Кругом одни оборотни (СИ) [Владислав Адольфович Русанов] (fb2) читать онлайн

Владислав Русанов КРУГОМ ОДНИ ОБОРОТНИ

День клонился к вечеру, когда к одинокой корчме, стоявшей на Северо-Восточном тракте, подъехал запыленный всадник на высоком гнедом жеребце. Путник бросил повод на руки подбежавшему мальчишке-конюху и шагнул на крыльцо. Широкий плащ, ниспадавший свободными складками, укрывал большую часть его гибкой, но широкоплечей, фигуры, позволяя, однако, угадать на левом боку очертания меча. Густые каштановые волосы, заплетенные сзади в длинную косу, а так же борода и усы выдавали в нем представителя одного из наемных отрядов, расплодившихся по всей Рошанской империи в последнее десятилетие. Вместе с тем темно-фиолетовые с изумрудными блестками в глубине глаза и тонкие черты лица могли принадлежать только выходцу из каллеронской знати высшей крови. Натяни такому гетры, переодень в юбку и можно представить себя где-нибудь в Ак-Гириеле, а не в предгорьях Юриэля, в самой глубинке северной провинции Восточного Роша.

На пороге путешественник обернулся и глянул, как слуга заводит его коня в маленькую покосившуюся конюшню с крышей из дранки. Животное пятилось и пару раз попыталось вырвать повод из чужих рук. Тогда хозяин негромким, но властным окриком успокоил скакуна. Опытный наблюдатель, успевший заметить притороченный к некогда богатому седлу колчан со стрелами и лук в кожаном чехле, несомненно узнал бы в новоприбывшем личность достаточно широко известную по обе стороны Альбанских гор, в Западном и Восточном Роше, в Пейноре и Вольных Герцогствах, в Збедоши и землях кайсаков, за Серебряными горами и на побережье Серединного моря — Бренда Лучника, вечного изгоя и скитальца, наемника и авантюриста.

Пригнув голову, чтобы не ушибиться о низкую притолоку, Бренд шагнул в грязное, плохо освещенное помещение с четырьмя грубыми деревянными столами. Красноватые отблески пламени от очага, у которого суетился хозяин постоялого двора, вращая на вертеле не то мелкого барана, не то крупную дворнягу, позволяла рассмотреть, что, по крайней мере, два стола из четырех были заняты. За одним устроилась компания из трех купцов, торгующих по деревням мелким расхожим товаром. Перед ними стоял объемистый жбан с пивом и три кружки. За другим столом сидел человек в темном плаще, из-под которого виднелась довольно дорогая шитая золотом одежда южного покроя, а голову покрывала белый тюрбан с павлиньим пером. Лица его Бренду рассмотреть не удалось, так как человек сидел низко наклонив голову и, казалось, выискивал что-то на дне кружки с вином.

Одного взгляда, брошенного вокруг себя, оказалось достаточно Бренду, чтобы убедиться — эта корчма ничем не отличается от сотен ей подобных, разбросанных вдоль рошанских трактов. Он сел за свободный стол спиной к стене, а лицом к залу, что вышло почти самопроизвольно, по многолетней привычке, сбросил на лавку плащ, обнажив одетую поверх одежды кольчугу из серебристо-серого металла, выкованную низкорослым нелюдимым народцем в далеких пещерах под Восходным Юриэлем, почти на краю света, положил рядом с плащом узкий, слегка изогнутый меч в ножнах и крикнул хозяину:

— Кувшин вина и баранью ногу!

Тот на мгновение оторвался от своего занятия, кивком дав понять, что заказ принят, но выполнять его не спешил. Как ни странно, гораздо живее отреагировал на голос Бренда человек в тюрбане. Он вскочил с места и твердым шагом направился к столу Лучника.

Заметив под полой плаща приближающегося к нему незнакомца роскошную рукоять, которая могла принадлежать только кривой сабле из кифиотской стали, Бренд положил правую руку поближе к мечу. Но прежде, чем человек приблизился, очередная вспышка жара в очаге осветила ярким отблеском его лицо. Не сдержав радостного восклицания, Бренд встал навстречу подходившему. Ошибки быть не могло. Это был Обадон, султан Збедоши, маленького южного независимого государства. Вернее бывший султан, так как интриги Верховного Жреца Збедоши не далее как полтора года назад наконец-то увенчались успехом. В результате дворцового переворота Обадон был вынужден бежать и из столицы, и из страны, где за его голову была назначена немалая награда. Официальным наследником престола стал его малолетний, к тому же слабоумный от рождения, племянник, а страною правил Совет Жрецов во главе с Верховным Жрецом Мусхалатом Черным.

Правда, мечты и чаяния Мусхалата оправдались лишь наполовину. Обадон был жив, не утратил ни капли оптимизма и поклялся на лезвии старинного кинжала, доставшегося ему от отца, а тому от деда, выпустить этим самым клинком как гнилые кишки Верховного жреца, так и его вонючую черную кровь.

Бренд и султан Збедоши не раз встречались в своих странствиях по континенту и успели составить самое хорошее впечатление друг о друге. Сейчас они с радостными возгласами обнялись посреди грязного и темного зала захолустного постоялого двора к немалому облегчению компании купцов, которые, предчувствуя драку, уже поглядывали на дверь.

Обадон перенес свой кувшин на стол Бренда и, улыбаясь во все тридцать два зуба, провозгласил тост за счастливую встречу. Бренд с удовольствием осушил кружку вина, а збедошец, лишь пригубив свою, скривился и грустно покачал головой.

— Обадон, тебе не нравится здешнее винцо? — удивился Бренд.

— Как ты можешь вообще пить эту гадость? Это уксус вперемешку с желчью дракона. Тот, кто пробовал тридцатилетней выдержки вино из моих подвалов в Аазраме, из урожая гроздьев снятых с южных склонов горы Аахат в тот год, когда засуха иссушила землю и люди резали друг другу горло за глоток воды, не сможет без дрожи прикоснуться к этому пойлу!

— Извини, я не был удостоен чести отпробовать сока виноградной лозы из подвалов султанского дворца, но это вино ничем не хуже той кислятины, которую подают усталым путешественником в кабаках твоей столицы. А уж их-то я навидался предостаточно. И, пожалуй, я выпью еще кружечку, если ты не возражаешь.

Бренд наполнил кружку и жестом пригласил Обадона присоединяться:

— Знаешь, друг, до Аазрама далеко, а я могу и осушить этот сосуд.

— Первым моим фирманом, когда я верну себе престол, будет, о Бренд, закон о смертной казни трактирщику, подающему скверное вино и заставляющему усталых путников часами ждать заказанного жаркого!

Последние слова збедошец произнес несколько громче, чем начало фразы, и даже пристукнул кулаком по столу. Звуки его голоса еще не затихли в воздухе, как у стола, словно по волшебству, возник хозяин корчмы с глубокой тарелкой, заполненной кусками горячего жаренного мяса, утопающего в густой подливе. Поставив жаркое на стол, хозяин, подумав, прибавил две плоские лепешки и по пучку базилика и петрушки.

Бренд вытащил из кожаного кошелька, пристегнутого к поясу, горсть медяков, но не спешил отдавать их, а произнес, глядя в честные и преданные глаза трактирщика:

— А скажи-ка, любезный, уж не обязаны мы столь роскошным ужином тому, что за последние полдня я проехал две деревни и не встретил ни одной собаки? Да и у тебя во дворе что-то я не заметил ничего тявкающего и лающего.

На лице «любезного» возникло такое неподдельная смесь страха, растерянности и удивления, что ни Бренд, ни Обадон не смогли сдержать громового хохота.

— Ладно, я пошутил, — выдавил сквозь смех Бренд. — Хотя все-таки это подозрительно. Держи свою медь. Получишь еще столько же, если принесешь второй кувшин вина и пару свечей — тут темно, как в желудке у демона!

— Свечей нет, высокородный господин, — пролепетал хозяин.

— Ну, так принеси хотя бы плошку с жиром. Да поживее!

Не сговариваясь, они с Обадоном выхватили кинжалы: Бренд — простой узкий и длинный клинок с костяной рукоятью, а султан Збедоши — кривой, широкий с загадочным узором вдоль плоскостей и глубоким кровостоком — ужас из кошмарных снов Мусхалата Черного. Оружие им понадобилось для резки мяса, но трактирщику вид мрачно блеснувшей стали добавил столько же скорости, сколько друзьям смеха его бегство.

Вдоволь нахохотавшись, они набросились на жаркое, оказавшееся в действительности весьма недурной бараниной, запивая его огромными глотками вина, причем Обадон явно забыл какое отвращение оно вызывало в нем натощак.

Солнце давно село за дальний лес, окрасив алыми лучами острые пики Альбанских гор. Через маленькое, больше похожее на бойницу, окошко было видно, как над горами поднимается огромная мертвенно-бледная Старшая Сестра.

С плошкой горящего жира и кувшином вина вернулся хозяин. Странными, будто скованными шагами, он прошел через зал и поставил ношу на стол перед друзьями. Отдавая ему еще несколько медных монет, Бренд заметил неестественный блеск в маленьких глазках корчмаря.

— Эй, приятель, — окликнул он его. — Уж не перебрал ли ты часом, пока набирал нам кувшин?

— Нет, не перебрал, — глухим голосом с необычайной дерзостью, заставившей друзей вздрогнуть, ответил корчмарь.

— Как ты смеешь так отвечать моему другу! — возвысил голос Обадон, но, словно не замечая его слов, хозяин развернулся и на негнущихся ногах пошел прочь.

