В спальне с Elle (СИ) [Shadanakara] (fb2) читать онлайн

========== В спальне с Аваллак’хом ==========

Прости, Цири, но я должен кончить.

Цири, продиктуй мне, пожалуйста, наиболее предпочтительные для тебя позы на сегодня. Не так быстро, я записываю.

Цири, напомни мне, пожалуйста, я сегодня брутальный эльфяра или надменный ведун-хипстер? Если что, я и хвостик могу сделать.

Не так быстро, Цири, у меня прелюдия еще на 20 минут расписана.

Ну, зачем же так пошло, Цири? У этого органа есть вполне себе приличное научное название.

Цири, куда ты мою брошку закинула?.. Вот дьявол! Что она делает у меня в постели?

Нет, Цири, мы так не можем. Эта поза не предусмотрена межэльфийской конвенцией предпочтительных половых интеракций.

Цири, давай воздержимся от объятий и поцелуев, пока я зубы не почистил.

Цири, ты мешаешь. Я еще левый глаз не докрасил. Ну, вот. Теперь криво.

Аваллак’х, а тебе обязательно каждый раз перед сексом одежду по вешалкам развешивать?

Аваллак’х, ты и так мылся час назад. По мне так ты и так чистый.

Аваллак’х, а можно я буду во время оргазма называть тебя просто Аваллак’х, без aen Saevherne?

Аваллак’х, может, хватит говорить мне сосредоточься во время секса! Мы не на тренировке.

Аваллак’х, сделай лицо попроще, а то я так никогда не кончу.

Аваллак’х, а тебе обязательно до конца раздеваться? Это так скууучно. А, ладно, уже не важно.

Аваллак’х, ты идешь ровно, конечно, но иногда можно и для разнообразия скорости переключать. И предупреждать необязательно!

Аваллак’х, когда я говорила про разнообразие, я имела в виду что-то большее, чем просто развернуться лицом к окну.

Аваллак’х, мое предложение тебе надеть лисьи уши и хвост было шуткой. Не обязательно воспринимать все так всерьез.

Нет, Цири, у меня язык не повернется назвать тебя так, как ты просишь. Это грубо и неэтично.

Аваллак’х, перестань спрашивать меня, кончила ли я каждую минуту.

Аваллак’х, мне скучно… Ой, нет! Только не флейта!. Хотя… Ее еще и так используют?

Аваллак’х, ты меня любишь? Что значит, ты уже один раз сказал и не брал своих слов обратно?

Аваллак’х, я хочу отцу позвонить. Какой у тебя логин от мегаскопа? FioletoviiBizon? А пароль? Strekoza? Ой, прости, он сам включился. Я не видела, что ты не одет.

Аваллак’х, а мы поженимся? Что значит, когда Белый Хлад растает?

Аваллак’х, ну че ты такой занудный? Сам ты bloede dh’oine!

Аваллак’х, скажи честно, это ты себе наколдовал такой большой?

Аваллак’х, ты мне можешь грудь побольше сделать? Что значит, и так нормально?

========== В спальне с Эредином ==========

Ой, какой страшный! Не трогай меня, образина! [Снимает маску] Ой, какой милый! Иди сюда, красавчик!

Эредин, снимай корону хоть иногда, ты мне всю ***** исколол.

Эредин, а я вхожу в 1 1000 500 твоих лучших любовниц? Что значит, как я здесь оказалась?

Эредииин, ты хоть иногда перерывы делаешь?

Эредин, оставь уже трон в покое! И накидку на нем смени - всю уже заляпал.

Эредин, ты меня любишь? Что значит, кто я такая? У нас пятеро детей вообще-то!

Эредин, алименты где? Что значит “развелось вас”? И не ври, что казна пустая!

Эредин, которого из твоих 1000 100 500 наследников будем в завещание вписывать? Нет, “A d’yaebl aep arse всех” написать не могу.

Аваллак’х, ищи быстрей эту твою Зиреаэль, @#$% #$&@ √%@&! И открывай ворота! Мне родственников девать уже некуда.

Эредин, тебе вообще без разницы куда впихнуть, что ли? Это ж я, Имлерих!

Ваше величество, как так всегда выходит, что у вас на доспехах все время пробоина в паху? Что? Не моего ума дело?

Примите мои поздравления, Ваше Величество! Вы выиграли право на трон, набрав наибольшее число голосов - 80%. Остальные 20%? А, ну, это матери тех 80.

Простите, ваше величество, но мы не имеем возможности выполнить вашу просьбу. У нас просто не осталось молодых непознанных вами дев до 100 лет да еще голубоглазых блондинок. А вот зеленоглазых брюнеток сколько угодно… Да, такая вот суровая демографическая ситуация… Нет, дочери Карантира и Аваллак’ха еще 50 лет назад были отправлены заботливыми папашами заграницу, и с тех пор их никто не видел.

Цири! Ну открой мне уже СВОИ ВРАТА!!!

(Ну и не мое, но уже классика жанра)

Эредииин, в меня же это не влезет!

========== Сопряжение Сфер в изложении Аваллак’ха ==========

Комментарий к Сопряжение Сфер в изложении Аваллак’ха

Навеяно замечательной работой Al-kor “Отчего так в Биндюге березы шумят?”

- Цири, хочешь я тебе про Сопряжение расскажу?

- Нееее, только не это!!! Я уже 100 500 раз про это слышала!

- Да ты погоди. Я тебе раньше как Saevherne официальную версию рассказывал, а теперь расскажу чистую правду, как на самом деле было.

- Если это то же самое, только расширенная версия, то не надо.

- Нет, это тебе понравится, обещаю.

- Ну, валяй, но покороче.

- Что ж… Начинается как-то так…

- Ммм… Хм… Вот какое сопряжение ты имел в виду… М… Совсем не плохое начало… А знаешь что… Давай лучше с конца начнем, так глядишь и сопряжение живенько пойдет…

- Нет, Цири, погоди! Нельзя историю с конца начинать.

- Про Сопряжение - можно.

- Да подожди, говорю. У меня сопрягательный аппарат еще не готов.

- Да не вопрос. Сейчас я живо подготовлю.

- Цири, всю историю сейчас загубишь. Хотя… С другой стороны, подготовка лишней разве бывает?

- Воф и я пфо фо хававю…

- Эй, ты погоди вампиров-то раньше времени запускать.

- Иввиви.

- О чем это я, бишь, говорил… Сопряжение. Это таинственнейший природный процесс глубокого взаимопроникновения…

- Факова кфуфокава?

- Что?

- Говорю, такого глубокого?

- Ох… Да, где-то так… Значит, природный процесс взаимопроникновения… полного взаимопроникновения… то есть, до конца. Кивни, если понимаешь, о чем я… Да, есть все-таки хоть что-то, что ты быстро усваиваешь. Ай! За что? Рука-то холодная. Могла бы и погреть сначала.

- Эфо Бефый Хваф.

- Что? А, Белый Хлад. Рано еще. Ай, Цири, что это такое? Белый Хлад подкрался незаметно, да еще и со спины? Ссссссс… Ладно, подкрался, так подкрался. Ничего не сделаешь. Он, действительно, и раньше не предупреждал. И вот, значит, после Сопряжения в этом мире первыми появились…

- Кафлики?

- Кто? Ай, щекотно же!

- Эфо кафлики тофают!

- Все, убирай уже “кафликов”, как пришли, так и ушли. Запускай эльфов… Это ты так эльфов изображаешь? Цири, перестань оттягивать уши, сверху это жутко выглядит. Ты можешь, в принципе, еще поизображать вампиров в приятном беззубо-сосательном аспекте… Да, вампиры, похоже, тут надолго задержатся… Все, остановись, а то я сейчас не с той сферой сопрягусь. Что ж дальше-то было? Ах, да, потом dh’oine пришли… Ты считаешь, что именно эта поза характеризует вас как вид? Ну, да, что-то в этом есть. И Врата отлично видно. Надо бы тебе саму механическую часть процесса продемонстрировать для наглядности.

- Ах! Это и есть Сопряжение?

- Именно оно самое.

- Но я ж ничего не вижу!

- Ну, не всем дано. Зато чувствуешь, как сферы сотрясаются?

- Аж по самое не могу трясет. А после Сопряжения-то из главных врат там ниче не полезет?

- Ну, это как получится. Обещать ничего не обещаю.

- И многим ты так про Сопряжение рассказываешь?

- Нет, конечно. Такие знания только для избранных.

- Ну так а чем рассказ-то заканчивается?

- Как… чем? Большим взрывом, конечно!

========== В спальне с Аубероном ==========

- Ваш Величество, ты там жив вообще?

- А? Что?

- Мы вообще-то победителя Белого Хлада делаем.

- Ну так я… и не сплю. Мигаю просто медленно. Тебе не понять: у нас тут время медленней течет.

- Ну, я все понимаю, но пока вы тут собираетесь, у меня все мохом порастет.

- Ну так ты не теряйся, тормоши меня, если что.

- Ну дак а чего вы на живот-то улеглись? Тормошилку-то всю перекрыли!

- А, извини. Вот, на тебе…

Спустя 3 часа…

- Ваше Величество!

- Ну, чего еще?

- Что-то как-то не знаю даже… По-моему, быстрее огонь развести путем трения двух палочек в ливень.

- Ты на что намекаешь?

- На то, что всякий труд вознаграждаться должен соответственно. Теперь ваша очередь… Ой, как приятно. Ой, я все!

- Так минуты не прошло.

- Ну, у нас, у dh’oine время быстрей идет. Спокойной ночи, Ваше Величество.

На следующий день.

- Зиреаэль, я тут шахматы принес. Люблю умных девушек.

- А может, лучше сразу к Аваллак’ху в лабораторию? Он мне зверушку какую-то диковинную показать обещал. И еще рассказ про Сопряжение.

…

- Нет, Зиреаэль, если ты сейчас так сходишь, то снова проиграешь.

- Ну и отлично.

…

- Зиреаэль, я тут фисштех еще принес.

- Что, убивать вашего “мертвеца” будем?

…

- Зиреаэль, в этот раз у нас почти получилось.

- Ага. Напомните мне лучше, где там Эредин проживает?

…

- Зиреаэль, мне тут настойку дали. Говорят, огонь.

- Ну так пейте быстрей и снимайте штаны!

- Ой, черт! Действительно убойная…

- А что такое?

- Да я еще штаны не до конца стянул, а уже, кажется, все.

…

- Ваше Величество, вы живы там вообще?

========== Ератические пословицы от Эредина, записанные генералом Дикой Охоты Карантиром ==========

Комментарий к Ератические пословицы от Эредина, записанные генералом Дикой Охоты Карантиром

Похабно и плоско

В любой непонятной ситуации трахайся.

Х*р — всему голова.

Мал золотник, да не у меня.

Терпенье и труд сильно натрут.

Х*р мой — враг мой. Прежде ума рыщет — Цирю ищет.

Он без костей.

Рыба ищет там, где глубже, да и я не то, чтоб сильно отличаюсь.

Циря с возу — мне не легче.

Девственность хуже смерти.

В любви и на войне главное — средства не перепутать.

У кого рано встает, тому всякая дает.

Дружба дружбой, а Циря врозь.

С тем не ужиться, кто не любит любиться.

Вместе тесно, а врозь… другая найдется.

Один в поле не любовник.

Мир на х*ре вертится.

Хороший трах — лучший лекарь.

И пусть весь мир отсосет…

Я — за свободное еблеизъявление!

Драка сближает.

Баба — лучший друг эльфа, но страшнее неудовлетворенной бабы зверя нет.

Перед битвой не натрахаешься.

Любишь бабу катать, люби и коляску с дитем возить.

Мужикам — в морду; бабам — в п*зду.

========== Мудрость от Ведуна Аваллак’ха ==========

Дхойни пахать, а мы руками махать.

Знать — не знаю, а ведать — ведаю.

Одна голова — хорошо, а две — у Эредина.

Ни себе ни Ауберону.

Где мило — семь Сфер не криво.

Моя лаба с краю.

Лучше ласточка в руках, чем чайка в мечтах.

Обещанного пятьсот лет ждут.

Лару Цирей вышибают.

Не любо — не слушай, а дудеть не мешай.

Полюби ее дхойней, а ольхой ее всяк полюбит.

Весь бы прост, да лисий хвост.

Где силой не возьмешь, там Сопряжение на подмогу.

Как не вертись, ведун, а хвост спереди имеется.

Обещать — дело ведунячье, а исполнять — про это в Уставе ничего не сказано.

Быстро только дхойни родятся.

Семь раз отмерь и еще семьдесят семь перепроверь.

На Предназначение надейся, а сам не плошай.

Укатали Авку крутые Цирьки.

Сам Карю заварил — сам себя и расколдовывай.

Паршивая дхойня всю Старшую Кровь портит.

Несподручно Лису с Ястребом промышлять.

Сопряженье — свет, а без Сопряженья — Эредин.

Сопряжение — мать учения.

Ума — хорошо, а Авкой краше.

Умный в гору не пойдет, умный откроет портал.

Единорог в жопу не пырнет — ведун руками не махнет!

Нытье Дуденье — двигатель прогресса.

========== Резьба ==========

Шикарно обставленная в эльфьем стиле спальня. Рядом с кроватью стоят Эредин и Цири: он смотрит на нее плотоядно и с нетерпением; она на него — с любопытством, энтузиазмом и совсем чуть-чуть со стеснением.

ЦИРИ: А как же обед? Ты ведь меня на обед приглашал. Или мне послышалось?

ЭРЕДИН (уверенно): Обед будет и никуда не денется, но мы же ведь не хотим активно отдыхать на полный желудок? Хотя… ты могла бы и поесть чего-нибудь, чтоб силы были. Но я тебя предупреждаю: в процессе сильно трясет.

ЦИРИ (улыбается понимающе): А, ну тогда не надо есть, пожалуй. Давай так.

ЭРЕДИН (привычным жестом скидывая с себя рубашку и быстро стаскивая сапоги, а за ними и штаны): Ну, чего стоишь, смотришь? Раздевайся давай!

ЦИРИ (удивленно): Что, прямо так?

ЭРЕДИН: Ну, да! А как еще? Видишь, я уже готов?

ЦИРИ (застенчиво разглядывая его готовность): Ага… я щас…

Медленно и неуверенно Цири избавляется от одежды и на удивление тщательно складывает ее и кладет на стул. Тянет время.

ЭРЕДИН (плюхаясь на кровать): Ну, готова или нет? Я уже проголодаться успел!

ЦИРИ: Ну, да…

ЭРЕДИН (поспешно притягивая ее к себе): Ты как предпочитаешь — на спине, на боку или четвереньках?

ЦИРИ: Я-то? Не знаю. Надо подумать.

ЭРЕДИН (по-хозяйски фиксируя ведьмачку в коленно-локтевой позе и пристраиваясь сзади): Вот думать тут как раз не надо совсем. А то будет как у ведунов: демографию обсуждают много, а не размножаются совсем. Думаешь, почему магов так мало? Потому что работать привыкли только языком… Так, что тут у тебя? Ну, все стандартно, я смотрю, непользовано…

ЦИРИ: Ой, Эредин, оно точно так быть должно?

ЭРЕДИН: Рог единорога на отсечение даю! А что, больно?

ЦИРИ: Ну, да… и неприятно как-то… И такое ощущение, что что-то не то туда пихают.

ЭРЕДИН (усмехнувшись): Все то! Доверься профессионалу!

Спустя пять минут.

ЦИРИ: Ну, чего там? Что-то не так?

ЭРЕДИН (озадаченно, склонившись над предметом раздумий и аккуратно ощупывая пальцем внутреннюю поверхность): Да как сказать… Не уверен я.

ЦИРИ: А что не так-то?

ЭРЕДИН: Да не входит чего-то.

ЦИРИ: Ну так большой, вот и не входит.

ЭРЕДИН: Не, не бывает такого. Обычно все отлично вкручивается. А у тебя до половины идет хорошо, а потом оно обратно идет.

ЦИРИ (возмущенно): Так вкручиваешь не так, значит!

ЭРЕДИН (зло): Я вкручиваю, как надо, а у тебя резьба с дефектом — вот чего!

ЦИРИ: Сам ты с дефектом! Я, между прочим, дитя Старшей Крови! Не может у меня быть никакого дефекта!

ЭРЕДИН: Мда? На рожу свою посмотри!

ЦИРИ (разворачиваясь к нему лицом): Ты мне лучше свое покажи, а то я плохо рассмотрела.

ЭРЕДИН: Ну, на, смотри…

Цири внимательно осматривает эрединово достоинство.

ЦИРИ: Ну… вроде все нормально. Красиво даже, ровненько, и резьба вроде нигде не сбита.

ЭРЕДИН: Ну, а я про что?

ЦИРИ (совсем расстроившись, себе под нос): А что не так-то?

ЭРЕДИН: Я ж тебе говорю — у тебя там ерунда какая-то. Ни разу такого не видел.

ЦИРИ: Бли-и-ин. Посмотреть бы.

ЭРЕДИН: А делов-то. Я щас зеркало подтащу, вот и посмотришь.

Подтаскивает зеркало. Цири ложится на кровать, раздвигает ноги и, щурясь, созерцает свое женское естество.

ЦИРИ: Ну и не вижу я ничего.

ЭРЕДИН: А ты палец засунь, вот так… чувствуешь?

ЦИРИ (недоуменно): Ага. Это что такое-то?

ЭРЕДИН (уже желая отделаться от дефективной любовницы): Не знаю. Я в медицине не силен. Может, мутация какая.

ЦИРИ (чуть не плача): А чего делать-то?

ЭРЕДИН: К лекарю сходи.

ЦИРИ: А где лекарь?

ЭРЕДИН: Не знаю я, не болею… Ну, или вон тому же Аваллак’ху покажись. Он там в лаборатории на что только не насмотрелся.

ЦИРИ: Так это чего, мне штаны перед ним снимать?

ЭРЕДИН (ставя зеркало на место и собравшись уходить): А от тебя как-будто убудет…

ЦИРИ (вскакивая с постели): Так это ты меня даже не проводишь?

ЭРЕДИН (переступая порог): Чай не заблудишься. Да там и табличка имеется. Va fail.

Немного позже расстроенная Цири переступает порог лаборатории и тут же нос к носу сталкивается с Аваллак’хом. Оба смотрят друг на друга удивленно, поначалу не зная, что сказать.

ЦИРИ: А… вот и я…

АВАЛЛАК’Х: Вот и ты… а…

ЦИРИ (тараторя и мямля одновременно): У меня тут проблема возникла…

АВАЛЛАК’Х: Снова с Аубероном что-то не так?

ЦИРИ: Не, не с ним… то есть, да. Мне тут сказали, что у меня это…

АВАЛЛАК’Х (растерявшись): Что?

ЦИРИ: Дефект…

АВАЛЛАК’Х: Где?

Цири, совершенно не соображая, что делает, стаскивает штаны и указывает на нужное место.

ЦИРИ: Здесь.

Ошарашенный эльф стоит и, открыв рот, смотрит на полуобнаженную ведьмачку, будучи не в силах ни произнести ни слова, ни шелохнуться. Цири краснеет все больше, но, понимая, что отступать некуда, скидывает сапоги и оглядывает помещение в поисках кушетки или стола, чтобы прилечь.

ЦИРИ: Эре… Ауберон сказал, что у меня резьба сбита… (двигает в сторону лежащие на письменном столе ведуна бумаги, ложится и предъявляет ведуну свое дефективное место для изучения) Посмотришь?

Красный, как помидор, Аваллак’х решается подойти и, сгорая от стыда, разглядывает ту часть тела, на которую поступила жалоба.

ЦИРИ: Снаружи-то все нормально. Ты внутри посмотри. Ну, то есть, палец засунь. Чувствуешь?

Руки ведуна трясутся.

АВАЛЛАК’Х: Нет.

ЦИРИ: А ты глубже засунь, вот так. Есть что-нибудь?

АВАЛЛАК’Х (по его лицу пробегает сначала тень недоумения, затем сменяется изумлением): Странно как… первый раз такое встречаю… то есть, второй. Или даже третий… Цири, я могу тебя попросить на минутку закрыть глаза? Я хотел бы кое-что проверить.

ЦИРИ: Да пожалуйста.

Ведьмачка улавливает копошащийся звук, шуршание одежды, словно кто-то ее снимает.

АВАЛЛАК’Х (бормочет): Ну надо же! Прям один в один. Вот уж не думал, что такое еще когда-нибудь увижу…

ЦИРИ: Можно уже глаза открывать?

АВАЛЛАК’Х (испуганно): Нет! Обожди секунду.

ЦИРИ: Долго еще?

АВАЛЛАК’Х: Все, открывай.

Цири открывает глаза и видит, что, кроме выражения лица ведуна, в принципе ничего не изменилось.

ЦИРИ (скептически): Ну, и каков вердикт?

АВАЛЛАК’Х (загадочно улыбаясь): Все, как я и думал: ты уникальна. Старшая Кровь все ж таки.

ЦИРИ (уныло): И как это понимать?

АВАЛЛАК’Х (назидательно): А понимать так, что с Аубероном у тебя ничего не выйдет… Как почти и ни с кем другим.

ЦИРИ (возмущенно): То есть как?

АВАЛЛАК’Х: А вот так. Природа позаботилась о том, чтобы такая ценная кровь, как твоя, с чьей попало не смешивалась.

ЦИРИ: А с чьей же ей смешиваться?

АВАЛЛАК’Х (уклончиво): Есть индивиды. Наверно.

ЦИРИ: И где ж мне их искать, скажи на милость?

АВАЛЛАК’Х (снова краснея): Возможно, ближе, чем ты думаешь.

ЦИРИ: А конкретней?

Ведун закусывает губу и опускает аквамариновые глаза, о чем-то размышляя.

АВАЛЛАК’Х: Если сегодня вечером ты бы согласилась оказать мне честь и прокатиться со мной на лодке, то я, возможно…

ЦИРИ (грубо его перебивая): Не, спасибо, не надо. Я уже каталась на лодке, меня аж укачало и чуть не вытошнило. Я лучше с Аубероном в шашки сыграю. А ты, я вижу, помочь все равно не можешь.

Расстроившись, но все же не удивившись такому ответу, ведун едва заметно пожимает плечами.

АВАЛЛАК’Х: Как знаешь. Мы можем обсудить это как-нибудь в другой раз.

ЦИРИ: Ага. (про себя) Когда жареный единорог в попу клюнет. (Аваллак’ху) Ладно, раз ты мне помочь не можешь, то я пойду. А то тут скучно. Увидимся. (Убегая) Завтра расскажу, как с Аубероном было.

Аваллак’х смотрит в спину убегающей Цири и вздыхает. И все же, несмотря на кажущуюся грусть, видно, что он не так уж недоволен. Усмехнувшись, щурит глаза.

АВАЛЛАК’Х: Хм… Вот оно какое — Предназначение.

========== Мертвец ==========

Нарушив скребущим душу скрипом безлунную ночную темноту, дверь в склеп медленно отворилась. Первым внутрь заглянул тусклый, мерцающий ядовитым зеленым светом магический фонарь. За ним в узкий дверной проем протиснулся седовласый и красивый, статного вида эльф. Во второй его руке мерно покачивался черный бархатный мешок.

Едва лишь успев переступить подгнивший порог, он тут же споткнулся об отвалившийся от полуразрушенной стены камень. «D’yable!» Вздрогнул, испугавшись причиненного им же шума. Прислушался.

Света магического фонаря хватало лишь на то, чтобы разглядеть пространство не более, чем в метре от себя. Это одновременно пугало и успокаивало: страх пред неизвестным и нежелание видеть то, чего видеть, возможно, не стоит, уравновешивали друг друга.

Уже внимательно смотря себе под ноги, эльф двинулся в глубь помещения. Там, у противоположной стены, укрытый, как одеялом, пылью веков на постаменте покоился древний саркофаг.

— Хм, — эльф провел изящной белой рукой по полустертой надписи, — хорошо, что раньше низко делали: вместо стола будет.

Поставив фонарь на крышку, положил рядом и мешок; путаясь в завязках, трясущимися от волнения пальцами развязал его и вывалил содержимое наружу: без надписи на обложке фолиант, склянки с вазелином, розовым и гвоздичным маслами, единорожье копыто, кладбищенская пыль и миниатюрный портрет пепельноволосой девушки в позолоченной рамке. Открыл книгу в нужном месте и, щурясь, пробежался глазами по строкам.

— Что ж оно так мелко написано-то? Я ж не вижу нихрена. Так. Вот оно: «Вставай, проклятьем заклейменный, или как оживить мертвеца». Ага. Смешать ингредиенты для получения мази: 8/10 вазелина и по 1/10 розового и гвоздичного масел. Ладно, это просто… Ну, может, гвоздичного перелил. Черт, оно щипать, наверное, будет. А и ладно: приду домой — помоюсь. Так-с, что тут дальше. «Мазь наносится на лоб, щеки, область сердца и на ладонях обеих рук». Ну, это, я думаю лишнее… Или намазать на всякий случай? Да, лучше перестраховаться… А теперь самое главное.

Тяжело вздохнув, эльф пододвинул мешок ближе к себе, на самый край крышки саркофага, расстегнул штаны, достал своего «мертвеца» и бережно уложил его на ткань. Окунул пальцы в пахучую мазь и обработал ей причинное место.

— Ох, холодит-то как. Но чего не сделаешь для спасения своего народа… и репутации. Что там дальше? «Совершить ритуал должно сидя верхом на трупе». Чего-чего? Не, ну этого я никак не могу исполнить. Может, Эредин как-то и мог бы. Значит, это мы пропускаем. «Подъем мертвых из захоронений, которым более чем триста лет практически невозможен. Для этого нужны массовые человеческие жертвы». Ну, все не настолько плохо. «Далее, сосредоточившись на желаемом, визуализируйте его что есть силы и взывайте к милости предков от заката до рассвета текущего дня». Матерь единорожья! Это мне до утра со спущенными штанами стоять и голосить заклинание?! Еще и на яйца натекло, а у меня они чувствительные и к холоду не привыкшие. «О, Великая Богиня, услышь мою мольбу! Верни мне утраченное, то, что смерть несвоевременно украла у меня!» Хм. Вот прямо так и говорить? Ладно, не будем спорить с наукой.

***

В предрассветный час, когда в мутной тяжелой дымке проступили первые проблески серого утра, эльф очнулся на каменном полу, возле саркофага, со спущенными штанами. Первым делом ощупал все еще сильно маслянистый пах. С сожалением подумал, что, кажется, ничего не изменилось. Хотя винить в этом Орден Тирналианских Некромантов было не совсем уместно, ибо, задремав посредине действа, Ауберон так и не сумел закончить ритуал.

Эльф сел и, протянув руку, взял с крышки портрет Цири. Пригорюнился. Очнулся от тяжелых раздумий только тогда, когда белый солнечный луч пролез в проем под дверью и в нем суетливо заиграли пылинки.

Король медленно встал, поправил одежду и, оставив все магические принадлежности лежать на саркофаге, но все так же не выпуская портрета из руки, побрел на выход.

«Да ну ее, эту некромантию. Приду домой, приму ванну и попробую, как раньше — утром, по старинке».

