Утомлённая собой (СИ) [Xhonada] (fb2) читать онлайн

========== Весь этот груз ==========

Иде молча подошла к столу. В её припухших зеленых глазах всё та же тоска и мысли… мысли… мысли… Бесконечный поток рассуждений и умозаключений. Некогда сияющие глаза сейчас стали неясны и тусклы. Она снова безмолвно смотрела на тарелку с яблоками, потирая рукой своё запястье. Сегодня Иде сняла с него красный браслет: ей захотелось избавиться от символа долгой, всё еще продолжающейся борьбы с самой собой… не сказать, что это было тяжкой ношей — значит соврать.

Она, как и обычно, погружена в себя, в свои переживания, которых стало так много, что мозг, не получавший должного запаса энергии, кажется, отказывался работать.

«Что будет, если я съем яблоко? Сейчас, после двухчасовой физической нагрузки… сколько калорий в этих яблоках? Совсем ничего не запоминаю», — Иде вздохнула. Она нахмурила брови и вновь принялась корить себя за плохую память и «отсутствие силы воли».

Иде давно не смеялась, не пила пива с друзьями, не ходила на улицу в дневное время. Её занимало лишь то, что касалось еды: приготовление, калораж, последствия переедания и недоедания. Ничто другое не трогало её. Даже многочисленные концерты, на которые они с мужем покупали билеты за месяц вперед. Иде умудрялась грустить и там: в задумчивости смотреть на свои туфли с открытым носком и иногда поглядывать на рассерженного Стэна. Но он, как подобает их семейным законам, не возражал и не заставлял Иде исполнять всё то, что он скажет, так же, как и требовать от неё проявления тех эмоций, которые он так старался ей передать. Наверняка оттого Иде несчастлива. Готовая всегда держаться самостоятельно, она падала снова и снова и не получала должной поддержки — всячески отвергала её.

Иде смотрела то на пустую чашку, то снова на яблоки.

«Выбор очевиден», — Иде села на высокий стул у тумбы и поморщилась: сидеть очень больно. Она встала и хотела было выйти из кухни, как ее застал Стэн, одетый в серую пижаму.

— Поешь, — полушепотом произнес он. — Пожалуйста, Иде, — муж подошел к ней, по пути поправляя спадающие очки.

— Мне не хочется, — Иде, как и предполагалось, отнекивалась, находя для этого разные отговорки. Она часто моргала: глаза жутко слезились, ей было трудно сдерживать слёзы. Всегда. В последнее время девушке становилось все труднее подавлять свои эмоциональные всплески. Оттого и плакала почти каждый день, на протяжении двух с половиной лет.

— Хочешь, я слышу.

В животе Иде всё бурчало то ли от голода, то ли от того, что она выпила слишком много воды.

— Нет, правда, я потом… — она снова солгала. Иде вряд ли будет кушать сегодня и завтра, и послезавтра… Она не будет есть. Воссияет от сброшенного фунта и продолжит свою голодовку. Как и вчера, и позавчера.

— Ты похожа на скелет. Я боюсь, — Стэн легонько взял её под локоть и упрямо смотрел в её глаза. Они были полны печали и злости. Два несовместимых чувства, способных уместиться в этих полуприкрытых, сонных глазах. Она злится, когда в её адрес приходит нарекание «скелетом». Иде будет лезть из кожи вон, главное — доказать, что всё в порядке. Но все плохо — вес Иде все меньше и меньше, сейчас он почти достиг критической отметки — семьдесят пять фунтов*. Последний раз такое было около полугода назад. Врачам и зонду тогда удалось вернуть Иде в более-менее нормальное состояние, но случился рецидив, и вот снова Стэн боится… опасается того, что врачи могут не успеть ей помочь.

— Не стоит переживать, я никуда не денусь.

Иде начала хлопотать по кухне: наливать воду в чайник, искать печенье, хотя бы засохшее. Но Стен был уверен в том, что Иде не станет кушать и пить. В итоге девушка снова попросит его помочь принять ванну и посидеть несколько минут, пока она не уснёт. Она беспокоилась, что потеряет сознание прежде, чем заснёт. Но даже этот страх не мог заставить Иде кушать. В её голове сидела огромная змея, не дающая адекватному сознанию принимать верные решения — начать нормально питаться, как пример.

Стен, почти не касаясь тела Иде, обнял её. Она ожидаемо заплакала. По впалым щекам девушки катились слёзы. Иде действительно очень устала, устала от самой себя. Попытки перебороть внутренний голос перестали срабатывать, и она была вынуждена делать то, что загоняло её в землю глубже и глубже.

— Тяжело, — бормотала Иде, обвив руками спину Стена. Слезы становились всё громаднее и, не долетая до пола, стирались о пижаму парня. — Побудешь со мной, пока я пью чай? — отрываясь от Стена, спросила Иде. Она шмыгнула носом и посмотрела на пустую чашку.

— Да.

Стэн тяжело вздохнул. Ему нелегко быть одновременно няней и сестричкой* для своей жены. Но и бросить её он не мог. Это губительно для ее хрупкой, ослабленной души, которая, кажется, гаснет, теряется на фоне этого злополучного «змея». Да и на Стэна это не похоже, ведь, несмотря на состояние Иде, он продолжает любить её. Но стержня и того железного характера, который позволил бы ему кричать и приказывать жене, у него нет. Должно произойти что-то значительное, из-за чего сознание Иде взяло бы верх над этим змеем, удачно поселившимся в её больной голове.

Комментарий к Весь этот груз

Семьдесят пять фунтов ~ тридцать четыре килограмма.

Сестричка — здесь: медицинская сестра.

========== Опять ==========

— Почему это произошло? — поинтересовался сидящий напротив мужчина. Это Клод — хороший друг Стэна: у него маленькие, вызывающие доверие, голубые глазки, тонкий нос и красивые, кудрявые волосы. Глядя на него, хочется довериться ему целиком и полностью, что и делал Стэн изо дня в день, как и сейчас.

— Мы летали в Камбоджу. Естественно, и я и Иде набрали вес. Думаю, в этом нет ничего плохого. Акклиматизация, стресс от перелёта и всё такое… — Стэн удобнее устроился на обшитом крокодильей кожей кресле, взял в руку кружку пива и, поднеся её ко рту, стукнулся своим длинным орлиным носом о стекло. — Ой! — парень хныкнул и потер кончик носа двумя пальцами. — Ну и вот! — воскликнул Стэн, сделав ещё один глоток. — Она поправилась, как и я. Я поначалу нормально отнёсся к её идее о похудении. Всё шло неплохо, пока я не стал замечать пропадание мочегонных, слабительных и пропажу половины продуктов… — Стэн вздохнул и сделал глоток светлого пива. Атмосфера старого паба заставляла его расслабиться и вытянуть ноги под столом.

— Ты не замечал, что она ведёт себя немного странно? — спросил Клод, поглядывая на часы.

— Да. Это всегда было частью её характера. Но потом… потом стало хуже. Она ужасно похудела и стала похожа на скелет. Я забил тревогу и повел её по врачам. Но и они мало помогли, — парень посмотрел на друга своими почти чёрными глазами, обрамленными широкими бровями, и вздохнул. — Я редко говорил ей, что люблю её, люблю её любой…

— Ты не виноват, — Клод серьёзно взглянул на взволнованного Стэна, — виновато общество, СМИ и она сама, — он посмотрел на часы. — Знаешь, приходите-ка как-нибудь к нам на ужин! — Клод улыбнулся, его маленькие глазки засверкали. Кажется, у него возникла идея того, как можно пробудить Иде от её «сна». — Джина всегда много и вкусно готовит, и дочка будет рада вас видеть! — парень снова взглянул на часы и стал складывать в сумку свои вещи.

— Ты уже домой? — разочарованно спросил Стэн, сделав еще один глоток.

— Да. Джина и Лайла ждут. Ну так о чём я? Да, приходите к нам, в среду приходите! Будем рады накормить! — Клод не к месту пошутил, но поняв, почему Стэн не смеётся, подмигнул ему и встал из-за столика.

— А с кем сейчас Иде?

— С социальной работницей.

— И тебе не страшно их так вот оставлять?.. Ну, мне пора… Не забудь, что в среду вы ужинаете у нас! — помахал на прощание Клод и скрылся.

