On the very brink (СИ) [S Lila] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1 ==========

Совершено противный скрежет с которым дворники то и дело мелькали перед глазами, счищая снег с лобового стекла, раздражал не меньше этой дурацкой погоды и богом забытого места в пригороде Коннектикута, в который её какого-то чёрта занесло. И сдался Елене этот уик-энд подальше от шумного города. Тем более, именно в те выходные, когда она поссорилась в очередной раз со своим отцом, не сумев даже толком и собраться. Была с собой лишь небольшая сумочка с парой расчесок, губной помадой, пачкой салфеток, и телефон, оповестивший её о садящейся батарее ещё час назад, а так же совсем немного налички в кармане пальто.

Постукивая пальцами по рулю, проведя в пути уже, кажется, целую вечность, она раздраженно прорычала, поняв, что навигатор перестал ловить сигнал и благополучно замолк, оставляя её саму разбираться с тем, какой же из этих чертовых и совершенно одинаковых поворотов ей нужен. Неужели было так трудно поставить знак? У кого-то бы руки отвалились что ли?

Чуть прищурившись, внимательно всматриваясь в совсем малознакомую ей местность, она старалась припомнить свою прошлую и единственную поездку к подруге. Вот только тогда за рулём был её приятель и он-то не обладал топографическим кретинизмом, да и погода не повернулась к нему известным местом.

Кэролайн, посомневавшись немного, всё же свернула направо, делая глубокий и крайне нервный вдох, надеясь, что у неё не закончится бензин и она сможет благополучно доехать до коттеджа подруги, зная, что там ждёт её хорошая порция виски и горячий джакузи. А также несколько дней без назойливых нотаций отца и его вечных заумных мыслей о её будущем.

Огромные и совсем не расчищенные сугробы снега, вынуждали её то и дело сбавлять скорость, ощущая как машину ведёт чуть в сторону. Нервы уже были на пределе, а желание уехать подальше от дома ей уже не казалось такой хорошей идеей. На кой-чёрт она вообще сцепилась с отцом в словесной перепалке, да ещё и гордо захлопнула дверь его кабинета, обронив на прощание весьма громкую фразу о том, что совсем не нуждается в его помощи и деньгах? Нуждается. Ещё как. Она привыкла к этому комфорту и размеренной жизни в достатке. Уже привыкла не думать толком о завтрашнем дне и нервно кусать ногти в отсутствии денег, портя идеальный маникюр.

Машина вдруг дёрнулась и заглохла, заставляя её сердце в груди тревожно забиться от ощущения полного страха. Одна. Посреди какого-то снежного поля, вдали от благ цивилизации и, по-видимому, очень далеко от коттеджа подруги. Здесь не было и намёка на него. Просто какая-то глушь, а не уединенный райский уголок в лесах штата. В панике схватив телефон с соседнего сидения, она нажала на кнопку, с ужасом видя мелькающее изображение, оповестившее её о необходимости подключить зарядное устройство.

— Нет! — воскликнула Кэролайн, со злостью хлопнув ладонью по рулю, делая глубокий вдох и желая прогнать навернувшиеся на глаза слёзы. — Этого просто не может быть.

Вот и что теперь делать? Уже почти стемнело, телефон разряжен, навигатор молчит, машина заглохла, снега чуть ли не по колено, а в округе ни одной живой души. Это просто восхитительно, лучше прям не бывает. Великолепные выдались у неё выходные вдали от города и суеты.

Оглянувшись по сторонам, Кэролайн вдруг заметила вдалеке какой-то огонёк, едва заметный, но выделившийся ярким и тёплым пятном на фоне белоснежно-ледяных снежных сугробов. Ещё раз попробовав включить навигатор, она поняла что это бесполезно. Вряд ли здесь хоть что-то способно ловить.

Потянувшись к заднему сидению, она взяла в руки пальто и поспешила его надеть, так же как и пушистые меховые наушники, вовсе не желая, чтобы противный снег отморозил ей начисто уши. Жаль она не захватила перчатки, а ещё лучше тёплую шубу, в такой то холод. Наивно ведь полагала, что ей это всё не понадобится. На машине же всё-таки, поэтому с дуру и взяла это чёртово осеннее пальто, ещё сапоги надела без какого-либо меха и капроновые колготки в 20 den под короткое вязаное платье.

Выйдя из машины, Кэролайн захлопнула дверцу, ставя её на сигнализацию, и медленно побрела вперёд, искренне надеясь, что это не окажется просто обманом зрения или какой-то чертовщиной, что никак ей не поможет во всей этой ситуации.

Чертовы каблуки скользили на льду, только благодаря какому-то чуду она умудрилась ещё не упасть и не сломать себе копчик. То и дело чертыхаясь себе под нос и плотнее кутаясь в совсем не тёплое пальто, она ощущала как снег покрывает тёмную ткань, пропитывая её ледяной влагой. До жути холодный ветер пронизывал чуть ли не до костей, вынуждая её обхватить себя руками и опустить голову вниз, буквально вжав её в плечи, ощущая как глаза начинают слезиться от холода, а волосы намокать от крупных хлопьев снега.

Это расстояние до желаемого огонька показалось ей невероятно огромным, словно поле для игры в гольф — совсем бескрайнее и непреодолимое. Несусветная глушь, абсолютная тишина, за исключением шума от жуткого ветра, и крохотный лучик надежды, заключенный в этом маленькой огоньке, всё же становящимся к ней всё ближе и ближе.

Спустя несколько минут Кэролайн чуть ускорила шаг, поняв, что тот самый огонёк — небольшой фонарь на веранде старого и ветхого домика, в котором явно кто-то находился в этот самый момент, судя по тому чёрному дыму, что выходил из небольшой трубы.

Дрожа от холода, она едва поднялась по скрипящим ступенькам, опасливо посматривая на горку толстых поленьев, а также топор, грозно воткнутый в один из них. Точно дом какого-то обрюзгшего лесника или егеря. Лишь бы не какого-нибудь каннибала. Хотя, по правде сказать, Кэролайн было уже всё равно, только бы спастись от этого ветра и противного снега, облепившего её всю, сделав больше похожей на снеговика, чем на нормального человека.

Настойчиво постучав, она принялась переминаться с ноги на ноги, чуть подпрыгивая и стараясь хоть как-то согреться, ощущая что вся её одежда уже насквозь промокла, а волосы наверняка превратились в мокрые и противные патлы, как у какой-то жалкой крысы.

Кэролайн услышала тяжелые шаги за хлипкой дверью, а всего спустя пару секунд, она, наконец, резко открылась и на пороге показался мужчина средних лет. Высокий, вполне симпатичный, если бы не эта совершенно отвратительная борода и до ужаса старая, местами порванная, кофта абсолютно жуткого болотного цвета.

Сморщив носик от обилия совсем отвратительных факторов, мигом перечеркнувших его один-единственный плюс, она неумело натянула улыбку. А он всё так же недоуменно и крайне удивлённо смотрел на дрожащую от холода миниатюрную блондинку, закутавшуюся в своё промокшее от снега пальто, видя её бледное лицо и принявшие синеватый оттенок тонкие губы.

— Мистер, у вас есть телефон? — требовательно спросила она, смотря на этого деревенщину презрительным взглядом, граничащим с чувством омерзения, боясь даже представить в каких условиях он живёт, раз так запущенно выглядит. — Я застряла тут недалеко.

— Нет, — коротко ответил он, отрицательно покачав головой и поёжившись от пронизывающего ветра.

— А зарядка? — с надеждой поинтересовалась она, потрясся перед ним своим новеньким телефоном, сверкнувшим фирменной эмблемой надкусанного яблочка.

— Здесь сеть не ловит, дорогуша, — усмехнулся он, снисходительно посматривая на эту дамочку, появившуюся так же внезапно, как и эта снежная метель, нарушив уже ставшее ему привычным одиночество.

— Послушайте, — фыркнула недовольно Кэролайн, буквально ощущая как стучит зубами от холода, — Как вас зовут?

— Клаус.

— Отлично! — раздражённо воскликнула она, доставая деньги из кармана пальто, — Клаус, я плачу тебе сотню, мне нужно уехать отсюда. Почини мою машину, — тряся перед ним долларовой купюрой, произнесла она, видя как он недовольно поджал губы, ещё и нахмурился, всё так же продолжая молчать. — Ну, соглашайся уже. Уверена, что ты таких денег в жизни не держал в руках. Договорились? Эй, истукан, я с тобой говорю!

Клаус ошарашенно продолжал смотреть на неё, окончательно возмутившись такой несусветной наглостью и абсолютной грубостью, с которой эта избалованная дамочка заявилась на порог его дома. Ещё и посмела разговаривать с ним в таком тоне, будто бы он ей чем-то обязан. Он ещё несколько секунд продолжал смотреть на неё и на то, как она трясет своим Франклином перед его носом, а затем вдруг захлопнул резко перед ней дверь, вынудив её вздрогнуть.

Кэролайн же смотрела теперь на эту совершенно отвратительную деревянную дверь, скрывающую от неё ту ещё сторожку лесника, борясь со своим шоком и пытаясь выговорить хоть слово, так и стоя с открытым ртом. Каков наглец! Посмел ведь захлопнуть дверь прямо перед её лицом, да ещё и нос воротить от неё. Пустоголовая деревенщина. Оглянувшись, она поняла, что обратно уже явно не дойдёт. Тем более что её следы всё продолжало заметать снегом, а на улице становилось всё темнее и темнее с каждой минутой. Не хотелось бы заплутать в сугробах и умереть от холода в этой глуши.

— Послушайте, Клаус! — Кэролайн вновь настойчиво постучала в дверь, — Уже почти ночь, я не пойми где. Мне нужна помощь.

Но было по-прежнему тихо. Казалось, что он даже и не слышал её, начисто игнорируя и совсем не собираясь вновь открывать дверь. И что теперь делать? Других-то огоньков тут и вовсе не наблюдается. Получается что этот бородатый редник — её единственный шанс не замерзнуть насмерть, превратившись в посмертную сосульку.

— Какой из вас мужчина, черт возьми?! — со злостью и каким-то отчаянием, прокричала она, пнув грубо ногой его входную дверь и сбив несколько колокольчиков, что приземлились на крыльцо с тихим стуком, разбиваясь, как и её надежда получить хоть какую-то помощь.

Кэролайн беспомощно заскулила, вновь не получив никакого отклика. Всё ещё дрожа от холода, она опустилась на ступеньки, садясь и плотнее закутываясь в промокшее пальто, и горько всхлипнула, проклиная свою дурацкую идею покинуть город. Ведь слышала же предупреждения метеорологов! Разве не могла унять свою гордость и переночевать дома, лёжа в тёплой постельке, вместо того чтобы уезжать за город и показывать отцу свой характер? В итоге оказалась на отшибе, и теперь её жизнь зависит от этого бесчувственного козла.

Внезапно она услышала, как входная дверь вновь открылась с крайне противным скрипом и Кэролайн тут же поспешила стереть слезы дрожащими от холода пальцами, не желая показывать этому чурбану свою слабость.

— Заходи, — коротко сказал Клаус, внимательным взглядом окинув сжавшуюся женскую фигурку.

— Не могу, — тихо и крайне испугано поговорила она, ощущая что сил не осталось даже на то, чтобы встать с этого чёртового крыльца, наверняка, испортившего своими щепками её новенькое пальто.

Клаус тихонько выругался и, подойдя к ней, вдруг довольно уверенно и, кажется, не прилагая особых усилий, поднял её на ноги, приобнимая за талию, только сейчас понимая, насколько же девушка замерзла, ощутив как намокает и его кофта. Кэролайн неуверенно оттолкнула его, не желая чтобы он прикасался к ней своими грязными руками, и самостоятельно вошла внутрь, слыша, как он закрывает за ними плотно дверь, вовсе не желая выпускать тепло из дома.

========== Глава 2 ==========

Его так называемый дом внутри оказался ещё хуже, чем выглядел снаружи. Видимо, зимний пейзаж и темнота удачно скрывали всю убогость и запущенность этого места, умело отвлекая от суровой реальности. Ведь её встретила отвратительнейшая обстановка, будто бы сошедшая с экрана какого-то фильма ужасов, где вот-вот из-за угла должен был выскочить маньяк с топором или каким-нибудь острым тесаком для рубки мяса. Однако, невзирая на явно старую обстановку, к её крайнему удивлению, здесь было достаточно чисто. Нигде не валялись пустые банки из-под пива или грязное белье, иначе бы её точно хватил инфаркт прям на пороге в эту дыру, которую язык просто не поворачивался назвать домом. Да у неё гардеробная больше, чем это жилище. Здесь же жутко тесно, прям как в консервной банке!

— Пойдём, тебе надо принять горячий душ, — мягко проговорил Клаус, слыша, как она всё ещё стучит зубами от холода, плотнее кутаясь в своё совсем мокрое пальто, которое следовало бы поскорее снять, иначе эта избалованная девица точно заработает себе пневмонию.

— Ну уж нет, — фыркнула Кэролайн, отшатнувшись от него будто бы от прокажённого, всё ещё продолжая брезгливо оглядываться, даже не желая разуваться, чтобы ненароком не подхватить себе грибок и пару заноз от этих, наверняка, скрипучих и старых деревянных полов.

— Не веди себя, как ребёнок! — раздражённо прорычал Клаус, вдруг совершенно бесцеремонно снимая её пушистые наушники, чуть дёрнув пальцами белокурые локоны, чем и вызвал её болезненный вскрик.

— Аккуратнее! — отпихнув его от себя, она пронзила его гневным взглядом, — Я, конечно, понимаю, что у тебя волос в избытке, но я не планировала становиться лысой. И вообще… не смей даже ко мне прикасаться своими грязными ручонками!

Клаус замер, мигом переменившись в лице и тут же утратив прежнюю мягкость, оскалившись словно какой-то дикий зверь, готовый вот-вот вспороть ей горло своими клыками. Сделав резкий шаг к ней навстречу и сократив между ними расстояние до не комфортного для неё предела, он склонился к ней ещё ближе, вынуждая вздрогнуть и чисто рефлекторно отступить, смотря на него округлившимся от страха голубыми глазами.

— Ещё слово и ты пойдёшь ночевать на крыльцо, — тихо, но крайне угрожающе, произнёс вдруг он, пугая её до чёртиков своим колючим взглядом и низким тембром, — Поняла меня?

— Д-да, — тут же поспешила прошептать она, уж точно не желая ещё раз на себе испытать подобное, совсем не ожидая, по правде говоря, такой грозности от дурачка из деревни, вынудившего её испуганно всё же сжаться всем телом словно девочку-подростка.

— Как тебя зовут? — чуть мягче произнёс он, обойдя её и становясь позади, видя, как она напряглась, будто бы ожидая что он её вот-вот придушит или свернёт шею.

— Кэролайн, — немного помедлив, всё же произнесла она, ощущая как потихоньку к ней возвращается былая уверенность.

И чего это она вообще вдруг стала бояться? Какой из него убийца? Уж точно не тот тип мужчин, которых стоит опасаться. Обычный, среднестатистический трудяга, попросту не прошедший мимо её беды. Да у него и выбора то особо не было. Если бы хотел её смерти, то не стал бы даже и впускать.

— Хорошо, Кэролайн, — он вдруг коснулся её пальцев, которыми она крепко вцепилась в ворот своего пальто, вынуждая её вздрогнуть невольно от жара, исходящего от его кожи и играющего ярким контрастом с её продрогшими ладонями. — Сними обувь и иди за мной, — Клаус помог ей снять отяжелевшее от влаги пальто и повесил его на крючок, рядом со своей верхней одеждой.

Она молча смотрела на него и думала, как же ей вообще дожить до утра. Совсем ведь не создана для таких диких условий и уж точно не готова была к такому отношению. Встретив вновь его хмурый взгляд, она всё же наклонилась и медленно сняла с себя сапоги, отставив их в сторону. Клаус махнул ей рукой, прося следовать за ним, и повёл её к ванной комнате, вынуждая Кэролайн чертыхнуться себе под нос и всё же брезгливо сделать первый шаг, стараясь идти лишь на носочках.

Открыв дверь, он пропустил её внутрь, к счастью, не видя какой ужас появился в её глазах, стоило ей только увидеть эту крохотную комнату, с потрескавшейся на стене плиткой и абсолютно не оборудованным душем. Никакой кабинки тут и в помине не было, ею даже и не пахло. К стене был прикреплен ветхий смеситель с каким-то подобием погнутого шланга и маленькой лейки, к которому было даже страшно подойти ближе, не то что прикоснуться. И всю эту картину, буквально кишащую явной антисанитарией, завершал жуткий резиновый коврик, на который, по всей видимости, надо было становиться босыми ногами. Отвратительное зрелище, от которого уже начала кружиться голова.

— Я поищу какую-нибудь одежду, — Клаус удалился и она тут же поспешила захлопнуть дверь, закрываясь изнутри и делая глубокий вдох, совсем позабыв уже об одолевающем её холоде.

Взглянув на себя в немного мутное зеркало, Кэролайн едва подавила крик ужаса, так и рвущийся наружу. Тушь под глазами размазалась, превратив её в какое-то чудище. Это, конечно, была не панда, всё же тушь у неё и вправду оказалась водостойкой, но, видимо, даже она не смогла выдержать условия этого крайнего севера. Волосы, как Кэролайн и предполагала, превратились в нечто напоминающее вермишель, а не плавные и мягкие локоны, которые у неё были прежде. Не удивительно, что этот болван перед ней дверь захлопнул, ведь она — самое настоящее пугало, с посиневшими от холода губами и мелкими красными пятнами, которые уже начали проступать на лице и шее.

Подойдя к раковине, она брезгливо прикоснулась к крану, быстрым движением переключив на горячую воду и тут же испуганно отскочив, слыша что вода с каким-то совершенно жутким звуком стала поступать в кран, пока наконец не хлынула совсем скудным потоком. Кэролайн вновь сделала глубокий вдох, считая до десяти и понимая, что ни черта это не поможет ей, в такой то ситуации.

Набрав немного воды в ладони, она наклонилась и осторожно понюхала её, с облегчением поняв, что та ничем не воняет, да и цвет был нормальный. Вроде бы. Несколько раз умывшись, с усердием стараясь смыть с себя все следы косметики, она вновь взглянула в зеркало, так и не рискнув прикоснуться к одному из висевших на крючке полотенец, уж точно не желая вытирать своё лицо этой низкосортной гадостью. Вместо этого она прикрыла глаза, старательно пытаясь собрать мысли в кучу. Одна, в доме какого-то совершенно незнакомого мужлана, без возможности даже позвонить. Что может быть хуже?

Внезапно раздался тихий стук в дверь, вынудивший её испуганно вздрогнуть и опасливо обернуться, слыша голос Клауса за дверью. Она прикоснулась к щеколде и потянула её в сторону, с трудом сдвинув с места и слыша противный треск, с ужасом вдруг понимая, что сломала ноготь на указательном пальце правой руки.

— Чёрт! — разозлено прошептала себе под нос она, открывая дверь и встречаясь взглядом с этим неотесанным редником.

— Я тут принёс вещи, в которые можешь переодеться.

— Я это не надену, — поморщившись, она оглядела бежевую хенли и шерстяные носки, которые он держал в руках, уж точно не желая, чтобы ЭТО соприкасалось с её телом.

— И почему я с тобой нянчусь?! — насильно всучив ей свою одежду в руки, разозлено проговорил он, едва сдерживаясь от желания как следует наорать на неё; вот только это вряд ли сможет пробудить в ней хоть крупицу вежливости, — Решай сама. Хочешь провести сутки в мокрой одежде? Отлично! Я тебя лечить не собираюсь.

— Козёл, — пробурчала Кэролайн, захлопывая за ним дверь и досадливо осматривая испорченный маникюр, совсем не в восторге от того, что шеллак винного цвета так противно ободрался, словно кто-то отгрыз ей кусок ногтя, а ведь даже и пилочки с собой нет, чтобы исправить этот ужас.

Ещё раз осмотрев его вещи, она вынуждена была признать, что он всё же прав. Стоять и дальше в промокшей от снега одежде было просто невыносимо и крайне глупо. Поэтому с трудом заглушив свой голос разума, так и вопящий ей чтобы она этого не делала, Кэролайн всё же сняла платье через голову, понимая, что скорее всего придётся снять с себя и бюстгальтер, такой же мокрый, как и вязаная ткань.

