, который мог стоить жизни вам обоим. Видимо, в той ситуации действительно не было другого выхода. Но, простите старого брюзгу, вернемся к нашим делам. Вам там удобно?

— Что?

— Вам на полу удобно, милорд?

Я потряс головой и встал. Подумал и, подняв кресло, уселся на прежнее место.

— И что сейчас? Я снова — Лорд?

— Вы не просто Лорд, вы младший член Великого Темного Рода.

— Я стал Темным?

— Нет, конечно, нет. Но не могу гарантировать, что на сегодняшний день Вы не являетесь одним из самых сильных Светлых магов с легким налетом Тьмы. Возможно, несколько сильнее, чем лорд Малфой.

— Кстати, а Люциус тоже является моим новоиспеченным родственником?

— Нет, с чего вы взяли?

— Сев провел Обряд и над ним тоже.

— О, нет. Люциус уже связан с Фолтами, через одного из своих предков. Проведя Обряд, Северус, скорее всего, вернул ему утраченное ранее, не больше. Вас же он принял в свой Род.

— Я стал сильнее? — похоже, у меня отключился мозг и меня зациклило.

— Безусловно. Но весь объем своих приобретений вы должны будете выяснить самостоятельно. Теперь вернемся к делу. Ваше новое положение накладывает на вас определенные обязанности. Их немного. Точнее, всего одно. Выполнять распоряжения Главы Рода. Особенно если они будут касаться вашего будущего. Вот, в общем-то, и все. Да, родовое поместье Фолтов сейчас является и вашим Родовым гнездом.

— Как Северус со всем этим справляется? — я абсолютно не слышал Грипкуфа, а если и слышал, то не понимал ни слова.

— Я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать, милорд. Боюсь, что не смогу ответить на ваш вопрос. Все, что касается лорда Фолта, может являться только результатом домыслов. Однако я считаю, что Северус просто ничего этого не замечает. И если вы зададите этот вопрос ему, то, боюсь, он останется без ответа.

— Без ответа? Как он может не думать о том, чем он наделен? Он сам-то хоть знает предел своих возможностей?

— Нет. Еще раз повторю, он никогда об этом не думал.

— Почему?

— А разве рыба думает о воде, в которой плавает? Или птица думает о небе, в котором летает? Северус был наделен всем этим багажом с рождения. Вряд ли ему пришла в голову мысль сосчитать, что конкретно ему доступно. Хотя лично мне очень сложно представить себе этот предел.

— Вы называете его просто по имени? — почему-то я не мог сосредоточиться, и цеплялся за какие-то незначительные детали. Я не понимал, что происходит. Не мог полностью осознать. Мне хотелось начать разбираться в том, что досталось мне в итоге, кроме абсолютно здорового тела, и одновременно требовать, чтобы все вернули, как было.

— Я когда-то имел честь быть наставником молодого лорда Фолта. Это внесло некоторую фамильярность в наши с ним отношения.

— Фамильярность, ага, — я глупо хихикнул.

— Вы злитесь на Северуса, возможно, за то, что тот вас не предупредил?

— Предупредил? — я чувствовал, что в моем голосе появляются истеричные нотки, но ничего не мог с этим поделать. — Ну конечно, Сев всего лишь забыл меня предупредить!

— У вас очень выразительное лицо. Что вы хотите сделать? — гоблину, видимо, и вправду было любопытно.

— Я разрываюсь между желанием пойти и закатить этой парочке грандиозный, ужасно вульгарный с ломанием мебели скандал, и желанием побросать кое-какие вещи в сумку и эмигрировать в Антарктиду.

— Боюсь, пингвины не смогут оценить вас по достоинству. Я позволю себе дать вам совет, дайте Северусу шанс. Возможно, он сможет вас удивить.

— Приятно? — спросил я, слабо веря в подобный исход.

— Хм… Я бы не был в этом уверен. Но в любом случае, это будет значительная встряска для вас.

— Вот этого-то я и боюсь, — я поднялся и, не прощаясь, направился к выходу.

— И еще пара деталей, о которых Северус может просто забыть вам сообщить, — догнал меня в дверях голос гоблина. — Если вдруг вам понадобится помощь, вы можете обратиться к любому гоблину и быть абсолютно уверенным, что вам эту помощь окажут. Также рискну вам все-таки напомнить, что всё это не касается ваших обязательств, которые никто снять не в состоянии.

Я недоуменно посмотрел на Грипкуфа и, покачав головой, вышел из его кабинета.

В Хогвартс я сразу не пошел, вот еще. Мне нужно было успокоиться.

В Отделе в своем кабинете я решил надеть рубашку. Все-таки куртка на голое тело, это не предел комфорта. Сев, ты в курсе, что у меня сейчас больше татуировок, чем у тебя. Те руны, которые ты так старательно вырезал на мне, не исчезли, они приобрели вид черных наколок. Красивые, кстати, символы.

Мне сейчас хочется задать тебе вопрос, хоть меня и предупредил этот твой гоблин, что я вряд ли получу на него ответ. Ты вообще понимаешь, насколько ты могущественный маг? Ты хоть осознаешь сам ту мощь, которую ты держишь в своих руках? Я вообще редко видел, как ты колдуешь. Тебе проще все сделать просто руками. Если нужно что-то взять, ты встаешь и берешь это, а не призываешь, как делают все добропорядочные маги.

И вот тогда я действительно разозлился, разозлился на тебя за то, что ты ни разу не дал понять, не дал почувствовать. В детстве мы все ощущали, что ты силен. Но чтобы настолько…

А еще ты очень красив, а в окружении всей своей мощи… Я помню, что принял тебя за какое-то божество.

И, кстати, я тогда понял Лорда. Он не дурак и всерьез увлекается изучением Родов, особенно Темных. Наверное, он единственный из находящихся в тот момент в комнате хоть приблизительно представлял себе, на что способен Фолт. Неудивительно, что он так напрягся. Удивительно, что он не бросил всех своих слуг и не отправился на Бали, а также не отступил от единожды выбранного курса. Все-таки Лорд сильный маг и, как оказалось, храбрый.

Мои размышления и любования собой были прерваны постукиванием о дверной косяк. Я обернулся и увидел стоящего в дверях Лекса.

— Он удивительно талантливый мальчик, — проговорил некромант и, подойдя ко мне, обвел несколько символов кончиками пальцев. На мгновение мне показалось, что я перестал интересовать Лекса как человек, просто еще одно творение его «удивительно талантливого мальчика». — Он очень дорожит тобой, Рей, если все же решился на такое.

— Он был пьян в дым, — сквозь зубы процедил я.

— О да, ну, конечно же, это все объясняет, — и Лекс вышел из кабинета.

А я оделся и, схватив порт-ключ, которых ты наделал огромную кучу, переместился в твои комнаты в Хогвартсе.

А еще, я теперь не знаю как себя с тобой сейчас вести. Ты мой начальник, ты мой Лорд, но ты еще и мой друг, больше, чем друг. У меня, кроме тебя и Малфоя, на самом деле никого нет. Не представляю, что со мной будет, если с вами, уродами, что-то случится.»


— Ты так мне ничего и не рассказал, урод! Я до сегодняшнего дня думал, что тебя Лорд чуть на тот свет не отправил! — начал кричать на весь зал Малфой.

— Да какая разница? — отмахнулся от него Мальсибер и встретился взглядом со своей женой.

— Какая разница? Да если бы я знал…

— Люциус, все же обошлось?

— Рейнард, я, конечно, все понимаю. Но какого, объясни мне, черта, ты поворачиваешься к своим врагам спиной? — вдруг раздался раздраженный голос Эвана.

— Я думаю, это был урок на всю жизнь.

— Хорошо, что все обошлось, иначе я бы сам тебя прибил! Столько сил и времени в тебя вложено, чтобы ты так опрометчиво все похерил!

— Если бы не Гермиона, ничего бы не обошлось! — продолжал рычать Люциус.

— За что я ей безумно благодарен, — он прижал готовую разреветься девушку к себе. — Читай. Там дальше почерк попривычнее будет.


«Я все прочитал, что ты написал, Рей. Мне пока нечего сказать. Единственное, что приходит мне на ум — твоему папаше не жить. Он очень сглупил, не добив тебя сразу. Теперь же за его жизнь я не дам и ломаного кната. Прости меня, Рей, но о твоей тайне узнают как минимум трое. Я не пойду еще раз в Мальсибер-Холл, в последний раз лорд Мальсибер будет разговаривать с теми, кого он всегда презирал. Его исполнят сквибы: Андре, Фернандо и… Эван. Боевая тройка, равной которой нет. Я знаю, как к тебе относится Эван и что тебя своим другом называет Андре. Я это знаю. Я им не буду даже приказывать. Нет. Я просто им расскажу.

Так, а сейчас мне нужно описать Обряд, чтобы не забыть, потому что, похоже, я, находясь в алкогольном опьянении, умудрился изобрести что-то принципиально новое.

Итак, аппарировав из Больничного крыла в себе в комнаты, я просто сгрузил Рейнарда на койку и попросил Малфоя раздеть его. Видимо, какие-то обрывки правильного проведения подобных обрядов забрели в мою голову, потому что я разделся сам и, в промежутках между попыткой прочесть описание Обряда, приказал Малфою избавить Мальсибера от всех колюще-режущих предметов. Правда, как я это делал… Мда.

Рейнард лежал на моей постели и был раздет до пояса. А Малфой деловито вытаскивал ремень из его брюк под моим чутким руководством. Я стоял невдалеке и читал, точнее, пытался читать, пергамент, презентованный мне Лексом. Потом перевернул его, потом перевернул еще раз. Затем, плюнув прямо на пол, я выдал:

— Да хрен с ним, по ходу разберусь. Малфой, обыщи его тщательней, у него на щиколотках и голенях ножи могут быть прикреплены, и на бедрах тоже.

— Что, под штанами? — кое-как выдал пьяный в дым Люциус.

— Ага, под штанами.

— А зачем?

— А хрен его знает, он этот, как его… параноик. У меня вот только один на правой щиколотке. Малфой, тщательно его прощупай, на теле не должно быть ничего металлического.

— А может, мы его просто догола разденем? — Люциус у нас на редкость практичный тип, слов просто нет.

Я всерьез в течение минуты раздумывал над этим диким предложением. Потом Рей закашлялся и залил всю кровать кровью. Я тряхнул головой, и жутко растягивая слова, проговорил:

— Да ладно, ты всё с него снял металлическое? — я оценил небольшой арсенал, который Люциус сумел добыть, и, почему-то покачав в очередной раз головой, как волшебник в цирке достал миниатюрный метательный нож откуда-то из-за спины Рея. Удовлетворенно хмыкнув, я повернулся к Люциусу, — палку его подальше убери. Мне нужно, чтобы у него грудь была голой, его задница меня не интересует, я же не Эйвери. Давай уже приступим, а то что-то он мне не нравится.

— Убей меня, Сев, всего два слова, пожалуйста, — прохрипел Мальсибер. Странно, а мне казалось, что он был без сознания.

Я, проигнорировав егопросьбу, сел на кровать прямо Рею на ноги, зажав их бедрами, и достал свой кинжал.

Когда я сделал первый разрез у него на груди прямо над правым соском, Рей вдруг заорал.

— А-а-а… Отпустите меня! Сев, слезь с меня, мне больно! Уроды, да скажите же наконец эти два гребанных слова!

Я прервал свои издевательства над телом друга и голосом, не терпящим возражений, приказал:

— Люц, заткни ему рот, он меня отвлекает!

Малфой, сидящий у Рея в изголовье, попытался закрыть ему рот рукой, а я снова принялся что-то вырезать у него на груди.

— Отпустите меня, уроды! Дайте мне спокойно сдохнуть! — Рей принялся из последних сил вырываться, пытаясь схватить меня за руки и убрать нож.

— Да что ж ты вырываешься, придурок! Люц, держи ему руки и заткни его уже чем-нибудь!

Люциус подошел к делу творчески. Он просто заломил Мальсибера и крепко привязал его руки к изголовью кровати. Затем, оторвав полоску ткани от простыни, он быстро скрутил её в жгут и этим своеобразным кляпом заткнул Рею рот. Все то время, пока я вырезал на его практически уже мертвом теле какие-то символы, их было пять, Люц гладил Рея по волосам и пытался успокоить.

— Тише, тише, Рей, сейчас тебе будет не больно. Наверное, тебе будет хорошо. Я понятия не имею, что он хочет с тобой сейчас сделать, но думаю, хуже уже все равно не будет.

— Ты уверен, что делаешь все правильно? — обратился ко мне Люциус, с любопытством глядя на мои манипуляции.

— Почему нет? На первый взгляд это не сложнее, чем пентаграмму начертить.

— А, ну если ты это сравниваешь с пентаграммой…

А Рейнард все еще пытался хоть как-то освободиться. На пределе своих возможностей. Я не понимаю, откуда у него только силы взялись. Тогда я, просто положив руку на горло, слегка перекрыл ему кислород, которого и так не хватало бедным разрушающимся легким.

— Да не вертись ты. А то я сейчас тебя вырублю, чтобы не мешал.

Рей был уже на грани жизни и смерти, когда я закончил заниматься увлекательной резьбой по телу.

А потом…

Я разрезал свою руку и направил её таким образом, чтобы кровь попадала на разрезы, которые я сам же и нанес. Одновременно с этим я стал негромко напевать. Это было совсем не похоже на заклинание. Я сам раньше никогда не слышал ничего подобного. Язык, на котором произносились слова, тоже был мне незнаком. Не было никакой обычной уверенности в произношении заклятья, это больше напоминало… просьбу? Я кого-то о чем-то просил? Если даже это так, то меня услышали. Каждый надрез на коже Рея, особенно в тех местах, куда затекала моя кровь, начал светиться. Я откинулся назад и слегка запрокинул голову. А в комнате в это время бушевала моя магия. Она именно бушевала, казалось, что её можно потрогать руками.

Тем временем моё заклинание-песня достигла своего пика. Потоки магии вдруг стали видимы совершенно отчетливо и, свернувшись в какие-то подобия жгутов, просто ворвались в тело Рейнарда через символы на его груди, окропленные моей кровью.

Обряд, проводимый над Люциусом, был другим и, в общем-то, мне знакомым, хотя бы по описаниям. После всего я просто ненадолго отключился, чтобы придти в себя от стука в дверь, чтобы с раскалывающейся и ничего этого не помнящей головой встретить Альбуса.»


— Эван? — было довольно забавно видеть, как один из сильнейших магов глупо хлопает глазами, глядя на сидевшего рядом невозмутимого сквиба.

— Что, Эван?

— Он был очень сильным магом, очень. Он…

— Мне так не показалось. Это было даже немного скучно. К тому же лорд Мальсибер оказался таким занудой. Ну вот какой мужчина будет так долго и нудно просить сохранить ему его никчемную жизнь? Уизли, читайте.

Глава 13. Повседневность

«20 февраля 1996 года.

Это случилось через пару дней после отвратительного, ужасного дня Святого Валентина, в который я, под громкий гогот Малфоя, сжигал в камине любовные послания от старшекурсниц.

— Что, Сев, твоя иллюзия, которую ты как броню носишь, не помогает против этого? — и он махнул рукой на очередное послание, появившиеся из-под двери.

— Это интернат, Люц! И я здесь единственный мужчина, заметь, не прыщавый переполненный гормонами подросток, а мужчина, которому меньше ста лет. Не считая Хагрида, конечно. Даже у тебя бы нашлась парочка воздыхательниц, если бы ты, что-нибудь преподавал в Хогвартсе, даже маггловедение! — я уже готов был взорваться, но Люц быстро меня отвлек, предложив сыграть в шахматы.

В последнее время, мы с ним не пьем, а только в шахматы играем. Прекрасное времяпрепровождение. Чего мы только не придумываем: я, чтобы не работать и Люц, чтобы домой не возвращаться. Теперь он боится предстать пред очи Нарциссы, потому что не проявлял никаких признаков жизни и даже не пробовал ни разу с ней связаться. Бедная женщина наверно уже похоронила его несколько раз, учитывая, что ей наверняка известно о том, что Лорд ныне здравствует и вновь руководит своими слугами. Надеюсь, что хоть Белла додумалась навестить свою сестренку и рассказать ей о том, что её муженек цел и невредим.

День проходил за днем, пока не вышел этот мерлинов журнал.

Я ворвался в Отдел и буквально втолкнул Рея в его кабинет.

— Что случилось? — Мальсибер уставился на меня и смотрел, практически не мигая.

— Что случилось? Ты спрашиваешь меня, что случилось? — от злости я практически шептал. Рею пришлось придвинуться ко мне вплотную, чтобы расслышать. — Тебе повезло, а может и не очень повезло, это уж как знать, но у тебя очень умненькая жена.

— Что? Какая жена? Сев, я не женат, ты что забыл?

— Она додумалась, что можно опубликовать интервью Поттера где-то в другом месте, не в «Пророке», и снять со своего дружка все обвинения в неадекватности, ну и заодно просветить всех о возрождении Лорда. — Я, похоже, не слышал, о чем говорит мне мой друг.

— И где они опубликовались? И, что за моя жена? — в голосе Рея прозвучало любопытство, а мне захотелось его чем-нибудь треснуть, странное какое-то желание.

— В «Придире»!

— О, ты уже орешь, значит, буря миновала? И ты думаешь, что найдется хоть один здравомыслящий человек, который поверит тому, что начиркано в этой газетенке? Кто интервьюировал Поттера?

— Скиттер.

— Тем более написанную Скиттер, — фыркнул он.

— Шляпу пора в утиль, на заслуженный отдых! — продолжал негодовать я.

— Чем тебе Шляпа-то не угодила?

— Я всегда эту тряпку недолюбливал. Но сейчас я вижу, что она совершенно не справляется со своими обязанностями.

— Сев, ты не обижайся, но я совершенно не вижу связи между Шляпой, Скиттер и «Придирой».

— Плоско мыслишь для начальника! Я не знаю, чем она руководствовалась, когда твою жену в Гриффиндор отправляла! Этой змее самое место в моем серпентарии! Это же нужно было додуматься: шантажировать Риту!

— Так, стоп! О ком ты сейчас говоришь? Какая жена? Ты в своем уме? — я недоуменно посмотрел на взорвавшегося Рея. Как это какая? Ему только одна девушка подходит, он что, забыл об этом?

— Как это какая? У тебя что, кроме Грейнджер есть кто-то на примете? — озвучил я свои мысли.

Мальсибер рыкнул. Мы немного помолчали, и он, переведя дыхание, начал докладывать о текущем положении дел:

— В общем, мне удалось скормить Лорду байку о покушении Малфоя на сотрудника Отдела Тайн.

— И что же ты ему наплел? — я устало опустился в кресло.

С последствиями глупости Грейнджер будем разбираться по мере их поступления. Все равно ничего с этим сделать уже нельзя. А Поттер-то как расцвел, аки роза. Ему нужно больше кричать на всех углах, что, мол, он, Поттер, не жаждет признания, может кто-то ему и поверит. Что-то в то время, когда его все игнорировали, он не выглядел счастливым. А сейчас Том просто вынужден будет начать шевелиться. Проклятье! Я еле сдержался, чтобы не ударить кулаком по подлокотнику кресла. А Рей, между тем, рассказал мне просто удивительную историю.

— В общем, его темнейшийству доложили, что тот парень, из-за гибели которого Фолт явился лично и напряг Лорда, действительно работал в Отделе Тайн, и что действительно его прикончил Малфой.

— Зачем Люциусу это понадобилось, и что на самом деле произошло с этим Боудом?

— Знаешь, что мне больше всего в тебе не нравится? Ты пытаешься думать одновременно двумя потоками сознания. Для тебя Боуд отдельно, Люциус — отдельно. Не удивительно, что ты вечно все забываешь, — поморщился Мальсибер.

— В прошлый раз моя амнезия была… — я задумался, как бы так сказать, чтобы Рей еще один случай не припомнил? — В общем, это была плата.

— Плата? — Рей сузил глаза.

— Я же не Бог, Рей. Я просто маг, — я провел пальцем по губам. Вот же, мерлинова привычка. — Да, я довольно сильный маг, но не настолько, чтобы проводить обряды подобные тому, используя только свои собственные силы. А если маг не в силах сотворить чудо, а очень хочется, то он должен заплатить тому, кто ему в этом поможет. В этом случае, платой была моя память о произошедшем. Ведь даже когда я бываю ну очень пьян, я могу с помощью думосбора восстановить последовательность событий. Здесь же была абсолютная пустота. Я даже на секунду испугался, что в меня Поттер вселился.

— А в прошлый раз? Чем ты заплатил в прошлый раз? — Ну зачем ты так зубы сжимаешь, они же так и раскрошиться могут.

— Кровь, в прошлый раз была кровь, — я смотрел на Мальсибера абсолютно честными глазами.

— Точно?

— Конечно, ты хоть помнишь, чудовище, сколько я крови тогда потерял? Мне отлеживаться в Больничном крыле пришлось, — в правдивости моих слов не усомнилась бы даже мама, к тому же я говорил правду, кровь была частью платы. Я помню, Фил, всегда нужно говорить только правду, чтобы не запутаться. — В общем, начни с Боуда. Кто это, и что произошло?

— Банальная история о довольно богатом дядюшке и любящем племяннике. Тебе подробности нужны?

— Нет, все понятно, — я поморщился. — Продолжай. Зачем Малфою, по мнению Лорда, все это было нужно?

— Как это зачем? Он же его преданнейший слуга. — Рей усмехнулся. — Наш Люциус ночами не спит, думает, как бы помочь Лорду Пророчество добыть. Даже дома не появляется. А то мало ли, вдруг его с мысли верной собьют…

— Так ты еще и Цисси успел успокоить? Молодец…

— Вот и придумал, — не обращая на меня внимания, продолжил Рей, — Случайно встретил в Министерстве Боуда…

— Ага. Люц, случайно встретил невыразимца…

— И наложил на того Империус…

— Тоже полагаю, случайно…

— И приказал, Боуду…

— Который под Империусом…

— Попытаться взять Пророчество и вынести его из…

— Ну, конечно, от Малфоя только этого и можно ожидать…

— Ну и потом, когда Боуд попал в больницу…

— Пророчеством впечатлился. Мои сотрудники такие ранимые, такие ранимые…

— Люциус прислал ему эти мерлиновы дьявольские силки…

— В общем, все концы в цветочный горшок…

— Сев, заткнись! Сколько можно?! Ты или слушаешь, или официальный рапорт читаешь! — взорвался Мальсибер.

— Ладно, ладно. Просто, тебе не кажется, что все это настолько… эм… предсказуемо. Неужели Том поверил во всю эту чушь, особенно после визита Фолта.

— Представь себе, поверил. И, если ты соизволишь явиться сегодня на встречу старых друзей, то сам сможешь убедиться.

— Чему посвящено сегодняшнее сборище?

— Всё тому же — Пророчество.

— Одно и то же.

— Может ему нужно выступить перед всей своей публикой? А то только ты остаешься в неведение о его грандиозных планах.

— Когда ему надоест? — я запустил обе руки в волосы. — Далось же Лорду это Пророчество.

— Когда кто-нибудь его разобьет, не раньше, — равнодушно пожал плечами Рей.

— Люц пойдет?

— Понятия не имею. Это я у тебя должен спрашивать. Кстати, не объяснишь мне, что творится с Меткой?

— А что с ней творится?

— Я её не чувствую. Если бы я не догадался поставить прослушку на мантию Лорда, я бы, как и вы, сейчас делал вид, что упорно пытаюсь решить проблему Лорда, невзирая на боль в руке.

— Ты когда умудрился поставить прослушку? — от удивления у меня челюсть отвисла.

— Когда мантию лобзал, — хмыкнул Мальсибер. — Так что там с Меткой?

— Я не знаю, Рей. Пытался разобраться, но так нихрена не понял.

Я внимательно смотрел на Рея. Я до сих пор не знал, как мне себя с ним вести. Несколько раз я пытался обдумать создавшуюся ситуацию, и каждый раз, плевал на это дело. Так что всё оставалось как есть. Возможно, это самый правильный подход.

Проведя рукой по волосам, я вызвал патронус. Как же мне тяжело работать с ланью, если бы кто знал. Она пытается оспорить любую мою просьбу, абсолютно любую. Каждый раз, глядя на лань, я понимал: насколько же мало в Поттере от Джеймса. Только близорукость и непослушные вихры. А, еще очки. Не завидую его будущей супруге. Характер Лили, вдали от постоянной опасности быстро даст о себе знать, и, ой… Несчастная женщина.

Так, куда-то меня снова не туда понесло. Так вот, с огромным трудом и долгими реверансами мне, под постоянное хихиканье Мальсибера, удалось убедить свой собственный патронус, что ей просто необходимо позвать Люциуса. Пора бы уже Кругу собраться в полном составе.

Прибыли мы к Лорду уже почти ночью. А все потому, что этот павлин наотрез отказался появиться перед его темнейшейством неотутюженным, невыбритым и не в новой мантии.

Собрались только тогда, когда Рей уже практически зарычал на него.

Вообще, Мальсибер становится каким-то несдержанным. Наверное, у него пошел откат после посещения загробного мира, о котором предупреждал Лекс, но вот искры с пальцев — это уже перебор. Все-таки Рейнард несколько староват для стихийной магии.

Лорд все еще жил у Нотта. Пока Малфой, не жалея себя, решал его проблемы в Министерстве, Малфой-мэнор был закрыт для Тома.

Аппарировали мы к входу в дом. Немного постояв на пороге, дружною толпой мы прошли в библиотеку.

Лорд, увидев меня, немного вздрогнул, но потом просто кивнул и мы, быстро преклонив колени, заняли свое место в Круге. А я уже забыл, что моё место находилось между Беллой и Рудди.

Беллатрикс медленно и как-то плотоядно меня осмотрела. Я невольно передернулся. Брови Беллы нахмурились, и она прошипела что-то неразборчивое.

Мы все стояли вдоль стен в темноте, а освященным оставался только небольшой участок посредине комнаты. Освещение давали канделябры. Лорд стоял, опираясь руками на спинку стула. Я уже писал, что Лорд обожает театральность?

В кружке света находился Руквуд. Август стоял перед своим Повелителем на коленях и мелко дрожал. Это было жалкое зрелище. Видимо, мы прервали уже начавшуюся беседу, потому что как только мы заняли свои места, Лорд продолжил.

— Я не виню тебя, Руквуд, — он, наконец, оторвался от стула и подошел к своему слуге. Тот съежился еще больше. — Ты уверен, что дело обстоит именно так, Руквуд?

О чем он говорит? Мерлин, нам нужно с тобой чаще встречаться, мой Лорд.

— Да, милорд, да… Я ведь сам работал в этом отделе…

— Эйвери говорил мне, что Боуд сможет взять его оттуда.

— Боуд никогда не смог бы взять его, хозяин… Он должен был понимать это… без сомнения, именно поэтому он так упорно сопротивлялся наложенному Малфоем заклятию Империус…

Я почувствовал, что сейчас не выдержу и просто расхохочусь. Осторожно отлепившись от стены, которую подпирал, я подошел к Люциусу, и зашептал ему на ухо:

— Ай-ай-ай, теряешь хватку, Люц. Какой-то невыразимец, который даже силки распознать не смог, так долго сопротивлялся твоему Империусу…

— Заткнись, — на пределе слышимости процедил Малфой. Бедный Люциус, на самом деле. Видимо, Рей все-таки немного разозлился на нас, если выставил его полным идиотом, наложившим кривой Империус и отправившим что-то кого-то откуда-то доставать, не проверив достоверность данных, да еще и привлекшего внимание к Лорду начальника Отдела Тайн.

— Встань, Руквуд, — между тем продолжал Лорд. Август вскочил, но, запутавшись в собственной мантии, чуть было не упал, да так и остался на полусогнутых. В его взгляде, устремленном на Лорда, ясно читалось обожание вперемешку с ужасом.

— Меня сейчас вырвет, — не выдержал и прошептал я. И, наткнувшись на яростный взгляд Рея, решил, что благоразумнее будет помолчать.

— Ты хорошо сделал, что сказал мне об этом, — произнес Лорд. — Что ж… Похоже, я потратил многие месяцы на пустые усилия… впрочем, неважно… теперь мы начнем все заново. Ты удостоился благодарности лорда Волдеморта Руквуд…

Я закусил губу. Мы все, милорд, прилагаем столько усилий, столько усилий…

— О, милорд… спасибо, милорд! — выдавил из себя Руквуд голосом, хриплым от облегчения. Ну нельзя же быть таким жалким. Все, Руквуд, ты опозорил своим поведением Отдел. А за такие проколы нужно будет отвечать.

— Мне понадобится твоя помощь. Мне понадобится вся информация, какую ты сможешь добыть.

Конечно, милорд. Руквуда будет сам Фолт, лично… э… просвещать.

— Конечно, милорд, конечно… все, что угодно…

— Очень хорошо… ты можешь идти. И пришли ко мне Эйвери.

Руквуд попятился, кланяясь, и исчез за дверью.

Тут только я заметил, что Ника нет в Круге. Я настолько отрешился от него, настолько не позволял себе даже думать об Эйвери, что пропустил тот момент, когда Ник впал в немилость. Я помню, Ник. Я могу забыть мелочи, но то, что сделал ты… Я не могу прощать, я не имею на это права.

С Эйвери Лорд не разговаривал, просто с порога зарядил в него Круциатусом. Я смотрел на то, как Ник корчится на полу с каким-то мрачным удовольствием. Вся моя темная сущность устремилась к Лорду, и требовала от меня присоединиться к нему и помочь в его нелегком деле. С трудом я заставил себя оставаться на месте. Еще рано. Эйвери прекрасно служит козлом отпущения для Лорда. А мои мертвецы подождут. Им уже плевать на время.

Натешившись с Эйвери, Лорд нас отпустил.

И вновь потекли серые будни. На собрания мы больше не являлись, передав через Рея, что решаем вопросы с Отделом Тайн.

После этого мы выяснили, что принятие в Род не спасает, в общем-то, светлого мага, от воздействия Круциатуса. Об этом нам тоже сообщил Рей, матерясь сквозь зубы, когда я втирал ему в мышцы спины миорелаксант.

Занятия с Поттером шли так себе. Мальчишка даже не пытался закрываться. Я закончил уже накладывать сеть и теперь просто пытался добиться от Поттера хоть какого-то отклика. Бесполезно.

Похоже, Поттер проводил в голове Лорда больше времени, чем в своей собственной. Я его понимаю, у Лорда в этой самой голове хоть что-то присутствует. Воспоминания о собрании, на котором мы с Люцем присутствовали, заставили поморщиться.

— Ваше последнее воспоминание. О чем оно?

— Не знаю. Вы имеете в виду то, где мой двоюродный брат запирал меня в туалете?

— Нет, — я постарался говорить мягко. — Я имею в виду человека на коленях посреди темной комнаты…

— Ах, это… ни о чем.

Мальчишка отвел взгляд в сторону.

— Как этот человек и эта комната очутились в вашем сознании, Поттер?

— Это… — Гарри говорил, обращаясь к полу в кабинете, — это просто… сон, который я видел.

— Сон?

Теперь Поттер рассматривал заформалиненную гадость на полках.

Я тогда спросил Поттера, помнит ли он, зачем вообще сюда таскается. Мальчишка ответил, что помнит. Врет, конечно.

И постоянно грубит. Такое ощущение, что наши пикировки доставляют ему удовольствие. Как же он похож на мать.

А мне было скучно. Скучно раз за разом смотреть, как Поттера запирают в туалете, как он общается с Блеком. И да, самое сокровенное: первый поцелуй Избранного, совершенно не произвел на меня никакого впечатления. Я занимался абсолютно бессмысленным делом, пытаясь чему-то научить Поттера.

Видимо мои слова хоть как-то подействовали на него, если он впервые попробовал защититься, правда, странный метод он выбрал. Почему он использовал Протего? Еще бы Экспеллиармус против ментального воздействия применил. В какой-то момент я решил его поощрить. Я впустил его к себе в разум, точнее провел, чуть ли не за ручку. Сам он вряд ли смог бы это сделать даже с незащищенным разумом. У меня мелькнула мысль: а что, если он увидит моё «несчастное детство» в Тупике, то станет мне больше доверять. Чем Мерлин не шутит.

Я показывал ему тщательно выбранные картинки. Скандал между Тобиасом и мамой, который она закатила ему в Тупике. Мое отчаяние после смерти Тобиаса, когда я сидел у себя на чердаке и ловил заклятием мух, веселую картинку из первого курса, когда Поттер заколдовал мою метлу, и я пытался её усмирить на уроке полетов… А потом…

Мне стоило подумать о том, что моя магия, вся моя сущность может взбунтоваться против просмотра моих воспоминаний. Я упустил момент, когда Поттера можно было мягко вывести из моего разума. Оставалось только смягчить удар. Мальчишку отбросило к полкам, а меня настиг такой откат, что я чуть не потерял сознание.

— Репаро, — я починил банку, которую Гарри разбил спиной. — Что ж, Поттер… похоже, мы сдвинулись с мертвой точки… — Я тяжело дышал, мне все еще никак не удавалось усмирить свою магию. Я совершал какие-то бессмысленные действия, например, поправлял думосбор стоящий на столе и нес какую-то чушь. — Не помню, советовал ли я вам применять Щитовые чары… однако они, без сомнения, оказались эффективными…

И тут я увидел, что взгляд мальчишки расфокусировался, похоже, его окрылил «успех», и он тут же взялся за старое, а именно решил вломиться в разум Лорда. Быстро схватив палочку, я произнес:

— Попробуем еще раз, ладно? Итак, на счет три. Раз… два… — быстрее, нужно быстрее, не окончив счет, я выкрикнул: — Легилименс!

Лорд занимался увлекательным делом: он просматривал воспоминания Руквуда, о структуре Отдела. Так, двери в лаборатории, вам там делать нечего, залы, кабинеты, даже не надейтесь, хрен вам кто их откроет. Остановились мы все возле двери ведущий в каскад комнат, заканчивающийся Залом Пророчеств. Я на пару секунд задумался и пришел к выводу, что Лорд сам в Отдел не сунется. Это может значить многое, а может не значить ничего. Нужно думать.

От качественной порки Поттера спасли крики, доносившиеся из вестибюля.

Увольняли Трелони.

Неделю назад состоялся разговор на эту темы с Альбусом. Тот пытался начать свои попытки отстоять свою правоту издалека, но я рыкнул на него, заявив, что на меня его маразматичные бредни никакого эффекта не производили никогда. Альбус вздохнул и сразу перешел к делу:

— Сивилла будет находиться в опасности.

— С фига ли? — от такого заявления я слегка опешил. — Она что, всю свою бурную молодость приторговывала наркотиками, и когда облажалась ты приютил её под свое крыло? Ты думаешь, мексиканский синдикат до сих пор её ищет?

— Сев, как ты не понимаешь! Тут серьезное дело, а тебе лишь бы посмеяться!

— Да я не отрицаю, кидать картель всегда было опасно…

— Северус! — заорал Альбус, и я смиренно поднял руки в качестве примирения.

— Все — все. Продолжай, я постараюсь не перебивать.

— Том попытается добраться до неё, чтобы не заморачиваться с Отделом, — он так горько вздохнул, что я на минуту даже поверил.

— Альбус, а что ты вообще знаешь о прорицании и прорицателях? — слегка прищурив глаза, ласково поинтересовался я.

— Северус! Это же самый легкий способ.

— Альбус!

— Ты же до сих пор не придумал ничего, что будешь делать с Отделом. Я спрашивал у твоих мальчиков. Никакого плана…

— Так, я не понял. Ты вещаешь о прекрасном. Что, в тебе проснулась мужская часть, которая, эволюционно так сложилось, должна защищать женщин. Но тут же ты говоришь о том, что у меня нет плана. Ты как бы подталкиваешь меня, чтобы я притащил Лорду прорицательницу, как только она выйдет за порог школы или я что-то недопонимаю?

— Да как ты мог такое подумать?!

— Ты сейчас о твоих чувствах к Треллони или про…

— Сверус! — крестный покрылся какими-то красными пятнами.

— Да что ты кричишь-то на меня сегодня?

— Что ты там говорил о прорицателях? — прошипел он. Кажется я его разозлил.

— Так вот. Прорицатель не помнит, что он несет в момент откровения, вообще ничего, в его памяти на этом месте образуется этакая черная дыра. Своеобразная плата за возможность увидеть кусочек будущего. Ты что не знал? Зачем ты так на меня смотришь? Если бы Лорду нужна была Сивилла, то он, наверное, мне первому сообщил об этом. Так что Треллони ничего не грозит.

— Ну её же уволят, — как-то грустно констатировал он сей факт.

— А я смотрю, ты к ней привязался. И вообще, — закончил я свою пламенную речь, — эта коза хочет уволить Хагрида вместо нее!

— Эм… Ну Сивилла, так Сивилла, что ты завелся-то? — сразу взбодрился он и практически вытолкнул меня из своего кабинета. Вот и поговорили.

И вот апофеоз этого идиотизма. Мало того, что Трелони осталась жить в своей башне, так еще и Альбус притащил в Хогвартс кентавра. Охренеть.

И я пошел, не оборачиваясь охреневать в свои комнаты.

— Ну, как все прошло? — Малфой развалился на диване и читал какую-то книгу. Надо же, он читать, оказывается, умеет.

— Как обычно, — я упал в кресло и закрыл глаза. — Я просто не представляю, каким образом мне отказаться от этих нелепых занятий.

— Ну, может, заставишь его проколоться, — перелистывая страницу проговорил он.

— Да я на это только и надеюсь. Я даже в думосбор какие-то мысли сливаю, из тех, подсмотрев которые, Поттер сможет почувствовать, что овладел позорной тайной своего профессора. Да, у меня есть парочка таких. Но всё зря. Мальчишка совсем не любопытен. Этим он, кстати, от матери отличается.

— Эм, не хочу тебя расстраивать, но, может, ты все-таки предоставишь ему такую уникальную возможность, покопаться в твоем грязном белье?

— Каким образом? — я открыл глаза и уставился на Малфоя.

— Ну не знаю, может, из кабинета хотя бы выйдешь! — я посмотрел на него и ощутил, что порой я бываю несколько туповат.

— Мать жешь, мою, волшебницу… — сквозь зубы пробормотал я.

— Ты это сейчас, о чем? — Рейнард, видимо решил использовать все имеющиеся в Отделе портключи.

— Это я сейчас о Поттере, Рей, — елейным голосом произнес я, глядя на своего зама.

— А что Поттер?

— Да вот. Кажется мне, что он на Поттера-то и не похож.

— Спорный вопрос. В этих очках любой будет на Поттера похож, — пожал плечами Мальсибер.

— Ну да. Только вот у Джеймса глаза были карие.

— Тебе лучше знать. Я как-то не рассматривал глаза мелких грифов.

— А у Гарри они зеленые, но гораздо светлее, чем у матери. А его поведение, нарочито вызывающее, кого-то мне напоминает.

— Малфоя? — удивленно воскликнул Рей.

— Почему сразу Малфоя? — отбросив книгу, Люциус вскочил с дивана.

— Рей, а скажи, чем ты занимался на полянке, где мы все лишились разума?

Мальсибер невольно нахмурился, затем вдруг начал нарезать круги по комнате и бормотать:

— Я всё помню. Я помню, что помню!

— И что же ты помнишь? — мне стало действительно любопытно.

— Я помню, что ничего не было!

— Та-а-ак. Значит, ничего не было? — ласково переспросил я. — А что есть вероятность, что что-то было? — Я начал догадываться, куда он клонит. Хотел просто повеселиться, а оно вон как оказалось. Я уже не скрывал своей улыбки.

— Нет! Я помню! — остановился он и почему-то заявил это Люциусу.

— Мне интересно, а почему ты помнишь? Никто нихрена не помнит, а ты помнишь? А может, Рей, ты просто убедил себя в этом?

— Се-е-ев, говоришь глаза светлые? — в голосе Мальсибера отчетливо слышалась паника, значит, проснулся он тогда в довольно компрометирующем положении, но он же всё помнит. Я с совершенно счастливым лицом смотрел на своего обескураженного друга. — Ты можешь всё проверить?

И тут меня словно ударило током. Паника Рея передалась мне. Хоть то, что Поттер может быть моим ребенком полностью исключено, но, зная Лили, можно было бы предположить, что она могла пойти на что угодно, просто мне назло.

— У Поппи должны по инструкции храниться образцы крови всех учащихся, на непредвиденный случай, и хранится все это в течение двадцати пяти лет, если я не ошибаюсь, — задумчиво произнес я, проводя пальцем по губам, затем меня просто выбросило из кресла.

Мы с Реем рванули к выходу одновременно. Немного застряв в дверях, нам все же удалось кое-как вывалиться в коридор.

У меня был доступ к хранилищу, так как посвящать Поппи в свою паранойю нам как-то не хотелось.

Достав кровь Джеймса и Гарри, мы пошли в лабораторию. Немного подумав, Рей вернулся и взял зачем-то образец крови Блека. Ну а правда, чего в жизни не случается. Дойдя до лаборатории, мы приступили к проверке.

Быстро смешав в пробирке необходимые зелья, я взял образец крови Гарри.

Взяв одну каплю, я поместил её в чашку Петри: как ни странно, но некоторые изобретения магглов успешно прижились и в магическом мире. Добавив диагностирующую жидкость, я просто схватил Мальсибера за руку, и, проколов ему палец, выдавил каплю крови в готовый субстрат.

— Ай, — как-то запоздало выдал Рей. — А просто взять образец моей крови ты не мог?

— Вот еще, буду я тратить время и искать образцы, которые присутствуют здесь. Так, теперь я. — повторив процедуру, в конце которой вместо крови Мальсибера в другую чашку упала капля моей крови. Затем я быстро приготовил еще несколько субстратов, и, не предупреждая, уколол палец Малфою, который увязался вслед за нами.

— Вот, нахрена? — взорвался Люциус. — Вот это абсолютно точно исключено!

— Для чистоты эксперимента, — буркнул я. Потом запоздало повторил это всё тоже самое с кровью Блека.

Когда все было готово, оставалось только активировать образцы и ждать. Быстро произнеся необходимое заклинание, я уставился на свою чашку.

Минуты текли как-то бесконечно. Плюнув на условности, я впился зубами в ноготь. Наконец, пошла реакция.

Рей перевел на меня взгляд и пробормотал:

— И что должно произойти?

— Кровь содержит…

— Вот давай без подробностей, а. Итог какой?

— Жидкость должна поменять цвет на белый при отрицательной реакции.

— Не хочу тебя расстраивать, но… — сочувственно проговорил он, глядя на абсолютно белую жидкость. Я как-то запоздало сообразил, что ничего подобного не могло произойти. У темных дети рождаются только тогда, когда их магия сочтет нужным продолжить род. Вот у Лекса до сих пор детей нет.

— Я вспомнил…

— Что тоже все помнишь? — хмыкнул Малфой.

— Нет! У меня не может быть детей…

— О, это досадно, — похлопал меня по плечу Мальсибер, — прими мои соболезнования.

— Идиот! Я же темный! — глядя на меня, Рей рассмеялся, а я захотел в очередной раз въехать ему в глаз. Он изначально это знал, скотина. Я рассматривал чашку и испытывал какие-то противоречивые чувства. Облегчение и странную, какую-то иррациональную досаду. А потом понял. Нам с Фрай просто необходим ребенок. Когда все это закончится, и если ничего не произойдет естественным путем, то я вплотную займусь данной проблемой.

Я вздохнул и перевел взгляд на Рея, который внимательно разглядывал свой раствор.

— Сев, скажи. Если ты, в очередной раз, ничего не забыл и жидкость должна поменять свой цвет, то почему у меня ничего не происходит? — я пригляделся. Никакой реакции. Затем я посмотрел на чашку Люциуса, жидкость в которой начала постепенно менять свой цвет.

— Рей, — осторожно обратился я к нему.

— Этого не может быть! Я все помню.

— Но… — тут под облегченный вздох, цвет начал постепенно менять окраску.

— Вот! Я говорил, что все помню!

— Ты засомневался, — Люц покачал головой, затем вернулся к изучениям оставшихся чашек. — Ну нет, так неинтересно.

— Что тебе неинтересно?

— Отцом Гарри Поттера оказался Джеймс Поттер. Вот что неинтересно, — протянул Люциус. — Рей, а ты зачем пришел-то?

— Да вас, уродов повидать. Вы вообще делать что-нибудь собираетесь?

Мы с Малфоем переглянулись и синхронно покачали головой.

Рейнард плюнул и пошел к выходу.

— Когда созреете, сообщите.

Вернувшись в мои комнаты, мы снова заняли то же положение, что и до прихода Мальсибера.

— Скучно, — протянул Люциус.

— Скучно, — согласился я.

— Нужно что-то придумать.

Я согласно кивнул.»

— Рейнард, а что бы ты делал, если бы Гарри оказался твоим сыном? — в голосе Альбуса звучало плохо скрываемое любопытство.

— Так ведь не оказался же.

— Ну, а вдруг?

— Не знаю!

— Да все ты знаешь, — протянул Люциус. — Как будто твои методы отличаются изысканностью. Ты солдафон, Рей. Так что: кляп в рот, подставляем Поттера под Аваду Лорда, чтобы связь разрушить, и на остров. А ты, папаша недоделанный, принимаешь оборотку, рисуешь на лбу шрам и, предварительно организовав несчастный случай со смертельным исходом Мальсиберу, занимаешь его место. А знаешь, может, так было бы и лучше. Меньше всяких неожиданностей от непредсказуемости Поттера. Да не вжимайте вы голову в плечи Поттер, я, между прочим, вас только что похвалил. Хотя с другой стороны. Как бы ты женился на лучшей подруге своего сына? Зная тебя, отвечу, что никак. Так что, в общем хорошо, что всё так вышло.

— Люц, мы тебе не мешаем? — каким-то приторным голосом поинтересовался Мальсибер.

— Нет. Меня все устраивает, — невозмутимо произнес Малфой и обратился к Перси. — Уизли читайте, чтобы Гарри больше не накручивал себя.

Глава 14. Объяснения

«Придумывать, чем себя занять, нам с Люциусом не пришлось.

Буквально через час нашего ничегонеделанья в моей комнате появился призрачный снежный барс — патронус Рейнарда.

— Быстро отдирай свою ленивую задницу от кресла и в Отдел. У нас почти ЧП.

Мы с Малфоем переглянулись, и Люциус, быстро вскочив с дивана, подбежал ко мне.

— Ты что, со мной собрался? — я удивленно приподнял бровь.

— Конечно. Мне скучно. А у вас там ЧП.

Я, покачав головой, просто взял его за руку и аппарировал в Министерство.

Уже от лифта, останавливающегося на нашем этаже, мы услышали звуки нарастающего скандала.

— Да как ты смеешь, мальчишка, не пускать меня?! — Аластор Грюм собственной совершенно неотразимой персоной. Интересно, что ему здесь нужно?

— Согласно пятому пункту устава Отдела, допуск в Отдел предоставляется только лицам, имеющим разрешение на посещение Отдела. Извините, мистер Грюм, но я не могу впустить Вас, не нарушив при этом устав. К тому же, начальника Отдела все равно нет на месте. — ровный голос Кери почему-то еще больше действовал на нервы. А мнущийся за его спиной Сэмуэль Эджкоб, похоже, больше мешал, чем помогал Накамуре. Все-таки авторитет старого аврора все еще был на высоте.

Подойдя ближе, я обратился сразу ко всем:

— Что здесь происходит?

— Вот тебя-то мне и нужно, — проворчал Грюм, не оборачиваясь. — Ну что, здесь будем разговаривать, или все же разрешишь пройти? А, и Малфой здесь. Мне стоило догадаться.

— Что Вам нужно, Аластор?

— Поговорить, Фолт. Или, может, Снейп? Как правильно будет? — Грюм повернулся ко мне и внимательно посмотрел обоими глазами.

— Пройдемте в мой кабинет, там действительно удобней, чем в коридоре, — наконец, спустя всего минуту, проговорил я, после того как вернул челюсть на место. — Кери, сообщи Рею, чтобы присоединился к нам. — Кери кивнул и буквально растворился в коридорах Отдела.

Мы расположились в креслах, в моем кабинете. Неслышно вошедший Мальсибер подпер собой стену возле двери. Пока мы шли по коридорам, Аластор вертел головой во все стороны, а его глаз совершал, наверное, двести оборотов в секунду. И вот сейчас мы сидели в креслах и не нарушали воцарившуюся тишину. Наконец, Грюм вздохнул и заговорил первым:

— Неплохо ты всё здесь обустроил. Ну да ты и сам всё это знаешь. Вот сейчас ты сидишь и думаешь, как этот старый козел обо всем догадался. Молчи, знаю, что думаешь. Уж не знаю, что сейчас тебе мешает бросить меня в допросную: уважение к сединам или природная мягкотелость. Ладно уж, не буду вводить в искушение. Сложить два и два не представляет никакой проблемы, но только для тех, кто знает, где брать числа. Я знаю, поэтому и пришел сюда. Не буду сильно много распинаться, скажу просто. Я видел, как ты в силу вступал: незабываемое зрелище, нужно сказать. Тогда мальчишка — Северус Снейп — темным оказался, да еще и протеже Дамблдора. Потом Милтон погиб, и его место занял его зам, некто Тобиас Фолт. Фолт — темный. Это всем известно. Не та это фамилия, чтобы иллюзии строить. Я уже на пенсии был, когда это произошло. Но не слишком ли много темных в стране появилось? И тут меня осенило. Альбус тогда Снейпа на руках носил, как курица над ним кудахтал. А еще дружок у него был — Гордон Фолт. И вроде бы сынок его Альбусу крестником приходится. Так что два и два сложить нетрудно.

— И почему, Аластор, Вы пришли только сейчас? — я старался говорить спокойно, но у меня это плохо получалось. Если знает Грюм, то могут узнать и другие, от этого же самого Грюма, например. А это значит, что Аластора нужно убирать из страны. А вот каким образом это будет сделано, решится сейчас, во время этого разговора. Краем глаза я заметил, что Рей подобрался и слегка сдвинулся, полностью перекрыв выход.

— Что, поднимется рука на старика? — и Аластор обернулся в сторону Рея. Тот промолчал и не сдвинулся с места. Грюм хмыкнул и продолжил: — Мне все это было безразлично до определенного времени. А именно до той статьи, где про Боуда этого говорится. Я знал, какие зубры у Милтона работали. Какие работают у тебя, имел возможность убедиться. Чтобы в Отдел Тайн затесался идиот, который не может одно растение от другого отличить? И самое главное, никакого опровержения этим слухам в газету дано не было. Вот тогда я понял, что вы что-то задумали, и решил придти поинтересоваться, так сказать.

— И что дальше?

— Про что ты?

— Вы, Аластор, пришли сюда и озвучили свои позиции, причем начали с козырей, — я говорил, тщательно подбирая слова. — А это значит, что Вам что-то от меня нужно. И я хотел бы услышать, что именно нужно. Не люблю, понимаете ли, словесный понос.

— Дай мне работу, сынок. Хоть какую-нибудь. Не могу я дома сидеть, болеть просто начинаю. Вот и Крауч врасплох смог застать, потому что всё — кранты, в развалину превращаюсь. А я не хочу в развалину! Вот здесь, — Грюм ткнул указательным пальцем себя в лоб. — Здесь опыт целого поколения, причем опыт оперативной, а не кабинетной работы. Не поверю, что ты не найдешь способ использовать его. — Аластор откинулся в кресле и выжидательно уставился на меня.

Мой мозг наконец-то заработал в рабочем режиме. Так, что мы имеем? У нас есть Грюм, который сам пришел ко мне и буквально умоляет как-то использовать его вместе с его громадным опытом. Что я могу сделать? Я могу запереть его здесь в Отделе и использовать в качестве ходячей картотеки. Мне это нужно? Да не особо. У меня Флинт есть, и Рея уже пора из службы безопасности убирать. Это слишком расточительно, его склонность к аналитике использовать в качестве грубой силы. Так же как и паранойю Грюма. Её же можно применить в…

— Аластор, у меня есть для Вас работа, — я улыбнулся так, что Рей как-то странно на дверь посмотрел. — Что Вы думаете о работе начальником службы безопасности нескольких стратегически важных лабораторий и одного небольшого городка? Все это на острове в Тихом океане. Недалеко от экватора. Курорт просто, да еще и та загруженность, о которой Вы так меня просите.

— И что за городок? Почему его нужно охранять? Лаборатории — это понятно, но вот городок?

— Слишком много вопросов для человека, который почти год находился под Империусом у Пожирателя, — лениво процедил Мальсибер, озвучив мои мысли.

— Я понимаю, — Грюм задумался. — Я могу принести клятву на крови, дать Непреложный обет, или что тут у вас практикуется.

— Клятва на крови. Если Вас, Аластор, настолько ломает от бездействия, то Вы принесете мне клятву на крови и поступите под моё начало. Или так, или разговор окончен.

— Все-таки ты темный. Только вы можете так заинтересовать человека, что у него потом зудиться будет в одном месте, если он не узнает всё до конца. Клятва так клятва. Что мне нужно делать?

— Ничего особенного, просто повторять за мной и позволить разрезать себе руку. Все это должно быть сугубо добровольно, как Вы понимаете. Магию крови не обманешь.

Аластор кивнул и поднялся из кресла, помогая себе посохом. Когда клятва была принесена, мы снова сели на свои места. Я вкратце рассказал старому аврору о планах по спасению магглорожденных.

— Вот так, значит, — Грюм немного помолчал, затем посмотрел на меня. — Я согласен, план хороший. Сложный, но хороший. Если мне понравится там, я, пожалуй, и останусь на этом островке. Думаю, многие семьи захотят остаться. Но, я так понимаю, это еще не всё?

— Нет, не всё. Как Вы понимаете сами, Аластор Грюм должен исчезнуть, он должен будет погибнуть в ближайшее время.

— Я понимаю. Когда меня будут убивать? — деловито поинтересовался Грюм.

— Я решу это позже, в любом случае, Вас не будет при этом несчастном случае.

— Несчастном случае?

— Конечно, что может быть несчастней смерти? Мне понадобится еще немного Вашей крови для оборотного зелья.

— И почему я не удивляюсь? Краучу волосы нужны была, Отделу Тайн — кровь. Я теперь невыразимец, ха. Когда мне отправляться?

— Сегодня же. Прямо сейчас один из людей Мальсибера сопроводит Вас к Вашему дому, где Вы соберете необходимые вещи и портключом будете доставлены на место. Рей… — я кивнул Мальсиберу, и тот вышел, «выделять» сопровождение Грюму. Подозреваю, что он готов был сам лично сопроводить старого аврора на остров, коль скоро тот снял с него этот геморрой. — И еще, Аластор. Лорду Волдеморту понадобится доказательство Вашей гибели. Я думаю, что Ваш знаменитый глаз прекрасно подойдет для этих целей.

— Мой глаз? Ты меня просто без ножа режешь, — и Грюм, вытащив глаз из глазницы, протянул его мне.

— Нет, отдадите его Вашему провожатому. Все должны видеть, что Грюм вошел в Отдел в полном комплекте и вышел также целым и невредимым. Правда, в сопровождении невыразимца. Наверное, буянил старик, вот его в такой вежливой форме и вышвырнули из Отдела. Бывает.

Аластор, не сказав ни слова, вставил глаз на место и уважительно посмотрел на меня. Затем протянул руку и позволил нацедить в пробирку немного крови.

Пока мы ждали возвращения Мальсибера, Грюм повернулся к Люциусу.

— Вот, значит, как происходит. Никогда не думал, что окажусь с тобой по одну сторону баррикад, Малфой. И как оно? Париж стоит мессы?

Люциус вздрогнул и внимательно посмотрел на Грюма. Затем оченьспокойно и очень серьезно ответил:

— Да, Аластор, Париж стоит мессы.

В этот момент дверь снова открылась, и в кабинет проскользнул Мальсибер.

— Все готово. Сэм ждет Вас на выходе из Отдела, Аластор.

— Мальсибер, значит. То-то мне твоя физиономия знакомой показалась, — Грюм не торопился выходить. — Значит, я прав был. Барти-старший тогда невиновного посадил. Хотя я всё равно не думал, что живым тебя увижу воочию, так сказать. Где ты прятался?

— Я не прятался, — огрызнулся Рей. — Если бы господа авроры в своё время захотели, то нашли бы меня без особых проблем. Я Вас уважаю, Аластор, давайте не будем делать так, чтобы я прекратил испытывать это уважение.

— И за что же ты уважаешь меня, мальчик? — странно, но голос Грюма звучал устало.

— Да одно то, что Вы этого ублюдка Розье к праотцам отправили, заставляет меня испытывать к Вам чувство благодарности.

Грюм некоторое время пристально разглядывал Рея, а затем поднялся из кресла и подошел к двери. Уже взявшись за ручку, старый аврор снова обернулся к Рейнарду.

— Я не сразу пришел сюда. Всё откладывал, продумывал варианты ведения разговора. Несколько раз подходил ко входу в Министерство и каждый раз возвращался обратно домой. Но я — аврор. И это навсегда. Возле входа в Министерство для простых посетителей, ну, возле того, который в какой-то подворотне находится в телефонной будке, уже недели две ошивается какой-то парень. Парнишка, похоже, магглорожденный. Во всяком случае, пистолет, который он периодически достает, не позволяет усомниться в том, что он умеет им пользоваться. А еще, судя по его периодическому бормотанию, он ждет конкретного человека, чтобы встретить его дружеским огнем. И иногда, совсем уж редко, в его речи проскальзывает имя. Рейнард Мальсибер. Я вначале не придал этому значения. Кто их знает, этих сумасшедших, которые покойника пытаются выследить. А когда Северус тебя по имени назвал, я сразу вспомнил, где мордашку твою смазливую видел. Так что делай выводы, парень, — Грюм открыл дверь, а затем снова обернулся. — Я не знаю, как это повлияет на твоё ко мне уважение, но Розье убил не я. Когда мы его нашли, он уже был практически мертв. Но успел меня ранить, гаденыш, а пока я в Мунго валялся, мне эту славу и приписали. И никто даже не слушал, когда я пытался возражать. В конце концов я плюнул. Ну, пусть будет Розье. Я не святой и мне приходилось лишать жизни разумных, так что пусть и Розье будет в этом списке. Но если тебе это важно, Рейнард Мальсибер, то можешь поискать того, кто избавил этот мир от Ивена. — И с этими словами Грюм наконец-то вышел из кабинета.

— И что, ты думаешь, это разумная идея — брать его к себе? — задумчиво проговорил Рей, глядя куда-то поверх меня.

— Ну, если ты не заметил, то в сложившейся ситуации было только два выхода, один из которых никто даже не думал рассматривать.

Рей кивнул. Видно было, что мысленно он находится не в этой комнате. Не хочу, чтобы он начал разнюхивать про Розье. Зная его упрямство и неплохие мыслительные способности, сложить два и два, как говорил недавно Аластор, он сможет без проблем. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы он знал правду.

— Ты с нами вообще? — осторожно спросил я. Он посмотрел на меня и сфокусировал взгляд.

— А, да. Сев, мне нужно идти, — с этими словами он практически вылетел за дверь.

— И куда он? — полюбопытствовал Малфой.

— Без малейшего понятия, — честно ответил я.

— Бывает.

— Нет, мне совсем не нравится, что он так себя ведет. Пойдем, — я встал с кресла и направился к двери.

— Куда? Ты в курсе, что ты тиран? Не даешь свободу личной жизни своим сотрудникам. Им это может не понравиться…

— Я не ограничиваю своих сотрудников. И Рей, между прочим, мой друг, и такое поведение для него не характерно…

— Знаешь, тирания — это самая неустойчивая система правления…

— Люциус! Ты слышишь меня? Я говорю, что мне не понравилась реакция Мальсибера на речь Грюма!

— А ты не можешь предположить, что эти два действия не связаны между собой? — вопросительно посмотрел на меня Малфой, но поднялся наконец на ноги.

Я молча вышел в коридор и рванул в операторскую. Не знаю, что именно меня направило туда, но я прислушался к своему внутреннему голосу. Залетев в комнату, я обнаружил там только Фернандо и Андре, которые пили кофе и периодически бросали взгляд на стену экранов. Малфой зашел следом и прикрыл за собой дверь.

— Где Рей?

— Только что вышел, — ответил Андре. — Посмотрел что-то и вылетел.

— Что именно он смотрел? — чувство беспокойства нарастало. И меня чертовски напрягает, когда я не могу определить причину.

— Блок А. Сев, что-то случилось? — насторожился мой секретарь.

— Пока не знаю, — я подошел к пульту управления и начал просматривать внешний периметр Министерства. Так называемый Блок А. Спустя продолжительное количество времени я увидел на мониторах Мальсибера, выходящего через парадный вход для служащих среднего звена.

— Он же никогда не пользуется этим выходом? — я даже не заметил, как ребята подошли ко мне.

— Этого следовало ожидать, — стукнул я по столу рукой.

— Ты можешь объяснить или нет? — рявкнул на меня Андре.

— Могу. Просто, как тебе известно, Рей слишком любит гоняться за призраками прошлого. Мы все равно ничего сделать не успеем, а я надеюсь, у него мозгов все-таки хватит не лезть под пули. Скажи, ты можешь принудительно включить связь с Реем без его разрешения?

— Это может сделать только дежурный, — проговорил Фернандо и прогнал какую-то комбинацию на компьютере. — Все, готово.

— Так что он хочет?

— Встретиться с вооруженным человеком, который просто мечтает его убить, и поговорить с ним о жизни, — сквозь зубы процедил я. Мы уставились на экран. Камеры были установлены в разрушенном здании, квартала за два от Министерства. На полуразрушенной лестнице сидел молодой парень, накрыв голову руками. Судя по траектории движения, Рей направлялся именно к нему. Завернув за очередной угол, Мальсибер вышел к парню.

— Здравствуй, Соул. Я тебя узнал. Ты очень похож на своего отца. Вот он я — Мальсибер. Ты же меня ждешь? — прогремел голос Рейнарда в операторской.

Парень встрепенулся и резко вскочил на ноги, одновременно вытаскивая пистолет и снимая его с предохранителя.

— Он какого хрена делает? — заорал Андре.

— Хотелось бы самому спросить, — прошипел Малфой, сжимая спинку стула побелевшими пальцами.

Рей тем временем сделал шаг вперед и оказался практически нос к носу со своим мстителем.

— Можешь убить меня. Давай, стреляй. Ты же этого хочешь? — Парнишка дрожал. Было видно, как он пытается найти в себе силы, чтобы нажать на курок. В мыслях он проделывал это не раз, но сейчас он просто не мог выстрелить. Пистолет начал ходить ходуном в его руках, а на глазах появились слезы.

— Ну, что ты замер? Давай. Спусти курок, — Рей сделал еще шаг и теперь практически упирался грудью в дуло пистолета. — Это же так просто. Я — Пожиратель в розыске. Я на тебя напал, а ты выстрелил. Ну же. Ты когда-нибудь убивал, а, Соул? Вот так, лицом к лицу, чтобы кровь твоего врага попала тебе на руки? Нет?

Парень молчал, но пистолет от груди Рейнарда не убирал. Я приблизил изображение. Зрачки Соула расширились до такой степени, что невозможно было разобрать цвет радужки. Постояв немного в воцарившейся напряженной тишине, Рей развернулся, и пошел в обратном направлении. Его неудавшийся убийца сел на ступеньку, на которой сидел до этого и, бросив пистолет, руками закрыл лицо. Рей, развернувшись, внимательно посмотрел на парня, затем проговорил:

— Это только кажется, что убить просто. Я твоего отца не убивал, Соул. Это сделал Крауч. Но его уже давно нет в живых. Однако я присутствовал при этом. Поэтому можешь продолжать пытаться отомстить. Передумаешь, найдешь меня. Я убегать не стану, — с этими словами Рей вышел из этой мрачной подворотни.

Я, вытащив гарнитуру из уха Андре и, нацепив её на себя, заорал:

— Ты какого хера делаешь, придурок!

— Мать твою, Сев!

— Я его сам убью, — заголосил Люциус и зачем-то выбежал из комнаты.

Я некоторое время постоял в операторской, затем отправился в свой кабинет. Там я застал орущего Малфоя и равнодушно стоящего у стены Рейнарда Когда я вошел, Люциус замолчал и рухнул в кресло. Я просто прошел к столу и занял своё место.

Некоторое время Рей стоял и смотрел в одну точку, затем тряхнул головой и, переведя взгляд на меня, задумчиво произнес:

— Ладно, я всё осознал, всё это прекрасно, но раз уж ты здесь и относительно вменяем, может, объяснишь, чего мы выжидаем? — вопрос Мальсибера застал меня врасплох. Я прекрасно осознавал, что Рей — человек действия. Ему невероятно трудно сдерживаться и заниматься повседневными делами, зная, что этот покой всего лишь иллюзия. Наверняка он пошел на встречу со своим потенциальным убийцей только для того, чтобы сбросить напряжение.

Я внимательно посмотрел на Рейнарда и, тщательно подбирая слова, начал объяснять:

— Хорошо, я объясню. Но сперва ты ответишь мне на один вопрос. Какая главная задача у всех нас в предстоящей заварухе?

— Я так понимаю, что имеется в виду не полная реконструкция существующей системы власти? Тогда я не знаю наверняка. А ты, похоже, опять забыл поделиться своими планами.

— Основной нашей задачей является недопущение развязывания гражданской войны.

— Что?! Какой войны? О чем ты говоришь?

— Рей, ну, подумай сам. Неужели ты действительно думаешь, что те, кто представляет сейчас аристократию и которые тем или иным способом связаны с Лордом, после гибели своего лидера просто возьмут и сдадутся? Ты что, правда так думаешь? Что кто-то, типа Малфоя, позволит придти и просто забрать то, что с таким трудом заработали его предки? Запомни, Рей. Если в прошлый раз многим удалось «отвертеться», то только потому, что им это позволили. И те, кто не поддерживал Лорда, не высказывали особого недовольства потому, что в тот раз всё произошло неожиданно. Никто не ожидал, что может произойти что-то наподобие событий в Годриковой впадине. Сейчас всё будет по-другому. Будет восстание, переворот, мятеж, называй это как хочешь, но все действия будут проводиться в открытую. А это значит, что когда всё закончится, то останется куча недовольных, причем с обеих сторон. А открытое недовольство может привести к открытому противостоянию, то есть к гражданской войне.

— И как этого избежать?

— Во-первых: никаких арестов и показательных судов не будет, кроме одного единственного над Северусом Снейпом. Во-вторых: все, кто представляет хоть какую-то опасность — будут уничтожены. И, естественно, все, кто сейчас служат Лорду под каким-либо принуждением, будут оправданы.

— Но принуждение мы пока оставляем?

— Да. В любом случае, в будущем подобная информация будет являться одним из рычагов давления, — я вздохнул и с силой провел рукой по волосам. — Далее, чтобы утихомирить «победившую» сторону и кинуть кость возмущенным обывателям, мы грамотно подставляем Малфоя и позволяем Аврорату устраивать многочисленные обыски в мэноре. А потом, на суде, когда Люциус будет оправдан по всем статьям, людям станет несколько стыдно, что они позволили так обойтись с героем, и они не обратят внимания на то, что остальные Пожиратели никакому преследованию не подвергались.

— Не жалко? Люц, тебе мэнор не жалко на разграбление отдавать? — в голосе Рея прозвучало любопытство. У него был аналитический склад ума, и он уже просчитывал варианты, это было видно по появившейся вертикальной складке на лбу.

— Нет. Всё равно мэнор очень скоро в сарай превратится, так что наличие авроров ему уже не повредит. Тем более что все более-менее ценные вещи уже вывезены оттуда. Грюм прав, Рей, Париж стоит мессы. Будущее моего сына и моих внуков стоит того, чтобы я пожертвовал мэнором и своей репутацией.

— Ладно, хорошо, а что происходит сейчас?

— А сейчас, Рей, идет тонкая и грамотная дискредитация как Лорда, так и Поттера в глазах общественности. Вот прямо сейчас небольшая группа людей во главе с Глендой Читток переводят эту безумно напряженную политическую ситуацию, связанную чуть ли не с вооруженным переворотом (хотя это и связано с вооруженным переворотом, но людям не обязательно об этом знать), в конфликт частных интересов. Этакий междоусобчик между Лордом и Гарри Поттером. И когда всё это закончится, все скажут: «молодец, Поттер», пожмут его мужественную руку и пойдут готовить ужин. Ну, бутылку шампанского откроют, может быть. Эти двое, на самом деле, практически ничего не значат сами по себе. Они всего лишь знамена. И мы сейчас лишаем эти знамена их основного предназначения: способности повести за собой армию. Тем самым мы не допускаем развития полноценной войны и минимизируем возможные жертвы. Именно поэтому, Рей, мы с Люцем сейчас страдаем от безделья, и ты, похоже, тоже.

Мальсибер внимательно посмотрел на меня, затем кивнул и, не говоря ни слова, вышел из кабинета.

Люциус в свою очередь вскочил и заметался по комнате.

— Люц, сядь, — прошипел я.

— Не могу. Он не успокоится! Этот придурок или сам подставится, или ещё что-нибудь случится. Он не успокоится, Сев. Разговор о Розье еще не раз всплывет. И однажды Рей сможет связать Ивена и тот риттершверт, что находится в твоем доме.

Я закусил губу. Люциус понятия не имеет о том, что этот меч играет сейчас роль меча Годрика Гриффиндора.

Я откинулся в кресле. Это бездействие меня убивало. Я был готов сорваться, так же как и Мальсибер.

— Чей будет первый ход, Сев? — Малфой остановился и в уставился на меня практически в упор.

— Лорда. Первый ход будет за Лордом. И твоя задача, Люц, заключается в том, что ты должен выставить нашего Повелителя полным идиотом.

— Пророчество?

— Да, Пророчество. Это гребаное, никому не нужное Пророчество!

Я закрыл глаза. На мгновение мне захотелось, подобно маленькому ребенку, броситься к маме с воплем: «Не хочу! Не заставляйте меня делать то, чего я не хочу!».

Я никогда не стремился к этой должности. Я надеялся провести эту войну под крылом у Алекса, оставаясь всего лишь полевым агентом. Я не готов, не готов отправлять людей на смерть, не готов жертвовать детьми. Перед глазами всплыло лицо Седрика. Я должен! Должен! Но не сейчас. Сейчас я хочу выпить, а думать буду завтра.

— Малфой, как ты думаешь, напиться сейчас будет нормально?

Люциус ненадолго задумался, а затем как-то неуверенно кивнул.»

Тишину в зале, казалось, можно было потрогать. Перси вытер со лба внезапно выступивший пот и продолжил.

Глава 15. Чёрная Метка

«Мне стыдно. Мне никогда не было стыдно, а вот сейчас…

Сегодня я проснулся… Нет, не так. Сегодня я очнулся в своем поместье, в малой гостиной на полу. Рядом со мной подавал признаки жизни Малфой. Глядя на синяки на его физиономии, я подозревал, что на моем лице тоже есть что-то подобное. На креслах и на диване в этой же комнате сидели Фрай, Нарцисса, мама и Альбус. Мальсибер, как обычно, подпирал собой стену. Все смотрели на нас прокурорским взглядом и молчали. Я попытался подняться, не тут-то было. Все тело словно задеревенело, еще бы, проспать на полу всю ночь… Картинно застонав, я перевернулся на спину и скосил глаза на своих родных. Что я пытался вызвать? Сочувствие? Хрен. Фрай злобно зыркнула, мама поджала губы, а Альбус только горестно вздохнул. Нарцисса с Мальсибером хранили ледяное молчание, только Рей слегка пошевелился и скрестил руки на груди.

Что вчера произошло? Что мы натворили такого, что моя мать и моя жена бросили все дела и прибыли сюда, а Нарцисса каким-то невероятным способом сумела найти мужа?

Наконец молчание было нарушено. Мама поднялась с дивана и, подойдя ко мне, несильно пнула мое страдающее тело.

— Очнулся, гад? — ласково поинтересовалась она у меня. — Я надеюсь, что тебе сейчас плохо. Более того, я надеюсь, что тебе, когда ты поднимешься, станет еще хуже. Я бы спросила тебя, козла, какого хера ты творишь, но не буду. Ты вряд ли это помнишь. А ждать, пока ты восстановишь свою память, свинья, у меня нет ни времени, ни желания. Хочу только посоветовать тебе вспомнить своего отца и к чему его привела любовь к горячительным напиткам. И вспомнить что ты, в отличие от Гордона, пить вообще не умеешь. Выслушивать сейчас твои нелепые извинения и оправдания я также не намерена. Поэтому сейчас я забираю с собой девочек, и отправляюсь обратно в Египет. Да, и еще. Я запретила эльфам давать вам антипохмельное. Будете сами в норму приходить. Когда придете в себя, уроды, и будете готовы к конструктивному диалогу, пришлёте сову. — С этими словами мама подошла к сидящим в креслах Фрай и Нарциссе, взяла их за руки и аппарировала.

Не понял. Что это было? С трудом поднявшись, я добрел до дивана и рухнул на него рядом с крестным.

Если я ожидал поддержки, то зря надеялся. Альбус, сдвинув брови, просто пересел в кресло. Я перевел взгляд на Рея, тот все так же стоял, скрестив руки на груди, и молча разглядывал меня.

Тогда я закрыл глаза и начал вспоминать.

Вчера я предложил Малфою напиться. Уж не знаю зачем. Затем, наверное, чтобы прекратить рефлексировать и жалеть себя. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что в Отделе уйти в себя нам элементарно не позволят. Тогда мы решили, для разнообразия, не иначе, напиться цивилизованно, то есть в баре. Выбор бара предоставили случаю. Просто написали названия всех известных нам забегаловок на бумажках и вытягивали, закрыв глаза. «Три метлы» выпадал три раза. Решив, что это судьба, мы переместились к Розмерте.

В баре было тихо и относительно спокойно. Увольнительной для школьников не было, поэтому мы с Малфоем культурно напивались практически в одиночестве.

Розмерта, принеся нам очередную бутылку огневиски, посоветовала:

— Мальчики, вы бы хоть закусывали, что ли.

Я недоуменно посмотрел на женщину.

— Профессор Снейп, я понимаю, у всех бывают трудные дни, поэтому никого не осуждаю, но учитывая, с какой скоростью исчезают со стола бутылки, можно придти к выводу, что скоро у вас не останется денег для продолжения банкета, а в долг я не даю, — с этими словами Розмерта подмигнула мне и отошла от стола покачивая бедрами.

Я закашлялся. Люциус меланхолично похлопал меня по спине и задумчиво произнес:

— А я тебе говорил, что иллюзию не нужно было одевать. Фолта здесь никто не знает, а вот надирающийся в сомнительной компании профессор Хогвартса может вызвать подозрения.

— Я не понял, Розмерта что, действительно со мной заигрывала? — прокашлявшись, выдавил я из себя.

— Я тебе просто поражаюсь, Сев. Мне иногда кажется, что несмотря на то, что ты женат, а до этого жил довольно долго с Эванс, ты все еще остаешься девственником. Не понимаю, что тебя так поражает? Рози — охотница за скальпами, а самого неприступного профессора Хогвартса, о котором еще и очень неоднозначные сплетни гуляют, в её коллекции точно не было.

— Какие сплетни?

— Очень нехорошие. Говорят, — Люциус с заговорщицким видом наклонился ко мне, — ты с Пожирателями дело имеешь. Да-да.

— И что? Про тебя тоже подобные сплетни гуляют, — я ухмыльнулся.

Люциус хохотнул, затем разлил остатки огневиски из бутылки в стаканы.

— Знаешь, Сев, а Рози права, у нас кончились деньги, — и он быстро вывернул карманы. — У тебя я даже спрашивать не буду, ты никогда не платишь по счетам. Что будем делать? В банк пойдем? — В голосе Люциуса послышалась неуверенность.

— Неохота, — честно признался я. Мимо проплыла Розмерта, неся поднос заставленный едой, к другому столику. Я, прищурившись, посмотрел ей вслед. — Охотница за скальпами, говоришь? А скажи мне, вездесущий Люциус, у Рози в коллекции невыразимцы были? Которые тоже с довольно подмоченной репутацией.

