Джампи [Эйприл Де Анджелис] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Эйприл Де Анджелис Джампи

Jumpy by April De Angelis (2011)

Перевод с английского © Ольги Буховой, 2012


Действующие лица:

Хилари

Марк, ее муж

Тилли, их дочь

Фрэнсис, подруга Хилари

Линдси, подруга Тилли

Джош, друг Тилли

Беатрис, его мать

Роланд, его отец

Кэм, студент


Через сцену проходит Тилли — девочка-подросток. На ней короткая юбка, туфли на высоком каблуке — все очень ярких цветов. Она слушает айпод — очень громко, т. к. нам слышна ее музыка; это Florence And The Machine.

Она не замечает, что за ней наблюдает ее мать — Хилари, только что вошедшая в дом с двумя тяжелыми сумками. Она устало ставит их на пол, достает бутылку вина, отвинчивает крышку и наливает себе бокал.


1.
Марк и Хилари.

Марк. Значит, ты вошла в метро.

Хилари. Да.

Марк. И поехала вниз по эскалатору.

Хилари. Да.

Марк. Но в тот момент ты еще ни о чем таком странном не думала?

Хилари. Нет. Только вот…

Марк. Только что?

Хилари. Ничего.

Марк. Нет, Хилари, ты ведь хотела что-то сказать.

Хилари. Нет. То есть да… (Пауза). Я думала о том случае, когда я возила собаку погулять в Гайд-парке. Я тогда почему-то не могла вспомнить, есть какие-нибудь правила относительно собак и эскалаторов или нет, и подумала: господи, придется нести ее на руках.

Марк. Наверное, ей это не понравилось.

Хилари. Еще бы! Она недоумевала, что происходит. За столько лет она привыкла жить на первом этаже. В общем, это был кошмар. Я вся вспотела, собака ничего не понимала.

Марк. Так ты об этом думала сегодня утром?

Хилари. Ну да.

Марк. Хорошо. Ты спустилась в метро, села в поезд. И что потом?

Хилари. На меня не сразу накатило… Обычно это начинается с какой-то мысли. Но я не хочу тебе больше ничего рассказывать — вдруг это заразное?

Марк. Расскажи, не бойся! У меня иммунитет.

Хилари. В общем, я всегда думаю о том, что у меня над головой столько земли …

Марк. Мне бы такое в жизни в голову не пришло.

Хилари. …и что я нахожусь в туннеле, прорытом глубоко внизу. Надо мной толща земли, тяжелая, темная. Между мной и…

Марк. Поверхностью.

Хилари. Да.

Марк. Воздухом.

Хилари. Да.

Марк. Тем, что снаружи.

Хилари. Да, именно! И тут как раз пришло это ощущение.

Марк. Какое?

Хилари. Настоящая… паника…, это было невыносимо… И я подумала, что если не выберусь из этого поезда…

Марк. То что?

Хилари. Я умру.

Марк. Да, чудненько. Особенно когда тебе надо каждый день ездить на работу.

Хилари. Я все понимаю, Марк. Паршивая ситуация. Мне понадобилось два с половиной часа, чтобы проехать пять остановок. А после работы пришлось взять такси.

Марк. И что ты собираешься делать завтра?

Хилари. Понятия не имею. Может, попробую сесть на велосипед. А там у нас такой стресс!

Марк. То есть?

Хилари. На работе.

Марк. А-а.

Хилари. Худшее, что с нами может произойти — это что мы с тобой оба останемся без работы: если твой бизнес накроется, а меня сократят. И работы сейчас нигде нет. Так что пока не стоит беспокоиться о метро. …Пятьдесят звучит слишком старо, чтобы писать в анкете. Я ведь не выгляжу на пятьдесят. И не веду себя на пятьдесят. Так что сорок три вполне может сойти с рук. Как ты думаешь, я могу написать сорок три?


Пауза.


Марк. Как сказать.

Хилари. То есть?

Марк. Если тому, с кем у тебя будет интервью, вдруг действительно окажется сорок три, то ему может показаться, что ты выглядишь несколько старше.

Хилари. Но какова вероятность, что я буду говорить, что мне сорок три, человеку, которому действительно сорок три?

Марк. Очень большая.

Хилари. Ну что тебе стоило сказать, что я выгляжу моложе? Если ты знаешь, что мне было бы приятно. Что, так трудно?

Марк. Это бы испортило твое резюме. Можешь сбросить годик, ну, максимум два. Но вообще к чему это?


Пауза.


Хилари. Сколько времени?

Марк. Восемь часов восемнадцать минут.

Хилари. Ты выйдешь с собакой?

Марк. Ладно. Пройдусь разок вокруг дома.

Хилари. В конце концов, мы же работаем не на автомобильном производстве. Я не слишком горевала, когда их начали сворачивать: и так слишком много машин на дорогах; и еще айсберги из-за них тают. Но ведь я работаю в Центре распространения грамотности! Да как они смеют!

Марк. Может, все еще обойдется. Лучше не думай о политике, когда заходишь в метро.

Хилари. Она же ни о чем понятия не имеет. Я имею в виду Тилли. Мы не должны ей ничего говорить.

Марк. О чем?

Хилари. Ни о чем. Если мы начнем ей рассказывать, что можем остаться без средств к существованию, это еще больше ее дестабилизирует. Даст ей повод для беспокойства, которое потом переродится в особый, изощренный вид пытки, известной только ей одной. И эту пытку она станет оттачивать на нас, своих родителях.

Марк, я так надеюсь, что мое сегодняшнее происшествие — просто временное чудачество.

Марк. Уверен, что так и было.

Хилари. Знаешь, о чем еще я подумала? Помнишь, в конце пятого класса мы возили Тилли и ее подружек на день в Брайтон? Они сидели сзади в машине и играли в игру: закрывали глаза и по очереди щекотали друг друга с внутренней стороны руки, от запястья к локтю. И Тилли тогда сказала, что это было как «четверть оргазма».


Пауза.


Вот когда нам было одиннадцать, разве мы бы такое сказали? Я бы не сказала. Оргазм!


Пауза.


А ты наверняка еще в машинки играл.

Марк. Это, может, со стороны казалось, что играл, а на самом деле у меня шло когнитивное развитие.

Хилари. Куда ты? Я же с тобой разговариваю!

Марк. Я с собакой.


Марк выходит.


2.
Тилли, Линдси (беременная), Хилари

Линдси. Здравствуйте, миссис Винтерс!

Хилари. Привет, Линдси. Зови меня просто Хилари, ладно? Я же в прошлом феминистка, а у них никаких «миссис» или «мисс» — в крайнем случае, я усредненная «Мс»[1]

Тилли. «Мс». Звук такой, будто тебя сейчас вырвет.

Хилари. Вот и разобрались. Боже мой, Линдси, ну и дела! Когда же это тебя угораздило?

Тилли. Тебе нужно точно знать, когда это произошло?

Хилари. Нет, я не то имела в виду…

Линдси. Это было в Ллойд-парке, в десять тридцать вечера второго сентября две тысячи восьмого года. Я абсолютно точно помню, потому что…

Хилари. Что?

Тилли. Ничего! Тебе-то какое дело?


Пауза.


Хилари. А твой парень? Он принимает какое-нибудь участие?

Линдси. Нет.

Хилари. Вот это очень жаль.

Линдси. Он бы помогал. Но он умер.

Хилари. Как умер?

Тилли. Мам, я думаю, ей не слишком хочется сейчас это обсуждать.

Линдси. Ничего страшного. Я это уже переварила.

Тилли. Так круто, что Линдси решила оставить ребенка. Потому что ведь Кирона пырнули ножом.

Хилари. Какой ужас!

Линдси. Его мама очень рада. Теперь ей будет ради кого жить.

Хилари. Линдси, мне очень, очень жаль. Сколько тебе пришлось всего пережить! Какая трагедия!


Пауза.


А как же твои экзамены?

Линдси. Я сдам в этом году, что смогу. Потом пропущу год, а потом вернусь в школу.

Хилари. Вот и хорошо. Если, конечно, это твое собственное решение. Я имею в виду оставить ребенка.

Тилли. Ну чье еще решение это могло быть?

Хилари. Я так хорошо тебя помню в школьных постановках. «Король-Лев», например. Ты играла лучше всех. Кажется, гиену.

Тилли. Естественно, это решение Линдси.

Хилари. Я только хотела сказать, что на нее могло быть оказано давление, чтобы она оставила ребенка, вот и все. Такое тоже случается.

Тилли. Прикинь, от Кирона еще одна девчонка залетела. И она своего тоже оставляет. В общем, Линдси сама так решила.

Хилари. Я вижу, Кирон многое успел.

Тилли. Это не смешно, мама. Он умер. На автобусной остановке в Волтамстоу.

Хилари. Да, да, я, кажется, видела там много цветов.

Линдси. Мы с его мамой и сестрой ходили туда каждый день. Торопились, будто должны были там с кем-то встретиться. Глупо, да? В конце концов, муниципалитет велел все оттуда убрать. Букеты. Когда они засохли.

Хилари. Может быть, ты и та другая девочка, которая ждет его ребенка, сможете стать подругами, будете поддерживать друг друга?

Тилли. Нет, что ты. У нее брови сросшиеся.

Хилари. А это-то какое отношение имеет к делу? Какая разница, как она выглядит? Линдси, а какие предметы ты выбрала?

Линдси. Хочу взять косметологию.


Пауза.


Хилари. Ну что ж, люди всегда будут стремиться быть красивыми.

Линдси. Я смогу работать так, чтобы оставалось время на ребенка.

Тилли. Все, пошли.

Хилари. Куда вы собрались?

Тилли. В «Дубок». Это паб.

Хилари. Интересно, что же вас там привлекает?

Тилли. Дешевая выпивка.

Линдси. У меня сегодня день рождения.

Тилли. Уже шестнадцать, так круто! Нас там много будет. И еще будут парни из частной школы Форест. Короче, я буду очень поздно.

Хилари. Давай я тебя встречу.

Тилли. Не надо. Мы все вместе вернемся последним автобусом.

Хилари. У тебя экзамены через месяц. Не забывай об этом!

Тилли. Ага. Через месяц. Не могу же я каждый вечер торчать дома, как ты.

Хилари. Много не пей. И следи, чтобы тебе никто ничего не подсыпал в стакан. Помни, тебе можно два коктейля, не больше.

Тилли. Что ты, они там все такие жмоты, что не станут тратить наркоту на других.

Хилари. Необязательно, что это будут твои знакомые. Ты знаешь Руби — которая выгуливает собак Питера. Так вот с ней именно это и произошло, она потом проснулась в гостиничном номере и не могла вспомнить, как там очутилась. Ей подсыпали Рогипнол.

Тилли. Ладно, ладно.

Хилари. Я только хочу сказать, что такое случается.

Линдси. Никому не придет в голову мне что-то подсыпать — я слишком толстая.

Хилари. Ты не толстая, а беременная.

Тилли. Пошли.

Линдси. Меня и от пола не оторвать.

Хилари. Линдси, с днем рождения! Желаю хорошо отпраздновать.

Тилли. Пока.

Хилари. Счастливо, девочки!

Линдси. Спасибо.


Девочки выходят.


Хилари. Тилли!


Тилли возвращается.


У тебя достаточно денег?

Тилли. Я же не сама буду платить за выпивку.

Хилари. А кто будет?


Тилли пожимает плечами. Хилари дает ей денег.


Вот, возьми. Сама плати за себя. И еще угости Линдси. Лимонад там какой-нибудь. Обними меня!

Тилли. Мне некогда.

Хилари. Как же ты мне не сказала про ребенка?

Тилли. Я говорила.

Хилари. Она, что, не предохранялась?

Тилли. Начинается. Ну, пожалуйста! Ничего больше не говори.

Хилари. Будь осторожна. Надеюсь, ты хорошо повеселишься.

Тилли. Пока.

Хилари. А как ты думаешь, она действительно этого хотела?

Тилли. Чего хотела?

Хилари. Ну, с этим парнем… Кироном…

Тилли. Мам… ты с дуба упала, что ли?

Хилари. Я не возражаю против того, чтобы ты ходила развлекаться, только нельзя забывать о занятиях, потому что тебе нужно… тебе нужно…


Тилли уже ушла.


…Ведь экзамены!


3.
Хилари и Фрэнсис.

Хилари. Фрэнсис! Как я рада тебя видеть! Ты потрясающе выглядишь.

Фрэнсис. И ты тоже. Ладно, с любезностями покончено — теперь мы, наконец, можем выпить?

Хилари. Какие мы молодцы! Каждая вторая пятница — наша! Я подумала: мы можем просто пить и закусывать чипсами. А если очень проголодаемся, то можно будет заказать пиццу. Знаешь, я уже пробовала новую пиццу с рукколой.

Фрэнсис. А доставка быстрая?

Хилари. Они без сыра и слегка присыпаны какой-то зеленью. То есть, чувство вины от того, что ешь пиццу, компенсируется полезным салатом.

Фрэнсис. Вот всегда так: надеешься получить что-то, чего тебе на самом деле так и не дадут. Очень смахивает на мою жизнь.

Хилари. Прекрати, мы не должны попадаться на эту удочку.

Фрэнсис. Какую еще удочку? А почему ты до сих пор не открыла вино?


Сама открывает бутылку.


Хилари. Вот мы так каждый раз: сначала напридумаем себе разного, а потом начинаем рвать на себе волосы. И так снова и снова. Какой сейчас год? Точно такой же разговор мог быть у нас с тобой и в прошлом году, и в позапрошлом. Когда угодно. Пора прекратить нытье.

Фрэнсис. Я лично не собираюсь сидеть здесь и изображать оптимизм. Это было бы полным абсурдом. На днях я ехала в поезде с писателем.

Хилари. И что?

Фрэнсис. Раньше он был актером, когда-то мы даже участвовали в одной и той же программе. Так вот, он сказал, что в его работе пол не помеха. Ему-то легко говорить, он же мужик. А между тем именно в результате гендерных отличий мы оказываемся похороненными заживо. Пожилые женщины! Нам только и остается, что управлять страной или какой-нибудь другой крупной организацией, вроде «Ашана»[2]. Это единственное, что может нас спасти от незаметности. Быть женщиной и к тому же стареть — это катастрофа.

Хилари. Что за пораженческое настроение? Никто и не говорит, что нам легко живется. Кстати, ты упоминала, что кто-то интересовался твоим графиком занятости. Кажется, для пьесы Дэвида Хэйра? Чем там дело закончилось?

Фрэнсис. Они даже смотреть меня не стали. Просто спросили, свободна ли я, и когда выяснилось, что да, то подумали: э-э, нет, раз никто другой ее не хочет — нам она тоже не нужна.

Хилари. Вряд ли так было дело. Просто у тебя негативистское мышление.

Фрэнсис. А недавно я ходила пробоваться в одном фильме о войне.

Хилари. Вот видишь!

Фрэнсис. На роль стареющей немецкой проститутки.

Хилари. И что?

Фрэнсис. Меня не возьмут. Нас там была целая толпа теток, одетых, как старые шлюхи, и все просто из кожи вон лезли, чтобы их взяли. Правда, возвращение домой в автобусе имело свои яркие моменты.

Хилари. Ты закончила ремонт?

Фрэнсис. Да.

Хилари. И не собираешься мне об этом рассказать?

Фрэнсис. Нет. Ремонт — это проявление ложной сознательности. Тебе кажется, что ты улучшаешь свою жизнь тем, что шлепаешь новую краску на стены.

Хилари. Нет, конечно, я с тобой согласна. Но вот в семидесятые, например, все красили в белый цвет. Это символ свежего старта.

Фрэнсис. В семидесятые все было коричневое и оранжевое. А большинства людей тогда еще и на свете не было. Семидесятые! Сейчас эту чушь никто и не помнит.

Хилари. Глупости! А женское движение? А «глэм-рок»? Надеюсь, тебе не нужно перечислять все, что было в семидесятые?


Фрэнсис пытается удержать в равновесии бокал на голове или делает еще какие-то акробатические движения.


Что ты делаешь?

Фрэнсис. Пытаюсь себя развлечь. С тобой скучно.

Хилари. Я теперь на велосипеде езжу на работу, я говорила?

Фрэнсис. Это полезно для ягодиц.

Хилари. И еще это помогает мне добираться до работы.

