Опасные странствия Хомы и Суслика [Альберт Анатольевич Иванов] (fb2) читать онлайн
- Опасные странствия Хомы и Суслика (а.с. Хома и Суслик) 1.64 Мб, 45с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Альберт Анатольевич Иванов
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Альберт Анатольевич Иванов
Опасные странствия Хомы и Суслика
Как Хома день рождения Суслика отметил
Не знал Суслик, когда он точно родился. В какой день и месяц. Год он знал, конечно. Примерно. Хома любил повторять, что Суслик моложе его. На целых полгода. Казалось бы, можно и высчитать. Но невозможно. Тут надо умножать, вычитать, делить и отнимать. И даже прибавлять. Запутаешься! Да и Суслик не очень-то верил, что Хома настолько старше. Ему, видать, просто удобней так выхваляться. А поди проверь. И всё-таки день рождения Суслика необходимо было узнать. Чтобы отпраздновать. Чем больше праздников, тем веселее! А поскольку бедняга Суслик не помнил, этот день пришлось выбирать Хоме. Разумеется, с помощью капризного Суслика. Без него, к сожалению, не обойтись. А неплохо бы. Ещё и Ежа на совет позвали. Он-то и впрямь старше всех. Подскажет. Зиму они сразу отвергли. Зимой они спят. Спячка. И у Суслика, и у Хомы, и у Ежа. Как отпразднуешь? Во сне? Причём креп-ком-крепком! - Так, - рассуждал Хома, - в конце марта мы вроде бы просыпаемся… - Именно вроде бы, - заметил Суслик. - Я до апреля сплю. До конца апреля, - скромно потупился он. - Верно, - согласился Хома. - Ни март, ни апрель не годятся. Только проснулся и - бац! Все запасы кончились, на полках пусто. Может быть, в мае отпразднуем? Выбирай день! - В мае? Всю жизнь маяться буду. Слышал о такой примете? - Верно, - опять сказал Хома. - А чем июнь тебе плох? Запасёмся как следует вкусненьким и… Ну, скажем, двадцать второго июня - идёт? Старина Ёс вздрогнул. - Нельзя, двадцать второго июня война началась. Слышал я от древнего Ворона. - Война тоже плохая примета, - озабоченно кивнул Суслик. - А если июль? - задумчиво произнёс Хома. - Нет. Июль - середина лета. И без тебя забот много! - Самая трудовая пора, - солидно подтвердил Ёж. - А чего вы?.. Мне июнь очень нравится, - застенчиво признался Суслик. - Пусть в начале июня - значит, в начале лета. Хорошо! - Ладно, - устал выбирать Хома. - Давай пятого июня - и всё! - Почему - пятого? - фыркнул старина Ёж. - И почему не шестого июня? - возразил Суслик. - Шестого июня Пушкин родился. Любой школьник знает, - отмёл возражения Хома. - Вспомни праздник в деревне. Все собираются у школы и весело стихи читают! - Мне годится, - внезапно заявил лучший друг Суслик. - Тебе жалко, что все веселятся шестого июня? - Путать будем, - ответил Хома. - Пятого так пятого. Скажи я - четвёртого июня, - всё равно бы спорили. Решено, и хватит. Суслик и Ёж, подумав, согласились. Тоже начало лета. Да и вообще замечательно, что Суслик раньше Пушкина родился! - А салют будет? - внезапно поинтересовался Суслик. - Какой? - Праздничный… - Посмотрим, - уклонился от прямого ответа Хома. - А подарки? - затаил дыхание лучший друг. - Подарки будут на мой день рождения? - Какие подарки? - отмахнулся Хома. - Мы тебе пока лишь день выбрали. - Так ведь сегодня - третье июня, - важно сказал Суслик. Хома схватился за голову. - Угораздило нас!.. Лучше бы тебе зимой родиться, - пробормотал он. - Я-то думал, ещё далеко. - Близко, - озаботился старина Ёж. - Давно пора готовиться. - Ох! - вздохнул Хома. Не любил он хлопот. Особенно праздничных. Однако пришлось постараться. И постарался. Весь вечер накануне события он зачем-то рогатку делал. Это Суслика пугало. А на все расспросы Хома лишь улыбался. Это Суслика успокаивало. И наступил долгожданный день. День заново рождённого Суслика. Конечно, подарков ему понанесли. Вкусных. Да столько, что они самого Суслика чуть из норы не выперли! Расщедрились Заяц и Ёж. Зато Хома без всяких гостинцев пожаловал. С рогаткой. Вошёл бочком - чужие подарки мешали. Один лишь Зайцев капустный кочан чуть ли не пол норы занял. - Уже стемнело, - странно сообщил Хома. - Только тебя и ждём, - обиженно подтвердили хозяин и гости. - Все на луг! - неожиданно скомандовал Хома. - Сейчас тако-о-е будет! Чем хорош Хома, что ничего зазря не обещает. Он всегда обещает даже меньше того, что будет. Все повалили наружу. - Ты про салют говорил? - шепнул Хома на ухо другу. - Говорил… - шмыгнул носом Суслик. - Тогда вон туда отойди, - приказал Хома. - Оттуда виднее. Отошёл несмело Суслик. И ведь что за совпадение! Там, рядом, в густом бурьяне Лиса пряталась. В засаде сидела. Прослышала она про день рождения Суслика. И подумала: «Уж кого-нибудь из гостей и сцапаю на радостях!» Но не думала и не гадала Лиса, что сам Суслик прямо к ней пойдёт. Заново рождённый! Приготовилась она к прыжку. И… И вдруг - заложил Хома в рогатку горсть искристых угольков. И пальнул вверх! Так и села Лиса на хвост, глядя на россыпь огней. - Ура-а! - закричали все. Громче всех кричал изумлённый Суслик. И тут несколько огоньков, описав дугу, упали на лисью шубу. Как завизжит Лиса: - Горю! Горю! Горю-ю! Все остолбенели. Даже салютчик Хома. - Полыхаю-ю! Кинулась чертомётом Лиса прочь, с ужасом отряхиваясь на ходу. - Горю-ю-ю-ю-ю… - долго и очумело затихало вдали. Да только это не угольки были, а жучки-светлячки. Крупные. Надолго запомнился всем день рождения. И Суслику. И друзьям. И Лисе! Такое торжество не часто бывает. Значит, правильно пятое июня выбрали. И Пушкин не в обиде.Как Хома улыбки дарил
Всем известно, что с улыбкою легче жить. Точнее, прожить. Тот, кто улыбается, всем приятен. Значит, плохого не замышляет. А то и, глядишь, вдруг что-то подарит. Симпатия возникает. Доверие. И без подарка. Хотя с подарком лучше. Решил однажды Хома всё время улыбаться. И тебе веселее, и другим. Улыбка вообще красит всех. Любого страшилу. - А тебя - тем более, - сияя сказал он Суслику. - Запомни, улыбчивых всегда хорошо принимают. Любую чушь говори - согласятся. И по плечу похлопают. Как своего. - Верно, - сразу согласился Суслик. - Я в деревне, сам знаешь, иногда телевизор смотрю. Через окна. С заборов. Там начальника одного - поглавнее Медведя нашего! - часто показывают. Он про всякие ужасы, беды, несчастья болтает, а у самого улыбка шире плеч. Ему за это всё прощают. Можно и я с улыбкой ходить буду? - уставился он на Хому. - Нет уж. Рад на готовенькое? - рассмеялся Хома. - Я первый придумал! И стал он всем улыбаться. Всегда и везде. В любом месте. К месту и не к месту. Забежит к Зайцу и весело говорит: - Слышал? Белка не рассчитала прыжок и свалилась на пришлого Кабана. Заяц тоже вроде бы улыбнётся. А Хома радужно продолжает: - Он её чуть не затоптал. Еле спаслась! - И сияет, будто его одарили. Пучком земляники. Большим. И затем бодро, с новой улыбкой: - Чего притих? Ты чего-то плохо выглядишь! Заболел, что ли? - Ничего подобного, - пугается