Все, что пожелаю [Розмари Роджерс] (fb2) читать онлайн

Розмари Роджерс Все, что пожелаю

ЧАСТЬ I

Глава 1

1867 год

Хотя на дворе уже стоял апрель, погода не баловала обитателей дома. Анжела Линдси, дрожа на ледяном сквозняке, высунулась из окна, чтобы поймать громко хлопавшую ставню. Очередной свирепый порыв ветра разметал медно-золотистые пряди, бросил в лицо, и девушка пробормотала ругательство, слышанное от двоюродной сестры Симоны:

— Merde!^[1]

Что за мерзкая погода! Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит!

Она с трудом дотянулась до злосчастной ставни, так и норовившей выскользнуть из замерзших пальцев, закрыла задвижку, с облегченным вздохом откинула со лба волосы и свернула в кривоватый узел на затылке. Теперь можно и погреться. Когда же наконец станет теплее?

Каждую весну с Вогез, гор неподалеку от границы между Францией и Германией, дули безжалостные ветры, пробиравшие Анжелу до самых костей и будившие тоску по летнему теплу.

Девушка зачарованно смотрела на огонь, чуть прищурив фиалковые глаза от чересчур яркого света. Ветер продолжал завывать в щелях, дребезжа ставнями. Обхватив руками худенькие плечи, Анжела зябко поежилась. В медной подставке для дров, смешно искажавшей отражение, виднелась копна рыжих волос на тонких босых ножках. Пальцы зарылись в курчавую шерсть каминного коврика, тонкая батистовая сорочка обвилась вокруг бедер. Анжела с тяжелым вздохом протянула руки к приветливому пламени.

Боже, как все-таки холодно! Хорошо бы очутиться под жарким солнышком юга Франции, где мягкий морской бриз нежно ласкает обветренные скалы и ее лицо, а в ноздри бьет запах соли и приключений, тех мест, которых она никогда не видела и, возможно, не увидит… О, сколько всего она хочет повидать и сделать в жизни, хотя до сих пор вела невыносимо уединенное существование, в оторванности от всего мира…

Да-да, так оно и было. Монастырская школа, где воспитывалась девушка, находилась в самой глуши французской провинции Лоррейн, среди красивых сельских пейзажей, где, кроме далеко разбросанных друг от друга ферм, ничего не было. А благочестивые сестры-монахини были крайне строги с ученицами, которым преподавали закон Божий и основы классических наук. Анжела говорила на трех языках, немного знала греческий, философию, географию и историю, при этом по-прежнему чувствовала, что наивна и невежественна.

Сознание это еще усугубил месяц, проведенный после окончания школы в Париже, в гостях у тети Марии и ее семейства. Девушка мгновенно перенеслась в иной мир, мир огромного города, где было так много развлечений. Однажды днем, когда тетя Мария прилегла, Анжела сделала поразительное открытие, обнаружив совершенно иную сторону жизни, о которой немыслимо было и подумать!

Рискованная вылазка была идеей Симоны, и Анжела в компании кузенов улизнула из дома, чтобы познакомиться со злачными местами столицы. Симона, старше на два года и куда более опытная, предложила отправиться в кабаре в сопровождении младшего брата Поля. Конечно, пробыли они там недолго, но для Анжелы эти полчаса и то, что она увидела, явились настоящим откровением.

Она и не подозревала, что на свете может быть нечто подобное! Как не похоже на ее немногочисленные скромные путешествия за пределы деревушки Сен-Дье!

Почему мама предпочла жить здесь?

Но Анжела уже знала ответ из последнего письма, бережно завернутого в носовой платок. Ничего дороже у нее не было, поэтому девушка всегда носила его при себе. Только с тех пор как оно пришло, ее существование необратимо изменилось, пусть Анжела еще не осознала этого до конца.

До сих пор оставалось тайной, почему мать отказывалась говорить об отце и никогда не упоминала о стране, лежавшей за безбрежным океаном, где она пробыла так недолго и, родив Анжелу, уехала. Много лет подряд все расспросы Анжелы оставались без ответа, а в душе жило смутное ощущение некоей чужеродности, словно она принадлежала другому обществу и другой земле. Возможно, ответы читались между строк, ибо Джон Линдси, казалось, излил сердце в словах, написанных размашистым, крупным почерком. О нет, ничего не было сказано впрямую, но все же завеса чуть приоткрылась.

Прочитав его последнее письмо, девушка, вне себя от возбуждения, помчалась к матери и заклинала отпустить ее в Америку повидаться с отцом. Миньон Левасер Линдси коротко и наотрез отказала.

— Там слишком опасно, Анжелика. Повсюду кишат негодяи, язычники и преступники, мало чем отличающиеся от диких животных. Я тряслась от страха все время, что провела в этой мерзкой стране. Ты слишком молода и неопытна, чтобы ехать туда.

— Но ты была немногим старше, когда оказалась в Новом Орлеане и встретила отца, — запротестовала Анжела, однако мать лишь безразлично отмахнулась.

Что же делать? Отец хочет видеть свою дочь, которую увезли от него совсем младенцем. Разве он не обещал позаботиться о ней? Дать все, что она пожелает? Он писал, что прислал бы за ней куда скорее, но в Америке только что окончилась Гражданская война и на Юге царили голод и разруха. Зато теперь страна процветает лучше прежнего. Сам он живет в прекрасном поместье у подножия гор, где царит вечное лето, а на горизонте возвышаются величественные вершины. О, это казалось Анжелике настоящим чудом, землей обетованной, где так хотелось побыть хоть недолго!

— Кузина Анжелика!

Анжелика с улыбкой обернулась. В приоткрытую дверь просунулся любопытный нос Симоны.

— Иди сюда, — позвала девушка, — погрейся у огня и расскажи о своем ухажере Жан-Люке. Не дай Бог, тетя Мария узнает, что ты с ним встречаешься.

— Ш-ш-ш, — прошипела Симона и с восторженно-виноватым видом побрела к кузине. — Он такой красавчик, верно?

— Вне всякого сомнения. Но ты обручена с месье Пико, и если до тети дойдут твои похождения, она ужасно рассердится. Тебе следует быть поосторожнее, Симона. Месье Пико богат как Крез! Нельзя рисковать потерей такого мужа!

— Ах, ты не понимаешь, Анжелика!

— Анжи. Зови меня Анжи.

— Фу, это так… по-американски!

— Конечно. Поэтому мне и нравится. Так называет меня отец. «Милая Анжела, дорогая Анжи!..» Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, я немедленно отправлюсь к нему, и мама не сможет мне запретить.

Симона с открытым ртом вытаращилась на кузину.

— Ты готова покинуть Францию ради этой варварской страны?

— Не забудь, я там родилась.

— Да, но никогда не жила. Едва ли не с пеленок росла во Франции, где по улицам не бегают размалеванные дикари, калеча и убивая женщин и детей.

— С чего ты все это вообразила?

Симона так энергично закивала, что черные букольки игриво заплясали на щеках.

— Ничего не вообразила! Тетя Миньон все видела своими глазами! Она поклялась, что в жизни не подумает туда вернуться!

Анжела, нахмурившись, задумчиво прикусила губку. Как досадно, что мама решительно настроена против поездки!

Девушка упрямо тряхнула головой, откидывая со лба медные локоны.

— Я поеду. Вот увидишь, поеду.

— Господи, как хорошо мне знакома эта хитрая гримаска! Совсем как у коварной лисички! Уж если ты что задумала, непременно настоишь на своем, хотя в толк не возьму, как тебе это удается! — с лукавой усмешкой воскликнула Симона. — И раз ты так умна, кузиночка, придумай, где мне встретиться сегодня с Жан-Люком. Только не смотри на меня так, ведь сама понимаешь, что все равно придется помочь!

Анжи со смехом развела руками:

— Ладно, так и быть, но не сетуй, если ничего не получится. А за это ты выручишь меня, когда придет время уговаривать маму, хорошо?

— Конечно, кузина. Почему бы нет? Мы с тобой все равно что родные сестры, и я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Но позже, стоя на страже у дверей садового домика, где целовалась Симона с любовником, девушка невольно вздрогнула, не столько от холода, сколько при мысли о Нью-Мексико, и о солнышке, ярком и палящем, если верить Джону Линдси, и о бесконечных равнинах под безоблачным голубым небом.

Да. Когда-нибудь она отправится туда, где нет таких суровых зим, отправится, несмотря на протесты и возражения матери, и осуществит свою давнишнюю мечту. Окунется в новую жизнь, в волнующие приключения в новой, неизведанной стране. О, Анжела непременно уговорит мать. У нее нет ни малейшего желания торчать здесь вечно и разделить судьбу кузины, обещанной нелюбимому, но богатому человеку, за которого придется выйти замуж, хотя сердце принадлежит другому.

Она читала, что в Америке все свободны. И там тепло. Она обязательно увидит все своими глазами. Как это прекрасно — нежиться на солнышке и каждый день видеть мили и мили безлюдных огромных пространств…

Глава 2

Синий кавалерийский мундир Джейка Брейдена потерял свежесть и кое-где потемнел от пота под удушливой июльской жарой, сжимавшей в чудовищной лапе горы Нью-Мексико. Здесь, в тени тополя, было чуть прохладнее, а на горизонте повисло багровое марево, обещавшее довольно сносный вечер. В расплавленном воздухе ощущался привкус пыли и мякины, а раздражение с каждой минутой терзало Джейка все сильнее.

Черт возьми, где же ее носит? Он имел в виду совсем другое, когда завернул на ранчо «Дабл Икс» купить говядины, и, не будь Рита дочерью давнего друга, не подумал бы тратить время на поиски девчонки. Пусть вернется, когда ей в голову взбредет!

Конь Джейка нетерпеливо переступил с ноги на ногу и мотнул головой, звеня уздечкой. Высоко над головой с жалобными криками парил ястреб, но, если не считать птицы, во всей выжженной окрестности не было ни малейшего признака жизни. Правда, выросшая на ранчо Рита прекрасно знала здесь каждый камешек и все надежные укрытия.

Тихо выругавшись, Джейк снял армейскую фуражку и откинул со лба влажные темные пряди. Будь его воля, он хорошенько выдубил бы ей задницу, но Джон Линдси не позволит и волоска тронуть на голове своей драгоценной доченьки. В этом вся беда: Рита Линдси уверена, что никакие правила и ограничения ее не касаются. В свои шестнадцать она стала настоящим дьявольским отродьем, и если Линдси не спохватится, быть беде. Правда, Джейка это не касается. И присматривать за ней он не обязан, но Джон так слаб и все еще прикован к постели после недавней тяжелой болезни. Хотя это единственный способ удержать хозяина ранчо от чрезмерных усилий. И без того все свободные от работы ковбои отправились на поиски девчонки. И уж лучше бы она попалась в руки кому-нибудь из них, потому что, видит Бог, он, Джейк, немедленно перекинет ее через колено и задаст трепку! Как она смеет выкидывать подобные штучки, зная о постоянных набегах индейцев-апачей!

Прищурив янтарные глаза, в которых отражались яркие солнечные лучи, Джейк внимательно изучал горы, зубчатые вершины которых впивались в голубую чашу неба, как черные ведьмины зубы. Ни малейшего движения. Где она?!

— Черт, она просто исчезла, Джейк, — пробормотал утром Линдси, пытаясь натянуть рубашку. — Не знаю, что нашло на девочку! Взбесилась — и только потому, что я не позволил ей поехать в город на танцы с какой-то белой швалью, бродягой…

— Я найду ее, Джон. Оставайся здесь и помоги моим людям отобрать туши для отправки в форт. Рита скорее всего поймет, что ее разыскивают, и живо прокрадется обратно. А ты, будь добр, пожалей нас и возьмись за розгу, обещаешь?

Джон Линдси, широко ухмыляясь, с облегчением пожал плечами.

— Мне следовало бы давно этим заняться. Она совсем отбилась от рук.

По мнению Джейка, это было слабо сказано!

Вглядываясь в овраги и заросшие низкими кустами склоны, Джейк вспомнил, как его домоправительница Конча говорила, будто любимым убежищем Риты была старая хижина в каньоне Мимбрес.

— Она говорит, что готова часами сидеть там и думать о своем, но, по-моему, просто встречается там со своим возлюбленным Мэттом Пеньей, сеньор Джейк. Он плохой человек, но она слушать ничего не желает…

Повернув гнедого, Джейк оставил позади одинокий тополь и направился к пересохшему руслу речки Тьерра-Бланка, тянувшемуся от самого горного гребня Мимбрес. Притулившееся неподалеку строение вряд ли можно было назвать хижиной: просто несколько сколоченных неотесанных досок, предназначенных для приюта припозднившихся ковбоев, до самой ночи искавших отбившихся от стада коров. К дереву привязаны две лошади. Одна явно принадлежит Рите. Значит, подозрения Кончи были справедливы!

Джейк спешился, стреножил гнедого и, выхватив револьвер, прокрался к хижине по выжженной полоске земли. Жаркий ветер поднимал пыльные вихри, и кобылка Риты подняла голову и тихо заржала, навострив уши. Вполне достаточно, чтобы предупредить любовников: стоило Джейку пинком распахнуть дверь, как мужчина кубарем слетел с топчана и потянулся за оружием. Но Джейк успел первым взвести курок своего «кольта» сорок пятого калибра.

— Брось револьвер — или я прикончу тебя, — мягко предупредил он. — Отступи, да не делай лишних движений.

Мужчина поколебался, готовый схватиться за рукоятку, но тут же словно обмяк и дрожащей рукой бросил револьвер на землю.

— Ладно, сдаюсь.

— Отбрось «кольт» ко мне и сделай два шага назад, — приказал Джейк и оглядел привольно раскинувшуюся на топчане полуголую девушку. — А ты, Рита, одевайся. Выглядишь как грязная шлюха! Не к лицу тебе валяться с этим…

— А может, я и есть шлюха, Джейк, — презрительно усмехнулась Рита и как ни в чем не бывало лениво потянулась. Обнаженные упругие груди вызывающе-нагло выпрыгнули из глубокого выреза сорочки. Не подумав подчиниться, девушка медленно скрестила длинные загорелые ноги.

Не обращая внимания на капризы Риты, Джейк подхватил с пола револьвер, сунул за пояс и пренебрежительным пинком отправил мужчине его штаны.

— Ты Мэтт Пенья?

Парень удивленно поднял брови, но тут же кивнул и осторожно потянулся за одеждой.

— Угу. И что из того?

— Насколько я знаю, тебе велено держаться от нее подальше. Ты плохо слышишь? Или просто олух стоеросовый?

Смуглое лицо Пеньи залилось краской, но, очевидно, не потеряв духа, он злобно прошипел:

— Ничего подобного! Это она меня подбила! Уговорила встретиться здесь.

— А ты, разумеется, невинный ангел. Еще успеешь натянуть свои проклятые штаны! Проваливай, да попроворнее! Твой револьвер останется у меня!

— Черта с два! Я заплатил за него двенадцать зеленых! Не дарить же его тебе!

— Ну, если ты уж так к нему привязан, вас похоронят вместе, — пообещал Джейк, снова взводя курок, и Ю Пенья побледнел.

— Нет-нет… не нужно. Господи милостивый, мне следовало трижды подумать, прежде чем слушать дурную бабу…

— Это точно.

Едва Пенья исчез, не позаботившись прикрыть болтавшуюся на единственной петле дверь, Джейк обратил бесстрастный взор на Риту.

— Я приказал тебе одеться. И если не хочешь вернуться на ранчо в одних панталонах, займись делом.

— Зачем?

Девушка томно улыбнулась, рассматривая его сквозь полуопущенные ресницы, и неспешно провела по груди с темно-розовым маленьким соском. Палец оставил едва заметный след на коже, покрытой тончайшей пленкой пота. Притворно вздохнув, Рита кокетливым жестом закинула длинные темные волосы назад, так что груди соблазнительно подпрыгнули.

— Сейчас слишком жарко, Джейк. Почему бы не подождать, пока станет чуть прохладнее? — проворковала Рита, призывно извиваясь, словно вдавливая в тюфяк стройное тело.

Джейк пожал плечами.

— Вижу, ты хочешь остаться, — хрипловато продолжала она. — Ложись рядом, отдохни немного.

— Советую побыстрее поднять хорошенькую задницу и одеться, как было велено, — процедил Джейк и, подхватив с пола блузку, швырнул девушке. — Немедленно. У меня нет времени на дурацкие игры.

— Но ведь ты же не против, — рассмеялась она. — И не притворяйся, будто не заметил меня. Так же как и я — тебя.

Кокетливо изогнувшись, она приподнялась и села, но не проявила ни малейшего желания натянуть блузку.

— Я обратила на тебя внимание еще три года назад, в первый же день, когда ты приехал на «Дабл Икс». Помнишь? Ты показался мне неотразимым… со своими золотистыми глазами, точь-в-точь как у пумы… а сам смуглый, опасный… и такой уверенный в себе. Уже тогда я хотела тебя.

— Господи Боже, да тебе было всего двенадцать! Девушка равнодушно пожала плечами, продолжая беспечно качать стройной ножкой.

— Достаточно взрослая для здешних мест. Моя мать была ненамного старше, когда пришла к отцу. И родила меня в шестнадцать. Здесь женщины быстро расцветают и через несколько лет становятся старухами.

На мгновение черные очи блеснули, словно она впервые задумалась, как быстротечна жизнь. Но Рита тут же очнулась и откинулась назад на согнутых руках, бесстыдно предлагая себя. Белые ситцевые панталоны, отороченные кружевами, кончались чуть ниже колен, и она медленно развела бедра, так что длинный разрез открыл густую поросль внизу живота.

Джейк, разозлившись, двумя шагами пересек хижину и рывком поднял девушку на ноги.

— С меня довольно! Можешь изображать потаскуху с кем угодно, а меня оставь в покое! Я немедленно везу тебя к отцу!

— Попробуй только, — вспыхнула Рита, — и я скажу, что ты взял меня силой!

Глаза Джейка зловеще сузились:

— Воображаешь, будто он поверит?

— Конечно! Он всегда мне верит!

Рита злобно усмехнулась и попыталась вырваться, но Джейк чуть сильнее стиснул пальцы. Она снова нетерпеливым жестом откинула назад длинные волосы.

— Почему бы нет? Папа не настолько хорошо тебя знает, а я — его любимая дочь. Ты же всего-навсего армейский капитан, который покупает у нас говядину да предупреждает о набегах индейцев!

Джейк не сразу ответил. Рита не впервые старалась соблазнить его, и он устал обороняться. Для Риты Линдси жизнь была постоянной битвой. Она с достойным удивления безразличием пренебрегала наставлениями отца и правилами приличия, и поскольку мать умерла, когда девочке было два года, Джон спускал ей любую выходку. Может, чувствовал себя виноватым. Или просто считал, что легче потакать ей, чем проводить жизнь в бесконечных спорах. Как бы то ни было, теперь он горько жалел о собственном безволии.

Рита с вызывающей улыбкой уставилась на Джейка. Тот потянулся к ней и успел увидеть широко раскрытые, торжествующие, полные предвкушения грядущих удовольствий глаза. Всего на минуту.

Вместо ожидаемого поцелуя Джейк потянул ее к себе и ловко перебросил через плечо. Воздух со свистом вырвался из груди девушки. Немного опомнившись, она принялась брыкаться и колотить его по спине кулаками.

— Немедленно отпусти меня, Джейк Брейден, иначе, помоги мне Бог, я всем расскажу, что ты меня изнасиловал! Папа исполосует тебя кнутом! Болтаться тебе на виселице, подлый обманщик! — задыхалась она.

Но на Джейка ее угрозы не производили ни малейшего впечатления. Поспешно покинув хижину, он осмотрелся. Солнце уже садилось, и извилистую линию горного гребня испятнали лиловые тени. К тому времени как Джейк усадил Риту в седло, та уже рыдала от ярости и досады, не вытирая струившихся по щекам слез. Джейк покачал головой, и девушка, спрятав лицо в ладонях, всхлипнула, как обиженный ребенок. Впервые в нем шевельнулось нечто вроде сочувствия.

— Слушай, Рита, я знаю, тебе нелегко приходится. Но так тоже нельзя. Если хочешь чего-то добиться, веди себя по-другому.

— Откуда тебе знать, что мне нужно? — капризно пробормотала Рита, поглядывая на него из-за раздвинутых пальцев. — Мужчинам незачем притворяться, как женщинам. Если я смеюсь — значит, по мнению отца, слишком громко. Если хочу поехать в город — значит, легкомысленна. Если улыбаюсь мужчине — значит, шлюха. Слишком много запретов, а папы никогда нет рядом… если не считать последнего месяца… а теперь… теперь он умирает, и я останусь совсем одна.

Губы ее задрожали, и Джейк разглядел за дерзостью и наглым поведением страх брошенного ребенка, который она тщетно старалась скрыть.

— Эй, девочка, — мягко окликнул он, — ты не останешься одна. Форт Селден не так уж далеко, и пока я служу здесь, обещаю присмотреть за тобой.

Подняв мокрые испуганные глазищи, Рита с какой-то детской беззащитностью уставилась в лицо Джейка и печально улыбнулась:

— Но ты не всегда будешь здесь, Джейк.

— Может, и нет. Но к тому времени ты станешь взрослой, выйдешь замуж и забудешь обо мне. Тогда и нужда во мне отпадет.

На этот раз она покорно взяла протянутую блузку и медленно натянула, не отводя глаз от Джейка. Тот приладил сорванную дверь, отдал Рите остальную одежду и вскочил на гнедого.

По дороге оба молчали. Проехав по берегу реки, они свернули на восток, к ранчо. Долина была усеяна невысокими холмами, поросла мескитовыми деревьями. В гуще нежных листочков скрывались смертельно острые шипы, зато вполне съедобными бобами питались не только животные, но иногда и люди. За низинами, где торчали высокие стебли юкки, раскинулись солончаки, на которых не росло ничего, кроме солянки. Всадники добрались до склона, покрытого травой бутелоуа, и уже в сумерках достигли подножия гор. Вокруг расстилались мили и мили опунций и лисохвоста. Воздух звенел криками ночных хищников.

Внезапно раздался резкий вопль, похожий на вой койота. За ним последовал другой, и Джейк потянулся к винтовке. Если это апачи, они нападут до темноты, поскольку боятся духов мрака больше, чем белого человека.

Но даже несущая угрозу ночь была изумительно прекрасна. На небе неспешно всходила полная луна, бросая серебристый свет на таинственную, наполненную шорохами пустыню. Рита пригнулась к шее коня. Она родилась в этой дикой местности и распознала неминуемую угрозу.

— Джейк, я боюсь, — прошептала она, и он кивнул.

— Держись поближе. Делай, что я сказал, и не спорь. Ранчо совсем близко.

Но если это не койоты, а люди, путникам несдобровать. Джейк положил «винчестер» на луку седла. Лучше быть наготове. Когда впереди засверкали огни ранчо и замелькали очертания построек, Джейк остановил коня за гигантским кактусом и вгляделся во тьму. Кажется, все спокойно. Ничто не шевелит длинные стебли, увенчанные алыми цветами. Ни малейшего ветерка.

— Похоже, все в порядке, — едва слышно прошептала Рита дрожащим от волнения голоском. — Даже зайцы куда-то подевались.

Джейк ободряюще улыбнулся и, заметив в мягком лунном сиянии нерешительное лицо девушки, весело предложил:

— Устроим скачку! Посмотрим, кто первый доберется до ранчо!

Девушка растерянно захлопала ресницами, но тут же рассмеялась и, вонзив каблуки в бока лошади, ринулась со склона в лощину. Джейк последовал ее примеру, и оба были уже почти у ворот, когда снова послышались дикие вопли. Джейк, ничуть не растерявшись, поднял винтовку, прицелился и выстрелил в выросший перед ним темный силуэт. Сдавленный крик — и конь без всадника вылетел из тени на свет. Рита взвизгнула, но Джейк приказал ей не сбавлять хода. На стенах «Дабл Икс» появились мужчины, и при неясном свете луны, висевшей в небе огромным серебряным долларом, Джейк увидел, что неожиданное сопротивление отпугнуло преследователей. Рассеявшееся войско апачей исчезло в окружающих холмах.

Джейк добрался до ранчо в полной темноте. Джон вышел встречать его. Спешившись у кораля, Джейк заметил, что лицо ранчеро искажено болью и тревогой.

— С тобой все в порядке, Брейден?

— Да. Просто задержался, чтобы захватить небольшой сувенир.

Он поднял что-то, и Рита с криком отвращения отвернулась и зажала рот рукой, не в силах смотреть на окровавленный скальп с короткими каштановыми волосами, свисавший с руки Джейка.

— Это не я снял, — мягко пояснил тот, — хотя в свое время бывало и такое.

Судя по глазам Джона, он понял, о чем идет речь. Скальп совсем свежий и был привязан к поясу апачи. Остается гадать, добрался ли Мэтт Пенья до дома или это его волосы стали нежданным трофеем Джейка. Но он вовсе не собирался высказывать свои соображения Рите.

Только к полуночи, когда Джон наконец лег в постель, а Джейк курил тонкую сигару на крыльце, Рита неслышно, как кошка, подкралась к нему.

— Джейк!

Он выпустил кольцо дыма, бросил сигару в пыль, придавил каблуком и только потом обернулся к ней. На девушке было скромное платье с высоким воротом, закрывавшее ее от шеи до пят. Он слегка улыбнулся:

— Что?

— Я лишь хотела извиниться за сегодняшнее. Зря все это затеяла… и… просто не знаю, что иногда на меня находит. Наваждение какое-то… словно разума лишаюсь. Просто хочется почувствовать себя в безопасности. Что тебя кто-то любит.

— Твой отец очень тебя любит, Рита.

— О, знаю. Но этого недостаточно.

Рита прислонилась к столбику и скрестила руки на груди, холодно озирая осиянные слабым светом холмы.

— Как бы я хотела жить в большом городе, где много людей, роскошные дома, газовые фонари, театры, опера… где никто не опасается, что шайка апачей в любой момент способна ворваться в их дом и прикончить… Как я ненавижу эти места!

Джейк не сразу ответил, безмолвно считая звезды. Наконец, повернувшись, заметил:

— Знаешь, в один прекрасный день все это будет твоим.

— Может, будет. А может, и нет. Джейк удивленно поднял брови.

— Но кому твой отец все это оставит? Разумеется, тебе. Выйдешь замуж, будешь растить детей, и когда-нибудь набеги индейцев прекратятся. Тогда здесь будет настоящий рай, Рита.

— Эдем? — горько рассмеялась Рита. — Звучит заманчиво, но этому не суждено случиться. Видишь ли, моя мать никогда не была замужем за отцом. Он так и не развелся с первой супругой. Я незаконная дочь, а такие наследницами не бывают.

Джейк хладнокровно пожал плечами:

— Джон Линдси не из тех людей, для которых подобные вещи имеют значение. Он оставит ранчо кому захочет.

— О да, это точно. — Девушка глубоко, прерывисто вздохнула и едва слышно призналась: — Отец все завещал первой дочке, Джейк. Конечно, он заверил, что не забудет меня и, если по какой-то причине она откажется, все перейдет ко мне. Но так или иначе я всего лишь второй сорт. — Рита порывисто подалась к Джейку и сжала его руки: — Подождешь, пока я вырасту, Джейк? Что бы я там ни наговорила, как бы себя ни вела, все равно полюбила тебя с первого взгляда. Женись на мне и увези отсюда…

Казалось таким естественным обнять ее и легонько прижать К себе!

Но головы Джейк не потерял.

— Я не из тех, кто женится, детка, — тихо признался он, — и ничего, кроме несчастья, не принесу тебе. Но обещаю держаться поблизости, пока ты не встретишь настоящего человека, того, кто сделает тебя счастливой. Договорились?

— Может, если продержишься тут достаточно долго, поймешь, что предназначен для меня?

— Не рассчитывай на это, — рассмеялся Джейк. — Кроме того, если я оставлю армию, буду жить на своей земле. Глушь, совсем забытый Богом уголок, по сравнению с которым «Дабл Икс» — настоящая столица. Ты не сможешь там жить.

— С тобой? Где угодно!

Она откинула голову, улыбнулась, и темные глаза засияли мягким светом.

— Рай там, где ты, Джейк. В один прекрасный день ты обязательно женишься на мне, мы будем путешествовать, и ты не захочешь возвращаться на свое ранчо. Отправимся в Париж, Лондон, Нью-Йорк, Новый Орлеан. Как прекрасно впервые посетить все эти места вдвоем, не находишь?

Джейк не потрудился объяснить, что уже побывал не только там, но объехал полсвета. Давным-давно, в другой жизни… Прежде, чем настигла беда. Прежде, чем он потерял все, что было ему дорого в этом мире…

Он прекрасно понимал, что чувствует Рита Линдси. Не одну ее обокрали, лишили законного наследства. Можно только представить, какую ненависть она испытывает к той, кто посягает на ее место и любовь отца.

Он сам ощущал то же чувство, только к другому человеку и по иной причине. Когда-нибудь он вернет то, что принадлежит ему. Когда настанет час…

ЧАСТЬ II НАЧАЛО

Глава 3

1870 год

Подумать только, ее первый день в Новом Орлеане! Первый!

Анжела Линдси восторженно улыбнулась. Наконец-то! Ее мечты сбылись!

Ройял-стрит ожила с первыми лучами солнца, и теперь на тротуарах толпились уличные торговцы, спешившие поскорее распродать содержимое тележек и корзин и громко расхваливавшие свои товары на смеси французского, английского и креольского. Девушка с любопытством вслушивалась в крики, стоя у открытого окна, на котором развевались прозрачные занавески. Теплый майский ветерок доносил соблазнительные запахи теплого хлеба и жженого сахара, из которого делали вкусные конфеты-пралине с ореховой начинкой. Одну она съела накануне, сразу же после приезда, и нашла восхитительной… как, впрочем, и все в этом необыкновенном городе.

Анжела довольно улыбнулась, прижмурив чуть раскосые фиалковые глаза и как никогда напоминая сытую, ленивую кошечку. Все-таки она настояла на своем. Недаром последние три года прилежно учила английский в полном убеждении, что он ей скоро понадобится. И все было бы лучше некуда, если бы не печальное известие, настигшее их прямо в порту. Она так и не дождалась встречи с отцом. Джон Линдси умер несколько недель назад. А она так стремилась поскорее увидеть его…

— Анжелика! Что ты делаешь?! — возмущенно выпалила Миньон, отталкивая дочь от окна и задергивая занавески. — Выставлять себя напоказ подобным образом! На виду у всей улицы! Что подумают о тебе эти грубые варвары?!

Анжела, пожав плечами, отошла и, усевшись на диванчик, туго набитый конским волосом, с усмешкой посмотрела на мать.

— Я отказываюсь сидеть взаперти! Здесь так чудесно! Я уже думала, нам никогда сюда не добраться… сколько времени мы провели на корабле, в душной, тесной, сырой каюте. Хочется вздохнуть полной грудью.

— Возможно, — натянуто улыбнулась Миньон. — Но я не намереваюсь оставаться здесь долго, так что не питай особых иллюзий. Поскольку он умер, нам нужно только получить твое наследство и вернуться во Францию, навсегда забыв эту дикую страну.

— Ты считаешь Америку дикой? — Анжела оглянулась на окно, скрытое складками газа, сквозь которые струился яркий свет. — А я считаю ее ужасно волнующей! Разве не здесь ты встретилась с отцом?

— Да, — коротко обронила мать, не вдаваясь в подробности, но Анжела, распираемая любопытством, по-прежнему старалась побольше узнать об отце. Судьба нанесла ей сокрушительный удар, безжалостно оборвав его жизнь. От него осталось всего несколько писем. Так ничтожно мало… Притом в основном писали его новоорлеанские банкиры, не он сам. Отец посылал деньги на ее содержание и образование, но каким же он был на самом деле, ее отец?

— Расскажи о нем, мама.

— Если ты о Джоне Линдси, то я предпочитаю вообще о нем не думать.

Анжела своевольно вскинула подбородок и принялась навивать на палец прядь медных волос, раздраженно .притопывая туфелькой.

— Но я должна знать, — настаивала она, не скрывая решимости. — Не знаю, чем он тебе не угодил, но это мой отец и, должно быть, когда-то был тебе небезразличен, иначе ты не вышла бы за него. Разве вы поженились не в Новом Орлеане? Он был красив? Неотразим? Галантен? Почему ты влюбилась в него, если считала таким ужасным?

— Глупое дитя! Ты слишком молода, чтобы знать о подобных вещах!

— Мама, мне двадцать один год, вряд ли это можно назвать детством! В таком возрасте многие уже замужем и имеют не по одному ребенку. Ты ведь не посчитала, что я слишком юна для капитана Пуарье. Или бельгийского консула, месье Боло, которого мы встретили в Страсбурге. Или…

— Довольно, Анжелика! — резко оборвала мать, и Анжела, уловив беспрекословный тон, тут же умолкла, хотя и не смирилась. Поглаживая соблазнительную ямочку на подбородке, она оценивающе изучала мать. Как долго длится ненависть? Неужели так и не умирает? И можно ли с такой неослабевающей силой ненавидеть человека, женой которого когда-то была?

— Поверенный сказал, что для получения наследства нужно прожить в Нью-Мексико не меньше года, — заметила она вслух, покачивая ножкой. — По-твоему, там будет так уж плохо?

— Не имею ни малейшего намерения проводить здесь столько времени, малышка, так что не расстраивайся зря. Сделаем все, что от нас требуется, и будем наконец жить во Франции, как подобает нашему положению, — холодно усмехнулась Миньон, поправляя светлые волосы и разглаживая воображаемую складку на перламутрово-сером шелковом платье. — Существует немало способов обойти неприятные препятствия, и я уверена, что на этот раз тоже все получится.

— Но что, если я захочу остаться, мама? Мне вполне может здесь понравиться.

— Глупости. Что хорошего в этой жаркой пустыне, вдали от той жизни, к которой ты привыкла? Ни балов, ни приемов, ни красивых поклонников, готовых на все ради тебя… О нет, моя крошка, уверяю, ты скоро возненавидишь этот город.

Но Анжи была уверена в обратном, поскольку находила весьма интригующей необычайную атмосферу этой страны.

Проехав всего несколько кварталов в открытом экипаже от порта до отеля «Сен-Луис», она увидела столько интересного!

Улицы старого города, застроенные выкрашенными в яркие цвета домами с оградами из кованого железа и утопавшими в цветах, были необычайно живописными, а рано утром ее разбудили певучие заклинания уличных торговок, говоривших с акцентом, таким же экзотичным, как и кофейного цвета кожа и красочные тюрбаны из шелка и ситца.

Но если уж Новый Орлеан так очарователен, что говорить о Нью-Мексико, этом полуцивилизованном и примитивном месте! Должно быть, жизнь там более волнующая. Ей так надоело унылое существование во Франции, где все, что от нее требовалось, — встретить очередного безликого молодого человека, который бы твердил, как она неотразима и прекрасна. Анжела была более скромного мнения о себе. Нет, все они слишком самоуверенны, слишком чванливы! А она отнюдь не пустоголовая дурочка, хотя иногда жалела, что не родилась таковой. Ей надоело слушать их дифирамбы, поскольку все, что им требовалось, — украденный поцелуй в беседке или столь же уединенном месте, подальше от зорких глаз матери или тети Марии.

Слишком хорошо она усвоила урок, полученный бедняжкой Симоной от рук бессердечного развратника! О нет, она не забудет, что мужчины добиваются лишь того, чего не в силах иметь, а как только достигнут цели, бросают женщин, как старую ветошь! Несчастная Симона. У Анжи до сих пор разрывается сердце при мысли о том, что она так и не сумела помочь кузине. Этот случай лишь укрепил ее намерение любой ценой избежать подобной участи.

И решимость возросла еще больше после подслушанного разговора между матушкой и тетей Марией.

— Возможно, стоило бы обручить ее с месье ла Туром, Миньон. Он богат и даст ей безбедную жизнь.

— Анжелика наотрез отказалась выйти за него, — бросила мать, — и не мне ее судить. Он стар и толст.

И что же? Что дало тебе замужество с молодым красавцем, дорогая? Ничего хорошего. Нет, Миньон, тебе следовало выбрать Пьера Шаво вместо своего американца, но ты настояла на своем и теперь коротаешь век соломенной вдовой.

— Да, — тихо ответила Миньон, — знаю, ты права. Но я не развелась с Джоном лишь потому, что не желала стать жертвой очередного вынужденного брака и терпеть знаки внимания ненавистных мне мужчин. Нет, я не стану тащить Анжелику к алтарю, тем более с человеком, подобным ла Туру, хотя объясню, как важен правильный выбор. Ей уже сделали немало выгодных предложений, остается лишь решить, какое принять.

Только сейчас Анжела впервые поняла, какая судьба ее ждет. Она никогда не задумывалась об этом раньше и с детской наивностью считала, что всю жизнь будет весело порхать по балам, не взваливая на плечи тяжкий груз долга и ответственности. Ей и в голову не приходило, что недалеко то время, когда все изменится.

Вскоре после этого открытия из Америки прибыло письмо, в котором говорилось, что Джон Линдси лежит на смертном одре и хочет перед неизбежной кончиной видеть дочь. Оказалось, он успел составить завещание, но она получит наследство лишь при условии, что сама приедет»в Нью-Мексико.

Мечты сбылись!

Но Миньон была вне себя от ярости и все твердила, что это обман с целью завлечь ее к дикарям и она никуда не поедет, даже если ее ждут миллионы. Наконец Анжи пришлось напомнить матери, что она достаточно взрослая, чтобы путешествовать без всякого разрешения, и Линдси сделал все необходимые распоряжения, включая проезд на корабле и армейский эскорт до Нью-Мексико.

— Я бы хотела, чтобы ты сопровождала меня, мама, но если отказываешься…

Она так красноречиво пожала плечами, что Миньон мгновенно сдалась. Однако, узнав о смерти Джона, принялась строить планы, как обойти условия завещания и поскорее отправиться в обратный путь.

А в это время Анжи сражалась с не изведанными доселе, тревожившими душу эмоциями.

Она совсем не знала отца, так что не могла испытывать подлинную скорбь… разве что искреннее сожаление, что так ни разу и не встретилась с ним. Более того, девушка никак не могла подавить всевозраставшую неприязнь к матери, по вине которой так непростительно опоздала. Мало того, Миньон, кажется, не чувствовала ничего, кроме искреннего облегчения.

— Анжелика, — позвала она, расправляя юбки, — тебе стоит получше отдохнуть, поскольку вечером месье Гравье дает праздник в нашу честь. Как мило с его стороны оказать нам столь теплый прием! Не можем же мы показаться неблагодарными!

— Но сейчас только полдень, и я совсем не устала. Хотелось бы побольше увидеть! Я столько слышала о Новом Орлеане…

— Анжелика, не капризничай. Очень важно завести новые знакомства в высших кругах, и мы должны произвести благоприятное впечатление и на друзей месье Гравье. Сам губернатор Луизианы собирается быть на балу сегодня вечером, а нам насущно необходима помощь, чтобы разобраться с наследством. Поэтому делай как я сказала, хорошо? Пока ты отдыхаешь, я велю Бетт погладить твое платье.

Анжи раздраженно поморщилась, но не стала спорить и легла на постель в одних полотняных панталонах и отделанной лентами сорочке. Косые солнечные лучи пробивались сквозь щели в ставнях, падали на пол прихотливыми узорами. Анжи поежилась от сладостного предвкушения.

О, здесь ее ждет столько новых приключений, что она забудет об утомительном, невыносимо скучном путешествии из Кале в Америку.

Вальяжно потянувшись, девушка подняла глаза к потолку и улыбнулась. Все идет прекрасно. Сегодня вечером она будет веселиться до упаду, потому что будущее светится перед глазами только что отчеканенной золотой монеткой. Стоит поблагодарить отца за то, что его стараниями она перенеслась в новую страну!

Все еще думая о нем, она задремала, овеваемая легким ветерком с ароматом жасмина и жженого сахара, проникавшим через открытую фрамугу.

Миньон оглядела полураздетую дочь и слегка нахмурилась. Девочка становится совершенно невыносимой! Должно быть, почувствовала себя взрослой и самостоятельной. Ах, она так прелестна, так невинна, несмотря на все попытки казаться умудренной жизнью, опытной женщиной! Неужели прошел уже двадцать один год с тех пор, как ее дочь родилась в этой грубой, необжитой стране?

Иногда, думая о том времени, она испытывала сожаление, иногда — ужас. О да, она любила Джона Линдси со всем пылом юности и неопытности, всем сердцем и душой, всеми фибрами существа.

И эта любовь едва ее не погубила.

Такого не должно случиться с Анжеликой, ее драгоценной девочкой, единственным сокровищем. Миньон спасет свое дитя от страшной участи, ибо ее саму время не пощадило.

Слабая улыбка чуть приподняла уголки губ Миньон. Так давно… а память сохранила каждую минуту. Тетя Габриель умоляла племянницу приехать в Новый Орлеан погостить, потому что ужасно тосковала по Франции и уверяла, что Миньон поможет ей привыкнуть. Но вместо короткого визита судьба предпочла задержать ее на несколько лет, подарив знакомство с Джоном Линдси.

И все же… все же она помнит красивого, пылкого молодого человека, похитившего ее сердце на балу в Новом Орлеане, так ясно, словно это случилось вчера, а в ушах по-прежнему звучит низкий хрипловатый голос Джона, приглашавшего ее на танец. Ах, он был так галантен, смел, благороден, что легко очаровал ее и вскружил голову. Должно быть, Миньон потеряла разум, вообразив, что способна обрести счастье в Америке, так не похожей на ее любимую Францию! А Нью-Мексико… Боже, какое омерзительное место! Полуодетые дикари, спускавшиеся по ночам с гор, чтобы грабить, жечь и насиловать! Грубые мексиканцы, все еще считавшие эту территорию своей, несмотря на то что после войны все права на земли были у них отобраны. Ни одного спокойного дня, ни одной мирной ночи без страха за жизнь, свою и ребенка, страха, который не могла прогнать даже любовь.

Нет, Миньон не сумела вынести тягот брака, и Джон так и не простил ее за это.

Но теперь все позади. Джон в могиле.

Закрыв глаза, Миньон постаралась прогнать мимолетную печаль. Анжелика ошибалась: она не питала ненависти к брошенному мужу. Наоборот, любила так, что даже не пыталась заставить себя развестись или воспылать чувствами к другому. Но Джон не мог покинуть родину, а она не могла там остаться.

И вот теперь, через двадцать лет, она снова здесь и скрепя сердце привезла с собой дочь — ради наследства, которое убьет Анжелику, если та его примет. Но мать не допустит этого и будет бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы не дать Анжелике совершить глупость и рисковать собой в этой враждебной стране. Уж она постарается, чтобы дочь продала все и вернулась во Францию, где их ждет новая жизнь в богатстве и довольстве. Что теперь запоют члены семьи Левасер, всегда смотревшие на них как на бедных родственников, хотя Анжелика всегда считалась рожденной в законном браке и не терпела никаких неудобств. Нет, Миньон пошла на все, чтобы послать дочь в лучшую школу. Анжелика получила достойное образование и всегда вращалась в приличных кругах, где встречалась с достойными, богатыми людьми, занимавшими видное положение в обществе. Но этого недостаточно. Зато теперь она стала богатой наследницей.

Хорошенько поразмыслив, Миньон решила пренебречь правилами приличия, требовавшими, чтобы дочь и жена усопшего носили траур не менее года. В конце концов, кому известно, что у Анжелики только что умер отец?

Поэтому Миньон выбрала для дочери наряд, по ее мнению, самый подходящий для молодой невинной девушки. Правда, временами Анжелика казалась гораздо старше своих лет, и матери становилось не по себе, когда она подмечала устремленные на девушку взгляды, полные восхищения и нескрываемого желания. Когда-то и на нее взирали точно так…

Нет, не стоит, чтобы Анжелику посчитали чересчур опытной для своих лет.

Миньон встряхнула отделанное оборками платье из грогрейна^[2] цвета слоновой кости, прекрасно оттеняющее фарфорово-прозрачную кожу и волосы цвета червонного золота. Такой поразительный контраст составляют ее пылающие локоны и огромные фиалковые глаза, настойчиво напоминавшие Миньон о Джоне Линдси. Ах, Анжелика так похожа на отца, хотясама не сознает этого. И подобно Джону никогда не сомневается в собственных способностях и возможностях. Настоящая американка, хотя всю жизнь провела во Франции. Как это могло случиться? Сама Миньон старалась не упоминать об Америке, но Анжелика была с детства очарована этой страной и даже требовала, чтобы ее называли этим ужасным грубым именем Анжи!

Должно быть, всему виной буйная отцовская кровь, которую давно пора укротить. И Миньон сделает это! Не позволит, чтобы Анжелика превратилась в такую же дикарку, как все здешние уроженки! И позаботится о том, чтобы как можно скорее оказаться во Франции.

Глава 4

Отель «Сен-Луис» располагался в самом сердце старого города и был весьма любим креолами за модные балы, которые давались здесь с большой помпой. В ротонде, круглом помещении со сводчатым потолком, в центре отеля часто проходили политические собрания. Бальные залы находились на втором этаже, куда вели два выхода, с Ройял-стрит и Сен-Луис-стрит.

И сегодня собравшимся в ротонде показалось вполне естественным переместиться в бальный зал, где играла музыка и разгуливали прекрасные женщины в элегантных нарядах.

Анжи остановилась на пороге, желая скорее осмотреться, чем произвести фурор своим появлением, однако немедленно привлекла внимание молодых людей.

— Распрями плечи, — прошептала Миньон, наклонившись к дочери. — Будешь горбиться — платье повиснет как на вешалке.

Хотя девушка немедленно повиновалась, в глазах блеснула мимолетная неприязнь к материнским наставлениям. И чтобы избежать дальнейших лекций, Анжи поспешно шагнула вперед. Мимоходом поймав свое отражение в высокой зеркальной двери, она с отчаянием подумала, что выглядит настоящей провинциальной простушкой. Очередная проигранная битва: она так хотела надеть модный туалет прилегающего покроя из переливающейся синей ткани, сшитый самим Бортом, знаменитым парижским портным! Но мать, как всегда, настояла на своем! Не такое впечатление она хотела произвести и сейчас по-прежнему чувствовала себя ребенком, а не взрослой молодой женщиной.

Длинная широкая юбка, отделанная розовыми оборками, едва не волочилась по полу. Верхняя юбка из игольного кружева нежного сиреневого оттенка была задрапирована сзади двумя лентами гро-гро, завязанными бантом. Белая пена жабо сколота аметистовой брошью в тон глазам. Большой камень переливался сотнями искр в огнях хрустальных люстр. На шее поблескивал золотой медальон, а в ушах сверкали золотые серьги с аметистами.

Миньон так и не удалось настоять, чтобы дочь надела перчатки, и обнаженные руки и плечи отливали перламутром. В руке Анжела держала маленький кружевной веер из слоновой кости, привязанный к запястью лентой. Всего лишь мода во Франции и жестокая необходимость в здешней жаре.

Расстроенная очередным спором из-за платья, Анжи, вызывающе глядя на мать, взяла бокал пунша с подноса официанта и медленно потягивала прохладную шипучую жидкость, рассматривая комнату поверх позолоченного краешка.

— Ты считаешь это приличным, малышка? Анжи, равнодушно пожала плечами:

— Всего лишь пунш с шампанским, ничего особенного.

— Да, но если он ударит тебе в голову, можешь натворить глупостей.

— Я вот уже несколько лет как пью шампанское и знаю, когда остановиться.

Она сама понимала, что зря дерзит и капризничает, но так устала от бесконечных замечаний и постоянного осуждения! Почему мать вечно обращается с ней как с младенцем? Кроме того, Анжела чувствовала себя настоящей дурочкой в этих оборках и кружевах! Не то что мать, в ее дорогом модном туалете!

В сорок лет Миньон все еще могла по праву считаться красавицей. Светлые, почти белые волосы, забранные наверх, рассыпались множеством мелких локонов. Черный цвет невероятно шел к ее белой коже. Атласный шлейф грациозно волочился по полу. В ушах, волосах и на груди горели бриллианты. Изящные руки были затянуты в перчатки. На запястье поблескивал алмазный браслет. Само воплощение идеальной, несколько холодноватой прелести: зрелая, утонченная, желанная…

Рядом с ней Анжи казалась себе неуклюжей и плохо одетой.

Она снова глотнула шампанского, и губы Миньон едва заметно сжались. Не слишком сильно, разумеется, иначе появятся лишние морщинки.

— А вот и месье Гравье, так что постарайся вести себя как полагается, Анжелика.

— Он сущая жаба.

— Анжелика!

И хотя, по мнению девушки, это было чистой правдой, она все же воздержалась от дальнейших замечаний. Дородный креол почтительно поклонился, взял руку Миньон и поцеловал тонкие пальчики, бормоча по-французски, как очарован и польщен оказанной ему честью.

— Такая прелестная и грациозная дама… от всей души надеюсь, что вы согласитесь потанцевать со мной. А ваша дочь, — добавил он, глядя на Анжи со странной улыбкой, которую та посчитала чересчур оценивающей и не слишком приятной, — просто неотразима. Верно говорят, что яблочко от яблони недалеко падает. Я стану предметом зависти всех мужчин города! Не каждому доводится принимать столь редкостных красавиц!

— Вы слишком добры, месье Гравье, — ответила Миньон весьма сдержанно, и Анжи подумала, что матери, по-видимому, креол тоже не слишком нравится. — Я весьма польщена тем, что такой человек, как вы, счел возможным прийти нам на помощь в час нужды.

— Ну разумеется, почему бы нет? Мой отец так часто вспоминал о вас, что я покрыл бы себя вечным позором, если бы вздумал бросить бедняжку Миньон Левасер в беде!

Черные глазки плотоядно блеснули, и Анжи с неожиданным отвращением заметила, как самодовольно он погладил густые усы.

— Я уже постарался сделать все возможное, и колеса завертелись. Скоро ваши желания осуществятся. Вы не пожалеете, мадам, что обратились к Раулю Гравье. А теперь — вперед! Музыка заиграла, и самая прекрасная женщина во всей Франции, да и в Луизиане обещала мне танец!

Анжи последовала за парочкой, делая вид, что не замечает протянутой руки креола. Если мать хочет танцевать с ним, дело ее, но она не станет изображать заинтересованность, которую не испытывает. Кроме того, в этом зале полно блестящих джентльменов, темноглазых креолов и стройных американцев. Их так легко различить, ибо всем креолам присуща врожденная надменность, и даже взгляды их высокомерны. Правда, и американцы не менее спесивы и кажутся довольно опасными.

Анжи покачала головой. Кажется, воображение опять завело ее чересчур далеко! Вне всякого сомнения, здесь собрались обыкновенные бизнесмены, банкиры и клерки, возможно, торговцы, а вовсе не те неукротимые, буйные люди, которых мать считала нецивилизованными отбросами общества.

Наверное, она и вправду чрезмерно романтична, как неодобрительно замечала Миньон! Но никто из французских поклонников не привлекал ее внимания. Все казались Анжи скучными и бесцветными. Ее почти постоянно терзало чувство некоей неудовлетворенности, словно впереди, за ближайшим поворотом, ожидало заманчивое приключение.

Ну вот, она очутилась в том месте, о котором часто мечтала, и все мужчины казались смутно знакомыми. На лицах либо безразличие, либо едва сдерживаемое нетерпение. Все это она так часто наблюдала во Франции!

Но все же за окном расцветал май, играла музыка, шампанское казалось восхитительным, и она позволила молодому креолу, с которым познакомилась накануне, увлечь себя в танце.

— Ваша матушка, мадемуазель, разрешила вас пригласить, — сообщил он. — Возможно, вы не запомнили меня?

Анжи кокетливо взмахнула веером.

— Ну конечно, запомнила, месье Делакруа. Вчера вы встречали нас на пристани вместе с месье Гравье.

— Совершенно верно, — подтвердил он и протянул руку, не сводя с девушки бездонных темных глаз. — А вы еще прекраснее, чем в тот момент, когда я впервые увидел вас и подумал, что ни одна женщина не может быть столь совершенной. Вижу, что жестоко ошибся, ибо сегодня вы поистине несравненны.

Вместо ответа Анжи положила ладонь на его широкое плечо. Делакруа, высокий стройный брюнет с небольшими усиками, к его чести, вел себя безупречно и не пытался притянуть ее слишком близко, пока они вальсировали. Хорош собой, хотя, по ее мнению, немного приторный. Все же Анжеле были приятны его комплименты.

— Я счастлив, что вы приехали в Новый Орлеан, мадемуазель, — восхищенно шептал он. — Наш город украсился нежным цветком.

— Как вы любезны, месье, — обронила Анжи, с заученной грацией двигаясь в танце и тайком оглядывая остальные пары.

— О нет, я сама искренность! Никогда еще не встречал таких роскошных волос и столь необычных глаз… сияют, словно драгоценные камни.

— Merci, — пробормотала она нахмурившись, когда он незаметно притянул ее к себе. От него пахло бриолином и чем-то, напоминавшим мускус, и девушка немедленно постаралась отодвинуться на почтительное расстояние, чем вызвала новый поток признаний.

— Ах, ваша красота — совсем как солнце: слепит и обжигает. Посмею ли я открыть, что уже успел потерять голову?

Что, спрашивается, она может ответить на столь цветистую тираду? Анжи всегда становилось неловко, когда ей так откровенно льстили.

Но как выяснилось, ответа от нее и не требовалось. Делакруа принялся распространяться о том важном положении, которое занимает в городе. По его словам, он был одним из самых уважаемых и богатых граждан.

— Я пришел сюда прямо с политического собрания в ротонде, и теперь, когда власть в Новом Орлеане постепенно возвращается к тем, кому принадлежала прежде, до поражения в войне, мы возлагаем на Луизиану большие надежды. Слишком долго здесь правили пришельцы с Севера, хищники и мародеры, захватившие самые плодородные плантации, бессовестные спекулянты, едва не погубившие наш прекрасный город. Но теперь мы получили большинство в сенате штата и вскоре места и в конгрессе.

— Как интересно, — вежливо пролепетала Анжи, чем обрушила на свою голову новый поток откровений, от которых у нее заныли виски.

Но музыка наконец смолкла, и месье Делакруа проводил девушку к длинному, покрытому полотном столу, на котором красовались искусно сделанные из льда скульптуры и хрустальные чаши с пуншем. По скатерти были рассыпаны кремовые душистые цветы магнолии с блестящими листьями, распространявшие сладкий, чем-то напоминавший лимонный аромат. В чашах плавали тонкие ломтики апельсина, и официант налил месье Делакруа и его даме большие бокалы.

— Может, вы не найдете Новый Орлеан слишком красивым и сразу же решите нас покинуть? — улыбнулся креол, протягивая Анжи бокал. — Могу я надеяться, что разрешите приехать к вам с визитом?

Несмотря на его безупречную вежливость, в Анжи все нарастало раздражение. О да, он довольно красив, но чересчур уж назойлив. Наверное, она просто дурочка, но ее не оставляет подозрение, что им движут какие-то скрытые мотивы. Недаром она не терпит слишком вежливых и галантных людей. Стоит лишь вспомнить, как набросился на нее месье Боло, как только тетя Мария отвернулась. Вот когда он показал свою истинную натуру! С тех пор она относилась с подозрением к такого рода поклонникам.

Но пришлось заученно улыбаться, учтиво бормотать что-то в ответ, хотя Анжелика не позволила месье Делакруа увести себя на балкон, выходящий на Ройял-стрит, и, побыв еще несколько минут в его обществе, непреклонно потребовала проводить ее к матери.

Делакруа поклонился Миньон и поцеловал руку. Та, в свою очередь, одарила его ослепительной улыбкой, а оставшись наедине с дочерью, удовлетворенно заметила:

— Месье Делакруа — очаровательный молодой человек, Анжелика, не находишь? И так богат! Мне сказали, что у него блестящие связи в Париже. По всему видно, что он увлечен тобой.

— А еще больше собой, — процедила Анжи и принялась обмахиваться веером, делая вид, что не замечает хмурого лица матери. — Здесь ужасно душно. Пожалуй, выйду-ка на балкон, подышу свежим воздухом.

— Не сейчас, Анжелика. Месье Гравье хочет представить нас губернатору Уормоту, так что мы должны произвести на него неотразимое впечатление. А вот и они. Прямее спину, малышка.

Анжи, смирившись с неизбежным, вздохнула и присела в изящном реверансе.

— Как мило! — с улыбкой заметил губернатор. — Прелестно, поистине прелестно. Ну, Гравье, теперь я вижу, почему вы с такой охотой взялись помогать этим леди. Ничего не скажешь, самые изумительные создания, почтившие своим появлением Новый Орлеан!

Он говорил чересчур громко, ничуть не стесняясь окружающих, и Анжи заметила, как в их сторону начали поворачиваться головы присутствующих. Губернатор показался ей напыщенным, самодовольным человеком, из тех, кто не постесняется набить свои карманы за счет простых сограждан.

Миньон протянула руку, и Уормот почтительно склонился над ней.

— Я сам готов все для вас сделать, миссис Линдси, — с широкой улыбкой пообещал он. — Рассчитывайте на меня без всяких церемоний.

— Воспользуюсь вашим предложением, губернатор, — промурлыкала Миньон, не отнимая пальцев. Анжи показалось, что Уормот задержал ее ладонь дольше, чем позволяли приличия. Наконец Миньон отняла руку и обратилась к месье Гравье: — Вы уже уведомили его превосходительство о нашей просьбе?

— Разумеется, мадам.

— Нам стоило бы обсудить это в более подходящей обстановке, — вмешался Уормот. — Вы, конечно, понимаете.

— Естественно, — кивнула Миньон. — Но моей дочери лучше остаться здесь. Месье Гравье, вероятно, тот молодой человек, что встречал пароход вместе с вами, будет так добр позаботиться о ней, пока мы с губернатором беседуем?

— Месье Анри Делакруа… еще бы, мадам! Тем более что он без ума от мадемуазель Линдси! Он будет счастлив стать ее кавалером на время вашего отсутствия!

Анжи была вне себя от возмущения. Подумать только, никто не позаботился спросить, нравится ли ей общество этого павлина Делакруа! Но что она могла поделать! Оставалось молча повиноваться. Кроме того, неплохо остаться без присмотра матери, пусть и ненадолго!

Делакруа появился немедленно, рассыпая улыбки и слова благодарности. Анжи рассеянно взяла его под руку, вполуха слушая бесконечную льстивую трескотню.

— Месье Делакруа, — вставила она наконец, прерывая длинную фразу, в которой ее сравнивали с луной и звездным небом, — не будете так любезны принести мне еще пунша? Здесь слишком жарко и чересчур много народа.

— О, мадемуазель, вы правы. Не хотите выйти на балкон?

— Нет, достаточно выпить чего-нибудь похолоднее.

Делакруа оставил ее у высокой пальмы в горшке, и девушка принялась лениво обмахиваться веером. Она не солгала Делакруа. Духота была невыносимой, и, кроме того, ей было не по себе от злости и раздражения.

Анжи облокотилась о тонкую колонну искусственного мрамора рядом с пальмой и стала наблюдать за танцующими. Музыканты играли медленный вальс, но музыка внезапно смолкла, и центр зала опустел. Только тогда Анжи заметила девушку в алой юбке и блузке с широкими рукавами, стоявшую в гордом одиночестве. Незнакомка показалась ей похожей на испанскую цыганку, которых она навидалась во Франции.

Девушка с прирожденной грацией скользнула вперед, уверенно шлепая босыми ногами по натертому паркету, и встала в центре зала. Зачарованная Анжи не сводила с нее глаз. Пульсирующий ритм дроби маленького барабана пронесся по залу, немедленно подхваченный гитарами. Девушка, прищелкивая в такт пальцами, начала покачиваться под рыдающую экзотическую мелодию, сначала медленно, извиваясь всем телом, потом чуть быстрее. Волосы цвета воронова крыла, словно обретя собственную жизнь, вырвались на свободу и рассыпались смоляным каскадом до самой талии. Подол юбки вздувался все выше, обнажая загорелые стройные ноги в черном кружеве нижней юбки. Чужеземная песнь лилась и лилась, и гости невольно притихли при виде необычайного зрелища.

Анжи вздохнула, завидуя танцовщице. Чего бы она не отдала, чтобы оказаться на ее месте и плясать так же беззаботно и самозабвенно, с лениво-чувственной грацией, как цыганки, которыми она втайне восхищалась!

Сзади раздался тихий голос Анри Делакруа:

— Ее зовут Эжени. Она мулатка, хотя выдает себя за квартеронку. Я уже видел ее раньше.

— Она прекрасна. Что это за национальность — мулаты?

— Не национальность, а раса, — негромко засмеялся Анри. — Мулатом называют ребенка, один из родителей которого черный, а другой — белый. Квартероны — те, в ком всего лишь четверть негритянской крови.

Анжи недоуменно уставилась на собеседника, но тот впился взглядом в танцовщицу.

— Не понимаю. Разве она не американка?

— Верно. Но по общественному положению стоит куда ниже креолов или англичан. Здесь свои традиции, мадемуазель. И классовые различия достаточно остры, впрочем, как и во Франции, где аристократы смотрят свысока на простолюдинов. Подобные неписаные законы сушествуют во всем мире. Всегда найдутся те, кто стоит на самой верхней или нижней ступеньке.

— Я думала, что в Америке все равны. Разве мулаты теперь не свободны?

— И да и нет. Верно, что после войны цветные получили некоторые права, а рабство отменено. Мужчинам, однако, приходится из кожи вон лезть, чтобы чего-то достичь.

Он красноречиво пожал плечами и скептически усмехнулся.

— Впрочем, Пинкни Пинчбек, избранный в сенат штата два года назад, председатель республиканского клуба «Форт Уорд», родился свободным негром и поднялся до самых вершин. Но он исключение.

— Значит, угнетение черных продолжается? Делакруа с усмешкой показал на танцовщицу:

— Взгляните, по-моему, она не жалуется на свою участь.

Анжи, нахмурившись, присмотрелась к Эжени. Лицо мулатки лоснилось от пота, красноватая кожа блестела полированным янтарем. Тонкие точеные черты лица, кудрявые волосы… нетрудно догадаться, что каждый мужчина в этом зале хотел бы добиться ее благосклонности. Их глаза сверкали алчным желанием. Очевидно, Эжени прекрасно это понимала, потому что медленно раздвинула губы в улыбке, открывая жемчужины белых ровных зубов.

По-прежнему покачивая бедрами, она подняла руки над головой, словно предлагая себя, и вдруг изящно, по-балетному, нагнулась, подметая длинными прядями пол, прежде чем выпрямиться и снова закружиться, отталкивая и маня одновременно.

Некоторые мужчины бросали ей цветы; красные и белые розы усыпали паркет у ее ног. Эжени ловко подхватила один цветок, прикусила стебель и, подняв юбку до колен, вызывающе тряхнула головой, так что локоны черной вуалью на миг закрыли лицо.

Под неустанное биение музыки танцовщица откинула голову, повела плечами и на миг остановилась перед высоким человеком, прислонившимся к колонне. Он не пошевелился, только продолжал смотреть на нее внезапно сузившимися глазами, чуть скривив рот в подобии усмешки. Несмотря на сложенные на груди руки и небрежную позу, даже неопытную Анжи поразила его непонятная настороженность. Незнакомец явно был начеку. Чего же он опасается?

Пока Эжени старалась привлечь внимание мужчины, маняще колыхая грудью, Анжи изучала предмет ее симпатии. Его кожа была почти такой же красноватой, как у девушки, длинные черные волосы доходили до низкого воротника. Одетый в облегающие желтовато-коричневые брюки, черную визитку, белую сорочку и короткий галстук, он производил довольно приятное впечатление. Однако Анжи он напомнил туго сжатую пружину, которая в любой момент может высвободиться и нанести сокрушительный удар, или тигра, готового вот-вот напасть на ничего не подозревающую жертву.

Анжи неожиданно осознала, что сердце бешено колотится, а монотонная доселе барабанная дробь все убыстряется. Эжени сладострастно вращала бедрами, одновременно притопывая ногами, напомнив Анжи узкую парижскую улицу, где находилось кабаре и девушки на сцене бесстыдно задирали ноги. Туда тоже приходили мужчины, в основном затем, чтобы выбрать хорошенькую любовницу. О да, она знала о таких вещах, о развратниках, заводивших содержанок, которых осыпали подарками и даже покупали дома… словом, забавлялись новой игрушкой, пока та не надоедала. Во Франции такое положение дел было общепринятым.

— Вон тот мужчина, — прошептала она Анри, беря протянутый бокал с пуншем, — он покровитель Эжени?

Делакруа сухо и как-то зло рассмеялся:

— О нет. По крайней мере не в том смысле, что вы имеете в виду. Я познакомился с ним во время войны, когда он служил у северян. Правда, я слышал, что он до сих пор не расстался с армией, вместо того чтобы по крайней мере хоть притвориться джентльменом.

— Неужели? Он не похож на военного.

— Потому что не носит мундира? Это чистый маскарад. Правда, при нем нет оружия, но от этого он не менее опасен.

Джейк Брейден из тех людей, с кем бы я не хотел столкнуться в темном переулке… впрочем, и на людях тоже. Представить не могу, что он здесь делает, если только не возжелал сговориться с Эжени… Господи Боже! Простите, мадемуазель, я непростительно забылся, рассуждая с вами о столь вульгарных вещах. Мне не следовало даже упоминать о подобном человеке при даме, поскольку он всего-навсего полукровка, низкий распутник, под учтивой миной которого скрывается полное отсутствие совести и моральных принципов.

— Полукровка? Что это означает?

— Говорят, что он плод союза индианки из племени команчей и мексиканца, хотя это, разумеется, всего лишь слухи. Никто не посмеет справиться у него, правда ли это, а сам он не собирается распространяться на эту тему, так что пока эту тайну никто не разгадал.

— Интересно, — протянула заинтригованная девушка. — Команчи, кажется, живут где-то на западе? И считаются примитивными…

— Дикарями, совершенно верно. Но думаю, отцовская кровь все же разбавила то буйное пламя, которое пылает в жилах этих разбойников, так что он, если пожелает, вполне способен вести себя как джентльмен.

Теперь Анжи просто жаждала побольше узнать о Джейке Брейдене. Как, должно быть, он опасен… вот и Анри Делакруа тоже так думает. Именно о подобных людях с горечью и презрением высказывалась мать.

