Большой переполох (СИ) [Кицуне-тайчо] (fb2) читать онлайн

========== Новобранцы в отряде ==========

По тихой улочке Сейрейтея, вдоль узорчатой ограды чужого сада неторопливо прогуливались двое. Оба являлись главами благородных семейств, и это, пожалуй, единственное, что было у них общего. Ну, разве еще то, что семьи эти дружили с давних времен.

Один из них носил фамилию Такато. Это был невысокий, коренастый человек с сединой в усах, впрочем, седина его являлась скорее показателем статуса, чем проявлением возраста. Физически крепкий, нисколько не поддавшийся старости офицер Готэй, он вышел в отставку, чтобы подготовить к вступлению в него многочисленных детей и внуков.

– Ты уже слышал про мою внучку? – Спросил он своего собеседника.

Кучики Бьякуя всерьез призадумался. Семейство Такато было воистину многочисленным, а уж бойцов Готэй поставляло в куда больших количествах, чем клан Кучики. Уследить за всеми не представлялось возможным. Внучка… Сколько их у него, этих внучек?

– Нет, не слышал, – вынужден был признаться Бьякуя. – А что случилось?

– Она все-таки окончила Академию!

Кучики снова задумался, пытаясь сообразить, что здесь не так. Подобное утверждение казалось вполне естественным почти для любого представителя сейрейтейских кланов.

– И что в этом особенного? – Спросил он, так ни до чего и не додумавшись.

– Но ей всего четырнадцать!

Вот тут Бьякуя удивленно приподнял бровь. Четырнадцать лет для синигами – совершенно щенячий возраст. Синигами живут долго, при этом растут и взрослеют медленно и неохотно. Сам Бьякуя в свои четырнадцать еще размахивал деревянным мечом и ни о каких Академиях не помышлял.

– И как же так получилось?

– Упрямая, своенравная девчонка, – хмуро проворчал Такато. – В десять лет взбрело ей в голову, что она может окончить Академию. Отговаривали всем семейством, просили подождать, куда там! Поступила. Думали, бросит. Ну ладно, в первые годы у нее, конечно, было преимущество, мы своих детей на совесть воспитываем. Так что года два, в общей сложности, она перескочила.

Бьякуя понимающе кивнул. Все же Академия синигами задумывалась как место, в котором будут обучаться руконгайцы, в большинстве своем вообще не державшие в руках меча. Поэтому многие из благородных, чье обучение военному делу начинается чуть ли не с пеленок, переходят с курса на курс намного быстрее, сдав положенные экзамены. Это в последние годы обучения становится сложнее.

– Мы все ждали, – продолжал рассказ Такато, – что она сдастся на старших курсах. Вернется домой и перестанет маяться дурью. Так ничего подобного. И окончила, и экзамены сдала. Теперь ждет распределения в отряд.

– Не думаю, что это так уж плохо, – попытался утешить расстроенного дедушку Бьякуя. – Если сдала все экзамены, она должна быть достаточно подготовленным бойцом. К тому же новичкам редко доверяют по-настоящему опасные задания.

– Она совсем ребенок, – покачал головой Такато. – Считает себя взрослой девушкой, а мозги девчоночьи. Наделает она глупостей. Кругом взрослые, красивые парни. Да и вообще… Конечно, мы научили ее правильному обхождению, и все же в отряде – это не дома. Все по-другому. И с ней никто нянчиться не будет. И ведь это… понимаешь, Кучики, все это уже всерьез. Не игра. Если не выдержит она, не справится, а куда деваться? Она уже боец Готэй. Только в отставку? А кто же ее потом возьмет обратно?

– Я что-то могу сделать? – Бьякуя, наконец, сообразил, куда клонит его собеседник.

– Я тебя прошу, Кучики, возьми ее к себе! – Умоляюще воскликнул Такато. – У тебя хоть порядок в отряде и дисциплина. Опять же, я всегда смогу выспросить у тебя, как у нее дела, повлиять как-то.

– Она сама-то согласится? – Спросил Бьякуя, ожидавший именно такого ответа.

– Я с ней поговорю, – пообещал дед. – Она сама еще не знает, куда хочет. Думаю, согласится.

– Хорошо, – Бьякуя кивнул. – Я приму ее. Но я не стану делать ей каких-то поблажек только потому, что ты за нее просишь.

– Нет-нет, – поспешно отозвался Такато. – Я прошу не об этом. Только присмотреть, чтобы она не делала глупостей. И чтобы никто не обижал ее. Она ведь совсем девчонка.

– В моем отряде, – веско произнес Бьякуя, – ко всем относятся одинаково. Независимо от возраста и пола.

– Вот именно поэтому я и хочу, чтобы она попала к тебе, – улыбнулся Такато с облегчением.

***

Распределение выпускников по отрядам – процесс долгий и муторный. Курсанты могут сами выбрать, в какой отряд поступить, сообразно своим склонностям и представлениям. Тем, кто не может определиться, помогают учителя и наставники. Потом анкеты, табели, характеристики подшиваются в папки и направляются капитанам выбранных отрядов. Здесь капитаны или лейтенанты изучают материалы и решают, кого взять, а кому отказать. Забракованные дела возвращаются в Академию, где процесс выбора отряда происходит вновь. Так анкеты могут по нескольку раз гулять туда-сюда, пока все выпускники не окажутся пристроенными.

Словом, сейчас, пока успешно сдавшие экзамены курсанты пили за свое будущее, капитан шестого отряда Кучики Бьякуя разбирал стопку анкет кандидатов. Навязанную ему девчонку он узнал сразу, достаточно было взглянуть на возраст. Такато Каори, 14 лет. Бьякуя углубился в изучение документов. Что ж, если бы он не знал возраста выпускницы, вряд ли обратил бы внимание на подобную анкету. Отметки в табеле неплохие, но почти одинаковые по всем предметам. Особой склонности к каким-то определенным занятиям она не проявила. Характеристика от наставника тоже была достаточно шаблонной. Но Бьякуя, твердо решивший найти хоть что-то необычное, перечитал бумагу еще раз. В конце концов он решил, что характеристика немного чересчур шаблонна. Как будто преподаватель сам не знал, что писать, а что нет, и свел потому все к стандартному набору фраз. Не стоило слишком доверять написанному.

– Ренджи, – негромко окликнул Бьякуя и положил папку Такато на край стола.

Лейтенант недоуменно моргнул, потом подошел и взял бумаги, не представляя, что с ними делать: его мнение в деле приема бойцов никогда прежде не интересовало капитана.

– Я беру ее потому, что меня просили об этом, – пояснил Кучики. – Не удивляйся, когда увидишь ее.

Ренджи еще раз внимательно изучил анкету, обратил, наконец, внимание на возраст и понимающе закивал.

Нет, нельзя сказать, чтобы детей в Готэй вовсе никогда не было. Бывали, и не раз. Абарай знал, что капитан Ичимару Гин пришел в отряд совсем мальчишкой. Капитан Хицугая до сих пор сохранил практически ту же внешность, с которой поступил в Академию, и лейтенант Кусаджиши тоже выглядит малолетней девчонкой. Но, во-первых, такие случаи все же единичны, и Ренджи не приходилось еще иметь дело с подобными подчиненными. А во-вторых, такие уникумы были, как правило, руконгайцами. Невероятно талантливыми, пожалуй, даже гениальными детьми, какие бывают порой у людей, и которым решительно нечего было делать в Руконгае. Дети из благородных семей Сейрейтея, как правило, не спешат поступать в Академию, поскольку и дома получают неплохое образование. И видеть анкету несовершеннолетней девчонки, у которой домашним адресом обозначен дом в том районе, где находится и поместье Кучики, было несколько необычно.

– А что я с ней должен делать? – Спохватился Абарай, возвращая документы. Прежде у капитана не было никаких любимчиков или протеже, и Ренджи понятия не имел, как с ними положено поступать.

– То же, что и со всеми, – ответил Кучики. – Просто будь немного внимательнее. У нее могут возникнуть проблемы с… с адаптацией.

– Ладно, – Ренджи задумчиво покивал. – Хорошо. Я понял.

***

Новобранцы в любом отряде, как правило, бывают двух видов: те, которые идут к капитану, и те, которые идут к лейтенанту. Не был исключением и шестой отряд. В первую категорию обычно входили отпрыски благородных семей, выбиравшие этот отряд ради безупречной репутации капитана Кучики. Они гордились возможностью служить в отряде с давними, устоявшимися традициями, под началом одного из самых примерных капитанов Готэй. А что лейтенант – руконгайский грубиян, так это ладно, переживем. Не каждый день с ним сталкиваться. Во вторую категорию, как правило, попадали простолюдины, которым нравилась мысль находиться в подчинении Абарая, сильнейшего из лейтенантов и просто крутого парня. Даже в Академии было хорошо известно, что Абарай Ренджи пользуется всеобщей любовью бойцов и никогда не дает их в обиду. А что капитан излишне строг и зануден, так это можно пережить. С ним рядовым почти не приходится иметь дело.

Нынешние выпускники поделились в точном соответствии с принятым шаблоном. И только с Каори приключилась странная история. Поначалу, подавая документы на вступление в шестой отряд, она была уверена, что делает этот выбор из-за капитана Кучики. Это дед посоветовал ей пойти именно сюда, сказав, что о лучшем варианте и мечтать нечего. Это уже почти семейная традиция, говорил он, многие из его детей служили именно в шестом, еще при прежнем капитане, который тоже был из Кучики. Каори, впрочем, усомнилась насчет «многих», ей припомнились только двое дядей, служивших здесь. Но дед так расхваливал этот отряд и капитана, с которым был знаком лично, что Каори согласилась, хотя мысли о строгости Кучики Бьякуи наводили на нее тоску.

Но как только отворилась дверь, Каори, сама о том не подозревая, мигом угодила во вторую категорию. Лейтенант Абарай понравился ей сразу, едва только он вошел и оглядел собравшихся новобранцев. С первого взгляда было ясно, что этот не станет читать занудных нотаций. Скорее отвесит подзатыльник. Подобный стиль общения вполне устраивал Каори. Что еще может быть быстрее и эффективнее, чтобы дать человеку понять, что он не прав? А нотации до крайности надоели Такато еще дома и в Академии. Почему-то, когда тебе четырнадцать лет, каждый встречный-поперечный стремится наставить тебя на путь истинный.

Со второго взгляда стало ясно и кое-что еще, а именно, что выглядит лейтенант очень эффектно. Что за удивительная татуировка! Каори даже захотелось, чтобы он снял повязку и позволил полностью разглядеть рисунок. Никогда прежде она не видела, чтобы кто-то делал татуировку прямо на лбу, и теперь должна была признать, что выглядит это круто. А какие мускулы! Наверное, он тренируется круглыми сутками. И какая сила в нем чувствуется! Великолепен! В самом деле, просто шикарен! В душе Каори не осталось и тени сожаления, что она пошла в шестой отряд.

Оглядев кучку новоприбывших, Ренджи без труда нашел девчонку, о которой говорил капитан. Внешность ее можно было описать одним словом: костлявая. Даже просторная форма не скрывала этот печальный факт. Видно было, что она очень быстро вытянулась, утратила детскую пухлость, но еще не обрела женственной округлости форм. Чего точно не стоит делать в этом возрасте, так это пытаться определить, кем станет девчонка, когда вырастет и «перелиняет», – красавицей или дурнушкой.

Ренджи задержал изучающий взгляд на девчонке. Он не увидел того, что почти готов был увидеть: презрительного высокомерия, не только свойственного для очень многих благородных, но и вполне закономерного для человека, в четырнадцать лет одолевшего программу для взрослых парней. Держалась выпускница скромно, но без робости, а в ответном взгляде, которым она сверлила лейтенанта, сквозило любопытство и даже, пожалуй, восхищение. Кажется, с ней можно иметь дело, решил про себя Абарай.

Словом, обе стороны остались довольны результатами взаимного осмотра. Дальнейшая процедура прошла согласно заведенному порядку. Ренджи быстренько устроил перекличку, сверив лица с именами, записанными у него в блокноте, постарался запомнить тех, против чьих фамилий в его записях уже были какие-то пометки, а потом торжественно зачислил всех в шестой отряд, объединив в одну группу. Свежесформированной группе был представлен их командир, коренастый усатый мужчина, который вошел вслед за лейтенантом и до сих пор скромно держался за его спиной. После чего Абарай объявил, что с формальностями покончено, и они поступают в распоряжение командира группы, Икеды Рюзабуро, и он теперь отвечает за все, что с ними будет происходить дальше.

Но, выходя за дверь, Ренджи поманил командира за собой. Офицер Икеда сделал знак новобранцам оставаться на месте, а сам, несколько удивленный, двинулся вслед за лейтенантом. Абарай отвел его подальше от двери и тихонько, чтобы не услышали, прошипел:

– Видел эту девчонку?

– Не помню, чтобы к нам прежде попадали такие малявки, – вполголоса прокомментировал офицер.

– Да уж, – Ренджи поморщился. – Ты за ней присматривай. Ну, чтобы ее никто не обижал, и вообще… А если что-то случится, сразу сообщай мне, ясно? Сам буду разбираться.

– С ней что-то еще не так? – Нахмурился Икеда. – Ну, кроме возраста.

– Да вот, капитан велел за ней приглядывать, – сознался Ренджи. – Только я так и не понял, то ли он собрался, если что, ее выгораживать, то ли, наоборот, ищет повода выкинуть ее из отряда. В общем, сразу ко мне.

– С чем угодно? – Уточнил офицер.

– Да, – твердо сказал Ренджи.

– Понял, лейтенант.

***

Офицер Момои быстро прошла по длинному коридору и остановилась возле раздвижных дверей.

– Вот здесь будете жить, – сказала она трем девчонкам-новобранцам, робко следующим за ней. Те дружно кивнули и с напряжением, смешанным с любопытством, стали наблюдать, как отодвигается под рукой офицера створка.

Должность Момои в Мире живых, пожалуй, обозначили бы как «комендант женского общежития». Здесь ее так не называли, да и должности, как таковой, не было, просто офицеру Момои вменялось в обязанность следить за порядком в женской половине казарм, что автоматически избавляло ее почти от всех остальных обязанностей.

– Все рядовые живут в больших общих комнатах, – пояснила она девчонкам, озирающимся по сторонам. – Когда вы станете офицерами, переселитесь в другие комнаты, по нескольку человек, потом по двое-трое, ну а старшие офицеры получают отдельную комнату.

Помещение это было рассчитано, судя по размерам, человек на двадцать. Несколько женщин, находившихся внутри, разглядывали новоприбывших с дружелюбным любопытством. Заняты жильцы были какими-то необязательными делами: кто-то читал, кто-то играл в настольные игры, кто-то штопал одежду. Особого порядка не наблюдалось: на пол были брошены футоны, складные столики стояли, как попало. Ни капитан, ни лейтенант никогда не заглядывали в женские казармы. (Следует отметить, что они и в мужские обычно не заглядывали. Все же казарма – это то место, где бойцам полагается жить в неслужебное время. А командованию не должно быть дела, чем занимаются подчиненные в свободное время, пока они не бузят и не нарушают порядок).

«А здесь ничего, уютно, – с облегчением подумала Каори. – По-домашнему. Можно жить».

– Ну вот, принимайте новых жильцов, – жизнерадостно обратилась офицер Момои к хозяевам комнаты. – Покажете им, где тут свободные места. Ну, вам на самом деле необязательно прямо тут жить, – снова обернулась она к новобранцам. – Если у кого есть жилье в городе, вполне можете жить там. Но если вам по каким-то причинам не захочется туда возвращаться, – тут она бросила быстрый оценивающий взгляд на Такато, – вы всегда знаете, где ночевать. Когда же вы будете на дежурстве, вам будет чем заняться, будьте уверены, и вряд ли вы найдете время, чтобы отдохнуть здесь.

– А у капитана тоже есть своя комната здесь? – Вдруг полюбопытствовала Каори.

– Не сомневайся, – важно ответила Момои. – И у капитана, и у лейтенанта, у всех есть комнаты в казармах. Так положено.

Вспомнив о лейтенанте, Каори немедленно замечталась. Он живет где-то здесь, совсем рядом! Нет, конечно, мужские казармы в других корпусах. И все же интересно, где? А может, и вовсе в административном здании, где штаб?

– Располагайтесь, – широким жестом пригласила Момои девочек. – Если будут вопросы, обращайтесь ко мне. Вы уже знаете, кто в какой группе?

– А мы все в одной, – сообщила Мика, старшая из новобранцев.

– Ну, ясно. Лейтенант Абарай всегда так делает. – Момои на минуту задумалась, а потом вдруг решила: – А может, это и правильно, что он всех новичков в одну группу пихает. Вы же все одинаково ничего не понимаете.

С этими словами она вышла за дверь. А новички принялись располагаться.

Пространства на одного жильца здесь полагалось негусто. Узкий стенной шкафчик, больше чем наполовину занятый футоном, да место на полу, куда этот футон полагалось положить. Несколько складных столиков в общем обиходе. Словом, весьма скромное жилье.

– Это не из экономии, вы не думайте, – сказала одна из женщин, улыбаясь мудрой улыбкой. – Это просто для того, чтобы у нас был стимул расти. Стать офицерами хотя бы ради того, чтобы не ютиться больше в этой тесноте. А что, для некоторых – вполне стимул.

***

Обстановка в Готэй оказалась не настолько формальной и строгой, как опасалась Каори. Она полагала, что здесь нельзя шагу ступить без разрешения, приходится почти непрерывно стоять по стойке смирно, а в остальное время выполнять приказы. В действительности все оказалось намного проще.

Начать с самой планировки расположения отряда. Да, конечно, было здесь административное здание штаба, длинные белые домики казарм, склады и вспомогательные помещения, тренировочные залы и площадки, но там, за казармами, был разбит уютный парк с беседками и верандами. Здесь синигами отдыхали в перерывах между дежурствами.

Дальше: не было никакой необходимости торчать в штабе круглые сутки. Достаточно знать, когда ты заступаешь на дежурство, а узнать это просто, все расписания вывешены на доске в холле административного здания. Закончив смену, можно идти, куда угодно, в том числе и домой. Старшие соседки по комнате объяснили новобранцам еще до того, как об этом сказал командир группы, что весь отряд по тревоге поднимают редко. Если уж это случается, то нужно сломя голову нестись в расположение отряда и получать распоряжения. Когда происходит что-то такое, сигнал тревоги будет слышен во всех уголках города. В обычных же случаях неприятности разгребают те, чья очередь дежурить.

Новостью для Каори оказалось и то, что синигами патрулируют не только территорию Готэй, но и город за пределами расположения отрядов. Ей и в голову не приходило, что те синигами, которых она время от времени встречала на улицах, на самом деле патрули. Что ж, это разумно, решила она про себя, ведь пустые могут появиться где угодно в городе.

Сегодня ей предстояло ее первое патрулирование в паре с Йошино, мосластым верзилой с лицом, с которого еще не сошли юношеские прыщи. Йошино прослужил в отряде уже целый год, что, несомненно, давало ему право важничать. Вот он и старался.

– А ты не из нашей группы, – заметила Каори, когда командир, распределив патрули, оставил их наедине. – Почему мы вместе дежурим?

– А это без разницы, – стараясь выглядеть самоуверенным, буркнул Йошино. – Всегда так ставят, чтобы кто-то был старше. Мне положено за тобой присматривать.

Он страшно стеснялся и оттого все сильнее выпячивал подбородок. Это был первый раз, когда его назначили старшим в патруле.

– Понятно, – Каори смерила напарника оценивающим взглядом. – Значит, ты будешь меня обучать? И отвечать на мои вопросы?

– Куда деваться, – вздохнул парень. – Давай свои вопросы.

– Вопрос первый: ты знаешь, куда идти?

– Ну само собой, – важно выпятил грудь Йошино. – Пошли, малявка.

– Не называй меня малявкой, – серьезно возразила Каори, следуя за своим проводником. – Я такой же боец, как и ты.

– Да я вижу, – Йошино пожал плечами. – Только не понимаю. Что тебя заставило так рано? Ладно я. В Руконгае есть такие места, откуда хочется смыться как можно скорее. Так что я, как только понял, что могу попытаться стать синигами, тут же побежал вприпрыжку. А ты-то местная, правильно я понял? Местным зачем рваться в Академию в таком возрасте, когда и дома неплохо? Разве только что-то случилось…

– Ну, в каком-то смысле, – Каори вдруг погрустнела. – Это из-за отца. Если бы он не бросил службу… Представляешь, вдруг заявил, что ему это не нравится! И что он предпочел бы попробовать другие занятия. Я тогда так разозлилась на него! Получается, что он вроде как предал…

– Предал что? – Не понял Йошино.

– Ну, как бы это выразиться… Вообще все. Наши принципы, наши идеалы. Мы же синигами! Служить в Готэй – наша прямая обязанность. И я тогда решила, что если он не хочет, то я займу его место. Прямо сейчас. Скажешь, ребячество, ну так и мне тогда лет шесть было. Сразу, конечно, не получилось, но уж если я что решила, то сделаю рано или поздно.

– А мать что? – Уточнил Йошино.

– Да она и вовсе не служила, – пренебрежительно отмахнулась Каори. – Благородная дамочка.

В тоне девочки Йошино послышалось почти презрение к этому факту, и это его покоробило.

– Не говори так, – попросил он.

– Как? – Удивилась Каори.

– Так, будто это плохо. Нет ничего плохого в том, что женщина сидит дома, воспитывает детей. Так и должно быть, это правильно. Вот когда я женюсь, – вдруг в порыве откровенности признался он, – моя жена будет сидеть дома, готовить мне еду и растить моих детей. Да, именно так.

– А у тебя есть дом? – Каори скептически прищурилась.

– Нету, – Йошино слегка покраснел. – Но будет. Я заработаю и куплю. Или построю. – Он воодушевился еще больше. – А что, вот возьму и построю сам. Никто же не запрещает, найди свободное место да и строй. Пусть это сначала будет маленький домик, но потом я его постепенно расширю. Обязательно построю дом для своей женщины. Иначе зачем это все?

– Зачем что?

– Ну, служба эта. В отряде.

– То есть как это – зачем? – Каори вытаращила глаза в изумлении.

– А зачем еще? – Пожал плечами Йошино. – Это работа, за нее платят деньги. И если я могу делать эту работу, почему бы мне ее не делать?

– Работа? – Каори недоуменно таращилась на него. – Деньги? И… и что, все руконгайцы так думают?

– Не знаю, – Йошино отчего-то смутился под ее взглядом. – Мы редко говорим на подобные темы. Почти никогда, я бы сказал. Но мне кажется… наверное. Скорее всего. Да, почти наверняка. А по-твоему выходит иначе?

– Ну само собой! – Каори чуть не захлебывалась воздухом от возмущения. – Ведь мы синигами! Наше предназначение – держать равновесие мира! И если мы рождаемся не для того, чтобы выполнять свое предназначение, то для чего тогда?

– Ну, не знаю, – буркнул Йошино. – Мне лично про равновесие ничего не известно. То есть, я хочу сказать, в Академии про него все уши прожужжали, но я не чувствую никакой потребности положить жизнь на сохранение какого-то там равновесия. Для этого есть настоящие синигами. Такие, как вы. Мое дело – выполнять приказы. Идти, куда велено, уничтожить положенное количество пустых, сопроводить какие велено души. А все остальное меня не касается.

Каори изумленно моргала. Йошино еще подумал и добавил:

– Это же не для всех смысл жизни – служба в Готэй. Есть и другие вещи. Я, например, просто хочу, чтобы у меня был дом, и чтобы в нем было уютно. И безопасно. Не как в Руконгае.

– А знаешь, – подумав, проговорила Каори, – это хорошо, что ты мне об этом сказал. Я никогда раньше не задумывалась, что для кого-то все может быть иначе. Может быть, я даже перестану злиться на отца. Когда-нибудь.

***

Вечером Каори решила, что поняла, о чем говорила офицер Момои, когда утверждала, что не захочется идти домой. За день она намотала множество километров, и мысль еще о нескольких, до дома, приводила в ужас. Поэтому она прошла в комнату, бросила на пол футон и рухнула на него, вытянув ноги. Ужин решила пропустить: есть не хотелось. Радовало одно: на завтра патрулирования назначено не было, вместо него офицер Икеда должен был провести тренировку.

День выдался теплым и солнечным, и тренировку проводили на открытом воздухе, на одной из площадок отряда. Новички усиленно лупцевали друг друга бамбуковыми мечами, а Икеда ходил между ними, присматривался, исправлял ошибки. Несколько раз бойцы меняли партнеров. Каори очень старалась показать себя с лучшей стороны, так что к концу занятий с нее пот катил градом. И когда командир объявил, что занятия окончены, она немедленно опрокинулась на спину, выронив меч.

Почти сразу высокое голубое небо заслонило обеспокоенное лицо наставника.

– Что с тобой? Ты как себя чувствуешь?

– Все в порядке, офицер Икеда, – доложила Каори, стараясь изобразить безмятежную улыбку. – Или это важно, чтобы я сейчас же встала? Но мне показалось, что тренировка окончена.

– Конечно, окончена, – не стал приставать Икеда. – Лежи, если хочешь.

Площадка постепенно опустела. Подобрав тренировочное оружие, бойцы двинулись в сторону склада, где ему полагалось храниться. Задержался только Като, который всегда относился к Каори с наибольшим дружелюбием.

– Тебе лучше встать. Простынешь.

– Чушь, – небрежно отозвалась Каори. – Камни нагрелись на солнце, они теплее воздуха.

– А ты вся мокрая. Знаешь, я думаю, тебе не стоит так усердствовать. Это лишнее.

– Как это – не усердствовать?

– Обыкновенно. Береги силы. Вот ты сейчас выложилась полностью, а завтра что будешь делать?

– Но видишь ли, – Каори решила признаваться во всем, – я боюсь, что меня выгонят из отряда, если я буду плохо стараться.

– Не выгонят, – хмыкнул Като. – Нужно вести себя совсем уж скверно, чтобы тебя вышвырнули.

– Но если офицер Икеда скажет, что я не справляюсь с программой тренировок…

– Но ты уже сдала экзамены в Академии. И тебя уже приняли в отряд. Значит, твой уровень достаточен для рядового.

– А если у меня все-таки не будет получаться?

– Просто будешь оставаться рядовым, пока не начнет получаться.

Каори поглядела на него недоверчиво. Почему, интересно, он знает такие вещи, а она нет? Просто потому, что он старше?

– Ладно, – решила она, поднимаясь. – Пойдем. Я постараюсь не усердствовать.

***

Сложности из-за нового бойца начались у Бьякуи намного раньше, чем он ожидал, и пришли с совершенно неожиданной стороны. Слухи и сплетни имеют свойство быстро распространяться, а семья Такато вращалась примерно в тех же кругах, что и Кучики. Не было ничего удивительного в том, что сын Бьякуи Кентаро очень скоро услышал о юном новобранце шестого отряда.

– Папа, – заявил он однажды после тренировки, – я тоже хочу поступить в Академию.

Бьякуя опешил.

– Зачем?

– Чтобы стать курсантом. Я же смогу. Я ничуть не хуже подготовлен, чем эта Такато.

– Тебе еще слишком рано думать об этом.

– Но мне почти двенадцать! А Такато поступила в десять!

Бьякуя нахмурился. Он знал об упрямстве сына, точной копии его собственного. Доводы должны быть очень убедительны.

– Дома ты получишь гораздо более хорошее образование. В Академии готовят рядовых. Мы же учим тебя на капитана.

– Ну и что? – Насупился Кентаро. – Дело только в усердии. Оттуда выходят и сразу хорошие офицеры.