— Пока, — тихо ответил Стэн и задумался, сверля взглядом стену напротив.

Он переживал. Переживал из-за того, что не мог рассказать жене о своих проблемах и мыслях так, как раньше. Стэн боялся, ведь это могло нанести удар по её здоровью, и она вряд ли пережила бы всё это: мысли о еде, о проблемах Стэна, обо всём. Оставался лишь Клод. Он всегда отличался спокойствием и умением хранить секреты. С самого детства Клод не предавал Стэна, ни единого раза. Он прощал ему всё: все маленькие конфликты и ненамеренные проявления злости Стэна. Это послужило хорошей почвой для развития дружеских отношений и сейчас, когда им обоим почти стукнуло серьёзное «тридцать». Клод поддерживал семью Стэна всегда, не материально, а морально. Он помогал Стэну справляться с наваливающимися проблемами и иногда удачно кормил Иде… тогда, когда она не была настолько критичной к еде.

У Клода отличная семья: любящая жена Джина и четырехлетняя Лайла. Глядя на них, Стэн невольно задумывался: «А почему я не могу жить такой же жизнью, что и он?» Возможно, это соперничество, возможно, банальная зависть. Но эта мысль последнее время не давала Стэну покоя. Он видел их фотографии в сети, видел то, как радостно друга встречает дочь, как она бросается ему на шею с криками «Папа! Папочка!». Он думал: «А чем я хуже? Почему я не достоин того же?». Но потом Стэн вспоминал клятву пред алтарём: «В присутствии Бога, нашей семьи и друзей я предлагаю тебе и торжественно обещаю быть твоим верным спутником в болезни и в здравии, в хорошие времена и в плохие, в радости и в горе». Эту клятву не разорвать. Стэн надеялся и верил в то, что Иде сможет побороть своего змея, сможет выжить и стать счастливой.

Погружённый в свои мысли Стэн вспомнил, что вскоре социальная работница уйдёт и потому второпях засобирался домой.

***

— Бито! — прокричал незнакомый женский голос из гостиной.

Стэн с озадаченным лицом пытался вспомнить, кто это, и чей голос так радостно звучит из глубины квартиры.

«Это явно не социальный работник…», — Стэн нахмурил брови и тихо сделал несколько шагов вперед. — «Что она тут делает?»

Парень удивлённо посмотрел на двух девушек, которые, сидя на полу у горящего камина, играли в карты. Одной из них была Иде. Она, поправляя сползающую с нее майку, с таким же удивлением взглянула на Стэна. Иде положила карты на пол и немного сгорбилась.

— Чего-то ты рано, — она почесала оголенную лодыжку. — Я думала, что тебя не будет дома чуть дольше, — девушка усмехнулась, прикрывая рот рукой. — А мы тут с Джози в карты на желания играем, — рядом сидящая Джози попыталась искренне улыбнуться, но у неё не вышло, и Стэн это заметил. Он недоверчиво смотрел на темнокожую полную женщину, внутри желая, чтобы та покинула их дом. Джози поняла это и вздумала было уйти, как ее остановил огорченный голосок Иде:

— А желание? Нельзя уходить, не дав мне выполнить твое желание, это не по правилам! — пискляво кинула Иде. Она сняла носок и обернулась к камину. По её лицу «пробежал» мягкий свет, и от прильнувшего тепла она довольно улыбнулась.

— Ну, надо подумать…

«Заставь её поесть, прошу», — будто мысленно просил Стэн Джози, — «пожалуйста!», — он поглядывал то на Джози, то на дверь в кухню. Она смекнула, что к чему, и восторженно заявила:

— Мое желание…

— Не томи! — нетерпеливо и в то же время безразлично сказала Иде.

— Я принесу тебе еду, а ты съешь её. Будет немного, обещаю, — Джози подмигнула Стэну, отчего тот одобрительно кивнул. Девушка ушла на кухню.

«Зачем, боже, зачем я согласилась играть в эту нелепость? Ещё и на желание!», — корила себя Иде, с ногами залезая на диван.

Она угрюмо посмотрела на мужа, а потом, сделав умный вид, кажется, начала считать калории: «Так, думаю, что она принесёт пирожное, там только одно небольшое, и сок. Так, ну… это где-то… где-то пятьсот калорий будет», — Иде поднесла руку ко рту и стала грызть ногти, смотря в одну точку. — «Их перекроет завтрашняя езда на велосипеде», — Иде, задумавшись, не заметила, как Джози вернулась с тарелкой и кружкой в руках.

— Вот, держи, — она отдала столовые приборы девушке и наблюдала за ней.

— Отвернитесь, — приказала Иде, и двое отвернулись. Они переглядывались, и от этого Иде становилось ещё неудобнее.

Она дрожала. Девушка поставила тарелку на пол и переместилась туда же. Закрыв глаза, она трясущимися тонкими ручками клала в рот кусочек за кусочком и тщательно прожёвывала каждый из них, запивая соком. Ни чувства насыщения, ни удовольствия. Одно лишь чувство вины… Иде стирала с щек слезы и пыталась дышать медленно и свободно, но у нее не выходило. Будто змей в ее голове говорил: «Что ты наделала?» И она плакала настолько тихо, что ни Стэн, ни Джози этого не слышали. Немного оправившись, Иде встала на ноги и пошла в кухню, где смыла остатки пищи с тарелки и умылась, чтобы глаза не казались заплаканными… чтобы не было видно того, насколько она винит себя за это.

Через пару часов Джози ушла, а Стэн, приняв ванну, читал книгу в комнате на заправленной в розовое постельное бельё кровати.

Иде находилась в ванной, где провела более получаса.

«Так», — Стэн снял очки и потер глаза. — «Долго же она».

Из ванной доносился плеск и шум льющейся из крана воды. Стэн приоткрыл дверь в ванную и через щелочку посмотрел внутрь. Не сказать, что он был удивлён, но явно очень и очень зол.

Иде, полностью раздетая, сидела на холодной кафельной плитке рядом с унитазом. Слёзы вперемешку с остатками пищи у уголков её рта катились вниз.

— Опять… — почему-то вслух произнёс Стэн и присел напротив Иде. — Перестань! — он подошёл сзади и аккуратно увлёк её в другую сторону комнаты.

— Нет! Нет! Пожалуйста, не надо! — в припадке кричала Иде. Стэн обхватил её руками и, сидя на полу, удерживал от рывка к унитазу. Ему пришлось заломить жене руки, чтобы она не вызвала рвоту прямо здесь, на его пижаму.

— Перестань! — в этот раз крикнул Стэн, ещё сильнее прижав её к себе. Её маленькое, очень слабое тело пыталось выбиться, но, понимая, что это невозможно, успокоилось, хоть и также тряслось то ли от страха, то ли оттого, что хозяйка чуть не избавилась от собственных кишок.

— Тише… — шептал Стэн, укачивая Иде. Он развернул её лицом к себе и обнимал долго-долго, чтобы Иде не задёргалась вновь.

— Зачем ты держишь меня? — хлопала красными глазами Иде, смотря то на мужа, то в потолок. — Мне уже ничего не нужно. Не нужна любовь, не нужен дом, не нужна семья… я не нужна самой себе. Я устала… дай мне транквилизаторы, я хочу отдохнуть, — будто в бреду говорила девушка. Парень, ошарашенный ее словами, продолжал её укачивать, и та, кажется, потихоньку заснула.

«Может, ты и чувствуешь себя ненужной… Но ты нужна… Мне», — Стэн улыбнулся и, приподняв голову Иде, нежно поцеловал ее в маленький, покрывшийся тонкими, светлыми волосками лоб.

========== Растянуть ==========

Маленькую комнату освещал голубой свет полной луны. Она, казалось, была совсем близко к земле, и потому ночь можно было назвать «белой». Весь город спал: ни единого фонаря на маленьких улочках, ни единой души в его узких переулках. Воцарилось спокойствие и беспечность. Даже бунтующих подростков не было слышно. Должно быть, одни готовятся к предстающим экзаменам, а другие играют в видеоигры. Ничего из ряда вон выходящего: все то же глубокое синее озеро, тихо квакающие лягушки, спящие в траве лошади у фермера и вой уличных собак неподалёку.

