В плену у любимого: Любовь исцеляет раны, которые не под силу излечить времени [Лора Райт] (fb2) читать онлайн

Лора Райт В плену у любимого

АМАДЕУС

Лучший способ поддаться очарованию приятного погружения в мир эмоций…

Отвлечься от будничных забот, окунуться в романтику глубоких чувств, пылких страстей и неповторимого наслаждения…

Женщины испытают восторженную радость от полноты эмоциональных ощущений, а мужчины предадутся смелым и безграничным фантазиям, оказавшись в мире самых невероятных приключений.

Каждую неделю!!!

Новый мир волнующего чтения…

Везде, где продается печатная продукция.

Амадеус

Лора Райт В ПЛЕНУ У ЛЮБИМОГО

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Посреди ночи Клинт Эндовер резко сел в кровати, как будто кто-то выстрелил у него над ухом. Глаза его были широко раскрыты, обнаженное тело покрывала испарина, дыхание со свистом вырывалось из груди.

Он провел рукой по мокрому лицу и с силой потряс головой, стараясь сбросить с себя остатки ночного кошмара.

И так — каждую ночь, три года подряд. Три года! Господи, когда же это кончится? Или ему суждено мучиться всю оставшуюся жизнь?

«Ночной кошмар?» — думал он, рассеянно обводя глазами шикарную спальню в принадлежащем ему пятиэтажном особняке. Нет, дорогой мой, никакой это не ночной кошмар, свидетельство тому — огромный шрам от ожога на твоей груди.

Сердцебиение постепенно приходило в норму, но Клинт и не думал снова ложиться на подушки: по печальному опыту последних трех лет он знал, что это бесполезно, все равно больше не уснет. Клинт откинул влажные простыни и как был, нагишом, спустился на второй этаж, где располагался его кабинет. Только здесь он сможет окончательно успокоиться.

Огромную комнату освещал льющийся из окна мягкий свет зарождающегося дня, но он не был нужен Клинту: ночные путешествия в кабинет давно уже стали для Клинта чем-то вроде ритуала.

Плеснув в широкий стакан виски, он выпил его залпом, потом снова наполнил стакан уже до середины, подошел к письменному столу и сел в кресло. Медленно огляделся по сторонам и криво ухмыльнулся. Вот ведь ирония судьбы! Кабинет был буквально напичкан всякой электронной техникой и новомодными прибамбасами — еще бы! Ведь он не кто-нибудь, а шеф крупнейшего охранного агентства в Западном Техасе! — но ничто не могло защитить его самого от страшных воспоминаний о той страшной ночи.

Когда он умер.

Когда он воскрес.

Клинт осушил стакан и посмотрел на графин. Может, выпить еще?

За что, за какие грехи его еженощно мучают эти кошмары? Неужели воспоминания, рвущие на части сердце и душу, не оставят его никогда? Разве он заслужил такие страдания?

Не отрывая глаз от графина, Клинт приложил ладонь к груди, ощутил под пальцами отвратительную бугристую плоть и скривился от боли, когда пальцы сильнее нажали на шрам.

Нет, больше никакого виски, лучше выпить чашку кофе, ведь ему предстоит тяжелая работа, от него ждут помощи его друзья, члены «Клуба техасских фермеров». Значит, ему потребуется трезвая голова. К тому же, только так, занимаясь любимым делом, он сможет отвлечься от тяжелых воспоминаний.

Есть женщина без имени, потерявшая память, и псих, который охотится за ней и ее дочерью. И он. Клинт Эндовер, поклялся защищать их обеих.

Он встал и уставился в огромное, от пола до потолка, окно. Из-за горизонта, разгоняя унылую серую мглу, медленно поднималось огненно-красное солнце.

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Он пришел сегодня почему-то раньше обычного», — подумала Тара Робертс, провожая глазами черноволосого доктора, шагающего к лифту. Физиономия важная, брови насуплены — все как всегда. Этот человек, совсем недавно появившийся в их госпитале, никогда не удостаивал даже взглядом младший персонал. Общаться с медсестрами он считал ниже своего достоинства. Высокомерный выскочка!

Лифт пришел пустой, что бывает не часто, и Таре ужасно захотелось воспользоваться случаем и прокатиться с доктором Белденом до четвертого этажа. Тогда у нее появится возможность задать ему несколько вопросов. Эти вопросы буравили ее мозг с того самого дня, как ее впервые представили новому доктору.

Вопрос первый: почему у нее по спине пробегают неприятные мурашки всякий раз, как она видит его? Но гораздо важнее второй вопрос. Она хотела знать, кем он себя возомнил, почему позволяет себе обращаться с медсестрами с вопиющим пренебрежением, которое даже не считает нужным скрывать?

Ей еще не доводилось встречать таких трудяг, какие работали в их городской больнице. И никто из младшего персонала не вымещал на больных ни безумную усталость, ни семейные неурядицы, ни даже собственное неважное самочувствие — все это они оставляли за стенами больницы. К таким людям, к которым Тара причисляла и себя, следует относиться с уважением, а не обливать их холодным презрением, как это делает Белден.

Но сегодня Таре не удалось поговорить с ним с глазу на глаз: пока она раздумывала, створки лифта беззвучно затворились, скрыв за собой заносчивого Белдена.

Закусив губу от досады, Тара снова принялась заполнять истории болезни, но мысли ее по-прежнему кружились вокруг доктора Белдена. По натуре она не была подозрительной, однако этот человек ее раздражал, даже при упоминании его имени у Тары появлялось ощущение, будто ее гладят против шерсти.

А может быть, это связано с тайной, которой окружила ее пациентка Джейн Доу. На самом деле женщину звали вовсе не Джейн Доу, но так назвали ее парни из «Клуба техасских фермеров», после того как она, выйдя из комы, не смогла вспомнить свое настоящее имя.

Ах, эти ребята из «Клуба»!

Дрожь совсем иного рода пробежала по спине Тары, когда она подумала о самых состоятельных, самых привлекательных и сексуальных жителях Рояла. По ним томились женщины, их уважали мужчины. Они были настоящими альтруистами и всегда приходили на помощь ко всем, кто в ней нуждался.

Джейн Доу тоже понадобилась их помощь.

«Бедняжка Джейн!» — думала Тара, заполняя карту очередного пациента. Две недели назад женщина переступила порог городского кафе, держа на руках ребенка, покачнулась и вдруг рухнула на пол. К счастью, в кафе оказались ребята из «Клуба». Они быстро взяли ситуацию под свой контроль и приняли на себя заботы о матери и ребенке.

Тара восхищалась ими, но совсем не так, как остальные женщины городка. Никаких ахов и охов, никаких томных взглядов — таких глупостей она себе не позволяла. Она умела держать себя в руках. Пока была жива ее мама, ирландка по происхождению, она повторяла ей: «Жизнь — это служение». Значит, в ней нет места бездумным развлечениям, пустому флирту и…

— Сегодня ты тоже намерена доставлять мне одни неприятности. Тара? — прервал ее размышления низкий мужской голос.

Тара сквозь зубы втянула в себя воздух. Она была не из тех, кто валится со стула или подскакивает до небес, когда кто-то неожиданно подкрадывается к ним из-за спины. Просто этот бархатный баритон всегда действовал ей на нервы, вот и все.

Справившись с дыханием, Тара медленно повернулась. В двух шагах от нее стоял самый потрясающий мужчина из тех, кого ей доводилось встречать в жизни.

Клинт Эндовер.

Со школьных времен Клинт, конечно, изменился. Правда, уже тогда он обладал привлекательной внешностью, убийственными синими глазами и умопомрачительной улыбкой. Сейчас же, когда женщины смотрели вслед этому статному темноволосому красавцу, в их глазах явственно читалось вожделение и немедленная готовность прыгнуть к нему в постель. Изгиб его губ стал тверже, тело обросло грудой рельефных мышц. А глаза… Любая, заглянувшая в них, сразу же теряла способность соображать.

К сожалению, и Тара попала под действие его чар.

Всмотревшись в его фантастические глаза, она заметила, что теперь в их глубине прячется боль. Этого человека преследует чувство вины и… смерть.

И неудивительно, с грустью подумала Тара. Весь Роял знал, что Клинту многое пришлось пережить.

— Доставлять неприятности — это не ко мне, — вступила она в их обычную утреннюю перепалку.

— Да что ты говоришь! С каких это пор ты стала пай-девочкой?

— Я была ею всегда.

— Сомневаюсь. — Клинт оперся о стол дежурной сестры и кивнул сотруднице, отвечавшей на телефонные звонки.

— Не надо корчить из себя всезнайку, Эндовер, — тихо произнесла Тара. — Ты меня совершенно не знаешь.

Он сделал то, что неизменно делал со всеми женщинами: одним-единственным взглядом приковал ее к месту.

— У меня исключительная память, Тара, Я знаю тебя как свои пять пальцев.

Тара замерла, ощущая нехватку воздуха в легких. Впрочем, что это она так разволновалась? В его словах не было никаких намеков, одна голая констатация фактов.

Увы! В присутствии Клинта Эндовера ей было трудно держать себя в руках. Рядом с ним она, холодная и рассудочная, становилась обыкновенной женщиной.

Женщиной, которая никак не могла справиться со своими воспоминаниями…

…Юный Клинт, еще совсем подросток, обнимает ее в городском парке, прижимает к себе и целует, обдавая запахом отцовского одеколона…

— Это было тысячу лет назад, — усмехнулась Тара.

Он склонился над ней.

— Как я уже сказал, у меня хорошая память. И ты доставляла мне неприятности даже тысячу лет назад.

Тара покосилась на сотрудницу, потом встала со стула и произнесла, сильно понизив голос:

— Юношеский поцелуй — это совсем не неприятность.

— А для меня он стал именно таковым, — ровным голосом сказал Клинт.

У нее мгновенно пересохло во рту. Не потому, что своим ответом он намекнул, будто не прочь повторить тот поцелуй, а потому, что этого хотела она сама!

Тара решила перевести разговор в другое русло.

— По-моему, до сих пор мы с тобой неплохо ладили, Клинт, — слова давались ей непросто. — А знаешь, что нам помогало? То, что мы держались на расстоянии друг от друга. Что же произошло теперь?

— Вчера ты упомянула, что если Джейн выпишут из больницы, ты заберешь ее к себе.

Тара кивнула:

— Ей здесь не нравится, Клинт.

— Ей не нравится ее нынешнее состояние.

— Да, и оно усугубляется тем, что она находится в больнице.

— Для нее это самое безопасное место. Тара нахмурилась.

— Безопасное? Что, черт возьми, это значит? Она…

Клинт поднял руку, призывая Тару успокоиться, и отрывисто проговорил:

— Я просто думаю, что ей требуется дальнейшая медицинская помощь…

— Я вообще-то медсестра, если помнишь, — начала кипятиться Тара.

— Помню. Но я несу ответственность за Джейн, поэтому считаю, что она должна оставаться здесь и…

Тара не дала ему договорить.

— Пока Джейн лежит на моем этаже, ответственность за нее несу я! — заявила она чуть резче, чем хотела.

— Упрямство не входит в число людских добродетелей, сестра Робертс.

— Тактика давления — тоже, мистер Эндовер.

Клинт уставился на нее, ноздри его трепетали.

— Неприятность, — мрачно проговорил он.

Тара не дрогнула, не отступила назад, хотя ее и жег нестерпимый жар, исходящий от его сильного тела. Опять это слово.

Неприятность. Никто и никогда так ее не называл.

А какая она на самом деле? Осторожная, прагматичная, обладающая сильной волей. Именно так привыкла думать о себе Тара, именно такие характеристики очень подходили ей.

Но — неприятность? Никогда и никому не доставляла она неприятностей.

Будь на его месте кто-либо другой, Тара бы непременно обиделась. Но он стоял так близко и смотрел на нее такими глазами, что, как она ни пыжилась, обиды не возникало.

Удрученная ходом собственных мыслей, Тара вернулась к столу и взяла карты больных, которые только что заполняла.

— Мне нужно работать.

— Мне тоже.

— Оно и к лучшему, — кивнула Тара. — Давай займемся каждый своим делом. Удачного вам дня, мистер Эндовер.

Она повернулась, но Клинт решительно схватил ее за локоть.

— Черт побери, Тара!

— Джейн находится в прекрасной физической форме. Все, что ей нужно — это тихое место, где она сможет расслабиться и отдохнуть. И тогда память наверняка возвратится к ней. Я могу обеспечить ей хороший уход. Она должна общаться с Отэм.

Клинт сложил руки на груди, глаза сделались каменными.

— Дэвид и Мариссия могут приносить девочку сюда, — процедил он.

Проигнорировав его замечание, Тара прошла мимо, бросив на ходу:

— Извини, меня ждут пациенты.

— Тара, ты не слушаешь меня, — повысил голос Клинт.

— Не слушаю, — подтвердила она, не оборачиваясь.

— Не вздумай забирать ее! Пожалеешь!

Цокая каблучками по мраморному полу, Тара уходила прочь от человека, который вот уже столько лет полностью владел ее сердцем.

Она резко вздернула подбородок. Ее работа, ее больные — вот что самое важное, вот о чем она должна думать. Так она и будет поступать, даже если это и спровоцирует войну с неустрашимым, опасным и таким желанным Клинтом Эндовером.

* * *

Клинт быстрыми шагами вошел в клуб, в зале для отдыха он обвел друзей тяжелым взглядом и опустился в кожаное кресло.

— Она и в самом деле забрала Джейн к себе! — рявкнул он. — Несмотря на мои указания!

Райан Эванс и Дэвид Сорренсон, гонявшие шары по бильярдному столу, подняли головы.

— Что ты говоришь?! — фыркнул Дэвид.

— Да.

— И ты всерьез думал, что она подчинится? — усмехнулся Алекс Кент и налил себе бренди.

Клинт нахмурился:

— В чем дело, парни?

Дэвид встал во весь рост и с расстановкой произнес:

— Поверь мужчине, который безумно счастлив в браке и хочет и впредь оставаться таким же счастливым: никогда не давай женщине указаний.

Райан с недоумением потряс головой.

— Ты употребил слова «брак» и «счастье» в одном предложении? Что с тобой стряслось, приятель?

— Погоди, парень. — Дэвид снова повернулся к столу и, почти не целясь, уложил шар в правый дальний угол, — придет и твое время.

— Это вряд ли! — хохотнул Райан, прицелился — и промахнулся.

Клинт перевел негодующий взгляд с одного на другого.

— Прекратите дурачиться, джентльмены! — гаркнул он. — Давайте говорить серьезно. У нас проблемы.

Алекс занял соседнее кресло.

— А эта медсестра знает о том, что кто-то пытался вломиться в палату Джейн?

— Нет.

— А о захвате Отэм? — спросил Дэвид.

Клинт покачал головой.

— Она знает только то, о чем писали в газете: Джейн потеряла сознание в городском кафе, а Отэм — ее дочка.

Дэвид пожал плечами.

— Может, тебе нужно было рассказать ей и остальное? — предположил он.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Согласен, — кивнул Алекс. — Чем меньше горожане будут знать о грозящей этой женщине опасности, тем лучше.

— Да, но хоть что-то сказать Таре нужно, иначе ее ни за что не уговорить вернуть Джейн в больницу.

— Что ж, — Алекс повертел в руках стакан с бренди, — похоже, тебе придется… гм… охранять нашу Джейн Доу прямо в доме медсестры.

От перспективы провести какое-то время в тесном контакте с Тарой у Клинта сильнее забилось сердце, но он быстро заставил себя успокоиться. Конечно, его привлекала очаровательная белокурая медсестра, еще со школьных времен, но дело есть дело.

— Охранять Джейн в доме медсестры? — повторил Клинт. — Легче сказать, чем сделать.

— Почему? — поинтересовался Алекс.

— Тара очень упряма…

— Упряма и красива, да? — прервал его Дэвид и широко ухмыльнулся. — Оч-чень интересно!

Клинт бросил на друга бесстрастный взгляд.

— Между нами ничего нет, Сорренсон. Тара и я… мы… В общем, мы с ней просто старые друзья.

Райан изогнул бровь:

— Ну да! Шутишь?

— Мы знакомы еще со школы.

— Первая любовь и все такое? — Не дождавшись от Клинта ответа, Райан хмыкнул: — Звучит весьма интригующе.

— Как это может хоть как-то звучать, если я не сказал ни слова? — холодно произнес Клинт.

Райан ткнул в него синим мелком, который он держал в левой руке, не выпуская бильярдный кий из правой:

— Так что, Эндовер, эта медичка действительно твоя первая любовь?

Тугой комок возник где-то глубоко в горле, мешая Клинту сглотнуть, скулы его напряглись. На секунду в мозгу вспыхнули образы той ночи — Эмили, огонь и смерть. Он больше не желал слышать слово «любовь», адресованное лично ему.

Клинт понизил голос и с угрозой произнес:

— Я в своей жизни любил одну-единственную женщину. Надеюсь, это понятно?

Лица мужчин мгновенно стали серьезными. Дэвид и Райан вернулись к своей игре, Алекс осушил наконец свой стакан.

Клинт встал и медленно прошелся по мягкому восточному ковру.

— Повторяю, между мной и Тарой ничего нет и быть не может. Мы с ней постоянно спорим, доказываем друг другу, у кого из нас сильнее характер, сила воли. А сейчас мне нужно полностью владеть ситуацией, и победить должен я.

Алекс кивнул и, немного помолчав, спросил:

— Каков план действий?

— Джейн Доу может с таким же успехом жить в моем доме. Черт, да пусть живет у меня вместе с Тарой, если им обеим так хочется. Зато наша таинственная дама будет под моим неусыпным контролем.

— Но тебя ждет постоянная война с твоей школьной подружкой, — покачал головой Райан.

— Возможно. Даже наверняка, — согласился Клинт. — Но из этой войны я выйду победителем.

* * *

— Спасибо, Тара. — Уютно устроившись на кушетке, укрытая стеганым одеялом, Джейн прихлебывала жасминовый чай с медом. — Я тебе так благодарна!

— Нет проблем, — улыбнулась в ответ Тара.

— Сама не знаю почему, но больница казалась мне тюрьмой.

— Иногда она и мне тюрьмой кажется.

Джейн посмотрела на небольшой камин, где потрескивали полыхающие поленья, и вздохнула:

— Твой дом такой комфортабельный, такой уютный, и…

— И — что? — мягко спросила Тара, когда Джейн умолкла. Но миловидная женщина лишь покачала головой.

— И отсюда ближе к Отэм? — подсказала Тара.

— Да.

Тара сочувственно улыбнулась. У нее не было ни братьев, ни сестер, ни детей, но с каждым днем она все сильнее тосковала о матери. Поэтому в какой-то мере ей были понятны чувства Джейн.

— Ты очень по ней скучаешь?

— Ужасно. Как будто от меня оторвали часть меня самой.

Грустные фиалковые глаза Джейн увлажнились. Сейчас они стали похожи на два огромных аметиста.

Ухаживая за Джейн в больнице. Тара воздерживалась от лишних вопросов. Например, почему Отэм осталась на ферме Сорренсона. В конце концов, это не ее дело. Но ситуация с дочкой Джейн волновала ее. Безусловно, больница — не самое лучшее место для малышки, но все же она была бы рядом с матерью, а ферма Сорренсона так далеко.

Впрочем, это дело времени. Вполне возможно, что Джейн откроет ей эту тайну, когда они станут немного ближе. Пока Тара для нее всего лишь друг, готовый подставить плечо, нечто вроде жилетки, в которую можно поплакать.

— Завтра у меня выходной, — сообщила Тара, наклоняясь ближе к Джейн. — Давай проедемся до Сорренсоновской фермы, а?

Глаза Джейн мгновенно зажглись, как яркие звезды: от радости она едва не выронила из рук свою чашку.

— А можно?

— Конечно, почему бы нет.

— О, я буду так счастлива!

Поднимаясь из кресла, Тара посмотрела на нее строгим взглядом — таким, каким обычно смотрела на своих пациентов.

— Отлично, но если ты хочешь иметь достаточно сил, чтобы возиться с малышкой, тебе нужно во всем слушаться меня.

Уголки губ Джейн поднялись в слабой улыбке:

— В тебе заговорила медсестра. Из твоих слов я делаю вывод, что мне следует лечь спать, верно?

— Верно, — рассмеялась Тара.

Дверной звонок тренькнул как раз в то время, как Тара помогала своей гостье подняться с кушетки.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила Джейн.

Большинство из тех, кого Тара знала, работали сейчас в вечернюю смену в больнице, друзей же у нее было немного. Однако она догадывалась, кто мог заглянуть, так сказать, на огонек…

Тара скорчила гримаску.

— Наверняка сказать не могу, но возможно, это один огромный, шумный, способный поставить всех на уши тип.

— А, Клинт? Тот человек, который опекал меня в больнице?

— Он самый.

Джейн улыбнулась.

— Высокий, темноволосый и очень красивый телохранитель? — скорректировала она характеристику, данную Клинту Тарой.

Чувствуя, как краснеют щеки, Тара пробормотала:

— Ну, не знаю насчет «очень красивый»…

В дверь снова позвонили.

— Что-то я устала, — притворно зевнула Джейн, в глазах ее заплясали веселые чертики. — Пожалуй, поднимусь наверх. Не волнуйся, я сама найду свою комнату.

Тара с трудом подавила желание попросить Джейн остаться.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Тара проводила Джейн печальным взглядом и пошла к двери, бормоча себе поднос:

— И ничего он некрасивый…

— Кого ты хочешь обмануть? — раздался с лестницы смеющийся голос Джейн. Еще раз хихикнув, она скрылась в спальне.

Тара закатила глаза, потом, услышав очередной звонок, распахнула входную дверь. На пороге, сверкая синими глазами и сведя брови к переносице, стоял Клинт.

— Значит, ты все-таки дома.

— Сам не видишь?

— Когда имеешь дело с тобой, ни в чем нельзя быть уверенным.

— И тебе добрый вечер, — усмехнулась она.

Нагл, как всегда, но так хорош! Тара незаметно принюхалась — от него исходил какой-то приятный лесной аромат.

— Мне не нравится, когда мои приказы не исполняются, Тара.

Следом за ним она прошла в гостиную, стараясь не смотреть на широкие мускулистые плечи и плотно обтянутые джинсами ягодицы, но это было непросто, ах как непросто.

— Вот и не отдавай мне больше приказы, — ворчливо буркнула она.

— Тара…

— Плевать я хотела на твои приказы, Клинт Эндовер.

Все еще не поворачиваясь к ней лицом, он тихо пробормотал:

— Все так, как они и говорили.

— Кто — они? — нахмурилась Тара.

— Забудь. — Он подошел к камину и наконец повернулся к ней. — Тара, все очень серьезно.

— Я не понимаю, в чем проблема и из-за чего ты так переживаешь. — Тара пожала плечами, стараясь прочитать ответ в его непроницаемых глазах. — Джейн у меня очень хорошо, она получает необходимую помощь.

— Боюсь, одной медицинской помощью здесь не обойтись.

— О чем ты говоришь? — Тара вдруг испугалась.

— Я говорю о защите.

Тара в недоумении уставилась на него. Что он от нее скрывает?

— О какой защите? От чего?

На скулах Клинта заиграли желваки. Он с шумом выдохнул, но ничего не сказал, а она, не отрываясь, смотрела на могучего красавца, заполнившего своим массивным телом небольшую гостиную ее весьма скромного двухэтажного дома. Безусловно, он что-то скрывает, что-то очень важное, решила она. Но расколоть его будет непросто — Тара знала, какой это крепкий орешек. Задавать вопросы бесполезно.

Клинт посмотрел на фотографию, стоявшую на кофейном столике. Тара с ее мамой на фоне городской публичной библиотеки. Вдоволь наглядевшись, он снова повернулся к хозяйке.

— Я решил, что Джейн должна переехать ко мне.

От неожиданности и возмущения глаза Тары стали величиной с блюдца.

— Исключено!

— Ты тоже можешь поехать с нами.

Вот ведь наглец! Он, видите ли, решил. А ее мнение не в счет?

— Благодарю за приглашение, — церемонно произнесла Тара, — но мы остаемся здесь. А если ты намерен прибегнуть к грубой физической силе, я буду сопротивляться. — И она вызывающе вздернула подбородок.

Его брови удивленно поползли вверх.

— Ого!

Таре вдруг изменила ее решительность.

— Ну… я хочу сказать… если ты сгребешь меня в охапку и понесешь…

— Да?

Тара осознала всю двусмысленность сказанного, тем более глаза его потемнели, и в них мелькнуло что-то беспокойное, название чему она не могла подобрать.

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, Клинт!

— Конечно, понимаю, — с подчеркнутой медлительностью произнес он. — К счастью для нас обоих, применение физической силы к женщинам абсолютно не в моем стиле.

— Рада слышать, — сухо проговорила она.

Клинт вздохнул и потряс головой.

— Тара, ты сводишь меня с ума.

«Так же, как и ты меня, Эндовер!» — подумала она, но вслух сказала лишь одно слово:

— Сожалею.

— Что ж, — бесцеремонно ухмыльнулся Клинт, — если ты настаиваешь, чтобы Джейн оставалась здесь…

— Настаиваю.

— …значит, я буду поблизости, — закончил он свою мысль.

— Поблизости?

— Теперь нам придется встречаться очень часто, Тара. Мое лицо успеет примелькаться тебе, так что привыкай к нему уже сейчас. — Клинт пошел к выходу, но у дверей остановился. — И в следующий раз ты сама пригласишь меня в дом.

Тара стояла как вкопанная, наблюдая, как он выходит на улицу. И только когда за ним захлопнулась дверь, она смогла вдохнуть полной грудью.

Привыкать к его лицу? — размышляла Тара, без сил опускаясь на кушетку и закутываясь в одеяло, под которым совсем недавно лежала Джейн. Ничего себе! Она привыкла к лицу Клинта Эндовера — прекрасному лицу! — еще со школьных лет. Боже милостивый, даже парня, который ухаживал за ней в колледже, она сравнивала с Клинтом, и сравнение оказалось не в пользу бедняги.

Только одному мужчине она смогла бы отдаться…

Тара закрыла глаза и поплотнее закуталась в одеяло, стараясь не думать о том давнем поцелуе и о жаре, охватившем ее тело…

Привыкай к моему лицу.

Чего бы ей это ни стоило, надо избегать контактов с Клинтом Эндовером. Он — не для нее.

Если только она не готова к легкой и кратковременной интрижке… Покопавшись в своем сердце, Тара поняла: нет, не готова.

Все мысли о нем, все чувства и надежды нужно запрятать подальше и постараться о них забыть. В конце концов, Джейн ведь не навсегда поселилась у нее, как только ее тайна будет раскрыта, она уедет вместе со своей дочкой. Клинт тоже исчезнет с ее горизонта, и Тара снова вернется к обычной размеренной жизни.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мать и дитя.

Глядя на Джейн, которая нежно обнимала крохотную девочку, качала ее на руках и что-то тихо напевала ей на ушко, Тара едва сдерживала слезы. Она совсем недавно привезла Джейн на ранчо Дэвида и Мариссии Сорренсон, и теперь женщина сидела на ковре в просторной гостиной, не выпуская малышку из рук.

Трогательное зрелище, думала Тара, стараясь не разрыдаться. Она была единственным ребенком в семье, и это каким-то странным образом повлияло на ее отношение к детям. Может, поэтому девушка и стала медсестрой, на этом поприще она могла полностью осуществить свое призвание — посвятить себя служению людям. Но все-таки она понимала, что самое главное в жизни — это семья, муж, ребенок.

Так почему же она так отдаляется от мужчин, почему даже от любимого человека хочет держаться подальше?

На это имелась очень важная причина. Тара боялась, что потенциальный муж окажется копией ее отца, то есть бросит ее с ребенком и уйдет в другую семью, а ей останется терзаться и гадать, чем они заслужили такую участь.

Этот сценарий из собственной жизни преследовал Тару, не давая ни на секунду забыться. Слишком велик был риск, чтобы она могла доверить свою судьбу мужчине.

Будущее виделось спокойным и безоблачным только в одном случае: если все будет так, как она запланировала. А мечты о семье, о настоящей семье, пусть остаются скрытыми ото всех, от всего остального мира.

«Черт! — выругалась она про себя, передавая Джейн розового плюшевого мишку. — Перестань обманывать себя, дорогая. Ты начала думать о свадьбе и счастливой семье с тех самых пор, когда впервые окунулась в прекрасные сапфировые глаза мальчика, который неумело обнял и поцеловал тебя».

Дыхание Тары чуть участилось, когда она вспомнила, как Клинт смотрел на нее вчера, как его близость, его тепло, аромат одеколона заставляли ее тело трепетать, а кости плавиться, как мороженое на солнце.

Это невозможно — с медицинской точки зрения, но так было на самом деле. Воспоминание о вчерашнем визите Клинта она добавит в свою коллекцию, чтобы было чем согревать одинокую старость.

Детское лепетание оторвало Тару от грустных мыслей, и она снова вернулась в реальность.

— Отэм растет так быстро, — с улыбкой заметила она.

— И становится настоящей красавицей, с радостью подхватила Джейн.

— Иначе и быть не может — ведь она очень похожа на свою мамочку.

— Спасибо, Тара, — мягко произнесла Джейн и вдруг уставилась в пол.

Тара подошла ближе и осторожно положила руку ей на плечо.

— В чем дело?

Когда Джейн вновь подняла глаза, Тара увидела в них тревогу.

— Да вот, подумала: а похожа ли она на отца?

Сострадание рвало сердце Тары. Ей было больно подумать, каково это — не иметь прошлого, жить только настоящим и не знать, что ждет тебя в туманном будущем.

— Не волнуйся, Джейн, — уверила ее Тара. — Ты все вспомнишь, просто должно пройти время. Не торопи события.

— Мне так хочется верить в это, — вздохнула Джейн, потом грустно улыбнулась, удобнее устроила Отэм у себя на коленях и прижала ее к груди. — Память — очень странная штука.

— К сожалению, это действительно так, дорогая.

Пример тому ее собственные воспоминания. Что-то почти совершенно забылось, например занятия по физике в школе, а что-то врезалось навсегда: розовая вода, которую обожала мама, и руки Клинта, обнимавшие ее тогда, в городском парке.

— Только посмотрите, кто к нам пришел! — воскликнула Мариссия Сорренсон, впорхнув в гостиную. Лицо ее светилось счастьем, как у всех новобрачных, на губах играла веселая улыбка.

Раньше Тара не знала Мариссию, но во время пребывания Джейн в больнице несколько раз разговаривала с ней. Миниатюрная и миловидная блондинка показалась Таре искренней и благородной женщиной.

За спиной «искренней и благородной» женщины стоял красивый и высокий мужчина.

Тара отрешенно наблюдала, как Клинт Эндовер входит в комнату. В черном свитере и темно-синих джинсах он был неотразим. Глаза, чуть прикрытые длинными ресницами, впились в Тару, словно стремились втянуть ее в свои глубины.

Нет, одернула себя Тара, это просто плод ее воспаленного воображения.

— Здравствуй, Клинт, — приветливо поздоровалась Джейн.

— Добрый день, Джейн, Отэм, — он снова посмотрел на Тару, — и сестра Робертс.

Ямочка на правой щеке Мариссии стала еще глубже.

— Останешься пообедать, Клинт? У нас на всех еды хватит.

— С радостью, только не сегодня, — ответил он, улыбаясь сияющей Мариссии. — Мне бы хотелось взглянуть на сводку погоды. Можно?

— Конечно. А ты приехал повидаться с Дэвидом?

Его взгляд опять переместился на Тару.

— Не совсем.

— Значит, с Джейн и Отэм? — совсем развеселилась женщина.

— Частично.

От взгляда, каким посмотрела на нее Мариссия, Таре нестерпимо захотелось залезть куда-нибудь под толстый ковер. Но она никогда в жизни ни от кого не пряталась, поэтому гордо выпрямилась и с вызовом уставилась в спокойные синие глаза Клинта.

А тот медленно произнес:

— Я здесь, чтобы отвезти Джейн и Тару домой. Тогда тебе не придется снова садиться за руль.