Опасливо посматривая на дверь, будто бы ожидая что этот мужлан вот-вот выбьет её и набросится на неё, она быстро-быстро сняла этот элемент нижнего белья, поспешно надевая на себя его хенли и понимая, что та едва доходит ей до середины бедра. Проведя пальчиками по светлой ткани, Кэролайн тут же досадливо поджала губы, ощущая как она колется, явно раздражая её нежную кожу. С трудом сняв с себя колготки, она с досадой заметила несколько крохотных щепок, всё жё застрявших в них, понимая что уже пропиталась этим отвратительным местом. Скорее бы настало утро, тогда она, наконец, сможет убраться подальше от этого богом забытого уголка Коннектикута и забыть всё как страшный сон.

Надев носки, Кэролайн вновь взглянула на себя в зеркало, пальцами пытаясь распутать взлохмаченные волосы, уж точно не желая, чтобы он увидел её в таком отвратительном виде. Сейчас была больше похожа на какую-то крестьянку, а вовсе не на саму себя. Совсем без макияжа, одетая в какие-то лохмотья, да ещё и с безнадежно испорченным маникюром. Что ж, прям под стать этой хижине. Главное, чтобы этот неотесанный редник не оказался каким-нибудь насильником.

Опасливо выглянув, Кэролайн постаралась как можно ниже натянуть эту чёртову ткань — абсолютно грубую и, кажется, совсем не тянущуюся, благо хоть она ягодицы прикрывала. Стоило ей только выйти из убогой комнатушки, которую он назвал ванной, она встретилась с его хмурым взглядом серо-зеленых глаз, уж точно не желая, чтобы он на неё так откровенно пялился.

Клаус замер, неосознанно скользя взглядом по обнажённой коже её ног, совсем белоснежной, явно гладкой, невероятно нежной и, наверняка, пахнущей каким-нибудь лосьоном за не одну сотню долларов. Избалованная девчонка. Без всего этого макияжа, она показалась ему совсем юной, с поистине детским взглядом голубых глаз. Она всё так же неизменно морщила свой маленький носик, нервно вцепившись в ткань хенли пальцами, будто бы боялась, что он вдруг набросится на неё словно абориген, не видевший женщину долгие годы.

— Не бойся, ты не в моём вкусе, — усмехнулся Клаус, отворачиваясь от неё и возвращаясь к поиску ещё одной чашки, усердно рыская по кухонным шкафам.

— Что ты сказал?! — возмущённо ахнула она, скрестив руки на груди и едва поборов в себе дикое желание как следует врезать по его наглой физиономии с этой жуткой бородой, мысленно удивляясь тому, как вообще можно было себя так запустить.

— Мне повторить? — всё так же стоя к ней спиной, произнёс он крайне спокойно, чем и вывел её из себя ещё больше.

— Я не могу быть не в твоём вкусе. Если бы это было так, то ты не стал бы пялиться на меня, — хмыкнула Кэролайн, оглядывая его со спины, подмечая достаточно высокий рост и явно проступающие под тканью мужественные мускулы, — Можешь похоронить свои фантазии, Клаус, потому что тебе явно ничего не светит. Такие, как ты, уж точно не в моём вкусе!

— Такие, как я? — вопросительно изогнув бровь, он посмотрел на неё через плечо и вновь окинул пристальным взглядом, стараясь понять, как при такой мягкой внешности, можно иметь настолько скверный характер, — Поясни, дорогуша.

— Не смей называть меня дорогушей! — тут же воскликнула она, поморщившись от столь отвратительного прозвища, подходящего какой-нибудь девке с привокзального кафе, но уж точно не ей.

— И что со мной не так? — поинтересовался он, досадливо поджав губы, не понимая, с чего это вдруг мнение этой выскочки его так задевает; она ведь просто избалованная девчонка, смотрящая на всё свысока.

— Всё, Клаус. Начиная с этой растительности на твоём лице и заканчивая этим… домом.

Кэролайн обхватила себя руками, всё ещё ощущая холод, но так и не решаясь попросить у него какой-нибудь плед, даже боясь представить какую тряпку он ей даст, впрочем, он понял всё без слов.

— Садись, — указав ей на диван, сказал Клаус, скрываясь за перегородкой, отделяющей гостиную и кухню от спальни, такой же крохотной и тесной, как и всё в этом доме.

Переведя взгляд на камин, Кэролайн прикрыла глаза, делая глубокий вдох и всё же присаживаясь на край скрипящего дивана, совсем не слыша тихих шагов за спиной. Как бы она хотела, чтобы всё это оказалось просто ночным кошмаром, но, увы, фортуна была к ней крайне неблагосклонна сегодня, раз позволила ей оказаться в такой заднице.

Она испуганно вздрогнула, чуть ли не подпрыгнув на месте, когда крепкие мужские руки накинули ей на плечи какое-то одеяло, которое было совсем колючее и отвратительное на вид. Но это было хоть что-то, поэтому она предусмотрительно прикусила язык, подтягивая колени к груди и укутываясь в эту жуткую ткань, словно в кокон, попросту желая поскорее уже согреться.

Клаус спустя пару секунд протянул ей кружку с чаем, от которой ещё шёл пар, и она взяла её осторожно в руки, пристально осматривая и подмечая несколько мелких сколов. Совсем не гигиенично же! Это ведь рассадник бактерий, такое сразу же надо утилизировать, а вовсе не предлагать гостям. Повернув чашку более-менее годной стороной, она подозрительно понюхала напиток, понимая, что ждёт её наверняка какой-нибудь пакетированный чай самого низкого сорта. Она опасливо сделала первый, совсем маленький, глоток и удивлённо вскинула брови.

— Что опять не так? — устало вздохнул Клаус, присаживаясь на кресло и смотря на эту абсолютно бестактную блондинку, свалившуюся на его голову.

— Вкусно, — тихо проговорила она, вновь делая глоток и даже на миг прикрывая глаза, наслаждаясь вкусом чёрного чая, отдающего мятой и спелой вишней.

— Стоп… ты сказала вкусно? — переспросил Клаус, усмехнувшись, — Слова точно не путаешь? Может у тебя какой-нибудь особый вид акатофазии?

Кэролайн в ответ на это закатила глаза, вновь проходясь придирчивым взглядом по комнате и останавливая его на своём пальто, тут же вспоминая и про оставленные в ванне вещи, которые она сложила на раковине, предусмотрительно подложив под низ одно из его полотенец.

— Клаус, — робко произнесла его имя она, обращая на себя внимание, — А где можно просушить одежду?

— Я могу перекинуть на спинку стула и поставить его поближе к камину, к утру уже всё высохнет, — он поднялся на ноги, чуть ближе придвигая к себе стул, от вида которого её чуть не стошнило.

Совсем шаткий, с каким-то мягким и крайне грязным сидением, на котором она смогла рассмотреть несколько дыр. Клаус видимо принял её молчание за согласие, поэтому и двинулся к ванной комнате, пока она справлялась с шоком и новым приступом отвращения, причину которого могла отыскать в каждом сантиметре этого жилища.

— Стой, не трогай! — Кэролайн вдруг резко вскочила с дивана, чуть расплескав чай и чертыхнувшись, когда горячие капли коснулись её пальцев, ощутимо обжигая. — Я сама.

— Что опять не так?! — развёл руки в сторону Клаус, уже теряя терпение от этой её избалованности, желая как следует её встряхнуть.

Его взгляд вдруг неосознанно скользнул по обнажённому бедру, которое она тут же поспешила скрыть тканью хенли, и он поспешно отвернулся, ощущая как в горле всё пересохло от такого вида. Уж точно как минимум один способ заставить её прекратить этот поток бессмысленных придирок у него был. И вот как теперь спокойно находиться с ней в одной комнате, когда перед глазами так и стоит её обнажённые ноги и полоска тёмно-красных кружевных трусиков?

— У меня пунктик. Я не люблю, когда мои вещи трогают, — сбивчиво пояснила она, смущённо потупив взгляд, желая хоть немного сбавить концентрацию возникшей неловкости.

Вновь вручив ему чашку с чаем, она поспешно зашла в ванную комнату, думая сейчас лишь о том, как бы незаметнее спрятать от него свой бюстгальтер, чтобы этот деревенщина даже думать больше не смел о том, что она почти обнажена. Не стоит провоцировать его фантазии, ведь ей вполне хватило и того взгляда, которым он скользнул по её ногам. К тому же, не хватало что бы он своими грязными руками касался её платья и нижнего белья. Это ведь не половая тряпка, в конце концов! Такого издевательства над своим Dolce она уж точно не переживёт.

— Как вообще здесь можно жить?! — вновь переборов свою дичайшую брезгливость, она всё же повесила вещи на спинку этого треклятого стула, ощущая его внимательный взгляд, прожигающий насквозь своим грузным недовольством.

— Нормально живу, — грубо отозвался Клаус со стуком ставя чашки на кухонную тумбу, вовсе не желая продолжения этого разговора.

— Тут антисанитария.

— Не нравится? Иди тогда спать в свою машину, — прорычал он, сжав пальцы в кулаки, и вновь злобно посмотрел на эту девицу, окатившую его ведром с таким количеством грязи, какое он в совокупности за всю свою жизнь ещё не получал.

— Я бы с радостью пошла! — воскликнула Кэролайн, резко поворачиваясь к нему лицом, — Но там уже темно. С утра я уеду, не нужно тут устраивать сцен.

— Я устраиваю? — усмехнулся Клаус. — Это не я морщу свой нос каждые три секунды, оскорбляя того, кто не оставил тебя на морозе! К тому же, дорогуша, вынужден тебя огорчить… — он выдержал театральную паузу, видя недоумение, плескающееся в её голубых глазах, — Вряд ли ты в ближайшие дни отсюда вообще сможешь выехать. Так что, ты застряла здесь, в этом клоповнике с неотесанным редником, который теперь вынужден будет терпеть тебя по своей же собственной дурости!

— Ч-что? — переспросила испуганно Кэролайн. — Почему не смогу? О чём ты вообще?! — весьма испуганно воскликнула она, ощущая уже преддверие истерики и образовавшийся в горле ком, мешающий ей свободно дышать.

— Видела что на улице творится? — указав ей на окно, усмехнулся он, — Дорожные службы сюда не добираются, здесь не расчищают снег.

— Конечно, ты ведь живёшь вдали от цивилизации, на отшибе своей деревни. Прям король этого захолустья! — поспешно смахнув скатившуюся по щеке слезу, злобно изрекла она, с ненавистью осматривая гостиную и понимая, что теперь длительность её пребывания здесь зависит лишь от непредсказуемой матушки природы.

— А ты просто избалованная девчонка, которая словно кость в горле! — Клаус отвернулся от неё, борясь с желанием с силой стукнуть кулаком по стене, чтобы хоть немного выплеснуть накопившуюся злобу.

Когда он вновь взглянул на неё, готовясь к очередной порции недовольства с её стороны, то заметил её совсем измотанный и замученный вид, замечая что её глаза полны непролитых слёз. Он понимал, что ей тяжело; понимал, что она, наверняка, привыкла совсем к другой жизни и ей крайне непросто было находиться здесь, в его доме, который совсем не соответствовал её высоким стандартам.

— Устала?

— Да, — тихо ответила она, растерянно смотря на него, совсем не зная что теперь делать, и едва сдерживала слёзы отчаяния, приказывая себе быть сильной.

— Пошли, — Клаус устало вздохнул, проклиная эту метель и эту девчонку, что какого-то чёрта решила проехаться в такую погоду. Где были её мозги вообще?

Кэролайн последовала за ним, удивлённо смотря, как он снимает постельное бельё со своей шаткой кровати, размером чуть меньше двуспальной. Перенеся бельё на диван, — узкий и совсем маленький не способный уместить даже и подростка, не то что взрослого мужчину, — Клаус крайне быстро принялся застилать кровать свежими простынями.

Мельком взглянув на девушку, которая застыла у стенки, насторожено поглядывая на него, будто бы ожидая подвоха, и пристально следя за каждым его жестом, он усмехнулся. Определенно странная, хотя он не мог не признать, что молчаливой она нравилась ему куда больше. И будто бы как назло услышав его мысли, она вдруг снова фыркнула, вынудив его стиснуть зубы.

— Я не лягу на это скрипящее ничтожество, — осмотрев вновь его кровать, Кэролайн подошла к ней ближе, проведя пальцами по ткани наволочки. — Какая гадость. Что это? Наждачная бумага что ли?!

— Как же ты меня задрала! — со злостью швырнув подушку на кровать, Клаус резко повернулся к ней лицом, вжимая её своим телом чуть ли не в стенку, — Будь добра, закрой свой рот и принимай с благодарностью то, что тебе позволил остаться здесь на ночь! Разве родители не учили тебя говорить: «спасибо»?!

Кэролайн молчала, упрямо сжав губы в тонкую линию, и смотрела на него снизу вверх, гордо вздёрнув подбородок, уж точно не желая извиняться за своё поведение. Будто бы это она виновата в том, что у него даже нормального постельного белья нет.

— Отлично, спокойной ночи. Надеюсь, что мои сородичи медведи тебя не украдут! — злобно проговорил он, видя как она испуганно вздрогнула от его тона, нервно облизав губы и вынудив его наконец замолчать.

Он смотрел, как её грудь быстро вздымается, то ли от страха, то ли от злости. Затем его взгляд скользнул по её лицу, наконец, принявшему человеческий вид. Её щеки окрасились лёгким румянцем, а губы приобрели привычный, нежно-розовый цвет. Избалованная, невыносимая и сквернословная, но при всём при этом обладающая удивительной, мягкой и совсем невинной красотой. И эти мысли сводили с ума, равно как и желание хорошенько пройтись ладонями по её обнажённым ягодицам, отвесив звонкие шлепки, чтобы раз и навсегда отучить её от этой дурацкой привычки брезгливо морщить свой аккуратный носик.

Резко отшатнувшись от неё, коря себя за эти постыдные мысли, Клаус поспешил покинуть комнату, скрываясь за перегородкой, силясь восстановить сбившееся дыхание и избавиться от её нежного запаха, удушающего его своей сладостью.

Она вдруг ощутила острый и совсем несвойственный ей приступ угрызения совести, смотря ему вслед. Ведь действительно мог же оставить её там, на морозе. И что она тогда делала бы? Впрочем, все эти мысли тут же испарились из её головы, стоило ей только скользнуть под одеяло, мгновенно ощутив новый приступ дикого раздражения от всей этой обстановки.

Она не знает сколько пыталась заснуть, беспрестанно ворочаясь и, в конце концов, свернувшись калачиком, старалась хоть чуть-чуть согреться, ощущая потоки ледяного воздуха, проникающего в комнату сквозь мелкие щелочки. Да ещё и ноги начали чесаться. Точно от белья. Кэролайн искренне надеялась, что завтра к утру всё же сможет покинуть это место, ведь ей совсем не хотелось бы подхватить здесь что-нибудь.

========== Глава 3 ==========

Вновь поморщившись, сквозь сон она вдруг отчётливо уловила совершенно отвратительный и громкий стук, который, кажется, мог взорвать её мозг или заставить лопнуть ушные перепонки. Мало того, что ей пришлось чуть ли не всю ночь ворочаться, дрожа от ледяного ветра и страха, что какой-нибудь огромный паук или отвратительный жук проползет по ней, так ещё, когда только-только удалось заснуть, её разбудил этот странный грохот. Всё чего ей хотелось в данный момент — взять в руки дробовик, которым она даже и пользоваться не умела, и устранить назойливый источник противного шума.

— Да какого чёрта?! — прошипела раздражённо она, наконец открывая глаза и садясь на кровати, отозвавшейся тихим скрипом на её резкое движение. — Клаус? — громко позвала его Кэролайн, плотнее кутаясь в одеяло, совсем не привыкнув к такой чрезвычайно низкой температуре.

Сейчас бы выпить крепкого виски или даже лучше коньяка, закусив его темным шоколадом. А затем принять горячую ванну с какой-нибудь ароматной карамельной пеной или полежать на своём уютном диванчике под мягким пледом. Но нет, всё это стоило как можно скорее выкинуть из головы, потому что реальность была куда менее красочной. Окружающее её убожество было очень далеко от привычного комфорта и даже совершенно простого удобства. Но возможно ли вообще принять тот факт, что она застряла на окраине Коннектикута, в полнейшем захолустье, в компании угрюмого мужлана? Нет — абсолютно точный ответ на этот вопрос.

— Клаус?! — громче и ещё раздражённее крикнула она, понимая, что так видимо и не получит отклика, — Ну и где носит этого деревенщину? — недовольно проворчав, Кэролайн всё же вылезла из-под одеяла и встала на ноги, торопливо преодолевая расстояние между спальней и крохотной гостиной-кухней.

Вот только увидела вовсе не ставшее уже знакомым лицо. Оглянувшись бегло по сторонам, она вдруг замерла на месте, понимая, что его здесь нет. На разложенном диване был лишь скомканный плед, который, по всей видимости, служил ему защитой от холода. Дверь в ванную была слегка приоткрыта, но свет там включен не был, да и никаких звуков оттуда не доносилось. Абсолютная тишина, пугающая до дрожи. Этого чёртового Клауса здесь не было.

Вдруг у неё промелькнула мысль о том, что может он отправился чинить её машину, решив поскорее спровадить? Однако стоило ей только глянуть в окно и увидеть всё продолжающий идти снег, как все её радужные мечты превратились в прах и развеялись. Клаус был прав. Она здесь застряла.

Звук открываемой входной двери заставил её резко обернуться и обхватить себя руками, задрожав от потока ледяного воздуха, проникшего внутрь небольшого домика. Чуть отойдя в сторону с прохода, Кэролайн всё дрожала от холода, во все глаза смотря на Клауса, держащего в руках охапку поленьев. И эти самые деревяшки заставили её нахмуриться и тихонько фыркнуть.

— Так вот что это был за звук, — недовольно пробормотала она, к сожалению слишком поздно поняв, что он её всё же услышал, судя по тому злому и тяжелому взгляду, которым он её окинул.

Подбросив несколько поленьев в огонь и уложив остальные в специальную корзинку у камина, Клаус снял с себя куртку, оставаясь лишь в свободных штанах и белой майке, обнажившей его руки. Весьма неплохие руки. Сильные, в меру мускулистые и наверняка такие грубые… Кэролайн тряхнула головой, пытаясь отогнать вот совсем ненужные и крайне неуместные мысли, стараясь заставить себя не пялиться на него… в особенности, когда он снял с себя эту самую майку, демонстрируя чуть вспотевшее мужественное тело. Будто бы издевался. Вот как такое бородатое создание может иметь такое тело? Впрочем, если присмотреться чуть внимательнее, то можно запросто понять, что и на лицо он был далеко не урод. Нужно лишь сбрить с него это ужасающее количество волос, делающее его похожим на аборигена, и подстричь. Да и гардероб не помешало бы привести в порядок.

— И тебе доброе утро, — спокойно ответил Клаус, всё же сжав губы в напряженную тонкую линию, — Прости, что разбудил, — с львиной долей сарказма, произнёс вдруг он, — Увидел, что тебе холодно и решил посильнее растопить камин. Ещё раз прости, что потревожил сон принцессы.

Кэролайн нахмурилась ещё сильнее, чуть приоткрыв губы, так и силясь подобрать слова как можно язвительнее. Вот только в голове была пустота, потому что совсем не ожидала такого яда в голосе этого дикаря. И идея отвести взгляд от его глаз была, пожалуй, самой глупой. Потому что Клаус всё ещё стоял перед ней с обнажённым торсом, и она смогла чуть ли не в мельчайших деталях разглядеть татуировку, украшавшую его ключицу, мышцы пресса, а ещё и светлую кожу, покрытую испариной. Дико сексуальная картина, даже убогая обстановка её не в силах была испортить.

— Что ж, ты прощён, — чуть запнувшись, постаралась в тон ему ответить она, старательно отводя от него взгляд и уж точно не желая впредь допускать о нём подобных мыслей. — Я голодна, — вдруг сказала Кэролайн, чтобы хоть как-то сбавить ту концентрацию неловкости, что она ощущала за свои постыдные и крайне внезапные фантазии.

— Я тоже, — тут же ответил Клаус, совсем не понимая, что это творится с этой избалованной девицей; ведь ожидал от неё потока ругательств, а не лёгкого и, даже, местами неуверенного сарказма, — Кухня в твоём полном распоряжении.