========== Белый Ад. Часть 1. ==========

Комментарий к Белый Ад. Часть 1.

Миник-эксперимент на тему: а что будет, если этих четверых поместить в замкнутое и пустое пространство?

Небольшая и совершенно пустая комната цилиндрической формы с низким потолком и белоснежными стенами, без окон и дверей. На полу без сознания лежат трое эльфов и одна девушка-dh’oine: бывший Король народа aen Elle, командир Красных Всадников и первый меч Тир на Лиа Эредин Бреакк Глас; самый могущественный чародей, талантливейший навигатор всех времен и народов и преданнейший слуга Эредина Карантир; самый загадочный из эльфских знающих, ведун хоть стой хоть падай и вечный безнадежно влюбленный в безвременно ушедшую Лару Доррен Креван Эспане аэп Каомхан Маха, коротко — Аваллак’х; а также единственная и неповторимая Владычица всех Пространств, Времен и Знамен, победительница Белого Хлада и по сей день девственница Цирилла Фиона Элен Рианнон, попросту Цири. Первым открывает глаза Эредин, приподнимается на локте и удивленно озирается по сторонам. Затем зажмуривается и трясет головой; снова осматривается — с тем же результатом. Недоуменно ощупывает себе грудь, а после проводит кончиками пальцев по глазам, и лицо его принимает еще более изумленное выражение. Через минуту выйдя из ступора, эльф трясет за плечо своего закадычного друга Карантира.

ЭРЕДИН: Эй, Карь, очнись, а! Ну, че разлегся-то? Очнись, кому говорю!

КАРАНТИР: (нехотя разлепляя веки) Ну че тебе? Рано еще, дай поспать.

ЭРЕДИН: (мгновенно теряя терпение и тряхнув Карантира уже как следует) Какое поспать, те че? Смотри, где это мы?

КАРАНТИР: (подняв голову и на пару секунд лишившись дара речи) Ну ниче себе мы надрались вчера, и ладно бы до накеров зеленых, а тут такое… Что это за хрень? Ой, смотри, и Авик с Цирькой здесь… Ой, погоди, это как? Я же… меня же… Меня ж вроде Геральт убил… Или не убил, а только ранил? Да, точно: эта падла меня насквозь прошила, а я его хотел за собой на дно озера утащить, но… ничего не помню. Я, наверно, сознание потерял. Или мы все же умерли?

ЭРЕДИН: (почесывая затылок) Вот и я думаю, как это… Меня это отродье ведьмачье тоже пырнул и глаз мне выколол…

КАРАНТИР: Похоже, тебе все приснилось, потому что глаза у тебя на месте, да и ран я никаких не вижу.

ЭРЕДИН: Да и ты целехонек. Так, может, мы все-таки умерли?

КАРАНТИР: (кивая на Аваллак’ха и Цири) А эти уроды тогда что здесь делают?

ЭРЕДИН: Так, может, тоже того — окочурились.

КАРАНТИР: Да не, вроде дышат.

ЭРЕДИН: Ну и мы дышим и что? Мы были ранены, а теперь ни царапинки. Как ты это объяснишь?

КАРАНТИР: (задумчиво потирая подбородок) А никак, только я вижу, что, если мы действительно умерли, то угодили отнюдь не на Авалон.

ЭРЕДИН: Так, значит, мы живы!

КАРАНТИР: Не уверен.

ЭРЕДИН: Так давай проверим: я щас кого-нить из этих придурков мечом пырну и посмотрим, чего будет.

КАРАНТИР: Да погоди ты! Успеешь пырнуть! А вдруг кто из них знает, что случилось?

ЭРЕДИН: И то верно… (трясет Аваллак’ха за плечо) Эй, предатель, слышь меня? Просыпайся, ты, лисья морда, хорош дрыхнуть! У нас тут чрезвычайная ситуация!

Шмыгнув носом и сладко зевнув, Аваллак’х переворачивается на другой бок и, обняв свою походную сумку, намеревается продолжить спать, но кто-то нагло тянет сумку на себя.

АВАЛЛАК’Х: (бормочет и недовольно морщится) Ну, чего такое-то?

ЭРЕДИН: А ниче! Глазоньки открой!

На этот раз ведун послушно открывает глаза, вздрагивает всем телом и рефлекторно, как можно дальше, отстраняется от ныне злейшего врага, но натыкается спиной на холодную стену. Тут замечает лежащую у него под боком и без сознания Цири. Присмотревшись, видит, что та жива, и выдыхает с облегчением.

ЭРЕДИН: Ну че, Авик? Может, по старой дружбе объяснишь, что здесь происходит?

АВАЛЛАК’Х: (испуганно моргая) Я думал, это вы мне объясните…

КАРАНТИР: Позволь мне. По твоей ведунячьей милости мы с Эредином чуть не сдохли от руки ведьмака, потеряли сознание и теперь оказались здесь. Мы полагаем, что мертвы. Что ты на это скажешь?

АВАЛЛАК’Х: (крепко задумавшись) Ничего не помню. Точней, как Цири вошла в портал, помню.

КАРАНТИР: Какой еще портал?

АВАЛЛАК’Х: Который я ей открыл, чтоб Белый Хлад уничтожить.

ЭРЕДИН: Ах вот оно что! Так мы здесь по твоей милости оказались!

АВАЛЛАК’Х: А при чем тут я?

ЭРЕДИН: Как это при чем? Так бы мы сдохли по-нормальному, по-эльфьи, и уже давно были бы на Авалоне, а ты там что-то поди намудрил, и теперь вместо садов да яблонь, нам хрен собачий!

АВАЛЛАК’Х: (насупившись) Я, между прочим, о судьбах мира думал, хотел всех спасти…

ЭРЕДИН: (подмигивая Карантиру) Ага, знаем мы, о чем ты думал и кого спасал.

АВАЛЛАК’Х: А ты по себе не суди.

ЭРЕДИН: А по кому судить? По морде твоей лисячьей?

Не желая продолжать бессмысленный спор, ведун демонстративно отворачивается к стенке.

КАРАНТИР: Вы погодите раньше времени ссориться: башки еще успеете друг другу поотрывать. Сначала надо выяснить, где мы и что случилось.

ЭРЕДИН: А чего тут выяснять-то? Вон у нас спящая красавица до сих пор почивает. Щас разбудим и все выясним.

Не долго думая Эредин тянется рукой к Цири, чтобы привести ее в чувство.

========== Белый Ад. Часть 2 ==========

Едва только разлепив глаза и узрев перед собой наглую эрединову рожу, Цири подскакивает и уже через мгновение оказывается на ногах. Еще секунда — и в руках у нее сверкает меч и ведьмачка готова к атаке.

ЦИРИ: Ах ты мудачелло остроухое, падаль ольховая, чего вылупился на меня? Я тебе щас покажу, как папа Геральт показал… (вдруг Цири осекается и, до крови закусив губу, начинает что-то вспоминать; свободной рукой чешет затылок) Так, погодите-ка, это чего тут происходит-то? Разве папка тебя не убил? (Цири замечает стоящих рядом и наблюдающих за ней с интересом Карантира и Аваллак’ха) Авик, и ты здесь… и-и-и (злобно сверкает зеленью глаз на навигатора) ты-ы… Как это вы живы-то? Авик, может, ты объяснишь?

Аваллак’х только пожимает плечами.

ЦИРИ: А впрочем, какая разница, щас я им башки снесу, и всего делов-то. Авик, ты со мной?

АВАЛЛАК’Х: Цирь, погоди, тут такое дело…

ЦИРИ: Да, дело паршивое. Но ниче, щас все исправим.

Ведьмачка принимает боевую стойку и начинает медленно наступать на Эредина. Эльф спокойно следит за ее манипуляциями и доставать меч не спешит.

ЭРЕДИН: Цирь, я б с удовольствием тебе башку снес прямо сейчас, но у нас есть проблема посерьезней.

ЦИРИ: Твоя башка на плечах — это сейчас моя единственная проблема.

Не сказав больше ни слова, ведьмачка бросается в бой. Ловко уходя от ее первой атаки, Эредин извлекает из ножен меч, и между ними завязывается поединок. Переживая за Цири, Аваллак’х усиленно подбирает в голове способный приостановить бой аргумент, но от волнения мысли в голове путаются, а руки трясутся. Заметив такое его состояние, Карантир кладет руку ведуну на плечо и заговорщицки шепчет ему на ухо.

КАРАНТИР: Оставь, хотят махаться, пусть махаются. Щас они друг друга укатают и тогда можно будет разговаривать.

АВАЛЛАК’Х: А если они друга ранят или и того хуже — убьют?

КАРАНТИР: Мы этого не допустим, а пока они почти на равных. Знаешь, как говорят: если двое дерутся, третьему встревать не стоит.

Аваллак’х смотрит на навигатора удивленно.

АВАЛЛАК’Х: Странно, что ты не помогаешь Эредину, я думал…

КАРАНТИР: Помогал я ему на Нагльфаре, когда он был моим командиром, а сейчас мы в какой-то непонятной жопе, так что я сам за себя. И потом, мы еще не слышали мнение Цирьки по поводу ее предположений, как мы здесь оказались, так что в данный конкретный момент я как раз на ее стороне. Правда, когда она расскажет все, что знает, я буду первый в очереди порубить ее на куски, а то вода в озере была, знаешь ли, очень холодной… И не смотри на меня так, учитель: ты сам всегда говорил, что умный чародей всегда на той стороне, на которой ему выгодно.

АВАЛЛАК’Х: Я говорил про Saevherne.

КАРАНТИР: Ах да, точно, я и запамятовал, ты ж проголосовал против того, чтоб меня в знающие произвели. Так что ты после Цирьки следующий на очереди на отрывание головы.

Тем временем поединок между Эредином и Цири перешел в свою завершающую стадию: устав телепортироваться, теперь ведьмачка полагалась только на сталь. Руки начали затекать и движения замедлились. Заметив это, Эредин попытался приостановить поединок.

ЭРЕДИН: Цирь, давай поговорим, а?

ЦИРИ: Со своим отражением в луже, в которую отливаешь, разговаривай!

ЭРЕДИН: (морщась от досады) Сама напросилась.

Движением таким быстрым, что этого никто, кроме него самого, не заметил, эльф выбивает оружие из рук Цири и пронзает мечом ей живот, так что острие выходит с другой стороны. Изумленные Аваллак’х и Карантир с выражением отчаяния в глазах смотрят, как Эредин рывком притягивает ведьмачку к себе, всаживая меч ей в живот по самую рукоять; поддерживает ее, чтоб она не упала. Беззвучно смеется, медленно вынимает меч и швыряет его на пол — на клинке нет ни капли крови. Цири ошалело смотрит на то место, где должна быть рана — рубашка порвана, но пятен нет. Нагло ухмыляясь, Эредин смотрит ей прямо в глаза.

ЭРЕДИН: Черт, я так и знал.

ЦИРИ: (переводя дыхание, недоуменно) Что ты так и знал?

ЭРЕДИН: (с горечью в голосе) Кажется, мы сдохли, вот что, поэтому не можем друг друга убить. Просто очаровательно, друзья: кажется, мы проведем вечность в компании друг друга.

КАРАНТИР: Так, давайте не будем делать поспешных выводов, а сядем и все обсудим.

ЭРЕДИН: Ну давайте сядем, только смысла в этом я не вижу.

Все четверо устраиваются на полу кругом и наконец-то готовы к диалогу.

АВАЛЛАК’Х: Цири, расскажи, что произошло после того, как ты зашла в портал.

ЦИРИ: (фыркнув) Да ничего особенного. Холодно там, ветер и снег. И хрень какая-то светящаяся и пульсирующая в форме шара. Жахнула я по ней, как ты учил и… вот, собственно, и все. А потом темнота, и я очнулась здесь.

КАРАНТИР: Мда, я рассчитывал на большее.

ЦИРИ: (вспыхнув) А ты вообще заткнись, тебя не спрашивают!

КАРАНТИР: (игнорируя цирин выпад) Значит, что мы имеем. Я и Эредин были серьезно ранены и находились на грани жизни и смерти, потеряли сознание и попали сюда. Наша всемогущая Владычица Времени и Пространства предположительно сражалась с Белым Хладом, а затем присоединилась к нам. Хм… Да кстати, мы так и не знаем, как наш ведун хоть стой хоть падай сюда угодил.

Все вопросительно смотрят на смущенного Кревана.

АВАЛЛАК’Х: А я чего… просто все. Открыл для Цири Башню и хотел возвращаться в Тир на Лиа. Ступил в портал… и дальше ничего не помню.

ЭРЕДИН: То есть выходит, что пока мы трое подвергали себя опасности, Его Лисячество был по пути домой.

АВАЛЛАК’Х: (ядовито) А что я, по-твоему, должен был сделать — спрыгнуть со скалы при известии о твоей кончине?

ЭРЕДИН: Ты должен был быть на нашей стороне, а не за уродливыми дхойне таскаться!

Вспыхнув, Цири снова вскакивает и хватается за меч в попытке снести Эредину голову. Эльф уходит от удара, также выхватывает оружие и снова завязывается драка, на этот раз еще более ожесточенная, чем прежде. Наблюдая за действом, Аваллак’х и Карантир смотрят друг на друга многозначительно.

КАРАНТИР: Я тут подумал, раз уж умереть мы все равно не можем, да и делать тут нечего, и вообще… меня всегда бесило, какой ты занудный мудак…

Понимающе усмехнувшись, Аваллак’х щелкает пальцами и в руке у него материализуется посох. Карантир проделывает ту же манипуляцию. В пустой белой комнате завязывается схватка на четверых.

========== Белый Ад. Часть 3 ==========

Посреди все той же пустой белой комнаты стоит Цири в напряженной и собранной позе: руки в локтях согнуты, кулаки сжаты, глаза зажмурены. Находящиеся рядом с ведьмачкой трое эльфов молчат и так же замерли, явно ожидая чего-то с нетерпением. Так в молчании проходит минута-другая, но ничего не происходит. Первым сдается Карантир; складывает руки на груди, устало закатывает глаза и тяжело вздыхает.

КАРАНТИР: Цирь, ты только не обделайся, ладно?

Цири приоткрывает глаза и косится на него, едва сдерживая злость, которую ей уже не терпится на ком-то сорвать — навигатор кажется ей отличной кандидатурой.

ЦИРИ: Лучше заткнись, если сам ничего не можешь.

КАРАНТИР: (насмешливо) Да ты и сама недалеко от меня ушла. Я хоть портал открыть в состоянии.

ЦИРИ: А толку-то? Твой портал открывает проход в эту же самую комнату. Золотое Дитятко, блин.

КАРАНТИР: А ты вообще стоишь и ничего не делаешь, точнее, делаешь — тужишься так, будто вот-вот родишь.

ЦИРИ: А что я должна делать? Биться головой об стенку, чтобы пробить в ней дыру? Так это уже твой дружок Эредин пробовал, и ничего не вышло.

ЭРЕДИН: (с досады плюнув на пол, себе под ноги) Вообще-то головой я как раз не пробовал.

ЦИРИ: А жаль — она у тебя самая ненужная часть тела.

КАРАНТИР: А ты стрелки не переводи, а продолжай тужиться, авось твоя хваленая Старшая Кровь возьмет, да и сработает разок, как надо.

ЦИРИ: (огрызаясь) Устала я пробовать, не получается ничего — невозможно отсюда телепортироваться.

КАРАНТИР: А может, это просто Ген с браком?

ЦИРИ: (замахиваясь на навигатора) Да пошел ты! И друзья твои тоже! Это из-за вас я тут застряла.

Цири садится на пол у стены, складывает руки на поджатых коленях и замирает в такой позе. Сообразив, что их надеждам выбраться отсюда сбыться пока не суждено, Эредин, Карантир и Аваллак’х тоже устраиваются на полу со всем возможным удобством. В течение получаса длится молчание, которое наконец прерывает Карантир.

КАРАНТИР: Ну что делать будем? Есть еще гениальные идеи?

Никто не отвечает.

КАРАНТИР: Давайте хоть поговорим, а то скучно.

ЦИРИ: (сердито) А о чем с тобой говорить?

КАРАНТИР: Да о чем угодно. Если уж нам суждено провести здесь… не знаю сколько времени, можем узнать друг друга получше.

ЦИРИ: Да меня и так тошнит от всех вас, еще и признания ваши выслушивать не хватало.

ЭРЕДИН: (внезапно оживившись) А давайте, хоть развлечемся. Кто начнет?

КАРАНТИР: Я — это ж мое предложение.

ЭРЕДИН: (проницательно глянув на соратника) Ну валяй.

Откинув голову, Карантир уперся затылком в холодную стенку и задумался.

КАРАНТИР: Забавно, но в этой комнате, кроме меня, собрались трое личностей, которых я ненавижу и презираю больше всех на свете… Прежде других я возненавидел тебя, Креван, и, наверно, понятно почему. Ты дрессировал меня, словно бы я был охотничий пес, но при этом ты всегда знал, что всю свою жизнь я буду хромать на одну лапу. А потом ты уверял, что у меня все отлично получается, но я же видел, что ты был разочарован. И как бы я ни пыжился, все выходило не то, я никогда не дотягивал до твоего идеала. А однажды ты потерял веру в меня окончательно, и тогда в моей жизни появился ты, Эредин, и на этот раз после мага второго сорта я стал уже воином второго сорта. И наконец появилась законная наследница гена Лары Доррен — Цири. И я снова стал вторым, проиграл какой-то паршивой dh’oine. А после — и ведьмаку. Какой позор. Знали бы вы с какой радостью я свернул бы вам всем шеи… Ну вот, я закончил. Кто следующий?

ЭРЕДИН: Я. Ненавижу проигрывать. И не менее этого ненавижу ошибаться. Когда я решил избавиться от Ауберона, я не считал себя неправым. Когда он уже отошел в мир иной, совесть во мне не проснулась, да и сейчас я не испытываю ее угрызений. Все шло хорошо до того момента, пока я не стукнулся башкой о тот чертов мост. Потом я даже приказал его снести… Но какого черта я тогда в беседке тебя нетрахнул, а, Цири? Слабо мне верилось в твой потенциал, да и рожа у тебя премерзкая. А потом оказалось, что я… кажется, ошибся. И теперь я здесь и снова вижу тебя. Словно кошмар какой-то. И вот я думаю, если трахну тебя сейчас, может, все изменится к лучшему. Что скажешь, Цири?

ЦИРИ: Что скажу? Что надоели вы мне! Сначала один обзывает дерьмом, а потом цветы дарит. Зазывает в беседку, я ожидаю кучу романтики, а он мне выдает какую-то хрень про заговор против короля. И в итоге никакого секса! Второй не хочет, но должен, но не может: только раззадорил, руки распустил, и что? Что, я вас спрашиваю? А ни черта! Сдох! Ну и третий тоже хорош. «Лару люблю, а тебя не люблю!» Потом присайгачил меня спасать, жизнью рисковал, ночью жопами терлись, и что в итоге ты мне сказал перед тем, как я вошла в тот идиотский портал? «Цири, все будет хорошо». И как только меня и след простыл, ты засобирался на Тир на Лиа, словно ничего и не было! Даже не подождал! Я-то, наивная, ожидала, что ты кинешься за мной, чтоб убедиться, что со мной ничего не случилось. Вот дура! Зато благодаря вам, сладкие мои, я познала великую истину: мужики все придурки и девственности моей не заслуживают. И только пусть кто-то из вашего брата попробует меня пальцем коснуться — хрен нахрен отрублю!

Карантир и Эредин многозначительно переглянулись.

ЭРЕДИН: Крева-а-ан…

Поерзав на жестком полу, Аваллак’х устроился поудобней.

АВАЛЛАК’Х: (дернув плечами) Меня Лара бросила.

ЭРЕДИН, КАРАНТИР и ЦИРИ: (хором) О-о, не-ет! Только не э-это.

АВАЛЛАК’Х: Ну а что? Я думал, мы о наболевшем.

ЭРЕДИН: Но не про Лару же! Новое что-то расскажи.

АВАЛЛАК’Х: (поразмыслив с минуту) Я, когда в Уму превратился, дуду свою потерял.

========== Белый Ад. Часть 4 ==========

С того момента, как трое эльфов и Цири оказались в белой комнате, по их мнению, прошло нестерпимо много времени. Единственный в их компании, кто, кажется, не особо скучает — это Аваллак’х. Он извлек из наплечной сумки один из томов «Сопряжения Сфер» и с головой погрузился в чтение. Карантир занят тем, что рассматривает мельчайшие трещинки на своем морозильном посохе. Цири точит меч. Тяжелей всего безделье дается Эредину: он то ходит по комнате туда-сюда, то сядет, то ляжет, то пытается уснуть, но ему это не удается, ведь он совсем не чувствует себя уставшим.

ЭРЕДИН: Я жрать хочу.

ЦИРИ: (поднимая на него взгляд) Все хотят, и что?

ЭРЕДИН: Так может мы что-то с этим сделаем?

КАРАНТИР: Например?

ЭРЕДИН: Это ты меня еще спрашиваешь? Наколдуйте с Цирькой чего-нибудь!

КАРАНТИР: (изобразив на лице скептицизм) У меня специализация иная, я тебе не придворный кулинарный чародей.

ЭРЕДИН: (раздраженно) Да что ты вообще умеешь?

КАРАНТИР: Ну-у, я могу в принципе попробовать, но за результат не ручаюсь.

ЭРЕДИН: Ну пробуй уже быстрей! Кстати, Авик, слышь меня? Ави-ик!

Аваллак’х не обращает на него никакого внимания и продолжает читать.

ЭРЕДИН: Авик, пст! Авик, я щас Цирьку трахну!

Аваллак’х вздрагивает и тут же отрывает глаза от страницы.

ЭРЕДИН: Авик, ты жратву делать умеешь из ничего?

АВАЛЛАК’Х: (философски) Из ничего невозможно сделать чего.

ЭРЕДИН: Ну, я другого ответа и не ожидал, ты, как всегда, бесполезен. Карь, давай, я на тебя полагаюсь.

Карантир тяжело вздыхает, взмахивает рукой и произносит замысловатое заклинание. На полу, рядом с Эредином, где еще секунду назад было пусто, появляется поднос с едой: мясо, тушеные овощи, ваза с фруктами и бутылка вина неопределенной марки.

КАРАНТИР: Вот так хорошо?

ЭРЕДИН: (сияя) Отлично! (пододвигая к себе поднос) Ну-с, приступим.

Вдруг Эредин поднимает глаза на навигатора и замечает, что тот в сторону еды даже и не смотрит.

ЭРЕДИН: Ка-арь?

КАРАНТИР: Что?

ЭРЕДИН: Ты не подумай, я не то чтоб предлагаю поделиться, просто… ты разве не голоден?

КАРАНТИР: Голоден.

ЭРЕДИН: А почему, позволь тогда узнать, ты себе ничего не наколдовал?

КАРАНТИР: Я ж говорил, я в этом не спец, да и магической едой нихрена не наешься.

ЭРЕДИН: (пожимая плечами) А, так это мелочи, я наемся.

КАРАНТИР: Как знаешь.

Не долго думая Эредин начинает уплетать за обе щеки. На него с нескрываем любопытством смотрит только Цири. Проходит некоторое время и поднос пустеет, а лицо Эредина принимает все более мрачное выражение. Проглотив очередной кусок, эльф прикладывает руку к горлу, видимо, чтобы проследить за тем, как еда проходит внутрь. Хмурится еще больше, делая для себя какие-то неутешительные выводы. В какой-то момент злость его достигает предела, и Эредин с силой швыряет поднос со всем его содержимым в стену. Едва коснувшись преграды, тот исчезает, а вместе с ним и бутылка, обглоданные кости, столовые приборы и салфетки.

КАРАНТИР: (цокнув языком и прикусив губу) Что и требовалось доказать.

ЭРЕДИН: Придурок ты! Почему ты меня не предупредил, что я проголодаюсь еще больше?

КАРАНТИР: Я предупредил, ты не захотел слушать.

ЭРЕДИН: Мог бы, шею бы тебе свернул!

КАРАНТИР: Взаимно.

ЭРЕДИН: Щас довякаешься.

КАРАНТИР: И что будет?

ЭРЕДИН: Я и сам еще не знаю, но заткнись!

ЦИРИ: Заткнитесь оба!

Привлеченный разгоревшейся ссорой, Аваллак’х второй раз отрывает взгляд от страницы, но только затем, чтобы накрыть себя непрозрачным и звуконепроницаемым куполом, и снова углубляется в чтение.

ЭРЕДИН: Вот Лисяра — ушлая тварь! Сидит себе спокойненько, словно ничего особенного не происходит, и ухом не ведет.

Слова Эредина стукаются о купол, расходятся по нему рябью, но очевидно, что ведун их не услышал.

ЭРЕДИН: (внезапно светлея лицем) Слушай, Карь, я тут подумал: если мы бессмертные и не можем даже друг друга ранить, получается мы Лисяру можем изжарить, разрезать и съесть, а когда он обратно выйдет, то снова соберется?

Цири смотрит на Эредина с ужасом и гневом. Карантир — с отвращением. В следующее мгновение навигатор ставит вокруг себя купол, подобный куполу Аваллак’ха.

ЭРЕДИН: Карь, ну ты че? Я ж пошутил! Откройся обратно!

В ответ тишина.

ЭРЕДИН: Вот сучонок! Весь в своего наставничка.

Проходит еще немного времени и Эредин и Цири понимают, что остались одни. Ведьмачка демонстративно отворачивается к стене и поджимает колени по себя. В этот момент настроение Короля Дикого Гона снова меняется и, уже явно смягчившийся, он подсаживается к девушке ближе.

ЭРЕДИН: Цирь, я так подумал… жратвы тут нет, спать неохота, заняться особо нечем. Давай, может, потрахаемся, наконец, пока есть свободная минутка или две?

ЦИРИ: (фыркая и отстраняясь от эльфа) Ишь как заговорил! А раньше ты меня с дерьмом сравнивал.

ЭРЕДИН: Ну дак это когда было, Цирь? У меня тогда выбор был, а сейчас ты вне конкуренции, первая красавица на деревне…

Не успевает эльф договорить, как со всего маху ведьмачка отвешивает ему звонкую пощечину, которая, впрочем, его совершенно не тормозит, и он стискивает Цири в своих стальных объятиях и страстно ее целует. Она сопротивляется и старательно отворачивает от него лицо.

ЭРЕДИН: (шепча ей на ухо) Цирь, я, конечно, люблю недоступных дев, но не сейчас, мне охотку надо снять, а поиграем потом… Ну что ты дергаешься, словно не хочешь? Я же по глазам вижу, что хочешь не меньше меня. Какой смысл дергаться, я же тебе хорошо сделаю? И если мы действительно мертвы, мы можем делать это без остановки. Не такое уж плохое посмертие.

ЦИРИ: Отпусти меня, урод!

ЭРЕДИН: Даже не подумаю.

ЦИРИ: Я тебя ненавижу!

ЭРЕДИН: Это мне все равно, я тебя тоже не люблю!