– Наверное, мне стоит пояснить тебе насчет Академии, – вздохнул Бьякуя. – Ведь изначально это заведение задумывалось для того, чтобы обучать в нем руконгайцев, способных стать синигами. Благородные кланы долгое время игнорировали нововведение, разве что самые активные сторонники клана Ямамото поддержали эту идею в самом начале. Ты знаешь кое-кого из тех, кто окончил Академию одними из первых.

– Это командир Кьораку? – Обрадовался Кентаро.

– Верно. Кьораку, Укитаке, Унохана. Они учились в то время, когда Академия была заполнена, в основном, простолюдинами. Но со временем обучение стало обязательным. Опытные наставники смогут найти пробелы в твоем образовании, поправить твои навыки, помочь определить будущее. Это очень удобно, когда все новобранцы так или иначе проходят через Академию. Их изучают, на них составляют досье, капитаны знают, кого берут в отряд. Случается, правда, – тут Бьякуя брезгливо поморщился, – что некоторые благородные кланы проталкивают своих отпрысков в отряд, минуя Академию. Но наш клан никогда так не поступал. Это недостойно и бессмысленно.

– Ну вот, и после этого ты говоришь, что я не должен поступать? – Воскликнул Кентаро.

– Я не говорю, что не должен. Я говорю, что не должен сейчас. Вспомни: Академия ориентирована на руконгайцев. То есть на тех, кто вообще не умеет держать оружие. Как правило, благородные, чье обучение начинается с раннего детства, просто перескакивают первые курсы, пройдя обычные тестовые испытания. Тем не менее, эти тесты тоже нужно пройти. А они включают в себя не только навыки владения мечом, но и множество теоретических основ. Если ты провалишь экзамен, ты будешь заниматься на курсе вместе со всеми.

– И что тут плохого? Я ведь все равно буду учиться.

– Ты потеряешь время, – со всей проникновенностью, на которую был способен, сказал Бьякуя. – Ты застрянешь на первом курсе, или на втором, не важно, и будешь тратить свое время на то, чтобы обучаться основам, которые ты давно освоил. А готовят они рядовых, как я уже говорил. Тебе будет просто скучно! Дома же ты обучаешься именно тому, что тебе нужно. Когда придет время, возможно, ты просто сдашь сразу выпускной экзамен, и тебя зачислят в отряд.

– Но я же могу заниматься и там, и здесь. И наоборот, я так не потеряю время. Вот смотри: мне почти двенадцать, курс обучения шесть лет, значит, к тому моменту, когда я закончу, мне будет восемнадцать. Я буду уже взрослый!

– Но зачем тебе это? – Недоумевал Бьякуя. – Тратить время на занятия в Академии… Кроме того, там не будет твоих сверстников, тебе не с кем будет дружить.

Кентаро насупился. Вопрос о сверстниках был, по правде сказать, довольно больной. Обитатели Общества душ выглядят так, как себя ощущают. Дети, рожденные здесь, понятия не имеют, как им положено себя ощущать, поэтому почти все зависит от того, как их воспринимают окружающие, а в особенности, конечно, родители. Век синигами долог, а это приводит к некоторой инертности мышления. Им просто не хочется видеть своих детей повзрослевшими. И потому дети в Сейрейтее могут расти подолгу.

Пару лет назад Кентаро свел дружбу с двумя руконгайцами, своими ровесниками. Но родители их прожили в Сейрейтее довольно долго и успели заразиться этой инертностью. Им тоже не хотелось, чтобы дети выросли слишком быстро. Но вот у Хисаны не забалуешь. Она вырастила целую кучу детей, внуков и правнуков, пока проживала свою новую жизнь, и прекрасно знала, как должен выглядеть и вести себя ребенок на каждом этапе своего развития. Теперь выходило, что Кентаро выглядел так, как положено мальчишке одиннадцати с половиной лет: он начал вытягиваться ввысь, становиться тощим и нескладным, какими обычно бывают подростки. А вот его приятели на его фоне чем дальше, тем младше выглядели.

– Пап, мне нужен статус, – очень серьезно заявил Кентаро. – Я хочу быть кем-то. Сейчас я кто? Пацан с мечом. А так буду курсант. Форму надену с эмблемами. Все будут видеть, что серьезный парень.

Бьякуя изумленно заморгал. Открыл рот, чтобы заговорить. Понял, что не знает, что сказать. Снова заморгал.

– Эта девчонка поступила, – продолжил рассуждать Кентаро. – Значит, можно. Тогда и у меня получится.

– Погоди, – нашелся, наконец, Бьякуя. – Ты готов потратить зря драгоценное время только ради статуса?

Теперь уж Кентаро растерянно заморгал. Бьякуя с энтузиазмом бросился развивать успех.

– Я не стану тебе запрещать. Как ты решишь, так и будет. Просто взвесь еще раз. Твое время, практическая польза – против статуса курсанта. Что для тебя важнее? Нет, не отвечай сейчас, – он жестом прервал готовые вырваться у сына слова. – Подумай наедине, без спешки, без горячности. И реши все сам. Я уверен, что поступить ты сможешь. Я достаточно тебя подготовил. Но имей в виду, что это означает для тебя множество обязательных занятий, на большинстве из которых тебе будет скучно, но пропускать которые я не позволю. И с другой стороны – те знания и навыки, которые тебе могут дать здесь, дома. С которыми, возможно, тебе вовсе не придется учиться, когда ты станешь взрослым. Подумай. Скажешь мне свое решение позже.

Кентаро насупился, но не возразил. Можно было не сомневаться, что он всерьез задумается.

И все же Бьякуя остался в состоянии легкой паники после этого разговора. Его сын по-настоящему упрям. Если что вбил себе в голову – колом не вышибешь. И если он все же примет решение поступать, бороться с ним будет бесполезно. Бьякуя отдавал себе в этом отчет, поскольку и его собственному напору время от времени приходилось уступать родне, и ничего сделать с ним они не могли. А яблоко от яблони…

***

Приближалась к концу первая неделя пребывания новобранцев в отряде. Каори эта неделя показалась бесконечной. Она обо всем на свете позабыла, а тот момент, когда она рапортовала лейтенанту о своем прибытии, казался теперь смутным сном. Забудешь тут: время, не занятое патрулированием, было занято тренировками. Когда же каким-то чудом новобранцы не тренировались, их немедленно отправляли на хозяйственные работы. Это дисциплинирует, пояснял офицер Икеда, когда ему хотелось что-либо пояснить. А работ этих было великое множество: подмести площадку перед штабом и тренировочные площадки, прибрать инвентарь, вымыть полы в казармах и залах, а еще дежурство по кухне, а еще… словом, бесконечное количество всевозможных работ.

Новобранцы по большей части ходили с вытаращенными глазами от свалившейся нагрузки. Старшие товарищи, усмехаясь, утешали, что дальше будет проще. На новичков всегда все сваливают, это своеобразное испытание на прочность. После, по мере роста опыта и ранга, работы наваливают меньше. Но только до тех пор, ухмылялся Икеда, пока вы не станете старшими офицерами. Там постепенно начинает расти объем нудной канцелярской работы.

Сегодня был день хозяйственных работ, и Каори подметала плац перед штабом вместе с Микой, старшей из девушек-новобранцев. Девушки уже успели понять, в чем здесь заключается хитрость: пока они не закончат с площадкой, нового задания не получат. И потому они не слишком спешили. Убедившись, что вокруг никого нет, они опирались на свои метлы и принимались мило беседовать.

Вдруг Мика ткнула свою напарницу локтем, одновременно пытаясь вытянуться по стойке смирно и куда-нибудь деть метлу.

– Вот он! – Еле слышно шепнула она.

Каори подняла взгляд и тоже едва не выронила орудие труда. Все, что ей удалось разглядеть в первый момент, это капитанское хаори.

До сих пор ей не доводилось видеть капитана даже мельком. И вот он сам, собственной персоной, выходит из дверей штаба и направляется прямо к ним… нет, мимо! Девушки торопливо поклонились, а потом, когда он миновал их, уставились вслед.

Вот это да! – думала Каори. Вот это силища! Просто мимо прошел, даже не глянул, а по спине мурашки. Жуть, да и только! Страшно представить, что будет, если он высвободит свою реяцу. На то он и капитан. Нам, мелюзге, до таких расти и расти, с завистью думала Каори. И то не всем дано.

На другом конце площадки вдруг появился лейтенант Абарай. Он стремительно подскочил к капитану и принялся что-то ему говорить. Но капитан к тому времени ушел от девушек достаточно далеко, да и говорил лейтенант негромко, так что понять, о чем речь, не представлялось возможным.

Глядя на него, Каори, которая все на свете позабыла, вспомнила вдруг тот момент, когда он впервые вошел в комнату, где она ждала вместе с остальными новобранцами. Вспомнила, как он впечатлил ее тогда. Теперь, когда она видела его во второй раз, впечатление отнюдь не рассеялось. Лейтенант Абарай, бурно жестикулируя, что-то рассказывал капитану. Капитан Кучики ответил, Абарай взмахнул руками и снова принялся говорить.

Да он же возражает, сообразила Каори. Он, лейтенант, возражает капитану и нисколько его не боится. Как же он крут! Девушка чувствовала, что краска заливает ее щеки. Лейтенант определенно ей нравился. Вот бы скорее дорасти до офицера того ранга, с которыми лейтенант занимается лично! Ведь он… Каори удивлялась своим ощущениям… кажется, его реяцу не уступает капитанской. Ерунда, одернула она себя, о чем можно говорить сейчас, вот если бы они сражались… Но он все равно великолепен.

Капитан с лейтенантом, наконец, о чем-то договорились, и Абарай умчался, даже не взглянув в сторону новобранцев. Каори почувствовала себя несколько разочарованной.

– Они ведь сейчас спорили, или мне показалось? – Недоверчиво уточнила у товарки Мика.

– Он классный! – Решительно заявила Каори. – И никого не боится. Если капитана не боится, значит, никого.

***

Когда прошла почти неделя со дня зачисления новобранцев, Ренджи, предчувствуя расспросы со стороны капитана, нашел офицера Икеду и спросил, что тот думает о девчонке. Офицер как-то подозрительно вильнул глазами.

– Она ничего девочка, – сказал он. – Хорошая. Старательная. От занятий не увиливает. Не слышал, чтобы она с кем-нибудь ссорилась. Она правда очень старательная и дисциплинированная.

– Ну-ка, давай начистоту, – нахмурился Ренджи. – Чего тогда глаза прячешь?

Икеда опасливо поежился. Несмотря на усики щеточкой и морщины на лице, на самом деле, по возрасту, он был даже младше Абарая.

– Да вот… Лейтенант, вы же знаете, сколько этих обормотов через мои руки прошло. У меня нюх уже. Нет, может, это просто воображение разыгралось. Она все правильно делает и правильно себя ведет…

– Но что-то тебе не нравится, – вставил Ренджи.

– Егоза, – вздохнул Икеда. – Она скромницу из себя изображает, а у самой в глазах чертики скачут. Я же их таких целую кучу видел. Это она просто присматривается к нам, привыкает, а потом…

– Что потом?

– Да вот даже и не знаю. – Офицер опять задумался. – Нет, не думаю, что она стала бы делать что-то злонамеренное. Она добрая девочка, это сразу видно. Только непоседа. Ей только повод дай, тут же во что-нибудь вляпается. Не со зла, а просто… Нет, – Икеда еще раз подумал и решительно покачал головой, – если она и натворит что-нибудь, то не из злых побуждений.

Ренджи не стал придавать большого значения этой характеристике. Подумаешь, непоседа! Да тут пол-отряда таких, то пришельцы из Руконгая с трудной судьбой, то излишне самоуверенные аристократы, и ничего, все как-то приживаются. Главное, старается, не жалуется, не задирается и себя в обиду не дает. Что еще надо? Он и доклад капитану (а Кучики действительно спросил о Такато в этот же день) свел к короткому резюме, что все в полном порядке.

Ему и в голову не могло прийти, что за ним уже установлена слежка.

========== Невинный розыгрыш ==========

Стук в дверь оторвал капитана Каноги от работы. Кто бы это мог быть?

– Войдите, – буркнула она.

Вошел офицер, коротко поклонился и официальным тоном осведомился:

– Вызывали, капитан?

– Что? – Удивилась Каноги. – С чего ты взял?

– Адская бабочка передала сообщение, что я должен явиться в кабинет.

Каноги недоуменно нахмурилась, оглядела офицера с ног до головы, потом недовольно проворчала:

– Это какая-то ошибка. Я никого не вызывала. Возвращайся на место.

– Простите, капитан, – отрапортовал офицер и вышел.

Сосредоточиться на работе не удалось. Спустя десять минут в дверь снова постучали.

– Офицер Киучи, – доложился вошедший.

– Ну, что там у тебя, выкладывай, – сказала Каноги уже немного раздраженно. Довести до конца работу над расписанием было жизненно необходимо.

– Вы велели явиться, – недоуменно сообщил офицер.

– Ничего такого я не велела.

– А как же адская бабочка?

– Ничего не знаю ни про какую бабочку. Свободен.

…Снова стук в дверь. Уже в который раз! Каноги тихо зарычала.

– Что опять?

– Капитан…

– Что, и к тебе бабочка прилетала?

– Так точно!

– Вон отсюда!

Когда снова начала открываться дверь, Каноги рявкнула еще до того, как подняла голову:

– Убирайся немедленно!!!

– Ой! – Лейтенант Кирихара испуганно шарахнулся назад. – Я только хотел закончить кое-какие бумаги, капитан. Но если вы настаиваете, я не смею возражать.

И скрылся, гад, за дверью еще до того, как Каноги вспомнила, какие слова следует сказать.

Каноги в ярости грохнула кулаком по столешнице. Вот чего он добивался! Смыться со службы! Мичико почти не сомневалась, что цепь преследующих ее странных случайностей – на самом деле работа лейтенанта. Началось-то, в конце концов, сразу после его назначения. Но вот беда: за два года, что они работают вместе, ни разу Каноги не удавалось найти даже косвенных улик злого умысла, а уж тем более доказать умысел именно Кирихары. Все происходило как будто само собой, но не могло же так быть, чтобы именно впоследнее время на Мичико свалилась целая гора мелких неприятностей без всякой видимой причины. Если же Каноги прямо спрашивала лейтенанта, не нарочно ли он это подстроил, тот смотрел с таким искренним выражением оскорбленной невинности, что впору было усомниться в собственном рассудке.

Как следствие всего этого, Каноги отправилась на собрание капитанов в состоянии настолько взвинченном, что это было видно невооруженным глазом.

– Мичико! – Изумился Кьораку. – Что у тебя стряслось?

– Черт бы их побрал, этих шутников! – В ярости рявкнула Каноги, не успев подумать о последствиях.

Капитаны, а в особенности командир, немедленно заинтересовались. И Каноги, все еще вне себя от гнева, рассказала все об утреннем происшествии.

– Идут и идут! – Рычала она. – Один за другим! Я так и не закончила расписание!

– Ну и ну, – озадаченно протянул Кьораку. – Кто бы это мог так над тобой подшутить?

Каноги чуть не ляпнула, кто, но вовремя прикусила язык. Гнев ее чуть поутих, позволив распоряжаться здравому смыслу. А здравый смысл твердил: не стоит признаваться в том, что собственный лейтенант уже два года безнаказанно измывается над ней, а она никак не может вывести его на чистую воду. Слишком стыдно. К тому же еще ни один капитан не удостаивался такого отношения со стороны лейтенанта.

– Если выясню, кто, они у меня поплатятся!

***

Лейтенанты Абарай и Кирихара случайно встретились на углу и остановились, разговорившись. Ренджи тащил куда-то охапку бумаг, Сю же так откровенно бездельничал, что Абараю стало завидно. Это был необязательный, пустой светский разговор, и он, скорее всего, закончился бы уже через пару минут, – лейтенанты никогда не были большими приятелями. Но тут появился капитан Кучики. Он неторопливо приблизился к лейтенантам и остановился напротив. И поднял глаза на Кирихару. Просто посмотрел, но Сю внезапно покрылся испариной.

– Лейтенант Кирихара, – с расстановкой проговорил Кучики. А потом, обернувшись к Абараю, вдруг погасил свой взор, сделав его обычным, скучающим, и бросил небрежно:

– Ренджи, надеюсь, ты не забудешь отнести бумаги в первый отряд.

– Да, тайчо, я их уже тащу, – Ренджи продемонстрировал пачку, которую прижимал к груди.

Кучики опустил глаза, прошел между лейтенантами и все так же неторопливо удалился. Кирихара таращился ему вслед круглыми от изумления глазами.

– Заступается! – Выдохнул он, когда капитан уже не мог его услышать. – За нее заступается! Он!!

– Не понял, – Ренджи недоуменно глядел на коллегу. – Что ты имеешь в виду?

И Сю все рассказал. Впервые за два года рассказал о своей войне, и не надежному другу, а случайному свидетелю. Объяснил, что ненавидит Каноги с давних пор, с того еще времени, когда они служили вместе в девятом отряде, и уже тогда она изводила подчиненных своим занудством. Рассказал, как он постановил себе отомстить, как ухитрился пробиться на пост лейтенанта, чтобы постоянно быть с ней рядом. И как придумывал множество безобидных и не очень розыгрышей, чтобы не давать капитану ни на минуту расслабиться. И как посылал все утро адских бабочек к офицерам, находившимся в штабе, с приказом немедленно явиться в кабинет капитана.

– Это она сейчас, наверное, нажаловалась на собрании, – решил Кирихара. – Я ее как раз перед собранием накрутил. А Кучики-тайчо сразу понял, кто виноват.

– Погоди, – изумился Абарай. – Ты что хочешь сказать, что он в курсе?

– Ну да, – Сю состроил гримасу, которая выражала одновременно и смущение, и изумление. – Так вышло, что я его в самый первый розыгрыш втянул. Почти нечаянно, просто вдохновение нашло. Сам был в шоке от своей выходки. Пришлось объясняться. Но ведь тогда он мне подыграл! И потом никому меня не выдал. Почему же сейчас он вдруг стал за нее заступаться?

– А он вовсе не за нее заступается, – тоном знатока объявил Ренджи. – Я тебе сейчас переведу. Ты, Кирихара, своими действиями нарушил нормальную работу отряда. Он просто хотел сказать, чтобы ты не зарывался. Шути, но осторожно. А на нее ему плевать. Даже наоборот, я уверен, что тайчо тебя в глубине души поддерживает. Иначе бы давно тебя заложил.

– Думаешь, он только из-за того, что я офицеров с места сдернул? – С большим облегчением переспросил Кирихара. – Ну, это не проблема. Больше не буду, вот и все.

– Но издевательства все равно продолжишь?

– Конечно. До победного конца. Только ты никому, ладно, Абарай? – Сю умоляюще глянул на Ренджи. – Вообще никому. Я и так по лезвию ножа хожу. Если поймает… Нет, не могу представить, что она сделает.

– Рисковый ты парень, – хмыкнул Ренджи. – Ладно, если просто выставит.

– Все ради мести, – усмехнулся и Сю. – Я ведь не только за себя. Все наши, кто ей подчинялся, затаили злость. А может, – нет, я на это не надеюсь, но все-таки! – вдруг до нее однажды дойдет, что нельзя так с людьми обращаться.

– Настолько противная? – Осторожно спросил Ренджи. С капитаном Каноги ему не доводилось сталкиваться лично, он умело ускользал от ее внимания, разве что один раз удостоился пьяного выговора, но этот случай можно было не считать. А вот капитану Кучики некогда всерьез от нее досталось*, а капитана Ренджи привык защищать.

– Она сумасшедшая, по-моему, – очень серьезно сообщил Кирихара. – Нет, правда. Нормальный человек так себя вести не станет. Она все загоняет в жесткий каркас правил. Все, что отклоняется от правила, неправильно и подлежит уничтожению. Дисциплина в отряде железная, но все постоянно на взводе. Ходят и думают только о том, какой пункт правил они только что нарушили и как бы не нарушить еще один. Не знаю, как они еще не разбежались. Может, только по привычке да еще потому, что беглецов из других отрядов не больно ласково принимают. Она и себя загнала в такие рамки, куда ни один нормальный человек добровольно не полезет. И просто бесится, когда что-то не так.

– Да уж… – Ренджи невольно поежился. Ему вспомнился капитан Кучики. Вот уж кто себя в железных тисках держит. Абарай догадывался, что под маской ледяного спокойствия кроется довольно буйная натура, тем более, порой часть ее все же прорывалась на поверхность. Держать самого себя в непрерывном подчинении требовало от капитана стальной воли. И это даже несмотря на то, что в последние годы Кучики несколько размяк: много дружеского внимания и семейного тепла заставили его вести себя немного естественнее. Да, Кучики подчинял самого себя строгим правилам, но от других столь же безупречного поведения не требовал, главное – не выходи за рамки. Рамки эти были, конечно, не столь широки, как в одиннадцатом отряде, где можно запросто не выйти на дежурство, и тебя, в худшем случае, просто заставят чистить отхожие места. Но они не напоминали и прокрустово ложе, о котором рассказывал сейчас Кирихара.

– Ничего, прорвусь, – Сю улыбнулся какой-то шалой улыбкой. Было видно, что он отдает себе отчет, что играет с огнем, но останавливаться не намерен. – Сложно, конечно, в одиночку что-то масштабное провернуть, но не хочу никого втягивать из ребят. Сам придумал, сам и буду тянуть.

– А что бы, например, ты придумал? – Вдруг, прищурившись оценивающе, спросил Ренджи. – Ну, если бы у тебя вдруг оказались помощники?

Кирихара рассмеялся.

– Так сразу и не скажешь. Думать надо. Хотя, – тут он пожал плечами, – когда-то была у меня одна мысль. Может, не очень остроумная. Наверное, можно и поумнее придумать. Но, если бы нас было хотя бы двое…

И он принялся рассказывать, что сделал бы, будь у него помощник.

– В одиночку тоже можно, но не очень эффектно. Она догадается. А так было бы забавно: я рядом, а оно тут как тут. Откуда взялось, непонятно.

– Думаешь, забавно? – Усомнился Ренджи.

– Ну, я же говорю, что можно и поумнее придумать, – смутился Кирихара. – Я просто никогда не строил планов, где больше одного исполнителя. Но это должно здорово действовать на нервы. Когда что-то такое происходит без видимой причины, вполне можно подумать, что сходишь с ума. Ну да что говорить об этом? Все равно одному не сделать.

– Давай сделаем, – Ренджи от неловкости насупился и глядел в сторону.

– Что? – Не понял Сю.

– Сделаем, говорю. Мы с тобой. Должно получиться смешно.

– Но, Абарай! Зачем? Тебе-то зачем?

– Да вот, тоже зуб на нее имеется, – признался Ренджи. – Знаешь, наверное, что она капитана Кучики однажды чуть живьем не закопала. Он, может, и стерпел, а мне такое спускать не годится. К тому же, и мне из-за нее досталось, – не удержавшись, с обидой добавил он.

– Но это опасно, – с сомнением проговорил Сю, глядя на Абарая недоверчиво. – Если попадемся…

– Ну, влетит мне от капитана, – ухмыльнулся Ренджи. – Судя по всему, не очень-то и влетит.

– А если нет? Он же принципиальный. Если Каноги раздует скандал, он не станет тебя защищать.

– Это пожалуй, – согласился Ренджи. – Если бы это можно было сделать так, будто он ни при чем, он бы защитил, пожалуй. Но если дело получит огласку, нипочем не станет пачкать репутацию. Ну так мы не будем попадаться, только и всего!

– Нет, я не могу тебя втягивать, – покачал головой Сю. – Если я один попадусь, я хоть выскажу ей все, что ей надо знать. Погибну героем, – он усмехнулся. – Но я не имею права…

– Слушай, герой, я уже так и так соучастник, – прервал его Абарай. – Я все знаю и вроде как покрываю. Уже виноват. Так что кончай расшаркиваться, я знаю, на что иду. Я тоже хочу ей всыпать. И точка.

– Это так неожиданно… – Кирихара озадаченно почесал затылок, но наконец решился: – Хорошо. Вместе, так вместе. Сделаем, что задумали, для начала, а там, если захотим, можем придумать и что-нибудь повеселее.

– Наконец-то, – проворчал Ренджи.

– Нет, лейтенант! – Послышался где-то поблизости испуганный писк. – Не делайте этого!

Заговорщики, подпрыгнув, заозирались. В открытом окне ближайшего склада показалось перепуганное личико.

– Подслушиваем? – Грозно осведомился Абарай.

– Вовсе нет! – Всполошилась девчонка и вспрыгнула на подоконник. Теперь Ренджи признал в ней Такато Каори. – Я просто тут… Я мимо проходила.

– Тогда откуда знаешь, что мы собрались делать?

– А я и не знаю, – Каори отчаянно покраснела. – Я только случайно… Я самый конец…

– Врунишка, – резюмировал Ренджи. – Подслушала, а теперь врет.

Лицо девчонки вдруг приобрело выражение суровой решимости. Она спрыгнула с подоконника на тротуар и встала против лейтенантов, сжав маленькие кулачки.

– А вы не должны этого делать. Это опасно. Вас накажут. Вас, может быть, даже выгонят. Я не могу позволить…

Абарай в изумлении уставился на наглую мелочь, которая пытается им командовать.

– И что же ты предпримешь? – Поинтересовался он. – Пойдешь и наябедничаешь?

– Вовсе нет, – твердо ответила Каори. – Я не хочу, чтобы вас наказали. Я никому ничего не скажу. Но я вас умоляю: откажитесь. Не делайте этого!

Лейтенанты переглянулись. Неудобно вышло. Эта малявка слышала то, что ей слышать было не положено. И что теперь с ней делать? Приводить в исполнение задуманный план уже не представлялось возможным, ведь она вполне может их выдать. И даже если просто расскажет Каноги о сговоре, скандал последует незамедлительно.

– Вот что, – сурово сдвинув брови, объявил Ренджи. – Тебя это все не касается. Иди немедленно куда там тебе положено, и ты ничего не слышала.

– А мне никуда не положено, – нисколько не смутившись, возразила девчонка. – Я не на дежурстве.

– Тогда марш домой!

– А вы все равно сделаете, что собирались?

– Ну само собой! – разозлился Абарай. – Ты же не думаешь, что можешь тут командовать?

У Каори даже губы задрожали от обиды. Она так старается защитить его, а он даже не замечает! Эти мужчины, они всегда все делают по-своему. И она бессильна что-то тут изменить. Все, чего она хочет, это чтобы он не подвергался опасности, чтобы оставался лейтенантом в ее отряде, а он, балбес, вот так запросто рискует своим положением!

– Тогда я вам помогу, – решилась она.

– Что? – Изумились оба лейтенанта хором.

– Я с вами участвую, – повторила Каори. – Помогу с этим розыгрышем. Втроем будет еще смешнее, да и не так опасно.

Ренджи и Сю снова переглянулись. Прочитали в глазах друг у друга одно и то же: особого выбора у них нет. Девчонка уже все знает. Безопаснее будет сделать ее соучастником, чем обидеть отказом. Отвергнутые женщины страшнее любого пустого.

– Ладно, – согласился Абарай. – Уговорила. Ты участвуешь.

***

Возвращаясь с собрания, Каноги искренне раскаивалась, что проговорилась. Не следовало рассказывать, будто кто-то ее преследует, остальные капитаны теперь невесть что о ней подумают. А может, и не лейтенант. Да нет, больше-то некому. Он с самого дня поступления на службу начал над ней измываться. Но за что?

В какой-то момент ей вдруг пришло в голову, что Кирихара может быть просто в нее влюблен. Это могло бы быть вполне разумным объяснением. Некоторые влюбленные, не знающие, как привлечь к себе внимание, порой вытворяют невообразимые вещи.