— Что?! — возмущённо ахнула она, наконец, придя в себя и желая, как следует врезать ему за такую невиданную наглость.

Неужели эта деревенщина хочет, чтобы она ему что-то приготовила? Да кем он себя возомнил?! Что он ещё попросит? Пропылесосить и полы ему помыть? Неслыханная наглость.

— Ты хочешь есть, так возьми и приготовь нам завтрак, — невозмутимо сказал Клаус, спокойно продолжая разуваться, совсем не собираясь тратить свои нервы на эту избалованную дамочку.

Повисло молчание, и слышно было лишь, как Кэролайн возмущенно и тяжело дышит, стараясь побороть своё разгорающееся недовольство. Ведь действительно старалась не сказать что-нибудь поистине грубое. Ей совсем не хотелось, чтобы этот редник затаил на неё обиду и выгнал на мороз. Но в то же время была и другая причина её молчания, гораздо более ужасная и приводящая её в полную растерянность.

— Я не умею, — стыдливо вдруг потупив взгляд, призналась тихонько она, переминаясь с ноги на ногу, и вновь с недовольством обратила внимание на сломанный ноготь, проводя по нему то и дело подушечками указательного и среднего пальцев.

Совсем не понимала, с каких это пор стала стесняться этого. Ну и что тут такого? Ну не нужно было ей это в жизни. Есть ведь личный повар и обеды в изысканных ресторанах. То, что её не вырастили кухаркой и поломойкой — вовсе не повод для стыда. Так почему ей вдруг стало не по себе?

— И почему я не удивлён, — усмехнулся Клаус, досадливо покачав головой из стороны в сторону, — Ладно, сейчас что-нибудь приготовлю, только душ приму сперва.

Тяжело вздохнув, он направился к ванной комнате, видя, как она смотрит ему вслед, о чём-то усиленно думая, чуть нахмурив брови. Кэролайн то и дело скользила взглядом по комнате и владельцу этого домика, совсем не понимая, почему он вообще живёт на отшибе? Что вообще способно заставить человека жить в таких отвратительных условиях и вдали от людей?

— Слушай, Клаус… — вдруг окликнула его Кэролайн, — А как ты до такого докатился? — она ещё раз демонстративно окинула брезгливым взглядом его жилище, которое сегодня предстало перед ней в дневном свете, обнажив в новых красках всю убогость и запущенность этого гиблого места.

Клаус же резко остановился, пальцами сжимая ручку на двери, и ощутил сковавшее тело неприятное напряжение. Ощущал на себе её пристальный взгляд и весь тот груз осуждения, брезгливости и ненависти, что был направлен на него в голубых глазах. Конечноже, она из идеального мира. Вся идеальная до скрежета зубов. Слишком идеальная для такого дна, в котором он живёт.

— А ты?! — раздражённо спросил он, вынудив её вздрогнуть от того, как он громко захлопнул за собой дверь в ванную комнату, кажется, едва не сорвав её с хлипких петель.

— Редник неотесанный, да что ты вообще понимаешь?! — разозлено пробурчала она, со злостью смотря на захлопнувшуюся дверь. — Давно вообще в зеркало на себя смотрел?

И почему его слова её так задели? Какое ей вообще дело до мнения этого болвана, который только и умеет, что дрова рубить? Жалкий, необразованный и тупоголовый неудачник. Он вообще хоть чего-то добился в своей жалкой жизни?! Ничего ведь похоже делать и не умеет, собственно… собственно, как и она. Ведь тоже ничего не добилась, всё сделали за неё.

Сделав глубокий вдох и медленно досчитав до десяти, она подошла к кухонной тумбе, бегло осмотрев аккуратно расставленную посуду и приборы. Побоявшись коснуться чайника, воду в котором нужно было греть на огне… он вообще в каком веке живёт? Есть ведь уже давно электрические, их изобрели и стоят они не миллион. Бесцеремонно открыв шкафчик, Кэролайн заметила на верхней полке железную банку, по всей видимости, с чаем. Что ж, видимо предстоит ей все следующие дни питаться лишь этим самым чаем, потому что остальное пробовать было как-то рискованно.

Пристав на цыпочки, пытаясь изо всех сил дотянуться до верхней полки, она лишь молилась, чтобы дверь в ванную не открылась именно в этот момент. Ведь тогда этот абориген явно сможет лицезреть её ягодицы, а этого ей бы очень не хотелось. Пальцами коснувшись ёмкости, Кэролайн чуть подтолкнула её к себе, в ту же секунду зажмуриваясь и испуганно вскрикивая, потому что эта самая железяка полетела вниз, прямо на неё, вынуждая её громко выругаться.

— Чёрт возьми! — потирая ушибленный висок, простонала от боли она, отпихивая от себя железную банку с чаем, который теперь был в её волосах, потому что этот идиот не потрудился плотно закрутить крышку.

Дверь в ванную комнату в ту же секунду открылась и в проёме показался Клаус, закрепляющий полотенце на бёдрах. Обеспокоено осмотревшись и уже успев подумать, что эта наглая особа получила удар током или порезалась, или ещё бог весть что. Это же Кэролайн. С этой занозой в одном месте могло случиться всё что угодно, тем более когда в комплект входит настолько скверный характер.

— Что произошло? — спросил он, наконец, оглядывая её с ног до головы и вдруг замечая чайные листья, запутавшиеся в её волосах.

И эта картина не могла не вызвать у него смешок, который всё же сорвался с его губ. Вот только она совсем не оценила совсем задорный в нём настрой, послав ему злой и угрюмый взгляд. Посмел ведь над ней смеяться, когда поводов для смеха над ним было вагон и малая тележка!

— Не. Смешно! — чётко проговаривая каждое слово, прошипела сквозь зубы она, злобно стряхивая с волос эти проклятые чайные листы.

Сперва машина, затем этот чёртов дом, сломанный ноготь, промокшая одежда и компания этого редника, а теперь ещё и эта самая деревенщина делает её посмешищем, смея не только рассматривать её жуткий внешний вид, но ещё и потешаться над ним.

Едва подавив улыбку и приказав себе не смеяться, он медленно подошёл к ней, сократив между ними расстояние и вынудив её настороженно замереть. Немного помедлив, он совсем осторожно и нерешительно, будто бы ожидая что она его вот-вот оттолкнёт, пальцами коснулся белокурых локонов, ухватившись за чайный листок, запутавшийся в её белокурых волосах.

Кэролайн нервно вздохнула в ответ на это действие и уставилась взглядом на его грудь, а затем неосознанно скользнула им по торсу, покрытому всё ещё местами капельками воды. Ей даже показалось, что она ощущает жар, исходящий от его кожи, и древесный запах с примесью хвои и снега. Чушь какая-то, по правде сказать. Но почему-то желание коснуться его плеч ладонями было таким сильным, заставившим её резко отвести в сторону взгляд, пока он ловко вытаскивал из её волос мелкие чайные листья и веточки.

Задержав дыхание от этой близости, он едва мог осознать что делает, стараясь игнорировать весьма однозначное желание. Совершенно невыносимая, чересчур язвительная и избалованная, Кэролайн всё же была желанна. Настолько красивая, совершенная внешне девушка, кожи которой хотелось коснуться губами, чтобы ощутить её мягкость и шелковистость. И это тяга отзывалась в диком желании притянуть её к себе, скользнув ладонями по аккуратным и нежным изгибам.

— Спасибо, — тихонько пробормотала она, неуверенно взглянув ему в глаза. — И спасибо за то, что разрешил остаться… что продолжаешь заботиться, — совсем неуверенно произнесла Кэролайн.

Произнести эти слова было чересчур тяжело, как и признать тот факт, что его прикосновения, да и весь его внешний вид, вовсе не вызывали в ней в эту самую секунду отвращения. Вот только почему? Почему ещё вчера это бородатое недоразумение вызывало в ней лишь приступ брезгливости и ворчания, а сегодня она спокойно смотрит на него?

— Пожалуйста, — хрипловато произнёс он и, поддавшись вдруг странному порыву, заправил прядь белокурых волос ей за ушко, невесомо и всего на долю секунды коснувшись подушечкой указательного пальца её скулы, вынуждая её вновь вздрогнуть.

Вот теперь неловкость достигла своего предела, стоило только их взглядам встретиться. Желание в его чуть потемневших глазах она прочла моментально, мигом прерывая зрительный контакт. Ну уж нет, Клаусу точно нельзя давать даже малейшего повода. Ему ничего здесь не светит, пусть засунет свои фантазии куда подальше.

Он, будто бы прочитав её мысли, тут же отступил на шаг и окинул её виноватым взглядом. Корил себя за то, что вообще смел думать о ней. Куда ему до неё. Наверняка ей даже эти прикосновения были противны, стоит только вспомнить, как она отшатывалась от него вчера, будто бы он был каким-то заразным.

Клаус вновь бросил на неё виноватый взгляд, прежде чем войти обратно в ванную комнату. Вот только из-за почтенного возраста двери, осталась чёртова щелочка, сквозь которую она и увидела, как он сбрасывает с себя полотенце, стоя к ней спиной — весьма мускулистой спиной. У него были широкие плечи, сильные руки и крепкие, подтянутые ягодицы… черт, и когда это она начала обращать внимание на мужские задницы? Весь этот его дикий вид, кажется, только ухудшал её состояние. Было в этом что-то первобытное и крайне волнующее, порождающее в ней желание узнать, каков же этот дикарь в постели, насколько грубы и мозолисты его руки; насколько они сильны и на что вообще способны.

— Нет-нет-нет, Кэролайн Форбс, держи себя в руках, — пробормотала она, крепко-крепко зажмуриваясь и пытаясь выбросить из головы весьма соблазнительную картинку.

Причиной её помешательства явно был дефицит секса в последнее время. И угораздило же Деймона влюбиться в их общую знакомую. Ну всё же было прекрасно. Секс по дружбе, общие посиделки и пьянки. Всё было чудесно, пока не прекратилось это чуть меньше трёх месяцев назад. Тогда ведь у неё и был последний раз секс. Точно! Вот оно что, всё это однозначно из-за дефицита секса, иначе она никогда бы не обратила внимание на этого дикаря. А тут ещё и замкнутое пространство сыграло свою роль. Теперь всё ясно. Скорее бы закончилась метель, тогда она сможет убраться отсюда как можно дальше. Скорее бы.

========== Глава 4 ==========

И без того угрюмый мужлан, казалось, стал ещё более угрюмым, предпочитая начисто игнорировать её нежелательное присутствие в своём доме, сидя на ветхом диванчике в своей убогой гостиной. Он то листал с противным шуршанием страницы потрепанной книги, то так же молча переводил задумчивый взгляд на камин, задерживаясь на раздражающе трещащих в нём обугленных до черноты поленьях. А Кэролайн только и могла разве что упрямо вздёрнуть подбородок и проводить час за часом в своеобразной спальне, ощущая что скоро свихнется, сидя в четырех стенах этой времянки, где ледяной ветер дует со всех сторон, а замшелое одеяло отнюдь не спасает от столь низкой температуры. Да ещё и такая скудная компания попалась, с которой от скуки можно застрелиться.

Хорошо хоть, что он завтрак ей всё же приготовил, спасибо и на этом. Вот только сделал это с таким видом, что желание разбить эту самую тарелку об его тупую голову взыграло в ней вновь, засверкав невообразимо яркими красками. И ладно если бы завтрак был стоящим, но куда уж там. Поэтому Кэролайн искренне надеялась, что когда-нибудь сможет выкинуть из головы этот день, а так же этот отвратительный привкус жареного бекона явно второго сорта, в котором, кажется, были одни лишь отвратные добавки, и не такой уж жуткой яичницы, пусть она и была приготовлена не из перепелиных яиц.

Она попросту отказывалась понимать, каким образом он здесь живет. Это ведь абсолютно отвратительное место, где даже время отказывается работать и сбегает в ужасе прочь. Ведь как иначе объяснить тот факт, что день тянулся невыносимо долго, словно прошла уже неделя, а не несколько часов? Ещё даже темнеть не начало. А крупные хлопья снега всё продолжали сыпаться с неба, вынуждая её лишь обреченно вздыхать. Однозначно она застряла здесь и на следующий день. Быть может послезавтра, — если ей конечно повезёт и завтра будет лишь солнце, — эти сугробы чуть подтают и она сможет уехать отсюда, забыв всё это как страшный сон.

Вновь со стороны дивана раздалось шуршание, и Кэролайн закатила раздраженно глаза. Чуть наклонившись влево, чтобы видеть, что происходит в гостиной, она заметила, что он подкинул ещё несколько поленьев в камин и вновь уселся в своё скрипящее кресло, возвращаясь к чтению. И как он только не устаёт от этой давящей тишины? Нет, она и сама любила побыть в одиночестве, но только если в руках был телефон, желательно с доступом в интернет, ну или на крайний случай что-нибудь поинтереснее того чтива, которым он увлекался. Это явно не было что-то фантастическое и уж тем более мистическое. Скорее всего он читал ненужную чепуху, которая призвана лишь загрузить мозг обилием информации.

Клауса явно нельзя было назвать компанейским парнем, скорее это нудный отшельник, который предпочитает проводить время с книжкой. Интересно, у него женщины то вообще хоть были? Или книга ему заменяет и это? А может он принял целибат, а эта жуткая волосатость лишь способ отпугивать от себя противоположный пол? Кэролайн едва подавила смешок от абсурдности собственных мыслей, которые скакали с одной темы на другую. А такое бывает только тогда, когда уровень стресса достигает своего болезненного предела. Обычно в такие моменты она начинает говорить невпопад и совершать всякие несусветные глупости от которых на следующее утро ей часто бывает стыдно. Да ещё потом подобные картинки вдруг сплывают ни с того ни с сего в мозгу, вынуждая её тут же крепко зажмуриваться, чтобы отогнать нежелательный образ, засевший ярко в крайне услужливой памяти.

Она искренне надеялась, что подобное не произойдёт с ней сегодня, потому что стыдиться чего бы то ни было в этом захолустье она была не намерена. Ведь подобный ужас будет её явно преследовать до конца дней, вновь и вновь стоя перед глазами, словно эпизод из голливудского фильма ужасов. Ей хватало и того, что она выглядит совершенно отвратительно и неухожено, будто бы какая-то деревенщина. Мама наверняка бы сказала что-нибудь едкое и безумно забавное, если бы только увидела в какую задницу попала её дочь. Мама…

Кэролайн вдруг замерла, нервно скользнув беглым взглядом по маленькой комнате. Только сейчас до неё дошло, что она ведь даже ей не позвонила и ничего не сказала о том, что собирается уехать из города. Наверняка Элизабет уже напридумывала себе самого страшного, и отчего-то чувство вины стало куда более давящим и осязаемым, оставляя неприятную горечь на языке и вызывая тяжесть на сердце. Знала ведь, что её мама та ещё паникерша, любящая накручивать себя раньше времени до абсурда. И обычно именно Кэролайн была тем человеком, который успокаивал её, немного походя на отца своим рациональным мышлением. А вот завышенное чувство собственного достоинства и вспыльчивость ей явно не от него достались.

— Нет, я так больше не могу, — прошептала тихонько она, потерев озябшими пальцами виски, а затем встала с кровати, оттягивая ткань своего вязаного платья, которое уже успело высохнуть и теперь приятно прилегало к коже, в отличие от его жуткой хенли, в которой ей пришлось вчера спать.

Увы, в её крохотной и совершенно бесполезной сумочке не нашлось ничего полезного, иначе бы ей не пришлось до сих пор ходить в грубых мужских носках. Но выбора не было. Либо капроновые колготки, которые явно порвутся в первые же секунды об этот шероховатый деревянный пол, либо это шерстяное чудо. Их хоть было не жалко.

Миновав тонкую перегородку, Кэролайн неловко замерла, смотря на сосредоточенный вид Клауса, мысленно подбирая варианты для подобной ужасающе нудной и пресной картины маслом. И остановившись всё же на «застывший во времени», она тихонько кашлянула, привлекая к себе его внимание. Он молча оторвал взгляд от книги и перевёл его на неё, смотря вопросительно, чуть вздёрнув левую бровь.

— Слушай, я понимаю, что ты уже привык к одиночеству и этому отвратительному молчанию, как и к этому жуткому холоду, и такому дому…

— Это я уже слышал, — перебил её сухо Клаус, вызывая мелькнувшее удивление во взгляде голубых глаз, а затем вновь вернулся к чтению, — Ближе к делу. Оскорбления в свой адрес я уже устал выслушивать.

Кэролайн тут же насупилась, шумно вздохнув, и её щеки приобрели чуть красноватый оттенок, выдавая недовольство и просыпающийся внутри неё гнев. Вот ведь нахал. Да как он смеет разговаривать с ней с подобным пренебрежением, будто бы она какая-то назойливая мошка, не достойная даже его взгляда?! Она попросту не могла поверить в то, что ягодицы этого козла она с утра оценила!

— Мне скучно, — коротко произнесла она спустя, кажется, целую минуту, а затем вновь сделала шумный вздох и намерено прошествовала к разложенному дивану, на котором он каким-то образом спал эту ночь.

Простыни и одеяло не были убраны, равно как и подушка, и потому Кэролайн немного брезгливо сдвинула светлую ткань, освобождая себе место, куда могла бы сесть, не соприкасаясь с его постельным бельём кожей. И он это явно заметил, судя по тому, как уголки его губ чуть дрогнули, а затем заметно заиграли желваки на острых скулах, вынудившие её немного насторожиться. Мало ли что ему взбредёт в голову. Вдруг он до смерти изобьет её этой самой книжкой, а затем выкинет в сугроб?

Вот только он по-прежнему её игнорировал, молча и сосредоточено скользя по страницам взглядом, довольно быстро переворачивая их. И Кэролайн даже задалась вопрос, а не одни картинки ли там? Может он попросту спрятал туда эротический журнал и прикидывается, будто бы читает что-то невероятно умное? Ведь, кажется, что книжка эта написана на другом языке, судя по совсем странным словами, которые были указаны на потрёпанной тёмной обложке.

— Ты англичанин ведь, да? — вдруг спросила она, когда в сотый раз осмотрела гостиную, успев даже найти несколько десятков раздражающих её моментов в убогой обстановке.

— Как догадалась? — вдруг саркастично произнёс он, коротко усмехнувшись вызвав тем самым её искреннее удивление.

Она не могла поверить своим глазам. Неужели этот истукан способен на что-то, что хоть отдалённо напоминает сарказм? Может он и не настолько уж безнадёжен? И Кэролайн вдруг подумала о том, что вполне возможно что за этим угрюмым фасадом, прячется что-то большее, чем просто редник-неудачник, который живет в захолустье. Но затем предпочла отмести эти мысли куда подальше. Её привычка всё идеализировать и искать даже в хулигане хорошего парня, а главное верить, что именно она способна его изменить, явно до добра её не доведёт. Нет, это не значило, конечно же, что она бросится спасать совсем уж мудака, который будет нести бред про внутренних демонов. Всё же, мозг и здравый смысл у неё имелся в наличии, хотя не всякий в это верил, да даже она иногда сомневалась в этом.

— Почему ты живёшь здесь? — спросила вдруг Кэролайн, и впрямь желая узнать, сколько же подков надо потерять, чтобы попасть на такое беспросветное дно.

Вот только Клаус проигнорировал её очередной колкий вопрос, ещё крепче сжав пальцами книгу, а затем заметно нахмурился. Вот этого он уж точно не желал. Ему и так хватало всех её издёвок, касающихся его дома и внешнего вида. А теперь она ещё и в душу вздумала залезть? И впрямь неугомонная девица, которую так и хочется встряхнуть, чтобы она хоть на миг покинула свой крепкий и красочный замок, возведённый её родителями, и сняла наконец с головы корону, что была способна потолок обтесать.

— Тебе не надоело молчать целыми днями?! — раздраженно прошипела Кэролайн, понимая что её попросту наглым образом игнорируют.

Она бы с удовольствием назвала сотню других людей, с кем предпочла бы сейчас оказаться здесь взаперти. И уж точно в их число не входил этот суровый мужлан. Из него слова, видимо, нужно кочергой выбивать. И в любой другой раз она бы плюнула на всё это и, высоко вздёрнув подбородок, удалилась бы. Вот только с этой отвратительной тишиной она мириться больше не хотела, её и впрямь это угнетало и действовало на нервы. Ей нужно было хоть что-то уже, чтобы разбавить эту беспросветную скуку. И потому она уж точно решила найти способ его разговорить, пусть он даже не сомневается в этом.