Постепенно, заглушенное его поцелуями, сопротивление Цири сходит на нет. Эльф плотно прижимает ее своим весом к полу и тянется рукой к завязкам на ее штанах, как вдруг взгляд ведьмачки проясняется и она замирает.

ЭРЕДИН: Что такое?

ЦИРИ: Да я подумала, а вдруг Аваллак’х с Карантиром нас сейчас видят?

ЭРЕДИН: Ну да, видят, скорее всего, и что из того?

ЦИРИ: Ну как что? Нельзя ж при них…

ЭРЕДИН: Глупость какая! Не то что можно, даже нужно! Пусть посмотрят, развлекутся. Тебе жалко, что ли?

ЦИРИ: Не, Эредин, я так не могу, прости.

ЭРЕДИН: Ой-ё-о-о… Каря, Авик! Вы слышите меня? Не? Короч, если слышите, Цирька просит не подсматривать, мы щас трахаться будем! Ясно вам? Я не слышу! Цирь, они не слышат, ты довольна?

ЦИРИ: Ну-у я не знаю даж…

ЭРЕДИН: Цирь, забей, у меня щас яйца взорвутся. Совсем ты меня не жалеешь.

Окончательно уступая напору Эредина, Цири старается отвлечься от тревожащих ее мыслей, как вдруг, глубоко вдохнув, чует странный запах.

ЦИРИ: Эредин?

ЭРЕДИН: Ну что???

ЦИРИ: Ты чувствуешь, чем пахнет?

ЭРЕДИН: Не понимаю о чем ты.

ЦИРИ: Это запах жареной курицы!

ЭРЕДИН: (усмехнувшись) Не может этого быть — эту курицу я еще не отжарил.

ЦИРИ: Да я не о том! Настоящей курицей пахнет. Ты принюхайся!

Эльф втягивает носом воздух.

ЭРЕДИН: Хм, забавно. И правда, пахнет.

ЦИРИ: Это из-под купола Авика.

ЭРЕДИН: (медленно слезая с ведьмачки и поднимаясь на ноги) Это у Лисяры поди от ревности задымилось.

ЦИРИ: (с грустью) Едва ли: у меня ведь только глаза Лары, а этого недостаточно.

ЭРЕДИН: Цирь, ток не страдай, я тя прошу. Вскрой лучше купол.

ЦИРИ: (улыбаясь) Это я на раз-два.

Ведьмачка взмахивает рукой — и купол, дрогнув, рассеивается, а прямо под ним перед взорами Цири и Эредина предстает картина маслом. На мягком матрасе, заправленном белоснежным и чистым бельем, восседает Аваллак’х. Подле него на уровне щиколотки висит огненная сфера, а прямо над ней — вертел с насаженной на него и уже наполовину зажаренной тушкой курицы. С мяса прямо на пол капает ароматно пахнущий жир, так что не остается никаких сомнений в том, что курица настоящая. Рядом с импровизированным костром стоит тарелка со свежими овощами, а также многочисленные баночки со специями. Заметив, что купол спал, ведун поднимает честные аквамариновые глаза на гостей и молчит. Глаза же Эредина метают молнии.

ЭРЕДИН: ЭТО ЧТО?

АВАЛЛАК’Х: (пожимая плечами) Курица.

ЭРЕДИН: Ты же сказал, что не умеешь магичить еду?

АВАЛЛАК’Х: Так и есть, не умею. Это все настоящее.

ЭРЕДИН: Ах ты…

Эредин медленно достает из ножен меч — ему явно не терпится изрубить ведуна на куски.

========== Белый Ад. Часть 5 ==========

Над распростертым на полу Аваллак’хом стоит Эредин. В руке у него меч, острие которого приставлено к горлу ведуна. По виду Ястреба определенно можно сказать, что настроен он решительно. Лицо же Аваллак’ха бело как простыня — от ужаса; на лбу отчетливо виднеются крупные капли пота. За спиной Эредина, насупившись, стоят Цири и Карантир, также готовые нести возмездие во имя луны.

ЭРЕДИН: Ну ты, падаль ведунячья, признавайся, откуда у тебя жратва? Говори, или я тебя на куски разрежу и на твоей же сфере сделаю из тебя шашлык!

АВАЛЛАК’Х: Я и не делал из этого секрета — из сумки все достал.

Эредин, Карантир и Цири одновременно переводят взгляд на валяющуюся подле лежанки тощую лисью котомку.

ЭРЕДИН: Ты что, смеешься, что ли, над нами? Как в этот твой убогий мешок влез матрас с полным комплектом белья?

КАРАНТИР: (понимающе вскинув брови) Компрессия?

АВАЛЛАК’Х: Нет. Глубина, дополнительное измерение.

ЭРЕДИН: Че?

КАРАНТИР: Бездонная сумка.

ЭРЕДИН: (уже касаясь острием ведунской шеи) Ах вот оно что! А чего ж ты, дрищатина ушастая, нам раньше об этом не сказал?

АВАЛЛАК’Х: (слегка дернув плечом) А меня никто не спрашивал.

ЭРЕДИН: А сам ты догадаться не мог?

АВАЛЛАК’Х: Я не обратил внимания — я книжку читал.

ЭРЕДИН: А на друзей тебе, значит, насрать?

АВАЛЛАК’Х: Ты ж сам сказал, что мы здесь все равно бессмертные.

ЭРЕДИН: (швыряя меч в сторону и хватая ведуна за горло) Какая разница, что я сказал? Я жрать хочу! И ебаться! Признавайся, что у тебя еще в сумке есть?

АВАЛЛАК’Х: (закашлявшись оттого, что Ястреб слишком сильно сжал горло) Много чего, точно я и сам не помню. Я за последние пятьсот лет в нее все время что-то докладывал. Но у меня где-то в сумке списочек имеется. Правда, найти его будет непросто.

ЭРЕДИН: (чуть ослабив хватку) Карь, проверь его сумку.

Карантир поднимает сумку, которая по виду больше напоминает старый и пустой мешок. Засовывает руку внутрь. Морщится.

КАРАНТИР: (бормоча себе по нос) Хм, пусто.

ЭРЕДИН: Что ты сказал?

КАРАНТИР: (уже громко) Да нету там ничего, говорю.

ЭРЕДИН: (снова сильно сжимая креваново горло) Ты еще и врать мне смеешь, шкура облезлая!

АВАЛЛАК’Х: (сипя) Да погоди ты, отпусти! Я объясню…

ЭРЕДИН: Ну отпустил, давай сифонь.

АВАЛЛАК’Х: Сумка… распознает владельца. Из нее что-то достать могу только я.

ЭРЕДИН: (от возмущения выпуская ведуна, так что тот бессильно сползает на пол) Не, ну вы посмотрите только, прямо Авка — золотая ручка. (смотря на Кревана грозно) Значит так, позор ты ольховый, живо ищешь в сумке список тот с содержимым, а потом достаешь нам все, что мы тебе скажем. Усек?

АВАЛЛАК’Х: Н-нет.

ЭРЕДИН: (не поверив своим ушам) Что? Я ослышался?

АВАЛЛАК’Х: (внезапно осмелев) Не дождешься. Можешь на части меня резать, и все равно не получишь ничего!

ЭРЕДИН: Что-о-о?

Поддавшись приступу ярости, Эредин снова хватает меч и не долго думая пронзает им креваново плечо. Ведун шипит от боли, но пощады просить пока не собирается — в Белой Комнате раны причиняют меньше страданий, чем за ее пределами.

ЭРЕДИН: (усмехнувшись) Ага, героя из себя решил построить. Что ж, прекрасно. (перемещая острие меча ближе к сердцу) Карь, ты предпочитаешь лисятину паштетом или все-таки кусками покрупней? А то еще я знаю, иногда жарят живьем, но это уж совсем на любителя… Черт, сфера под курицей погасла. Разожги новую, да побольше, а то добыча покрупней.

КАРАНТИР: (внезапно меняясь в голосе и вздыхая) Ладно, хватит, отпусти его. Наигрались уже.

ЭРЕДИН: (оглядываясь на навигатора) Карь, ты че, серьезно? Эта падла нам жрачку и постель зажала. А может, еще и баба у него там в сумке имеется.

ЦИРИ: (с жалостливыми нотками в голосе) Радь, ну отпусти его, че мы, живодеры какие, что ль? Мы Авика хорошо попросим, и он нам все даст, правда, Авик?

АВАЛЛАК’Х: (держась за умеренно кровоточащее плечо) Ну если только очень хорошо попросите…

Плюнув в сторону, Эредин вторично отбрасывает меч и со всей мочи пинает белую стену. Грязно и неразборчиво выругавшись, подхватывает все еще парящий в воздухе вертел с курицей, плюхается на пол и, игнорируя стоящую рядом с ним тарелку и лежащие на ней столовые приборы, принимается за еду. Аваллак’х тем временем садится на матрасе, аккуратно снимает с себя мантию и стягивает с раненного плеча рубашку. Подле него тут же оказывается Цири, отдирает от простыни приличный кусок материи, разрывает его на полоски и из получившихся бинтов делает перевязку.

ЦИРИ: А у меня крови не было, когда меня Эредин пырнул.

АВАЛЛАК’Х: (пожав плечами и тут же сморщившись от усилившейся боли) Это, наверное, из-за Старшей Крови. Ты зря тратишь время и силы — оно и так пройдет.

ЦИРИ: (рассеянно) Да я как-то по привычке.

АВАЛЛАК’Х: (грустно улыбнувшись) Ну если тебе так хочется… Я бы, если честно, прилег.

ЦИРИ: Хочешь остаться один?

Ведун на минуту задумывается, словно не решаясь высказать свое желание. Заметив его сомнения, Карантир делает знак рукой и накрывает себя и Эредина непрозрачным куполом. Цири и Аваллак’х остаются одни.

АВАЛЛАК’Х: Ну, можно и так.

Креван аккуратно, с помощью Цири ложится на спину, и ведьмачка укутывает его мантией. Сама она как можно тише вздыхает и смотрит на его дрожащие закрытые веки.

ЦИРИ: Креван.

АВАЛЛАК’Х: Хм?

ЦИРИ: Я устала, не уверена, что заснула бы, но… ты можешь сделать темноту?

АВАЛЛАК’Х: Могу.

Не проходит и секунды, как свет гаснет, и Цири ощущает себя слепой.

ЦИРИ: (шепотом) Я думала, ты приглушишь чуть-чуть… Креван, ты что, спишь уже? Ну во-от…

Поразмыслив немного, ведьмачка ложится рядом с эльфом, утыкается лбом в его здоровое плечо и через пару минут засыпает.

========== Белый Ад. Часть 6 ==========

Посредине пустой белой комнаты на белом полу сидит Аваллак’х. В одной руке он держит свою тощую походную сумку, а второй — шарит внутри и медленно и задумчиво ощупывает содержимое. Кое-что — выборочно — достает и кладет рядом с собой. На данный момент это «кое-что» включает в себя следующее: десять стопок древних и пыльных фолиантов; небольшую кучку разноразмерных флейт и дудок; пять мешков склянок с реагентами — многие из них разбились и высохли; бесчисленные рисунки, изображающие Лару Доррен, в разных позах и разной степени откровенности; двадцать пять мантий, пятьдесят с лишним смен белья; компактный походный умывальник; ночная ваза; три дополнительных матраса; семь одеял; несколько бутылок вина трехсотлетней давности; еще одна дорожная сумка про запас, такая же старая и потрепанная, как и первая.

Вокруг Аваллак’ха и его пожитков расположились Эредин, Карантир и Цири. Вид у всех троих скучающий.

ЭРЕДИН: Авик, ну че там? Ценное что-то у тебя в котомке есть?

АВАЛЛАК’Х: (важно) У меня в сумке только самое нужное и необходимое.

ЭРЕДИН: (ухмыляясь) Ага, я вижу. Список там не видно?

АВАЛЛАК’Х: (вздыхая) Пока не вижу, но я делаю все возможное.

ЦИРИ: (смеясь) Авик, в твоей сумке, наверное, еще Сопряжение Сфер потерялось. А я вот так думаю: зря я Белый Хлад побеждать ходила. Надо было его к тебе в котомку заманить, он бы там заплутал.

АВАЛЛАК’Х: (на полном серьезе) Не думаю, что он бы туда влез, хотя идея интересная.

КАРАНТИР: Слушай, Авик, а ты сам сумку зачаровывал?

АВАЛЛАК’Х: (гордо) Ага, мы как-то всем Советом после заседания собрались, нажра… культурно провели время… что-то мы тогда праздновали… То ли день рождения у меня был, то ли… А, нет, это меня в дорогу собирали — я первый раз на Спираль пошел. Ну мне совместными усилиями сумку и зачаровали, чтоб тяжести не таскать и влезло чтоб много. (внезапно грустно) Это тогда я в мир Seidhe попал и узнал, что Лара…

ЭРЕДИН, КАРАНТИР и ЦИРИ: (хором) Только не это!

АВАЛЛАК’Х: Но вы сами спросили. Ничего не случится, если вы выслушаете до конца.

Эредин, Карантир и Цири дружно закатывают глаза.

АВАЛЛАК’Х: Ну так вот, на чем я остановился… А, про Лару… Я как узнал, что она от меня к другому ушла, так тут же от расстроенных чувств снова на Спираль побежал, домой, думал, мне так легче будет. А сумку эту, как оказалось, у Лары и забыл… Вернул ее я уже намного позже, после Лариной смерти. С тех пор она всегда со мной. Сколько я в ней вещей потерял, да так никогда и не нашел. Вот и список теперь не найду никак… или… стойте. Вот же он!

Ведун извлекает из сумки пожелтевший от времени листок. Пробегается глазами по тексту и хмурится.

АВАЛЛАК’Х: Не, это не то.

ЭРЕДИН: А что же это? Список твоих любовных побед? То-то, я смотрю, какой-то короткий.

АВАЛЛАК’Х: Нет, это указания на тот случай, если я забуду, где потерял первый список. Тут написано, что сам список я когда-то положил между тридцать седьмым томом комментариев к семьдесят восьмому тому Сопряжения Сфер и парой кожаных перчаток. Правда, вот… (внимательно осматривания разложенные на полу вещи) я ни того, ни другого не вижу. Тридцать шестой том комментариев — вот он. Так, а это что? «Самоучитель по игре в шахматы». И кто мне его сюда положил? Я в шахматы вообще не играю… Ладно, будем искать дальше… вот еще бумажка какая-то… Креван, не забудь про семена! Какие еще семена? Не знаю никаких семян… Та-ак, а это что? Авик — дурак! А спорим, что ты и через сто лет эту записку не найдешь? Хм… Ну да, кажется, я проспорил. Интересно, кому… О, а это мой дневник двухсотлетней давности! Любопытно, чем я тогда жил…

Аваллак’х открывает дневник и, сам того не замечая, углубляется в чтение. Некоторое время Эредин, Карантир и Цири терпеливо ждут, пока он закончит, но Эредин не выдерживает первым.

ЭРЕДИН: Авик, а, Авик, а может, ностальгировать потом будешь?

Аваллак’х спохватывается, поднимает голову и, завидя недовольную рожу Короля Дикого Гона, тут же захлопывает книжицу.

АВАЛЛАК’Х: Кхм, увлекся…

ЭРЕДИН: Угу. Авик, не томи, давай вынимай что-то полезное. Жрачка еще есть? А то выпивку уже достал, а закусить нечем.

АВАЛЛАК’Х: (пожевав губы) Хм, а что ты хочешь?

ЭРЕДИН: А у тебя, можно подумать, все есть.

АВАЛЛАК’Х: Готовая еда закончилась.

ЭРЕДИН: А какая осталась?

АВАЛЛАК’Х: Ну-у…

Ведун в очередной раз засовывает руку в сумку и за уши достает оттуда жирного, живого кролика. Тот от страха даже не трепыхается. Аваллак’х протягивает зверя Эредину.

АВАЛЛАК’Х: Такое тебя устроит?

========== Белый Ад. Часть 7, заключительная ==========

В Белой Комнате темно и тихо. Точнее, почти что тихо. Безмолвие нарушают раскатистое храпение Эредина, мерное сопение Карантира и Аваллак’ха и едва уловимое ворочание Цири — ей неудобно спать вместе с кроликом, которого она несколькими часами ранее отвоевала у голодного Ястреба, а потом пристроила к себе под бок. Проходит немного времени, и в комнате раздается новый звук: подозрительное копошение справа от Аваллак’ха, с той стороны, где ведун положил свою сумку. Затем слышится непонятное бормотание, глухой удар и… женский голос.

ГОЛОС: Ох, дьявол, понаставили тут! Матерь единорожья, а чего темно-то так? Ушла вроде только пять минут назад, а света уже нет… ой, а это что? Что за новости? А ну-ка руки убрал, я, между прочим, замужняя женщина!

Разбуженные шумом, Аваллак’х, Карантир и Цири открывают глаза и садятся каждый на своей подстилке. Карантир вычаровывает сферу. В ее призрачном свете все трое видят лежащего на спине Эредина, а на нем — красивую черноволосую эльфку с зелеными глазами.

КАРАНТИР: (смеясь) Не, ну смотрите, бабу он себе-таки нашел!

Эльфка переводит взгляд на навигатора, смотрит на него пристально и зло.

ЭЛЬФКА: Ничего болван этот не нашел: запнулась я об него — вот и все!

ЭРЕДИН: (сияя) Надо же, какие эльфы! Ларка, кому не пропасть! Живая!

Аваллак’х и Цири молча пялятся на эльфку. Первой заговаривает Цири.

ЦИРИ: (указывая тонким пальчиком на гостью) Это кто?

АВАЛЛАК’Х: (белый, как простыня) Лара Доррен. Аэп Шиадаль.

ЦИРИ: А-а… А я думала, она умерла.

АВАЛЛАК’Х: (пожав плечами) Я — тоже. Но, как видишь, нет.

КАРАНТИР: Авик, это вот по этой ты страдал стока лет, которая на Эредине сейчас лежит? По мне так, баба как баба.

ЛАРА: (шипя) А ты вообще кто такой? Радьку знаю, Авика знаю — кстати, Авик, caed! Давно не виделись! — да даже в dh’oine этой что-то смутно знакомое угадывается…

КАРАНТИР: (обиженно) Как это, кто я? Да я, между прочим, замена тебе!

ЦИРИ: (возмущенно) Что-о? Да не слушайте его! Какая он замена? Так, побочный продукт авиковой деятельности. Навигатор «Пшик». А законная замена — это я, Цирилла Фиона, Владычица Времени и Пространства!

КАРАНТИР: Ой, смотрите на нее — Владычица! Даже из комнаты выбраться не может!

ЦИРИ: А ты будто можешь!

КАРАНТИР: А я-то че? Я ж не владыкун!

ЦИРИ: Ну вот и заткнись, выкидыш магический!

КАРАНТИР: Что-о-о? (замахиваясь рукой, чтобы ударить ведьмачку) Ах ты грязное животное!

ЭРЕДИН: (прижимая эльфку к себе крепче, радостно) О, щас они подерутся, а мы посмотрим. Какое-никакое развлечение. А потом мы еще чем-нибудь займемся, да, Ларк?

Не долго думая Лара отвешивает Эредину звонкую пощечину, поднимается на ноги и расправляет платье. Не обращая внимая на остальных, долго и изучающе смотрит на все еще сидящего перед ней на матрасе Аваллак’ха. Он отвечает ей тем же. За молчаливой сценой с интересом наблюдает Эредин; вскоре к нему присоединяются уже урегулировавшие конфликт Цири и Карантир.

АВАЛЛАК’Х: Как же так… вышло?

ЛАРА: (улыбаясь) Ты растяпа, Авик. Самый растяпистый растяпа на свете.

АВАЛЛАК’Х: (бормоча) Я думал… думал, ты давно умерла.

ЛАРА: Как видишь, нет.

АВАЛЛАК’Х: Но…

ЛАРА: Ты сумку у меня свою оставил, помнишь?

Ведун кивает.

ЛАРА: А она у тебя, я так понимаю, сильно зачарованная была?

АВАЛЛАК’Х: Да… ну, то есть я не помню. Мы тогда выпили чуть-чуть и всем Советом, так сказать… каждый по заклинанию кинул…

ЛАРА: Вот то-то и оно. Не знаю я, в общем, чего вы там перемудрили, да только сумка твоя нам жизнь спасла, когда нас чуть dh’oine на дереве не повесили.

АВАЛЛАК’Х: «Нас»?

ЛАРА: (хмурясь) Ну да — меня и… Крегеннана.

АВАЛЛАК’Х: (кусая губы) Так он тоже жив?

ЛАРА: Ага, и мой законный муж… прости.

АВАЛЛАК’Х: (вздыхая и опуская глаза) Да как бы ничего нового.

КАРАНТИР: Это все, конечно, очень замечательно, и сцена трогательная, но я что-то недопонял. Так как же сумка спасла вам жизнь?

ЛАРА: (дернув плечиком) Ведунцы, видать, постарались и сделали в ней пространственно-временной карман, причем таких нехилых размеров, и мы с Крегом туда угодили, как только нам обоим накинули на шею петлю, чтоб повесить. Вероятно, сумка среагировала на угрожающую нам опасность.

КАРАНТИР: А кроме вас, еще кого-то она спасла?

ЛАРА: Нет… кажется.

КАРАНТИР: Но почему?

ЛАРА: Наверно, потому что хозяйка сумки — я.

ЭРЕДИН: А вот и нет: хозяин сумки — наш ведун-мудрун.

АВАЛЛАК’Х: Возможно, сумка реагирует на тех, кто мне дорог…

ЭРЕДИН: (ядовито) И dh’oine Крегеннан в их числе?

ЛАРА: Нет, но он дорог мне.

АВАЛЛАК’Х: И как давно ты выбралась?

ЛАРА: Да только сейчас.

КАРАНТИР: То есть вы просидели внутри пятьсот лет и не умерли с голоду?

ЛАРА: (удивленно) Да какие пятьсот лет? От силы — день.

Трое эльфов и Цири переглядываются друг с другом и на минуту замолкают, переваривая услышанное.

АВАЛЛАК’Х: То есть, ты хочешь сказать, что с той минуты, как вы сюда попали, и до сего момента прошло всего ничего?

ЛАРА: Ну да.

КАРАНТИР: А как ты нас сейчас нашла?

ЛАРА: А очень просто… точней, совсем непросто. Нас с Крегом выкинуло где-то в мире Seidhe, на побережье. Места этого, я правда, не знаю, дикая какая-то местность. Мы сначала не поняли, что произошло… Потом предположили, что нас выбросило из этой комнаты потому, что здесь место ограничено, и я решила пойти проверить, а Крег остался снаружи… Кстати, Авик, у тебя страшный бардак в сумке, заблудиться можно. Крысы везде бегают, паутина с потолка свисает. Я, чтоб не потеряться, нарвала страниц из Сопряжения и кидала по пути бумажки.

КАРАНТИР: (скребя затылок) А я все равно не понимаю, как мы здесь вчетвером оказались…

АВАЛЛАК’Х: (задумчиво) Я, вероятно, в неустойчивый портал угодил… Цири угрожала опасность от Белого Хлада.

ЦИРИ: Так я ж его победила!

АВАЛЛАК’Х: Не имеет значения — он мог тебе навредить. Или ты сама себе… Эредин — мой старый друг несмотря ни на что, а ты — мой ученик, вот сумка и решила, что…

ЭРЕДИН: …нас всех нужно спасать?

АВАЛЛАК’Х: (мягко улыбнувшись) Именно.

ЦИРИ: Ой, а это че получается-то? Если мы здесь уже черт знает сколько часов сидим, сколько ж времени прошло в нашем мире?

ЛАРА: (насмешливо) И это говорит Владычица Пространства и Времени? Главное — отсюда выбраться, а я знаю дорогу. Все за мной!

***

Побережье одного из островов Скеллиге. Кроме четверых эльфов и Цири, вокруг ни души. Из звуков лишь шум прибоя и крики чаек вдали.

ЭРЕДИН: (ежась от порывов холодного ветра) Че-то как-то пусто.

ЛАРА: Не имеет значения. Ну что, куда двинемся?

ЭРЕДИН: Лично мне туда, где жрачка и бабы, надо. А вы, я не знаю, куда пойдете.

ЛАРА: Мне надо найти Крегеннана, срочно.

ЦИРИ: А мне нужно к Геральту. С тех пор, как я вошла в тот чертов портал, его не видела. Он переживает.

Аваллак’х и Карантир смотрят друг на друга: они единственные, кому, кажется, ни возвращаться, ни торопиться некуда. Эредин бросает на навигатора недоуменный взгляд.

ЭРЕДИН: Карь, ты чего, со мной не идешь, что ли?

КАРАНТИР: Да наверно… а знаешь что, иду! Белого Хлада больше нет, делать совершенно нечего.

ЭРЕДИН: Вот тем более, что Хлада больше нет — нам есть что отметить. Весь год теперь отмечать будем. Нет, даже не год — ближайшие лет десять! А то и пятьдесят. А следующие пятьдесят — воскрешение Лары Доррен! А потом еще сто — будем прославлять ее потомков, которые избавили нас от такой напасти. Куча дел, короче. Лар, Цирь, перенесите нас в какое-нить подходящее для праздника место.

ЛАРА: (делая шаг навстречу Эредину и Карантиру) Не беспокойтесь, я доставлю вас, куда пожелаете. (оборачиваясь к Кревану) Тебе ведь так легче? Знать, что ты ни в чем не виноват?

АВАЛЛАК’Х: Намного.

ЛАРА: Ну и хорошо. Будешь… (косится на ведьмачку) будете уходить, не забудьте сумку — полезная вещь.

Лара берет Эредина и Карантира за руку, еще мгновение — и все трое исчезают. Цири и Аваллак’х остаются одни. Ни тот, ни другая не смотрят друг на друга, а вместо этого долго наблюдают прибой. Цири все это время прижимает к груди кролика.

ЦИРИ: И ничего у меня не глаза Лары, между прочим.

АВАЛЛАК’Х: Я и сам это теперь заметил.

ЦИРИ: (вздыхая) К отцу бы надо. Наверно.

АВАЛЛАК’Х: Надо.

ЦИРИ: А тебе куда надо?

АВАЛЛАК’Х: Никуда. Кажется, первый раз никуда.

ЦИРИ: Что, здесь хочешь остаться?

АВАЛЛАК’Х: Нет.

ЦИРИ: Так куда тебя перенести?

АВАЛЛАК’Х: Не знаю.

ЦИРИ: А кто должен знать? Я?

АВАЛЛАК’Х: Хорошо бы.

ЦИРИ: Так, я все поняла. Авик, ты это… в Туссенте бывал раньше?

АВАЛЛАК’Х: (косясь на ведьмачку и едва сдерживая улыбку) Еще спрашиваешь.

ЦИРИ: Нравится тебе там?

АВАЛЛАК’Х: Смотря где именно… и с кем.

ЦИРИ: (краснея) Ну, со мной, например.

АВАЛЛАК’Х: (повернувшись к ведьмачке лицом и уже не сдерживая улыбки) К тебе… я привык.

КОНЕЦ

========== Кредо Ведуна Аваллак’ха ==========

Комментарий к Кредо Ведуна Аваллак’ха

Аберóня — имя намеренно искажено.