Мысль, что лейтенант может влюбиться в капитана, ни на секунду не показалась ей странной. В конце концов, это даже почти принято. Положение лейтенанта вообще предполагает очень личную преданность. И если в этих должностях люди разнополые (да что там, порой и однополые!), нередко имеет место безнадежная влюбленность, а то и настоящий роман. Такие связи редко предавались огласке, еще реже из них получался семейный союз, тем не менее, на уровне некой традиции, об этом некоторым образом все знали. Так получалось с древних времен. Уважение к капитану – вменяется в обязанность лейтенанту, обожание – поощряется, влюбленность – не осуждается.

Нет, Каноги не стала бы отвечать Кирихаре взаимностью, но по крайней мере все стало бы понятным. И можно было бы сказать ему, чтобы он перестал вести себя, как идиот. Что все, на что он может рассчитывать, это должность лейтенанта. И ведь толковый парень! Работу понимает и выполняет отлично, иначе бы Каноги, непрерывно выискивающая помарки у подчиненных, давно могла его вышвырнуть. Он хорош, достаточно хорош, чтобы не давать формального повода для отставки или понижения.

Были еще некоторые дела в других местах, так что Каноги вернулась в штаб только ближе к вечеру. Лейтенант был на месте, тихонько что-то писал в своем углу, вежливо поприветствовал капитана и снова уткнулся в бумаги. Каноги прошла к столу и совсем было собиралась сесть, как вдруг взгляд ее зацепился за чужую кружку, стоящую прямо на папках. Она вгляделась внимательнее. Небольшая чайная чашка с черным иероглифом на боку, с синей каймой, небольшой скол на ободке со стороны ручки. Определенно, чужая кружка.

– Кирихара, откуда это тут взялось?

Сю поднял голову, недоуменно поглядел на чашку, потом на капитана.

– Не знаю. А разве не ваша?

– Нет. Кто, интересно, может забывать кружки в моем кабинете?

Кирихара поглядел ей в глаза ясным, честным взглядом.

– Понятия не имею. Я ее вообще не замечал, пока вы не сказали. Может, все же ваша?

***

Глупость это была, конечно, и мелочь, и какое бы дело до чашки, неизвестно кем забытой, вот только вечером, когда Каноги отправилась к себе в комнату (у нее была привычка ночевать в казармах), очень похожая кружка оказалась стоящей на подоконнике. Мичико даже вздрогнула в первый момент, как увидела ее, но потом сама себя одернула. Подумаешь, одинаковые чашки. Расплодились они, конечно, в странных количествах, и непонятно, кто их оставляет в самых неподходящих местах, но ведь это только чашки. Потом она подошла ближе… На ободке имелся знакомый треугольный скол. Чашка была та самая.

– Что за ерунда? – Проговорила Мичико вслух. – Это что, подарок?

Она усмехнулась. Ей вдруг подумалось, что она, может быть, была не так уж неправа насчет лейтенанта. А вдруг он правда просто хочет привлечь к себе внимание? Подсовывает ей эту кружку так настойчиво. Вдруг действительно подарок? Каноги решительно сунула чашку в шкаф.

Утром она нет-нет, да и взглядывала на лейтенанта испытующе, но тот вел себя так, будто не имеет ни малейшего представления ни о чем. Особенно, конечно, о кружке. Каноги не стала донимать его расспросами. Ясно ведь, что отопрется.

Теперь у нее по плану была внеплановая проверка патрулей. Каноги любила нагрянуть внезапно, чтобы не расслаблялись. Разумеется, о том, что смотр запланирован, не знал никто, кроме нее самой. Лейтенанта она взяла с собой. Каноги не слишком доверяла Кирихаре в таких делах: еще, чего доброго, предупредит бойцов, что грядет проверка. Вдвоем они вышли из штаба.

…Кружка стояла на перилах. Синяя каемка, черный иероглиф, скол на ободке. Каноги остановилась в недоумении и какой-то безотчетной тревоге. Лейтенант был рядом с ней. Он был с ней все утро. Он не мог поставить эту штуку сюда.

– Кирихара, что это такое? – Спросила она ледяным тоном.

– Что? – Сю как будто вернулся с небес на землю, заозирался, пытаясь сообразить, о чем речь, потом, наконец, увидел. – А, да. Стоит. Странно, кто ее тут оставил? Может, кто-то из дежурных?

– Это та самая чашка, что вчера стояла у меня на столе, – сообщила Каноги.

– Думаете? – Невинно переспросил Кирихара. – Да нет, вряд ли. Как бы она здесь оказалась? Просто похожа.

Просто похожа, повторила про себя Каноги. Разумеется, просто похожа. Хотя в глубине души она точно знала, что чашка та же самая.

А потом эта чашка стояла на окне. Они просто шли по улице, и одно из окон казарм было открыто, и чашка стояла там. Каноги не стала останавливаться, чтобы разглядеть ее, хотя соблазн был велик. Ни разу до сих пор ей не попадались такие кружки, и вот они буквально на каждом шагу. Это уже само по себе было бы странно, но она была уверена, что и на этой кружке имеется скол. Но она прошла мимо, только воскликнув про себя: «Что же это здесь творится?!»

Покончив со смотром, Каноги отпустила лейтенанта, точнее, отправила его доделывать документы, а сама решила немного пройтись в одиночестве. Чтобы просто немного подумать о том, не начала ли у нее крыша съезжать от слишком упорной работы. Потому что вот сейчас с этой кружкой точно не мог быть Кирихара. Или же это все просто совпадение?

На крылечке уютно расположился лейтенант Абарай. Сидя в полном одиночестве, он неторопливо потягивал чай из кружки с синей каймой. Каноги остановилась.

Ренджи, заметив ее, отставил кружку в сторону, вскочил и почтительно поклонился.

– Добрый день, капитан.

Каноги не ответила на приветствие. Ее взгляд приковал небольшой скол на ободке со стороны ручки.

– Абарай, – медленно проговорила она, – что это за кружка?

Ренджи посмотрел на чашку так, будто впервые ее увидел.

– Не знаю. Меня просто угостили чаем, вот я и…

– Значит, это не твоя? – Перебила его Каноги.

– Нет. – Ренджи пожал плечами. – Она, наверное, с этой кухни.

Каноги подняла глаза. В самом деле, они стояли на пороге столовой ее отряда. Тем не менее, за все время ее службы она ни разу не видела такой чашки в этой столовой.

– Ну что ж… – проговорила Каноги, понятия не имея, что под этим подразумевает. И двинулась дальше.

Едва она свернула за угол, Ренджи выплеснул на тротуар воду (да, в чашке была обычная вода, где бы им взять горячий чай так спешно?) и махнул рукой. Немедленно из кухни выскочила Каори. Ренджи вручил ей чашку.

– Дуй к Кирихаре.

– Да, лейтенант! – Радостно отрапортовала девчонка и поспешно убежала.

Шутка начинала ей нравиться. Во-первых, у капитана Каноги делается такое смешное, растерянное лицо! А во-вторых, ей, Каори, приходится постоянно быть где-то поблизости от лейтенанта Абарая. Они уже несколько раз передавали эту чашку из рук в руки, изымая ее с того места, где она находилась, выслеживая, куда направляется Каноги, предугадывая и подсовывая чашку туда, где та непременно ее заметит. А лейтенант Абарай, когда он так близко, выглядит совсем по-другому. Очень простой в общении, не зазнается, не требует постоянно, чтобы Каори обращалась к нему по форме, и если она, увлекшись, забывает вежливые обороты, не делает замечаний, а обращается так же запросто. И все равно он очень сильный. Вблизи это особенно заметно. В груди девочки поднималась нераспознаваемая пока ею самой нежность. Нечто подобное происходило с ней впервые в жизни, ничего удивительного, что она не могла распознать первые признаки того, что происходит однажды со всеми молодыми девушками.

***

Мичико казалось, что она сходит с ума. Чертова чашка попадалась ей всюду, куда бы она ни пошла! И самое главное, никому больше не казалось это странным. Лейтенант, которого она уже несколько раз допрашивала, в упор отказывался видеть в этой чашке одну и ту же. Ну да, есть сходство, говорил он. Ну да мало ли похожих кружек есть в мире. И главное, он отказывался признавать странным то обстоятельство, что ей, Мичико, в принципе постоянно попадаются на пути кружки.

Много ли надо, чтобы заподозрить себя в сумасшествии? Достаточно убедиться, что другие люди видят этот мир не так, как ты. Лейтенант явно воспринимал все совершенно иначе. Но Каноги не могла сдаться просто так. Она не выпускала из виду Кирихару, – кружка появлялась. Вспомнив, что однажды видела этот предмет в руках лейтенанта Абарая, Каноги послала одного из бойцов, чтобы отвлечь и его. Кружка возникла вновь. Оставалось предположить, что все это не является заговором против нее. И что у нее, видимо, что-то не в порядке с головой.

Кажется, это превратилось у нее в манию преследования. Иначе отчего бы она, тщательно скрыв реяцу, вдруг двинулась, крадучись, вслед за своим лейтенантом.

Так она их и обнаружила. Кирихара, Абарай и еще какая-то неизвестная девчонка укрылись в переулке, и в руках у них была та самая злополучная чашка. Они смеялись, разговаривая, и Каноги с двух слов поняла, что они обсуждают, куда бы эту штуку на сей раз запихнуть. Бешенство охватило Мичико. Да как они смели!

Она шагнула вперед, но учуяли они ее за секунду до этого – по вспышке реяцу. Девчонка пискнула и полностью скрылась за широкой спиной Абарая. А лейтенанты обернулись и замерли растерянно и обреченно.

– Кирихара! – Сквозь зубы прорычала Каноги. Абарай ее в этой ситуации интересовал мало, третья сообщница – и того меньше. Эти двое – случайный эпизод. Можно было считать доказанным главное: все эти годы ее преследовал именно Кирихара. – Как это все следует понимать?

Сю понял, что допрыгался. Позорным поражением завершилась его месть, он погиб, но погибать он намеревался под фанфары. Он всегда знал, что однажды этим кончится, и в планах его не было извинений или объяснений. Кроме одного: за что.

– Все верно, капитан, – сказал Сю. – Это моя работа.

У него под ложечкой разливался холод, внутренности сжимались в тугой комок, но усилием воли лейтенант заставил свой голос не дрожать. От того, как он будет держаться сейчас, зависит, каким его запомнят. И что будет написано на его эпитафии.

– Но… – Вот голос Каноги дрожал. Правда, больше от ярости. – Но за что?!

– Нельзя быть такой занудой, капитан.

– Занудой?! – Мичико задохнулась от возмущения.

– Именно так, – твердо заявил Сю. – Неужели вы не замечаете, что вас все ненавидят? Коллеги смеются над вами и втайне жалеют. Ваше фанатичное следование букве регламента отдает умственной отсталостью. И ладно бы еще вы предавались этому извращению в одиночку. Но вы же и остальных изводите.

– И что?.. – пальцы Каноги задрожали, и она стиснула кулаки. – Что, по-твоему, я делаю не так?

– Да все! – С отчаянной смелостью обреченного рубанул Кирихара. – По-вашему выходит, что боец Готэй – это функция, бездушная машина, которая вся, с ног до головы, посвящена только одному: исполнению устава. Вы полагаете, что у синигами нет ни чувств, ни пристрастий, ни дома, ни личной жизни. Наверное, у вас действительно ничего этого нет. Иначе бы вы знали, что после выполнения обязанностей офицера наступает свободное время. – Тут Сю окончательно воодушевился, и его понесло. – Люди книжки читают, друг с другом встречаются, умные беседы ведут. У них бывают увлечения. Вы задумывались, что некоторые из ваших офицеров пишут стихи? А кое-кто рисует, между прочим. Но вам же наплевать на такие вещи, потому что их нет в уставе.

– Дисциплина необходима! – Взвизгнула Каноги уже истерично.

– Я разве спорю, – по мере того, как капитан теряла над собой контроль, тон лейтенанта становился все более деловитым. – Все правильно: пришел человек утром на службу, встал на пост, и пусть соблюдает. Но вы от него хоть вечером отцепитесь. Ему домой надо. И какая вам разница, как он туда идет? А к другим отрядам вы зачем цепляетесь? Вот уж до кого вам не должно быть дела. Других капитанов зачем воспитываете?

– Ты ничего не понимаешь, дурак безмозглый! – Крикнула Каноги. – Все должны вести себя правильно! Все, поголовно! От капитанов до последнего рядового! Только тогда мы сможем собой гордиться!

– Перед кем гордиться-то? – Спросил Сю уже недоуменно.

– Перед собой!

– Но это даже звучит глупо, – заметил Сю.

Каноги зарычала и затряслась, как закипающий чайник, и вдруг резко развернулась и исчезла в сюнпо.

– Доигрались, – вздохнул Ренджи, первым решившийся нарушить молчание.

– Да уж, – неуверенно протянул Кирихара. – А знаешь, мне ее даже жалко стало. Превратила себя в параграф устава. Она даже не подозревает, что вокруг происходит жизнь.

– Лейтенант Абарай, – жалобно пропищала Каори. – А что теперь с вами будет?

– Черт его знает, – буркнул Ренджи, пожимая плечами. – Зависит от ее фантазии. Ну, скорее всего капитану Кучики скажет. Тот объявит мне выговор и на тренировке сверхнормативно навешает. Это все ерунда. Вот Кирихара влип.

– Я к этому давно готов, – мужественно объявил Сю, сопровождая это заявление обреченной улыбкой. – Когда она меня убьет, напишите эту мою речь на моем надгробии.

***

Смысла оттягивать неизбежное не было, и Сю, еще немного пройдясь, чтобы восстановить некое подобие душевного равновесия, вернулся в штаб. Здесь он закончил работу над некоторыми бумагами, а потом просто достал книжку и принялся ее читать. Капитана не было.

Наверное, она сейчас вовсю жалуется главнокомандующему, прикидывал Кирихара. Тот, конечно, не захочет ничего предпринимать. Такая штука, как невинный розыгрыш, не может считаться преступлением. Но повод бояться у Кирихары все равно оставался. Дело в том, что случайное убийство капитаном своего подчиненного тоже традиционно преступлением не считалось. Умышленное – конечно, каралось. Но разница в силе между капитаном и остальными офицерами слишком велика. Издревле случалось, что в гневе, под влиянием момента, капитан мог отвесить оплеуху бойцу, а тот не выдерживал удара. За такое не принято было судить строго. Все в Готэй на уровне рефлекса знают: хочешь жить – не зли капитана. Древнейшая традиция, возрастом как сами тринадцать отрядов.

Ладно, думал он, может и не убьет. Нынешние капитаны, не то, что древние, умеют себя сдерживать. Но из Готэй вылечу с треском. И обратно никогда уже не возьмут.

Он прождал до вечера, но Каноги не появилась. Недоумевая, Кирихара привычно прибрал на столе и отправился в казарму. Думал, что не сможет уснуть, но здоровый организм затребовал свое, и вскоре после полуночи сон сморил лейтенанта. Но еще удивительнее было то, что Каноги не явилась и утром. В то же время ничего не происходило вовсе: никто не мчался арестовывать лейтенанта, никто не нес ему сообщений об его отставке, не было даже адской бабочки от командира с требованием явиться на разговор. Кирихара пребывал в полном недоумении.

Путь же Каноги оказался неожиданным, и для нее самой в особенности. Кипя от злобы, она мчалась, перейдя с сюнпо на обычный, хоть и очень быстрый шаг, через расположение отрядов. В душе ее происходили процессы, ею самой пока неосознаваемые, но которые несколько позже с большим энтузиазмом изучил и обозначил Сайто. Так она неслась по улицам, пока вдруг не наткнулась на бывшего своего лейтенанта, некогда в панике сбежавшего от ее зверств.

Иба буквально излучал полное физическое и душевное благополучие. Он сидел на теплых досках помоста, прислонившись к стене, потягивая сакэ из бутылки и любуясь пейзажем. Перед ним открывался вид на несколько деревьев и заднюю стену хозяйственного строения.

– Иба! – Воскликнула Каноги, стремительно подлетая ближе. – Иди-ка сюда!

Иба подскочил, вытягивая руки по швам. Потом сообразил, что больше не служит у этой фурии, так что ничего с ним сделать она не может, и слегка расслабился. Чуть-чуть, не более, чем дозволялось по уставу.

– Да, капитан? – Вежливо, но холодно осведомился он.

Каноги остановилась перед ним, уперев руки в бедра. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала, можно было подумать, что она только что выдержала нелегкую битву. В глазах сверкали молнии.

– Меня в самом деле все ненавидят?

Иба на миг задумался. С тех пор, как он стал лейтенантом тринадцатого отряда, у него появилась возможность ответить на этот вопрос честно.

– Да, капитан, – кивнул он. – Полагаю, что все. Кроме тех, – вдруг добавил он, – кто над вами смеется.

– Да черт бы вас всех побрал! – Взорвалась Каноги. – Я для кого тут стараюсь?! Для себя, что ли? Да мне плевать вообще на все это! Дай сюда!

И она выхватила у опешившего лейтенанта бутылку. Приложилась так основательно, будто в сосуде была вода, а она умирала от жажды. Иба только глазами хлопал. Бутыль, с которой он намеревался мило провести остаток дня, должна была опустеть в одно мгновение. Но Каноги вовремя остановилась.

– Пойми же ты, идиот, – заявила она совершенно пьяным голосом и резким жестом сунула бутыль в руки лейтенанта. – Я же ради репутации. Ради нашей общей репутации. Нас же уважать должны. А мы что? Ну сам посмотри. С командира начать. Раздолбай и бездельник. Лежит целыми днями на крыше с бутылкой, вот как ты. И остальные вслед за ним распустились. Ведь так же нельзя!

– Э, капитан Каноги, – решился все же Иба, – что это с вами сегодня?

– Ты не понимаешь, – снова завела она. – Я себя не жалею. Я стараюсь. А что мне за это? Насмешки! Все говорят, что я чокнутая. Разве не так?

– Так, – согласился Иба, решив быть честным.

– Ну вот! А я через себя переступаю каждый день. И ради чего?

– А в самом деле, – подхватил Иба. – Ради чего?

Задушевная беседа капитана и лейтенанта затянулась. Сначала они приговорили ту бутылку, которая была у них с самого начала, прикончили ее тут же, на помосте. Истерика Каноги переродилась в некую философскую отрешенность, в каковом состоянии она была готова обсуждать все, что угодно. Они обсудили устав и дисциплину, после чего решили, что сакэ маловато, и отправились искать добавку. Ближе к утру их можно было найти в городских трущобах, на обшарпанной лавочке, где они рассуждали о смысле жизни.

***

Каноги появилась в штабе после полудня. Сильно после. Скорее, можно было сказать, ближе к вечеру. Кирихара был на своем месте. Он вообще целый день не отлучался из кабинета, ожидая возвращения капитана, чтобы та не решила, что он от нее прячется. Каноги влетела стремительной, даже нервной походкой, какой прежде Сю за ней не замечал. Кирихара немедленно подобрался, насторожился, ожидая, что буря разразится прямо сейчас.

– А, ты здесь, – небрежно сказала Каноги. – Вот и хорошо.

Глаза у нее красные, отметил Сю. Не спала, что ли? Где ее носило все это время?

Каноги между тем решительно приблизилась к столу, не глядя, взяла одну из папок и столь же решительно переложила ее на стол лейтенанта.

– Это тебе. И давай, что там у тебя накопилось.

– В каком смысле? – Кирихара опешил.

– Моя подпись нужна? Нет? Ну и отлично. Тогда я пошла.

И не давая ему опомниться, двинулась к двери.

– Э-э, капитан… – спохватился Сю.

– Слушай, Кирихара, – она обернулась и смерила его устало-снисходительным взглядом. – Ну ты же отличный лейтенант. Сам знаешь, что делать. Вот и работай.

И вышла за дверь. Сю изумленно хлопал глазами. Отличный лейтенант?! Это еще в каком смысле?

Комментарий к Невинный розыгрыш

* Конфликт капитанов описан в фике «Эхо катастрофы»

========== Перевод ==========

Разумеется, Кирихара первым делом рассказал о происшедшем Абараю. Ренджи обалдел не меньше его. Он заявил, что этого не может быть. Что он это придумал, или ему приснилось, потому что, если это не так, то мир сошел с ума. Посовещавшись, они решили обратиться к Сайто. Тот вылупил на них глаза и немедленно отправился на охоту, выслеживать это неведомое явление природы.

Загул капитана Каноги затянулся. Нет, она не пропала вовсе. Ежедневно она являлась в кабинет, разбирала вместе с лейтенантом бумаги, и сопроводительная речь ее была примерно одной и той же: «Так, это ты знаешь, здесь сам разберешься, это не забудь, счастливо оставаться». После чего она исчезала на весь остаток дня. Она ни словом не поминала выходку Кирихары. Не собиралась давать объяснений своему теперешнему поведению. Она просто стала вдруг совершенно другим человеком. Казалось, нынешней Каноги вовсе нет дела до того, что происходит в ее отряде.

Если Кирихара, загруженный сейчас работой по уши, не мог отследить ее перемещений, то другие офицеры могли бы кое-что прояснить насчет ее теперешней жизни. Сперва Каноги методично обошла все самые популярные городские трактиры, так что несколько дней ее можно было видеть преимущественно пьяной. Здесь она порой наталкивалась на лейтенантов и в первый момент тушевалась, стараясь напускать на себя гордый и грозный вид, а потом словно махала рукой на свой статус и явственно расслаблялась. Лейтенанты пугались еще больше, так что никто из них ни разу не решился пригласить капитана к столу.

Пьянство надоело Каноги довольно быстро. У нее не было привычки к подобному времяпрепровождению, равно как и подходящей компании, и она не сочла это занятие хоть сколь-нибудь интересным. Следующим пунктом ее исследований стали библиотеки. Здесь она время от времени сталкивалась с Укитаке, Кучики или Хаями, которые смотрели на нее дикими глазами. Порой она испытывала потребность в интеллектуальной беседе, вот тут-то ее и подкарауливал Сайто.

Потом кризис миновал, и Каноги вернулась к работе. Она перестала пропадать неизвестно где, зато начала порой задерживаться на службе, чего прежде не делала. В то же время, иногда она уходила раньше. Из ее поведения исчезла прежде присущая ей пунктуальность и размеренность, появилось больше импульсивности. Она перестала вгрызаться в Кирихару из-за деталей оформления документов, проверка деятельности отряда начала сводиться к вопросу лейтенанту: «Ну что там, порядок?» Взгляд ее перестал гореть фанатичным огнем давайте-все-немедленно-делать-всё-правильно. Зато он был теперь столь высокомерным и презрительным, что приблизиться на небезопасное расстояние решился только Сайто, которого азарт исследователя делал поистине бесстрашным.

***

Для традиционных чайных посиделок на территории шестого отряда была нынче припасена особая тема, и принес ее Сайто. Чаепитие проводилось в конце рабочего дня, безжалостно откусив от него кусок, поскольку семейство Кучики очень ждало своего главу дома после службы.

Собравшиеся с нетерпением ждали доклада Сайто. В особенности мучился от любопытства Ренджи, ставший участником событий. Речь шла, конечно же, о метаморфозе капитана Каноги. Все, кто сталкивался с ней в последнее время, сходились на том, что она стала неузнаваема.

– Ребята, я лопух, – первым делом самокритично объявил Сайто. – Я мог бы сразу догадаться, что дело нечисто. Ведь сразу было все не так, но я не обратил внимания.

– Ты всегда так говоришь, – рассмеялся Хаями. – Стоит тебе ошибиться в выводах, ты тут же заявляешь, что мог это предвидеть.

– Но я же мог хотя бы провести аналогии! – Воскликнул Сайто. – Вот взять хоть Кучики.

– А я тут при чем? – Недоуменно нахмурился тот.

– Давайте посмотрим, как держится Кучики. Это ледяное аристократическое высокомерие, эта привычка подчиняться правилам, эта потребность служить примером для окружающих. Знакомая картина?

Все руконгайцы дружно уставились на единственного аристократа, затесавшегося в их компанию. Тот не выразил никаких эмоций по этому поводу, только холодно покосился на оратора.

– У Каноги те же внешние проявления. Можно даже сказать, что в этом они очень похожи. Однако Кучики не изводит окружающих, требуя от них беспрекословного подчинения регламенту. Не делает замечаний коллегам, даже если внутренне осуждает. Я прав? – Сайто лукаво улыбнулся Кучики.

– Не считаю себя вправе воспитывать взрослых людей, – пояснил Бьякуя. – тем более в чине капитана.

– Верно, – кивнул Сайто. – И к нам, руконгайцам, относишься снисходительно, не требуя многого. Полагаю, это высшее проявление аристократического высокомерия. Ты просто считаешь, что мы все равно не потянем. Как бы мы ни старались, мы, люди, не сможем повторить тебя, чистокровного синигами. Скажешь, не так?

– Какое отношение это имеет к Каноги? – Уклонился Бьякуя от прямого ответа.

– Самое непосредственное. Твое поведение – это следствие твоих представлений. Ты ведь искренне считаешь, что должен подавать пример. У тебя не возникает внутреннего конфликта.

– Порой возникает, – вдруг признался Бьякуя.

– Только порой, – подхватил Сайто. – Время от времени, так? Когда происходит что-то, что тебе не по нутру, верно? Но ты предпринимаешь какие-то действия и вновь обретаешь гармонию в себе. Совсем не то с Каноги. У нее конфликт длится непрерывно.

– С кем конфликт-то? – Вставил Ренджи.

– С собой! Дело вот в чем: на самом деле Каноги ленива и безалаберна. Чего ей точно не хотелось, так это пахать всю жизнь и нести всю ответственность за происходящее.

– Не понял, – изумился Хаями. – Мы точно о Каноги?

– Точно, – Сайто рассмеялся. – В том-то и беда. То, что мы видели до сих пор, – результат жесткого воспитания. Ребенку с детства вдолбили, что она должна служить примером. Это, я так понимаю, вообще особенность воспитания сейрейтейских аристократов?

– В каком-то смысле, – вынужден был признать Бьякуя.

– Ну вот. Авторитет родителей оказался слишком силен. Она не смогла переступить через множество запретов и догм, которые ей внушили с раннего детства. Каноги стала подчинять себя правилам. Для этого ей приходилось ежедневно переступать через свою натуру. Она не хотела служить примером. Ей было скучно это делать. Она предпочла бы заняться чем-то другим. Но делала именно это, потому что должна. Долг стал основной составляющей ее новой натуры. Теперь вам понятно, почему она так ожесточенно бросалась на людей?

– Нет, – помотал головой Ренджи. – Почему?

– Зависть! – Торжественно объявил Сайто. – Самая банальная зависть. Человек, который ежедневно совершает над собой насилие, видит, что остальные прекрасно обходятся без этого. И от этого они не становятся менее уважаемы, не падает их статус, не уменьшается сила. Как ей смириться с этим? Ей было бы легче, если бы все страдали так же, как она. Тогда бы ей некому было завидовать. Вот она и требовала от всех окружающих, чтобы они следовали букве регламента так же строго, как и она.

– И что же вдруг с ней случилось? – Спросил Бьякуя.

– Похоже, кто-то открыл ей глаза.

Ренджи отвел взгляд.

– Неужели ты не вытянул из нее подробности? – Не поверил Хаями.

– Наотрез отказывается говорить на эту тему, – вздохнул Сайто. – Ясно только, что она пережила сильный стресс. Что-то ясно показало ей, что старается она зря. Что она выглядит глупо в своем фанатичном стремлении всех загнать в рамки. И она приняла решение завязать. Стать самой собой.

– Значит, мы сейчас наблюдаем настоящую Каноги? – Уточнил Хаями.