Возмущенный подобным поведением Обадон попытался вскочить, дабы примерно наказать наглеца, но Бренд, перегнувшись через стол, удержал его.

— Погоди. Он или сумасшедший, или…

Договорить ему не удалось. С громким, нечеловеческим ревом корчмарь рванул на груди домотканую рубаху и рухнул на четвереньки. Все присутствующие в зале вскочили и с ужасом наблюдали за происходящим. По мере того, как крик хозяина постоялого двора переходил в звериный вой, его тело покрывалось густой бурой шерстью, пальцы на руках укорачивались, ногти росли и превращались в длинные кривые черные когти, а лицо на глазах вытягивалось пока не стало похожим на звериную морду.

— Оборотень, — побелевшими губами прошептал Обадон, а Бренд сотворил пальцами охраняющий от нечистой силы знак.

Ужасный зверь нечто среднее между огромным волком и медведем стоял посреди зала, опираясь передними лапами о кучу тряпья, в которое еще минуту назад был одет корчмарь. Красные, горящие потусторонним светом, глаза перебегали с одного постояльца на другого, а из полуоткрытой пасти, обнажавшей полувершковые клыки, стекала на пол горячая слюна. На миг в помещении повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь глухим утробным рыком.

Вдруг на конюшне дико заржал и забился конь. Бренд встрепенулся, узнав голос своего жеребца, и рванул из ножен меч. Арендир, меч эльфийского принца, задрожал, завибрировал, как всегда в присутствии нечисти. Краем глаза Бренд заметил, что султан Збедоши обнажил кривую саблю из кифиотской стали и пятится назад с тем расчетом, чтобы между ним и чудовищем остался тяжелый дубовый стол.

До сих пор путников спасало относительное спокойствие, хотя и чисто внешнее, больше похожее на оцепенение, вызванное внезапным испугом и удивлением. Оборотень, стоявший посреди комнаты, не мог, подобно пресловутому ослу, выбрать на какую группу людей ему броситься в первую очередь. Но в это время нервы одного из купцов не выдержали жестокого испытания. С громким криком, скорее даже визгом, он бросился ко входной двери. Его сотоварищи, мгновенно поддавшись панике, поспешили за ним. Эта суета подтолкнула монстра к более решительным действиям.

В два прыжка оборотень преодолел расстояние от центра зала до ближайшей жертвы и ударом когтистой лапы опрокинул человека навзничь. Тот покатился по полу, схватившись за плечо, сразу превратившееся в кровавое месиво из кожи, мускулов и обрывков одежды, а зверь, не задерживаясь, повис на плечах следующего. Нажатия мощных челюстей на затылок, сопровождаемого резким рывком шеи, оказалось достаточно, чтобы голова купца отделилась от туловища, взлетела высоко вверх, забрызгивая кровью всех и вся, и с глухим стуком упала на пол, прокатилась немного вперед и замерла с широко открытыми глазами, вперив в Бренда и Обадона мертвый взгляд.

На третьего человека монстр потратил еще меньше времени, чем на двух предыдущих. Уже разворачиваясь к ощетинившимся мечами друзьям, он просто полоснул лапой по животу и груди купца и сейчас несчастный сползал по дверному косяку, безуспешно стараясь удержать вываливающиеся внутренности.

Бренд и Обадон переглянулись. Их положение, конечно, отличалось некоторым преимуществом по сравнению с растерзанными купцами, однако оставляло желать лучшего.

Они стояли плечом к плечу, прижавшись спинами к жирной на ощупь стене и выставив впереди себя оружие. Перед ними находился стол с двумя кувшинами вина, миской жаркого и горящим светильником. Правее, блокируя единственный выход во двор лежали изуродованные тела купцов и поверх них, наступив передними лапами на грудь раненного в плечо, оцепеневшего от ужаса человека, стояло чудовище, бурая шерсть на морде которого почернела и слиплась от крови, а глаза горели огнем преисподней.

Этот выход был отрезан.

Прямо перед друзьями, в другом конце помещения, находилась глухая стена, а левее лестница, ведущая на второй этаж к комнатам, сдаваемым в наем. Бренд указал глазами налево. Его товарищ понимающе кивнул. Теперь оставалось ждать удобного момента. Зверь не торопился и они не спешили. В конюшне продолжали ржать и биться кони. Сквозь ржание Бренд различил какое-то подвывание, донесшееся с улицы.

— Он здесь не один, — чуть слышно прошептал Лучник.

— Да, я слышу. Надо удирать, пока не поздно, — отозвался Обадон.

«Пока они не собрались со всей округи», — закончил про себя невысказанную мысль Бренд.

Оборотень, выведенный из состояния сонного транса звуками человеческих голосов, задрал голову вверх и громко завыл в потолок. Двое или трое собратьев ответили ему со двора.

Осторожно левой рукой Бренд потянулся за светильником. Чудовище зарычало и подалось вперед. Человек замер. Зверь присел на задние лапы и напрягся для прыжка.

Скорее почувствовав, нежели поняв, что дальше медлить нельзя, Бренд быстро схватил плошку с горящим маслом и, когда чудовище бросилось, изо всех сил толкнул стол ему навстречу. Перевернутый стол подбил нечисть под передние лапы в момент приземления после прыжка и монстр кувырком покатился под ноги друзьям.

Взвилась и упала сабля Обадона, не причинив, впрочем, оборотню заметного вреда. Тогда Бренд с размаху опустил светильник на уродливую, измазанную свежей кровью, голову зверя. Смрад горелой шерсти заставил людей прищуриться. Ужасно заревев от невыносимой боли, чудовище бросилось вперед, ударившись с размаху головой о стену, и закружилось на месте оглушенное и ослепленное.

Не теряя времени, друзья пересекли зал и поднялись вверх по лестнице. Обадон первым проскользнул в дверь, а Бренд, поспевая за ним, кинул взгляд назад и увидел, как оборотень, по-видимому, уже оправившись от удара, мчится огромными прыжками им вслед. Бренд захлопнул дверь и, за неимением лучшего запора, наискось вонзил в мягкое дерево свой кинжал, намертво пригвоздив створку к косяку.

— Сюда!

Обадон махал рукой от окна в конце коридора.

Бренд подбежал к нему. Прямо под окном находилась крыша конюшни, в которой бились обезумевшие от страха кони. Чуть высунувшись из окна и повернув голову, он увидел, как по залитому яркими лучами ночного светила двору, прилегающему к зданию корчмы, кружат не менее пяти монстров, подобных тому, что крушил сейчас дверь, через которую они только что проскользнули.

— Что будем делать, Обадон?

— Думаю, нужно пробираться в конюшню через крышу, а потом по коням и…

— Ты прав. Удираем. И, чем быстрее, тем лучше. По-моему, дверь его надолго не задержит.

— Тогда я пошел.

Обадон вскочил на подоконник и вдруг остановился.

— Странно, — сказал он, повернувшись к Бренду. — Я был уверен, что отрублю ему голову. Удар был точен, а клинок отскочил. Это кифиотская ковка и сабля меня еще ни разу не подводила.

— Да, странно, — согласился Бренд, взглянув на по-прежнему тихо гудящий в его руке Арендир. — Но может изделию эльфийских кузнецов повезет больше? А пока поспешим…

Проникнуть в конюшню оказалось гораздо легче, чем могло бы показаться с первого взгляда. Как только ноги султана коснулись крыши, прогнившее перекрытие с треском проломилось, и Обадон провалился в образовавшуюся дыру. Не раздумывая, Бренд прыгнул за ним.

Внутри конюшни царила гнетущая смоляная тьма, которую лишь немного нарушал свет Старшей Сестры, пробивающийся сквозь пролом в крыше. Приземлившись на ноги, Бренд увидел катающийся по полу клубок, сцепившийся в смертельном объятии.

«Мальчишка конюх тоже превратился в зверя, — пронеслось у него в голове. — Вот почему так бесновались кони. А теперь он принялся за Обадона.»

Когда дерущиеся выкатились в пятно лунного света под проломленной крышей, Бренд увидел, что Обадон успел вставить саблю в пасть бросившегося на него хоть и не крупного, раза в два меньше того, который вышел из хозяина постоялого двора, но свирепого оборотня и теперь двумя руками удерживает смертоносные клыки на безопасном расстоянии от своего горла. При этом остававшееся у него грозное оружие когти зверь использовал как-то странно, нанося неуверенные удары в грудь и живот султана Збедоши, но отдергивая лапу всякий раз, словно обжигаясь.

Впрочем, долго размышлять над причиной загадочного поведения зверя не приходилось. Пришла пора испытать на оборотне эльфийский клинок. Бренд занес Арендир и, выгадав удобный момент, опустил меч на загривок страшилища. С удовлетворением он отметил про себя, что удар все же достиг цели, хотя и не принес желаемых результатов. Голова, полностью слетевшая с плеч от могучего удара, продолжала сжимать зубами саблю Обадона, злобно сверкая и вращая глазами, а туловище, отброшенное в сторону ударом ноги султана, вопреки всем законам естества не умерло, а, напротив, пыталось встать на ноги. Ни капли крови не пролилось из смертельной на первый взгляд раны.

— Вот зараза, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Обадон, вскакивая на ноги и резко взмахивая саблей.

Зубы оборотня, не удержавшись на отшлифованной стали, соскользнули и голова улетела в угол, на кучу навоза.

— Скорее к лошадям. Нельзя терять ни мгновения, — окликнул товарища Бренд из стойла, где, успокоив несколькими словами жеребца, уже накладывал ему на спину походное седло.

Не раздумывая, Обадон последовал его примеру, бросившись к своему тонконогому вороному скакуну, вывезенному за немалые деньги из Ваграна. Этот конь однажды уже спас жизнь хозяину во время вынужденного бегства из Збедоши.