Аберóня* отравился

Радька стукнулся об мост,

Да, вот так вот стали звезды,

Чтобы Авик не скучал.

Тока мантия мелькает,

Лис сайгачит по мирам.

Че ему от Цирьки надо,

Он еще не понял сам.

Ну и ладно, что не понял.

Это ведь вообще не суть

Он потом определится —

Цирьку, главное, поймать!

А когда поймает Цирьку,

Скажет, что случайно он…

Так, на узенькой тропинке

Их сошлися два пути…

Ну, а раз такое дело,

Можно прыгать и вдвоем

По мирам бегом от Радьки…

А хотя, при чем тут он?

Дело ведь не в общей цели,

А в процессе дело ведь.

Им по кайфу так носиться,

Остальное — боль и тлен…

========== Передниззначение ==========

Комментарий к Передниззначение

ПВП, стеб

Стоя перед массивными дверями, ведущими в лабораторию Аваллак’ха, Цири еще раз взвесила все «за» и «против». Доводов «против» оказалось больше, намного больше. По хорошему ей вообще не стоило здесь показываться, и какой черт дернул ее прийти, Цири понять не могла.

Его Величество Ауберон Бессильный все-таки сдался и, стиснув зубы, признал свое поражение: не бывать Ему отцом ее ребенка — не поможет тут ни магия, ни медицина, ни удача, ни даже большая, но чистая любовь. Ауберон уже сделал все, что мог — он стал отцом Лары Доррен, и хватит с него. Для Цири, правда, его провал означал только одно: теперь ее ждала лаборатория Аваллак’ха, страшное и таинственное место, где ей предстоит… что? Унижения? Пытки? Увечья? А может, даже смерть?

Она пыталась бежать, но ее закрыли, словно в клетке, оставив ей некое унизительное подобие свободы. Ее прекрасно кормили и одевали. Ее открыто презирали, ненавидели, игнорировали… завидовали ей? Едва ли. Ген Старшей Крови — не дар. Это уродство, именно уродство, потому что он уродует, калечит жизнь. Жизнь, которая, несмотря на все старания Цири, никогда не войдет в спокойное, нормальное русло.

Обычно Цири не позволяла себе опускать руки и раскисать, но сегодня что-то изменилось: прогнулось, с хрустом надломилось, рухнуло. Может быть, не окончательно. Может, завтра, а может, даже к обеду Цири воспрянет духом, но сейчас на нее накатила мрачная и какая-то обреченная решительность. Уж если идти на дно, то не одной. Утащить за собой в страдание кого-то еще. Изобразить покорность судьбе и склонить перед ней голову. Только для того, чтобы в последний момент выхватить меч (Предназначения?) и проткнуть им и себя, и… кого?

Двери в лабораторию были плотно прикрыты, кажется даже, запечатаны. Если они не поддадутся, Цири передумает и побежит отсюда сломя голову. Но стоило ей лишь слегка коснуться пальцем холодного металла, как дверь отворилась сама собой, без скрипа, без единого звука, словно бы она была соткана из воздуха. В нос ударил резкий запах спирта, а также эфирных масел, каких-то неизвестных терпких трав. Но запаха крови нет, что удивительно. Хотя чему тут удивляться: кто бы сомневался, что владелец лаборатории — педант и чистюля и… мясник, который просто отлично заметает следы своих беззаконий.

Цири сделала шаг, другой, каблуки простучали по начищенной до блеска каменной плитке. Взгляд уперся в большой и пустой стол в самом центре помещения. Вдоль стен протянулись огромные стеллажи, заставленные вызывающими у Цири дрожь склянками со всякой дрянью. В углу — гигантская конструкция, напоминающая дистиллятор, основной частью которого был прозрачный резервуар высотой с человеческий рост. Впечатление от всего увиденного примерно такое же, какое вызывает мимолетный взгляд на Унылого Альберта. Только хуже. Знакомство с Альбертом было делом более-менее добровольным. А впрочем, в лабораторию Цири тоже пришла по своей воле, точней по указке Ауберона. Точней, потому что… Предназначение? У Меча Предназначения два острия: одно — это Цири. Но никто раньше не предупреждал ее, что второе —скальпель.

— Рад, что ты пришла.

Вздрогнув всем телом, Цири обернулась: в противоположном углу от псевдо дистиллятора стоял второй стол, намного меньше первого, весь заваленный бумагами, а над ним золотым светом переливалась магическая сфера. За столом, в удобном кресле сидел знающий. Оставив на сегодня свои официальные робы, одет он был в простую рубашку и штаны. В этот момент Цири подумалось, что весь его непринужденный вид совсем не вяжется с холодным и стерильным блеском лаборатории, но вместе с этим креслом эльф бы отлично смотрелся в какой-нибудь гостиной, где приветливо и совсем по-домашнему потрескивает камин. Но голос ведуна бесстрастен.

— Я так полагаю, что-то случилось. Едва ли бы ты пришла сюда просто потому, что соскучилась по моему обществу.

— Ты правильно понимаешь. Ваш король сдался. Больше он не желает меня видеть.

— Так я и думал, — знающий откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. — Это он направил тебя ко мне?

Цири кивнула.

— И ты вот так просто послушалась и пришла?

— Пришла, — усмехнулась ведьмачка. — Давай не будем копаться в причинах. Ауберон все грозился сдать меня на опыты, вот она я. Обойдемся без разговоров по душам.

— Отчего же?

— Мне это не интересно, Аваллак’х.

— А что тебе интересно?

Цири отвела взгляд. Сердце ее забилось чаще.

— Не знаю. Может быть… может, я хочу знать, куда приведет меня Предназначение, если я не буду ему противиться.

— А, — протянул Аваллак’х и задумался, надолго. Цири все это время нервно покусывала губы и старалась на него не смотреть. Наконец, очевидно приняв какое-то решение, эльф поднял на ведьмачку аквамариновые глаза. — Так значит, ты хочешь узнать, куда приведет тебя Предназначение…

— Пока хочу. Пока не передумала.

— Что ж… и ты готова идти до конца, что бы ни случилось?

— Сложный вопрос.

— Хорошо, что ты адекватно оцениваешь свои силы.

— А я должна была ответить «да», чтобы пройти до конца?

— Может, и нет, — поморщился знающий. — Может, и так сойдет. Зиреаэль… ты вообще хотя бы смутно представляешь, что такое Предназначение?

— Даже очень, — кивнула она.

— А как по мне, так ты не знаешь. Если бы знала, давно случилось бы то, что должно случиться.

— А что должно? — Цири непроизвольно смахнула выступившую на лбу испарину и облизнула пересохшие губы.

Аваллак’х проигнорировал вопрос и продолжил на своей волне.

— Предназначение, Зиреаэль, — это такая штука, которую нутром чувствуешь. Ты знаешь, что такое «нутро»?

— Не дура.

— Отлично. Так что ты чувствуешь сейчас нутром?

— Хм… — Цири прислушалась к своему телу: местами оно похолодело, а где-то было горячо. В голове стояла муть, а в ушах почему-то вдруг зазвенело. — Волнуюсь.

— Из-за чего?

— Не хочу, чтобы меня разделали, как свинку.

— А кто тебе такое напророчил? Я такого точно не говорил.

— Ну как же, Ауберон сказал, что…

— …что я живодер? — Аваллак’х вскинул бровь.

— Н-нет, он не совсем так выразился, но… запугивал вроде как. Хотя я и не пойму зачем — словно бы я ему не давала.

— Это от отчаяния. Хотел Ауберон выполнить свое, как он думал, Предназначение. Только вот оказалось, что оно совсем не его.

— А ты словно бы знал, что у него ничего не выйдет?

— Знал.

— А почему тогда допустил всю эту нелейпейшую ситуацию?

— У меня не было выбора — Ауберон сам захотел. Я не мог отказать вождю Elle.

— А если б мог?

— Подойди ко мне.

— Что? — Цири думала, она ослышалась.

— Подойди, — голос знающего оставался все таким же ровным и бесстрастным. Отчего-то покраснев, Цири послушалась. — Так вот, на чем мы остановились… на Предназначении. Если не вдаваться в подробности, это…

Так быстро, что Цири не успела ничего сообразить, Аваллак’х поднялся с кресла, обхватил руками ее талию и прижался своими горячими сухими губами к ее пересохшим губам. Если б он всадил ей в спину скальпель, Цири удивилась бы меньше. Широко раскрыв глаза, она смотрела на него в упор и не могла пошевелиться, пока он ее не отпустил.

— Что вот это было?

Аваллак’х слегка повел плечами.

— Предназначение. То самое, которое чувствуют нутром. Но если ты не чувствуешь, тогда…

Цири не дала ему договорить, но вместо этого обвила руками его шею и накрыла его рот своим. И нутро отозвалось, немного болезненно, но однозначно сладко. Оно хотело, и хотело сейчас, немедленно. Аваллак’х не стал заставлять себя упрашивать, ловко подхватил Цири под бедра и усадил ее на краешек стола. Она раздвинула колени и обвила ногами его талию.

Поцелуев, даже самых страстных, для исполнения Предназначения оказалось недостаточно. Рывком Аваллак’х ослабил на Цири поясок, сорвал с нее штаны вместе с исподним и, глядя на ведьмачку как-то хищно, погладил ее сначала снаружи. Цири вздрогнула и застонала, шире раздвигая перед знающим ноги. Одним указательным пальцем он начал ласкать ее изнутри. Цири всхлипнула, легла на столешницу, изогнулась, подаваясь навстречу уже двум пальцам.

— Расстегни корсет, пока я занят.

Дрожащими руками Цири разомкнула крючочки, развязала завязки на блузке. Эльф тем временем присел обратно на кресло, склонился над Цири. Она вскрикнула, как только ощутила прикосновение его языка. Вскрик протянулся в стон, который теперь срывался с ее губ при каждом выдохе.

— Аваллак’х! Аваллак’х…

— Ты меня звала? — он переместился выше, целуя ее сосок.

— Мне нужно… нужно…

— Предназначение? — первый раз улыбнулся он.

— Ага, оно самое.

— Хорошо. Дабудет тебе известно, слово Предназначение изначально произносилось иначе. Передниззначение.

— Что? — не поняла Цири, тщетно пытаясь выровнять дыхание, пока его пальцы продолжали ласкать, а губы исследовали ее шею.

— ПередНизЗначение.

— Это еще что такое?

— Перед Низ Значение, — произнес знающий по слогам.

— Аваллак’х, ты шутишь?

— Нет, — прошептал он, едва сдерживая ухмылку. Взяв Цири за руку, прижал ее ладонь к своей груди. — Это перёд… А это низ переда. А если использовать все это по назначению, ты выйдет…

— …Предназначение, — выдохнула Цири, сжимая руку.

— В данный момент Предназначению весьма тесно.

— Ну так и освободи его.

Потянув за завязки, Аваллак’х приспустил штаны. Притянул Цири ближе к себе. Со стола на пол посыпались стопки бумаг и, шмякнувшись о каменную плитку, разбилась чернильница. Ни эльф, ни Цири не обратили на это внимания.

— Аваллак’х, я хотела тебе сказать, пока не поздно…

— Быстрее, а то еще чуть-чуть и будет поздно.

— Все, с кем я пыталась исполнить… Предназначение, они все… как бы умерли.

— Мне столько лет, что уже все равно.

Медленно, осторожно он подался вперед. Зашипев, Цири подавила желание свести ноги обратно.

— Больно…

— Меч Предназначения, чего ты ожидала?

— Это ты всех dh’oine вот так режешь?

— Нет, не всех. Только тебя. Мне прекратить?

— Нет, просто управляйся с «мечом» осторожно.

Небрежно столкнув со стола очередную мешающую ему кипу бумаг, Аваллак’х склонился над Цири. Прикусив мочку его уха, она сжала ноги крепче. Целуя шею ведьмачки, эльф нежно поглаживал ладонями ее бедра, пока хватка ее снова не ослабла. Закрыв Цири рот поцелуем, чтобы заглушить ее стоны и хоть как-то контролировать свои действия, Аваллак’х возобновил фрикции, постепенно наращивая амплитуду и темп. Цири судорожно схватила его за бедра, понуждая его входить глубже; откинула голову, застонав громче прежнего. Сообразив, что сдерживаться он больше не сможет, да и Цири было уже все равно, Аваллак’х позволил себе на минуту-другую забыть, что раньше ведьмачка не знала мужчины. Как и не знала своего Предназначения.

Последним со стола полетело массивное малахитовое пресс папье, выполненное в виде плывущего по спокойной воде лебедя. При падении у лебедя откололось крыло и переломилась тонкая шея.

Вжавшись в Цири бедрами, оперевшись на локти, Аваллак’х нежно и обстоятельно целовал ведьмачку в губы. Постепенно и его, и ее дыхание выровнялось, но размыкать объятия любовники не спешили.

— Страшная, оказывается, вещь — Передниз-значение, — хихикнула она.

— Неумолимое, — прошептал знающий. — И накрывает с головой.

— И… что теперь?

— Ничего ужасного. На самом деле, я бы провел над тобой еще пару экспериментов, но уже не здесь. Есть места более удобные. Если ты не против.

Усмехнувшись, Цири уткнулась носом ему в грудь.

— От тебя спиртом несет, — внезапно нахмурилась. — Кстати, а если вдруг Ауберон передумает и решит снова попробовать?

— Боюсь, это невозможно. Тот, кто попадает в мою лабораторию, выходит из нее только тогда, когда я скажу. Нельзя же эксперимент на самом интересном месте приостанавливать.

— А сколько он еще будет длиться?

— Хм, дай подумать… Вообще-то я достаточно типичный Elle, и никогда не спешу.

========== Цена Свободы ==========

Скрипнув покосившейся дверью, Филька высунул нос из хаты. Снаружи холод собачий и скрипучий февральский мороз. Из-за жидких облаков одним бочком выглянуло солнце, яркое, но ни в какую не желавшее прогревать воздух. Слежавшийся снег плотной коркой облеплял промерзшую до основания землю. Картина была почти идиллическая, застывшая, словно скованный льдом родник.

Накинув на плечи потертый тулуп и натянув на ноги валенки, Филька вывалился из хаты. Примостился на завалинке, втянул крупным красным носом стылый воздух. Хорошо-то как.

Филька любил зиму и любил мороз. Не любил Темерию, Велен и родную деревню Стойники. Не любил за мрачность, серость и болотины. За редкое солнце. За притаившихся в каждой омути чудилищ. За плохие дороги, а местами их полное отсутствие. За тоску.

Но зимой все было по-другому. Спасаясь от трескучего мороза, чудилища прятались в норах и расщелинах, а тяжелый болотный смрад и всякий кусачий гнус исчезали, как тени в полдень.

А еще зимой в Стойниках было совершенно нечего делать. Копать нельзя, пахать никак, сеять — тоже. Ну разве только разумное, доброе, вечное. Филька, правда, таких понятий отродясь не знавал. Ему это было и не нужно. Зато у него была своя изба, толстозадая женка Маришка и неизменная каша с репой на обед и ужин. Иногда, разнообразия ради, кашу заменяла печеная картошка, до этого слегка подмерзшая и подвергшаяся процессам, плохо совместимым с процессами, протекающими в Филькином организме. Из-за этого, от картошки оной то есть, у Фильки иногда случался понос. Но понос, думал Филька, в конце концов не запор: как-нибудь да пронесет.

Он глубоко вдохнул, вздрогнул. Втянул голову в плечи, чтоб было не так холодно. В который раз пожалел, что не курит: денег на такую роскошь у него никогда не водилось.

Тут дверь в хату снова скрипнула — Филька поморщился. Ему помешали.

— Ты че тута расселся-то? — донесся до него голос жены. — Али яйца решил приморозить?

Филька вздохнул, но промолчал. Он привык.

— Оглох, что ли? Слухалки заиндевели?

Филька возвел очи к синему небу.

— Маришк, тебе чего? Скучно, что ли, стало дома-то?

— А коли и так, — она высунулась из хаты аж по пояс, — тебе какое до того дело?

— Ну так накинь чегой-нить, иди вместе посидим, а то душно внутри.

— Дурью ты измаялся, как я погляжу…

Она поворчала маленько, повозилась за стенкой и наконец вывалилась наружу, укутанная в шубейку, с двумя платками на голове, один поверх другого. Присела рядом.

— Ну че?

— Я слышал, — медленно начал Филька, смотря на ровный белый горизонт, — три дня тому назад в небе Дикий Гон видели.

— Пф! Это от кого ты такое слышал? Не может этого быть! Все знают, что мертвяков этих только под Саовину можно узреть. А нынче Имбаэлк на носу.

— Почем мне знать? — пожал плечами Филька. — За что купил, за то и продал. Видали и все тут.

— Ну и как, пропал кто-то после беготни ихней?

— Неа, представь себе. В этот раз навроде как вхолостую пробеглись мертвяки.

— Не сезон, видать, — Маришка неожиданно рассмеялась, продемонстрировав крупные подгнившие резцы. — Тож поди яйцы свои подпротухшие отморозили.

— Все-то тебе смешно, — Филька глянул на нее с укоризной. — А люди просто так говорить не будут.

— Да брехают люди! — отмахнулась от его слов жена. — А ты ухи развесь и слушь больше! Замерзла я с тобой, пойду в дом.

— А я посижу еще.

Дверь за ней захлопнулась.

— Уж больно хорошо тут.

Филька смотрел в чистое синее небо.

***

Их собрали на площади Равноправия, возле дворца Бирке и его вечнозеленых садов, в самом сердце которых, за гирляндой из вистерий, прятался легендарный родник Единорога.

Их было около сотни, мужчин, женщин и детей, одетых в неприметные и серые одежды рабов. Лица у всех были сосредоточены и печальны. Многие из женщин тихо роняли слезы, и все без исключения пристально смотрели в сторону огромного, с четырьмя мраморными чашами, фонтана. Рядом с фонтаном в исключительно живописных позах стояли два высоких, красивых эльфа-воина в кармазинных плащах и, склонившись друг к дружке, о чем-то тихо совещались. Неподалеку от них расположился еще один, совсем некрасивый и вдобавок еще и лысый: потирая взмокший от жары затылок, он то и дело посматривал то на палящее в зените солнце, то на толпу, печальную и недвижимую; вздыхал с таким видом, словно желал, чтобы собрание поскорей уже распустили.

Наконец один из красавцев-эльфов, черноволосый и с хищным лицом, извлек из-за пазухи свернутый в трубочку лист бумаги. Развязал накрученную на него черную ленточку, развернул документ, пробежался глазами по написанному. Вопросительно глянул на второго красавца-эльфа, златовласого и златоглазого, набрал побольше воздуха в грудь и заговорил голосом бархатным, но решительным, тоном не терпящим возражений.

— Dh’oine, я не привык толкать длинных речей, поэтому не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к делу. У меня в руках новая резолюция, принятая неделю назад нашим великомудрым Советом.

Прежде чем продолжить, эльф окинул притихшую толпу ястребиным взором зеленых очей.

— Слухи распространяются со скоростью молнии, и каждому из вас прекрасно известно, что за приказ я получил от солидарного с Советом Его Величества. Подобный приказ я уже однажды выполнил и теперь выполню его снова. В прошлый раз… все прошло не так гладко, как мне бы того хотелось. Dh’oine, бывшие до вас, повели себя неблагоразумно, чем доставили нам немало хлопот. Я надеюсь, вы усвоили их урок и…

Тишину внезапно нарушил надрывный бабий вой. К нему присоединился не менее душераздирающий детский плач. Красивый эльф с хищным лицом скривился и закусил губу.

— Мои надежды, похоже, тщетны. Что ж, спешу сообщить, что королевский приказ будет приведен в исполнение завтра на рассвете, а пока мои воины разместят вас на ночлег. Попрошу не предпринимать попыток к бегству: это совершенно бесполезно и, я бы даже сказал, вредно. Да вы и сами все знаете, что я вам говорю… Карантир, Имлерит, — обратился он к своим ближайшим соратникам, — проследите, чтобы до утра было тихо. Я терпеть не могу возиться с этим.

Хищно раздув ноздри, он напоследок фыркнул, в последний раз полыхнул ярким плащом и исчез в лабиринте улиц.

***

«А ведь я не все тебе сказал, Маришка, — подумал Филька, утерев крупный красный нос рукавом. На грубой ткани остался блестящий след от сопли. — Что Дикий Гон никого не забрал, то чистая правда. Другое чуднó. Они не только не забрали, они еще и… Тьфу, напасть какая! Ну не может это быть правдой! Не может, и все тут!»

***

— О, господин, прошу вас! Не делайте этого! Я не переживу! Вы же благородные aen Elle! Вы не можете с нами так поступить!

Маленькая dh’oine мертвой хваткой, достойной лучшего применения, вцепилась в ногу командира Красных Всадников, Эредина Бреакк Гласа. Стояла на коленях, вся зареванная и оттого еще более уродливая, и от отчаяния трясла спутанными русалочьими волосами. Целовала его испачканные в грязи сапоги.

Эредин настойчиво и почти нежно тянул ногу на себя, пытаясь избавиться от надоедливой просительницы. Безуспешно.

Тяжело вздохнул. «И за что мне такое мучение? Все-таки нет зверя страшнее бабы». Снова дернулся — бабья хватка не ослабевала.

Все как один восседавшие на конях-драконах Красные Всадники смотрели на командира с сочувствием. И все молчали.

— Скверная здесь погодка, однако, — процедил сквозь зубы Эредин. Глянул окрест: впереди, позади, а также справа и слева — убеленное глубоким снегом поле; низкое серое небо; зябкий ветер со скованных неверным льдом болотищ.

— Но к лету будет лучше, женщина. Ты меня слышишь? Что ты рыдаешь, словно мы тебя на эшафот привели?

— Да… да уж л-лучше на эшафот, — dh’oine подняла на него раскрасневшиеся глаза. — Лучше смерть, чем жизнь тут: в холоде, голоде… — она посмотрела на него пристально. — Без вас, господин, нет никакого смысла жить дальше.

Потеряв остатки терпения, Эредин оттолкнул женщину от себя, на этот раз грубо.

— Да вы в своем ли уме, dh’oine? Что вы творите? Мы, aen Elle, даруем вам свободу от рабства! Вы больше никому не принадлежите! Идите на все четыре стороны, живите, как хотите, трахайтесь и множтесь, как кролики. Матерь Единорожья, да проявите вы хоть немного самостоятельности!

— Нет, господин! — возголосила все та же женщина и снова пала пред ним ниц, прижавшись губами к его сапогу.

Стоявшие неподалеку бывшие рабы взвыли всей толпой, опустились на колени, лицом в снег. Взвыл морозный февральский ветер, затрепетали алым пламенем эльфьи плащи.

Стоявший поблизости златовласый Карантир поднял на Командира задумчивый взгляд:

— И эти за нами увяжутся, — тихо сказал он.

— А вы гоните коней быстрее, — отрезал Эредин и полез в седло.

Ветер снова рванулся, завыл, а вместе с ним завыли и dh’oine. Протяжно, обреченно. Поднялись с колен, видя, что Красные Всадники собрались в путь.

Бросив на них прощальный взгляд, Эредин вдруг подумал, что это они, dh’oine, бывшие рабы эльфов, сейчас больше похожи на восставших из гроба мертвецов.

А еще говорят, что Dearg Ruadhri никогда не бегут с поля боя. Какая сладкая ложь.

***

Дикий Гон никого не забрал, подумал Филька и в который раз шмыгнул носом. Однако ж после их появления в селах и деревнях Велена объявились какие-то странные группки людей. Одеты пришельцы были в легкие и дорогие одежды и говорили на совершенно непонятном диалекте, немного похожем на эльфскую Старшую Речь. Люди потерянные, неучтенные, дань не плотящие, бледные и печальные, словно призраки.

Кто-то из них на морозе сгинул. Кого-то бандюки порешили. Кого-то выдали властям и раскидали по тюрьмам. Оно и правильно: нечего по миру ходить, околесицу нести и честных людев смущать своим видом.

***

— Я больше в подобные экспедиции не поеду, — сказал Командир Красных Всадников Эредин Бреакк Глас своему лучшему навигатору Карантиру, когда они, прогуливаясь неспешным шагом по улицам Тир на Лиа, все же неизбежно продвигались к Лунному Дворцу.

— Я так и скажу Его Величеству, что проблему перенаселения можно решить другим способом, более простым и менее энергозатратным.

— Согласен с тобой, — кивнул навигатор, — но Его Величество может возразить на это, что проблему должен решать именно что ты: ты ведь сам же и стал причиной того, что людские бабы уж больно бойко пошли рожать.

— Ну и что? — фыркнул Эредин. —

Избыток генетического материала можно пустить на нужды лаборатории. То-то Аваллак’х бы обрадовался: такой простор открывается для проб и ошибок.

— Ты что, своих бы отпрысков пустил в расход?

— Нет, конечно! Я бы часть dh’oine на полукровок заменил, и в итоге никуда бы не поехал. Мне, между прочим, если ты вдруг не заметил, плащ порвали и сапоги почти с меня сняли. С коня хотели стащить. Я специально покажусь Его Величеству в таком виде, чтобы он понял чем рискует, давая мне такие задания. Пусть решает, что ему дороже: горстка рабов или лучший меч Тир на Лиа.

«…который боится народной любви, бессмысленной и беспощадной». Так подумал правая рука Эредина, навигатор Красных Всадников и Золотое Дитя Карантир, но вслух ничего не сказал.

***

Небо потемнело, когда из-за горизонта, клубясь, вдруг вывалились тяжелые тучи.

Гуляющий по чистому, заснеженному полю ветер взвыл, словно неупокоенный призрак.

А люди — числом их было где-то под сотню, мужчин, женщин и детей в совсем не зимних одеждах — люди стояли посреди бескрайнего, холодного Нигде и, не отрываясь, смотрели на горизонт. Смотрели, как по небу несется кавалькада всадников-мертвецов.

Люди смотрели и плакали. Рвали на себе легкие одежды. Падали в снег. Проклинали судьбу. Желали себе скорой смерти.

Всадники мчались по небу. Не оглядываясь. Оставляя за собой лишь призрачный и неверный след.

========== Кара Небесная ==========

Комментарий к Кара Небесная

Не сказка, но быль.

И было это в дни древние, времена незапамятные. Проснулся как-то поутру бывший командир Дикого Гона Эредин у себя в доме на Острове Яблонь, где он проживал уже несколько лет со женою своею Цириллой Фионой Элен Рианнон, Владычицей Пространств и Времен, и с их семерыми детьми; спустился он из спальни в холл, смотрит — а там воды аж по щиколотку. И молвил Эредин, почесывая затылок:

— Цирька, слышь? А че это у нас потоп-то в гостиной? Ты опять, что ли, кран не закрыла? Или это кто из мальцов наших? Выясню кто — уши надеру!

И, разлепив глаза, ответила Цирилла мужу своему Эредину, ответила ему непечатным слогом. Накинула халат и спустилась вниз. Смотрит — а там, и правда, воды немеряно.