– Более или менее, – кинул Сайто. – Во всяком случае, нежелание работать у нее подлинное. Знаете, что она сделала? Послала Нишигаки куда подальше!

– Не может быть! – Изумился Ренджи.

– Точно так. Сказала, что он ее достал. И что ей надоело с ним нянчиться. Тот, бедняга, даже не понял причин такой внезапной перемены. А она просто не хочет больше ни из кого делать настоящего офицера. Ей лень.

– Ему туго придется, – заметил Бьякуя. – Остается только надеяться, что он успел хоть чему-то научиться. Потому что возиться с ним больше желающих не найдется.

***

В Готэй вновь воцарился мир и покой. Всеобщий источник беспокойства – Каноги – перестал являться таковым. Правда, прочно вбитая в характер ответственность мешала ей полностью запустить работу, но она старалась изо всех сил ибыла теперь этакой неумелой пародией на Кьораку. Нишигаки, верный ее подданный, ничего не понимал, но спасало его то, что он действительно успел кое-чему научиться. Теперь у него возникли бы серьезные проблемы только в том случае, если бы Совет придумал ввести новые обязательные отчеты, но поскольку происходило нечто подобное раз в тысячелетие…

Единственным, у кого было нынче не все гладко, оказался лейтенант Абарай. Девчонка, невольный соучастник рокового розыгрыша, начала как-то слишком уж сильно наглеть. Она вела себя, будто была его младшей сестрой, да еще знала о нем что-то такое… Улыбалась заговорщически, едва увидев лейтенанта, а интонации были вовсе неподобающие. Ренджи никому не рассказал, какую роль сыграл во внезапной перемене характера капитана Каноги. То есть, вряд ли кто-то мог его в чем-то упрекнуть, но все равно, ни к чему такое рассказывать. И поэтому с девчонкой теперь следовало обходиться поаккуратнее.

Вот она опять подкралась неожиданно из-за спины. Как подкарауливает, честное слово!

– Вы опять спорили с капитаном, лейтенант? – С хитрой улыбкой спросила Каори.

Ренджи разозлился. Только что состоявшееся обсуждение с Кучики некоторых рабочих вопросов было довольно бурным, такое они позволяли себе исключительно без свидетелей. А эта засранка, выходит, подслушивала. Требовалось срочно спасать репутацию.

– Запомни, малявка, – грозно прорычал Абарай, – я с капитаном никогда не спорю.

– Нет? – Опешив от его тона, робко переспросила она.

– Нет, – еще более грозно повторил Ренджи. – С капитаном нельзя спорить. Я просто высказываю свое мнение.

– А… какая разница? – Все же решилась уточнить Каори.

– Большая. Спорить – это когда из тупого упрямства. А я по делу.

– Ясно, – окончательно стушевалась девчонка.

– И вообще, ты чего тут болтаешься? Ну-ка, брысь на место!

– Да, лейтенант! – Пискнула Каори и поспешно скрылась.

Потом Ренджи жалел, что не сдержался. Орать на девчонок – последнее дело. Хуже только лупить их кулаками. Это с парнями можно по-всякому, они поймут правильно. А девчонки, особенно такие мелкие, существа нежные. Но если пойти и извиниться, то получится, что он вроде как неправ. А ведь на самом деле, формально, прав. Просто не стоило так грубо. Ренджи решил, что в следующий раз непременно будет вести себя с ней помягче.

И следующий раз не заставил себя ждать.

Ренджи понесло в этот переулок совершенно случайно. Он просто решил срезать путь, так и оказался под окнами служебного помещения. Здесь было совершенно темно и тихо, что неудивительно: стоял уже поздний вечер, и синигами, кроме тех, кто был занят патрулированием, уже разбрелись, в основном, по казармам. Поэтому подозрительное хлюпанье носом слышалось вполне отчетливо.

Абарай насторожился. Реветь на территории шестого отряда мог только кто-то из своих, а значит ему, как лейтенанту, следовало разобраться в причинах. Если тут имеют место конфликты среди личного состава, его прямая обязанность улаживать их, не доводя до катастрофических последствий. Он прислушался, определил источник звука и решительно забрался в окно.

Всхлипы немедленно прекратились. Невидимый плакса, услышав движение, судорожно вздохнул и попытался затаиться. Но Ренджи уже понял, где он находится, и направился прямиком в дальний угол. В последних лучах заходящего солнца можно было разглядеть сжавшуюся в комок за ящиками фигурку. Ну конечно же, Такато Каори! Ренджи вдруг почувствовал себя виноватым.

– Ну, и чего реветь-то? – Буркнул он несколько смущенно.

Девчонка надулась, отвернулась, пытаясь принять такой вид, будто ничего особенного не происходит, но не справилась с собой, снова уткнулась лицом в коленки и заревела в голос. Ренджи окончательно растерялся. Даже самые сильные из мужчин обычно бессильны перед женскими слезами. Он присел на корточки и неуклюже похлопал девушку по плечу.

– Ладно тебе, – пробормотал он. – Ну, хочешь, извинюсь? Мне не стоило на тебя орать. Но ты и сама виновата. Вечно появляешься непонятно откуда, как будто преследуешь.

– А что толку? – Всхлипнула Каори. – Хожу за вами, а вы… Вы все равно меня не замечаете. А я не знаю, как… Не умею. Не получается. Ну почему я такая глупая?

– Ты о чем это? – Ренджи недоуменно заморгал и насторожился. Он не смог разобрать сразу, но в словах девчонки таилась смутная опасность.

– Учат только мечом махать, – продолжала неразборчиво жаловаться она. – Ничего полезного. А чтоб серьезным вещам, настоящим… Как вот на себя внимание обратить… Никто же не объяснит.

– Эй… ты… это… – До Абарая начинало доходить. И то, о чем он подумал, совсем ему не нравилось.

– Я все неправильно делаю. А как правильно? Что мне делать?

– Для начала перестать реветь.

Ренджи подумал, что будет правильно, если он просто возьмет девушку за плечи. Наверное, это должно помочь ей успокоиться. Но такой реакции он предвидеть не мог. Каори вдруг подалась вперед, обхватила его руками за шею и прижалась всем телом. Ренджи обалдел.

– Эй… Перестань. Ты чего? Ну-ка, хватит.

Ему стоило большого труда высвободиться из этой хватки. Основной труд, правда, состоял в том, чтобы не применить силу, поскольку вцепилась девчонка намертво. Поглаживаниями и похлопываниями по плечам Ренджи добился того, что Каори несколько опомнилась, после чего ее стало возможно отлепить от себя. Как ни растерялся Абарай, но ему было ясно, что сейчас требуется проявить жесткость. Лучше объяснить ей все сразу, чем пытаться утешить, а она еще что-нибудь нафантазирует себе, а потом будет вдобавок чувствовать себя обманутой.

– Прекрати, – сказал он твердо. – Это же чушь собачья. Во-первых, так нельзя…

– Это потому, что я аристократка? – Обиженно спросила Каори.

– Это потому, что ты мелкая совсем! – Рявкнул Ренджи.

Она часто заморгала, недоуменно и испуганно, но казалось, этот ответ даже немного успокоил ее.

– И только? – Спросила Каори после длинной паузы. – Но это как раз поправимо. Это пройдет.

– Вот когда пройдет, тогда и будешь думать, – буркнул Ренджи. – А пока не забивай себе голову ерундой.

– Но это не ерунда, – возразила Каори, снова надуваясь. – Я что же, не имею права…

– Нет! – Решительно перебил Абарай, снова повышая голос. – Я тебе запрещаю, как лейтенант отряда.

– Но даже лейтенант не может запретить испытывать чувства…

– Может! Выброси из головы. Это приказ.

– Да вы, наверное, просто боитесь.

Ренджи вдруг очень захотелось ее стукнуть. Он вскочил на ноги, всплеснул руками.

– Такато! Ты хоть понимаешь, во сколько раз я старше тебя?

– Ну и что? – Упрямо возразила она, тоже поднимаясь. – Для синигами возраст не имеет значения.

Абарай понимал, что теряется. Он ступал на скользкую почву, опыта движения по которой имел не больше, чем эта девчонка. Случайные подружки на одну ночь – это отнюдь не то же самое, никто из них никогда не говорил о чувствах. А эта… Зажатый в угол, Ренджи перешел в наступление.

– Это же просто нечестно, в конце концов!

– Что нечестно? – Не поняла Каори.

– Вот это! Значит, взяла, заревела, и все? И я уже должен? И не могу сказать «нет»? То есть, плевать, что я там думаю? Главное, что ты сама уже все решила.

Как ни странно, именно этот довод подействовал. Каори не была эгоисткой или избалованной девчонкой. Напоминание о том, что у других людей может быть свое мнение, вернуло ее к действительности.

– Я поняла, – печально сказала она и опустила голову. – Простите, лейтенант Абарай.

Ренджи было ее жалко. Но проявить сейчас слабость означало вернуться к исходной точке и начать все заново. Он все же снисходительно потрепал ее по плечу.

– Не дуйся. Тебе все равно нужен парень получше. Как минимум, из благородных. Так что иди домой и перестань думать об этой ерунде.

– Это не ерунда, лейтенант, – все с тем же упрямством повторила она. – Но я пойду. Не могу обещать, что не буду думать, но говорить об этом больше не стану.

– Ладно, ладно! – Ренджи вскинул руки. – Делай, что хочешь. Только меня не впутывай.

– Хорошо. Не буду.

Каори, так и не подняв взгляда, прошла мимо него к двери. А Ренджи еще некоторое время стоял, как истукан, бездумно таращась в стену.

***

Утром Ренджи здорово нервничал. Ему было ясно одно: от девчонки следовало избавляться. Нельзя, чтобы она продолжала ежедневно болтаться в непосредственной близости от него. Это вредно для нее в первую очередь. А еще подрывает его авторитет, как командира. Но как объяснить это капитану, который, похоже, взял на себя какие-то обязательства?!

Кучики сразу заметил его состояние, но какое-то время просто наблюдал, ничего не спрашивая. Но Абарай так долго не мог ни на что решиться, что капитан не выдержал первым.

– Что-нибудь случилось?

– Э… Кучики-тайчо, – нерешительно начал Ренджи, – я тут… насчет той девчонки… ну, о которой вы говорили. Мне кажется, лучше ее… того, – и он сделал такой жест, будто отгонял муху.

– В каком смысле?

– Нннууу… В другой отряд перевести.

– Это почему? – Насторожился Кучики.

Ренджи почувствовал, что краснеет, но понимал, что необходимо быть честным. Хотя ему очень не хотелось рассказывать, что произошло вчера на складе, никакое вранье не сошло бы в этой ситуации.

– Эта малявка… Она в меня влюбилась! – Выпалил он.

Кучики, чуть нахмурившись, поднял взгляд, ожидая объяснений. Ренджи от смущения хмурился еще сильнее.

– Вчера, в подсобке… услышал, что ревет, – принялся сбивчиво рассказывать он. – Ну, решил узнать, что приключилось. А она мне такое. Я ей сказал, конечно, чтобы переставала дурью маяться, но она же все равно… Ну, не дело это, если подчиненные будут…

– И чем же закончилась ваша встреча в подсобке? – Холодно осведомился Кучики.

– Ну как чем? Реветь она вроде перестала. – Потом Ренджи вдруг понял, что имеет в виду капитан, и вспыхнул. – Кучики-тайчо, вы что, в чем-то меня подозреваете?

– Вовсе нет, – пошел на попятную капитан. Видимо, реакция лейтенанта убедила его. – Я согласен с тобой: нечего ей делать в отряде. Это повредит ее психике в первую очередь. И может создать неприятные ситуации.

– А мне казалось, – осторожно уточнил Ренджи, – что она ваш протеже.

Это предположение, похоже, возмутило Кучики не меньше, чем его собственные подозрения возмутили Абарая.

– Ничего подобного. У меня не бывает любимчиков. Просто я знаком с ее дедом, и он полагал, что в моем отряде она будет под присмотром. Но он и сам согласится с тем, что будет лучше убрать ее от тебя подальше. Полагаю, ты уже придумал, куда ее перевести?

– Нет еще, – признался Ренджи. – Но я все решу. Можете не беспокоиться по этому поводу.

– Хорошо, – Кучики кивнул, и взгляд его снова вернулся к бумагам на столе. – Устрой все по своему разумению. Ее дед не станет возражать.

Ренджи показалось, что Кучики только рад устраниться от решения этой проблемы.

***

Абарай всерьез задумался. Ему хотелось только убрать Такато подальше, но отнюдь не портить ей жизнь. Первой мыслью было подсунуть ее Рукии. Хороший отряд, надежный лейтенант, опять же, под присмотром Кучики останется. Но потом решил, что это недостаточно далеко. На территорию девятого отряда он наведывается с завидной регулярностью, ведь там располагается одна из беседок для традиционных чайных посиделок. Нет, слишком велика вероятность случайно столкнуться с Каори. Нужно куда-нибудь, где он не бывает так часто. И Ренджи принялся мысленно перебирать отряды.

Без размышлений отпадал четвертый. Поскольку основным направлением деятельности отряда был госпиталь, в привилегированном положении там оказывались только медики. Команду врачей, медсестер, даже санитаров Унохана отбирала с особенной тщательностью. Недостаточно было просто владеть лечебным кидо, чтобы быть приглашенным в четвертый отряд. Требовался особенный склад характера, врожденная склонность к спасению жизни. Взять хоть Рукию: отличный целитель, однако на нее Унохана даже не посмотрела бы. Потому что Рукия – воин, и ее гордость никогда не позволяла ей отсиживаться в тылу, прячась за чужие спины. В медики же отбирались люди, настолько не склонные к насилию, что в случае опасности они не рвались в бой, а предпочитали оставаться позади, чтобы спасать тех, кто выжил. Каори ни за что не попала бы в медицинскую команду, даже если бы у нее вдруг обнаружились недюжинные способности к магии.

Кроме того, Унохана прибирала к рукам всех остальных. То есть тех, кого забраковали во всех прочих отрядах, но кто непременно хотел попасть в Готэй. Здесь оказывались и безнадежные слабаки, и люди с дурной репутацией, и всяческие слишком мирные и трусливые. Эти не годились вовсе ни на что, кроме хозяйственных работ, на которые и гоняла их Унохана, полагая, что нет ничего хуже безделья. Их же капитан охотно сдавала «в аренду» другим отрядам, когда требовались рабочие руки, или направляла на общие работы по заданию командира. Нет, Ренджи никак не мог допустить, чтобы эта гордая, хоть и мелкая девчонка оказалась в такой компании. Она же там долго не протянет!

Еще меньше размышлений вызывал двенадцатый отряд. Здесь приволье было только сотрудникам лабораторий. Остальными бойцами капитан Куроцучи жертвовал легко и без раздумий. В чрезвычайных ситуациях он с легкостью мог положить всю боевую часть отряда, чтобы спасти оборудование и ученых. А еще ходили слухи, что порой люди там бесследно исчезают. Беспринципность Куроцучи была хорошо известна: проведет по бумагам несчастный случай, а что там произошло на самом деле, никто никогда не узнает. По мнению Абарая, в двенадцатый шли только законченные психи. Тем более, и лейтенанта все равно что нет, Нему не более чем тень своего капитана.

Нет, нужен был такой отряд, куда Каори пойдет с радостью, по доброй воле. И Ренджи вспомнил об отряде, в котором некогда ему довелось служить. А ведь это, похоже, отличный вариант! Перевод в одиннадцатый, даже рядовым, уже можно было рассматривать, как повышение. А бывший наставник, а теперь добрый приятель уж конечно не откажется помочь в щекотливом деле.

Мадараме Иккаку писал какую-то бумагу. Получались каракули, поскольку работал он лежа животом на полу. И теперь он критически разглядывал результат, пытаясь оценить, насколько читаемо написанное, поскольку ни переписывать, ни менять позу ему не хотелось. Абарая он выслушал довольно рассеянно. Бумага сейчас беспокоила его куда больше.

В одиннадцатом отряде сложилась уникальная ситуация: ни капитан, ни лейтенант не занимались делами отряда вовсе. С тех самых пор, как капитаном стал Зараки Кенпачи, отряд вынужденно самоорганизовался. Старшие офицеры поделили между собой всю бумажную работу, как то составление отчетов, графиков и расписаний, а также нехитрую отрядную бухгалтерию: надо ведь как-то выплачивать жалование. Традиционно отряды находились в этом смысле на самообеспечении, самостоятельно рассчитывая, кому что положено. В некоторых отрядах велся строгий учет: кто дежурил, кто болел, кто отличился, а кто провинился, – эти мудреные расчеты некогда сводили с ума новоиспеченного лейтенанта Абарая. В одиннадцатом все было просто: этому рангу положено такое жалование, тому – такое. Совет никогда не перепроверял цифры.

Все бумаги для главнокомандующего офицеры тоже составляли вскладчину. Никому не хотелось проверять, как поведет себя капитан, однажды не обнаружив на своем столе отчета, всегда появлявшегося, словно по волшебству. Но при всем при том у Зараки никогда не возникало проблем с дисциплиной в отряде. Первым, хотя и не главным аргументом была тяжелая рука Кенпачи. А вторым – гордость. Зараки подбирал только тех, кто был счастлив служить в прославленном одиннадцатом отряде. И ему оставалось только заниматься обучением бойцов, что он и делал с большим удовольствием.

– Нет уж, Абарай, – лениво протянул Мадараме, когда Ренджи изложил свою просьбу. – Извини, но ничего не выйдет.

– Почему это? – Изумился Ренджи, никак не ожидавший отказа.

– Сам подумай, куда нам ее? Тут толпа грубых мужиков, больше половины из них руконгайцы. Это тебе казалось, что здесь все замечательно, а каково будет малолетней девчонке, да еще аристократке? Она даже не сможет за себя постоять.

– Ну уж, – недоверчиво буркнул Ренджи. – Так прямо все и бросились ее обижать.

– Нет и нет, – Иккаку решительно помотал головой. – Не надо нам больше девчонок, нам и одной лишку.

– Да лейтенант Кусаджиши постарше меня будет, – возразил Ренджи.

– А какое это имеет значение, если она ведет себя, как ребенок?

Уговорить Мадараме не удалось. Он уперся намертво, и Ренджи вскоре отстал, понимая, что и в самом деле погорячился. Неподходящее это место для детей, одиннадцатый отряд. И все же… куда ее девать-то тогда?

И тут Абарай вспомнил про Киру. Почему бы и нет? Кира – старый друг, никогда не отказывавший в помощи. Третий отряд – самый обычный, без всяких закидонов. Да еще и капитан – штатный психолог Готэй, вот кто может помочь девчонке разобраться в ее смешной детской влюбленности. Да, в самом деле, это был бы наилучший вариант. Лишь бы Кира согласился.

***

Бойцы, выходившие из тренировочного зала, вежливо раскланивались с лейтенантом и тут же спешили дальше. Было время обеда, а ничто так не помогает нагулять аппетит, как хорошая разминка. Ренджи ждал. Наконец появилась и Такато. Ему даже не пришлось окликать ее, она подошла сама. Они заговорили одновременно.

– Э, Такато…

– Лейтенант Абарай…

– Я тут подумал…

– Я тут подумала…

И оба замолчали, выжидающе уставившись друг на друга.

– Давай ты, – уступил Ренджи.

– Я просто подумала, что мне не стоит, наверное, оставаться в отряде, – краснея, но без запинки сказала Каори. – Это будет слишком… больно.

Ренджи оставалось только вздохнуть с облегчением. Все устраивалось само собой, хотя он так и не придумал аргументов, чтобы уговорить девчонку на перевод. Оказывается, она не так глупа.

– Я как раз о том же хотел поговорить, – кивнул он. – Ты уже придумала, куда хочешь?

– Нет, – призналась Каори. – Я ведь почти ничего не знаю об отрядах. Я подумала, может, вы мне посоветуете?

– Тебе нужен третий отряд, – решительно озвучил Абарай результат своих утренних метаний. – Во-первых, Кира – мой давний друг. А во-вторых, капитану Сайто всегда можно на меня нажаловаться.

– Ну что вы, – Каори невесело усмехнулась. – Я вовсе не хочу на вас жаловаться. Я сама виновата.

– Давай договоримся, – вздохнул Ренджи. – Никто ни в чем не виноват. Ты переводишься с единственной целью: чтобы я не мозолил тебе глаза. И тебе не надо думать, что ты сделала что-то неправильно. Но Сайто всегда можно пожаловаться. На что угодно. Он действительно может помочь.

– Ну хорошо, – кивнула Каори, не желая вступать в споры.

– Ладно, беги в столовую, – Ренджи хлопнул ее по плечу. – Я поговорю с Кирой насчет тебя.

Он не стал ей рассказывать, что с Кирой уже договорился. Пусть у девчонки будет иллюзия, что все происходит по ее собственному желанию.

***

Конечно, Ренджи объяснил, что происходит, и Кире, и Сайто, но те делали вид, будто им ничего не известно. Подумаешь, переводится к ним боец, по собственному желанию переводится, обычное дело. Лейтенанты разыграли целый спектакль под названием «перевод». Абарай привел Такато в третий отряд, представил Кире, выдал в ее присутствии целый ворох лестных рекомендаций. Тот принял бумаги, сделал вид, что ему позарез требуется санкция капитана, ненадолго ушел и вернулся уже с подписанными документами. Новичка распределили в группу, представили новому наставнику, новым сослуживцам, заселили в казарму. Пусть у девчонки останется ощущение, что ничего особенного не происходит, что все делается, как всегда.

Все прошло гладко. Даже Бьякуе не пришлось долго объясняться с дедом Каори. Стоило ему только заикнуться о положении дел, как Такато немедленно согласился с принятым решением. Помалкиваем, решили все дружно. Перебесится, да и забудет.

Каори действительно стало легче очень скоро. Достаточно было сказать себе «нельзя». Держаться подальше и не думать, не думать. Это было действительно глупо, нелепая девчачья любовь, и он в самом деле намного старше, и такая малявка ему не пара, смешно было и мечтать, но здесь, вдали, все забудется. Да и некогда было ей вспоминать, нужно было осваиваться в новом отряде.

А в третьем отряде все было по-другому, не как в шестом. Порядки были посвободнее. И на тренировки гоняли меньше. Каори и раньше думала о том, что лейтенант Абарай пытается догнать одиннадцатый отряд. Здесь же тренировками заведовал Сайто, который полагал, что у людей должно быть больше досуга.

Абарай сказал, что лейтенант Кира – его старый друг, но Каори казалось, что между ними нет ничего общего. Строгий и сдержанный Кира никогда не повышал голоса, не отвешивал подзатыльников, не возражал капитану. Он понравился Каори, вызвал ее уважение, но у него не было шансов пробудить даже подобие той пылкой любви, какую она испытывала к Абараю. А еще он чаще пропадал в кабинете с бумагами, чем общался с бойцами.

И капитан Сайто казался полной противоположностью капитану Кучики. В отличие от последнего, Сайто предпочитал работать с отрядом. Это его, а не лейтенанта, чаще можно было видеть на тренировочных площадках, в общей столовой, в зонах отдыха, где он шептался в уголках то с одним, то с другим офицером. Группа новичков, в которую была зачислена Каори, пока еще не тренировалась с капитаном, но их уверяли, что Сайто возьмется за них очень скоро. Он занимался даже с рядовыми.

Вскоре Такато начало казаться, что она была в этом отряде всегда. Притупились воспоминания, поутихла боль в груди. Стала естественной верность новому капитану и новому лейтенанту.

В свободное от дежурства время она изучала территорию отряда. Новичкам не поручали ничего опасного, но Каори представляла себе, как случится что-нибудь действительно страшное, прозвучит сигнал тревоги, и тогда она, промчавшись тайными, ей одной известными ходами, первой настигнет врага. Фантазируя таким образом, она шастала вечерами по таким закоулкам, куда нормального человека нипочем не занесет. Она исследовала тупики, приставные лестницы, крыши и подозрительные открытые окошки. Именно так она и услышала обрывок фразы, явно не предназначавшейся для чужих ушей.

– …самое настоящее серо. Можешь не сомневаться. Никто не отличит.

========== Преступление ==========

Каори поднялась еще на две ступеньки и замерла, прижимаясь к приставной лесенке. Голос раздавался сверху, с крыши. И говоривший наверняка был уверен, что его никто не подслушает. Странно было бы, если бы кто-то болтался здесь, возле служебных помещений, когда все дневные работы отряда были закончены.

– Но мощности будет достаточно? – С сомнением уточнил другой голос, не тот, который она слышала прежде. – Все-таки лейтенант.

У Каори екнуло внутри. О чем они говорят? Что там про лейтенанта? И про какого?

– Разумеется, – сказал первый голос. – Я и рассчитывал на лейтенанта.

– Но это твоя собственная разработка или…

Разработка? Это слово Каори доводилось слышать только в одной связке со словосочетанием «Бюро технологического развития».

– Нет, это экспериментальный образец, я только немного доработал. А вот ты уверен, – теперь и в голосе первого собеседника звучало сомнение, – что это поможет? На сто процентов? Было бы обидно провалить такое дело. Столько трудов…

– А больше некому, – отозвался второй голос небрежно. – Не зря я столько лет был первым помощником в бумажных делах. Капитан Сайто без лейтенанта не сможет, он так и не потрудился до конца разобраться во всем. Он окажется в затруднительном положении, а тут я. Мне даже предлагать свою кандидатуру не придется, он сам сообразит, кто может ему помочь. И моей силы достаточно, чтобы занять пост лейтенанта. Нет, проблем не возникнет.

Каори чувствовала, что покрывается холодным потом. Ее пальцы намертво вцепились в лестницу, взгляд остановился в одной точке. Вот что они задумали! Убить лейтенанта Киру! Она должна этому помешать. Кира – друг Абарая, да и подчиняться потом убийце… Но Каори стояла, боясь дышать, боясь шевельнуться. Готовы убить лейтенанта, так и ее убьют, если обнаружат, она и пикнуть не успеет. Что там жизнь какой-то глупой девчонки по сравнению с такой целью?!

Для большинства синигами пост лейтенанта – венец карьеры. Достичь банкая могут немногие. Это редкий дар, обычно сочетаемый с хорошей наследственностью. Бывают, конечно, синигами, которые могут достичь банкая, но не знают об этом, или слишком ленивы, и не достигают его. Но если уж ты не способен, так хоть в лепешку расшибись, кроме нескольких уровней шикая ничего не добьешься. И тогда нечего и думать о капитанской должности: аномальная силища Зараки – явление еще более редкое, чем банкай. Люди мудрые могут еще думать о месте в Совете. А вот всем остальным честолюбивым карьеристам остается только мечтать о должности лейтенанта.

Каори могла понять, почему они готовы на убийство. Если судить по тем немногочисленным слухам о капитане Нишигаки, единственном, у кого нет лейтенанта, слухам, которые достигли ее ушей… да она и сама предпочла бы убить кого-нибудь, только не идти к нему в подчинение. Молва часто преувеличивает истину, правда, об этом Каори еще не подозревала. Да, а у лейтенанта Киры прочное положение, безупречная репутация, так просто его с места не спихнешь, а ждать, пока какой-нибудь пустой его прикончит, не хватит никакого терпения. Так что у Каори не возникло надежды, что она просто неправильно поняла сказанное. Нет, все именно так: кто-то решился идти ва-банк.

– Вот только каким образом мне удастся воспользоваться этой штукой? – Спросил тот, второй голос, принадлежавший, по всей видимости, кому-то из старших офицеров третьего отряда.

– Все тебе надо объяснять, – проворчал первый, очевидно, инженер из двенадцатого отряда. – Берешь немного приманки, вот и все.

– Но будет заваруха, – усомнился второй.

