Черные стрелы 2 (СИ) [Игорь Николаевич Конычев] (fb2) читать онлайн
- Черные стрелы 2 (СИ) (а.с. Черные стрелы -2) 1.01 Мб, 305с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Игорь Николаевич Конычев
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Игорь Конычев Черные стрелы 2
Глава 1 К новой жизни
Небольшой корабль плавно качался на легких волнах, разбивающихся о его покатый борт с неровной надписью «Счастливчик». Краска давно выгорела на солнце, так что прочитать название корабля можно было только с трудом. Но это обстоятельство не слишком-то заботило матросов, споро заносящих на палубу тяжелый сундук. Доски трапа прогнулись и слабо завибрировали в такт шагам двух загорелых вооруженных мужчин в легкой броне, протяжно заскрипев под их весом. — Осторожнее там! — сурово прикрикнул на моряков грузный старик, сверля их злым взглядом маленьких широко посаженных глаз. — Только попробуйте уронить груз — я с вас три шкуры спущу! — Не нервничай, Триг, — успокоил старика стоявший рядом мужчина. Кареглазый и широкоплечий, он возвышался над собеседником, скрестив руки на груди и подставив морщинистое лицо свежему ветру, дующему с широкой реки Лориан. — Это не тебе голову снимут, если что с сундуком случится, Тул, — недовольно проворчал Триг, промокая блестящий лоб грязным платком, засаленным настолько, что он больше напоминал половую тряпку. — Честное слово, хоть сам плыви с вами. — Все будет нормально, — терпеливо произнес Тул, почесав правое предплечье, на котором красовалась поблекшая от старости татуировка пехотинца — меч и щит. — Довезем все в целости и сохранности. — А если прознал кто? — торопливо шепнул не унимающийся Триг. Бывшему пехотинцу, своей правой руке, он доверял во всем и всегда, так что не боялся размышлять вслух при Туле. — Боязно что-то мне. Неспокойно… — Коли прознал кто, то сделаем так, чтобы забыл. Навсегда. — Широко улыбнувшись, Тул продемонстрировал собеседнику ровные белые зубы. Лишь немногие знали, чем раньше занимался вышибала из «Полосатого кота» и какие дела он проворачивает сейчас. Бывший пехотинец с возрастом не утратил былой сноровки и не боялся при случае браться за меч, итак не залеживающийся в ножнах. — Парни у нас крепкие. Они не только канаты тянуть, да пиво хлестать умеют. С дюжиной умелых рубак не так-то легко справиться. Да еще и он с нами, — кивком головы Тул указан в сторону стоящего на самом краю причала человека. Облаченная в драный плащ с накинутым на голову капюшоном фигура, неподвижно застыла у самой воды. Потерянный взгляд зеленых глаз был устремлен к слабым волнам, которые ветер неспешно гнал по тускло мерцающей глади воды к самому горизонту. За спиной у мужчины висели два наэрских клинка в кожаных ножнах, колчан со стрелами и жуткого вида длинный лук из какого-то странного дерева темного цвета. Мужчина стоял неподвижно и его плащ черным пиратским парусом хлопал на ветру. Он смотрел куда-то вдаль, словно видел что-то недоступное взглядам остальных. Новым, более сильным порывом, ветер сорвал капюшон с головы мужчины и заиграл его темными волосами, разметавшимися по плечам. Бледное, заросшее бородой лицо выглядело отрешенно, почти безжизненно и только ярко зеленые глаза казались поразительно живыми. — Жуткий он, все-таки… — взглянув на стоящего в отдалении мужчину, Триг поежился, хотя дующий ему в лицо ветер был теплым и приятным, с легкой примесью речной свежести. Осенив себя знамением Альтоса, толстяк снова стал стирать выступивший на лбу пот, стараясь не смотреть на фигуру в черном плаще. — Он доказал, что заслуживает внимания. Парни, которых он раскидал словно щенков, до сих пор стонут от синяков, и ссади, а один, и вовсе, не может оторвать зад от кровати. Зачем ты вообще вздумал его испытывать? Неужто не разглядел, как он двигался, когда прикончил тех двух дезертиров? — Разглядел, — помрачнев, отозвался Триг. Зрелище, действительно, вышло захватывающим, пусть и мимолетным. Каких-то три скупых движения и два трупа на полу — это, и правда, впечатляло. Поначалу Триг даже подумал, что из столицы кто-то подослал к нему убийцу и был очень рад, когда понял, что ошибся. Пусть этот Тенро и действовал как профессионал, к гильдии ассассинов он отношения не имел. Он, вообще, был ничейным и поэтому его значимость для дела Трига только возросла. Вновь вспомнив первую встречу с одетым в черное незнакомцем, старик задумался. Пожевав обветренные губы, он задумчиво произнес: — Как он их расписал, я очень хорошо разглядел, потому и решил еще раз все проверить. Глаза-то его в бою видел? Зеленющие и яркие, как у измененных, ну я и подумал… — Да брось, — отмахнулся бывший пехотинец. — Вечно ты все преувеличиваешь. Обычный, отвоевавший свое паренек, которому теперь некуда вернуться. Я сам таким был и знаю, каково ему сейчас. Да и к тому же — не каждый день узнаешь, что вся твоя семья погибла. — Вот и я про что, — перейдя на заговорщический шепот, Триг ближе придвинулся к собеседнику. — Как бы крыша у него не слетела. Он хороший боец, но, коли начнет дурить раньше времени — не тяни… — Знаю, — сразу же насупился Тул и коротко кивнул. Несмотря на его симпатию к странному молчаливому мужчине, назвавшемуся явно чужим именем, он понимал, что дело важнее. Такие деньги можно заполучить лишь раз в жизни и уж он-то своего шанса не упустит. Когда Тенро два дня назад пришел в трактир «Полосатый кот», то сразу же показал себя как опытный боец, чего уж говорить о его татуировке «Черных стрел». Едва увидев символ на предплечье мужчины, Тул сразу же понял, что этот парень пригодится им для готовящегося дела — хороший воин, неразговорчивый, да к тому же тот, кого никто не станет искать. Своими людьми Триг с Тулом рисковать не хотели, а вот незнакомец вполне сможет выполнить роль наживки, с которой не жалко в случае чего и попрощаться. — Он доверяет тебе, так что проблем возникнуть не должно. Если выживет — нож в… — Да тихо ты! — цыкнул на Трига бывший пехотинец, скривившись, будто залпом осушил стакан дрянной выпивки. — Знаю я что делать. Не впервой же, так что не учи. — Ладно-ладно, — примирительно буркнул Триг, сложив руки на массивном животе. — Пойду я. Доброго вам ветра. — Бывай, — проводит грузного мужчину взглядом, Тул отвернулся, когда тот залез в повозку, просевшую под его немалым весом. Телега неторопливо покатила в сторону Заречья, в сопровождении двух конных воинов, одетых будто обычные охотники. На деле же это были двое матерых головорезов, которых нанял Триг для своей охраны. Сейчас старик не желал ничем рисковать и не жалел денег, тем более, что вскорости их у него должно было оказаться предостаточно. Шутка ли, прикарманить реликвию, вывезенную из Застывшего леса? Да за такое руки с корнем вырвут! Тул улыбнулся, подумав о том, что станет с солдатами, когда их начальство хватится пропажи. Бедолаг, наверняка, вздернут в назидание остальным. Но какое до этого дело Тулу? Никакого. Им надо было просто меньше пить и держать язык за зубами, тогда бы и старый прохвост Триг не прознал, какой груз они везут в Арстерд. Стало быть, пока повозка доберется до столицы, пока ее содержимое начнут разбирать, итого оставалось еще куча времени. Да и кто сказал, что служивые вообще сообразят, где именно их обчистили? Зелье, которое подмешали им в выпивку, начисто отшибает память, так что Триг снова выйдет сухим из воды. Он и до этого проворачивал весьма рискованные дела, но в этот раз все по-крупному. И покупатель серьезный. С таким нужно держать ухо востро и именно поэтому, Тул собрал лучших из своих людей. А Тенро… он будет тем, кто проверит на себе, крепко ли слово, данное покупателем. Словно почувствовав, что бывший пехотинец думает о нем, мужчина в черном плаще стремительно развернулся и уверенной, пружинистой походкой подошел к Тулу. — Когда мы отплываем? — спросил он довольно грубо и резко. — Скоро, — неопределенно отозвался Тул, поглядывая, как его ребята на корабле заканчивают последние приготовления. — Я уже слышал это. Когда именно? — Послушай, Тенро… — Мне. Нужно. В Зеленые поляны. — Жестко отчеканил мужчина и его зеленые глаза, сверкнув, нехорошо прищурились. — Послушай, парень, — как бы невзначай, Тул положил руку на рукоять короткого меча. — Ты, вообще, собирался топать к себе домой один и пешком. А это заняло бы у тебя кучу времени. Мой наниматель, господин Триг, согласился помочь тебе в обмен на маленькую услугу. Корабль домчит нас до Кирлинга намного быстрее, чем лошади, а оттуда до Зеленых полян сможешь добраться хоть на своих двоих, хоть на коне, которого, коли захочешь, купишь на деньги, что мы тебе заплатим за помощь. К тому же, ты говорил, что не помнишь дороги. Как сам пойдешь? А так — наймешь проводника из местных, он приведет куда нужно. С какой стороны не посмотри, ты в выигрыше. Чего нервничаешь? На мгновение Тулу показалось, что его спутник догадывается о планах бывшего пехотинца на свой счет. Но, стоило ему закончить говорить, как он понял, что ошибся. — Я подожду, — раздражение в зеленых глазах сменилось пониманием. — «Какой же простак», — про себя подумал Тул. Хотя чего он ожидал от жителя деревни? Даром, что его в разведке натаскали, а как псом дворовым родился, так и помрет. Думает, небось, что все вокруг такие же доброжелательные и бескорыстные, как и его земляки. Мертвые теперь земляки. Вслух же Тул произнес: — Поднимайся на борт, парень. Сейчас будем отплывать. Скупо кивнув, Тенро быстро зашагал по шаткому трапу. Ступив на покачивавшуюся под ногами палубу, он быстро прошел вперед, к носу, остановившись там и привычно вглядываясь вдаль. Матросы, удивленные странным поведением незнакомого пассажира, вопросительно посмотрели на Тула, что только что поднялся на корабль по трапу. Но тот лишь раздраженно передернул плечами: — Чего застыли? Давайте. Отплываем, живо! «Счастливчик» мелко задрожал, когда матросы бросились выполнять приказ. Прошелестев соскользнувшими с причала трапом и канатами, корабль потерял связь с землей, отдавшись водной стихии. Течение подхватило, его и рулевой крутанул штурвал, уводя корабль от берега. Лориан, играясь, потянул «Счастливчика» за собой, как и множество других кораблей, снующих по серебристой глади воды. Перекрывая короткие команды, захлопали на ветру белоснежные паруса, и нос корабля с новой силой принялся вгрызаться в пенящуюся под ним воду, вспарывая ее ножом и устремляясь вдаль по течению.* * *
Тенро продолжал стоять на носу, подставив лицо влажным каплям и прикрыв глаза. Он чувствовал, как вода стекает по щекам, смывая тревоги и усталость. Что-то всколыхнулось в сокрытой туманом памяти мужчины, что-то связанное с дождем. Перед глазами встали кровавые капли, и руки Тенро конвульсивно сжались, словно пытаясь схватить рукояти невидимого оружия. — Ты в порядке? — осторожно спросил приблизившийся сзади Тул. Открыв глаза, Тенро увидел белоснежные пушистые облака, скользящие по бескрайнему небосводу. Он был цвета безупречной, гладкой синевы, как глаза… — Тенро! — Повысив голос, Тул аккуратно коснулся плеча мужчины и тот повернулся к нему в пол оборота, недовольно глядя на того, кто помешал его размышлениям. — Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь отдохнуть. — Долго нам плыть? — Тенро не сдвинулся с места, вновь устремив взгляд к горизонту. — Прилично, — выпятив нижнюю губу, призадумался Тул. — Если ветер не сменится и не будет никаких проблем, то дней пять — шесть точно. Может и больше. Ну, так что, ты идешь? Тенро больше не реагировал на слова бывшего пехотинца и тот, бормоча проклятья, ушел прочь, оставив человека в черном плаще и дальше стоять на носу «Счастливчика» в одиночестве. Редкие волны завораживали Тенро, и он любовался бликами солнца, играющими на воде. Они чем-то напоминали мужчине его память — она, то сверкала обрывком яркого воспоминания, то спокойно поблескивала на безмятежной глади безразличия и пустоты. Тенро постоянно пытался ухватиться за те обрывки, что во сне подсовывала ему память, но они водой утекали у него между пальцев, растворяясь в непроглядном тумане. Он не знал ничего о себе, но, в тоже время, весь окружающий мир казался ему знакомым. А ведь он считал, что взглянул на него впервые, когда открыл глаза, стоя на окраине деревни Заречье. Кто он такой? Откуда он пришел? Тенро надеялся, что найдет ответы на свои вопросы в том месте, куда его так сильно тянуло…* * *
Навязчивый стук в дверь повторился. Поспешно натягивающая блузку девушка выругалась сквозь зубы — кто бы мог подумать, что ее найдут так быстро. Загнав двух лошадей, она добралась до Сафраса в рекордные сроки и вот, в первой же таверне, где она решилась на долгожданный отдых, ей не дали даже смыть с тела дорожную пыль! Блузка на спине быстро намокла от растрепавшихся по ней мокрых волос. Огненно-рыжие и вьющиеся, они сейчас казались более темными из-за влаги и прямыми, на некоторое время, лишившись своей былой упругости. — Проклятье! Проклятье!.. — пуговицы не желали подчиняться тонким ухоженным пальчикам, и девушка бросила попытки справиться с ними. Оставив блузку распахнутой на высокой груди, она быстро натянула сапоги, сунув за голенище одного из них длинный и узкий, похожий на жало стилет. Накинув на плечи запыленный плащ, она почти добралась до распахнутого окна, когда дверь в комнату слетела с петель, едва не придавив собой несостоявшуюся беглянку. Не оставляя попыток скрыться, девушка, гибко изогнувшись, ловко юркнула в окно и вынуждена была замереть на месте — с соседней крыши ей приветливо помахали двое бандитской наружности мужчин, целящиеся в нее из взведенных арбалетов. — Леди Элисса, — осуждающий голос доносился от двери и в нем слышался тщательно скрываемый гнев. — Я старался быть вежливым, но Вы просто не оставляете мне выбора. Будьте любезны, вернитесь в комнату и позвольте мне насладиться вашей чарующей красотой. — Насладиться, ага, — змеей прошипела себе под нос та, кто носила имя Элисса и, стиснув зубки от бессильной злобы, вернулась в комнату, вновь воспользовавшись окном. — Благодарю, — скупо улыбнулся невысокий, но крепкий мужчина, чьи седые волосы были аккуратно причесаны и убраны назад. Он вольготно расположился на стуле, скрестив руки на груди и драгоценные перстни, венчающие его пальцы, завораживающе сверкнули в пламени свечей. Невыразительные, светло-серые глаза с явным удовольствием скользнули по ладной девичьей фигуре, остановившись на приятном узком лице. — Вы, как всегда, очаровательны, — медленно протянул мужчина, глядя в зеленые глаза девушки. — Ваши веснушки просто сводят меня с ума. — Благодарю, — кисло улыбнулась Элисса. Явно не оценив комплимент по достоинству, она плотнее запахнулась в плащ. От похотливого взгляда этого старикашки, девушке становилось не по себе. Она давно бы уже отправила его на тот свет, если бы не два головореза, замершие по бокам от припозднившегося гостя. Эти выглядели весьма серьезными бойцами — вступать с ними в бой было бы очень рискованно. Нет. Элисса любила рисковать, но только тогда, когда риск был обоснован. Сейчас же он граничил с безумной попыткой самоубийства. Быстро оценив свое положение, девушка слегка наморщила острый носик, после чего улыбнулась еще раз, теперь более тепло и приветливо. — Я был очень опечален, когда узнал, что Вы ушли не попрощавшись. Мое общество так неприятно Вам? — Напустив на себя скучающий вид, старик продолжал беззастенчиво пялиться на девушку. — Что вы — что вы, господин Гирс, — лилейным голоском пропела Элисса и ее пышные ресницы затрепетали. — У меня просто появились неотложные дела… — Понимаю, — богато одетый гость сдержано кивнул. — Когда кошель ломится от наэрских алмазов, неотложные дела могут появиться у кого угодно. Вы позволите? — Конечно, — выбора не было и, когда один из верзил приблизился к Элиссе, та медленно сняла с пояса тугой кошель и вложила в его медвежью ладонь. — Благодарю, — улыбка Гирса вышла еще более мерзкой, нежели обычно. — Знаете ли, люблю, когда мои вещи со мной. Вы же взяли их без спроса, чем, признаюсь, очень меня опечалили. Воспитанные леди так не поступают. Знаете, что бывает с теми, кто меня огорчает? — Знаю, — улыбка пропала с губ Элисса и она, слегка согнув ноги в коленях, едва заметно подалась вперед. Пусть попытка сопротивляться, скорее всего, окажется тщетной. Но она, хотя бы успеет вонзить стилет в эту сморщенную нахальную морду перед тем, как ее схватят. Лучше бы, разумеется, ее сразу убили. Иначе придется долго и крайне болезненно прощаться с жизнью. Из подвалов поместья барона Гирса еще никому не удавалось выбраться живым. Элисса знала это, когда, прикинувшись дочкой одного из баронов севера, пробралась на званый бал в особняк Гирса и, очаровав владельца дома, позаимствовала из его спальни мешочек великолепных алмазов. Пришлось, правда, оглушить не в меру похотливого старика, что претило Элиссе, как профессиональной воровке. Но тот начал распускать руки гораздо раньше запланированного, так что у девушки не было выбора. Позволять лапать себя какому-то отвратительному старикашке она не собиралась тогда, не собирается и сейчас. Удача никогда прежде полностью не отворачивалась от Элиссы, и она искренне надеялась, что сейчас случится что-то, что поможет ей выйти из столь неприятной и щекотливой ситуации. И, желательно, без жертв, по крайней мере, с ее стороны. Однако время шло, в глазах Гирса все сильнее разгоралось пламя похоти, но чудо не спешило происходить. — «Ладно», — с тоской подумала девушка. — «На счет три, попробую достать мерзавца, но не в лицо, а пониже пояса. Если меня не убьют его головорезы то, хотя бы, ему будет не до того, чтобы надругаться надо мной». Умирать Элиссе очень не хотелось, но, в этот миг, она, действительно рассчитывала на то, что барон, в порыве боли и ярости прикажет своим подчиненным убить ее на месте. Не будь за окном двух арбалетчиков, она, пожалуй, попробовала бы уйти. Но Элисса спиной чувствовала направленное на нее оружие, а за дверью маячили тени остальной охраны предусмотрительного барона. Скорее всего, его люди ждут и внизу, и в стойлах, так что ускользнуть не выйдет. Нет, она в любом случае попытается уйти. Но вот сможет ли? Раз… Сердце быстрее забилось в груди девушки, и она собрала всю свою решимость в кулак. В конце-концов, выбирая для себя столь опасное ремесло, она всегда знала, что подобный момент неизбежно настанет. Те девушки, что выросли в трущобах, но не желали превращаться в кабацких шлюх, должны были драться за свою жизнь. Сейчас настало именно такое время. Два… Не отрывая взгляда от глаз барона, Элисса тихонько выдохнула. Один стилет за голенищем и кинжал под плащом. Метательные ножи лежали в сумке, висевшей сейчас на спинке кровати — не добраться. Значит, придется рассчитывать на то, что есть. Главное проскользнуть мимо громил, а там… Три! — Предлагаю вам сделку, моя дорогая Элисса, — неожиданные слова Гирса заставили девушку замереть в нерешительности. — Что, простите? — деликатно поинтересовалась она, незаметно делая крохотный шажок назад. — Я навел о Вас справки, — продолжил Гирс, самодовольно ухмыляясь в седые усы. — «Огненная тень», «Неуловимая лисица», «Сестра ночи» — все эти ваши прозвища весьма звучны и характеризуют вас, как весьма умелую воровку. Ваша, кхм… работа, всегда безупречна. Почти всегда, — он смерил девушку многозначительным взглядом и коснулся своей макушки как раз в том месте, куда ранее ударила его Элисса какой-то подвернувшейся под руку статуэткой. — Хотя, признаюсь, то, что Вы провернули у меня в поместье — достойно уважения. — Эмм… спасибо. — Я не люблю ходить вокруг да около, Элисса. Поэтому скажу прямо — воры, которые пытаются забрать то, что принадлежит мне — долго не живут. Или же, наоборот, живут долго, но просто жаждут умереть. От этих слов старого барона, у Элиссы по спине пробежал неприятный холодок и виною тому был вовсе не проникший сквозь распахнутое окно ветер. — И, поверьте, Вы не избежали бы подобной скорбной участи. Пусть Вы мне и глубоко симпатичны но, репутация дороже смазливой мордашки. Однако, на Ваше счастье, у меня, есть одна слабость — я коллекционер. — Я заметила, — вставила Элисса, вспомнив, как украшены личные покои барона — великое множество различных фигурок, порою странных, а порою даже пугающих. Все они принадлежали детям Леса. Некоторым экземплярам лет насчитывалось едва ли не больше, чем самому королевству людей. — Так вот, — невозмутимо продолжил Гирс. — В этом прекрасном городе, — он развел руками, — некогда жил мой большой друг, барон Шилре и у нас с ним имелось… общее дело, скажем так. Как и я, он был большим коллекционером. — Был? — Элисса ухватилась за это слово, чем вызвала у барона довольную усмешку. — Мой друг… скоропостижно скончался. Знаете, кто-то отравил беднягу. По тону и виду Гирса у девушки не возникло никаких сомнений, кто именно стоял за смертью этого барона Шилре. — Так вот. Когда мой друг покинул этот мир, его вдова отказалась продавать мне одну безделушку из коллекции своего несговорчивого и оттого очень покойного мужа. Она меня очень и очень расстроила. Я как раз собирался сказать ей об этом лично, когда мне сообщили, что вдова Шилре постриглась в монахини и отдала все имущество монастырю Скелоса или, как его называют — Скелосовой пустыни. Понимаете, к чему я клоню? — Глаза барона хитро блеснули. — То, что вам нужно — внутри, — до этого не сложно было догадаться. Элисса выдавила из себя улыбку, подумав, как далеко люди могут зайти ради своей страсти. — Пра-виль-но, — барон хлопнул в ладоши. — Видите ли, мои мальчики могли бы сравнять монастырь с землей, но это скверно сказалось бы на моей репутации, а я не желаю ссориться со жрецами. Право слово, как некстати вдова Шилре вздумала демонстрировать характер… — Я не убиваю людей! — Я знаю, — фыркнул барон, снова коснувшись затылка и пригладив широкой ладонью седые волосы. — По крайней мере, не убиваете специально. Но этого и не потребуется. Мне нужно, чтобы Вы проникли в монастырь и не важно, как именно Вы это сделайте. Но! Вы должны доставить мне то, что я хочу. — И что же вы хотите? — осторожно поинтересовалась Элисса, в голове которой уже начали строиться планы по предстоящему делу. Она даже не раздумывала, соглашаться или нет. Выбора у нее не было и следовало лишь поблагодарить судьбу и удачу за очередной предоставленный шанс сохранить голову на плечах. — Фигурка наэрской волшебницы — флэриэ. Размером с ладонь, она целиком высеченная из одного прозрачного камня. Дева держит руки перед собой, будто играет на флейте, но ее ладони пусты. Подобных вещиц больше нет, так что Вы ее легко узнаете. — А где она может находиться? — Не знаю, — просто ответил барон. — Можете перерыть весь монастырь. Мне плевать. Фигурка флэриэ должна быть у меня. Стоит ли мне говорить, что от меня бесполезно прятаться — я найду вас где угодно? — Не стоит, — покачала головой Элисса — барон Гирс уже продемонстрировал ей свои возможности. — Я могу считать, что мы договорились и Вы дали мне слово? — Можете. Мужчина продолжал выжидающе смотреть на нее, и Элисса обреченно произнесла: — Клянусь воровской честью, я сделаю все возможное, чтобы доставить эту статуэтку в Сафрас. — Замечательно, — седой мужчина улыбнулся и встал со стула. Теперь он мог быть уверен — если профессиональная воровка поклялась своей честью, то выполнит уговор во что бы то ни стало. Хотя, это было для Гирса не так уж и важно, просто лишний повод указать девчонке на ее место, ведь если он захочет, то найдет ее где угодно. Довольный собой, мужчина произнес: — Если все пройдет гладко, то я не только отпущу Вас, но и попрошу моих друзей забыть о том, что Вы у них что-то украли. Сможете начать новую жизнь, так сказать, с чистого листа. — С чего такая щедрость? — Элисса с детства не верила в людскую доброту и недоверчиво прищурилась. — Скажем так, — задумчиво произнес Гирс, растягивая слова. — В будущем мне могут еще пригодиться ваши таланты, и я не хотел бы, чтобы кто-то отправил столь талантливую воровку на тот свет раньше времени. Мы друг друга поняли? — Вполне. — Девушка кивнула, хотя ни на мгновение не поверила словам мужчины. — Помните, милая Элисса, у Вас очень мало времени. Я крайне нетерпелив. Как только я улажу свои дела, к стенам монастыря прибудет мой человек. Он прождет сутки. Если за это время Вы не передадите ему то, что мне нужно — он возьмет это сам. Что он сделает с вами, думаю, понятно. — Понятно, — выдавила девушка, заметив, как в дверном проеме появилась крепкая мужская фигура в темных одеждах, с низко надвинутой на лицо шляпой. От неизвестно типа просто разило могильным холодом и страхом, а взгляд ярких глаз был настолько пугающим, что девушка не смогла выдерживать его и трех ударов сердца. — Вы сразу поймете, что мой человек пришел, — продолжал Гирс. — Я очень не хотел бы допустить кровопролития но, если оно будет неизбежно, то я ничего не смогу поделать. Знаете ли, Леон не очень-то жалует служителей Альтоса и с удовольствием сократит их количество в случае вашей неудачи. Он, кстати сказать, предлагает сразу же устранить тех, кто мешает моим планам но, знаете ли, я не люблю излишнего кровопролития, которого можно избежать. Так что поспешите, Элисса, иначе Вам придется отвечать перед Альтосом не только за свои собственные грешные деяния, но и за жизни монахинь, которые погибнут только потому, что Вы не справились со своей работой. По Вашим прекрасным глазам я вижу, что мы поняли друг друга. Элисса кивнула, мысленно пожелав проклятому барону самому побыстрее отправиться к Альтосу и отчитываться перед ним обо всех своих грязных и темных делишках. — В таком случае, я не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Сегодня отдохните с дороги, а завтра — приступайте. Матир, — он кивнул одному из своих громил и тот небрежно бросил на стол тихонько звякнувший мешочек. — На расходы. — Пояснил барон и, дав знак своим людям, удалился, напоследок еще раз взглянув на девушку. — У меня еще есть дела в этих землях. После я буду ждать вас здесь или же у себя в поместье. Я пока не определился, но вы же не успели забыть туда дорогу? Когда дверь за незваными гостями закрылась, Элисса еще несколько мгновений простояла столбом, а потом, подойдя к кровати на негнущихся ногах, буквально рухнула на нее. Готовую расстаться с жизнью девушку сейчас трясло и все произошедшее казалось ей какой-то дурацкой постановкой. Но, что бы ни случилось — она вновь смогла выйти сухой из воды. Почти. Стоило обдумать, как лучше пробраться в монастырь и выкрасть эту статуэтку. Элисса понимала, что Гирс едва ли отпустит исполнительницу, когда та выполнит свою часть уговора. Но, сначала надо было разобраться с делом, а уже потом решать, как быть дальше. Одно Элисса знала точно — в этот раз ей не позволят соскочить, а значит, придется выполнять договор. Встав и пройдя по комнате, девушка обнаружила, что вода в ванной уже остыла. Вернувшись к столу, она подбросила на узкой ладони увесистый мешочек и улыбнулась: — Что ж, по крайней мере, сегодня могу себе ни в чем не отказывать.Глава 2 Превратности судьбы
День проходил за днем. Они медленно тянулись, мгновение за мгновением, когда-то слегка ускоряясь, а когда то, наоборот, замирая. Белые облачка, что сопровождали «Счастливчика» первые три дня пути, сменились тяжелыми тучами, преследующими корабль изо дня в день. Они нависали над хрупким суденышком, изредка щедро поливая его дождем и грозно бормоча вслед раскатами грома. Была у непогоды одна хорошая сторона — она порой снисходительно позволяла «Счастливчику» плыть под всеми парусами, преодолевая внушительные расстояния гораздо быстрее, чем рассчитывала команда. Разумеется, при таком капризном небе за кораблем нужен был глаз да глаз: ветер зачастую становился слишком порывистым и непредсказуемым, да и волны поднимались весьма серьезные. Не как на море, конечно, но «Счастливчику» с его низкими бортами хватало и таких. Тул без устали гонял матросов взад вперед по палубе так, что те едва не сбились с ног, выполняя приказы. Паруса метались то вверх, то вниз, корабль протяжно и жалобно скрипел, команда ругалась на чем свет стоит, а сам Тул сорвал себе голос. На руках правящего кораблем мужчины вздулись бугры мышц, когда он в очередной раз решил показать взбунтовавшемуся на волнах «Счастливчику», кто здесь главный. Из всеобщей суеты выделялась лишь фигура в черном плаще. Когда холодные волны, с резким шелестом разбивающиеся о нос корабля начали взлетать выше бортов, Тенро благоразумно покинул свое привычное место. В душный трюм, где пахло смолой, потом и сыростью, он идти не желал, поэтому разместился позади капитана, держась одной рукой за грубые перила. Здесь ему никто не мешал сосредоточиться, да и сам странник не путался под ногами у матросов. Непогода свирепствовала чуть больше суток и, когда небеса, наконец, смилостивились, вся команда едва не валилась с ног от усталости. Матросы, тяжело дыша, прохаживались по мокрой и скользкой палубе, недобро глядя на невозмутимого Тенро, вновь усевшегося на насиженное место. Вернувшись на нос корабля, мужчина привычно начал вглядываться вдаль, вполуха слушая, как за его спиной переговариваются недовольные матросы. Их бесило, что странный тип даже не подумал помочь, а теперь вел себя как ни в чем ни бывало. Они и во время шторма пытались навязать Тенро какую-то работу, но тот, не обращая на них внимания, просто смотрел сквозь людей. Тогда Тул вразумлял своих ребят, но теперь, когда старый пехотинец отправился отсыпаться в трюм, гнев матросов никто не сдерживал. — Эй ты! — крикнул один из экипажа «Счастливчика», могучего телосложения детина с чуть тронутыми сединой пышными бакенбардами. Когда мужчина в плаще не отреагировал на его слова, матрос, свирепея, прорычал: — Слышишь, ты, тварь в плаще?! Я с тобой разговариваю! Отвечай мне или сейчас же вылетишь за борт, бледнокожий урод! Команда поддержала его дружными и согласными криками. — У тебя какое-то дело ко мне? — пропустив оскорбление мимо ушей, Тенро повернулся к матросам. С каждым днем он все больше и больше понимал происходящее вокруг себя, словно начиная дышать полной грудью. О самом себе странник, по-прежнему, ничего не помнил, но был твердо уверен, что становится именно самим собой. Он не знал и не понимал причин подобной уверенности, но она вселяла в его сердце надежду. — Да, дело! — Матрос с бакенбардами криво усмехнулся. — Какого хрена ты только и делаешь, что жрешь, спишь, да бестолково пялишься вдаль?! — Это не твоя забота, — холодно ответил Тенро. — Нет моя! — Заупрямился мужчина, делая шаг навстречу фигуре в драном плаще. — Ты плывешь с нами, но брезгуешь нашей компанией, хотя ешь нашу еду, и пьешь нашу воду! Мы, по-твоему, не люди? Не уважаешь нас? — Нет, — честно ответил Тенро и в его обычно лишенном эмоций голосе, промелькнуло искреннее удивление. — Я вас не знаю. С чего бы мне уважать незнакомых людей? — Что сказал?! — Рука матроса метнулась к кривому длинному ножу, и тот с шипением рассерженной змеи покинул ножны. — Ты меня не уважаешь? Повторить рискнешь? — Малто, — один из мужчин, стоявший позади буяна, положил тому руку на плечо. — Тул говорил… — Плевать я на него хотел! — Брызнул слюной взбешенный Малто, сбрасывая с плеча руку товарища. — Этот урод сказал, что мы мусор! Все, за исключением того, кто пытался остановить разъяренного матроса, поддержали слова Малто, согласными криками подбадривая задиру. Тот, ухмыляясь и поигрывая ножом, сделал шаг навстречу Тенро. — Иди сюда. Сейчас я тебя немного подпорчу! Тон и взгляд матроса не понравились мужчине в черном плаще. В глазах вооруженного ножом человека читалась злость и неподдельная ненависть. Ее пламя сверкало не хуже обнаженной стали клинка. — Ненавидишь меня?.. — Тенро почувствовал, как и в его груди зарождается злость. Какая-то частичка его души радостно забурлила, требуя крови. Прислушавшись, Тенро понял, что обрел еще один кусочек себя — одну хищную, грубую часть своей души, полностью пробудившуюся лишь теперь. — Хочешь драки? — Хочу и что с того? — С вызовом взглянув на стоящего без движения мужчину, оскалился Малто. — Порежу тебя на куски и столкну за борт. Тулу скажу, мол, выпал паренек-то. Выпал, да на корм рыбам пошел. — Малто… — Да заткнись ты, Нирт! — Озлобившийся матрос тряхнул головой, обращаясь к тому самому молодому человеку, что пытался отговорить его от драки. Ловко перебросив нож из одной руки в другую, он шагнул к Тенро, проворным и уверенным движением вернув оружие обратно в правую руку. — Хочешь меня убить? — Тенро развел раскрытые ладони в стороны, показывая, что в них нет оружия. — Да, — осклабившись, признался Малто. — С первого дня мне рожа твоя не нравится! Ненавижу таких подонков, как ты. Думаете вы лучше всех, да?! Когда матрос рассмеялся, Тенро почувствовал сильный запах какой-то бормотухи, исходящий от мужчины. Но, несмотря на это, Малто твердо держался на ногах и с ножом обращался весьма умело. — Спрашиваешь, хочу ли я убить тебя? Да! Хочу! Тенро кивнул, показывая, что услышал слова приближающегося к нему мужчины. Последний раз хохотнув, Малто сделал неожиданный выпад, стремясь первым же ударом поразить противника в грудь. Он широко оскалился, уже предвкушая, как ледяная сталь войдет в тело неподвижного человека и стремился насладиться болью и ужасом в его глазах. Неожиданно мужчина перед Малто превратился в размытое пятно — он неуловимым движением сместился в сторону и развернул корпус, пропуская смертоносную сталь в дюйме от своей груди. Расширившимися от удивления глазами, Малто наблюдал, как одна рука противника легла ему на сгиб локтя, а другая обхватила кулак, сжимающий рукоять с оружием. Тенро подался назад и, резко шагнув в противоположном направлении, надавил рукой на локоть матроса, второй отталкивая его нож от себя и выгибая хрустнувшее запястье. Всего лишь один удар сердца и мужчина в черном плаще отошел в сторону, оставив Малто с недоумением смотреть на рукоять собственного ножа, торчащую у него же из груди. Матрос силился что-то сказать, но из его рта вырвался лишь сдавленный хрип, после чего тело, пошатнувшись, начало заваливаться вперед. Дважды неуклюже переставив ноги, Малто вывалился за борт, глухо ударившись о борт «Счастливчика», после чего навсегда исчезнув во вспененной воде. Тенро спокойно продолжал смотреть на потрясенную увиденным команду корабля. Сам он не испытывал почти ничего — ни жалости, ни сострадания, ни раскаяния в содеянном. Пожалуй, единственным его чувством было едва ощутимое мрачное удовлетворение и, кажется, жажда. — Что здесь происходит?! — На палубе появился взъерошенный и не выспавшийся Тул. — Новенький, эта… Малто завалил… — растерянно пробубнил один из матросов, рассеянным жестом проведя рукой по горлу. — ЧТО?! — Затравленным зверем Тул посмотрел на стоявшего на носу корабля Тенро. Глаза мужчины были слегка прищурены и внимательно скользили по лицам столпившихся моряков. — Я предупреждал Малто, чтобы не лез, — попробовал пояснить Нирт, но Тул, не слушая его робкого лепета, в четыре широких шага подскочил к Тенро и схватил его за грудки. — Ты что творишь, скотина?! — брызгая слюной, прошипел Тул. — Он хотел убить меня. — Невозмутимо ответил Тенро. — Но не смог. А я — смог. Ты тоже хочешь рискнуть? — Да как ты… — Тул! Парень правду говорит, — еще один член команды вклинился между мужчинами. — Малто сам нарвался. Полез на новичка с ножом и… прогадал. — Измененные вас побери! — Взбешенный Тул зло сплюнул в воду. — Прочь с глаз моих! Быстро все за работу! И чтоб больше никто к новичку не приближался! Что смотришь?! — Он обжег Тенро взглядом. — Я защищался. — А, — бывший пехотинец махнул рукой. Малто он уже не вернет, а вот ссорится с победителем, Тулу не хотелось. Особенно сейчас, когда их разделяет всего ничего. — Ладно. Я понял, что ты не виноват. Но! Впредь не убивай моих людей. — Если они не захотят убить меня, то не стану, — спокойно отозвался Тенро и, отвернувшись, уселся на носу корабля, наблюдая за беспокойными волнами, в которых тонул алый шар угасающего к ночи солнца. Видимо удовлетворенный таким ответом, Тул вернулся к рулю, встав за ним и с хрустом распрямив спину. Спать уже не хотелось. Старый пехотинец начал привычно отдавать указания, время от времени кидая настороженные взгляды на фигуру в черном плаще и размышляя, как бы избавиться от этого парня, когда все будет сделано. Видимо, обойтись малой кровью, как вначале планировал Тул, не выйдет. Этот тип явно непрост и, если его вовремя не пустить под нож, то он может создать очень много совершенно не нужных сейчас проблем. А может, стоит присмотреться к нему получше? Если этот Тенро и дальше будет проявлять себя как хороший боец, то выгоднее будет переманить его. Правда, странный он… — Эй, Нирт! — подозвал Тул самого молодого члена своей команды. Отец паренька был хорошим другом Тула и попросил пристроить своего сынка в надежное место. Толку от сопляка пока не было, но Тул не стал отказывать его отцу в просьбе, ведь чем больше народу тебе обязаны, тем лучше. И, как в воду глядел — настало время, когда и Нирт смог пригодиться. — Звали, капитан?! — парнишка проворно подбежал к рулевому. — Дуй в трюм. Возьми еды и отнеси Тенро, — властно приказал Тул, заметив, как расширились глаза молодого матроса — в них одновременно читался и страх и мальчишеское любопытство. — А это не опасно? — А плавать с контрабандистами не опасно?! А когда саблей ранят — не больно?! — вспылив, передразнил мальчишку Тул — минувший шторм и глупая смерть одного из подопечных порядком потрепал его нервы, и старый пехотинец никак не мог успокоиться. — Понял, капитан! Осознав, что сейчас не лучшее время для того, чтобы испытывать терпение Тула, Нирт быстро юркнул с глаз долой и скрылся в трюме. Порывшись в нехитрых припасах, самый молодой член команды «Счастливчика» набрал вяленого мяса, сухарей и перелил пресной воды из полупустого меха, в свою флягу. Выбравшись наверх, он направился к носу корабля. Остановившись в нескольких шагах от фигуры в черном плаще, парень робко произнес: — Эм… привет. Мое имя Нирт. Я тебе поесть принес. Капюшон дернулся, поворачиваясь к матросу, и пара зеленых глаз несколько ударов сердца изучала его. — Ты редко ешь. Проголодался, небось? У меня вот, мясо есть, — в доказательство своих слов, изрядно нервничающий Нирт вытащил из-за пазухи тонкую полоску мяса и показал ее сидящему на носу корабля мужчине. — Я подхожу? Когда мужчина отвернулся от него, Нирт расценил это как дозволение приблизиться. Паренек и боялся и уважал странного пассажира одновременно. Его пугала и привлекала эта таинственность и отрешенность мужчины в черном плаще. От Тула парень слышал, что этот Тенро служил не абы где, а в легендарных «Черных стрелах». Теперь же Нирт и сам он увидел, как бывший разведчик споро отправил к праотцам задиру Малто. А ведь тот был вовсе нешуточным бойцом. Быстрый, сильный и бесстрашный, Тенро вмиг стал для Нирта чем-то вроде идеала. Подбираясь к нему, паренек даже задумался — не пойти ли ему самому на военную службу? — Вот, — усевшись рядом, матрос протянул мужчине горсть сухарей, высыпав их прямо в подставленную тем ладонь. Взяв один из сухарей, Тенро отправил его в рот, и, стоило тому хрустнуть на зубах, как он почувствовал какое-то странное ощущение. Он уже ел эти же сухари не один день за время, проведенное в плавании, но теперь ощутил что-то новое. Страннику вдруг показалось, что он ел их и в своей прошлой, как он ее называл, жизни. Знакомый вкус едва не вернул Тенро какое-то из потерянных воспоминаний, и он изо всех сил вцепился в ускользающую память, проглотив еще один неровный кусок черствого хлеба. Брызги разбившихся о нос «Счастливчика» волн попали Тенро на лицо, и он отчетливо увидел картину: молодой человек, в котором он с трудом узнал себя самого — загорелая кожа и каштановые волосы сбивали с толку. Он шел рядом с вереницей повозок, жуя сухари и настороженно глядя по сторонам. Тенро попробовал разглядеть лица тех, кто ехал в телеге, но они казались ему лишь размытыми пятнами. Тогда он сосредоточился на самом себе. Мужчина мысленно попробовал коснуться своего отражения, но то вдруг треснуло и разлетелось на осколки, словно разбитое камнем стекло. — Воды? — Нирт протянул спутнику свою флягу и тот, благодарно кивнув, сорвал крышку, жадно припав к горлышку. Наблюдая за Тенро, молодой матрос обратил внимание на его оружие. Мечи в ножнах заинтересовали Нирта не так, как странный лук. Отклонившись назад, парень взглянул на грозное оружие, уважительно присвистнув. — Хорошо стреляете? — спросил он вновь взявшегося за сухари Тенро. — Наверное, — немного поразмыслив, ответил тот. — Без стрел не постреляешь? — Нирт расценил слова мужчины по-своему, взглядом указав на пустой колчан. — Хотите, принесу? У нас в трюме их завал просто. Вот, поешьте пока мяса, а я сейчас, — выудив из кармана несколько полосок вяленого мяса, Нирт поспешно отдал их Тенро, а сам умчался в трюм. Мужчина в черном плаще проводил паренька задумчивым взглядом. Тот ему явно кого-то напоминал. Кого-то из прошлого. Такого же старательного и молодого. Тенро не мог вспомнить кого именно но, почему-то был уверен, что этого кого-то уже нет в живых. До этого неведомое чувство утраты неприятно кольнуло сердце мужчины. Оказавшись поразительно сильным, оно накрыло Тенро с головой, обволакивая в своей траурной отстраненности и печали. Из этого состояния странника вывели торопливые шаги за спиной, а через миг, довольный Нирт плюхнулся рядом, протянув ему связку стрел. — Самые лучшие выбрал! — гордясь собой, заявил парень. — Спасибо, — разом забыв и о своих мыслях и о еде, Тенро схватил стрелы, и его руки мелко задрожали. В ушах у мужчины словно заиграла музыка из пения тетивы и тихого шелеста стрел. Когда он коснулся пальцами острых наконечников, то в его памяти начали всплывать яркие воспоминания: сотни, тысячи стрел срывались с его лука, безошибочно разыскивая тела врагов и впиваясь в них своими мелкими острыми клыками. — Давайте помогу! — забрав у ошеломленного воспоминаниями Тенро связку стрел, Нирт ловко перерезал ножом стягивающие их веревки и быстро заполнил колчан за спиной мужчины. Приятная и такая знакомая тяжесть легла на плечи Тенро, и он сразу выпрямился подней. Его плечи гордо расправились, а руку, привычным движением отведенную за спину, знакомо защекотало трепещущее на ветру оперение. Вскочив на ноги, Тенро выхватил лук, неуловимо быстро положил стрелу на тетиву и, почти не целясь, выпустил ее, послав к горизонту. — Ух ты!.. — восторженно воскликнул Нирт, восхищенным взглядом провожая скрывшуюся с глаз стрелу. — Вы же лучник, да? Охотились раньше?! — Охотился, — медленно протянул Тенро. Он заметил то, что укрылось от глаз сидящего рядом парня — за мгновение до того, как сорваться с тетивы его лука, древко стрелы, коснувшись рукояти оружия — почернело. Мужчина посмотрел на черный лук в своей руке и уже увереннее повторил: — Да. Раньше я много охотился.* * *