— Ты сейчас на себя намекаешь? — неуверенно спросил Люц.

— Нет, конечно. Если бы я намекал на себя, то с неё бы Снейпа хватило. Если получится настроить Метку на вызов, мы бартер произведем. Мы ей одолжим Руквуда, а она нам обеспечит стол.

Люциус долго смотрел на меня расширившимися глазами.

— Ты в курсе, что продавать людей — безнравственно? — осторожно спросил меня друг.

— Угу, — кивнул я.

— Это совершенно беспринципно, бесчеловечно и вообще, с чего ты взял, что Руквуд может кому-нибудь понравиться?

— А мы пообещаем Розмерте, что Август ей Метку покажет, — продолжал я упрашивать Люциуса. Я не понимаю, почему я взъелся на Августа, может потому, что его не было в Отделе в тот страшный день? Или, может быть, потому, что видел, насколько он жалок, а ведь он при любом раскладе носит звание невыразимца, и неважно, чем он на самом деле занимается в Отделе. Не знаю. Но я хотел сделать с ним что-то ужасное. Я этого хотел еще больше, чем отомстить Эйвери. Я прекрасно осознавал, что если мне удастся сейчас настроить Метку на вызов, Руквуд просто постелью с довольно красивой женщиной не отделается, и я даже представить себе не мог, на что способна моя больная фантазия. Пока Люциус думал, я внезапно вспомнил Поттера. Неужели мальчишка действительно думает, что я живу на этом свете, чтобы испортить ему жизнь? Пусть после сегодняшней ночи Руквуда найдет и поинтересуется, на что способен Снейп. Никогда не понимал и не пойму Поттера. Видимо до мальчишки никак не дойдет, что мы фактически живем в Хогвартсе, и если бы профессор Снейп задался целью сделать жизнь ученика невыносимой, то ему даже особо напрягаться не пришлось бы. Конечно, это же бесчеловечно: требовать с ученика знание материала и наказывать его за шатание по школе по ночам. Да я просто зверь. Близнецам Уизли, например, достается на порядок больше, а уж про Лонгботтома я вообще молчу. Только вот они почему-то не думают, что я преследую их. Так, кажется, Люц принял решение.

— Знаешь, все это настолько гадко, настолько восхитительно низко… Я согласен! С одним условием. Сделку заключать буду я! — глаза Люциуса просто светились. В этот момент он, как никогда, был похож на того падшего ангела, в честь которого получил своё имя.

Настраивать Метку пришлось в туалете. Причем настраивать пришлось Метку Люциуса. Моя вообще не подавала никаких признаков жизни, обычная татуировка. Кое-как с грехом пополам Метка на предплечье у Люциуса зашевелилась. Змея сделала одно волнообразное движение и собралась снова застыть.

— Стоять! Куда?! — и Люциус быстро ткнул палочкой в череп, скороговоркой читая заклинание.

Руквуд появился практически сразу, Люциус успел только одернуть рукав.

Непонимающе Август крутил головой и пытался сообразить, что он делает в туалете и где, собственно, Лорд.

— А ты разве не знал, Руквуд, что наиболее приближенные к Лорду разумные имеют право вызывать его слуг, когда они им понадобятся? — лениво растягивая слова, спросил я.

— Что? Но как? Я не понимаю… Северус? — начал что-то лепетать Август.

— Видишь ли, Руквуд, нам со Снейпом пришла в голову идея проверить, на что ты способен. Разумеется, все это санкционировано Темным Лордом. Если не веришь, можешь спросить у него самого, — Люциус с усмешкой смотрел на озирающегося в панике Пожирателя. Все мы, включая самого Руквуда, прекрасно понимали, что никуда он не побежит и задавать глупые вопросы не будет.

— Пошли, Руквуд, сейчас у тебя будет первое испытание, — я приобнял съежившегося мужчину за плечи и вывел его в коридор.

Подведя Августа за наш столик, я сел. Руквуд мялся рядом, но так как приглашения присесть не поступило, то он решил не рисковать и продолжал стоять чуть ли не по стойке «смирно».

Восстановить-то его в бывшей должности я восстановил, но вот дальше зала с Пророчествами его не пускали. За Августом постоянно тенью следовал кто-то из дежурных, заставляя его каждый раз вздрагивать. Кабинет Фолта он вообще обходил по большой дуге. Запугали его до такой степени, что Август не узнал Мальсибера, однажды столкнувшись с ним лицом к лицу.

В общем, сейчас Август демонстрировал все признаки паранойи и мечтал убраться отсюда подальше. Мне его даже читать не пришлось. Всё было написано на его лице огромными буквами.

Люциус между тем о чем-то шептался с Розмертой, которая время от времени бросала лукавые взгляды в нашу сторону.

О чем они договорились мне неизвестно, но минут через пятнадцать Рози с Люцем ударили по рукам.

Малфой, повернувшись, поманил Руквуда к себе пальцем. Август засеменил к нему на подгибающихся ногах.

Розмерта, кивнув головой, потащила Августа куда-то наверх, предварительно выставив перед Малфоем огромный поднос, заставленный бутылками.

Дальше мы просто продолжили напиваться. Уложились мы в два часа. Оставшееся огневиски допивали прямо из бутылки, передавая её друг другу. Я хотел отключиться, но почему-то не мог. Это я хорошо помнил.

Через два часа прямо к нашему столику выскочил растрепанный Руквуд и буквально взмолился:

— Пожалуйста, разрешите мне уйти, это страшная женщина. Она…

— Тьфу, — сплюнул Люциус, не дав Августу договорить. — Еще мужик называется, смотреть противно. — С этими словами он встал и потянулся. Видно было, что он уже готов, потому что его изрядно кренило в сторону. — Куда теперь?

— А пошли ко мне. У меня вроде что-то дома было, — я поднялся, держась за стол.

Люциус кивнул и, подцепив одной рукой полупустую бутылку, покачиваясь подошел ко мне и вцепился свободной рукой в мою мантию. Я же, схватив Руквуда за руку, практически сразу аппарировал.

Появились мы в саду. Я всегда аппарирую именно сюда.

— Пошли, — выговорил я со второй попытки и побрел к дому.

Офира выскочила неожиданно. Повалив меня на снег, она принялась вылизывать мне лицо. Точнее, попыталась. Приблизив морду ко мне поближе, она отпрянула и начала чихать. Чихая, мантикора пятилась назад, пока не врезалась в Люциуса. Тот упал и, сфокусировав взгляд, разглядел, кто на него напал.

А вот нахрена он полез к кошке целоваться, для меня остается загадкой до сих пор. Нет, она его не порвала, она его хорошо знала и была уже давно добротно прикормлена Люциусом. Но. От него несло тем же перегаром, что и от меня. Несчастное животное, похоже, получило травму на всю оставшуюся жизнь. В итоге мантикоре удалось отбиться от возжелавшего её приласкать Малфоя, но это стоило Люциусу мантии, которую Офира просто на ленты исполосовала. Досталось и Руквуду, который ничего не делал, только сидел на снегу, с ужасом смотрел на мантикору и завывал на одной ноте.

Наконец, кошка убежала, не переставая чихать, а мы с Малфоем, придерживая друг друга, поднялись на ноги. Я стоял, покачиваясь, и смотрел сверху вниз на уже закатывающего глаза Августа, затем, повернувшись к Люциусу, невнятно произнес:

— Знаешь, Люц. Не нравится он мне. Мелкий какой-то. Он недостоин носить гордое звание Пожирателя. Нужно его… это… удлинить!

— А как?

— О, у меня есть идея, пошли, — и мы возобновили свой путь к дому.

Руквуд — мелкий. Ага. Это говорил самый низкорослый парень в Круге. Я был выше разве что миниатюрной Беллы.

Руквуд кое-как поднялся и побрел за нами. Было видно, что ему страшно.

Внезапно я остановился и, презрительно глядя на Августа, спросил:

— Ты хоть Метку запускать умеешь?

Руквуд отчаянно замотал головой.

— Ну вот что ты за бесполезное создание? Смотри как нужно. Морсмо́ рдре!

Я с ужасом открыл глаза. Мерлин, я что, совсем тупой? Как? Как я смог до этого додуматься? Теперь понятно, почему все родные собрались здесь, в доме, над которым висела Чёрная Метка. Понятно, почему все на таком взводе. Непонятно только, почему мы с Малфоем всё еще живы. Если бы тот же Рей додумался сотворить нечто подобное, я бы его убил. Хотя вряд ли найдется ещё один настолько тупой идиот, который способен на такое.

Я осторожно покосился на Рея. Не представляю себе, каким образом мы будем вымаливать прощение. Я не хочу больше ничего помнить. Я не собираюсь смотреть воспоминания в думосборе.

— Малфой, — я обратился к стонущему и пытающемуся подняться с пола Люциусу, — я в завязке.

— Надолго? — простонал Люциус, держась за голову.

— Навечно, Люциус, — и я снова закрыл глаза.»

— Ну, значит, мы не узнаем, что произошло, — бодро проговорил Люциус.

— Не надейся, Люц, — голос Мальсибера просто сочился патокой. — Я, видишь ли, приобрел какую-то нездоровую привычку записывать для Северуса то, чего он не помнит. Дневник опять валялся раскрытым на столе. А я был настолько зол, что просто не смог удержаться. Так что, Уизли, там сейчас снова почерк изменится, ты не переживай, просто читай дальше.

«Знаешь, Сев, ты просто представить себе не можешь, насколько я сейчас зол. Я прочитал последнюю строчку. Значит, ты не хочешь ничего помнить? А придется.

После того, как я вышел из твоего кабинета, я направился в зал суда, который мы уже давно используем для тренировок. Мне просто необходимо было снять напряжение. После часовой нагрузки, когда от меня уже пар повалил, я сел на скамью и начал анализировать полученную информацию. Как так получилось, что я практически ничего о предстоящих делах не знал? Впрочем, я сам дурак. Давно нужно было поинтересоваться, что к чему. Фадж уйдет. Ему просто придется это сделать. И следующий министр будет одновременно жертвенным ягненком. Ведь основной удар придется именно сюда. Министерство будет атаковано дважды. Я правильно понимаю? Первый раз его захватят Пожиратели, и тогда министр погибнет героической смертью, а как же иначе. Я даже знаю, кто будет этим самым геройским министром. Все будут обо всём знать, но это, естественно, будет великая тайна. Второй раз атака начнется одновременно с Великим противостоянием добра в лице Гарри Поттера и зла в лице Лорда. Именно так, с большой буквы. И начнем эту атаку мы. Это будет невероятно сложно. Ты сможешь раздвоиться, чтобы одновременно контролировать оба участка? А я смогу? Но, думаю, еще рано об этом разговаривать. Главное, что всё встало на свои места. Закончив заниматься мозголомством, я оделся и вышел из зала.

А потом сработали чары системы безопасности, настроенные на появление Чёрной Метки. Я как раз в это время находился в операторской. Быстро выведя на экран карту, я приблизил изображение. Не представляю, каким образом я остался стоять на ногах. Метка висела над нашим поместьем.

Сорвавшись с места, я помчался в твой кабинет. Андре сказал, что ты ушел вместе с Малфоем, причем уже довольно давно.

Я просто застыл на месте и стоял, глядя куда-то в стену. В голове крутилась только одна мысль: как?

Ко мне обращались, пытались что-то спрашивать, я не слышал. Из столбняка меня вывел Эван, просто залепив пощечину.

— Проверь, — его голос звучал глухо. — Если подтвердится… — Эван замолчал.

Я неуверенно кивнул и побежал к Атриуму, чтобы аппарировать в поместье.

Почему-то точкой приземления я выбрал тот участок, где я появился здесь впервые. Навстречу мне выскочила Офира и принялась истошно мяукать и тереться об мои ноги. У меня внутри все оборвалось, если фамильяр выражает какие-то чувства к другому человеку, значит, с хозяином что-то произошло. Мне даже в голову не могло придти, что мантикора просто жаловалась на вас, уродов.

К дому я подошел как в тумане. Перед дверью стояли Эйлин с Нарциссой. В руках они держали экстренный выпуск «Пророка» с фотографией Метки и вопросом, почему Метка висит в чистом поле? «Чистое поле» было сфотографировано и помещено ниже. Разумеется, никакого дома на фотографии не было видно, но местность была вполне узнаваемой.

Фрай сидела на крыльце, обхватив себя руками. А от ворот на полной скорости по направлению к дому летел Альбус Дамблдор.

— Что случилось? — завопил директор, подбежав к нам.

Эйлин просто ткнула пальцем вверх. Мы все подняли голову. Метка была безупречной. Змея раз за разом выскальзывала изо рта скалившегося черепа.

— Я боюсь заходить, — прошептала бледная Фрай.

— Мы все боимся, дорогая, — тихо проговорила Эйлин.

— Вы боитесь, что Лорд все еще внутри? — я нес какой-то бред, глядя на темные окна дома. Хоть бы один огонек, хоть бы какой-нибудь признак жизни.

— Не пори чушь! Меньше всего я боюсь этого безносого ублюдка. Да, если он мне попадется, я его голыми руками придушу, — прошипела Эйлин. — Мы боимся заходить, потому что можем увидеть мальчиков…

— Эйлин, у Тома есть крестражи, — проговорил Альбус, глядя в одну точку. — Если не ошибаюсь, то шесть крестражей. Один был использован. А шесть на пятерых не делится. Значит, я, как самый старший, буду убивать Тома дважды! — Дамблдор сорвался на крик.

— С чего бы это? — Нарцисса не кричала, но её голос звучал безжизненно. — Я имею на это право так же, как и Вы. У меня там муж!

— У меня тоже! — Фрай вскочила.

— А у меня сын!

— У вас всех там один муж, один сын и один крестник, а у меня там два друга. Два! — меня несло. Я просто не соображал, что мы стоим и делим жизнь Лорда.

— Нужно заходить, — проговорил Альбус. — С Томом потом разберемся. Если понадобится, жребий бросим.

И тут дверь отворилась, и на пороге появился домовик.

— Хозяйки! — завопило маленькое создание. — Утихомирьте их! У нас кончился огневиски!

Мы переглянулись и, отталкивая друг друга, вломились в дом. Нас окружила темнота, и лишь из одной комнаты пробивался тусклый огонек зажженной свечи.

Я оказался возле приоткрытой двери первым.

Когда я, ворвавшись в комнату, увидел, что происходит… Меня держали Альбус и Фрай. Не скажу, что им это стопроцентно удавалось.

— Пустите меня, я убью этих уродов! Не нужно меня держать!

Вы, козлы, сидели на полу. Ковер был отброшен в сторону, а прямо на полу расчерчена шахматная доска. Вы сидели с глубокомысленным видом и двигали фигуры. И все бы ничего, только одна из фигур откатилась прямо к моим ногам. Это была бутылка! Пустая бутылка из-под огневиски. На неё был криво прилеплен кусок бумаги, на котором маггловским маркером было написано «Конь. Белый». Полные бутылки, по всей видимости, заменяли вам темные фигуры.

Ты, Сев, обернулся на звуки и недоуменно приподнял бровь:

— Ой, а чего это с тобой, Рей?

Теперь мы всей дружной толпой удерживали Альбуса, с кончиков пальцев которого сыпались огненные искры.

Вдруг откуда-то издалека раздался приглушенный вопль:

— Вытащите меня отсюда! Помогите!

— Кто это? — переводя дыхание, проговорил ели успокоившийся Альбус. — Я не удивлюсь, если там Том! Сев, кто у вас там заперт?! — директор подошел к крестничку и поднял тебя за шиворот.

— Где? — ты цеплялся за Альбуса, пытаясь устоять на ногах.

— Судя по звуку, в подземелье!

— Понятия не имею, — ты промямлил это фразу, болтаясь в воздухе.

— Быстро пошел туда и выяснил, — и Альбус благословил тебя пинком.

Ты пошел к выходу из комнаты, покачиваясь. Похоже, мать и жену ты просто не заметил. Малфой же вообще ничего не замечал, продолжая сосредоточенно изучать «доску».

Вернулся ты довольно быстро. Но этого времени хватило всем нам, чтобы немного остыть.

— Да там… Руквуд просто, — ты махнул рукой и снова сел на пол.

Я развернулся и быстро прошел по направлению к подземельям.

Руквуд обнаружился в древней пыточной. Он был голый, и он был распят на дыбе. К счастью, вы, уроды, больше ничего сделать с ним не успели. Наверное, на шахматы отвлеклись.

Август уже не орал, а просто скулил, пытаясь вырваться.

— За что они тебя? — сквозь зубы процедил я, пытаясь отвязать беднягу.

— Говорили, что я маленький и меня нужно удлинить, — прошептал Руквуд.

Развязать его у меня не получилось. Пришлось просто перерезать веревки.

Швырнув одежду, валяющуюся тут же на полу, с трудом поднимающемуся Августу, я рылся в карманах, ища портключ в Отдел.

Руквуд кое-как оделся, и я кинул ему карандаш. Вот мне интересно, а почему ты все портключи делаешь из карандашей?

Август поймал его и так и застыл, с удивлением разглядывая непонятную штуковину.

— Август, — он поднял на меня глаза. — Обливиэйт. Эйлин.

Когда Руквуд исчез, я поднялся наверх.

В комнате Эйлин пыталась оторвать руки Фрай от твоего горла. Альбус смотрел на это с явным удовольствием.

Тут Люциус, наконец, поднял глаза и с удивлением посмотрел на нас. Выцепив взглядом Нарциссу, Малфой расплылся в пьяной улыбке.

— Цисси…

Нарцисса подняла руку.

— Акцио сковородка.

Секунд через десять в комнату влетела чугунная сковородка с висящим на ручке и вопящим эльфом. Ловко поймав запрашиваемый предмет, Цисси легким движением стряхнула эльфа и, крутанув сковородку в руке, подошла к вам.

Когда Нарцисса занималась ведением дел Малфоев, она пристрастилась к большему теннису.

Слайс пришелся по твоей морде справа, реверс слева отправил тебя в нокаут.

Малфой попытался что-то вякнуть, но смэш сверху быстро заткнул его на полуслове, а бэкхенд под нижнюю челюсть уложил Люциуса рядом с тобой.

Я смотрел на это избиение с отвисшей челюстью и молился про себя, чтобы моя будущая жена ненавидела теннис. Мне даже на мгновение стало вас жалко. Но только на одно мгновение.

Вы вообще понимаете, уроды, что вы натворили?»

— Ты молился не тем богам Рей, — хихикнул Люциус. — Твоя жена любит теннис, и Цисси уже пообещала дать ей пару уроков.

— Умеешь ты утешить, — хмыкнул Мальсибер, осторожно косясь на Гермиону, которая в это время шевелила губами, видимо, проговаривая про себя названия ударов и кистью руки пытаясь их воспроизвести.

— Но. Мы, между прочим, больше не пили. А я с самого начала просил пропустить эти страницы, до следующей. — Малфой пожал плечами. — Уизли, читайте.

Глава 16. Бойкот

«1 мая 1996 года.

Уже больше двух месяцев со мной никто не разговаривает, кроме Малфоя. Его, впрочем, тоже, кроме меня, никто не хочет видеть. Большую часть времени мы проводим в моих комнатах в Хогвартсе. Читаем, проверяем домашние задания. Люциус тоже в этом участвует. Комментарии он оставляет похлеще моих.

Каждую неделю я писал длинные письма жене, в которых униженно извинялся. А ответом была тишина.

В середине апреля доставили Арку. Причем в мое отсутствие в Отделе. Оставив ящики и отчеты о проделанной работе, Фрай передала через Лекса, что пока не хочет меня видеть и уезжает в Париж. А в Отделе берет отпуск. Рейнард, как мой зам, с удовольствием подписал её заявление.

Мальсибер не просто со мной не разговаривает, он меня не замечает. Когда я попытался что-то выяснить, сказав, что он ведет себя как ребенок, Рей просто пожал плечами и ровным голосом ответил:

— Возможно, — и, оттолкнув меня плечом, просто пошел дальше по коридору.

Эван перевел общение в официальную плоскость и включил солдафона, реагирующего только на прямые приказы. Фил просто уехал в Париж «по делам». А Альбус всего-навсего запретил горгулье пропускать меня в свой кабинет. А мама вообще не давала о себе знать.

К концу апреля я находился на пределе. Еще немного, и мог произойти взрыв.

Меня очень редко наказывали в детстве, а чтобы так… Вообще никогда. Иногда я с тоской думал, что лучше бы они все меня избили поочередно, лишь бы сняли этот ненормальный бойкот.

Я прекрасно осознавал, что натворил дел, и что мы с Малфоем заслужили то, что получили. Поэтому я особо не возникал, а стоически терпел и ждал, когда мои родные и близкие сменят гнев на милость.

Слизеринцев я забросил. Вообще не заходил к ним. Чем занимались мои дети, понятия не имел. Еще один прокол с моей стороны.

Единственным, кто хоть как-то поддерживал со мной отношения, был Лекс. И то, подозреваю, что он делал это из-за того, что нам двоим пришлось вместе работать над установкой Арки смерти.

Это была очень долгая и кропотливая работа. Один раз меня отвлек Люциус, вытащив в Хогвартс, потому что в мои комнаты ломилась Амбридж. Когда я открыл ей дверь, она потребовала Веритасерум, тряся перед моим лицом очередным декретом об образовании. Я молча дал ей пузырек, даже не вникая, зачем он ей понадобился. Не яд и ладно. И вернулся в Отдел.

В самый ответственный момент, когда шла непосредственная установка дуги арки, меня вдруг скрутила боль. Я схватился за левую половину груди, и выдохнул сквозь стиснутые зубы, с трудом удерживая дугу.

— Что с тобой? — в голосе Лекса прозвучало беспокойство.

— Не знаю, все нормально, — боль ушла так же быстро, как и наступила. Что это было? Я тряхнул головой, решив особо не обращать внимания. — Давай продолжим.

Когда установка практически была закончена, прямо передо мной появился серебристый павлин и голосом Люциуса произнес:

— Возвращайся в школу. Быстро. У нас ЧП.

Я посмотрел на некроманта. Тот кивнул.

— Иди, я здесь сам дальше справлюсь.

Ворвавшись в свои апартаменты, я нашел Малфоя, валяющегося на диване с очередной книжкой в руках. Мне захотелось просто схватить его и начать трясти.

— Что случилось?! Зачем ты меня вызвал?!

— А ты не торопился, надо сказать, — Люциус положил книгу и сел. — Да ты не дергайся, я уже всё выяснил.

— Как ты, сидя здесь, умудрился что-то выяснить? — я устало опустился в кресло.

— Ну, мне пришлось выйти. А узнал я все от многих людей. Начиная с министра Фаджа и заканчивая Драко. Сейчас ты закажешь нам чай и приготовишься выслушать увлекательную историю.

Я с минуту молча смотрел на друга, потом позвал эльфа и заказал чай.

Люциус удобно расположился на диване с чашкой и начал рассказывать.

— Начну с того, что мне скучно. Ты хоть чем-то занимаешься, а мне скучно. Ты вот не знаешь, а я умудрился перед Лордом за Метку оправдаться.

— Каким образом?

— Сказал, что мы с тобой, кроме Пророчества, еще и Каркарова ловим в свободное, так сказать, время. И что почти его тогда прижучили, и даже Метку выпустили для назидания и устрашения, но у гада оказался приготовленный портключ, и эта скотина умудрилась сбежать.

— И что, Лорд поверил?

— Представь себе, да. Кстати, ты в курсе, что Круциатус действует сейчас на меня гораздо слабее, чем раньше?

— Я догадываюсь, ты будешь продолжать?

— Ах, да. Как тебе известно, детишки решили образовать кружок по интересам, чтобы защиту изучать. Знаешь, как они его назвали? «Отряд Дамблдора». Я когда узнал чуть не упал, это же нужно было додуматься. Ну да ладно. Амбридж задалась целью прижать Поттера, и для этого она не брезговала ничем. Помнишь, она у тебя сыворотку правды вытребовала? Так вот: пригласив вчера вечером к себе на чай некую Мариэтту Эджком, кстати, кто это?

— Когтевранка. В твой список не попала, так что не отвлекайся.

— А, ну ладно. В общем, Долорес пригласила на чай эту Мариэтту и вбухала ей в кружку Веритасерум. Ты в курсе, что Грейнджер та еще змея? Если она в итоге с Цисси найдет общийязык, то я Рею не завидую.

— Что она сделала?

— Она наложила чары. Что-то завязанное на пергамент, если кто-то из подписавших этот лист откроет рот, то его ждет наказание. Только не со смертельным исходом. Но ничего, эту мягкотелость мы в ней постепенно искореним. Она еще станет истинной леди.

Последствия последнего свидания с одной истинной леди совсем недавно полностью сошли с его лица. Я покачал головой. Все-таки Малфой — странный тип.

— Естественно, Долорес стало известно о новой встрече. Она заручилась поддержкой слизеринцев и, поставив в известность Фаджа, отправилась ловить Поттера.

— Откуда ты это знаешь?

— Мне Драко сказал. Точнее, он послал мне письмо, которое охреневший филин принес сюда в наши комнаты, — угу, это уже наши комнаты. — Видишь ли, Драко совсем не хотел, чтобы Поттера сотоварищи поймали. И он рассчитывал на то, что я успею тебя предупредить. У меня такой умный мальчик. Немного нервный, правда, но у него это с возрастом пройдет. По-моему, он догадывается, что происходит на самом деле.

— Люц, не отвлекайся.

— Тебя я предупредить не успевал, поэтому я послал Добби к директору, а затем к юным подпольщикам. Драко как мог сдерживал Долорес. Ты не представляешь просто, как он выкручивался, чтобы задержать движение и дать возможность всем разбежаться и одновременно с этим не вызвать подозрений.

— Откуда ты это знаешь?

— Я видел. Я же не мог оставить своего сына без поддержки, пусть даже моральной. В общем, пока группа захвата блуждала по восьмому этажу, к директору успел Фадж прибыть с поддержкой в виде Кингсли и Долиша. Сев, я терпеть не могу Долиша. У него просто отвратительные манеры, еще хуже, чем у тебя.

— Люц!

— Да что же ты меня все время перебиваешь? Министр успел уже заскучать, ожидая свою помощницу, когда она все же явилась, волоча за шиворот Поттера.

— Значит Поттера, — я провел пальцем по губам.

— А кого еще? Драко сам его повалил на пол, тем самым перекрыв коридор и не дав остальным участникам группы продолжить погоню. Поттера-то в любом случае отмажут, а вот если бы поймали кого-нибудь еще, вот это было бы хуже.

— Ты где таких вульгаризмов нахватался?

— А с кем я общаюсь? С солдафонами и бывшей уличной шпаной. Ты, когда я тебя первый раз встретил, разве что на кокни не выражался. Даже не верится до сих пор, что ты Глава древнейшего рода. Так, на чем я остановился? Ах, да. Все усилия Драко пошли прахом. Паркинсон, вот не зря я её из списка потенциальных невесток вычеркнул, умудрилась каким-то невероятным образом подобрать характеристику для комнаты, и она открылась перед ней в том виде, в котором проходили сборища ОД. И что обнаружила на стене эта змейка из семейства аспидов? Тот самый список участников! Ты бы, Сев, не херней страдал, пытаясь Поттера научить тому, что для него бесполезно, а про тактику с ним поговорил, про стратегию, про то, что такие вещи должны как минимум у гоблинов храниться, а не висеть на самом видном месте. Ты подумай об этом на досуге.

— Это бесполезно, Люциус. Поттер не будет у меня учиться ничему. Скорее всего, я сам виноват в этом. Но я понятия не имел, что наш Избранный настолько нежная и ранимая роза. Никто из других детей так не реагирует, как он.

— Ну, может, тебе сменить манеру преподавания? — осторожно спросил Люц.

— Нет, — коротко отрезал я. — Тебе привести статистику, Люц? За все время моего преподавания в Хогвартсе мой предмет завалил только один человек. Только один. А на курс высших зелий у меня набирается группа ненамного меньше, чем у Минервы и Филиуса. И это при том, что я беру только тех, кто получил «Превосходно», а они всех подряд. И это учитывая, что ЖАБА по зельям нужны только будущим целителям и аврорам, ну и таким как Грейнджер. А процент учеников, мечтающих получить эти профессии, всегда был ничтожно мал. Так что «Превосходно» по зельям получают больше учеников, чем те же «Превосходно» по чарам и трансфигурации. Вот увидишь, даже у Поттера, который ненавидит и меня и мой предмет всеми фибрами своей души, что-то отложилось в памяти, причем именно моего, а не того, что написано в учебнике. По зельям важна практика, и итоговая оценка зависит именно от нее, теоретические вопросы вторичны. Спорим, что даже Гарри Поттер и Рональд Уизли получат по зельям не меньше «Выше ожидаемого». — Люциус настороженно посмотрел на мою протянутую руку и покачал головой. Я пожал плечами и продолжил свой спич. — Учитывая все это, нелюбовь учеников ко мне, это меньшее из зол. Локхарта, вон, все обожали, и что? А мне наплевать, что они меня терпеть не могут. Они всё поймут, когда в критический момент смогут сами быстро сварить зелье для своего больного ребенка. Многие это уже поняли, — я усмехнулся. — Все родители просто затыкают детишек, когда те начинают на меня жаловаться. Ты думаешь, я хоть одну бутылку из того, что мы выпили, сам покупал? Ладно, это лирика. Что там дальше было?

— В общем, Панси нашла список и притащила его Амбридж.

— Зачем это змеям нужно? — я удивился. Не те это люди, которые будут пытаться выслужиться без выгоды для себя.

— Ты уже забыл, что тебе Кровавый барон говорил? Змеи хотят вернуть себе своего декана, несмотря ни на что. Пусть даже в итоге он ворвется в гостиную Слизерина с пеной на оскаленных клыках и будет наказывать всех подряд.

— Что-то у них не получается.

— Да что же ты меня все время перебиваешь? Значит, стою я в мантии-невидимке в кабинете директора у стеночки. Скромно так стою, никого не трогаю. А тут такое началось. Долиш начал наезжать, Альбус ему в открытую угрожать. Мариэтте этой Кингсли память поправил, коновал! Это же можно было практически незаметно сделать, никто бы даже ничего не понял. Альбус меня заметил и намекнул, что помощь нужна. А мне что, жалко? Тем более, похоже, он меня простил за твою безответную, безобразную, совершенно отвратительную выходку.

— Люц…

— Что Люц? Это я додумался Метку над домом развесить? Ладно. В общем, помог я директору как мог. Правда, кабинет немного разрушен, но ничего, восстановится.

— С чем ты помогал Альбусу?

— Как с чем? С побегом, конечно. Он улетел на своей птичке и совсем не обещал вернуться. Да, с должности его сняли. Теперь директором официально Долорес назначат. Только вряд ли она в кабинет попадет. Когда мы выходили, горгулья очень неприветливо вход перекрыла. Директор перед отбытием посоветовал Поттеру все-таки с тобой позаниматься. Без толку, конечно. А Поттер все это время болтался между всеми нами как неприкаянный.

— Судьба такая у Поттера между… хм… постоянно болтаться. Так, значит, мы теперь без директора. В который раз уже. И самое главное, где его искать, когда Том за Пророчеством в Министерство притащится? Со мной он не разговаривает, так что свое местоположение мне не сообщит, — и тут у меня снова кольнуло в груди. Да что же это такое? Неужели сердце? Перед глазами встал Тобиас. Но мне всего тридцать шесть! Боль прошла, но остался легкий зуд. Я машинально поскреб зудящееся место. Нет, не сердце. Посмотреть бы, но это позже, если не забуду.

— Что с тобой? — Люциус подозрительно посмотрел на меня. — Может, стоит Поппи показаться?

— Позже, — я махнул рукой. — Нужно попробовать в кабинет Альбуса попасть, может, он хоть какую-то зацепку мне оставил.

— Иди, мне-то там точно делать нечего, — и с этими словами Люциус снова завалился на диван.

Когда я подошел к горгулье, честно говоря, я не думал, что смогу попасть в святая святых Хогвартса, а именно в кабинет директора. Но, к моему удивлению, горгулья отпрыгнула в сторону, открыв лестницу. Я провел рукой по волосам и пробормотал:

— Дверь открыта, ну надо же.

— Принято.

Я подпрыгнул на месте и принялся озираться по сторонам. Кто это сказал? Не увидев никого рядом, я пожал плечами, у меня глюки? Возможно. Но то, что проход открыт для меня, означает, что Альбус хоть немного, но остыл. Встав на лестницу, я начал подниматься в кабинет. Горгулья за моей спиной заняла своё место.

В кабинете царил идеальный порядок. Ничто не указывало на побоище, устроенное Малфоем и Альбусом.

Подойдя к столу, я увидел стеклянные кубики, сделанные Альбусом для меня. Слегка улыбнувшись, я дотронулся до хрупкой конструкции. Кубики пришли в движение. «Северус Снейп», ага с этим всё ясно, сегодняшняя дата, тоже понятно, но вот третья строчка заставила меня недоуменно нахмуриться: «Хогвартс, рабочий кабинет». Неужели испортились? Жаль. Забавная была вещица.

Тут же на столе, я нашел свернутый пергамент с надписью: «Северусу».

Развернув послание, я прочитал:

«Найдешь меня на Канарах».

Понятно. Очередной незапланированный отпуск.

Ну все. Здесь мне больше делать нечего. Я быстрым шагом направился к выходу.

— И что, это всё? Ни «здравствуйте», ни «до свидания», ни «приятно было познакомиться». Какая же наглая пошла молодежь. Вот в наше время…

Я резко обернулся. На меня смотрел директор Блек и громко высказывал какие-то непонятные претензии. Остальные директора поддерживали его речь качанием голов. Я чего-то не понимаю?

— Здравствуйте, до свидания, приятно было познакомиться, — скороговоркой проговорил я и быстро выскочил за дверь. Что это сейчас было?

Бегом добравшись до своих комнат, я с порога заорал:

— Люц, портреты с ума сходить могут?

— Смотря чьи, — Люциус явно куда-то собирался. Причем судя по тому, что напяливал он плащ Пожирателя, собирался он куда-то, где присутствовал Лорд.

— Найджелуса Блека, например.

— Блека? Блека может, не обращай внимания.

— Ты куда собрался?

— Меня Лорд вызывает.

— Откуда ты знаешь?

— Патронус Рея здесь был. Знаешь, слова: «Малфой, вызов. Нотт-Холл», скорее всего, говорят о том, что Рей все еще злится. Сделай мне портключ, а то Метка молчит, а на поместье Ноттов чего только не навешено.

— Лови, — я бросил ему карандаш. Правда, интересно, а почему я всегда портключи делаю из карандашей? И паролю их всегда одинаково? Странно.

Люциус, активировав портключ, исчез, а я пошел шататься по Хогвартсу, потому что сидеть в комнате было просто невыносимо.

Возле туалета Миртл я затормозил. Опять близнецы? Интересно, чем они на этот раз заняты? Я вошел и, аккуратно закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Близнецы Уизли делали что-то похожее на фейерверки? Забавно.

— Могу я поинтересоваться, чем вы заняты в неположенное время в неположенном месте?

— А почему место неположенное? — нагло поинтересовался у меня Джордж. Я их никогда не путал, они же абсолютно разные.

— Может, потому, что это женский туалет? — приподняв бровь, спросил я.

— Ну так и Вы на барышню не похожи, — Фред смотрел на меня прямо, но в глазах всё равно плескалась неуверенность.

— Наглеете, молодой человек? — я слегка прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— А может, пытаюсь обрести бесстрашие? Я же гриффиндорец.

— В вашем случае это одно и тоже. Так чем вы заняты?

Близнецы замолчали. Они могут вести себя как угодно с Амбридж, но учителей, которые учили их с первого курса, мальчишки побаиваются.

— Мне самому посмотреть?

— Волшебные фейерверки. Хотим поздравить нового директора с вступлением в должность, — с вызовом произнес Джордж.

— Хм… Это хорошее дело. А в чем проблема? У вас что-то не получается?

— Они никак не приобретают заданную форму, — вздохнул Джордж.

— Покажите, — я не удержался и в голосе прозвучали нотки человека, привыкшего отдавать приказы.

Фред поднялся с пола и подал мне одну упаковку. Я быстро осмотрел её, вытащил палочку и продиагностировал начинку. Всё понятно, очень маленькая ошибка, её легко можно исправить.

— Смотрите сюда, нужно произнести mutare figuram и добавить, какую именно форму вы хотите получить, например: mutare figuram draconem, — и я резким движением провел палочкой над свертком. По свертку пробежали искорки и остановились, создав рисунок симпатичного зеленого дракончика. — Вот, видите? То, что изображено на обертке, то и будет получаться при запуске.

— Mutare figuram bat, — быстро проговорил Фред и, лукаво улыбнувшись, показал мне сверток с изображенной на нём зеленой летучей мышью. Вот, паршивец.

— А теперь, — я усмехнулся. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора. Развлекайтесь, — и я развернувшись вышел из туалета.

Вернувшись в комнату, я застал там вернувшегося Малфоя.

— Ну?

— С нас снимается разработка плана по проникновению в зал Пророчеств. Лорд сказал, что придумал способ. Сформирована группа из… одиннадцати человек. Сев, вот скажи мне, каким образом я буду удерживать одиннадцать человек, среди которых будут все трое Лестрейнджей, Долохов, Мальсибер и я сам, наконец?! Что мне нужно будет сделать, чтобы проиграть мальчишке?! Каким образом мне Беллу удержать?! Это бред, Сев! Это нереально! В общем, я отказываюсь принимать в этом участие.

Я вздохнул и с силой провел рукой по волосам. Пока рано еще думать на эту тему.

— Когда Лорд планирует начинать?

— Через день после убытия Фолта. Ах, да. Нам троим еще поручено найти и уничтожить этого предателя Каркарова.

— Троим — это кому?

— Мне, тебе и Мальсиберу.

— Здорово. Особенно если учесть, что Рей с нами не разговаривает. Веселая охота будет. Когда?

— До отъезда Фолта, чтобы доложили о выполнении и предоставили доказательства.

— Еще лучше. Ладно. Спать давай, завтра здесь будет весело.

Близнецы сдержали слово. Вступление в должность Амбридж прошло на ура. Больше всего мне понравилась, как ни странно, летучая мышь.

Когда новый директор прискакала ко мне в кабинет, с просьбой о помощи, я, удивленно приподняв бровь, поинтересовался у неё:

— Мадам, у вас с головой всё в порядке? Я зельевар, вы не забыли? Где вы видели размахивающего палочкой Мастера зелий?

Амбридж пробурчала что-то неразборчивое, и оправилась устранять последствия праздничного салюта, устроенного в её честь.

Залетевшего в мой кабинет маленького дракончика я даже убирать не стал, пусть летает. Красивый он все-таки.

А вот то, что горгулья не пустила Амбридж в директорский кабинет, стало для меня загадкой. Я даже предложил на полосу препятствий Основателей её загнать, чтобы должности занимаемой соответствовала. Тем более, что одного препятствия, а именно зловредного зеркала, там уже нет. На что Малфой обвинил меня в излишней жестокости.

Но всё равно, поведение горгульи мне показалось странным.

Последний урок окклюменции у Поттера произошел на следующий день, после фейерверка. Поттер, как обычно, опоздал, но я его почти никогда за это не наказывал. У меня тоже есть такая нехорошая привычка.

Уже по инерции поместив несколько воспоминаний в думосбор, я приготовился начать бессмысленно тратить время, когда в кабинет ворвался Драко и сообщил, что Амбридж нужна моя помощь с Монтегю, который нашелся. А я и не знал, что он терялся, декан хренов. Поэтому, не задавая больше глупых вопросов, я поспешил на помощь парню своего факультета.

Монтегю кто-то засунул в неисправный исчезательный шкаф. Я даже догадываюсь, кто это был. Никаких повреждений, кроме нервного потрясения, у парня не было. Осмотрев и расспросив его, я отконвоировал Монтегю в Больничное крыло и сдал с рук на руки Поппи.

А в кабинете меня ждал сюрприз в виде Поттера, торчащего в думосборе. Тихонько подойдя к мальчишке, я нырнул в Омут рядом с ним. Я никогда не просматривал это воспоминание. И сейчас видел со стороны, как меня корежило перед полным обретением силы. О, а вот этого момента я, оказывается, точно не помню. Я не помню, что порезал Поттера. Интересно чем? Нет, не пойму. Беспалочковая и невербальная. Палка как была неподвижной, так и осталась. Видимо, что-то плохо контролируемое.

Я выкинул Гарри из воспоминаний до того момента, как прискакали Минерва с Эйвери. Во-первых — видеть Ника мне было неприятно, во-вторых — пусть Поттер-младший помучается ответом на вопрос: успел его папаша снять с меня трусы или нет?

Гари Поттер понял всё правильно. И быстренько вымелся из кабинета. А запущенная высоко над его головой банка с тараканами придала ему дополнительное ускорение.

Ну, слава Мерлину, хоть одной головной болью меньше.

Вернувшись в комнату, я сообщил Люциусу, что тот был прав, и стоило мне выйти из кабинета, как Поттер тут же принялся копаться в моём грязном белье. И сейчас мы можем начать планировать охоту на Каркарова. Нужно еще учитывать, что я обещал Игорю жизнь, а также снова начать гонять Невилла. А то что-то мы про него совсем забыли».


— Так вы что, еще и что-то планировали? — засмеялся Мальсибер. — Мне показалось тогда, что вся эта вылазка была чистой воды экспромтом.

— Ну, просто все как обычно пошло не так. Вообще, я заметил, что чем больше планируешь, тем больше неучтенных факторов всплывает. Уж лучше экспромт, — ответил Люциус. — А что вы молчите, Уизли?

Глава 17. Различия между палочками

«1 июня 1996 года.


Наконец все становится на свои места и приобретает какую-то определенность.

Хотя в какой-то момент мне показалось, что всё пойдет прахом и придется форсировать события. А всё потому, что Люциус наотрез отказался принимать какое-то участие в добыче Пророчества в Министерстве. Но в конце концов…

Ладно, попробую по порядку. До середины мая мы с Люциусом просидели в Хогвартсе. Единственным нашим занятием, кроме дружеских шуток над Амбридж, стала муштра Лонгботтома. Что касается Долорес, то меня не отпускало сильнейшее желание отправить её на полосу. На педсовете я высказал эту идею, которую рьяно поддержали все остальные члены нашего змеиного коллектива. Но сразу же вышел очередной декрет, гласивший, что отныне только Министр может назначать испытания и проверки кандидатов на пост директора Хогвартса. Разубеждать и высмеивать бумажку вместе с хозяйкой было скучно и уже не интересно, поэтому мы с Малфоем вплотную занялись Невиллом. Хотя мысль о том, что горгулья как-то странно себя ведет, не давала мне покоя. Ну, хоть боль в груди больше не беспокоила.

Малфою пришла в голову гениальная, ну, это ему так показалось, идея усилить нашего мальчика. Он как-то услышал в Отделе слово «апгрейд», сказанное, по-моему, Кери вслух. Вот зачем мои сотрудники произносят такие слова, а затем еще и объясняют ненормальным магам, что имеется в виду. Так что Люциус решил апгрейдить Невилла. Провести парочку легких обрядов, влить в него немного силы, поставить на него все известные нам щиты. Меня почему-то эта идея заинтересовала, и я с нездоровым энтузиазмом включился в это издевательство над ребенком. Добились мы в итоге только того, что Невилл стал бояться колдовать. Еще бы. Если бы у меня обычный Люмос стал приравниваться к взрыву сверхновой, а Экспеллиармус работал как новорожденная черная дыра, притягивая к себе всё в радиусе пары десятков метров, то я, наверное, тоже не стал бы экспериментировать. Каким образом Невилл будет сдавать СОВ — это загадка. Скорее всего, придется ему выезжать на теории. Потому что времени привести всё в соответствие до экзаменов нам не хватало. Однажды вечером Люциус почесал затылок и выдал:

— Это потому что ему палочка не подходит. Лонгботтом, эта палочка твоя?

— Нет, — чуть не плача, проговорил Невилл, когда его очередная попытка поставить щитовые чары закончились тем, что Люциуса пришлось практически отскребать от стенки. — Это палочка моего отца.

— Вот! Тебе нужно палку новую купить, только ту, которая тебе подходит, а не твоему отцу.

— Бабушка никогда на это не пойдет.

— А ты её сломай, — подсказал я. — Тогда Августе придется покупать тебе новую палку.

— Вам легко говорить, — проворчал парень.

— Вот, на мою, попробуй, — вдруг с задумчивым видом пробормотал Малфой и, сняв с палочки навершие в виде головы змеи, протянул её парню. Невилл неуверенно взял протянутую палочку и взмахнул ей.

— Акцио пергамент, — неожиданно пергамент, лежавший на столе, проплыл по комнате и опустился в подставленную руку парня.

— Ну вот, что и требовалось доказать, — с удовлетворенным видом кивнул Люциус и отобрал палочку у Лонгботтома. — Значит, сердцевина из сердечной жилы дракона больше подходит, чем… Что там в твоей?

— Я не знаю, — как-то смущенно буркнул парень.

— Я не знаю, — передразнил его Люциус. — Дай мне, я посмотрю.

Невилл протянул палочку своего отца, а я до конца так и не понимал, что хочет сделать Малфой. Палочки меня никогда не интересовали и, соответственно, знал я о них ничтожно мало. Только то, что в них имеется сердцевина да оболочка из разных пород деревьев используется. Люциус, взяв палочку Фрэнка, не глядя, выставил её перед собой и небрежно бросил:

— Экспеллиармус, — раздался взрыв. Слегка опаленный Малфой разогнал дымку перед своим носом и пробубнил: — Наверное, она испорченная. Точнее… Я читал про такое. Да. В самый раз. Возьми мою, а я твоей попользуюсь немного.

— Ты не хочешь объяснить, зачем тебе палка Невилла и чем тебя не устраивает твоя, с которой вы жили душа в душу?

— Знаешь, есть такое слово сентиментальность. Я сплю и вижу жуткие сны, в которых раз за разом наш Лорд отбирает палочку у меня и в конечном итоге ломает о неприступный Экспеллиармус Гарри Поттера. А я не хочу терять именно эту палочку.

— Хотя, если вспомнить, палочки у тебя никогда долго не задерживались. — Хмыкнул я.

— Эта — моя самая любимая, — продолжал возражать Малфой.

— И кто тебе сказал, что Невилл просто так тебе отдаст палочку своего отца?

— Не отдам, — подтвердил Лонгботтом, выдергивая ее из рук Люциуса.

— Ну вот как вы не понимаете. Палка Фрэнка настроена против нехороших вещей, точнее она не способна на убийство. Вероятно, она будет против, если кто-то запустит из нее Авадой. Ты же не отрицаешь, что Поттер может незапланированно попасть под зеленое световое представление, да и любой другой ученик может пойти в расход. А Лорд наверняка, процентов так на двести, заберет палочку именно у меня. Так подложим ему козу в виде подарка от Фрэнка.

— С чего ты это взял? — я вопросительно поднял бровь. — Что это антиавадная палочка?

— Потому что она стала вести себя неадекватно после того, как мы повесили на парня абсолютный щит. Абсолютный и отражающий. Теперь, если кто-то бросит в парня убивающее заклинание, оно отразится от щита и попадет в направившего зеленый луч человека. То есть мальчишка стал способен на убийство, хотя по своей сути он не убийца. Но светлой палочке не понять таких нюансов, и она старается любым способом избавиться от подобного владельца.

— Так Фрэнк же был аврором?

— Видимо, в своей работе он применял несколько другие методы. Или аврором он был неважным.

— Точно. Сердцевина из кишечника шотландской козы, — просиял Невилл. Судя по всему, он нас не слышал, что не могло не радовать.

— Из кишечника? — с сомнением в голосе пробормотал я.

— Вот видишь, из козы. Ты только представь, какой от нее будет у Лорда откат.

— А если он ей не воспользуется, — с недоверием пробубнил Невилл. А меня все не оставляло чувство неправильности делать из кишок волшебные палочки.

— Спорим? — с вызовом протянул руку Люциус.

— А почему бы и нет? — хихикнул парень и пожал ему руку. — Профессор, разбейте.

Я подошел и разбил. Не думая. Потом до меня дошло.

— Да вы в своем уме? Ты, смотри на меня, — я ткнул пальцем в Малфоя. — Откуда такая уверенность, что Лорд поменяет палочку?

— Он не воспользуется своей, с пером из задницы феникса, против Поттера.

— Почему?

— Потому что он считает, что та непонятная ситуация с истеричкой Лили, произошедшая на кладбище, является результатом слияния двух идентичных сердцевин.

— И почему он так считает? Что, Альбус дал ему аудиенцию? — видимо, все-таки этот год прошел зря.

— Ну, если так думает Альбус, то почему так не может думать его лучший, в своё время, ученик?

— Хорошо. Тогда другой вопрос: откуда ты знаешь, что он просто не купит палочку у Оливандера?

— А кто ему даст денег?

— А что, у него нет денег? — хмыкнул я.

— Почему нет? Есть, причем довольно приличный горшок. Наш Лорд почему-то банкам не доверяет. Но вот тратить он их не будет. Уж не знаю почему, видимо, голодное детство сказывается.

— Почему не сможет украсть?

— А кто в таком случае поможет ему это сделать? У Оливандера самая лучшая защита стоит в магической Британии. Ну, за исключением банка.

— Думаешь, ему не по зубам старый Мастер?

— Ну, решит не заморачиваться, или наказать меня решит. Столько проколов никому не прощают. Что ты привязался? Я уверен, что Лорд отберет у меня палку. Считай, я открыл в себе дар ясновидения.


— Ладно. Он берет у тебя палочку и идет убивать мальчишку. Где гарантия, что он ее сразу не выкинет?

— Я ему ее потом выкину! — вспылил Люциус.

— Ладно, перефразирую. Он ею больше не воспользуется.

— Ну, даже ради одного раза можно рискнуть. Кто знает, может, эта козлячья палочка поможет именно в самый ответственный момент.

— И зачем тебе сейчас неисправная палочка?

— Вернемся к разговору об одиннадцати сильнейших свихнувшихся магах и…

— Ладно, допустим, я понял. Теперь ты, — я повернулся к Лонгботтому. — Ты готов просто так расстаться с палочкой?

— Нет. Но если от этого будет зависеть жизнь Гарри или кого-нибудь другого, то я согласен.

— Хорошо. И бабушке своей ты тоже сам расскажешь?

— Я скажу, что палочка сломалась.

— И предоставишь ей останки сломанной малфоевской палочки.

— Эм…

— А можно без палочковредительства? — вклинился Люциус.

— Нет.

— Ну, нет так нет, — буркнул Малфой и, попробовав что-то призвать с полки шкафа при помощи палочки Невилла, разнес его в щепки.

— Сев, я же говорил, что это может пригодиться? — остальные шкафы по инерции начали один за другим падать на пол. Под грохот Лонгботтом быстро смылся, отправившись готовиться к экзаменам. А мы с Люциусом до самого вечера приводили комнату в порядок. Как-то запоздало я вспомнил, что СОВы уже в полном разгаре и сегодня пятикурсники сдают астрономию.

В тот же вечер посреди комнаты материализовался снежный барс и холодным голосом Мальсибера произнес:

— Я нашел Каркарова, — и дальше была скороговорка координат аппарации.

Мы с Малфоем переглянулись, и я пошел переодеваться. Я не собираюсь бегать за Игорем в мантии.

Люциус остался традиционен, он только сменил свою роскошную мантию на плащ Пожирателя.

Я же натянул камуфляжные штаны, водолазку, высокие армейские ботинки и кожаную куртку. Своё место занял пояс с кинжалом и палочкой, да пара метательных ножей была спрятаны в голенищах ботинок.

Аппарировав на место, которое оказалось каким-то непроходимым на вид лесом, мы застали там Рея. Одет он был почти так же, как и я. С той только разницей, что на нем, скорее всего, колюще-режущих предметов было больше, чем на Амбридж рюшей.

Оглядев нас с ног до головы, Мальсибер хмыкнул и кивнул куда-то в сторону.

— Пошли.

Как же он меня достал! Ну сколько уже можно?! Да, мы идиоты и мы поняли это. Неужели он недостаточно над нами поизмывался своим молчанием? К тому же, я понятия не имел, в чем заключался его план, и где он собственно собирается искать Каркарова.

Меня просто трясти начало от злости.

— Куда мы идем?

— Туда, — и Рей снова указал вглубь леса, на опушке которого мы стояли. — Потом покажу.

— Откуда ты знаешь, что нам нужно идти именно туда? — процедил я сквозь зубы.

— Самым главным в преследовании в такой местности, это замечать то, что не вписывается в интерьер, — соизволил пояснить Мальсибер. — Вот, например, этот камень можно сдвинуть, только если человек весит около девяноста килограмм. А еще, он опережает нас на час.

— Это тебе камень сказал?

— Это столько времени вы собирались, — Рей, по всей видимости, тоже начал закипать. — Вы готовы?

— Нет!

— Отлично, пошли.

— Нет! Какого хера мы здесь делаем? — я уже начал шипеть.

— Если ты еще раз об этом спросишь, я тебя пристрелю, — голос Мальсибера понизился, и он демонстративно прикоснулся к бедру, где у него висела кобура с маггловским пистолетом.

— Пристрели! Правда, стреляй, потому что я с места не сдвинусь, пока ты мне не объяснишь…

— Я уже говорил! Нам дано задание завалить Каркарова, и именно этим мы и будем сейчас заниматься!

— То есть, по-твоему, переться куда-то в лес за нашим Игорем — это хорошая идея?

— Это не идея, а стратегическая операция.

— Стратегическая операция? Самое интересное, что ты говоришь это с серьезным видом.

— А в чем проблема?

— Проблема в Ближнем Востоке, тупых студентах и в Поттере вместе с Лордом. Вот это проблема. А мы ищем Игоря, чтобы отправить его куда-нибудь подальше, в Америку, например! И что ты хочешь сделать, а? Стратег.

— Вначале запугать его до полусмерти, а потом уже куда-нибудь отправить, предварительно оттяпав ему что-нибудь не жизненно важное, чтобы предъявить доказательства Лорду.

— Я не удивлюсь, если ты назовешь это легким путем, — прошипел я.

— Да.

— Ага. По-твоему, значит, получается, выпустить из нескольких подонков кишки, потом подлечить их и отпустить, устроив показательную охоту на них — это сложный.

— Те просто были врагами.

— Рейнард, ты просто больной, и это не комплимент!

— Зато у меня нет таких залетов, как у вас!

— Да если придираться, у тебя залетов больше в разы!

— Например?

— Знаешь, Рей, ты псих, тебе нужен психиатр! Я плачу!

Не знаю, чего я добивался, но явно не того, что произошло дальше.

Рейнард резко развернулся и заехал мне кулаком в нос. Я упал, чтобы в следующую секунду вскочить на ноги и броситься на Мальсибера.

Настроены мы были в этот момент очень даже серьезно. Мы кружили по поляне, внимательно наблюдая друг за другом. Магией мы не пользовались. Чисто физически Мальсибер гораздо сильнее меня. Но я более легкий и гибкий, да и к тому же, меня учили драться с детства.

Я атаковал первым. Сделал ложный выпад, за которым последовала молниеносная серия ударов — в скулу, под дых и одновременно в колено, так что Рей упал на землю, но уже через пару секунд, крутанувшись, вскочил.

Мы снова начали медленно кружить по поляне — и вдруг стремительно бросились друг к другу. Мгновение, и мы уже разошлись — Рей сплевывал кровь из рассеченной губы, а я, сложившись пополам, с усилием восстанавливал дыхание, не переставая контролировать обстановку.

Последующая дальше неразбериха ложных выпадов и ударов — и наше совместное падение, в результате которого я провел захват руки Рея. И тут Мальсибер допустил ошибку, попытавшись освободиться, и я, с каким-то садистским удовольствием, с громким щелчком вывихнул ему руку.

С минуту Рей смотрел на меня, сидя на земле, затем тихо проговорил.

— Вправь мне руку, Сев, — я уперся ногой в грудь своему другу и одним коротким рывком поставил руку на место.

— По крайней мере, он её тебе не сломал, Рей, — раздался спокойный голос Люциуса. — Ну что? Выпустили пар? Краса-а-авцы. Только эти украшения с физиономий не убирайте, так будет достовернее. Вроде того, что Игорь так сопротивлялся, так сопротивлялся…

Я встал и протянул руку Рею. Тот довольно долго смотрел на меня, затем сплюнул кровь и, крепко схватив меня за предплечье, одним слитным движением поднялся.

— Мир? — спросил я осторожно.

— Черт с тобой, мир. Но, если ты когда-нибудь сотворишь что-то подобное, я тебя сам убью.

— Ну, а как же, конечно же сам, — мы посмотрели друг на друга, на наши разбитые морды и рассмеялись.

— Ладно, пошли. Пора Игоря найти.

— А чего его искать? — лениво протянул Малфой. — Вон он за деревом прячется, давно уже. Пока вы друг с другом разбирались, он очень внимательно наблюдал, правда, Игорь? — и Люциус повернулся в сторону чащи.

Каркаров осторожно вышел из-за деревьев. Выглядел он не очень. Какой — то весь ободранный, вздрагивающий при каждом шорохе.

— Снейп, ты мне обещал, что я выживу. Ты мне обещал, Снейп! — его голос сорвался на визг.

— Да нужен ты нам. Думаешь, ты один, Игорь, прячешься в этом лесу? — равнодушно бросил Малфой.

— Значит, так. Мне абсолютно неохота за тобой гоняться. Давай нам свой палец или еще чего и вали отсюда. Никогда не поверю, что ты не приготовил себе скромное убежище где-нибудь на Майорке, — прервал Люциуса и за меня ответил Рейнард.

— Приготовил, конечно, приготовил, — начал лепетать Каркаров.

— А почему не воспользовался? — лениво спросил я.

— Мне нужны гарантии, что меня никто не будет искать.

— Разумный подход, — задумчиво проговорил Малфой. — А о том, что тебя будут искать сейчас, ты не подумал?

— Мне нужны гарантии, — практически прошептал Игорь.

— Вот настырный какой. Давай нам что-нибудь, что мы сможем предъявить Темному Лорду в знак доказательства твоей безвременной кончины, и мы разбежимся, довольные собой. Но предупреждаю, если ты не пошевелишься, и если тебя увидит кто-нибудь и опознает, то в следующий раз я принесу Темному Лорду в знак доказательства твою голову. — Рей успел вытащить один из своих ножей и теперь играл им, с задумчивым видом рассматривая Каркарова.

Игорь глядел на Мальсибера полными ужаса глазами. Никто из нас ни на секунду не усомнился, что Рей говорит серьезно.

С видом кролика, застывшего перед удавом, Каркаров поднял палочку и с негромким стоном отрезал себе мизинец вместе с весьма запоминающимся перстнем и протянул его Рею. Затем, согнувшись пополам, застонал.

— Убирайся, — процедил Мальсибер, поднимая палец, и быстрым движением палочки законсервировал его в наспех трансфигурированной коробке.

Игорь вытащил портключ и, буркнув что-то неразборчивое, исчез.

— Мор… — начал Малфой, подняв вверх палочку.

— Нет, — остановил его Рей. — Игорь снова ушел, мы ведем охоту. Доложим Темному Лорду о его кончине в подходящий момент.

— Ты сам будешь докладывать Темному Лорду о нашем очередном фиаско? Ну, иди-иди. Мне вот совсем не охота видеть рожу Лорда, которую он корчит, когда не выполняют его приказы. Как при запоре… — я поморщился. — А нам с Малфоем пора возвращаться.

Рей кивнул и аппарировал первым, я, улыбнувшись, все-таки теперь можно точно сказать, что Мальсибер прибежит в Хогвартс, последствия Круциатуса лечить, взяв Люциуса за руку, аппарировал с поляны в школу.

В моей комнате с видом полноправного хозяина сидел в кресле Лекс. Поставив чашечку кофе на столик, он обратил свой взор на меня.

— Я разгадал тайну Арки, Сев, пока ты развлекался и занимался очень увлекательным делом.

— Каким?

— Никаким. Ты просто ничего не делал, чем безумно огорчал всех своих друзей.

— Ты что-то говорил про Арку? — процедил я сквозь зубы. Да, давай и ты мне нотации читай. Сам прекрасно знаю, что провел почти год в духе русского Обломова.

— Да. Оказывается, это довольно забавная вещь и совсем не то, о чем я думал раньше. Фактически, Арка — прямой путь к Грани. Самое забавное, что неважно, от чего человек умер, если успеваешь в течении часа труп закинуть в Арку, то можно без этих сложных ритуалов его оттуда достать, причем уже живого.

— Почему труп вдруг оживает?

— Да потому что это не его Грань. Это Грань создателя Арки, и неподотчетные мертвецы ей не нужны. Ты же понимаешь, что у каждого своя граница между миром живых и миром мертвых. Или ты уже и этого не помнишь?

— Помню, — буркнул я. — Что случится, если туда упадет живой человек?

— Пи… В общем, ничего хорошего. Арка воспримет это падение как жертву. Она неразумна, ей плевать, поскользнулся человек и сам упал, или его туда толкнули. В этом случае мы даже тела больше никогда не увидим. Не самая приятная смерть.

— Можно подумать, что смерть может быть приятной, — пробормотал бледный Малфой.

— Ну а как же, — ухмыльнулся Лекс, поднимаясь из кресла. — Я, например, не отказался бы встретить прекраснейшую в постели с парочкой знойных красоток…

Его прервал какой-то шум. Шум? Сейчас ночь уже!

Мы наперегонки бросились из комнат. То, что предстало перед нашим взглядом, заставило заскрежетать зубами. Самое противное заключалось в том, что мы не могли вмешаться. Амбридж с несколькими аврорами пыталась арестовать Хагрида. Ему-то их попытки по барабану. Он полувеликан, да еще и темный. А вот пытавшаяся вмешаться Минерва попала под раздачу.

Еще один кнат в копилку проколов Долорес. Еще парочка, и я возьму своё слово, данное Рею, и займусь дамочкой сам. Ну или Рей все узнает раньше времени и все сделает сам, без моего одобрения и вмешательства. Он мне тот день будет до конца жизни припоминать, пока не проколется сам еще больше.

Хагрид благополучно сбежал, прихватив с собой Клыка. С Амбридж стало бы выместить свой гнев на собаке, а этого потрясения вполне хватило бы Драко, чтобы сбросить блок. И присоединиться к крестному походу вместе с Мальсибером. А потом наломать огромную кучу никому не нужных в магическом мире дров. Он и так странно себя ведет в последнее время.

В общем, через пятнадцать минут после того как Хагрид исчез из вида преследователей, полувеликан собственной персоной уже сидел в Отделе, пил чай и громко матерился.

А вот Минерву пришлось в Мунго отправлять. Она сильная и быстро поднимется на ноги. Да и несколько пузырьков восстанавливающего зелья пойдет ей на пользу (мое новое изобретение, приготовленное во времена ничегонеделания, и, собственно, как способ загладить вину перед Реем, которому оно просто необходимо после рандеву с Лордом). Сам Рей в Хогвартсе вечером так и не появился, как я на то рассчитывал, и оставалось только надеяться, что если бы что-то произошло слишком незапланированное или стряслось бы что-то с самим Мальсибером, меня бы поставили в известность.

Утром Малфоя охватил мандраж, и он наотрез отказался идти в Министерство. Я уже плюнул на все попытки убедить Люциуса, что без его присутствия у Поттера нет даже малюсенького шанса. Тот контраргуметировал, что все равно в операторской соберется толпа народа и мальчишке ничего не грозит. Аргументы с моей стороны, что магов среди них как-то не особое раздолье, не приносили никакого результата. Все-таки, думаю, Рей, который этим же утром всё-таки навестил нас с докладом, сумеет его убедить в его исключительной значимости. Хотя, глядя на недобрую улыбку и глубокомысленное хмыканье Мальсибера, я понимал, что у того припасен некий козырь в рукаве. Думаю, что шулер из него все-таки неплохой.

По докладу, который уже предоставил Руквуд Лорду, Фолт с помпой убыл из Отдела с утра пораньше. Так хотел в отпуск, что даже не позавтракал. И не дал позавтракать никому из своих сотрудников. И так торопился, что забыл закрыть некий коридор, который очень секретный и очень-очень значимый в Отделе. Наверное, перед отъездом решил собственноручно шарики от пыли протереть. Хобби у него такое, с кем не бывает.

Значит, завтра начнется.

Я решил сидеть в комнате и дожимать Малфоя, пока тот не бросит паниковать, как вдруг в дверь постучали:

— Войдите.

В приоткрывшуюся дверь протиснулся Драко. Люциус едва успел спрятаться в спальне.

— Крестный, директор просит тебя пройти в её кабинет.

— Зачем?

— Поттер с кем-то говорил через её камин, а группа других страховала его в коридоре. Мы их поймали, но Поттер отказывается идти на контакт, и мадам Амбридж просит тебя присоединиться.

— Иди, я сейчас приду, — сердце сделало кульбит. Лорд не стал ждать. Он изменил сроки. На мгновение я закрыл глаза и, досчитав до трех, вышел в коридор. Когда я открывал дверь, меня практически сбил филин, неся в клюве внушительных размеров конверт. Если мне не изменяет память — это родовая птичка Малфоев. Ладно, пускай пока с рабочими делами разбирается. А я пойду посмотрю, что там произошло с Поттером. Глядишь, еще и мальчишку сумеем остановить, если белобрысый не соизволит прекратить истерику. В общем, начинаем!»


— Понятно теперь, Невилл, откуда ты такой храбрый стал, когда мы в Отдел попали, — хихикнула Джинни.

— Ничего тебе не понятно. У меня от сердца отлегло только тогда, когда Люциус маску снял. Вот тогда да, тогда я наглеть и начал.

— Правда, сломанный нос тебе помешал продемонстрировать себя во всей красе, — хмыкнул Люциус.

— А кто мне его разбил? — вспылил парень.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Меня больше интересует, зачем Поттер потащил с собой столько народа? Ситуация с Седриком его ничему не научила, видимо, — усмехнулся Мальсибер. — Знаете, Поттер, мы ожидали увидеть там только троих, поэтому малость растерялись.

— Они сами пошли, — вскрикнул Гарри.

— Да-да. Друзья.

— Рей, прекрати! — повысил голос Эван. — Меня вот больше интересует, как Сев убедил Малфоя в Министерство все-таки явиться?

— А это не Северус его убедил, — хохотнул Рей, — читай, рыжий.

Глава 18. Министерство

«Когда я быстрым шагом дошел до кабинета Амбридж, Драко открыл дверь, пропуская меня перед собой. Поттер сидел на стуле, остальные члены банды гриффиндорцев были надежно фиксированы слизеринцами. Осмотрев диспозицию, я понял, что змеи добились своего, и они вскоре получат своего разъяренного декана.

— Вы хотели меня видеть, директор? — равнодушно спросил я Долорес.

— А, профессор Снейп! — воскликнула Амбридж, широко улыбаясь и вставая на ноги. — Да-да, мне нужен еще один пузырек с сывороткой правды, и чем скорее, тем лучше.

Я с удивлением посмотрел на неё. Она же вроде брала у меня целый флакон? Я не преминул напомнить об этом нашей драгоценной Долорес.

— Но вы ведь можете принести еще? — она что, всерьез думает, что у меня в лаборатории подпольная фабрика по производству условно-разрешенных зелий?

— Разумеется. Это снадобье должно настаиваться в течение всего лунного цикла, так что примерно через месяц вы сможете его получить.

— Через месяц? — взвизгнула Амбридж, раздуваясь по-жабьи. — Через месяц? Но он нужен мне сегодня, Снейп! Я только что обнаружила перед своим камином Поттера, который вел переговоры с неустановленным лицом или лицами!

— Неужели? — я повернулся и в упор стал разглядывать Поттера. Мне нужно было точно знать, что задумал Лорд, а ответить мне мог на это только мальчишка. — Что ж, это меня не удивляет. Поттер никогда не отличался дисциплинированностью.

— Я хочу допросить его! — крикнула Амбридж. Я перевел взгляд с Поттера на неё. — Я хочу, чтобы вы снабдили меня средством, которое поможет мне выяснить правду! — я продолжал смотреть на нее и недоумевал. Неужели для того, чтобы выяснить у подростка, кто с кемобщается, необходима сыворотка? Да тут легилименцией на элементарном уровне нужно владеть, чтобы прочитать Поттера. Да любого прочитать, находящегося здесь. Кроме Драко, разумеется. Еще и шавк… э-э… левая рука министра. Или правая?

— Я ведь уже сказал, что у меня больше нет запасов нужной вам сыворотки. Если вы не хотите отравить Поттера — кстати, уверяю вас, что я отнесся бы к подобному намерению с большим сочувствием, — то у меня нет возможности вам помочь. Беда только в том, что большинство ядов действует слишком быстро и практически не оставляет жертве времени на признания.

— Я назначаю вам испытательный срок! — завопила Амбридж. Я посмотрел на неё, даже не скрывая своего удивления. Напугала, я прямо дрожу от страха. — Вы намеренно отказываете мне в содействии! Я ожидала иного — Люциус Малфой всегда отзывался о вас с крайним уважением! А теперь прочь из моего кабинета! — интересно, когда это Люциус успел? Особенно если учесть, что он всегда ей угрожает о встрече в интимной обстановке с Лордом. Ну или не угрожает. А просто сообщает, чтобы она заткнулась. Или она видит его уже в эротических снах, в которых они мило беседуют в уютной гостиной Малфоя почему-то обо мне? Нужно не забыть и сказать ему об этом. Опустить пару деталей, конечно. Я усмехнулся. Что-то меня не туда повело. Не могу я сосредоточиться в присутствии Амбридж.

Я отвесил ей насмешливый поклон и повернулся к двери.

— Бродяга у него в плену! — вдруг завопил Поттер. — Его держат там, где оно спрятано!

Я замер и быстро начал прокачивать ситуацию. Вот значит что. Лорд решил воспользоваться привязанностью Поттера к своему блохастому крестному. И ведь мальчишке даже в голову не придет, что Блека, в принципе, не могли захватить. Довольно проблематично сделать это из дома на Гриммо. А если бы это все-таки случилось, то его первого бы поставили в известность.

— Бродяга? Какой еще Бродяга? И что там спрятано? О чем это он, Снейп? — много будешь знать, не выспишься, Долорес. Ну или выспишься. Там все высыпаются.

— Понятия не имею. Если я захочу послушать околесицу, я дам вам болтушки для молчунов, Поттер. Кстати, Крэбб, ослабьте немного хватку. Если вы задушите Лонгботтома, начнется бесконечная бумажная канитель, — ага. Зачем кто-то прибил Кребба. Судя по тому, куда потянулась рука Невилла и насколько рискованно для захватчика он выставил ногу вперед. — К тому же мне придется упомянуть об этом в вашей характеристике, если вы когда-нибудь вздумаете устроиться на работу. — Невилл сразу засучил ногами и сделал невинный вид. То-то же. Не при людях же свои способности проснувшиеся демонстрировать.

Я медленно вышел из кабинета, глубоко вздохнул и побежал в свои комнаты. Счет пошел на часы. То, что Поттер найдет способ выбраться из Хогвартса и проникнуть в Министерство, не оставляло никаких сомнений. А сейчас мне нужно во что бы то ни стало отправить Малфоя к Лорду.

В гостиной я застал развалившегося в кресле ухмыляющегося Рея. Малфоя нигде не было видно.

— Где он?!

— В ванной, красоту наводит, говорит, что в таком жутком виде он не предстанет ни перед Лордом, ни перед Поттером.

— Значит Люц согласился? — я выдохнул с облегчением и присел в другое кресло.

— Конечно, согласился, кто же после такого откажется? — еще больше растягивая губы в улыбке, практически проворковал Рейнард.

— Я так понимаю, это как-то связано с филином?

— Не как-то, а напрямую.

— И что же он принёс?

— Официальное извещение для Люциуса Абрахаса Малфоя явиться завтра в двенадцать часов дня для осуществления бракоразводного процесса.

— Что? — я уставился на Рея.

— Нарциссе всё надоело, вот что. Она, между прочим, еще долго терпела. Смотри, как бы тебе Фрай нечто подобное не прислала.

— Ладно, допустим, — я помассировал виски. — Допустим, Цисси требует развод, особенно если учесть, что это сделать довольно трудно. Как это повлияло на решение Люциуса присутствовать сегодня в Министерстве?

— А что здесь непонятного? — из ванной вышел бледный Люциус, встряхивая своими всё еще влажными волосами. — Сегодня у меня будет просто чудовищное нападение на Отдел Тайн и на маленьких детишек, и меня арестуют как жуткого преступника. Таким образом, я совершенно не смогу присутствовать на процессе, по уважительной, так сказать, причине. Значит, заседание перенесется, потом в связи со сменой власти бумаги могут вообще куда-нибудь затеряться, — он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул, и Люциус продолжил. — А потом я постараюсь помириться с Цисси.

— Что сделать ему будет довольно просто, — шепнул мне на ухо Мальсибер, неслышно подойдя ко мне вплотную.

— А…

— Ага. Нарциссе если только вякнешь, будешь с ней сам разбираться, — продолжал шептать мне Рей.

— А….

— А филином Драко поделился. Бедный мальчик, совершенно не понимает, что творится в его семье.

— А…

— А у нас есть Флинт. Думаешь, весь Отдел и правда укатил на Мальдивы? — Рей наконец отошел от меня и снова опустился в кресло. Я внимательно на него смотрел. Ну каков, а. Все рассчитал.

Люциус, не обращая внимания на нас, расчесывал волосы. Встряхнув последний раз головой, он достал из кармана ленту, забрал их в хвост.

— Знаешь, Сев, мне нужно выпить, — жалобно протянул Люциус.

— Перебьешься. Хватит, выпили уже достаточно. Как теперь разбираться с этим выпитым будем?

— Ладно, нам пора. Сев, сделай порт-ключ к Ноттам, — Мальсибер потянулся и выжидающе уставился на меня.

Я подошел к столу и взял очередной карандаш. Рей усмехнулся. Я тебе покажу, поганец…

— Пароль активации имя твоей будущей жены, Рей, — проворковал я, протягивая ему карандаш.

Мальсибер позеленел аж весь.

Схватив порт-ключ, он быстро поднялся из кресла и подошел к Малфою. Протянув ему карандаш, он процедил:

— Гермиона, — и ничего не произошло.

Рей уставился на меня. А я, гнусно усмехаясь, подправил условия.

— Полное имя твоей будущей жены, как если бы она уже вышла за тебя замуж. Не рычи, мне охота услышать, как это будет звучать в твоем исполнении.

— Гермиона… Ты издеваешься надо мной? Думаешь, я знаю ее полное имя?

— Думаю, знаешь, — я посмотрел на Рея, которому что-то мешало кинуться на меня и разбить в очередной раз нос. — Что, правда, не знаешь? Гермиона Джейн Грейнджер. Ну, только без Грейнджер.

— Нашел время в игрушки играть, — прошипел он.

— А это чтобы ты не забыл, что там помимо Поттера еще процентов на сто будет Грейнджер. И если Поттер с шариком падает на аристократичные плечи Малфоя, то вся остальная детвора на твои. Думаю, осознав и приняв все-таки факт своей женитьбы, уровень предлагаемых тобой охранных услуг вознесется на высочайший уровень, — я разглядывал ногти.

— Гермиона Джейн М… М… Мальсибер! — и они исчезли.

Я с минуту постоял, уставившись в одну точку, и аппарировал на площадь Гриммо. Мне надоело щадить тонкую душевную организацию Блека, поэтому я просто аппарировал прямо на кухню.

На кухне обнаружился только полубезумный домовик Кикимер.

— Где Блек?

— Хозяина здесь нет, — скрипучим голосом проговорил он.

— Это я вижу. Повторяю вопрос. Где он?

Старый эльф посмотрел на меня и открыл рот, чтобы огрызнуться, но встретившись со мной взглядом, быстро передумал. Ну вот что за бесполезное создание этот Блек? Даже с собственным эльфом договориться не может.