– А тебе того и надо. Под шумок проще выстрелить, никто не поймет, что там было на самом деле.

– А потом все будет просто. Был прорыв, было серо, лейтенант мертв. Ты прав, так и надо сделать.

– Вот, держи, – послышался шорох бумажного пакета. Ученый явно передал что-то своему подельнику.

– Да ты обо всем позаботился, – уважительно отозвался второй заговорщик. – Хорошо. А то я понятия не имею, где ее брать, эту приманку.

– Ну вот, я сделал все, от меня зависящее. Теперь твой ход.

– Да.

На крыше послышался резкий шелест, и кто-то вдруг без предисловий сиганул с крыши куда-то вдаль. Старшие офицеры вечно так поступают. Им силу девать некуда, вот и скачут по крышам. Каори, зажмурившись от испуга, вжалась щекой в жесткую перекладину лестницы. Потом, собравшись с духом, подняла взгляд. Нет, не обернулся. Прыгнувший уже пропал из виду где-то вдали. Второго она так и не увидела, вероятно, он спустился с другой стороны.

Цепляясь непослушными пальцами, Каори сползла с лестницы на землю. По всему выходило, что она только что чудом избежала смерти. А еще от нее одной зависит жизнь лейтенанта Киры. Нужно срочно что-то предпринимать. Бежать к лейтенанту, к капитану, рассказывать обо всем…

Но, чуть поразмыслив, Каори поняла, что ей просто никто не поверит. Покушение на убийство? Пушка серо? Что за чушь! Маленькая девочка просто хочет привлечь к себе внимание. Тем более, она даже не поняла, кто именно из офицеров это был. Сначала надо разобраться, кто. Может, ей удастся вычислить его по реяцу. А потом… Нет, без толку рассказывать. Ее просто поднимут на смех.

Придется действовать самой. Если она возьмет его с поличным, поймает вместе с пушкой, у нее будут доказательства того, что она ничего не выдумывает.

***

Утром в столовой Каори внимательно приглядывалась к старшим офицерам, пытаясь понять, чей голос слышала вчера на крыше. Ориентироваться по реяцу на самом деле не так уж просто. Определить ее наличие – это одно, а вот понять, кому принадлежит, совсем другая история. Легко ошибиться, обознаться, не разобраться в своих ощущениях. Нет, реяцу того, с кем тебе довелось сражаться, ты, разумеется, запомнишь. А вот различить слабое, неотчетливое духовное давление, да еще среди множества таких же…

Кажется, вон тот, неуверенно предположила Каори. Вроде, похож. Третий офицер, а зовут его, вроде бы, Кимура Йошимаса. Девушка присмотрелась. Офицер ей не понравился. Скользкий тип. Правда, раньше ей подобное и в голову бы не пришло, а теперь казалось, что взгляд у него какой-то очень уж цепкий, пронизывающий. А еще вчера она совершенно не обращала на него внимания. Кимура прошел мимо и устроился за столом рядом с другими старшими офицерами. Он вел себя так, будто ничего особенного не происходит.

Как же его поймать? Забраться к нему в комнату? Нет, страшно. Он готов занят пост лейтенанта, она же новичок, месяца в Готэй не прослужила. Он ее голыми руками прихлопнет, как муху, если поймает. А сказать… О чем сказать? Вот тут кто-то на крыше шептался, так я думаю, это офицер Кимура. Не знаю, почему, просто так кажется. Вот уж лейтенант посмеется!

И все же она решилась перемолвиться словечком с лейтенантом. Нужно было хотя бы выяснить, на верном ли она пути. Лейтенанта сложно было поймать, сложнее даже, чем капитана, но приставать к Сайто Каори робела. Когда группа должна была отправиться на тренировку, бледная Каори (бледность от волнения была неподдельной) заявила, что у нее ужасно болит живот, что она, наверное, съела что-то не то, и попросила разрешения остаться в казармах. Наставник не стал возражать, порекомендовав обратиться к врачу. Каори обещала, что так и сделает. Таким образом, целых полдня никто не заметил бы, что она находится не на месте. И Каори заняла пост близ дверей кабинета командования.

Кира, наконец, высунулся из своего убежища, и Каори немедленно подскочила к нему, склонилась в почтительном поклоне.

– Лейтенант Кира! Прошу прощения за свое праздное любопытство. Я могу задать вопрос?

– Задавай, – отозвался Кира с некоторым недоумением в голосе.

Каори распрямилась и заглянула лейтенанту прямо в глаза самым серьезным взором. Она очень хотела показать, как это важно.

– Лейтенант, кто в отряде лучше всех разбирается в бумажных делах?

– Тебе зачем это? – Удивился Кира.

– Просто скажите, кто вам помогает.

– Кто лучше всех? – Переспросил Кира и пожал плечами. – Пожалуй, Кимура.

– Спасибо, лейтенант! – Каори снова поклонилась и заспешила прочь.

Все сходилось. Это действительно он. Этот неприятный тип. И лейтенант даже не подозревает, какую змею на груди пригрел. Может, лучше предупредить?

Возможно, будь у Каори еще время подумать, она склонилась бы к мысли искать помощи извне. Поразмыслив, она могла бы преодолеть свои сомнения, решиться рассказать капитану или лейтенанту только о том, что она слышала, без всяких выводов. Но вот времени-то ей и не дали.

***

Сигнал тревоги прозвучал вскоре после полудня. Каори впервые видела такое. Загремели молотки, и колонны синигами целенаправленно устремились куда-то, не обращая внимания на испуганно вжавшегося в стену новичка. Все знали, что делать и куда бежать, а она…

Она тоже знала. Только что Каори сообразила, в чем заключается ее задача. Она должна найти Кимуру и помешать ему. Где его искать? Да тоже просто: куда все бегут, там и будет основное место действия. И она побежала следом за остальными.

Пока Каори соображала, здание уже опустело. Все были снаружи, и теперь девочка поспешно выскочила в ту же дверь, куда ушли сослуживцы.

Оооооох!

Огромная морда, пасть, в которую Каори поместилась бы целиком, с мечом и сандалиями. Гигантский пустой, таких она не видела ни разу на тренировках. Он припал к земле, раззявил челюсти, готовясь проглотить незадачливую добычу, едва не вбежавшую ему прямо в зубы. Каори дернулась назад, споткнулась, упала, пыталась ползти на локтях… Кто-то прыгнул на пустого сзади. Один взмах меча – и тот рассеялся облачком духовных частиц. Каори еще пыталась выдохнуть воздух, вставший колом в груди, а неведомый спаситель уже куда-то подевался.

Каори заставила себя встать и бежать наружу. Как же страшно! Почему, ну почему она никому ничего не рассказала? Почему не позвала никого в пару, пусть даже не лейтенанта, но хоть кого-то из отряда? Вдвоем было бы не так страшно. На улице творилось что-то невообразимое. Офицеры скакали по крышам, рядовые метались внизу, слышался рев чудовищ, воздух вибрировал от реяцу. Может быть, ничего особенно и не происходило, Каори готова была предположить, что примерно так и должны выглядеть битвы, но для нее, первый раз попавшей в гущу событий, происходящее казалось настоящим адом.

Нужно было срочно решать, куда бежать. Пока она здесь жмется к стенам, Киру могут убить! Надо найти его. Реяцу лейтенанта должна быть различима даже в такой мешанине. Каори прислушалась. Кажется, где-то там. И она побежала, пользуясь теми самыми проходами, которые разведывала все это время.

Вот! Внезапный толчок предчувствия заставил ее поднять голову. Знакомая реяцу, к которой она прислушивалась все утро. Реяцу, разгоряченная жаждой убийства. Кимура сидел на крыше, прячась за коньком. То есть, прятался он от того, кто находился на другой улице, а вот со стороны Каори он был как на ладони. В руках офицера было что-то длинное, и из этого чего-то он уже целился вниз.

Каори метнулась вперед броском, который не взялась бы повторить. Ухватилась за кромку крыши, одним движением забросила себя наверх, без подготовки, непонятно как оттолкнувшись, прыгнула на врага, хватая за ствол оружия. Ее пронзительный визг покрыл даже шум боя:

– Лейтенант Кира!!!

Противник растерялся. Он никак не ожидал атаки с тыла. Опрокинутый на спину, Кимура извернулся и с силой пихнул нападавшую ногой. Но девчонка так вцепилась в ствол пушки, что полетела в сторону вместе с ней.

Кимура вскочил первым, а Каори еще только едва сумела сесть, обнимая отобранное оружие двумя руками. Еще секунда, и ей несдобровать. Но тут наверх одним прыжком взметнулся Кира, а с ним и еще какие-то офицеры. Услышали! Заметили!

– Что тут происходит? – Кира изумленно оглядывал странную сцену.

– Лейтенант, он хотел вас убить! – Пискнула Каори, тыча пальцем в Кимуру. Тот вытаращил глаза вполне убедительно.

– Что?! Ты совсем спятила, девчонка?

– Сам спятил, – огрызнулась она.

Кимура понимающе прищурился, лицо его сделалось злым.

– Вот, значит, в кого ты целилась. В лейтенанта! А виновным решила назначить меня.

– Что ты несешь? – Каори растерялась.

– Что это все значит, Кимура? – Повторил Кира, обернувшись к офицеру.

– Эта малявка уже была готова выстрелить, – объявил тот. – Не знаю уж, в кого. Целилась вниз. Я едва успел оттолкнуть ее.

– Не слушайте его, лейтенант! – Вскрикнула Каори, вскакивая. – Это он собирался стрелять! Я слышала их разговор. Я нарочно его искала. Я знала, что он это сделает.

– О да, конечно, – презрительно и с ненавистью процедил Кимура. – Ты знала. Слышала. Случайно. Разумеется. Тогда как ты объяснишь, что эта штука у тебя в руках?

Каори уставилась на пушку, которую продолжала прижимать к себе, так, будто впервые ее увидела.

– Но я же выхватила ее у тебя…

– Выхватила? – Скептически сощурился Тамура. – У третьего офицера. Ну да. Может быть, кто-то из присутствующих даже сделает вид, что поверил в это.

Каори совершенно растерялась. А еще ей стало страшно. Что, если лейтенант сейчас поверит ему? Что, если ее обвинят в покушении на убийство?

– Но… зачем это мне?

– Действительно, зачем это ей? – Спросил у Кимуры и Кира.

– Откуда мне знать? – Пожал плечами тот. – Я с ней не знаком. Может, личные счеты. А может, и еще что.

– Но это ты хотел его убить! – В отчаянии вскрикнула Каори. – Ты хотел занять его место! Я же знаю! Докажи, что это не так!

– С какой стати я должен оправдываться? – Высокомерно отозвался Кимура. – Я не делал ничего такого, в чем должен отчитываться. Единственное, что я сделал, это заметил тебя и успел помешать. Что бы ты ни собиралась вытворить.

– Вы оба меня запутали, – признался Кира. – Пойдем к капитану. Все вместе.

***

Еще одна попытка разобраться была предпринята несколько позже прямо на площадке перед штабом. Произошло это уже после того, как отразили атаку пустых и немного навели порядок. Присутствовал Сайто, Кира, командир группы новичков, в которую входила Такато, а также лейтенант второго отряда Тамура, присланный Йоруичи в качестве представителя корпуса разведки. Кроме того, Кира позвал и Абарая, который знал Каори несколько дольше, чем он сам. А еще вызвали Нему для опознания странного агрегата, который сочли оружием.

Обе стороны конфликта выслушали еще раз и внимательно. Ни Каори, ни Кимура уступать не собирались и показаний не меняли. Каждый из них рассказал свою версию событий. Оба были одинаково убедительны. Сайто неуверенно переводил взгляд с одного на другую, потом обернулся к Тамуре.

– Твое мнение?

– Оба верят в то, что говорят, – вынес экспертное заключение колдун.

– Но этого не может быть! – Воскликнул Кира.

– Я не говорю, что никто из них не врет, – принялся объяснять Тамура. – Просто один из них врет очень умело. Он заставил себя поверить в свои слова. Теперь даже я не могу отличить. Если честно, – тут он бросил виноватый взгляд на Каори, – обычно таким свойством отличаются женщины. Они могут врать со всей убедительностью, потому что сами не помнят, как все было на самом деле.

– Полагаешь, врет она? – Уточнил Сайто.

– Я этого не говорил, – тут же отперся Тамура. – Мужчины тоже так могут. Просто реже. Но я сейчас не могу определить, кто из них пытается нас обмануть.

– Я тоже, – вздохнул Сайто. – Нужно рассуждать логически. Знаем ли мы точно, на кого готовилось покушение? Нет. Выстрел так и не был произведен, а внизу в это время находилось большое количество народу. Если предположить, что целью был Кира, то у кого из них действительно есть повод? Как будто у Кимуры. С другой стороны, а что мы знаем о Такато? У нее тоже может оказаться повод. Или им просто вздумалось избавиться друг от друга. Два благородных семейства, а? – И он сощурился, глядя на обоих одновременно.

– У меня нет дел с Такато, – буркнул Кимура.

– Да больно он мне сдался, – фыркнула Каори.

– А что это за штука, из которой собирались стрелять? – Полюбопытствовал Сайто, обращаясь к Нему. – Она вообще стреляет?

– Это пушка серо, – уверенно определила та.

– Бюро занималось этим?

– Мы разрабатывали опытный образец. Для исследования свойств.

– И это он?

– Нет, вряд ли, – Нему покачала головой. – Исчезновение образца мы бы заметили. Кто-то воспроизвел его копию. Возможно, что-то добавил.

– Значит, кто-то из Бюро, – подытожил Сайто. – И у кого из них могут быть сообщники в двенадцатом отряде?

– У любого, – пожал плечами Кира.

– Согласен, – кивнул Сайто. – И что будем делать? – Обернулся он к Тамуре.

Тот замялся. В Готэй было не принято заключать под стражу на основании одних только подозрений. Оказаться за решеткой, пусть даже в камере собственного отряда, можно было лишь в том случае, если ты действительно представляешь опасность. Если ты действительно напортачил. А когда непонятно, кого из двух требуется изолировать…

– Я не могу решать это сам, – сказал Тамура. – Мне нужно посоветоваться с капитаном.

Дальнейшее обсуждение свернули, поскольку оно было бессмысленно. И Кира, и Сайто прикинули про себя, что никто из двух подозреваемых не станет сейчас делать резких движений, чтобы не попасться. А значит, жизнь лейтенанта, если это действительно на него покушались, пока в безопасности. А дальнейшие меры должен был принимать корпус разведки. Поэтому решено было закругляться.

Вскоре на площадке остались только Каори, Абарай и Кира. Каори уставилась на Ренджи глазами, в которых читался страх и отчаяние.

– Лейтенант Абарай, но вы-то мне верите?

– Верю, верю, – проворчал тот.

От Каори не укрылась нотка сомнения в его голосе. А сомнение действительно было. Самую малость, но все же. А что он действительно о ней знал? Только то, что она оказалась надежным напарником, когда они вместе разыгрывали фокус с кружкой для капитана Каноги. И больше ничего.

– Вы тоже не верите, – обреченно сказала Каори и, чтобы скрытьвыступившие слезы, опрометью бросилась в здание штаба.

========== Расследование ==========

Уже к вечеру о происшествии судачили на всех углах. Никто толком не знал, что случилось, поэтому слухи рисовали самые фантастичные картины. Виновники переполоха старательно прятались от всеобщего внимания. Каори забилась в кладовку, откуда не выходила до вечера. Кимура гнал волну. Он заявил, что это травля, что его пытаются в чем-то обвинить, что эта Такато наверняка действовала по чьей-то указке, чтобы опозорить его доброе имя. В узком кругу он заявлял, что Кира с Такато вообще могли сговориться с целью его подставить. А потом и вовсе подал рапорт о переводе в тринадцатый отряд, сказав, что не сможет смотреть в глаза сослуживцам. Сайто отпустил его даже с облегчением: пусть лучше все участники конфликта пока побудут подальше друг от друга.

На закате, когда в штабе шестого отряда должна была состояться традиционная планерка в узком кругу, Ренджи вошел в кабинет с крайне озабоченным видом. Кучики сидел на месте, лениво перекладывая на столе бумаги. Он бросил только полвзгляда, и то одним глазом, на Абарая, но мигом понял все, что у того на уме. За годы совместной службы он тоже научился читать лейтенанта, как открытую книгу.

– Ты хочешь что-то сказать, Ренджи?

– Ну да, – не слишком удивился Абарай. Он остановился у своего стола, но не сел, остался стоять, скрестив руки на груди. Так ему проще было собраться с мыслями. – Тайчо, она не виновата, по-моему.

– Ты хорошо ее знаешь? – Невозмутимо осведомился Кучики. Не нужно было пояснять, о ком речь: весь Готэй говорил сегодня только об одном.

– Ну… – Ренджи смутился. Не рассказывать же, в самом деле, об издевательствах над Каноги! – Не то, чтобы хорошо. Просто это видно. Да и незачем ей. И ее наставник говорил, что она хорошая девчонка, не злая. Она мелкая совсем, она не стала бы!..

– Так от меня-то ты чего хочешь? – Перебил Кучики.

Ренджи вздохнул. Он и сам толком не знал, чего добивается.

– Разведка ведь будет проводить расследование? Вы могли бы замолвить словечко капитану Шихоинь. Ну, Такато не могла!.. А все выглядит так, будто она…

– Ты хочешь, чтобы я заступился за нее, притом, что я совершенно ее не знаю, – заметил Кучики.

– Зато вы знаете кого-то, кто просил вас за нее, – напомнил Ренджи.

Капитан некоторое время задумчиво разглядывал бумаги, разложенные на столе, потом, не поднимая глаз, спросил:

– Тебе еще есть, что сказать?

– Нет, – покачал головой Ренджи.

– Тогда закончим на сегодня.

Кучики поднялся. Абарай запоздало сообразил, что последний вопрос уже относился к работе, но не стал останавливать капитана. Все равно ничего срочного у него не было.

– Ах, да! – Спохватился он вдруг. – Я же обещал Кентаро позаниматься с ним вечером.

– Вот как? Тогда идем.

И они вдвоем отправились в поместье Кучики. В последнее время Ренджи приходилось делать это все чаще.

Цветущий сад в лучах заходящего солнца – идеальное место для вечернего чая. Хисана и Йоруичи вытащили на улицу столик, уставили его сладостями и вовсю наслаждались жизнью. Появление мужчин прервало идиллию.

– Шихоинь, нужно поговорить, – без предисловий заявил Кучики.

Ага! Он все-таки решил это сделать! Ренджи боялся шевельнуться, бросить хоть взгляд в сторону капитана, чтобы тот из одной вредности не передумал. Вместо того уставился в сад, делая вид, что вообще не слышит, о чем речь.

– Ну вот, мы только начали! – Рассмеялась Хисана.

– Мы ненадолго, – мягко сказал Бьякуя. – Я пока оставлю тебе Ренджи.

Оставлю? Абарай сел на траву у столика и хмуро уставился вслед уходящим капитанам. Это выглядело так, будто Кучики вообще не видит в Ренджи мужчину. Запросто оставляет его со своей женой, и у него не возникает даже тени какого-то сомнения. И вообще, подумал вдруг Ренджи, насупившись, не превратился ли он, лейтенант Абарай, в подобие прислуги для семейства Кучики? То с ребенком позанимайся, то жену в город сопроводи. Хисана обожала сама выбирать на рынке продукты и набирала их обычно целую кучу, а отвлекать кого-то из тех, кто работал в доме (за деньги, между прочим!), почему-то стеснялась. И Кучики вечно посылал Абарая встречать ее. Не слишком ли эти аристократы привыкли его эксплуатировать?

Когда-то Ренджи притащили в этот дом практически силой. Это Хаями вдруг выдумал, что Абараю для того, чтобы превзойти капитана, просто необходимо бывать у того в гостях и вести философские беседы. В ту пору Ренджи сопротивлялся изо всех сил, а в доме чувствовал себя крайне скованно. Слишком уж все это было непривычно, чуждо скромному и грубоватому руконгайцу. Никак не думал он, что будет бывать здесь так часто.

– Угощайся, Ренджи, – мягко улыбнулась Хисана. – Я налью тебе чаю.

Абарай подгреб к себе вазочку с печеньем. Как бы там ни было, а сладости в поместье Кучики всегда подавались отменные.

***

– Что ты об этом думаешь? – Заговорил Бьякуя, когда они с Шихоинь отошли подальше от стола.

Йоруичи, насмешливо щурясь, некоторое время изучала его бесстрастное лицо.

– Такато ведь из ваших знакомцев, верно?

– Мы поддерживаем с этим кланом дружественные отношения, – подтвердил Бьякуя.

– Тогда ты можешь знать, возможны ли у них конфликты с Кимурой или с Кирой.

– Насколько мне известно, никаких.

– Тамура не сумел определить, кто из них врет, – с досадой сообщила Йоруичи. – Редкий случай. Обычно его не проведешь.

– И что это может означать?

– Просто кто-то из них виртуозный лгун.

– И какие меры ты намерена предпринять?

– Ты спрашиваешь из праздного любопытства или собираешься повлиять на следствие?

– Я просто хочу быть в курсе.

Йоруичи поленилась выжимать из него правдивый ответ. Если Кучики не намерен объяснять, чего хочет, он способен отделываться общими фразами до бесконечности.

– Мы сделали вид, что оставили их в покое, – сообщила Йоруичи. – Уже вечер, а мы до сих пор никого не допрашивали, даже на месте происшествия не побывали.

– Ты полагаешь, они расслабятся? – Понимающе кивнул Бьякуя.

– Но нам известен каждый их шаг, – продолжала Йоруичи. – Сегодня они уже ничего не успели сделать. Но как ты думаешь, возможно, им требуется замести следы? Переговорить с сообщниками?

– На их месте я не стал бы делать этого сейчас, – заметил Бьякуя. – Слишком велика вероятность слежки. Позже, когда все уляжется…

– И за это время кто-то может случайно что-то обнаружить, – подхватила Йоруичи. – Я, конечно, не знаю, что это может быть. Но если готовили преступление, да еще с техническими средствами, наверняка есть что припрятать. А что будет, если они заметят слежку?

– Просто избавятся от нее, – сказал Бьякуя с оттенком презрения в голосе. – Неужели твои люди настолько некомпетентны, что позволят себя заметить?

– Всякие есть, всякие, – усмехнулась Йоруичи. – Значит, избавятся. И это будет удобным случаем, чтобы замести следы, тебе не кажется?

– Пожалуй, – согласился Бьякуя.

– И вот тут-то и вступит в дело вторая очередь.

– Вторая? – Бьякуя нахмурился. – Что-то я тебя не понимаю.

– Да все же просто! Следить будут две группы. Первая даст себя обнаружить, а вторая нет. Первая позволит жертве оторваться, а вторая пойдет за ней по пятам.

– Мы их спугнем, – сообразил Бьякуя. – Заставим действовать прямо сейчас, когда это удобно нам.

Йоруичи мысленно усмехнулась. «Мы»? Еще один любитель встревать в работу следствия. Мало ей Кьораку!

– Вот именно, – кивнула Йоруичи. – Но ты все же помалкивай. Мы не знаем, кто может передать информацию девчонке.

Она что-то знает, насторожился Кучики. Насчет Абарая и этой Такато. Или подозревает. Иначе не стала бы так говорить.

– Я умею держать язык за зубами, – надменно отозвался он.

***

Пока Кимура изображал жертву перед новыми сослуживцами, Каори утешали сослуживцы прежние. Они уверяли, что все будет в порядке, что никто ни в чем ее не подозревает, и что разведка во всем разберется. Каори надеялась, что лейтенант Кира скажет ей хоть словечко, но тот опять укрылся в кабинете и не показывался оттуда. Тамура попросил его пока не говорить ни с кем из подозреваемых на эту тему.

Но когда Каори вышла на улицу после утренних занятий, ей показалось, что где-то сбоку, на краю поля зрения, мелькнула черная тень. Впрочем, в Готэй практически все носят черную форму, однако Каори именно эта тень показалась подозрительной. Она оглянулась, но ничего не обнаружила. Только осталось в душе неприятное чувство. Это ощущение, что за тобой наблюдают.

Спустя некоторое время странное движение где-то сбоку повторилось. Каори резко развернулась… и успела заметить фигуру, немедленно скрывшуюся за углом. Не синигами. Разведчик. Вот, значит, как они ее не подозревают!

Каори обиделась и расстроилась. Она так старалась сделать, как лучше, она жизнью рисковала, и вот благодарность! Подозревают ее саму в преступлении! Вот уж нет, подумала она со злостью. Я вам докажу. Сама все найду и докажу.

Весь остаток дня она размышляла о том, какого рода доказательства может представить. Остатки приманки? Нет, вряд ли, Кимуре было выгоднее использовать ее полностью. Пушку изъяли и унесли в двенадцатый отряд. Да и толку с той пушки? А впрочем… Каори пришло в голову, что именно с пушки и стоит начать. Лейтенант Нему сказала, что это копия с образца. Значит, кто-то делал ее. Значит, могут остаться следы изготовления. Инструменты, запчасти. Делали тайно, значит, где-то в темных уголках лабораторий может находиться скрытая комната, в которой будут некие части, указывающие на сборку пушки серо. И тогда можно будет вычислить, чья это работа. И прижать хозяина, узнать у него имя сообщника.

Каори не подумала о том, как она собралась разыскивать какую-то комнату в лабораториях, в которых не бывала ни разу. И как она собирается опознавать запчасти именно от пушки серо. Просто она загорелась этой идеей, а идея потребовала немедленного воплощения.

***

После заката, когда дежурные уже зажгли факелы, девчонка потихоньку выскользнула из казармы. Очень любопытно, подумал Аоно и кивнул своему напарнику. Разведчики неслышно двинулись следом. Такато даже не пыталась сбросить погоню. Или она полагала, что пара зигзагов по переулкам смогут сбить со следа разведку? Тогда она просто потрясающе наивна.

Скоро стало ясно, что направляется она в расположение двенадцатого отряда. «Жаль, – подумал Аоно, – а я был почти уверен». Становилось очевидно, что девчонка намерена встретиться с сообщником, как и предсказывала капитан Шихоинь. Человек неискушенный воскликнул бы с возмущением: «Как можно подозревать такую маленькую девочку в поступке, требующем такой обдуманности и коварства?!» Но бывалый офицер разведки только усмехнулся бы в ответ. Он повидал всякое: и детей-убийц, и убийц, только похожих на детей. А если при этом она действует не в одиночку, а по чьей-то указке…

Аоно с напарником придвинулись еще ближе к преследуемой, а следом подходила и вторая группа, та, которая не должна дать себя обнаружить ни в коем случае. Хитрости больше были не нужны. Такато бесхитростно перла напролом.

Дело, которое довелось расследовать, с самого начала было каким-то невнятным. Что было у следствия? Только некая пушка, из которой так никто и не выстрелил, и два человека, одновременно обвинившие друг друга в намерении стрелять. Неясно не только то, кто был истинным преступником, но даже кто был истинной жертвой. Мог ли Кимура попытаться убить лейтенанта? Мог. Технически. А что ему мешало? И повод, как будто, есть. Другое дело, что так обычно никто не поступает. Лейтенантами, как правило, становятся настолько славные парни, что мысли об убийстве просто не возникает. Могла ли Такато пытаться обвинить Кимуру из каких-то своих соображений? Опять же, а что ей мешало в этом? Запросто. Повод неочевиден, но это не беда. Если он есть, его найдут те, кто сейчас проверяет всю подноготную участников конфликта. Можно ли подозревать девчонку? Да ребенок из благородной семьи, в десять лет поступивший в Академию, уже подозрителен. Непонятно выглядит и ее перевод из шестого. Нельзя исключать, что кто-то протолкнул ее в Готэй нарочно, чтобы добраться до старого врага. Она окликнула Киру, когда находилась на крыше? Ну да, разумеется, ведь она не собиралась стрелять. Она хотела привлечь внимание.