Клаус устало вздохнул, видимо, прочитав в её взгляде нешуточную решимость, а затем отложил книгу в сторону, давая ей заметить, что не спрятано там ничего эдакого. Лишь страницы, заполненные мелким печатным шрифтом, и впрямь на другом языке.

— Прогорел, — сухо проинформировал её он, едва заметно напрягшись. — Довольна?

Кэролайн удивлённо смотрела на него, не зная что и сказать. Острые комментарии в ответ на это явно были не к месту. Не хотела бы она оказаться на его месте уж точно. Даже не представляла, что делала бы, если бы отец вдруг потерял дело своей жизни и им бы пришлось отказаться от привычного распорядка. Кажется, это был самый страшный для неё кошмар. Поёжившись вновь от проникающего в комнату ледяного порыва ветра, она неуверенно взглянула на лежащее рядом одеяло, борясь с внутренним голосом, что убеждал её держаться подальше от колючей ткани.

— Можешь взять, — проследив за её взглядом и проницательно уловив в нём сомнения, произнёс на удивление спокойно Клаус, — Не бойся, я не заразный. Хоть ты так и не думаешь.

— Я не… — Кэролайн в конец растерялась, совсем не зная что и ответить на это.

Вот как ему объяснить, что она по жизни крайне брезгливая? И избалованная, и привыкшая к комфорту, которого была лишена эта лачуга. Это уж точно не было её виной, поэтому он попросту не смеет её осуждать за это! Тем не менее, когда подул в очередной раз ветер и она ощутила вновь проникший сквозь деревянные щели ледяной воздух, Кэролайн всё же взяла в руки это злосчастное одеяло, стараясь плотнее в него укутаться.

— А у тебя остался кто-то в Англии? — выдержав крайне неловкую паузу, поинтересовалась всё же она, мысленно прося себя не говорить ничего лишнего, хотя едких комментариев в его адрес было полно и все они сейчас крутились назойливо в мыслях.

— Конечно, — коротко ответил он, беря вновь книгу в руки и слыша её недовольное фырканье в ответ на это.

— И? Мне из тебя слова выбивать что ли? — всплеснула руками она, в излюбленном жесте закатив глаза, так и сдерживая с себя от того, чтобы не цыкнуть.

Клаус что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, и Кэролайн готова была поклясться что всё это было обращено в её адрес, и вряд ли это было что-то любезное. Ну и к черту его. Пустоголовая деревенщина, которая не знает элементарного уважения и не в силах поддержать хоть какую-то беседу. Да ещё и это бабушкино одеяло ни черта не грело. В этой времянке хоть что-то человеческое есть?

— Как же здесь холодно, — недовольно процедила сквозь зубы она, вновь вздрогнув, ощущая, что мурашки покрыли, кажется, каждый сантиметр её тела, сводя попросту этим с ума.

Сейчас она с удовольствием оказалась бы в тёплой ванне, ну или на крайний случай выпила бы что-нибудь крепкое, чтобы согреться, а заодно и уничтожить назойливые, совсем пессимистические, мыслишки. Кэролайн вдруг встрепенулась, подумав о том, что это не такая уж и плохая идея. Во всяком случае, хуже уже быть просто не может.

— Слушай, а у тебя есть что-нибудь выпить? — вдруг спросила она, явно вызывая у него искреннее изумление, настолько сильное, что он даже отвлекся от чтения и удостоил её своего ценного взгляда.

— А ты выпьешь? Не будешь морщиться и говорить о том, насколько у меня отвратный даже алкоголь и как я пью это дешевое пойло? — его тон был на удивление спокойным, абсолютно непоколебимым, и от того раздражал её ещё больше.

Интересно, хоть что-то способно его поистине вывести из себя? Или он по жизни такой отрешенный и абсолютно скупой на эмоции?

— Я постараюсь, — немного помедлив с ответом, всё же произнесла она, внимательно следя за тем, как он с наиграно обреченным вздохом поднялся на ноги и отправился на свою доисторическую кухню, открывая ветхие шкафчики в поисках бутылки спиртного и парочки стаканов.

Кэролайн лишь удивлено вскинула брови, когда он достал бутылку виски, который она бы уж точно пить в нормальном мире не стала бы. Такие бутылки обычно ставят в самый низ, чтобы мало кто их увидел. Или продают в каких-нибудь скромных продуктовых магазинчиках, где люди не знают о существовании нормального алкоголя. Открыв бутылку, он разлил напиток по стаканам и вернулся к ней, протягивая один из них ей, вынуждая её мысленно проклинать тот день, когда она попала в такую дыру.

— Ты пил с горла? — беря из его рук наполненный стакан, она подозрительно рассмотрела и даже понюхала отдалённо янтарную жидкость, в ответ получая лишь его раздражённое мотание головой, означающее заветное для неё «нет».

Сделав мелкий глоток, Кэролайн тут же закашлялась от ужасающей крепости и прикрыла рот ладонью, ощущая, как внутри всё горит адским пламенем. Отвратительный виски. Таким можно только разве что дезинфицировать что-то, но никак не поить людей.

— Как ты пьёшь это… — Кэролайн вдруг резко замолчала, вовремя прикусив язык, и искренне пыталась теперь не засмеяться, ведь она только что и впрямь не сказала про пойло.

Неужели он так хорошо успел её изучить, раз уже заранее знал, что она скажет и как будет ворчать? Видимо, и впрямь он не безнадёжен. И отчего-то его наиграно хмурый взгляд, в котором плескался игривый огонёк, вынудил Кэролайн ещё некоторое время усиленно покусывать внутреннюю сторону щёк зубами, силясь подавить улыбку. А затем она попросту не выдержала и рассмеялась, ловя на себе удивлённый взгляд Клауса.

Он смотрел на неё совсем непонимающе, уж точно не ожидая, что эта чудная дамочка умеет смеяться. Причём не злобно подшучивая над ним, а просто смеяться. И отчего-то этот расслабленный настрой перешёл довольно быстро к нему, вынуждая его чуть улыбнуться и сесть снова в своё уже излюбленное кресло.

— Почему ты не вернешься домой? — сделав ещё один глоток и на этот раз лишь поморщившись от вкуса, спросила Кэролайн, ощущая согревающее тепло внутри, даже жар, который был таким приятным контрастом пронизывающего холода, — Тебе стыдно? Думаешь родные не поймут?

Клаус заметно посерьёзнел, отводя от неё взгляд, и, кажется, призадумался, сам силясь отыскать ответ на такой, казалось бы, просто вопрос. Вот только это был далеко не простой вопрос, а самый сложный. Настолько сложный, что он сам себе не решался его задать.

— Я не знаю, — на удивление тихо произнёс он спустя несколько долгих минут, — Давно уже им не звонил. Они не в курсе были моих проблем. Разве что только Ребекка догадывалась, — его голос тут же значительно потеплел, стоило только произнести заветное имя.

— Ребекка? — уточнила она, получая в ответ лишь сухой кивок, — Сестра или подружка?

— Сестра, которая точно была бы уже здесь, если бы знала. И как следует бы меня обматерила за то, что я такой неудачник и оказался здесь, в этой, как ты любишь говорить, дыре, — он обвёл взглядом крохотный домик, давно уже ставший для него убежищем от тех проблем, что таились за пределами этого относительно отрешённого от всего мира места.

Кэролайн попросту и не знала, что заставило её ощутить некое подобие сочувствия к этому мужчине. Жалости то уж точно не было. Нечего было руки опускать и смиренно падать на самое дно. Мог ведь наверняка уехать домой, попытаться сделать хоть что-то, а не попросту довольствоваться жизнью в такой заднице. Сам виноват. И ей правда хотелось ему высказать всё, что она о нём думает. Вот только, на удивление, уязвлённый взгляд, а может и порция крепкого алкоголя, заставили её передумать.

— Ничего удивительного в том, что ты оказался в этой дыре, — чуть помедлив с ответом, всё же произнесла она, — У тебя нет поддержки, в тебя попросту никто не верит. А это важно. В меня тоже никто не верит.

Кэролайн тут же досадливо прикусила с силой нижнюю губу зубами, коря себя за последнюю фразу. Вот какого чёрта она вообще это ляпнула? Просил её кто-то об этом, что ли? Вдруг теперь он будет жалостливо на неё смотреть? Или, что ещё хуже, найдёт вдруг точки соприкосновения. А эти точки ей были вообще ни к чему. Ничего общего между ними нет и быть не должно уж точно.

— Но ты хоть хорошо живешь, — Клаус усмехнулся и махом допил содержимое своего стакана, стирая остатки алкоголя с губ тыльной стороной ладони.

И Кэролайн тут же поспешно поморщилась от этого отвратительного жеста, всё же радуясь в глубине души тому, что он не стал смотреть на неё словно на подбитого котёнка. Кажется, жалость они не любили оба. Черт. Вот тебе и общая чёрта. Кэролайн мысленно ругнулась, совсем не понимая зачем мозг это подметил.

— Мне просто повезло, — беспечно пожала плечами она, вновь через силу сделав глоток обжигающей горло жидкости, чуть пощипывающей губы.

В голову она ударила нехило. Настолько, что ощущение реальности чуть притупилось, и потому эта времянка не казалось настолько убогой, какой она её помнила. Поставив стакан на маленький столик у дивана, она чуть поёрзала, силясь устроиться поудобнее, и облокотилась об подлокотник дивана головой, подложив под него ладошку.

— Почему никто не верит в тебя? — поинтересовался вдруг осторожно он, внимательно следя за её жестами, физически ощущая её усталость, которая читалась во взгляде голубых глаз.

— Мне кажется, что меня недооценивают, — тихонько всё же ответила Кэролайн.

Ну и что с того, что они поговорят? Явно хуже уже быть не может. Скорее всего завтра или послезавтра она уже будет далеко отсюда, и больше они с этим редником никогда не пересекутся.

— Почему ты так думаешь? — Клаус готов был поклясться, что это и впрямь её задевало, что вовсе не с безразличием она реагировала на это, предпочитая глубоко в себе держать раздирающие её чувства.

Может она не такая уж и безнадёжная? Может в ней и впрямь есть что-то простое и человеческое?

— Мой отец редко бывает дома, большую часть времени уделяет работе, совсем погружаясь в неё, — в её голосе не было обиды или осуждения, лишь полное принятие действительности, с которой она уже успела смириться, — Он никогда особо и не участвовал в моей жизни. Считай что меня вырастила мама. Думаю, что он ничего обо мне и не знает.

Кэролайн чуть нахмурилась, отведя от него взгляд, предпочитая уставиться им в стенку, лишь бы не видеть его лицо. Почему-то для неё всегда было трудным смотреть подолгу человеку в глаза. Ей казалось что так легче простого будет понять её мысли, которые были словно открытая книга. Нужно лишь приложить чуточку усилий, чтобы её прочесть.

— Вы с ней близки? — поинтересовался Клаус, уж точно не понимая что творится в голове у этой странной особы.

— Да, очень, — она подкрепила свои слова утвердительным кивком, — Хотела бы я, конечно, сказать, что она тот человек, которому я могу рассказать всё, но это не так. Думаю… — Кэролайн на миг призадумалась, стараясь подобрать как можно более верные слова, способные пояснить ему что на самом деле она ощущает, — Я не хочу, чтобы она знала меня полностью.

— Почему?

— Потому что если она будет знать меня целиком, то мне ничего не останется. Только мне и всё. Понимаешь, мы довольно много времени проводим вместе, но я ощущаю себя порой лишней. Будто бы я и не нужна, — повисло напряжённое молчание, во время которого она мысленно успела отругать себя самым грубым образом за подобные слова, явно показавшие её бесчувственной сукой в его глазах, — Знаю, что это звучит как бред, но я не могу объяснить это чувство. Просто… знаешь, я не чувствую иногда, что она моя мама. Скорее подруга, которая старается…

А вот это уже было слишком. Ну зачем она начала этот разговор вообще? Не могла что ли в очередной раз огрызнуться и сказать что это не его ума дела? Да и Клаус хорош. Не мог послать её с задушевными разговорами куда подальше и уткнуться в свою книжку?

— Старается?

Кэролайн тихонько фыркнула, мысленно возмущаясь его любопытству. Надо было сидеть на кровати и дальше, считая каждую секунду. А, собственно, какая ей разница, что о ней подумает этот мужлан? Его мнение её явно должно интересовать в последнюю очередь. Не так ли?

— Затмить меня, как бы ужасно это не звучало, но я ощущаю именно это, — раздраженно изрекла она, бегло оглядев его, а затем вновь уставившись в стенку, — Нет, я люблю маму безумно, но мне хочется порой ощутить себя на первом месте. Это эгоистично, знаю. Но что поделать? — она тихонько хихикнула, желая уже и впрямь забыть этот эпизод жизни, — Такая вот я избалованная. Ты не подумай, что я не люблю её. Нет, она восхитительная, изумительная, заботливая и дико красивая и… кажется, я начинаю нести чушь, — протараторила резво Кэролайн, так желая чтобы хоть кто-нибудь уже заткнул её, — Прости, что загрузила тебя этой бессмыслицей, алкоголь всегда мне развязывает язык и заставляет нести подобную ахинею.

— Это не бессмыслица.

Кэролайн вздрогнула и удивлённо взглянула на него, и в её взгляде можно было прочесть отголосок недоверчивости и едва заметную тёплую крупицу благодарности за то, что не поднял её на смех за эти, как всегда, глупые речи и никому не нужное самокопание. В носу тут же неприятно защипало, и она поспешно зажмурилась, стараясь предотвратить появление предательских и таких ненужных слёз. Вот почему алкоголь в купе с разговорами по душам на неё всегда так действует?

— А что ты там читаешь? — резко поспешила сменить тему она, решив, что хватит с них откровений, ведь он и так узнал слишком многое.

— Тебе не понравится. Тем более она на испанском, — слегка улыбнулся он, едва подавив смешок от такого поистине ошарашенного взгляда, которым она его одарила.

— Знаю, — тут же поспешив взять себя в руки, невозмутимо произнесла Кэролайн, — Но мне же нужно хоть как-то поддержать беседу. У нас с тобой явно маловато общих тем для разговора. Можешь просто вслух почитать? Я не хочу слышать эту гнетущую тишину.

— Конечно, — чуть хрипло произнёс он в ответ, совсем не ожидая от неё подобного мягкого тона, лишенного привычной колкости.

Ведь впервые, кажется, она ничего у него не требовала, не демонстрировала пренебрежение и отвращение, и даже не ворчала по очередному надуманному и раздутому поводу. И Клаус поддался, исполнил её просьбу и начал читать, совсем не понимая слова, что он произносил. Не вникал попросту в написанное, и всё больше и больше думал о своём доме, о том что хотел бы увидеться с семьёй, даже с отцом, который явно будет не в восторге от того, что его сын не смог добиться желаемого самостоятельно.

Спустя какое-то время — он и сам не знал сколько провёл в этих раздумьях — Клаус взглянул вновь на Кэролайн, с удивлением замечая, что она заснула. И на утро явно у неё будет болеть всё тело, судя по тому в какой позе она сейчас была. А значит ворчаний ему не избежать. Кое-как умостившись на самом краю дивана, она и впрямь сейчас выглядела безмятежной, хоть и дико усталой. Всё же когда она молчит, она куда привлекательнее. Ведь яд не капает с её острого язычка, а колкие фразы не бьют ему под дых.

Взвесив все за и против, Клаус всё же поднялся тихонько с кресла, понимая, что если она проснётся и поймёт, что он к ней прикоснулся, то ему точно лучше сразу бежать навстречу метели. Ведь она разнесёт этот дом в щепки своим истеричными криками и солидной порцией отвращения.

Медленно приблизившись к ней, он осторожно поднял её на руки, тут же замерев от ужаса, когда она шелохнулась, что-то недовольно пробормотав сквозь сон. Но затем она тут же затихла, вызывая у Клауса облегчённый вздох. На очередную истерику он был явно не настроен. По крайней мере, сегодня.

Осторожно делая шаг за шагом, он добрался до кровати и максимально медленно и аккуратно уложил её на постель, убирая пряди белокурых волос с лица и заправляя их за ушко, невольно касаясь кончиками пальцев её щеки и тут же ощущая дрожь. Кэролайн и впрямь была красивой, обладающей непонятной для него чистой и светлой красотой, которая заставила его сделать восхищенный вздох, удививший даже его самого.

Тут же отойдя от неё, он мысленно чертыхнулся, скользнув всё же вновь пристальным взглядом по обнажившейся коже её бедра, которое он поспешно прикрыл одеялом. А затем он так же поспешно вернулся к своему дивану, делая глубокий вдох и вновь улавливая тонкий и нежный аромат, принадлежащий ей, который, кажется, пропитал собою каждый сантиметр этого дома. Кэролайн. И за какие грехи ему послали её в наказание? Это ведь невероятно раздражающая, невыносимо злобная и избалованная девчонка. И всё же, он не мог не признать этого — она была куда больше, чем просто красивое личико. В ней было что-то неуловимое, скрытое глубоко в душе и явно таящее нечто совершено удивительное.

========== Глава 5 ==========

Поправляя вечно сползающее плечико этой чертовой и совершенно грубой хенли, Кэролайн попросту поверить не могла, что и впрямь делала это. Такое и в самом жутком сне не произошло бы, потому что она точно сразу же проснулась бы в ледяном поту и вздохнула бы с облегчением от осознания призрачности происходящего, не испытывая при этом чувство глубокого стыда и неловкости от растоптанного в пыль самоуважения. Ведь её подсознание явно к ней настроено было не настолько жестоко, как чертова удача, сейчас повернувшаяся к ней известным местом и подкинувшая очередной неприятный сюрприз. Кажется, это захолустье и впрямь на неё дурно влияет, превращая в неотесанную крестьянку, прям под стать придурковатому владельцу этой лачуги.

И во всей этой поистине гигантской бочке дёгтя всё же нашлось место для мизерной капельки сладенького, впрочем, это не особо её утешало. Снег наконец прекратил валить, усеивая заледенелую землю крупными белоснежными хлопьями, вот только от этого легче совсем не становилось. Было всё так же, до пронизывающей тело дрожи, холодно, и никаких признаков тёплого солнца и повышения температуры она пока не заметила. А значит, её ждёт очередной день в этом аду. Или лучше сказать в раю для антисанитарии и развития психоза наравне с затяжной депрессией?

Уж лучше бы всё это и впрямь оказалось очень длинным жутким сном, но, увы. Эта скромная кухня была реальностью, как и тот факт, что она пыталась приготовить себе завтрак, не желая даже разговаривать с Клаусом после произошедшего, а ведь она только-только позволила себе подумать, что он не так уж и плох. Однако теперь, он официально был записан врагом номер один и навсегда лишён возможности на реабилитацию, потому что никакого права не имел прикасаться к ней без её разрешения! Кто знает, что этот извращенец делал, пока она спала под солидной дозой его отвратительного пойла. Может это вообще с самого начала и было его гнусным планом?

Кэролайн помотала резко головой из стороны в сторону, силясь отбросить эти пугающие варианты и не думать, что, возможно, его пальцы соприкасались с её обнажённой кожей. От одной только мысли об этом, Кэролайн начинало подташнивать. Собственно, всё его жилище вызывало у неё это стойкое чувство, равно как и те продукты, которые хранились в нестерпимо гудящем холодильнике. К половине из них она даже притронуться боялась, искреннее недоумевая, как можно вообще есть подобную дрянь, не опасаясь заработать себе пару болячек, ну или, как минимум, гастрит. Сейчас бы оказаться дома, выпить чашечку настоящего, свежесваренного машинкой кофе и съесть хоть что-то человеческое. Не отказалась бы она даже от сладкого круассана с вишней, только-только вынутого из духовки.

Вновь чертыхнувшись себе под нос, она молниеносно отдёрнула руку, едва успев спастись от брызнувшего неожиданно подсолнечного масла. Именно поэтому ей и пришлось снять своё Dolce, его вещи хоть было не жалко. Ведь они и так пребывали в беспросветной тьме, не зная даже о чувстве стиля. Интересно, как давно он вообще покидал свою лачугу и выбирался в город? Он в курсе какой сейчас год и что цивилизация не стоит на месте?