Заяц-тол-стун. - А не то бы я похудел! - Тогда - пока! - И Хома на прощание опять весело: - Не забудь показаться доктору Дятлу. Главное - здоровье! И к Ежу теперь заходил Хома со своим непременным смехом. - Там Медведь, косолапый, чуть под поезд не попал. В рельсах нога застряла. Вот потеха! А Ёж за сердце схватился. Медведя жалко. Косолапого. Веселится Хома. Подслеповатого Енота у ручья встретил: - На Волка не наткнись, дядя. Гляди в оба! Перепугал до смерти. Весельчак такой! Надоел его новый, улыбчивый нрав друзьям. Уж и не знали, как его огорчить. Лишь бы он с навязчивой улыбочкой расстался. Горчицу едкую, лук толчёный в еду ему подмешивали. Ест. Слёзы катятся, а он посмеивается. - Сам плачешь, а тебе смешно, - хмуро заметил Суслик. - Это смех сквозь слёзы, - улыбается Хома. - Сквозь дурь, а не сквозь слёзы, - не выдержал старина Ёж. - Рад-радёхонек! - Счастье или горе - всегда радуйся! - не унывал Хома. - Смотри, доиграешься! - предупредил его старина Ёж. Но судьба пока берегла Хому. Погналась как-то за ним Лиса. И загнала в угол. В безвыходный тупик из валунов у ручья. Куда деваться? Ни туда ни сюда! Она улыбается. И он улыбается. Лиса-то зловеще ухмылялась. Искренне. Хомяк ей попался. Сдобный! А Хома улыбался радостно. Притворно. Может, задобрит - и пронесёт! Но Лиса не поняла и опешила. Чего это он?.. Странно. Кому он так рад? Не ей же? И невольно обернулась. Тут-то Хома и дал дёру. Прямо под ней проскочил, меж четырёх её лап. С усмешкой. Только его и видели! Так он ещё сильней укрепился в своём неотразимом обаянии. - Видишь, как мне повезло? - похвастался он Суслику. - Мои чары и на Лису действуют. «Всё, - подумали друзья, - улыбочка к нему навсегда приклеится». Но вскоре она у него враз пропала. Ловчилу Крота помните? Ну того, который у Зайца морковку упёр? Самую крупную. И вот, этот плут кладовку обчистил у Хомы. Проныра! Вернулся Хома с прогулки домой. Улыбка мигом исчезла, потому что исчезли все запасы. И горох, и орехи, и корешки. И малиновый компот в банке!.. Уж на что у Хомы щёки пухлые, и те опали. Ничего в кладовке нет. Только дыра в земле осталась. Лишняя. Поулыбайся теперь. Хоть плачь! Старина Ёж ему посочувствовал: - Смех без причины - признак дурачины. Так и улыбка без компота - признак обормота. А затем смутился. - Извини, - пробурчал. - Бывает. - Чего там! Радуйся, - задорно посоветовал Суслик Хоме. - Улыбка красит! - напомнил он. - Красит! - взвился Хома. - Но не мою нору! Сам радуйся на моё горе… - Так-то, - попенял Ёж. - Улыбаются в радости. И печалятся в беде. А всё остальное - притворство. - А как я недавно от Лисы удрал? - живо возразил Хома. - Куда бы я делся, если бы скис? - С врагами притворяйся сколько влезет, чтобы не разгадали, - ответил Ёж. - Ас друзьями не хитри. А не то улыбка навечно кривой станет. - Я, наверное, никогда больше не улыбнусь, - поник Хома. Однако улыбка у Хомы быстро вернулась. Когда они Крота разыскали и запасы вернули. Правда, не все. Крот мал, а ест отменно. Так что радость была недолгой. При подсчёте утрат - поубавилась. Но после этого случая перестал он хитрить. С друзьями. И снова улыбался - без всяких затей. Просто. От души. Как солнышко. И тебе хорошо, и всем тепло.Как Хома Медведя успокоил
Медведь себя самым главным считал. В их краю. И по праву считал. Самый большой и сильный. Конечно, и самый умный. Во всяком случае, не глупее других. Больно умных. Но всё-таки мнительный был, как всякий русский медведь. Мнил о себе много. Высоко брал, потому что высокий. Но втайне подозревал, что его все принижают. Все, мол, о нём плохо думают, зла желают и даже насмехаются над его походкой. Косолапой. Решил он с Хомой посоветоваться, чтобы это проверить. Прояснить. Почему Медведь Хому выбрал? Мал Хома, да удал. До сих пор живой. Хотя врагов у него - выше крыши. - Что ты обо мне думаешь? - хмуро спросил он однажды Хому. Для начала. - Ты самый могучий среди нас, - мигом ответил Хома, он быстро отвечал на лёгкие вопросы. - И поэтому я желаю тебе могучего здоровья! И долгих лет жизни! Сытой и довольной! - Ага, - просиял Медведь. - И мёду побольше! А затем опять нахмурился. - Ну ладно. Ты обо мне хорошо думаешь, а вот другие - как? - Точно так же, - не моргнул глазом Хома. - Врёшь, - не поверил Медведь. Грубоват он, понятно. Но не глуп. Мнителен. - А ты проверь, - посоветовал Хома. - Пойди и спроси любого. - Любого встречного? - И поперечного. Кого угодно. Кто от тебя сразу не убежит, конечно. - Но не все же такие честные, как ты, - помялся Медведь. - Глядишь, и обманут. - Могут, - согласился Хома. - А ты похитрее сделай. Допытайся правды. Спроси, думают ли они о тебе так же, как я. - А откуда они знают, что ты думаешь? - озадачился Медведь. - Да ты им сам подскажи. Повтори мои слова. А потом и узнаешь их мнение. С ходу проверишь. - Классно! - восхитился Медведь. - Небольшая у тебя голова, а всё-таки головастая. И к Лисе направился. И сделал всё то, чему научили. Точно такой же ответ получил. От Лисы. Слово в слово! Лиса, правда, ещё и умильно прибавила: - И приятных летних сновидений в зимнюю спячку желаю! Потом Медведь к Волку притопал. Волк тоже не растерялся. Выслушал очень внимательно. И чётко повторил всё, что Хома о Медведе думает. Тютелька в тютельку. А пришлый Кабан, тугодум, три раза просил пересказать мнение Хомы. Боялся, собьётся. Но ничего - ответил будто по писаному. Ну а Суслик, Ёж и особенно Заяц тут же отбарабанили всё нужное. Без запинки. Доктор Дятел, подумав, и своё ввернул о Медведе. Умное. - В меру упитан и добр без меры! Другие тоже постарались. Без ошибок ответили. А один испуганный Муравей, вдобавок к чужим словам, чистосердечно заметил: - Дорогу нам не уступаешь, но зато на нас не наступаешь. Разве что изредка. Только Коршун, птица высокого полёта, не стал бубнить подсказанное. - Ты лучше всех, - коротко ответил он. - Мне сверху видно всё, ты так и знай! Наверное, слышал где-то известную песню о лётчиках. Вернулся Медведь к Хоме. Доволен. - Все, как ты, говорят. А если и прибавляют, то будто мёдом по сердцу! - По языку, - с улыбкой поправил Хома. - По языку - вкуснее. - Угу, - облизнулся Медведь. - До чего же у нас хорошие все! - Вот видишь, все кругом лучше, чем мы думаем. Но снова мнительность взяла в Медведе верх. - А ты сам-то не в шутку всё это сказал? - мрачно спросил он Хому. - Я? - возмутился Хома. - Но ведь и они говорят! - Они, может, за тобой повторяют, - прищурился Медведь. - Да сам рассуди: неужели я, махонький и слабый, для них указ? Кто я для них? - И то верно, - вновь повеселел Медведь. - Кто ты для них? Козявка. И наконец успокоился. Опять стал благодушным. И спокойным. Ласково теперь на всех смотрит. Доверчиво. Знает, что о нём думают.Как Хома врагов поражал