— А откуда ты узнал, что нас подбросила Мариссия? — нахмурилась Тара.

— Ну, во-первых, я увидел на дороге твою машину. — Джейн весело хихикнула, а Клинт невозмутимо продолжил: — А во-вторых, Дэвид сказал мне, что утром к тебе заглянула Мариссия показать новое платье. — Клинт почесал пальцем висок, подошел к Таре и криво ухмыльнулся: — Такая вот дедукция.

— Умный мальчик, — заулыбалась Мариссия.

— Да уж, умен и не по возрасту сметлив, — согласилась Тара, ее улыбка имела снисходительный оттенок. — К сожалению, ты нам не нужен, нас отвезет Мариссия.

— Теперь она может остаться дома и целиком посвятить себя любимому мужу.

— Но…

— Тара, не следует забывать, что они молодожены, — спокойно, но твердо произнес Клинт. — Им наверняка хочется побыть наедине.

Тара замолчала. Клинт попал в самую точку: ей совсем не хотелось отрывать Мариссию от мужа. Но и мысль, что придется подчиниться Клинту, была не по душе.

Клинт подал ей руку и помог подняться, а Джейн и Мариссия обменялись хитрыми взглядами и занялись малышкой. Тара ни секунды не сомневалась, что женщины решили, будто между нею и Клинтом завязывается нечто вроде любовной игры. Ладно, она позже объяснит им, как в действительности обстоят дела.

Когда Тара встала, он слегка притянул ее к себе и шепнул в ухо:

— Я же сказал, что теперь ты будешь видеть меня часто.

— Часто, но не постоянно же!

— Утром, днем, вечером и в промежутках между ними, если понадобится.

От такого обещания у Тары где-то внизу живота разлился огонь, но она все-таки сумела напустить на себя равнодушный вид.

— До чего же ты предан своей работе, Эндовер! Подобное рвение весьма похвально.

— Вы даже представить себе не можете степень моей преданности, сестра Робертс. — В глазах Клинта вспыхнул опасный огонек. Опасный и предупреждающий. Потом Клинт отошел от Тары и громко сказал: — Поехали, дамы.

* * *

Давненько он не вез в своей машине женщин.

Время от времени Клинт бросал косые взгляды в тонированное стекло своего фургона, за которым спускались унылые зимние сумерки, окутывавшие голые деревья таинственной серой дымкой.

На заднем сиденье мирно спала Джейн Доу. Она заснула, едва они выехали за массивные ворота ранчо Сорренсонов, и теперь Клинт и Тара могли поговорить.

Однако разговор не клеился. Клинт досадливо поморщился и включил радио. Тара, сидевшая справа от Клинта, то молча смотрела в окно, то принималась тихонько подпевать какой-нибудь модной певице. У нее был приятный чуть с хрипотцой голос, совсем не похожий на тот, к которому все привыкли в повседневной жизни.

«Интересно, какие еще противоречия прячутся в его старинной приятельнице?» — размышлял Клинт, прислушиваясь к ее негромкому пению.

Бодрая песенка в стиле кантри, которую Тара пропустила, сменилась лирической балладой, и Тара снова принялась подпевать. Интимный полумрак в салоне машины и тихий мелодичный голос Тары проникали вглубь его души, бередили совсем не те струны, которые ему бы хотелось. Клинт чувствовал, что в нем просыпается чувство, о котором он уже начал забывать, так далеко он его запрятал. Клинт с трудом подавил желание обнять Тару за плечи и притянуть к себе…

Нет, он на задании, ему нужно охранять Джейн, одернул себя Клинт. Поэтому сейчас он предпочел действиям слова:

— У тебя красивый голос, Тара.

Тара с улыбкой повернулась к нему.

— Спасибо. Двадцать уроков у мисс Эллис.

— Ты брала уроки пения? — удивился Клинт.

— В десятом классе. Об этом никто не знал, даже моя мама, — она понизила голос, словно мать сидела в их машине. — Она ни за что не одобрила бы мои занятия. Мама считала пение таким…

— Каким?

— Ну, мелким, пустым, банальным. — Тара вздохнула, откинулась на спинку сиденья. — Может, тебе это покажется смешным, но было время, когда я всерьез подумывала о профессиональной сцене, хотела петь о любви.

— Блюзы?

— Да.

— Представь, мне это вовсе не кажется смешным.

Тара пожала плечами.

— Я была так молода…

— Все мы мечтаем, когда молоды, — произнес Клинт, и голос его слегка напрягся. — Без мечты нельзя жить.

Тара снова посмотрела на него.

— Кем ты хотел стать в детстве? — спросила она. — Полицейским? Участником родео?

Ее вопрос пробудил воспоминания. На какое-то мгновение Клинт снова стал двенадцатилетним мальчиком. Вот он сидит в бабушкином доме и разбирает сундук с родительскими вещами. Мама и папа погибли в автокатастрофе полгода назад, и он по ним отчаянно скучает, хочется постоянно трогать их вещи, их рукописи, тогда он чувствует себя не так одиноко.

Они оба были писателями, отец — журналистом, мама — новеллисткой и поэтессой…

— Это было так давно, что не можешь вспомнить? — мягко спросила Тара.

— Ты считаешь, что я, в свои тридцать пять уже старик, а?

— Не приписывай мне того, чего я не говорила, — рассмеялась Тара. — Так что, забыл?

— Нет, — сказал Клинт, сворачивая с автострады, — я помню. Когда я был ребенком, мне очень хотелось поскорее вырасти и стать писателем. Сочинять новеллы, рассказы, и все такое.

На какое-то время Тара замолчала, и Клинт уже было решил, что она смущена его откровением. Что ж, ее нельзя винить. Суровый шеф охранного агентства и писатель с романтической душой — слишком далекие понятия.

Неожиданно она вздохнула и грустно произнесла:

— Похоже, в нас обоих заложено творческое начало.

Клинт украдкой бросил на нее взгляд. Какая же она красивая! Светлые волосы крупными волнами рассыпались по плечам, влажные губы чуть приоткрыты, так и зовут к поцелуям. У Клинта в груди что-то сжалось, жаркое желание захлестнуло его. Но об этом нужно забыть: он сейчас на ответственном задании.

Голос Тары вернул его к действительности:

— После школы я тебя потеряла, Клинт. Куда ты исчез?

— Да я не исчезал. Поступил в колледж, а когда окончил его — в разведывательный центр.

— Ничего себе! — присвистнула Тара. — И чем же ты занимался?

— Выполнял специальные задания.

— Специальные задания… Это многое объясняет.

— Например, почему я такой суровый? — усмехнулся Клинт.

— И непреклонный, — добавила Тара с улыбкой.

— Ну, могу сказать одно: если передо мной стоит какая-нибудь цель или я чего-то очень сильно захочу, ничто на свете не может меня остановить.

Дыхание Тары сбилось. Только бы он не заметил ее реакцию на его последние слова! Да и реакцию на него самого тоже. Тару все сильнее тянуло к этому человеку. Казалось, она уже не была в состоянии управлять своими эмоциями, а ведь обычно ей это удавалось с необычайной легкостью.

Наверное, следовало сменить тему после того, как Клинт сказал о своем детском желании стать писателем, так изумившем ее, что ей даже захотелось отстегнуть ремень безопасности и обнять этого огромного, сильного мужчину. Как глупо с ее стороны! Она уже давно стала взрослой, пора научиться держать себя в руках.

— А ты, Тара? — в свою очередь спросил Клинт.

— Что — я? — Она повернулась к нему и только потом поняла, что совершила ошибку.

Его лицо, которое Тара видела в профиль, казалось высеченным из гранита. И ей тут же захотелось потрогать его твердую щеку, ощутить на вкус его губы.

Тара сглотнула. Она очень хорошо помнила губы Клинта. Тогда, тысячу лет назад, они были теплыми и нежными… Интересно, какие они сейчас?

Сделав над собой усилие, она отвернулась и, положив ногу на ногу, уставилась в окно. Господи, когда же они наконец приедут, когда кончится эта пытка?

— Так что, Тара? — напомнил о себе Клинт. — Чем занималась ты?

— После школы я осталась в городе. Хотела посту пить в колледж, но…

— Что случилось?

Боль пронзила ее сердце.

— Очень серьезно заболела моя мама. Рак.

— О, прости.

— Ничего. — Тара обожала свою мать, женщину суровую и бескомпромиссную, но всей душой любящую единственную дочь. — Мама хотела еще раз повидать свою родную Ирландию, перед тем как… В общем, я отвезла ее туда. — Боль немного отступила, когда Тара вспомнила о том, как прекрасно они проводили вместе время. — А потом, когда она умерла, я пошла в школу медсестер.

— Мама наверняка была благодарна тебе за все то, что ты для нее сделала, — тихо произнес Клинт.

— Да, наверное. Знаешь, потеря близкого человека… это ужасно.

В салоне автомобиля воцарилась мертвая тишина, которую нарушали только шуршание шин проезжавших мимо машин да негромкое пение Триши Ервуд по радио. И Клинту, и Таре ее слова камнем упали на сердце. Тара горько пожалела о сказанном, но было уже поздно. Она говорила о своем горе, а о горе Клинта не подумала.

Придавленная чувством вины, Тара посмотрела на Клинта. Его взгляд был намертво прикован к дороге, на скулах играли желваки. На Тару накатило отчаяние. Он все еще не может забыть смерть своей жены. И неудивительно.

Из слухов, до сих пор ходившим по их маленькому городку, Тара знала, что Клинт обожал жену, ради нее был готов на все, даже Луну с неба достать ей в подарок. Они познакомились в ресторанчике «У Клэр» и уже через неделю поженились. Мысль о том, что этот суровый мужчина способен на такое глубокое чувство, вызывала уважение… но и немного зависть.

Когда они наконец свернули на подъездную дорожку, ведущую к ее дому, Тара решила разбудить Джейн, но Клинт остановил ее:

— Не тревожь ее, я сам справлюсь.

Он вышел из машины, осторожно поднял Джейн на руки и легко, будто она ничего не весила, понес к дому. И снова Тара ощутила укол ревности и страстное желание, чтобы и ее вот так же кто-нибудь нес на руках. Нет, не кто-нибудь, а именно он, Клинт Эндовер.

Но здравый смысл мгновенно вернул ее на землю.

Она вытащила из почтового ящика газету и несколько конвертов и прошла вслед за Клинтом в дом.

— Джейн занимает спальню на втором этаже, — прошептала Тара, потом положила сумочку на столик в прихожей и достала из стопки писем конверт с рождественской открыткой.

Тара не могла похвастаться огромным количеством друзей, но те немногие, что у нее были, всегда присылали поздравительные открытки к праздникам. От таких знаков внимания ей становилось теплее на душе, даже казалось, что она не так одинока на белом свете.

Однако это была не рождественская открытка.

Вслед за недоумением возникло чувство страха.

Она снова пробежала глазами текст, напечатанный на плотной светло-желтой бумаге. Затем посмотрела на конверт. Никакого обратного адреса. Отправлено сегодня, из Рояла.

— Господи, что это? — пробормотала Тара, стараясь унять дрожь в руках. — Я не понимаю…

— Все в полном порядке, — заверил ее Клинт, тихо спускаясь по лестнице. — Я просто снял с Джейн туфли и накрыл ее пледом. Подумал, что позже ты могла бы… — Его глаза сузились. — Тара, в чем дело?

Тара физически почувствовала, как сильно побледнело ее лицо.

В одну секунду Клинт оказался рядом с ней и потряс ее за плечо.

— Что случилось?

— Прости, Клинт, — прошептала она трясущимися губами.

— Простить? За что?

Тара прислонилась к нему, желая ощутить тепло его сильных рук.

— Ты говорил, что хочешь защитить Джейн, а я не поняла тебя… — Она потрясла головой, не в силах поверить в собственное упрямство.

— Приди в себя, Тара, и перестань дрожать! — скомандовал Клинт, повернув ее лицом к себе. — Ты можешь внятно объяснить, что случилось?

Она показала ему письмо.

— Вот. Оно только что пришло. Здесь говорится, что Джейн воровка и лгунья. — При следующих словах ее желудок свела судорога. — И что она украла малышку Отэм.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Ну-ка, дай я посмотрю.

В голосе Клинта послышались грубые нотки, но Тара не обиделась на его тон. Она была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

«Господи, скольковремени прошло с тех пор, когда у нее вот так дрожали руки?» — подумала она, протягивая Клинту письмо. Разве что в первую неделю работы в больнице. Да, именно так. Тогда Тара ужасно боялась совершить какую-нибудь оплошность, например, дать пациенту не то лекарство. Но сейчас, когда она прочитала это страшное письмо с обвинениями в адрес Джейн, ее пульс бился куда сильнее.

Тара посмотрела на Клинта. Голова его была опущена, глаза впились в бумагу. Он читал и перечитывал письмо, будто хотел выучить его наизусть.

— Что это значит? — спросила она. — Я хочу сказать, зачем кому-то понадобилось написать такое?..

— Понятия не имею, — процедил Клинт. — Но Богом клянусь, я это выясню.

— Кто бы это ни был, он поступил подло. Это гнусная ложь!

Он не ответил, только отстранился от Тары и поднес светло-желтый лист бумаги поближе к свету.

— Отэм — дочка Джейн, — горячо продолжила Тара. — Любая женщина сможет распознать настоящую мать ребенка, особенно женщина, которая…

Клинт мгновенно поднял на нее глаза.

— Которая — что? — прищурился он.

Сердце Тары затрепетало в груди. Воистину ее мозг отказывается сегодня служить ей! Неужели она до такой степени утратила самоконтроль? Ни за что в жизни Клинт не должен узнать о том, что в глубине души она очень уязвима и больше всего на свете хочет иметь семью и такую же сладкую девочку, как Отэм.

— Ничего особенного, Клинт. Я просто хотела сказать, что не могу ошибиться, у меня чутье на такие вещи. Поэтому я нисколько не сомневаюсь, что Джейн — мать Отэм.

Сперва Таре показалось, что Клинт начнет настаивать на прямом ответе, но он, секунду помолчав, снова вернулся к письму.

— Да, мне тоже кажется, что это, — он потряс письмом в воздухе, — полная чушь.

— Слушай, Клинт, тебе ведь приходится заниматься подобными делами. Думаешь, Джейн подстерегает какая-то серьезная опасность?

— Видимо, это действительно скрытая угроза. Намек. — Клинт наконец оторвал взгляд от письма и посмотрел на Тару.

Угроза…

Холодный и липкий ужас проник в сердце девушки, колени задрожали, ладони вспотели. Непривычное для нее состояние. Обычно она легко справлялась с любой самой сложной ситуацией, дни и ночи проводила у постели тяжело больных, утешала, как могла снимала боль. Но это была ее работа, а сейчас, столкнувшись с неизвестной опасностью, она растерялась.

От кого исходит угроза? Кому понадобилось клеветать на Джейн?

Внимательно глядя ей в лицо, Клинт озабоченно нахмурился.

— Ты белая, как полотно, Тара.

Она покачала головой и бодро солгала:

— Нет, со мной все в порядке.

Он снова подошел к ней и повернул к себе.

— В порядке, говоришь? Да ты вся дрожишь. Впрочем, при подобных обстоятельствах немудрено испугаться.

— Я не испугалась, — возразила Тара и попыталась вырваться из его рук.

Но Клинт держал ее железной хваткой.

— Тара, не нужно играть роль бесстрашной медсестры. По крайней мере, со мной. Я ведь не твой пациент.

— Я не играю никакой роли…

Клинт не дал ей договорить. Мягким движением он притянул ее к себе.

Что он делает? — мелькнула вялая мысль. Неужели не понимает, что от его объятий у нее плавятся мозги и подкашиваются ноги?

Но ее воля была полностью парализована. Как можно сопротивляться Клинту Эндоверу, человеку, которого она любила всю свою сознательную жизнь? Вместо того, чтобы отойти от него подальше, Тара теснее прижалась к нему. Он такой надежный, с ним сразу стало спокойнее. Ей не хотелось шевелиться, только бы он был рядом, только бы подольше вдыхать терпкий запах, исходящий от него. Пусть то, что происходит, всего лишь сказочный сон, но ей сейчас очень хорошо…

— Все будет в порядке, тебе не нужно волноваться, — прошептал Клинт ей в ухо.

Тара почувствовала комок в горле. Как давно ей не говорили таких слов!

— Клинт…

— Я клянусь тебе, Тара. Тебе никто не причинит вреда.

— Я беспокоюсь не о себе.

— Конечно, я знаю.

Она оторвалась от теплой и такой надежной груди Клинта и посмотрела ему в глаза.

— Но что ты собираешься де.

— Шш, — он приложил палец к ее губам, призывая к молчанию, — вы обе будете в полной безопасности. Даю слово.

Простой жест Клинта успокоил нервы, но пробудил чувства. Ну почему он так действует на нее? Тара видела, как его взгляд опустился к ее рту, потом Клинт медленно провел пальцем по губам — сначала вверх, потом вниз.

Тара с силой втянула в себя воздух и снова прижалась к его груди.

— Тара! — выдохнул Клинт, голос его стал низким и хриплым.

— Я хочу… хочу… — забормотала она, не в силах произнести вслух то, что терзало ей душу.

Желание вспыхнуло в синих глазах Клинта. Он провел рукой по спине Тары, его пальцы замерли у нее на затылке. Сейчас он поцелует меня, подумала Тара, и я окончательно потеряю рассудок.

Но он остался неподвижен, лишь глаза потемнели и пальцы сжались сильнее.

Боже мой, да ведь он боится меня целовать, мелькнула у нее мысль. Почему?

— Нам нужно быть осторожными, Тара.

Она смотрела на него, он — на нее. В словах Клинта Тара услышала какой-то подтекст. Они отрезвили ее. Она вернулась на грешную землю и быстро отодвинулась от Клинта на безопасное расстояние. Почему-то в ней заговорила обида.

С тяжелым вздохом Клинт облокотился о письменный стол и прошелся пятерней по пышной шевелюре.

— Прости меня, Тара. Я должен был заранее предупредить тебя об опасности, но я подумал…

— Об опасности? — мгновенно насторожившись, прервала его Тара. — О какой? Ведь письмо пришло только сейчас.

— Я не о письме. Несколько недель назад какой-то тип пытался прорваться в палату к Джейн.

— Что?! — воскликнула Тара.

Клинт с досадой покачал головой:

— Я его остановил, но негодяю удалось вырваться.

— Господи!.. — выдохнула испуганная женщина.

Клинт нахохлился и сразу стал похож на ястреба.

— Ты еще не все знаешь. Кто-то хотел выкрасть из больницы Отэм.

Тара пришла в ужас. Чтобы не рухнуть на пол, она схватилась за край стола.

— Выкрасть малышку?

— Не волнуйся, у Сорренсонов девочка в безопасности.

— Тара! — позвала ее Джейн из спальни.

У Тары голова шла кругом. Слишком многое свалилось на нее за последний час. Письмо. Испуг Клинта, когда он уже готов был поцеловать ее. А теперь информация об опасности, грозящей Джейн и ее дочке… Все это обрушилось на нее, как ураган, но она должна справиться, должна взять себя в руки. Ей нельзя распускаться. Джейн все еще ее пациентка, и Тара несет за нее ответственность.

— Сейчас поднимусь! — крикнула она, потом посмотрела на Клинта и твердым голосом произнесла: — Я пойду к ней, хорошо?

— Конечно, — кивнул он. — У меня тоже остались кое-какие дела.

Но Клинт не пошел к двери, а остался стоять на месте.

— Иди, Клинт. С нами все будет в порядке, — успокоила его Тара, поняв, что он боится оставить их одних. — У меня есть номер твоего сотового телефона. Если произойдет что-нибудь непредвиденное, я тебе позвоню.

— Что-то мне не хочется уходить от тебя.

Сердце Тары забилось сильнее, дыхание участилось. Она понимала, что он имеет в виду, но его слова и тон, каким Клинт произнес их, тронули ей душу.

— Не волнуйся о нас.

Он с сомнением смотрел на нее.

— Мой помощник сейчас в отъезде, и мне придется заняться этим письмом самому.

— Понимаю. Нам нужно поскорее собрать всю информацию о письме, ведь правда?

— Нам?

— Ну, ты же не думаешь, что я позволю тебе действовать в одиночку, — заявила Тара.

Глаза Клинта потемнели и голос приобрел опасный оттенок.

— Именно так я и думаю, — прорычал он. — Кроме того, у меня есть много друзей, которые с радостью придут мне на помощь.

Ну конечно, знаменитый на весь город «Клуб техасских фермеров»!

— Не сомневаюсь. Но я ответственна за Джейн и Отэм так же, как и ты, Клинт. Теперь ты рассказал мне всю правду, и я хочу принять участие в их судьбе.

— Тара, послушай…

Но она не желала слушать.

— Нет, Клинт. Если ты хочешь нашего совместного и, главное, безоблачного сотрудничества, позволь мне помогать тебе. — Она отвернулась и направилась к лестнице.

Клинт схватил ее за руку и рывком притянул к себе.

— Вообще-то я мог перевезти вас с Джейн в свой дом…

— Но не перевез. — Клинт снова был так близко, что у Тары стало жарко в груди. — Ты не хочешь расстраивать Джейн и поэтому не будешь рассказывать ей о письме. А я… — Она замолчала, выразительно глядя на него.

С минуту Клинт напряженно думал, нахмурив лоб, потом выпустил ее руку и устало проговорил:

— Ладно, ладно, твоя взяла. Будем, как ты выразилась, сотрудничать. — Он прошел мимо Тары к двери, но на пороге остановился. — Позаботься, чтобы дверь всегда была заперта. На улице дежурят два моих человека, но и ты должна побеспокоиться о вашей безопасности.

— Два человека? Господи, когда же ты успел? — удивилась Тара.

— Они здесь с тех пор, как ты привезла к себе Джейн. — Клинт усмехнулся. — Спокойной ночи, Тара.

— Спокойной ночи, — пробормотала она, в замешательстве глядя на него.

Пожалуй, он сказал ей не все, пожалуй, что-то все-таки скрыл. Но так или иначе молодая женщина почувствовала себя гораздо спокойнее, когда узнала о двух охранниках, которых оставил в засаде Клинт.

— Увидимся утром, — через плечо бросил Клинт, потом прислонился к холодному косяку и вздохнул: — Черт, ненавижу себя за это, но у меня нет выбора.

* * *

Сидя за письменным столом, мужчина сидел в темноте и смотрел в окно на город, который уже начал презирать. Здешние жители были солидными, основательными, лишенными простоты и естественности. К счастью для него, им ни до чего не было дела. Никому, кроме той компании состоятельных фермеров, которые появились так некстати и помешали ему, когда он делал первые шаги к успеху.

На этот раз он не позволит им вмешаться, на этот раз у него все под контролем. Если его план сработает, то он вполне уложится в две недели.

Ухмылка искривила его губы. Наверняка медсестра уже получила его письмо. Он с удовлетворением потер руки. Тара Робертс довольно беспокойное создание и может доставить массу хлопот, но он позаботится о ней, если возникнет необходимость.

Черт, а ведь ему хочется, чтобы необходимость возникла…

* * *

Скоро Рождество… Ничего не изменилось в жизни Клинта Эндовера: работа, спорт, снова работа. Этот великий праздник перестал для него существовать три года назад, так же, как и вера в Бога, когда-то согревавшая его.

К сожалению, Клинт никак не вписывался в маленький городок Роял, расположенный в штате Техас. Сейчас, когда Клинт ехал в машине и рассеянно глядел на проплывающие мимо дома, вдыхая морозный воздух, напоенный ароматами свежей хвои, он мимоходом отмечал, как в окнах зажигаются разноцветные праздничные огни, а толпы обывателей шагают по тротуарам, направляясь с друзьями в кафе.

Когда-то, в дни беззаботного детства, когда его родители еще были живы, Клинт тоже с нетерпением ожидал наступления Рождества, теплого семейного ужина и подарка от Санта-Клауса. Теперь оставалось надеяться, что он снова сможет увидеть это радостное ожидание чуда — в глазах своих собственных детей. Неужели когда-нибудь наступит такое время?

Может быть, и наступит, а пока что, въезжая на подъездную дорожку к дому Тары и коротко махнув рукой своему человеку, Клинт подумал: надо забыть о празднике, и тогда январь начнется без треволнений.

— Добрый вечер, Эндовер! — В нежно-розовом свитере и облегающих стройные бедра джинсах, Тара выглядела потрясающе. — Три визита за один день — это нечто!

— Стараюсь. — Ему очень хотелось заключить Тару в объятия, ощутить ее мягкое податливое тело в своих руках, но он сдержался. Боже, какого это стоило ему труда!

Оставив дверь открытой, Тара насмешливо ухмыльнулась:

— Может, войдешь в дом? На улице становится довольно прохладно.

— Нет, благодарю. — По тщательно разработанному плану Клинта Тара должна была выйти к нему.

— Хорошо. Есть какие-нибудь новости? А может, поступило очередное письмо с угрозами?

— Пока все спокойно.

— Ну, и что нам делать дальше?

— Терпение и еще раз терпение, сестра Робертс, вот главная добродетель.

Тара поправила белокурый локон, и Клинт широко улыбнулся. А она неопределенно хмыкнула:

— По-моему, такая добродетель не по тебе, Эндовер. Тебе это качество не присуще.

— А какое же присуще? — поинтересовался Клинт.

— Думаю, деспотизм.

Он привалился плечом к дверному косяку.

— Как я и говорил раньше, ты сплошная неприятность. Ты постоянно доставляешь мне хлопоты.

— А вот это как раз и есть качество, присущее мне, — заявила Тара, расправив плечи. — Вернее, достоинство. — В воздухе раздался ее мелодичный смех. — Итак, если никакого нового письма не приходило и ты не хочешь войти, полагаю… — она выгнула бровь, — ты приехал с простой проверкой? Или задумал вытащить меня из дома?

— Что-то в этом роде. Если честно, хочу пригласить тебя поужинать.

— Желаешь таким способом расплатиться со мной за те сведения, которые утаил от меня?

— Возможно, — кивнул Клинт, удивляясь ее проницательности. Да, кое о чем он действительно ей не рассказал, но сейчас не хотелось об этом думать.

— А как же Джейн? — спросила Тара.

— Не пытайся меня шантажировать. Мариссия увезла Джейн примерно час назад.

От удивления Тара захлопала длинными ресницами.

— Как ты узнал?

Вопрос не застал Клинта врасплох.

— Один из моих людей проследовал за ними до самого ранчо, — пожал плечами он. — Пойми, Тара, мы здесь не в игрушки играем.

Девушка вспыхнула. Очаровательное зрелище, подумал Клинт, наблюдая за ней и решительно отгоняя предательски сексуальную мысль о том, как мило выглядел бы этот розовый свитер на полу его спальни.

Сквозь сжатые зубы Клинт спросил:

— Ты готова пойти со мной?

— Честно говоря, твое приглашение… Ты что, приглашаешь меня на свидание?

— Ну и что из того?

— Неужели ты хочешь, чтобы назавтра весь Роял перемывал нам кости?

— А мне плевать, Тара. Меня никогда не волновало, что говорят обо мне в городе, — честно признался Клинт, нисколько не кривя душой. Сегодня для него имело значение только одно: совместный ужин с Тарой, потому что таким образом ему удастся вытащить ее из дома.

На прелестном лице Тары появилась проказливая улыбка, живо напомнившая Клинту о тех сладостных мгновениях, когда она была накануне вечером в его объятиях. Какие мягкие у нее губы, как манят они к поцелуям… Но он найдет в себе силы, чтобы противиться ее очарованию.

Оба они были очень похожи друг на друга. Оба боялись. Она — потерять над собой контроль, а он — снова почувствовать привязанность к женщине.

Что, кроме страха, между ними общего? Не ври себе, Клинт! Вас связывает очень многое. Смогут ли они когда-нибудь распутать этот клубок противоречий? Наступит ли время, когда они будут наслаждаться обществом друг друга, когда научатся получать то, что обычно привыкли отдавать другим?

Не найдя ответы на эти вопросы, Клинт беззвучно выругался, а вслух поторопил Тару, протягивая ей руку:

— Ну, и каково твое решение?

Она улыбнулась и вложила в его руку узенькую ладонь.

— Что ж, если обещаешь угостить меня гамбургером, я принимаю твое приглашение.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Привет, ребята! — Шейла Фостер широко улыбнулась Таре и Клинту, вошедшим в ресторан. Это была самая знаменитая официантка в городке и непревзойденная мастерица устраивать чужие дела. — Столик на двоих? — заботливо проворковала женщина, одергивая на пышной груди праздничный красный форменный пиджачок, сменивший повседневный розовый. Помаду она тоже выбрала в тон — ярко-алую.

— Да, если можно, — проговорила Тара, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, и не обращая внимание на то, какими глазами Шейла смотрит на нее и Клинта — будто уже считает, что у них завязываются романтические отношения.

А вот Клинт явно плевал на приличия. Он обнял Тару и небрежным тоном спросил:

— Отыщешь местечко у окна, красавица?

Шейла, которой уже было сорок с хвостиком, игриво ухмыльнулась:

— Почему не отыскать? Ты же заешь, Клинт, для тебя — все что угодно.

— Даже пойдешь со мной на свидание?

Ошеломленная, Тара молча наблюдала за ними. О чем он говорит? Красавица? Свидание? Неужели несгибаемый Клинт Эндовер флиртует с Шейлой, да еще на глазах у всех?

Сейчас Клинт был совсем другой, но и такой он очень нравился ей. Очень хотелось, чтобы Клинт и с ней говорил таким же легким тоном, хотелось, чтобы он забыл о своих несчастьях.

— К сожалению, на свидание с тобой я не пойду, сахарный мой, — Шейла заговорщицки понизила голос, — хотя мне есть чему поучить тебя на любовном фронте. У меня и без того ухажеров пруд пруди. — Она весело подмигнула и жестом пригласила следовать за собой.

— Насчет «пруд пруди» не знаю, но один уж точно имеется. — Клинт кивнул в сторону кухни.

Шейла фыркнула, а из кухни высунулась голова Мэнни Рено, великолепного повара и единственного ухажера, которому отдавала предпочтение Шейла.

— Счастливого Рождества, ребята! — крикнул Мэнни.

Клинт и Тара помахали ему рукой и исчезли в уединенной кабинке возле окна и недалеко от музыкального автомата. Здесь было очень уютно. Из автомата неслась одна из самых любимых мелодий Тары — «Рождественская песня» в исполнении популярного певца сороковых годов Нат Кинг Коула.

Шейла вытащила из кармана карандаш и блокнотик.

— Ну, дорогие мои, что будем заказывать? Сегодня Мэнни приготовил такое потрясающее чили — пальчики оближешь!

Клинт посмотрел на Тару, бровь его вопросительно приподнялась.

— Думаю, мы закажем пару гамбургеров и картошку фри.

Тара кивнула и добавила:

— И еще мятный шоколадный коктейль.

Тут уже обе его брови поползли вверх. На лице Клинта появилось выражение крайнего недоумения.

— Неужели ты запомнила?

Из ее горла вырвался низкий гортанный смешок.

— Ну, просто пришло на ум.

Они никогда не пили мятный шоколадный коктейль вместе, но в ту волшебную ночь в городском парке говорили, что оба предпочитают это лакомство. Они поцеловались, а потом принялись болтать о всякой чепухе, которую обычно обсуждают подростки: о любимых телепередачах, фильмах, школьных предметах. Ну, и конечно, о сортах коктейлей, которые покупали чаще всего. Оказалось, вкусы в этом вопросе у них полностью совпадали.

— Принести один коктейль с двумя соломинками? — уточнила Шейла с невинной улыбкой.

Оторопев, Тара подняла на нее глаза. Официантка невозмутимо жевала жвачку и ждала ответа.

— Нет, два коктейля, — сухо произнес Клинт, — и две соломинки.

— Значит, два гамбургера, картошку и два коктейля, — повторила Шейла. — Сейчас принесу.

Когда она наконец вышла из их кабинки и, покачивая бедрами, направилась в сторону кухни, Клинт откинулся на спинку стула.