Кэролайн вдруг ощутила едкий запах гари, оторвавший её от размышлений, и поняла запоздало, что здесь явно что-то не так. Потому что уж точно не так пахнет только что приготовленная яичница, за которой она толком и не следила, погрузившись в свои мысли и лишь изредка тыкая в блюдо вилкой. Кажется, она осталась на сегодня без какой-либо еды, потому что через собственную гордость уж точно не переступит, чтобы снизойти до просьбы. Что ж, может хоть килограмм удастся скинуть, и на этом спасибо этой лачуге, продувающейся со всех сторон промозглым ветром. Хотя, после такого количества ужасающего стресса, Кэролайн бы не удивилась и тому, что лишилась как минимум трёх.

Отойдя подальше от доисторической плиты, вызывающей лишь чувство жалости, она невольно закашлялась, пытаясь отогнать от себя удушливый дым и такой же удушливый запах, заполнивший мигом лёгкие. Вот только он был детским лепетом по сравнению с тем ужасом, что отразился во взгляде её голубых глаз, когда содержимое сковородки не просто обуглилось до отвратительной черноты, а начало воспламеняться, сверкая яркими огненными бликами, вынудившими её громко закричать и отступить испуганно ещё на шаг, едва не запутавшись в собственных ногах. Чёрта с два она подойдёт туда близко, даже если к её виску приставят дуло пистолета. Не хватало только ей ожоги ещё здесь заработать.

Дверь в ванную комнату тут же с громким хлопком открылась и показался Клаус, бегло окинувший её раздражённым взглядом, а затем, явно учуяв запах, он перевёл взгляд правее — на ту самую злосчастную плиту — и теперь она видела лишь гнев, полыхающий в его глазах, и он был куда сильнее разгорающегося огня в сковороде. Мужчина быстро подскочил к плите, прытко и весьма бесстрашно выключая газ и, взяв сковороду за чуть расшатанную ручку, отправил её в раковину, предварительно открутив кран с холодной водой. Тут же раздался абсолютно жуткий шипящий звук, на миг заставивший её зажмуриться, а затем повисла давящая тишина, в которой Кэролайн слышала, как быстро бьётся от страха её сердце в груди, отзываясь неприятным гулом в ушах. Нервно сглотнув, она обняла себя руками в защитном жесте, силясь сбросить с себя эти парализующие оковы необъяснимого страха перед ним, понимая, что повисшей паузой она не отделается.

— Ты совсем сдурела?! — прикрикнул вдруг озлобленно на неё Клаус, сокращая резко между ними расстояние до пугающего её предела, вынуждая тем самым её отступить испуганно на пару шагов и потупить взгляд, лишь бы он не увидел навернувшихся на глаза слёз.

Это был первый раз, когда он повысил на неё голос, и Кэролайн надеялась, что он же был и последним. Потому что такого ужаса она никогда в жизни ещё не испытывала, даже когда бродила по этим сугробам, в поисках хоть какой-нибудь помощи. Что-то неуловимо изменилось в его обычно небрежных, плавных движениях и спокойном — пусть временами и крайне эмоциональном — голосе. И потому она никогда и не подумала бы, что подобная трансформация вообще возможна. Ведь пальцы, сжатые в кулак до побелевших костяшек, и стиснутые зубы, обнажающие заходившие желваки на острых скулах — были отнюдь не успокаивающим дополнением к тому взгляду, которым он прожигал её, мелко подрагивая от гнева и шумно дыша.

— С твоей плитой что-то не так, — пробурчала в ответ Кэролайн, исподлобья взглянув на него и скривившись от его злобного смешка, приправленного снисходительным взглядом, будто бы она сказала сейчас самую глупую вещь в мире.

— Нет, это с тобой что-то не так, — тихо, но от этого не менее устрашающе, произнёс он, умело нанося меткий удар едкими словами, бьющий наотмашь в наиболее уязвлённое место.

Кэролайн тут же возмущённо ахнула в ответ на это, вмиг позабыв об одолевающем её всего пару секунд назад страхе, и резко шагнула к нему навстречу, со всей имеющейся в ней силой залепив звонкую пощёчину, вынудившую его голову ощутимо дёрнуться в сторону от мощности удара, отражающего всю горечь её обиды.

— Грубиян, — изрекла она, подкрепив оскорбленный тон лёгким кивком головы, будто бы подтверждая самой себе правоту сказанных ею же слов, и на этот раз она не отвела взгляд от его глаз, в которых ясно читалась возрастающая стремительно ярость.

А Клаус жестко усмехнулся и приложил на пару секунд ладонь к пылающей щеке, ещё больше нахмурившись и проскрежетав едваслышно зубами. И за какие только грехи ему на голову свалилась эта самовлюбленная дура, в мозгу которой, по всей видимости, ничего полезного и не было. Попросту идиотка, которая стояла в его чёртовой хенли и выглядела до стеснения в груди очаровательно, вынуждая его невольно вновь и вновь окидывать её пристальным взглядом, заостряя внимание на стройных ногах.

— Грубиян? — Клаус усмехнулся, шагнув к ней навстречу, и склонился ещё ближе к её лицу, ощущая тепло её дыхания и тонкий аромат духов, который, наверняка, пропитал уже ткань его хенли, — Грубиян тебя приютил и терпит твои никчемные выходки, а ты чуть не подпалила его дом. Неужели это было в качестве благодарности и проявления уважения за гостеприимство?

Сбитое от накрывших эмоций дыхание, вынуждало Кэролайн делать вдох за вдохом. И что самое ужасающее — он был прав. Этот болван был прав. Ведь она — ни на что негодная девчонка, которая без него бы попросту заплутала в снегах. Вот только ни за что на свете она не станет просить прощения. У такого, как он, уж точно. И с какого чёрта он вообще стоит так близко? Настолько близко, что она может в мельчайших подробностях рассмотреть каждую крапинку его зелено-голубых глаз и поистине «насладиться» тем, как его взгляд так и кричит о том, что он ждёт от неё извинений. Кэролайн ещё больше нахмурилась и демонстративно скрестила руки на груди, тем самым давая ему ясно понять, что этого он от неё дождётся. Вот ещё, слишком много чести для такого болвана.

Она тихонько фыркнула и отвела от него взгляд, уставившись в стену на пару секунд, старательно подбирая в голове ругательства пообиднее. И когда она вновь перевела взгляд на его лицо, то они тут же испарились из головы, потому что этот индюк на неё пялился. И Кэролайн запоздало поняла, что чертово плечико хенли вновь соскользнуло, обнажив кожу её покатого плеча и кружевную ткань алого бюстгальтера, ставшего главным объектом его внимания, будто бы это был какой-то чёртов экспонат.

— Не пялься на меня! — возмущённо воскликнула тут же Кэролайн, возвращая ткань на положенное место и с силой тыкая указательным пальчиком ему в грудь, так и желая вновь зарядить по его самодовольной физиономии, вот только на этот раз с кулака.

Клаус тут же отвёл от неё в порыве смущения взгляд, ощущая, как вся злоба мгновенно испаряется, превращаясь в весьма однозначное желание. В то самое желание, когда хочется наконец ощутить вкус её губ, почувствовать мягкость и тепло кожи ладонями и собственным телом, изучив каждый её изгиб поцелуями. А ещё, быть может, всё же выместить всё накопившееся в нём раздражение, заставив стонать под ним и жалостливо умолять продолжить, наплевав тем самым на свои смехотворные предрассудки.

— Ты не хочешь извиниться? — победно усмехнулась Кэролайн, вопросительно вздёрнув бровь.

— Сразу после тебя, — на удивление спокойно отозвался Майклсон, вдруг в весьма необычном для него жесте — во всяком случае, раньше за ним она подобного не замечала — скрестив пальцы в замок за своей спиной.

— Вот ещё, — фыркнула она, невольно скользнув всё же взглядом по его обнаженному торсу, снова подмечая весьма привлекательное тело для того, кто запрятался в такую дыру.

Чертово отсутствие секса и сильные эмоции — плохое сочетание. Слишком плохое для тех, кто практически заперт в маленьком домике, без возможности уйти куда-нибудь подальше и не пересекаться больше.

— Ты ведь знаешь, что допустила ошибку.

— Единственная ошибка здесь — ты, — огрызнулась спустя несколько долгих секунд Кэролайн, мысленно обозвав его старым маразматиком, вздумавшим читать ей лекции, — Природа знатно облажалась.

— Природа? — со снисходительной усмешкой на губах переспросил он, незаметно для неё сжав вновь пальцы в кулаки за спиной, приготовившись к очередному потоку грязи от избалованной дамочки.

— Ты отвратителен, взгляни на себя, — она демонстративно оглядела его с головы до пят, невольно всё же думая о том, что если сбрить его бороду, приодеть и сжечь эту лачугу, то он будет весьма хорош собой, — Какой из тебя мужчина? Спрятался, как девчонка, от всех своих проблем и так запустил себя, что становится мерзко. Неотесанный мужлан.

Давящую тишину нарушил громкий вскрик Кэролайн, полный удивления и искреннего возмущения, когда он резко притянул её к себе за талию, оказываясь так неприлично близко к ней. И она, коснувшись его плеч ладонями, попыталась оттолкнуть, запоздало вспоминая, что на нём надеты только штаны, никакого намёка на хенли или в крайнем случае майку. Ощущала жар его кожи, стараясь не думать о желании провести ладонями по его телу, чтобы убедиться в крепости накаченных мышц. И нервно сглотнув, она в конец растерялась, когда он склонился к ней ещё ближе, а его губы теперь находились в непозволительней близости от её губ.

— Разве? — он вновь снисходительно и до тошноты самоуверенно улыбнулся, скользнув ладонью по её талии, чуть оттягивая ткань вниз и вновь обнажая молочную кожу плеча.

Кэролайн могла лишь, затаив дыхание, выжидающе смотреть него, отчего-то совсем не находя в себе сил его оттолкнуть. А быть может не было желания его отталкивать?

Неуверенно скользнув взглядом по его телу, она вновь заострила внимание на его торсе, осматривая чётко очерченные мышцы пресса, вызвавшие у неё интерес ещё в тот раз. Помнила и о его руках, прикосновение которых тогда так захотела почувствовать, чтобы проверить на что они способны. И что-то это желание вспыхнуло в ней с новой силой, отключая начисто разум и стирая все разумные доводы о том, почему это самая ужасная идея на свете.

Он приблизился к ней ещё ближе, едва касаясь губами её губ, но не спешил предпринимать больше никаких шагов, попросту дразня её и желая одержать над ней верх, заставить её поддаться к нему навстречу самостоятельно, признав собственное поражение.

— Редник, — буквально выдохнула едко она, и прежде чем он успел что-либо ответить, коснулась наконец его губ поцелуем, вопя себе мысленно, что она несусветная идиотка.

Вот только уже было поздно что-то менять, отталкивать его и говорить самой себе, что это ошибка. Потому что вряд ли ошибкой можно назвать то, что она едва подавила стон от ощущения его ладоней, скользнувших по её бёдрам и задравшим ткань хенли, чтобы в ту же секунду сжать ягодицы. Вряд ли можно назвать ошибкой то, что она так самозабвенно отвечала на его поцелуй, желая слишком сильно почувствовать его прикосновения, когда ощущения не стесняет лишняя в этот миг одежда.

Клаус подхватил её на руки и отправился в сторону кровати, уж точно не желая позволить этой девице оттолкнуть себя и осыпать новым потоком гнусных ругательств. К чёрту выдержку, он хотел её. Хотел до дрожи в теле и до боли в паху от того, что возбуждение болезненно упирается в ткань его штанов.

Опустив её на постель, он навалился тут же сверху, совсем не желая прекращать этот поцелуй, попросту впитывая в себя её запах и мягкость тонких губ. Ладонями пройдясь по внешней стороне её бёдер, он торопливо принялся стягивать с неё свою хенли, желая коснуться губами шелковистой кожи её плечика, а затем и нежной груди, проложив от неё цепочку из поцелуев до того местечка, где он сможет почувствовать сладостную влагу на языке и ощутить её жар, сорвав сладостный всхлип.

Кэролайн приподняла руки вверх, помогая ему снять ненужную вещицу, и на миг застыла, попросту смотря на то, как он тяжело дышит от накатившего на него возбуждения, тут же склоняясь к ней ближе и касаясь губами её шеи, ладонью скользнув по груди и сжав её через ткань бюстгальтера. И тут же послышался нетерпеливый мужской вздох, с которым он спустился чуть ниже, очерчивая пальцами полоску трусиков, с силой сжимая хрупкий материал, грозясь его попросту сорвать.

— Аккуратнее! — резко отстранившись от него, недовольно проговорила она, словив на себе немного растерянный взгляд. — Это же не твои тряпки, которые только…

Клаус недовольно рыкнул, сев на постель, и потянул её с силой на себя, вынуждая её перегнуться через его колени, ловко пресекая все попытки вырваться. Этим он и вызвал новый поток её недовольства, который совсем не затронул его.

— Какого чёрта ты… Ай! — вскрикнула тут же Кэролайн, получив звонкий шлепок в ответ на очередную попытку блеснуть своим сарказмом и поистине скверным характером, — Деревенщина!

Клаус отвесил ей ещё один шлепок, вынуждая вздрогнуть всем телом, а затем стянул медленно ткань её трусиков, откидывая их на другую половину кровати, при этом ласково поглаживая красноватый след от своей ладони, что выделялся ярким пятном на молочно-белой коже округлых ягодиц.

— Мужлан, — сорвался с её губ наигранно недовольный шёпот, с которым она сжала пальчиками ткань светлой простыни.

И что вообще у мужчин за фетиш на шлепки? Хотя, Кэролайн явно бы покривила душой, если бы сказала, что это ей противно. В этом была и беда. Ей понравилось. Ещё как понравилось. Настолько, что она тут же поспешила прикусить нижнюю губу зубами, лишь бы подавить довольный стон, так и готовый сорваться с губ. Кажется, это и впрямь тот самый секс, после которого так и просится наружу слово «скандальный».

Что-то было заманчивое в его грубоватых, но таких чертовски уверенных, движениях, которыми он поглаживал её ягодицы после каждого удара, унимая короткую вспышку боли и усиливая приятный жар в теле, концентрирующийся внизу живота приятным томлением. Каждое её оскорбление сопровождалось звонким шлепком, и отчего-то фантазия начала её и впрямь подводить, ведь в её мозгу уже вовсе не осталось грубых слов, потому он и прекратил, попросту теперь поглаживая невесомо саднящую кожу, наблюдая за тем, как бледнеют чуть оставленные им следы.

— Пожалуйста, — прошептала вдруг тихонько она, невольно двинув бёдрами навстречу, будто бы умоляя его этим движением продолжить.

— Пожалуйста? — тихонько усмехнувшись, дразнящим тоном переспросил он, силясь подавить удовлетворённую улыбку.

Это того стоило. Однозначно он не зря отодвинул на задний план собственное желание, которое просто-напросто сносило крышу. Лишь бы эта упрямица наконец сдалась и наконец сорвалась на умоляющий стон. Это было куда ярче оргазма и здорово тешило его самолюбие, изрядно пострадавшее за эти дни.

— Какой же ты неандерталец, — прошипела недовольно сквозь зубы Кэролайн.

И ответом на очередное оскорбление вновь стал шлепок, пришедшийся отнюдь не по раскрасневшейся коже ягодиц на этот раз. Это было весьма неожиданно. От этого возбуждение только усилилось, а его пальцы, резко скользнувшие внутрь её лона, лишь придали жару, всё же сорвав с её губ протяжный и довольный стон, который он принял с самодовольным смешком. Потому что это значило лишь одно — она окончательно сдалась, принимая реакцию своего тела на его прикосновения. Настолько приняла, что прытко высвободилась из его объятий, предпочтя поруководить, и взобралась на него сверху, пропустив пряди русых волос сквозь пальцы и намерено принялась тереться об его твёрдую плоть, создавая сладостное трение.

То что дразнить его — плохая идея, она поняла лишь тогда, когда он резко перевернул её на спину, вынуждая развести ноги в стороны, и прижался к её губам грубым поцелуем, тут же углубляя его и соприкасаясь своим языком с её, посылая по телу дрожь. И ответом на это стал томный стон, c которым Кэролайн потянулась нетерпеливо к ширинке его штанов, достаточно ловко расправившись с молнией и крупной пуговицей, которую она едва не оторвала. А Клаус же довольно улыбнулся сквозь поцелуй в ответ на это, приспуская штаны и так желая уже наконец ощутить жар и узость тугого лона.

Кэролайн изогнулась в пояснице, подтягивая разведённые ноги немного к груди, упираясь пятками в ткань простыни, и прервала поцелуй, делая судорожный вздох, обжегший лёгкие.

— Подожди. Мы не можем… — сбито дыша, проговорил вдруг Клаус, слегка отстраняясь от неё и тут же ощущая, как она крепко обвила ногами его бёдра, яро протестуя против этого.

— Не время быть чертовым джентльменом! — озлобленно произнесла она, замечая вспышку удивления, мелькнувшую в его взгляде, — Если ты сейчас остановишься, то, клянусь, я точно спалю эту времянку дотла.

Клаус же лишь усмехнулся в ответ на это, коснувшись ласково ладонями её округлых бёдер, чуть ослабляя её хватку, и поспешно склонился к деревянной тумбочке, выдвигая верхний ящик. И когда она услышала весьма характерное шуршание, то поняла наконец, какая же она беспечная дура.

Наблюдая за тем, как Клаус коснулся зубами блестящей упаковки, она, слегка нахмурив брови, вдруг задумалась: а откуда у него презерватив?! Скольких же он женщин на этой постели… Кэролайн поморщилась лишь от одной мысли об этом, вот только не успела ничего высказать ему по этому поводу, ощущая, как весь кислород покинул её лёгкие, когда он одним уверенным толчком проник в неё, заставив зашипеть от резкости ощущений и царапнуть в отместку кожу на его предплечье ногтями.

Он в ответ на это довольно простонал, очертив невесомо кончиками пальцев линию её алого бюстгальтера, попросту нетерпеливо сдвигая его и обнажая грудь, проводя дразняще пальчиками по ореолу напряжённого от возбуждения соска. И стоило только Кэролайн прикрыть глаза, изогнувшись к нему навстречу, как Клаус недовольно прорычал, склоняясь к ней ближе и скользя языком по маняще приоткрытым губам, вынуждая её тихонько всхлипнуть от вспышки наслаждения.

— Смотри на меня, Кэролайн, — приказным и, на удивление, властным тоном прошептал Майклсон, сжав пальцами слегка её подбородок, прежде чем скользнуть тыльной стороной ладони по её щеке, заправив прядь светлых волос ей за ушко.

Ну уж нет. Не посмеет закрыть глаза и представить на его месте кого-нибудь другого. Хотелось до боли, чтобы она знала, кто доставляет ей удовольствие; чтобы она смотрела ему при этом в глаза, не скрывая тех эмоций, что ярко будут гореть во взгляде, полном томного желания.

Она нехотя открыла глаза, встречаясь с ним взглядом, и с удивлением увидела в его глазах столько порочности. Вот тебе и угрюмый редник, что был холоден, как ледяная глыба. Видимо, таким образом он и компенсировал эту скупость на эмоции. И с каждым его движением внутри неё — то мучительно неторопливым, то жёстким и отрывистым — у Кэролайн складывалось такое ощущение, что секс с ней он превратил в акт возмездия за все её грубости и выходки. Но, правде сказать, этот способ ей отомстить — или быть может наказать? — явно был ей по нраву, вызывая в теле сладостную дрожь.

— Как тебе теперь эта кровать? — с явной насмешкой в голосе произнёс он, лаская ладонями её тело, умело отыскиваясь все самые чувствительные точки, на которые она отзывалась каждой клеточкой тела, проклиная мысленно этого самодовольного индюка.

И вскоре Кэролайн поняла, что это и впрямь было своего рода наказанием, потому что он перестал менять темп, лишь бы раздразнить желание. Клаус теперь едва слышно рычал сквозь плотно сжатые зубы, всё набирая и набирая темп, не думая сбавлять его даже ни на секунду, заставляя её вскрикнуть от удовольствия и всё же прикрыть глаза, лишь бы погрузиться полностью в эти чувства, затопляющие сознание и тело жаркой волной.