За размышлениями Аоно не заметил, что добрался уже до самых лабораторий. Эта слежка была настолько незамысловатой, что действовал он совершенно автоматически. Такато потопталась у здания, огляделась, потом обнаружила неплотно прикрытое окно, отодвинула створку и влезла внутрь.

Рядом с Аоно образовались двое разведчиков, – вторая группа. Они ждали его распоряжений.

– Обходим с разных сторон, – коротко скомандовал Аоно. – Чтобы не заметила. Входим через окна.

Разведчики неслышно растворились в темноте. Сам Аоно крадучись приблизился к тому же окну, в которое забралась девчонка. Офицер прислушался. Было очень тихо. Лезть внутрь он не собирался, поставив себе задачей не упустить девчонку, если она попытается выбраться этой же дорогой. Он отошел на противоположный край улицы, скрылся в тени и стал ждать.

И вдруг раздался грохот. Вскрик! Шум падения! Вспышка! Снова грохот!

Наплевав на секретность, Аоно бросился в здание.

***

В ночной лаборатории было темно и страшно. Каори, поеживаясь, пробиралась вдоль длинных стеллажей с непонятными штуками, разложенными и расставленными на полках. Как же здесь ориентироваться? Нет, эти большие залы наверняка используются всеми учеными, никто не смог бы создавать здесь что-то тайное. Нужно искать небольшие каморки.

Каори не подозревала, что забрела не в лабораторию, а на склад, где хранились, а точнее валялись не самые важные вещи. Сломанные или редко используемые приборы были сложены в дальних углах и на верхних полках, ближе к двери складировалось некоторое лабораторное оборудование, приспособления, а также кое-какие образцы не слишком важных, но текущих исследований, просто чтобы были под рукой. Не знала Каори и о том, что даже такое помещение Куроцучи без охраны не оставит. И что отодвинув окно, она уже потревожила одно из защитных заклинаний.

– Эй, ну-ка, стой! – Крикнул Какегава подозрительной тени, уже готовой выскользнуть из комнаты.

Какегава был из младших офицеров двенадцатого отряда. И, если уж говорить начистоту, немного побаивался тех безумцев, которые могли бы залезть в лабораторию посреди ночи. С его точки зрения, чтобы попытаться что-то украсть у капитана Куроцучи, нужно быть законченным психом. А психи опасны уже тем, что непредсказуемы.

Каори ойкнула от неожиданности, дернулась и зацепила незакрепленный стеллаж. Он угрожающе качнулся, но не упал, зато с верхней полки загремела какая-то большая металлическая посудина. Оба противника подпрыгнули от испуга. Они едва видели друг друга в темноте и не могли разобрать, с кем придется сражаться. В любом случае, Каори не могла допустить, чтобы ее здесь поймали. Страшно представить, что будет! Ей очень повезет, если капитан Куроцучи просто возьмет ее за ухо и передаст капитану Сайто. А ведь говорят, что сюда можно войти и никогда уже не выйти.

Собравшись с духом, Каори метнула в темноту бакудо. Если связать нападавшего, можно успеть проскочить мимо него к окну. Промазала! Кидо прочно угнездилось на ножке стеллажа. Противник взвыл от страха, отскочил назад и что-то там опрокинул. Загремело еще сильнее. Какегава выбросил вперед руки и пальнул хадо, но тоже промазал. Ближайший к двери стеллаж взорвался, повалился на пол, роняя за собой и остальные.

Каори пискнула и нырнула под полку, показавшуюся ей надежным убежищем от падающих на голову предметов. Какегава, сам обалдев от того, что натворил, бросился назад. И наткнулся на офицера Аоно.

– Что за чертовщина тут у вас происходит? – Рявкнул тот, растерявшись оттого, что в его руки попала не девчонка, а какой-то незнакомец.

– Ты еще кто такой? – Зарычал Какегава, растерявшийся не меньше, хотя маску разведчика можно было узнать с первого взгляда.

– Где девчонка?

– Какая еще девчонка?

Дверь отворилась, и в помещении, позади завала из стеллажей, появился один из подчиненных Аоно. Мгновенно оценив ситуацию, он нырнул куда-то вниз, и через несколько секунд перед офицерами оказалась Такато. За ней беззвучно выбрался и разведчик.

– Какого черта вы все забрались на нашу территорию? – Гневно зарычал Какегава. Он уже разглядел всех своих оппонентов, и теперь они казались ему куда менее страшными, чем тени на фоне ночи.

– Так ты охранник? – Разочарованно протянул Аоно.

– Именно! А вы – непрошенные пришельцы. И я должен немедленно доложить своему капитану. И в любом случае, шум уже услышали другие, так что скоро он все равно будет здесь.

Аоно наклонился к разведчику и отрывисто шепнул на ухо:

– Капитана. Быстро.

Разведчик исчез со скоростью мысли.

Капитану Куроцучи в Сейрейтее, мягко говоря, не доверяли. Хорошо было известно, что он время от времени балуется с опытами откровенно аморальными, а то и просто запрещенными. И несчастных случаев в его отряде бывало подозрительно много. Что, если несколько разведчиков просто исчезнет, и никто никогда их не найдет? Или исчезнет одна маленькая девочка, а разведчики никогда не смогут вспомнить, как провели эту ночь. Нет, присутствие капитана Шихоинь было совершенно необходимо.

– Надо бы поднять эти стеллажи, – озабоченно забормотал Какегава, вдруг забывший о пришельцах. – Пока капитан не пришел.

Шихоинь опоздала. Куроцучи появился первым. Впрочем, повел он себя довольно мирно. Просто брюзгливо отчитал своего офицера за устроенный разгром и велел объяснить, что произошло. Пока объясняли, примчалась и Йоруичи.

– Ну, так зачем ты сюда полезла? – Приступила она к допросу.

– Я хотела найти что-нибудь, – смутилась Каори. – Ну, кто-то же сделал эту пушку. Вот я и подумала: он точно должен быть из двенадцатого отряда. А кто бы еще смог это сделать? И он наверняка где-то здесь работал, тут же все инструменты и вообще. Ну и наверное делал это в каком-нибудь укромном уголке. Я и хотела найти, где он работал. Может, там осталось что-нибудь. Детали какие-нибудь…

Пока она говорила, для нее самой становилось все отчетливее безумие подобной затеи. Слушатели же и вовсе не оценили.

– И ты думала, что здесь можно что-то найти? – Презрительно процедил Куроцучи. – Здесь? – Он обвел широким жестом сохранившиеся стеллажи. – И как ты собиралась угадать среди всего этого, что именно тебе нужно?

Каори опустила голову. Ей нечего было возразить на это. Сейчас уж она и сама видела, что выходка была глупой и ребяческой. А теперь капитану скажут. И лейтенант убедится, что она просто дура малолетняя. И никто никогда уже не поверит. Йоруичи тем временем переглянулась со своими офицерами. Девчонка была убедительна. Да и сама непродуманность поступка… Влезть без оглядки в охраняемое помещение, ввязаться в драку с охраной… Нет, так следы не заметают.

Куроцучи тем временем разглядывал разор, пытаясь определить ущерб. Ворчал между делом на охранника:

– Что, нельзя было поаккуратнее? Ну вот, большую колбу разбили. Твое счастье, если найдется в кладовой такая же, она мне понадобится для завтрашнего опыта. Не найдется, заставлю склеивать. Эй, а это еще что?!

Возглас прозвучал так тревожно, что все немедленно обернулись. Куроцучи протянул руку в переплетение разорванных металлических прутьев и наполовину выволок наружу нечто, казавшееся частью всего остального лома. Но при более подробном рассмотрении оказалось, что это небольшая клетка, сломанная и перекрученная, застрявшая среди обломков стеллажей.

– Кто это сделал? – Грозно вопросил Куроцучи. Какегава втянул голову в плечи.

– Это он, – Каори тут же ткнула пальцем в своего недавнего противника.

– Это ты виновата! – Взвизгнул Какегава. – Все из-за нее! – Обернулся он ко всем старшим офицерам одновременно. – Сама залезла на охраняемую территорию, сама первая открыла стрельбу!

– Но я-то использовала бакудо! – Возразила Каори. – А ты зачем-то хадо. Знал, что нельзя боевыми заклинаниями кидаться, так чего тогда?

– А как бы я тебя задержал?

– Как раз для задержания бакудо и используют!

– Ну-ка, тихо! – Прикрикнула на обоих Йоруичи. – Что у тебя там было? – Обратилась она к Маюри. Тот досадливо морщился.

– Образец. Редкий образец. Хотел завтра с ним поработать, не стал убирать далеко. Кто мог представить, что эти придурки устроят тут драку?

– Пустой? И какой же? Что в нем особенного?

– Так долго за ним охотился, – Куроцучи совершенно расстроился. – Он еще живым был, когда я его заприметил. Столько караулил, подгадывал. Уйдет. Теперь не поймаем.

– Что за пустой такой? – Снова спросила Шихоинь.

– Ну вот такой, – Маюри раздраженно пожал плечами. – При жизни тот парень был хорошим экстрасенсом.

========== Нечего бояться ==========

Кимура Йошимаса пытался уснуть в своей новой комнате. В тринадцатом отряде его приняли не то чтобы с распростертыми объятиями, но достаточно миролюбиво. Он потому и выбрал этот отряд – за общую беззлобность и отсутствие стремления кого-нибудь закопать живьем. Согласился даже на перевод с понижением: капитан Укитаке не хотел назначать его, беглеца, третьим офицером наравне со своими давними и проверенными помощниками.

Так и не совершенное покушение сошло ему с рук. Кимура знал, что за ним внимательно наблюдают разведчики, без этого никак, но у них нет доказательств, а предоставлять их он ни за что не станет. С помощником из двенадцатого отряда он рассчитается позже, когда уляжется шум, и рассчитается сполна, честно. План был идеален, не его вина, что затея сорвалась. Виновата девчонка, но и та услышала разговор случайно. Какая нелепость! Так хорошо спланированная операция сорвалась из-за какой-то глупости! Эти мысли никак не давали Кимуре уснуть.

Возле окна послышалось какое-то копошение, потом цокот маленьких коготков. Что-то шустрое, царапнув подоконник, просочилось сквозь приоткрытые створки, шлепнулось на пол и проворно уползло в угол. Кимура приподнялся на локте. Ему показалось, что он ощутил реяцу пустого, однако этот пустой нападать не собирался.

– Не спишь? – Прошелестел голос в углу.

– Ты еще кто такой? Покажись, – потребовал синигами.

– После покажусь, ладно? Сперва о деле.

И Кимура вдруг понял, что опасаться ему нечего. Существо, кто бы оно ни было, совершенно не опасно. Оно не причинит вреда. У него даже в мыслях нет причинять вред кому бы то ни было. Офицера охватило полное спокойствие, граничащее с безмятежностью. Это могло бы показаться ему странным, учитывая присутствие в комнате невидимого пустого, однако не показалось.

– Каком еще деле? – Буркнул он.

– Я чувствую, что у тебя есть дело, – вкрадчиво проговорил голос.

– Не понимаю тебя.

– Тогда подумай еще раз. Я не могу знать подробностей. Я не умею читать мысли. Только твои чувства, эмоции. Ты расстроен. Ты только что провалил что-то важное. Я прав?

– Ты об этом, – понимающе протянул Кимура. – Как это ты ухитрился учуять?

– Я же говорю: могу воспринимать чужое настроение. Ты хочешь убить кого-то. Это я чувствую. Ты не смог его убить, это я тоже ощущаю. Но ты хочешь попробовать еще раз?

– И что, ты предлагаешь свою помощь? – Недоверчиво уточнил Кимура.

– Взаимовыгодное сотрудничество, – поправил голос. – Ты поможешь мне, а после этого я смогу помочь тебе.

– Для начала покажись, – решительно велел Йошимаса.

– Ну ладно, ладно.

Существо, цокая коготками, приблизилось. Было оно совсем маленьким, с небольшую кошку, сплюснутым с боков, бесхвостым и со страшненькой физиономией. Вытянутые челюсти вмещали в себя целую сотню острейших зубов.

– Ты мелкий, и реяцу твоя никуда не годится, – резюмировал Кимура. – Сомневаюсь, что ты способен чем-то мне помочь.

– Тем не менее, мои челюсти способны перегрызть горло синигами, – парировал пустой. – Впрочем, я сказал, что сначала ты поможешь мне. Если ты устроишь так, чтобы я набрал силу, тогда я смогу сделать то, что нужно тебе.

– А потом? – Поинтересовался Кимура.

– А потом мы просто разойдемся в разные стороны и забудем друг о друге. Как будто никогда и не виделись.

Синигами глядел в желтые немигающие глаза пустого. В них невозможно было разглядеть признаки каких-то эмоций. Чего хочет это существо, чего добивается? Несмотря на вполне закономерное сомнение, тревоги не было.

– Значит, сделка?

– Именно. Сделка.

– Но я не вполне представляю, как…

– Легко, – пустой улегся на полу, скрестив лапы. – Ты попросишься на патрулирование в Мир живых. Ты сможешь это сделать?

– Думаю, да, – кивнул Кимура. – Вряд ли кто-то станет мне препятствовать в этом. Но зачем?

– Ты знаешь, как пустые набирают силу? Они поедают других пустых. Вот и все, что от тебя потребуется. Ты будешь сражаться с пустыми, как тебе положено, но станешь не убивать их, а только ранить. А я сделаю остальное. Потом я стану сильным, и мы вернемся сюда. Я убью того, на кого ты укажешь. Вот и все.

– А тебе какой смысл? – Уточнил все же Кимура. – Эволюционировать собрался?

– Не совсем так, – пустой поморщился. Точнее, кожа на его длинном носу пошла складками. – Я хочу отомстить. Эволюция меня не особо интересует.

– Отомстить? Кому?

– Расскажу, если согласишься на сделку. Такие вещи не рассказывают кому попало. Только компаньонам.

– Ясно, – Кимура кивнул. – Но я бы хотел все же немного подумать. До утра.

– Ха-ха. Утром проснутся синигами и учуют мое присутствие.

– Не учуют. Ты мелкий. Моя реяцу намного сильнее твоей, она замаскирует десяток таких, как ты.

– Тогда я буду ночевать в твоей комнате! – Ультимативно заявил пустой.

– Ну хорошо. Не вздумай перегрызть мне горло, пока я сплю, иначе сделка сорвется.

– Ну ты и скажешь, синигами! Я что, похож на полоумного?

– Может, и не похож, – хмыкнул Кимура, снова укладываясь в постель. – Может, ты сама адекватность. Ладно, суперадекватный пустой, у тебя имя-то есть?

– Само собой, – пустой как будто надулся. – У меня есть имя. И не жалкая кличка, которую мне пытались навязать. Настоящее имя. Зови меня Игучи.

***

Офицеры высших рангов редко ходят в Мир живых. Не потому, что на это существует какой-то особый запрет. Просто кому же захочется ютиться где попало, сражаться с противниками, с большинством из которых будет просто скучно. Обычно офицеры постарше успевают набрать себе множество дополнительных обязанностей, освобождающих от подобных командировок. Однако когда Кимура вдруг попросился на патрулирование, Укитаке отпустил его без всяких вопросов. Не удивительно в подобных обстоятельствах, что офицеру захотелось проветриться, побыть подальше от любопытных взглядов.

Пустого Кимура спрятал за пазуху. Он вынул одну руку из рукава и уложил ее под косоде. Этот маневр не особенно заинтересовал свидетелей, но позволил полностью замаскировать тощую тушку. Игучи затаил дыхание и реяцу, проскользнув, таким образом, незамеченным во Врата миров.

Теперь, когда синигами прогуливался по тихой улочке захолустного городка, куда его занесло распределением, пустой сидел у него на плече, цепляясь коготками. Иногда, теряя равновесие, он вцеплялся слишком сильно, прокалывая плотную ткань. Это все равно, что кошку на плече носить, с неудовольствием подумал Кимура.

– Эй, поосторожнее там! Еще раз меня оцарапаешь, пойдешь пешком.

– А ты не подпрыгивай так сильно, – недовольно проворчал в ответ Игучи.

– Ладно, давай, рассказывай, – напомнил Кимура. – Кому ты там собрался мстить. Ты обещал.

– Ну да, – Киучи поерзал, устраиваясь поудобнее, и офицер едва удержался, чтобы не сбросить его с плеча. – Куроцучи, конечно же.

– Куроцучи? – Изумился Кимура. – За что?

– А за что он меня в клетку? – Возмущенно взвизгнул пустой. – Я даже ничего не сделал! Я даже понять не успел, что к чему, а он меня хвать – и в клетку. А потом опыты. Ты знаешь, что это такое, когда на тебе ежедневно ставят опыты?

– Удивительно тогда, что ты до сих пор цел, – заметил Кимура.

– Тоже мне, цел. Да я был в три раза больше!

– И… как же?

– Убавился, – буркнул Игучи недовольно. – Адаптировался к клетке. Тесно там. Форма, она, знаешь ли, изменяема.

– Только у пустых, насколько мне известно, – отозвался Йошимаса. – Но задачку ты себе поставил… И что же, ты проберешься обратно в Сейрейтей?

– Ну да. Но мы же с тобой не виделись, верно? Мы вообще не знакомы. Так что ты никому про меня не скажешь. Тем более, сначала я убью твоего врага.

– Э, погоди с этим, – вдруг замялся Кимура. – Так сразу это не получится. Мне недостаточно убить его. Я должен занять его место. А на это потребуется время. Сперва вернуться в свой отряд, вернуть доверие капитана. Это не быстро.

– Это твое дело, – лениво отозвался пустой. – Мне ты просто покажешь, кого убить, и скажешь, когда. Вот и все. Мы же партнеры.

– Да, – сказал Кимура, и сохранившиеся где-то в глубине души остатки совести все же заставили его ужаснуться. На мгновение. – Партнеры.

***

Лейтенанты прислонились к стене, найдя крошечный участок тени, чтобы спрятаться от полуденного солнца. Отсюда был виден главный вход в штаб третьего отряда, и Кира время от времени обеспокоенно оглядывался в ту сторону: его тревожили незаконченные бумаги.

– Вы думаете, быть разведчиком – это просто хорошо драться? – Распинался Тамура. – Тут надо еще очень хорошо соображать. Это ведь не только поймать и арестовать виновника, надо еще выяснить, кто именно виновник.

Ренджи ухмылялся. Когда-то его воспитанник Тамура полагал себя только лейтенантом второго отряда, и должность в корпусе разведки явилась для него большим сюрпризом. Абарай помнил, как Фуджимаро ходил с глазами навыкате, когда обнаружил, что ему придется быть еще и следователем. И как уверял, что ни за что этого не сможет, потому что понятия не имеет, что это такое.

– Тут запутанное вышло дельце, – перешел к сути Тамура. – Нужно было все проверить. Когда речь идет об аристократах, от нас требуют проявлять особенную осторожность.

– Почему? – Удивился Ренджи.

– Ну как же? – Тамура покосился на Киру несколько смущенно. – Заденешь одного аристократа – это, считай, обвинение против всего клана. А если необоснованно задел, так они сразу шум поднимут, мол, нашу честь позорят. Это ты, Абарай, можешь мне потом просто по морде дать. А те сразу до Совета.

– Ты преувеличиваешь, – мягко заметил Кира.

– Ну, такой вариант развития событий возможен, – пожал плечами Тамура. – Поэтому, пока у нас нет фактов, мы не можем ни на кого показать пальцем.

– Ну так вы выяснили что-нибудь? – Снова вернулся к делу Абарай.

– На самом деле нет, – признался Тамура. – Мы работали в нескольких направлениях сразу. Несколько человек вели слежку. Еще несколько проверяли всю подноготную кланов. А мы с капитаном просто дедуктировали. Кстати, это капитан Шихоинь указала мне на то, чего я не заметил: Кимура начал путаться в показаниях. Сначала он уверял, что девочка собиралась стрелять в тебя, Кира, а потом заявил, что она хотела его подставить.

– Да я сразу понял, что он врет! – С облегчением воскликнул Ренджи.

– Интересно, как, если даже я не понял? – Тамура подмигнул. – Мне кажется, у тебя предвзятое мнение.

– Ну и что? – Ренджи почувствовал, что краснеет. – Она была у меня в подчинении. Я ее, можно сказать, знаю. Мне сразу было понятно, что она не могла ничего такого вытворить.

– А ты запретил мне говорить с ней, – напомнил Кира. – Может, хоть теперь можно?

– Теперь пожалуй, – согласился Тамура.

– Ну вот сам ей и скажи. Эй, Такато!

Лейтенанты обернулись. Оказалось, что Кира заприметил девчонку, выходящую из штаба. Та, услышав оклик, немедленно бросилась к ним.

Каори издали заметила лейтенанта Абарая. Екнуло сердечко, и она хотела незаметно проскочить мимо, но Кира окликнул, и пришлось подойти. Не смотреть, не смотреть. Вот так, поклониться вежливо и не распрямляться. Теперь ей видны были только сандалии, и это ее вполне устраивало.

– Я только хотел поблагодарить тебя, – сказал Кира.

Каори не удержалась, выпрямилась и удивленно уставилась на него.

– Я бы раньше сказал, но Тамура мне запретил, – виновато продолжил Кира.

Каори перевела взгляд. Она заметила, что Абарай шагнул чуть в сторону, и теперь она могла его не видеть, но тогда приходилось смотреть прямо в глаза лейтенанта Тамуры. Разведчика Каори побаивалась. И не только потому, что он вел следствие по ее делу, обвиняя ее в преступлении. Он вообще был какой-то чужой и странный. И этот его веер, который он постоянно таскал с собой, почему-то заставлял ее ежиться.

– Тебе нечего бояться, – Тамура протянул руку и снисходительно потрепал ее по макушке. – Против тебя ничего нет.

– А как же пустой? – Робко уточнила Каори.

– Ты же вроде говорила, что клетку разрушила не ты.

– Не я. Но все равно из-за меня.

– Пустые вне компетенции разведки, – напомнил Тамура. – Мы занимаемся синигами. Пустого пусть Куроцучи ловит.

– А как же тот? Ну… охранник, – спохватилась Каори. – Ведь капитан Куроцучи… неизвестно, что он может сделать.

– Не более, чем можно по уставу, – успокоил ее Тамура. – Слишком много свидетелей. Если с парнем сейчас приключится что-то скверное, Куроцучи будет слишком сложно объяснить подобное совпадение. Так что на опыты он его не пустит.

– А это правда, что он… может?

– Это не доказано, – Тамура поморщился. – Мы это только подозреваем. Но согласись, то, что Куроцучи всех подряд пускает на опыты, может быть просто местной легендой. Люди любят пугать друг друга.

Каори неуверенно улыбнулась. Тамура улыбнулся в ответ. Кажется, он был не таким уж страшным. Девушка решилась спросить:

– Так вы нашли что-то против Кимуры?

– На самом деле, ничего, – признался Тамура. – Мы пытались спровоцировать его на какие-то действия, в итоге спровоцировали только тебя.

– Ну, я… – Каори смущенно потупилась. – Я понимаю, что действовала глупо…

– Это нас больше всего и убедило, – рассмеялся Тамура. – Ты, главное, успокойся теперь и больше глупостей не делай. Договорились?

– Да, лейтенант, – вздохнула Каори. – Я больше не буду.

– И еще кое-что. Все, что я тебе сказал, не является официальной позицией следствия. Ну, как будто бы я ничего не говорил, хорошо?

– Да, лейтенант, – повторила Каори, и тут же встревожилась: – Но если этот Кимура на свободе, он же может попробовать снова…

– Это вряд ли, – отмахнулся Тамура. – Ты же сама говорила, что он намерен был занять место лейтенанта. А теперь он ушел из отряда, и этот фокус у него уже не пройдет. Если он захочет повторить подобный трюк, ему придется сначала сюда вернуться. Пройдет много времени, прежде чем он сможет начать действовать.

– А не может он выкинуть что-то подобное в тринадцатом отряде? – Спросил Кира.

– Не имеет смысла. Это капитан Сайто не смог бы обойтись без лейтенанта. А капитан Укитаке не возьмет на подобный пост какого-то невнятного беженца из чужого отряда, да еще под подозрением. Попортил он себе репутацию.

– И я, получается, тоже, – угнетенно заметила Каори.

– Да какая у тебя репутация? – Кира рассмеялся. – В твоем возрасте несколько глупостей не испортят послужной список. К тому же, большая часть отряда считает верной твою версию событий.

– Это все хорошо, – раздался откуда-то сбоку голос, от которого Каори невольно сжалась. – Но вам не приходило в голову, что этот тип может отомстить?

– Не переживай об этом, Абарай, – безмятежно отозвался Тамура. – Во всяком случае, не сейчас. Он умотал на патрулирование. Не знаю уж, зачем он это сделал, но оттуда, из Мира живых, он точно не сможет ничего предпринять.

***

– Кажется, у нас небольшие неприятности, – брюзгливо сообщил Куроцучи собранию.

– Какого рода? – Уточнил Кьораку.

– Тот пустой все еще где-то здесь.

– Который у тебя из клетки убежал? – Насторожилась Йоруичи. – Телепат? Ты в этом уверен?

– Если бы он ушел, он открыл бы гарганту, – нетерпеливо объяснил Маюри. – А открытие гарганты мы бы засекли. Значит, он по-прежнему где-то прячется.

– Но он же крошечный, – заметила Шихоинь. – Много ли от него вреда?

– Он мелкий, – согласился Куроцучи. – Может быть опасен разве что для рядовых. Но мое дело предупредить, что здесь пустой.

– Пустой-телепат? – Заинтересовался Кьораку. – Что это значит? Он может читать наши мысли?

– Не совсем так, – Куроцучи неопределенно махнул рукой. – Не мысли. Скорее, эмоции. У него чрезвычайно развита эмпатия, так, наверное, лучше выразиться. Он чувствует все, что чувствуют другие. Предугадывает намерения. Чувствует настроение.

– А влиять как-то он может?

– Вообще-то, немного может, – признался Маюри.

– Пугает, наверное, – высказал догадку командир.

– Вовсе нет. Наоборот, в его присутствии расслабляешься. Так, будто тебе вовсе нечего бояться.

***

Следствие зашло в тупик. Кимура отчетливо понимал это. Капитан Укитаке несколько раз предлагал ему вернуться, однако офицер просил продлить его командировку. Капитан не настаивал, но потом снова намекал, что пора бы и возвращаться. Все потому, что разведчики ничего не могут найти. Вероятно, они проверили все, что можно, насчет Такато, но ничего не обнаружили. Теперь им нужно хоть на что-то спровоцировать Кимуру, ведь не могут же они обвинить его только на том основании, что против его оппонента, кажется, ничего нет. Обойдутся.

Сейчас Кимура спал, прижавшись спиной к круглому мягкому боку пустого. Прошло то время, когда крошечное существо умещалось у него за пазухой. Игучи вырос очень быстро. Сожрав всего пару пустых, он вернулся к своим первоначальным размерам, а потом принялся разрастаться дальше. Теперь он уже перерос синигами по всем параметрам.

Синигами не боятся холода. Ночевка в парке под деревом даже зимой не может причинить вреда, разве что доставить некоторые неудобства. Но такого рода испытания лишь закаляют дух бойца. Так старшие офицеры говорят младшим, отправляющимся в Мир живых, но когда доходит до дела, им самим куда приятнее лежать на чем-нибудь мягком. Ну, или хотя бы прижаться к чему-то теплому. Кимура довольно быстро перестал относиться к пустому с пренебрежением.