— Этой женщине палец в рот не клади, — усмехнулся он.

— Да уж. Завтра о наших шоколадных коктейлях будет знать весь город.

Клинт равнодушно пожал плечами:

— Городские сплетни мне безразличны. И ты тоже не должна обращать на них внимание.

— Я всего лишь забочусь о твоей репутации, Эндовер, — поддразнила его Тара, отчаянно желая сохранить в нем веселое беззаботное настроение.

— Ах, вот оно что! — Клинт наклонился вперед, навалившись грудью на стол. — Из твоих слов следует вывод: я уже стал объектом сплетен. Ну, давай выкладывай, что там обо мне говорят?

— Так, дай подумать… — Тара закатила глаза к потолку, делая вид, будто припоминает что-то важное. — Я слышала, что ты чудесный мягкий человек, который всегда переходит улицу на зеленый свет и учтиво здоровается со всеми соседями.

— Бог мой, ну прямо пай-мальчик!

Она кивнула и наставительно добавила:

— Вот поэтому меня и волнует твоя репутация.

Ярко-синие глаза Клинта не отрывались от лица девушки.

— Похоже, ее давно уже необходимо немного подпортить.

Снаружи кабинки до них доносились приглушенные голоса посетителей, музыка из автомата, бренчание бокалов и дивные ароматы жареного мяса.

— Кое-кто может тебе в этом помочь, — улыбнулась Тара.

— Например? — сдвинул брови Клинт.

— Шейла, конечно! Если действительно сходит с тобой на свидание.

— Шейла не в моем вкусе. Так сказать, не мой тип.

Тара понимала, что лучше промолчать, но уже не могла остановиться.

— А кто твой тип? — спросила она.

Клинт опустил глаза к ее груди и тихо ответил:

— К сожалению, меня тянет к тем, кто вечно доставляет неприятности и беспокойство.

Пульс Тары подскочил до ста ударов в минуту, и внезапно она подумала о своем нижнем белье под свитером и джинсами, как будто Клинт мог видеть сейчас ее кружевные трусики и бюстгальтер.

Она с трудом сглотнула и постаралась восстановить дыхание.

— Вот уж не думала, что мятный шоколадный коктейль дважды поставит нас в затруднительное положение.

— Ты о чем?

— Ну, о нашем сегодняшнем выборе напитков и… о том поцелуе в городском парке. Вот и получается, что мы дважды вступили в одну и ту же реку.

Уголки его губ изогнулись в усмешке, голос оставался по-прежнему тихим:

— Это верно, но в такой реке мужчины не против даже поплавать.

Господи, да когда же наконец принесут их заказ? Тара заерзала на стуле, бросая беспокойные взгляды в сторону кухни. Если на их столике немедленно не появятся злосчастные шоколадные коктейли, она за себя не ручается!

Сейчас даже мысль перегнуться через стол и поцеловать Клинта не казалась ей такой уж безумной. Да, решительно, она катится вниз с крутого склона. Как знать, чем это все закончится?

Намеренно скользя глазами мимо Клинта, Тара так и не увидела Шейлу, но то, что она все-таки увидела, заставило ее замереть.

За стойкой стоял высокий худой человек и с недовольным, даже каким-то брезгливым видом изучал меню. Одет он был чересчур элегантно для ресторана в таком захолустном городке, как Роял: темно-синий костюм без единой лишней складочки, белоснежная накрахмаленная сорочка и синий галстук.

— Кажется, мы попали еще в одно затруднительное положение, — пробормотала себе под нос Тара.

Но Клинт услышал ее слова: он тут же повернулся и проследил за ее взглядом. Голос его, прежде хрипловатый, немедленно изменился.

— Кто это? — с тревогой спросил он.

— Доктор Белден.

— Из твоей больницы?

— Да, — кивнула Тара, — он стал работать у нас совсем недавно.

Клинт снова повернулся к ней.

— Судя по твоему голосу, он тебе не очень нравится, — заметил он.

— Ты прав.

— В чем проблема?

Тара дернула плечом.

— Я сталкивалась с ним всего несколько раз. Он ведет себя холодно и высокомерно. Ни для кого в нашей больнице не секрет, что доктор Белден презирает младший медицинский персонал, да и с больными не очень-то ласков. Но дело не только в этом.

Синие глаза превратились в щелки.

— А в чем?

— Трудно толком объяснить, Клинт… Понимаешь, что-то в нем настораживает, но что именно — пока не знаю.

В это мгновение Белден повернулся в их сторону. Он сразу узнал Тару и кивнул ей. Девушке ничего не оставалось делать, кроме как ответить ему тем же. Но по ее спине, как всегда, побежали неприятные мурашки.

— Ну же, продолжай, — попросил Клинт.

Не понимая, как объяснить ему странное чувство опасности, которое внушал ей доктор Белден, Тара обрадовалась, увидев идущую к ним Шейлу. Ловко лавируя между столиками, официантка вошла в кабинку и поставила перед ними гамбургеры и коктейли.

Твердо решив сменить тему, Тара легкомысленно мотнула головой и весело произнесла:

— Забудь, Клинт. Уверена, что не такой уж он страшный тип. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

* * *

— Тара, привет, это Джейн. Отэм сегодня немного раскапризничалась, и я решила остаться у Дэвида и Мариссии. Ты ведь знаешь, как я скучаю по дочке, мне хочется быть рядом, если она опять начнет плакать. Передай от меня привет Клинту. Завтра утром я тебе позвоню. Пока.

Тара стерла запись на автоответчике и повернулась к Клинту, который стоял возле кухонной стойки.

— Джейн передает тебе привет.

На красивом лице появилась усмешка:

— Представь, я все слышал.

А слышал ли он, как глухо заколотилось ее сердце, когда они пришли из ресторана, и оказалось, что дом пуст? Слышал ли вздох, невольно сорвавшийся с ее губ, когда до нее дошло, что сегодня Джейн не вернется и она, Тара, останется наедине с Клинтом? И ей нельзя будет в случае чего обратиться за помощью к женщине в спальне на втором этаже.

Неправильно истолковав замешательство Тары, Клинт обошел вокруг стойки, остановился рядом с девушкой и положил руку ей на плечо.

— Не переживай, с Дэвидом она будет в безопасности. Он тоже бывший разведчик и свое дело знает. Кроме того, возле его ранчо дежурит еще один мой человек.

Кожу Тары слегка покалывало в том месте, где лежала теплая рука Клинта.

— Да, я знаю.

— А вот насчет тебя я не совсем уверен.

— В каком смысле? — не поняла Тара.

— Ты ведь останешься одна, в этом доме…

Она смущенно хихикнула — совсем как школьница, которую дернул за косичку понравившийся ей мальчик.

— Ах, ты это имеешь в виду… Обо мне не беспокойся, со мной все будет хорошо.

Клинт убрал руку с плеча Тары и нежным жестом поправил ей волосы. От этого интимного прикосновения у Тары внутри все расплавилось. А он посмотрел на нее долгим взглядом и протянул:

— Надеюсь.

— Клинт…

— Что?

— Мне показалось, что ты сердился, когда говорил, что не уверен насчет меня.

Его глаза вспыхнули каким-то странным светом. Почувствовав это, Клинт с досадой отвернулся, готовый поскорее убраться восвояси, но передумал. Тяжело вздохнул, снова повернулся к Таре и обнял ее.

— Я и сейчас сержусь, черт побери! — хрипло проговорил он.

Клинт с такой силой прижал ее к себе, что Тара едва не задохнулась.

— Почему? — с трудом спросила она.

— Неужели не понятно? — прорычал Клинт, едва сдерживая себя. — Мне это не нужно!

Покрытое легкой щетиной лицо находилось так близко, а грудь была так мускулиста, что у Тары опять заколотилось сердце.

— Что не нужно? — выдавила она. — Вот это? Обнимать меня? Трогать? Ласкать? Да что же?

— Ты! — выпалил он. — Я не хочу тебя хотеть, понимаешь? Я боюсь.

Его руки гладили ее по спине, потом пальцы сильно сдавили затылок и замерли там.

Едва дыша, Тара смотрела на него. На кончике языка вертелось признание, что она тоже боится, что едва не сходит с ума всякий раз, когда он оказывается так близко от нее. Она хотела рассказать, насколько ее удивили его слова о детских мечтах. Он неожиданно открыл ей душу, вернее, романтическую часть своей души, и это так повлияло на Тару, что у нее уже почти не осталось сил бороться с собой. Еще чуть-чуть, и она сдастся на волю победителя.

Но у нее не было возможности произнести ни слова, потому что Клинт резко опустил голову и прижался к ее губам. Сразу нахлынули воспоминания, и Тара едва не зарыдала от счастья. Но ей не хотелось терять ни минуты.

Отвечая на требовательный поцелуй Клинта, она с готовностью раскрыла губы, лаская языком его язык. И в то же время она судорожно хваталась руками за воздух, пытаясь найти какую-нибудь опору. Позади была кухонная стойка, но Тара промахнулась, и лежавшая на стойке стопка писем рассыпалась по полу.

Поцелуй прервался, Тара и Клинт отпрянули друг от друга. Щеки у обоих пылали.

— Прости, — задыхаясь, пробормотала Тара.

Даже самой себе она не смогла бы объяснить причину своего поведения. Чтобы скрыть смущение, она неуклюже нагнулась и стала собирать разлетевшиеся по всей кухне конверты и бумаги.

Клинт сел на корточки рядом с ней.

— Позволь, я помогу тебе.

— Это необязательно. Я… — промямлила Тара и вдруг охнула: — Боже мой!

— В чем дело? — сразу отрезвел Клинт.

Дрожащими руками Тара подняла с пола светло-желтый конверт, точно такой, как тот, вчерашний, в котором лежало письмо о Джейн.

Грубое ругательство сорвалось с губ Клинта.

— Дай-ка сюда, я вскрою, — решительно произнес он.

Тара протянула ему конверт.

— Я что, буду получать их теперь каждый день? — Голос ее сильно дрожал.

Не ответив, Клинт быстро вскрыл конверт и вытащил плотный лист бумаги.

— Может, прочтешь вслух? — спросила Тара, поднимаясь на ноги.

— Нет.

— Клинт, я имею полное право знать содержание письма: оно адресовано мне.

Клинт сдался. Он встал рядом с Тарой и громко прочитал:

— «Сучка, которую вы так преданно защищаете, воровка и лгунья». Ничего нового.

— Боже милосердный! — Тара прижала руки к груди.

— М-да, упрямый тип.

— Но Джейн и Отэм… почему он выбрал именно их?

— Вот это я и намерен выяснить, — сквозь зубы процедил Клинт.

— Наверное, какой-то псих. Как думаешь, он способен прибегнуть к насилию?

Губы Клинта сжались.

— Если ситуация выйдет из-под контроля, все возможно, даже насилие.

От такого предположения, исходящего от профессионала, девушка вздрогнула. Какое счастье, что Джейн с дочкой сейчас у Дэвида и Мариссии! Клинт прав — там они действительно в безопасности. К тому же Джейн пока ничего не знает о подметных письмах и о том, что происходит вокруг нее.

— Письмо я забираю с собой. Нужно немедленно доставить его в лабораторию. — В синих глазах Клинта мелькнуло сожаление. Он снова опустил взгляд на письмо и повертел его в руках. — К счастью, на сей раз конверт достаточно замызган, можно попробовать идентифицировать отпечатки пальцев преступника.

Неожиданно для себя самой Тара поняла, что ей очень не хочется, чтобы Клинт сейчас ушел и оставил ее одну. Господи, неужели она, всегда такая чуткая и отзывчивая, стала настолько эгоистичной? Что же сотворил с ней Клинт Эндовер?

Впервые в жизни Таре хотелось ощутить комфорт и спокойствие, которые мог дать ей только Клинт. К сожалению, ему от нее нужна лишь одна или, в лучшем случае, две ночи любви, а потом он раскроет преступление, и все кончится.

Тара едва не застонала. Она не какая-нибудь легкомысленная дамочка. Пусть не думает, что может так легко подчинить ее своей воле. Таре просто надо немного встряхнуться и вспомнить об обычном самообладании.

Распрямив плечи, она пошла к двери и распахнула ее.

— Да, конечно. Иди, Клинт. Надеюсь, тебе удастся узнать что-нибудь важное.

Клинт остался стоять где стоял. Потом оглянулся и присел на кушетку.

— Как я уже сказал, письмо нужно исследовать в лаборатории. Но я не собираюсь везти его туда, — заявил он.

— Ч-то?

— Я его не повезу.

— Но… почему? — изумилась Тара. — Ты держишь письмо в руках, необходимо прямо сейчас отправить ею на экспертизу. Ты понимаешь, что медлить нельзя? Нам нужна информация.

— И мы ее получим. — Клинт достал из кармана сотовый телефон и набрал номер. — Дуг, это я. Рад тебя слышать, приятель. Быстренько приезжай на Дункан-Хилл, дом 3351. Жду. — Убрав телефон, он посмотрел на Тару, все еще стоявшую на пороге. — Вернулся мой помощник. Он отвезет письмо в лабораторию и проследит, чтобы исследование провели без задержки.

Из раскрытой двери на Тару повеяло прохладным ночным воздухом, прядь светлых волос упала ей на лоб.

— Если ты прикладываешь столько усилий, чтобы защитить меня…

— То что?

Она собрала в кулак всю свою силу воли и высокомерно вздернула подбородок.

— …то я хочу снова довести до твоего сведения: я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Тогда мне придется повторить то, что уже говорил ранее: я должен все время находиться рядом. Помнишь?

— С памятью у меня все в порядке. Но это касалось только Джейн.

Он помахал в воздухе конвертом, глаза его метали синие молнии.

— Не только. Как ты сама сказала, письмо адресовано тебе.

— Я волне в состоянии…

— Хватит, Тара, все уже сделано. Дуг едет сюда.

— Господи, так позвони ему и верни назад!

Тара начала злиться всерьез. Клинт просто невозможен! Но и с ней особо не поспоришь. Не на ту напал, Клинт Эндовер! Столкновение их характеров являло собой гремучую смесь. За постоянными словопрениями следовали взаимные уступки, за краткими минутами относительного спокойствия — неожиданные вспышки страсти… и вновь споры до хрипоты.

Она бросила на него полный ярости взгляд, но дверь все-таки закрыла.

— Ты как хочешь, а я иду спать. Поэтому…

— Что?

— Когда закончишь дела с помощником, просто захлопни за собой дверь.

— Никуда я сегодня не пойду. Устроюсь здесь, на кушетке.

Щеки Тары вспыхнули, низ живота обдало жаром. Он остается в ее доме на всю ночь… Неужели Господь устраивает ей испытание? Если так, то будет очень трудно с честью выдержать его.

— Дашь мне подушку и плед?

— Конечно. Что-нибудь еще? — спросила она, чувствуя себя полной идиоткой.

— Да нет. Мне здесь будет хорошо. — Он закинул руки за голову и окинул девушку долгим взглядом. — Вот только если ты предложишь более удобное ложе…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В этой кровати Тара спала с тех пор, как была еще подростком. Как-то, когда ей было лет двенадцать, увидела на витрине мебельного магазина кровать под настоящим балдахином, влюбилась в нее с первого взгляда и начала откладывать деньги из своего пособия.

Мама одобрила ее решение, сочтя его весьма мудрым и практичным, хотя Тара, покупая большую кровать с пологом, просто потворствовала своим желаниям. В этой постели она могла уединяться по ночам, отгораживаясь от всего мира, могла спокойно предаваться мечтам и девичьим грезам, могла строить воздушные замки.

Это было единственное место, где она на короткое время забывала о ставшем привычным чувстве ответственности за других.

Но сегодня она беспокойно ворочалась на бледно-голубых простынях, то и дело взбивая подушки и поправляя одеяло.

В ее доме находился мужчина.

В голове девушки царила страшная неразбериха, и виной тому — Клинт Эндовер. А ведь он всего-навсего обнял ее и поцеловал, ни до чего более серьезного дело так и не дошло. Что же так разволновало Тару? Прикосновения Клинта? Его поцелуй? Или чистый мужской запах, преследовавший ее даже в спальне, щекотавший ноздри и заставлявший метаться без сна на кровати?

Она в сотый раз перевернулась на спину и уставилась в потолок, мысленно представляя себе сильное мускулистое тело, раскинувшееся на кушетке.

Кожа мгновенно покрылась испариной. Понимая, что от вспыхнувшего желания ей уже не заснуть, Тара перекатилась на бок и дотянулась до будильника.

Только половина второго!

Тара тихонько застонала. До рассвета еще далеко, а сна ни в одном глазу. Да и о каком сне может идти речь, если в голове прочно засел Клинт Эндовер — мужественный и прекрасный?

А как он там, внизу? — подумалось ей. Спит? А может, его тоже мучают сейчас мысли, и эти мысли — о ней, Таре Робертс?..

Она потрясла головой, изо всех сил стараясь успокоиться, но…

Дьявол-искуситель взял верх над ангелом-хранителем и заставил Тару откинуть одеяло и вылезти из кровати.

* * *

Проклятие! Весь дом пропитан ее ароматом — смесью ванили и легких цветочных духов, будто специально созданной для того, чтобы сводить мужчин с ума.

Клинт беспокойно заворочался на кушетке, слишком короткой для человека его роста. Впрочем, какая разница, ведь спать он так или иначе не собирался.

Две причины заставляли его бодрствовать. Во-первых, нужно было дождаться звонка Дуга с сообщением о результатах лабораторного исследования отпечатков. А во-вторых, он не хотел переполошить Тару своими криками, если его вновь посетит привычный ночной кошмар.

Мысли Клинта прервали осторожные шаги босых ног вниз по лестнице. В полной темноте Клинт прислушался.

В кухне кто-то тоненько чихнул.

Клинт широко усмехнулся, но не поднялся с кушетки.

— Что, живот подвело?

Последовало молчание, потом раздался неуверенный голос Тары:

— К-какой живот?

Протянув руку над головой, Клинт включил бра. Мягкий свет залил комнату.

— Вот уж не думал, что ты бродишь по ночам в поисках еды, — хмыкнул он.

Тара не ответила, и Клинт подумал было, что она успела снова прокрасться в свою спальню, но потом увидел склонившееся над ним девичье лицо.

— Обычно я не ем ночью, — ехидно сообщила она и опять замолчала.

Боже, как же она прекрасна! — восхитился Клинт. На лице никакой косметики, зеленые глаза широко раскрыты и сверкают ярче изумрудов, светлые локоны с медовым отливом свободно рассыпаны по плечам.

Насладившись этим зрелищем. Клинт опустил взгляд ниже — и едва сдержался, чтобы не протянуть руки и не заключить прелестницу в свои объятия. Ее белая хлопчатобумажная ночная рубашка слегка просвечивала, и сквозь мягкую ткань он увидел округлые женственные очертания тела.

— А теперь захотелось? — спросил он, тут же осознав двойной смысл собственных слов.

Слава богу, Тара не уловила скрытый подтекст.

— Да вот решила приготовить горячий шоколад, — она кивнула в сторону кухни.

Клинт причмокнул губами, внезапно ощутив голод.

— Ммм… звучит заманчиво.

— Хочешь, я и тебе сделаю чашку шоколада?

— Буду благодарен, — кивнул Клинт, думая, впрочем, о том, что шоколаду он с радостью предпочел бы поцелуй очаровательной Тары. — Тебе помочь?

— Нет, я справлюсь сама. У меня тоже все под контролем, — ответила девушка, направляясь на кухню.

— Похоже, эти слова становятся жизненным девизом, — заметил Клинт.

Она на мгновение остановилась.

— Моим или твоим, Эндовер?

— Нашим общим, — уточнил он, потом встал и пошел за ней.

— Согласна. Правда, иногда это чертовски трудно.

— Что именно? Держать все под контролем? — Разговор начал интересовать его все больше и больше.

— Боюсь, в моем детстве самоконтроль был самым большим и неизбежным злом.

Тара облокотилась спиной о плиту и принялась толочь в миске шоколад. Теперь свет обволакивал ее фигуру сверху, предоставляя Клинту возможность еще лучше видеть то, что пряталось под ночной рубашкой — узкую полоску трусиков и соблазнительные округлости полных грудей.

— А теперь? — спросил Клинт, чувствуя, что джинсы катастрофически быстро становятся ему тесны. — Требует ли твоя нынешняя жизнь постоянного самоконтроля?

Его собственная жизнь в самоконтроле определенно нуждалась.

Когда Тара ставила на плиту чайник, рука ее сильно дрожала.

— Если честно, я очень устала и с радостью взяла бы несколько отгулов, — неохотно призналась она.

Клинт подошел ближе и задал вопрос, который неоднократно задавал самому себе:

— И чем бы ты тогда занималась?

Чайник уже закипал. Тара взяла две большие кружки, всыпала в них шоколад и содержимое двух пакетиков с какао, чтобы потом залить все крутым кипятком.

— Сама не знаю. Наверное, лежала бы в кровати, ленилась, забыла бы о чувстве ответственности перед другими людьми, — наконец отозвалась она и вздохнула. — Не понимаю, зачем я говорю тебе все это.

Клинт пожал могучими плечами.

— Я где-то слышал, что после полуночи человек становится особенно уязвимым. — Он нахмурился, понимая, что это относится и к нему самому. — Не надо этого стыдиться.

— Значит, все, что я тебе скажу, останется между нами?

— Конечно.

Тара пристально посмотрела ему в глаза, потом кивнула на кухонную стойку, к которой прислонился Клинт.

— Извини, мне нужно взять ложку.

Но Клинт не пошевелился. Взяв Тару за руку, он притянул ее к себе. Ни секунды не раздумывая, она шагнула в его объятия.

От пронзившего его желания, Клинт едва не застонал. Страсть нарастала в нем, как снежный ком. Он никогда не был святошей. Он любил женщин. Ему нравилась их мягкая кожа, их запах. Но он относился к ним с должным уважением, не давал никаких авансов, и заранее предупреждал, что связь между ними не может продолжаться дольше, чем одну-две ночи.

Но с этой женщиной все складывается намного сложнее…

Инстинкт подсказывал Клинту, что с Тарой не может быть и речи о всего одной ночи, именно поэтому он старался держать свои эмоции в узде. Однако это давалось ему с огромным трудом.

Клинт приложил узкую ладонь Тары к губам и нежно поцеловал душистую кожу.

— Со мной ты можешь быть совершенно откровенной, Тара. Рассказывай мне все, что ты хочешь, и задавай мне любые вопросы. Поверь, я надежный человек.

— Быть надежным — это твой принцип, Эндовер? — шепотом спросила девушка.

— Скорее, жизненное кредо, — уточнил Клинт. — Обещаю быть с тобой честным.

Дьявол, что он говорит?! Он ведь никогда никому не давал обещаний…

— Ну, в таком случае, — проговорила Тара куда-то ему в шею, обдавая теплым дыханием, отчего его тело будто пронзил электрический ток, — скажи мне, есть ли в твоей жизни что-то, что камнем лежит на душе? Что терзает твою грудь?

Грудь Клинта терзал ужасный шрам, который сейчас мгновенно свело судорогой. А на душе лежала другая боль, не физическая. И этой болью он не мог поделиться ни с кем, даже с Тарой.

Закусив губу, Клинт медленно покачал головой. Пауза затягивалась, но Тара, понимая, как ему тяжело, и не ждала от него ответа.

— Вот видишь, — наконец сказала она, — все не так просто. Но в жизни всякое случается. — Она заглянула ему в лицо, изумрудные глаза ее сверкали. — Мы же не можем повернуть ход событий вспять, правда?

— К сожалению.

— Значит, нужно смириться и постараться жить дальше.

— Да, наверное, — вздохнул Клинт.

Впервые за долгие годы он не знал что делать, что говорить. Он хотел защитить эту хрупкую девушку, снять груз с ее плеч. Да и ему самому необходимо облегчить свою душу. Давно пора, черт побери!

Но когда Тара положила руку ему на грудь, Клинт на минуту забылся и сурово свел брови на переносице: он не позволял женщинам дотрагиваться до шрама даже через рубашку или свитер. Этот шрам был его несмываемым позором, постоянным напоминанием о прошлом.

Он мягко, но настойчиво взял обе ладони Тары и свел их у себя за спиной.

Как ни странно, Тара не обиделась. Напротив, придвинулась еще ближе и, запрокинув голову, посмотрела ему в глаза.

— Я знаю о твоем шраме, — прошептала она.

Клинт содрогнулся — от внутренней боли и от желания поделиться этой болью с Тарой. О пожаре той страшной ночью знали все, но о шраме…

— Откуда?

Голос Тары стал нежным:

— Какое-то время после… несчастного случая я работала в ожоговом отделении.

— Значит, медсестры сплетничали обо мне? — напрягся Клинт.

— Нет, что ты! — Ее взгляд быстро скользнул по его твердым губам, затем снова вернулся к потемневшим глазам. — Просто у помянули в связи с другим пациентом.

Клинт сухо усмехнулся:

— Что, еще одинизуродованный калека?

Изумленная, она застыла, но уже через секунду быстро моргнула длинными ресницами и улыбнулась.

— Насколько я помню, — сказала она, сладким дыханием обдавая его лицо, — единственное, о чем могли говорить наши сестрички, так это о твоих могучих физических данных. Поэтому они умоляли врачей прописать тебе обтирания губкой, чтобы любоваться твоим телом.

Пальцы Клинта сжались на ее плечах. Удивительная женщина! Как ей удалось всего несколькими словами снять с него огромное напряжение? Впрочем, какая разница! Главное другое: в считанные секунды его гнев испарился, уступив место восхищению и желанию.

Не утруждая себя больше мыслями о том, что будет дальше, Клинт склонился к Таре, нежно захватил зубами ее нижнюю губу и втянул в себя.

Тара тихо застонала от удовольствия, с трудом проговорив:

— Я не буду дотрагиваться до шрама, Клинт… Обещаю… Только если ты сам меня попросишь.

— Я никогда не попрошу тебя об этом, Тара.

И Клинт снова притянул ее к себе. Теперь он целовал Тару по-настоящему — страстно, пылко, едва давая дышать. Где-то в глубине сознания мелькала мысль, что сейчас Тара опомнится, поймет, какую ошибку они совершают, и отстранится от него, но пока этого не произошло, он хотел вволю насладиться ванильно-цветочным ароматом, исходившим от нее, и все терзал ее податливые губы, вовлекая в игру мягкий язык.

Но нет, вдруг подумал Клинт, она вовсе не собирается отстраняться от него. Боже, она прижимается к нему еще сильнее, ее гибкое тело извивается в его руках…

Это не игра, Клинт прекрасно разбирался в любовных утехах и умел распознать, когда женщина притворяется. Вне всяких сомнений, Тара хочет его, именно его. Как это прекрасно!

— Клинт…

— Не думай ни о чем, Тара, — хрипло пробормотал он, — прошу тебя, ради нас обоих, гони все мысли прочь!

Клинт отпустил плечи Тары, прошелся пальцами вверх по ее спине, погладил нежный затылок и зарылся в спутанных локонах. И все это время не отрывался от ее губ. Она такая вкусная, такая желанная, он никогда не насытится ею.

Сейчас Тара затмила для него всю Вселенную. Что может быть важнее ее страстных поцелуев, ее горячего дыхания, ее мягкого тела! Какая разница, что будет завтра, послезавтра или через пять минут? Чему быть, того не миновать, и пусть все горит огнем, даже если это и разрушит впоследствии его жизнь.

Издав звериный рык, он опустил руки к ее талии и рванул вверх подол ночной рубашки, оголяя стройные ноги Тары. От каждого соприкосновения с гладким женским телом его плоть делалась все тверже, дыхание толчками вырывалось из груди. Он больше не владел собой.

Еще секунда — и его пальцы проникли в тонкие трусики. На мгновение Тара замерла, но только на мгновение. Набрав побольше воздуха, она всем телом рванулась вперед, и Клинт чуть не умер на месте. Она готова, она ждет его, она хочет его.

Позади них вовсю заливался свисток давно вскипевшего чайника. Это немного отрезвило Клинта.

Если прелестная Тара сделает сейчас хоть один шаг к кушетке, или к ковру у камина, или к лестнице, ведущей в спальню, он уже не сможет остановиться.

Но Тара никакого шага не сделала. Не потому, что не хотела, просто не успела: в кармане куртки Клинта, которую он бросил на стул у кушетки, задребезжал сотовый телефон.

Клинт мрачно выругался.

— Тебе нужно ответить, — сказал Тара хриплым от неутоленного желания голосом.

Он снова ругнулся и отодвинулся от нее.

— Это мой помощник. Я приказал ему позвонить сразу, как только станут известны результаты экспертизы.

— Тебе нужны эти результаты.

Его ноздри дрогнули.

— Что мне на самом деле нужно, это…

— Нет, — прервала его Тара, — не продолжай, Клинт. Лучше возьми телефон.

Чувство долга боролось в нем со страстью, и победило чувство, которому он давно привык подчиняться, которое правило всей его жизнью.

Сжав зубы, Клинт подошел к стулу и достал назойливо звонившую трубку.

— Говори, Дуг.

То, что он услышал, не порадовало его:

— Прости, командир, письмо чистое.

* * *

На следующий день Тара заехала к Сорренсонам за Джейн, и они вместе отправились в город, чтобы сделать рождественские покупки. Погода стояла чудесная: было прохладно, но солнечно, на небе ни тучки. Самое время припарковать машину в удобном месте и пройтись пешком по Роялс-Мэйн-стрит. Так будет удобнее рассматривать витрины.

Тара сама предложила поехать в город. Ею двигало не столько желание порадовать себя какой-нибудь милой безделушкой, сколько стремление отвлечься от мыслей о вчерашней ночи.

Но разве можно не думать о поцелуях Клинта, о его горячих губах, о ее собственной реакции! Боже, как ей хотелось большего, чем просто поцелуи и объятия, но в результате Тара получила то, чего она, видимо, и заслуживала — холодное шуршание бледно-голубых простыней в одинокой кровати.

Выслушав краткий отчет Клинта о телефонном разговоре с помощником, Тара покинула кухню и поднялась в свою спальню. Никогда еще любимая кровать под балдахином не казалась ей такой огромной, но только здесь она могла укрыться от рвущих сердце вопросов: как себя вести, чтобы не совершить непростительную ошибку, не совершила ли она ее уже — там, на кухне, и как вообще жить дальше, когда все мысли крутятся вокруг Клинта Эндовера?

Клинт не поднялся вслед за ней и не постучал в ее дверь. Наверное, торчит сейчас у кухонного окна и мучается угрызениями совести, мрачно думала Тара, прислушиваясь к малейшим шорохам внизу.

Так или иначе, когда Тара очнулась от тяжелого сна, которым все-таки забылась на рассвете, Клинта в доме не было. И к лучшему, решила девушка, так как все вчерашние вопросы остались без ответа. Лишь одно она знала теперь наверняка: никогда ей не было так хорошо, как в объятиях Клинта.

На столе она нашла записку, в которой Клинт сообщал, что поехал кое-что проверить, но Тара не должна беспокоиться: за домом по-прежнему наблюдают его люди.

Девушка прочитала записку три раза в глупой надежде найти постскриптум, нечто вроде обещания появиться у нее в доме сегодня вечером. Естественно, ничего подобного она не обнаружила. Ну что за дура! — ругала она себя. В записке-то всего-навсего три строчки, какой еще постскриптум…

— Какой чудесный денек!

Веселое восклицание Джейн вернуло Тару к действительности.

— Да. Мне нравится, когда прохладно. Это делает Рождество более праздничным, верно? Вот только жаль, что снег еще не выпал.

Джейн кивнула. Ее внимание привлекла витрина небольшого магазинчика, мимо которого они проходили.

— Ой, посмотри, какая прелесть! — воскликнула она, ткнув пальцем в старомодную детскую железную дорогу.

— Кому ты хочешь купить подарки?

— Ну, у меня не так много наличных, но я хочу купить что-нибудь для Дэвида и Мариссии. Еще, может, какую-нибудь мелочь для Гарри.