— Наверху, в комнате моей бедной хозяйки. Он держит там своего мерзкого гипогрифа, — и несчастное создание просто зарыдало. Нет, ну что за дебил этот Блек?

— Позови его, скажи, что это срочно.

Эльф кивнул и исчез, торопясь выполнить приказ темного.

Сириус явно не спешил появляться передо мной. Когда он, не прошло и часа, все-таки соизволил спуститься, то начал сразу же орать:

— Ты почему прекратил давать уроки Гарри?

— Тебя не спросил, — я очень нехорошо улыбнулся.

— Знаешь, Нюньчик, это ты зря сделал. Я предупреждал тебя, что если что-то пойдет не так, то ты будешь иметь дело со мной? — оскалился Блек.

— А я предупреждал тебя, что если ты еще хоть раз назовешь меня не по имени, то очень сильно пожалеешь об этом? — мне некогда было с ним объясняться. Мне еще Альбуса нужно было искать. Поэтому я просто сделал шаг вперед и просто, завернув ему руку, приложил головой об стол. — Теперь слушай меня внимательно, да не вырывайся ты, хуже только себе сделаешь. Лорду удалось выманить Гарри в Отдел Тайн, при этом он использовал твой образ. У меня нет времени доказывать тебе, что я не верблюд, поэтому я тебя сейчас отпущу и уйду, мне нужно найти Альбуса. А ты соберешь всех членов Ордена во главе с Кингсли и отправишь их в Отдел. Сам туда не суйся. Это обязательное условие. Ты меня понял? Кивни, если понял, — Блек неуверенно кивнул.

Я выпустил его руку и аппарировал, пора бы уже Альбусу и прервать свой отпуск.

Крестный нашелся там, где и планировал находиться, то есть на Канарах. Вообще-то на его поиски я потратил значительное количество времени, перебирая подряд все любимые острова и пляжи Альбуса. Загорелого, веселого и полностью довольного жизнью крестного я практически силой вытащил на туманный Альбион.

Сколько времени мы провели за сборами, я не знаю, но вот настал тот момент, когда Альбус аппарировал в Хогвартс, аргументируя, что в пляжных трусах и тапочках он не может встретиться с Томом. Я не стал спорить и переместился в Министерство. И так слишком много времени потрачено. Не успел я дойти до Отдела, как ко мне подбежал крестный. Судя по шуму в наушнике, который я в кое-то веки нацепил, вечеринка была уже в полном разгаре, и, судя по рычанию Эвана, Малфой творил что-то невообразимое.

— Сев!

— Что?

— Я не могу попасть в свой кабинет! Спасибо, что закрыл его от Амбридж, но пароль менять было не обязательно. — Альбус выглядел скорее обескураженным, чем злым.

— Что?!

— Горгулья требует с меня пароль! — заорал крестный.

— Какой пароль? Ты же директор, или я чего-то не понимаю?

— Горгулья говорит, что пароль сменился. И последним, кто входил в кабинет был ты! Как ты это сделал, выяснять нет времени, что ты ей ляпнул?!

— Э… — я мучительно вспоминал, что было сказано в тот единственный раз, когда я навещал кабинет директора. — Я сказал: «Дверь открыта, ну надо же», по-моему, как-то так.

— Ладно, я скоро буду, — и Альбус снова аппарировал.

А я бегом рванул в Отдел. Ворвавшись в операторскую, я, не спрашивая никого ни о чем, просто впился глазами в мониторы.

Вся развеселая компания находилась в полном составе в… Зале Смерти?!

— Какого Мерлина?! Рей! Уводи оттуда всех! — Рейнард вздрогнул и отвел наконец взгляд от неподвижно лежащей Гермионы. Что произошло?

— Её ранили. Долохов, кажется, — коротко пояснил Эван на мой вопросительный взгляд.

— Круцио! — меня отвлек голос Беллы. Кого она приземлила? Невилл. Ну, это ничего, на нем щитов больше, чем на всем Отделе, немного боли не повредит.

А потом до меня дошло. Невилл?! Какого…

— Рей! Да не стой ты столбом! Уводи всех оттуда! Люц, скотина! Ты какого хера творишь?! — я просто орал, не понимая до конца, что происходит.

— Тише, не кричи, — Эван был как всегда собран и спокоен. — Люциус молодец. Он так сумел рассеять Пожирателей, что у тех просто не было шансов. Такого тормоза ни одна команда еще в жизни не видела. Знаешь, если бы он командовал мной, я бы его просто пристрелил.

— Что с Реем? Куда он смотрит? — Рей теперь не отводил тяжелого, очень нехорошего взгляда с Долохова. — Всё, живым Антонина мы вряд ли возьмём, — прошептал я.

И тут появились спасатели. Во мне поднялась такая волна злобы, что я еле сдерживался. Кончики пальцев заметно потеплели. Твою мать, нужно взять себя в руки. Они что, тоже на Канарах отдыхали?! А когда их нашел все-таки Блек, предварительно искупавшись, они пошли в Лондон пешком?! А что эта шавка драная здесь делает?! Я что, с ним на каком-то другом языке разговаривал?!

Тяжело дыша, я опустился прямо на пол, вырвав из уха гарнитуру. Так. Вдох-выдох. Снова вставив наушник, я поднялся на ноги. Что там у нас происходит?

Происходила битва, до такой степени идиотская, что просто смотреть было противно. Единственными разумными, кто хоть что-то делал адекватно, были: Невилл, Белла, подменяющий Грюма Флинт и, как ни странно, Блек, но тот даже особо не старался, больше играя на публику.

За ходом этого идиотизма я не следил, так что пропустил тот момент, когда Пророчество, наконец, какая-то добрая душа всё же догадалась разбить. Всё мое внимание было приковано к неподвижно лежащей на полу маленькой фигурке.

Альбус появился одновременно с всплеском Смерти. Гермиона, сделав последний судорожный вздох, прекратила дышать.

Я сорвался с места, на ходу применяя чары невидимости. Лекс крикнул мне вслед:

— Я её держу, у тебя есть минут десять!

Я добрался до Грейнджер одновременно с Рейнардом. Он скорее почувствовал меня, чем увидел.

— Что с ней? — в его голосе отчетливо слышались панические нотки.

— Ничего особенного, она просто умерла, Рей. — Я аккуратно поднял тело девушки на руки и встал. — Мне нужно в мою лабораторию.

То, что произошло дальше, до сих пор не укладывается в моей голове.

Мальсибер, просто схватив меня за руку, аппарировал. Он аппарировал из Отдела Тайн в Хогвартс! Это вообще как?

Мы очутились в Больничном крыле. Я аккуратно положил Гермиону на кровать и, разжав ей челюсти, влил в рот зелье. У него даже названия нет, но штука убойная. Поднимает на ноги даже покойника, кем девушка и являлась, но всего на час. Если за час я не успею сварить специального зелья, процесс станет необратимым.

Оставив задышавшую Гермиону на попечение причитающей Поппи, я переместился в лабораторию. Рей вбежал вслед за мной буквально через пару минут.

— Ты сможешь ей помочь? Что нужно делать? Давай я тебе…

— Рей! Сядь. И запомни. Никогда, ни при каких обстоятельствах ты не будешь ничего трогать в моей лаборатории! Я успею всё сделать, если ты не будешь мне мешать. И вообще, ты чего здесь расселся? Тебе еще аресты производить нужно! Давай, вставай и бегом в Отдел. Это приказ, Рейнард, если ты этого не понял.

Мальсибер сидел, уставившись в одну точку, затем, встряхнув головой, встал и быстро прошел к выходу. Все-таки он её любит. Какое, наверное, странное для него чувство.

Я успел всё приготовить вовремя. Передав флакон Поппи, я вернулся в комнату, где обнаружил злющих и взъерошенных Малфоя и Мальсибера.

Сев в кресло, я устало проговорил:

— Рассказывайте.

— Сначала ты, — ровным голосом проговорил Рей.

— Все будет с ней нормально. Полежит недельку и встанет как ни в чем не бывало. И если ты завел разговор о детях и их здоровье, то объясни, почему Рон Уизли лежит в Мунго и что с ним могло произойти такого, что требуется моя консультация?

— Ну, он решил, видимо, умственно обогатиться…

— И вытащил какие-то мозги… — прервал Мальсибера Малфой.

— Которые какими-то щупальцами…

— Что?! — я заорал. — Что ты сейчас сказал? Если это то, о чем я думаю…

— То тебе нужно срочно навестить Уизли? — закончил за меня Малфой.

— Да вы хоть знаете, что это такое?

— Нет. И узнавать не стремимся, — невозмутимо проговорил Рей.

— И что ты на Поттера наговариваешь? Он вот не захотел приобщиться к высшему интеллекту, видимо, свой все-таки имеется…

— Там еще с Треверсом какие-то проблемы… со временем…

— Да, Сев, там Комната Времени… в общем, восстановлению не подлежит, — вновь вклинился Люциус.

— Ты же Треверса починишь? — невинно поинтересовался Рей.

— Рею необходимо сдать его в Азкабан в полном здравии…

— Да, в общем, Треверс засунул голову в какой-то аквариум, а…

— А Поттер с компанией разбили все твои маховики…

— Молчать!!! — меня начало трясти. Сначала я не понял, что сказал Малфой, но потом… — Что вы сейчас сказали? Что вы сделали с маховиками? — прошипел я.

— Не мы, а Поттер… — равнодушно бросил Малфой.

— И он разбил все эти часики, — добил меня Рей. Я рухнул в кресло, даже не вспомнив, как собственно с него вскочил. Я закрыл глаза и практически услышал шелест песка, высыпающегося из разбитых часов.

Они разнесли зал Времени. Зал Времени, на создание которого у Фламеля ушло три года. Для создания этих гребаных маховиков у Фламеля ушло три года!

— Кто был ответственный за операцию? — устало поинтересовался я.

— Малфой…

— Мальсибер… — одновременно проговорили эти… сотрудники, показывая друг на друга пальцем.

— Значит, Малфой. Ты лично сообщишь Николасу Фламелю о том, что разгромил его зал.

— Но…

— Молчать. Теперь ты, — я взглянул на Рея. — Сколько человек арестовано?

— Все, кроме Беллы. Малфой и Мальсибер прошли по отчетным документам в списке задержанных и переправлены в Азкабан. Нотт находится в Мунго с черепно-мозговой травмой. Поэтому его воссоединение с остальной шайкой на пару дней задержится. Треверс изображает из себя Бенджамина Баттона с периодичностью три прокрута за минуту. В общем, дементоры его взять отказываются в категоричной форме, и поэтому он находится в Мунго в приемном покое, где не знают в какое отделение следует его определить.

— Бэнджамина Баттона? — вопросительно поднял бровь Малфой.

— Ну, это герой истории Фицжеральда, американского писателя..

— Маггла?

— Сквиба, — хмыкнул Рей.

— С каких пор ты читаешь книжки? Про то, с каких пор ты читаешь маггловские книжки, я промолчу, — язвительно проговорил Люциус.

— А ты думаешь, я…

— Как это они не принимают заключенного? — сумел вклиниться я.

— А вот так. Они берут только физически здоровых людей. Ну, или не здоровых, но, по крайней мере, с известным физическим дефектом, чтобы правильно планировать их заключение.

— Что? — я не мог понять, о чем говорит Рей. — Какое планирование?

— Как какое? В Азкабане идет тщательное изучение заключенного и составляется индивидуальный план его содержания: сколько раз его кормить, поить, сколько раз его должен навещать дементор и все в таком духе. Стражи очень ответственно подходят к своей работе.

— Сегодня первое апреля, а я нахожусь не в клоунском наряде? — я был практически уверен в том, что он меня разыгрывает.

— Ты что не знал? Дементоры, кем бы созданы они ни были, в наше время вполне свободные существа и по доброй воле работают на нанимателя. То, чем будет заниматься дементор, тщательно прописано в его индивидуальном контракте…

— Ты что несешь? — заорал я.

— Сев, ты бы хоть поинтересовался, кто твои подчиненные и что они делают. Эти существа настолько педантично относятся к своей работе, что создали даже собственную картотеку на каждого заключенного. А после того, как подозрительно быстро скончался их заключенный, будучи абсолютно физически здоровым до этого, под именем Крауч, перед поступлением нового заключенного в место временного или пожизненного обитания, стражи требуют полное его медицинское освидетельствование. Причем не только магическое, но и маггловское. Правда, я до сих пор не понимаю, зачем им анализ мочи.

— Рей, как сильно тебя приложили головой, что ты стал нести такую чушь? — сочувственно поинтересовался я.

— Сев, — практически зарычал он. — Пока ты находился в пьяной дымке страны забвения, после того, как из Азкабана сбежало довольно большое количество подведомственных заключенных, дементоры забросали начальника Отдела Тайн кипой бумаг с просьбой объясниться. Так как этот самый начальник временно отсутствовал на своем рабочем месте, разруливать эту ситуацию пришлось мне! — он практически перешел на крик. — Я исписал тонну бумаг, чтобы свести дебет с кредитом в их бюрократических заморочках! Я лично несколько раз встречался с начальником тюрьмы и клятвенно ему обещал, что скоро мы непременно всех вернем на положенные места! А сейчас, понимаешь, недочет! Нет Беллы и Треверса! Я даже представить не могу, что придется говорить стражам, если ты не починишь эту заводную игрушку!

— Подожди, ты что, не шутишь?

— Я что, похож на шутника? — Рейнард действительно был зол. Он был очень зол. Видимо, мне следует внимательнее относиться к изобретениям своих не вполне нормальных предков. Я никогда не задумывался о том, что эти существа обладают интеллектом, а если бы мне рассказали про пишущего дементора, я просто выставил бы этого человека на посмешище. А тут Мальсибер был довольно серьезен, рассказывая про это.

— Ладно, допустим. И как ты с ними общался?

— Сначала письма любовные друг другу писали, а потом мне это надоело, и я договорился о встрече.

— И как ты с ними разговаривал?

— Очень странно. Образами. То есть, они прекрасно понимают, что я говорю, а мне в ответ показывают или не показывают что-то. В общем, мы друг друга поняли. Пришли к единому мнению, что у нас начальник идиот и, пожав друг другу руки, мирно разошлись по своим делам.

Почему-то на слове «идиот» я вспомнил про разбитые маховики. Думаю, это обращение будет самым ласковым ко мне от Фламеля при каждой нашей встрече. И я сомневаюсь, что он быстро все забудет.

— Вернемся к Отделу, — тихо проговорил я. — Рассказывать будешь ты. — Я ткнул пальцем в Люциуса.

— Почему я?

— Потому что он был в моральной отключке. Я слушаю, — я сложил руки на груди и выжидающе уставился на друга.

— А с чего начинать-то?

— С начала! — заорал я.

— Ну, с начала так с начала. В общем, когда мы, наконец, все собрались, и Лорд чуть ли не пинком благословил нас в сей героический поход…

— Лорд? — перебил я его. — Я не видел его в Министерстве.

— Он стоял снаружи и ждал, когда мы принесем ему прозрачный шарик.

— А сейчас он где?

— Если я расскажу тебе про конец, ты опять заорешь и прикажешь начинать снова. И главное, в этом у тебя буду виноват исключительно я. Так что я начну по порядку, — закинул ногу на ногу Люц и гордо вздернул подбородок.

— Давай, начинай, — сквозь зубы процедил я, понимая, что произошло что-то непоправимое, и поправлять это уже слишком поздно.

— Так вот. Пришли мы в Отдел. Рей сделал вид, что у него клаустрофобия и он вообще не знает, куда нужно двигаться. Тогда я взвалил этот пеший марш на свои плечи и повел отряд отпетых безжалостных убийц на встречу с…

— Можно кратко и без вот этих патетических соплей? — поинтересовался я.

— Ты эгоист и думаешь только о себе! — обиженно проворчал Малфой и стал изъясняться более содержательно. — В общем, мы прошли короткой дорожкой до самого зала Пророчеств, без круговорота комнат в природе. Я вот только сейчас понял, что ты просто забыл закрыть вторую дверь, и это не был твой гениальный план.

— Я забыл? — я аж подпрыгнул.

— А кто? Ты последний выходил из комнаты Смерти, и камеры это подтвердили.

— Но… — эта новость меня слегка шокировала. Так что, получается, из-за моей невнимательности произошла эта чертовщина? В который уже раз, а? Я, наверное, заведу себя напоминалку, чтобы ничего не забывать. Ну, или твердо знать, что что-то забыл.

— Ты стал безответственным, — проговорил Мальсибер, сидя в своем кресле с закрытыми глазами. — Ты должен внимательно относиться к своим поступкам. Если все еще хочешь выполнять главную роль в перевороте века. А то случайно забудешь что-то в самый ответственный момент…

— Рей, заткнись, — обида на самого себя просто захлестывала.

— Заткнулся. Но ты подумай.

— Если вы закончили, я продолжу. Так вот. Мы прошлись по Отделу. Я в красках и очень подробно описывал собравшимся, что это за прекрасное место и будет не очень хорошо, если это всё хоть немного пострадает. В общем, я дал фору Поттеру где-то в полчаса, но каково было мое удивление, когда я обнаружил Поттера и Ко перед стеллажом с Пророчеством! Ты все-таки был прав: мозгов у него правда немного. Или пользуется он ими не по назначению. Вот мало того, что он притащил в опасное место столько народу, так еще проторчал там неизвестно сколько времени, разглядывая многочисленные шарики. Судя по отпечаткам на пыли, детишки умудрились перелапать достаточно вещиц. Ладно. Нормальный ребенок в опасной ситуации сделает все, что ему скажут опасные дяди, а уж если начнет приказывать бешеная тетя… А вот Поттер вступил в полемику с Беллой и…

— И как он остался жив?

— Благодаря мне и Пророчеству, которое ни в коем случае нельзя разбить. А ты говорил, что эта штука бесполезная. Вон, сколько жизней спасла. Так вот. Я несколько раз выставлял себя полным кретином и отклонял заклятия Беллы от Поттера, который нет, чтобы молчать в стеллаж, просто нагло нарывался.

— С парнем нужно поработать, — все так же сидя с закрытыми глазами, проговорил Рей. — Хотя бы научить не подставлять своих друзей. Когда ты один против нескольких, которые заведомо сильнее тебя, тактика наезда вполне оправдана и может принести свои определенные плоды… Но когда ты рядом с беспомощными друзьями, то увы. Лучшая тактика — это полная капитуляция.

— Я знаю.

— Потом Поттер применил Редукто, чтобы…

— Взорвать стеллажи?

— Ну, непонятно, что он хотел сделать, потому что взрывная волна от этого заклинания недостаточно сильная, чтобы повалить стеллажи, которые и так держаться на одном слове и, причем, не магическом. В общем, когда ребятишки кинулись к выходу, Рей навел панику позади них просто толкнув один стеллаж, а дальше по принципу домино начали рушиться все остальные. Картина была просто восхитительна. Грохот, шум и множество белесых теней. Кстати, Долохов получил от Поттера локтем по носу и поэтому был безумно зол. А Нотта мы недосчитались — его потом из стеллажей Мальсибер откапывал. Но ничего, дементорам сгодился. Потом они выбежали в зал с мозгами и закрыли за собой дверь. Я заявил, что нужно действовать организованно, и решил отправить всех в карусель-комнату, разбив предварительно на пары: Беллатриса и Рудольфус пошли налево; Крэбб с Рабастаном — направо; Джагсон с Долоховым — прямо вперед; Макнейр и Эйвери сюда; Руквуд туда; Мальсибер пошел со мной.

— А куда вы Треверса дели?

— Какого Треверса?

— Он с Руквудом пошел. Бедняга тоже остался без пары, — хмыкнул Рейнард.

— То есть организованно? Я понимаю, почему Эван хотел тебя пристрелить, — я рассмеялся.

— Извини, я сделал всё, что мог! — вспылил Малфой. Я понял: разрушать любой план — это его призвание.

— Да, это организованно. Отправить Беллу с мужем, с которым у нее в последнее время не слишком хорошие отношения. Ну, как не слишком. Когда они остаются вдвоем на пару минут — от количества Авад обои приобретают стойкий зеленый цвет. Отправить гея Эйвери с гомофобом с убеждениями — это была самая гениальная составленная тобою пара. Крэбба можно поставить с любым — тот убедит, что все — тлен, и уведет человека пить огневиски. А Руквуд с Треверсом? Ты надеялся, что они найдут детей первыми и выступят в качестве клоунов цирка Шапито?

— На это и был расчет.

— Я понимаю. Но я не понимаю, чем ты думал, когда отправил опаснейшего маньяка одного?

— Ты сейчас о ком? О Мальсибере? Он был со мной…

— О Долохове! — снова заорал я, теряя терпение. — Ты не находишь, что у тебя какая-то иррациональная патологическая зависимость от Мальсибера?

— А ты что, ревнуешь, что ли? — ухмыльнулся Рей. — Хотя да, о чем это я, конечно, ревнуешь. У вас же с Малфоем странные, извращенные и, не побоюсь этого слова, интимные отношения.

— Это ты сейчас о чем?

— Ты целый год практически в одной койке с белобрысым спал. И после этого ты будешь говорить о какой-либо зависимости Люциуса от меня?

— Я понял тебя, — у меня начало закрадываться чувство, что последствия этого бездарного и отвратительного года я буду расхлебывать всю оставшуюся жизнь.

— Знаешь что, — взвился Люциус. — Я думал, что пока их будет крутить в барабане, мы с Реем успеем первыми обходным путем!

— Но Долохов оказался умнее и нашел другой путь?

— Да. Когда мы прибежали, он уже успел надавать летних пряников и находился благополучно в отключке.

— И где вы так долго бродили? Что столько народу оказалось в комнате Разума раньше вас?

— Мы вытаскивали Беллу.

— Что? Откуда?

— О, ночка у нее была веселая. Сначала ее восемь раз прокрутило в этой чудо-карусели, причем на какой-то сверхзвуковой скорости. Каждый раз она попадала в зал с пророчествами. А потом, заявив, что Рудди приносит ей неудачу, она заперла его в зале с шариками. И на восьмой раз она увидела приоткрытую дверь, в конце длинного коридора, из-за которой виднелся золотистый свет. Лично я ничего подобного не видел, меня в это время вертело и швыряло. Кто вообще эту херню придумал?

— Ты не поверишь, когда узнаешь, что в ней нет ни грамма магии и ее придумал Эван. Только с каких хренов комната со статуей открылась ей?

— Видимо статуя пришла к выводу, что настолько сумасшедшей ведьмы ей в Отделе не нужно, и решила расщепить ее на атомы, — вновь вклинился Мальсибер.

— И ты героически спас Беллу?

— Нет, я ее вырубил и вернул на колесо обозрения, наглухо запечатав вход в комнату Тайны.

— Мы все собрались перед входом в комнату с мозгами, практически одновременно. Но потом, каким-то магическим образом, мы все дружною толпою оказались в комнате Смерти. Что было дальше, ты видел. Хотя нет. Ты видел не всё. Дальше случился маленький семейный конфликт, в результате которого в моей семье стало на одного человека меньше. И, к сожалению, это была не Белла с Рудди.

— Что? — до меня туго доходило.

— В общем, Сириуса Блека больше с нами нет, — с какой-то горечью проговорил Малфой. — Самое смешное, что Белла не хотела его убивать. Несчастный случай. Она всего лишь зарядила в него Петрификусом. Белла. Не Авадой. А каким-то хреновым Петрификусом! — сорвался Люциус. Потом глубоко вздохнув, продолжил. — Он упал в Арку.

Он упал в Арку. Блек. Я только сейчас понял, что я тебя спровоцировал. Если бы я разговаривал с тобой как-то по-другому, то ничего, наверное, не произошло бы. Мерлин. Но у меня просто не было времени с тобой разговаривать. Ты же никогда меня не слушал! Каким бы человек ты ни был, но такую смерть ты не заслужил.

— Сев, с тобой все в порядке? — встревожено проговорил Рей.

— Да. Что с Поттером?

— Не знаю, — хором ответили два лучших Пожирателя.

— То есть как?

— Ну, в Атриуме, когда схлестнулись Альбус с Лордом, из-за красных, зеленых, синих вспышек, рушившихся стен и пыли на камерах ничего видно не было.

— И?

— Что и? Откуда я знаю, почему так разозлился Альбус. Ты друг, конечно, извини, но светить своими рожами мы теперь просто так не можем, а народу сейчас в Министерстве тьма. Туда даже Министр собственной персоной пожаловал. Но, если бы наш Избранный все-таки попал под горячую руку, думаю, нашлись бы люди, которые об этом нам все-таки поведали бы.

Я согласно кивнул и задумался. То, что Лорд сегодня получил ремня от Альбуса, в принципе неплохо. Год точно ничего грандиозного планироваться не будет. Но нужно выяснить подробности.

— Пошли.

— Куда?

— К Альбусу. Только где его искать? — я задумался.

— Да что тут думать? — вскочил Рей, и, схватив нас за руки, аппарировал в кабинет директора.

— Ты как это делаешь? — я удивился. Насколько я помню, он всегда ныл, что не умеет аппарировать в Хогвартсе.

— Не знаю, — честно ответил он. — Но, ты не поверишь, это такой кайф…

Его речь прервал звук сработавшего порт-ключа.

Пока озирающийся Поттер стоял к нам спиной, мы юркнули под стол. Ну, а что нам оставалось еще делать?»


— Я что, умерла? — еле выдавила из себя Гермиона.

— Может, я открою тебе страшную тайну, но Долохов был сильным магом. И не шестерым честным подросткам с ним тягаться, — довольно резко ответил Рейнард.

— Но я не помню ничего такого.

— Обычно мало кто помнит. Я вот тоже не помню, как умирал.

— Ты почему такой злой? — встревоженно спросила молодая супруга.

— Ничего, Перси, читай.

Глава 19. Разбор полетов

«Мы сидели под столом и смотрели на оглядывающегося по сторонам Поттера. Было тесно и, пытаясь устроится устроиться поудобнее, мы толкались локтями и сопели, а кожаная одежда Рея издавала противные поскрипывающие звуки.

Поттер, вероятно заинтригованный странными звуками и шорохами, начал озираться и, в конце концов, двинулся на звуки в сторону окна. Если парень подойдет ближе, то ему откроется просто чудесный вид на начинку стола Альбуса Дамблдора. Сначала, он, конечно, подумает, что у него послестрессовые галлюцинации. Ему видятся у доброго, постоянно заботившегося о мальчике, директора двое Пожирателей, которые только что его чуть не убили, и его любимый профессор, которого всегда Поттер безумно рад видеть, каждый раз, когда его встречает. Потом, он, наверное, попытается убедиться в материальности навестивших его галлюцинаций. Потыкает в нас своей палочкой, например. А потом придет к абсолютно логичному заключению, что Альбус плохой, очень плохой старичок. Или не к логичному. Например, что Дамблдор проявил самоотверженность и поймал последних Пожирателей и спрятал их под столом. А профессор Снейп их охраняет. Я фыркнул своим мыслям, а парень начал озираться с удвоенной силой.

— Ты что? — вопросительно прошептал Рей. Я приложил палец к своим губам, и Рей благоразумно замолчал.


— А… Гарри Поттер…


Финеас Найджелус сладко зевнул и потянулся, устремив на Гарри проницательный взгляд прищуренных глаз. А перед этим он, насколько я помню, не спал, а насмешливо рассматривал трех сидящих под столом идиотов.


— Что привело вас сюда в столь ранний час? — наконец осведомился он. — Согласно правилам, доступ в этот кабинет запрещен всем, кроме законного директора. Или это Дамблдор прислал вас сюда? Постойте-ка, не говорите… — Он снова во весь рот зевнул. — Очередное поручение для моего никчемного праправнука?


Финеас не знал еще о гибели последнего Блека. Это будет удар для него, не смотря на то, что последние сто Финеас Блек являлся всего лишь портретом. Сегодня великий род Блеков прекратил свое существование. Не скоро Финеас придет в себя.

Поттер молчал и не отвечал на вопросы, которые пытались ему задавать давно почившие директора. Подойдя к двери, мальчишка попытался выйти, ему не удалось этого сделать, дверь была заперта.

В тот момент у меня была в голове только одна мысль: только бы Альбус не задержался нигде, а то парень уже на грани истерики. А если он начнет истерить, то в конечном итоге все же наткнется на нас и тогда, события начнут развиваться по сценарию описанному ранее.

Крестный, к счастью, не заставил себя долго ждать. Он появился из камина, неся в руках птенца феникса.

Что же там произошло, если даже это паршивое создание не выдержало и сгорело? Хотя, Фоукс всегда казался мне неуравновешенной птицей. Слишком уж часто он сгорал, на самом деле. Хотя, может птичка мазохист? Новый вид: феникс — мазохист. А интересно, лимит на сгорание у пташки все же имеется, или это бесконечный процесс?

Альбус начал успокаивать Поттера, говоря, что с его друзьями все в порядке ну, или будет в порядке. Однако, похоже, он выбрал неверную тактику. Парень все больше замыкался в себе.

Тогда крестный решил использовать, по видимому, шоковую терапию.


— Я понимаю, что ты чувствуешь, Гарри.


— Нет, не понимаете, — закричал Поттер. Это хорошо, что закричал. Значит, сейчас он немного поскандалит, возможно, поплачет и ему станет легче. Интересно, Альбус додумается объяснить парню, что это нормально, что сильные люди тоже могут плакать.


— Не надо стыдиться своих чувств, Гарри, — похоже, Альбус все делает правильно. — Наоборот… в том, что ты способен ощущать такую боль, заключена твоя величайшая сила.


Дальше произошла ожидаемая и прогнозируемая истерика с битьем различных ценных приборов.

А вот крестный мог бы хотя бы чаю мальчику предложить, своих лимонных долек, да успокаивающего в чай плеснуть от души.

Увидев нас под столом, Альбус, похоже, даже не удивился, лишь слегка прищурил глаза. А чему тут удивляться, это же так естественно, когда трое вроде бы уже взрослых мужиков, прячутся от еще практически ребенка. Но, если бы этот ребенок увидел сейчас двоих из тех, с кем он буквально только что почти сражался, мда… Реакцию Поттера даже невозможно было предугадать.

И вообще, может у нас с Реем хобби такое, вечно сидеть под столом? Ничего удивительного, что мы Малфоя решили приобщить к прекрасному.

Когда срыв пошел на убыль, крестный уговорил Гарри присесть и выслушать то, что скажет мудрый старый директор, усевшийся к тому времени за свой стол и выразительно скашивающий на нас глаза.


— Я должен с тобой объясниться, Гарри. Мои ошибки — ошибки старого человека. Ибо теперь я вижу: все, что я сделал и чего не сделал по отношению к тебе, несет на себе явную печать недостатков, связанных с возрастом. Молодым не понять, как думают и чувствуют старики. Но старики виноваты, если они забывают, что значит быть молодым… а я в последнее время, похоже, стал это забывать…

— Это что, правда? Ты сам по собственной воле признаешь, что начал впадать в маразм? — прошептал я, за что и получил несильный пинок в бок. — Ай, ты за что меня бьешь? — мой вопрос так и остался без ответа.


Дальше крестный начал нести такую несусветную хрень, что Люциус слушал его с выпученными глазами, как зачарованный внимая каждому слову, а, может, он просто спал спал, не закрывая глаз.

Мы все устали. Даже не верилось, что эта изматывающая ночь уже почти закончилась. Рей не слушал Альбуса вообще. Он просто дремал дремал, уронив голову мне на плечо, время от времени двигаясь и, когда он пытался принять наиболее удобное для себя положение, его одежда поскрипывала, а Поттер нервно оглядывался и пристально смотрел на портреты. Ну конечно, Гарри, ты совершенно прав, это портреты шелестят мантиями… нарисованными.

Затем Альбус начал откровенно подставлять Малфоя, выставляя того перед несмышленым ребенком чуть ли не монстром, и одновременно невероятно льстя Люциусу, чуть ли не с пеной у рта доказывая, что весь этот план от начала до конца принадлежит самому Люциусу, а может быть и Нарциссе, вот с этим пунктом Альбус определился не до конца, и периодически путался в своих показаниях. Если идти от общего к частному, то не так он уж и не прав. Люциус развлекал десять психов, катая их на карусели, что является его собственной инициативой, а Нарцисса помогла ему там оказаться. Правда, она еще об этом не знает, но все же.

Всё то время, пока Альбус расписывал коварство Малфоев, мы с трудом удерживали Люциуса под столом. Потому что тот пытался вылезти и объяснить Дамблдору, что тот не прав. Или прав, но не совсем.

В конце концов, крестный определился и обвинил во всем… Кикимера. Домовики вообще замечательные существа. Можно свесить на них все, что угодно. А те согласятся, потому что хозяин всегда прав. Моим бы кто-нибудь об этом сказал.

Поттер стал торговаться с Альбусом и обвинил во всем происходящем… меня!

Мне было все равно, я в этот момент думал о том, кто же все-таки открыл дверь в Зал Смерти. Это не я забыл закрыть её, Люциус ошибся. Это кто-то её открыл.

Из задумчивости меня вывел голос крестного, говорящий такое…


— Я доверяю Северусу Снейпу, — просто сказал Дамблдор. — Но я забыл — вот тебе еще одна ошибка старого человека, — что бывают раны, которые не способно залечить даже время: уж слишком они глубоки. Я думал, что профессор Снейп сумеет преодолеть свою ненависть к твоему отцу… но я ошибся.


Вначале я просто смотрел на крестного снизу вверх, пытаясь сообразить о чем он сообразить, о чем тот говорит, а затем до меня дошло, что он имеет в виду. И теперь уже меня держали встрепенувшийся Рей и Альбус, причем последний не давал мне выползти из-под стола стола, просто отпихивая ногами.

Пока мы боролись, Поттер с крестным договорились до того, что в произошедшем виноват Блек.

Еще немного поскандалив, Гарри и крестный решили, что Блек все-таки не так чтобы и очень виноват, разве что совсем немного. Когда они пришли хоть к какому-то консенсусу, по итогам которого оказались виноваты все, кто только можно, кроме самого Поттера, который просто не подумал головой в самый ответственный момент, Альбус принялся кормить Поттера сказкой о какой-то мифической защите. И в который раз практически убедил Гарри в том, что тот является крестражем Лорда.

Затем он рассказал мальчишке о Пророчестве, и даже показал его Поттеру в думосборе. Красочно расписав при этом, что того негодяя, который передал Пророчество Лорду быстро обнаружили и он, подлец, не дослушал Пророчество до конца. Также Альбус поведал, что под Пророчество попадает еще один мальчик, родившийся в конце июля 1980 года. Все-таки благоразумия крестному хватило, вовремя прикусить язык и не растрепать о Драко перед Поттером и отцом этого самого Драко, который в это время пыхтел от злости под директорским столом.

А затем была произнесена одна фраза… Альбус сказал:


— В Отделе тайн есть комнатка, которую всегда держат запертой. В ней хранится сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. Пожалуй, она еще и самая загадочная из всех сокровищ, что там хранятся. Именно этой силой ты обладаешь в достатке, а Волдеморт, наоборот, вовсе ее лишен. Благодаря ей ты вчера отправился спасать Сириуса. Она же уберегла тебя от полного подчинения Волдеморта, поскольку он не может пребывать в теле, где обитает столько силы, глубоко ему ненавистной. В конце концов оказалось неважным даже то, что ты так и не научился изолировать свое сознание. Имя этой спасительной силы — любовь.


— Так вот значит, как эта комната называется, — нервно хихикнул Рей.

Новость о том, что Лорд получил по мозгам, попавшись в сеть, которую я так долго и кропотливо устанавливал на разуме Поттера, меня не особо впечатлила, я знал, что примерно так это и произойдет. Меня больше волновало другое, все детали этого пазла, наконец, встали на свои места.

Всё оставшееся время я тихо сидел и задумчиво смотрел в одну точку.

Кое-как дождавшись, когда Поттер все-таки покинет кабинет, я вылез из-под стола и, не на кого не глядя, направился к двери. Меня остановил удивленный голос Рея:

— Ты куда?

— Подальше отсюда, — сквозь зубы процедил я.

— И ты ничего не хочешь нам сказать?

— Нет. Нет, не хочу. Я вообще не хочу ни с кем пока разговаривать.

— Может Может, объяснишь…

— Я. Не. Хочу. Ничегообъяснять, — чеканя каждое слово, даже не оборачиваясь, произнес я.

— Но…

Резко развернувшись, я рукой сшиб со стоящего рядом со мной столика очередной не добитый Поттером серебристый прибор. Тот, пролетев до стены, сильно ударился о об неё и разлетелся на множество составных частей.

— Вы так уверено обвиняли меня в том, что я забыл закрыть эту мерлинову дверь, что я даже на минуту сам в это поверил. А скажи мне, Рейнард, начальник службы безопасности, сколько вообще человек может зайти в Зал Смерти?

— Только ты и Лекс, — почти через минуту гробового молчания произнёс Рей.

— Нам нужно запирать эту дверь? Нужно ставить на неё пароль? Нужно делать с ней хоть что-то? — я старался не сорваться на крик, но у меня получалось плохо. Меня просто трясло от осознания того, что даже мои лучшие друзья не до конца всё понимают.

— Нет, двери на подобных залах запираются автоматически. Но тогда кто?

— Тот, у кого хватает сил и возможностей, а главное желания повеселиться. Тот, кто едва не убил Беллу. И, похоже, хотел угробить всех посторонних, находящихся в то время в Отделе. Я понятия не имею, зачем ей всё это понадобилось. Может помочь нам захотелось, или настроение было плохое, хрен её знает. Я поговорю с ней. Такого больше не повторится, — я чувствовал, что начинаю понемногу успокаиваться.

— О ком ты говоришь, Сев, — вклинился Альбус.

— Об одной интересной статуе, он говорит, о той, которой Вы, директор, новое имя дали. Кажется, Вы назвали её любовью, хотя сомневаюсь, что это прозвище ей понравится, — ухмыльнулся Рей.

— Это всё, конечно, замечательно, но всё равно не повод устраивать истерику с битьем ценного оборудования. В конце концов, Вы старше юного Поттера, да и занимаемая Вами должность не дает Вам права…

И вот тут я сорвался. С трудом удерживая готовую начать всё здесь крушить силу, я повернулся к заговорившему портрету. В кабинете заметно похолодало. Интересно, почему, когда я на грани срыва, моя магия пытается заморозить всё вокруг?

— Значит, вы все считаете, что я немногим отличаюсь от Поттера? Что я безалаберное, бесхребетное существо, которое совершенно бесполезно?

— Пяточек, — истерично хихикнул Рей, по шажочку подбираясь ко мне. Не нужно, Рей, тебе меня не остановить, если вдруг взрыв всё же произойдет.

Проигнорировав друга, я продолжил свою речь, сверля портреты почти ненавидящим взглядом.

— Значит, вы все считаете, что я нихрена не делаю, только занимаюсь какими-то непотребствами?

— Сев… — голос Люциуса звучал довольно испуганно. Стены начали покрываться льдом. Не поворачиваясь, я заткнул его невербальным Силенцио.

— Вы что, действительно все считаете, что развязать полноценную войну — это сложно? Вы действительно так думаете? Думаете, что залить эту страну, да и заодно полмира, кровью — это очень трудно? Трудно добиться того, чтобы всех разумных захлестнула жажда крови, и уже через небольшое количество времени, они потеряли человеческое лицо и стали очень мало отличаться друг от друга? Чтобы обе, так называемые стороны, брали в плен, пытали, насиловали, убивали? Вы думаете сделать это сложно? Сложно добиться того, чтобы Светлая сторона начала оправдывать все эти зверства только лозунгом «Он враг, значит заслужил всё это»? Вы действительно полагаете, что для того, чтобы сделать из Поттера, который на самом деле просто наивный, неумный мальчик и не сказать чтобы очень уж сильный маг, машину для убийств — это представляет для меня какие-то серьезные проблемы? Да чтобы всё это получить, мне не пришлось бы даже сильно напрягаться. Всего-то пара кровавых вылазок на ту и на другую сторону с оставлением «визитных карточек», и начавшую раскручиваться военную машину уже ничто не смогло бы остановить. Ничто! — я все-таки сорвался на крик. — И, если это произойдет, то когда наевшиеся дерьма стороны все-таки заключат перемирие, потому что в таких войнах не бывает победителей, и начнут потихоньку отстраивать этот гребанный мир заново, у всех возникнет только один вопрос, а осталось ли хоть что-нибудь, чтобы это можно было отстроить? И, наверняка, осознавая все это, вы обвиняете меня в бездействии? Да я делаю всё, чтобы не допустить этого развития событий. Но вы все привыкли видеть во мне всего лишь немного рассеянного Сева и забыли об одной вещи, а именно: я — Темный маг в хрен знает каком поколении! И у меня очень плохая наследственность! Вся моя сущность ратует за войну. Вся моя магия. Потому что это просто! Это легко! И это смерть! Очень много смертей. Иногда, мне даже начинает казаться, что Прекраснейшая хочет взять руководство мною в свои призрачные руки. И самое сложное для меня не выйти из этого дикого запоя, во время которого я творю что-то странное, но хотя бы достаточно безобидное, а удержаться на той грани, которая все-таки отличает меня от моих полубезумных предков. Должно же меня от них хоть что-то отличать? Так что вы Малфою памятник в полный рост должны ставить за то, что мы всё еще разговариваем здесь в этом кабинете, а не на руинах разрушенного Хогвартса.

Почувствовав, что еще немного, и я потеряю контроль над собой, я, просто развернувшись, все-таки вышел из кабинета кабинета, с такой силой грохнув дверью, что услышал, как на пол упал чей-то портрет.

И тут, грудь словно пронзили раскаленной иглой. Такой боли я не испытывал еще не разу. Мне пришлось даже опуститься на ступеньку, держась рукой за грудь.

Да что же это такое? Не удержавшись, я сорвал с себя мантию. На груди, прямо над левым соском стали проступать очертания татуировки: герб Хогвартса. Несколько секунд я просто тупо рассматривал картинку, затем, поняв, что боли больше нет, я решил разобраться с этим феноменом позже и, одев надев мантию, начал спускаться.

Постояв немного в Холле перед часами, я решительно направился в гостиную Слизерина. Пора уже было призвать змей к порядку.

Салазар на портрете потянулся и обратился ко мне.

— Явился. Давненько тебя видно не было. Что всё так плохо? — я неопределенно пожал плечами. Нет, всё не так уж и плохо. Но разговаривать с Основателем мне не хотелось. Мне вообще ни с кем разговаривать не хотелось. И диалога ни с кем в ближайшее время явно не предвидится.

Я почувствовал, что на меня накатывает какая-то апатия. Салазар понял меня без слов и просто открыл проход.

Не смотря на позднее время (или уже раннее?) змеи не спали, а, собравшись в общей гостиной практически в полном составе, что-то громко обсуждали. Я немного постоял у входа и подождал, когда меня все же заметят. Постепенно в гостиной воцарилась тишина. Дети смотрели на меня с явной опаской, а первокурсники недоуменно. Они практически никогда не видели своего декана в этот безумный год, только на занятиях. Хотя, я не удивлюсь, что им рассказывали, какой неадекватный и злой у них декан. Наверное, им даже колыбельные на ночь пели, только вместо злой мантикоры, которая придет и откусит голову за плохое поведение, там говорилось про Северуса Снейпа. Нехорошо усмехнувшись, я прошел в центр гостиной. Даже первокурсники смотрели на меня расширившимися от страха глазами, осознавая, что их кошмар все-таки воплотился в жизнь.

— Ну что, мои дорогие и кем-то, безусловно любимые детишки, дядя Северус вернулся к вам, и с этого момента всё станет так же, как и было раньше, а возможно даже хуже.

— Но, профессор Снейп… — начала Панси.

— Так значит вы решили, — я грубо прервал девушку. — Что пока ваш декан занят решением своих проблем, вы можете нарушать правила, нарываться на неприятности, таскать на мантиях вот эту дрянь? — я сорвал значок члена инспекционной дружины с мантии стоящего рядом со мной Кребба. Винсент скоро узнает, что его отец попал в Азкабан, но думаю, с этой стороны проблем не будет. Что он, что Грегори отличались редким пофигизмом. Я не мог сказать, что они были тупыми троллями, как их представляли себе ученики других факультетов. Экзамены они сдавали ровно, не отлично, но и не плохо. Эти двое были идеальными исполнителями, но совершенно безынициативными. Как и их отцы. — Нападать на беззащитных школьников!? — ага, это Лонгботтом беззащитный. Как я понял, именно он разбил Пророчество. — Не выполнять распоряжения других преподавателей, и абсолютно забыть, что на факультете Слизерин имеет место быть внутренний устав, за нарушение которого, каждого из вас ждёт дополнительное наказание. И кто же вас дезинформировал, и дал ложную надежду на беззаботное будущее?

Краем уха я уловил шепот Забини, обращенный к Драко:

— Думаешь, так будет хорошо? Ты действительно считаешь, что это лучше?

— Так хотя бы привычнее, — Драко философски пожал плечами, а еще несколько старшекурсников согласно закивали.

Не буду расписывать все репрессии, которым подверглись змеи в тот вечер, уточню лишь, лишь то, что оставил их в полном составе чистящих школьную совятню.

После этого я пошел в свою комнату, где уже сидели Люциус и Рейнард. Не глядя на них, я прошел в спальню и начал переодеваться в маггловскую одежду. Выбрав при этом костюм военного образца.

Рей всё это время стоял в дверях и наблюдал за моими сборами, скрестив на груди руки.

Мне не хотелось ни с кем разговаривать, даже видеть никого особо не хотелось.

Когда я собрался и повесил рабочую мантию в шкаф, я огляделся и приготовился аппарировать.

— Ты куда собрался?

— Никуда.

— Я не отпущу тебя в таком состоянии, — Рей нахмурился.

— Я абсолютно спокоен и совершенно не нуждаюсь в няньках, — я действительно бы спокоен, просто непробиваемо.

— Может, ты мне все-таки ответишь, куда ты собрался?

— В Париж. Я с женой помириться хочу, и тебе того же советую, — я посмотрел на Малфоя и перевел взгляд обратно на Мальсибера. — Рей, я скучаю по ней.

— Подожди, — Рейнард подошел ко мне и крепко ухватил за левое запястье. — Я с тобой.»

Чтение прервал звук удара. Все обернулись на этот странный звук и увидели, что Рейнард Мальсибер лежит на полу в проходе, а на груди у него сидит его собственная жена и старательно пытается задушить мужа.

— Париж, значит? — шипела разъяренная Гермиона. — Бухгалтер, значит? Я тебя самого сейчас на ноль помножу! А ну признавайся, сволочь, что вы со мной еще сделали?! Ни за что не поверю, что это была случайность!

— Солнышко, успокойся, — прохрипел Рей пытаясь разжать руки жены и убрать их со своей шеи и одновременно боясь сделать ей больно. — Это была идея Сева. Вот его и души. А я хороший, правда.

— Сева?! Я сначала тебя придушу!

— Дорогая, думаю, что Северус подробно всё записал, и если мы сейчас послушаем, то нужда выбивать признание под пытками отпадет, — и Нарцисса холоднокровно повернулась к Перси, — читайте дальше.

Глава 20. Париж

«20 июня 1996 года.

Помириться с Фрай сразу у меня не получилось. Моя жена всерьез на меня разозлилась. Она даже отказалась жить в одной из наших квартир и обитала в съемном жилище.

Первое время она просто отказывалась меня видеть. Потом и видеть и разговаривать. Кончилось все это тем, что её временные соседи вызвали полицию, когда я орал на крыльце, чтобы она меня хотя бы выслушала.

Я долго разбирался с прибывшим на место вызова ажаном. Все-таки французы уникальная нация. Наш диалог в той же Великобритании сочли бы бредом двух сумасшедших, а здесь шло разбирательство по поводу заводить или не заводить дело на скандалиста, мешающего честным гражданам отдыхать. Я очень люблю Францию, и у меня нет никаких сомнений в том, что последние дни своей, я надеюсь, достаточно долгой жизни я проведу именно здесь.

— Мсье так громко разговаривает. Он поссорился с подругой?

— Нет, мсье не поссорился с подругой, — ругаться с представителем власти мне было не с руки, поэтому я старался быть вежливым.

— То, что мсье поссорился с другом, также не дает ему право нарушать спокойствие, мсье ведь в курсе, который сейчас час? — ажан также оставался сама любезность.

— Мсье традиционен, и здесь находится его жена, — мне уже становилось смешно.

— Мадам с любовником?

— Надеюсь, нет. Это в интересах гипотетического любовника.

— О, я понимаю. Мсье поссорился с женой, может, мадам и мсье отдохнуть недолго друг от друга? У мсье же есть подруга?

— Если у мсье обнаружится подруга, то ему лучше начать готовить место в фамильном склепе.

— Мадам, — полицейский расплылся в улыбке и бросился целовать руки вышедшей Фрай. У меня просто дыхание перехватило. Какая она красивая и как давно я её не видел. Но вот этот джинсовый сарафан с открытым лифом, конечно, ей необычайно идет, но его нужно сжечь. И вообще, куда этот ажан смотрит? Так, у Фрай в гардеробе будут только мантии! Она все-таки волшебница, вот и пусть мантии носит. И о чем они так долго шепчутся?

Я решительно подошел и обратил внимание полицейского на себя. В конце концов, он к кому приехал? Ко мне, вот пусть со мной и разбирается.

— Я так понял, что у мадам и мсье сложный период? — ажан все еще не отводил взгляда от Фрай. — Мадам и мсье разводятся? — мне показалось, или в голосе этого… этого… прозвучала нотка надежды?

Я чуть слышно зарычал. А Фрай, вот видит же моё состояние, решила воспользоваться подвернувшимся шансом на всю катушку. Подхватив полицейского под руку, она защебетала:

— Вы знаете, мсье, все, похоже, к этому идет, — рядом со здоровенным парнем она выглядела как фарфоровая статуэтка, а я мысленно прикидывал, хватит ли у меня сил на тотальный Обливиэйт целого дома, все жильцы которого обосновались у окон, и куда я буду прятать тело. — Но всё будет зависеть от того, каким образом мсье извинится и как именно будет заглаживать свою вину, — ажан скептически посмотрел на меня, словно сомневаясь, что вот конкретно этому мсье удастся как следует загладить какую-то вину. — Однако, мадам приняла решение все-таки дать мсье шанс.

Полицейский был так разочарован, что уехал, похоже, позабыв, зачем он вообще сюда приезжал.

Я долго смотрел на Фрай, затем чуть слышно прошептал:

— Зачем ты так со мной?

— А ты? За что ты со мной так поступил?

— Я был пьян.

— Это не оправдание.

— Ты права, это не оправдание. Этого больше не повторится.

— Ты просто не представляешь, что я пережила…

— Прости меня, малыш, — я просто встал на колени и, обхватив жену за бедра, уткнулся лбом в её живот.

На мгновение мне показалось, что она запустила руку в мои волосы, а затем, мягко отстранившись, Фрай сказала:

— Я не могу, не так быстро.

— А когда?

— Я не знаю, но ты можешь попытаться, — она слегка улыбнулась и пошла в свой временный дом, а я так и остался стоять на коленях перед подъездом.

И вот сейчас я осваиваю то, что мы с Фрай благополучно пропустили в юности. Я ухаживаю и пытаюсь соблазнить свою собственную жену.

В тот вечер у нас было назначено свидание, начало которого мы решили провести вместе с Рейнардом, Эваном и Андре.

Мы сидели в небольшом уличном кафе на набережной Сены, рядом с отелем, и ждали мою жену.

Уж не знаю почему, но мы не сговариваясь все четверо оделись в военную форму.

Я задумчиво катал в руках маячок. Точно такой же был внедрен нами в кровь Хвоста.

— Зачем он тебе? — мои размышления прервал голос Рея.

— Нам нужно поместить его в кого-нибудь из Золотого трио, чтобы не чувствовать себя полными идиотами и не бегать за ними по всей стране. В идеале, это должен быть или сам Поттер или Грейнджер.

— Почему ты исключаешь Уизли?

— Потому что он парень не очень надежный, — задумчиво говорил я, обводя взглядом маленькую площадь. На мгновение мне показалось, что у меня галлюцинации. Я закрыл глаза и снова их раскрыл. Нет. Грейнджер сидела за соседним столиком и читала какую-то книжку. Охренеть. Сидеть в Париже на берегу Сены и читать книжку. — На ловца и зверь бежит, — пробормотал я, вставая и одергивая форму.

— Ты что задумал? — с любопытством поинтересовался Андре.

— Хочу разбавить нашу мужскую компанию обществом прелестной девушки. Держи, — я кинул маячок Рею. Ну не сам же я буду его устанавливать. — Учитесь, неудачники.

Я подошел к девушке и встал таким образом, чтобы закрыть её от Рея, ненадолго. Пусть это будет сюрприз.

— Bonsoir, mademoiselle, — я, подцепив ручку девушки, склонился к ней. Гермиона дернулась и испуганно посмотрела на меня. В этот момент я решил, что говорить мы будем только по-французски. Так у нас было гораздо больше шансов остаться неузнанными. — Позвольте поинтересоваться, что такая очаровательная девушка делает одна в компании книги в самом романтичном городе в мире?

Гермиона слегка покраснела. Французский она знала неважно и говорила с акцентом, и, похоже, полностью сосредоточилась на переводе.

— Я из Англии, я приехала сюда с родителями ненадолго отдохнуть.

— Вы англичанка? Как очаровательно, — я улыбнулся. — Не сочтите меня слишком навязчивым, но, может быть, вы составите компанию мне и моим друзьям на этот вечер.

Девушка вздрогнула, её зрачки расширились, а мне захотелось пнуть самого себя. Ей ведь всего семнадцать. Вот она и подумала хрен знает что. Подняв руки, я рассмеялся:

— Нет-нет, ничего, что могло бы поставить под сомнение ваше целомудрие, только здесь в этом кафе, здесь полно народу, и скоро его станет еще больше, так что похищать Вас из такого людного места невыгодно с любой стороны.

— А почему Вы подошли ко мне? — она снова покраснела.

Я слегка нахмурился. Это прелестное создание думает, что она непривлекательна, что ли? Ну, думаю, Рей очень быстро её переубедит.

— Пообещайте, что не выдадите меня, — я заговорщицки понизил голос. В её глазах блеснули лукавые искры и она кивнула. — Я поспорил с этими неандертальцами, которые по стечению обстоятельств являются моими друзьями, а один из них даже родственником, что вы все-таки присоединитесь к нам за нашим столиком.

— Они уверены, что не соглашусь? — губы Грейнджер уже кривила легкая улыбка.

— Да. Они поставили на это сто франков.

— А если я пойду с Вами, половина моя? — Шляпу в утиль! Это Слизерин! — У Вас такое забавное выражение лица стало. Я пошутила, — и она, слегка откинув голову назад, негромко рассмеялась. Затем протянула мне руку. — Гермиона.

— Сев, — я пожал протянутую руку и, не выпуская её из своей руки, потянул, вынуждая девушку подняться. — Пошли?

Она кивнула, и, подхватив свою сумочку и книгу, позволила подвести себя к нашему столику.

— Знакомьтесь, Гермиона, — я представил девушку и помог ей сесть рядом с Рейнардом.

Взгляд Рея обещал мне такое… Я даже задумался, а не слишком ли он много времени стал проводить в обществе Эйвери?

— Андре, — мой друг-наставник-секретарь приложился к маленькой ручке.

— Эван, — полковник ограничился кивком.

— Рей, — или мне показалось, или Рейнард задержал её руку в своей немногим дольше, чем нужно было для того, чтобы обозначить поцелуй.

— Можно поинтересоваться, вы все военные? — девушка начала понемногу оттаивать. Как бы то ни было, а для неё это будет лишь небольшое приключение, небольшая передышка перед действительно серьезными испытаниями в самом центре ночного летнего Парижа.

— Нет, ну что вы, мадмуазель, — мягкий баритон Эвана заставил девушку расслабиться еще больше. — Мы только что проводили дружеский матч по пейнтболу.

— Вы переоделись? — в голосе Гермионы послышалась легкая насмешка.

— Нет, Гермиона, — я еще раз убедился, что грассирующее французское «Р», делает звучание её имени просто изумительным. — Мы просто хорошо играем.

— Вот, например, Сев, он очень быстро бегает, — Рей говорил по-французски с легким акцентом, но девушка, похоже, этого не заметила. Мы все рассмеялись.

— А чем вы все-таки занимаетесь?

— Мы работаем в небольшой фирме. Закрытое акционерное общество, — любезно просветил Гермиону Андре. — Рей вот у нас бухгалтер.

— Бухгалтер?

— Да. Правда, он только отнимать и делить умеет. Минус один, минус два, у него это отлично получается, — не удержался я.

— Он еще умеет умножать на ноль, — рассмеялся Эван.

— А Сев у нас водитель. Так умеет зарулить, что просто дух захватывает, — Рейнард решил блеснуть.

— Да, правда, ты называешь меня маленьким, бесполезным, ни на что не способным тупым свином.

— Эй, я тебя всего лишь один раз назвал Пятачком!

— Ну, я просто перефразировал.

— А Андре?

— А Андре у нас секретарь шефа. Такой кофе варит, уф. Хотя он иногда считает, что у некоторых личностей авитаминоз. И пытается всеми силами восстановить запас железа в крови данного бедолаги.

Гермиона рассмеялась.

— Дайте угадаю, Эван имеет какое-то отношение к охране вашей фирмы.

— Гермиона, — в голосе полковника прозвучало явное восхищение. — Я даже не знаю, позавидовать или посочувствовать вашему будущему мужу, такая проницательность.

— Тебя нельзя оставить ни на секунду одного, — раздался такой родной голос за моей спиной. — Уже пытаешься мне изменять?

— Конечно, — развернувшись, я подхватил Фрай и легко посадил её к себе на колени. — Ты ведь не хочешь меня простить, вот и приходится искать подружку.

Гермиона снова слегка покраснела, пробормотав себе под нос по-английски: «Французы».

— Фрай, — моя женщина, перегнувшись через столик, протянула руку Грейнджер. — Я жена этого оболтуса.

— Гермиона, — девушка пожала протянутую руку и улыбнулась.

В это время зажглись фонари и заиграла медленная музыка. На танцевальной площадке появились первые пары.

За столиком воцарилось недолгое молчание. Мне было хорошо. Я сидел в кругу друзей, далеко от Хогвартса, от Отдела, от всех дел, держал на коленях любимую женщину и просто наслаждался вечером.

Завтра мы вернемся в Англию. Но это будет завтра. А сейчас… Рей вдруг решительно поднялся и протянул руку Гермионе.

— Потанцуем?

Она встала, глядя ему в глаза, а я в который раз поразился: какая же они красивая пара. Он — высокий черноволосый и светлоглазый, подтянутый, с вкрадчивыми движениями опытного бойца. Она — маленькая и хрупкая с копной непослушных волос.

Фрай положила голову мне на плечо.

— Ты ведь не будешь стирать ей память?

— Ты этого не хочешь?

— Нет. Она всё равно воспримет это как легкое приключение, легкий флирт. Она не придаст этому значения.

— Если ты этого не хочешь, то не буду, — я посмотрел Фрай в глаза — я прощен?

Она легко прикоснулась губами к моим.

Мне захотелось просто плюнуть на все, схватить её в охапку и аппарировать куда-нибудь, где нет зрителей и есть горизонтальные поверхности, хотя это и необязательно.

Я начал внимательно наблюдать за танцующими и не пропустил тот момент, когда Рейнард легко поставил на Грейнджер жучок, затем начал изображать что-то похожее на невинно убиенного комара.

Сидеть и смотреть на флиртующего Рея не хотелось, я встал и прижал к себе жену.

— Пойдем домой, — она подняла голову и кивнула. Краем глаза, я заметил, что Мальсибер притащил откуда-то белую розу. Эван и Андре не уйдут. Они будут изображать из себя строгих дуэний.

Зайдя в какую-то подворотню, я просто прижал Фрай к себе и аппарировал.

Я даже не помню, какую именно квартиру я выбрал. Это было неважно.

Важным была только женщина, стоящая рядом.

Я запустил руки в её волосы и слегка потянул, заставляя запрокинуть голову. Я шептал, потому что мне казалось, что любой громкий звук может вспугнуть её.

— Я люблю тебя, малыш.

— Ты никогда этого не говорил.

— Я идиот.

— Я знаю.

— Я всё равно люблю тебя. Не бросай меня. Я сдохну без тебя.

— Ты идиот.

— Я знаю.

— Я люблю тебя.

Я поцеловал её. Я целовал её робко, как подросток, пробуя, вспоминая. Она застонала и прижалась ко мне, а у меня снесло крышу.

Я уложил её прямо на пушистый ковер. Почему-то ни один из нас не вспомнил, что мы волшебники, нам нужно было касаться друг друга, узнавать заново. Зачем что-то портить магией, если то, что происходило сейчас между нами и есть самое настоящее волшебство.

Мои губы скользили по постепенно открывающейся коже…»

— Перси, твою мать! Молли, прости еще раз. Ты что, решил таким образом покончить жизнь самоубийством? Пропускай эту пикантную сценку.

Я понимаю, что интересно. Всем сидящим здесь интересно. Пропускай, кому говорят, — Эйлин слегка повысила голос.

— Вот видишь, всё произошло спонтанно. Ничего не планировалось, это был экспромт.

— А скажи мне, Рей, эта дрянь всё ёще у меня в крови?

— Ну… э…

— Убью!

— Да за что ты меня убить пытаешься. Ну подумаешь, я знаю о каждом твоем шаге. Ай. Ну все, ты доигралась, девочка, — и Рейнард, прижав руки Гермионы к своей груди, перехватив её за оба запястья одной рукой, положил вторую руку ей на затылок и, быстро притянув к себе, поцеловал. Девушка пару раз дернулась и обмякла.

— Уизли, вы не сюда смотрите, вы в тетрадь смотрите и читайте дальше, — с философским видом произнес Люциус, покосившись на сидящую рядом парочку.

Глава 21. Остаточный принцип

«1 августа 1996 года.

Мы все вернулись в Англию в первых числах июля. Причем, сделать это нас заставил патронус Фила, появившийся передо мной и Фрай, и буквально вырвавший нас из приятной полудремы.

— Быстро возвращайтесь. У нас проблемы.

Если Фил начал паниковать, значит проблемы действительно серьезные. Собрались быстро. Кое-как натянув одежду разбросанную по всей комнате, мы аппарировали. Точнее аппарировал я, крепко прижав к себе жену.

Эван, Андре и Рей были уже в Отделе и вместе с Филиппом ждали меня в моем кабинете, негромко что-то обсуждая. Лица у всех были очень серьезными.

— Ну, и что у нас плохого? — начал я, подходя к своему столу и усаживаясь в свое кресло.

— Скажем так, у нас нет вообще ничего хорошего, — голос Фила звучал устало. — Начну по порядку. Амалию убили. Над домом висела Метка, а само убийство выполнено в лучших традициях Джека Потрошителя.

— Как это произошло? — я сжал кулак. Послышался треск, и я с некоторым удивлением заметил, что держу в руках обломки карандаша, который зачем-то схватил со стола.

— Никто не может дать никаких внятных объяснений. Амалия была не одна. У неё гостила во время убийства Эммилина Вэнс, её тоже убили, и так же жестоко. А вообще странно всё это. Зачем Лорду совершать такие откровенные глупости?

— Скорее всего, потому что это сделал не Лорд, — Рей выглядел сосредоточенно.

— Откуда такая уверенность?

— А я не уверен, но то что в комнате заклинания применяли только жертвы, говорит само за себя. Я успел смотаться туда, посмотрел. Метку точно Лорд ставил. До сих пор висит. Может он просто среагировал на преступление? Убита министерская служащая в больших чинах, а он буквально накануне очень недвусмысленно угрожал Фаджу… Вот и решил присвоить себе чужие лавры.

— Если это не Пожиратели, то тогда кто?

— Не перебивай меня, Сев, — Мальсибер закусил губу, и сосредоточено продолжил. По нему было видно, что он немного нервничает, занимаясь непривычным для себя делом. — Я запустил поиск по полицейским базам магглов. В общем, было еще четыре подобных случая. В 1984, 1989, 1991, 1994. В каждом случае жертвами оказывались немолодые одинокие женщины.

— Серия? — я отбросил обломки карандаша в сторону и схватил другой.

— Похоже. Не понятно только, почему две достаточно сильные волшебницы не смогли с ним справиться?

— Значит он застал их врасплох. Они просто не ожидали от него такого. Мерлин, вот только маньяка нам не хватает. Как будто своих мало.

— Почему ты говоришь — он? Может это она? И не вздумай говорить, что не представляешь женщину способную сотворить подобное. Вспомни Беллу.

— Да я вообще-то молчу, — я посмотрел на представителей более старшего поколения, которые с любопытством посматривали на нас. Нормальная рабочая атмосфера. Я действительно вернулся. — Я не разбираюсь в маггловских маньяках вообще, то есть никак. А ты, Рей, насколько я помню упоминал о том, что одно время работал в полиции. По крайней мере их базами данных ты умеешь пользоваться. Кто ведет это дело у магглов?

— Скотланд-Ярд, — после секундного замешательства выдал Мальсибер.

— Значит так. Слушай приказ. Ты достаешь из загашников свою старую форму, документы и входишь в состав следственной бригады. Каким образом ты это сделаешь, меня не волнует, но через полгода ты должен найти убийцу. Всё равно тебе светиться здесь лишний раз нельзя. Ты же снова в Азкабане сидишь. Все понятно? — Рей кивнул. — Что дальше? Что там за угрозы Фаджу со стороны Лорда?

— Том угрожал нашему драгоценному министру, что пойдет на ряд терактов, если министр не подаст в отставку.

— Вот это наш Лорд. Абсолютно никакой логики. Министр его чуть ли не грудью весь прошлый год защищал, а он его в отставку. Он что-нибудь предпринял?

— Да. Брокдейлский мост — это его рук дело.

— Глупо, но ожидаемо. Надеюсь, такого больше не произойдет.

— Ты не надейся, а сделай, — Андре пошелестел бумагами. — У тебя сегодня встреча с представителем МИ-6. И скорее всего как раз по этому поводу.

Мать твою волшебницу, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Эта встреча будет тяжелой. Я вынужден буду давать обещания, а чтобы их выполнить, я должен быть подле Лорда, пока меня не сменят на этом посту Малфой с Мальсибером.

— Что-то еще?

— Мелочи. Дементоры недовольны, сообщают через своего представителя, что Так работать невозможно. Мол, у них постоянно пропадают куда-то подотчетные заключенные. То что идут дожди, и всем грустно, люди валят на этих самых дементоров…

— Ради Мерлина, мы где вообще живем? Это Англия, здесь всегда идет дождь и тоскливо. Не то что во Франции. Кстати, Рей, что у тебя там с Грейнджер.

— Ничего, — буркнул Рейнард.

— Он умудрился её оскорбить, — усмехнувшись проронил Эван. — Она ушла практически сразу же за вами, даже не оглянувшись.

— Каким образом? Это нужно сильно постараться, чтобы непробиваемую Грейнджер оскорбить. Даже у младшего Малфоя это через раз получается. — нам нужно было сделать небольшую передышку, поэтому все дружно уцепились за тему взаимоотношений Рея с Гермионой.

— Когда она спросила, пойдет ли ей такой же сарафан как у Фрай, он ей сказал…

— Я сказал ей правду, — взвился Рейнард.

— Рей, я понимаю, ты не умеешь ухаживать за девушками. Тебе это не нужно было делать, они сами к тебе в койку прыгали, но поверь мне, не как твоему начальнику, а как французу, — Эван сочувственно посмотрел на Мальсибера, — когда девушка задает такой вопрос, она хочет получить комплимент, и я бы на твоем месте ответил бы, что-то вроде: «В твоем нежном возрасте, дорогая, нет нужды подчеркивать твои прелестные достоинства и вводить окружающих тебя самцов в искушение». А не так, как ответил ты!

— И как он ответил? — я провел пальцем по губам, вспоминая злополучный сарафан. Фрай миниатюрная, но фигуристая с полностью сформировавшимся телом взрослой соблазнительной женщины. Гермиона невысокая и худенькая. Этот сарафан, сильно приталенный с открытым лифом, который заставлял мужиков оборачиваться вслед Фрай, капая при этом слюной, смотрелся бы на девочке довольно глупо.

— Он ответил, что то, что делает Фрай соблазнительнейшей из женщин, сделает Гермиону похожей на пугало с претензией на девицу не совсем тяжелого поведения.

— Рей, ты дебил? — спросил я весело.

— Да идите вы! Давайте уже продолжим!

— Да, в общем-то пока всё. Когда у Северуса встреча с МИ-6? — всё еще посмеиваясь спросил Филипп у Андре.

— Через три часа.

— Тогда у меня есть время, чтобы навестить одну даму, — я провел рукой по волосам и решительно поднялся. Пора разобраться со статуей.

Я вошел в комнату и в который раз поразился тому великолепному мастерству с которым была сделана статуя. Голос, как обычно, немного звенел серебристым колокольчиком и шел не от самой статуи, а, казалось, что отовсюду.

— Ты не в духе.

— Зачем ты его убила? — мне не нужно было объяснять, кого именно я имею в виду. Одно из преимуществ разговора с Оракулом.

— Он был дестабилизирующим фактором. Он и его кузина. Его смерть принесла больше дивидендов, чем потерь. Неужели ты сам не можешь этого просчитать?

— Знаешь, в тот момент, когда я начну с холодным расчетом просчитывать полезность существования какого либо разумного, чтобы таким образом определить будет ли он и дальше загрязнять воздух своим дыханием, в тот самый момент меня убьют. Эван получил подобный приказ уже давно, несколько лет назад.

Комната слегка крутанулась. Я на мгновение потерял ориентацию в пространстве.

— Зачем тебе такие сложности? Стань уже наконец Фолтом! При современных реалях, ты можешь вернуть величие темных магов. Ты снова можешь создать Империю!

— А если я не хочу? Не хочу Империю! Не хочу становиться полноценным Фолтом? Мои желания ты принимаешь к рассмотрению? Знаешь, я вполне мог бы прожить и с этим дестабилизирующим фактором.

— Нет, не мог бы. Тридцать к одному, что если бы Блек остался жить, то в конце концов погиб бы ты. Я всего лишь разменяла его жизнь на твою. Ты этим фактом тоже недоволен?

— Я хочу принимать такие решения сам! Только я сам вправе решать, стоит ли моя жизнь жизни другого человека.

— Твоя жизнь гораздо важнее, чем бесполезное существование этого никому не нужного Блека!

— Скажи это Гарри Поттеру.

Воцарилась тишина.

— Так было правильно, наварх, а Гарри Поттер однажды поймет, что его крестный не стал бы для него полноценной семьей. Он видел в нем все лишь отражение Джеймса, причем не очень качественное.

— Ты можешь быть права, а можешь и ошибаться. Ты Оракул, и тебе дано видеть будущее, но ты не разбираешься в человеческих чувствах. Что будет с мальчиком?

— Ему исполнится шестнадцать. Не переживай, у вас всё будет хорошо, сейчас это уже очевидно.

— Обещай мне, что не будешь больше вмешиваться.

Молчание, которое воцарилось после этих моих слов, показалось мне вечным, наконец раздался голос.

— Хорошо, обещаю.

Я чуть слышно выдохнул. Затем, вспомнив еще одну важную для меня деталь, я расстегнул рубашку и обнажил грудь.

— Ты случайно не знаешь, что это такое? — я кивнул на новую татуировку. Малфой прав, я такими темпами скоро на каторжника начну походить.

Раздался серебристый смех.

— Меня всегда поражала твоя манера выражать свои мысли. Ты бываешь похож на простолюдина. Случайно, я знаю, что это. Видимо, Хогвартсу надоело, что его директор постоянно отсутствует, вот он и выбрал себе нового.

— Хогвартс сам выбрал меня директором?

— Конечно. Это же не просто груда камней. Сам по себе замок является громадным артефактом. Так что, теперь ты директор Хогвартса, а Дамблдору, позволив войти в кабинет на правах хозяина, ты оставил представительские функции.

— И чем мне всё это грозит?

— Да ничем особым. Просто твое слово будет считаться решающим в любых спорных ситуациях, связанных с замком. Подберешь себе грамотных замов, и вполне можешь совмещать. Директору не обязательно что-то преподавать.

— Но почему я?

— А кто? Долорес Амбридж? Или может быть Филч? Хогвартс до того кто посмышленей дотянулся и отметил.

— Класс. Я стал директором Хогвартса, потому что между мною и Филчем, понятно кого выберут и я стал начальником Отдела Тайн, потому что вообще один из прежнего состава Отдела в живых остался. Видимо судьба у меня такая, по остаточному принципу места занимать. Я вот сейчас раздумываю, может мне обидеться?

— Ты лучше поспеши. Опаздывать на встречи такого уровня, что предстоит тебе сейчас, непозволительно даже начальнику Отдела Тайн, который по совместительству директором Хогвартса является.

— Мерлин, я совсем забыл про встречу.

— Ты всегда все забываешь, может тебе напоминалку приобрести.

— Да, тогда я точно буду знать, что что-то забыл, — я хихикнул и направился к выходу.

Уже когда я взялся за ручку двери, меня настиг задумчивый голос статуи.

— Зря вы не дали мне убрать кузину Блека. Она опасна для тебя. Будь хорошим мальчиком и начинай учиться играть словами, ведь ты сам знаешь, что в зависимости от постановки слов, смысл всей фразы может изменяться. Это относится ко всему, даже к клятвам.

— Ты сейчас о чем? — я обернулся и посмотрел на статую. Интересно, если бы она была живой, сколько войн началось бы ради этой Елены?

— Ни о чем, просто предупреждение. Иди, а то действительно опоздаешь.

Когда я вышел из комнаты, то наткнулся на ожидающих меня Эвана и Фернандо.

— Иди переодевайся, мы пойдем с тобой.

— Зачем?

— Так принято. Явиться одному, без сопровождающих лиц, считается признаком дурного тона, а мы ведь хотим произвести впечатление? — Эван слегка нахмурился и посмотрел за мое плечо. — А вот ты, Рей, уже час назад должен был быть в Скотланд-Ярде, почему ты еще здесь?

— Северус не невежа из подворотни, он прекрасно понимает, зачем нужно сопровождение, и я повторяю его вопрос, слегка перефразировав, почему именно ты идешь в сопровождении?

— Потому что я знаком со структурой подобных служб. Это система, Рей, и поэтому, в отличие от всех остальных, я смогу проследить, чтобы Северус не наломал дров. А ты что стоишь? Быстро переодеваться! — мда, остаточный принцип. Мною в моем Отделе командуют все кому не лень.

Встреча была назначена в парке, возле весьма живописного пруда. Когда мы появились, активировав портключ, на берегу ждал уже знакомый мне полковник Девис. С ним было двое бойцов. Сопровождение. Эван действительно очень хорошо разбирался в подобных тонкостях.

Девис едва заметно вздрогнул, когда мы появились перед ним, из неоткуда. Эван настоял на таком методе передвижения. Когда я спросил его, а как же магглы, которые могут гулять в это время в парке, полковник Роше задумчиво посмотрел на меня и все же соизволил ответить:

— Теперь я отчетливо вижу пробелы в твоем образовании. Мы займемся ликвидацией этих пробелов уже сегодня. Там скорее всего всё пространство оцеплено, а на каждом дереве сидит по два снайпера, с приказом в случае чего приветствовать гостей дружественным огнем. А появление с помощью портключа внесет элемент неожиданности и слегка ослабит внимание наблюдателей, ненадолго, минут на десять, но этого хватит, чтобы сразу уточнить все важные моменты.

Мы с Девисом синхронно сделали шаг навстречу друг другу и пожали руки. Сопровождение отстало примерно на два шага, когда мы двинулись вдоль кромки воды.

— Давайте обойдемся без разговоров о погоде, о природе, о наших семьях, и сразу перейдем к делу. Вы не возражаете, мистер Фолт?