— А почему он боялся ударить тебя лапой? — выведя коня из стойла и вскакивая в седло, спросил Бренд, кивнув в сторону копошащегося под стеной обезглавленного чудовища.

— Признаться честно, — отвечал Обадон, занося ногу в стремя, — не знаю. Может быть, дело в моей кольчуге? Она из лучшего збедошского серебра.

Теперь Бренд разглядел, что под лохмотьями, в которые превратился золототканый халат султана, скрывалась серебристо-белая кольчуга, облегавшая стройную фигуру збедошца как рыбу чешуя.

«Серебро! Эту мысль упускать нельзя…»

Осторожно, постоянно оглаживая и успокаивая своих взмыленных от страха коней, они подъехали к дверям конюшни. Через перегородку из тонкого дерева слышно было, как полдюжины оборотней исходят от злобы в предчувствии близкой поживы.

— Ну что, вперед? — спросил Обадон одними губами.

— Вперед, — отозвался Бренд. — Тем более, что…

Что было этим «тем более» он не договорил, но султан и сам успел заметить мерзкую окровавленную морду их старого знакомца, просунувшуюся сквозь дыру в крыше и на мгновение затмившую лунный свет.

Не теряя больше времени, Обадон ударом сабли расправился с деревянным засовом и толкнул дверь наружу. В это же время Бренд услыхал позади себя мягкий звук приземления тяжелого тела. Гнедой заржал и отбил назад обеими ногами. Удар пришелся во что-то живое и упругое, но, не давая коню передышки, Бренд вонзил шпоры и бросил скакуна вперед, вслед за вырвавшимся на свободу Обадоном.

Султан Збедоши мчался по двору, пригнувшись к холке вороного и вращая над головой бесполезным оружием. Подав тело вперед и привстав над седлом, Бренд устремился за ним. Арендир дрожал в его правой руке. В считанные удары сердца расстояние между конюшней и изгородью осталось позади. За это время Лучник успел подрубить лапы одному из бросившихся на него оборотней, а конь Обадона проломил грудную клетку второму.

Один за другим, без видимых усилий, их скакуны взяли четырехфутовую изгородь и, как вихрь, понеслись по залитому светом Старшей Сестры тракту. чудовища-полуволки, значительно уступавшие обычным волкам в скорости бега по прямой, отстали после первого рывка саженей на двадцать, но продолжали преследование с упорством, достойным лучшего применения.

Теперь подгоняемых ужасом коней приходилось сдерживать, а не понукать, чтобы растянуть их силы для скачки, которая могла длиться до утра.

— Куда теперь, Лучник? — Обадон усиленно работал поводом, сокращая помалу бешеный карьер вороного.

— Вперед. На север. Прямо по этому тракту, — отвечал Бренд, решая ту же задачу. — Часах в двух такой скачки стоит замок тана Николуса. Он мой старый друг. Думаю, каменные стены укроют от подобных тварей получше, чем эльфийский клинок или даже серебряная кольчуга.

Скачка продолжалась. И, хотя с каждой пройденной верстой оборотни отставали все больше и больше, их близкое подвывание заставляло коней горячиться и рваться вперед.

Сперва Бренд, а за ним и Обадон, отстегнули вьюки и сбросили их на дорогу. Дыхание лошадей, переставших ощущать близость созданий Преисподней, успокаивалось, бешеный галоп перешел в нормальный ровный ритм. Копыта мерно выбивали веселый стук по уложенной древними мастерами Эпохи Расцвета гранитными плитами дороге. Спасение становилось все более реальным. Несмотря на то, что оба жеребца мчались, не останавливаясь, уже почти полстражи, седоки были уверены в их силах до утра.

— Не попытаться ли укрыться в лесу? — проговорил Обадон.

— Не стоит. Потеряем скорость, а оборотням, я думаю, видеть нас не обязательно. Найдут и по запаху. Вот уйдя в горы, мы могли бы найти неприступную площадку где-нибудь на скале и…

— И бросить своих коней на съедение? Нет уж, уволь, Лучник. Самому прятаться как серна на скале и оставить моего Черныша на ужин мохнорылым уродам? Этого я не могу себе позволить даже по отношению к коню!

— Ты прав, — ответил Бренд. — Клянусь Косой Великого Жреца и Подставкой Под Правую Ножку Жертвенника, у нас есть только одна дорога вперед по тракту!

Внезапно перед крутым поворотом кони захрапели, затанцевали и шарахнулись в сторону от зашевелившегося на обочине предмета, который даже острый глаз Бренда принял первоначально за серый, покрытый мхом и лишайником валун.

Друзья изо всех сил удерживали коней, когда «валун» выпрямился и принял очертания, напоминавшие человеческую фигуру, укрытую плащом с низким капюшоном.

— Эй, приятель, что это за шуточки? Лучше уноси ноги подобру-поздорову, сейчас здесь такое начнется… — охрипшим от волнения голосом воскликнул Бренд, приближаясь к незнакомцу несмотря на отчаянное сопротивление гнедого.

Вопрошаемый медленно обернулся к нему и откинул капюшон на плечи. Взору друзей предстала личина, которая даже после встречи с оборотнями могла показаться кошмарной. Весь ужас заключался в том, что голова существа соединяла черты человека и зверя. Высокий, несомненно свидетельствующий о недюжинном разуме, лоб, черные низкие брови, глубоко посаженные круглые глаза и выдающиеся вперед челюсти с редкой порослью вокруг тонкогубого рта, скошенный назад подбородок, почти расплющенный нос с бездонными провалами ноздрей. Губы чудовища кривились в самодовольной ухмылке.

Кони взвились на дыбы и, очертя голову, рванулись вперед, прочь от страшного места. Через пару десятков безумных прыжков Бренду удалось сдержать гнедого, едва не разорвав ему рот. Он оглянулся. Таинственный незнакомец стоял на том же месте, лишь слегка запрокинув голову и обнажив, приподняв губы, кривые, блестящие в лунном свете клыки. Из горла его доносился каркающий замогильный смех.

Не помня себя от гнева, Бренд выхватил свой лук из седельного сагайдака и, мгновенно натянув тетиву, выпустил стрелу, выцеливая жуткую личину.

То, что произошло потом, вообще не поддавалось описанию с точки зрения здравого смысла. Завидев летящую стрелу, незнакомец взмахнул руками так, будто бросил себе под ноги, и вмиг окутался клубами ядовито-зеленого дыма, сквозь который стрела прошла без малейшей задержки и вонзилась в ближайшую сосну. Сразу же после этого дым осел и глазам удивленных беглецов предстала совершенно ровная полянка на обочине тракта без малейших следов пребывания там живого существа.

Побледневший Обадон скороговоркой перечислил весь богатый пантеон збедошских богов, призывая на помощь всех разом и каждого в отдельности, а Бренд в который раз уже сотворил охранительное заклинание и прикоснулся к ладанке с вправленным в серебро когтем белого ястреба.

Из-за ближайшего поворота донеслось грозное завывание поспевающей стаи и друзья вновь дали волю нетерпеливо рвущимся вперед коням.

Последующие два часа, от Часа Тигра до Часа Филина, прошли как кошмар на залитой сиянием двух Сестер дороге, где топот копыт и тяжелое дыхание скакунов сливались с завыванием преследователей, которое постепенно отставало и. наконец, когда впереди показался замок Николуса, будто выросший из скалистого утеса, сделалось почти неслышным.

С трактом замок связывал короткий отрезок дороги и подвесной мост, переброшенный через глубокую пропасть. Преодолевая крутой подъем перед мостом, кони невольно замедлили ход и Бренд смог оценить обстановку в замке. Больше всего его насторожил призывно опущенный мост. В это время суток, в округе, что называется кишевшей оборотнями, такое легкомыслие показалось ему непростительным. Тем более, сам замок был погружен в темноту. Только в узких бойницах главной башни мелькал тусклый призрачный свет. Оттуда же доносился подозрительно знакомый шум. Когда конь ступил на мост, Бренд узнал шум — это было мерзкое подвывание и рев, а также неясные человеческие крики.

Позабыв обо всем, кроме того, что тан Николус с семьей находится в смертельной опасности, Бренд толкнул гнедого вперед. Но стоило ему пересечь линию замковых ворот, как за крупом коня с грохотом упала решетка. Бренд оказался в западне. И тут же из густой темноты караульного помещения к нему рванулись две серые тени. Один оборотень мертвой хваткой повис на горле коня, а другой прыгнул Бренду на грудь. Оба они — и зверь и выбитый из седла человек, покатились по брусчатке внутреннего двора. По ту сторону решетки Обадон в ярости рубил кифиотской саблей стальные прутья.

Чудовище будто тисками сдавило плечо Бренда и. хотя кольчуга не поддавалась, рука постепенно немела. Свободной рукой Лучник выхватил из ножен меч и. вонзив его где-то между задними лапами оборотня, с усилием рванул вверх — через брюхо к грудине. Ощутимого урона монстру это не нанесло, если не считать того, что его лапы запутались в вывалившихся сквозь разрез внутренностях и, пытаясь как-то удержать равновесие, он на мгновение выпустил плечо человека. Этого мгновения хватило Бренду, что бы, откатившись в сторону, вскочить на ноги и ударить дважды. Первый удар перерубил пополам борющегося со своими собственными кишками зверя, а второй — отрубил передние лапы прыгнувшего слева убийцы гнедого.

После этого Лучник подбежал к вороту, поднимающему решетку. Веревки оказались перегрызены.