Иде проснулась и съёжилась от пробегающих по телу мурашек. Она взглянула на мирно спящего мужа и пододвинулась к нему чуть ближе, едва слышно прошептав:

— Ты спишь? — она потрепала его тёмные волосы, и тот резко открыл глаза, будто и не спал все это время. Стэн недовольно окинул взглядом рядом лежащую Иде и раздражённо фыркнул.

— Нет, я не сплю.

— Да? Почему? — девушка в изумлении посмотрела в окно напротив кровати. — Так красиво, — она вглядывалась в очертания деревьев у их дома и в то, как свет луны падает на широкий подоконник сквозь ветки липы.

— Да. Красиво. Я не сплю, потому что боюсь, что в стремлении к красоте вы просто неудержимы, — в речи Стэна был очевиден намёк. — А ты чего не спишь? — он накинул одеяло на голую девушку, сам зарывшись в него по шею.

— Мне холодно, — она вновь съёжилась и придвинулась к парню вплотную. Иде улыбнулась и, вытянув длинную жилистую шею, тихонько чмокнула мужа в небритый подбородок, покрывшийся короткой щетиной. Он расплылся в довольной улыбке и рукой провел по её острым скулам, прижимая к себе. Иде, как ни странно, не оттолкнула его, будто позабыв о том, что сказала ему недавно в ванной… хотя кто знает, ведь она действительно забывает некоторые вещи. Не сказать, что специально, но выглядит это весьма правдоподобно, будто Иде и не говорила того, что, казалось, невозможно забыть.

— Я надеялась… не на это, — она опустила взгляд и укрылась в объятиях сонного Стэна. Иде брала его руки и клала на себя, она знала, что так теплее, несмотря на то, что на её коже останутся синяки. — Правда, мне хотелось немного иного.

— Чего тебе хотелось? — спокойно спросил Стэн, поглаживая Иде по коротким светлым волосам.

— Не знаю… я так устала. Не хочу идти на велопрогулку, не хочу варить рис в обед, не хочу принимать ванну, не хочу даже расчёсывать волосы. Мне просто хочется спать… с тобой, — Иде прижалась всем своим маленьким оголенным телом к громоздкому, длинному телу Стэна и задрожала, постукивая зубами.

— Спи, в ближайшие пять часов я никуда не уйду, — парень откашлялся, зевая. — Правда. Спи уже, — он спустился ниже, на уровень, на котором ему удалось посмотреть в лицо Иде, и нежно поцеловал её в синюшные трясущиеся губы. Она не отреагировала на это, всё так же уставившись в окно напротив.

— Я надеялась не на это, — буркнула девушка, её лицо приняло кислый вид.

— Я понял, понял, — он принялся было обнимать Иде.

— Дурак! — Иде пихнула его в сторону. — Отдай верх от своей пижамы! Холодно мне! — она стала расстёгивать пуговицы на большой рубахе Стэна и щекотать его своими длинными ногтями, тот смеялся, сам стягивая с себя рубашку, лишь бы Иде прекратила это. Но, очевидно, ей нравилось наблюдать за тем, как он хохочет, и потому она старалась расстёгивать пуговицы как можно медленнее.

— Спасибо, — Иде накинула на себя рубашку Стена, которая была втрое больше её самой. — А ты грейся… как-нибудь… со мной, — один конец рубахи она положила на Стэна и, уткнувшись в его грудь длинным, слегка мясистым носом, тихонько сопела.

«Поражаюсь… как она, переживая такое, находясь в таком состоянии… всё ещё может быть способной на доброту и искренность?», — парень закрыл глаза. — «Я, наверное, уже отчаялся бы. Хотя Иде нельзя назвать энтузиастом, но она пытается. И я люблю её за это. И хочу продлить время таких моментов, они невероятно ценны для меня… ведь её может внезапно не стать».

— Сладких снов, — Стэн погладил Иде по щеке.

От сильной усталости, духовной и физической, Стэн быстро заснул, так и не убрав руку с лица девушки.

========== Чтобы ==========

Иде вскрикнула.

Она схватила Стэна за волосы, судороги поражали её изможденное тело, в порыве она резко дернула руку, кажется, случайно вырвав клочок волос парня.

— Что-о-о? — протянул Стэн, приоткрывая глаза. — Эй! Ты чего? — он уставился на Иде, запрокидывающую голову назад, не понимая, что происходит. Где-то он уже это видел… Наверное, в фильмах ужасов вроде «Последнее изгнание дьявола». Потому как эпилептический припадок, долгое время не появлявшийся, был похож на обряд экзорцизма. Стэн, трясясь, скинул одеяло с Иде. Он безумно схватился за голову. На его руках осталась темная кровь, кровь от вырванных волос. Он отошел и сделал несколько глубоких вздохов, вспоминая, когда такое произошло впервые. Тогда Стэн был совершенно растерян, его взгляд тревожно плутал по комнате. Опомнившись, он набрал номер скорой помощи и открыл входную дверь.

В это время Иде извивалась по кровати. Все усохшие мышцы были в напряжении, судороги подергивали её конечности: руки непроизвольно скрючивались, а ноги то сгибались, то разгибались в коленях. Кажется, она хотела закричать, но вместо крика лишь открыла рот. Её лицо приняло ужасающий вид: будто человек, пребывая в истерике, смеется и плачет одновременно. Казалось, еще чуть-чуть и она свернет себе шею…

«Я смогу», — Стэн, дрожа, подошел к Иде и аккуратно повернул её голову на бок. Ему поначалу захотелось схватить и крепко удерживать её тело, но он понимал, что может сломать ей кости и потому не стал. Парень молча сел на другой край кровати и попытался вспомнить, какие препараты помогут остановить приступ. Но ни одного из вспомнившихся у них дома не было. Да и зачем? Челюсти Иде сжаты настолько сильно, что пытаться их раскрыть бесполезно, можно лишь смиренно ждать скорую.

Он сходил за салфетками и, присев на корточки у кровати, вытирал пену, которая текла изо рта Иде. Стеклянными глазами она «смотрела» в лицо встревоженного Стэна, также подергиваясь. Стэн убрал салфетку и сел в кресло неподалеку. Он потрогал свои волосы — клочка там и правда не доставало. Этот клочок валялся на полу у кровати. Стэн посмотрел на него, вздыхая. Ведь волосы нельзя вернуть обратно.

Дверь громко хлопнула. В комнату вбежал врач с аптечкой. Санитары — двое громил с каталкой — остались на улице. Они сидели на большом крыльце, один из них ходил у окон и иногда заглядывал внутрь, но получив от Стэна раздраженный взгляд, вновь уходил к крыльцу.

— Скорей иди сюда! — крикнул Стэну врач. — Ну! Чего ждешь? Держи руку!

Стэн прижал одну руку к кровати, и Иде второй раз ввели «седуксен», но действие его не оправдалось, и потому мужчина решил ввести «тиопентал-натрия». Он взял в руки шприц и снова постучал по вене Иде, которую было плохо видно. Когда она проявилась, врач медленно ввел девушке раствор, одновременно наблюдая за зрачками.

— Вот! Жить будешь! — он облегченно вздохнул. — Давно это с ней?

— Нет, вернее… было лишь в детстве, потом как-то под родительским контролем прошло. Позже приступ в восемнадцать. И вот только сейчас снова, правда ей двадцать четыре, — Стэн рукой убрал волосы с лица девушки. Иде заснула. Она очнется в стационаре и не вспомнит обо всем, что тут произошло.

— А дистрофия у нее долго? — доктор застегивал пуговицы на рубахе Иде. — Дайте нижнее белье. Попросторнее.

— Два с половиной года, — Стэн передал врачу белье, поднимая руки жены и кладя их на кровать.

— Это надо откормить бы. У нас этим займутся, — врач на глаз определил обхват запястья Иде и посчитал индекс массы тела. — Удивлён. Как она с таким весом еще жива.

— Внешне — да. Внутри же она давно мертва.

— Вы ведь знаете, что среди психических заболеваний анорексия отличается высокой смертностью? — мужчина с укором посмотрел на взволнованного Стэна. Он скрестил руки и позвал санитаров, которые погрузили Иде на носилки и вынесли из дома.

