Ренегат [Аркадий Николаевич Шушпанов] (fb2) читать постранично

Аркадий Шушпанов РЕНЕГАТ

«В супергероев не веришь до тех пор, пока сам не станешь одним из них. Чтобы потом раскаиваться всю твою очень-очень долгую жизнь. Впрочем, насчет долгожития, — некоторым везет.»

Прокрутив эту мысль на разные лады, Ланцелот сделал шаг.

Он нашел, что искал. Оказалось нелегким делом. Под конец уже мерещилось, будто заснеженные русские улицы — варианты одной и той же, бесконечно расходящейся, как популярные нынче параллельные миры. И названы все в этом районе именем какого-нибудь великого писателя (уж конечно, не Борхеса). Ориентироваться приходилось чуть ли не по звездам, которые тут светили ярче иных источников.

Ланцелот очутился на перепутье. Улица перед ним плавно разбегалась на два рукава. В развилке стояла высокая трансформаторная будка.

Череп и кости на облупившейся дверце. Лучшего для такого места не придумать.

Потому что сразу за будкой вздымалась резиденция мэтра. Обыкновенный старый дом, нижний этаж каменный, верхний деревянный. Патриархальное впечатление сбивала лишь «тарелка» на крыше.

Знали бы окрестные жители, какие сигналы она ловит…

Стражник напал, стоило перешагнуть незримую границу. Караулил на железной лестнице позади будки.

Врезаясь в мерзлую дорогу, он выглядел обескураженным. Ланцелот помог встать, аккуратно поддев шпагой за подбородок.

Шпага была любимым оружием. Но для усиления эффекта Ланцелот превратил клинок в катану. В роли стража выступал проволочник. Фальшивые глаза скосились на изогнувшееся лезвие.

Странно, что тот был один. Несерьезно как-то. Все-таки обитель зла — и бродячий рыцарь. Могли бы и подготовиться.

Неужели мэтр предвидел — и таково было приглашение войти?

Своего первого проволочника Ланцелот встретил на похожей улице. Только царил не лютый декабрь, а самый конец бабьего лета. И улица называлась не в честь писателя, а в честь революционера.

В городе случается: живешь — и вроде каждая пядь земли тебе знакома, ан обязательно отыщется под боком угол, куда не ступала нога. Делать подобные географические открытия у Ланцелота было своеобразным хобби. Правда, тогда он еще не успел стать Ланцелотом и носил нормальные русские имя и фамилию.

Ту улицу открыл давно, еще когда школьником бегал к репетитору. Но прогуляться по ней, нанести на внутреннюю карту все не находил времени. Выпускные, вступительные, лекции, диплом, потом свои лекции и дипломники. Каждый раз, проходя мимо, задавал себе вопрос: что же там, вдалеке? Черт его знает (как он не любил теперь это выражение!), куда только не лазил, за границей — и то побывал, а вот сюда…

Однажды плюнул на все и пошел.

И почти сразу угодил в засаду.

На то, чтобы стать хорошим воином, порой уходит жизнь. Суперменом стать проще. Нужна безлюдная улица, густые заросли, что смыкаются над головой живым туннелем, три до дрожи уродливые физиономии и звон холодного оружия.

Уже потом Ланцелот понял. Для проявления рыцаря нужен шок — никак иначе. И вот этот-то шок устраивает вражеская сторона! Отбирают кого пострашнее да поглупее, чтоб не слишком-то жалко было — и шлют. Для порядка. Хаос, он тоже порядок любит по-своему.

За несколько минут будущий рыцарь испытал почти всю гамму отрицательных эмоций: от жгучего отчаяния до сумасшедшей ненависти. Освобождаясь от каждой их них.

А затем, повинуясь наитию, вытащил меч из водосточной трубы. Теперь тот являлся по первому зову — и в любом облике.

Применив клинок, Ланцелот и узнал, что такое проволочник.

С виду неотличимый от человека, тот устроен как Терминатор. Кроме шуток. Но под оболочкой скрывается не шварценеггерный скелет, а гуманоид, сплетенный из проволоки разной толщины. Без оболочки и размотанные, они любят промышлять на свалках, доставляя неприятности бродягам и охотникам за цветным металлом.

Тогда проволочник был один. Двое других — простая нежить.

…Контролируя клинком шею стражника, Ланцелот отделился от тела и прощупал местность.

Больше никого подобного. Похоже, догадка насчет приглашения верна.

— Доложи хозяину! Я здесь.

Облачко изо рта — не хватает только впечатанного текста.

Заклятый враг с тысячей лиц вышел навстречу, как и ожидалось — с ланцелотовским. Но — изрядно постаревшим. Хотел напомнить о невозможном будущем? Или уже возможном?

Был радушен:

— Сам доблестный Ланцелот! Ждали, ждали…

Вошедший ответил сухо.

Имя впервые показалось чужим. Хлестнуло пощечиной.

Не следовало, наверное, брать легендарные псевдонимы. А уж если брать, то — соответствовать.

С другой стороны, традиция. А переделывать свои собственные имена, как поступил когда-то основатель ордена, — воронам на смех.

У мэтра было уютно. Камин, часы с фигурами, старые книги. Даже телевизор в углу — ламповый, черно-белый. Обстановка — специально для дорогого гостя.

Хозяин тоже выглядел уютно. Косматая волчья душегрея, которая подошла бы трактирщику в «Обыкновенном