Все же Миньон никогда не упоминала, что внешне они кажутся вполне цивилизованными, а модная дорогая одежда придает им достаточно приличный вид. Возможно, Анри прав и это всего лишь фасад, а воображение снова сыграло с ней плохую шутку.

Да и сейчас Джейк Брейден ведет себя безупречно, хотя Эжени беззастенчиво дразнит его, водя бархатистыми лепестками розы по широкой груди, пока длинные ноги взбивают пену нижних юбок. Но объект ее внезапной прихоти так и не двинулся с места, и танцовщица наконец уплыла в вихре танца с прощальным, откровенно зовущим взглядом.

Анжи поднесла к губам бокал, все еще наблюдая за Брейденом. Чем так уж заинтересовал ее этот человек, репутация которого, очевидно, далеко не безупречна?

Джейк вдруг резко вскинул голову и, кажется, вонзился в нее взглядом. Душа девушки ушла в пятки. Неужели он смотрит на нее? Нет, этого просто быть не может! Должно быть, смотрит на месье Делакруа, ведь они давние знакомые!

— Sacrebleu!^[3] Какая наглость!

— Месье? — удивленно пролепетала Анжи, испуганная ненавистью в голосе новообретенного поклонника. Анри вымучил улыбку, но в темных глазах сверкнула ярость.

— Прошу прощения, мадемуазель, сорвалось с языка. Старые обиды надо забывать. Сегодня мне следовало бы не думать ни о ком, кроме вас.

Девушка растерянно оглянулась, но Брейден уже исчез. И ей отчего-то показалось, что бал потерял свою привлекательность. Вероятно, она слишком ревностно ищет новых впечатлений, опасностей и авантюр, считая свою жизнь слишком унылой и тоскливой. Вне всякого сомнения, повстречайся ей на самом деле человек, не слишком ладивший с законами и правилами, вряд ли Анжи нашла бы его столь уж привлекательным. Но пока этого не произошло, девушку так и тянуло к неизведанному.

— Мадемуазель, вы находите танец Эжени интригующим? Вопрос Делакруа вернул Анжелу к действительности, и девушка досадливо поморщилась. Неужели ее лицо настолько выразительно?

— О нет, — пренебрежительно бросила она, — женщине неприлично и унизительно выставлять себя напоказ подобным образом.

— Вы, конечно, правы. И должно быть, шокированы этим небольшим развлечением. Но здесь, в Новом Орлеане, мы привыкли к такого рода представлениям. Пойдемте, я провожу вас к матушке. Видите, она возвращается вместе с месье Гравье и губернатором Уормотом.

Направляясь в другой конец зала, Анжи не смогла устоять перед искушением обернуться и посмотреть, присоединился ли к Эжени ее неотразимый любовник. Но ни той ни другого уже не было видно. Они наверняка сейчас вместе, и Анжи никогда больше его не увидит, что, возможно, к лучшему. Но все же легкое непонятное разочарование сверлило сердце. Как жаль, что это волнующее видение так быстро исчезло!

Странно обескураженная, она пожаловалась на головную боль, и Миньон, хоть и нахмурилась, все же разрешила дочери вернуться к себе.

— Проводить тебя, Анжелика?

— Нет, не хочу отнимать тебя у таких очаровательных джентльменов. Ничего со мной не случится, мама. Бетт даст мне отвар от головной боли и поможет лечь.

— Ну хорошо. Вероятно, всему виной чрезмерное возбуждение после такого долгого путешествия. Тебе следует отдохнуть.

Мужчины выразили сожаление столь внезапной болезнью и надежды на быстрое выздоровление. Анжи с величайшим облегчением покинула душный зал с его давящей жарой. В широких коридорах оказалось прохладнее, и девушка быстро спустилась вниз, на первый этаж, где находилась ее спальня, но остановилась у широко открытой двери, ведущей на веранду, откуда дул свежий ветерок. Повинуясь внезапному порыву, она переступила порог, вышла в сад, остановилась у беседки, увитой цветущими лианами, и вдохнула нежное благоухание. В центре сада возвышался фонтан: изо рта огромной каменной рыбы в широкую чашу лилась вода.

Приблизившись к фонтану, девушка залюбовалась игрой света на прозрачных струях. Висевший на стене фонарь отбрасывал причудливые отблески на окружающий пейзаж. Из бального зала доносились едва слышные аккорды шопеновского ноктюрна, которому аккомпанировали трели маленькой ночной птички, примостившейся среди листьев, затенявших беседку. Вечерние тени окутали девушку синеватым покрывалом. Впервые с той минуты, как судно подошло к пристани, ее охватило чувство умиротворенности, словно родина наконец-то признала и приветствовала ее.

И когда музыканты заиграли популярную мелодию, Анжи тихо запела, вдруг вспомнив слова сентиментальной баллады:

Когда черты любимого лица

Вдруг растворятся в памяти моей…

Птичка, словно поняв, что творится на душе у девушки, вторила ей, и обе безмерно наслаждались необычным дуэтом. Но тут музыка смолкла, и крылатая певунья с громким чириканьем упорхнула из сада, оставив Анжи в одиночестве. Несколько минут она молчаливо прислушивалась к журчанию воды, падавшей с верхнего яруса на нижний, тихо радуясь своей свободе.

За беседкой, у дальней стены, стояла скамейка из кованого железа, и девушка уселась, тщательно расправив юбки, чтобы не смять оборку. Занятая собой, она ничего не замечала вокруг, а когда подняла глаза, замерла от страха: из темноты появилась чья-то высокая фигура и ступила в полосу света. Анжи закричала бы, но горло намертво перехватило. Только сейчас она узнала человека, потревожившего ее уединение.

Джейк Брейден…

Глава 5

— Сэр! Вам следовало бы дать знать о своем присутствии…

— И лишиться столь очаровательного концерта?

Он подошел ближе, и девушка затаила дыхание, потрясенная собственной реакцией на его внезапное появление. Сердце больно колотилось о ребра, а руки тряслись так, что она поспешно спрятала их в складки юбки.

Джейк навис над ней, показавшись при мутном свечении луны куда более зловещим, чем в людном бальном зале. Анжи с трудом различала черты смуглого лица, на котором сверкали обрамленные длинными ресницами львиные глаза под косо поставленными бровями. Эти глаза пристально смотрели на нее. Откровенно. Дерзко.

Анжи негодующе выпрямилась и, вздернув подбородок, встала.

— Думаю, будет лучше, если вы немедленно удалитесь, сэр.

— Мне так не кажется, — возразил он и коварно усмехнулся, услышав негодующий возглас. — Жаль разочаровывать вас, мадам. Очевидно, что вы привыкли любым способом добиваться своего.

— А мне очевидно, что передо мной грубый варвар!

— Если предполагаете, будто подобная отповедь должна превратить меня в вашу послушную комнатную собачку вроде Анри Делакруа, вас ждет второе жестокое разочарование за вечер, — саркастически сообщил Джейк. Совсем не тот вежливый тон, каким с ней обычно говорили мужчины!

Анжи растерянно захлопала глазами. К тому же к злости примешивалось непонятное возбуждение, причину которого она никак не могла угадать, волнение, смущавшее ее, лишавшее способности ясно мыслить, наполнявшее предчувствием чего-то необыкновенного. Чего именно? И он еще смеет нагло пялиться на нее, как… Господи, совсем как на ту мулатку!

— Ошибаетесь, сэр. Вы не разочаровали меня. Просто укрепили мое мнение о вас как о невоспитанном хаме. Если вы не уйдете, значит, это сделаю я. Пожалуйста, посторонитесь и дайте пройти.

Она почти ожидала, что Джейк откажется, но тот с издевательской почтительностью отступил, и Анжи проплыла мимо него к двери, ощущая неотступный взгляд. У самого порога девушка обернулась и отметила, что он все еще смотрит ей вслед.

Снова обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Эжени и замерла как вкопанная. Мулатка окинула взглядом сначала Анжи, потом Джейка и побагровела от злости.

— Именно это ты хотел мне сказать? Черт бы тебя побрал! Что ты делаешь здесь с этой…

— Замолчи, Эжени! Леди уже уходит. Не мы одни выбрали это место, чтобы спокойно посидеть, — не повышая голоса, но так непререкаемо-властно перебил Джейк, что Эжени мгновенно успокоилась. Подняв брови и надменно тряхнув головой, она заметила по-французски, что ей следовало бы знать: такой человек, как Брейден, вряд ли обратит внимание на столь бледное, покорное и немощное создание.

— Придется извиниться, чтобы поскорее отделаться от нее, любовь моя, — добавила она и с фальшивой улыбкой объяснила Анжи на плохом английском: — Простите, мадемуазель, я приняла вас за другую. Здесь слишком темно.

Она явно хотела загладить свою грубость, но Анжи уже невозможно было утихомирить.

— Жаль, что ваш характер далеко не столь очарователен, как ваши танцы, — бросила она по-французски, злорадствуя при виде виноватого румянца на щеках соперницы. — От души надеюсь никогда вас больше не видеть, ни при свете, ни в темноте. Доброй ночи.

Джейк негромко рассмеялся. Эжени охнула от неожиданности и, наверное, бросилась бы на Анжи, но Брейден резко приказал:

— И думать не смей, Эжени, тем более что я не разделяю твоей уверенности в ее немощности и покорности. Пусть идет, иначе ты поднимешь на ноги весь отель.

Анжи не обернулась и хотя понимала, что мулатка ни перед чем не остановится, но вынудила себя не убыстрять шага, словно происходящее совершенно ее не касалось. Только сердце тревожно билось и во рту пересохло.

К счастью, Бетт оказалась на месте и ждала госпожу.

— Вы здоровы? — встревожилась маленькая горничная, когда Анжела захлопнула за собой дверь и глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя.

— Нет, голова болит. Наверное, слишком много шампанского. Ты приготовишь мне отвар, Бетт?

Пока горничная возилась с травами, Анжи неустанно металась по комнате. Сверху доносилась музыка, ветерок играл с газовыми занавесками. Девушка пошире открыла двери на балкон и, прислонившись к косяку, подняла глаза на усыпанное звездами небо.

Как отважилась эта девчонка так ее оскорбить? Пусть она красива и талантлива, но все же не поднялась в жизни выше содержанки человека, чья репутация по меньшей мере сомнительна, если верить Анри!

Может, Америка не так уж и отличается от Франции, ибо и здесь ей пришлось столкнуться с теми же предрассудками. Покорная и немощная? Эжени определенно ошибается на ее счет, ибо никто и никогда не считал Анжи покорной.

Девушка со вздохом подошла к зеркалу. Ничего не скажешь, она определенно бледна… если не считать красных пятен гнева на щеках… лицо белое как простыня. Неужели она настолько непривлекательна? Эжени считала именно так… а Джейк Брейден? Очевидно, он предпочитает смуглых брюнеток, иначе не назначил бы свидание мулатке, как заверил Делакруа. Разумеется, Анжи должно быть совершенно все равно. Какое ей дело до мнения и морали человека, подобного Брейдену?

Все это ужасно неприятно, тем более что Эжени оказалась настолько груба, чтобы бесцеремонно унизить незнакомого человека, словно Анжи показалась ей достаточно глупой и неспособной распознать оскорбление. Но даже если девушка и не совсем поняла креольское наречие, которым пользовалась Эжени, пренебрежительный тон был очевиден, как, впрочем, и высокомерный тон мулатки, особенно когда та попыталась избавиться от Анжи, как от не стоящей внимания служанки.

Можно подумать, Анжи действительно отправилась в сад, чтобы встретиться с Джейком. Дурацкая случайность угораздила ее оказаться в уединенном местечке, где он ждал свою любовницу. Какая чушь! Почему Эжени взбрело в голову, что Анжи хотя бы отдаленно заинтересуется Джейком Брейденом? Он интриговал ее лишь потому, что казался одним из тех безнравственных негодяев, каких, по словам матушки, в этой стране немало. Только по этой причине она так пристально рассматривала Брейдена.

И в самом деле, Анжи нашла его довольно неприятным человеком, хотя не лишенным определенной привлекательности. Нет, ее он ни в коей мере не интересует, хотя, несмотря на то что лично она находит его крайне отталкивающим, не может оставаться слепой к его довольно сносной внешности.

С этими своими чересчур длинными волосами и хищной улыбкой он ужасно похож на пирата и вполне может считаться даже красивым. И уж во всяком случае, весьма уверен в себе, обладает властными, повелительными манерами, словом, воображает себя настоящим мужчиной. Ни один поклонник не обращался с ней таким образом, чуть издевательски, с насмешливой снисходительностью, как с низшим существом. Недаром в его присутствии она чувствовала себя неловко, словно школьница перед строгим наставником, по-дурацки смущалась… Нет, нужно взять себя в руки. Может, Анри Делакруа прав и он просто частично укрощенный, не до конца прирученный полукровка?

Но почему он так настойчиво занимает ее мысли? Все равно они больше не увидятся. Скоро она покинет Новый Орлеан и, если мать настоит на своем, вернется во Францию. Но нет, Анжи на этот раз должна победить! Ей так хотелось увидеть Нью-Мексико, дом, который выстроил отец в дикой пустыне. Если судьба лишила ее шанса увидеться с ним, пусть хоть вещи и стены, среди которых он жил, напомнят ей о навеки ушедшем человеке. Правда, не стоит говорить об этом матери, до сих пор сохранившей неприязненные чувства… и даже ненависть к бывшему мужу; недаром она все эти годы решительно отказывалась с ним увидеться. О, как противно, что она не может открыто говорить с матушкой о вещах, так ее занимавших, но при каждой попытке Миньон едва не впадала в истерику. Поэтому Анжи приучилась держать язык за зубами.

Но теперь она достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. И знает, чего хочет. Ее желания не имеют ничего общего с деньгами! Она спешит узнать, что может предложить ей жизнь. И это уж точно не брак с каким-нибудь скучным толстяком, сварливым и старым. Пусть девушки, подобные Эжени, продают душу и тело за покровительство мужчины, который уйдет, как только поблекнет ее красота. Нет, Анжи сделает все, что в ее силах, лишь бы добиться своего. Ее ничуть не привлекает судьба матери, ожесточившейся, снедаемой ненавистью женщины. Но и участь Эжени, рискнувшей всем, чтобы не получить ничего, отвратительна. Даже бедняжку Симону стоит пожалеть, ибо в своем благополучном замужестве она глубоко несчастна. Красавчик возлюбленный бросил ее после короткого романа, безжалостно разбив сердце. В день свадьбы Симона безутешно рыдала, шествуя по проходу в своем роскошном платье навстречу ждавшему у алтаря жениху. Анжи искренне поражалась бесчувственности окружающих, не заметивших, что невеста проливала слезы не радости, а горя.

Только Анжи знала все.

Сколько горьких исповедей Симоны она выслушала перед венчанием! И только еще больше убедилась, что не позволит поставить себя в такое же положение. Уж лучше вообще прожить без любви, чем позволить какому-то распутнику разбить ей сердце.

— Никогда не влюбляйся, кузиночка, — твердила Симона, — если не хочешь жестоко разочароваться в жизни.

Анжи жадно впитывала каждое слово. Ей не приходилось вдалбливать палкой печальные истины. Никто не причинит ей душевной боли!

В зале снова заиграли музыканты. Первые аккорды вальса…

Анжи отвернулась от зеркала как раз в тот момент, как вошла Бетт с отваром в белой фарфоровой чашке.

— Вас расшнуровать, госпожа? — спросила Бетт, осторожно ставя чашку на стол, покрытый кружевной скатертью. — Может, вам потому и стало плохо, что корсет слишком сильно затянут?

— Да, пожалуйста, — пробормотала Анжи. — Ненавижу корсеты и надеюсь, когда-нибудь дамам не придется их носить.

— Думаю, такому не бывать. Но вы такая худенькая и совсем не нуждаетесь в шнуровке. Такая узкая талия… мне в жизни не приходилось сильно вас затягивать.

Бетт ловко расстегнула маленькие пуговки на спине и принялась развязывать бесчисленные узлы.

Освободившись от корсета, Анжи облегченно вздохнула и потерла ноющие ребра. Когда же Бетт сняла кринолин, девушка бросилась на кресло в одних лишь длинных панталонах, чулках и шелковой сорочке, липнувшей к телу. Расправив складки, девушка недовольно нахмурилась.

— Какая жара! Все эти юбки отсырели от пота! Как можно столько всего надевать в такую погоду! Когда-нибудь я наотрез откажусь все это носить, Бетт! Бессмысленно и нелепо терпеть подобные пытки в угоду моде! Сама стану важной дамой и законодательницей мод… да-да, вот именно, дай только время!

— А что, если будущий муж не согласится с вами? — засмеялась Бетт. — Не так уж много мужчин захочет расстаться со своими денежками ради элегантных нарядов жены.

— А может, я вообще не выйду замуж и сделаюсь куртизанкой! У них свободы куда больше! — выпалила Анжи и улыбнулась, услышав негодующий вопль Бетт. — О, не смотри с таким ужасом, я просто шучу. Но если подумать хорошенько, я права. Женам приходится сидеть в золотой клетке, подчиняться бесконечным строгим правилам и ограничениям, совсем как ребенку малому. Или рабыне. Вот именно, невольнице. Но куртизанки… сами выбирают себе любовников, позволяя осыпать себя драгоценностями и деньгами в обмен на несколько часов наслаждения. А когда устанут от них — пф-ф-ф!. — бросают ради других, более привлекательных мужчин, которые так же щедры, если не больше! Разве не правда?

— Как скажете, мадемуазель, — тихо рассмеялась Бетт.

— Так и скажу.

Анжи, потянувшись, подняла руки над головой, радуясь возможности наконец-то немного отдохнуть после напряженного вечера. Конечно, все это болтовня от нечего делать, но крупица правды во всех ее речах есть. Перед ней словно открылись новые возможности. Не то что она всерьез вознамерилась стать куртизанкой, но нет такого закона, по которому она обязана выйти замуж. Не сейчас, во всяком случае. Теперь, когда благодаря Джону Линдси у нее есть собственный доход, она ни от кого не зависит.

С каждым часом мысли о будущем становились все более волнующими. О, теперь Анжи уже с нетерпением ждала, когда придет пора покинуть Новый Орлеан и отправиться в свой американский дом. Каким он окажется? Жара, пустыня, безбрежное небо… в таких восторженных выражениях описывал ранчо отец. И разумеется, местность там далеко не такая дикая, как во времена матери. В конце концов, прошло двадцать лет! Вне всякого сомнения, индейцы в большинстве своем уже укрощены и никто давно уже не слышал о набегах!

Неожиданно Анжи снова вспомнила о Джейке Брейдене. Неужели он действительно наполовину индеец? В тусклом свете единственного фонаря он действительно выглядел настоящим разбойником, хотя в бальном зале казался достаточно цивилизованным. Возможно, Анри прав и это всего лишь тонкий фасад, маска, которая легко слетает?

Ах, Боже, нужно выбросить его из головы! Следует мечтать не о человеке с тигриными глазами, коварной усмешкой и хрипловатым выговором, а о своем будущем. Уж он-то, несомненно, забыл о ней в ту же минуту, как она исчезла из виду!

Но Анжи, сама того не зная, ошибалась, ибо Джейк Брейден именно в этот момент думал о ней.

После короткого свидания и не слишком приятного прощания с Эжени он понял, что опаздывает на встречу с губернатором Уормотом и месье Гравье. Эжени вела себя, как он и предполагал: заливалась слезами ярости и с деланной скорбью ломала руки, узнав о том, что отвергнута. Впрочем, он надеялся, что она окажется совершенно такой, как остальные веселые девочки, готовые доставить мужчине удовольствие в обмен на щедрое вознаграждение. Как жаль, что неверно судил о ней.

Джейк поднялся по ступенькам черного хода и вошел в небольшую комнатку рядом с бальным залом. Его уже ждали. Гравье казался раздраженным, а незнакомая дама — сдержанной, хоть и, очевидно, расстроенной. Один губернатор был совершенно равнодушен к подводным течениям в тесной каморке за тяжелыми бархатными шторами. Глаза щипало от дыма сигар, висевшего в воздухе.

Мадам Линдси приветствовала его с холодной вежливостью. Представивший его губернатор лукаво добавил:

— Капитан Брейден обладает огромным опытом в борьбе с индейцами, миссис Линдси, и идеально подходит вашей дочери.

Миньон с плохо скрытой неприязнью взглянула на губернатора.

— Я уже говорила, губернатор, что любыми способами желаю избежать этого опасного и утомительного путешествия.

— Да-да, миссис Линдси, — тяжело вздохнул Уормот. — Но к несчастью, ваш покойный муж весьма подробно изложил условия. И поскольку не удалось обнаружить ни более позднего завещания и никакого дополнения, мои руки связаны. Надеюсь, вы понимаете, что моя юрисдикция не распространяется на Нью-Мексико? Но я согласен с вами. Если мисс Линдси решит вернуться во Францию, выплаченная ей сумма будет совсем невелика, но если примет условия завещания, станет богатой наследницей.

— Но, сэр, объясните, что станется с поместьем, если Анжелика откажется туда ехать? Продадут, » чтобы передать деньги ей, или оно отойдет правительству?

— Пока трудно сказать. Разумеется, нельзя, чтобы земля оставалась без владельца. Это просто запрещено законом, тем более что Джон не позаботился об управлении по доверенности. Всего-навсего оставил поместье своей дочери. Если предпочитаете, можете остаться в Новом Орлеане на время ее пребывания в Нью-Мексико. Я позабочусь отом, чтобы вам не давали скучать во время ее отсутствия.

Джейк отметил, что Миньон прекрасно понимает истинные причины, побудившие губернатора отказать ей в помощи, поскольку ее глаза гневно блеснули, а губы сжались в тонкую линию, что, правда, ничуть не затмило ее красоту.

— Я чрезвычайно благодарна вам за великодушие, губернатор, но если моей дочери придется рисковать жизнью, я не оставлю ее одну и, разумеется, буду ее сопровождать.

— В этом нет нужды, Миньон… могу я вас так называть? В ее распоряжении американская армия! Капитан Брейден — самый компетентный проводник и искусный разведчик в Новом Орлеане. Служил здесь после окончания войны и лишь недавно вернулся из Нью-Мексико. Ведь здесь ваш дом, не так ли, Брейден?

Джейк молча кивнул. Ему были неприятны эти расспросы. И уж очень не нравился Уормот. Крайне не нравился. Этот грузный тип, считающий себя всемогущим, воображал, что может бесцеремонно лезть в чужие дела.

— Да, губернатор, — резко бросил он, — но не ожидайте от меня уверений в том, что путешествие через индейскую территорию станет для мадам Линдси и ее дочери совершенно безопасным. Напротив, шайки апачей и команчей совершенно распоясались, шатаются по всей округе и готовы напасть на каждого, кого посчитают либо угрозой, либо выгодной поживой, а к последней относятся и женщины, и обозы с товарами и багажом. Я уже говорил вам прежде и повторю сейчас: это чертовски опасно.

— Вздор, капитан. Неужели вы забыли о мирном договоре, подписанном команчами, апачами и шайеннами в Медисин-Лодж?

— С тех пор прошло больше двух лет, — напомнил Джейк, — и договор нарушили люди генерала Кастера, вырезавшие все поселение вместе с вождем шайеннов на реке Уашита ровно через год после его подписания. Поверьте, апачи хорошо усвоили, как умеет держать слово белый человек.

— Возможно, вы правы, капитан, но вчера шестнадцать вождей индейских племен прибыли в Вашингтон для переговоров. Как только они убедятся в непобедимости нашей армии, все попытки восстаний и мятежей прекратятся сами собой.

— Если вы верите этому, губернатор, значит, вы еще больший глупец, чем я предполагал.

— В вашем мнении здесь не нуждаются, — вспыхнул Уормот, не скрывая ярости. — Дикари угомонятся, когда армия перестанет с ними нянчиться. А вам следовало бы помнить, что пока вы находитесь в распоряжении полковника Паттерсона, который, по счастливому совпадению, считается моим старинным другом.

Да, именно полковник отдает мне приказания. Но не вы. И это единственная причина, по которой я оказался здесь. Кроме того, Паттерсон не велел мне лгать этой леди с целью приуменьшить риск. Белым людям — не важно, мужчинам или женщинам, — сейчас не стоит оказываться на индейской территории.

— Но послушайте, Брейден, — начал губернатор, побагровев от гнева и насупив мохнатые брови, — у вас есть приказ, и…

— Да, и в этот приказ не входит необходимость спорить с вами, — перебил Брейден. — Доброй ночи, мадам.

И с этими прощальными словами он направился к выходу, не обращая внимания на злобное бормотание Уормота и попытки Гравье утихомирить взбешенного главу штата Луизиана. Джейк презрительно усмехнулся.

— Капитан! Прошу вас уделить мне несколько минут. Джейк остановился и, оглядев вдову Линдси, подумал, что она почти не изменилась за прошедшие двадцать лет. По-прежнему выглядела молодой и энергичной. Единственным признаком возраста были предательские морщинки в углах серо-голубых глаз.

— Мадам!

Он вежливо поклонился, ожидая, пока та начнет разговор, и когда Миньон жестом показала, что хочет побеседовать с глазу на глаз, без дальнейших возражений пошел за ней.

— Капитан Брейден, я высоко ценю вашу откровенность, — мягко заметила она, когда оба удалились на почтительное расстояние от Уормота и Гравье. — Для меня очень важно, чтобы губернатор понял всю меру опасности этой авантюры и согласился помочь мне изменить волю покойного мужа, в интересах Анжелики, разумеется.

— Прежде чем вы продолжите свою речь, мадам, должен признаться, что не намереваюсь способствовать осуществлению ваших желаний. Джон был моим другом, и я знаю, как страстно он мечтал увидеть перед смертью дочь. Но равным образом мне не хочется отвечать за ее безвременную гибель, а судя по тому, как обстоят дела, ей лучше довольствоваться малой долей состояния Джона и вернуться во Францию. Я не такой оптимист, как Уормот, и должен без обиняков заявить, что вряд ли индейцы утихомирятся в ближайшее время.

— Совершенно с вами согласна, капитан. Душеприказчики должны принять во внимание ваши соображения, и поэтому…

— Извините, мадам, но я не согласен. Если речь идет о деньгах, вы обратились не к тому человеку. Плевать мне, кому достанется земля или состояние. Но Джону Линдси было не все равно. Ваша дочь по крайней мере собирается выполнить условия завещания. Чего нельзя сказать о вас.

Миньон Левасер Линдси несколько секунд молча изучала стоявшего перед ней мужчину, прежде чем неожиданно улыбнуться:

— Вы откровенны, капитан. И это неплохо. Я тоже могу быть откровенной. Лучше с самого начала не оставить ничего недоговоренного, не находите?

— Иногда. Бывают случаи, когда лучше всего держать правду при себе, мадам.

Миньон тихо рассмеялась.

— Вижу, вы из тех, кто не задумается выложить карты на стол. Прекрасно. Я от вас не отстану. Так вот, я не помышляю о поездке в Нью-Мексико, не говоря уже о том, чтобы сотворить величайшую глупость в своей жизни, проведя там целый год. Анжелика вбила себе в голову романтические бредни насчет тамошней природы и привольной жизни, и все потому, что даже отдаленно не представляет ожидающих ее трудностей и тягот существования на этой жестокой земле. Простите, если оскорбила ваши патриотические чувства, но хорошо воспитанным дамам там не место.

— Поскольку мы беседуем без обиняков, позвольте напомнить, что вашего имени нет в завещании. Решение придется принимать вашей дочери, а она достаточно взрослая, чтобы сделать выбор. Разумеется, ей необходимо знать, как велика степень риска.

Миньон на миг затаила дыхание и пронзила собеседника негодующим взглядом, но тут же взяв себя в руки, пожала плечами.

— Вы правы. Возможно, если повторите ей то, что сейчас сказали губернатору, она прислушается к вашим словам. Поговорите с ней? Или считаете, что это пятнает вашу великую дружбу с моим покойным мужем? Джейк нетерпеливо отмахнулся:

— Я готов объяснить, как опасно это путешествие, но и только. Если у нее в голове сохранилась хоть капля разума, она, вероятно, уже сама все сообразила. Надеюсь, она говорит по-английски?

— Конечно. Анжелика не какая-то необразованная девчонка, капитан, и получила благородное воспитание, хотя слишком изнеженна, чтобы подвергать себя жизненным невзгодам и бедствиям, которые Джон Линдси пытался обрушить на нее. Это идиотское завещание — настоящее преступление. Предупреждаю, я сделаю все, чтобы его опротестовать.

— Поверьте, Линдси был отнюдь не дурак, мадам. Желаю удачи в ваших начинаниях. Могу уделить вашей дочери пять минут, если хотите, чтобы я посоветовал ей забыть о поездке в Нью-Мексико. В противном случае…

— Сейчас?! Но… хорошо. Анжелика уже спустилась к себе, но, вполне вероятно, еще не спит. Мы живем на первом этаже, с видом на Ройял-стрит, так что…

— Показывайте дорогу.

Искоса посмотрев на него, Миньон опять красноречиво пожала плечами и грациозно двинулась к широкой лестнице. Толстый ковер заглушал шаги, и, чтобы дать знать о своем появлении, она громко постучала:

— Анжелика? Бетт?

Из-за двери послышался тихий смех, потом скрежет отодвигаемого засова, и на пороге возникла молодая темноглазая брюнетка. Миньон бесцеремонно отодвинула ее и прошла в комнату. При виде Джейка служанка громко ахнула и попыталась загородить дорогу.

— Нет, нет, месье, вам сюда нельзя, — начала она, но Джейк, успевший заглянуть ей через плечо, уже понял причину тревоги. Полуодетая девушка, раскинувшаяся в кресле, поспешно потянулась за пеньюаром.

— Мама! Я не одета! — вскрикнула она.

Джейк немедленно узнал ту, с кем успел столкнуться в саду, хотя без всех бантов, лент и оборок она выглядела немного старше. Возможно, ему только это показалось, но все признаки зрелости были налицо, от упругих налитых грудей до соблазнительного изгиба бедер под тонкими полотняными панталонами.

Миньон успела схватить пеньюар и швырнуть дочери, укоризненно бросив что-то на французском. Очевидно, упрекала дочь за нескромность.

— Будьте добры отвернуться, капитан Брейден, — попросила она, повернув к Джейку пылающее лицо, — пока Анжелика не приведет себя в приличный вид.

Тот хладнокровно повиновался, хотя прелестная картина так и стояла перед глазами.

— Мы с мисс Линдси уже встречались, — протянул он и услышал в ответ жалкий лепет девушки, объяснявшей, что встреча была мимолетной. — А мне показалось, что каждое мгновение запечатлелось в памяти, — усмехнулся Джейк.

Горничная расплылась в улыбке, показав прехорошенькие ямочки, и поспешно прикрыла рукой рот, чтобы скрыть смех.

— Капитан! — возмутилась Миньон. — Уверена, что вы, как истинный джентльмен, никому не расскажете о том, что видели. Не стоит чернить репутацию девушки… если, разумеется, вам небезразличны подобные вещи. Теперь можете повернуться.

Джейк, чье веселье значительно поумерилось после резкого выговора, уставился на Анжи, закутанную в шелковый кремовый пеньюар, доходивший до кончиков пальцев. Та вызывающе встретила его взгляд.

— Мисс Линдси, ваша матушка пожелала, чтобы я повторил свое мнение, ранее уже высказанное губернатору. Уверяю вас, сейчас не время ехать в Нью-Мексико, что бы вам ни наговорили про эту страну. Ваша мать права. Вы вряд ли приспособлены к тяготам тамошней жизни и не вынесете и недели в жаркой пустыне. Возьмите предложенные деньги и возвращайтесь во Францию, в покой и безопасность своего дома. Ни к чему тратить свое и мое время.

В фиалковых глазах словно застыл ледок.

— В самом деле? Капитан…

— Брейден, — подсказал он, поняв по мятежному выражению прелестного личика, что взрыв неминуем.

— Капитан Брейден, даю слово, я ценю все усилия, приложенные моей матерью, чтобы найти человека, который согласился бы с ней и стал уговаривать меня отказаться от моих замыслов. Но к сожалению, должна известить вас, что намереваюсь отправиться в Нью-Мексико при первой же возможности, чтобы предъявить права на оставленное мне наследство. Не знаю, почему и каким образом матушка решила впутать вас в наши семейные дела, но заверяю, что ваше мнение вряд ли может меня заинтересовать. Спокойной ночи.

Джейк поднял брови и скривил рот в циничной ухмылке. Он предвидел, что придется столкнуться с этой маленькой упрямой злючкой. Недаром она так хладнокровно парировала оскорбления Эжени.

— Что же, мне жаль это слышать, мэм. Может, ваша матушка решила поделиться своими горестями со мной, узнав, что именно мне приказано сопровождать вас до Нью-Мексико. И если настаиваете на своем, будьте готовы через неделю, начиная с этого дня. Вам разрешено взять с собой по одному сундуку. Не больше. Не позволю обременять себя кучей бесполезного багажа на десятках фургонов, которым предстоит тащиться много дней по вражеской территории. Прощайте, леди.

И прежде чем дверь захлопнулась, он успел услышать на редкость неблаговоспитанную, если не сказать непристойную, реплику Анжелы Линдси, но, ничуть не оскорбившись, тихо засмеялся. Если она намерена ехать, так тому и быть, но он сделает все, чтобы она изменила свое мнение еще до того, как попадет в Техас.

Глава 6

Музыка, доносившаяся из окон отеля «Сен-Луис», словно порхала на волнах нежного ветерка, немного охладившего нагретый воздух. Редкие фонари почти не рассеивали мрака, тем более что небо застилали низкие облака. Джейк стоял напротив отеля, в тени балкона, низко нависавшего над самым тротуаром, и, тихо ругаясь, раскуривал тонкую сигару. Черт возьми, опять Ринголд опаздывает! У него это уже в привычку вошло! Жаль, что Логана задержали дела и пришлось иметь дело с человеком, которому он не слишком доверял. Ринголда наняли, потому что он великолепно умел обращаться с оружием и к тому же в данный момент был свободен, но Джейк считал его не слишком надежным.

И теперь он где-то задерживался, а Джейк и без того потратил немало времени на споры с капризными женщинами.

Дым попал в глаза, и он зажмурился. Почему он был так уверен, что сумеет их убедить? Можно подумать, он не знает слабый пол! Кроме того, он недооценил дочь Линдси и теперь отчего-то не мог отделаться от не слишком приятной мысли, что Джон, возможно, гордился бы ею. Упрямство, во всяком случае, она унаследовала от папаши. Но к несчастью, именно эта черта вполне может привести Анжелу Линдси к печальному концу, а он не желает иметь ее смерть на своей совести.

Мимо проехал экипаж, громко стуча колесами по брусчатке. Кто-то из седоков тихо смеялся.

Анжела Линдси оказалась совершенно не такой, как представлял Джейк. Он и сам не знал, чего ждать. Во всяком случае, не пленительной красотки с фарфоровой кожей, медными волосами и кокетливо приподнятыми уголками фиалковых глаз. Не той соблазнительной кошечки, которую он заметил в бальном зале под руку с Делакруа. Подумать только, именно она оказалась дочерью его старого друга!

Иисусе, это только все усложнило! Каким образом она связалась с этой богомерзкой компанией? Делакруа, Гравье, Уормот… Все как на подбор — отъявленные подлецы. Линдси никогда бы близко к ним не подошел. Тут видна рука Миньон. Она так же беспринципна и жестока, как утверждал Джон, и, очевидно, взбесилась от злости, потому что Уормот оказался слеп к ее чарам, не растаял от красоты и непонятно почему заупрямился. Не будь все так противно, Джейк непременно, засмеялся бы.

Но амбиции матери подталкивают дочь в прямо противоположном направлении, и обе женщины не в состоянии мыслить здраво. Что за глупое положение! Ничего не скажешь, спасибо Джиму Паттерсону за то, что втравил его в эту историю!

— Сейчас самое время, Джейк. Лучшего предлога для поездки в Новый Орлеан не придумаешь, и тебе это известно. Не смотри на меня с таким разъяренным видом. Ты ведь тоже хочешь сцапать тех ублюдков, что продают ружья апачам!

— Да, но предпочел бы сделать это своим способом.

— Твой способ приведет тебя на виселицу за убийство, — сухо заметил полковник. — Пусть ты и разведчик, но официально все еще служишь в армии, а следовательно, должен выполнять определенные правила, чтобы не попасть в беду.

— Да, но и тут существуют свои законы, а один из них гласит, что только дурак подставляет врагу голову. Отправиться в Новый Орлеан за двумя сумасбродками заведомо означает сделаться мишенью, а я не отвечаю за то, что произойдет, если мне не удастся отговорить их от поездки.

— Вполне справедливо. Ты должен встретиться в Новом Орлеане с нашим агентом. Он твердит, что будет говорить только с тобой. Мне это не слишком нравится, но иного выхода нет. Джейк… будь осторожен. Эти негодяи на все способны.

Вот так он попал сюда и теперь дожидался встречи с человеком, пообещавшим открыть, кто стоит за незаконной продажей оружия воинам апачей.

— Джейк… mon cher… s'il vous plait…^[4] Пробормотав проклятие, Джейк обернулся как раз в ту минуту, как перебежавшая дорогу Эжени бросилась ему на шею, едва не сбив с ног.

— Какого черта ты тут делаешь? — прорычал он.

— О, Джейк, я должна была увидеть тебя снова! Не сердись на меня, хорошо? Да, ты сказал, что уезжаешь, но не сию же минуту, а я просто не могу расстаться с тобой так скоро, о нет, не злись, дорогой, я не в силах с собой справиться!

Не докончив своей страстной речи, она уткнулась лицом ему в грудь. Джейк мягко, но решительно отступил.

— Эжени, мы уже все сказали друг другу. Я объяснил, что буду слишком занят, чтобы уделить тебе должное внимание. У тебя и без меня немало поклонников, готовых осыпать свою даму богатыми подарками.

Эжени подняла мокрые от слез глаза и жалобно всхлипнула:

— Но я люблю тебя одного, милый… тебя одного.

И когда она снова прильнула к нему, Джейк против воли припал к горячим, жаждущим губам. Прелестное, обольстительное создание! Ему будет недоставать ее гибкого тела и неподдельного пыла, но расставание неизбежно.

Он заставил себя оторваться от нее и приподнял пальцем маленький подбородок.

— Я никогда не лгал тебе и не притворялся, что останусь, Эжени. Ты с самого начала знала, что наши отношения не продлятся долго.

— Да, верно… но я так надеялась, что ты передумаешь и вернешься в Новый Орлеан навсегда. Или возьмешь меня с собой… мне наверняка понравился бы Нью-Мексико. Там я могла бы выдавать себя за твою жену, и никто не узнал бы правды! Разве я не похожа на настоящую креолку?

— Дело не в этом, — отмахнулся Джейк, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце. Она не лжет: слишком неподдельна тоска, светящаяся в ее глазах. — Эжени, ты одна из самых прекрасных женщин, которых я видел в жизни, но тебе нужен надежный мужчина. Тот, кто все время будет рядом. Я не из таких. И не стану сидеть по ночам у домашнего очага.

Но Эжени обвила его руками, приникла жгучим поцелуем, и после некоторого сопротивления Джейк ответил, немного рассерженно, но с растущим желанием. Ему захотелось задрать ей юбки, увлечь в тень и овладеть, прижав к кирпичной стене, но поддаться означает запутать все еще больше, и он это знал. Эжени посчитает, что их роман возобновился, а тянуть не имеет смысла.

На этот раз он почти оттолкнул ее и холодно приказал:

— Довольно, Эжени. Иди домой.

Девушка затрепетала, но сумела овладеть собой и мужественно встретила его взгляд.

— Вижу, все бесполезно. Ты уедешь. Но помни, я всегда буду ждать тебя на Рэмпарт-стрит, когда бы ты ни вернулся в Новый Орлеан. Прощай…

Джейк долго смотрел вслед девушке, пока та пересекала мостовую под светом уличных фонарей. Вскоре она словно растворилась в тени. Краем глаза Джейк внезапно пойма; какое-то движение и решил узнать, в чем дело.

Из окон номера на первом этаже лилось мягкое свечение. Прищурившись, Джейк присмотрелся и узнал Анжелу Линдси. Очевидно, та вышла на балкон подышать свежим воздухом и наблюдала его встречу с Эжени. Нужно быть слепой, чтобы не увидеть столь страстной сцены!

Вне всякого сомнения, это еще больше усугубит ее и без того невысокое мнение о нем, и она, ко всеобщему удовольствию, откажется от столь неподходящего эскорта.

Негромко смеясь, Джейк отступил в темноту и неторопливо направился вниз по улице. У него дела поважнее, чем думать об Анжеле Линдси. Если он задержится еще на несколько минут, осведомитель перепугается и разнервничается. С Ринголдом он встретится позже. Он и так слишком долго прождал наемника, который вечно теряет представление о времени и опаздывает.

От набережной до Суэмпа, где Джейк условился встретиться с таинственным агентом, было несколько кварталов. Суэмп, иначе говоря, «болото», считался одним из самых опасных кварталов Нового Орлеана, населенных одними головорезами и отчаянными негодяями.

Джейк остановился на углу Жиро-стрит, шумной даже в это время улочки, откуда доносились громкий смех и разъяренные вопли, сопровождаемые нестройной музыкой, извлекаемой из бесчисленных, но, к сожалению. расстроенных фортепьяно.

Джейк затаился в тени низкого здания, выстроенного из кипарисовых досок и уже успевшего опасно покоситься. Хиясина носила гордое имя салуна, где стойку бара заменяла длинная планка, положенная на два бревнышка, возле которой стояло несколько грубых табуретов. В этой части города обычно играли в фаро и кости, и местные умельцы быстро избавляли новичков от скудных сбережений. Те же, кому удавалось выиграть несколько монет, прощались с ними — а иногда и с жизнью — сразу же за стенами заведения.

Если не считать Галлатин-стрит, Суэмп был излюбленным местом развлечения неотесанной матросни с барж, спускавшихся вниз по реке. Порядочному человеку находиться здесь, в этих гнусных трущобах, было крайне опасно. На Жиро-стрит царил закон ножа, кулака или револьвера. Последние двадцать лет никакой полицейский не смел носа сунуть ни в один салун, дансинг-холл, игорный дом или бордель.

Идеальное место для встречи с осведомителем… если только последний доживет до долгожданного свидания.

Джейк огляделся и осторожно двинулся по темной улице, игнорируя наиболее наглых потаскух, норовивших затащить его в жалкий публичный дом.

— Эй, красавчик, всего за шестипенсовик получишь постель, виски и горячую бабенку, — пообещала какая-то девица, кокетливо покачивая бедрами. Крашеные рыжие волосы, казалось, пылали даже в тусклом свете фонаря; неохватные груди выпирали из выреза платья, явно видавшего лучшие дни.

— Спасибо, нет, — равнодушно бросил Джейк. Шесть пенсов за омерзительный самогон, кишевшую клопами кровать и наверняка заразную шлюху… Да любой смельчак, решивший принять это предложение, рискует жизнью в этой Дыре. В гнезде змей и то безопаснее!

Джейк свернул за угол Саут-Либерти-стрит и зашагал к окутанному сырым туманом протестантскому кладбищу. Здесь было куда спокойнее, хотя и сюда доносился шум с Суэмпа. Металлическая калитка раскачивалась на петлях под напором Довольно сильного ветра, дувшего с реки и наполнявшего воздух смрадом гниющей рыбы и отбросов.

Джейк остановился у входа и вслушался в противный скрип калитки, напоминавший визг и вопли злых духов.

Неприятное предчувствие холодным ознобом прошло по спине, и Джейк выхватил из кармана заряженный «кольт». Ни звездочки на небе, ни луны, только рваные облака, сквозь которые пробивался слабый серебристый свет, падавший на мрачные могилы. Запахло дождем.

Джейк, стараясь держаться в тени каменных выступов, поддерживавших кладбищенскую ограду, скользнул внутрь и бесшумно зашагал по усыпанной гравием дорожке. В ноздри бил странный приторный запах, к сожалению, хорошо ему знакомый. Не так должно пахнуть на кладбище!

Он добрался до высокого блестящего мавзолея с крылатыми херувимами, охранявшими две ступеньки, ведущие в склеп. Железная дверца была приоткрыта, и здесь вонь усиливалась.

Выругавшись себе под нос, Джейк зажег спичку и в слабом огоньке успел увидеть все, что хотел. Кто бы ни был осведомителем Паттерсона, больше он рта не раскроет; Никогда.

Что-то смутно белеющее во мраке привлекло его внимание, и Джейк наклонился и поднял с земли соколиное перо со знакомыми метками. Джейк встал на колени и, когда глаза привыкли к темноте, увидел еще одно перо и нож с отчетливыми знаками на рукоятке. Раскраска апачей. Судя по виду, мескалеро, племена, живущие в Нью-Мексико, «кактусовом штате». Иисусе!

Джейк снова посмотрел на зверски изуродованный труп.

— Брейден… вы здесь?

Все еще стоя на коленях, Джейк обернулся и увидел высокую тень, поднимавшуюся по ступенькам склепа. В руках наемника блеснул револьвер.

— Ринголд! Вы что-то поздно.

— Меня задержали, и… Господи! Это тот, кто обещал передать сведения? Трудно сказать что-то, лишившись языка, не находите?

— Смотрите!

Джейк протянул ему окровавленный нож, и Ринголд недоуменно нахмурился:

— Похоже на апачей?

— Должно быть. Ничего странного не замечаете?

— Еще бы! Явная подделка. К чему он тут? Я верно предполагаю, что кто-то хочет взвалить убийство этого бедняги на жестоких дикарей, находящихся в тысяче миль отсюда?

— Я тоже так считаю. Только не пойму, зачем было трудиться. Одно дело — убить его, и совсем другое — обвинить в этом апачей, чтобы поднять беспорядки. Вы же знаете, каковы здешние настроения после всего, что стряслось в Техасе и Нью-Мексико.

— Еще бы! — выразительно пожал плечами Ринголд. Лунный луч, прорезавший облака, осветил его силуэт и мрачную картину в склепе. На кладбище замелькали причудливые тени, и Ринголд неловко поежился. — Неприятная история. Что-то мне не по себе, Джейк. Может, лучше улизнуть отсюда, прежде чем нас припутают к этому делу?

— Поздно, — вздохнул Джейк, поднимаясь и кивком головы показывая на выросшие за оградой фигуры полицейских. — Нас подставили, Джонни.

Анжи услышала об аресте капитана Брейдена с самого утра. Мать разбудила ее, чтобы сообщить новость.

— Теперь твоя поездка, разумеется, сорвалась, — с обычным хладнокровием обронила мать, прихлебывая кофе. — Месье Гравье уверяет, что, кроме него, никто не сможет довезти нас до места, но Брейдена, несомненно, казнят за зверское убийство.

Несмотря на то что всю ночь Анжи проворочалась с боку на бок и задремала только перед рассветом, сон мгновенно слетел с нее. Вздрогнув, девушка поплотнее закуталась в пеньюар. Нет, этого не может быть! Да ведь прошлой ночью она видела Джейка с Эжени! Неужели он покинул любовницу, чтобы помчаться на кладбище и кого-то прикончить? Но иначе его вряд ли арестовали бы… Все равно это слишком невероятно.

— Власти уверены, что убийца — капитан Брейден?

Месье Гравье утверждает, будто у него был сообщник, которого тоже схватили, поэтому, должно быть, у них есть Доказательства, — недоуменно нахмурилась мать. — Расправа была поистине зверской, и поскольку ходят слухи, что капитан наполовину индеец, а только эти дикари способны так издеваться над людьми…

Она не договорила, и Анжи отвела взгляд. Ее это касаться не должно. И кстати, ей следует благодарить Бога за то, что этот человек выказал свою истинную натуру, прежде чем они покинули Новый Орлеан, но вместо этого ее охватили тоска и разочарование, а спокойные рассуждения матери только подливали масла в огонь.

— Видишь, малышка, я не преувеличивала, когда говорила, какие опасные люди населяют эту страну. Им ни в коем случае нельзя доверять! А на территории Нью-Мексико дела обстоят еще хуже, ибо там не существует закона. Дикие, необозримые пространства, где не действует ни полиция, ни армия. Тебе приоткрылась лишь малая часть того, что там творится.

— Наверное, так и есть.

Взволнованная Анжи поднялась из-за маленького стол;; заставленного кофейным сервизом, корзинками со свежим пирожными и блюдами с сочными фруктами, подошла к высоким стеклянным дверям балкона и, откинув занавеску, по смотрела на улицу.

Там, на другой стороне улицы, видела она Джейка Брейдена с Эжени. Они обнимались, и Джейк жадно целовал девушку, а Анжи, зная, что подглядывать некрасиво, все же не могла оторвать от парочки глаз. И отвернуться тоже не сумела, хотя подумала, что не стоило бы им так откровенно выказывать свои чувства на людях…

— Анжелика! Тебе нехорошо? Или это неприятное известие так тебя расстроило?

— Да, — пробормотала девушка, отступая. — Именно. Я нахожу подобные вещи… просто омерзительными. Нельзя ли сменить тему? Поговорим о чем-нибудь другом.

— А позже? Когда ты решишь насчет своего путешествия, от которого тебя пытаются отговорить все разумные люди?

Анжи проглотила язвительный ответ и предпочла вместо этого пожать плечами. Она не позволит снова втянуть себя в спор. Не сейчас, когда она так потрясена арестом Джейка и сомнениями, не дававшими ей всю ночь сомкнуть глаза.

Да она едва могла сосредоточиться и, уж конечно, понятия не имела, что делать! Кто знает? Столько всего на нее обрушилось, и она совершенно растерялась… но сама мысль о том, чтобы сдаться, забыть о мечте, была невыносима.

О, черт бы побрал капитана Брейдена за глупость и подлость! Убить кого-то и так по-дурацки попасться! Возможно, с ее стороны это чистейший эгоизм, но в эту минуту она была слишком расстроена, слишком велико было душевное смятение, чтобы лить слезы о погибшем бедняге. Вместо этого ее одолевают мысли о погибших надеждах на независимость, на жизнь под жарким солнцем, где не придется приносить свои желания в жертву другим людям и обстоятельствам. Цель была так близка — и теперь снова ускользнула из рук, как в те времена, когда она была совсем девочкой, от которой требовали покорности и послушания.

Но если она сейчас не осуществит свою мечту, значит, суждено по-прежнему оставаться под каблуком матери или будущего мужа… Поистине невыносимая перспектива!

Нет, этого Анжи не допустит! И обязательно найдет сведущего проводника, который сумеет доставить ее в Нью-Мексико. Обязательно.

Глава 7

Прошло уже четыре дня, и начальник полиции Баджер начал терять терпение. Джейка, скованного кандалами по рукам и ногам, вытащили из тесного мешка, служившего тюремной камерой, и повели наверх. Сырые каменный стены сменились деревянными крашеными панелями. Войдя в кабинет, Джейк зажмурился от бившего в глаза беспощадного солнечного света.

Баджер, нетерпеливо барабанивший пальцами по гладкой полированной столешнице, знаком велел стражникам выйти и воззрился на заключенного из-под насупленных бровей.

— Ты слишком уж упрям! Убит человек, и тебя застают на месте преступления с ножом в руках! И еще смеешь утверждать, будто не знаешь его?

— Довольно трудно узнать человека, у которого нет лица, вы не согласны? — Джейк шевельнулся, и цепи негромко зазвенели. — По закону, меня нельзя держать в тюрьме. Я подлежу военному суду.

— Да-да, — процедил Баджер, — твое начальство уже успело меня уведомить, но я еще подумаю, прежде чем передать им тебя. Армия оставила в Новом Орлеане не слишком хорошую память о себе!

Не дождавшись ответа, полицейский, лопаясь от злости, велел заключенному отправляться в камеру и «подумать о всех неприятностях, которые свалятся на его голову», если он откажется говорить правду. Но Джейк даже не обернулся.

Интересно, что стряслось с Ринголдом? , Со времени ареста он не видел наемника. Предъявили ли Ринголду обвинение или он оказался главным действующим лицом мрачного спектакля? Вряд ли Баджер просветит Джейка на этот счет. Но если Джейку грозит суд, пусть так прямо и объявят. Он ненавидел бесплодное ожидание, долгие часы, проведенные в каморке без окон, стены которой, казалось, с каждой минутой смыкаются все теснее.

Даже книги, которые посылала Эжени, не могли рассеять терзавшую его скуку. Она приходила к начальнику, умоляя о свидании, и получила отказ, но тем не менее каждый день исправно приносила фрукты и книги. Больше он ни от кого не получал вестей, да, впрочем, и не надеялся ни на что. Кому есть до него дело?

Зато теперь у него было время подумать, хотя он не был уверен в пользе подобного времяпрепровождения. Слишком много надрывающих душу воспоминаний, слишком беспощадные мысли о прошлом… которого никакой ценой не изменишь. Странно, что почти забытые эпизоды и события теперь вернулись, чтобы мучить его по ночам. Может, стоило послушаться совета мудреца, с которым ОН познакомился на Цейлоне? Тогда Джейк был слишком молод, чтобы понять, но теперь вновь и вновь повторял слова Чабби, что на хинди означает «ключ»:

— Пока человек не познает себя, все остальные знания, приобретенные в жизни, не принесут пользы. Самое важное на свете — досконально изучить своего «внутреннего человека» и получить силу и мужество, необходимые для достойного существования. Главнее всего — не цель, не назначение, а само путешествие.

Что же, по-видимому, настала пора получше познакомиться с тем, что накопилось у него внутри, как говорил Чабби, но Джейк все еще никак не мог заставить себя сосредоточиться. Другие воспоминания, не такие идеалистичные, боролись и смешивались с духовными принципами, провозглашенными Чабби. Но если позволить себе снова и снова возвращаться к ним, давняя ярость опять возьмет верх, и поэтому Джейк закрыл глаза и мысленно представил себе маленький клочок земли в Нью-Мексико, теперь принадлежавший ему.

Мирное тихое местечко под сенью гор Сан-Андрее — все, что осталось у него, если не считать воспоминаний.

Он успел немного забыться, когда в коридоре прозвучали чьи-то шаги и в замочной скважине со скрежетом повернулся ключ. Джейк встрепенулся и поспешно сел на узком тюремном топчане.

— Брейден, к тебе посетитель. Только не разевай рот и подбери слюни: это не та хорошенькая девчонка, что каждый день околачивается под окнами участка.

Несколько удивленный тем, что на этот раз его не заковали, Джейк под присмотром охранников снова побрел в кабинет Баджера. Начальник полиции был мрачен как туча и при виде Джейка молча мотнул головой в сторону окна, где стоял человек с заложенными за спину руками.

— Коуди! — с нескрываемым удивлением выпалил Джек, узнав широкополую фетровую шляпу и куртку с бахромой.

Светловолосый разведчик, резко обернувшись, стащил с головы видавшую виды шляпу и расплылся в улыбке.

— Он самый. Прослышал, что здесь, в Новом Орлеане, апачи ухитрились затеять беспорядки, вот меня и потянуло самому проверить, где тут собака зарыта. Чертовы полицейские болваны! Любой индейский мальчонка и то лучше нарисовал бы знаки на ноже!

— Но послушайте, мистер Коуди, — запротестовал Баджер, — у нас есть показания эксперта. Весьма знающий человек и утверждает, что орудие убийства настоящее.

— Настоящая подделка, сэр. Вы сомневаетесь в моем суждении?

— Ну… собственно говоря…

— Наверняка нет, поскольку я занимаю пост командира армейских разведчиков куда дольше, чем вы просидели в этом кабинете.

Коуди улыбнулся, но в оскале зубов было нечто настолько неприятно-хищное, что Баджер предпочел промолчать Коуди снова обратился к Джейку:

— Как уже было сказано, я услышал, всю историю о своего друга, который посчитал, что я сумею помочь распутать это дельце.

— Но что ты делаешь в Новом Орлеане? Я думал, ты во еще обретаешься в Нью-Йорке, с тех пор как Бантлин про славил тебя в «Уикли».

Коуди слегка покраснел и смущенно ухмыльнулся.

— Ну не чертов ли писака?! Поверишь, я вертелся, как, вор на ярмарке, с тех пор как он начал сочинять эти дурацкие истории обо мне, да еще ухитрился их издать. Поэтому здесь: редактор «Пикеюн» пригласил меня выступить на сборище журналистов. Неплохо для парня, всей школой которому была «пони-экспресс»^[5]?

— Недаром говорят, что Буффало Билл Коуди^[6] в последнее время совсем затмил славой президента Гранта!

— Черт побери, Брейден, речь сейчас не обо мне, а о тебе. Здешний начальник полиции считает, что я вожу его за нос и использую служебное положение в личных целях.

— Вот именно, мистер Коуди, — грубо рявкнул Баджер. — Вернее, не столько вы, сколько полковник Паттерсон. Полицейские, проследившие за мистером Ринголдом до самого места преступления, обнаружили у трупа стоявшего на коленях капитана Брейдена с ножом в руках. По мне, лучшего доказательства не найти. Но армия… А-а, что говорить, я умываю руки.

Джейк спокойно разглядывал разъяренного начальника. Теперь понятно, почему Ринголда не арестовали. Но по какой причине за ним следили?

Он не произнес ни слова, пока Коуди объяснял, что это дело подлежит военной юрисдикции и, поскольку Брейден официально все еще служит в армии, гражданское правосудие не имеет к нему никакого отношения.

— Кстати, полковник Паттерсон — мой хороший друг. Мы не раз сражались бок о бок с проклятыми апачами, и будь я проклят, если это боевой нож! Судя по раскраске, это церемониальный кинжал для обряда посвящения в воины. Ни один уважающий себя апачи не станет снимать им скальп.

Баджер вскочил было, но сдержался и сухо объявил:

— Поскольку мне приказано освободить Брейдена, не вижу смысла в дальнейшем споре, мистер Коуди. Можете идти, хотя, если вам так уж хочется отправляться на обед с достойными редакторами «Пикеюна», то вы, капитан Брейден, обязаны покинуть наш город в сорок восемь часов. Предлагаю купить билеты на следующий же пакетбот или добираться до Нью-Мексико верхом.

— Думаю, что он сам мечтает о том же.

Джейк вышел на улицу и облегченно вздохнул полной грудью.

— В этой гнусной камере чертовски темно. Спасибо, что спас меня, Коуди.

Долг платежом красен, — ухмыльнулся Коуди. — Помнишь, в тот раз, когда меня сцапали anaчи? Это тебе не какой-то городской олух-шпак, не умеющий отличить боевого ножа от зубочистки! Слушай, Джейк, я понятия не имею, что здесь творится, и в телеграмме Паттерсона ничего не сказано, только, чувствую, если ты останешься в Новом Орлеане, быть беде.

— Я все равно собирался вернуться, — заметил Джейк выбивая пыль из шляпы и косясь на уличную табличку, прежде чем свернуть на Кастомхаус-стрит. — Думаю, в отеле для меня уже оставлены инструкции.

— Как пить дать. Паттерсон хоть и педант, все же свое деле знает. Если хочешь немного побыть в моей компании, отправимся вместе к реке после проклятого собрания. На сегодня назначены пароходные гонки. «Роберт Ли» против «Начеза» Оба идут из Мемфиса под всеми парами. Я ставлю на «Начез»

— Ну а я лучше поберегу денежки для собственной гонки, подальше отсюда. Думаю, мне понадобится каждый цент.

— Трудно сказать, чем все дело кончится, — покачал головой Коуди, — но в случае чего держу пари, что выиграешь ты.

Попрощавшись с другом, Джейк вернулся в отель «Сен-Шарль», где снимал номер. Отель располагался в старинном все еще крепком и красивом здании, прекрасно сохранившемся даже после пребывания здесь войск северян. Командующим в то время был генерал Бенжамен Батлер, и здесь располагалась его штаб-квартира до самого окончания войны и начала Реконструкции Юга^[7]. Ныне все свидетельства оккупации были тщательно уничтожены и отель с его портиком в коринфском стиле и огромным куполом напоминал римский собор Святого Петра.

Едва он ступил в вестибюль, как навстречу шагнула элегантно одетая дама. Джейк досадливо поморщился, узнав Миньон Линдси даже под вуалеткой модной шляпы.

— Капитан, прошу вас уделить мне несколько минут.

— У меня не слишком много времени, миссис Линдси, так что, возможно, чуть позже…

— Умоляю, мистер Брейден.

Уловив отчаяние в голосе женщины, Джейк мгновенно смягчился, повел ее в укромный уголок, где под пальмами в горшках стоял маленький диванчик, и терпеливо дожидался, пока она объяснит цель своего прихода.

— Я пришла сюда умолять вас помочь нам. Моя дочь настаивает на поездке, и никто и ничто не может отговорить ее от этого решения.

— Мэм, я уже беседовал на эту тему с мисс Линдси и вряд ли могу добавить что-то новое.

— О нет, капитан, вы не так меня поняли, — тихо рассмеялась вдова, так что вуалетка легонько затрепетала. — На этот раз я пришла, чтобы просить вас стать нашим проводником. Если вы согласитесь… то… в свете всего случившегося… достаточно подробно описанного в газетах… Анжелика, вполне возможно, откажется от своей затеи. И поскольку так и не нашла никого, хотя бы отдаленно подходящего для подобной миссии, наверняка прислушается к доводам разума и потеряет всякое желание пускаться в опасную авантюру.

— Понятно.

— Рада поговорить с умным человеком. Джейк раздраженно хлопнул шляпой по бедру.

— Видите ли, мадам, мне не до ваших игр. У меня полно дел, и при первой же возможности я отсюда уезжаю. Постарайтесь отыскать другого самоубийцу.

— Вряд ли, капитан, моя просьба так уж тяжела для вас. Вы постоянно твердите, что были большим другом моего покойного мужа. Странно, что безопасность его дочери так мало вас волнует. Похоже, я ошиблась в вас.

— Совершенно верно, мадам, если считаете, что непонятно откуда взявшиеся угрызения совести и чувство ложной вины заставят меня плясать под вашу дудку.

— В таком случае нам больше нечего сказать друг другу.

— Именно, — кивнул Джейк.

Вдова рассерженно устремилась к выходу, где возле изящного экипажа уже поджидал ливрейный лакей. Как верно судил о ней Джон! Беспринципна и настойчива, словно индейская скво, готовая по трупам пройти, лишь бы добиться своего!

— Видит Бог, Джейк, — сухо заметил он когда-то, — я собственными руками испортил все что мог. Ты, должно быть, не помнишь мою жену Миньон. Я так и не развелся с ней. Красавица. Элегантна. Умна. Но ненавидела здесь каждый камешек. Выходя за меня, воображала, что здесь такие же цивилизованные места, как в Новом Орлеане, где мы встретились.

Глаза Джона затуманились, и он долго вертел сигару, невидящим взором глядя куда-то вдаль, словно там таилось прошлое.

— Я был упрям как бык и не желал отступать даже на дюйм. Велел ей либо вернуться во Францию, либо не ныть у меня над ухом день и ночь. Она так и сделала. И увезла наше дитя. Все эти годы я посылал деньги, чтобы они вернулись, но так и не увидел их ни разу. Боже… как давно это было. Время утекло песком сквозь пальцы. Конечно, иногда писал и письма, но сам знаешь, не очень-то я поднаторел в этом деле. Но теперь я смогу загладить свою вину. Оставляю ей ранчо.

— Своей жене? Сам ведь говорил, что она терпеть не может здешних мест, а за последние девятнадцать лет Нью-Мексико не слишком изменился.

— Нет, я все завещаю Анжи. В ее жилах течет моя кровь; правда, и материнская тоже, а Миньон способна быть столь же беспринципной и настойчивой, как индейская скво, уж поверь мне.

Затянувшись сигарой, Джон медленно выдул дым, и на пыльную землю слетел столбик пепла.

— Рита так отчаянно рвется в город, что немедленно все продаст. Желаю оставить ранчо своему ребенку. Может, Анжи здесь понравится. Она достаточно молода и решительна, чтобы рискнуть.

Кто знает? Может, ей действительно придется по душе территория Нью-Мексико, ибо в этой девушке довольно много от Джона Линдси, чтобы встретить невзгоды с открытым забралом, уж это яснее ясного!

Но Джейк от души радовался, что у него хватило благоразумия держаться подальше от Анжелы Линдси. Сейчас ему до зарезу необходимы выпивка, ванна и женщина, именно в этом порядке. Последние несколько дней ему и без того туго пришлось, не хватало еще очередной стычки с дикой кошкой. Сейчас ему нужна не битва, а непритязательная ласка и теплая постель.

Поэтому он подозвал посыльного и, сунув ему в руку несколько мелких монет, объяснил, что нужно делать.

— Пусть поторопится, но не выставляет себя напоказ, — добавил он, и мальчишка, кивнув, понимающе усмехнулся. Темные глазенки сияли от восторга при мысли о неожиданно свалившемся богатстве. Белые зубы ярко блеснули на смуглом лице.

— Я мигом! Сейчас помчусь, как заяц от собак!

— Не стоит. Сначала мне еще нужно принять ванну. Портье вручил Джейку запечатанную телеграмму. Джейк поднялся к себе, прочитал сообщение и тихо выругался. Кажется, ему все-таки придется посадить себе на шею мисс Линдси. Будь он проклят, если при этом не сойдет с ума! Слишком она порывиста, своевольна и своенравна, а это означает, что рано или поздно они обязательно сцепятся!

«Надеюсь, Паттерсон знает, что делает, — подумал Джейк, с отвращением швырнув на стол листок бумаги. — И надеюсь, у Анжелы Линдси хватит ума без споров вернуться во Францию».

Но в глубине души он сильно в этом сомневался.

name=t10>

Глава 8

Постоянно тлеющий под маской покорности огонь, который Джейк распознал в Анжи, взметнулся яростным пламенем, когда мать преспокойно сообщила, что их проводником все-таки станет капитан Брейден.

— Лучше его все равно не найти, Анжелика, и не вижу причины отказываться от такого опытного человека, тем более что все обвинения с него сняты.

— Не видишь причины?! Мало тебе того; что прочитала в газетах? Зверское убийство… человека прирезали, как скотину, располосовали на части, и это, по-твоему, не причина? Не понимаю тебя, мама, и никогда не пойму!

Это уж слишком!