— Я не поеду…

Мужчина обернулся.

— Я понимаю… мы отправим вам сообщение, — доктор сложил в аптечку лекарства и пошёл в машину. — Но придите все же в больницу завтра.

Стэн подошёл к кровати и встряхнул одеяло, на нем были видны капли крови и волосы, множество светлых волос, клочками разбросанных по покрывалу. Парень собрал их и выбросил. В ванной он заметил пачку таблеток на раковине. Стэн равнодушно посмотрел на неё и убрал на место. Он рухнул в кровать.

— Хаааа… — парень громко вздохнул. — Господи, как я устал, — он начал тереть кожу на лице, отчего она покраснела. Кажется, он хотел содрать с себя весь эпидермис и просто заснуть. — Не хочу. Не хочу ехать в больницу, — Стэн открыл новое сообщение в телефоне: «Иде Квендерт. Ирвонтский неврологический диспансер. Корпус номер два, палата третья. Состояние: тяжелое».

Парень перевернулся на спину и включил ночник. Он закрыл глаза. Кажется, Стэн готов был заплакать, его глаза покраснели и наполнились слезами… он прерывисто дышал, тёр глаза, но не позволял себе плакать. Без конца он прокручивал в голове момент, когда Иде били судороги; момент, когда ее лицо приняло ужасающий вид; момент, когда он держал ее руку, чтобы врач ввел ей «седуксен», и то, что он не помог. Стэн скривился, он был зол на себя, зол за то, что не поехал с ней. Наконец, парень заплакал, по его щекам катились слезы, которые он тут же смахивал.

«Я приеду… чтобы помочь», — шептал парень в подушку. Он смотрел в окно напротив. На свет луны, пробирающийся сквозь ветки липы и так красиво падающий на подоконник. Стэн не оборачивался, когда Иде говорила о том, как это красиво. И от этого ему становилось еще тоскливее… Ярость стремительно нарастала. От накопившейся боли Стэн громко заревел, ударяя себя руками… ему стало легче. Кажется, он заснул.

Комментарий к Чтобы

Желаю Вам счастья в Новом 2018-ом году! Вдохновения, и, конечно же, здоровья! Без здоровья не будет ровным счетом н и ч е г о.

Знаете, я “списала” образ персонажей со своих симов в двойке.

Если кому-то интересно, то вот они: http://yapx.ru/v/vME9.

Можно еще поинтересоваться? Не слишком ли маленькие главы?

========== Потом ==========

Иде испуганно оглянулась по сторонам. Стены незнакомой комнаты были окрашены в белый цвет, на потолке находилась небольшая лампочка, тускло освещавшая помещение. Возле жёсткой, железной кровати столик, на нём кактус в маленьком горшке и пара книг, названия которых невозможно рассмотреть из-за мелкого, непригодного к чтению шрифта.

Она прищурилась, натянула на себя тяжелое одеяло и присела, оперевшись на спинку кровати.

— Где это я? Больница?.. — девушка взялась за голову, которая, как ни странно, сильно болела. Казалось, что там сидят белки и бьют по барабану; змея злобно шипит, глядя на глупое громкое создание, постепенно повышает тон и, в итоге, съедает белку; но появляется другая и все начинается заново.

Иде тяжело вздохнула и вновь легла на спину. Её желудок грозно заурчал, однако, из-за такого большого и плотного одеяла этого совершенно не было слышно.

— Милочка… — буркнула бабушка с соседней койки. На вид ей лет так семьдесят. Она сидя читала книжку, разглядывая буквы лупой, — тебя вчера привезли. Приступ был. Не помню… апоп… апоплекси… а! Эпилептический! — женщина самодовольно почесала затылок, улыбнувшись. Она взяла в руки большой спелый апельсин, очищая его от толстой кожуры. — Может ты?.. апельсинку будешь?

— Какой сейчас час? — Иде отвернулась от апельсина и взглядом искала часы.

— Не знаю, милочка. Спроси вон у тех женщин. Здесь часы не вешают: говорят, что больным с нервным тиком их тиканье действует на нервы… ой! Что несу? Не вешают, потому что в неврологическом отделении люди разные лежат, и часто им сопутствуют психические заболевания, вроде нервного тика или острого невроза. Вот.

Девушка сморщилась.

— Сейчас час тридцать, — проговорила старуха с кровати напротив. — Скоро обед принесут. Они по вторникам в два часа приносят. Сегодня рыба с овощным гарниром, салатом и с чем-то еще… не помню с чем. А от апельсина ты зря отказалась, помрёшь же,— Она продолжила вязанье и не стала даже поднимать глаз. — Я тебя ночью видела. Не спалось.

«Какие-то вы странные тут», — Иде посмотрела на книжки. Это детские сказки. Похоже здесь лежат люди со слабоумием или болезнью Альцгеймера. Словом, те, которым правильнее и полезнее будет чтение книжек, не особенно обременённых смыслом.

— Меня Гретой зовут, — вдруг сказала бабушка с лупой, — вот напротив тебя — Эрна, она ворчливая, не слушай ее, а вот та, которая спит — Шарлен. Шарлен плоховато слышит после операции, поэтому молчит. Так давай я всё-таки апельсинку почищу?

— А что за операция у… Шарлен? — Иде села на край койки и одеяло сползло с неё. Её тонкие, костлявые ноги показались женщинам во всей «красе», ведь и без того напоминающие спички, у которых есть широкие коленные чашечки, к тому же припухшие, местами с появившимися синяками и странными пятнами, похожими на аллергию.

Эрна широко раскрыла глаза и грубо произнесла:

— Еда — это не враг. Наши враги — наши болезни, от них нужно избавляться. Именно от них, а не от здоровья в целом.

Поняв, почему Эрна сказала именно так, Иде, смущаясь своих ног, вновь влезла под одеяло и больше не высовывалась… не травмировала психику окружающих.

«Они странные, но… со мной так не обращались даже родные».

— Спасибо конечно, но мне этого всего не нужно. Меня, наверное, выпишут скоро, я дома поем, — Иде вновь отказывалась от еды, теребя в руках странную книжку с тумбы.

— Куда уж там! Ешь давай, а то тебя в жёлтый дом или гастроэнтерологическое упекут, — Грета передала Иде куски апельсина.

Та их медленно разрывала на мелкие ломтики, сок стекал по её дрожащим рукам, и она стеснённо уводила взгляд в пол, стыдясь. Иде охотно заглатывала апельсин, впервые за долгое время чувствуя вкус и насыщение. Но всё же ей было неловко, девушка перебирала липкими пальцами по одеялу, изредка посматривая на довольную Эрну. Неожиданно для самой себя она выдала:

— Зачем вы так? Я ведь для вас никто…

— Ты не первая, кто попал сюда в таком состоянии. Мы тут втроем больше полугода лежим. И первая умерла после выписки. Потому что знаешь… она забеременела, набрала килограмм шесть, наглоталась мочегонных, и у нее остановилось сердце. Правда, вот её никто не пытался кормить, и никого у неё не было…

— Ну… я то не глупая, наверное… Я не стану заканчивать жизнь самоубийством.

— Она так же говорила. Только вот болезнь ваша… вы ведь пришли к ней, намеренно пришли. Болезнь ваша — самоубийство, медленное и мучительное.

Иде поперхнулась и громко закашляла, старуха встала с кровати и присела рядом. Она хотела постучать ей по спине, но, положив руку под лопатку, в ужасе убрала её.

— Не надо обижаться на правду, — Грета ушла обратно и вновь начала читать книжку.

— Помочь же надо! — с койки спрыгнула Шарлен и тихонько постучала по спине Иде.

— Спасибо…

— Не слушай их, они иногда чушь говорят. А может и всегда, — шепотом добавила женщина. Она лукаво засмеялась, её маленький широкий нос выдался вперед. — Только ты им не говори.

— Я бы и не стала их брать, мне это ненужно… — сипло ответила Иде, рассматривая собеседницу.

Шарлен не дашь больше тридцати пяти лет. У нее красивая фигура; нет, не худая и даже не стройная, скорее подтянутая и слегка округлая. Словом такая, какую люди привыкли нарекать идеальной и «в самый раз». И кожа бронзового оттенка, будто только что из солярия.

