Сказки нашего времени (сборник) (СИ) [Рина Михеева Пушися] (fb2) читать онлайн

СКАЗКИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Рина Михеева

Аннотация: Каждому времени — свои сказки. Мы меняемся, изменились и сказочные персонажи. Колобок и Русалочка не хотят больше быть жертвами. Рапунцель надоело ожидать принца-освободителя. Зато Кощей Бессмертный возмечтал о большой и чистой любви и обратился к Бабе Яге за помощью в поиске невесты.

Змей Горыныч заделался книгочеем, Кота Баюна бессовестно обворовал плагиатор, Российский Заюшка из сказки о ледяной и лубяной избушке отправился в Америку, где и встретился с Братцем Лисом, а Иван Царевич не захотел жениться на Царевне Лягушке.

Это сборник забавных, а местами и откровенно стёбных миниатюр по сказкам.

Часть первая. Сказка о Золотой Рыбке и ещё более золотой Щуке

Сто тридцать пятый раз забросил он невод. Пришёл невод с одною рыбкой, непростою рыбкой — золотою!

— Вот ты-то мне и нужна! — обрадовался рыбак.

— Отпусти меня, старче, — привычно завела Владычица Морская.

— Непременно. И даже за "старче" не обижусь, хотя мне ещё и тридцати нет. Но сначала — одно желание. Одно! И никакой халтуры! Иначе зажарю! Так и знай!

— Чего же тебе надобно, стар… кхм… добрый молодец?

— Щука волшебная мне нужна! Да-да, нечего глаза пучить. Меняю тебя на щуку! А то знаю я твои привычки… Бегай тут к тебе, любуйся, как "разгулялось синее море", умоляй! А потом всё равно какая-нибудь гадость выйдет! То ли дело Щука! Желания выполняет по первому требованию, без ограничения в количестве и без всяких пробежек к речке. Нормально выполняет, не то что некоторые… Ну и старухи у меня нет, молодухи, впрочем, тоже. Закажу себе у Щуки — красивую и без капризов. Тебе не доверяю, нет. И нечего обижаться! Скажешь, не ты старику так помогла, что бедолага до сих пор, как вспомнит, так вздрогнет?!

— Ну и ловил бы Щуку! Чего ты на море-то забыл?

— Не ловится она. Видно, поумнее тебя будет. Да и рек в России знаешь сколько? Вот и я не знаю… Так что — кого смог, того поймал, а кого поймал — тому и отвечать! Давай-ка, зубы мне не заговаривай! С тебя Волшебная Щука и точка! Это моё последнее слово.

— Будет тебе Щука, — вздохнула Рыбка.

— Волшебная!

— Хорошо-хорошо, бока-то не стискивай, раздавишь же!!!

Часть вторая. Колобок

"Жизнь — это постоянная борьба за выживание, это бесконечная череда страданий и неразрывный круг взаимного пожирания.

Не успеешь появиться на свет, как только и слышишь ото всех: "я тебя съем, я тебя съем!"

А самое ужасное, что и те, кто дали мне жизнь, тоже желали от меня лишь этого!

Ну что же… Отныне я буду играть по вашим правилам! Хватит убегать, с меня довольно! — думал Колобок, посматривая из-за кустов на беззаботную Лису. — Подобраться к ней будет очень просто… Ведь она тоже захочет меня… съесть!"

{Встречайте во всех кинотеатрах страны: "Колобок Лектер"!}

Часть третья. Сивка Бурка

Прискакал Иванушка к высокому терему, стегнул Сивку-бурку плёткой... Заржал конь пуще прежнего, ударил о землю копытами, прыгнул — и доскочил до окна!

Снял Иванушка с пальца Елены Прекрасной заветный перстень, с головы — корону самоцветную, с шеи ожерелье драгоценное и умчался. Только его и видели!

Тут и сказочке конец…

Часть четвёртая. Теремок

— А где у вас разрешение на застройку?! Где кадастровая ведомость? Где квитанция об оплате налогов на землю и недвижимость? — ревел Медведь, по весне вставший не с той ноги и вообразивший себя лесным воеводой.

— Видно, за зиму телевизора пересмотрел… Катастро… кадано… кидаловую… какую-то ведомость ещё придумал… — шептались перепуганные жители.

— На снос! — ревел Косолапый, наступая на Теремок.

Зайчик закрыл глаза лапками, Петух, расправив крылья, кинулся на блюстителя бесчеловечных человеческих законов, как герой на амбразуру. Лягушка прыгала вокруг, непрестанно квакая.

И только Комар подлетел к самому медвежьему уху и бойко зажужжал:

— Без постановления суда — это произвол и беззаконие! Требую приостановить снос до выяснения обстоятельств и сбора всех документов! Будет-будет вам, Михайло Потапович и разрешение на застройку, и квитанция, и ведомость! Завтра же всё предоставим!

— Вот как? — Медведь с сомнением покосился на насекомое, но всё-таки остановился.

— Всенепременно! Прошу вас завтра в это же время пожаловать на большую поляну к дубовому пню!

— А почему не сюда? — засомневался было Косолапый.

— Там будет в это время приём у нотариуса, — со значением пропищал Комар. — Чтобы никаких, значит, сомнений, чтобы всё по закону, значит, каждая закорючка…

— Да-да… это очень важно! — объявил Медведь и удалился, преисполненный ощущения собственной значимости и чувством выполненного долга. Ведь так важно, чтобы в лесу был порядок!

— Что это ты задумал, Комар-Пискун? — дрожащим голосом спросил Зайка-Побегайка.

— Тут в лесу недавно появилась девочка Маша, — зловеще пропищал Комар. — Завтра вы приведёте её к назначенному часу на полянку…

— И что? Что же будет??? — взволновалась Мышка-Норушка.

— Если ты рассчитываешь, что Медведь её съест, то ведь нам это не поможет, — вздохнул Волчок Серый Бочок. — Он её быстро переварит и снова начнёт требовать с нас… это… непонятное…

— Съест?! Ха! Как бы она сама его не съела! Вы делайте, что я говорю, и убедитесь, что в ближайшие сто лет Топтыгину точно будет не до нас!

{Смотрите "Маша и Медведь" — все серии!}

Часть пятая. Репка

Посадил дед репку. Выросла репка — большая-пребольшая!

— Да, старый, что-то ты перестарался с китайскими удобрениями… — сказала бабка.

— Ничаво! — сказал дед, задрав голову, чтобы увидеть вершину ботвы, терявшуюся в вышине над его головой. — Зато теперь будет чем незваных гостей кормить! Татар пожалеем, пожалуй…

*Дед имеет в виду пословицу "Незваный гость хуже татарина".

Часть шестая. Царевна лягушка

Долгонько Иван-царевич не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашёл в топкое болото. Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит.

Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:

— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.

— Ещё чего придумала, зелёная! Мало мне отца — идиота старого, теперь ещё лягву взять в жёны, а жабу в тёщи?!

— Тогда не отдам тебе стрелу! — квакнула лягушка.

— Ну и сиди здесь с ней! Скажу отцу, что не нашёл стрелы! Ещё раз стрельну, да уж не в сторону леса дремучего и болота топучего, на этот раз придётся всё же в город целить, как братьям… Ну, подстрелю ненароком кого… с царской-то семьи кто спросит? Царь невест сыновьям выбирает — щепки летят… Братьям-то тоже не с первого раза повезло… Сначала несколько горожан уложили. Что ж делать-то, если у царя-батюшки вместо головы — корона, вместо ума — опилки! Ну ладно, заболтался я тут с тобой, пора мне.

— Не бросай меня, Иван! Я тебе пригожусь! Волшебству обучена, Василисой Премудрой прозываюсь! И с лица хороша! Это всё Кощей… заколдовал вот… Если в жёны возьмёшь…

— И не мечтай! — перебил царевич. — Премудрая — это ещё хуже, чем просто лягушка! Иль ты меня с Иваном-дураком перепутала? Ему с такой женой хорошо будет, а мне — ни к чему! Лучше красивая дурочка, чем такая ума палата, ни налево от неё не отвернёшь, ни направо не гульнёшь, а то ещё и заколдует чего доброго! Но так и быть — возьму тебя с собой. Подберём тебе какого-нибудь… умника. Не просто так — ты мне за это чего-нибудь полезное наколдуешь.

Но если квакнешь отцу, что ты моя невеста… лапы повыдергаю! И не посмотрю, что Премудрая!

— Договорились, Ваня, — вздохнула лягушка, подумывая о том, что, может, оно и к лучшему… Ну их — царевичей! Лучше уж Иванушка-дурачок простого происхождения. Может, хоть он ещё любить не разучился да сердце доброе сохранил…

Часть седьмая. Курочка Ряба

Снесла курочка яичко, да не простое — золотое!