Когда ворота монастыря Скелосовой пустыни закрылись за ее спиной, Элисса почувствовала себя крайне неуютно. Несмотря на то, что внутри все дышало теплотой и свежестью, девушке было как-то не по себе. Ощущая себя пойманной в клетку птицей, воровка поморщилась и постаралась отогнать терзавшие ее душу сомнения по поводу придуманного ей плана. Разумеется, она все предусмотрела, но некоторые моменты все-таки смущали. Элисса никогда не считала себя праведной и набожной особой, но почему-то ей очень не хотелось лгать монахиням, словно кто-то свыше наблюдал за ней и каждый раз укоризненно качал головой, когда она, по пути к монастырю, обдумывала очередную ложь и хитрость. Как бы то ни было, не успев оказаться за стенами, девушка восхищенным взглядом окинула пышные сады, поражающие своей красотой и ухоженностью. Между раскидистых ив в теплых лучах солнца приятно мерцала водная гладь небольших водоемов с бело-зелеными островками распустившихся кувшинок. Переливчато пели птицы, яркими пятнами выделяющиеся среди листвы, подобно россыпи разноцветных цветков, непрерывным ковром расстилающихся вокруг. Все выглядело так, словно войдя во врата монастыря, Элисса оказалась в каком-то сказочном детском мире. — Что привело тебя к нам, дитя? — очень дружелюбно поинтересовалась немолодая женщина в одежде монахини. Она была сестрой-хозяйкой в монастыре и носила имя Сара. Именно Сара встретила Элиссу и открыла ей ворота, а теперь вела девушку вглубь монастырского двора по аккуратной, устланной диким камнем дорожке. — Я… просто устала от всего, — несмотря на то, что Элисса заранее подготовила и выучила речь, соответствующую выбранной ей новой роли, дружелюбие монахини немного поколебало ее решимость. Сара смотрела на гостью с таким понимание и сочувствием, что врать ей было очень тяжело. Благо Элисса имела в этом деле весьма объемный опыт. Заранее все продумав, она даже сменила свою привычную одежду на потрепанное и удручающе простое платье крестьянки, чтобы больше соответствовать образу. Лошадь, так же, пришлось отпустить в небольшом лесу близ монастыря и выйти к его воротам пешком. Единственной вещью, с которой Элисса не стала расставаться — узкий и бритвенно-острый стилет — первый подарок ее наставницы и верный спутник воровки во всех авантюрах. — Ты решила укрыться за нашими стенами от бед и невзгод внешнего мира? — Да, — подобострастно закивала Элисса, напуская на себя печальный вид. — Я… моя мать умерла, — она перешла не шепот и ее голос дрогнул. Это уже не было игрой — девушка, для большей убедительности, рассказывала монахине правду. — Когда ее не стало, мой отчим, он хотел надругаться надо мной. И я… убежала. И это все было правдой. Единственное о чем умолчала Элисса, так это о том, как она семь раз ударила ножом в грудь похотливого борова, в котором что-то находила ее покойная мать. — Это ужасно, — в светлых глазах Сары отразилась боль и она, скорбно покачав головой, коснулась щеки идущей рядом девушки. Ладонь монахини оказалась мягкой и теплой, а ее прикосновение нежным и ласковым, будто Элиссы касалась ее покойная ныне мать. — Бедная девочка, сколько же невзгод ты натерпелась… — «Вы даже не представляете», — подумала Элисса, вспомнив, как оказалась на улице. Девушка и сама представать не могла, чтобы с ней случилось, не встреть она свою наставницу — Мэлис Вороное перо, одну из лучших воровок Арстерда, теперь ушедшую на покой и решившую встретить старость в уютном домике на окраине столицы. На самом деле, Мэлис до старости было довольно далеко и, как считала Элисса, той просто надоела вся суета и она решила отдохнуть. В любом случае, девушка считала наставницу второй матерью и была ей бесконечно благодарна за то, что та помогла ей выжить в этом мире. От теплых воспоминаний о Мэлис, Элисса едва не улыбнулась но, вовремя вспомнив о роли, натянула на лицо скорбную маску, доверительно прошептав монахине: — Мне приходилось делать ужасные вещи. Но я… больше не хочу так жить! — Спрятав лицо в ладонях, девушка тихонько заплакала и ее плечи мелко задрожали. — Тише, девочка, тише, — незамедлительно принялась успокаивать девушку Сара, даже не догадывающаяся, что ее в очередной раз провели. — Тебе здесь ничего не угрожает. — «Если бы», — с тоской подумала Элисса, вспомнив пугающего спутника барона Гирса. Пришедшая следом мысль о том, что головорезы барона сделают с этим чудесным местом, слово раскаленным прутом обожгла девушку. Она знала — ее наниматель из тех людей, что не останавливаются ни перед чем. Если он потеряет шанс свершить задуманное тихо, то примет более жесткие и решительные меры. — Пусть твое прошлое останется вне этих стен, но частичку его тебе все же придется принести и сюда — твое имя. Как тебя зовут, милочка? — вежливо спросила сестра-хозяйка. Еще до того, как подойти к воротам монастыря, Элисса придумала себе другое имя, но сейчас, уловив в словах монахини какую-то иронию судьбы, она представилась по-иному: — Матушка, упокой Альтос ее душу, назвала меня Милой. — Прекрасное имя, дитя. Оно очень подходит тебе. — Тепло улыбнувшись, Сара добавила. — Следуй за мной, Мила. В молчании монахиня провела Элиссу по узкому мосту, перекинувшемуся через весело журчащий ручеек, убегающий куда-то под стены монастыря, заросшие ровными кустарниками и плющом. На одно из перил моста села яркая птичка. Наклонив крохотную головку, она принялась разглядывать людей глазами бусинками, совсем не боясь их приближения. Когда Элисса протянула к ней руку, птаха, что-то возмущенно чирикнув, взмахнула крыльями и унеслась прочь, теперь облюбовав низкую ветвь нависшей над ручьем ивы. — Многие сестры приходили к нам в таком же состоянии что и ты, — медленно произнесла Сара, скорбно вздохнув и подняв глаза к небу. — Разбитые, потрепанные жизнью, почти лишенные надежды, они будто по велению самого Альтоса устремляли свои стопы в это святое место. Я верю, что всемилостивый Бог наш направил и тебя. Но, так же как Он помог тебе отыскать этот путь, ты сама должна понять, подходит ли он тебе. Уверена ли ты, что желаешь провести остаток жизни в служении Альтосу вместе с нами? — Да! — не задумываясь, с напускным пылом и решительностью ответила Элисса. На самом деле она никогда в жизни не приняла бы подобного решения. Девушка привыкла всегда и во всем бороться до конца, словно кошка, когтями цепляясь за свою свободу и независимость. Запереться за стенами монастыря, отрешившись от всего и вся — это точно не для нее. Главное, чтобы этого не поняла сестра-хозяйка и остальные монахини. — Я вижу твою решимость. Она ярким пламенем горит в твоих глазах. Но… — при этих словах Сары, сердце Элиссы замерло в груди. — Но, — повторила монахиня, ласково глядя в зеленые глаза девушки, — мы должны дать тебе время все обдумать. Поживи здесь, с нами. Почувствуй дыхание этого места. Ощути на себе взор владыки нашего Альтоса и, если ты почувствуешь, что жаждешь подобной жизни всей душой — оставайся. Если же нет — ты сможешь уйти в любой момент. Я не желаю, чтобы ты приняла слишком поспешное решение, ведь пути назад уже не будет. Ты это понимаешь, Мила? — Понимаю, — кивнула Элисса, чувствуя, как с ее души свалился один из камней — если не придется постригаться в монахини, то так даже лучше. Главное сделать дело, прежде чем все зайдет слишком далеко, а потом быстро улизнуть из монастыря. Если все пройдет гладко, то монахини даже не поймут, что случилось. Если… — Тогда пойдем, я покажу тебе кельи и то место, что станет для тебя домом, по крайней мере, на какое-то время, — улыбаясь, Сара повела молодую девушку за собой, вглубь принадлежащих монастырю земель. Вновь погрузившись в молчание, они шли по дороге. Пользуясь случаем, Элисса принялась отмечать важные для себя детали: кусты, где удобно прятаться, пару мест, где высокие деревья росли близко стене, позволяя, в случае чего, перебраться на другую сторону, довольно густой плющ, который можно использовать как лестницу и расположение водоемов, чтобы ненароком не провалиться в них, если вдруг придется уходить в темноте и спешке. Случиться могло все, что угодно и чем больше путей отступления продумает Элисса, тем лучше для нее самой. Даже мельчайшая деталь может оказаться очень важной и значимой. Следовало запомнить как можно больше — наблюдательность и внимание к мелочам — далеко не один и не два раза спасали воровке жизнь. А жить Элиссе нравилось. Нравилось настолько, что она ни за что на свете не хотела решать себя подобной радости. Оставив мостик с пробегающим под ним ручьем далеко за спиной, сестра-хозяйка повела Элиссу дальше, сквозь небольшой ухоженный лесок. По правде говоря, это было скорее десяток ровных рядов посаженных на одинаковом расстоянии друг от друга деревьев, между которыми зеленела короткая травка. Кое-где стояли аккуратные резные скамеечки, так вписывающиеся в окружающую их зелень, что хотелось просто сесть на них и полностью погрузиться в свои мысли. Чуть дальше от того места где проходили Сара и Элисса, несколько монахинь как раз заняли соседние лавочки тихо, едва слышно переговариваясь о чем-то своем. Подул теплый, приятный ветерок и зеленые кроны деревьев затрепетали под ним, распространяя по округе тихий и приятный шелест. Элиссе пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не раствориться в окружающей ее гармонии и сохранить способность мыслить в нужном для дела направлении. Она несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь, чтобы этого не заметила сопровождающая ее монахиня. Легко встряхнув головой, Элисса отбросила за плечи непослушные длинные волосы и придала своему лицу скорбное и, в то же время, восхищенное выражение, стараясь выглядеть как та, кто, потеряв всякую надежду, увидел перед собой робкий, едва заметный проблеск новой. — Вижу, тебе здесь нравится, — лилейным голосом произнесла монахиня, от которой не укрылись эмоции спутницы, бесхитростно отразившиеся на ее открытом и красивом личике. — О, да, — мечтательно проворковала Элисса. Едва они покинули созданный руками монахинь лес, как пред ними предстал сам монастырь Скелосовой пустыни. Это было невысокое, приземистое здание в два этажа. Причем верхняя деревянная часть постройки явно появилась позже, чем нижняя, выполненная из камня. Раньше воровка не заметила этого, потому что серые стены плотным ковром устилал плющ, отчаянно карабкающийся по ним к самой покатой крыше. Быстро осмотрев здание, Элисса отметила, что на окнах нет ни решеток, ни замков. Разумеется, оставались еще подвалы — это могло быть проблемой. — «Что ж», — про себя рассудила та, кого называли Сестрой ночи, еще раз взглянув на окна, — «по крайней мере, не будет проблем с тем, как покинуть отведенные мне… покои». Едва они ступили на потрескавшееся от времени крыльцо, как по телу девушки растекся приятный холодок. Все здесь дышало какой-то древностью и странным, скромным величием, как бы непонятно это не звучало. Казалось бы — обычная древняя, ничем не примечательная постройка, была пронизана вековой мудростью, непоколебимым спокойствием и безмерной добротой. Все это было незнакомо выросшей на улицах шумного города Элиссе. Здесь никто никуда не спешил, а во всей этой лишенной городской суеты благодати, не находилось и тени от мирских стремлений и убеждений. Это показалось Элиссе крайне скучным. — Пойдем, дитя, — первой ступив внутрь монастыря, Сара осенила себя знамением Альтоса и, посторонившись, жестом попросила гостью повторить то же самое. В точности повторив действия монахини, Элисса склонила голову в почтительном поклоне и перешагнула порог. В ноздри сразу же ударил запах старых книг, цветов, масел и свечей. Несмотря на то, что стоял солнечный день, такой, как обычно и бывают после проливных дождей, внутри монастыря горел не один десяток свечей. — Если идти в левую сторону, то придешь к нашей часовне и храму, — пояснила сестра-хозяйка, указав рукой в широкий коридор, украшенный белоснежными тканями, символизирующими чистоту и благость намерений. — Справа у нас жилые кельи, трапезная и кухни. Если тебе нужно омыть тело, то ты найдешь купальню сразу за кельями, позже я покажу. — А что наверху? — спросила Элисса, глядя на винтовую лестницу, уходящую на второй этаж. — Там у нас библиотека, дитя. Ты обучена грамоте? — в голосе монахини промелькнуло любопытство. — Нет, я не умею читать и писать, — солгала Элисса и Сара разочарованно вздохнула. Впрочем, открытое лицо монахини недолго хранило расстроенное выражение, и она быстро сказала: — Это не беда. Главное — желание служить Альтосу. Грамоте же тебя здесь обучат, как и всему остальному. Мы с сестрами все здесь делаем сами — у нас свое хозяйство и тебе, если захочешь остаться с нами, придется постигнуть все тяготы, как уединения, так и тяжелого труда, ибо путь, которым ведет нас Альтос, не всегда прост. — Конечно, я готова, — смиренно склонила голову Элисса, отметив, что под винтовой лестницей есть крохотная неприметная дверь. Поначалу она хотела расспросить Сару и о ней, но решила не торопить события, чтобы не вызвать лишних подозрений. — Я рада это слышать. Но, всему свое время, дитя. Пойдем, я покажу тебе твою келью, где ты сможешь отдохнуть с дороги. Кстати, ты голодна? — Немного, — призналась Элисса, подумав, что этим вызовет к себе дополнительную жалость и сочувствие. — Но я не хотела бы обременять вас, — потупившись, пролепетала она. — Не переживай. Для нас, скромных служительниц Альтоса, нет большего блага, чем помочь нуждающимся. С этими словами, Сара повела девушку за собой, по просторным коридорам, освещенным солнечным светом, в котором мелькали кружащиеся в танце пылинки. Тени идущих вперед женщин скользили по старым стенам, от которых пахло едва ощутимой сыростью. Потертые доски пола тихо потрескивали от шагов, слабо пружиня под ногами. Навстречу Саре и Элиссе трижды попадались другие монахини. Они уважительно кланялись сестре-хозяйке, не забывая поздороваться и с незнакомой девушкой, незаметно разглядывая ее с доброжелательным любопытством. — Мы все живем здесь в мире и согласии, — продолжила свой рассказ Сара, когда они остановились на развилке — два пути расходились в стороны и один вел прямо. — Там у нас трапезная и кухня, — сестра-хозяйка указала себе за спину. — Там же и выход на задний двор, где мы ведем хозяйство. Если ты пойдешь прямо, то придешь к купальням, а сразу за твоей спиной — жилые кельи. Элисса кивнула, показывая, что все поняла. — Ты говорила, что голодна, — спохватилась Сара. — Пойдем, я отведу тебя на кухню. — Спасибо, но я устала, так что лучше прилягу, — покачала головой воровка, которой не терпелось осмотреть свое новое жилище, в особенности окна — какие они и куда выводят. — Тогда я попрошу одну из сестер принести еду в твою келью. — Я была бы вам очень признательна. — Что ты, пустяки, — почти по-матерински улыбнулась монахиня и повела спутницу к кельям. Коридор стал заметно уже и темнее. Теперь его освещал в большей степени свет от свечей, чьи огоньки, слегка колышущиеся от сквозняка, отчаянно тянулись к потолку. Буквально через несколько десятков шагов, по сторонам от коридора начали появляться двери. Ссохшиеся и, наверняка, скрипучие, с облетевшей краской и разболтанными ручками, они едва ли могли стать помехой для воровки уровня Элиссы, что не могло не обрадовать девушку. — Если тебе срочно что-то понадобится, то смело можешь зайти в любую келью — мы не запираем замков, или же позови прямо из коридора. Кто-нибудь из сестер обязательно откликнется и поможет. Остановившись напортив одной из дверей, примерно в середине коридора, сестра-хозяйка толкнула ее, пропуская Элиссу в тесную комнатку где едва помещалась простая узкая кровать, стул и закрепленная прямо на голой стене столешница. На кровати лежал узкий матрас и колючее одеяло, на котором не было видно ни единой складочки. — Как я и говорила, живем мы скромно, — пояснила Сара. — Главное для нас — служение Альтосу и наше духовное благополучие. Телом мы слабы и лишение всяческих благ укрепит не только его, но и наш дух. Располагайся. Скоро я пришлю к тебе кого-нибудь из сестер. — Благодарю вас, — Элисса склонила голову, и сестра-хозяйка кончиками пальцев коснулась ее темени, быстро прошептал молитву. — Отдыхай дитя. Возможно, вечером, после службы, с тобой пожелает поговорить наша настоятельница. Она расскажет тебе куда больше чем я и поможет определиться с выбором. Прислушайся к ней. — Хорошо. Еще раз улыбнувшись, Сара покинула келью и аккуратно прикрыла за собой слабо скрипнувшую дверь, оставив гостью монастыря в одиночестве. Дождавшись, пока шаги монахини растворяться в тишине и безмятежности, Элисса легла на жесткую кровать и с наслаждением, словно кошка, потянулась. Оказаться внутри получилось гораздо проще, чем она рассчитывала. Теперь оставалось разузнать, что здесь к чему, прикарманить эту проклятую статуэтку и придумать, как быть дальше. Наматывая кончик вьющегося локона на палец, Элисса принялась разглядывать низкий серый потолок, перебирая в голове различные варианты дальнейших действий. Она, конечно, могла бы рассказать все монахиням, но это было слишком рискованно и не в стиле увлеченной воровки. В монастыре, несмотря на все его гостеприимство, она оставаться не желала. Стало быть, как только статуэтка окажется у нее в руках — следовало поспешно убираться отсюда. При таком раскладе еще оставался подручный Гирса, а от этого мрачного типа ожидать можно всего, чего угодно. Уж таких-то Элисса видела предостаточно — хладнокровные, расчетливые убийцы. Она любят свою работу и готовы собственную мать отправить на тот свет, ради лишнего золотого. С такими шутки плохи. Элисса подумала о том, что могла бы податься в бега. Но постоянно она скрываться не сможет, а вот у барона вполне хватит желания и средств, чтобы отравить всю ее оставшуюся жизнь. Обращаться к страже Элисса ни за что на свете не станет. Во-первых, это претило ее профессиональной гордости, а во-вторых, узнай стражники кто она такая — сразу бросили бы в темницу. Оставалось лишь вернуть фигурку проклятому Гирсу, а потом надеяться на то, что верткий старикан сдержит слово. А это само по себе — маловероятно. Но потом — будет потом, а сейчас следует сконцентрироваться на первостепенной задаче. Какой смысл думать, что делать с фигуркой, когда Элисса ее даже в руках не держала и в глаза не видела? Робкий стук в дверь нарушил раздумья воровки. — Войдите, — благосклонно позволила Элисса, сев поудобнее. Дверь слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось совсем юное личико с чистыми, небесно голубыми глазами — все остальное скрывала просторная одежда монахини. Судя по цвету бровей, заглянувшая в келью девушка была светловолосой. — Добрый день, — тоненьким голосом поздоровалась девушка, которой было не больше шестнадцати зим — на девять меньше, чем самой Элиссе. — Меня зовут Хэли. Меня прислала сестра-хозяйка. Я принесла еду. — Говорила девушка невнятными обрывистыми фразами, трогательно нервничая и волнуясь. — Входи Хэли. Меня зовут Мила, — в очередной раз солгав, Элисса поднялась на ноги, оказавшись выше молодой монахини почти на голову. Пока Элисса старательно делала вид, что утоляет голод, ее гостья молчала, сидя на краешке кровати и разглядывая носки своей поношенной обуви. Было видно, что девушку что-то гложет, но она не решается заговорить. — Давно ты здесь, Хэли? — спросила воровка, прожевав теплый хлеб с пахучим сыром и запив это все свежим молоком из крынки. — Я? — девушка испуганно округлила глаза. — С рождения. А вы… — она помедлила, явно пытаясь превозмочь себя и побороть робость и страх. — Вы зачем пришли сюда? — Как сказать, — таинственно улыбнулась Элисса, прекрасно знавшая, как следует вести себя с подобным типом людей. Если подобрать к этой Хэли «ключ» то та сама расскажет все, что ей известно. — Наверное, я бегу от проблем. Внешний мир… — Какой он? — с жадностью спросила Хэли, даже привстав с кровати. Ее голубые глаза блеснули любопытством, а голос предательски дрогнул. — Мир за этими стенами, какой он? Стоило Элиссе заглянуть в эти наивные глаза, как она почувствовала жалость к бедной девочке, запертой в этих стенах с детства. Для свободолюбивой воровки подобная участь была хуже смерти, но ей удалось быстро совладать со своими эмоциями. Отодвинув поднос, Элисса легко встала из-за стола и, подойдя к так же поднявшийся Хэли, предложила: — Может, покажешь мне, что здесь к чему? А я расскажу тебе об этом мире за стенами. — Конечно! — Обрадовалась юная монахиня, с пылом сжав ладони гостьи монастыря. — Я все вам покажу! «Ключ» к этой девушке долго искать не пришлось.Глава 3 По течению
«Счастливчик», следуя по течению широкой реки Лориан, быстро мчался на всех парусах к своей цели. Высокие стены Кирлинга уже появились на горизонте, а перед ними туда-сюда мелькали мелкие рыбачьи лодки, неторопливо проплывали баркасы и величественно скользили редкие торговые суда. Сама же река, заходя в город, раздваивалась, выводя корабли на Сафрас или же к одной из крепостей расположенной у Королевского кряжа. Чем ближе подплывал «Счастливчик», тем громче становились крики, доносящиеся со стороны порта. Да и сама команда корабля приободрилась, обрадованная долгожданной остановкой. Они мчались по волнам шесть дней и семь ночей, без устали следуя к своей цели и порядком устали, однако Тул не собирался давать своим людям поблажки. Уступив руль одному из матросов, он неспешно прохаживался взад вперед по узкой и мокрой палубе, заложив руки за спину и разглядывая доски под своими ногами. — Держись правее, — приказал он рулевому. — Мы войдем в южные доки. Нам быстрее будет пройти через город, чем ждать своей очереди среди торговцев, спешащих в Сафрас. — Понял, — живо отозвался рулевой и «Счастливчик» начал плавно заваливаться на бок. Обойдя несколько крупных судов, корабль Тула мчался навстречу докам, постепенно теряя скорость. Когда справа начала тянуться крепостная стена, «Счастливчик», и вовсе, замедлил ход, плавно притершись обшарпанным боком к низковатой для него пристани. С борта полетели канаты, а, когда корабль притянули к помосту, с него спустили крепкие сходни. — Все, собираемся, — хрипло скомандовал первым сошедший на пристань Тул. — На борту никто не остается. Все идут со мной. Берите сундук и на пристань! Твою!.. — он отпрыгнул назад, когда рядом с ним бесшумно приземлился спрыгнувший прямо с борта Тенро. Черный плащ взметнулся, на миг, скрыв фигуру мужчины, и затрепетал под резким порывом ветра. Тенро втянул носом воздух, пропитанный всевозможными запахами большого города, и поморщился — пахло, в основном, тухлой рыбой, потом и смолой. — Не делай так больше, — предупредил странного спутника Тул и сразу же отвлекся на низкорослого человека, спешащего к нему со всех ног. — Господин Тул, — запыхавшийся крепыш, примчавшийся со стороны города, тяжело оперся пухлыми ладонями на колени, стараясь выровнять дыхание. — Что? — Недавно прилетела птица от нашего общего знакомого, — мужчина не назвал имя Трига, но его собеседник и так понял, о ком идет речь. — Что? — с той же интонацией, но чуть более раздраженно, повторил свой вопрос Тул. — Он сказал, что его прижала стража и Ищущие, так что он умывает руки… — Что?! — прежде чем посыльный успел растерянно моргнуть, взбешенный Тул схватил его за грудки и приподнял над землей. Причин для злости у бывшего пехотинца мигом стало хоть отбавляй. То, что Триг «умывает руки», означало, что он вышел из дела, предварительно сдав своих подельников. Ладно бы на контрабандиста вышли простые стражники, но Ищущие… тут явно что-то не чисто. А этот седой проныра просто взял и сдал им Тула и его команду со всеми потрохами! Мысленно пообещав поквитаться со старым знакомым, Тул, шумно выдохнув, спросил: — Как давно пришла птичка? — Вчера днем, — выпалил посыльный, отчаянно болтая ногами в воздухе. — Значит так, — в голове у Тула сразу же родился один рискованный, но замечательный план. Если Триг вышел из игры, то все карты на руках у Тула. Да, теперь о нем знают Ищущие, но если он успеет обставить дельце сам, да еще и быстро, то сможет просто потеряться где-нибудь за морем. Эта мысль очень понравилась мужчине, и он даже поставил посыльного на пол. — Что будем делать? — сдавленно пискнул тот, потирая горло, плавно переходящее во второй подбородок. — Ты останешься здесь, — решил Тул. — Продашь корабль. Особо не торгуйся, сделать все надо быстро. Потом, вместе с деньгами, забьешься в самую глубокую нору в этом проклятом городишке. Я все проверну сам, а после найду тебя. Понял? — Да, — подобострастно закивал толстяк. Он делал это так усердно, что еще бы чуть-чуть и его круглая голова могла бы попросту отвалиться. — Только о нашем разговоре — никому, — шепнул Тул, оглядев свою команду, как раз спускающуюся на пристань. Взгляд бывшего пехотинца задержался на фигуре в черном плаще. Тенро стоял довольно далеко, чтобы слышать разговор двух мужчин. По крайней мере, так подумал Тул. При нынешнем раскладе ему понадобится каждый клинок, но этот человек, убив Малто, лишний раз доказал, что доверять ему нельзя. За время путешествия Тул так и не понял, что творится у этого странного парня в голове и это его порядком нервировало. Очень погано иметь под боком человека, за несколько мгновений способного отправить на тот свет бывалого вояку и не знать, что у него на уме. — Тенро, — позвал Тул. — Подойди. Когда мужчина в черном плаще бесшумно приблизился, бывший пехотинец представил ему посыльного: — Этой Рик. Он много чего тут знает и расскажет тебе о доме. Потрещите пока, а я соберу ребят. Нужно кое-что сказать. — Оставив этих двоих, Тул поспешил к команде. — Зеленые поляны. — Отрывисто бросил Тенро, не мигая, глядя в глаза побледневшему посыльному. Грузный мужчина попробовал отстраниться, но ему не позволили. — Что… что вам надо?! — тоненько пискнул Рик, судорожно сглатывая. Он не мог отвести взгляда от зеленых глаз незнакомца и огоньки, плясавшие в них, вселяли в душу посыльного суеверный ужас. Он будто смотрел в глаза собственной смерти. — Все что ты знаешь о Зеленых полянах. Быстро. — Тенро легонько встряхнул толстяка. — Это… это деревня! — затараторил Рик. — Недалеко от кряжа, была… — он виновато улыбнулся, но по глазам жуткого собеседника понял, что тот не удовлетворен ответом. — Говорят там резня случилась. Все погибли от клыков измененных. Никто не выжил. — Как мне попасть туда? — Никак, господин, — промямлил посыльный, чувствуя, как у него во рту все пересохло, а глаза защипало от выступившего на лбу и теперь стекающего по густым бровям пота. — Там Ищущие все выжгли подчистую. Все вокруг предали огню и крепость построили. Говорят мол, через пещеры в кряже можно выйти к Застывшему лесу. Так что никак вам туда не попасть. Никого Ищущие с солдатами не пускают. Да и на что там смотреть — пустыри да стена каменная вдоль кряжа. Тенро задумался. Трясущийся человек перед ним не лгал, а это значило, что если даже он доберется до Зеленых полян, то найдет там лишь пепел своего прошлого. Последняя ниточка, ведущая к его воспоминаниям — оборвалась. Пальцы Тенро сжались, впившись в плечо посыльного. Только жалобный писк Рика вывел Тенро из состояния задумчивости, и он ослабил хватку. — Что ты еще знаешь? Имена? Кто жил в деревне? — Не ведаю, господин. Да и кто знает?! Там даже опознать добром никого не смогли. Только старосту, по увечьям да знаку пехоты, что с войны остались. — Старосту? — Это слово обожгло слух Тенро, и он жадно ухватился за него. — Кто он? — Говорю же, — взмолился Рик, ужом пытаясь выскользнуть из стальных тисков, в которые вновь обратились пальцы удерживающего его мужчины. — Может на могиле написано, не знаю… — Могила? Где?! — Скелос! — Едва не взвыв от боли, процедил сквозь зубы Рик. — Монастырь! Скелосова пустынь! Всех жертв похоронили там. — Как мне туда попасть? — Я покажу, — Жесткая ладонь Тула легла на запястье Тенро. — Отпусти его. У нашего общего знакомого еще много дел. Я покажу тебе, где монастырь, клянусь. Только после этих слов пальцы Тенро разжались и Рик, бормоча слова благодарности, поспешил прочь. Лишь единожды он затравленно обернулся, потирая ноющее плечо но, стоило ему встретиться взглядом с мужчиной в черном плаще, как посыльный ускорил шаг, растворившись в пестрой толпе снующего туда-сюда люда. — Я уже понял, что деньги тебя не слишком интересуют, да? Свою долю ты, разумеется, получишь, как только мы сделаем дело, а потом я покажу тебе, где монастырь. Нам как раз по пути туда, — Тул широко улыбнулся, всем своим видом демонстрируя спокойствие и дружелюбность. — Доведем сделку до конца, как договаривались, а дальше — возьмешь свою долю, лошадь и я сам покажу тебе дорогу, что приведет тебя прямо к воротам монастыря. Так и распрощаемся. Идет? — Идет, — Тенро скупо кивнул. — Вот и славно, — потер ладони Тул. — Вижу, тебе не терпится отправиться в путь. Что ж, не буду юлить — мы, тоже, торопимся. Так что пойдем, нас все ждут. Старый пехотинец пошел первым и Тенро тенью заскользил следом за ним. Он то и дело внимательно смотрел по сторонам, жадно выискивая любые детали, которые могли бы пролить свет на его затянутое туманом прошлое. Но город казался страннику чужим, не знакомым, по крайней мере, пока. Тул с людьми быстро шел по людным докам, наполненными суетой и шумом. Кто-то только что приплыл, а кто-то, наоборот покидал неспокойный город, отправляясь в очередное плаванье. Резко пахнуло рыбой и, объезжая людской поток, слева проехала телега, груженая свежей широлью, — длинной рыбой, водящейся в реке Лориан. Двое сидящих в повозке мужчин увлеченно спорили, где им лучше сбыть товар, пока тот не начал портиться. Телега неспешно набирала ход, оставляя за собой влажный след и неприятный запах рыбы. Тул грязно выругался и повел людей правее, так, чтобы между ними и отрядом патруля встали три прилавка с овощами, хлебом и какой-то зеленью. Нирт сразу же юркнул к торговцам, чтобы потом нагнать Тенро: — Держи, — парень с улыбкой протянул спутнику мягкую, еще теплую булочку, пахнущую свежей сдобой и еще чем-то пряным. — Спасибо, — Тенро принял угощение, сразу же впившись в него зубами. — Вкусно, да? Все знают, что в Кирлинге лучшая выпечка! — Говоря об этом, Нирт выглядел так, будто это лично его заслуга. Парень важно шмыгнул носом, неуклюже поправив ножны с мечом, которые шли ему примерно, как корове пятая нога. Худой и нескладный, он был просто не создан для того, чтобы носить оружие. Даже когда он похлопал по рукояти меча, это выглядело, будто парень пытается погладить собаку, которую до смерти боится. Тенро заметил все это быстро, ровно так же, как и походку Нирта и его движения. Парень не был воином и, вероятно, никогда им не станет. В нем не ощущалось никакой природной агрессии, стремительности и желания держать в руках оружие. — «Такой не вернулся бы с войны», — отчего-то подумал Тенро и сам удивился таким мыслям. Почему он вообще подумал об этом, да еще с такой уверенностью? Ища ответ на этот вопрос, он взглянул на беззаботного юношу, вышагивающего рядом и уплетающего сдобную булочку за обе щеки. — Что? — даже не прожевав, спросил Нирт. — Что-то не так? — Давно ты в команде? — Взглядом Тенро указал спутнику на шагающих рядом мужчин, во главе с мрачным, словно дождливая туча, Тулом. — Почти три месяца, — важно ответил Нирт, положив ладонь на украшавшее рукоять простого меча яблоко. Этот жест получился скорее смешным, нежели пугающим, или даже просто внушительным. Почувствовав это, парень смущенно убрал руку от оружия и сунул в карман. — Правда, я пока еще не был в настоящем деле, понимаешь? За все время я лишь раз плавал сюда и все. А так — драил палубу, да занимался всякими мелкими вещами. Хорошо, что коз еще пасти не заставили… — Коз? — Снова что-то всколыхнулось в памяти Тенро. — Коз, — обреченно выдохнув, кивнул парень, заглядываясь на смуглую девушку, торгующую красными яблоками на углу улицы. — Я в детстве пастухом был. Фу, даже вспоминать не хочу прошлую жизнь. Но вы, вряд ли, меня не понимаете — сначала охотником были, а потом вообще, в «Черных стрелах» служили. Здорово, наверное! — Наверное, — не стал спорить Тенро, но спутник расценил его слова как шутку и довольно хмыкнул. — Хватит лясы точить, — Тул поравнялся с разговаривающими мужчинами. — Незачем лишнее внимание привлекать. Просто идите за мной. Молча. Да по сторонам глядите — увидите кого подозрительного, включая стражу — сразу ко мне. И шагайте ближе к остальным, чтобы сундук было не видно. — Понятно, — с готовностью отозвался Нирт, для которого все происходящее выглядело как интересное приключение. Тенро не разделял радости молодого человека, так как четко уловил в голосе Тула некую нервозность и волнение, обратившиеся в злость. Что-то его сильно тревожило, и бывший пехотинец не убирал мозолистой ладони с рукояти меча. Тенро украдкой взглянул на татуировку пехотинца, всегда казавшуюся ему знакомой, но снова не смог вспомнить, когда и где видел ее прежде. Как и остальные, Тенро пошел так, чтобы прикрывать собой двух мужчин, несущих сундук. Судя по лицам и походкам моряков, ноша у них была не тяжелой, но они, отчего-то, держались очень напряженно. Причиной этому послужили два отряда стражи, стоявшие справа и слева от высокой арки. Они останавливали всех, у кого при себе был какой-либо груз и не важно, обычный ли это тюк или же целая повозка. Кстати говоря, груженая широлью телега, только что отъехала от стражников и теперь те посвятили все свое внимание группе людей, быстро приближающихся к ним. Шагающий впереди Тул жестом попросил своих людей остановиться и с широкой улыбкой выступил навстречу коренастому мужчине, чьи блестевшие на солнце доспехи выглядели новее и дороже чем у остальных солдат. Мужчины обмолвились всего парой слов, после чего пожали руки и только Тенро заметил, как золотая монета лишь на миг блеснув на солнце, перекочевала из одной ладони в другую. Крепыш сразу же заулыбался, будто встретил старого друга, после чего вдруг подобрался, быстро развернулся к своим людям и резким жестом указал им на удаляющуюся телегу, выкрикнув короткий приказ. Солдаты бросились следом, а их командир просто отвернулся от Тула, потеряв к нему всякий интерес. — Быстрее. Проходим! — Бывший пехотинец первым поспешил вперед. Остальные последовали за ним. Неожиданно пестрая мелькающая толпа растворилась, словно по волшебству. Шум и гам остались позади, вместе с запахами доков, суетящимися людьми, и солдатами стражи, остановившими злополучную телегу. Теперь, под пристальным надзором командира, они тщательно копались в сырой рыбе, выискивая несуществующую контрабанду. Оглядевшись, Тенро увидел, что их отряд уже миновал высокую арку, по сторонам от которой покоились мощные, укрепленные сталью створки ворот, отсекающие порт от остального города. С этой стороны, так же, стояла охрана, но им уже не было дела до тех, кто входит в город. Этих стражей порядка интересовали лишь те, кто собрался по тем или иным причинам покинуть Кирлинг. — Идем к западным воротам, — повернувшись вполоборота, бросил Тул. — Там я постараюсь найти нам лошадей и повозку. — Идем быстро. Смотрим по сторонам. Не останавливаемся. — Говорил он коротко и быстро, как и подобает человеку привыкшему отдавать и исполнять приказы. Пожалуй, эта черта в старом пехотинце была Тенро по душе, чем-то напоминая ему о прошлом. Странник слушал Тула вполуха, наблюдая за мужчиной в кожаном длинном плаще, под которым сверкала отполированная до зеркального блеска кираса. Он медленно расхаживал взад вперед по улице, лениво поглядывая на копошащийся рядом с портовыми воротами люд. Невыразительное, незнакомое, плосковатое, обрамленное темными волосами лицо мужчины не обладало отталкивающими чертами, он от одного взгляда на него, Тенро охватывала непонятная злоба. Причин для нее не было, но чувство от этого слабее не становилось. — Измененного тебе в кишки, Ищущий! — Тихо прорычал Тул, тоже заметив мужчину в сверкающей кирасе, чью одежду украшали символы Альтоса. — Вот кого не хватало-то. Аккуратнее, парни. Но Ищущий даже не взглянул в их сторону. Его внимание привлек шум, поднятый стражниками обыскивающими груженую рыбой телегу. Перед тем, как скрыться за аркой, Ищущий, будто услышав отголоски слов Тула, запоздало обернулся, но его взгляд успел лишь скользнуть по лицу пехотинца, после чего их скрыли друг от друга две вьючных лошади и их хозяева. — Ходу! Не стоим. Отдав приказ, Тул резко свернул вправо. Петляя между людьми и повозками, он устремился к углу улицы, где за палатками торговцев возвышался ровный ряд невысоких домиков. Бесцеремонно расталкивая случайных прохожих, команда «Счастливчика» поспешила следом за командиром. Едва нырнув в спасительную тень между домами, Тул замедлил шаг, немного отстал от своих людей и осторожно выглянул из-за угла, проверяя, не увязался ли кто следом. — Ух, — шумно выдохнул Нирт. — Едва не попали… — Заткнись, — оборвал его тип с рассеченным шрамом лицом. — Не радуйся раньше времени, беду накличешь! — Заткнулись оба! — Тул вновь занял место во главе отряда. — Пасти на замки и идем за мной. Кут, Дерко, ваш черед нести груз. Ящик перекочевал из одних рук в другие, после чего отряд продолжил путь. На этот раз они двигались узкими улочками, и Тенро ничего не мог разглядеть, кроме нависших с двух сторон домов, тянущихся почти непрерывными рядами. Тул то и дело отставал, но быстро догонял остальных, уверенно находя путь в этом каменном лабиринте. Тенро изредка поглядывал на узкую полоску неба над головой, единственное, что подсказывало ему, сколько времени они бродят среди домов и задних дворов. Когда солнце прошло свою полуденную отметку, а городской шум начал нарастать, Тул решился вывести своих людей на широкую улицу в том месте, где та расходилась в две стороны. Одна из вымощенных брусчаткой дорог упиралась в огромную постройку, чья высокая башня, казалось, старалась дотянуться до редких белых облачков, чтобы поймать одно из них за пушистый бок. Ослепительно белые стены, с узкими, но длинными окнами, украшенными яркими витражами блестели на солнце, а все пространство перед постройкой было забито людьми. Вторая дорога, петляя между выступающих на нее домов, выходила к воротам. Металлическая решетка была поднята, а створки открыты настежь и единственной преградой, не позволяющей просто так войти в город, являлась стража. Здесь, правда, в отличие от порта, солдаты почти никого не останавливали. Они лишь провожали прохожих ленивыми взглядами, да непрерывно зевали. Тул повел своих людей к этим воротам но, не дойдя до них, остановился рядом с одной из построек. Двухэтажный дом чем-то напомнил Тенро таверну Трига «Полосатый кот» — большой, обнесенный высоким забором двор, откуда доносилось лошадиное ржание и приглушенные голоса. Приветливо распахнутая калитка слабо раскачивалась на ветру, который выносил наружу запах пищи и лошадиного пота. — Меня ждите во дворе, — хрипло приказал Тул, стряхивая со лба капельки пота. — Старайтесь не привлекать внимания. Я быстро. Оказавшись по ту сторону забора, команда «Счастливчика» разместилась в тени, неподалеку от призывно распахнутой калитки. Мужчины уселись прямо на землю, уставшие после плавания и долгого пешего перехода. Только Тенро остался стоять, чем заслужил одобрение переводящего дух Нирта: — Вы будто и не устали вовсе, — вымученно улыбнулся парень, с нескрываемой завистью глядя на спутника. — В прошлом приходилось много ходить, наверное, — безучастно отозвался Тенро, наблюдая за парой шатающихся мужчин, в нерешительности застывших у входа внутрь дома. — Все охотники такие выносливые? — Не знаю, — мужчина в черном плаще пожал плечами, а кто-то из его спутников презрительно фыркнул, сплюнув на землю. Для Тенро не было секретом, что его обществу здесь рады далеко не все, но его это абсолютно не заботило. Он не переставал размышлять о своем пролом, принимая настоящее, как должное. Охотник не искал чьей-либо дружбы, он жаждал найти самого себя, а для этого ему следовало как можно быстрее добраться до Скелосовой пустыни. Таковой являлась его единственная цель. Еще раз взглянув на солнце, чей дневной жар уже пошел на спад, Тенро нетерпеливо переступил с ноги на ногу и перевел взгляд на двери, за которыми ранее скрылся Тул. Мужчины не было довольно долго, а это шло в разрез с планами охотника. — Эй, Нирт, — подал голос мужчина со шрамом через все лицо, которого, кажется, звали Пит. — Сходи, попроси у трактирщика воды, что ли… — Тул сказал ждать его здесь, — заупрямился паренек. Он взглянул на Тенро, ища его поддержки, но того не интересовали взаимоотношения в отряде и он явно не собирался вступаться за недавнего знакомца. Осознав это, Нирт даже пожалел, что потратил деньги на булку, для этого неблагодарного охотника но, по определенным причинам, решил ему этого не говорить. — А я сказал — принеси нам попить, малой, — с нажимом повторил Пит и Нирт нехотя встал на ноги. — Сейчас-сейчас, — недовольно буркнул он и поплелся к дверям. Едва парень поднялся на ступени, как сразу же привлек внимание двух стоящих у входа мужчин. Когда Нирт проходил мимо них, то один из них наклонился так, чтобы парень столкнулся с ним плечами, после чего, заплетающимся языком послал проклятье в адрес «слепого щенка». — Простите, — пробормотал Нирт, пытаясь проскользнуть между оживившимися мужчинами, но те живо преградили ему путь. — Не так быстро, приятель — с туповатой улыбкой сказал тот, кого парень случайно задел плечом и Нирту в ноздри ударил запах медовухи. — Ты меня оскорбил, но я забуду об этом, если ты купишь мне и моему другу выпить! — О, гляди, — Пит даже привстал, наблюдая за разворачивающейся картиной. — Сейчас начнется что-то интересное. — Может, вмешаемся? — вяло предложил один из матросов «Счастливчика», но Пит дернул головой: — Нет. Тул велел ждать здесь, а паренек не послушался и сейчас поплатится за это. — А ты — злодей! — Одобрительно заржал матрос. — Еще какой, — с улыбкой отозвался Пит, словно благодаря приятеля за комплимент. — О, вот сейчас! Стоило Нирту повернуться к спутникам в поисках помощи, как один из стоящих в дверях мужчин замахнулся, метя кулаком точно в ухо растерявшемуся пареньку. Тенро действовал повинуясь внезапному порыву, взметнувшемуся из глубины души. С быстротой молнии он буквально влетел на крыльцо и один из любителей дармовой выпивки взвыл, когда его занесенная для удара рука выгнулась под неестественным углом. Удар в кадык заставил вопящего мужчину замолчать и, тщетно пытаясь вдохнуть, сползти по стене. С грязной руганью его приятель схватился за нож, но так и не успел вытащить оружие из-за широкого пояса. Кулак Тенро врезался ему в нос, жалобно хрустнувший от удара и мужчина, отдернув голову назад, врезался затылком в приоткрывшуюся дверь. Вцепившись рукой в горло стонущей жертве, охотник рывком поднял ее одной рукой, другой вытаскивая принадлежащий мужчине нож. — Тенро… — остолбеневший Нирт с ужасом наблюдал, как в глазах охотника начинает разгораться яркое зеленое пламя. — Хватит! Довольно! — Выскочивший из таверны Тул ухватил Тенро за запястье, удерживая его от удара, который, несомненно, оказался бы последним для жалобно скулящего мужчины со сломанным носом. Поначалу охотник хотел сбросить чужую ладонь но, бегло взглянув на татуировку меча и щита, замер. Он по-новому взглянул на символ на загорелой руке, только сейчас осознав, что, действительно, уже видел его раньше. У кого-то близкого Тенро был точно такой же… но у кого? — Хватит, — повторил Тул и с облегчением вздохнул, когда охотник выронил нож, воткнувшийся в доски крыльца. Тенро разжал пальцы другой руки и его несостоявшаяся жертва, чье лицо заливала кровь из разбитого носа, рухнула к ногам охотника. — Вас вообще оставить нельзя, — Тул подтолкнул спутников к лестнице. — Я договорился — нам дадут две повозки, лошадей и припасов. Пришлось ждать возвращения хозяина этой дыры, а потом долго торговаться, но ничего! Дело у нас сладилось, так что теперь успеем на место в срок. Что у вас тут произошло-то? — Он обернулся на тщетно пытающихся подняться мужчин. — Да так… ничего, — Нирт виновато улыбнулся, с опаской покосившись на охотника. — Прямо таки и ничего? — недоверчиво сощурился Тул, пытаясь рассмотреть сокрытое капюшоном лицо охотника. — Ничего, — хладнокровно подтвердил Тенро. — Ладно, измененный с вами, парни. Пошли. — Тул жестом поманил всех за собой, обходя здание таверны. — Коней уже запрягают. Скоро поедем. Пропустив остальных членов команды «Счастливчика» вперед, Нирт пошел рядом с охотником, на ходу шепнув ему: — Здорово вы их. Тенро не ответил, и парень решился задать мучавший его вопрос: — А глаза… они у вас всегда такие яркие? — Что? — охотник выглядел удивленным и Нирт, порывшись в сумке, вытащил оттуда небольшую полированную миску. Подышав на нее и протерев грязным рукавом, он протянул ее Тенро. Мужчина в черном плаще, не говоря ни слова, взял миску и поднес ее к лицу. Сбросив капюшон, он уставился на свое мутное и размытое отражение — с гладкой поверхности на него смотрела пара неестественно ярких глаз. Тенро встряхнул головой и несколько раз моргнул — его глаза погасли, снова став обычными. — И что это было? — шепотом поинтересовался сгорающий от любопытства Нирт. — Не знаю, — честно признался охотник и его голос дрогнул.* * *