Фрэнсис. А вслед много свистят?

Хилари. К счастью, нет.

Фрэнсис. Жаль. Я, помню, очень это любила. Когда я была молодая и сексуально выглядела на велосипеде.

Хилари. Ты же терпеть не могла, когда к тебе приставали! Мы обе это ненавидели.

Фрэнсис. Мне только казалось, что я ненавидела. Но я ошибалась, сейчас мне этого недостает. Теперь я уже не сяду на велосипед. А то опять начну ждать комплиментов. Я тут как-то была в баре. Много острила, смеялась — в общем, была совершенно неотразимой. Господи, и откуда только я все это брала! Не стыдно было бы записать на пленку для грядущих поколений. Ну, ты сама знаешь, иногда выдаются такие дни, когда ты в ударе.

Хилари. Да?

Фрэнсис. Кругом восхищенные взгляды. Я прямо кожей чувствовала.

Хилари. Взгляды нельзя кожей чувствовать.

Фрэнсис. Да брось, у всякой женщины есть на это шестое чувство. Кстати, я и выглядела роскошно в тот день. В общем, все в одном флаконе. Я никогда не позволяю себе распускаться.

Хилари. И я тоже.

Фрэнсис. Поддерживаю вагинальный тонус в форме.

Хилари. А вот это никогда не было моим приоритетом.

Фрэнсис. Короче говоря, там был один мужик — наверное, моего возраста, но выглядел старше и не такой привлекательный. Но я все равно подумала: «Очень даже ничего, стоит рискнуть». Я чувствовала, как мой словесный магнетизм затягивает его в мое биополе.

Хилари. Да ты что?

Фрэнсис. И вот, когда мне приспичило в туалет, я прошла мимо него, почти вплотную — бар был просто битком. Решила осчастливить его моим полномасштабным очарованием в ближнем бою. Улыбнулась ему одному, посмотрела прямо в глаза. А там — ни-че-го! Глухо. Ни малейшей искорки. Взгляд абсолютно мертвый, как у рептилии. Или я бы даже сказала, там была неприязнь.

Хилари. Ну, постой, ты же о нем ничего не знаешь! Может, у него кто-то из знакомых только что умер?

Фрэнсис. Ага! И я тоже хожу в бар каждый раз, как кто-то умирает!

Хилари. Неважно.

Фрэнсис. Конечно, неважно. Пошел он к черту!

Хилари. Вот именно. Небось, какой-нибудь пронырливый… агент по недвижимости.

Фрэнсис. Или адвокат. Но тогда это меняло бы дело. У меня же не будет пенсии.

Хилари. Зато у тебя есть квартира.

Фрэнсис. А я-то всегда считала своим самым последним резервом сексуальную привлекательность! На случай, если уж совсем придется голодать. …А вот так я лучше выгляжу?


Подтягивает свое лицо с боков, будто делает подтяжку.


Хилари. Так ты выглядишь более удивленной. Послушай, с тобой что-то происходит. Какой-то кризис.

Фрэнсис. Он называется «мне — полтинник». У тебя он наверняка тоже есть.

Хилари. Нет. Точно нет. Вовсе нет! В жизни так много всего другого. Сама знаешь.

Фрэнсис. Еще бы! Можно ходить в художественную галерею или на вечерние курсы чего-нибудь. У меня такое ощущение, будто у меня кто-то что-то отнял. Ладно, хватит обо мне. Теперь твоя очередь.

Хилари. Я тебе рассказывала, что на днях произошло?

Фрэнсис. Что?

Хилари. Я пришла домой и застала… то есть… Тилли была не в школе. Я вернулась рано, а она должна была готовиться к экзаменам. Так вот, она просто сидела на диване, и когда увидела меня, то как-то изменилась в лице. Но я не обратила внимания, потому что для этого не было никакого повода, так что я сразу выбросила это из головы. И тут по лестнице спустился парень.

Фрэнсис. Парень?

Хилари. И это в пятнадцать лет! Им обоим по пятнадцать! Они просто удрали из школы — нашли «окно». Если честно, то меня даже затошнило.

Фрэнсис. Да, они все такие свеженькие, вкусненькие, правда? Безупречны и полны гормонов. И что за парень?

Хилари. Он был в трусах. Высокий, худющий. Волосы свисают на лицо. Он издал какой-то звук, будто хрюкнул.

Фрэнсис. Обожаю таких! Пока они еще не стали мужчинами. А на гитаре он играет?

Хилари. Я не спросила.

Фрэнсис. Не надо им мешать.

Хилари. Она явно хотела дать мне понять, что нуждается в моей помощи. Она специально хотела, чтобы я узнала.

Фрэнсис. Насколько я поняла из твоих слов, никакая помощь ей не нужна. Юная любовь. Черт, как завидно! Интересно, а потом в жизни бывает что-нибудь настолько же прекрасное?

Хилари. Конечно, бывает.

Фрэнсис. Лучшее, на что мы теперь можем надеяться — это что не произойдет что-то худшее. Мне страшно.

Хилари. Страшно? Почему?


Фрэнсис протягивает свой бокал.


Фрэнсис. Наливай. Не люблю заглядывать в будущее. А ты?


4.
Хилари, Роланд и Беатрис.

Роланд. Мы очень рады, что у вас нашлась минутка к нам зайти. Правда, Беатрис?


Пауза.


Это просто замечательно. Только прошу нас извинить, у нас совсем мало времени. Мы… давно запланировали этот ужин. Такая жалость.

Хилари. Ничего страшного. Правда. Спасибо, что согласились меня принять вот так, без предупреждения.

Роланд. Все в порядке. У нас есть сорок пять минут.

Беатрис. Даже меньше того.

Роланд. То есть, да, несколько меньше, ты права.

Беатрис. Надо учитывать, какие сейчас пробки.

Роланд. Конечно.

Беатрис. В общем, у нас минут тридцать пять.

Роланд. Тогда к делу. Вы поступили совершенно правильно. Правда, Беатрис? Мы все прекрасно понимаем.

Беатрис. Ну…

Роланд. Что?

Беатрис. Мы не обязаны придерживаться одного и того же мнения, Роланд.

Роланд. Тем не менее, мы все понимаем, и я хочу, чтобы Хилари в этом не сомневалась.

Хилари. Мне просто показалось, что на это нужно как-то отреагировать…

Роланд. Абсолютно. Мы очень любим Тилли, она прелестная девочка. Задорная. И очень воспитанная. Так что вам пятерка.

Хилари. Я их застала: пришла домой раньше обычного, и они оказались дома. Тилли и Джош. Прогуливали. И было совершенно очевидно, что они… они…

Беатрис. Очевидно? Почему?

Хилари. Потому что на них не было почти никакой одежды. Джош был в трусах, а Тилли в старой рубашке.

Беатрис. Но это еще не значит, что у них был секс.

Роланд. Мы не спорим. Мы верим, что так и было. Мне показалось, что Джош выглядел жутко самодовольным, чертенок. Когда мне было пятнадцать, я еще не занимался сексом.

Беатрис. Но ты же не знаешь наверняка.

Роланд. Конечно, конечно, это все очень серьезно. Но ведь руки-ноги у всех целы, так ведь?

Хилари. Позже Тилли мне призналась. Я у нее спросила, и она сказала, что да. У них был секс уже три раза.

Роланд. Хотите кофе?

Хилари. Нет, спасибо.

Роланд. Наверное, в том, что касается Джоша, мы пустили дело на самотек. Надо это признать. У нас обоих забот по горло: Беатрис работает в банке, я — актер. Я был страшно занят.


Пауза.


А вы чем занимаетесь, Хилари?

Хилари. Я работаю в сфере образования. Руковожу центром распространения грамотности. Мы работаем со школами, так что мне попадалось много проблемных подростков.

Роланд. Тогда вы точно знаете, о чем речь.

Беатрис. Джош вовсе не проблемный.

Хилари. Тилли начала принимать таблетки.

Роланд. Боже мой, а как же раньше? Нет?

Хилари. Нет. Ей ведь всего пятнадцать.

Роланд. Ну да, ну да.

Хилари. Мне кажется, мы должны как-то отслеживать ситуацию.

Беатрис. Вы хотите сказать, вести какой-то график?

Роланд. Нет, конечно. Она не это имела в виду.

Беатрис. Все уже произошло. Дело сделано. Теперь нам уже ничего не остается.

Хилари. Если они будут спать друг с другом, то я хочу, чтобы это происходило у нас дома.

Роланд. Понятно.

Хилари. Это всего лишь способ как-то их остудить. Все-таки секс связан с такими сильными эмоциями.

Беатрис. Но ведь это и к Джошу относится. Что если мы скажем, чтобы они этим занимались только у нас дома — ради Джоша, ради его «эмоций»?

Роланд. Но мы же этого не скажем.

Беатрис. Разве у девочек это происходит как-то по-другому, чем у мальчиков? Какой викторианский подход!

Роланд. Да, по-другому. Правда?

Хилари. Для Тилли это очень много значит. Я ее мать, я знаю. Надеюсь, Джош это понимает.

Беатрис. Они очень привязаны друг к другу. Они вместе познали сексуальные чувства и вместе прошли этот путь до конца.

Хилари. Мне кажется, Тилли по-настоящему влюблена.

Роланд. Думаю, Джош тоже. Разница лишь в том, что он парень.

Беатрис. И что с того?

Роланд. Он не догадывается, что влюблен.

Беатрис. Джош очень отличается от тебя, Роланд. Начнем с того, что его мать — я.

Роланд. Давай не будем сюда впутывать мою мать.

Хилари. В общем, может быть, вы передадите Джошу…

Беатрис. Мне бы не хотелось ничего передавать.

Роланд. Я передам. Нет, правда, не переживайте, мы же обо всем договорились.

Беатрис. Это смахивает на наказание.

Хилари. Здесь речь идет об ответственности.

Роланд. Хорошо, хорошо.

Беатрис. А ты-то откуда знаешь? Вы берете нечто вполне естественное и говорите, что это необходимо контролировать. Джош ни в чем не виноват.

Роланд. Никто этого и не говорит. То есть, я хочу сказать, мне кажется, Беатрис, мы с тобой должны признать, что мальчикам этого больше хочется, чем девочкам, особенно в таком возрасте.

Беатрис. Что за чепуха? Причем совершенно необоснованная.

Хилари. Я думаю, возможно, это действительно чепуха.

Роланд. Ладно, сдаюсь!

Беатрис. Мне пора идти переодеваться.

Хилари. Конечно. Еще раз спасибо, что приняли меня. Наверное, для вас это стало таким же шоком, как для меня.


Беатрис выходит.


Роланд. Все утрясется.

Хилари. Я же ее мать — вы понимаете? И для девочек это действительно совсем не то, что для мальчиков.

Роланд. Мне никогда не доводилось быть девочкой.

Хилари. Ведь на них ежедневно обрушивается около трех тысяч отретушированных компьютерных картинок невероятно сексуальных женщин.

Роланд. Понимаю, это ужасно! Если, конечно, ты не мужчина.

Хилари. И им кажется, что они обязаны выглядеть так же, чтобы их считали за людей.

Роланд. Да, да, да, вы совершенно правы.


5.
Хилари, Тилли.

Тилли. Ну зачем ты туда ходила?

Хилари. Послушай.

Тилли. Тебе-то что до этого?

Хилари. Послушай меня.

Тилли. Это тебя вовсе не касается.

Хилари. Нет, касается.

Тилли. Мне уже шестнадцать.

Хилари. Будет только через месяц.

Тилли. Поверить не могу, что ты это сделала. Ты разрушила мою жизнь!

Хилари. Не надо так реагировать. И не будь глупой. Как я могла разрушить твою жизнь?

Тилли. Ты им наверняка не понравилась. Что на тебе было надето?

Хилари. Не знаю…

Тилли. Надеюсь, не джинсы?

Хилари. Мне кажется, им было все равно, что на мне было надето. Важно то, что я должна была им сказать… А чем тебе мои джинсы не нравятся? Мне что, уже джинсы нельзя носить?

Тилли. Я только говорю, что это самое ужасное, что ты сделала за всю свою жизнь.

Хилари. Ну, послушай…

Тилли. У тебя не было права, никакого права так со мной поступать.

Хилари. Скоро ты все увидишь в ином свете.

Тилли. Нет, не увижу.

Хилари. Уже через год.

Тилли. Нет.

Хилари. Или когда тебе будет столько лет, сколько мне.

Тилли. Я к тому времени умру…

Хилари. Не смеши меня.

Тилли. От старости.

Хилари. Это ты сейчас так говоришь. Все так говорят. Но на самом деле жизнь прекрасна, уж поверь мне! Поэтому никто потом не говорит: «Ой, я немножко постарела, у меня уже есть один седой волос — моя жизнь кончена!»

Тилли. А я скажу.

Хилари. Я их заверила, что очень рада, что вы с Джошем встречаетесь. Но вам обоим еще только пятнадцать, поэтому я хочу, чтобы все было безопасно, и я прошу, чтобы это происходило у нас дома. Я даже думаю, он тебя за это будет больше уважать.

Тилли. Между нами все кончено.

Хилари. Как? Когда это случилось?

Тилли. Когда ты все сломала.

Хилари. А это когда случилось?

Тилли. Я исписала его именем всю тетрадку по гуманитарным наукам. Мне просто нереально больно!


Тилли выходит.


Хилари. Не хлопай так дверью! Подожди, не уходи, скажи мне! Скажи, чем тебе мои джинсы не нравятся?


6.
Спальня. Марк и Хилари. На телефон Хилари приходит смска. Она читает. Затем ложится в постель рядом с Марком.

Хилари. Ну что? Читаем дальше «Большие ожидания»[3]?


Берет в руки книгу.


Так, на чем мы остановились? Пип встречается с мистером Памблчуком.

Марк. По-моему, я сейчас усну.

Хилари. Так мы никогда не дочитаем, если ты будешь все время засыпать. Каждую ночь. То есть, вот так, сразу. Я могла бы прочесть всего страницу.

Марк. Какой смысл? Я все равно усну, как только закрою…

Хилари. С самого рождества! Марк, мы читаем с самого рождества. Мы думали, на это уйдет пара месяцев. А сейчас уже июль. Мы сами подрываем собственный проект.

Марк. Ну почему сразу «проект»?

Хилари. А что, проект — хорошее слово.


Пауза.


Проекты не дают людям скучать. Когда я была маленькая, я очень боялась скуки, у меня была прямо фобия. Еще я боялась, что меня заживо похоронят в могиле, и я там застряну навсегда. Понимаешь, о чем я?

Марк. Нет.

Хилари. Счастливый! У тебя в детстве был сад. А мы жили в квартире. Может, это как-то повлияло на меня — что я выросла в крошечной квартирке с депрессивной матерью.

Марк. А может, ты была странным ребенком.


Пауза.


Спокойной ночи.

Хилари. Нет, я не была странным ребенком. Просто это было в шестидесятые. Допотопные времена! Женщины тогда носили капроновые чулки и шпильки. Мама прямо так и приходила забирать меня из школы. Даже когда шел снег. Единственное, что она себе позволяла, делая скидку на арктические условия — это платок. Женственность была превыше всего, даже отмороженных конечностей.


Пауза.


Ты спишь?

Марк. Как я могу спать? Ты же разговариваешь.

Хилари. А все-таки как досадно вышло.


Пауза.


Помнишь, я рассказывала о нашем базовом финансировании.

Марк. М-гм.

Хилари. Так вот: мы ничего не получили.

Марк. Ты ведь предполагала, что оно может пройти мимо вас.

Хилари. И все же это всегда шок, когда так и выходит на самом деле.

Марк. Теперь вам придется лизать задницы частному сектору.

Хилари. Я смотрю на это иначе, Марк. Это слишком предсказуемый способ. Я все еще надеюсь, что возможно креативное сотрудничество.

Марк. Вот и отлично. Спокойной ночи.

Хилари. А как у тебя на работе?

Марк. Ничего хорошего.

Хилари. Я получила смску от Тилли. Она приведет к нам Джоша.

Марк. На ночь?

Хилари. Да.

Марк. Я хочу, наконец, лечь спать.

Хилари. Они опять вместе. Слава богу! Это хорошо для Тилли.

Марк. Только я не хочу ничего слышать.

Хилари. А ты и не услышишь. Для этого есть стены. Стены!

Марк. Спокойной ночи.