Когда она говорила, голова невольно освобождалась от мыслей и Иде, приняв во внимание речь женщины, словно одурманенная, слушала ее. Голос Шарлен приятен и мягок, так же, как и её лицо.

Небольшие круглые, глубоко посаженные глаза орехового цвета, обрамлённые тонкими темными бровями; они немного напоминают глаза лани, такие же туманные и даже «умные»; маленький широкий нос и пухлые алые губы.

— Сколько вам лет?

— Мне сорок три года.

— П-правда?

Женщина усмехнулась, вокруг её глаз образовалось множество мелких морщинок, а щёки будто пылали; они покрылись легким румянцем; наверное, ей лестно получать от людей этот вопрос, но выглядит она и впрямь моложе своего возраста.

Шарлен поднялась с койки и шаркающей походкой направилась к окну.

По коридору пронеслась медсестра с подносом в руках. Она прошла в палату и поставила поднос на столик рядом с Иде.

— Так! Вот твой обед. Чтобы когда я вернулась — посуда была пустой. А вы, бабоньки, в столовую, — быстро произнесла тучная тетка. — Там к вам, муж пришел, скоро зайдет, — добавила она и скрылась. За ней ушли остальные, кроме Иде.

Она смотрела на поднос: на нём действительно рыба с овощным гарниром, салатом из капусты и помидор, кекс и крепкий чай.

«Ну и вот как это все одолеть?» — пронеслось в ее голове. Она взяла в руки чай и, подув, начала пить его.

— Добрый день, — с улыбкой сказал Стэн, присаживаясь на койку.

— Добрый, — Иде нахмурилась, от парня странно пахло не то алкоголем, не то дурным одеколоном. — Ты пьян?

— Нет, — икнул парень.

— Я же вижу, у тебя глаза мутные.

— Я выпил только три бокала вина, я, по сути, трезв, — чётко проговорил Стэн, выкладывая из пакета вещи. — Тут фрукты, одежда, нижнее белье и телефон с зарядником. Мне сказали, что ты будешь здесь еще неделю.

— Почему? — удивилась Иде.

— Проведут обследование, выявят, что к чему, назначат лекарства.

Иде промолчала. Она продолжила пить чай, не глядя на мужа. Стэн грозно смотрел на нее, «сверлил» дыру.

— Почему не ешь остальное?

— Не хочу, потом поем, — «не буду, даже когда наступит «потом».

— Будешь, — парень отнял у Иде чай и поставил его на столик. Стэн положил перед собой чашку с рыбой и, грубо надавив рукой на сустав, сочленяющий нижнюю челюсть с височной костью, затолкнул ложку с рыбой и гарниром ей в рот. Иде скривилась, но прожевала, однако, следующую ложку отбросила, а Стэна пихнула назад, резко кинув:

— Перестань!

— На что я надеялся?.. — он встал с кровати. — Я-то думал, что ты лечиться сюда приехала. Знал бы — не стал вызывать скорую.

— Это неврология.

— Хочешь в гастроэнтерологию?

— Нет, — её глаза постепенно наполнялись слезами.

— Тогда лечись. Здесь… дома… где угодно!

— Я не хочу…

— Дура. Великовозрастная дура. Ты хотя бы можешь подумать о том, как я устал? — он тяжело дышал. — Я не смогу помогать тебе постоянно. Я хочу жить, жить, как обычный человек. Хочу иметь семью, детей, работу, ездить на отдых, есть, черт подери, нормальную еду, — Стэн перешел на крик.

Иде не говорила ни слова. Она уткнулась в свои колени и тихо заплакала.

— Ты ненормальная. Тебе не противно смотреть в зеркало? Не противно смотреть на свою беспомощность? Ты эгоистка. Я устал помогать. Я хочу пожить ради себя, — он немного облегчился. — Никто, кроме тебя самой не решит твоих проблем.

Девушка подняла взгляд и утёрла слезы, она обнадеживающе смотрела на него, желая, чтобы это был лишь очередной всплеск злости… или сон… но никак не реальность.

— То, что ты с собой сделала — лишь твои проблемы. Ты должна решать их, прежде всего, сама. То, что ты творишь со своим телом — не нормально. Забавно осознавать, что ты, двадцатичетырехлетняя женщина, не понимаешь этого. Ты, в конце концов, можешь не дожить до этого «потом», — Стэн, наконец, закончил, бросил пустой пакет на кровать, и ушел, громко хлопнув дверью.

Иде снова осталась одна.

Комментарий к Потом

Захотелось сделать скриншот и показать вам Стэна:

http://yapx.ru/v/vaUR

Грозный человек(сим).:D

========== Никогда ==========

Иде тяжело дышала, не в силах совладать с собой, она зарыдала и скинула со столика посуду с остатками еды, те громко упали; тарелка разбилась вдребезги, рыба размазалась по полу, чай вылился… словом, всё, что составляло её обед — разлетелось. Понимая, что это не шутка, девушка подпрыгнула, вскочила с кровати и побежала вслед за Стэном, стремительно покидающим больницу. Девушка быстро перебирала ногами, шаркала ими об пол, запыхалась, по дороге стирала слезы с уставших век и на пороге возле выхода наконец догнала его, схватив за рукав.

— Стэн… — Иде хмыкнула, пронзительно взглянула на мужа и, выдохнув, продолжила, — пожалуйста… не уходи… — парень уничижительно осмотрел её. — Напиши мне сообщение. Я-я-я… хочу знать, куда ты поедешь… обещаю, что не стану преследовать и искать тебя, но напиши, прошу. — Она отпустила его. — Я люблю тебя…

Стэн ничего не ответил. Его глаза пылали, одновременно в них умещалась детская обида и неизмеримая злость, некогда уже посещавшая его жизнь, и каждый такой раз парень становился невыносимым: тяжелым и мрачным настолько, что однажды сломал шкаф, вырвал дверцу и разбил зеркало. И уходил так же, как и сейчас: громко хлопая дверьми, «по-голливудски» красиво, и в то же время действительно страшно. Он не умел сдерживаться. Никогда не умел, понимал, что причиняет другим боль, но никак не мог что-то сделать с этим.

Иде, заливаясь слезами, скрежеща хриплым голосом, медленно поплелась обратно, в палату, всё так же шаркая, только иначе смотря вокруг. Без надежды, надежды на то, что это — сон или шутка.

Ноги сами несли её, взгляд отрешённо витал по коридорам, не видя ничего, кроме серых сгустков обмана и разочарования. На каждом шагу больные люди, разные люди, но все они пытаются жить и радоваться, а Иде — нет. Единственное, за что она держалась — за мужа… который сам ушел. Ушёл не потому что не любит, а потому что устал. Стэн бессилен. Иде жаль его; понимание того, что его терпение не вечно, что он не сможет быть с ней всегда, тяготило её.

Иде почти дошла до двери своей палаты, как упала… Резко повалилась на спину, ударившись головой о кафель.

***

— Она жива, доктор?

— Да. Почти, — мужчина писал анамнез, поглядывая на девушку. — Пациентка уже пришла в себя, как видите. Мы переводим её в гастроэнтерологию.

Иде очнулась, солнце слепило её глаза, она невольно закрыла руками лицо и прищурилась. Что-то мешало ей дышать. Девушка оглянулась, пальцами прощупала свой опухший красный нос, и в изумлении посмотрела на врача.

— Что это? У меня в носу? Это зонд? — Иде ужаснулась, вспоминая свой горький опыт лечения с ним. — Мне не нужен зонд, я смогу сама…

— Вы уже два с половиной года, как «сама». Не перечьте мне. Так будет правильнее. Здесь решаю только я, — грубо отрезал он. — Каждый день будет потребляться по две тысячи миллилитров жидкой пищи. Калораж будет увеличиваться постепенно, чтобы не «травмировать» ваш желудок и другие органы пищеварения, — врач снова бросил взор на больную. — Я не психотерапевт, я не сюсюкаюсь. Хотите умереть — умирайте. Одним больше, одним меньше. Разницы никакой. — Мерзкий тип с бейджиком: «Джордж Масфелл» удалился. Его уход порадовал её, она улыбнулась и немного расслабилась, но непреодолимое жжение и зуд в носу этому препятствовали. Иде взглянула на медсестру, крутящуюся вокруг неё, и спросила:

— А где мой телефон? Мне приносили телефон, где он?