Пока дед да баба не увидели, ухватила яичко и, не будь дура, сбежала в город. Нашла ювелирную лавку.

С тех пор жила курочка не в курятнике деревянном, а в золотой клетке. Ювелир кормил её отборным зерном, приводил петухов на выбор. Но курочка часто со вздохом вспоминала прежнее дворовое раздлолье, петуха задиристого, соседок по гарему...

А звали ювелира Карл Фаберже.

Часть восьмая. У Лукоморья

— Так-так, отличненько… Не волнуйтесь, многоуважаемый Кот! Какая вам разница, в самом деле, — золотая цепь или латунная? Вы рассказывайте сказки-то, рассказывайте! У меня диктофон включён — ни одно бесценное слово не пропадёт!

А "цепь златая" мне нужна на рекламу моих… то есть — ваших творений! Сейчас ведь без денег не издадут, без рекламы — не купят! Это вам не стародавние времена благословенные, когда на одном таланте выезжать можно было!

Ух, какая цепь… Да, хватит и на издание, и на рекламу, и на особняк… На что? На особый подарок для вашей милости, говорю, хватит! Конечно, автором укажу вас! Как же иначе! Как вы могли подумать?!

Так и напишу "Великий Сказочник Кот-Котофеевич с дуба рухнув… на дубе который… На дубу! На цепи златой! Ну и что, что латунная теперь? Уверяю вас, никто не заметит разницы… Да никто и не увидит… Уж я об этом позабочусь, — пробормотал будущий Великий Сказочник, проверяя, исправно ли работает диктофон…

Часть девятая. Баба Яга на отдыхе

— Катись, яблочко, по тарелочке, покажи мне Ивана царевича, красавца нашего… — умильно проговорила Баба Яга.

*Сцена вырезана цензурой. Слеш. НЦ-17.*

— Тьфу, охальники! — Яга от возмущения шваркнула волшебную тарелочку об пол.

— Эх… придётся теперь всё же к Интернету подключаться… Всё равно разврат везде, так там хоть выбор больше! Говорят, провайдеры себе много воли взяли… деньги лопатой гребут, а качество не обеспечивают. Придётся порядок навести! Окромя меня некому…

Часть десятая. Рапунцель

— Ну всё… не могу больше… И не хочу! — говорила Рапунцель, отрезая свои роскошные волосы. — "Опусти свои косоньки", — передразнила она. — Это невыносимо в конце концов! Мышцы на шее у меня, конечно, давно уже стальные, но всё равно — больно же!!!

И тоска… тоска тут… Хватит! Начинаю новую жизнь! — принцесса споро соорудила из бесконечной косы канат, привязала один конец в башне и спустилась вниз.

— Свобода! — возликовала Рапунцель. — И не надо мне никаких принцев! Чтобы опять сидеть в какой-нибудь башне и ждать, когда их светлость благородный супруг нагуляется? Ну уж нет! Долой мужской шовинизм! Что мне там о Робин Гуде птички чирикали… И я не хуже! О-ля-ля, о-ля-ля, будем грабить короля!

Так начался полный увлекательных приключений путь Атаманши — грозы лесов и королевы Большой Дороги!

Часть одиннадцатая. Красная Шапочка

— Куда это ты идёшь, Красная Шапочка? — спросил Волк, умильно рассматривая бабушкину внучку, отменную кулинарку и просто красавицу. — Совсем одна, в дремучем лесу… Позволь тебя проводить.

— О да, — закатила глаза очаровательная крошка. — Совсем одна… Мне так страшно… Я слышала, что тут водятся ужасные-ужасные кровожадные волки… — прошептала она, замирая от страха.

— Да-да! Ужасные и кровожадные! — подтвердил Волк и облизнулся.

— Я так вам благодарна! Не хотите ли подкрепиться пирожком, благородный незнакомец?

— А с чем пирожок? — деловито спросил Волк.

— Обижаете, — улыбнулась девушка, — с мясом, конечно. — В глазах её промелькнул зловещий огонёк, но Волк ничего не заметил и моментально проглотил пирожок. — И со снотворным, — расплылась в довольной улыбке юная пособница браконьеров, которые уже подтягивались к этому месту.

Когда связанный волк пришёл в себя, ему пришлось выбирать — умереть ли с распоротым брюхом или стать наводчиком и загонщиком при охоте на ценных зверей, занесённых в Красную Книгу. Он до дрожи боялся ужасную Красную Шапочку и потому сразу же согласился.

Эта история имела бы весьма печальный и кровавый конец, если бы поблизости случайно не оказался Колобок Лектор. Он очень любил браконьеров! А вот волки, по его опыту, были жестковаты… Поэтому Волка он отпустил.

Часть двенадцатая. Тонкости управления

— Да что же это такое… Контрафактный какой-то GPS навигатор! Китайская сборка, точно! Ну как его остановить… как… Я же не китаец! Я не могу вот так — без еды, без сна и отдыха! Я русский царевич всё-таки! Ох, Яга… Надула… — бормотал Иван царевич, из последних сил поспешая за волшебным клубочком.

— Может, ну её, эту Василису… — рухнув на землю и пребольно ударившись о выступающие корни, царевич разразился такой тирадой, которая вызвала бы восхищение даже у моряков и грузчиков.

Клубочек, заслышав это, немедленно замер.

— О как! — возликовал царевич. — Велика сила народного слова! Закоротило в нём, видать, что-то… Наверное, больше уж и не запустится… — взгрустнул царский сын.

Но, отдохнув, царевич без проблем запустил клубочек — пришлось лишь чуть-чуть повозиться с подбором подходящих… оборотов — и удалось отрегулировать даже скорость движения.

— Хитра Яга, — ухмыльнулся царевич. — Но и мы не лыком шиты! Теперь-то я знаю, как она со своей ступой управляется… А то заладила — не дам, ты не справишься, очень сложное управление, тонкая техника!

Часть тринадцатая. Бременские музыканты

— Знаешь что, Трубадур, — подмигнула красавчику Атаманша. — Из нас с тобой могла бы получиться очень даже неплохая пара. На браке я не настаиваю, хочу сохранить свободу, так что ты ничего не теряешь.

Ну зачем тебе эта изнеженная принцесса? Убежать с тобой обещала? Ну ты представь, как она будет с тобой в повозке жить, скитаться по городам и весям, без прислуги, даже без удобств нормальных! Долго она протянет по-твоему? А потом что? — король же тебя и друзей твоих со свету сживёт, как только его дитятко к тебе охладеет и вернётся во дворец! А всё так и будет! Это только в сказках принцессам "с милым рай и в шалаше"!

Ну да, я тоже принцесса. По рождению. Но жила в заточении, не то что прислуги — света белого не видела! Меня теперь под крышу топором не загонишь! Клаустрофобия у меня! Так что ты подумай над моим предложением… подумай.

Ты будешь петь, как привык, я граб… танцевать буду. Не нравится тебе род моих занятий? А как богачи бедняков обирают — нравится? Будем бедным помогать, путешествовать… Не жизнь, а сказка! Согласен? Ну, я так и знала! Я же и мёртвого уговорю, не будь я Атаманша Рапунцель-Стальная-Шея!

Часть четырнадцатая. Заюшкина избушка

{Была у Зайчика избушка лубяная, а у Лисы — ледяная.}

Вот и открыла Лиса экскурсионный маршрут для интуристов — толпой ломанулись в настоящую русскую народную ледяную избушку! Это Лиса её так отрекламировала, хотя на самом деле, конечно, русский народ издавна жил в тёплых избах.

Заработала Лиса за зиму столько, что к лету отстроила особняк в четыре этажа с сауной. А Зайчик так и остался в своей лубяной избушке… Зимой он нанимался к Лисе — строить ледяную избушку по её проекту, туристов обслуживать… Ничего, тоже хорошо жил, только мечты о пятиэтажном особняке с бассейном и пальмами покоя ему не давали. Хотя зачем ему пальмы, Зайка и сам не знал.

Но в конце концов собрал все свои накопления, продал лубяную избушку и отправился за море-окиян к дальнему родственнику — Братцу Кролику. Хоть Лиса его и отговаривала, но зов мятущейся и загадочной русской души оказался сильнее практических расчётов!