— Что за Гарри? — вскинула брови Тара.

Джейн с улыбкой повернулась и показала на человека, шедшего поодаль.

— Это мой телохранитель.

— Ах, да, как же я могла забыть. Итак, Дэвид, Мариссия, Гарри. Кто-нибудь еще?

— Еще для Отэм.

— Конечно.

Женщины весело рассмеялись и пошли дальше.

— Ну, а ты? — спросила Джейн, подхватывая Тару под руку.

— Хочу присмотреть что-нибудь для девчонок в больнице. И для тебя с дочкой, естественно.

Джейн снова улыбнулась и взглянула на Тару.

— Ты и так слишком много делаешь для меня. Знаешь, как я ценю твою дружбу!

— Ну и что? Это еще не повод, чтобы я не смогла сделать тебе маленький подарок на Рождество.

Так, улыбаясь и рассматривая по-праздничному яркие витрины и разноцветные лампочки на деревьях, они подошли в дверям небольшого магазина одежды.

— Значит, сестры в больнице, я, и Отэм, — беззаботно щебетала Джейн. — А кто еще в твоем праздничном списке? Никого не забыла? Такого, знаешь ли, неотразимого красавчика, а?

Тара остановилась у дверей магазина и подозрительно уставилась на Джейн.

— Ты чего ухмыляешься, подруга? Мне твои намеки непонятны.

— Ах, непонятны? Тогда выскажусь яснее. Он такой… э-э… упертый, — подобрала она наконец нужное слово.

— Какой? — Тара чуть не поперхнулась от неожиданности.

— Упертый. Но ужасно хорош собой.

— Слушай, я действительно покраснела или щеки горят от мороза? — хихикнула Тара.

Господи, до чего же здорово иметь такую чудесную подружку, как Джейн! — подумала она. С ней можно повеселиться, пошалить, отвлечься от повседневной рутины. Уже долгие годы в ее жизни все шло по единому расписанию: работа, дом, дом, работа. А с Джейн ей было хорошо и комфортно.

— Ну, — Джейн легонько ткнула ее локтем под ребра, — как думаешь, что бы хотел Клинт получить на Рождество?

— Понятия не имею.

— А вот у меня есть кое-что на примете, — сообщила Джейн.

Честно говоря, Джейн тоже подумывала о подарке для Клинта, но не знала, имеет ли она на это право. Беда в том, что мысли ее путались, перед глазами мелькали эротические образы, от которых покалывало кожу, жар охватывал тело и появлялась тяжесть внизу живота.

Тара облизнула губы, до сих пор чуть припухшие от его поцелуев.

— Ну, подруга, что замерла? — Джейн дернула ее за рукав.

— Замерла?.. — Тара непонимающе посмотрела в фиалковые глаза Джейн. — О чем ты говоришь?

Та усмехнулась:

— О подарке для Клинта.

— Ты же сказала, что уже что-то придумала, — засмеялась Тара. — Давай выкладывай.

Улыбка Джейн стала шире.

— Огромный красный бант! — торжественно произнесла она. — Вот так. Бант, представляешь?

— Да уж, представляю. По-моему, Джейн, в детстве ты была озорной девчонкой.

— Возможно, ты права, — погрустнев, кивнула Джейн. — Хотелось бы поскорее вспомнить, но пока не получается.

— Вспомнишь, обещаю тебе. — Тара потянула подругу к входу в магазин. — Если мы войдем сюда, я подумаю о банте. А еще нам надо купить елочку.

— Да, елочку! — обрадовалась Джейн. Ее лицо вновь осветила улыбка, и Тара подумала о том, как легко меняется ее настроение. — А к ней нужны игрушки, и мишура, и сласти…

— … и гирлянды, и ангелы, и красивая рождественская звезда, — подхватила Тара. — Видишь, ты уже кое-что начинаешь вспоминать. Казалось бы, мелочи, но…

Джейн с благодарностью посмотрела на нее.

— Спасибо тебе, милая, ты мне так помогаешь. А из этих мелочей, как ты их называешь, для меня складывается тот мир, в котором я раньше жила и который сейчас скрывается от меня за пеленой тумана. Теперь ты понимаешь, как я ценю твою дружбу.

Сердце Тары сжалось.

— Да, Джейн, понимаю. Ты тоже очень много значишь для меня, — призналась она и обняла Джейн.

Они поднялись по ступеням, чтобы войти в магазин, но у дверей Тара вдруг остановилась — ей почудилось, будто кто-то наблюдает за ними, а может быть, только за ней. Возникло странное и очень неприятное чувство, от которого моментально вспотела ладонь, лежавшая на перилах лестницы.

Открыв тяжелую дверь и пропустив Джейн вперед, Тара оглянулась. Вроде бы вокруг все спокойно. По улицам снуют прохожие, одни возвращаются домой с работы, другие — так же, как они с Джейн, выбирают в магазине рождественские подарки. Наверное, из-за этих двух писем и присутствия за спиной телохранителя Гарри у нее просто расшалились нервы…

И тут она заметила его. Он стоял у книжной лавки и сверлил Тару черными глазами.

Доктор Белден.

Их взгляды скрестились всего лишь на долю секунды, после чего Белден повернулся и пошел прочь. Но Тара была так потрясена, что дрожала с головы до ног.

Она ничего не понимала.

— Тара, ты идешь? — раздался веселый голос Джейн, которая уже успела войти в магазин.

Девушка глубоко вздохнула, освобождаясь от наваждения. Она тряхнула головой и улыбнулась подруге:

— Да-да, сейчас.

Стараясь не обращать внимания на мурашки, бегающие по спине, она шагнула в магазин и закрыла за собой дверь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Клинт сидел за огромным бильярдным столом в «Клубе техасских фермеров» и, подперев ладонями голову, смотрел на два письма, лежавших перед ним, а те будто насмехались над ним.

Сорок минут назад он созвал экстренное совещание. За окном только начинало светать, и любой нормальный человек послал бы его куда подальше, однако эти парни были вылеплены из другого теста. По телефону Клинт не услышал ни от одного из них возражений, они просто вылезли из теплых постелей, нахлобучили на взлохмаченные шевелюры стетсоны, уселись в машины и примчались в «Клуб», готовые к самым решительным действиям.

— Значит, никаких отпечатков пальцев, никаких прилипших волосков? — спросил Райан, нахмурив темные брови. Он пригнулся к столу и с надеждой взглянул на Клинта. — Неужели у нас нет ни одной зацепки?

Клинт поскреб щетину на подбородке.

— Ни единой.

— Этот тип еще очень пожалеет, что связался с нами, — мрачно проговорил Алекс.

В знак согласия Дэвид откинулся на спинку стула и презрительно усмехнулся.

Клинт хлебнул крепчайшего кофе, чтобы смыть грязные ругательства, готовые сорваться с языка. Как же так получилось, что он не смог ухватить мерзавца за жабры после двух его попыток проникнуть в больницу с целью похищения Джейн и двух отвратительных подметных писем? С подобными делами Клинт сталкивался постоянно во время своей долгой работы, но никогда еще он не оказывался в таком глупом положении.

Он понимал, что его друзья думают о том же самом, их тоже гнетет неопределенность ситуации и собственная беспомощность. Эти железные парни привыкли все контролировать и всегда держать руку на пульсе.

— Я привлек своих лучших людей, — заверил Клинт своих друзей, — и даю слово разобраться с этим подонком.

— Мы знаем, — кивнул Дэвид.

— Даже если придется жить под одной крышей с Тарой, пока не расхлебаю эту кашу, — буркнул Клинт себе под нос.

Но фермеры услышали. Алекс послал ему через стол улыбку:

— Какая преданность делу!

— Хороший мальчик, — хихикнул Райан. — Самоотверженный.

Клинт смерил обоих мрачным взглядом и отвернулся к окну. Он не хотел, чтобы друзья видели выражение его лица. От одной мысли о зеленоглазой медсестре у него сводило скулы и начинало стучать в висках. Находиться с ней в одном доме, слышать, как она ворочается во сне совсем рядом, наверху… Черт, это невыносимо.

За что ему такая пытка? Клинт запустил пятерню в волосы и покачал головой. Два страстных желания слились воедино — защитить Тару от опасности и затащить ее в свою постель.

Почти не ощущая вкуса, Клинт допил кофе. Что бы ни происходило между ним и Тарой, он должен заниматься делом. Нельзя впускать в свою жизнь еще одну женщину, тем более ту, которую поклялся охранять. И Клинт принял решение: даже если он и останется в доме Тары, то приложит все силы, чтобы удержать их отношения в деловом русле.

Клинт посмотрел на часы. У Тары сегодня ночное дежурство. Он прямо сейчас поедет к ней домой, отпустит своих людей — пусть отдохнут два-три часа, — покараулит Джейн и дождется Тару из больницы.

— Если ни у кого из вас нет свежих идей, — сказал он, снова поворачиваясь к друзьям, — давайте разойдемся. Поговорим обо всем позже. Идет?

— Идет, — согласился Дэвид, поднимаясь со стула.

Райан просто кивнул, а Алекс с важным видом произнес:

— Передай от нас привет своей медсестре.

— Нет, — возразил Райан, — в столь ранний час полагается сказать: «Доброе утро, мисс», а потом прижать правую руку к сердцу и галантно поклониться.

— Таких идиотов, как вы, в Рояле днем с огнем не сыщешь! — Скрипнув зубами, Клинт поставил чашку на стол и направился к двери.

* * *

— Энни, ты подключила мистера Янга к аппарату?

Полненькая брюнетка улыбнулась Таре:

— Конечно, подключила.

— Спасибо, дорогая.

Этим утром в больнице было на удивление тихо. Все семеро пациентов Тары на ее этаже либо завтракали, либо отдыхали. Она решила воспользоваться передышкой, чтобы написать отчет о прошедшей ночи и заполнить истории болезни. Главное, все сделать как можно быстрее.

Но от востроглазой Энни так просто не укрыться, эта медсестра замечает абсолютно все.

— Торопишься, Тара? — Энни навалилась пышной грудью на стойку сестринского поста. В руках она держала стакан с диетической содовой.

— Да, хочу поскорее вернуться домой, к Джейн, — призналась Тара.

— Как она себя чувствует?

— Спасибо, ей гораздо лучше. В последнее время она повеселела. — Тара подумала, останется ли Джейн в таком же хорошем расположении духа, если узнает о злополучных письмах, и пришла к грустному выводу: конечно же, нет.

— А вот интересно, — начала Энни, стрельнув глазами на молодого сотрудника, дежурившего на телефоне, и на всякий случай понизив голос, — мистер Великолепный по-прежнему присматривает за ней?

— Кто-кто? — опешила Тара.

— Мистер Эндовер.

— Какой такой Эндовер? — продолжала игру Тара.

— Да ладно тебе, — прыснула Энни, — ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

— Ну да, по-прежнему. — Вообще-то он присматривает за нами обеими, подумала Тара, но решила держать эту информацию при себе.

— Прямо у тебя дома? — не отставала Энни.

Тара кивнула.

— Хорошо устроились, — захихикала пышная брюнетка.

Молодой сотрудник на телефоне повернулся к медсестрам и открыл было рот, но Тара строго остановила его:

— Занимайтесь своим делом, Дональд. Вас это не касается.

Парень вспыхнул и схватил трубку вовремя зазвонившего телефона.

Тара понизила голос до шепота:

— Ничего хорошего, Энни. В этом-то как раз и проблема.

Толстушка едва не поперхнулась своей содовой.

— Ну ты даешь! Мистер Великолепный в твоем доме, высокий, красивый, надежный. Расхаживает в одних шортах, а ночью оберегает твой сон. Ха, мне бы такие проблемы.

Несмотря на то, что Таре было несколько не по себе, она рассмеялась. Энни очень любила посплетничать, всюду совала свой вздернутый носик и давала советы, но делала это без злобы и без капли зависти. Одним словом, Таре она очень нравилась.

В принципе, ей нравились все медсестры в городской больнице, в определенном смысле они заменили Таре семью. Терпеливостью, лаской, добросердечным отношением к своим пациентам и друг к другу они разительно отличались от других сотрудников больницы и тех немногих горожан, которых знала Тара.

— Похоже, у мистера Великолепного может появиться конкурент, — шепнула Энни и сделала большой глоток содовой.

— Конкурент?

— Угу. В лице мистера Таинственного. Посмотри вон туда, — она ткнула пальцем через свое плечо.

Тара взглянула в указанном направлении, ожидая увидеть одного из докторов, вечно снующих по коридору. Вероятно, это семидесятипятилетний доктор Берг, который страдал такой одышкой, что его можно было узнать даже не оборачиваясь.

Но замечание Энни не было розыгрышем или невинной колкостью в адрес старика.

Рядом с лифтом стоял не кто иной, как доктор Белден. И взгляд его был направлен на Тару. Странный взгляд, пристальный, темный, суровый.

— От этого человека у меня мурашки бегут по коже, — прошептала Энни, округляя глаза.

— У меня тоже, вчера мне было особенно не по себе, — пробормотала Тара.

Увидев, что любопытный Дональд снова заинтересовался их разговором, Энни придвинулась поближе к ставшей серьезной подруге.

— А что такое случилось вчера?

— Я встретила его в городе, когда ходила за подарками… Постой-ка, а ведь в последнее время он попадался мне на глаза несколько раз. Я имею в виду, вне больницы.

Энни пожала пухлыми плечами:

— Ну и что? Роял не такой уж большой город, тут все постоянно сталкиваются задницами друг с другом.

— Да, наверное, ты права…

Однако слова подруги не слишком убедили Тару, в глубине души поселилась тревога. В одном она теперь не сомневалась: по той или иной причине доктор Белден интересуется ею. Эта догадка еще больше напугала ее.

Когда мужчина вошел в лифт и двери закрылись за ним, Энни тихо пробормотала:

— Может, он положил на тебя глаз?

— О боже, надеюсь, это не так.

— Слушай, а он довольно симпатичный, ты не находишь?

— Не нахожу, — отрезала Тара. — Он не похож на… — Ей захотелось откусить собственный язык. Только бы Энни не обратила внимание на ее незаконченную фразу!

Энни, естественно, заметила.

— На Клинта Эндовера? — закончила толстушка и хитро ухмыльнулась. — Ты ведь это хотела сказать, дорогая?

Набрав полную грудь воздуха, Тара покачала головой.

— Мне нужно работать.

— Тебе вечно нужно работать, Тара. Сделай небольшой перерыв и повеселись, ладно?

Слова Энни полностью совпали с мыслями самой Тары. С тех пор, как на ее горизонте снова возник высокий сексуальный начальник охранного агентства, она только и думала, что о небольшом отпуске, чтобы побыть с ним наедине.

Но к чему это приведет? Что она получит взамен?

Недолгое удовольствие видеть его — да. Горячие ласки Клинта — да. Феноменальная ночь любви — да. Пожизненное раскаяние и одиночество после того, как он снова исчезнет — да.

Так стоит ли рисковать своим спокойствием? — спрашивала себя Тара. Она знала наверняка, что будет мучительно переживать их расставание, а оно непременно произойдет… Клинт сломлен жизненными обстоятельствами, он не подпускает к себе женщин на пушечный выстрел. В этом он даже перещеголял Тару в ее обращении с мужчинами. Вон, даже дотронуться до своего шрама ей не позволил.

У таких отношений нет будущего.

Одно только настоящее.

Но может ли она смириться с этим настоящим, зная, что снова останется одна, едва Клинт разгадает тайну Джейн?

Мысли Тары прервал звонок телефона внутренней связи. Энни подмигнула Таре и похлопала ее по плечу.

— Я сама отвечу, а ты беги домой.

— Ой, правда?

— Нет проблем, дорогая.

Тара благодарно улыбнулась подруге.

— Полагаю, это мистер Кэри из сто второй. Он жмет на кнопку связи десять раз на дню, — сказала она.

— Ну и зануда!

— Это точно.

Пока Тара складывала в сумочку разные мелочи, Энни сняла трубку, молча выслушала говорящего, состроила Таре кислую гримасу и засеменила к палате 102.

Если бы только Энни знала о прошлой ночи, подумала Тара, глядя ей вслед, если бы только могла представить свою подругу, млеющую в объятиях Клинта Эндовера!

* * *

Было около десяти утра, когда Тара вырулила на подъездную дорожку, ведущую к ее дому. Только выйдя из больничного здания, она заметила, как изменилась погода. Небо заволокло низкими серыми тучами, стало намного холоднее.

Что ж, ничего удивительного, скоро Рождество, думала Тара, выбираясь из машины и медленно подходя к дому. Как всегда после ночного дежурства, она чувствовала себя усталой, даже кости ломило от бесконечной беготни по палатам. Сейчас повидается с Джейн — и сразу в горячую ванну.

Наверное, Джейн сейчас сама принимает ванну. Или готовит завтрак. Да, скорее всего, последнее, решила Тара, открыв входную дверь, вон какой аромат жарящегося омлета с беконом разносится по дому!

Но она ошиблась. Омлет жарил Клинт Эндовер.

— Доброе утро, сестра Робертс, — приветствовал он ее ровным голосом.

В черной футболке с короткими рукавами, облегающих джинсах и босой, Клинт выглядел сексуально, как само воплощение греховного соблазна. И какой бы усталой ни была сейчас Тара, у нее мелькнула коварная мысль: послать к черту осторожность, броситься к нему и обвить руками мощную шею.

Да что такое с ней происходит? Одного его вида достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание!

— Что-то я не заметила поблизости твою машину, — сказала она, снимая пальто и убирая его в стенной шкаф. — Как же ты сюда добрался?

— Меня подбросил мой помощник. Его машина принадлежит моему агентству.

— Ах, вот оно что.

— Я тебя не напугал своим появлением?

— Нисколько, я уже привыкла. Чувствуй себя как дома. — Она бросила сумочку на маленький столик в прихожей и прошла в кухню. — Готовишь?

Клинт пожал могучими плечами.

— Просто подумал, что тебе не помешает позавтракать, ты же после ночной смены.

— Очень мило с твоей стороны, но тебе не нужно было…

— Я очень этого хотел, Тара. — Он стоял прямо перед ней, взгляд лазурно-синих глаз был серьезен. — Ничего особенного, обыкновенный завтрак, только и всего.

Ничего особенного? Тара придерживалась иного мнения. За всю ее сознательную жизнь никто и никогда не готовил специально для нее. Ну, если не считать поваров в ресторане, конечно. А тут в роли повара выступал потрясающий мужчина, глядевший на нее такими голодными глазами, словно готов был проглотить ее вместо омлета.

От этой мысли внутри у Тары разлилась жаркая волна и как-то странно закололо в груди.

Стараясь не думать о том, как сильно хочет его, она смотрела, как Клинт режет омлет, щедро посыпанный тертым сыром, и раскладывает его по тарелкам. За омлетом последовал идеально поджаренный бекон.

— Апельсиновый сок? — предложил Клинт.

— С удовольствием.

Странное чувство возникло у Тары, наблюдавшей за священнодействием Клинта: с одной стороны, девушку радовала предупредительность Клинта, ее бесконечно тронуло то, что он ждал ее с завтраком, а с другой, на Тару внезапно накатило ощущение уязвимости… незащищенности. Казалось, что если Она принимает его заботу, то полностью теряет контроль над собой.

Он предлагает ей слишком многое, не только завтрак. Может, рассказать ему о том, какие желания он будит в ней, и попросить его снова поцеловать ее?

Господи! Да что же это такое, в самом деле! В присутствии Клинта Эндовера она теряет благоразумие, в голове появляются чуждые ей ветреные и распутные мысли. Что же ей делать?

— Что ты стоишь? — спросил Клинт. — А давай-ка устроимся не за столом, а за стойкой, там нам будет удобно. — И он передал ей два высоких бокала с апельсиновым соком, а сам взял тарелки.

— Я пойду разбужу Джейн, пусть разделит с нами трапезу, — предложила Тара. Джейн будет сейчас как раз кстати — живое напоминание, почему этот босоногий красавец находится здесь и хозяйничает на кухне.

— Джейн нет дома, — сообщил Клинт.

— Что?! — Стаканы звякнули, когда Тара не глядя поставила их на стойку.

— Не волнуйся, Тара, все в порядке. Она проснулась очень рано, захотела повидаться с дочкой, и я с помощником отвез ее на ранчо Сорренсонов. Я думал остаться там, но Дэвид сегодня дома. Сказал, что не спустит с нее глаз. Мы с ним обдумали ситуацию и решили, что мне лучше вернуться сюда и побыть с тобой. — Он помолчал, а потом добавил: — На случай, если опять придет письмо.

У Тары упало сердце.

— Да, конечно.

— Мы с тобой одни в этом доме, Тара, только ты и я. Свыкнись с этой мыслью. — Клинт поставил на стойку тарелки с едой. — И сейчас мы будем завтракать.

— Понятно, — не к месту сказала Тара. Одни. Опять. И конечно, под предлогом незаконченного расследования… — Подожди, нам же нужны вилки, сейчас принесу.

— Нет. Ты устала, — заявил Клинт и исчез за дверью. — Садись. У тебя измученный вид, — добавил он, когда через секунду появился снова с вилками в руках.

— Это ты верно подметил, — согласилась Тара, а про себя подумала: и не только из-за бессонной ночи.

Она села и с жадностью набросилась на еду.

— Ух, как вкусно! — похвалила Тара. — Я и не знала, что ты умеешь готовить.

— Бекон с яйцами — это ты называешь готовкой?

— Ну, совсем неплохо для мужчины.

Клинт с открытым ртом уставился на Тару. Вилка на мгновение зависла в воздухе, черная бровь медленно поползла вверх.

— В чем дело? — с недоумением спросила Тара.

— В твоих устах это прозвучало очень сексуально. Бекон с яйцами…

Тара поняла, о чем он говорит, и вспыхнула.

— О боже! — затрясла она головой. — Прости, это действительно прозвучало несколько… двусмысленно.

Он помахал вилкой перед своим носом, будто принюхивался к кусочку бекона.

— Ничего, мне даже понравилось.

Тара решила прояснить ситуацию:

— Понимаешь, я просто не могу представить, что такой человек, как ты, может любить возиться на кухне.

— А я и не люблю. Но если у меня появляется стимул… — он помедлил, не отрывая глаз от ее лица, — я могу пойти на любой подвиг. Теперь ясно?

У нее в голове зазвучали колокольчики, предупреждающие об опасности. Но они не остановили Тару.

— Стимул? — переспросила она. — Ты о чем? Не понимаю.

— Чего ж тут непонятного! Голодная, усталая и очень красивая женщина, которая всю ночь напролет ухаживала за страждущими, — Клинт протянул руку к тарелке Тары, наколол на вилку кусочек бекона и поднес к ее рту, — заслуживает немного внимания. Вот тебе и стимул: я тоже захотел поухаживать — за тобой.

Как послушное дитя, Тара открыла рот и аккуратно сняла зубами аппетитный бекон.

Глаза Клинта, следившего за каждым ее движением, настолько потемнели, что Тара едва сдержалась, чтобы не смести со стойки все, что там стояло, и не потянуться к нему обеими руками. Она чувствовала, что каким-то чудом, по мановению волшебной палочки, попала в сказку: Клинт Эндовер, ее девичья любовь, сидит рядом в черной футболке и джинсах, кормит ее вкуснейшим завтраком и разговаривает с ней так, будто считает ее своей женщиной.

Что же удерживает ее от того, чтобы броситься в его объятия?

— О чем ты думаешь? — поинтересовался Клинт, вновь возвращаясь к своей еде.

О чем? Если бы только он знал!

— Да нет, ни о чем конкретно.

— Тогда не отвлекайся от тарелки. Тебе обязательно надо подкрепиться.

Тара облизнула пересохшие губы, которые так нуждались в поцелуях Клинта, и повиновалась. Омлет был восхитителен — воздушный, с шапкой расплавившегося сыра. Бекон, сочный внутри, но с аппетитной корочкой, хрустел на зубах. Правда, самым вкусным Таре показался тот кусочек, который поднес к ее губам Клинт.

Наевшись до отвала, она откинулась на стуле и улыбнулась.

— Спасибо, Клинт, все было великолепно. — Она похлопала себя по животу. — Наелась как удав.

— И страшно устала, да?

— Угу.

— Как насчет ванны перед тем, как лечь спать?

Улыбка медленно сползла с ее лица.

— О чем ты говоришь?

— О ванне. Кажется, после ночного дежурства ты стала хуже соображать. — Клинт поднялся со стула, но глаз от Тары не отвел. — Разве женщины не любят наливать в воду всевозможные душистые добавки, а потом часами нежиться в кружевной пене?

У Тары гулко застучало сердце.

— Некоторые женщины любят, — тихо сказала она.

— Но не ты?

Последний раз Тара принимала ванну, когда была девочкой, а позже пользовалась только душем, поскольку ей вечно было некогда предаваться удовольствиям.

— Я всегда считала это пустой тратой времени.

— Разве не ты сказала вчера, что хочешь отдыхать, лениться, забыть о чувстве ответственности и все такое?

— Я не пом…

— Брось, все ты прекрасно помнишь, — заявил Клинт, сверля ее глазами. — Короче, Тара, хочешь ты этого или нет, но я намерен отвести тебя в ванную.

У Тары в буквальном смысле отвисла челюсть.

А Клинт, как ни в чем не бывало, широко улыбнулся и направился к ванной комнате, расположенной на первом этаже.

— Кто-то из нас двоих должен наконец позволить себе расслабиться, — сообщил он на ходу.

— Правда? А почему это непременно должна быть я? — глухо отозвалась Тара, все еще не веря в реальность происходящего. Клинт наверняка блефует, хочет над ней подшутить…

И тут из ванной раздался шум воды. Тара ахнула: он не шутит! Суровый и неприступный Клинт Эндовер наполняет для нее ванну!

Тара замерла на своем стуле, прислушиваясь к ощущениям в своем теле. Знакомое покалывание кожи, знакомый жар внизу живота.

— На старт, внимание, марш! — громко крикнул Клинт.

От неожиданности Тара вздрогнула.

— Что?

— Иди сюда, говорю!

Сердце подпрыгнуло у нее в груди.

— А… а как же грязная посуда?

— Забудь о посуде. О ней я позабочусь сам.

Тара с трудом оторвалась от стула и на ватных ногах заковыляла к ванной. На пороге остановилась, чтобы собраться с духом. Медленно сосчитала до десяти… Нет, не помогает!

Да и как тут успокоиться!

В воздухе витает ванильный аромат ее любимой пены для ванны. Свет выключен, зато горят две свечи. Где он их взял? Ах да, она хранила их в маленькой кладовке на случай непредвиденного отключения электричества…

Сложив руки на груди. Клинт возвышался над ванной, заполненной воздушными пузырьками. При взгляде на него Таре захотелось убежать. Нет, не потому, что она боялась его. Причина была в другом: Тара не привыкла к романтически обставленным ритуалам, считала их абсолютно ненужными. Хорошее мыло и свечи — это практично и необходимо для жизни. А сексуальные красавцы не должны готовить завтрак и запихивать в ванну усталых медсестер.

Но сегодня все чудесным образом изменилось.

Желтые язычки пламени от свечей плясали в потемневших глазах Клинта.

— Не нужно анализировать ситуацию, Тара.

— Но я не…

— Именно этим ты и занимаешься, я не слепой. Просто прими все как есть.

Она глубоко вдохнула.

— А ты… — язык не поворачивается, но спросить все-таки надо, — ты останешься тут?

— Нет.

— Вот как… — только и смогла сказать Тара.

— Ванна приготовлена только для тебя. Это все, что я могу предложить тебе в данный момент. — В голосе Клинта не было и намека на сожаление — одна лишь голая констатация факта. — Раздевайся и залезай в ванну.

Она нервно облизала губы, но промолчала. Было трудно определить, в какой части тела сейчас бьется ее сердце, ей казалось, оно — повсюду.

Как странно он на меня смотрит, думала Тара, будто изучает какой-то редкий музейный экспонат.

Сделав к ней шаг, Клинт сухо произнес:

— Если хочешь, я могу тебе помочь.

По бедрам Тары разлился жар; чтобы устоять на ногах, она схватилась за притолоку. Какая ужасная перспектива! Сейчас Клинт разденет ее, потом поможет ей забраться в ванну, а после… уйдет. Но, так или иначе, он сам сказал, что не останется тут. Значит, из двух зол нужно выбирать меньшее. Пусть побудет здесь еще чуть-чуть, пусть снимет с нее одежду, один предмет за другим. Ей необходимо видеть его лицо, его глаза, когда он станет делать это. Как знать, может, она ему безразлична. Тогда все ее страдания напрасны…

— Да, мне нужна твоя помощь, — сказала она таким глухим и хриплым голосом, будто только что заключила сделку с дьяволом.

Искра желания вспыхнула в глазах Клинта.

— Подними руки над головой.

Секунду Тара медлила, прислушиваясь к слабеющему голосу разума, потом решительно отмела его прочь. Чувствуя, как напряжены все ее мышцы, она подняла руки.

Втянув в себя воздух сквозь сомкнутые зубы, Клинт медленно стянул с нее синий свитер, оставив лишь крохотный белый топик. Руки его задержались на ее талии.

— Мне продолжать? — хрипло спросил он.

То ли она вконец обезумела, то ли вынырнула на поверхность та, настоящая Тара, которая так долго пряталась в своей скорлупе, но ей все стало безразлично, она напрочь забыла о приличиях, забыла обо всем на свете. Хотелось только одного: чтобы сию же секунду оказаться голой и чтобы Клинт видел ее.

Тара снова подняла руки, выжидающе глядя на Клинта, и он снова повторил маневр, освободив ее от топика.

— Я остановлюсь по первому твоему слову, — пообещал он, заведя руки ей за спину и расстегивая бюстгальтер.

Тяжело дыша, она кивнула.

Клинт положил ладони на плечи девушки, поддел большими пальцами бретельки бюстгальтера и потянул их вниз. Еще секунда — и кружевная тряпица оказалась на полу.

Откинув голову, Тара закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Как приятно нежное прикосновение его рук! Как сладостно ощущение горячего воздуха на голой груди!

— Раздень меня совсем, — тихо сказала она, зная, что он смотрит на нее и что от этого взгляда у нее твердеют соски.

Тара услышала, как Клинт глухо прорычал, потом почувствовала его пальцы на своей талии. Вот он расстегивает молнию, стягивает с нее юбку, снимает колготки… Все, остались одни лишь белые хлопковые трусики.

— Тара… — выдавил из себя Клинт.

Она открыла глаза. Теперь Клинт стоял в метре от нее; взгляд горящий, как у голодного, но очень гордого зверя в клетке, отказывающегося принимать подачку.

А она стояла перед ним почти обнаженная — и телом, и душой.

— Вода остывает, — пробормотал он.

— Наверное.

Клинт обеими руками прошелся по своим волосам.

— Тара…

— Что?

Его лицо мучительно исказила мука. Она тоже страдала, чувствуя, как пульсирует кровь в ее жилах. Они оба теряли над собой контроль, но все-таки их разделяла пропасть.

Тара была готова хоть на одно короткое мгновение сдаться окончательно.

Клинт не был готов.

— Мне лучше уйти.

— Клинт…

Но он потряс головой и направился к двери.

— Наслаждайся, пока вода еще горячая.

Пламя свечей колыхнулось, когда он закрыл за собой дверь.

Боже, как пусто!

Только что Клинт стоял рядом, раздевал ее, воздух был наполнен ароматом ванили и едва не потрескивал от накала страстей — таким огромным было их обоюдное желание. И вот все это исчезло. Один хлопок двери — и надежда Тары на счастье — пусть даже мимолетное — испарились, как туман на заре.

Клинт испытывал себя — и победил.

Наслаждайся…

Постараюсь, подумала Тара, тупо глядя на разбросанную по полу одежду.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Клинт сидел возле кровати Тары и неотрывно смотрел на нее. Луна, то и дело скрывавшаяся за низкими зимними тучами, отбрасывала причудливые тени на ее очаровательное лицо, высокие скулы и полные губы. Длинные светлые волосы в соблазнительном беспорядке разметались по подушке. Одеяло сползло на пол, но Клинт не решался поправить его, чтобы не разбудить спящую девушку.