И почуяла Цирилла неладное и вышла в сад, смотрит — и в саду воды по колено. Все корни у яблоневых дерев подгнили, листья почернели, плоды опали. И повернулась Цирилла к мужу своему Эредину и обратилась к нему и сказала:

— Говорила ж, не надо было Белый Хлад трогать, нарушать природный баланс, так скать. А это терь чё? Глобальное потепление нагрянуло?

И ответил ей муж ее Эредин:

— Не, Цирь, это ты бред щас какой-то сказала. У нас на острове и теплозащита, и вообще условия райские. Да и повышения температуры я не чувствую. Тут что-то другое, иного рода катаклизьм.

И ответила Цирилла Эредину:

— Ну здрасти приехали. Только нормально зáжили, опять двацпять. Снова, что ли, мне мир спасать?

И тогда собрались Эредин с Цириллой в путь, а семерых детей своих на деда Геральта с бабкой Трисс оставили.

Долго ли коротко ли они блуждали, но привела их нелегкая в мир погибший, затопленный, пустой. Смотрят Эредин и Цирилла, а посреди окияна гора возвышается. А гора та была не из камня да песка, а из книг огроменных да свитков рукописных. А на вершине горы сидел Древний Днями старец Авий, молодой лицем и удрученный сердцем. Сидел, значится, на всей этой груде подгнивших знаний и плакал. И стекали слезы его в окиян, и вода оттого все прибывала.

Взобрались Эредин и Цирилла на гору ту и спрашивают:

— Эй, Авик, а ты чё рыдаешь-то? Всю Спираль уж затопил, аж до Авалона дошло. У нас в гостиной слез твоих по колено.

И ответил младой лицем и удрученный сердцем Авий:

— Я все по судьбам мира плáчу, рыдаю и тоскую.

И ответил ему Эредин:

— Авик, тебе чего, больше делать нечего? Ты давай эту хрень прекращай, а то от твоего сострадания миру гибель грозит.

И ответил Авий:

— Я добр и сострадателен, не могу прекратить.

Так сказал Авий и достал из-за пазухи дуду.

Посовещались Эредин с Цириллой и решили: мир надобно любой ценой спасать — успокоить и отвлечь святого старца от тяжелых дум его.

Думали-думали, как это сделать, и наконец придумали. И сказал Эредин жене своей Цирилле:

— Ты у нас Владычица, ты мир и спасай.

И обнялись супруги напоследок, а от плача воздержались — дабы ситуацию не усугублять.

И отправился Эредин обратно в одиночестве домой. А может, и не домой — об этом история умалчивает. А бывшая жена его Цирилла, Владычица Пространств и Времен, осталась подле старца Авия, младого лицем и удрученного сердцем, чтобы его развлекать.

И затворились окна небесные, и перестала вода прибывать. Так спасла Цирилла мир от Великого Потопа, пожертвовав собой, а Древний Днями Авий с тех пор плачет по четвергам, и то только лишь по привычке.

========== Ножны ==========

Комментарий к Ножны

Рейтинг R+, селфцест, кинк, UST

Цири совершенно не могла расслабиться, когда Аваллак’х был в пределах ее видимости. А уж о том, чтобы заснуть, пока он был рядом, и речи не шло. Не то, чтобы Цири ему не доверяла и, уж конечно, она не боялась его… И он отнюдь не был ей противен. Даже наоборот — по-своему, по-эльфьи, Аваллак’х был привлекателен. Но при всем при этом одним своим присутствием он мешал: мешал думать, есть, спать. А самым странным во всем этом было то, что когда они были в пути, компания знающего совсем Цири не напрягала. С ним было не так страшно, и как-то надежней, спокойней, когда она чувствовала рядом его плечо. До сих пор Аваллак’х ни разу ее не подвел. Он не путался под ногами и не отставал и в последнее время чаще молчал, чем говорил. Почти идеальный спутник.

Все неудобства начинались, когда они останавливались на привал: тут вдруг Аваллак’ха становилось слишком много и молчание его было в тягость. Цири стеснялась его, отворачивалась, когда они отдыхали в тени деревьев; старалась не смотреть на него во время еды. Отгоняла от себя мысль, что ради приличия хоть раз в несколько часов нужно что-то сказать. О чем с ним вообще можно говорить, с этим эльфом? Конфликтовать уже не имело смысла, расспрашивать его о чем-то личном невежливо… Ну не говорить же о погоде в самом-то деле?

— Темнеет, — сказала Цири и удивилась, насколько сильно охрип у нее голос. Лежащий на покрывале с заложенными за голову руками Аваллак’х открыл глаза.

— Останемся здесь ночевать?

— Только если это хотя бы относительно безопасно.

— Думаю, да. Мы опережаем Эредина и его всадников по крайней мере на двое суток. Если тебе здесь нравится, можем задержаться.

— Ты что-то знаешь об этом мире?

— Немного. Мы называем эту сферу Октарией. После дождя тут можно увидеть удивительнейшую восьмицветную радугу. Благодаря здешней атмосфере наш глаз способен различить один дополнительный цвет. А зимой в этом мире с неба сыпется песок.

— Как это?

— Сверху. Обильно.

Он рассказывал об этом так обыденно, словно бывал в Октарии каждую неделю.

— И ты, конечно, это видел.

— Естественно.

— Здесь водятся какие-нибудь крупные хищники?

Аваллак’х поморщился и снова закрыл глаза, очевидно намереваясь вздремнуть.

— Ничего более опасного, чем крыса.

— Значит, я могу пройтись?

Аваллак’х едва заметно дернул плечом.

— С каких это пор ты спрашиваешь моего позволения?

— Я не спрашиваю, — хмыкнула Цири, — просто советуюсь.

— Тогда советую сходить в сторону вон тех деревьев, — не глядя, он указал пальцем в нужном направлении, — там есть ручей: можно умыться и пополнить запасы воды.

— Отлично, — ответила Цири и подскочила на ноги, не забыв прихватить с собой меч. — Я скоро вернусь, никуда не уходи.

Знающий не ответил.

***

«Слава тебе, Мелитэле, можно хоть немного побыть одной!» — подумала Цири, шагая по густой траве в указанном Аваллак’хом направлении. «И кто бы мог подумать, что путешествовать в компании порой так… обременительно. Особенно в мужской компании. Особенно если спутник — весь из себя экзальтированный эльфский умник. Такой торжественный, словно он никогда…» Устыдившись собственных мыслей, Цири невольно захихикала. Ступила в густой перелесок и втянула носом резко посвежевший воздух. Ручей был рядом.

«Вот с Крысами было не так. Проще как-то. Не было этого неудобства и смущения. Как-будто я с отцом путешествую… с Геральтом? Нет, с Геральтом тоже не так. С Геральтом все совсем просто, всегда как дома. А с этим ни в носу не поковырять, ни… вообще ничего. И даже в Цинтре так не было при дворе… Парадокс выходит: Аваллак’х не угрожает розгами, не упрекает, даже и не посмотрит в мою сторону лишний раз, а одним своим присутствием воспитывает как сто Калантэ. А иногда так хочется, хочется чего-то… Да просто быть собой!»

Углядев меж камней весело журчащий ручей, Цири тут же забыла про свои раздумья, отвязала от пояса меч, опустилась на колени на бережку и погрузила ладонь в прозрачную воду. Та приятно обожгла кожу прохладой. Зачерпнув немного, Цири попробовала воду на вкус — пропитанная какой-то особенной свежестью, она казалась почти сладкой.

«Хм. Скоро будет совсем темно, а перед сном хочется хоть немного освежиться — так и спаться будет лучше. Зря покрывало не захватила, можно было б здесь и улечься, подальше от всяких посторонних глаз и сопящих носов».

Цири поспешно скинула с себя сапоги, затем сняла рубашку и штаны и повесила их на ближайший куст, чтобы те не промокли от уже выступившей на траве росы. Огляделась. Обождав еще немного, стянула исподнее. Инстинктивно стиснув зубы, вошла в воду по щиколотку. Присев на корточки, быстро сделала все, что нужно, и вернулась на берег. На голое и все еще влажное тело накинула рубаху: одеваться сразу совсем не хотелось, особенно штаны на мокрые ноги плохо лезут. Облюбовав достаточно чистый и гладкий на вид ствол поваленного дерева, она уселась на его краешек и поджала колени под себя. Ощутила на лице порыв все еще теплого ночного ветра. Воздух летней ночью пропитан ленью и негой, тайной и сладострастием — так думала Цири. Чем-то запретным, непознанным, чем-то недоступным при свете дня.

Цири не любит укладываться спать рядом с Аваллак’хом. Она не может расслабиться рядом с ним. Не может быть собой… А сам знающий? Такой ли он, каким хочет казаться? И какой он, когда ее нет рядом? Этого Цири не сможет узнать никогда… А что если за этим спокойным взглядом аквамариновых глаз скрывается совсем другой эльф? Такой, каким она видела его всего раз или два? Такой, каким он был, когда она предложила ему себя в Тир на Лиа? Опасный и… чувственный? Ревнивый собственник. Мстящий за предательство. Умеющий ненавидеть так же сильно, как и любить… Может ли он на самом деле быть таким, или это просто местная луна так играется с Цириным воображением и ей видится то, чего нет?

Обхватив руками себя за плечи, Цири уселась поудобней и вдохнула глубже дурманящий ночной воздух. Может, это пыльца здешних цветов так туманит разум?

«И все-таки интересно, чем он занят сейчас? Если я встану и вернусь, то наверняка найду его спящим. Ничего интересного. А пока я тут, он может делать, что угодно. Вот бы подкрасться к нему незаметно и к-а-а-ак ущипнуть. Хоть раз застать его врасплох. Или за ухо укусить — больно. Интересно, он снова бы стал меня душить… Нет, не стал бы: я же Старшая Кровь как-никак. А если просто взять и… поцеловать его во сне. Он, может, даже и не проснется. Хотя нет, точно проснется и испортит такой момент».

Цири вдруг сообразила, что ей ни с того ни с сего стало жарко, и она спустила ноги на землю. Под ягодицами отчего-то скользко. Она просунула руку меж бедер, чтобы убедиться, что это не кровь. Не кровь. А на лбу, на ключицах и животе — испарина. Дотронулась пальцами до груди — почувствовала, как затвердели соски. Поддавшись искушению, Цири снова провела рукой между ног — едва сдержала стон, и уже не могла остановиться. Откинув голову, начала ласкать себя пальцами. И дрожала. Дрожала. Вошла внутрь, и вдруг замерла.

«Мать моя, Мелитэле, что ж я делаю? А если меня кто-то видит? И слышит. А что если меня видит он?»

Она воровато осмотрелась. «Я на этом дереве — все равно что на трибуне. Слезть, слезть немедленно!»

Она сползла на землю, схватила одежду и уже было хотела одеться, как тут взгляд ее упал на лежащий на земле меч. Особенно внимание притягивала толстая рукоять с закругленным навершием. Хороший клинок, подумала Цири. Отменный эльфский клинок. Проходит сквозь плоть, как нож сквозь подтопленное масло. Но сегодня он, пожалуй, останется в ножнах.

Цири изо всех напрягла слух, чтобы еще раз убедиться, что она одна. Убедить себя, что она одна. «Да кому нужно за мной подглядывать?»

Решительно подобрала меч, а затем, держа его в одной руке, опустилась на четвереньки. Задрала по пояс длинную рубашку. Уже привычным движением и под удобным ей углом уперла острие меча в землю, а сама с бесстыднейшим стоном насадилась на рельефную рукоять. И сразу же начала двигаться, сначала медленно, а затем все ускоряя темп, при этом лаская себя пальцами. «Чтоб ты это видел, чтоб ты это видел, чертов знающий, — крутилось у нее в голове. — Чтоб штаны у тебя лопнули! Чтоб тебе было стыдно! Чтоб ты прятался, как я, в кустах и изливал на траву свою похоть! И чтоб стонал на всю округу, чтобы хоть как-то знать, что ты еще живой и что-то чувствуешь».

И тут Цири стало совсем хорошо. Упершись лбом в траву, она стонала в голос, ощущая, как лоно ее все крепче стискивает в себе рукоять меча. Цири чуть изменила угол наклона, так что навершие клинка коснулось какой-то заветной точки внутри ее тела. Под конец ей пришлось зажать свободной рукой рот, чтобы не закричать, когда волны оргазма накрыли ее с головой.

— Аваллак’х! Аваллак’х…

Оно пульсировало в ее сознании, желало вырваться наружу, а губы беззвучно шептали имя эльфа, пока Цири не пришла в себя. Обессилев, легла на траву и свернулась калачиком.

Подле нее сонно журчал ручей и убаюкивал, убаюкивал. Прежде, чем задремать, Цири поправила рукой рубашку, чтобы та хоть частично прикрыла ей ягодицы.

К полуночи, на этом самом месте, у ручья, и в той же самой позе, полуобнаженную, ее нашел Аваллак’х. С минуту стоял рядом и задумчиво смотрел на едва различимый в темноте водный поток.

Постоял недолго и пошел прочь.

========== Сон ==========

Цири проснулась от легкого, но настойчивого прикосновения чьей-то руки к ее бедру. Улыбнулась, не открывая глаз, что-то неразборчиво промычала и продолжила было дремать, но ей не позволили: чьи-то губы прижались к ее шее, чьи-то длинные волосы защекотали кожу. Цири счастливо вздохнула и снова забормотала:

— Эреди-ин… рано еще…

На это Эредин ничего не ответил, а вместо этого придвинулся к ней вплотную сзади, сжал руками ее бедра, вжал девушку в себя, и Цири почувствовала… почувствовала, что утро не такое уж и раннее и, наверно, действительно пора бы просыпаться.

Откинув голову, она приоткрыла рот для поцелуя, чем эльф незамедлительно воспользовался. Пальцы его тем временем скользнули меж ее ягодиц — Цири вздрогнула от их возбуждающего прикосновения, застонала и потянулась рукой к его паху, чтобы направить его, ускорить процесс… Нежности этим утром не хотелось. Хотелось быстро, жестко, страстно. И Эредин дал ей то, чего ей так хотелось: ворвался внутрь так резко, что Цири аж распахнула глаза. Задержался на пару секунд, а затем толкнулся еще раз, и еще, и еще, а потом… зазвенел.

В панике Цири подпрыгнула на кровати, автоматически протянула руку к источнику навязчивого шума и выключила будильник.

«Божечки мои, это что, все был сон? Это мне на работу, что ли, вставать? Не, погодите, какой сегодня день? Суббота вроде… Да, точно суббота. Слава богине. Будильник забыла отключить».

Перевернувшись с боку на спину, Цири глянула на еще спящего сном тирналийского праведника Кревана. Завернутый в толстое пуховое одеяло по самый подбородок, с взъерошенными волосами и с маской для сна на глазах, похож он был сейчас на гномика — только колпака не хватало для полноты образа. Потянувшись рукой, Цири убрала упавшую ему на лоб белокурую прядь. Эльф поморщился.

— Цирь, щекотно, — пробормотал Креван.

Она слегка ущипнула его за нос:

— Авик, хватит спать! Утро уже!

— Ну и что?

— Как что? Выходные пора начинать.

— Я уступлю тебе пальму первенства. Можешь встать и сварить нам кофе.

— А ты до обеда продрыхнешь.

— Имею полное право.

— Имеешь, имеешь, — процедила Цири сквозь зубы и, упершись локтями в подушку, нависла над Кревановым лицом. Он открыл заспанные глаза. — А мне сон интересный приснился…

— Про что?

— Ну, про прекрасное субботнее утро…

Не долго думая, Цири засунула руку под одеяло и через ткань нащупала единственную проснувшуюся часть тела мужа.

— Цирь, я бы хотел сначала встать, умыться.

Она сжала пальцы.

— М-м, мы можем обойтись без поцелуев.

Креван на секунду задумался.

— Мне просто в туалет надо.

Цири разжала пальцы:

— Понятно все с тобой.

Она сдернула с себя одеяло и молниеносно вскочила с кровати. Стянула со спинки стула халат, накинула его на плечи и босиком направилась в ванную. Креван грустно посмотрел ей вслед.

— Цирь, ты обиделась, что ли? — крикнул он ей вдогонку, но было поздно — дверь за ней захлопнулась и Цири включила воду.

«Он романтичный, говорили они, — думала Цири, стоя под горячими струями в душе, — будет тебе завтрак в постель носить, говорили они. Ага, как же, носит он… И цветы — миллионами алых роз. И ужин при свечах. Прямо мечта, а не мужчина. Правду все-таки папа говорил: доча, в браке нет ничего интересного, так что и не торопись туда. И куда полезла? Зачем? И не надо было на свидание с этим занудой идти. Меня тогда еще Эредин на море приглашал, на яхту, как она там называлась? Нагльфар? Правда там еще с десяток девиц было бы. Ну и что? Зато весело. Вот не поехала тогда, а теперь сплю и вижу всякое… Кофе ему сделать. А вот не сделаю. Пусть сам встает и делает. А я ему не кухарка…»

За шумом льющейся воды Цири не услышала, как дверь в ванную открылась, а спустя несколько секунд шторка, закрывающая вход душевую, отъехала в сторону. Девушка обернулась — перед ней стоял Креван. Обнаженный. Едва сдерживающий улыбку на заспанном лице. Не сказав ни слова, он ступил внутрь, положил руки девушке на талию и притянул ее к себе. Долго и молча смотрел ей в глаза.

Цири и не заметила, как он начал поглаживать ей поясницу. Тело отозвалось на ласку, и Цири вжалась в эльфа что было сил. Креван смотрел на нее, не отрываясь.

Вода шумела, разбрызгивалась во все стороны, собираясь в лужу на полу.

Утренний кофе Цири и Креван пили уже в обед.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 1 ==========

Солнце уже клонилось к закату, когда прославленный на всю округу охотник Геральт уселся с дочерью своей Цириллой за стол, чтобы чинно отужинать, как вдруг в дверь постучали. Вздохнув, Геральт отложил ложку и несколько секунд раздумывал, прежде чем ответить.

— Кто там?

— Просим прощения, милсдарь Геральт, если помешали. Это мы, соседи ваши, по вашу душу, — ответили ему чистым юношеским тембром.

— Ой ты боже мой! — прошептала Цирилла, распахнув свои зеленые, словно два омута, глаза. — Опять они, пап! Скажи, что меня нет!

— А вы, собсно, зачем пожаловали, молодые люди?

— А мы… Не сочтите за дерзость, милсдарь Геральт, мы свататься пришли к дочери вашей Цирилле Фионе Елене Рианон.

Услышав такие слова, Цирилла Фиона сжала руку отца изо всех сил. Геральт же невозмутимо продолжил переговоры.

— А почему все трое-то пришли? У нас многомужество вроде запрещено.

— Ну дак, — голос за дверью вдруг запнулся, — кого Цирилла соизволит выбрать, тот, значит, и будет ее мужем-то.

— А, — Геральт покрутил в руке ложку, — логично, да. Но боюсь, сейчас ничего не выйдет: дочь моя еще с утра уехала погостить к деду и сегодня едва ли вернется.

— А без нее мы никак договориться не сможем? — вступил в разговор второй юношеский голос. — Ее-то согласие, наверно, и не нужно…

Цири метнула в сторону двери убийственный взгляд. Геральт же задумался, а когда заговорил, дочь его вспыхнула пуще прежнего.

— Да, пожалуй, вы правы, молодые люди. Ожидать расположения девицы — только время драгоценное терять. Мы и без Цириллы прекрасно дело уладим. Обождите секундочку, я сейчас открою.

— Пап, ты чего, с ума спятил? — зашипела Цирилла, пытаясь удержать отца от опрометчивого шага. Но Геральт только посмотрел на нее многозначительно, а затем указал на дверь в дочкину спальню. Кажется, это должно было означать: «Спокойно, у меня все схвачено». Пожав плечами и скорчив презрительную мину, Цири прошмыгнула к себе. Геральт же не спеша поднялся и пошел встречать гостей.

***

— Он головой повредился, этот Геральт! Честное слово! — бушевал местный «не то аристократ, не то так» Кагыр, сверкая синевой красивых глаз. — Он что, смеется над нами, раз заслал нас не куда-нибудь, а аж в самый Черный Лес?! Оттуда же еще никто не возвращался! Никто, конечно, не спорит с тем, что Цирилла у нас — первая красавица в городе, но чтобы вот так отправить нас практически на смерть… Да для такого Цири как минимум должна быть какой-нибудь княжной, если не императрицей. Подумаешь, дочка какого-то охотника.

— На чудовищ, — добавил сын обедневшего рыцаря Галахад по прозвищу «поди туда, не знаю куда».

— Чудовищ-то последние лет двадцать никто не видел, — пожал плечами сын рыбака по имени Скъялль, здоровый детина, с простым, но добрым лицом.

— Так потому и не видели, — возразил Галахад, — что Геральт наш их всех перебил. Что ему еще теперь остается делать, кроме как промышлять охотой?

— Самому в Черный Лес идти! — не задумываясь, выпалил Кагыр. — Самому с Королем Мертвых сражаться и эти… Ну как их? Дары Ольхвов доставать!

— А зачем оно ему? — пожал плечами Галахад. — У него дела и так неплохо идут. Живности в наших краях предостаточно водится. Да и виноградник прибыль приносит.

— А нам зачем эти причуды? — не унимался Кагыр.

— Ну, — Скъялль почесал немытую башку, — это ж мы жениться хотим.

Кагыр фыркнул и сощурил чистые голубые глаза:

— Но не такой же ценой.

***

«Конь быстрый, как ветер в поле. Меч волшебный, обращающийся. И молодильный филактерий». Цири мечтательно улыбнулась и закрыла глаза. «Вот бы знать, неужели это все действительно существует. Вот бы их заполучить. Но ведь эти три идиота никуда же не пойдут. А если б и пошли, не вернулись бы. А если бы вдруг нашли, со мной бы точно не поделились. Вот черт! Ай, ладно, все равно не пойдут никуда. И все-таки хорошо папка придумал их отвадить — будут знать, как посредственность свою мне в мужья предлагать… Я вообще замуж не хочу. Что там делать? Скучно. Ну вот разве только если избранник мой будет… м-м-м… особенный, не такой, как все прочие. Чтоб и умней, и краше, и интересней. И… как минимум принц. И замок, чтоб у него был с башнями под самые облака. Да, только такой… А другого какого мне не надо!»

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 2 ==========

— Ох и зря мы все это затеяли. Ох, зря…

Трое друзей по несчастью и пока несостоявшихся женихов Кагыр, Галахад и Скъялль стояли на узенькой тропинке посреди дремучего Черного Леса и растерянно озирались по сторонам.

После долгих раздумий и гложущих душу сомнений они все-таки решились на это сомнительное предприятие ради призрачной надежды завоевать руку и сердце прекрасной Цириллы. Забрели в земли дальние, в дебри непролазные, в Лес, называемый Черным, место гиблое, заколдованное. Запетляли, заплутали, заблудились.

— По-моему, мы кругами ходим, — высказал витавшую в стылом ночном воздухе мысль Кагыр.

— Мне тоже кажется, что мы здесь уже были, — вздохнул Галахад, — причем не раз и не два.

— Ни зги не видно, — поежился Скъялль. — Может, до утра устроим привал?

— Вот дурень! — отвесил Съяллю подзатыльник Кагыр. — Лес заколдованный, ты забыл? Лучи солнца даже днем не пробиваются под кроны здешних деревьев. Нельзя нам останавливаться, иначе совсем в пути ослабеем. Вода у нас почти закончилась, да и с едой ситуация не лучше. Хочешь тут уснуть, чтобы нас во сне какие-нибудь твари навроде волков поели?

— Что-то не заметил я здесь никакой живности, — покачал головой Галахад. — Прислушайтесь. Ни пения птиц, ни уханья сов, ни стрекота насекомых. Вообще ничего! Только ветер воет. И то воет-то как-то по-человечески, словно стонет.

— Галик, — усмехнулся Кагыр, — тебе нянька явно сказок перечитала на ночь. Тут и так жутко, а ты еще нагнетаешь. Поехали уже!

— Так куда? — почесал лохматую башку Скъялль. — Тут везде одно и то же.

— Замолчи и не паникуй! — прикрикнул на сына рыбака Галахад. — Дай благородным господам подумать…

Долго ли, коротко ли блуждали по Черному Лесу трое молодцев, как наконец совсем обессилели и устроились на траве отдохнуть. Только успели сомкнуть веки, как вдруг раздался вдалеке потусторонний свист и скрежет. Поднялся ветер и зашептали кроны деревьев на незнакомом языке. Тут же пробудились молодцы, повскакивали на ноги, смотрят — а стволы деревьев с одной стороны леса расступаться начали. Задрожала земля, и явился словно из ниоткуда целый табун единорогов, да непростых, а големов каменных, черных, с пустотами вместо глазниц. Страшно заржали големы, встали на дыбы и дали дорогу черному всаднику, закованному с головы до пят в черный доспех. Громадны были и всадник, и его конь и страшны, как самый жуткий кошмар. А на голове у всадника шлем шипастый в виде черепа.

— Мертвяк! — проскулил едва не обделавшийся Скъялль.

— Все, братцы, вот и смерть наша пришла, — обреченно сказал Галахад.

— Чтоб эта Цирилла вместе с папашей своим Геральтом… — процедил сквозь сжатые до боли зубы Кагыр. — В аду буду чертей умолять, чтобы семейка эта после смерти в самый жаркий котел угодила.

Тут конь под Черным Всадником заржал, и единороги-големы ему ответили. Словно смеялись чудища над страхом своих жертв, словно предвкушали грядущее веселье…

***

— Пап, — Цирилла потянула отца за рукав, когда тот уже был готов залезть в седло, — а может, все-таки не поедешь, а? Подумаешь, какие-то трое парней пропали. Да это сейчас сплошь и рядом случается. Может, на охоту поехали да волки их погрызли. Или на ярмарку поехали, и разбойники их побили. Нам-то что?

— Нет, Цири, — Геральт проницательно посмотрел дочери в глаза. — Мы оба знаем, куда они уехали и почему не возвращаются. Я сам их туда услал, хоть и без умысла. Думал, не поедут. Думал, что они умней. А оно, видишь, как вышло. Я им идею подал, мне их и выручать.

— Но пап!

— Нет, Цири, не спорь. Я должен, понимаешь? Или ты забыла, кто я прежде всего? Я не охотник и не земледелец. Я убиваю чудовищ, а в том лесу что-то определенно водится. Я это найду и уничтожу.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 3 ==========

Миновал уже почти месяц со дня отъезда Геральта, и с тех пор о нем не было слышно никаких новостей. Посомневавшись и взвесив все «за и против», одним ранним утром Цири закинула за спину меч, оседлала лошадь и отправилась на поиски отца. Не прошло и недели, как добралась она до края Черного Леса. Укуталась понадежней в плащ, надвинула на глаза капюшон и ступила на ведущую в чащобу тропинку. Недолго она блуждала, пока не набрела на развилку с воткнутым в землю деревянным указателем. На стрелке, указывающей влево, было написано: «Коли боишься, ступай по этой тропе домой». На стрелке, ведущей вправо: «За принцем тебе туда».