Часть пятнадцатая. Русалочка

— А ещё ты должна мне заплатить за помощь, — сказала ведьма. — И я недёшево возьму! У тебя чудный голос, и им ты думаешь обворожить принца, но ты должна отдать этот голос мне. Я возьму за свой бесценный напиток самое лучшее, что есть у тебя: ведь я должна примешать к напитку свою собственную кровь, чтобы он стал остёр, как лезвие меча.* (цитата из сказки Андерсена)

— Это уж слишком! — возмутилась Русалочка. — Мало того, что ноги ты мне хочешь всучить с таким дефектом, что ими и пользоваться-то нельзя, так ещё и цену заламываешь! За дефективные ноги — самое лучшее, что есть у меня?! Ну знаешь ли… Пожалуй, я лучше уж отправлюсь обратно во дворец и пожалуюсь на тебя Морскому Царю! Он давно говорил, что надо бы извести Ведьму, вот и пусть отправит к тебе Тритонов Инквизиторов!

— Ишь как ты заговорила… — поразилась Ведьма. — Но ведь ты сама явилась ко мне… Я расскажу об этом твоему отцу, и он тебя примерно накажет!

— Ха! — Русалочка упёрла ручки в бока. — Ну и пусть накажет! Не думаешь ли ты, что наказание будет таким уж жестоким? Запрёт на месяц — это уж самое страшное, что он может сделать любимой дочери. А вот тебя-то точно не пожалеет! И, кстати, — прибавила Русалочка, приметив, какой зловещий взгляд кинула на неё Ведьма, — мои сёстры отлично знают, куда я отправилась. И если я не вернусь в самое ближайшее время, поднимут тревогу и всё расскажут отцу! Конечно, они тоже рискуют быть наказанными, но и им не грозит ничего особенно страшного, а уж тебя Морской Царь сживёт со свету — можешь не сомневаться!

— Чего же ты хочешь? — угрюмо спросила Ведьма, понимая, что Русалочка кругом права.

— Я хочу нормальные ноги! Не желаю я ходить по ножам, знаешь ли… И голос я тебе не отдам! Назови приемлемую цену.

— Но это невозможно, — Ведьма вздохнула. — Допустим, цену снизить — это ещё куда ни шло, но нормальных ног, чтобы ходить и не мучиться, я тебе дать не могу — это не в моих силах.

Русалочка гневно плеснула хвостом, глядя с откровенным недоверием и угрозой.

— Послушай, — завела Ведьма примирительно. — Я говорю тебе правду. Клянусь, что не в моих силах наделить тебя возможностью ходить по суше без боли и страданий, но…

— Но? — поторопила Русалочка.

— Я могу дать тебе отличный совет. И даже помочь. Совершенно бесплатно, между прочим. Послушай старуху. Знаешь, ты мне даже нравишься, не то что эти бесхребетные слезливые девицы, которых и обманывать-то неинтересно!

Я скажу тебе всю правду. Принц не для тебя. Не перебивай! Ты слишком хороша для него! Он не в состоянии тебя оценить, да и вообще — все принцы это — тьфу! — смазливая мордашка, раздутое самомнение и больше ничего! Может, и бывают исключения, но твой красавчик не из их числа.

Ты влюбилась просто оттого, что время пришло, а принц показался тебе особенным, потому что не похож ни на кого, из тех, кого ты знала прежде. Погоди ломать свою жизнь! Я, пожалуй, помогу тебе и познакомлю с настоящим мужчиной! Ты таких ещё не видела и понятия не имеешь, что это такое!

— По-моему, ты снова пытаешься меня надуть… — подозрительно прищурившись сказала Русалочка.

— Мне нравится твоя недоверчивость. И я не стану тебя обманывать! Приплывай на следующую ночь в Лунную Лагуну, что возле необитаемого острова. Я всё устрою. И не будь я Морской Ведьмой, если ты не забудешь своего слащавого принца, как детский сон!

Часть шестнадцатая. Братец Заяц и Смоляное Чучелко

Вот и прибыл наш Заюшка за море-окиян в гости к Братцу Кролику. Жизнь за морем оказалась нелёгкой, никто там Заиньку не ждал, да и пальмы были вовсе не так уж хороши, как ему прежде казалось.

А между тем, приметил новопоселенца Братец Лис и решил без затей испробовать на наивном Заиньке приём, который во время оно помог ему изловить Братца Кролика.

"Если уж Братец Кролик попался на смоляное чучелко, то этот эмигрант из дикой России и тем паче попадётся!" — рассудил Братец Лис, нисколько не сомневаясь, что Братец Кролик не рассказал Зайчику о том случае, ведь похвастаться тут Кролику было решительно нечем. И в этом Братец Лис был несомненно прав.

И вот, выбрав момент, Братец Лис поставил на пути у Заиньки смоляное чучелко, а сам затаился в кустах.

Поравнявшись с чучелком, Заинька скромно поздоровался:

— Доброго дня, уважаемый.

Чучелко естественно промолчало. А Братец Лис лежал в кустах.

Не дождавшись ответа, Заинька попрыгал себе дальше, только вздохнул едва заметно — высокомерные и гордые эти заокеанские жители, то ли дело дома… Но от души предаться ностальгии Заиньке не удалось.

Видя, что его замысел готов провалиться, Братец Лис вылез из кустов и вежливо-вежливо поздоровался с Зайчиком. Зайчик ответил ещё вежливее и, прижав уши, приготовился задать стрекача.

— А что же, многоуважаемый Братец Заяц, ведь этот вот грубиян, кажется, не ответил на ваше приветствие? — коварно спросил Братец Лис, указывая на Чучелко.

— Кажется, он вообще не очень разговорчив, — заметил Заинька, стараясь сохранять безопасную дистанцию между собой и Лисом.

— Ну почему же… — слегка растерялся Братец Лис. — Мы с ним уже здоровались. А вот вам он, кажется, не желает отвечать. Неужели вы позволите так с собой обращаться? — Братец Лис патетически воздел лапы.

— А что же мне остаётся, Братец Лис? — удивлённо отозвался Заинька, неизбалованный уважительным отношением к своей скромной персоне и на исторической родине.

— Как это — что? Вы должны поставить его на место! Должны заставить с собой считаться! Набить ему морду, в конце концов! Или вы совсем себя не уважаете?

— Ну… не то чтобы совсем… — протянул Заинька, не столько оскорблённый, сколько всё отчётливее подозревающий какой-то подвох. — Но я думаю, что насилие — это не наш путь! — внезапно вдохновился он.

— Я уверен, что уважение должно проистекать из добровольного признания достоинств и личных качеств! Уважения нельзя добиться при помощи угроз! Вы не читали великого русского писателя Льва Толстого, уважаемый Братец Лис? — любезно поинтересовался Заинька.

— Он например вообще много писал о непротивлении злу насилием… Но лично я полагаю, что это всё-таки одна из тех крайностей, которых следует избегать, имея, тем не менее, в виду эту философскую концепцию, как некую отправную точку для дальнейших рассуждений, в ходе которых мы, несомненно, приблизимся к истине, каковая…

Когда у осоловевшего Братца Лиса прояснились мысли и зрение, Заиньки уже и след простыл!

Часть семнадцатая. Русалочка. Другой путь

Русалочка нежилась в Лунной Лагуне, размышляя о том, что Ведьма, должно быть, собралась её обмануть, и вдруг увидела, как некто пытается на плоту покинуть необитаемый остров. Русалочка, как известно, была очень любопытна, и подплыла поближе, поэтому она отлично видела, как у выхода из лагуны внезапно поднялась гигантская волна, а потом завертелась водяная воронка, утягивающая отважного моряка в пучину.

Он боролся. О, как он боролся! Принцу определённо было до него далеко… Русалочка бросилась на помощь, но Морская Ведьма, появившаяся рядом, остановила её.

— Рано! — бросила она. — Лучше полюбуйся, как способны бороться настоящие мужчины! И плот этот он сам построил… Вот когда перестанет барахтаться, тогда и волоки его на берег. Этого так просто не убьёшь!

— Но ведь он тоже человек? — удивилась Русалочка. — И чтобы быть с ним, мне тоже понадобятся ноги.

— Ну… в какой-то мере он, конечно, человек. Но он не простой человек, он обручён с морем! Так что, думаю, твой хвост его не испугает. Это пират, девочка моя. И если кто-нибудь из этих сухопутных червяков и достоин руки дочери Морского Царя, а если не руки, то хотя бы просто внимания, так это только пират! Поверь моему опыту. Ну, кажется, пора…

Не прошло и нескольких минут, как Русалочка вытащила тонущего на отмель, и он быстро очнулся, откашливаясь и отфыркиваясь. На этот раз Русалочка не стала прятаться. И когда человек, которого Морская Ведьма назвала непонятным словом "пират", окончательно пришёл в себя и внимательно посмотрел на неё, то выдал своё изумление лишь тем, что приподнял одну бровь.