— Нет. Я сам противник пустой болтовни. Зачем Вы меня пригласили сюда? Полюбоваться на лебедей? Они действительно прекрасны, но ведь не за этим же мы оказались здесь?

— Наши специалисты довольно долго пытались понять причину падения Брокдейлского моста. И пришли в конце концов к выводу, что было вмешательство из вне. Магическое вмешательство. Очень уж необычные повреждения опор и самого полотна. Вы не знаете, кто может быть в этом замешан? Ваш министр называл при встречи с премьер-министром имя Волдеморт. Кто он?

— Я не советую называть его по имени. — Ну Фадж и трепло, нужно его убирать с поста министра, пока он во все тяжкие не пустился.

— Я могу поинтересоваться, почему?

— Поинтересоваться можете, — ответил я равнодушно, затем все же решил прояснить ситуацию, и остановился. Эван с Фернандо замерли у меня за спиной. — Это существо, назвать его человеком благодаря ряду причин затруднительно, весьма сведущ в магии. Он, скажем так, скоро сможет отследить местоположение тех, кто его именует. И поверьте, ничего хорошего это не принесет никому. Если вы хотите как-то обозначать его в разговоре, говорите — Лорд.

— Хорошо, — Девис ненадолго задумался, — значит, Лорд. А теперь позвольте уточнить: почему все-таки был разрушен мост?

— Это произошло вследствие разногласий между министром Фаджем и Лордом, — тщательно подбирая каждое слово ответил я и покосился на Эвана. Тот едва заметно кивнул. Мы возобновили медленное движение вдоль пруда.

— Я надеюсь, что и Вы и ваш министр понимаете, что нас мало волнуют ваши внутренние разногласия, и это положение дел будет продолжаться ровно до того момента, пока не начнут страдать обычные граждане.

Мы вновь остановились. И развернулись лицом друг к другу.

— Вы мне угрожаете? — я понизил голос и прищурился.

— Нет. Безусловно, нет. Это всего лишь определение намерений. Ни одно правительство в мире, не будет терпеть подобного отношение к своим гражданам.

— Конечно. Только это самое правительство в праве решать, когда начать своих граждан губить. — мой голос почти упал до шепота. — А Вы уверены, Девис, — я намеренно опустил его звание, тем самым подчеркивая, что стою на социальной лестнице несколько выше маггловского полковника, — что вам и вашему правительству будет по силам справиться с магами?

— Почти уверен, мистер Фолт. Не такие уж и давние события очень наглядно доказали, что ни один маг не застрахован от пули, или взрыва гранаты. А найти ваши дома очень даже просто. Картинки из космоса очень четко показывают наличие пустот в, казалось бы, заселенных районах. Мы не видим ваших домов, но мы знаем, где они находятся. Особенно примечательно некое место, которое судя по площади может занимать крупный поселок или небольшой городок на севере Шотландии.

Я замер, Хогсмит.

— А Вам не кажется, Девис, что это глупо озвучивать мне свои намерения, — я почувствовал, что кончики пальцев потеплели.

— Я не хочу с Вами воевать, мистер Фолт, — Девис вздохнул. — Только не тогда, когда нам пришлось вместе сражаться и терять своих людей. Но такова политика МИ-6.Спеддинг вопил на весь Лондон, что если что-то подобное повторится, то он лично отдаст приказ провести превентивную точечную перепись магического населения. Это, конечно, было сказано в сердцах. Уже через минуту, шеф остыл и отдал приказ о встрече. Мне поручено выяснить, контролируете ли вы ситуацию, и чего нам следует ждать.

— Можете передать своему начальству, что ситуация под контролем и что наши внутренние разбирательства не затронут маггловский мир. Я, по крайней мере, сделаю всё возможное для этого. Очень скоро вашему премьер-министру представят нашего нового министра. Фаджу будет выдвинут вотум недоверия. Это всё, что вам следует знать. И еще, если ваше правительство примет решение об агрессии в отношении магов, то мы не будем молча ждать, пока нас «перепишут». Подобный сценарий развития событий, как не крути, не выгоден никому.

Мы вновь пошли вдоль кромки воды. Молчание слегказатягивалось. Я первым решил нарушить его.

— Вы не спрашиваете о зверских убийствах, не так давно всколыхнувших Великобританию.

— А зачем? Это серия. И судя по тому, что промежуток между убийствами сокращается, маньяк вошел во вкус. Это уже наше внутреннее дело.

— Не совсем. Последние жертвы были волшебницами. И одна из них занимала высокий пост в нашем Министерстве и была моим другом. Мой человек войдет в состав следственной бригады по этому делу. У меня просьба. Если вы его вычислите, не мешайте. Я также должен предупредить, что когда маньяк будет обнаружен… У нас нет причин оставлять его в живых. — Мы вновь остановились и Девис посмотрел мне в глаза. — Я не могу никого прощать, полковник, я просто не имею на это права.

Девис кивнул.

— Я понимаю. Тогда ответная просьба, пусть ваш человек постарается сделать всё чисто.

— Я предупрежу его. Возможно, наш маньяк просто не выдержит потрясения и умрет от инфаркта.

Девис кивнул и протянул мне руку.

— В таком случае, до свиданья, мистер Фолт. Я надеюсь, что наша следующая встреча состоится при менее напряженных обстоятельствах.

— До свидания, полковник. Я рассчитываю на то же самое.

Я пожал протянутую руку и, резко развернувшись, подошел к своей охране. Вытащил очередной карандаш. Эван и Фернандо ухватились за него: «Эйлин», и мы переместились сразу в мой кабинет, где я обратился к Роше:

— Эван, передай Филу и Гленде, что пора убирать Фаджа, и начинать готовить нашего жертвенного барана.

Эван кивнул и вышел. Вслед за ним вышел Фернандо.

Я, постояв несколько секунд, подошел к встроенному в стену шкафу и, достав оттуда черную мантию, принялся одеваться. Готовься, мой Лорд, мы сейчас будем часто встречаться.

Когда я уже собирался аппарировать к особняку Ноттов, меня остановил патронус Альбуса. Серебристый феникс возник прямо передо мной и произнес слабым голосом крестного:

— Сев, помоги, я похоже вляпался в дерьмо.»


— Мистер Мальсибер, Вы нашли того, кто убил тётю Амалию? — послышался робкий голосок, принадлежащий Сьюзан Боунс.

— Да, нашел. А Вы в этом сомневаетесь, мисс Боунс?

— Нет. Я уже ни в чем не сомневаюсь, и ни в чём не уверена.

— Рей, меня вот больше другое интересует, — Люциус посмотрел на Мальсибера, который сидел, осторожно прижимая к себе все еще довольно напряженную Гермиону. — Ты что действительно такой непробиваемый солдафон, который не смыслит ничего в обольщении?

— Люц, заткнись, — рявкнул Рейнард. — А ты, Перси, наоборот, продолжай.

Глава 22. Воскрешающий камень

«Сняв с себя мантию, и отшвырнув её в сторону, я вздохнул и направился на поиски карандаша, чтобы сделать порт-ключ. За этим занятием меня застал Рей, который появился прямо в центре кабинета.

— Твою мать, Рей! Не делай так больше! — Мальсибер ухмыльнулся и бросил использованный порт-ключ на стоящий рядом стол. — Ты почему не в полиции?

— Мне нужно кое-что уточнить, — ровно бросил он.

— И что же?

— Мне нужно попасть в дом к Амалии, осмотреть там всё как следует. Но, как ты догадываешься, я этого сделать не могу.

— С чего бы это? — я удивленно сдвинул брови и продолжил перерывать содержимое ящика.

— Ну, вероятно, там сейчас много авроров, а мне своей мордой светиться как-то не комильфо.

— Ты же уже был в доме, сам докладывал, — я вывалил содержимое ящика прямо на стол.

— Мельком осмотреться и досконально всё изучить — это не одно и то же, не находишь?

— И что ты от меня хочешь? — да где ж эти карандаши?!

— Вероятно какую-нибудь оборотку.

— А иллюзию?

— А ты знаешь, какая у Боунс защита стоит на воротах? Она была дольно мнительная и хотела полностью обезопасить себя и своих близких.

— Что ей в итоге не удалось сделать, — я со злостью вогнал ящик обратно в стол и повернулся к Мальсиберу. — Тебе что, сыворотку дать?

— Можешь дать, можешь сделать — мне без разницы. Только сомневаюсь, что мне нужна сыворотка. Я бы от зелья не отказался.

— Ты хам, — я усмехнулся.

— А ты в этом сомневался?

— Нет. Подожди, мне нужно найти карандаш.

— Зачем?

— Чтобы сделать из него порт-ключ, — я перешел к другому столу, лихорадочно перебирая содержимое уже этого ящика.

— Эм. А это принципиально? — Рей подошел ко мне и начал вяло перелистовать бумаги.

— Представь себе. Мне нужен именно карандаш. Такой круглый и оранжевый, которые бесплатно на кассе в строительном магазине раздают.

— Ты параноик? — Мальсибер хихикнул. — Боишься, что если будешь делать что-то из чего-то нового, то обязательно ничего не получится?

— Нет. Мне просто нужен карандаш. Круглый…

— И оранжевый, я помню. Ну, трансфигурируй в него что-нибудь. Хотя бы вот это, — он протянул мне листок пергамента, на котором было красивым женским почерком выведено очередное признание в любви, на этот раз признавались в любви Андре.

— Ты что, издеваешься?

— Нет. Мне кажется, что издеваешься ты. Карандаш ему нужен, оранжевый! Аппарировать же ты не можешь, — Рей всплеснул руками и одним движением руки, не применяя палочку, из бумаги сотворил заказанный карандаш.

— Не могу. У меня есть только координаты, а при аппарация, я могу значительно промахнуться с местом приземления. Альбус не совсем надежный в этом плане человек.

— Ты? Промахнешься? — скептически проговорил Рей и прислонился к краю стола.

— Вполне могу. Я же невнимательный…

— Да-да никому не нужный свин, я помню.

— Я такого не говорил!

— Я просто перефразировал, — он рассмеялся и протяну мне карандаш. — Теперь ты можешь сотворить движением брови порт-ключ и, наконец, дать мне оборотку?

— Не могу, — я вертел в руках карандаш вполне похожий предмет моей заминки и внимательно его рассматривал.

— Но почему? — практически заорал Рей.

— Я знаю, что он трансфигурирован и что он ненастоящий.

— У тебя мозг ненастоящий! Ты долго из себя моего домового эльфа строить будешь? Амодио не может это выкинуть, Амодио не может это убрать — это же сделал сам хозяин. Амодио считает, что хозяин поступает неправильно, если не считается с принципами и пристрастиями своего отца.

— Ты сейчас о чем? — я замер в одной позе, стараясь даже не дышать. Последние события напрочь выбили из моей головы некоторые моменты. Например, что отца Мальсибера нет в живых. Но кто же знал, что Рею перейдет что-то по наследству?

— Я не понял все до конца, но тот факт, что моего отца нет в живых мне сообщили гоблины где-то месяц назад. Оказывается, он перед самой смертью написал завещание, в котором говорилось, что он всё отдает мне по доброй воле, находясь в трезвом и ясном сознании, в чем я сильно сомневаюсь. Я хотел навести порядки в Холе, но этот чокнутый эльф страдает практически теми же комплексами, что и ты.

— А от чего он умер? — я равнодушно начал снова перебирать содержимое стола, стараясь не смотреть в сторону друга.

— Ты зачем из меня живодера-то делаешь? Я что способен убить эльфа только за то, что у него паранойя?

— Да причем здесь эльф! Ты хоть когда-нибудь можешь нормально разговаривать, а?

— Могу. Вон, с Грейнджер уже поговорил. А как умер мой родитель я не имею ни малейшего понятия. Я не интересовался.

— Рей. У меня проблема, — я сокрушенно опустил руки и взглядом побитого спаниеля посмотрел на друга.

— Ну что? Все тот же карандаш? Сев, если ты не переборешь свои страхи перед остальными вещами, кроме канцелярских принадлежностей, то эту войну мы не выиграем. Потому что у тебя просто может в самый ответственный момент не оказаться под рукой булавки!

— Мне нужно в магазин, — я сам не до конца понимал, почему меня переклинило. У меня просто в голове не укладывалось, что с крестным могло случиться что-то до такой степени серьезное, что он позвал меня на помощь.

— Скажи сначала, зачем тебе Альбус, почему ты к нему не можешь просто аппарировать, причем здесь карандаши, и в каком магазине они продаются?

— У него какие-то проблемы. Он сидит сейчас в каком-то лесу на открытой полянке и слишком хочет меня видеть.

— То есть, ты хочешь сказать, что твой крестный сейчас в какой-то нехорошей ситуации, а ты не можешь сделать порт-ключ из-за того, что у тебя закончились карандаши? Почему ты так не любишь старика? — Рейнард прищурил глаза и пристально на меня посмотрел.

— Почему не люблю?

— Вот и я спрашиваю, почему. Ладно, я за твоим карандашом, а ты пока приготовь мне оборотку и антидот. Хорошо? — я кивнул и направился к шкафчику с зельями. Когда я обернулся, Мальсибера в комнате уже не было.»

— То есть, ты хочешь сказать, что я чуть не отбросил свои мягкие тапочки только потому, что у Северуса закончились карандаши? — подскочил со своего места Альбус Дамблдор.

— Ну, — замялся Рейнард. — Видимо так. Хотя, насколько мы все видим, Северус успел.

— Он не опоздал, если говорить правильно, — вздохнул Альбус и сел обратно. — Эйлин, почему у тебя такой странный сын?

— Может быть потому, что у него странные родственники? Перси, читай. Мне не терпится узнать, что произошло с этим товарищем на той полянке.


«Спустя несколько минут, после того, как Рей притащил целую коробку карандашей, вероятно ограбив этот самый строительный магазин, я сделал порт-ключ и, прежде чем переместиться по указанным координатам, отдал Мальсиберу зелье, в которое совершенно бездумно от души плеснул собственной крови.

Красивое место: зеленая трава, лес вокруг опушки, птички поют, и крестный сидит с обреченным видом, опершись на поваленную сосенку со страдальческим выражением на бледном лице. Всё это я выяснил, когда подошел поближе. Сомневаюсь, что Альбус сотворил такую мину на своей физиономии специально.

— Ну, и какие у тебя могут быть проблемы в столь чудном месте? — крикнул я, направляясь в его сторону. Перебросило меня в центр опушки, от которой до края было довольно далеко. — Решил сменить место отдыха? Надоел шумный Хогвартс, и ты решил отдохнуть не на пляже, а в лесу? Кстати, где мы? — я подошел к нему и смог оценить его внешний вид. Выглядел крестный неважно. Кроме бледности на лице, я заметил, что его лоб украшала приличных размеров шишка, а в седой бороде виднелись капли запекшейся крови.

— Не знаю, — прохрипел он и закашлялся.

— Как это ты не знаешь? — я присел рядом с ним. — Знаешь, не нравишься ты мне.

— Да и ты не всегда своей смазливой мордой светишь, — огрызнулся Альбус. Шутит, значит не при смерти. Он поднял руку, чтобы потереть лоб. Сначала я увидел кольцо, с камнем в центре, который все вокруг обзывают Воскрешающим, а потом последствия тупости моего крестного. Обугленная черная рука. Я обхватил его пораженную руку за запястье и помахал ею перед носом Альбуса.

— И что это? — прошипел я.

— Ну… это… понимаешь…

— Понимаю. Годы шли, маразм крепчал, — я продолжал трясти его рукой, что создавало ему, небольшой дискомфорт, нежели боль.

— Северус, — возмутился он. — Почему ты всегда считаешь меня старым маразматиком, а не просто больным престарелым мудрецом.

— Зачем ты столько много ошибок в одном слове сделал? Какой из тебя мудрец? Маразм, кстати, тоже болезнь. Неплохо в Мунго лечится. И теперь, после этого, я тебя отправлю туда на принудительное лечение, приписав еще несколько психических отклонений.

— Сев! Ты даже не спросишь, как это произошло?

— А что тут понимать? Ты зачем-то поперся проверять крестражи, я прав? — Альбус кивнул. — Ладно, проверить их действительно не помешает, но, набредя на вот это милое колечко, ты, вероятно, решил, что девять перстней на обеих руках тебе недостаточно, и что правому мизинцу, подумал ты немного обидно, что к нему применяют такую непонятную дискриминацию? Я правильно излагаю?

— Ну, Сев! Я просто хотел…

— Мне плевать, что ты там хотел. Вероятно купился на сказки про то, что этот камень открывает дверь из зазеркалья и притягивает давным-давно упокоенных покойников. Но ты не учел, что маразм крепчает, и что для того, чтобы пообщаться с давно умершими, необходим трудный ритуал. Действительно, решил ты, а чего напрягаться-то, когда вот он Воскрешающий камень. Только вот, Воскрешающего камня в природе не существует…

— Но…

— И таки подавил страдание ущемленного обидой маленького пальца! — я перешел на крик, и с силой сдернул с его руки кольцо.

— Это же один из Даров… — попытался все время вклиниться крестный и отобрать у меня кольцо обратно.

— Заткнись, — прорычал я. — Я тебе говорил тысячу и восемь раз, что никаких Даров не существует. Говорил? — Альбус понял, что в данной ситуации меня все равно не перебьешь и обреченно кивнул. — Говорил. Теперь я разрешу тебе ответить на один вопрос, и не буду перебивать. Допустим, ты надел это кольцо, — голос мой превратился в шелк, — а это, о чудо! не Воскрешающий камень, ошибся, с кем не бывает, а крестраж, коим он и должен был оказаться, что бы ты делал тогда?

— Северус, я всегда думал, что крестражи не действуют на Темных магов. Поэтому решил, что надев его, ничего не произойдет…

— Я ошибся. Я как преподаватель с огромным опытом не могу слушать этот бред. Значит, ты всерьез считаешь, что крестраж и, ладно, я даже снизойду до того, что назову концентратор Воскрешающим камнем, который по своей сути является артефактом, смогут сосуществовать вместе?

— А?.. — Альбус замер с открытым ртом и серьезно задумался.

— Дошло?

— Да… То есть, не совсем. Если ты говоришь, что артефакт не сможет существовать вместе с крестражем, являясь по сути своей всего лишь сосудом, в который заперта душа, то где тогда сам крестраж? Нет, я совсем нечего не понял. Вероятно, я слишком ушибся, когда влетел на огромной скорости в это дерево.

— Это ты дерево что ли сшиб? — я посмотрел на поваленную сосну и рассмеялся. — Это с какой ты скоростью и откуда летел?

— Я тебе потом расскажу. Объясни мне, что это за ситуация получается с этим кольцом? Хотя нет, скажи сначала, я умру?

— Конечно умрешь, не собираешься же ты жить вечно. Но не сегодня. Однако руку придется ампутировать, — я сделал страдальческое лицо и глубоко вздохнул.

— Сев! Не шути так со мной! — вскричал крестный и резво вскочил на ноги. Я подавил в себе все эмоции и продолжал смотреть на него с каменным лицом. — А ты и не шутишь, — он вздохнул и опустился на свое прежнее место, поглаживая обожженную руку. Мы провели в скорбящей тишине несколько минут. Потом я подумал, что Альбус вдоволь получил за содеянное и рассмеялся. — Сев! Я тебя убью! — он заорал и потянулся руками к моей шее.

— Если убьешь, то руку точно придется отпилить, — я продолжал улыбаться.

— Ладно, — выдохнул он и сложил руки на груди. — Я тебя внимательно слушаю.

— А что тут рассказывать? Просто Лорд ошибся. Причем сильно. Вероятно, в то время ему не хватало знаний, или он просто не читал в детстве сказки. Обряд он провел правильно, отхватил от себя небольшой кусок и впихнул вот в это кольцо. Но в библиотечной книжке не сказано, что произойдет с осколком души, если заключить ее вещь, являющуюся артефактом. Мы изучили эту проблему. В общем, дальнейшее развитие событий пойдет следующим образом. Артефакт и довольно сильный всплеск магии, направленный против него вступят в конфликт, и между ними произойдет борьба интересов. Вот первый путь развития событий: крестраж выиграет соревнование и вытеснит всю заложенную в артефакт сущность. В этом случае эта сущность уничтожится вместе с сосудом для крестража. Произойдет большой бум, в результате которого крестраж либо самоуничтожится, либо будет обречен на вечные скитания в атмосфере. Есть другой путь: артефакт окажется сильнее, и тогда произойдет уничтожение чуждого для него элемента без повреждения самого артефакта. Но. Это все законно для обычных артефактов. Если артефакт будет настолько сильный, как вот этот концентратор, — я подбросил вверх наследие Фолтов, и лениво его поймал, — то тот просто поглотит крестраж. И будет создавать видимость сосуда.

— Зачем?

— Скорее всего рассчитывая на еще одного идиота, который так вкусно его покормит.

— А как же диадема Ровены и медальон Салазара?

— А кто тебе сказал, что они имеют артефактную сущность? Это просто красивые цацки, когда-то, да, принадлежащие Основателям. А всё, что про них говорят — это легенды. А знаешь, что отличает легенды от достоверных исторических хроник? Легенды в большинстве своём придумываются.

— Хорошо, а как же палочка?! Ты не можешь отрицать, что палочка — артефакт.

— А я и не отрицаю. Просто твой феникс… Ладно не буду оскорблять твою птичку. Перо феникса — это своего рода энергия положительно заряженная, а крестраж почти то же самое, только со знаком минус. Поэтому они прекрасно уживались друг с другом, пока крестраж не решил активироваться, а в результате мы получили что? Правильно, кучу проблем с Поттером.

— То есть, если резюмировать всё то, что ты сейчас наговорил, крестража в кольце нет?

— Причем довольно давно, — я утвердительно кивнул. — Альбус, это концентратор направления волновой энергии. Он концентрирует все в себе, чтобы в дальнейшем отдать накопленное тому темному, который им владеет. Крестраж — это чистая энергия. Что может быть вкуснее для концентратора? — я ткнул под нос крестного кольцо.

— Тогда, что со мной произошло? — он поднес руку к своим глазам.

— А ты в красках опиши, что произошло, и до тебя может быть и дойдет. В нашем разговоре уже звучал ответ на твой вопрос.

— Только не перебивай меня своими едкими замечаниями, — проворчал Альбус.

— А ты давай без излишней болтологии. А то ты любишь воду доливать в предложения из одного слова, превращая то в целое болото, — я прислонился к какому-то дереву и уставился на крестного.

— Вечно ты все опошлишь, — я слегка поперхнулся. Так выражается только Малфой. Видимо, мы с Люцем как-то неправильно влияем на старика. — Ладно. В общем, перебирая старые бумаги, я обнаружил, что кольцо Мраксов, из которого Лорд сделал крестраж, имеет в своей структуре камень. Не простой камень, а тот, который я так долго ищу. В общем, я прекрасно знал, что оно находится в хижине, в которой влачили свое существование, когда-то блистательные Мраксы, и что его охраняют твои ребята. Вероятно, чтобы кольцо никуда случайно не пропало. И что они имеют приказ, сразу же сообщать тебе, если кто-то (даже если этим кем-то является Альбус Дамблдор) забрал его. Я аппарировал в эту хибару и увидел кольцо лежащим в центре комнаты. Вы бы хоть его спрятали получше, а то это слишком вызывающе, — я вскинул бровь, призывая его не отвлекаться — Ну, я его поднял и начал внимательно рассматривать. Да, камень в кольце именно Воскрешающим камнем и оказался, — я не удержался и хмыкнул. — И я решил его опробовать на месте, прекрасно зная, что из помещения этот объект может вынести только Том, ты, Мальсибер или кто-то с твоего разрешения. Я повернул его три раза и надел на палец, чтобы не потерять. Я ожидал увидеть что угодно, кроме яркой красной вспышки, оглушающего воя и того, что произошло потом. Меня подняло вверх, несколько раз перекрутило, артефакты на левой руке нагрелись и раскалились добела. Я на миг потерял сознание, а когда пришел в себя, то обнаружил себя летящим над этим самым лесом. Когда я попытался спуститься, меня подбросило еще выше, а потом я резко практически вошел в пике. Над самой землей меня развернуло и понесло вперед, пока я не встретил своей головой естественное препятствие, оказавшееся тем якорем, что меня остановил. Вот и все. Надеюсь, без словесных преукрашений и довольно кратко?

Я кивнул. Да, такая встряска, наверное, тяжела для старческого организма.

— Ну, и что ты молчишь?

— А что тут сказать? Артефакт накопил в себе огромное количество энергии, и ему просто необходимо было ее куда-то выплеснуть. А пользоваться этой штуковиной может только Темный маг. Ты же, вместо того, чтобы воспользоваться концентратором по назначению, попытался сотворить с ним что-то непотребное, вот он и взбесился. Тем более, магический потенциал у тебя огромный, и, вдобавок, на тебе навешано огромное количество магических побрякушек. Вот и произошло то, что произошло. Все твои кольца на левой руке активировались. Смею предположить, что что-то отвечало за мгновенное всеобщее оглушение — вот и красная вспышка, аппарацию — вот тебя и вынесло непонятно куда, левитацию, да и много чего еще, о чем ты мог забыть или мне не сказать.

— Понятно. Значит это все-таки не Воскрешающий камень? — с несчастным видом проговорил Альбус.

— Да. Знаешь, чтобы твою руку не пришлось действительно отделять от твоего тела, нам нужно в Хогвартс. Там у меня есть кое-какое зелье. И еще, — я немного замялся, не зная как казать об этом крестному. Не посчитает он это за личное оскорбление? — У меня есть план. Только не кричи, ладно?

— Что ты хочешь со мной сотворить? — Альбус прищурился.

— Я хочу воспользоваться этой ситуацией, — тихо проговорил я.

— Все-таки оттяпать мне руку? Так вот, я тебе не дамся!

— Нет. Нужно тебя убить, — по тем эмоциям, которые отразились на его лице, можно было судить о том, что в Мунго он нашел себе соседа по палате. — Не по-настоящему. Лорд никогда не пойдет в атаку, пока жив сильнейший маг, и один из тех которых он, как минимум, опасается.

— Если бы он знал обо всех сильных магах, он бы с горя съел свои крестражи, — горько усмехнулся Альбус.

— Да меня не особо волнует, как он сдохнет. Есть одна вещь, которую нужно обсудить, пока мы не вернулись в школу.

— Ну, моё убийство обсуждать сейчас, я не считаю логичным, — он поднялся и серьезно на меня смотрел.

— Значит ты не против?

— Я? Против? Да это будет просто замечательно! — он ослепительно улыбнулся.

— В общем, мне нужно, чтобы ты накладывал иллюзию на руку. Так, как она выглядит сейчас.

— Зачем?

— Чтобы все видели и подозревали, что директор умирает.

— Но…

— Особенно, ты должен это часто демонстрировать Гарри Поттеру. И объяснить ему, что существуют крестражи, и он должен будет их найти.

— Почему он?

— Потому что я хочу, чтобы парень действительно начал чему-то учиться! Чтобы он понял, что это не игра! Чтобы понял, что чтобы справиться с Лордом одного Экспеллиармуса будет недостаточно! — я стукнул рукой о ствол дерева. — Я, наконец, хочу, чтобы он перестал быть безвольной тряпкой и чтобы научился хоть иногда думать самостоятельно.

— Я все понял. Ну что поехали?

— Поехали, — я взял его за руку и мы аппарировали в Хогвартс.

В кабинете Альбус сразу сел в свое кресло, а я кинул кольцо перед ним на стол, на котором лежал меч. Тот самый меч, который мы буквально на коленке собрали за несколько минут, казалось в прошлой жизни.

— Это что?

— Меч.

— Я вижу, что не вилка! Что здесь делает мой меч?

— Лежит. Его нужно запихать обратно в Шляпу. Потому что Гарри прекрасно помнит, как выглядит меч Годрика Гриффиндора, которым он убил василиска.

— Ладно, допустим. А как он оказался у тебя?

— Попросил Эйлин мне его принести, — ладно. Хорошо, что маму попросил. А то с него станется перерыть все мои вещи в поисках оружия.

— Сиди здесь, я быстро схожу за зельем и вернусь.

Альбус кивнул, а я отправился в свои апартаменты.»


Перси замолчал и потянулся к стакану с водой. Все недоуменно молчали и смотрели на Альбуса.

— Но все же как Вы выжили? — воскликнул Драко.

— Я же видел, как в вас попал зеленый луч, и вы упали с башни! — закричал Гарри Поттер.

— Зеленый луч, — прошептал Драко. — Поттер, я все понял. А ты?

— А… — задумался Гарри, а все ждали, додумается мальчик или нет. Потом он ударил себя ладонью по лбу и воскликнул. — Точно! Он же темный. А Авада на темных не действует.

— Меня больше всего интересует, как Северус обошел Непреложный обет, — прошептала Нарцисса и глубоко вздохнула.


— Мама, крестный всегда умел играть словами, — бросил Малфой и повернулся в сторону Перси. — Уизли, читай.

Глава 23. Непреложный обет

Я вернулся в кабинет Альбуса вместе с флакончиком противошокового зелья. Ничего сверхъестественного ему не требуется. А рука и сама заживет. Так, небольшой ожог. Подкорректировать только нужно, чтобы процесс быстрее пошел. Дамблдор сидел в своём высоком кресле за письменным столом и спал. Голова крестного была наклонена набок, а травмированная рука плетью свисала вниз. Хорошая картинка, нужно зафиксировать в памяти. Умирающий директор и его преданный преподаватель, приводящий старика в чувство. Я подошел к нему и рявкнул в ухо:

— Доброе утро, Афганистан! — я не знаю почему я крикнул именно это, но эффект был просто потрясающим. Альбус вскочил, и, схватив палочку, резво бросил прямо перед собой волну чистой магии, которая снесла два шкафа и разбила думосбор. Я покачал головой. Наверно новый ему прислать нужно будет, а то некрасиво как-то получилось. — Ты что разбушевался, а? — я подошел к нему и внимательно заглянул в осоловевшие глаза.

— Ты! Да ты!.. Северус, твою бешенную мать! Какого хрена, а? — заорал он на меня.

— А что ты спишь? Ночь на дворе, а он спит. Я, между прочим, тоже хочу спать. И вообще меня жена дома ждет, а ты меня задерживаешь.

— Задерживаю я его! — продолжал орать он.

— Я маме обязательно передам от тебя привет, — улыбнулся ему я.

— А ты мне не угрожай, — уже более спокойно проговорил он.

— А ты меня не задерживай! — зарычал я и, схватив его руку за запястье, наложил заклинание восстановления. Вообще-то я хотел наложить заклятие отмены, но в последний момент передумал. Боль, которую испытал крестный была наверное невыносимой, потому что он сразу потерял сознание, оставив меня наедине с его рукой. Я недоуменно нахмурился. Не такая уж и серьезная травма, чтобы глаза закатывать. Завершив заклинание, я похлопал его по щекам и дождался, когда тот откроет глаза.

— Очухался?

— Иди ты прямо туда, куда я только что подумал тебя отправить, — буркнул он и вновь начал заваливаться на бок.

— Эй, хватит сознание тут постоянно терять! — я схватил его за руку и пробормотал чудо-заклинание, которое изобрели наши чудо-ученые по просьбе Рея. Заклинание местного обезболивания. Хорошая вещь, не нужно зелья литрами пить. Когда крестный пришел в себя, я сразу влил в его рот золотистое противошоковое зелье. Осмотрев его руку еще раз, я обратил свое внимание на одно замечательное колечко. Перстенек с рубином, который являлся одним из самых мощных защитных артефактов, которые только существуют в природе. Обычно Альбус его не надевает. Вдруг кому-нибудь захочется гнилым помидором в директора кинуть, и все… Размажет неудавшегося покусителя на чистоту мантии по стенке неаппетитной кашей. Теперь понятно почему Дамблдор чувствовал боль в руке. Кольцо явно сигнализировало ему о том, что происходит что-то нехорошее, а против другого Темного выступать — всё равно что с детской лопаткой против дракона. Артефакты, как мне кажется порой, обладают собственным интеллектом. Я ткнул пальцем в кольцо и резко спросил:

— Зачем? Зачем ты надел это кольцо? На него наложено заклятие, и ты не мог этого не знать… Зачем тебе вообще понадобилось его трогать?

Альбус понял, что его ждет очередная взбучка, слегка поморщился и пробормотал:

— Я… сделал глупость.

— Ну да одной больше, одной меньше, какая разница? Только тебе не кажется, что ты сделал слишком много необдуманных поступков за последний день, а?

Дамблдор не ответил. Ну еще бы.

— Альбус, а давай мы тебе руку все-таки оттяпаем, а? Для правдоподобности? — задумчиво протянул я.

Альбус вновь промолчал и поднял ее к своему лицу, начиная заново рассматривать.

— А убить меня без членовредительство можно?

— Нет, — улыбнулся я. — Как вообще возможно убить сильнейшего мага с двумя руками? Это просто нереально. Да никто не поверит, что Северус Снейп убил Альбуса Дамблдора, причем целого Альбуса без каких-либо заметных дефектов. Они же не знают, что этих самых дефектов полным-полно, только психического характера.

— Все реально, вы отлично справитесь и без новинок в твоем анатомическом музее. Сколько мне осталось, как ты думаешь?

Я задумался. А сколько нам нужно для полной подготовки? Год? Полгода? Все будет обговорено несколько раз. Много факторов должно сыграть, прежде чем мы начнем заниматься официальным смещением с должности нынешнего (бывшего) директора Школы.

— Не могу сказать. Может быть, год. Для знающих про крестражи людей и про откат, который ждет неудачника, очевидно, что сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться, это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются. Тебе повезло, что ты Темный, между прочим.

— И что это не крестраж, ага, — улыбнулся Альбус. Судя по виду крестного, он уже ждал, когда будет происходить шумиха вокруг его смерти, и что можно без зазрения совести уехать из Британии куда подальше и больше не возвращаться. А вот хрен тебе. Я обязательно найду, чем тебя занять.

— После смерти не думай, что просто так свалишь, — нейтральным голосом проговорил я.

— Как мне повезло, как невероятно повезло, что у меня есть ты, Северус, — с сарказмом в голосе проговорил он. Вероятно, весь мой план по привлечению старика к общественным работам не очень того взбодрил.

— Не ерничай. Тебя между прочим убивать будет старательно и безуспешно один из твоих любимых учеников.

— В смысле? — подпрыгнул он. — Ты что офонарел? Зачем меня будет убивать Гарри? Он никогда на это не пойдет!

— Значит, кроме Поттера у тебя любимчиков нет? Лорд между прочим, жестоко наказывает парня за промахи отца.

— Ты шутишь?

— Нет. Он дал ему задание убить тебя. Что-то в этом духе. Мне днем сообщила об этом Нарцисса через своего патронуса, поэтому подробностей я не знаю. — Днем, в то время пока Мальсибер искал мне карандаши, действительно появлялся патронус Цисси и с истеричностью, совсем не свойственной истинной леди, вопил: о Метке, которую принял Драко, о свихнувшемся Лорде, который дает всем подряд странные поручения и почему-то обосновался в ее Мэноре, и самое интересное, где этот козел Малфой опять шляется — найду убью! А затем более спокойным голосом заявил, что леди Малфой желает видеть мистера Снейпа в Тупике, а также дата и время встречи. И ведь действительно ведь нужно придти и не опаздывать, а то найдет и убьет. Потом оплакивать будет на могиле невинноубиенного мужа, рядом с которой будет еще один холмик, как напоминание о его лучшем друге, который был слишком лучшим.

— Что-то в этом духе… — пробормотал Альбус. — Я, видимо, дожился до того момента, когда какие-то уроды заставляют детей убивать против их воли, — сказал Дамблдор, с усилием выпрямляясь в кресле, практически не размыкая губ. — Ну что ж, это сильно упрощает дело.

Я не понял ничего. Его эта весть добила что ли? Он что всерьез верит, что маленький Малфой хоть когда-то кого-то тронет пальцем? Да я на все двести процентов уверен, что парень будет делать все, чтобы его поймали, тем самым как бы говоря Лорду, сделал, мол, все что мог, но увы, не вышло.

— Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня лорд Волдеморт. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня.

Так, я, кажется, начал понимать, что тот хочет сделать. Я опустился в кресло, напротив стола Дамблдора.

— Тёмный Лорд и не ждёт, что Драко добьётся успеха. Это просто наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал и наказание, — осторожно напомнил я ему, чтобы тот не дофантазировал до чего-нибудь фантастически невыполнимого.

— Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, как, разумеется, и мне, — сказал Дамблдор. — Ну а естественный преемник по этому заданию, после провала Драко, будешь ты, если я правильно понимаю?

— Сомневаюсь, — я хихикнул. — Это Лорда просто добьет, если я еще и Дамблдора легким движением палочки выведу из строя. У него не получилось, а у меня должно получиться?

— А что если таким способом он захочет тебя убить? — прищурив глаза проговорил Альбус.

— А кто ему сказал, что я дам тебе это сделать? Да не будет он подписывать себе смертный приговор, потому что, если не получится у меня, и ты меня убьешь — останется один озлобленный директор, которого кинули и предали. Все, ничего хорошего для Лорда не будет. Если одержу победу я — то зачем мне прислуживать какому-то безносому хрену, когда за мной пойдет слава, круче, чем о Лорде?

— Ты думаешь, он будет задумываться о том, что ты захочешь его сместить? Я уверяю тебя, у Тома мания величия.

— И что ты предлагаешь?

Настала короткая пауза.

— Так пускай этим и будет план Лорда.

— Ты здоров?

— Да. Смотри. Он направляет вас меня убить. Следовательно, Лорд полагает, что в ближайшем будущем ему больше не нужен будет соглядатай в Хогвартсе? Убив директора, он будет думать о чем?

— Что захватит Школу, — я улыбнулся. Все логично. Если вместо головорезов Лорда здесь будут работать мои люди, дети будут в полной безопасности.

— Когда будем репетировать?

— Не знаю. Я еще не решил, кто будет исполнять роль твоего убийцы.

— Только не говори, что хочешь отправить Драко?

— А почему нет? Это ведь игра. Зная это, он не будет херней страдать.

— Кстати о страдать. Выясни, что собирается делать Драко. Напуганный пятнадцатилетний мальчишка опасен и для самого себя, и для окружающих. Предложи ему помощь и руководство, он их, наверное, примет.

— Ага. Примет. Он считает, что я где-то скрываю его отца, и что того нет в Азкабане. Как только меня видит, так кидается с требованием вернуть ему, наконец, любимого папу.

— И всё-таки попробуй. И я хочу, чтобы ты не думал ни о чем, а выполнил это план сам. Я должен видеть, как родной мне человек, будет убивать меня. Я хочу видеть его лицо, ненависть в глазах, чтобы знать, как это выглядит, если когда-нибудь произойдет…

— А давай я тебе что-нибудь отпилю? Руку, например, и тем самым утолю свою жажду мести за сложное травоядное детство?

— Сев!

— Ты хочешь, чтобы я сделал это прямо сейчас? Или дать ещё несколько минут, чтобы составить эпитафию?

— Сев! Хватит уже. Тебя жена ждет. Так что думай, как связать Драко, тебя и в конечном итоге школу.

— Никогда не думал, что ты заботишься о Школе. Ладно, время позднее. Мне нужно обсудить все это в своем кругу здравомыслящих. Я даже знаю, кто будет преподавать в Школе, если ничего не случиться.

— Мальсибер?

— Он самый. Еще Фил и кто-то из спецов.

— Ага, маггловедение.

— Ну а что? Дети быстро поймут, что недооценивать магглов не очень то и безопасно.

Мы рассмеялись. Поговорили еще немного, и я, наконец, отправился в Тупик. Через час должна состояться встреча с Нарциссой.»


— Но это что получается? — вскочил вдруг со своего места Поттер. — Я так понимаю, что это именно тот разговор, который был в воспоминаниях Снейпа. Но это совсем не тот разговор! Они же не о том говорили! Смысл тот же, но разговаривали они другими словами, другим тоном! Там… там…

— Гарри, мальчик мой, успокойся, — улыбнулся Альбус. — Все будет, наверное, позже описано со всеми подробными деталями.

— Да-да, Гарри, садись. Я даже не сомневаюсь, что они чего-то намудрили, — отмахнулся Люциус. — Уизли, читайте. Мне вот хочется узнать, о чем моя жена разговаривала с Северусом.


«Подойдя к дому, я обнаружил на крыльце замерзшего Хвоста. Что он здесь делает, не было загадкой. Скорее всего, Лорд послал его шпионить за своим преданнейшим слугой. Если Хвост его найдет, разумеется. Только зачем это был нужно Лорду, если тому прекрасно известно, что я живу в Хогвартсе, и другого дома у меня как такового нет. Скорее всего, тому тоже надоел вечно дрожащий Питтегрю, и Лорд решил таким способом убрать того со своих глаз. Каким-то невероятным образом эта крыса умудрилась достать адрес моего дома в Тупике. Хотя, если подумать, то особой проблемой это не являлось. Как говорил Милтон когда-то: никто ничего не скрывает, нужно просто знать, где смотреть. Видимо, Хвост не настолько туп, как хочет казаться.

А вот зайти в дом, для него было проблематично. Поэтому Питер не придумал ничего лучшего, чем сидеть на крыльце и караулить момент возвращения хозяина дома.

Я подошел неслышно и принялся разглядывать Питера. Жалкий человечек, выглядящий гораздо старше своего возраста. А ведь мы с ним ровесники. Это надо же так сильно себя не любить. Почему он вообще пошел за Лордом? Или за этой шайкой Поттер — Сириус семенил по пятам? Выбирал более сильного? Бред. Если бы он только на силу ориентировался, то перед Альбусом бы скорее ползал. Может он мазохист? Интересно, что хуже: десяток Круциатусов или полкило лимонных долек? Как же мне повезло, что не с чем сравнивать. И все-таки, что Хвосту нужно?

Я подошел и тронул Питера за плечо. Тот встрепенулся и посмотрел на меня снизу вверх.

— Пошли, пока ты совсем не околел, — я открыл дверь и практически впихнул в дом Хвоста.

Тот застыл на пороге, глядя куда-то в пол.

— Слушай, Питер. Ты знаешь, я ведь горжусь, что у меня личный шпик появился. Так что не стесняйся, проверь здесь всё. Может, и найдешь чего интересного. Ну что мне тебя шпионской работе учить? Так я её не знаю, я всего лишь зельевар, ты не забыл?

— Темный Лорд послал меня помогать тебе.

— И каким образом ты сможешь мне помочь? Ну ладно-ладно, можешь пыль протереть, покажешь пример эльфам как себя следует вести, — Питер вздернулся было, но быстро вжал голову в плечи. Я бы после таких слов, как минимум, сломал бы собеседнику нос. Мда.

Я открыл проход на второй этаж, спрятанный за книжными полками, и кивнул на лестницу.

— Иди, там есть комната, примешь горячий душ, и… В общем, согревайся. И начинай осваивать новое для тебя ремесло шпиона, но не обещаю тебе, что будет просто, — я наклонился к его уху и прошептал: — Это ведь будет наша маленькая тайна, что я знаю, почему ты здесь. Но я ничего Лорду не скажу.

Хвост, как-то странно всхлипнув, побежал наверх. Это было бы смешно, если бы он не был настолько жалок.

Сев в кресло в гостиной, я взял со столика газету. Мои эльфы в последнее время стали себя прилично вести, что удивляло меня до глубины души. Кроме того, что этот дом в относительном порядке содержат, так еще и вон свежие газеты притаскивают, а вдруг хозяин почитать решит? Но выбрать из всего чтива «Ведьмин досуг» было как-то слишком. Рано я их хвалить начал.

Прежде чем просмотреть, что это за дрянь, чтобы скоротать ожидание, я вызвал патронус. Один вид лани заставил меня поморщиться так, будто у меня все зубы разом заболели.

— Ну что тебе от меня нужно, а? Найди Фрай и передай ей, что я задержусь, пусть не волнуется.

Лань несколько секунд рассматривала меня, затем, мотнув головой, исчезла. Вот так всегда. Недовольство, капризы, истерики. Что говорить о самой женщине, если какая-то ее небольшая частичка ведет себя так отвратительно. И как я раньше-то не замечал этого у Лили Поттер? Когда я начинаю задумываться о ней, мне всегда становится жаль Джеймса. Видимо, жизнь хоть ненадолго, но все-таки наказала мужчину.

В этот самый момент в дверь постучали. И я услышал, что Хвост пробежал по ступенькам и буквально вжался в дверь. Вот она — тяга к работе. Даже горячий душ его не соблазнил, и не смог заглушить порывы новоприобретенной профессии шпиона. Топал бы поменьше, да сопел тише — цены бы ему практически не было. Где еще можно найти такого трудолюбивого шпиона? Мои вон совсем обленились. Обвешают жучками и шпионят за сотни фунтов от объекта в тепле и уюте.

Я приоткрыл дверь и увидел стоящую на пороге Нарциссу. Вид у неё был настолько решительный, что мне внезапно захотелось захлопнуть дверь у неё перед носом и малодушно аппарировать куда-нибудь, внезапно вспомнив, как она мастерски разобралась со мной и Малфоем при помощи всего лишь одной сковородки. А затем я увидел, что Цисси не одна. И от удивления распахнул дверь. Белла смотрела на меня исподлобья, чуть прищурив глаза.

Мне не оставалось ничего другого, только впустить их. Цисси явно нервничала, Беллатрикс лапала все до чего дотягивались её шаловливые ручки: книги, статуэтки, журналы непонятно какого года выпуска, посмеялась над «Ведьминым Досугом». Но когда она поняла, что наилучшим объектом для того, чтобы занять свои руки, является предатель Снейп, я начал выходить из себя. Сделав вокруг меня несколько кругов, она раз пять чисто случайно, не иначе, потрогала меня там, до чего могла безопасно для себя дотянуться. Поняв, что еще несколько секунд и в гостиной останутся только двое и труп, я довольно жестко её одернул. А она, тем временем, завела свою любимую песенку про то, что я подлый трус и предатель, а она единственная, кто страдала во имя Темного Лорда. Я ответил, что от нее и так толку не очень, если она не замечала, а уж пока она в тюрьме сидела, то столько всего сделала, куда уж нам простым смертным. Я не удержался и поинтересовался у нее шепотом, чем она таким важным занималась в Азкабане? Не дементоров ли случаем к бунту подстрекала, а они ни в какую не соглашались. Но почву, почву-то подогрела. Мне показалось, или она действительно на меня обиделась? Нарцисса благоразумно молчала, но было видно, что к ней приходят аналогичные мысли про двоих и труп.

Белла не замечала настроения своей сестры и моего сарказма, хлещущего ото всюду и принимала все, что бы я не сказал на свой счет.

Затем мы очень долго спорили. Во время этого спора мне опять захотелось выпить. С огромным трудом подавив в себе это желание, я погнал Хвоста за вином. У меня было оно где-то здесь. Еще с того раза, когда мы с Малфоем день рождения Мальсибера праздновали. Я наверно себя оправдываю, но с этой женщиной абсолютно невозможно разговаривать на трезвую голову! Доспорились мы с Беллой до того, что начали выяснять кто круче: Альбус или Том.

В конце концов, нервы Нарси сдали. Видеть, как мы меряемся как подростки неизвестно чем, она больше не могла и, рявкнув на нас обоих, вернула к предполагаемой цели своего визита. Точнее, она старательно скармливала сестре байку про несчастного Драко. В какой-то момент она заигралась и начала рыдать. Это был настолько откровенный перебор, но Беллатрикс, кажется, ничего не заметила. Странно, но она совсем не знает свою собственную сестру. Лично я не представляю себе ситуацию, заставившую бы Цисси разрыдаться. Хотя нет, знаю, но это были бы слезы ярости, а у меня на одного друга при этом меньше. Какой-то театр двух актеров. И главное благодарные зрители тожеприсутствуют.

И тут Белла подложила всем нам такую свинью. Вот тварь ненормальная.

Непреложный обет, мать её волшебницу. Вспомнив статую, я полностью сконцентрировался на тексте. Иногда одно слово, вырванное из контекста, может изменить смысл всей фразы. Мы с Нарциссой взялись за руки. Она очень сильно побледнела, и старалась хоть как-то помочь мне, делая между фразами большие паузы. Пока я очень демонстративно успокаивал Цисси, я умудрился вставить в ухо наушник и включил связь. Мне нужно было позарез знать, что конкретно Лорд приказал Драко. Сидевший в операторской Ерн быстро сориентировался и включил мне запись. Это просто чудо, что Рей умудрился жучка на Лорда повесить. Нужно будет ему зарплату повысить.

— Обещаешь ли ты, Северус, присматривать за моим сыном Драко, когда он попытается выполнить волю Темного Лорда?

А между тем фоном у меня в ухе бормотал Лорд. Все-таки хорошо, что я научился разделять потоки сознания, как это делает Эван и мастерски научившийся тому же Рей. Я оказался в отстающих по скорости, но по качеству сразу же догнал Мальсибера.

— Драко, ты ведь сделаешь все, что в твоих силах, чтобы выполнить волю Лорда Волдеморта?

— К-конечно, мой Повелитель, — голос Драко звучал напряженно, но не напугано. Молодец, кремень — весь в мать.

— Обещаю, — произнес я, пока всё идет нормально.

Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки, изогнулся, словно окружив наши сцепленные руки докрасна раскаленной проволокой.

— Обещаешь ли ты всеми силами защищать его?

— Обещаю, — это нормально, это логично, это то, чем я всю сознательную жизнь Драко занимаюсь.

Второй язык пламени вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого, так что получилась тонкая сияющая цепь.

— Ты ведь сделаешь всё возможное, Драко, чтобы уничтожить этого магглолюбца, директора Хогвартса Альбуса Дамблдора.

— Да, мой Лорд, я сделаю всё от меня зависящее.

Да! Вот оно! Мне даже придумывать ничего не придется. Ну действительно, откуда Лорду знать, что директором Хогвартса, практически со второй половины прошлого учебного года, является Северус Снейп, если сам Северус узнал об этом буквально на днях. Я сейчас могу пообещать всё что угодно. И если крестный вновь решит стать директором, когда-нибудь, то мне придется его убить, хотя нет, не придется. На волю покойника, которым, в конце концов, станет Лорд, никакие Обеты не распространяются, так что возможны варианты.

— А если понадобится… если станет ясно, что Драко не сумеет… обещаешь ли ты выполнить за него приказ Темного Лорда?

На мгновение наступила тишина. Беллатрикс широко раскрытыми глазами смотрела на нас, касаясь волшебной палочкой наших сплетенных рук.

— Обещаю, — сказал я, испытывая при этом какое-то иррациональное облегчение.

Охреневшая от моей покладистости Белла, позволила Нарциссе себя утащить. А я, усыпив Хвоста, принялся ждать продолжения.

Пока я ждал, мне успели сообщить, что Фадж, занявшись непотребством, начал арестовывать всех подряд, даже кондуктора Ночного Рыцаря не пожалел. Вскоре к нашим переговорам присоединилась Гленда, которая сообщила, что Фадж подал в отставку, благодаря успешной дискредитации министра в прессе и что скоро состояться выборы, главным претендентом на пост министра в которых является глава Аврората. Я хмыкнул. Я говорил уже, что никому ничего не прощаю, а Скримджер что-то уж очень много мне задолжал. Сомневаюсь, что мои ребята со мной не согласны.

Продолжение начавшегося представления вскоре явилось в лице взбешенной леди Малфой.

Нарцисса ворвалась в дом и, с грохотом захлопнув дверь, начала подходить ко мне, вытаскивая на ходу палочку.

— Где Малфой?

— Цисси, дорогая, Люциус сейчас сидит в тюрьме, — я начал судорожно пытаться придумать что-нибудь правдоподобное. В наушнике раздался здоровый смех, относительно молодых, скучающих мужиков.

— Значит, по-твоему, в Азкабане можно колдовать? — продолжала надвигаться на меня Цисси.

— Э-э-э…

— Значит, заключенным оставляют их палочки?

— Ну… Вот Сириус же как-то…

— Молчать! Получается, что сидя в Азкабане, можно посылать свои патронусы, говорящие заплетающимся языком: «Цисси, солнышко, со мной все в порядке, я с тобой мирюсь, вот. А здесь скучно, и Сев, все самые лучшие книги отсюда утащил, жлоб».

— Цисси… Ты думала, у меня нет никакого веса в обществе, чтобы создать…

— Я сказала заткнись! Оказывается, Азкабан — это курорт! Где заключенным, или лучше сказать отдыхающим, еще и огневиски прямо с утра наливают, — Нарциссу уже трясло от еле сдерживаемой ярости. — А теперь говори, и не смей мне врать!

Ну Малфой, ну скотина, он у меня еще получит своё.

— Нарцисса, я все выясню, и обязательно тебе сообщу.

— Если ты мне пришлешь вместо своей тушки свой патронус…

— Да-да, именно патронус я и пошлю, а пока мне пора, меня жена дома ждет.

И я аппарировал. Вовремя я это сделал. Перед тем как исчезнуть, я увидел что-то фиолетовое летящее в мою сторону, что это было, проверять мне совершенно не хотелось, также до меня донесся крик:

— Ты куда? Стоять! А ну вернись, трус!

Да, Цисси, я трус и я горжусь этим.»


— Вот так он и обошел обет, — задумчиво проговорила Нарцисса. — Кстати, Люциус, а где ты все это время все-таки был?

— Как где? В Хогвартсе, конечно. Я, между прочим, сына нашего защищал, вот. И портрет этот помогал тащить и вешать, а ты знаешь какой он тяжелый? А магию применять было нельзя.

— Можно подумать, ты один его тащил, — возмутился Рейнард, — читай, рыжий, пусть справедливость восторжествует.

Глава 24. Лето

«План по становлению Скримджера Министром быстро завершился полным успехом. Задействованы были все виды оповещения: радио, газеты, журналы. Гленда улыбаясь докладывала об успехах, отрабатывая свою очень неплохую зарплату. Раньше я не особо понимал всю прелесть третьей репортерской власти. Только сейчас, глядя, как вся магическая Британия чуть ли не ножки целует новому Министру, я понял, насколько народ подвержен влиянию из вне. Да если бы журналисты захотели, то Лорда через месяц другой возвели в ранг Святых, а люди говорили, что лучше человека на свете быть не может. Так и Скримджер: наделенный «ясным умом, боевой хваткой и великолепными качествами начальника, столько лет державший Аврорат в стальных рукавицах» будет фундаметом, для строительства новой страны. И все поверили. Бывает. Правда, сам новоиспеченный Министр начал свое служение народу магической Британии с каких-то нелепых нововведений. Особо меня умилили эти брошюрки по поводу защиты. Мне вот интересно, если сделать так, что на одном сравнительно небольшом участке (ну взять, например, лифт в Министерстве откуда и убежать то не получится) столкнутся Лорд и сам Министр ему помогут его новые законы?

Я настолько захотел поэкспериментировать, особенно после того как этот… Министр явился в Отдел и начал права качать, по поводу того, что сейчас происходит написание новой истории и никаких разрозненных организаций быть не должно. Все должно быть едино и только тогда мы будем непобедимы. Меня настолько не впечатлила возвышенная речь этой разменной пешки, что только вмешательство Эвана и Андре помешало мне устроить ему встречу с Волдемортом досрочно. Доведенный Скримджером за рекордно небольшой промежуток времени до белого каления я, не глядя, подмахнул подсунутую мне крестным бумажку о переводе меня с должности преподавателя зелий на должность преподавателя ЗОТИ. Когда до меня дошло, что я подписал, что-то менять было уже поздно, потому что моё место было уже занято Слагхорном. Причем занято до того как я подписал заявление. У меня закрались смутные подозрения, что мой крестный не прошел мимо ситуации с новым Министром. Или я просто становлюсь параноиком.

Орал я долго и как оказалось в пустоту. Альбус только смотрел на меня с самым невинным видом и молча улыбался. Мне даже захотелось совершить гадость и, так же улыбаясь, сообщить крестному, что на правах действующего директора, я тоже хочу заниматься ничегонеделаньем, а его самого заставить вести эту гребанную защиту. Ведь как же он хорошо устроился, подобрал себе замов, и сейчас Минерва носится вместе с Филчем и всё проверяет, восстанавливает, занимается письмами, разговорами с родителями магглорожденных детей, а Альбус развлекается.

Правда, он довольно ответственно подошел к делу подготовки Поттера к предстоящему будущему и что-то начал химичить в новом думосборе. На мой вопрос, что он собственно делает, крестный отмахивался и говорил, что пока материал есть. А когда понадоблюсь я, то он все расскажет. Я просто плюнул на это. Главное, чтобы не переборщил ни с чем, а то его привычка впадать из крайности в крайность начинает доставать.

Видимо Альбус действительно начал заниматься мальчишкой и начинать готовить его к небольшим трудностям. Его идея сбросить Поттера в болото перед домом Уизли мне понравилась. Я бы после этого на месте мальчишки задал себе вопрос, а так ли хорош и адекватен мой любимый Дамблдор, сделав акцент на второй характеристике? Но Потер себе таких вопросов не задавал. Я вообще сомневаюсь, что он себе какие-то вопросы задавал, кроме одного: а чем Снейп в это время занимается? Не удивлюсь, если он сам себе на них и отвечал. Чем бы его любимый профессор ни занимался, этот самый профессор будет во всем виноват. Мне иногда кажется, что у Поттера сложилось странное представление о том, что Лорд — это так, неизбежность, а реальное зло — это Снейп. А может он думает что Снейп и Лорд одна личность? А что, шизофрения нынче в моде. Мне вот только непонятна его какая-то патологическая зависимость от меня. Ведь кроме уроков, я почти нигде с ним не пересекаюсь. Странный он — этот Поттер. Или это у него наследственное? Его родители тоже без меня просто прожить не могли, особенно когда в этом же возрасте что и Гарри были.

Мне стало смешно, слушая объяснения и рассказ Альбуса. Не удержавшись, я поинтересовался сквозь стиснутые зубы:

— Значит, ты считаешь, что двойная аппарация — это нормально, когда тебе нужно к Слагхорну заглянуть на чашку кофе, а вот когда Поттера нужно перевезти из дома тебе это не подходит? Нужно же табор собирать и на метлах лететь, романтика мать твою, волшебницу. Видимо, чтобы Поттер наслаждался своей значимостью. Как же, столько человек в охране. У любого такой подход выработает манию величия. А что сам-то не летел? Метла не твоя стихия?

— Ты что завелся? — без каких-либо открытых эмоций поинтересовался крестный. — Я не могу же все время сопровождать Гарри.

— То есть, ты считаешь, что никто другой в твоей свите не способен к двойной аппарации? Тогда зачем ты их держишь? Защитники, судя по всему, из них никудышные. Или у тебя отбор только на умении летать на этих палках с вехоткой на конце строится?

— Спасибо потом еще скажешь, — рявкнул он. — В любой ситуации нужно готовиться к спектаклю. Мало ли какую партию нужно будет сыграть!

— А что ты не предложил всем тогда его под обороткой сопровождать? А что, куча Поттеров — самая надежная охрана самого Поттера. И главное, все друг друга охраняют. В небе особо не отличишь, где настоящий экземпляр, а где подделка, — я до сих пор не мог смириться, что теперь придется преподавать ЗОТИ. А глядя на довольное лицо Альбуса, мне хотелось кого-нибудь убить. Надеюсь, старшекурсников не размажет по стенке, если их профессор будет не в духе.

— Ты яд свой в баночку слей, вдруг пригодится, — все еще сияя, дал совет заботливый крестный. — И эту мыслишку запомни, ну или напиши на бумажке — вдруг тоже пригодится. Ты когда бесишься, генерируешь гениальные мысли.

— Ничего гениального я здесь не вижу, — буркну я и понял, что ругаться дальше бесполезно. Все равно Дамблдор сегодня не прошибаем. — А до Норы-то ты Поттера довел? Или там бросил в болоте?

— Вот вечно хочешь оскорбить старого человека. Конечно, довел, не держи меня совсем за изверга.

— А что ты Поттеру совсем не доверяешь? Думаешь, он мог заблудиться? Хотя я тебя понимаю, мог бы. Нужно было сказать мальчишке, что я его там жду. Он бы меня сразу нашел. У Поттера вообще уникальная особенность — он находит меня везде. Где бы я не патрулировал школу по ночам, Поттер обязательно меня найдет.

— А можно поменьше желчи? Можешь в эту же баночку собирать, куда яд сцедил, — я думал, что после этих слов запущу в него что-нибудь тяжелое. Сделав два глубоких вздоха, я уже более спокойно ответил:

— Нет, нельзя. Мне еще ЗОТИ ему преподавать. Думаю, наш Избранный будет счастлив, — и с этими словами я вылетел из кабинета, который уже считался с полгода как моим и отправился искать Люциуса.

— Но он же смирился с индивидуальными занятиями в прошлом году? — долетели до меня напоследок слова крестного, кинутые с каким-то ненормальным злорадством.

Малфоя я отправил искать школьно эльфа, который быстро обнаружил того в Тайной комнате. Вот на что он жаловался, оказывается. Я самые лучшие и ценные книги отсюда забрал, садист. А вот обойдется, ибо нехрен! Так меня перед Цисси подставить. Тем более я все равно не уверен, что Люциус умеет читать.

Воспитывал я друга у Розмерты, строго пресекая его попытки заказать что-нибудь крепче сливочной гадости, которая так нравится ученикам.

Я пребывал в таких расстроенных чувствах, что даже не заметил, что принесенный мне улыбающейся женщиной счет начал оплачивать сам.

— У тебя что, деньги есть? — в голосе Люциуса звучало искреннее удивление.

— Представь себе, — взвился я. — Я работаю на трех работах, а если считать Лорда, то и на всех шести. Наверное, я что-то да зарабатываю.

— Которые Лорд у тебя скурпулезно забирает, — хихикнул Люциус.

— Что-то да остается, — буркнул я. Мне почему-то в первый раз стало немножко стыдно за то, что я методично обдираю своего друга. Если быть совсем честным, то мы с Реем обдираем. Как мне сообщил недавно гоблин, Мальсибер не снимал со своих счетов деньги ни разу за последние несколько месяцев. Так что питался он явно не за свой счет.

— А почему ты никогда не платишь по счетам? — он смотрел на меня очень скептически.

— Потому что у меня есть ты! И вообще я бы на твоем месте заткнулся и не открывал рот!

— Почему я должен заткнуться?

— Потому что ты понижаешь айкью всего Хогсмита своей непроходимой тупостью! Какие именно черти надоумели тебя послать Цисси патронуса? А если бы рядом с ней в это время Лорд находился или звезда наша незатухающая?

— Да, ладно, обошлось же все.

— Обошлось, конечно, обошлось, а ты в курсе, что я дал Непреложный обет, в котором поклялся убить директора Хогвартса?

— Что?

— То. А если я этого не сделаю, то пострадает твой сын, между прочим.

— Сев, мы должны обязательно помочь Драко, слышишь?

— Люц, вот ты этим и займешься. Я подкину идею Цисси с исчезательным шкафом, один находится в Школе, другой уже выкуплен и дожидается, когда придет Драко и его заберет. А там посмотрим. И еще. Грюм.

— Что Грюм? Аластор же в тропиках сейчас загорает.

— Загорает, но он обязан присутствовать на сборищах Ордена.

— А я здесь причем?

— При том. Ты тоже будешь участвовать в жребии, и замещать Аластора, если тебе не повезет и выбор падет на тебя, оборотки у нас с его кровью, на половину Лондона хватит.

— Ты представляешь, какой из меня Грюм получится? — ухмыльнулся Люц.

— За последнее время ты растерял где-то свою интеллигентность до уровня продавца котлов, так что нормальный. Наши вот сразу все согласились.

— Почему?

— Когда еще можно в открытую издеваться над орденцами и это будет списываться на все что угодно. Паранойя она такая, — я усмехнулся. — Тем более все хотят поиграться с глазом. Только не говори, что сам не хочешь.

— И что ты думаешь меня это развеселит?

— Тебя нет, зато нас очень даже.

— Нашел над чем смеяться, — буркнул он.

— А я и не смеюсь. Это правда. У меня нет человека, который способен на постоянной основе разыгрывать из себя старого аврора без комплексов, поэтому я не спрашиваю согласия.

— Ты тоже будешь жребий тянуть? — Малфой подозрительно посмотрел на меня.

— А все остальные будут в свою очередь разыгрывать, кто из вас будет Северуса Снейпа изображать, а другой Тобиаса Фолта?

— Ну Рей неплохо руководство на себе тянул в прошлом году.

— И знаешь куда он меня послал в этом?

— А…

— Вот поэтому я тебе и посоветовал заткнуться.

— Ты чего такой злой?

— Лорд не хочет меня видеть. Отправил меня пустой Хогвартс и Альбуса караулить. Да еще и Скримджер довел, — я протер лицо обеими руками. — Ладно, хватит рассиживаться, пошли. Не забудь Розмерте память подправить, когда выходить будешь, все же ты в тюрьме сидишь, не забыл?

В это же самое время в моем наушнике, который я практически не снимал в последнее время, прозвучал напряженный голос Андре:

— Сев, Лорд зачем-то похитил Оливандера.

— Твою мать! — я даже остановился в дверях бара. — За каким хером ему это понадобилось?

— Вопрос, который должен был бы задан тебе, если бы Лорд тебя не послал… инвентаризацию проводить. В общем, судя по всему старику пока ничего не грозит, они пока только разговоры разговаривают. Причем бессмысленные.

— Где он его держит?

— Не поверишь в Малфой-мэноре. И леди Малфой готовит небольшое восстание.

— Почему не поверю? Поверю. Но так даже лучше. Если что, сразу же связывайся со мной. С Цисси я сам поговорю. Отправить ее куда-нибудь нужно, пока ее муж в Азкабане сидит.

— Еще. Ты сегодня заглянешь к нам?

— Думаю. Что-то еще лучилось?

— Нет. Но нам уже стало не хватать Мальсибера. Может его вернуть все-таки? А то мальчик совсем заигрался в Шерлока Холмса.

— Он на связь-то выходил с вами? — я сокрушенно покачал головой. Друг еще называется. Времени прошло довольно много, а я о нем даже не вспомнил ни разу.

— Нет. Я думал, он с тобой контактирует. Всю аппаратуру оставил в Отделе, сказав, что только мешать будет. С ним вообще все в порядке, а то времени прилично прошло?

— Сегодня попытаюсь с ним связаться. Ладно, отбой, — я отключил связь и, наконец, вышел на улицу.

— Сев, ты скотина! Зачем ты в кабаке о делах разговаривал? Мне пришлось Розмерте память три раза править. — Люциус выглядел, мягко говоря, недовольным.

— Люц, иди уже в школу, дорогу знаешь, да иллюзию какую-нибудь на морду натяни, чтобы народ в обмороке до конца этой заварухи не валялся.

И я аппарировал. Уж не знаю почему, но мне захотелось увидеть мать.

Меня всегда поражало мое чувство своевременности. Вот за каким хреном я потащился во Францию именно сейчас?

В доме на Лазурном берегу, где мать любила проводить время, было тихо. Это было странно, учитывая, что на дворе был теплый летний день. Я быстро прошелся по комнатам. Никого. Ни людей, ни эльфов. Почувствовав легкое беспокойство, я просто ворвался в спальню. В следующую секунду я стоял на пороге с выпученными глазами и не в силах вымолвить ни слова.

Мама сидела перед зеркалом, одетая во что-то воздушное и расчесывала свои длинные черные волосы, но не это вогнало меня в ступор. Столбняк напал на меня при виде мужчины лежащего на кровати. Очень знакомого мужчины. И очень раздетого. То есть, раздет ли он был полностью я не знал, так как его бедра закрывало легкое одеяло, но вот верхняя половина тела была у него полностью обнажена. Каким-то не заклинившим участком сознания, я отметил, что он в прекрасной форме, не смотря на возраст.

— Когда-то ты предлагал мне поэкспериментировать, если на то будет мое желание, — у меня в голове вертелась одна мысль: это моя мать! Точнее мысли было две, вторая звучала еще проще — я хочу его убить! Как они могли у меня за спиной?!

— Сев, я разве никогда не учила тебя стучаться, перед тем как врываться в чужие спальни? — мама опять повернулась к зеркалу и в руку расческу.

— Вы, вы… — больше слов у меня не находилось. — Да как вы могли?!

— Северус, — этот… этот… встал, обернув одеяло вокруг бедер. — Пойдем поговорить нужно. Пойдем-пойдем. — И он буквально вытолкнул меня из комнаты в коридор.

Протащив меня в гостиную, он буквально швырнул меня в кресло и через пару десятков секунд впихнул бокал с коньяком в мои дрожащие руки. Я выпил, не чувствуя вкуса. И начал, наконец, думать.

Нет, я не против того, что мама не похоронила себя вместе с Тобиасом. Она все еще очень красивая женщина. Я тем более не против, что его привлекают не только мужчины, но и женщины, хотя он никогда не скрывал своей бисексуальности. Но, когда я задумался о том, что они вместе, на меня просто нахлынула волна ярости.

— Успокойся, — он говорил как обычно спокойно и чуть насмешливо.

— Для меня всё это как-то слишком, — мой голос звучал жалобно.

— Я понимаю, просто прошу тебя, не веди себя как обиженный мальчишка, хотя, о чём это я? Ты и есть обиженный мальчишка.

— Вы вообще меня в известность поставить собирались? Или это был большой сюрприз.

— Я хотел. Но Эйлин примерно предполагала вот такую неадекватную реакцию у тебя и попросила не торопиться. Пойми, я тебя очень люблю, но Эйлин. Никогда не думал, что могу влюбиться как мальчишка, — он вздохнул.

— Когда вы… Мерлин, — я с силой провел рукой по волосам. — Когда вы стали парой?

— Практически сразу после того, как Эйлин вернулась из Египта, вскоре после той твоей безобразной выходки, когда мы все думали, что поседеем.

— Так вот почему она меня игнорировала? Не хотела рассказывать про тебя?

— Я не знаю, Севи. Иногда я этого боюсь. Боюсь остаться для неё просто небольшой пикантной тайной.

— И что дальше?

— Дальше? Дальше я хочу сделать ей предложение. Надеюсь, что меня не пошлют.

— Да нет, не должна. Она не подустила бы тебя настолько близко, если бы не была в тебе как минимум заинтересована.

— Ты успокоился?

— Да, похоже на то, но это не значит, что я не хочу отправить тебя в Афганистан, налаживать дипломатические отношения с горными троллями.

— Я понимаю, — он все-таки рассмеялся. — Кстати, можешь попробовать.

— Нет уж. Я тебя как-нибудь по-тихому прикончу. У матери рука тяжелая. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но Нарциссе до нее далеко. Ладно, я, пожалуй, пойду. Мне нужно придти в себя, а здесь это вряд ли получится.

Я выполз из кресла и невинно спросил:

— Мне нужно тренироваться и называть тебя «папа»? — и полюбовавшись на его вытянувшееся лицо, расхохотался и аппарировал.

И все-таки как это рассматривать, как мезальянс? Все-таки мама — маркиза Сонвье, а Фил всего лишь граф.»


— Эйлин, — в голосе Альбуса звучало неподдельное восхищение.

— Что?

— И как ты положительно правильно ответила на предложение Филиппа?

— А почему тебя это волнует?

— Что-то мне его жаль.

— А меня никому не жаль? — взорвался вдруг Гарри.

— Если уж на то пошло, то жалеть меня нужно, — буркнул Драко. — Читай уже дальше, Уизли.

Глава 25. Игры разума

"5 сентября 1996 года.

Все оставшееся время до начала учебного года я не находил себе места. Лорд все так же не жаждал меня видеть и как-то странно бездействовал, а в Отделе все ждали хоть каких-то его телодвижений. Все текло своим чередом и подозрительно спокойно. Да я даже особо и не удивляюсь.

Лорд ждет нескольких событий: когда же кто-то разработает новый способ побега его верных слуг, и когда кто-нибудь убьет, наконец, Альбуса Дамблдора. До решения этих своих проблем, Лорд, видимо, решил прикинуться невидимым веником и подождать развития событий. А ждать он умеет как никто.

К сожалению, такого полезного качества мне во время моего воспитания почему-то не вложили.

Но больше всего меня нервировало то, что от Рея не было никаких известий. Тот будто пропал. Я ежедневно пытался с ним связаться, посылая, с каждым днем все больше злящуюся лань. Возвращалась она без каких-либо ответов, лишь укоризненно качая мордой. Меня даже начала пробивать паника, но я вовремя вспомнил, что на случай смерти или смертельной опасности в каждого члена нашего дружного бойцовского коллектива вживлен специальный маячок, пришедший на смену жетонам, который сразу бы подал сигнал дежурившему спецу. Таких сигналов не поступало и нам оставалось просто гадать, что вообще происходит и ждать.

Веселое время выдалось: все чего-то ждали. Эдакое затишье перед бурей.

Альбус еще решил поиграть у меня на нервах. Практически ежедневно он вытаскивал меня в Запретный лес и на какой-то любимой полянке давал ценные указания по своим будущим поминкам: какой гроб должен быть, какая могилка. Причем, вел он себя просто невыносимо: постоянно передвигал меня по этой самой полянке, попеременно подводя то к одному дереву то к другому. Скептически оглядывал и снова переставлял, делая это одновременно с монотонными речами о его загробной будущей жизни. Потом, долго думая, он пришел к выводу, что такого Великого мага простая могилка категорически не устраивает и ему нужен мемориал.

Довел он меня до того, что я однажды сообщил ему ледяным тоном:

— Все, я договорился: мраморный мемориал, гоблинская работа, доставят сегодня в два часа пополудни. Готовься.

— Сев, я не понял. Ты же должен был к моим поминкам все это приурочить.

— Ну, извини, — я развел руками. — Гоблины все делают четко и быстро и доставят гробницу в срок, но пустая гробница — это не комильфо, сам понимаешь, так что давай, я тебя быстренько убью, и будем организовывать роскошные поминки.

— А с Гарри ты сам заниматься будешь?

— Мда, уел. Ладно, пойду отменю заказ, но если ты скажешь еще хоть одно слово на эту тему, то я, так уж и быть, вплотную займусь воспитанием Поттера. Может еще получится человека из него сделать.

А в самом конце августа у меня случился еще конфликт с гиппогрифом. Эта мерлинова птица-конь такая обидчивая, куда деваться. Ну подумаешь, пару перьев выдернул. Ну и что, что из задницы. А вот не нужно было поворачиваться ко мне своей филейной частью тела, когда я пытался заставить Альбуса расстаться после «смерти» с очередным Даром, а именно, с палочкой. Когда он начал возмущаться, что как же он без палочки-то, я с каким-то садистским удовольствием поведал крестному о том, что тот уже с полвека как беспалочковой магией занимается, так как у этой палки отродясь не было сердцевины. Ему проще любую ветку отломать и запихнуть в нее вот хотя бы перо гипогрифа, толку явно больше будет. Что я моментально и продемонстрировал. Гиппогриф обиделся, и сейчас всякий раз, когда меня видел, так и норовил какую-нибудь гадость с членовредительством сделать. Приходится постыдно ретироваться, потому что милое создание слишком дорого практически всем.

В общем, я довел себя до такой точки кипения, что в день начала занятий срывался абсолютно на всех, кидаясь даже на привидений. Не обнаружив Поттера вместе с его разношерстной компанией, я думал, что кого-нибудь сегодня все-таки убью. И где плохие и извращенные черти носят этого мальчишку?

Во время пира прямо на преподавательском столе перед Хагридом материализовался патронус, ранее мне не знакомый. Огромный оборотень. МакГонаггал закашлялась и начала выразительно коситься на Альбуса, который так же не скрывал своего удивления. Серебристое четвероногое что-то протароторило Хагриду и рассыпалось снопом искр. Ну что ж, исчез он эффектно.

— И у кого в защитниках сия миленькая зверушка? — сквозь стиснутые зубы процедил я, обращаясь к крестному.

— Тонкс, похоже, — ответил Альбус.

— А что у Блеков в родне были оборотни? — задал я риторический вопрос, и сам же на него и ответил. — Хотя от Блеков всего можно ожидать.