Хома лук себе сделал. Как у индейцев. Наверно, у сельских ребят подсмотрел. Замечательный лук получился! Дуга из гибкой лозины. А тетива из рыболовной лески. У ручья обрывок нашёл. И приладил. А вместо стрел он ежиные иглы взял. Выдернуть их у себя, на выбор, старина Ёж не дал. И без того выпадают. Подбирай. Набрал Хома иголок, не поленился. Самых длинных! Сзади у них концы расщепил и пёрышки вставил. Для точного полёта. Стрелял он метко и больно. Попробуй подступись! Особенно легко он большие мишени поражал. Лису, Волка. А в Коршуна влёт промазывал. И в его приятеля Кобчика - тоже. Зато вздрагивали они жутко, когда мимо них стрелы свистели. Они бы и не так вздрогнули, если бы в них угодило! А сами-то никогда не прочь на мелких зверьков нацелиться. Сами на здоровенные стрелы похожи. Сложит крылья Коршун, острый клюв наставит - и вниз летит. А сзади хвост пёрышком торчит. Чем не стрела! Завёл себе Хома лук, и сразу шум поднялся. Среди хищников. И на земле, и в небе. Какое право имеет несчастный хомяк отстреливаться? А он оттого и несчастный, что проходу не дают. Ни днём ни ночью. Врагам, значит, нападать можно, а ему и защищаться нельзя? Ещё чего! Не дождётесь! Суслик, конечно, испугался, впервые увидев Хому с луком. Как когда-то с перочинным ножиком. Давнее дело. - Не растравляй врагов своим луком, - сказал он. - Они тебе припомнят! - Они мне всегда припоминают, и без него! - рассердился лучник Хома. А старина Ёж, известно, одобрил Хому. Стрелы-то чьи! - Так держать! Свой лук, - уточнил он. - Пусть со страхом тебя обходят и облетают. - Наконец-то и на них управа нашлась! - горячо подхватил Заяц-толстун. - Надоело убегать. Травки пощипать некогда. И стал всё время около Хомы держаться. Стрелы за ним носил - в колчане самодельном. И больше не робел, не трусил. Наоборот, увидит Лису, кричит: - Вон она! Пальни в неё, рыжую! Приходилось его удерживать. Мы, мол, только защищаемся. Да и Лиса, жаль, не близко. Зря стрелу потеряем. Сразу теперь Лиса удирала, если ветер встречный. Со стороны Хомы. Так жахнет из лука, что подпрыгнешь! Лишь попутный ветер выбирала. Стрела против ветра не полетит. Постепенно и Суслик осмелел. И к удальцам пристроился. Друг в обиду не даст! Спокойная жизнь наступила. Всюду свободно гуляли. Кормились, купались. Чуть что, Хома уже наготове!.. Затем и новенькое придумали. Выстрелит Хома в любого врага из лука. А Суслик засвистит громко. И тогда кажется, что стрела летит ещё страшнее. С двойным свистом: своим и Суслика! С Хомой шутки плохи. Насквозь, конечно, не пробьёт, но… Лиса надумала даже с крышкой от кастрюли выходить, словно со щитом. А Волк - с крышкой от мусорного бака. В деревне стянул. Коршун же летал с крышечкой от заварного чайника. Но недолго это продолжалось. Враги тоже не лыком шиты. Лиса и Волк начали камнями в Хому кидать. Дальним забросом! А Коршун, с недосягаемой высоты, камни бросал. Вернее, ронял прицельно. Бомбил! Прямо война настоящая… Дошло всё, наконец, до Медведя. Аж на дыбы встал! Дерево сухое пополам сломал, чтобы успокоиться. И на переговоры созвал противников. Умный он, Медведь. И сам большой, и пожил много. Да и затворником побывал - в передвижном зверинце. Пока не сбежал. - Вот что я скажу, - прогудел он, - лучше вам не стало, сами видите. Сначала стрелы, потом камни. А дальше?.. Навсегда запомни: не берись за оружие, другой возьмётся. Ясно? - Я же оборонялся! - вскричал Хома. - И мы! - заявили враги. - Хватит! А не то и я дубину возьму, - пригрозил Медведь, - на вашу оборону! И вновь вернулась прежняя жизнь. Без стрел и камней. И без возможной дубины. Понятно, прав Медведь. Но всё-таки… Как от врагов, злодеев, защищаться?!Как Хома Ежу молодость вернул
Конечно, Ёж расстраивался, что он старый. Хотя и сам нередко подшучивал над этим. Пусть на словах, но старался держаться молодцом. А глаза - тусклые. Молодец - значит, молод. А он, увы, стар. Скучно ему и грустно… Хома его постоянно подбадривал. И убеждал, что он, Ёж, всё такой же. Как в молодости. - Я тебя тогда, понятно, не видел. Но, по-моему, ты ни капли не изменился, - горячо говорил Хома. - Спасибо, - уныло отвечал старина Ёж. - Ты добрый. - А вот скажи, что ты в юности делал? - спросил как-то Хома. С хитрецой. - Гулял… - И сейчас гуляешь. А ещё? - Грибы собирал… - И сейчас собираешь. И всё? - Как - всё? - обиделся Ёж. - С друзьями веселился. - То же самое. Ничего нового - старого! - Правда? - невольно просиял Ёж. - А то! - весело развёл лапами Хома. Увидел затем Ёж своё отражение в ручье. Пришёл к Хоме. - Иголки у меня раньше были темнее. А теперь поседели. - Действительно, - присмотрелся Хома. - В молодости были темнее. - Да ты тогда… - сердито начал Ёж. - И не видел тебя, и не мог видеть, - подхватил Хома. - Зато молодых ежей вижу. Иглы у них потемней - верно. А знаешь - почему? - Почему? - Молодые ежи - играют. - Как - играют? - не понял старина Ёж. - Играют, - повторил Хома. - И очень часто. - И мне играть прикажешь? - усмехнулся Ёж. - Прикажешь… - протянул Хома. - Тебе самому играть не хочется. Вот в чём дело! Потому ты себя и старым считаешь. - Что же делать? - рассердился старина Ёж. - Играть! - в восторге подпрыгнул Хома. - Больше и больше. Как можно больше! Подумал Ёж. Поразмыслил. А что он теряет? Всё лучше, чем на свои старческие недуги жаловаться. Да и доктор Дятел всегда говорит: «Движение - жизнь!» И стал он играть. Каждый день. С друзьями. С Хомой, Зайцем и Сусликом. В догонялки. В чехарду. В прятки. И вообще, бегали друзья, прыгали, плавали. И даже ныряли. Ёж старался не отставать. Трудно ему поначалу было. Затем всерьёз увлёкся. Не остановишь!.. - Второе дыхание открылось, - с удивлением наблюдал за ним доктор Дятел. И на вопрос: - Что это за второе дыхание? И бывает ли третье? - убедительно ответил: - Никто не знает. Странное поведение Ежа повсюду обсуждали и осуждали. На всех перекрёстках. В роще, на лугу, в поле. И на железнодорожном переезде. Звери, зверьки и даже птицы. Одни говорили: - Несолидно! Другие головами покачивали: - Дитё малое. А малое дитё, старина Ёж, прямо на глазах окреп и помолодел. И звонко смеялся. Мало того, иголки у него заметно потемнели. Возможно, оттого, что он часто на сырой земле кувыркался. А главное, ему всё это нравилось. Выходит, и впрямь годы сбросил. Но потом… Всегда бывает такое коварное «потом». Переусердствовал. Ослабел, занемог, слёг. Пролежал дома неделю. Никого к себе не пускал, кроме Дятла. И вышел из своей пещеры, опираясь на палочку. Нет, старость не обманешь. И всё-таки! Глаза у него опять озорно блестели. И новый огонёк в глазах так и остался. Несмотря на палочку. Он полюбил смотреть, как другие играют. Радовался, вскрикивал. Хлопал всех по плечу. И чувствовал себя прекрасно. По духу. Он теперь снисходительно мог сказать: - Понимаете, я прожил две молодости и знаю… И действительно так. Всем известно. Заслужил по праву. - Каждый возраст по-своему прекрасен! - важно изрёк доктор Дятел. Одно непонятно. Ну с палочкой Ёж ходил. Но куда она только девалась, когда его приглашали в набег на сады-огороды - за вишней, репой, морковкой? Особенно когда удирать приходилось! Груши он тоже уважал.Как Хома у Козла молока просил