— Мадам, — промолвил он, — позвольте представиться. Меня зовут Джек. Капитан Джек Воробей, мадам. Если не ошибаюсь, это вам я обязан… ну, в некотором роде немного обязан…

— О да, — улыбнулась Русалочка, — в некотором роде жизнью.

— Ну что же… долг перед такой прекрасной леди — честь и счастье для любого моряка! Если я не ошибаюсь, вы, как бы это сказать… — он красноречиво оглядел её хвост.

— Русалка, — ответила Русалочка и гордо подняла голову. — А что?

— О нет-нет, совсем ничего! Счастлив познакомиться, мадам! Я думаю… я даже почти уверен, что это судьбоносная встреча — никак не меньше!

— Мне тоже так кажется, — скромно согласилась Русалочка, думая о том, что принц, должно быть, не отнёсся бы к подобному знакомству с таким великолепным спокойствием.

"Я тебя научу, как надо вести себя с мужчинами, — вспомнились ей слова Морской Ведьмы. — Слушайся моих советов — и любой из них будет от тебя без ума! Надо быть посмелее и никогда, слышишь, никогда не позволять своему избраннику думать, что он — всё для тебя!

Пусть завоёвывает тебя снова и снова — каждую вашу встречу, каждый день и каждую ночь! Ты должна быть переменчивой, как морская волна, и неуловимой, как дуновение ветерка… То близкой, то снова недоступной. Это настоящее искусство, Русалочка. И если ты овладеешь им, тебе никогда не придётся ходить по ножам…"

"Я овладею этим искусством, — подумала Русалочка. — Джек Воробей будет моим!"

Часть восемнадцатая. Морозко

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?

"Вот ведь садист поганый, маньячина… Морозит, да ещё спрашивает — тепло ли мне! Вот попала… Что ж делать-то… Что там психологи о маньяках говорили по телеку… Нельзя подавать виду, что я его боюсь! Нельзя признаваться! А то так и замучает!"

— Тепло, Морозушко!

— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, лапушка?

"Вот же сволочь, ещё наподдал холоду, а сам лапушкой называет! Извращенец старый… Маньяк, как есть маньяк! Спасите-помогите, люди добрые! Эх, никто не поможет, надо держаться, авось отцепится… Нельзя вести себя как жертва, показывать свои чувства…"

— Тепло, Морозушко! Тепло, батюшка! Жарко даже!

Вот так и выжила девица после встречи с Морозом, а её сводную сестру он насмерть заморозил! Маньяк — одно слово…

Часть девятнадцатая. Белоснежка и семь гномов

— Так значит, это вот и есть Белоснежка? — Иван царевич без особого энтузиазма осмотрел лежащую в хрустальном гробу красавицу. — Симпатичная… — нехотя признал он.

— Что??? — хором возмутились семь гномов. — Как вы сказали??? Это же Белоснежка, которая…

— Знаю-знаю, — отмахнулся царевич, — всех милее, всех румяней и белее… Но что-то мучают меня сомнения… Пойду-ка я прогуляюсь тут… подумаю.

Под осуждающими взглядами потрясённых гномов Иван царевич вышел из домика, отошёл подальше и достал из-за пазухи любовно увёрнутую в шёлковую тряпицу Царевну лягушку.

— Ну и что тебя теперь не устраивает? — устало спросила она. — Всё как ты хотел. Красивая и…

— Ага, — кивнул царевич, — даже слишком "и". От слова идиотка.

— Но ты же не хотел умную жену.

— Но она же дура непроходимая! — возмутился царевич. — Ты хоть слышала рассказ этих семи недомерков?!

— Гномов, — поправила Царевна.

— Всё едино — недомерки, — отмахнулся царевич. — Я, знаешь ли, нашу русскую народную сказку вспомнил про петушка, которому, как ни наказывали кот и пёс сидеть дома, пока их нет, и никому не открывать, — всё без толку! А потом каждый раз: "Несёт меня лисаааа! За тёмные лесааааа! Ааааа!"

Но тот хоть петух — птица глупая, что с него взять! А эта дурищща, сколько ей не говорили ни у кого ничего не брать, так она всё равно — три раза — три!!! — попалась практически на одну и ту же уловку! Не… Такая идиотка мне не нужна, уж извини… Как говорится, столько я не выпью, чтобы эту безголовую рядом терпеть. Никакая красота не поможет.

Лягушка только тяжко вздохнула.

— И вообще. Я тут подумал… Не нужна мне дура. Скучно с ними. Ни поговорить нормально, ни посоветоваться… Глазами лупают, хихикают… Не для меня это. Я… знаешь… привык к тебе как-то… С тобой интересно…

Лягушка во время этой речи выпучила глазки и даже квакнула от изумления.

— Да, знаю, виноват я, не захотел тебя в жёны брать. Глуп был! Прости! Не нужна мне дура, раз я сам дурак… Выходи за меня, а, Василиса? Ты мне даже в виде лягушки — и то уже нравишься… А уж как расколдуешься, так и вообще отлично заживём! И не думай, кожу лягушачью я раньше времени жечь не буду. Может, у меня и не ума палата, но и не такой я придурок. Подожду. Ну что, согласна?

— Ква… — выдавила потрясённая царевна.

— Да, чуть не забыл: люблю я тебя! И всё такое…

— Соквасна я… — прошептала лягушка, думая, что любовь всё-таки есть на свете! — Согласна то есть!

— Вот и славно! — обрадовался царевич. — Пусть эти недомерки другого дурака ищут свою дуру Белоснежку будить!

Часть двадцатая. Братец Лис и Заюшка

И вот как-то раз, наплевав на все условности и хитрости, Братец Лис просто-напросто погнался за Братцем Зайцем — за Заюшкой то есть. И, нагло пользуясь лучшим знанием местности, таки догнал и ухватил за пушистые ушки! Заюшка обречённо повис.

— Ну, что ты теперь скажешь? — самодовольно спросил Братец Лис. — Только не вздумай мне снова задвигать про философию! Хотя… насчёт непротивления злу, — это, пожалуй, весьма удачная мысль! Как ты считаешь?

— Ага, — вздохнул Заюшка и продолжил висеть. Молча.

Братец Лис подождал какое-то время, но так ничего и не дождался.

— И что же — вот просто "ага" — и всё?! — изумился он. — Больше ничего не хочешь мне сказать? Даже посоветовать, как лучше с тобой поступить — зажарить там или сварить? А может быть, потушить? Ммм?..

— Может, и потушить, — едва слышно выдохнул Заинька. — Это уж как будет угодно вашей милости.

— Но я хотел бы… чтобы ты как-то… высказался! Это даже неинтересно! Висишь тут… как какой-нибудь бессловесный овощ!

— Простите, ваша милость, но в наших краях не принято спрашивать у обеда, как его лучше приготовить. Это уж ваше дело — решать.

И Заинька снова замолчал, обречённо обвиснув в лапах Братца Лиса. Озадаченный Братец Лис какое-то время пристально смотрел на свою добычу, а потом вдруг ощутил, как некое совершенно незнакомое чувство просыпается у него в груди. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Никогда! Братец Кролик вызывал в нём совершенно иные… чувства. А тут…

— Ну что же это такое?! — возмутился Братец Лис. — Разве так можно?! Ты же должен бороться! Ты должен…

— А зачем? — уныло перебил его Заинька. — Всё бесполезно… Борьба бессмысленна! Не лучше ли отдаться на волю сильнейшего и прервать скорбный путь… Завершится жизнь, полная страданий, страха, обид и унижений… — Зайчик всхлипнул.

— Всё наконец-то закончится! И наступит покой… О-о… скорей бы освободиться от этой жизни… Это лучшее, что может произойти с таким несчастным существом, как я! С самого детства, едва только появившись на свет, я знал, я чувствовал, что мне нет места в этом мире! Этот мир принадлежит сильным! Хищникам с острыми зубами и длинными когтями. Всё, что я мог — это убегать… Бежать, бежать, бежать, чтобы затаиться в норе и трястись от страха! Вот и вся печальная повесть моей жизни… И знаете, уважаемый Братец Лис, я даже рад, что всё это скоро закончится! Наконец-то…

Лис разжал лапы и потёр ими неожиданно повлажневшие глаза.

— Вот горемыка-то… — всхлипнул он. — Вот же несчастное существо! Нет, прости, дружок, но я не смогу тебя съесть. У меня даже аппетит пропал… Послушай, Братец Заяц, но так же нельзя! Надо же бороться! Надо…

Но Заинька смотрел на Лиса такими несчастными глазами, что у того слова застряли в горле.

— Вы думаете, в этом есть какой-то смысл? — печально спросил Заинька.

— Уверен, что есть! — горячо отозвался Братец Лис.