Крестный в это время начал выразительно коситься на полувеликана. Хагрид быстро поднялся, чуть не разгромив половину стола и не снеся Флитвика, который оказался почему-то рядом с ним, и подошел прямо ко мне.

— Тут эта… Тонкс сообщение отправила, что мол, Гарри с ней и того… нужно бы встретить, — еле подбирая нужные слова проговорил Хагрид. Как же меня иногда бесит эта его манера включать полного придурка, кто бы знал. Я понимаю, что он Поттеру пытается соответствовать, но передо мной мог бы и не выделываться.

— И что Поттер забыл в обществе Тонкс? — полюбопытствовал я.

— Неведомо мне, — буркнул Хагрид. — Как мне их в замок пустить, если они стоят возле главных ворот, а их открыть может только директор? И вообще, с каких это пор у нас такие ограничения?

А я знаю? Видимо, что-то в сердцах ляпнул и теперь придется нашего Избранного от ворот в школу конвоировать.

— Я сам открою, — ухмыльнулся я.

— Ты уверен, что твое настроение позволит тебе деликатно поговорить с девушкой? — вежливо поинтересовался Альбус.

— А зачем мне с ней разговаривать, я с Поттером хочу пообщаться. И заодно узнать, чем они там вдвоем занимались.

— Сев! — окрикнул меня хор стройных голосов.

— Что?

— Ничего, иди. И не доводи мальчика до нервного срыва, — с угрозой в голосе напутствовала меня Минерва. — И вообще, он еще ребенок. Ты в его возрасте только на книжки свое драгоценное внимание обращал, если мне память не изменяет.

— Ну ты и сравнила. Ты хоть раз видела Поттера за книжками? Должен же он себя проявлять в каких-то других свершениях. И вообще, может мы у нашего героя еще и Эдипов комплекс обнаружим сегодня. Берегись, Минерва, как бы он не начал тебе любовные записочки пересылать.

— Ты скоро сам своим ядом отравишься. Что с тобой творится? Ну подумаешь ЗОТИ будешь вести, ты во всяком случае детей хоть чему-нибудь научишь. Иди уже, и повторяю: не доводи мальчика.

— Да этот мальчик сам кого угодно доведет до нервного срыва, — буркнул я и отправился к воротам замка.

Шел я не торопясь, и зачем-то попросил у Филча фонарь. Каким взглядом меня наградил смотритель просто не передать словами. Видимо он каждое мое обращение к нему и каждое действие принимает на свой личный счет. Я задумался, принимая в руки абсолютную бесполезную штуку. И правда, зачем мне обычный фонарь, если у меня есть волшебная палочка? Вот Филча я совершенно не хотел обижать сегодня, но следуя из его бормотания, выходило, что я в очередной раз ткнул его носом в его бесполезность для магического общества. Ведь фонарями у нас пользовался только он, сквиб, лишенный возможности применять магию. Ну и Хагрид, ему по статусу не положено демонстрировать свои магические навыки при людях. Странный Филч все-таки. Если ему так тяжело переносить свою, как он сам себе внушил, ущербность, то за каким хреном он вообще работает в месте, где количество магов на один квадратный метр превышает допустимую норму? Похоже, меня одни мазохисты окружают. И зачем в таком случае они так противятся приходу к власти Лорда? Он садист — они мазохисты, это была бы счастливейшая страна, на самом деле. Вздохнув, я побрел по пустынной аллее.

Добредя до стоящий у ворот парочки, я увидел, что Поттер даже не удосужился переодеться в школьную форму. И лицо у него было залито кровью, хотя видимых физических повреждений заметно не было. Глядя на это, я таки нарушил свой обет не раскрывать своего рта до собрания в факультетской гостиной.

— Ну-ну, — хмыкнул я, извлекая волшебную палочку и прикасаясь ею к висячему замку, отчего цепи тут же разошлись в стороны и створки ворот со скрипом распахнулись. — Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, хотя вам, по-видимому, представляется, что школьная мантия сильно повредит вашей красоте.

— Я не мог переодеться, у меня не было… — как всегда начал оправдываться Гарри. Почему он всегда передо мной оправдывается? Или начинает с ходу права качать. Из крайности в крайность кидается. По отношению к другим я этого никогда не замечал. Даже с Лордом он и то себя более сдержано всегда ведет. Я перевел взгляд на Тонкс и заметил неутешительные метаморфозы, которые произошли с ней за какой-то несчастный месяц. Девушка похудела и стала блеклой. Какой-то стресс, не иначе.

— Нет необходимости ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной… хм-м… безопасности. — Мне захотелось быстро закончить этот фарс и вообще свалить из этой школы домой.

— Я думала, что мое сообщение примет Хагрид, — сказала Тонкс, нахмурившись.

— Хагрид, как и Поттер, опоздал на пир по случаю начала учебного года, так что я получил сообщение вместо него. Кстати, любопытно было увидеть твоего нового Патронуса. — Я вроде бы ничего не сказал обидного, но меня захлестнуло такой направленной на меня волной гнева, что я быстро захлопнул створки перед ее носом и закрыл замок. Мне она в этот момент почему-то очень сильно напомнила Нарциссу. Хотя, если помниться, она и является родственницей Леди Малфой. И не такой уж и дальней. А Блеки все-таки ненормальные. Куда там Фолтам до этого псевдотемного семейства.

Ну, думаю, что Минерва не даст мне пряник за такую дискриминацию ее факультета, но нужно как-то начинать воспитывать парня. Например, указав ему на то, что он должен нести ответственность не только перед собой за свои поступки. Причина, по которой Поттер где-то задержался, наверняка будет веской, ведь на поезд он сел вовремя как мне доложили, но и жизнь в большинстве своей не слишком справедливая штука.

— Думаю, следует оштрафовать Гриффиндор на пятьдесят очков за ваше опоздание. Плюс еще, скажем, двадцать очков за появление в маггловской одежде. Я, пожалуй, не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался с отрицательным количеством очков в первый же день учебного года — даже еще не успев приступить к десерту. По-моему, вы установили рекорд, Поттер. Надо думать, вы рассчитывали на эффектный выход? И поскольку летающего автомобиля на сей раз под рукой не оказалось, вы решили, что ворваться в Большой зал в самом разгаре праздника тоже будет достаточно драматично.

Ну вот и все. Парень сейчас кипит от ненависти и гнева, а нам остается только наблюдать, как он с этим справится. Насколько помню, Гермиона на его месте поступила однажды правильно. Может и преподаст урок, как нужно вести себя в подобной ситуации. Остановившись перед входом в большой Зал, парень потянулся за мантией.

— Без мантии. Пойдете у всех на виду — я уверен, именно этого вы и добивались.

Поттер, как обычно, разочаровал меня. Да что ж такое? Взрослый парень уже, а ведет себя… Мда. Быстро разойдясь по своим местам, я обреченно обратился к крестному:

— Альбус, я не хочу вести ЗОТИ.

— Надо, — непринужденно бросил Дамблдор.

— Там же проклятье на должности. Ты хочешь, чтобы я умер?

— Заодно и снимешь, — усмехнулся он и встал, чтобы произнести речь.

— Иллюзию на руку нацепи поярче, чтобы даже миопичные детки смогли разглядеть, что ты где-то прокололся, — со злостью бросил я и откинулся на спинку кресла. Альбус вздохнул, покачал головой и повернулся к Минерве. Она что-то прошептала слишком похожее на «мальчишка» и одернула Хагрида, который слишком бурно приветствовал Поттера. Альбус тем временем наложил иллюзию и я понял, что тот слегка перестарался, судя по рокоту, пронесшемуся по залу. Ну да, рука выглядела неважно. Почерневшая, обугленная она плетью свисала вниз и создавала ощущение, что буквально через несколько минут произойдет ее самоампутация. Пока я со злорадством разглядывал данное произведение искусства, Альбус начал представлять новых преподавателей. Я помахал рукой, откликаясь на свои позывные, и снова откинулся на спинку стула. Терпеть не могу ЗОТИ!

А сразу после пира и раздачи слонов факультету Слизерин, предварительно выяснив, что Драко уже плохо себя контролирует и это он, совершенно не напрягаясь, заметил Поттера под мантией-невидимкой и слегка вырубил нашего Избранного, я ворвался в свои апартаменты, где нос к носу столкнулся с Мальсибером.

— Вот кого я буду убивать! — зарычал я и кинулся на друга.

— Тише! — вскинул он руки и сделал шаг назад. — Да успокойся ты! Ты мне нужен.

— А ты такое чувство здесь никому не нужен, — продолжал кипятиться я и сжимать и разжимать кулаки. — Ты бы скотина хоть раз за практически два месяца дал о себе знать! Где тебя черти носили! — заорал я.

— Я потом объясню, — спокойно проговорил он. — Ты мне сейчас нужен. У нас есть одна идея, которую мы можем осуществить только с твоей помощью.

— У нас? — взорвался я. — У кого это у нас?

— Я говорю, успокойся! — рявкнул он, и я как-то сразу заткнулся. — Между прочим, я выполнял твое поручение!

— И что, выполнил?

— И чтобы не посылать мне всякие магические закидоны из раза в раз, пытаясь меня дискредитировать, лучше бы с Филом поговорил! Он тебя второй день найти не может!

— У меня с Филом сейчас вооруженный нейтралитет.

— С чего бы это? — Рей так удивился, что уставился на меня, не мигая. Но не буду же я ему сейчас объяснять про наши сложные семейные отношения.

— Позже расскажу. И вообще, причем здесь Фил?

— При том. Ты будешь мне помогать или нет? Ты мне нужен в качестве самого сильного менталиста.

— Да зачем? — я ничего не понимал. Причем здесь Фил и зачем ему менталист.

— Долго объяснять. Судя по всему, ты с места не сдвинешься просто так. В общем, я очень долго работал с профессором Эрнестом, чтобы найти нашего психа, который решил проявить свои качества не в том месте и не в то время. Эрнест психиатр. Буквально несколько дней назад мы рассматривали ситуацию, в которой человек замыкается в себе, уходя от проблем и физических пыток. То есть человек вроде есть, но с виду обычная оболочка. А сама сущность отгорожена непробиваемой стеной. В таком случае из этого бункера вытащить людей можно. Но редко, один случай на несколько сотен, и то, если они провели там недолго. Это если они магглы. Но в большинстве своем они просто сходят с ума. Но где ты видел хоть раз свихнувшегося мага? У нас есть то, что нас защищает и отправляет в подпол сознание. Нас защищает своя собственная магия. Чтобы никто не мог проникнуть и вытащить из этого кокона. И это стена непробиваема даже для самого мага.

— Это псевдонаука, — я задумался. — Такого не может быть.

— Может. И такие случаи бывают.

— Например?

— Например, когда их пытают, я уже говорил. И у нас есть идея, как можно попробовать вернуть этих людей обратно. — Через меня словно пропустили заряд электрического тока.

— То есть ты хочешь…

— Пробовать вытащить Лонгботтомов, — закончил он за меня. — И мы считаем, что Алису вытащить нам по силам. Если ты согласен нам помочь.

Я замер посреди комнаты. Как так? Я не смог ее вытащить тогда, а сейчас оказывается, что в то время просто быстро сложил руки?

— Рей, я не думаю, что у нас получится. Я видел ее. Я пытался, но там пусто, там нечего восстанавливать, — задумчиво говорил я, обращаясь больше к самому себе, нежели к Рею, но небольшая надежда все-таки осела в моем мозге и не желала отпускать.

— Ты просто не ходил далеко. Пойдем, мы объясним все по ходу, — он протянул мне руку для аппарации.

— А Фрэнк?

— Фрэнк слабее. Он не смог справиться. Его страх и его же собственная магия убили его.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я говорю, пошли туда и мы все объясним! Если ты будешь и дальше изображать фонарный столб, то ничего не получится! А доктор Эрнест не может так долго находится в Мунго среди магов! — заорал он и схватил меня за руку. Мы аппарировали.

Я огляделся. Та же палата. Те же белые стены и все те же двое, которые в данный конкретный момент сидели на полу. Мужчина, смотрящий куда-то перед собой пустыми глазами и женщина, перебирающая какие-то листочки. За столько лет ничего не изменилось. Ничего, кроме системы для капельницы и человека в белом халате, сидящего на кровати Фрэнка и лениво листающего какую-то книжку. Возраст мужчины было определить довольно трудно. Вроде внешне лет под сорок, а может и под семьдесят. Наверное, все дело в небольшой седеющей бороде и странном, пронизывающем до костей взгляде.

— Доктор Эрнест, Северус Снейп, — представил нас друг другу Рей. — Доктор, вы не могли бы объяснить моему другу его задачу, пока он готов мне помочь?

— Сначала объясните, почему вы решили, что есть какой-то шанс? — вклинился я. Я должен быть уверен, что он есть. Хотя бы мизерный. Тогда я сделаю все, что будет в моих силах. Если его нет, а есть только гипотезы и догадки, то я не смогу снова окунуться в эту пустоту.

Мужчина провел рукой по волосам и начал говорить.

— Что вам рассказал мистер Мальсибер?

— То, что есть надежда вернуть Алису и вытащить ее из какого-то подземелья, в которое ее посадила магия. Это все звучит настолько нелепо и фантастично, что я ничего не понял. — Фантастично. Даже для нас — магов, привыкших к постоянным фантастическим историям, магии и несуществующих для обычных людей существ.

— В общем да. У нас есть теория, что во время сильного страха и сильного стресса женщина просто ушла из этой реальности. Абстрагировалась, чтобы не чувствовать боль. Такая защитная реакция есть у многих людей. Когда вы без сознания или спите, вы же не чувствуете как вам больно. Болевые импульсы не доходят до участка сознания, который отвечает за переработку этих импульсов в ответные физиологические реакции. Нет мышечного ответа, нет и эмоциональной реакции, которая является на сегодняшний день проблемой современной медицины. Нашей медицины, — поправился он. — А вот в данном конкретном случае мы можем рассчитывать на тот факт, что Алиса является волшебницей, значит, у нее есть некий бонус — ее магия. Та часть защитных реакций, которая и заперла ее глубоко внутри ее сознания. И сейчас любой внешний раздражитель кричит об опасности, и поэтому эта реакции из раза в раз включается и строит еще один слой защиты, который не позволяет ей выбраться. Если вам так понятнее. Насколько я понял, для пыток не применялись никакие ментальные воздействия, а только физические раздражители.

— Я не знаю, может и применялись, — тихо проговорил я.

— Нет. Был только Круциатус, — проговорил Рей.

— Но…

— Сев, я отлично знаю, что использует эта троица и как! Они однообразны и последовательны! — сорвался он. — Никакой ментальной хрени! Где ты слышал, чтобы бешенная семейка и Крауч когда-нибудь копались в мозгах? Это не их способы. Не их методы. К тому же, максимум на что их хватило бы — это хиленький окклюменционный щит поставить. А родовых проклятий у них нет и никогда не было, если ты хоть раз интересовался этой историей. Блэки не всегда были плохими.

— Лестрейнджи?

— Лестрейнджи, они что-то наподобие Крэббов. До этого поколения главе нужно было для счастья только пожрать, поспать, дахорошенькую бабенку потискать. Это братцы такие нехарактерные уродились, и то далеко не факт, что ненормальная женушка Рудди к их воспитанию свою ручку не приложила.

— Да. Ладно, пусть так. Доктор простите, продолжайте, — я сел рядом с ним и закрыл глаза.

— Так вот. Если воздействий непосредственно влияющих на мозг не было, то вероятность того, что кора головного мозга цела до сих пор есть. Та часть, которая отвечает за восприятие и переработку эмоциональной и, как бы правильно сказать, духовной сферы. Я провел несколько тестов и понаблюдал за ними и могу сказать, что кора цела или относительно цела только у женщины. Как бы выразиться попонятнее. Женщина хочет выбраться. У нее есть какой-то стимул или цель, чтобы не сидеть в заточении. Об этом говорят ее хаотичные движения, становящиеся иногда вполне логичными и целесообразными. Она двигается, она сама ест, сама пьет. Она даже пытается что-то говорить. Она улыбается. То есть иногда ее выпускают на прогулку, если позволите так выразиться. Кора еще работает и ждет каких-либо импульсов и реакций. Она разговаривает ночью. Произносит всего два имени, вероятно, это как раз и есть те самые стимулы. Невилл и Фрэнк. Ночью, когда нет внешних раздражителей: света, людей, шума защитная сеть магии ослабевает, и она начинает возвращаться. Хотя бы просто во снах, но возвращаться. И если бы потрясение не было таким сильным, то сны ее бы спасли. Но ей постоянно снятся кошмары. Она пугается и все — она снова в клетке.

— Как все сложно, — вырвалось у меня.

— Мозг не изучен до конца и сомневаюсь, что когда-нибудь будет до конца изучен. Поэтому про стены, магию и все остальное всего лишь мои догадки.

— А Фрэнк?

— А мужчина фактически мертв. У него нет этих самых стимулов. И ему неплохо в своем коконе. Посмотрите — он как овощ. Он делает только то, что необходимо для дальнейшего поддержания жизни. Он даже не двигается. Как его посадят, так он и будет сидеть. И никакого участия. Я считаю, что его невозможно вернуть.

— Нельзя вернуть того, кто не хочет возвращаться, — вспомнился мне разговор с некромантом.

— Но есть исключения, — хмыкнул Рей.

— И они подтверждают правило, — кивнул доктор. — Мне Рейнард рассказал историю про какую-то грань. Если честно, я не понял ни слова, но юноша пытался объяснить, что вернуть можно кого угодно. Но сразу. А не по прошествии стольких лет. И есть одно но. У мужчины нет импульсных ответов коры. Она мертва.

— Поэтому только Алиса, — я кивнул. — Сколько процентов вы дадите на то, что у нас все получится?

— Процентов пятьдесят. Прошло слишком много времени.

Пятьдесят? Да я бы взялся, если бы была хоть одна доля одного процента! Алису можно вернуть. Это стало моей навязчивой мыслью.

— Что мне нужно делать, и когда начнем?

— Попробовать можно сейчас, но я не уверен, что все получится с первого раза. Возможно, понадобится время и довольно много времени.

— Я готов бороться. Только, я хотел спросить у тебя, — я повернулся к Мальсиберу, который стоял с отрешенным видом, подпирая дверь. — Почему?

— Это моя вина. Я бросил эту шайку и сбежал. Если бы я остался с ними, то этого не произошло бы. У меня был опыт их останавливать.

— Ты не можешь себя винить.

— Могу. Все, кому я причинил хоть какой-то вред, приходят ко мне. Во снах. И я не могу от этого избавиться. Алиса тоже не дает мне забыть о моей молодости.

Я кивнул. И что там Лекс говорил насчет новой жизни? Вероятно, есть некоторые моменты, которые невозможно стереть и просто о них забыть. Как говорил Эрнест? Мозг не изучен?

— Рассказывайте, что я должен делать.

— Тут скорее я начну с тобой разговаривать, — хмыкнул Рей. — В общем, сейчас, если наши предположения верны, ее восприятие строиться из запутанных коридоров и не открывающихся дверей. Может это стена, а вокруг пустыня. Но не суть. Просто используй все свои знания и проникни в ее сознание и для начала найди ее.

— Это что? — я ткнул в капельницу.

— Транквилизаторы. Нужно погрузить ее в искусственный сон. Чтобы ты смог побродить в ее голове без особых препятствий. И главное, не заходи туда, куда тебе не нужно. Она должна тебе поверить.

— Ты думаешь, это будет легко?

— Нет. Это будет чертовски сложно. Но я думаю, ты справишься.

Я кивнул. Доктор окинул меня взглядом и подошел к Алисе. К Алисе, которую я в состоянии вытащить. И Невилл, наконец, получит то, о чем всегда мечтал, но никто не в состоянии был ему это дать. Этот аутотренинг настолько придал мне силы, что я готов был биться до конца. Эрнест с Мальсибером тем временем положили женщину на кровать, а Рей успокаивая Алису, отвлек ее внимание от иглы, которая вошла в ее кожу. Затем он резко обернулся ко мне и крикнул:

— Давай, начинай. Как только войдешь, мы откроем капельницу.

Я подошел и наклонился над лицом Алисы, глядя в ее широко открытые глаза. И что мне делать-то? Я пустил один щуп, потом другой, третий и оказался в разуме женщины. Такое вообще может быть? Не знаю. Я махнул рукой, давая понять, что я на месте, но не знаю, увидели ли они. Потому что я сделал что-то сильно похожее на думосбор. Судя по тому, что тьма начала расступаться, лекарство потекло по вене. Спустя некоторое время я ясно стал понимать, где я нахожусь. Лабиринт. Двухэтажный лабиринт с таким огромным количеством комнат, что я выругался сквозь зубы. Рей был прав. Это лабиринт. Только как мне его пройти до центра? Я почему-то был уверен, что Алиса там, в самом центре. И что добраться до нее будет слишком трудно. Для начала я открыл первую ко мне дверь, чтобы знать, что примерно за ними меня ждет. Как только дверь открылась, коридор озарило светом. Это воспоминания, которые были упорядочены в каждой из своих комнат. В этой Алиса и Фрэнк, улыбались и наклонились над колыбелькой, в которой лежал маленький ребенок. Я быстро вышел и захлопнул за собой дверь. Я не открою больше ни одну. Мне не нужны твои тайны. Я еще раз огляделся и двинулся по коридору, до конца не зная, какой тактики мне придерживаться. И что будет, если я не смогу выбраться сам из этого лабиринта? Эта мысль как-то быстро погасила боевой настрой. Это надо же какой я все-таки дебил! Сунуться без подстраховки! Но паникой делу не поможешь, и теперь мне еще больше нужно было увидеть Алису, чтобы она сделала одну вещь — элементарно меня отсюда вывела. Какая ирония. Сколько я бродил по многочисленным коридорам её памяти я не знаю. Может час, может два. Потом, увидев очередную лестницу, ведущую наверх, я решил подняться. Что я еще могу сделать, кроме как слоняться туда-сюда в надежде добрести до центра?

Я поднялся и увидел, что этот этаж ничем не отличается от первого. Многочисленные комнаты и коридоры. Как мне не хватает табличек основателей в их полосе. Так хоть ориентироваться можно было бы. И тут я вспомнил правило прохождения лабиринтов. Сворачивать в одну и ту же сторону. Так хоть есть вероятность того, что сможешь вернуться назад. А судя по тому, как все разложено у Алисы в голове по комнаткам, то может и коридоры хоть как-то структурированы. Спустя время я начал практически продираться вперед. Я шел словно через какой-то ветер, который дул мне в противоход. Я понял, что уже почти близок к цели и прибавил шаг. После последнего поворота меня уже практически сносило с ног. И это в то время, когда женщина фактически загружена под действием лекарства. В общем, понятно, почему она не может выбраться. Повернув еще раз, я практически врезался в стену. Тупик? За столько времени ни одной сплошной стены, а сейчас вдруг появилась? Я так сильно разозлился, что ударил по ней кулаком. Потом, только сообразив, что это сознание и его не нужно бить. Подумал об этом в тот момент, когда стена начала рассыпаться, превращаясь в мелкую пыль. Когда пыль рассеялась, я увидел перед собой огромную светлую комнату, в которой стоял огромный шкаф с книгами, стул с письменным столом и кровать, на которой лежала Алиса, листая потрепанную книгу.

— Алиса, — тихо позвал я ее.

Женщина подскочила и испуганно уставилась на меня. Молчала, но видно было, что она хочет закричать.

— Тише, успокойся. Это я. Северус. Помнишь меня? Северус Снейп.

— Снейп? — осторожно переспросила она. Меня пробила дрожь. Как давно я не слышал ее голоса.

— Да. Ты знаешь, где находишься?

— В тюрьме. Только я не знаю, как здесь оказалась.

— Только не перебивай меня, хорошо?

— Ладно, откуда ты здесь?

— Я все объясню. Сядь, пожалуйста. Если кратко. Ты помнишь, как тебя поймали Пожиратели? — я сглотнул ком, стоящий в горле. Женщина кивнула. — Ты не попала в тюрьму. Ты погрузилась в себя. Ты на свободе, но заключена своим разумом и магией внутри себя. Там, во внешнем мире ты существуешь и лежишь в Мунго, а твой сын раз в месяц приходит тебя навещать.

— Невилл… — прошептала она.

— Да, Невилл. Ему очень тебя не хватает. Пошли со мной, я выведу тебя отсюда.

— Я тебе не верю! — вдруг закричала она.

— Да оглядись ты по сторонам! К тебе никто никогда не приходил за четырнадцать лет! Ты сидишь здесь взаперти! Ты не ешь и не пьешь! И ты раз за разом только и делаешь, что читаешь книжки, которые читала когда-то!

Алиса села и обхватила голову руками.

— Я не верю. Я не верю!

— Тебе придется! Ты один раз уже бросила своего сына, и теперь хочешь сделать это, уже на постоянной основе? Именно сейчас, когда появился шанс вытащить тебя отсюда?! — я не знаю почему, но я перешел на крик и постоянно упоминал Невилла, вспоминая о том, что он является стимулом. Она рыдала, уткнувшись лицом в раскрытые ладони. Меня что-то кольнуло. Видимо я слишком резко начал с ней разговаривать. Или она начала что-то понимать уже давно. — Ну же, Алиса! Пошли со мной!

Она посмотрела на меня заплаканными газами.

— Ты Пожиратель.

— Я никогда им не был.

— И я должна тебе поверить?

— Нет, но ты можешь разобраться со мной потом, если я тебе лгу.

Женщина поджала губы и замолчала. Потом что-то, похоже решила для себя, и встала с кровати.

— Ладно, я тебе верю. Только скажи: мне есть к кому возвращаться?

— К Невиллу. Он любит тебя.

Я взял ее за руку и повел к выходу. Как только она перешагнула черту, ранее бывшую стеной, мощный силы невидимый удар отбросил ее вглубь комнаты, а меня понесло прочь. Последнее, что я услышал в тот момент, когда с жуткой болью был выкинут из головы Алисы был ее крик:

— Снейп! Не оставляй меня здесь!

— Я тебя не брошу, — прошептал я и потерял сознание".


— Невилл, а ты вообще в курсе этих событий? — осторожно спросила Гермиона, глядя на абсолютно спокойного мальчика.

— Конечно, — пожал он плечами.

По всему залу начали перешептываться люди, не до конца веря в происходящее и не понимая, что стало с Алисой Лонгботтом.

Перси окинул всех взглядом и, выдержав театральную паузу, продолжил читать.

Глава 26. Алхимия

«Пришел в себя я достаточно быстро. Алиса спала на своей кровати под действием транквилизаторов, но была не спокойна. Она ворочалась и явно что-то говорила. Голос был тихим и очень хриплым. Слов нельзя было разобрать. Связки отвыкли работать за столько лет в обычном режиме. Я смотрел на нее с какой-то отчаянной злостью. Затем повернулся к психиатру. Тот смотрел на меня с каким-то нездоровым любопытством. Сразу стало понятно, что ни Рей, ни доктор ничего не видели. Алиса очень сильная ведьма. Как же ты так попалась, девочка?

— Она думает, что реальности не существует, и что ее за какие-то грехи посадили в Азкабан. Там такая стена силы, что боюсь, мне ее не пробить повторно, — еле слышно проговорил я. Головная боль была жуткой, тошнота просто выводила из себя, а перед глазами летали забавные такие звездочки.

— Но она говорила с вами, а это уже что-то, — подал голос доктор Эрнест, после того, как бегло меня осмотрел.

— Говорила.

— Расскажите, что вы видели.

— Лабиринт с комнатами воспоминаний и центр, в котором она заточена.

— Что она вам говорила?

— Мы мало говорили. Она мне сначала не поверила.

— Но вы же сумели ее переубедить в том, что вам можно как минимум доверять? — совершенно спокойно спросил Эрнест. Вид у него был отрешенный. Видно было, что он анализирует ситуацию.

— Да. Я убедил ее, что здесь Алису ждет сын. Как вы и говорили, она зацепилась за это.

— Хорошо. Говорите сильная стена и вам ее не пройти? А ей?

— Она сломалась под моим ударом. Сомневаюсь, что сама Алиса в состоянии ее пробить.

— Да, судя по ее возбужденному состоянию, она пытается это сделать. У меня есть идея. Нужен шок. И чем сильнее он будет, тем лучше. Это мобилизует все силы и тогда она, возможно, вырвется из своего плена. Женщины всегда были сильными. У вас есть идеи на этот счет?

— Нужно задействовать Невилла. Он же единственное, что у нее осталось, — задумчиво проговорил Рей.

— Тогда можно просто показать ей, что мальчик нуждается в ее защите, лучше как-то смоделировать ситуацию, схожую с той, что привела ее, в конечном счете, сюда в эту клинику, — подхватил идею доктор.

— Вы что хотите пытать парня при ней?

— Нет. Если вы не заметили, реальность она не воспринимает. Нужно именно показать. Вложить в память картинку, если вы говорите, что там лабиринт воспоминаний. Просто откройте свою дверь.

— Как это показать?

— Просто показать как воспоминание. Мистер Мальсибер говорил мне, что Вы способны сделать это.

— Да, могу, — я задумчиво провел пальцем по губам. — А ситуацию даже моделировать не нужно. Рей, пленки с летними событиями в Отделе, еще не в архиве?

— Вроде нет, а зачем они тебе?

— Я Вас понял, доктор. Я прошу Вас оставаться пока здесь. А ты Рей, реши задачку: Белла — Невилл — Круциатус это изначальные данные. А теперь условие: справится ли этот транквилизатор с задачей удержать Алису в отключке, и если нет, то куда мы будем всей дружной толпой прятаться.

— Есть и вторая проблема. Нужно еще добиться того, чтобы мы щемились по углам, — улыбнулся психиатр. — Нужно ослабить ее магию. Иначе она вернется на место сразу же, как только придет в себя. И этот круговорот будет повторяться из раза в раз. Нужно ослабить влияние стены. Потому что какой бы не был шок, он не способен длиться все то время, пока вы будете выбираться из лабиринта. И поэтому вам нужна фора, чтобы сознание не поняло, что вы хотите сделать. Знайте, что оно готово к повторному вторжению. И второй раз пробиться туда будет чертовски трудно. Нужно ослабить женщину. И это должны сделать Вы. Потому что ни один транквилизатор не способен остановить магию.

— И что вы предлагаете?

— Ты же можешь изготовить зелье, которое гасит магию, усыпляет, подавляет. Что хочешь, то и выбирай, — обратился ко мне Мальсибер.

— Теоретически, — я покопался в памяти и не нашел ничего подходящего под описание.

— Сев, нужно практически, — твердо сказал Рей.

— Допустим, я попробую. И как я буду его испытывать? Точнее на ком?

По взгляду Рея я понял ответ без слов.

— У тебя нет выбора.

— Я не собираюсь использовать тебя в качестве лабораторной крысы.

— А придется, — говорил он спокойно и смотрел на меня, не мигая.

— Рей…

— Сев, мы обсуждали это довольно долго. Фил согласился, что так будет лучше. Ни на заключенных, ни на Пожирателях это сделать невозможно. Первые под контролем дементоров, вторые под наблюдением Лорда.

— А ты?

— А что мне мешает инсценировать свою смерть?

— С каких это пор ты посвящаешь меня в ваши грандиозные планы в последнюю очередь? — прошипел я.

— Может с тех самых, как ты перестал поддерживать хоть какую-либо связь с Филиппом?

— Не уводи разговор в сторону. У нас нормальные отношения с Филиппом, мне просто нужно привыкнуть.

— К чему тебе привыкать нужно?

— Неважно. В общем, я не пойду на это.

— Значит мы никогда не сможем вытащить Алису.

— А если я сделаю что-то не так, и ты останешься навсегда обычным сквибом?

— Ну, думаю, пару лет я как-нибудь протяну. Заслужил я, значит, это, — он улыбнулся.

— Рей, — прорычал я.

— Не сотрясай воздух. Просто попытайся сделать так, чтобы все было как нам нужно.

— Я с тобой поговорю позже наедине, когда из тебя выветрятся депрессивные речи и желание покончить с собой, — резко бросил я и быстро вышел из палаты, громко хлопнув дверью. Дойдя до вестибюля я аппарировал в Министерство, чтобы освежить память.»


— Невилл, им удалось? — тихо спросил Поттер.

— Да, Гарри, им удалось. Иначе, почему меня весь седьмой курс не было в школе? Вы уж извините, ребята, но для меня реабилитация мамы стояла на первом месте.

— Как это тебя не было в школе? — в голосе Джинни было столько же удивления, сколько было написано на лицах всех остальных учащихся этого самого злополучного седьмого курса. — А кто тогда тебя изображал весь год?

— Э… — Невилл прикусил язык, но было поздно. Все находящиеся в зале люди смотрели на него с каким-то нездоровым любопытством. — Перси, а почему ты не читаешь, я вот не знаю, как именно им это удалось.


«Все следующее утро я находился в себе.

С Мальсибером поговорить не удалось. Он отмахнулся и сказал, что у него есть незаконченное дело, которое он в качестве сквиба выполнить не сможет, а ему следует все закончить и зачистить все концы.

Я не понимаю, что с ним произошло за это время и почему он снова винит себя во всем. Эрнест объяснил, что Рей слишком серьезно подошел к выполнению поставленной перед ним задачи по поиску маньяка, а к психически нездоровым людям не нужно никогда обращаться всерьез, иначе их состояние затянет и поглотит. Отчаянье и душевная боль — это только вершина айсберга. А Рей слишком многие вещи проецирует на себя. Если бы я знал, что он займется этим, казалось бы несложным рядовым делом так серьезно, то никогда не послал бы этого нестабильного идиота заниматься им. Только бы не похерить все, чего я добивался столько лет.

Возврат к опустошению Рея и поставленная передо мной практически невыполнимая задача просто убивали меня. Я не спал всю ночь, копаясь в библиотеке Слизерина, но так ничего и не нашел. У меня нет права на ошибку, и я прекрасно это осознавал. Я был полностью погружен в свои мысли, когда начались занятия по этой проклятой защите.

Перед началом урока я задернул все шторы. Воспаленные от перенапряжения глаза просто были не в состоянии вынести дневной яркий свет.

До этого я попросил эльфов обставить кабинет как-нибудь поэффектнее. Ну что сказать, с обстановкой эльфы не подкачали. Такого ужасного, мрачного и зловещего места просто нельзя было сыскать нигде в Хогвартсе.

Обратив внимание на картины, я вздрогнул. Ну и фантазия у художника, он явно один из пациентов Эрнеста. Я довольно долго рассматривал вместе с учениками его творение, на котором этот гений изобразил, как один человек делает барбекю из другого. Каюсь, это была моя ошибка не осмотреть кабинет, прежде чем начать вести занятия. Наверное, после этого в глазах учеников я буду казаться еще более неуравновешенным, чем прежде. Кем-то вроде этого неизвестного мне художника.

Прежде чем начать урок, я, наконец, рассмотрел, у кого собственно я его веду. Когда я увидел лицо Поттера, меня перекосило. Вот именно сейчас я просто не в состоянии занимать им и выслушивать оскорбления в свой адрес. Решив не обращать ни на кого внимание, я просто начал занятие, предварительно дав небольшую инструкцию, которую если говорить кратко, можно сократить до пары слов, а именно: «Халявы не будет». Вспомнив слова Салазара про Темные искусства (настоящие темные искусства), я решил их передать зеленой поросли будущих славных (я все еще на это надеюсь, я вообще оптимист по натуре) магов. Передать в надежде, что хоть кто-нибудь это поймет и оценит:

— Темные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними — все равно, что сражаться с многоголовым чудовищем. Отрубишь одну голову — на ее месте тут же вырастает новая, еще более свирепая и коварная, чем прежде. Это битва с противником, непостоянным, неуловимым, вечно меняющим обличья, и уничтожить его невозможно.

Ох, знали бы вы, что такое Темная магия, то делали бы все, чтобы хоть как-то ее понять. А если бы старались, то я бы попросил Рея поучить вас хоть немного. А то корчат презрительные гримасы, считая, что на свете существует только Авада, да Круциатус, которые по своей сути никакого отношения к Темной магии не имеют. А единственная защита в таком случае при полном игнорировании материала, который я стараюсь дать — это убежать. И чем быстрее, тем лучше. Но ничего этого я не сказал. А просто продолжил озвучивать слова своего наставника.

— Следовательно, ваша защита должна быть такой же изобретательной и гибкой, как те Искусства, которые вы тщитесь одолеть. Эти картины, — я пригляделся к ним и в очередной раз подивился воспаленному мозгу, сгенерировавшему идею написать этот ужас, — дают довольно точное представление о том, что происходит с человеком, подвергшимся, к примеру, воздействию заклятия Круциатус. — Я махнул рукой на картину страшной средневековой женщины, корчившейся в жутких судорогах, которые были, скорее всего, приступом эпилепсии, а не вызванные действием Круциатуса, при котором судорога напоминает мышечные спазмы (я долго тренировался и сейчас могу довольно достоверно изобразить воздействие этой дряни). — Испытавшим поцелуй дементора, — о, а вот эта репродукция мне нравится. У Аба висит оригинал. На ней изображен один из самых известных пропоиц Хогсмита прошлого века. Стеклянные глаза и безучастная улыбка — это как предупреждение о вреде алкоголя на организм. Я как-то предложил повесить ее в Метлах, но на меня набросились все присутствующие при этом разумные, считая полным садистом, любящим истязать неокрепшую душевную организацию маленьких детишек. — Или спровоцировавшим нападение инфернала, — конечно инфернала. Это было кровавое месиво, напоминающее фарш, только что пропущенный через мясорубку. Так что, тут хрен знает, кто постарался. Хотя, если присмотреться к деталям, то можно предположить, что это работа горного великана. А может это саморазложение под лучами палящего солнца. Самого инфернала на картине видно не было. То ли зомбак стеснительный попался и отказался позировать, то ли на этот раз фантазия художнику отказала, творческий кризис, ага. Об инферналах я сказал специально, чтобы обратить внимание Поттера, что такая дрянь все-таки существует. А то мало ли, вдруг Альбус забудет рассказать ему о такой маленькой и незначительной детальке. Хилые зомбики первого класса, не способные ни на что, кроме выполнения одной заложенной в них программы. Примитив и тот максимум на который вообще способен Лорд в качестве некроманта. Зачем он только себя насилует? Неужели все еще надеется, что сможет стать полноценным темным? Я ошибся: наш Лорд не садист, он садамазохист, скорее всего.

Ну вот как я и ожидал. Никто не проникся и не прочувствовал слова великого человека. Я решил, что больше никогда не буду посвящать детей в прекрасное, и задал всего один вопрос: «Кто-нибудь вообще в курсе, что это за зверь такой невербальные заклинания». Как я и ожидал, ответ знала только Грейнджер. Змеи никогда не отвечают на уроках по собственному желанию. Ну что за пассивный класс? Такое чувство, что они все были зачаты на той памятной полянке с тлеющей коноплей.

Я разделил всех на пары и дал задание, в надежде, что на сегодня с меня больше ничего не потребуется, и я смогу подумать еще. Не замечая ничего вокруг, я начал слоняться по кабинету. Мне было все равно, чем занимаются дети. Я прекрасно помню об их секретном обществе дамблдориинцев и это все они отрабатывали ни раз.

Спустя несколько минут мне в голову пришла мысль, как добиться от зелья нужного временного вырубающего эффекта. Я остановился и начал просчитывать и обдумывать каждую деталь. Меня отвлекли ученики, занимающиеся возле меня. Сам того не ведая, Поттер нарушил мое личное пространство. Меня всегда отвлекали чужие взгляды. А взгляд направленный прямиком мне в глаза выводит меня из себя за считанные секунды. Поттер что совсем дебил? Его что ничему прошлогодние занятия окклюменцией не научили?

Еще толком не придя в себя и злясь от того, что потерял нить рассуждений, я отстранил Уизли и решил все-таки показать, что значит невербальные заклинания и как будет выглядеть встреча в подворотне с Лестрейнджами. Они мастера невербальных проклятий, что уж тут говорить. Накопав в мозгах безвредное заклятие щекотки, я направил его на Поттера, который как обычно кипел от ненависти. Этот малолетний паршивец отразил его вербальным обычным Протего, и заклинание отрикошетило в меня. Лоза отдифференцировала его как то, что может принести вред моему здоровью и отбросила меня на пару метров назад, прилично припечатав о стену. Как же меня все раздражает сегодня! Я выругался про себя, абсолютно не заботясь о том, что сейчас думают обо мне ученики. Да все сегодня только и будут говорить о том, что Поттер уделал Снейпа. Рей бы не прознал с Малфоем, а то хрен отшучусь потом. Рей. Заклинание. Мысль крутилась в голове и никак не могла обрести плоть. Фламель. Фламель. Мне нужен Фламель. Именно в его трактате что-то говорилось о пытке лишением магии.

Вздохнув от облегчения, я обратился к Поттеру. Меня накрыла небольшая истерика от напряжения этих суток.

— Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?

— Да, — сдавленно ответил он.

— Да, сэр, — поправил я.

— Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор, — я охренел. Ладно, уделал ты профессора, так хоть не борзей так откровенно. Все-таки он больше Поттер, чем Эванс. Лили хоть дурой не была.

— Явитесь в субботу вечером ко мне в кабинет, наглости, Поттер, я не потерплю ни от кого… даже и от Избранного, — я еще не придумал, как его наказать. Все это будет зависеть только от того, насколько будут ржать мои друзья-кони.

И только в самый последний момент я вспомнил, что в эту субботу, скорее всего не смогу наказывать Поттера, слишком много дел предстояло. Поэтому еще раз выругавшись, я сразу же после урока помчался к Альбусу вытребовать с него индивидуальное чаепитие для Поттера, аккурат на время отработки. Самое удивительное, что он сидел в кресле и попивал крепкий ароматный кофе и как только я вошел начал без зазрения совести смеяться.

— Что в курсе? — хмуро поинтересовался я.

— Конечно, — улыбался он. — Нормальный пацан. А ты про него наговаривал: тупой, мол, дебил. Нехило он тебя вырубил.

— Заткнись.

— Все-все, молчу, — он поднял руки вверх и засмеялся снова.

— Я по делу. Мне нужно, чтобы ты в субботу с ним позанимался. Я ляпнул про отработку, а потом только понял, что не смогу быть в это время в Школе.

— Да-да. Боишься, поди? Не бойся, мальчик такого больше не повторит. Ну или повторит, но ты же будешь вооружен и опасен!

— Заткнись, прошу тебя еще раз.

— А ты Люциусу с Реем так же будешь говорить?

— А они не узнают. И если ты…

— Ну Малфой уже знает. Откуда бы я узнал? Да ты не переживай, они быстро забудут. Наверное.

— Так ты заберешь этого пацана в субботу? — еле слышно прошипел я. Судя по тому, как спинка стул покрылась инеем под моими пальцами, Альбус понял, что пора бы и помолчать.

— Да. У тебя все? — совершенно серьезно проговорил он, но веселые искры в глазах выдавали его с потрохами.

— Нет. — Я больше ничего не сказал. Просто повернулся к шкафу с книгами и начал искать фолиант, который мне был так нужен.

— Что ищешь? — заглянул мне за плечо крестный, бесшумно подходя со спины.

— Тебя не касается.

— Вообще-то ты роешься в моей библиотеке.

— А тебе жалко? — я повернулся к нему и посмотрел в глаза.

— Нет, смотри — смотри, — улыбнулся он, но от меня не отошел.

Я быстро нашел книгу, которая мне была нужна и, не открывая ее, пошел к выходу из кабинета.

— «Средневековые пытки Священной Инквизиции»? Сев, зачем тебе эта книга? Ты что задумал, а?

— Да нужен мне твой Поттер. У меня и без него проблем с Арарат, — обернулся я.

— Ага, я вижу. Весь в делах, весь в заботах. Книжки просто так читаешь…

Что еще он там говорил, я не услышал. Выйдя из кабинета, я сразу аппарировал к себе в апартаменты. Нужно уже определиться: в состоянии ли я сварить такую убойную штуку?

Все-таки память меня не подвела. Для того, чтобы пытать магов, Инквизиторы сначала блокировали их магию. Так почитаем. После прочтения составляющих, я долго приходил в себя. Если перевести на современный английский и изложить вкратце получается следующее.

Пятнадцать грамм Луны расплавить до жидкого состояния и поддерживать в таком состоянии на тихом огне. Спустя тридцать минут нужно добавить несколько капель Сатурна и помешать пятьдесят раз по часовой стрелке, а потом сто восемьдесят семь против. Сто восемьдесят семь! Они там что, профессиональными мешальщиками были что ли? Но это еще не все. После часа томления добавить корень нирины, цветок алканы, для предотвращения отравления планетами и звездами, но с сохранением их свойств и качеств. Четыре ягоды азафоэтиды добавляется для отражения магии, которая может вырваться из под контроля. Лист галангала запирает магию и после этого маг становится беззащитным на два часа. Но и это еще не все! После пятнадцатиминутного непрерывного помешивания нужно добавить эриодикт. И всего-то.

И что мы имеем в итоге: что подразумевалось под названием планет, я догадываюсь — металлы. Луна — это вероятно серебро, а Сатурн — олово. Это все понятно. Дальше травы. Галангала растет в Азии. А эриодикт в Сибири. Ладно. Но что такое нирина и алкана я не имею ни малейшего понятия. А само слово азафоэтида вгоняет в ступор. Думаю, что лучше травоведа в травах не разбирается никто лучше травоведа.

Дойдя до теплицы Спраут, в которой она любовно поливала огромного размеру огнеплевки я постучался.

— Не помешаю? — деликатно осведомился я.

— А это ты, — мило улыбнулась она. — Проходи.

— Только ничего не говори! — сразу предупредил я. — Я не в лучшем расположении духа, поэтому могу обидеться.

— Я и не собиралась, — прищурила она глаза. — У тебя паранойя, Сев.

— Работа такая, — я перешагнул порог теплицы и протяну ей список неизвестных мне трав. — Знаешь, где это можно достать?

Она поднесла листок к глазам. Потом перевела взгляд на меня, затем снова на листок.

— Если это розыгрыш, то у тебя получилось поставить меня в затруднительное положение на десять секунд, пока я не поняла, что ты надо мной издеваешься, — она протянула мне листок обратно и снова взялась за лейку.

— Эм, это не розыгрыш. Это ингридиенты для зелья.

— Ага. А зелье тебе приснилось? Или озарение снизошло, пока через кабинет летел? — осведомилась она.

— Да что с вами всеми сегодня! — вспылил я. — Если бы я спрашивал что-то забавное, тогда понятна такая реакция!

— Ну список из двух исчезнувших с лица земли еще два столетия назад растений и одного выдуманного я считаю забавным. А ты?

— Значит, не знаешь?

— Возьми хроноворот и оправляйся в прошлой. Может и найдешь пару ягод как ее там — азафоэтиды.

И что мы имеем? Получается, что нихрена. Данное зелье сварить просто не представляется возможным в виду отсутствия элементарных ингредиентов. Думаю, Рей не слишком обрадуется. Тут в теплицу зашел Хагрид, неся перед собой бочку жутко воняющей жидкостью.

— Вот, принес.

— Так. Теперь ты любитель-натуралист. Смотри на листок. Знаешь похожие растения? — резко протянул ему несчастный список. Лесник быстро пробежал глазами. Затем погладил свою бороду. А я ждал, когда меня в очередной раз пошлют. Дав ему листок, я не рассчитывал услышать хоть что-то не глумливое в свой адрес.

— Ну вот эзафоэтида растет на болоте, в нескольких километрах от логова кентавров. Это достать я могу, да. Нириной приторговывает Наземникус — откуда она у него, я не знаю. Про алкану я поспрашиваю в Лютном переулке. Может, есть, кто знает.

Я смотрел на него с широко раскрытыми глазами, а Спраут, открыв рот и поливая свои ботинки из лейки.

— У тебя восемь часов, чтобы достать эти чудо травы. Справишься? — осторожно осведомился я, всячески отгоняя от себя мысль, что у меня нет галлюцинаций на почве переутомления.

— Да, думаю да. Так я пошел? — Хагрид вышел из теплицы, когда ему вслед раздался вопль травоведа:

— Стой! Семена найди!

Я ухмыльнулся и аппарировал прямо в комнату Салазара. Мне необходимо достать еще несколько трав.

Я ухмыльнулся и аппарировал прямо в комнату Салазара. Мне необходимо достать еще несколько трав.

— Ну что, дятел, достучался? — любовно поинтересовался я у дремавшего на диване Малфоя.

— Сев, — подскочил он. — Ты что так пугаешь?

— А я ударился больно, вот с ума схожу понемногу, — усмехнулся я. — А ты что спишь, друга не навещаешь? Может он при смерти?

— А…

— Оправдываешь, — подытожил я, не давая ни слова вставить Люциусу. — Виноват значит. Так вот, я знаю, как загладить твою вину передо мной.

— Но…

— Вот возьми список и быстро отправляйся сначала в Китай, а потом в сибирские просторы России. Чтобы через три часа всё это было у меня. А я тебя прощу, возможно, а Рей, может быть, даже спасибо скажет.

— Это что?

— То, что очень нужно Мальсиберу.

— С ним что-то случилось? — обеспокоенно спросил друг.

— Нет. Но если ты мне это не достанешь, то случиться. Давай быстро. А я пока подготовлю все, что необходимо.

Малфой без всяких вопросов поймал портключ и быстро активировав, исчез со знакомым хлопком. Какие покладистые все стали. Не нравится мне это. Я вернулся в лабораторию и начал смешивать Луну с Сатурном. Кто бы что ни говорил, а помешать сто восемьдесят раз — это самое трудное.

К утру зелье было готово. Хагрид с Люциусом прибыли практически одновременно, что меня очень порадовало. Они протянули мне свертки и испарились. Запомнили, что пока зельевар готовит зелье ему лучше не мешать даже своими мыслями.

Я смотрел на дымящуюся золотистую жидкость и медлил. Лань уже гарцевала. Думаю, что если она была материальной, то копытом в лоб я уже давно бы получил. Наконец поняв, что тянуть дальше некуда, я отправил лань за Реем.

Буквально через минуту, он был в лаборатории. Вид у него, конечно, был не очень. Видно было, что человек несколько дней не принимал душ, не менял одежду и находился в условиях слишком далеких от человеческих. Хотя я отметил, что трехдневная щетина ему все-таки идет. Так он хоть на малолетку не смахивает.

— Что с тобой? — вопросительно поднял я брови.

— Да так. Потом расскажу. Нашел зелье?

Я протянул ему колбу. Он, особо не мешкая, откупорил и в один глоток влил ее содержимое в себя. Я даже сказать ничего не успел. Секунд двадцать ничего не происходило, затем он со стоном опустился на пол и схватился за голову.

— Рей! — закричал я и подбежал я к нему. А что если я помешал не правильно? Больше положенного или меньше? А если Земник обманул? А если Хагрид ошибся с болотом?

Рей тем временем сжимал голову руками. Я как-то отстраненно увидел, что из носа у него бежит кровь.

— Рей!

— Отстань, — прохрипел он и часто задышал. Видимо боль резко отступила так же как и пришла. — Это что за пытки Древнего Рима?

— Почему Рима?

— Да мне не важно кого. Такое чувство, что железный обруч на голову одели, а потом с каждой секундой уменьшали его в объеме, — он ухмыльнулся. Затем вытащил палочку и взмахнул ею. Ничего не произошло. Потом еще раз — тот же результат.

— Что ты чувствуешь? — осторожно спросил я.

— Знаешь, ничего. Пустоту. И легкость. — Задумавшись, произнес он. Потом улыбнувшись, лег на пол. — Получилось. Сев, ты гений!

— Не радуйся, это временно, — выдохнул я.

— Насколько?

— Часа на два, не больше.

— Подождем значит, — он закрыл глаза и моментально уснул. Вот когда разберемся с Алисой, эта скотина не уйдет от меня, пока не покается в содеянном. Ни за что не поверю, что Мальсибер решил сменить имидж, и выглядеть как брутальный мачо, поэтому и не побрился утром. Во всем, что касается приведения себя в порядок, они слишком похожи с Малфоем. С этими мыслями я закрыл глаза и вырубился вслед за другом.

Я не знаю, сколько мы проспали, но судя по настойчивому стуку в дверь и разъяренному голосу Минервы, я благополучно проспал занятие по ЗОТИ.

Не открывая глаз, я проорал:

— Уйди, женщина! Мужчина в печали.

— Я тебе покажу в печали! А ну открывай! Ты никогда не пропускал занятия!

— Как в школе, — пробурчал Рей и поднялся на ноги. Махнул рукой, и со стола слетела чашка с недопитым чаем. — Могу сказать, что эксперимент оказался удачным. Наверное, нам следует отправиться в Мунго.

— А ты решил, куда мы будем прятаться от разъяренной женщины?

— Скорее я решил, как вам не прятаться от нее, — улыбнулся он и, взяв меня за руку, перенес в палату, совершенно не обращая внимания на стук в дверь и гневные вопли в коридоре.

Приготовления прошли быстро. Все, что нужно было уже готово. Оставалось усыпить женщину и влить в нее золотистую жидкость из серебра и олова.

Оказавшись в голове Алисы, я не встретил абсолютно никакого сопротивления. За считанные минуты, добежав до центра, я остановился в шоке от увиденного. Никакой стены не было. На ее месте был прозрачный белый купол из стекла, толщиной метра в четыре. По толщине я смог судить, только по расстоянию, что отделяло нас друг от друга. С той стороны отчаянно билась Алиса, а я с этой. Ничего не выходило. Даже силы Темного ограничены, как оказалось. Парадоксально, но мы друг друга слышали и прекрасно видели. Решив, что времени мало, я произнес только одно:

— Верь мне, — и попробовал через толстый купол чистой стихийной магии показать Алисе, что я видел в Министерстве. Получилось совсем не так, как я того ожидал. Картинка вместо того, чтобы проецироваться у Алисы в голове появилась передо мной. Думать нужно лучше. Какая голова, какие мысли, если мы и так находимся у нее в голове? Я показал ей небольшой отрывок, но этого хватило, чтобы купол разлетелся на множество осколков, под силой крика, который издала женщина. Она сидела на полу, как недавно Рей и закрывала глаза руками. В воздухе клубились осколки, стараясь вновь соединиться друг с другом. Я понял, что из отведенных мне двух часов осталось совсем немного. Подбежав к ней, я схватил Алису за руку, и потащил за собой. Куда нам бежать я имел очень смутное представление. Если честно, то никакого представления. Бежали мы долго, а конца лабиринту просто не было. Мы все бежали, когда освободившаяся из оков зелья магия захлестнула нас и вынесла куда-то прочь.

Я очнулся от громкого крика. Подскочив на ноги, я увидел, как Мальсибер пытается удержать вырывающуюся женщину, пока Эрнест собирает очередную капельницу. Алисе тоже удалось выбраться. Это я понял по складной речи, которую произносила женщина тихим ослабшим голосом в сторону Рея.

— Ублюдок! Отпусти меня! Что ты сделал с моим сыном?! Или ваша шлюшка одна там развлекается, пока ты меня держишь? — Мальсибер не ослаблял хватку. Он прекрасно знал, что если раскроет рот, то сделает только хуже. И он молчал, но было видно, как тяжело ему слушать обвинения запутавшейся женщины.

— Алиса, — позвал я ее. — Успокойся. Невилл в безопасности. Он в Школе и пока он под нашей защитой с ним ничего не случиться.

— О, Снейп! Ты врал мне! Ты сказал, что играешь на нашей стороне. И что я вижу? Этот отморозок держит меня, пока что? Что ты хочешь со мной сделать? Что твой Лорд выиграл таки войну и теперь миром правят такие как он?

— Алиса, он нашей стороне. Война до сих пор идет, и мы хотим с Альбусом положить ей конец. Это Рейнард вытащил тебя.

— Тогда я вернулась не в свой мир, — спокойным засыпающим голосом проговорила она. — Потому что я видела, ЧТО он делал с именем паршивого Лорда на губах.

— Он осознал, — я пытался оправдать Мальсибера, хотя понимал, что в настоящее время это сделать просто не представляется возможным. Реабилитация будет долгой, пока она не поймет и не осознает многое. Я понял, что придумал Рей. Он показал ей себя. Все просто. Того, кого Алиса ненавидит больше всего. Пожирателя.

— А они осознали? Они все осознали? Хотя, ни один мертвый не способен ничего осознать, — ее глаза закрывались, но она противилась действию лекарства. — Я хочу увидеть сына.

— Да, я приведу его к тебе. — Она кивнула и заснула. Рей глубоко выдохнул и отпустил руку Алисы, оставив глубокие ссадины на ее руках.

— Рейнард Мальсибер! — заорал я, еле сдерживая свою ярость. — И чего ты хотел этим добиться? А? Ты ведь прекрасно знал, какая реакция последует? Ты чем думал, а?!

— Не ори, больных испугаешь, — ровным голосом проговорил он и встал с кровати. — Чего хотел? Чтобы ты услышал, что думают обо мне те, кто будет в фаворе после победы. Я это знаю. Но я хотел, чтобы это услышал ты.

— И давно тебя озарила сия гениальная мысль? — язвительно спросил я, ощущая отвратительные ощущения во всем теле.

— Сегодня утром, до того как ты прислал лань. И я решил разом все прояснить, чтобы ты не тешил себя какими-то оптимистическими надеждами.

— Рей…

— То же самое ждет и ее.

— Рей…

— И если ты, наконец, все это понял, все то дерьмо, что окружит меня после победы, то я прошу больше никогда не поднимать эту глупую тему.

— Рей…

— Я не хочу больше слышать о Гермионе. Чтобы она пережила такое? Это как же ты должен ее ненавидеть. — С этими словами он вышел из палаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

Я ломанулся за ним и догнал его уже в конце коридора.

— Знаешь, в правах учителя есть некоторые положительные моменты. Например, можно конфисковать у ученика постороннюю книжку, — и с этими словами я всунул ему в руку томик с пьесами Де Вега, который отобрал у бежавший по коридору Грейнджер, сегодня, когда девушка врезалась в меня на повороте. — Она сама решит, что и кто ей нужен.

И я, оставив Рейнарда посреди коридора, с изумлением рассматривавшего аккуратно засушенную белую розу, вложенную между страницами, вернулся в палату к Алисе».

— Знаешь, Рей. Я уже смирился с тем, что у меня не вполне нормальные друзья, но ты меня все больше и больше поражаешь, — манерно растягивая слова, заявил Люциус.

— Ты сейчас о чем? — буркнул заместитель начальника Отдела Тайн.

— Если не брать во внимание то, что Сев твой друг, если забыть то, что он твой начальник, можно, конечно, впадать в панику. Но забыть о том, что он Глава твоего Рода. Ты что действительно думал, что он не сделает всё от него зависящее, чтобы отстирать твое имя? Мда. Гермиона, я вынужден просить Вас найти тогомозговеда и проконсультироваться с ним по поводу здоровья Вашего мужа, а то ранний склероз — это серьезно.

— Знаешь, а я никогда не смирюсь, что у одного моего друга периодически всплывает мания величия, а у другого мозговед в голове вообще ничего не найдет.

— Рей!

— Ты хоть сам слышишь, что несешь? Отстирать можно все что угодно, но нормальная хозяйка будет долго помнить, что на этой рубашке было ужасное пятно, которое еле вывела. И больше половины таких прачек больше не наденет эту самую одежду.

— А…

— Пообщайся с психами и психиатрами столько сколько я — может, понимать будешь больше. Уизли читай.

Глава 27. Расплата, пойми — потом

«Когда я вернулся в Хогвартс, то обнаружил Рея в своих апартаментах. Малфоя на горизонте не наблюдалось. Вероятно, он все время проводил в Тайной комнате, тщетно пытаясь найти библиотеку Салазара. Надо же, никогда не замечал за Люциусом тяги к учению. Видимо предстоящая бойня так на него действует.

Мальсибер сидел на диване и перебирал струны моей гитары. Услышав, что я вошел он посмотрел на меня и, не прерывая игры, начал негромко напевать:

— Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой черт,
И уселся верхом на стул.
Какие демоны мучают тебя Рей? Что им от тебя нужно?
— И сказал мой черт:
«Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!
Аллилуйя,
Аллилуйя, Аллилуйя, — потом.
Ты уже заплатил за все, Рей. Я скрестил руки на груди и привалился спиной к дверному косяку. У тебя нет больше долгов. Смерть забирает с собой все грехи, а ты ведь был мертв, по-настоящему мертв.

— Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все — как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь — да!
И вместе со всеми — нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!
Аллилуйя, Аллилуйя,
Аллилуйя, — потом!
Я знаю, что ты веришь в Бога, Рей. Странное качество для мага. Ты думаешь, что я начну всеми силами доказывать общественности, что ты ни в чем не виновен? Ты думаешь мне заняться больше нечем? Этот процесс, который состоится, точнее фарс, он нужен только для тебя. И еще для нескольких человек. Чтобы ты все события со стороны увидел, чтобы понял, что ты не ублюдочный отморозок, которым сам себя считаешь, а просто настоящий мужик. Со всеми своими тараканами.

— И что душа? — Прошлогодний снег!
А глядишь — пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это «добро»,
Если всем дорога — в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, «в углу».
Да, ты однажды заключил свою сделку, но неужели мне снова и снова нужно напоминать тебе, что все сделки расторгаются, когда разумный умирает? Так что, ты никому и ничего не должен. А имя… Так у меня Гленда огромную зарплату получает, вот и пусть отрабатывает. Несколько статей, пару передач на радио и все: общество твое с потрохами. Все домохозяйки будут рыдать, и количество детей с именем Рейнард вырастит в разы. Да, еще Грейнджер. Героиня войны влюбилась в спасшего её героя, который сделал это, рискуя собственной жизнью и, что самое главное, рискуя быть раскрытым. Ну или как-то так. Пусть придумыванием романтической истории профессионалы занимаются. В конце концов — это их работа.

— Тут черт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», — ответил он…
Аллилуйя, аллилуйя!
«Чернила», — ответил он.[3]
Все хватит. Я решительно подошел к Рею и отобрал у него гитару.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Что произошло и почему ты в таком раздрае?

— Кто сказал, что я в раздрае? — усмехнулся он. — Просто я понял одну маленькую вещь, только и всего. А может и не понял и это навязчивая идея. Кто знает? Только сейчас я абсолютно спокоен и уравновешен. Знаешь, наверное именно сейчас все расставилось на свои места, и нет больше никаких отговорок, надежд и тому подобных розовых мыслей.

— Ты меня просто убиваешь своей логикой, — всплеснул я руками. — И какую маленькую мыслишку ты все-таки понял?

— Никогда не следует забывать, кто ты есть, — он снова потянулся за гитарой, которая все еще была в моих руках.

— Ну надо же! Открытие века! Рей, тот Мальсибер умер. С кем не бывает. Все. Нет его больше, и хватит разводить сопли! — прошипел я.

— Ты не дал Мальсиберу умереть, Сев. Вот он я. Сижу и радуюсь жизни. Дай гитару.

— Это ты то радуешься? У каждого свое понимание радости, видимо. — Мда. Друг с комплексом неполноценности. Я все сделаю, чтобы ты не считал себя эдаким воплощением зла местного масштаба. А Малфой, чтобы не преувеличивал свой вклад в наше общее дело. А то мне начинает казаться, что тот свято уверен, что без него все пойдет наперекосяк. Нет, он нам нужен, но рисковать им в самом конце я не собираюсь. Будет сидеть безвылазно в своем Мэноре и сторожить Цисси, чтобы та не разнесла половину Министерства еще до начала боевых действий.

— У меня есть три варианта нашего дальнейшего разговора, — задумался Рей. — Я тебе представляю официальную бумажку, где будет все детально и сухо описано. Второй вариант: ты все сам смотришь или я тебе рассказываю. И третий: я показываю наиболее важные отрывки, а остальное поясняю и кратко рассказываю. Что-то смотрим вместе, что-то ты один. Не думаю, что тебе будут интересны мои будни в маггловском мире, многочисленные разговоры с людьми и разговоры с психиатрами, которых очень трудно понять.

— Я думаю, третий вариант будет уместен. Только скажи, почему ты считаешь психиатров несколько неуравновешенными? — я улыбнулся. — А то ты так говоришь, в то время как доктор Эрнест выглядел вполне здоровым.

— Ну доктор Эрнест скорее исключение. Сев, я серьезно. Я общался с тремя врачами. Один из них постоянно что-то выкладывал из кармана на стол, потом обратно — это под конец стало безумно раздражать, и я не мог сконцентрироваться ни на чем другом, кроме как наблюдать за этими повторяющими действиями. Другой не мог больше трех дней работать в одном кабинете. Когда у нас состоялся разговор в подсобке, я психанул. Третий вообще вместо того, чтобы ответить на вопросы и помочь мне, начал задавать странные вопросы, касающиеся моего детства. После вопроса, что дала мне школа, я развернулся и ушел. Я не знаю с чем это связано: то ли я немного не такой как все, то ли психические заболевания распространяются как инфекция, — Рей пожал плечами. — Но, так или иначе, я понял одно: я терпеть не могу психиатров.

Мальсибер ненадолго замолчал и достал бутылек с мерцающим содержимым.

— Вот. Это посмотрим вместе. Я хочу узнать, что увидел ты. Потому что я проморгал очевидное.

Я кивнул, и мы подошли к думосбору, который я предусмотрительно заранее вытащил из шкафа.

Спустя минуту, мы с Реем стояли возле особняка Амалии. Неподалеку находилось несколько полицейских машин с включенными мигалками, рядом с которыми было припарковано несколько черных машин без каких-либо опознавательных знаков. По другую сторону маячили несколько авроров, не решаясь подойти ближе, чтобы не засветиться. Я кивнул на них:

— И долго они тут проторчали?

— Не знаю, но в дом их никто не пустил. Терпеть не могу авроров, — ухмыльнулся Рей. — Ну что, пошли?

Мы подошли к входу, где на крыльце стоял смутно знакомый человек. Он очень сильно смахивал на меня (если бы я оделся в длинный кожаный плащ, причем явно не по погоде), и разговаривал с полицейским. Что у него за тыга к кожаным вещам?

— Да, сэр. Я лично вышлю вам результаты вскрытия. Но чем обусловлен интерес вашего отдела?

— Может быть тем, что это не первый случай за последние годы, а вы не в состоянии справиться сами? — резко ответил Мальсибер, не отрываясь смотря в глаза опешившего полицейского.

— Но на этот раз следов в доме много. Сомневаюсь, чтобы он ушел от нас.

— Не сомневайтесь. От меня никто еще просто так не уходил. Я войду, вы же не против? — не дожидаясь ответа, Рей вошел в дом. Мы последовали следом за ним.

— И кем ты представился? — спросил у стоящего со мной настоящего Мальсибера.

— Начальником секретного выдуманного мною отдела. Преимущество неслабого мага в этом деле в том, что можно внушить все, что угодно.

— Ну что, пошли Шерлок Холмс, — буркнул я, и мы вошли в дом.

Рей из воспоминаний стоял в дверях и оглядывался по сторонам. Я следил за его взглядом. Как же человек все-таки преображается, когда сосредоточен и занят настоящим делом. Даже несмотря на то, что он находился не в своем образе.

— Ты не за мной следи. А сам осмотрись, — сказа Мальсибер, стоящий рядом. — Я тебе скажу потом, что я увидел, а что не увидел с первого раза.

Я начал оглядываться. У Амалии я не был ни разу. Не могу сказать, что небольшой домик в центре маггловского города чем-то отличался от обычного маггловского дома. Тут было все технические штучки современного не магического дома. Я удивленно перевел взгляд на Мальсибера.

— Если ты про обстановку, то не заморачивайся. Амалия была гением. Не пряталась, не избегала обычных людей. В общем, это было ее определенным спасением — быть на виду у все, а не прятаться от глаз магглов в невидимом доме.

— Но это ее сгубило?

— Она умерла бы в любом случае, — хмуро отозвался Рей. — Я же сказал, что все потом. Что ты видишь? Я про обстановку. К Амалии пока не подходи.

А что я видел? Никой разрухи в доме, такое чувство, что ни Амалия, ни Вэнс абсолютно не сопротивлялись. Все аккуратно расставлено, книги на журнальном столике сложены в аккуратную стопку. Чашка с остатками кофе.

— Ничего особенного. Везде порядок. Никаких следов, о которых говорил тот полицейский.

— Ой как все плохо. Я то думал, что у меня проблемы со вниманием. Но, в общем, ты прав. Я тоже обратил внимание на то, что в доме слишком чисто. Будто прибрались прямо перед убийством или после него. Но об этом особо не думай, скажу сразу — это имеет косвенное значение. Что сразу бросается в глаза кроме парадоксальной чистоты? Я этого не заметил сразу. Потом меня как школьника полицейские ткнули мордочкой.

Я обвел еще раз комнату, стараясь не смотреть на трупы женщин.

— А почему их сразу не увезли?

— Их увезли сразу, но мне нужно было осмотреть все, поэтому я воспользовался твоим хроноворотом, — невинно проговорил он. Все пользуются мои хроноворотом кроме меня. Семейка, блин. — Ладно, осмотри все еще раз.

— Так. Ну вот дверь. Замок не взломан, судя по тому, что дверь снята с петель, магии, судя по всему нет… — Я остановился, потому что заметил ключ, торчащий из двери. — Ключ.

— Да, эта комната была закрыта изнутри. Я это заметил, но не обратил внимания. Посчитал, что убийца мог уйти через окна, подвал, запасную дверь. Да хоть откуда. Но. В чем моя ошибка?

— Ты что ко мне привязался, а? — вспылил я. Я не мг ни о чем думать, кроме Амалии. Мозг отказывался работать. А сам я ощущал себя где-то в параллельной вселенной, где все фальшиво. — Нашел сыщика.

— Просто интересно — это я такой бездарный, или есть еще люди.

— Когда ты тыкаешь носом, задача становится легче, — проворчал я. Потом осмотрел комнату еще раз и еще. — Я не вижу ничего.

— Знаешь почему? Потому что мы не привыкли пользоваться дверьми, когда можно аппарировать. Мы не закрываем двери на ключ, потому что их можно закрыть магией. Нам просто не придет в голову, как можно выбраться из закрытой комнаты. Сев. В этой комнате нет окон.

А еще раз осмотрелся. Да Рей. Ты абсолютно прав. В этой комнате нет окон.

— И что получается?

— Подожди, не торопись. Что мы имеем? Закрытая на ключ изнутри комната и прибранная квартира. Теперь подойди к Амалии.

Мы подошли к телам женщин, над которыми, наклонившись, стоял Рей в обличие Фолта и внимательно рассматривал этот ужас.

Амалия лежала на своем диване, накрытая одеялом. Аккуратно, как родители укрывают детей перед сном. Вэнс не была окружена такой заботой: она лежала на полу в луже собственной крови. Никаких признаков издевательств над ней я не заметил, если не считать ножниц в ее животе. Амалия. Над ней, как говорится, поработали. Первое что я увидел, и что заставило меня содрогнуться — это то, что у нее не было глаз.

— Рей?

— Не обращай внимания на глаза. Смотри, я сейчас подниму плед.

Мальсибер, который из воспоминаний, поднял покрывало. Силы воли хватило, чтобы не закрыть тело сразу. Грудная клетка была просто выворочена.

— А ты мне словами не мог сказать? Изверг. Я теперь спать спокойно не смогу!

Я отошел от кровати. Меня мутило. В комнату в это время зашел тот самый полицейский, с которым Рей разговаривал у входа.

— Мистер Мальсибер, мы можем забрать тела?

— Эксперт уже работал? — Рей осторожно опустил плед на труп и подошел к своему собеседнику.

— Да. Предварительно смерть наступила часа четыре назад. Причина смерти пока не установлена. Но сами видите, что без глаз и сердца человек прожить явно не сможет слишком долго. Ребята, выносите.

— Кто обнаружил тело?

— Соседка пришла как обычно вечером на чашку чая и не смогла достучаться. Потом, когда она уже решила уйти услышала визг и какие-то звуки. Она убежала и позвонила нам.

Настоящий Мальсибер кивнул и, взяв меня за руку, вытащил из думосбора.

— Рей, я тебя ненавижу, — прошептал я. Вид изуродованного тела Амалии не выходил из головы.

— Слабенький ты какой-то. Сразу видно, что с Беллой и Ко не развлекался ни разу. И что тебе показалось странным?

— Страннее чем вырванное сердце и глаза?

— Ну если спрашиваю, то должно быть что-то страннее, — всплеснул он руками и сел в свое любимое кресло.

— Я не знаю! — прокричал я и уселся напротив друга.

— Все та же чистота.

— Эм?

— Когда человек получает такие раны, и вокруг нет ни капли крови — это странно. Теперь подытожим: абсолютная чистота и закрытая дверь. И изначально я не там искал, Сев. Я думал это маггл.

— Ты хочешь сказать…

— Нет. Я пока ничего не хочу сказать. Поэтому я просто похерел две недели, копая ни в том направлении. Теперь я просто расскажу, это быстрее и проще. В общем, то, что это какой-то двинутый маньяк стало ясно с первого взгляда. Да ты и сам все это понял. А такие типы обычно неуловимы, поэтому я застопорился, просто не знал с чего нужно начинать. Начал просто со сбора информации по всем его прошлым жертвам. Оказалось, что между убитыми женщинами есть много общего: за сорок, социально благополучны, незамужние и у всех у них были зеленые глаза.

— А как же Вэнс? Или, как бы банально это не звучало, она просто оказалась не в то время и не в том месте?

— Да. Как бы банально это не звучало. Видел же, что ее просто убили, без проведения некого ритуала. После того как я пообщался с родственниками умерших, я понял, что без помощи специалиста просто невозможно обойтись.

— И тут начались твои скитания по психиатрам, — улыбнулся я.

— Очень смешно, — буркнул Рей. — Но мне повезло наткнуться на Эрнеста. Он мне объяснил базовые понятия. Причин, почему эти люди не успевают за съехавшей крышей вообще немного в большинстве своем: это или сексуальная неудовлетворенность традиционным способом, так сказать, либо же детская травма. Есть и другие причины, но они менее значимые и более редкие, чем эти две основные. У данного психа, вероятно, прослеживалась вторая линия поведения, потому что женщины выбирались немолодые и определенного типа. Так же мы не исключали, что те части тела, которые он забирал с собой, что-то значили для него. Было довольно много теорий. Но общий психотип мы в итоге сложили.

— Давай короче. Как ты его нашел?

— Не могу сказать, что просто. Меня посетила одна глупая мысль, которую одобрил Эрнест. Раз он ищет похожих друг на друга женщин, так почему бы ему не показать Амалию еще раз?

— И как ты узнал, где следует ее демонстрировать? — я хмыкнул.

— Все убийства происходили в одном и том же городе, не тяжело догадаться, что искать его в Шотландии бессмысленно.

— Не язви.

— Всех жертв перед смертью в последний раз видели в «Waterstones».

— Маньяк, который любит почитать?

— Скорее маньяк, чьи жертвы любили книжки, — хмуро ответил он. — В общем, в городе только один такой магазин. Туда я и направил Амалию номер два. А вокруг ходило в общей сложности десять Амалий.

— Решил свести с ума маньяка?

— Твой сарказм был бы уместен, если бы у меня ничего не получилось.

— Откуда ты взял столько добровольцев и материал? — реши уточнить я.

— Материал в Министерстве. Образцы крови долго хранятся в гемархиве. Хоть какая-та польза от Министерства. А людей из Гильдии. Если ты не забыл, но я все еще ее глава.

— Кхм, — закашлялся я. Вот это абсолютно выпало у меня из головы. Вероятно еще несколько лет назад. — И как поживает Гильдия?

— То есть, ты хочешь сказать, что бумажки, которые я так любовно пишу и складываю тебе в папочку с названием «Гильдия», ты игнорируешь принципиально?

— Я не видел.

— Она лежит у тебя перед носом на столе! А я думаю, почему суровый начальник не поинтересовался ни разу, как его бедный зам разрывается на стольких работах! — прорычал он.

— Я исправлюсь, — виновато сообщил я ему, сам не веря в это.