Хилари. Между нами будут стены. Толстые.


Пауза.


И надо действительно постараться, чтобы что-то…

Марк. Ладно, ладно.

Хилари. …ну, ты понимаешь, что я хочу сказать — надо по-настоящему прислушиваться.


Слышно, как молодые люди проходят по коридору мимо спальни и заходят в соседнюю комнату. Смех. Приглушенный разговор.


Видишь, почти ничего не слышно. Как хорошо, что у этой стены стоит гардероб. Полный одежды. И заглушает любые звуки. Нам, в общем-то, очень повезло.


Слышится громкий скрип кроватных пружин.


А вот это я слышала. А ты?


Снова слышится скрип пружин.


Надо им сказать. Мы должны дать им знать: если мы начнем смеяться, они поймут, что нам все слышно. Ну, давай.


Смотрит на Марка, затем смеется.


Марк. Что с тобой?

Хилари. Я смеюсь.

Марк. Как припадочная.

Хилари. Если ты не собирался смеяться вместе со мной, почему не сказал? Естественно, когда кто-то один громко смеется, а второй молчит — это выглядит странно. Или ты хочешь, чтобы он счел меня эксцентричной?

Марк. Какая разница, что он подумает?

Хилари. Но он же ходит в школу Форест!

Марк. Ну и что?

Хилари. Он милый мальчик. Если мы ему понравимся, он будет к ней лучше относиться.

Марк. Пусть только попробует плохо к ней относиться! Да он там —


Громкий скрип.


Хилари. Все-таки сейчас не девятнадцатый век.

Марк. В наше время, когда нам было пятнадцать лет, мы не приводили девочек домой.

Хилари. Уже шестнадцать.

Марк. Ну и пусть. Мы тогда просто тискались в кино. И ждали, пока поступим в университет, прежде чем начинать полнокровную половую жизнь. Это было частью высшего образования. И вообще: разве это уважительно по отношению к родителям — приводить парня в соседнюю комнату?

Хилари. Шшш! Они могут услышать, что мы говорим о них.

Марк. Не затыкай мне рот в моем собственном доме!

Хилари. Шшш! Тихо!


Опять слышен скрип.

Хилари начинает смеяться.

Марк начинает смеяться.


Марк. Что?


Марк протягивает руку и хочет обнять Хилари.


Хилари. Не надо, что ты! Вдруг они нас услышат?


Марк обижен.


Марк. У нас все не как у людей.

Хилари. Так сложилось.


Марк отворачивается, закрывает глаза. Хилари выключает свет. В темноте слышится скрип кровати.


7.
Роланд, Хилари.

Молчание. Потом оба начинают говорить одновременно.

Роланд и Хилари. Да, и я тоже.


Смеются.


Роланд. Одним словом, врагу не пожелаешь. Вы наверняка сразу что-то почувствовали.

Хилари. Нет, я была, скорее всего, настолько поглощена всем остальным, что…

Роланд. Конечно, вы ведь тогда пришли…

Хилари. Да.

Роланд. Но вам не могло не броситься в глаза. Я чувствовал себя так, будто об этом трубили из всех динамиков: у этих двоих все рушится к чертовой матери!

Хилари. Нет, я не заметила. Потому что ведь большинство пар ведет себя так, будто они на грани… какой-то неудовлетворенности.

Роланд. Да, очень точно подмечено. Не в бровь, а в глаз.


Пауза.


Итак, после того, как вы к нам приходили… поговорить про детей, … у меня было чувство, что мы вам что-то недосказали. Потому что между нами уже были серьезные проблемы — и таким образом он реагировал на нас.

Хилари. То есть — Джош.

Роланд. Да. Так он выражал свой протест.

Хилари. Логично.

Роланд. Именно это он хотел нам показать своими отношениями с Тилли. Своего рода «А пошли вы! Теперь я и сам взрослый».

У нас с его матерью отношения не клеились. Это витало в воздухе. Поэтому когда я полез к нему с советами вроде «В этом нет ничего плохого, сынок, но все же делай это у Тилли дома», он просто развернулся и ушел. Но на самом-то деле он ушел от меня, потому что это я ему указывал.

Хилари. Но теперь все в порядке. Они со всем разобрались.

Роланд. Извечная проблема «отцов и детей»! Фрейд был прав. В глубине души они готовы сожрать нас живьем и забрать наших женщин.

Хилари. Но они не умеют готовить.

Роланд. Теплую плоть не надо готовить. Нужны просто крепкие зубы и наплевательское отношение к окружающим. У подростков есть и то, и другое.

Хилари. «У нас совсем мало времени!»

Роланд. Да, мы тогда наплели вам невесть что. То есть, будто у нас не было времени. Я сказал тогда жене: люди всегда чувствуют, когда ты врешь. Просто инстинктивно. Вы в тот раз тоже почувствовали?

Хилари. Нет.

Роланд. Вот и еще одна расхожая теория разлетелась вдребезги! Так я скоро останусь ни с чем.

Хилари. А что, в тот раз между вами происходило что-то особенное?

Роланд. Черт, как хочется выпить!


Пауза.


Мы, то есть я — мы чувствовали себя очень неловко из-за всего, что произошло потом. Но в тот момент наши отношения настолько накалились, что я не мог даже разговаривать с Беатрис без крика. Словом, я ушел. Теперь все, что у меня есть, это диван-кровать и наш старый чайник. В общем, все обстоит довольно дерьмово.

Хилари. А что именно «произошло потом»?

Роланд. Я говорил Беатрис, что надо бы вам рассказать.

Хилари. О чем?

Роланд. Но Джош был очень расстроен.

Хилари. Чем расстроен?

Роланд. Он в тот момент встречался с другой девушкой, и они пошли на вечеринку.

Хилари. Какую еще вечеринку?

Роланд. Они все время ходят на какие-то вечеринки. Тилли тоже там была — и как я понял, он не знал, что она туда собиралась, а она не знала, что он собирался. В общем, она пошла в спальню с каким-то мальчиком… а потом с другим мальчиком… потому что обиделась на Джоша.

Хилари. Не может быть!

Роланд. Я хотел, чтобы вы знали. Джош сам рассказал об этом матери. Он казался таким подавленным.

Хилари. И когда же это произошло?

Роланд. Больше месяца назад — как раз когда мы с Беатрис переживали самое трудное время.

Хилари. Тилли мне ничего не говорила.

Роланд. Еще бы!

Хилари. Я же ее мать!

Роланд. На вашем месте я бы не принимал это на свой счет.

Хилари. Но почему же она мне не рассказала?!

Роланд. Это не страшно. Может, она поговорила об этом с подругами. Вы ведь знаете, они любят своих друзей больше, чем нас. А мы любим их больше друзей. Это в порядке вещей. Они сбиваются в стаи. Они хотят проводить друг с другом каждую минуту — и днем, и ночью. Вы можете себе представить, что проводите столько времени с другими людьми? То есть, конечно, можно пойти вместе выпить, пообедать, провести вечер. Но каждую минуту? Они постоянно перезваниваются, едят и спят друг у друга дома — и им все мало! Что же с нами происходит потом, почему мы начинаем так не любить друг друга? Меня лично тошнит от людей — а вас? От их идиотских проблем и самовлюбленности.

Еще вчера нас раздражали их подгузники, «детский Панадол», болезни не вовремя, бесконечное чтение одной и той же сказки, пока она у тебя изнутри на веках не отпечатается — хотя у нас этим в основном занималась Беатрис; обычно ждешь не дождешься, чтобы они, наконец, заснули и дали тебе спокойно выпить пару бокалов вина… — и вдруг мы им совершенно не нужны! Как это происходит?

Хилари. Я не чувствую себя ненужной.

Роланд. Может, с девочками по-другому. Скоро мы уже не будем родителями. Я буду говорить «мой сын», подразумевая некоего двадцативосьмилетнего детину, который сам себе зарабатывает на жизнь. Честно говоря, мне больно об этом думать.

Хилари. Не стоит торопить время.

Роланд. Беатрис обвинила меня в том, что я флиртовал с вами. Я сказал, что она маньячка.

Хилари. В смысле «кому такое может в голову прийти»?

Роланд. Что вы, я не это имел в виду. Я сказал ей, что был просто приветлив. И вообще я тактильный человек. И теплый. Я же актер, черт возьми! Я не умею отключать свое обаяние, потому что я им зарабатываю на жизнь! А где Марк?

Хилари. Навещает мать в Шотландии.

Роланд. А вы что же?

Хилари. Побоялась отравиться: у нее в холодильнике каждая банка стоит минимум по два года. У нее самой очень крепкая иммунная система. А посетителям не всегда так везет.

Роланд. Вот что всех нас ждет в будущем: плесень. А у вас прелестная кожа.

Хилари. Это все Кларинс[4]. Моя кожа мне явно не по карману.

Роланд. У Беатрис тоже красивая кожа. А характер паршивый. Как вы думаете, развод во мне заложен на генетическом уровне?

Хилари. Как это?

Роланд. То есть, рано или поздно любая женщина перестала бы меня любить? Хотя о чем я? Какая «любовь»? С меня и простой привязанности хватило бы. Я бы согласился даже на такую категорию, как «терпеть меня достаточно долго, чтобы вместе поужинать».

Хилари. Похоже, вам досталось.

Роланд. Беатрис вам не показалась язвительной?

Хилари. Может быть.

Роланд. А фригидной? Видит бог, я жил все это время как евнух! Я вам отвратителен?

Хилари. Не знаю. Нет.

Роланд. Если я и флиртовал с другими женщинами, то кто посмеет меня обвинить? Меня держали на голодном пайке.

Хилари. У нее был роман?

Роланд. Нет. Почему вы спрашиваете? Вы что-то слышали?

Хилари. Нет, нет, что вы.

Роланд. Я, бывало, лежал рядом с ней, и моя плоть просто рыдала, моля о прикосновении. И что я получал в ответ? «Тебе надо взглянуть на плитку в ванной».

Хилари. Да, иногда, знаете, на ум приходят очень странные вещи.

Роланд. Она словно наказывала меня за какое-то преступление, которого я не совершал. Разве что за сам факт, что я на ней женат. Поэтому я завидую Джошу.

Хилари. Почему?

Роланд. Потому что никто в здравом уме не станет жениться в шестнадцать лет.

Хилари. У мужчин обычно лучшие показатели выживания в браке.

Роланд. Выживания? Так вот чем я занимался все это время! А как ваш брак?

Хилари. Нормально.

Роланд. Врете и не краснеете.

Хилари. Ну, то есть, стадия любовных страстей у нас, естественно, позади — все уже не совсем так, как раньше. Каждый из нас живет своей жизнью. Немножко.

Роланд. И что же?

Хилари. Думаю, мне было бы очень страшно остаться одной.

Роланд. Спасибо.


8.
Хилари и Тилли.

Хилари. Как в школе?

Тилли. Нормально.

Хилари. Хорошо день прошел? Расскажи, что там у вас было.

Тилли. Ну, мама, я же только в дверь вошла.

Хилари. Подожди, не уходи пока наверх.

Тилли. Почему?

Хилари. Просто посиди, выпей со мной чайку.

Тилли. Не хочу.

Хилари. Я прошу всего пять минут.

Мне хотелось с тобой поговорить, только и всего.

Тилли. О господи.


Садится.


Ну, давай, говори.


На телефон Тилли приходит сообщение. Она читает его и смеется.

Отвечает на смс. Хилари ждет, пока она закончит.


Хилари. Знаешь, иметь дочь — это большая радость.


Тилли снова приходит сообщение. Она читает, затем долго пишет ответ. Хилари ждет, пока она закончит.


Но время пролетает слишком быстро, и я бы не хотела упустить те минуты, что у нас тобой есть.

Тилли. У тебя надолго?

Хилари. А что?

Тилли. Потому что это тоска.


Тилли снова приходит сообщение. Она его читает.


Хилари. Это не может подождать?

Тилли. Нет.

Хилари. Конечно, может. Вряд ли это важнее того, о чем я говорю.

Тилли. Представь себе — важнее.


Отвечает на смс.


Мне можно уйти?

Хилари. СЯДЬ!

Тилли. Только психовать не надо.


Садится.


Хилари. Мне бы хотелось, чтобы мы больше времени проводили вместе.

Тилли. Как, например?

Хилари. Я могла бы показать тебе мой альбом.

Тилли. Какой альбом?

Хилари. Синий. Я туда вклеивала все подряд. Даже старые автобусныебилеты.

Тилли. А что такое «автобусный билет»?

Хилари. Как… что…?

Тилли. Ладно, ладно. Шутка.

Хилари. Там есть мои фотографии, когда я была в Гринам Коммон.

Тилли. Что это?

Хилари. Это был лагерь, разбитый в защиту мира. В знак протеста против размещения американских ядерных ракет в деревне Гринам. Там жили одни женщины. Несколько лет подряд, в палатках. И я туда ездила. Помню, грязь была непролазная.

Тилли. Вроде Гластонбери, только без музыки?

Хилари. (Показывает на фотографии) Вот я.

Тилли. А откуда там столько мужчин?

Хилари. Это женщины. Просто у них короткие волосы.

Тилли. Ну и видок. А теперь мне можно идти?

Хилари. В декабре восемьдесят второго года туда приехали тридцать тысяч женщин со всей Англии, чтобы встать пикетом вокруг базы. И мы встали. Оцепили девять миль по всему периметру забора. Мы чувствовали невероятную энергию друг от друга и в то же время растерянность: что дальше? Кто-то спрашивал: а мы должны взяться за руки?

Тилли. Все, время истекло.

Хилари. Я с тобой разговариваю.

Тилли. Ты сказала пять минут.

Хилари. Я не имела в виду точно пять минут.

Тилли. Значит, ты обманщица, потому что ты так сказала.


Пауза.


Хилари. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Тилли. Например?

Хилари. Ну, чем-то со мной поделиться.

Тилли. Нет.

Хилари. Ты уверена?

Тилли. А что?

Хилари. Я знаю, что случилось на вечеринке.

Тилли. Какой еще вечеринке?

Хилари. Той, где ты пошла в спальню… и… У тебя были презервативы?

Тилли. Господи!!

Хилари. Нам надо об этом поговорить.

Тилли. Мне уже шестнадцать лет. Мне необязательно об этом говорить.

Хилари. Конечно, я знаю. Но вдруг ты хочешь.

Тилли. Я не хочу. Да что случилось-то? Может, тебе выпить?

Хилари. Послушай меня.

Тилли. Открой еще бутылку.

Хилари. Обычно я выпиваю только два бокала за вечер.

Тилли. Ясно. Ну, тогда я пошла.

Хилари. Нет, не пошла.

Тилли. Я что, в тюрьме?

Хилари. Завтра в школу.

Тилли. Сейчас только шесть часов!

Хилари. Двадцать минут седьмого.

Тилли. Ну и что? Я через час вернусь.

Хилари. То есть через три? Или четыре?

Тилли. Ты так хотела со мной поговорить?

Хилари. Давай не будем кричать. Это пустые эмоции. Все, что я хотела тебе сказать — будь осторожна, береги себя. Вот и все. И помни, ты все можешь мне рассказать.…

Тилли. Чего ты добиваешься? Хочешь сама за меня все решать?

Хилари. Ну, послушай. Ты про себя думаешь: «Я веду себя как сильная женщина», но ты себя обманываешь…

Тилли. Можно подумать, что ты очень счастлива.

Хилари. Что?!

Тилли. То, что слышала.

Хилари. Ты никогда не возвращаешься ровно через час, так ведь?

Тилли. А ты никогда в пять минут не укладываешься, правда?

Хилари. Только скажи: ты действительно этого хотела? Чего ты хотела?

Тилли. Чего я хотела?

Хилари. Да. Ты же должна знать. Чего ты добивалась?

Тилли. ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ!


Входит Марк.


Я хочу сходить к Лорен на часок.

Хилари. Она хочет уйти! Скажи, чтоб никуда не ходила!

Марк. Привет!

Хилари. Просто скажи ей нет.

Марк. Надолго?

Хилари. Я не разрешаю!

Тилли. Всего на час.

Марк. Ну ладно. Если на час. Наверное, ничего страшного.


Тилли выходит.


Ты слишком бурно реагируешь.

Хилари. Она переспала с какими-то ребятами на вечеринке. А нам не сказала.