— Ну что ж… если вы так считаете… — Зайчик пригладил свои несколько разлохматившиеся и помятые после долгого висения в лисьих лапах уши. — Знаете, мне кажется, что я, может быть, смог бы… Сумел бы начать новую жизнь… — не вполне уверенно проговорил Заинька, — если бы…

— Если бы что? — оживлённо спросил Братец Лис.

— Если бы вернулся домой… Я так тоскую… Ужасно тоскую по Родине…

— Вот бедолага, — снова вытер глаза лапами окончательно расчувствовавшийся Лис. — Но ведь там тебя все обижали!

— Ну… там было не только плохое, но и хорошее. И с Лисой я подружился… Знаете, какая у нас там Лиса? О! Лиса Патрикеевна — уважаемый предприниматель! Я на неё работал — строил Ледяную Избушку.

— Постой-ка, так это твоя знакомая Лиса устраивает экскурсии в русскую народную Ледяную Избушку?

— Да-да! — радостно закивал Зайчик. — И она меня не обижала! Я так хочу домой… Наши ёлки лучше любых пальм! Наши Лисы — самые умные, наши Волки — самые хищные, а наши Медведи — самые добрые и сильные!

— М-да… Ну, патриотические чувства — это то, что я могу понять… Что же нам с тобой делать… Пожалуй, объявим сбор средств для возвращения тебя на историческую родину…

— О! Вы такой добрый! — воскликнул Заинька и, подпрыгнув, чмокнул Лиса в нос, а затем умчался, прежде чем поражённый зверь успел прийти в себя.

— Эти русские — такие странные… — пробормотал Братец Лис, потирая нос. — Сколько бы я ни встречался с Братцем Зайцем, он всегда сбивает меня с толку…

Часть двадцать первая. Горыныч

Горыныч вальяжно развалился в любимом кресле, изготовленном на заказ заморскими гномами, и раскрыл новую книгу сказок, автор которой без затей и лишней скромности наименовал себя Великим Сказочником.

— Ну-с… посмотрим… — пробормотала правая голова, которая всегда была настроена наиболее оптимистично.

— И чего же ты ждёшь, интересно? Шедевра? — издевательски спросила левая — уж она-то никогда не ждала ничего хорошего ни от мира в целом, ни от населяющих его живых существ.

— А вдруг? — осклабилась правая голова.

— Мальчики, не ссорьтесь, — вмешалась средняя, давно привыкшая к своей роли миротворца, ибо, если вовремя не вмешаться, то эти двое начнут до хрипоты и пожара выяснять отношения, а у неё потом голова раскалывается от их споров! — Сейчас почитаем и узнаем!

— Было б там чего узнавать… — недовольно проворчала левая голова, но больше ничего не прибавила.

Правая промолчала — следует отдать ей должное: она никогда не начинала конфликт первой и мирилась достаточно охотно.

Средняя голова принялась вслух читать сказки — со смаком и выражением.

— Хм… недурно, должен признать, — послышалось слева после первой сказки.

— Недурно?! — возмутилась правая голова. — Это же шедевр!

— Спокойно, ребята. Давайте-ка лучше продолжим.

На это никаких возражений не последовало.

— И эта хороша! — довольно крякнула левая голова, когда была прочитана и вторая сказка.

— Шедевр… — в восторге простонала правая.

— А вам не кажется, что мы что-то такое уже слышали? — спросила средняя голова, поднимая очки на лоб.

— М-да… а ведь и верно! Пожалуй… Правда, это было давно… — протянули справа.

— А ведь и точно! — рявкнули слева. — Это ж Баюн рассказывал, когда мы у него ещё в нежном возрасте гостили — лет эдак триста прошло…

— Каких там триста… Все пятьсот, — уточнили из центра. — Потому и не вспомнили сразу.

— Так-так… а как там подписан сборничек-то?

— Так это… "Великий Сказочник"!

— Может, Баюн псевдоним взял? — с надеждой спросили справа.

— Ага! И пластическую операцию сделал! Кардинальную! Ты глянь на эту самодовольную и наглую совершенно лысую рожу, которая вот тут — с задней стороны обложки ухмыляется! — взревело слева.

— Факт бессовестного плагиата налицо, — подытожил центр.

— Ну… — слева полыхнуло огнём, — ну…

— Похоже, кому-то не поздоровится, — с обманчивой мягкостью протянули справа.

— И это тоже факт! — подвели черту из центра.

Часть двадцать вторая. Сватовство Кощея

— Я тебе что, сваха? — возмущалась Баба Яга.

— Ну-у… не скажу, конечно, что это твоя основная специализация… — протянул Кощей и подпёр рукой впалую щёку, — однако… Скольким царевичам и дуракам ты личную жизнь устроила — и не сосчитать! А я чем хуже?

— Тем, что не дурак, — фыркнула Яга.

— Да-а, для семейной жизни это большой недостаток, не спорю, — иронически приподнял бровь Кощей. — Но ты уж постарайся. Ведь тех девиц ты, по большей части, как раз у меня и отбила, так что за тобой должок.

— Девиц у тебя Иваны отбивали. Я тебе не извращенка какая-нибудь, девицами не интересуюсь.

— Так чего бы они без тебя смогли, Иваны-то? Если бы не ты…

Баба Яга хихикнула.

— Жениться они смогли. И что характерно — без меня. Ни один на свадьбу не пригласил. Их счастье, что я добрая такая, да и шумные гулянки не особо жалую.

— Вот я и говорю, — упрямо гнул своё Кощей, — жениться каждый дурак может. А отбить невест у меня — без тебя ни один бы не смог!

— Так нечего было силком девок к себе тащить! От такого пердимонокля они за любого дурака готовы были замуж выскочить!

— Какого монокля? — удивился Кощей.

— Эх ты, темнота, всё над златом чахнешь! Хоть бы телевизор завёл, да Интернет подключил! Иначе от тебя любая убежит — с тоски загнётся!

— Заведу — не вопрос, — слегка обиделся Кощей, давно уж прикупивший домашний кинотеатр, но решивший об этом промолчать, дабы не рушить образ утончённого интеллектуала. — Но вообще-то я классику предпочитаю.

— Ага, вот на ней и женись тогда! Тургеневские барышни вымерли давно — где-то вскоре после динозавров.

— Ты мне, подруга дней моих суровых, зубы-то не заговаривай!

— Ты ещё голубкой дряхлой меня назови… — и сразу полетишь отсюда молодым голубем — быстрее звука и выше Горыныча!

— Не, не назову, я, можно сказать, только жить начинаю! — ухмыльнулся Кощей. — Ну так что, голубка юная моя, подберёшь невестушку по моему заказу?

— Эх, болезный… — пригорюнилась Яга. — Да разве ж я против? Но где я такое диво-дивное возьму? Любую подогнать могу, но такую, чтобы бескорыстно тебя любила… Это ты загнул… Вот таких, кто за твои богатства с тебя пылинки сдувать будет, пригоню хоть завтра целый гарем! На любой вкус и с любыми достоинствами!

— Да не интересуют меня их "любые достоинства"! — рявкнул Кощей. — Налюбовался уже за тыщщу лет. Любви я хочу, как ты не понимаешь?! Настоящей любви. Ну или хоть… доброго отношения… но чтобы от души! И пусть не красавица будет и даже… не очень молодая… и даже — не вполне девица… Ну неужто никак такую не найти?! Неужли я так плох и полюбить меня не за что?!

— Окромя богатства? — хитро прищурилась Яга.

— Окромя, — вздохнул Кощей.

— Ну, мужик ты умный, надёжный, образованный опять же… Оно, конечно, всё так… А вот внешность…

Кощей подобрался.

— О ней из хорошего одно могу сказать: стройный ты у нас. Стройнее просто некуда! Сейчас это в моде. И всё-таки…

Кощей вздохнул.

— Любви хочу… — прошептал он тоскливо.

— Любви он хочет… — проворчала Яга. — Всехотят! Я, что ли, не хочу?

— Так у тебя-то какие проблемы? — удивился Кощей. — Это на меня без слёз не взглянешь… — потенциальный жених с робкой надеждой покосился на Ягу — может, всё-таки возразит? Скажет, что всё не так уж плохо и вообще — внешность для мужчины не главное?

Но Яга молчала и смотрела скептически.

— Да, с истинным обликом мне повезло, не жалуюсь… — она провела белой рукой по толстенной чёрной косе, мельком глянула в зеркало, где отражалась статная красавица — глаз не оторвать! — Но с женихами всё равно туго! Никто не хочет в глуши куковать. Вернее… сначала-то хотят… да не надолго их хватает! Вот только с Лешим повезло — старая любовь не ржавеет. Ругаемся часто, но… глядишь, скоро снова помиримся, будет у нас… — Яга прикинула в уме, шевеля пухлыми алыми губами — ни помады, ни силикона! — двести тридцать второй медовый месяц.