Заболел однажды Суслик. Лежит, глазами моргает. Жалобно. И даже не спорит. Хома необычную клятву произнёс: - Пусть у меня уши будут, как у Зайца! Пусть я зарасту иглами, как Ёж! Пусть я покроюсь перьями, как ты, Суслик! Но я тебя поставлю на ноги! - Откуда у меня перья? - слабо спросил Суслик. - От подушки. Глянь на себя! И Хома побежал за доктором Дятлом. Осмотрел доктор Суслика. Легонько постукал. И сказал: - Болен. Витамина «КМ» не хватает. - Дам я ему витаминов!.. - воскликнул Хома. - Погоди, - остановил Дятел. - Есть средство для быстрого излечения - простое и всё-та-ки сложное. - Простое? Сложное? - Простое в том, что достать можно. А сложное - оттого что не достанешь. - Говори, - потребовал Хома. - Не упрощай и не усложняй. - Молоко ему нужно, - вздохнул доктор Дятел. - Козье молоко. «КМ» - понял? И впрямь просто и сложно. Выйди и посмотри. Вон она, Коза. На том берегу ручья. Вместе с молоком. А попробуй возьми! - А ты попроси, - угадал его мысли Дятел. - Я бы не взялся. Выбрался он из норы. И улетел. Все доктора немного бесчувственные. Больных много. Решился Хома, клятву же дал. Взял два кувшина. Один побольше, другой помельче. И пошёл. С кувшинами ручей не одолеешь. Эх! Прыгнул Хома на ребячий трамплин. Подбросила его доска. На ту сторону полетел. Летел и думал: «Как бы кувшины не разбить!» Не разбил. чудом. А затем подумал: «Ну даст Коза молока, а как я назад вернусь? Нужно было на плоту плыть!» Однако смекалки у него хватало. Нарвал он на том берегу куги. Сделал плотик. Травяными жгутами его перевязал. Для кувшинов с будущим молоком вполне сойдёт. Сам он обратно вплавь отправится, а плотик толкать будет. Бережно. И надо же! Пока Хома плотик делал, рядом с Козой и рогатый Козёл появился. Видать, из-за стога вышел. Пасётся рядом и на Хому поглядывает. Косо. Давняя неприязнь. Ничего, наверно, с молоком не выйдет. Но отступать было поздно. Приблизился Хома. - Слышь, Коза, - как можно печальней попросил он, - дай молочка для больного Суслика. А сам наготове оба кувшина держит. Маленький - если она пожадничает и мало даст. А большой - на случай сказочной щедрости. Не успела Коза и слова сказать, Козёл вмешался. Он что-то ей на ухо прошептал. - Не могу, - ответила Хоме Коза. - Он запрещает. - Ага-а, - подтвердил Козёл. - Да ты глянь на себя, - умоляюще обратился к нему Хома, - ты же добрый-предобрый, хотя и Козёл! Но тот почему-то обиделся: - Ещё и обзываешься! - Это я-то обзываюсь? - вспыхнул Хома. - Козла козлом назвал - и обзываюсь?! - Я не за это обиделся, а за то, что ты меня дурнем считаешь. - Дурнем? - покривил душой Хома. - Только дураки добрые-предобрые. Нашёл себе добряка-дурака! - А если я тебя жадным-прежадным назову? - схитрил Хома. - Тогда и подавно не разрешу молока дать. - А какой же ты? - растерялся Хома. - Догадайся. Сам догадайся, как меня хозяин называет, - выпучил глаза Козёл. - Чудо ты моё, - сладко пропел Хома. - Глазастик! - Не-е-е. - Ненаглядный ты мой. Очаровашка! - Не-е-е. - Красавчик бородатый. Бородач! - Не-е-е. - А как? - вконец растерялся Хома. Он даже про молоко забыл. Могу сказать, - небрежно ответил Козёл. - Но тогда ты молока ни за что не получишь. - Да-да, - закивала Коза. - Подсказка не считается. - Ну? - упёр Хома оба кувшина в бока. Пропади, мол, всё пропадом! - Рогач! - гордо заявил Козёл, наклонил голову и выставил рога вперёд. - Вот как хозяин меня уважительно называет. Не получишь ты ничего! - Ну тогда ты получай! И Хома с треском насадил ему оба кувшина на рога. Так что донышки вылетели! Взревел Козёл. Заметался, запрыгал. А кувшины с рогов сбросить не может. Бегом вернулся Хома к плотику. И переплыл на свою сторону. Вполне выдержал плотик. Без кувшинов с молоком. Оглянулся Хома. А Козёл всё прыгает - с кувшинами на рогах. Словно конь необъезженный. А Коза над ним смеётся, потешается: - Ой, не могу! Ой, прекрати! Ой, молоко пропадёт! Вернулся Хома в нору к Суслику. - Нет молока. И не будет! - раздражённо заявил он. - А что… случилось? - простонал лучший ДРУГ. Рассказал ему в сердцах Хома. Да ещё от себя прибавил. Как услышал об этом Суслик, так и захохотал. Басом! Хома даже испугался. Всё, припадок. Наверно, последний! А Суслик от хохота заходится. Хохотал до упаду. С лежанки упал и легко встал. Ему заметно полегчало. - Повтори! - просит. Повторил Хома. Суслик снова от смеха рухнул. Теперь удачно. На постель. И опять кричит: - Повтори! Семь раз повторял Хома про Козла рогатого и про кувшины. А лучший друг всё с лежанки от хохота падал. Вероятно, уже нарочно. Разыгрался. На седьмой повтор он окончательно выздоровел. Без всякого козьего молока. Видать, от смеха поправился. Доктор Дятел потом каялся: - Виноват, подзабыл. Смех - наилучшее лекарство. Молодец, Хома! - Да нет, вам спасибо! Не послали бы меня за молоком, Суслик бы не скоро поднялся. - Ну что ж, - улыбнулся благодарно Дятел, - есть и моя заслуга. И с хохотом улетел разносить по роще последнюю лечебную новость. А что? Значит, смех, а особенно хохот, и вправду лекарство мощное. Болен был Суслик, а быстро на ноги встал. Обещал же Хома?..Как Хома и все про всё вспоминали
Не только старики вспоминать любят. В любом возрасте есть что вспомнить. Весёлое и страшное. Хорошее и плохое. Странное и привычное. Всякое. Зашли вечером к Зайцу друзья. Хома, Суслик и Ёж. Слово за слово, и давай всё перебирать: что было и чего не было. Так и сыпалось: - Помнишь?.. - А ты помнишь?.. - Ты забыл!.. - Сам забыл!.. Память у всех, конечно, разная. У кого-то - отличная, долгая. А у кого-то - слабая, короткая. Но примечательно, что каждый о себе меньше помнит, чем о другом. Особенно если что-то смешное случилось. Хома хорошо помнил, как Суслик с дерева свалился. До чего же смешно! А Суслик, странно, не помнит. Видать, ему уже не больно. Зато Суслик не забыл, как Хома когда-то споткнулся и в лужу упал. Обхохочешься! А Хома забыл. Начисто. Понятно, давно уже высох. Заяц-толстун тоже похвастался своей памятью. Изумительной. Сильно он изумился, когда Хома и Суслик на днях лбами столкнулись! Здесь же, у Зайца. Кинулись с двух сторон за последней морковкой на блюде. А Хома и Суслик никак это вспомнить не могут. И вместе. И по одному. Хома затем им другое поведал. Все они в сад чужой недавно лазили. Лунной ночью. Тряхнул Заяц яблоню. И задрал голову. А здоровенное яблоко ему прямо в лоб угодило. С треском! - Было-было! - воскликнул Суслик. - Заяц тогда вскричал: «Хорошо, не арбуз!» Но это так, семечки, как говорит старина Ёж. Вот он-то помнил всё, что никто не знал. Да и знать не мог. Старина Ёж помнил их совсем маленькими. Хому, Суслика, Зайца. Когда они под стол пешком