Белоснежная простыня наполовину скрывала ее тело, и Клинт мог видеть только бледно-зеленую легкую маечку. В ней Тара была как-то особенно хороша, совсем еще девочка… но Клинт знал, какое мощное женское начало кроется за этой невинной внешностью.

Да, она женщина — с головы до кончиков ногтей.

Сегодня утром, в колеблющемся свете свечей, Клинт видел, насколько Тара женственна, видел каждый изгиб ее восхитительного совершенного тела.

До сих пор перед глазами стояла гладкая матовая кожа Тары, покрытая легкой испариной. А эти полные груди, а набухшие соски, так красноречиво говорившие о желании любить! Сколько раз за сегодняшний день Клинт представлял, как берет сосок губами, втягивает его в рот, ласкает, играет с ним, слушая, как она вздыхает и стонет от наслаждения…

От этой мысли ему становилось жарко.

Там, в ванной, все шло к логическому завершению, а он… он взял и ушел. О ком он думал в эту минуту, кого хотел защитить? Ее? А может, себя — или их обоих? Да, вот именно, он стремился уберечь их обоих от всесокрушающей страсти, которая уже кипела в них, от страсти, силу которой ни он, ни она не знали раньше.

Желание билось в каждой их жилке, но оно могло разрушить их волю, заставить потерять над собой контроль, столь необходимый им как раз сейчас…

Внезапно страшный шрам снова напомнил о себе, и Клинт, положив руку на грудь, чтобы успокоить ноющую боль, отбросил опасные мысли и вернулся к созерцанию прекрасной спящей девушки.

Боль немного утихла. Клинт откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он испытывал непреодолимую потребность находиться рядом с этой женщиной, и двигало им не только стремление защитить Тару или насладиться ее дивным телом. Нет, тут было нечто большее.

Что именно, он понял только сейчас, сидя у ее постели.

Когда Тара была рядом, когда их глаза встречались, когда она произносила его имя, Клинт сам себя не узнавал. Три долгих года он был живым трупом, автоматически выполнявшим какие-то действия. А возле Тары он ожил, снова превратился в мужчину. И как бы ни волновало его это забытое уже ощущение, подавлять его Клинту не хотелось.

Тара зашевелилась во сне. Длинные ресницы дрогнули, глаза открылись, и Клинт погрузился в бездонные зеленые озера. Тара смотрела на него без страха, без смущения, без удивления.

Клинт выругался про себя: он намеревался выйти из спальни до ее пробуждения. И вот — опоздал.

Мягким и чуть хрипловатым со сна голосом Тара сказала:

— Доброе утро.

— Ну, до утра еще далековато, — отозвался он с едва уловимой улыбкой.

— А который час?

— Около пяти.

— Ух ты! Как же долго я спала. — Она заворочалась, пытаясь встать.

Клинт бережно взял ее за плечи и снова уложил на подушки.

— Лежи, лежи, время еще есть.

— Но я же потеряла целый день!

— Ничего ты не потеряла. Твое место в кровати.

Она выглядела так уютно и сексуально, что Клинту безумно захотелось забраться под одеяло и устроиться рядом с ней, на ней, как угодно, лишь бы ощущать ее тепло.

Она улыбнулась и закинула руки за голову.

— А вот ты не там, где твое место, верно?

— Заметила, значит.

— Я, возможно, немножко не в себе, но заметить такое еще в состоянии.

— Ты в себе, Тара, просто усталость еще дает о себе знать, вот и все.

Улыбка Тары уступила место кривой ухмылке. Глядя ему прямо в глаза, она произнесла:

— Это все из-за ванны. Она действует… расслабляюще.

Клинт больше не мог оставаться на месте. Он наклонился к ней, откинул волосы и прошептал, касаясь губами мочки уха:

— Правда? А эффект, который ванна оказывает на меня, прямо противоположный.

— И поделом тебе, Эндовер, — проворчала Тара.

Он слегка повернул голову и потерся губами о ее щеку.

— Я ушел не потому, что не хочу тебя, Тара.

— Нет?

— Нет. Причина в том, что я хочу тебя слишком сильно.

Вздохнув, она кивнула, но в ее влажных изумрудных глазах Клинт увидел упрек: его поспешное бегство из ванной обидело Тару.

— Ну, как у нас дела? — решив поменять тему, спросила девушка. — Джейн звонила?

Клинт снова выпрямился и покачал газовой:

— У нас все в порядке. Джейн не звонила. Полагаю, она, Отэм и Мариссия весь день вырезали бумажные украшения для елки, и ей не захотелось уезжать. Я послал туда Гарри, чтобы он остался на ночь. Если учесть, что с ними еще и Дэвид, моя помощь там не нужна.

— И поэтому…

— Ты правильно поняла, я остаюсь с тобой, — кивнул Клинт.

— Ну и хорошо. — Она перевела мерцающий в полумраке взгляд на сползшее одеяло, подтянула его, потом опять посмотрела на Клинта. — Итак, мистер Эндовер, объясните мне одну вещь. Я вот не могу взять в толк, почему, если у Джейн дела идут нормально, вы все еще… — Она неопределенно помахала рукой в воздухе.

— Почему я сижу у твоей постели?

— Угу.

— Думаю, словам типа «защита» ты больше не поверишь?

— Конечно.

— Так и быть, скажу. Меня посетила одна идея.

Ее глаза заинтересованно вспыхнули.

— О нашем деле? Что, появилось что-тоновое?

— К сожалению, нет.

— Тогда что? Ну, не темни, говори скорее, что у тебя на уме! — Тара даже подпрыгивала на кровати от нетерпения, зеленые глаза горели, как у девочки-подростка.

— А на уме у меня вот что: давай-ка одевайся, нам предстоит небольшая вылазка.

Она подождала секунд десять и, не дождавшись продолжения, хмыкнула:

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Все.

— Предпочитаешь окутывать себя тайной, а меня держать в неизвестности?

— Такова моя работа, любовь моя.

Вот черт! Что он такое сказал? Клинт внутренне замер. Ну, кто его за язык тянул! Наверное, при виде спящей Тары у него совсем мозги расплавились. И вообще, в ее присутствии он становится не в меру разговорчивым.

Клинт вперил в нее ястребиный взгляд, стремясь отыскать признаки того, как она восприняла вырвавшееся слово. Никаких признаков он не обнаружил. Лицо Тары оставалось безмятежным.

Вместо того, чтобы броситься к нему в объятия, она помахала рукой в сторону двери, словно пугала ворон в огороде.

— Хорошо, Эндовер. Дай мне несколько минут, и я буду готова.

Шагая к двери, Клинт никак не мог понять, какое чувство в нем доминирует — облегчение оттого, что она не отреагировала на его слова, или же разочарование.

* * *

Наконец-то пошел долгожданный снег. С низкого серого неба медленно падали резные снежинки на ровные дорожки центрального парка. Тара сидела в беседке рядом с Клинтом и любовалась первым снегопадом. Восхитительное зрелище очаровывало, к тому же Клинт не мешал ей думать.

Странные, но совершенно изумительные ощущения царили в ее душе. Удивительный покой. Тепло, исходящее от мужчины, сидящего рядом. Свежий запах снега и влажной земли. От всего этого вместе взятого хотелось петь и смеяться, и, уж конечно, взять его за руку и крепко сжать.

Много лет назад здесь, в этой беседке впервые целовались двое, может быть, неумело, но зато искренне. Сегодня они снова вернулись сюда.

А вот к чему это приведет, одному Богу известно.

По дороге в городской парк Тара приняла твердое решение: быть самой собой, вне зависимости от того, какой путь изберет Клинт, поступать так, как ей подсказывает сердце, не контролируя себя и ни о чем не жалея — ни о том, что она сейчас с Клинтом, ни о ситуации вообще. После того, как вся эта запутанная история с Джейн благополучно разрешится, Тара вернется к своей обычной жизни, а сейчас она свободна и раскрепощена.

И ей нужен Клинт.

Теперь все зависит от него — принять или отвергнуть то, что она ему предлагает.

— Тогда, много лет назад, было лето, — негромко произнес Клинт, прислоняясь к тонкой стенке беседки.

— Я помню, — с улыбкой отозвалась Тара. — Ты действительно не был тут с тех пор?

— Нет, а ты?

Она покачала головой.

— Я решила, что когда-нибудь, когда у меня появятся дети и муж, я всех их приведу в этот парк, в эту беседку.

— Понимаю.

— А у тебя были такие мысли?

Едва произнеся эти слова, Тара горько пожалела о сказанном. Как можно задавать такой бестактный вопрос, не подумав?

— Извини, Клинт, я…

— Ничего, все в порядке.

Тара закусила губу. Ее сострадательная душа рвалась на части. Она хотела провалиться сквозь землю или прямо сейчас умереть от стыда. Или обнять и утешить этого несчастного человека, потерявшего обожаемую жену. Ему и без того больно, а она спрашивает его о семье, о детях…

Конечно, она знала о страшной трагедии, когда жена Клинта погибла в том страшном пожаре. Об этом знал весь город. А потом члены «Клуба техасских фермеров» привезли в больницу Джейн, и Тара снова увидела Клинта после долгой, слишком долгой разлуки. Она сразу поняла, как он страдает, стараясь выглядеть суровым. Но профессия Тары и ее чуткая душа подсказывали ей истину.

В те дни все вопросы и мысли она предпочитала скрывать от окружающих. Прошлое Клинта принадлежит только ему одному, рассуждала Тара. Он отгородился от всех и не хочет никого впускать в свой внутренний мир. Что ж, это его право. И Тара не должна вмешиваться. Ее это не касается.

Но теперь ситуация приняла иной оборот, и она уже не знала, касается ли ее горе Клинта или нет.

— Знаешь, — со вздохом начала Тара, — а я ведь однажды почти пришла сюда после того, как мы расстались.

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Правда?

— Угу.

— И…

— С другим парнем.

В глазах Клинта зажегся дьявольский огонь.

— А я считал это место священным.

— Я тоже.

— Так как же вы могли, сестра Робертс?

В снежной тишине раннего утра раздался серебристый смех Тары. Будто колокольчики зазвенели, подумал Клинт.

— Я же сказала «почти».

— Хм… — Клинт нахмурился. — И кто был тот парень?

— Ронни Ромбертон, — Тара театрально вздернула к небу носик и с победным видом повернулась к Клинту, — однокурсник по колледжу. Вот кто обратил на меня внимание!

— Да… — в таком же духе протянул Клинт, — это уже серьезно.

Тара вздохнула. Ей вспомнился амбициозный молодой человек и его бесконечные, но — увы! — безнадежные попытки привлечь к своей особе внимание женского пола. И сердобольное сердце Тары откликнулось.

— Я очень хотела ему помочь, — уже серьезно сказала она.

— А что Ронни?

— Он решил, что я в него влюбилась.

— Вот кретин!

— Господи, Клинт, мы оба тогда были очень молоды… ну, почти дети, подростки…

— Любой подросток способен распознать настоящую жемчужину, даже если она находится в самой обычной раковине. — Он помолчал. — Черт, нормальный парень, если он не полный идиот, может понять, нравится он девушке или нет.

— Ты на самом деле так думаешь?

В воздухе снова повисла тишина. Наконец Клинт с шумом выпустил воздух сквозь зубы, поежился и, обняв правой рукой Тару за плечо, повернул ее к себе.

— Да, я так думаю. — Слова давались ему с трудом.

Таре очень хотелось и дальше оставаться под очарованием этого волшебного снежного утра. Снова они здесь, вместе, через столько лет. Их парк, их беседка, и он так близко… Ощущение твердой руки Клинта на ее плече сделало Тару мягкой, податливой, слабой… Сама не зная почему, она вдруг сказала:

— О, как я хотела, чтобы ты тогда оказался рядом.

— Это еще почему? — Он заботливо поднял ей воротник.

Тара вздрогнула, но не от холода, а от взгляда Клинта.

— Почему? Ты мог бы… поговорить с Ронни, объяснить ему кое-что…

Большая теплая ладонь прошлась по ее затылку.

— Видишь ли, я никудышный оратор, не люблю вести долгие разговоры. Вместо этого я, пожалуй, пустил бы в ход кулаки.

— У Ронни в то время был черный пояс по каратэ, — произнесла Тара срывающимся голосом, потому что взгляд Клинта спустился к ее губам, а сам он придвинулся к ней еще ближе.

— В первую очередь он был кретином, — ухмыльнулся Клинт, — а с такими очень легко справиться.

После его слов наступила тишина. Наконец Клинт наклонил к Таре голову и впился губами в ее ждущие губы. Тара закрыла глаза, но чувства ее прорвались наружу, подобно плотине, которая удерживала свои воды вот уже многие сотни лет. Какое блаженство быть рядом с ним, ощущать, как его пальцы перебирают ее волосы. Господи, как же долго она об этом мечтала!

Вызванные прикосновениями и поцелуями Клинта ощущения возникли сначала в губах, потом начали захватывать ставшие вдруг чувствительными груди и соски, а после обрушились в низ живота и сосредоточились там, вызывая страстное желание, граничащее с невыносимой болью.

Когда Клинт немного отодвинулся, Тара взяла обеими руками его лицо и стала с жадностью целовать горячие мужские губы, играя с ними языком и нежно покусывая их.

— История повторяется, — прошептала она прямо ему в рот.

— Вовсе нет, — прохрипел Клинт, слегка откидывая голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Сейчас все совсем по-другому…

Звуки чьего-то веселого смеха ворвались в их маленький замкнутый мир и заставили отпрянуть друг от друга. Скосив глаза, Тара увидела приближающееся к беседке семейство. Муж, жена и двое детишек наслаждались прогулкой по первому снегу.

Тара снова взглянула на Клинта.

— Давай пройдемся к озеру, — предложила она.

Клинт поднял темную бровь:

— Вам нужен попутчик, мадам?

— Что-то вроде того, — улыбнулась Тара.

— Ну что ж, мужчина обязан исполнять мужские обязанности, — напыщенно произнес Клинт и поднялся со скамейки.

Вздохнув, Тара округлила глаза:

— Как это по-джентльменски!

— Что вы мадам, как я могу претендовать на такое высокое звание!

Сделав торжественную мину, он взял ее изящную руку в свою большую теплую ладонь и помог подняться на ноги. Потом слегка поклонился и повел к ступенькам беседки.

* * *

— Я решила, что так будет честно.

Клинт доел спагетти с артишоками, отодвинул тарелку и потянулся к бокалу с вином.

— Ты это о чем?

Они сидели за маленьким обеденным столом в теплой и поэтому очень уютной гостиной Тары. Девушка посмотрела на Клинта и улыбнулась:

— Я о том, что ты приготовил нам завтрак, вот я и позаботилась об ужине. Справедливо?

— Да, весьма.

Она кивнула и взяла свой бокал мерло.

— Должен сказать, что ужин удался, — с широкой улыбкой похвалил ее Клинт.

— Благодарю.

Было уже довольно поздно — около девяти часов вечера, — но никто из них времени не замечал. Для Клинта домашний ужин, приготовленный очаровательной женщиной, сидевшей напротив, был приятным исключением из правил. И он не был настолько горд, чтобы отрицать этот факт.

— Что-то ты сегодня не очень разговорчив, — заметила Тара.

Да, действительно, пауза несколько затянулась.

— Хочешь знать, о чем я думаю? — снова улыбнулся Клинт. — Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ужинал дома.

— Ну и как, вспомнил?

Он покачал головой.

— Нет, это было очень давно.

— Тогда знай, что здесь ты всегда желанный гость.

Клинт стрельнул в нее взглядом поверх бокала:

— Ты серьезно?

— Конечно, — быстро произнесла она. Потом откашлялась и неловко добавила: — Я просто хотела сказать, что умею неплохо готовить, а есть всегда приятнее в компании.

— Не могу с тобой не согласиться.

Тара склонила голову на бок и изучающе прищурила глаза.

— Ты издеваешься надо мной, Эндовер? Тогда предупреждаю: я в долгу не останусь. — Бокалом вина она указала на его белую рубашку. — Красное будет отлично смотреться на белом. Не хочешь посмотреть?

Клинт рассмеялся.

— Я вовсе не издеваюсь, а говорю совершенно серьезно. — Он сделал большой глоток вина. — Если не веришь, могу поклясться чем угодно, хоть своей жизнью. Как тебе такая клятва?

Она округлила глаза и, приложив руки к груди, театрально вздохнула:

— Боже мой! Таких клятв я не слышала уже пятнадцать лет!

— Ну а вот теперь слышишь! — Он наклонился над столом, словно предлагая Таре погладить его по волосам. Но когда она протянула к нему руку, перехватил ее ладонь, останавливая девушку.

Она капризно сдвинула брови, а потом широко улыбнулась, едва не ослепив Клинта белизной зубов.

Еще секунда — и он снова ощутит сладкий вкус ее губ… А что если отодвинуть к черту этот стол, разделяющий их, схватить Тару и усадить к себе на колени? И тогда…

Его взгляд скользнул по ее лицу.

— Итак, какое блюдо у тебя получается лучше всего? — сделав над собой усилие, поинтересовался Клинт и опять сел прямо, но ладони Тары не отпустил.

— Хм… — задумалась Тара, покусывая нижнюю губу. — Наверное, фаршированная капуста. Я готовлю ее по рецепту моей бабушки.

— Звучит заманчиво.

— Это очень-очень вкусно.

— Но…

Пальцы Тары напряглись в его руке.

— Что — но?

— Хочу задать один вопрос: для скольких мужчин ты готовила эту свою фаршированную капусту?

— А это имеет значение?

На мгновение Клинт умолк, мысли его быстро и беспорядочно закрутились в голове. Он затеял невинную игру в вопросы и ответы просто ради шутки, ради того, чтобы у них за столом царила непринужденная атмосфера. И к чему это привело? Неужели его на самом деле ранит факт, что Тара готовила свое любимое блюдо для какого-то другого мужчины?

А вот поди ж ты, ранит, и еще как!

Мысленно обругав себя последними словами, он сказал вслух, стараясь придать своему голосу равнодушный тон.

— Мне просто стало интересно, вот и все. Так сколько их было?

Продолжая шутить, Тара возвела глаза к потолку и принялась загибать пальцы, якобы считая своих ухажеров. Но чем дольше она этим занималась, тем сильнее хмурился Клинт.

Какой же я дурак! — думал он.

Когда Тара снова посмотрела на него, у нее на губах сияла ослепительная улыбка. Она соединила большой и указательный пальцы и подняла высоко вверх.

Несколько долгих секунд потребовалось Клинту, чтобы осознать: Тара над ним подшутила, а он купился, как сопливый мальчишка. И только когда до него это дошло, он отпустил ладонь Тары, которую невольно сжал, пока она считала, откинулся на спинку стула и сделал глоток вина.

— Театральные выходки тебе не к лицу, Робертс.

Запрокинув голову, Тара весело расхохоталась.

— А ревность не к лицу тебе, Эндовер.

— Ревность тут ни при чем!

— Вот как? Тогда что же это было?

— Не знаю, но уж никак не ревность, — насмешливо ухмыльнулся Клинт. — Между нами нет ничего серьезного. Это всего лишь нечто вроде игры.

Ее лицо мгновенно вытянулось, а глаза, в которых только что было столько жизни, потухли.

— Да, конечно. — Она встала, взяла тарелки и направилась на кухню. — Извини, я забыла.

Клинту захотелось стукнуть себя по голове и одновременно провалиться сквозь землю.

— Тара…

— Я хочу вымыть посуду, Клинт. А у тебя наверняка есть неотложные дела.

Он встал и пошел за ней.

— Ты прекрасно знаешь, что я никуда не собираюсь уходить.

Тара замерла возле мойки и повернулась к нему.

— Интересно, почему? Ведь твой человек по-прежнему дежурит у моего дома, не так ли?

— Так.

— Следовательно, нет нужды, чтобы ты находился здесь. По крайней мере, я не вижу в этом никакого смысла.

— Может быть, мне хочется закончить то, что мы с тобой начали утром. — Он подошел к девушке, взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам. — Я имею в виду то, чем мы занимались в нашей беседке, но не смогли завершить.

Глаза Тары гневно вспыхнули.

— Ты, может, и хочешь, но не я, — заявила она.

— Какого черта! — рявкнул он. — О чем ты говоришь?

— Ты знаешь, о чем.

Внезапная ярость охватила Клинта.

— Чего ты от меня ждешь, Тара? Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Он издал стон и, запустив пальцы в свои темные волосы, с силой взъерошил их. — Что то, что происходит сейчас между нами — это нечто настоящее? Что я могу дать тебе то, чего дать не могу? Или что я схожу с ума от ревности при мысли о том, что ты угощала кого-то другого, пусть даже дурацкой фаршированной капустой?

— Хочу, но только если это правда.

— Вот это истинная правда. — Он впился в ее губы. — И это. — Снова поцелуй, еще более страстный, чем первый. — И еще вот это. — Его губы терзали ее, иссушали, требовали ответа. Клинт почувствовал, как Тара задрожала в его руках.

На него накатила злость. Злость на себя и на нее — за то, что довела его до такого состояния. Рядом с ней он лишается рассудка, рядом с ней едва владеет собой. И сейчас вся его долго сдерживаемая страсть вылилась в сумасшедшие поцелуи.

Тара такая вкусная, ее можно пить как изысканное вино. Она безыскусная, не умеет притворяться, и Клинт чувствует, что она тоже хочет его. Когда Тара провела руками по плечам Клинта, а потом подняла их вверх и обвила ладонями его шею, он подтянул ее к себе и крепко прижал к своей груди, наслаждаясь тем, что она, такая желанная, не сопротивляется, а доверчиво и с радостью подчиняется ему.

Неужели мужчина и женщина могут так подходить друг другу? — удивлялся Клинт. Каждый изгиб ее фигуры, каждая выпуклость вписывались в его тело. Это какое-то идеальное совершенство!

Больше ему не хотелось тратить время на размышления. Он опустил голову и начал целовать шею Тары, чувствуя, как под губами бьется ее пульс, подталкивая его к дальнейшим действиям, о которых он не мог даже мечтать.

К великому удовольствию Клинта, Тара откинула голову назад и издала протяжный глухой стон. Такая явная капитуляция, такое полное подчинение заставляли Клинта сходить с ума от желания. Он хотел разорвать на ней одежду. Но с Тарой так нельзя, с ней нужно контролировать свои эмоции.

Его губы медленно продвигались вниз ее шее, а зубы покусывали нежную кожу. Клинт улыбался, слушая тихие вскрики Тары при каждом таком укусе.

— Тара! — прохрипел он и снова взял ее лицо в свои ладони. — Я не знаю, что ты думаешь обо всем этом в целом и обо мне в частности, но то, что я сейчас скажу, правда.

Изумрудные глаза Тары с трудом открылись и смотрели на Клинта. Они были такими затуманенными, что казалось, будто Тара находится под действием сильного наркотика.

— Говори.

— Я не играю с тобой.

Ее щеки горели, будто их жгло изнутри огнем, розовые губы были влажными от поцелуев, грудь тяжело вздымалась.

— Я знаю.

— Нет, ты не знаешь, — возразил Клинт. Кому? Ей или себе? — С моей стороны это не невинный флирт и не изощренная шутка.

На ее лице промелькнуло изумление.

Он склонил к ней голову и провел губами по ее губам.

— Я хочу тебя Тара, хочу так, что сила этой страсти устрашает меня самого. И больше я не могу держать ее под контролем.

— Клинт…

— Пожалуйста, дослушай меня. Если ты не испытываешь по отношению ко мне таких же чувств, если не хочешь меня так же сильно, лучше оттолкни меня прямо сейчас, вели убираться вон.

Сердце Тары едва не разорвалось. Что он такое говорит? Как может предположить, что она не хочет его? Неужели не понимает, что она прикипела к нему всей душой, неужели не видит, как ее тело реагирует на каждое его прикосновение, каждый поцелуй?

Двадцать лет она положила на алтарь того, что считала правильным, пристойным, держала себя в ежовых рукавицах, поступала так, как ожидали от нее окружающие. Давно пора ломать стереотипы и жечь мосты. Даже если потом придется строить их заново.

Клинт спрашивает, хочет ли она его? Господи!

Облизнув губы, Тара приподняла края свитера и подняла руки.

— Давай попробуем еще раз.

Их взгляды встретились, слились и растворились друг в друге. Глаза Клинта из синих превратились в черные. Секунду он стоял не шевелясь, потом с силой потянул свитер вверх и сорвал его с Тары. И сразу же припал губами к ее губам, одновременно расстегивая на спине бюстгальтер.

Она стояла перед ним обнаженная по пояс, задыхающаяся, изнывающая от желания, ждущая от Клинта новых ласк, умоляющая не бросать ее, как в прошлый раз.

Протянув обе руки, он взял ее полные груди таким властным жестом собственника, что у Тары жаром охватило все тело. Потом он ослабил хватку и начал ласкать пальцами ее соски. Тара застонала от нетерпения и подалась ближе к его большим и сильным ладоням. Каждая клеточка ее кожи горела, мускулы напряглись, тело требовало большего.

Клинт понял ее. Руки его спустились по обнаженному торсу Тары и остановились на ее тонкой талии. От мысли, что сейчас он овладеет ею, у Тары подкосились колени. Лишь чудом она осталась стоять на ногах.

А Клинт тем временем наклонил голову, и из горла Тары вырвался какой-то странный всхлип, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска. Это было восхитительное ощущение, ничего подобного она раньше не испытывала. От нестерпимого желания стало трудно дышать, а нервы обострились до предела.

Дрожащей рукой, почти не соображая, что делает, она потянулась к его обтянутому джинсами бедру и наконец нашла то, что искала.

Клинт издал звериный рык, когда ее пальцы нащупали его восставшую плоть. Он был готов, и она тоже.

— Я хочу тебя! — выдохнула Тара.

— Сейчас?

— Сию минуту. Не могу больше ждать!

— Я тоже.

Быстрым движением Клинт подхватил Тару на руки, вышел в прихожую и понес вверх по лестнице в темную спальню, на ходу покрывая поцелуями ее лицо. Несколько раз они натыкались на стены, но это не имело ровным счетом никакого значения. Они вместе, их окутывает любовное пламя, а все остальное неважно.

Тара буквально купалась в своих чувствах к этому человеку. Клинт вернул ее к жизни, примирил с самой собой, вырвал из рутинного мира серой повседневности. Всего этого ей так не хватало, но она сознательно отказывала себе в самых простых радостях.

Они достигли кровати, рухнули на матрас, все еще продолжая целоваться.

За окном бесшумно падал снег. Как это было не похоже на бурную сцену, разыгрывавшуюся в доме!

И вот уже одежда сорвана и брошена на пол, а яркая обертка маленького пакетика надорвана под аккомпанемент нетерпеливых вздохов Тары.

Сколько лет ее преследовало желание узнать, каково это — ощутить на себе тяжесть тела Клинта Эндовера, услышать запах их слившихся тел, увидеть над собой его прекрасное разгоряченное лицо! Эта мечта казалась ей несбыточной, и она старалась гнать ее от себя, но… ничего не получалось.

И вот теперь он здесь, в ее постели, и Тара чувствовала себя абсолютно счастливой.

В спальне было темно, а Таре хотелось видеть Клинта, наблюдать, как его мускулистое тело атлета двигается над ней.

Тара потянулась к настольной лампе, но Клинт вдруг замер, потом перехватил ее запястье.

— Нет.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы ты видела меня. — И Клинт негромко чертыхнулся.

— Мне все равно, есть у тебя шрам или нет.

— Зато мне не все равно.

Не обращая внимания на мрачный тон Клинта, она протянула руку, желая дотронуться до его груди, но Клинт остановил ее:

— Тара, прошу тебя!

— Хорошо, — уступила она.

Господи, ну почему его так терзает стыд из-за этого несчастного шрама? — ломала голову Тара. Наверное, ей никогда не разгадать эту загадку. Да и стоит ли?

— Спасибо, — сказал Клинт.

Отпустив ее руку, он обнял Тару и нежно и чувственно поцеловал в губы. Ей нельзя видеть Клинта? — подумала она Ну и пусть. Остается одно: ощущать его сильное тело и даже запретный шрам, прижимаясь к груди.

Едва сдерживая себя, Клинт продолжал ласкать Тару. Его ладонь медленно скользила по ее животу вниз, а губы, казалось, навсегда слились с ее губами.

По мере того, как поцелуи Клинта становились все жарче и требовательнее, мысли Тары растворились, исчезли, словно сливаясь с темнотой, окутавшей комнату. Точно так же растворялась и Тара — в желании, затопившем ее горячими волнами, которые накатывались на нее одна за другой с каждым словом, которые хриплым голосом бормотал Клинт.

Его ласки становились все интимнее и смелее, и она смело отвечала ему, дрожа от нетерпения, от непреодолимой потребности почувствовать его в себе.

— Подними ноги, Тара, — попросил Клинт.

И она, будто только этого и ждала, немедленно оплела его бедра ногами, еще теснее прижавшись к нему.

Клинту казалось, что еще немного — и он умрет. Не в силах больше сдерживаться, он соединился с Тарой. Она сдавленно вскрикнула и впилась ногтями в его шею. Клинт наращивал темп, и Тара, целиком отдаваясь неописуемому наслаждению, подстраивалась под его ритм.

Через несколько минут они вместе, на едином вздохе, взмыли к небесам.

Тара не ожидала, что взрыв будет такой мощный. Сама не сознавая, что делает, она громко выкрикивала имя Клинта, терзала его спину ногтями, покусывала плечо. Потом постепенно начала успокаиваться.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Этой ночью кошмары не мучили его.

Клинт медленно провел ладонью по лицу, открыл глаза и посмотрел на будильник, стоявший на прикроватной тумбочке. В тусклом свете наступающего зимнего утра он увидел, что еще нет и половины седьмого.

Он снова опустил голову на подушку. Впервые за последние три года он проспал всю ночь напролет и проснулся не от собственного крика.

Сначала он удивился, но потом вспомнил все, что произошло, и ему стало трудно дышать.

Необыкновенная ночь. И Тара.

Клинт издал долгий протяжный вздох. Получается, что именно благодаря Таре он всю ночь спал спокойно. А Клинту не нужен был никто, чтобы избавлять его от постоянных, мучительных кошмаров, никто — даже такая женщина, как Тара.

Повернувшись на бок, Клинт уставился в окно. На земле посверкивал свежевыпавший снег, небо опять было затянуто свинцовыми тучами. Значит, снова будет холодно, и снегопада не миновать.

Самый подходящий денек, чтобы впасть в зимнюю спячку…

Идея, конечно, заманчивая, но, увы, не для Клинта. Нежиться весь день в кровати под мягким одеялом — не в его привычках. У Клинта, как всегда, дела. Надо подниматься, приводить себя в порядок и ехать к Сорренсону, чтобы проверить, как там дела у Джейн, а потом наведаться в свой офис. Расследование ждать не будет. Чтобы раскрыть тайну, связанную с Джейн, необходимо все контролировать лично.

Позади Клинта зашевелилась Тара, и он оторвался от созерцания зимнего пейзажа Девушка лежала на боку, спиной к нему, и, когда она задвигалась, выпрямляя стройные ноги, ее гладкая, как шелк, попка потерлась о бедро Клинта. Он сразу же вспомнил о том, как прошлой ночью Тара доверилась ему, позволив не включать свет, как непосредственно и раскованно откликалась на каждое его прикосновение, даря ему всю себя.

Услужливая память работала вовсю. Клинт повернулся к Таре, обнял и притянул к себе. Тело девушки мгновенно вписалось в изгибы его тела.

Тепло, исходящее от нее, сладкий, ванильный запах ее волос пьянили Клинта, дурманили голову. Так близко он не подпускал к себе женщин с тех пор, как… в общем, уже очень давно. Монашеский образ жизни, конечно, не вел, но связи его были краткосрочны и необременительны для обеих сторон. Никаких обещаний, никаких обязательств.