— Уже не нужно. Теперь этой отраслью нашего Отдела кроме меня занимается Эван и Флинт, которого безумного уважают в Гильдии. Если ты даже не хочешь узнать, как поживает это незначительное по величине организованное сообщество, то я все равно поведаю. Я являюсь иерархически самым главным, с которым постоянно советуется по наиболее сложным делам непосредственный глава. Всего в моем распоряжении десять человек: элита элит. Остальных распустили. Принципы остались те же, что и были, когда мы с тобой встретились, — ой, распустил ли. Слабо верится. Но моего вмешательства ни разу не требовалось, иначе все же сумели бы донести о Гильдии каким-то более эффективным способом, чем пара записулек на столе. Значит ко всему подошли с мозгами. А раз там не последнюю роль играют оба мои начальника безопасности, то переживать особо не стоит.

— И ты взял весь свой боевой состав и переодел в женщин? И как они это восприняли? — улыбнулся я, вспоминая как сам Рей отреагировал на маскарад с переодеванием.

— Нормально отреагировали. Они, наконец, увидели своего настоящего начальника и с пониманием отнеслись к делу, в котором нужны именно профессионалы, готовые постоять за себя, а не быть овечкой на убой. В общем, четыре дня мы провели в ожидании и, наконец, увидели нескольких особо отреагировавших людей. Или нам так просто показалось. Столкнувшись нос к носу с Амалией, они удивлялись и так быстро ретировались, что мы не успели их накрывать. Потом только сообразили, что о смерти женщины могли знать многие, несмотря на то, что я запретил об этом трепаться. Но досье на них все-таки собрали. Ничего необычного. Простой учитель труда в местной школе, продавец мужской одежды, клерк местного банка. А потом я пошел не по тому следу. Мне предоставили отчет и материалы дела, в котором акцентировали внимание на том, что дверь была заперта изнутри, патологическая чистота и следов замывания крови после убийства не обнаружено. О чем я подумал не трудно догадаться.

— Ты подумал, что убийца маг, — кивнул я.

— Да, я подумал, что убийца маг и прекратил обращать внимание на магглов, с головой уйдя в архив всех известных волшебников. Самой гениальной штукой является автоматическая запись всех родившихся магов в книгу. Мы с Эрнестом провели в архиве две недели, но результата не было. Никакого. Если это и был маг, то не из Британии. Тогда мы начали копать по приезжим, и знаешь, какой результат?

— Ничего.

— Ничего. Мы бы так и тратили время, если бы не грянул гром. У меня в Гильдии работают не дураки и это радует. Они посоветовались и под полное мое одобрение продолжили патрулирование и поселились в доме Амалии, чтобы было все правдоподобно, — Рей замолчал.

— И?

— И он напал на «Амалию». Пока со мной связывались, пока я прибыл, они решили ничего не предпринимать. Стив — молодец прикинулся барашком и практически натурально изобразил испуганную женщину, которая ничего не может сделать со своим похитителем. Нападение произошло сразу на выходе из магазина. Ее скрутили, вкололи транквилизатор и отвезли в заброшенный дом.

— Поэтому Амалия ничего не смогла сделать.

— Да. Тяжело сопротивляться, когда ты спишь. В общем, когда этот урод взялся за напильник, появился я вырубил этого козла и поменял его местами со Стивом. Наши быстро вернули свои облики и ждали, пока он проснется.

— Он — это…

— Тот самый учитель труда, которого я вычеркнул из списка сразу, — закончил Мальсибер за меня.

— Я могу взглянуть?

Рей поколебался немного и все-таки, кивнув, направился к думосбору. Что же ты не хочешь мне показывать, а Рейнард?

И мы в очередной раз окунулись в водоворот воспоминаний. Распятый на секционном столе мужчина неброской внешности был центром внимания. Ничего необычного, как и говорил Мальсибер. Темные волосы, зеленые глаза, очки и какая-то неестественная бледность. Но испуганным он не был. Он смеялся, оглядывая ребят, которых я сам никогда не видел.

— Посадите его, чтобы я мог видеть его лицо перед собой, — прогремел в наступившей тишине холодный смутно знакомый голос. Из тени вышел Рей в своей привычной одежде. Выглядел он так же как сегодня утром. Ребята тем временем быстренько выполнили его приказ и, спеленав мужчину как ребенка, посадили в центре комнаты. Рей сел напротив и пристально смотрел ему в глаза.

— Что ты делаешь?! — заорал мужчина и начал дергаться. — Нет! Не надо! Я не хочу.

— Молчать. И не смей отводить глаза, иначе будет хуже, — холодом его голоса можно было заморозить несколько кварталов. Гильдийцы переглядывались и неуверенно топтались на одном месте. Видно было, что с Мальсибером им, мягко говоря, неуютно.

— И что ты там увидел? — почему-то шепотом поинтересовался я у стоящего рядом Рея, разглядывающего себя со стороны.

— Ну, в общем, я копался в его голове довольно долго. Как мы и предполагали это травма детства. Он был единственным любимым ребенком воспитанный с гиперопекой своей матерью. Отца у него не было. По крайней мере, его память этого не зафиксировала. Потом любимая мама вышла замуж и начала безумно любить своего мужа, а ребенок стал никому не нужен. Обида и злость крепли и не уходили, как и безразличие к сыну и безумная любовь матери к новому мужу. Странно все это, но видимо такое бывает, чтобы родного сына променяли на мужика, который был изрядной сволочью, и не гнушался поднимать руку на жену и на ее сына. Когда парню исполнилось пятнадцать, он случайно убил своего отчима.

— Случайно?

— Да. Первые убийства, как правило, бывают случайными. Он просто толкнул мужчину на какой-то то ли стол, то ли что — я так и не понял — и он напоролся на какие-то штыри. Я не спец в маггловских приспособлениях столярной мастерской. В общем, парню это понравилось. После похорон он думал, что все изменится и любовь матери к нему вернется, но нет. Она начала во всем обвинять его и прикладываться к бутылке. Тогда он решил ее убить. Он вырезал ей глаза и сердце.

— Зачем? — мне стало не по себе. Может, нужно было ограничиться сухим письменным докладом?

— Сейчас сам услышишь, — кивнул в сторону убийцы Рей.

— И зачем этот символизм? — ухмыльнулся Мальсибер, сидящий на стуле.

— Как ты это сделал? Зачем? Мне больно! Я не хочу! Не хочу!

— Я повторяю вопрос.

— Ты совсем не умеешь общаться с психами, — хихикнул я.

— Ой, будто ты умеешь. Меня трясло после увиденного, хотя я думал, что удивить меня чем-то довольно сложно.

— Они были как она, — сквозь слезы начал говорить мужчина. — А я хотел любви. Просто любви. Но они не давали мне ее! Они орали, кричали, прямо как она тогда, я не мог этого вынести! Не мог!

— Зачем тебе были нужны глаза?

— Даже когда мама злилась на меня или ругала, глаза всегда были мягкими и добрыми. Я люблю ее глаза. У них у всех были ее глаза! Такого не может быть, ведь это ее глаза. Ее…

— А сердце?

— Она любила меня сердцем. Своим сердцем. А у этих пародий на мать не было сердце, только видимость! — практически завывал он.

— Как ты аппарируешь? Ты не маг, но аппарируешь. Как?

— Что? Ты что псих? Магов не существует! Не существует, — зарычал он.

— Смотри на меня, — прошептал глава Гильдии, а человек резко замолчал и, не отрываясь, смотрел на него.

— Он маг, но не был записан в школу, — сообщил мне Рей. — У него магия как бы не оформилась что ли. Осталась стихийной и все на что ее хватало — это на аппарацию, и то в условиях стресса. Он не помнил этого. Не помнил, как брал женщин на руки, после этой экзекуции, как аппарировал вместе с ними к ним домой. Как любовно укладывал их на кровать, пел колыбельную и накрывал одеялом. Эти воспоминания как в тумане.

— Ты ничем не отличаешься от меня, — вдруг спокойно заговорил убийца. — Думаешь, я псих? Нет. Я помню все, что делал с жертвой. Мне нравилось их мучить, убивать. Смотреть им в глаза. Ты ничем не отличаешься от меня, незнакомец. Ты убиваешь чаще, чем ходишь в туалет. Это видно по твоим глазам. Я умею читать людей по глазам. Тебе это доставляет удовольствие, даже если ты это прячешь где-то в глубине себя. Тебе это нравится, но ты держишь это чувство на цепи. Только ослабь немного поводок и все, ты станешь таким же, как я. Я тоже убиваю, но не сдерживаю при этом свои эмоции. Скольких ты лишил жизни, а незнакомец? Сто, двести? Ты считаешь меня монстром, но ты еще большее зло, потому что ты не отдаешь себя эмоциям. Тебе плевать на чужую жизнь. Только мне непонятно в чем ты меня винишь? Что я не прав?

— Прав, Грейб, — ничего не выражающим голосом проговорил Рей, вставая со своего стула. Он будто отмахнулся от летающей мухи, но даже в воспоминаниях я почувствовал волну магии направленной в сторону психа. Через мгновение в сыром подвале раздался дружный ошеломленный вздох. Тело Грейба было расчленено на три равные части. Мальсибер на секунду закрыл глаза, потом резко развернувшись, пошел в сторону выхода:

— Приберите тут все.

Мы вынырнули из думосбора. Мне было плохо. Нет, не так. Мне было отвратительно. Я буквально рухнул в кресло и попытался взять себя в руки:

— Ты зачистился?

— Да. Никто не помнит и не знает о Рейнарде Мальсибере в маггловском мире, — пожал он плечами.

— А Эрнест?

— Я убедил его в том, что с нашими психами ему работать будет интереснее, — усмехнулся Рей и встал со своего кресла.

— Ты куда? — вопросительно поднял я бровь.

— А с каких это пор ты контролируешь каждый мой шаг? — наигранно удивился Рейнард. — В бар схожу, выпью чего-нибудь. Да и может, вечер приятно проведу. А то это вы с Малфоем без бабы больше года прожить можете. Хотя учитывая характер ваших жен и количество выпитого спиртного — это неудивительно. Все как в поговорке «Рожденный пить е… э… ничего в общем не может», а вас в прошлом году хоть самих на койке раскладывай, один хрен ничего бы не почувствовали, — он очень нехорошо усмехнулся.

— Думаешь у тебя жена не ревнивая?

— Ну пока у меня ее нет. Я же не мешаю ей развлекаться. Пускай делает пока, что хочет.

— А потом?

— А потом будет другая жизнь, Сев. Ну или не будет. Как сложится.

С этими словами он аппарировал из комнаты, а я пошел к Малфою. Мне необходимо было с ним поговорить.

Я устрою тебе веселую жизнь, Рей. Ты быстро выбросишь эти мысли из головы. На тебя возложится ответственная миссия. Ты будешь командирован в Гринготс. Бумажки будешь перебирать. С наследством своим разберешься. Дела вести научишься. И самое главное, никуда ты от гоблинов не сбежишь.

И никаких Гильдий, никаких Отделов. Посмотрим, какие песенки ты запоешь, когда все твое время будет проводиться в обществе злобных, помешанных на обогащении коротышек, особенно учитывая, что ты теперь не последнее место в семействе глубоко уважаемых гоблинами Фолтов занимаешь. Я хищно улыбнулся. Ты сам поймешь, чем ты отличаешься от этого маньяка. Потому что мысли о чьем-нибудь убийстве будут присутствовать в твоей бедовой голове постоянно. Хорошо быть начальником, чей приказ ты не сможешь игнорировать. А мне нужно вплотную заняться своими подчиненными. А то им, получается, заняться больше нечем, Гильдиями различными занимаются. Флинт особенно. Он должен заграницей безвылазно сидеть, между прочим. Ну это ладно, там посмотрим».

— Ах, он гад!

— Рей, спокойно.

— Сволочь! Значит, шоковую терапию применил, скотина.

— Но ведь сработало же, — Люциус улыбался.

— Да я его сам убью.

— Вряд ли у тебя это получится, но, думаю, ты не одинок в этом желании. Уизли, читайте уже, пока Мальсибер будет план мести продумывать.

Глава 28. Генеральная репетиция

«25 ноября 1996 года.

Тяжелое время. Для всех тяжелое. Для меня вдвойне. Эта проклятая Метка так и не работает, как положено. Я элементарно не успеваю явиться на вызов вовремя. Как не успел к дому Эбботов. Жестокое абсолютно бессмысленное убийство. Даже у реевского маньяка была какая-то цель, здесь же, можно сказать, что мать Ханны убили просто так. Когда я задал этот вопрос Белле, та только плечами пожала, вроде: ну убили и убили, что ты пристаешь? Убийство ради самого убийства. В тот момент мне захотелось просто придушить её, но я только стиснул зубы, пожал плечами, криво улыбнулся и аппарировал к себе. В этот вечер мне снова захотелось напиться. Я даже домой не пошел, предупредил Фрай и просидел в кресле всю ночь. Ханну забрали домой, а затем мы получили письмо её отца, в котором он извиняется, что дочь в школу не отпустит. Идиот. Его жену уже убили, когда она была дома. Неужели эти люди, которые не отпускают детей в школу, не понимают: здесь, как бы это не банально звучало — самое безопасное место. И в следующем году оно также останется самым безопасным. Потому что я не позволю случиться чему-то фатальному с детьми. А когда и здесь станет жарко, все учащиеся будут эвакуированы. Уже сейчас готовятся пути отхода. В кабаке у Аба будет размещен стационарный портал на Остров, активировать который можно будет в любой момент, а попасть а «Кабанью голову» из Хогвартса можно по нескольким подземным ходам. Но вот до этого момента ничего не должно привлечь внимание Лорда. И для того, чтобы дети были более защищены в стенах школы мне необходим Альбус.

Для Мальсибера мы тоже придумали занятие. Он будет убит при побеге. Бывает. Так что у него будет почетная миссия пасти Поттера. Ну а как же, не можем же мы нашего Избранного без няньки оставить. Только вот для этого нелегкого дела нам нужен адекватный Мальсибер. Мне было в тот момент интересно, сколько же он у гоблинов продержится, и как мы его из этого состояния морального ступора выведем. Оказалось, что все довольно просто, но до середины ноября у меня просто ум за разум заходил.

Сумятицу в мысли добавлял и наш новый, или старый? как правильно? преподаватель зелий. Слагхорн работал в своей манере, набрав в класс побольше народу. Ему нужна толпа, нужно восхищение. Так вот, Гораций заявил, что Поттер просто превосходно справляется с материалом. И добавил, задумчиво глядя на меня:

— Знаешь, Северус, а ведь мальчик точно так же как и ты упрощает и модифицирует зелья.

Так же как и я? Я уставился на своего старого профессора. Но это невозможно. В моем классе Поттер приличное перечное не мог приготовить, хотя я всегда давал своим ученикам именно упрощенные и модифицированные рецепты. Тут стоит задуматься над успехами мальчишки в зельеварении. Первой моей мыслью было, что тест на отцовство мы провели, значит, в этом плане никаких сюрпризов меня не ждет. Тогда что же с ним такое произошло?

— Я понятия не имею, почему Поттер вдруг стал котел от палочки для помешивания отличать, — я хотел сказать это язвительно, но получилось устало.

— Возможно, в нем проснулись гены Лили? — осторожно спросила Минерва.

Ну конечно, они, гены эти, так долго спали, что всех нас порой безумно раздражал их храп, а сейчас взяли и проснулись. К тому же Лили не сильно утруждала себя на старших курсах, предпочитая пользоваться моим учебником, исписанным вдоль и поперек еще во времена моего ученичества у Слизирина. Я выпрямился в кресле: учебник, ну конечно. Поттер получил за СОВ «В» по зельям, а значит, не попадал в мой класс, и, разумеется, он не купил учебник для шестого курса, удивительно бестолковая книга кстати. Слагхорн скорее всего позволил ему взять один из того старья, что валялись в шкафу. А среди них находился и мой учебник, тот самый, что вдоль и поперек, который я зашвырнул на полку после моей стычки с Эйвери. Как же давно это было. Так, еще бы вспомнить, что конкретно я туда записывал, кроме рецептов. Нет, не помню. Ну ладно, пусть поучится, может ему хоть это на пользу пойдет.

Драко же начал делать всё, чтобы его арестовали. Происшествие с Кэти, несчастный случай, в чистом виде. Она не должна была открывать этот злосчастный сверток. Девочка должна была донести его до ворот, а там бы ее встретили жизнерадостные придурки, то есть авроры, и не менее жизнерадостный Филч, который выпросил у меня определитель нехорошей, причиняющей вред здоровью магии. А там, выйти на отправителя и того, кто наложил Империус (а вот это как раз отцовские гены, не иначе) было бы делом техники. Но не получилось. Правда, он что, действительно думал, что Лорд купится на сказку про ожерелье? Альбус конечно гей, но не до такой степени, чтобы женские безделушки нацеплять на себя. Видимо мальчик в полной прострации. Зато у Поттера образовалась вторая мания, кроме меня он начал во всем подозревать младшего Малфоя. Ну, вот что он за человек этот Поттер? Вместо того чтобы заниматься и готовится к встречи с Лордом, он занят выслеживанием меня, а теперь и Драко, за компанию. Интересно, у него косоглазие не разовьется, сразу две цели по своей замечательной карте отслеживать.

Также все это время мы с Альбусом готовились к его убийству. Все должно было пройти как можно более натурально, ведь кроме Драко и вездесущего Поттера у сего действа должны были быть еще свидетели. Кого занесет в Хогварст я не знал, но рассчитывать только на удачу было глупо.

На середину ноября мы запланировали генеральную репетицию зверского уничтожения Величайшего волшебника современности, но одного Малфоя в качестве свидетеля и критика нам было мало. Позже проводить это действо не представлялось возможным, у нас были свои дела. Мне побег нужно было готовить, очередной, теперь уже массовый, да и с дементорами что-то делать. Они прислали огромную петицию с требованиями через своих представителей и профсоюз (Мерлин, это еще что за хрень?), в которой выдвигали требования прекратить их дискредитировать в глазах общественности (те нападения, что приписывали дементорам, на самом деле к ним не имели никакого отношения), а также предоставить им нормальные условия труда. Последнее требование уже выдвигалось неоднократно. Мне в это время было как-то не до дементоров, поэтому я просто отодвинул бумагу в сторону, потом, всё потом. Сейчас моей задачей было сократить реальные нападения до минимума, что у меня, в общем-то, неплохо получалось. Когда я успевал добраться до Лорда первым, мне удавалось отговорить его, от создания неблагоприятного имиджа. Проблема состояла в том, что Лорд не всегда говорил вслух свои пожелания видеть того или иного Пожирателя, просто тыкал палочкой в Метку того же Хвоста, который с окончанием каникул вернулся к своему господину. Так что, предотвратить все нападения мне не удавалось, что не улучшало моего настроения.

Альбус же был занят полноценным отдыхом между редкими занятиями с Поттером, а на мои возмущенные вопли он только буркнул, что вероятно после смерти покоя ему не будет, так что сейчас он пользуется моментом, так сказать.

Таким образом, генеральная репетиция откладывалась день за днем по причине малого количества зрителей.

Однако случай скоро представился в виде взъерошенного Мальсибера, который однажды вечером материализовался прямо посреди гостиной моих апартаментов. Подойдя к столу, он бросил на него использованный портключ.

— Сев, забери меня из банка, хочешь, я тебя умолять начну? Я даже на колени встать могу, для меня это сейчас непринципиально. Я не могу там больше заниматься этими бумажками!

— А скажи мне, Рей. Какая у тебя анимагическая форма?

— Я не анимаг! — рявкнул Рейнард.

— Знаешь, ты не много потерял, — я задумчиво рассматривал обломки карандаша.

— Это почему?

— Да потому что я, например, знаю, в какого зверя ты бы превращался, и это был бы просто удар по твоему самолюбию.

— И в кого бы он превращался? — Люциус спросил это без особого любопытства, не отрывая взгляда от фолианта, посвященного беспалочковой магии.

— Вот понимаешь, Люц. Он считает себя бездушным ублюдком, он сравнивает себя с тем же Долоховым, который просто прется, когда убивает, но! Анимагическая форма показывает, кто ты есть на самом деле. А у нашего Рейнарда (судя по тому, что у него в карманах можно найти всё, начиная от мелких монет, заканчивая маггловской базукой) анимагической формой будет хомяк.

— Что?

— Не могу сказать, что в жизни эти качества тебе не пригодятся, хозяйственный ты наш. А теперь объясни, как ты умудрился от гоблинов сбежать? Хотя нет, не объясняй и так понятно, что у тебя совершенно случайно в кармане оказался портключ, и подозреваю что не один.

А вот сейчас посмотрим, насколько ты бездушная скотина. О некоторых особенностях организма Темных вы, друзья мои, пока что даже и не подозреваете. Все должно быть натурально. Я подошел к камину и бросил в него горсть пороха.

— Альбус, через десять минут на Астрономической башне. Пойдемте, — вынырнув из камина, объявил я, смотрящим на меня с подозрением друзьям.

— Можно поинтересоваться, куда мы идем? — спросил со своего дивана Люциус.

— Ты же слышал, на Астрономическую башню, — спокойно ответил я.

— Зачем? — нахмурившись, присоединился к допросу Рей.

— Там всё увидите, — я махнул рукой, и вышел из комнаты.

Был уже поздний вечер. Почти ночь и нам оставалось только надеяться, что Поттер не разглядывает сейчас карту. Вот бы мальчишка удивился. Малфоя он не увидит. Тот литрами пьет зелье необнаружения. Люциус его, кстати, и весь пятый курс Поттера хлебал. С того времени, как я ему про карту рассказал. Но Рей-то не пьет ничего подобного. Интересно как бы это выглядело со стороны: ночь, Астрономическая башня, Снейп, Мальсибер и директор. Что-то мне не хочется проверять, и истерики Поттера сейчас выслушивать тоже неохота.

Поднявшись на самую вершину башни, мы обнаружили уже поджидающего нас директора. Окинув взглядом нашу компанию, он удовлетворенно кивнул.

— Ну что же, мальчики, приступим.

И мы приступили. Под удивленные взгляды Рея и Люца. Я долго выбирал место, где должен будет стоять Альбус, чтобы падение выглядело понатуральнее.

— Так левее, правее, вот. Вот так, ты должен стоять прямо возле парапета, напротив двери.

— Но, Сев, так меня не будет видно справа, — вносил вполне рациональные предложения Альбус.

— Да похрену, главное, чтобы Поттер тебя видел во всех подробностях.

— Тогда, если у других возникнет хоть малейшее сомнение, тебе не поверят. Том самое главное не поверит, и сорвется на твоем крестнике, — возражал мой крестный.

Я уже устал всех переубеждать, что у меня вообще нет крестника. Включая самого Драко. Иногда мне начинало казаться, что церемония обряда крещения и Паркинсон мне приснились. Ну, пусть будет крестник. Можно подумать я допущу, чтобы при мне с Драко что-нибудь сделали.

Так, вернемся к нашим баранам, точнее к одному старому, который даже из своей смерти решил сделать представление.

— Ладно, становись так, чтобы тебя со всех сторон было видно, но чтобы тебя было хорошо видно и от двери, я не собираюсь бегать за тобой по всей площадке.

Наконец Альбус встал так, что это удовлетворило и его и меня. Мальсибер с Малфоем стояли у стены и все ещё не понимали, что происходит и удивленно переглядывались. Извини Рей, но ты знаешь не всё. А сейчас для тебя будет шоковая терапия. Почву хорошо подготовили гоблины, которые по докладам Грипкуфа просто завалили тебя бессмысленной и трудоемкой работой, от которой ты чуть на стены не полез, а сейчас будет эпическая картина: твой друг, убивающий собственного крестного.

Я вытащил палочку и картинно направил её на Альбуса:

— Авада Кедавра.

Идеально зеленый луч вырвался из моей палочки и ударил Дамлдора в грудь.

У директора лишь слегка расширились глаза, и он завалился назад как марионетка, у которой обрезали ниточки. Упал он на парапет и через мгновение уже летел вниз. Молодец, мне никогда не изобразить всё настолько достоверно. От любования меня отвлек дружный крик:

— А-а-а!

— Сев, ты с ума сошел? Ты что наделал? — это орал Малфой. — Ты понимаешь, что ты натворил? Я не знаю, может у вас какие-то семейные недопонимания были, но это не причина, чтобы ты собственного крестного убивал! Ты что натворил? — Да, это нужно запомнить, очень получилось достоверно.

Я перевел взгляд на Мальсибера. Тот ничего не говорил, только выпученными глазами смотрел на то место, где только что стоял Альбус. Его губы шевелились, видимо он что-то шептал.

— Да всё нормально.

— Нормально? Это ты называешь нормальным? Так тебе нужно срочно из школы, из страны, из… — Малфою не дал договорить появившийся на лестнице Альбус.

— Ну что? Как? Мерлин бы побрал эту лестницу, я задыхаюсь, и хоть бы кто из вас подал руку пожилому человеку, — Альбус был в своем репертуаре. — Кстати, поздравляю, Авада у тебя исключительная, просто безупречная.

— А скажи мне, пожилой человек, — яподошел к двери и, протянув руку крестному, практически втащил его на площадку, — ты в какой момент своей долгой и, безусловно насыщенной жизни, разучился левитировать? Или ты посчитал, что от того, что ты пробежал бегом такое расстояние, твое появление будет выглядеть наиболее эффектно?

— Сев, — вдруг озабоченно проговорил Альбус, глядя куда-то ко мне за спину. — По-моему мальчикам нехорошо.

Я обернулся, Рей сидел прямо на полу с закрытыми глазами, привалившись к стене, губы его все еще шевелились, скорее всего, он молился. Люциус просто хватал ртом воздух, держась рукой за стену.

— Кажется, мне надо выпить, — жалобно пробормотал он. — Что это сейчас было?

— Репетиция убийства директора, — я пожал плечами.

— Скажи, а ты нас не мог предупредить? — все еще не открывая глаз, проговорил Рей на пределе слышимости, — вот только не говори мне, что ты опять забыл это сделать.

— Почему забыл? Нет, не забыл. Нам нужно было убедиться, что все выглядит достоверно.

— А почему директор не умер после твоей идеальной Авады?

— Потому что Авада не действует на темных. А Альбус все-таки Темный маг. И, похоже, об этом я забыл вас предупредить. — я почесал кончик носа.

— А о чем конкретно ты забыл нас предупредить? Что Авада на темных не действует, или что твой крестный Темный? — голос Мальсибера звучал всё ещё тихо, но он уже хотя бы не шептал.

— Наверное, об обоих пунктах, — в моем голосе не было ни грамма раскаянья.

— А на нас? На нас Авада действует? — в голосе Люциуса звучало какое-то жадное любопытство, он быстро очухался в отличие от Рея.

— Я не знаю, Люц. По идеи не должна, в вас же обоих кровь темных течет. Рей точно должен иметь к ней иммунитет. Но я не знаю точно.

— О, это легко проверить, — мы не успели даже вякнуть, как в сторону Рейнарда полетел зеленый луч, выпущенный Люциусом.

Луч ударил Мальсибера в грудь, его тело слегка откинулось назад и сползло по стене еще немного. Что за? Мы бросились к Рею вдвоем с этим придурком Люциусом. Вдвоем же и нагнулись над ним. Неужели Авада сработала? Если да, то я этого никогда себе не прощу. Додумать мне не дала сильная рука, обхватившая меня за затылок, и в следующее мгновение мой лоб встретился со лбом Малфоя. Из глаз посыпались искры, натуральные такие, красивые. Удар был сильный, все-таки Мальсибер здоровый — скотина. Я затряс головой пытаясь сфокусировать взгляд, а Рей между тем вскочил на ноги одним слитным движением.

— Идиоты! Кретины! Я просто сам не знаю, что я сейчас с вами сделаю!

— Ну, Рей, все нормально же, — попытался я успокоить друга. Видимо потрясений ему на ближайшее время хватит.

— Нормально? Что ты считаешь нормальным, придурок? То, что запер меня в банке? Это ты считаешь нормальным? Или то, что ты, козел, не предупредив начал на моих глазах убивать одного из самых близких тебе людей, может это нормально? Или то, что вот этот козел, — кивок в сторону Люциуса, — начал испытывать на мне убийственную дрянь, не будучи уверенным, что она не сработает, может это нормально? Да ты самый конченый псих из всех, кого я знал в своей жизни! Каким невероятным образом вы умудрились стать моими друзьями?!

— Рей, успокойся, всё нормально, — я повторял это как мантру, потихоньку пятясь к двери, потому что хоть такой Мальсибер мне нравился гораздо больше, чем Мальсибер впавший в депрессию и обвиняющий себя во всех смертных грехах, но палочка в его руках очень уж недвусмысленно была направлена почему-то именно в мою сторону.

— Убью! — просто проорал он и бросился на меня как бык на матадора. Я был в это время уже возле двери, так что выскочить за дверь и запереть ее перед взбешенным Реем я успел, и даже несколько секунд постоять и послушать, как он пытается ее выломать, но затем инстинкт самосохранения подал голос и я позорно сбежал, надеясь, что к тому времени, как Мальсибер добежит до моих апартаментов, он немного остынет, и мы сможем спокойно поговорить».

— А скажи мне, муж мой, — голос Гермионы просто сочился медом. Рейнард немного отодвинулся от жены, на всякий случай. — Что значит: «Пасти Поттера»? Я правильно понимаю, что весь этот год мы путешествовали не втроем, а вчетвером?

— А иногда и впятером, потому что Северус время от времени составлял Рею компанию, — очень неаристократично хихикнул Люциус. Затем заметив взгляд друга, а скорее всего его кулак, который тот показал Малфою из-под скамьи, он принял серьезный вид и продолжил: — В Малфой-Мэноре вы были одни, пока Драко не нашел способ связаться со мной. По-моему это был единственный случай, когда ваша охрана оставила вас из-за какого-то форс-мажора в Министерстве и вот как оно получилось. Читайте Уизли, почему вы молчите.

Глава 29. Предчувствия

«15 января 1997 года.

До Рождества ничего особенного не происходило. Всё идет своим чередом, давно запланированным и расписанным буквально по дням.

Мальсибер лечил нервы в нашем поместье, подолгу гуляя в саду и жалуясь Офире на ее ненормального хозяина. Иногда он заглядывал в Хогварст и вместе с Люциусом занимался Лонгботтомом. Невилл должен уметь в случае опасности защитить себя и свою мать, насчет Августы я промолчу, она сама кого угодно защитит. От работы в Отделе и где бы то ни было еще Рей был отстранен до особого распоряжения. Он был просто счастлив. Еще немного и Мальсибер начнет на меня кидаться, от радости великой, не иначе.

Драко все никак не может починить шкаф. Он сварил Оборотное зелье (сам сварил, не пользуясь ничьей помощью) и заставил каким-то невероятным образом Крэбба и Гойла изображать маленьких девочек-первокурсниц, совершенно случайно прогуливающих по восьмому этажу, пока младший Малфой занят своими делами в Выручай — комнате. Мы с Люциусом долго спорили, как именно он их заставил. Версий было две: либо взятка, либо шантаж. Люциус склонялся больше к первому, я, учитывая то, что я немного больше знал этих парней — ко второму. Сошлись мы где-то посредине.

Лорд наконец-то успокоился, боюсь только, что не надолго. Хотя своих попыток заполучить на свою сторону вампиров не оставил. Достал он кровососов до такой степени, что Совет отрядил Сангвини ко мне для консультаций. Откуда они узнали о том, что Фолт и Снейп — одно и то же лицо — не принципиально. Скорее всего любящая дочурка отцу на ушко шепнула. Но само появление Сангвини в школе — это нечто. И это появление являлось как раз тем, что запланировано не было, но на общий ход дел повлияло мало. Вампир, до этого момента выполняющий работу мальчика-на-побегушках у Совета, решил, что развлечения бедному вампиру не повредят, и принялся развлекаться.

Явился он как раз на Рождество, причем заявился Сангвини на вечеринку к Слизнорту, куда я также был приглашен. Ну а как же: самый молодой Мастер зелий в истории Гильдии. И если в детстве мне удавалось избегать клуба Слизней, то сейчас отвертеться не удалось. Малфой смотрел на меня сочувственно, но никак мои сборы, перемежающиеся с длительными ругательствами, не комментировал. И первым кого я увидел, войдя в зал, был как раз Сангвини. Вампир пришел на вечеринку в компании какого-то Элдреда Уорпла. Этот гений доморощенный сразу жевцепился бульдожьей хваткой в нашего Избранного, на предмет написать его биографию. Сангвини зафиксировал мое появление от порога, подмигнул мне и продолжил развлекаться. Самое удивительное заключалось в том, что гордый до невозможности вампир позволял этому Уорплу командовать собой, причем последний относился к нему как к собаке: «Сангвини к ноге», «Сангвини съешь пирожок», «Сангвини фу». Или в этом и заключалось развлечение члена Совета вампиров? Вроде когда ему надоест, то писателя ждет огромный сюрприз? Я не знаю, не могу сказать. Сангвини самый младший член Совета, но сколько лет этому младшенькому? Я не удивлюсь, если он тоже знавал принца Дерика.

Я уже хотел подойти к вампиру, как меня буквально в дверях перехватил и потащил куда-то за руку Слизнорт. Вырываться было глупо, хотя сдержать рефлексы было невероятно сложно.

— Бросьте дуться, идите к нам, Северус! — Слизнорт жизнерадостно икнул. Похоже он уже порядком набрался. — Я тут рассказываю об исключительных способностях Гарри к зельеварению! Разумеется, нужно и вам отдать должное, ведь вы учили Гарри целых пять лет!

Да неужели, ну что, Поттер, будем колоться?

— Забавно, у меня как-то не было впечатления, что я хоть чему-нибудь сумел научить Поттера.

— В таком случае это у него от природы! — воскликнул Слизнорт. — Видели бы вы, что он сотворил у меня на самом первом уроке! Напиток живой смерти. Еще никто из учеников не добивался такого великолепного результата с первой же попытки. Я думаю, даже вы, Северус…

— Да неужели? — озвучил я свои мысли и посмотрел мальчишке в глаза. Да что ж такое, Поттер стоял как кролик перед удавом и даже не пытался отвести взгляд! Тебе что до сих пор скрывать нечего? Или ты забыл, что существует ментальная магия? Я с этим мальчишкой с ума скоро сойду.

— Напомните-ка мне, по каким еще предметам вы продолжаете занятия, Гарри? — спросил Слизнорт.

— Защита от Темных искусств, заклинания, трансфигурация, травология…

— Короче говоря, все предметы, необходимые для того, чтобы сделаться аврором, — я скривился, а еще хотел сделать из тебя человека и в конце концов забрать в Отдел, но если предел твоих мечтаний Аврорат, то кто я такой чтобы лишать тебя, Поттер, твоей высокой мечты.

— Ну да, я этого хочу, — ответил Гарри с вызовом.

— Из вас получится выдающийся аврор! — прогудел Слизнорт.

— По-моему, тебе не следует становиться аврором, Гарри, — неожиданно вмешалась Полумна. Мы все посмотрели на нее. — Авроры участвуют в заговоре Гнилозубов; я думала, все об этом знают. Они стремятся подорвать Министерство магии изнутри при помощи Темной магии и болезни десен.

Я закусил щеку изнутри, чтобы не расхохотаться. Это чудесная девушка, просто чудесная. Тому типу, который разглядит в ней будущую женщину, причем очень красивую и умную женщину (просто убийственное сочетание) невероятно повезет.

Филч появился неожиданно волоча за собой Драко. Глядя на парня я наконец, понял насколько сильно тот переживает.

— Я хотел бы с вами поговорить, Драко.

— Ну что вы, Северус. — Слизнорт снова икнул. — Сейчас Рождество, не будьте к нему слишком строги…

— Я — декан его факультета, мне решать, строгим с ним быть или не строгим. Следуйте за мной, Драко.

Краем глаза отмечаю, что за нами ломится с грациозностью оленя Поттер. У нас было около минуты, прежде чем Поттер забьется в экстазе выследив своих главных подозреваемых, которые конечно же не нашли места понадежнее пустого класса, буквально в паре шагов от вечеринки, чтобы планировать свои гнусные злодейства.

— Не закрывайся, ты же знаешь, что я могу действовать грубо, — я встряхнул мальчишку за плечи. Быстро просмотрев его память, я понял только одно, он боится, сильно боится, но не за себя. Лорд нашел очень чувствительную точку у Драко — его семья. За провал мальчика, должна была расплатиться Цисси. Также я увидел отравленную медовуху. Он не оставлял попыток вывести авроров на себя, и просто поражался нашей совместной тупости. — Тише, все будет хорошо, — я прижал его к себе. Трудновато это было сделать, учитывая, что Драко вытянулся и был уже немного выше меня, но мне удалось. Мальчик всхлипнул, и уткнулся в мое плечо. В это же время я уловил движение. Поттер где-то поблизости под своей дурацкой мантией. — Подыграй мне, — прошептал я, наклоняясь к уху своего крестника. Драко кивнул, мгновенно поняв, о чем я хочу ему сказать.

Дальше началась комедия. Мы не всегда понимали о чем говорит другой и несли такой бред. Если кто-то начнет этот диалог анализировать, то может попросту свихнуться. Свелось все к тому, что профессор Снейп просит Драко помочь ему, в чем-то, а Драко не хочет помощи потому что ему уже помогают. Кто? Крэбб с Гойлом? А еще я зачем-то Беллу приплел, вроде это она младшего Малфоя окклюменции учила. Да кто бы ей ребенка доверил-то? Врожденный у него блок, все-таки не смотря за выверты крови завязанной почему-то на Уизли, кровь темных в Драко текла. Какие-то крупицы, но её хватило на построение приличного блока. А еще, оказывается Драко корыстный тип. Ну, конечно же, он так сильно переживает, что выглядит больным из-за славы и великих почестей, которыми в итоге осыплет Лорд сделавшего нечто. Об убийстве не было сказано ни одного слова. Гадай, шпион ты наш, о чем вообще шла речь.

В общем, удовлетворив в полной мере паранойю Поттера, мы разошлись, он в гостиную факультета, я обратно на вечеринку. Мне нужно было Сангвини оттуда вытащить, пока вампир действительно развлекаться не начал. А еще меня мучило любопытство: кому в итоге отравленное вино достанется? Яд в нем был простенький и долгоиграющий, чтобы спасти жертву одного безоара было достаточно, а потом даже зелья никакого не нужно было. Так все последствия прошли бы. Ну, может общеукрепляющее что-нибудь в течении недельки подавать и всё. Хотелось даже изъять злополучную бутылку, но в последний момент я оставил все как есть. В конце концов в Хогвартсе присутствуют два Мастера зелий.

Когда вечеринка подошла к своему логическому завершению, я как бы невзначай приблизился к уже широко улыбающемуся Сангвини, во всяком случае, клыки были видны отчетливо и Уорплу.

— Я хочу пригласить Вас, мистер Уорпл, в свои апартаменты, чтобы в более благоприятной обстановке послушать о Вашей жизни среди вампиров, — ухватив писателя за локоть, я потащил его к выходу. Тот сделал попытку вырваться. Наивный. Несмотря на мое довольно хрупкое на вид телосложение хватка у меня была очень даже крепкая.

Сангвини ничего не оставалось, как последовать за нами.

В гостиной Малфой все так же валялся на диване с очередной книжкой в руках. Я начинаю опасаться за него, столько читать с непривычки, как бы у него чего-нибудь с восприятием не произошло.

Увидев Люциуса, Уорпл попятился к двери. Но выход перегораживал его «друг», который стоял прислонившись к косяку и сложив руки на груди.

Заметив нашу пеструю компанию, Люциус вскочил и кивнул головой вампиру, Уорпла Лорд Малфой проигнорировал.

— Добрый вечер, младший член Совета Сангвини.

— Добрый вечер, Лорд Малфой, — вернул полупоклон вампир.

На Уорпла было жалко смотреть. Он выпучил глаза, начал шевелить губами и никак не мог выдавить из себя ничего членораздельного. Наконец ему это удалось:

— Член Совета? — пропищал писатель.

— Элдред, Элдред, — покачал головой вампир. — Неужели ты действительно был уверен, что тебе будет позволено просто так болтаться по моему домену? Собирать секретные сведения и описывать их в своей книжонке? Ты нас не уважаешь Элдред. А неуважение к такой древней расе как вампиры заканчивается обычно в сточной канаве с перерезанным горлом.

— Но как, почему? — продолжал лепетать несчастный писатель.

— Мистер Уорпл, то что Вы написали в своей книге конечно хорошо, но фантастично. Вампиры вовсе не разрознены, у них очень жесткая иерархия. Но объяснять Вам я этого не буду, так же как не буду объяснять Вам нахождение в этой комнате Люциуса Малфоя, в то время как он должен сидеть в Азкабане. Люц, сделай портключ. Мистер Уорпл, смотрите на меня. Обливиэйт.

Когда писатель с подправленной памятью исчез, Сангвини упал в кресло. Я сел в другое, а Люциус опять устроился на своем любимом диване. Я покачал головой и обратился к вампиру.

— Где ты его взял?

— Он болтался возле границы, стражи донесли мне, а я решил, почему бы нет? Пусть напишет свою книгу, в которой будет отражено то, что выгодно нам на сегодняшний день.

— Понятно, — нет, все действительно понятно. — А теперь к делу. Что Совет хочет мне сообщить таким оригинальным способом?

— Селвин. Ты, конечно, извини, но он нам надоел.

— Забейте, — махнул я рукой. Интересно почему, когда я устаю в моей речи, которую шлифовали столько людей, нет-нет, да и проскользнет жаргонное словечко. Все-таки привычки детства самые неискоренимые.

— Ладно, забьем. Только тогда другой вопрос: тело куда девать? Отправить вашему Лорду в качестве подарка?

Я выпрямился, он что принял мой ответ буквально? Но натолкнувшись на насмешливый взгляд, я понял, что надо мной просто смеются. Откинувшись снова на спинку кресла, я задумчиво принялся разглядывать поверхность стола. Сколько непроверенных работ накопилось. Заставить Малфоя что ли проверить. А то, что он ничего не делает уже второй год?

— Я предлагаю тебе в таком случае послом поработать. Явись к Лорду и сообщи ему, что вы, конечно, цените его подарок и добровольный донор скрасит вечер не одного вампира, но все-таки Совет решил уточнить, а точно ли в этом качестве Селвин был отправлен к вам.

— Мы думали о чем-то подобном, — задумчиво произнес Сангвини, — ты не будешь возражать, если я добавлю, что сейчас у нас парочка Темных отдыхает, Фолт в том числе. И что присутствие Селвина их раздражает до такой степени, что они даже хотят прервать свой долгопланируемый и рассчитанный еще на пару лет отдых и вернуться в Великобританию.

— Нет, не буду, действуй так, как считаешь нужным.

— Хорошо, тогда я не буду задерживаться, и так на этого писателя столько времени угробил.

Вампир встал, кивнул нам на прощанье и исчез. Мы даже моргнуть не успели. Я поморщился. Все-таки хорошо, что я похож на принца Дерика, и хорошо, что этого Фолта представители древних рас вспоминают с уважением.

Пропустить момент встречи Лорда с представителем Совета вампиров я просто не мог. О чем и сказал Люциусу, быстро одевая плащ Пожирателя. Тот ответил утвердительным кивком и взял с меня обещание, что я покажу ему все действо в подробностях в думосборе. Аппарировав в Малфой-Мэнор, я бочком проскользнул в бальный зал, превращенный Лордом в комнату сборищ и приемов. Сангвини был уже на месте и толкал витиеватую речь. Лорд был осведомлен о жизни вампиров гораздо лучше, чем давешний писатель. По его виду можно было сказать, что он как минимум опасается это древнее и опасное существо, что стоит сейчас перед ним. Все закончилось до неприличия быстро. Сангвини посоветовал убрать из месторасположения Совета Селвина, а также подтвердил сказанные ранее Советом слова о том, что вампиры не будут вмешиваться в дела людей. И что однажды сказанное не будет пересматриваться в ближайшее время. Лорд рассыпался в извинениях и заверениях, и вампир исчез. Это не аппарация, это какая-то другая магия. Я также незаметно вышел из зала.

В коридоре я наткнулся на Нагайну. Змея подозрительно осмотрела меня, а затем приняла решение: свилась в кольца и приготовилась напасть.

Не знаю, что на меня нашло, но я даже палочки не поднимал. Секунда и напротив змеи стоит вздыбив шерсть и оскалившись мангуст. Два непримиримых врага, охотник и жертва. И непонятно кто сейчас кто. Маг, пребывая в анимагической форме, не теряет разума и даже может совершать кое-какие магические действия. Для меня ментальная магия была доступна в любом виде. Вломившись в крохотный разум змеи, я причинил ей просто ужасную боль. Зашипев, она со всей возможной скоростью ретировалась под защиту своего господина. Хорошо, что я успел стереть отпечаток своего образа из её памяти, а то как-то нехорошо бы получилось, еще перед Лордом оправдываться. Но то, что Нагайна сейчас будет меня по широкой дуге обползать это факт, все меньше проблем. С этими мыслями я аппарировал в Хогварст. Если я думал, что в школе ко мне придет спокойствие, то я ошибался. Вообще я в последнее время стал очень вспыльчивым, чтобы меня завести нужно совсем немного: всего-то пары слов.

Я не понимаю, что творится с Альбусом, чем таким секретным он все же занимается с Поттером, что даже мне не говорит ни слова. Только выражает свое недовольство мною, из-за участившихся отработок мальчишки. Мы даже повздорили с крестным на эту тему, причем разговаривали на повышенных тонах.

Он присоединился однажды ко мне во время моего ночного патрулирования.

Некоторое время мы шли молча, затем я задал интересующий меня вопрос:

— Чем ты все-таки занимаешься, запираясь с Поттером?

— Почему тебя это интересует? Надеюсь, Северус, ты не хочешь прибавить ему сидения после уроков? Мальчик, по-моему, скоро будет проводить взаперти больше времени, чем на свободе

— Та-а-ак. А ну прекрати заговаривать мне зубы. Ты должен хоть как-то подготовить его к встрече с Лордом, давай-ка рассказывай, чем этот ребенок, о котором я уже устал слышать, что все его достоинтсва ограничиваются тем, что он — вылитый отец…

— На вид — может быть, но в глубине сердца он гораздо больше похож на свою мать. Я провожу с Гарри много времени, потому что есть вещи, которые мне нужно с ним обсудить, кое-какая информация, которую я должен ему передать, пока не поздно. — перебил меня любящий крестный, старательно уводя меня от темы моего интереса.

— Ты хоть понимаешь сам, что ты сейчас говоришь? То есть то, что он похож на Лили, и есть та информация, которую ты должен доверить ему, а мне нет? — практически рявкнул я. — Ты вообще соображаешь, что если в нем действительно проснуться гены Лили, то это всё, можно ставить большой и жирный крест на всем этом мероприятии. Потому что это будет все равно, что доверить обезьяне гранату и показать ей, как выдергивать чеку.

— Я тебя не понимаю, — жалобно произнес Альбус.

— Я тебе потом объясню. Продолжай, мне внезапно стало очень интересно. Что это все-таки за информация?

— Дело не в доверии. Как мы оба знаем, время моё ограничено. Мальчик должен — это крайне важно — получить от меня достаточно информации, чтобы выполнить свою задачу.

— Альбус, не зли меня, я и так постоянно на взводе.

— Ну ты же понимаешь. После того как ты меня убьешь…

— Ты отказываешься быть со мной откровенным и тем не менее ожидаешь от меня этой маленькой услуги! Как многое для тебя разумеется само собой, ну конечно, ты же Великий Дамблдор! А что, если я передумал? — с каким непередаваемым удовольствием я произнес последние слова.

— Ты дал мне слово, Северус. — о как мы заголосили. — Ну, хорошо я даю Гарри информацию о жизни Тома, подвожу мальчика к самой идеи крестражей. И намекаю где и что нужно искать.

— Ты в своем уме? — я повысил голос. Так получилось, что мы уже к опушке леса подходили. — Альбус, Поттеру нельзя ни на что намекать. Ему нужно говорить открытым текстом и в простых выражениях. Хагрид! А ну выходи. — все-таки начальственный рык за эти годы у меня начал получаться очень даже неплохой, а Хагрида я уже минут этак пятнадцать назад засек. — Вы что, все надо мной сегодня поиздеваться решили?

— Э, ну я это…

— Если ты еще хоть один раз при мне начнешь выделываться, я тебя уволю к мерлиновой матери и потом единорогам рассказывай, какой у тебя начальник урод.

— Я не знаю, что с Клыком делать, Сев, он чувствует, что Драко плохо, есть отказывается.

— А ты ведь, помнится, согласился приглядеть за нашим юным другом из Слизерина? — злорадно заявил мне Альбус.

— Заткнись, лучше по-хорошему. — ласково обратился я к крестному, и повернулся к Хагриду. — Послушай, все это когда-нибудь закончится. Пока как-нибудь справляйтесь. И ещё постарайся до Поттера донести, что мы с директором повздорили. Время сам выберешь.

— Ладно, сделаю. А ты чего такой нервный? На людей уже кидаешься?

— Не знаю, Хагрид, чувство странное, что из нашей затеи ничего хорошего не получится. — я провел руками по лицу. Предчувствие кстати есть, появилось оно сразу после репетиции убийства Альбуса и до сих пор не отпускает. Вроде все учли, все подготовили, но червячок какой-то грызет. Нужно еще раз все как следует перепроверить».


— Снова воспоминания. Но и смысл не тот и чего-то как будто не хватает, каких-то фраз, выражений, я не помню точно, но было что-то еще, — устало проговорил Гарри. Затем посмотрел на Мальсибера. — Это правда, что профессор хотел меня к себе забрать?

— Правда. Зачем еще мы будем с тобой заниматься? Но, если ты всё ещё хочешь аврором стать, твое право.

— Нет, не хочу. Но я хочу с профессором поговорить.

— Поговоришь. У вас есть, что сказать друг другу, — усмехнулся Рейнард. — Рыжий, читай дальше.

Глава 30. Медальон

«20 июня 1997 года.

Я нахожусь в состоянии перманентного бешенства, чередующегося с истерическим смехом. Сколько усилий, такая громадная подготовка и все псу под хвост. Остается только надеяться, что ни у кого не включатся мозги, и никто не сядет анализировать то, что произошло на Астрономической башне.

Такого абсурдного в своем идиотизме действа, лично я еще никогда не видел. И спрашивается, зачем мы так много все обговаривали и даже репетиции проводили. С другой стороны, мы не знали, что какие-то черти принесут в школу Сивого. Вот это был неприятный сюрприз для всех.

Но попробую пока описать события, произошедшие до этого идиотизма на башне, может, успокоюсь, и все перестанет казаться столь уж печальным.

Событий было мало. Все мое время было посвящено разборками с дементорами. К консенсусу мы так и не пришли, потому что нам необходим был очередной побег из Азкабана, а дементоры отказывались работать в заведении со столь подмоченной репутацией. К тому же получалось, что этими побегами доказывалась некомпетентность самих стражей. Долгая волокита с различными представителями стражей загнала меня в какой-то эмоциональный ступор. Тем более что ничего добиться мне все равно не удалось. В один далеко не прекрасный день стражи ушли из Азкабана. Куда они ушли, лично мне не известно. В какое-нибудь пространство или субпространство, или еще в какую-нибудь фантастическую хренотень до принятия дальнейших решений. Под воздействием этих выматывающих переговоров я зачем-то назначил Поттеру отработки до конца года. Нет повод был и довольно существенный. Просто я даже разбираться не стал в лепете Поттера о том, что Драко хотел на него Круциатус наложить. Может и правда хотел, но есть одно но. Я, конечно, понимаю, что младший Малфой иногда тянет слова, но не до такой же степени, что за то время, пока Драко произносил «Круцио», Поттер успел сделать сложнейшее движение палочкой и озвучить Сектумсемпру. Так что я потребовал у мальчишки вернуть мне мой учебник, и назначил ему отработки, когда тот его мне не вернул. Зачем я все-таки это сделал? Мне как-то было в то время не до подростковых разборок. Сейчас же приходилось еще и время на Поттера тратить, как будто у меня его очень много. Не придумав ничего лучшего, я занял Избранного бессмысленным перекладыванием бумажек. Мальсиберу это помогло, может и Гарри в этом случае чему-нибудь научит. Чем Мерлин не шутит.

Кстати, злополучная бутылка с медовухой досталась Уизли. Я не совсем понял эту историю, там кого-то амортенцией напоили, то ли Поттера, то ли Уизли, не суть, а суть в том, что спас Уизли его героический друг, проявив невиданную смекалку и вспомнив вовремя про безоар. И вот зачем я распинаюсь каждый год, нахрена вбиваю в студенческие головы прописные истины, если они вспоминают про безоар, только читая нелегальные учебники? Неблагодарная это все-таки профессия — учитель. Когда все это закончится, я на пушечный выстрел к классным комнатам не подойду.

Пока я жалел себя, и сидел зарывшись в бумаги с головой, решая, что в конце концов делать с дементорами, произошел массовый побег из Азкабана. Произошел он без какого либо моего вмешательства. Просто классический штурм тюрьмы какими-то отморозками в масках. Под шумок мы вернули в ряды Пожирателей Люциуса и убили Мальсибера. Попал под шальную Аваду. Бывает. Теперь в моих комнатах развалившись на диване валялся с книжкой в руках Рейнард, а Люциус начал работать находясь постоянно под боком у его темнейшейства.

Появился он только накануне запланированной операции, чтобы сделать этот мерлиновый шкаф. Я ему, конечно же, помогал, ну а что — дельное руководство процессом не помощь? Люциус моего благородства не оценил, и, просто осатанев, выгнал меня из выручай-комнаты. В этом нелегком деле ему помог Мальсибер, заглянувший на огонек. Вдвоем они сделали то, над чем бился шестнадцатилетний пацан в течении года, за каких-то пару часов. Вернулся в мои апартаменты только Рей. Люциус отбыл домой, пообещав вернуться в следующий вечер. Предстояло много работы и каждая пара рук была на счету. Я задумчиво вертел в руках перо. Этот гребанный человеческий фактор, который совершенно невозможно было исключить.

— Рей, кого Лорд планирует послать в помощь к Драко?

— Не знаю. Вообще, Лорд не планирует никого посылать. Это будет личная инициатива. Кого сюда принесет, черт его знает. Что вообще решили? Как Альбус свое отсутствие обоснует?

— Никак. Он вообще ни перед кем никогда не отчитывается. Единственное, что он сделал — это оповестил деканов, что одного из учеников завтра не будет в школе. Рей, если эта херня пройдет, то с дементорами мы в конце концов справимся.

— А почему она должна не пройти? — Рейнард заинтересовано посмотрел на меня.

— Я только что вспомнил про чары. Они завязаны на деканов и оповещают их о том, что кто-то из учеников находится вне школы или подвергается опасности.

— И?

— Ты что не понимаешь? Они на всех деканов завязаны, на всех. И если можно представить себе на мгновение, что Альбус не поставил меня в известность о том, что Поттера в школе нет, ну забыл старик, с кем не бывает, то как мне сделать, что чары меня не оповестили. Ну ладно, давай допустим. Допустим, что чары сработали как надо и что декану Слизерина по барабану, где этот Поттер среди ночи шляется. Допустим, у этого декана Слизерина, которого я как директор выпер бы после такого наплевательства за несоответствие занимаемой им должности, была куча других дел: бокал виски и красотка заглянувшая к нему на огонек, какое ему дело до пропавшего ребенка? Допустим. Но как, Мерлин побери, мне сделать вид, что, не смотря на все это, Альбус будет на башне один? Что кроме Драко там не будет больше никаких других учеников? Причем сделать так, чтобы мне поверили, — я запустил руки в волосы и сильно дернул. — Кто, кто будет на башне кроме нас?

— Я не знаю, Сев, — тихо проговорил Рей, нахмурившись и что-то похоже высчитывающий про себя. — Может меня рано убили? Убили бы здесь при попытке вырваться из школы. Малфой, который пришел на помощь сыну и я, это было бы идеально, и самое главное разумно. И вам только перед Драко с Поттером нужно было бы сыграть смерть директора Дамблдора на бис. А больше за нами никто бы не увязался. Все-таки меня… уважали среди Пожирателей, — он нехорошо усмехнулся. Ну да, я понял что ты хотел сказать боялись. Не удивлюсь, если та шальная Авада, что ударила тебя при побеге в спину, была выпущена из палочки кого-то из беглецов. Палки им сразу притащили отморозки в масках, чтобы не повторять те телодвижения, что были при прошлом побеге.

— Мы все крепки задним умом, — я невесело усмехнулся. — А сейчас быстро придумай, что сделать, чтобы все эти «допустим» не задали себе Филиус с Минервой и Помоной. Они знают меня достаточно давно. С самого детства, если разобраться. И если в мое «предательство», закончившееся убийством Альбуса они со скрипом, но поверят (не удивлюсь, если у них иногда мелькали подленькие мыслишки о таком радикальном избавлении от директора), то вот в наплевательстве Снейпа на безопасность ученика как их убедить? Ведь по сценарию, я не знал, чем закончится эта ночь, это был, так сказать, порыв.

— Я не знаю, Сев. Я боевик! Зачем ты меня такую сложную мысль заставляешь думать? — Рей задумался. — Нужно не дать им опомниться. Нужно быстренько тебя в ранг директорства возвести официально. И еще, чтобы все эти «допустим» не маячили перед нашими несравненными учителями, нужны настоящие Пожиратели в школе. Не самые, конечно. Из разряда тех идиотов, кого не жалко. Но и не самых безызвестных. Кстати, куда Альбус все-таки решил Поттера потащить?

— В пещеру. Там всё на что Лорд способен собрано. В остальном он неоригинален, ты же знаешь.

— Там Рег погиб, — в голосе Мальсибера прозвучала горечь. — Почему этот мальчишка все понял, но даже не попытался просить помощи?

— У кого? У тебя? Или у меня? Как Регулуса вообще к Лорду занесло? В который раз убеждаюсь, что шляпу пора на пенсию отправлять. Она опять все перепутала. Из мальчиков Блеков именно Рег должен был в Гриффиндоре учиться.

— Да светлый мальчик, со светлой душою. Настоящий рыцарь.

— Не оскорбляй его память, Рей, — тихо произнес я. — Не называй его рыцарем. Он был способен на поступок, а не только на борьбу с ветряными мельницами. И этот поступок стоил ему жизни.

Мы ненадолго замолчали. У каждого перед глазами стоял Рег. Смеющийся молодой, легко парящий на метле ловец, способный обыграть Джеймса, и способный на гораздо большее, чем так бездарно покончить жизнь самоубийством, как это сделал старший Поттер. Чем больше живу, тем чаще убеждаю себя, что это было именно самоубийство, а не безалаберность, как мне казалось раньше. Все-таки мне, наверное, повезло, что Лили ушла к нему. Нам удалось найти тело Рега среди тех полудохлых зомби, что наводнили пещеру. Найти и упокоить. Его тело сейчас лежит в фамильном склепе рядом с матерью, которая не смогла пережить его смерть. Молчание затянулось. Затем Рей тряхнул головой, и мы продолжили.

— Альбус успеет сказать Гарри, что медальон фальшивый?

— Нет. Пусть уже начинает сам разбираться. Все свои ресурсы в виде мозгов Грейнджер подключает. Находит подход к своему домовику. Здоровый парень уже. Пора бы и думать учиться. Кстати, где настоящий медальон?

— Вроде на Гримо.

— Вроде? Или на Гримо?

— На Гримо. Но там Наземникус ошивается. Если парня учить, то по полной. Может, откроем щель для нашего воришки? Пусть все остатки наследия Блеков вытащит, включая медальон.

— Можно, — я снова взял в руки перо. — Только как нам медальон не потерять? Следилку на него не навешаешь, слишком много трудов вложил в него наш Лорд, можем и напортачить.

— А может ну его, уничтожим, да и дело с концом.

— Нет. Хотя бы один настоящий крестраж должен остаться. Два, если еще учитывать Нагайну. Остальными займемся после убийства Альбуса. Их осталось то, чаша, да диадема.

— Будем по старинке уничтожать? — Мальсибер хмыкнул.

— Рей, не нервируй меня. У нас Темных больше, чем во всем мире. И вообще, ты ими и займешься.

— Что? — Рей подпрыгнул.

— Ничего. Я тебе много раз говорил про инициативу и её сложные взаимоотношения с инициатором.

— Сев, ты чего злой такой?

— Я нервничаю, ясно. Я что нервничать не имею права?

— Имеешь. Нервничай в своё удовольствие, только на меня кидаться не нужно. А насчет медальона я придумал, не нужно следилку, поставим на него легенькие чары обнаружения, которые мамочки на детишек ставят, чтобы чадо не потерялось. Нам же только путь отследить нужно и у кого он осядет.

— Ладно. Думай и осуществляй.

Весь следующий день я провел как на иголках. Альбус заверил меня, что сделает все для того чтобы выглядеть так, будто вот-вот испустит дух. Когда я спросил, как он этого добьется, то ответ меня вогнал в ступор:

— Я выпью зелье забвения, которое Том в чашу налил, — пожал плечами крестный. — Для меня оно все равно что лимонад. Ты же знаешь.

— Я-то знаю. А ты не думал о том, что Поттер может оказаться не совсем идиотом и поинтересуется у бывшего преподавателя трансфигурации, а точно ли необходимо, чтобы это зелье выпил именно человек, а ни какое-нибудь другое живое существо? А? Ты об этом подумал? Трансфигурировать неживое в живое — четвертый курс и Минерва не слезает со своих учеников до тех пор, пока у них все бокалы хрюкать не начинают.

— Я не думаю, что находясь в столь зловещем месте, погруженным в тайну, которая вот-вот приоткроет свою завесу мальчику…

— Альбус! — не удивлюсь, если я взвизгнул.

— Нет. Гарри не задаст себе этот вопрос. Я постараюсь сделать так, чтобы не задал.

— Ты еще постарайся сделать так, чтобы он не запомнил всех характеристик зелья, и не описал их Грейнджер. — процедил я. — А то вопросы могут в итоге возникнуть.

— Не возникнут, — Альбус усмехнулся. — Вот ответь мне, как Мастер зелий. Ты сам варил это зелье для Тома?

— Нет, я вообще редко что варил для него.

— Хорошо. А ты помнишь, как выглядит то, что налито в чашу?

— Альбус, я не приглядывался. У меня другие задачи были, — теперь я говорил устало. А крестный просто фонтанировал хорошим настроением. Ну, еще бы, его сегодня убьют, а он уже такие шикарные поминки для себя любимого приготовил. — Ребята взяли образец и оттащили в лабораторию, а Фламель мне тогда сказал, что это именно зелье забвения.

— Хорошо. Тогда скажи мне, Мастер зелий, а какие внешние признаки этого зелья?

— Зачем? А, ладно: оно прозрачное, голубоватое, и тягучее.

— То есть, оно не темно-зеленое и похожее на кисель? — уточнил Альбус. Я уставился на него. — Видишь ли, зельевар из Тома всегда был неважный. Как ему вообще удалось требуемых характеристик добиться. Неудивительно, что он домовика у Регулуса одолжил, чтобы проверить. Наверняка сам был неуверен, что за хрень у него получилась.

Я только покачал головой. Если это так, то это несколько упрощает дело.

— Как вы изначального допуска добьетесь, без оповещения хозяина?

— Так же как и ты. Право вето крови Темного, — Альбус пожал плечами. Правильно, зачем что-то изобретать, если все уже изобрели до него.

— А…

— Нет. Ни у Гарри, ни у Тома вопросов не возникнет, — рявкнул Альбус. — У них не будет времени на вопросы. Они в шоке будут от хладнокровного убийства Альбуса Дамблдора человеком, которого он практически сыном считал. А потом все просто забудется.

— Хорошо, только не перестарайся.

— Сев! Иди уже готовься.

Я буквально вылетел из кабинета Альбуса, по дороге столкнувшись с Поттером.

Поттер пер тараном и даже меня не заметил. Неудержавшись, я подошел к двери и прислушался. Вначале шла малопонятная бубнежка Альбуса, а затем послышался крик Поттера:

— Снейп! Снейп, вот что со мной случилось! Это он донес Волдеморту о пророчестве, которое подслушал, затаившись под дверью! Трелони мне все рассказала!

Это называется упс. Приехали. Но это даже к лучшему. Теперь мальчишка поверит во что угодно. Значит главное, чтобы поверили те, кто пройдет в школу через шкаф.

— Только что! И ВЫ ПОЗВОЛИЛИ ЕМУ ПРЕПОДАВАТЬ В ШКОЛЕ! ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРЫЙ НАТРАВИЛ Волдеморта НА МАМУ И ПАПУ!

Ему точно шестнадцать? Ах да, связь. Как же я об этой злополучной связи забыл-то? Я не стал ждать, что будет плести Альбус Поттеру в мою защиту. Там все ясно. Опять что-нибудь возвышенное и малопонятное. Знал бы ты Поттер, что я выбрал твою семью из трех возможных, знал бы ты, что намерено подставил их под удар, потому что думал, что одну семью все-таки охранять гораздо легче, чем все. И что пока Лорд был занят поисками, ничто другое его не волновало. Закон чисел жесток на войне. И если бы мне снова пришлось выбирать между тремя и парой десятков тех, кто мог погибнуть за то время, пока Лорд был одержим идеей найти Избранного, я поступил бы так же. В том, что случилось в Годриковой впадине в тот злополучный Хэллоуин виновато так много народа, включая твоих собственных родителей, что мое участие затерялось где-то в первом десятке. Это не избавляет меня от ответственности. Поэтому, Поттер, ты не будешь просто выброшен на улицу, и предоставлен самому себе. Твоей защитой будет заниматься лучший из лучших. А что будет дальше, потом решим.

На этой мажорной ноте я вернулся в свои апартаменты. Буквально сразу же сигнальные чары оповестили меня о том, что один из учеников оказался за пределами школы. В гостиной сидели Мальсибер и уже прибывший старший Малфой. Судя по их лицам, им тоже было не по себе.

Минуты текли со скоростью черепахи. Мы не разговаривали, лишь напряженно прислушивались к тишине ночного Хогвартса. Мы были готовы и все равно шум раздавшийся из коридора застиг нас врасплох. Что там происходит? Почему такой шум? Кого принесло из ставки Лорда?

Стук в дверь и взволнованный голос Флитвика, звавший меня по имени заставил вздрогнуть. Я вытащил палочку, одернул мантию, и направился к двери. Началось».

— Профессор, — обратилась к МакГонагалл Гермиона. — А все эти «допустим» все же появились у вас?

— О, дорогая, этих «допустим» было гораздо больше и я, кажется, уже отвечала на что-то подобное.

— Это не объясняет твоего желания убить Северуса, — хихикнул Альбус.

— Это был, как там Северус говорил? Ах да, «порыв». И я действительно хотела его убить. Мы весь год изгалялись, чтобы эти мерзкие Кэрроу ничего не заподозрили, а он все это время ни разу нам не помог. Мистер Уизли продолжайте.

Глава 31. Убийство

«Выйдя из своих апартаментов, я первым делом оглушил Филиуса. Затем отправил к Флитвику Грейнджер и Лавгут. Нечего им под ногами путаться. Мы просто по быстренькому сейчас убьем Альбуса и уберемся отсюда.

Я пробежал через весь Хогвартс даже не вникая, кто кого бьет. В ушах набатом звучало: «Почему здесь дети? Какого Мерлина в коридоре делают дети?!»

На башню я буквально взлетел, отшвырнув от двери Гиббона, Яксли и Треверса. Да сколько же вас здесь? Пинком ноги открыв дверь я ворвался на площадку. Быстро оглядел диспозицию: так Кэрроу оба и Амикус и Алекто. Торфинн и Роули — он похоже за старшего. И Сивый! Мать жжешь твою волшебницу! Так нужно взять себя в руки. Две! метлы. Чуть не рыдающий Драко. Поттер под мантией застыл, ну хоть этот мешать не будет. Метка над башней. Как-то отстраненно я подумал о том, какой идиот её сюда повесил?

— У нас тут заминка, Северус, — сказал грузный Амикус, и взгляд, и волшебная палочка которого были неотрывно наставлены на Дамблдора. — Мальчишка, видать, не способен…

Я так на него зыркнул, что Кэрроу опустил палочку и сделал шаг назад.

— Северус…

Да, актер из Альбуса получился хороший, гораздо лучший, чем директор, но какого Мерлина он стоит так далеко от парапета?! Я медлил, пытаясь мысленно достучаться до крестного, что ему нужно передвинуться. Без толку. Я его понимаю, играть и одновременно держать оборотня, но как я буду его убивать?

— Северус… прошу тебя…

Да подвинься же ты! Однако мой мысленный призыв услышан не был. А за дверью в это время продолжали сражаться дети. Я плюнул, будь что будет.

— Авада Кедавра!

Струя зеленого пламени вырвалась из волшебной палочки и ударила Дамблдора прямо в середину груди. Дамблдораподбросило в воздух, на долю секунды старый волшебник завис под сверкающим черепом, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной через стену башни и исчез.

Если в эту смерть поверит хоть один разумный, я навсегда разочаруюсь в людях.

— Уходим, быстро, — я схватил Малфоя за шиворот и протолкнул его перед собой в дверь; Сивый и возбужденно пыхтевшие низкорослые брат с сестрой последовали за нами.

На лестнице я не останавливался. Как в замедленной съемке я увидел зарождающийся луч Авады на конце палочки Роули направленный на Лонгботтома. Подонок. Слегка двинуть его по плечу и вот уже Авада летит мимо Невилла и попадает в Гиббона. Я не останавливался. Волоча за собой Драко я практически бежал по направлению к двери. Пожирателям и дезориентированному Сивому ничего не оставалось, как быстро следовать за мной.

Некоторые начали меня уже опережать. Быстро подбегая к избушке Хагрида, они начали один за другим аппарировать. Получивший строжайшие инструкции лесник не мешал им, только бестолково носился вокруг внося еще больше суматохи.

Поттер догнал нас. Твою ж мать! Ты зачем за нами побежал придурок малолетний? Ты должен сейчас старательно заливать слезами тело Дамблдора. Он пытался со мной сражаться. Я в полной мере показал ему все его несовершенство, а также что будет, если он наткнется на Пожирателя примерно вот такого класса, который я демонстрировал сейчас. И тут Яксли поджог хижину. Я еще поговорю с Хагридом о том, что такое находилось в его каменной избе, что позволило запалить её обычно Инсендио.

— Там же Клык, мерзкая ты… — взревел Хагрид.

Клык. Краем глаза я увидел, как завывающий Драко пытается ворваться в пылающую хижину, и как его оттаскивает Хагрид. Вою мелкого Малфоя вторил вой собачий, а Хагрид уже не зная, что делать просто отшвырнул Драко от двери. Тот упал, чтобы в следующую секунду оказаться на ногах и снова рвануть к пожарищу. К счастью все остальные уже аппарировали, к несчастью Поттер мог увидеть эту пикантную сценку, и восхититься. А восхищение странным поведением Драко Малфоя, который только что чуть в обморок не падал на башне, вызовет очень много вопросов даже у такого невнимательного существа как Гарри Поттер. Пришлось отвлекать внимание Поттера на себя. Я даже признался ему, что являюсь принцем-полукровкой. В самый пикантный момент, когда Драко прорвался в заднюю дверь хагридовской хижины и выволок Клыка, мне пришлось даже немного покричать на Поттера и уронить на землю. А когда Хагрид сгреб в охапку брыкающегося Малфоя и буквально вышвырнул за границу аппарации, показав тому кулак, я слегка самым кончиком темномагического хлыста ожог поттеровскую щеку. Я понимаю Драко, не знаю как бы я себя вел, если бы Офира оказалась в ловушке пылающей хижины, но то что я выставил себя перед Поттером просто неуровновешанным подростком… В какой-то момент я остановился и просто смотрел на мальчишку. Почему-то мне захотелось поднять его с земли и рассказать правду. Странный порыв. Закончилось все с появлением этого проклятого гиппогрифа. Когда-нибудь, когда никого не будет поблизости, я просто убью эту скотину.

А сейчас пора докладывать Лорду о проделанном задании. И быстро возвращаться, а то боюсь, Альбус может еще что-нибудь натворить.

В Малфой-Мэноре стояла суета. Все находившиеся в Хогвартсе были призваны к ответу. Я быстро пробежал к бальному залу, тьфу, к залу совещаний и ворвался внутрь. Лорд выражал свой восторг накладывая Круциатус на всех подряд. Увидев меня, он прекратил наказывать своих нерадивых слуг, и просто приказал убираться всем, кроме Драко и меня.

— Драко, значит ты ослушавшись приказа Лорда Волдеморта и доверил свою миссию кому-то другому?

— Мой Лорд, — Драко стоял на коленях и смотрел прямо в алые глаза Лорда. Вот интересно. Альбуса он боялся, а Лорда нет. Кажется, я нашел ответ на вопрос насчет Круциатуса и лимонных долек.

Лорд не дал Драко договорить:

— Круцио!

Мальчик упал на пол и забился, не издавая ни одного звука. Я подскочил к нему и оттолкнул, затем бухнулся перед Лордом на колени.

— Мой Лорд, Драко не виноват. Он был уже готов выполнить Ваше приказание. Это моя вина. Это я убил величайшего волшебника современности Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора, если кого и стоит наказывать, то меня, — я посмотрел в глаза Лорда, старательно подсовывая ему в мыслях картинку летящей в Альбуса Авады и его столь занимательное падение с башни.

Ну, посмотрим. Если здесь прокатит, то и все остальные не усомнятся в гибели Дамблдора. Лорд вздрогнул и отвел палочку в сторону.

— Северус, я ценю твою преданность, и готов простить тебе этот проступок. Забирай Малфоя и идите отдыхать, у вас был тяжелый вечер.

И что? Это всё?

Подняв обессилевшего Драко на руки, я быстро вынес его из зала, успев уловить бормотание Лорда: «Он еще угрожать мне вздумал».

Мне вдруг стало смешно. Это было то, о чем я предупреждал Альбуса. Лорд не надеялся, что Дамблдор даст себя убить.

Аккуратно сгрузив всхлипывающего Драко на кровать, я наклонился к нему.

— Все будет хорошо, слышишь? Ты мне веришь?

Мальчик поднял на меня глаза и кивнул. Какой же он еще ребенок. Разжав его кулаки, я уставился на его обожженные ладони. Быстро наложив обезболивающее и заживляющее заклятия, я через пару секунд просто усыпил его. Накрыв Драко одеялом, я встал и, обернувшись, увидел стоящую в дверях Нарциссу. Я приложил палец к губам. Она медленно кивнула. Все еще не отводя от нее взгляда, я аппарировал.

Дальнейшее напоминало бег по пересеченной местности. Набросив невидимость, я рысью добежал до хижины Хагрида. Там уже собралась вся честная компания. Люциус что-то втолковывал Альбусу, тот лишь пожимал плечами. Увидев меня, Малфой спросил:

— Что с моим сыном?

— Все нормально.

— Что он с ним делал?

— Откуда ты знаешь, что…

— Клык завыл, прямо над Альбусом, тот едва не подпрыгнул, — перебил меня Хагрид.

— Круциатус, недолго. Ты же знаешь, у нашего Лорда фантазия небогатая. Драко больше увечий получил, когда Клыка из пожара вытаскивал. Что у вас здесь произошло?

— Ничего особенного, если не учитывать того, что этот покойник вытоптал вокруг себя поляну размером два на два метра.

— Зачем? — я устало посмотрел на Альбуса.

— Палочку искал, — пожал плечами крестный.

— На фоне всего произошедшего, поиск мертвым телом его палочки — меньшее из зол.

— О чем ты? — Рей нахмурившись посмотрел на меня.