Гнев и отчаяние раздирали Анжелу. Почему вдруг Миньон так расхваливает Брейдена? Еще два дня назад она слышать о нем не могла! Мать не из тех, кто легко меняет мнение, и Анжи трясло от злости при виде столь внезапной метаморфозы. Почему все так усложняется? Кажется, чего может быть проще, чем добраться до Нью-Мексико? Однако с того дня как она ступила на пристань Нового Орлеана, все идет наперекосяк.

— Нечего и понимать, крошка. Ты сама сказала, что в любом случае отправишься в Нью-Мексико, независимо от того, со мной или нет, и я всего лишь стараюсь помочь. Капитан Брейден прекрасно знает эти места.

Глаза Анжи едва заметно сузились. Миньон уже выкидывала подобные трюки раньше, и теперь Анжи неожиданно поняла: это очередная ловушка. Мать хитрит. Достаточно прислушаться к чересчур небрежному тону, присмотреться к легкой плутоватой улыбке, таившейся в уголках губ. О нет… она едва не попалась на удочку, не проглотила приманку. Но ее так просто не возьмешь!

До чего же мать бывает коварна! Господи, да она устроила то же самое, когда Анжела хотела покинуть монастырь слишком рано, по мнению Миньон. Тогда она ухитрилась сделать жизнь дочери такой невыносимо тоскливой, что та молила отправить ее обратно. Но теперь Анжи видит ее проделки насквозь! У Миньон ничего не выйдет!

— Возможно, ты права, мама, — с легким вздохом, заставившим мать взглянуть на нее пристальнее, согласилась Анжела. — Мне следует быть более уступчивой, особенно здесь, в чужой стране. И поскольку лучше капитана Брейдена действительно не найти и, кроме того, он не выглядит так словно прирежет нас в первую же ночь, пожалуй, стоит передумать. Да, я снова пойду и поговорю с ним и скажу, что согласна с твоим решением нанять его. Пусть довезет нас до «Дабл Икс». В конце концов, мы не знаем деталей преступления, в котором его обвиняли, не так ли? Может, это была самозащита… Да, ты, как всегда, права.

— Анжелика… но куда ты идешь?

Анжи с ослепительной улыбкой подхватила со столика шляпку.

— Поговорить с капитаном Брейденом, разумеется. Нужно же спросить, на какой день назначен отъезд!

Какое торжество — слышать сдавленные протесты матери, и еще слаще — наслаждение собственной победой!

Анжела взяла с собой Бетт и села в наемный экипаж прямо перед входом в отель. Все газеты кричали, что капитан Брейден остановился в отеле «Сен-Шарль», в американском квартале Нового Орлеана. Кучер кивнул и погнал лошадей по узким улицам.

— Но вы уверены, что это прилично? — прошептала Бетт, выглядевшая скорее взволнованной, чем нерешительной. — Разве можно ехать одной к мужчине?

Но девушка прильнула к окну кареты, жадно рассматривая утопавшие в цветах и листьях железные балкончики и с удовольствием вдыхая соблазнительные ароматы, доносившиеся из окон.

— Разумеется, Бетт, — кивнула Анжи, надеясь, что в голосе звучит куда больше уверенности, чем она ощущает на самом деле. Недавний триумф все больше казался поражением. Ох уж эта ее вспыльчивость! Вечно сначала сделает, а потом раскаивается! Но ведь она уже объявила о своем решении ехать с другим проводником, так что, может, все еще и обойдется!

— Мы просто поговорим в вестибюле, — заверила она горничную. — Что плохого может случиться с нами на виду у всего города?

Она поспешно вытащила из ридикюля длинную вуаль и протянула Бетт.

— Все-таки будет лучше, если я надену это. Помоги мне, Бетт. Лучше, если меня не узнают, иначе могут пойти неприятные сплетни.

Бетт со смешком повиновалась. Заговорщически подмигнув, она надежно закрыла лицо госпожи от нескромных взглядов. Анжи очень хотелось посмотреть, как она выглядит, поскольку лишь в последнюю минуту догадалась захватить вуаль, валявшуюся на кресле. В конце концов, не все ли равно, какой у нее вид! Мнение Джейка Брейдена никогда не имело для нее особого значения! Кроме того, она все еще злилась на свою лживую мамашу!

Подойдя к стойке портье, она попросила вызвать капитана Брейдена в вестибюль, но тот вежливо направил ее в другую комнату.

— Вниз по коридору и налево, мисс. Капитан Брейден велел передать, что ждет вас.

— Меня? Вы уверены?

— Конечно. Вторая дверь налево, мисс.

Какая наглость! Откуда мамаша знала, что она побежит к капитану? О, как досадно знать, что твои поступки настолько предсказуемы… но, может, она недооценила мать? Очевидно, она безошибочно предвидела все дальнейшие действия дочери! Но если Миньон ожидала, что Анжи впопыхах вылетит из номера, придется выкинуть что-нибудь неожиданное, чтобы спасти хотя бы остатки достоинства!

— Пойдем, Бетт. Мы здесь долго не задержимся, — бросила, не оборачиваясь, Анжи, и поплыла в направлении, указанном портье. В полутемном коридоре горела единственная лампа, но свет из вестибюля сюда не доходил, так что девушка двигалась почти ощупью, ничего не видя сквозь складки густой вуали.

Постояв в нерешительности перед закрытой дверью, Анжи гордо распрямила плечи и громко постучала.

— Господи, да это просто смехотворно, — пробормотала она. — Может, нам лучше уйти подобру-поздорову? Как ты считаешь, Бетт?

Она повернулась было и растерялась, не увидев рядом горничной. Но тут из открывшейся двери высунулась рука и втащила Анжи в комнату. Дверь со стуком захлопнулась.

Слишком удивленная, чтобы возразить, девушка гневно подумала, что такое поведение вполне в духе Джейка Брейдена. Только он способен на такие наглые выходки!

Она уже открыла было рот, решив высказать все, что думает о нем, но попала в стальное кольцо рук и успела услышать хриплый шепот. Он еще смеет упрекать ее за то, что надела проклятую вуаль!

Но черная шелковая сеточка словно мигом растворилась во мраке, а к ее губам властно, почти грубо прижались жесткие губы.

Анжи целовали и раньше, много раз, но никогда она не испытывала ничего подобного, как в объятиях Джейка Брейдена. Никогда мужчина не отваживался прижимать ее к себе настолько близко, так, что она ощущала все, все его мускулистое тело, словно вплавленное в ее собственное! Какое неприличие! Какой ужас! Да это просто насилие!

Он обвил рукой ее талию, придерживая другой затылок, так что Анжи не могла ни пошевелить головой, ни увернуться. Голова закружилась, и Анжи, смутно ощутив, как он перегибает ее назад, испугалась, что спина вот-вот переломится. Но тут его язык скользнул между ее полураскрытых губ, погрузился в рот, и девушка что-то невнятно, протестующе пробормотала.

Почему он это делает? И, Господи, когда же остановится?

Его губы впивались в ее рот все сильнее, безжалостно, свирепо, с нетерпеливым желанием и первобытной жаждой. У Анжи подкосились ноги. Он действовал на нее как крепкое вино, старое и ароматное: пьянил и дурманил. Безумием было отдаться ему без сопротивления, но странная летаргия проникла в кровь, лишив ее воли и способности двигаться. Только сердце с силой ударялось о ребра, так что вот-вот выскочит из груди, да дышать становилось все труднее.

В довершение ко всему где-то внизу живота возник какой-то странный трепет, непонятная пульсация, распространившаяся от бедер к потаенному местечку между ног, так что все тело загорелось от нестерпимого жара, накатывавшего на нее огненными волнами. Впервые в жизни она испытывала подобное ощущение, всепоглощающую, неотступную потребность, наполнявшую все ее существо. Эта потребность захватила ее и росла с каждым мгновением, с требовательной настойчивостью, одновременно смущавшей и возбуждавшей ее, заставлявшей стремиться, жаждать некоей таинственной кульминации, казавшейся далекой и недостижимой.

Поцелуй все длился, длился… страстный, упоительный, огненный… и девушка отчаянно, но безуспешно пыталась высвободить руки, зажатые между их телами. Только сейчас она поняла, что под ее стиснутыми кулачками не ткань рубашки, а гладкая кожа и твердые мускулы. Потрясение оказалось так велико, что отрезвление наступило мгновенно, словно ей в лицо плеснули ледяной водой.

Она сама не поняла, откуда взялись силы оттолкнуть Джейка, вырваться и вынудить его отступить. Но он, так и не выпустив ее, принялся развязывать тонкие ленты шляпки.

— Давай поскорее избавимся от этой дурацкой тряпки, Анна, — пробормотал он, — пока ты не выколола мне глаза.

Анна?! О, с каким бы наслаждением она выцарапала ему бесстыжие глаза — только не мягкой бархатной шляпкой, а острыми ногтями!

Куда девалась странная нега, так предательски прокравшаяся в ее тело! Теперь Анжи полностью владела собой. И вместе со спокойной решимостью пришло неукротимое бешенство. Джейк распустил бант, но не успел снять капор с широкими полями, как девушка размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину. Джейк с недоуменно-гневной гримасой мгновенно стиснул ее запястье и безжалостно вывернул. Капор упал на пол, а девушка охнула от боли. В этот момент ей в глаза ударил свет лампы. Джейк негромко выругался.

— Иисусе! Вы?! Какого черта вы явились сюда, мисс Линдси?

Несмотря на гнев, Анжи была слегка напугана внезапным взрывом и холодной злобой в глазах.

— Я здесь потому, что вы сами меня затащили! — почти взвизгнула она. — Знай я, что вы намереваетесь… наброситься на меня, прислала бы полицейского! Да как вы смеете обращаться со мной как с очередной своей пассией… какой-то цыганкой! Вам следовало бы сидеть в тюрьме, вместо того чтобы нападать на беззащитных женщин, заманивая их к себе, чтобы…

Пальцы его с силой впились в нежную кожу, оставляя синяки.

— Тише, иначе поднимете на ноги весь отель.

— А мне все равно! — Она то ли прерывисто вздохнула, то ли всхлипнула. — Пусть приходят и посмотрят… какой вы негодяй! Надеюсь, вас пристрелят!

— Продолжайте в том же духе, и ваше желание исполнится. — Он отпустил ее, но в сухом тоне звучал не столько страх, сколько насмешка. — На вашем месте я подумал бы о своей репутации. Что скажут люди, застав вас наедине с мужчиной в его номере? Но если вам нужна толпа свидетелей, кричите громче.

Кажется, он пытается угрожать ей неминуемым скандалом? О, ей следовало бы вопить во все горло, только чтобы показать, что ему не удастся запугать ее.

Но под его пристально-холодным взором она немного пришла в себя. Здравый смысл возобладал, и она поняла: Брейден вполне способен побить противника его же оружием и заверить всех, что она по собственной воле оказалась тут. Нет, она не имеет права устраивать сцены, особенно в присутствии полуодетого мужчины.

Джейк молча усмехнулся, видя, что девушка поникла головой и отвела взгляд, боясь, что ее застигнут за разглядыванием его обнаженной груди в раскрытом вороте белой сорочки.

— Похоже, здесь произошла ошибка, мисс Линдси. Я принял вас за другую, — с издевательской вежливостью объяснил Джейк, пока девушка молчаливо потирала ноющие запястья.

— Именно поэтому вы и назвали меня Анной? Я что, похожа на цыганку?

— Нет, но в этой дурацкой шляпке вас невозможно узнать. А теперь отвечайте: что вам понадобилось в моей комнате?

— Портье сказал, что вы меня ждете. Я посчитала, что вы заранее знали о моем приходе.

— Понятно. Что же, мы оба не правы. Но я снова спрашиваю: что вам здесь нужно?

— Вы сами сказали, что это ошибка. Мне действительно нужно было видеть вас, но не по той причине, какую вы себе вообразили.

— Откуда вы знаете, что я вообразил, мисс Линдси? Если бы вы сумели проникнуть в мои мысли, заверяю, не ограничились бы одной пощечиной! Нет-нет, не смейте давать волю воображению, — поспешно предупредил он, видя, что девушка краснеет и что-то рассерженно бормочет. — Итак, зачем я вам нужен? Нездоровое любопытство?

— Нет. Ничего подобного.

Девушка неожиданно поняла, какую глупость сотворила, явившись сюда. Что за дурацкая идея?! Он ни за что не согласится ей помочь! Но попытаться не мешает.

Она смело вскинула голову и встретилась с ним взглядом.

— Как вам известно, моя мать не желает ехать в Нью-Мексико. В отличие от меня. Ваши недавние… неприятности, разумеется, не позволяют мне путешествовать с таким проводником, как вы. Не будете ли так любезны порекомендовать мне другого, столь же надежного человека?

— Вот как? — настороженно переспросил Джейк. Лицо его оставалось в тени, хотя глаза поблескивали чистым золотом. — Почему?

Раздосадованная девушка презрительно фыркнула:

— По-моему, это очевидно! Я хочу добраться до Нью-Мексико как можно скорее и без всяких происшествий. Месье Гравье считает, что, если еще немного задержаться, жара будет поистине изнуряющей. Неплохо бы выехать на днях и по возможности с опытным и знающим проводником. — Не дождавшись ответа, девушка добавила: — И не думайте, что меня можно обмануть! Я знаю, сколько платят проводникам, и не собираюсь зря выбрасывать деньги на ветер.

— Итак, вы пришли, чтобы попросить меня рекомендовать кого-то?!

Губы Джейка скривились в слабой издевательской усмешке, от которой у Анжи снова зачесались руки. Она уже хотела разразиться гневной отповедью, когда он согласно кивнул:

— Так и быть. У меня есть на примете проводник, который доставит вас туда в целости и сохранности. Он знает и дорогу, и подстерегающие путников опасности, и его не отвлечешь хорошеньким личиком и кокетливыми глазками.

Анжи из последних сил старалась держать себя в руках, но кулаки стиснулись сами собой. Она не потеряет головы, не позволит дразнить себя!

Девушка сама не знала, как ухитрилась спокойно и холодно кивнуть.

— Превосходно. Я попрошу Бетт не флиртовать с ним. Кто же этот идеал добродетели?

Джейк неожиданно придвинулся ближе, с поистине кошачьей, хищной грацией, напомнившей Анжи о грациозной пантере. От резкого движения сорочка еще больше распахнулась, открыв грудь, под бронзовой кожей которой бугрились мускулы. Она снова ощутила исходивший от него жар, жар истинного самца, готового грубо брать и покорять приглянувшуюся самку, и горло ее судорожно сжалось, едва внизу живота снова стала разворачивать кольца змея животного возбуждения.

Биение крови отдавалось в ушах таким громом, что она едва расслышала:

— Я…

Девушка на мгновение онемела, ошеломленно уставясь на Джейка. Но… он, конечно, не это имел в виду… он совсем не подходит… слишком опасный человек, чтобы иметь с ним дело.

Анжи покачала головой:

— Вы? Почему именно вы? Мне вовсе не такой эскорт нужен.

— Видите ли, ваши желания не имеют особого значения. Все уже решено и договорено… если, конечно, не хотите вернуться во Францию. Так что выбор весьма ограничен.

— Да как вы смеете? Какое имеете право решать за меня, капитан Брейден?

— Боюсь, такое право у меня есть, — прошипел Джейк, сверкнув глазами. — Я знал вашего отца и вел разведку для человека, благодаря которому вы приехали в Америку и скоро окажетесь в Нью-Мексико. Все было устроено еще до того, как вы поднялись на корабль.

Он говорил с такой безграничной уверенностью, что Анжи не нашлась с ответом.

Может, так и есть? Все распоряжения были заранее отданы отцом, поэтому Брейден, вполне возможно, не лжет.

— Видите ли, капитан, мне не слишком хочется иметь проводником… преступника и убийцу, — выпалила она и была вознаграждена ответным блеском налившихся злостью глаз.

Молниеносно выбросив вперед руку, он стиснул ее запястье стальной хваткой.

— Мисс Линдси, должен сказать, что чересчур острый язык не доведет вас до добра, если не научитесь держать его за зубами. Существует немало людей, весьма чувствительных к оскорблениям, для которых не имеет значения, кто перед ними, мужчина или женщина. И если вы настолько глупы, чтобы выражать свои мнения во всеуслышание, то плохо кончите. Кто-нибудь из обиженных рано или поздно попросту пристрелит вас.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, мадам. Скорее, предостерегаю. Девушка испуганно сжалась.

— Немедленно отпустите меня, капитан, иначе мне придется позвать на помощь.

Но Брейден, вместо того чтобы разжать руку, подался вперед и бесцеремонно толкнул ее к стене. Сердце Анжи куда-то покатилось, и бедняжка судорожно вжалась в стену, словно стараясь раствориться и стать невидимой. Она смертельно испугалась… но не за свою жизнь, а того странного выражения, что светилось в его глазах.

Он снова изогнул уголок рта в знакомой понимающей усмешке, которая всегда будила в ней ощущение, что ее блузка расстегнута либо в туалете какой-то крайне неприличный беспорядок.

— Вы красивы, мисс Линдси, и, очевидно, прекрасно это сознаете. Только не воображайте, что сможете беззастенчиво пользоваться своей внешностью там, на Западе.

Скорее уж у вас появится из-за этого масса трудностей.

В голосе звучала мрачная решимость, придавшая Анжи сил оттолкнуть его. На этот раз он не стал ее удерживать.

— Вряд ли я нуждаюсь в ваших предупреждениях, капитан Брейден. И если находите меня столь отталкивающей, почему же стали целовать?

— Я уже сказал, что ожидал другую, — нетерпеливо бросил он. Почему это признание так действует ей на нервы? — Откуда я знал, что вы вздумаете сюда явиться? — продолжал он. — А вам, мисс Линдси, следует знать, что молодой девушке не пристало заходить в номер к мужчине, даже в такой дурацкой маскировке.

Он, к сожалению, прав. Пристыженная девушка проглотила резкий ответ и, не дав противнику заслуженного отпора, потянулась за шляпой. Брейден вежливо вручил ей помятый капор, и Анжи поспешно выхватила его, неприветливо пробормотав подобающую случаю благодарность.

— Наверное… мне следует уйти, прежде чем ваша… приятельница застанет нас вдвоем.

— Наверное, — подтвердил Брейден с издевательской ухмылкой. — Не дай Бог, она подумает, что мои вкусы в отношении женщин разительно изменились.

Взбешенная девушка нахлобучила капор, кое-как завязала ленты под подбородком, ежась под его насмешливым взглядом, и долго, неловко возилась с вуалью.

— Да, совершенно ни к чему позволить ей вообразить, что ваши вкусы ни с того ни с сего улучшились, поскольку до сих пор, насколько мне известно, вы ограничивались цыганскими танцовщицами.

— Знаете, мне почему-то кажется, что она ни за что не сможет отличить вас от Эжени.

У Анжи от негодования отнялся язык.

— Какое наглое оскорбление! Я и эта… эта жалкая танцовщица!

— А разве нет? Что же, внешне вы совершенно разные. А может, я ошибся. Эжени по крайней мере честна перед собой и другими во всем, что касается ее чувств и желаний.

— Если намекаете на то, что я каким-то образом интересуюсь вами, это бессовестная ложь. Вы мне омерзительны, капитан Брейден.

Джейк красноречиво пожал плечами.

— Можете притворяться перед кем угодно, но если в самом деле так не терпите меня, не ответили бы на поцелуй всего несколько минут назад.

То ли потому, что это было чистой правдой, то ли она ни за что не желала признаться в том, какие чувства он в ней пробудил, Анжи последовала его примеру и так же беззаботно подняла плечи.

— Я целовала много мужчин, капитан. Всего лишь очередной эксперимент. И не льстите себе, считая, будто это что-то значит для меня.

Она, как надеялась, с подобающим достоинством прошествовала к порогу, зная, что он смотрит вслед, и гордо хлопнула дверью. К счастью, отыскать Бетт удалось быстро, и девушки покинули отель.

Что за невыносимый человек! И если он действительно будет сопровождать Анжи до Нью-Мексико, просто непонятно, как она все это вынесет!

Глава 9

Целый день после столкновения в отеле «Сен-Шарль» Анжи рвала и метала, но в конце концов пришлось смириться. Что поделаешь, если все уже устроено без ее согласия! Мало того, по возвращении ее ожидала телеграмма из Сан-Антонио от полковника Паттерсона, который горячо рекомендовал капитана Брейдена как достойного доверия и самого опытного разведчика американской армии.

«Арест Брейдена — достойная сожаления ошибка, — телеграфировал полковник, — и лучше его никто не сумеет провести вас по этой опасной территории».

Паттерсон знал ее отца. Именно он приказал Брейдену сопровождать ее… нет, не он, а Джон Линдси. Всего через несколько часов она сядет на пароход, идущий до Галвестона, а оттуда отправится в Корпус-Кристи в компании Джейка Брейдена.

Ей следовало радоваться, что заветное желание исполняется, что она скоро окажется в Нью-Мексико, но на душе было тяжело. И все из-за Джейка Брейдена… из-за него она потеряла уверенность в себе… и так растерянна. Вот именно, неуместное смущение и растерянность. Потому что он яростно целовал ее в гостиничном номере, а она беззастенчиво отвечала…

Поэтому она сгорала от стыда и негодования и отчаянно надеялась, что он не догадается, какие чувства пробудил в ней. Воспоминания об их встрече терзали ее, не давая уснуть. Но стоит ли поддаваться минутной слабости, да еще и показывать ее посторонним? Ну уж нет. В следующий раз она отнесется к нему с холодным безразличием. Этого будет вполне достаточно, чтобы убедить Джейка Брейдена в полном отсутствии всяческого к нему интереса.

Как она презирает этого человека! Из-за него ощущает себя глупенькой девчонкой, не способной даже дать достойный отпор наглецу!

— Ты готова, Анжелика? — осведомилась Миньон и, предварительно постучав, распахнула дверь спальни. — Пришел носильщик за вещами, — мрачно объявила она, с тревогой озирая непокорную дочь. — Однако еще не поздно передумать, опомниться и забыть о дурацких фантазиях. Твой отец мертв, и всякие бредни о желании обрести его по меньшей мере смешны.

Укол попал в цель. Раздосадованная Анжела вздернула подбородок:

— Я всего-навсего собираюсь предъявить права на законное наследство, так что ни о каких бреднях и речи нет.

Возможно, — раздраженно буркнула Миньон. — Так или иначе носильщик здесь. Месье Гравье любезно согласился взять на хранение остальной багаж, пока мы не пошлем за ним или не вернемся сами. Всего один маленький сундук! Какая нелепость! Что мы будем делать без платьев? Что только взбрело в голову этому Брейдену!

— Капитан, вне всякого сомнения, неделями носит одну и ту же одежду и не считает смену нарядов по три раза на день такой уж необходимостью. К тому же, мама, он скорее всего прав. Поездка обещает быть нелегкой, и лучше путешествовать налегке.

— Теперь и ты ему поддакиваешь! Как противно, что, пробыв в Новом Орлеане меньше двух недель, ты успела превратиться в настоящую американку, словно всю жизнь здесь прожила!

— К сожалению, не всю жизнь. Мне просто не дали такой возможности, не так ли? — отпарировала Анжи и вышла, не дожидаясь ответа, немного расстроенная очередной стычкой. Может, лучше всего предложить матери остаться? При мысли о постоянном нытье и жалобах в продолжение всего бесконечного пути Анжи становилось нехорошо. Временами она задавалась вопросом, так ли уж хорошо знает мать. Именно в те минуты, когда Анжела нуждалась в ободрении, Миньон обладала способностью становиться холодно-отчужденной.

Но так было всегда, и даже здесь, в чужой стране, ничего не изменилось.

Тревога не улеглась даже после того, как пароход отвалил от пристани и пошлепал по реке. Анжи видела Джейка Брейдена лишь мельком, но он не опоздал к отплытию и сейчас наверняка сидел в салоне за игорным столом.

Анжела вошла в свою каюту. Бетт, вставшая спозаранку и успевшая справиться с множеством дел, так уморилась, что рухнула на койку и мгновенно заснула. Влажные пряди черных волос липли к румяной щечке. Анжи тихо сидела, прислушиваясь к топоту и выкрикам матросов. На пароходе было полно пассажиров. Огромные трубы выплевывали облака густого дыма. Пол дрожал от шума работающих двигателей. Каюта Миньон была смежной, и мать наверняка последовала примеру горничной. Только Анжи распирала неутоленная энергия.

Не зная, чем заняться, она решила выйти на палубу и полюбоваться проплывающими мимо пейзажами. Сердце сжалось при виде исчезающих берегов Нового Орлеана. Она уже успела влюбиться в этот грешный, порочный, старомодно-элегантный город, чем-то напоминавший распутного аристократа прошлого столетия.

Девушка, тихо радуясь одиночеству, долго стояла у поручня и вдыхала запахи горящего угля, рыбы и гниющих водорослей. Высокие обрывистые берега, поросшие густой травой, были безлюдны. Лишь иногда встречались убогий домишко или поросшие длинным испанским мхом деревья, похожие на вдовушек в прозрачных вуалях. Мутная вода бурлила крошечными водоворотами и бесчисленными воронками.

Палуба почти опустела, и вечерние тени протянулись по чисто вымытым доскам. И хотя Анжи смутно удивлялась, почему ни мать, ни горничная не приходят за ней, все же удовольствие от скромного развлечения перевесило, и не стоило искушать судьбу, задумываясь о вещах куда более неприятных.

Но тут за спиной послышался знакомый голос, и Анжи, обернувшись, широко раскрытыми глазами уставилась на Джейка Брейдена, подходившего к поручню вместе с Миньон. Они тихо говорили о чем-то, не замечая неожиданной свидетельницы столь интимного разговора. Нет, это невыносимо! После всего, что наговорила мать, позволить такие вольности!

Джейк поднял глаза, увидел девушку и, должно быть, что-то сказал Миньон, потому что та обернулась и, слегка покраснев, поманила дочь. Анжи так и подмывало сделать вид, что этот жест относится не к ней, но понимала, что подобное поведение будет выглядеть по меньшей мере ребяческим, и поэтому осторожно, мелкими шажками, как любой человек, непривычный к жизни на судне, двинулась вдоль поручня.

— Добрый день, мама. Здравствуйте, капитан.

Если Джейка Брейдена и не устраивало ее присутствие, он ничем не показал досады и, вежливо кивнув, стал рассматривать последний клочок земли, окаймлявший Мексиканский залив.

— Завтра утром мы прибудем в Галвестон. Я велю проводить вас в отель, а на следующий день отправимся в Корпус-Кристи.

Анжи ошеломленно уставилась на Брейдена. Он бегло говорил по-французски, а Миньон еще и улыбается ему! Ко всему прочему он одет в дорогой, безупречно сшитый фрак, облегающий широкие плечи! И несмотря на рост, ухитряется остаться незаметным. Небрежно облокотился локтем на поручень, в дерзко-небрежной позе, совсем как большой, ленивый кот!

— Превосходно, капитан Брейден! — ответила Миньон на том же языке. — Очень рада. Я знаю, как не терпится моей дочери добраться до Нью-Мексико, и теперь, когда путешествие началось, сознаюсь, что разделяю ее чувства.

Медленная улыбка коснулась губ Брейдена. Он кивнул и впервые посмотрел Анжи в глаза. Та пренебрежительно повела плечом.

— Мисс Линдси, — протянул он, — советую в полной мере насладиться этой частью поездки. Как только мы покинем Корпус-Кристи, забудьте о чистой одежде и мягкой постели, пока не окажемся в Сан-Антонио.

— Если вы таким образом пытаетесь ободрить меня, капитан, — медоточиво заметила девушка, — не стоит тратить время. Я прекрасно сознаю, что ни удобств, ни роскоши ждать не приходится, но увидите, что я куда выносливее, чем вы предполагаете.

— Рад это слышать, мэм.

Брейден свел брови. Очевидно, снова пытается дразнить ее, но ничего не выйдет! Похоже, он стакнулся с Миньон и оба стремятся отговорить ее от дальнейших приключений.

— Следует помнить, капитан, что вам платят за то, что вы сопровождаете меня в Нью-Мексико, и я нахожу немного странными ваши старания помешать мне ехать. Разве не вы сами решили принять мое предложение?

— Нет, — улыбнулся он, услышав, как она зашипела от гнева. — Это приказ моего командира, который отчего-то уверен, что я смогу доставить вас в Нью-Мексико живой и невредимой. Я предпочел бы оставить вас в Новом Орлеане.

— В таком случае я уверена, у вас с матушкой много общего. Она тоже настаивает на том, чтобы я отказалась от наследства. Но оно мое. Это все, что осталось у меня от папы, и я никому не позволю меня остановить!

На мгновение ей показалось, что его глаза одобрительно блеснули, но все так быстро исчезло, что она совсем не была уверена, так ли это. Джейк коротко пожал плечами и грациозно выпрямился, оторвав длинное тело от поручня.

— Искренне восхищаюсь вашей целеустремленностью. К сожалению, не могу сказать того же о здравом смысле. Миссис Линдси, надеюсь встретиться с вами за ужином.

Анжи, раздраженно хмурясь, проводила его неодобрительным взглядом. Невыносимо высокомерен!

Неприязнь, которую она почувствовала с первой встречи, с каждой минутой становилась сильнее.

Верно, она терпеть не могла льстивых, пресмыкающихся мужчин, но и полная их противоположность тоже не слишком приятна. Ее привлекало нечто среднее, более уравновешенное, соединяющее мягкую натуру одних с силой и мощью других.

Но такого совершенства просто не существует на свете, ей не следует тешить себя иллюзиями.

— Ты так необычайно молчалива, Анжелика, — с легкой улыбкой заметила Миньон. — Тебе нехорошо? Укачало?

— Вовсе нет. Скорее удивлена, если говорить о моих чувствах в эту минуту. Мне казалось, что тебе неприятен Джейк Брейден.

— В чистосердечии тебе не откажешь. Что же, верно, я обычно нахожу подобных людей отталкивающими, но у нас есть нечто общее. Мы оба беспокоимся за тебя. Твоя судьба нам небезразлична.

Господи, опять ее неизменная холодноватая сдержанность! И как всегда, выглядит идеально, несмотря на то что ветер играет светлыми волосами и пытается сорвать шляпку. Рядом с ней Анжи кажется себе неуклюжим, неряшливым чучелом.

— Должно быть, именно непрошеное раздражение придало ее словам чересчур язвительный оттенок. Вижу. Как очаровательно, что ты сумела поладить с совершенно чужим человеком. Не то что с собственной дочерью!

— Не стоит приписывать мне свои мысли, Анжелика. Дело в том, что я провела собственное расследование и убедилась, что репутация капитана Брейдена вполне заслуженна. Месье Гравье заверил меня, что он считается кем-то вроде профессионального наемника, и поэтому очень немногие отбросы общества осмеливаются связываться с ним. Недаром он армейский разведчик. Для таких людей вопрос чести — защитить тех, кто ему платит.

— Может, ты и доверяешь ему, мама, но я не такова. И не понимаю, почему ты настаиваешь, чтобы мы продолжали путь под его опекой, хотя, кроме него, есть и немало других.

— Но никто не стремится, подобно тебе, безрассудно рисковать жизнью, — резко отпарировала Миньон, но тут же смягчилась: — Дорогая, ты знаешь, что только любовь к тебе заставляет меня согласиться с месье Гравье. «Неужели ты в этом сомневаешься?

Да. Да! Анжи была уверена, что лишь желание сохранить власть над непокорной дочерью побуждает мать настаивать на своем. Но на этот раз не удастся! Анжи сумеет взять верх!

Девушка дернула плечиком и, отвернувшись, снова вгляделась в удаляющийся берег. Сумерки сплели небо и воду в прихотливый сине-алый узор, и отражение круглого солнечного шара плясало на невысоких волнах.

Наблюдавшая за ней Миньон отлично понимала обуревавшие ее дочь эмоции, видела мучительную борьбу переживаний на выразительном лице. Понимала и боялась.

Ах, Анжелика так быстро взрослеет, отдаляется от матери, становится все упрямее… Как убедить ее, что жизнь — не волнующее приключение, как в тех книжках и восторженных письмах, которые так любила читать дочь. Как она ошибается! Горькое разочарование и потеря иллюзий ожидают тех, кто достаточно глуп, чтобы игнорировать предостережения судьбы; ведь и сама Миньон потерпела сокрушительное поражение и хорошо знала, чем кончаю!

юные фантазерки. Двадцать два года назад и она стояла у борта, снедаемая радостным предвкушением…

Надежды и мечты на всепоглощающую любовь, затмившие здравый смысл и повергшие ее в пропасть отчаяния и черные кошмары, остались позади, но она помнила их с ослепительной ясностью.

Своевольная девочка! Даже с ее умом и сообразительностью Анжелика временами бывает удивительно тупа! Странное сочетание проницательности и буйного воображения вводило ее в постоянный конфликт с собственным характером. Слишком многое она унаследовала от отца… идеалистическое стремление к недостижимому, дурацкое стремление к независимости и самостоятельности, укреплявшие решимость Джона Линдси цепляться за эту суровую землю, хотя он полностью сознавал, что единственной наградой за все усилия будет возможность просто выжить.

О Боже, как защитить Анжелику от нее самой, когда злейший враг девочки — ее собственная натура? Невероятно трудно… но Миньон как-нибудь справится, сумеет открыть дочери глаза и заставить понять, что она слишком утонченная и цивилизованная леди, чтобы рисковать всем ради столь ничтожного результата. И если для этого понадобится использовать Джейка Брейдена — так тому и быть. Всякое оружие пригодно для того, чтобы спасти их обеих, потому что неудача Анжелики будет и ее провалом. Их судьбы неразрывно сплетены, а ведь когда-то она думала, что никогда не придется пережить старые страхи, возвращаться в ненавистную страну. И вот теперь снова начинается прежняя пытка и все та же бесплодная борьба. Неужели никто не понимает, как трудно было ей вернуться? Конечно, нет, ведь все эти годы она старалась ни с кем не обсуждать свое прошлое и лишь изредка упоминала, что жила в стране, кишевшей безжалостными дикарями, и ноги ее больше там не будет.

Миньон хотелось смеяться над жестокой иронией судьбы и поистине макиавеллиевской хитростью Джона Линдси, заманившего ее с дочерью в Америку. Сама Миньон могла бы остаться во Франции или Новом Орлеане, но тогда потеряла бы все. Выиграл бы муж.

А этого она не могла вынести.

Поэтому и пришлось сдаться. Временно. Это единственный способ восторжествовать, раз и навсегда уничтожить вес кошмары, стереть их с лица земли. И Миньон сделает все чтобы победить.

Хорошо, что хоть в этом Брейден на ее стороне и тоже считает, что им слишком опасно ехать в Нью-Мексико. Разумеется, у него на это свои причины, но это не играет роли пока он будет стараться отговорить Анжелику продолжать путь. И в этом она всеми силами ему поможет.

Капитан корабля пригласил семью Линдси и Брейден; за свой стол. После ужина Анжелика поспешно поднялась из-за стола и вежливо пробормотала, что хочет подышать свежим воздухом. Миньон, к ее удивлению, не потребовал; взять с собой горничную, не разразилась обычными наставлениями и спокойно отпустила дочь одну.

— Прекрасная ночь, капитан Брейден, не находите? спросила она несколько минут спустя, глядя на него поверх бокала. — Я всегда любила игру лунного света на воде.

Брейден, необычайно молчаливый и рассеянный, удив ленно поднял брови.

— Меня пригласили на партию в покер с капитаном Соренсоном, мадам.

— Неужели? Как жаль, что вы вынуждены убивать врем;. в тесном помещении, в клубах табачного дыма, за скучными картами. Но разумеется, у каждого свои вкусы.

Капитан Соренсон рассмеялся. Миньон нашла беловолосого, грубовато-красивого великана весьма привлекательным, но, по ее мнению, крайне несдержанным. Энергия та} и бьет через край.

— Мадам Линдси, мы предпочли бы остаться в вашем обществе, но капитану Брейдену не терпится выиграть все мои деньги. В нашу последнюю встречу он ухитрился на прочь обчистить меня, и теперь я жажду мести. Надеюсь, вы не лишите меня столь утонченного удовольствия?

— Нет, конечно, нет, капитан Соренсон. Спокойно предавайтесь пороку, — разрешила Миньон краем глаза наблюдая за Брейденом. Интересно, уловил ли он ее недвусмысленный намек? По нему не понятно. Хладнокровно, глазом не моргнув, допивает вино. Ее поражал этот грубый американец, прекрасно говоривший по-французски и куда более цивилизованный, чем большинство здешних мужчин. Очень красив, чисто по-мужски, хотя, по ее мнению, чересчур агрессивен. Пожалуй, именно тот человек, кто способен уговорить Анжелику не слишком задерживаться в Нью-Мексико.

И когда капитан Брейден поднялся и пошел к двери, десятки женских глаз провожали его восторженными взорами. Немного подумав, он свернул в направлении полуюта, где пассажирам было разрешено гулять. Миньон едва заметно усмехнулась. Возможно, он сумеет положить конец этому приключению в самом начале.

— Еще вина, мадам Линдси? — осведомился капитан, и Миньон бесстрастно встретила его восхищенный взгляд.

— Пожалуйста, капитан Соренсон. Как вы добры!

Глава 10

Лунный луч проложил на струящейся воде широкую дорожку, и стали яснее видны черные кружевные силуэты деревьев на противоположном берегу. Под неумолчный шум двигателей и плеск волн пароход упрямо пересекал обширный Мексиканский залив, стремясь к побережью Техаса.

Джейк отыскал Анжи Линдси, стоявшую в одиночестве у поручня. Тьма окутала ее, но свет единственного фонаря, раскачивавшегося на ветру, выхватывал отливающие медью пряди. Джейк молча изучал точеный профиль и фигурку, слишком хрупкую, чтобы противостоять трудностям и невзгодам земли, буквально напоенной ненавистью и злобой. Ему следовало приказать ей остаться и объяснить причину… однако это ни к чему бы хорошему не привело.

Как раз в этот момент Анжи повернулась и, увидев Джейка, охнула от неожиданности.

— Капитан Брейден, к чему так бесшумно подкрадываться! Неужели нельзя окликнуть меня, как все нормальные люди?

— Поверьте, я вовсе не крался. Этот стук двигателя заглушил бы стадо бизонов.

Девушка смущенно откинула волосы с глаз.

— Наверное, вы правы. Вас мама послала?

— А вы этого ожидали?

— Почему бы вам не сказать правду, вместо того чтоб! отвечать вопросом на вопрос? Вы похожи на проклятого адвоката!

Джейк расплылся в улыбке:

— Я когда-то учился на адвоката. Похоже, я забыл, что вы не в суде.

Девушка угрюмо взирала на него, и в редких отблесках ее глаза казались темными фиалками.

— Неужели? Никогда не думала, что вы именно тот человек, которому небезразличен закон.

— У всех нас хранятся в душе мрачные тайны, — бросил. Джейк, становясь рядом. — Когда-то я думал, что важнее всего на земле — разбираться в законах.

— А теперь, когда вы все познали, предпочитаете нарушать этот самый закон?

— Если вы имеете в виду прискорбный случай в HOBON Орлеане, смею заверить, что я тут ни при чем. Будь я убийцей, наверняка у меня хватило бы ума исчезнуть, пока тел г еще не обнаружили.

Девушка вздрогнула и потуже завернулась в кружевную шаль. Взор Джейка устремился на глубокий вырез ее платья и кремовые припухлости грудей, привлекавших его внимание в продолжение всего вечера. Эта Анжи Линдси так разительно отличалась от девушки, которую он видел ночь бала. Та казалась трогательно-юной и невинной, сегодня же перед ним предстала взрослая, зрелая женщина.

Джейк вспомнил об их встрече в отеле «Сен-Шарль». Не будь он так нетерпелив, наверняка заметил бы, что сжимает в объятиях не Анну. Анна Крус была его знакомой еще со времен пребывания в Новом Орлеане. Хорошенькая, страстная, всегда готовая провести с ним ночь. Ей не требовалось ни уверений, ни нежных чувств, всего лишь несколько часов безумной плотской любви, головокружительного наслаждения. Именно такие отношения предпочитал Брейден.

— Но ведь вы этого не делали? — настаивала Анжи. — Я получила телеграмму от вашего командира, и тот заверил меня, что вы не имеете ничего общего с этим ужасным убийством.

— Полковник Паттерсон в жизни не сказал ни слова неправды, — заверил Джейк, продолжая жадно изучать изгибы и выпуклости ее тела, обтянутого темно-синим платьем, тем более что ветер бесстыдно играл с кружевной оборкой, долженствующей прикрывать соблазнительные полушария. Декольте доходило едва ли не до розовых сосков, и только полупрозрачная полоска кружев позволяла сохранить приличия. Весьма смелый и открытый туалет. Странно, что Миньон позволила его надеть.

Но Анжи Линдси была упряма до невозможности и, вне всякого сомнения, не позволила бы диктовать себе, какие наряды надевать.

И теперь, словно почувствовав жар его взгляда, девушка смущенно поднесла ладонь к шее, теребя золотое колье, с которого свисал квадратный аметист, небольшой, но точно того же цвета, как ее глаза, и прекрасный в своей сверкающей простоте.

Джейк заметил, с какой настороженностью она наблюдает за ним. Кончик языка коснулся нижней губы — розовый лепесток, при виде которого кровь загорелась в его жилах: Теперь, когда он знал, какова она на вкус, какой аромат издает, сил вытерпеть это зрелище почти не осталось, и когда Анжи прерывисто вздохнула, понял, что и она думает о том же.

На кратчайший миг она встретилась с ним глазами, но тут же поспешно отвернулась.

— Анжи… мисс Линдси…

Он коснулся плеча Анжи, чтобы привлечь ее внимание, намереваясь объяснить, что поездку придется отложить ради ее же собственной безопасности, но в этот момент пароход сильно качнуло, Джейк потерял равновесие, врезался в Анжи и бессознательно вытянул руки, чтобы схватиться за поручень, но вместо этого девушка внезапно оказалась в его объятиях.

Это была одна из тех минут, когда все кажется естественным, все приличным, и когда Анжи, откинув голову, с растерянно приоткрытым ртом посмотрела на него, Джейк потерял голову и завладел ее губами. Он почти ожидал сопротивления, протестов, но только не такой сладостной покорности Она с поразительным пылом, присущим не подростку, а страстной юной женщине, ответила на поцелуй.

Столь неожиданное открытие застало Джейка врасплох. и он стал целовать Анжи, как любую из тех, с кем сводила его судьба на одну или несколько ночей: жадно, со всевозраставшим желанием, которое не давал себе труда скрыть. Он надвинулся на нее, вжимая спиной в поручень, пока не почувствовал, что девушка обмякла, и не услышал тихий стон Джейк накрыл ладонью теплый холмик, ощутил твердую горошинку, стиснул грудь и принялся перекатывать прикрытый атласом сосок между большим и указательным пальцами.

Волна жара окатила его, когда она охнула и выгнулась чтобы стать еще ближе. На мгновение Джейк забыл собственную решимость, забыл, где они находятся, и продолжал осыпать ее ласками и поцелуями. Мягкая теплая плоть, сладостное благоухание ударили в голову, и возбужденное ею желание вскоре превратилось в неутолимую потребность. Ее неожиданная капитуляция только подлила масла в огонь.

Не прерывая поцелуя, Джейк перегнул ее так, чтобы покрепче прижать к себе и ощутить нежную впадинку между бедрами. Ему вдруг захотелось узнать, как далеко способна зайти мисс Линдси.

Но тут здравый смысл все же возобладал, и он, не слишком деликатнооттолкнув ее, отступил, проклиная собственную глупость. Пусть обстоятельства и благоприятствовали ему, сущее самоубийство даже думать о таком.

Девушка, тяжело дыша, смятенно уставилась на него мутными, непонимающими глазами.

— Мне следовало бы дать вам пощечину, — пробормотала она скорее недоуменно, чем сердито, и Джейк сокрушенно покачал головой.

— Ни к чему. Поверьте, я жалею о случившемся куда больше, чем вы.

Анжи съежилась, как от удара, но тут же гордо выпрямилась, так что вырез снова сполз, обнажив груди. Джейк потянулся было, чтобы стянуть края шали, не обратив внимания на хлесткий удар по руке. Только стиснул зубы.

— Что, собственно, вы ожидали от меня, Анжела Линдси? Извинений? Подобное не в моем духе.

— Не сомневаюсь.

Девушка дрожащими пальцами поправила съехавший корсаж и прикрыла шалью соблазнительную ложбинку.

— По правде говоря, — начала она, нахмурившись, — я не знаю, чего от вас ожидать. Вы… разительно отличаетесь от всех знакомых мне мужчин. Не понимаю, в какую категорию вас отнести. Большинство мужчин либо скучны, либо опасны. Вы же — и то и другое.

— Польщен, — сухо бросил Джейк, и на щеках девушки расцвели красные пятна гнева.

— Вы смеетесь надо мной! Напрасно. Я совершенно серьезна. И хотела бы доверять вам. Так или иначе, мне придется довериться вам, поскольку отныне моя жизнь в ваших руках, но временами… Временами вы меня пугаете. Действительно ли вы способны на зверское убийство? Следует ли мне вас бояться?

Да. — Он заметил, как девушка потрясенно отшатнулась, но спокойно добавил: — Если хотите льстивых заверений и сахарных комплиментов, обратитесь к кому-нибудь другому, мисс Линдси. Я мог бы наговорить вам всего, что вы хотите услышать, но это будет ложью. Когда того требуют обстоятельства, я делаю то, что считаю нужным, и если для этого приходится убивать… что же, ничего не поделаешь. Если я хочу женщину, значит, беру ее, при том условии, разумеется, что небезразличен ей и она знает, что дальше нескольких ночей дело не пойдет. Даже если я пожелаю тебя, Анжела Линдси, ты должна знать, что, когда все будет кончено, не жди ни лунного света, ни роз. Мы расстанемся, и каждый пойдет своей дорогой. По крайней мере я честен и прям. Выбор твой. Если скажешь «да», мы сию же минуту идем в мою каюту, но утром ты станешь всего лишь женщиной, нанявшей меня сопровождать ее до Нью-Мексико. Девушка стояла, дрожа на ветру, игравшем выбившейся из прически прядью волос.

— Что, если я скажу «да»? — едва слышно спросила она, подняв голову.

Пораженный ее неожиданным ответом, Джейк хрипло пробормотал:

— Но вы ведь не хотите этого, мисс Линдси?

— Откуда вам знать? Может, именно это мне и нужно Может, мне не терпится точно определить, чего я желаю на самом деле. Мужчины предпочитают необременительные, ни к чему не обязывающие связи; разве женщине не позволено то же самое?

— Господи помилуй, да вы всего лишь девственница, играющая в страсть! И понятия не имеете, о чем толкуете.

— Вот именно, капитан. Знание — сила. Если я пойму, что заставляет мужчин так безумно хотеть женщин, а женщин — покорно отдаваться, вероятно, открою для себя нечто важное.

— Значит, вы считаете, что вам это необходимо? Ну что же, посмотрим.

И прежде чем Анжи успела опомниться, рывком притянул ее к себе и со свирепой жаждой обладания впился в полуоткрытые губы. Ни сдержанности, ни нежности; он целовал ее с яростью дикаря, поразившей даже его самого. Обнял Анжи, он увлек ее в тень палубной надстройки, прижал всем, телом к стене и вторгся языком в рот, как захватчик — в побежденный город.

Руки девушки обвились вокруг его шеи, а груди скользнули по его торсу, уколов затвердевшими сосками. Почему-то рассердившись на этот недвусмысленный призыв он поднял руку, чтобы запустить пальцы в волосы на ощупь вытащить шпильки. Тяжелая золотисто-красная волана обрушилась на ее плечи. Все еще продолжая целовать Анжи, Джейк стянул вниз корсаж и другой рукой сжал обнаженную грудь. Девушка затрепетала, и ему показалось, что она сейчас вырвется, но вместо этого Анжи лишь крепче прильнула к нему. Опасная покорность!

Джейк наклонил голову, чтобы припасть к задорному розовому бутончику. Не обращая внимания на не слишком решительные протесты, он воздал такую же честь второму, жадно вдыхая душистый запах тонкой кожи, все глубже погружая пальцы в густую массу волос, чтобы не дать девушке отодвинуться.

— Анжи… О Боже! — вырвалось у него полустоном-полувздохом.

Господи, как он хотел войти в нее, почувствовать тесное, влажное тепло, смыкающееся вокруг напряженной плоти, утолить терзающий голод, пробужденный в нем ее безыскусными, наивными ласками. Будь она проклята!

Тихий, страстный шепот сорвался с ее уст. Его имя.

— Джейк…

Он втянул в рот сладкую маковку и услышал, как Анжи судорожно втянула в себя воздух и почти повисла на нем. Еще немного — и она будет принадлежать ему. Для этого нужно всего лишь взять ее, прямо здесь, наспех, грубо, и никуда она не денется.

Но при этом возникнет куда больше проблем, чем он сумеет решить, и Джейк прекрасно это сознавал. И пока не забылся окончательно и не потерял головы от похоти, поспешил отодвинуться.

— Думаю, теперь вы поняли, почему женщины так легко готовы отдаться, мисс Линдси.

Девушка смущенно потрясла головой, словно пытаясь опомниться: желание все еще туманило взор, и лицо ярко пылало. Но стоило сообразить, что это он оттолкнул ее, как она униженно опустила голову, сгорая от стыда.

— Да… наверное, вы правы.

Анжи отпрянула, но тут же взяла себя в руки и с достоинством шагнула к поручню, кутаясь в кружевную шаль. Прежде чем она отвернулась, он успел заметить, как трогательно дрожит ее нижняя губка.

— Думаю, мне следует поблагодарить вас за урок хороших манер.

Столь явное раскаяние вызвало у него улыбку.

— Можете выразить свою благодарность… позже.

— Не настолько я глупа, чтобы не понять, как ловко вы пытаетесь отпугнуть меня. Не стоит трудиться. Я уже сказала, что с моей стороны все это было простым любопытством. Она бросила на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц. — Интересно, вы никогда не пробовали заменит! примитивные инстинкты более искренними эмоциями?

— Нет, — холодно буркнул Джейк. — Те женщины, которых предпочитаю я, знают, чего ожидать, и не требуют большего. В моей жизни нет места романтике и ухаживанию, и вам, Анжи Линдси, лучше знать это и прекратить дурацкие игры и глупое кокетство. Меня не интересуют ваши желания, а вы слишком неопытны, чтобы бежать, как испуганный заяц, от моих.

— Спасибо за содержательную лекцию о.морали, вернее об отсутствии таковой, капитан. Постараюсь запомнить.

Взлохмаченные ветром локоны закрыли ее лицо. Немного подождав, он пожал плечами, попрощался и удалился, оставив ее одну.

Но не выдержал и оглянулся. Девушка по-прежнему смотрела на горизонт, где небо и вода сходились в серебряной полоске лунного света. Безбрежная ночь расстилалась перед ней, и казалось вполне естественным, что и она — часть этой усеянной звездами тьмы.

И когда Брейден усаживался за игорный стол, в ноздрях по-прежнему стоял запах Анжелы Линдси, а на губах оставался ее вкус. Она не похожа на других женщин в его жизни И он отчего-то понимал, что еще пожалеет о том, что встретил ее. К несчастью, его предчувствия, как правило, оправдывались. Но он не из тех людей, кто пасует перед неприятностями. Не отступит и на этот раз.

Джейк переступил порог капитанской каюты. Дейв Логан, Том Спенсер и капитан Соренсон сидели в густом табачном дыму за столом, уставленным полупустыми бутылками и на случай качки привинченным к полу. При виде Джейка Дейв ногой зацепил стул и подтолкнул к вновь прибывшему. Джейк бесцеремонно плюхнулся на сиденье, и ножки жалобно заскрипели.

Уроженец Техаса Дейв Логан знал Джейка Брейдена с тех пор, как оба были совсем еще мальчишками, бурлившими неуемной энергией и неутолимой жаждой приключений. В течение последующих лет их дорожки частенько пересекались и зачастую друзья работали вместе. Совсем как сейчас. Дейв, считавший, будто знает Джейка лучше, чем кто бы то ни было, сразу определил, что приятель не в своей тарелке.

Жуя недокуренную сигару, он прищурился от дыма и лениво протянул:

— Похоже, перспектива ходить на задних лапках перед двумя прелестными дамами до самого Нью-Мексико не слишком тебя радует, Джейк.

Вместо ответа Джейк лишь сверкнул глазами, и Логан ехидно ухмыльнулся:

— Ну да, я слышал, что ты сильно возражал. Отбивался как мог.

— Ты верно слышал.

Дейв сдержал улыбку и торжественно объявил:

— Пожалуй, я готов начать партию.

— Да ну? Что, мало продулся в последний раз, Дейв? Соренсон добавил пару монет к кучке, уже громоздившейся на столе.

— Капитан Брейден глаз не сводит с прелестной мисс. Может, если нам повезет, он так и не сумеет сосредоточиться на картах. Видите, какой у него рассеянный взгляд!

Джейк, не обращая внимания на уколы, преспокойно зажег сигару. Капитан перетасовал карты, но благодушное выражение плохо скрывало его внутреннее напряжение. Некоторое время они играли молча, но наконец Соренсон негромко объявил:

— Паттерсон велел передать, что ждет вашего человека в Сан-Антонио.

— Есть новости? — в обычной сдержанной манере осведомился Логан.

— Сами знаете, полковник со мной не откровенничает. Обо всем сообщит лично вам. Правда, упомянул что-то о парне, которого недавно наняли.

— Ринголде? — вырвалось у Джейка. — Да.

Соренсон сбросил одну карту, взял другую, поставил золотой и выжидающе уставился на партнеров. Спенсер в отчаянии спасовал. Логан взял три карты. Джейк решил не брать прикупа, а капитан, поставив еще один золотой, объяснил:

— Похоже, он сильно в нем сомневается, Джейк. Вам объявлять.

— Две пары. Двойки и восьмерки. Логан выложил карты на стол.

Джейк показал тройку валетов и две десятки.

— Чем богаты.

Соренсон с облегченным вздохом открыл карты:

— Фредон[Четыре разномастных карты одного достоинствах, смотрите и рыдайте, джентльмены. Сгребая деньги со стола, он вновь обратился к Джейку:

— Паттерсон сказал, что полагается в этим деле на твое суждение.

— Ринголд теперь называет себя «Ринго». С оружием управляется мастерски, а вот выдержит ли длинную дистанцию — не известно. Слишком уж неугомонный.

— Ты ему доверяешь?

— Нет, — буркнул Джейк, пожав плечами. — Он молод, получил образование и любит этим похвастаться. Вечно выставляется напоказ. Без нужды жесток. Что-то словно гложет его и не дает покоя. Из тех людей, кто сначала стреляет, а потом задает вопросы. Я бы поопасался повернуться к нему спиной.

— Ясно, — коротко заметил Логан. — Не знаешь, кто нанял его в разведчики?

Джейк поднял голову, и в янтарных глазах что-то блеснуло.

— Гравье.

— Верно. Заявил, что для этой поездки два вооруженных охранника лучше, чем один.

— Думаю, Гравье стакнулся с губернатором, а ты знаешь, на кого работает Уормот.

— На твоего дядюшку.

Губы Джейка мрачно сжались.

— Никогда не видел подонков грязнее. Будь их воля, территория Нью-Мексико снова бы отошла Мексике.

— Все еще уверен, что именно они продают ружья апачам? — нахмурился Логан. — Но это просто смысла не имеет.

— Для нас, возможно, да. Но у них на это имеются достаточно веские причины. Жаль, что они первыми добрались до осведомителя. Бедняга посчитал, что в Новом Орлеане куда безопаснее, чем в Санта-Фе, но, видно, ошибся. Так и не узнал, кто он?

— Нет, но кое-какие мысли возникли. Если я прав, значит, сумею докопаться до правды.

— Считаешь, тут не обошлось без Ринголда?

— Возможно. Если это так, он себя быстро выдаст. Должен отделиться от нас и найти предлог уйти еще до отъезда из Сан-Антонио. В Техасе на меня работают двое. Скоро я с ними встречусь, и посмотрим, что им удастся обнаружить.

Соренсон рассеянно потянулся к картам.

— За всем этим стоит какая-то важная шишка. Не просто мелкая сошка, а кто-то на самом верху, человек, у которого достаточно денег и связей, чтобы начать новую войну. И последнее время мне все чаще чудится, что это ему удастся. Но следующий конфликт такого масштаба и так скоро может быть губительным для Соединенных Штатов. Казна сильно истощена, и я не уверен, что наши европейские союзники согласятся выступить на нашей стороне против мексиканцев.

Кулаки Соренсона сами собой сжались.

— И все это после того, как мы столько помогали Хуаресу! El presidente^[8] отплатил нам черной неблагодарностью!

Логан искоса бросил взгляд на Джейка, но лицо приятеля было совершенно бесстрастным. И хотя Логан не питал ни малейших сомнений, на чьей стороне были симпатии и преданность Брейдена, все же часто гадал, не обуревают ли его раздирающие душу внутренние конфликты с собой. Должно быть, так.

— Сколько? — спросил Спенсер, сдавая карты, и, чуть улыбнувшись, объявил:

— Сдающий прикуп не берет.

— Иисусе! — в притворном отчаянии воскликнул Логан, воздев к небу руки. — Не знаю, какой черт дернул меня сесть за стол с такими акулами, как вы! Я вечно проигрываюсь в пух!

— Может, тебе стоит играть с дамами? — съязвил Джейк.

— Оставляю это занятие тебе. Это ты привык ходить по ниточке и рисковать собственным скальпом, сражаясь с разъяренными кошечками. Куда уж мне с тобой тягаться!

— Это не отвага. И уж конечно, не ум, — вставил Спенсер. — Просто он никак не может усвоить, что дергать тигров за усы себе дороже.

Логан расхохотался, и Соренсон подлил масла в огонь:

— Верно, и я восхищаюсь вашим энтузиазмом, капитан Брейден. Но знаете, я втайне рад, что не участвую в этой поездке. По-моему, она чересчур уж… непредсказуемая.

Глава 11

Галвестон разительно отличался от Нового Орлеана и совершенно не оправдал ожидания Анжи. Она энергично обмахивалась веером, но прохладнее не становилось, а влажная жара окутывала мокрым покрывалом. Совсем как в парной бане!

Лицо и тело были покрыты потом, соленые струйки просачивались сквозь ткань платья, дышать было нечем, а модное платье сковывало движения.

Девушка с легкой усмешкой вспомнила, как мечтала о теплом солнце в зимней Франции. Что же теперь жаловаться! Слава Богу, они пробудут здесь всего одну ночь! Больше она не вынесла бы!

Никакие рассказы Миньон не подготовили ее к этому невыносимому климату, но она стойко игнорировала иронические взгляды матери и старалась не выходить из тенистого дворика с видом на море. Листья пальм едва заметно покачивались на горячем бризе, дувшем с Мексиканского залива.

— Ну как тебе Техас, крошка?

— Очень экзотично. Вероятно, совсем как в Индии.

— Несомненно, — саркастически обронила Миньон, раскрывая веер. — С той разницей, однако, что здесь водятся двуногие тигры, не так ли?

Анжела заметила многозначительный взгляд матери, устремленный в сторону улицы. Приглядевшись, она с невольным трепетом заметила Джейка Брейдена, беседовавшего с какими-то мужчинами, одетыми, как и он, в грубые дорожные костюмы. Другим потрясением явилось то открытие, что все, и Джейк тоже, были вооружены. Бедра его опоясывал широкий кожаный пояс с кобурой, из которой выглядывала рукоятка револьвера. Новое доказательство опасностей, поджидающих в этом путешествии!

Девушка неловко заерзала в кресле.

— Я думала, что у нас военный эскорт, — заметила она, и Миньон тихо рассмеялась.

— Армейские разведчики. Огромная разница, поскольку последние всего лишь на жалованье у армии, а солдаты обязаны подчиняться военному уставу. Но поскольку ты намерена продолжать путь, это не важно, не так ли? Недаром говорят, что капитан Брейден — человек опытный, так что остальное тебя не должно касаться.

Очередной камешек в ее огород. Анжи так крепко стиснула губы, что они превратились в тонкую ниточку. Еще какое дело! Для нее все это имеет огромное значение, но она ни за что не признается в этом матери. Нет, она приняла решение, и если порой ее донимают сомнения, то как только она благополучно достигнет цели, все будет забыто.

Все же из головы не шла вчерашняя ночь, неумолимые объятия и безжалостные, жадные поцелуи Джейка Брейдена, будившие в ней незнакомые ощущения. Ах, она совсем сбита с толку и запуталась! На какой-то миг ей показалось, будто она ему небезразлична, но он тут же без ЮЗ обиняков объяснил, что такого просто не может быть. И все же… все же она понимала, как желанна ему. Может, он просто держится настороже… как, впрочем, и она тоже.

Хуже всего, что она сама не знала, чего хочет от него. Он оставил ее в полном смятении души и сердца, со странной пустотой внутри и потребностью, которую ничем нельзя утолить. Это так не похоже на обычное плотское желание, каким она себе его представляла. Достойным примером служила Симона. Безумная, всепоглощающая страсть кузины к Жан-Люку с самого начала предвещала одни лишь несчастья. Но Анжи, разумеется, вовсе не так сильно одержима Джейком Брейденом!

Все же, нужно признать, временами он ее интригует. Может, из-за того, что сам он — сплошное противоречие, волнующее сочетание воспитанного джентльмена и бродяги-проходимца, притягивавшее ее как магнитом. Какую бурю чувств вызвал он своим прикосновением, какую странную, лихорадочную, ноющую боль, таившуюся внизу живота и между бедрами, боль, лишившую способности сопротивляться или протестовать! Дважды он повергал Анжи в такое состояние, однако со вчерашнего вечера перестал обращать на нее внимание.

Сегодня утром, когда они еще не успели сойти с парохода, он был равнодушен до грубости. И это больно ранило девушку. Уязвленная очевидным пренебрежением, она была вне себя от гнева и унижения. Почему он держится так, словно ее вообще не существует?!

Даже сейчас, мельком глянув в сторону отеля и дворика, окруженного низкой каменной оградой и живой изгородью, он ничем не показал, что знает о ее присутствии, повернулся спиной и продолжал разговор.

Сгорая от подавляемой ярости и смущения, Анжи схватилась за бокал с ледяным апельсиновым соком, принесенный официантом, и поклялась, что впредь будет осмотрительнее. Джейку Брейдену отныне лучше держаться от нее подальше. Она не допустит никаких вольностей!

Вечером, после захода солнца, стало немного прохладнее, а горизонт застлали гряды облаков. Анжи ушла к себе сразу после ужина, оставив мать и Бетт отдыхать во дворике. О Джейке не было ни слуху ни духу, хотя его спутник, вежливый, приятный джентльмен по имени Дейв Логан, передал слова приятеля. При этом он даже не вошел в комнату и остался стоять на пороге.

— Встретимся на пристани утром, мэм, — с улыбкой сообщил он. — Все будет готово к этому времени, и к завтрашнему вечеру мы прибудем в Корпус-Кристи. Оттуда прямая дорога в Сан-Антонио.

— Мистер Логан, не так ли? — улыбнулась в ответ Анжи, хотя была донельзя раздражена тем, что Брейден прислал кого-то вместо себя. — Что ж, мистер Логан, скажите капитану Брейдену, что впредь я ожидаю более подробной информации, чем сегодня. В конце концов, поскольку я плачу ему, то должна быть в курсе дела, не так ли?

Логан, неловко поморщившись, медленно кивнул:

— Да, мэм, я обязательно повторю ему все, до последнего слова.

— Прекрасно. Пожалуйста, велите капитану сделать все необходимые распоряжения, так чтобы нам не пришлось задерживаться.

Логан переступил с ноги на ногу. Высокий и сухопарый, он напоминал Анжи обтянутый дубленой кожей скелет, хотя черты его лица были довольно приятными. Он слегка поморщился.

— Мэм, капитан Брейден отнюдь не новичок. Он сумеет позаботиться о вас.

— Я не хотела оскорбить ни вас, ни его, но не стоит полагаться на чужих людей, они тоже могут ошибаться. Я считаю необходимым вникнуть во все детали, прежде чем ступить на незнакомую территорию.

На минуту ей показалось, что Логан готов запротестовать, но он всего лишь пожал плечами и кивнул:

— Да, мэм. Я перескажу все, до последнего слова. Учтиво попрощавшись, он нахлобучил шляпу на светлые волосы, все еще влажные от пота, и вышел. В тишине тихо слышался звон шпор, пока шаги не замерли вдалеке. Анжи закрыла дверь и обессиленно к ней прислонилась. Почему ей так не терпится побольнее уколоть Брейдена? Никчемное, глупое желание, но все же ее мучит его очевидное безразличие. Словно это она во всем виновата!

Оставшись наедине со своими мыслями, Анжи переоделась в батистовую ночную рубашку без рукавов, отделанную пропущенной под грудью тонкой фиолетовой лентой — самый подходящий наряд в такой удушливой жаре, — и уселась у окна, чтобы насладиться прохладным ветерком Сверкающее ожерелье огней тянулось по всей улице: очевидно, в городе мало кто спал, и ночная жизнь была в самом разгаре. Галвестон, похоже, обладает присущим одному ему очарованием, ибо сам город с его белоснежными зданиями чем то напоминает средиземноморское поселение. Не попадаю на каждом шагу грубо сколоченные салуны, можно бы вообразить себя на юге Франции. Но сам воздух здесь был иным атмосфера была заряжена неким нескрываемым возбуждением, предвкушением чего-то необычного. Такого в Европе не увидишь! Неужели такова особенность Америки, нетерпеливо!! энергичной, рвущейся к новому будущему? Новый Орлеан больше принадлежал старине, а Техас — неосвоенная, дикая земля которая столько всего обещает своим колонистам!

Анжи знала, что обретет покой здесь, где прошлое давно забыто, а будущее — волнующе-ослепительно. Разве не о» этом она всегда мечтала? О независимости и самостоятельности, о стране, где она сама сумеет построить свою жизнь.

Она сидела у окна до тех пор, пока тьма не сомкнулась над городом и бриз не охладил комнату. Веки девушки отяжелели. Ее комната была совсем маленькой, поэтому Бетт спала в соседнем номере вместе с Миньон, оставив Анжи ;i благословенном одиночестве. Как она благодарна Богу за это! Следующие несколько недель ей придется провести на людях.