ходили. И под его столом свободно могли пройти. Если бы вдруг случайно к нему зашли. В гости. И не возразишь. Возраст у них не тот. У Ежа преимущество. Всё, что ни скажет, - правда. Поди проверь! Старина Ёж рассказал, что Заяц в далёком детстве был отчаянным и нахрапистым. Так отчаянно храпел по ночам, что все вокруг жаловались. Даже ночной сторож в деревне возмущался - не даёт спать по ночам! - И думаете, почему он так храпел? - солидно произнёс Ёж. - Щёки у него были - во! Как у Хомы. И храпел он не носом, а животом. А в щеках отдавалось гулко! - А Хома? - с интересом спросил Суслик. - Ещё громче храпел, - охотно продолжил Ёж. - Приходилось, говорят, набивать ему щёки чем-нибудь вкусным, чтобы умолк. - Горохом набивали? - не отставал Суслик. С глупыми, по мнению Хомы, вопросами. - Горохом нельзя. Горох гремит! Как гром в двух больших погремушках! Старина Ёж умолк… Наверное, услышал тот самый гром, тихо долетевший из далёкого прошлого. - Расскажи ещё. Старенькое, весёленькое, - попросил Суслик. - А может, новенькое, страшненькое? - очнулся Ёж. - Нет, - испугался Суслик. - Старенькое - веселее. - Ты лучше - про Суслика, - быстро посоветовал Хома. - А потом и я кое-что добавлю. Я на полгода старше. Есть что припомнить. Вновь задумался старина Ёж. - Как обо мне, так сразу… - начал обиженно Хома. - Вспомнил! - оживился Ёж. - Подвела меня память. Суслик не храпел по ночам. - У-у-у, - разочарованно протянули Хома и Заяц. А Суслик гордо напыжился. - Не «у-у-у», но «а-а-а», - передразнил старина Ёж. - Суслик по ночам плакал. Не всё время, конечно. А лишь иногда. И это было куда хуже. Как заорёт среди ночи: «А-а-а!» - тётка его с перепугу из норы выскакивала. Жуткое дело! - И часто? - заинтересовался Хома. - Тётка выскакивала? - Нет. Орал он часто? - Не очень. Ну, раз двадцать за ночь. Заорёт: «А-а-а», - хоть плачь. Многие по соседству плакали. - Выспаться не могли? - не отставал Хома. - Жалко было сироту. Суслик неожиданно всхлипнул. Все смутились и начали утешать: - Да ладно… Ты чего?.. Столько времени прошло… - Смотри, не вздумай снова «а-а-а!» заорать, - шутливо предупредил Хома. - Тебе легко говорить. - Да я тоже один остался. Жизнь наша такая. Ты с тёткой, а я со своим дядькой. - Тётка - далеко. В школьном «Живом уголке», за лесом, живёт, - поуспокоился лучший друг. - А дядька мой - ещё дальше. Где-то бродит. Не унывай, я - с тобой! - развернул плечи Хома. Заяц-толстун поспешно перевёл разговор на другое. - А себя ты помнишь? В детстве? - спросил он Ежа. - Ничего не помню, - строго ответил тот. - Что я, хуже всех? Вы вон о других всё помните. А о себе - ничего. Стыдно им стало. Всем. Зря затеяли, нехорошо вышло. Мало того что сами друг дружку высмеивали. Ещё и Ежа завели. Так что лучше - про себя самого смешное рассказывать. Никому обидно не будет. Проверено.Как Хома и Суслик странствовали
- Знаешь ту поляну в роще, где мыши по ночам табунятся? - спросил как-то Суслик. - А ты что, по ночам в рощу ходишь? - усмехнулся Хома. - Не в рощу, а через рощу. На Дальнее поле, за горохом. - Ну и что на той поляне?.. - А на той поляне, - таинственно ответил Суслик, - длинная сухая палка лежит. - И пусть себе лежит. - Крепкая палка. Даже не палка, а шест, - глаза у Суслика хитро поблёскивали. - Шест? - Хома начал что-то понимать. Забрезжило. - Шест! - весело вскричал Суслик. - Хороший, надёжный, длинный. Давно мы с тобой в плавание не ходили! - Давно! - азартно подхватил Хома, бывалый рулевой. - Всё собирались по новой, да некогда. А помнишь, как мы вниз по ручью плавали? На плоту, во второй раз? - Помню. И к бобрам приплыли! - Погоди. Там, по пути, мы другой, неизвестный ручей встретили. - Точно, - с готовностью подтвердил Суслик. - Он в наш ручей впадает. Тихий, красивый. Весь в белых кувшинках… И, по-моему, весь в комарах! - спохватился он. - Нет, туда мы не поплывём. - А я говорю - поплывём! - зажёгся Хома. - Новый ручей откроем! Запомни, это кругозор расширяет. - А что такое - кругозор?.. - Кругом взор! Всё кругом видишь, новенькое, и умнее становишься. - Мне это не помешает, - понравилось Суслику. - Мне кругом взор развивать надо. - Надо-надо, - поспешно поддакнул Хома, боясь, что тот передумает. - Завтра и отправимся. Наш тростниковый плот пока ещё цел. Я его видел недавно. На нём чирки птенцов вывели. И увели. - Вывели? - заинтересовался Суслик. - И куда увели? - На воду. Он им больше не нужен. Сбегали они в рощу. Взяли тут палку-шест. И - по домам. Готовиться к дальнейшему плаванию. Запасливо подготовились. Хома на три дня гороха взял. Из богатых запасов Суслика. И из своей кладовочки, конечно. На целый день! Затем он посоветовал другу прихватить четыре заветные бутыли. С берёзовым соком. - У меня только три, - извинился Суслик. - Свою добавлю, - вздохнул Хома. - Ив путь. И в путь! Утром они отчалили. Хома, как и прежде, рулил. Старой дощечкой. А Суслик отталкивался. Новым шестом. И спорить тут нечего! Кто палку нашёл? Суслик. Ему и толкать, и грести. А Хоме - рулить. Друзей они, понятно, заранее предупредили. Ежа и Зайца. Пусть не волнуются. И не провожают. - Долгие проводы - лишние слёзы, - сказал рулевой капитан. Так себя Хома давно определил. Ещё в прошлых путешествиях. - А разве они плакали раньше, когда нас провожали? - удивился Суслик. Загребной матрос, по прежнему званию. - Не помню, - смахнул слезу Хома. Сорвал он по пути листок рогоза. Смочил в воде. И заботливо налепил на затылок Суслику. - А не то головку напечёт! - Спасибо, - растрогался лучший друг. - А себе? - Я не лысею, как ты. Суслик настолько озадачился, что и спорить не стал. А мог!.. Он резко оттолкнулся. И плотик вынесло на стремнину. До чего же приятно плыть по течению! Легко и свободно. Милое дело. Хома невольно позавидовал другу. Сиди себе теперь и отдыхай. А ему, Хоме, рулить надо. А не то к берегу прибьёт. И всё-таки ничего не могло испортить его радужного настроя. Даже запоздалая трепотня Суслика, обиженного на своё облысение. Замечательно было вокруг! В воздухе трещали синие стрекозы. По воде, будто по льду, скользили веслоножки. А под водой шныряли жуки-плавунцы - округлые, как жёлуди. А ещё глубже - застыли, шевеля плавниками, желтоглазые плотвички. Нет-нет да и выбегал кто-то из стаи, отвлекаясь на промелькнувшие мимо соринки. И быстро возвращался на место, словно боясь нарушить строй. А совсем внизу, на дне, копошились усатенькие пескари, взвивая дымком песчинки. Всё было как в прежних путешествиях. Вот только раков не было видно. Рано ещё для них. Июль. Из нор не вылезли. - А почему рыбы стоят носом против течения? - высмотрел Суслик. - Оттуда всякий корм плывёт. - Здорово! Стой себе и жди, рот наготове. Никаких забот. - Ну, не знаю, - засомневался Хома. - Столько чужих ртов впереди! Всё время перехватывают: мошек, мух, личинок… - Глупые, - посочувствовал рыбам Суслик. - Я