Однако с Тарой все было иначе. С ней он хотел гораздо большего, чем просто получить удовольствие… А то, чего он хотел, переворачивало ему душу, отвлекало его от дел, заставляло задуматься над многими вопросами.

Откуда взялась потребность постоянно видеть эту женщину рядом с собой? Почему та, к которой у него когда-то вспыхнула юношеская влюбленность, теперь так прочно вошла в его жизнь? Как он мог позволить этому случиться?

И, самое главное, что дальше?

Погрузившись в размышления, Клинт нежно поглаживал Тару по животу.

— Гм, — пробормотала она, — как приятно…

Черт, ему тоже было безумно приятно!

— Который час? — хрипловатым со сна голосом спросила Тара.

— Еще очень рано, около семи утра. Можешь еще поспать.

— А ты почему встал в такую рань?

— Выбирайте выражения, сестра Робертс.

Тара весело расхохоталась, выгнула спину и плотнее прижалась попкой к его животу.

— Ты понял, о чем я говорю. — Ее голос стал серьезным: — Что-нибудь случилось?

— Да нет, все в порядке. — Если он будет держать свои эмоции в узде, ничего страшного действительно не случится.

— О чем-нибудь жалеешь, Эндовер?

Тара спросила это легким, поддразнивающим тоном, но Клинт услышал в ее голосе некоторое тревожное ожидание. Он понял это потому, что сам горел нетерпением услышать ответ на этот же вопрос.

Нет-нет, не нужен мне никакой ответ! — мысленно одернул себя Клинт.

— Жалею? Ты что, шутишь? — спросил он, плавно перемещая ладонь к ее груди — такой теплой, полной и мягкой.

Тара прерывисто вздохнула.

— Просто спросила, вот и все.

Клинт провел кончиком носа по затылку Тары, вдыхая аромат ее волос.

— Единственное, о чем я жалею, — искренне признался он, — так это о том, что нужно выбираться из твоей уютной постели, залезать в мою промерзшую машину и ехать в мой холодный офис.

— Так подожди, пока немного потеплеет, — предложила Тара, по-прежнему лежа на боку спиной к Клинту.

— И когда, интересно, это произойдет?

Она издала какой-то странный звук, потом взяла его руку и, медленно проведя ею по своему животу, положила себе на бедро.

— По-моему, очень скоро. А ты как считаешь?

На мгновение Клинт оторопел. Такого смелого и очень сексуального жеста он от нее не ожидал.

— Закрой глаза, — сказал Клинт, — закрой и не открывай, ясно?

— Зачем?

— Это сюрприз.

— Надеюсь, приятный? — спросила Тара. Судя по голосу, она улыбалась.

За одну секунду Клинт перевернул ее на спину. Тара послушно сделала так, как он просил. С зажмуренными глазами, влажными полуоткрытыми губами, она выглядела такой беззащитной и такой нестерпимо желанной, что Клинта внезапно охватило совершенно неожиданное для него желание. Не плотское, нет. Ему захотелось склониться к ней и попросить, чтобы она открыла глаза пусть видит его таким, какой он есть, с обезображенной шрамом грудью.

Но Клинт вовремя опомнился. Он не станет выставлять себя напоказ. Никто и никогда не должен у видеть его уродство. А уж Тара — тем более. Незачем ее пугать. Его отличительной чертой всегда была гордость. За долгие годы ему удалось выстроить вокруг себя глухую непроницаемую стену, чтобы отгородиться от окружающего мира, чтобы никто не смел лезть в его больную душу и предлагать совершенно ненужную ему помощь. Он должен рассчитывать только на себя.

А Тара… нет, она совсем другая, не похожая на всех тех, у кого Клинт вызывает лишь нездоровое любопытство.

Впрочем, хватит думать о посторонних вещах, опомнился наконец Клинт.

Он немного отодвинулся и откинул простыню, решив насладиться зрелищем прекрасного женского тела.

В полной тишине Клинт рассматривал изящные, плавные линии, восхищаясь совершенной красотой. Потом очень медленно, самыми кончиками пальцев провел по шее Тары в том месте, где едва заметно билась голубая жилка, и вниз — по груди, животу и дальше, дальше. Клинт не торопился, давая Таре время прочувствовать его ласки. Горячие губы Клинта следовали за пальцами. Об этом он мечтал с той самой минуты, когда он раздевал ее в ванной комнате при свете свечей. И вот его мечта сбывалась…

А Тара вся горела от нетерпения. Кровь бурлила у нее в венах, а сердце, каталось, стало вдруг таким огромным, что было удивительно, как оно умещается в груди. Из горла рвались какие-то хриплые звуки, в которых она с трудом узнавала собственный голос.

Клинту ее стоны казались дивной музыкой. Он поднял голову и вгляделся в очаровательное лицо Тары, наблюдая за тем, как меняются его черты. Сдерживаться у него почти не осталось сил.

Когда Тара уже была готова умолять Клинта о близости, он вошел в нее и начал резко двигаться. Мир вокруг перестал существовать, исчезло все, кроме него и Тары, кроме единения двух тел. Они одновременно достигли пика блаженства, и когда дыхание у них восстановилось, заснули в объятиях друг друга.

* * *

Разбудил Тару женский крик, раздавшийся из гостиной:

— Господи!!!

Тара резко села в постели и начала искать глазами одежду.

— Кто это может быть? — в ужасе прошептала она, задавая вопрос скорее самой себе, поскольку была уверена, что Клинт еще крепко спит.

— Полагаю, это Джейн.

Вздрогнув, Тара натянула покрывало до подбородка и только тогда оглянулась на Клинта.

— Она вернулась!

— Надо полагать.

— Эй, Эндовер! — раздался снизу другой голос, на сей раз мужской. — Куда ты провалился, черт бы тебя побрал! Эй, отзовись, ты здесь?

Клинт лежал на боку, опираясь на локоть и подоткнув под себя подушку, чтобы закрыть шрам на груди. Выражение его лица было безмятежно.

— Джейн приехала в сопровождении Дэвида Сорренсона, — ровным голосом констатировал он. — Молодец, довез ее до дома.

— Что-то ты слишком спокоен! — возмутилась Тара.

— А ты чересчур паникуешь. — Его губы растянулись в соблазнительной улыбке. — Перестань-ка дергаться и ложись рядом со мной.

Тара сжала края покрывала.

— И что дальше? Ты думаешь, они решат, будто нас здесь нет, и уйдут?

— Тара! — снова закричала снизу Джейн. В голосе ее бились истеричные нотки. — Пожалуйста, Тара, милая, откликнись. Где же ты?

Больше Тара не могла притворяться, что ее здесь нет. Он выскользнула из-под покрывала, накинула толстый махровый халат, который надевала после душа, и взглянула на Клинта:

— По-моему, случилось что-то серьезное. Поверь, я нутром чую опасность. Ты идешь?

Клинт кивнул. Его глаза стали серьезными, выражение лица изменилось, стоило ему услышать голос Джейн.

— Сразу за тобой.

Понимая, что Клинту нужно одеться, а делать это в ее присутствии он не собирается, Тара не стала ждать. На ходу завязывая пояс халата, она выбежала из спальни и поспешила вниз. В гостиной она сразу увидела Джейн. Та сидела за столом, за которым накануне ужинали Тара и Клинт. Выглядела Джейн отвратительно. Взгляд потух, плечи поникли.

Тара быстро подошла к подруге, вгляделась в ее лицо и обняла за поникшие плечи.

— Что произошло, дорогая? — участливо спросила она. — Ты в порядке?

— В порядке? — переспросила Джейн и покачала головой. — Нет. То есть я хочу сказать… — Дрожащей рукой она протянула Таре лист бумаги. — Вот… посмотри сама…

Волна ледяного ужаса пробежала у Тары по позвоночнику, когда она взглянула на желтоватый конверт, валявшийся рядом с Джейн, и на листок в ее руке. Письмо. Еще одно мерзкое письмо. И теперь Джейн обо всем узнала.

— Его засунули за входную дверь, там мы его и нашли, когда приехали сюда, — басом сообщил Дэвид, который стоял на пороге, привалившись спиной к косяку и скрестив на широченной груди руки. — Оно адресовано Джейн, вот мы и подумали…

— Мы подумали, что это записка от вас, ребята, — подхватила Джейн, глядя на Тару, а потом куда-то через ее плечо.

Тара повернула голову и всего в метре от себя увидела Клинта. Он успел одеться, и весь его вид — опасный прищур ярко-синих глаз, сжатые губы, играющие на скулах желваки — не предвещал отправителю послания ничего хорошего.

Дэвид откашлялся.

— Извини, что помешали, приятель, но…

Клинт отмахнулся, не дав ему договорить.

— Забудь. Скажи лучше вот что. Я правильно понял, что вы нашли письмо не в почтовом ящике, а прямо в двери?

Дэвид кивнул.

— Именно так. Ни марки, ни обратного адреса, вообще ничего.

— Ну да, на конверте только мое имя, и все, — добавила Джейн.

Клинт втянул воздух сквозь сжатые зубы и, помолчав, спросил неизвестно кого:

— Интересно, как этому мерзавцу удалось пройти мимо моего человека?

— В письме написано, что Отэм — не моя дочь, — тряся головой, пробормотала Джейн. — Я ничего не понимаю. Наверное, вы ждете от меня объяснений, но я действительно ровным сетом ничего не понимаю.

Пытаясь успокоить подругу, Тара снова обняла ее за плечи.

— Все в порядке, дорогая. Не торопи события и не насилуй свою память. Я тебе уже неоднократно говорила, что со временем ты вспомнишь все.

Негромко выругавшись. Клинт подошел к Джейн и протянул руку ладонью вверх.

— Позволь, я посмотрю.

Джейн сглотнула, бросила на него затравленный взгляд и отдала письмо.

Тара поднялась на цыпочки и, вытянув шею, тоже заглянула в письмо через плечо Клинта.

От напечатанных на машинке слов на нее повеяло холодом.

Презрительно вздернув бровь, Клинт повернулся к Дэвиду:

— Смело сказано. Как полагаешь?

— Согласен. Похоже, этот тип вообще ничего не боится.

— А вот это большая ошибка, — сморщился Клинт.

Мужчины замолчали. Переведя взгляд с одного на другого, Тара вздохнула.

— Кем бы этот подонок ни был, ясно одно: он предпочитает играть почти в открытую — перестал инсценировать пересылку писем по почте, игнорирует твоих людей, Клинт, то есть показывает, что ему на все плевать, в том числе и на охрану.

Клинт подошел к окну и посмотрел послание на просвет.

— Типичное поведение психопата, — сказал он. — Частое повторение угроз и демонстративное пренебрежение территорией, где обитает жертва.

Дэвид прочистил горло.

— Нам надо кое-что хорошенько обдумать, друзья. По-моему, Джейн здесь больше оставаться нельзя. А психопат он или нет, разберемся после.

Вздрогнув, Тара еще крепче прижала Джейн к себе.

— А что если этот тип наблюдает за нами? Неужели для того, чтобы его разоблачить, нам обязательно надо подыгрывать ему? Я имею в виду, он хочет нас испугать, и мы тут же следуем его сценарию — пугаемся и убегаем.

Сжав губы, Клинт посмотрел ей в глаза и неодобрительно покачал головой.

— Нам нужно действовать очень осторожно и осмотрительно, Тара.

Она выпрямилась.

— Полностью с тобой согласна. Я же не предлагаю…

— Слушай, тебе просто надо перебороть свое упрямство и всерьез подумать о благополучии Джейн.

Тара уперла руки в боки и, гордо вскинув голову, вперила горящий взор в Клинта.

— Снова за старое? Господи, как мне надоели споры на одну и ту же тему. Можешь думать обо мне все, что тебе заблагорассудится, Эндовер, но я в самом деле думаю о благополучии Джейн. И считаю, что перевозить ее сейчас в другое место — явная ошибка!

— О каких это ты спорах говоришь? О том, что ей надо переехать ко мне? Ну как же, помню, — хмыкнул Клинт. — Или ты предпочитаешь, чтобы я навеки обосновался в твоем доме?

Тара дернулась, как будто получила удар в солнечное сплетение.

— Я бы прямо сейчас выгнала тебя вон, только боюсь, что твоя башка не пролезет в дверь! — выпалила она.

— Немедленно прекратите!

Клинт и Тара как по команде повернулись к Джейн.

— Через минуту мы выясним, оставаться мне здесь или переехать в другое место. А пока у меня есть один вопрос. — Голос молчавшей до сих пор Джейн постепенно набирал силу. Взгляд аметистовых глаз стал удивительно твердым, плечи распрямились. — Итак, были ли еще письма?

Не зная, что сказать, Тара посмотрела на Клинта. Тот молча кивнул.

— Сколько? — требовательно спросила Джейн.

— Еще два.

— И никто из вас не счел нужным сообщить мне о них? — возмутилась Джейн. — Вы все решили, будто это меня не касается? Поверить не могу!

Подавленная чувством вины, Тара пустилась в объяснения:

— Джейн, дорогая, мы подумали, что так будет лучше. Нам не хотелось тебя огорчать. Но я признаю: это наша ошибка. Ты имела полное право знать, что происходит. И сейчас мы просим у тебя прощения.

Очаровательная брюнетка с достоинством кивнула.

— Хорошо, извинения приняты. — Она протяжно выдохнула и обвела взглядом всех присутствующих. — Ну, что же нам теперь делать?

Когда Клинт заговорил на этот раз, гнев исчез из его голоса. Он был спокоен и собран.

— Дэвид, отвези, пожалуйста, обеих дам к себе и…

Тара покачала головой.

— Клинт, если ты думаешь, что я позволю какому-то психу выгнать меня из собственного дома…

— Послушай, — обратился к ней Клинт, и взгляд его выразительных синих глаз напомнил ей, что этот человек просил ее довериться ему и сегодня ночью она занималась с ним любовью, — не спорь со мной, пожалуйста. Договорились?

Он, конечно, прав, подумала Тара. Упираться бессмысленно. Оставаться одной в пустом доме небезопасно.

— Договорились, — сказала Тара. — Но при одном условии. Сегодня мне нужно работать, поэтому я приеду сама.

— Может быть, нужно приставить к тебе охранника…

— Клинт!

Сдаваясь, он поднял руки.

— Хорошо. — И Клинт повернулся к Дэвиду: — Поможешь им собраться?

— Нет проблем, — улыбнулся фермер. — Я обо всем позабочусь.

Взяв со стола ключи, Клинт накинул куртку и пошел к двери.

— Увидимся позже, — бросил он на ходу.

— Но куда ты? — не удержалась от вопроса Тара.

— Пока Дэвид занимается вами, я займусь этим письмецом. Кроме того, мне нужно сделать несколько важных телефонных звонков.

Дэвид подошел к Таре и Джейн, обнял их за плечи и подмигнул другу:

— Увидимся через несколько часов?

— Конечно. — И Клинт посмотрел на Тару: — Я обещал уладить это дело — и я его улажу.

— Я знаю, — ласково улыбнулась она и добавила: — Береги себя.

Он пристально посмотрел ей в глаза и неожиданно широко улыбнулся в ответ:

— И ты тоже.

* * *

Четверо друзей удобно расположились в кожаных креслах, которыми была уставлена комната отдыха в «Клубе техасских фермеров». Здесь можно было расслабиться за стаканом доброго старого виски, а заодно обсудить текущие дела. С четверкой то и дело здоровались другие члены «Клуба», но, видя, что те заняты каким-то важным разговором, отходили к богато украшенному бару, не желая мешать. По крайней мере, там их поджидал весельчак-бармен с новой серией анекдотов, а эти четверо, казалось, обсуждали нечто весьма серьезное.

— Теперь вы знаете о третьем послании, друзья, — глухо произнес Клинт. — Хорошего мало. Самое неприятное в том, что за нами явно следят, а кто — нам пока неизвестно.

— Нам кидают наживку, а мы послушно ее заглатываем, и мне это не нравится, черт побери, — сухо добавил Дэвид.

— Да уж, — кивнул Райан, взгляд его темных глаз обратился к Клинту: — А что говорит по этому поводу твой человек? Ты ведь уже спрашивал его, верно?

Клинт тяжело вздохнул.

— Конечно, спрашивал. Он клянется, что не спускал глаз с дома Тары, как я ему и велел.

— Тогда как он объясняет, что проворонил тот момент, когда письмо появилось в двери?

— Никак.

Лоб Алекса пересекла глубокая морщина.

— Дьявольщина какая-то… Ну, и что же теперь делать?

За время своей многолетней работы Клинту приходилось распутывать множество сложнейших ситуаций, но с такой он столкнулся впервые.

— Нужно еще раз и гораздо более внимательно исследовать все три письма, — ответил он, пожав плечами.

Повисла пауза. Отхлебнув виски, Райан спросил:

— Но ведь ты и сам не веришь, что новые анализы дадут какой-нибудь результат, так ведь?

— Как знать… — протянул Клинт. — Этот подонок пока неуловим. Он чрезвычайно умен, хитер и уверен в своих силах.

Чуть раньше Клинт приехал в лабораторию, заперся в одном из стерильных помещений и сам, не обращаясь к помощи специалистов, исследовал последнее послание. Своим сотрудникам он доверял безгранично, но он хотел во всем разобраться лично. Ему так хотелось найти хоть что-нибудь — отпечатки пальцев, микроскопические волоски, остатки пота, он провел даже анализ на ДНК, — но не нашел ничего. Вообще ничего!

И сейчас ему с трудом удавалось держать себя в руках от сознания собственной беспомощности.

Дэвид отлично понимал душевное состояние друга. Он допил свой виски, откинулся на спинку кресла и шумно вздохнул.

— Ну что ж, друзья, похоже, нам надо готовиться к бою.

— А чего там готовиться? — Карие глаза Райана сверкнули. — Я так уже на низком старте. Это как заарканить молодого упрямого бычка.

Алекс усмехнулся:

— Все никак не можешь забыть времена, когда ты участвовал вродео?

— Заткнись, Кент.

— Прекратите, ребята, — вмешался Дэвид. — Давайте не будем отвлекаться. О бычках поговорим позже.

— Нам надо продумать следующий шаг, — сказал Клинт, обводя каждого из друзей глазами, словно ждал от них предложений. Да, собственно, так оно и было.

Первым заговорил Дэвид:

— По-моему, первым делом нужно вывезти обеих женщин из дома Тары.

— Согласен, — кивнул Клинт.

И тут же вспомнил утренний спор с Тарой на эту тему. Стыд холодом ожег сердце. Он вел себя непростительно, по-мальчишески глупо, наговорил бог весть что. «Предпочитаешь, чтобы я навеки обосновался в твоем доме», передразнил он сам себя. Кретин! Недоумок! Сегодня вечером увидится с Тарой, попросит прощения и прямо так и скажет, что хочет постоянно видеть ее рядом с собой, ощущать на себе ее ласковый взгляд, и…

— А с кем они сейчас? — поинтересовался Райан.

— За ними приглядывает мой приятель из полицейского управления, — ответил Клинт.

— Ну, и куда их спрятать? — спросил Алекс. — Может, туда, где им уже все знакомо — у Сорренсонов?

Поставив свой стакан на стол, Дэвид кивнул:

— Отличная мысль. У нас просторно, место всем найдется.

В принципе, разумное предложение, но Клинт не мог принять его. Просто не мог — и все. Он поклялся лично охранять Джейн и Тару от любой опасности, и он сдержит свою клятву.

— Я заберу их к себе, — заявил Клинт, повысив голос, потому что в комнате отдыха становилось слишком шумно. — У меня они будут как за каменной стеной. Дом огромный, напичкан всякой электроникой. Запру их там, будут как в крепости.

— Хм, у тебя могут возникнуть осложнения с Тарой, — напомнил ему Дэвид, намекая на утреннюю стычку.

Осложнения! С Тарой без осложнений никак не обойтись. Она — одно сплошное осложнение — по крайней мере для Клинта. Тара невероятно упряма, но дело не только в этом. В ее присутствии он становится… Впрочем, не стоит думать о том, в чем пока и сам не может разобраться.

— Она переедет в мой дом, — твердо произнес Клинт, не ощущая и доли той уверенности, с которой говорил. — Даже если начнет царапаться и верещать на всю округу, даже если мне придется тащить ее силком.

Дэвид прыснул в кулак.

— Хотел бы я посмотреть на это зрелище! Звучит забавно.

— Звучит опасно, — поправил его Райан.

— Звучит рискованно, — уточнил Алекс, хлопнув друга по плечу.

— Шутки шутками, но вы себе не представляете, насколько каждый из вас прав, — мрачно усмехнулся Клинт. — Подозреваю, что она сейчас рвет и мечет, а может, подговаривает Джейн связать моего приятеля из полиции, чтобы улизнуть куда-нибудь из дома.

— Да нет, — протянул Алекс, — она не такая.

— Такая, — отрезал Клинт, тряхнув головой. — Наверное, именно это и сводит меня с ума.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«Ах, дрянь, какая же она дрянь! Ну ничего, очень скоро эта сучка будет моей!»

Как и прежде он сидел в своем кабинете и предавался размышлениям, нетерпеливо постукивая пальцами по гладкой поверхности стола. Чтобы лучше думалось, протянул руку и налил виски в высокий стакан.

Раздражало одно: больше всего на свете он ненавидел ждать, а дело, ради которого он явился в этот городишко, требовало времени. Возникли некоторые осложнения. Обдумывая свой план, он не принял во внимание, что встретит здесь кучку ковбоев, готовых сломя голову ринуться на защиту его трофея.

Но и эти бравые ребятишки не поняли, с кем имеют дело.

Медсестра становится все беспокойнее, это заметно. Ей страшно, очень страшно. У Эндовера ничего не получится, в этом он ни секунды не сомневался. Парень слишком увлекся попытками уложить белокурую девицу в койку, поэтому на некоторое время перестал контролировать своих людей. А зря. Того бедолагу в кустах следовало вовремя сменить, о чем Эндовер не позаботился. Охранник устал нести вахту и уснул. Всего лишь на минуту или две, но этого хватило.

Неужели Эндоверу неизвестно, что дьяволу не нужно много времени, чтобы привести в действие задуманный план? Или же — он глумливо ухмыльнулся — послать одного из своих многочисленных падших ангелов вместо себя?

Поиграв стаканом, в котором плескалась янтарная жидкость, он поднял телефонную трубку и потыкал пальцем в клавиши. Оставалось еще одно дельце, связанное с медсестрой и ее любовником, и сейчас самое время его провернуть.

— У нас все готово? — рявкнул он в трубку.

В голосе Джейсона Стоукса на другом конце провода послышались нервозные нотки.

— Да, шеф, все в порядке, — ответил Стоукс.

— Надеюсь. Это в твоих же интересах.

— Но, как я уже говорил раньше, если кто-то из них окажется дома, его придется убрать.

— Ну и убирай на здоровье, — прорычал он; разговор начинал его тяготить. — Мне нужно вернуть мои деньги, на остальное мне плевать. Каким образом это будет сделано, не моя забота. Тебе ясно?

— Да, сэр, — тихо сказал Джейсон.

— Отлично. Приступай.

Не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Ни в каком ответе он не нуждался, поскольку Стоукс прекрасно знал, что его ждет в случае неповиновения. Еще не зажили шрамы на лице, полученные им в последний раз, когда Стоукс не выполнил приказ.

Допив виски, мужчина отставил стакан. Потом встал и подошел к окну. Перед ним простирался Роял, штат Техас. Черт, поскорее бы убраться из этого мерзкого городка! Впрочем, ждать осталось недолго, и когда это произойдет, он уедет отсюда другим человеком, потому ЧТО вновь обретет утраченную гордость и отомстит женщине, дважды обокравшей его.

Женщине, которая украла его дочь и полмиллиона долларов.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Ну что, я была права? — Тара ткнула пальцем в самое прелестное рождественское деревце на елочном базаре, укрепленное на празднично украшенном постаменте, и выжидающе посмотрела на Мариссию и Джейн.

Мариссия улыбнулась, отчего на правой щеке образовалась милая ямочка.

— Конечно, права, — успокоила она подругу.

— Честное слово, один только запах свежей хвои может поднять человеку настроение! — обрадовалась Тара. — А ты почему молчишь, Джейн? Ты не согласна со мной?

Джейн покрепче прижала к себе малышку Отэм и кивнула:

— Согласна, елка просто великолепна.

— А она не слишком высока для моей гостиной?

— Вовсе нет, — возразила Джейн.

— Видели бы вы елку, которую притащил на днях Дэвид! Прямо монстр какой-то! — весело рассмеялась Мариссия, глядя на подруг. — Он сказал, что это — первый подарок из очень многих, которые он намерен мне преподнести. По-моему, эта гигантская ель целых тридцать лет росла в диких лесах на склоне Аризоны.

— Но ведь тебе она понравилась, — поддразнила ее Тара.

— Ну конечно! — воскликнула Мариссия. — Еще как понравилась.

— Молодые мужья всегда балуют своих новоиспеченных женушек.

Мариссия сделала кокетливую гримаску.

— Ты тоже можешь испытать, каково это — получать первые подарки от мужа, Тара.

— Ну, для этого ей надо сознаться, что она влюблена, — засмеялась Джейн.

Легкий вздох вырвался из груди Тары. Не потому, что подруги сказали то, о чем она думала все последнее время, а потому, что ее мысли не являлись для них тайной за семью печатями. Как случилось, что она, здравомыслящая, запертая на все замки сестра Робертс, могла позволить себе так раскрыться!

Она провела ладонью по лицу, как бы проверяя, не проступила ли на лбу запись из ее девичьего дневника: «Я люблю Клинта Эндовера».

Когда мимо них прошел один из молодых людей, обслуживающих елочный базар, с большой линейкой в руках, Мариссия склонилась поближе к Таре и произнесла:

— Дэвид сказал мне, что сегодняшнюю ночь ты провела не одна.

Тара почувствовала, как у нее запылали щеки.

— Лучше бы он поменьше болтал, — буркнула она.

Мариссия поиграла бровями.

— Он занимается этим только тогда, когда его рот не занят поцелуями, дорогая.

Сверкнув фиалковыми глазами, Джейн так заразительно рассмеялась, что Мариссия тоже не смогла удержаться, а через секунду и Тара присоединилась к ним.

Она искренне наслаждалась обществом этих двух молодых женщин, которых по праву считала своими подругами и которые совсем недавно появились в ее жизни. С сотрудницами по больнице ей тоже было хорошо, но Джейн и Мариссия — это совсем другое дело. С ними так легко, можно поболтать о том о сем, посмеяться, забыть о неприятностях… По всему этому она скучала еще со школьных времен, а сейчас благодарила судьбу за то, что подарила ей общество двух чудесных подруг, хотя они и раскрывают все ее секреты с фантастической легкостью. Ну и пусть, от них ей скрывать нечего.

— Ой, смотрите, Санта-Клаус пришел! — воскликнула Мариссия и дотронулась до руки Джейн: — Не возражаешь, если я покажу его нашей крошке?

— Пусть посмотрит, — согласилась Джейн, передавая ей Отэм.

Мариссия поправила на малышке теплую вязаную шапочку, прижала девочку к груди и понесла ее в сторону шумной толпы, собравшейся вокруг Санты. Тара и Джейн остались одни. Тара вгляделась в лицо подруги и снова заметила в ее глазах беспокойство, которое появилось в них утром, когда она узнала о письмах.

Усадив Джейн на ближайшую скамейку, она спросила:

— Ты все думаешь о том письме, да?

Джейн сокрушенно покачала головой.

— Надо было рассказать мне и о первых двух.

— Да, я знаю и, поверь, очень сожалею. Нам просто ужасно не хотелось тебя волновать.

— Понимаю, — грустно сказала Джейн.

— Все будет в порядке, не беспокойся, — заверила ее Тара, хотя и сама не очень-то верила собственным словам.

— Думаешь, Отэм в безопасности?

— Ты имеешь в виду у Дэвида с Мариссией?

— Нет, вообще. А вдруг этот маньяк не успокоится до тех пор, пока не получит свое?

Тара задумчиво потерла виски.

— Понятия не имею. — По крайней мере, это был честный ответ. — Одно я знаю наверняка: и Клинт, и Дэвид, и остальные ребята из «Клуба» просто так это дело не оставят. Вот увидишь, они обязательно поймают этого типа.

Джейн кивнула, но было заметно, что страхи ее не развеялись.

— В «Клубе техасских фермеров», — продолжала Тара, — собрались совершенно уникальные люди, они во всем разберутся, обещаю тебе.

Джейн потрясла головой.

— Если бы только ко мне вернулась память… Это могло бы им помочь.

Тара убрала с лица подруги выбившуюся прядь длинных темных волос.

— Память вернется к тебе, это просто дело времени.

— Но что если тогда будет уже поздно? Что тогда, Тара?

Они молча смотрели друг на друга, силясь найти ответ на этот непростой вопрос. Время, казалось, замедлило свой ход.

А в нескольких ярдах от их скамейки Мариссия старалась привлечь внимание притихших Тары и Джейн. Она подпрыгивала на месте и радостно кричала, размахивая свободной рукой:

— Девчонки! Идите сюда! Сейчас наша очередь. Санта посадит ее на колени. Слышите? Ну, что вы там замерли? Давайте скорее к нам.

На лице Джейн появилась ласковая улыбка.

— Это я не могу пропустить! — воскликнула она.

— Я с тобой, — с облегчением вздохнула Тара.

Пока они пробирались к возбужденно галдящей толпе взрослых и ребятишек всех возрастов, Джейн сказала:

— Сегодняшнюю ночь я опять хочу провести с Отэм, если ты, конечно, не против.

— Ну что ты, Джейн, я отлично понимаю твои чувства и поэтому, естественно, не против.

Джейн остановилась и дернула Тару за рукав.

— Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы после смены ты возвращалась домой. Может, передумаешь?

Весь день Тара ломала голову, думая об этих дурацких письмах, о своем доме, об их общей безопасности, но так ничего и не придумала. На сердце было тяжело, но подруге необязательно знать об этом.

Тара игриво прищурилась.

— Кто же купит эту елочку и доставит домой, если не я?

— Но…

— Никаких «но», Джейн. Я положила столько трудов, чтобы приобрести и обустроить свой маленький домик, ты себе представить не можешь. Поэтому я бы предпочла не покидать его. — Она грустно усмехнулась. — Мама не погладила бы меня по головке, если бы узнала, что я дала деру при малейшей опасности.

— Так уж и при малейшей?

— Господи! Всего-то несколько угроз от какого-то психопата. Да и не угроз даже…

Джейн едва слышно вздохнула:

— Клинт не одобрит твое решение. Тара.

— Какое мне дело до того, что одобрит или не одобрит Клинт! Все, что меня волнует, — это чтобы вы с малышкой были в безопасности.

— С нами все будет в порядке. И никто не навредит моему ребенку — по крайней мере если я буду рядом! Уж я-то сумею позаботиться о своей дочке.

Решимость в ее голосе порадовала Тару, но сердце почему-то болезненно сжалось. Уж не от ревности ли к материнским чувствам Джейн?

— Я даже представить себе не могу, насколько тесно связаны мать и дитя, — вздохнула она.

— Пошли, а то все пропустим. — Джейн взяла ее за руку и ввела в центр нарядной толпы, где на коленях у Санта-Клауса сидела маленькая Отэм. Девчушка беззубо улыбалась, а люди вокруг хлопали в ладоши. — Что же касается твоих последних слов, вспомни, что говорила Мариссия: ты все это еще испытаешь.

— Хотелось бы верить.

И впервые в жизни Тара задумалась над тем, как хорошо было бы иметь ребенка.

* * *

Примерно в половине третьего утра в окна ударил свет автомобильных фар.

Клинт сжал челюсти. В кромешной тьме он сидел в пропитанной сосновым ароматом гостиной Тары. Когда свет от фар погас. Клинт перевел взгляд на дверь, зная наперед, что произойдет дальше. Вот женские каблучки простучали по дорожке, ведущей к крыльцу, потом замерли у двери, вот повернулся ключ в замке, и через секунду вспыхнул свет в прихожей.

Пальто на Таре было распахнуто — видимо, расстегивалась на ходу, — из-под него виднелся белый сестринский халат; светлые локоны в беспорядке рассыпались по плечам, на лице застыло тревожное выражение.