А еще вдвоем было веселее. Одно из самых суровых испытаний для патрульных – не сражения, а вынужденное одиночество. Даже поговорить не с кем. Телефонный аппарат, выдаваемый патрульным, предназначен для передачи приказов, ну еще для экстренной связи, если приключится что-то по-настоящему скверное, а болтать с тобой техники не станут. Пустой по имени Игучи оказался неплохим собеседником, особенно за неимением лучшего.

Они охотились вместе. Вначале синигами приходилось серьезно потрудиться над своими противниками, чтобы отбить у них охоту сопротивляться. Потом пустой стал сильнее, и дело пошло легче. Кимура сперва посмеивался про себя, что все это похоже на охоту с собакой, но ровно до того момента, как понял, что охотничьим псом в данном случае является он сам.

А потом они разговаривали. Кимура много рассказывал о Готэй, о службе, о жизни в Сейрейтее. Игучи слушал внимательно. Он хорошо умел слушать. Однажды пустой спросил своего напарника:

– А почему ты не хочешь пойти лейтенантом в восьмой? Насколько я понял, там место свободно. И конкурентов нет.

– У капитана Нишигаки слишком дурная репутация, – брезгливо поморщился Кимура. – Конечно, это только слухи, и кто знает, что там было на самом деле, но про него говорят, будто он пытался убить нескольких офицеров совершенно подлым способом. Я ничего не имею против убийства конкурентов, – Кимура ухмыльнулся. – Но не в том случае, когда об этом все знают и говорят. Если уж не можешь хранить дело в тайне, так хоть устрой все так, чтобы выглядеть достойно. А вот честную-то дуэль он как раз и продул. Короче, неудачник.

– А тебе какое дело до его репутации? – Не понял пустой.

– Ты точно не понимаешь, что такое лейтенантская должность, – вздохнул Кимура. – Лейтенант – это второе лицо капитана, его тень. Дурнаярепутация капитана опозорит лейтенанта, и наоборот. Я не хочу, чтобы на меня косо смотрели сослуживцы. Нет, должность лейтенанта восьмого отряда не доставит мне удовольствия.

– А теперь, думаешь, они не будут смотреть на тебя косо? После такого-то скандала.

– Поэтому я и говорю, что мне нужно время. Мне необходимо полностью реабилитироваться.

– А, ну ладно, – Игучи задумчиво покивал. – Время так время.

После, вдоволь набродившись по городу, наговорившись, они устраивались на траве и отдыхали. Кимура спал совершенно спокойно, даже безмятежно. Присутствие подобного напарника странным образом успокаивало его. Создавалось впечатление, что он, Кимура, находится под надежной охраной. Что пустой с его звериным чутьем не проворонит никакой опасности. И даже если синигами ухитрится пропустить сигнал своего телефона, уж Игучи его непременно услышит.

Так он спал и сегодня, крепко и без всяких посторонних мыслей. Он не почувствовал, как теплый тугой бок отодвинулся от него. Не заметил, как сверху нависли растопыренные когти. Не услышал, как пустой шумно вздохнул и сглотнул слюну.

========== Самый трусливый боец ==========

Время. Игучи не хотел ждать. А еще того меньше он хотел возиться с какими-то делами, которые его вовсе не касаются. Взятые обязательства? Подобные соображения еще могли бы иметь значение для синигами, но никак не для пустого. Пустые тем и отличаются от людей, что теряют остатки совести.

Игучи навис над спящим синигами. Пожалуй, он даже делает ему одолжение. Ну как, спрашивается, он будет добиваться своего, этот неудачливый карьерист, ославивший себя на весь Сейрейтей? Нет, ему просто не стоит больше терять времени.

Пустой слегка усмехнулся. Синигами спит и видит сладкие сны, ему и в голову не приходит, что ему может угрожать какая-то опасность. Об этом своем свойстве Игучи был прекрасно осведомлен. Что он всегда хорошо умел, так это успокаивать. Он даже не проснется. И ничего не поймет.

Массивные челюсти лязгнули всего один раз.

***

Почувствовав реяцу, дежурные встрепенулись. Треск раскрываемой гарганты послышался где-то совсем рядом, а значит, работа эта как раз для них.

Когда в Сейрейтей прорывалась всякая мелочь, общей тревоги не поднимали. Разбираться с пришельцами полагалось тому, кто оказывался ближе всех. Патрульные сами ориентировались, куда им бежать. Как правило, один из группы был более опытным, способным принять самостоятельное решение. Таким был Могами, один из младших офицеров двенадцатого отряда. Его напарник, рядовой Такацука, озабоченно хмурил брови. Ему было страшно, но он не хотел этого показывать.

– Идем, – скомандовал Могами. – Это существо по нашей части.

– Да, – коротко отозвался Такацука, хватаясь за меч.

Вдвоем они двинулись туда, где чувствовали присутствие пустого. Неожиданно для самого себя Такацука вдруг расслабился. Ему подумалось, что реяцу была совсем не страшной, что на тренировках он таких пачками валил, что он не один, и сложностей никаких не возникнет. А потом показался и пустой. Длинные, сильные конечности, круглые упитанные бока, длинные челюсти с целой сотней острейших зубов. Он остановился и оценивающе прищурился на синигами.

– Сейчас я его прикончу, – самоуверенно заявил Такацука. Он стремительно прыгнул… и не попал. Пустой как-то успел уклониться.

– Растяпа, – бросил Могами. Офицер предпринял молниеносную атаку, но пустой дернулся в сторону мгновением раньше его броска.

– Шустрый какой, – проворчал Могами недовольно. – Иди первым, – приказал он рядовому.

– Э-э… ладно, – растерянно согласился тот.

Такацука помнил, что совсем недавно ему было очень страшно. То, что в данный момент он никакого страха не испытывает, казалось ему странным. Враг был, пожалуй, слишком силен для него и очень быстр. И что задумал напарник? Рядовой бросился в лобовую атаку.

Могами выжидал момента для своего прыжка. Он все продумал. Сейчас пустой снова увернется от удара, дернется в сторону, и в этот миг, в конце его движения, его настигнет второй синигами. Едва успев приземлиться, он не успеет прыгнуть снова. Вот сейчас!

Пустой отскочил и приземлился… на три лапы. Одна из задних лап вытянулась навстречу еще не начатому прыжку Могами прямо в полете. Офицер не успел сориентироваться. Мысль о том, что траектория его атаки может быть предугадана, не приходила ему в голову. Он уже прыгнул, когда понял, что дело пошло не так, как задумывалось. Но было поздно. Слишком малы были расстояния, слишком велики скорости. Длинная когтистая лапа поймала его за горло.

Могами едва успел вскрикнуть. На задней ноге пустого были обезьяньи цепкие пальцы. Они раздавили горло синигами в одно мгновение. Бездыханное тело еще падало на землю, а пустой уже обернулся к растерянному рядовому. И улыбнулся.

И вот тогда пришел страх. Словно рассеялось наваждение, исчезло что-то внешнее, мешающее видеть вещи такими, каковы они есть. Такацука покрылся холодным потом, зубы застучали. Перед ним стояло чудовище, даже на четвереньках на голову выше его. Тварь скалилась, обнажая острые зубы, но в этой улыбке даже насмешки не мерещилось, только угроза. А реяцу… Ох, нет! Рядовому точно не справиться!

Такацука бросился наутек. Он бежал, не оборачиваясь, и только ветер свистел в ушах. Он полагал, что пустой вот-вот обрушится ему на голову. И никак не мог понять потом, почему этого не случилось.

***

Куроцучи выслушивал доклад своего офицера с большим вниманием. Пустой упущен, один из патрульных убит, – о таких вещах положено знать капитану. Офицер сообщил, что группу на поиски сбежавшего пустого уже выслал. Но Маюри больше всего заинтересовало не это. Рядовой, удравший с поля боя, подробно описал странные ощущения, преследовавшие его во время сражения.

– Неужели он? – Задумчиво проскрипел Куроцучи. – Похож. Очень похож. Но этот парень уверен, что он пришел через гарганту?

– У него не было в этом сомнений, – осторожно сказал офицер.

Жестом Куроцучи отпустил подчиненного. Прежде чем что-то предпринимать, требовалось кое-что проверить и кое над чем поразмыслить. Тот рядовой не мог такого сам придумать. Нда. Боец, конечно, понесет наказание, но только лишь за несообразительность. Назвал бы свое бегство тактическим отступлением, и вовсе ничего бы не было. В то время как одни капитаны ценили в своих подчиненных способность драться до конца, не отступая даже в безнадежных случаях, Куроцучи предпочитал рациональность и стратегическое мышление. Если видишь, что не можешь победить, отступай. Нет, не беги, поджав хвост. Отступай. Отходи на заранее подготовленные позиции, чтобы позвать подмогу или восстановить силы.

– Как это могло получиться? – Вслух размышлял Маюри, направляясь в центр слежения. – Ведь он не уходил отсюда. Как он мог пройти через гарганту сейчас? Разве что кто-то ему помог…

Единственный дежурный в центре слежения лениво пялился в экран. При появлении капитана он не только не вскочил, но даже не обернулся. Такие вольности в двенадцатом отряде дозволялись тем, кто в данный момент времени наблюдает за приборами.

– Когда был последний пустой? – Спросил Маюри.

– Совсем недавно, – отозвался дежурный и потянулся к кнопкам.

– Диаграмму реяцу снял?

– Разумеется.

– Давай ее.

Сам Куроцучи сел за соседний пульт, подключился к базам данных своих исследований и нашел то, что намеревался проверить. Диаграмма реяцу подопытного пустого, наотрез отказавшегося откликаться на прозвище, данное ему исследователями. Пустого, чьи свойства так заинтересовали главу исследовательского отдела, что он, нарушив фундаментальные принципы деятельности синигами, искусственно не позволил душе уйти в Руконгай, поспособствовав быстрому превращению. Пустого с именем Игучи, из-за халатности подчиненных Маюри сбежавшего из клетки.

– Готово, – доложил дежурный. На его экране светилась диаграмма, очень похожая на ту, что уже была на экране Маюри.

– Перешли мне, – распорядился капитан. – Надо сличить.

Он запустил процесс автоматического сличения. Визуально, на глаз, можно упустить что-нибудь и спутать две похожие реяцу. Другое дело машина. Она проанализирует мельчайшие подробности и даст точный результат.

– Это он, – сообщил Куроцучи монитору и принялся задумчиво потирать подбородок. – Но ведь он не уходил. Это точно? – Обернулся он к дежурному. – Я отдавал приказ следить, когда пустой попытается выбраться отсюда.

– В мое дежурство этого точно не происходило, – уверенно сообщил тот. – В журнале я тоже этого не видел. Можно поднять записи… Да нет, вам бы точно сразу доложили. У нас никто на посту не спит.

– Очень на это надеюсь, – все так же задумчиво протянул Куроцучи. – Тогда только один вариант: ему кто-то помог выбраться отсюда. Кто-то его пронес. Он ведь пришел сейчас из Мира живых, я прав?

– Да, точно, – кивнул дежурный, снова выводя на экран записи о гарганте. – Подождите! – Вдруг всполошился он. – Вы что хотите сказать, капитан? Что его пронес кто-то из синигами?

– Ну а как еще он мог выйти незамеченным? – Проворчал Маюри. – Только через наши же ворота. Значит, с кем-то из патрульных. Ну-ка, – он снова защелкал кнопками. – Посмотрим, кто у нас уходил в патрулирование с того времени.

Патрульные в Мире живых менялись не так уж часто. Обычно синигами отправлялись туда надолго, на месяц, а то и больше. И не было общей для всех даты, когда одномоментно заменялись бы все патрульные. Поэтому записей оказалось не так уж много. Куроцучи вывел их списком, но даже не стал читать до конца. Его внимание привлекла первая же строка.

– Неужели? – Оживился он. – Вот это да! А что, было бы забавно. И ведь буквально на следующий день! Ну-ка, свяжи меня с патрульным по имени Кимура Йошимаса.

Дежурный встрепенулся. Это имя в последнее время часто трепали в Готэй. Неужели он и тут как-то завязан?

Динамик издавал нудный, безнадежный писк.

– Похоже, его телефон сломан, – доложил дежурный.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Маюри. – Что ж… пожалуй, это разведке будет интересно узнать.

***

Три закадычные подружки – Хисана, Рукия и Йоруичи – сидели на террасе в поместье Кучики и поджидали мужчин с тренировки. Нельзя сказать, чтобы в этом ожидании они особенно скучали. По одной чашке чая они уже опустошили и теперь размышляли над тем, не взяться ли за вторую, но тут Йоруичи объявила:

– А, вот они! Наконец-то.

Это была одна из тех тренировок, где, по заданию главнокомандующего, из Абарая делали «настоящего капитана». Так что вместе с хозяином дома на террасу прибыли Хаями и Ренджи. Лейтенанта за успехи полагалось вознаградить сладостями, по крайней мере, именно в этом видела свою миссию Хисана.

– Бьякуя, ничего, если я о работе? – Ухмыляясь, спросила Йоруичи. – Хочется кое-что рассказать вам с Ренджи. Да и остальным, я думаю, будет интересно.

– Только если Хисана не возражает, – ответил Бьякуя, устраиваясь за столом. – Тебе, наверное, не интересны наши дела? – Обернулся он к жене.

– Что ты! – Улыбнулась та. – Мне очень хочется послушать.

– Это насчет того пустого, который сбежал из-за известной нам всем девчонки, – многозначительно заявила Шихоинь.

– Его обнаружили? – Насторожился Бьякуя. Было довольно странно, что до сих пор пустой не проявлял никаких признаков своего присутствия.

– Да, но довольно странным образом. Дело в том, что он прошел через гарганту. Из Мира живых. Они сверили его реяцу со своими записями, так что у Маюри нет сомнений.

– Они что, всех пустых так сверяют? – Удивился Хаями.

– Да кто их знает, – Йоруичи пожала плечами. – Тут просто дело в том, что он успел проявить свои свойства. Помните, Куроцучи говорил, что когда он рядом, становится не страшно? Там один рядовой успел удрать и рассказать об этом.

– Как это – становится не страшно? – Переспросила Хисана.

– Да пустой у них какой-то особенный. Экстрасенс или что-то в этом роде. Умеет оказывать какое-то хитрое воздействие. Страх пропадает. И вроде бы не можешь адекватно оценивать ситуацию. Я не поняла до конца, почему отсутствие страха так мешает сражаться. Но факт в том, что он первым делом убил патрульного офицера, а его напарник успел сбежать. А пока Куроцучи разбирался с этим делом, на поиски отправилась вторая группа и пропала в полном составе.

– Ого! – Встревоженно воскликнул Хаями. – И много их было?

– Я не уточняла, – отмахнулась Йоруичи. – Не это самое интересное. Вы, кажется, не поняли. Он пришел через гарганту.

– А как еще положено передвигаться пустым? – Недоуменно спросила Рукия.

Бьякуя чуть нахмурился. Он хотел спросить то же самое, но остановил себя, чувствуя, что Шихоинь твердит об этом неспроста. Что-то она хочет этим сказать…

– Откуда, говоришь, он пришел?

– Из Мира живых.

– А туда?

– Вот именно, – усмехнулась Йоруичи. – Двенадцатый отряд нарочно следил, когда этот пустой попытается сбежать. Но он так и не попытался. И вдруг оказывается, что его уже давно здесь нет. Судя по тому, что он никому не попался на глаза, он покинул Сейрейтей практически сразу. Маюри, разумеется, задумался об этом и поднял списки патрульных. И что ты думаешь? На следующий день после бегства пустого в Мир живых отправился Кимура! Сам попросился в патрулирование, ни с того, ни с сего.

– Неужели ты полагаешь, что он сговорился с пустым? – Изумился Хаями.

– Ты проверила? – Перебил Бьякуя.

– Разумеется. Тут же послала своих людей разыскать его. И они никого не нашли. Кимура исчез. Его телефон выключен. Никаких следов реяцу.

– Получается, пустой убедил Кимуру пронести его в Мир живых, – задумчиво проговорил Бьякуя. – А потом прикончил.

– Не совсем, – покачала головой Йоруичи. – Долгое время связь с Кимурой была. Он был совершенно точно жив до недавнего времени. Скорее всего, они с пустым вступили в сговор. А потом пустой решил, что подельник ему больше не нужен.

– Но как он вышел на него так быстро? – Заметил Бьякуя с сомнением. – Только убежал из клетки, и в ту же ночь…

– Маюри полагает, что дело в его экстрасенсорных способностях, – сообщила Йоруичи. – Он чувствует. Вероятно, он почувствовал настроение Кимуры. Тот наверняка жаждал мести. Пустой просто решил воспользоваться случаем.

– Если так, – подал голос Ренджи, – то так ему и надо. Нисколько не жалко.

– Да, похоже, расследование придется сворачивать за неимением подозреваемого, – фыркнула Шихоинь. – Ничего мы больше не найдем.

– Сама судьба сыграла роль правосудия, – глубокомысленно заметила Хисана.

***

Между тем, очень скоро стало ясно, что пустой является серьезной проблемой. Он укрылся, по всей видимости, в подземных тоннелях под городом. Поначалу Куроцучи намеревался поймать его живьем. Но после того, как пустой сожрал два десятка охотников, он оставил эту затею. Пустого необходимо было уничтожить. Проблема была в том, что сделать этого не удавалось.

На собрании лейтенантов Куроцучи Нему обстоятельно отчиталась о проделанной работе. Сразу несколько групп от двенадцатого отряда рыскали по канализации, но обнаружить врага не могли. Казалось, вот он, где-то совсем рядом, уже и реяцу его ощущается, а нет, оказывается, померещилось. А если не померещилось, то как, спрашивается, он ухитрился ускользнуть? А потом, в самый неподходящий момент, пустой вдруг нападал. Заставал врасплох, чудесным образом избегал атак, уничтожал охотников. На основе ранее поставленных опытов Маюри предполагал две вещи: во-первых, пустой усыпляет бдительность, заставляя синигами расслабляться, во-вторых, предугадывает все атаки и легко уклоняется от них. Нему не стала открытым текстом просить о помощи, но рекомендовала лейтенантам передать своим капитанам эту информацию. Это была ее собственная инициатива. Маюри до сих пор, из чистого упрямства, не желал признавать, что его отряд не справляется с поставленной задачей.

Ренджи чувствовал себя несколько неловко. Так, будто это он виноват в том, что под городом поселился пустой. Так, будто его лично никто не обвиняет, но он-то сам знает про себя… Все оттого, что ему кажется, будто он имеет отношение к той девчонке, из-за которой в действительности все произошло. То есть, нет, она, конечно, тоже ни в чем не виновата, тому охраннику из двенадцатого действительно не стоило раскидываться боевыми заклинаниями, но с другой стороны, если бы она не полезла в лабораторию, ничего бы не случилось. А ведь вся каша заварилась оттого, что Ренджи спихнул ее в третий отряд. С другой стороны, именно это помогло спасти жизнь Киры! Да, но теперь погибли другие.

От этих размышлений Абарая отвлек Кирихара. Когда лейтенанты расходились после собрания, он вдруг пристроился рядом с Ренджи и, когда они отошли подальше от остальных, тихонько спросил:

– Абарай, ты ведь был капитаном, верно?

– Немного пробовал, – осторожно ответил Ренджи. – А что?

– Тогда мне нужно твое экспертное мнение.

– Что? – Изумился Абарай. – Ты думаешь, я могу что-то подсказать, как капитан?

– Ну, – Кирихара немного смутился, – и да, и нет. Но вот ты, лейтенант, попробовал себя в роли капитана. Ты можешь сказать, получится ли у меня.

– Ты что же, собрался стать капитаном? – Ренджи обалдел еще больше.

– Нет, что ты! – Сю усмехнулся. – Как минимум, мне для этого не хватает банкая. Просто дело в том, что я оказался в странной ситуации. Похоже, что мне придется занять капитанскую должность в своем отряде.

– Каноги забастовала, – понимающе кивнул Ренджи.

– Вроде того. Ты же знаешь, я этого не хотел! – С жаром воскликнул Кирихара. – Я стал лейтенантом только ради того, чтобы отомстить ей. Но теперь я уже не смогу бросить ребят. Я привык, да и они на меня надеются.

– Конечно, – снова кивнул Ренджи. Ему не надо было объяснять, как оно – быть лейтенантом.

– Кто-то же должен заниматься делами, – продолжал Сю. – А Каноги-тайчо это неинтересно. То есть, теперь я понимаю, что ей и раньше было неинтересно. А теперь у нее пропал стимул заставлять себя работать. И она все свалила на меня.

– Похоже, ты перестарался, – рассмеялся Ренджи. – И что теперь думаешь делать?

– Перестарался, – вздохнул Кирихара. – С одной стороны, я рад. Обстановка в отряде стала значительно спокойнее. С другой стороны, теперь на мне вся ответственность. Вот я и подумал: раз так, может, стоит забрать заодно и власть? Если ей все равно, я мог бы установить свои порядки, устроить все, как мне хочется.

– Ну так и устрой, – Ренджи пожал плечами. – От меня-то ты чего хочешь?

– Как считаешь, меня будут слушаться? – Смущенно спросил Сю. – Ну, вот если я скажу, что с этого дня будем делать так, а не иначе. Все-таки, я только лейтенант.

– И что? Да никто ничего не заметит! – Убежденно заявил Ренджи. – Если ты отдаешь приказ бойцам, они уверены в том, что ты имеешь на это право. Только капитан может тебя остановить, а если ей без разницы, значит, вообще никто. Что, многое хочешь поменять?

– Ну, нет, не так чтобы… Сократить кое-какую писанину, сделать расписания посвободнее, некоторые ненужные обязанности убрать. Отряду легче, да и мне работы меньше.

– Да ты счастливчик, Кирихара, – завистливо вздохнул Абарай. – Сокращай эти чертовы бумажки. Пусть хоть кто-то будет счастлив и свободен!

***

Слухи ползли по Сейрейтею. Здесь сложно что-то скрывать подолгу.

– Лейтенант Кира, – с мрачной решимостью заявила Каори, – отправьте меня на задание.

– На какое? – Изумился тот.

– Ну вот на этого пустого. Это я виновата. Я должна исправить.

– Такато, – со всей возможной проникновенностью сказал Кира, – мы же договорились, что ты ни в чем не виновата. Забудь об этом.

– Но я-то знаю, – упрямо насупилась девчонка.

– Пустым занимается двенадцатый отряд, – нагло соврал Кира. – Мы даже вмешиваться не станем. Поэтому забудь об этом.

И все же он видел, что Каори это не успокоило. Она упрямо сдвинула брови, уходя, и теперь Кира гадал, что она может выкинуть. Может ли она не подчиниться приказу? Не сбежит ли на поиски в одиночку? При первом же удобном случае он нажаловался Абараю.

– Ну и подарок ты мне подсунул! Нет, я ей, конечно, благодарен, – поспешно вставил Изуру. – Но ведь я теперь совершенно не понимаю, чего от нее ожидать!

Ренджи обеспокоенно нахмурился. Он вспомнил характеристику, данную Каори ее первым наставником. Егоза. Обязательно во что-нибудь вляпается. Не со зла, а просто. Тогда он не придал этому значения. Только теперь понимал, что предчувствие не подвело бывалого офицера.

– Ты за ней присматривай, все-таки, – буркнул он. – Как бы там ни было, а у нас с капитаном, похоже, имеются в отношении нее особые обязательства.

Продолжать Ренджи не стал, потому что сформулировать затруднялся. Он не знал толком, почему Кучики выделил эту девчонку, кому он что обещал. Но это его дело. Ренджи больше беспокоили его собственные обязательства. С одной стороны, если рассматривать только факты, он вообще ничего не должен. Перевод в другой отряд снял с него все обязанности. Но вот со стороны эмоций он чувствовал некую связь. Такато была для него не вполне посторонней. Пусть даже он не мог ответить взаимностью на ее детские, незрелые, смешные для него чувства, но что-то заставляло его проявлять хоть какую-то заботу. Так, будто он чувствовал себя виноватым за то, что послал ее куда подальше. И теперь во искупление этой вины обязан что-то для нее сделать.

Не вполне понимая, что предпринять, Ренджи не находил себе места. Пару раз заговаривал с капитаном о пустом, но обрывал разговор на середине. Он не знал точно, чего хочет добиться. Точнее, он знал, что должен поймать этого пустого первым, до того, как Каори сорвется на охоту, но не понимал, как обосновать это капитану. Кучики приемлет только логичные доводы.

Бьякуя беспокойство лейтенанта разглядел сразу. Он не стал ничего говорить, просто некоторое время приглядывался, пока не понял, что именно его тревожит. Поначалу Бьякуя даже засомневался, а не обманул ли его Абарай. Не было ли у него чего-нибудь с этой девчонкой? А потом, испугавшись, он избавился от нее… Нет, решил Бьякуя в конце концов, так быть не могло. Ренджи – парень честный и открытый, врать не умеет. Беда в том, что он еще и добрый. Отшил девчонку, а теперь волнуется за нее. Впрочем, что впустую беспокоиться? О некоторых вещах лучше не раздумывать, а просто брать и делать.

Проблема, насколько было можно понять, заключалась в том, что пустой нападал неожиданно. Не давал себя обнаружить, скрывал реяцу, прятался, а потом выскакивал внезапно, в тот момент, когда его меньше всего ожидали. Впрочем, поразмыслив еще на эту тему, Бьякуя решил, что дело именно в том, что его не ждали. Ведь говорил Куроцучи, что этот пустой способен воздействовать на чувства окружающих. Когда он приближается, синигами внезапно расслабляются, перестают ожидать атаки, опускают оружие, вот в чем все дело. Все эти парни, которых Куроцучи посылает за пустым, – смелые, бывалые бойцы, они не испытывают страха, они даже не замечают момента, когда вдруг отпускает внутреннее напряжение. Да, но Ренджи такой же.

Нужно что-то вроде детектора, думал Бьякуя. Чтобы определить момент, когда нужно готовиться к схватке. Полагаться на свои чувства в этой ситуации мог бы только кто-то крайне трусливый. Такой, для кого испытывать страх было бы делом настолько естественным, что он сразу почувствовал бы его отсутствие. Ренджи ничего не заметит, ему и так не страшно. А впрочем… чем не идея?

И Бьякуя отправился в четвертый отряд. Там уж точно можно было найти то, что ему нужно. Когда он изложил свою просьбу, Унохана воззрилась на него с недоумением.

– Самый трусливый боец?

– Именно, – подтвердил Бьякуя. – Такой, которого начинает трясти при одной мысли о пустом. Который, оказавшись сейчас в подземельях, будет близок к обмороку.

– Но… – Унохана все сомневалась. – Брать такого на охоту…

– Я гарантирую его безопасность. Лейтенант Абарай не позволит пустому к нему притронуться. Разумеется, ему об этом знать не нужно, – поспешно добавил Кучики.

– Я смогу найти такого, – решилась Унохана. – Когда вы планируете это мероприятие?

***

– Ренджи, для тебя есть задание.

– Да, тайчо?

– Я поручаю тебе найти и уничтожить пустого, который засел под городом.

– Серьезно? – Абарай не поверил своим ушам. Ему казалось, что все капитаны дружно решили игнорировать проблему, мол, пусть с ней двенадцатый отряд разбирается. И вдруг такое счастье. Да с чего бы? Неужели капитан не только сумел прочитать, но и решил исполнить тайные желания лейтенанта?

– Сейчас ты пойдешь в четвертый отряд и возьмешь там себе помощника. Унохана обещала подобрать подходящего.

– Помощника из четвертого отряда? – Изумился Ренджи. Известно, что за бойцы в четвертом отряде. Большинство из них можно допускать только до мусорных куч.