Она погасила лампу и легла было в постель, но тут тишину разорвал взрыв смеха. Анжи повернула голову. Голоса доносились снизу так ясно, что каждое слово было отчетливо слышно. Раздраженная неуместным шумом, она уже хотела прикрыть окно, но тут же резко села. Слишком хорошо знаком был этот ленивый выговор!

— Эй, Джонни, это твое право. В конце концов, в пути нам придется нелегко.

— Может, и нет, но после той неприятности в Новом Орлеане я у тебя в долгу.

— Ты в самом деле оставил меня расхлебывать кашу, — чуть жестче заметил Брейден.

— Ну… скажем, вряд ли это был самый подходящий случай объяснить властям, что мы старые знакомые. Я думал, ты поймешь.

— Разумеется. Даже слишком хорошо. Для тебя этот выход был самым легким.

Слабый, но едкий запах сигарного дыма проник в открытое окно, и девушка поняла, что мужчины стоят прямо под ее спальней. Соскользнув с постели, она осторожно прокралась к окну. Они даже не дают себе труда говорить тише!

— Знаешь, что Бентон тебя ищет? — спросил мужчина по имени Джонни. — Он весь день пьянствовал в салуне и хвастался, что на этот раз прикончит тебя.

— Пусть попробует. Я уже предупредил, что, если он хотя бы вытащит револьвер, это будет последним его движением в жизни, — с такой убийственно-холодной уверенностью бросил Джейк, что у Анжи мурашки по коже поползли. С каким равнодушием толкует Брейден о чужой смерти!

— Я все твердил ему, что ты не спрячешься в кустах, Джейк. Но вряд ли он мне поверил. И поскольку сейчас у тебя нелады с законом, я мог бы взять это дело на себя.

— Это было в Новом Орлеане. Теперь мы в Техасе. Я не нуждаюсь в защитниках.

— Черт побери, Джейк, я это понимаю. Но все же подумай о моем предложении. И без того нелегко удерживать других от стычек. Двое наших людей сцепились с ковбоями Бентона. Рода Джонса и Сэма Мейсона бросили в каталажку на всю ночь.

— Мне стоило бы все давным-давно уладить. Не повезло ему оказаться в Галвестоне именно сейчас. Я готов предать прошлое забвению: что было, то прошло, но если Бентон снова привяжется, быть беде.

— Только постарайся его не ранить, если дело дойдет до оружия. Стреляй сразу наповал.

— Как всегда.

Анжи ушам не верила. Неужели он способен так спокойно рассуждать об убийстве?! И это человек, которому он, , позволила целовать и обнимать себя… Господи Боже, о HCN: она думала?

После долгого молчания Джейк наконец сказал:

— Черт возьми, Джонни, мне пора. Еще увидимся.

— Ты куда?

— Кажется, именно ты говорил, что Бентон сидит в салуне на той стороне улицы?

— Верно.

— В таком случае, пожалуй, лучше покончить со вес:, этим сегодня.

— Значит, собираешься его вызвать?

— Нет, но буду к его услугам, если он захочет затеять ссору. Лучше уж сейчас, когда я готов к бою, чем он застанет меня врасплох, когда я отвернусь.

Анжи прижала ладони к пылающему лицу, чувствуя, что а сейчас стошнит. Когда-то она считала мужчин, повсюду искавших опасных приключений на свою шею, весьма волнующи ми, но все оказалось совершенно иным, чем виделось в мечтах Он толковал не о рыцарской защите дамы, не о героическом деянии, а о… о преступлении! Гнусном, подлом преступлении.

Девушка медленно отошла от окна, не в силах больше вынести этот ужас. Они, правда, ушли, ибо тишина стали поистине оглушительной, несмотря на смех и звуки разухабистой музыки, доносившиеся из ближайшего салуна.

Анжи безвольно опустилась на колени, прильнула к широкому подоконнику и выглянула на улицу. Как только глаза не много привыкли к темноте, она различила два неясных силуэта очерченных светом, лившимся из открытых дверей. Деревянный пол, покрытый тонким ковром, не доходившим до стены, оказался ужасно жестким и холодным, но она не хотела идти за стулом и все пристальнее всматривалась во мрак.

Анжи узнала высокую стройную фигуру Джейка, но оба мужчины тут же исчезли в салуне. Сердце болезненно бухало в ребра, горло пересохло. Она пыталась закричать, позвать на помощь, прежде чем раздадутся роковые выстрелы, но язык не повиновался.

Кажется, прошла целая вечность, но, кроме жестяных звуков пианино и приглушенного смеха, ничего не было слышно. В воздухе ощущался запах дождя, а ветер, доносившийся с залива, имел соленый привкус. Глаза Анжи заныли от напряжения, но она упрямо старалась разглядеть, что творится в салуне, хотя не видела ничего, кроме мелькающих огней и неясных теней.

Может, этот Бентон струсил?

Девушку охватило блаженное облегчение. Кажется, беда миновала. Ни пальбы, ни скандала.

Анжи распрямилась и медленно встала, растирая сведенные судорогой ноги. Слава Богу. Но что, если Джейка убили? Пусть она не слишком высокого мнения о нем, но все же не хочет его смерти — хотя бы потому, что без проводника не добраться до Нью-Мексико. Да, именно по этой причине она боится за него.

Внезапное стаккато револьверной пальбы сорвало с ее уст истерический вопль. Анжи снова подлетела к окну. О Иисусе, только не это! Но когда все стихло, даже музыка, она поняла, что, каким бы ни был исход, произошла дуэль. По деревянному тротуару громко стучали каблуки бегущих людей.

Откинув шторы, она высунулась из окна насколько могла, но все равно ничего не увидела. В дверь быстро настойчиво постучали.

— Анжелика! С тобой все в порядке? Отвечай…

— Да, мама, я уже спала.

— Открой дверь! Кто-то стрелял…

— Слышала. Говорю же, у меня все хорошо, — бросила она не оборачиваясь и в ту же минуту узрела Джейка и его спутника, выходивших из салуна. Луч света на мгновение озарил лицо Брейдена.

Анжела, только сейчас заметившая, что нервно комкает в кулаке край шторы, спотыкаясь, словно во сне, побрела к двери. Голова кружилась так, что она боялась упасть.

ЧАСТЬ III ПУТЕШЕСТВИЕ

Глава 12

Сан-Антонио, Техас

Пыль, казалось, проникала даже сквозь поры кожи, хрустела на зубах, оседала на воде, еде и одежде, и Анжи не покидало ощущение, что она покрыта толстой противной коркой. Ванна! Настоящая ванна в большой медной лохани с горячей водой и пушистыми полотенцами, вкусный ужин приготовленный в печи, а не полусожженный над костров или сваренный в горшке.

Сегодня ей не придется беспокоиться о скорпионах г других гадах, так и норовивших забраться в постель! Ниоткуда не донесется треск гремучей змеи, готовой напасть и ударить. Нет, она вымоется, как следует поест и уляжется спать в собственной комнате!

Именно таковы были ее ближайшие планы, когда он! наконец добрались до Сан-Антонио и проехали по убогим улочкам, застроенным деревянными хибарками и более крепкими глиняными домишками. Остается только поскорее оказаться в отеле!

Но больше всего ей хотелось поскорее оказаться как можно дальше от Джейка Брейдена.

Всего один раз за все бесконечно долгое тяжелое путешествие он заговорил с ней, и то лишь когда она ослушалась его приказа. Последующая сцена оказалась достаточно неприятной, чтобы в душе девушки по-прежнему тлели раздражение и неприязнь. Джейк и не подумал хоть сколько-нибудь пощадить ее чувства.

— У меня нет времени возиться с избалованным отродьем, мисс Линдси! — безапелляционно объявил он, к величайшему ее унижению, под смешки и перемигивания своих людей. — И если придется перекинуть вас через колено и задать трепку, чтобы вбить немного здравого смысла, я так и сделаю.

— Я хотела всего лишь искупаться, капитан, — выдавила она со всем достоинством, на которое была способна, но Джейк, не слушая, прорычал:

— Вокруг полно индейцев, и если вы снова без разрешения отойдете от лагеря, то горько пожалеете. Отныне, куда бы вы ни пошли, кто-нибудь из мужчин будет вас сопровождать. И не трудитесь повторять, что платите мне! Я состою на жалованье в американской армии, и именно полковник Паттерсон нанял меня, чтобы доставить вас в Нью-Мексико.

Взбешенная девушка, однако, сообразила, что дальнейшие споры поставят ее же в невыгодное положение, и с притворным безразличием пожала плечами. Но ничего не забыла и не простила.

Чтобы хоть немного отомстить, она почти все время проводила в очаровательном обществе одного из кавалерийских офицеров. Темп Уокер был красивым и внимательным и, кроме того, единственным, кто дал себе труд извиниться за грубость Брейдена.

— Он, может, не слишком тактичен, но хороший проводник и знает все повадки индейцев, мисс Линдси. Если Брейден утверждает, что они поблизости, значит, так и есть. И мне страшно подумать, что с вами может что-то случиться.

— Да, лейтенант, я согласна, что не следовало бы так поступать, но я почти не теряла из виду лагерь, и, уж конечно, мой крик сразу же услышали бы в случае чего! Вряд ли кому-то повредило бы, смой я с себя эту противную пыль!

Уокер легкой усмешкой выразил свое сочувствие, но тут же решительно тряхнул головой.

— В следующий раз просите меня вас посторожить. Можете не волноваться, что я способен увидеть чего не следует Только слово скажите, мисс Линдси!

— Анжи, — поправила она, улыбаясь так нежно, что бедняга покраснел до ушей, отчего глаза казались настоящими голубыми озерами. — Пожалуйста, зовите меня Анжи.

Отныне Темп Уокер стал ее почти постоянным спутником, и если Джейку такая дружба не нравилась, он ничем этого не показывал или просто делал вид, что ничего не замечает. Мало того, он редко ехал с маленьким караваном, состоявшим всего из двух фургонов и двадцати всадников, и обычно выезжал далеко вперед, чтобы исключить опасность нападения апачей.

Анжи, нахмурившись, украдкой метнула взгляд в сторону Джейка и снова вспомнила о той роковой ночи в Галвестоне. На следующее утро она узнала об убийстве некоего Бентона. Того самого, кто враждовал с Джейком. О, как она жалела о том, что подслушала этот проклятый разговор! Неведение иногда освобождает от излишних страхов. Но теперь она постоянно испытывала ужас и неуверенность.

Вот и сейчас Джейк Брейден поскакал вперед, а рядом с ним держался человек, представившийся Анжи и Миньо! как Джонни Ринго. Оба выглядели настоящими кентаврами сросшимися со своими конями, и держались с небрежно! грацией людей, проводивших в седле долгие часы.

Джонни Ринго тоже был настоящей загадкой: молодок образованный человек, который — о потрясение! — обменивался с Джейком колкостями на латинском и при этом имел репутацию жестокого наемника, прекрасно владеющего оружием. Однако она сама слышала той ночью, в Галвестоне как небрежно, даже беспечно, он говорил об убийстве. Пря мо второй Джейк Брейден! Оба совершенно беспринципные бессовестные люди, но Анжи так и не проговорилась матери почему ей так не по себе. В конце концов, именно она настаивала на продолжении путешествия и не решалась даже самой себе признаться, что сделала ошибку.

Но теперь большая часть пути позади, они уже в Сан-Антонио, где несколько дней отдохнут и пополнят припасы, и Анжи втайне начала сомневаться, стоило ли рваться в эту жаркую, пустынную местность, где за каждым камнем и кустиком притаилась опасность, а гремучие змеи лежали, свернувшись в скудной тени странных растений с шипами и колючками, и только назойливый треск их погремушек предупреждал неосторожного путника о возможном нападении.

И хотя, если верить Джейку Брейдену, повсюду встречались индейские знаки, до сих пор Анжи видела только жалкую горстку бродячих тонкава, более интересующихся едой и лишними одеялами, чем скальпами белых. Однако атмосфера постоянно была напряженной, полной ожидания смертельной опасности. Все это невероятно действовало Анжи на нервы, и она была вне себя от облегчения, что наконец оказалась в довольно большом городе, где можно хоть ненадолго почувствовать себя в безопасности.

Войдя в вестибюль отеля «Менжер», Анжи была приятно удивлена богатством обстановки, неожиданной для этого приграничного города, служившего, однако, еще и центром скотоводства. Совсем неподалеку от Сан-Антонио находился форт Аламо, где погибло столько американских солдат, защищая Техас от мексиканской армии, но тут… Анжи на миг показалось, что она находится в европейской гостинице.

Восхищенная не менее дочери, Миньон, до сих пор переносившая тяготы пути с похвальным самообладанием, объявила, что не покинет город, пока не получит приличный ужин и постель с чистым бельем.

— Здесь просто очаровательно, — продолжала она восторженно, — и прежде чем снова пускаться в дорогу, я должна как следует отдохнуть. Не помню, когда и высыпалась в последний раз.

На вид непритязательный белый фасад отеля скрывал поистине королевскую роскошь: мраморные полы в вестибюле, панели из дорогого дерева, изумительная ротонда с бело-золотыми коринфскими колоннами и два бельэтажа, увешанные огромными картинами, изображавшими религиозные сцены и пейзажи Запада. Витражный потолок бросал разноцветные отблески на пол.

— Теперь понимаю, почему этот отель считается лучшим к западу от Миссисипи, — заметила Анжи, вместе с Бетт входя в номер. Первым делом она устало опустилась на великанскую кровать, завешанную газовым пологом. По комнате была расставлена изящная мебель с бархатной обивкой Да, здесь ей будет хорошо!

Закрыв глаза, Анжи на мгновение забыла о боли в сведенных мышцах от долгих часов езды в грубо сколоченном, подскакивающем на каждом ухабе фургоне. Даже ночь не приносила желанного отдохновения. Она уже не помнит, когда в последний раз не испытывала боли во всем теле! Может, после долгой ванны она снова почувствует себя человеком, и тогда будет легче продолжать путь!

Казалось, она только успела закрыть глаза, как Бетт по трясла ее за плечо и сказала, что пора спускаться к ужину.

— Ваша матушка уже ждет, госпожа.

— О Господи… неужели я так долго спала? — охнула Анжи, потирая глаза и улыбаясь. — Но мне нужно… Бетт Это ванна?!

Горничная кивнула, улыбаясь и показывая ямочки, и протянула полотенце.

— Так и знала, что вы захотите немного отмокнуть, прежде чем идти ужинать.

— Ну конечно!

Захлопав в ладоши, Анжи мгновенно сбросила пыльную помятую одежду и с блаженным вздохом скользнула в ванну Господи, да здесь есть даже горячая вода и ароматические соли… «Может, просто остаться жить в отеле и никуда не ехать?» — подумала она, сдувая с ладони горсть мыльных пузырьков.

Купание сотворило чудеса, и, накидывая пеньюар, девушка почувствовала давно забытый прилив энергии.

— Бетт, — попросила она, — причеши меня.

— Поднять волосы вверх? — спросила горничная и, лов ко свернув волосы, закрепила их усыпанным драгоценным.! камнями гребнем, оставив несколько коротких буколек обрамлять лицо. Анжи оценивающе взглянула на свое отражение.

— Да, выглядит модно и элегантно. Не знаю, что делала бы без твоих талантов, Бетт. Как я рада, что ты согласилась поехать с нами!

Маленькая служанка улыбнулась и, быстро воткнув последние шпильки, потянулась к корсету госпожи.

— Я тоже рада покинуть Францию. Хоть какое-то приключение. Может, когда-нибудь я вернусь домой и выйду за Андре, если к тому времени скоплю небольшую сумму, конечно.

— Ты помолвлена? — полюбопытствовала Анжи. Бетт никогда не откровенничала с ней!

— Надеюсь, вы не будете шокированы, если скажу, что Андре — мой любовник. У нас не было достаточно денег, чтобы пожениться, так что я отправилась с вами, чтобы добыть себе приданое. А потом вернусь, мы обвенчаемся в деревенской церкви, и я буду самой красивой на свете новобрачной, — мечтательно протянула Бетт и, взяв в руки ненавистный корсет, осведомилась: — Будем одеваться?

— Нет, никакой шнуровки сегодня, Бетт, — нахмурилась Анжи. — Такая жара! Я просто задохнусь в этой штуке. Надеюсь, платье не лопнет по швам?

— Конечно, нет! Вы такая тоненькая, на зависть всем леди, которые должны натягивать корсет, чтобы влезть в модный наряд. Ну вот и все.

Пока Бетт застегивала пуговки, Анжи, изнывая от любопытства, прошептала:

— Каково это — любить мужчину настолько, чтобы стать его возлюбленной?

Бетт, пожав плечами, застегнула последнюю пуговицу и, одернув длинную юбку, отступила, чтобы полюбоваться своей работой.

— Любовь тут особой роли не играет. Андре — не первый и не последний мой любовник. О да, я выйду за него, но до свадьбы буду развлекаться как хочу; впрочем, и он тоже не станет жить монахом.

Не желая показывать, что потрясена этим откровением, Анжи, подражая горничной, небрежно повела плечами.

— Должно быть, моей кузине следовало держаться такого же мнения, тогда ее сердце не разбилось бы, когда этот проходимец Жан-Люк отказался на ней жениться. Но ей пришлось идти к алтарю с человеком, которого она презирает, и влачить жалкое существование.

— А вы? Как поступите вы? Заведете миллион любовников и станете наслаждаться жизнью или, как кузина, выйдете замуж по расчету и будете несчастны?

— Ни то ни другое, — рассмеялась Анжи. — Сделаю как захочу: либо возьму любовника, либо мужа, — но стану женой только того, кого полюблю! Никому не позволю силой тащить меня в церковь!

Бетт, бросив на госпожу лукавый взгляд, мечтательно вздохнула:

— А я… хотела бы провести ночку с красавчиком капитаном, хотя бы для того, чтобы посмотреть, действительно ли он такой неутомимый и неукротимый любовник, каким кажется.

— Капитан Брейден? — подозрительно прищурилась Анжи. — Но почему именно он?

— Вы не находите его красивым?

— Да… думаю, он действительно неплох собой… конечно, грубоват, неотесан… и слишком невоспитан. Кроме того, он настоящий распутник и предпочитает самых низкопробных женщин.

— Вы так считаете? — Бетт с легкой усмешкой поправила кружевную отделку на корсаже. — Все же я подметила, как иногда он наблюдает за вами. Да-да, честное слово. И однажды подслушала, что он говорил этому милому лейтенанту Уокеру… велел, чтобы тот прекратил рыскать у ваших юбок, как пес… Да не смейтесь же! Это чистая правда! По-моему, он просто вас ревнует! Вы ему нравитесь!

— Если это и так, то у него весьма странный способ выказывать свои симпатии. О нет, Бетт, шаль мне сегодня не понадобится. И без того дышать нечем.

Неужели горничная права и Брейден все-таки питает к ней какие-то нежные чувства? Правда, Анжи совершенно это безразлично, но все же поточнее узнать не мешает.

Приняв безразличный вид, она беспечно отмахнулась:

— Капитан Брейден заботится лишь о себе и собственных желаниях, Бетт, ничьих других. Не хотелось бы стать одной из его мимолетных прихотей. Кроме того, мне нужен более утонченный любовник. И я вполне могу подождать, прежде чем найду человека, чьей женой захочу стать.

Немного подумав, Бетт с озорной усмешкой ответила:

— А самое лучшее — иметь одновременно и мужа, и любовника, чтобы ни о чем не беспокоиться!

Спускаясь вниз, Анжи неотступно размышляла о шутливом совете горничной. Зачем ей вообще выходить замуж? Может, следует быть дерзкой, современной и менять любовников как перчатки? Замужняя женщина должна во всем покоряться супругу, пожертвовать своим именем и независимостью и стать немногим лучше остальной его собственности, дорогой вещью, не имея при этом никаких прав. Даже здесь, в Америке, Анжи наслышалась немало жалоб от женщин, борющихся за свои права. Они требовали не только права голоса, но и возможности распоряжаться собой и своим телом, и многие из них привлекали внимание общественности к несправедливостям, часто поджидавшим женщин на жизненном пути.

Анжи не имела желания становиться одной из этих крикливых особ, которые отталкивали мужчин своими бесцеремонными манерами и вызывающими выходками, но была готова присоединиться к борьбе и потребовать изменения Законов в пользу женщин и их роли в обществе. Почему нет? По меньшей мере нелогично держать женщин под каблуком и ставить в зависимость от капризов и прихотей их мужей.

— Анжелика!

В дверях столовой стояла мать, призывно махая рукой. Анжи поспешно пересекла вестибюль.

— Ты прелестно выглядишь, матушка, — заметила она без всякой лести. Сегодня Миньон снова надела черное, но модный туалет ничуть не напоминал траурное платье безутешной вдовы. Наоборот, облегал ее, подчеркивая достоинства фигуры, так что мужские головы одна за другой поворачивались ей вслед.

— Но не так изумительно, как ты, — вздохнула Миньон. — Посмотри, как таращатся на тебя все присутствующие, тем более что ты забыла надеть шаль.

Смущенный румянец еще больше украсил Анжи. Хорошо, что матушка не стала упрекать ее за нескромность!

Сегодня она опять надела синее платье, единственный вечерний туалет, который захватила с собой. Остальные на ряды были более скромными, из тех, которые лучше подходили для такого путешествия. Но как только они доберутся до Нью-Мексико, она немедленно пошлет за остальными вещами.

А сегодня… Так легко представить, что она снова во Франции, подумала Анжи, оглядывая элегантную столовую, крахмальные белые скатерти и дорогой фарфор. В хрустальные бокалах искрилось шампанское, еда была великолепной.

Но скоро все здешние территории станут цивилизованными, и тогда, возможно, матушка небудет так несчастна Если в Сан-Антонио такие прекрасные отели, может, и в Нью-Мексико все не столь плохо?

— Не обязательно, — вздохнула Миньон. — Этот город был выстроен сто пятьдесят лет назад испанцами, которые сумели создать оазис цивилизации в этих диких местах.

— Но разве в Нью-Мексико иначе? Американцы воевали за него с Мексикой, впрочем, как и за Техас.

— Да, но, как и в Техасе, там на много миль простираются варварские неосвоенные территории. Ты сама видела, через какие земли мы проезжали, Анжелика. Учти, что пока ты видела только равнины, пусть и кишевшие всякими хищниками, змеями и враждебными племенами. Но в самое ближайшее время мы вступим в районы, где ничего нет, кроме глубоких каньонов и гор: ни травы, ни воды — только безжалостное солнце сжигающее все на свете. Скоро сама все увидишь.

Анжи насупилась, но тут же подпрыгнула от неожиданности, когда за спиной раздался мужской голос:

— Все еще пытаетесь запугать ее, мадам, и заставить отказаться от своей затеи? Она слишком упряма, чтобы слышать доводы разума, и к тому же слишком поздно поворачивать назад.

— Неужели, капитан? — гневно выпалила Анжи, прежде чем успела сдержаться. Как он смеет садиться за их столик без приглашения?! Никаких понятий о приличных манерах! И к тому же беззастенчиво издевается над ней… а сам… сам выглядит настоящим разбойником, бандитом в своих черных узких брюках с револьвером на поясе! Порядочный человек надел бы сюртук! А этот… не постеснялся нацепить кожаную безрукавку поверх красной рубахи! В серебряных пуговицах отражались огоньки свечей, и хотя шляпу он вежливо держал в руках, даже самый неопытный человек не мог не распознать окружавшей его ауры опасности.

Пальцы Анжи судорожно сжали ножку бокала.

— Если вы так боитесь продолжать поездку, так и скажите, сэр, и мы постараемся вас заменить. Может, это к лучшему, сэр, потому что я чувствую, какое разлагающее влияние вы оказываете на окружающих.

Но вместо того чтобы смутиться, Джейк Брейден презрительно скривил губы:

— Как угодно, мисс Линдси. Уверен, что в Сан-Антонио вы без труда найдете человека, который доведет вас до Нью-Мексико. Вы всегда можете попросить лейтенанта Уокера.

Значит, он все-таки заметил! Бетт права. Анжи мило улыбнулась и пробормотала:

— Превосходная мысль, капитан. Может, стоит обсудить это с Темпом.

Но Джейк уже не обращал на нее внимания.

— Мадам, — обратился он к Миньон, — я пришел сказать вам, что полковник Паттерсон просил бы вас выйти во дворик после ужина, если соблаговолите, конечно.

— Полковник Паттерсон здесь? — взволнованно спросила Миньон, стараясь, однако, казаться равнодушной. — Спасибо, капитан Брейден. Будьте добры передать, что мы принимаем его предложение и обязательно придем.

— Непременно, мадам.

В эту минуту он, по мнению Анжи, как никогда напоминал хищника.

— Не хотел бы пугать дам, — продолжал он, — но вам лучше не выходить из отеля. Сан-Антонио известен своими вольными нравами, и улицы далеко не безопасны.

— Но, капитан, вы не имеете права указывать нам, что делать, — резко бросила Анжи. — Мы не дети, чтобы нуждаться в постоянном присмотре!

Капитан окинул беззастенчиво-оценивающим взглядом ее раскрасневшееся лицо и, подняв брови, сардонически усмехнулся.

— В таком случае желаю вам приятного вечера, — протянул он.

— Надеюсь, ваши пожелания исполнятся, капитан, и мы впервые за всю неделю сможем отдохнуть от вашей назойливой тирании!

— Анжелика!

Но мягкий упрек только разжег ее раздражение. Однако: Брейден, словно не слыша, вежливо поклонился Миньон.

— Доброй ночи, мадам, мисс Линдси.

Анжи разъяренно уставилась ему в спину. Опять он смотрит словно сквозь нее, с тем же утомительным учтивым без различием, которое он проявлял к ней с самого Галвестона Но она по крайней мере привлекла его внимание, и ему пришлось обратиться к ней.

Ощущая пристальный взгляд матери, она спокойно подняла бокал.

— Ты вела себя очень грубо, Анжелика, — тихо заметил; Миньон.

— Да, и вполне намеренно. Прости, если расстроила тебя мама, но он сам напросился.

— Понимаю.

— Очень рада, потому что не знаю, сколько еще смог, выносить его общество. Неужели в Сан-Антонио не найдется другого проводника, который смог бы заменит! Брейдена?

— Разумеется, найдется, — кивнула Миньон. — Может, полковник Паттерсон сможет что-то предложить?

Анжи стиснула зубы. Почему мать согласилась встретиться с Паттерсоном? Наверное, для того, чтобы и он, как и остальные, стал распространяться об ужасах, поджидающих их в Нью-Мексико. О, как все это надоело!

Но после ужина, когда они уселись в прелестном дворике, обсаженном тропическими растениями и увешанном фонариками, бросавшими крохотные островки света на изразцовые полы и удобные садовые кресла, оказалось, что полковник ни о чем таком не упоминал, наоборот, вел себя безукоризненно вежливо и, к восхищению Анжи, всячески поощрял ее стремление предъявить права на наследство.

— Как я рад наконец познакомиться с вами, мисс Линдси. Счастлив, что вы решили взять на себя ответственность за ранчо Джона. Я глубоко почитал вашего отца.

— Но, полковник, я не знала, что вы знакомы. — Анжи уселась поудобнее и, встретив его смеющийся взгляд, откровенно спросила: — Значит, вы одобряете мое желание жить в Нью-Мексико?

Паттерсон, худощавый мужчина с седеющими волосами и аккуратно подстриженными усами, кивнул:

— Совершенно верно, мисс Линдси. Насколько мне известно, многие пытались вас отговорить, но думаю, такая сильная молодая женщина, как вы, вполне способна преодолеть все невзгоды. Капитан Брейден весьма высокого о вас мнения.

Анжи от удивления приоткрыла рот:

— Вот уж не ожидала! Кроме того, вряд ли он меня знает.

— Возможно, но он видел, как мужественно вы перенесли переезд из Корпус-Кристи, и считает, что вам удастся наладить свою жизнь на территории Нью-Мексико.

Анжи на мгновение лишилась дара речи. Миньон, подавшись вперед, внимательно всматривалась в полковника.

— Полковник Паттерсон, мы польщены вашей верой в наши возможности, но, видите ли, Анжелика получила благородное воспитание, и я крайне опасаюсь за ее безопасность, когда мы останемся совсем одни в незнакомой и к тому же примитивной местности.

Сложив пальцы домиком, Патгерсон снисходительно усмехнулся.

— Форт Селден совсем близко от «Дабл Икс», миссис Линдси. По-моему, он был построен, еще когда вы здесь жили. Нью-Мексико во многом изменился. Вы слышали о «Санта-Рите»? Нет? Хотя месторождение меди на этой шахте немного истощилось, выработка все еще идет полным ходом. Есть даже планы расширить ее и сделать самым большим медным рудником в Америке. Не успеете оглянуться, как Нью-Мексико будет не менее цивилизованным, чем Новый Орлеан, ; может, и Париж.

Миньон сухо, откровенно недоверчиво усмехнулась:

— Простите, полковник, если покажусь вам грубой, HI должна осведомиться о причине столь внезапных метаморфоз. Совсем недавно, насколько я помню, вы и слышать ж хотели о поездке Анжелики в Америку. Теперь вы разве что не утверждаете, будто здешние улицы вымощены золотом Могу я спросить, почему ваше мнение вдруг изменилось. Какую пользу получаете вы от нашего появления здесь?

— Мама! — охнула Анжела.

Но Паттерсон снова улыбнулся, на этот раз несколько неприязненно.

— Вижу, ваша прямота с годами не угасла, миссис Линда.

— А вы воображали, что я за эти двадцать лет стану другим человеком, полковник?

Неужели они знакомы? Ну разумеется, должно быть встречались, когда она жила здесь!

— Нет, — тихо признался Паттерсон. — Мне в голову такое не приходило. К тому же вы по-прежнему неотразимы. Все так, словно никуда и не уезжали.

Между ними словно вилась какая-то ниточка, странное взаимное притяжение, непонятное Анжи. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, но Миньон тут же отвела взгляд. На высоких скулах разлились два ярко-красные пятна.

— Вы, как всегда, откровенны, полковник.

— Далеко не так, как временами следовало бы, — чуть жестче, чем необходимо, заметил он, искоса посматривая на Анжи. — Вижу, вы немного встревожились, мисс Линдси. Не стоит. Просто давным-давно я пытался убедить вашу мать не покидать ранчо. К сожалению, безуспешно, поэтому не могу сказать, будто жалею, что она вернулась.

— Значит, это вы виноваты в том, что мы оказались здесь? — прошипела Миньон, откинув голову. — Всячески интриговали, пока не вынудили нас приехать? Не желаю, чтобы мной манипулировали, полковник Паттерсон!

— Ничего подобного, миссис Линдси. Наоборот, я сделал все возможное, чтобы вас задержать, хотя, откровенно говоря, считаю, что ваша дочь верно поступила, отправившись в Нью-Мексико. Несмотря на то что в округе полно шаек апачей и команчей и ситуация, мягко говоря, нестабильна, у территории большое будущее. И скоро здесь будет гораздо безопаснее. Для всех.

— В это весьма трудно поверить.

Полковник Паттерсон вздохнул и чуть мягче заметил:

— Я вас понимаю. То… что случилось тогда… нелегко вынести.

Анжи неловко заерзала. Руки матери тряслись, и бледна она как простыня, если не считать пятен лихорадочного румянца на щеках. Очевидно, в прошлом Миньон даже больше темных мест, чем она предполагала.

— Мама?

— Анжелика, я бы попросила тебя оставить нас с полковником наедине. Я хочу кое-что сказать ему с глазу на глаз.

— Но, мамочка…

— Анжелика! Будь добра…

Анжи неуклюже поднялась с кресла и, пробормотав извинения, удалилась. Как странно, что она, оказывается, плохо знает мать. Но Миньон, должно быть, J перенесла немало страданий, воспоминания о которых до сих пор ее терзают.

Как она могла быть такой бесчувственной! Не предположить, что Паттерсон и мать имеют в прошлом немало пережитого вместе!

Девушка в смятении двинулась по коридору, но тут же сообразила, что заблудилась, и вернулась обратно. Снова очутившись в вестибюле, она растерянно огляделась, пытаясь сообразить, куда идти.

— Мисс Линдси?

Анжи испуганно обернулась, но тут же облегченно вздохнула при виде Темпа Уокера. Молодой офицер улыбнулся.

— Похоже, вы совсем растерялись, мисс Линдси.

— Так оно и есть. Где я?

Темп заговорщически подмигнул и в эту минуту показался Анжи таким красивым в своем синем мундире. Голубые глаза светились теплом и нежностью, не то что взгляд Брейдена, холодный и изучающий. А ямочке на щеке… такая. привлекательная!

— Это бар. Лучший в Сан-Антонио, но слишком уж многолюдный. Если хотите, провожу вас во двор и велю принести прохладительное…

— Нет, только не во двор, — покачала головой Анжи стараясь не показать, как обижена непонятной скрытностью матери. Почему она не могла поговорить с дочерью по душам? Неужели так уж страшно рассказать жестокую правду.

Уокер с любопытством взглянул на девушку, но та вымучила сияющую улыбку и беззаботно тряхнула головой.

— Разве мы не можем никуда пойти, лейтенант? Я ни когда здесь раньше не была, а Сан-Антонио кажется таким волнующим местом.

— Ну…

Видя, что Темп колеблется, Анжи пробормотала умоляющим тоном, так безошибочно действующим на поклонников:

— О, как бы мне хотелось увидеть что-нибудь Другое, истинно американское… совсем не похоже.

на Европу… здесь все иное… Хотелось бы посетить городской квартал, где царит веселье, играет музыка, люди танцуют И тому подобное. Вы могли бы меня туда повести?

Темп, очевидно, попал между двух огней, и Анжи пустила в ход все чары, маняще сверкнув глазами. Он со вздохом капитулировал.

— Так и быть, мисс Линдси. Но стоило бы взять с собой компаньонку, потому что нам не совсем прилично идти одним.

— Вздор! Я женщина современная, лейтенант, и не нуждаюсь в няньках. Если не хотите стать моим спутником, так и скажите.

— О нет, конечно, нет! Просто я подумал… не важно. Счастлив выполнить любое ваше желание.

Отвергнутая матерью и раздираемая сомнениями относительно правильности своего решения отправиться в Нью-Мексико, Анжи дала волю безрассудству и бесшабашным порывам. Почему она всегда должна делать только то, чего от нее ожидают? Кроме того, через несколько дней она покидает Сан-Антонио. Разумеется, стоит увидеть здесь как можно больше!

Взяв Темпа под руку, она кокетливо объявила:

— Вот и прекрасно! Чувствую, что сегодня способна на все! Пойдемте туда, где звенят смех и песни! Останемся на всю ночь и будем танцевать, пока не взойдет солнце.

— Мисс Линдси, поверьте, большего я не мог бы просить у судьбы!

Прошествовав через вестибюль, они очутились в теплой, душистой полутьме. Анжи вдруг вспомнила о предостережениях Джейка Брейдена, но тут же вызывающе вскинула голову. Пусть себе кудахчет, как древняя старуха! Возможно, в пустыне он незаменим как проводник, но ее — Анжелу Линдси — совершенно не знает!

Сегодня она сама себе хозяйка и будет делать все что пожелает! И никто не посмеет ей указывать, что прилично, а что нет! Подумать только, ни один человек еще не спросил, чего она хочет и почему. Всегда лишь команды, приказы, предупреждения, отказы.

Но только не сегодня.

И если Джейк воображает, что его послушали, скоро поймет, что все его нотации ничего не значат для Анжи. Пусть усвоит, что он ей не начальник и не опекун и что другие мужчины находят ее желанной. Даже сейчас Темп украдкой посматривает на глубокий вырез ее корсажа, в котором видны груди, хотя Анжи знает, что с ним она в безопасности и он в жизни не станет обращаться с ней подобно Джейку!

Интересно, что скажет Брейден, узнав, что она ушла с Темпом Уокером? Посмотрит ли на нее по-другому?

Анжи растянула рот в медленной улыбке. Ну разумеется! Еще бы!

Глава 13

Сан-Антонио был основан испанцами в 1718 году, и хотя теперь принадлежал Америке, испанское влияние все еще достаточно сильно сказывалось как в общей атмосфере, так и в улицах, застроенных белыми глинобитными домами с красными черепичными крышами. Центр скотоводства и главный почтовый узел, Сан-Антонио не только процветал, но и разрастался год от году, привлекая все новых обитателей впрочем, далеко не всегда респектабельных.

В этой части Сан-Антонио — мешанине салунов и убогих отелей — наемники веселились вместе с пропыленным!; ковбоями, бродягами, игроками и одетыми в штаны и куртки из бычьей кожи колонистами и приграничными жителями. Всем нужно было одно и то же: крепкое дешевое виски и доступные женщины. Музыка и смех звучали резко, почти грубо, какофония нестройных звуков наполняла воз дух.

Джонни Ринго, вертя в руке стакан, небрежно облокотился о потертую стойку и, чуть щуря глаза, казавшиеся слишком старыми на таком юном лице, пристально оглядывал низкий зал, забитый людьми до отказа.

— Интересно, почему во всех салунах Запада встречаешь одни и те же физиономии?

— Ты имеешь в виду кого-то определенного? — поинтересовался Джейк.

— Нет… так, в общем. Видишь?

Он широким жестом обвел комнату:

— Бурлящий котел… кишащий улей человечества… или, наоборот, бесчеловечности.

Джейк равнодушно поднял брови, уже успев привыкнуть к этому качеству молодого наемника — склонности к морализаторству. Обычно он не обращал на это внимания, но сегодня был не в том настроении, чтобы выслушивать сентенции и пускаться в длинные диспуты по философии и этике, обожаемые Ринго.

Осушив стакан одним глотком, Ринго процитировал:

Когда клянешься мне, что вся ты сплошь

Служить достойна правды образцом,

Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь,

Вообразив меня слепым юнцом…^[9]

Шекспир. Первый сонет из «Страстного пилигрима», то есть, разумеется, всего лишь начальное четверостишие.

Швырнув на стойку пустой стакан, Ринго знаком велел бармену налить еще. Потом поднял на Джейка покрасневшие глаза и язвительно усмехнулся:

— Что-то ты сегодня отстаешь, Брейден. Еще и первой порции не допил.

— Делаю что могу.

— Ну да…

Ринго снова проглотил спиртное и вытер рот рукой.

— Кто я, чтобы тебе указывать… Лучше расскажи о награде, которая мне причитается, если я найду того, кого ты ищешь.

— Паттерсону поручено выплатить тысячу долларов человеку, который найдет Ника Кули. Если хочешь попытаться, обратись к полковнику.

— Пожалуй, так и сделаю. Денежки мне не помешают. А ты? Почему сам не отправишься на охоту?

— У меня другие заботы.

Оба несколько минут молчали. Ринго долго изучал донышко стакана, затем пожал плечами.

— Я знаю, что подрядился на всю поездку до Нью-Мексико, но вижу, что не слишком тебе нужен, и что-то последнее время не нахожу себе места. Я представлял себе это приключение немного по-другому. Когда Паттерсон объяснял нам, что делать, я воображал, что дельце будет горяченьким, а оказалось, приходится служить нянькой прелестным француженкам, которые к тому же видеть не могут ни меня, ни тебя. В особенности меня. Думаю, пора мне встретиться с этим самым Кули.

— Ради Бога! У меня достаточно людей, чтобы благополучно доставить леди до места назначения.

Все шло, как предполагал Джейк, и он ничуть не жалел о решении Ринго отколоться. Молодой человек чересчур горяч, чтобы сохранять хладнокровие в случае внезапного нападения. Слишком часто Джейк наблюдал, как он совершенно теряет голову под огнем противника и совершает необдуманные поступки, рискуя без нужды, особенно если перед этим пил так же много, как сейчас. К тому же именно Ринго спровоцировал дуэль в Галвестоне, издеваясь над Джеком Бентоном, пока тот не вышел из себя и не схватился за оружие.

Эта ошибка стоила Бентону жизни.

В противоположность ему Джейк старался избегать не нужных стычек по той простой причине, что иногда угроз или запугивание оказывались вполне вескими и до статочными аргументами.

Но Джон Ринголд, или Джонни Ринго, был бесшабашен и не всегда мыслил здраво.

На лице Ринго отразилось искреннее облегчение:

— Рад, что ты не возражаешь. Не хотелось бы впасть у тебя в немилость и увидеть твои худшие стороны.

— Я просто не имею права показывать свои худшие стороны. За это мне Паттерсон не доплачивает.

— Я слышал, — усмехнулся Ринго, — что пару лет назад, после того как ты уволился из армии, стычки с апачами все учащались и полковник Паттерсон убедил тебя несколько недель поработать разведчиком. Должно быть, положение было значительно хуже, чем расписывали тамошние газеты. Кстати, ходили слухи, что какие-то белые продают апачам новые ружья, орудуя которыми они ограбили и разорили половину Техаса. Интересно, есть ли во всем этом хоть унция правды?

— Но откуда же индейцы достают оружие? — пожал плечами Джейк под насмешливым взглядом Ринго. — Думаю, стоит спросить первого же попавшегося краснокожего, откуда он раздобыл новенький, с иголочки «винчестер».

— Обязательно спроси, — тихо рассмеялся Ринго. — Интересно будет услышать ответ.

Прикончив виски, он заявил, что пора уходить, и Брейден проводил его до крыльца, решив немного подышать свежим воздухом.

— Вернешься в отель, Джейк?

— Нет. Не сейчас. Хочу встретиться кое с кем в маленькой кантине^[10], тут неподалеку. Давно не виделись.

— Готов поставить золотой, что этот «кое-кто» — дама, и еще два — что она далеко не стара.

— Смотри, как бы не проиграть.

Ринго, высоко подкинув шляпу, ухмыльнулся:

— Может быть, но всего две недели назад я бы прозакладывал все свое состояние, что вы с мисс Линдси окажетесь в постели еще до конца поездки.

— И тогда уж точно остался бы без единого цента, холодно процедил Джейк. — По твоим же словам, мисс Линдси меня не выносит.

— Или делает вид. Черт, даже слепому ясно, что она хотела бы перемолвиться с тобой словечком-другим наедине. Я не раз видел такой огонь в женском взгляде. Однажды он был даже обращен ко мне. Но это было так давно, до…

Он осекся и, сжав губы, уставился в пустоту. Из открытой двери салуна на его напряженное лицо падал свет. Ринго пожал плечами, нахлобучил шляпу и снова повернулся к Джейку.

— Ненависть и любовь… Видимо, перевесила ненависть.

Увидимся утром, Джейк.

Проводив его глазами, Джейк осмотрелся и прислушался к наполнявшим ночь звукам. Если не считать редких фонарей, на улице царил мрак; судя по доносившимся запахам, река Сан-Антонио была совсем близко. Постояв на тротуаре, сколоченном из хлипких досок, которые первый же приличный дождь непременно снесет, он двинулся вниз по улице к знакомой кантине.

По мере его приближения музыка становилась все громче, страстное всхлипывание гитар перебивали крики и смех. Пыльные лозы дикого винограда густо увили кружевные ветви невысоких ив, образуя крышу над двориком. Душистые белые цветы жасмина наполняли воздух ароматом.

Джейк толкнул низкую калитку и немного постоял во дворике. Здесь было прохладнее, чем в душной атмосфере салуна, где единственными женщинами были либо танцовщицы из дансинг-холла, либо шлюхи. Во дворике же матроны в скромных платьях сидели бок о бок с молодыми темнокожими девушками в блузках с глубоким вырезом и широких юбках.

Джейк пробрался к шаткому столику в углу, откуда мог видеть вход и дворик.

Служанка по имени Хуана поставила перед ним одуряюще-крепкую водку, aguardiente, и наградила клиента зазывным взглядом. Джейк улыбнулся, когда она низко нагнулась, беззастенчиво показывая смуглые груди. Он дал ей щедрые чаевые, и та быстро сунула деньги за корсаж.

— Muchas gracias^[11], сеньор.

— Не за что. Скажи, Хуана, Лупе здесь?

— Возможно, — пожала плечами девушка.

Джейк достал еще одну монету и, когда та потянулась за ней, ловко втиснул деньги между ее грудями.

— Передай, красавица, что Диего ее ждет.

Томно улыбнувшись, Хуана отошла от столика и исчезла в глинобитном здании рядом с двориком. Джейк спокойно откинулся на спинку стула и, раскачиваясь на задних ножках, принялся потягивать спиртное. Музыка становилась все громче. Гитаристы начали давно знакомую экстатическую мелодию. Несколько пар извивались в танце. Но похоже, одна из девушек чересчур неловка, должно быть, ей внове такие сложные па. Длинная шаль закрывала ее с головы до ног, и Джейку была видна только ее спина. Она звонко смеялась, постукивая ножкой по глиняному полу. Случайно взглянув на ее спутника, Джейк узнал Темпа Уокера. Странно. Лейтенант, один из людей Паттерсона, свое дело знает, но чересчур осмотрителен. Если по пути из Корпус-Кристи они попадут в переплет, его колебания могут стоить жизни многим людям.

Присмотревшись хорошенько к его партнерше, Джейк едва не ахнул. Широкая шаль немного сползла, и под складками тяжелой материи показались знакомые медные локоны. Неосторожное движение — и в свете лампы мелькнул синий атлас.

Анжи Линдси…

Непрошеная ярость ударила в голову. Маленькая дурочка! О чем только думает Уокер, приведя ее в подобное место!

Анжи беспечно приняла стакан с янтарной жидкостью, налитой из толстой глиняной бутыли, и, сделав глоток, едва не задохнулась. Уокер мгновенно оказался рядом и, чересчур дружеским жестом обняв ее за плечи, наклонился и что-то зашептал на ухо. Но его предложение, очевидно, было отвергнуто, поскольку Анжи лишь гордо взмахнула волосами и отрицательно покачала головой. Гребни едва держались в густых прядях, и длинные локоны прихотливо вились вокруг лица и падали на шею. Девушка раскраснелась и, похоже, опьянела, правда, трудно сказать, то ли от возбуждения, то ли от виски. Но так или иначе, лучше немедленно увести ее отсюда, прежде чем она наделает глупостей, о которых обязательно пожалеет.

Джейк оттолкнулся от стола и встал как раз в тот момент, когда музыканты заиграли оживленную мелодию и черноглазый юнец стал притопывать ногами в такт. Харабе, танец мексиканских крестьян… и Анжи, кажется, не устояла перед соблазном, потому что парень втащил ее в центр маленькой площадки и знаками уговаривал присоединиться.

Анжи немного постояла, нерешительно оглядываясь, но тут же пожала плечами и рассмеялась. Молодое стройное тело стало раскачиваться в такт знойной музыке испанских цыган так маняще, словно она родилась в таборе. Уже одни только волосы выделяли ее в толпе смуглых завсегдатаев кантины, но еще более ошеломляли мягкая белая кожа и соблазнительные изгибы фигуры, обтянутой французским платьем. Тот самый чертов туалет, который она носила на пароходе, чересчур вызывающий для скромных техасских дам. Как и сама Анжи Линдси, с ее полуоткрытыми соблазнительными губами и незатейливой, но чувственной игрой тела. Она притягивала каждого мужчину, и те не отрывали от нее жадных, очарованных, сладострастных взглядов.

Но тут харабе сменился корридо, и девушка, подняв руки над головой, стала неспешно раскачиваться; веки опустились, лицо приобрело мечтательное, почти сонное выражение. Она танцевала самозабвенно, вальяжно, волнообразно извиваясь, и не было здесь в эту минуту человека, который бы не хотел ее.

Включая его самого.

Джейк взглянул на Уокера. Можно подумать, беднягу ударили топором по голове! Вид самый дурацкий и пялился на Анжи, будто впервые узрел. Джейк распознал этот взгляд. Анжи Линдси играет с огнем и либо не понимает этого, либо безразлична к тому впечатлению, которое производит. Вид такой, словно танцует корридо всю жизнь. Так, словно ждет появления любовника. «Черт бы ее побрал», — беззлобно подумал Джейк.

А на площадке разгорались страсти. Молодой человек присоединился к Анжи, пожирая пылающими глазами ее лицо и тело. Лацканы и воротник короткой куртки, расшитой серебром, рассыпали искры в мерцающем свете ламп, белоснежная сорочка подчеркивала смуглость кожи. Он кошачьим шагом кружил возле партнерши, и Анжи то тянулась к нему, то отступала. Нежные руки легонько касались его плеч, но тут же отталкивали в ритуальном танце-приманке, танце-отказе. Искушение и призыв. Двое в брачной пляске…

Джейк стиснул зубы. Проклятая маленькая кокетка! Еще несколько минут — и один из распаленных мексиканцев примет приглашение, а Уокер, как истинный джентльмен, сочтет себя обязанным защитить честь дамы. Исход неизбежен, и если он не вмешается, конец заранее ясен.

Злясь на себя за то, что позволил ей зайти далеко, хотя мог предотвратить беду, Джейк принялся протискиваться сквозь толпу. При одном взгляде на его лицо люди безмолвно расступались. И когда раскрасневшаяся Анжи повернулась, откидывая прилипшие ко лбу волосы, он схватил ее за руку. Захлебнувшись гневным криком, девушка ошеломленно уставилась на невесть откуда взявшегося наглеца.

— Как вы смеете?! Немедленно отпустите!

— Чтобы вы продолжали разыгрывать идиотку? Ведите себя тихо, и все посчитают, что вы сами решили уйти.

Она попыталась освободиться, но пальцы безжалостно впились в нежную плоть чуть повыше локтя. Девушка приглушенно охнула от боли и ярости, но Джейк уже вел ее в темный угол под любопытными взорами посетителей.

— Немедленно оставьте меня в покое — или закричу! — прошипела она.

Все те же скучные угрозы, мисс Линдси? Не находите, что пора бы придумать что-то новенькое?

— Не надоело преследовать меня, капитан? Больше вам делать нечего? Если так уж хотели присоединиться к нам, следовало просто вежливо попросить. Уверена, что лейтенант сумел бы найти куда более вежливый предлог для отказа, чем я!

Но Джейк, не обращая на нее внимания, потащил к Темпу Уокеру. У лейтенанта хватило ума не протестовать, но на щеке нервно задергалась жилка, когда Брейден коротко приказал ему вернуться в отель и доложить обо всем полковнику.

— Паттерсону будет интересно узнать, по какой причине вы сочли нужным привести мисс Линдси в подобное заведение, лейтенант Уокер.

— Возможно, — буркнул Уокер более раздраженно, чем намеревался. — Но сначала я провожу мисс Линдси в «Менжер».

— Думаю, сегодня вы уже сделали все что могли. Паттерсон к этому времени должен уже быть в «Кеттлменз Реет». Соблаговолите отправиться туда.

— Послушайте, Брейден, вы не в армии, а я в данный момент не на посту. И не ваше дело мне приказывать.

— Либо делайте что велено, либо ответите перед полковником. Выбирайте.

Уокер, казалось, вот-вот взорвется, но сумел взять себя в руки и, сухо кивнув, обратился к Анжи:

— Мисс Линдси, похоже, мне придется уйти. Капитан Брейден доставит вас в отель.

— Нет! — взвизгнула Анжи, вырывая руку.

На этот раз Джейк не пытался ее удержать. Бросившись к Уокеру, она обняла его за талию, словно проделывала это десятки раз. Лейтенант прижал ее к себе, и она не удержалась от злорадной улыбки в сторону Джейка, подняла голову и беспомощно уставилась на Темпа:

— Не имею ни малейшего желания оставаться с ним, ведь сюда мы пришли вместе, Темп!

— К сожалению, приказы вышестоящих чинов не обсуждаются, — пробормотал лейтенант, с ненавистью поглядывая на Джейка. — Меня обязали подчиняться капитану, и ослушание грозит военным трибуналом. У меня просто нет выхода.

— Какое безобразие! Я сама поговорю с полковником и расскажу, как надменно и безрассудно вел себя капитан Брейден! — вскинулась Анжи и, вызывающе подбоченившись, повернулась было к Джейку, но тот не дал ей и слова сказать:

— Попробуйте только устроить здесь сцену, мисс Линдси, и горько пожалеете, я вам это гарантирую.

Анжи мгновенно осеклась. И хотя по-прежнему яростно сверкала глазами, все же не издала ни звука, когда Уокер, сухо кивнув Брейдену и слегка поклонившись Анжи, повернулся на каблуках и вышел.

— И что вы вознамерились делать теперь, капитан? — язвительно осведомилась она, как только лейтенант исчез. — Я лицо гражданское. Ни арестовать, ни предать суду военного трибунала вам меня не удастся, да и власти надо мной у вас нет.

— На вашем месте я не был бы так в этом уверен. Анжи нерешительно нахмурилась:

— Я устала от ваших намеков и угроз, капитан.

— Сожалею. Берите шаль, мы уходим. Лицо девушки потемнело, как грозовое небо.

— Дикарь! Воображаете себя настоящим мужчиной, унижая слабых женщин? Ошибаетесь! Это всего лишь доказывает, что вы тиран и трус, как я и считала с первой встречи.

— Мэм, мне совершенно безразлично ваше мнение. Можете думать обо мне все что угодно, но будете делать как велено.

Он вручил ей вязаную шаль, но Анжи оттолкнула его руку.

— Это не моя. Взяла у одной из девушек, когда холодно стало.

— В таком случае, — нетерпеливо пробурчал Джёйк, — верните ее владелице и уходим.

— Как будет угодно, — с издевательской вежливостью ответила она и направилась к соседнему столику. Но тут Джейка кто-то окликнул. Оглянувшись, он увидел спешившую к нему Лупе.

— Диего! Ах, Диего, как давно тебя не было… Красив, как принц из сказки! И совсем забыл свою Лупе!

Джейк с наслаждением вслушивался в поток испанских слов и что-то отвечал, улыбаясь ширококостной полной женщине, которую знал едва ли не с самого детства. В темных волосах Лупе поблескивало серебро, а круглое лицо и черные глаза сияли любовью и гордостью.

— А ты по-прежнему самая прекрасная женщина в моей жизни, Лупе. Когда только ты бросишь своего никчемного муженька и выйдешь за меня?

Лупе оглушительно расхохоталась и расцеловала его в обе щеки, прежде чем отстраниться и внимательно оглядеть бывшего питомца.

— Сколько раз тебе говорить: когда всерьез предложишь пойти с тобой к алтарю, непременно соглашусь!

— Можно подумать, я шучу!

Она наградила его игривым подзатыльником, но внезапно подняла брови, заметив успевшую подойти Анжи, которая с очевидной неприязнью наблюдала за происходившим.

— А, так вот почему ты решил повидаться со старушкой Лупе! Показать свою жену, порадовать меня!

— Она не моя жена.

— Диего, только не упусти ее! Она такая красавица и, должно быть, милая и добрая, верно?

— Да, пока рта не открывает, — пробормотал Джейк и, заметив, как гневно вспыхнула Анжи, добавил: — Но мы ведем себя неприлично Лупе, говорим по-испански в присутствии дамы, которая не понимает нашего языка. Мисс Линдси, — перешел он на английский, — это моя добрая приятельница, Лупе Мартинес.

— Как поживаете, миссис Мартинес? — сухо осведомилась Анжи, но Лупе жизнерадостно отмахнулась:

— К чему церемонии, мисс Линдси! Здесь так не принято! Зовите меня просто Лупе. Вы должны поесть… нет, я настаиваю. Мы с Диего не виделись целую вечность, и я не дам вам уйти, пока не вернется Карлос. Он ненадолго отлучился и скоро явится. Пойдемте. Что вам подать? Ты ужасно отощал, Диего, все ребра наружу!

— Мне нужно проводить мисс Линдси в отель, Лупе, но позже я обязательно приду еще раз и увижусь с Карлосом.

— Хуана, недотепа ты этакая, — выругала Лупе служанку, — вели Росарио подать бутылку нашего лучшего вина, и пусть приготовит что-нибудь повкуснее — сегодня у нас особый гость!

Взгляд Хуаны, скользнув мимо Лупе, задержался на Джейке, и губы девушки растянулись в медленной чувственной улыбке, которая, правда, немного поблекла при виде злобной гримасы Анжи. Подняв брови и небрежно откинув головку, она презрительно отвернулась.

— Да, я уже видела Диего. Он и вправду особый. Джейк откровенно наслаждался сценой, встречая дерзкую улыбку Хуаны поощрительной усмешкой.

— Ты прекрасна, как солнце, любовь моя, — прошептал он по-испански.

— Эй, Хуана, держись от него подальше! Неужели не видишь, какая красавица рядом с ним? — пожурила Лупе.

Хуана презрительно повела плечами:

— Какая там красавица! По-моему, белая, как козье молоко. Кроме того, если она не его жена, значит, не слишком-то хорошо воспитана! Приличная девушка взяла бы с собой дуэнью, не так ли? Только потаскухи гуляют по улицам в одиночку!

— Хуана! Немедленно отправляйся на кухню и делай что велено! Негодница! Немедленно передай Росарио, чтобы готовил ужин! И перестань строить глазки Диего, иначе расскажу твоему отцу, что ты вытворяешь по ночам, когда уходишь отсюда!

Но ничуть не обескураженная Хуана бросила на Джейка кокетливый взгляд.

— Может, попозже я сама объясню Диего, чем занимаюсь ночью…

Лупе разразилась градом проклятий, которые, впрочем, ничуть не подействовали на смуглокожую служанку.

— Простите мою племянницу, — извинилась она наконец по-английски. — Если я сама не объясню Росарио, что от него требуется, он и не подумает пальцем пошевелить. Но ты обязательно вернешься, Диего, правда?

— Разумеется.

Лупе нерешительно взглянула на Анжи, но в голосе прозвучала искренняя сердечность:

— Если хотите, мисс Линдси, буду рада угостить вас завтра. Друзья Диего — всегда желанные гости в моем доме и сердце.

Анжи, лукаво блеснув глазами, усмехнулась:

— Диего хочет навестить вас в одиночку, но здесь так приятно и музыка чудесная. Возможно, я приму ваше любезное приглашение.

Лупе просияла:

— Чудесно! В таком случае жду вас завтра!

Джейк вывел Анжи на улицу и, остановившись на тротуаре, повернул девушку к себе лицом.

— Какого черта вы вытворяете, мисс Линдси?

— Всего лишь приняла учтивое приглашение. Все равно мы пробудем здесь несколько дней, верно?

— Но это не означает, что вы должны обманом втираться в доверие к моим знакомым.

— Простите, Диего, но, по-моему, вы единственный, кто выступает здесь под чужой личиной!

— Это испанский вариант имени Джеймса, — нехотя процедил Джейк.

— Неужели? Однако вы всем известны как Джейк. Кличка?

— Просто уменьшительное имя. Как Анжи от Анжелы.

Фиалковые глаза неприязненно блеснули. В мягком свете уличных фонарей она казалась сказочно прекрасной и желанной. В волосах играли красные отблески, а гладкая кожа шеи и плеч казалась полупрозрачной.

У нее рот куртизанки: соблазнительно-пухлая нижняя губка придавала ей чувственно-сладострастный вид. Он неожиданно вспомнил вкус этих восхитительных губ и нежной плоти… и аромат, присущий только ей одной…

Будь проклят Паттерсон и его затеи! Анжи Линдси из тех женщин, место которым в Париже, Нью-Йорке, может, даже в Сан-Франциско, но не здесь, в этой забытой Богом глуши. Будь у него хоть немного мозгов, он послал бы к черту полковника и увез Анжи на восток.

Подбородок девушки надменно поднялся, и казалось, даже ямочка на подбородке пышет упрямым вызовом.

— Если будете так любезны найти мне экипаж, я сама вернусь в отель, — коротко бросила она. — Мне не нужен эскорт.

— Вы сами не знаете, что вам нужно.

— А вы уверены, что знаете?

— Лучше не подначивайте меня высказать вам свое мнение, мисс Линдси. Боюсь, вам оно не понравится.

— Вечно вы делаете на мой счет какие-то странные выводы, но весьма редко бываете правы. Почему вы считаете, будто все постигли?

— Просто я наблюдателен.

Он подхватил ее под локоть и повел по улице, но девушка внезапно вырвалась и повернулась к нему. Несмотря на охватившую ее ярость, нижняя губа предательски подрагивала, и Джейк немного устыдился своей резкости.

— Вы ведь ничего обо мне не знаете, Джейк Брейден. Совсем ничего.

— Разве?

— Вот именно. Просто воображаете, будто вам все известно! Это видно по вашим глазам, слышно в каждой нотке вашего голоса, но вы не имеете ни малейшего понятия о моих желаниях и стремлениях, так что не стоит распространяться о том, будто я сама не знаю, чего хочу.

— В таком случае объясните, какого дьявола добиваетесь?

Анжи вздохнула. На миг воцарилась тишина, неловкая и напряженная, словно перед грозой. Напряжение между ними все усиливалось, и девушка попыталась было отмахнуться, но тут же беспомощно пожала плечами.

— Мне не хочется снова затевать ссору. И поскольку нам придется провести вместе несколько недель, нельзя ли объявить перемирие и прекратить на время препираться?

Джейк шагнул к ней и, взяв за руку, потянул в густую тень, под прикрытие ближайшего двухэтажного дома. Присмотревшись, он обнаружил, что девушку трясет от нервного озноба. Глаза казались двумя бездонными темными озерами на вдруг осунувшемся лице.

— Здесь не время и не место для такого разговора, мисс Линдси.

— Верно, — кивнула Анжи. — Вы правы. Но вам не следует обращаться со мной как с ребенком. Я взрослая женщина, со всеми эмоциями и чувствами, присущими моим сверстницам.

— В таком случае ваши поступки тоже должны им соответствовать. Взрослая женщина не должна дуться, как капризная девчонка, когда не может настоять на своем.

Анжи стиснула зубы, но не протестовала, когда он снова подхватил ее под руку и повел по улице. Но в такой поздний час наемных экипажей уже не было, и неудивительно: мало какой извозчик осмеливался завернуть в этот злачный квартал. Только у своего отеля Джейк надеялся найти коляску, кучер которой согласился бы доставить их в «Менжер».

— Куда мы? — угрюмо поинтересовалась Анжи, когда они шагали по узкой прибрежной улочке. Холодный, пахнущий сыростью и гнилью ветер взметнул ее волосы, и девушка передернулась.

— Темп вел меня другой дорогой.

— Возможно, но вернемся мы этой.

Остальную часть пути Анжи не произнесла ни слова. Наконец они добрались до его отеля, неприметной дешевой гостиницы, которую Джейк предпочел более шумному и оживленному жилищу, где остановились остальные его люди. Чисто побеленные стены, красная черепичная крыша, яркие цветы, затопившие деревянные ящики и керамические горшки…

Прямоугольник света падал из открытой двери на деревянный тротуар. Из соседнего кабачка доносились звуки музыки, почти такой же буйной, как и в кантине Лупе.

Джейк остановил одноконный экипаж и повернулся к Анжи, стоявшей со скрещенными на груди руками. Девушка ответила презрительным взглядом. Значит, все остается по-прежнему. Он думал, что свежий ночной воздух немного отрезвит ее, но смирения у девчонки не прибавилось.

Джейк открыл дверцу экипажа.

— Вас доставят прямо в «Менжер», мисс Линдси. Советую вам немного отдохнуть, — предложил он, но, к его удивлению, девушка не двинулась с места.

— Не имею ни малейшего желания так рано возвращаться в отель, капитан. Всю неделю я задыхалась в тесном фургоне, вынужденная глотать пыль, пить затхлую воду и на каждом шагу выслушивать ваши оскорбления. Я хочу хорошенько повеселиться в Сан-Антонио и забыть хотя бы на одну ночь о вашем существовании.

— В таком случае вам следовало более тщательно выбирать место для веселья и своего спутника.

— Разве? Если лейтенант Уокер так уж неприемлем, почему вы сами выбрали его сопровождать нас в Нью-Мексико? Что? Не нашлись с ответом?

Анжи издевательски усмехнулась и хотела было что-то добавить, но тут мелодию гитар подхватила скрипка, и музыка, казалось, взмыла к небесам. Анжи повернулась в сторону кабачка:

— Я слишком взволнованна, чтобы уснуть. Хочу слушать музыку и танцевать. Мы всегда успеем вернуться.

Джейк понимал, что совершает ошибку, но слишком устал от споров. Кроме того, может, ей полезно размяться. Пусть истощит силы и энергию. День был достаточно тяжелым, и Анжи скоро утомится.

Джейк с тяжелым вздохом сдался:

— Так и быть. Но когда я посчитаю, что пора уходить, не потерплю никаких споров.

Искренняя улыбка осветила лицо девушки.

— Зачем мне спорить с вами, Диего?

Глава 14

Почему бы ей не развлечься немного? И заодно не позлить Джейка Брейдена? О, она и без того едва сумела удержать язык за зубами, когда он наговорил Лупе столько оскорбительных вещей о ней. А эта противная наглая девка Хуана? Пришлось притвориться, что она не понимает испанского, иначе высказала бы этой распутнице все, что о ней думает!

Возможно, Анжи действительно следовало бы вернуться в отель, но было настолько очевидным, что Джейк спешит как можно скорее отделаться от нее и вернуться к своей потаскушке, что она уговорила его остаться. И что самое удивительное, Джейк согласился.

Метнув взгляд на Джейка, прислонившегося к стене, Анжи невольно задалась вопросом, о чем он размышляет. Лицо под полями черной фетровой шляпы с низкой тульей было абсолютно бесстрастным. Как всегда. Лишь в очень редких случаях в глазах отражались эмоции, но только не сейчас. По большей части он держался так холодно и отчужденно, что она не могла избавиться от чувства неловкости и никогда не знала, как поступить.

Вот и сейчас он настороженно следил за ней, словно ожидая очередной выходки. Пожалуй, стоит оправдать его надежды.

Она порывисто поднялась из-за стола и ничуть не удивилась, когда он молниеносно сжал ее запястье.

— Что это вы делаете, мисс Линдси?

— Отсюда не видно танцующих. Разве мы не для этого пришли? Кроме того, вы не позволяете мне пить ничего, кроме воды, и согласитесь, взирать на вашу мрачную физиономию не так уж весело! Нечего сказать, большое удовольствие!

Джейк, тихо выругавшись, вскочил:

— Дьявол! Так и быть, но никаких плясок! Я вовсе не желаю драться на дуэли с ордой пылких поклонников!

Анжи промолчала, но, едва они оказались рядом с танцующими, ловко вывернулась, ступила в круг и, оглянувшись на Джейка, тихо рассмеялась. Значит, он все-таки не выдал себя? Толькоироническая ухмылка коснулась уголков жестких губ.