Марк. Подожди, подожди. Что?

Хилари. Что слышал. Это все, что я знаю. Да что с нами происходит?! Мы же считаемся семьей!


Хилари выходит.


9.
Пляж. Роланд пытается разжечь угли в одноразовой жаровне для барбекю.

Входит Хилари.

Хилари. А ты раньше когда-нибудь разжигал угли?

Роланд. Наверное. Я же мужчина. Мне кажется, все зависит от зажигалки. Ничего, справлюсь. Тут даже женщина справилась бы.

Хилари, это была прекрасная идея, я просто воспрянул духом. Спасибо, что позвала меня. Только Фрэнсис что-то мне прохода не дает.

Хилари. С чего ты взял?

Роланд. Все, что она говорит, адресуется мне одному. Как у плохих актеров.

Хилари. Она очень хорошо умеет контактировать с новыми людьми.

Роланд. Она меня хочет.

Хилари. Считай, что тебе повезло. Она в этом деле собаку съела. Берет все в свои руки. У нее даже игрушки есть.

Роланд. Так ты собираешься меня сбагрить своей подруге? Мне ты нравишься, а не она.

Хилари. Я знаю. Но у нас ничего не выйдет: я замужем за Марком.

Роланд. Но ты же мне сказала…

Хилари. То, что я тебе сказала…

Роланд. Что ты его уже не «так» любишь…

Хилари. Мы уже через это прошли.

Роланд. Ты говорила, у вас все давно на автомате. Только ради Тилли.

Хилари. В тебе говорят эмоции: твой брак развалился, и теперь ты цепляешься за меня. А мой брак держится силой привычки. Но это совсем не плохо.

Роланд. Когда ты приходила поговорить со мной и Беатрис, я подумал: вот женщина, которая страстно отстаивает свои принципы.

Хилари. Перестань так со мной говорить: ты меня волнуешь.

Роланд. Может, ты боишься уйти от Марка, потому что работа висит на волоске?

Хилари. Его работа тоже висит на волоске. В наше время любая работа висит на волоске.

Роланд. Почему? Моя — нет. Иногда мне даже приходится от чего-то отказываться.

Хилари. Я пытаюсь вспомнить, почему ты мне нравишься.


Входит Марк с сумкой-холодильником. Он одет в шорты и футболку.


Марк. Я поправился по сравнению с прошлым годом. Вот, смотри.


Хлопает себя по животу.


Роланд. Старик, просто нужна майка подлиннее…

Хилари. Да, эта явно коротка. Не прикрывает даже верх твоих…

Роланд. Тогда твой «спасательный круг» не будет виден.

Марк. Это моя любимая майка. Чемпионат мира по дартс 1979 года в Винчестере. И не то чтобы я стал больше есть — просто несколько жирных клеток поселились во мне и подумали: а что, тут совсем неплохо, надо сказать нашим. И теперь без какого-либо участия с моей стороны идет процесс захвата.

Роланд. Фрэнсис меня не искала?

Хилари. Не надо думать, что она стремится тебя захомутать только потому, что она одинока и ей за сорок.

Роланд. Ей ведь пятьдесят, кажется?


Входит Фрэнсис в бикини и темных очках.


Марк. Очень смело для сентября в Норфолке!

Фрэнсис. Я пользуюсь любой возможностью, чтобы раздеться. У меня в этом теле осталось всего лет пять.

Марк. А потом ты куда?

Фрэнсис. Конечно, меня трудно заподозрить в смертности — знаю, я богиня. Но увядание мускулатуры неотвратимо.

Хилари. Прекрати.

Фрэнсис. И тогда уши становятся длиннее, нос — больше, а челюсть теряет очертания. И все — лицу конец.

Хилари. А ты вспомни Мерил Стрип! Надо по-новому смотреть на вещи. Прожитая жизнь отпечатывается у нас на теле и на лице. Весь жизненный опыт. Кому охота быть чистым листом? Ты только подумай обо всех историях, которые мы можем рассказать друг другу!


Пауза.


У нас всех столько историй.

Роланд. А для выпивки еще слишком рано?

Фрэнсис. Ну, наконец-то! Я уже и надеяться перестала.


Марк открывает сумку-холодильник, достает бутылки пива и раздает всем.


Меня поражает инерция, с которой люди рассказывают свои истории. А хуже скучной истории может быть только одно: слушать ее дважды. В доме престарелых, где я подрабатываю, есть одна старушка, которая все время спрашивает: «А как называется то, что там, снаружи?» «Там коридор, Винни». И мне так не терпится вернуться в мир в целом нормально функционирующих людей, что я вынуждена сдерживаться, чтобы не закричать. Нас всех это ожидает. (К Роланду, который все это время сидит с полотенцем вокруг пояса.) Не заставляйте нас гадать. Что у вас там под полотенцем?

Роланд. Плавки.

Фрэнсис. Горю нетерпением! Интересно, вы их сами покупали?

Роланд. Нет, бывшая жена.

Фрэнсис. Знаете, у меня есть теория: мужчина станет покупать женщине купальник, только если он намного старше. (К Хилари) Спорим, что Марк никогда не покупал тебе купальников?

Хилари. Никогда.

Фрэнсис. А что у тебя под свитером?

Хилари. Господи, просто старый купальник.

Фрэнсис. Ну-ка, посмотрим.

Хилари. Честно говоря, мне не настолько жарко.

Фрэнсис. Может, ты стесняешься?

Хилари. Не у всех есть время ходить по спортзалам, как ты. Лично я каждую свободную минуту помогаю Марку в магазине.

Фрэнсис. Кстати, как дела в мире жалюзи?

Марк. Медленно. Кто бы мог подумать.

Фрэнсис. Я тут вдруг подумала: ведь жалюзи стали совершенно неожиданным поворотом в твоей биографии. После художественной-то академии.

Марк. Жизнь заставила.


Пауза.


Фрэнсис. Так мы будем рыбу ловить?

Марк. Я уже поймал несколько. В супермаркете.

Фрэнсис. Вот и прекрасно. А то я не люблю смотреть, как умирают живые существа. (К Роланду) Как проходит реабилитация после стольких лет брака?

Роланд. Вы случайно не из тех безумных женщин, для которых не существует никаких границ?

Фрэнсис. Конечно.

Роланд. Так я и думал. В ответ на ваш вопрос — паршиво, как ни странно. Меня сравняли с землей. Я чувствовал себя куском собачьего дерьма на ботинке. Мне жить не хотелось…

Фрэнсис. Я через это тоже прошла. Это длится около двух месяцев.

Роланд. В моем случае — четырех. Потом я перешел к стадии, которая в конечном итоге разрушительно сказывается на печени. Порой я по несколько часов чувствовал себя нормально, а потом все накатывало снова. Когда я узнал, что у Беатрис был роман, мне будто нож в пах вонзили…

Хилари. Сегодня вечером в пабе местная команда спасателей будет петь а капелла.

Роланд. До того момента я считал эмоциональную боль лишь метафорой.

Марк. А где дети?

Хилари. Я их уже разбудила. Должны сейчас подойти.

Фрэнсис. А вы проверялись?

Роланд. Что именно?

Фрэнсис. Простату.

Хилари. Я покричала им через закрытую дверь — думаю, они услышали.

Роланд. Это тоже была метафора.

Марк. Они, наверное, еще спят.

Хилари. Я, естественно, не стала заходить.

Роланд. Моя простата в прекрасной форме — это-то и было частью проблемы.

Марк. Как жаль, они пропускают лучшее время дня.

Хилари. Тогда пойди разбуди их.

Роланд. Добиться от моей бывшей жены сексуальной благосклонности было все равно, что пытаться рубить лед зубочисткой. Тут я с вами абсолютно откровенен. Хотя большинство стало бы врать. Но впоследствии людям вроде меня становится труднее входить в контакт. Когда привыкаешь к воздержанию, то начинает казаться, что проблема — в тебе самом. Даже в голову не приходит, что в западном полушарии так живет практически половина женатых пар.

Хилари. А мы будем купаться?

Марк. Купаться? В Англии? По-моему, это из области научной фантастики.

Хилари. Надо же как-то двигаться.

Фрэнсис. Роланд, я восхищаюсь вашей откровенностью.

Хилари. Пошли купаться. Давай!


Снимает с себя свитер и остается в чересчур светлом, просвечивающем купальнике.

В этот момент появляются Тилли и Джош. Оба хороши как боги.


Роланд. Привет, молодежь!

Тилли. О боже, мама! Какая гадость — ты же почти голая! Скорее надень что-нибудь.

Марк. Мама нормально выглядит.

Роланд. Мама очень хорошо выглядит. Привет, Джош.


Джош что-то неслышно бормочет в ответ.


Фрэнсис. Какой же это старый купальник? Ты втихомолку ходила по магазинам? Секс-бомба! Этот цвет называется телесный, поэтому ты кажешься такой неодетой.


Хилари опять надевает свитер.


Хилари. Все равно слишком холодно, чтобы купаться.

Тилли. Можешь теперь повернуться, Джош.


Разглядывает упаковку рыбы.


Фу. Джош не любит рыбу.

Роланд. Разве, Джош?

Хилари. Еще есть салат.

Тилли. Салат — не еда.


Хилари начинает доставать продукты.


Хилари. Только не начинай привередничать.

Роланд. Джош все ест.

Хилари. Вот и отлично.

Тилли. Нет, не все. Он не станет есть крысу, например. Или чей-то пенис. Как тот тип, что живет в нашем районе. Он съел пенис своего друга. Правда, сначала сварил его.

Фрэнсис. Боже мой! Это все у вас в Волтамстоу?

Хилари. Почему бы тебе не попробовать? Съешь хоть немножко рыбы.

Тилли. Я уже пробовала. Она воняет.

Хилари. От этих голодных диет обычно только еще больше толстеешь.

Тилли. Ну что ты вечно все переводишь на свой толстый зад?

Марк и Роланд (хором). У нее вовсе не….

Хилари. Анорексия — это очень серьезно.

Тилли. Все! Мы идем гулять.


Тилли уходит, Джош следом за ней.


Фрэнсис. Упс!

Хилари. Марк, я почти заставила ее поесть рыбы.

Марк. У тебя все равно бы ничего не вышло. Пусть погуляет, проветрится.

Фрэнсис. А она всегда такая? Не представляю, как ты это терпишь.

Хилари. Беда в том, что детей нельзя отнести обратно и обменять!

Роланд. У них теперь всего намного больше, чем было у нас. Но они не стали нас больше любить за то, что мы им все это покупаем.

Фрэнсис. У моей племянницы есть айфон, айпод, айпад, уроки вождения… А у нас были только стерео проигрыватели. И еще на нас постоянно орали, чтобы мы освободили телефон.

Марк. Я, помню, играл даже с обычной палкой.

Роланд. У Джоша шестьсот шестьдесят друзей на фейсбуке. А у вас сколько?

Хилари. У меня девяносто восемь.

Фрэнсис. Грустно все это.

Роланд. Мы им больше не нужны.

Марк. Может, они на нас сердиты. Все-таки именно мы в ответе за то, что они появились на свет. Глядя на нас, они начинают понимать, что ожидающая их жизнь не будет похожа на сказку.

Хилари. Ты никогда ей не возражаешь. Поэтому я кажусь ведьмой. Ладно, я иду в дом.


Уходит.


Фрэнсис. Вот поэтому-то у меня никогда не было детей.

Марк. Пойду займусь рыбой.

Роланд. Они, между прочим, спят без задних ног. Никаких тебе кошмаров в два часа ночи. А я иногда лежу там… и гадаю, какая часть меня откажет следующей. Я постепенно превращаюсь в старого деда. Волосатая спина, плешивые ноги. Как у страуса. (Глядя в направлении, куда ушли Тилли и Джош) Интересно, куда они пошли?


10.
Домик на море. 5 часов вечера.

Тилли. Почему их до сих пор нет? Когда они уезжали, у Джоша на лице было написано «Караул!» Разве нельзя было купить дрова где-нибудь в магазине?

Хилари. Они хотели пообщаться с природой. Может, тебе стоило поехать с ними? Заодно была бы физическая нагрузка.

Тилли. Чтобы я участвовала в этом кошмаре?

Хилари. Общение с его отцом вовсе не кошмар.

Тилли. Тогда почему Джош так говорит? И потом, у меня были свои дела.

Хилари. Дела вроде обесцвечивания несуществующих усиков.

Тилли. Они не несуществующие. Я их от тебя унаследовала. Просто я больше за собой слежу.


Пауза.


А такие штуки вокруг глаз у меня тоже будут? Как у тебя?

Хилари. Какие штуки?

Тилли. Будто ты подралась с кошкой.

Хилари. А, да. Они появляются в одно прекрасное утро, когда тебе переваливает за шестнадцать. Постарайся обращать на них меньше внимания.

Тилли. А когда вы с папой куда-нибудь уедете?

Хилари. Но мы уже уехали.

Тилли. Нет, вдвоем. Без меня. На выходные. Или даже на неделю. Вот у Саши родители все время куда-то ездят. Например, в Санкт-Петербург. У нее здорово ночевать.

Хилари. Извини. В обозримом будущем не ожидается. Мы уже в Норфолке. Давай наслаждаться тем, что есть.

Тилли. Вы с папой прекрасно провели бы время. Давай, папа, пора подкинуть дровишек в пламя вашей любви! Ведь сами знаете, вам понравится.

Марк. Помнишь картины Ван Гога в Музее д’Орсе? Мы до них добрались за полчаса до закрытия; причем мы их даже не искали, а просто случайно наткнулись на тот зал. Гениальные картины! А портрет доктора Гаше с целебными травами в руках? Совершенно галлюциногенные краски!

Хилари. (К Тилли) Доктор Гаше был…

Тилли. Какая разница.

Марк. Я бы не отказался еще раз там побывать.

Хилари. Видишь, что ты делаешь? Ты идешь у нее на поводу. А она просто хочет, чтобы мы убрались подальше, и она бы устроила вечеринку.

Тилли. С ночевкой.

Хилари. И когда мы бы вернулись, то унитаз был бы выдран с мясом.

Марк. Я не шел у нее на поводу, а просто размышлял вслух.

Тилли. Забудь, папа, она не хочет с тобой никуда ехать.

Хилари. Просто мне не нравится перспектива вернуться домой и не иметь, куда сходить по-большому.

Тилли. И это твое определение дома!


Входят Роланд и Джош.


Роланд. Мне нужно…

Джош. Ему в глаз…

Хилари. Что случилось?

Роланд. Ничего страшного, просто нужно…

Хилари. Что с глазом?

Роланд. Да просто курам на смех.

Джош. Ему щепка попала в глаз. Бэнг — и точно в десятку.

Хилари. А это опасно?

Роланд. Простая царапина…


Джош достает свой мобильник.


Ты что, собираешься…?

Джош. Хочу посмотреть в Гугле.

Роланд. Как-то это не по-людски.

Джош. (читает в телефоне) «Многие получают удовольствие от рубки дров. Но даже самые опытные дровосеки не должны забывать об опасностях, а подчас и риске для жизни, которые кроются в этом безобидном на вид занятии».

Роланд. Это если я случайно отрублю себе голову?

Джош. «Даже мельчайший осколок дерева, вылетающий из-под топора, может стать причиной глазной травмы, и в этом случае следует немедленно обратиться за медицинской помощью».

Роланд. Даже слушать не желаю. Это написал какой-то дурак, который хочет, чтобы все сидели по домам.

Джош. Это Комиссия по лесоводству.

Хилари. Дай я посмотрю. Марк, принеси фонарик.


Марк выходит.


Роланд. Нужно просто промыть глаз.

Тилли. Джош, давай.

Хилари. Я займусь этим.


Джош выходит.


Роланд. Я всего лишь пытался провести время с сыном. Как отец. Наладить отношения. Возможно, теперь я потеряю глаз. Но, по-моему, это все либеральная чушь — их просто надо пороть! Мой отец поступил бы именно так.


Возвращается Марк с фонариком. Хилари светит Роланду в глаз.


Боль адская!

Хилари. Ничего не вижу.

Роланд. Подожди, я пойду промою. Все будет нормально.


Роланд выходит.

Фрэнсис входит.


Фрэнсис. Помнишь, о чем я тебе говорила?

Хилари. Нет.