— За принцем, значит, — закусила губу Цири и надолго задумалась. — Не уверена, что принцы — это то, что мне сейчас нужно.

Словно услышав ее слова, надпись на табличке чудесным образом изменилась: «За пропавшими молодцами и отцами — тоже туда».

— Ишь какие скорые! Будут они еще мне диктовать, куда идти. Поди в ловушку заманивают. Я и сама прекрасно разберусь.

Надпись снова изменилась: «Ну и иди, дура, мимо. Заблудишься и сгинешь в нашем лесу».

— Кто дура? — возмутилась Цири. — Я — дура? Да вы что, обнаглели там вконец, что ли? Ну смотрите у меня, вот возьму и приду к вам. Пожалеете, что вообще родились. У меня отец, знаете кто?

«Знаем. И если сейчас же не придешь, никогда его не увидишь».

Больше не раздумывая ни минуты, Цири пустила лошадь в галоп. Встречавшиеся на пути деревья и кусты услужливо расступались перед ней, и даже извечная ночная мгла будто бы немного рассеивалась при появлении юной гостьи. Наконец выехала Цири на опушку леса, смотрит — а перед ней холм высоченный, а на холме стоит, в непроницаемые тучи упирается черный замок с черными башнями. А перед замком тем раскинулся парк с притихшими фонтанами и со статуями различных чудилищ.

Попридержала Цири лошадь и пустила ее шагом по центральной аллее парка, ведущей к парадному входу замка. По краям аллеи той справа и слева, в устрашающих позах застыли изваяния черных единорогов. В глазах их пустота, рога винтом закручены и остры, как мечи. Стараясь не издавать лишних шумов, Цири скоренько добралась до врат распахнутых и вошла внутрь. А внутри — потолки высокие, в тенета опутанные, пыль на мебели и люстрах толщиною с палец. Прислушалась — где-то в одном из залов словно бы чья-то речь звучит и будто гремят посудой.

— Есть тут кто-нибудь?

— Есть, есть, — ответило ей низкое, раскатистое эхо. — Иди сюда, красавица, не бойся. Не укусим.

Вытянув меч из ножен, Цири на цыпочках двинулась туда, откуда предположительно доносился голос.

— Цири, — позвал ее по имени до боли знакомый и родной тембр, — не играйся, я все равно тебя слышу. Иди уже к нам быстрей.

Меч Цири не спрятала, но ускорила шаг. Переступив порог одной из зал, увидела то, чего никак не ожидала увидеть. Перед жарким камином в удобном кресле и с бутылкой самогона в руке сидел ее родной отец Геральт, и по виду его никак нельзя было сказать, что он нуждался в какой-либо помощи. Рядом с Геральтом в таком же кресле расположился еще один мужчина, намного моложе, гораздо крупней и вероятно выше. Лысый, страшный и остроухий.

— Цири, ты как раз вовремя, — поприветствовал дочь Геральт. — Отужинаешь с нами? — он кивнул на уставленный всевозможными яствами стол.

— Пап, ты это чего тут? Я думала, тебя спасать надо от чудовищ.

— Меня, может, и надо спасать, — пожал плечами охотник на монстров, — только не от чудовищ, а от алкоголизма.

— Да уж вижу, — сморщила нос Цири. — Ты в курсе, что тебя месяц дома не было?

— Мда? Время в гостях летит незаметно. Кстати, доченька, познакомься: это мой новый друг — принц Имлерит.

— Принц? — выпучила глаза девушка, не веря своим ушам. — Это и есть принц? Заколдованный, как я понимаю…

— Во-первых, приятно познакомиться, — нахмурился принц. — А во-вторых, никакой я не заколдованный, а самый обычный. Я из всех братьев единственный нормальный.

— А, — протянула Цири, — так у вас еще и принцы на выбор имеются. И все такие же видные, как вы, Ваше Высочество?

— Нет, не все. Старший брат мой почти так же красив, как я. Только проблема в том, что красоты его не особо-то и видно.

— Это как?

— А заколдованный он. И… — принц задумался, словно решая, какую часть правды он может вот так запросто выложить незнакомке. — Младший брат тоже под действием проклятья. И отец наш король — тоже. И все слуги. Только меня почему-то проклятье не коснулось.

«Это потому, что оно тебе и не нужно, — подумала Цири, — ты и так страшный, как незнамо что. Боги мои, если все принцы такие, то я уж лучше старой девой останусь до конца дней своих».

— Пап, — вдруг спохватилась Цири, — а ты молодцев-то наших нашел?

— Этих-то? Да, нашел. Они в темнице сейчас отдыхают.

— А почему ж вы их не выпустили?

— Буйные они, — ответил за Геральта принц Имлерит, — никак не можно их пока выпустить, а то разболтают о нас всему свету. Но ты не переживай, прекрасная мамзель, — их отлично кормят, и спят они отнюдь не на полу. А у нас к тебе дело есть.

— Какое еще дело? Я ни на что такое не подписывалась.

— Цирюнь, ты не буянь только, — Геральт подвинулся, чтобы освободить для дочери половину кресла. — Присядь, мы тебе сейчас все объясним. Понимаешь, Цирь, я ведь ведьмак и обязан спасать людей… и эльфов от всяких магических напастей. А тут у нас налицо сильное проклятье. Дело запутанное, непростое. И насколько я понял, проклятье это может снять только молодая девушка.

— Ты поэтому тут упивался и домой не ехал, с расчетом на то, что я прискачу за тобой?

— Да. Прости. Не ездить же было туда и обратно.

— Манипулятор, — в знак протеста она сложила руки на груди и отвернулась.

— Согласен. Но этим эльфам, то есть принцам, то есть королевским особам, действительно нужна помощь.

— И эти эльфы в свою очередь, то есть принцы, то есть королевские особы, — добавил Имлерит, — вас щедро за это наградят.

— А, — кивнула Цири, — деньги. Ну ладно, хотя не в деньгах счастье, покажите, кого у вас там расколдовывать надо.

— Меня, — с порога раздался сочный бас, и в дверном проеме показался исполинских размеров мужчина, закованный с головы до пят в непроницаемые черные доспехи. На голове у него красовался шипастый шлем в форме черепа.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ . Часть 4 ==========

— Доспехи, значит, снять не можешь, — резюмировала Цирилла, с любопытством рассматривая сидящего напротив нее Эредина, старшего из заколдованных братьев. — А в остальном все с тобой в порядке.

— Ага, — подтвердил принц, кивнув головой. — Упакован так, что даже перчатку не могу снять, чтобы поковырять в носу.

— А как же ты, прости за любопытство…

— Никак! — отрезал Эредин, не дав Цири докончить предложение. — Доспех волшебный и дает мне возможность не испытывать жажды и голода, но жить вот так, мягко говоря, скучно.

— Но ты ведь пробовал его снять по-всякому?

— Не задавай глупых вопросов, мамзель Цирилла. Лучше я тебе все обстоятельно обрисую, чтобы ты поняла с чем придется работать.

— А я еще не давала своего согласия.

Цири не видела его глаз сквозь прорези шлема, но ей вдруг показалось, что Эредин вот-вот просверлит у ней в голове дырку от ярости.

— Ладно, ладно, — примирительно сказала она, — я вас внимательно слушаю, Ваше Высочество.

— Прекрасно. Нас у отца три сына… Точней, сыновей у него вообще-то больше, но это я только законных наследников имею в виду. Когда-то много лет назад, еще до твоего рождения, невзлюбила нашу семью одна ведьма и наложила на нас проклятие. Я всегда любил ратное дело, и она связала меня крепко-накрепко с моими доспехами, а также наложила дополнительные чары, чтобы я от жажды и голода не помер. Пострадали и мои отец и брат, а равно и все наши слуги. Подданные же вскоре разбежались. Не знаю, известно ли тебе, Цирилла, ведьмачья дочка, что никакое проклятие нельзя наложить без возможности от него освободиться. Известно нам, что помочь нам может чистая сердцем девственница, в жилах которой течет кровь убийцы чудовищ. Мы думаем, что ты она самая и есть — избранная.

— И как же я должна вас освобождать? — Цирилла глянула на Эредина скептически.

Принц помолчал.

— В этом и сложность, мамзель Цирилла…

— То есть вы не знаете как.

— Мы только предполагаем, — подал голос сидящий рядом с Эредином принц Имлерит.

— Избранная дева должна… — Эредин запнулся, тщательно подбирая слова. — Не жалея себя, бросить все силы на спасение нашего Ольхового княжества.

Цири посмотрела на Геральта в надежде получить от него поддержку, но он молчал.

— Вам не кажется, уважаемые принцы, что это какая-то очень уж расплывчатая формулировка? — повела плечами Цирилла.

— Кажется, — кивнул Эредин, — но других формулировок я пока предложить не могу. Желаешь ли взглянуть на наших отца и младшего брата?

— А это очень страшно?

— Совсем нет, — поспешил развеять ее сомнения Эредин. — Даже наоборот.

***

Первым Цирилла увидела Его Высочество принца Карантира. Он лежал один в комнате, в высокой башне, закованный в глыбу прозрачнейшего льда. Карантир был высок, строен и златовлас. Естественно, остроух. Одним словом — красив.

— Наш брат, — пояснил Эредин, указав на Карантира рукой в металлической перчатке, — могущественный маг, некогда повелевавший стихией холода. Наверно, излишне упоминать, что лед, его пленивший, не тает и прочен, как мой доспех. Карантир спит все это время без возможности проснуться…

«Интересно, на кого похож Эредин под всей этой грудой металла, — подумала Цири. — Лучше бы не на Имлерита. А вообще ощущение такое, словно у них с Карантиром как минимум отцы разные».

***

— А это наш отец Ауберон, — продолжил свой экскурс в дела семейные Эредин, указав на заключенного в огромный прозрачный пузырь статного седовласого эльфа. Эльф был в сознании и сидел на дне пузыря, задумчиво смотря вдаль. На попытки привлечь его внимание не реагировал. Очевидно было, что сыновья его, Эредин и Имлерит, а также и Геральт с Цири его видеть могли, а старый, но все еще очень красивый король их видеть не мог.

— Мда, — протянула девушка, оценив ситуацию. — А дело-то, и верно, непростое. И это вы у меня собрались спросить, как ситуацию вашу поправить? Ну так я не знаю как.

Его Высочество Эредин посмотрел на нее пристально.

— А ты не торопись, мамзель Цири. Прими ванну, отдохни с дороги, поспи. А на утро, может, чего умное и придет тебе в голову.

Эредин вызвался проводить Цири в ее комнату. По пути в одном из коридоров она увидела высокую, отделанную золотом дверь с ручкой в виде лисьей головы. Цири остановилась.

— А там что?

— Ничего. Так, всякий хлам.

— Можно посмотреть?

Эредин перегородил ей дорогу.

— Пустая трата времени, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Цири только пожала плечами и сделала вид, что ей все равно.

— Ну нет, так нет… — она вдруг придвинулась к нему ближе, всматриваясь в черные провалы пустых глазниц в шлеме. — А вы, Ваше Высочество, на кого вы похожи, если позволите спросить?

— Вам, мамзель Цирилла, как я вижу, не требуется мое позволение задать мне вопрос… раз вы его уже задали. Ну так смотрите лучше, а я вам помогу.

Он склонился к самому ее лицу.

— Кажется, — она закусила губу, — глаза у вас… кажется, зеленые, как и у меня.

Скрипнув доспехами, принц кивнул.

— Все верно, мамзель Цирилла. Доброй вам ночи и…

— Что?

— Да просто хотел ответить на один вопрос, крутящийся в вашей хорошенькой головке все это время: нет, я не лысый.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 5 ==========

Этой же ночью Цири отправилась штурмовать загадочную дверь с ручкой в форме головы лисицы. Та, конечно, была надежно заперта, но ничего иного девушка и не ожидала. Стоя посреди темного коридора, Цири прислушивалась к каждому шороху, но смогла уловить лишь звук собственного дыхания.

Она еще раз критически осмотрела дверь — та не выглядела такой уж крепкой. Можно было бы попробовать сломать замок, но не разбудит ли это обитателей замка? Навлекать на себя гнев Железной Башки (так Цири про себя называла Эредина) совсем не хотелось.

Возможно, стоило поискать другой вход в запретную часть замка, но лучше бы отложить это дело до следующей ночи, когда Цири хоть немного отдохнет от дальней дороги. С этой мыслью девушка отправилась спать, и снился ей огромный рыцарь в страшных черных доспехах. В какой-то момент он начал снимать их с себя, и оказалось, что под всей его мощной броней нет ничего, кроме тонкой оболочки мыльного пузыря.

***

— Кстати, хотела вас спросить, Ваше Высочество, — молвила Цири, старательно возякая ручной пилой по доспехам Эредина в районе запястья, — а правда это говорят, что в вашем волшебном замке хранятся священные реликвии древних пророков-Ольхвов?

— Правда, — ответил эльф, лежа на кровати и спокойно наблюдая сквозь отверстия в шлеме за Цириными манипуляциями. — Только эти реликвии намного моложе, чем древние Ольхвы. Так, просто магически заряженные игрушки.

— То есть меч обращающийся правда существует? И конь волшебный?

— Меч у меня в ножнах, в оружейной, а конь в конюшне.

— А можно попробовать?

— Что именно?

— Ну, на коне прокатиться. И мечом помахать, я ведь умею с оружием обращаться.

— Боюсь, ни то, ни другое невозможно, мамзель Цирилла.

— Это почему?

— Конь зачарован только на меня — всех других он выбросит из седла и затопчет насмерть. А меч… он, понимаешь, обращающийся.

— То есть?

— То и есть. Я тебе потом покажу, когда ты закончишь.

Цири горько вздохнула и оторвалась от своего мало увлекательного занятия. Покачала головой.

— Похоже, все напрасно, Ваше Высочество. С чего мы вообще взяли, что если уж вы доспех снять не можете, то его смогу вскрыть я? Вы бы мне еще для ногтей пилочку дали…

— Тут дело не в физической силе, Цирилла. Я думаю, если ты — та, что нам нужна, ты и ногтем мой доспех сломаешь.

— Да вот что-то не ломается.

— Я вижу… Если бы тебе удалось, я бы прямо сейчас, прямо на этой кровати тебя бы своей королевой сделал.

Цири подняла на него недоуменный взгляд.

— То есть это как, Ваше Высочество?

— Ну как-как… Я же старший сын все-таки, первый претендент на корону.

— А, в этом смысле, — Цири покраснела, — ну тогда я буду лучше стараться.

— Да, мамзель Цирилла, пили мой доспех. Он для тебя, можно сказать, золотой.

***

— Боги мои, боги! Какой меч! — воскликнула Цирилла, с восторгом глядя на волшебный клинок искуснейшей эльфьей работы. — А можно подержать?

— Можно, — усмехнулся сквозь маску Эредин, — но нельзя. Лови!

И он бросил ей меч, она легко поймала его в воздухе… а затем произошло что-то непонятное. В руке у нее вместо вожделенного оружия барахталась живая и склизкая рыбина.

— Фу ты, гадость какая! Что это еще за фокусы?! — Цири отшвырнула рыбину прочь. Едва та коснулась земли, как в эту же секунду снова обратилась сверкающим клинком. Цири подняла на Эредина зеленые глаза. — Это что вот сейчас было?

Эльф рассмеялся и подобрал меч.

— Я ж говорил, что он обращающийся: в чужой руке превращается во что угодно.

— То есть я не могу его взять?

— Нет. Прости.

— Значит, и с конем пробовать не стоит.

Вдруг лицо Цири просветлело.

— Забыла спросить: а что там насчет третьего дара Ольхвов? Филактерия молодильного?

Эредин разразился хохотом и долго не мог успокоиться.

— Какой-какой филактерий, говоришь, прекрасная Цирилла? Молодильный? И кто это, интересно, такую глупость выдумал?

— А что, нет такой вещи на свете?

Эредин внезапно посерьезнел.

— Вещь-то такая, конечно, имеется, только о его молодильных свойствах я в первый раз слышу.

— А для чего он тогда нужен?

— Обычно в нем, как в шкатулке, хранят всякие-разные силы. Иногда разрушительные, а иногда созидающие… Ну что, мамзель Цирилла, отдохнули — пора и за дело браться. Есть у тебя идеи, как младшего брата моего, Карантира, от заклятия избавить?

Цири потупила взор.

— Ну, пилить лед я, наверно, не буду. Руками, по крайней мере… Хотя я вот тут подумала: может быть, попробовать что-то нестандартное…

— Например?

— Ну… пара коньков во всем вашем замке найдется?

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 6 ==========

С дверью Цири возилась громко, но недолго. Сломала об нее когда-то подаренный отцом меч, но своего добилась. Затаив дыхание, ступила внутрь.

Внутри ее ожидал длинный коридор, подсвеченный мерцанием магических факелов. Цири удивилась. Втянула в себя воздух, пропахший пылью, масляными красками и почему-то спиртом. Легкий аромат засохших цветов. Справа и слева, укрытые тенью, тянулись два ряда дверей — все до единой заперты.

Двигаясь как можно тише, Цирилла шла все дальше и дальше по коридору, пока не увидела зияющую чернотой арку. Сняла с подставки один из факелов. Собрала волю в кулак и вошла в темноту.

Огромное помещение с высоким потолком, похожее на зал для приемов. Вся мебель на месте, но спрятана под плотными отрезами ткани, возможно шторами. На стенах множество рам без картин. Очевидно, последние когда-то и кем-то были вырваны «с мясом». Повсюду запустение и какая-то безысходность. Цири вздохнула, решая, что же ей делать дальше — то ли поворачивать назад, то ли…

…У дальней стены замаячил голубоватый свет. Выход на балкон или террасу, догадалась Цири. «Если сейчас не найду ничего интересного, сейчас же отправлюсь спать. А то мне завтра еще Его Величество Ауберона расколдовывать — пузырь, в который он забрался, сдувать обратно».

Проход закрывала тяжелая, со множеством складок занавесь. Едва только протянув к ней руку, Цири вдруг услышала чьи-то шаги и тихое сопение. Застыла, боясь пошевелиться. Ей показалось, что некто за занавесью тоже ее обнаружил и, подобно ей, замер. Но дыхание его, тяжелое, несомненно дающееся ему с трудом, словно у незнакомца сильно заложен нос, выдавало его с головой.

Цири закусила губу до крови, зажмурилась на секунду и отдернула занавеску. Не смогла подавить вскрик ужаса и отпрянула. Запнулась обо что-то; пока пятилась, упала. Ощутила боль в затылке. На мгновение увидела в черном небе блестящие точки звезд, а затем уши наполнил навязчивый звон и затопил собой все.

***

— Зиреаэль. Зиреаэль, ты меня слышишь?

— Ага… Голова раскалывается.

— Ты ударилась затылком о порог и потеряла сознание.

— Какой кошмар… Кошмар мне приснился… монстр. Я даже в книжке сказок таких отвратительных не видела. Самый уродливый, какой только может быть на свете.

— Мне жаль…

Над ухом она отчетливо услышала тяжелое сопение, и тут к Цири пришло осознание происходящего. В воздухе повисла гнетущая тишина.

Она открыла глаза, и с ее губ сорвался крик ужаса.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 7 ==========

— Мне кажется, вы очень хотите открыть мне какую-то тайну, — сказала Цирилла, испепеляя взглядом зеленых глаз сидящих перед ней заколдованных принцев — Эредина и Имлерита, а также то страшное недоразумение, которое стало причиной ее обморока и шишки на голове. «Недоразумение» воистину пугало, и это несмотря на то, что в данный момент оно было с головы до пят укутано в просторную, выцветшую от времени хламиду. Руки существа были скрыты длинными перчатками, на голове — капюшон, лицо спрятано за железной маской. Но даже так уродец — а иначе назвать этот выкидыш природы было нельзя — не вызывал ничего, кроме омерзения. Цири старалась на него не смотреть, хотя, откровенно говоря, тот факт, что она видела его без маски, уже ничем нельзя было исправить. — Ну так чего молчим, Ваши Высочества?

Принц Имлерит сосредоточенно рассматривал носки своих сапог и покусывал губу. Как к происходящему относился его брат, принц Эредин, было непонятно совершенно, ибо разглядеть его эмоции девушке мешал шлем в форме черепа. Геральт же, как обычно, сидел в стороне и молча наблюдал за развитием событий.

— Видишь ли, мамзель Цирилла, — невозмутимым тоном начал Эредин, — мы, и правда, не все тебе рассказали, потому что… надеялись, что, может, обойдемся и без раскрытия всех семейных тайн.

— Ну вот, может, не обойдемся, — поджала губы девушка и сложила руки на груди. — Выкладывайте давайте.

— Что ж, — сказал Эредин, выдержав недолгую паузу, — нас действительно трое братьев: Я, замороженный красавец Карантир и…— он указал пальцем на уродца в хламиде. — И Креван.

— То есть это как? — выпучила глаза Цири, не удержавшись от того, чтобы еще раз не глянуть на «недоразумение». — А как же Его Высочество Имлерит?

— Да бастард я, бастард! — буркнул незаколдованный принц. — Довольны все теперь?

— И именно это, — продолжил Эредин, — спасло его от проклятия. А вот нам не повезло.

— И какой же был смысл все это скрывать от меня? — ядовито спросила Цирилла.

— А ты у Его Высочества Кревана спроси, — ответил Эредин.

Все разом посмотрели на уродца, которому — это было очевидно — стало не по себе от такого пристального внимания к своей персоне.

— Давай, Креван, просвети девушку, почему ты прячешься в восточном крыле?

— А разве это и без объяснений не очевидно, — прогнусавил стушевавшийся уродец, — что у меня нет совершенно никакого желания лишний раз показываться на публике?

Говорил он неразборчиво, проглатывая неудобные для его деформированного речевого аппарата звуки, и голос его был неприятен для слуха. Повисла неудобная пауза.

— Ну хорошо, — первой нашлась Цирилла, — это все ясно, но интересно мне вот что: там, в этом — как его? — восточном крыле я видела магические светильники и пахнет там словно бы аптекой…

— Наш брат ученый и магик, — ответил Эредин, — чего тут может быть непонятного?

— Ага, — фыркнула Цири, — магик! Здорово! Просто прекрасно! У вас в семье колдун, а вы просите меня снять проклятие?

— Да, — кивнул Эредин, — именно тебя и просим, мамзель Цири. Потому что сам проклятый не может этого сделать. Но не подумай, что мы не пытались. Мы испробовали все, что только можно и нельзя, и до сих пор, как видишь, результат нулевой. Магия тут не поможет.

— А что поможет, по-вашему? — Цири сурово посмотрела на Эредина в упор.

— Что-что? Ясное дело что — л… — и тут Эредин запнулся, словно чуть было не ляпнул лишнего. Креван и Имлерит глянули на него убийственно. Эредин быстро исправился. — Любезная дева. Нам поможет.

— У любезной девы, — насупилась Цири, — уже закончились идеи.

— У любезного принца — тоже, — признал уродец.

— Это ничего, — вдруг отчего-то воодушевился Эредин. — Я уверен: если любезная дева и любезный принц любезно объединят свои любезные усилия, они что-нибудь придумают и у них все получится.

Услышав такие слова в свой адрес, Цирилла и Креван неохотно покосились друг на друга, и в глазах у обоих отразилось недоверие.

— По вашим лицам вижу, что вы уже горите от нетерпения познакомиться поближе, — резюмировал Эредин и тут же поднялся с места. — Мы, конечно, не будем мешать и оставим вас наедине. Знакомьтесь, общайтесь, а я прикажу подать чай и что-нибудь к нему.

***

— Эредин, — спросил брата Имлерит, когда они оставили Кревана и Цириллу вдвоем, — ты считаешь, из этого что-то выйдет? Думаешь, она… сможет?

Эредин покачал головой.

— Кто знает. Скажу тебе честно, я бы не смог.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 8 ==========

Молчание длилось долго. Оно было плотным, почти осязаемым. Цирилла и заколдованный принц Креван сидели друг напротив друга и старательно отводили глаза в сторону, делая вид, что вместе в одной комнате они оказались совершенно случайно. Наконец, когда от напряжения и тишины у Цири зазвенело в ушах, она решилась заговорить:

— Ну так что, Ваше Высочество, так и будем стесняться?

Прежде, чем ответить, эльф прочистил горло, но голос его все равно срывался и хрипел на каждом втором слове.

— Я, признаться, не знаю с чего начать.

— Хм, — Цирилла глянула на уродца искоса и тут же отвела взгляд, — сначала, наверно. Расскажите мне, Ваше Высочество, как вы дошли до жизни такой?

— Мне казалось, — начал он неуверенно, — мой брат вполне себе детально обрисовал ситуацию.

— Ничего он толком не обрисовал. Все, что мне известно, — это то, что всю вашу семью заколдовала какая-то ведьма.

— Так и есть, — кивнул уродец.

— А зачем ей это понадобилось?

— Ну, видите ли… ведьма та была — как бы это помягче сказать — в преклонных летах и притом ни разу не побывала замужем.

— Она за вас замуж хотела? — выпучила зеленые глазищи Цирилла.

— Не за меня. За моего старшего брата Эредина. Он у нас и статью вышел, да и корона должна была достаться ему.

— А Эредину невеста, значит, не понравилась?

— Вовсе нет: поначалу очень даже понравилась, и он уже был почти готов сделать ей предложение руки и сердца, если про Эредина вообще можно так сказать.

— И что же пошло не так?

Уродец вздохнул.

— Я. Я пошел не так. Я обнаружил, что вся красота ее и молодость — просто подделка, и разоблачил ее истинную сущность, причем скорее случайно, чем намеренно. Естественно, что после этого ни о какой свадьбе не могло быть и речи, и тогда расстроенная в чувствах ведьма наложила на нас проклятие, с которым мы до сих пор ничего сделать не можем.

— А я, значит, могу?

— Возможно, — пожал несимметричными плечами принц Креван.

— Но как?

— Я… много экспериментировал, уйму заклинаний и ритуалов перепробовал. Есть шанс того, что если что-то из этого попробуйте вы, Цирилла, оно сработает.

Она глянула на принца с сомнением.

— Как сложно-то у вас все, у принцев.

— Увы, Цирилла. Увы.

— Ну хорошо, а если я соглашусь, вы обещаете выпустить из темницы недавно пойманных вами трех молодых людей.

— Я даже не представляю о ком речь… Хотя да, Эредин упоминал, что они с Имлеритом каких-то зверушек поймали…

— Зверушек, — фыркнула Цирилла, не веря своим ушам. — Вот так это у вас называется?

— Я не знал кто это — не интересовался. Но думаю, что брат согласится на ваше условие.

— Вот и чудно. Так когда же мы начнем наши ритуалы-превращения?

— Когда вы сами решите, что готовы, Цирилла.

***

— Это что, эльфская любовная лирика? — спросила Цири, глядя на исписанный ровными рядами рун листок.

— Это текст заклинания, — терпеливо пояснил принц Креван.

— А как же я это читать буду? Я ж не умею.

— А я вас научу.

— Так у меня ж на это год уйдет!

— Гораздо меньше. Вы просто запишите на листочке на Всеобщем. Вы ведь умеете писать, Цири?