Только встретив его взгляд, она прочла недвусмысленное предупреждение и поспешно отвернулась.

Играли чьяпанекас, мексиканский вальс. Взяв за руку партнера, Анжи положила свободную руку на его бедро в подражание остальным. Уже через несколько минут она запомнила все па, но все еще посматривала в сторону темноволосой девушки, танцующей рядом. Шаг, притоп, взмах. Шаг, притоп, взмах. Они весело брыкались и хлопали в ладоши. Партнер Анжи засмеялся и счел за лучшее представиться:

— Я Пабло Ортега. Вы способная ученица, сеньорита…

— Линдси. Анжела Линдси.

— Можно подумать, вы с рождения танцевали мексиканский вальс.

— Танцевала, только не так.

Немного запыхавшись, Анжи позволила молодому человеку обнять себя за талию и закружить, но в это мгновение снова поймала взгляд Джейка Брейдена. Он не сводил с нее глаз, прислонившись к столбу, который поддерживал низкую крышу. Одна рука покоилась на кожаном поясе, в другой — стакан с виски, и хотя поза была небрежной, от него просто исходили настороженность и готовность в любую минуту схватиться за оружие.

Все еще уязвленная его оскорбительными замечаниями, Анжи предпочла беспечно игнорировать молчаливое предупреждение. Пусть рвет и мечет, ей все равно! Да и что он может сделать? Кроме того, ей вовсе не грозит никакая опасность, настроение у всех прекрасное, почему бы не повеселиться, пока есть время!

— Caramba! — воскликнул ее партнер, когда девушка откинула волосы и принялась энергично притопывать ногами. — Такая красавица наверняка не могла прийти сюда одна! Вы вон с тем мужчиной?

— Да. Но пусть это вас не волнует. Он ничего для меня не значит.

Темные глаза оценивающе блеснули. Молодой человек широко улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.

— Он не волнует меня, сеньорита, но я должен был спросить. Он так свирепо смотрит на вас, что я подумал, это ваш муж или жених. Мне совсем не хочется погибнуть от пули разъяренного мужа.

Анжи рассмеялась и бросила взгляд в сторону Джейка.

— Я не замужем.

— Bueno!^[12] Мужья бывают такими несносными! А я… я смертельно ревновал бы вас, будь вы моей женой или нет. Прекраснее женщины я не видел, — пылко пробормотал Пабло, взирая на нее с такой жгучей страстью, что девушка насторожилась, поскорее опустила глаза и сосредоточилась на танце.

Вальс кончился, и музыканты заиграли быстрый харабе, который она уже успела выучить раньше. Ортега снова потянул ее в круг, и ноги сами собой нашли ритм, а тело задвигалось под пламенную мелодию. Она вдруг вспомнила о мулатке Эжени, которая двигалась с божественной грацией и чувственностью и очаровала всех мужчин в отеле «Сен-Луис» красотой и огневой пляской.

Этот танец был таким земным, примитивным, старым как вино и таким же пьянящим. Она охмелела от власти, которую он ей давал, от восхищения в глазах мужчин и женщин, окружавших ее, и все продолжала изгибаться и кружиться, а распущенные тяжелые пряди били по плечам, и красные блики плясали на волосах.

Девушка впервые поняла, откуда в цыганах живет столь неумолимая потребность танцевать с таким самозабвением, почему они легко отбрасывают все условности и вкладывают столько страсти и эмоций в свою музыку и ее пульсирующий ритм. Она чувствовала себя художником, стоящим перед пустым холстом… та же неотступная потребность творить, разделить с окружающими мимолетную красоту и прелесть.

Тело ее двигалось словно по собственной воле, в такт быстрым звенящим гитарным аккордам. Теперь, когда волнение нарастало, Анжи легко двигалась в унисон с другими, точно так же прищелкивая пальцами, то надвигаясь, то отступая. Полузакрыв глаза, взмокшая от жары и усилий, она оказалась в самом центре толпы, озаряя партнера чувственной улыбкой. Каждое ее движение было свободным, соблазняющим, дерзким… неотразимым.

— Dios mio!^[13] — пробормотал Пабло, впиваясь в нее голодными глазами. — Вы слишком прекрасны! Богиня!

Но его голос доносился словно издалека. Сначала она присоединилась к танцующим, чтобы позлить Джейка, но постепенно забылась в буйной пляске, ослепленная внутренней свободой и первобытной красотой мелодии. Почему она раньше не испытывала ничего подобного? Может, все дело в этой земле, неукрощенной, непокорной, дикой земле, давшей ей мужество и силы, наполнившей земными, непонятными самой ощущениями? Ибо теперь она способна забыть обо всем на свете, завороженная волшебством музыки и танца, сознающая лишь собственную неутоленную жажду и внезапный зов тела.

Ее роскошные волосы, подобные живому пламени, горели на белых плечах, а синева платья сливалась в искристую дымку при каждом повороте. Анжи тяжело дышала, но не сдавалась.

Наконец танец завершился, и девушка на несколько минут замерла, стараясь прийти в себя. Но тут перед ней вырос Джейк. Смуглое лицо казалось высеченным из камня.

— Пора уходить, Анжи.

Она едва расслышала его, но когда он взял ее за руку, отстранилась.

— Нет. Еще рано. Я только разошлась по-настоящему и до полуночи еще есть время.

У меня еще дела, а ты достаточно повеселилась, — нетерпеливо бросил он. Его холодное, неизменное равнодушие бесило ее и напоминало о том, что он обещал вернуться. В объятия Хуаны?

— Тогда идите! И оставьте меня здесь! Вы не мой опекун! — сердито фыркнула Анжи.

— Нет, но я отвечаю за вас. И не могу уйти один. Господи, как меня угораздило согласиться привести вас сюда! Воображал, что вы сдержите слово!

Сознавая справедливость упрека, девушка потупилась, но тут же смело вскинула голову и взглянула на Джейка. Его глаза, злые и жесткие, как кусочки желтого кремня, были полны такого презрения, что она невольно отшатнулась.

— Но я не давала вам слова, — сорвалось у нее. Правда, она тут же пожалела о своих словах, тем более что обещала подчиняться и прекрасно это помнила. Но прежде чем сумела взять обратно свои опрометчивые слова, он выбросил вперед руку, вцепился в ее запястье и с силой рванул на себя.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, сеньор, — тихо, но с отчетливой злобой вставил Пабло, подступая к ним. — Дама ясно сказала, что не хочет уходить.

Повернувшись, она мельком увидела Джейка и вдруг смертельно испугалась неистовой жестокости, исказившей на миг его лицо. Красноречиво-предостерегающий взгляд способен было охладить кого угодно, но Пабло уже потерял голову. Сердце девушки тревожно заколотилось.

— Нет, нет, сеньор прав, — заверила она молодого человека. — Я пойду с ним…

Но Ортега уже протянул ей руку и замер, когда его пальцы неожиданно оказались в плену. Несколько секунд продолжался поединок золотистых и черных глаз, одинаковых в своей свирепой напряженности.

— Это тебя не касается, приятель. Возвращайся к своей выпивке и предоставь леди мне, — мягко посоветовал Джейк. Анжи задрожала. Он даже не позаботился повысить голос, хотя в нем звучали те же зловещие нотки, что и в Галвестоне, предвещающие бурю, которые человек по имени Бентон, к своему несчастью, предпочел игнорировать. Теперь молодой мексиканец совершает ту же ошибку, и Анжи едва не крикнула ему, чтобы немедленно убирался, пока не станет поздно.

Едва Джейк освободил Ортегу, тот мрачно проворчал:

— Он ваш брат? Жених?

Девушка с отчаянием покачала головой:

— Вы не понимаете. Я пришла сюда с ним.

— Но он не ваш муж, верно?

— Нет, но это не важно. Пожалуйста…

— Анжи, — потребовал Джейк, оттолкнув ее с дороги, — не вмешивайся!

Мужчины стояли друг против друга… как хищно оскалившиеся волки, готовые драться до последнего за самку, и паника почти лишила Анжи рассудка. Джейк выглядел совершенно спокойным, но что-то в его ленивой позе противоречило неестественной сдержанности.

Рука Пабло небрежно опустилась на рукоятку револьвера. Рот под тонкими усиками слегка дернулся.

— Она сама говорит, что хочет остаться, сеньор, — негромко промурлыкал он. — Можете уходить, она под надежной охраной.

— Она уйдет только со мной. И я пристрелю любого, кто попытается вмешаться.

Музыка смолкла, и в наступившей тишине раздались встревоженные возгласы и крики. Сначала никто не смел пошевелиться, но вскоре присутствующие быстро перевернули стулья и очистили площадку для предстоящей дуэли.

О Господи, она не может двинуться и словно примерзла к месту, когда противники разошлись. Оба медленно кружили по площадке: напряженные тела, чуть согнутые в коленях ноги, от одного взгляда на обоих кровь стынет в жилах. Почему их не остановят?!

У Анжи из горла рвался истерический вопль, но она нечеловеческим усилием воли сдержалась, боясь отвлечь кого-то из дуэлянтов. Тишина становилась невыносимой, и девушке казалось, что она вот-вот рухнет на пол и забьется в истерике. Оба молчат… хоть бы слово сказали! А окружающим, кажется, все это даже нравится! Боже, она явно недооценила Джейка Брейдена, не подумала, что он первым бросит вызов. Кажется, сам Ортега тоже этого не ожидал.

Легкий трепет пробежал по телу Пабло, но он тем не менее смело вернул холодный неприязненный взгляд Брейдена. Мексиканец облизнул губы, и рука, державшая револьвер, нервно дрогнула. Сомнение и раскаяние, очевидно, взяли верх. Он медленно выпрямился, и, словно по волшебству, атмосфера немного оживилась. Отступив, он искоса посмотрел на Анжи и пожал плечами:

— Если она ваша, сеньор, предлагаю лучше заботиться о своей женщине. Другой мужчина может оказаться не столь уступчив, как я.

Джейк снова взял Анжи под руку, и она впервые ощутила, как тверды мускулы под красной рубашкой. Она молча позволила себя увести и, ежась от вдруг похолодевшего ночного воздуха, пахнущего сыростью, пробормотала:

— Капитан Брейден… Джейк… я не хотела…

— Это ложь, Анжела Линдси, и не трудитесь уверять в обратном! — взорвался Джейк. Впервые она видела его в таком бешенстве. — Но вашему тщеславию, должно быть, льстило видеть, как мужчины убивают друг друга из-за вас? И не важно, что один из них мог погибнуть только ради вашей прихоти! Не правда ли, неплохое развлечение? Может, мне стоит вернуться и снова вызвать его? Правда, один раз он отступил, но во второй, возможно, наберется храбрости. Гордость не позволит струсить. Именно этого вы хотите: удовлетворить свое любопытство?

— Это… — Она замолчала, испуганная свирепыми нападками и яростью его слов. — Это несправедливо! Я вовсе не такого хотела, и вы это знаете.

— Нет, не знаю, особенно после того как весь вечер слушал ваше нытье. Кто твердил, что умирает от тоски? Нет, я оказался прав насчет вас, Анжела Линдси. Избалованное, капризное отродье, и больше ничего. Какое счастье, что Джон не дожил до свидания с вами!

В мозгу Анжи словно что-то взорвалось. Не помня себя от гнева, она развернулась и ударила его по лицу с такой силой, что на темной коже остался белый отпечаток ладони. Звук с тошнотворной ясностью отдался в ушах, но Джейк и глазом не моргнул. Зато Анжи машинально попятилась, столкнувшись с его взглядом, вонзившимся в нее ледяной сталью. Ей смертельно захотелось убежать, скрыться, только бы не видеть и не слышать того, что он способен сказать и сделать, но похоже, на земле не осталось такого укромного местечка; да если она и попытается, он легко ее схватит. Девушка мужественно распрямила плечи.

— Оставьте моего отца в покое.

— Попробуй еще раз проделать то же самое — и тебе несдобровать, — тихо пообещал Джейк. — Я стерпел две пощечины. Третьего раза не будет. Не испытывай судьбу.

Она отчего-то сразу поверила ему. Гнев исчез так же быстро, как загорелся, и Анжи смятенно взглянула на него, не зная, что делать. Она и вправду весь вечер его дразнила, задетая тем, что он постоянно ее отвергал. Может, всему виной крепкое виски? Но как она могла вести себя так глупо и по-детски? В эту минуту она была сама себе противна, но все же попыталась сохранить достоинство:

— Мне не следовало распускать руки…

— Вот именно. Не следовало.

Дверь кабачка открывалась и закрывалась, бросая попеременно тени и свет на его лицо. Музыканты снова взялись за инструменты; где-то неподалеку залаяла собака.

— Джейк, простите, я была не права, — вырвалось у Анжи, прежде чем она успела прикусить язык, но тут же поняла, что хотела извиниться. В конце концов, она достаточно честна перед ним и собой, чтобы признать правду. — Я вела себя ужасно, и вы имели полное право рассердиться.

Джейк насторожился и удивленно поднял брови.

— Уже поздно, мисс Линдси. Матушка наверняка о вас беспокоится.

Мама уже в постели. Бетт каждый вечер приносит ей сонный отвар, — неловко пояснила девушка, захваченная непрошеными воспоминаниями о безжалостных, требовательных поцелуях и самозабвенных объятиях в ту ночь на пароходе. Пусть он старался держаться подальше, все равно не сумел скрыть, что хочет ее и не намерен ограничиться поцелуями.

Она тотчас убедилась, что была права, когда Джейк резко бросил:

— Я уже говорил, Анжи, что ничего не обещаю женщинам: ни романтики, ни цветов… Как только все кончится, каждый пойдет своей дорогой.

Ей следовало бы бежать, но ноги подкосились, она вдруг ослабела и затрепетала не столько от холода, сколько от предвкушения чего-то нового и нежданного. Почему в его присутствии она теряет контроль над собой и мечтает лишь о его прикосновении, о поцелуе, о жарком смятении, которое он будит в ней своими ласками… да-да, она жаждет всего этого, хочет слышать снова и снова его хриплый шепот, свое имя на его устах.

Язык не слушался Анжи. Каждая частичка ее существа рвалась к нему. Она бессильна перед этим властным зовом… неужели он тоже испытывает нечто подобное?

— Джейк…

Он потянулся к ней. Смуглая кожа словно обтянула скулы, и лицо казалось напряженным и замкнутым.

— Молчи. Ради Бога, Анжи, я всего лишь человек, и моя выдержка имеет пределы. Сделай милость, исчезни как можно скорее, потому что я не обещаю быть галантным джентльменом, если будешь продолжать в том же духе. Ах, Иисусе!

Анжи подалась к нему, потрясенная плохо скрытым бешенством в голосе и нестерпимо-голодным взором. Он притянул ее к себе. Она знала, что нужно отстраниться, но под ее ладонью грохотало его сердце, а мышцы рук натянулись, как тетива. И она не шелохнулась.

А потом было уже поздно: он вел ее в отель. Они пересекли крохотный пустой вестибюль и пошли по коридору, освещенному тусклой керосиновой лампой.

В его комнате было душно и жарко, и таинственные тени сразу же окутали их влажной темнотой. Джейк зажег маленькую лампу и повернулся к Анжи. Она почувствовала его взгляд и неловко переступила с ноги на ногу, не зная, что делать.

— Джейк, — застенчиво начала она, — я…

— Ш-ш-ш, Анжи.

Подойдя к ней, он со странной нежностью сжал ее лицо большими загорелыми ладонями и заглянул в фиалковые очи. Анжи задохнулась. На этот раз его глаза переливались всеми оттенками расплавленного золота, отражавшего огоньки света. Проведя большим пальцем по ее губам, он нагнул голову, и она покорно опустила ресницы и слепо подалась к нему. Джейк терзал ее смятый поцелуями рот, пока напряжение не покинуло ее, а скованные страхом губы не шевельнулись. Он запустил пальцы в ее распущенные волосы и медленно раскинул их по плечам. И снова поцеловал, на этот раз проникая языком все глубже, чтобы изучить потаенную пещерку.

У Анжи закружилась голова. Его пьянящие ласки теплом разливались по ее телу, лишая воли к сопротивлению. Она хотела всего, что он сделает с ней, мечтала оказаться в сильных объятиях, почувствовать его страсть. С того самого вечера, как увидела его на балу в Новом Орлеане, Анжи отчего-то знала, что именно он поведет ее за собой, уничтожит старательно воздвигнутые барьеры осторожности и сдержанности, которые всегда оставляли ее безразличной к записным соблазнителям. Словно именно Джейка она ждала всю свою жизнь.

И теперь он пробудил ее, проводя руками по груди и бедрам, лаская через тонкий атлас платья, пока не потерял терпение.

— Давай снимем это с тебя, — пробормотал он, расстегивая пуговицы и крючки с ловкостью опытной горничной.

Анжи, все еще обнимая Джейка, почти не заметила, как платье синей лужицей улеглось вокруг ног. На ней осталась только тонкая сорочка, влажная от пота и льнувшая к телу так, что девушка самой себе казалась обнаженной.

Когда Джейк повел ее к постели, Анжи внезапно вспомнила о Симоне и ее отчаянной любви к Жан-Люку. Краденые часы свиданий… и тихие рассказы Симоны о том, что они делали, вещах, слишком невероятных, чтобы быть правдой. Никто не способен на подобные выходки! Она даже представить не могла, чтобы матушка разрешила трогать себя в таких местах, которых, по словам Симоны, любили касаться мужчины!

Но теперь она сама позволила Джейку все или почти все… лечь рядом и ласкать ее груди через шелк сорочки. С таким же успехом она могла быть совсем голой, ибо прозрачная ткань льнула к ней, как вторая кожа, ничего не скрывая.

Джейк нагнул темноволосую голову и накрыл губами ее сосок, с силой втягивая в рот розовый камешек. Кинжальный жар пронзил ее, сворачиваясь раскаленной спиралью в животе и будя странную неудовлетворенность. Девушка что-то неразборчиво пробормотала, но он не остановился, да, правду говоря, она и не хотела его останавливать. Кажется… кажется, впереди ждет нечто необыкновенное, сказочное, и зажженное им пламя поглотит ее, если он сейчас отстранится. И Анжи выгнула спину, запуталась руками в его волосах и притянула Джейка к себе.

Когда он чуть отодвинулся, она ощутила, как мокрый шелк приятно холодит тело. Но Джейк немедленно стал ласкать другую грудь, неустанно обводя языком тугой твердый сосок. Пламя разгоралось все ярче, поднималось выше, а пульс в расщелине между бедрами бешено бился с нарастающей частотой.

О Боже, что с ней происходит? Она хотела чего-то, но не знала, что именно облегчит, снимет эту неугомонную, жадную, мучительную потребность, ее руки бесцельно шарили по его спине, натыкаясь на гладкую кожу безрукавки, касаясь жестких черных завитков на затылке.

Джейк внезапно сел, тяжело дыша и, по всей видимости, стараясь взять себя в руки. Он долго смотрел на Анжи, прежде чем уронить нежный поцелуй в раскрытую ладонь ее руки, и, не отрывая глаз от девушки, поцеловал каждый пальчик, чем немного унял свирепые терзания, и прижал губы к ее запястью.

Слава Богу, он знал, что делать, как успокоить ее безмолвные страхи. Медленно, с бесконечным терпением он продолжал покрывать поцелуями ее руку, продвигаясь вверх, пока не достиг плеча. И только тогда зарылся лицом в ее шею, щекоча кончиком языка розовую раковину ушка, так, что по спине девушки прошел озноб.

Он поцеловал ее висок, лоб, прежде чем спустился к губам, где немного задержался, отыскал ртом бешено бьющуюся жилку в ложбинке шеи и снова скользнул к груди, пока она не затрепетала от беспомощного, но сладкого предвкушения.

И лишь потом, встав на колени, снял последние лоскутки, еще оборонявшие ее скромность — сорочку и чулки, — и швырнул на пол. Анжи умирала от желания прикрыться руками, но старалась не шевелиться, прижав к бокам стиснутые кулаки и ощущая, как горит все тело.

— Боже… ангел… как ты прекрасна…

Сипловатый голос казался ей самой нежной лаской, а взмах ресниц — таким же хмельным, как прикосновение руки, и она снова вздрогнула.

Неожиданно его ладонь легла на красное кружево волос между бедрами, и девушка нервно дернулась.

— Лежи смирно, ангел. Я не причиню тебе зла. Ты и сама это знаешь…

Она знала, но так трудно лежать обнаженной перед ним, по-прежнему одетым, позволять исследовать потаенные складки своего тела, загораясь от каждого касания. В животе снова возник странный трепет, а каждый клочок кожи сделался таким чувствительным, что она вскрикнула, когда он снова принялся ласкать ее… там…

Она смотрела поверх его склоненной головы и млела под руками, с настойчивой нежностью игравшими чуть влажными складками шелковистой плоти. Млела и таяла, как масло на огне. Неожиданно он поднял голову и с мучительной гримасой неутоленного желания прижал палец к ноющему бугорку, средоточию ее муки, так, что Анжи тихо застонала.

Ускользающее наслаждение было совсем рядом, за поворотом, но она не знала, как его достичь, и лишь все сильнее напрягалась, выгибаясь навстречу его ищущей руке, к обжигающим прикосновениям, все приближавшим к неизведанному.

Вот он, взрыв, разметавший ее на миллионы сверкающих осколков…

Девушка забилась в экстазе, почти не слыша его успокаивающего бормотания, вжимаясь бедрами в его ладонь, пока восхитительные судороги пробегали по разгоряченному телу.

С губ срывались едва слышные всхлипы.

— О, Джейк, — шептала она, — Боже… как хорошо…

— Да, ангел.

Он поцеловал ее и нежно пообещал:

— И будет еще лучше.

— Не может быть… — бессильно засмеялась она.

— Поверь, — шепнул он, обжигая ее страстным взглядом. — Поверь мне, милый ангел. Это только Пачало. Пожалуйста… коснись теперь ты меня. Твоя очередь… О нет, не отстраняйся. Тебе нечего бояться… все равно отступать уже поздно…

Он прав. Но как трудно заставить себя выполнить просьбу!

Расстегнутая рубашка обнажала его грудь. Он взял ее руку и прижал к теплой смуглой коже. Под ее ладонью бугрились мышцы, и она почувствовала, как он напрягся, когда она распластала пальцы на его животе. Он поспешно снял пояс и расстегнул штаны, одновременно потянув ее ладонь ниже. Какой он горячий!

Девушка поспешно отстранилась. Джейк негромко рассмеялся:

— Ну вот, все не так уж плохо, правда?

— Правда, — выпалила Анжи, но тут же прикусила губку. И отвернула лицо, когда он приподнялся и сбросил безрукавку и рубашку. Послышался металлический звон: это пряжка ударилась о стол. Он встал, и Анжи зажмурилась, охваченная чем-то вроде паники, едва Джейк избавился от сапог и штанов.

Господи… Господи… все совершается слишком быстро, а она даже не знает, готова ли к главному событию в своей жизни и сумеет ли выдержать то, что ждет впереди. О, все противоречивые эмоции совсем сбили ее с толку, а желание, нараставшее в ней все эти недели, буквально пожирает ее…

Матрац прогнулся под его весом, и он снова растянулся рядом, как огромная бронзовокожая кошка с обжигающим, как раскаленное железо, телом. Он лежал лицом к ней и сейчас сжал ее подбородок и снова потянулся поцеловать ее. Девушка не шелохнулась, только задрожала, едва его рука легкой лаской коснулась ее груди. Язык снова прижался к соску, чертя влажные круги, пока Анжи не задохнулась. Его пальцы продолжали терзать упругую маковку второй груди, беспощадно крутя и потирая ее, так, что Анжи беспокойно заметалась. Неустанное, настойчивое биение между ног началось снова, и она покрепче сжала бедра, чтобы немного прийти в себя, но это лишь усилило муки.

Словно понимая, что она испытывает, Джейк принялся сосать сильными, ритмичными движениями, и Анжи едва не потеряла сознания, боясь, что больше не вынесет.

— Джейк… не надо… — простонала она, — не могу больше…

— Тише, ангел. Можешь. Можешь…

Но его тихие увещевания потерялись в водовороте новых ощущений, и Анжи забыла, что хотела сказать. Все это так отличалось от того, что она видела в мечтах, и первый приступ стыда, когда она осталась обнаженной перед ним, растворился в странном неотступном напряжении, требовавшем разрядки, заставлявшем ее дойти до самого конца, испытать пределы вновь обретенной чувственности, казавшейся такой чудесной и пугающей.

Он втянул в рот другой сосок, и потребность все нарастала, словно внутри все туже затягивалась шелковая веревка, и Анжи, продолжая стонать, подалась к нему. Тело становилось все тяжелее и таким чувствительным, что малейшее прикосновение посылало по всему ее существу бурю огненных искр.

И когда ей показалось, что она вот-вот взорвется от охватившего ее напряжения, Джейк замер и взглянул на нее горящими страстью глазами, окаймленными густыми пушистыми ресницами. Не сводя с нее глаз, он снова взял ее руку и медленно повел по твердым мускулам груди к плоскому животу. Она почувствовала, как сокращаются под ладонью мускулы, темные завитки волос щекотали пальцы, но Джейк упрямо тянул ее руку вниз, пока она не затаила дыхание.

О, эта часть его тела так отличалась от того, что она себе представляла: твердая, горячая. И одновременно странно мягкая, с бархатистой головкой. Джейк продолжал удерживать ее, закрыв глаза и буквально вибрируя от напряжения. Потом медленно отнял свою руку.

Ее пальцы обвились вокруг набухшей плоти, гладя, лаская, неспешно двигаясь вверх-вниз, и эта пока еще невинная игра заставляла кровь быстрее бежать в жилах. Вздыбленный стержень трепетал при каждом ее прикосновении, и она услышала, как Джейк едва слышно простонал сквозь стиснутые зубы:

— Иисусе…

Она всмотрелась в его лицо, всегда казавшееся таким жестким и неприветливым, но сейчас искаженным чем-то вроде боли. На шее беспорядочно билась жилка, и стоило ей чуть сжать руку, как он бессильно откинул голову.

Теперь она осмелела, спеша так же хорошо узнать его тело, как он — ее. Жадно гладила его грудь, живот, ощупывала рубцы и шрамы, маленькие и длинные, плоские и узловатые.

— Господи, Анжи, — вырвалось у него, когда она снова сжала его готовое к бою копье, и на этот раз он удержал ее руку и молниеносным движением толкнул Анжи на спину, раздвигая коленом ее бедра.

Глаза его сверкнули таким огнем, что Анжи поняла: больше он ждать не будет. Джейк навис над девушкой, и его раскаленная плоть вошла в нее… совсем чуть-чуть. Ощутив нестерпимое давление, она застонала. Но Джейк поспешно заглушил невысказанную жалобу свирепым поцелуем, отвлекшим ее от безжалостного вторжения.

Он целовал ее жарко, пламенно, по-хозяйски властно, пока она не забыла, что должно случиться в следующее мгновение. И тут он вонзился в нее, одним рывком войдя до конца, погрузившись в тугую расселину. Анжи изогнулась и вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли, ибо неприятные ощущения почти сразу же прошли, так быстро, что показались почти нереальными.

Девушка тяжело дышала и не двигалась. Джейк поднял голову и с беспокойством взглянул на нее. И хотя лицо его заострилось от напряжения, голос был ласковым, почти нежным.

— Самое худшее позади, девочка. Даю слово. Больше никакой боли.

Не совсем поверив, Анжи закрыла глаза, но, когда он стал двигаться медленными, уверенными выпадами, ее не слишком усердное сопротивление куда-то пропало. Правда, острая, хотя и мимолетная, боль все же уничтожила сладостное возбуждение, владевшее ею раньше.

Но он опять стал целовать ее, лаская губами и языком, пронзая ее и отступая. Наслаждение казалось не таким острым, как раньше, потому что рана от бесцеремонного вторжения была еще свежа, но вскоре возбуждение снова начало расти. Бедра поднялись, встречая его настойчивые толчки, и вскоре они уже двигались вместе, во вновь найденном идеальном ритме.

Как странно, что совсем недавно она даже не знала о его существовании, а теперь они близки, как только могут быть мужчина и женщина… Неужели он вот так же ласкал Эжени? И ту, неизвестную Анну? Ну конечно, иначе и быть не могло, и безрассудная, слепящая ревность на мгновение застлала ее мозг. Они познали то же самое, что и она!

Нет, не стоит думать об этом сейчас, когда он сжимает ее в объятиях. И подарил ей такие чудесные ощущения… Может, все-таки она ему небезразлична… может, он даже любит ее, иначе не был бы так заботлив и нежен…

По мере того как убыстрялись толчки, она инстинктивно подлаживалась под движения Джейка, так что все мысли вылетели у нее из головы и лишь хриплые ласковые слова звучали в ушах небесной музыкой. Он называл ее ангелом, дорогой девочкой…

Наконец он сдавленно пробормотал что-то и, на миг напрягшись, бессильно обмяк на ней, все еще сжимая в объятиях, прежде чем откатиться и лечь на бок.

Анжи лежала неподвижно, пока сердце снова не забилось ровно, но непонятная пустота так и не была заполнена, томление не было утолено. Неужели это все? Разве не ожидал ее некий… некий грандиозный апофеоз?

Она почувствовала его взгляд и внезапно застеснялась. И когда отвела глаза, Джейк тихо рассмеялся.

— Надеюсь, ты не вообразила, что это все, малышка? — лениво протянул он. — В таком случае ты ошиблась. Поверь, не все сразу. Твое блаженство еще впереди.

— Сколько же мне ждать?

Немного расстроенная крушением своих великих надежд, она вовсе не рассчитывала, что он ее поймет. Но как ни странно, Джейк понял.

— Милая… посмотри на меня.

Но она не послушалась, и тогда он приподнял ее подбородок. В уголках его рта таилась легкая улыбка, а во взгляде — нечто вроде нежности.

— Один Бог знает, почему женщины созданы так, что первый раз для них самый неприятный, а чаще всего и тяжелый. Не то что для мужчин. Но потом… потом будет гораздо лучше. Намного. Даю слово.

Девушка напряженно замерла. Потом? Значит, они встретятся снова, и в таком случае он прав: все будет куда лучше Она это чувствует.

Анжи со вздохом положила голову ему на плечо, и о г прижал ее к себе, так что она впервые за долгое время обрел покой и почувствовала себя в безопасности. Как прекрасно лежать вот так рядом, словно они давние любовники.

Успокоенная мерными ударами его сердца, Анжи мед ленно расслабилась. Так вот что это такое — познать мужчину, ощутить истинную близость, куда более.

удовлетворяющую, чем само физическое слияние. Никакие рассказы Симоны не могли подготовить ее к случившемуся. Но может, это потому, что Джейк так отличается от Жан-Люка. Да-да, наверняка так и есть. Иначе почему ей так хорошо? Настолько, что даже в сон потянуло?

И хотя было уже поздно и она знала, что пора возвращаться в отель, все же закрыла глаза… всего на несколько минут…

Казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле уже минут через двадцать Джейк пошевелился, и Анжи сквозь дремоту запротестовала, когда он стал будить ее.

— Нужно идти, Анжи. Ну же, ангел, не капризничай. Одевайся.

Она неуклюже поднялась, позволив ему обтереть себя тепловатой водой из тазика и немного покраснев, когда он осторожно провел тканью между бедер. Потом помог ей одеться, заглушая поцелуями все возражения, и встал на колени, чтобы натянуть белые шелковые чулки.

Девушка покачнулась, и он поспешно подхватил ее под руку.

— Сейчас тоже оденусь и отвезу тебя. Богу известно, как мне хотелось провести с тобой ночь, но тогда утром беды не оберешься.

Утром… Как она встретится с ним лицом к лицу при солнечном свете? И что при этом почувствуют они оба? Может, теперь Джейк станет относиться к ней нежнее? Или отвергнет, как Жан-Люк — Симону?

Девушка дрожала, и Джейк пробормотал, что зря она вышла из дома без шали.

— Днем здесь жарко, как в аду, но по ночам дует ледяной ветер.

Они подъехали к ее отелю, и Джейк, велев кучеру подождать, проводил Анжи в вестибюль. К счастью, здесь было темно и ни одной живой души, кроме портье, да и тот стоял к ним спиной, в тени высокой пальмы в горшке.

Погладив Анжи по щеке, Джейк тихо велел:

— Иди прямо к себе, милая. Не стоит навлекать на себя лишние неприятности.

Но позже, уже проскользнув незамеченной к себе в комнату и лежа без сна на огромной кровати, она с тревогой гадала, не начались ли уже те беды, которых так опасался Джейк.

Глава 15

Вот уже два дня, как они покинули Сан-Антонио, и Анжи была вынуждена признать, что хотя ехать верхом не так удобно, как в фургоне, зато быстрее. В удачный день они могли проделать двадцать пять миль. И кроме того, куда приятнее сидеть в мужском седле, чем боком в дамском, где чувствуешь себя как на насесте.

В Сан-Антонио им удалось купить легкие ситцевые блузки и длинные юбки-брюки, и Анжи сразу полюбились эти более практичные и подходящие для такого жаркого климата наряды. Правда, сначала Миньон была немного шокирована, но при создавшихся обстоятельствах ей не оставалось ничего, кроме как смириться.

Бедняжка Бетт, в жизни не сидевшая на лошади, едва передвигала ноги к концу второго дня, когда они раскинули лагерь в небольшой лощине.

— Привыкнете! — уверенно пообещал Дейв Логан, весело блестя глазами, под жалобные уверения Бетт, что раньше ее положат в могилу. — Прекрасно понимаю, мэм, как вам приходится, и разделяю ваши чувства.

Он искоса взглянул на Анжи, но та лишь пожала плечами, слишком разгоряченная и усталая, чтобы вступать в беседу. Кроме того, она умирала от жажды. Эта выжженная земля так разительно отличалась от живописных пейзажей Франции, где на короткие поездки она надевала элегантную амазонку и гарцевала по аллеям парка, выставляв напоказ породистую лошадь.

— С завтрашнего дня дамам придется самим ухаживать за своими лошадьми, — смущенно объявил Логан, делая вид, что внимательно разглядывает какую-то точку на горизонте. — Мы с Томом Спенсером покажем вам, что делать, если сами не знаете.

Анжи негодующе подняла брови:

— Могу я спросить, кто принял столь странное решение, мистер Логан?

— Как же, мэм, это Брейден считает, что вам важно поучиться — на тот случай если придется впредь заботиться о невинных животных. — Логан неловко откашлялся и уставился на собственные пыльные сапоги. — Кто знает, что может случиться, и если вы вдруг потеряетесь, вам просто необходимо знать, как управляться с конями. Мало ли как бывает — вдруг придется провести в одиночестве не один день!

— Понятно. Интересно, наше выживание зависит от умения покормить лошадь или самим ее съесть? — взорвалась Анжи, но тут же едва не рассмеялась при виде страдальческой физиономии Логана. — Собираетесь показать нам, как следует вести себя в пустыне?

— Нет, мэм, но если заблудитесь здесь, не умея обращаться с лошадью, то оглянуться не успеете, как придется тащиться пешком, — вздохнул Логан. — Наверное, я выбрал неподходящее время для объяснений: день для вас выдался нелегким.

— Возможно, мистер Логан, — улыбнулась Анжи, и тот с облегчением ухмыльнулся.

Воздев к небу руки, девушка суховато спросила:

— Надеюсь, новый урок может подождать до завтра?

— Разумеется, мэм, конечно, — заверил Логан, почтительно коснулся пальцами полей шляпы, кивнул Миньон и, задержавшись взглядом на Бетт, неспешно отошел к мужчинам, которые дружно ставили палатку.

Анжи посмотрела ему вслед и увидела, как Темп Уокер смотрит в ее сторону. Встретившись с ней глазами, он опустил голову и отвернулся. Девушка покраснела. Неужели успел уже рассказать всем, что видел, когда именно они с Джейком вернулись в отель, или нашел в себе благородство промолчать?

Каким неприятным сюрпризом оказалась для нее встреча с ним на следующий день! Она непроизвольно сжалась под градом горьких слов.

— Если бы вы прямо сказали, что хотите заставить Брейдена ревновать, я бы не разыгрывал дурака, пытаясь защитить вашу честь! — процедил он.

Сначала Анжи не нашлась с ответом, но, немного опомнившись, все же ехидно поинтересовалась, где это он сумел обзавестись таким огромным фонарем под глазом и разбитой губой.

— Похоже, вам нелегко пришлось. Уличная драка или бандиты напали?

— Вам в самом деле я небезразличен или тревожитесь о своем любовнике? — злобно огрызнулся он, но тут же осекся и уже тише заверил: — Если это так, не волнуйтесь. Не в пример мне, он выглядит прилично!

Анжи, усовестившись, положила руку на его плечо, но он отпрянул, словно обжегшись, и возмущенно фыркнул:

— Не стоит, чтобы Брейден видел нас вместе, иначе мне придется продолжать путь в одиночестве! Мне не улыбается погибнуть из-за женского каприза!

С тех пор Темп старательно избегал ее, и Анжи наряду с неловкостью испытывала все растущую неприязнь. Да как он смеет вести себя так, словно ему изменили, предпочтя Джейка? У него нет никаких прав на нее! Что из того, что она позволила себе пофлиртовать с ним? Чем он отличается от многих, тех, что были до него? Только здесь мужчины способны принимать всерьез невинное кокетство! Любой француз на их месте беззаботно пожал бы плечами, отмахнулся и продолжал бы добиваться ее внимания или просто ушел бы к другой, более сговорчивой.

Мать пока не знала, что натворила Анжи, но Бетт, ночевавшая в комнате последней, что-то подозревала: недаром девушка то и дело ловила лукавый понимающий взгляд горничной. Неужели Бетт не спала и знала, как поздно вернулась Анжи? Вероятно. Но для самой Анжи перемены были очевидны, и она чувствовала себя так, словно отныне все должны знать, что перед ними не та наивная девственница, какой была всего несколькими днями раньше.

Господи, она стала совершенно другим человеком! Тайна разгадана, и теперь Анжи познала, что происходит между мужчиной и женщиной. Однако с той ночи они едва обменялись с Джейком двумя-тремя словами — в основном приветствиями. Перед ней снова был незнакомец, ничем не напоминавший мужчину, посвятившего ее в секреты женственности.

Да-да, именно так Анжи и думала о случившемся: всего за час она превратилась из глупенького ребенка в опытную женщину.

Она внезапно вспомнила о Симоне, о том, как была счастлива кузина с Жан-Люком. Господи, неужели и Симона была так же полна радости и оптимизма, до того как ее жестоко предали?

Но тут все по-другому. Она ни с кем не обручена, а Джейк Брейден отнюдь не охотник за приданым, как Жан-Люк! Нет, он был мягок с ней, заботлив и никогда не поступит с ней, как Жан-Люк с Симоной!

В воздухе ничуть не стало прохладнее, когда она расстелила одеяло у огня. Не понятно, куда отправился Джейк и почему не пытается снова увидеться с ней наедине. Они встречались только в присутствии других, и это раздражало девушку, хотя Джейка, казалось, совершенно не трогало. Мало того, он держался с ней так же холодно-вежливо, как и с матерью. По крайней мере он нередко приглашал Миньон немного проехаться с ним, и это тоже бесило Анжи.

Но вероятно, он по-своему пытается защитить ее…

Анжи подумала о Пабло Ортеге, готовом выхватить оружие и драться из-за нее. Если бы Джейк проявил хоть малейшую слабость или колебание, вне всякого сомнения, прогремели бы выстрелы. Она точно это знала. И Пабло отступил лишь потому, что Джейк держался так твердо. Только последний осел не распознал бы грозившей ему опасности, и в ту ночь он ужасно напугал Анжи своей холодной решимостью. У него был такой вид, словно ему не в диковинку каждый день убивать людей.

Возможно, так оно и есть. До нее доходило немало слухов о капитане Брейдене, и если хоть часть из них правда…

По вечерам, сидя у костра, пока Джейк уезжал с Логаном или Спенсером на разведку или по каким-то таинственным делам, мужчины часто болтали о пустяках, но иногда откровенничали и о Джейке, совсем как сегодня.

Том Спенсер, немногословный коротышка, с довольно оригинальным чувством юмора, упомянул, что Брейден когда-то жил среди команчей.

— И разъезжал в военной раскраске, насколько я слышал, — протянул он и, подавшись вперед, сплюнул на землю струю табачной жвачки.

— Ах, Спенс, сколько же в тебе… — Дэп Хигдон осекся, посмотрел в сторону женщин и закончил: — Буйволовой пыли! Если бы Брейден участвовал в набегах команчей, военные ни за что не сделали бы его разведчиком!

— Да ну?! Теперь куча инджунов работают на армию! Свой своего всегда отыщет, хоть на краю света, а поскольку Брейден знает их лучше, чем большинство белых, то, возможно, когда-то и якшался с команчами.

Спенсер смешливо прищурился, а обветренное лицо расплылось в широкой улыбке.

— Не удивлюсь, если в один прекрасный день Брейден появится в лагере в перьях и мокасинах и с десятком скальпов, болтающихся на поясе!

— Но он на это не способен! — потрясенно воскликнула Миньон.

Спенсер на это лишь пожал плечами:

— Маловероятно, конечно, но вполне возможно. Не поймите меня неправильно: Брейден терпеть не может выставляться, но и не таков, чтобы отсиживаться в кустах, когда идет драка! У него репутация меткого стрелка. Люди, ему подобные, славятся тем, что никогда и ни перед кем не отступят!

Анжи передернуло. К сожалению, Спенсер прав, она и сама это знает. Достаточно вспомнить о стычке с Пабло. А Галвестон? Там он безжалостно прикончил человека, имевшего несчастье ему не понравиться. Только потому, что бедняга, по словам Джейка, «сам на это напрашивался»!

Но тут Бетт подалась вперед и, раскрыв от изумления глаза, сдавленно поинтересовалась:

— Неужели капитан Брейден — один из этих дикарей?

— Трудно сказать, мэм. Выглядит одним из них. И действует совсем как они, когда случай выпадет, но правды никто не знает. Кроме того, Брейден слишком цивилизован, черт возьми, и кажется, даже получил образование.

— Но это лишь ваше мнение, — тихо вставил Темп Уокер, и взгляды всех присутствующих обратились на него. Однако никто ничего не ответил, и одна Анжи осмелилась нарушить молчание.

— Думаю, лучше всего сменить тему разговора, мистер Уокер, чтобы никого не расстраивать, — посоветовала она.

Темп, ничего не ответив, стиснул зубы и поспешно отошел.

«Мне все равно!» — гневно подумала Анжи. Слишком явно он старается показать, что между ним и Джейком черная кошка пробежала, а эти люди не глупы, не говоря уж о матушке. Не хватает еще, чтобы ее приперли к стенке и вынудили оправдываться! Нужно срочно поговорить с Джейком… или следует отныне называть его Диего?

Диего — испанский вариант имени Джеймс. Интересно, он испанец или мексиканец? Несмотря на проведенную в объятиях Джейка ночь, она по-прежнему ничего о нем не знала и понимала, что вряд ли имеет право задавать подобные вопросы.

Не понятно, стоит ли принимать слова Спенсера всерьез, но совсем нетрудно представить Джейка полуодетым и в боевой раскраске. Он и без того похож на индейца темными волосами и смуглой кожей.

Она вспомнила, как презрительно отозвался Анри Делакруа о Брейдене, утверждая, что тот полукровка, рожденный от мексиканца и скво из племени команчей. Неужели это правда? А если и так, имеет ли это для нее какое-нибудь значение?

Расстроенная и взволнованная, чувствуя растущую неуверенность, девушка пыталась набраться храбрости, чтобы улучить минуту и потолковать с Джейком. Но как решиться на такое, когда они никогда не оказываются с глазу на глаз? Вокруг постоянно люди. С той ночи ей так и не удалось остаться наедине с Джейком. Как высказать ему все, что тревожит душу, не выдав другим, что произошло между ними? Нет, она не сможет притвориться, и матушка сразу угадает правду. Может, пока лучше держаться в стороне, хотя сознание собственной нечестности и некоей оскверненности постоянно терзало девушку.

Жаркое марево от костра застилало скалы, все еще отражавшие последние солнечные лучи, но как только огненный шар опустился за горизонт, сразу стало прохладнее. Пурпурные тени протянулись по бесконечной равнине, поросшей мескито и кактусами.

Они раскинули лагерь в тополиной рощице; тонкая лента воды, лениво струившаяся средипологих берегов, питала деревья.

Миньон поднялась и побрела к ручью, приподняв подол юбки, чтобы не волочился по земле. Выбрав плоский камень на краю воды, она присела. Из колючих зарослей выглядывали остроугольные листья с пушистыми голубыми цветами. Тонкие стебельки слегка покачивались, тревожимые небыстрым течением. Ночь медленно опускалась на землю. Сейчас, в сухой сезон, воды немного, но стоит разразиться грозе, и ручей, выйдя из берегов, немедленно превратится в буйный поток, сметающий все на своем пути. Внезапные наводнения в этих диких краях совсем не были чем-то особенным и приносили немало бедствий. Миньон сама не раз была тому свидетельницей и никогда не забудет, чем это кончалось. Ах, с тех пор прошло столько лет; пора бы избавиться от кошмаров. Но полковник Джим Паттерсон не позволит ей сделать этого, выбросить из головы мучительные мысли.

Руки Миньон судорожно сжались в кулаки. В этот момент она, непривычная к седлу, не чувствовала боли в ноющих мышцах, не изводилась тревогами за Анжелику… нет, вместо этого вновь и вновь перебирала в памяти ужас тех месяцев, когда была так невыразимо одинока и несчастна. Джон должен был защитить ее, прислушаться, когда она твердила о страхах, но он думал лишь о своей земле. Жена и ребенок для него всегда были на втором месте. Только едва избежав гибели, Миньон поняла, как хрупка жизнь человеческая, и с новой силой возненавидела Нью-Мексико. Ни дня она не могла больше оставаться в этой стране.

Не будь Джима Паттерсона, тогда еще капитана, она давно бы лежала в могиле.

Миньон прикрыла глаза и вздрогнула. Как немилосердна и жестока эта местность, где выживают лишь сильные!

Почему она позволила убедить себя приехать? Наверняка нашелся бы способ отговорить Анжелику от ее опасного плана, но почему-то и месье Гравье, и губернатор Уормот всячески поощряли желание дочери потребовать свое наследство! И это после того, как обещали помочь! А на самом деле предали, позволив Анжелике рисковать собой! Как мерзко! Миньон-то знала, насколько здесь опасно, а вот эти двое благополучно сидят в Новом Орлеане, где им угрожают лишь собственная алчность и весьма неудачные политические махинации Уормота! Ей не следовало отдавать в руки Рауля Гравье свои дела, но он представил на первый взгляд вполне законную доверенность!

Похоже, капитан Брейден прав насчет него. Зря она не послушалась!

Теплый ветерок трепал тополиные листья. Один из разведчиков подошел к ручью, чтобы набрать воды. Миньон пригляделась к нему. Мужчина выглядел неимоверно усталым: пыль толстым слоем покрывала голубые брюки и сапоги. Миньон узнала его: Дейв Логан, приятель капитана Брейдена.

Женщина, слегка нахмурясь, заправила за ухо непокорный локон. Джейк Брейден, настоящая загадка! Она видела, как Анжелика смотрит на него и, что всего хуже, как он смотрит на нее!

Между ними явно завязалось нечто такое, чего не было раньше. Миньон хорошо известны признаки зарождающейся страсти: демонстративное отчуждение, быстрые взгляды украдкой и смущенный румянец, заливающий лицо Анжелики каждый раз при виде Брейдена.

Отчаяние сжало сердце Миньон. Господи, не дай дочери влюбиться в этого человека с жестким лицом! Неужели она настолько глупа?

Возможно, не глупа, но слишком упряма, своевольна и сильна, совсем не то что она, Миньон, в юности. Миньон всегда всего боялась — правда, не только за себя, — а с годами ее страхи лишь усиливались.

Она знала, что ждет их в конце путешествия, поскольку ранчо вряд ли сильно изменилось. Возможно, добавилось несколько новых построек, ограда стала выше, дом расширили, но земля осталась такой же. Все те же унылые голые холмы, мили выжженной травы и мескито и буйные горячие ветры, поднимающие пыльные вихри, в которых можно легко задохнуться.

Как может Анжелика стремиться в эту негостеприимную местность?

Миньон решительно сжала губы. Нет, даже если для этого придется сразиться с самим сатаной, она сделает все, что в ее силах, лишь бы увезти Анжелику назад, во Францию! О, если бы не последнее письмо Джона! Будь он проклят! Негодяй прекрасно знал, что делает! Отлично понимал, что молодая впечатлительная девушка не устоит перед соблазном совершить путешествие через океан и получить богатое наследство… В эту минуту Миньон почти ненавидела покойного мужа.

Наверное, именно поэтому ей легче смириться с мыслью попросить дона Луиса о помощи. Он один способен сделать то, чего Миньон так отчаянно добивается. В его власти изменить завещание Джона, с тем чтобы они могли получить деньги без необходимости оставаться в Нью-Мексико.

В теории все казалось достаточно легким, а вот на деле… слишком многие добиваются этой земли и готовы на убийство, лишь бы ее заполучить. Ей понадобится мощная поддержка, чтобы чувствовать себя в безопасности, пока Анжелика не выбросит из головы свои фантазии и не захочет уехать.

Но иметь дело с доном Луисом — все равно что подписать договор с дьяволом, а Миньон опасается последствий своего опрометчивого поступка.

Женщина глубоко вдохнула резкий аромат полыни, наполнявший воздух. Становится холодно. Тонкий полумесяц низко висел в небе, таинственно мерцая на фоне фиолетовых теней. Где-то далеко в прерии раздался пронзительный жалобный вой койота, и Миньон зябко поежилась. Здесь повсюду хищники, и двуногие еще опаснее четвероногих.

Миньон не спеша вернулась в лагерь.

Когда совсем стемнело, у костра появился Джейк Брейден, и Миньон, разглядывая его, подумала, что он со своим бронзовым мускулистым телом и коричневым от загара лицом как нельзя больше похож на одного из тех размалеванных дикарей с перьями в волосах, которые не задумаются взять силой все, что им приглянулось.

Очевидно, не она одна так думала, потому что кто-то из разведчиков схватился за ружье, как только Брейден в густом облаке пыли ворвался в лагерь.

— Черт, Брейден, — разочарованно бросил Том Спенсер, опуская оружие, когда пыль немного осела и все узнали всадника, — не мог нас окликнуть? Неплохой способ нарваться на пулю! Ты бы еще томагавком размахивал!

Мне почему-то казалось, что любой парень в нашей компании, не способный отличить апачи от человека, рядом с которым проскакал много миль, не заслуживает от меня ни единого медного цента! — Джейк легко спешился, перекинув ногу через спину коня, и, скользнув на землю, насмешливо подмигнул Спенсеру: — Что же, Том, по крайней мере хоть лошадь тебе знакома.

Бока жеребца покрывала густая пена, но черные чулочки и белая звездочка на лбу были достаточно приметными. Спенсер, слегка покраснев, покачал головой.

— Я спутал тебя не с апачи. Черт возьми, ты слишком высок, чтобы принять тебя за этих коротконогих завывающих собак! Зато любой команчи посчитал бы тебя за своего! Не хватает только желтых полос на физиономии и штанов из бизоньей шкуры, и всякое племя с радостью бы выбрало тебя своим вождем!

— Ао, — ухмыльнулся Джейк, и Спенсер злобно ощерился:

— Ты и говоришь совсем как инджун. Откуда мне было знать, что это ты?

— Возьми подзорную трубу. Для этого она и существует, — посоветовал Джейк и, сняв шляпу, вытер лоб рукавом. — Кто сегодня на часах?

— Райт и Джонс.

— Пошли человека проверить. Я не видел ни того ни другого.

Он подошел к ведру с водой, опустил туда ковшик и стал жадно пить. Миньон едва не потеряла сознание, перехватив его взгляд в сторону Анжелики.

Она сидела у огня, такая свежая, цветущая, несмотря на жару. Волосы красиво сколоты гребнем на макушке. Не переставая что-то говорить Бетт, она метнула взгляд на Брейдена, и тот отвернулся. Миньон прикусила губу. Слишком красноречив был этот обмен, и она боялась докапываться до правды из опасения, что ее подозрения подтвердятся. О Господи, это, должно быть, правда! Недаром она замечала… и эти странные синяки на лице Темпа Уокера. Очевидно, странный «инцидент», свидетельницей которому она стала, имеет вполне реальное объяснение.

Не наткнись она перед отъездом из Сан-Антонио на сжимавших кулаки мужчин в порванной одежде, может. и поверила бы неуклюжей истории о том, что участники драки решили просто развлечься и Джейк случайно угодил Уокеру в глаз. Но по лицам было видно, что обоим вовсе не до шуток. Оба выглядели донельзя разъяренными и взбешенными. Миньон видывала подобные спектакли и раньше, до отъезда из Америки. Инстинкт подсказывал, что всему виной Анжелика.

Вряд ли мужчины помирятся, и это обещало немало неприятных минут в пути. К удивлению Миньон, оказалось, что Уокер по-прежнему сопровождает разведчиков, хотя сине-багровый фонарь под глазом отнюдь не улучшил его отношения к Джейку Брейдену.

Ничего не скажешь, ситуация неловкая.

Дейву Логану, очевидно, тоже было не по себе, поскольку он старался держать Темпа Уокера как можно дальше от Джейка. И верно: какой смысл накликать беду, и поскольку Паттерсон считал лейтенанта опытным и надежным человеком, тот все еще был с ними.

Логан, очевидно, растерялся, когда Анжи подошла и села рядом с ним, аккуратно расправляя юбку мягкими, женственными движениями, показавшимися ему очаровательными и возбуждающими. По его многолетнему опыту, женщины, ей подобные, готовы пустить в ход любые уловки, чтобы добиться цели, и в ее присутствии он всегда немного нервничал.

— Добрый вечер, мэм, — вежливо приветствовал он, когда она улыбнулась.

— Добрый вечер, мистер Логан. Я надеялась, что вы сможете меня просветить относительно некоторых вещей.

— Неужели, мэм? — пробормотал Дейв с отчаянным взглядом в сторону Брейдена, тихо говорившего с Дэпом Хигдоном. — Только я ведь ничего не знаю. Капитан Брейден объяснит все, что пожелаете.

— Возможно, но вы вовсе не обязаны повторять ему каждое мое слово, так что смотрите не на него, а на меня.

Бедняга, не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться, настороженно уставился на нее. Ослепительно красива, с гривой медно-золотых волос и белой безупречной кожей, которую восхваляют поэты. Любой мужчина способен утонуть в ее глазах, глубоких озерах цвета фиалок, окаймленных густой бахромой пушистых ресниц. Разве можно винить Джейка, взявшего то, что она с такой готовностью предлагала, тем более что самого Дейва это нимало не касается.

Полные губы изогнулись в приветливой улыбке, и сердце Дейва растаяло.

— Насколько я понимаю, вы с капитаном Брейденом друзья.

Дейв осторожно кивнул, немедленно поняв, о чем пойдет речь.

— Да, мэм, только мы никогда не обсуждаем наши личные дела. Если вам хочется побольше узнать о Джейке, спросите его самого.

— Вижу, вы человек прямой, мистер Логан.

— Да. Экономит время.

Сокрушенно покачав головой, девушка вздохнула:

— И что, позвольте спросить, вы делаете с временем, которое удалось сэкономить?

— Убиваю, — ухмыльнулся он.

— Я так и думала.

Эти экзотические, косо поставленные глаза завораживают, манят, зовут…

— Зачем вам это? Я имею в виду постоянные разъезды. Уж очень утомительно и должно скоро наскучить.

— Наверное, вы правы.

Девушка задумчиво обхватила руками колени и мечтательно посмотрела в огонь. Такая милая, нежная, соблазнительная!

— Может, вы чувствуете себя в безопасности на знакомой почве, мистер Логан? — промурлыкала она.

— Насчет безопасности сказать не могу. Если не наткнемся на врагов, все будет в порядке, но вряд ли сумеем добраться благополучно. Опасность всегда рядом.

— Всегда?

Девушка с тревогой огляделась и выпрямилась. — И сейчас тоже?

— Да, но не пугайтесь. Местность здесь слишком ровная, чтобы они сумели подкрасться незамеченными. Их за много миль видно будет. Можно ехать спокойно, пока не окажемся у подножия гор, где за скалами и камнями могут скрываться целые орды. Вот там следует держать ухо востро. Не успеете оглянуться, как на голову свалится индейская шайка, так что лучше быть начеку.

— Мистер Логан, вы пытаетесь меня испугать? — рассердилась Анжи, но Логан невозмутимо усмехнулся:

— Конечно, мадам! Но к чему злиться на бедного разведчика?

Анжи поспешно поднялась и, одернув юбку, сухо заметила:

— Понимаю, чего вы добиваетесь.

Он встал и растерянно сдвинул шляпу на затылок. Смеяться почему-то не хотелось. Ему следовало бы остеречь ее, чтобы не вздумала связываться с Джейком Брейденом и не играла с огнем, иначе непременно обожжется, но женщины редко следуют подобным увещаниям.

Поэтому он решил дать ей совет, который она скорее всего примет:

— Мэм, вы не с тем тратите время. Насколько я понимаю, вам желательно потолковать с Джейком.

Он ожидал, что девушка взорвется, но она покорно кивнула.

— К Джейку еще труднее подобраться, чем к вам, — с неожиданной откровенностью вырвалось у нее, и Дейв проследил за ее взглядом: Джейк и в самом деле выглядел неприступным. Сейчас он сидел на корточках, по-индейски, поедая бобы из оловянной тарелки, но лицо по-прежнему оставалось мрачным и замкнутым. Дейв уже видел такое выражение раньше, и оно всегда предвещало беду.

Дейв машинально поискал глазами Темпа Уокера, но лейтенанта нигде не было. И не мудрено: напряжение между ними было таким плотным, что хоть ножом режь! Еще день — другой — и жди беды. Неизбежной. Неминуемой. Непоправимой. .

«Но если гроза разразится, — угрюмо подумал Дейв, — лучше уж пусть все выйдет наружу до того, как мы достигнем гор…» Ведь Логан сказал мисс Линдси правду о нападении, ожидающем их вблизи горного перевала. Они еще даже не перешли реку Пекос, а индейских знаков вокруг хоть отбавляй.

Похоже, путешествие будет куда опаснее, чем он предполагал.

Глава 16

Жара становилась невыносимой и с неумолимой жестокостью издевалась над своими жертвами, которые, однако, упрямо продвигались по прерии к смятым складкам холмов, уже видневшихся на горизонте. Трудно поверить, что они все еще в сотне миль от гор, казавшихся раньше синеватой дымкой, но теперь становившихся все ближе, хотя потребуется еще несколько дней, чтобы туда добраться.

Все дни проходили с удивительной монотонностью. Они поднимались до рассвета, когда солнце только протягивало первые робкие лучи по небу, освещая его жемчужно-прозрачным свечением, а воздух был еще прохладным. Кто-нибудь из мужчин, обычно Том Спенсер, наскоро готовил бекон с бобами, который полагалось запивать обжигающим кофе. Анжи несколько дней привыкала к ужасающе горькому вареву, но обнаружила, что, если проглотить его залпом, вкус не такой уж противный.

Утром она, как правило, была слишком сонной и вялой, чтобы возмущаться однообразием меню. Новизна ночлега на голой земле с одной лишь тонкой подстилкой быстро поблекла, и несчастная Бетт смертельно жалела об отсутствии фургона, который все-таки служил неплохим убежищем.

— Иисусе милостивый! Даже жесткий топчан — и то лучше, чем валяться на земле! Хуже собак, ей-богу!

— Но фургон только задерживает нас, мэм, — с бесконечным терпением повторял Логан. — Без него мы передвигаемся быстрее. Все необходимое погружено на мулов, а они в горах незаменимы.

Анжи все еще трясло при мысли о близком перевале, но она не хотела показать Дейву Логану, как легко удалось ему ее запугать.

Горячий ветер обдавал всадников песком и пылью, так что приходилось завязывать лица платками. Воды было мало: надо экономить и выдавать каждому его порцию, пока путники не добирались до очередного колодца или мутного ручейка, гордо именуемого Спенсером рекой.

— А по-моему, это просто буйволиная моча, — проворчал как-то Денни Райт, когда они остановились у очередной узенькой канавки.

Анжи молчаливо согласилась с ним, но со вздохом облегчения погрузила платок в воду и, выжав, обтерла шею, но тут же поморщилась. Нечего сказать, освежилась! Добилась того, что вместо пыли кожа почернела от грязи! Ей следовало бы это предвидеть, но солнце так печет, что у нее в голове мутится! Неужели она когда-то мечтала о тепле? Теперь это казалось таким далеким и нереальным…

Денни, пожалев девушку, предложил позаботиться о ее лошади, пока она «маленько остынет».

— О, спасибо, Денни, — обрадовалась Анжи, когда он взял у нее поводья и повел кобылку вверх по ручью. Встав на колени, она нагнулась над водой, от которой все же веяло желанной прохладой. Плакучие ивы, росшие на берегу, давали столь драгоценную тень.

Девушка стянула соломенную шляпку с низкой тульей и поморщилась от тупой боли в висках. Даже глаза болели, обожженные беспощадными раскаленными лучами. В бесконечной прерии с ее массивами волнующейся травы и высокими колючими грушевидными кактусами не было никакого укрытия и никакого спасения от жары. Внезапно на ее плечо легла тяжелая рука, и Анжи, вздрогнув, обернулась. Позади стоял Джейк Брейден, чуть сощурившись от яркого света, заслонить который не могли даже поля его шляпы.

— Тебе стоит подняться выше по ручью, подальше от того места, где поят лошадей, — посоветовал он, показывая, куда идти. — Там, пожалуй, почище, хотя и не слишком.

Анжи вспыхнула. Как глупо! Ей следовало бы самой догадаться, но жара отняла способность соображать, а уютное местечко под деревьями так и манило!

— Да, разумеется, ты прав, — пробормотала она, ухитрившись беспечно пожать плечами. — Себя не помню от духоты.

Он беззастенчиво уставился на нее, прожигая взглядом, и девушка вдруг с ужасом вспомнила, что блузка у нее полурасстегнута, а кожа после обтирания еще влажна. Анжи не шевельнулась, не шагнула к нему, только сердце беспорядочно билось под его откровенным взглядом. В эту минуту оба вспоминали об одном: о ночи блаженства в Сан-Антонио.

На несколько минут они оказались одни: мужчины занялись лошадьми и, заходя в ручей прямо в сапогах, зачерпывали воду шляпами и лили себе на головы. Миньон и Бетт благоразумно поднялись вверх по течению и, встав на колени, осторожно, чтобы не замочить рукава и воротники, умывались.

Анжела, не зная, что сказать человеку, так пристально смотревшему на нее, смущенно улыбнулась:

— Я думала, что перед водопоем лошади должны остыть.

— Верно, — кивнул он, — но немного воды не повредит, если они не слишком разгорячены. В такую погоду и в этих местах кони для нас дороже всего.

— Да. Мистер Логан тоже так говорил. — Она неловко теребила складки юбки, охваченная ребяческой застенчивостью, и против всякой логики злилась за это на Джейка. — Он еще сказал, что пешком мы могли бы скорее добраться, чем верхом.

— Совершенно верно. — Джейк отвел глаза и устремил взор на далекие горы. — Хороший пешеход может пройти добрых тридцать миль, но если не хотите загнать лошадь, сделаете всего двадцать пять.

— Странно. Я была уверена в обратном. Всегда считала, что лошади выносливее.

— Просто более резвые. Если хочешь куда-то добраться в спешке, лошадь донесет человека куда быстрее, чем собственные ноги. — Он сдвинул шляпу на затылок и прищурился от бившего в глаза света. — Завтра я снова поеду вперед. Хочешь присоединиться?

Сердце Анжи подскочило. Ей не терпелось согласиться, но не стоит, чтобы он посчитал ее чересчур сговорчивой!

— Разве не опасно ездить в одиночку? — осведомилась она, но Джейк покачал головой:

— Пока нет. Кроме того, мы не слишком отдалимся от остальных. Доберемся до старого форта на реке Пекос и подождем их.

— Вот как, — с необъяснимым разочарованием пробормотала Анжи. — Значит, завтра переночуем в форте?

— Не слишком расстраивайся, — усмехнулся Джейк. — И для излишнего волнения нет причин. Видишь ли, форт вот уже два года как заброшен. Но некоторые постройки все еще держатся. Там есть колодец и река неподалеку. Несколько вьючных мулов захромали, так что нужно остановиться на ночлег пораньше и передохнуть, пока мужчины поохотятся и раздобудут свежего мяса. Впрочем, может, предпочитаешь пересоленные бобы Спенсера?

Анжи весело рассмеялась и машинально протянула руку, чтобы поправить бахрому на его замшевой рубашке. И, словно забыв, что ее ладонь лежит у него на груди, беспомощно посмотрела на Джейка сквозь густые ресницы.

— Так и быть, согласна.

Опять глаза у него непроницаемые, как мраморные шарики!

Джейк кивнул, но тут же, отвернувшись, отошел. Девушка устало зашагала к тому месту, где стояли мать с Бетт, и, последовав их примеру, принялась смывать пыль. Безуспешно. Кажется, она стала еще грязнее! Господи, как Анжи мечтала о настоящей ванне! Но до этого еще далеко. Зато завтра она поедет с Джейком и должна показаться в самом лучшем свете!

Анжи лукаво усмехнулась. Наконец-то они смогут остаться наедине… Хоть бы мама не возражала! Но с чего бы вдруг? Ведь она сама не раз отправлялась вперед с Джейком и ничуть не была против, когда Логан и Бетт ускакали далеко вперед, намного перегнав медленно идущий караван из лошадей и вьючных мулов. Кстати, от Анжи не ускользнуло, что Дейв Логан уделяет Бетт особое внимание, вечно держится поблизости, а взгляд светло-голубых глаз симпатичного разведчика частенько обращен в сторону маленькой брюнетки. Бетт, разумеется, это льстило. Как-то, лежа у костра, она призналась, что считает Логана очень красивым, особенно его каштановые волосы, выгоревшие на солнце.

— И он так высок! Словно стройный тополь! Вам не кажется, госпожа?

Анжи нисколько не удивит, если Логан и Бетт очень сблизятся в этом путешествии.