Фрэнсис. Ну, помнишь, несколько недель подряд я пыталась кое-что с тобой обсудить, но, судя по всему, ты только притворялась, что слушаешь.

Хилари. Ах, это!

Фрэнсис. И что ты думаешь?

Хилари. Решай сама.

Фрэнсис. (К Марку) Понимаешь, я тут хочу кое-что опробовать на друзьях, это займет всего несколько минут. Как ты думаешь?

Марк. Закуска какая-нибудь?

Фрэнсис. Нет.

Марк. Ну, ладно.

Фрэнсис. Отлично. Пойду готовиться.


Выходит.


Марк. Так ты не хочешь в Париж?

Хилари. Мне надо ужин готовить.

Марк. Ты не хочешь со мной в Париж?

Хилари. А мы можем себе это позволить?

Марк. Я спрашиваю — со мной?

Хилари. Господи, тебе обязательно сейчас это начинать?

Марк. Тогда в чем смысл?

Хилари. Что?

Марк. Я говорю, какой смысл быть вместе? Нам.

Хилари. Марк…


Входит Роланд, держа носовой платок у глаза.


Роланд. «Но вы бы видели, как я того парня отделал!» (Смеется)


Марк выходит.


Тебе нравятся мои шутки. А у Беатрис они обычно будто падали в каменистую почву. С тобой так легко говорить.

Звук моего голоса царапал ей душу, как наждак. Я видел, как она вздрагивала. Если у нас были гости, и я рассказывал за столом анекдот — а изредка это все-таки приходится делать, иначе слышно только противное царапание ножей по тарелкам, так что она должна была бы чувствовать благодарность — так вот, в эти моменты у нее в глазах будто шторки задвигались.

Она откладывала все проявления жизни до тех пор, пока я не заканчивал анекдот. И только когда кто-то другой — не ее муж — что-то говорил, в ней вновь разгорался огонь.

Она была как манекен, черт бы ее побрал.

Хилари. Ты все еще ее любишь.

Роланд. Теперь уже нет. А нет чего-нибудь выпить?

Хилари. Есть открытое белое.

Роланд. Страшно хочется красного. Я спал с другими женщинами. Уже под конец. Это было вроде выживания. И мне было так странно видеть, что эти прелестные молодые женщины интересовались мной!

Хилари. Понятно.

Роланд. Именно поэтому жизнь такая… То кажется, ты готов хоть в петлю, то вдруг между тобой и людьми что-то происходит. Будто пространство между вами получает заряд, и протягиваются маленькие эмоциональные щупальца. Ну как жить без этого?

Хилари. Без флирта, ты хочешь сказать.

Роланд. Это называется оставаться живым и не стареть.


Он подходит к ней ближе.


Хилари. А как глаз? Он очень красный.

Роланд. Он в порядке — когда смотрит на тебя.


Роланд дотрагивается до ее лица. Тут же отходит, т. к. появляются Тилли и Джош, а за ними Марк.


Тилли. Кто-нибудь может подвезти нас на станцию?

Марк. Подожди-ка. Я сказал, что сначала это нужно обсудить.

Хилари. Нет. Не может быть и речи. Ужин будет готов через час.

Тилли. Если мы не выедем сейчас, то потом будет поздно. Мы пропустим поезд. Сегодня вечеринка у сестры Хлои.

Хилари. Извини, это не обсуждается.

Тилли. А папа сказал, что можно. Там будет правда круто.

Марк. Нет, я этого не говорил. Я сказал, что это нужно обсудить.

Хилари. А зачем ты так сказал? Это дало ей надежду. Мы уехали отдохнуть. На выходные. Что тут непонятного?

Тилли. Все понятно. Но нам тут не нравится.

Хилари. Тут никому не нравится. И что с того?

Тилли. Папа!

Хилари. Хоть раз в жизни скажи ей «нет».

Тилли. Нам тут скучно. Если честно, то мы вам тут вовсе не нужны.

Марк. Прости, малыш, но нет. Ведь вам с нами не так уж и плохо, верно?

Тилли. Тут чуть-чуть лучше, чем быть совсем мертвыми.

Роланд. После ужина мы можем пойти прогуляться. Джош, помнишь, как прекрасно мы гуляли во Франции?

Джош. Помню. Мне было восемь, и ты меня потерял. Уже совсем стемнело, и я чуть не свалился в реку.

Тилли. Ну, пожалуйста! Мы здесь умрем. Тут так скучно! Только вино и разговоры.

Хилари. Нет! Вам не ясно? Нельзя!

Тилли. (К Марку) Почему ты всегда делаешь, что она велит?

Фрэнсис. (За сценой) Ты можешь включить мне музыку?

Тилли. Она тебя даже не любит.

Фрэнсис. (За сценой) Музыку!

Тилли. Она с тобой обращается как с последним дерьмом.

Фрэнсис. (За сценой) Тогда я сама.


Фрэнсис входит, включает музыку и начинает исполнять танец в стиле бурлеск. Она одета в черную кожу, в руках черный воздушный шарик. Выглядит очень смело. Танец адресован главным образом Роланду. Периодически она останавливается и говорит что-то вроде «И тут я делаю еще что-то, но я пока не до конца придумала».

Она останавливается и выключает музыку.


Я была бы крайне признательна за комментарии. Ну, как вам?

Роланд. Я ничего не вижу. У меня теперь оба глаза распухли.

Фрэнсис. Какая неожиданная реакция!

Хилари. Боже мой.

Роланд. Кто это сказал?

Хилари. Боже мой.

Роланд. Нет. Я, конечно, все понимаю…

Джош. Папа, это очень серьезно. Надо что-то делать.

Хилари. (К Марку) Отвези его в травмпункт.

Роланд. Честно говоря, меня это начинает пугать. Может, я ослепну? Только этого не хватало — греческая трагедия прямо в сердце Норфолка.

Джош. Все будет в порядке, папа. Мы отвезем тебя в больницу.

Тилли. А потом ты нас завезешь на станцию?

Марк. Хорошо, детка.


Они начинают выходить.


Хилари. (В то время как Марк выходит) Что ты делаешь? Хоть что-то из того, что я говорю, имеет значение? Кто-нибудь меня слушает? Нет, Марк, я думаю, никакого смысла нет.


Марк выходит.


Фрэнсис. Ну что ж, это был оглушительный успех. Как ты думаешь?

Хилари. Прости, я не могла сконцентрироваться.

Фрэнсис. Там все строится на женской сексуальности. Мне показалось, я полностью владела ситуацией.

Хилари. Ты уверена, что детям нужно было это видеть?

Фрэнсис. И еще, по-моему, этот танец бросает вызов порнографизации женщин. Я в нем игриво манипулирую взглядами зрителей. Только жалко, что шарик лопнул слишком рано.

Хилари. Да, и теперь блестки по всему полу. Как будто тут была вечеринка.


Фрэнсис выходит, оставляя Хилари в одиночестве.

Возвращается Роланд.


Роланд. Я сказал им, что мне надо в туалет. Я еще не ослеп. Так, просто раненый герой. Я хотел…


Он целует Хилари. Она целует его в ответ.


…почувствовать, будто мне снова пятнадцать!


Роланд выходит.


11.
Хилари сидит с бокалом вина.

Входят Тилли и Линдси (уже не беременная), обе выглядят очень нарядно и сексуально.

Тилли. Мы уходим.

Линдси. Здравствуйте, Хилари.

Хилари. Линдси! Как ты? Я знаю, ты уже родила.

Линдси. Да.

Тилли. Он такой хорошенький. Его зовут Дэйн.

Хилари. Я очень хочу с ним познакомиться.

Тилли. Она мечтает и до него добраться.

Линдси. Он чудный.

Тилли. Ей завидно.

Хилари. Мне? Вовсе нет.

Тилли. Значит, тебе просто хочется его потискать. Такие пухленькие ручки!

Хилари. Линдси, лучше расскажи, как тебе живется? Теперь мы тебя нечасто видим.

Линдси. Я нормально.

Хилари. Ты хорошо выглядишь.

Линдси. Спасибо.

Хилари. Правда, чудесно выглядишь.

Тилли. Она такая худющая!

Хилари. И куда вы собрались?

Тилли. В город.

Хилари. Держитесь вместе. А куда именно?

Тилли. В клуб, куда ходит сестра Линдси.

Хилари. А как он называется?

Тилли. Ты все равно не знаешь. «Материя».

Линдси. Там танцпол «бодисоник».

Хилари. Правда? А что это?

Тилли. Это когда музыка пульсирует через пол.

Линдси. Проходит через все тело. Ее будто через тебя прокачивают.

Хилари. Ничего себе!

Линдси. Совершенно обалденно!

Хилари. Не сомневаюсь, что там можно обалдеть. А какую музыку там играют?

Тилли. Мам! Расслабься.

Хилари. И в такие места пускают шестнадцатилетних?

Тилли. У нас же есть поддельные удостоверения личности.

Хилари. Как?

Тилли. Всего двадцать фунтов в Интернете.

Хилари. Понятно. Может быть, тогда выпьете со мной?

Тилли. Нет, нам уже пора.

Хилари. Только по бокальчику.

Линдси. Они могут подождать десять минут.

Хилари. У меня хоть вино приличное.


Хилари наливает вино в бокалы.


Линдси. А моя сестра встречается с футболистом.

Хилари. В этом клубе бывают футболисты?

Линдси. Да, у меня есть список всех мест, куда они ходят. Я в Интернете нашла и распечатала.

Хилари. Так вот о чем ты мечтаешь, Линдси? Познакомиться со знаменитым футболистом?

Линдси. Ну да. Он бы мне липосакцию оплатил.

Тилли. Линдси хочет сделать липосакцию.

Хилари. Боже мой, только не это!

Линдси. Я правда хочу.

Тилли. (К Линдси.) Ладно, не заводи ее.

Хилари. У тебя же прекрасная фигура.

Тилли. Нет, она все равно хочет липосакцию.

Линдси. У меня ноги толстые.

Хилари. Это ведь хирургическая операция. С повышенным фактором риска. Не надо поощрять подругу в таком деле, Тилли.

Тилли. А я и не поощряю.

Хилари. Ты ведь знаешь, я была даже против того, чтобы у тебя была кукла Барби.

Тилли. Умоляю, не начинай!

Хилари. Я поклялась, что у тебя ее никогда не будет. Но потом, когда тебе исполнилось шесть лет, мы устроили праздник, и тебе подарили сразу две.

Тилли. Самый счастливый день в моей жизни.

Хилари. Барби — представительница арийской расы. Ее по частям собирают одиннадцать тысяч китайских женщин в провинции Гуандонг. И еще кукла Барби — это верный путь к самоненавистничеству.

Линдси. Обожаю твою маму! Она такая оригиналка!

Тилли. Все, пошли.

Линдси. Я слышала, что вы с мистером Винтерсом временно разъехались. Мне очень жаль.

Хилари. Это ничего. Спасибо, Линдси. Такое случается.

Тилли!

Тилли. Что?

Хилари. Не забывай, в жизни все должно быть уравновешено. И работа, и развлечения.

Тилли. А я работаю.

Хилари. Потому что у тебя наступает очень серьезное время. До сих пор не могу понять, как тебе удалось так хорошо сдать прошлые экзамены? Но на этот раз тебе не выкрутиться, если ты будешь так же мало заниматься. Выпускные экзамены — совсем другое дело.

Тилли. Да, потому что они выпускные. А сегодня — субботний вечер!

Хилари. Я знаю.

Тилли. Тогда отстань от меня.


Тилли и Линдси выходят.

Хилари остается в одиночестве и пьет вино.


12.
Хилари и Фрэнсис.

Хилари переодевается в прилегающей комнате. Фрэнсис танцует и пробует разные мелодии в своем айподе. Входит Хилари в халате.

Хилари. У меня уже четыре месяца не было менструации. Что теперь будет?

Фрэнсис. Теперь я найду себе бокал.

Хилари. У меня влагалище начнет высыхать?

Фрэнсис. Господи, дай мне хоть горло промочить.

Хилари. А кажется, еще совсем недавно у меня были первые месячные. И я протекла на брюки. Побежала к маме с криком: «Я стала женщиной!» Она взглянула на меня как на ненормальную. Потом отвела в ванную и показала, где у нее лежат прокладки. Это было как будто посвящение в некий культ.

Фрэнсис. А что ты сделала для Тилли?

Хилари. Подарила ей ваучер в Топшоп. Она не захотела никакого шума. Я опустилась на самое дно. Слишком много всего уходит из моей жизни одновременно. И месячные, и работа висит на волоске, и еще Марк.

Фрэнсис. Именно в такой последовательности? Не слишком лестно для Марка.

Хилари. Тилли будет следующей, и тогда я останусь совсем одна. Не уверена, что мне нравится эта мысль.

Фрэнсис. Иди-иди, это тебя взбодрит. (Подталкивает Хилари к соседней комнате. Хилари уходит.) На днях в газетах была фотография Ким Катралл[5] в полный рост, а рядом, отдельно крупным планом — ее отвисший подбородок. И снизу подпись: «Даже Ким не в силах справиться с возрастом».

Хилари. (Из-за сцены) Типичная мужская дискриминация. Подонки!

Фрэнсис. И тогда я подумала: у нее же куча денег — почему она не сделает подтяжку?

Хилари. (Из-за сцены) А ты бы сделала?

Фрэнсис. Конечно.

Хилари. (Из-за сцены) Ты же можешь умереть под ножом. Как та женщина, что написала «Клуб первых жен», Оливия как-то там… Ей тоже подборок подтягивали. Может быть, Ким Катралл хочет просто жить?

Фрэнсис. Ну, давай посмотрим, что там у тебя.


Выходит Хилари в костюме в стиле «бурлеск», имитирующем форму горничной.


Хилари. Мне не нравится.

Фрэнсис. Смотри на это как на психотерапию.

Хилари. На меня не действует.

Фрэнсис. Перевоплощение обладает огромным воздействием на личность.

Хилари. Но я не вижу себя ни в чем таком…

Фрэнсис. Это всего лишь вечер любительских представлений. Как раз то, что тебе надо. Ты ведь была в жутком состоянии. Поэтому я и предложила. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Сейчас найдем тебе подходящую музыку. Ты же выступала в университете.

Хилари. Да. Но то была «Герцогиня Амальфи».


Играет музыка: Helen Reddy, ‘I Am Woman’[6]


Что это? Пародия на феминизм?


Фрэнсис. Попробуй вот так. (Показывает движения.) Больше оттопыривай зад. Попробуй как-то соблазнительно поиграть с метелкой для пыли. Я тебя почти простила за Роланда.

Хилари. Что?

Фрэнсис. Ведь у меня был шанс! У нас было так много общего.

Хилари. У тебя там не было шанса.

Фрэнсис. Ну конечно, ты будешь на этом настаивать. Это дает тебе моральное удовлетворение.

Хилари. Но после того раза все равно ничего не произошло. Одна болтовня.


Останавливается.


Мне от всего этого хочется плакать.

Фрэнсис. Но тебе же понравился мой танец.

Хилари. То, что ты нам показала в Норфолке? Не уверена.

Фрэнсис. Кстати, как Марк?

Хилари. Пока живет в комнате над магазином.

Фрэнсис. Если вдуматься, то вокруг тебя вьется сразу два мужика! И ты еще на меня кидаешься за то, что я подумываю о подтяжке. Как-то это несимметрично.

Хилари. Давай не будем спорить. А то потом мы неделями не будем разговаривать, и в результате одной из нас придется снять трубку и начать смешивать себя с грязью.

Фрэнсис. Лично я во всем виню наших матерей.

Хилари. За что?

Фрэнсис. Вот, например, что тебе твоя сказала?

Хилари. Что она сказала?

Фрэнсис. Что она забеременела тобой, и поэтому ей пришлось выйти замуж.

Хилари. Но ведь раньше таблетки было днем с огнем не сыскать — полное средневековье.

Фрэнсис. Все равно: как она смела тебе говорить, что ты разрушила ей жизнь? Причем совершенно хладнокровно. Не знаю, как ты это стерпела.

Хилари. Ну что я могла поделать? Ведь она моя мать.

Фрэнсис. Да, они дали нам свою любовь — но не без капли дегтя. Немудрено, что мы теперь ненавидим и себя, и всех остальных женщин.

Хилари. Неправда. После Тилли я резко изменила свои взгляды.

Фрэнсис. Ага!

Хилари. Что?