На её щеках алел румянец, а грудь вздымалась от рваного дыхания, и Кэролайн попросту уже ничего не понимала. Не в силах была даже двинуть бёдрами ему навстречу или ласкающе пройтись пальчиками по напряжённым мышцам, или же прошептать прямо ему в губы что-нибудь едкое. Сил на это совсем не осталось. Да и как это вообще возможно, когда его подчиняющие и дикие движения отзываются сладостным напряжением в теле и всё усиливающейся дрожью, охватывающей всё от головы до пят, и ясно говорящей о преддверии сокрушительного оргазма. А то, что он будет именно таким — сомнений не было.

Кэролайн крепче вцепилась пальцами в напряженные мускулы на его руках, продолжая делать резкие и прерывистые вздохи, не в силах даже и простонать от этой нехватки кислорода, созданной обострёнными до предела ощущениями и его отрывистыми в ней движениями, которыми он пытался, явно, вытрахать из неё всю спесь. Другого объяснения попросту не было. Хватался пальцами за белокурые локоны, крепче их сжимая и с силой оттягивая за них голову чуть назад, с гортанным рыком оставляя смазанные поцелуи на вспотевшей коже её шеи. Ощущал её ладони то на своём боку, когда она силилась притянуть его к себе ещё ближе, то на предплечьях, в которые она впивалась аккуратными ногтями, привнося сладостную боль. И он ощущал, как её тело дрожит, замечая, что она едва успевает сделать вдох, жадно хватая раскалённый воздух ртом.

Хватка на его предплечьях вдруг стала куда сильнее, и Кэролайн выгнулась к нему максимально навстречу, мелко подрагивая, пока наконец не сорвалась на расслабленный стон, затихая и всё ещё дрожа под ним от испытанного оргазма, вынуждая его довольно прорычать, в ответ от ощущения её сокращающихся мышц, плотно обхвативших его плоть, и прийти к разрядке.

Она тяжело дышала, силясь восстановить дыхание, и поспешила поправить ткань бюстгальтера, возвращая его на положенное ему место, ощущая, как тяжесть его тела исчезла. Видела сейчас лишь напряженную и покрытую испариной мужскую спину, чувствуя даже на таком расстоянии, как расслабляются мышцы в его теле, что всего пару минут назад были так напряжены. И Кэролайн едва подавила в себе желание провести по его коже вновь ладонями и оставить несколько поцелуев на татуировке треугольника, которую заметила только сейчас.

Клаус, силясь восстановить сбитое до предела дыхание, повернулся к ней лицом, слегка улыбнувшись, и коснулся губами разгоряченной кожи на коленной чашечке, ласкающе пройдясь пальчиками по внешней стороне её бедра и вызвав усталый стон.

— Молчи, — всё ещё тяжело дыша, произнесла немного хрипло Кэролайн, ощущая сейчас лишь дикую жажду, обжигающую горло, — Не смей даже ничего говорить, — уж точно разговора после этого она не переживёт, равно как и его самодовольных ухмылок.

Кто бы мог подумать, что она вообще окажется в одной с ним в постели? Её же так раздражала его растительность на лице и угрюмый вид. Её же бесит его сторожка лесника и жалкая обстановка. Разве не так? Но глупо было отрицать, что секс с Клаусом был лучшим в её жизни. Уж точно ни с кем она не испытывала такого удовольствия, заставляющего даже кончики пальцев мелко подрагивать.

— Я и не собирался ничего говорить, — спокойно отозвался Клаус, вновь погладив шелковистую кожу её бёдра ладонью, с усмешкой смотря на то, как она поспешила сдвинуть ноги и слегка нахмуриться, — То как ты стонала подо мной — сказало уже обо всём, — склонившись ближе, он прикусил зубами кожу на её бедре, вызвав тихий всхлип, а затем тут же поспешил зализать бледно-розовый след языком, вызывая этим движением её расслабленный смех.

========== Глава 6 ==========

***

Совершенно невозможно описать словами весь тот спектр эмоций, что она испытывала, стоило ей только вновь взглянуть на Клауса или ту самую злосчастную кровать, будь она неладна. Просто потому что в голове вновь и вновь вспыхивали весьма жаркие воспоминания, от которых у неё появлялась знакомая слабость в теле, превращающаяся неизменно после в приятное тепло. А это уже было очень плохим знаком, ведь повторения инцидента она совсем не желала.

Это ведь был просто момент слабости, приправленный вспышкой сильных эмоций и заточения с ним один на один. Ведь так? Во всяком случае, именно это она себе и говорила раз за разом, украдкой посматривая на виновника её шаткого состояния. А Клаус же, как назло, в ответ на все её косые взгляды просто молчал, ведя себя и вовсе как истукан, которого ей так отчаянно хотелось бы хорошенько огреть чем-нибудь тяжёлым в отместку за это напряжение.

Мог ведь сказать хоть слово, но нет. Вместо этого гребаное молчание вновь поселилось между ними, изводя и раздражая её ещё сильнее. Настолько сильнее, что она решилась принять душ и даже вымыть голову в его отвратной ванной комнате с потрескавшейся плиткой жутковатого цвета и явно сомнительного качества.

И этот поступок был крайне странным и неожиданным даже для неё самой. Не говоря уже о Клаусе, который скользнул по ней поистине удивлённым — ошарашенным — взглядом, стоило только ей появиться в его хенли с мокрыми белокурыми волосами, которые она промокала тем самым полотенцем, что совсем недавно было объектом её сильнейшего отвращения. Видимо, и впрямь человек способен адаптироваться ко всему. Ведь даже само жилище ей уже перестало казаться рассадником антисанитарии. Да, здесь, конечно же, по-прежнему было отвратительно, слишком скудно и серо, будто бы время застыло ещё в начале этого века, совсем не думая идти вперёд. Но его всё же можно было бы назвать сносным, правда, только на одну ночь и только в состоянии алкогольного опьянения, Кэролайн готова была это признать, с особой придирчивостью вновь осматривая отнюдь не новомодный интерьер.

— Может ты хоть слово скажешь? — раздраженно наконец изрекла блондинка, не в силах и дальше терпеть эту давящую тишину, сопровождаемую уже не совсем умиротворяющим треском дров в камине.

Совсем не понимала ведь, как Клаус способен здесь жить в одиночестве, где не с кем даже поговорить. И нет, ей совсем-совсем было плевать на то, как ему это удаётся и что он при этом ощущает, потому что это самоизгнание было его собственным выбором, который принял уже взрослый мужчина, а не пятнадцатилетняя девочка с горяча. Сам виноват во всех своих бедах, жалеть его она уж точно не собиралась. Пожалеть как раз надо её, за то, что она вынуждена жить в таких условиях, да ещё и моральную компенсацию выплатить по завершению этой изощренной пытки.

— Ты же сама просила меня молчать, — выдержав небольшую паузу, ответил ей он, на миг оторвавшись от очередной явно прочитанной несколько раз книжки, — Я понял, что тебе не хочется обсуждать то, что между нами произошло.

Смотря на неё сейчас, у него возникало только одно-единственное желание — ему бы хотелось знать, что же творится в голове у этой избалованной пигалицы, раз за разом осыпающей его изрядно надоевшими ему уже колкостями. И эти колкости, как он думал, после произошедшего только участятся, но нет. Вместо этого она смотрела на него этим чертовым тяжёлым взглядом голубых глаз, по привычке морща свой аккуратный носик и пребывая глубоко в своих мыслях. Видимо, духу не хватало сказать, что ей отвратителен теперь тот факт, что она была с ним и получала от этого удовольствие, а, быть может, в ней всё же и были хоть крохи воспитания. В любом случае, он явно оставался для неё отвратительным редником, посмевшим коснуться её своими грязными руками, тут и говорить ничего было не нужно.

— Вот именно, Клаус, молчать лишь по этому поводу! — воскликнула раздраженно она, демонстративно отвернувшись от него и вновь нахмурившись, — Я не хочу обсуждать наш…

— Секс, Кэролайн, — аккуратно произнёс он в ответ, ничуть не удивившись возникшей заминки, что лишь подтверждала его не больно радужную теорию, — Мы переспали, нам обоим было очень хорошо, поэтому хватит уже отрицать очевидное и вести себя, как ребёнок.

— Я не веду себя, как ребёнок, — пробурчала недовольно Кэролайн, ещё больше нахмурившись и взглянув на него краем глаза, — Мне просто нужно общение, не касающееся того, что было между нами. Вот и всё

Клаус удивлённо вскинул на неё взгляд, едва подавив шумный вздох. Впрочем, это не значило, что она не стеснялась того факта, что они переспали. И это точно не значило то, что она пошла в этот чёртов душ не для того, чтобы отмываться от его противных прикосновений. Причём противных настолько, что даже решилась голову помыть, хотя совсем недавно кричала об антисанитарии этого места, боясь прикоснуться даже к защелке на двери. И вот как понять её? Как понять, что творится в её голове?

— Хорошо, — протянул он неловко, отложив всё же книгу в сторону и взглянув ей в глаза, — О чём поговорим?

Он даже представить и не мог о чем с ней вообще можно поговорить. Они из двух абсолютно разных миров, сосуществующих всегда отдельно и разделённых высокой и крепкой стеной негласных законов социального статуса. Помимо этого они, очевидно, были и вовсе разными людьми. И если Кэролайн была шумной, явно имеющей море друзей и вечные планы на уик-энд, то он же предпочитал одиночество, сторонясь крупных компаний и отдавая предпочтения тихим посиделкам с действительно близким человеком. Тратить время на так называемых друзей он устал, ведь никто из них не помог в трудной ситуации. Лишь открыли ему глаза на то, что же такое лицемерное отношение и как опрометчиво порой называть людей своими друзьями.

— Ты планируешь отсюда вообще выбираться? — поинтересовалась она бесцеремонно, вырывая его вновь из собственных мыслей и вынуждая взглянуть на неё, — Серьёзно. Ты же не можешь всю оставшуюся жизнь провести здесь, попросту существуя, а не живя, как нормальный человек.

Если бы её попросили составить список причин, по которым здесь жить и вовсе нельзя, то ей явно понадобился бы толстенный блокнот и несколько ручек. Но Клаус, видимо, и не думал находить проблему в условиях своего проживания, собственно, как и в образе этого самого проживания. Потому что нельзя назвать жизнью извечное сидение в четырёх стенах в полном одиночестве.

— Кэролайн… — он тяжело вздохнул, коснувшись пальцами переносицы и прикрыв на миг глаза, старательно подбирая слова в ответ.

— Нет, дай договорить, — фыркнула Форбс в ответ, чуть поёрзав на диване, что отозвался противным скрипом пружин, — Я не совсем понимаю твои проблемы, уж прости. Я так же и не понимаю твоей бесхребетности, Клаус, — Кэролайн ничуть не смутил его ошарашенный взгляд, — Потому что ты просто спрятался здесь, как жалкий трус, не сделав ничего, чтобы избежать вот этого.

Никто ещё не говорил с ним в таком тоне, и уж точно не обвинял его в том, что он живет здесь. Никто. Просто потому что люди умели понимать проблемы, которые этой избалованной девице кажутся мелочными. Что она вообще может знать об этой жизни, живя в своём домике с большим забором и уютным газончиком? Что может знать вообще о жизни та, кому подавали с самого рождения всё готовое и самое лучшее?

— Я делал, — с нажимом произнёс он всё же, выдержав небольшую паузу, которая, впрочем, её ничуть не смутила.

— Значит не достаточно хорошо делал! — едко ответила она, закатив в привычном жесте глаза и скрестив руки на груди, вновь демонстративно от него отворачиваясь.

Он явно только и ждал того, чтобы его пожалели, Кэролайн это ощущала в каждой долбанной секунде этих извечных пауз в беседе. Готова была поспорить даже, что мысленно он уже возмутился её словам, не забыв упомянуть и про то, что ей то особо париться в этой жизни и не нужно было, всё ведь сделано было уже за неё давным-давно. Наивный и пустоголовый редник, который ни черта не дождётся от неё жалости. И пусть сколько угодно строит из себя угрюмого и опустошенного мужчину, что вынужден быть здесь, сделав всё возможное. Чушь. Не захотел бы просиживать дни напролёт в этой лачуге — не просиживал бы.

— То общество, в котором ты привыкла жить, Кэролайн, не принимает таких, как я, просто за желание в нём оказаться, — несмело начал он крайне терпеливо, однако слышны были всё же металлические нотки в хрипловатом голосе, — Ты хоть представляешь какая большая конкуренция на рынке и как быстро он развивается? Ты вообще хоть что-то понимаешь в бизнесе? Ты хоть понимаешь, как экономика на него влияет? А что насчёт рисков, неудачных вложений и эластичности спроса?

Кэролайн только и могла, что с лёгким прищуром слушать его, вновь видя во всём этом лишь попытку оправдать собственную слабохарактерность. Не более. Сыпал всеми этими словечками, которые она и вовсе забыть хотела уже, ни черта не смысля в подобных нюансах. Впрочем, это было и не удивительно, ведь она бросила университет, в который её запихнул её заботливый отец, не спросив толком чего хочет его дочь. Ему это было и не важно, он давно научился принимать решения касательно её жизни, и спорить по этому поводу было уже бессмысленно. Поэтому она просто взяла и забрала документы, напоследок послав куда подальше папиного знакомого, что помог туда её устроить.

— Я пытался сделать всё, что было в моих силах, — на выдохе устало произнёс Клаус, так и не дождавшись от неё ответа.

— Ты сдался, — пожав слегка плечами, подвела она итог этой крайне душещипательной речи, которая могла тронуть сердце разве что полной дуре.

— Да, Кэролайн! — раздраженно воскликнул вдруг Клаус, резко поднявшись на ноги и вынудив её вздрогнуть от столь внезапной смены настроения, — Я сдался, потому что устал уже пытаться лезть из кожи вон и работать в ноль! Я устал смотреть на то, как живут другие люди, и понимать, что мне такого не достичь, — в его голосе всё больше и больше слышались надрывные нотки усталости, переплетенной с ничем не прикрытым отчаянием, — Я устал слушать осуждения моего отца, который доверился мне, вложил деньги и в итоге получил вновь сплошное разочарование от своего ублюдка! Я устал искать финансирования, стуча в одну компанию за другой, как идиот. Поэтому я торчу здесь. Я устал от всего того, что происходит там. У меня уже просто не осталось на всё это сил.

Кэролайн недовольно цокнула языком, оглядев его с ног до головы скептичным взглядом. Неужели эта та самая история, которую он говорит себе изо дня в день, прикрываясь ею, чтобы ни черта не делать? Неужели вот она, его великая причина быть на дне? Да ни черта он не пытался, раз сидит в этой времянке и жалеет самого себя.

— Что?! — воскликнул он раздраженно, не выдержав такой концентрации презрения в её взгляде. — Говори. Ну же.

— Ты думаешь все те люди, из того общества, в котором я живу, сдались при первой неудачи? Вот что я тебе скажу, Клаус. Да, я ни черта не смыслю в ведение бизнеса. Но я знаю, что мой дедушка сумел построить его с нуля, когда у него толком ничего и не было. Он посвятил этому много лет своей жизни, и он не опускал руки, когда дела шли совсем худо. А ты в полной заднице, Клаус, — едва не фыркнув вновь, произнесла она колко, вынудив его резко отвести взгляд и сжать пальцы в кулаки, — И тебе здесь, я смотрю, весьма комфортно. Но никто в здравом уме не будет жить на отшибе в этих отвратных условиях. Если это предел твоих мечтаний и ты бы хотел здесь встретить свою старость, то скажи только, тогда я тут же перестану капать тебе на мозги.

Избалованная, абсолютно бестактная и глупая девчонка, ни черта не знающая о жизни — то, что он хотел бы сказать в этот миг, вот только не смог… попросту потому что какого-то черта каждое её слово било наотмашь, попадая в самые уязвлённые места сознания. Разве нельзя его просто оставить в покое и сказать за всё спасибо? Разве нельзя просто войти в его положение и не давить на него своими отвратительно едкими словами, подкреплёнными прожигающим насквозь взглядом? Он и сам знал, что он — полное ничтожество, не сумевшее ничего добиться в этой жизни. Струсил ведь возвращаться домой и держать ответ перед отчимом. Он прекрасно об этом знал и без её ядовитых напоминаний.

— Нет, не хочу, — едва не прошипел он в ответ, даже спиной ощущая её грузный взгляд, — Но мне просто нужно ещё время.

— Сколько? — усмехнулась она вновь едко, — Год? Два? Двадцать два? Тебя погладить по головке и пожалеть? — издевательски протянув последнюю фразу, Кэролайн тут же осеклась, замечая насколько напряжёнными стали его плечи, ощущая кожей в эту самую секунду исходящие от него волны гнева.

И это, чёрт подери, было жутко. Но это было хоть что-то, уже не напоминающее кусок бесчувственного камня. Шумное дыхание создавало ещё большее напряжение в комнате, и Кэролайн попросту застыла на эти несколько секунд, совсем не зная, что последует дальше. Вполне возможно, что путь обратно она проделает сегодня, ведь ему не потребуется особых усилий на то, чтобы вытолкнуть её из своего дома. Но вместо этого Клаус лишь вновь сделал глубокий вдох и направился к двери, хватая с крючка свою объемную темно-зеленую куртку. И грохот, с которым он захлопнул за собой дверь, поставил окончательную точку в этой беседе.

***

Слышала, как он рубит дрова, вздрагивая каждый раз от жуткого треска и даже на таком расстоянии ощущая волны гнева в каждом его резком движении, с которым он опускал острый топор о поверхность. Так мужчины чаще всего и вымещают злобу, ничего удивительного. Хорошо хоть ей попался не тот тип мужчин, что бьют в отместку за каждое грубое слово, а ведь вполне могла бы наткнуться и на настоящего отморозка в этой глуши. Видимо, фортуна сверкает перед ней не совсем пятой точкой, зря только Кэролайн на неё наговаривала. Главное, теперь не спугнуть её, а то подумает, что всё хорошо и сбежит, сверкнув своими золотыми подковами.

Кэролайн даже не сразу заметила, что шум за окном стих по происшествии получаса, и перевела взгляд на дверь, лишь услышав, как Клаус открывает её с лёгким стуком, впуская в гостиную поток холодного воздуха, колыхнувшего пламя в камине и вынудившего её поёжиться, чуть плотнее натянув рукава его хенли на ладони. Вот только этот холод был ничем, по сравнению с ощущением мурашек, пробежавшихся по её спине, стоило только увидеть его нахмуренные брови и угрюмый взгляд, обращённый прямиком на неё.

— Что мне делать? — спросил он вдруг, всплеснув в отчаянном порыве руками и стерев тыльной стороной ладони тут же испарину, покрывшую кожу лба.

Руки побаливали, а в ушах до сих пор стоял этот противный звук трескающегося дерева, вводящего его во всё большее уныние. Раз за разом с ещё большей раздражённостью в движениях разрубал на части поленья, коря самого себя за трусость. Потому что Кэролайн была права в каждом своём чертовом издевательском слове. Он трус и слабак, который сдался, побоявшись брать на себя ответственность. Попросту сбежал от последствий, подобно испуганному и ни на что неспособному мальчишке. Майкл всё же был прав насчет него, можно было это признать сейчас наконец.

— А я откуда знаю? — протянула удивлённо Кэролайн, едва слышно фыркнув, — Я тебе не справочник, и не психолог. Чего ты от меня хочешь?

Честно признаться, он и не ожидал иного ответа, прекрасно успев уже изучить её повадки. С завидной частотой ведь пряталась под жесткий панцирь, выпуская ядовитые когти в ответ. Вот только всё это была фальшь. Не говорила бы она ему всех этих вещей, будь ей абсолютно на него плевать. Не стала бы интересоваться его проблемами, будь она чёрствой и избалованной сукой из привилегированного мира. Ему просто нужно было сейчас, чтобы хоть кто-нибудь сказал, как ему быть дальше, и она это понимала. Более того, именно она и могла это сделать.

— Кэролайн, я серьёзно, — проговорил он мягко, вкладывая в свой взгляд просьбу, на которую она не могла просто ответить отказом, сделав наигранно обречённый вздох, — Что бы ты сделала в первую очередь?

Вновь ощутив на себя пристальный взгляд, сопровождаемый усмешкой на иронично изогнутых нежно-розовых губах, он уже был мысленно готов к новому потоку едких слов, что раскритикует всё, чего может коснуться её взгляд.