– Я просил найти самого трусливого синигами, – невозмутимо продолжал Кучики. – Он будет твоим радаром. В тот момент, когда он перестанет трястись от страха, жди нападения пустого.

– А-а, – понимающе протянул Ренджи он уже слышал об особенностях своего будущего противника.

– Если тебе понадобятся еще помощники, найди их сам. Вернешься – доложишь. Можешь идти.

– Да, Кучики-тайчо! – Радостно отрапортовал Ренджи. И, не удержавшись, добавил: – Спасибо.

Кучики ответил взглядом высокомерным и непонимающим, мол, не знаю, за что тебе вздумалось благодарить. Врет, понял Абарай и мысленно усмехнулся. Он нарочно это сделал. Устроил так, чтобы совесть и тревога за девчонку перестали терзать Ренджи. Чтобы он сделал, наконец, то, чего ему давно хотелось. А что не хочет признаваться… да и черт с ним!

Самого трусливого бойца звали Аримото. На лейтенантов он смотрел, заранее зеленея от страха. Ренджи решил позвать в напарники Киру, и тот с радостью согласился, поскольку тоже считал себя не вполне посторонним человеком в сложившейся ситуации. Согласовать этот вопрос с капитаном Сайто было делом пары минут. И вот теперь они вдвоем получали от капитана Уноханы свое «оборудование» для операции.

– Страшно? – Стараясь, чтобы его голос звучал ободряюще, спросил Ренджи у Аримото. Щуплый парнишка судорожно сглотнул и попытался ответить твердо:

– Нет, лейтенант. – Но голос дрогнул, и он сознался: – Да. Немного.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Ренджи. – Как только перестанешь бояться, сразу скажи, понял?

– Да, лейтенант.

«Что вряд ли», – добавил Аримото про себя.

***

Бьякуя стоял, опершись на перила, и бессмысленно глядел в стену дома на той стороне улицы. Если бы не было этого дома, он мог бы увидеть, как прямо сейчас Абарай с помощниками готовятся к спуску в подземелье. Но дом был, и Бьякуя не мог не только чего-то увидеть, но даже почувствовать реяцу с такого расстояния.

– Ну и ну! Не думала, что ты так переживаешь за эту девчонку!

Бьякуя с неудовольствием обернулся, услышав этот жизнерадостный голос. Каноги приблизилась и устроила свои локти на перилах рядом с Кучики. Прежде она никогда не говорила таким голосом.

– Не понимаю, о чем ты, – нехотя бросил Бьякуя.

– Не думай, что я не знаю, что происходит на соседней улице, – фыркнула Каноги. – Там твой лейтенант намеревается загладить промах той малявки. И вряд ли он делает это по собственному почину.

– Тебя это не касается, – холодно осадил ее Бьякуя.

– Просто интересно, кем надо быть, чтобы сам капитан Кучики о тебе беспокоился, – не унималась Мичико.

– Если бы я о ком-то и беспокоился, то только о собственном лейтенанте, – сказал Бьякуя. – В том, разумеется, случае, если бы я действительно беспокоился.

– О, ну понятно, – ухмыльнулась Каноги. – Только о своих, значит. Но чего-то ты не договариваешь, Кучики. Иначе с чего бы тебе заниматься этим пустым?

Бьякуя еще раз с неудовольствием оглядел непрошенную собеседницу. Выглядела она какой-то встрепанной. Появилась некая небрежность в одежде и прическе, которая, может быть, не была бы катастрофической сама по себе, но очень сильно бросалась в глаза по сравнению с прежней ее педантичной аккуратностью.

– Ты не переигрываешь? – Не удержался Бьякуя.

– Не понимаю, о чем ты, – она явно его передразнивала.

– Может быть, ты решила игнорировать свои обязанности, но к чему эта неряшливость?

– А чем тебе мой внешний вид не нравится? – Немедленно окрысилась Каноги.

– Все же капитанам полагается подавать пример всем остальным.

– А зачем? Ты же у нас эталон! Твоего примера на весь Сейрейтей хватит.

– Одного моего примера недостаточно. Все капитаны должны…

– Ой, только не начинай опять! – Взвыла Мичико. Бьякуя прикусил язык. Меньше всего хотелось спровоцировать у Каноги рецидив. Если она снова примется впиваться во всех и каждого, с фанатичной яростью требуя неукоснительно соблюдения правил…

– Ладно, это твое дело, – пошел на попятный Бьякуя.

– Вот именно, – все еще зло, но уже спокойнее сказала Каноги. – Это мое дело. Как хочу, так и выгляжу. До сих пор никто, кроме тебя, не возражал, зануда.

Кучики глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Это она еще его смеет называть занудой? После того, что вытворяла сама? Впрочем, совладав с приступом раздражения, Бьякуя решил, что нынешний бунт Каноги выглядит не менее смешным, чем недавняя фанатичность. Бедняга, вечно ее шатает из крайности в крайность, никак не может просто стать собой, никому ничего не доказывая. Может, и разберется еще, как ей теперь быть, подумал Бьякуя. Но это уж точно была не его проблема.

***

Бегущая где-то рядом вода скрадывала звуки. Да еще зубы рядового очень отчетливо клацали. Ренджи подумал, что по этому звуку вполне можно ориентироваться.

Поисковую экспедицию окружала темнота. Слабый свет сочился только сквозь решетки ливневой канализации. Лейтенанты решили не использовать факелов. Для привычного к полумраку подземелья пустого они были бы как на ладони, а вот им самим пламя помешало бы разглядеть, что скрывается в темных закоулках. Впереди шел Кира, Абарай замыкал шествие.

Аримото вдруг распрямился. До сих пор он ежился и вжимал голову в плечи, а теперь, когда он обернулся, Ренджи даже показалось, что на его лице появилась робкая улыбка.

– Тебе что, не страшно? – На всякий случай уточнил Абарай.

– Нет, лейтенант, – проговорил рядовой с каким-то изумлением. – Почему-то совсем не страшно сейчас.

Кира и Абарай моментально выхватили из ножен мечи и заняли круговую оборону. Аримото только изумленно пискнул. Но ничего не случилось. Все так же журчала вода, капало где-то, а больше ничего не было слышно.

– Ошибка? – Недоуменно спросил Ренджи у окружающего пространства.

– Ошибка, – ответило пространство. – Ошибкой было являться сюда.

– А ну-ка, вылезай! – Рассвирепел Абарай.

Внизу что-то хлюпнуло, а потом над краем канала, в который стекала вода, показались острые когти. Они уцепились за край, оставив глубокие царапины, следом появилась и морда, узкая, противная, оскаленная.

– Ну вот и попался, – Ренджи оскалился не хуже пустого. Его бросок был молниеносен. Даже капитан оценил бы по достоинству этот удар. Каким образом он не достиг цели, Ренджи понять не мог.

Меч впустую свистнул в воздухе. Монстр с шумом плюхнулся обратно в воду, забулькали пузыри, а потом стало тихо. Кира глядел на напарника с недоумением.

– Промахнулся?

– Да как он так быстро?! – Воскликнул Ренджи.

– Он угадал твой удар, – сообразил Кира. – Он нырнул раньше, чем ты атаковал.

– Ничего, – сказал Абарай с яростью. – Нельзя быть быстрее, чем ты есть. Он все равно не успеет. Следующим ударом я его прикончу.

– Уверен? – Пустой снова оказался над краем канала, только на этот раз он был в нескольких шагах от Абарая.

– Реви, Забимару! – Рявкнул тот.

Теперь он никуда не денется. Ренджи соображал на ходу, уже начиная атаку. Сейчас сюда, перед ним. Он попробует уклониться. И тогда нужно сразу же определить, куда он дернется, чтобы сбить его мечом в полете. Занпакто вытянется на нужную длину, и пустой просто не успеет никуда деться.

Пустой рванулся вперед и боднул Ренджи головой в грудь. Забимару опять бесполезно свистнул сбоку от врага. У Абарая перехватило дыхание. Он сам двигался с безумной скоростью, да еще монстр оказался быстр, так что столкновение их напоминало лобовое столкновение двух автомобилей. Ренджи показалось, что твердая маска переломала ему все ребра. Он рухнул на грязный пол, и тут же последовал новый сильнейший удар.

Но в этот момент второй противник напомнил о себе. Кира поудобнее перехватил меч:

– Подними голову, Вабиске!

И тут Игучи впервые стало страшно. Он только теперь в полной мере ощутил реяцу своих врагов и неожиданно понял, что связался с кем-то из высших чинов. В бою его вел инстинкт, он бросался на врага не потому, что знал, куда тот ударит, а просто потому, что так срабатывали его рефлексы. Но теперь страх заглушил это предчувствие. Несмотря на хвастливые речи о том, что он отомстит капитану Куроцучи, Игучи понимал, что к схватке с капитанами еще не готов.

Он не был быстрым. Он не успевал сам за собой. Теперь Игучи понятия не имел, что за удар только что нанес, насколько сильно ранил первого своего противника, а второй уже мысленно подготовил бросок. Игучи, не теряя времени, просто упал. Длинные лапы вынесли его за пределы дорожки, на которой они сражались, и пустой плашмя ушел в воду канала.

========== Случайность ==========

Ренджи смотрел в потолок. Было уже почти не больно, хотя медики диагностировали у него пару сломанных ребер. Там, в подземелье, помощь ему оказывал Кира; от парня из четвертого толку не было даже в этом смысле. Пустой не стал продолжать сражение, дав синигами возможность эвакуировать пострадавшего. И вот теперь Абарай размышлял о том, что ему делать дальше. Как с ним сражаться-то?! Если он на каждое твое движение реагирует прежде, чем оно начато, тут даже сюнпо не поможет. Здесь разве что случайно попадешь. Но случайность – это не то, на что может делать ставку опытный боец.

Отодвинулась створка двери, и Ренджи повернул голову. Вошел тот, кого он меньше всего сейчас ожидал увидеть: капитан Кучики. Это было странно. За ним не водилось привычки навещать лейтенанта в госпитале.

– Что там произошло? – Без предисловий спросил капитан.

Ренджи вздохнул. Рассказывать о проваленном задании было стыдно. Ведь знал, что враг способен читать мысли, а воспользоваться этой информацией не сумел. И до сих пор не представлял, как ей воспользоваться. Даже разведкой такую вылазку не назовешь. Все же он честно рассказал о своей битве.

– Вот как, – только и сказал на это Кучики, ни интонацией голоса, ни движением лицевых мускулов не выразив своего отношения к произошедшему. – Унохана сказала, что отпустит тебя уже к вечеру, при условии, что ты не полезешь снова в драку, – добавил он.

Выходит, о состоянии лейтенанта все уже выяснил, подумал Ренджи и улыбнулся. Потому и не спрашивает ничего, а вовсе не от безразличия. Зачем ему выслушивать заверения Абарая, как прекрасно он себя чувствует, если ему известно, как все обстоит на самом деле? Кучики тем временем оглядел изголовье постели лейтенанта, и взгляд его остановился на прикроватной тумбочке.

– Да, здесь, пожалуй, дотянешься, – резюмировал капитан и поставил на тумбочку бумажный пакет. После чего, не говоря более ни слова, развернулся и вышел.

Разумеется, Ренджи немедленно потянулся к пакету. Ребра еще немного беспокоили, и он не стал подниматься, дотянулся левой рукой. Открыл и едва не прослезился от умиления: в пакете оказались сладкие пирожки. Вот это да! Чтобы капитан вот так взял и приволок Абараю его любимое лакомство! Ренджи откусил сразу половину пирожка. А ведь их, кажется, пекла Хисана. Ее рецепт, Ренджи не раз доводилось уже пробовать ее стряпню. Напекла, значит, пирожков и отправила с ними мужа. А тот не поленился лично припереть их в госпиталь. Да что же это делается? Испугались они за него, что ли?

***

На утреннем собрании зашла речь и о вчерашней битве в канализации. Кьораку возвел глаза к потолку, состроил невинную физиономию и говорил:

– То, что его даже Абарай не одолел, это уже серьезно. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Парень с нами на одном уровне. Он у нас даже в должности капитана побывал.

Бьякуя прекрасно понимал, что командир имеет в виду. И он решительно оборвал этот поток намеков:

– Я это сделаю.

– Возьмешься? – Кьораку сделал вид, что удивился и обрадовался. – Ну и отлично! Тогда займись этим.

Разумеется, после собрания в Кучики немедленно вцепился Хаями. Иного варианта развития событий нельзя было и предполагать.

– Надеюсь, ты не собрался охотиться в одиночку? Это нечестно.

– Мне пригодится твоя помощь, – сказал Бьякуя. – Но только при одном условии.

– Ладно, давай условие, – хмыкнул Хаями.

– Ты просто сделаешь то, что я тебе скажу. Не спрашивая, что буду делать я сам.

– Ага, понимаю, – Хаями медленно кивнул. – Он ведь угадывает наши мысли. Хорошо. Я ничего не буду спрашивать. И вообще постараюсь забыть о твоем существовании.

– Возьми с собой Рукию, – невинно предложил Бьякуя, – и думать обо мне тебе уже не захочется.

***

Свою позицию Бьякуя определил на краю города, возле последнего канализационного люка. Ренджи, конечно, был с ним. Когда лейтенант увидел, как капитаны разрабатывают операцию, он немедленно заявил, что просто обязан участвовать. Бьякуя не стал ему препятствовать: помощь действительно могла понадобиться. Ловить, судя по всему, предстояло нечто очень прыткое.

Улица обрывалась на краю рощицы, и вход в подземелье был посреди небольшой мощеной площадки за двумя последними домами. Офицеры устроились на траве, прислонившись к деревьям, и принялись ждать. Ожидание должно было стать долгим. Хаями с Рукией сейчас только входили в подземелье довольно далеко отсюда. Капитаны раздобыли карту канализации и разработали маршрут для офицеров девятого отряда. Они должны были пройти его, высвобождая реяцу, не со всей силы, конечно, но достаточно угрожающе. Туда, где сидели сейчас офицеры шестого, вел длинный коридор, оканчивающийся тупиком и выходом наверх. Но путь Хаями лежал мимо, в этот тоннель он входить не должен. Если пустой сумеет угадать намеченный маршрут, он решит, что загоняют его в другое место, к другому выходу в нескольких километрах отсюда. Бьякуя полагал, что пустой постарается воспользоваться именно этим тоннелем для бегства. От того места, где Ренджи сражался с ним, откуда начнется облава в этот раз, не было другого удобного люка для отступления. Разумеется, он может так не сделать. Он может поступить как-то иначе. Что ж, тогда операцию просто придется повторить. Но Бьякуя полагал, что получится с первого раза. Мысли тех, кого зажимают в угол, обычно развиваются вполне определенным образом.

Ренджи сидел рядом с капитаном и сосредоточенно молчал, вглядываясь в неподвижную крышку люка. Нужно быть готовым, когда она двинется. Не следует забывать и о том, что не до конца зажившие ребра заметно сковывают подвижность.

– Ренджи, – вдруг спросил Кучики, – как проходят твои тренировки с Кентаро?

Абарай покосился на него изумленно. Нашел время, конечно!

– Он ведь вам, наверное, и сам рассказывает, – нехотя проворчал он.

– Я хотел бы услышать и тебя. Расскажи, чему ты успел его научить.

– Да мы все больше фехтованием, – пожал плечами Ренджи. – Он быстро учится.

– Он способный парень, правда? – Спросил Кучики как-то очень уж безразлично.

– Еще бы не способный! – Ренджи усмехнулся. – И очень старательный. И ему обычно все удается почти сразу.

– Кстати, пирожки пекла Хисана, – невпопад сообщил капитан. – Надеюсь, они тебе понравились?

– Конечно! Я сразу понял, что это она. У нее вообще потрясающая выпечка!

Ренджи довольно заулыбался, поражаясь про себя еще больше. Что это вдруг нашло на капитана? То из него слова не вытянешь, а то вдруг принялся посреди операции обсуждать свои домашние дела!

– И я не нашел на месте «Летопись древнейших времен», – мысли Кучики снова сделали непредсказуемый скачок. – Она у тебя или у Хаями?

– Я не брал, – решительно отперся Абарай. Он и в самом деле до сих пор таскал иногда книги из библиотеки Кучики, скорее просто по привычке, поскольку Хаями от него по этому поводу давно уже отвязался.

– Значит,у Хаями, – все так же безразлично отозвался капитан. – А каллиграфией он с тобой еще не занимался?

– Да с чего бы? – Окончательно обалдел Ренджи.

– Почему бы и нет? Дело полезное.

– Он же не мой папочка, – буркнул Абарай. – И слава богу. Мне хватило и того времени, когда он вдруг взял надо мной шефство.

– Неужели не понравилось?

– Хорошего помаленьку.

– Как хочешь. Твой рост – это твое личное дело. А что офицер Ватанабэ? – Кучики снова непредсказуемо перескочил на другую тему. – Мне кажется, я не видел его довольно давно.

– Он в госпитале.

– Я знаю. Я спрашиваю, как надолго он там обосновался?

Заговорили о делах отряда. Кучики ни с того, ни с сего вдруг принялся въедливо интересоваться мелочами. Ренджи только диву давался. Да что же за приступ словоохотливости такой?

Бьякуя лихорадочно подыскивал тему для разговора, цепляясь за все, что случайно приходило в голову. Ренджи ведь скажешь не думать о пустом, так он только о нем и станет думать. Нельзя было допустить, чтобы враг, приблизившись, понял, что здесь сидят в засаде охотники. Поэтому нужно было занять голову чем угодно, чтобы отвлечь Абарая, да и себя самого, от мыслей о пустом. Кажется, за те полчаса, что они сидели на полянке, Бьякуя исчерпал десятилетний лимит слов.

Все произошло более чем внезапно. Без предупреждения, без топота, без грохота, просто вдруг отлетела в сторону крышка люка, и нечто крупное метнулось прямо на офицеров. Нет, все же это не было нападением, просто пустой их действительно не заметил. Он пытался пробежать по линии, лежавшей точно между капитаном и лейтенантом. Их реакция была неосознанной и молниеносной. В долю секунды они откатились в разные стороны и оказались на ногах. А пустой, только теперь сообразив, что не один, шустро юркнул в кусты.

Бьякуя сделал длинный шаг сюнпо, чтобы обойти врага впереди. Нельзя было позволить ему вот так просто удрать. Пустой не шелохнулся. Он затаился где-то в зарослях, и сложно было сказать точно, где именно. Ориентироваться по реяцу удобно, когда бьешь наотмашь лепестками высвобожденной Сенбонзакуры, а вот точно определить точку для удара мечом будет затруднительно. Впрочем, что мешает высвободить меч?

Бьякуя вскинул клинок острием вверх, но произнести команду не успел. Из кустов внезапно ударило серо! Кучики успел сделать шаг в сторону, но этот неожиданный выпад заставил его на мгновение прикрыть глаза, отвлечься от зарослей, где прятался враг. Резкий шелест листьев ясно говорил о том, что враг сменил дислокацию.

– Реви, Забимару! – Рявкнул Абарай. Вытянувшая металлическая лента ударила наугад в заросли, но мимо.

Игучи крепко струхнул, когда понял, на каких противников нарвался. Но в этот раз он сумел не поддаться панике. Удрав от лейтенантов в прошлый раз, он хорошо поразмыслил и пришел к выводу, что в принципе способен если не сражаться, то по меньшей мере скрыться от опасных врагов. Нужно только не попадать в их поле зрения. А это возможно, если знать, куда они посмотрят в следующий момент. Конечно, Игучи не успел бы оставаться невидимкой, если бы продумывал свои действия, но его вел инстинкт. Он отдернул лапу, в которую готов был вонзиться клык Забимару, а потом, не размышляя, схватил крайнее звено меча и глубоко засадил его в ствол дерева, рядом с которым сидел. Сам же коротко прыгнул в сторону. Сейчас второй его противник обернется на звук, но разглядеть Игучи не сможет, его скрывает толстый ствол.

Ренджи дернул меч к себе, но тот почему-то не поддался. Недоумевая, Ренджи дернул сильнее, полетели щепки. Хотя все это было сделано очень быстро, все же он потерял на этом несколько секунд. Бьякуя тем временем тоже высвободил меч и ударил наугад, на звук. Но, похоже, не попал, помешало дерево, лепестки застряли в стволе. Ударить посильнее, снести вместе с деревом? Но тут послышался новый звук, и Бьякуя немедленно атаковал. Ошибка! Там ничего не оказалось, пустой просто бросил что-то, чтобы зашуршало в кустах. Кучики одним прыжком оказался у дерева, за которым только что прятался враг, но там уже никого не оказалось. Ну и куда же он делся? Не может ли он, ко всему прочему, становиться невидимым? Ренджи тоже недоуменно озирался.

Бестолковое это сражение было прервано душераздирающим визгом. Неведомо откуда, на бегу выхватывая меч и занося его над головой, появилась Такато Каори. Появление ее заставило растерянно замереть всех участников сражения.

Каори снова следила за лейтенантом Абараем. Услышав о том, что он оказался в госпитале после стычки с пустым, девочка обеспокоилась и снова почувствовала себя виноватой. Все это происходит из-за нее. Если бы она не действовала так глупо, ничего бы этого не случилось. Она просто обязана искупить свою вину, вот о чем она думала, тайком пробираясь этим утром к штабу шестого отряда. Каори была уверена, что Абарай не сдастся после первого же поражения, что он непременно расквитается с пустым. Когда из штаба вышли вместе капитан Кучики, капитан Хаями, лейтенант Абарай и лейтенант Кучики, Каори окончательно уверилась, что они отправились охотиться на пустого. Дело, видать, нешуточное, раз понадобилось вмешательство капитанов. Каори двинулась следом, стараясь оставаться незаметной, впрочем, на нее никто и не обращал внимания. Потом офицеры разделились, и Каори последовала за Абараем.

Довольно долго пришлось прятаться в тени здания за углом, пока капитан и лейтенант шестого отряда о чем-то мирно беседовали, расположившись прямо на траве под деревьями. Каори уже подумала, что ошиблась. Может, они пришли сюда вовсе не за этим? Да нет, что бы еще им здесь делать? Ведь не поболтать же они сюда пришли! Это можно спокойно делать и в кабинете.

А потом все произошло. Так быстро, что она даже понять ничего не успела. Вдруг грохот, и оба офицера просто исчезли со своих мест, а там, где они только что были, словно вихрь пронесся. Каори не сразу поняла, что тут творится. И пока офицеры шестого отряда наносили свои первые удары, она тупо хлопала глазами, пытаясь разобрать, что это там мельтешит в зарослях.

Наконец глаза немного привыкли, начали различать молниеносные движения синигами и пустого. Вон же он, прячется за большим пнем. Отскочил туда, когда капитан Кучики отвернулся, и теперь капитан явно его не видит, вот как напряженно озирается по сторонам. И лейтенант тоже не видит, ему мешают заросли. И Каори поняла, что настала ее очередь.

– Ииииии!

Она не вполне представляла, что собирается сделать. Добежать, напасть, ударить. Как ударить, куда? В маску сверху? Обойти сзади, как учили в Академии? Или прямо в лоб, пока он хлопает глазами? Неважно, главное – бежать, бежать, а там видно будет.

Игучи видел бегущую на него девчонку, но не чувствовал ее мыслей, ничего, кроме всепоглощающего ужаса. Она была перепугана насмерть, но продолжала бежать, никуда не сворачивая. Игучи растерялся. Он не знал, что она намерена сделать. Она сама не знала, что она намерена сделать. Он смотрел ей прямо в глаза, но ничего не видел. Его интуиция молчала, тело не знало, как реагировать.

Рефлексы все же сработали, но это были самые обычные рефлексы мышц, а не те, сверхъестественные, которые столько раз спасали Игучи от опасности. В последний момент он выбросил вперед лапу навстречу удару, схватил клинок, порезав ладонь, и сжал его, переламывая пополам. Но за всем этим он проморгал сюнпо своих главных врагов. Миг, и рядом с ним возникли еще двое: Абарай сгреб в охапку девчонку, оттаскивая подальше от когтистых лап, а Кучики пробил мечом маску пустого.

Каори тряслась всем телом и слегка всхлипывала. Ренджи прижал ее к себе, ободряюще похлопывая по плечу. Кучики некоторое время оглядывал то место, где только что стоял рассыпавшийся пустой, потом обернулся к девчонке.

– Такато, что это такое было? Что ты пыталась сделать?

– Простите, капитан Кучики, – хлюпнула носом та. – Я не знаю. Я пыталась… Я думала…

– Что за удар ты пыталась нанести?

– Я… – Каори виновато потупилась. – Я не знаю. Я не придумала.

Ренджи расхохотался.

– Ты что же, не знала, что ты собираешься сделать?

– Нельзя там бездумно бросаться на врага, – флегматично проговорил Кучики. – Несмотря на то, что именно сейчас эта выходка оказалась именно тем, что нужно, не думай, что такое сработает в будущем.

– Я не буду больше, – пробормотала Каори.

– Ладно, ладно, – Ренджи со смехом похлопал ее по спине. – Все уже в порядке, давай, успокаивайся. Ты молодец. Главное, обошлось все.

– Меч сломал, – еле слышно проговорила девочка, глядя на обломок катаны.

– Да это ерунда. Скоро восстановится. Просто сложи в ножны, вот так, – и Ренджи поднял обломок и сунул его на место.

– Сайто неважно за тобой присматривает, – Кучики смерил девчонку задумчивым взглядом. – Поскольку ты больше не в моем отряде, мне остается только воззвать к твоему собственному благоразумию. Не лезь на рожон, не расстраивай деда.

– А то, может, вернешься, а? – Вдруг предложил Ренджи. – С тобой не знаешь, как безопаснее, то ли поближе к себе держать, то ли наоборот.

– Нет, лейтенант Абарай, – Каори лукаво улыбнулась и покачала головой. – Простите, но я лучше останусь в третьем. В шестом слишком жестокие порядки. У меня постоянно было ощущение, что я не справляюсь, а теперь его нет.

– Серьезно? – Абарай озадаченно почесал затылок. – Я перегибаю палку? Но вроде никто не жаловался.

– Немного перегибаете, – кивнула девочка. – Наверное, так и надо, если вы хотите сделать свой отряд таким же сильным, как одиннадцатый. Но это тяжело.

– Я над этим подумаю, – Ренджи растерянно оглянулся на капитана. – Ну, если тебе нравится в третьем, что ж, отлично, – снова обернулся он к Такато. – Давай-ка я отведу тебя к Кире.

– Ой, только не рассказывайте ему! – Испугалась Каори.

– Да ладно! – Ренджи рассмеялся. – На этот раз ты действительно оказалась на высоте, бесстрашное ты дитя!

***

Кентаро стащил мокрое от пота тренировочное косоде и бросил его на траву, а следом плюхнулся сам.

– Хорошо поработал, – одобрительно сказал Бьякуя. Сам он, конечно, даже не вспотел, – нескоро еще придет время, когда тренировочный поединок с сыном заставит его взмокнуть, – но уже и сейчас было видно, что парень усвоил все свои уроки.

– Папа, ты велел мне подумать, – решительно начал Кентаро. – Так вот, я подумал. И решил, что не буду сейчас поступать в Академию.

– Вот как, – сдержанно отозвался Бьякуя.

– Только не делай вид, что ты не рад! – Кентаро рассмеялся. – Ты же этого и хотел.

– Я обещал, что приму любое твое решение, – напомнил Бьякуя. – Впрочем, не стану скрывать, что именно такое мне больше всего по душе. Что же заставило тебя прийти к такому выводу?

– Я просто подумал, что не могу позволить себе совершить такое количество глупостей, как эта девчонка. Я ведь должен заботиться о чести нашей семьи, правда?

– В самом деле, – улыбнулся Бьякуя. – Мы должны заботиться о нашей чести.