Фрэнсис. То-то я заметила, как здорово вы ладите.

Хилари. Нет, мне это явно не нравится. Этот твой «бурлеск» — просто неприличный танец для богатых. Вот когда мы стояли пикетом в Гринам Коммон…

Фрэнсис. Мы всего несколько раз приезжали на день. Давай внесем ясность: в общем-то, мы к тем женщинам имели мало отношения…

Хилари. Просто мы были студентками. И все же стали частью чего-то большого. Вот ты, например, не чувствовала… что мы тогда стали сильнее? Помнишь, как к заборам повсюду прибивали детскую одежду?

Фрэнсис. Хилари, это было тридцать лет назад. Что ты хочешь доказать?

Хилари. Мы должны были продолжать жить теми идеалами. А я не уверена, что пронесла их через свою жизнь.

Фрэнсис. Господи, как ты сентиментальна! Повзрослей уже!

Хилари. Практическая сторона жизни оказалась намного сложнее. Но если из нее убрать политику — то что останется?

Фрэнсис. Останется самое интересное.


Входит Тилли.


Хилари. Тилли! Ты сегодня рано.

Тилли. Ага. (Увидев костюм матери) Какой ужас.

Хилари. Правда ведь? Так что, Фрэнсис, ничего не получится: я с тобой не пойду.

Фрэнсис. Но у меня нет времени на твои капризы!

Хилари. Не хочу быть «девочкой для битья».

Фрэнсис. Даже слышать ничего не желаю!

Хилари. Я еще не так низко пала. Мы с тобой, Тилли, стоим большего. Подожди, я сейчас…


Уходит, чтобы переодеться.


Фрэнсис. (Кричит вслед) Я не стану первой тебе звонить. Пока, Тилли.

Тилли. У нее что, крыша поехала на почве климакса?

Фрэнсис. Очень может быть.


Фрэнсис выходит.

Хилари возвращается в халате.


Хилари. (Видя, что Фрэнсис ушла) Господи боже мой. (К Тилли) Все в порядке?

Тилли. Да. Просто там было скучно… Хочешь, посмотрим телевизор?

Хилари. Давай. И что же мы будем смотреть?


Тилли включает телевизор.


Можем даже обняться.


Тилли послушно садится непривычно близко к Хилари.


Как хорошо! (Замечает, что именно Тилли выбрала) Нет, только не «Самый толстый подросток Британии»! Это просто неприлично и попахивает вуайеризмом.

Тилли. Зато потом я лучше себя чувствую.

Хилари. Перестань, у тебя чудесная фигурка. Наслаждайся ей, пока …

Тилли. Пока что?

Хилари. Ничего.

Тилли. Мне вовсе не хочется, чтобы у меня отрос зоб, как у индюшки.

Хилари. Как это?


Тилли имитирует двойной подбородок.


Я тебя умоляю! Господи, что за чушь? И звучит ужасно. Ты сама-то себя слышишь?


Пауза.


Тилли. Про меня в Фейсбуке было кое-что.

Хилари. Что? Что — в Фейсбуке?

Тилли. Там про меня написали.

Хилари. Что написали?

Тилли. Ну… что я шлюха. Потому что…

Хилари. О, только не это. Детка!


Обнимает дочь. Тилли позволяет ей это сделать.


Мы это удалим. Ведь это можно сделать, правда?


Продолжает обнимать Тилли.


Ну почему мальчишек никогда не обзывают обидными словами? Видишь, как несправедливо?


Пауза.


Я думаю, на самом деле тебе вовсе не хотелось этого делать. Ты чувствовала себя отвергнутой и хотела утвердиться, говоря себе «Я сексуальная, меня хотят». Но ведь сексуальность — не главное, правда?

Люди могут быть счастливы и с толстыми подбородками! Необязательно спать с мужчиной, чтобы чувствовать себя человеком!

Тилли. От твоих слов я чувствую себя последней уродкой.

Хилари. Прости, детка! Я не это имела в виду. Просто в следующий раз думай про себя: «Я действительно этого хочу? Или мне необходимо чувствовать себя желанной, чтобы ратифицировать свою жизнь»?

Тилли. Что? Можно подумать, в такой момент мне разная хрень будет в голову лезть!

Хилари. Ты знаешь, что значит ратифицировать? Это…

Тилли. Кстати, у меня задержка.


13.
Дома у Хилари. Линдси с ребенком на руках, Роланд, Беатрис.

Роланд. Какой чудесный парнишка!

Линдси. Спасибо.

Роланд. Как его зовут?

Линдси. Дэйн.

Роланд. Это у него имя такое?

Беатрис. Да, у него такое имя.


Входит Марк.


Марк. Извините, Хилари уже едет… у нее какое-то срочное совещание на работе. Может, я могу что-то вам предложить…

Беатрис. Нет, спасибо.

Роланд. (К Линдси) Наверное, не высыпаешься?

Линдси. Нет, он молодец. И моя мама очень помогает.

Роланд. Правда?

Линдси. Она его забирает вечером по субботам, иногда по пятницам и еще каждую среду.

Роланд. Это большая нагрузка.

Линдси. Она не против.

Роланд. А как же бессонные ночи? В ее-то возрасте?

Линдси. В тридцать шесть-то?

Роланд. Так она совсем… совсем молодая? Ну все равно.

Линдси. И еще другая бабушка тоже берет его через выходные.

Роланд. Я вижу, ты хорошо устроилась. Вот бы нам так в свое время.

Беатрис. Даже не вспоминай тот кошмар.


Входит Хилари.


Хилари. Спасибо всем, что пришли. Линдси, твоя помощь нам особенно необходима. А Тилли все еще…?

Линдси. Да, наверху. Я пошлю ей смску.

Хилари. Я даже не поздоровалась как следует. А Джош…?

Беатрис. Джош не придет.

Хилари. Понятно.

Беатрис. Я сказала ему, что не обязательно сюда приходить.

Роланд. Ты сказала, чтобы он не приходил.

Беатрис. Потому что это смахивает на военный трибунал.

Роланд. Мне так не кажется.

Хилари. По-моему, смысл был в том, чтобы собраться всем вместе.

Беатрис. Это могло оказать на его разрушительное воздействие.

Хилари. Разрушительное?

Беатрис. Мы можем передать позицию Джоша лучше, чем он сам.

Хилари. Ну, что ж.

Беатрис. Ему всего шестнадцать. Он сам еще ребенок.

Хилари. Однако достаточно взрослый, чтобы…

Беатрис. Вот видите? Для вас все дело в чувстве вины.

Хилари. Вины?

Беатрис. Все это … затеяно, чтобы будто невзначай заставить его почувствовать вину.

Роланд. Заставить его нести ответственность.

Беатрис. И это говорит человек, у которого начинались психосоматические головные боли каждый раз, когда у нас были занятия для будущих родителей!

Роланд. Мне не нужны были уроки дыхания при родах.

Беатрис. Очевидно, они были нужны только мне.

Роланд. (К Линдси) Мы расстались. Ты, возможно, уже догадалась.

Линдси. Как странно, правда? Вы расстались, они расстались, а мой парень умер.

Роланд. Да, очень странно.

Беатрис. Под давлением Джош может согласиться на что-то, чего на самом деле вовсе не хочет, потому что…

Он боится сказать, что чувствует на самом деле.

Хилари. Я скажу Тилли, чтобы и она не спускалась. А то это как-то нечестно, если она будет одна.

Беатрис. Зачем мы здесь? Послушайте, это ведь ее решение, только ее.

Я считаю, что для Джоша это катастрофа — стать отцом в шестнадцать лет. Какой из него отец в таком возрасте?! А если ты плохой отец, то какие последствия из этого вытекают?

Роланд. А вы абсолютно уверены, что…

Марк. Мы сделали три теста.

Роланд. Значит, маловероятно, что…

Хилари. Я сказала Тилли, что вы тоже хотели внести свою лепту в ее решение. И Тилли согласилась выслушать ваше мнение. Так что, что бы она ни решила — с учетом вашего мнения, нашего мнения и мнения Линдси — раз нет Джоша, я, естественно, не могу дать ей спуститься к нам в одиночку, это было бы несправедливо.

Беатрис. Тогда как же она узнает нашу точку зрения?

Хилари. Вы можете нас проинструктировать, и мы ей все передадим.

Беатрис. Она прозвучит более убедительно, если будет исходить непосредственно от нас. Речь идет о судьбе нашего сына.

Хилари. Без Джоша она сюда не спустится. Линдси, ты не могла бы…

Линдси. Я пошлю ей смску.

Роланд. Мы-то думали, она на таблетках.

Хилари. Она была, но потом бросила, когда они с Джошем расстались. А потом они снова стали встречаться.

Роланд. Черт знает что.

Хилари. Если бы только знать наперед! Вот ты, Линдси: если бы ты могла повернуть время вспять…

Линдси. Чего?

Хилари. Я просто подумала, что Линдси могла бы отсоветоватьТилли… Ведь если бы ты могла, Линдси… Ты бы стала по собственной воле рожать этого малыша в пятнадцать лет?

Роланд. Мы не говорим, что ты не любишь своего ребенка. Но если бы ты могла все стереть и начать с чистого листа…

Беатрис. Послушай, она же ни за что не признается.

Линдси. Мне не надо никакого чистого листа.

Роланд. Нет, конечно, конечно.

Линдси. Я Дэйна ниоткуда стирать не собираюсь.

Роланд. Боже упаси!

Хилари. Но если брать идеальный вариант, то конечно…

Линдси. Что?

Хилари. В идеале ты, может, решила бы отложить.

Линдси. Дэйна отложить? Тогда бы его на свете не было.

Хилари. Он чудесный ребенок. Но в идеале… может быть, не для тебя, а для Тилли…ты же сама должна понимать.

Марк. Может, мы зря ее об этом спрашиваем?

Беатрис. У Джоша есть другие перспективы.

Хилари. И у Тилли есть перспективы.

Линдси. У меня тоже есть перспективы.

Беатрис. Но у тебя их меньше. Давай говорить начистоту. Я уверена, ты уже могла в этом убедиться.

Джош, как и большинство способных ребят, порой может отвлекаться, сбиваться с намеченного пути. И эта история тоже может сбить его с толку. Я уверена. На нем будет клеймо — сам еще ребенок, с ребенком на руках, со взрослыми обязанностями. Он запутается.

Роланд. Прямо Ромео и Джульетта.

Беатрис. Только они вымышленные персонажи. Не понимаю, почему вы серьезно настроены предоставить ей самой выбирать.

Марк. Но мы же не можем ее принудить к…

Беатрис. Она не до конца осознаёт, какое решение ей предстоит принять. Поэтому вы должны сделать это за нее. Я не говорю о «принуждении». …Как вообще это могло случиться?!

Роланд. Мы все знаем, как.

Беатрис. Я хочу сказать — как мы позволили этому произойти?

Хилари. Вы меня имеете в виду?

Беатрис. Или мы считаем, что девочки могут вести себя как секс-бомбы и при этом не сталкиваться с — скажем так — с неприятными последствиями? Мы надеемся, что Джош поступит в университет, но имея маленького ребенка, он не сможет получить то, что ему необходимо для полноценного развития: свободно заниматься, общаться..

Хилари. То же самое относится и к Тилли.

Беатрис. Возиться с подгузниками, подтирать попы!

Линдси. Она говорит, что Джош ей непрерывно звонит. Вы не можете ему сказать, чтоб он перестал?

Беатрис. Он расстроен.

Роланд. Он должен бы быть здесь.

Беатрис. А я не хочу, чтобы он был здесь. То, что здесь происходит, ужасно.

Марк. Надо, чтобы Тилли к нам спустилась.

Хилари. Одна? Как будто она одна во всем виновата? Девочка, которая посмела переспать с мальчиком? «Потаскуха»?

Линдси. Она не…

Хилари. Это я для выразительности, Линдси. Я не имела в виду, что она на самом деле… Я не могу ее заставить избавиться от ребенка, она должна сама этого хотеть.

Беатрис. Они долго не продержатся. Вы об этом ей говорили? Их отношения не смогут долго продолжаться. Или, может, она считает, что это их скрепит? Ничего подобного. Вот ты, Линдси, ты все еще со своим парнем?

Линдси. Нет.

Все хором. Он умер.

Беатрис. О, господи, да, прости, пожалуйста.

Линдси. Ничего страшного, это случилось в прошлом году.

Марк. Мне кажется, Тилли должна быть здесь.

Беатрис. Что ему было нужно — Джошу? Какой-то любви? Внимания?

Роланд. Ему был нужен секс. Секс — мощный стимул. Тебе, наверное, это невдомек.

Беатрис. Нет, после того, как ты ушел, я наверстала упущенное. Мы будем рады взять на себя оплату за прерывание беременности частным образом. Так мы хоть как-то поможем.

Марк. Дело не в деньгах.

Беатрис. Мы просто хотим что-то сделать со своей стороны. А что, Тилли хочет ребенка — в шестнадцать лет? Ее жизнь будет кончена.

Линдси. Моя жизнь не кончена.

Беатрис. Я не должна была говорить «кончена». Но, по крайней мере, она будет в значительной мере обедненной.

Хилари. Линдси, спасибо, что ты сейчас с нами. Что бы Тилли ни решила, она должна знать, как нелегко ей придется.

Линдси. И все же лично я ничего бы не стала переигрывать.

Хилари. Нет, конечно. Но ты наверняка испытываешь некоторую… досаду?

Линдси. Ну да… я беспокоюсь.

Беатрис. Конечно…

Линдси. Как я его буду растить? Встретится ли мне человек, который станет ему хорошим отцом? Когда я смотрю новости и вижу отчимов, которые морят детей голодом или заворачивают их в мешки для мусора в ванной, а матери стоят рядом и смотрят, мне становится очень страшно. Но ведь я ни с кем таким не стану связываться, так ведь? Разве что я сама как-то изменюсь: впаду в депрессию или сяду на наркотики, и моя жизнь выйдет из-под контроля; стану бездомной или проституткой… А в остальном я настроена очень позитивно. Вы видели фильм «Дорога»[7]? Я так плакала, когда его смотрела. Если бы кто-то съел Дэйна, я бы точно сошла с ума. В общем, мне нельзя распускаться. Теперь, когда у меня появился Дэйн. Кто у него есть кроме меня?

Беатрис. Твоя мать. У вашего поколения есть все! Так что не теряй времени. А мы подберем осколки. Но я лично не собираюсь этого делать!


Линдси начинает плакать.


Марк. Мы говорим о нашем внуке. Мы должны отдавать себе в этом отчет.

Беатрис. Но мы не знаем, наш ли это внук.

Роланд. Скорее всего, наш.

Беатрис. Но помните, была какая-то вечеринка, и она там… с каким-то неизвестным парнем… Не может быть, что это приходит в голову мне одной! «Слона-то я и не приметил!» Джош вынужден проходить через весь этот ад, а ребенок вовсе не его.

Хилари. Джош не может просто развернуться и уйти.

Роланд. Нет-нет, что ты.

Беатрис. Роланд, ты полный идиот.

Хилари. Джош спал с моей дочерью. Спал! А теперь он думает, что может выйти сухим из воды.

Марк. Успокойся, дорогая.

Беатрис. Здесь я представляю интересы моего сына.

Хилари. Прости, Линдси, мы, наверное, огорчаем тебя.

Линдси. Да нет, ничего.


Достает телефон и читает смску.


Это от Тилли. У нее месячные.


14.
Дома у Хилари.

Хилари только что вошла и стоит в пальто. У нее разбито колено.

Входит Кэм. Он в трусах.

Кэм. У вас, случайно, нет молока?

Хилари. У нас нет молока?

Кэм. Ладно, неважно. Я сока выпью.


Наливает себе сока.


Хилари. А вы…?

Кэм. Извините. Я друг Тилли.

Хилари. Я так и подумала.

Кэм. Ну да. Кэм.

Хилари. Кэм. Не думаю, что я когда-либо слышала о вас. А где Джош?

Кэм. Понятия не имею. Никогда о таком не слышал.

Хилари. Это парень Тилли.

Кэм. А-а! Так, по-моему, там все кончено.

Хилари. И с каких пор?


Кэм пожимает плечами.


Кэм. Не знаю. Не слишком давно. У вас тут очень жарко. Мы немного вырубились.

Хилари. Она мне ничего не говорила.