— Во! — возмутился Кощей. — У самой счастья-то сколько! А мне, а я…

— А меньше надо было девок воровать, да народ стращать и грабить! — наставительно изрекла Яга. — Карма — упрямая вещь... Я-то никого не принуждала…

— Ха! Тебе-то зачем!

— Ты беспамятным-то не прикидывайся, Кощеюшко… — прищурилась Яга. — Были когда-то и вы рысаками, скажешь — нет?

— Когда это было-то…

— Когда бы не было, а всё ж таки было! Так что на жалость не дави! Если на то пошло, я скорее свою Избушку пожалею. Вот где засада! Вот кто — горемычная… Тебя вот жениться разобрало, у меня тоже кровь играет — весна на носу! А ей, думаешь, легко?!

— Избушку? — вытаращился Кощей. — А чего… она… что…

— "Что, чего…" — передразнила Яга. — Того! Не живая она, что ли, по-твоему?! Кажинную весну маемси… Она страдает, я за неё переживаю! А ежели кто заявится не в добрый час — костей не соберёт — такая она… брыкучая становится.

Словно в подтверждение этих слов, а может, и правда Избушка всё слышала и понимала, пол сильно вздрогнул, а потом начал крениться то в одну, то в другую сторону, совершив несколько довольно резких прыжков, во время которых Кощей покрепче вцепился в стол, за которым сидел, Избушка притихла.

— Видишь, чего деется? Это ещё она не особо… Меня-то любит, бережёт, знает, что я её жалею… А что делать? Уже с ног сбилась… Который век ищу ейной породы жениха.

— Думаешь, есть такие? — недоверчиво спросил Кощей.

Избушка совершила прыжок вверх метра на два — не меньше. Стол и стул подпрыгнули вместе с Кощеем и тем же порядком снова брякнулись на пол.

— Должны быть… Хоть вид и редкий, но… слухи ходят — кое-где ещё встречаются живые Избушки. Вот в Китай собираюсь, слышала там пагода есть мужеского полу. Моей-то уж пятьсот лет — в возраст давно вошла, яйца пора откладывать. Так что у нас тут и без тебя…

— Яга, ну помоги, в долгу не останусь! Хочешь — поеду в Китай, вашего пагоду искать? Это у меня скорее получится. А в женщинах я ничего не понимаю, не то что ты! Ты же умная, опытная, мудрая у нас! Помоги!

— Ох, подлиза… Подумаю!

Часть двадцать третья. Избушкино счастье

Баба Яга потыкала в кнопки мобильника, но скрюченные артритом пальцы плохо попадали в малюсенькие кнопочки.

— Ох уж эта маскировка, — прокряхтела она и приняла истинный облик, снова став красавицей, а уж умницей она была всегда и в любом виде.

— Так… Алё, Кощей! Надумала я тут кой чего… Если дело выгорит, будет тебе жена. Да ещё и красивая. Да помню я, что ты говорил, склерозом не страдаю.

Что? Нашёл пагоду? А ты уверен, что это… мальчик? Не хватало мне ещё с двумя девицами-избушками маяться… Сам тебе сказал? И ты поверил? Конечно, мог наврать! Что они, по-твоему, дурнее людей?

Как пол определить? Да… задача непростая… Это тебе не котёнок… Значится так, слушай сюды. Скоро у нас весеннее равноденствие будет — это удачно вышло, самый срок. Вот, значится, на утренней заре схоронись поблизости от этого… пагоды. И жди! Только, чтобы он тебя не заметил. Сумеешь? Ладно-ладно… нечего обижаться…

Чего дальше делать? Так ты слушай, сейчас всё растолкую. Делать ничего не надо. Уши растопырь, глаза разуй и всё запоминай! А ещё лучше — запиши на мобильник. Сумеешь, нет? Да, точно, лучше запиши! Потренируйся там пока! Главное не картинка, главное — звук!

На заре в равноденствие наши избушки кукарекать начинают непременно… Ну, те, которые мальчики… Девочки — те квохчут. А этих пагод поди там разбери… какие у них звуки. Петухи-то ихние не по-нашему голосят… Так что — запиши! Дадим нашей избушке послухать. Она ужо разберётся — мальчик это или девочка!

А до тех пор мне этого кандидата не тащи! А то окажется девочкой — сам потом с ней морочиться будешь! Ещё один есть? Тоже говорит, что мальчик? Ну, точняк, вот век воли не видать, если один из них не врёт!

Значит, жучка придётся ко второму присобачить, да! Смотри у меня! Притащишь мне девочку — вот на ней тебя и женю! Приворот такой сделаю, что вовек не отделаешься! Усё понял? Ну, покедова тогда. Жду!

Часть двадцать четвёртая. Сказка рядом

Когда Викентий Недопёскин переступил порог своего роскошного особняка, ему показалось весьма странным и совершенно возмутительным, что услужливая челядь не спешит со всех ног навстречу хозяину.

Бесчисленные читатели и многочисленные почитатели знали Викентия как Великого Сказочника — такой он взял себе псевдоним. И фамилию в паспорте Викентий на всякий случай тоже сменил — на Изумрудова, но ни талантливее, ни умнее, ни добрее, ни благороднее от этого не стал.

Так что, ввалившись в роскошный холл, урождённый Недопёскин огласил его самой низкопробной площадной бранью. Он был до глубины души (какая там, впрочем, глубина…) возмущён тем, что холопы не снимают с него ботинки и вообще — не хлопочут вокруг, как холопам и положено.

Внезапно свет огромной люстры померк и вместо ожидаемых холопов изо всех углов поползли зловещие тени. Викентий икнул и снова выругался.

Из-за кожаного дивана неспешно вышел вальяжный чёрный кот в тёмных очках и медленно поднялся на задние лапы — в росте кот не уступал хозяину дома. И это был вовсе не Бегемот, как могли бы подумать поклонники Булгакова, а наш народный, издавна известный Баюн.

Брезгливо посмотрев на лишившегося дара речи Викентия, Кот проворчал:

— Какое убожество… Никакой фантазии, мур. Ни вкуса, ни чувства слова. Ты даже ругаться как следует не умеешь… Ты — унылая бездарность, Недоноскин.

— Я Недопёскин, — истерически дёрнул головой Викентий. — И вообще я теперь…

— Знаю-мур-знаю… Ты теперь подлый лжец, плагиатор и вор, Недоноскин, — вздохнул кот.

— Но я же… Я же хотел, чтобы… Я же для народа! — нашёлся лжец и плагиатор.

— А это всё, мур? — Баюн красноречиво повёл лапой вокруг. Вокруг царила вызывающая роскошь. — Это всё тоже — для народа? Какой ты заботливый, Недоноскин…

— Я Недопёскин! И вообще я теперь…

Кот элегически улыбнулся.

— Это мы ещё подумаем… кто ты теперь…

Великий Сказочник Изумрудов лихорадочно подыскивал аргументы, если уж с фактами дело было плохо. Он вообще как-то приободрился, первое потрясение прошло, а Баюна Недопёскин видел не в первый раз, и Кот вовсе не показался ему опасным, да и сейчас вёл себя не агрессивно. А Викентий всегда считал, что мягкость — признак слабости.

— Кхе… послышалось из тёмного угла, — и как только этот Недоноскин в Лукоморье проник, — произнёс кто-то старческим скрипучим голосом, от которого почему-то мороз продирал по коже.

На колеблющийся свет люстры, горевшей хорошо если в десятую часть накала, выбралась старуха такого жуткого вида, что душа в пятки ушла бы у любого. Впрочем, душа господина Изумрудова имела столь микроскопические размеры, что отследить её передвижения было бы затруднительно даже специалистам. Тело же "Великого Сказочника" содрогнулось от ужаса и, привалившись спиной к дверному косяку, осело на пол.

У скрюченной старухи, медленно выдвигавшейся в цент холла, вместо левой руки и ноги виднелись голые кости, лицо напоминало череп, обтянутый жёлтой кожей, но, в отличие от черепа, это лицо могло похвастаться носом, загнутым книзу и достающим буквально до подбородка, а также жёлтыми глазами, пронзительно сверкавшими из-под спутанных седых косм.

Из полупровалившегося рта высовывались длинные и неожиданно крепкие клыки. В костяной руке ужасная старуха сжимала посох, увенчанный черепом, внутри которого пылал огонь, — лучи света падали из пустых глазниц, так что посох одновременно выполнял роль фонаря.