— Что там, Бренд? Поднимай ворота! — кричал Обадон.

— Ничего не получится. Это ловушка. Беги!

— Нет! Как же так? Я не могу тебя бросить!

— Слушай меня внимательно, — Бренд прижался лицом к прутьям решетки. — Ты слышишь вой со стороны дороги?

— Слышу. Это…

— Правильно. Это погоня. Если они зажмут тебя здесь — конец. Беги, пока дорога свободна. Заодно уведешь стаю. Скоро рассвет. Днем они нам не страшны. Встретимся либо здесь, либо, — Бренд горько усмехнулся, — где-нибудь в другом месте. Торопись!

С явной неохотой султан Збедоши развернул коня.

— Мы еще встретимся, Лучник! Обязательно встретимся! — вороной стрелой рванулся вперед и понесся по тракту перед самым носом подоспевшей своры.

— Я найду тебя!!! — донес ветер последние слова Обадона.

Не дожидаясь, когда вдали стихнет стук копыт вороного ко-ня, Бренд побежал к главной башне. На лестнице, ведущей вверх, ему встретились два человеческих тела, обезображенных страшными ранами и туша одного из оборотней с проломленным черепом. «Значит и на них есть управа!» Наконец Бренд очутился в пиршественной зале на втором уровне башни.

Одиночные, редко разбросанные по стенам факелы с трудом рассеивали мрак, в котором возились, прыгали, рычали и щелкали клыкастыми пастями не менее двух дюжин мерзких чудовищ. В дальнем конце зала на лестнице, ведущей на третий уровень, стояли тан Николус — седобородый низкорослый крепыш, его старший сын, отличавшийся от отца лишь черной бородой, капитан замковой стражи и два последних дружинника.

Когда Бренд ворвался в зал, серая волна в очередной раз пошла на приступ лестницы так, что все смешалось. Слышны были лишь хриплые выдохи ударявших людей, треск костей и подвывание оборотней. И людям удалось отбиться. Волна схлынула, унося с собой одного из воинов, да наследник замка опустился на одно колено.

Не медля более ни секунды, Бренд вырвал один из факелов, торчавший в подставке на стене, и бросился вперед. Ошеломленные натиском чудовища расступились, пытаясь увернуться от ткавшего убийственный огненный узор оружия. Ярко разгоревшегося красным пламенем факела в левой руке смельчака и с небывалой силой звеневшего боевой песней Арендира в правой. А Бренд с неистовством рубил мечом, рассекая лапы, оскаленные морды, проламывая ребра, тыкал факелом направо и налево.

Николус с соратниками заметил его и узнал голос Арендира. Неожиданная подмога придала силы защитникам замка. Со своим старинным боевым кличем тан ринулся вперед. И вовремя, так как увлеченный атакой Бренд поскользнулся в луже крови у самой лестницы и, упав, был накрыт волной косматых туш. Падая, он ударился головой о ступеньку и пришел в себя уже сидя на верхней площадке, куда его втащила могучая рука тана. Оборотни на время отступили и маленький отряд, лишившийся во время отчаянной атаки еще одного бойца — капитана стражи, получил небольшую передышку.

— Я рад, что ты с нами, — охрипшим голосом проговорил Николус, когда Бренд вскочил на ноги. — А сейчас прячь в ножны меч. Есть только одно оружие, которого они боятся.

Приняв из рук тана тяжелый канделябр, Бренд удивился вначале, но потом все примеченные эпизоды сложились в его сознании в стройную картину. Тот оборотень, с которым Обадон схватился на конюшне, не смел прикоснуться к серебряной кольчуге султана. И подсвечники, составлявшие предмет немалой гордости Николуса, отливались в этом замке из самого чистого серебра. Оборотни определенно боялись этого металла.

Тем временем бой продолжался. Чудовища шли на приступ. Руки людей поднимались и опускались, дробя черепа, ломая хребты, круша грудные клетки. Четыре, нет три — сын тана упал навзничь и скрылся под волной бурых спин — канделябра сеяли смерть в рядах оборотней, которых оказалось гораздо больше, чем первоначально представил себе Бренд.

Дело принимало опасный оборот. Увидев падение наследника, тан неосторожно бросился на помощь и на его левой руке сомкнулись зубы зверя, убитого мгновением позже последним стражником, который в свою очередь был сбит с ног и загрызен чудовищем прежде, чем канделябр Бренда отправил его в преисподнюю.

Николус и Бренд одновременно шагнули назад, привалившись спинами к стене. Левая рука тана ниже локтя представляла собой мешанину из раздробленных костей и разорванных мускулов. Он тяжело дышал, находясь в состоянии болевого шока, а страшилища вновь накапливались у основания лестницы. Теперь уже для последнего броска.

Бренд с удовлетворением отметил, что их осталось немногим более десятка — канделябры поработали на славу. Но он не обольщался мыслью, что может вдвоем с тяжелораненым человеком отбить атаку даже такого количества.

Бренд стиснул зубы и приготовился подороже продать свою жизнь. И тут вдруг до него дошло, что оборотни начали вести себя довольно странно. Вместо того, чтобы разом напасть и покончить с обессиленными людьми, они кружились на месте, громко, но как-то визгливо, подвывали, некоторые продвигались ближе к выходу из зала.

— Светает, — прохрипел Николус.

— Что? — Бренд не понял вначале смысла сказанного. — Что ты говоришь?

— Начался рассвет, — погромче повторил тан. — Отродья тьмы бегут. Давай ударим и отомстим за…

С этими словами тан шагнул вперед, но потерял сознание и рухнул ничком на пол. Теперь Бренд и сам заметил первые несмелые лучи спасительного солнца, пробивающиеся сквозь бойницы и узкие щелевидные окна.

Одно за другим чудовища покидали зал с тем, чтобы, спрятавшись в укромном месте, снова превратиться в обычных, ничем не примечательных людей, и затаиться в их облике до следующей ночи кровавого ужаса. Уйти целыми и невредимыми. Бренд взглянул на изувеченные трупы людей, мало чем отличающегося от них Николуса, вспомнил постоялый двор, купца, пытающегося удержать вываливающиеся внутренности, и голову его спутника, глядевшую на друзей немигающим остекленевшим взглядом. Глухая ярость горячей волной поднялась в нем и захлестнула все естество. Такой Бренд не ведал жалости и не знал снисхождения. Как ураган обрушился он на отступающих оборотней, которые теперь не думали не то что о нападении, но даже и о защите, и гнал их прочь из башни, оставляя там и сям мохнатые трупы. Многие из чудовищ уже начали обратное превращение и были вовсе беспомощны перед смертоносным канделябром. Наконец, перед решеткой, закрывающей выход из замка, которая поймала в ловушку Бренда, но теперь стала западней для его врагов, разыгралась последняя схватка. Точнее, это было избиение. Последние превратившиеся и полупревратившиеся в людей твари легли на брусчатку внутреннего двора рядом с трупом гнедого.

За это время солнце поднялось достаточно высоко и его лучи, касаясь туш не успевших превратиться окончательно оборотней, завершали начатую работу. Не вернувшие первоначальный облик при жизни получали его после смерти. Только сейчас Бренд почувствовал, как он устал. Но отдыхать было некогда. Чтобы раз и навсегда обезопасить себя от возможного воскрешения одержимых монстрами, он обошел весь замок, отсекая голову каждому превратившемуся в человека чудовищу, благо отличить их от защитников твердыни оказалось весьма нетрудно по полному отсутствию одежды. Затем, собрав головы в кучи и завернув в плащ, за три ходки перенес и сбросил их с замковой стены в глубокую пропасть и только после этого пошел к Николусу.

Старый тан уже очнулся и сейчас пытался остановить текущую из остатков левого предплечья кровь. Бренд помог ему, туго перетянув руку выше локтя обрывком рукава. Лицо Николуса было почти таким же белым, как и его борода.

— Если бы ты поспел раньше, — прошептал он. — Хотя бы на два-три дня.

Подбородок его затрясся в беззвучных рыданиях.

— Мой сын, моя кровь… Они убили моего наследника, они убили и меня.

— Крепись, Николус, — проговорил Бренд. — Сейчас ты немного отдохнешь, обработаем рану. Это же царапина для такого рубаки, как ты. Мы еще повоюем…

— Сейчас больше всего на свете я хотел бы умереть, — горько усмехнувшись, ответил тан. — Нет, я не сошел с ума. Разве ты не знаешь, что тот, кого коснулся клык или коготь оборотня, сам станет им?

Ошеломленный открытием Бренд быстро осмотрел и ощупал все незащищенные кольчугой части тела. Хвала Хорталу, ран не было!

— Вот видишь, — продолжал тан, — у меня очень веская причина желать своей смерти. И я ее получу, как награду за лень и нерасторопность. И может быть даже раньше, нежели успею рассказать тебе все.

— Я слушаю внимательно, Николус, но ответь мне прежде: где остальные члены твоей семьи? Где жена и дочь?

— О, я сам молю Хортала, чтобы они были в безопасности. Позапрошлой ночью я отправил их к моему кузену тану Самелису. Его замок на западе отсюда в пяти днях пути. В долине Цветущего Вереска. С ними шестеро лучших моих стражников и старый верный Коэн. Они вышли на рассвете со строжайшим приказом избегать деревень и постоялых дворов. Кто знает, сколь широко распространилась эта зараза?

— Но что это, Николус? Какова природа этой хвори или как это нужно называть, Караман ее забери! Откуда она пришла? Как с ней бороться? — воскликнул, не сдержавшись Бренд.

— Ты нетерпелив. Молодость, молодость…

Все та же горькая усмешка вновь возникла на обескровленных губах тана.