бы впереди всех встал. - На берегу, - усмехнулся Хома. - Зачем на берегу? Вспомни, откуда ручей выливается. Из кувшина - на далёком истоке. Я бы перед самым кувшином встал. У родника. - Умён! - потешался Хома. А плот плыл и плыл. По облакам на воде, по-над рыбами. По ручью. И остановки были. И ночёвка. А другого ручья всё не было. Хома стал беспокоиться: - Прошлым летом мы до бобровой плотины добрались - за два дня. А ведь до нового ручья гораздо ближе. Как бы нам его устье не пропустить! - Я зоркий. Устье не пропущу! - заверил Суслик. - А что такое - устье? - насупился он. - Ну, исток - начало ручья. А устье - в конце. Где он куда-то впадает. - Ах, это? - повеселел Суслик. - Я просто насовсем забыл. Мы же сами, после бобров, прямо в реку Оку приплыли. Она себе наш ручей забирает. Там тоже устье, - щегольнул он новым словечком. - Всё понятно. Маленький ручей впадает в большой, большой - в реку. Река, я слышал, в море вливается. А море?.. - В океан. - От бобров узнал? - От перелётных птиц. Они всюду бывали. - Ладно. А теперь скажи, куда океан впадает? Хома сделал вид, что не услышал. Он рулевой капитан. У него своих забот много. - Знаешь? - настаивал Суслик. - Нет! - обиделся Хома. - А ты?.. - И я не знаю, - успокоил лучший друг. - Нам-то какая разница? - Никакои, - приободрился Хома. - Да только я думаю: никуда океан не вливается. Дальше некуда. Он на месте стоит. Теперь Суслик обиделся: - Я бы и сам сообразил. Вечно спешишь. Подумать не даёшь! - И неожиданно подмигнул: - А кто мне говорил, что вода в ручье испаряется и в небо уходит? - Ну, уходит. - Вот! Значит, океан ещё сильней испаряется, - заважничал Суслик. - Я считаю, что он - в небо впадает! Сразил он Хому. Наповал. И себя - тоже. Плот наскочил на берег, и они повалились. Благо, не в воду. - Никогда со мной не спорь, - невозмутимо продолжил Суслик. - Торопыга!.. Рулевой! - Ты давай за шест берись, пустомеля! Оттолкнулся Суслик от берега. И довольно погладил себя по макушке. По листку рогоза. - Много у меня мыслей! Плот понесло дальше… Блестящая краснопёрка крутнулась поблизости. И оставила круглую водяную ямку. - А рыбу ловить будем? - встрепенулся Суслик. - Твоими усами? - Вот оно! - внезапно вскричал Суслик. Правый берег резко прервался. И возникла спокойная заводь с белыми кувшинками по краям. - Устье! - приподнято сказал лучший друг. Новый ручей выходил сюда ровно и мягко. Даже чудилось, что он неподвижный. И лишь тихо плывущие соломинки показывали его течение. - Поворот! - сам себе скомандовал Хома. И круто свернул вправо. Они миновали заводь и вошли в русло. Новый ручей был поуже первого. Но вполне полноводный для их плотика. Теперь им пришлось плыть против течения. Но очень слабого. И всё равно Суслик разворчался. - Я думал, мы опять по течению поплывём, - он мрачно двигал шестом. - Ну и ручей! - Забыл? Он впадает в наш, а не выпадает из него, - сказал Хома. - Сам вижу - не выпадает. Тебе бы мой тяжёлый шест! Хома понял намёк. Хочешь не хочешь, а нужно отдохнуть. Суслику, конечно. Остановились они у какого-то островка. С одиноко торчащей берёзой. Сколько уже привалов раньше было - не счесть! А всё Суслик. Он настойчиво требовал отдыха. Хотя их раныне-то сам ручей нёс. Без труда. Хома, понятно, знал, как отбить охоту к остановкам. Достаточно сказать: «На берегу опасней, чем на воде. Мало ли кто нападёт!» Суслик бы с плота не вылезал - от дома и до дома. Но… Но ведь и Хоме не раз хотелось размяться. Да и рулить уставал. Хорошо было Суслику сложа лапы сидеть!.. Хома, видно, задремал на бережку. Разморило. Очнулся он от голоса друга. - Мы ведь с тобой на разведке, да? Хома привстал. Суслик глотнул соку из бутыли. Еле оторвался. И снова спросил: - А что мы хотим узнать? Что именно? - Всё, - лениво ответил Хома. - Все места вокруг нас. - Вокруг норы, - принялся за стручки гороха Суслик, - мы и так всё знаем. - Узко берёшь! - отнял у него стручок Хома. - Стало быть, нужен круг пошире? - бесстрастно выпытывал Суслик. - Ну! Потому мы и здесь, - рассердился Хома. - Не злись. Думаешь, я забыл о кругозоре? Надо же, кругом взор! И Суслик внимательно поглядел по сторонам. Вращаясь на месте. - Ничего особенного. Кусты и камыши обзор закрывают. - Хватит посиживать! И они опять поплыли вперёд. Ручей протекал удивительно прихотливо. И выдавал невероятные петли, уводя назад. Дважды они увидели напротив, за дебрями зарослей, знакомую берёзу. На прошлой стоянке. Извилистое русло проходило меж плотных стен тростника. В зелёном тенистом сумраке. А порой эта чаща отступала. Рассеивалась… Ручей протекал светло и привольно. И тогда среди кустов осоки встречались затерянные, необычайно знойные островки. На них припекало, как в пустыне. - Здесь не ступала нога человека! - торжественно говорил Хома. - Докажи, - сомневался Суслик. - Ни одной консервной банки! - И правда дикие места, - соглашался Суслик. А дорога была всё трудней. Иногда их плот утыкался в тупик. Ни просвета впереди. Конец! Но встречное течение, сотнями струек, бойко пробивалось к ним - сквозь кугу. Значит, не отступай. И перетаскивай плот волоком. На свободную воду. - Зарастает ручей, - бубнил Суслик. - Особенно на мелях. И опасливо поглядывал на крупных язей в бочагах. Они внушительно висели в прозрачной глубине. - Язя есть нельзя, - вспомнил он. - А сома ешь сама! - засмеялся Хома. - Это поговорки такие. - Сюда бы нашу Выдру. Вмиг навела бы порядок. - Тут ондатры водятся, - показал Хома на груду ракушечной скорлупы на берегу. - А знаешь, я никак не пойму. Ондатра - это он. А она? Онадатра, да? - Спроси что полегче. - И долго мы будем плыть? - уныло оттолкнулся Суслик. - Тебе что, надоело? - Не надоело. Устал. - Всего второй день плывём. А он устал! поразился рулевой капитан. - Довольно, - взмолился загребной матрос. - Большой привал! Большой привал устроили на ближнем островке, уже по привычке. Стоял он подле тёмного омутка, в окружении водяных растений. И на нём тоже высилось одинокое дерево. На этот раз осокорь - серебристый тополь. Вода здесь казалась чёрной. А зачерпни ладошкой, она прозрачная. Вероятно, дно илистое. И тут - друзья замерли. Они увидели у края берега странный домик. Вернее, хатку. Из прутьев и травы. Величиной с большой муравейник. - Что это? - насторожился Суслик. - По-моему, хатка Ондатры, - раздумчиво сказал Хома. - Сам впервые вижу. Слышал только. Они обычно в норах живут. В обрывистых берегах. А здесь, видишь, берега низкие. Поэтому, наверно, и хатка построена. - А она… он… Ондатра нас не съест? - Скажи, ты нашу Выдру боишься? - строго спросил Хома. - Нет… - Она ведь и мелкими грызунами питается. Чуешь, мелкими! Вроде нас с тобой. Хоть ты и повыше меня. - А чего же нас не трогает? - Рыбы хватает. - А этой… этому… Ондатрерыбы тоже хватает? - выспрашивал лучший друг. - Она растения ест, - и Хома широко повёл лапой. - Гляди, сколько