— Совсем стража наша плоха стала, — проскрипела старуха, — ни мышей, ни… слизней не ловит. Вот и ползают, подлые… — она указала скрюченной рукой, на которой ещё была плоть, хоть и усохшая почти до состояния мумии, на совершенно деморализованного Недопёскина.

Но на этом "вечер приятных сюрпризов" для "Великого Сказочника" не закончился. В холле внезапно появился самый настоящий Змей Горыныч — трёхголовый и очень злой. Надо сказать, что зол он был не только потому, что его старинного приятеля Баюна обманули и обокрали, но и потому, что всё это время он старался уменьшить своё тело так, чтобы поместиться в холле.

Яга почему-то не хотела рушить особняк, и Горынычу пришлось её желание уважить. Мог бы он, конечно, явиться в виде добра молодца, но хотелось всё же дополнительно пугнуть сволочного плагиатора! Вот и старался трёхголовый уменьшиться… Это для Горыныча возможно, но отнюдь не просто.

— Ну наконец-то! — радостно проревел блюститель авторских прав. — Уж так хотелось мне в бесстыжие глазки посмотреть! — и он подсунулся всеми тремя огроменными башками чуть ли не под нос Викентию.

Правда, "посмотреть в глазки" этот манёвр не особо помог, так как они у Великого Сказочника как раз закатились.

— Эй ты, Недоноскин! — рявкнул Горыныч. — Сознание не терять, в глаза смотреть! — и слегка, ну просто самую малость, дохнул пламенем.

От такого Викентий, конечно, сразу же очнулся.

— Как же ты посмел, падла… — нежно протянул Горыныч. — Думал, что всё с рук сойдёт, гнида паскудная?

— Но я же… — пискнул Викентий. — Мы же договаривались! — он с мольбой простёр руки к Баюну. — Я же не мог написать, что вы автор! Мне бы не поверили!

— Договаривалимурлись… — мурлыкнул Кот. — Что ты напишешь: "автор пожелал остаться неизвестным". Псевдоним — Кот Баюн, мур. А ты будешь мурмоим агентом, — вот как мы, мур, договарлимурлись…

— Но я...

— Можно я его зажарю? — с плотоядной лаской во взгляде спросила левая голова Горыныча.

— Лучше сварить… — предложила правая. — На мееедленном огне.

Средняя голова облизнулась, но сурово ответила:

— Есть не будем — гадость всякую… Но насчёт варки-жарки — я за!

— Котик!!! — тонко вскрикнул Недопёскин.

— Мур-мур… — нежно ответил Баюн. — Я тебе не котик! Мне нравятся твои предложения, Горыныч… Сварить, пожалуй, лучше…

— Нет!!! — заорал Недопёскин. — Помогите!!! Кто-нибудь!!!

— А ну молчать! — Яга стукнула посохом в пол.

— Значится так… я тут подумала… Стражей у нас дефицит… Давно не ловили мы таких вот… недоноскиных. Пора исправляться.

— Но какой же, мур, из него, мурстраж? — искренне удивился Баюн.

— Пока, конечно, никакой, — согласилась Яга. — Учить долго придётся… Ничаво! Научится… А не научится — тогда и сварите, зажарите… Жалко, что ли…

И не обращая более внимания на попытки Викентия открыть дверь, позвать на помощь или вымолить пощады, Яга стукнула посохом, а потом указала его вершиной-черепом на Викентия.

Вспышка. И на том месте, где только что в ужасе корчился человек, оказалась мелкая собачонка, из тех, что называют шавками. Она немедленно истерически залаяла.

— Утихни, — поморщилась Яга, слегка шевельнув посохом, и стало наконец тихо, хотя собачонка продолжала открывать пасть.

— Мур-мда… — протянул Баюн. — Недопёскин и есть… Страж, мур, нескоромур из него помурчится…

— Пока будет у моей избушки бегать, — равнодушно дёрнула плечом Яга, принимая истинный облик молодой черноволосой и черноокой красавицы. — Посмотрим. Не будет толку — в топь кину. — Ты уж извини, Горыныч, но чего там варить да жарить… только посуду портить…

— Да уж и сам вижу, — все три головы брезгливо отвернулись. — А можно я дом спалю? — оживилась левая голова.

— Нельзя! — отрезала Яга. — Хватит нам уже жить только своим миром, оставив людей на свою волю… Плохо у них выходит, сами видите. Здесь это… Центр Детского Творчества откроем… Ты, Горыныч, начитанный у нас, прямо страсть! Будешь литературный кружок вести. Ну и Баюн тебе в помощь. Вахтовым методом работать можете.

— А ты, Яга, мур?

— Ну а я… не знаю пока. Может, танцы, актёрское мастерство там… Кощея подрядим насчёт техники и точных наук. Ну и людей наберём, конечно, смену воспитаем. Пошли пока отседова.

И Яга растворилась в воздухе, предварительно набросив на недопёска Недопёскина магический поводок и утащив его вслед за собой.

Горыныч и Баюн молча посмотрели друг на друга.

— Во попали, — почесала в затылке левая голова Горыныча. — Может, отказаться?

— Да разве ж у Яги отвертишься, мур, — развёл лапами Баюн. — Да и мурнужно ли? Мне, мур, скучновато было всё по цепи, мур, ходить, когда, мур, слушателей — кот наплакал.

— Ладно, попробуем! — решила средняя голова.

— Договримурлись, — ответил Баюн и тоже растаял в воздухе.

Горыныч ещё какое-то время постоял в холле, посмотрел по сторонам, причём левая голова явственно сожалела, что нельзя тут всё спалить, а правая интересовалась, есть ли в доме библиотека. Но потом средняя голова встряхнулась, и Горыныч тоже исчез.

Часть двадцать пятая. Невеста для Кощея

Посреди глухих дебрей заповедного леса, на цветущей поляне, где обычно располагалась Избушка на курьих ножках, собралось избранное общество. Избушка же как раз отсутствовала — загуляла где-то со своим женихом китайским Пагодой на журавлиных ногах (и как только не подламываются?)

Яга уже вовсю вела переговоры с заморскими сказочными державами насчёт устройства будущего потомства, а сама пока проживала в особняке бывшего Великого Сказочника, бывшего писателя Изумрудова и бывшего же гражданина Недопёскина, теперь с готовностью отзывавшегося на кличку Недопёсок.

Он, похоже, уже совершенно адаптировался к своему новому состоянию и с энтузиазмом выслуживался, мечтая о карьере настоящего Пса. Яга полагала, что шансы у него есть, он даже подрос немного и тявкал теперь не так часто и истерично, как вначале.

Итак, на полянке, среди цветов и трав, вальяжно возлежал Кот Баюн, с вялым интересом посматривавший на порхающих бабочек и пролетающих птичек.

Чуть поодаль основательно устроился Горыныч. Правая голова увлечённо читала фэнтези про драконов; левая полностью погрузилась в новый мистический триллер; а средняя с интересом изучала "Множественные умы Билли Миллигана", периодически отрываясь и с облегчением посматривая на своих соседей — правую и левую.

"Всё-таки повезло мне с растроением голов и личности, — благодушно размышляла она. — Они у меня хоть и с причудами, но в целом — нормальные парни. И договориться с ними всегда можно".

Кощей, принарядившийся в чёрный бархатный камзол с серебряным шитьём и щёгольскую шляпу, нервно расхаживал поблизости, размышляя не преобразить ли меч булатный в шпагу. Наверное, так изящнее будет и лучше подойдёт к его утончённому во всех смыслах облику. С другой стороны: шпага — это несерьёзно, штопальная игла какая-то, а меч — солидно.

Кощей остановился и мановением руки подбавил на ножны каменьев драгоценных. В основном — бриллиантов, чтобы было не пестро, а элегантно. Но тут же подумал, что невесту-то хочет бескорыстную, так зачем же тогда богатство своё напоказ выставлять? Убрать? Жалко… Красиво получилось. Посомневавшись, Кощей уменьшил бриллианты и добавил немного алмазной пыли. Вышло так здорово, что сам залюбовался и решил оставить, как есть.

— Ну где же Яга? — вопросил он тоскливо, изнывая от нехорошего предчувствия, что снова ничего не выйдет.

Недавно она уже поманила его надеждой. Хотела сосватать царевну по имени Несравненная Красота, ту самую, которую Иван на Сивке Бурке на весь белый свет опозорил! Как писали в "Сказочном вестнике":

"Несравненная Красота, велела построить себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока доскочил до неё и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду он ни был, царь отдаст в жены свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства в придачу."