— Таким и нужно быть, разговаривая с умирающим. А смерть моя близка. Той крови, что осталась в моих жилах не хватит и голубю…

Бренд до боли стиснул зубы, осознавая свое полное бессилие перед лицом неизбежности.

— Вся беда в том, — продолжал тан, — что я не могу уверенно ответить ни на один из твоих вопросов. Я знаю то же, что знаешь и ты. Такие случаи и раньше наблюдались в этой стране, но они были редки… С оборотнями удавалось расправиться раньше, чем ущерб от них становился слишком велик. Именно в хрониках, вспоминающих об этом, я и наткнулся на мысль, что серебро губительно для них. Но я отвлекаюсь, а времени мало. Это началось примерно две луны тому назад. Вначале все были уверены, что это просто повторение прежних случаев и все обойдется. Как мы заплатили за нашу беспечность! Оборотней становилось все больше и больше. Как в горах: один камушек, за ним два, четыре, десять… и лавина. Да, они обрушились на нас как лавина.

В оборотней превращались уже деревнями. И вот что самое страшное… Хроники уверяли, что оборотни выходят лишь в полнолуние, но в наших краях превращение совершалось каждую ночь. И каждую ночь их число росло, а число людей сокращалось.

Я пытался бороться, но было уже поздно. Тогда я начал посылать гонцов, чтобы разыскать тебя. Ты знаешь, Бренд, меня не отпускает мысль, что это не случайность, а чья-то злая воля, черное колдовство. Только где ее источник? Дальше стало совсем невмоготу. Все деревни в округе оказались населены оборотнями. Три дня назад пара чудовищ ворвалась в мой замок. Их убили, конечно, но лиха беда начало…

И вот я отправил к брату жену и дочь. Да! Бренд, разыщи их во что бы то ни стало! Что бы ни случилось! Моя душа не успокоится, пока я не буду знать, что с ними все хорошо…

Николус надолго замолчал. Когда он открыл глаза, Бренд спросил:

— Как твоя рана? Можешь говорить?

— Хуже некуда, но это к лучшему, — отвечал тан. — Я умираю. И моя смерть будет неотомщенной. Мой сын, мой наследник умер раньше меня…

Резким движением Бренд достал ладанку с когтем белого ястреба и, прижав ее к губам, быстро произнес:

— Я, Бренд Лучник, клянусь Великой Снеговой обителью Белого отшельника, что отомщу за твою смерть, тан Николус Сардатский. Кто бы ни был твой враг, человек он или демон, не знать мне покоя и отдыха, пока я не исполню эту клятву или же не умру.

Губы умирающего тронула легкая спокойная улыбка, черты лица разгладились и душа тана Николуса отлетела вместе с последним вздохом в Страну Стенаний и Скорби умиротворенная, зная, что подобной клятвы не посмеет нарушить ни один смертный человек, а тем более Бренд Лучник.

А последний не долго предавался скорби над телами усопших. Ненависть к неизвестному врагу и жажда мести толкала его на активные действия. Вскоре во дворе замка разгорелся погребальный костер, пожирая в гудящем пламени тела тана Николуса, его сына, а так же тех воинов, кто до последнего вздоха не предал своего повелителя. Черный маслянистый дым понес запах горелой плоти над горами и ущельями, а Бренд, сняв с седла мертвого коня лук и колчан, пробрался в потайную, мало кому известную комнатушку в подвале замка. Отсюда начинался подземный ход.

Бренд ступил в вырубленный в базальте тоннель с обнаженным мечем, но Арендир молчал. Опасности пока не было. Тогда Бренд разжег припасенный факел и двинулся по ступенькам вниз, не зная, что вернувшийся наконец-то Обадон зовет его, срывая голос, у замковой стены.

Подземный ход заканчивался в маленьком неприметном ущелье далеко от замка, о котором из этой точки мог напомнить только черный столб дыма над высокой горой. Дальше Бренд пошел наугад и наудачу, не имея конкретного направления или же плана действий, но уверенный в том, что найдет врага и отомстит ему за все.

Ближе к полудню он остановился на берегу ручья, передохнул немного, напился холодной воды и, расположившись на зеленой пушистой траве под елью, совершил Заклинание Поиска настолько хорошо, насколько позволяли походные условия. Посидел несколько минут, ожидая результатов, и они пришли — заклинание сработало. Эпицентр черной магии находился северо-восточнее в горах на расстоянии двух-трех дней пути пешего человека. Знание этого пришло ему в голову как бы само собой без посторонней помощи, как бывало всегда в случае успешного выполнения Заклинания Поиска. Дав себе полуторачасовую передышку, которую провел в тревожном беспокойном сне, Бренд встал и отправился на северо-восток.

Он шел обычным для себя пружинистым скорым шагом, каким мог покрыть за день не один десяток верст. И каждый шаг уводил его вглубь Юриэльских гор, их самого крутого и скалистого водораздела — Серединного хребта.

Перед закатом Бренд свалил меткой стрелой годовалого оленя и, соблюдая максимум осторожности, развел небольшой костерок и перекусил. Отдохнул полчаса и пошел дальше, забрав с собой заднюю ногу добычи. С закатом он забрался на высокую с мощным стволом сосну и провел ночь, привязавшись к дереву на высоте четырех саженей. Привыкший спать чутко, Бренд несколько раз просыпался и видел движущиеся под деревом черные тени, видел устремленные на него желтые глаза, а пару раз слышал отдаленный вой. Но он не знал оборотни ли это, простые волки или же какие-то другие звери.

С рассветом, перекусив на скорую руку, Бренд двинулся дальше. Идти становилось все труднее и труднее. Приходилось карабкаться по скальным выступам, преодолевать пока неглубокие, но задерживающие продвижениерасселины и пропасти.

Лучник уже почти вскарабкался на очередной уступ, покрытый изумрудно зеленой травой, как вдруг буквально в двух шагах от него послышалось глухое предупредительное рычание. Он поднял глаза. Огромный снежно-белый зверь припал к земле посреди мирной лужайки. Могучие мускулы тугими узлами вздулись под густой длинной шерстью, острые клыки обнажились в угрожающем оскале. На шее животного Бренд разглядел ошейник с шипами из белого металла.

Положение Бренда было не ахти какое. Он до пояса возвышался над площадкой, ненадежные камни под ногами не позволяли упереться и взяться руками за оружие. Человек замер, глядя в медово-желтые глаза зверя. Гулкие удары сердца отсчитывали томительное время. Животное не атаковало. Мысли вихрем проносились в голове Бренда, но выхода из сложившейся ситуации он не видел. Хорошо было лишь то, что могучий зверь, кроме рычания, никак не проявлял агрессивность.

И вдруг гнетущая тишина разрядилась негромким голосом, принадлежавшим вышедшему из-за скалы человеку.

— Что ты там нашел, Амок? Ко мне!

Зверь вскочил и, виляя хвостом, подбежал к хозяину, продолжая, однако, внимательно поглядывать в сторону Бренда.

— Лежать, Амок.

Облегченно переводя дыхание, Бренд выбрался наконец-то на лужайку и взглянул на незнакомца. Это был невысокий плотный старик, укрытый до самых пят темно-зеленым плащом. Сброшенный на плечи капюшон не скрывал морщинистого до красноты загоревшего лица, обрамленного седой бородкой и усами, и блестящего лысого черепа, покрытого лишь пушком белых волос. В глазах старика не было угрозы, а только мягкая сила, бесконечная доброта и усталость. В правой руке он держал длинный посох с рогулькой на конце, а через левую перебросил ручку корзины, заполненной какими-то травами и корешками.

— Да благословенны будут твои дороги, незнакомец, — проговорил старик. — Какие дела привели тебя в эту злосчастную страну?

— Да продлятся ваши дни, учитель, — вежливо ответил Бренд, величая хозяина пса по обычаю магического ордена друидов, к которому тот вне всякого сомнения принадлежал. — Я пришел сюда по делу личного свойства и не знаю, стоит мне открываться даже вам.

— Я вижу печать заботы и тень ненависти на твоем лица, но от тебя нет токов зла. Аура твоя чиста и благородна.

Старик мягко улыбнулся.

— Я — Ал-Кертан, — словно звякнул серебряным колокольчиком старик. — Когда-то я постигал искусство волшебства и магии среди братьев друидов, но сейчас веду жизнь отшельника. Откройся мне. У нас может быть общий враг.

— Я — Бренд, прозванный Лучником.

— Что ведет тебя по жизни, Бренд, прозванный Лучником?

— Я не знаю, учитель. Жизнь играет мною как ветер сухим листом. Разные чувства увлекают меня. Но сейчас меня ведет месть.

— За что же и кому ты мстишь?

— Я мщу за смерть тана Николуса и его сына, а кому я мщу, я не знаю. Я лишь чувствую где он.

— Так значит тан умер… — задумчиво проговорил Ал-Кертан.

— Не умер, а убит. Оборотнями…

— Тише! Не поминай вслух нечисть в логове ее!

— В логове ее?..

— Придет еще время для разъяснений, Бренд Лучник. Жаль тана. Он был достойным хозяином своего лена. Не праздным господином, но мудрым отцом. Ты идешь на северо-восток?

— Да, клянусь Обителью Белого Отшельника.

Друид помолчал немного, как бы решая в уме сложную и одному ему известную задачу, а затем тихо сказал:

— Нам по пути, Бренд Лучник. Следуй за мной.