Она напряженно всматривалась в сидящего за столом человека, щурясь от яркого света, и наконец узнала Клинта. Одетый во все черное, он мрачно смотрел на нее.

Тара тряхнула головой.

— Фу, Эндовер, — шумно выдохнула она, — как ты меня напугал!

— Правда?

— Сидишь тут в темноте, как… как… — она запнулась, подбирая верное сравнение.

— Как кто?

Не отвечая, Тара громко фыркнула, захлопнула входную дверь и прошла в гостиную.

— Ну, и что ты тут делаешь? — с независимым видом поинтересовалась она. — Охраняешь мою елочку?

Клинт пропустил ее шутку мимо ушей, губы его даже не дрогнули в улыбке.

— У тебя нет никакого уважения к просьбам знающих людей, да? Для тебя они пустой звук, да?

Она положила сумку на кофейный столик.

— Нет, отчего же! Уважаю, но только если они разумны.

— А мои просьбы ты находишь неразумными?

Тара опустилась на кушетку и воздела руки к небу:

— О боже, Эндовер! Ну что ты поднимаешь шум по пустякам! Мы ходили на елочный базар, там я купила эту елочку. Кругом были люди, целые толпы людей. Мы ни на секунду не оставались одни.

Эта женщина сводит меня с ума! — со вздохом подумал Клинт. Какой бы ни была она прежде — послушной, спокойной, уравновешенной, сдержанной, — сейчас Клинт мог сказать одно: более упрямой и своенравной особы он еще не встречал.

Клинт долго буравил ее взглядом, ожидая, что она все-таки почувствует всю тяжесть своей вины, однако прелестное лицо Тары оставалось безмятежно невинным.

— Меня не елка волнует, Тара, и не ваш совместный поход на базар. Я говорю о тебе. Ты вернулась одна в пустой дом. Да здесь кто угодно мог тебя ждать…

— Здесь меня ждал ты, — возразила она.

Клинт скрипнул зубами.

— Все, сдаюсь. Ты невозможна.

— Пойми, Клинт, тот парень, что написал эти письма, охотится вовсе не за мной.

— Для таких мерзавцев, как он, не имеет значения, кто попадается на пути. Они ставят себе цель и слепо идут к ней, а все остальное считают мелкими, незначительными деталями.

— Это я-то деталь?

— Прекрати, я говорю серьезно.

— А если серьезно, Клинт, то письма были адресованы Джейн, а не…

Клинт в ярости вскочил на ноги.

— Господи! Ну почему ты все время сопротивляешься? Почему не можешь просто поверить мне? Неужели это так трудно сделать?

В зеленых глазах полыхнуло пламя.

— Да.

— Почему? — оторопел от неожиданности Клинт.

Она не отвела взгляд, но на вопрос не отвечала. Клинт стиснул кулаки, так сильно ему хотелось схватить строптивицу за плечи и хорошенько потрясти. Сегодня он терпел одни неудачи, за весь день ничего не выяснил о письмах, не узнал, что за маньяк угрожает Джейн и Отэм, и поэтому решил хотя бы от Тары добиться ответов на свой вопросы.

Клинт одним прыжком оказался возле кушетки, схватил Тару за руку и рывком заставил ее встать.

— Так почему, Тара? Потому, что ты считаешь, будто довериться кому-либо опасно? Потому, что ты боишься утратить самоконтроль, к которому привыкла?

Тара упрямо вздернула подбородок.

— Судишь по собственному опыту. Эндовер?

Он с шумом выпустил воздух сквозь сжатые губы.

— Возможно, ты права… — нашел в себе смелость признать Клинт. — Вероятно, именно поэтому я вижу это в тебе.

Она с грустью покачала головой, не сводя с него зеленых глаз.

— Значит, ты должен понимать, что самоконтроль — это все, чем я обладаю в жизни.

— Чушь!

— Нет, Клинт, это способ выживания, единственно возможный для меня.

В глубине души он был согласен с Тарой, с каждым ее словом. То, что она сказала, было его личным девизом, тем сокровенным заклинанием, которое он повторял по нескольку раз на дню. Так какого же черта ему так важно заставить Тару отказаться от того, что было так дорого для него самого? Клинт сам, по собственному желанию избрал для себя такое жизненное кредо, так почему же сейчас столь упорно отказывает ей в праве подобного выбора?

Клинт поправил ее спутанные волосы.

— Знаешь, Тара, мне кажется, что самоконтроль — не главное в твоем характере.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Прекрасно понимаешь. Не притворяйся. Кстати, ты избавилась от своей подруги, позволила Джейн остаться у Сорренсонов?

— Ну и что? Ведь она там в безопасности, так?

— Так-то оно так…

— Но?

Его пальцы на мгновение замерли и немного напряглись.

— Но вот тебе, возможно, угрожает опасность.

— Погоди, я ведь здесь не одна, ты можешь меня защитить и…

— Я приехал сюда не только по этой причине.

— Неужели?

Клинт молча кивнул и притянул Тару к себе, просунув колено между ее ног.

Дыхание Тары замерло, а сердце наоборот пустилось вскачь. Не дождавшись от него ответа, она заговорила сама:

— Ты ждал меня здесь потому, что хочешь меня?

— Я постоянно хочу тебя, — глухо прорычал он, припав лбом к ее лбу. — Понимаешь? Каждую минуту, каждую секунду. Воспоминания о тебе, о том, что между нами было прошлой ночью, сводят меня с ума. Это какое-то наваждение. Я хожу, что-то делаю, разговариваю с людьми, проявляю активность… и при этом все время думаю о тебе.

Усталость Тары после трудового дня как рукой сняло. От его слов тепло мгновенно разлилось у нее по телу. Она уже не удивилась, привыкнув к подобной реакции на Клинта, когда он стоит вот так, совсем близко, когда трогает ее и смотрит на нее своими синими глазами…

Ее взгляд упал на его твердо очерченные губы, и она поняла, что он продолжает что-то говорить.

— Если бы с тобой случилась беда… черт, я не знаю, что бы я сделал…

— Никакая беда мне не грозит, ничего худого со мной не может случиться, — повторила Тара, понимая только одно: ей необходимо ощутить тепло его губ. — Ты здесь, со мной.

Привстав на цыпочки, она поцеловала Клинта, слыша, как в его груди рождается низкий утробный стон. Обеими руками он схватил Тару за талию и с такой сокрушительной силой прижал к себе, что она едва не задохнулась. На долю секунды он оторвался от нее, а потом стал целовать жадно и ненасытно.

Подчиняясь его воле и собственному желанию, Тара играла с его языком, покусывала нижнюю губу, исследовала глубины его рта. А в мозгу сами собой возникали видения. Вот она каждый вечер возвращается домой, где с нетерпением ждет ее Клинт… Они целуются, а потом он несет ее в их спальню…

Их спальня.

Господи, она сошла с ума!

Нельзя даже думать о таких вещах, нельзя позволять себе надеяться и строить планы на будущее, она твердо знает, что никакого будущего нет и быть не может. Еще несколько восхитительных ночей любви — и все, конец. Прощай навеки.

Тара немного отодвинулась, совсем чуть-чуть, потому что не могла оторваться от него совсем, полностью, не могла почувствовать холодную пустоту между ними. Просто сейчас ей нужно было немножко жизненного пространства, чтобы охладить свой горячечный мозг и… другие части тела.

— Тебе нравится моя рождественская елочка? — спросила Тара.

— Да.

Она удивленно подняла бровь.

— Однако ты немногословен.

— Да.

— Скряга.

Клинт многозначительно усмехнулся:

— А ты — бесстыдная вымогательница и транжира.

Тара расхохоталась.

— Наступает Рождество, и мне захотелось украсить дом. Да и тебе не достает праздничного настроения, Эндовер. Ты всегда такой мрачный, так погружен в свои мысли…

— Хм… — Он сильнее прижал бедро к ее ноге. — И что же ты задумала?

Сердце стучало у нее в груди, пульсировало уже где-то в горле, но все же ей удалось пролепетать:

— Я же сказала: украсить дом к Рождеству. Разноцветные лампочки, украшения, гирлянды и все такое. А еще можно спеть рождественские гимны…

Руки Клинта начали спускаться по ее телу…

— Я не пою.

— Нет?

…приподняли подол юбки…

— Нет.

…вернулись к талии и развязали пояс медицинского халата и вновь оказались под юбкой…

— Тогда, может, ты умеешь извлекать музыку из чего-то другого?

…проникли под резинку трусиков и стянули их на бедра.

— Сестра Робертс, я подозреваю, что вы намеренно соблазняете меня. Ведь именно этим вы сейчас занимаетесь?

Она и не заметила, как халат упал к ее ногам. Ее дыхание сбилось, и она, задыхаясь, прошептала:

— По-моему, да.

Тара обвила руками его крепкую шею и завладела губами — точно так же, как он когда-то, много лет назад, завладел ее сердцем.

* * *

Сложив ладони ковшиком и опустив в этот ковшик подбородок, Тара с улыбкой обвела глазами гостиную. Чтобы подольше ощущать тепло Клинта она решила не убирать ногу с его бедра. В комнате царил настоящий кавардак. Подушки, украшавшие раньше кушетку, в беспорядке валялись повсюду, даже почему-то у входной двери. Кофейный столик перевернут, чашки, сумка Тары и несколько журналов разбросаны по полу.

А в центре всего этого беспорядка — они с Клинтом. На нем одна лишь черная рубашка, на ней — расстегнутая кофточка.

Охваченные страстью, они даже не могли подумать о таких глупостях, как спальня, в которую надо еще подниматься по лестнице, или о том, что неплохо бы раздеться догола. У них не было на это времени.

Тара потянулась к Клинту, поцеловала в подбородок, потом в ухо и прошептала:

— Расскажи мне что-нибудь, о чем никто-никто не знает.

— О чем никто не знает? — повторил он и нежно погладил ее по спине. — Ну, у тебя за правым ухом такая маленькая и очень симпатичная родинка.

Она игриво хлопнула его ладошкой по плоскому животу.

— Глупый! Я прошу совсем о другом. Расскажи мне о себе. Меня интересуешь только ты. Кстати, родинка за ухом вовсе не секрет, о ней знает кое-кто еще.

Его глаза стали грустными.

— И кто же это?

Не нужно быть гением, чтобы понять: Клинт ревнует, подумала Тара, и от этого ее сердце радостно забилось.

— Я тебе скажу, — засмеялась она, — но при одном условии: ты пообещаешь никогда больше не расстраиваться так, как, например, сейчас.

Сумрачное выражение сменилось добродушной улыбкой.

— А я и не расстраиваюсь. Теперь немедленно говори, кто знает о твоей родинке.

Притворно вздохнув и выдержав паузу, Тара поделилась своим секретом:

— О ней знали моя мама и семейный доктор.

Клинт небольно хлопнул ее по попке.

— Ладно, с этим я могу смириться.

— Ты говоришь, как властный любовник, как собственник, не желающий делить свою возлюбленную ни с кем другим. Тебе известно об этом?

Ладонь Клинта переместилась выше, поближе к изящной шее.

— Собственник?.. — прошептал он. — Что ж, я не прочь снова стать собственником.

— Только на сегодняшнюю ночь?

Вопрос вырвался у нее сам по себе, без ее воли. Но Тара не стала жалеть о нем, не покраснела и не смутилась. Конечно, слово — не воробей, но значит, так тому и быть. Ответ был необходим Таре немедленно, чтобы знать, на каком она свете, и не строить ненужных иллюзий.

Все это Клинт прочитал в ее выразительных глазах. Он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.

— Послушай меня, Тара… Я мог бы предложить тебе гораздо больше…

— Я знаю.

— Я хочу предложить тебе гораздо больше, — поправил он себя, пристально глядя ей в глаза, — но не могу.

— Почему? Тебя держит груз твоего прошлого?

Тара едва не ударила себя по губам. Если о предыдущем вопросе она нисколько не жалела, то сейчас проклинала себя за излишнее любопытство. Зачем ей это знать? Почему она не может принять все как есть и просто наслаждаться каждой минутой с Клинтом, тем более их осталось не так уж много? Без всяких вопросов, без надежд…

— Все дело в том, что у меня ничего не осталось. Мне нечего тебе предложить. — Помолчав, он быстро договорил: — Словом, ты заслуживаешь большего.

Невидимая рука сжала сердце Тары. Она не могла согласиться с его словами. Ее теория состояла в том, что она, Тара, заслуживала его, а он — ее. К сожалению, Клинт, видимо, был не готов понять и принять это. Следовательно, сейчас он должен получить только то, чего хочет сейчас, в эту секунду, и Тара позаботится о том, чтобы ему было хорошо, Склонив к нему голову, она запечатлела на его губах медленный и очень чувственный поцелуй.

А когда отстранилась, он попросил:

— А теперь ты, Тара, расскажи мне что-нибудь, о чем никто не знает. Хорошо?

— Хорошо. Ты — не скряга. — Тара куснула его за нижнюю губу. — Знаешь, ты кто? Большой плюшевый медведь.

Клинт ласково приподнял ее подбородок, заставляя Тару смотреть прямо ему в глаза.

— Нет. Расскажи мне о себе. То, о чем действительно буду знать только я один. Мне это очень нужно.

Желание Клинта заставить ее открыться, довериться ему, тронуло Тару до глубины души. В синих глазах она увидела столько скрытой боли, что даже ужаснулась. Неужели все это может держать в себе человек?

Удастся ли Таре излечить его от этого тяжкого бремени, если он даст ей, нет, даст им обоим время? Если есть хоть малейшая надежда, Тара сделает все на свете, лишь бы избавить Клинта от нестерпимой боли, гложущей его изнутри.

— Ну ладно, я согласна. Есть кое-что такое, о чем я сама узнала лишь совсем недавно.

— Говори, Тара, говори.

Эмоции переполнили ее настолько, что грозили выплеснуться через край, когда она тихо произнесла:

— Я хочу любить и быть любимой.

Клинта ее неожиданное признание не удивило, как ожидала Тара, и не напугало. Он поцеловал ее, потом одной рукой приподнял и усадил к себе на колени.

— А я хочу тебя.

Он начал расстегивать ее кофточку, на Тара остановила его. Положив ладонь на руку Клинта, она спросила:

— Позволишь мне увидеть себя? Всею, целиком?

И почувствовала, как все его тело напряглось, стало жестким и каким-то негнущимся. Глаза угрожающе сузились.

— Тара…

— Ну пожалуйста, Клинт! Ведь меня ты уже столько раз видел голой, что и не счесть. Прошу тебя!

По его лицу Тара видела, как Клинт борется с собой, и ее сердце разрывалось от сострадания к нему. Но она знала наверняка, что на сей раз он должен сдаться.

Тара не ошиблась. Клинт глубоко вздохнул, посмотрел на нее и кивнул.

— Позволь, я сделаю это сама.

Он опять кивнул и улыбнулся.

Решив действовать очень медленно, чтобы дать ему и себе время освоиться, Тара поудобнее уселась на коленях у Клинта. Потом протянула руки и стала расстегивать пуговицы на черной рубашке — одну, вторую, третью… Ну, вот и все. Сейчас она увидит то, что так хотела увидеть. Главное, чтобы он не понял, что она тоже волнуется.

И Тара одновременным движением обеих рук распахнула рубашку на груди Клинта. А когда посмотрела вниз и увидела шрам, терзавший его три долгих года, то поразилась. Клинт прятал его от всех, даже от нее. А на самом деле он прекрасен. Прекрасен потому, что стал неотъемлемой частью самого любимого человека на свете. Странно, но это все, о чем она могла думать.

Сжав челюсти, Клинт неотрывно смотрел на Тару, ожидая увидеть ее реакцию. Тара понимала, о чем он думает: сейчас она вскрикнет, скривит губы от отвращения… Ведь безобразный красный шрам от ожога опоясывал всю левую сторону его груди.

Но Тара не закричала и не скривилась.

Сначала она долго разглядывала шрам, словно любуясь им, потом протянула руку и стала нежно гладить его.

Так продолжалось несколько минут, и вдруг Тара ощутила под собой его восставшую плоть.

— И еще одно, Клинт. Я хочу почувствовать тебя, — сказала она, удивляясь самой себе. Когда это она, девушка, которую все знакомые ругали за чрезмерную скромность, успела превратиться в пылкую любовницу?

Не дожидаясь ответа Клинта, Тара всем телом приникла к нему и принялась тереться сосками о шрам на его мускулистой груди.

Клинт издал низкий звериный рык, и она поняла, что на самом деле разбудила в нем зверя. Он обхватил ладонями ее полные груди и припал жадными губами сначала к одному соску, потом к другому, вызывая в Таре целую бурю страстей.

Она забыла о том, что хотела двигаться медленно, забыла вообще обо всем на свете. Приподнялась, впуская его в себя.

Они полностью растворились друг в друге. Клинт что-то громко выкрикивал, она — тоже, ей казалось, что она стремительно падает, но только не вниз, а вверх.

Тара уже ничего не видела перед собой, ее ослепляла жаркая волна страсти. Сама не понимая, что делает, абсолютно потеряв над собой контроль, она впивалась ногтями в его шрам, а когда поняла, то испугалась, но Клинт улыбнулся, подбадривая ее.

— Да, да, милая! — гортанно выкрикнул он. — Не бойся, мне очень хорошо.

Это мне хорошо, подумала она, возносясь к самым небесам, куда через секунду последовал и Клинт.

Тара без сил упала ему на грудь, и некоторое время они лежали, опустошенные и наполненные друг другом, не разжимая объятий. Мелкие бисеринки пота блестели на их обнаженных телах.

Когда Тара немного пришла в себя, ей захотелось прямо сейчас признаться ему в любви, но она остановила себя. Сказанное в такую минуту можно принять за чистые эмоции. И если Клинт ответит ей тем же, она не сможет поверить ему.

И будет права, поскольку Клинт не любит ее и не полюбит никогда.

Клинт погладил гибкую спину Тары и прошептал:

— Думаю, теперь мне надо отнести тебя в постель.

Тара улыбнулась:

— А чем ты занимался последние несколько часов?

— Самым прекрасным, что есть на свете. Но сейчас я имею в виду сон. Сладкий здоровый сон. — Он сел, не выпуская Тару из объятий, подхватил ее за талию и жадно поцеловал. — Ты, наверное, совершенно выдохлась.

Она игриво куснула его за губу.

— Между прочим, я на удивление бодра.

— Правда?

— Угу.

— В таком случае, с этим надо что-то решать, — ухмыльнулся он. — Есть конструктивные предложения?

О своих предложениях Тара сказать не успела: зазвонил мобильник в кармане куртки Клинта.

— Черт! — выругался Клинт.

— Все в порядке, — сказала Тара, слезая с его колен.

В глазах Клинта сверкнуло раздражение.

— Прости. Я дал помощнику задание выяснить происхождение бумаги, на которой написано послание. Сказал ему, что он может позвонить мне, если выяснит что-нибудь дельное.

Тара улыбнулась.

— Вот и хорошо. Во-первых, если звонит, значит, узнал. Во-вторых, нам все-таки требуется небольшая передышка. Пойду налью свежего сока. Будешь?

— Спасибо. — Клинт тоже улыбнулся, нежно посмотрел на нее, потом потянулся к куртке и достал мобильник. — Алло.

Тара обернула вокруг себя простыню на манер римской тоги и отправилась на кухню. Из гостиной до нее доносился голос Клинта, и она внимательно прислушивалась к его словам.

— Привет, Тед…

— Ну, не очень вовремя…

— Он говорил о письмах?..

Кровь стучала у Тары в висках, пока она разливала сок в два высоких стакана. Клинт разговаривал не со своим помощником. Кто такой этот Тед?

Ее размышления прервал приглушенный голос Клинта:

— Где он сейчас?..

— Я буду там через десять минут.

Судя по всему, разговор был закончен. Оставив стаканы с соком на кухонной стойке, Тара поспешно вернулась в гостиную.

— Ну что?

Быстро одеваясь, Клинт начал объяснять:

— Это звонил мой приятель из полицейского управления. Они там арестовали какого-то парня. Возможно, того мерзавца, кто посылал письма. Мне нужно срочно его допросить.

Тара потянулась за своей одеждой.

— Я поеду с тобой.

— Нет.

— Клинт…

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Если это тот самый тип, я хочу, чтобы ты была подальше от него. — Клинт сунул ноги в ботинки, потом очень серьезно взглянул на Тару. — Послушай, Тед высылает сюда патрульную машину, чтобы проследила за домом, а я вернусь еще до рассвета. Сиди здесь и носа та дверь не высовывай.

Тара наблюдала та тем, как Клинт надевает куртку, и всем сердцем хотела, чтобы он остался. Но это было бы в высшей степени неправильно. Они столько времени провели сегодня вместе, он доверился ей, и теперь она должна довериться ему.

Когда Клинт застегнул молнию, Тара ласково улыбнулась ему.

— Хорошо.

— Что ты сказала? — удивился Клинт. — Просто «хорошо» и никаких возражений?

— Я тебе доверяю.

Он быстро подошел к ней, взял за плечи, посмотрел в изумрудные глаза и крепко поцеловал в припухшие губы. Она с радостью ответила на поцелуй.

— Я вернусь через два-три часа, — шепнул он ей на ухо, будто они были не одни, опустил руки и пошел к выходу. — Значит, так. Как только я выйду за дверь, немедленно запри ее на ключ, ясно?

Тара кивнула и, когда Клинт исчез за дверью, сделала так, как он велел.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Девочка звонко чмокнула Тару в щеку и побежала по сочной зеленой траве к площадке, где были установлены высокие качели. Потом обернулась и стала призывно махать маленькой ручкой. Синие глаза ребенка блестели от радостного возбуждения.

Ах, вот кого она зовет! Мужчину, сидящего подле Тары. Высокий, широкоплечий, темноволосый, он похож на синеглазого бога. От одного его вида у мамы девочки сладостно замирает от любви и начинает щемить сердце. Господи, как же она его любит!

— Папочка, подтолкни меня! — кричит очаровательная малышка, и ее белокурые локоны взлетают вверх, когда она вспрыгивает на качели.

Мужчина встает, улыбается Таре и широкими шагами идет к дочке.

— Твоя воля — закон, солнышко мое! — обращается он к ней.

Как же прекрасно они смотрятся вместе — отец и дитя, оба синеглазые и такие красивые.

Сильные мужские руки раскачивают качели, и девчушка взмывает ввысь, в голубое небо, где парят легкие пушистые облачка.

Чем я заслужила такое счастье? — думает Тара, наблюдая за этой милой картиной.

— А мамочка хочет покачаться? — спрашивает малышка и звонко смеется.

— Я не знаю, — отвечает синеглазый бог и поворачивается к Таре: — Мамочка хочет?

Тара счастливо улыбается.

Это всего лишь сон, и она знает это. Но пусть он длится как можно дольше, потому что в глазах Клинта Эндовера светится любовь — та самая любовь, о которой она мечтала всю сознательную жизнь.

В этом чудесном сне они не расстаются, они вместе, и у них есть прелестная дочь. Они — семья.

Но, как и все сны, этот спешит завершиться.

Тара изо всех сил старается удержать его, запечатлеть в памяти, но картина ясного солнечного дня возле качелей начинает медленно тускнеть. Кристально чистое небо из волшебного мира грез приобретает ярко-розовый оттенок, потом оранжевый, а потом неожиданно алый.

У Тары быстро-быстро бьется пульс.

Муж и дочка из ее сна, взявшись за руки, начинают удаляться от нее, будто они стоят на движущейся ленте эскалатора…

Внезапная паника охватывает Тару. Теперь она судорожно барахтается, пытаясь проснуться, выбраться из липкой паутины сна.

Но у нее совсем не осталось сил.

Она не может позвать на помощь ни мужа, ни дочь. Широко открывает рот, но все тщетно, его забивает какая-то вата, сквозь которую не может прорваться ее крик. Она протягивает к ним слабые руки, но они все удаляются, и теперь их прекрасные лица становятся хмурыми и неприветливыми…

Проснувшись и широко распахнув глаза, Тара резко села в постели. Она огляделась, силясь понять, что происходит, и тут же захлебнулась криком — он перешел в удушливый надсадный кашель.

По комнате плавал густой серый дым.

Да что там дым, в спальне вовсю полыхало пламя. Мозг Тары лихорадочно заработал. Противопожарное устройство почему-то не сработало. Что же делать? Если немедленно не выбраться из дома, ей уже никогда не досмотреть свой волшебный сон до конца.

Господи, о чем она думает! Какие сны! Если будет сидеть как истукан, то заснет вечным сном. Тара откинула покрывало и соскользнула на пол. Ни в коем случае нельзя подниматься на ноги, надо ползком покинуть спальню, как можно ниже пригнув голову, постараться добраться до входной двери.

— Господи, помоги! — шептала Тара, пытаясь доползти до лестницы, но путь к выходу из спальни был полностью блокирован огнем.

Тара запаниковала. Где же Клинт? Который сейчас час? Сколько времени прошло с тех пор, как он ушел?

Страшно саднило горло, во рту было сухо и горячо, распухший язык еле ворочался, а кости казались такими хрупкими, что грозили сломаться от любого резкого движения. Хотелось просто лечь плашмя, закрыть глаза и сдаться.

Нет, нельзя! Когда это Тара Робертс сдавалась? Если невозможно выбраться из спальни через дверь, нужно воспользоваться окном. У нее дрожали ноги, она судорожно хваталась вмиг ослабевшими руками за ковер, но упорно ползла прочь от двери к окну. Перед наступлением холодов Тара заперла окно на щеколду, но теперь это был ее последний шанс.

Она смертельно устала.

Ей хочется спать.

Кажется, окно уже рядом.

Сейчас, еще совсем чуточку…

В задымленной комнате было так темно, что Тара ничего не видела. Беспрестанный спазматический кашель рвал ей горло.

Наконец Тара достигла окна. Она приподнялась на коленях и на ощупь схватилась за щеколду, но ей никак не удавалось отжать зажим, удерживавший щеколду в пазах. Руки совсем ослабели, пальцы дрожали, кожа словно горела изнутри.

Сознание постепенно покидало ее.

— Клинт…

Прохрипев имя любимого, Тара рухнула навзничь и провалилась в темноту.

* * *

— Значит, отключился прямо в камере. — Выйдя из здания полицейского управления. Клинт хмуро посмотрел на Теда, которого знал с самого детства. — Откуда вообще взялся этот алкаш?

Тед Макей вздохнул и вяло пожал плечами. Вид у него был усталый, вокруг глаз залегли морщины.

— На автобусной остановке, совсем рядом с больницей. Его вид не внушал доверия, да и речи он вел весьма подозрительные.

— Мда… наверное, он действительно неспроста ошивался там, — пробормотал Клинт.

— Мой офицер тоже так подумал.

Когда они подошли к машине, Клинт вытащил ключи и, подкинув на ладони, вставил их в замок.

— Удалось вытянуть из парня что-нибудь путное, пока он был еще в себе?

Снова вздохнув, Тед помотал головой.

— Ничего. Извини, приятель. Он говорил невнятно, да и вообще успел пролепетать только что-то насчет того, что писал письма медсестрам.

— И твой офицер сразу вырубил его? Почему он не допросил его поподробнее?

— Он предположит…

— Предположение оказалось слишком поспешным.

— Да… Но, знаешь, парень еще новичок, совсем молодой, как говорят, молоко на губах не обсохло. Да и стукнул он его всего разок, а тот был настолько пьян, что ему хватило. К тому же ты сам просил быть начеку и реагировать на любой подозрительный случай.

— Да, верю, — Клинт протянул приятелю руку, — и я благодарен тебе за звонок. Еще раз спасибо.

Тед пожал его широкую ладонь.

— Наверное, ты уже успел немного вздремнуть, когда я позвонил. Надеюсь, не оторвал тебя от чего-нибудь… хм… важного, — ухмыльнулся он и дружески хлопнул Клинта по плечу.

Черт! Именно это Бен и сделал — оторвал его от… самого важного. Образ обнаженной Тары как по мановению волшебной палочки тут же возник перед внутренним взором Клинта. Видение было настолько реальным, что Клинт невольно засопел.

Сейчас Тара лежит в кровати, такая теплая и мягкая, руки ее обнимают подушку; стройные ноги запутались в простыне…

А он мерзнет здесь, на холодном ветру, только потому, что новичок-полицейский заподозрил какого-то бедолагу в том, чего тот не совершал.

Что ж, пора возвращаться к Таре.

Клинт открыл дверцу машины и улыбнулся Теду.

— Спокойной ночи, дружище.

— Увидимся, Эндовер. — Тед махнул ему рукой и пошел обратно.

Клинт сел за руль, но, прежде чем захлопнуть дверцу, крикнул ему вслед:

— Дай мне знать, если случится что-нибудь еще.

— Ладно, я позвоню.

Клинт включил зажигание и рванул с места с такой скоростью, что взвизгнули шины. Нетерпение нарастало в нем с каждой секундой. Подобного он давно не испытывал, даже стал уже забывать, каково это — так сильно стремиться к женщине. От желания немедленно видеть Тару, ощущать тепло ее тела рядом со своим у него заныло в груди.

На улицах городка было темно и безлюдно — ничего удивительного, если учесть, что сейчас всего половина пятого утра. Чтобы отвлечься от мыслей о Таре. Клинт принялся размышлять об этом чертовом деле, которое ему никак не удавалось распутать.

Итак, алкаш отключился минут через двадцать после того, как его привели в отделение и бросили в «обезьянник». Когда явился Клинт, пьяный уже спал мертвецким сном и никак не реагировал на попытки Клинта привести его в чувство. Но молоденький офицер все-таки успел запротоколировать его заявление о том, что он писал медсестрам, а одно такое послание лежало у него в кармане.

Это оказалось стандартным признанием в любви, он уже успел разослать подобные письма десятку медсестер городской больницы.

Вот такой совершенно бесполезный итог ночного задержания.

Утешало одно: приятель Клинта Тед помнит о его просьбе, он начеку. Очень жаль, что новичок-полицейский не вытянул из пьяного парня побольше информации, а сразу же, потеряв контроль над собой, сделал поспешные выводы из слов подозреваемого. Однако спускать на него всех собак нельзя, ошибки могутслучаться у каждого, никто от них не застрахован.

А мерзавца устроившего охоту на Джейн и ее дочь Клинт найдет, и очень скоро.

Машина быстро катила по ночному городу. Проскочив мимо булочной-пекарни. Клинт увидел, что в ее окнах горит свет. Он принюхался. Ах, как вкусно пахнет свежевыпеченным хлебом! Может, стоит заглянуть туда, чтобы купить что-нибудь к завтраку и удивить Тару чашечкой кофе с ароматными булочками, поданными прямо в постель?

Он уже приготовился к развороту, когда в кармане затренькал сотовый телефон. Клинт вытащил трубку.

— Слушаю, Эндовер.

— Я слышал, ты ездил в полицейское управление?

Райан Эванс не был любителем всяких там приветствий и всегда переходил прямо к делу. Это его качество очень ценил Клинт.

— Новости бегут впереди меня, — ответил он. — Сейчас я как раз возвращаюсь оттуда ты застал меня в машине.

— Что, пустышка?

— Еще какая.

— Плохо.

— Да уж, хорошего мало, — согласился Клинт и, не желая распространяться об очередной неудаче, перевел разговор на другую тему. — Я гляжу, ты уже бодрствуешь в столь ранний час.

В голосе Райана отчетливо прозвучала легкая насмешка:

— Ты хотел сказать, еще бодрствую в столь поздний час.

— Ладно, забудь, — сухо произнес Клинт.

Райан еще больше развеселился.

— И куда же ты сейчас направляешься, хотелось бы знать? В свой офис? Намереваешься обдумать дальнейшие действия?

— Ошибаешься. Эванс. Я ехал в пекарню за свежими булочками. Ты перехватил меня на полпути.

Райан коротко хохотнул.

— В булочную, значит, — протянул он, как бы обдумывая сообщение Клинта. — Ага, понял: ты хочешь побаловать красавицу медсестру. Что ж, она того стоит.