Ну вот и дождалась она, на самом верху сидючи… Прискакал-таки самый лучший наездник, доскочил! Только и не подумал её целовать, а драгоценности содрал — и был таков! Говорят, корона самоцветная и ожерелье бесценное потом на заморском аукционе всплыли. А вот перстень заветный нигде не появлялся… Видно, несостоявшийся жених, хоть и Иван, да не дурак! Перстень-то волшебный — ему вообще цены нет! И не найдёшь его теперь, пока Иван не захочет…

Яга, впрочем, могла бы найти, да только ей без надобности. Она царевну дурищщей обозвала и сказала, что сама виновата! Не по скаковым качествам мужа-то выбирать надо! Чай не жокея ищешь!

И теперь сидела Несравненная Красота безвылазно в тереме за закрытыми ставнями, стыдно людям на глаза показаться было после такого пренебрежения — побрякушки-то "поскакун" повыше оценил, чем её, и даже полцарства впридачу не пожелал…

Вот Яга-то и решила было, что после такого облома царевна малость поумнеет и научится ценить внутреннее содержание. Подбила Кощея поухаживать за ней.

Несравненная Красота замуж за Кощея выйти соглашалась и вроде бы даже интерес к нему начала проявлять, как к собеседнику. Мужское внимание для униженной женщины — самое лучшее утешение и самая большая ценность! На это Яга и рассчитывала. Но потом резко свернула сватовство, отрезав:

— Не годится. Другую буду искать.

Кощей попытался возражать, но Яга была неумолима.

— Я твой заказ выполняю, между прочим! Ты чего заказывал? Чтоб жена тебя любила! А эта — только себя любит… Промахнулась я, уж не серчай, Кощеюшка. Будем искать…

Кощей уныло вздохнул, уже не особо веря в успех предприятия, но решил идти до конца.

Потом была Белоснежка. Кощей, не мудрствуя лукаво, как следует встряхнул домовину, прямо не выходя из домика семи гномов. Кусок отравленного яблока, как положено, выскочил из горла, и дева пробудилась!

Правда, увидев Кощея, чуть снова в кому не впала… Но после привыкла и даже прониклась к нему тёплыми чувствами… Какое сердце не тронет мужчина, ищущий любви и мечтающий окружить заботой избранницу?

Но тут сам Кощей как-то заскучал… Белоснежка кормила птичек и поливала цветочки, ещё она любила гладить зайчиков и петь незатейливые песенки. И яблоки любила. На этом, собственно, всё. От умных разговоров она засыпала, а книжки любила только с картинками, на которых должны были быть… да-да — цветы, птички, зайчики и ещё принцессы в красивых платьях и принцы на белых конях.

Полюбовавшись пару дней на "счастье влюблённых", Яга и этот эксперимент признала неудачным, во мгновение ока окрутив Белоснежку с подходящим принцем. А на все (впрочем, вялые) возражения Кощея отвечала твёрдо:

— Будем искать!

И вот сегодня Яга объявила, что нашла ещё одну кандидатку.

— Третий раз — счастливый! — обнадёжила она Кощея и отправилась на переговоры — неизвестно куда и к кому, а Кощею велела ждать на полянке.

Изнывая от любопытства, волнения, нетерпения и множества иных чувств, Кощей на всякий случай принарядился, — вдруг Яга с невестой знакомить будет. Ну и прихватил друзей для моральной поддержки.

— Ну где же Яга? — не выдержал наконец Кощей, уже часа два маявшийся на полянке.

— Будет тебе Яга, — протянул задремавший было Баюн. — И невеста тебе, мурбудет…

— Откуда знаешь? — тут же подскочил к Коту Кощей.

— Вещун я, забыл, что ли? Вот и вещаю! Жди — и непременно, мур, дождёшься! — Кот издевательски ухмыльнулся.

Кощей приготовился с ним от души поругаться, но тут появилась Яга. Невесты при ней не было, но выглядела она весьма довольной.

— Ну что, поздравляю, Кощеюшка! — объявила она. — На этот раз — дело верное! Девица не особо юная, под тридцатник уже подвалило, но симпатичная. Читать любит — бульдозером из библиотеки не вытащишь! И с детства мечтает за какого-нибудь злодея замуж выскочить!

— За злодея? — озадачился Кощей. — Но я ведь…

— Ну да, ты у нас уже практически положительный персонаж и только со всякими гадами зверствуешь, но ей это пока знать не обязательно. Мечта у неё — чтобы настоящая любовь пробудила очерствевшее сердце и… всякая прочая муть.

— Ну почему же муть…

— Да потому! — рявкнула Яга. — Это только в книжках бывает, что замуж выходишь за Чудовище, а муж оказывается Прекрасным Принцем. В жизни всё наоборот обычно… И если уж жених с самого начала чудовище, то после свадьбы из него наверняка получится первостатейный монстр! Но твоей невесте мы на этот прискорбный факт глаза открывать не будем. Прикинешься пока… ну… вспомни себя в былые годы! Прикажешь там кого-нибудь схватить, казнить… Страшной казнью!

— Да ты чего, Яга?!

— Я сказала — прикажешь, а не казнишь! Ты не перебивай, а слушай. Уму-разуму, окромя меня, некому вас учить… Ничего вы в женщинах не понимаете. Я сказала — в женщинах, а не в кошках, так что не перебивай, Баюн. Значит, прикажешь казнить, но только обязательно при невесте, а она, натурально, начнёт тебя просить, уговаривать… окропит грудь слезами… Ну всё как положено! Поломаешься для виду и помилуешь… Ну и вот таким порядком… Понял систему?

— Понял — не дурак, — кивнул Кощей.

— Вот так вот будешь добреть с каждым днём. Только не торопись особо… Чтобы девица прочувствовала, как её любовь тебя изменила.

— А кто у нас девица? — оторвался от книг Горыныч.

— Ах да, я не сказала ещё… Это потому что вы всё время перебиваете! Дочка Красавицы и Чудовища. Младшенькая. Всё ищет себе на шею чудовище почудовищнее… на нормальных парней и не смотрит. Хочет любовью спасать, понимаешь ли! Ну вот и пусть спасает! И ей хорошо, и тебе. Согласен, что ль, Кощеюшко?

— Согласен! — расплылся в улыбке Кощей, наконец-то осознавший какое счастье ему привалило.

— Только ты ей улыбаться не вздумай, — погрозила пальцем Яга. — Посуровее держись. Месяца через три улыбнёшься — так она у тебя в обморок от счастья упадёт — гарантирую! Через четыре месяца цветочек какой-нито подаришь… Ромашечку там, незабудочку… Усвоил программу?

— А то, — расплылся Кощей. — Веди, Яга, к невесте, улыбаюсь последний раз на ближайшие три месяца!

Часть двадцать шестая. Только одно желание

Однажды Ваня Иванов, обычный российский школьник, отдыхая с родителями на море нашёл старинную лампу необычной формы — точь в точь такую, как в мультфильме про Аладдина. Ваня поднял странный предмет и потёр его — ну так, на всякий случай.

Внезапно лампа завибрировала у него в руках, а потом и вовсе вырвалась, упала на песок и из неё поднялся столб густого синего дыма, а в дыму показался самый что ни на есть натуральный джинн, похожий на Хоттабыча.

— Моё имя Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, — объявил джинн голосом, подобным громовому раскату. — Скажи, чего ты желаешь, смертный, и я исполню твою волю. Но помни, что желание может быть только одно!

Ваня задумался. Джинн молчал, но проявлял признаки нетерпения, грозно раскачиваясь из стороны в сторону и посматривая на Ваню недобрым взглядом.

— Счастья для всех, даром! — наконец решился мальчик. — И чтобы никто не ушёл обиженным!

Потрясённый, как начитанностью, так и широтой души высказавшего желание, джинн на несколько мгновений замер в неподвижности. Он давно знал, что люди злы, глупы и корыстны. И собирался сотворить какую-нибудь каверзу, чтобы тот, кто посмел потревожить его покой, горько об этом пожалел. Но такое…

— Слушаю и повинуюсь, повелитель, — серьёзно сказал джинн и почтительно поклонился.

Затем он с тяжким вздохом погрузил всё человечество в сладостный сон, в котором каждый видел исполнение своих сокровенных желаний.

К сожалению, (а сейчас джинн об этом действительно сожалел) другого способа сделать всех счастливыми просто не существовало…

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб вероятно оставил бы людей смотреть сладостные сны до тех пор, пока все они не умерли бы, но… он подумал, что люди всё-таки не безнадёжны, раз кто-то из них способен так использовать выпавший ему шанс.

И джинн вскоре пробудил людей, стерев им память о тех минутах, за которые они успели увидеть осуществление своих самых смелых мечтаний, но постаравшись сделать так, чтобы они стали хоть капельку лучше, чище и добрее.

Конец