Они двинулись по едва приметной стежке между валунами и скальными выходами. Впереди легко шагал, почти на опираясь на посох, Ал-Кертан, за ним шел Бренд и замыкал шествие Амок, все еще подозрительно поглядывающий на чужака. Тропинка привела их ко входу в пещеру, закрывающемуся двумя массивными дверными створками, покрытыми бляхами из того же металла, что и шипы на ошейнике собаки. «Серебро», — догадался Бренд.

Они вошли в пещеру. Посреди чуть дымился очаг, сложенный из больших неправильной формы камней. Легкий голубой дымок входил в трещину на потолке. Ал-Кертан стукнул посохом о пол и по стенам вспыхнули несильным ровным светом молочно-белые матовые шары.

— Садись. Бренд, — волшебник указал на невысокое каменное ложе, покрытое ворохом шкур. — Прости, гостей у меня не бывает, вернее не было до сих пор, а значит не было и необходимости в гостевых креслах.

Поблагодарив. Бренд присел и с интересом огляделся. Пещера больше напоминала жилище знахаря, чем волшебника, Никаких колдовских книг, талисманов, только связки высушенных трав вдоль стены. Котелок, пара мисок, кружка да кувшин на плоском камне у очага. Словно угадав его мысли, Ал-Кертан мягко улыбнулся.

— Да, ты не найдешь здесь сушеных лягушек и нетопырей. Я изучал искусство друидов. Травы и прочие растения — вот основа нашего мастерства. А теперь слушай.

Волшебник опустился на свое ложе рядом с Брендом. Огромный пес замер у его ног.

— Все зло этого края сосредоточено и имеет свой корень в одном человеке. Человеке по рождению, но исчадью ада по духу. Это черный маг и колдун Яранбир-Белодж-Лык. Странное имя для этих мест, не так ли? Но он не здешний уроженец. Он появился года полтора назад. Мне удалось выяснить, что явился он из далекой страны на юго-востоке, где проиграл борьбу за власть еще более злобному и могучему соотечественнику. Появившись в нашей стране, он долго зализывал раны, не забыв при этом отстроить себе на скале дворец. Именно этот дворец на северо-востоке отсюда и есть сейчас его убежище. Укрепившись и отдохнув. Яранбир принялся строить захватнические планы. Родовые земли Николуса должны стать по его замыслу плацдармом для нападения на весь западный мир. Именно так. Не больше и не меньше. Смирившись со своим поражением на востоке, Яранбир устремил свой взор на запад. Но тут он просчитался. Хотя первым из западных магов, вставшем у него на пути, был я, а я никогда не подавал особых надежд, изучая волшебство. До сих пор мне приходилось решать лишь мелкие бытовые проблемы окрестных земледельцев, а последний год не было и того. Но все же мне удалось, прибегая к старинным заговорам и ворожбе, вспоминая давно забытые заклинания приостановить его честолюбивые планы. Но месяц назад его сила внезапно увеличилась в несколько раз. Я оказался не в состоянии бороться с его черной магией и укрылся в этой пещере. А чтобы мне не докучали его слуги, в которых он, кстати сказать, хочет превратить весь западный мир, я обил двери серебряными бляхами. Но я чувствую — Яранбир скоро научит оборотней не бояться серебра и тогда…

Ал-Кертан вскочил на ноги. Малахитовые молодые не по годам глаза волшебника возбужденно блестели.

— Это наш последний шанс, Бренд Лучник. Я не знав в чем причина роста его силы, но, если так будет продолжаться, он станет почти всемогущим. И тогда я не знаю, кто из живущих ныне магов сможет противостоять ему. Только Белый Отшельник, но он давно не вмешивается в дела людей прямо.

— У меня есть талисман Белого Отшельника, — Бренд высвободил из-под кольчуги ладанку с когтем белого ястреба.

Ал-Кертан с уважением посмотрел на него.

— Тогда тем более мы не должны сидеть, сложа руки. Зло протягивает свои щупальца по всему миру подобно мерзкому спруту, и наша задача — обрубить эти щупальца. Там, где волшебник и герой бессильны поодиночке, союз волшебника и героя поможет добиться победы. Не случай, а судьба свели нас вместе. Руку. Бренд Лучник.

Соратники скрепили союз рукопожатием, после чего Бренд опустился на свое место, а маг продолжал возбужденно расхаживать по пещере.

— Сколь сильно защищено убежище Яранбира, — спросил воин.

— Почти не защищено в нормальном человеческом понимании. Это не замок и не крепость. Но он защищен черными заклинаниями и ужасными слугами колдуна — оборотнями.

— Но оборотни являются только по ночам…

— К сожалению, уже не все. Несколько монстров могут теперь передвигаться и днем. Это самые страшные и свирепые звери — личная гвардия Белодж-Лыка. Может быть, поэтому или по какой-то другой причине он не отпускает их далеко от своего дворца.

— Но они, подобно другим все еще боятся серебра?

— Да. Пока еще боятся и этот шанс упускать нельзя. Смотри, что у меня есть…

Ал-Кертан выволок откуда-то из слабо освещенного угла пещеры тяжелую корзину и откинул кусок полотна, закрывающий ее. Заинтригованный Бренд наклонился над корзиной и увидел, что она наполнена изделиями из серебра: наконечники для стрел, копий, два-три кинжала, бляхи и шипы для защиты доспехов.

— Отлично! — обрадовано воскликнул Лучник. — Это как раз то, что мне надо. До вечера я успею поменять наконечники на всех своих стрелах, а там посмотрим, так ли сильна гвардия Яранбира.

— Подбери оружие и для рукопашного боя, — посоветовал маг.

— Жаль, но здесь нет ничего, что могло бы подойти для меня, заменив Арендир. Кинжал — не замена мечу, а для копья нет подходящего древка.

— Арендир, ты говоришь? — вздернул брови Ал-Кертан. — Легендарный меч эльфийского принца?

Вместо ответа Бренд вынул клинок из ножен и протянул его рукояткой вперед волшебнику. Тот с величайшей осторожностью принял оружие и провел тонкими пальцами по лезвию.

— Да, это работа эльфов. В металл его вплавлены руны с заклинаниями. Я чувствую их. Это замечательное оружие — беспощадное к врагам и снисходительное к друзьям, но оборотня убить оно не может.

— Не может. Я уже испробовал его. Но, в отличие от обычной стали, Арендир все же поражает их. По крайней мере рассекает.

— И дает лишь временную передышку, так как рассеченные половинки оборотня, найдя друг друга, вновь срастаются.

— Но и возможность их просто задержать — уже немало.

— Согласен, но возьми серебряный кинжал. И ты сможешь добивать врагов, заканчивая работу, начатую Арендиром.

Не найдя возражений против такой логики, Бренд выбрал себе кинжал, выкованный из самородного серебра, взамен оставленного на постоялом дворе.

— Теперь займемся каждый своим делом, — продолжал Ал-Кертан, возвращая меч Бренду. — Ты подготовь стрелы, а я подготовлюсь к бою с Яранбиром по-своему, посредством волшебства. Но попутно ты все же расскажи мне все, что ты видел в наших краях, что пережил, с чем познакомился до нашей встречи.

Работа по замене наконечников была столь привычна Бренду, что он выполнял ее не задумываясь, сосредоточившись больше на рассказе, стараясь не упустить ничего из произошедшего с ним с того момента, как его конь остановился у злополучного постоялого двора, и до тех пор, когда поклялся он отомстить тогда еще неизвестному врагу и закрыл глаза тана Николеуса.

Внимательно слушая рассказ, Ал-Кертан ни на секунду не отрывался от своего дела. Он внимательно выбирал одному ему известные травы, корешки и соцветия из многочисленных пучков, перетирал и толок их в каменной ступке, составлял необходимые пропорции, сжигал их, умываясь душистым дымом и бормоча какие-то заклинания, или складывал в мешочки, пряча последние у себя на поясе.

Их умиротворенное занятие было прервано услышанным Брендом воем, раздавшимся у самой двери. Он удивленно взглянул на волшебника, который, как ни в чем не бывало, продолжал заниматься своим делом. Перехватив его настороженный взгляд, Ал-Кертан улыбнулся.

— Я уже привык к этому. Да и Амок тоже. Должно быть стемнело. Яранбир каждую ночь присылает своих тварей. Не знаю, на что он рассчитывает. В моем убежище ему не одолеть меня так же, как и я не смогу справиться с ним в его логове. В одиночку, конечно. Дверь с серебряными заклепками отпугнет их, так что не стоит обращать внимания. Пусть хоть изойдут от злобы.

Маг помолчал, а затем снова продолжил разговор.

— А ведь ты своими глазами видел Яранбира.

— Где?

— Ты даже выпустил в него стрелу.

— Так значит это чудище на дороге…

— Вот именно. Яранбир-Белодж-Лык, собственной персоной.

— Но он не похож на человека…

— Рано или поздно уродство души выходит наружу. Правда, я слышал, он никогда не был красавцем. Злые языки утверждали, что кто-то из его предков путался с гиеной, но нет полного основания верить досужим сплетням. Ум у него вполне человеческий. Кстати, ты хотел бы узнать о судьбе своего друга?

— Конечно!

— И даже послать ему весточку, если с ним все в порядке?

— Это было бы очень хорошо. Обадон обещал вернуться, но…

Ал-Кертан достал откуда-то маленькую жаровню, насыпал в нее горячих углей.

— А что, этот султан Збедоши надежен? На его помощь можно рассчитывать?

— Вполне. Я уверен в нем, как в себе. Его помощь может стать неоценимой.

— Хорошо, напиши здесь все, что сочтешь нужным для такого случая и подготовь стрелу, — волшебник протянул Бренду бересту, а сам высыпал в жаровни горсть мелко искрошенных кореньев и коры и. когда лиловый дымок взвился круглым облачком, беззвучно зашептал губами, творя пальцами неведомые знаки.