Девушка тихо рассмеялась. Возможно, их встреча тоже была неизбежной.

Утром Анжи встала раньше остальных, захватила чистую тряпочку и побежала к ручью, где вымыла лицо, руки и даже осмелилась искупаться, разумеется, не раздеваясь догола. В серо-фиолетовых предрассветных тенях ее никто не увидит. Она сбросила платье и, оставшись в тонкой батистовой сорочке, вошла по колено в воду. Слегка вздрагивая на холодке, девушка зачарованно наблюдала, как плоская равнина с редкими холмами и гребнями начала оживать. Черные тона сменились розоватыми. Кружевные купы мескито покачивались на легком ветерке, а ковыль переливался серебром. Вид действительно впечатляющий. Только равнодушным к скромной прелести этой земли она кажется голой и унылой.

Девушка неловко присела на траву у самого края воды, ожидая, пока обсохнет, чтобы одеться и натянуть туфли, но тут услышала, что лагерь просыпается. Дэп Хигдон, как обычно, громко откашлялся, а Том Спенсер принялся ворчать насчет отсутствия всякого почтения к его готовке. Дейв Логан отправился проверять часовых, а Темп Уокер приказал своим людям заняться лошадьми.

Когда Анжи подошла к огню, где уже кипел кофе в эмалированном кофейнике и знакомый запах бобов наполнял воздух, Спенсер вопросительно поднял брови:

— Вы одна ходили к реке, мисс Линдси?

— Да, — пробормотала она и, избегая встретиться с ним глазами, взяла протянутую чашку кофе.

Однако Спенсер неодобрительно покачал головой:

— Брейдену это не понравится. Не дай Бог, узнает! Кофе, как всегда, был горячим и горьким. Девушка нерешительно посмотрела на Спенсера:

— Вы ему скажете?

Том насупился и в очередной раз посолил медленно кипящие бобы.

— Возможно.

— В таком случае он не упустит случая прочитать мне нотацию. Кстати, если добавите немного лука, не придется сыпать соль горстями.

Спенсер обиженно поджал губы.

— Всякий знает, как готовить, вот только никого не заставишь взяться за сковороду!

Анжи ничего не ответила, но уже через несколько минут Спенсер выхватил из мешка пару луковиц и, покрошив, высыпал в котелок.

— Ну как, мэм? — насмешливо осведомился он.

— Сами увидите, насколько стало вкуснее, — усмехнулась она.

— Много вас тут, ценителей, — проворчал Спенсер, но в его взгляде не было обиды, только добродушная насмешка, и они дружелюбно поболтали, прежде чем Анжи отправилась покормить лошадь.

Научиться седлать коня оказалось труднее, чем она предполагала. С утра животные почти всегда беспокоились и выказывали свой норов, не давая надеть на них уздечку. Дело пошло на лад только после того, как Анжи додумалась приносить своей кобылке кусочек сахару. Подкуп удался, и пока лошадка жевала лакомство, хозяйка успевала пройтись по ее шкуре скребницей и взнуздать.

Когда подошел Джейк, Анжи уже была вполне готова тронуться в путь.

— Ты поела? — спросил он и, когда девушка покачала головой, сообщил: — У меня в седельной сумке галеты и бекон. Позавтракаем по дороге. Едем, пока солнце не поднялось слишком высоко.

Анжи даже зажмурилась от неожиданно нахлынувшего удовольствия. Почему она так счастлива, стоит ему взглянуть на нее? Почему становится трудно дышать, а душу тревожит предвкушение чего-то неизведанно-прекрасного? И снова — в который раз! — сердце тревожат непрошеные воспоминания о ночи в отеле Сан-Антонио и о гладком мускулистом теле под ее ладонями.

— Что ж, пора, — пробормотала она, боясь вымолвить лишнее слово и признаться в том, чего сама не вполне Понимала.

Быстро оставив спутников позади, она вырвалась вперед, лишь мельком заметив побледневшее лицо матери. Анжи понимала, что Миньон вне себя и непослушной дочери еще достанется. Но ведь это ее жизнь, и, кроме того, что может произойти такого, чего уже не случилось?!

Анжи вызывающе вскинула голову при мысли об ожидающей ее сцене.

Некоторое время они ехали молча; единственными звуками были удары копыт по иссушенной земле и поскрипывание седел. В воздухе разливались запахи полыни и пыли. Повсюду были раскиданы острые иззубренные камни, поднимавшиеся из земли подобно океанским волнам. То и дело попадались довольно высокие холмы, по мере того как равнинная местность сменялась гористой.

Анжи в два счета расправилась с галетами и беконом, которые запила затхлой водой с металлическим привкусом из фляжки, пристегнутой к седлу. Ветер пригибал поля ее шляпы, зато, поскольку они ехали на запад, солнце оказалось за спиной и уже не било в глаза.

Они остановились, чтобы отдохнуть и напоить коней в небольшой впадине у подземного родника, найденного Джейком у огромного валуна, нависавшего над скалой. Джейк встал на колени, чтобы намочить платок и обтереть лицо и шею.

— Недалеко отсюда есть пещеры, — сообщил он, глядя вдаль. — Огромные, с соляными наростами на полу и потолке.

— Покажешь?

Джейк с сожалением покачал головой и свел брови.

— Не могу. Времени нет. Даже если бы и было, все равно без факелов ничего не увидишь.

Он встал и принялся отряхиваться.

— Кроме того, до форта Ланкастер путь неблизкий.

Анжи почувствовала, что ему не по себе. Чем-то расстроен и явно спешит. Но она из какого-то необъяснимого упрямства не торопилась, а усевшись на плоский булыжник, сняла шляпу и принялась медленно обмахиваться, искоса посматривая на Джейка. Но ведь и он наблюдает за ней!

Что он скажет? И что она хочет услышать? О, Анжи сама не знала… ощущала только, что должна получить ответ, который рассеет неотвязную тревогу в душе.

Он был так невыносимо вежлив все это время, словно обращался к чужой, незнакомой женщине, а не к той, кого так страстно любил в Сан-Антонио, и до сих пор не сделал ни малейшей попытки хотя бы намекнуть на их отношения. Наоборот, они почти не разговаривали, и их беседы были так же редки, как зеленая растительность на этой бесплодной земле.

Наконец Джейк подошел к ней и властно протянул руку.

— Нужно торопиться, пока не потеряли слишком много времени.

— Уже… — Проигнорировав красноречивый жест, она продолжала обмахиваться. — Я думала переждать, пока они нас нагонят.

Уголок рта Джейка дернулся в усмешке.

— Если мы хотим, чтобы нас нагнали, нужно быть впереди кавалькады, иначе они просто проедут мимо, не заметив отставших.

— Для разнообразия и это неплохо, — пробормотала Анжи, но оставила свое занятие, внезапно ощутив такое же беспокойство. — Вынужденное общение иногда может быть крайне утомительным, как ты думаешь?

— Зависит от того, кто твой спутник.

Анжи подняла голову. Челюсти Джейка были плотно сжаты, и девушка раздраженно дернула плечиком. Почему он привез ее сюда, где на многие мили вокруг нет ни единой души, если не хотел сказать или сделать что-то?! Но она тут же с ужасом услышала собственный голос:

— Что тебе нужно от меня, Джейк Брейден? Рука Джейка бессильно упала.

— Мы здесь одни, — настаивала девушка. — Неужели все, что я услышу от тебя, — несколько учтивых фраз?

Джейк настороженно отступил, но тут же пожал плечами.

— А что ты ожидала услышать?

Выведенная из себя, Анжи гордо вскинула голову.

— Сама не знаю что… только… лишь бы» ты был честен со мной. Откровенно сказал, что чувствуешь. Или чего хочешь от меня.

Она на минуту замолчала, но не дождавшись ответа, беспомощно развела руками, ощущая, как влажный ситец блузки натянулся на потных плечах.

— Не понимаю, почему мужчины либо болтают без умолку, либо все время молчат! Неужели нельзя выбрать что-то среднее? Ну почему ты откровенно не признаешься, чего желаешь от меня? Я считала тебя непохожим на других, человеком, который делает что хочет и берет что приглянется, не заботясь о том, что скажут люди.

Господи, что за чушь она мелет?

Анжи поражалась себе самой, но никак не могла остановиться, слова лились потоком, слетали с языка, прежде чем она успевала опомниться. Но взгляд Джейка оставался холодно-непроницаемым.

— Ты безжалостен, никого не боишься, люди считают тебя наемником, полукровкой и слишком опасным, из тех, кому не следует переходить дорогу.

— Иисусе! — резко бросил он, готовый, кажется, вот-вот взорваться, и рывком поднял ее на ноги, так что шляпа вылетела из ослабевших пальцев и покатилась по земле.

— Именно поэтому я так тебя заинтересовал? Из-за слухов?

— Нет! Просто это все, что я о тебе знаю… ты отказываешься говорить о себе и терпеть не можешь, когда я задаю вопросы, и мы… нам так и не представилось возможности потолковать без ссор и споров или…

— Или без того, чтобы я не потащил тебя в кровать, — закончил он за нее и с кислой гримасой разжал руку. — Требуешь от меня честности, Анжи Линдси? Ладно, слушай: я захотел тебя с той первой ночи, как увидел на балу в отеле «Сен-Луис», такую невинную и целомудренную в белом платье и кружевах. Но тогда у меня хватило ума держаться от тебя подальше. Ты дочь Джона Линдси, а он был моим другом. Господи, да ведь ты была девственной, как я мог совратить тебя! Я день и ночь проклинаю себя за то, что позволил похоти взять верх, забыл о чести и здравом смысле… Но еще не поздно остановиться, пока мы не увязли во всем этом по самое горло!

Анжи с трудом верила собственным ушам и смутно ощутила, как кровь резко отлила от лица, а каждое слово терзало, словно удары кнута.

— Будь ты проклят, Джейк Брейден! Неужели действительно вообразил, будто имеешь право корежить чужие судьбы, не думая о последствиях своих поступков? — Дрожащей рукой она пригладила растрепавшиеся волосы. — Неужели не понял: уже слишком поздно. Назад дороги нет, как и возможности вернуть то, что было взято, то, что я отдала тебе той ночью. Вина лежит не только на тебе, но и на мне. Я взрослая женщина, с определенными потребностями, и чувствами и достаточно разумная, чтобы решать, какой дорогой идти. И не смей думать, будто все в ту ночь зависело только от тебя, потому что, клянусь Богом, если бы я не хотела тебя, ты бы и близко ко мне не подошел!

Тяжело дыша, трепеща от непролитых слез, Анжи тем не менее смело смотрела на него влажными фиалковыми глазами. Нижняя губа едва заметно вздрагивала, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разрыдаться.

Она не позволит ему видеть, как оскорблена, не даст понять, как жестоко он ее ранил. О, какой же дурочкой она была, забыв о преподанных Симоной уроках… а может, считала себя умнее кузины… Так ей и надо!

Он привез ее сюда не для того, чтобы сказать о любви, даже не для того, чтобы вновь овладеть… просто равнодушно заявил о необходимости положить конец их отношениям. А она… она была почти пьяна от восторга, возлагая такие надежды на его ничего не значащее приглашение!

Немного придя в себя, Анжи прошла мимо, и Джейк вежливо отступил, чтобы дать ей дорогу, с видимым равнодушием наблюдая, как она наклоняется, чтобы поднять шляпу Руки так тряслись, что пришлось несколько раз перевязывать ленты. Наконец, когда шляпа надежно сидела на голове, девушка подняла глаза и встретилась с его жестким взглядом.

— Показывайте дорогу, капитан Брейден, я готова ехать.

— Анжи… Господи! — Он сдернул свою шляпу и рассерженно запустил пальцы в волосы. — Ты и сама знаешь, что прав. Моя вина в том, что все зашло так далеко, и я не хочу причинить тебе боль.

— Кажется, я слышу нечто вроде извинения? — поинтересовалась Анжи, подняв брови, и, видя его сжавшиеся кулаки, презрительно рассмеялась: — О, верно, я и забыла извинения не в твоем стиле, верно? Кажется, ты меня предупреждал. Как глупо, что я совсем забыла! А заодно и запамятовала: если люди в один голос говорят, что человек не только опасен, но и подл, значит, так и есть и лучше держаться от него подальше.

Солнце отражалось от иссиня-черных волос Джейка, слепило глаза, и он недобро прищурился. В каждом изгибе напрягшегося тела ощущался неукротимый гнев.

— Если я так чертовски опасен, — злобно прорычал он, — тебе следовало бы послушать этих самых людей и не связываться со мной, Анжи Линдси!

И прежде чем она успела отпрянуть или запротестовать, он схватил ее и, прижав к себе, впился губами в губы, грубо, безжалостно, не давая дышать и заглушая сдавленные крики. Куда девалась нежность, которой он окружил ее в Сан-Антонио?! Поцелуй опустошал, терзал, лишал сил, и девушка беспомощно обмякла в его объятиях. Ее шляпа снова куда-то подевалась. Джейк прижал Анжи к валуну, где они сидели раньше. Каменная стена служила ей опорой, не давая упасть, а сильные руки блуждали по ее телу. Девушка принялась отчаянно вырываться, но Джейк уже ни на что не обращал внимания. Продолжая ласкать языком ее рот, он распустил рыжие волосы и расстегнул верхние пуговицы тонкой блузки. Большая ладонь накрыла ее грудь, пальцы отыскали тугой сосок и принялись теребить.

Сопротивление девушки все ослабевало, по мере того как внутри загоралось знакомое пламя, и она закрыла глаза, отдаваясь жгучей потребности. Жесткий тугой узел в животе затягивался все сильнее, пока жар не разлился по всему телу и она не выгнулась навстречу ему с беспомощной покорностью.

Солнце продолжало палить, но еще сильнее их сжигал совсем другой жар; огонь вздымался все выше, особенно когда он распахнул ее блузку и покрыл поцелуями обнаженную грудь. Господи, снова эти знакомые ласки, без которых почти невозможно жить, то же безумное напряжение, заставляющее терять голову и уважение к себе и снова мечтать о его объятиях! Что она делает?

Откуда-то взялись силы оттолкнуть его. Анжи уперлась кулачками в грудь Джейка и лихорадочно замотала головой. Она не станет его игрушкой!

— Прекрати! О Боже… меня сейчас стошнит!

Может, она в самом деле больна — больна от омерзения к собственной глупости, больна, потому что отдалась «человеку, для которого ничего не значит?

Джейк отпустил ее и отступил. Недобрый блеск в глазах предупредил Анжи, что сейчас лучше помолчать. Он прав. Все дело в том, что ей непереносимо вспоминать, как она преследовала его, добивалась внимания и едва не вешалась на шею… и даже теперь желала больше, чем он мог дать.

Девушка выпрямилась, застегнула блузку и попыталась привести в порядок волосы под его неотступным суровым взглядом. К сожалению, неприятная сцена ничуть его не взволновала.

— Надеюсь, я достаточно ясно выразился, мисс Линдси? — невозмутимо осведомился он, и у нее руки зачесались дать ему по физиономии. Правда, хватило и здравого смысла не устраивать скандала. Бесполезно.

— Если вы хотели втолковать мне, что гнуснее подонка на всей территории не сыщешь, вам это удалось, капитан Брейден.

В глазах Брейдена мелькнуло невольное восхищение, а на лице появилось нечто вроде улыбки.

— Пожалуй, нам пора. К тому времени как мы доберемся до того, что осталось от форта Ланкастер, Логан уже при ведет туда остальных.

Анжи молча позволила ему найти ее шляпу и снова подвязала ленты под подбородком, хотя небо застлали темные тучи, скрывшие солнце. И как ни тяжело было на душе, все же она постаралась сохранить достоинство и, легко вскочи, в седло, последовала за Джейком по каменистому склону к плоскогорью, где змеей вилась тропинка, уводящая на запад.

Глава 17

Обугленные полуразрушенные стены форта, покинутого больше двух лет назад, зловеще темнели на фоне сумрачною неба. Уцелевшие здания из глины и дерева служили довольно жалким убежищем от стихии и возвышались над землей подобно немому свидетельству суровости этой земли.

Оторвавшиеся доски дребезжали на буйном, горячем ветру, и лошади тревожно ржали, пока Дейв Логан вел их в почти не тронутую временем постройку, правда, лишенную крыши. Кое-как загородив вход, чтобы животные не сбежали, он подошел к Джейку.

— Надеюсь, это их удержит.

Джейк кивнул и посмотрел куда-то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Дейв увидел Анжи Линдси, беседовавшую с Темпом Уокером в тени земляничного дерева с красной корой, растущего у почерневшей от сажи стены. Когда девушка рассмеялась и доверчиво положила руку на грудь лейтенанта, Джейк выругался и, повернувшись к Логану, пожал плечами.

— Если Уокер поведет себя по-умному, пожалуй, сумеет жениться на ней. По крайней мере хоть одна из ее проблем решится.

— Сомневаюсь.

— Что ж, посмотрим. — Поколебавшись, Дейв заметил: — Если вдруг «Дабл Икс» выставят на продажу, разгорится война. Не удивлюсь, если верх одержит дон Луис.

— Вполне вероятно. Всякое случается.

Джейк отошел, и Логан подумал, что друг выглядит еще более замкнутым и погруженным в себя, чем обычно. Интересно, является ли причиной его дурного настроения мисс Линдси? Скорее всего, но Дейв воздержится от вопросов. Да и зачем? Он достаточно хорошо узнал Джейка Брейдена за время их знакомства и видел, как тот относится к женщинам. Представительницы прекрасного пола буквально вешались ему на шею, но ни одна не сумела затронуть его сердца. Брейдену было наплевать на них. Не то чтобы он проявлял жестокость, но, насколько было известно Дейву, оставался с ними честным на грани грубости и с самого начала давал понять, что рассчитывать на долгую связь и серьезные отношения не приходится.

Но Анжи Линдси разительно не похожа на тех особ, которые обычно привлекали внимание Брейдена: не отличается ни опытом, ни распущенностью, хотя любит флиртовать и при этом чертовски соблазнительна. И помимо всего прочего — необычайно независима, горда и вспыльчива. Однако весьма опрометчиво впуталась в весьма опасную игру.

Дейв только головой покачал, наблюдая, как она напропалую кокетничает с Уокером.

Должно быть, то, что сегодня случилось между ними на тропе, обещает не слишком приятный вечер.

Дейв поднял глаза к небу. Тучи нависли совсем низко. Должно быть, вот-вот начнется ураган, но все же он не так страшен, как на открытой местности.

Животные беспокоились, ржали, перебирая ногами, да и людям было не по себе. Даже обычно спокойный Дэп Хигдон наорал на Спенсера, грозя переломать ему ноги за упрямство, с которым тот навязывал всем проклятые бобы Миньон и Бетт тоже были раздражены. Над глинобитными стенами полуразрушенного форта повисло странное предчувствие беды. Женщинам отвели место в единственном здании, у которого сохранилась крыша, и они поспешно повесили одеяло в дверном проеме, чтобы сохранить иллюзию уединенности. Только Бетт оставалась во дворе: Миньон прилегла, а Анжи исчезла с Уокером в дальнем углу плаца, где росли сорняки и сгорбленное дерево мескито.

Прокатилось тихое ворчание грома, и ветер пронес по площади пыльный вихрь. Дейв уже собрался потолковать с Бетт. которую находил милой и хорошенькой и чьи розовые губки так нежно ему улыбались при каждой встрече. Он в нерешительности постоял у стены, прижавшись к теплой глине.

— Дьявол бы тебя унес, Дэп Хигдон, что ты знаешь о готовке? Только жрать горазд, — внезапно завопил Спенсер перекрывая рев ветра. Логан поспешно выпрямился. Кажется, быть беде.

Мужчин, стоявших лицом друг к другу, разделяли лишь огонь и черная железная жаровня. Сейчас они удивительна напоминали готовых схватиться псов. Денни Райт поспеши, встать между ними, чтобы предотвратить стычку, но Темп Уокер резко велел ему не соваться не в свое дело. Обозленный Райт повернулся к нему, и началась еще одна перебранка. Дейв, сыпля проклятиями, устремился Л ним, но не успел пересечь и половины плаца, как завязалась общая свалка. Джейк успел добежать первым и, схватив jcoro-то из драчунов, отшвырнул в сторону. Темп Уокер резко развернулся, и бешеная ярость разгорелась еще сильнее При виде Джейка.

— Выполняй вы свою работу, капитан, мне не пришлось бы вмешиваться!

— Если воображаете, что способны занять мое место, сделайте милость, попытайтесь!

Расслышав смертельную угрозу в голосе Джейка, Логан замер как вкопанный. В этом деле далеко не все так очевидно.

Стрела молнии расколола небо, и снова пронесся оглушительный удар грома. Услышав женский крик, Логан на миг отвлекся, а когда снова повернулся, Джейк и Темп катались по земле, ожесточенно работая кулаками.

Анжи Линдси появилась как раз в тот момент, когда очередная огненная змейка осветила ужасную сцену и гулкий грохот обрушился на головы путешественников. Закрыв ладонями уши, она кричала, умоляя прекратить драку, но слова терялись в буйстве урагана.

Анжи снова завопила, но никто не обратил на нее внимания.

Одного взгляда на собравшихся в круг мужчин оказалось достаточно, чтобы понять: все рады нежданному развлечению, и никто не собирается положить конец побоищу. В центре остались только Джейк и Темп, остальные противники разошлись, и недавние враги теперь присоединились к зрителям этого зверского спектакля.

Бетт с ужасающей силой стиснула руку Анжи.

— Неужели вы не можете остановить их? — крикнула она по-французски. Анжи покачала головой.

Слишком поздно: они не послушают никого и ничего, кроме собственной злобы и животных инстинктов. Господи, разве могла она представить, что цивилизованные люди способны бороться со злобой и ненавистью диких зверей, подгоняемых одним лишь желанием уничтожить соперника?

Тошнотворные звуки кулачных ударов о живую плоть, рычание и вой двух самцов казались непереносимыми, и Анжи попыталась отвернуться, бежать куда глаза глядят, но так и не сумела. Ноги приросли к земле, окаменели, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но глаза были устремлены на мужчин, упрямо стремившихся уничтожить друг друга. Остальные, словно потеряв разум, подбадривали их громкими, возбужденными криками.

Краем сознания девушка отметила, что за спиной внезапно оказалась мать, но тут же забыла о ней. Миньон разразилась градом истерических вопросов, на которые Дейв Логан ответил с непривычной для него грубостью.

— Но это идиотизм! —воскликнула Миньон. — Сделайте что-нибудь, иначе они убьют друг друга!

— Нет, мэм, Джейк его не прикончит. Пораженная уверенностью, звучавшей в голосе Логана, Анжи повернулась к нему:

— Что заставляет вас думать, будто именно Темпу угрожает смерть?

Логан промолчал, но поднятые брови и насмешливый взгляд говорили лучше всяких слов.

Он оказался прав. Анжи увидела, как Джейк трясет Уокера, словно тряпичную куклу. Размахнувшись, он впечатал кулак в челюсть несчастного лейтенанта, и тот мешком рухнул на пожухшую траву и распростерся, не пытаясь подняться Только громкие стоны говорили о том, что он еще жив.

Джейк с минуту постоял над ним, все еще сжав кулаки, тяжело дыша и гневно сверкая глазами, но Темп, похоже потерял сознание. Джейк медленно выпрямился, повернулся на каблуках и, не оглядываясь, ушел.

Анжи колебалась. Инстинкт и сердце требовали побежать за Джейком, но разум твердил, что он не нуждается в ней. Поэтому она метнулась к Темпу, опустилась перед ним на колени в пыль и грязь и придерживала его голову, пока Том Спенсер бегал за ящиком с лекарствами и медицинскими инструментами. Уокер выглядел хуже некуда: лицо измордовано так, что глаза не открывались, а почти зажившая после первой стычки нижняя губа напоминала сырое мясо. Морщась и охая, он попытался сесть, но Анжи его удержала.

— Нет, Темп, не двигайтесь. О Господи, что это вам взбрело в голову сцепиться с ним? Вас могли убить…

Он уставился на нее сквозь распухшие веки и издал кудахчущие, отдаленно похожие на смех звуки:

— Благодарю… за то… что верили в меня.

— О, не нужно разговаривать, Темп! Берегите силы. Похоже, рану на щеке придется зашить.

Когда Спенсер вернулся с ящиком, Анжи ретировалась, не в силах смотреть, как мужчины, уложив Темпа в одеяло, уносят в какой-то хлев и Том принимается обрабатывать бесчисленные синяки и ссадины. Она понимала, что ведет себя как последняя трусиха, но не переносила вида крови. Однажды, сильно порезавшись, она упала в обморок. При виде I же рваных ран ее попросту тошнило.

Миньон встретила ее на пороге импровизированной спальни. Губы матери были неодобрительно поджаты.

— Из-за чего они затеяли драку, Анжелика?

— Откуда мне знать? — чересчур резко огрызнулась Анжи, и хотя жалела о своей несдержанности, нервы были слишком натянуты, чтобы пускаться в вежливые объяснения.

Они мужчины, разве им нужна причина для свары?

— Разве не из-за тебя они схватились? Анжела испуганно встрепенулась:

— Нет! С чего ты взяла?

— Сегодня ты поехала вперед с капитаном Брейденом, а потом весь вечер бесстыдно, как уличная потаскушка, флиртовала с лейтенантом Уокером!

Потрясенная, убитая горем, Анжи, с ужасом сознавая всю меру правдивости материнских упреков, тем не менее вызывающе задрала нос:

— Что, если и так? Разве это причина вести себя подобно… подобно животным?

Серо-голубые глаза Миньон гневно потемнели, а брови зловеще сошлись в тонкую линию. Неверный свет раскачивающегося фонаря бросал на них причудливые тени, а ветер раздувал одеяло, бесцеремонно врываясь в глинобитную постройку.

— Разумеется, нет, но ты должна понимать, что отчасти вина лежит на тебе. Анжелика, что с тобой происходит? С тех пор как мы высадились в Америке, ты так изменилась, никого не желаешь слушать, словно я тебе враг. Ах, эта страна, дикарская страна, она так преображает людей! Умоляю откажись от своих намерений, давай вернемся во Францию Здесь нам не место!

Похоже, мать вне себя от отчаяния. Анжи беспомощно смотрела на единственного родного ей человека. Но как он может объяснить, что изменило ее? И Америка тут ни при чем. Все дело в странных порывах, будораживших ее так дав но, желании добиться того, чего у нее никогда не было и не будет, если она сдастся.

Она хотела постоянства. Равновесия, финансового и душевного. Безопасности. Независимости. Только добившись независимости, она может питать надежды на получение всего остального, это очевидно. И наоборот, если она всю жизнь будет полагаться на кого-то, значит, потеряет все.

Тяжело вздохнув, девушка тихо обронила:

— Не могу. И не поверну назад.

Миньон с едва слышным стоном отвернулась и поднесла ко рту сжатые кулачки. Плечи ее дрогнули, а когда она BHOBI повернулась, в широко открытых глазах стояли слезы.

— Неблагодарное дитя! Не понимаешь, на какие жертвы я пошла ради тебя, и готова все отшвырнуть прочь! Ты еще слишком глупа, чтобы заглянуть в будущее. И живешь толь ко этой минутой, готовая поставить на карту все! Но я не позволю — слышишь? — не позволю!

Раскаяние сменилось яростью, и Анжи с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на мать.

— Пока что последнее слово за мной, мама! С самой детства я только и слышу, сколько страданий ты вынесла из-за меня, как разбила свою жизнь, но все это общие слова! Подробностей я так и не знаю! Сколько я ни расспрашивала про отца, ты молчишь! И никогда ничего не рассказывала. Что прикажешь мне думать? Что чувствовать? Я всегда была для тебя бременем, причиной всех твоих несчастий, и теперь, когда отец, пусть и после смерти, оставил мне то, что составляло важную часть его жизни, и я хочу своими глазами видеть его дом, касаться вещей, принадлежавших ему, ты стараешься отнять у меня все! Как я жалею, что ты предпочла отправиться со мной! Уж лучше бы осталась во Франции, без которой жить не можешь! Если бы это зависело от меня, ты бы немедленно отправилась обратно. Мне ты не нужна!

Готовая разрыдаться, девушка тяжело дышала, пораженная собственным внезапным взрывом. Лицо матери расплывалась перед глазами. Но тут Миньон шагнула к ней, и прежде чем Анжи разгадала ее намерения, пошатнулась под увесистой пощечиной.

Но мать тут же пожалела о своей несдержанности. Анжи, тихо вскрикнув, бросилась к выходу. Позади раздался жалобный вопль Миньон, но девушка, не разбирая дороги, бросилась куда глаза глядят, мимо крошившихся стен, подгоняемая бешенством и обидой.

Колючки кактусов и сухая полынь цеплялись за подол, горло саднило от слез. Гром продолжал грохотать, а молнии все прорезали черное небо ослепительно белыми сполохами. Но Анжи не замедлила шага, не остановилась. Скоро форт остался позади, и чем быстрее она бежала, тем сильнее подстегивала потребность скрыться, никого не видеть.

Только когда ноги стали заплетаться, Анжи услышала барабанную дробь копыт по пересохшей земле. Нараставшие раскаты все приближались, и Анжи поняла, кто ее преследователь. Ей следовало знать, что в покое ее не оставят. Она медленно повернулась. На нее надвигался Джейк Брейден. В спешке он даже не оседлал своего гнедого. Подъехав к ней, он замер. Бровь рассекала рана, на щеке темнела другая. Жеребец фыркнул, нетерпеливо загарцевал и принялся топтать кустики полыни.

— Куда-то собралась? — учтиво осведомился Джейк, за что получил в награду разъяренный взгляд. Туда, где тебя нет!

— Жаль. Похоже, сегодня тебе не повезло, — посочувствовал Джейк и, протянув руку, приказал: — Держись. Я отвезу тебя.

— Мне пока не хочется возвращаться.

Джейк нетерпеливо сжал коленями бока гнедого, пока тот не повернулся. Все еще протягивая ей руку, Джейк повторил:

— Хватайся, Анжи. Сейчас чертов ураган наберет силу. Не хотелось бы оказаться на открытой местности.

Анжи внезапно заметила, что убежала значительно дальше, чем себе представляла. Стены разрушенного форта смутно виднелись на горизонте, да и то казались совсем маленькими, напоминавшими гниющие, шаткие, готовые вот-вот выпасть зубы. Ветер вздымал клубы пыли, запорошившей ее лицо и обнаженные руки.

Анжи с удовольствием отправилась бы обратно, но очень не хотелось встречаться с матерью… да и с остальными, которые, должно быть, думают то же самое, считая ее бесстыдной шлюхой, способной дразнить мужчин и стравливать их между собой. Объяснять то, что она сама не вполне понимает, бесполезно.

Анжи покачала головой:

— Нет, позволь мне здесь остаться. Ничего со мной не случится.

Джейк хрипло выпалил испанское проклятие, смысл которого остался девушке неясным, и от этого она рассердилась еще больше:

— Вам нечего разыгрывать из себя героя, капитан Брейден! Поезжайте назад! Похоже, вам не терпится наброситься еще на кого-то и избить до полусмерти… или…

Но тут разверзлись хляби небесные. Дождь полил с та кой силой, словно на них опрокидывалось ведро за ведром холодной воды. Оба мгновенно промокли до костей. Анжи задохнулась и закашлялась. Ливень бил неустанно, слепя, оглушая, и Анжи показалось, что она упала в реку, тонет и никак не может выплыть.

Она сама не помнила, как Джейк оказался рядом, схватил за руку и потащил за собой, оскальзываясь в жилкой грязи. Анжи спотыкалась, падала, хваталась за него, ошеломленная внезапной злобой урагана. Казалось, вселенная летит к чертям, земля раскалывается под ударами молний, взрывы грома оглушали, и на миг ей почудилось, что у самых ног разверзлась пропасть. Анжи пронзительно вскрикнула, снова повалилась, и Джейк бесцеремонно вздернул ее на ноги и подтолкнул вперед. Потерявшая всякую способность сопротивляться, Анжи беспомощно повисла в его объятиях и судорожно обняла за шею, найдя наконец опору в бурлившей вокруг стихии.

Потом он толкнул ее куда-то, и они неожиданно оказались под защитой выступающей скалы. Впервые с начала дождя девушка обрела способность дышать. Но первая же порция воздуха застряла в горле, и она снова поперхнулась, прислонившись к гладкому, пахнувшему мокрой глиной камню. Джейк опустился на корточки рядом с ней: черные волосы прилипли к голове, рубашку хоть выжимай. Анжи затрясло от страха и холода.

— Отошла? — спросил он. Анжи кивнула. Взгляд Джейка был прикован к тому месту, где блузка облегала груди, как вторая кожа. Девушка не шевелилась, распознав мгновенную жаркую вспышку в его глазах, прежде чем он поспешно отвернулся. Анжи вспыхнула. Как легко он мог заставить ее вспомнить то, что она так старалась забыть! И при этом оставаться совершенно спокойным!

— Стоило бы устроиться поудобнее. Похоже, эта буря из тех, что скоро не кончится.

— А я думала, здесь дождей не бывает, — заметила она и, усевшись, поспешно скрестила руки на груди. Если он и заметил стыдливый жест, то никак не отреагировал.

Бывает, правда, нечасто. Кроме того, земля так высохла, что существует опасность наводнений, когда обычно мелкие реки и ручейки разбухают и выходят из берегов. Дождь кончается, и все становится по-прежнему. Он задумчиво уставился на сплошную серую пелену воды, и, хотя его голос оставался равнодушным, Анжи почему-то обрадовалась, что он впервые с минуты их утренней ссоры удостоил ее столь долгих объяснений. Она снова вздрогнула и, стуча зубами, обхватила колени. Джейк, слегка хмурясь, обернулся к ней.

— Неужели замерзла? По-моему, совсем не холодно.

— Тебе, но не мне, — упрямо пробормотала девушка. — Я такая мерзлячка. Мама говорит, у меня слишком тонкая, нежная кожа.

Она вдруг осеклась на последнем слове, подумав о резких упреках матери и унизительной пощечине.

Джейк, подняв брови, с улыбкой разглядывал девушку.

— Я скорее бы сказал, что кровь у тебя ледяная, как у хамелеона, но придется принять объяснения Миньон.

— Совершенно верно, — вырвалось у Анжи, но тут новый приступ озноба сотряс ее, зубы заклацали еще громче, и слова вышли совсем неразборчивыми.

Весело тряхнув головой, Джейк принялся расстегивать рубашку.

— Раздевайся, Анжи.

Девушка не веря ушам вытаращилась на него:

— Прошу прощения?

— Снимай одежду. Ты ведь хочешь согреться, верно?

— Из всех наглых негодяев, которых я…

— Не глупи. Это не имеет ничего общего с тем, о чем ты подумала. Мы промокли. Дождь так скоро не перестанет. Придется согревать друг друга теплом наших тел, пока не развиднеется, если, разумеется, ты не находишь меня настолько неотразимым, что не сумеешь устоять.

— Я не настолько наивна, чтобы попасться на столь нехитрую удочку, Джейк Брейден, так что даже не мечтай!

— Анжи…

Их взгляды встретились, и Анжи изо всех сил старалась не смотреть на его голую грудь.

— Вспомни, я уже видел тебя… тебя всю. Когда дождь ослабнет, мы вернемся. Но пока и шагу не сможем сделать. Вряд ли кто-то отправится на поиски — это просто невозможно в такой ливень, если, конечно, у них не вырастут жабры и плавники. К тому же они не знают, в каком направлении нас искать.

Девушка неприязненно поморщилась. Доводы, конечно, вполне логичные, но она ему ничуть не доверяет!

— Где твой конь?

— Я отпустил его. Не получалось справиться сразу с ним и с тобой, а у меня возникла идиотская мысль, что ты для меня важнее.

— Похоже, я должна быть польщена.

— Еще бы! Лучшего жеребца у меня не было. Потерять его для меня — горше смерти!

Анжи раздраженно отвернулась, по-прежнему не веря этому новому, участливому, преисполненному сочувствия Джейку, так непохожему на прежнего. Ее опять затрясло, а отяжелевшая от воды юбка путалась в ногах, мешая встать.

— Ладно, — пробормотала она, — только не смотри…

— Ради Бога, — начал было он, но тут же осекся при виде гордо вскинутого подбородка и прищуренных глаз. — Так и быть. Сейчас.

Девушка даже не могла встать в полный рост над низко нависшим камнем, и голова касалась импровизированного потолка. Неловко балансируя на одной ноге, она стянула юбку-брюки, расстелила на одном из валунов в тщетной надежде, что она немного подсохнет, и стащила через голову тонкую блузку. Туфли куда-то подевались — должно быть, завязли в грязи, — один чулок обвился вокруг щиколотки, и она поспешно его сняла. Оставшись в шелковой рубашке и панталонах, Анжи скорчилась на земле и подобрала под себя ноги.

— Никак нельзя разложить огонь? — прошептала она, чтобы прервать неловкое молчание, и Джейк покачал головой:

— На случай, если ты еще не заметила, я промок не меньше тебя, и даже если бы у нас были спички, на много миль вокруг не найдешь сухой палки. Пришлось бы жечь одежду. Иди сюда. Я не смогу тебя согреть на расстоянии.

Он похлопал по маленькой ямке рядом с собой. Анжи поднялась и долго стояла, нерешительно покачиваясь, пока вновь не обрела равновесие, прежде чем присоединиться к Джейку. Он стащил рубашку и сапоги, оставив лишь штаны и пояс с оружием. Она настороженно уставилась на револьвер, но Джейк пожал плечами.

— Невозможно. Должно быть, в нем полно воды. Анжи неуклюже поковыляла к нему и устроилась рядом.

Он обнял девушку за плечи и положил ее голову себе на грудь. Его штаны были влажными, но не успели промокнуть, и жар мускулистого тела грел спину и, казалось, проникал сквозь кожу. Она ощущала мерное биение его сердца. Револьвер врезался в бедро. Анжи неловко заерзала, и он крепче сжал руки.

— Не так плохо, верно? — прошептал он, обдавая ее шею теплым дыханием.

— Не так плохо, как я думала. Только не шевелись.

— Куда я денусь? Выбора у меня нет, хотя это все же лучше, чем оказаться под открытым небом в такой ливень.

Прислушиваясь к неутомимому стуку капель, бормотанию грома и треску молний, Анжи молчаливо соглашалась с Джейком. Напряжение потихоньку спадало, и веки сами собой начали опускаться. Сам Джейк молчал, и ей показалось, что он заснул. Воздух наполняли запахи дождя и мокрой земли.

Убаюканная Анжи уже не пыталась поднять смеженные дремотой веки. И не знала, сколько времени прошло, но когда очнулась, дождь все еще шел, а руки Джейка соскользнули с плеч. Вскинув голову, она взглянула на него и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней.

— Мама, должно быть, волнуется, — пробормотала она, не зная, что сказать.

— Еще бы! Вы двое вопили друг на друга, как уличные кошки, что совсем не облегчило положения.

Забыв обо всем, девушка вскочила.

— А ты, похоже, воображаешь, что, избив человека до полусмерти, все решил?

— До полусмерти? Всего несколько синяков, — холодно усмехнулся Джейк. — Если бы он не начал первым, ничего бы не случилось. — А тебе ни к чему было отвечать.

— Если ты так трясешься над новым любовником, можешь держать его руку и рыдать над ранами, когда вернемся в форт.

— Презренный, жалкий негодяй! Ненавижу тебя, Джейк Брейден!

— Неужели? — насмешливо осведомился он. — Иногда меня так и подмывает точно знать, до какой степени ты ненавидишь меня, Анжи Линдси.

— Что же, могу облегчить тебе задачу, объяснив, что нахожу тебя самым гнусным подлецом, которого когда-либо видела!

Легкая улыбка растянула его губы, но не коснулась глаз. Подавшись вперед, он стиснул ее подбородок так жестко, что она не смогла отвернуться. Попав в капкан его рук, Анжи беспомощно смотрела ему в глаза, словно зачарованная злым волшебником.

— Неужели ты действительно так думаешь обо мне? — зловеще спросил он.

Девушка сжалась, словно готовясь к неизбежному, но все-таки упрямо прошептала:

— Да. И даю слово, что ненавижу тебя.

Другая рука Джейка скользнула по ее обнаженному плечу, сжала запястье. Он обжигал ее своим жаром, и она покорно опустила ресницы.

Его губы нежно, почти робко коснулись ее губ, теплые, мягкие и ласковые. Постепенно она оттаяла, и ее губы раскрылись, впуская настойчивый язык. Просто безумие — позволить это и не противиться, но хмельное упоение туманило голову, и она ответила на поцелуй.

Следующий громовой раскат потряс землю, и испуганная девушка прильнула к Джейку, позволяя осыпать поцелуями шею и грудь. Горячие губы проложили раскаленную дорожку от рта к уху и назад, к крошечной бьющейся жилке во впадинке шеи.

Это было неизбежным.

Где-то в глубине души Анжи понимала, надеялась, что, если он коснется ее, она растает, но боялась признаться в этом даже себе. И сейчас плавилась, растворялась под его руками, не заметив, что он успел снять ее все еще влажную рубашку и ласкает грудь, сначала пальцами, потом ртом. Голова ее беспомощно откинулась назад. Джейк быстро расстелил на земле кожаную рубашку и осторожно опустил на нее Анжи. Она снова дрожала, но на этот раз не от холода. Джейк настойчиво раскрыл ее бедра, проникнув в разрез на ее панталонах, чтобы раздвинуть мягкие складки плоти.

— Господи, Анжи, — пробормотал он, едва касаясь губами ее щеки, — ты такая нежная и теплая там… откройся для меня, любимая. Да… так…

Анжи с чем-то похожим на отчаяние вспомнила, как сильно хотела его с их последнего свидания. О, снова погрузиться в блаженное забытье, перенестись в тот ослепительный мир, который Джейк дарил ей и лишь один он был способен создать… Это было не просто чисто физическими ощущениями. Она жаждала вновь поймать ускользающую страсть, которую он умеет разжечь в ней одним взглядом. Никто, кроме Джейка Брейдена, не будил в ней таких ощущений.

И она отдалась на волю чувств, затерянная во всепоглощающем желании, воспламененном Джейком.

Было что-то донельзя возбуждающее в том, что они полураздеты, а дождь, как ни свирепствует, все же не может пробраться под скалу и она, Анжи, испытывает необычайное умиротворение, хотя каждый клочок тела охвачен огнем страсти.

— Обними меня, — прошептал он, и Анжи подчинилась, скользя ладонями по горячей влажной коже. Он чуть при поднялся над ней и встал на колени между ее широко разведенными ногами.

И снова стал целовать ее, с грубой властностью хозяина и собственника, и Анжи, охваченная нестерпимым восторгом закричала, но ее пронзительный вопль снова заглушили его поцелуи. Она судорожно вцепилась в твердые мышцы его спины, как только он сделал первый сильный выпад и стал неустанно двигаться в ней, доставая, казалось, до самого сердца.

— Ты все еще ненавидишь меня, Анжи Линдси? — настойчиво спрашивал он, глядя на нее золотистым огоньками тигриных глаз, и она со стоном выгнулась навстречу его толчку. — Признайся… как сильно ненавидишь меня… любимая, — выдавил он, и она попыталась выплеснуть ему в лицо свою горечь. Но не смогла.

Джейк лихорадочно изучал впадины и изгибы ее тела, и напряжение в Анжи все росло, пока ей не почудилось, что туго натянутая тетива сейчас лопнет. Он вновь и вновь пронзал ее, наполняя собой, терзая сладостной пыткой, и Анжи горячечно заметалась, исступленно стремясь к разрядке, под поцелуями-укусами его алчущего рта, к разрядке, казавшейся все ближе, пока она наконец не подошла к самой грани и очертя голову бросилась в неимоверное, слепящее наслаждение, отозвавшееся пронзительным вскриком, который слился с громовым раскатом-взрывом.

Это так отличалось от их прошлого свидания, когда наслаждение пришло до, а не после слияния, и теперь экстаз омывал ее жаркими, упоительными волнами, постепенно идущими на убыль и оставляющими ее восхитительно-опьяненной.

Анжи, всхлипывая, припала к Джейку. В уши лился отрывистый свирепый шепот… стон… и он на секунду прислонился лбом к ее щеке, тяжело дыша. Потом поднял голову и затуманенными глазами взглянул на нее.

— Не знаю, кто из нас более безумен: ты или я. Ресницы девушки медленно поднялись. Он по привычке угрюмо свел брови, и нестерпимый блеск в глазах уступил место ледяному холоду.

— Почему ты так считаешь?

Джейк лег на бок, но продолжал ласкать розовую плоть ее бедра.

— Просто сумасшествие — заниматься этим, когда все ждут нашего возвращения в форт.

— Ты сам твердил, что, пока дождь не перестанет, мы не тронемся с места, а все еще льет как из ведра.

— Господи, Анжи, — поморщился он, — я не это имел в виду, сама понимаешь!

— Нет, не понимаю, — процедила Анжи и оттолкнула его. Джейк поспешно отнял руку и насторожился.

— Если ты не хотел, — продолжала она, — делать… это… тебе не следовало распускать руки. Не стоило поступать против своей воли!

Джейк едва заметно улыбнулся.

— В том-то и беда. Рядом с тобой я ни о чем другом не думаю. Ты словно лихорадка в моей крови, и только не говори, что не знаешь, как действуешь на меня, когда смотришь своими огромными фиалковыми глазищами. И не только на меня, но и на любого мужчину! Прекрасно все понимаешь. С такой гривой волос и пухлым зовущим ротиком выглядишь так, словно ожидаешь поцелуя.

Слегка удивленная Анжи уставилась на него, не зная, как реагировать, что сказать. Что рада его восхищению, но ей неприятно, что он считает ее бесстыдной кокеткой? Как противно и больно!

— Если ожидаешь, что я буду потрясена до глубины души и окажусь на седьмом небе из-за того, что тебя тянет ко мне, ошибаешься. — Она резко села и потянулась к блузке, мокрым лоскутом лежавшей на камне. — Мне противны твои намеки на мой будто бы неразборчивый флирт с любым мужчиной, и если ты действительно так считаешь, ни к чему больше подходить ко мне. Зачем пачкать себя общением с человеком столь низких моральных принципов, когда твои собственные так высоки?

Глаза Джейка потемнели.

— Тебе, как обычно, удалось извратить чужие слова, что, впрочем, меня не поражает.

— Я в этом уверена.

Она поспешно просунула руки в рукава блузки, вздрогнув, когда холодная ткань коснулась разгоряченной кожи. И поскорее отвела от него глаза: Джейк не сделал попытки прикрыться, и обнаженная грудь слегка поблескивала в тусклом свете, проникавшем в узкое отверстие. Почему он не оденется? Даже штаны не застегнуты, и полоска темных завитков, сужаясь, исчезала под толстой тканью. И почему он пялится на нее?

— Анжи!

— Оставь меня в покое!

Господи, она сейчас разрыдается! Вечно эти ее непрошеные слезы, и именно в тот момент, когда ей нужно выглядеть спокойной и сдержанной!

Джейк, затейливо и громко выругавшись по-испански, потянулся к ней. Анжи попыталась отпрянуть, но места оказалось слишком мало.

— Отпусти! — с бешенством выпалила она, но он, еще крепче сжав руки, притиснул ее к стене.

— Постой смирно хоть одну чертову минуту и выслушай меня!

— Зачем? Чтобы ты еще раз объяснил, какая я низкая бесстыдница? Нет, благодарю. И немедленно возвращаюсь в форт, под дождем или нет, мне все равно!

— Зато мне не все равно! Здесь существует такая вещь, как ливневые паводки! Сейчас мы на возвышенности, но река Пекос стекает вон по тому склону и вот-вот выйдет из берегов. Мы с места не тронемся, пока все не кончится, если только тебе не вздумалось доплыть до самого Мексиканского залива, что я тебе и гарантирую, если попытаешься своевольничать!

Он так резко разжал руки, что Анжи беспомощным комочком свалилась на землю и, небрежно откинув с глаз тяжелую прядь, смерила его презрительным взглядом. Почему все ее чувства в последнее время так обострены и выставлены напоказ? Должно быть, все дело в неуверенности, в новизне происходящего, в ее отношении к Джейку, к этой земле… ко всему.

— Черт возьми, Анжи, — грубо бросил он, когда она встала на колени и прижалась лбом к отверстию, чтобы вглядеться в дождевые струи. — Ты сводишь меня с ума. Послушайся и останься еще ненадолго. Не заставляй гнаться за тобой.

Перед Анжи расстилалась залитая водой прерия. Чуть ниже скалы, под которой они нашли убежище, бурлила грязь, и река мчала мутный поток. Холодный влажный ветер леденил щеки, и по голым рукам пошли мурашки.

— Я могла бы найти дорогу и без тебя.

— Сама знаешь, что я не позволил бы уйти.

Анжи оглянулась. Судя по окаменевшему лицу, он обозлен и способен на что угодно.

Ей смертельно хотелось послать его ко всем чертям, но в каком-то уголке души еще теплилась надежда, что он питает к ней нечто большее, чем готов показать, и что находит не только желанной, но и… любимой? Неужели этого она добивается? Неужели после всех обетов никому не отдавать сердца она так глупа, чтобы влюбиться в Джейка Брейдена?

Анжи, затрепетав, опустила голову. Может, именно поэтому она так часто доводила его, дразнила… пытаясь вырвать правду, признание в том, что небезразлична ему? Если она действительно любит его, то должна твердо знать, что он хочет от нее большего, чем нескольких мгновений краденой страсти!

Джейк осторожно коснулся ее плеча.

— Анжи… querida… я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Не создавай лишних трудностей.

— Трудностей?

Анжи горько рассмеялась и попыталась что-то сказать, но горло перехватило. Пришлось долго откашливаться, прежде чем вымолвить:

— Неужели между нами все может быть еще сложнее, чем теперь, когда я не знаю, что ты испытываешь и что… что чувствую я сама?

В этот момент она была совершенно искренна. Он назвал ее querida, дорогая. И шептал на ухо слова любви, когда они бились в экстазе, слова на местном наречии, так отличавшемся от литературного кастильского диалекта, смысл которых девушка понимала лишь интуитивно. Но что Джейк чувствовал на самом деле? Не придавать же значения беспечному «милая» или «сердечко мое», которыми он так и сыпал, словно обращаясь к той беспутной девке в кабачке Сан-Антонио?

Неужели прошла всего лишь неделя с тех пор, как она безапелляционно заявила Бетт, что предпочитает быть любовницей, а не женой? Что лучше оставаться незамужней и заводить любовников, вместо того чтобы целиком подчиняться капризам и приказам мужчин? Так она и сделала и теперь корчилась при мысли о собственной наивности. Не приняла в расчет терзающие ее сомнения, не подумала о том, како!! бесповоротный поступок совершит, отдавшись душой и телом равнодушному покорителю сердец.

Мысль об этом мучила ее неотступно, и она старалась не думать о Жан-Люке и Симоне, убедившей себя, что ее любят. Неужели Анжи хочет такой же участи?

— Анжи…

Джейк глубоко вздохнул и, опершись рукой о колено, Прислонился к камню.

— Я хочу тебя. Разве не очевидно?

— Разумеется.

Ни ласковых слов. Ни признаний в любви. И она еще мечтала услышать их из его уст? Мечтала ли?

Но когда он снова обнял ее и обжег напряженным взглядом, который она научилась мгновенно распознавать, Анжи отдалась, не протестуя, обняв его и опускаясь на землю. А он молча взял ее, грубо, жадно, без любовных клятв и обещаний, властно подмяв под себя, унося в бурном потоке темной страсти.

Буря снаружи унялась, но та, что внутри, разбушевалась с неимоверной силой. Джейк стискивал ее в объятиях, даря изысканное наслаждение, и Анжи с отчаянной ясностью поняла, что, если хочет выжить и не носить всю жизнь на сердце шрамы, необходимо сопротивляться этому смертельному притяжению к человеку, который уничтожит ее, если ему позволить.

И осознание этого почти убивало ее.

Глава 18

Встревоженная Миньон стояла у стены по колено в грязи, ожидая возвращения беглянки. Что их так задержало? Дождь наконец перестал, и лошадь Брейдена вернулась, волоча покрытые глиной поводья по земле, и хотя шарахалась от малейшего шума, похоже, была вполне невредима. Трое разведчиков отправились на розыски, несмотря на то что Дейв Логан не. видел в этом нужды.

— Черт побери, мадам, Джейк вырос в пустыне и знает эту местность как свою ладонь. Скорее всего забрался пол какую-нибудь скалу, чтобы переждать.

— Но что, если моя дочь не с ним? — раздраженно заметила Миньон, но Логан вместо утешения пожал плечами.

— Скорее всего он успел ее догнать. Бьюсь об заклад они вместе.

Это, разумеется, означало, что они где-то вместе… и совсем, совсем одни. Без свидетелей.

Голова Миньон раскалывалась, и она с тоской подумала о сонном отваре, который всегда принимала на ночь. Раньше ей требовалось совсем немного, не то что сейчас, когда нервное напряжение возрастало с каждой милей.

— Мадам! — охнула Бетт, с беспокойством глядя на хозяйку. — Я уверена, что храбрый капитан спас мадемуазель Месье Логан прав: капитан хорошо знает эту землю. Мадемуазель Анжелика вернется к вам.

— Да, да, Бетт, конечно. Ты права, а я просто глупая Материнские волнения.

— Может, приготовить ячменный отвар? Должно быть, у вас голова болит!

— Да, Бетт, пожалуйста. Совсем немного… но я так нервничаю, и в висках стучит. Может, полегчает?

— Сейчас-сейчас, я знаю, что вам надо. Безмолвный обмен взглядами, и Бетт ушла, прекрасно понимая, что на самом деле требуется хозяйке и что следует подлить в ячменный отвар. Но услужливая и добрая горничная свято хранила секрет. Даже Анжелика ничего не подозревала.

О, что такое творится с девчонкой? Неужели окончательно спятила? Позволила обмануть себя красавцу капитану? Отдалась этому развратнику? Но Анжелика не так глупа, чтобы попасть в ловушку, и если стала любовницей Брейдена, то лишь потому, что этого хотела.

Миньон закрыла глаза, прижала пальцы к ноющим вискам. Господи, в голове словно лошади копытами бьют!

— Кто-то скачет!

Миньон встрепенулась и взволнованно вгляделась вдаль, но одинокий всадник был ей не знаком, и она снова бессильно привалилась к стене.

Навстречу вышел Дейв Логан, небрежно держа ружье за ремень, но, очевидно, узнав вновь прибывшего, обменялся с ним несколькими негромкими словами, прежде чем оба вошли в форт.

Заметив, что Миньон уставилась на него, Логан изменил направление и подошел к ней.

— Что-то случилось, мистер Логан? — охнула она.

— Нет, мэм, все в порядке. Послушайте, я знаю, как вы тревожитесь, но поверьте, еще до заката они будут здесь. Просто придется обождать, потому что оба идут пешком, а дорога нелегкая.

— Кто этот человек? — резко спросила Миньон. Логан на мгновение растерялся, но, тут же овладев собой, спокойно ответил:

— Один из разведчиков полковника Паттерсона. Проезжал мимо.

— Понятно. Какая удача, что он смог найти нас в прерии! Губы Логана дернулись в сардонической усмешке:

— Верно, мэм. Повезло, не так ли?

Коснувшись полей шляпы, он отошел к костру, разложенному под невысокой арочной нишей в стене, и Миньон, глядя ему вслед, сокрушенно покачала головой.

За ее спиной ведутся какие-то странные игры, и это совсем ей не нравится.

Ситуация еще усугубилась, когда Анжелика с вызывающим и одновременно удовлетворенным видом вернулась в форт в сопровождении Джейка Брейдена. Встретившись взглядом с матерью, она тут же отвела глаза. Они больше не заговаривали ни о ссоре, ни о сомнениях и страхах, мучивших обеих.

Наутро женщинам сообщили, что Джейк Брейден был вынужден уехать ночью вместе с прибывшим вчера разведчиком.

— Но почему он оставил нас одних? — возмутилась Анжи. Дейв Логан нерешительно переминался на месте, явно не желая смотреть ей в глаза.

— Кто доведет нас до Нью-Мексико?

— Наверное, посчитал, что после вчерашней драки так будет лучше. Кроме того, лейтенант Уокер знает дорогу почти так же хорошо, как Брейден, да и я рядом. Даю слово, мэм, благополучно доставить вас до «Дабл Икс».

Но не это сейчас тревожило ее!

Анжи с возрастающим отчаянием подумала, что Джейк бросил ее без слова утешения или прощания, так и не заверив, что она значит для него немного больше первой встречной жен шины, с которыми он привык проводить ночи. И что хуже всего: судя по тому, как старательно смотрит в сторону Логан, он уже успел понять, что произошло между ними вчера.

Но что произошло между ними? Она не знала сама. Вчера думала, что знает: он был так нежен и ласков и одновременно каждым движением утверждал свою власть над ней Смятение чувств не давало ей покоя. Что творится у нее на сердце? И… и почему он так внезапно скрылся?

Если Джейк хотя бы потрудился объяснить причину своего исчезновения, она бы простила все. Но время шло, и раны, нанесенные его равнодушием, все не заживали, а в душе рос холодный комок неприязни. Будь он проклят! Ей и без того нелегко приходится, не говоря уже о косых взглядах в свою сторону. Очевидно, все видят, что ее бросили, небрежно и походя, как любую уличную шлюху!

Анжи безмерными усилиями вынуждала себя высоко держать голову, игнорируя мрачные намеки матери и лукавые улыбки Бетт. Но разве можно запретить себе думать о Джейке Брейдене? Как жаль, что ей нечем занять свои мысли, так, чтобы не повторять снова и снова каждое произнесенное им слово, пока к горлу не подкатывала тошнотворная тоска.

Наутро после бури небо было ясным и чистым и ветерок приносил запахи влажной травы. Однако под жарким солнцем земля быстро высохла, и воспоминания о вчерашней бушующей стихии отошли в прошлое.

К полудню следующего дня Джейк Брейден и Стив Хаустон были уже у горного перевала. Из-под копыт коней летели камешки и комья глины. Они выехали накануне, затемно, когда лагерь еще спал, оставив во главе экспедиции Темпа Уокера и наказав Дейву Логану не сбиться с пути.

— Паттерсон назначил его моим заместителем, — пояснил Джейк Дейву.

Тот безразлично пожал плечами.

— Черт побери, Джейк, ты знаешь, мне плевать на подобные вещи. Уокер неплохой парень, даже если ему не хватает опыта. — Немного помолчав, он неожиданно спросил: — А что я скажу остальным?

— Что пожелаешь. Главное, чтобы они продвигались в нужном направлении, остальное не важно. Если все пойдет как задумано, я догоню вас у форта Стоктон или Эль-Пасо.

Стив Хаустон появился в форте Ланкастер как нельзя более вовремя. Отношения между Джейком и лейтенантом были натянуты до последнего. Все сомнения и угрызения совести по поводу поспешного бегства перевесила необходимость разоблачить предателя, нагло, под носом у властей продающего оружие апачам. Да и необходимость каждый день встречаться с Уокером тоже не слишком радовала. Поэтому он решил исчезнуть как можно быстрее и без пространных объяснений.

Ни с кем. Даже с Анжи Линдси.

Как ни странно, он все время вспоминал о том, какой страстной и пылкой она была в его объятиях. И это вместо того, чтобы перебирать в уме, сколько бед и хлопот она ему принесла! Правда, в этом вина не столько ее, сколько его. Он, проклятый дурак, позволил ей запустить в себя коготки, затронуть сердце, терять рассудок и голову каждый раз, когда она оказывалась рядом. Просто невероятно, что творит с ним ее присутствие!

Так что самое лучшее — удрать от нее на край света, чтобы их разделяло как можно больше миль. Если она и расстроится, то скоро придет в себя. Он знает ее достаточно, чтобы понять: она, как кошка, всегда приземлится на четыре лапы, вывернется из любого положения.

— Они встали лагерем к югу от форта Стоктон, в маленьком каньоне около Сьерра-Мадера, — объяснил Хаустон, когда они остановились передохнуть и напоить лошадей у маленького родника, падавшего в мелкую каменную впадину. — Должно быть, чувствуют себя в полной безопасности, поскольку другого пути туда нет и на выходе из каньона стоят часовые. Пробыли там достаточно долго, чтобы сколотить хижину, но не думаю, чтобы собрались поселиться там навечно.

— Должно быть, это условленное место встреч. Интересно, кого они ждут.

— Будем надеяться, нам удастся обнаружить, — ухмыльнулся Хаустон.

Вздымающиеся каменные гребни и карнизы сужались в почти непроходимые туннели, где кустики жесткой травы усеивали пологие склоны, а отрывавшиеся булыжники летели вниз, на ленточки горных троп, вызывая обвалы. Лошади с трудом пробирались сквозь лабиринты завалов и нагромождения камней. Но Хаустон упрямо вел их вперед.

Длинные тени, отбрасываемые высокими скалами, протянулись поперек дорога, когда они достигли спуска, ведущего в каньон.

— Ну вот, добрались, — объявил Хаустон, натягивая поводья. — Стюарт должен ждать впереди. Сейчас подам сигнал.

Он достал зеркальце, и вскоре на скале заплясал веселый солнечный зайчик. Выждав немного, Хаустон повторил процедуру. Вскоре появился Джек Стюарт, одетый, как апачи, в высокие мокасины, кожаные штаны. Длинные волосы перехватывала красная повязка. Он бежал пригнувшись, с ружьем в одной руке. Добравшись до верха, Джек распрямился и сбросил висевшие через плечо лук и колчан.

— Вы чертовски вовремя! Думал, что придется выслеживать их в одиночку.

— Если так уж не терпится, валяй, — огрызнулся Хаустон, спрыгивая на землю. — Что-то новенькое?

— Еще двое прибыли. Теперь их семеро. Ну и мерзкие же хари!

— Ты тоже не красавец, Стюарт.

Стюарт добродушно ухмыльнулся. Бронзовая кожа покраснела от солнца, густые жесткие волосы доходили до плеч. Сразу видно, что мать была из племени апачей!

— Это самый большой комплимент, на который ты способен, Джейк, так что я не обижаюсь.

Встав на колено, он пальцем нарисовал в пыли карту.

— Вот тут водопой, а здесь лачуга, которую они смастерили. Сзади гора, а у входа дежурят их люди. Если подойдем отсюда, сразу заметят, а обходной путь слишком крутой, и все как на ладони. Ничего не остается, кроме как выманить их сюда, иначе нас попросту перестреляют поодиночке.

Джейк внимательно изучил карту.

— Знаете, я придумал, как их выкурить. Ну как, парни, посоревнуемся, кто больше птичек уложит?

Оказалось, что это не так трудно, как представлялось вначале. Джейк прополз по-пластунски по неровному выступу, нависавшему над хижиной, успев за это время вычислить расстояние и направление ветра, и вставил стрелу в тугую тетиву тисового лука Стюарта. На наконечник был насажен обрывок веревки, смазанный салом.

Много лет назад, живя с команчами, Джейк научился пускать стрелы с убийственной точностью и скоростью, но давно уже не брал в руки лука, так что теперь не торопился. Шансов не так уж много, и самое главное — застать врагов врасплох. На плоском карнизе он отовсюду виден, и если его засекут, он станет прекрасной мишенью. Оставалось надеяться, что Стюарт и Хаустон успели разделаться с часовыми.

Наконец он дождался сигнала: короткой световой вспышки, мелькнувшей на красной отвесной стене.

Джейк зажег наконечник, наложил стрелу и, сделав поправку на лишний вес, спустил тетиву. Послышался приглушенный звон, сопровождаемый тупым ударом о планку крыши. Пришлось выпустить еще три стрелы, прежде чем занялся огонь и в безветренном душном воздухе взметнулось пламя. Желто-оранжевые языки побежали по сухому дереву. Раздались тревожные крики. Когда небо заволок черный дым, дверь наконец отворилась, и из убогого строения буквально вывалились трое. Джейк схватил ружье и стал ждать. По незнакомцам немедленно открыли огонь. Пули впивались в грязь у их ног. Один нырнул за валун, двое других помчались к низкому уступу скалы, огибающему весь каньон. Джейк не шевелился, только загораживался рукой от бьющего в глаза солнца. .

Суматоха и хаос продолжались до тех пор, пока очередная парочка наемников не попыталась искать убежища за камнями. Когда наконец последние двое, кашляя и задыхаясь, не выползли на воздух, шаткая постройка рухнула, а Джейк встал на колени и стал целиться в каньон. Волны жара застилали глаза серым маревом, отовсюду несло гарью, летали хлопья сажи и пепла. Осажденные пытались отстреливаться. Отвесные стены заглушали грохот выстрелов.

Когда первые трое принялись перезаряжать ружья, Джейк тщательно прицелился. Первая же пуля ударила одного в руку и свалила на землю. Вторая засела в плече другого, третья — в бедре последнего. Он намеренно старался никого не убить: пусть поймут, что это только предупреждение. Если они сдадутся, их пощадят. Сопротивление означает смерть.

В ноздри ударил смрад сожженного пороха. Дышать было нечем.

Наемники, как и предполагалось, впали в панику: некоторые вслепую палили в Джейка, кто-то зря тратил пули, пытаясь достать неведомых врагов, устроивших засаду у горловины каменного мешка. Но Стюарт и Хаустон не давали им подняться, держа под перекрестным огнем, и после нескольких минут свирепой перестрелки трое мертвецов валялись на каменном дне каньона, а еще двое осажденных были ранены. Только двое сумели спрятаться за камнями и ненадежным прикрытием горной сосны.

— Не стрелять! — завопил Джейк, перекрывая шум и громовое стаккато ружейного огня, обдавшего прятавшихся камешками и пылью. — Нужно взять хотя бы одного живым и развязать ему язык!

Уцелевшие были в плохом состоянии. Оба ранены, что отнюдь не улучшило их настроения и не располагало к признаниям. Один оказался мексиканцем, с огромными висячими усами, закрывавшими рот. Презрительно оглядев врагов, он сплюнул и грязно выругался. В ответ Стюарт бесцеремонно пнул его в раненую ногу, и тот взвыл от боли.

— Свяжи их покрепче, Джек, пока мы поразмыслим, как их прикончить, — лениво протянул Хаустон, оглядывая второго, более стойкого и не менее злобного.