— Пф! Естественно! — она высоко задрала нос и презрительно фыркнула.

— Отлично.

***

— Цирилла, вас что-то смущает?

— Э… да нет, все нормально.

— А ну-ка покажите, что у вас вышло.

— Это еще зачем?

— Нельзя допустить, чтобы вы прочли заклинание неверно: это может привести к совершенно непредсказуемому результату.

— Мда? Ну тогда смотрите… Что такое? Я где-то сделала ошибку?

— Хм… ну как вам сказать. Вы немного гласные путаете.

— Не может быть! Где?

— Вот прямо тут. Видите?

— Н-нет.

— Давайте я вам переправлю…

— Что-то криво у вас выходит, Ваше Высочество.

— У меня от проклятия руки трясутся.

Цири отвела взгляд.

***

— Как продвигается работа? — спросил Его Высочество наследный принц Эредин, сидя за обеденным столом и наблюдая за тем, как Имлерит, Геральт и Цирилла с аппетитом поглощают принесенные слугами яства.

— Продвивается, — ответила Цири, не стесняясь говорить с набитым ртом. — Полным хомом идет.

— Очень радостно это слышать. Уже есть какие-то подвижки?

— Хм… Ну, королевский пузырь Его Величества Ауберона Первого пока не поддается.

— Вообще-то он Ауберон Четвертый, — поправил Эредин.

— Да? А трое предыдущих тоже заколдованные где-нибудь лежат?

— Слава Богине, нет. Те просто умерли.

— Это радует. То есть, я хотела сказать, жаль, конечно… Кстати, а почему мы обедаем только вчетвером? Почему Его Высочество принц Креван не с нами?

Эредин и Имлерит переглянулись, а Геральт тихонечко вздохнул и прикрыл глаза.

— Я что-то не то спросила? — вскинула брови Цирилла.

— Ну, вообще-то, — пояснил Эредин, — мне казалось, что ответ очевиден…

Цири задумалась.

— Его Высочество стесняется?

— Креван не любит снимать маску при посторонних, — ответил Имлерит. — Да и, по-честному, при своих тоже.

— Понимаю, — Цири опустила глаза и закусила губу.

Трапезу продолжили в молчании.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 9 ==========

«Три месяца. Три месяца лета единорогу под хвост, — подумала Цирилла, проснувшись одним дождливым осенним утром. — Прорва времени из жизни вон. Правду говорят: надо быть осторожней в своих желаниях. Хотела я жить в королевском замке с принцем — вот, пожалуйста! Аж целых три принца на выбор. И один бастард, для женитьбы так вообще самый перспективный оказался. Вот и папке он нравится: опять поди на охоту уехали несмотря на ливень. Вернутся все мокрые, грязные и счастливые. А я чего? А мне нельзя: меня ждет очередная, заранее провальная попытка расколдовать одного из Высочеств. Наступит ли такой день, когда у принца Кревана закончатся идеи и я смогу просто уехать домой? Вон Кагыр с Галахадом и с этим — как его? — Скуялем давно уехали! А мне тут ску-учно. Сижу в четырех стенах, а молодость уходит. Уж лучше я вернусь и выйду замуж за кого-нибудь из этих. И то хоть какое-то разнообразие в жизни».

— Вот не пойду сегодня никуда! — простонала Цирилла в подушку и накрылась одеялом с головой. — Не хочу! Сами себя спасайте! Уроды…

Этим утром Цирилла не спустилась к завтраку. И к обеду тоже не спустилась. Обеспокоенный ее отсутствием принц Эредин пришел ее проведать. Мягко постучал в дверь.

— Кто там?

— Законный наследник ольхового престола.

— Я не одета и не умыта.

— Это меня не смущает.

— Тогда открыто.

Распахнув дверь, Его Высочество Эредин узрел сидящую на смятой постели Цириллу в ночнушке до пят.

— Вы часом не заболели, мамзель Цирилла?

— Нет. Просто что-то настроения нет вставать. Да и день сегодня какой-то серый.

— Его Высочество Креван вас ждет.

Цири дернула плечом и уставилась в открытое окно. Снаружи тянуло свежестью и прохладой.

— Вы что, повздорили с братом?

— Ничего такого. Я просто устала.

— Желаете отдохнуть от книг и заклинаний сегодня? Я ему передам.

— Не только от этого. Я… от него я устала. Он нудный и скучный и… уж простите, страшный, и его жаль. Одним словом — надоел.

Эредин долго и молча смотрел на девушку сквозь прорези в шлеме, в которых невозможно было различить его глаз.

— Это скверно. И в знак протеста вы голодать собрались, мамзель Цирилла?

— Нет. Я поем. Позже.

— Уже хорошо. А мое общество, позвольте узнать, вас тоже тяготит?

— Вовсе нет, — грустно улыбнулась Цирилла.

— Тогда после трапезы вы не откажетесь совершить со мной небольшую экскурсию по замку?

— Не откажусь.

***

— На самом деле, Ваше Высочество, — щебетала Цирилла на ухо Эредину, так что от ее голоса дребезжала тонкая сталь его доспеха, — у меня стойкое ощущение, что мне что-то недоговаривают. Брат ваш — вы уж не обижайтесь, что я вам так скажу — уши заливает знатно, только ничего не понятно. Талдычит про какие-то миры и чудеса, свисающие с ветвей. У меня от его говора в ушах звенит. Я ему говорю: «Давайте, Ваш Высочество, уже к делу перейдем». А он знай про свое поет. Эльф он, конечно, начитанный, это по всему видно, но я девушка простая и конкретная. Мне поскорей закончить хочется и заняться чем-то более интересным… Ой, а куда это мы пришли? Я раньше здесь не была.

— Это наш семейный архив, мамзель Цирилла.

— Вот я и вижу, — оглядевшись, она громко чихнула, — свитки одни да пылюка. И что это за мода у богатых писева всякие собирать да хранить?

Принц Эредин пожал плечами и молча указал на одну из висевших на стене и выцветших от времени картин. Сощурившись, Цири всмотрелась в незнакомые лица. Или все же частично знакомые?

На семейном портрете были изображены четверо мужчин. Двоих из них Цирилла узнала сходу. Его Величество Ауберон IV, в парадных одеждах, торжественный и довольный. Трое других же — догадаться было несложно — его законнорожденные сыновья. Златовласый и златоглазый Карантир и еще двое.

Цири провела рукой по полотну, чтобы стереть налипшую за десятки лет пыль.

Его Высочество принц Эредин был легко узнаваем: самый высокий из всех, он отличался редчайшей статью и пронзительной хищной красотой. Вот уж кому быть королем, подумала Цири. Но больше всего ее поразил третий королевский сын — белокурый, с умным и немного печальным взглядом очень светлых голубых глаз. Цири посмотрела на Эредина вопросительно. Принц кивнул:

— Это Креван, да.

Цири отвернулась и еще долго рассматривала портрет, пока глаза ее не застила пелена подступивших слез.

— Вы ведь нарочно меня сюда привели, Ваше Высочество?

— Конечно.

— Знаете, вы кто после этого?

— Кто?

— Манипулятор.

— Чего только не сделаешь ради семьи, Цирилла?

— Хорошо, — она вытерла тыльной стороной ладони нос. — Пойду я сегодня к вашему брату, так уж и быть.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 10 ==========

— Ваше Высочество, вы здесь?

— Да, Цирилла. Вы можете войти.

Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь комнаты.

— А почему вы впотьмах сидите? Или случилось чего?

Креван расположился за столом и задумчиво рассматривал небольшую коробочку с крышкой, которую бережно держал в руках. В комнате не горело ни одной свечи, ни даже магической сферы. Помещение освещал лишь едва сочившийся из-за плотных штор тусклый свет.

— Ничего не случилось, Цирилла, — ответил эльф, не поворачивая головы. — Просто день сегодня такой… Пасмурный.

— А в руках у вас что?

— Это-то? Филактерий.

— Молодильный? — Цири с изумлением уставилась на неприметного вида коробочку.

— Использованный, одноразовый филактерий.

— А зачем он нужен?

Цири подошла ближе, и ей показалось, будто частично скрытые за маской глаза принца уж слишком блестят.

— Он уже ни за чем не нужен. Просто остался как напоминание.

— О чем?

Вместо ответа Его Высочество Креван замолчал, а когда снова открыл рот, заговорил уже о другом.

— Сегодня вы припозднились, Цирилла.

— Да, — она запнулась, решая, стоит ли ей оправдываться или нет. Но Креван не оставил ей выбора.

— Я вам надоел, так?

— Ваше Высочество…

— Только не врите мне.

— Я и не собиралась.

— Правда? — он поднял глаза и посмотрел на нее в упор. — Молчите, потому что вам нечего сказать? Но не корите себя за это, Цирилла, потому что в конечном итоге это я врал вам…

— Это как?

— И не только я. Но и мои братья, и даже ваш собственный отец, который знал все с самого начала.

— Знал что?

— Что все, чем мы занимались последние три месяца, бессмысленно, потому что бесполезно.

— Зачем же вы все это затеяли?

— Не хотели терять надежду.

Цири нахмурилась, пытаясь понять.

— Хотите подробностей — извольте. Нам всегда было известно, как снять проклятие, но вместо этого я вынудил вас заниматься глупостями.

— И как же его снять? — ядовито спросила Цирилла, сложив руки на груди.

— А очень просто. Кто-то всего лишь должен добровольно согласиться взять его на себя.

— Что? — вскрикнула она. — И это вы мне говорите только сейчас?! Зачем же вы мне все это время мозги пудрили?

— Потому что, — жестко ответил эльф, — никто в своем уме никогда не согласится на такую жертву. Мы хотели попробовать что-то еще, но все оказалось напрасно.

— Вы обманули меня!

— Да.

— Да вы знаете, кто вы?!

— Знаю.

— Вы подлец! Я уезжаю! Немедленно!

— Именно это на вашем месте я бы и сделал, — бесстрастно ответил принц. — Поезжайте и, пожалуйста, простите нас, если сможете.

— Не смогу! И даже пытаться не буду! Чтоб вас всех…

Она резко развернулась на пятках и вылетела из комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.

***

— Креван, ты что наделал, лисячья твоя морда?

Не прошло и десяти минут с тех пор, как Цирилла второпях покинула замок, как к Кревану заявился разъяренный Эредин.

— Я всего лишь сказал ей правду.

— А зачем? Кто тебя просил?

— У меня не осталось никакого выбора. И никаких идей, как можно снять с нас проклятие, тоже.

— Всегда можно что-то придумать! — махнул рукой Эредин.

— Это самообман.

— Это у тебя недостаточно фантазии.

— Попробовал бы сам — узнал бы, как это непросто.

— А я предлагал свой вариант.

— Бесчестный и подлый: опоить девушку и заставить ее влюбиться, чтобы потом она проклинала нас до конца своих дней?!

— Ну, а кто виноват в том, что ты не можешь очаровать женщину?

— Чем я буду ее очаровывать? — вскричал Креван и сорвал с лица маску. — Этим? Или чем, я тебя спрашиваю? Живостью ума и богатством фантазии?

Эредин отвернулся, чтобы не видеть.

— Подумаешь, пожертвовать всего одной безродной девкой ради спасения королевской семьи… Мы бы ее потом золотом осыпали, не знала бы ни в чем нужды до конца жизни.

— Ее отец бы нас на части порубил, — сказал Креван, возвращая маску на место. — Да и потом, женщины ценят свою молодость и красоту превыше всего на свете. Зачем им груда золота, если до конца дней на них ни один мужчина не посмотрит?

— Это все оправдания, Креван.

— Чтобы пойти на такое, нужно быть либо связанной клятвой, либо воспылать чистейшей любовью. У Цириллы ни того, ни другого нет.

— Если бы я мог снять заклятие, — покачал головой Эредин, — если было бы достаточно того, чтобы Цирилла влюбилась в меня, мы вернули бы свой прежний облик еще три месяца назад. А ты неумеха, брат, уж прости.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 11 ==========

Цири гнала лошадь во весь опор, желая как можно быстрей выбраться из заколдованного леса. Неторопливый осенний дождь вдруг сменился яростным ливнем, узкую тропинку размыло. Цирина кобылка начала скользить по песку и глине и в конце концов пошла трусцой. Не минуло и четверти часа, как девушка промокла до нитки так, что не спас бы и плащ. Цири грязно выругалась и убрала со лба прилипшие к коже пепельные пряди.

«Что б вам всем пусто было, выродки остроухие! Продержали все лето в замке, а все ради чего? Что я с этого получила? И папка тоже хорош: знал и ничего мне не сказал. Ну ничего, как вернется домой, я ему устрою сладкую жизнь. Готовить и убирать будет сам, а я на кровати буду лежать целыми днями». Цири так увлеклась мечтами о том, как пристыженный папа Геральт будет у нее на побегушках, что не заметила перед собой сидящего у тропинки на пеньке путника в длинном плаще с глубокимкапюшоном. Лицо его было скрыто маской. Цири нахмурилась, углядев над Креваном — а это был именно он — магический щит.

Девушка гордо вскинула голову, поджала губы и хотела было проехать мимо, но эльф поднялся на ноги и остановил ее жестом.

— Что вам еще от меня нужно, Ваше Высочество? — слово «еще» она выделила особо.

— Я хотел извиниться перед вами, Цирилла.

— Мне кажется, вы уже это сделали несколькими часами ранее.

— Но не так, как следовало бы это сделать.

Цири хмыкнула и посмотрела на эльфа сверху вниз.

— А что, будете цветастую речь толкать до вечера? Так мне это не нужно.

— Однако я и мои братья виноваты перед вами, и мне бы хотелось как-то искупить вину.

— И как же? Осыпете меня золотом и брильянтами? Так что-то я при вас не вижу увесистого мешка.

— Это то, чего бы вам хотелось? — в голосе принца Кревана послышались нотки разочарования.

— Нет. Мне ваши богатства ни к чему. Все вы и весь ваш замок прокляты. Я бы и так ничего от вас не взяла: не хватало мне еще подцепить какую-нибудь заразу.

— Тогда что бы я мог для вас сделать?

«Исчезнуть из моей жизни», — хотела сказать Цирилла, но сдержалась. И задумалась.

— Ну, я вообще-то под проливным дождем стою, а вы под куполом в сухости.

— Я мог бы высушить вашу одежду, но думаю, у меня есть предложение получше.

— Какое?

— Как вы относитесь к телепортации, Цирилла?

— Никак не отношусь: сама не умею и никто другой меня раньше на этой вашей телепортации не катал…

— Тогда если вы позволите…

Эльф махнул рукой — разорвав пелену из дождя, в воздухе образовался сияющий портал.

— Это куда? — спросила Цири, с сомнением смотря на результат кревановых магических манипуляций.

— К вам домой, — невозмутимо ответил Креван.

— А вам разве известно, где я живу?

— Конечно. Мне многое про вас известно. Вам будет удобнее, если вы слезете с лошади… Дайте мне руку. Если вы, конечно, мне доверяете.

— Я совершенно вам не доверяю, Ваше Высочество.

— Понимаю. И я бы не доверял на вашем месте. Держите лошадь.

Вздохнув, Цири взяла руку принца Кревана в свою — благо соприкоснулись они лишь тканью перчаток — и ступила за ним в портал.

***

Вышли они аккурат посреди двора рядом с домом Цири и Геральта. Небо было чистым, и солнце начинало клониться к закату.

— Ну вот, а вы боялись, — сказал принц, выпустив руку Цири из своей. По его тону казалось, что под маской он улыбается.

— Первый раз все-таки. Спасибо.

Креван вздохнул.

— Не за что. Не буду отнимать у вас время, пойду, пока портал не закрылся. Когда вернется с охоты ваш отец, я перенесу его сюда.

Эльф отвернулся и сделал шаг в сторону телепорта, но Цири вдруг, сама не зная зачем, остановила его:

— Ваше Высочество, погодите!

— Я слушаю.

— Я хотела сказать, что… ну, в общем, знаете, я ведь… ну, видела…

— Что?

— Эредин показал мне ваш семейный портрет в архиве, и… — Цири вздохнула. — Мне жаль, что я не могу… Я бы хотела, но не знаю как.

Эльф отвел взгляд.

— Оставьте. Я все понимаю. Я должен идти: не предупредил братьев, что отлучусь.

— Нет, подождите еще минуточку… Может быть, вы зайдете ко мне в гости? Я вам дом покажу. Хотя смотреть-то там не на что.

***

— Ваше Высочество, — нерешительно начала Цири, помешивая ложечкой чай в чашке, — мне в голову пришла одна мысль. Наверно, очень глупая.

— Все равно скажите, — Креван чай, разумеется, не пил, так как не желал снимать маску в присутствии Цири. Он сидел напротив, в кресле Геральта, и попеременно смотрел то на пылающий огонь в камине, то на цирино задумчивое лицо.

— Насчет проклятий. Знаете, как говорят во всяких сказках, что от поцелуев принцесс чудища превращаются в прекрасных принцев.

Она опустила зеленые глаза в пол и чуть покраснела.

— Увы, Цирилла, — вздохнул Креван, — так проклятия снимают исключительно в сказках. В жизни все иначе.

— Но… вы ведь не пробовали?

Эльф тяжело сглотнул и отвернулся.

— Все это бестолку.

— Ну а вдруг?

— Цирилла, если вы так шутите…

— Нисколько не шучу! Все это время, что мы знакомы, вы пытались снять заклятие с братьев и отца, но ни разу с себя самого. Я чуть язык не сломала, произнося эти ваши заклинания, а самого простого и очевидного мы не пробовали.

— Это глупости.

— А если не глупости? Говорят, в сказках содержится мудрость веков и прочая фигня, — Цири резко поднялась, поставила чашку на стол и уперла руки в бока. — Снимайте маску, Ваше Высочество!

— Нет, — эльф покачал головой. — Я не согласен.

— Я словно что-то запредельно сложное у вас прошу. Я все равно уже видела вас без маски.

— Тогда вы в обморок упали.

— Так это от неожиданности! Если вам так уж не хочется, чтобы я вас видела, я закрою глаза, обещаю.

Цири решительно подошла к эльфу и обхватила пальцами края его маски.

— На кону ваша красота и молодость, а вы как дитя малое.

Только Цири закрыла глаза и приблизила лицо к лицу Кревана, как в дверь постучали.

— Вот гули паршивые! — пробурчала Цири, отстраняясь. — Кого там еще принесло? Погодите, Ваше Высочество, я сейчас посмотрю.

========== ДАРЫ ОЛЬХВОВ. Часть 12 ==========

— Цирька, это ты? — воскликнул с порога один из ее бывших воздыхателей Кагыр. — Живая! Вот уж не думал, что тебя еще увижу!

— И тебе здравствуй, — в голосе ее не было ни капли энтузиазма по поводу такой неожиданной встречи. — Если ты не думал, что меня увидишь, чего тогда пришел?

— Так проверял, — подмигнул ей Кагыр и обернулся, — может, случилось чудо и ты вернулась. Как видишь, я был прав. Правда, ребяты?

Только тут Цирилла заметила за спиной Кагыра его дружков Галахада и Скуяля, нервно переминавшихся с ноги на ногу.

— Цирьк, — продолжил Кагыр, заискивающе улыбнувшись, — а можно к тебе? Ты ведь одна?

И он заглянул внутрь. И вздрогнул.

— Матерь единорожья, кого это ты у себя принимаешь? — его лицо исказила гримаса отвращения. — Гляньте-ка, друзья, что у нее там за образина!

— Пшли вон! — крикнула Цирилла и попыталась захлопнуть дверь, но Кагыр успел вставить в дверной проем носок своего сапога.

— Сама пошла вон!

Он дернул за ручку так, что дверь раскрылась настежь, и уже через секунду, несмотря на протесты Цири, трое парней ввалились в гостиную.

— А это еще что за чудище? — выпучив глаза, спросил Галахад.

— Не ваше дело, — Цири сложила руки на груди и впилась взглядом в сына обедневшего рыцаря, словно хотела просверлить в нем дырку. — Он мой гость, а вас я не приглашала. Валите отсюда!

— Ишь как заговорила, — паскудно ухмыльнулся Кагыр. — Пропадала несколько месяцев где-то и на тебе — вернулась. Да не одна. Что это за уродец? Никак жених твой?

— А если бы и так, тебе-то что?

— Да я смотрю, ты совсем спятила, женщина. А ты что за зверь, а? Или ты говорить не умеешь?

— Умею, — стараясь не выдать волнения, ответил эльф. — Я просто никак не могу прийти в себя от того факта, что вы смеете врываться в чужой дом без разрешения хозяйки.

— Ох как говорит! — усмехнулся Галахад. — Складно да ладно, только не все буквы выговаривает.

Трое парней дружно рассмеялись.

— Ты откуда такой умный взялся? —спросил Кагыр.

— Из волшебного леса, — ответил Креван, а затем сжал и разжал руку, в которой тут же вспыхнула магическая сфера, осветив стены электрическими сполохами.

Но Кагыр оказался быстрей: схватив со стола глиняный кувшин, он ловко запустил им в голову эльфа. И попал. Креван рухнул на пол, как подкошенный.

— Нет! — взвизгнула Цирилла и было рванулась к принцу, но Галахад уже держал ее, заведя за спину руки.

— Стоять, красавица! Куда ты так спешишь, словно к прекрасному принцу?

— Он и есть принц, идиоты! Не то что вы, олухи необразованные!

Цири извернулась, пнула Галахада в колено, ударила острым локтем в живот. На секунду высвободилась, но только затем, чтобы уже в следующее мгновение оказаться в железных объятьях Кагыра. Попыталась его укусить, но он ударил ее по лицу и повалил на пол. Наступил ей на горло.

— Ах ты сучка! Да мы, если хочешь знать, из-за тебя в темнице просидели черте сколько, натерпелись всякого. Чуть не сдохли! А ты вот, значит, как: продалась уродцу за деньги…

— Почему за деньги? — спросил Скуяль.

— Ну потому что: глянь на эту образину — думаешь тут по любви?

— Отпусти, — прошипела Цири, тщетно пытаясь убрать его ногу со своего горла. — Мне дышать нечем.

— Дышать нечем? — усмехнулся Кагыр. Дышать нечем скоро будет твоему прынцу… когда под ним костер разгорится.

***

— Люди! Вы что, с ума спятили?! — кричала привязанная к дереву Цири, с ужасом наблюдая за тем, как полубессознательного Кревана приковали цепями к столбу и готовили для него костер. — Он же не чудовище, он заколдованный эльф!

— А я — единорог, какающий радугой, — рассмеялся Кагыр, носком сапога подталкивая пучок веток ближе к приговоренному.

— Как же вы можете вершить суд над тем, кто ничего не сделал?

— Как это ничего? — возмутился стоящий рядом с Кагыром Галахад. — Очень даже сделал: он запудрил тебе мозги и околдовал тебя, раз ты так за него вступаешься.

— Но ты не переживай, мамзель Цири, — улыбнулся охраняющий ее Скуяль. — Когда он копыта откинет, то и чары его спадут и ты выберешь одного из нас.

— Да я лучше сдохну! — Цири плюнула ему под ноги.

— Это не проблема, — ответил закончивший приготовления к возжиганию костра Кагыр. — Если когда это чучело сгорит, ты не станешь прежней Цири, мы и тебя следом кинем. Правильно я говорю?

В знак согласия собравшаяся на площади небольшая толпа заголосила.

— Чтоб вы все сдохли! Отпустите меня, слышите! Если сейчас же не отпустите, когда вернется мой отец, он вам такой костер устроит!

— Заткнись, ведьма! Поджигайте, ребяты! Чего ждете?

Кагыр поднес горящий факел к сухим веткам. Пламя лизнуло приготовленное «угощение».

— Нет! — Цири дернулась так, что чуть не разорвала веревки. По щекам ее потекли слезы. — Нет! Нет! Нет! Креван, очнись! Скажи мне как! Я согласна, ты меня слышишь?! Я возьму на себя твое проклятие! Я согласна!

Она подняла глаза к небу, и в этот момент откуда-то сверху, прямо в столб, к которому был прикован эльф, ударила молния. Во все стороны брызнули искры. Толпа охнула, а стоящий с факелом в руке Кагыр отпрянул. Тело Кревана охватило магическое сияние, форма его расплылась и изменилась, и вскоре на месте уродца все узрели худощавого белокурого эльфа. Но больше всех других была удивлена сама Цири: не столько превращению Кревана, сколько тому факту, что по ощущениям сама она не изменилась ничуть.

Радоваться, однако, было некогда: составив свое собственное мнение по поводу случившейся метаморфозы, Кагыр закричал не своим голосом:

— Смотрите, что делается-то! Эта ведьма иллюзию наслала, чтобы мы ее любовничка не тронули!

— В костер ее кидайте! — послышалось со всех сторон. — Посмотрим, как она там колдовать сможет!

Цири тут же отвязали от дерева и, несмотря на сопротивление, потащили на середину площади. Приковали к столбу рядом с эльфом.

— Креван, прости, что убежала… Этого всего могло бы не быть, — только теперь она обратила внимание, что из виска у эльфа сочится кровь — из того самого места, куда угодил чертов кувшин. Креван медленно открыл глаза, посмотрел на Цири и слабо улыбнулся:

— Мы уже на «ты».

Цири плакала.

— Я не жалею, — прошептал он. — Лучше так. По крайней мере, теперь ты знаешь, какой я настоящий.

— Я и так знала.

Пламя коснулось костра. Цири зажмурилась.

***

Они не успели даже почувствовать жар от костра, как совсем рядом с ними громыхнуло, заискрило, и пространство раскрылось широким порталом, из которого выскочили четверо всадников. Одного из них собравшиеся узнали сразу: это был никто иной как всеми уважаемый истребитель чудовищ и по совместительству охотник Геральт и он же отец приговоренной к смерти Цириллы. Другие же трое были эльфами, каждый из них не похож на двух других, но все вида весьма грозного.

Один из эльфов, златовласый и златоглазый, повел рукой — и пламя на костре потухло, а на ветвях и пучках соломы тут же образовалась толстая корка льда.

На площади повисла гробовая тишина, которую в конце концов нарушил самый высокий и статный из всадников, эльф пронзительной, но хищной красоты. Взглянув на прикованных к столбу узников, он молвил:

— Братец, я тебя всего на пять минут оставил.

***

— Так объясните же мне, Ваше Высочество, — сказала Цирилла, крепко сжимая руку Кревана в своих руках, — как же так вышло, что проклятие спало, а я не обратилась?

— Я могу только предположить, — улыбнулся эльф, нежно смотря ей в глаза. — Вероятно, что бескорыстный поступок, такой как акт самопожертвования, например, устраняет как само проклятие, так и все возможные негативные последствия от него. Безусловная любовь… делает бессмысленным условие для снятия волшебства.

— У меня не было выбора, — нахмурилась Цири и опустила глаза. Эльф взял ее за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Это не так, Цири. Выбор всегда есть.

— Но жаль все-таки, что нельзя освободиться от проклятия простым поцелуем.

— Ну, — он повел плечами и медленно привлек девушку к себе, — от ведьминого проклятия поцелуй, может, и не спасает. Но вот от одиночества…

Цири не дала ему договорить.