— Ну, он упал и появилась трещинка, не знаю, работает ли… но вот, держите, — она передала Иде телефон. — Сейчас, пока я набираю лекарство, побейте себя по руке, чтобы вена проявилась.

Иде боязливо стучала пальцами по вене, не сводя глаз с мобильника. Медсестра подошла к ней и, трясясь, ввела лекарство, после чего быстро убежала на крики врача в другую палату.

Иде потянулась к поцарапанному, в одном месте разбитому телефону, легонько протерла экран и спонтанно нажала на несколько кнопок; решила проверить, работает ли сенсор. С трудом, но буквы все же появлялись на экране. Девушка утешилась и обдумывала то, о чем можно написать в сообщении мужу.

«Мне стало хуже и… — нет, не подойдет, я ведь не хочу давить на жалость, — мне поставили зонд, и я готова лечиться. — Нет, тоже не то, слишком неправдоподобно. — Кажется, дела идут к лучшему, — опять не то, опять неправда».

Иде в очередной раз удалила текст и решила отправить сообщение в обычном виде, без рассказов о себе и прочей неважной чепухе.

«Где ты? — я думаю, что это подойдет», — она довольно нажала на клавишу «отправить» и мягко опустилась на приподнятую подушку.

Время шло незаметно, постепенно содержимое мешка снова и снова наполняло её желудок, хотя это не было столь ощутимо. Однако физическое состояние всё же улучшилось… под влиянием приёма гормонов и воздействия зонда она несколько поправилась, до восьмидесяти шести фунтов*.

Ответа на сообщение не приходило уже долгое-долгое время. Иде пыталась дозвониться Стэну, пыталась выяснить у его друзей, где он, но никто не знал, будто парень провалился сквозь землю, забыв забрать с собой телефон. Для человека, всю жизнь работающего через средства связи, это было более чем странно.

***

— Иди домой, милая, — проговаривал седовласый мужчина, слегка крючковатый и сильно худой. Он почесал усы, улыбнулся во все оставшиеся восемь зубов, и, подойдя к Иде, чмокнул её в лоб.

— Куда? У меня нет дома… — девушка смущенно уводила взгляд в пустоту, отчуждённо ходила у окон и ждала чего-то, чего-то несбыточного, но очень важного. Она не была уж такой тощей, не была до ужаса занудной, не думала уже и о калориях столько, сколько раньше, но в её душе поселилась тоска, съедающая целиком. Она заплакала, смахнула рукой слезы и вновь выглянула в окно.

— К себе домой, — старик сел посреди комнаты, уперся рукой в подлокотник большого кресла и наблюдал за расхаживающей туда-сюда девушкой.

— Этот дом не мой. Он не оформлен на меня. У меня нет прав… — Иде обернулась и прошла вперед, приземлившись на подлокотник кресла, на котором сидел мужчина.

— Брак еще не расторгнут. Ты имеешь право там быть, — Гордон умно окинул взглядом Иде и продолжил, — у него никого, кроме тебя и родителей, нет. Он совершенно один. Да, есть друзья, подруги, но это другое… такого грузного, тяжелого человека никто не примет, общество его не примет… Вернись домой.

Иде не отвечала, она положила руку на плечо старцу и молча смотрела на него, аон на неё. Двое прекрасно понимали друг друга, как дедушка внучку.

— А что если?.. Если он никогда не примет меня обратно? Если прогонит?..

«Может он меня никогда не любил?»

— Никогда… странное слово, такое противоречивое, не произноси его более, ты справишься.

Картинка рассеялась, и Иде пришла в себя. Она, одновременно радуясь и огорчаясь, думала над словами Гордона, над тем, как он это произносил — мягко и спокойно, как все старики. Может, этот сон был вещим? Может, дела правда пойдут на лад? Кто знает.

***

Летнее и теплое утро. Встающее на востоке солнце озаряло и без того белую палату, где не было Иде, которая уже встала и ушла. Ушла выкидывать мешок с пищей в унитаз и яростно смывать всё это. Чистить так, чтобы никто не узнал и не увидел. Девушка отдраила унитаз, ухмыляясь. Потом схватила из сумки деньги и выбежала на улицу.

Она купила пирожные «Вупи» в ларьке и, сидя на лавочке, жадно поглощала их, запивая пакетированным соком. Полуторами литрами пакетированного сока.

К слову, Стэн ей так и не ответил. Еда стала заменителем общения, штукой, помогающей вырабатывать эндорфины. Она ела изо дня в день, сутками. Пирожные, супы, торты, бананы, салаты… Забавно, она делала то, чего раньше не делала — ела непомерно много, не вызывая рвоту. Психотерапевт держит Иде на сильных антидепрессантах и транквилизаторах. Это позволяет меньше думать о еде, о калориях, о проблемах, хотя странные мыслишки всё же временами проскакивают в её недолеченной голове. Шарлен [психотерапевт, как оказалось] боится синдрома отмены, боится, что Иде вновь займется диетами и отработкой поглощенных калорий спортом. Она лично контролирует смену мешков и вес девушки. К тому же, сейчас Иде частично живет у неё дома, хотя большую часть времени она проводит в больнице, с Шарлен и другими врачами.

— Снова пирожные? — Шарлен опустилась на скамью, сложив руки на колени. — Не будет плохо?

— Не будет… может, тоже хотите? — Она протянула десерт врачу, и та присоединилась к трапезе.

— Скоро взвешивание, за тобой зайдут сестры.

— Уже? Недавно ведь взвешивали… — Иде задумалась о времени и о том, какое сегодня число и месяц. В палате нет календарей и часов, а телефон совсем разбился, и на экране ничего не видно.

Она нахмурилась и смотрела меж деревьями на окна старой постройки, откуда выглядывало два счастливых лица: мужское и женское. Двое смеялись и вдруг пропали, потом появились вновь и, заметив наблюдение за ними, угрюмо закрыли окна жалюзями, высунув из-под них красноречивый средний палец.

— Больше трех месяцев уже прошло, милая. Ты ешь пирожное, ешь… ведь растает. — Шарлен довольно потягивала сок, расстегнула верхние пуговицы белого халата и стерла пот со лба розовым платком. — Я думаю тебя скоро выпишут, сможешь жить у меня, но домой всё же придется вернуться.

— Почему?.. Столько времени прошло… а сколько прошло с момента, когда меня сюда перевели? — от удивления Иде широко распахнула глаза и выронила дорогое «Вупи» на дорожку.

— Почти год уже…

— Что? Так много? Я так долго не была дома и не виделась с мужем? У меня столько времени из носа торчит эта гадкая трубка? — девушка застыла, пыталась произвести расчёты в голове, но ничего не получалось, и она лишь морщилась, мотала головой из стороны в сторону, старалась сосредоточиться, но у неё не выходило, — это из-за лекарств? Я потеряла счет времени из-за лекарств?

— Да… Поначалу препараты были очень сильными, в совокупности с седативными и обезболивающими таблетками. Ты много спала, была безумно вялой… засыпала в разговоре и в туалете…

— Вот почему я так забылась… мне выходит почти двадцать пять?

— Да. День рождения же в сентябре.

— Ого, — полушепотом произнесла Иде, опустив взгляд в землю. Она подняла упавшее пирожное и унесла в урну, где его мгновенно склевал скачущий рядом ворон.

— Давай, возвращайся в больницу, сегодня тебе скажут твой вес, и, скорее всего, выпишут. Назначат лекарства, уменьшат дозу антидепрессантов и транквилизаторов, — Шарлен положила руку на плечо девушке и добавила, — ты сможешь поехать ко мне, я дам ключи. Но потом приезжает племянник. Ему всего десять, он не поймет.

— Я понимаю, наверное, я пойду уже обратно, — Иде встала на ноги и медленно пошла по выложенной щебнем дорожке, между высокими пихтами, создающими тени. Она изредка поднимала голову вверх и прищуривалась.