Хэли оказалась удивительно общительным и открытым человеком. За свою жизнь Элисса таковых почти не встречала и была приятно удивлена, ведь она почти утратила веру в людскую доброту и понимание, а теперь воочию наблюдала безупречного образчика этих, сейчас почти утраченных, добродетелей. Буквально с первых мгновений знакомства Хэли стала считать Элиссу едва ли не своей родной сестрой, без утайки рассказывая ей все, что только знала сама. Воровке это было только на руку, поэтому она внимательно слушала рассказы девушки, посвящающей ее в тонкости монастырской жизни. Так Элисса узнала, что всего в монастыре живет шесть с половиной десятков сестер и у каждой из них свои обязанности. Хэли, к примеру, вместе с еще пятью сестрами отвечает за сад. Им как раз нужна была седьмая помощница и Элисса, не раздумывая, согласилась. Во-первых — она всегда будет рядом с бесценным источником знаний о монастыре в лице разговорчивой простушки. Во-вторых — сад раскинулся вокруг монастыря, что давало возможность лучше узнать, что здесь к чему. И, в-третьих — монахини часто гуляют по саду, а значит, есть возможность услышать что-нибудь интересное. Да и сама Элисса будет всегда на виду и быстрее примелькается в Скелосовой пустыни, пусть и ненадолго, но став ее частью. Это же давало воровке и идеальное прикрытие — всегда можно сослаться, что выдирала сорняки где-нибудь в уединенном местечке. Наверняка, у Хэли не вызвало бы подозрительности и появление изрыгающего пламя дракона, но, все же, Элисса решила не рисковать и раньше времени не сильно нагружать новую подругу расспросами. Излишняя спешка может только навредить. Поэтому Элисса чередовала вопросы со своими рассказами о мире за стенами монастыря, которые Хэли слушала с жадностью, почти не дыша и даже не шевелясь. Глаза юной монахини святились такими мечтами и надеждами, что Элиссе стало ее немного жалко. Она понимала, что Хэли вряд ли, когда-нибудь сможет познать мир, отличный от своего. И это к лучшему. Арстерд не знает жалости и такой открытый и наивный человечек, как Хэли, просто станет для него пищей. Охваченное войной королевство пожрет эту крохотную беленькую овечку и даже не заметит, когда ее не станет. Но самой Хэли лучше об этом не знать. Пусть и дальше живет мечтами в своей уютном и тихом мирке, где ей ничего не грозит. — Вот бы и мне побывать в столице, — прикрыв небесно-голубые глаза, проворковала Хэли, когда они с Элиссой вернулись в келью воровки после обхода территории монастыря. — Я так хочу увидеть мир! И не только наше королевство — мне интересно, как живут наэрцы. Ведь я никогда прежде не видела ни одного из них. Говорят, что их волшебницы, флэриэ — невероятно красивы. А живут дети Леса в домах, что вырезаны в толще вековых деревьев! — Этого я не знаю. Но какие твои годы, — улыбнувшись, солгала Элисса, чувствуя легкий и укол почти позабытой совести. — Еще успеешь везде побывать и все посмотреть. — Может быть, — обрадовалась было юная монахиня, но сразу же погрустнела. — У меня в детстве было слабое здоровье, и я не уверена, смогу ли пережить такой долгий путь. Старшая настоятельница часто говорит, что я слишком много витаю в облаках, и мне следует больше времени уделять молитвам и размышлением над своими поступками. Я стараюсь, но меня все равно тянет за стены. Даже когда я молюсь, то прошу Альтоса позволить мне увидеть мир, с детства сокрытый от меня. — Тогда побольше отдыхай и набирайся сил. Если хочешь когда-нибудь отправиться в путешествие, то тебе следует быть к нему готовой. Никогда не знаешь, когда именно тебе выпадет шанс изменить свою судьбу. Может завтра? Тогда прямо сегодня нужно как следует отдохнуть и выспаться, — посоветовала Элисса. Сейчас воровке нужно было многое обдумать в одиночестве, о чем она и мягко намекнула Хэли. На счастье Элиссы, монахиня оказалась очень сообразительной: — Что ж это я! — спохватилась Хэли. — Вы ведь проделали долгий путь и, наверняка, устали! Вам самой нужно отдохнуть, а я тут донимаю вас расспросами! Только о себе и думаю, а ведь это грех перед Альтосом! — Ничего страшного. Мне приятно общаться с тобой, Хэли. Но, ты права, я немного устала и хотела бы прилечь, а завтра мы продолжим наш разговор. Обещаю. — Тогда завтра утром я зайду за вами. Мы вместе пойдем на утреннюю молитву, потом на завтрак и в сад! — Оживилась Хэли. Уже перешагнув порог, она запоздало добавила: — Если вы не против, конечно. — В ее глазах было столько надежды, что ее хватило бы и на взвод обреченных на смерть солдат. Когда на тебя кто-то так смотрит, отказать практически невозможно. — Я согласна, — благосклонно кивнула Элисса. — Тогда до завтра, Мила, — ослепительно улыбнулась монахиня, напоследок сказав: — Моя келья последняя по коридору, налево. Если что-то понадобится — обращайтесь в любое время. Добрых снов, сестра и да хранит тебя Альтос. — И тебя, — закрыв дверь за Хэли, Элисса некоторое время стояла неподвижно, слушая звуки удаляющихся легких шагов, после чего вернулась к кровати и с облегчением растянулась на ней. Что ж, для первого дня все складывалось довольно таки неплохо. Элисса была не из тех, кто радуется случайно удаче. Она не любила делить шкуру неубитого медведя, оставляя радость на тот момент, когда дело будет сделано. Сейчас следовало сосредоточиться и довести все до конца — права на ошибку нет. Нужно втереться в доверие к монахиням и по-тихому стянуть фигурку, после чего навсегда оставить это место за своей спиной. Желательно провернуть все до того, как ее сочтут достойной и постригут в монахини. Представив себя в благопристойном образе, коленопреклоненно молящейся Альтосу о его милости, Элисса едва не рассмеялась во весь голос. Некогда она еще не играла роли монахини. Это было неожиданно и, пожалуй, даже интересно.Глава 4 Обещание
Кости Нирта ныли, а сам он ни на мгновение не прекращал проклинать Тула. Разумеется, делал он это про себя, чтобы никто не слышал. Внешне же парень старался выглядеть бодрым и неунывающим, вот только получалось у него, мягко говоря, не очень убедительно. Трое суток тряски в телеге утомили команду «Счастливчика», но Тул был неумолим. Две телеги, запряженные четверкой лоснящихся от пота лошадей, практически не останавливались и, если животных бывший пехотинец еще жалел, то с людьми был предельно строг. В короткие остановки, Тул заставлял всех, кто не ухаживал за лошадьми, чистить и точить оружие. Каждый привал люди менялись, предоставляя другим заниматься клинками и броней. У Нирта, кажется, уже мозоли натерлись от давящей на плечи кольчуги. Хорошо хоть арбалет можно было просто положить на колени, да и меч в ножнах не так тянул его вниз, когда молодой человек сидел. Если бы еще не палящее солнце — было бы проще, а так броня быстро раскалялась под беспощадными лучами. Нирт чувствовал, будто его варят заживо, причем весьма изощренным способом — замариновав в собственном поту. Кольчуги, кстати, Тул обязал всех надеть заранее. Ему удалось уговорить даже Тенро, который, по мнению Нирта, с каждым днем выглядел более «живым». Странный охотник не стал более разговорчивым, но теперь в его взгляде отражалось меньше отрешенности, да и кожа перестала быть такой бледной. После выезда из Кирлинга, Нирт заметил, как спутник задумчиво разглядывает прядь своих темных волос, словно видит их впервые. Когда же парень спросил охотника, в чем дело, тот, пожав плечами, выпустил прядку из пальцев и медленно произнес: «Кажется, они были светлее». Больше в тот день он не проронил ни слова. Вот и все. И понимай его после, как хочешь. Вчера Нирту удалось поговорить с Тенро дольше — Тул определил их двоих ухаживать за лошадьми во время привала, а потом парень сел в телегу рядом с охотником. Нирта распирало от любопытства, и он засыпал спутника вопросами и иногда тот даже отвечал на них. Правда, не всегда. Зачастую Тенро просто погружался в себя, уставившись в одну точку, словно что-то вспоминал. Тогда его взгляд становился отчужденным и пугающим, но ненадолго. После случившегося в Кирлинге, Нирт побаивался охотника. Однако, увидев, что лошади спокойно относятся к человеку в черном плаще, парень немного успокоился. Животное не обманешь, а если уж лошадки не боятся охотника, то и ему опасаться не стоит. Глядя на то, как самый молодой член команды запросто говорит с новичком, остальные мужчины перестали относиться к Тенро с осторожностью. Кажется, их даже не слишком заботил тот факт, что охотник отправил их товарища на корм рыбам. Как оказалось позже — Малто вообще никому не нравился и никто не держал на Тенро обид за содеянное. — Придурок сам нарвался, — однажды сказал Тул и все согласно поддержали его, окончательно приняв Тенро в команду. Вот только самому охотнику было это безразлично. Пусть он и стал обращать больше внимания на окружающих людей, его все равно больше интересовало собственное прошлое. Тенро окончательно убедился, что раньше был охотником и что имя, которым он назвался — принадлежит именно ему. Разузнав у Нирта о «черных стрелах», Тенро открыл еще оду часть себя, и эта часть принадлежала убийце. Это объясняло, почему он так легко обращается с оружием и, не задумываясь, отнимает чужие жизни. Еще ему была знакома татуировка Тула. Но, узнав о ее происхождении, Тенро так ничего и не понял. Он готов был поклясться, что в тот момент, когда в Кирлинге, старый пехотинец удержал его от убийства, он почувствовал, что уже переживал нечто подобное однажды. Но пока что эта нить, ведущая к потерянному прошлому, обрывалась. Еще оставался Нирт. Он кого-то напоминал охотнику. Кого-то знакомого и теперь потерянного, оставшегося в затянутом туманом прошлом. Изо дня в день Тенро копался в своей памяти, но все было безрезультатно. Тогда он принял решение больше узнать об окружающем мире, таком знакомом и одновременно чужом. Охотник начал больше общаться с окружающими людьми. В основном с Ниртом, так как парень был, пожалуй, самым разговорчивым из всех. Из него не приходилось тянуть каждое слово, хотя порой это порядком и утомляло. Вот и сейчас, когда третий день пути стремился к закату, Нирт, не умолкая ни на мгновение, рассказывал Тенро о войне Арстерда с Наэрой. Охотник слушал, не перебивая, глядя в тянущийся за бортом телеги лес. В тени деревьев он видел неясные картины множества боев, через которые когда-то прошел. Глаза сов, напоминали сверкающие золотом глаза детей Леса, а пение каких-то птиц в самой чаще, успокаивало, убаюкивало и казалось знакомым, как и все вокруг. Мерное покачивание телеги, фырканье лошадей и тихий разговор наполняли сердце мужчины какой-то позабытой теплотой и спокойствием. Тенро даже подумал, что сейчас отчетливее ощущает его биение в своей груди, чем раньше. — Слушайте! — Нирт щелкнул пальцами, привлекая внимание задумавшегося охотника. — Если Вы недавно вернулись с войны, получается, что и с измененными воевали?! — Измененными? — переспросил Тенро. Он уже не однократно слышал это слово, часто используемое Тулом в качестве ругательства или очередного проклятья, которыми он все чаще сыпал по поводу и без. Тенро беззвучно, одними губами повторил это слово еще раз, словно пробуя его на вкус. Вкус оказался горьким, затхлым, с запахом плесени, крови и ненависти. — У них глаза горят, как… — перейдя на шепот. Нирт осекся, с опаской взглянув на соседей по повозке. — Прямо как у вас, тогда, в Кирлинге. Мне ведь не показалось? Это из-за того, что вы их много убили, да? — Измененные, — не слушая парня, Тенро вновь повторил слово, от которого теперь начало веять могильным холодом. Он повернулся к Нирту так резко, что тот вздрогнул, едва не упав с телеги. — Расскажи мне о них подробнее, — попросил охотник и его глаза холодно блеснули в слабых лучах почти скрывшегося за горизонтом солнца. — Да я сам не так много знаю, — нехотя признался Нирт, шмыгнув носом и зябко поежившись. — За кряжем есть лес, его Застывшим называют. Вот оттуда эти измененные прут. Говорят, что раньше там какие-то священные для наэрцев леса были, а наше королевство те земли всегда своими считало. Из-за этого-то война и началась. А когда эти самые леса утонули в крови воинов с обеих сторон, то тамошние духи взбесились — начали мертвецов поднимать, да на живых натравливать. Говорят, они приходят с туманом и забирают с собой тех, кто слаб. Кто духам сдался… — Тех, кто сдался, — Тенро скрипнул зубами. — Что еще знаешь? — Пожалуй, все рассказал уже, — задумавшись, Нирт почесал грязными ногтями едва пробивающуюся на щеках бородку, явно гордясь этим редким и невнушительным символом собственной мужественности. — Мы с наэрцами заключили мир и теперь вместе сражаемся с новой напастью. Измененных удается сдерживать на границах, но некоторые сюда пробираются. Слыхал, вашу деревню вот они сгубили, твари! — Парень в сердцах ударил рукой по борту телеги и, зашипев, принялся растирать ушибленное место. — Ну, ничего, и на них найдется управа! Ищущие не дремлют! — Ищущие… — Тенро напрягся и сжал кулаки. — Слыхали о них? Хотя, вы же воевали, так что и видели их, небось. Да и в городе мы одного встречали. В плащах своих рыскают везде, выискивают, вынюхивают, как псы у жрецов на поводке. Это раньше их было мало, а теперь, почитай в каждом городе есть по пять-шесть ищущих. Выслеживают измененных. Вроде и благое дело делают, а жуткие какие-то. А еще… Лошади, тянущие телегу, неожиданно остановились и Нирт, умолкнув, недоуменно уставился на спрыгнувшего на землю Тула. — Хватит на сегодня. — Разминая широкие плечи, проворчал старый пехотинец. — Мы почти до места добрались, так что сегодня отдыхаем всю ночь, а завтра… — он помолчал, после чего процедил сквозь зубы: — Завтра видно будет. Все. Пит, ты вместе с Ниртом первые на вахте. Потом разбудите меня, я осмотрюсь и решу, кто вас сменит. Давайте, распрягайте лошадок, пусть тоже отдохнут. Отбой. Не став слушать причитания недовольного Нирта, который не желал караулить первым, Тенро спрыгнул с телеги. Сойдя с дороги, он ловко вскарабкался на раскидистое дерево у самой обочины и, пристроив лук на коленях, закрыл глаза. Возня людей внизу его не слишком заботила, и охотнику пришлось сдержать раздражение, когда кто-то из них приблизился к дереву. — Завтра важный день, парень, — снизу произнес Тул и Тенро, не открывая глаз, кивнул. Неизвестно, заметил ли это Тул, но он продолжил: — От тебя будет многое зависеть. Справишься — отправишься, куда пожелаешь со своей долей, а захочешь — останешься с нами. Скучать тебе не придется, гарантирую. — Ты обещал показать мне, где Скелосова пустынь, — холодно напомнил мужчине Тенро с присущим ему упрямством. — Не передумал, значит, — в голосе Тула проскользнуло легкое сожаление. — Из тех, кто никогда не отступает что ли? Хех, ладно, коли обещал — покажу. А ты, главное, завтра не подведи. Охотник в своей обычной манере промолчал и Тул, послав ему полный раздражения взгляд, убрался прочь, мысленно пожелав надменному щенку спокойной и последней в его жизни ночи. — Если они тебя не прикончат, тогда сам все сделаю, — принял решение Тул, любовно погладив рукоять старого меча, висевшего на поясе. Вопреки пожеланию старого пехотинца, спокойно поспать у Тенро не получилось. Вначале ему мешал шум снизу — мужчины распрягали лошадей, разжигали костер и еще долг обменивались пошлыми шуточками, громко смеясь и ругаясь. Когда же, наконец, все кроме караульных улеглись, и Тенро почти удалось заснуть, ему вдруг показалось, будто кто-то смотрит на него из темноты. Открыв глаза, охотник огляделся, кожей ощущая чье-то пристальное внимание. Весь лагерь спал, только Нирт, да Пит сидели у костра, изредка оглядываясь и переговариваясь шепотом. Никто из команды «Счастливчика» не смотрел в сторону разместившегося между ветвей Тенро, и это не понравилось ему еще больше. Стало быть, за ними наблюдает кто-то еще. Кто-то неизвестный. Охотник прищурился, вглядываясь в ночной мрак, и тот вдруг расступился перед ним. Тьма разбавила свою густую черную краску, позволив охотнику видеть гораздо дальше и яснее, не как днем, но и не как ночью. Поборов удивление, мужчина медленно потянул из колчана стрелу, кожей пальцев чувствуя легкое прикосновение оперения. Стрела беззвучно легла на лук и, оттягивая тетиву, Тенро продолжал осматриваться. Какое-то внутреннее чувство подсказало ему, что он не сможет долго удерживать лук в натяжении, но собственное тело свидетельствовало о другом. Не чувствуя усталости в руках, Тенро продолжал удерживать готовое к выстрелу оружие, взглядом ища свою цель. Все вокруг стихло. Охотник услышал биение собственного сердца, к которому вдруг примешался еще десяток подобных звуков — спокойных и ритмичных — биение сердец спящих внизу мужчин. Тенро весь обратился в слух, жадно ловя каждый звук, каждое дуновение ветра, которое говорило ему о том, что если кто-то и наблюдает за ним, то он свое дело знает, а значит, никогда не станет подкрадываться с той стороны, откуда дует ветер. Всматриваясь в подветренную сторону, Тенро вдруг услышал, как в привычное биение сердец вмешивается еще одно. Оно билось чаще и значительно дальше, так, что он едва мог разобрать слабый стук. Где-то между старым дубом и зарослями кустарника, за поваленной сгнившей корягой, кто-то замер в ожидании, наблюдая за спящим лагерем. Охотник не колебался. Задержав дыхание, он навел лук на цель, чей алый контур отчетливо различил вдалеке. Оперение стрелы приятно защекотало щеку, и он почему-то прошептал слова, которые сами пришли ему на ума: — Найди для себя свежей крови, сестренка. На мгновение замерев, Тенро взял упреждение и разжал пальцы. Стрела с тихим шелестом сорвалась с лука, прямо на лету, словно оборачиваясь в ночной мрак и становясь иссиня черной. Охотник отчетливо заметил, как тускло блеснул ставший ониксовым наконечник, а мгновением позже, кто-то сдавленно вскрикнул и лагерь сразу же ожил. Первым вскочил Тул, сразу же рванув из ножен меч. Следом за ним начали подниматься остальные бойцы. Встав спиной к спине, они низко пригибались к земле, щурясь и вглядываясь во мрак вокруг костра. — Кто кричал? — взревел Тул, поняв, что лагерь не атакуют. — Кто, мать его, орал здесь?! Звери?! — Примерно сто шагов на север, — как можно спокойнее сказал Тенро, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения. — Может, меньше. От того, что с ним происходило, охотника бросало в дрожь — люди просто не могут слышать биение чужих сердец. А он смог! Он четко видел противника, хотя не должен был. Выровняв участившееся дыхание, Тенро завернулся в свой драный плащ, медленно успокаиваясь. Только сейчас он подумал, что следовало солгать, сказав, что противник подкрался ближе. С другой стороны, если он убил ночного гостя, то его тело все равно найдут и правда, так или иначе, раскроется. Значит, следовало придумать правдоподобное объяснение того, как он смог попасть в цель ночью, со ста шагов. — И что там? — Тул с сомнением посмотрел в указанном направлении, не в силах различить ничего за освещенным костром неровным кругом. — Кто-то подкрадывался к нам, — последовал невозмутимый ответ с кроны дерева. — Сейчас ушел. — Тенро больше не ощущал чьего-то чужого присутствия, поэтому, устроившись поудобнее, накинул на голову капюшон. Сейчас он не видел своего отражения, но что-то подсказывало охотнику, что его глаза светятся ярче. Точно так же, как и тогда, в Кирлинге. — Проклятье! Давайте двое за мной, проверим! — Тул первым пошел вперед. Мужчин не было довольно долго, но охотник слышал каждый их шаг. Привыкшие к разбою и дракам, эти люди совсем не умели ходить по лесу. Возможно, они и не сильно шумели, но Тенро казалось, что сквозь заросли ломится целая свора диких кабанов. Усилием воли он заставил себя успокоиться и звуки сразу же стали тише, после чего растворились в ночи, чтобы чуть позже вернуться вновь. — Трава примята, — Тул вернулся в освещенный костром круг. — Зверь, наверное. Кровь есть. Мало. Ты стрелял? — Задрав голову, он посмотрел на едва различимый среди ветвей силуэт охотника, сливающийся с ночью. — Я, — подтвердил Тенро. — Стрелу не нашли. Стало быть, ты попал. Везучий сукин сын, как ты его вообще увидел? Ночью, в ста шагах… — Повезло, — Тенро пожал плечами, так и не придумав ничего более подходящего. — Измененные с тобой, парень! Всем отбой. Караульные — внимательнее! Может это был зверь, а может, и нет. Не важно. Завтрашняя сделка — наш единственный шанс на нормальную жизнь, где-нибудь подальше от этой дыры. Если наш охотник подстрелил парня, которого послал на разведку наш клиент — скверно, но будет ему уроком — не нужно к нам лезть, ведь и у нас есть клыки. Все. Отбой. — Вложив меч в ножны, Тул улегся на прежнее место, но еще долго смотрел на укрывшегося в тени ветвей охотника. Тенро чувствовал прикованные к нему взгляды членов команды «Счастливчика». Постепенно мужчины успокоились. Только Нирт, которого все же сменили на посту, никак не мог уснуть. Ему казалось, что он видел, как сверкнули в темноте ярко-зеленые глаза. Вскоре усталость взяла верх над страхом и любопытством, и юноша провалился в сон. Парню снилось, как он снова пасет коз в родной деревне и это ему даже нравилось. Но потом все скрыл туман… Нирт старался убежать, но туман подбирался все ближе и ближе, тогда как сам парень бежал на одном месте. А потом туман догнал его, растворив в себе. Нирт хотел вскрикнуть, вырваться, но не смог и погрузился в забвенье.* * *
Ночь прошла тихо и Тенро, на удивление, выспался. Его не мучили кошмары, и, кажется, вообще ничего не снилось — картинки просто растворялись в густом тумане, мягко и лениво клубящемся повсюду. Разбудил охотника голос Тула, который уже успел всех растормошить и теперь поторапливал с едой и сборами. Легко соскочив с ветвей на землю, Тенро оставил суетящийся лагерь, отправившись за дерево, приютившее его на ночь. Пройдя чуть более трех десятков шагов, охотник нашел то, что искал — узкую серебристую полоску ручейка, скачущего по кочкам и журчащей змейкой огибающего гладкие камни. Склонившись над водой, Тенро умылся и попил, ощущая, как приятный холодок пробегает по всему телу. Сквозь ветви начали пробиваться теплые солнечные лучи, отгоняя вчерашние события, и охотник почувствовал себя намного лучше. Наполнив флягу, мужчина выпрямился, разминая тело. Потом он некоторое время просто стоял на месте, зажмурившись, откинув капюшон и подставив лицо солнцу. Слушая звуки леса, Тенро вдруг подумал, что этот лес нравится ему больше, чем тот, другой. Смутные, окутанные мраком и пропитанные кровью воспоминания вязкой рекой хлынули в его разум, и мужчина резко встряхнул головой. Развернувшись, он поспешил к лагерю — следовало сконцентрироваться на чем-то другом, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Широко шагая, Тенро разрывался между двумя желаниями — узнать больше о своем прошлом и как можно скорее позабыть о кошмарах, что ему удалось пережить. Когда он вышел к спутникам, то утвердился в первом и отбросил второе — чтобы не случилось с ним раньше, это все его часть и, если он хочет познать себя заново, значит, придется пройти через все еще раз. Какой бы не была дорога, он пройдет по ней и не отступит. Тенро был уверен — раньше он никогда не отступал, не станет и теперь. — Вернулся? — Тул окинул мужчину в черном плаще оценивающим взглядом. — По дороге поешь, и так задерживаемся, а у нас еще дела. Опаздываем на сутки, клиент может устать ждать. Не говоря ни слова, охотник запрыгнул в телегу, сев рядом с Ниртом. Парень отчего-то вздрогнул и в его глазах на мгновение отразился страх. Нервно хмыкнув, Нирт справился с чувствами и протянул Тенро небогатые съестные припасы, едва не выронив их, когда телега дернулась и покатилась вперед. Лошади, повинуясь приказам людей, шли быстро и повозки неприятно подпрыгивали на многочисленных кочках. Как ни странно, никто из команды «Счастливчика» не ворчал. Мужчины выглядели собранными, готовыми к бою и настороженными, будто волки на охоте. Они зорко поглядывали по сторонам, памятуя о ночном незваном госте, и ласково поглаживали оружие, баюкая его на коленях. Все молчали и даже Нирт, вопреки своему обыкновению, не проронил ни слова. Парень вообще смотрел в пол, теребя краешек плаща. Он то и дело вздрагивал, когда его плечо касалось плеча сидевшего рядом охотника. Словно стараясь соответствовать общему мрачному настроению, погода начала быстро портиться. Совсем недавно сиявшее веселыми лучиками солнце затянули тучи. Налитые свинцом, они грозили смертным сорваться с небосвода и обрушиться на землю всей своей тяжестью. Ближе к полудню начал накрапывать мелкий дождик, судя по порывам ветра вскоре обещавший превратиться в настоящий ливень. Тул все чаще вставал со своего места, вглядываясь вдаль, словно ища что-то. — Послушайте, — шепнул Нирт и усилием воли заставил себя не отводить взгляда, когда черный капюшон повернулся в его сторону. — Вам… вам снятся плохие сны? Когда-то отец учил его заглядывать своим страхам в лицо, чтобы побороть их. И вот сейчас Нирт решил, что настал именно такой случай. — Чаще чем хотелось бы, — последовал невеселый ответ. — Мне ночью снился отвратительный сон, — парень стал говорить еще тише. — Там были вы, — ожидая реакции, Нирт посмотрел на охотника, но лицо под капюшоном оставалось невозмутимым. Вздохнув, юноша продолжил: — Кажется, мне снился Застывший лес! В зеленых глазах Тенро что-то сверкнуло, загоревшись лишь на миг и сразу же угаснув. — Продолжай, — попросил он. — Меня опутывали какие-то корни, — обрадованный интересом охотника, послушно продолжил рассказывать Нирт. — Они были такими скользкими и сильными, что ломали мне кости, сдавливая тело. Я старался вырваться, но у меня ничего не получалось. И тогда… тогда я увидел вас. Вы шли между деревьев, среди густого тумана, медленно и даже жутковато. Я закричал, забился сильнее, прося о помощи. Вы взглянули на меня и глаза… ваши глаза светились, как у измененного. — Завершение своей речи Нирт произнес едва слышно, сам с трудом разбирая звуки своего голоса. — И что потом? — Потом… — с трудом сглотнув, юноша натянуто и очень неестественно улыбнулся. — Потом я умер. Корни сдавили мне горло и смяли его, а вы пошли дальше. И я проснулся. — Скверный сон. — Отвернувшись от Нирта, охотник опустил голову, уставившись в одну невидимую на досках телеги точку, между носками своих стоптанных сапог. — Мама говорила мне, что такие сны несут беду. Умерев там, можно умереть и взаправду. Я считаю, что это все сказки, а вы? Тенро не ответил. От этого Нирту стало еще больше не по себе. Он до боли стиснул рукоять меча, зашептав молитву Альтосу, которую по наставлению матери выучил еще в детстве. Сам он не то чтобы верил в бога, но сейчас готов был поверить во что угодно, лишь бы все обошлось, и дурной сон не обернулся явью. Слова, что быстро произносил Нирт, показались Тенро смутно знакомыми. Он определенно слышал их раньше, но где и когда? Жадно вслушиваясь в молитву парня, охотник пропустил момент, когда телеги, слабо дернувшись, замерли. — Приехали. Распрягайте лошадей! — спрыгнув на землю, Тул быстро подошел к телеге, где сидел охотник. — Парень, слушай меня — сейчас многое будет зависеть от твоих действий. Но ты вроде не из тех, кого легко напугать, да? Тенро промолчал, выжидающе глядя на капитана «Счастливчика» и тот, сплюнув себе под ноги, продолжил: — Мой подельничек на другой стороне Арстерда, Триг, будь он не ладен — кинул нас всех. Сдал страже, так что возвращаться нам нельзя. Сделаем дело, поделим деньги и рванем куда-нибудь в Наэру, а может и дальше, за леса. — Скелосова пустынь, — упрямо напомнил охотник об уговоре. — Да попадешь ты в свой монастырь, не переживай! Я слово держу. Понял?! — нервно рявкнул Тул и сразу же взял себя в руки. — Просто сделай то, что я скажу и все. Все будут довольны. — Что от меня требуется? — Вот это разговор! — одобрительно кивнул Тул, одновременно сделав знак двум морякам, и те поставили перед ним тот самый сундук, который везли с собой от самого Заречья. — В общем, поступим так — берете с Ниртом этот сундук и тащите вон на тот холм, — Тул указал на высокий холм у себя за спиной. Его было плохо видно, так как телеги остановились не доезжая до цели и укрывшись в глухом кустарнике, сразу перед небольшим леском, отделяющим их от нужного места. Увидев на вершине расщепленное молнией дерево, Тенро нахмурился — оно казалось ему знакомым. Тул и сам обернулся, внимательно окинув холм взглядом. Облизнув сухие губы, он снова обратился к спутникам: — Несете сундук туда, на самую вершину. Ставите и ждете. К вам подойдут… — Кто подойдет? — сразу же спросил Нирт, чем едва не вывел капитана из себя. — Да почем я знаю?! — прорычал Тул. — Одно точно — кроме нужных нам людей здесь никого быть не может. Земли-то дикие, безлюдные, место встречи — оговорено. Холм этот ни с чем не спутать. Вон, на нем дерево когда-то молнией расщепило. В крайнем случае, потопчитесь, чутка, подождете, потом получите плату и обратно. Уговор у нас был на три сотни золотых, так что деньги на месте посчитаете. Услышав, как Тул назвал весьма внушительную сумму, несколько человек из команды мечтательно присвистнули, но Нирт не разделял их радости. — То есть пойдем только мы вдвоем? — осторожно спросил юноша, неловко переступив с ноги на ногу и с опаской взглянув на обитый железом сундук. — Да, — кивнул Тул. — Мы вас подстрахуем отсюда. Рисковать нельзя, понимаешь, парень? Клиент неизвестный, так что вам страховка нужна, понимаешь? Мы с парнями здесь схоронимся и, если что не так, отгоним уродов стрелами, а остальных ребятки на лошадках порубят. Тогда и груз будет у нас и деньги. — Но почему… — Потому! — резко оборвал Нирта капитан, не дав тому договорить. — Это приказ, понял?! Если ты не выполнишь — сам прирежу! Ты или с нами или нет! Уяснил?! — Уяснил, — отступив под напором мужчины, Нирт попятился и потупился, когда его лопатки уткнулись в борт телеги. — А ты? — Тул перевел взгляд на охотника и тот безразлично кивнул. — Добро, — немного успокоился старый пехотинец. — Оружие снимайте и идите. Мы и так опаздываем. — Меч нужно оставить? — Нирт вцепился в рукоять оружия так, будто оно могло защитить его ото всех напастей на свете. — Придется, парень. Уговор такой был — без оружия. Да не дрейфь! Покупатели тоже без клинков явится. К тому же, мы привезли наэрские побрякушки, так что за ними приедет какой-нибудь богатенький коллекционер, — Тул по слогам произнес непривычное слово и цокнул языком. Нирт хотел было поупрямиться, но, покосившись на Тенро, увидел, как тот беспрекословно снимает с себя вооружение и последовал его примеру. Охотник скинул перевязь с мечами, колчан и лук, заботливо завернул все это в свой плащ и, отойдя в сторону, спрятал в кустах. — Ты зачем это сделал? — приподняв одну бровь, спросил Тул, внимательно наблюдавший за действиями охотника. — Не заберем мы твоих пожиток. Вернем сразу, как все закончится. — Мне так спокойнее, — просто ответил Тенро. — Как знаешь, — не стал спорить Тул и, когда двое мужчин взяли сундук за резные ручки, скомандовал: — По местам, ребятки. Быстрее начнем — быстрее закончим… и станем богаче! Команда «Счастливчика» быстро разделилась на две части — одна, подхватив луки и арбалеты, поспешила к леску, чтобы занять выгодную для стрельбы по холму позицию, а другая — вскочила в седла, заранее обнажив мечи. Тенро легко пошел вперед и Нирту, державшему сундук с другой стороны, не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Ноша оказалась не то что весомой, но, отчего-то, тяготила юношу. Казалось бы, легкий сундук тянул его к земле, а пальцы сами разжимались так, что приходилось прилагать усилия, чтобы удержать прохладную рукоятку. Когда они почти вышли из леса, Нирт обернулся и встретился взглядом с Тулом. — Давай, парень, докажи, что ты мужчина! — приободрил юношу бывший пехотинец. Нирт, сквозь зубы, послал капитана куда подальше с его напутствиями и мысленно пообещал сам себе больше не ввязываться ни во что подобное. Все-таки его дело — пасти коз, а не участвовать в таких опасных делах. Именно сейчас Нирт ощутил свое предназначение особенно остро, тщетно пытаясь унять разыгравшуюся в коленках дрожь. Шагающий рядом охотник выглядел спокойно и уверенно, чем приободрил спутника гораздо больше фальшивых напутствий Тула. — Вот ведь ублюдок, этот Тул, — зло прошептал Нирт, глядя на медленно приближающийся холм. — Тварь та еще. Сам боится своей шкурой рисковать, так послал нас. Урод… — Ты можешь вернуться, — безразлично произнес Тенро, но его молодой спутник дернул головой: — Нет. Я сам согласился на все это и вот мое наказание. Отец говорил, что мужчина должен держать слово, вот сейчас я сдержу, но потом… десять раз думать буду, прежде чем рот свой разевать! Злость придала юноше храбрости и его понесло: — Может, будете смотреть на меня, когда я с вами разговариваю?! — выпалил он. — Сейчас не время, — коротко бросил Тенро, неотрывно глядя на холм. — Время! — Щеки Нирта вспыхнули, и он дернул рукоятку сундука на себя, вынуждая спутника остановиться. — Все постоянно относятся ко мне, как к ребенку! Мне это надоело! Я мужчина и требую к себе такого же отношения, слышите?! — Успокойся, — Тенро, все-таки, повернулся к юноше и наткнулся на его полные обиды глаза. — Не желаю до самой смерти быть на побегушках! Не умереть бы только, а там уж я больше глупостей делать не стану. — Кажется, сам себе пообещал Нирт. — Да еще сон этот… говорят, такое к смерти снится и!.. Ослепительно сверкнула молния. — Этого еще не хватало, — сокрушенно буркнул Нирт. Вдруг он заметил, как впереди на холме, между редких деревьев, кажется, что-то блеснуло. Юноша замер в нерешительности. — Берегись! — крикнул Тенро, чьи слова растворились в грохоте грома. Но охотник опоздал. — Что это… — пораженный Нирт, коснулся арбалетного болта, торчавшего из его груди и в этот же миг второй, точно такой же, пробил его руку насквозь, пригвоздив ладонь к сердцу парня. На побледневших губах Нирта выступила кровь, и он с досадой взглянул на замершего рядом охотника. Перед тем, как жизнь покинула юношу и его глаза навсегда закрылись, он увидел, как арбалетные болты, словно рассерженные пчелы, врезаются в тело охотника.* * *