— Помнишь, мы говорили о «допустим»? — дождавшись утвердительного кивка, я продолжил. — Так вот: допустим, что никто не заметил на башне две метлы. Возможно у директора привычка такая, небольшое хобби — летать на двух метлах одновременно. Допустили? Продолжим. Допустим у Пожирателей, стоящих дружною толпою на площадке, мозгов нет, а Алекто кроме своей внешности ничем больше не интересуется, баба, что с неё возьмешь. Но поведайте мне, каким именно способом можно объяснить то, что у Сивого, находящегося в неполной трансформации вдруг отшибло нюх, и он не смог обнаружить потеющего под своей мантией Поттера? Молчите? Хорошо, допустим, что он простудился и у него насморк, ветра на Астрономической башне сильные, бывает. Тогда вот вам совсем необъяснимое. Зачем Альбус ты обездвижил Поттера? Как это вообще объяснить?

— Э… я пытался защитить мальчика.

— От кого? От Драко Малфоя? По идее ты ничего не знал о группе поддержки. И как так получилось, что ты держал всю группу, наслал насморк на оборотня, а вот справится с мелким Малфоем — ты не мог? Где логика, я тебя спрашиваю? Дальше. Ты почему не снял заклятье с Поттера, когда в тебя Авада попала? Или ты настолько великий маг, что наложенные тобой заклятья продолжают действовать еще какое-то время после твоей смерти? И наконец, кто мне расскажет, как действует Авада? Что же вы все молчите? Так вот она действует совершенно не так, как продемонстрировал нам Альбус. Ну, стоял ты далеко от края, так ты что не мог просто рядом свалиться? Да, возможно это было бы не так эффектно, зато, вашу мать, более правдоподобно! На фоне всего этого два метра примятой травы вокруг тела — это вообще-то мелочи. Знаете что? Если бы меня судили за твое убийство, я бы даже не беспокоился. Стоило судье просмотреть воспоминания в думосборе, и меня бы из зала суда выпустили бы, а тебя бы объявили самоликвидировавшимся. Ладно, пошли в замок. Ты портрет приготовил?

— Да-да, конечно, — засуетился молчавший до этого Альбус. — Он недалеко от входа, его нужно из одной нишки забрать и дотащить до кабинета?

— Что значит дотащить?

— Потрет волшебный, к нему нельзя чары применять, но, мальчики, вас много и вы сильные мужчины, так что справитесь.

И Альбус вскочив, бросился из хижины, не забыв, однако накинуть на себя невидимость.

Перед тем как выйти я спросил у Хагрида:

— Тело где?

— В больничном крыле, где же еще?

— Кто?

— Да Пожиратель этот дохлый, как его, Гиббон. Поппи успела в него влить оборотку, пока кровь еще не остыла.

— Единственный человек, на которого я могу полностью положиться — это Поппи. Второй ты. А Альбуса нужно возле себя постоянно держать, а то, похоже, у старика все-таки маразм, — и я бросился догонять уже подходившую к дверям замка компанию.

Уже через пару минут, мы стояли и в полном охреневании смотрели на портрет в нишке.

— Альбус, а ты еще побольше не мог портрет выбрать? Думаешь, его не будет заметно прямо с порога кабинета? Где мы его повесим?

— Над столом есть чудное место, — всплеснул руками крестный. — Ну что, мальчики, взяли и понесли?

— Тише, — вдруг напрягся Мальсибер. Мы прислушались. Невдалеке раздались чьи-то тяжелые шаги и ели слышные всхлипывания и бормотание.

Я осторожно высунулся из ниши и тут же, зажав рукой рот идущего мимо Невилла, втащил его к нам.

Люциус глядя в расширившиеся глаза парня прошептал:

— Северус сейчас отпустит тебя, и ты не будешь кричать, — парень судорожно закивал. Я осторожно отпустил зажимающую рот мальчишки руку. Тот перевел дыхание и скосил глаза в сторону. И тут он увидел Альбуса. Глаза у парня закатились, и он стал опускаться на пол, но, самое главное, молча.

— Эй, не вздумай терять сознание, — зашипел я, и похлопал Лонгботтома по щекам.

Тот выпрямился и вдруг заревел.

— Я знал, что вы не могли этого сделать, я знал.

— Да тише ты, — шикнул на Невилла Рей. — Так теперь нас пятеро, — он посмотрел на Альбуса и поправился, — четверо. Давайте уже унесем отсюда этот портрет, его еще повесить нужно будет.

То как мы волокли этот портрет можно описывать на десяти страницах, причем девять из этих десяти будут занимать маты, которые даже Лонгботтом, не стесняясь нас, выдавал в больших количествах.

Еще на десять страниц можно описать то, как мы прибивали портрет на чудное место над столом. Когда я в пятый раз саданул себя по пальцам молотком, я бросил это орудие пыток на стол и уставился на Альбуса:

— Ты нам помочь не хочешь?

— Конечно же нет. Я вам, мальчики мои, только мешать буду.

Злобно матерясь, я поднял молоток и снова принялся за дело.

Повесить портрет мы успели, а вот оживить его нет. Шаги на лестнице застали нас врасплох. Единственное, что я успел сделать, прежде чем уже по привычке залезть под стол, это схватить Фоукса за хвост и сильно обжигая пальцы выбросить его в раскрытое окно.

Феникс истошно заорал и принялся нарезать круги над замком, скорее всего матеря меня на своем птичьем языке.

Еще одна проблема. Фоукс никогда не бросит Альбуса. Он будет снова и снова возвращаться в то место, где находится его хозяин, а это может вызвать подозрение. Действительно, что может забыть феникс бывшего директора в спальне мальчиков факультета Гриффиндор?

Под столом уже сидели, давясь от смеха, Люциус и Рейнард. Это входит в какую-то нездоровую привычку. Где спрятались Альбус и Невилл, оставалось загадкой, но их не было не видно и не слышно.

В кабинет вошли все наши деканы, Слизнорт и Хагрид. Быстро оглядевшись, Хагрид подошел к столу и скосил глаза. Увидев нашу развеселую троицу, великан громко хмыкнул, и тут же, вытащив платок, принялся симулировать истерику.

Минерва долго пытала Поттера куда и зачем он отлучался с Альбусом. Мальчишка уперся и ничего не говорил. Мне стало его жалко до такой степени, что, сидя под столом, я дал ему клятву, что все у него в итоге будет хорошо. Мальчик переживал, выглядел совсем убитым, а я почему-то разозлился на Альбуса и на себя за одно. Альбус когда-то запретил мне заниматься Гарри, а я плюнул и не настоял. Вдруг меня озарило. Я Темный, я эгоист — это заложено в моих генах, поэтому всю злость на самого себя я просто перенес на мальчишку. Ну ничего. Нам бы только этот год пережить, а там и учителя у тебя будут приличные и аврором ты только через мой труп станешь. Не захочешь со мной заниматься, будешь заниматься с Эваном и Филиппом. Все будет хорошо.

Как-то за этими мантрами я пропустил появление Скримджера. Тот стал настаивать на закрытия школы. Вот тут меня Люц с Реем держали в четыре руки, а Хагрид запихивал под стол ногами, и еще громче рыдал, чтобы заглушить нашу возню.

Когда ничего конкретно не решив, все убрались наконец-то из кабинета, я выполз из-под стола и просто сказал, глядя в камин:

— Он труп.

— Да в этом никто и не сомневался, — Рейнард смотрел на меня с тревогой. Все нормально, Рей. Я не сошел с ума.

Повернувшись к крестному, я процедил:

— Завещание готово? — Альбус кивнул. — Хорошо, клади его на стол, чтобы Минерва нашла в ближайшее время. И еще, крестный, я тут решил, ты как официально умерший человек лишаешься своей опеки над Поттером. Не смей к нему даже приближаться.

— Что с тобой?

— Ничего, я просто кое-что понял про себя, и это кое-что мне не понравилось, — я пожал плечами. — С этого момента все решения, связанные с Гарри Поттером, будет принимать Отдел Тайн.

— А потом что?

— А потом посмотрим. Рей, ты сейчас в Отдел, жди меня там, нам нужно многое обсудить. Люциус возвращайся домой, — Малфой с Мальсибером кивнули и ушли через камин. — А сейчас ты — Невилл. — мальчик удивленно смотрел на меня. — В следующем учебном году ты в школу не возвращаешься. Даже не спорь. Алису завтра перевезут домой. Сам понимаешь, все будет делаться в тайне. Я знаю, что у вас есть поместье во Франции, вот туда её и перевезут. Ты будешь находиться рядом с матерью. С Августой этот вопрос уже согласован. Сейчас ты пойдешь в спальню Гриффиндора и после похорон вместе со всеми возвращаешься домой. Оттуда с помощью портключа ты перемещаешься к матери. А сейчас ты дашь нам немного своей крови.

— Зачем? — Невилл смотрел на меня слегка нахмурившись.

— А затем, что тебя в школе в следующем году не будет, но это не значит, что в школе не будет Невилла Лонгботтома.

— Вы хотите сказать… А кто будет меня изображать? — в голосе мальчика звучало любопытство.

— Ах, мальчик мой. Не каждому удается еще раз вернуться в годы юности и снова попасть на школьную скамью.

Невилл перевел взгляд с меня на Альбуса, затем его психика все-таки не выдержала, и он рухнул в обморок. Ты все правильно понял, Невилл. Ты все понял правильно».


— У меня нет слов, — жалобно простонала Джини Уизли. — Значит вместо Невилла весь этот год с нами рядом был… У меня нет слов.

Альбус, задумчиво улыбаясь, рассматривал свои ладони.

А Перси, прокашлявшись, принялся читать дальше.

Глава 32. Свадьба

«28 августа 1997 года.

Все-таки в свадьбах есть что-то немного отталкивающее. Не могу сказать что, но есть. Может огромное количество людей, чаще всего не знакомых друг с другом. Может суета. Не знаю. Все-таки Рейнард немного прав, в оценке происходящего действа.

Нас с Мальсибером никто, естественно, не приглашал в Нору, но мы все равно присутствовали на свадьбе Билли Уизли с Флёр Делакур. Как говорил Люциус, готовящий нас к этой свадьбе: «Вам бы только пожрать даром, ни одной возможности не пропустите».

Люц сейчас занят. Он постоянно находится возле Лорда. Настолько постоянно, что скоро Лорд его посылать уже начнет. Чувствуя все это, Малфой дает Лорду ненадолго отдохнуть от себя, как, например, во время этой затеи с перевозкой Гарри Поттера. Меня уже начинает бесить то, с какой легкостью члены Ордена Феникса ведутся на всякую чушь, типа этой перевозки. Ну, подумаешь, Наземникус что-то там бредовое предложил. Гарри можно было просто и без всяких затей аппарировать прямо из дома Дурслей в Нору и все. Я иногда не понимаю этих людей, зачем им такие трудности? Адреналину охота побольше? Не понимаю. Другое дело, что это нужно было нам. Очень уж Лорд хотел пообщаться с Аластором Грюмом, а организовать их свидание было бы очень проблематично, да и незачем.

Я же сделал просто головокружительную карьеру — стал правой рукой Темного Лорда. А нужно-то было для этого всего ничего — Альбуса немножко убить. Но видеть меня Лорд хочет не чаще чем раньше. Даже еще меньше.

Но на свадьбу мы пришли не чтобы вкусно поесть. Точнее не только ради этого. Основной целью была безопасность находящихся здесь разумных.

Самое забавное было то, что мы даже не скрывались. В парадных мантиях, которые мы одевали с такими лицами, что консультирующий нас в этом нелегком деле Люциус просто неприлично и неаристократично ржал. Без иллюзий, просто два симпатичных парня не понятно какой стороной приглашенные. На таких больших и интернациональных мероприятиях можно хорошо затеряться, практически не скрываясь.

Но мы же все-таки не в конюшне выросли, так что молодожены получили от нас свадебный подарок. Роскошный букет цветов. Прелесть этого подарка заключалась в том, что цветы были обычные. К ним не применялось никакого волшебства, и от этого они здорово выделялись на фоне других букетов, как это не странно в лучшую сторону. Вторым подарком — была сложнейшая многоуровневая защита их жилища. Но об этом подарке молодожены скорее всего не узнают и не смогут нас как следует поблагодарить.

Сидя за каким-то столиком, рассчитанным как раз для двоих в самом углу шатра, мы с Реем смогли наконец-то обстоятельно поговорить. Эти месяцы были какими-то суматошными. Подготовка к назначению меня директором Хогвартса. Выбор Пожирателей на место преподавателей из разряда «тех кого не жалко, но все-таки не совсем уж безызвестных». Согласование кандидатур с Лордом. После бессмысленного жестокого убийства Чарити, которое никто из нас был не в силах предотвратить, я от злости завалил Лорда просто огромным количеством различных консультаций, буквально шагу не мог ступить без его величайшего одобрения. Приблизительно через неделю, Лорд, который видел меня чаще, чем Малфоя, да что там, чаще, чем Нагайну, взвыл и послал меня так далеко, что я даже обиделся. Рей же был занят маршрутом, подготовкой убежищ и многими другими делами.

Мои мысли крутились вокруг каких-то незначительных вещей. О том, что произойдет буквально через несколько часов, я старался не думать. Например, я думал о завещании Альбуса, этого бессмысленного огромного документа, в котором было столько воды и нелепостей, вроде книжки сказок Грейнджер и меча Гриффиндора оставленного Поттеру, что никто не обратил взимание на единственную вещь, отданную со смыслом — дезалюминатор, завещанный Рональду (я все-таки надеюсь, что он догадается, как пользоваться этой штукой). А так же никто не обратил внимания на то, что во всем завещании, Альбуса не было ни слова про его личное движимое и недвижимое имущество. Я когда это произведение юридического абсурда читал, грешным делом подумал, что Альбус нищий, проживающий исключительно в Хогвартсе и ничего, кроме своих кислотных мантий не имеющий за душой. Сейчас же крестный сидел безвылазно в поместье Фолтов. У него было много дел, которые необходимо было закончить до нашего возвращения в школу.

Я задумчиво изучал интерьер шатра. По-моему слишком броско.

— Куда вы Фоукса дели? — спросил Мальсибер, нарушив наше напряженное молчание.

— В клетку посадили. В нашем поместье под арестом сидит. Он меня и так не любит, а после того как выпущу, вообще гадить на голову начнет, не иначе. Самовозгорание с периодичностью раз в неделю, слезы в три ручья. Я скоро торговать начну слезами феникса, пеплом и перьями. Я просто озолочусь.

— Тебе что денег мало? — хмыкнул Рей.

— Денег много не бывает.

— А Альбус как на такое безобразие реагирует?

— Никак. Ему некогда. Он поселился в думосборе. Думаю, что к началу учебного года он будет знать о Кэрроу больше, чем сами Кэрроу знают о себе. К тому же он творит.

— Что он делает?

— Пишет книгу о себе. Автобиографию. Уже договорился через Аба со Скиттер, что та опубликует её под своим именем.

Мальсибер закашлялся, потом расхохотался, чем вызвал шиканье, от сидящих недалеко людей. Отсмеявшись, он продолжил свой допрос.

— Сев, а почему все-таки Невилл?

— Потому что, Рей, у этого мальчика есть в этом плане просто чудовищное преимущество перед всеми остальными. У него нет близких друзей, которые могут что-то заподозрить. У меня был еще один вариант, но Альбус, подумав, сообщил, что никаких его актерских способностей не хватит, чтобы Луну Лавгут сыграть. Так что остановились на Невилле. Тем более, что мы почву неплохо подготовили, занимаясь с ним.

Мальсибер покачал головой. Мы немного помолчали. Затем он не выдержал.

— Мне интересно, что будет, если узнают, зачем вообще этот безумный план с перевозкой Поттера понадобился.

— Кто узнает? Орден? Ну, почувствуют себя идиотами, хотя им не привыкать.

— А что Грюма по-другому никак нельзя было «убить»?

— Почему нельзя? Тебе бы поручили, ты бы все сделал красиво и быстро, но, Рей, здесь нужна была драма, нужен был надрыв. Известный борец со злом погибает в неравной схватке с Пожирателями смерти. Гленда уже готовит образ героя, на послевоенное время (Аластор изъявил желание не воскресать). Так что Люциуса, который вытащил на этот раз короткую спичку, убивали по-взрослому.

— Я помню, я присутствовал при этом, — Рей хихикнул, потом вздохнул. — Знал бы Гарри Поттер, что там в небе, кроме опытнейшего Хагрида, каждого из участников страховали как минимум три человека силовой поддержки. С Джорджем нехорошо вышло, но в той ситуации у тебя выбора не было. Я постоянно пересматриваю этот эпизод, вроде все ровно, Сектумсемпра летит в мальчишку, но ты промахиваешься, его она только ранит и совершенно случайно разрезает пополам Тоффина. Чем он тебе так не угодил, ну кроме того, что готовился заавадить Люпина?

— Это он Чарити на сборище притащил, — я посмотрел в свой бокал.

— Сев, мы не могли её вытащить, — Рей был серьезен. Все-таки, то потрясение, что он испытал тогда на Астрономической башне, очень прочно поставило его мозги на место. Он перестал истерить, и обвинять себя во всех смертных грехах. Был собран, весел и нагл.

— Но мы могли наказать виновного, что я и сделал. А Люц у нас гений просто. Так сыграть Грюма не смог бы, наверное, и сам Грюм. К тому же он все-таки умудрился подсунуть Лорду неисправную палочку Лонгботтома. Сейчас у Лорда истерика и такое тесное сотрудничество с Оливандером, что просто интим какой-то. Что Грейнджер делает?

— В основном глупости. Кстати, пользуясь случаем докладываю: родителей нашли, память восстановили, от немедленного убийства дочки отговорили, — он уставился куда-то вглубь шатра. Я проследил за его взглядом, а Грейнджер ничего, в красавицу превращается. Рей мотнул головой и, не отрывая взгляда от своей будущей жены, продолжил. — Все дополнительные маршруты и маршруты отходов разработаны, Гермиону завязали на меня. Чтобы аппарационный след не искать, — добавил он, отводя от этой самой Гермионы взгляд, и смущенно провел рукой по волосам.

Я несколько секунд рассматривал его, зачем ты смущаешься, Рей? Понятно же, что ты будешь как привязанный за ними болтаться не из-за приказа, и не из-за Гарри Поттера, а именно из-за этой красотки в алом платье.

— Я отрядил Фрай и Иллиаду к Кингсли, — проговорил я тоскливо.

— Все-таки Кингсли?

— Да, никого больше не вижу в роле Министра.

— Фрай профессионал. Я рад, что отряжая её в охрану будущего Министра, ты думал прежде всего, как начальник Отдела тайн, а не как муж. Не использовать все её навыки было бы слишком расточительно. К тому же Иля за ней присмотрит, — я кивнул. До часа икс было еще далеко.

— Кстати, где медальон установили?

— Не поверишь, наша непотопляемая Долорес перехватила его у Наземникуса.

— Вот же дрянь, — в моем голосе звучало неподдельное восхищение.

— Еще какая. Ты не забыл, что пообещал её мне? — мысль о том, как он будет расправляться с Амбридж, придала его лицу то одухотворенное мечтательное выражение, что делало его не просто красивым а невероятно красивым. Несколько француженок стрельнули глазами в нашу сторону, подолгу задерживая восхищенный взгляд на Рее.

— В Министерстве все готово? — я не был в Отделе, прекрасно зная, что буду своим присутствием действовать на нервы готовящимся к перевороту группам, а так же своей жене, которой был отдан приказ делать все, что угодно, но чтобы Кингсли остался жив.

Рей рассеянно кивнул. Он снова рассматривал Грейнджер. Похоже, еще немного и он забудет о моем присутствии.

— Рей, вернись ко мне, я все прощу, — я помахал возле лица своего зама рукой.

— А? Что? — он сфокусировался на мне.

— Ты уже со мной, или ещё нет?

— Я всегда с тобой, ты же знаешь, ты вне конкуренции, — Рейнард старательно захлопал глазами. Мы засмеялись. — Все готово, не волнуйся.

Тут началось то самое действо, ради которого здесь собрались все эти люди. Все главные приглашенные сидели ровными рядами. Невеста была — само совершенство, как и полагалось быть невесте. Подружки невесты юные и кокетливые. Отец невесты выражающий нетерпение в своем желании поскорее избавиться от дочурки. Жених казался в меру испуганным, и в меру счастливым, в общем, все как у людей.

— Не понимаю, что он в ней нашел? — шепот Рейнарда вывел меня из задумчивого созерцания процессии.

— Ты о ком?

— О Уизли. Вроде неглупый парень, почему именно эта кукла?

— О, ты равнодушен к чарам вейл? Рей, Флер очень красива, и вроде неглупа, — в последнем я уверен не был, но почему-то мне хотелось оправдать выбор Билла. — Самое главное, она его любит. Смотри, как она светится рядом с ним, и вейлы в её родословной тут совершенно не причем.

Мальсибер только неопределенно хмыкнул и начал рассматривать гостей. Наконец он произнес.

— Свадьбы это плохо. Это самое отвратительное, что только может произойти с человеком, — наконец изрек он.

— Рей, что ты имеешь против свадеб?

— Всё. Я вообще против свадеб. Вон смотри, — и он показал на какого-то французика, который надирался с мрачным видом. — Наверняка это ее бывший. Тенденция у бывших такая: выползают во время свадьбы как черви после дождя, портят настроение жениху и напоминают ему о том, что его теперь уже жена, когда-то отплясывала с другими.

— Я тебя не понимаю, Рей, — я не выдержал и хмыкнул. Мальсибер был очень серьезен и нес всю эту чушь с непробиваемым выражением лица.

— Свадьба это плохая идея не устаю повторять. Неуравновешенные члены семьи, друзья таящие обиду и все они надираются в бесплатном баре. Вот и жди беды после этого, — ну конечно, в том, как закончится этот вечер, виновата свадьба, а как же. Не было бы свадьбы Уизли с Делакур, ничего бы и не произошло.


— И ты удивляешься, почему ты до сих пор не женат?

— Ну а что нет? Вон посмотри, вон те двое наверняка после этого действа повздорят из-за какой-то девчонки, пойдут куда-нибудь и начнется мордобой. Один не будет знать, что у другого есть палочка, и он не брезгует её применять против других людей. Авада Кедавра и все такое. И будет он лежать в симпатичном гробу, оплакиваемый той самой девчонкой.

— Очень интересная теория. Мне особенно понравилось про мордобой. Интересно с чем связаны твои проблемы со свадьбами?

— У меня нет проблем со свадьбами, — отмахнулся Рей. Нормально, а кто сейчас про свое негативное отношение к этому празднику жизни мне высказывал?

Мы сидели, потихоньку тянули вино и смотрели на танцующих.

— Не хочешь присоединиться? — я кивнул на круг, в котором веселилась Грейнджер.

— Нет, не хочу, — Рейнард развалился на стуле. В его виде не было ничего неодобрительного. Ревности, во всяком случае, он не поддавался.

В самый разгар вечера между танцующими появилась серебристая рысь — патронус Кингсли.

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Кто такие эти таинственные они уточнять никому было не нужно. Паника началась сразу. Я не торопясь поднял бокал.

— Ну, помяним нашего драгоценного Министра.

Рей повторил мой жест.

— Как ты думаешь, кто его?

— Эван. Он этому козлу наших мальчишек не простил. Никто не простил, но у Эвана право старшего.

— Преимущество грубой силы и злоупотребление властью, вот как это называется. Но одно мы знаем наверняка. С нами не связываются, значит всё идет по плану. Кингсли жив, значит девочки на высоте.

В это мгновение первый Пожиратель спикировал на поляну. Я встал, потянулся и достал маску, на ходу трансфигурируя мантию в плащ Пожирателя.

Рей также встал и подобрался, не сводя взгляда с Гермионы, суматошно мечущейся среди толпы. В то время как я упражнялся в трансфигурации, он просто стянул с себя мантию, оставшись в своих любимых кожаных штанах и черной водолазке.

Схватив за руки Уизли и Поттера, Грейнджер аппарировала.

— За ними, — скомандовал я, как будто Рей нуждался в моем приказе. Он кивнул и исчез, а я натянул маску и отправился наводить порядок и следить, чтобы никто не пострадал».


— Постойте, ту книгу, вы сами написали? — Гермиона в шоке уставилась на Дамблдора.

— Ну конечно, Гермиона. При всем моём уважении, где бы мисс Скиттер такую информацию обо мне нашла? — Альбус сверкнул глазами.

— Кингсли, я тебе завидую, — протянул Малфой. — Нет, ты только представь себе, какие красотки обеспечивали твой покой.

— Люц, тебе завидовать грех, у тебя жена красавица, — поднял палец вверх Рейнард. — А вот то, что Фрай не сказала Севу, чтобы он её не снял с операции это плохо. Это будет скандал.

— О чем не сказала?

— Да есть о чем. Не важно. Для всех кто здесь находится не важно, а ты и так все скоро узнаешь, — ухмыльнулся Рей. — Читай, рыжий.

Глава 33. Свиток

«10 октября 1997 года.

Буквально час назад мой кабинет покинула Панси Паркинсон. Умница и красавица, чистокровная ведьма, стервочка, змейка и прочая, прочая, прочая. Она стала достойной заменой Джеммы Фарли и если бы не война…

Зашла она ко мне постучав в дверь. Где эта змейка раздобыла пароль, от лестницы с горгульей оставалось только гадать, скорее всего Амикуса раскрутила. Зашла — глазки в пол, скромница этакая (да кто тебе поверит Панси?) и, даже не присев на стул, протянула мне свиток. На свитке был написан список, в котором числилось около двадцати фамилий слизеринцев, начиная с Паркинсонов: родители и сама Панси, Забини: и Блейз и мать, Нотт: только Теодор, его родителей в списке не было и так далее. Этот список сейчас надежно спрятан в Отделе Тайн. В своё время он будет опубликован и все, кто в нем перечислен, получат свои заслуженные награды. Когда Министерство было взято, щиты перегородили вход в Отдел. Туда сейчас можно было попасть или аппарировав, допуск магам, работающим в Отделе был открыт всем, кроме Руквуда или, использовав портключ, это касалось наших сквибов. Выйти из Отдела мог любой, а вот войти в него — далеко не каждый. Но я немного отвлекся. Итак, пришла ко мне моя змейка и протянула мне этот список.

— Что это? — я посмотрел на неё, затем, снова раскрыв свиток, принялся его изучать более внимательно.

— Здесь можно говорить, сэр? — умница, все-таки умница. Зря Малфой её в качестве невестки отверг. Я кивнул и Панси, наконец, сев на стул напротив меня, продолжила. — Мы знаем, что Вы неверны Лорду, — она просто подняла руку, попросив меня этим жестом заткнуться. — Мы очень долго думали и пришли к этому выводу еще в начале прошлого года. Это было непросто сделать, Вы очень здорово маскируетесь, сэр.

— И что же меня выдало? — я усмехнулся и, чуть прищурившись, продолжил рассматривать старосту школы.

— Вы нас не агитировали, Вы, как могли, о нас заботились, и Вы заботились о Поттере. Это грифы могут думать, что в Вас присутствует только отвращение к Поттеру, но мы-то видим. Вы с ним всегда больше времени проводили, чем с нами, все пытались его чему-то научить. По-моему это было бесполезно, но Вы пытались. Как-то все это не вяжется с образом идейного Пожирателя, такого как отец Тео, например, — Панси слегка поежилась, затем, упрямо встряхнув головой, продолжила. — Но все эти подозрения были настолько невнятны, что просто выводили из себя. Тогда мы решили пообщаться с лордом Малфоем. Он и не опроверг и не подтвердил наших догадок, но, если честно, Лорд Малфой был в это время несколько занят, он зачем-то запихивал в свою трость палочку Лонгботтома, — Панси не выдержала и хихикнула. — Когда мы услышали об очередном фиаско Темного Лорда, мы поняли, зачем ему это понадобилось. Тогда мы собрались и составили этот список. Здесь перечислены люди, которые не хотят всю свою жизнь служить этому маньяку. У него нет будущего. Если Темный Лорд, в конце концов, одержит победу, то грустно станет абсолютно всем. Я не хочу так жить, лучше уж… — она всхлипнула, затем как-то зло провела рукой по лицу и продолжила. — Поймите меня правильно, профессор, мне глубоко наплевать на все магглов и грязнокровок вместе взятых. Слизерин всегда был своим замкнутым мирком и я не хочу, чтобы это изменилось. К тому же, полукровок и у нас хватает. Кровь — она вторична. Имеет значение только внутреннее содержимое человека, ну и его внешнее благополучие. Мы всегда знали, чего хотим от этой жизни. А сейчас нам пытаются навязать чью-то чужую точку зрения. Для истинного слизеринца — это неприемлемо. Вот приблизительно так. Мы не знаем, на чьей Вы стороне. Не стороне этого Ордена Феникса — это понятно, но мы все готовы помочь Вам, чем сможем. Взрослых Вы можете использовать по своему усмотрению. Я понимаю, профессор, что от нас, учеников я имею в виду, толку пока не много, но мы можем помочь Вам опекать грифов. Они же откровенно нарываются, особенно Лонгботтом. Так и до беды недалеко.

Я довольно тупо смотрел на Паркинсон, и соображал, когда же мои дети вырасти успели?

— Почему Малфоев нет в списке?

— А зачем они там? — Панси пожала плечами. — И так понятно, что вы в одной упряжке.

— Как вам вообще такое в голову пришло? — я говорил тихо и пытался быстро сообразить, что же мне делать.

— Я позаимствовала эту идею у Грейнджер. Правда те кто расписался здесь прыщами в случае чего не отделаются, — она как-то нехорошо усмехнулась. Правильно, этот список, в отличие от того, слизеринка составляла. Поэтому нарушивший клятву, возможно, успеет удивиться, возможно, а может и нет. Неизвестно, что за смертельную гадость Панси приготовила для неудачника. Хотя, скорее всего, все расписавшиеся прекрасно знают, что в случае измены им грозит что-то малоприятное и очень смертельное. Эту змейку из семейства аспидов многие хорошо знают.

— А ты не думала, что с тобой сделает Лорд, если узнает об этом? Не думала, что будет, если ты ошиблась насчет меня? — Мне захотелось встряхнуть девчонку. — Это гриффиндорцам повезет, они могут всего лишь на Аваду налететь. Думаешь, что кто-то из вас сможет отделаться так же легко?

— Мне все равно, — она поджала губы. — Если я ошиблась, значит — я идиотка, а идиотизм к лицу только грифам, так что сама буду виновата. Я не буду служить этому безносому маньяку! Я не хочу всю жизнь ползать перед его грязной мантией, периодически корчась от Круциатуса, наложенного в знак признательности за службу. Лучше уж так, — Панси всхлипнула, и уткнулась лицом в ладони.

— Тебя убьют, — я говорил это с какой-то обреченной уверенностью. Теперь нам с Альбусом еще и змей охранять. Вот ведь… детки. — Тебя убьют, и что я скажу в этом случае Паркинсону? А? Я скажу ему: «Знаешь, Паркинсон, у тебя дочка умница и красавица. Только вот её немножко убили, но это бывает. Не переживай, Паркинсон, пойдем лучше огневиски хряпнем». Правильно? Я так буду твоих родителей успокаивать?

— Нас не поймают, — Панси в последний раз всхлипнула и прямо посмотрела на меня. — Мы же не совсем идиоты, чтобы действовать в открытую.

— Ладно, хорошо, допустим, — это «допустим» скоро моей визитной карточкой станет. — Допустим, вас не поймают, и вы у нас умные. Как вы будете защищать представителей других факультетов при этом? Каким невероятным образом вы сможете, не привлекая внимания, отводить от них тот же злосчастный Круциатус?

— На самом деле просто, профессор. Я же дурочка и скандалистка, что с меня взять, кроме скандала и дурости?

— Неуверен, Панси, что кто-то из знающих тебя разумных, сочтет Панси Паркинсон, скандальной дурой. Извини, но на климакс тебе свои выкрутасы списать не удастся, молода ты еще.

— Фи, как пошло, профессор. С девушками не говорят о таких вещах как климакс.

— Да что ты? А о каких вещах еще нельзя говорить с девушками? — я добавил в голос меда.

— О дефлорации, например, — пожала плечами Панси.

— А почему? — я действительно немного охренел. — Почему нельзя? А вот, например, об ампутациях можно?

— Об ампутациях можно, — Панси выглядела немного удивленной. — Это же медицинская тема.

— А вот мне почему-то кажется, что нельзя, раз о дефлорации говорить не принято. Суть-то в этих двух понятиях идентична. И в том и в другом случае кто-то что-то теряет и чаще всего навсегда. Но мы отвлеклись. Каким образом вот ты, например, будешь защищать школьников? — Это походило на бред. Директор Хогвартса безжалостный убийца Альбуса Дамблдора, сальноволосый ублюдок, Пожиратель смерти и прочая, Северус Снейп сидел за столом в своем кабинете и обсуждал со своей студенткой как бы половчее предать Лорда.

— Я не смогу объяснить, — проговорила Панси, слегка нахмурившись. — Вам лучше это увидеть самому.

— Я правильно вас понял мисс Паркинсон, вы уже предпринимаете соответствующие меры?

— Ну да, — Панси смотрела на меня с легким удивлением. И правда, чего это я, они же у нас подготовились, все рассчитали, предусмотрительные вы мои.

Я встал из-за стола и направился к двери.

— Пошли. Покажешь мне, как вы учащихся от непростительных защищаете.

Панси легко вскочила и быстро подошла ко мне.

— Вы знаете, профессор, существует просто огромное преимущество в том, что меня считают недалекой дурочкой, — вдруг, как-то смутившись, пробормотала она. Я знаю, девочка. Это отличная тактика и многие женщины с блеском её используют.

Я галантно пропустил Панси вперед, когда мы сошли с лестницы. Невдалеке послышались крики, топот и ругань. Как по заказу. Панси сосредоточенно кивнула мне. Я шагнул в тень. В коридор выскочили перепуганные пятикурсники с Гриффиндора, двое парнишек: Смит и Коул. За ними гогоча бежали Крэбб с Гойлом. Этих двоих в списке не было. Не уследил я за ними. Жаль, но бывает.

Панси вдруг сорвавшись с месте быстро пошла навстречу мальчишкам с таким задумчиво-мечтательным видом, что даже я поверил. Ничего не видя перед собой, она как-то умудрилась врезаться в Гойла и задеть плечиком Крэбба. Затем уставилась перед собой и медленно поднесла руку к глазам. Последующий за всем этим вопль заставил меня подскочить в своем убежище, а гриффиндорцев остановиться и с удивлением обернуться.

— Вы идиоты! Толстокожие уроды! — визжала Панси не обращаясь ни к кому конкретно.

— Панс, ты нас задерживаешь, — пробубнил Гойл. — Амикус разрешил нам Круциатус на этих грифах испытать.

— Какой на… Круциатус?! Какой б… Амикус?! Вы — ошибки размышлений своих матерей!

— Причем здесь наши матери? — попытался уточнить Крэбб.

— Притом, что они долго думали: делать им аборт или нет, а когда решили — было уже поздно! Мне наср… на грифов, из-за вас, козлов, я ноготь сломала!

Высший пилотаж. Гриффиндорцев уже след простыл, а Панси все еще строила перепуганных юных Пожирателей.

По сравнению с этим то, что вытворял Альбус, казалось просто мелкими детскими шалостями. Подумаешь стены разрисовали. Невилл Лонгботтом взял вину на себя и ответил по всей строгости. А остальных нарушителей злобный директор отправил на отработку, аж в Запретный лес, к Хагриду. Да я просто зверь, так измываюсь над детьми, сам себя скоро бояться начну.

Кстати, Альбус разыгрывал корчи от воздействия Круциатуса гораздо качественнее меня.

Невилл же после пытки Кэрроу был у них изъят и дальнейшую отработку получил в кабинете директора. Тот ужас, что был написан на лицах учеников Хогвартса просто словами не передать. Даже некоторые змеи, из непосвященных, вздрогнули. Ну а как же, что бы ни писал «Пророк», а всем известно, что Альбуса Дамблдора убил именно этот предатель Снейп. Правда я логики не вижу. Все, абсолютно все знали, что Снейп — Пожиратель смерти. И кого он предал, убив Альбуса Дамблдора?

Поставить Кэрроу преподавать — это был просто верх идиотизма. Но необходимого идиотизма. Проклятье с должности преподавателя ЗОТИ я так и не снял. Оно было, кстати сказать, довольно сильным, по крайней мере, учебный год я так и не закончил, так что, если Амикус хочет жить, придется ему поднапрячься.

Маггловедение я вообще за предмет не считаю. По-моему эта должность проклята изначально. Интересно, кто ее ввел в программу Хогвартса? Ну да Мерлин с этими предметами. Все равно они к началу следующего учебного года перестанут существовать. Я их просто упраздню.

Лонгботтома я забрал к себе на отработку, потому что нам с Альбусом нужно было о многом договориться. Странной проблемой, не поддающейся моему пониманию, оказался меч Гриффиндора. Точнее мой аналог данного меча. Лорд с меня его требовал. Именно его, видимо когда-то, его темнейшийство увидело данный меч в мыслях Гарри Поттера и, полностью убедившись в его подлинности, возжелало заполучить данный артефакт. Зачем он ему был нужен, сам Лорд затруднился ответить. На мой невинный вопрос о том, каким образом можно отделить меч от связанной с ним шляпы, остался без ответа. Точнее ответом послужил брошенный в сердцах Круциатус. В этот раз я точно угадал момент и вполне достоверно изобразил судороги. Правда крестный, просматривая это воспоминание, заявил, что пена изо рта была лишней.

В конце концов, Альбус предложилорганизовать нападение на кабинет директора с целью грабежа, чтобы все точно удостоверились в подлинности моего меча, а затем с помпой отнести его в Гринготс. Более дурацкого плана я в жизни не слышал. Каким идиотом я бы выглядел, если бы не зная всю подноготную данного оружия, приперся сдавать его гоблинам на хранение просто не могу себе представить. Я махнул рукой и сообщил, что пусть он с этим мечом делает все, что угодно. Мне он даром не нужен. Надоел уже. К тому же меня в тот момент больше беспокоила наша троица.

Они поселились на Гриммо. Я поблагодарил всех богов, что надоумили меня посетить дом буквально накануне. Поводом послужил намек Альбуса на то, что Сириус в свое время перечитывал письмо, которое прислала ему Лили. И что там была фотография. На письмо мне было наплевать, но Альбус настаивал на том, чтобы его изъять. Мол, Лили в нем писала о его дружбе с Гелартом.

— Альбус, ты сам всем растрезвонил о своей дружбе с Гриндевальдом. В своей книжке, — пытался я урезонить крестного.

— Одно дело, если Гарри прочтет об этом в книге изданной Ритой, другое дело, если он прочтет об этом в письме своей матери. Мальчик должен мне все еще доверять, ты что забыл? — нет я не забыл. Гари слишком долго был связан с осколком души Лорда. При разрыве связи этот осколок может его потащить за собой. Мне будет некогда, Лексу подавно, поэтому на всякий случай мальчика будет страховать на Грани Альбус. При этом он действительно должен ему доверять.

— Ну, хорошо, а при чем здесь фотография? Думаю, Поттеру будет приятно её заполучить.

— А ты похоже привязался к мальчику? — ехидство Альбуса не шло Лонгботтому.

— Я к мальчику? — несколько секунд я смотрел на крестного, затем вспомнив свой собственный приказ отстраниться от Поттера, неохотно добавил. — Возможно, об этом рано еще думать. Так что там с фотографией?

— Да почти ничего. Только на той стороне, где стоит Лили, на стене, вы как-то в шутку изображали свои инициалы, нестираемые. Возможно, Гарри и не обратит внимания на сей незначительный факт, но с ним Гермиона, а она вполне может задать вопрос, что делает очень знакомая подпись «SS» на стене дома Джеймса Поттера.

— Чертова Лили, — я вздохнул. — Интересно она когда-нибудь оставит меня в покое?

— А что такое? — Альбус посмотрел на меня с удивлением. Я вспомнил, что он не видел мой патронус, просто не было случая продемонстрировать.

— Экспекто Патронум, — лань выскочила из палочки и прогарцевала по кабинету.

— Ну, ни хрена себе, — пробормотал Альбус, провожая взглядом лань. — И как давно?

— У меня такое чувство, что всегда, — я еще раз вздохнул. Придется идти на Гриммо. Опять этот вопрос доверия.

Наследие Блека встретило меня запустением и вульгарной ловушкой в виде пыльного Альбуса в коридоре. Кто поставил эту дрянь, мне так и не признались, но подозреваю, что Люциус. Ему иногда отказывал вкус, и душа требовала вульгаризмов.

Письмо нашлось там же где его бросил когда-то Блек. Фотография тоже была на месте. А еще я почувствовал странно знакомый и всей душой ненавидимый мною запах маггловских духов Лили, которые она просто обожала. Я вообще очень редко болею, точнее сказать никогда, но то, что магглы умудрились намешать в это оружие массового поражения, вызывало у меня насморк и слезотечение, попросту говоря — аллергию. Просматривать и фото и письмо пришлось очень близко поднеся их к глазам, потому что из-за слез я ничего не видел, а то что, приходилось подносить его близко к глазам усугубляло мое состояние. Кое-как разобравшись, я оторвал компрометирующие части и вернулся в Хогвартс. Чертова Лили».


— Панси?

— Поттер, молчи. А ты Уизли читай, что ты на меня уставился?

Глава 34. Полевые будни

«1 ноября 1997 года.

За всеми делами, происходящими в Хогвартсе, я как-то упустил из вида то, что троица на Гриммо уже не живет. Они сейчас кочуют по каким-то лесам, и я каждый вечер присоединяюсь к Мальсиберу, следующему за ними как тень.

Яксли зараза, слишком шустрым оказался и дом Блеков перестал быть хорошим убежищем. Произошло это сразу после того как ребята сбежали из Министерства.

Отдел тайн практически не вмешивался в это действие. Мы были практически простыми наблюдателями. За несколькими небольшими исключениями.

Самый популярный в Отделе тайн на сегодняшний день ролик, скопированный с записей службы наблюдения и тщательно смонтированный Кери, был помещен в отдельную коробку с надписью «ГП и медальон Салазара». Каждая ночная смена обязательно просматривала эту запись. Кино нашли, мать их. И это если учитывать, что набег на Министерство троица предприняла в начале сентября. Особой популярностью пользовался отрывок с Ранкорном, настоящим Ранкорном, когда он позволил себя обездвижить, отключить и раздеть трем подросткам (и это Пожиратель смерти называется, позорище), а затем момент, когда его блокировала Гленда, хлопая глазами и ведущей себя как истинная блондинка. В тот момент ни одной особи мужского пола не могло и в голову придти, что эта дамочка — расчетливая умная стерва и таких как Ранкорн употребляет в качестве аперитива. Но Гленда ко всему прочему была женщиной просто неземной красоты, куда там той же Флёр Делакур, пардон, Уизли. Мозги у Ранкорна вышибло на первых десяти секундах общения с нашей начальницей подотдела по связям с прессой. Это тебе не Петрификус, наложенный юношеской рукой, это гораздо серьезней. В себя он пришел только тогда, когда ему это позволила белокурая нимфа, удалившаяся по коридору слегка покачивая бедрами. Вот что значит опыт. Удивительно, но в Отделе Гленда «своя девчонка» и никогда не позволяет себе лишнего, хотя, ходят слухи, что она неравнодушна к Эвану.

Рейнард умудрившийся поселиться на Гриммо вместе с неразлучной троицей в своих сообщениях докладывал подробности, с которыми ребята подошли к делу изъятия крестража из загребущих ручек нашей Долорес.

Насчет Амбридж я оказался прав на сто процентов. Уже к концу сентября из «маггловских выродков» на свободе остались только Томас, Тонкс и Грейнджер. Остальные были доставлены куда надо, обустроились и, если судить по отчетам гоблинов, начали понемногу заниматься делами, особенно гербологи. Все-таки остров тропический, растений там много. Более того, некоторые предприятия к моему удивлению начали приносить прибыль, а не только самоокупаться. Наличие Аластора Грюма в качестве этакого губернатора островка, способствовало лучшей адаптации перепуганных людей.

Ну, с магглорожденными все ровно. А вот еще один ролик, любимый у нашей службы охраны — это как Рональд Уизли ликвидировал дождь в кабинете у Яксли. Дождь наслал я, в сердцах, что-то он меня разозлил тогда, и откуда было знать бедному Рону, что кроме меня его сможет остановить, ну разве что крестный.

Троице везло просто как-то фантастически. Грейнджер сразу же взяла в обиход Амбридж, Рон пытался убрать дождь, а Поттер после того как обшмонал кабинет Долорес, присоединился к Гермионе.

В конце августа мне удалось договориться с дементорами. В Азкабан они пока не вернулись, подозреваю, что эти переговоры затянуться надолго, но стражи выделили несколько представителей для охраны магглорожденных волшебников. Пока возле этих вынужденных изгоев находится кто-то из стражей, к ним никто не сунется. К тому же магглорожденных допрашивали всегда под наблюдением одного из ребят Эвана, под очень демонстративным наблюдением. Так что, кроме словесных унижений эти люди ничему другому не подвергались. Но это мелочи. Подумаешь, оскорбления. Вот если бы они с Беллой, например, встретились, это лучше бы было? Так что переживут. Меня больше занимали сотрудники самого Министерства.

Наличие Пожирателей в Министерстве словно вскрыло давно зреющий гнойник. Вся человеческая гнусь вышла наружу легко и непринужденно. И правда, зачем скрываться, если это сейчас допустимая норма поведения. Меня неприятно поразил размер списка, в котором значились сотрудники Министерства, подлежащие последующей ликвидации. Когда я спросил Эвана о том, что нельзя ли этот список как-то сократить, то мой начальник службы безопасности просто покачал головой и ответил.

— Сев, если оставлять этот гнойник недренированным, зачем вообще все это затевать?

Мне нужно будет время. Пока Лорд будет за Гарри по Хогвартсу гоняться мне нужно будет часа четыре. Я никогда не смогу не разделить с моими людьми этой меры ответственности. Именно я отдам приказ на штурм. Если кто-то будет думать, что финал наступит во время гибели Лорда в стенах школы, то он будет ошибаться. Атака начнется одновременно по двум направлениям. Мы соберем все тухлые яйца в одну корзину и с грохотом её уроним.

Что-то я в последнее время часто отвлекаюсь на бойню, которую мы запланировали на начало мая. Просто думать не о чем другом не могу, а нужно. Да еще Фрай далеко, Кингсли пасет. Она обещала, что мой день рождения мы отпразднуем только вдвоем, мол, она мне даже подарок уже приобрела в самом дорогом магазине женского белья в Париже. Когда мне удается оторваться от планирования битвы, я начинаю думать о жене и её обещании-угрозе не выпускать меня из постели целые сутки. При этом я довольно глупо улыбаюсь. Сколько после этого дня мы не увидимся? Скорее всего, до конца этой заварухи.

Свое обещание данное когда-то Рею я сдержал. С того самого дня, когда он ушел в леса, Мальсибер перестал быть начальником службы внутренней безопасности. Внешняя и внутренняя служба были объединены в одно целое и отданы в хозяйство Эвану Роше. Рей сейчас занимает у меня должность моего зама и начальника вновь созданной службы розыска. У нас нет опыта расследования криминальных преступлений, маги не просто отстали в этом от магглов, они просто на уровне каменного века топчутся. Кстати при отборе кандидатур в отдел аналитики, к моему удивлению, Рей, скрипя зубами, предложил кандидатуру Рональда Уизли. В принципе правильно, лень выбить из мальчишки, подучить и он справится. Еще полевые испытания ему устроим, недаром единственную действительно ценную вещь из наследства Альбуса отдали именно Рону, и можно будет натаскивать на работу. Вот только кому из них будет более дискомфортно: Рею или Рону? Один будет мужем Гермионы, другой — предположительно бывшим бойфрендом. Я пока подвесил решение этого вопроса. Посмотрю, как они смогут общаться, а там решение принимать буду».

— Не надо на меня смотреть, я буду хорошо себя вести, — немного ошарашено пробормотал Рон. Он все еще не верил, что сможет когда-нибудь работать в святая святых Министерства.

— Это решение будет принимать только Северус, — серьезно ответил Мальсибер. — Но я вижу, что мы, скорее всего, сможем сработаться. Перси продолжай.

«Почти каждый вечер я провожу с Мальсибером. Помню как я однажды появился у него за спиной. Рей слегка наклонил голову, показывая, что заметил моё появление и продолжал заниматься своим делом. Его дело, на которое он просто задумчиво смотрел, прислонившись к какому-то дереву, сидело возле палатки и читало какую-то книжку. Я покачал головой и встал рядом с другом.

— Ты уже придумал, как они будут в банк проникать? — не поворачиваясь ко мне, спросил Мальсибер.

— Да. Скоро на них наткнутся гоблины, ну или они на них наткнутся.

— Конкретнее.

— Крюкохват и Кровняк.

Рей поморщился. Именно эти ушлые ребята составили такой совершенный во всех аспектах договор о женитьбе Мальсибера.

— Что они будут говорить?

— Не знаю, Рей. Крюкохват заявил, что на месте разберутся. Он сообщит, когда троица сейф Лейстренджей будет грабить.

— Как гоблины вообще на это пошли?

— Репутация, Рей. Я когда придурка с риттершвертом в банке изображал, на самом деле был делом занят. Я, Рей крестраж уничтожал, хотя это было твое задание, если я не ошибаюсь, — Рейнард что-то неразборчиво пробурчал себе под нос, а я тем временем продолжал. — Так вот, узнав, какие именно игрушки иногда хранятся в сейфах Гринготса, гоблины пришли в ужас и схватились за голову. В их деле огромное значение имеет репутация. Поэтому мы пришли к соглашению, что троим ребятам будет позволено «с риском для жизни» выкрасть эту уже обезвреженную пакость и то, что банк когда-то принял ее на хранение, забывается.

— Ты что шантажировал гоблинов? — Рей уставился на меня.

— Нет, конечно нет. Но Крюкохват по-моему выглядел несколько обиженным. Так что думаю, в его спиче, адресованном Поттеру, отдельным пунктом будет стоять этот придурок Снейп, не способный артефакт отличить от подделки.

— Какой артефакт?

— О. Ты еще не знаешь эту весьма поучительную историю. Альбус организовал нападение на свой бывший кабинет, в компании Лавгут и мелкой Уизли. Там много чего было, об этом даже «Пророк» написал, — я хихикнул. — В общем, эти гриффиндорцы, якобы хотели похитить, внимание, Рей, я ошибся, когда писал буквально на коленке эту статью, и не проверил её, прежде чем Гленде кинуть. Так вот, они хотели похитить меч Годрика сделанный из серебра и им почти это удалось.

Рей пару мгновений смотрел на меня, глупо моргая, потом зашелся в гомерическом хохоте.

— И что? Кто-то поверил в эту чушь? Как тебе вообще пришло в голову такое написать?

— Поверили все, включая Лорда. И никто не удивился, когда я заявился в банк с мечом под мышкой, чтобы сдать его на хранение.

— Тебе нужно что-то сделать с уровнем образования, Сев. Нет, я все понимаю. И что хотели похитить, и что почти удалось, но скажи мне, какой уважающий себя оружейник будет делать боевое оружие из серебра? Или гоблины так сильно не любили Годрика, что желали ему смерти в бою?

— Вот, когда все закончится, один из предметов я тебе отдам. Будешь приходящим преподавателем, пока смену себе постоянную не подготовишь.

— Какой предмет?

— Не знаю. Что-нибудь типа анализа. Я не решил пока.

— У меня слов нет. Сев… — пытался что-то булькнуть Мальсибер, но я его прервал.

— А мне твои слова не нужны. Ты их для учеников найти должен будешь. И вообще, у меня складывается впечатление, что вы все слишком расслабились. Так что скоро я начну самодурствовать, и попробуйте мне что-нибудь против сказать. Как здесь дела?

— Неважно. Крестраж действует на всех, даже меня иногда пробирает, а эти придурки малолетние додумались его на груди носить.

— Интересно, а почему он на Амбридж не действовал? Она же тоже его практически не снимала, — я задумчиво посмотрел на палатку, видимую только нам, чисто автоматически подправил одно из защитных заклятий наложенных Реем, напитав его тьмой и усилив в несколько десятков раз.

— Да на что у нее воздействовать? — искренне удивился Рей. — Пока она его носила, он, должно быть, прикинулся трупом и не отсвечивал, мало ли чего от этой жабы можно плохого нахвататься, вдруг это заразно. Лорд у нас хоть и со сдвигом, но достаточно интеллигентный и начитанный человек, чтобы не опасаться уподобиться Долорес. — он замолчал и проследил за очередным усилением его итак не слабеньких чар. — Зачем ты это делаешь? — наконец не выдержал он и спросил.

— Лорд создал егерские отряды. Все бы ничего, но он усилил их оборотнями. Сивый сам иногда ходит в дозоры, — я нахмурился. Когда мы убивали Альбуса, у меня появилась мыслишка аккуратно его прибить, но волчара был матерый, и успел сбежать. И сейчас мне приходилось усиливать и так практически безупречную защиту Рея, чтобы у оборотней не было ни одного шанса. — Будь осторожен.

— Мне-то чего опасаться? Егеря — они кто вообще? А у меня Метка есть, и принадлежность к Ближнему кругу определяется на раз. Вряд ли им кто-то докладывал о том, что один из Круга пал смертью храбрых непонятно от чьей Авады, когда бежал из Азкабана. Я их еще и припрягу к чему-нибудь.

Я кивнул.

— Как действует крестраж?

— Они стали агрессивными. Часто ссорятся. Гермиона… Она часто плачет. А мне охота в эти моменты подойти к ним, набить морды парням, а её увести отсюда.

— Нельзя. Да со дня на день введут табу на имя Лорда. Так что защиту ставь по максимуму. Поттера невозможно отучить именовать его. Возможно, до него дойдет, но только в том случае, если их однажды поймают. Знаешь, когда все это закончится, я возьмусь за его обучение, а если будет сильно артачится, то им займетесь ты и Эван. Сразу предупреждаю, Гарри Поттер адреналиновый наркоман, поэтому учить его нужно будет в бассейне с крокодилами.

— Ты его еще усынови, — хихикнул Мальсибер.

— Нужно будет, усыновлю. Тебя же усыновил, — в следующее мгновение я уклонялся от летящего в сторону моего лица кулака. — А ты не ревнуй, Рей. Ты всегда будешь моим любимым приемным сыном.

Мы расхохотались и, отступив в лес, слегка размялись, немного поспаринговавшись. Выпустив напряжение, мы вернулись к месту наблюдения.

Рей не ставит палатку. Чтобы не пропустить удар. Ночует он используя обычную маггловскую плащ-палатку, усиленную чарами, естественно, но все-таки. Это как нужно любить, чтобы добровольно пойти на такое, да к тому же в перспективе не надеясь ничего получить взамен. Я покачал головой и достал из кармана уменьшенный сверток. Взмах палочкой и ноздри защекотал запах бифштекса. В мои обязанности входило, кроме всего прочего, кормить Мальсибера. Если бы я каждый вечер не приносил ему еду, рассчитанную на весь следующий день, то Рей скорее всего сам о себе не позаботился бы, так и умер бы голодной смертью.

Он тем временем принялся потрошить сверток. Достав что-то воздушное и шоколадное, предназначенное явно на десерт, он посмотрел на меня мечтательным взглядом.

— Эйлин собирала, — протянул он, садясь прямо на землю и приступая к ужину. — Если бы я был постарше, я вызвал бы Фила на дуэль и убил бы его, хотя нет, я бы подставился, а потом долго изображал бы умирающего. Эта прекраснейшая из женщин долго бы меня жалела, возможно, даже лечила бы собственными ручками и в итоге, я стал бы твоим отчимом.

— Ты сейчас о моей матери говоришь, — возмутился я.

О том, что у меня скоро новый отчим появится, знали все в Отделе. Еще бы. Мы орали друг на друга прямо в коридоре. Потом остыли, точнее я остыл и заявил, что мама достойна быть счастливой, и что в силах Фила это счастье обеспечить. Тот серьезно кивнул и ничего не ответил, только крепко обнял меня. Я не против такого отчима. Вообще в последнее время я дулся на них просто по привычке. Единственное, что меня тогда действительно задело это то, что они мне ничего не сказали. Прятались как подростки.

— Конечно, Эйлин одна такая. Вот она никогда ничего не забывает. — прервал мои размышления Рей и любовно погладил это воздушно-шоколадное нечто.

Я снова засмеялся. Нужно будет Грейнджер сказать, что её муж очень любит шоколад. И что ей можно будет его шоколадной лягушкой с работы выманивать. Я же к шоколаду равнодушен, поэтому постоянно забываю какую-нибудь сладость в пакет засунуть.

— Как думаешь, когда Рональд дозреет? — спросил я, когда Рей проглотил последний кусок пирожного и запил свой ужин чаем.

— Скоро. Он уйдет, все на это указывает.

— Что будешь делать, если Гермиона с ним побежит? — я пытался спрашивать как можно более безразлично.

— Она, она не уйдет. Если она так поступит… я… я буду разочарован, — Рей говорил ровно, но было видно, что подобная мысль отдает для него кощунством. Ну конечно, как я мог усомниться в идеальной Гермионе?

— Ладно, пойду я, пока Альбус полшколы не разрушил, с него станется.

— Он справляется?

— Он? Рей, для него это развлечение в чистом виде. А вот Кэрроу его почему-то уже не вывозят.

Рейнард хихикнул.

— Другие преподаватели? — вдруг спросил он.

— Что другие преподаватели?

— Как они на все это реагируют?

— Самое странное и подозрительное, что никак. Я их перестал понимать. Ну не могу я нормально реагировать на Минерву (которой львята напели, что директор, да-да тот самый, что Альбуса Дамблдора убил, просто пытает несчастных ребятишек), просто просит меня за столом передать соль. Очень спокойным голосом. Ты знаешь, я от не уже шарахаюсь, когда вижу. Почти как Кэрроу от Альбуса.

— Подозрительно все это, — пробормотал Рей.

— Я и говорю — подозрительно. Ладно, бывай. До завтра, — и поднявшись с земли, я аппарировал».


— Вот так и развивается комплекс неполноценности, — задумчиво проговорила Гермиона. — Я-то до сегодняшнего дня была абсолютно уверена, что моя защита, которую я устанавливала — хорошая. Не безупречная, конечно, но по крайней мере хорошая. Ты меня научишь? — обратилась она к мужу.

— Конечно. Если захочешь.

— А мне вот интересно, преподаватели что, действительно не волновались, когда ученики к директору на отработки попадали? — в голосе Панси звучало искреннее любопытство.

— Разумеется, нет, дорогая, — впервые за это время послышался голос Спраут. — Возможно, кого-то и могли смутить отработки в Запретном лесу, но это только тех, кто забыл, что Северус сам учился в Хогвартсе и очень много лет преподавал в школе и что он прекрасно знает Хагрида. Это если учитывать то, что у директора, возможно, склероз и он абсолютно не помнил, что тот же Хагрид состоял, как мы все думали в Ордене Феникса. Нас больше брат с сестричкой волновали. А то, что Северус никогда не причинит вред ни одному ученику, это было очевидно. Мы просто старались не усложнять ему жизнь, вот и все. Перси, читай.

Глава 35. Оборотни

«12 января 1998 года.

Это случилось в Сочельник. Что понесло Грейнджер с Поттером в Годрикову впадину, я не знаю. Может Гарри хотел посмотреть на дом, где родился, может почтить память родителей, посетив могилы. Я не знаю! За всеми приготовлениями мы почему-то забыли подвесить на одного из них прослушку.

Я не знал, что они там, Рейнард не сообщил. Возможно счел неважным. В любом случае им там ничего, вроде, не грозило. Я не знал, что Лорд отправил Нагайну дежурить возле полуразрушенного дома, почему-то он провернул это дело, не с кем не советуясь. Лорд вообще в последнее время не интересовался делами в Великобритании, большую часть времени проводя за границей. Все пытался выяснить, что творится с палочками. Абсолютно бесполезное занятие, но он-то об этом не знал, и продолжал гоняться за призраками, оставляя после себя вполне реальные трупы. Грегорович, Гриндевальд, какие-то посторонние люди, просто попавшиеся ему под руку. Нам только оставалось скрипеть зубами, прослеживая его путь. Ко мне вернулась детская отвратительная привычка грызть ногти. Альбус после известия о гибели Геларта на несколько дней ушел в себя. Пришлось назначить ему круглосуточную отработку в кабинете, связанном с его бывшими апартаментами. Через три дня он вышел, бледный с горящими глазами и попросил у меня некоторые мои воспоминания. Я, сбросив требуемое в думосбор, только поинтересовался, зачем ему все это понадобилось, на что получил ответ:

— Чтобы разорвать связь Тома с Гарри, нужна Авада. И желательно, чтобы мальчик не сопротивлялся, чтобы все было как в ту ночь. Ты под каким-нибудь предлогом подсунешь ему некоторые воспоминания, лучше, если он будет думать, что ты умираешь. Небольшое воздействие, на грани касания на разум, и Гарри, просмотрев их, пойдет к Лорду и, наконец, будет свободен от этой дряни.

— Это сложно и ненадежно, — я нахмурился. — Во-первых, даже Поттер может понять, что умирающий человек не может так ловко рассортировать свои воспоминания прямо в голове, чтобы отдать какие-то конкретные.

— Думаю, что никто не будет задумываться над этим…

— Во-вторых, — перебил я крестного, — даже для легкого ментального воздействия необходим зрительный контакт. Глубоко сомневаюсь, что Поттер будет смотреть мне в глаза.

— Вот это твои проблемы, заставишь как-нибудь…

— В-третьих, в моих воспоминаниях нет абсолютно ничего такого, что могло бы заставить мальчика воспринять их как руководство к действию.

— А вот этим я сейчас и займусь, — жестко сказал Альбус, — я, как это говорится у магглов, смонтирую определенные картинки, чтобы получилось то, что нужно, а ты потом мне начитаешь недостающие фразы, чтобы мне слова, сказанные твоим голосом, не ловить.

Я снова покачал головой, глубоко сомневаюсь, что из этой затеи что-нибудь получится, но посмотрим.

Некоторое время я смотрел, как Альбус колдует над воспоминаниями, но вид работающего с думосбором Лонгботтома был настолько диким, что я решил не травмировать свою психику еще больше, и сел за стол, чтобы сделать запись в дневнике.

Так вот в Сочельник прямо передо мной оказался патронус Рея и срывающимся голосом проговорил:

— Сев, срочно, на помощь, — и скороговорка координат аппарации.

Я сорвался с места со всей возможной скоростью. Аппарировав, я оказался рядом с Реем, который в это время яростно сражался с четырьмя оборотнями, насевшими на него одновременно. Оборотни были сильные, почти все альфы, все находились в неполной трансформации. Рейнард закрывал собой лежащего окровавленного Поттера и сидящую рядом с другом Гермиону, поскуливающую от ужаса.

Я почувствовал такую ярость, что просто не стал сдерживать рвущуюся из меня тьму. Оборотней опрокинуло и протащило по снегу. Вскочив на ноги, вожак вдруг преданно уставился на меня и, бухнувшись на колени, пополз в мою сторону. Если бы он был в полной трансформации, то, скорее всего, вилял бы хвостом.

— Что с ними, — прошептал Мальсибер, получивший так необходимую ему передышку. Я обвел взглядом место, в котором оказался и выматерился сквозь зубы. Стойбище оборотней. Это Люпин у нас волк-одиночка, а остальным нужна стая. Это заложено в них на уровне рефлексов. Что они здесь делают? Но Рей ждал ответа, поэтому я неохотно повернулся к нему.

— Фолты изначально считались поводырями оборотней. И если бы ты вначале подумал, а только потом стал палочкой махать, то, скорее всего, смог бы полюбовно договориться хотя бы с вожаком.

— С чего бы он стал меня слушать? — переводя дыхание, поинтересовался Рей.

— С того, что ты сейчас являешься младшим Фолтом. Хочешь ты этого или нет. Никогда не забывай об этом, и жизнь станет намного проще. А сейчас собирай их, — я кивнул в сторону наших героев, — и вали отсюда, скажи только, где тебя искать.

— На прежнем месте, — Рейнард подошел к ребятам, и поднял на руки Поттера. Затем обратился к Гермионе, находящейся в полубессознательном состоянии. — Держись за меня, слышишь, маленькая моя. — Гермиона как завороженная смотрела в светлые глаза, затем просто кивнула и буквально вжалась в сильное тело своего спасителя. Хлопок аппарации, и я остался посреди стойбища оборотней один.

Долго я с оборотнем не разговаривал, уточнил только, что конкретно эта стая не поддерживает Волдеморта.

— Почему вы не следуете за Темным Лордом? — я даже удивился.

— У него нет будущего, это ясно. Зачем мне подвергать опасности стаю, следуя за безумцем? — я посмотрел ему в глаза. Он не закрывался. Я не стал его читать. Просто оценил его интеллект. Мудрый старый, но еще полный сил волк.

— Что здесь произошло?

— Они появились внезапно, мальчик был ранен. Девочка закричала, они напугали волчат. Ничего бы с ними не произошло. Мы не отморозки, и вовремя пьем антиликантропное зелье, хотя его очень трудно достать и оно очень дорогое.

— Волчата? — перебил я оборотня.

— Мы давно вместе, некоторые создали пары, — пожал плечами волк.

Я замер. Половина стаи — истинные оборотни, не чувствующие луну. Я буду последним кретином, если упущу этот шанс.

— Ты знаешь, кто я? — обратился я к оборотню.

— Догадываюсь, — волк печально улыбнулся. — Волчат не трогай, прошу. Они не связаны с луной, они не теряют разум.

— Да я и тебя трогать не собираюсь, нужен ты мне, — я усмехнулся. — Почему вы атаковали моего младшего родича?

— Мы только защищались. Если бы хотели порвать, порвали бы, даже не смотря на то, что в нем кровь темных течет. Это-то и остановило. Был бы другой на его месте, ты бы не успел.

— В общем так. Надоест кочевать, голодать и постоянно бояться за себя и свою стаю, найдешь в Отделе Тайн Фолта. Подумаем чем вас занять.

— Почему ты так говоришь? — волк смотрел на меня насторожено. — Думаешь, такая жизнь нам нравится?

— Откуда я знаю? Может вы все мазохисты и стая подобрана именно по этому принципу. В общем, подумай. Взвесь все. Помни, халявы не будет. Нормальную жизнь отрабатывать придется.

— Я понимаю, — голос оборотня вдруг охрип. — Я не буду долго думать, так что жди. Скоро я тебя найду.

— Буду ждать. До встречи, — и я аппарировал.

Появился я на месте предыдущей стоянки Поттера и Грейнджер в тот момент, когда палатка была уже поставлена. Вокруг чары, такой силы, что я ели через них пробился. Войдя внутрь палатки, я увидел, что Рей сидит возле постели, на которой лежал не подающий признаков жизни Поттер. Гермиона сидела на диване напротив, и, обхватив себя руками, слегка раскачивалась, глядя в одну точку.

— Иди к ней, я здесь сам разберусь, — я тронул Рея за плечо, показав в сторону дивана.

Мальсибер кивнул и переместился к Гермионе.

Я склонился над Поттером. Диагностика не показала ничего слишком серьезного. Общее истощение, укус змеи на запястье, какие-то множественные порезы на коже, как будто мальчишка выпрыгнул в окно.

— Что случилось? — спросил я, повернувшись к Рею. Тот сидел на полу перед диваном и, похоже не знал, что ему делать с впавшей в прострацию девушкой.

— В Годриковой впадине, была Нагайна, я поздно её увидел, дал возможность с родителями пообщаться, — я кивнул. Понятно. Рей не пошел на кладбище, деликатный, ты наш, в итоге их там, скорее всего и сцапали. — Я не понял, что произошло, и почему Поттер пошел за змеей. Когда я добежал до дома они уже вывалились в окно. Поттер палочку, кажется, сломал. Я не проверял. Когда они приземлились, то сразу аппарировали. Я не стал разбираться и последовал за ними. Где мы оказались, и что произошло дальше, ты знаешь. — Он вдруг схватил за плечи Гермиону и встряхнул её. — Ты понимаешь, как я испугался?! — заорал Рейнард. — Ты вообще соображаешь, что я почувствовал, когда тебя в окружении оборотней увидел, глупая ты курица!

Я покачал головой и повернулся к Поттеру. Самую большую проблему представлял ожог на груди, скорее всего оставленный крестражем. Бессознательное состояние мальчика вызвано, скорее всего, именно действием этой дряни. Наложив подходящее заклинание, я вдруг понял, что наступила тишина. Рей почему-то перестал орать.

Предчувствуя что-то нехорошее, я повернулся к дивану. Гермиона, протянув руку, гладила Рейнарда по щеке, а тот, пребывая в шоке от этой неожиданной ласки, просто молча смотрел ей в глаза. Она вдруг прошептала:

— Я тебя знаю, ты мне снишься. Почему ты на меня кричишь? Обычно ты так не делаешь, — она думает, что спит, мелькнуло у меня в голове. Её разум выбрал эту тактику, чтобы не свихнуться. И дальнейшие её действия будут связаны с тем, что конкретно ей обычно сниться.

— И что я делаю? — спросил Рей охрипшим голосом. Ой, дурак. Зачем ты спросил?

Гермиона не ответила, просто обхватив за затылок, притянула его голову к себе. В следующее мгновение они уже целовались. У меня челюсть отвисла. Я резко отвернулся к Поттеру. Заклинание вступило в полную силу и медленно, но верно приводило парня в норму. Приглушенный голос Рея заставил меня подскочить и резко обернуться.

— Останови меня, слышишь, останови, я сам не смогу остановиться, — он был раздет до пояса, а на его груди наливались цветом красивые такие засосы. А Грейнджер-то оказывается горячая штучка. Она удивленно на него посмотрела и, тяжело дыша, прошептала:

— А зачем тебе останавливаться? — и протянула руки, которые в то время скользили по спине Рея к пряжке его ремня.

Мальсибер зарычал и в следующее мгновение стянул девчонку с дивана и подмял её под себя. Видимо крышу у него сорвало окончательно, и, если я его сейчас не остановлю, то девушка Гермиона перестанет быть девушкой, на полу палатки при свидетелях, о которых эта парочка благополучно забыла.

Пока я думал, как бы оттащить Рея от его законной добычи, положение на полу поменялось. Теперь Гермиона сидела на нем и лихорадочно стаскивала с себя блузку, через голову, тихонько постанывая при этом, потому что теперь уже руки Рейнарда тискали её везде, куда могли добраться.

Блять. Что же делать? Поттер тем временем застонал и распахнул глаза, уставившись на меня.

Действовать нужно было быстро. Поймав взгляд мальчишки, я наскоро изменил ему последние воспоминания, уж не помню на что, и ненадолго усыпил.

Затем резво подскочив к парочке на полу, отшвырнул Рея, который был снова сверху от Грейнджер, и, глядя в затуманенные карии глаза девчонки, прошептал:

— Прости, — и просто заблокировал все, что она помнила после момента аппарации из Годриковой впадины. Захочет, сама вспомнит, как Рея чуть не изнасиловала.

Нервно хихикнув, я подскочил к Мальсиберу и, схватив его за руку, аппарировал в свои апартаменты в Хогвартсе, которые занимал до сих пор.

Рей опустился на пол и закрыл руками лицо. Ну что еще? Я устало упал в кресло.

— Ну что еще? С оборотнями разобрались. Готовься, они скоро в твое подчинение перейдут. У магглов ищейки, а у нас будут волки! Я прямо горжусь собой, — и я с ухмылкой погладил себя любимого по голове.

Рей, похоже, не слышал, что я говорю, он смотрел на меня какими-то безумными глазами, и что-то шептал, ели шевеля губами.

Я, нахмурившись, подошел к нему и встряхнул.

— Что еще? Что ты себе накручиваешь? Ты не можешь каждый их шаг отследить, это невозможно. Тебе элементарно необходимо время, чтобы их безумные метания отследить. Откуда ты мог знать, что там Нагайна ошивается, если даже я об этом не знал? Да что я? Люциус ничего мне не сообщал, что Лорд какую-то ловушку готовит.

— Я её чуть не изнасиловал, — вдруг заорал Рей, и попытался вырваться из моего захвата. Что? Да это его на полу разложили. Что он себе навоображал?

— Ты что дебил? — я снова встряхнул его. — Я видел, что произошло. Если там и присутствовал элемент насилия, то мне совершенно не было понятно с чьей стороны. Приди в себя! Это она тебя раздела, она начала тебя целовать, первая! Ты честно пытался её остановить!

Рей замотал головой, и снова попытался вырваться. Тогда я, просто схватив его за руку, потянул в ванную и поставил перед зеркалом.

— Скажи мне, Рей, вот эти красные метки — это что? Молчишь. Не знаешь? Ты настолько невежествен в любовных играх? Так я тебя просвещу. Это, Рей, засосы. За-со-сы. И почему-то мне кажется, что жертвы не оставляют подобные украшения на своих насильниках, или я в чем-то ошибаюсь? Знаешь, как это выглядело со стороны? Девочка решила подобным образом снять стресс, что, в общем-то, довольно логично, а тут под руку подвернулся ты, герой её эротических снов. Знаешь, почему я не остановил тебя раньше? Да потому что из того положения, в котором вы очень долгое время находились, это её нужно было оттаскивать от тебя, а не наоборот! Так что возьми себя в руки, прими горячую ванну, ну там неудовлетворенность сними, по желанию, и на пост возвращайся. Нам скоро Поттеру меч передавать. Пора бы им уже от этой опасной игрушки избавляться.

— Ты, правда, думаешь, что я… — он не договорил, и, вырвав все-таки руку из моего захвата, резко провел по лицу. — И что мне сейчас делать?

— Ну, у тебя теперь два пути. Первый — выкинуть эту пикантность из головы. Второй — ты как честный человек теперь просто обязан на неё жениться. Ты же не хочешь, чтобы девочка оставалась всю жизнь несчастной, вбив себе в голову, что влюблена в рыжего, а по ночам в постели представляя на его месте другого. Это слишком жестоко, Рей, даже для тебя, — я хмыкнул и вышел из ванной, оставив Мальсибера наедине с его сумасшедшими мыслями.

Рейнард вышел из ванной примерно через час, посвежевший, успокоившийся, и, не спрашивая разрешения, зарылся в моем шкафу, вытаскивая одежду, которая могла ему подойти. Сделать это было сложно, потому что Рей выше меня. Наконец, он остановил свой выбор на тонком свитере и тяжелой кожаной куртке. Молча оделся, и аппарировал прямо из комнаты. Значит, все-таки начал осознавать себя хоть немного Фолтом.

А на следующий день мы передали Поттеру меч».


— Это нечестно, — перебила Перси красная Гермиона. — Почему ты пропускал интимные подробности из жизни самого профессора, а здесь прочитал все полностью!

— Потому что меня заставляли пролистывать, а вы оба молчали, — в голосе Перси звучало некоторое самодовольство. — Я продолжу, если ты не против.

Глава 36. Медальон

«Отдавать меч Поттеру, я отправился ночью. Так как меч бы обычный, выкованный обычным маггловским оружейником, то для того, чтобы он смог уничтожить крестраж нужно было выполнить ряд условий. Одно из условий, а именно подержать его в какой-нибудь агрессивной магической среде — было выполнено. Яд и кровь василиска — хорошо закалили итак прекрасное оружие.

Кстати гоблины долго косились на риттершверт, а затем Крюкохват предложил мне его продать, за что был послан и обиделся на меня еще больше. Гоблины, кем бы они ни были раньше, сейчас банкиры, дельцы, которые очень уважают разного рода сделки. Ходят слухи, что гоблины требуют вернуть им вещи, сделанные их предками, так как вроде бы они давали их волшебникам просто поносить. Ага, как же. За каждую вещь они драли такие деньги, что ни о каком возврате речи уже не шло. Я просто не могу себе представить, сколько Годрик отвалил им за меч, за настоящий меч.

Так, значит первое условие было выполнено. Вторым условием было то, что волшебник должен «добыть» оружие, в трудных условиях, отдав ему при этом частичку своей магии. Мы долго гадали с Альбусом, что же заставить Поттера сделать этакого, когда в моем кабинете появился Рей и немного послушав наши споры просто бросил:

— Да кинь его в прорубь, чего думать-то? Сейчас зима, так что условия очень даже экстремальные. А учитывая, что мы сейчас о Поттере говорим, то форс-мажор будет обеспечен. Так что мальчишку страховать придется, причем вдвоем. Тебе, Сев, тоже лучше присутствовать. На меня, в отличие от тебя, эта пакость действует, — и Рей поморщился.