***

«Как замечательно все складывается, —подумал Его Величество Ауберон IV Красивый, стоя на залитой светом террасе и любуясь с высоты на раскинувшийся перед его взором сад-лабиринт. — Надо бы уже начинать готовиться… Не люблю что-то делать в спешке. А нам еще замок реставрировать. Не могу ж я в такой бардак гостей пригласить. А то, я смотрю, дело-то отлагательств не терпит…»

Постояв еще немного, Ауберон решил все-таки, что за влюбленными подсматривать нехорошо. Особенно когда они целуются так истово, думая, что их никто не видит.

ХЭППИ ЕНД

========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 1 ==========

— Ты точно по тракту не хочешь?

По лицу Ауберона Аваллак’х сразу определил, что дело было решенное и спорить с монархом не имело никакого смысла.

Поставив одну ногу на ступеньку кареты и держась рукой за усыпанную драгоценными камнями дверцу, Ауберон в последний раз взвесил все «за» и «против». Глянул проницательно на стоящего рядом Аваллак’ха.

— По тракту не хочу, — наконец ответил вождь aen Elle. — Каждый год этой дорогой езжу, каждый год одно и то же. Могу я один раз, разнообразия ради, сделать что-то, не как всегда?

Знающий лишь пожал плечами и посмотрел на чистое небо без единого облачка. Расстегнул верхнюю пуговицу длинной мантии — солнце скоро войдет в зенит, и станет совсем душно.

— Что ж, раз ты настаиваешь, тогда поехали.

Щелкнув пальцами, чтобы привлечь внимание разморенного на жаре возницы-dh’oine, Ауберон легко запрыгнул в карету и захлопнул за собой дверцу. Аваллак’х тут же последовал его примеру, и спустя всего несколько минут они уже катили по широким улицам Тир на Лиа.

В городе, как это обычно бывает накануне крупного праздника, наблюдалось большое оживление. Туда и обратно сновали деловитые рабы-dh’oine, неся в руках свертки с провизией и целые охапки цветов; некоторые тащили за собой тележки. Сегодня на целую ночь хозяева оставят людей в покое и разбегутся по холмам, будут жечь костры, заводить новые знакомства, а под конец разделятся на пары и разойдутся по кустам, чтобы встретить приход лета в интимной обстановке.

По мостовой выстукивали веселый ритм копыта сотен лошадей, несущих на своих спинах легко одетых эльфов. Всадники сбивались в группки, громко переговаривались и смеялись от души. Эльфки то и дело поправляли искусно сплетенные из трав и цветов венки, украшавшие их изящные головы. Ветер трепал невесомые плащи из полупрозрачной ткани, раздувал подолы платьев, словно паруса. Где-то недалеко впереди соловьем заливалась флейта. И город накрыло предчувствием праздника, накрыло так же, как и резко усилившимся летним зноем. Над крышами, пронзительно стрекоча, пронеслась стайка стрижей.

— Жарко, — вздохнул Ауберон, лениво стянул с себя мантию и остался в одних рубахе и штанах. Выглянул в окно, с минуту понаблюдал за движением живого потока из конных и пеших эльфов и рабов, а затем снова откинулся на спинку мягкого кресла, заложил руки за голову и прикрыл глаза. — Ну, что скажешь?

— Скажу, что почти сварился, — отозвался знающий и тоже принялся стаскивать с себя верхнюю одежду. — Чем займем себя до вечера?

— Ну, — Ауберон вскинул красивую бровь, но глаз не открыл, — под сидением есть книги, шахматы, шашки, карты, кое-какая еда, вино… фисштех. И еще кое-что, если уж будет совсем скучно. Сначала поедем полем, потом через магнолиевые сады. Там можно сделать привал, отдохнуть в теньке. А затем свернем на тракт до Трауна — оттуда до Холмов рукой подать. Как раз в самый разгар праздника и приедем. Я зачитаю речь, а потом зажжем Лабиринт.

— А кто в этом году король и королева Беллетэйна? — спросил Аваллак’х, устраиваясь на сидении со всем удобством и заодно стаскивая с ног сапоги. Ауберон пожал плечами.

— Не знаю. Точно не я. Но желающих было много. Как бы опять до ссор не дошло, но я слышал, что в этот раз процедура изменится. Кажется, Ге’эльс что-то новое придумал, или кто-то ему подсказал. В общем, обещали, что сегодня все будут довольны.

Ауберон внезапно улыбнулся и открыл глаза.

— А ты сам не хочешь быть королем праздника?

— Пф, нет. Я уже однажды был, и мне хватило. Меня вполне устраивает роль знающего Беллетэйна. А ты сам не желаешь?

— Нет. Мне бы один день побыть обычным Elle. Увы, речь сама себя не произнесет.

— А для Лабиринта подсказка есть? — Аваллак’х по-лисьи сощурил глаза и закусил губу.

Ауберон замотал головой.

— Нет никаких подсказок и поблажек, даже если ты вождь aen Elle.

— Тогда я внутрь точно не пойду.

— Да и я не собирался. Пусть молодежь развлекается. Кстати, о развлечениях, — король поднялся с сиденья и извлек из-под кресла бутылку вина, — будешь?

— Воздержусь пока.

— Согласен, рано еще. А что-то другое? — Ауберон вернул бутылку под сидение и вместо нее уже держал в руке маленькую блестящую коробочку.

— Хм, тоже нет. Ты же знаешь, я не любитель.

— Как хочешь, — пожал плечами Ауберон. — А я, пожалуй, приобщусь к таинству.

С этими словами он растянулся на сидении, открыл коробочку и погрузил указательный палец в белый порошок.

========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 2 ==========

«Мне кажется, сегодня будет ливень, — подумал Ауберон, уныло глядя из окна кареты на чистое небо. — Как тогда, три года назад, когда посреди праздника хлынул дождь и загасил нам все костры. Какой тогда скандал был… На следующий день собрали Совет, и Saevherne коллективно оправдывались перед всеми, как так получилось, что они не сумели предвидеть грозы… Разогнать тучи на скорую руку, разумеется, не удалось, и пришлось ставить огромный купол и в срочном порядке просушивать землю. Костры в конце концов снова разожгли, но появилась новая проблема: под куполом не хватало кислорода и защиту снова пришлось снять. Половина народу тогда по домам разошлась, а знающие, чтоб хоть как-то исправить ситуацию, зажгли магические сферы, но это было уже не то. Настроение было испорчено, эльфы промокли, любиться на природе пошли только самые стойкие. Наверно, поэтому год был неурожайным».

Карету вдруг качнуло, и Ауберона тут же вытряхнуло из задумчивости.

— Креван, как ты думаешь, будет дождь сегодня?

Придремавший на сидении напротив знающий открыл глаза и выглянул в окно.

— Не думаю. По крайней мере, нет никаких на то признаков.

— Есть один признак: виски мне что-то ломит.

— Это может быть от чего угодно.

— Погода меняется, — медленно произнес Ауберон и, поднявшись, извлек из-под сидения бутылку. — Но у меня есть проверенное средство.

Откупорил пробку и сделал пару больших глотков прямо из горла. Протянул бутылку знающему:

— Будешь?

Аваллак’х вздохнул:

— Я же говорил, что нет, — забрал у Ауберона бутылку и отпил немного. Подумав, осушил ее наполовину. — Тебе после порошка вообще нельзя. Как ты речь будешь произносить?

— Ртом, — ответил король, отобрал у Аваллак’ха вино и выпил вторую половину.

— Ну да, — кивнул знающий, — по бумажке. Я никогда раньше не обращал внимания: ты речь всегда одну и ту же говоришь?

— Эхм, не знаю, как-то не задумывался об этом. Мне Ге’эльс текст составляет.

— А что ты собираешься делать после открытия праздника?

— Наверно, как обычно — сидеть возле палатки, смотреть на огонь и на звезды до утра. А потом ты откроешь мне портал во дворец.

— Разумно, — кивнул Аваллак’х. — Но мне кажется… или мне не кажется, что кто-то хотел провести этот Беллетэйн как-то иначе?

— В каком смысле?

— Ну, например, ты поехал другой дорогой, — знающий указал пальцем на цветущие розовые магнолии за окном. Запах их дурманил. — Так может, и ночь провести как-то по-особенному? — он необычайно широко улыбнулся, обнажив мелкие ровные зубы.

— Как же?

— Традиционно. На лоне природы, в кустах сирени или жасмина… с какой-нибудь прелестной незнакомкой.

Ауберон закусил губу и отвернулся. Аваллак’х знал, в чем было дело: король не любил подпускать к себе близко малознакомых личностей, а уж тем более открывать им доступ в святая святых.

— Так значит, нет?

— Это противно моей натуре, — наконец ответил Ауберон, и лицо его омрачилось. — А ты сам не хочешь?

— Я на природе не люблю, — снова улыбнулся знающий. — Мне все время что-то мешает.

— Значит будем глядеть на звезды, — повел плечом Ауберон. — Вспоминать, что было раньше, сравнивать с тем, что есть сейчас.

— Раньше… — на этот раз омрачилось лицо знающего. — А что раньше? Все то же самое… Вино у тебя еще есть?

***

— Будешь? — спросил Ауберон, в очередной раз предлагая Аваллак’ху коробочку с порошком.

— Я уже говорил, что нет.

Карету тряхнуло. Коробочка выскользнула из рук короля и упала в проход между сидениями, а все содержимое оказалось на полу. Ауберон грязно, не по-королевски выругался.

Аваллак’х нагнулся, чтобы поднять коробочку, и положил ее на кресло рядом с собой. Критически осмотрел свои покрытые фисштехом пальцы.

— Доставай вино, Твое Величество.

Пока Ауберон откупоривал бутылку, Аваллак’х украдкой, пока король не видит, слизал с пальцев порошок и втер его в десну языком. Прикрыл помутневшие аквамариновые глаза. Вдохнул поглубже, наполняя легкие дивным ароматом цветущей магнолии.

— Как приятно все-таки иногда выехать из города, — сказал он. — Проветрить голову.

— Совершенно с тобой с тобой согласен, — кивнул Ауберон, с удовольствием делая очередной глоток добротного вина.

***

— Ну что, есть у тебя еще бутылки? — спросил Аваллак’х, наблюдая за тем, как Ауберон перебирает спрятанные под сидением «сокровища».

— Закончились.

— А мы еще даже не на полпути.

— И фисштеха нет… — вздохнул король, но тут же вдруг воодушевился. — Но это ничего. Есть у меня кое-что…

И он достал из-под сидения перетянутый лентой мешочек.

— И что это?

— Это… посмотри сам, — он кинул мешочек знающему.

Развязав ленточку, знающий извлек на свет высохшую и сморщенную половину грибной шляпки. Повертел ее в руках.

— Мне кажется, это уже слишком, Твое Величество. Нам еще праздник открывать.

Лицо Ауберона осталось невозмутимым.

— Так откроем, в чем дело-то? Мы совсем немного: к тому времени, как приедем, как раз отпустит.

— От этого не отпустит.

— Не говори глупостей, — улыбнулся Ауберон и выхватил у знающего кусочек гриба. — Я меру знаю. Если не хочешь, можешь не есть — никто не заставляет.

========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 3 ==========

— Креван, вот ты можешь мне ответить на один простой вопрос? Мне нужно компетентное мнение знающего.

— Валяй.

— Скажи мне, мы с тобой партию начинали в шахматы или шашки?

Прежде чем ответить, Аваллак’х на минуту задумался.

— Мне кажется… это не имеет такого уж большого значения. Доска и там, и там в клеточку.

— Но так же нельзя: у нас все фигуры перепутаны. Вот тут конь стоит, мой, между прочим, и он намного выше всех других фигур. Тебе не кажется, что это как-то неправильно?

Аваллак’х невозмутимо пожал плечами.

— Конечно, выше. Конь всегда выше, если ты не заметил. Выгляни в окно и сам посмотри.

Последовав совету знающего, Ауберон высунулся наружу и оценил размер лошади в полный рост.

— Твоя правда. И все равно как-то не к месту он тут на доске. Надо бы его переставить.

— Ну так переставь! Это ж твой конь.

— И то верно…

— Подожди, что ты делаешь? Конь так не ходит.

— Ну как же не ходит? Конь «уголком» ходит.

— Да как же «уголком»? — развел руками знающий. — Ты плохо смотрел. Посмотри, как ходит конь, — Аваллак’х выглянул в окно, чтобы убедиться в своей правоте. — Ну вот, что я говорил? Прямо мы едем, а не каким не углом.

— Но мы же можем поворачивать, — возразил Ауберон, тоже высунувшись из окна.

— Можем, но не все же время. Иначе мы кругами ездить будем. Давай не тяни время, ходи уже конем, а его все равно сейчас «съем».

— А чем это ты его съешь?

— С чем рядом поставишь, тем и съем.

— А если я далеко от тебя поставлю?

— Нельзя, — тоном знатока заявил Аваллак’х. — Кони на то и существуют, чтобы далеко ходить. Когда близко, я и пешком могу дойти. Прыгай через всю доску.

— А мне, может, коня жалко, — глаза Ауберона и вправду заслезились. — Я его лучше на потом приберегу.

— Да зачем его беречь? Конь-то все равно деревянный.

— Но это не значит, что у него нет чувств. Хороший конь, знаешь, сколько стоит?

— Не знаю, — отрезал Аваллак’х. — Saevherne на гособеспечении.

— Хм. Честно, я и сам не знаю. Мне моих бесплатно выдают.

— Ну и ходи тогда. Я уже устал ждать, — Аваллак’х протянул руку, чтобы забрать коня.

— Не трогай, это мой конь! У тебя есть свои фигуры, делай с ними, что тебе угодно. Отдай коня! Он ржет и бьет копытом! Того гляди лягнет!

Тут карету снова тряхнуло, доска дрогнула, медленно сползла с сидения и упала в проход. Фигуры разлетелись во все стороны.

— Ну вот, — философски заметил Ауберон. — Ускакали кони.

— А я только начал входить во вкус, — с досадой в голосе сказал Аваллак’х. — О чем наш возница только думает? Заснул поди там на козлах.

Знающий снова высунулся в окно, чтобы прикрикнуть на нерадивого dh’oine. Высунулся да так и застыл в этой позе с открытым ртом. Ауберон заметил, как лицо Аваллак’ха побледнело, словно тот, вместо возничего, увидел привидение.

— Что там? — только и успел спросить король до того, как Аваллак’х заорал не своим голосом.

— Ах ты ублюдок! Обезьяна недоделанная! Как ты посмел явиться сюда после всего, что произошло? А ну-ка останови!

Перепуганный dh’oine незамедлительно исполнил приказ. А спустя мгновение знающий уже вылетел из кареты, схватил возницу за горло и стащил его с козел. Повалил на землю и принялся его душить.

— Креван, ты что, ополоумел? — воскликнул Ауберон, как только оправился от пережитого шока.

— Ты что, не видишь, кто это?! — Аваллак’х мотнул головой, едва сдерживаясь, чтобы не задушить раба в тот же миг.

— И кто же?

— Крегеннан! Кто-кто? Та самая мразь, из-за которой… — знающий сжал руки сильней. — На этот раз я убью тебя, подонок!

— Креван, погоди! — Ауберон положил ему руку на плечо. — Ты что-то путаешь. Это не может быть Крегеннан: он умер триста лет назад. Как и Лара.

— А ты что, — сверкнул глазами Аваллак’х, — труп его видел?

— Но он же dh’oine. Они так долго не живут.

— Чародеи живут.

— Допустим. Только вот этот dh’oine у меня в услужении с малых лет, и я точно знаю, что ему еще и тридцати нет.

— Это может быть морок. Ты же знаешь, какими коварными могут быть эти обезьяны.

— Но в этом я уверен. Отпусти его.

Знающий ослабил хватку.

— Но он очень похож, — процедил он сквозь зубы.

— Да, похож: формой ушей. Садись обратно, Креван. Признай, у тебя просто состояние аффекта от того, что ты мне партию проиграл.

— Я не проиграл! Я собирался съесть твоего коня, и на этом игра бы закончилась.

— Игра не заканчивается с потерей коня, знаешь, — король полез обратно в карету. С неохотой Аваллак’х последовал за ним.

— Наша игра закончилась бы, — возразил знающий. — Потому что более высоких фигур на твоей стороне не было. Твоего короля я еще на третьем ходу съел, помнишь? — Аваллак’х окликнул возничего. — Трогай, чего стоишь? Или ты заснул там?

Ответа не последовало. Карета не двинулась с места.

— Я прикажу его выпороть, — вздохнул Ауберон и тоже высунулся наружу. — Эм, Креван…

— Что?

— У нас, кажется, небольшая проблема…

— Дорога кончилась?

— Хм. Нет, не то. Возничий сбежал.

========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 4 ==========

— Я предлагаю немножко срезать путь и поехать через лес, — сказал Ауберон после того, как они с Аваллак’хом выпрягли лошадей из кареты и стояли посреди дороги, решая, как им теперь быть. Знающий поджал губы и с сомнением посмотрел на короля.

— Я этого леса не знаю. Как бы не заблудиться.

— Я тоже не знаю, — повел плечом Ауберон. — Ну и что? Будем по солнцу ориентироваться. Сэкономим минимум пару часов. А то без кареты мне что-то не хочется растягивать удовольствие.

Аваллак’х вздохнул.

— Плохое у меня предчувствие, Твое Величество.

— Не будь пессимистом, Креван. Поехали. Смотри, какая чудная погода: птички поют и солнышко как красиво проглядывает из-за крон.

— Ну что ж, если ты уверен, то вперед. Ты ведешь.

— Я на то и вождь aen Elle.

Поначалу ехать было легко и приятно. Лошади шли почти беззвучно, по молодому мху. То и дело стригли ушами, отгоняя надоедливое комарье. В кронах шумел летний ветер, перебирая свежей листвой. Ни на мгновение не смолкали птицы.

Постепенно лес густел, смыкая просветы меж деревьев. Ветви кустов уже цеплялись за одежду. Настырное комарье подвижным облаком следовало за путниками.

— По моим расчетам мы уже должны были быть на подступах к Холмам, а лес даже и не думает кончаться, — заметил Аваллак’х.

— Мы просто медленно едем.

— А может, мы заблудились?

— Не может быть: я внимательно слежу за направлением.

Уверенности в голосе Ауберона, увы, не прозвучало.

— Я так и знал, — проворчал себе под нос знающий, вяло отмахиваясь от охотящейся за его кровью мошкары.

— Не паникуй раньше времени. Лес этот все равно небольшой, мы просто продолжим ехать в одном направлении. Прямая куда-нибудь да выведет. Вперед!

— Как скажешь… Знаешь, тебе б в навигаторы.

— Смеешься? — фыркнул король. — А я, между прочим, веду нас безопасным путем.

— Единорожьи экскременты обходишь?

— Нет. Объезжаю опасные деревья.

— Это какие?

— А ты не видишь? — Ауберон натянул поводья и на секунду замер. — Деревья тут переходят с места на место. Не дают нам пройти. Я забираю вправо — и они вправо. Я влево — и они туда же. Если бы я за этим не следил, мы бы давно оказались в ловушке. Вон, видишь те две березы прямо по курсу? Склонились друг к другу и словно перешептываются. Явно что-то замышляют. Не смотри туда так пристально: еще поймут, что мы раскусили их план. Эх, заметили! Ладно, давай заставим их понервничать: расходимся. Ты обойдешь их слева, а я справа.

— По-моему, это лишнее, — прошептал Аваллак’х. — Березы глупые, как эльфки до ста лет. Лишь бы только кокетничать и хихикать. Мне кажется, вон той, что потолще, ты понравился.

— Не обманывайся! Они пытаются усыпить нашу бдительность! Тут разделимся. Это приказ! Встретимся у немого пня.

— Какого пня? — переспросил Аваллак’х, но король его не услышал, потому что как раз в этот момент, шумно ломая ветки, он уже лез в ближайшие кусты. — О, Дана! Не поеду я в объезд. Не боюсь я никаких березок! Поеду напрямую, а там присяду и подожду.

Не доехав до двух березок буквально трех шагов, Аваллак’х вдруг услышал звонкий женский смех и стал как вкопанный.

— Кто здесь?

— А здесь кто? — ответил ему до боли знакомый женский голос.

Аваллак’х осмотрелся, но никого не увидел.

— Кто ты? Покажись!

— Ты первый. А то я стесняюсь.

— Я и не прячусь.

— А я прячусь. Потому что голая.

Аваллак’х ощутил, как по спине его пробежали мурашки.

— А как же так вышло, что ты голая?

— Бессовестный чародей Крегеннан завел меня в лес, раздел, изнасиловал, да так и оставил.

— И что же теперь делать?

— Отдай мне одежду.

— Но я не могу: у меня нет запасной.

— Но ты же мужчина!

— Меня тоже комары кусают.

— Ах так?! — взвизгнула невидимая девушка. — Вот поэтому ты один, Креван! Крегеннан бы последнее с себя снял ради меня… Впрочем он именно это и сделал: снял последнее и с себя, и с меня и отодрал меня, как самую дешевую шлюху. А теперь я ношу его ребенка, и когда он родится, воспитывать его будешь ты.

— Что? — от возмущения Аваллак’х даже страх потерял.

— Да, да, ты! Ебарь из тебя, как из гуля натурщица! Так хоть на что-то сгодишься!

Смех ее прокатился по всему лесу, отразился от верхушек деревьев; его пропели птицы. Смех ее унесся с порывом летнего ветра.

Аваллак’х оперся рукой о ствол одной из заколдованных березок; другой рукой потрогал взмокший лоб. А затем его стошнило.

«Вот такую реакцию вызывают у меня мысли о тебе, Лара, — подумал он. — Душно-то как. Ладно, довольно уже отдыхать. Надо идти искать пенек. Нельзя же заставлять Его Величество ждать».

========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 5 ==========

Как ни пытался Ауберон двигаться быстрей, нагнать пень он так и не смог. Пару раз эльфу казалось, что вот еще чуть-чуть — и он настигнет вожделенную цель, но пень был умнее, хитрее и обладал магией, недоступной вождю aen Elle. И тогда Ауберон принял единственно верное решение — вернуться к тому месту, где он оставил Аваллак’ха. Однако у леса были свои планы касаемо вождя aen Elle. Деревья двигались, водили вокруг эльфа хороводы и призывно изгибали в танце свои стволы. Пытались запутать и усыпить бдительность.

— Вы ни минуты не можете постоять спокойно? — возопил Ауберон, отирая со лба пот. — У меня от ваших плясок уже в глазах рябит!

— А по какому праву ты нам указываешь, что делать, эльф? — ответили ему хором деревья, шелестя листвой.

— Да хотя бы по тому, что я владею этой землей.

— Чем-чем ты владеешь? — засмеялись деревья.

— Вот этим вот лесом.

— Хм. А доказательства у тебя есть?

— Есть. Во дворце имеются все документы…

— А документы, позволь узнать, из чего сделаны?

— Из бумаги, конечно.

— А бумага откуда?

— Хм… Из леса.

— Значит, бумага тоже наша.

Ауберон замолчал, не зная, что на это отвечать.

— Если лес действительно твой, — как ни в чем не бывало продолжили деревья, — как ты можешь это доказать? Вот у тебя есть тело. Оно твое. Ты можешь им управлять. С некоторыми ограничениями, но можешь. А нами ты можешь так же управлять?

«Я могу приказать вас всех срубить», — подумал Ауберон, но мысль свою не озвучил.

— Срубить? — угрожающе зашептали деревья. — Как же ты можешь срубить, если мы тебя отсюда даже не выпустим?

— Вы мне еще и в голову лезете?

— Увы. Но ничего интересного в твоей голове нет, эльф. Как и у всех — мусор один. А впрочем, и ты можешь нам на что-нибудь сгодиться. На удобрение, например. Мы всегда приветствуем благотворительность. Что скажешь, эльф?

Ауберон ощутил, как у него земля уходит из-под ног. По спине пробежали мурашки.

— Хм, мне пока и в моем нынешнем состоянии неплохо живется.

— Правда? А почему тогда твое сердце настолько иссушила тоска, что по ночам ты даже плакать уже не можешь, в отличие, например, от твоего друга Кревана? Зачем, просыпаясь каждое утро, ты думаешь, сколько тебе еще осталось?

— У всех бывают тяжелые моменты в жизни, — пожал плечами Ауберон.

— Бывают, — вздохнув, согласился Лес. — Но у тебя, эльф, не жизнь, а сплошное мучение. И пользы от тебя твоему народу никакой. Ты словно стоячая вода в омуте: весь зарос тиной. Но и в омуте больше смысла, чем в тебе. Оставайся с нами, Ауберон. Приляг на мох, отдохни. Мы позаботимся о тебе, обещаем. Ни один комар к тебе больше не подлетит… Правда, налетят мухи, но это совсем не больно. Твой друг, Аваллак’х, уже принял решение и был призван в наши объятия. Мы ведь любим всех живых существ, даже эльфов.

— Я польщен вашим предложением, но, признаться, не считаю себя достойным.

— Для нас нет достойных и недостойных. Мы принимаем всех с радостью, как добровольно, так и принудительно. Что-то не так, Ауберон? В твоих чувствах смятение и страх. Никак бежать собрался? Что ж, беги: выбери себе место сам.

Изо всех сил толкнув коня в бока, Ауберон помчался прочь от страшного места. Стволы деревьев то и дело смыкались прямо у него перед носом, чтоб преградить ему дорогу. Конь метался из стороны в сторону, обильно потел, а под конец споткнулся о неожиданно возникшую перед его ногами толстую ветку и рухнул наземь.

— Ох, дьявол! — простонал Ауберон, сползая со спины коня на мох. — Этого мне еще только не хватало. Что ж ты, скотина, падаешь в самый подходящий момент? Чуть меня не зашиб.

Конь лежал на боку и смотрел на Ауберона грустными черными глазами. Колено на его правой передней ноге было рассечено до мяса. Эльф покачал головой и медленно поднялся.

— Дальше, я так понимаю, я иду один.

— И вовсе не один, — зашелестели верхушки деревьев ему в ответ. — Будет тебе компания. Прислушайся и услышишь, как дрожит земля. Это идут тебя встречать наши друзья и твои давние знакомые. Они жуть как хотят тебя снова видеть.

— Кто хочет меня видеть? — спросил Ауберон и тут же догадался. А сразу за этим почувствовал дрожь земли. И услышал звон копыт.

«Единороги! — подумал эльф. — Нет, только не единороги! Только не сейчас! Они же меня в пыль затопчут».

— Правильно ты думаешь, — усмехнулся Лес. — У тебя ведь с ними давняя «дружба». Что ж ты сейчас трясешься, как сухой лист на ветке, который ветер вот-вот сорвет и унесет с собой? У тебя ведь конь пал, а тебе необходим новый носитель. Так чем плох единорог? Не беги, Ауберон! Постой! Встреть моих друзей, как положено — лицом к лицу, а не спиной, как делают трусы!

Но Ауберон все равно побежал, быстрее, чем когда-либо в жизни. Прочь от неумолимо настигающего его, но прекрасного врага.