Когда Тенро упал на траву, он уже не дышал. Два арбалетных болта пробили его грудь, один вошел в живот и еще один пробил бок навылет. Кольчуга не смогла защитить тело — ее звенья лопнули под острыми стальными жалами, засевшими глубоко в человеческой плоти, пробившими сердце и вдоволь напившимися свежей крови. Боль была жуткой, ослепительной, с металлическим привкусом и безумным жжением. Потом тело Тенро ударилось о землю, отчего по пропитанному болью телу пробежала судорога, после которой сердце охотника остановилось. Застывшими глазами он уставился на пасмурное небо, роняющее на его лицо холодные капли дождя, казавшиеся алыми. Он умирал в крови и грязи, и это показалось знакомым. А потом наступила тьма. Она окутала Тенро своим саваном, заключив в ледяные и колкие объятья так, как уже делала это раньше. Он уже умирал и теперь вспомнил это. Мысль об очередной смерти стала для Тенро последней. Охотник не слышал шума боя, доносящегося с той стороны, откуда он шел. Он не узнал, что Тул, вместе со всеми своими людьми погиб вскоре после него самого. Не видел он и неспешно идущих к его телу мужчин… Их было чуть меньше двух десятков. Каждый хорошо вооружен и, судя по повадкам, не понаслышке знающий, с какой стороны браться за меч и арбалет. Словно стая волков, они окружили своих жертв, но даже не взглянули на мертвые тела — их интересовал только сундук. — Как детей, чес слово… — хмыкнул один из мужчин, шмыгнув кривым носом. — Деревенщины, чего ты хотел-то? — с нескрываемым презрением ответил другой, пнув лежавший неподалеку труп совсем юного парня, с двумя болтами в груди. — Ага, только один из этих деревенщин ночью отправил Муга на тот свет. — Возразил первый. — Стрелой точно сердце! Это с такого-то расстояния! — Муг сам виноват! Нечего было шуметь. Я ж за ним прямо стоял, так меня чуть этой же стрелой не прошило. Еще и утаскивать его пришлось. — А Тигнир и Алиндр? Этот старик порешил их… — Надо было расстрелять из арбалетов, а не идти на него врукопашную. Он же бывший пехотинец, я сразу татуировку приметил. Да и ладно теперь. Подумаешь, пятеро трупов — больше наши доли. А так, говорил же — дело плевое! Сейчас и денежки поделим… — А что хозяину скажем? — недоверчиво прозвучал третий голос. — А если еще и Леон прознает, как быть тогда? — Скажем, что отдали дуракам деньги, да и отпустили, как договаривались. Барону этого хватит. А Леон… этот бы и сам пустил им кровь, если бы не дела в монастыре. — Мы сейчас к нему? — В голосе неизвестного прозвучало опасение и явное нежелание, куда-либо ехать. — Угу. Он сказал, что если до нашего прихода не получит то, что нужно хозяину — монастырю конец. Так что давайте поспешим. Глядишь, найдем пару миленьких маленьких и кротких монашек! — Говоривший расхохотался и остальные поддержали его. — Может эта, поглядим, чего у этих осталось? — На что ты тут будешь глядеть-то, Гарка? Они ж с деревни. Вон, на оружие глянь — разве что не ржавое, но тупое, что твоя башка! Кошели срезали, и будет, да и в сундуке добра хватает. — Дык кто ж знает, что Леон с сундука-то заберет? А если все возьмет? Может, хоть лошадей поймаем? — взмолился бандит, но товарищ вновь отказал ему: — По дороге к монастырю сбыть животин некуда, а коли с собой лишних приведем, так барон может чего и заподозрить. Да и возиться с ними — морока лишняя. К тому же мы взяли деньги, а это главное. Все, седлайте коней, да поспешим к монастырю, а то Леону все веселье достанется, уж больно нетерпеливый он, когда дело доходит до крови. — Твоя правда, — уже более охотно согласился один из бандитов, тот самый, что поначалу не хотел ехать в монастырь. — Гарка, подсоби-ка с сундуком. И, взяли!.. Звук шагов отдалялся и, со временем, стих, точно так же, как стихли и голоса убийц, растворившиеся в шуме дождя. Потом наступила тишина. Пугающая, траурная,она раскатилась над холмом, раскинув неосязаемые крылья над мертвыми телами, словно оберегая их вечный сон. Пусть не скоро, но ее прогнали. Захлопали черные крылья и вороны, падальщики, одержимые предвкушением нового пира, начали слетаться к месту бойни. Здесь людей забили, словно скот и сам воздух уже пропитался смертью и отчаянием. Поначалу падальщики кружили над мертвецами, медленно снижаясь, осторожно ступая по мокрой от дождя и крови земле. Сверкая черными бусинками глаз, они равнодушно взирали на безжизненные тела. Черными пятнами птицы сновали по сгущающемуся туману, подбираясь все ближе и ближе к заветной цели и вот, наконец, крупный самец первым запрыгнул на грудь одного из мертвецов. Клюнув его в бледную, впавшую щеку ворон хриплым криком оповестил сородичей, что пир начался. Одна из птиц, взмахнув черными, как ночь крыльями, спрыгнула с торчавшего из груди мертвеца арбалетного болта на его шею, дважды щелкнув крепким клювом перед остекленевшими зелеными глазами, будто примеряясь к одному из них. Склонив голову набок, ворон дважды моргнул, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. Он уже был готов полакомиться, когда что-то с поразительной скоростью метнувшееся откуда-то снизу, сдавило его горло стальными тесками. Ворон забил крыльями, заставив своих сородичей беспокойно взмыть вверх, но сам не смог улететь с ними — пальцы, сжимавшие его шею, напряглись и птица, поперхнувшись своим криком, обмякла. Чужое сознание хлынуло в разум человека неудержимым потоком. Он увидел свое собственное лицо, свои горящие зеленым огнем глаза, но со стороны. Будто смотрел на себя глазами недавно бьющейся в его руке птицы. Время обернулось вспять, пальцы выпустили ворона и тот, спустя несколько мгновений, спиной вперед запрыгнул на арбалетный болт, с которого взмыл в серое небо, начав кружить над трупами задом наперед. Все вокруг закружилось, и в поле зрения попал большой отряд конников, мчащихся куда-то вдаль по узкой тропе. Затем краски потемнели, картинка расплылась и рассыпалась на части осколками битого стекла. Зеленые глаза моргнули, и начавшая затягивать их пленка пропала. Зрачок растекся, заняв все пространство, потом резким рывком вернулся в свое обычное состояние. Глаза мертвеца ярко вспыхнули. Судорожно, будто только что вынырнул из непроглядного омута, Тенро вдохнул. Выпустив труп птицы, мужчина зашарил дрожащими руками по собственному телу. Наткнувшись на торчавшие из него арбалетные болты, Тенро вцепился в них пальцами и вырвал, вместе с кусками собственной плоти. Боль пронзила все тело, но сразу же откатила, оставив после себя только холод и привкус горечи на плотно сжатых губах. Избавившись от засевших в теле болтов, охотник растянулся на траве, глядя на круживших над ним воронов, хрипло и гневно каркающих в пасмурном небе. Он не понимал, что с ним происходит, но знал одно — люди не воскресают после смертельных ран. И еще этот ворон… Тенро будто видел все, что случилось с ним до смерти, чувствовал тоже, что и он. — До смерти, — рывком сев, охотник задрал кольчугу и плотную рубаху, обнажив бледную кожу. Прямо на его глазах, вытекшая из тела кровь вместе с легкой туманной дымкой втягивалась обратно в рану. Капля за каплей, не оставляя после себя и следа, кровь Тенро, чуть более темная чем обычная, исчезла с его тела, а раны быстро затянулись, превратившись в белые полоски шрамов. С каждым ударом сердца боль отступала, и вскоре охотник с удивлением обнаружил, что может встать на ноги. Поднявшись, он несколько раз глубоко вдохнул, сжал пальцы на руках — тело слушалось превосходно — в нем не было и следа усталости или боли. Потрясенно покачав головой, Тенро замер — его взгляд наткнулся на замершего рядом мертвеца. Нирт лежал на спине и смотрел на Тенро остекленевшими, погасшими глазами. Одна рука молодого человека была плотно прижата к сердцу пробившим ее насквозь арбалетным болтом. Стекавшая из уголка приоткрытого рта кровь, уже начала густеть и теперь темной полосой выделялась на белоснежном лице. — Нирт, — опустившись рядом с телом юноши на колени, охотник ощутил горечь потери. Она показалась ему знакомой, значит, он уже терял кого-то и не раз. Прикрыв глаза, Тенро заглянул в свою память и та, будто сжалившись над ним, показала охотнику перевернутую телегу, неподалеку от которой лежало тело молодого парня, ровесника Нирта. Его тело покрывали ужасные рваные раны, а пальцы все еще сжимали рукоять меча, погруженного в шею одному из противников — незнакомому человеку с изъеденным гнилью лицом. Рядом валялись два больших обезглавленных волка с черным косматым мехом, так же, умерших от ударов клинка. За спиной парня замерли еще два тела — немолодая женщина и совсем еще юная девушка. — Атар… — имя пришло охотнику из темного уголка памяти, и Тенро вспомнил улыбчивого парнишку, которого когда-то знал. Теперь тот был мертв, так же, как и Нирт. Со вздохом, Тенро коснулся бледной щеки мертвого юноши и снова, как и в случае с птицей, чужое сознание ледяной рекой влилось в разум охотника. Время обернулось вспять и потекло задом наперед. Охотник увидел стрелу, торчащую из груди, потом самого себя, несшего сундук, услышал слова Нирта, будто говорил их сам и почувствовал злость юноши на то, что к нему относятся, словно к ребенку. Вздрогнув, Тенро отдернул руку от холодного лица Нирта, чувствуя, как на его спине и лбу выступил холодный пот. — Кто… что же я такое?.. — потрясено, прошептал охотник. Мысли и надежды Нирта все еще слышались слабыми отголосками в его разуме и Тенро почувствовал горечь от того, что им уже не обратиться в реальность. Сам Нирт уже никогда не вернется в родную деревню, и не будет пасти коз. Он не повзрослеет… никогда, а его убийцы сейчас где-то далеко. Они остались совершенно безнаказанными за то, что отняли чужую жизнь. Отняли подло, ради собственной выгоды, втоптав в грязь невинные детские мечты и стремления. Тенро резко выпрямился, сжав кулаки и стиснув зубы. Он же видел их! Видел глазами ворона, как группа всадников мчится прочь по дороге. Повернувшись, Тенро быстро нашел взглядом то место, куда поскакали всадники. Его легко было узнать по двум раскидистым деревьям, росшим по правую руку от холма. Он видел их с высоты птичьего полета, но узнал сразу же. Следы такого количества лошадей отыщет даже ребенок. Жажда мести жадно запульсировала в крови охотника, забилась в его сердце, застучала в висках, едва не затмив рассудок. Отогнав от себя это наваждение, Тенро вновь склонился над Ниртом. С опаской он коснулся тела юноши, но больше ничего не произошло — охотник по-прежнему оставался самим собой. Подняв Нирта, Тенро быстро понес его к тому месту, где Тул и его люди планировали дождаться их возвращения. Еще на подходе охотник почувствовал резкий и неприятный запах крови, поэтому не удивился, когда увидел мертвые, иссеченные мечами и пронзенные арбалетными болтами тела. Команде «Счастливчика» не повезло — их буквально уничтожили за считанные мгновения. Неизвестные напали быстро и стремительно, словно ураган, сметая все на своем пути. У людей Тула не было никаких шансов, так же как и у него самого — бывший пехотинец сидел, прислонившись спиной к дереву, пронзенный стрелами, а рядом с ним в собственной крови лежала пара нападавших. Одному Тул распорол живот и рассек горло, другом пронзил сердце. Кто бы ни напал на команду «Счастливчика», они бросили тела собственных товарищей вместе с трупами своих жертв. Пройдя мимо мертвецов, Тенро донес Нирта до неглубокой впадины. Воспользовавшись чьим-то брошенным широким мечом, он углубил ее, срезав края и выбросив дерн. Аккуратно положив тело юноши на дно ямы, охотник присыпал его землей и камнями. В изголовье он воткнул тот самый клинок, которым и копал могилу. Тенро не знал молитв, поэтому просто немного постоял рядом, с грустью глядя на свежую землю. Злость вновь начала медленно подкатывать к охотнику и на этот раз он не стал ее сдерживать. Отвернувшись от последнего пристанища Нирта, Тенро быстро подошел к телу Тула и коснулся пальцами его сникшей головы. Перед глазами охотника развернулся скоротечный бой, в котором бывший пехотинец сразил двух противников и пал от стрел их подельников. Тул дрался отчаянно, но нападавших было в два раза больше чем его людей, которые гибли один за другим. Кто бы ни стоял за этой атакой, они явно спланировали все заранее, к тому же нападавшие оказались более искусны во владении оружием, чем команда «Счастливчика» — исход боя был предрешен даже до его начала. Пальцами, закрыв глаза бывшего пехотинца, Тенро вложил в его руки выпавший из них старый меч. Пусть он и узнал из мыслей Тула, что тот хотел убить его, но, все же, этот человек кого-то напоминал охотнику. Кого-то, кто заслуживал уважения. В очередной раз, взглянув на татуировку пехотинца, Тенро озадаченно моргнул. Неожиданно память подбросила ему образ пожилого мужчины с одной рукой, который добро улыбался, хотя в его теплом взгляде, отчего-то, проскальзывала грусть. Еще одно потерянно воспоминание. Еще один из тех, кого Тенро больше не сможет увидеть и не сможет ему ничего сказать. Оставив Тула на месте кончины, Тенро наклонился и ухватил одного из нападавших за волосы. Рывком приподняв голову мертвеца, он взглянул на произошедшее здесь глазами убийцы. Охотник увидел меч, торчащий из своей груди и соскальзывающего по стволу дерева Тула, в чье тело одна за другой вонзались стрелы. Время быстро потекло вспять, и нападавший оказался в седле лошади, поскакав обратно в лес. Тенро почувствовал, как дернулся в его руках арбалет, выплевывая болт прямо в лицо одному из матросов «Счастливчика». Потом увидел оскаленные в хищных ухмылках лица незнакомых мужчин, ожидающих в засаде в лесу. Тенро запомнил их перед тем, как воспоминания мертвеца рассыпались осколками битого стекла и он вернулся в свое собственное сознание. Перед глазами охотника до сих пор стояли довольные лица нападавших и, глядя на них, он чувствовал бушующую в душе жажду мести. Сорвавшись с места, Тенро подбежал туда, где оставил свое оружие. Быстро надев перевязь с клинками, закинув за спину колчан со стрелами и лук, он вдруг услышал тихое тревожное ржание. Последовав по направлению звука, охотник увидел зацепившуюся поводьями за колючий кустарник лошадь. Хищно улыбнувшись своей удаче, Тенро решительно пошел к животному, уже предвкушая месть и ощущая в душе нарастающую жажду. Жажду крови. Вместе с ней пришло и еще одно воспоминание: он был на краю гибели, израненный и обезображенный, тщетно пытающийся ухватиться за ускользающую жизнь и повторяющий одни и те же слова — «Никогда не сдаваться». Он думал лишь об одной алой нити в своем сознании, за которую всегда держался, и которая давала ему силы продолжать бороться. Пусть в прошлом Тенро уже свершил свою месть, но его жажда не была утолена и тогда тысячи голосов, звучавших из тумана, спросили его, хочет ли он жить. И он ответил, что хочет. Тогда они спросили, готов ли он проливать кровь в обмен на свою жизнь. Хочет ли он получить силу, чтобы жить ради мести. И он согласился. — Настала пора выполнить свою часть договора, — в зеленых глазах Тенро всколыхнулось яркое пламя.Глава 5 Перекресток
Работа в саду оказалась куда сложнее, чем представляла Элисса. Одни и те же действия изо дня в день сводил девушку с ума. Проклятые, нежелающие кончаться сорняки, подобно сказочной гидре, за ночь выращивали вместо одной оторванной головы две, а то и три. Ненасытные цветы постоянно требовали воды, и поливать их следовало даже после дождя. А о нуждающемся в каждодневной стрижке кустарнике, девушка и думать не желала. Пусть она провела в монастыре всего четыре дня, они показались месяцами, если не годами. Один и тот же скучнейший распорядок — подъем до рассвета, молитва, завтрак, работы в саду, молитва, обед, снова работы, опять молитва и ужин, потом длинная служба в местной часовне и долгожданный сон. Несмотря на то, что ложились монахини рано, задолго до того, как в каком-нибудь из крупных городов начиналась ночная жизнь, Элисса, привыкшая к ней, попросту валилась с ног. Единственный способ хоть как-то отвлечься от монотонной и скучной жизни в Скелосовой пустыни — забыться сном. Благо еще, что главная настоятельница пока никак не могла выкроить время для беседы с гостьей монастыря, иначе уныние этих стен значительно приумножилось бы для девушки. Элисса даже прониклась уважением к Хэли — как только у бедной девочки хватало выдержки безмолвно терпеть бесчисленные наставления старших сестер и кропотливо выполнять любую взваленную на ее хрупкие плечи работу. Пару раз воровка даже хотела вступиться за юную монахиню, но, вспоминая о своей роли, продолжала разыгрывать кроткую овечку. Это было просто — следовало всего лишь смерить гордыню, сделать трогательные глазки и скорбно потупившись, разглядывать обшарпанный пол, изредка кивая и делая вид, что внимательно слушаешь все, что тебе говорят. Но не молитвы, на которых можно было вздремнуть, и не монотонные речи монахинь, пропускаемые воровкой мимо ушей, были ее главной головной болью и проблемой. Сад! Вот что она возненавидела всей душой за три дня, что провела, копаясь в земле кверху задом. Поддерживать красоту в многочисленных цветах оказалось удручающе тяжело — привыкшая к действию и опасности воровка вынуждена была кропотливо пропалывать клумбы, бережно подстригать растения, поливать их, удобрять и едва ли не целовать каждый листочек отдельно. Это сводило Элиссу с ума и вгоняло в такую меланхолию, что она превращалась в капризную куклу. Если бы не Хэли, то Элисса точно свихнулась бы. Юная монахиня просто лучилась энергией и добротой, каждый раз поражая воровку своей любовью ко всему, что ее окружает, будь то назойливые сестры или какой-нибудь, по мнению Элиссы, мерзкий паук. Хэли не могла раздавить даже букашку. Вместо этого она бережно снимала ее с цветка и сажала в глиняный горшочек, накрытый платком. Девочка постоянно бегала к воротам, чтобы вытряхнуть скопившихся жуков за стены и позволить им лететь куда пожелают. Чаще всего неблагодарные твари возвращались, так что Хэли снова и снова приходилось проделывать одну и ту же работу, но она не унывала. Помимо юной монахини Элисса познакомилась и с другими сестрами. Они были приветливы и милы, но в них не ощущалось того чистого, безупречного и нестерпимо яркого луча душевной доброты, что сиял в Хэли. Воровка, вопреки своим планам подружилась с юной монахиней. Ей вообще начало казаться, что в мире не существует такого человека, к которому Хэли не нашла бы подход. Она никогда не повышала голос, всегда улыбалась и принимала чужие проблемы, как свои собственные. Элисса даже подумала, что расскажи она Хэли о том, зачем здесь на самом деле, то та не стала бы осуждать ее или рассказывать все сестрам. Узнай девочка, что всем здесь грозит опасность — сама бы принесла Элиссе эту злополучную фигурку. Но воровка не желала никого вмешивать в свои дела. За то время, что она провела в монастыре, Элисса хорошо изучила расположение комнат и распорядок дня монахинь. Она успела побывать практически везде, но нигде не находила и намека на расположение фигурки. Повод наведаться в подвалы монастыря вовсе представился лишь однажды. Прознав у Хэли, что именно там хранятся запасные садовые инструменты, Элисса сразу же сломала ножницы, мотыгу и, для верности, еще и грабли с лопатой. С последней, кстати, пришлось повозиться: Элисса дождалась, когда на крыше монастыря начнет гулко бить колокол, собиравший монахинь на молитву. В такт его ударам девушка колотила лопатой по большому валуну, пока у бедного инструмента не треснул черенок. Когда же Элисса показала дело рук своих уже собиравшейся в часовню Хэли то та, поначалу, перепугалась и взволнованно начала расспрашивать у воровки — не поранилась ли та. Причины, по которым инструменты пришли в негодность абсолютно не интересовали монахиню, а вот пустяковую занозу, что Элисса получила, пока ломала лопату, она обработала, будто рану от настоящего меча. В результате, воровка добилась того, чего хотела — сразу после общей молитвы, она напросилась в подвал вместе с Хэли, якобы с бескорыстной целью отблагодарить ее за доброту и помочь донести новый садовый инвентарь. Монахиня пыталась убедить Элиссу, что справится сама, но воровка видела, что Хэли рада. У девочки вообще все эмоции были написаны на лице — она абсолютно не умела лгать и притворяться. Подземелье монастыря выглядело именно так, как и должно выглядеть: голые каменные стены, темнота и спертый воздух. Не на что смотреть, если бы не одно ответвление прямого коридора, в конце которого горел крохотный огонек. На вопрос Элиссы, ее спутница сразу же и без утайки сказала, что там, под надзором помощницы сестры-хозяйки Вирты, хранятся подношения монастырю. И не только. Эта самая Вирта заведовала всем, что хранится внизу — следила за сохранностью инструментов, точила косы, топоры и лопаты, заботилась о подвалах и вообще проводила здесь почти все свое время. Жила эта женщина в келье здесь же, внизу, неподалеку от подвала с подношениями, так как пожертвований было много, и монахиня постоянно вела их учет, прерываясь лишь на сон, еду и молитвы. — Подношения очень важны для нас, — сказала Хэли, чуть выше поднимая лампу, от которой исходил приятный теплый свет. — Их добровольно приносят люди, и мы бережно храним их, пуская на нужды монастыря или же отсылая в храмы Альтоса. — А если кому-то извне понадобится что-то из этих вещей? — как бы невзначай поинтересовалась Элисса, разглядывая паутину под потолком. — У главной настоятельницы свои принципы — она никогда не отдаст и не продаст ради собственной выгоды то, что человек от чистого сердца пожертвовал монастырю. Собственно говоря, это было все, что интересовало Элиссу, поэтому она, не задавая больше вопросов, прошла следом за Хэли дальше. Вскоре они добрались до крохотной кладовки, под завязку набитой всяческой садовой утварью, начиная с серпов и заканчивая топорами для рубки леса. Последние, кстати, выглядели весьма внушительно — Элисса не смогла представить ни одной из увиденных ею монахинь, размахивающей подобной штуковиной. — С этим может управляться только сестра Вирта, — явно гордясь способностями той, что сторожила подношения, поведала Хэли. — Говорят, она раньше была кузнецом, а потом служила в ополчении. Воистину непостижимы пути Альтоса, что приводят стопы наши в это священное место! У сестры Вирты была тяжелая судьба… — Надо же, бедняжка, — с притворным сожалением посочувствовала нелегкой судьбе Вирты Элисса, про себя отметив, что со стражницей местных сокровищ могут возникнуть проблемы. Судя по словам Хэли и размерам топора — на хрупкую монашку эта Вирта никак не тянет. Но Элиссе было не в первой «работать» с теми, кто крупнее и сильнее ее самой. Воровка пусть и имела миловидную внешность и хрупкое, чувственное тело, во владении кинжалом могла многим дать фору. Разумеется, Элисса не любила доводить дело до драки. Это, по ее мнению, было непрофессионально, а сама воровка слишком гордилась своими навыками, чтобы пренебрегать ими в пользу грубой силы. Так что стоит придумать, как быть с Виртой и, желательно, сделать это быстро — неизвестно, когда явиться этот посланник барона Гирса и что будет на уме у этого жуткого типа. Как там его? Леон, кажется. Весь остаток дня Элисса провела работая в саду и раздумывая над своими дальнейшими действиями. Ей следовало поспешить, но при этом есть риск наломать дров. Главный урок, который извлекла и усвоила Элисса из своей воровской практики — спешка крайне редко идет на пользу, а ошибок сейчас допускать нельзя. Значит, придется действовать наверняка. Возвращаясь в комнату после вечерней службы, Элисса в очередной раз для себя отмечала, какая из монахинь в какой келье живет. Это вряд ли поможет ей, но вполне подходит, как способ отвлечься. В пол уха слушая неназойливое и даже милое щебетание Хэли, воровка время от времени кивала ей. Когда они подошли к двери во временное пристанище Элиссы, та заметила, что Хэли ведет себя как-то странно — мнется у двери и, кажется, не хочет уходить. Боится чего-то. — В чем дело? — спросила воровка, заглядывая в беспокойные голубые глаза монахини. — Тебя что-то беспокоит? Хэли вздрогнула и, натянув на лицо виноватую улыбку, замотала головой: — Нет, все в порядке. — Тогда, спокойной ночи, — Элисса как раз собиралась закрыть дверь, когда юная монахиня тихо спросила: — Мила, а вам снятся кошмары? — Бывает, — не стала лгать воровка, про себя подумав, что иногда они еще и являются к ней наяву. — А у меня не было, — голос монахини звучал озадаченно и немного напугано. — Раньше не было. Около месяца назад меня начали мучить скверные сны. Страшные, словно это была явь. Я видела ворона, залитый кровью сад, мертвых сестер и человека в черном, который пришел из дождя и тумана. Он склонился надо мной, и на его руках была кровь. Кажется… моя кровь. — Да уж, жуткий сон, — услышав подобное откровение, Элисса сразу же вспомнила подручного барона Гирса. Хэли стояла так, что девушка никак не могла закрыть дверь, да и тревога, плескавшаяся в голубых глазах монашки, тронула воровку. — Не переживай, — она погладила Хэли по голове. — Все обойдется. — Все уже обошлось и мне… мне кажется, это случилось благодаря вам. — Мне? — удивилась Элисса. — Вам. Кошмары кончились, как только мы с вами познакомились. Поэтому я хотела бы сказать вам спасибо! Не знаю как, но вы, кажется, отвели беду от нашего дома. Спасибо вам, Мила, — проникновенно заглянув в глаза Элиссе, Хэли сжала ее ладонь своими мягкими и теплыми руками. — Да сохранит вас Альтос и да продлит Он ваши годы. Спокойной ночи! Юная монахиня выпустила ладонь Элиссы и, коротко поклонившись, поспешила в свою комнату, оставив воровку наедине со своими размышлениями. А подумать было над чем. Неужели у этой девочки был пророческий дар? — Бред какой-то, — пробормотала Элисса, энергично встряхнув головой, отчего ее густые рыжие волосы разметались по плечам. Стараясь вбросить из головы слова Хэли о странном сне, Элисса плотно закрыла дверь, по привычке подперев ее стулом. Она как раз собиралась подойти к стоящей на подоконнике свече, чтобы зажечь ее, когда вдруг замерла на полушаге. В неясном свете луны, она увидела, что узкое окно, выходящее в сад, запотело и на нем резкими мазками написано одно единственное слово — «сегодня». В груди Элиссы похолодело. Она подбежала к окну, проведя пальцами по стеклу и к ее удивлению, неровные буквы пострадали от ее прикосновения — надпись была сделана не снаружи, а изнутри кельи! Быстро найдя под одеждой стилет, Элисса сжала его рукоять и, отступив в угол, огляделась — в тесной комнатке она была одна. — Проклятье! — в сердца выпалила девушка, сразу же повторив. — Проклятье! Он все-таки пришел! Посланник барона Гирса прибыл многим раньше, чем рассчитывала Элисса, а в том, что это был именно он, воровка отчего-то не сомневалась. Но когда?! Судя по подтекам на стекле, надпись сделали вечером, еще до появления звезд, сейчас же уже взошла луна, а по небу разметалось бессчетное количество серебристых кристаллов. Но раньше Элисса увидеть ее просто не могла — она работала в саду. Стало быть, времени остается совсем мало. За окном грянул гром. Да так сильно, что воровка подпрыгнула на месте, а стекла в окне ее кельи тревожно затряслись. Спустя несколько мгновений в них забарабанил дождь. Скользя спиной по ледяной стене, Элисса добралась до двери и вжалась в нее лопатками. Не дыша, она наблюдала, как сад заволакивает плотный туман. Он клубился между стволов деревьев, поднимаясь все выше и выше, огромным белым змеем скользя к ее окну. Поднявшись по стеклу, он растекся по нему с легким треском и принялся затягивать сначала инеем, а затем и тоненькой корочкой льда. Крадучись подступив ближе, Элисса коснулась окна кончиками пальцев и сразу же отдернула обожженную холодом руку. Отступив на шаг, она глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь выровнять дыхание, и унять бешено заколотившееся сердце. Тщетно. — Спокойнее, спокойнее, — повторяла девушка, стараясь сосредоточится. — Чтобы ни случилось, я еще все успею. Главное собраться и… За окном хрипло каркнул ворон. Элисса невольно подняла взгляд, и ее замедлившееся было сердце, едва не выскочило из груди — на окне появилось еще одно слово — «Поздно». Спустя один лишь короткий миг, стекло содрогнулось от удара, затем треснуло от еще одного и, наконец, разлетелось на куски. К ногам Элиссы рухнул окровавленный ворон, неистово бивший крыльями и силившийся подняться в воздух. Он хрипло каркнул, разбрызгивая кругом теплые капли своей крови и вдруг прыгнул прямо на девушку. С криком Элисса выскочила из комнаты, сразу же наткнувшись на нескольких монахинь, покинувших свои кельи из-за шума и теперь спешащих к ней. Не слушая, что ей говорят, Элисса метнулась в сторону и побежала прочь. У нее еще должно остаться время, чтобы все исправить. Если она сейчас достанет статуэтку то, возможно, сумеет успокоить вестника барона Гирса. — Только бы успеть! — Резко изменившаяся ситуация подтолкнула Элиссу к действию, очищая ее разум и возвращая прежнюю расчетливость. Краем глаза заметив, что монахини слишком заняты бьющейся в собственной крови птицей, воровка быстро юркнула в располагавшуюся слева от нее приоткрытую дверь. Хозяйка кельи вместе с остальными сестрами суетилась сейчас рядом с комнатой Элиссы, чем воровка и воспользовалась. В покоях, куда сейчас проникла Элисса, жила сестра Гая — средних лет женщина ростом едва ниже самой воровки. Из-за проблем со здоровьем, Гая раньше отходила ко сну, и Элиссе это было только на руку. Она давно заприметила эту женщину, так как не собиралась получать собственную одежду монахини, предпочитая воспользоваться чужой, а эта, как нельзя кстати, больше остальных подходила по размеру. Сама Гая, судя по расстеленной постели, уже собиралась уснуть или даже спала, когда ее потревожил шум. Так что она облачилась в ночную сорочку, оставив повседневную одежду на вешалке, сорвав которую Элисса стрелой выбежала из чужой кельи. Где-то снаружи раздался крик, шум и, кажется, топот лошадиных копыт. Кто-то закричал еще раз. Теперь женщина, монахиня, кричала пронзительно и страшно. Погруженная в ночную дрему Скелосова пустынь ожила. Когда Элисса, проклиная все на свете, бежала к подвалам, в часовне при монастыре тревожно забил колокол. Укрывшись в небольшой нише, за плотной шторой, Элисса быстро переоделась, убрав волосы под узкий капюшон одеяния монахини, который она старательно натянула чуть ли ни до самого носа. В темноте подвалов Вирта не сможет ее узнать издалека — получится подобраться поближе, а там…. Элисса покрепче сжала рукоять стилета — лучше пожертвовать одной жизнью, чем подставить под удар всех монахинь. Пусть это будет только ее грех. Элисса заслужила его. Когда мимо ставшей ее укрытием ниши пробегало несколько сестер, воровка выскочила из-за шторы и последовала сразу за ними. Но когда монахини поспешили к дверям во двор, Элисса побежала в другую сторону, незаметно скрывшись за дверью в подвалы. Едва воровка успела ее прикрыть, как нос к носу столкнулась с высокой статной женщиной в такой же одежде, что была теперь и на ней самой. В руках неизвестная уверенно держала массивный топор дровосека, а ее глаза горели холодной решимостью. Элисса никогда не видела сестру Вирту, но сразу догадалась, что перед ней именно она. Прежде чем девушка успела выхватить стилет, монахиня обратилась к ней раскатистым басом: — Что стряслось, сестра?! Я слышала крики и колокол! На нас напали разбойники? — Да! — Выпалила Элисса, судорожно кивая и придавая своему голосу тревожную вибрацию. Темнота у спуска в подвал сыграла воровке на руку и Вирта не могла разглядеть ее лица. В глубине души она возблагодарила судьбу за то, что статная монахиня сама подсказала ей выход из неприятной ситуации. Воровка никогда не верила в Бога, разве что в детстве, до того, как он допустил смерть ее матери и посягательства отчима. Вера Элиссы иссякла, как и кровь, льющаяся из ран на теле попытавшегося овладеть ею мужчины. С тех пор девушка верила лишь в судьбу и удачу. Если первая частенько забрасывала ее в весьма щекотливые и не дающие скучать ситуации, то вторая всегда помогала выбраться из них живой и невредимой. Вот и сейчас две этих неразлучных сестрички были в своем репертуаре — затянули по уши в глубокий омут и сразу же подали руку, за которую воровка и вцепилась когтями, будто кошка. Испуганно всхлипнув, она залепетала: — Там неизвестно что творится. Ужас какой-то. Меня послала настоятельница, чтобы я позвала вас! Кажется, на монастырь напали разбойники… — Держи! — Никаких вопросов Вирта задавать не стала. Она просто сунула в руку воровки длинный резной ключ, сорвав его с бечевки, что висела на ее толстой шее. — Оставайся здесь, а я пойду и вразумлю этих заблудших овец. Если… если я не вернусь — запрись внутри и жди. Мы зажжем сигнальный костер, и вскоре прибудут солдаты из ближайшей крепости. Да поможет нам Альтос! Тяжелая рука Вирты коснулась плеча Элиссы и монахиня, едва не сорвав дверь с петель, поспешила на помощь сестрам. Не веря собственной удаче, воровка с не меньшим рвением бросилась в обратном направлении. Заблудиться в прямом коридоре с редкими ответвлениями было сложно, поэтому Элисса быстро отыскала нужную секцию. Промчавшись мимо стола с открытым молитвенником и горевшей рядом свечой и едва не уронив стоявший за ним стул, девушка остановилась у двери, врезавшись в нее руками. Быстро сунув ключ в замочную скважину, она дважды повернула его, слыша приятно для уха воровки щелканье. С трудом открыв скрипучую тяжелую дверь, воровка взяла со стола свечу и осторожно заглянула внутрь — ничего впечатляющего. Какие-то короба разных размеров, в изобилии расставленные вдоль каменных стен, увешанных потемневшими пронумерованными стеллажами, пара бочонков, завалы мелких деревянных коробок и несколько тугих тюков — вот и все богатство Скелосовой пустыни. К тому же все здесь было покрыто внушительным слоем пыли и паутины, что свидетельствовало о том, что сестра Вирта не очень-то добросовестно исполняла свои обязанности или же эти вещи покоятся в подвале без надобности очень и очень давно. Внимание воровки сразу же привлекли несколько коробов свободных от пыли и паутины. На краю одного из них лежали листы бумаги и огарок свечи, рядом — чернильница и потрепанное перо. Видимо, Элисса все же зря грешила на Вирту — свое дело та делала. Склонившись над бумагами, девушка быстро пробежала глазами по тексту, едва заметно шевеля губами. Из прочитанного ее больше всего заинтересовали последние строки: «серебряные подсвечники три штуки, два канделябра золотых, коллекция фигур…». — Вот! — Элисса обрадовано щелкнула пальцами, и звук вышел куда громче, чем она рассчитывала. Напротив интересующей ее строки стояла цифра «десять». Быстро отыскав нужный стеллаж, девушка стянула с него довольно тяжелый короб и, с грохотом поставив его на пол, начала разбирать заботливо сложенные в нем статуэтки. Искомое она нашла довольно быстро — статуэтка лежала на самом верху и была выполнена куда более искусно, нежели остальные. Элиссе на миг показалось, что она держит в ладонях не теплый камень, а настоящую, крохотную наэрку в невесомом платье из листвы. Дочь Леса грациозно сидела и держала изящно изогнутые руки так, будто в них должно что-то быть. — А вот и ты, — приветливо улыбнулась Элисса. — Приятно познакомиться. Пойдем-ка со мной, милашка, — спрятав фигурку за пазуху, воровка устремилась к выходу. Она не стала закрывать дверь, так как знала, что остальные сокровища монастыря не интересуют тех, кто сейчас вторгся за его стены. Им нужна была именно эта фигурка и чтобы заполучить ее, они не остановятся ни перед чем. Возможно, прямо сейчас монахини гибли, сами не понимая за что. Это придало Элиссе сил и решимости, и она понеслась по узким коридорам подобно ветру — если она отдаст людям борона то, что им нужно, это поможет прекратить бессмысленное насилие. Должно помочь! Воровка внезапно замерла. Ее ноги остановились сами, помимо воли, когда до выхода из подвалов оставалось не больше пяти шагов. — Что я делаю?! — спросила Элисса сама себя, поражаясь неизвестно откуда взявшейся наивности и простоте. Видимо жизнь в монастыре и общество простодушной Хэли повлияло на Элиссу сильнее, чем она думала. — Они уже пролили кровь, значит никого не оставят в живых. Никаких свидетелей. Даже если я отдам им то, что нужно, я уже никого не спасу. Девушка неуверенно попятилась и в этот миг дверь в подвал распахнулась. Внутрь ввалился бритый наголо мужчина, в чьих ушах торчало множество колец, а один из глаз перетягивала черная повязка. Дико хохоча, он за волосы тащил за собой извивающуюся монахиню, приговаривая: — Сейчас ты мне все покажешь, милая. Все, что я только захочу… — он осекся, встретившись взглядом с Элиссой. Затем бандит улыбнулся еще шире и более мерзко, цепким похотливым взглядом оценивая гибкую, заметную даже под монашеским одеянием фигурку. Рывком подняв голову пленной монахини, он одним движением распорол ей горло, бросив умирать у своих ног, а сам шагнул к Элиссе, поигрывая окровавленным мечом. — Не подходи, — девушка попятилась. На миг ее разум помутился — девушка увидела в неизвестном разбойнике своего отчима и ее охватила неконтролируемая паника. — Не подходи! — Пронзительно закричала она. — Не бойся, малышка, — одноглазый послал Элиссе воздушный поцелуй, от которого ее передернуло. Ноги девушки подкосились, и она едва не рухнула на колени, когда бандит приблизился к ней вплотную. — Поиграем? — С улыбкой спросил он, обдав ее зловонным дыханием. — Мила! — Тонкий, звенящий страхом и отчаянием голос раздался у мужчины из-за спины и он недовольно развернулся. — Какого… о! Сегодня точно мой день! — при виде растрепанной юной девушки, настроение у головореза улучшилось еще больше. — Этот ваш Альтос, видимо, для меня собирал в своей обители таких красоток. — Покинь это места, нечестивец! — Коленки Хэли отчаянно тряслись, голос дрожал, но она даже не подумала бежать, когда одноглазый сделал шаг к ней. В наспех накинутом монашеском одеянии, с непокрытой головой и ужасом в глазах, девушка выставила перед собой трясущиеся руки и крикнула: — Уходи! — Ну уж нет, девочка. Я никуда не уйду! Сначала я наиграюсь с тобой, а потом с твоей сестричкой. Пока Леон наверху забавляется с остальными, я тоже, не останусь без дела. Слышишь крики? Это вопят твои подружки! Хэли на миг замерла, расширившимися от страха глазами глядя на бандита, а потом вдруг бросилась на него. Она была намного легче и слабее, но ее неожиданный поступок застал мужчину врасплох и он потерял равновесие. — Мила! Беги! Я задержу!.. — договорить Хэли не успела, так как вскочивший на ноги бандит наотмашь ударил ее по щеке обратной стороной ладони. — Сучка! Да как ты… хагах!.. — издавая булькающие звуки и выпучив удивленный глаз, бандит начал оседать на землю, тщетно пытаясь зажать рану на шее, из которой толчками вытекала густая кровь. Подскочив к мужчине, Элисса еще два раза ударила его ножом — один раз в сердце и еще один в живот, после чего грубо отпихнула в сторону, припечатав головой о стену. — Вставай! — Воровка склонилась над Хэли и подняла ее на ноги. — Я услышала твой крики и прибежала сюда, а тут…. Ты… убила его?! — Юную монахиню будто парализовало — она стояла неподвижно и глядела на замершего на холодном полу мужчину. — Или он или мы, — ухватив Хэли за ледяную руку, воровка спросила. — В подземелье есть запасной выход? — Нет, — потерянно замотала головой девушка, продолжая смотреть на увеличивающуюся лужу крови. — А из монастыря? Кроме ворот, есть какой-нибудь черный ход?! — Элисса лихорадочно пыталась сообразить, что делать дальше. На ум ей пришла пара деревьев, по которым можно забраться на стену, но все они росли неподалеку от входа в монастырь. — Раньше был проход, за огородом, но мать настоятельница велела заложить его. Теперь там не пройти и… Боже мой, сколько крови! — Все, пошли, — понимая, что стоять у входа в подвал, куда вот-вот нагрянет посланник барона в поисках драгоценной безделушки — довольно глупая идея, Элисса потянула монахиню за собой. Выглянув в коридор, воровка сразу же отшатнулась — прямо у входа лежало еще одно изрубленное тело монахини. С улицы и со стороны жилых комнат доносились крики, а в воздухе пахло кровью и чем-то горелым. — Старайся не смотреть на тела, — Элисса встряхнула потерянную Хэли, вынуждая заглянуть себе в глаза. — Слышишь? Соберись! Мы должны выбраться. — Хорошо, — послушно кивнула та. Юная монахиня выглядела потрясенной, что и не мудрено. Судя по внешнему виду, она только собралась лечь спать. Когда же вокруг началось это безумие, то девушка наспех одевшись, выскочила в коридор, даже не надев головной убор. Теперь же Хэли видит, как погибают те, кого считала своей семьей и один только Альтос знает, что сейчас творится у нее на душе. — Не стоим, вперед! — змейкой выскользнув в коридор, Элисса побежала вдоль стены, не выпуская ледяной руки Хэли. Идти во внутренний двор сейчас было равносильно самоубийству, точно так же, как и попытаться остановить людей барона. Пока те будут искать фигурку — перероют все подвалы, так что использовать подземелья как укрытие — не получится. У ворот, наверняка, стоит пара головорезов, но сейчас это меньшее из зол. — Выберемся с обратной стороны монастыря, пройдем через огороды и укроемся в саду, — шепнула Элисса своей дрожащей спутнице, которая нервно убирала со лба прядку светлых волос, спускавшихся почти до середины спины. — Там осмотримся и попробуем выбраться через ворота. Главное — во всем слушайся меня и не шуми. Уяснила? Хэли согласно затрясла головой. В глазах девушки стояли слезы, а губы беззвучно и непрерывно шевелились, вознося Альтосу одну молитву за другой. Однако она послушно следовала за Элиссой, не устраивая ненужных сейчас истерик и не отставая. Добравшись до ближайшего окна, Элисса попробовала открыть его и выругалась, когда то оказалось запертым, как и следующее. Разбивать стекло воровка не стала, хотя легко могла бы это сделать рукоятью стилета. Все же оставался шанс, что звон битого стекла услышат даже в общей суматохе, царившей кругом, к тому же оно может послужить прекрасным ориентиром для преследователей. Выглянув в другое окно, ведущее во внутренний двор, Элисса едва успела отскочить, когда оно разлетелось на мелкие осколки от мощного удара и в коридор ввалились две фигуры. Элисса с трудом узнала сестру Вирту — одежда на высокой и сильной женщине превратилась в окровавленные