Стюарт постарался на славу и оставил перетянутых веревками пленников в тени горбатой сосны. От угольев все еще исходил нестерпимый жар. Бесстрастно оглядев незнакомцев, Джейк обратился к Стюарту:

— Как по-твоему, кто первым проговорится?

— Я знаю апачи, — коротко бросил Стюарт, показывая головой на одного. — Его зовут Шесть Перьев. Был в шайке мятежного апачи Гоклайе. Все они разбойники и бандиты, а Гоклайе — самый подлый. Обучил старину Шесть Перьев своим гнусным фокусам. Ненавидят мексиканцев и белых так же сильно, как любят пульке^[14].

— Постой, мне Гоклайе тоже знаком, — вмешался Джейк. — Теперь он зовет себя Джеронимо^[15]. Сражается вместе с Кочисом^[16]. Объявил себя его союзником.

Стюарт пожал плечами и кивнул.

— Ты говоришь на их языке? — нахмурился Хаустон. Стюарт усмехнулся и, отойдя, присел накорточки рядом с пленником. Они о чем-то потолковали несколько минут, прежде чем он вернулся и сообщил:

— Пожалуй, парень заговорит, если мы оттащим его от компаньона.

Хаустон вытащил небольшую фляжку и швырнул Стюарту.

— Попробуй, может, виски развяжет ему язык!

Пока Джек накачивал Шесть Перьев спиртным, Брейден обошел лагерь. Невелик, но припасов гораздо больше, чем требуется для семерых. Может, тайный склад?

— Наверняка, — согласился Хаустон, — а это означает, что кто-то время от времени сюда наведывается, чтобы забрать все необходимое.

— Я тоже так думаю.

Джейк встал.

— Кажется, нам не мешает остаться здесь ненадолго и посмотреть, кто еще решит нанести визит.

— Угу, — буркнул Хаустон и потянулся. — Пойду отдохну немного. Чувствую, гости не очень обрадуются, увидев нас.

Глава 19

Эль-Пасо оказался почти таким же цивилизованным городом, как Сан-Антонио. Подумать только, здесь даже начали прокладывать железную дорогу! Улицы широкие, покрытые запекшейся грязью, грубые деревянные постройки соседствуют с глинобитными зданиями, типичными для приграничного поселения, но удобства самые современные.

Анжи, изнемогая от блаженства, лежала на мягкой перине, а горячий ветер развевал кружевные занавески. Нью-Мексико находился по другую сторону границы, и через несколько дней она окажется на ранчо!

Давно пора.

Анжи прикрыла глаза, наслаждаясь давно забытым комфортом и пытаясь забыть о трудностях путешествия. Только однажды на них напали индейцы, но поскольку это происходило всего в нескольких милях от форта Стоктон, стычка вышла совсем короткой. Из ворот форта им на помощь высыпали солдаты, и нападающие бежали, успев, однако, захватить нескольких лошадей. Анжи после этого еще долго тряслась от страха.

Три дня путники провели в форте, пополняя запасы, и Анжи показалось, будто они чего-то ждут. Или кого-то? Дейв Логан, неизменно вежливый, молчал, однако, как рыба, пока Анжи не захотелось вопить от злости и раздражения. Но Дейв по-прежнему ни словом не обмолвился ни о Джейке, ни о причинах его внезапного отъезда. Она не узнала даже, вернется ли он…

Должно быть, исчезновение Брейдена имело какое-то отношение к внезапному появлению того неотесанного разведчика, высокого здоровенного парня, Стива Хаустона. Как и Логан, он держался замкнуто, сторонился остальных, но тогда Анжи не придала этому значения.

Во время бесконечной утомительной скачки, когда даже обычная беседа была недоступна и они слишком выматывались, чтобы переброситься друг с другом словом, ей оставалось только размышлять. И Анжела пришла к выводу, что все к лучшему. Слишком много непрошеных эмоций Джейк будил в ней. И все очевиднее становилось, что Джейк Брейден отнюдь не рвется стать частью ее жизни.

Успешно и без особых событий перевалив через горы Дэвиса, путешественники под палящим солнцем, жарким ветром, терзаемые постоянными страхами, проделали длинную дорогу, прежде чем добрались до Эль-Пасо. Охраняемый с севера фортом Блисс, городок притулился на границе Техаса и Мексики и находился примерно в пятнадцати милях от Нью-Мексико. Причудливое смешение различных культур придавало ему особую, ни с чем не сравнимую атмосферу.

Они проведут в Эль-Пасо несколько дней, чтобы подготовиться к последнему отрезку пути, объяснил Дейв Логан назавтра, когда Анжи обедала в ресторане.

— Совсем недолго, мэм, — лаконично ответил он на вопрос, сколько времени они здесь пробудут. — Полковник Паттерсон обо всем распорядился, и командир форта Блисс уже приготовил все, что нужно. Кроме того, мы возьмем свежих лошадей. И кстати, мэм, — добавил он, поглядывая на Миньон, — если пожелаете, конечно… Генерал Смит пригласил вас, леди, на ужин.

Анжи уже хотела осведомиться, уж не знакома ли мать и с этим офицером, но тут Миньон грациозно наклонила голову и поблагодарила Дейва за приглашение, сказав, что они подумают.

— Мы так измучены, мистер Логан! Прошу вас, объясните генералу, что нам нужно немного отдохнуть и прийти в себя.

— Разумеется, мэм. Я все передам генералу. Уверен, что он будет рад подождать, пока вы не согласитесь. Здесь редко бывают дамы, особенно красивые.

После его ухода Анжи недоуменно взглянула на мать. Отношения между ними по-прежнему оставались натянутыми, словно какая-то невидимая, но крепкая стена разделяла их. Стена, которую Анжи не знала, как разрушить. Почему мать так непреклонна? Неужели не видит, как стремится дочь к независимости?

Миньон легонько коснулась губ салфеткой и подняла глаза.

— Ну что же, Анжелика, скоро будем на месте. Надеюсь, все будет так, как ты хотела.

— Да, мама, я тоже.

— А если нет? — Миньон вопросительно подняла брови и вновь расстелила салфетку на коленях. — Что будешь делать тогда, крошка?

— Не… не знаю. Я еще не думала об этом, хотя, кажется мне понравятся здешние места, — продолжала девушка, поднося к губам бокал с вином. — Но что бы ни случилось, меня утешает мысль, что и решение, и выбор были моими, что я не полагалась ни на чье мнение!

Вырвавшаяся резкость оказалась неожиданной для нее самой, и ответная усмешка матери сочилась едва уловимым capказмом.

— Неужели? А что думает капитан Брейден? Пальцы Анжи судорожно стиснули ножку бокала.

— Не имею ни малейшего представления и не желаю знать.

— Правда? А мне казалось, его суждение тебе небезразлично. Вроде бы вы были… так близки…

— Намекаешь на интимные отношения между нами, матушка?

— Не знаю, Анжелика. Похоже, у тебя готовы ответы на все вопросы. Может, сама объяснишь, что я имею в виду?

— Обстоятельства нашего путешествия сблизили нас с многими людьми. Я часто спала под одним одеялом с Бетт, но мы не щупали друг друга в темноте.

— Анжелика! Твое замечание крайне неуместно, если не сказать — вульгарно.

Анжи пожала плечами, разозлившись на мать за то, что та откровенно высказала, что думала, и на себя. Противно, когда правда глаза колет!

— Да что это с тобой?

Миньон подалась вперед, сжав губы, словно боялась взорваться. Прошло несколько минут, прежде чем она немного пришла в себя и тихо прошипела:

— С тех пор как мы приехали в Америку, ты ужасно изменилась. Стала совсем чужой! Я совершенно тебя не знаю!

— Весьма справедливо, поскольку я сама себя не знаю. Неожиданно откровенное заявление девушки немного смягчило гнев и ее собственный, и Миньон, и обе уставились друг на друга с чем-то вроде сожаления. Но тут Миньон прижала ладонь ко лбу и горестно промолвила:

— Ах, малышка моя, что с тобой сделали? Боюсь, это моя вина. Не сумела настоять на своем, принимала опрометчивые решения.

Она отняла руку и выпрямилась, словно только сейчас осознав, что они в ресторане, на виду у посторонних, хотя зал был почти пуст.

— Возможно, мне следовало разрешить тебе встретиться с отцом много лет назад. Тогда в тебе не горела бы столь неукротимая потребность оказаться здесь. — Вероятно, но не думаю, чтобы это помогло, мама. О, попытайся понять, хотя я не слишком сильна в объяснениях… Просто с детства мечтала оказаться именно в такой стране, хотя, должна признать, она куда сильнее пугает меня, чем я предполагала. Но все же здесь чувствуются возможности… царит атмосфера независимости и свежести, о существовании которой я не подозревала. Поверишь, у меня такое чувство, словно… словно кто-то зовет меня… манит…

Лицо Миньон побелело, а глаза превратились в серые камешки: темные зрачки, расширившись, поглотили голубизну.

— Анжелика… ах, какой кошмар! Иногда ты так напоминаешь отца! У меня в ушах звучат те же слова… только сказанные им, что эта страна зовет его… Он никогда не понимал, почему я не испытываю то же самое! Он так и не увидел того, что видела я: дикарей, постоянную опасность, страх, жару, пыль и примитивную жестокость, окружавшую нас. Помнишь, что ты переживала во время нападения вблизи форта Стоктон?

— Да, конечно. Я смертельно напугалась.

— Именно это чувство ты будешь испытывать изо дня в день, из часа в час. Даже по ночам будешь ждать, когда они придут, ворвутся в дом и ринутся на тебя, как ястребы. Ужасающее зрелище, Анжелика! В ушах звенят их безумные вопли, мелькают зверские раскрашенные физиономии… летяг стрелы, свистят пули… о, они умеют владеть оружием! Ты не заснешь из опасения, что они придут и неслышно появятся в твоей спальне, не сможешь просто погулять под деревьями или посидеть на солнышке, ибо они способны возникнуть неизвестно откуда и схватить тебя! Поверь, я не преувеличиваю. И сама жила так, пока не смогла больше выносить ожидания, и уже почти хотела, чтобы они пришли и покончил!, со мной. — Миньон глубоко вздохнула и словно про себя пробормотала: — Именно ожидание, предчувствие неизбежного, того, что скоро случится, почти уничтожило меня. Я умерла бы, если бы не сбежала.

Язык не слушался Анжи. Она не могла вымолвить ни слова. Только сейчас ей открылась истинная глубина материнского горя. Теперь девушка могла разделить ее чувства, ибо сама испытала всепоглощающий, почти парализовавший ее страх.

Правда, тогда все кончилось очень быстро и они оказались в безопасности, так что у нее просто не было времени подумать о возможных последствиях. Но теперь… теперь она стала умнее и взрослее.

— Мама… я понимаю тебя. Но не могу прожить жизнь, страшась того, что может произойти. Предпочитаю справляться с реальными трудностями.

— А что будет, если реальность превратится в кошмар? — уже спокойнее осведомилась Миньон. — Ты молода и воображаешь, что с тобой ничего не может случиться. Молюсь, чтобы ты оказалась права, но трепещу при мысли о том, что ты ошибаешься.

Этот разговор не давал покоя Анжи даже после того, как они оставили Эль-Пасо позади и снова двинулись через опаленные солнцем горы, сменившие цвет с красного на коричневый. Но и тогда она не могла заставить себя пожалеть о принятом решении.

Переход из Техаса в Нью-Мексико остался для нее почти незамеченным, поскольку ландшафт был таким же: бесконечные заросли полыни, редкие мескитовые деревья и пологие известняковые холмы или высокие гранитные отроги. Землю рассекали глубокие овраги и каньоны. Время от времени встречались высокие колючие кактусы. К западу возвышались горы Гвадалупе. Их зубчатые суровые вершины, такие же неприветливые, как земля, были так не похожи на горы во Франции и Германии…

Усталая, потная, чувствуя, как ноет тело, Анжи с радостью узнала от Темпа Уокера, что до конца пути осталось только два дня.

— К ночи будем в Лас-Крусес, а оттуда до ранчо — около тридцати миль. Форт Селден как раз посредине.

— Значит, мы почти дома!

Анжи стояла на каменистом гребне, нависавшем над рекой Рио-Гранде. Она протекала всего в двух ярдах, мутная ленточка мелкой воды, пробившаяся сквозь скалу песчаника. По берегу, привольно росли пекановые деревья, а на широкой песчаной косе посреди реки красовалась купа молодых зеленых ив.

— Анжи… Мисс Линдси.

Темп положил было руку ей на плечо, но тут же отдернул, когда она взглянула на него. Кожа его, обожженная солнцем, покраснела, а глаза казались голубыми озерами. У молодого человека был смущенный вид.

— Хочу, чтобы вы знали: я жалею о том, что сказал вам тогда. Я вроде как… вроде как помешался. Правда, мне не стоило обращать внимания на Брейдена, но он так чертовски самоуверен и спесив, что я не выдержал. Пожалуйста, скажите, что прощаете меня.

— Конечно, — улыбнулась Анжи. — Тут нечего прощать, Темп. Капитан Брейден иногда бывает крайне… несносным.

— Да, ему уж точно удалось меня довести. Не могу сказать, как рад, что он убрался!

— Как и все мы.

Она поспешно прикусила язык, едва не выпалив, что, если бы Джейк не уехал, Уокер вполне мог оказаться в могиле, а не считал бы сейчас синяки и шишки. Но так или иначе скоро она окажется дома и больше не увидит ни Уокера, ни Брейдена.

Дом. Ее новый дом. Только ее, то, что принадлежит ей одной! И она не обязана ни перед кем держать ответ! Все, что остается, — жить там и быть счастливой!

Горячий ветер играл ее волосами. Девушка развязала придерживавший шляпу платок. Какое облегчение — распустить пусть и пропыленные пряди по плечам!

Голос Темпа вернул ее к действительности:

— Анжи, у вас чудесные волосы! Совсем как живое пламя, особенно когда солнце их зажигает!

Анжи раздраженно поморщилась, но все же улыбнулась молодому человеку, наслаждаясь его неподдельным восхищением. Как целительны для оскорбленного самолюбия такие взгляды! Как приятно знать, что даже в таком потрепанном виде она способна возбудить его страсть!

— У вас душа поэта, — пробормотала она и по выражению его лица поняла, что ему хочется поцеловать ее. Почему нет? Возможно, так она сумеет стереть память о Джейке, убить страсть, которая вспыхивала в ней каждый раз, когда он целовал ее так безжалостно, словно ставя свое клеймо.

Она повернулась и обожгла Темпа открыто призывным взглядом.

— Можно? — прошептал он, приподняв ее подбородок. Светловолосая голова опустилась, губы робко коснулись губ девушки. Сначала Темп был очень осторожен, но, видя, что Анжи не протестует, осмелел, обнял и стал все сильнее прижимать ее к себе.

Ласки и поцелуи не были неприятны, но не волновали Анжи так, как прикосновения Джейка, и девушка с отчаянием подумала, уж не осуждена ли она всю последующую жизнь сравнивать своих мужчин с самым первым…

Словно почувствовав ее холодность. Темп поднял голову, но рук не отнял.

— Вы сводите меня с ума, — простонал он, впившись пальцами в ее плечи. — Знаю, что надеяться мне не на что, но поверьте, я любовался вами с того первого дня, как увидел в Галвестоне. Вы сидели во дворике, под пальмой.

— Вы… вы видели меня в тот день?

Голова девушки внезапно закружилась. От жары? Зря она сняла шляпу. Солнечные лучи, словно острые стрелы, пронизывают все тело.

— Да. Прекраснее создания я не встречал. И тогда, и I сейчас. Анжи… скажите, что позволите мне ухаживать за вами.

Я буду приезжать при каждой возможности. Форт совсем недалеко от «Дабл Икс», и я сделаю все, чтобы заботиться о вас и защищать, пусть и ценой собственной жизни.

Анжи, не отвечая, отступила, и его руки бессильно упали. Противоречивые эмоции раздирали девушку. Если она подаст ему ложные надежды, то без нужды ранит влюбленного, причинит несправедливую боль. Поэтому она выпалила первое, что пришло в голову:

— Вы часто навещаете ранчо?

— Был там раз или два, но теперь у меня появилась причина приезжать. Вы примете меня?

— Конечно.

Анжи отвернулась, жалея, что позволила ему такие вольности.

— Сначала мне придется привыкать к новому месту, и я скорее всего захочу навести там порядок. Кстати, я даже не знаю, есть ли там такие вещи, как мыло и постельное белье. Мужчины так беспечны и редко думают о чем-то в этом роде.

— Скорее всего мисс Линдси обо всем подумала. Она из тех, кто любит все красивое.

— Мисс Линдси? — удивленно повторила Анжи. — О чем вы? У меня есть тетка?

Темп растерянно огляделся.

— Я о вашей сестре. То есть о единокровной сестре, поскольку… ее мать… то есть у вас, разумеется, разные Матери.

Анжи оцепенела. Несмотря на жару, кровь в жилах словно обратилась в лед, и девушка задрожала. Прошло несколько минут, прежде чем она прохрипела, едва шевеля сведенными губами:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Господи, Анжи… хотите сказать, что не знаете? О, милая, пожалуйста, извините… я не думал… прошу вас, подождите!

Но Анжела уже отошла и, спотыкаясь, как слепая, медленно побрела на поиски матери. Неужели она единственная, кого не позаботились предупредить? Но как такое случилось? О, это не может быть правдой, ведь она так долге считала себя единственным ребенком Джона Линдси. Разве не ей он оставил свои земли, завещав, чтобы она любила их так же сильно, как и он, лелеяла и попыталась получше узнать человека, который выстроил себе дом в пустынной глуши. Неужели Темп не солгал?

Но несмотря на все старания уверить себя в обратном, глубине души Анжи чувствовала, что неприятное известие вполне может оказаться достоверным, иначе вряд ли Уокер упомянул бы о неизвестной сестре небрежно и словно между прочим.

Миньон была не менее дочери шокирована новостью и расстроилась до слез.

— Нет! Этого быть не может! Вы скорее всего ошиблись лейтенант Уокер. Уж я бы знала о другом ребенке! Я уже не говорю, что в завещании ни о ком другом не упоминается. .

— Миссис Линдси, я прекрасно понимаю, как все это вам неприятно, и жалею, что именно меня угораздило проговориться, — выдавил несчастный лейтенант, бросив украдкой сокрушенный взгляд на Анжи, стоявшую чуть поодаль, под деревом. — Именно так мне было сказано. Вполне возможно, что меня ввели в заблуждение.

— Не можете ли объяснить все подробнее, лейтенант? — властно потребовала Миньон. Глаза на бледном липе горели огнем. — Если это правда, тогда многое объясняется.

— Мадам, как-то мне представили молодую леди, мисс Риту Линдси, и у меня создалось впечатление, что ее отец — Джон Линдси. Больше мне ничего не известно.

Анжи отвернулась и вгляделась вдаль, где на горизонте возвышались иглы и шпили гор Орган, образовавших длинный, узловатый хребет, напоминавший скелет дракона. Охватившее ее волнение улетучилось, вытесненное тоскливым сознанием того, что у нее появилась сестра. Сестра! Но возможно, не так уж плохо иметь сестру, кого-то, кто мог бы рассказать об отце. А возможно… возможно, что Джон попросту удочерил эту мисс Линдси или она его дальняя родственница.

Но судя по всему, Миньон придерживается совершенно иного мнения.

— Мама, может, все не так плохо, как мы думаем? Что, если отец просто взял к себе дитя какого-то родственника и дал малышке свое имя?

Немного придя в себя, Миньон сдержанно кивнула:

— Разумеется. Мне не следовало так расстраиваться. Но это открытие явилось для меня полнейшей неожиданностью.

: Кто-то должен был взять на себя труд обо всем сообщить заранее.

И верно! Кстати, почему Джейк Брейден, во всеуслышание твердивший о дружбе с отцом, молчал как рыба? Уж ему-то все было известно!

Еще одна причина презирать его, но так трудно найти силы для ненависти. Сейчас же она слишком потрясена сообщением Уокера, чтобы думать о чем-то другом. Какая она, эта новоявленная сестра? Полюбят ли они друг друга?

Как и обещал Темп, они добрались до «Дабл Икс» через два дня, когда вечерние тени окутывали холмы темно-фиолетовым покрывалом. Перед ними открылась самая мирная картина. Они стояли на вершине высокого холма, где на склонах пасся скот; сам воздух был напоен миром и покоем, а обессиливающая жара сменилась приятной прохладой.

Всадники в кожаных штанах и куртках, с револьверами на поясах, скрывая любопытство за дружескими улыбками, собрались, чтобы приветствовать новую хозяйку.

— Один из них, по имени Билл Норт, выехал вперед и почтительно коснулся пальцем полей шляпы. Рад, что все в порядке, мисс Линдси. Полковник Паттерсон прислал словечко, что вы прибудете примерно в это время, и мы уже чуток обеспокоились.

— А что, для волнений была причина? — вмешалась Миньон так резко, что Норт удивленно взглянул на нее.

— Нет, мэм, ничего особенного, просто опасались, что ужин пропустите.

Уокер громко рассмеялся, и все вместе спустились вниз При виде ранчо у Анжи дух захватило. Настоящая крепость! Высокие каменные стены окружали разбросанные на большой территории здания и хозяйственные постройки. Похоже, «Дабл Икс» тянется не на одну милю. Красная черепица крыш поблескивала на солнце, верхушки деревьев возвышались над оградой. За ажурными заборчиками растут фруктовые деревья виднеется огород с жердями-подпорками для гороха и фасоли Напоминает небольшой городок с ветряными мельницами и водяным резервуаром на каменных подпорках.

— Нет, мэм, воды здесь много, — заверил Норт в ответ на вопрос Анжи. — К счастью, здесь есть небольшой родничок, который пока еще не пересох. Именно он намного повышает ценность земли.

Анжи искоса взглянула на мать, но выражение лица Миньон не изменилось. Думала ли она о былом, о счастливых минутах жизни с мужем? Так ли уж ненавидела эту местность? Ил только Джона Линдси? Может, мать молчит о прошлом, потому что не желает распространяться о своих чувствах?

Но сейчас девушке было не до этого. Вихрь новых эмоций закружил ее при виде нового дома. О, ей о многом нужно подумать!

Под недружный лай собак, едва не бросавшихся коням под ноги, они въехали во двор и остановились перед домом, выстроенным из глины и дерева. Пыльные лианы, отягощенные белыми душистыми цветами, открывавшимися только на закате, увили низкий навес крыльца и деревянные решетки. Вдоль стены тянулся цветочный бордюр, растения пробивались даже в щели между камнями и изразцами дорожки, взбирались даже на планки палисадника, наполняя вечерний воздух густым благоуханием.

— Как прекрасно, — вздохнула Анжи, когда Темп Уокер помог ей слезть с лошади. Она отчего-то старалась говорить тихо, словно оказалась в церкви. Чувство, весьма близкое к благоговению, теснило грудь.

Дверь открылась, и на крыльцо ступила дородная улыбающаяся мексиканка. За ее спиной маячила молодая девушка. Должно быть, Рита, ее сестра. Присутствующие на мгновение нерешительно застыли. Наконец мексиканка выступила вперед и с сильным мексиканским акцентом воскликнула:

— Добро пожаловать домой, сеньорита! Я Конча Гонсалес, и все мы рады, что вы благополучно прибыли.

Анжи неловко улыбнулась и шагнула вперед, гадая, что в эту минуту испытывает сестра. Очевидно, ей тоже не по себе, хотя в отличие от Анжи она все знала заранее. Для Анжи эта новость была по-прежнему волнующей и одновременно пугающей. Может, они станут друзьями и Анжи не будет так тосковать по бедняжке Симоне?

— Спасибо, сеньора Гонсалес, за то, что встретили нас, — ответила Анжи, не спуская глаз с Риты. Свет от свисавшего с крыши фонаря падал на лицо девушки. Судя по лицу, она совсем не рада приезду сестры. Какая хорошенькая! Правда, смуглокожая, как все здешние уроженки, а темные волосы раскинуты по плечам.

Рита спокойно оглядела сестру и, отвернувшись, разразилась быстрой тихой речью по-испански, осведомившись у кого-то, стоявшего позади, та ли эта девушка.

Мужчина находился в тени, но сердце Анжи тревожно подпрыгнуло еще до того, как он вышел на свет. Глаза Джейка Брейдена блеснули золотом.

— Рад вновь увидеться, мисс Линдси, — лениво протянул он.

Анжи, словно окаменев, лишилась дара речи. Рита, вызывающе усмехнувшись, обняла Джейка за талию и положила голову ему на плечо.

— Добро пожаловать, Анжела. Похоже, ты уже успела познакомиться с моим novio, не так ли?

Novio… любовник… или жених. Будь он проклят! Позднее Анжи так и не смогла вспомнить, что ответила. Правда, Джейк, кажется, довольно решительно опроверг утверждение Риты и пожурил девчонку, но Анжи тем не менее едва соизволила заметить его присутствие и, пройдя мимо парочки, как мимо неодушевленных предметов, оказалась в прохладной гостиной дома, свидания с которым так долго ждала.

Атмосфера была, мягко говоря, напряженной: Уокер и Брейден обменивались злобными взглядами, Миньон незамедлительно удалилась в хозяйскую спальню под предлогом сильнейшей головной боли, а преданная Конча последовала за ней, предлагая целебные зелья. Темп удалился, чтобы присмотреть за лошадьми. И Анжи, к своей досаде, осталась с Ритой и Джейком.

— Она заняла мою комнату! — гневно пробормотала Рита по-испански. — Мало ли что она здесь жила! Думает, что может вернуться как ни в чем не бывало и снова всем завладеть!

— Она его вдова, — мягко пояснил Джейк, не сводя глаз с Анжи, словно чего-то ожидал от нее. Чтобы она обрадовалась ему? Улыбнулась? Да ей следовало бы проклясть его за предательство, только не стоит унижаться! И уж разумеется, она не выдаст себя, обнаружив перед ними, что знает испанский, хотя здесь говорят на другом диалекте.

Рита пренебрежительно передернула плечами, и в просторной комнате, обставленной тяжелой кожаной мебелью, вновь воцарилась неловкая тишина. Анжи заметила, что сложенный из неотесанного камня камин занимал целую стену, а двойные двери вели в заросший зеленью внутренний дворик. Внезапно возникший оазис в бесплодной земле… сказочное место!

— Что же, мисс Линдси, — объявил наконец Брейден, прерывая молчание, — вы, должно быть, измучены. Рита покажет вам вашу комнату.

Игнорируя его, Анжи демонстративно повернулась к сестре. Как он смеет разыгрывать хозяина, словно тут его дом?! Неужели вообразил, что связь с Ритой дает ему право на подобные замашки? Ей следовало бы осадить его, но не хотелось оскорблять сестру, с которой только что познакомилась.

— Очень рада нашей встрече, Рита. Уверена, что завтра нам будет о чем поговорить, но сегодня мне лучше отдохнуть. Не возражаешь, если я попрошу отвести меня в спальню?

Рита, криво усмехнувшись, пожала плечами.

— Я и не подумала, что ты можешь так устать. Правда, ты не привыкла к здешней жизни. Попросить Кончу или Бланку принести тебе поднос с ужином?

— Пожалуйста. Ты права, такое долгое и трудное путешествие для меня внове. Надеюсь, однако, скоро почувствовать себя дома.

Показав на стоявшую в дверях Бетт, Рита поинтересовалась:

— Она спит с тобой или предпочитает свою каморку?

— Конечно, свою, — заверила девушка, — правда, Бетт?

Бетт, очевидно, слишком утомленная, чтобы разобраться в истинных оттенках этого внешне вежливого разговора и подводных течениях, кивнула:

— Да, госпожа, только бы поскорее лечь.

— Бланка проводит тебя в помещения для слуг, — сообщила Рита и улыбнулась Джейку: — Дорогой, не будешь так добр позвать Бланку, пока я провожу нашу гостью?

Анжи, не глядя на Джейка, стиснула зубы, но тот грубовато объяснил, что у него полно работы во дворе.

— Лучше уж я по пути покажу Бетт ее комнату. Спокойной ночи, мисс Линдси.

Собрав последние силы, Анжи отправилась вслед за Ритой по длинному, гладко оштукатуренному коридору с каменным полом. Спальня показалась ей очаровательной: с двумя широкими окнами, в которые вливался душистый воздух.

Подойдя к окну, она оперлась ладонями о подоконник и выглянула наружу. Далеко впереди темнели зубцы гор. На бархатном небе ни звездочки, только плывет тонкий ломтик полумесяца.

— Как прекрасно, — пробормотала она, упиваясь ночным ветерком, шевелившим легкие занавески. — Отсюда такой вид, что вряд ли я когда-нибудь закрою створки.

Там еще есть ставни, которые придется затворить на случай набега индейцев, — сообщила Рита и ухмыльнулась, когда Анжи, резко повернувшись, уставилась на нее. — Иногда они спускаются с гор, но не всегда по ночам. Апачи обычно появляются днем, потому что боятся рассердить духов ночи. Другое дело команчи. Они любят нападать при полной луне, чтобы лучше видеть лица своих жертв.

— Пытаешься запугать меня?

Рита расплылась в улыбке и внезапно стала совсем юной, хотя вряд ли была намного младше Анжи.

— Ну да. Получается.

— И совсем неплохо, благодарю.

Рита пошла к выходу, но, уже положив руку на дверную ручку, оглянулась:

— Я разочарована. Если так легко сдашься, игра мне быстро наскучит.

— Постараюсь развлечь тебя, как могу. Завтра буду куда храбрее и коварнее.

— Прекрасно. Люблю справляться с трудностями.

— В своей стране я известна как грозный противник.

— Я тоже, — с вызовом бросила Рита, нагловато пялясь на сестру.

Очевидно, Анжи в самом деле приобрела нового врага. Но разве на месте Риты сама она не испытывала бы тех же чувств, особенно если в твой дом является чужачка и объявляет себя хозяйкой?

Она впервые ощутила к отцу нечто вроде неприязни. Неужели он не мог устроить все немного дипломатичнее и хотя бы сообщить старшей дочери о существовании младшей, с тем чтобы ей не устраивали подобных сцен?

Но возможно, никто не предполагал, что она поднимет брошенную перчатку, если будет наперед знать об ожидающих трудностях. Отец должен был дать ей право выбора, вместо того чтобы ставить в такое неловкое положение. Даже Джейк не потрудился объяснить ей все, хотя… хотя ей не следует слишком этому удивляться.

— В таком случае у нас обеих будет немало случаев повеселиться, как, по-твоему? — небрежно спросила Анжи, облокотившись о подоконник. — Но я надеюсь, что мы еще сумеем стать друзьями. Я счастлива, что у меня наконец есть сестра.

Последовала долгая пауза. Со двора доносились мужские голоса, лай собак, мычание коров и пронзительные трели ночной птицы. Кто-то рассмеялся: знакомый, чем-то успокаивающий звук.

— Я пришлю Бланку с подносом, — пробормотала Рита, и, прежде чем отвернулась, Анжи успела увидеть в ее глазах нечто вроде испуга.

Как только тихо щелкнула закрывшаяся дверь, Анжи снова вспомнила о Джейке. Неужели он действительно женится на Рите? О Господи, как же она ненавидела его в эту минуту! Все это время знать о существовании младшей сестры и промолчать! А в довершение всего оказалось, что они с Ритой весьма близки… Идиотка, как она могла думать об этом человеке, тратить на него эмоции и душевные силы? Яснее ясного, что у Джейка Брейдена нет ни совести, ни чести, иначе он не позволил бы себе соблазнить одну сестру, уже будучи обрученным с другой!

Но все-таки, лежа без сна в огромной постели и глядя в окно на небо, уже усыпанное к этому времени звездами, Анжи не могла преодолеть невероятной печали, согнувшей тяжестью ее плечи. Под конец бедняжка уткнулась лицом в подушку и залилась слезами.

Снизу снова послышался смех: болезненное напоминание о том, что она оказалась в совершенно незнакомом мире, где ничто не было таким, каким казалось. Жара создавала миражи, и измученный путник мог увидеть озеро или цветущий сад там, где в действительности расстилалась пересохшая пустыня. А Джейк Брейден сумел внушить ей другую иллюзию, уверить, что она ему небезразлична. Безмозглая гусыня! Сейчас он, должно быть, с Ритой и нашептывает дурочке те же нежности, что и ей, Анжи. Пустые и бессмысленные.

Анжи оказалась права. Отчасти. Джейк действительно шептал кое-что Рите. Но совсем не то, что ей самой.

— Черт побери, Рита, что это ты вытворяешь?

— Посмотри, Джейк, я уже взрослая. Ты скучал по мне? — протянула Рита, нежно проведя пальчиком по его обнаженной груди. Но Джейк поймал ее руку и, почти отбросив, нервно пригладил взлохмаченные ветром волосы. Они стояли перед бараками для ковбоев, у всех на виду, и это ему не нравилось.

— Тебе только кажется, что выросла. На самом деле ведешь себя как глупенький ребенок. Немедленно прекрати.

— Почему? Тебе это нравится, я знаю. Я часто подсматривала за тобой и Розой.

Джейк не знал, то ли смеяться, то ли задать трепку дерзкой девчонке. Победило раздражение.

— Это было давно. Теперь Роза замужем.

— Зато я — нет. Я же пообещала ждать тебя!

— Рита, ты прекрасно понимаешь, что я никогда на тебе не женюсь. Кой черт дернул тебя нести эту чушь в присутствии посторонних?

Рита пожала плечами и, капризно нахмурившись, обронила:

— О, не знаю. Может, потому, что Анжела такая хорошенькая и я заметила, как ты смотришь на нее. Неравнодушен к ней, верно?

— Ну уж нет! Она еще избалованнее тебя.

Рита рассмеялась, очевидно, вновь обретя хорошее настроение.

— Неужели? Значит, она мне понравится. По крайней мере с ней не соскучишься.

— Верно, — подтвердил Джейк. — Определенно не соскучишься.

Глаза Риты подозрительно сузились.

— Почему ты появился первым? Ты ведь должен был их сопровождать!

— Я делал то, что мне поручено. Уокер был вполне способен доставить их до места, что и благополучно сделал.

— Уокер… я его знаю. Покупает у нас говядину, совсем как ты когда-то. Он очень красив, и половина девушек в школе доньи Аны вздыхают по нему, когда он бывает на праздниках или приезжает в город. Пожалуй, стоит познакомиться с ним поближе, пока он еще здесь, — лукаво заметила девушка, и Джейк поднял брови.

— Тебе вряд ли это удастся. Думаю, он уже принадлежит мисс Линдси.

— Неужели? Почему же она предпочла его тебе?

— Может, у нее вкус куда лучше, чем я считал. Послушай, Рита, становится поздно, и Конча наверняка тебя ищет. Возвращайся в дом, пока тебя не увидели и не подумали дурного.

— Я могла бы остаться, Джейк.

Рита шагнула вперед и прильнула к нему. Теплые упругие груди прижались к его обнаженной коже. Рита часто дышала, и он ощутил быстрый стук ее сердца.

— Никто ничего не узнает, если ты сам не выдашь меня. Помнишь тот вечер, когда ты меня поцеловал?

— По-моему, это ты меня поцеловала. Счастье еще, что твой папаша не спустил с меня шкуру кнутом.

Рита рассмеялась и состроила гримаску, когда Джейк мягко отстранил ее.

— Он тебя любил. Я сама слышала, как он однажды сказал, что мне следовало бы выйти замуж за такого человека, как ты.

— Он имел в виду, что такой человек, как я, не задумается задрать твою юбку и отходить плетью по заднице, когда выкинешь очередной фокус. Иди домой, Рита. Уже поздно, и я устал.

Рита надулась, но все-таки убежала, а Джейк обессиленно прислонился к стене маленького дома, предназначенного для гостивших на ранчо армейских офицеров. Свернув сигарету, он закурил, задумчиво следя за поднимавшимся в небо синеватым дымком.

Логан должен вернуться ночью. Шесть Перьев сообщил им немало сведений после шести бутылок крепкого виски. Между реками Пекос и Рио-Гранде находился еще один глубокий каньон, где индейцы ожидали нового каравана с оружием. Дейв считал, что это, должно быть, Малпейс, где местность изрезана ущельями и древними выбросами лавы, где человеку непривычному трудно ориентироваться.

Но Джейк был другого мнения: вполне возможно, изменники предпочтут оставаться поближе к складам оружия. Кроме того, он был почти уверен, что главный поставщик ружей, из которых в последнее время было убито так много белых, — его родной дядюшка.

Тем легче и… сложнее его работа. Дядю отнюдь не назовешь дураком, и он наверняка поймет, почему племянник без всякой причины вдруг оказался именно здесь. Но скоро праздник, и никто не посчитает странным, если и Джейк решит повеселиться. Пожалуй, это наиболее приемлемый план.

Анжи Линдси, вне всякого сомнения, тоже захочет развлечься, цинично подумал Джейк, но скорее всего станет игнорировать его, пока он не взорвется. Черт бы побрал ее белую мягкую шкурку! Как бы ему хотелось забыть ее… ее вкус, запах, изящное тело… о котором он думает день и ночь, вместо того чтобы размышлять о куда более серьезных вещах! Она словно зуд под кожей, который не унять никакими средствами! Когда же это кончится?! Она не дает ему покоя даже во сне. Стоит сомкнуть веки, как перед мысленным взором всплывают фиалковые глаза и облако медных волос.

Нет, нужно любым способом выкинуть ее из головы, но будь он проклят, если знает как! Что всего хуже, ни одна женщина не привлекла его взора с тех пор, как на его пути встала Анжи, а это само по себе необычно. Если не поостеречься, скоро он станет сочинять любовные стихи, как втрескавшийся по уши зеленый юнец! Но в его жизни нет места женщинам, если не считать нечастых страстных игр в постели, и уж конечно, у него просто нет времени для такой женщины, как Анжи, от которой одни хлопоты!

Но он найдет, как излечиться от абсурдной, сжигающей его потребности в этой особе. Собственно говоря, иного выбора у него нет.

ЧАСТЬ IV ПЕРЕКРЕСТОК

Глава 20

Июль 1870 года

В первое свое утро дома Анжи проснулась на широкой мягкой постели и мгновенно зажмурилась от яркого солнца, свободно лившегося в комнату. Тут же появилась Конча с кофе и аппетитно пахнувшими булочками, только что вынутыми из печи. Служанка поставила поднос на маленький столик и поскорее задвинула шторы.

— Доброе утро, хозяйка, — весело поздоровалась она, словно не ведая о всех неприятностях минувшего вечера. Анжи уселась, облокотившись на пышные пуховые подушки, все еще не придя в себя от вымотавшего ее глубокого сна.

— Все уже встали?

— Да. Даже сеньора, хотя она предпочла остаться у себя. Похоже, солдаты собираются уезжать, а красавчик лейтенант уже дважды справлялся о вас. Сказать ему, что вы скоро спуститесь?

— Да… пожалуйста. Одеваюсь я быстро… кстати, вода в кувшине есть?

— Конечно, хозяйка, и чистые полотенца. Ваше платье гладят, и как только эта девица Бетт закончит, я все принесу. Вам угодно что-нибудь еще?

Нет, спасибо! — выпалила Анжи и, неловко замявшись, принялась теребить лоскутное покрывало, глядя на него невидящими глазами. Ей хотелось узнать, покинул ли ранчо Джейк или, несмотря на явную напряженность между ними, все еще здесь. По правде говоря, это ее ничуть не беспокоит, а за внешней нагловатой дерзостью Риты Анжи угадала неуверенность в себе, словно девушка терзалась тем же ощущением собственной никчемности, что и она сама.

Почему-то Анжи казалось, что именно это сходство рано или поздно должно их сблизить, но пока выросший между сестрами барьер было не так легко преодолеть. И главным препятствием служил Джейк Брейден. Это ужасно злило Анжи, особенно при мысли о том, как он обманывал ее все это время, обольстил, будучи одновременно женихом сестры! Нет, трудно ошибиться в выражении глаз Риты, когда та следила за Джейком… слишком похожими на ее собственные взгляды в его сторону.

Но больше никогда! Теперь он всего лишь ненавистная часть ее прошлого, печальная ошибка, но зато она получила достойный урок! Больше Анжи не позволит ему одурачить себя, не станет воображать, что между ними может существовать нечто большее, чем обычная похоть!

Правда, он с самого начала дал ясно понять, что ему нужно лишь ее тело. Разве не сам без обиняков объяснил в ту ночь, на палубе идущего в Галвестон парохода? А она вес пропустила мимо ушей, как, впрочем, многое из того, что была обязана заметить.

Но теперь все позади. Она наконец здесь, в непривычном для нее свободном мире. Как только решится проблема Джейка Брейдена, она начнет новую жизнь.

И звуки этой новой жизни уже раздавались за окном крик петуха, мычание коров, шаги людей. Ранчо процветало поставляя мясо в военные форты и даже в резервацию апачей, в форте Стентоне. Кто ей это сказал? Ах да, Джейк.

Полная решимости не дать никому омрачить ее радость Анжи после ухода Кончи немедленно встала. Кофе оказало горячим и крепким, булочки — пышными и вкусными. Она уже поела и принялась умываться, когда появилась Бетт ее свежевыглаженным платьем. Горничная явно повеселела и весело щебетала:

— Ах, здесь столько всего интересного! Меня разбудил петух, когда было еще совсем темно! Устроился под моим окном и как закукарекает! А здешние женщины такие спокойные, не то что мужчины. Орут и требуют еду в самый неподходящий час… Кстати, я уже видела капитана Брейдена, когда все, кто здесь работает или живет, пришли на кухню позавтракать.

Анжи, не отвечая, продолжала обтираться мокрой тканью, изображая равнодушие, от которого, разумеется, была далека, как от Франции.

Не дождавшись ответа, Бетт лукаво усмехнулась:

— Но капитан Брейден здесь самый красивый, хотя месье Логан тоже неплох, как, по-вашему?

— Ты права. Солнце выбелило его волосы… местами, а голубые глаза на темном лице весьма привлекательны.

Анжи взяла платье у горничной и оделась, пожертвовав громоздкими нижними юбками ради свободы передвижения. Она больше не станет обременять себя и никому не позволит указывать, что ей делать.

— Чистая правда… — мечтательно пробормотала Бетт. — Логан неотразим.

— Говори по-английски, Бетт. Теперь мы в Америке, так что нужно приспосабливаться.

— Приспосабливаться? — Малышка горничная вскинула голову, так что темные локоны заплясали на розовых щечках: — Мне это несложно, а вот вам… о, вы не так-то легко следуете правилам и законам! Думаете, я не заметила, что вы предпочитаете быть одна? Сама себе хозяйка — вот ваше заветное желание! Да-да, это очевидно!

Невольная улыбка тронула губы Бетт, когда Анжи пронзила ее возмущенным взглядом. Но, заметив веселые искорки в глазах горничной, девушка покачала головой.

— Но ведь это правда? — настаивала Бетт.

— Да, Бетт, скорее всего. Ну а теперь помоги управиться с волосами, чтобы я могла достойно встретиться со всеми домочадцами.

Бетт расчесала длинные пряди и ловко заколола гребенками. Анжи нервно поежилась, не желая признаться себе, что ей страшно предстать перед теми, кто на нее работает. На нее! Почему не на Риту?!

Нужно как можно скорее побеседовать с Джейком Брейденом и выяснить подробности отцовского завещания. Слишком неловко спрашивать Риту, а кроме этих двоих, некому ей объяснить. Джейк все знает, и если понадобится, Анжи силой выдавит из него причину, по которой отец завещал ранчо именно ей, а не Рите, которая прожила здесь всю жизнь.

Преисполнившись решимости, Анжи вышла в коридор и направилась к гостиной. Сиреневое платье облегало талию и бедра, но свободно ниспадало к щиколоткам, не стесняя шагов. Тонкий шелк прихотливо клубился вокруг ног, и когда она появилась в гостиной, все мужчины немедленно поднялись.

Дейв Логан и Билл Норт вежливо кивнули, но Джейк стоял, прислонившись к ведущей во дворик двери, в нагло-небрежной позе. Когда их глаза встретились, он холодно наклонил голову, но что-то в его напрягшемся лице подсказало, что настроение его не из лучших. Что же, это ею дело! При мысли о том, как он провел ее, Анжи тоже не до смеха.

— Доброе утро, джентльмены, — произнесла она, подходя к креслу у огромного камина.

В ответ послышался хор приветствий, и только Джейк со странной настороженностью продолжал смотреть на нее.

— Надеюсь, вы хорошо спали?

Она села, и остальные, словно сговорившись, стали устраиваться на стульях. Джейк остался стоять, молчаливый и неулыбающийся.

Анжи немного смутилась, зная, что они ждут, пока она скажет что-то… Как жаль, что здесь нет мамы. Она всегда знает, как выйти из положения.

Она откашлялась и, встав, повернулась к ним лицом.

— Это мое первое утро здесь, и, конечно, я должна ознакомиться со всем, что происходит на ранчо, прежде чем производить какие-то изменения или вносить предложения. Так что, пожалуйста, простите, если мои вопросы покажутся глупыми, и отнесите их за счет моей неопытности, — начала она, глядя на Норта. Как оказалось, тот был старшим ковбоем, и его возмущенный вид заставил ее осечься. Однако вместо него заговорил Джейк.

— Не пытайтесь ничего менять, мисс Линдси, — резко бросил он. — Дела здесь и без того идут неплохо.

Потрясенная такой наглостью, Анжи мгновенно вспылила:

— Я обращалась не к вам, капитан Брейден. Насколько мне известно, главный здесь — мистер Норт.

— Может, и так, но он слишком вежлив, чтобы сказать вам в лицо, что вы не отличите овцы от бычка и будете только мешаться под ногами, вместо того чтобы заниматься домом и служанками.

— Предлагаете, чтобы я держалась подальше и не лезла в дела ранчо?

— Мэм, я всеголишь советую не торопиться. Послушать старших, прежде чем отдавать приказы. Эти люди все равно не станут слушать женщину, и если начнете перечить Норту, кончите тем, что придется самой пасти и клеймить скот.

— По-моему, я не так стара и еще не замужем, чтобы обращаться ко мне «мэм».

— Простите, — бросил он, хотя особого раскаяния в голосе не чувствовалось.

Анжи так и подмывало велеть ему убраться, но без Джейка она ни за что не разберется во всей этой путанице и не узнает того, что так хочет знать. Иначе придется настроить против себя Риту, а ей почему-то этого совсем не хочется.

— Спасибо за наставление, капитан Брейден, — холодно ответила она и снова обратилась к Биллу: — Мистер Норт, надеюсь, вы понимаете, что я никогда бы не стала оспаривать ваши приказы или способы ведения хозяйства.

Норт неуклюже встал, вертя и сминая в огромных ручищах фетровую шляпу.

— Конечно, мэм, уверен, что это так и есть. И вы вольны разгуливать где хотите, только было бы лучше, если кто-то покажет вам, что и где. Да вы и сами, разумеется, не захотите в одиночку бродить по незнакомым местам.

— Не захочу? Возможно, вы правы.

Норт облегченно вздохнул.

— Кстати, мэм, в конторе полно всякой бумажной работы; неплохо бы книги просмотреть, счета свести, и кроме того, Джордж Шерман, поверенный вашего папаши, наверняка захочет потолковать насчет акций рудника.

— Акций рудника? Норт неловко отвел глаза.

— Да, мэм. Шерман сам все объяснит, когда приедет.

— Билл имеет в виду рудник «Санта-Рита», Анжелика, — вмешалась Миньон, вплывая в комнату в облаке духов, и все присутствующие разом обернулись. Вид у миссис Линдси был весьма уверенный: сразу стало ясно, что она в отличие от дочери вполне владеет собой. — Разве не так, мистер Норт?

— Как же, мэм, тот самый.

— Что там добывают? Золото? Серебро? — допрашивала Анжи.

— Медь, — сухо сообщил Джейк, выдвигаясь вперед. Очевидно, тема разговора не слишком ему нравилась. — Когда-то рудник принадлежал испанцам, потом мексиканцу Франсисо Эльгеа из Чиуауа, но, когда Нью-Мексико стал частью Соединенных Штатов, владелец сменился. Мексиканцы заявляют, что рудник по-прежнему в числе их владений, но американское правительство категорически не согласно.

— В таком случае на чьей стороне правда? — резко спросила Анжи.

— Насколько мне известно, рудник — собственность твоего отца, — холодно бросила Миньон. — Вряд ли Джон от него отказался.

Джейк пожал плечами и взглянул на Анжи.

— Я попрошу Шермана обсудить с вами этот вопрос.

— Последнее время мне кажется, что вы знаете обо мне и моей жизни гораздо больше, чем полагалось бы постороннему, — отпарировала Анжи. — Тем не менее я буду очень благодарна, если уделите мне несколько минут.

— Именно несколько. Попрошу покороче, я скоро по кидаю ранчо.

Анжи с трудом сдержала порыв наброситься на него и исцарапать лицо.

— Вы не представляете, какую радость доставите мне своим отъездом! Однако следует уладить вопрос об оплате ваших услуг и прояснить некоторые не слишком понятные мне детали. Сделайте одолжение, останьтесь, после того как все уйдут.

— Никогда не мог устоять против вежливой просьбы, мисс Линдси, — с издевательской улыбкой, больно ранившей Анжи, поклонился Джейк. Остальные, поняв намек, потянулись к двери. Дейв Логан, помедлив в дверях, протянул руку Миньон.

— Мэм, если хотите, с радостью покажу вам сад. Там есть одна уютная скамейка, где приятно посидеть в жаркий день.

К удивлению Анжи, Миньон, хоть и недовольно поморщилась, все же приняла приглашение и вышла, не оглянувшись на Джейка и Анжи.

Оставшись наедине с Брейденом, Анжи немедленно на него напустилась:

— Ты лгал мне!

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Если знал, то почему не позаботился рассказать, что у меня, оказывается, есть сестра, которая к тому же живет здесь! Воображал, что я сотворю что-нибудь ужасное, если станет известно о Рите?

— Мои соображения в данном случае не играют роли. Если бы Джон Линдси хотел сообщить тебе, то все прояснил бы в завещании. Может, он считал, что, узнав о Рите, ты откажешься приехать?

— Но почему? И не подумала бы! У меня появилась бы еще одна веская причина поскорее сюда добраться, особенно теперь, когда он мертв. Кто еще расскажет мне о нем?

Голос девушки дрогнул, и Джейк задумчиво прищурился:

— А твоя мать?

— Она… она старается вообще не упоминать о нем. Я думала… о, не знаю, что думала найти, когда окажусь здесь. Наверное, представляла, что отец жив и ждет меня, что все это чья-то злая шутка, а на деле он встретит меня в воротах с распростертыми объятиями и мы наконец узнаем друг Друга!

Она заметила жалость во взгляде Джейка и поскорее отвернулась, отчего-то не в силах вынести его сочувствие. Пусть уж лучше ненавидит ее, так будет легче для них обоих!

— Похоже, тебе показалось забавным быть рядом с невестой, вместе с ней приветствовать нежеланную гостью. Надеюсь, моя реакция не слишком тебя разочаровала.

— Ни в коем случае. Я получил все, на что надеялся.

— Подонок!

— Это вопрос или утверждение?

— Оценка характера.

Она круто повернулась, собираясь уйти, но он успел положить руку ей на плечо. Однако девушка увернулась и заколотила кулачками в его грудь, пока он не сжал ее запястья с такой силой, что она едва не охнула от боли.

— Не стоит, — предостерег Джейк, когда она подняла ногу, чтобы лягнуть его, и в его голосе прозвучало столько злобы, что она замерла. Но Джейк тут же тихо рассмеялся: — Ты слишком предсказуема, Анжи. Неужели никогда не сдаешься без борьбы?

— Никогда. Отпусти меня — или закричу.

— Интересно бы послушать, но если помнишь, ты уже угрожала мне раньше точно такими же словами.

О да, он прав. И тогда он прижал ее к себе и измял губы поцелуями.

— Пропади ты пропадом, Джейк Брейден! Ты аморальное, бесчестное животное, и мне не стоило даже на минуту тешить себя иллюзиями, будто в тебе есть хоть капля порядочности!

— Что ж, вини себя в своей ошибке. — Он отпустил ее и плотно сжал губы. На щеке дернулся мускул. — Следовало быть поосторожнее.

— Совершенно верно.

— Послушай, Анжи, — нетерпеливо отмахнулся он, — обмен оскорблениями ничего не решит. У меня были свои причины молчать о Рите. Не слишком на нее наседай, дай возможность опомниться. Ей куда тяжелее, чем тебе, потому что, кроме Джона Линдси, у нее никого не было Теперь он в могиле, и даже дом у нее отбирают. Не думаешь ли ты, что и она достойна того сострадания, о котором ты все время толкуешь?

Часы на камине громко тикали, назойливо врываясь в тишину. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Потрясенная Анжи никак не могла проглотить застрявший в горле ком. Значит, Рита действительно небезразлична Джейку, если он так старается ее защитить. О Господи, хоть бы сердце не болело так сильно, ведь она уже столько раз твердила себе, что ничуть не нужна Джейку, так к чему лишние страдания?

Наконец Анжи немного пришла в себя и с деланным равнодушием пожала плечами.

— Если ты так заботишься о ее чувствах, — язвительно заметила она, — следовало бы держаться подальше от меня. Или собираешься во всех подробностях расписать, что было между нами?

— Оставляю это приятное занятие тебе.

— Не жди, что я стану таскать для тебя каштаны из огня! Сам делай свою грязную работу! Это ты, подлая скотина, натворил столько пакостей! Сам объясняй своей драгоценной Рите, почему так любишь прыгать из ее постели в мою! Можешь заверить ее также, что отныне я не желаю иметь с тобой ничего общего. Предпочитаю джентльменов, таких, как лейтенант Уокер, который знает, как обращаться с женщинами.

— В таком случае вам следовало бы поговорить с ним, а не со мной, мисс Линдси. Он ждет вас все утро. Позвать его?

Дьявол бы его побрал! Ничуть не потерял выдержки и еще имеет наглость бесить ее, пронизывая при этом ледяным, презрительным взглядом глаз, похожих на осколки янтаря. А ведь когда-то из них лился теплый свет… Почему ей так плохо? О, она ведет себя как базарная торговка, но никак не может остановиться в своей неутолимой потребности ранить его так же сильно, заставить помучиться.

— Ни к чему, капитан Брейден. В отличие от вас Темп стал для меня бесценной опорой. Я дорожу его дружбой и нахожу, что между нами много общего. Что ни говори, а он истинный джентльмен, прекрасно воспитанный и образованный, не то что неотесанный дикарь!

У нее нашлось бы еще много что сказать, но Джейк не дал ей ни малейшего шанса. Повернувшись на каблуках, он устремился прочь, оставив ее одну в гостиной, где слабо пахло пчелиным воском и лимонной мебельной политурой. Столы блестели, а перед камином лежал большой ковер.

Подавив порыв броситься за Джейком, Анжи опустилась в кресло, где сидела перед этим, смущенная, растерянная, глубоко обиженная.

Джейк даже не отрицал, что помолвлен с Ритой, не попытался извиниться за свои поступки. Но ведь он обо всем предупреждал заранее, не так ли?

Почему-то даже это не оправдывало его в глазах Анжи, посмевшей на минуту посчитать, что между ними было немного большее, чем порыв случайной страсти.

Горло саднило, а глаза щипало от непролитых слез. Вес идет совсем не так, как ей представлялось в мечтах. А теперь откуда-то взялась сестра, и эти разговоры о руднике, права на который явно не были бесспорными.

Девушка горько усмехнулась. Мама была бы довольна, узнай она о том, какие чувства терзают Анжи. Наверняка снова стала бы уговаривать ее уехать.

Но она прошла весь путь, хотя поездка оказалась не такой ужасной, и совсем не готова повторить все в обратном порядке. Нет, она останется и, возможно, если поговорит с Ритой по душам, узнает много полезного и сумеет приспособиться к здешней жизни.

Ах, если бы не Джейк Брейден, они с сестрой могли б! даже стать друзьями. Теперь же такая возможность весьма сомнительна. Вряд ли они смеют быть даже вежливыми друг с другом, особенно если Рита узнает правду об Анжи и Джейке.

Словно подслушав ее мысли, Рита появилась в комнате и насмешливо воззрилась на Анжи:

— Ты уже видела моего жениха?

Анжи слегка покоробило от такой откровенности, но она все же настороженно кивнула:

— Да, он был здесь несколько минут назад.

Вместо того чтобы удалиться, Рита продолжала стоять в дверях. Сегодня на ней была белая ситцевая блузка с присборенным вырезом и короткими пышными рукавами и широкая юбка, в которой, должно быть, прохладнее, чем в платье Анжи. На ногах ловко сидели сандалии из сыромятной кожи, какие обычно носят мексиканские крестьяне. Со своей распущенной гривой черных волос и смуглой кожей Рита выглядела экзотичной, прелестной и очень юной.

— Ты хорошо его знаешь? — грубо выпалила она. Застигнутая врасплох, Анжи замялась в поисках тактичного ответа.

— О ком ты? О капитане Брейдене?

— Конечно, — нетерпеливо тряхнула головой Рита. — Я знаю его с двенадцати лет и любила все эти годы.

— Вот как, — пробормотала Анжи. Да и что тут говорить? В душе бушевала неприязнь, смешанная, однако, с желанием перекинуть мостик через разделявшую их пропасть. Джейк, кажется, обречен служить постоянным яблоком раздора, и она предпочитала бы вообще не говорить о нем. Даже с Ритой.

Рита принялась лениво слоняться по комнате, делая вид, что любуется безделушками, однако то и дело искоса поглядывала на Анжи.

— Твоя мать — настоящая красавица. Моя не была замужем за отцом, но ты, наверное, уже знаешь это.

— Ошибаешься. Еще неделю назад я и понятия не имела о твоем существовании!

— Правда?

Рита вытаращила было глаза, но тут же рассмеялась:

— Представляю, каким ударом для тебя была эта новость!

— И не говори. Но не поверишь: немного оправившись, я поняла, что счастлива.

— Счастлива? — с подозрением повторила Рита. — Хм. Это ты сейчас так поешь, а потом что скажешь?

— А что я должна сказать? Ты показалась мне очень милой.

— А я и есть милая.

Рита прислонилась к камину и, скрестив руки на груди, изучающе оглядела Анжи.

— Я представляла тебя другой.

— Неужели? И чего же ты ожидала?

— Не знаю. Что-то нежное. Недотрогу, похожую на пустынный цветок.

— А мне казалось, пустынные цветы — создания выносливые.

— Они долго не живут. Слишком хрупкие. Расцветают, когда идет дождь, и до конца дня чаще всего увядают.

— В таком случае я, наверное, цветок кактуса и живу дольше, потому что покрыта колючками.

— Ты не так уж плоха, — усмехнулась Рита. — Я не была готова полюбить тебя.

— Боишься, что я стану разыгрывать хозяйку и прогоню тебя отсюда?

— О, по условиям завещания ты не можешь меня прогнать. Я владею долей акций рудника, так что всегда буду иметь доход, во всяком случае, пока их не продам. Он отдал тебе ранчо, потому что мне оно не нужно.

Она внезапно кошачьим шагом двинулась вперед и встала перед сестрой, так что Анжи ощутила легкое благоухание. В эту минуту Рита казалась слабой и беззащитной, и Анжи еще больше захотелось все узнать о сестре.

— Почему ты отказалась от ранчо, Рита?

— Ненавижу здесь все. Слишком далеко от города. Я люблю слушать музыку и танцевать. Настоящую музыку и настоящие танцы, а не тот надоедливый вой, что издают мексиканские vaquero^[17] по вечерам. Надоели их унылые песни, от которых уши вянут. Хочу увидеть Новый Орлеан, а может и Париж. Ты там бывала?

— Да.

— Какие они? — Рита уселась рядом, буквально дрожа от нетерпения поскорее услышать описание тех чудесных мест куда так рвалась. — Там много людей? Повсюду огни и много развлечений? Ты видела что-нибудь по-настоящему не приличное?

— Верно, людей там немало. — Анжи, поколебавшись тихо призналась: — Я побоялась сказать маме, но, когда был;;

моложе и приехала в Париж со своими родственниками, мы с кузинами как-то сбежали из дома и отправились в кабаре, где танцуют девушки в коротких юбках и задирают в воздух голые ноги, показывая мужчинам все свои тайны. Видишь ли, мы очень рисковали, потому что такие вещи нам строго запрещены, особенно потому, что тамошние мужчины приходят, чтобы выбрать… какую девушку взять под свое… крылышко.

Рита хихикнула:

— Понимаю, о чем ты. Вы были очень шокированы?

— Тогда… очень.

— Но не сейчас.

— Сейчас я стала старше и повидала мир.

Анжи запнулась, но все же задала вопрос, мучивший ее много лет:

— Каким он был?

— Кто? О, наш отец? Большой. Высокий, как горная сосна, и такой же упрямый. — Рита слегка улыбнулась. — Как-то я видела, как он скрутил бычка и даже не запыхался. И глаза у него были почти как твои. Темно-синие, иногда казались даже фиолетовыми… и волосы такие же, хотя у него были темнее, только с красноватыми прядями. У меня материнские глаза и волосы.

— Должно быть, и она была настоящей красавицей. Рита испуганно вскинула глаза, но тут же кивнула.

— Да. Наверное, хотя я не слишком ее помню. Она умерла, когда мне было два года.

— Мне очень жаль.

Рита, пожав плечами, встала и словно окуталась покрывалом равнодушия.

— Я почти ее не знала. Думаю, те же чувства ты испытываешь к отцу. — Нет… я чувствую, что меня бросили. Обманули. Мне бы хотелось узнать его получше. Жаль, что так и не успела полюбить его.

Кажется, она слишком разоткровенничалась. Но как ни Удивительно, не жалеет об этом. Эта девушка, ее сестра, так одинока и беззащитна, и, несмотря на ревность к отцу, она ощущала некое духовное единение с Ритой. Разве они не обе только что потеряли отца?

Рита, как-то странно взглянув на нее, отвернулась и пошла было к двери, но, помедлив, бросила через плечо:

— Как только выйду замуж, немедленно уеду.

Дверь за ней закрылась, но в комнате все еще звенело эхо ее слов. Анжи закрыла глаза. Что же, первый разговор прошел не так уж худо. Вероятно, удастся избежать открытой войны.

Глава 21

За двадцать лет здесь все изменилось.

Миньон сидела в тени дерева, стараясь разглядеть сквозь скрюченные ветви яблонь и персиков серо-голубые горы в туманной дымке. Солнце еще не палило в полную силу, птицы весело распевали на деревьях, и было сравнительно прохладно. Казалось, здесь царит неизменный покой, которого не посмеет нарушить ни один пришелец. Никто не проникнет за толстые стены, окружавшие ранчо.

Но там, за оградой, подстерегает смертельная опасность Да и здесь ей противно находиться.

Значит, Джон Линдси быстро нашел ей замену! Все это время жил с другой женщиной, имел от нее ребенка, в то время как Миньон спала одна в холодной постели. Ей следовало бы развестись с ним, как ни шокировано было бы общество таким поступком. Почему она ничего не знала и не подозревала? Будь у него сын, а не вторая дочь, вряд ли Джо; поспешил бы призвать Анжелику к себе. Наверняка напрочь позабыл бы о ней.

Господи, как трудно было сдержаться, когда Миньон узнала обо всем! И еще труднее не потребовать ответов от этой темнокожей девчонки, младшей дочери. Какое оскорбление, удар по ее гордости и положению законной жены! Даже после смерти он ухитрился ее унизить! И ведь наверняка понимал при этом, что Миньон должна испытывать, как будет страдать, и все же никогда не намекнул даже о ребенке от своего бесстыдного и незаконного союза с мексиканской крестьянкой! И остальные, включая Паттерсона, кому бы следовало пожалеть ее, ни словом не обмолвились. Какой позор! И что теперь делать с этой девчонкой? Впервые она, Миньон, не знает, как выйти из положения.

Миньон глубоко вздохнула. Нужно быть справедливой: Рита ни в чем не виновата, но пусть не ожидает ни уступок, ни компромиссов. Поместье принадлежит Анжелике, законной наследнице Джона Линдси, а не наглой особе в дешевых платьишках и с откровенно-зазывной улыбкой, особе, которая к тому же предъявляет права на капитана Брейдена.

Горячий ветер шевелил зеленые листочки на яблоне, приятно овевал щеки, и Миньон нахмурилась было, но тут же постаралась разгладить лицо. Не дай Бог, соберутся морщинки!

Миньон улыбнулась. Неужели в ней все еще сохранилось тщеславие? Желание молодиться? Глупая привычка, все равно она ни о ком не думала, кроме Джона. Если не считать еще… нет, все это было так давно… правда, если верить его клятвам, он до сих пор находит ее прелестной. Может, так оно и есть. Хотя, если проживет в Нью-Мексико еще несколько лет, ветер и палящая жара скоро превратят лицо в настоящую сушеную сливу, и уж тогда никто на нее не посмотрит.

Ах, какое это имеет значение? И без того ее время прошло. Теперь главное — Анжелика и ее будущее. Все, о чем мечтает Миньон, — увидеть дочь замужем за порядочным человеком, не похожим на Джона… или Джейка Брейдена, который не сводит с нее пристального взгляда. Он слишком напоминает Джона, жесток и неумолим, как эта земля, с пристальным взором неулыбчивых глаз и пугающей самоуверенностью. По мнению Миньон, Джейк Брейден еще опаснее Джона. Человек, который будит в окружающих страх, всегда опасен. Неужели она одна это понимает? Временами так и казалось. Но никто не желает ее слушать, особенно Анжелика. Правда, Миньон ничего другого не ожидала. Анжелика слишком упряма и своевольна.

— Капитан Брейден не джентльмен, — заявила Миньон Дейву Логану. Тот пробормотал вежливое извинение и оставил ее одну в саду.

Она закрыла глаза, вспоминая, как сажались эти деревья, тогда еще тонкие прутики, под жарким солнцем, которое должно было почти наверняка их сжечь. Но яблони выросли. И не только они. Все изменилось с тех пор, почти неузнаваемо. И она тоже. А Джон? Каким он был перед смертью? Анжелика не знала о том, что мать тоже получила письмо, трогательное напоминание о том, что было между ними. В нем Джон умолял разрешить дочери приехать в Нью-Мексико. Но Миньон боялась не только этой неукрощенной земли, но и Джона… тех чувств, что питала к нему, схороненных в самой глубине души. Опасалась нарушить свой, как выяснилось, хрупкий покой.