Пальцы Клинта так стиснули руль, что побелели костяшки.

— Могу я еще чем-нибудь быть тебе полезен. Эванс? — сквозь зубы процедил он.

— Ух ты, — только и произнес Брайан.

— Боюсь, потом буду раскаиваться, но уж больно разбирает любопытство. Поэтому позволь спросить, что означает это твое «Ух ты»?

— А очень просто: я не думал, что придется дожить до такого.

— До чего ты не думал дожить, черт тебя побери! — взорвался Клинт.

— До того момента, когда буду наблюдать удручающее зрелище: Клинт Эндовер, признанный волк-одиночка, по доброй воле и в трезвом уме отказывается от своего статуса убежденного холостяка.

— Вот на этом месте тебе лучше остановиться, Эванс. Ты сам не знаешь, что говоришь, — ледяным тоном произнес Клинт.

— Сперва Сорренсон, теперь ты, — продолжал Брайан, будто не расслышал слов Клинта. — Наши ряды стремительно тают. А жаль. Мы неплохо проводили время за стаканчиком доброго виски.

Черт с ними, со свежими булочками, решил Клинт. Съездит за ними позже…

Сворачивая в квартал, где находился дом Тары, он низким голосом пообещал:

— Я пришлю тебе секундантов. Эванс. Дуэль — и только дуэль, иначе ты не уймешься.

Райан расхохотался:

— Согласен, только дай знать заранее и уточни время и место.

Его заразительный мальчишеский смех звонким эхом разнесся по холодному салону автомобиля.

— Какого черта, — вдруг пробормотал Клинт.

Райан тут же перестал смеяться, вновь преобразившись из мальчишки в настоящего мужчину.

— В чем дело?

У Клинта так сдавило горло, что стало трудно говорить. Ужас охватил его, руки на руле заходили ходуном.

— Тут где-то пожар.

— Где ты находишься?

— Недалеко от дома Тары. Совсем рядом. — Мозг еще отказывался воспринимать то, что уже поняло чуткое сердце.

Мозг заработал с удвоенной силой, едва Клинт свернул за угол.

Сердце ледяной глыбой ухнуло куда-то вниз.

Тишину салона разорвало грубое ругательство.

— Клинт! — заорал Райан. — Клинт, дружище, да что там происходит, в конце концов?!

Клинт отшвырнул мобильник и вдавил педаль газа в пол. Нет, пожар где-то в другом месте, дом Тары не мог загореться! Только не это! Господь не допустит повторения того кошмара.

Прямо перед собой он увидел полицейскую машину. Значит, человек Теда здесь, он наверняка позаботился о Таре, ухватился Клинт за хлипкую соломинку надежды.

Он поравнялся с машиной и резко затормозил. Полицейский был мертв, аккуратная дырочка чернела у него на виске.

Клинт стрелой выскочил из машины и, приложив пальцы к шее копа, удостоверился, что тому уже никто не поможет. Клинт стремглав помчался вниз по дороге к дому Тары.

К дому, объятому злыми языками пламени.

Он оставил ее одну! Оставил одну!

Клинт бежал, а эта мысль тяжелым молотом стучала в голове, и шрам на груди разрывался от боли.

Где-то позади раздался вой сирены пожарной машины.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ей трудно было дышать.

Когда минуту назад Тара пришла в себя, первой ее мыслью было то, что она умерла, что всемилостивый Господь призвал ее к себе, прежде чем до нее добрался всепожирающий огонь. Но удушающая жара и черные клубы дыма, застилавшего глаза, дали ей понять, что она все еще жива.

А раз так, надо бороться за свою жизнь.

Лежа возле окна, она слышала приближающийся вой сирен, но он доносился до нее как-то приглушенно. Ах да, окно все еще закрыто. Значит, пожарные не смогут ей помочь.

Тара понимала, что нужно схватиться за подоконник, подтянуться, вытащить непослушную щеколду из пазов и распахнуть окно, если она хочет выбраться из этого ада. Или же все-таки попытаться вырваться отсюда через дверь.

Мозг ее активно работал, предлагая различные варианты спасения, однако тело отказывалось повиноваться.

Ужас сковал сердце Тары. Она не хочет умирать! Она еще не готова. У нее впереди целая жизнь…

Но с каждой секундой шансов оставалось все меньше. Огонь ревел за спиной, пожирая убранство ее любимого дома, и очень скоро он подберется и к ней самой.

Когда-то Тара слышала, что перед глазами человека, находящегося на грани смерти, мгновенно проносится вся его жизнь. Что же увидит она в свою последнюю минуту перед вечностью? Долгие годы беззаветной работы в больнице? Долгие годы утрат и разочарований?

Увидит ли она Клинта?

Вспомнив имя любимого. Тара ощутила новый прилив сил. Она подняла руку и хотела опереться о стену, но та была так раскалена, что она тут же отдернула пальцы.

Великий Боже! Клянусь, что если выживу, в корне изменю свою жизнь! — думала погибающая в огне Тара. До этого дня она отдавала себя другим, по первому зову мчалась на помощь, принимала на себя груз чужих радостей и горестей, и последних было во сто крат больше. Тара жертвовала собой ради счастья других, лишала себя душевного покоя.

Теперь все будет по-другому. Нет, сердце ее никогда не зачерствеет, но Тара начнет больше внимания уделять себе.

Если ей суждено остаться в живых.

И снова перед ней возникло лицо Клинта…

— Эндовер, черт тебя побери! Стой! Куда тебя несет?

Тара вяло пошевелилась на горячем полу. Сначала она решила, что крик раздался с улицы, потом поняла: кричат со стороны двери, видимо, из гостиной.

— Уходи! Немедленно убирайся оттуда! — услышала она уже другой голос. — Ты слышишь? Не то будет поздно!

Пожарные, догадалась Тара. Наверное, опасаются, что объятая пламенем кровля вот-вот обрушится и накроет кого-то смертоносным куполом.

Но этот «кто-то» ничего не боялся.

— Прочь с дороги! — взревел Клинт дурным голосом.

— Мы сами ее найдем, твоя помощь не требуется.

— Я найду ее раньше вас.

— Это опасно. Стены уже качаются, потолок сейчас рухнет!

— Плевать!

— Предоставь профессионалам выполнять свою работу, Эндовер. Лучше побереги себя. Если немедленно не уберешься вон, получишь второй ожог…

Голос второго пожарника прервали жуткие проклятия Клинта. Его голос постепенно приближался.

Какое счастье! Господь внял ее молитвам и вовремя привел сюда Клинта. Теперь она спасена.

— Клинт!

Тара не знала, услышит ли он ее слабый крик сквозь шум огня и треск горящего дерева.

Он услышал.

— Тара! Дорогая, ты где?

— Здесь, — прохрипела она, — здесь.

Его шаги были уже совсем рядом.

— Боже мой, Тара! Наконец-то я тебя нашел.

Тара не могла видеть Клинта сквозь густую пелену дыма, щипавшего глаза, которые, как она ни старалась, все время закрывались. Сознание Тары мутилось, голова безвольно поникла, тело обмякло, стало ватным.

Как сквозь сон она почувствовала, что руки Клинта обвились вокруг ее талии. Ей надо открыть глаза и посмотреть на Клинта, но веки такие тяжелые… Нет никакой возможности поднять их…

— Держись, Тара! Держись, милая!

Чтобы ответить, нужно набрать воздуха в легкие. Нет, не получается. Она так устала, пока ждала Клинта…

— Не засыпай! Ты слышишь меня? Прошу тебя, не засыпай. Ну же, открой глаза!

Очень устала…

— Черт возьми, Тара! Не покидай меня! Умоляю! Я этого не перенесу.

Тара поняла, что сильные руки поднимают ее с пола. Она хотела открыть рот, сказать что-нибудь смешное, чтобы успокоить Клинта, изгнать отчаяние и страх, поселившиеся в его сердце, но никак не удавалось разлепить спекшиеся губы.

Что же делать? По ее вине Клинт снова должен пройти через все муки ада…

Хватаясь за последние проблески сознания, Тара беззвучно закричала. Делай так, как он говорит. Не спи. Открой глаза. Останься с ним. Ты нужна ему. Он хочет тебя спасти. Ты не должна допустить, чтобы он снова потерял человека, который ему дорог. А Тара уже не сомневалась, что дорога ему.

Но все ее отчаянные усилия были тщетны.

Мысли ускользали, тело не слушалось ее.

Липкая темнота окутала ее с головы до ног, увлекая в бездну беспамятства.

Мир вокруг нее погрузился во мрак.

* * *

Прошлое всегда преследовало Клинта, ни на минуту не оставляло его в покое. Но за последние три года оно впервые столь безжалостно показало свои острые клыки.

Стоя на пороге больничной палаты, Клинт не отрываясь смотрел на женщину, от чувств к которой у него болезненно сжималось и ныло сердце.

Такая юная, такая беззащитная — и невыразимо прекрасная.

И вот она лежит перед ним без сознания, вся опутанная какими-то проводками, которые поддерживают в ней жизнь.

Уже три дня прошло с тех пор, как Клинт вынес ее из горящего дома и бережно уложил на носилки. Потом «скорая помощь», разрывая сиренами морозный воздух, везла их в больницу.

Клинт, конечно, не ждал, что Тара вдруг сядет на носилках, оглядится вокруг и попросит его дать ей стакан воды. Но, находясь подле нее в «скорой», он с замиранием сердца всматривался в ее лицо, боясь упустить малейшее движение ресниц или шевеление губ — любое проявление того, что у нее есть шанс выкарабкаться.

Доктора были неразговорчивы. Кое-кто из них узнал Клинта после того несчастного случая, который произошел с ним три года назад, и не хотел снова обнадеживать его. Они сделали все, что от них зависело, и теперь оставалось только надеяться и ждать.

* * *

Клинт оторвался от дверного косяка и подошел к кровати. Лицо его посерело, брови были нахмурены. Тара казалась совершенно спокойной. Скупые лучи зимнего солнца золотили ее светлые локоны, рассыпавшиеся по подушке вокруг головы, черты прекрасного лица были расслабленны и безмятежны. Слава Богу, она сама не очень сильно пострадала от ожогов, думал Клинт, но вот гортань и легкие, как сообщили ему врачи, серьезно пострадали во время пожара.

Охваченный страхом и волнением за нее, Клинт ухватился за спинку кровати. Если бы Тара погибла в огне, он никогда бы не простил себя.

А если не умрет сейчас — простит?..

— Мистер Эндовер?

— Да, — отозвался Клинт, не поворачиваясь к медсестре, которая только что вошла в палату.

— Мне надо проделать с Тарой кое-какие процедуры, — мягко произнесла девушка. — Вы не против на несколько минут выйти в коридор?

Мысль оставить Тару — пусть даже на одну секунду — привела Клинта в ярость. Но не спорить же с медсестрой, тем более, здесь, рядом с Тарой! Весь медперсонал тут — ее подруги и желают ей добра. Ему следует доверять им и выполнять их просьбы.

Ничего не видя перед собой, Клинт вышел из палаты, спустился по лестнице и обнаружил, что находится в комнате ожидания. Дэвид Сорренсон остался на ранчо, чтобы присматривать за Джейн и Отэм, но Райан и Алекс сидели на диванчике, притворяясь, будто внимательно изучают вчерашние газеты. Увидев Клинта, оба как по команде поднялись ему навстречу.

— Ты как? — спросил Райан. — Держишься?

Клинт потряс головой:

— Стараюсь, но… не получается.

Понимающе кивнув, Райан задал следующий вопрос:

— Есть новости о состоянии Тары?

— Нет.

— Если мы можем чем-нибудь помочь…

— Можете, — прервал его Клинт, глядя то на одного, то на другого тяжелым взглядом. — Принесите мне голову этого ублюдка. — Его челюсти напряглись, кадык на шее судорожно дернулся, ладони сжались в кулаки, костяшки побелели.

— Будет сделано, — хором проговорили Райан и Алекс.

Клинт прекрасно понимал, что обещание друзья дали, чтобы просто успокоить его, потому что у них точно так же нет никаких идей, где искать подонка, как и у него самого, да и возможностей намного меньше. Но сейчас ему было приятно их общество, трогательное участие друзей и готовность помочь грели его измученную душу.

Вот еще одно, что изменилось в нем с появлением в его жизни Тары, — желание принять поддержку от парней из «Клуба», тогда как раньше он все стремился делать сам, в одиночку.

Тара помогла ему понять простую истину: стремление прислониться к чьему-то плечу, потребность положиться на кого-то и доверить свои беды — это не слабость. Слабость заключается в отрицании того, что тебе вообще нужна чья-либо помощь.

— Вы слышали какие-нибудь новости от полицейских или пожарников? Я-то все время был с Тарой…

— Они на сто процентов уверены, что это поджог.

У Клинта вырвался саркастический смешок.

— Тоже мне, умники, — язвительно произнес он. — Для такого заключения не нужно быть семи пядей во лбу. Если бы Тара… если она… В общем, пусть это ничтожество молится своим богам, чтобы арестовал его не я.

Райан хлопнул Клинта по плечу.

— Отправляйся-ка ты домой, парень, тебе надо хотя бы немного поспать.

Клинт покачал головой.

— Никуда я отсюда не уйду. По крайней мере не сейчас. Может быть, позже.

Алекс нахмурился и посмотрел на Райана.

— Ты что, спятил? Кто же оставляет любимую женщину! Идиот!

— Как-как ты меня назвал?

— Идиотом.

— Повтори!

— Ты, дружище, полный кретин. Ответственно говорю.

Глаза Райана сузились.

— Твое счастье, что мы в больнице. Сейчас вмажу тебе разок, а тут и медицинская помощь под боком, не нужно даже «скорую» вызывать.

Друзья затеяли обычную словесную перебранку. Мальчишки — мальчишки они и есть, их уже ничто не исправит.

Клинт не прислушивался к их перепалке. Его гнев испарился, едва до него дошел смысл двух слов, произнесенных Алексом.

Любимая женщина.

Два простых слова пронзили его сердце, произведя такой же эффект, какой, сама того не ведая, производила Тара, наивно и простодушно стараясь пробиться сквозь возведенную им неприступную стену. Внимательная, заботливая и чуткая, возбуждающая и пьянящая…

Любимая.

Неужели это возможно? Могло ли такое святое чувство, как любовь, проникнуть в его разбитое сердце? Каким образом этому чувству удалось упрочиться в человеке, который твердо и навсегда решил забыть о любви, наглухо запереть свою душу на висячий замок и выбросить ключ?

Чем заслужил он право любить? И есть ли у него такое право?

Сжав зубы, Клинт провел ладонью по взъерошенным волосам. Откуда взялись такие мысли? Он никогда не задумывался о любви раньше, но тогда у него не было Тары…

— Ты только посмотри на него, — сказал Райан, устав обмениваться колкостями с Алексом. — Он сам не свой, не ровен час, в обморок грохнется. По-моему, ему действительно необходимо поспать.

— На самом деле мне необходима только она, — твердо произнес Клинт.

Райан кивнул.

Алекс ткнул его кулаком в плечо.

— Мы с тобой, дружище.

Клинт поблагодарил друзей и пошел из комнаты ожидания.

— Я пойду к ней, — бросил он на ходу.

Его гнала вперед потребность немедленно увидеть Тару. Пусть она не услышит его сейчас, все равно он должен рассказать ей, как сильно она изменила его, как ее доброжелательность, забота и внутренняя энергия ободрили его, помогли ему избавиться от ночных кошмаров.

Клинту безумно хотелось поскорее заключить Тару в объятия или, если это сейчас невозможно, просто прикоснуться к ее руке и сказать, что она излечила его, заставила забыть о прошлом, тяжким бременем лежавшем прежде на сердце.

* * *

Сознание возвращалось мучительно медленно. Сначала все кружилось перед глазами — белые стены, капельницы, провода. Наконец Таре удалось сфокусировать зрение. Она удивленно обвела взглядом палату.

И наконец увидела человека, сидящего у ее кровати.

— Клинт? — прохрипела она, с трудом разлепив спекшиеся губы.

В его глазах плескалась нежность. Сглотнув, он кивнул.

— Благодарение Богу, ты вернулась ко мне.

Его голос доносился до Тары откуда-то издалека и казался нереальным, но она знала, что не спит, что это происходит наяву.

Тара изо всех сил старалась удержать взгляд на дорогом лице Клинта, но веки были слишком тяжелыми. Она медленно поморгала и снова посмотрела на него. Неужели мужчина может быть столь прекрасен, даже в простом черном свитере и испачканных сажей джинсах?

Клинт Эндовер, заветная мечта всей ее жизни, с нежной улыбкой смотрел на нее.

— С Рождеством тебя, солнышко, — тихо проговорил он.

В голове у Тары царила неразбериха, мысли путались. Не может быть, чтобы она так долго провалялась на больничной койке!

— А что, уже Рождество?

— Канун Рождества. Но ты уже подарила мне праздник. — Он приподнял бровь. — Надеюсь, возражать не будешь? Ведь в этом деле ты большая мастерица.

Ей удалось чуть-чуть скривить губы в слабой улыбке.

— Не буду.

— Должен заметить, сестра Робертс, вы преподнесли мне чертовски дорогой подарок тем, что пришли в себя.

Он смотрел на нее так, как смотрел во сне — нежно. Может быть, я ему действительно небезразлична? — внезапно подумала Тара.

— Как долго я была без сознания? — спросила она. — Если сейчас канун Рождества…

В его синих глазах сквозила печаль.

— Ну… прошло несколько дней.

При этих словах Тара сокрушенно покачала головой. Несколько дней… Она закрыла глаза, и снова из глубин памяти всплыл ужасный пожар. Удушливый дым, мешающий дышать. Языки пламени, подбирающиеся все ближе и ближе. И страх неминуемой смерти, накрывший ее огромной океанской волной. То, что ей довелось пережить той ночью, она уже никогда не забудет.

Но теперь уже все позади, подумала Тара и заставила себя снова поднять тяжелые веки. Вот он, Клинт, сидит рядом и смотрит на нее с таким выражением, как будто… как будто…

Нет, нельзя принимать желаемое за реальность. Отогнав от себя глупые мысли, Тара тихо спросила:

— Это был он, верно?

— Мы думаем, да.

— Но почему? Я не понимаю…

— Ни одному нормальному человеку не понять поступков психически неуравновешенного маньяка, Тара.

Дрожь пробежала у нее по коже.

— А Джейн и малышка…

— Живы и здоровы, — успокоил ее Клинт.

— Мой дом…

— Не думай сейчас об этом.

— Мой дом, — повторила она, на этот раз вложив в свой голос побольше убедительности. Ответ Таре был заведомо известен, но ей хотелось услышать его от Клинта.

Он глубоко вдохнул.

— Мне очень жаль.

Тара отвернулась, чувствуя невыразимую боль в сердце. Этот дом принадлежал ее семье, здесь она родилась и росла, здесь заботилась о любимой маме, особенно когда та заболела. А потом этот дом сделался ее единственным пристанищем, где Тара могла укрыться от всех и где она была совсем не такой, какой она становилась, покидая стены дома.

А еще позже именно они, эти родные стены, стали свидетелями полного раскрепощения Тары, ее превращения в ту самую женщину, которой она все время хотела быть. Там ей наконец удалось отказаться от всех своих ограничений и запретов и — по-настоящему влюбиться.

Клинт осторожно взял ее руку и поднес к губам.

— Я понимаю твои чувства, милая, но ты осталась жива, и это самое главное.

— Да, конечно…

Не выпуская ее руки, Клинт склонился к ней и очень тихо произнес:

— И еще одно. Примешь ты мое предложение или нет, знай — у тебе есть дом. Мой дом.

Тара замерла, не веря своим ушам.

— Что?

Клинт откашлялся, прочищая горло.

— Ну, то есть я хочу сказать, если ты простила меня. — Голос ею звучал глухо и напряженно.

— Простить? Но за что?

— За то, что оставил тебя одну той страшной ночью…

— Пожар случился не по твоей вине, — пылко возразила Тара, придя наконец в себя. — Надеюсь, ты не поджигал мой дом. Ну-ну, не хмурься, это я пытаюсь шутить. Я хочу, чтобы ты перестал винить себя и понял — во всем случившемся нет твоей вины. Ты самый замечательный человек на свете, на тебя можно положиться в любой ситуации. Ты — лучший, и поверь, я не шучу.

Синие глаза Клинта наполнились слезами. Справившись с волнением, произнес:

— Я люблю тебя, Тара.

И снова Тара не могла поверить своим ушам. Она наверняка ослышалась, этого просто не может быть…

— Ты — что?

— Я тебя люблю. Очень. Люблю страстно, безрассудно… — Клинт потянулся к ней и поцеловал со всей нежностью, на которую был способен.

— О, Клинт…

Он прислонился лбом к ее лбу и голосом, прерывающимся от нахлынувших на него чувств, заговорил:

— Понимаешь, я думал, что никогда не сумею полюбить снова. После смерти жены мне казалось, будто я умер. Честное слово, не вру, любимая. — Он выпрямился, снова взял ее руку и приложил к своей груди. — Этот жуткий шрам был как бы олицетворением меня самого. Таким я стал. Искореженным, сожженным, уродливым. Я не жил, а существовал. Не шрам у меня болел, а душа. Со временем я стал понемногу приходить в себя, но таким, каким был прежде, все равно не стал.

Тара слушала как завороженная. Если бы ей не пришлось пройти через весь ужас пожара, а после — преодолеть трехдневное беспамятство, она могла бы поклясться, что по-прежнему спит, и все это лишь сон. Тот прекрасный сон, где Клинт — ее муж — раскачивал на качелях их маленькую дочурку.

Но нет, сейчас это был не сон. Боже мой!..

Клинт неотрывно смотрел на нее, и в его глазах Тара видела настоящую любовь.

— Знаешь, — негромко продолжал он, — те последние недели, что я провел с тобой, стали для меня самыми удивительными и неповторимыми в моей жизни. — Клинт помолчал. — Кто бы мог подумать… То есть я хочу сказать, что судьба свела нас при таких странных обстоятельствах…

— Не странных — ужасных, — вставила Тара.

— Да, но…

— Но — что? — поторопила его Тара, чувствуя, как часто-часто бьется ее сердце.

— Никогда не думал, что скажу такое, но благодаря этим дурацким письмам с угрозами и всем остальным напастям все и получилось. Я… полюбил тебя.

Таре хотелось снова и снова слышать эти три прекрасные слова из уст самого желанного человека на свете.

— Ты и правда любишь меня?

— Ты даже представить себе не можешь, насколько глубоко мое чувство.

— О, Клинт, я…

Я тоже тебя люблю.

Слова замерли у нее на устах.

Мысли Тары заметались. В чем дело? Что с ней происходит? Она любила этого мужчину, казалось, всю сознательную жизнь. Юношеское увлечение переросло в самую настоящую взрослую любовь. Так почему же сейчас ей так трудно произнести эти слова вслух? Что ей мешает?

Глядя на ее мятущееся лицо, Клинт мягко улыбнулся:

— Не бойся сказать, солнышко. Я тоже боялся, но, оказывается, это не так уж и больно.

— Больно?! — изумилась Тара.

— Ну, знаешь… когда человек понимает, что весь его самоконтроль, все защитные меры против внешнего мира куда-то улетучиваются, он становится… немного пугливым и воспринимает все очень болезненно.

Так вот он какой на самом деле. Впрочем, чему удивляться, он всегда был таким, и она это знала.

Клинт снова улыбнулся:

— Сама увидишь, как это чудесно — сказать то, о чем думаешь, что хочешь больше всего на свете.

Она хотела. Хотела так, что спазм сжимал горло. Много лет назад Тара закупорила свое чувство к Клинту в пыльную бутылку, и с тех пор оно томилось там, подобно древнему джинну или изысканному коллекционному вину. Тара должна была так поступить, хотя бы просто для того, чтобы выжить. Это была ее жертва. Сознательная жертва.

Тара посмотрела на Клинта и увидела в его глазах искренность. Мало того, она увидела в них свое будущее, если, конечно, у нее достанет храбрости это будущее принять.

— Я тоже тебя люблю, — проговорила она и чуть-чуть приподнялась на подушках, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Так люблю, что сердце замирает в груди.

Он придвинулся к Таре, согревая ее теплом своего тела, своего дыхания.

— Может, начнем все сначала, Тара, а? Вместе.

— Вместе?

— Да.

— То есть у нас будет семья, будет дом и…

— И дети.

— Ты говоришь серьезно? — быстро спросила Тара.

Клинт посмотрел на нее и расплылся до ушей:

— У нас с тобой будет много, очень много детей, милая. Надеюсь, ты не против?

Губы Тары дрогнули, в горле застрял комок.

— Я только «за»!

— И ты выйдешь за меня замуж? — выдохнул он.

Казалось, сердце ее остановилось.

— Когда?

— Так скоро, как только будет возможно, — улыбнулся Клинт.

— Нет, еще скорее! — рассмеялась Тара, но кашель мешал ей говорить. — Ну ладно, можно подождать еще несколько деньков, пока я совсем не поправлюсь. Вот наберусь силенок, меня выпишут из больницы, и тогда…

Клинт опять поцеловал ее, потом быстро оглянулся и, удостоверившись, что никто их не видит, лег рядом с ней на больничную койку.

— По-моему, мы с тобой создали прекрасный план, — пробормотал он, осторожно обнимая ее и прижимая к груди.

На секунду прикрыв глаза, Тара молча вознесла хвалу Господу, а потом, наконец, решилась произнести вслух то, что все время вертелось на языке:

— Благодарю тебя, Клинт.

— За что, любимая?

— За то, что спас меня, — прошептала она ему в ухо.

— Из огня? — решил на всякий случай уточнить Клинт.

У Тары на губах заиграла мечтательная улыбка. Она потерлась головой о его грудь.

— Да, из огня, но не только за это. Я благодарна тебе за то, что ты спас меня от жизни без тебя.

ЭПИЛОГ

Пять дней спустя…

Свадьба состоялась в той самой беседке в городском парке, где юные Клинт и Тара впервые ощутили сладость первого поцелуя, а потом, много лет спустя, поцеловались вновь. Теперь же их поцелуй скрепил священные клятвы, данные перед Богом, клятвы, которые сделали их мужем и женой.

Разница была в одном: сегодня беседка была украшена воздушным тюлем, цветами и разноцветными шариками.

Клинт Эндовер элегантно подал руку своей прекрасной невесте, помог ей сойти со ступенек и вступить на атласную ковровую дорожку алого цвета, разделяющую два ряда гостей, которых было больше двухсот человек.

В воздухе раздались громкие возгласы и смех, гости в едином порыве вскочили на ноги и разразились громом аплодисментов.

Клинт гордо распрямил плечи и даже стал чуточку выше ростом, если такое, конечно, было возможно. Он и мечтать не мог, что такой день когда-нибудь наступит, не мог подумать о новой свадьбе. Но волшебнице Таре было подвластно все, для нее не существовало преград. Она сделала самое главное — заставила забыть о прошлом и тем самым вернула его к жизни.

Больше никаких ночных кошмаров, впереди их ждет счастье! Огромное, настоящее счастье.

Гости сорвались со своих мест, и начался самый настоящий праздник, такой, каким его и задумали Тара и Клинт.

Накрытые столы ломились от напитков и всевозможных закусок. Здесь были и тарталетки с креветками, ветчиной и сыром, и жюльены, и мясное ассорти, и подогретое вино, и ледяное шампанское. Под звездным техасским небом, подсвеченным разноцветными огоньками, сновали нарядные официанты, предлагающие гостям всевозможные вкусности, от которых те и не думали отказываться.

Клинт ни на минуту не выпускал руку жены из своей ладони.

— Эй, новобрачный, — окликнула Клинта Мариссия, — не возражаешь, если мы на несколько минут украдем у тебя твою ненаглядную?

Рядом с Мариссией стояла Джейн Доу, лицо ее было омрачено легким сумрачным облачком.

Клинт кивнул и с напускной суровостью произнес:

— Ну, разве что на несколько минут. Потом она моя, ясно?

Мариссия сама совсем недавно прошла через торжественную процедуру венчания и смогла по достоинству оценить нетерпение Клинта вновь оказаться рядом со своей любимой.

Тара вместе с Мариссией и Джейн отошли в сторону, а к Клинту подошли его друзья по «Клубу».

— Поверить не могу, что вы с Сорренсоном изменили нашему братству, — покачал головой Райан. — Что-то неладное творится в нашем городке.

Издав довольный смешок, Дэвид хлопнул Райана по спине.

— А следующим, Эванс, можешь стать ты.

— Тьфу, тьфу, не сглазить бы!

— Как насчет тебя, Кент?

— Хорошенькие личики в избытке, — фыркнул Алекс, — а свободного времени что-то маловато.

Клинт многозначительно улыбнулся:

— Вот когда встретишь ту самую женщину, без которой не сможешь дышать, тогда…

— Вот в том-то и беда, — ухмыльнулся Райан. — Женщин вокруг много, а времени мало. Как распознать ту, единственную?..

Алекс схватил бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и одобрительно посмотрел на Райана.

— А никак, парень. Но времени вообще-то действительно маловато. Может, пойдем прогуляемся?

— Давайте, ребята, удачной вам охоты, — пожелал им Дэвид. — А я, пожалуй, потанцую со своей единственной женщиной, без которой мне нет жизни. — И он отправился на поиски Мариссии.

Клинт не глядя сунул свой бокал во вторую руку Алекса, пробормотав:

— Я тоже, пожалуй, немного потанцую.

Двое друзей проводили Клинта взглядом и еще раз громкими голосами поздравили его.

Клинт нашел Тару около импровизированной танцевальной площадки. Она все еще разговаривала с Мариссией и Джейн. Дэвид прохаживался рядом, ожидая, когда жена обратит на него внимание.

Клинт сделал к ней шаг, но остановился, завороженный фантастическим зрелищем. В своем белоснежном подвенечном платье, с белокурыми локонами, рассыпавшимися по прекрасным плечам, Тара походила на самого настоящего рождественского ангела, сошедшего с небес. Щеки ее раскраснелись — то ли от легкого морозца, то ли от переполнявшей ее любви.

Клинт подошел к женщинам.

— Позвольте пригласить вас на танец, миссис Эндовер, — церемонно произнес он, склонившись перед Тарой.

Она смущенно засмеялась и присела в полупоклоне.

— С великим удовольствием, мистер Эндовер.

И под одобрительные возгласы всех присутствующих Клинт вывел Тару на танцевальную площадку.

— Я уже говорил тебе, насколько ты сегодня прекрасна, любовь моя? — промурлыкал он, положив руки на ее тонкую талию и глядя в сверкающие зеленые глаза.

Вокруг веселились гости — танцевали, пили шампанское, смеялись, громко обсуждали главное событие дня, но Тара и Клинт ничего и никого не замечали, упиваясь близостью друг друга.

— По-моему, говорил, — хрипловато ответила Тара, — но я не прочь услышать это снова.

— Теперь я буду повторять тебе эти слова каждые пять минут. Еще надоем. Не боишься?

Она приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.

— Представь себе, не боюсь. И каждый раз буду награждать тебя поцелуем.

— Ну, в таком случае я сокращу интервал с пяти до двух минут.

На губах Тары заиграла соблазнительная улыбка.

— Ой! Мы не произнесли тост за наших гостей, — вдруг вспомнила она.

— Ничего, они, как видишь, не в обиде. Как насчет личных, интимных тостов и пожеланий?

— Я — за.

Клинт нежно поцеловал ее.

— За наступающий Новый год.

— Ура!

Новый поцелуй.

— За жизнь.

— И за любовь, — прошептала Тара.

— За прошлое и будущее, — улыбнулся Клинт.

— За детей и спокойную счастливую старость.

Чувства переполняли Клинта, и он, остановившись в центре танцевальной площадки и взяв обеими ладонями лицо Тары, произнес:

— За тебя, мое солнышко.

То, что она сказала в следующую секунду, окончательно излечило его душу:

— За тебя, любовь моя!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Лора Райт В ПЛЕНУ У ЛЮБИМОГО

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