всякой зелени. - Другое дело, - успокоился Суслик. - За сто лет не съест. Зачем мы ей? И сразу к хатке направился. - Давай посмотрим, как навечно обеспеченные звери живут. - А у меня спросились?! Друзья вздрогнули и обернулись. Из воды, возле их плота, торчала большая меховая голова. Большая - по сравнению с ними. И уж несравненно грозная. Усы вразлёт. Зубы. - Здравствуйте! - жизнерадостно заорал Суслик. - Чего орёшь? - стрельнула Ондатра глазами. - Первый раз видишь? - Первый… - промямлил Суслик. - Красивая у вас хатка, - похвалил Хома жилище Ондатры. Хозяйка вмиг смягчилась: - Вы её внутри не видели! И поспешно вылезла на берег. Крупная, упитанная. Почти чёрная. И блестящая. С длинным хвостом, покрытым роговыми чешуйками. А между ними выступали редкие волоски. - Изумительной красоты хвост! - восхитился Суслик. На всякий случай. Это ей ещё больше польстило. - Да я и вся неплохо выгляжу, - напыжилась Ондатра. - Один мех чего стоит! - Небось, и ныряете отлично? - почтительно заметил Суслик. - Двенадцать минут под водой - без дыхания, - небрежно сообщила она. - По часам? - забывшись, не поверил Суслик. - По часам. Один рыболов, растяпа, часы свои упустил. Водонепроницаемые. Я по ним сверялась. - А где эти часы? - Протекли всё-таки. Через месяц. Ну чего мы стоим? Прошу в хатку. А впрочем, - остановилась она, - вы в неё не войдёте. Вход ко мне - под водой. Другого нет. - Замечательно! - воскликнул Суслик. - Полная безопасность! - Стараемся. - А что, все ондатры - чёрные? - осмелел Суслик. - В основном коричневые. Бывают и с рыжеватым оттенком. А… Но Суслик бурно прервал: - А почти чёрные - совсем замечательные. Редкие! - У тебя тоже редкий окрас, - сразу похвалила она. - И ум редкий, - буркнул Хома. - Весьма! - охотно поддержала Ондатра. Гости ей чрезвычайно понравились. И она угостила их особым лакомством. Белым и сладким корнем какого-то растения. Наверно, осоки. - Это чакан! - причмокнула губами она. И довольно огляделась. Чакана вокруг, безусловно, было полным-полно. - А почему у вас на задних лапах перепонки, а на передних - нету? - углядел Суслик. - Удобно. Плавать и хватать. - Кого - хватать: - заморгал Суслик. - Растения, - рассмеялась она. - Нам пора! - сказал Хома. - Вы уж извините. - Вы чего-то ищете? - Честно - ничего, - помялся он. - Мы путешествуем. - Подумать только! - ахнула Ондатра. - Такие маленькие и такие отважные! Она проводила их плот, ловко следуя за ним под водой. И, кстати, помогла протащить его сквозь камыш, когда они опять в тупик попали. - Счастливо! - и скрылась, махнув своим изумительным хвостом. Снова друзья оказались на свободной воде. Для них - широкой, просторной. Ручей тут был в ширину, пожалуй, с Медведя в длину, вытянувшего лапы. Если его, конечно, перекинуть как мост. С берега на берег. Вот какого размаха ручей! Толстые ивы склоняли ветки к воде. И юркие, казалось, зелёные уклейки, сверкая боком, крутились у мокрых листьев. - Надо же! - внезапно сказал Суслик. - Большая она, Ондатра, а добрая. - Потому и добрая, что ты был добрый, - хмыкнул Хома, - с перепугу. - Ну и что? Я без перепуга ещё добрее. Выходит, я и вправду добрый. - А то какой же? - улыбнулся Хома. Обогнули они песчаную отмель. Всюду суетилась привычная жизнь. У кромки воды кулички-песчаники бегали. На длинных ногах. Вперёд и назад. Влево и вправо. Туда и сюда. И кормились всякими козявками. Интересно, а что козявки ели?.. Суслик успешно работал шестом. Они свернули за поворот, спугнув крохотных лягушат. Малявки так и брызнули с листов кувшинок. И вдруг, совсем вблизи… Мама Утка привела череду пищавших малышей к ручью. А последний пискун отстал. Тут-то и схватила коварная Ворона утёнка. Проворонила Утка Ворону! Ан нет! Суслик так огрел злодейку шестом, что она с криком выронила добычу. Мигом очутился утёнок среди своих. Под защитой мамаши. Шумно взлетела Ворона на засохшее дерево. Злобно раскаркалась: - По горрбу огррели! Некррасиво! - А красиво утят воровать? - крикнул Суслик. - Так её! - похвалил его Хома. - Это я так, - смутился тот, - случайно вышло. - Ещё встретимся! - пригрозила Ворона. И улетела. Не захотела связываться с такими задирами. Сами - коротышки, да палка - длинная. Ох, как благодарила Утка друзей! Особенно Суслика!.. - Управы на эту лиходейку нету, - жаловалась она. - Так и следует за нами. Так и следит! Я уж охрипла «кря-кря» малышам кричать. - А вы её крякните палкой по шее! - воинственно предложил Суслик. - Рук не хватает, - вздохнула Утка. - Тогда прячьтесь получше, - посочувствовал Хома. - Только и остаётся. И она поспешно увела свой выводок. В заросли куги. А друзья отправились дальше. - Ловкач! - поглядывал Хома на друга. - Я бы так не сумел Ворону оттянуть. - Да сумел бы, сумел, - великодушно уверял Суслик. - Нет, не смог бы, - сокрушался Хома. - Дощечка моя коротка. - Давай поменяемся, - мгновенно заявил лентяй Суслик. - Я тебе - шест, а ты мне - рулевую дощечку. Я не гордый. - Нет уж, - отказался Хома, тоже лентяй. Путешествие продолжалось… В тот самый день и Хоме довелось отличиться. Не одному же Суслику нос задирать! Наткнулись они к вечеру на рыбацкую сеть. Поперёк ручья стояла. А среди поплавков неистово билась Чайка. Растяпа. Лапой в ячейках запуталась. Хоть пропадай! - Клеваться не будешь? - строго спросил её Хома. Подрулил вплотную. И освободил её запутанную лапу из сетки. И что же? Чайка драпанула отсюда - во всю мочь! И спасибо не сказала. - Жить будет, - проводил её взглядом Хома, - и ладно. - А ты говорил, не ступала нога человека! - напомнил Суслик, показав на сеть. - Ошибся. Теперь таких мест, наверно, и не найдёшь. - Во-во! Где он ступает, там всё отступает! - складно изрёк Суслик. - Давай лучше отдохнём. Они подплыли к ершистому берегу. Привязали плот за корягу. И сошли. - Глянь! - ужаснулся Суслик. Он часто ужасался. По любому поводу. Но в этот раз он был действительно прав. Как никогда. Вся поляна была усеяна жестянками, битыми бутылками, обрывками бумаг… Молча вернулся Хома на плот, Суслик - за ним. - Что-то и мне расхотелось дальше плыть, - угадал лучший друг. - И всё-таки… Как же кругозор, кругом взор, расширять? А? - Хватит. Расширили. Отдай мне шест! Хома с силой оттолкнулся от берега. Грустно было им. Хуже того, тоскливо. Но теперь течение помогало им плыть. И тоска постепенно рассеялась. И вообще, когда в родные края путь лежит, всегда легче. И сладкое нетерпение охватывает. Откуда только силы берутся?! Вновь попали они к Ондатре. Всласть чакана поели. Переночевали на пригретом за день бережку. Напротив хатки. А утром… Красиво было здесь, спокойно. Рыбы плескались, плавили круги. Стрекозы шелестели. Лягушки пели - ирра-ирра. Славные звуки ручья… Нет, есть ещё места, где жить хочется. Раз-два, взяли!.. И они незаметно вернулись домой. А дома всегда отрадно, даже если и неважно. Дома и стены помогают. Своей норы. Любо-дорого дома. С друзьями. Лишний раз проверили.Как Суслик любопытничал