лохмотья, а правая сторона лица представляла собой сплошной синяк, но она продолжала отчаянно сражаться, двумя руками удерживая меч бандита, которым тот пытался ударить ее. Не раздумывая, Элисса подскочила и двумя точными и быстрыми ударами под лопатку отправила разбойника на тот свет, где ему предстояло ответить за свои поступки перед высшими силами, если те, разумеется, существовали. Воровку же вполне устраивал тот факт, что еще один озверевший ублюдок растянулся на полу в луже собственной крови и уже никому и никогда не причинит зла. — Сестра… — Бегите! — Прохрипела Вирта, подхватывая выроненный бандитом меч. Она грубо отпихнула Элиссу в сторону, указав свободной рукой на коридор. — Главная настоятельница мертва и почти все сестры тоже. Бегите через кухню, на огород, там не должно никого быть. Спасайтесь! — А как же вы!? — Хэли хотела приблизиться к монахине, но та решительно отвернулась. — Мой долг — защищать это место, а твой — вывести всех, кого можешь и рассказать стражникам о том, что здесь произошло. Бегите! Я постараюсь отвлечь их. — Но… — Я ранена, они быстро найдут наши следы. Ты! — Вирта повернулась к Элиссе. — Уж не знаю, где ты так научилась обращаться с ножом и зачем пришла к нам, но забери Хэли и уходите отсюда. Обещай, что выведешь ее! Обещай! Вирта так посмотрела на Элиссу, что та не смогла ей отказать и коротко кивнула. — Спасибо. Теперь же — уходите. Живо! Элисса не стала спорить. Она взяла за руку Хэли и потащила за собой. Юная монахиня не сопротивлялась, но постоянно оборачивалась на оставшуюся в коридоре Вирту. Прежде чем воровка увела ее прочь, Хэли успела заметить, как в разбитое окно залез еще один бандит, и сестра Вирта храбро шагнула к нему навстречу с клинком в руке. Коридор резко вильнул в сторону, и происходящее скрыла неровная, местами потрескавшаяся стена. До беглянок донесся лишь зловещий скрежет, когда сталь столкнулась со сталью. Грянул гром и его раскат растворил в себе даже заунывный звон колокола, что бил теперь реже и намного тише. Крики стихли. Когда они достаточно отдалились от главного входа, Элисса могла слышать лишь собственное дыхание, да дыхание бежавшей рядом Хэли. Девушки быстро пересекли столовую, неясными тенями проскользив вдоль ровных рядов столов и стульев. В конце трапезной находилась дверь, за которой находилась кухня и, на счастье Элиссы, она оказалась не запертой. Едва переступив порог, воровка чуть не споткнулась о распростертое на входе тело одной из монахинь, в чей спине торчал арбалетный болт. Женщина лежала лицом вниз и не дышала. — Альтос милосердный… — выдохнула Хэли, едва не налетев на спину остановившейся воровки. — Сестра Агата! — Уходим! — Элисса быстро развернулась — монахиня явно не пришла из трапезной, а значит, убили ее тут или на огородах. Стало быть, они опоздали — монастырь взяли в кольцо. По спине воровки пробежал неприятный холодок — очень знакомое для нее чувство, выражающее близкую опасность. Что-то щелкнуло, но за миг до этого Элисса ухватила Хэли за плечи и рывком сместилась в сторону. Арбалетный болт с сухим и досадливым звуком вошел в дверной косяк, расщепив его надвое. Развернувшись, Элисса легким движением запястья, почти без замаха, метнула стилет и тот, тускло сверкнув в слабом ночном свете, впился в горло появившемуся в противоположном дверном проеме мужчине. Пришедший с огородов бандит захрипел, выронил арбалет и, сделав еще два неуверенных шага, рухнул на столешницу. При падении он задел руками начищенную до блеска кастрюлю ивыложенные в столбики глиняные тарелки. Посуда с грохотом упала на пол вместе с мертвым телом, почти похоронив его под собой. Послав неуклюжей твари страшное проклятье, Элисса в несколько прыжков пересекла кухню и без всякой брезгливости извлекла стилет из мертвеца. Откуда-то сзади послышался топот и крики. — Быстрее! Не стой! Запри засов и ко мне! — Будь воровка одна, она бы уже выскользнула в огороды и растворилась в тенях. Но Элисса вдруг четко осознала — если она бросит Хэли, то не простит себе этого до конца жизни. К тому же она дала обещание Вирте. Ничего подобного с девушкой раньше небывало и она никогда не жаловалась на внезапные обострения чрезмерной совестливости. Однако обстановка не способствовала размышлению и самопознанию, так что Элисса решила действовать по ситуации. Когда Хэли, опустив засов и едва не поскользнувшись на битых тарелках, добралась до спутницы, та уже успела выглянуть за дверь, через которую на кухню проник бандит. — Вроде пусто, — шепнула воровка, взяв монахиню за узкую ладонь. — Вы ведь пришли к нам не ради спасения души, да? — неожиданно спросила Хэли и ее глаза влажно блеснули. — Ты меня раскусила, — Элисса покосилась на арбалет, но тот оказался слишком громоздким для нее, к тому же все стрелы сейчас покоились вместе с их хозяином под грудой битой посуды, разбирать которую не было времени. Дернув спутницу за руку, Элисса юркнула за дверь и, низко пригибаясь, поспешила укрыться в тени растущих вдоль ровных грядок яблонь. Тяжелые капли дождя неприятно били по спине, почти сразу же промочив монашеское одеяние насквозь, но сейчас было не до жалоб и удобств. Хэли нечаянно задела одну из толстых ветвей и на девушек посыпалось еще больше ледяных капель, вкупе с парой яблок, с глухими ударами упавших на землю. — Простите, — прошептала монахиня, стараясь, чтобы ее зубы не стучали от ночного холода, сразу же жадно накинувшегося на мокрое тело. — Будь аккуратнее, — пробормотала Элисса. Со стороны кухни доносились голоса, и зажегся огонек факела. Кто-то вышел из здания, но его позвали обратно. Скользящие по небу тучи, ледяной дождь и невесть откуда взявшаяся туманная дымка существенно снижали видимость. Это было как на руку беглянкам, так и нет, но воровка скорее радовалась, чем огорчалась. Бандиты рыскали по монастырю вольготно, явно чувствуя себя новыми хозяевами, так что, даже не смотря на то, что их было не видно, определить местоположение головорезов по шуму не составляло труда. А вот им, не знающим местности внутри стен, придется постараться, чтобы отыскать здесь двух девушек. Если повезет, то бандиты и не узнают, что перебили не всех. Под прикрытием яблонь добравшись до сада, Элисса огляделась и закусила губу — если бы у нее было больше времени, она могла бы спрятать тело убитого мужчины или же подстроить так, словно того убила монахиня перед тем, как сама умерла от потери крови. Но теперь уже не до этого. Бандиты наткнулись на мертвого дружка. Скорее всего, они обыщут тут каждый куст. К тому же некоторые из людей барона Гирса знали воровку в лицо. Более того, им было известно, что Элисса здесь и если они не отыщут ее тела, так же как и фигурки, то явно что-то заподозрят. Элисса даже пожалела, что не оставила статуэтку в кладовой. Она вообще позабыла о ней и только теперь нащупала теплый камень в узком кармане монашеской одежды. — Ну уж нет, ублюдки, — воровка отбросила желание подбросить фигурку под окна монастыря. — Вы не получите то, зачем явились. Элиссе неоднократно говорили, что она крайне вредная и злопамятная особа. Она никогда с подобными заявлениями не спорила, так как прекрасно знала, что это все правда. Вот и сейчас она решила, во что бы то ни стало не допустить того, чтобы убийцы, явившиеся в Скелосову пустынь, получили то, зачем пришли. Они все равно будут искать Элиссу, как свидетельницу произошедшего, а если эта статуэтка так важна для них то, возможно, воровка сможет поторговаться за свою жизнь, если ее прижмут к стенке. Но пока никакого преследования не было. Нападавшие решили сначала обыскать сам монастырь, а уже потом заняться остальными делами. Если они выставили у ворот охрану, то беспокоиться им не о чем. Наружу ведет лишь один путь, так что бандиты уверены, что никто не уйдет отсюда живым. Очень зря — у воровки на этот счет были совершенно иные планы. — Пошли, только тихо, — шепнула Элисса, но Хэли и не подумала послушаться. Вместо этого девушка обеими руками ухватилась за ладонь воровки и, заглянув ей в глаза, спросила: — Кто вы? Кто эти люди? — Сейчас не лучшее время, Хэли, — Элисса попыталась освободиться, но монахиня держала поразительно крепко. — Это все как-то связано, да? Перед тем, как все это началось, я видела сон. Человек в черном принес беду в наш дом, а вы хотели ее отвратить, но опоздали. — Послушай, — промедлив лишь мгновение, Элисса решилась. В конце-концов хуже теперь уже не будет. — Мне угрожали. Приказали выкрасть из монастыря одну вещь. Вот, — быстро заговорила девушка, показав юной монахине фигурку. — Но, похоже, заказчику надоело ждать, и он прислал своих людей. — Но почему бы просто не попросить? — Хэли не отрывала взгляд от высеченной из камня наэрки. — Такие люди, как мой заказчик не привыкли просить, — горько усмехнулась Элисса. — К тому же твои сестры отказались продавать эту вещь. Сказали, что подношения не продаются. Послушай, Хэли, я пыталась… — Я верю, — неожиданно мягко произнесла монахиня, выпустив ладонь воровки. — Сестра настоятельница слишком упряма… была. А теперь… теперь все мертвы из-за такой мелочи, — слезы покатились из голубых глаз девушки и она начала медлен подниматься. — Ты куда? — опешила Элисса, быстро спрятав фигурку обратно в карман. — Ты хороший человек, Мила, — печально улыбнулась Хэли. Выпрямившись во весь свой небольшой рост. — Я не понимаю, что происходит, но верю, что ты не виновата и не желала никому зла. Поэтому — уходи. Я никогда не смогу идти так же быстро, как ты. Буду мешать и задерживать. Поэтому я останусь и разделю судьбу сестер… — Не мели ерунды! — Элисса подсекла монахине ногу и, когда та упала на траву, навалилась сверху, придавив жалобно пискнувшую Хэли к земле и зажав ей рот ладонью. — Моя медлительность и осторожность стала причиной того, что произошло. Можешь называть меня эгоисткой, но я вытащу тебя отсюда и, возможно, этот твой Альтос, если он существует, спишет мне грешок другой, — резко прошептала воровка, чувствуя злость на саму себя и на безмерно добрую и всепрощающую монахиню. — Хочешь ты или нет — ты пойдешь со мной! Элисса медленно убрала руку ото рта спутницы. — Хорошо, — слабо кивнула та. — Если так тебе будет спокойнее, то я отправлюсь с тобой. Но ты не должна винить себя в случившемся. На все воля Альтоса… — Что же он за бог такой, если допускает подобные зверства? — не выдержала Элисса, едва не повысив голос. В сердца девушка сорвала с головы монашеский чепец и едва бросила его на землю. В последний миг она одумалась и решив не оставлять лишних следов, вернула головной убор на место. — Как ты можешь оставаться такой доброй и сохранить веру после всего, что произошло? — Все мы слепы, перед лицом Бога. — Пылко ответила монахиня. — Нам не понять Его провидений. Он направляет нас и все, что ни случается, угодно Ему. Мы же должны принимать это, будь то благость или испытание. Если верить… — Это не по мне, — встряхнув головой, Элисса встала и помогла подняться Хэли. — Давай попробуем выбраться отсюда и, возможно этот ваш Альтос, нам поможет. Но я больше рассчитываю на удачу. Стараясь держаться в тени, Элисса повела Хэли в сторону ворот. Они двигались так, чтобы деревья и тщательно подстриженные кусты всегда находились между ними и монастырем, в чьих разбитых окнах один за другим зажигались факелы — перебив всех монахинь, бандиты занялись разбоем. По крайней мере, воровка искренне надеялась, что этих уродов ослепит жадность, и они не сразу бросятся обыскивать прилегающие территории. Услышав лошадиное ржание, Элисса подумала о том, чтобы позаимствовать пару скакунов, но быстро отбросила эту идею — лошадей должны охранять, беречь как зеницу ока. Если покинуть монастырь не удастся, то можно найти укромное местечко и, все-таки, попробовать дождаться помощи. Вот только как долго придется ждать? Вирта говорила что-то о сигнальных кострах. Но, кажется, их так и не подожгли. — Как вы подаете сигналы, если на вас нападают? — спросила воровка у Хэли и та сразу же указала на колокольню, темной громадиной возвышавшуюся над монастырем. — Там наверху есть костер, — тихо ответила монахиня и сразу же добавила. — Странно — колокол звонит, но пламени нет. Мне плохо видно из-за ветвей, там наверху кто-нибудь есть? — Уже не важно. Пойдем, — Элисса поспешно отвернула Хэли от колокольни, пока та не заметила то, что смогла разглядеть воровка — тело в монашеских одеждах, повешенное на веревке, крепящейся к языку колокола. Бедная женщина свисала с колокольни, и бушующий ветер раскачивал ее мертвое тело, приводя в движение язык колокола, теперь уже едва слышно говорящий о творимых в этих стенах зверствах. Остановившись под низкими ветвями ивы, росшей неподалеку от ворот, Элисса замерла, пытаясь разглядеть, что там происходит. Из импровизированного убежища открывался бы неплохой обзор, но туман и ливень сводили видимость «на нет». Казалось, будто приоткрытые ворота никем не охраняются, но воровка никогда не доверяла первому впечатлению и именно поэтому была до сих пор на свободе и жива. — Не может же все быть так просто, — прошептала Элисса себе под нос, ища взглядом знакомые деревья, растущие вдоль стены. Поначалу она думала воспользоваться стволами, как лестницей, но тогда Элисса планировала прихватить с собой еще и веревку, которой сейчас под рукой не оказалось. Когда воровка прибыла сюда несколько дней назад, то, перед тем как постучать в монастырские ворота, несколько раз обошла вокруг него. Сейчас эй пригодилось то, что удалось приметить — с другой стороны стены нет ни деревьев, ни плюща, а спрыгивать оттуда вниз было слишком рискованно. Не хватало еще сломать себе ноги и потом, вопя от боли, ожидать прихода бандитов. Нужен другой план. Вот только откуда его взять? — Мы пойдем к воротам? — тихо спросила Хэли и воровка почти с трудом разобрала ее голос в усилившемся шелесте дождя. — Если я не придумаю ничего лучше, — буркнула девушка, пытаясь отыскать еще какие-нибудь варианты решения проблемы, в которой они очутились. В голову ничего не приходило, а полный доверия и надежды взгляд Хэли просто раздражал. Поэтому Элисса ядовито шепнула монахине: — Как на счет того, чтобы попросить помощи у Альтоса? Может он укажет нам путь и все такое. — Я… Хэли не договорила, зажмурившись от вспышки молний, зато вот Элисса не смогла промолчать, и прошипела проклятье, когда увидела двух рослых мужчин, замерших у ворот. Как она и ожидала — просто так выйти им не дадут, а с одним лишь стилетом она ничего не сможет сделать, портив двух хорошо вооруженных воинов. — Леди воровка! — Громкий и полный мрачного веселья голос прозвучал со стороны главного здания монастыря. От него, будто от волчьего воя, кровь стыла в жилах, а неуместные веселые интонации пугали еще больше. Неприятно поморщившись, Элисса подумала, что если бы было с кем, то она поспорила бы на любые деньги, что этот голос принадлежит тому самому помощнику барона Гирса — Леону. — «Можно подумать, он рассчитывает, что я встану и помашу ему ручкой, проклятый урод», — криво усмехнулась воровка, но улыбка мгновенно пропала с ее лица, когда тот же голос, рассмеявшись, добавил: — Плакучая ива будет долго оплакивать ваши жизни. Я вижу вас. Вижу и иду! — Кто это? — Хэли до боли вцепилась в локоть Элиссы. — Кто это был? — Я тот, кто принес смерть в твой дом, маленькая монахиня, — голос Леона прозвучал совсем близко. — Я тот, кто заберет твою жизнь так же, как забрал жизни твоих сестер! — Бежим! — Времени на раздумья не оставалась. Решившись, Элисса сорвалась с места, потянув остолбеневшую Хэли за собой. Лучше рискнуть и попробовать прорваться, чем дрожать в ожидании смерти. Девушки выбежали из-под приютившего их дерева, бросившись к воротам. Они почти достигли моста, когда следующая за Элиссой монахиня вдруг споткнулась и упала в грязь. — Хэли! — воровка обернулась и остолбенела, увидев, как над распластавшейся, на земле монахиней навис мужчина в черных одеждах. На этот раз на его голове не было скрывающей лицо шляпы и, во вспышке молнии, девушка увидела, как выглядит Леон — обритая наголо немного вытянутая голова с угловатым подбородком и заостренными чертами лица, бледная кожа, крючковатый нос и жуткие, горящие ярким желтым огнем глаза. Таких глаз просто не могло быть у обычного человека, их взгляд пугал, завораживал и заставлял сердце замирать в груди. Сейчас взгляд Леона скользнул по пытавшейся подняться монахине и остановился на лице Элиссы. — Желаете умереть первой или отправитесь следом за этой прелестной девицей? Ногой придавив Хэли к земле, Леон достал из под плаща два хищно изогнутых серпа, явно предназначенных для убийств, а не для сборки урожая — длинные прямые рукояти и толстые, отточенные ониксовые лезвия были созданы для того, чтобы срезать жизни. — Тебе же нужна фигурка, так? — с пылом спросила Элисса. — Ты же за ней пришел? — Не только, — Леон даже не взглянул воровку. — Эту вещь я вполне мог получить от тебя. Для такой способной воровки подобное дельце — сущий пустяк — вопрос времени, которое, кстати, у меня еще есть и я мог бы дождаться, пока ты все сделаешь сама. Но!.. От улыбки Леона Элиссу передернуло. — Я не люблю пропускать веселье. Зачем довольствоваться малым, если можно получить все? Столько жизней… столько жизней срезано сегодня, — мужчина запрокинул голову к темному небу, подставив лицо каплям дождя, и блаженно зажмурился. — Великолепно! — Ты больной! — Это вы больны, а я — я излечу вас, — Леон перенес вес тела на правую ногу, и Хэли сдавленно крикнула под его сапогом. — Не тронь ее! — Элисса бросилась к монахине, но взмах серпа заставил ее отступить. — Отпусти ее! Если тебе нужна эта фигурка, то она там, в подвалах! В ящике… — М? — На бледном лице отразилась легкая задумчивость. — Ладно, — Леон отступил и Хэли, кое-как поднявшись, бросилась к Элиссе. — Ты в порядке? — Прижав к себе девушку, спросила у нее воровка и та судорожно кивнула, встав рядом с ней. — Как трогательно, — мужчина в черных одеждах развел руками, в которых сжимал жуткие серпы. — Кто бы мог подумать, что в лучшей воровке Арстерда заговорят чувства. Тем приятнее мне будет убить тебя! Элисса даже не заметила, как Леон метнул в нее один из своих серпов. Странное оружие уже готово было вонзиться в грудь девушке, когда прямо перед ней неожиданно выскочила Хэли. Широко раскинув руки, монахиня закрыла воровку своим телом, и серп с чавкающим звуком вонзился в ее содрогнувшееся от удара тело. — Нет! — Элисса подхватила заваливающуюся девушку на руки. — Нет! Зачем?! Глупенькая… — Все в порядке, — прошептала Хэли, заглянув в глаза Элиссе. — Такова воля Альтоса и мое предназначение… нет больше радости, чем… — Вы не перестаете радовать меня, юные леди, — расхохотался Леон и, подскочив ближе, ударил Элиссу ногой, опрокинув на спину. — Подобная жертвенность достойна настоящей монахини, дитя, — склонившись над Хэли, мужчина взялся за рукоять своего оружия и медленно потянул его на себя. Девушка взвыла от боли, изогнулась всем телом, но сапог Леона снова прижал ее к земле. — Твой сестры не были столь отважны, как ты — они рыдали, молили о пощаде и даже не думали защищать друг друга. Поистине, ты — настоящая дочь этих стен. В них ты и умрешь! — Рывком высвободив серп, Леон замахнулся… и тут в него врезалась Элисса. Воровка рассчитывала хотя бы сбить мужчину с ног, но будто налетела на каменную стену. — Не смей мешать мне! — Ударив девушку коленом под дых, Леон легко отбросил ее на несколько шагов назад. — Твой черед тоже наступит. Но чуть позже. Элисса с ужасом смотрела на то, как вновь поднимается окровавленный серп. Стоная от боли, она встала на четвереньки, отчаянно пытаясь доползти до Хэли и понимая, что не успевает. Роняя капли крови, лезвие метнулось вниз. Элисса закричала, но ее крик перекрыл вопль чудовищной боли. Остановив серп в дюйме от лица монахини, Леон резко развернулся в сторону монастыря. К воротам бежали люди. Блики молний и дергающийся свет факелов, что они сжимали в руках, выхватывали из ночной темноты искаженные страхом лица. Неизвестно, что именно так напугало бандитов, но те даже не пытались браться за оружие. Они без оглядки неслись прочь от охваченного туманом монастыря, будто призрак святого Скелоса или же сам Альтос в праведном гневе мчался за ними по пятам. — Что! Это! Значит?! — Отвернувшись от девушек, Леон гневно взглянул на подчиненных, что неслись на него сломя голову. — Там… призрак! — на ходу выпалил один из бандитов, задыхаясь от быстрого бега. — Семь… семерых наших враз положил! — Измененный это! — Подхватил другой. — Сталь его не берет! Залиг попал в него из арбалета, а тот просто вырвал болт прямо из своего сердца и… — мужчина поперхнулся своими словами, когда вошедшая ему в затылок черная стрела пробила голову и вышла изо рта. Колени мертвеца подогнулись, и он рухнул на землю, пропахав грязь лицом и остановившись у самых ног Леона. — Проклять… — тот из бандитов, что первым ответил подручному барона Гирса, на ходу обернулся через плечо только для того, чтобы в его глаз с рассерженным шелестом вонзилась еще одна стрела. По инерции пробежав еще несколько шагов, мужчина едва не сшиб Леона, но тот легко отбросил его в сторону, будто человек ничего не весил и крикнул: — Все ко мне! Что-то в его голосе заставило объятых ужасом мужчин подчиниться. Они один за другим останавливались рядом со своим главарем, обнажая клинки и зорко вглядываясь во тьму. Те, кто сторожил ворота, тоже приблизились, держа арбалеты наготове. Все сосредоточенно разглядывали туман и Элисса, пользуясь случаем, тихонько подползла к Хэли. Монахиня побледнела и непрерывно молилась, одной рукой зажимая рваную рану на плече. — Жива, — с облегчением прошептала воровка. Сняв с головы чепец, она приложила его к ране, пытаясь остановить кровь. — Тихо там, — строго буркнул один из бандитов, наведя на девушек арбалет. Он воткнул факел, что держал в левом кулаке, в землю и удобнее перехватил оружие обеими руками. Остальные бандиты, также, избавились от факелов — кто-то, следуя примеру товарища, втыкал их в землю, а кто-то просто швырял прочь. Один из мужчин попал в кучу сухой травы — сорняков собранных в саду, и те, несмотря на дождь, сначала густо задымили, а потом вспыхнули. Стало заметно светлее. — Сидите тихо, мышки, — оскалился все тот же тип с арбалетом, качнув им в сторону пленниц. Но Элисса лишь обожгла его ненавистным взглядом, сильнее прижимая окровавленную ткань к дрожащему телу Хэли. — Я сказал тих… — руки, сжимающие арбалет вздрогнули и болт просвистел совсем рядом с левым ухом воровки. Затем разряженное оружие упало на землю, а следом повалился и его обладатель, судорожно сжимающий торчащую из горла стрелу. Ее древко, как и оперение, были черными и, со стороны казалось, что мужчина сжимает в сведенных судорогой пальцах пустоту, ночной мрак. Элисса попробовала определить, где скрывается неизвестный стрелок, но так и не смогла этого понять — еще две стрелы, унесшие жизни пары бандитов прилетели с разных сторон одна за другой. Воровка даже подумала, что против напавших на монастырь выступает не один человек. Возможно, солдаты из крепости услышали колокол, и пришли на помощь. С утробным рычанием Леон выступил вперед, велев своим подчиненным укрыться за его спиной. Взмахнув серпами, он с чудовищной скоростью прямо на лету рассек еще три стрелы, после чего, расхохотавшись, сообщил: — Мы можем так развлекаться вечно! Вот только стрелы у тебя не бесконечные. Выходи! Судя по тому, что из тумана никто больше не стрелял — человек барона Гирса оказался прав. Все, включая Элиссу, затаив дыхание ждали, что же предпримет неизвестный стрелок и тот не заставил себя долго ждать. Воровке поначалу показалось, что это какая-то неясная тень и лишь когда голова стоящего перед ней бандита отделилась от тела, девушка сумела разглядеть гибкую фигуру в черном плаще, с низко надвинутым на глаза капюшоном. Неизвестный, танцуя, промелькнул рядом и скрылся в клубах приблизившегося тумана, растворившего его в себе. Еще одна неожиданная атака унесла жизни трех бандитов — один захлебнулся собственной кровью, другой медленно оседал на землю, зажимая колотую рану на груди, а третий лежал в пяти шагах от Элиссы, разрубленный от плеча до середины груди одним мощным ударом. К своему стыду, воровка так и не смогла разглядеть неожиданного спасителя. Впрочем, она не спешила думать, что этот человек явился сюда, исключительно чтобы помочь ей и Хэли. Он даже не взглянул на них и, казалось, его интересуют только бандиты. Призраком отмщения он выскакивал из тумана, забирал жизни и скрывался вновь. — Довольно! — Леон топнул ногой и туман, словно испугавшись его, прыснул в стороны, растворяясь и поспешно скрываясь за деревьями. Вот теперь Элисса увидела того, кто убивал бандитов — человек в драном черном плаще неспешно шел вперед. За его спиной висел лук странной формы, а в руках он сжимал два изогнутых клинка — один с черным лезвием, а другой, наоборот, казался невероятно чистым и отливал серебром. — Ищущий? — Леон презрительно скривился. — Что ты забыл здесь? Впрочем… — он сделал знак своим людям. — Убейте его. Он один. Принесите мне его голову. Пусть и не сразу, но бандиты послушались своего главаря. Оставшаяся пятерка, подбадривая себя криками, бросились на человека в плаще, медленно двигающегося им навстречу. Когда противников разделала всего-то пара шагов, человек в плаще замер, чтобы в следующее мгновение превратиться в настоящий вихрь. Одним движением он отразил направленный ему в грудь клинок, пронзив ближайшего бандита и, словно щитом, закрывшись трупом от арбалетного болта. Толкнув мертвеца на одного из его товарищей, незнакомец поднырнул под усеянной шипами дубиной, подрезав ногу завопившего бородача, повернулся вокруг своей оси, ударив вперед и назад. Один из клинков заставил бородатого бандита замолчать навсегда, а другой пронзил сердце его подельника. Сбросив тела с мечей, человек в черном медленно двинулся на оставшихся врагов и те попятились, глядя в его глаза, разгорающиеся ярким зеленым огнем. Один из мужчин судорожно пытался перезарядить арбалет, а другой, отбросив меч, побежал прочь. В результате не повезло обоим сразу — второй, как и первый, лишился головы, только отсек ее Леон. — Бесполезные ублюдки, — зло сплюнул человек барона Гирса, взмахнув серпами. Его желтые глаза разгорелись еще сильнее, став поразительно яркими и пугающими. — Ты ведь не ищущий, да? По глазам вижу, ха-ха. Но… что это? Я чувствую в тебе родную кровь. Кто же ты? — Твоя смерть. — Коротко бросил неизвестный, с невиданным проворством метнувшись вперед. Несмотря на скорость нападавшего, Леон смог не только отразить атаку, но и ударить в ответ. Серебристый клинок встретился с ониксовым серпом, разбрасывая вокруг тысячи искр. Противники обменялись десятком молниеносных ударов прежде, чем Элисса успела моргнуть. Результатом такого размена стала широкая рана на груди у Леона и ощутимый порез на предплечье незнакомца. — Не дурно, весьма не дурно, — оценил подручный барона действия человека в драном плаще и рассмеялся. Обернувшись к Элиссе, он неожиданно спокойно сказал ей: — Никуда не убегайте, юные леди, я вами еще займусь. Сверкнувшая молния на миг осветила двор монастыря еще ярче, чем это делали факелы и разгорающееся пламя. Элиссе показалось, что рана на груди Леона пропала — сквозь распоротую рубаху виднелась бледная, но нетронутая сталью кожа. Но нормально рассмотреть она ничего не успела, так как мужчины снова бросились друг на друга. Незнакомец атаковал Леона с новым раскатом грома. Мужчины вновь закружились в сверкающем танце смерти, осыпая друг друга страшными ударами. Леон дрался с упоением и смехом, ни на миг, не замедляя своих стремительных движений. Его противник, наоборот, сражался молча, то замирая, то разражаясь множеством выпадов и ударов. Ему удалось поразить бок Леона и распороть тому скулу, но и человек барона не остался в долгу — серп разорвал плащ незнакомца на плече и рассек тому щеку, сбив с головы глубокий капюшон. Вот тут-то Элисса и поняла, что они с Хэли здесь явно лишние — перед девушками сражались двое нелюдей. Оба со сверкающими, будто у измененных, глазами. Только у незнакомца они были ярко-зелеными. Не собираясь больше оставаться рядом с этими существами, Элисса подхватила под руки застонавшую Хэли и поволокла ее прочь, к воротам, попутно подобрав свой стилет. — Зеленый Лиас, — прошептала монахиня, коснувшись своей раны — чепец, что прикладывала к ней воровка, уже весь пропитался кровью. Оторвав от юбки широкую полосу ткани, девушка отбросила бесполезный теперь чепец и приложила к ране относительно чистую тряпицу. — Не время думать о своих сорняках, — отрезала Элисса. — Проживут как-нибудь без тебя. — Лиас, — упрямо повторила Хэли, вновь коснувшись раны. — Приложить… — глаза монахини закрылись, и Элисса на миг испугалась, что та умерла. Быстро прижав ладонь к шее девушки, воровка облегченно вздохнула — та просто потеряла сознание. Однако Хэли оказалась права — долгий переход она не перенесет, если ее рану не обработать. — Зеленый Лиас, — пробормотала Элисса, припоминая, как Хэли, показывая ей сад, рассказывала о свойствах тех или иных растений. Еще с детства Элисса обладала отличной памятью и всегда могла вспомнить то, что видела раньше. Вот и сейчас, перед ее мысленным взором незамедлительно появился невысокий, больше напоминающий сорняк, цветок. У него были круглые, будто рифленые листья, толстые, мясистые стебли и белоснежные лепестки на крохотных овальных бутонах. Но именно листья, по словам Хэли, обладали целительными свойствами, обеззараживая рану и способствуя ее заживлению. Рос этот цветок недалеко от воды, под ивами. Застонав, Элисса нашла взглядом раскидистое дерево, под которым они с Хэли недавно прятались. Ночь и вновь сгущающийся туман не давали разглядеть земли, но девушка твердо знала, что цветки там есть. Быстро посмотрев в сторону сражающихся мужчин, воровка все же решилась — положив Хэли на землю, она со всех ног бросилась к иве. Надорванная юбка с треском разошлась по шву, когда Элисса, поскользнувшись, едва не упала, но она не обратила на это внимания. Добежав до заветного дерева, она рухнула на колени, принявшись быстро обрывать шершавые на ощупь листья зеленого Лиаса, крепко прижимая их к груди. — Только бы успеть. Только бы… Рев злобы и боли заставил Элиссу вскочить на ноги и обернуться — сражающиеся мужчины замерли боком к ней, и она увидела, что серпы Леона впились в ключицу и бок его соперника, тогда как пара изогнутых клинков, пронзили тело желтоглазого насквозь и от ран начал подниматься едкий дым. — Знакомые клинки… — с утробным рычанием, Леон, сильнее насаживаясь на мечи, шагнул вперед, приблизив свое лицо к заросшему бородой лицу врага. Он намеревался что-то сказать, как вдруг желтые глаза удивленно расширились, и с бледных губ Леона сорвалось лишь одно слово: — Тенро?! Неизвестный в черном плаще вздрогнул всем телом и едва не выпустил рукояти мечей, прочно засевших в теле противника. Он несколько раз быстро моргнул, будто видел стоящего перед ним мужчину впервые. — Тенро! — Взревел Леон, уперев ногу в живот замешкавшегося врага и отпихнув его от себя, соскальзывая с клинков. — Тенро! — С непонятной радостью выпалил он. — Значит, они избрали и тебя тоже! Они нашли тебя! Теперь станет интереснее! — Взвившись в нечеловеческом прыжке, Леон с места запрыгнул на стену. — Сперва, я закончу дела, а потом мы поиграем, старый друг, — прорычал он и исчез в темноте. Несколько быстрых прыжков и мужчина скрылся в охватывающем монастырь тумане. Элисса следила за происходящим затаив дыхание и боясь пошевелиться. Она наблюдала, как мужчина в черном плаще вначале собирался последовать за противником, но, сделав несколько шагов, остановился. Медленно повернув голову в сторону пришедшей в себя Хэли, он направился к ней. Зеленые глаза продолжали гореть ярким пламенем, когда незнакомец склонился над забормотавшей молитву монахиней. Руки с мечами слабо дернулись в сторону девушки. Элисса покрепче сжала стилет и, проклиная себя за безрассудство, бросилась на неизвестного. Ей почти удалось добежать до него, когда мужчина начал оборачиваться. В зеленых глазах отразилось удивление, сменившееся злобой, когда он увидел зажатый в руках девушки нож. Не замедляя шага, Элисса швырнула в бледное лицо недавно сорванные листья и нанесла удар. Она и сама не поняла, как острие стилета прошло мимо цели. Что-то твердое врезалось ей в бок, опрокидывая на землю и, когда мимолетная вспышка боли отступила, Элисса увидела несущейся ей на встречу темный клинок. — Мила! — отчаянно крикнула Хэли и лезвие, вздрогнув, замерло, едва дотронувшись кожи на шее воровки. — Мила… — почти беззвучно повторил незнакомец, и огонь в его глазах погас, сделав их похожими на обычные, человеческие. — Не убивай ее, пожалуйста! — Взмолилась Хэли, пытаясь подняться. — Не надо! — Мила, — вновь повторил незнакомец более уверенно. — Убрав клинок от шеи Элиссы, он спрятал оружие в ножны и протянул воровке руку. — Меня зовут Тенро и ваше имя мне знакомо. Вы меня узнаете?Глава 6 Иной путь
Элисса помедлила, прежде чем ухватиться за протянутую ей ладонь. Неожиданно для девушки сильная рука незнакомца оказалась теплой, живой. Но глаза — она сама видела, как в них бушевало пламя измененных. Девушка пребывала в замешательстве и не могла понять — кто перед ней. Измененные, как говорили те, кто их видел — холодны, как лед и одержимы жаждой крови. Они мертвенно-серые и не издают никаких звуков, кроме рычания или шипения, а этот странный тип не только выглядит, как человек, но еще и говорит. Он и этот Леон, что скачет словно кузнечик, несмотря на несколько дыр в собственной шкуре, от которых нормальный человек успел бы умереть несколько раз. — «Во что я только ввязалась»? — успела подумать Элисса, поднимаясь на ноги. По привычке она поправила растрепавшуюся прическу и, приосанившись, выдала одну из своих соблазнительных улыбок — кем бы этот незнакомец ни был, он, в первую очередь, мужчина. А как вести себя с мужиками, Элисса знала очень хорошо. Мэлис посвятила не один день, чтобы обучить свою подопечную техникам обольщения, столь нужным в их непростом ремесле. Уж в чем в чем, а в женских чарах наставница воровки толк знала. Увы. Ни улыбка, ни томный взгляд Элиссы не произвели на странного типа никакого эффекта. Он продолжал выжидающе смотреть на нее, а в зеленых глазах читалась легкая растерянность. — Мила? — неуверенно повторил Тенро. Имя было ему знакомо, но откуда? Сейчас он мог поклясться, что видел эту девушку впервые и, скорее всего, это просто совпадение. Хотя надежда, что она откуда-то знает его, все еще оставалась. Впрочем, по взгляду монахини Тенро понял, что и она видит его впервые. — Это я, — солгала Элисса, отметив, что голос у мужчины вполне человеческий. Чуть хриплый и грубый, но приятный и, что главное — доброжелательный. — Мы знакомы? Она внимательно разглядывала лицо незнакомца — заросшее бородой, но не старое. Немного морщинок вокруг глаз, острый прямой нос, тонкие губы и несколько застарелых шрамов — все это смотрелось довольно хищно в свете пляшущего пламени. Он был немного старшее Элиссы, но что-то таящееся в глубине зеленых глаз убеждало воровку, что она ребенок по сравнению с тем, кто стоит напротив. Элисса уже встречала таких людей — те, кто вернулся с войны против измененных, выглядели примерно так же. Девушка могла поспорить, что на руке этого типа в черном плаще, наколот один из символов авангарда армии Арстерда. Интересно какой? Размышления воровки прервал сухой голос: — Видимо, нет, — интерес в глазах мужчины в черном плаще пропал. Его взгляд потускнел, лицо сразу осунулось, потемнело. — Я обознался, — с тоской пробормотал он, отступая на шаг. Хэли слабо застонала и Элисса, спохватившись, бросилась к тому месту, где уронил целебные листья. Быстро собрав, она вытерла их о собственную одежду, и поспешила раненной монахине. Незнакомец, так же, подошел к лежащей на земле девушке. Несколько мгновений он всматривался в бледное лицо, после чего опустился на одно колено. Без усилий он надорвал пропитавшуюся кровь монашескую рясу в том месте, где ее коснулся серп Леона и посмотрел на рану девушки. Хэли слабо попробовала сопротивляться, но незнакомцу хватило одного лишь взгляда, чтобы юная монахиня, успокоилась. Тщательно ощупав края раны, мужчина кивнул своим мыслям, после чего поднес к лицу испачканные кровью пальцы, понюхал их и слизал кровь кончиком языка. — Что ты делаешь? — Помолчи. Дай мне листья, — даже не взглянув на Элиссу, Тенро протянул ей руку, и та послушно вложила в нее несколько листов зеленого Лиаса. Скомкав хрустнувшую в его руке зелень, охотник засунул листья в рот и принялся пережевывать горький и сочный комок. Сплюнув на ладонь, но свободной рукой слегка развел края раны в стороны и вложил туда пережеванные листья. — Еще, — потребовал Тенро. Элисса отдала ему оставшиеся листья, которые он плотно прижал к ране застонавшей Хэли. Взяв слабые руки девушки в свои, охотник положил их на листья зеленого Лиаса, проронив: — Держи крепче. Не отпускай. Рана глубокая, но жить будешь. — С ней все будет в порядке? — Решилась спросить Элисса, с сомнением наблюдавшая за действиями незнакомца. — Если больше ничего не случится — да, — невозмутимо ответил Тенро. — Сок Лиаса выгонит заразу и очистит кровь, а его листья помогут ране затянуться. Большая удача, что это растение оказалось неподалеку. Отнятый от земли Лиас хранит целебные свойства совсем недолго. Тенро запоздало сообразил, что понятия не имеет, откуда знает так много о травах, но сейчас было не до этого. Элисса облегченно вздохнула. — Спасибо вам, — слабо прошептала Хэли и, с помощью воровки, села. — Видимо сам Альтос прислал вас нам на помощь. — Она с теплотой и благодарностью посмотрела на незнакомца, чьи губы растянулись в ироничной усмешке. — Еда ли меня сюда привел ваш бог, — произнес Тенро, вспомнив мертвого Нирта. Одержимый местью он преследовал убийц парня и теперь не знал сам, где оказался. — Это место — священно и добрых людей сюда приводят исключительно благие намерения. Так было и со святым Скелосом…. — Скелос? — поспешно перебил юную монахиню охотник. — Да, — Хэли не придала значения грубости мужчины. — Наш монастырь Скелосова пустынь — построили в честь святого старца Скелоса. — Монастырь Скелоса. — Тенро жадно вцепился в эти слова — очередную ниточку, ведущую к его прошлому. Еще оставался недавний противник, но сейчас Тенро был не в том состоянии, чтобы гоняться за ним, кем бы он ни был. Оставленные жуткими серпами, раны охотника затягивались медленно и силы еще не вернулись к нему, так что преследование придется отложить. К тому же, что-то подсказывало Тенро, что его противник все еще где-то рядом. Осмотревшись, охотник спросил: — Здесь есть могилы? Люди из Зеленых полян. Мне сказали, что они похоронены здесь. Услышав о деревне, все жители которой пали от клыков измененных, Хэли побледнела еще больше. Скорбно кивнув, она указала мужчине в сторону сада: — Там, за деревьями. Они все… всё, что осталось, похоронено там. Справа. Девушка с ужасом вспоминала тот день, когда хмурые солдаты привезли в монастырь телеги, груженые разорванными и обезображенными покойниками. Тогда она впервые увидела людей, чью жизнь забрали насильно, да еще таким зверским образом — мужчины, старики, женщины и даже дети — все они были изодраны страшными когтями и клыками. От воспоминаний, Хэли почувствовала, как ее голова закружилась, а к горлу подкатил неприятный горький комок. — Вы знали их? — тихо спросила монахиня и сидящий рядом мужчина, неотрывно смотревший в указанном ей направлении, кивнул. — Вся деревня погибла, — Хэли неприятно было говорить об этом но, если перед ней сейчас один из родственников погибших, то он должен узнать о том, что произошло. Вздохнув, монахиня продолжила: — Их убили измененные. Говорят, в деревню пришел туман и… Хэли испуганно отпрянула, когда сидевший рядом мужчина резко вскочил на ноги. Тряхнув головой, он обернулся к зданию монастыря, теперь почти сокрытого туманом. — Уходите отсюда, — прошептал охотник, и его клинки с тихим шелестом покинули ножны. Один из них, будто напитавшись ночной тьмой, был почти незаметен во мраке, другой же, наоборот, светился серебристыми искорками. — Что-то случилось? — Элисса помогла Хэли подняться на ноги и подняла с земли свой стилет. Посмотрев на девушку, воровка перевела взгляд на раны незнакомца и едва сдержала ругательство, когда сквозь дыры на одежде не увидела не только ран, но и следов крови. Прямо на глазах у Элиссы, разорванные сталью края плоти срастались, оставляя после себя лишь белые рубцы. — Уходите — немедленно, — проронил Тенро, шагая к стелящемуся ему навстречу туману. — У ворот лошади — возьмите и скачите прочь. Сначала на одной, потом на другой. Вам нужна деревня или город, подальше отсюда. — А как же ты? — тон мужчины говорил о многом и отбивал у Элиссы всякое желание спорить с ним. — Я останусь, — когда охотник обернулся к девушкам, в его глазах разгоралось зеленое пламя. — Мне нужно встретиться со своим прошлым. — Вы… — Уходим! — Элисса поспешно потянула застывшую на месте Хэли за собой. Воровку больше пугал не сам незнакомец, а такие же яркие, как и у него глаза, загорающиеся в скрывающем монастырь тумане. — Он… он измененный? — заплетающимся языком пробормотала Хэли, постоянно оборачиваясь на стоящего на месте мужчину. — Не знаю, — выскочив за ворота, Элисса с облегчением увидела пару стреноженных лошадей, привязанных к ручке на левой створке. — Не хочу знать и тебе не советую. У него своя дорога — у нас своя. Из-за ворот послышались глухие удары. Но не было слышно ни криков, ни лязга стали. Воровка энергично встряхнула головой. Связав лошадей между собой, она помогла Хэли залезть на спину первого животного, а сама устроилась сзади. До ближайшей деревушки скакать придется всю ночь. Но Элисса была готова бежать сколько угодно, лишь бы оказаться подальше от измененных и проклятого тумана. Послав животное вперед, воровка несильно, но вполне чувствительно ударила его пятками по бокам, вынуждая перейти на рысь. В последний раз, оглянувшись в сторону ворот Скелосовой пустыни, Элисса увидела, как фигура в черном плаще шагнула в туман и растворилась в нем. Прежде чем монастырская стена скрыла от нее происходящее внутри, девушка заметила, что головы лежащих на земле мертвых бандитов были отделены от тел.* * *