Легкий ветер обдувал её тело, развевал отросшие до лопаток светлые волосы, такие взъерошенные и небрежно рассыпанные по оголенным плечам. Иде поправила сползающую юбку, немного втянула округлившийся живот и, стесняясь, заползла в терапевтический кабинет, где её ждал Джордж, пара сестричек и Шарлен, гордо восседавшая в кресле.

Посреди комнаты большие весы, они сделаны из металла и, наступая на них, Иде каждый раз чувствовала пробегающие по телу мурашки от стоп до головы, она съеживалась, ждала момента, пока её отпустят и она пойдёт пить чай. Кроме весов, в кабинете есть шкаф, очень высокий и серый. Что в нем — знают лишь врачи. Этот шкаф служит скорее аксессуаром, заполнителем пустого пространства, чем рабочей и нужной вещью.

Иде осторожно открыла дверь и вошла внутрь. Она легонько поправила трубку, торчащую из носа и встала перед докторами, скрестив носки и уведя руки за спину. Короткая майка поднялась и обнажила выпуклый пупок, который она тут же прикрывала, смотря в пол.

— Становись на весы, — полная женщина под руку подвела её к весам и настроила шкалу измерений.

Иде сняла обувь и, оставшись в одних белых носках и нижнем белье, отвернулась спиной к сестре.

— Можешь повернуться, если хочешь.

— Я боюсь, скажите мне лучше сами.

Шарлен и Гордон подошли к весам и встали рядом с женщиной, которая тщательно проверяла значения на весах, записывала это на листок, именуемый анамнезом, и вкладывала его в потрепанную медицинскую карту.

Трое переглянулись. Они улыбнулись друг другу и зачем-то захлопали в ладоши.

— Чего вы? Что там? — Иде испуганно обернулась, почесала кончик носа и удивлённо взглянула на людей в белых халатах.

— Ты смогла. Господи, ты смогла! Ты понимаешь?! — Смеющаяся Шарлен накинулась на Иде, обнимая её. Та же лишь улыбнулась, кивнула головой и спросила:

— Сколько?

— Чего «сколько?»

— Вешу я сколько? — скептически спрашивала Иде.

— Ну… эм… — сестра засуетилась.

— Ваш вес в норме для вашего роста, пациентка, — облегчённо ответил Джордж.

— Сколько?

— Сто двадцать один фунт*.

Иде задумалась, вспомнила свой прежний вес и вдруг заплакала. Она слезла с весов и принялась вытирать слёзы, не перестающие капать.

— Чего ты плачешь? Ты можешь жить! Можешь есть! Можешь радоваться, — неожиданно проговорил мужчина, подкрадясь к ней со спины.

— Да кому я нужна?! — Иде вскрикнула, в её глазах лопнули капилляры, и оттого те стали совершенно красными. Девушка подошла к своим вещам и медленно надевала их, разглядывая свои руки.

— Ты нужна мужу, маме, брату, в конце концов, — спокойно ответила Шарлен, присев подле Иде. — Езжай домой, Стэн будет рад.

— У него уже есть кто-нибудь, зачем ему больная квакша? — Иде быстро вышла из кабинета.

***

— Иде, ты чего? — в палату зашла Шарлен с несколькими листками исписанной бумаги. — С чего ты взяла, что у него кто-то есть и что ты «квакша больная?» — Женщина опустилась на край койки и смотрела на мотающуюся по комнате Иде.

— А какая я? Здоровая? — она остановилась и небрежно скидывала в сумку вещи.

— Так… — Шарлен сделала два глубоких вдоха. — Ты забыла: как тебя приковали к постели; как тебе трижды за неделю меняли зонд; как зашивали руки; как в один из студеных ноябрьских дней ты убежала из больницы и приехала с обморожением; как тебе промывали желудок из-за того, что ты выпила моющего средства, и ты неделю просто лежала в постели? Для тебя это неважно? Тогда для чего, чёрт подери, всё это было нужно? — Шарлен перешла на повышенные тона.

— Я помню… я… я не знаю, примет ли он меня назад. Примет ли с тем, что у меня в голове, с тем, как я выгляжу, с тем, какая я стала… все изменилось. — Иде села рядом с Шарлен. Она положила исполосованные на запястьях и предплечьях руки на колени.

— Не волнуйся. Возьми свои вещи, выписку, рецепты, я дам денег, и ты поедешь сначала в аптеку, а потом домой. Понимаешь? — Женщина приобняла Иде, и та вдруг подняла голову.

Она обнадёжено смотрела на врача, из её глаз всё ещё капали слезы.

— Не забудь, что нужно вынуть зонд, — подмигнула Шарлен.

***

После девушка «взяла себя в руки», купила лекарства в аптеке при больнице и, сев в ближайшую маршрутку, поехала домой.

Транспорт забит. Это единственная маршрутка, отъезжающая от диспансера. Куча старичков, взрослых людей ютились на небольшом пространстве, Иде пришлось уступить место старушке и потому она, стоя, держалась за поручни и в рассеянье оглядывалась вокруг. Ни одного знакомого лица, но все они — изможденные, уставшие и грустные. Такие же, как её бывшие соседи по палате. Но каждый из них уже умер. Они не справились, не смогли побороть себя, даже боевая Эрна… женщина умерла от инсульта спустя пять дней после того, как Иде перевели в гастроэнтерологию. Девушка задумалась, и наклонила голову на руку, уже затекшую от держания поручня.

Следующая остановка. Народ прибывает и убывает.

Вошел очень высокий, порядка шести футов, парень, он стал подле Иде. Бородатый, с длинными темными волосами почти до плеч. Он нес в руках сумку-переноску, вероятно, там был кот, поскольку несло чем-то характерным. Этот запах приковывал внимание окружающих… всех, кроме Иде, она в очередной раз загрустила о смертях своих бывших соседок по палате и не заметила даже того, что проехала одну остановку.

Очередная кочка. Автобус тряхнуло, Иде, не удержавшись, пошатнулась назад, падение задержал этот парень. Он рукой подхватил её за спину и та снова вцепилась рукой в поручень.

— Спасибо, — произнесла Иде шепотом и обернулась, — о…

Комментарий к Никогда

*Восемьдесят шесть фунтов - тридцать девять килограмм.

**Сто двадцать один фунт - пятьдесят пять килограмм.

***Шесть футов - сто восемьдесят четыре сантиметра.

========== Не заснуть ==========

Парень негромко кашлянул и угрюмо окинул Иде взглядом. Он наклонился вниз, неуклюже припал на одно колено, бормоча что-то в сумку-переноску.

По телу Иде пробежали мурашки. Этот человек, кажется, был ей знаком. В нём она видела своего мужа: орлиный нос, чёрные глаза, длинные темные волосы и высокий рост. Единственное, что мешало — борода. Из-за этой копны сбившейся, как стог сена, волос, его губ, таких, какими их запомнила девушка, не было заметно. Она уставилась на него и, слегка приоткрыв рот, еле слышно спросила:

— Не узнаешь меня? Стэн, это ведь ты?

Он промолчал, снял очки и протер их краем футболки. Надев их обратно, «незнакомец» двинулся к выходу.

Через пару минут автобус остановился, и поток людей хлынул наружу, это сделала и Иде. Она быстро выскользнула из душного транспорта и встревоженно оглянулась по сторонам.

— Постой! — Иде подбежала к уходящему парню. — Ты, правда, меня не узнаешь? — Девушка запыхалась. — Но я узнаю тебя, это же ты, Стэн.

Он остановился, вновь протер очки и прищурился, рассматривая её.

— Прекрати. Я знаю, что это ты. Не играй так, это не смешно! — Внезапно воскликнула та и поставила чемодан на землю.

— Да.

— Что «да»? — Иде пылала от ярости. Она прекрасно видела, что перед ней стоит муж и не понимала, почему он не узнает её.

— Это не смешно… а мне действительно не смешно. Я соскучился, — прервался Стэн. Он опустил сумку с котом и подошел ближе. Парень трепетно прижал ее к себе, вздохнул, рукой обвив тонкую шею девушки, и притянул к себе. Иде дрогнула, растерянно закрыла глаза и прильнула к его груди. Стэн, похоже, сильно волнуется, его ладонь буквально «вклеилась» в её волосы. Парень ослаб и шепотом добавил, — Очень…

— Что «очень?» — Девушка, не разнимая рук, вновь удивилась его речи, прерывистой и односложной. По-видимому, он изменился; его речь стала чище и яснее, он говорит иначе: медленнее и размереннее, так, словно принимает нейролептики.