— Где они сейчас? — обратился Альбус к Фениасу Блеку. Мы с Мальсибером удивленно переглянулись, не проще было бы у Рея спросить?

— Грязнокровка…

— Я бы попросил не употреблять это слово, — я устало провел рукой по волосам. Как же меня достали эти разговоры о чистоте крови. Иногда мне хотелось просто встать из-за стола в Большом зале во время обеда и, сняв иллюзию, громко заявить, что я Фолт, да-да тот самый, чьи дальние предки, когда-то были императорами, и, разразившись театральным смехом, предложить помериться родословной. Мда, мечты, мечты.

— … Грейнджер сказала, что они находятся в лесу Дина.

Очень точные координаты. Ага. Лес Дина занимает область примерно в сто десять квадратных километров, если пользоваться метрической системой. Интересно, каким образом я искал бы их, если бы не знал точного местоположения? Точнее до какого года это происходило бы? Я представил, как я с седой бородой длиннее, чем у Альбуса, в лохмотьях, грязно матерясь, подхожу к остаткам палатки, у которой меня встречает Поттер, с такой же седой бородой, правда, поменьше, чем моя. Грейнджер, естественно с ним нет. Рей устал меня ждать, плюнул на это дело, забрал девчонку, женился на ней, и предварительно убив Лорда, воспитывал в это время внуков в моем поместье. Картинка была настолько забавной, что я скинул её Рею, напрямую в разум. Тот на секунду нахмурился, затем посмотрел на меня и мы расхохотались.

Рейнард, после того как Грейнджер так явно продемонстрировала ему всю степень его привлекательности, успокоился. И теперь, часто улыбался, и выглядел умиротворенным и мечтательным.

Альбус злобно рыкнул на нас и, сунув мне меч, отправил топить Поттера.

Сбросив меч в наскоро наколдованную прорубь, я присоединился к Рейнарду, который занимался обычным для себя делом, он задумчиво разглядывал Грейнджер. Девчонка, скорее всего, чувствовала пристальный взгляд своего будущего мужа и поминутно нервно оглядывалась по сторонам.

Дождавшись, когда Поттер сменит на посту Гермиону, я вызвал патронус. Не тратя время на уговоры, я кивнул в сторону палатки:

— Иди, веди сына, — лань пару секунд на меня смотрела, затем, тряхнув головой, побрела в сторону Поттера.

Несколько долгих мгновений мать и сын смотрели друг на друга, а потом она повернулась и двинулась прочь.

— Постой! — сказал Гарри охрипшим от долгого молчания голосом. — Не уходи!

Лань углубилась в чащу, и скоро толстые чёрные стволы почти совсем заслонили её сияние. Ровно одну секунду Гарри колебался, весь дрожа, а затем кинулся вслед за ланью.

Довольно быстро они выбрались к озеру, мы с трудом успевали за парочкой.

Наконец, лань остановилась рядом с прорубью и, кивнув на меч призрачной головой, исчезла.

Поттер сразу же начал озираться по сторонам. Нервно поглядывая в сторону деревьев. Затем, видимо, устав бояться, он зажег свет и начал разглядывать виднеющийся сквозь толщу воды и тонкую корочку льда меч.

Затем начались предсказанные Реем форс-можоры.

Похоже, Поттер всегда действует только на рефлексах. Я прикинул объем работы, который мне предстоял, чтобы сделать из этого гриффиндорца человека, и даже на минуту приуныл. Действо на озере между тем продолжалось. Поттер разделся, оставшись в одних трусах, носках и с крестражем на шее! Затем только он разбил лед и, положив палочку рядом с краем проруби, прыгнул в воду.

Уизли появился в тот момент, когда я, сняв куртку, приготовился нырять за нашим Избранным.

Вытащив последовательно Поттера и меч, Рональд принялся материть Гарри.

— Ты… это… совсем спятил? — нет, я все понимаю, но как теперь быть? Меч добыл Рон, и теперь только в его руках он будет напоминать артефакт. Я задумался. Неужели мне все-таки придется выходить? Хотя, вон Мальсибера отправлю, они его не знают, или так выйду без иллюзии, тоже хрен поймут, кто перед ними. Назовусь крестником Альбуса, и объясню, что и как.

Уизли тем временем стащил с Поттера медальон.

— Какого чёрта ты не снял эту пакость, раньше, чем соваться в воду?

Ты абсолютно прав, Рональд. С тобой меньше возиться придется, чтобы сделать из тебя человека.

Пока они выясняли откуда появился Уизли, я одевался. Откуда, откуда? От туда. От Билла. Парень аналитик, хоть и сам себе в этом не признается. Ему для работы нужна тихая спокойная обстановка. Тогда его мозг включается, и начинает прокачивать ситуацию в бешеном темпе. Ему бассейн с крокодилами для лучшегоусвоения материала не потребуется.

Я вернулся к наблюдению в тот момент, когда Поттер положил крестраж на камень. И предложил, уничтожить Рону. Молодец. Хотя действовал он из других побуждений, чем реальный повод отдать меч Уизли, но я решил, что благодаря этому пираний из обучающего бассейна уберу.

Поттер подошел поближе и что-то прошипел на серпентарго. Медальон раскрылся, и тут началось такое, что заставило меня вознести молитву всем богам и мертвым и еще здравствующим за то, что кто-то из них заставил меня разобраться с этими игрушками, оставив только одну, точнее две, если считать Нагайну.

Крестраж понял, что его сейчас будут убивать и начал воздействие на того, кто, по его мнению, представлял для него большую опасность. Вначале мне показалось, что все действие направлено на Уизли.

Я понял, что ошибся, когда услышал стон у себя за спиной. Каким-то невероятным образом, эта пакость почувствовала присутствие того, кто мог быть для неё гораздо более опасным, чем подросток с мечом.

— Я видел твоё сердце, и оно — моё!

— С чего бы это? Когда ты успел с Рональдом Уизли познакомиться? — пробормотал я, и тут-то я и услышал за спиной стон. Повернувшись, я увидел, как Рей, сидит прямо на снегу и пытается закрыть уши руками. Я нахмурился, а осколок души Лорда тем временем продолжал.

— Я видел твои сны, Рональд Уизли, я видел твои страхи. То, о чём ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже…

Так теперь он обращается точно к Рону. Все-таки меч в его руках заставил крестраж пошевелиться и начать работать в двух направлениях.

— Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…

К кому он сейчас обращается? К кому? Шепот Рея заставил меня подпрыгнуть:

— Убери его, заткни эту мразь, или я за себя не отвечаю.

— Что за девушка? Рей, что за девушка?

— Нарцисса, — пробормотал Рейнард.

Мать твою, волшебницу! Вот почему ваши дорожки разбежались. Вот почему вы прекратили хоть какое-то общение. Точнее ты перестал общаться с Люциусом, который считался твоим едва ли не единственным другом.

Люц не знает. Он не знает, что ты крутил роман с Цисси. Да и на саму Нарциссу ты реагируешь спокойно. Особенно, если сравнить твою реакцию на Грейнджер. Всего лишь детская влюбленность. Это ничего, Рей, это херня. Все в Хогвартсе были в неё чуть-чуть влюблены, и все немного завидовали Люциусу, что он отхватил себе такую девушку. Мне было проще. Пять лет разницы в детстве — это целая жизнь. Она всегда была для меня старшей сестрой. Но не знаю, как бы я себя вел в ее присутствии, если бы был постарше, в то время, когда мы вместе учились.

Рей вскочил, кончики его пальцев засветились. Он сейчас ударит, как-то отстраненно подумал я.

Крестраж почувствовал направленную на него магию, явно насыщенную тьмой и перешел в наступление.

Образы Поттера и Грейнджер были очень похожи на оригиналы, голоса только подкачали.

— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливы, мы радовались, что ты ушёл… Мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим самомнением…

— Самомнением! — подхватила призрачная Гермиона.

Снова непонятно к кому он обращался. Но каждый из них воспринял это на свой счет.

— Кому ты нужен, когда рядом Гарри Поттер? Что ты сделал в своей жизни, чтобы сравниться с Избранным? Кто ты такой против Мальчика, Который Выжил?

Это явно Рону. Цвет его кожи уже сравнялся с цветом его же волос.

Да бей же ты, придурок! Не дай ему заговорить себя! Я поднял палочку.

— Твоя мама хотела, чтобы я был её родным сыном, — глумился фальшивый Гарри, — она сама так говорила, она бы рада была променять тебя на меня… — это Рону.

— Его бы всякая предпочла, ни одна женщина тебя не выберет! Ты ничтожество рядом с ним, — проворковала призрачная Гермиона и, как змея, обвилась вокруг призрачного Гарри, сжимая его в объятиях. Их губы встретились.

— Империус! — за вспышками, идущими из медальона, луч, вырвавшийся из моей палочки, не был виден.

Меч только что направленный на Поттера развернулся и рубанул по крестражу, одновременно с этим с пальцев Мальсибера сорвался клубок практически первозданной тьмы. Ничего себе. Неожиданно. Его сын точно будет полноценным темным.

Никто, скорее всего не увидел того, что увидел я. Меч не причинил никакого вреда медальону. Все-таки осколок души Лорда правильно расставил приоритеты, направив свою сволочную сущность против Мальсибера. Спонтанный выброс темной магии, прошел сквозь медальон как нож, сквозь теплое масло очень быстро разрушив и сам крестраж и его вместилище.

Рея трясло. Его светлые глаза казались черными из-за расширившихся зрачков.

— Что это было, Сев? — пробормотал он.

— Ничего особенного, — я пожал плечами. — Ты только что уничтожил крестраж, воспользовавшись для этого темной магией.

— Сев, я серьезно.

— Я тоже.

— Каким образом? Я светлый маг!

— Ну и что? Малфой тоже светлый. И это не мешает ему души из-за Грани вытаскивать.

Поттер тем временем отправился вместе с Уизли по направлению к палатке. В таком состоянии, в котором находился сейчас Мальсибер, видеть ему встречу Уизли с Гермионой было нежелательно, а для Уизли это могло быть опасно. Я бы даже сказал, смертельно опасно.

Поэтому я просто схватил Рея за руку и аппарировал домой.

— Стой, зачем? Мне нужно вернуться! — как-то вяло пробормотал Рей.

— Тебе нужно сейчас принять горячую ванну, выпить вина, или чего покрепче и лечь спать. Ничего с ними за ночь не случится. Но, чтобы ты не волновался, я попрошу кого-нибудь присмотреть за ними.

Мальсибер кивнул, и побрел в дом.

Я ждал его в гостиной сидя перед камином. Рей рухнул в другое кресло, и взял протянутый ему бокал вина.

— Между нами ничего не было, — наконец, нарушил он молчание. — Цисси была юной и прекрасной и решила в один день поиграть. То ли с Люцем поругалась, то ли еще что, я не знаю. Мне хватило часа, чтобы вбить себе в голову, что я влюблен.

— Она старше тебя.

— О, да. На целых два года. Ты только представь себе: восемнадцатилетняя красавица, обратила внимание на шестнадцатилетнего парня. Это был фейерверк. Извержение вулкана. Я мог только восхищаться ею, и даже был однажды допущен к щечке. Я к тому времени, переспал с половиной Хогвартса, но у меня не было ни одной семикурсницы. Они никогда не обращали внимания на тех, кто хотя бы не являлся одного с ними возраста. Это нормально. Это правда жизни. Но мне казалось, что вот оно настоящее.

— И что потом?

— Потом? Потом она помирилась с Люциусом, и перестала различать меня на фоне предметов общей гостиной. Зато с тобой она возилась как с драгоценностью, — Рей усмехнулся.

— И когда ты выздоровел?

— Когда из дома ушел. Смешно даже было. Столько лет потерял. Идиот.

— Знаешь, что меня бесит? Меня бесит, что я узнаю о таких вещах одним из последних, — пожаловался я.

— Я не думал, что это важно. Я уже и забыл об этой детской привязанности. И тут такое. Да я даже почти не отреагировал на этот выпад. Сорвался только, когда эту картинку увидел, где Гермиона с Поттером.

— Рей, ты меня поражаешь. Вот уж на что не нужно было обращать внимание. Наш Гарри чистое и невинное, практически нецелованное создание, из-за этой проклятой связи застрявший где-то в районе четырнадцати лет. То есть, чисто теоретически он, может быть, и знает, что делать с девушкой, но вот на практике…

Мы негромко рассмеялись.

— Отдай его мне на время, — Рей повернулся ко мне. Говорил он вполне серьезно. — Я его немного поучу жизни. Мне это проще будет сделать, чем тебе. Я видел в этой гребанной жизни гораздо больше дерьма, чем домашний мальчик, вроде тебя.

— И чему ты его учить будешь?

— Как чему? Пить, материться и по девкам шляться. Он же ничего еще не видел, кроме нашего драгоценного Лорда. Пусть погуляет с годик, прежде, чем в женитьбу нырять, как в сегодняшний прорубь, с головой.

— Посмотрим, Рей. Ты вернуться сможешь? Там сейчас рыжий возле Гермионы трется.

— Смогу. Он тоже похоже в четырнадцатилетнем возрасте застрял. Хотя никакой связи с Лордом не имеет, — Рей зевнул. — Если он к ней полезет, я обещаю, что не больно его убью. Рональд Уизли даже не поймет, почему он уже не дышит.

— Иди спать. Завтра можешь возвращаться.

Наутро Рей вернулся на пост. И судя по отчетам, троица все еще троицей остается, значит, ничего он Рону не сделал.

Альбус закончил возиться с думосбором и теперь сидит и вдохновенно что-то строчит, видимо недостающие ему фразы. Ой, боюсь только, что ничего хорошего с этими воспоминаниями не получится».


— Интересно, есть ли хоть одна вещь в этом ненормальном походе, которую мы сделали сами? — Рон говорил, на удивление спокойно. Гарри сидел, вжав голову в плечи и как-то искоса поглядывал на развалившегося на своем месте Мальсибера.

— Конечно, Рональд. Вы сами попались егерям, сами угнали дракона из банка, зачем, правда, не понятно. А вот гоблины счет выставили, приличный причем.

— Кому? — с каким-то вялым любопытством спросил Поттер.

— Это неважно, Поттер, — как-то слишком быстро ответил Рей. — Если мы не будем Перси перебивать, то, скорее всего, узнаем, кому раскошелиться пришлось.

Глава 37. Накануне

«1 мая 1998 года.

Меня не покидает осознание нереальности происходящего. Вроде бы все топчется на одном месте и вместе с тем события катятся со скоростью лавины, подгребая под себя все на своем пути. День, который решит очень многое наступил, всё было давно к нему готово. Осталось совсем недолго ждать.

Героическое трио почему-то бросило заниматься поисками крестражей, где-то в середине февраля. Просто бессмысленно перемещалось с места на место. Возможно, они сами знали, зачем эти перемещения, но вот нам оставалось только плечами пожимать.

Тонкс погиб в одной из стычек с егерями. Крюкохват умудрился попасться и долгое время гостил в подземелье Малфой-Мэнора вместе с Томасом и Луной Лавгут, которую сняли с Хогвартс-экспресса за то, что Ксенофилиус отклонился от освящения жизни нарглов и принялся расписывать героического Поттера. По мне так, эти два понятия мало отличаются друг от друга, но Ближний круг почему-то решил иначе. Одно радует: под крылом у Малфоев девушке ничего не грозит. Первый и единственный раз, когда Лорд захотел её самолично допросить окончился для его темнейшейства сильнейшей мигренью и нервным тиком, так что больше Луну не трогали. Оливандер также составлял им компанию.

Лорд был занят делом: он воровал палочки. То, что его выбор пал на Бузинную, заставил меня ухмыльнуться. Ну что ж, посмотрим, насколько он силен в беспалочковой магии.

В тот вечер, когда Лорд стал расхитителем гробниц, он заявился в Хогвартс. Вроде для инспекции, а на самом деле он проверял диадему и навещал Гиббона, который лежал в шикарной гробнице вместо Альбуса. Диадему проверил и убедился, что она на месте. Палочку изъял и отправился восвояси. Осваивать свою новую игрушку.

Кингсли все больше и больше усложнял жизнь Фрай и Иле, вещая на какой-то нелегальной радиостанции.

А Альбус до такой степени достал Кэрроу, что теперь вынужден отсиживаться у Аберфорда.

Я устал. Я настолько устал, что мне ели хватало терпения не плюнуть на все это и не спровоцировать главное действо раньше времени. Я устал от непроходимой тупости детей, учащихся в данный момент в Хогвартсе, от полного кретинизма слуг Лорда. Я уже не могу видеть все эти морды в Министерстве. Я каждый день заставлял себя вставать с постели, как мантру повторяя про себя, что все поправимо. Что дети в следующем учебном году будут плакать, выть и ходить и дергающимися глазами, но они, мать их, будут учиться! Вот что это за мания, усложнять жизнь всем остальным? Причем, ни с одним другим факультетом, кроме Гриффиндора у меня проблем нет. Особенно сейчас, когда рядом нет Лонгботтома. Кэрроу — эти жертвы имбридинга ненадолго успокоились, когда «Невилл» сбежал. Точнее вздохнули с облегчением. Так все остальные — сидите смирно. За каким хреном нарываться? Ну, ничего, будет и на моей улице праздник, я даже опущусь до мелкой мести малолетней Уизли: отправлю Поттера с Люцем и Реем, пусть в бордель его сводят, просветят так сказать, на тему: чем все-таки девочки от мальчиков отличаются.

Ну а Пожиратели и морды из Министерства уже почти все трупы. Они еще дышат, ходят, задрав голову от осознания собственной неповторимости, но на самом деле — они просто мертвецы. Нужно только каждый раз самому себе это напоминать, когда я встречаюсь с ними. И повторять это про себя все-то время, когда я изображаю из себя кретина и морду.

Наконец, Поттер сотоварищи перестали метаться и занялись делом, то есть вернулись к проблеме крестражей. Причем сделали они это только после того, как побывали на волосок от встречи с прекраснейшей.

Поттер, кстати, со своей адреналиновой зависимостью мне тоже надоел до колик. Им просто невероятно повезло, что сцапавший их Сивый, решил показать добычу Малфоям.

Я просто охреневал от той эквилибристики, что показывал Люциус, которому приходилось принимать очень важные решения буквально за секунды.

Разумеется, не обошлось без казусов, но их, как обычно, никто не заметил.

Как назло, я отозвал Рея в Министерство в тот вечер, чтобы ещё раз проверить слаженность. Обсуждая будущую тактику с Эваном, мы пришли к выводу, что передвигаться будем двойками. Маг-сквиб. Но на нас с Мальсибером пары не хватило, поэтому работать нам пришлось в одной связке. С тренировки мы уползли, когда все пленники Лорда были уже вытащены из Мэнора, а Люциус уже отлежался после того, как принял на себя ярость обманутого Лорда.

Странно, но Рей был спокоен. Никаких истерик он не закатывал, и доволно спокойно наблюдал за злоключением своей девочки.

Мы все вместе нырнули в думосбор, чтобы насладиться грандиозным побегом. К сожалению, Люциус мог нам показать только то, свидетелем чему он был лично. Предысторию мы не знали. Скорее всего, прозвучало имя Лорда, а так как защита была наложена нашей героической троицей самостоятельно, то поймать их — было делом техники.

Вначале в Мэноре все очень долго «узнавали» троицу. Это был цирк. Конечно, же, узнать подростков было абсолютно невозможно. Увидев наших героев в окружении егерей и Сивого Люц перепугался. А когда он пугается, то включает полного олигофрена, как когда-то выразился Владимир: «Он ведет себя как стоя сделанный и наполовину вытекший», грубо, но примерно верно. Драко их так и не узнал. Что-то с памятью у мальчишки стало, не иначе. Цисси, вообще прикинулась блондинкой, мол, не видела, не знаю, а в «Ведьмином досуге» их фото не было. Ворвавшаяся в комнату Белла внесла свою лепту в царящий вокруг хаос.

В итоге точно «узнали» только Грейнджер. Даже насчет Уизли у всех возникли сомнения.

Я покосился на стоящего рядом настоящего Люциуса:

— Знаешь, ты просто оружие массового поражения. Скажи, как тебе удается так влиять на людей, что у них наступает полная атрофия мозга?

— А что мне еще было делать? — Люц вскипел за считанные секунды. — Это дикость просто. Особенно Поттер. Ему, похоже, даже в голову не пришло, что я встречался с этой троицей очень много раз начиная с их двенадцатилетия. И что мне еще совсем немного лет и в маразм я пока впадать не собираюсь. Это дикость, Сев. Ни у кого, ни одного сомнения не возникло, представляешь? А ведь мне приходилось действовать практически на рефлексах, не думая.

— Ни одного сомнения в чем?

— Смотри. Только давай договоримся: вся критика после просмотра.

Я кивнул, и снова запустил воспоминания. Рейнард стоял рядом и молча хмурился.

Белла тем временем тряся моим риттешвертом приказала отделить Гермиону от остальных. Поттера и Уизли увели, за ними из гостиной выскользнул Люциус.

Заметавшись по небольшой комнате находящейся за гостиной, он вцепился в свои роскошные волосы руками. Крик Грейнджер вывел его из ступора.

— Добби! — рявкнул Малфой.

— Хозяин? — на бедного домовика было жалко смотреть. Он с ужасом обвел взглядом свой бывший, как он считал, дом и зарыдал.

— Прекратить истерику. Молча слушать и выполнять! Сейчас ты пойдешь в подвал и поможешь всем кто там находиться уйти. Понял? Выполнять!

Добби уставился на хозяина и, не веря своему счастью от адекватного и понятного приказа, закивал головой и исчез.

Люц сразу же огромными прыжками кинулся обратно в гостиную и прервал развлечение Беллатрикс начав пороть чушь насчет гоблинов и мечей. За Крюкохвотом отправили Драко. У вошедшего гоблина глаза засветились, когда он увидел меч, а на вопрос, является ли данный меч — мечом Годрика, честно ответил, что нет.

Люц, тем временем, продолжал тянуть время, лихорадочно соображая, что ему делать. Долго решал, кто же все-таки пойдет в подвал, выбрал Хвоста, которого еще найти нужно было.

Очевидно, что он хотел дождаться момента, когда в подвале никого не останется. А вытащить одну Грейнджер было гораздо проще, чем всю эту компанию.

Дальше началась суматоха. Белла успела вызвать Лорда. Ворвавшийся Поттер сделал просто удивительную вещь, он оглушил Люциуса.

Те мгновения, пока Малфой был без сознания, мы ничего не видели. Затем Люц открыл глаза. Белла стояла, держа на весу Гермиону и приставив к горлу девушки кинжал. Рей ели слышно зарычал, но лишних телодвижений делать не стал. Рядом с Беллой стоял гоблин и нежно прижимал к себе меч. Выматерившись сквозь зубы, Люциус обвел взглядом комнату, и остановил его на потолке, с которого свисала огромная хрустальная люстра. Фишка этой люстры заключалась в том, что она была маггловская. Зажигали её редко, только в особых случаях, и чтобы зажечь, её нужно было опустить на пол с помощью специального механизма, незаметно крепившегося к стене. Никакой магии. Ценнейший хрусталь должен обихаживаться только вручную, чтобы ничто не смогло повредить идеальную красоту подвесок.

Веревка механизма находилась рядом с неприметной дверью, ведущей в ту самую комнатку, в которой Люц вызывал Добби.

Стараясь не привлекать у себе внимания Малфой подполз к двери. Резко вскочив, он просто рубанул по веревке ножом, который, заразившись от нас нехорошими привычками, таскал на поясе.

Не оглядываясь, Люц накинул щит на Гермиону и стоящего рядом с ней гоблина и, не дожидаясь падения люстры, выскочил из комнаты. Вот где мастер беспалочковой и невербальной магии.

— Добби! — заорал Люциус. Домовик появился с легким хлопком и уставился на хозяина. А Люциус тем временем лихорадочно стаскивал с себя мантию. Швырнув её домовику, он скороговоркой произнес заклятье разрыва связи между домовым эльфом и домом, к которому тот был привязан. — Всё, Добби, ты свободен. Иди, вытаскивай Поттера.

Добби смотрел на хозяина, затем перевел взгляд на мантию, и, отбросив её в сторону, с воплем бросился к дверям, ведущим в гостиную.

Люц как-то сдавлено всхлипнув, и на пару мгновений закрыв глаза, побежал в том же направлении, что и Добби. Он успел вовремя. Белла уже готова была убивать.

— Империус, — ели слышно выдохнул Малфой. Белла замерла, и одновременно все ощутили присутствие Лорда. Люц сразу же снял заклятье с Беллатрикс, которая пару мгновений была дезориентирована. Этих мгновений Люциусу хватило, чтобы соорудить портключ и швырнуть его Нарциссе, которая крепко держала все это время Драко за руку.

Цисси с младшим Малфоем исчезли, даже не поняв, похоже, что произошло одновременно с Поттером, в которого очухавшаяся Белла швырнула кинжал. Но так как она была в форме не до конца, то, было неудивительно, что она промахнулась.

Смотреть на истерику Лорда было неинтересно. Люциус принял на себя много чего нехорошего, и почти сутки после этого провел в вотчине Поппи, практически без сознания. Похоже у него развилась та же привычка, что и у Рея. Он приползал умирать в Хогвартс. Ну, умирать — это громко сказано, конечно, так, отлежаться. Здесь я его и нашел, и узнал о том, что произошло.

Когда мы закончили просмотр, Люциус, вздохнув, посмотрел на меня:

— Вот теперь критикуйте.

— Да все грамотно было сделано, учитывая ситуацию. Только люстра упала до того, как Добби появился. Это невозможно объяснить.

— Ну, почему же? Все были абсолютно уверены, что это сделал домовик.

— Жаль его.

— Да, он был забавным. Чертова сука, — заговорил, наконец, Мальсибер. — Всегда думал, что она единственная женщина, на которую у меня поднялась бы рука. Сейчас же я в этом уверен.

— Успокойся, — бросил я Рею.

— А я спокоен, — пожал он плечами. — Гермиона хорошо держалась с этой ситуации, она сильная. А люстра все-таки упала рано.

— Да понял я, — Люциус упал на свой любимый диван. — Хвост погиб. Это он выпустил Поттера.

— Мы знаем. На Питере все еще была следилка. Вот от кого я не ожидал, — Рей покачал головой.

— Интересно, почему он все-таки пришел к Лорду? — задумчиво спросил Малфой.

— На этот вопрос уже никто не сможет ответить.

Мы замолчали. Наше молчание прервал звук камина, я подошел и нему, открыв доступ. Прямо мне в лицо из магического огня вылетел кусок пергамента, на котором было накарябано несколько слов: «Они решились. Дату сообщу позднее».

— Что там? — поинтересовался Мальсибер.

— Записка от Крюкохвата. Он сообщит дату ограбления. Рей, ты не пойдешь к ним?

Уточнять кто эти они не было никакой надобности. Мальсибер покачал головой.

— Они больше не будут скитаться. После ограбления, они пойдут в Хогвартс. Я останусь в Отделе. Нужно будет все как следует перепроверить.

Я кивнул, и Мальсибер аппарировал.

— Мне тоже пора. Лорд зол и запретил нам покидать дом. Цисси сейчас в Бельгии. Драко скоро вернется сюда в школу. Кстати, ты уже решил, что будешь делать в банке? Лорд прилетит туда и будет авадить всех, кто ему под руку попадется.

— Ничего, Люц. Там вообще никого кроме Крюкохвата не будет.

— А Лорд не заподозрит?

— Нет. Вокруг него будет много гоблинов. А то, что они не настоящие, ну так пусть попробует разобраться. Ты будешь в свите?

— Постараюсь, — Люциус встал. — Портключ мне сделай. Это вы с Мальсибером можете туда-сюда скакать, а нам простым смертным… Что ты Крюкохвату пообещал?

— Меч, — я поморщился. Взяв карандаш и, сделав портключ, я бросил его Малфою.

Люциус повертел в руках карандаш, затем посмотрел на меня:

— Вряд ли мы сможем увидеться еще до начала. Знаешь, я понял, что ты хотел мне сказать однажды. Бояться глупо. Проследи за Драко. Эйлин, — и он исчез.

Альбус отдал мне воспоминания перед визитом троицы в банк.

Я их даже не смотрел. Судя по тем фразам, что заставил меня читать Альбус, это была какая-то сентиментальная чушь.

В банке все прошло как по маслу. Куклы, подсунутые вначале троице, затем Лорду, вначале прекрасно поддавались корявому Империусу Поттера, затем послушно падали под Авадой Лорда.

Когда в банке все закончилось, и гоблины вернулись на свои рабочие места, Грипкуф, из кабинета которого мы наблюдали за прорывом ребят к сейфу Лестрейнджей, задумчиво пробормотал.

— Зря ты запретил нам вмешиваться. Это был бы отличный шанс показать этому выскочке, что волшебники выигрывали далеко не каждую войну с гоблинами.

— И что было бы потом? Вы все еще лелеете мечту восстановить Империю?

— А почему бы и нет? Все лучше, чем то, что творится сейчас.

— Я не согласен.

— Я знаю, — гоблин вздохнул. — Именно это нас и сдержало. Ладно, сейчас перейдем к делу. Кто оплатит разрушение нижнего уровня и кражу дракона? Кому мне выставить счет?

— Как это кому? Мальсиберу, конечно, — я усмехнулся.

— С чего бы? — вскинулся Рей.

— С того, что ты обеспеченный человек и тебе это вполне по карману. К тому же тебе нужно привыкать оплачивать счета своей женщины. Ты что думаешь, что она всю жизнь будет в одной и той же мантии ходить? И вообще одеваться в «секонд хэнде»? Нет, Рей. Привыкай оплачивать большие счета. И начни с этого. Подумай только, насколько она хозяйственная. Все в дом, все в дом. Вот даже дракона зачем-то прихватила. Наверное, думала, что в хозяйстве пригодится. Так что давай, расплачивайся.

Пока Рейнард что-то бурча себе под нос, подписывал какие-то бумаги, я задумчиво смотрел в одну точку. Грипкуф меня не отвлекал от этого безусловно важного дела.

В последнее время я ни о чем не хочу думать. Не хочу ни на чем заострять внимание. Завтра будет тяжелый день.

Вернувшись в Хогвартс, я в директорском кабинете встретил Альбуса. Тот напряженно сидел за столом.

— Со мной связался Аб. Гарри с друзьями уже в Хогсмите. Аб пока задерживает их. Ты хочешь начать именно сейчас?

— Да. Если я начну сейчас — я выиграю. Если позже — не выиграет никто. И единственным нашим шансом на нормальную жизнь действительно станет восстановление Империи. Мы просто обязаны все сделать за один день. Иначе страна погрязнет в гражданской войне.

— Ты устал. Ты в последнее время даже не пишешь ничего в своем дневнике, — в голосе крестного звучало беспокойство.

— Я устал. Ты даже не представляешь насколько. Иди, встречай Поттера.

Альбус кивнул и направился к выходу. Странно, что это его понесло пешком? Он тоже устал, ему нужно подумать, собраться. Завтра, точнее уже сегодня, я буду вынужден покинуть Хогвартс. Должен буду переместиться в Министерство. До того времени, пока я не вернусь, все дела в школе падут на плечи нашего так сильно преобразовавшегося Невилла Лонгботтома.

Сигнальные чары сработали. Поттер в Хогвартсе. Сейчас нужно дать ему немного времени, чтобы найти диадему. А также нужно дать время Лорду, чтобы добраться сюда.

Хагрид сейчас в лесу. Еще в начале весны мы инициировали его побег из школы. Он вел сложнейшие переговоры с кентаврами. Нам они не нужны были в качестве участников битвы, они должны блокировать лес. Никто из последователей Лорда не должен будет уйти.

Перед тем как начать писать я сделал последнее приготовление, достав из шкафа Кубок Огня.

— Помнишь меня?

— Вот, что вы темные за хамы? Ни тебе здравствуй, ни как дела. Зачем достал?

— Помнишь, ты говорил, что можешь поставить защиту?

— Помню. Что нужно защищать?

— Хогвартс. Нужно защитить Хогвартс.

— Не слабо. Тут что война затевается?

— Почти. Сможешь?

— Весь не смогу. Сил не хватит. Одна из наружных стен будет открыта.

— Хоть так. Включайся.

— Да я уже. Иди, директор. Не мешай.

Не буду мешать. Все время. Осталось вставить наушник в ухо и выходить. Лорд уже в лесу. Поехали».

Никто не сказал ни слова. Перси перевернул страницу и, увидев следующую запись, облегченно выдохнув, продолжил читать.

Глава 38. Финальная битва

Этот город завёрнут, как в саван, в туман,
И царит в нём безумье, порок и обман.
Город мрачных трущоб, весь изглоданный злом,
По ночам его мгла накрывает крылом…
И в глазницы домов смотрит ночь, словно ворон,
Этот город безукоризненно чёрен.
Только толпы теней, только Темзы свинец —
Этот город страшней, чем оживший мертвец.
И в роскошных дворцах вечный холод и тлен,
И часы мертвецам отбивает Биг-Бен.
Вы не бывали в Лондоне, сэр?
Этот город безукоризненно сер…[4]
«2 мая 1998 года. Вечер.

Вот и заканчивается этот безумный день. На меня волнами накатывает апатия, как всегда бывает со мной после хорошо выполненной работы. А эту работу мы выполнили хорошо. Завтра мы начнем разбор завалов. Но это будет завтра, а сегодня я сижу совершенно один в своем кабинете в своем поместье и зачем-то записываю то, что произошло сегодня. Понятия не имею, зачем мне это понадобилось, особенно, если учесть то, что события в Хогвартсе проходили практически без моего участия. Я начал действовать в школе почти в самый последний момент.

Когда в школу заявился Поттер, я отправился его искать. Мне нужно было эффектно покинуть Хогвартс, чтобы развязать Альбусу руки. Да и всем остальным, если на то пошло. Вообще, у меня частенько мелькали мысли о том, что меня боятся гораздо больше, чем Лорда. Кто такой Лорд? Да, тьфу, а вот Снейп. Эта моя теория получила подтверждение в тот момент, когда я наткнулся на Дина Томаса в коридоре. Мальчишка, который очень мужественно себя вел в плену у Лорда, увидев меня, почти врос в стену и боялся даже дышать. Я быстро прошел мимо, сделав вид, что не заметил его. Слишком поздно до меня дошло, что Томас вообще не должен был находиться в школе в этот момент. Слишком поздно. Если бы я сообразил раньше, то слегка отодвинул бы события в Министерстве и сам проследил бы за эвакуацией учащихся и приравненных к ним лиц. Скольких смертей удалось бы избежать. Но я не придал его появлению никакого значения, и дети остались в школе.

В одном из коридоров я встретил Минерву. Она была явно не в духе. Нет не так, она была в ярости. Да что там, она пребывала в состоянии такого бешенства, что практически не обращала внимания на пытающихся поспевать за ее шагами Поттера и Лавгут спрятавшихся под мантией-невидимкой. И шла она почему-то очень целенаправленно к директорскому кабинету.

Я вышел ей навстречу.

— Где Кэрроу?

— Я думаю, там, где вы велели им быть, Северус, — ядовито ответила мне профессор МакГонагалл.

Что это с ней? Она весь год вела себя очень странно, а сейчас как с цепи сорвалась.

Мы еще немного поспорили, а затем меня немного осенило. А что, если я сейчас Поттеру воспоминания отдам? Тогда все совсем просто будет. Но тут Минерва на меня напала и ей совершенно было плевать на прячущегося Поттера, которого она чуть не сожгла. Я выставил щит, чисто автоматически, Минерва пошатнулась. И тут перед моими глазами встала сцена, увиденная мною в призрачном поезде. Какое-то совсем уж извращенное заклятие Минервы попадает в щит, отражается от него и убивает эту старую свихнувшуюся кошку.

Поэтому я ничего не делал, только уворачивался и прятался за статуи. А вот когда к Минерве присоединились и добрейший Филлиус и Помона я понял, что где-то сегодня очень крупно проштрафился, но хоть убей, не мог понять причину.

Ушел я красиво, через окно. Сделав круг над Хогвартсом, я влетел в кабинет директора и, опустившись на пол, начал переодеваться. В наушниках прозвучал спокойный голос Эвана:

— Мы на позициях.

— Сейчас буду.

Стянув мантию через голову, я швырнул её, не глядя, в сторону кресла и схватил приготовленную заранее куртку. Из кресла послышалось чье-то ворчание. Обернувшись, я увидел Альбуса, который с философским видом рассматривал в зеркале впечатляющего размера фингал.

— Ого, откуда такое украшение?

— Минерва подарила при поддержке Филлиуса и Помоны.

— Она с ума сошла, — уверенно поддержал я крестного. — Представляешь, она только что хотела меня убить. И ей было наплевать, что она может при этом невинных зрителей на тот свет отправить.

— А, это ты под горячую руку попался, хотя она орала, что найдет этого подлого труса Северуса и спустит с него шкуру, снимет скальп и… в общем, много чего она хотела с тобой сделать в тот момент.

— За что? — я даже слегка опешил.

— За то, что ввел в заблуждение уважаемых людей, своих учителей, дальше были сплошные маты, но суть ты, надеюсь, уловил.

— Да что я ей сделал? — я проверил как выходят из ножен ножи, и взялся за пистолет. Вооружил меня Эван по полной.

— Все наоборот. Тебя сейчас чуть не убили наши доблестные деканы за то, что ты не сделал. Ты не сказал им, что я жив, и они хоть и недолго, но думали о тебе плохо.

— Ни хрена себе. Постой, я откуда они вообще узнали, что ты жив?

— Минерва меня узнала, — Альбус продолжал рассматривать свой глаз. — Понимаешь, я нервничал, волновался и назвал её Мини.

— А кроме тебя её так никто никогда не называл, тем более Лонгботтом. Понятно, — я вздохнул.

— Да. Все-таки нашим деканам логики не занимать. Помона уставилась на меня, затем прищурилась, а потом как рявкнет: «Альбус!». Филлиус принялся материться и вопить что-то о потерянных нервных клетках, которые убил «этот мальчишка», я полагаю, что речь шла о тебе. А Минерва просто дала мне в глаз.

— Ясно. Ладно, я ушел. Проследи, чтобы все были эвакуированы. Вернусь, когда Люциус сообщит, что Лорд меня ищет.

— Ты все еще уверен, что Том будет тебя убивать и что он натравит на тебя Нагайну?

— Абсолютно. А насчет Нагайны… Ну так ведь не голыми руками он полезет меня душить.

И с этими словами я аппарировал прямо в Отдел. На душе было неспокойно. Какое-то нехорошее предчувствие. Пока я шел по коридору к ожидающему меня Рею, я настроился на волну Люциуса. Услышав как где-то неподалеку Лорд что-то вещает, я скривился. Это, скорее всего надолго.

— Люц, — тихонько позвал я друга. — Найди Драко и постоянно держи его при себе, хоть Империус наложи. Что-то у меня какие-то предчувствия странные.

— Хорошо, — на пределе слышимости отозвался Люциус и отключил связь.

Рейнард ждал меня возле лифта. Еще днем здание Министерства было блокировано. Все цели были в своих кабинетах или расползлись по коридорам, предаваясь панике. Лорду было не до Министра, тех немногих, типа Уизли, которые не входили в список вывели заранее, стерев память и отправив домой.

У нас у каждого была своя цель. У кого больше, у кого меньше. Рейнарду досталась Долорес Амбридж и Трэверс. Затем он должен был присоединиться к основной группе. На мне был только Министр. Пий Толстоватый не был идиотом. Он не был слабым магом. И он почти в первый же день своего «правления» завязал на себя всю систему защиты Министерства, точнее, ту её часть, о которой он знал. Так что это был самый неудобный и опасный противник.

Лифт остановился на этаже, где располагался кабинет Министра. Координатор, находящийся в операторской, негромко произнес.

— Пий в своем кабинете. Амбридж и Трэверс передвигаются по этажу.

Я включил общую волну.

— Всем приготовиться, — дверь лифта медленно открылась, и мы скользнули в коридор, вытащив палочки. — Начали!

Трэверс буквально выскочил на нас.

— Авада Кедавра, — спокойно, как-то буднично произнес Рей. Пожиратель упал и мы, просто перешагнув через тело, двинулись дальше по коридору.

Перед приемной Министра на секунду остановились, и Мальсибер шагнул дальше по коридору. Через мгновение до меня донесся его мурлыкающий голос:

— Долорес. Долорес, выходи. Ну что же ты? В прятки поиграть решила?

Я покачал головой и решительно распахнул дверь.

— Экспелиармус! — я проследил взглядом полет своей палочки, и, войдя, нагло уселся в кресло напротив сидящего за столом Министра.

— А почему не Авада? — усмехнувшись, спросил я у Пия.

— Чего ты хочешь, Северус? — Пий сверлил меня глазами, крепко зажав в руке мою и свою палочки.

— А как ты думаешь?

— Может быть, попробуем договориться? — нет, все-таки он не глуп.

— Ну, давай попробуем, — снова усмехнулся я.

— На кого ты работаешь?

— На Отдел Тайн.

— Значит все это Фолтом санкционировано?

— Ты удивительно догадлив.

— Зачем тебе пытаться меня убивать? — как-то торопливо спросил Пий. — Фолту по сути наплевать на то, что творится в стране. Он даже не явился после захвата Министерства. Если мы его не будем трогать, то и он не будет лезть в наши дела.

— А Лорд?

— По тому, что происходит сейчас понятно, что Темного Лорда уже списали. Его прикончат сегодня, правда, ведь? А мы, мы с тобой сможем разделить власть. Ты только представь себе…

— Хорошо, на мгновение представил. А что ты хочешь с Гарри Поттером сделать?

— Он будет хорошим мальчиком, если погибнет сегодня. А если нет, то несчастных случаев так много, а Темный Лорд такой затейник, успел проклясть мальчишку, перед смертью.

— Ладно, а что ты можешь предложить мне? — наклонив голову набок, я с любопытством смотрел на Пия.

— Все то, чем обладал Альбус Дамблдор. Школа — это само собой. Место председателя Везингамота, и прочее.

Я видел, как он готовит Аваду. Мне вдруг все стало безразлично. Как предсказуемо, как нагло он действовал. Нет, он такой же кретин, как и все остальные.

— Не интересует, — Авдвда даже не успела сформироваться полностью, когда прозвучал звук выстрела, показавшийся мне чудовищно громким в наступившем мгновении тишины.

Пий сидел и удивленно смотрел на свою грудь, на которой растекалось красное пятно.

Дверь неслышно приоткрылась, и в кабинет проскользнул Рей. Я поднялся из кресла и подойдя к Пию, забрал свою палочку. Затем поднял руку в которой все еще был зажат пистолет.

— Думаешь, я промахнулся? Боюсь тебя разочаровать, но я попал именно туда, куда целился. В этих маггловских игрушках есть своя прелесть, не находишь? В отличие от заклятья, ты не видишь пулю, которая тебя убивает. От нее невозможно отклониться. Вот такое волшебство. Знаешь, я впервые убил, когда мне было шестнадцать, я убил мага из вот примерно такого же пистолета. И совершенно об этом не жалею, — я говорил все это не умирающему Пию, я говорил это Рею. Вот таких подробностей моей биографии он не знал. О них вообще мало кто знал, даже моя мать находилась в блаженном неведении. Рей вздрогнул и пристально посмотрел на меня. Я тем временем продолжал. — Ты ошибся только в одном, Пий. Фолту далеко не наплевать на свою страну. И он никуда не уезжал, Пий. — понимание мелькнуло в его широко раскрывшихся глазах, и в следующее мгновение я нажал на курок. Пуля вошла в его голову сбоку, раздробив височную кость, и застряла где-то в мозге.

Пий уронил голову на грудь и не шевелился. Я бросил пистолет на стол.

— Какое чудовищное самоубийство, — пробормотал Рей, и вопросительно посмотрел на меня.

В это же мгновение в ухе раздался голос Люца. А фоном шли звуки настоящего сражения. Что-то взрывалось. Что-то рушилось, звучали крики и стоны. Что там творится?!

— Сев, мы идем к Визжащей хижине. Скоро он прикажет тебя найти.

— Что происходит, Люц? — я с трудом сдержался, чтобы не аппарировать к нему.

— Здесь остались дети, Сев, около сотни детей! И я не могу найти Драко!

— Спокойно, Люц, — я сейчас буду.

Я развернулся к Рейнарду. Тот кивнул.

— Иди, мы тут закончим без тебя. Потом мы все переместимся к школе.

Первым моим желанием было аппарировать прямо к замку.

Но у меня оставалось еще одно дело, которое необходимо было выполнить.

Новый глава акромантулов встретил меня, насторожено. Некоторые из них решили порезвиться и понеслись вслед за Лордом к замку. И теперь глава не знал, как на это отреагирует Фолт.

— Сколько пауков ушло?

— Пара десятков, милорд.

— Я призываю вас на службу согласно клятве данной вами принцу Дерику Фолту.

— Что мы должны сделать? Приказывайте, милорд, — акромантул склонил голову.

— Свяжись с теми, кто сейчас в замке. Прикажи им уходить, прикажи им захватить с собой Хагрида, если они его увидят. Но пусть они не причиняют ему вреда.

— Ваши приказы будут выполнены, милорд. Куда нужно доставить Хагрида?

— К существу, называющему себя Темным Лордом, — ответил я и аппарировал. Хагрид должен будет страховать Поттера, когда мальчишка отправится умирать.

Появился я в директорском кабинете. Прислушиваясь к звукам битвы, я быстро снимал с себя куртку, и искал брошенную на кресло мантию.

Переодевшись, я выскочил из коридора. Почему здесь остались ученики? Кто в этом виноват?

Эйвери появился передо мной внезапно. Я не думал, что делаю. В руке оказался кинжал, секунда и длинное лезвие вошло в тело моего кровника.

Глаза Ника широко раскрылись. Он дотронулся до крови, которая вытекала из раны. Затем очень медленно поднес окровавленные пальцы к моему лицу и провел по нему линию.

— Как странно, — прошептал он. — Не думал, что умру от твоей руки.

— Бывает, — мой голос был спокоен.

— А я ведь по-настоящему любил тебя, Северус, — его глаза закрылись, и он начал опускаться на пол.

— Я знаю, — все так же спокойно ответил я уже мертвецу. И резким движением вырвал кинжал из его груди, позволяя телу упасть на пол. Никакого чувства триумфа не было. Было только опустошение.

— Сев, тебе нужно в хижину. Лорд зовет, — тихий голос Люциуса просто впился в мозг раскаленной иглой.

— Помнишь, ты должен мне желание, Люц, — я привалился к стене, бездумно глядя на тело Эйвери. — Найди сына. Во чтобы то ни стало. Найди его, и не отпускай от себя.

— Зачем? В замке он в большей безопасности.

— Люц, это мое желание. Выполни его. — Я не мог объяснить Малфою, что предчувствие просто не давало мне успокоиться, странно, но оно было почему-то связанно с Пророчеством. Что-то в нем было не так. Что-то мы упустили.

— Хорошо. Сев, будь осторожен.

— Буду, Люц. Обещаю, — и я вырвал из уха наушник и пошел к выходу из замка. Понятия не имею, почему я сразу не аппарировал, наверное, мне нужно было увидеть, что происходит.

Взгляд выхватывал признаки разрушения. Редкие схватки. Вот Альбус носится по всему периметру, помогая этим защитникам недоделанным. Панси (ты то, что здесь делаешь?) стоит на коленях перед телом Колина Криви. Почему это произошло? Почему чистокровная ведьма рыдает над телом малолетнего магглорожденного волшебника, когда в другое время она второй раз не взглянула бы в его сторону. Откуда он здесь?! Как он здесь оказался?! Я почувствовал тошноту, во рту стало горько от выброса желчи.

Я не заметил как добрел до хижины. Лорд ждал меня на втором этаже. В углу пряталась неразлучная троица. Я прошел по комнате, встав таким образом, чтобы загораживать собой этих шпионов.

И тут я обратил внимание на Нагайну, находящуюся в коконе защиты. Увидев меня, змея заволновалась. Твою мать. Она не бросится. Она меня боится.

Я практически не слышал, что говорит мне Лорд. Скорее всего какую-то очередную чушь. Я отвечал невпопад, мой взгляд был прикован к змее. Я пытался прорваться в ее маленький разум, раз за разом. В конце концов мои попытки увенчались успехом. Нагайна настолько разозлилась, что как только получила одобрение, набросилась на меня и вцепилась мне в шею. Это было больно. К тому же лоза больно уколов меня начала работать. Удар сердца и разорванные артерии перестают кровоточить, второй, мышцы начали срастаться. Твою ж мать. Обхватив рукой шею, стараясь не привлекать к ней внимание Поттера, который наконец выбрался из-под мантии, я начал сливать ему воспоминания, приготовленные Альбусом. Надеюсь, никтоне задаст себе самый главный вопрос, как я умудрился так четко рассортировать их, предположительно находясь в агонии.

Последний штрих:

— Посмотри на меня.

Легкое влияние на разум и Поттер отправился смотреть интересное кино.

Позволив себе немного полежать и, дождавшись когда рана затянется, я поднялся и побрел к выходу. Все-таки крови из меня вытекло прилично и меня просто шатало от слабости.

За Поттера я не волновался. Судя по расчетам, Альбус с минуты на минуту расчертит пентаграмму и будет наготове. В лесу будут Малфои и Хагрид, так что Гарри Поттеру ничего не грозит.

Поэтому я решил дождаться их всех в замке. Проходя по одному из коридоров, я увидел Джорджа Уизли. Он сидел рядом с грудой камней, заваливших его брата. Плохо понимая, что я делаю, я вытащил кинжал. Пентаграмма получилась корявой, все-таки я потерял слишком много крови, а мне пришлось еще и сейчас попрощаться с какой-то её частью.

Фреда я не просил, я приказал ему вернуться. У парня был якорь, который заставил его проторчать на Грани гораздо дольше, чем кого-то другого. Его брат-близнец, который валялся где-то рядом с телом брата, оглушенный, чтобы не мешался. К тому же, Фред, похоже, единственный, кто погиб не от проклятья.

Почему-то вытаскивать парня было трудно. Невероятно трудно. Уже в конце я скорее почувствовал, чем увидел, что Фред потащил за собой кого-то еще.

Кого, я так и не разглядел, а то, что вывалившись на пол в центре затухающей пентаграммы, я практически сам напоминал труп, получалось, что этот кто-то погиб не от камней, его качественно прихлопнули какой-то магической гадостью. Почему этот кто-то оказался на Грани — непонятно. Возможно, у него тоже был якорь, заставляющий изо всех сил цепляться за жизнь.

Как я впоследствии узнал, Нагайну убил Альбус. Настоящим мечом Годрика, который вытащил из шляпы. У Лорда даже нигде не кольнуло, что мальчишка-недоучка мог так легко сбросить кучу его проклятий, и разрубить змею прямо в полете. Альбус сказал мне об этом перед тем, как я отправился домой. Поттер растрезвонил всем, что я погиб. У крестного что-то где-то перемкнуло и он вместо того чтобы пойти проверить, пошел мстить. Кстати, я был прав, меч у Годрика оказался бастардом, вполовину немалого роста Невилла Лонгботтома.

Я добрел до Большого зала в тот момент, когда Молли Уизли отправила Беллу на встречу с прекраснейшей.

Когда Поттер с Лордом встали друг напротив друга, я выставил щит, прикидывая как бы незаметнее прикончить Лорда, чтобы все смогли сказать, что это был несчастный случай. И тут я увидел Драко, стоящего рядом со щитом, и закрытый от взгляда людей находящихся в зале фигурами дуэлянтов. Закусив губу, он напряженно ловил каждое слово Лорда. Когда Лорд начал угрожать его семье, мальчик ухмыльнулся, почти оскалился и поднял палочку. Поттеровский экспелиармус вырвал палочку из рук Лорда, а две вспышки Авады слились в одну. Драко Малфой не гриффиндорец, он вполне способен ударить в спину. Когда его Авада прошла через мой щит, в моей голове щелкнуло: мы идиоты. Мы кретины, не видящие дальше своего носа. Пророчества никогда не бывают конкретными. Рожденный на исходе седьмого месяца совсем не означает родившегося в июле. Я, придурок, пытаясь оградить Малфоев от Пророчества сам, своими руками дал ему ход. Драко родился на исходе седьмого месяца беременности своей матери. Последнее на что я обратил внимание, это то, как Драко упал на колени, обхватив голову руками, а из носа у него потекла кровь. Блоки на памяти рухнули, и нам придется очень долго объяснять парню, почему мы лишили его большей части его жизни.

Когда Лорд упал, я снял щит и побрел в кабинет. Выслушал Альбуса и встретив ребят, отправил их на зачистку. Мы все были в крови, в своей и чужой, мы устали как физически, так и морально, но дело нужно было доделать до конца.

Эван, глядя на меня, отправил домой, восстанавливаться.

Я не хочу спать, мне нужно немного развеяться. В гараже стоит мой новый мотоцикл. Завтра нужно будет начинать решать новые проблемы, но сейчас я хочу прокатиться».

— Опять почерк мистера Мальсибера, — проговорил Перси, и принялся судорожно читать.

«Зачистка территории Хогвартса затянулась. В какой-то момент я понял, что уже не могу и просто свалился на пол в Большом зале. Как оказалось позже, я упал рядом с телами погибших, которых продолжали доставлять сюда. Самое смешное, что на ребят в форме никто не обращал внимания. Когда я уже собирался подняться, я услышал ели слышный стон. Скосив глаза в ту сторону, я увидел, что стонала Тонкс. Вот что эти орденцы за люди? Даже сдохнуть качественно не могут. Поднявшись, я вздохнул и, подняв эту странную дамочку на руки, аппарировал в Мунго.

Сгрузив Тонкс какому-то пробегавшему мимо целителю, я увидел зареванную Фрай, которая просто билась в истерике. Из её сбивчивой речи я понял только то, что произошла авария. И что ты практически мертвый находишься в глубочайшей коме.

Потом я долго бродил по тому месту, где произошла авария. До моего сознания с трудом пробивался голос полицейского.

— Глухой поворот… Слишком много аварий… Этот парень не видел бензовоз, пока не стало слишком поздно что-то предпринимать… Как он жив-то остался?.. Почти семьдесят процентов ожогов…

Если ты умрешь, Сев, я клянусь, что сделаю все, чтобы иметь право воспитывать твоего сына, и воспитаю в нем здоровое отвращение к тебе, за то, что ты так глупо попался, за то, что пройдя через такое, ты позволил себе так бездарно сдохнуть».

— Интересно, а ты когда собиралась сообщить мне эту сбивающую с ног новость? Или меня бы ждал грандиозный сюрприз?

Все сидевшие в зале резко обернулись на звук такого знакомого голоса. Стоящий у стены худощавый черноволосый мужчина плохо ассоциировался у всех с профессором Снейпом. Он обращался к миниатюрной брюнетке, которая поддерживала его за талию.

Было совершенно непонятно, сколько времени он стоял вот так и слушал, что читает Перси.

Положение спас Люциус Малфой, который вскочил со своего места и бросился к другу, на ходу вытаскивая какой-то внушительного вида свиток.

— Ага! Явился! Вот, — и он протянул Северусу свиток.

— Что это? — встряхнув, Снейп развернул свиток и уставился на два метра пергамента исписанного мелким почерком.

— Это твои долги мне!

— Это глупо, Люц. Вот, например этот пункт — новая парадная мантия — одна штука. Что это? Это я что ли виноват, что ты пьяный к Офире полез? А вот этот пункт — домовой эльф — одна штука. А итоговая сумма? Ну, если ты сможешь с гоблинов стрясти её, то я, конечно, не против…

— Мы можем обсудить твою компенсацию.

— Обсудим, только давай немного попозже.

Эван поднялся со своего места и потянулся. Посмотрев на Северуса, и встретившись с ним взглядом, он кивнул и вышел из зала. Буквально через минуту в зал озираясь, вошли дежурившие у дверей авроры.

Северус отлип от стены, и, повернувшись к жене, проговорил:

— Напомни мне попозже, что я должен тебя убить. Как ты вообще посмела рисковать жизнью нашего ребенка? Ладно, я с тобой дома разберусь, — затем он обратился к залу. — А теперь, дамы и господа, вы дружно встанете и начнете выходить из этого зала по одному.

Люди вскочив, выстроились в длинную очередь. Двигалась эта очередь почему-то довольно медленно. Проходя мимо начальника Отдела тайн, все отводили глаза.

Хотя около десятка человек остались сидеть на своих местах. Снейп покосился на них, но ничего не сказал. Мальсибер подошедший к другу наклонился к его уху и прошептал:

— Память правят?

— А что позволить им растрезвонить на весь Волшебный мир о моих откровениях? — пожав плечами, ответил Северус.

— И как ты будешь выкручиваться?

— Я что-нибудь придумаю. Пошлите уже домой, я еще далек от идеальной формы.

Эпилог

19 лет спустя.

Меня зовут Северус Тобиас Фолт-Снейп, лорд Принц, маркиз Сонвье. Однако на этом свете существует слишком мало разумных, знающих моё полное имя. Сейчас я сижу на своем директорском троне в Большом зале и жду прибытия учеников. У меня появилось немного свободного времени, чтобы подумать, и я зачем-то начал вспоминать то, что случилось после того неудачного процесса, на котором зачитали мой дневник. Тогда всем сидящем в зале подправили память. Полностью все стирать не стали, это было бы слишком расточительно, просто оставили ключевые моменты, например, о героизме сотрудника Отдела тайн Рейнарда Мальсибера, который был шпионом в ставке Лорда вместе с Люциусом Малфоем и Северусом Снейпом. Также были предоставлены документы, подтверждающие лояльность некоторых чистокровных семей Ордену Феникса. Пресса под руководством Гленды разрывалась на части, сочиняя дифирамбы в честь этих незримых героев. Их всех наградили орденами Мерлина разной степени тяжести, включая Северуса Снейпа, который просто зубами скрежетал всю церемонию, под ехидные смешки Кигнсли.

Награду за убийство змеи получил тогда сконфуженный Невилл. После церемонии, он хотел всучить орден Альбусу, но тот заболтал его до такой степени, что бедный парень съел очень много лимонных долек и благополучно забыл об этой чуть не совершенной им глупости.

Избранным остался Поттер. С Гарри были проведены очень сложные переговоры по этому поводу. И сейчас он до сих пор шантажирует Драко тем, что если младший Малфой в чем-то ему не уступит, то он найдет Риту Скиттер и расскажет ей по большому секрету, кто действительно убил Темного Лорда.

Тогда в зале остались несколько человек, которые не захотели расставаться со своей памятью ни под какими угрозами. Каким-то образом им удалось протащить в зал нелегальные палочки. Золотой троице итак никто ничего править не собирался, а вот наши драгоценные деканы просто угрожали мне расправой, если я попытаюсь снова ввести их в заблуждение. К моему удивлению к ним присоединились Кингсли и Артур Уизли. И если первый, вытащив палочку, встал на сторону уважаемых деканов, то Артур просто подошел ко мне и негромко сказал:

— Я могу дать тебе сейчас непреложный обет в том, что я не скажу никому не единого слова. Ни Молли, ни самому Фреду, но мне просто необходимо знать, кому я обязан жизнью своего сына.

Несколько долгих секунд я смотрел на него, затем кивнул. У меня очень мало людей, а Артур мне должен, поэтому я собираюсь использовать его по полной. И его одержимость маггловскими игрушками скоро будет удовлетворена им до тошноты.

Я повернулся к вошедшему в зал Эвану.

— Забери Артура к себе, проследи, чтобы он дал клятву Отделу и постарайся сделать его хотя бы похожим на мужчину.

Эван удивленно приподнял брови, разглядывая красного и кусающего губы Уизли.

— Любишь же ты задавать невыполнимые задачки. Но тем интереснее. Пойдемте мистер Уизли, будем пытаться сделать Вас похожим на мужчину.

У меня были далеко идущие планы, которые включали в себя поиск сквибов, особенно тех, кого любящие родственнички выперли на улицу. Им была предложена программа подготовки, включающая в себя обучение в лучших маггловских университетах, а затем помощь им в продвижении по социальной лестнице, и достижения определенных ключевых постов. Координатором и связующим звеном между этими людьми и волшебниками и стал в итоге Артур. Долгосрочный проект, который пять лет назад взял свой высший рубеж. Один из моих «выкормышей», как называл их Артур, занял пост премьер-министра, и пока сидел в нем крепко, не собираясь никуда уходить. Все эти телодвижения были сделаны нами не просто так, нам нужно было развиваться, осваивать рынок, предоставляя на него в основном фармакопрепараты и косметику. И для того, что все эти товары проходили кучу сертификаций нам нужны были свои люди практически везде. Лаборатория Фламеля добилась того, что наши средства стали действовать на магглов. А большинству людей плевать, что намешано в таблетке, лишь бы она помогала и не оставляла нежелательные последствия. Так что львиная доля бюджета, который до этих нововведений находился просто в каком-то плачевном состоянии, составляли именно сделки с маггловским миром. А бюджет был нужен, просто очень нужен, потому что следующим пунктом моих реформ — было создание того, о чем волшебники вообще никогда не слышали. Регулярная армия, в состав которой входило несколько отрядов быстрого реагирования и спецназ. На эту задумку мне пришлось, скрипя зубами, выделить половину моей службы безопасности в качестве высшего командного состава, и в первое время в качестве инструкторов. Своих нянек и Эвана я не отдал, выдержав неравный бой, прежде всего с ними самими. Мне тогда досталось, но я одержал свою первую на этом поприще победу. Сколько было тогда воплей, сколько истерик. Маги никогда и никому не служили, даже своей стране, вот поэтому всяким там Темным Лордам и удавалось время от времени резвиться и разворачиваться во всей красе. Это сейчас служить стало невероятно престижно. В военные училища на сегодняшний день просто огромный конкурс, а в первое время… Не хочу даже вспоминать, как ходил долгое время с нервным тиком. Много раз проскальзывала подлая мыслишка бросить все, но к тому времени я уже «закусил удила», а в упрямстве с Фолтами никто поспорить не в состоянии.

Эта грандиозная по своему размаху реформа отняла у меня больше сил и времени, чем школа и проблемы послешкольного образования. Вот здесь я развернулся. Это стало только моим детищем.

Начал я с самого Хогвартса, а также с создания младшей школы. Таким образом мы решали несколько проблем сразу. Во-первых, давали базу для дальнейшего сложнейшего обучения, а во-вторых, магглорожденные волшебники не сваливались как снег на голову юным заносчивым аристократам, а ходили в эти школы вместе с ними, начиная с возраста пяти лет. Очень трудно плохо относится к тому, с кем ходил на один горшок и учился читать. Посещение младшей школы для будущих студентов Хогвартса стало обязательным. Без этой промежуточной ступени, поступление в Хогвартс стало невозможным. Эти было регламентировано законодательством. Вообще, младшие школы я без зазрения совести свалил на Грейнджер, пардон, на миссис Рейнард Мальсибер. Зато сейчас у шляпы не было трудного выбора, и она распределяла студентов согласно их характерам и склонностям, а не основываясь на политических пристрастиях их родителей.

В зал проскользнул невысокий черноволосый юноша и сел рядом со мной за стол преподавателей. Я посмотрел на него и улыбнулся. Очень красивый парень, мой сын Филипп, моя гордость. В очередной раз я задумался о том, что может это неправильно — допускать его к преподаванию, ведь он сам недавно закончил обучение, а его молодость и эффектная внешность может доставить много нежелательных проблем. Я тряхнул головой и отбросил эти мысли. После помолвки с Александрой Мальсибер у Фила просто не будет никаких шансов на глупости. Ни при таком будущем тесте и жене. Я хмыкнул.

Тут же вспомнилось, как родилась Алекс. Рей тогда ворвался ко мне в кабинет в Отдел и принялся нарезать круги, что-то крича, и размахивая руками. Мы с Люциусом недоуменно переглянулись и попросили его говорить помедленнее. На что получили просто потрясающий ответ от новоявленного папаши, в котором говорилось, что мы козлы и толстокожие животные, которые просто не понимают, что у него у Мальсибера только что родилась дочь! Что она такая маленькая и такая красивая, и что у нее две ручки и две ножки, и она так похожа на мать, и что он Мальсибер сразу же смог подержать её. Понимаете, уроды, она только что родилась, а он смог её подержать, а она такая маленькая и красивая… и все пошло по новой.

Вопрос в том, что он её избалует не стоял. Вопрос стоял в том, каким образом сумасшедшего отца хоть ненадолго изолировать от ребенка. Так что воспитание дочери полностью легло на плечи Гермионы.

Однажды я спросил Рея, почему он так трясется над Алекс и явно любит её гораздо больше, чем свою обожаемую жену, хотя, казалось бы, куда уж больше-то? Рейнард ненадолго задумался, потом ответил.

— Понимаешь, Сев, Гермиона, она моё сердце, а Алекс. Она моя плоть и кровь, она моя жизнь, смысл этой самой гребанной жизни.

Однажды я вернулся домой и услышал шум самой настоящей битвы. Я даже позволил себе немного попаниковать, но увидев, что все мои домочадцы спокойно занимаются своими делами, просто поинтересовался у Фрай, какого хрена здесь происходит?

— Рей застукал Фила в спальне у Алекс. Они там, похоже, стихи читали, — она усмехнулась. — Хорошо, что Алекс влюбилась в конце концов в нашего сына. Этот ненормальный Мальсибер просто убьет любого, кто прикоснется к Алекс, а у Фила есть реальный шанс выжить.

Я только покачал головой и попросил Грипкуфа составить вменяемый брачный контракт.

Через пару лет дети поженятся, и дому придется создавать еще несколько дополнительных комнат. Дом в моем поместье умудрялся добавлять комнаты сам, когда в них возникала необходимость, а необходимость в них возникала просто невероятно часто, особенно после той заварухи.

Малфой в качестве компенсации за мои якобы долги настоял на том, чтобы пожить у нас с Фрай, так как в Мэноре очень плохая аура. Стоит ли говорить о том, что аура у малфоевского поместья до сих пор плохая, и что ни Люциус, ни Нарцисса съезжать никуда не собираются. Также как и Мальсиберы. Когда я довольно робко намекнул, что не хотел бы Рей приобрести свое собственное семейное гнёздышко, то был просто погребен под лавиной упреков, суть которых сводилось к следующему: «Ты что нас выгоняешь? Прямо на улицу?». Мне пришлось оправдываться тогда перед всеми, особенно почему-то перед Фрай, которая во время беременности стала очень капризной и чувствительной.

Хорошо еще, что мальчишек удалось, в конце концов, выгнать, а то с рождения Филиппа, когда мама с тезкой моего сына вернулись из Франции (чтобы помогать воспитывать внука), дом стал напоминать цыганский табор. Мальчишки это Драко и Поттер. Драко понятно, увязался за родителями, а вот как Поттер в мой дом попал, достойно целой книги.

Начать с того, что после церемонии награждения Избранный пропал. Мы подняли на ноги всех: это же не просто какой-то там мальчишка исчез, а национальное достояние.

Через трое суток поисков, не приведших ни к чему, я был оповещен чарами, наброшенными на дом в Тупике, что границу моих владений кто-то нарушил.

Матерясь сквозь зубы я аппарировал на место. На моем крыльце лежал в позе эмбриона наш Герой, и дрожал из-за сильнейшей лихорадки.

У меня слов не было. В то время, когда его искали все, начиная от Министра и заканчивая последним аврором, Поттер нарезал круги вокруг дома в Тупике и не решался подойти поближе. Как бы то ни было, а это лохматое чучело нужно было унести отсюда и вылечить, для начала.

Подойдя к Гарри, я довольно легко поднял его на руки, удивившись, насколько мальчишка легкий. Поттер приоткрыл глаза и уставился на меня мутным взглядом, затем прошептал:

— Вы обещали мне, вы мне обещали, профессор, — что я ему обещал, я так и не понял, так как мальчишка потерял сознание.

Мне ничего не оставалось делать, как только притащить Поттера домой.

Когда он выздоровел, то довольно долго шарахался от меня по углам, но уйти из поместья даже не пытался. К тому же у него началась война с моими ленивыми эльфами. По всей видимости, ненормальные родственники Гарри приучили его к мысли, что свое содержание он должен отрабатывать. И он с чисто грифиндорским энтузиазмом занялся такой понятной для него вещью, как уборка. Мои эльфы решили, что я недоволен ими и поэтому притащил этого странного мальчишку им на замену, и начали буквально вырывать у него из рук тряпки и веники, завывая и впадая в истерику.

Мы в первое время даже растерялись, а потом до меня дошло, что наш герой просто хочет быть полезным. Оттащив Гарри в свой кабинет, предварительно вырвав у него из рук веник и швырнув его совершенно счастливому эльфу, я попытался донести до съежившегося Поттера, что еще один домовой эльф мне без надобности, а вот людей, которые знают больше, чем многие, мне категорически не хватает. Поэтому, если Поттер хочет здесь еще ненадолго остаться, то должен приготовиться с завтрашнего дня начинать учиться.

Мальчишка долго сидел в кресле, обхватив себя руками, затем уверенно кивнул.

Работать он начал с Эваном, Реем и Драко, потому что Эвану пришла в голову гениальная идея, поставить мальчишек в пару. Они так до сих пор и работают в связке. А работают они над поиском древних артефактов. Дерутся через день, куда же без этого, но потом мирятся в ближайшем баре.

Через месяц у нас наступил прогресс, Поттер начал на меня смотреть и перестал бормотать что-то себе под нос. А через год мы могли и поругаться, но только, если Поттер мог внятно аргументировать свои претензии.

Выгнать их из моего дома удалось только после женитьбы, причем, Драко решился на этот шаг первым. Зато Поттер, похоже, решил побить рекорд Артура по количеству детей, хотя его выбор имени для среднего сына заставил ржать надо мной весь Отдел.

Рональд, повзрослев, и отбросив природную лень, сделал неплохую карьеру, став через семь лет начальником аналитического отдела. Самое странное заключалось в том, что он так и не женился, и совсем не потому, что до сих пор сох по Гермионе, нет. Просто ему нравилось быть холостяком.

Из раздумий меня вывел толчок в бок от Минервы. Оказывается, я настолько ударился в воспоминания, что пропустил церемонию распределения. Оглядев свое хозяйство, я поднялся с кресла и тихо произнес:

— Добро пожаловать в Хогвартс.

Примечания

1

Из дневника неизвестного старого растамана.

(обратно)

2

Михаил Горшенев. TODD. "На краю". Помним. Любим. Скорбим.

(обратно)

3

Стихи А. Галича.

(обратно)

4

Михаил Горшенев. TODD. "Добрые люди".

(обратно)

Оглавление

  • Часть 1. Начало
  •   Пролог
  •   Глава 1. Начало
  •   Глава 2. Хоть в чем-то повезло
  •   Глава 3. Плюсы и минусы
  •   Глава 4. Угрозы и обещания
  •   Глава 5. 10 баллов за иголку
  •   Глава 6. Да гори все синем пламенем!
  •   Глава 7. Суперочищающее зелье или история одного котла
  •   Глава 8. В темно-синем лесу, где трепещут осины
  •   Глава 9. День за днем
  •   Глава 10. И снова в школу
  •   Глава 11. Тайная комната
  •   Глава 12. Слизерин, Малфой и прочие неприятности
  •   Глава 13. Princeps serpentium
  •   Глава 14. И опять в школу
  •   Глава 15. Малфой в Тупике
  •   Глава 16. Яды, чердак, пестики и тычинки
  •   Глава 17. Нескромное предложение
  •   Глава 18. За что не любят темных
  •   Глава 19. Визжащая Хижина
  •   Глава 20. Первые потери
  •   Глава 21. Наследство
  •   Глава 22. Пятый курс
  •   Глава 23. Шопинг
  •   Глава 24. Ученье-свет
  •   Глава 25. Главное, чтобы костюмчик сидел
  •   Глава 26. Танец с саблями
  •   Глава 27. Начало пути
  •   Глава 28. Встречи
  •   Глава 29. Планы на будущее
  •   Глава 30. Фамильяр
  •   Глава 31. Пожиратели Смерти
  •   Глава 32. Расскажи мне… обо мне
  •   Глава 33. Контрольная А.Милтона
  •   Глава 34. Формула счастья
  •   Глава 35. Вспомнить хоть что-то
  •   Глава 36. Лучше бы не вспоминал
  •   Глава 37. Первый рейд
  •   Глава 38. Влияние канабиоидов на организм магов
  •   Глава 39. Пророчество
  •   Глава 40. Прикладное акушерство
  •   Глава 41. Хэллоуин
  •   Глава 42. Осколки
  • Часть 2. Первые потрясения
  •   Пролог
  •   Глава 1. Распределение
  •   Глава 2. Страх профессора зельеварения
  •   Глава 3. Педсовет
  •   Глава 4. Квиддич
  •   Глава 5. Полоса препятствий
  •   Глава 6. Зеркало Еиналеж
  •   Глава 7. Прощальный пир
  •   Глава 8. Гилдерой Локхарт
  •   Глава 9. Новый начальник Отдела Тайн
  •   Глава 10. Рубеус Хагрид
  •   Глава 11. Отдел Тайн
  •   Глава 12. Больничное крыло
  •   Глава 13. Тренировки, увольнение, собака
  •   Глава 14. Маггловские технологии и вымершие представители рас
  •   Глава 15. Долги Людо Бэгмана
  •   Глава 16. Меч Гриффиндора
  •   Глава 17. Под столом
  •   Глава 18. Бедный Добби
  •   Глава 19. Узник Азкабана
  •   Глава 20. Разработки Отдела Тайн
  •   Глава 21. Профессор зельеварения
  •   Глава 22. Дети своих отцов
  •   Глава 23. Тайник крысы
  •   Глава 24. Леший обиделся
  •   Глава 25. Финал чемпионата мира
  •   Глава 26. Золотые Пески
  •   Глава 27. Дурмштранг
  •   Глава 28. Кубок Огня
  •   Глава 29. Преодолевая трудности
  •   Глава 30. Грань
  •   Глава 31. Русалки
  •   Глава 32. Рождественская сказка
  •   Глава 33. Разговоры
  •   Глава 34. Барти Крауч-старший
  •   Глава 35. Жестокие игры
  • Часть 3. Обратная сторона победы
  •   Пролог
  •   Глава 1. Визенгамот
  •   Глава 2. Цели и средства
  •   Глава 3. Первая ночь
  •   Глава 4. Обливиэйт
  •   Глава 5. Уроки вождения
  •   Глава 6. Дипломатия
  •   Глава 7. Прогрессивные методы лечения
  •   Глава 8. Список невест
  •   Глава 9. Побег
  •   Глава 10. Ливерпуль
  •   Глава 11. Что слышал Альбус Дамблдор
  •   Глава 12. То, чего не видел Альбус Дамблдор
  •   Глава 13. Повседневность
  •   Глава 14. Объяснения
  •   Глава 15. Чёрная Метка
  •   Глава 16. Бойкот
  •   Глава 17. Различия между палочками
  •   Глава 18. Министерство
  •   Глава 19. Разбор полетов
  •   Глава 20. Париж
  •   Глава 21. Остаточный принцип
  •   Глава 22. Воскрешающий камень
  •   Глава 23. Непреложный обет
  •   Глава 24. Лето
  •   Глава 25. Игры разума
  •   Глава 26. Алхимия
  •   Глава 27. Расплата, пойми — потом
  •   Глава 28. Генеральная репетиция
  •   Глава 29. Предчувствия
  •   Глава 30. Медальон
  •   Глава 31. Убийство
  •   Глава 32. Свадьба
  •   Глава 33. Свиток
  •   Глава 34. Полевые будни
  •   Глава 35. Оборотни
  •   Глава 36. Медальон
  •   Глава 37. Накануне
  •   Глава 38. Финальная битва
  • Эпилог
  • *** Примечания ***