— Теперь, когда я все подготовил, садись и сконцентрируй волю и внимание на твоем друге, глядя в этот дым.

Следуя словам Ал-Кертана, Бренд весь напрягся, вперив взгляд в переливавшееся изменчивое облачко. Он изо всех сил пытался вызвать образ Обадона. Маг стоял рядом и Бренд чувствовал, как воля волшебника сплетается с его собственной и помогает ей. Вдруг он увидел Обадона так близко, что казалось: только протяни руку и коснешься. Султан сидел на дереве, обхватив ногами могучий сук, как бока скакуна, и опираясь спиной на могучий ствол. Глаза его были безмятежно закрыты — Обадон спал.

— Проткни письмо стрелой и выстрели в дерево, — прошептал Ал-Кертан.

Бренд повиновался. Стрела вошла в облако без сопротивления и, будучи только что реальной и осязаемой, вонзившись в ствол дерева в ладони от головы Обадона, приняла необычный призрачный вид, как и вся видимая в дыму картина.

Обадон мгновенно проснулся. Вырвал стрелу из древесины и быстро при свете луны прочитал письмо. На лице его отразилось такая уморительная гримаса недоумения и султан начал так лихорадочно оглядываться по сторонам, что Бренд не выдержал и громко расхохотался. Облачко заколыхалось и рассеялось. Видение исчезло.

— Отлично, — сказал Ал-Кертан. — Остается надеяться, что твой друг не так далеко от цели нашего визита и доберется туда не позднее завтрашнего полудня. Именно в полдень мы должны напасть на Яранбира. Это самое удачное для нас и самое невыгодное для него время. А сейчас тебе нужно выспаться перед решавшей схваткой.

Лучник не возражал. Он растянулся на шкурах и мгновенно заснул, а когда проснулся, волшебник все еще продолжал свои манипуляции с травами и ароматными дымками.

— Уже рассвело, — сказал он и в голосе этого человека ничего не говорило о том, что он провел бессонную ночь перед схваткой, которая может стать последней в его жизни. — Подкрепись и выступаем.

Наспех Бренд закусил орехами и медом диких пчел, а затем взял оружие и двинулся вслед за волшебником к выходу из пещеры.

Солнце поднялось довольно высоко, осветив склоны гор, но оставив пятна темноты в ущельях, расселинах и под выступами скал. Впереди, повинуясь воле хозяина, бежал верный пес, который внимательно выискивал возможную опасность. За ним накинув, на озябшую в морозном утреннем воздухе лысину зеленый капюшон, шел Ал-Кертан. Замыкал шествие Бренд, придерживавший одной рукой сагайдак с луком, а другую положив на рукоять меча.

Долгое время ничего кроме скал не мешало их продвижению. Наконец волшебник остановился и концом посоха указал приблизившемуся Бренду на большое бесформенное сооружение из черного камня, прилепившееся сбоку высокого утеса, как ласточкино гнездо. Это была их цель — дворец Яранбира-Белодж-Лыка. К нему вела единственная проходимая дорога.

— Мы вступаем в само логово зверя. Будь наготове, произнес Ал-Кертан, сбрасывая капюшон. Теперь весь он обратился во внимание.

Они шли по неширокой — не более полутора сажен — тропе, вьющейся между беспорядочным нагромождением скал с пробивающимися между ними чахлыми елями и березками. Видимой угрозы пока не было. Только однажды Ал-Кертан знаком показал своим спутникам пройти почти вплотную к скале, а затем в том месте, куда маг бросил средних размеров камень, тропы провалилась, обнажив глубокую пропасть.

Неожиданно шедший впереди Амок спугнул стаю черных воронов. Птицы еще не успели взлететь, как волшебник взмахнул плащом и вороны попадали на тропу. Они уснули, вдохнув курений Ал-Кертана. Только одному из них удалось уйти и он сейчас же с громким пронзительным карканьем улетел в сторону дворца.

— Плохо. Очень плохо, — чуть слышно прошептал волшебник. — Теперь мы не сможем приблизится незамеченными. А уж он примет меры, чтобы подготовить встречу.

Маленький отряд двинулся вперед с удвоенной осторожностью и утроенной скоростью, надеясь выиграть время. Но тщетно — Яранбир-Белодж-Лык узнал об их приближении. Не успели они пройти и тысячи шагов, как за поворотом послышался грозный рев и топот многих ног. Волшебник и пес остановились. Шерсть на загривке Амока поднялась — он был готов к бою.

— Ну, теперь покажи на что ты способен, Бренд Лучник, — шепнул Ал-Кертан.

Бренд опустился на одно колено, изготовил лук и бросил с полдюжины стрел на землю перед собой.

Первого, появившегося из-за поворота, оборотня он убил, даже не успев толком разглядеть. Посылая следующую стрелу, он отметил, что стремительно приближающихся тварей осталось семь и что они гораздо крупнее и уродливее тех оборотней, с которыми ему приходилось иметь дело до сих пор.

Вплотную к ним приблизились лишь пять чудовищ. Одного из них бросил на землю громадный белый пес. Второго поразила молния, сорвавшаяся с рогульки посоха мага.

Обнажив Арендир правой рукой, а кинжал — левой, Бренд бросился вперед. Взмах мечом вправо, удар кинжалом влево и один оборотень побежал дальше по тропе, но уже без головы, а другой забился в конвульсиях с пробитым серебряным лезвием сердцем. Ударить последнего пятого монстра он не успел, а смог лишь подставить меч, на который чудовище напоролось грудью, но не замедлило хода. Человек опрокинулся навзничь и, уже ощущая близость клыкастой пасти, ткнул два раза наугад кинжалом. В тот же миг между глаз зверя ударила золотистая молния, пущенная Ал-Кертаном, а белый пес сбил его с груди Бренда и еще некоторое время продолжал трепать безжизненное тело.

— Восемь чудищ, — озабоченно проговорил маг. — Не думал я, что мы так легко отделаемся. Не зря тебя прозвали Лучником, о Бренд!

— Что дальше? — спросил тот, поднимаясь с земли.

— Вперед! И чем быстрее, тем лучше. Это еще не все сюрпризы на сегодня!

Во весь дух они помчались вверх по тропе. Еще один поворот, еще два… И вот, наконец, перед ними выросла громада дворца Яранбира. Но радоваться было слишком рано. Прямо у входа во дворец стояло самое кошмарное чудовище из всех ранее виденных. Любимец, цепной пес Яранбира. Громадный оборотень, почти в два раза крупнее обычного медведя.

Спутники встали как вкопанные. Чудовище шло вперед глухо рыча и роняя на землю желтые струйки слюны. Засвистели стрелы Бренда. Они пробивали шкуру, но не могли достать до жизненно важных центров. Лишь одна стрела, впившаяся в глаз, заставила оборотня закружиться на месте.

Весь напряженный, как натянутая струна, Ал-Кертан выпустил серию молний, целя в морду страшилища. Монстр поднялся на задние лапы, открыв огромную пасть в устрашающем реве.

— Ослепи его! — судорожно выдохнул маг, высыпая на ладонь содержимое одного из мешочков. — Вперед, Амок! Взять!!!

Дальнейшие события понеслись неудержимым вихрем. Стрела Бренда вонзилась во второй глаз оборотня, пес повис на его горле, а огненный шар, сорвавшийся с ладоней Ал-Кертана, ударил чудовище в лоб. Запахло паленой шерстью. Утробно взревев, монстр сделал несколько неуверенных шагов назад и обрушился с обрыва в глубокую, почти бездонную, пропасть, увлекая с собой верного Амока.

— Вперед! — крикнул маг. — У нас нет времени!

Они вбежали во дворец. Бренд всегда был неплохим бегуном, но старик-волшебник держался все время впереди. От рогульки его посоха шло яркое золотистое свечение, разгонявшее по углам блуждающие по коридорам потусторонние тени.

Увлекшись бегом, они не заметили, как вырвались в просторный зал с высоким сводчатым потолком, залитый солнечным светом, падающим из узких окон. С потолка на массивных цепях свисали бронзовые чаши, служащие либо для освещения зала ночью, либо для воскурения каких-то колдовских снадобий. А может, для того и другого вместе. Посреди комнаты на базальтовом постаменте горел яркий огонь, а за очагом стоял вытесанный из камня стол, на котором лежала книга с потемневшими от времени пергаментными страницами и вычурным переплетом. Здесь же находился человек, который повстречался Бренду и Обадону на ночной дороге в горах. Тонкие губы широкого рта как и тогда были приподняты, открывая длинные гнилые зубы. Яранбир-Белодж-Лык от всей души, если таковая у него имелась, хохотал.

Бренд остановился и до самого уха рванул тетиву. Однако черный маг лишь слегка отклонился, сделал левой рукой скользящее движение и стрела оказалась в его пальцах. Он дохнул на нее и, стряхнув с ладони пепел, снова захохотал.

Ал-Кертан сотворил левой рукой какой-то магический знак и вновь высыпал снадобье на ладонь. Дунул и из его рук вырвался огненный шар, устремленный в сердце Яранбира. Колдун, сложив руки ладонями вперед перед грудью, остановил шар и погнал его назад. Но воля и заклинания Ал-Кертана толкали шар вперед.

Теперь Яранбир не выглядел таким веселым. Губы его сжались, брови нахмурились, на висках вздулись жилы. Почуяв удобный момент, Бренд потянулся за новой стрелой, но обнаружил, что колчан пуст.

В этот миг шар лопнул с оглушительным треском, не выдержав напора с двух сторон. Крупные капли пота выступили на лицах обоих магов.