— Соскучился очень. Тебя не было год, — голос Стэна задрожал, он оборвал конец фразы, вцепившись в зеленую полупрозрачную блузу Иде, и продолжил еще тише, почти плача, — как ты?

— Как ты? — Иде перевела тему, пытаясь разглядеть содержимое сумки. Оттуда доносилось тихое мурлыканье и шипение. Вдруг рыжая лапа высунулась из клетки и поскребла по земле.

— Это кот? — Она «ахнула» и хотела посмотреть на зверя, но хватка Стэна не давала этого сделать.

— Кошка. Бенни. Подобрал на улице месяца четыре назад и принес домой. Недавно выяснилось, что она беременна, пришлось нести в ветеринарную клинику, на УЗИ, — негромко ответил парень, поглаживая девушку по светлым волосам.

— Ого, сколько их «там?»

— Врач сказал, что трое… — облегчился Стэн. — Я не отреагировал на тебя в автобусе, потому что мне нужно поскорее отнести Бенни домой. Ей плохо даются поездки. — Он отошел и поднял сумку, после посмотрел уставшими черными глазами на Иде и взял её за руку. — Идем домой?

Девушка взяла громоздкую коробку на колесиках и поплелась рядом с мужем, иногда прискакивая. Иде не успевала за ним, шаги Стэна слишком широкие.

— Значит, ты завел кошку?.. — Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх. Его волосы раздувал ветер, и борода приняла странный вид, будто это модный начес челки, как было популярно девяностых.

— Значит, да.

— А женщину? — Неожиданно для самой себя выдала Иде. Парень остановился и обернулся. Он грозно покосился на нее и поправил очки. Иде стало стыдно, щеки покрылись лёгким румянцем, и девушка смущенно увела взгляд вниз.

— Зачем?

— Ну…

— Зачем мне?

— А я тебе зачем? — Снова не подумав, спросила та.

— Я ведь все еще женат, зачем мне заводить кого-то еще? — Стэн сильнее сжал её ладонь и насупился.

— Ну… разве человека можно «заводить», как кота?

— Спектр твоих действий год назад мало отличался от того, что делает Бенни, — Он криво ухмыльнулся.

— Но человека нельзя «завести»…

— Ты спала год назад. Заснула. Я общался не с тобой, а с твоим больным альтер-эго. Идем домой, кошка хочет есть, — Стэн двинулся вперед, а Иде, в недоумении, волочилась рядом.

— Как так?

— Так. Вспомни, ты жила, словно в трансе: ни чувств, ни эмоций, одни лишь подсчеты, бег и… блёв, — парень выделил последнее слово, произнеся его предельно мягко, безо всякого пафоса и иронии. — Мне пришлось выкинуть все таблетки в доме, потому что каждая вторая пачка — слабительные и мочегонные… они слишком манили меня. Ох уж это послезапойное состояние…

— А мои лекарства? Которые я пила прежде, — Иде дернула его за край пальто.

— Я выкинул все таблетки, совершенно все, — он открыл заслонку кошачьей сумки, и оттуда вывалилась круглая, как шар, неповоротливая Бенни. Вся рыжая, с белым коротким хвостиком и небольшим пятном на брюхе. Она оглянулась на «старую-новую хозяйку», поморщила розовый носик и увильнула к дому.

— Что за «послезапойное состояние?» — Девушка нахмурилась, подняла бровь и положила руку на плечо Стэна. — Ты пил, когда меня не было?

— Отчасти. Иногда. Только пиво.

— Если бы ты пил только пиво, то сейчас был бы колобком с пивным животиком.

— А, ты об этом… Просто много работал и редко приходил домой, — он повернул ключ в замочной скважине и открыл входную дверь.

«Здесь же что-то изменилось… но что», — Иде с любопытством обернулась по сторонам.

Со всех сторон, вокруг их маленького серого дома с синей крышей, росли небольшие клены, липы и маленькие кустарники, напоминающие ракитник, с красивыми, собранными в кисти, тройчатыми молочно-желтыми цветками. От них исходит приятный запах, напоминающий запах меда. Вокруг кустов летают пчелы, по-видимому, им нравится новая обстановка их садика, ведь раньше здесь не было и простых мух.

— Ты высадил деревья? Раньше ведь не было этих маленьких кленов и кустиков… и дорожки каменной не было…

— Посадил деревья, потому что дом был слишком гиблым, как на вид, так и внутри. — Стэн вошел внутрь и, разувшись, ушел на кухню.

Внутри, по сути-то, ничего не изменилось. Обои были переклеены с серых на зеленые, пол отложен мрамором и диван закинут розовым пледом с кровати. Та же люстра, камин и книги.

Иде, довольная своим появлением дома, расслабилась на диване, откинув голову назад. Её лицо расплылось в детской улыбке. Она немного оживилась, растянулась, накрывшись тем самым пледом, которым укрывалась когда-то давно… в последний день перед тем, как попала в неврологию. Она молча наблюдала за суетившимся на кухне мужем и изредка умиротворенно вздыхала.

Стэн накормил кошку, подошел к девушке и сел рядом, прилег на спинку дивана и смотрел в потолок, по его умиляющемуся лицу разлился яркий солнечный свет, и он, осчастливленный возвращением в дом своей жены, повернулся, развалившись на ногах Иде.

В зал косолапо вбежала Бенни. Она громко мяукала и с трудом запрыгнула на диван, удобно разместившись на животе парня. Бенни свернулась в клубок и заурчала.

— Хорошая… — протянула Иде и осмотрела Стэна. Его лицо осунулось, нос стал ещё сильнее выделяться на общем фоне, и взгляд стал тусклее. — Ты устал?

— Да…

— И я, — девушка зевнула, — так почему все же ты не нашел себе здоровую и нормальную девушку?

— Ждал, пока ты проснешься.

— Это что-то изменило?

— Да. Я ощущаю твое присутствие, слышу твой смех, вижу улыбку и то, как ты ешь. Мне стало спокойнее, но тогда, когда тебя не было, я променял тебя на Бенни и работу, так было проще.

— Понимаю… В больнице я променяла общение на еду, — девушка усмехнулась, — но мне было легче; в меня тыкали пальцем. Говорили, что больная, костлявая, тощая и не справлюсь. Поначалу так и было, но я смогла, а мои соседки по палате — нет. Ни одна из них… они сейчас мертвы, и мне их жаль. Но общаться с такими людьми я не могла. Мне противно. Раньше я считала, что больные люди понимают страдания других, а оказалось, что нет. Каждый считает, что его болезнь тяжелее, чем чужая. И это отвратительно, — Иде смахнула с щек слезинки. — Самое забавное, что большинство тех, кто болеет анорексией — подростки. Совсем маленькие, им было около четырнадцати-шестнадцати лет. Глупые детки… Знаешь? Со мной в палате лежал и мальчик, тоже маленький, лет семнадцати. Но он вышел из больницы здоровым. Наверное, ему стало совестно из-за того, что он — единственный мальчик-анорексик в диспансере, — она вновь оскалилась. — Похоже, это был человек, который понимал, что делает… один из немногих.

Девушка пальцами перебирала волосы Стэна, вытягивала их, отчего тот хмурился. Он же, изрядно уставший, прикрыл глаза и, взяв Иде за запястья, положил её руки на свое лицо.

Она вздохнула, отвернула голову и замолчала. В её лице читалось чувство удовлетворенности и абсолютнейшего спокойствия, граничащее с ощущением полной экзальтации*. Иде так же мечтательно бродила кистями рук по его лицу, взъерошивала его волосы, и громко смеялась.

Кажется, это все, что ей требовалось, чтобы стать счастливой. Никакая ни худоба, ни восхищенные взгляды окружающих, ни чувство превосходства и победы, ни популярность, а бережное отношение к себе и остальным важным людям, присутствие в жизни того человека, который мог бы успокоить и понять ее.

Они, совершенно уставшие, но бесконечно счастливые, еще долго наслаждались собой, словно «инь-и-янь», которые вновь обрели друг друга.

— Может, всё же, поедим?