Он видел их — десятки небьющихся сердец, покрытые свежей кровью тела и бледные губы, обнажающие удлинившиеся клыки. Они вставали один за другим, поднимаемые туманом и чьей-то волей, что гнала их вперед, лишая собственной. Отрешившись от всего происходящего, Тенро прислушался к своим чувствам. Среди спешащих к нему измененных он заметил легкий, почти невидимый след, уходящий в ином направлении. Следы вели вглубь монастыря, под землю — именно там он найдет того, кто управляет созданиями тумана. Того, кто, возможно, сможет дать ему ответы о том, кто же он такой. Тенро решительно зашагал вперед, не обращая внимания на тянущийся к нему туман. Тот, подобно живому существу, жаждал ласки и внимания, едва заметно касаясь тела охотника и радуясь его появлению. — Ты получишь то, ради чего спас меня, — прошептал Тенро. — Прямо сейчас. Сверкнул серебром один из наэрских клинков, и голова беззвучно выскочившего из тумана измененного отделилась от тела, безвольно рухнувшего к ногам охотника. Ровный срез раны с шипением начал обугливаться, когда на Тенро напали еще двое противников — крепкая монахиня, когда-то разрубленная от ключицы и до груди и мужчина, в чьем сердце до сих пор торчал меч. Измененные только успели оскалиться, как Тенро налетел на них подобно урагану. Быстрым движением он рассек монахине живот, попав вторым клинком точно в рану, от которой ранее умерла эта женщина. Черное лезвие наэрского меча жадно впилось в измененную плоть, вначале пройдя по пути, что создали до нее, а затем, проделав и свой собственный — тело женщины распалось на две части. Крутанувшись на месте, охотник отсек тянущуюся к нему руку, ударив ногой в рукоять меча, торчавшего из груди измененного бандита. Тот сделал шаг назад и, воспользовавшийся этим воин, обезглавил врага. Тенро быстро шел вперед. Он не опасался нападения со спины, так как заранее отделил от тел головы оставшихся у ворот бандитов. Теперь те не смогут не только навредить ему, но и не погоняться за двумя выжившими монахинями. Двумя… Тенро криво усмехнулся — что-то подсказывало ему, что служительницы Альтоса не носят с собой стилетов и, тем более, не могут орудовать ими столь умело, ведь будь он чуть медленнее и острое жало впилось бы точно в грудь. Конечно, в монастыри приходят разные люди, но во взгляде этой Милы не было и тени кротости и смирения. Когда их глаза впервые встретились, он увидел не только страх, но и вызов, волю к жизни и готовность драться за нее. Туман перед охотником растекся, и из него выплыло крыльцо монастыря. Потрескавшиеся плиты покраснели от крови, а, спустя всего лишь миг, на Тенро прыгнула и та, кто недавно лежала на этом месте. Измененная монахиня бесшумно приземлилась за спиной охотника и резко выбросила вперед руки, метя когтями в незащищенную шею человека. Любого другого столь неожиданная атака застала бы врасплох, но не охотника. Тенро мало что понимал о том, кем он стал, но одно знал точно — он уже не человек. Одновременно присаживаясь, Тенро развернулся, резко, словно пружина выпрямился, вскидываяклинки, и нападавшая в мгновение ока лишилась обеих рук. Вновь сверкнула сталь, и голова измененной с глухим стуком упала на каменные плиты. Поднявшись по ступеням, Тенро вгляделся в густой туман, обволакивающий все вокруг. Судя по размерам монастыря, здесь должно было жить больше двух-трех десятков монахинь. Все они сейчас — мертвы, но не все обратились в измененных. То ли у их создателя не хватило на это сил, то ли вера и чистота некоторых сестер была такова, что даже туман и чужая воля не смогли сломить их. Точнее некоторых из них. Охотник с тоской обернулся на замерший на крыльце труп — к сожалению не все, кто считали себя преданными слугами своего бога, таковыми оказались. Оставались еще бандиты. Тенро прекрасно помнил, как он лично убивал их, одного за другим. Он с наслаждением смотрел на искаженные страхом лица убийц Нирта, упиваясь их болью и страданиями. Так что охотник мог считать случившееся настоящим подарком судьбы. Теперь, когда они вернулись с того света — он сможет отомстить ублюдкам дважды. Перед мысленным взором охотника появилось лицо раненной молодой монахини. А ведь они с Ниртом, наверное, ровесники. Только вот она выжила и покинула это место. Возможно, и он сам скоро уедет отсюда. Поймав себя на мысли, что не желает по дороге наткнуться на мертвых монахинь, Тенро вздрогнул — что если кого-нибудь из измененных привлечет запах крови? Лошади скачут быстрее, но порождения тумана не знают усталости и могут идти по следу очень долго. Этого нельзя допустить. Войдя внутрь главной монастырской постройки, Тенро развел руки с окровавленными клинками в стороны и громко крикнул: — Вот он я. Подойдите и попробуйте взять! Эхо с готовностью подхватило слова, разнеся их далеко по пустым коридорам. Послушав, как его голос гулко грохочет под высокими сводами, Тенро добавил: — Я иду за тобой и, если ты хочешь остановить меня — тебе понадобятся все рабы. Обостренный слух охотника донес до него множество едва различимых шагов. Со всех сторон они устремлялись к нему, становясь все ближе и ближе. Серебристое лезвие одного из клинков заискрилось сильнее, и Тенро поднял его на уровень лица, взглянув на свое отражение. Со стальной глади на него смотрели два неестественно ярких зеленых глаза — отражение того, кем он стал теперь. По кромке лезвия пробежала тень и Тенро, молниеносно развернувшись, выпрямил руку с мечом, пронзив горло одноглазого бандита, выскочившего на него из тумана. Лезвие прошло чуть выше еще одной раны, которую, так же нанес охотник, но немногим ранее, в первый раз убив бандита. Неспешно высвободив оружие из оседающего на пол противника, Тенро принял низкую стойку, чуть подавшись вперед и согнув ноги в коленях. Взяв ониксовый меч обратным хватом, он развернул корпус, уводя лезвие за спину и, приготовившись к бою, замер. Шум неслышных для обычного человека шагов нарастал, становясь все ближе. Набрав в грудь побольше воздуха, Тенро медленно выдохнул и в этот же миг туман вокруг него разом всколыхнулся, выплевывая из себя растянувшиеся в прыжках тела. Первого противника охотник пропустил, просто сместившись в сторону. Сразу же вернувшись на прежнее место, он уклонился от следующего измененного, одновременно вогнав сверкающее лезвие в затылок первому. Развернувшись на пятках, Тенро рассек появившейся перед ним твари горло, и темная вязкая кровь, брызнув на щеку, обдала холодом. Спустя менее чем один удар сердца, охотник вогнал сияющий серебром клинок точно в клацнувшую рядом с его рукой пасть. Лезвие раздробило клыки, рассекло гортань и с шипением вышло с обратной стороны черепа. Ударом ноги отшвырнув тело прямо на несущегося вперед измененного и опрокинув того на пол, Тенро не позволил ему подняться, безжалостно добив лежачего противника. Измененные бандиты и монахини лезли со всех сторон, поэтому охотнику приходилось постоянно перемещаться, чтобы живая волна обезумевших существ не похоронила его под собой. Черным призраком он сновал между скрюченными фигурами, нанося быстрые и смертоносные удары. Он колол и рубил, получая раны и нанося ответные. Несмотря на то, что нынешний Тенро немного превосходил измененных в скорости и силе их количество и одновременные атаки значительно уменьшали его преимущество. Кольчуга на охотнике прорвалась во множестве мест, и раньше рваный плащ теперь напоминал тряпку, а пол под ногами стал скользким от крови. Но охотника это не останавливало. Ярко алая нить мести в его сознании лишь разгоралась с каждой нанесенной или полученной раной, питая Тенро силой и каждое мгновение напоминая ему одни и те же слова — никогда не сдаваться. Эта мысль толкала его вперед, наполняя сердце злобой и решимостью, которые обретали силу в смертоносных движениях. Мастерство солдата «черных стрел», подкрепленное усиленными рефлексами и ледяной, застилавшей ему глаза всепоглощающей ненавистью, не позволяли Тенро останавливаться. Взмах сияющего клинка и обезглавленное тело рухнуло на пол. Второй выпад поразил выросшего из тумана измененного в ногу. Сталь рассекла плоть и с хрустом вошла в колено, разворотив его и опрокинув существо на пол. Чьи-то когти распороли плащ и кольчугу на спине. Новая раскаленная игла боли пронзила тело охотника, сразу же сменившись гневом. Слепой удар назад и серебристый меч вошел в брюхо измененного. Зачарованная сталь незамедлительно выпустила свою магию в тело создания тумана, выжигая его сущность и уничтожая плоть. Шаг вперед и череп оскалившегося мужчины треснул под сапогом охотника. Оттолкнувшись от мертвеца, Тенро прыгнул на стену и, едва коснувшись ее ногами, оттолкнулся вновь, в полете сбив пытающуюся заскочить ему на спину измененную монахиню и перерубив ей хребет. Стоило ему приземлиться, как новый противник набросился сбоку, впившись зубами в плечо. Несколько клыков сломались о звенья кольчуги, но укус, все равно, получился довольно болезненным. Ударом рукояти Тенро попал прямо между ярких глаз измененного, услышав, как треснул череп. Бывший бандит ослабил хватку, и ониксовый клинок одним росчерком выпотрошил его, вспоров плоть от паха до горла, в то время, как серебристый меч по широкой дуге снес голову одной твари и вошел в висок другой, пробив череп до самой переносицы. Тенро отпрыгнул, чувствуя боль в бедре — кто-то снова достал его и, будь он обычным человеком — не смог бы нормально двигаться, да и вообще, скорее всего, не дожил бы до нынешнего момента. Но он стал другим, изменился и теперь может противостоять тем, кого ненавидел всей душой. Зарычав по-волчьи, охотник снова ринулся в бой. Рывок влево, затем сразу вправо, с поворотом туловища и рук, толкающих смертоносные клинки навстречу противникам. Глубокий выпад и зачарованный клинок по рукоять вошел в широкую грудь создания тумана, легко вынырнул оттуда, роняя капли черной крови и сразу же нашел для себя новую цель. Охотник методично расчищал пространство вокруг себя, вырываясь из кольца измененных, чтобы накинуться на них вновь. Как только рядом не оказывалось тварей, он на мгновение замирал, дразня и провоцируя их, специально подпуская поближе, чтобы обрушиться на врагов ледяной лавиной. С каждым упокоенным измененным сердце Тенро стучало все быстрее и быстрее, наполняясь нечеловеческим, чуждым живым созданиям весельем и удовлетворением. Жажда убийств вынуждала его двигаться все быстрее и быстрее, превращая человека в вихрь стали и смерти. Танцуя среди крови и рассеченных тел, Тенро сам не заметил, как остался один посреди устланного мертвецами коридора. Туман низко припал к полу, впитывая кровь и радостно извиваясь, довольный учиненной охотником бойней. Накрывший измененных белый саван трепетал, словно содрогаясь в немом экстазе и преклоняясь перед выжившим. Кроме Тенро здесь больше не осталось никого. Никого из марионеток. Их хозяин до сих пор не показался. Охотник чувствовал его где-то внизу. Тот скрывался в подвалах, предоставив своим творениям выиграть время. Но для чего? Подойдя к одному из тел, принадлежавших тем, кто напал на монастырь, Тенро коснулся пальцами его лба. Сознание отступило на задний план, и он увидел то, что видел бандит незадолго до того, как умереть. Вздрогнув, охотник поспешно одернул руку, чтобы, спустя лишь мгновение, раскроить голову твари мощным ударом. Тенро искренне пожалел, что этот ублюдок умер столь легкой смертью. За все те зверства, что он и его дружки учинили в этом монастыре, удар клинка — слишком достойная награда. Быстро оглядев остальных бандитов, охотник понял, что не увидит в их сознании ничего, кроме кровавого безумия, что эти ублюдки устроили в Скелосовой пустыни. — Этого ли ты хотел, для тех, кто посвятил всю свою жизнь служению тебе? — Бросив на потолок полный злобы взгляд, Тенро скрипнул зубами. — Где твоя справедливость? Где твой праведный суд? Его нет! Но будет казнь! Смахнув с клина черную кровь, мужчина поспешил туда, куда звала его жажда. Перешагивая через распластавшиеся на полу тела, охотник слушал хлюпанье черной крови под ногами и, в тоже время, ощущал, как его собственные раны начинают затягиваться. Внутри него будто все заледенело, а затем по жилам растекся жидкий огонь, унося с собой боль и усталость. Тенро поморщился — все это было очень удобно, но, в то же время, он содрогался от омерзения осознавая, в кого превратился. Сомнений не оставалось — его изменил туман. Но почему он стал другим, не как остальные измененные? В чем дело? Возможно, на этот вопрос сможет ответить желтоглазый, который сбежал от охотника во дворе монастыря. Он, кажется, назвал Тенро по имени, узнал его. — Он должен что-то знать обо мне, — боль в ногах прошла, и охотник перешел на бег. Он быстро нашел лестницу и дверь, ведущую в подвалы. Когда Тенро протянул руку к дверной ручке, то та резко рванулась ему на встречу, едва не переломав пальцы и из темноты дверного проема выскочили двое измененных. Ранее обе эти женщины были благообразными монахинями. Сейчас же одежда одной из них стала рваными лохмотьями, красноречиво говоря, что именно сделали с ней бандиты, прежде чем убить. Другая же, почти старуха, умерла сразу — висок под седыми, испачканными в крови волосами был раздроблен. Пустота, нахлынувшая на душу Тенро при виде измененных монахинь, сменилась горечью, а когда он, замешкавшись, получил рваную рану на щеке — все чувства вытеснила вспышка гнева. Сверкнули клинки и старая монахиня, доставшая когтями охотника, лишилась головы. Ее более молодая сестра успела броситься на встречу Тенро, но мечи оказались длиннее рук — сталь пронзила грудь женщины и края раны задымились. Воскрешенная туманом зашипела, пытаясь соскользнуть с клинков, но охотник припер ее к стене и рывком развел руки в стороны. Тело измененной еще не коснулось пола, а Тенро уже шагнул к двери, что вела в подвалы монастыря. Охотник едва не столкнулся с выскочившим наружу мужчиной с желтыми глазами. Тот, явно был вне себя от злости, сыпал проклятьями и обещал долгие муки вздумавшей лгать ему твари. Только его шипящий пропитанный ядом голос позволил спешащему Тенро не налететь на желтоглазого. Отвлекшись на бой с измененными монахинями, он едва не поплатился за это жизнью. Делая шаг назад, охотник едва успел отбить метнувшиеся к шее серпы. Сталь со сталью с лязгом соприкоснулись, обдав все вокруг снопом искр, и отскочив друг от друга. — Все-таки выжил, — то ли с радостью, то ли с досадой выплюнул Леон в лицо охотнику. — Так же, как и тогда! Ты очень живуч, Тенро! — С обманчиво теплой улыбкой, желтоглазый мужчина почти незаметно сместился в сторону. — Ты знаешь меня? — Тенро в точности повторил движение соперника, немного согнув ноги в коленях и удобнее перехватив мечи. — А ты, как я вижу — нет! — Отчего-то обрадовался Леон. — Ты не только не узнаешь меня, но и себя, да? Хочешь, пожалею? Едва договорив, желтоглазый метнулся вперед, стремясь подсечь серпом ногу охотника и, когда тот подпрыгнул, едва не задел его вторым оружием. Поняв, что прием не удался, Леон змеей скользнул обратно, успев сделать это прежде, чем Тенро атаковал. — Кто ты такой? — Охотник не спешил нападать. Он уже успел оценить скорость и силу нового противника и четко понимал, что из этого боя живым выйдет только один из них. Прежде чем рисковать, стоило попробовать разговорить соперника. Хотя, пара тройка ран может сделать его более сговорчивым. — Не узнаешь старого друга, Тенро? — Фальшиво удивился Леон, разведя руки в стороны и, как бы демонстрируя себя охотнику. — Но это не важно. Уже не важно. Ты и я теперь другие! — Я не такой как ты! Жестокие расправы с монахинями, которые Тенро видел через сознание одного из подчинявшихся Леону бандитов, всплыли в голове охотника и он сильнее сжал рукояти мечей. Серебренный клинок дрогнул и в его лезвии Тенро увидел собственное отражение. Под взглядом смотревших на него со стали ярко-зеленых глаз, охотник сдавленно проронил: — Я был другим! — Ошибаешься, — улыбнулся Леон, начав кружить вокруг противника, время от времени скребя одним серпом по другом. — И ты, и я — мы всегда были убийцами. Ты забыл нашу службу в «черных стрелах»? Посмотри на свою руку, разве ты не видел на ней клеймо убийцы, стириат леар? «Стириат леар» — эти два слова эхом отозвались в голове Тенро, после чего дверь его памяти будто приоткрылась, и в сознание мужчины хлынул целый поток из бесконечной череды боев, засад, убийств и кровопролития. Он увидел множество смертей, причиной которых являлся. Все они со скоростью молнии пронеслись у него перед глазами и умчались прочь, оставив в душе лишь пустоту и чувство глубокого разочарования. Одним из последних явившихся ему воспоминаний был плен. Затем клетка сменилась простодушным лицом молодого человека со светло карими глазами, шагавшего вместе с ним по лесу. Внезапно окутавший их туман, растворил в себе спутника Тенро и тот исчез. Прежде чем охотник распахнул заслезившиеся глаза, он прошептал одно слово: — Свен. — Браво! — Леон несколько раз беззвучно свел сжимавшие серпы руки. — Когда-то меня звали именно так, но теперь я Леон. Свен звучало как-то слишком по-деревенски, не находишь? — Свен, — более уверенно повторил Тенро, глядя на лицо стоявшего перед ним мужчины. Сослуживец охотника, по его мнению, погибший во время бегства из наэрского плена, сильно изменился: черты его побледневшего лица заострились, став жесткими и хищными. Сходства с диким зверем добавляли острые клыки и остроконечные уши, хорошо заметные на обритой теперь голове. Но главное — глаза. Глаза Свена стали очень яркими и злыми глазами измененного. — Не называй меня больше этим именем! — рявкнул Леон, бросившись в атаку. Его серпы трижды рассекли воздух, едва не задев Тенро, после чего напоролись на клинки охотника. — Почему, Свен? — потерянно спросил Тенро. — Почему ты стал таким? — Потому что они сочли меня достойным! — прорычал Леон, пнув противника ногой в живот. — Ты сам, разве не помнишь свою смерть? Не помнишь голосов? В награду за пролитую при жизни кровь, они дали тебе еще один шанс, как и всем нам! Ты помнишь это? Помнишь голоса в Застывшем лесу? — Помню, — охотник выпрямился, выравнивая дыхание. — Я помню их и то, что обещал им! — Тогда пойдем со мной! — Леон опустил серпы. — Все братья из «черных стрел» снова будут вместе. Все вместе мы сможем принести в этот мир еще больше хаоса, утопив его в крови! Мы сможем угодить нашим новым хозяевам… — Я сам себе хозяин! — Мышцы Тенро напряглись, и алая нить в его сознании натянулась словно струна. Одна мысль о том, что им станут управлять, словно марионеткой, приводила охотника в бешенство. — Ты так ничего и не понял, — сокрушенно вздохнул Леон, снова поднимая оружие. — Тогда я убью тебя, Тенро. Убью сейчас, и буду убивать до тех пор, пока ты не поймешь, кем стал, не примешь свое новое естество… — Попробуй, — охотник буквально выплюнул это слово в лицо стоявшему напротив него сослуживцу. — Я никогда не сдамся, слышишь? Никогда! Вместо ответа Леон атаковал. Он напал молниеносно, без подготовки и замаха оказавшись рядом с охотником и вонзив в его тело один из серпов. Вскрикнув от боли, Тенро выронил зачарованный клинок, в последний момент, успев стиснуть пальцы на рукояти второго меча. Освободившейся рукой он перехватил и удержал запястье Леона от следующего удара, ткнув в лицо противнику рукоятью своего оружия. Нос желтоглазого хрустнул, свернувшись на бок. Из левой ноздри вытекла вязкая струйка черной крови, но мужчина никак не продемонстрировал, что чувствует боль. Новый удар пришелся Леону в губу, и на щеку охотника попала ледяная капля крови бывшего товарища. Ударив противника еще раз, Тенро сорвался с серпа, словно рыба, сумевшая спрыгнуть с крючка рыболова. Кровь охотника закапала на пол, и он зажал рукой рану на груди. То, что почувствовали пальцы охотника, придало ему сил — его кровь была алой, пусть темной, но алой и… теплой. — Я не такой, как ты, — прорычал Тенро с достоинством раненного волка. — И никогда не стану таким. — Тогда ты умрешь, — просто ответил Леон, взмахнув серпами и бросившись на охотника. — Тот, кто не принимает нас — наш враг, а я слишком спешу, чтобы отвлекаться на мусор, подобный тебе. Меня ждет не дождется одна смазливая лгунишка. А ты — береги голову! На этот раз Тенро не удалось застать врасплох. Он был готов к стремительным атакам оппонента и, когда со свистом надвигавшиеся с двух сторон серпы почти коснулись его шеи, охотник прыгнул вперед, ударив Леона по носу своим лбом. Желтоглазый отшатнулся, подавившись ругательством, и сразу же пропустил укол клинком, пронзившим бок. Он рванул серпы на себя, одновременно разводя руки в стороны, но охотнику вновь удалось избежать смерти. Один из серпов все же задел Тенро по шее, оставив за собой длинную кровоточащую рану. Как только смертоносное лезвие разминулось с его плотью, охотник ухватил Леона за шиворот и снова ударил лбом в лицо, одновременно еще раз пырнув мечом в живот. Воин попытался протащить оружие вверх, но его противник плюнул кровью ему в глаза и разорвал дистанцию, проворно отскочив на несколько шагов назад. — Победа или смерть? — С кривой ухмылкой спросил Леон. Его разбитое лицо, измазанное черной кровью, смотрелось довольно зловеще. Впрочем, нанесенные охотником раны быстро затягивались, и затекшие глаза Леона вновь принимали свою форму, разгораясь все сильнее. Сделав шаг вперед, Тенро поддел ногой лежавший на полу меч и одним движением подбросил его в воздух, ловко поймав за рукоять. — Все или ничего, — разведчик «черных стрел» повторил девиз своего отряда, который вспомнил совсем недавно. Тенро решительно крутанул клинки, и они с Леоном одновременно набросились друг на друга. Оба противника оказались нечеловечески быстры и сильны. Их оружие сверкало в свете факелов, оставляя за собой кривые росчерки и разбрызгивая капли крови. При таком темпе боя уйти в защиту, означало проиграть — все атаки невозможно было парировать или увернуться от них. Подобные действия потребовали бы полного сосредоточения на обороне, а оба противника слишком сильно ненавидели друг друга, чтобы не атаковать. И Леон и Тенро понимали — победит тот, кто первым убьет оппонента. Леон оказался превосходным бойцом, чего и следовало ожидать, другие не смогли бы попасть в «черные стрелы». Его скорость и широкие взмахи серпов компенсировали уступающую мечам длину оружия. Тенро же сочетал уколы и рубящие удары, постоянно меняя хват. Вопреки стилю боя наэрцев он теперь почти не замирал, постоянно находясь в движении и тем самым не давая серпам Леона достигнуть цели. — Я слишком долго убивал детей Леса, чтобы ты смог победить меня их оружием, — с чувством превосходства улыбнулся Леон, когда один из его серпов оставил глубокую борозду на плече охотника. Тенро, вопреки боли, не выпустил меч. Это спасло охотнику жизнь, когда бывший соратник, попытался отвлечь его разговором и подловить на противоходе. Серп Леона мелькнул сначала слева, а потом, вместе со вторым оружием неожиданно вынырнул справой стороны. Непослушной рукой Тенро неуклюже вскинул потяжелевшее оружие и то, отразив внезапную атаку, отскочило в него же, плашмя ударив в бок. — Неплохо, — одобрил Леон, рассматривая появившиеся на серпах зазубрины. — Но долго ли ты сможешь продолжать? Отрицая свою новую природу, ты становишься слабее. — Я не проиграю тебе! — упрямо произнес охотник, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — Предпочитаешь умереть с этой мыслью? — с кривой усмешкой спросил желтоглазый, разглядывая многочисленные раны, что он нанес противнику — длинных и широких порезов от серпов у Тенро было не меньше четырех и это только на груди. Сам же Леон выглядел менее потрепанным и, что самое главное, обе его руки нормально слушались хозяина, давая ему огромное преимущество, перед охотником, чье плечо даже не начало затягиваться. У Тенро было что ответить, но он этого не сделал, понимая, что Свен, или как тот себя теперь называл — Леон, в сущности, прав. Бывший друг сейчас был сильнее охотника, и с каждым ударом сердца у Тенро становилось все меньше шансов на победу. Леон тоже это понимал и, с победной улыбкой, ехидно спросил у Тенро: — Хочешь что-нибудь сказать напоследок? — Все или ничего! — выкрикнул Тенро, швырнув в нахальное желтоглазое лицо ониксовый клинок. Охотник не надеялся поразить противника. Он желал лишь выиграть драгоценные мгновения сейчас столь необходимые ему. И охотнику это удалось. Чтобы отбить довольно тяжелый меч, Леону потребовалось оба его серпа. Когда же он отразил летящий в него клинок, Тенро был уже рядом. Стиснув зубы от боли в раненной руке, он поднял ее, ухватив Леона за горло. В этот же миг, один из серпов вонзился охотнику в незащищенный бок, скользнув по ребрам. От боли хотелось выть, но Тенро не отступил. Наоборот, он продолжал напирать, плечом и рукой блокируя находящиеся с одной стороны от него руки Леона и подталкивая того к стене. Лезвие серпа все глубже погружалось в его тело, но охотник упрямо напирал, не давая противнику выровнять равновесие и опомниться. Буквально протащив Леона через коридор, Тенро впечатал его в стену и тот сильно ударился затылком. С хрипом охотник дважды ударил лбом по окровавленному лицу ставшего врагом друга. — Тенро… — сдавленно прохрипел Леон, силясь высвободить попавшие в «замок» руки. — Хватит. Это же я, — он натянуто улыбнулся, — Свен. Твой друг. — Мой друг умер, — прохрипел тяжело дышащий Тенро, вогнав сияющее серебром лезвие между приоткрытых губ Леона. Скользнув по зубам, клинок с шипением пробил язык и гортань желтоглазого мужчины, после чего со звоном вонзился в стену, выйдя из бритого затылка. — Свена… — Тенро качнулся, чувствуя, как теряет сознание, — забрал туман. Из последних сил он рванул рукоять меча вверх и тот, прорезая себе путь по дымящейся плоти и кости, устремился к потолку, выйдя из затылка и разделив голову Леона пополам. Один из серпов упал на пол, высекая искры из каменной плиты и замер, тогда как второй продолжал глубоко сидеть в теле охотника. Скрипнув зубами, Тенро отстранился, продолжая удерживать забившегося в конвульсиях Леона и чувствуя, как ониксовое лезвие покидает его плоть. Когда второй серп упал рядом с первым, охотник выпрямился, гордо вскинув голову, и взглянул в тускнеющие глаза бывшего друга. Зачарованная сталь уже влила свою магию в измененное туманом тело, выжигая его изнутри, но Тенро было этого мало. — Свен умер, — повторил он севшим голосом. — Все мои друзья и близкие — умерли. А ты — ты просто тень. Взявшись за рукоять меча двумя руками, Тенро одним ударом отрубил дымящуюся голову Леона и та, ударившись о пол, развалилась на две части. — Я не сдался, — охотника сильно качнуло в сторону, когда на него волной накатила смертельная усталость, и свет померк в его глазах. — Не сдался. — Будто со стороны Тенро слышал свои собственные слова и то, как упал его меч. Спустя миг ноги Тенро подкосились, и сам он рухнул следом.* * *
В сером тумане не было снов. Там не было вообще ничего — ни звуков, ни людей, ни ветра. Лишь полная, обволакивающая тишина и холод, что ледяными когтями скреб душу. Потом все изменилось. Вокруг потемнело. Туман сгущался, прижимаясь к телу, сжимая его и мешая дышать. Он стремительно заполнял собой вертевшуюся вокруг черным беззвучным смерчем бездну, подталкивая Тенро вверх. Охотник пытался дышать, открыть глаза, сделать хоть что-то, но все попытки оказались тщетны. Туман почти поднял его вверх, но ему недоставало совсем чуть-чуть, чтобы пересечь границу бушующей бездны, своим странным спокойствием олицетворяющей безразличие смерти, над которой струной натянулась алая нить. Нить мести. Однажды она уже спасла его, послужив маяком в тумане, так случилось и теперь. Пусть Тенро не помнил многого о себе, он твердо знал одно — его ненависть пришла к нему из прошлой жизни. А если даже угасшая память и притупила этого чувства, то на это должны быть веские причины. Леон говорил, что остальные «черные стрелы» тоже вернулись. Вернулись измененными. Но для чего? Неизвестно. Но Леон ясно дал понять, что все они теперь заодно, а если так, то с его смертью ничего не прекратится. Не только этот монастырь, будут новые жертвы. Бывший друг четко дал понять, что он и те, кто стоят за ним не остановятся, пока не утопят этот мир в крови. Распахнув глаза, Тенро отчаянно рванулся, ухватив затрепетавшую между его пальцев алую нить обеими руками. Возможно, раньше он уже мстил. Мстил он и сейчас, за того, кого пусть и не долго, но считал своим другом. Нирта уже не вернуть, но еще можно найти того, по чьей злой воле все это началось. Выходит, Тенро отомстил еще не всем — пока живы подобные Леону, он не узнает покоя. Он отыщет их всех и убьет, если их жажда крови окажется сильнее их самих, как это стало с Леоном. Ненависть к измененным горела в душе Тенро неугасаемым пламенем. Ревущая, неудержимая жажда мести, с которой он ничего не мог поделать. Как бы то ни было — пока он не вспомнит о себе все, он не умрет. Алая нить над бездной вздрогнула и Тенро, не выпуская ее из рук, потащил себя из непроглядной тьмы вверх, где виднелся мягкий и теплый свет. Судорожно вдохнув, охотник распахнул глаза, увидев высокий потрескавшийся потолок. Рядом что-то весело потрескивало и пахло паленой плотью. Скосив глаза, Тенро увидел пляшущее неподалеку пламя. Судя по всему, пока охотник был без сознания, огонь соскользнул с портьеры, перекинулся на деревянный столик и стоявший у стены шкаф. Дальше он уже пожрал тела двух монахинь и теперь принялся за ногу мертвого Леона. Тенро с трудом сел. Сердце гулко колотилось в груди, перед глазами плыли круги, а голова раскалывалась от боли. Но все это казалось ничтожной платой за исцеленные раны, от которых остались лишь белые шрамы да дыры на одежде. На объятом пламенем шкафу с треском лопнул цветочный горшок. Этот звук послужил для охотника сигналом к действию. Нагнувшись, он ухватил Леона за холодную руку. Сознание бывшего товарища бурлящей кровавой рекой хлынуло в его разум: как и ожидал Тенро, все, что он смог увидеть — сцены жутких и невероятно жестоких убийств, исполненных с извращенным мастерством мясника. Среди бесконечных мыслей о боли и насилии, Тенро заметил лишь одну идею — непонятно зачем, но Леон жаждал найти монахиню. Почти на самой грани увиденных охотником чужих воспоминаний, он взглянул на знакомый сундук глазами Леона. Бандиты, убившие Тула и всю команду «Счастливчика», принесли Леону тот самый сундук, что забрали у Тенро и Нирта, убив их. Открыв крышку, желтоглазый почувствовал удовлетворение. Он протянул руку и взял лишь один предмет, после чего опрокинул сундук ногой, демонстрируя, что больше ему ничего не нужно. Леон сжал находку в кулаке и на этом воспоминание оборвалось. Вынырнув из омута чужого сознания, Тенро с отвращением от маниакальной кровожадности Леона выпустил его руку. Склонившись над телом, охотник быстро обыскал его, найдя в нагрудном кармане странный предмет — легкая, почти невесомая крохотная флейта. Она испускала легкое свечение и была приятно теплой. Странное чувство охватило Тенро. Ему вдруг показалось, что он уже где-то видел эту вещь. Вместе с этим пришла и уверенность, что Леон искал именно ее. Взвесив флейту на ладони, мужчина сжал ее в кулак, но так ничего и не вспомнил. Спрятав находку, он еще раз оглядел Леона. Внимание охотника привлек тугой мешочек на поясе мертвеца. Ослабив удерживающие его ленты, Тенро увидел, что тот набит золотыми монетами. Подумав, что деньги могут ему пригодиться, мужчина без зазрения совести снял кошель с пояса покойника. Поднявшись, он последний раз взглянул на Леона, после чего решительно склонился к нему. Подхватив безвольно тело, Тенро швырнул его в бушующее пламя, туда же, ударом ноги отправив и голову с потухшими желтыми глазами. Магия зачарованного оружия выжгла сущность Леона, обуглив его плоть, но Тенро, все равно, некоторое время наблюдал, как пламя пожирает тело бывшего сослуживца, чувствуя, как злоба сменяется удовлетворением. Когда пламя полностью скрыло мертвого Леона, охотник отвернулся от него, осмотрев коридор — огонь уже пробрался внутрь монастыря и теперь растекался в стороны, перекочевывая с одного тела на другое или же используя в качестве пути ткань и дерево. Все вокруг поспешно окутывал черный, зловонный от горящей плоти дым, и дышать становилось все труднее. Только из разбитого окна неподалеку ветер приносил иные, едва уловимые запахи. Не мешкая, Тенро подобрал свое оружие и, накинув капюшон, выскочил на улицу. Оказавшись снаружи, он увидел, что почти вся территория монастыря охвачена пламенем. Горело все — от собранной в кучи прелой травы и сена, до внутреннего убранства монастырских построек, второго этажа и деревянных крыш. Небо еще не до конца освободилось от савана ночи, но над каменными стенами уже забрезжил едва заметный рассвет. Но солнечного света не требовалось — всполохи пылающего на крыше монастыря огня прекрасно освещали все вокруг, и их красное сияние добавляло еще большей мрачности общей картине жестокой бойни устроенной в этих некогда святых стенах. Что-то уже выгорело и теперь слабо тлело, а огонь, с радостным треском продолжал уничтожать все, до чего могли дотянуться его раскаленные языки. Тенро вернулся на то место, где встретился с двумя монахинями, восстановив это событие в своей памяти. Стоя там, где лежала раненная девушка, он повернулся в ту сторону, куда она указала. Где-то за горевшим садом должны были находиться могилы жителей Зеленых полян. Невзирая на преграждающее путь пламя, Тенро побежал через сад. Он мог бы поискать другой путь, обойти огонь, но не желал этого делать. Боль, что испытывало его тело не шла в сравнение с той, что терзала душу. Словно сжалившись над мужчиной, небеса вновь пролились на обожженную землю теплым дождем, слишком слабым, чтобы сбить пожирающее монастырь пламя, но достаточным, чтобы потушить загоревшуюся на Тенро одежду. Черные стволы деревьев выскакивали из огня навстречу охотнику и он, огибая их, рвался вперед, ускоряясь с каждым шагом, будто где-то за ревущем пламенем скрывалось его прошлое. Впервые за то время, что он провел без воспоминаний, мужчина чувствовал надежду. Настоящую, чистую, светлую надежду, распаляющую сердце и заставляющую его биться быстрее. Выскочив из горящего сада, Тенро оказался на открытом участке земли, поросшем короткой зеленой травой. Здесь, ровными рядами стояли овальные камни, а под ними невысокими аккуратными холмами бугрилась земля. Повернувшись вправо, охотник, подобно призраку этого места, бесшумно устремился вдоль одинаковых могил. Он скользил по надгробиям внимательным взглядом, каждый раз натыкаясь на незнакомые имена, пока едва не споткнулся о небольшие круглые камни, выглядевшие более свежими, нежели их потемневшие от времени собратья. Подобно неприметной ограде они окружали несколько десятков могил, объединяя их и отделяя от остальных. Тот камень, на который чуть не наступил Тенро, отличался от других — одна его сторона была гладкой, и на ней было нацарапано: — «Здесь покоятся жители Зеленых полян, обретшие свой покой в этих стенах. Да сжалится Альтос над их душами». Эта же надпись оказалась нацарапана на каждом пятом камне формирующем ограду. С замиранием сердца, Тенро шагнул вперед, приблизившись к ближайшему надгробию — никаких надписей и обозначений. Мужчина подошел к следующей могиле, где его, также, встретил холодный, чуть шероховатый надгробный камень, такой же, как и остальные. — Никто не смог опознать тела… все погибли. Отчаяние незаметно подкралось к Тенро со спины, мягко обняло за плечи, увлекая за собой в пустоту. Медленным движением он стянул с головы все еще дымящийся капюшон, позволил каплям дождя омыть его лицо. Невидящим взглядом Тенро окинул место, где покоились останки знавших его людей. Его родных и, наверное, близких. Вся жизнь мужчины была похоронена здесь. Возможно, где-то на этой земле пустовало место, которое следовало занять и ему. Вдруг взгляд Тенро наткнулся на тускло блеснувший в свете пламени предмет. Рядом с одним из надгробий он увидел что-то, чего не было у остальных. В несколько прыжков охотник оказался рядом и удивленно посмотрел на рукоять пехотинского меча, по самую гарду воткнутого в землю у могильной плиты, на которой ровными буквами было написано: «Тар. Староста Зеленых полян». — Тар… — бессильно опустившись на колени рядом с могилой, Тенро, дрожащими руками коснулся надгробия. Следующее слово пришло к нему из глубин памяти, и он шепотом произнес: — Отец… Отец! Подавшись вперед, охотник вцепился в мокрый холодный камень, чувствуя, как ломающиеся ногти заскребли по твердой поверхности. Первым, самым диким и сильным желанием было раскопать могилу, коснуться мертвеца и узнать хотя бы что-то о себе. Едва осознав свое безумное стремление, Тенро отшатнулся. — Нет! — Мужчина уверенно тряхнул головой. Поступить так, означало утратить себя. Потерять ту искру человечности, что только начала разгораться в нем. С каждым днем Тенро ощущал себя все более и более живым, хотя память и не спешила возвращаться. Но пусть лучше он навсегда оставит здесь частичку себя, чем потревожит прах близкого человека. Он не нарушит вечного покоя, что обрел здесь отец. Все, что Тенро смог вспомнить — образ улыбающегося однорукого старика, смотрящего на него добрыми глазами. Но охотнику было этого достаточно. Лучше он запомнит отца таким, чем раскопает его могилу и увидит… Эмоции, вырвавшись из подсознания мужчины, нахлынули на него, сначала до боли сжав сердце, а потом, выпустив его, позволяя биться дальше. Глубоко вздохнув, Тенро провел кончиками пальцев по щеке — кажется, он плакал или это были капли дождя? Осторожно охотник коснулся рукояти меча, будто боялся побеспокоить вечный сон его хозяина. Несмотря на воздействие времени, оружие осталось жестким, надежным и до последнего верным идеалам своего владельца. Таким же был и отец Тенро. Охотник знал это. Топот копыт прервал скорбные размышления замершего среди могил мужчины. Выпрямившись, он прислушался — к воротам монастыря подъезжали конники. Много, не один десяток. — Прощай, отец, — погладив могильный камень, Тенро слабо улыбнулся. — Я еще приду навестить тебя. И остальных. Оглядев ровные ряды могил, Тенро скользнул обратно в сад, который почти прекратило терзать убаюкиваемое дождем пламя. Низко пригибаясь к земле, он бесшумно пробежал среди обгоревших деревьев, укрывшись в тени росшей неподалеку от ворот ивы. Затаившись, Тенро принялся выжидать, не спеша принимать решения, как ему поступить дальше. Довольно скоро в воротах показались первые всадники, и охотник сразу же узнал знамя Арстерда в руках одного из них. Солдатская форма была ему также знакома. Значит, где-то неподалеку есть крепость. Люди увидели взметнувшееся над монастырем пламя и поспешили на помощь. Но слишком поздно. В ворота один за другим въезжало все больше и больше солдат. Все при оружии, с обеспокоенными и встревоженными лицами. Следом за всадниками в ворота начали протискиваться возы, как оказалось, с водой. Часть спешившихся солдат, увидев мертвых бандитов, обнажила оружие и поспешила к ним. Другие начали хватать с телег ведра и бежать к горящим постройкам, остальные же, оставшись в седлах, направили лошадей на объезд монастырского двора, то и дело, призывая уцелевших откликнуться. Отступив в истончившуюся с рассветом тень, Тенро, скрываясь за уцелевшей растительностью, отправился к стене. Заприметив высокое, не тронутое огнем дерево, охотник быстро и ловко вскарабкался на него, одним движением прыгнул на стену и скрылся из виду прежде, чем кто-то его заметил. Мягко приземлившись на траву, и сразу же откатившись в сторону, гася силу удара, охотник быстро вскочил. Скользя вдоль стены, он приблизился к воротам, увидев рядом со створками двух караульных, выставленных солдатами. В принципе, охотник мог легко уйти в лес и никто здесь даже не узнал бы о его присутствии, но у солдат было то, в чем он сейчас нуждался — лошади. Его собственная лошадь и кони бандитов убежали в лес, напуганные туманом и вряд ли их удаться сейчас поймать, тогда, как животные солдат мирно паслись совсем рядом. Убивать мужчин ради лошадей Тенро не желал, но арбалеты в их руках говорили о том, что и просто так ему уйти не дадут. Поэтому он подобрался как можно ближе, затаившись в тени одной из створок. Подобрав с земли камень, Тенро по широкой дуге запустил его в противоположную от себя сторону. Как только стражники одновременно обернулись на шум, охотник выскочил из-за их спин и двумя ударами рукоятью меча по затылкам успокоил обоих. Поначалу он подумал, что перестарался и ненароком убил караульных. Склонившись над телами, охотник приложил руку к шее одного из солдат, затем, поправив ворот кольчуги, повторил то же самое с другим — мужчины были живы. Просто лишились сознания. Странно, но Тенро не ощутил их воспоминаний, видимо он мог проделывать такой трюк только с мертвецами. Но сейчас этого и не требовалось. Порывшись в кошеле, который он забрал с тела Леона, Тенро положил на грудь каждого из солдат золотую монету. Он понятия не имел, сколько стоит лошадь, но в данный момент его это не заботило. Поспешно выбрав для себя двух животных, выглядящих более сильными и выносливыми, Тенро взял их за поводья и увел подальше от ворот. Как только он отошел на безопасное расстояние и мог не опасаться, что его услышат, Тенро вскочил в седло. Объехав вокруг монастыря, он понял, что от него уходит две дороги, одна из которых, чуть дальше, распадается еще на две. Уцелевшие монахини могли отправиться по любой из них. Возможно, именно они позвали солдат из крепости, однако, в таком случае, они и сами, скорее всего, вернулись бы. В направлении лесов беглянкам делать, тоже, нечего. Оставалось предположить, что девушки направились на север, к городам. Кивнув своим мыслям, Тенро послал лошадь в выбранном направлении. Порыскав по окрестностям, он вскоре нашел следы двух лошадей. Дождь уже успел испортить их, но наметанный глаз охотника сразу определил, что одно из животных нагружено больше другого — стало быть, одна лошадь несет обеих девушек, тогда как другая идет на поводу и отдыхает. Так как иных зацепок у Тенро не было, он, не задумываясь, поскакал по следу.* * *