Кэм пожимает плечами.


А разве Тилли не должна быть в школе?

Кэм. У них учителя на повышении квалификации.

Хилари. Понятно. А вы сами нигде не должны быть?

Кэм. В универе. Там день самоподготовки.

Хилари. Тилли всего шестнадцать. Вы для нее не староваты?

Кэм. В двадцать лет?

Хилари. Да.

Кэм. По-моему, мне еще далеко до старперов типа «Роллинг Стоунз».

Хилари. Наверное, вы правы…

Кэм. Им, наверное, уже лет по пятьдесят.

Хилари. Больше, поверьте.

Кэм. Кто бы мог подумать.


Он замечает кровоточащее колено Хилари.


Что с вами случилось?

Хилари. Я ехала на велосипеде, и меня сшибли.

Кэм. Сока хотите?

Хилари. Да, это было бы очень кстати.


Кэм наливает ей стакан сока.


Спасибо.

Кэм. Вам надо это промыть.

Хилари. Да.


Хилари достает все необходимое для промывания раны.


Кэм. Давайте я сделаю, если хотите.

Хилари. Да, пожалуй.


Он начинает промывать ей рану.


Даже не подозревала, как мне хотелось пить.

Кэм. Правда?

Хилари. Сегодня я потеряла работу.

Кэм. Это очень хреново.

Хилари. Тут вы прямо в точку попали.

Кэм. Тогда выпьем за вашу следующую работу.

Хилари. Спасибо.

Кэм. Значит, у вас сегодня денек выдался вроде как у «Титаника».

Хилари. Похоже на то.

Кэм. Я не знаю, как вас зовут.

Хилари. Хилари.

Кэм. Хилари. Я видел вашу фотографию наверху. Тилли сказала, что это ее мама, а я не поверил. Сказал, что вы выглядите слишком сексуальной, чтобы быть ее матерью.

Хилари. Это старая фотография.


Пауза.


Что вы изучаете в университете?

Кэм. Психологию.

Хилари. И что же вы потом будете с ней делать?

Кэм. Буду специализироваться в детской психологии. Я уже проходил практику в отделении для несовершеннолетних преступников.

Хилари. Правда?

Кэм. Да. Кстати, очень прикольно. Там был один пацан, у которого совершенно не было друзей. И каждый раз, как психолог задавал ему вопрос, он просто говорил «да» — вот так, очень-очень быстро.

Хилари. Будто хотел все поскорее прекратить…

Кэм. Да, остановить любые — ну…

Хилари. …и стать невидимым для других.

Кэм. Вот именно. Он, похоже, и не догадывался, как грустно на него смотреть. Он как будто залез в маленький шарик, а потом сам же его проглотил. Совершенно потерянный парень. Психолог говорил, что ему просто необходимо проснуться. И понять, куда он себя загнал, прежде чем он сможет…

Хилари. Идти дальше.

Кэм. Да. Идти дальше.

Хилари. Что ж, это звучит…

Кэм. Вот именно.


Пауза.


Ладно, я тогда лучше…

Хилари. Конечно.

Кэм. Спасибо за сок.

Хилари. Подождите. Не уходите. То есть, я хочу сказать, вам пока еще не обязательно уходить…


Он останавливается.


Кэм. Хорошо.

А вам ваша работа нравилась? Потому что ведь не всем нравится.

Хилари. Я считаю, очень важно, чтобы люди… читали. Вы меня понимаете.


Пауза.


Они просто открыли дверцу машины как раз, когда я… Такая сволочь.


Она начинает плакать, но сразу вытирает глаза, когда сверху спускается Тилли.


Тилли. Мама!

Хилари. Да?

Кэм. Я тогда лучше…


Он уходит.


Тилли. Кэм помогает мне заниматься.

Хилари. Я не дура.

Тилли. А что такого?


Пауза.


Правда. И вообще — не надо срываться на мне, если у вас с папой проблемы.


Тилли начинает выходить, потом оборачивается.


Да, кстати: у нас закончился гель для душа.

Хилари. У тебя что — в одном месте чесалось? Ты мне отвратительна.


Тилли отворачивается и уходит.


15.
Роланд, Хилари.

Хилари. Мне ужасно жаль, что сегодня так вышло.

Роланд. Ничего страшного.

Хилари. Как представлю, что ты сидел там один в баре…

Роланд. Я же говорю, ничего страшного.

Хилари. У меня с Тилли настоящий кризис. Я установила новый распорядок дня. У нее ведь выпускные экзамены через две недели. Но, насколько мне известно, она занимается недопустимо мало. Я не могла ее сегодня оставить, потому что … иначе она просто уйдет. Или будет сидеть в Фейсбуке. Она совсем не старается. Единственное, что у нее здорово получается — это рисовать контур вокруг глаз. Хочешь что-нибудь выпить?

Роланд. Просто воды.


Она дает ему стакан воды.


Хилари. Мне уже казалось, что мы с ней как следует проштудировали «Отелло». Женские образы. Дездемона и Эмилия, запертые в крепости с кучей подонков. Но наш прорыв оказался недолговечным. И мы опять начали ругаться.

Роланд. А что Марк? Он все еще…?

Хилари. Да, в квартире над магазином. Я приготовлю пасту. Это самое простое. Извини. Я ведь думала, мы будем ужинать в ресторане.

Роланд. Вот и отлично. Я люблю пасту. И вообще дома лучше. Я больше не ем в ресторанах


Пауза.


Хилари. А как у тебя дела?

Роланд. Репетирую.

Хилари. И как?

Роланд. Как обычно: первую неделю все замечательно, а начиная с третьей — сплошной ужас и кошмар.


Пауза.


Хилари. Как Джош?

Роланд. О, он — он в полном порядке. С удовольствием готовится к экзаменам. Как мне кажется. Решил выбрать театр — это была гениальная затея его матери. Уж не знаю, зачем. Я сам мог бы научить его всему, что нужно. А именно: найти себе хорошего агента и держаться подальше от кокаина.

Хилари. Жаль, что у Джоша и Тилли все так вышло.

Роланд. Мне кажется, та история оказалась для них шоком. И они захотели поскорее все забыть. Их можно понять.


Входит Тилли.


Тилли. Всем привет.

Роланд. Привет, Тилли.

Тилли. Скажите, вы случайно не гей?

Хилари. Тилли!!

Тилли. Просто вас так давно не было видно. Вот мы и решили, что вы, может, открыли себя заново. Так вы гей или нет?

Роланд. Нет, я буддист.

Тилли. Ничего себе! Это еще хуже.

Роланд. Я ездил в буддийскую обитель — помнишь, я рассказывал?

Хилари. Да, конечно.

Роланд. Надо признать, это была просто фантастика. Сплошные медитации! Я работал над состоянием покоя. Очень важно погрузиться вглубь себя и оставаться спокойным.

Хилари. Мне пора наконец заняться пастой. Может, ты накроешь на стол? Пожалуйста.


Хилари сует Тилли в руки столовые приборы, и та начинает накрывать на стол.

Хилари ненадолго выходит, затем возвращается.


Двадцать лет назад пала Берлинская стена.

Роланд. Правда? Как летит время!

Хилари. Да, я смотрела об этом передачу. И куда только время девается?

Тилли, ты что-нибудь знаешь о Берлинской стене?


Пауза.


В 1945 году…

Тилли. Да кому это интересно?

Хилари. Кому-то может быть интересно, представь себе. У кого-то могут быть интересы более обширные, чем содержимое их гардероба.

Тилли. А я не хочу ходить как те тетки, которых выбирают для телешоу «Снимите это немедленно»!

Роланд. Жуткая передача.

Хилари. В твоем возрасте я уже интересовалась политикой и равноправием полов. И мой кругозор простирался несколько дальше вопроса «Что надеть?»

Тилли. Знаю, я видела фотки. Дядя Роланд, как называется блондинка с двумя извилинами?

Роланд. Не уверен, что мне следует отвечать на этот вопрос.

Тилли. Беременная!

Роланд. Кстати, это смешно.

Хилари. Я сейчас, извините.

Роланд. Может, тебе помочь?

Хилари. Нет, я только…


Выходит.


Тилли. Видите? Она мне постоянно мозг выносит! Сижу тут взаперти с депрессивной матерью. Вы ко мне хорошо относитесь, правда?

Роланд. Конечно.

Тилли. Тогда можно я у вас немного поживу? Мне только кое-какие шмотки в сумку покидать. Я прошу потому, что уже сил никаких нет.


Хилари приносит миску с салатом и ставит на стол.


Тилли. Дядя Роланд говорит, что мне можно пожить у него на Хайгейт.

Роланд. Ну, положим, я…

Хилари. Я уверена, он не мог такого сказать.

Тилли. На какое-то время. Он сказал, что не возражает, если я быстро соберусь. Мы с тобой не можем жить вместе. А к экзаменам я и там смогу готовиться.

Хилари. Нет.

Тилли. Я так и знала, что ты не разрешишь. Вы ее совсем не знаете. Представляете, что она недавно сделала? Шпионила за мной. Просто тащилась на машине и следила за мной.

Хилари. Послушай, я ведь уже извинилась за тот раз. Я тогда переволновалась.

Тилли. Мы идем по улице, и тут один из моих друзей говорит: «Ой, смотри, это не твоя мама там в машине?» Я обернулась и была готова просто сквозь землю провалиться от стыда.

Хилари. Было два часа ночи, а телефон ты выключила.

Тилли. Родная мать ползет за мной, как червяк какой-то!

Хилари. Я же беспокоилась о тебе!

Тилли. Это я беспокоюсь о тебе — у тебя совсем крышу снесло.

Хилари. Неправда, ты никогда обо мне не беспокоишься. Ты вообще обо мне не думаешь.

Тилли. Правильно — потому что я тебя ненавижу!

Роланд. Думаю, ты преувеличиваешь.

Хилари. Знаешь, у них ведь есть пистолет…

Роланд. Пистолет?!

Хилари. Пистолет.

Тилли. Господи, ну это же просто для прикола.

Хилари. Да, Тилли смеялась над этим по телефону.

Тилли. Говорю же, это была шутка. Никто не собирается пускать его в дело.

Хилари. Вот именно поэтому ты будешь сидеть дома.

Тилли. Ну почему?! Это же и есть самое прикольное — что можно достать все, что угодно, в этом-то вся шутка. Можно раздобыть что захочешь — и это как вызов обществу, насмешка, что ли. Ну, типа, как в ваше время парни носили длинные волосы, или женщины начинали принимать противозачаточные таблетки. Он не собирается им пользоваться, ты что. Это только для смеха. Ты что, не видишь?

Хилари. Нет, я не вижу.

Тилли. Это было на спор. Посмотреть, что будет. Сможет Руперт достать пистолет или нет — и он достал. Потому что сейчас можно что угодно достать.

Хилари. Тем не менее, ты не выйдешь из этого дома до тех пор, пока я не буду уверена, что это оружие было передано кому-то из взрослых. Я ясно выразилась? Я даю им неделю, а потом…

Роланд. Пистолет — это чересчур.

Тилли. А в Японии придумали такую машинку: прикладываешь электроды к голове и проигрываешь свои самые заветные мечты.

Роланд. Ничего себе.

Тилли. Маме бы понравилось.

Хилари. Почему?

Тилли. Ты вечно стараешься к людям в мозги залезть. И если бы изобрели такие инъекции

Хилари. Какие еще инъекции?

Тилли. Вроде невидимых, микроскопических чипов. Как прибор слежения. Потому что ведь мобильник легко отключить. А эти можно вколоть — и все, больше мы не потеряемся. И они — то есть родители — будут всегда знать, где мы. Ну как, ты бы мне такое вколола?

Хилари. Нет, я думаю, тогда ты бы чувствовала себя действительно несвободной.

Тилли. А то! И ты бы вживила родной дочери какую-то жуть только потому, что тебе необходимо все контролировать. Ты же псих!

Хилари. Я ведь сказала, что не стала бы этого делать.

Тилли. Так я тебе и поверила.

Роланд. Но может быть… понимаешь, может быть, она просто волнуется о тебе. Она же мать.

Тилли. Вы считаете, это нормально? Это вообще нормально? Думать, что мир настолько сошел с ума, что лучше стоит превратить собственного ребенка во что-то вроде передатчика?

Хилари. Это же все гипотезы.

Тилли. Она бы меня затравила. Собаками.

Хилари. Хватит, Тилли.

Тилли. Но ты не можешь меня контролировать.

Хилари. Иди наверх.

Тилли. Не пойду.

Хилари. Лучше прекрати.

Тилли. ТЫ ДЕРЖИШЬ МЕНЯ ВЗАПЕРТИ, КАК В ТЮРЬМЕ!

Хилари. Я ВОЖУ ТЕБЯ НА МАШИНЕ, ДАЮ ДЕНЕГ… А ОДЕЖДУ ТЕБЕ КТО ПОКУПАЕТ?!

Тилли. Очень надеюсь, что тебя больше никто никогда в жизни не трахнет!

Хилари. Большое спасибо.

Тилли. Ты все равно слишком старая. Да — старая!

Хилари. Что ж, это стало бы большим упущением для человечества. Если никто так и не разглядит, чего я стою. Вот и все, что я могу сказать.

Тилли. СТАРУХА СТАРУХА СТАРУХА!


Выходит.


Хилари. Я сейчас, только пасту проверю.

Роланд. Знаешь, я не так уж и голоден. А завтра у нас очень длинный день — будем отлаживать технику. Я тебе позвоню. Обязательно приходи на спектакль. Только дай мне знать, я организую билеты, ладно? Не затягивай с этим, а то прогнозы очень многообещающие, желающих будет много.

Хилари. Пожалуйста, не уходи еще.


Пауза.


Роланд. Я чувствую, будто… то есть… у меня было… я совсем запутался за этот последний год. Был сам не свой.

Хилари. Просто ты не находишь меня привлекательной.

Роланд. Нет, нет, что ты. Конечно, ты красивая женщина. Очень.


Входит Тилли с пистолетом в руках.


Тилли. Вот, смотрите. Это пистолет Руперта. Он не заряжен. Да не бойся, я не собираюсь в тебя стрелять.

Хилари. О господи!

Тилли. Это просто ради смеха. Видишь? Мы по очереди его берем. Потому что отец Руперта пригрозил, что чуть что — и он тут же перестанет платить за его университет.

Хилари. Дай его мне.

Тилли. Нет. Вот, смотри, это же просто так.


Она нажимает на курок, и пистолет выстреливает.

Тилли вскрикивает. Роланд бросается на пол.


Роланд. Ничего-ничего, я в порядке.

Тилли. Что за хрень? Как странно.

Хилари. Брось его скорее, брось на пол.

Тилли. Да не психуй ты так.


Бросает пистолет на пол.


Роланд. Я слышал, как пуля пролетела совсем рядом с ухом. Просвистела.

Хилари. Боже мой! Ты же могла убить Роланда! Иди к себе наверх и садись за учебники.

Тилли. Не пойду. Мне нужно успокоиться — я же только что чуть не убила человека.

Хилари. Иди наверх.


Толкает Тилли.


Тилли. Не прикасайся ко мне!

Хилари. НАВЕРХ, Я СКАЗАЛА!


Тилли не слушается.


Роланд. Послушайте, мне действительно пора идти. По правде говоря, это было уж слишком…

Хилари. Ты не можешь вот так уйти, тебя же чуть не убили.

Роланд. (Показывает на пистолет) Отправь его анонимно по почте в полицию. Это будет лучше всего.

Хилари. Мне очень, очень жаль, что все так вышло. Пожалуйста, не уходи.

Тилли. Не надо его умолять, мама. Все равно ничего не выйдет.

Роланд. Я правда должен…


Уходит.


Хилари. (К Тилли) Делай, что хочешь. Мне уже все равно.


Выходит и оставляет Тилли одну.


16.
Кэм и Хилари.

Кэм. Мы с отцом сидели перед теликом, как зомби. Отблески от экрана пробегали по его лицу, и оно казалось таким отсутствующим, что я боялся что-то сказать, чтобы его не спугнуть.

Так мы сидели вечер за вечером. Несколько месяцев. Я понимал, что это неправильно, но не знал, что делать.

Мы оба были в ступоре, иначе не назовешь. Что ж, это жизнь. Так я себе и сказал. Ведь никто не гарантирует, что все должно обязательно сложиться удачно.