- Охота пуще неволи, - сказал как-то Суслик и добавил: - Зайца. - Чего? - удивился Хома, он всю жизнь Суслику удивлялся. - Почему - Зайца? - Кого угодно. Тебя, меня, Зайца! Охота пуще неволи. А неволя - это захват, - снисходительно объяснил Суслик. - Конечно, охота лучше неволи, если тебя вдруг не захватят. - Так бы и говорил, - проворчал Хома. - Допустим, идём на охоту. Ты, я, Заяц. А Зайца вдруг в неволю захватят, Лиса или Волк. Вот теперь ясно! - А говорил, с полуслова меня понимаешь, - надулся Суслик. - Я тебя тогда с полуслова понимаю, - строго ответил Хома, - когда ты всё слово вымолвить не можешь. - Когда это было? - вскинулся лучший друг. - Да вчера! Лиса за тобой погналась, а ты кричишь: «На по…» И всё. Крикнуть не можешь: «На помощь!» - Было, - кивнул Суслик. - А отчего? В том-то и вся суть, он не только Хому мучил вопросами. Разными. Зайца будоражил, Ежу надоедал. Хотя Ёж порою и одобрял его стремление к знаниям. Сугубо научным. Вот, пожалуйста. Привычный случай. Наступили жаркие деньки. И вода в ручье наглядно осела. По тростнику заметно. Он казался теперь невероятно высоким. И на каждой тростинке тёмная опояска осталась. Так раньше вода стояла. А затем сильный дождь прошёл. И воды в ручье прибавилось. Выше прежнего. Под водой опояски исчезли. Тут же Суслик пристал к Ежу. У ручья они случайно встретились. - А зачем сейчас воды много? Видишь? - Думаю, жара на днях всё сильнее будет, - определил Ёж. - И вода ещё сильнее убавится. - Понял. Дождь потому и пошёл, чтобы мы совсем без воды не остались. - Можно и так сказать, - фыркнул Ёж. - В жару вода из ручья в небо уходит. А там её впитывают облака. - Жадно? Как песок? - Ну хотя бы. Облака становятся тучами. А как перенапитаются водой, так и дождь пойдёт. - А зачем облака… перенапитаются? - с трудом выговорил Суслик. Старина Ёж смутился, не зная, как точно ответить. Грамотно. Но поскольку Хома вдруг подошёл, то и ответил быстро: - А ты сам никогда не объедаешься? То переешь, то обопьёшься! - Всегда, - подтвердил Хома. - Ах, вот вы о чём, - просиял Суслик. - Ясней ясного. - И такая везде круговерть воды, - бодро продолжил старина Ёж. - Из ручья - в облака и в тучи, а из туч - на землю. - Сразу видно, ты позже меня родился, - упрекнул Хома лучшего друга. - Ну и что? - насупился тот. - Родился на полгода позже, а знаешь на год меньше! - Ничего, наверстаю, - не унывал Суслик. - С его любопытством он скоро меня догонит по возрасту, - пробурчал Ёж. Это вконец раззадорило Суслика. - Ты говоришь, вода из туч на землю падает? - На землю, - вздохнул Ёж, ожидая подвоха. - Не только в ручей, да? - А вода под землёй всё равно в ручей стекает, - опередил его новый вопрос умница Ёж. - Иначе бы кругом одна трясина была, - снова влез в разговор Хома. - Всё бы в болото превратилось! - хмыкнул Заяц. Они и не заметили, как он прискакал. - Пусть. А зимой почему снег идёт, а не дождь? - выпалил неугомонный Суслик. - Хочешь всё знать? - нахмурился Хома. - Откуда тебе известно про снег? Ты же зимою спишь, как… как суслик. - Я от Зайца слышал! - Чудак! - рассмеялся Заяц-толстун. - Зимой холодно, вот и снег. - А почему холодно? - заладил Суслик. - Сейчас тебе от меня жарко будет! - пообещал Хома. - А всё-таки? - не сдавался лучший друг. - Зимой холодно, потому что летом тепло! - пылко вскричала… Лиса. Она тихо подкралась к ним и, нате вам, уши развесила. Но все настолько разгорячились, увлеклись, что не обратили на неё внимания. Не до того! - Нет, погоди!.. Дай сказать!.. Сначала я! - загалдели наперебой. - А отчего зимой холодно, а летом тепло? - разошёлся Суслик. - Да кому нужно одно и то же? - раздражённо вылез из кустов новый спорщик - Волк. - Надоест! Опомнитесь! - А снег откуда? - не унимался Суслик. - Откуда? - Где снег? - запальчиво пробасил Медведь, возникший на тропе. - Летом снега не бывает! - Бывает! - жарко заспорил Ёж. - Буря с градом! - распалился Заяц. - С градом, а не снегом! - заорал Медведь. Хома внезапно опомнился. И толкнул Зайца локтём. Заяц тоже спохватился. И двинул плечом Суслика. Тот пришёл в себя. И пихнул Ежа. - Ой! - укололся Суслик. И друзей - Хому, Зайца, Суслика и Ежа как ветром сдуло! А впрочем, был ветер. Но слабый. А Лиса, Волк и Медведь ещё долго спорили у ручья. На небо горячо показывали. На луг, на рощу. Чуть до драки у них не дошло! - Что это они? - выглянул из норы Суслик. - Из-за чего? Из соседней норы Хома появился. - Из-за чего… - передразнил он. - Из-за тебя! - Я тут ни при чём. - Ага. Любопытный очень. Умнее всех хочешь быть! - Тогда понятно, - оживился Суслик. - Они из зависти. Ну, им до меня далеко! - Это уж точно, - поглядел на далёких спорщиков Хома. - Я говорю, им за моим любопытством не угнаться, - важно разъяснил Суслик. - А им и гнаться не надо было! И правда. Если бы не Хома, где бы друзья были?! Особенно Суслику повезло. Слопали б его, вместе с новыми знаниями Лиса или Волк. Вот куда праздное любопытство заводит. Всё на свете забываешь. Да и спорщиков повсюду хватает. И каких!..Как Хома прятался
Затеял Хома игру. Большую. Спортивную. В прятки! - Такой, - заявил, - никогда и нигде не было! Друзья сразу согласились. Суслик, Заяц, Ёж. Хома, тот хотел вгорячах всех пригласить. И Кабана, и Медведя, и даже Волка с Лисой. Суслик и Заяц-толстун страшно перепугались. В прятки с Лисой и Волком играть? - Мы и так, - говорят, - всю жизнь с ними играем - в те ещё прятки! Сам подумай, станет Лиса или Волк в игре водить… только держись! Не найдут - хорошо. А найдут - никто тебя потом не найдёт. Вовеки! - С ними это вполне возможно, - рассудительно заметил Ёж. - Сами разыграются, и аппетит у них разыграется. Настоящие состязания проводят на равных! А почему? - Чтобы друг друга не съели! - вздрогнул Суслик. - Чтобы друг дружку не обидели, - усмехнулся Ёж. Но Хома на своём стоял. Играть так играть. Независимо от роста, веса, возраста и… - Зубов! - насмешливо добавил Ёж. - За себя я спокоен, за других - нет. - Да какая ж это Большая игра? - расстроился Хома. - Без риска?! Еле его отговорили. Старина Ёж убедил: - Любая игра считается Большой, если в ней больше трёх участников. А нас - четверо! - Можно, конечно, ещё и доктора Дятла позвать, - задумчиво пробормотал Хома. - Нет, нельзя его брать, - отказался он, - возьмёт и в дупле спрячется. Не залезешь туда. Высоко очень! И вот в первую же безлунную ночь игра началась. Большая. В прятки. Все друзья на лугу собрались у одинокой берёзы. Посчитались, кому водить. Старина Ёж давнюю считалочку знал:На поляне, у кустов,
Волк с Лисою - без хвостов.
Где остались те хвосты?
У собак спроси и ты!
Последние комментарии
40 минут 53 секунд назад
6 часов 25 минут назад
7 часов 32 минут назад
8 часов 30 минут назад
8 часов 44 минут назад
17 часов 54 минут назад