— Дурной сон? — с трудом разлепив не желавшие открываться веки, Элисса села на кровати, приложив ладонь к влажному лбу Хэли. Поначалу ей показалось, что спутнице плохо, но та развеяла сомнения воровки. — Да, — юная монахиня кивнула, дотянув одеяло едва ли не до самого подбородка. — Хочешь рассказать? — устало спросила воровка, откинувшись на тонкой неудобной подушке и взглянув на низкий потолок, сколоченный из грубых досок. Девушки скакали почти сутки, остановившись в большой деревне Белодымье, находящейся недалеко от Сафраса. Как назло, в самом дешевом здесь трактире под незамысловатым названием «Оленье копыто», все было забито под завязку. Хозяин этой, по мнению Элиссы, жалкой забегаловки согласился уступить гостьям комнату своей дочери, которая отправилась в город по делам. Разумеется, сделал он это не по доброте душевной, а исключительно за деньги и, причем немалые. В крохотной комнатушке под самой крышей была только одна кровать, но Элисса и Хэли, усталые и разбитые после пережитого, согласились бы и на хлев. Элисса успела неоднократно пожалеть, что оставила деньги в своей келье, совсем забыла про них, когда появился Леон и его головорезы. Пусть тогда у нее с собой была лишь незначительная часть сбережений, оставшихся в столице, но лучше мало, чем ничего. Одну лошадь воровке пришлось продать, чтобы оплатить услуги лекаря для Хэли. Тот полдня провозился с раной девушки но, вроде бы, сделал все по уму и на совесть. После еды и сна на щеках монахини даже появился слабый румянец. Но вот сейчас, спустя день отдыха, она, вместо того чтобы спать и набираться сил дальше — проснулась в холодном поту. Впрочем, никаких признаков боли на лице спутницы Элисса не заметила, поэтому сразу же успокоилась. — Я видела призрака, — прошептала Хэли, прижимаясь к телу воровки теплым боком — что поделать, кровать в комнате дочери трактирщика оказалась мало того одна, так еще и узкая. — Неужели? — Элисса недоверчиво хмыкнула, но, вспомнив увиденное в монастыре, сразу же стерла улыбку со своего лица. Приподняв голову, она выглянула в узкую щель между задернутых занавесок, сквозь которую лился приятный лунный свет — еще ночь, так что у Элиссы оставался шанс поспать. — Мне снился призрак, заблудившийся в тумане, — продолжила Хэли. — Он потерялся между светом и тьмой и теперь идет за нами по дороге из крови. — Ну и сны у тебя, девочка, — нервно улыбнулась Элисса, чье богатое воображение живо нарисовало ей весьма пугающую картину. — Ты что, за ужином нанюхалась пива, которое пили местные деревенщины за соседним столом? — Тебе лишь бы смеяться, — по-детски обиделась Хэли, отвернувшись к стене и сразу же зашипев, когда боль от потревоженной раны напомнила о себе. — Тебе нужно спать, — уверенно сказала Элисса, погладив девушку по волосам. — Завтра мы отправимся в Сафрас. — А потом? — спросила Хэли, не поворачиваясь, и ее голос дрогнул. — Ты оставишь меня там? — С чего ты взяла? — делано удивилась Элисса, которая как раз раздумывала над подобным вариантом. — Не оставляй меня, — вместо ответапопросила Хэли. — Пожалуйста. Не оставляй… — Хорошо, — тяжело вздохнув, Элисса в очередной раз прокляла свою отчего-то проснувшуюся вместе с ней самой совесть. — Я не оставлю тебя. Обещаю. Только поспи. — А куда мы поедем из Сафраса? — К моей старой знакомой. Ее зовут Мэлис, она тебе понравится, — воровка подумала, что ее наставница, возможно, сможет что-то разузнать насчет странной фигурки. Может, заодно, и Хэли пристроит куда-нибудь. Главное не привести за собой хвост и тогда все должно получиться. А дальше — Элисса сама еще не знала, что будет дальше. Нужно что-нибудь придумать, ведь барон Гирс рано или поздно узнает о том, что она жива, и тогда…. Думать о подобных вещах не хотелось, поэтому Элисса решила отвлечься. — Как тебе оказаться за стенами монастыря? — спросила она спутницу, запоздало подумав, что этот вопрос может всколыхнуть в памяти Хэли пережитый кошмар. Но этого не случилось. Юная монахиня ничего не ответила воровке, так как уже спала. Травяной отвар и усталость сделали свое дело, и Хэли погрузилась в спокойный оздоровительный сон. — Ну и мне пора бы, — устроившись поудобнее, Элисса закрыла глаза. Ей снился мужчина. Человек в черном плаще. Он стоял на настоящей горе из трупов, возвышаясь над окутывающим все вокруг туманом. В правой руке незнакомец держал светящийся серебром меч, а в левой черный, словно бездна, ониксовый клинок. Светлое лезвие освещало его фигуру с одной стороны, тогда как темное наоборот, опутывало ее мраком с другой. Потом с темных небес полил кровавый дождь, и мужчина рывком поднял голову. Капюшон упал с его головы и на воровку взглянули два неестественно ярких зеленых глаза. Проснувшись, Элисса вздрогнула. Она уже потянулась к спрятанному под подушку стилету, но тут поняла, что все увиденное было сном. Вместе с Хэли, они по-прежнему находились в уютной комнатке на верхнем этаже трактира. Посмотрев на окно, Элисса пробормотала проклятье — за занавесками еще было темно, самое время спать, но этот сон…. Проклятья, вертевшиеся на остром язычке воровки исчезли, чтобы сразу же вернуться в гораздо больших количествах — той самой щели между занавесками, сквозь которую она смотрела при первом пробуждении, сейчас не было. Окна закрыты, значит, ветер не мог их сдвинуть, а если это не ветер… Стилет медленно пополз из-под подушки, увлекаемый рукой хозяйки, когда тихий голос вкрадчиво попросил: — Не нужно этого делать, Мила. — Ты? — Элисса узнала голос — тот самый мужчина, что спас их в Скелосовой пустыни. Прищурившись, она смогла разглядеть его фигуру, в кресле у дальней стены. Он сидел в тени, не шевелясь и сливаясь с ночной темнотой, поэтому Элисса не сразу заметила незваного гостя. — «А он хорош», — с невольным уважением подумала воровка. — «Пробрался в комнату, а я даже не услышала. Досадно». — Я, — темная фигура едва заметно кивнула и сместилась, слегка меняя позу. — У меня есть к вам разговор. Очень важный. — Я слушаю, — Элисса немного расслабилась, но руку от стилета не убрала. Пусть этот тип и не убил их во сне, хотя у него была такая возможность, еще неизвестно, что у него на уме. — Утром, — тихо произнес Тенро. — Мне нужно отдохнуть. Вам ничего не угрожает, можешь спать дальше. — Утром, так утром, — покладисто согласилась Элисса, вновь опускаясь на подушку и перехватывая рукоять стилета так, чтобы можно было легко им воспользоваться при надобности. — Но, может, скажешь, как тебя зовут? — Я уже говорил — Тенро, — охотника не удивил вопрос девушки. — Спокойной ночи, Тенро, — с ядовитой улыбкой произнесла Элисса, про себя подумав, что она уже выспалась и тоже умеет бесшумно ходить.Глава 7 Беглянки
Охотник проснулся услышав шаги где-то за дверью. Открыв глаза, он почувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Это поспособствовало бы его хорошему настроению, если бы не два неприятных обстоятельства: первое — никаких монахинь в комнате не оказалось и второе — те, кто топал в коридоре шли в направлении этой комнаты. Вскочив со стула, Тенро поморщился, когда холодные капли скользнули с волос за шиворот и прокатились по спине. Машинально коснувшись затылка, он почувствовал, что не вся его голова мокрая, а только темечко. Опустив глаза на пол, он уже знал что увидит — разбитую вазу и разбросанные по полу цветы. Монахини оказались не такими уж и кроткими, как им полагается. Выругав себя за неосмотрительность, охотник проверил оружие — все на месте, а вот кошелька на поясе — как не бывало. Не то чтобы он переживал по этому поводу — в потайном кармане еще осталось несколько золотых, а вот то, что девушки скрылись, охотника порядком разозлило. Злился он, правда, в основном на себя. В стремлении догнать монахинь как можно быстрее, Тенро не ел и не спал. Поэтому, едва он добрался до цели — усталость после битв и долгой скачки взяла свое. Как бы то ни было, в случившемся виноват он сам. Недооценил девушек, понадеявшись на их благодарность за спасение. А те, вместо того, чтобы сказать «спасибо», разбили ему вазу о голову и обокрали. Хороша благодарность, ничего не скажешь. — Я и раньше был таким наивным? — сам себя спросил Тенро, направляясь к окну, за которым уже вовсю светило солнце. Топот за дверью усилился. Прислушавшись, охотник определил, что незваных гостей больше пяти и стук их тяжелых шагов говорил о том, что люди вооружены и, скорее всего, одеты в броню. Словно в подтверждение подобных мыслей, шаги прекратились, и с той стороны двери донесся тихий шелест вынимаемых из ножен клинков. В следующий миг дверь слетела с петель, и в комнату ворвался первый гость — одетый в легкую кольчугу и кирасу с символом городской стражи. Белодымье было довольно большой деревней, по размерам немногим уступавшей средненькому городку. Здесь располагался и собственный гарнизон со стражей, чьи представители и обеспечивали в деревне порядок. Мечом указав на сидевшего уже на подоконнике Тенро, мужчина в кирасе взревел: — Попался, проклятый насильник! — Что? — Брови Тенро поползли вверх — такого обвинения он уж никак не ожидал. — Ты обвиняешься в посягательстве на честь монахинь! — Следом за первым стражником вошли еще четверо — все при оружии и скверном расположении духа. — Неуверен, что понял вас, — внутри охотника уже разгоралась жажда крови, но он старательно сдерживал ее. Благо, человеческая сторона Тенро с каждым днем пробуждалась ото сна, и контролировать себя стало проще, так же как и размышлять. — Вы можете объяснить, что произошло? — В темнице объясним! — рявкнул первый стражник, решительно рассекая воздух клинком. — Не вздумай бежать! За окном наши парни с арбале… Договорить страж порядка не успел. Оттолкнувшись от подоконника, Тенро одним прыжком пересек небольшую комнату, и толкнул не ожидавшего от человека такой прыти стражника на стоявших за его спиной мужчин. Те, не успев среагировать, повалились на пол и только один смог устоять на ногах. Скользнув по долу меча пальцами, охотник сильным толчком послал тяжелое лезвие вниз, и то вонзилось в деревянный пол. Ухватив растерявшегося стражника за ворот кольчуги, Тенро просто швырнул его в окно, без труда сорвав с места крупного мужчину в броне и бросив его через всю комнату. Осколки разбившегося со звоном стекла еще не упали на пол, а Тенро уже оказался на подоконнике, выпрыгивая следом за скатывающимся по пологому козырьку стражником. Прежде чем охотник спрыгнул вниз, в оконную раму над его головой с треском вошли два арбалетных болта. Пробежав по козырьку, Тенро спрыгнул, приземлившись рядом с рухнувшим на землю стражником. Тот ругался сквозь зубы и оглушено тряс головой, безуспешно пытаясь подняться на четвереньки. — Не дайте ему уйти! — донесся сдавленный голос стражника из разбитого окна и, как раз перезарядившие арбалеты солдаты выстрелили еще раз. Но болты лишь впились в землю в том месте, где только что стоял мужчина в рваном черном плаще. Не желая больше становиться мишенью для практики местных стражников, Тенро юркнул в ближайший переулок. Пробежав его, он вильнул влево, затем вправо, петляя между разнообразными постройками. Миновав чей-то раскинувшийся позади жилища сад, охотник перескочил невысокий забор, скрывшись в узкой щели между двумя тесно стоящими домами. Их окна располагались так близко друг к другу, что их жильцы могли бы пожать руки без особых усилий, и увидеть в окно, чем же занимаются соседи. Спустя несколько ударов сердца, Тенро выскочил на широкую улицу. По сравнению со щелью между двумя стенами, здесь, казалось, даже воздуха было больше. Отскочив назад, охотник избежал участи быть раздавленным мчавшейся по дороге каретой, чей кучер обрушил на голову беглеца просто немыслимое количество проклятий в крайне короткое время. Откуда-то сзади донеслись приглушенные выкрики — видимо солдаты, наконец, пустились в погоню, правда, объемистые животы мешали им просочиться между двумя домами, так что пришлось идти в обход. Столь назойливое внимание стражей порядка Тенро не нравилось. Он решил как можно быстрее избавиться от преследователей и побежал через дорогу, в более бедную часть Белодымья. Крохотные лачуги здесь стояли так близко, что казались налепленными прямо друг на друга, образуя настоящий лабиринт. — Держите его! — завопил один из стражников, выскочивший к дороге следом за Тенро. Пара сознательных жителей деревни попытались помочь и задержать мчащегося вперед охотника. Вероятно, крепкие деревенские парни уже видели себя героями но, увы, так и не успели полностью осознать, что с ними случилось. Одного из заступивших ему дорогу мужчин, Тенро в прыжке ударил ногой в грудь, гася собственную скорость и сбивая парня с ног. Легко увернувшись от неуклюжей попытки схватить себя, охотник пнул второго мужчину под колено, ребром ладони ударив его по заросшему редкой курчавой бородой кадыку. Оставив добровольных помощников стражи лежать на земле в скрюченных позах, Тенро метнулся в сторону, избегая прилетевшего по его душу арбалетного болта. Что и говорить — стрелки здесь были никудышные. Мало того, что один из них снова промазал, так его товарищ едва не отправил одного из валявшихся в пыли деревенских жителей на досрочную встречу с Альтосом. Арбалетный болт с шипением вошел в землю прямо перед носом парня, который подобно выброшенной на берег рыбе таращил глаза, пытаясь вдохнуть столь необходимый ему сейчас воздух. Но Тенро ничего этого уже не видел. Он скрылся в подворотне, ныряя то в одно, то в другое причудливое переплетение узких грязных улочек. В этом месте охотник не так бросался в глаза — все здесь выглядели под стать месту, где живут: грязные, заросшие, неопрятные, в рваных старых одеждах, они выглядывали из своих убогих лачуг, порою даже лишенных стекол, провожая чужака недоверчивыми взглядами. Чувствуя приближающую опасность, Тенро незаметно огляделся. Так и есть — стражники отстали, зато теперь за ним увязывалось все больше и больше бродяг. Тускло блеснула изъеденная ржавчиной сталь, и кто-то криво усмехнулся, демонстрируя гнилые зубы. Оборванцы, словно по чьей-то команде, одновременно выходили со всех сторон, окружая гостя в плотное кольцо. — «Ни дать ни взять, стая псов, пытающаяся загнать волка», — невесело подумал Тенро, которому отчего-то стало не по себе, при упоминании лесного хищника. Но память не пожелала идти человеку на уступки, вильнув из-за уголка сознания лисьим хвостом и скрывшись где-то в тумане. — Ты, гляжу, не здешний, да? — один из преградивших Тенро дорогу оборванцев, вышел вперед, небрежно поигрывая кривым ножом. — Я здесь проездом, — пользуясь паузой, Тенро тщательно осмотрел окруживших его мужчин — худые, слабые, не обученные. Они не были достойными противниками. Но их количество настораживало — больше дюжины бродяг, если смогут зажать его, превратятся в серьезную проблему. — Ну, так ты это, — неуверен проблеял тип с козлиной бородкой, как нельзя лучше дополняющей его оттопыренные уши. — Пожиточки оставляй и это, дальше можешь проезжать. — Вас больше, — слова Тенро вызвали у бродяг самодовольные улыбки, но, когда он продолжил, улыбки превратились в злобные оскалы. — Поэтому я не стану церемониться. Я убью каждого, кто попытается причинить мне вред. — Не хочешь, значит, по-хорошему, да? — Тот, что был с ножом, неловко, но решительно перехватил рукоять, делая шаг навстречу охотнику. — Тогда… — он резко прыгнул на Тенро, выбрасывая руку с оружием вперед. Охотник, не меняя позы, хладнокровно дождался, когда нападавший окажется ближе, а затем проделал с ним то, что раньше использовал на Малто, на палубе «Счастливчика». У самого лица он перехватил узкое запястье, выворачивая его и направляя нож на владельца. Левая рука Тенро упала сверху на локтевой сгиб бродяги и, спустя миг, тот поперхнулся собственной кровью, когда ржавое лезвие его же ножа, по рукоять вошло ему в горло. — Я предупреждал, — разжав пальцы, охотник позволил своей жертве рухнуть в грязь. Как он и предполагал, никто и не подумал отступить. Охваченные злобой из-за смерти товарища, оборванцы набросились на Тенро разом. Все они были вооружены — кто дубиной, кто костылем или ножом, а кто-то тем, что попалось под руку. Но ни их оружие, ни их навыки, не могли сравниться с наэрскими мечами в умелых руках разведчика «черных стрел». Выхватив клинки, Тенро метнулся в сторону, проскочив между двумя нападавшими прежде, чем те успели как следует замахнуться. Как только охотник оказался за их спинами, один лишился кисти на правой руке, а другой начал медленно заваливаться на бок, выронив оружие и пытаясь зажать широкую рану на шее, из которой толчками выливалась густая кровь. В принципе, сейчас Тенро мог легко сбежать, оставив бандитов далеко позади. Но он остался. Какая-то толика изменившейся в тумане души охотника требовала крови и, в этот раз, человеческая часть Тенро с ней согласилась — мерзавцы не заслуживали жизни. Никто не знает, скольких они убили в этих трущобах, но сегодня этому придет конец. Нет. Тенро вовсе не прикрывался благородными порывами и праведными целями, чтобы утолить свою жажду крови. Он прекрасно осознавал, что идет на поводу у своей темной стороны, но не имел ничего портив. — «Хищнику нужно питаться, иначе он потеряет силы или умрет», — с этой мыслью, охотник развернулся и бросился на оторопевших бандитов. Стоявший ближе всех к Тенро мужчина в мгновение ока лишился головы, и, прежде чем та, разбрызгивая узкие струйки крови, упала к ногам пошатнувшегося обезглавленного тела, еще один бродяга вскрикнул, получив колотую рану в грудь. Танцующим шагом сместившись вперед, охотник вогнал второй клинок между ребер новой жертвы, провернув его и почувствовав, как ониксовое лезвие проскрежетало по кости. Стряхнув с клинка оседающего и воющего от боли мужчину, охотник одним движением рассек ему горло. Коротким прыжком оказавшись среди оставшихся разбойников, Тенро отсек чью-то руку и та упала ему под ноги, так и не выпустив зажатый в сведенных судорогой пальцах нож. Мгновением позже лишившийся кисти мужчина рухнул как подкошенный, с пробитой головой. Перехватив меч, охотник ударил им назад, вонзив в живот замахивающегося дубиной бандита. Тот вздрогнул, когда сталь прошла сквозь его внутренности, и уронил оружие себе же на голову. Меч в правой руке Тенро взлетел вертикально вверх, рассекая очередную жертву от живота до груди и, устремившись вниз обратным движением, перерубил ключицу следующему противнику, войдя в немытое тело. Увидев, какая судьба постигла их подельников, двое оставшихся мужчин попытались убежать. Один смог сделать лишь несколько шагов, когда сверкнувший серебром клинок, несколько раз повернувшись в спертом, пропитанном зловонием воздухе, вошел ему между лопаток, пробив тело и выйдя точно посредине груди. Нелепо взмахнув руками, умирающий пролетел вперед, врезавшись в спину бегущему впереди товарищу и они вместе рухнули на землю. Последний выживший лихорадочно пытался сбросить с себя мертвого друга, полными ужаса глазами наблюдая за медленно приближающимся мужчиной в черном плаще. Увидев, что глаза незнакомца светятся ярко-зеленым светом, бандит замер и зашептал молитву Альтосу, осеняя приближающуюся фигуру знамением бога. — Альтос не слышит тебя, — тихо прорычал Тенро, занося для удара черный меч. — Такие как ты, не заслуживают его прощения и не увидят его царства. Ваши жизни станут платой за мою. С этими словами, охотник резко опустил клинок и тот с жадным чавканьем впился в череп вздрогнувшего всем телом оборванца. Когда Тенро вырвал оружие из смертельной раны, наблюдая, как срывающиеся с лезвия капли теплой крови падают на землю, внутри него что-то радостно заклокотало. Тьма, живущая в его душе, приветствовала кровавый пир, радуясь каждой отнятой в этой бойне жизни. Черный ком тумана, где-то в сознании охотника прекратил бурлить, успокоившись, по крайней мере до того времени, пока ему не понадобятся новые жертвы. Глубоко вдохнув пропитанный кровью воздух, Тенро сорвал с плеч оборванный плащ, отер им клинки и спрятал их в ножны. Еще несколько мгновений он смотрел на тела, казавшиеся ему жалкими, после чего, развернувшись, направился вдоль кривой и узкой улочки. Вокруг не было ни души — осторожные местные жители предпочли оказаться подальше от странного и опасного мужчины. Проходя мимо одного из домов, Тенро посмотрел в мутное, каким-то чудом сохранившееся окно. Внутри было темно, а с поверхности грязного стекла на охотника смотрел заросший бородой косматый мужчина с медленно потухающими зелеными глазами. Такой же грязный, как все, что его окружало, испачканный кровью и пропитанный ее запахом. — Не удивительно, что монахини убежали от меня, — вздохнув, Тенро повел ладонью по лицу, словно хотел развеять безобразный мираж или снять уродливую маску, но ничего не изменилось. Пугающее отражение по-прежнему таращилось на него с мутной поверхности стекла. Что-то для себя решив, охотник поспешил прочь, на ходу проверяя монеты в потайном кармане рубахи.* * *
Хозяин «Оленьего копыта» сидел за стойкой, глядя на неподвижные двери своего заведения. После того, что тут днем учинила стража, посетители обходили это место стороной и даже завсегдатаи перекочевали в какую-то другую дыру. Знал бы он, чем все в итоге обернется, никогда не пустил бы на постой эту пару миловидных монахинь-пилигримов. В кой-то веки раз он решил поступить как порядочный человек, и вот как Альтос наградил его за доброту. — Может, не стоило брать с них двойную плату? — задумчиво пробурчал себе под нос трактирщик и грустно вздохнул. Когда дверь его заведения вдруг отворилась, и в нее вошел молодой зеленоглазый мужчина, трактирщик едва на месте не подпрыгнул. Он мгновенно оценил платежеспособность гостя по удобным кожаным сапогам, в которые были заправлены серые штаны, плотной верхней рубахе, жилета и накинутого на плечи темно-зеленого плаща с капюшоном, отделанного волчьим мехом. На лицо молодой человек был не дурен собой — темные, убранные в хвост волосы, такого же цвета длинная щетина, крючковатый нос, и яркие зеленые глаза. Только встретившись с незнакомцем взглядом, трактирщик запоздало сообразил, что гость его далеко не прост. Повадки и холодный, расчетливый взгляд выдавали в нем едва ли не матерого головореза. К тому же торчавшие за спиной рукояти клинков и странный лук, внушали если не страх, то уважение. Быстро опустив глаза, трактирщик отметил, что на руках гостя надеты кожаные наручи и перчатки для стрельбы из лука. — Чего желаете, — с заискивающей улыбкой поинтересовался трактирщик, когда гость, пройдя через тесный зал, остановился напротив стойки. — У вас останавливались две монахини, — неторопливо начал зеленоглазый мужчина, и замолчал. Не договорив, он многозначительно посмотрел на трактирщика. — У меня здесь много кто бывает… — неопределенно пожал плечами тот. — Две монахини, — повторил гость, и на поцарапанную стойку легла серебряная монета. — Были! — с готовностью выпалил трактирщик, ловко схватив деньги и спрятав их в карман засаленных штанов. — Тут такая история случилась, господин… — Меня не интересуют истории, — мужчина покачал головой. — Куда они поехали? — Не могу знать, — виновато пожал плечами трактирщик. — Они ушли еще до рассвета, а потом, позже, пришли стражники. — Мне нужно знать, в какую сторону направились монахини. — Гость говорил жестко и властно. — Скажешь — получишь еще, — вторая монета легла на стойку. — Ну… — трактирщик попробовал забрать монету, но зеленоглазый прижал ее пальцем, не позволяя серебряному диску сдвинуться с места. — Узнаешь? — с нажимом спросил загадочный гость и его глаза сверкнули. — Я сам провожу вас до ворот. — Трактирщик, для пущей убедительности кивнул своим словам. — У меня там племянник служит, а сегодня как раз его смена. Спрошу — если знает — скажет. — Договорились, — гость убрал руку, прекратив удерживать монету и та, сверкнув округлым боком, перекочевала в бездонный карман трактирщика. — Собирайся. У меня нет времени ждать.* * *
Во время короткого привала, Элисса устало прислонилась спиной к теплому стволу невысокого дерева. Взглянув на чистое небо, весело подмигивающее ей солнечными лучами, пробивающимися через листву, воровка тяжело вздохнула. Хорошая погода никак не подняла настроения, особенно если учитывать все то, что произошло с ней за прошедшее время. Сначала этот проклятый барон Гирс со своими головорезами, потом Скелосова пустынь и учиненная там резня, незадачливая попутчица, отсутствие денег, а теперь еще и этот странный зеленоглазый тип, каким-то образом отыскавший их в таверне. Проведя рукой по поясу, воровка коснулась кошелька, которой позаимствовала у ночного гостя после того, как расколотила о его голову тяжеленную вазу. — Хоть на что-то он сгодился, — пробормотала Элисса, однако мысль о деньгах, в кой-то веки раз, не принесла воровки счастья. Девушка не рассчитала силу удара и крепость глиняной вазы и пробила спящему мужчине голову. Когда она склонилась над ним, незнакомец не дышал, поэтому пришлось быстро собирать вещи. Попутно она обманывала Хэли, заверяя монахиню, что все с гостем хорошо, и он просто потерял сознание. Упрямая девчонка ни в какую не желала бросать странного мужчину и воровке пришлось едва ли не силой тащить ее за собой. Только после того, как Элисса, в очередной раз, солгав, заверила Хэли, что этот самый Тенро хотел надругаться над ними, та решилась оставить комнату в трактире. И все бы ничего, но, когда воровка взглянула на обмякшее на стуле тело в черных лохмотьях, то увидела, как кровь накапавшая на пол, словно по какому-то жуткому волшебству начинает втягиваться обратно в рану, алым ручейком поднимаясь прямо по воздуху. Вот тут-то Элисса испугалась по-настоящему. Она даже решилась на то, чего всегда не делала — обратилась к городской страже, повторив им ту самую душещипательную историю о ночном насильнике, что до этого рассказывала Хэли. Впечатлительная монахиня, даже не подозревая об этом, сама подыграла воровке, едва не прослезившись и подтвердив каждое ее слово. Не дожидаясь, пока стражи порядка разберутся с нарушителем спокойствия, покусившимся на благообразных монахинь, Элисса вместе со своей спутницей покинули гостеприимную деревню, устремившись прямиком в Сафрас. Прямо у ворот они купили у местных торговцев все необходимое для путешествия по слегка завышенной, по мнению Элиссы, цене и поскакали прочь. По прикидкам воровки, отдохнувшая лошадь должна была домчать их до города на следующий день, с учетом нескольких остановок, но нетерпеливость девушки снова обернулась портив нее. Когда Белодымье осталось далеко за спиной, несущаяся галопом лошадь оступилась, выбросила из седла девушек, и рухнула на землю. Результатом стал внушительный синяк на бедре и ссадина на лбу у Хэли, отбитый зад самой Элиссы и, что самое печальное — хромая лошадь. Вдвоем уехать на такой далеко — можно и не мечтать. Вот и пришлось беглянкам идти пешком. Непривыкшая к долгим переходам и не полностью оправившаяся от раны Хэли быстро уставала, поэтому привалы приходилось устраивать вдвое, а то и в трое, чаще. Поначалу они двигались вдоль дорог, ведя хромающую лошадь на поводу. Но потом, во время одной из остановок, Элисса задумалась — смогут ли городские стражники задержать того, кто целым вышел из переделки в Скелосовой пустыни? В монастыре, не считая одного только Леона, было немало бандитов. Но этот самый Тенро, как он себя назвал, смог не только уйти оттуда, но еще и отыскать Элиссу вместе с Хэли. Воровка боязливо обернулась, словно ожидая увидеть черного всадника, беззвучно движущегося в клубах белого тумана. Разумеется, тогда она не увидела ничего — дорога за спинами беглянок была пуста. К тому же люди с разбитой головой так быстро в себя не приходят, а втягивающаяся в рану кровь могла ей просто почудиться. Так говорил Элиссе здравый смысл, но чутье воровки твердило об ином. Всегда руководствовавшееся инстинктами, Элисса приняла решение отпустить лошадь на все четыре стороны и свернуть с дороги. Благо вещей у девушек было не так много, а заблудится в лесу, где по правую руку всегда дорога, воровка не боялась. Услышав план спутницы, Хэли недоуменно посмотрела на нее, но спорить не стала. У Элиссы сложилось впечатление, что монахиня вообще готова на все, лишь бы не разлучаться с ней. Впрочем, воровка не имела ничего против подобной компании, к тому же она чувствовала вину за то, что Хэли теперь лишилась дома и пережила весь тот ужас, что произошел в Скелосовой пустыни. И вот теперь, после долгого пути, когда солнце уже медленно начало клониться к закату, девушки остановились на очередной привал. Поменяв повязку Хэли, Элисса сидела у дерева, спиной чувствуя его рельефную и немного теплую кору и слушая убаюкивающий шелест листьев. Думать ни о чем не хотелось, и воровка бы многое отдала, чтобы вздремнуть прямо здесь и сейчас. Забыться сном, и гори оно все синим пламенем, но мягкий голос Хэли отвлек ее от столь безразличных мыслей. — А мы не заблудимся? — спросила девушка, глядя по сторонам. — Сестры говорили, что ночью в лесу холодно и страшно. — Так и есть, — согласно кивнула Элисса, решив, что если за ними и гнались, то преследователи уже должны были оказаться далеко впереди. — Именно поэтому мы скоро выберемся из этих зарослей и вернемся на дорогу. Заберемся на ближайший холм и оглядимся. Где-то поблизости наверняка должна быть или какая-нибудь деревня или трактир. Вблизи Сафраса этого добра навалом. — Ясно, — многозначительно протянула девушка и замолчала, видимо, предавшись своим фантазиям на тему больших городов, которых никогда еще не видела и считала абсолютно иными мирами. Хотя, по сути, для девушки, выросшей в стенах монастыря, так оно и было. Отдохнув, воровка и монахиня вновь отправились в путь. На этот раз Элисса намеренно забирала правее, устремляясь к скрывающейся за деревьями дороге. Несколько раз спутницы замирали, когда до них долетал стук копыт, после чего осторожно продолжали путь. В итоге Элисса оказалась права даже в большей степени, чем надеялась изначально — к наступлению сумерек, они окончательно выбрались на дорогу, оставив за спинами пугающие звуки ночного леса, с его неясными тенями и целыми облаками назойливой мошкары. К вечеру погода, решив, что достаточно побаловала людей теплым солнцем, все-таки испортилась. Налетевший ветер нагнал темные тучи, проглотившие тускнеющий золотистый диск, уже почти скрывшийся за горизонтом, а окрашенные закатом в алый цвет облака растворились в сгущающемся свинце. Сильный порыв ветра сорвал с головы Элиссы капюшон купленного на выезде из Белодымья плаща, и растрепал ее рыжие волосы. Сзади тихонько вскрикнула Хэли. Монахиня не привыкла ходить с непокрытой головой и теперь, когда ее вьющиеся светлые локоны, с помощью ветра начали жить собственной жизнью, она не знала, как их успокоить. Увиденное порядком позабавило Элиссу и та, подойдя к спутнице, быстро собрала ее растрепавшиеся волосы в хвост, стянув его на затылке полоской ткани. — Так-то лучше, — ободряюще улыбнулась воровка, на благодарный кивок монахини. — И вот еще что, — став серьезнее, напомнила она, — никому не говори, что мы из Скелосовой пустыни, точно так же, как и о том, что ты монахиня. — Но тогда мне придется солгать! — Возмутилась Хэли. — Как же… — Не лги, просто забудь о своем прошлом, — пояснила Элисса. — Если не сможешь — прикинься немой и лгать буду я. Мне не привыкать. — Я так не могу, — заупрямилась Хэли. — Тогда тебе придется взять на душу и мой грех! — Как же с тобой тяжело, — вздохнула воровка, покачав головой. Ветер крепчал, и девушкам пришлось говорить громче, чтобы слышать слова друг друга. — Хорошо, — растерянность в голубых глазах Хэли сменилась решительностью, и она резко кивнула, будто разом отсекла все сомнения. — Я солг… не скажу всей правды, хотя я ведь не монахиня, так что… — Умница, — подойдя к спутнице, Элисса поплотнее закутала ее в плащ, чтобы не было видно монашеской рясы. — Стой, — она вдруг уставилась на Хэли так, словно у той появилась дополнительная пара глаз или что-то в этом духе. — То есть как это — не монахиня?! — Сестра настоятельница сказала, что в детстве меня не посвятили в духовные таинства, так как я была слишком мала, а потом она настояла, чтобы я сама приняла решение, когда мне исполнится шестнадцать зим, — потупившись, пояснила Хэли. — Так ты все это время просто прислуживала в монастыре? — Вроде того, — кивнула девушка. — Помогала по хозяйству. А рясу носила потому, как другой одежды в монастыре не было, да и не положено. — И когда же ты должна была стать полноправной монахиней? — с кривой ухмылкой поинтересовалась Элисса, до сих пор не веря, что ее так легко провели. — По словам старшей настоятельницы — сегодня, — даже в сумерках было видно, как покраснели щеки Хэли. — Так у тебя, выходит, день Имени? — День Имени? — повторила девушка. — Ну да. Я не знаю, когда родилась, поэтому сестры стали считать мои года от начала моей новой жизни, когда они обнаружили меня у ворот монастыря. — Значит постоялый двор это то, что нам сейчас нужно! — незамедлительно приободрилась Элисса. — День Имени следует обязательно отметить, а потом я куплю тебе самое красивое платье, которое найдется в этом захолустье! Смотри, — воровка, отвечая на непонимающий взгляд спутницы, указала вперед. — Видишь огни? Там какая-то деревня, левее по тракту. В таких местах непременно имеются постоялые дворы — там и заночуем, заодно купим у местных новую одежду для тебя и для меня. — Новую? Я никогда не носила ничего, кроме платья, как на сестрах… — Самое время начать, — отрезала Элисса, потянув спутницу за руку. — С сегодняшнего дня у тебя снова новая жизнь. Мало кто может похвастаться тем, что родился дважды. Поспешим же, скоро пойдет дождь, — добавила она, глядя на стремительно темнеющие небеса. * * * Дождь нагнал девушек, когда те почти добрались до долгожданного крова. Они уже свернули с тракта, когда с неба начали падать первые тяжелые капли. Элиссе показалось, что стало еще темнее, чем раньше. Подняв голову, она увидела, что тучи полностью скрыли луну и звезды, спрятав их где-то в своих налитых дождем брюхах. — Не могли чуть-чуть подождать, да? — С досадой взглянув на тучи, Элисса послала им проклятье, потонувшее в оглушительном грохоте грома. Воровка вздрогнула, а Хэли, взвизгнув, прижалась к спутнице и, зажмурившись, спрятала голову под ее плащом. Этот совершенно детский поступок развеселил Элиссу и та, не выдержав, рассмеялась. — Прости, — потупившись, Хэли отступила от воровки на один крохотный шаг, продолжая держать ее рукой за край плаща. — Так неожиданно громыхнуло. Я испугалась. — Ничего. Пойдем. Под усиливающемся дождем, две девушки шли к манящим огонькам, маячившим в окнах приближающихся уютных домиков, раскинувшихся по плавным линиям окруженных лесом холмов. Сверкнула молния, на несколько мгновений осветив находящееся в низине поселение, и Элисса поняла, что оно довольно небольшое — домов пятнадцать — двадцать. Постройки разной величины были разбросаны между обширными огородами, и только один дом держался отдельно. Большой, массивный, в три этажа он выгодно отличался от остальных, да и место перед ним было освещено куда лучше. Доносившееся с той стороны ржание лошадей подсказало Элиссе, что она не ошиблась — если в деревне и есть постоялый двор, то это именно он. Перепрыгивая слабо блестящие во мраке лужи, что поспешно заполняли собой все неровности дороги, девушки так быстро, как только могли, пробирались вперед. Стоило им подойти поближе, как где-то рядом хрипло залаяла почуявшая чужих собака. Спустя несколько мгновений к ней присоединилась другая и, к тому моменту, когда Элисса и Хэли добрались до первого дома, их уже встречал нестройный собачий хор. Впрочем, животные быстро успокоились, когда убедились, что никто из незнакомок не собирается приближаться к домам, которые охраняли мохнатые стражи. Погавкав еще несколько раз, для вида, собаки прекратили обращать внимание на гостей деревни. — Саговы холмы, — прочитала Хэли ровно выведенную на указателе надпись. — Это название? — Оно самое, — кивнула Элисса, не останавливаясь рядом с ровным путеводным столбом и проходя дальше. — Мы недалеко от Сафраса. Если удастся раздобыть лошадь, и завтра выехать пораньше, то мы доберемся до города еще до заката. Но сначала — поедим и отдохнем. Ты кое как держишься на ногах да и я, признаться, слишком устала, чтобы быть разборчивой, так что мне подойдет для отдыха совершенно любой клоповник, лишь бы в нем была кровать и вино. Приободренная мыслями о крове, воровка ускорила шаг, потянув уставшую Хэли за собой. Они прошли вдоль низкого забора, вдоль которого росли раскидистые яблони, чьи ветви свисали почти на дорогу. Стоило одному забору кончится, как начался новый, почти такой же, но чуть выше. В промежутки между ровными досками виднелись темные силуэты кустов непонятного, но приятно пахнущего растения. Откуда-то из темноты зарослей зарычала собака, провожая девушек недовольным и встревоженным взглядом блеснувших во мраке глаз. Из-за темного времени суток и непогоды, деревня казалась пустой. Только свет, льющийся теплыми волнами из окон домов, да приглушенные стеклами голоса, свидетельствовали о том, что люди не спят, а просто пережидают ливень в тепле и уюте собственного жилья. Невольно позавидовав деревенским жителям, Элисса перескочила разлившуюся прямо под ногами лужу, едва не оступившись в грязи, после чего помогла Хэли проделать то же самое. До постоялого двора было рукой подать, и воровка уже могла прочитать подсвеченную факелом кованую вывеску — «Слепой бобер». Элисса не уставала удивляться странной человеческой фантазии и особенно ее проявлениям в вывесках над трактирами. Казалось, что у всех хозяев постоялых дворов есть какая-то книга, в которой содержится магическим образом собранные нелепейшие названия, коими непременно следует обозвать свое имущество. Но какое бы название не носило это заведение, оно не отпугнуло бы Элиссу в этот момент. Даже если бы на вывеске кто-то написал что-то гадкое или пошлое, девушка все равно не изменила бы своего решения остаться здесь на ночь. Как оказалось, подобные мысли пришли в голову не только ей — где-то за зданием беспокойно заржали лошади, реагируя на вспышку молний. Животные быстро успокоились, продолжив отдыхать и дожидаться своих хозяев, решивших переждать непогоду под крышей. Стоило девушкам ступить под широкий, накрывающий крыльцо козырек, как дождь обрушился с небес с новой силой, бешено заколотив в крышу. Спящий, облокачивающийся на перила паренек резко распахнул огромные сонные глазищи и уставился на девушек. — Здрасьте, — брякнул мальчишка, шмыгнув носом и потерев глаза засаленным рукавом красной рубахи. Зябко поежившись, он зевнул, не озаботившись даже прикрыть рот ладонью. Едва заметив, что лошадей при гостях не имеется, парнишка сразу же потерял к ним интерес и, плотнее запахнув стеганую безрукавку, вернулся на свое место, сонно пробормотав напоследок: — Милости просим в «Слепого бобра». Не снизойдя до ответа не очень-то приветливому привратнику, Элисса прошла мимо. Взявшись за дверную ручку, девушка помедлила. Спиной почувствовав на себе чей-то взгляд, она резко обернулась, но увидела перед собой лишь пустоту и ночную тьму. Постоялый двор находился почти на отшибе деревни, так что от него до ближайшей границы леса была добрых полторы сотни шагов. Это место занимал чей-то приземистый дом, так что воровка могла почувствовать, как кто-то смотрел на нее из окон. Глянув поверх крыши, Элисса поежилась, представив, как на дальнем холме, между высоких деревьев, сейчас замер силуэт в черных одеждах, наблюдающий за ним немигающим взглядом ярко-зеленых глаз. — Что-то случилось? — Желая понять, что так заинтересовала спутницу, Хэли обернулась и принялась озадаченно вглядываться во тьму. — Что-то не так? — Все в порядке, — сбросив наваждение, воровка передернула плечами, и капли влаги скатились с ее плаща на деревянный пол крыльца. Спустя миг, после того, как она отвернулась от леса, на самой кромке появились едва заметные клочья белого тумана. Рывком распахнув туго идущую дверь, Элисса пропустила Хэли вперед и вошла следом. В нос сразу же ударил запах чеснока, пива и свежего хлеба, от которого у воровки тоскливо заурчало в животе. К сожалению Элиссы все столы вокруг оказались заняты если не полностью, то частично, а соседствовать с какими-то пьяными деревенщинами не очень-то и хотелось. Но делать было нечего. Подтолкнув оторопевшую Хэли, воровка вместе с ней двинулась к стойке, за которой их уже поджидал хозяин трактира — грузный мужчина средних лет с сединой в жидких волосах и врожденной жадностью во взгляде. По пути Элисса смотрела по сторонам — в глубине души она лелеяла надежду заказать еду сразу в комнату но, если та еще не готова, то придется ждать где-то внизу. А если свободных комнат не окажется… — Чего изволите? — скороговоркой поинтересовался хозяин постоялого двора, широко и заискивающе улыбаясь гостьям щербатым ртом. — Комнату, — не задумываясь, ответила Элисса и сразу же добавила, — и еду. — С комнатами нынче беда, — немного приуныл трактирщик. — А вот еду это можно. — Нужна комната на ночь. Очень. — Элисса никак не желала уступать и лишать себя удовольствия от мягкой постели. Сейчас она готова отдать за это любые деньги, благо кошелек, срезанный с пояса Тенро, позволял ей это сделать. — А что я-то сделаю? Не на голову же себе вас посажу, — щербатый мужик заломил заросшие густыми волосами руки. — Недавно вот последнюю комнату сдал. Все, больше нет! Есть вопросы — обратитесь к тому, кто один поселился в комнате на четверых. — Небрежным жестом, трактирщик указал на темный угол своего заведения, где за узким столом сидел черноволосый мужчина, медленно потягивающий пиво. — Один заказал такую большую комнату? — недоверчиво прищурилась Элисса, оценивающе взглянув на странного постояльца — в дорогой одежде, молод и хорош собой, он определенно был во вкусе воровки и в другое время она, возможно, была бы и не прочь разделить с ним одну комнату, но не сейчас. Сейчас Элисса слишком устала и желала лишь одного — еды и нормальной кровати. — Он пришел незадолго до вас, — продолжил трактирщик. — Сказал, что ждет друзей, но взял еду только себе. Доплатил и за комнату и за то, чтобы я не сажал никого за его стол, — перейдя на шепот, признался мужчина. — Странный какой-то. — Значит, других комнату у тебя нет? — Нет, госпожа, — Трактирщик обвел широким жестом заполненный зал. — Только гляньте сколько народу. Хотя, может в деревне кто на постой пустит. Поспрашивайте. — Нет уж, — решительно дернула головой воровка, указав пальцем в сторону стола с одиноким незнакомцем. — Два пива и чего-нибудь мясного и горячего за тот стол. — Может не надо, — попросила Хэли, но Элисса отмахнулась от нее. — Он же просил… — Не велено, госпожа, — трактирщик было заупрямился но, когда Элисса скользнула ладонью по стойке, оставив на ней несколько монет, заулыбался. — Сразу бы так, госпожа. Можете идти туда, но учтите — ежели господин не пожелает сидеть с вами — не обессудьте, мне придется принять меры. — Не придется, — ослепительно улыбнулась Элисса и пружинистой походкой направились к отдаленному столу, по пути ловя заинтересованные взгляды посетителей «Слепого бобра» — мужчины уже подвыпили, так что появление двух миловидных девушек незамедлительно привлекло их внимание. Быстро добравшись до цели, Элисса встала перед столом, выжидающе глядя на сидящего за ним мужчину, который, отчего-то, не спешил обращать на нее внимания. Только когда девушка кашлянула, незнакомец оторвался от своего напитка, подняв на девушку взгляд зеленых глаз. — Простите, — отшатнувшись, Элисса мгновенно справилась с собой — незнакомец напомнил ей странного типа, которого они с Хэли оставили стражникам в Белодымье. Но, приглядевшись, воровка поняла, что ей показалось — сидящий перед ней мужчина был чуть моложе, без бороды, более ухожен и одет много лучше, чем тот, кто называл себя Тенро. — Вы что-то хотели? — спокойно поинтересовался сидящий за столом. Его руки чуть-чуть сместились, и воровка увидела перчатки для стрельбы из лука, лежащие под локтем. — Мы хотели бы присесть, но трактирщик сказал, что вы ждете друзей, — осторожно начала Элисса, пытаясь определить, с какой стороны лучше заходить к этому мужчине. Наставница всегда учила ее сначала узнавать человека, прежде чем пытаться манипулировать им. — Но вы пришли, даже зная это, — в тон девушке заявил незнакомец и его глаза улыбнулись. — У нас не было выбора, знаете ли, — Элисса вернула улыбку. — Моя сестра очень боится незнакомцев, а вы выглядите вполне дружелюбно. — Правда? — удивился мужчина, с интересом посмотрев на выглянувшую из-за спины Элиссы Хэли. Видя, что сидящий за столом незнакомец не спешит продолжать разговор, Элисса снова решила взять все в свои руки: — Хозяин говорит, что вы заняли комнату на четверых. — Так и есть, — согласно кивнул мужчина. — Я ждал двоих, но комната оставалась лишь одна, поэтому язабрал ее. — А ваши друзья, они скоро прибудут? — Как знать, — задумчиво улыбнулся незнакомец. — Может быть никогда. — Еду подавать? — подойдя, осведомилась невысокая служанка в мятом чепце. Закусив губу, Элисса с надеждой взглянула на мужчину, используя все свое очарование. Подарив незнакомцу стеснительную улыбку, она пригладила влажные волосы и стыдливо потупилась — обычно перед подобным никто не мог устоять, однако этот человек не спешил принимать решения. — Можете сесть, — наконец сказал он, указав рукой на свободные стулья, и заостренные черты его лица немного сгладились. — Благодарю, — нежно проворковала воровка, пряча победную улыбку — как и все кобели, этот клюнул на наживку. Теперь лишь вопрос времени, когда он сам предложит уступить девушкам комнату, решив переночевать где-нибудь в другом месте. Если же начнет приставать, то у Элиссы было чем ответить. Главное, чтобы все решилось, пока не появились его дружки. Девушка грациозно опустилась на соседнее место. Она собиралась было расстегнуть плащ, подключив к обольщению еще и свою соблазнительную фигуру, но вовремя вспомнила, что под плащом у нее пусть и порядком грязное, но одеяние монахини. Покосившись на Хэли, воровка про себя похвалила девушку — та, также, не собиралась демонстрировать свою одежду, то и дело, с опаской поглядывая на их нового знакомого. — Вы путешествуйте? — спросила Элисса, глядя, как перед ней и ее спутницей поставили чашки с мясной похлебкой, два куска хлеба, сыр, запеченную в овощах рыбу и свежие овощи. — Можно и так сказать, — таинственно улыбнулся мужчина, снова отпив из пива. — А вы? — И мы, — есть хотелось безумно, но Элисса держалась спокойно, прекрасно понимая, что потеряет свой шарм, если накинется на еду, а это, пока, был ее единственный козырь. — А можно мне воды или молока? — спросила Хэли, когда служанка поставила перед ней и воровкой по кружке пенного пива. — Можно, — равнодушно пожала плечами женщина. — Но за пиво, все равно, придется заплатить. — Мы заплатим, — сказала служанке Элисса и та удалилась. Разговор как-то не шел, и девушки потихоньку принялись за еду. Незнакомец же, давно разделавшись со своей порцией, смотрел в темное окно, за которым бушевала непогода. Несколько раз Элисса ловила на себе его взгляд, но никак не решалась заговорить. Что-то в этом человеке настораживало ее. Обычно, стоило Элиссе захотеть, и любой мужчина делал все, лишь бы угодить ей. По крайней мере, до тех пор, пока не узнавал о истинных намерениях, как это было с бароном Гирсом. Но этот незнакомец вел себя странно, и Элисса никак не могла понять, интересует ли она его как женщина или нет. Подобное случилось ней впервые и сильно ударило по самолюбию. — Ваши друзья не спешат, — начала воровка. — Как знать, — короткий ответ резко оборвал начавшую плестись нить разговора. — Вы не слишком-то словоохотливы, — с легким упреком произнесла Элисса, проглотив обиду и обиженно поджав полные губы. — Последнее время мне было не с кем поговорить, вот и отвык, — все так же ровно ответил мужчина, одним глотком опустошив свою кружку. Тут же, будто из-под земли, перед столом выросла служанка, чтобы забрать пустую посуду. На ее молчаливый вопрос о еще одной порции, гость покачал головой, положив на край стола семь мелких монет — плату за ужин. — Тут много, — нехотя призналась служанка. — Желаете оплатить все? — Она взглядом указала на тарелки перед девушками. — Нет, — покачал головой мужчина и глаз Элиссы предательски дернулся — она поверить не могла, что ее чары не подействовали. — Тогда с вас… — Это все в счет будущих неудобств, — гость пододвинул монеты к самому краю стола и служанка, все еще не понимая, куда он клонит, взяла их. — Каких неудобств? — едва Элисса успела договорить, как на ее плечо легла тяжелая грубая рука, а в нос ударил едкий запах дешевого табака и выпивки. — Вот этих, — легким кивком, сидящий за столом мужчина указал воровке за спину. — Ой, — испуганно пискнула Хэли, вцепившись в край стола, и сразу же кто-то прокряхтел на ухо Элиссе: — Как дела, красотка? — Только что были лучше, — с кислой улыбкой ответила воровка, поняв, что этот вечер, как и предыдущие — явно не задался. — А хочешь, — подошедший к девушке мужчина явно не понимал намеков, — мы с друзьями устроим тебе и твоей подружке веселый вечер? Такие красавицы как вы, к нам не часто заглядывают. — Неудивительно, — оглянувшись, Элисса увидела троих высоких мужчин, один из которых склонился к ней и сейчас усердно пыхтел в ухо, обдавая неприятным запахом изо рта. Несмотря на явное подпитие и отсутствие манер, трое деревенских мужиков выделялись крепким телосложением, так что о том, чтобы попытаться решить все силой — речи идти и не могло. Пускать им кровь — себе дороже, а иначе они просто скрутят Элиссу, и она ничего не сможет сделать. С надеждой взглянув на сидящего напротив незнакомца, воровка поняла, что тот не спешит приходить ей на помощь. — Арго, — подошедший хозяин постоялого двора попробовал оттеснить коренастого мужика, но тот оттолкнул его. — Свали старик, — сурово буркнул он, ухватив Элиссу за локоть. — А ты, милочка, бери подружку, и пойдем к нам за стол. Нечего тебе здесь… — Они останутся, — спокойно произнес молчавший до этого мужчина, и воровка удивленно взглянула на него. Впрочем, мимолетная радость Элиссы сменилась едва ли не паникой, когда она заметила в глубине зеленых глаз вспыхивающие яркие искры. Словно не веря самой себе, девушка несколько раз быстро моргнула и только теперь узнала сидящего напротив нее незнакомца — отсутствие бороды, смена прически и одежды — хорошо преобразили его, но теперь у Элиссы не возникало никаких сомнений — перед ней тот самый Тенро, которого она вроде как убила вазой и ограбила. Девушка медленно подалась влево, заглядывая за спину мужчины, и едва не застонала, увидев прислоненные к стене наэрские клинки и странный лук. — Хэли, — позвала Элисса, продолжая соскальзывать со стула. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять — она, так же, узнала их недавнего собеседника. — Сейчас мы… — Пойдем с нами! — пробасил деревенский бугай, пропустив мимо ушей слова Тенро. — Нечего вам здесь торчать! — Они останутся, — без какой-либо угрозы повторил Тенро. — Тебя забыли спросить, — с ехидной улыбкой, один из трех местных жителей положил на плечо охотника ладонь, демонстрируя ему увесистый кулак. — Сиди и помалкивай, а то… Что именно должно было произойти с Тенро в случае неповиновения, мужчина сказать так и не успел. Одним движением охотник просунул свою руку под рукой деревенского жителя, положив ладонь тому на лопатку. Второй рукой он схватил поднесенный к своему лицу кулак и, резко дернув его на себя, буквально вонзил лицо громилы в треснувший от удара стол. Потерявший сознание деревенщина медленно сполз вниз, оставляя на столешнице след из крови, струившейся из явно сломанного носа и рассеченного лба. — Ты!.. Второй противник получил удар в кадык как раз в тот момент, когда переступал через тело товарища. Поперхнувшись своей гневной речью, он рухнул на колени и Тенро, одним резким движением руки познакомил и его голову со столом, теперь окончательно развалившимся пополам. Посуда полетела на пол. Хэли, вскочив, прижалась к стене. — Убери свои руки от нее, — охотник бесстрашно подошел к бугаю, почти на две головы выше себя. Не дожидаясь реакции, Тенро ударом руки в голову, повалил мужчину на пол и сурово прикрикнул: — Трактирщик, за что я платил тебе деньги? — Простите, благородный господин, — подбежавший хозяин постоялого двора, жестом подозвал двух помощников и они по очереди начали оттаскивать бесчувственные тела к выходу. — Простите великодушно. Моя вина… — Просто убери их, — смягчился Тенро. Теперь он положил ладонь на плечо попытавшейся встать Элиссы и силой усадил ее на место. Когда он посмотрел в глаза девушки, та заметно побледнела. — Не спеши уходить. Мы продолжим наш разговор в комнате. Да, Мила? — Да, — беспомощно пискнула воровка, не в силах отвести взгляда от глаз мужчины, в которых пусть лишь на миг, но отчетливо вспыхнуло зеленое пламя.Глава 8 Одна дорога
В комнате было тепло, светло и приятно пахло какими-то травами. Две горящие лампы заполняли пространство ровным мягким светом, оставляя темными лишь самые дальние углы. Когда Элисса с Хэли оказались внутри, вошедший последним Тенро жестом указал им на заправленные кровати, а сам же, затворив дверь, расположился в одном из тех самых темных углов, повесив перевязь с клинками на спинку стула и прислонив лук к стене. Стоявший в тени стул тоскливо скрипнул под весом охотника и потом все стихло. Дождь яростно колотил в окно и крышу, недовольный тем, что не может пробраться внутрь расположенной на третьем этаже комнаты. Элисса неподвижно сидела на кровати, проклиная свою невнимательность — почему она не подумала, что этот Тенро может переодеться? Или она просто не рассчитывала, что без бороды и грязных косм он не так уж и плох собой? В любом случае, внешний вид этого зеленоглазого мужчины теперь не играл никакой роли. Он нашел их. Воровка некоторое время слушала собственное дыхание, дожидаясь, пока забившееся быстрее сердце успокоится. По крайней мере, если они все еще живы, то намерения сидящего в темноте человека не так уж и плохи. Наверное. Что-то теплое коснулось руки Элиссы и она, повернув голову, увидела, как побледневшая Хэли положила свою ладонь на ее пальцы. — Не бойся, — прошептала воровка, — я попробую все уладить. — Если ваш способ заключается в том, чтобы разбить об мою голову еще какой-нибудь предмет, то я вас огорчу — дважды со мной один и тот же трюк не проходит, — холодно донеслось из темноты. — Я прошу прощения за то, что сделала, — не то чтобы Элисса чувствовала вину за содеянное, но сейчас это не имело значения. — Разумеется, — зеленые глаза сверкнули. — Вы испугались. — Да, — с готовностью подхватила воровка, не услышав в голосе Тенро угрозы или злобы. — И украли мой кошелек — исключительно от страха, — безжалостно закончил охотник, резко поднимаясь со стула и делая шаг к кровати, на которой сидели девушки. Элисса и Хэли одновременно подались назад, вжавшись спинами в теплые бревна стены. От приближавшегося к ним мужчины веяло ледяным ужасом и смертью. Глаза, что разгорались, словно у измененного, заставили девушек затаить дыхание. — Кто вы? — тихонько прошептала Хэли. Поборов страх, воспитанница Скелосовой пустыни прекратила сжиматься и выпрямилась, встав между охотником и Элиссой. — Хороший вопрос, — Тенро замер в шаге от девушки и начал внимательно рассматривать ее, пытаясь вспомнить — безуспешно. По всему выходило, что с этой парочкой он столкнулся впервые в охваченном пламенем монастыре и раньше их не видел. — Вы убьете нас? — голос Хэли предательски дрогнул, а ее маленькие кулачки сжались. — Не думаю, — у охотника, действительно, не было никаких причин вредить этим монахиням. — Но я задам несколько вопросов. — Мы ничего не знаем, — нащупав под плащом стилет, Элисса стала увереннее и встала рядом со спутницей. Воровка тщетно пыталась прочитать хотя бы какие-то эмоции в зеленых глазах мужчины, но те оставались холодными и настороженными. — Это я решу сам, — приблизившись вплотную к Элиссе, Тенро приподнял ее лицо за подбородок и едва не коснулся своим носом ее. Пальцы на рукояти стилета сжались, и воровка твердо решила пустить оружие в ход, но мужчина вдруг выпустил ее и отстранился. — Кто-нибудь из вас видел меня прежде? До того, как мы встретились в монастыре? — спросил Тенро. Элисса взглянула на Хэли и та покачала головой. — Не видели, — за двоих ответила воровка. — Мы встретились там впервые. Охотник кивнул, показывая, что услышал и принял этот ответ. Помедлив со следующим вопросом, он несколько раз прошел взад-вперед по комнате, после чего заговорил вновь: — Расскажите мне о себе. Сначала — ты, — кивком головы он указал на Хэли. — Мне почти нечего рассказывать, господин, — девушка все еще опасалась странного мужчину с зелеными глазами, но держалась стойко. — Меня грудным ребенком нашли у ворот монастыря и я росла там, не покидая Скелосовой пустыни до того дня, пока не появились плохие люди и… вы. — Твое имя? — Хэли, — не в силах больше выдерживать пытливый взгляд охотника, девушка уставилась в пол. — Твоя очередь, — зеленые глаза остановились на Элиссу. — Мое имя Мила, — без зазрения совести солгала воровка. — Незадолго до нападения на монастырь, я решила посветить свою жизнь служению Альтосу. У меня на это были свои причины… — Какие? — тон Тенро ясно дал Элиссе понять, что придется рассказывать всю свою вымышленную историю, что она и сделала. Закончив, воровка устало откинулась на кровать, вытянув уставшие ноги и, грустно вздохнув, спросила: — Доволен? — Я не из тех, кто любит слушать сказки, — охотник и ухом не повел. Говоря, он подошел к окну и принялся вглядываться во мрак. Несколько мгновений он разглядывал скользящие по стеклу капли, потом повернулся к Элиссе: — И я не люблю, когда мне лгут. — Но я… — воровка поверить не могла, что ее обман раскусили. Еще никому и никогда не удавалось так быстро вывести ее на чистую воду. Но Элисса не собиралась сдаваться, решив до конца играть новую роль, однако мужчина не дал ей этого сделать. На этот раз его голос прозвучал с каким-то злым предупреждением, почти угрозой: — Хорошо подумай, прежде чем решишь солгать мне еще раз. — Да кто ты такой?! — не выдержала Элисса, выхватив стилет. Встав между напуганной Хэли и Тенро, она немного согнула ноги в коленях и отвела руку с оружием чуть назад, чтобы противник не смог сразу определить направление удара. — Монахиня, да? — в зеленых глазах не было страха. Подойдя на расстояние удара, Тенро развел руки в стороны, демонстрируя воровке открытую грудь. — Можешь убить меня еще раз прямо сейчас. Но тогда вам придется покинуть это место в такую погоду и в страхе бежать прочь, а я, все равно, рано или поздно найду вас. То ли уверенность в голосе, то ли взгляд мужчины, заставили Элиссу ему поверить. — Измененные с тобой, Тенро, — она интонацией выделила имя мужчины, показывая, что не забыла его, после чего выпустила кинжал из руки. Оружие с глухим звуком вонзилось в доски пола. — Меня зовут Элисса. Я — воровка. У меня возникли проблемы и один… влиятельный человек, весьма настойчиво попросил меня выкрасть из монастыря одну вещь. Прости, что солгала, — последняя фраза прозвучала для Хэли. Едва заглянув в голубые глаза девушки, воровка поняла, что та не держит на нее обиды за обман. — Элисса, — шепотом повторила Хэли, слабо коснувшись спины спутницы. — Что за человек тебя нанял? — Барон Гирс. Знаешь его? — Нет, — Тенро покачал головой — имя было ему незнакомо. — Люди, напавшие на монастырь — работали на него же? — Да. Они не стали дожидаться, пока я сделаю свое дело, и предпочли вырезать всех, — не скрывая досады, прошипела воровка, разом став похожей на рассерженную рыжую кошку. — Это все Леон… — Что за вещь ты должна была забрать? — при упоминании бывшего друга, в душе Тенро всколыхнулась странная печаль, и это чувство не понравилось ему. Охотник решил сосредоточиться на деле. — Фигурка, вот. — Порывшись в складках плаща, Элисса вытащила статуэтку наэрки и протянула ее Тенро в надежде, что тот сможет хоть что-то прояснить. Поначалу воровка разгорелась предвкушением, когда заметила, как заинтересованно смотрит на фигурку мужчина. Но искра узнавания быстро потухла в его глазах, сменившись недоумением, перешедшим в задумчивость. Стоило Тенро коснуться пальцами теплого камня, как откуда-то снизу донеслись приятные звуки музыки. — Что это? — Хэли подалась было к двери, но в нерешительности замерла, так и не поставив ногу на пол. — Музыканты, — пожала плечами Элисса, не сводя глаз с Тенро. — Такие часто выступают в тавернах. Хочешь посмотреть? — Не знаю, — девушка взглядом указала на мужчину, который вертел в руках фигурку наэрки, глядя на нее отрешенным взглядом. — Ты в порядке? — Убедившись, что их жизням ничего не угрожает, воровка стала смелее. Как Элисса поняла из разговора, она совершенно зря опасалась этого мрачного типа. Если не учитывать его замкнутость, горящие глаза и способности к самоисцелению, то он оказался не так уж и плох. Более того, он мог быть полезен. В голове Элиссы одна за другой рождались разнообразные идеи, как извлечь выгоду от нового знакомства. — Да, — наконец оторвавшись от созерцания статуэтки, охотник поднял глаза на девушек. — Не возражаешь, если это пока останется у меня? — Пока? — Элисса вскинула бровь, недовольная подобной просьбой, больше напоминающей приказ. — Если твой наниматель решился на уничтожения целого монастыря — он будет тебя искать, и, думаю, все-таки найдет. У меня есть несколько вопросов к этому Гирсу, так что я, пока, останусь с вами. Вы ведь направляетесь в город? — Не твое дело, — сердито буркнула Элисса, закусив губу. В принципе, она поклялась своей воровской честью, что доставит фигурку в Сафрас, так что клятву можно считать не нарушенной. Ведь все равно, кто понесет нужную заказчику вещь, так? К тому же, с того момента, как люди барона попытались убить ее, сделку можно считать расторгнутой. Воровка понимала, что этот Тенро прав — барон в любом случае не оставит ее в покое, даже если получит то, что так жаждет получить. Поначалу Элисса собиралась рассказать новому знакомому, где ему следует искать особняк Гирса, тем самым избавившись и от его общества и от одного из серьезных противников. Но, немного поразмыслив, решила поменять планы. Если Гирс послал за ней головорезов, то лучше бы иметь под рукой кого-то, кто сможет с ними разделаться, а Тенро показал, что это он делать умеет. С его помощью можно добраться до столицы, а там уж Элисса придумает, как быть. Правда, оставался еще один вопрос, и, причем очень интересный — кто этот Тенро такой? Об этом воровка незамедлительно и спросила. Но вот ответ мужчины поставил ее в тупик. — Я не знаю, — просто сказал охотник, пожав плечами. — Мои воспоминания пропали. Они медленно возвращаются, но пока я мало что помню. Знаю лишь, что все близкие мне люди мертвы. — Вы из Зеленых полян? — С сочувствием спросила Хэли. — Наверно, — последовал короткий ответ. — А как объяснишь свои глаза и то, что твой череп зарастает быстрее, чем рана на вшивой псине? — Грациозно нагнувшись, чтобы поднять стилет, Элисса без труда вытащила его из досок, и сунул за пояс. — Ты хоть человек вообще? — Мое сердце бьется, я дышу, устаю, испытываю голод и способен чувствовать. Кто я, по-твоему? — Тенро невесело улыбнулся. — Я такой с тех пор, как без памяти вышел к людям, — пусть охотник кое-что и вспомнил, он не спешил рассказывать всю правду о себе. Его история могла напугать девушек. — Вышел откуда? — подозрительно прищурившись, спросила Элисса, которая, кажется, стала еще любопытнее, чем Хэли. Странный зеленоглазый тип заинтересовал ее — воровка еще с детства любила всякие таинственные истории и никогда не думала, что когда-нибудь ввяжется в одну из них. К тому же, Тенро относился к редкому для Элиссы типу людей — он не таял от одного ее взгляда и не собирался ее убить, а ведь именно на эти два вида делились все без исключения мужчины, с которыми когда-либо общалась воровка. — Как я уже сказал — я мало что помню, — повторил охотник, тоже прислушивающийся к звукам доносившейся снизу музыки. Раньше он не сталкивался ни с чем подобным и услышанное ему понравилось. Легкая мелодия отгоняла терзавшую душу печаль, отвлекая от тяжелых мыслей. Судя по виду девушки, которая была моложе — ей подобное, тоже, было в новинку. — Как твоя рана? — спросил Тенро и Хэли, намного смутившись, ответила: — Все в порядке. В Белодымье меня выходил лекарь, так что все почти прошло. А как ваша голова? — Лучше, чем хотелось бы твоей подруге, — невозмутимо ответил охотник, на что Элисса презрительно фыркнула, недовольно забурчав что-то себе под нос. Хэли улыбнулась: — А… можем мы теперь, когда все обсудили, спуститься вниз? Я, признаться, еще голодна и очень хотела бы посмотреть на музыкантов. — Похоже, Хэли быстро смирилась с обществом малознакомого мужчины, видимо, сочтя его появление испытанием, что ниспослал не иначе как сам Альтос. Девушка вообще быстро приспосабливалась ко всему новому и готова была идти хоть на край света, лишь бы не одной. Пусть Хэли и старалась выглядеть веселой и неунывающей, Элисса часто замечала в ее глазах грусть и пару раз слышала, как воспитанница монастыря святого Скелоса плакала по ночам. Все-таки испытания, выпавшие на долю этой совсем еще юной девушки, были слишком суровыми для нее. — У тебя же сегодня день Имени! — Спохватилась Элисса. Она подумала, что спутнице не помешает немного развеяться. — Конечно, пойдем. Мы же еще не отметили это! На самом деле, воровка предпочла бы поспать, но понадеялась, что пиво, в отличие от оружия, имеет над их новым знакомым большую власть, нежели холодная сталь. Если она будет чаще наполнять кружку Тенро, то, возможно, сможет узнать что-нибудь интересное. — Хорошо, — на счастье Элиссы, охотник не собирался возражать. Он и сам едва утолил голод. К тому же звуки музыки пробуждали в нем что-то человеческое — теплые эмоции, которые Тенро раньше не испытывал, и которых, как оказалось, ему не хватало. — Когда этот Гирс поймет, что его люди не вернутся, он будет искать вас. Думаю, время пока есть. Я все равно рассчитывал отдохнуть здесь еще денек-другой, чтобы полностью восстановить силы, да и вам это не повредит. — Значит, усталость ты, действительно, чувствуешь? — Хитро прищурилась Элисса. — А боль? — Она незаметно коснулась рукояти стилета. — И ее тоже, — с плохо скрываемой грустью ответил Тенро и, помрачнев лицом, первым вышел за дверь, предварительно подхватив со стула перевязь с мечами. Дождавшись, когда девушки покинут комнату, Тенро запер дверь. Положив ключ в карман, он пропустил новых знакомых вперед, а сам бесшумно двинулся следом. Элисса затылком чувствовала пристальный взгляд, от которого у нее по спине пошли мурашки. — Ты всегда такой? — спросила воровка, когда они спускались по лестнице и тут же пояснила: — Мрачный, неразговорчивый. — Пока не находилось поводов для радости, — коротко ответил Тенро. На этом новая попытка Элиссы завязать разговор с треском провалилась. Очередной удар по собственному самолюбию воровка перенесла отнюдь нелегко, мысленно пообещав Тенро отыграться на нем при первой же возможности. К примеру, она могла бы напоить его и подговорить на… Музыка стихла и расположившиеся в главной зале постоялого двора люди захлопали в ладоши, поддерживая музыкантов. Раздались ободряющие крики и довольный смех — похоже, выступление посетителям нравилось. В главной зале народу не только не стало меньше, наоборот — прибавилось. С высоты верхних ступеней первого пролета, Элисса окинула помещение недовольным взглядом. Не обнаружив пустых мест, она уже собиралась попытаться отговорить Хэли от посиделок в этом шумном зале, но девушка выглядела такой обрадованной, что у воровки просто язык не повернулся предложить ей уйти. — «В конце-концов — почему бы и нет»? — сама у себя спросила Элисса. Вслух же она сказала: — Поищите свободные места, а я закажу нам еды и приду. Воровка произнесла это таким снисходительным тоном, как будто собиралась облагодетельствовать спутников себе в убыток и совершенно бескорыстно, а вовсе не потратить деньги из украденного у Тенро кошелька. Впрочем, охотник своего недовольства никак не выражал, а Элисса решила лишний раз не напоминать ему об утрате. Протиснувшись к стойке, Элисса наткнулась на того самого мужика, что так рьяно добивался ее общества совсем недавно. Встреча с Тенро явно не пошла здоровяку на пользу — оба его глаза заплыли, кожа на распухшей переносице лопнула, а в густой бороде все еще виднелись следы запекшейся крови. Едва завидев девушку, громила скрипнул зубами и поспешил убраться с ее пути. — Все же, иногда иметь под рукой умелого воина — не так уж и плохо, — вслух рассудила воровка, чье настроение при виде помятого деревенщины резко улучшилось. Элисса сама не заметила, как начала мурлыкать в такт незатейливой, но приятной мелодии, доносящейся со стороны камина, рядом с которым расположились музыканты. — Чего желаете? — Услужливый трактирщик вырос прямо из-под стойки, с тремя кружками в руках. — Это вам, за неудобства, — с готовностью пояснил он, поставив кружки перед гостьей. — Благодарю, — важно кивнула воровка. Элиссе иногда нравилось, когда кто-нибудь отчаянно пытался услужить ей или льстил, а сейчас ее самолюбие, как никогда, нуждалось в чем-то подобном. — Мы с друзьями решили послушать музыку и отужинать. — Не извольте беспокоиться, — бегающий взгляд трактирщика скользнул за спину воровки, и та догадалась, что мужчина высматривает Тенро. После того, что зеленоглазый сделал с тремя местными задирами он, наверняка, превратится здесь в знаменитость. — Вы будете ужинать втроем? — Втроем, — кивнула Элисса. — И мы не отказались бы от чего-нибудь горячего. — Скоро подоспеет запеченная птица. Еще есть жаркое, — принялся перечислять хозяин постоялого двора, загибая грубые пальцы. — Еще рыба, овощи. — Что-нибудь на ваш вкус, — отмахнулась Элисса, не желая выслушивать на какие изыски способна местная кухня. — И не забудьте еще пива, — воровка помнила о своем плане разговорить молчаливого охотника и не собиралась от него отступать. — Все сделаем в лучшем виде, — серьезно кивнул трактирщик, будто генерал, получивший приказ лично от короля и скрылся за узкой дверью на кухню, откуда приятно пахнуло жареным мясом и травами. В приподнятом настроении, Элисса вернулась к лестнице и, забравшись повыше, осмотрела заполненный людом зал. Она не собиралась бродить в зад вперед, разыскивая Тенро и Хэли, а ее не самый высокий рост не позволял смотреть поверх голов собравшихся здесь людей. Встав же на расположенные повыше ступеньки, Элисса почти сразу же увидела спутников, занявших узкий, расположенный у стены столик, как раз недалеко от камина и игравших рядом с ним музыкантов. Поспешно спустившись, Элисса юркой рыжей лисицей проскользнула среди толпы и, спустя всего лишь несколько ударов сердца, уже села между Тенро и Хэли, поставив на стол три полные кружки. Воспитанница Скелосовой пустыни была так поглощена зрелищем, что даже не отреагировала на появление воровки, чем порядком ее расстроила. Элисса уже собиралась выразить негодование, когда ее руки легко коснулся охотник. — Все в порядке? — тихо спросил Тенро и его голос едва не утонул в мелодичном перезвоне струн лютни. — Я видел здесь одного из трех мужчин, что помешали нашему разговору… — Он ушел, едва завидев меня. Ему здорово досталось. Где научился драться? — Как бы невзначай Элисса локтем подвинула охотнику кружку, взяв свою в узкие ладони. Тенро благодарно кивнул и ответил: — Я воевал в армии королевства, — он пригубил слегка горьковатый напиток. — Двенадцать лет заключения, да? — Понимающе усмехнулась воровка. — Где служил? В пехоте? — Она взглядом указала на рукояти клинков, торчащие из-за плеч охотника. — Не совсем, — уклончиво ответил тот. — Да брось, — придвинувшись поближе, Элисса решилась еще на один трюк — легко прижавшись к руке мужчины теплым боком и повернув голову так, чтобы он почувствовал аромат ее волос. Жаль, конечно, что не было времени привести себя в порядок — последний раз Элисса мылась еще в Белодымье, но с этим ничего уже не поделать. Вместо ответа, Тенро расшнуровал наруч, немного подняв рукав рубахи. Повернувшись, он показал девушке татуировку на предплечье. — Ничего себе. Это же «черная»… — вовремя замолчав, Элисса вернула рукав мужчины на место, скрыв татуировку от посторонних глаз. — Ты служил там?! — Следовало признать, что увиденное произвело на воровку серьезное впечатление. Сейчас рядом с ней сидела одна из оживших легенд минувшей войны. — Как видишь, — вновь затянув шнуровку, Тенро поправил одежду и отвернулся, показывая, что воспоминания не приносят ему радости, и у него нет желания продолжать разговор в этом русле. — «Ты от меня так просто не отделаешься», — решила Элисса. Она было подумала снова прильнуть к мужчине, но рассудила, что пока слишком рано для решительных действий. Следовало напоить жертву, а уж потом он точно не устоит перед ее чарами и расскажет все, что нужно. — Как вам удалось занять этот стол? — переводя тему на более непринужденную, поинтересовалась девушка. К ее досаде ответить решила, наконец, заметившая спутницу, Хэли: — Здесь сидел один из местных с женой и сыном. Как оказалось, те мужчины, что пристали к нам, многим успели здесь досадить. Так что нам уступили место в благодарность за то, что господин Тенро преподал негодяям урок. — Во взгляде Хэли, обращенном к охотнику, проскользнуло уважение. — Едва успел приехать, а уже стал героем, да? — Элисса подмигнула Тенро. — Теперь они в следующий раз непременно подумают, прежде чем лезть не в свои дела. Ты, с твоей-то подготовкой, легко мог их убить… — Мог, — неожиданно жестко произнес Тенро, в несколько глотков опустошив свою кружку и едва не ударив ей о стол. В последнее мгновение он удержал руку, и деревянное дно практически бесшумно коснулось столешницы. — Простите, — пробормотал помрачневший охотник и, повернувшись к камину, принялся глазеть на пляшущее в нем пламя. Раскаленные языки огня извивались в такт мелодии, словно танцевали под нее, подражая некоторым деревенским жителям, пустившимся в пляс на небольшом пяточке перед играющими музыкантами. Немолодой мужчина с лютней в руках быстро побегал пальцами по послушным струнам и те рождали чистый и приятный звук, уносящийся к самому потолку постоялого двора. Кроме него было еще двое музыкантов — пожилая женщина с флейтой, весьма искусно обходящаяся со своим инструментом и маленькая девочка, старательно стучавшая ярким бубенчиком по крошечной ладошке. К сожалению, никто из музыкантов не пел и их мелодии, как бы ни были красивы и приятны, казались незаконченными. Некоторые их мотивов Элисса уже слышала — незамысловатые песенки, которые знало все королевство. Они часто кочевали от одной деревни к другой, находя очередное воплощение с помощью бродячих музыкантов. Так случилось и сейчас. Элисса заскучала. Хэли полностью была поглощена происходящим и не обращала никакого внимания на тех, кто сидел с ней за одним столом. Даже когда принесли еду, девушка отвлеклась лишь на мгновение, чтобы взять с блюда яблоко, но так и не откусила ни кусочка, продолжая держать угощение в руке и наблюдая за музыкантами. Тенро сидел мрачнее тучи, погруженный в какие-то свои мысли и попросту пропустил миом ушей слова попытавшейся заговорить с ним Элиссы. Даже не взглянув на еду, охотник молчал, глядя в пламя и лишь изредка отпивая пива из кружки. Настроение воровки крайне быстро портилось. Она привыкла находиться в центре внимания, и происходящее выводило ее из себя. Пожалуй, обиднее всего оказалась невосприимчивость Тенро к ее красоте. Элисса точно знала, что хороша собой и отлично умела подстраиваться под ситуации, являясь еще и не плохой актрисой. Но ни одна из ее уловок не возымела над этим бесчувственным чурбаном никакого эффекта! — Да катитесь вы в туман ко всем измененным! — зло буркнула Элисса и сделала то, чего делать не планировала, а именно — просто напилась, разом отбросив все свои сомнения и тревоги и сократив количество обрушившихся на нее проблем до одной — где достать еще выпивки. В конце концов, рассудила она, что может быть хуже, чем оказаться абсолютно забытой, в обществе неудавшейся монашки и ветерана «черных стрел», у которого непонятно что на уме, а глаза горят, все равно, что у порождений тумана. Если присовокупить к этому то, что Элиссе удалось пережить и то, что за ее головой скоро начнут охотиться люди барона Гирса, то не выходило ничего хорошего. Скоро жизнь Элиссы в очередной раз собиралась сойти с ума. Или она уже это сделала? Как бы то ни было, девушка, взяв пример со спутников и не обращая на них никакого внимания, принялась за еду и выпивку с преувеличенным скверным характером усердием. Вскоре ей стало значительно лучше. В голове приятно загудело картинка перед глазами немного смазалась и даже сидящий рядом Тенро, на которого она сейчас была бесконечно зла, показался куда более привлекательным, чем прежде. — Ты в порядке? — охотник, поймав на себе веселый и блуждающий взгляд воровки, отставил кружку и подался вперед. — Куда лучше, чем ты думаешь, — озорно подмигнув мужчине, Элисса хотела сказать еще что-то, но вдруг замолчала, резко встав и едва не опрокинув стул. — Что? — Тенро схватился за клинки, а Хэли обеспокоенно взглянула на спутницу, но та, ослепительно и широко улыбнулась и выкрикнула: — Я знаю эту песню! Лютня и флейта только начали играть новую мелодию и Элисса, увлекаемая ей, сама не заметила, как оказалась среди музыкантов и, погладив маленькую девочку по голове, выпрямилась, с веселым блеском в глазах осмотрев оживившийся люд. Поняв намерения девушки, мужчина с лютней благосклонно кивнул и струны под его пальцами задрожали быстрее. Песню, которую начали играть музыканты, знало почти всю королевство, да и лет ей было едва ли меньше, чем самому Арстерду. Но для Элиссы она была особенной. Вначале девушка захлопала в ладоши, в такт музыке, а потом, поймав ритм, запела:Я так долго блуждаю по свету
Постоянно ища новизны,
От зимы к долгожданному лету,
Воплощая заветные сны.
Меж людей неизвестных скитаюсь.
Много знаю, но помню всегда,
Отовсюду к тебе возвращаюсь
Сквозь мгновения дни и года.
Под луною волшебной танцуя,
Подпевая ночному дождю
Свой единственный путь отыщу я
К одному лишь, кого так люблю!
Заигравшись с огнем — обожжешься,
Позабыв о себе — пропадешь,
И обратно уже не вернешься
И свой дом среди всех не найдешь.
Заблужусь если, то точно знаю,
Время шанс предоставит второй.
Пусть в дороге себя потеряю,
Обрету вновь, вернувшись домой.
Под луною волшебной танцуя,
Подпевая ночному дождю
Свой единственный путь отыщу я
К одному лишь, кого так люблю!
Оставляя года за собою,
В небеса я взметну пыль дорог
Никогда я не сдамся без боя
Вновь увижу знакомый порог.
Постучу в дверь, надеясь на чудо
Если вдруг не откроешь мне ты,
Я по свету искать тебя буду
Что б с тобой воплотить в быль мечты!
Под луною волшебной танцуя,
Подпевая ночному дождю
Свой единственный путь отыщу я
К одному лишь, кого так люблю!
Без тебя мне мой дом слишком тесен
Пусть всем сердцем люблю его я,
Мир мне только с тобой интересен
Хочу жить я в нем лишь для тебя.
Я готова пройти через время,
Ведь я верю, что ты меня ждешь.
Для меня одиночество — бремя,
Но я верю — меня ты спасешь!
Под луною волшебной танцуя,
Подпевая ночному дождю
Свой единственный путь отыщу я
К одному лишь, кого так люблю!
И когда мы с тобою вернемся,
Завершив круг скитаний своих
Мы друг другу тепло улыбнемся
В этом месте для нас лишь двоих.
Без любви этот дом мне темница.
Если вдруг из него ты уйдешь,
Полечу за тобою как птица
В те края, куда ты позовешь.
Под луною волшебной танцуя,
Подпевая ночному дождю
Свой единственный путь отыщу я
К одному лишь, кого так люблю!
Последние комментарии
4 часов 12 минут назад
5 часов 19 минут назад
6 часов 17 минут назад
6 часов 31 минут назад
15 часов 41 минут назад
15 часов 43 минут назад