Так вот, после смерти мамы я подумал: пусть мне сейчас очень хреново, но я должен жить с этим дальше. Потребуется уйма времени, чтобы осознать сам факт — что это действительно случилось. Даже сейчас я порой думаю: а может, этого вовсе не было? Такой вот когнитивный диссонанс.

Может, ее не сбили, когда она ехала на велосипеде. Может, она не умерла.

Поэтому было так странно, когда ты вошла и сказала, что ты ехала на велике, и тебя сшибли.

Ведь это могла бы быть она, понимаешь? Вроде как счастливый конец — этакий хэппи энд.

Я закурю, не возражаешь?

Хилари. Кури, конечно.

Кэм. Иногда я думаю: а вдруг это какой-то розыгрыш, и в один прекрасный день мама вылезет, смеясь, из кухонного шкафа и скажет: «Ага, попался!» В нашей семье всегда много шутили.

Хилари. Но это же просто…

Кэм. Этим я и держусь. Вот так. Однажды отец вошел в гостиную голым, а к члену у него была привязана роза. Только в гостиной вместо мамы оказалась бабушка, а мама в тот момент выскочила в магазин.

Хилари. Интересно, что ты обо мне думаешь?

Кэм. Ты мне нравишься — по-моему, это очевидно.

Хилари. Наверное, ты думаешь… я хочу сказать, у нас все так…

Кэм. Ты осталась без работы, и это выбило тебя из колеи. Можешь винить во всем Дэвида Кэмерона. Та еще сволочь.

Хилари. Я хотела бы винить его — и за это тоже, но не уверена, что это рационально.

Кэм. Мы с Тилли не встречались.

Хилари. Знаю. Хотя в некотором роде вы встречались.

Кэм. Я не был ее парнем. Мы не успели дойти до этой стадии.

Хилари. Я только хотела…

Кэм. Ты правда меня хотела?

Хилари. Да, правда.

Кэм. Мне это очень понравилось.

Хилари. Да?

Кэм. Очень.

Хилари. Я считаю, мы не должны больше этого делать.

Кэм. Как скажешь.

Хилари. Значит, ты не возражаешь?

Кэм. А разве у меня есть варианты?

Хилари. Это будет самое правильное. Я подумываю вернуться к мужу.

Кэм. Слушай, я как-нибудь переживу. После мамы я что угодно могу пережить.

Хилари. В любом случае, я для тебя слишком стара.

Кэм. Ну что за бред? Тебе кто-то или нравится или нет. Вот и все. При чем тут возраст?

Хилари. Как хорошо, что ты так думаешь!

Кэм. Если, конечно, не собираешься заводить детей. Хотя сейчас наука может творить чудеса. Например, одна женщина родила ребенка в семьдесят лет, а потом умерла от рака. Хочешь сигарету?

Хилари. Нет, я бросила.

Кэм. Бедный ребенок! Вот ведь странно, да? Папаша из пробирки и мамаша-пенсионерка, которая тут же сыграла в ящик. Я хочу сказать: что из него, бедолаги, может вырасти?

Хилари. Не знаю. Не хочу судить таких женщин.

Кэм. Потому что ты размазня. Ведь это элементарная безответственность! Хочешь, пойдем погуляем?

Хилари. Я думала, тебе надо делать реферат.

Кэм. Я не могу сосредоточиться, мне надоело. Ну и память у тебя, однако!

Хилари. Как-то это странно прозвучало.

Кэм. А как еще я должен был сказать?

Хилари. Не знаю. Прозвучало довольно критически.

Кэм. Неужели?

Хилари. Да. Зачем ты сегодня пришел?

Кэм. Свитер забыл. Мне было по дороге.

Хилари. Как удобно.

Кэм. Мне показалось — тебе в тот раз понравилось.

Хилари. Только не говори Тилли.

Кэм. Естественно.

Хилари. Интересно, как вы с ней познакомились?

Кэм. На вечеринке. Несколько месяцев назад. Вскоре после мамы. И мы оба были в хлам.

Хилари. В хлам?

Кэм. Пьяные. Мы много болтали и потом пошли наверх.

Хилари. И что дальше?

Кэм. Я главным образом плакал. По сути больше ничего и не происходило. Я, было, попытался, но был слишком пьяный для этого. А она все говорила: «Как вообще можно такое пережить? Смерть мамы!» Она не могла себе представить, как с этим можно жить дальше.

Хилари. Она так и сказала? Обо мне?

Кэм. Ну да. Хоть ты и алкоголичка.

Хилари. Я — алкоголичка?!

Кэм. Ты же знаешь, тинэйджеры склонны все обобщать. У них не бывает полутонов.

Хилари. Значит, она так сказала?

Тилли (Голос за сценой) Привет!

Хилари. (Показывая Кэму на кухню) Быстро! Туда!


Кэм уходит на кухню со своими вещами и закрывает за собой дверь.


Тилли. (Входит) У нас окно. И еще я забыла кошелек.


Уходит наверх. Сразу спускается.


Ну все, пока.

Хилари. Можешь не спешить домой после уроков. Если хочешь, задержись со своими в школе, я не возражаю.


Пауза.


Тилли. Ладно.

Хилари. Я тебе доверяю. Прости.

Тилли. Ладно.

Хилари. Иди обними меня.


Они обнимаются.


Думаю, у нас с тобой все будет хорошо. Просто я боюсь всего, что может с тобой произойти, вот и все. Потому что ты — самая лучшая дочка на свете.

Тилли. Значит, ты не ненавидишь меня.

Хилари. Нет, что ты!

Тилли. Ну ладно. Тогда я пошла.


Тилли выходит, оставив свою сумку.

Кэм выходит из кухни голый, и к его пенису привязан цветок.


Кэм. Чуть не попались.


Тилли возвращается за сумкой.


Тилли. Я забыла…


17.
Фрэнсис и Хилари с сигаретой и мобильным телефоном.

Хилари. Ну вот — автоответчик.

Фрэнсис. Ты слишком бурно реагируешь…

Хилари. Она бы ни за что не стала так делать. Да еще так долго. Никогда, никогда.

Фрэнсис. Она зла на тебя.

Хилари. Никому не пришло бы в голову подвергать кого-то таким пыткам. Особенно собственную мать.

Фрэнсис. Ну, не знаю…

Хилари. Все еще не подходит.

Фрэнсис. Но вы же с ней поругались.

Хилари. Не то слово!

Фрэнсис. Потому что ты целовалась с тем парнем.

Хилари. Когда ты так говоришь, это звучит ужасно.

Фрэнсис. Я не знаю, как еще можно сказать. Помнишь фильм «Роковое влечение»? Ты приглядывай за Тилли, а то знаешь… Вы ведь соперницы.

Хилари. Что?

Фрэнсис. Ну, ты же с ее парнем целовалась. Это все твоя зависть.

Хилари. Нет, не зависть.

Фрэнсис. Не обманывай себя.

Хилари. У тебя никогда не было детей, ты сама не знаешь, о чем говоришь. Так или иначе, я не просто с ним целовалась — я переспала с ним.

Фрэнсис. Врешь!

Хилари. Не вру.

Фрэнсис. Проститутка.

Хилари. Это очень плохо, да?

Фрэнсис. Об искуплении тут и речи быть не может.

Хилари. Серьезно?

Фрэнсис. Конечно. Тебе захотелось мужика, захотелось, чтобы кто-то тебя затащил в постель, потому что ты уже безнадежно старая. И теперь она тебя наказывает. А Марку она рассказала?

Хилари. Я не хочу, чтобы она ему рассказывала. Она могла сделать любую глупость. Могла сесть в машину к какому-нибудь леваку.

Фрэнсис. Она же с друзьями.

Хилари. И он ее завез бог знает куда. Сбросил тело в водохранилище. Или поджег. Как ту бедную…

Фрэнсис. Давай не будем дальше двигаться в этом направлении? Какой смысл? Она сейчас в клубе, выплясывает под ретро девяностых годов.

Хилари. А у нас в Волтамстоу появился серийный убийца.

Фрэнсис. Для северо-востока Лондона это звучит чересчур гламурно.

Хилари. Убил женщину, которая в час ночи выскочила в магазин за пачкой чая.

Фрэнсис. Молодые перемещаются стаями. Ты сама говорила.

Хилари. Ведь казалось бы: когда ночью видишь на улице женщину с пачкой чая в руках, то испытываешь к ней сочувствие. А не кидаешься душить ее же собственными колготками.

Фрэнсис. Он явно какой-то психопат. 99, 8 процентов мужчин не такие. А сейчас он, скорее всего, залег на дно.

Хилари. Если это больной человек, то вряд ли он будет рассуждать рационально. Ладно, тему Джека Потрошителя лучше закрыть…


В телефоне сигнал смски. Хилари бросается к телефону.


Это Марк. Спрашивает, может ли он прийти домой.


Она с ожесточением бьет по клавишам телефона.


Естественно, не может!

Фрэнсис. Где он?

Хилари. Ездит кругами в радиусе трех миль. Ищет ее. Я сама себя не выношу!

Фрэнсис. Ты всех ее подруг обзвонила?

Хилари. Всех кроме трех; мы не знаем, где они и что с ними стало. Пожалуйста, не оставляй меня одну!

Фрэнсис. Нет, конечно.

Хилари. Не могу сейчас быть одна.

Фрэнсис. Ты, я вижу, куришь.

Хилари. Сигарета не дает мне закричать. Убила бы ее собственными руками! Зачем только люди заводят детей?

Фрэнсис. Потому что они эгоисты и боятся одиночества.


Входит Марк.


Марк. Два часа ночи. Сил больше нет.

Хилари. И ты собираешься просто сидеть здесь и ждать? Надо звонить в полицию.

Марк. А они-то что могут сделать? Ведь она всего лишь очередная девчонка, загулявшая на выходные.

Хилари. Но это уже вторая ночь. Вторая! Это ненормально.

Марк. Как известно, отсутствие новостей — хорошая новость.

Хилари. Ну почему никто не воспринимает меня всерьез?

Марк. Я иду спать. А завтра… если что, то…

Хилари. Я уверена, что-то случилось. Я чувствую!

Марк. Ну, что могло случиться? Вы, может, поругались?

Хилари. Нет, что ты. Нет.

Марк. Тогда нечего паниковать.


Хилари садится на пол.


Хилари. Если с ней что-то случилось,… то какой тогда смысл?

Фрэнсис. Ну, брось. Хватит.

Хилари. Я серьезно.

Фрэнсис. Она несерьезно.

Хилари. Тогда я убью себя.

Фрэнсис. Ой, у вас же сегодня годовщина свадьбы! В Фейсбуке выскочило. Поздравляю!

Марк. Спасибо. Но мы… сейчас не вместе…

Фрэнсис. Ах да, правда, извини.


Хилари на полу сворачивается в клубок.


Может, кофе сварить?

Марк. Не надо…

Фрэнсис. Помню, когда я закатывала истерики, моя мать обычно начинала меня хлестать. Своего рода изгнание бесов. Можем попробовать.

Марк. Не думаю, что…

Фрэнсис. Наверное, тебе тоже очень тяжело. Но все будет хорошо.

Марк. Конечно.


Пауза.


Фрэнсис. Помнишь, я танцевала для вас в Норфолке?

Марк. Да. И что?

Фрэнсис. Знаешь, я потом много работала над той сценкой.

Марк. Не думаю, что сейчас подходящий момент.

Фрэнсис. Нет, конечно, я понимаю. Я только хотела сказать — у меня стало неплохо получаться. Бурлескный танец стал вполне живым. Я тут с такими интересными женщинами познакомилась. И у меня уже есть два настоящих заказа на выступления.

Марк. Что ж, очень за тебя рад. Удачи!


Пауза. Они долго сидят молча.


Тебе ни к чему ждать вместе с нами.

Фрэнсис. Ты думаешь?

Марк. Абсолютно незачем.

Фрэнсис. Нет, лучше я останусь. А то в один прекрасный день она мне это припомнит.


Они ждут дальше.

Открывается дверь и входит Тилли — босиком и с одной туфлей в руке.


Тилли. Всем привет! А я туфлю потеряла. На пирсе в Брайтоне.

Марк. С тобой все в порядке?

Тилли. Мне все равно пора было новые покупать. Я иду спать. Жутко устала. Спокойной ночи.


Тилли выходит. Хилари поднимается с пола.


Хилари. Пойду поставлю чайник.


18.
Хилари и Марк. Спальня.

Хилари залезает в постель.

Пауза.

Хилари. Ну и денек выдался. Как странно, правда? Не надо ждать, пока кто-то вернется домой. Как доехали до вокзала?

Марк. Без приключений.

Хилари. Не думаю, что она хотела, чтобы я тоже поехала. По-моему, я правильно решила остаться дома.

Марк. Вы же здесь попрощались.

Хилари. Я предложила поехать с ней на поезде. А она сказала, что это будут выброшенные деньги. И что лучше эти деньги отдать ей наличными.

Марк. Ну…


Пауза.


Хилари. По-моему, это очень обдуманно с ее стороны. Я же сейчас не работаю. А у тебя как на работе?

Марк. Пока держимся.

Хилари. Надеюсь, как-то проживем. (Берет книгу «Великие ожидания») Где мы остановились? Ага. Пип. (Ищет нужную страницу, затем останавливается) Еще я ей вчера сказала: «Что ж, на нашем с тобой пути было много ухабов, правда?»

Марк. И что она тебе ответила?

Хилари. Ничего. Она вещи складывала. То есть — что тут можно ответить? Я уже начинала казаться себе героиней послевоенных фильмов. И тогда я ей просто сказала: «Главное — чтобы ты сама себя понимала. Чтобы знала, чего ты хочешь, и боролась за это. Особенно, если ты женщина». Именно это я старалась передать ей, хотя… сам знаешь… я далека от совершенства.

Марк. Вот именно.

Хилари. А она обернулась и рассмеялась.

Марк. И как — каким именно смехом?

Хилари. Вот и я потом над этим задумалась. И до сих пор не могу решить — не знаю.

Марк. Понятно.

Хилари. Я всего лишь хочу, чтобы у нее все было хорошо.

Марк. Естественно.

Хилари. И думаю, у нее все будет отлично. А ты как думаешь?

Марк. И я тоже.

Хилари. Если она, конечно, не свяжется с наркотиками, или станет жертвой случайного налета террористов, или, не дай бог, вдруг вступит в партию консерваторов. Главное — чтобы она себя уверенно чувствовала как женщина.

Марк. Конечно.

Хилари. И она будет нам звонить.


Пауза.


Она взяла с собой свою старую игрушку. Ну, эту — обезьянку. Джампи.

И я была так растрогана, потому что она же без нее никогда заснуть не могла. Я еще сказала: «Ты берешь ее с собой!», а она ответила: «У нас будет церемония для первокурсников. Там разжигают костер, и каждый первокурсник должен сжечь что-нибудь, олицетворяющее его детство. Это как посвящение в студенты. Все напиваются до бесчувствия и бросают что-нибудь в костер, а потом смотрят, как оно горит». Вот она и решила, что принесет в жертву Джампи.

Ну, я постаралась как-то держать себя в руках и не слишком к ней придираться, как мы и договаривались. Поэтому я только сказала: «Что ж, если ты так решила…» А она засмеялась: «Господи, мам, ну за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я совсем бесчувственная идиотка?»

Она просто пошутила.


Пауза.


Ты не спишь?

Марк. Нет, не сплю.


Конец


1

В начале 70-х по требованию феминисток титул «Ms» стал употребляться вместо «миссис» или «мисс», чтобы не уточнять, замужем женщина или нет, т. к. они считали это унизительным.

(обратно)

2

В оригинале упоминается крупная британская сеть супермаркетов.

(обратно)

3

Роман Чарльза Диккенса.

(обратно)

4

Марка французской косметики.

(обратно)

5

Актриса, исполнившая роль Саманты в сериале «Секс в большом городе»

(обратно)

6

Песня Хелен Редди «Я женщина» (‘I Am Woman’) считается гимном феминистского движения; также прозвучала в фильме «Секс в большом городе-2»

(обратно)

7

Имеется в виду пост-апокалиптическая драма «Дорога», 2009, режиссера Джона Хиллкоута.

(обратно)

Оглавление

  • Эйприл Де Анджелис Джампи
  • *** Примечания ***