— Я бы начала с того, что привела бы себя в порядок, — изрекла она наконец, — Никто не станет работать с тем, у кого такая отвратительная борода, которая меня дико раздражает, между прочим, и такая… — Кэролайн на миг замолчала, заострив внимание на его куртке, что была на пару размеров больше, напоминая скорее бесформенный поношенный мешок, — …одежда. У тебя есть триммер? Хотя да, о чём это я, — пробормотала она себе под нос последние слова, слыша в ответ лишь, как он ругнулся едва слышно.

Не понимал вообще, с чего она так прицепилась к его внешнему виду, в особенности к этой злосчастной бороде. И в комплекте к ней всегда ведь шло ещё несколько ругательств, которые он старался принимать хладнокровно. Вот только невозможно игнорировать было эту жёсткую правду, что сыпалась с её губ.

— Думаешь отсутствие бороды что-то изменит? — как можно непринуждённее поинтересовался Клаус, стараясь найти в этом хоть какую-то логику.

— Да, — подтвердила Кэролайн, слегка кивнув в подтверждении своих слов, — Слушай, когда мне плохо, я всегда делаю что-то для себя. Маникюр, массаж, SPA… — она едва не прикрыла в блаженстве глаза только от одного этого волшебного слова, понимая, что по приезду проведёт и вовсе там весь день, лишь бы стереть с себя отвратные воспоминания об этом месте, — Это помогает.

— И какое отношение имеет моя борода ко всему этому? — никакую взаимосвязь он по-прежнему не сумел уловить, смотря на неё теперь с лёгким прищуром в ожидании хоть каких-нибудь пояснений.

— Тебе нужен толчок, ощущение чего-то нового в себе. Это что-то вроде первого шага на пути из этой дыры, — Кэролайн наиграно скривилась, обведя пальчиком его убогую гостиную, которая пробуждала в ней лишь депрессивность, — И поверь, без этого отвратительного безобразия тебе будет гораздо легче дышать.

К её огромному удивлению, Клаус даже спорить не стал, просто молча снял с себя куртку и отправился после в ванную комнату, закрывая плотно за собой хлипкую дверь. И это впрямь было неожиданно, потому что она думала, что он пошлёт её куда подальше, начав гнуть свою линию. Но в то же время ей стало многое понятно в этот миг. В него попросту действительно никто не верил, она была тогда права. Все лишь утешали и жалели, но никто не сказал ему, чтобы он оторвал свою задницу от дивана и пошёл делать что-то, потому что у него есть для этого силы.

Слышала шум воды, желая уже поскорее увидеть его без бороды, и это тут же заставило её задуматься и о другой составляющей внешнего вида, которая ей ох как не нравилась в нём. Поэтому она решительно поднялась с дивана и направилась за перегородку, отделяющую гостиную от спальни, мысленно готовясь к той жуткой картине, что перед ней вполне возможно предстанет. И подойдя к миниатюрному шкафу, она открыла аккуратно дверцу, едва не схватившись в ту же секунду за сердце от этого жалкого вида. Всё однообразное, абсолютно блеклое и скудное, нагоняющее на неё лишь тоску и отвратительное чувство жалости. Ничего сносного кроме нескольких хенли и не было больше. Глядя на эти вещи, можно с лёгкостью было подумать, что здесь живет уставший от жизни старик.

— О нет, — на выдохе произнесла она, немного опасливо коснувшись грубоватой ткани единственной висевшей здесь рубашки, — Это что вообще? Это вещи? — пробормотала Кэролайн, не понимая, как может быть у человека столь малое количество одежды.

Как вообще можно говорить об успешности, если с гардеробом такой ад творится? И ей было крайне любопытно сейчас узнать, в чём же он ходил на встречу к инвесторам. Негласный закон бизнеса ему неизвестен что ли? Там ведь уж точно всегда встречают по одежке.

И услышав, как он покидает ванную комнату, она перевела тут же взгляд в ту сторону, всего через секунду видя появившегося из-за угла Клауса, которого она видела будто бы впервые. Теперь ведь Кэролайн наконец могла более детально рассмотреть его лицо, не скрытое колкими волосами, что придавали ему куда более угрюмый вид. У него, оказывается, были острые скулы, пухлые малиновые губы и небольшая ямочка на подбородке.

— А у тебя неплохие черты лица, редник, — одарив его лёгкой улыбкой, признала она, прерывая тем самым возникшее неловкое молчание.

И Клаус в ответ на это едва слышно рассмеялся, вызывая удивление во взгляде её голубых глаз, а ещё демонстрируя совершенно очаровательные ямочки на щеках, вызвавшие невольно у неё ответную улыбку. Он и впрямь был обаятельным и весьма-весьма привлекательным, отрицать это уже было бессмысленно.

— Теперь ты довольна? — вздернув вопросительно бровь, поинтересовался он осторожно, и впрямь чувствуя сейчас себя куда более уверенно, чем прежде.

Это было странно. Неужели Кэролайн Форбс, того кого он так желал назвать глупой и избалованной девчонкой, и впрямь помогла ему. Свалилась ведь ему как снег на голову, стуча своими каблучками в дверь и осыпая тут же с порога едкой действительностью. Абсолютно капризное создание, которое вызывало раз за разом лишь гнев и скрежет зубов, наравне с чувством восхищения и трепета. Просто потому что какого-то черта наслаждался каждым её движением, скользя внимательно взглядом по молочно-белой коже и шелковистым белокурым прядям. И на деле за колкостью скрывалась весьма хрупкая девушка, о которой ему было приятно позаботится, ощутив вновь ответственность за кого-то.

— И что же? — недоуменно спросил он, едва она покачала головой из стороны в сторону, давая этим понять, что это уж точно не конец её терапии.

— Имидж, Клаус, — Кэролайн кивком головы указала на его раскрытый шкаф, — Нужен определённый внешний вид для того, чтобы тебе хоть кто-то дал деньги. А сейчас тебе хочется из денег дать разве что милостыню, — и едкость в этих словах была подобна кислоте, что с шипящим звуком растворяла его терпение.

— Ты понимаешь, что ты утрируешь? — сквозь зубы проскрежетал Клаус, не понимая вообще откуда у неё в запасе столько колких словечек.

И он вдруг в этот миг подумал о том, что хотел бы увидеть её вне этих стен. Ему было интересно, как она ведёт себя в своей повседневной жизни, окружённая не нарушенной зоной комфорта. Такая же она едкая? Или, быть может, там она совсем-совсем другой человек?

— Закрой рот и слушай!

А он и впрямь замолчал, попросту хватаясь отчаянно за любую возможность сейчас. Ему нужно было хоть что-то, и Кэролайн стала как раз той, ктоподтолкнул его к первому шагу. А этот самый шаг, как всем известно, всегда самый тяжёлый.

Клаус старался запомнить все её советы, мелькавшие в небольших перерывах между гневными и критичными речами, свойственными лишь ей. Этот мир и правда был суров, он осознавал сейчас это даже больше, понимая, что Кэролайн, скорее всего, с самого детства вдалбливали это, говоря что и как нужно делать, чтобы не ударить в грязь лицом. И список этих вещей был и впрямь впечатляющим, вынуждающим его задуматься о том, было ли у неё вообще детство?

— Итак, запомни. Лучше надень синий на первую встречу. Люди в синем вызывают доверие, — она обернулась к нему, строго тыкнув пальчиком ему в грудь и вызвав лёгкую улыбку таким повелительным жестом. — И я тебя умоляю, никогда не надевай дешевые запонки и часы. Лучше вообще без них.

— Спасибо, — вдруг произнёс он едва слышно, смотря пристально ей в глаза и неуверенно касаясь её ладони пальцами, скользя по нежной коже, — Правда, спасибо, Кэролайн.

Ей было непривычно слышать подобные слова, видеть ещё и во взгляде эту самую благодарность, которая никогда к ней и не была обращена. Ощущала сейчас лишь неприятное пощипывание в носу, зная, что это значит и приказывая себе мысленно держать себя в руках. Совсем неподходящий был сейчас момент для демонстрации ему своей сентиментальной стороны, ведь именно она последние несколько часов твердила ему быть сильным. Потому, просто поддавшись какому-то внутреннему порыву, продиктованному жаждой продлить этот странный момент хоть на чуть-чуть, она приблизилась к нему, оставляя на его губах совсем невесомый поцелуй, вопя себе мысленно о том, какая же она идиотка, окончательно лишившаяся мозга.

Это было совсем невесомое касание, оставляющее на губах сладостный привкус, который он готов был ощущать раз за разом. Просто потому что ему нравилось то, как она пахла, как смотрела на него порой, как отдавалась ему совсем недавно, издавая стон за стоном и цепляясь за него крепче с отчаянной жаждой. И даже характер её казался ему не совсем уж и скверным. Во всяком случае, она была той, кем и являлась по большей части, скрывая внутри себя глубину, которую никому не дано было познать до конца.

Отстранившись от него спустя пару секунд, она едва заметно улыбнулась, лишь уголками губ, и обратила вновь беглый взгляд на его шкаф, в который раз морща носик от содержимого, сокрытого за тонкой деревянной дверцей.

— Итак, раз уж ты пошёл на такие волосатые жертвы… — начала она вдруг, едва не засмеявшись и прикусив тут же внутреннюю сторону щёк зубами, — Да ещё и выслушал лекцию по моде от Кэролайн Форбс, то думаю ты заслужил кое-что… — она потупила взгляд, неловко перемявшись с ноги на ногу в нерешительности, — Мне кажется, что я поняла, почему ты был так угрюм. Мне было хорошо с тобой, Клаус. Очень, — добавила она, вновь взглянув ему уверенно в глаза и увидев во взгляде лишь удивление, — Это был лучший секс в моей жизни, я не боюсь это признать. Я просто не понимаю, какого черта это вообще было с тобой. Без обид.

В её словах совсем не было осуждения или отвращения, лишь желание понять, почему именно с ним ей было настолько хорошо. Почему из всех мужчин, что были у неё прежде, только его она так жаждала прижать к себе ближе, двигаясь ему навстречу и горя изнутри от каждого его движения, каждого требовательного поцелуя?

— Без обид, — пожал плечами небрежно Клаус, едва подавив рвущийся наружу смешок, — Может тебе было так хорошо, потому что ты была настолько разозлена? А может ты просто не стеснялась меня? Может не пыталась казаться другой, быть лучше, чем ты есть?

— Возможно, — задумчиво произнесла она, погружаясь в раздумья на этот счёт и находя в этой неожиданной версии всё же долю правды.

Быть может, все силы раньше уходили на поддержание нужного образа? Да, Деймон был весьма хорош в постели, но с ним ей нужно было быть оторвой Кэролайн, которую устраивает секс по дружбе. Но ведь это совсем не так. Во всяком случае, было долгое время. И даже странно осознавать тот факт, что никто и не заметил её чувств к нему. Никто так и не понял, что Кэролайн Форбс влюбилась в такого, как Деймон, решив, что лучше наслаждаться хоть крупицей его внимания, чем быть лишенной его вовсе. Чувства к нему со временем угасли, но ведь правда о прошлом всё ещё вынуждала её раз за разом себя сдерживать, контролируя с ним каждое действие и слово.

— Мне кажется ты гораздо умнее, Кэролайн Форбс, чем хочешь казаться, — чуть поколебавшись, произнёс всё же Клаус, обращая на себя её взгляд этими словами.

Совсем невесомо коснувшись кончиками пальцев белокурой пряди волос и заправив её ей за ухо, он спустя пару секунд сумел уловить сверкнувшее вдруг удивление во взгляде её голубых глаз. Но она поспешила его скрыть, лишь небрежно пожав плечами в ответ и игриво склонив голову чуть набок, смотря на него из-под ресниц. И этот жест лишь прибавил ещё больше загадок, усилив и без того сильное желание узнать её мысли.

========== Глава 7 ==========

***

Просыпаться с кем-то в одной постели было абсолютно непривычно для неё, просто потому что никогда ещё прежде она не ощущала тепло чужого тела так близко, не открыв глаза и даже не отойдя толком ото сна. Видимо, не достаточно была хороша для того, чтобы с ней оставаться до утра, пусть в этом она и находила нечто особенное. Наверно, слишком наивно так думать, но что поделать. Впрочем, Кэролайн бы покривила душой, сказав, что прям так хотела этого. Вовсе нет. Уж точно не было такого пункта в списке романтических причуд. Собственно, этого самого списка тоже не существовало, просто потому что всё это считала редкостной чушью и показухой. Да и романтиком она уж точно не была. Что ж, с ней явно что-то не так.

К тому же, ей нравилась возможность растянуться на широкой и мягкой постели, перекатываясь по пробуждению лениво с одного бока на другой, укутавшись при этом в одеяло чуть ли не с головой. Ей нравилось ощущение полной расслабленности и независимости от чужих движений рядом, что могут нарушить весьма неплохой сон, а она так и не узнает потом, чем всё закончилось. Да и если так задуматься, то с кем ей просыпаться? Что-то кандидатов на эту роль видно пока не было.

С Деймоном ведь всё было без обязательств и лишних романтичных моментов, а с её первым парнем и вовсе они были теми ещё детьми, спутавшими дружбу и любовь, что не дотянула и до зимних каникул. На выпускном она уже была под руку с Тайлером, подходящим ей, вроде как, по всем статьям, но не тронувшим отчего-то сердце, пусть он и оказался весьма хорошим парнем в итоге. Попросту не сложилось, и точную причину этого она не знала до сих пор, теряясь в возможных вариантах. Может потому что он питал в то время большие чувства к футболу, нежели к ней, а может потому что она знала, что всё это было несерьёзно с обеих сторон и нужен ему был лишь секс, на котором он особо и не настаивал после, услышав её отказ. Зато они неплохо провели выпускной вечер вместе, дав друг другу краткую иллюзию обычной молодежной жизни и впервые поговорив так искренне о том, что ждут они от студенческих лет, попивая крепкий пунш. Ни к чему было усложнять всё это чувствами, на этом они и сошлись тогда, не видясь после ни разу.

И она бы с радостью сейчас оказалась дома, несказанно желая проснуться в собственной постели и понять, что всё это было лишь затянувшимся сном, что спустя пару дней обязательно забудется, как и вереница других. Вот только, увы, это было лишь совсем наивной мыслью, ведь она ощущала кожей порыв ледяного ветра, проникающего сквозь щели в крохотный дом. И спасалась она от этого холода на этот раз, прижимаясь к горячему телу Клауса ближе, нагло закинув на него ногу и устроившись поудобнее на его плече, лишь бы не натирать кожу щеки грубой подушкой ещё одну отвратную ночь.

Корить себя за то, что позволила самой себе унять свою гордость и пустить в постель отвратного редника, пусть и лишившегося бороды, она не желала. Сделала то, что хотела в тот миг. И это с лёгкостью можно было назвать эгоизмом, что было присуще её скверному характеру. Во всяком случае, так говорили все и за пределами этого домика, не только Клаус, называвший её избалованной и эгоистичной девицей бесчисленное количество раз за эти дни.

И ей стало интересно, что же произошло в реальном мире за то время, что она была вдали от цивилизации. Впервые Кэролайн задумалась в этот миг и о том, предприняли ли близкие или друзья хоть что-то, ведь её нет уже несколько дней, а телефон и вовсе отключён. Сделали ли родители хоть что-то или списали всё это на знак очередного протеста против их заботы, прозвав про себя это глупым ребячеством? Во всяком случае, именно заботой они и прикрывали раз за разом попытку сделать из неё ту, кого хотели бы они видеть и называть прилежной дочерью, которую не стыдно представить своим друзьям. Вот только ни черта у них не выйдет. Уж точно марионеткой не будет.

Кэролайн не боялась признать, что душила её такая «забота», равно как и безразличие порой. Им ведь в большинстве случаев и вовсе не интересно было даже о чём она говорит и что ей нравится. Сбилась со счёта попросту сколько раз пыталась завести разговор, а в ответ получала лишь сухой кивок, ведь никогда не утруждали себя даже тем, чтобы оторваться от своих дел на экране телефона. Или же они попросту переводили разговор тут же на удобную им тему, забывая то, о чём хотела бы рассказать она.

А Кэролайн после и не напоминала, с затаённой грустью в улыбке слушая чужие речи, понимая что рано или поздно ей и вовсе станет на это наплевать. Что уж говорить о нечастых званых обедах, накладывающих определённую долю ответственности на неё. Там она и вовсе предпочитала молчать, зная, что за столом собрались люди, чтобы поговорить на темы, которые, как они все в один голос могли сказать, ей непонятны и неинтересны. Так есть ли смысл тогда вообще открывать рот? Лучше быть дурочкой с милой улыбкой, а потом услышать от отца или матери похвалу за то, какой вежливой и радостной она была, получая именно за это неразгаданное притворство горделивую улыбку.

Её именно с такой же отвратной улыбкой и сообщили, что засунули в престижный университет, выбрав за неё ту специальность, к которой у неё и вовсе не лежала душа. А затем, конечно же, отругали за то, что приняла она самовольное решение касательно своей собственной жизни. Прям преступление века. Будто бы в этом обвинении была хоть какая-то логика. Но против одного аргумента идти было бесполезно — экономическое образование ей нужно, твердили они тогда. Кто ж продолжит дело Билла Форбса, если не она? И, вроде как, это имело смысл, но спросить её можно же было чего она хочет и что любит. Хоть раз. Это ведь не так трудно? Для этого много сил и не нужно, вроде. Но нет. Ничего из этого не было. Равно как и желания вообще поговорить с ней о чем-нибудь. Кэролайн Форбс ведь ничего не понимает ещё. Она просто лентяйка, которая ничем не занимается и ни к чему не стремится, ничем не увлекается кроме своих походов по магазинам и встречами с друзьями. Проблема лишь в этом. А не в том, что они близорукие эгоисты, которых она любит больше всего на свете.

— О чём думаешь? — раздался вдруг едва слышный хрипловатый шёпот, вынудивший её открыть глаза и всё ещё немного сонно осмотреть тесную комнатку.

Это место с каждым днём ей казалось всё более и более унылым, вгоняющим в полную апатию, в которой Клаус и увяз с головой, будто в зыбучих песках вонючего болота. Не удивительно, впрочем. Любой свихнётся в такой глуши. Как он ещё не забыл английский язык и как читать слова на нём. Впрочем, Клаус действительно сумел удивить её. Совершено не ожидала, по правде сказать, что он таким образом воспримет её вчерашний выпад.

И вспоминая свои весьма жёсткие слова, Кэролайн всё больше и больше понимала, что справедливо было бы с его стороны послать её куда подальше с советами, касательно чужой жизни. Какое она имела право вообще на это? Но всё же, смолчать собственное мнение в очередной раз было ещё хуже для неё. И для него, пожалуй, тоже. Порой полезно ведь получить пинок под зад, и этот самый пинок ему пошёл на пользу.

— Явно не о том, что заботит людей утром, — наигранно беспечно усмехнулась Кэролайн в ответ, понимая, что подвоха в этом он не уловил.

И это было неудивительно, ведь скрывать свои эмоции она была и впрямь мастером. За такую игру можно было бы давать смело Оскар. Правда, такое обилие золотых статуэток вряд ли возможно поместить на полке, пусть и очень длинной. Придётся скорее отдельную комнату для этого обустраивать. Вот только, увы, всё что ей светило вместо лоска фигурок — очередная колкость по возвращению и утомительные нотации о безответности. Кэролайн понимала, что это неизбежно, и чем быстрее она получит очередную порцию обвинений, тем быстрее сможет уехать из дома и прийти в себя где-нибудь за бокалом сладкого коктейля.

— Снег подтаял, — чуть приподнявшись на локтях и взглянув в мутноватое окно, произнесла она отстранённо, зная, что нужно говорить хоть что-то, чтобы не возникли новые вопросы, ответы на которые давать желания у неё и вовсе сейчас не было.

Слегка прищурившись, она могла сейчас задать лишь один-единственный вопрос самой себе: почему сегодня? Почему это произошло не вчера? Или не завтра? Почему именно сегодня, когда ей бы хотелось провести один день здесь, снова поворчав на обстановку и разозлив до предела Клауса, чтобы не уезжать после такого спокойного и — как бы она не хотела признавать — тёплого утра.

— Хочешь сперва позавтракаем? — поинтересовался на удивление мягко Клаус, будто бы зная о чём она подумала в этот самый миг, а затем коснулся ласково губами её обнаженного плечика, заставив её чуть повести лопатками в ответ и повернуться тут же к нему лицом.