Предупреждая дальнейшие действия атакующих, уже не столь беспечный Белодж-Лык схватило две полные горсти чего-то, больше всего напоминающего сушеные лягушачьи лапки, и бросил зелье в огонь. Пламя взметнулось футов на десять вверх и по полу пополз густой зеленый дым, поднимаясь вначале до колен, потом до пояса. Попытавшись шагнуть вперед, Бренд обнаружил, что не может сдвинуться с места. Дым обволакивал, сковывал, лишал возможности перемещаться.

Яранбир вновь заговорил. На этот раз он был серьезен и даже суров.

— Вы оказались гораздо сильнее, чем я думал, — голос его напоминал лай гиены. — Ну что ж, пусть это послужит мне уроком. Я был слишком добр и беспечен. Я не использовал всех возможностей Книги Духов, когда, наконец-то, завладел ею. Но сейчас я исправлю свою ошибку. Со своей армией оборотней я прошью эту землю подобно раскаленной игле и выйду к заливу Скэгар, а затем и к Великому Западному Океану. Я завладею всем миром!

— Ты не посмеешь, — сдавленным голосом возразил Ал-Кертан. Дым поднялся до груди и мешал ему дышать.

— Посмею! Еще как посмею! При моем уме, да при той силе, которую дает Книга Духов… И никто не сможет воспрепятствовать мне. Просто я возьму всех врасплох, а когда они узнают, сопливые белые маги и бестолковые правители, то будет уже поздно. Только вы, Яранбир хищно оскалился.

Только вы вдвоем пытались помешать мне, но вы не успели. Бедняги… Сейчас дым захлестнет вам головы и все. Конец стрелку-самоучке и деревенскому знахарю. Вы умрете в страшных мучениях. Это будет последнее удовольствие, которое я получу от общения с вами.

— Будь ты проклят, — прохрипел белый маг.

Из-за его маленького роста дым доставал ему уже до подбородка.

Бренд сделал колоссальное усилие и, подтянув руку к груди, ощутил под кольчугой талисман Белого Отшельника. Это прикосновение придало ему сил и он шагнул вперед, до боли напрягая не желавшие повиноваться мышцы.

Колдун заметил его движение и потянулся за новой порцией зелья. В этот миг что-то промелькнуло в воздухе и человек, затянутый в кольчугу из белого металла, приземлился на столе перед пораженным Яранбиром. На лету он пнул черного мага ногой, а другой столкнул в огонь Книгу Духов. Пламя зашипело и весело заплясало, пожирая пергаментные страницы.

Отчаянно взвизгнув, Яранбир змеей скользнул по каменному полу, тщетно пытаясь спасти фолиант, но мелькнула кривая сабля из кифийской стали и колдун замер в неестественной позе.

— Обадон! — воскликнул Бренд. — Останови дым!

Султан Збедоши, а это был именно он, подбежал к очагу и ногами в высоких сапогах принялся разбрасывать полыхающие уголья. Книга Духов, объятая пламенем, в течение считанных мгновений обратилась в пригоршню белесого пепла. Парализующий дым, не получая новой подпитки, постепенно ослабел и начал рассеиваться.

Полузадохнувшийся Ал-Кертан упал бы на пол, если бы сильная рука Бренда не поддержала его.

— Мы победили, учитель.

— Где он? — бескровными губами спросил волшебник.

— Вон там, — одновременно указали Бренд и Обадон на пустое место, где только что лежал черный маг.

А Яранбир, скорчившись и придерживая левой рукой почти отрубленную правую, что было сил бежал через зал к закрытому тяжелой портьерой выходу.

Обадон и Бренд тиграми бросились в погоню, но всей их стремительности оказалось бы недостаточно, если бы золотистая молния, промелькнувшая между ними, не ударила бы колдуна под колени. Он запрокинулся навзничь, попытался было вскочить, но застыл в ужасе, увидев два клинка, занесенные над своей головой.

Сколь не был ловок Обадон, движимый смертельной ненавистью Бренд оказался быстрее. Именно Арендир, описав широкий круг, упал на шею врага. Получеловеческая полузвериная голова покатилась по полу, оскалив клыки и оставляя за собой пятна черной крови.

Друзья переглянулись. В их ушах еще звучал предсмертный визг Яранбира-Белодж-Лыка.

— Победа, — проговорил Обадон.

— Победа, Теперь Николеус может спать спокойно, — отозвался Бренд.

— Победа, да. Но, чтобы закрепить ее, еще предстоит кое-что сделать, — рассудительно заметил приблизившийся Ал-Кертан.

— Говори, учитель. Мы все исполним, — улыбнулся Бренд.

Вскоре тело Яранбира-Белодж-Лыка было сожжено, а прах развеян по ветру.

Друзья-соратники покинули черный дворец и, когда они отошли на достаточное расстояние, Ал-Кертан, творя пальцами рук замысловатые знаки, прошептал несколько заклинаний на старорошанском языке, раскачиваясь в такт ритма певучих строк, потом высыпал остатки зелья из мешочка и, когда порошок завис в воздухе, сформировавшись в правильную сферу, погнал его медленными пассами в сторону дворца. По мере приближения к сооружению черной силы облако росло и наконец смогло охватить его полностью. Тогда волшебник ткнул посохом вперед. Желтое свечение с рогульки посоха передалось шару, разгорелось нестерпимо ярким светом и, вдруг, моментально исчезло. Растворился вместе с ним и дворец.

Ал-Кертан повернулся лицом к Бренду и Обадону. За прошедший час маг постарел на добрый десяток лет.

— Друзья мои, мы одержали великую победу. Свергли одного из честолюбивейших и опаснейших черных колдунов нашего времени. Жаль, что Книгу Духов так же просто уничтожить нельзя. Природа создавших ее заклятий такова, что, сгорев здесь, она появляется в другом месте мироздания и как бы мне хотелось, чтобы место это лежало в другом измерении. Но, главное, мы освободили от кошмарного заклятия множество людей из окрестных деревень и поселков.

Сейчас мы разойдемся каждый своей дорогой, но прежде я хотел бы услышать от султана Збедоши, каким образом ему удалось появиться столь вовремя?

— Получив ваше послание, — усмехнулся в усы Обадон, — я все время шел по вашему следу оборотни на дороге еще не успели остыть. И все это время я боялся опоздать к последнему сражению, но, когда услыхал хохот Яранбира, доносящийся из зала, решил все-таки не лезть на рожон. Пробрался по стене к окну и увидел все, что там происходило. Остальное вы знаете сами. Эти лампы на цепях словно для того и созданы, чтобы летать на них по комнатам. Единственное, что от меня потребовалось, так это хороший толчок двумя ногами.

— Воистину спасительный толчок, клянусь водянкой твоего друга Мусхалата Черного, — заметил Бренд. — Я уже прощался с жизнью.

— Я тоже, — прибавил Ал-Кертан.

— Ну, а куда вы думаете направиться после всего, что здесь случилось? — продолжал он после недолгого молчания.

— Я сделаю, пожалуй, еще одну попытку вернуть трон, — ответил Обадон. — Старею, дряхлею — самое время отдохнуть в достатке и почете.

— А я обещал тану Николусу разыскать его жену и дочь, — произнес Бренд. — А потом, если ты согласен немного подождать, с радостью помогу тебе пощекотать Мусхалата острым клинком.

— Хорошо, да благословят вас обоих ваши боги, — Ал-Кертан осенил друзей охраняющим знаком друидов. — На этот кинжал, Бренд Лучник, вы сможете купить пару лошадей в ближайшей деревне.

— Ну, уж нет. Я сохраню его на память о вас, учитель, клянусь Последней Битвой. А лошадей я выменяю на любой из этих желтеньких кружочков, он позвенел монетами в кошельке. Прощайте, учитель.

Бренд поклонился. Склонился и султан, приложив по южному обычаю обе руки к сердцу.

Вскоре Бренд и Обадон быстрым шагом шли вниз по тропе прочь от места недавнего сражения, а отшельник, поглядев им в след, принялся складывать кучу камней на месте, где погиб его четвероногий друг.

* * *

Пять дней спустя двое путешественников ехали на неказистых крестьянских лошадках в южном направлении по северо-восточному тракту. Серые дорожные плащи прикрывали изодранную одежду одного из них и блестящую щегольскую кольчугу другого. На голове обладателя кольчуги красовалась чалма с павлиньим пером, ничем не прикрытые волосы его спутника были перехвачены кожаным ремешком.

Из-за поворота возник постоялый двор, вид которого показался путникам странно знакомым. Хозяин, вытирая мокрые руки о передник, бежал от крыльца к воротам, громко зазывая гостей. В ногах у него путалась маленькая рыжая с белыми отметинами собачонка. Путешественники взглянули на его простое раскрасневшееся лицо со взъерошенными волосами и перед глазами у них возникла оскаленная пасть с капающей с клыков человеческой кровью.

Наездник в белой чалме потянул из ножен кривую саблю, но его спутник мягко удержал его руку.

— Оставь, Обадон. Ведь он не ведал, что творил. Все уже позади.

— Да, ты прав, Лучник. Это лишь кратковременное затмение.

— Отсюда наши пути расходятся. Долина Цветущего Вереска лежит на западе от этих мест, а Збедоша далеко на юге.

— Тогда прощай, Лучник. Вернее, до встречи.

— До встречи, Обадон. Мы обязательно свидимся, когда окажемся вновь нужны друг другу.

Не желая затягивать прощание, они разом пришпорили лошадей и вскоре исчезли из вида так ничего и не понявшего хозяина корчмы.

июль 1993