Просто хотелось убедиться, что это он сейчас серьёзно такими глупыми предложениями разбрасывается. На идиота Клаус уж точно не смахивал, так какого черта он вообще творит? Зачем усугублять всё это? Ещё бы предложил романтичную прогулку по красотам этого захудалого местечка и игру в снежки.

— С каких это пор мы ведём себя как какая-то парочка? — вздернув вопросительно бровь, спросила она едко, вновь натыкаясь на полное спокойствие в его извечно серьёзном взгляде, временами вызывающем у неё лишь ещё больший гнев.

Хотя, нельзя не признать, что у него и впрямь стальные нервы, раз он всегда с таким безразличием реагирует на все её выпады. Другой бы точно уже прибил за все колкости, что продемонстрированы ему были за столь короткий срок. И от этого было ещё более непонятно — какого черта он сдался тогда?

— С тех самых пор, когда вся наша агрессия вылилась в то, во что и вылилась, — уголки его пухлых губ дрогнули в улыбке, и он чуть поёрзал на постели, стараясь удобнее устроить голову на подушке, — Или с тех самых пор, как ты признала, что тебе со мной было хорошо. Это ведь всегда всё меняет.

Кэролайн удивлённо выдохнула, отведя на миг взгляд и натянув одеяло чуть выше, стараясь спастись от очередного порыва шумного ветра. Прикасаться к Клаусу сейчас ей совсем не хотелось.

— Иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли, — призналась она вдруг, сама от себя подобного не ожидая, — Просто… знаешь, я всегда была сторонником теории, что секс способен объединять. Он гораздо лучше всех этих слов и глупых попыток сойтись характерами. Всё это чушь. Если в постели плохо, то уже ничего не будет в отношениях хорошо.

И она ждала, что Клаус начнёт с ней спорить, но он лишь лукаво усмехнулся, прежде чем поддаться резко вперёд и нависнуть над ней, вжав своим телом в матрас и вызвав этим неожиданным движением её тихий вскрик, превратившийся после в улыбку. Всё же, Клаус и впрямь, подобно сугробам снега, стал оттаивать, больше походя теперь на человека. И в этом была её заслуга, Кэролайн готова была с гордостью это принять.

Проведя ласково тыльной стороной ладони по её щеке, он вновь невольно заставил её заострить внимание на очаровательных ямочках на его щеках, которые она рассматривала вчера раз за разом, мысленно сетуя на чёртову бороду, что скрывала прежде такой шикарный вид.

— Любопытная теория, — прошептал он хрипло, склонившись к ней ещё ближе и обдав её губы своим горячим дыханием, что вызвало россыпь мурашек по её телу и знакомую истому, вынудившую её невольно чуть выгнуться навстречу.

Чёртов Клаус. Вот какого хрена он творит? Трудно ведь сказать что-то дельное, когда ощущаешь мужское горячее тело на себе, равно как и чувствуешь совсем мизерное расстояниям между лицами, стараясь при этом отчаянно не вспоминать, как хороши его губы, оставлявшие ночью неторопливые поцелуи на её коже.

— Но с тобой она даст сбой, — едва сумела выдавить из себя слова Кэролайн, нервно сделав шумный вдох, — Ведь у нас нет и никогда не будет отношений.

Уж лучше так, чем давать какую-либо надежду, решила она вдруг. И не увидела в его взгляде злости. Было лишь принятие реальности, к которой он тоже был готов, пытаясь просто оттянуть этот неприятный момент.

— Я знаю, — коротко произнёс он в ответ, по-прежнему не отводя взгляд, лишь сокращая медленно между ними расстояние и едва касаясь уже своими губами её губ, чувствую на вкус этот спектр эмоций, что он вызовет.

Нужно сделать лишь одно движение.

Она и сама не поняла, почему позволила себе ответить на его поцелуй, с гулким стоном прикрывая глаза и прижимая его к себе ближе, приоткрывая губы и позволяя ему углубить поцелуй. Позволила себе всё же маленькую слабость, гоняющую по телу кровь быстрее.

Проведя ладонями по его спине и чуть царапнув кожу ногтями, она мысленно обозвала себя полной дурой, а затем, собравшись с силами, коснулась протестующе ладонями его плеч, вынуждая его прекратить. И он подчинился, тут же прерывая поцелуй и смотря на неё слегка виновато, как и она понимая, что не стоит им продолжать.

— Нет, — едва слышно прошептала Кэролайн, покачав слегка головой из стороны в сторону и выдавив из себя блеклую улыбку. — Это всё испортит.

Клаус лишь согласно кивнул в ответ, тут же отстраняясь от неё и ложась рядом, силясь восстановить сбившееся от её близости дыхание, понимая, пожалуй, что и впрямь это было бы ошибкой, как и поцелуй, вкус которого всё ещё грел его губы. Оба понимали ведь, к чему всё идёт ещё с самого первого дня. Такая, как Кэролайн, была уж точно не для такого, как он. И всё на что он мог рассчитывать — он уже получил, явно благодаря благосклонности удачи, а, быть может, и самой судьбы, что привела к нему на порог столь противоречивую особу.

***

Вновь повернув ключ в замке зажигания по его очередной короткой команде, она услышала характерный звук заводящегося мотора и увидела вновь замигавшие лампочки на приборной панели, понимая, что и впрямь сейчас уже сможет покинуть это гиблое место. Уж дорогу обратно она сумеет найти, благо топографический кретинизм не настолько серьёзный.

— Кажется, пора прощаться, — произнесла она, как только Клаус, захлопнув крышку капота, приблизился к ней, касаясь ладонью ручки открытой водительской двери и обращая на неё внимательный взгляд зелено-голубых глаз.

В этот момент осознание того, что они никогда больше не увидятся, стало куда более реальным, чем тогда, когда они вышли за порог его дома и направились по всё ещё заснеженной дорожке вперёд. Её причитания по поводу снега и скользкой подошвы сапог вызвали улыбку, равно как и нахмуренный носик, придающий такое же очарование, что и пушистые белые наушники.

— Ненавижу прощания, — в ответ сказал он, глянув на приборную панель и удовлетворенно вздохнув, обнаружив, что бензина ей хватит, чтобы выехать на куда более оживленную местность.

— Я тоже, — одарив его лёгкой улыбкой, произнесла Кэролайн, заметно замявшись и в нервном жесте прикусив нижнюю губу зубами, — Спасибо что помог… и потерпел меня.

Клаус, мягко говоря, был удивлен этими словами, всё же признавая тот факт, что Кэролайн не так уж и проста, как может показаться на первый взгляд. Да, она всё ещё, по его мнению, была избалованной, привередливой и совершенно несносной девицей для, вот только скрывалось за всем этим нечто большое. И, увы, познать ему это было не дано. Слишком мало времени и слишком хороша она в умении скрываться ото всех за едкой фразой.

— А ты меня, — он подкрепил слова лёгкой улыбкой, слыша в ответ её смешок.

— Да, ты та ещё заноза, — протянула она эти слова, игриво склонив голову чуть набок и наигранно устало вздохнув, — Клаус, не смей снова отращивать себе бороду. Она была ужасной.

Он в ответ на это лишь улыбнулся ещё шире, кивнув слегка головой, а затем, вмиг посерьёзнев и поколебавшись слегка, несмело взял её за руку, совсем не зная, имеет ли на это право сейчас. А она же в этот миг задержала попросту дыхание, смотря на то, как он склоняется к ней чуть ближе, касаясь невесомо прохладными от зимнего ветра губами острых костяшек её пальцев. И этот жест, равно как и его взгляд, был ей ясен. Он говорил ей спасибо таким образом за всю ту правду, что она высказала ему за эти дни.

— Удачи, Клаус, — прошептала Кэролайн, ощущая лёгкое покалывание отчего-то в том месте, где касались его губы, а затем, захлопнув дверцу, нажала на педаль газа, мельком взглянув на него в зеркало заднего вида и оставляя позади, как и крохотных домик, затерявшийся посреди сугробов снега.

Найти выезд на автостраду оказалось не так уж и сложно, а вот отыскать выход из того домишко стало теперь её главной целью, на которую уйдёт гораздо больше времени, чем ей бы хотелось. Кэролайн разрывалась сейчас между желанием поскорее позабыть этот ужас совсем иного для неё мира и тем, что хотела бы всё же сохранить крупицы этих воспоминаний, давших ей многое, на самом деле.

========== Глава 8 ==========

Если так подумать, то есть ли вообще стоящие места на свете, хоть отдалённо похожие на Нью-Йорк, которые она и впрямь способна была бы полюбить всей душой? Ей что-то не особо верилось в это. Кэролайн нравилась эта кипящая вечно жизнь многочисленных улочек и величественные здания, наполненные каким-то особым духом города. В особенности ей нравился Нью-Йорк в те дни, когда она покидала Лонг-Айленд и отправлялась в практически свою укромную квартирку, что была подарком на совершеннолетие от отца. Увы, круглосуточного доступа туда у неё не было, она могла лишь рассчитывать на благосклонность родителей временами. Они ведь отобрали у неё ключи сразу после выходки с университетом, в надежде, что этот ультиматум с ней пройдёт. Вот только чёрта с два. Никаких сделок она заключать не собиралась. Надо было раньше слушать её протесты, а не решать всё за неё.

Пришлось изрядно, конечно, попотеть и вынести маме мозг в этот раз, но эти самые ключи она себе выторговала обратно на пару дней. Всё же, прошло уже чуть больше шести месяцев с того её исчезновения в снегах гиблого пригорода Коннектикута. Они толком и не спрашивали, где она была тогда, лишь построили свои банальные предположения, в которых она оказалась безответственной и совсем глупой ещё девочкой, решившей показать в очередной раз своё «я». А она и не спорила с этой версией, лишь кивнула согласно и сделала вид, что ей жаль. Так намного проще, чем начинать рассказывать всю историю, которую она хотела бы оставить при себе.

Ни к чему родителям знать об отвратном доме и реднике, что в последние дни её пребывания, наконец, стал похож на мужчину. Образно говоря, конечно. Потому что в его мужественности сомнений у неё не было, учитывая то, что она так много думала тогда о его грубоватых ладонях и желала узнать, на что они способны. Вот и узнала на свою голову. И чем больше Кэролайн об этом размышляла, тем сильнее удивлялась тому, что вообще там вытворяла. Не могла сдержаться что ли? Впрочем, сожалений у неё на этот счёт не было. Это был отличный секс. Собственно, как и последующая ночь. Да и Клаус оказался не таким уж безнадёжным деревенщиной, как она считала сперва. К тому же, может и зачтется ей когда-нибудь курс мотивирующих лекций, который её не особо-то и вдохновил, честно говоря. Но главное, что это дало ему хорошенький пинок под зад, а остальное — уже не важно.

Поудобнее перехватив тканевые ручки многочисленных пакетов, предполагая, что неплохо уже опустошила карточку, Кэролайн с прищуром всё ещё вглядывалась в витрины, прежде чем отвести от них взгляд, решив, что на сегодня шоппинг окончен. И пройдя чуть вперёд, она только и смогла удивлённо вздрогнуть, резко остановившись и чуть не врезавшись в широкоплечего мужчину, что едва слышно ругнулся, обходя её и направляясь в сторону перехода. И шок этот простить она себе смогла с лёгкостью, ведь у входа в здание стоял Клаус, который, оказывается, может одеваться не в жуткую одежду, что сойдёт лишь для тряпок.

Держа массивную папку в руках, он немного потоптался у входа и, запустив пальцы в значительно более короткие волосы, развернулся в её сторону, всё же заметив спустя пару секунд. И Кэролайн готова была прямо здесь разразится потоком ругательств, не понимая, какого хрена ей так не везёт сегодня и почему она не обладает суперскоростью, как какой-нибудь герой из многочисленных комиксов. Хорошо хоть здесь нет сугробов и отсутствия цивилизации, иначе бы точно чокнулась.

Клаус невольно вздрогнул, совсем не ожидал ведь её когда-нибудь ещё увидеть, вспоминая мигом поток сыплющихся на него колкостей и вкус её губ, когда с языка не капает яд из сарказма и злобы. И это было поистине странное ощущение, которое окончательно выбило у него почву из-под ног. Да ещё и едкий взгляд голубых глаз, обращённый на него в этот миг.

Уж слишком хорошо он запомнил её гнев, чтобы суметь различить за долю секунды на столь небольшом расстоянии. В условиях этого мира она и впрямь выглядела совсем иначе, нежели в его растянутой хенли или своём платье, за которое она так пеклась. Вместо слегка растрепанных белокурых прядей волос были аккуратные и мягкие локоны, что струились по её плечам. А голубые глаза стали ещё более голубыми из-за удлинившихся пушистых ресниц, что и делали её куда более милой. Внешность и впрямь обманчива. Кто ж скажет, что за этим ангельским взглядом скрывается такая колючая особа.

— К черту, — пробурчала Кэролайн едва слышно себе под нос, решительно направляясь в его сторону и поджимая недовольно губы. — Мне показалось или ты хотел уйти? — она слегка прищурилась, сокращая весьма быстро между ними расстояние, — Кстати, щетина тебе очень к лицу, выглядит весьма сексуально. Костюм тоже ничего, — оглядев его мельком, признала она всё же, окончательно повергая его в растерянность таким напором, — Сойдёт на первое время.

Отрицать очевидное было как минимум глупо. Да и стараться убедить Кэролайн, что она неправа, он не собирался. К чему оскорблять её такой ложью? Она всё верно ведь подметила, как всегда, чересчур проницательно уловив все его сомнения и страхи, которые он сам не особо и хотел замечать. Но пришлось под этим цепким взглядом. Снова.

— Хотел, — признал всё же Клаус спустя минуту напряжённого молчания, на миг досадливо потупив взгляд, лишь бы не видеть очередную вспышку осуждения во взгляде лазурно-голубых глаз. — И… спасибо, — чуть замявшись, произнёс он неторопливо. — Наверно.

Кэролайн лишь усмехнулась, склонив голову чуть набок и оглядев его куда пристальнее в этот раз, невольно напоминая ему о тех днях, когда этот оценивающий взгляд он ловил на себе чуть ли не каждую минуту, слыша после обязательно поток колкостей и издёвок. Вот только их не последовало в этот раз. Видимо, обстановка его дома и впрямь накручивала её, делая в разы раздражительнее.

— Пожалуйста, — хмыкнула она, остановив всё своё внимание на его глазах вдруг, пытаясь понять, что вообще с этим мужчиной не так и когда у него закончатся отговорки, которыми он так старательно прикрывается до сих пор, — Откуда вновь сомнения?

— Уже несколько месяцев кормят стандартными фразами компании, в которые обращался, — сделав нервный вздох, ответил он тут же, понимая, что явно делает что-то не так, раз получает отказ за отказом.

Ожидал, что она вот-вот скажет нечто подобное, обвинив его в слабохарактерности и отсутствие настойчивости. А затем вдруг сам понял, что это и нужно было самому себе сказать уже давно. Кэролайн для этого была и не нужна. Видел и знал ведь сам свои ошибки, оправдывая их раз за разом стечением обстоятельств или просто неудачей.

— И всё? — Кэролайн будто бы прочла его мысли, предполагая, что он ждёт от неё хоть каких-то слов, — Мне сказать, какой ты молодец и что у тебя всё получится? Или осыпать колкостями, чтобы ты зашевелился, разозлился и набрался сил для ещё одной попытки?

В этом уж точно была вся Кэролайн. И подобным поведением она вызвала у него лишь очередную улыбку, а ещё осознание того, что именно эта её прямолинейность и привела его вновь на улицы мегаполиса, оставив тот домик в снегах позади. Кто знает, сколько бы он провёл ещё времени в подобном отчуждении, если бы не девушка, что со злостью постучала в его дверь в один из однотипных вечеров.

— Это ведь вопрос с подвохом, — слегка прищурившись и мигом найдя подтверждение собственной правоты, произнёс он со свойственным ему спокойствием и неторопливостью, которая так раздражала её когда-то, — Вряд ли ты мне скажешь то, чего не хочешь. Так что, давай. Говори, что хотела.

— Ты невыносим даже здесь, — изрекла Кэролайн, едва слышно хмыкнув, — Но… — она выдержала непривычно долгую паузу, ведя сама с собой спор о том, стоит ли вообще с ним говорить, — Слушай, ты же меня выдержал тогда. Поверь, встреча — вообще плевое дело.

— Спасибо, — негромко засмеявшись в ответ на её самокритику и извечную прямолинейность, пропитанную концентрированной едкостью, он взглянул на неё вновь внимательно, понимая, что день не так уж и плох, оказывается.

Ведь Кэролайн вновь появилась в его жизни так внезапно, чтобы ещё раз дать ему пинок под зад и всего парой слов уничтожить все сомнения, что пустили уже корни в его мозгу. И как ей это удаётся?

— Иди туда и выбей себе сделку, — чуть вздернув подбородок, приказным тоном произнесла вдруг Форбс, грозно указав ему пальчиком на вход в громоздкое здание, что так давило на него всего пару минут назад, — И, Клаус, не попадайся больше мне на глаза в таком состоянии. А то я скоро буду брать с тебя деньги за экспресс курсы повышения самооценки.

Он в ответ на очередную колкость лишь кивнул, чуть крепче сжав папку в руках, а затем сделал глубокий вдох, вновь осматривая величественное здание и понимая, что эта встреча — ведь лишь одна из возможностей, которыми он может воспользоваться. Вовсе не последний шанс ведь, после которого нужно ему будет вернуться либо в тот домик, либо с позором к Майклу. Есть другие города, в конце концов. И он не отступит, пока не сделает очередной шаг навстречу к тому, чего так отчаянно хочет, доказав самому себе, что способен это сделать. Впрочем, в этот миг он хотел ещё кое-чего, понимая, что это будет куда труднее, чем все предпринятые до этого им шаги вместе взятые.

— Кэролайн, ты не хочешь выпить кофе? — предложил он, осознавая, насколько неуверенно это прозвучало, и поспешил добавить, пока она не подняла его на смех: — Как-нибудь.

Удивление мелькнуло в её слегка растерянном взгляде, но она сумела быстро взять себя руки, вмиг посерьёзнев и взглянув на него крайне внимательно из-под густых ресниц. И он даже подумал в этот миг молчания о том, какой же он дурак, раз задал подобный вопрос. Ответ же был очевиден. Для них обоих. Ещё с того самого дня, как он коснулся губами прохладной кожи её ладони, тем самым прощаясь.

— Клаус, тебе ничего не светит, — чуть помедлив, ответила она всё же весьма серьёзно, отбросив в сторону все насмешки и ухмылки, понимая, что они совсем ни к чему сейчас.

Кэролайн и впрямь могла быть серьёзной и куда более чуткой, чем хотела казаться. И он совсем не знал, что она вообще за человек, натыкаясь на очередную стену раз за разом, стоило ему только на краткий миг поверить в то, что грубый камень дал трещину и он может заглянуть в самую суть. Хоть мельком. Но нет. Он совсем не знал её.

— Где-то я уже это слышал, — пробормотал он вдруг, уничтожая повисшее между ними напряжение, что для обоих было весьма некомфортно в этих и так непростых обстоятельствах.

— То, что я после этого стонала под тобой, ещё ничего не значит, — усмехнулась коротко она, едва подавив смешок и закатив в привычном жесте глаза, заметно расслабляясь.

Уж точно избалованная зазноба, не обладающая чувством такта и скромности. Но этим она и привлекала, Клаус готов был признать этот факт. Кэролайн и впрямь удивительная девушка, способная довести до белого каления, а потом подбодрить в собственной манере, заставив верить в то, что ему всё по силам.

— Что если мы встретимся снова? — спросил он вдруг, беззаботно ей улыбнувшись и дав тем самым понять, что не обрела она себе очередного ухажера, которых у неё, наверняка, и так слишком много.

— Вот если встретимся, тогда и решим. Удачи, — Кэролайн ответила ему несмелой улыбкой, поудобнее обхватывая многочисленные ручки пакетов, обходя его и направляясь к машине, что была припаркована в конце улицы, — Не будь тряпкой, — обронила она всё же напоследок, взглянув на него мельком из-за плеча и увидев лишь улыбку, появившуюся на его губах и обнажившую его чертовы сексуальные ямочки.

Их встречу нельзя было попросту не назвать насмешкой коварной судьбы, что нашла себе отличный объект для злобных шуток, по всей видимости. И кто знает, что она ещё преподнесёт и столкнёт ли их вновь. Или же для этой встречи был совсем другой замысел?