Водоворот воспоминаний закружил ее с такой силой, что сердце сжало от боли. Миньон поспешно поднялась и направилась к дому. Ветер закружил маленький пыльный смерч по. самыми ее ногами, принося запах полыни и креозота. Как он, ненавидела этот смрад, напоминавший ей о прошлом.

И о Джоне…

Миньон тихо всхлипнула. С того момента, как она во шла в дом, муж мерещился ей в каждой комнате этой огромной асиенды, бывшей когда-то трехкомнатной глинобитной лачугой. Теперь же в ней пятнадцать комнат, не считая кухни. Есть даже ванна и туалет в самой глубине дома, современное чудо, установить которое вряд ли пришло в голову Джону. Нет, это, несомненно, идея Риты. Джон Линдси, которого она знала, не заботился ни о чем подобном. Но он. должна признаться хотя бы себе, что дом с красной крышей сверкающими белыми стенами, утопающий в зелени, — со всем не та примитивная постройка, которую Миньон ожидала увидеть. Такие прелестные детали, как душистые травы благоухающие цветы, высаженные в укромных уголках и огороженные тонкими планками, придавали саду изысканность и элегантность. Настоящий рай… окруженный толстыми стенами.

Но за ними… все то же самое, злоба и смерть таятся в холмах и каньонах.

Но как примирить это место с ранчо ее воспоминаний?

Не успела она приблизиться к крыльцу, как из кухни вышел Джейк Брейден и направился к ней. Длинные ноги в мгновение ока поднесли его к Миньон. На талии Джейка перекрещивались два широких оружейных пояса; обе кобуры висели на бедрах достаточно низко, чтобы можно было сразу выхватить револьверы. Брейден был похож скорее на разбойника, чем на армейского разведчика, и Миньон снова задалась вопросом, почему Джим Паттерсон именно ему поручил доставить их в Нью-Мексико.

И как всегда, при мысли о Джиме Миньон постаралась незамедлительно выбросить его из головы и приветствовала Брейдена холодным кивком.

— Доброе утро, капитан. Похоже, вы спешите.

— Как раз собирался вам сказать, мэм, что уезжаю.

— Неужели? Я думала, вы немного погостите.

— Нет, мэм. Здесь достаточно людей. Ни мне, ни Логану совсем ни к чему путаться у вас под ногами.

— А как насчет остальных?

— Спенсер, Хигдон и их спутники отправляются утром, но для обороны людей вполне достаточно. Норт — хороший человек, он сумел не только сохранить, но и укрепить ранчо. Не волнуйтесь.

— Понимаю.

Миньон поколебалась. За его внезапным решением что-то кроется. Намеренное безразличие этого человека слишком очевидно.

— Ваш неожиданный отъезд каким-то образом связан с моей дочерью, капитан? Я знаю, Анжелика иногда бывает неуправляемой, а последнее время всячески выказывает к вам неприязнь.

Выпад был сделан вслепую, поскольку Анжелика, наоборот, была явно заинтригована Джейком, но, должно быть, попал в цель: лицо Брейдена чуть побледнело.

— Простите за дерзость, мадам, но ваша дочь не просто неуправляема. Она слишком своенравна и может попасть в нешуточную беду, если будет и впредь пренебрегать здравым смыслом. Кто-то должен держать ее в узде.

— Возможно. Но Анжелика всегда была капризна и свое вольна, а после того как получила письмо Джона, с ней совсем сладу не стало. Она словно чужая. С тех пор как мы выехали и Сан-Антонио, я просто ее не узнаю, — пожаловалась Миньон но тут же сообразила, что Джейк ничего не выдаст, даже если у него и был роман с Анжеликой. И оказалась права.

Безразлично пожав плечами, он заметил:

— Все меняется.

— Да, но моя дочь, похоже, мгновенно повзрослела, капитан. Я нахожу это очень странным.

Джейк продолжал похлопывать шляпой по бедру, и Миньон ощутила его растущее нетерпение поскорее убраться отсюда.

— Ей двадцать один год. Давно пора стать взрослой, вы так не считаете, мадам?

— Взрослеть и набираться опыта — вещи совершенна разные, капитан.

— Не всегда, — бросил Джейк, глядя ей в глаза. — Иногда все происходит одновременно. Причина мгновенно рож дает следствие.

— Знаете, капитан, вы меня интригуете. Сначала я видела вас всего лишь грубого, примитивного приграничного жителя Теперь я не так уверена. Если пытаетесь скрыть, что получит образование, все же ваша речь и взгляды вас выдают.

— Но почему я стал бы скрывать, что получил образование, мэм? — насмешливо осведомился Брейден.

— Не знаю, если только у вас нет на это своих причин Однако вы достаточно знаете латынь, чтобы обмениваться остротами с другим наемником, и прекрасно говорите по-французски. Только не утверждайте, что выучили его в Новом Орлеане потому что это неправда. Произношение совсем другое.

Джейк снова пожал плечами.

— Девушка, которая преподала мне основы французского, родилась в долине Луары. Мы долгое время были близки.

— Вне всякого сомнения, но я все же не верю, что вы так невежественны, каким хотите перед всеми предстать. И временами вы кажетесь мне смутно знакомым, словно мы встречались до моего второго приезда сюда.

— Нет, мэм, ошибаетесь. Возможно, вы знакомы с моими дальними родственниками, живущими в этих краях.

Он отошел было, но тут же оглянулся, и в его глазах блеснуло искреннее сочувствие.

— Постарайтесь тщательнее выбирать себе друзей, миссис Линдси.

— Я всегда так делаю, капитан.

Он кивнул и поспешно направился к загонам, где перекликались мужчины, объезжавшие лошадей. Да, интересный человек, и Миньон могла бы поклясться, что уже видела его раньше.

Ах, рано или поздно она все равно вспомнит, где и когда встречала Брейдена. Он ухитрился каким-то образом стать частью их жизни, как и судьбы Риты Линдси. Будь ее воля, ноги бы его не было на «Дабл Икс», пока Анжелика не получит наследство и не вернется вместе с матерью во Францию. Все стало бы гораздо проще без его постоянного присутствия. Может, стоило потолковать с дочерью по душам, тогда между ними не было бы такого отчуждения.

Но теперь уже поздно сожалеть об этом. Необходимо что-то срочно предпринять, пока не случилось беды.

Миньон стала осторожно пробираться по мощенной битым кирпичом тропинке. Юбка волочилась по беспорядочно росшим душистым травам. Зеленые растения с блестящими листьями были усыпаны красными перчиками, стебли чеснока и лука тянулись к небу, наполняя воздух острым запахом.

В небольшом огороде росли бобы, тыква, кабачки и кукуруза для домашних нужд. Из кухни доносился смех, прерываемый длинными испанскими тирадами Кончи, журившей одну из мексиканских судомоек. Да, кажется, не так уж многое здесь изменилось за двадцать лет. Если закрыть глаза, снова очутишься в прошлом.

Через несколько дней она встретится со своим старинным врагом, единственным, кто может посодействовать ей, и хотя она ненавидела самую мысль о том, что придется вновь иметь дело с этим человеком, другого выхода нет. Придется идти этим путем.

Анжи с вежливым видом слушала Темпа, но думала при этом о Джейке. Он действительно решил уехать?

Джейк тем временем седлал у загона лошадь скупыми, точными движениями, одновременно толкуя о чем-то с Дейвом Логаном и стоявшими поблизости мужчинами. О, ей все равно, действительно все равно, пусть убирается! Почему она не может отрешиться от мыслей о нем? Ведь он ясно дал понять, что равнодушен к ней!

— Анжи, — тихо продолжал Темп, — я знаю, еще рано спрашивать об этом, но не согласитесь ли через две недели пойти со мной на праздник? Будет угощение, а потом танцы.

Анжи с трудом вернулась к действительности и вымучила улыбку:

— Конечно. С удовольствием. А что празднуют? Счастливая улыбка осветила лицо Темпа. Он и вправду красив. Если бы только…

— Я так и не смог узнать, но это не важно. Самое главное — хорошенько повеселиться. Праздник устраивает кто-то из местных жителей. Приходят большинство ранчеро, женщины одеваются в праздничные наряды и становятся настоящими красавицами, напоминая нам, одиноким холостякам, о том, чего мы лишены.

Раздался звонкий женский смех, и Анжи увидела, что при соединившаяся к мужчинам Рита едва не повисла на Джейке. У Анжи неприятно закружилась голова, когда Джейк с небрежной фамильярностью обнял девушку за плечи. Правда, Рит тут же отодвинулась, но ничто не могло смягчить удара.

Едва Джейк посмотрел в ее сторону, Анжи застыла. Пуст лучше не пытается заговорить с ней после того, что сейчас было! «Подлый предатель! А я глупа как пробка!»

Она с легкой улыбкой повернулась к Темпу, взглянул на него сквозь скромно опущенные ресницы и, поддавшие неожиданному порыву, положила ладонь ему на грудь.

— Намекаете на то, что одиноки? — мягко осведомилась она.

Он нашел ее руку, поднес к губам и запечатлел на пальцах долгий поцелуй.

— Был, пока не встретил вас, Анжи. Хрипловато-интимные нотки в голосе Темпа смутили Анжи, но она позволила ему задержать свою руку немного дольше того, чем позволяли приличия, и, играя глазами, кокетливо поинтересовалась:

— Но как вам может быть сиротливо среди стольких людей? Представить не в силах, что вам когда-то бывает грустно. Скорее уж подумала бы, что иногда вам хочется уединения, ведь вы постоянно окружены солдатами!

— Человек может быть одинок в толпе, — грустно ответил он, и в голубых глазах мелькнуло такое отчаяние, что она не сумела отвести свои. — Я так устал быть один. И хочу разделить с кем-то свою жизнь. Не до скончания же века мне служить в армии. У моего отца свое пароходство в Саванне, и я обещал стать его компаньоном, когда уйду в отставку. У нас будет все, Анжи. Мы сможем путешествовать, увидеть новые места. И Саванна прекрасна: голубой океан и теплый морской бриз. Вам понравится. Там столько зелени!

Ну почему он так серьезен? Неужели не отличает обыкновенного флирта от истинного чувства?

Анжи охватило раздражение, но не столько на него, сколько на себя. Угрызения совести не давали ей покоя. Вероятно, не стоило так бессовестно водить его за нос, потому что его намерения откровенны и честны, и она несправедлива по отношению к нему.

Отняв руку, она заставила себя беспечно покачать головой.

— Звучит чудесно, Темп. Но мне здесь нравится. О, — понимаю, что кажусь вам глупенькой, но вы здесь уже давно, а для меня все так ново и интересно…

Она запнулась, не находя слов, а Темп криво усмехнулся:

— Поначалу это место действительно кажется необыкновенным, я сам, помню, восхищался. Но теперь очарование несколько поблекло, особенно после беспрестанных набегов апачей и едва ли не каждодневных погонь за ними по горам и пескам пустыни.

— Неужели все обстоит так плохо? — осведомилась она, чтобы сменить тему разговора.

— Когда как. В основном по дорогам шарят исключительно бандитские шайки, остальные индейцы либо в резервациях, к востоку отсюда, либо рассеяны по всей Мексике. Но эти несколько банд руководствуются собственными правилами и не признают никаких законов белых людей. Вероятно, наглости им придают новые ружья, которые они всяческими путями ухитряются достать. Но мы не знаем, откуда поступает оружие и как положить этому конец.

Он нахмурился, глаза зловеще потемнели.

— Не поверите, но бандиты зачастую вооружены лучше чем регулярная армия.

— В таком случае здесь опаснее, чем мне говорили.

— Временами. Но не бойтесь, я стану вашим верным защитником, если позволите.

Но девушка, сама того не желая, уже снова смотрела сторону загона, где Джейк Брейден седлал коня. Не позаботившись вставить ногу в стремя, он одним грациозным движением вскочил в седло, снова напомнив Анжи индейского воина. И словно слился с животным, превратившись в настоящего кентавра прерий, опытного и способного на все.

Рита положила руку на его сапог, и он, глядя на нес сверху вниз, наклонился, чтобы поцеловать в лоб. Лицо Анжи горе.: от досады и волнения. Нужно бы отвернуться, но она так и не смогла. Неужели ему нравится выказывать свои чувства на людях?

Подъезжая к воротам, Джейк с иронической улыбкой осмотрел парочку, холодно кивнул и помчался догонять Дей Логана. Исчез, не сказав ей ни единого слова, ничего, кроме этой наглой, приводящей в бешенство ухмылки.

Девушка плотно сжала губы, чтобы не закричать от мучительного отчаяния.

— Анжи, так вы собираетесь на праздник? — допытывался Темп, и девушка с радостью ухватилась за возможность отвлечься.

— Праздник? Ну разумеется!

Ворота закрылись, неумолимо отсекая ее от Джейка.

— Уверена, что Бетт и Рита тоже захотят пойти, — пробормотала Анжи, не узнавая собственного голоса. — Может, мы сумеем убедить маму присоединиться к нам? Она наверняка знает всю округу.

— Возможно. Но прошло много времени, и с тех пор в окрестностях поселилось много новых семей. Правда, Ривера, Магуайры и Холты живут здесь с незапамятных времен. Еше с тех пор, как штат принадлежал Мексике.

Что она должна отвечать на это? Анжи не знала. Слишком далеко витали ее мысли.

Охваченная смятением, девушка все же старалась поддержать беседу:

— Неужели? А я думала, мексиканцы вернулись на родину.

— По большей части да, но не всегда добровольно. Правда, многие предпочли стать американцами.

— Буду рада познакомиться со всеми.

Темп не спешил прощаться, и Анжи удалось отделаться от него, только когда она рассыпалась в наспех придуманных извинениях, лепеча что-то о необходимости устраиваться на новом месте. Все же перед отъездом он пообещал через две недели вернуться и, собрав своих людей, уже успевших оседлать коней, ускакал. На этот раз, когда ворота открылись и закрылись, Анжи испытала лишь чувство невероятного облегчения.

Позже, стоя на широкой стене ограды и глядя на зубчатые горные пики, подпиравшие небо, она подумала о том, что вряд ли поступает честно, поощряя Темпа. Она не питала к нему ответных чувств и не имеет права подавать молодому человеку напрасные надежды.

Может, стоило вежливо отклонить приглашение? Это порядочнее, чем изображать интерес, которого она в действительности не испытывала. Но фиеста — лучший повод познакомиться с соседями, людьми, знавшими Джона Линдси. Она не хотела упускать такой возможности. При встрече она тактично даст понять Темпу, что хочет остаться его другом, и никем больше.

И дело совсем не в Джейке Брейдене. Совсем.

Глава 22

Дни тянулись медленно, в жарком пыльном тумане, но для Анжи время, казалось, летело. Она наслаждалась долгими часами, которые проводила, исследуя каждую комнату, радуясь любому новому открытию, помогавшему лучше узнать отца. Похоже, человеком он был непростым, ибо даже то малое, что неохотно рассказала Рита, находилось в полнейшем противоречии с тем, что Анжи слышала от людей. на него работавших.

Неспешно, кропотливо воссоздавала она портрет Джон; Линдси, одновременно интригующий и ничем не примечательный. Он стал для нее загадкой, совсем как окружающая земля. Богатый человек, хозяйственный ранчеро, но равно душный отец? Если верить Рите, это было правдой. Однако он ухитрился выстроить на этой жестокой земле процветающее ранчо, поставляющее мясо не только в форты, но даже в индейские резервации. И несмотря на все трудности, удержал и обработал такие большие владения в непрестанной борьбе с природой. Наводнения, свирепые зимы, палящая жар; набеги индейцев неумолимо преследовали поселенцев, но они оставались, зачарованные здешними красотами и обещанием будущего достатка.

Нью-Мексико — штат поразительных контрастов, где чудеса и экзотика шли рука об руку с несчастьями и горестями Анжи хотелось поездить по окрестностям, но при одном упоминании об этом Билл Норт и остальные ковбои принимались ее отговаривать.

— Невозможно, мэм, — учтиво уверял хмурый Билл. — Последнее время эти чертовы разбойники так и норовят учинить свару.

— Их что, кто-то видел в здешних местах?

Билл вынужден был признать, что вот уже неделю как индейцы не показываются, но никто не мог сказать наверняка.

Терпение Анжи истощалось. Ей так хотелось увидеть свои владения, поближе подобраться к горам, проехаться по широким равнинам, простиравшимся за стенами ее тюрьмы. Да-да. Она все чаще чувствовала себя пленницей! Мама посматривала на дочь понимающим взглядом, лучше всяких слов выражавшим ее мысли.

Правда, Миньон становилась все более замкнутой и предпочитала сидеть в своей комнате, чересчур часто жалуясь на головную боль. Вероятно, причиной этому стал визит поверенного отца Джорджа Шермана, сразу же решительно заявившего, что завещание Джона Линдси оспорить невозможно.

— Он был в здравом уме, миссис Линдси, когда писал его. Анжела получает права на ранчо, если захочет, и все доходы с него, после того как проживет здесь год. Если же решит покинуть ранчо, не дожидаясь истечения срока, поместье переходит к младшей дочери, Рите Марии. Обе девушки также становятся хозяйками рудника, но Рите завещана большая часть. Это справедливо, поскольку у Анжелы теперь есть ранчо.

Здесь Шерман помедлил, с извиняющейся улыбкой глядя на сестер.

— Если же обе молодые леди откажутся от ранчо или, не дай Господь, скончаются, контроль переходит к корпорации, во главе которой стоят три человека, имена которых я не уполномочен называть, пока в этом не возникнет необходимости.

— Понятно, — тихо выговорила Миньон после долгого молчания, в продолжение которого Шерман принялся собирать бумаги и запихивать в потертый кожаный портфель. — Не можете ли объяснить, что останется Анжелике, если она предпочтет уехать?

— Мама! Нет никакого смысла задавать подобные вопросы, поскольку я намерена остаться, — запротестовала Анжи, но Шерман, неодобрительно поджавший губы, все же ответил:

Ей будет выделено небольшое пособие из прибылей от рудника, но это все, миссис Линдси. Но видите ли, ранчо стоит целое состояние. Особенно ценны контракты на поставку мяса. Как только сюда дойдет железная дорога, стоимость увеличится вдесятеро. Мистер Линдси не желал, чтобы эти земли попали в руки человека бессовестного и недостойного, так что принял все меры предосторожности, чтобы предотвратить нечто подобное. Он любил эти места.

— Верно, — с горечью подтвердила Миньон, — мне это слишком хорошо известно. Спасибо, что потратили на нас столько времени, мистер Шерман.

Она встала, дав понять, что встреча окончена, а позже не пожелала говорить на эту тему с дочерью и под вечным предлогом головной боли удалилась в свою комнату писать письма. Но к удивлению Анжи, несколькими днями позже согласилась сопровождать ее в город, и они под защитой Билла Норта и нескольких ковбоев ненадолго отправились в соседний городок Донья-Ана, чтобы закупить припасы. Миньон сразу же устремилась на почту, и Анжи, подождав немного, вошла в крохотное помещеньице, где и обнаружила, что мать посылает телеграмму.

— Кому это, мама? — полюбопытствовала девушка, но Миньон пожала плечами и сказала, что у нее тоже могут быть свои дела.

— По-твоему, крошка, ты единственная, кто имеет право переписываться со знакомыми? Как видишь, и у твоей матери есть чем заняться.

За последнее время мать стала совсем чужой, скрытной и хотя Анжи ничего не понимала, все же выяснить не пыталась. Самое главное — спокойствие матери, а Миньон клялась, что с тех пор как оказалась на ранчо, всем довольна.

— Здесь многое изменилось, — признала она на обрат ном пути, — и я чувствую себя в большей безопасности, чем в прошлый раз.

— Значит, ты останешься со мной в Америке?

Миньон замялась, но тут же пожала плечами и пробормотала нечто уклончивое, вроде того, что время покажет, что будет дальше.

— Кроме того, — добавила она, — кто знает, может, ты сама захочешь уехать отсюда.

— О, не думаю, — беспечно бросила Анжи, рассматривая окружающий пейзаж — поросшие густой травой и кустами холмы и высокие горные вершины с темнеющими кронами деревьев. — Здесь все мое, и я не хочу это терять.

Миньон ничего не ответила, и, едва переступив порог, немедленно удалилась к себе, утверждая, что солнце напекло ей голову.

Как-то утром спустя несколько дней Рита отыскала Анжи в саду. Несколько минут девушка неловко переминалась с ноги на ногу, обрывая листья с яблоневой ветки, прежде чем спросить:

— Хочешь покататься верхом?

— Верхом? Выехать в прерию? Губы Риты дернулись в улыбке.

— Ну да. Это гораздо занимательнее, чем семенить вокруг загона.

Соблазн оказался чересчур велик, чтобы обращать внимание на язвительный укол. Анжи вскочила и радостно кивнула:

— Я бы с удовольствием, но удивительно, что мистер Норт передумал. Только вчера он и слышать ничего не хотел о том, чтобы я выехала за эти стены.

— Билл Норт — старая клушка, — фыркнула Рита, нетерпеливо приглаживая волосы и хмурясь. — Ты что, собираешься проговориться ему, куда мы едем? Кончится тем, что вместо прогулки нас засадят чистить картофель или вязать под присмотром этой ведьмы Хуаны.

— Вот как… — Анжи сразу потеряла охоту к приключениям. — Но это небезопасно.

— Подумаешь! Я родилась здесь, помнишь? И прожила всю жизнь. И опаснее пьяного ковбоя или гремучки ничего не видела. Итак, едешь со мной или нет?

— Да, только надену юбку-брюки.

— И поскорее. Я знаю место, где вода падает с высокого каменного гребня, а внизу что-то вроде озерца, где так хорошо поплавать в жаркий день. Ты плаваешь?

— Да, только давно не пробовала.

— Прекрасно. Встречаемся у конюшни. И не болтай много, а то кто-нибудь из этих хвастунов попытается нас удержать. Если не поспешишь, уеду без тебя. «Если Рита пытается наладить отношения, — думала Анжи, переодеваясь, — ее великодушие оставляет желать лучшего. Но она по крайней мере старается, так что придется пойти ей навстречу».

Несмотря на то что Миньон отказалась признать их родство, они все-таки сестры и должны относиться друг к другу сердечно. И без того атмосфера в доме достаточно напряженная, а ехидные реплики Риты за столом только обостряют обстановку.

По вечерам, за ужином, Рита становилась невыносимой, изводя колкостями Анжи и Миньон. Правда, по утрам, на кухне, в присутствии ковбоев, она смеялась и шутила с мужчинами, и только в такие минуты перед Анжи представала та девушка, какой Рита, вероятно, была до кончины отца.

Она понимала, что чувствует сестра, потому что ощущала то же самое. И почему нет? Ситуация более чем щекотливая, и Анжи до сих пор никак не могла понять, к чему отцу было все это устраивать.

Анжи выскользнула из дома, осторожно прикрыв за собой входную дверь. Было еще довольно рано, и солнце не жгло в полную силу. Прохладный ветерок клонил к земле головки цветов, растущих по обе стороны короткой тропинки до калитки крошечного дворика. Дом был окружен палисадником: не слишком удавшаяся попытка отгородить сад Но уцелевшие растения буйно цвели, и Анжи подумала об усилиях Риты «сделать шелковый кошелек из свиного уха» как та отзывалась о своем садике.

У конюшен никого не было. Рита уже успела вывести двух лошадей и привязать к ограде. Покровительственно улыбнувшись Анжи, она заметила:

— Похоже, мне придется оседлать и твою кобылку.

— Вовсе нет. Где тут у вас сбруя?

Брови Риты поднялись, но она молча кивнула на небольшую комнатку. Улыбка значительно поблекла, когда Анжи вернулась с попоной, седлом и уздой. Наконец-то она сумела взятьреванш за все насмешки сестры! Рита не сводила с Анжи глаз, пока та медленно, но уверенно делала свое дело и, закончив, повернулась. Рита, разумеется, опередила Анжи, но самодовольство в ее глазах быстро сменилось нерешительным восхищением. Однако вместо похвалы Анжи удостоилась короткого одобрительного кивка.

— Почти все ковбои сгоняют скот, но некоторые слоняются здесь, делая вид, что очень заняты, стоит только показаться Биллу Норту. Следуй за мной и делай как я. И никто ни о чем не спросит.

Никто их не остановил и даже, казалось, не заметил, когда Рита открыла ворота и знаком велела сестре ехать за ней. Правда, когда они уже отъехали, один из работников что-то закричал, но Рита велела ему запереть ворота. Тот молча повиновался.

— Совсем легко, — удивилась Анжи, когда они немного удалились от ранчо. — Знай я, что это так просто, удрала бы еще на прошлой неделе.

— Одной этого делать не стоит, — пожала плечами Рита. — Тебя тут же остановят. Это я могу выезжать, когда захочу.

— И не боишься?

— Чего? — удивилась Рита, надвинув пониже на лоб широкополую шляпу и посылая лошадь в галоп. — Кстати, а где твоя шляпа?

— Разве не видишь? — Анжи показала на свой капор из соломки. — Я ношу его с самого Корпус-Кристи.

— Здесь этого недостаточно. Не понятно, как ты еще не обгорела и твоя мертвенно-белая кожа не облупилась.

Анжи раздраженно стиснула губы. Если Рита стремится затеять ссору, ей придется подождать. Слишком хорошо на душе! Наконец-то удалось удрать подальше от наставлений, лететь вперед так, чтобы в ушах свистел ветер! И никто не заглядывает через плечо! Никто не читает нотаций! Кроме того, она понимала чувства Риты.

— Может, ты права, — обронила она. Рита замолчала. Тишина прерывалась только стуком копыт по твердой земле. Солнце поднялось выше, жгло плечи даже сквозь одежду, и Анжи пожалела, что не захватила перчатки. Кисти рук постепенно краснели, поводья натирали ладони. Зато воздух был чистым, а горы — прекрасными.

По дороге встречалось множество незнакомых Растений, небольшой ручей струился по каменистому ложу. А прерии все не было конца, и кусты мескито приветственно размахивали тонкими ветками под зелеными листьями, на которых прятались острые шипы. Повсюду, словно серебряно-зеленые мечи, торчали длинные стебли юкки, достигавшие в высоту иногда до десяти футов.

Обе девушки молчали и скоро пересекли густо заросший травой бутелоуа луг, за которым струилась неглубокая речка Здесь растительности было меньше и земля местами совсем оголилась. Кое-где виднелись кактусы и пучки лисохвоста, забившиеся в каменистые щели.

Наконец сестры добрались до водопада, и Анжи с облегченным вздохом спешилась.

— Восхитительно!.. Как ты нашла это место?

Вода обрушивалась с высокого гребня, отскакивая от валунов и скапливаясь в мелкой впадине. Кружевная тень тополей падала на берега. Здесь было прохладнее, и мысль о купании непреодолимо манила.

— Джейк прав, — резко заметила Рита, — »не так уж ты скучна.

Анжи на миг застыла.

— Не знала, что у капитана Брейдена вошло в привычку обсуждать меня.

— Вовсе нет. Это я про тебя расспрашивала. Ну и что? — вызывающе пробормотала Рита. — Как еще прикажешь узнавать о тебе?

— Могла прийти ко мне.

— Можно подумать, ты часто ко мне приходишь. Анжи, не сразу ответив, принялась потирать затекшую спину.

— Ты права, — неожиданно заключила она, удивив себя и сестру. — Может, нам следует все начать сначала? Не будем таиться друг от друга, хорошо?

Рита ослабила подпругу, и Анжи уже подумала, что сестра промолчит, но та, положив седло на землю, кивнула.

— Договорились.

— Ну, начинай. Что ты желаешь знать обо мне? — Ты влюблена в Джейка?

Она почти ожидала этого вопроса, но Рита оказалась более дерзкой, чем предполагала сестра.

— Вижу, ты понятия не имеешь о такте, — грустно усмехнулась Анжи. — Что ж, поскольку я сама предложила быть откровенными, отвечу: понятия не имею, что испытываю к Джейку Брейдену. Временами просто ненавижу его. А иногда… короче говоря, я не слишком его жалую. Ты поэтому привезла меня сюда? Допросить насчет Джейка?

— Это твой вопрос? — хитро осведомилась Рита и, когда Анжи нахмурилась, расплылась в улыбке: — Не важно. Да, наверное, именно так и есть. А может, просто хотела удостовериться, действительно ли ты так любишь эту землю, как утверждаешь.

— Трудно сказать. Слишком мало времени я тут провела. А тебе будет легче, если я все здесь возненавижу?

— Да. Тогда ты уберешься отсюда.

— Именно этого ты добиваешься?

— Наверное. Не перестаю удивляться тебе. Приехала с другого края земли, чтобы поселиться в этой глуши? Оставить город, чтобы обосноваться там, где ничего нет, кроме пыли, тарантулов, гремучих змей и апачей? Ничего не понимаю!

— Но ты все-таки живешь здесь!

— Я тут родилась. Просто выбора не было. Да, собственно говоря, и сейчас нет. — Рита уставилась в землю, ковыряя носком сапога желтую глину. — Пусть у меня теперь есть деньги, но некуда ехать.

— Боишься путешествовать в одиночку? — изумилась Анжи. — Но тут нет ничего страшного. Возьми с собой служанку и…

— Я не боюсь! — выпалила Рита, сердито сверкнув глазами. — И кроме того, собираюсь выйти за Джейка, помнишь?

— Помню. Он может увезти тебя куда пожелаешь.

— Но не хочет. — Рита отошла от лошади и, сев йод тополем, стянула сапожки. — Твердит, что ему тут нравится. Не знаю, смогу ли уговорить его покинуть Нью-Мексико.

Искоса поглядев на Анжи, она тихо засмеялась.

— Да что говорить, я даже не способна заставить его немного погостить на ранчо. Но так было всегда. Надеюсь, что когда-нибудь он вернется и остепенится. В конце концов, он уже изъездил весь мир и повидал все, что я мечтаю увидеть. Я-то думала, что мы побываем там вместе, но, видно, этому не суждено случиться. Забавно, верно? Он совершенно безразличен к путешествиям и все же посетил Францию, Англию и даже Индию, а я… я по-прежнему сижу в пустыне.

Анжи, ничего не ответив, уселась рядом и тоже сняла сапожки и чулки. Вскоре обе остались в сорочках и панталонах. Рита вошла в природный бассейн первой, предварительно попробовав воду ногой.

— Не так уж холодно, — объявила она и, нырнув, исчезла в глубине, но через мгновение всплыла и, откинув с глаз мокрые волосы, оглядела все еще стоявшую на берегу Анжи. — Ну? Ты идешь?

Анжи набрала в грудь воздуха и бросилась в воду, охнув когда нагретое солнцем тело охватил ледяной холод. Но ту) же опомнилась и встала на ноги, поскольку обнаружила, что здесь совсем мелко, по грудь. Только тут она сообразила, что придется как-то объяснять мокрое белье и волосы, но сейчас — это казалось далеким и совсем неважным.

Вне себя от восторга, она звонко плескалась в каменно! чаше. Рита плавала поблизости; темные длинные волосы рас кинулись вокруг собольим палантином. Глаза были закрыть мокрый ситец сорочки лип к груди, ничего не скрывая. Не здесь все равно никого нет, так что нечего стесняться.

Обе принялись весело плескаться. Здесь было так мирно и тихо… настоящее лекарство для души. Высоко в небе парил ястреб, описывая в безжалостно-раскаленной синеве ленивые круги и широко расправив крылья. Иногда до них доносились его резкие крики.

Впервые со дня появления в Нью-Мексико Анжи почувствовала себя дома. Как она благодарна Рите за то, что подарила ей этот день! Именно это Анжи искала всю жизнь .. ощущение покоя и духовной общности с этой землей, которых до сих пор не испытывала.

Может, все это лишь мимолетные эмоции, но поездка сюда излечила сердце, непрестанно нывшее после того, как Джейк Брейден так откровенно отверг ее, предпочтя Риту. И хотя Анжи знала, что это не должно ее так сильно волновать, ничего не могла с собой поделать, хотя не признавалась в этом никому.

Так приятно немного расслабиться и ни о чем не думать… особенно о Джейке Брейдене. Поэтому она решительно выбросила его из головы, слушая лишь ритмичный стук сердца.

Анжи закрыла глаза и попыталась забыться.

Но тут заговорила Рита и лениво предложила немного погреться на камнях и обсушиться.

— Иначе Конча узнает, где мы были. Она, вернее всего, и так пронюхает правду, но незачем облегчать ей задачу.

Анжи, смеясь, встала и принялась выжимать волосы.

— Насколько я поняла, ты часто удираешь из дома!

— Да нередко. С тех пор как я стала старше, Конча уже не так строго за мной следит, но все же вечно журит и упрекает, чего я пытаюсь избежать всеми силами.

Рита выбралась на берег и растянулась на плоском нагретом валуне. Анжи последовала ее примеру. И хотя только редкие солнечные лучи проникали сквозь кроны тополей, ей сразу же стало тепло, и она принялась пальцами расчесывать волосы.

— Похоже, ты вела беззаботную жизнь, — заметила она вслух и удивилась, когда Рита фыркнула:

— Много ты знаешь! Все не так-то легко! Если никогда не видела отца, то уже воображаешь, что лучше его на всем свете человека не было! О да, иногда он относился ко мне совсем неплохо, но чаще раздражался при одном моем появлении. Что я только не выкидывала, лишь бы привлечь его внимание! Он всегда был так занят: покупал скот, клеймил, продавал, чинил заборы, укрощал лошадей и вечно забывал о своей дочери.

Рита сопроводила свою речь беспечной гримаской, но Анжи, сочувственно вздохнув, пробормотала:

— Уверена, что он любил тебя.

— Конечно, любил! — вдруг вскинулась Рита. — Почему же нет? Я просто пыталась объяснить, каким он был, вот и все.

Анжи, бросив свое занятие, рассерженно свела брови:

— Я ничего такого не имела в виду, Рита. И никогда не видела отца, поэтому благодарна за все, что предпочтешь рассказать.

— Так и быть, сделаю все, что смогу.

Рита вытянула длинные загорелые ноги и мрачно уставилась на свои пальцы.

— Почему ты приехала сюда, Анжи? Я имею в виду истинную причину.

— Я уже говорила. Это шанс стать независимой и получше узнать, каким человеком был отец. Можешь не верить, но я чувствую себя обманутой, потому что меня лишили общения с ним.

— Да, все это я слышала.

Рита подтянула колени к груди, обхватила руками и положила на них голову.

— Неужели ты не могла обрести независимость во Франции?

— Нет, там все по-другому. Пришлось бы выйти за нелюбимого человека, только чтобы получить богатого покровителя. Мне этого не хотелось.

— Значит, ты явилась сюда, чтобы найти мужа?

— Нет. Я приехала к отцу. Но только в Новом Орлеане узнала, что он умер.

— Ты будешь горько разочарована, — сообщила Рита и, сорвав длинный стебелек, принялась жевать. Звон падающей с высоты воды заглушал остальные звуки. Одна из лошадей тихо заржала, другая продолжала жевать пучки травы, росшей под деревьями. — Здесь то же самое, что и во Франции. Мужчины считают, что есть только два сорта женщин: доступные и строгие, и каждой свое время. Шлюха в субботу вечером и святая в воскресенье утром. Я до сих пор не встречала такого, который стоил бы моего плевка. Если не считать Джейка. — Мрачно поморщившись, она выплюнула травинку и пожала плечами. — Правда, есть еще один. Тот красивый лейтенант, который липнет к тебе, как пчела к меду.

— Темп? — ахнула Анжи. — Почему ты это говоришь?

— Не знаю. Наверное, потому, что он всегда так мил со мной, когда приезжает покупать говядину. Раньше это делал Джейк. Поэтому мы и познакомились… я имею в виду Джейка… впрочем, и лейтенанта Уокера тоже. Джейк стал приезжать на ранчо, когда мне исполнилось двенадцать. Тогда он служил в форте Маклейн Теперь он заброшен, вот уже лет шесть-семь, но тогда стоял совсем неподалеку от ранчо. Ближе, чем форт Селден, что гораздо удобнее во всех отношениях, если понимаешь, о чем я.

Перехватив ехидную улыбочку и сообразив, что имеет в виду сестра, Анжи тем не менее сделала вид, будто ничего не замечает.

— Лейтенант Уокер очень нам помог, — безразлично обронила она. — Когда на пути к Эль-Пасо на нас напали индейцы, он сражался так храбро, что я даже не успела испугаться. Все было кончено в мгновение ока, и он спас мне жизнь, вовремя дотащив до форта Стоктон.

— Да, Джейк точно так же однажды спас меня, — кивнула Рита с очередным хитрым взглядом и, откинувшись назад на вытянутых руках, уставилась на пыльные неподвижные ветви тополя, нависавшие над головой. — Правда, это случилось давно. Мне было шестнадцать. Достаточно взрослая, чтобы знать, что к чему, но мы очутились в старой хижине у каньона Мимбрес. Думаю, тебе не стоит объяснять, с какой целью. Когда мы возвращались назад, на нас напала банда апачей. Джейк скакал рядом, отстреливая одного за другим, чтобы доставить меня домой в целости и сохранности. Как только я скрылась за воротами, он ускакал и вернулся позже, со скальпом, отбитым у индейца.

Рита тихо рассмеялась, когда Анжи с отвращением поморщилась и охнула.

— Разве ты не знала, что, по слухам, он сам наполовину индеец?

Анжи отвела глаза.

— Я предпочла бы не обсуждать Джейка Брейдена.

— Нет? Но почему?

Тон был определенно вызывающим, но Анжи лишь небрежно отмахнулась:

— Видишь ли, боюсь, что в отличие от тебя не нахожу его столь уж интригующим.

Наступила тишина. Наконец Рита сухо выдавила:

— Лгунья.

— Прости, ты о чем?

— Да только я видела вас вдвоем и смею заверить, еще не глуха и не слепа. И подметила, как ты пялишься на него.

— Если воображаешь, что я увлечена им, ошибаешься. Я нахожу его омерзительным.

— Я знаю его лучше, чем ты, и он совсем не таков, как ты считаешь! — выпалила Рита и, вскочив, потянулась за сорочкой и сапожками. Тонкая бретелька ситцевой сорочки скользнула по руке, и девушка рассерженно подтянула ее. — Уже поздно. Нужно возвращаться.

Анжи медленно поднялась. Ощущение покоя куда-то испарилось, настроение испортилось, но она так и не нашлась что ответить Рите. Сестра временами бывала совершенно непредсказуема и могла вспылить по малейшему поводу.

Она успела одеться и почти заплести косы, когда Рита подбежала к лошади и вскочила в седло. Когда Анжи подняла голову, сестра уже разворачивала свою кобылку.

— Подожди! — вскрикнула Анжи. — Я еще не готова.

— Жаль, — издевательски хмыкнула Рита, — но ничего не поделаешь. Ты всегда можешь меня догнать.»

Встревоженная девушка схватилась за болтающиеся поводья, а Рита поспешно пришпорила животное и галопом помчалась прочь от водопада. Когда Анжи попыталась последовать ее примеру, седло съехало набок, и ей пришлось подтянуть подпругу. К тому времени когда она справилась с нелегкой для нее задачей, в воздухе стояло негустое облачко пыли — единственный признак того, что Рита когда-то была здесь.

Анжи несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять панику. Нет, она не позволит себя запугать! Рита просто дразнит ее! Не оставит же она сестру одну в незнакомом месте!

Сев на кобылку, она поехала в том направлении, откуда, как ей казалось, они приехали. Рита наверняка совсем близко, прячется за камнем или рощицей мескитовых деревцев и посмеивается над трусихой сестрой. Но хотя Анжи действительно было не по себе, она не собиралась терять спокойствие. И когда догонит Риту, притворится, будто ничего особенного не произошло.

Крепко держа поводья, она стала медленно спускаться по узкой тропе, ведущей со склона на равнину. Он; ведь приехали этой дорогой, не так ли?

Длинный ряд деревьев выглядел смутно знакомым, а солнце осталось позади. Значит, она направляется на восток. Да, «Дабл Икс» в той стороне, и Рита, возможно, уже ждет, спрятавшись за каким-нибудь валуном.

Черт бы ее побрал, неужели она посчитала свою шутку такой уж забавной? Анжи так не думала и теперь просто кипела гневом. Возможно, давно пора перестать церемониться и высказать все, что Анжи думает о Рите. Дайте только отыскать глупую девчонку — она еще попляшет!

Однообразный ландшафт, играющий всеми оттенками охры, тянулся на многие мили, так что глазу не за что было зацепиться. Шло время… минуты… полчаса… а Рита все не показывалась, и раздражение быстро сменилось ужасом. Кругом ни живой души, только ястреб продолжает описывать круги в небе. Ни одной знакомой приметы, только бескрайняя пустыня. И каким бы невероятным это ни казалось сначала, похоже, Рита все-таки предательски бросила ее.

Анжи, охваченная отчаянием, безнадежно огляделась.

Глава 23

Миньон не веря собственным ушам ошеломленно воззрилась на Риту. Жалкая, растерянная девушка громко всхлипывала, не вытирая слез, катившихся по лицу, и дрожащим голоском повторяла, что всего лишь хотела пошутить.

— Я думала, она поедет за мной, клянусь, просто хотела немного ее напугать. Но она, должно быть, поехала не в ту сторону, потому что, когда я, не дождавшись, вернулась, Анжи уже ускакала и я не сумела ее отыскать. О, пожалуйста, поверьте, я не собиралась ее бросать таким образом!

— Нет? Каким же именно образом ты намеревалась от нее отделаться? — резко бросила Миньон. — Ты прекрасно знала, что она в два счета заблудится, и теперь твоя дурацкая выходка, возможно, стоила жизни Анжелике.

— Вы говорите так, словно я сделала это намеренно.

— А разве нет?

— Нет, — прошипела Рита, с ненавистью глядя на Миньон, и у той руки зачесались привести ее в чувство хорошей пощечиной. Но это ничего бы не решило и лишь усугубило бы неприязнь между ними.

Миньон повернулась к старшему ковбою, неловко переминавшемуся с ноги на ногу.

— Сколько людей вы берете на поиски?

Билл Норт, судя по виду, испытывал явное облегчение оттого, что неприятный разговор с Ритой закончен.

— Человек десять — пятнадцать. Еще не скоро стемнеет. Если она догадается не трогаться с места, мы быстро ее найдем, мэм.

— А если Анжелика попытается найти дорогу обратно? — не выдержав, спросила Миньон, хотя уже знала ответ. Как она может забыть тот день, когда очутилась совсем одна в этих безбрежных просторах? Опаленная солнцем, смертельно испуганная, бредущая по раскаленному песку, спотыкающаяся о камни, она почти потеряла рассудок и бредила, когда, к величайшему счастью, на нее наткнулся армейский конный разъезд. Ей выпал единственный шанс на спасение, и вот теперь ее дочь заблудилась в пустыне и, может, окажется не столь удачливой.

Миньон затошнило от дурного предчувствия.

— Если она где-то неподалеку, мы ее найдем, — снова заверил Билл, — если же поехала в другую сторону, доберется до Доньи-Аны или даже до форта Селден. На всякий случай я пошлю в форт за помощью.

— Обязательно. Благодарю вас, Билл, — со вздохом ото звалась Миньон. — Уверена, что в этом случае ее быстро обнаружат.

После ухода Норта в гостиную вошла Бетт с порошком от головной боли.

— Вы примете лекарство, госпожа? — тихо осведомилась она.

— Нет, не сейчас. Я не хочу спать. Подожду до возвращения Анжелики.

Бетт расстроенно кивнула, а Миньон отвернулась. Не хватало видеть сейчас грустное лицо горничной! Ей и своих бед достаточно!

— Я хотела бы побыть одна, Бетт. Пожалуйста, передай Конче, чтобы принесла ужин в мою спальню. И сообщи, как только будут известия.

— Хорошо, мадам.

Но одиночество лишь усугубило тревогу. Миньон металась по комнате, попеременно проклиная судьбу и негодницу, бросившую Анжелику среди стольких опасностей. Как могла Рита быть такой подлой? А Анжелика… оставить безопасность надежных стен и очертя голову ринуться в неизвестность! Просто безумие! Ах, никогда Миньон не простит себя за то, что позволила Анжелике приехать в это ужасное место!

Миньон сжала кулаки и застонала. Сегодня приехал человек с ответом на ее телеграмму. Сначала Миньон колебалась. Теперь же знала, как следует поступить. В конце концов, это ее материнский долг.

Если небеса благоволят Анжелике и вернут ее живой и невредимой, Миньон согласится на первое же предложение дона Луиса и сделает все необходимое, чтобы защитить дочь и избавить ее и себя от этой проклятой земли…

— Всадник скачет!

Эти два слова проникли сквозь пелену страха и беспокойства, и Миньон, распахнув двери, выскочила на веранду. Неужели это Анжелика? Или один из тех, кто отправился на розыски?

Миньон пробормотала короткую молитву.

Ночные тени сгущались, превращая горы в синеватую мглу, и тяжелые ворота со скрипом распахнулись. Свет фонаря выхватил из тьмы знакомые медные волосы. Миньон обмякла от облегчения и схватилась за столбик веранды. Слава Богу… Анжелика жива!

Один из ковбоев принял у нее поводья, другой помог спешиться. Бока кобылки покрывала пена. Животное почти загнано!

— Девушка соскользнула на землю, взяла под руку ближайшего мужчину и, слегка хромая, поковыляла к дому. Миньон сбежала вниз, стараясь казаться спокойной. Билл Норт нашел тебя, Анжелика?

— Нет.

Анжи откинула влажные локоны с горящего, обожженного лица.

— Я не встретила никого и ничего, если не считать ящериц, скорпионов и гремучей змеи, которая едва не добралась до меня. Я вся мокрая, измучена, умираю от жажды и, когда приму ванну, хотела бы потолковать с Ритой. Полагаю, она-то давно дома?!

— Да. И ждет в гостиной.

— Весьма кстати.

Когда они очутились в свете лампы, стоявшей на веранде, Миньон заметила полосы грязи на щеках дочери. Губы Анжелики были упрямо сжаты: плохой признак. Похоже, она сильно обозлилась и, кроме того, немало пережила. Проклятая девчонка! Сколько страха натерпелась Анжелика по ее вине!

— Моя малышка… как же ты нашла дорогу обратно?

— Лошадь, слава Господу, проголодалась. Вероятно, она прекрасно знает, как добраться до дома! Мне следовало бы сразу отпустить поводья, но я думала… — Девушка всхлипнула и по-детски шмыгнула носом: — Я воображала себя чертовски независимой. О, мама, как же ужасно там, за стенами ранчо!

— Знаю. О, как же хорошо я понимаю твои чувства! Миньон положила руку на плечо дочери, но в эту минуту дверь открылась и на веранду вышла улыбающаяся Конча, поэтому она лишь тихо добавила:

— Может, когда-нибудь я расскажу все…

— Хозяйка! — громко воскликнула Конча, заключив Анжи в теплые объятия. — Мы так волновались! С вами ничего не стряслось? Вы, должно быть, умираете с голоду и пить хотите, так что скорее на кухню… нет, сначала нужно умыться. Бланка! Мария! Немедленно помогите госпоже принять ванну и почистите ее одежду! Не волнуйтесь, я присмотрю, чтобы вам принесли обед и прохладительное!

Миньон слегка улыбнулась, глядя вслед дочери, над ко торой хлопотала Конча, очевидно, оказавшаяся в своей стихии. Подумать только, эта жизнерадостная мексиканка совсем не меняется! По-прежнему готова утешить и дать добрый совет! Как приятно сознавать, что некоторые люди никогда тебя не подведут!

Едва Конча успела проводить Анжи в огромную ванную в глубине дома, на веранде появилась Рита и с каким-то странным выражением уставилась на Миньон. Та насмешливо подняла брови:

— Итак, мадемуазель, она дома. Вы разочарованы?

— Конечно, нет! — вспыхнула Рита. — Я уже говорила, что не хотела ее бросить! Если бы я задумала избавиться от нее, существует немало других способов! Я могла бы утопить сестрицу или продать индейцам, и в этом случае она никогда бы не вернулась!

— Похоже, ты уже не раз обдумывала, что лучше выбрать! Уж очень хорошо тебе известны подобные фокусы!

— Вы не любите меня, поэтому все равно не поверите, что бы я ни сказала, — тихо произнесла Рита, подвигаясь ближе. — И хотя я понимаю причину вашей неприязни, это еще не означает, что позволю разговаривать со мной таким тоном. Теперь это мой дом, не ваш.

— Вот тут ты ошибаешься, кошечка. Я была законной женой Джона Линдси, и мы не разводились. У меня больше прав на этот дом и земли, чем у тебя, так что не воображай, будто отнимешь их у меня и моей дочери!

— Это все, что вас заботит? — горько рассмеялась Рита. — Дом и земли? Я могла бы с самого начала успокоить вас, объяснив, что мне они не нужны. Терпеть их не могла и, как вы, всегда мечтала уехать отсюда. Но в отличие от вас старалась уважать желания отца. Нравится вам или нет… вероятно, не слишком нравится… но он мой отец. Моя мать жила здесь после того, как вы его бросили, и я тут родилась. И скорее сожгу этот дом, прежде чем оставлю кому-то вроде вас, той, кто так его ненавидит! Думаю, отец одобрил бы меня.

— Либо ты не слишком хорошо знала отца, либо он сильно изменился за последние двадцать лет, — сухо заметила Миньон. — Тот Джон Линдси не позволил бы и палку спалить без его одобрения. Он любил свое поместье и коров куда больше, чем любое человеческое существо. Но не думай, что я не поняла смысла его завещания. Он хотел оставить все Анжелике, считая, что она влюбится в это место так же, как он сам, и, Господи, помоги ей, вероятно, оказался прав. Но я ее мать и надеюсь убедить Анжелику, что ее место не здесь, а в цивилизованной стране, где никто не боится дикарей, спускающихся с холмов, чтобы грабить и убивать.

— Простите, но я как-то читала об одном событии, называемом Французской революцией и случившемся не так давно. Тогда чернь уничтожала ваши города, а аристократов убивали в их же постелях и казнили на площадях. Или я не права?

— Я знакома с историей своей родины, — холодно усмехнулась Миньон. — Но она не имеет ничего общего с этой страной.

— Нет? А я думаю иначе. И не знаю места на земле, где не бывало бы войн. Нью-Мексико не слишком отличается в этом отношении.

— Так теперь ты защищаешь землю, которую, по твоим же словам, ненавидишь? Похоже, я не слишком несправедливо отнеслась к тебе, когда утверждала, что ты была бы рада лишить Анжелику наследства.

— Но почему она должна получить все? — выпалила Рита, страстно сверкая глазами. — И ранчо, и долю в руднике только потому, что у нее мягкая белая кожа и дурацкий французский акцент и мужчины бегают за ней, как за сукой в течке!

Глядя в полыхающее румянцем лицо девушки, Миньон наконец сообразила, что дело тут не только в ранчо. Неприязнь Риты коренится глубже. Ах, как могла она быть настолько слепа, так поглощена своей скорбью, чтобы не заметить очевидного?

Она неверно судила о Рите… впрочем, как и о Джейке Брейдене. Все еще можно исправить, если действовать умно.

Миньон улыбнулась.

Лейтенант Уокер вместе со своим эскадроном прибыли в «Дабл Икс» через несколько часов после возвращения Анжи До сидевшей на веранде девушки донесся приветственны! лай собак, выбегавших навстречу пропыленным, измученным кавалеристам. Анжи тихо вздохнула. Ей совсем не хотелось пускаться в долгие разговоры с лейтенантом. Сегодня ей не до учтивостей, особенно после нелегкого испытания.

— Если хочешь, я скажу Уокеру, что ты отдыхаешь, — неприветливо буркнула Рита, и Анжи подозрительно прищурилась.

Ей хотелось верить, что жестокая выходка сестры не была намеренной, но… это было так трудно. Кроме того, Рита не позаботилась ничего объяснить, весьма неубедительно пробормотав, что не думала, будто Анжи не знала, куда ехать.

— Я считала, что у тебя хватит ума отправиться по моим следам, — ехидно сообщила она, и Анжи так и не дождалась чего-то хотя бы отдаленно напоминавшего извинения.

И теперь решила, что не стоит вечно уступать сестре. Пожав плечами, она встала с плетеного кресла.

— Нет, я повидаюсь с Темпом. Он удивится, если я стану избегать его.

Рита, не ответив, исчезла за углом дома. Наверняка отправилась в сад, где любила проводить время в старой беседке, увитой розами.

— Анжи!

Темп, не потрудившись отворить калитку, перепрыгнул через ограду и устремился к веранде. Схватив девушку за плечи, он принялся внимательно рассматривать ее лицо в тусклом свечении лампы.

— Мне сказали, что вы сумели выбраться в одиночку. Туго пришлось?

— Разве по мне не видно, что все в порядке? — с вымученной улыбкой осведомилась девушка.

— Вы прекрасны всегда и везде! — Он приподнял ее подбородок, продолжая взволнованно изучать Анжи. — Сразу же после того как прибыл посланец от Норта, я помчался сюда.

— В таком случае я рада, что оказалась здесь, а не в прерии, ожидая, что кто-то придет на помощь.

Темп на мгновение растерялся, но тут же криво усмехнулся:

— Сначала требовалось узнать, в каком месте вы находились, прежде чем заблудиться. Без этого легко выбрать неверную дорогу. Нужно же было по крайней мере спросить, куда вы отправились на прогулку.

— Да, Темп, знаю. Простите. Похоже, я все еще Никак не приду в себя.

— Я так и подумал, дорогая. Садитесь скорее. Должно быть, вы устали. Как это произошло?

Анжи поспешно уселась, ухитрившись при этом ловко высвободить руки, и откинулась на спинку кресла.

— Мы с Ритой катались по прерии и потеряли друг друга.

— Господи, катались по прерии! О чем вы только дума ли? Покинуть ранчо без эскорта! — возмутился Темп, качая головой. — Вас могли убить или… что еще хуже… — Он запнулся было, но тут же докончил: — Норта следовало бы примерно наказать за то, что отпустил вас!

— Билл Норт не имеет к этому никакого отношения! Мы, с Ритой улизнули потихоньку, потому что очень хотели вырваться на волю. Не заблудись я, никто бы ничего не заметил. Кроме того, не пойму, из-за чего вся эта суматоха» Страшнее создания, чем гремучая змея, я не встретила, да и та мгновенно уползла, завидев меня.

Темп снова сжал руки Анжи и, встав на колени, горячо воскликнул:

— Пожалуйста, обещайте, что не сделаете этого снова Анжи! Слишком велика опасность.

— Ничего я не собираюсь обещать! — отрезала Анжи И не намереваюсь торчать за стенами, словно средневековая принцесса в башне.

Темп сокрушенно уставился на нее, и Анжи наперекор всякой логике пожелала, чтобы он не стоял перед ней на коленях, словно моля о милости, а вел бы себя как мужчин; и проявил твердость. Он казался таким… слабым!

— Анжи, я понимаю, честное слово, понимаю. Но вы должны послушать тех, кто живет здесь дольше и набрался опыта. Я не вынесу, если что-то с вами случится!

В голосе лейтенанта слышалось тихое отчаяние, и Анжи захотелось куда-нибудь скрыться от молящих глаз и цепких рук. Ну почему она не терпит его прикосновений?

— Темп… пожалуйста, уже поздно, и я устала. Может мы все обсудим подробнее в другой раз?

Она встала, и Уокер немедленно поднялся и, прежде чем Анжи успела увернуться, вновь завладел ее руками.

— Конечно. Я просто негодяй, что не подумал об этом Но утром я еще буду здесь. Поскольку фиеста через два дня, нет смысла уезжать.

— Фиеста? Ах да, праздник… я и забыла! Где он состоится? В форте Селден?

— О нет, на асиенде Ривера, как, впрочем, и каждый год. ривера всегда приглашают офицеров, но я буду там всего второй раз. В прошлом году меня перевели сюда из форта Дэвис как раз перед великим торжеством.

— Понятно, — пробормотала Анжи.

Какое-то насекомое прожужжало мимо ее уха и принялось описывать круги над лампой. Раздался яростный собачий лай. От бараков, где жили ковбои, донесся смех.

Анжи попыталась освободиться, но лейтенант держал ее слишком крепко.

— Темп, прошу, отпустите меня, я хочу спать, — не выдержала она, но он привлек ее к себе и наклонил голову. Анжи повернулась как раз вовремя, чтобы уклониться от поцелуя, и губы лейтенанта скользнули по ее щеке.

Не пытаясь припасть к ее губам, он отступил и позволил девушке пройти.

— Доброй ночи, дорогая Анжи.

— Доброй ночи, Темп.

— Оставьте для меня все танцы! — крикнул он вслед, и Анжи, слегка улыбаясь, кивнула:

— Может быть. Но если вам быстро надоест мое общество и мне придется подпирать стену?

— Никогда. Ради вас я согласен танцевать всю ночь.

— Посмотрим, — рассмеялась она. — Посмотрим.

Глава 24

Асиенда, выстроенная на этой плоской, как лист бумаги, равнине, была видна за много миль. Дом высился среди могучих дубов с толстыми ветвями, затенявшими красную черепичную крышу. Белоснежные стены про сто сверкали под солнцем так, что глазам было больно. Ранчо «Де Тезон» казалось волшебным оазисом среди голой пустыни.

Путешественники благополучно перебрались через перевал Сан-Августин, в горах Орган. Впереди лежали Джарилльяс, зубчатый гребень из гранита и известняка поднимавшийся на триста футов над долиной и расположенный на полпути между горами Орган и Сакраменто. Хребет тянулся почти на десять миль и разделялся на несколько от рогов узкими перевалами или ущельями. Асиенда семейств Ривера находилась в самой стратегически важной точке: до лине, окруженной горами, как в чаше.

Пока их экипаж подпрыгивал и трясся на выбоинах ухабистой дороги, ведущей по склонам к ранчо «Де Тезон», Анжи краем уха прислушивалась к болтовне Бетт и Риты, внезапно ставших едва ли не лучшими приятельницами. Склонившие друг к другу темными головками, они вечно шептались о чем то и, очевидно, делились шутками и секретами, .

Бетт с давних пор была наперсницей Анжи, и теперь считала ее растущую дружбу с Ритой предательством. Как могла она поверять невзгоды и беды той, которая теперь способна проболтаться, пусть и невольно, человеку, ставшем главной причиной ее тревог, тем более что Рита при каждом случае не упускала возможности уязвить сестру!

Поэтому Анжи все больше и больше отдалялась от горничной и теперь старалась держать все свои неприятности при себе. Пожалуй, так даже лучше. После недавней выходки сестры стало ясно, что та способна на любую подлость.

— О, ты славно повеселишься, — пообещала Рита, небрежно махнув рукой в сторону асиенды. — На свой день рождения хозяин обычно приглашает всю округу. Офицеров, ранчеро, политиков — словом, каждого, кто имеет хоп. какой-то вес в здешнем обществе. Фиеста продолжается два дня или больше. Музыка, танцы, вкусная еда! Думаю, ты тоже можешь к нам присоединиться.

Бетт колебалась, искоса поглядывая на Миньон.

— Не думаю, что мне позволят. Ведь я всего-навсего горничная.

— Насчет этого не волнуйся. Ты француженка, и никто ничего не поймет. Разве не так, донья Миньон?

Последнее время она обращалась к Миньон только так — I по мнению Анжи, не столько из уважения, сколько для того, чтобы позлить мать. Миньон, слегка повернув голову, презрительно созерцала девушку.

— Я не привыкла считать слуг ровней, хотя, насколько полагаю, здесь все по-другому. Вероятно, потому, что большинство американцев если не простолюдины, то наверняка бывшие крестьяне.

Укол попал в цель, и Рита залилась краской.

— Если имеете в виду мою мать, то она не служила у отца.

— Нет? Припоминаю, что она ворочала котлы на кухне. Впрочем, это могла быть какая-то другая мексиканка, — бросила Миньон, расправляя серое шелковое платье и равнодушно отворачиваясь, очевидно давая понять, что эта тема закрыта.

— А мне нравится помогать Конче на кухне, — поспешно вмешалась Анжи. — Она показала мне, как жарить бобы, делать тортильи и стряпать что-нибудь вкусное почти из ничего. Ужасно интересно!

— Наверное, если кому-то по вкусу грубая пища, — равнодушно обронила Миньон, и Анжи захотелось хорошенько встряхнуть матушку. Хотя ее мнение о Рите было не таким уж высоким, все же в чем-то она сестру понимала. Неужели сама Анжи на месте Риты не испытывала бы того же? Не задумывалась о будущем? Не питала бы недобрых чувств к людям, вторгшимся в ее дом? Если быть честной, конечно, питала бы. И пусть она не доверяла сестре, но все-таки сочувствовала.

Лейтенант Уокер подъехал к коляске и хотя ни к кому в особенности не обратился, все же не сводил глаз с Анжи.

— Скоро мы доберемся до асиенды и до вечера не увидимся. Но я настаиваю, дамы, чтобы каждая оставила мне танец, и я стану предметом зависти всех мужчин.

— Мы польщены, лейтенант, — хрипловато смеясь, ответила Рита, — но думаю, что у женщин тоже потекут слюнки при виде такого кавалера.

Уокер усмехнулся и, коснувшись пальцами полей шляпы, с прощальным взглядом на Анжи отъехал к своим людям.

Улыбка Риты мгновенно померкла.

— Он даже не дает себе труда скрыть, кого предпочитает, верно? — со смешком заметила Бетт, и Рита, помрачнев, огрызнулась:

— Он просто старается быть вежливым. Не всякий влюбляется в Анжи с той минуты, как узреет!

Бетт, растерявшись, тут же умолкла. Напряжение росло, становясь почти невыносимым, но, к счастью, экипаж свернул на широкую, ведущую к поместью дорогу.

Прибывающих гостей немедленно провожали в комнаты, и Анжи обнаружила, что придется делить одну спальню не только с Ритой, но и с другими девушками. Повсюду были расставлены огромные кровати с газовыми пологами от москитов, и слуги то и дело вносили охапки белья и платьев.

К счастью, кроме Риты, с которой приходилось еще и спать в одной постели, в комнате было еще несколько чело век, так что особой неловкости от присутствия сестры Анжи не испытывала.

— Я слышала, что ты наконец приехала, — заметила веснушчатая девушка с каштановыми волосами, чувственно! улыбкой и странным именем Наташа. — Мама все гадала соберешься ли ты в Америку, а если да, сразу же уедешь или останешься. Ты как… поживешь здесь?

— Пока да.

Девушки расселись на пушистом ковре, подобрав под себя ноги. Легкий ветерок дул через открытые двери, ведущие на веранду, где-то тихо играла музыка. Время послеполуденной сиесты — обычай, принятый как здесь, так и в Мексике.

— А твоя мать? Я, разумеется, не помню ее, слишком маленькой была в то время, но моя мама ничего не забыл; Твоя матушка уехала вскоре после той мерзости, что сотворили апачи. Мы думали, она никогда не вернется.

— Апачи? — Анжи бросила быстрый взгляд на Риту, но лицо сестры ничего не выражало. — О, ты имеешь в вид набеги.

Наташа кивнула.

— Тогда были ужасные времена, да и сейчас не лучше. Я подслушала, как мой отец говорил, что новая шайка беглых индейцев держит в страхе многие фермы и те ранчо, что поменьше. Они даже напали на «Донью-Ану» несколько недель назад. Правда, взяли в основном лошадей и припасы из лавки.

— Но почему же военные сидят сложа руки? — удивилась Анжи, вздрагивая при мысли о том, какой опасности подвергалась на днях. — Неужели не могут остановить их?

— Если бы могли, — рассмеялась другая девушка, Линда, — здесь было бы больше людей, чем в Нью-Йорке. Именно угроза нападения индейцев удерживает людей от приезда сюда, и я думаю, политикам это на руку. Позволяет украсть еще больше земли.

— Ты говоришь совсем как мой отец, — мрачно заметила Наташа. — Он вечно твердит то же самое. Кстати, разве губернатор не обещал приехать?

— Нет, только сенатор. Похоже, дон Луис решил удариться в политику. Во всяком случае, связи у него огромные. Думаю, что на праздник соберется немало молодых, богатых, честолюбивых мужчин. Во всяком случае, я сильно на это надеюсь. Поэтому так сюда рвалась, — пояснила Линда с лукавой усмешкой.

— Чтобы послушать споры политиков? — поддразнила Наташа, и все рассмеялись.

Рита, потянувшись, словно кошка, таинственно улыбнулась:

— Возможно, Диего, племянник дона Луиса, тоже захочет поздравить дядю с днем рождения. Кто-нибудь его знает?

Какая-то из девушек печально вздохнула, чем снова рассмешила остальных.

— Знаю? Еще бы, — простонала Линда. — Жаль, что не могу узнать поближе. Он так красив…

— И настоящий мужчина, — вставила Наташа. — Я танцевала с ним в прошлом году, но он почти сразу же уехал. И как всегда, перед этим поссорился с дядей.

— Отец говорит, это потому, что Диего считает, будто дядя украл его наследство.

— Что же, вещь не редкая в наши дни, — заметила Рита, небрежно пожимая плечами, и, видя, что остальные смущенно уставились на нее, шутливо посетовала: — Боюсь, Диего вообще не приедет в этом году, так что нам остается лишь вздыхать и тосковать по нему.

— Ничего подобного, он всегда приезжает, — запротестовала Линда. — По крайней мере хоть другие будут ревновать, когда он пригласит нас на танец, а мы притворимся, что нам все равно, и начнем капризничать и мучить их, пусть стараются нам угодить.

Девушки хором согласились, что это было бы неплохо, и принялись одна за другой рассказывать самые невероятные истории о племяннике дона Луиса, а потом и о других холостяках. В комнате царила праздничная атмосфера, только Анжи было не до веселья. Да разве ей могли быть интересны неопытные девчонки, у которых в голове только одно — кокетничать и флиртовать с молодыми людьми, а ей это все уже приелось. Она по сравнению с ними — опытная взрослая женщина и чувствует себя чужой в их обществе. Девушки неплохие, но глупенькие и слишком наивные.

Позже Бетт, придя помочь Анжи и Рите одеться, рассказала, что в асиенде полно гостей, и с каждым часом прибывает все больше.

— А какие красивые мужчины! И наряды на женщинах необычные, похожи на испанские. Мантильи, кружева, а многие девушки приехали с компаньонками, которые здесь зовутся дуэньями и следят за каждым шагом своих подопечных. Донья Рита, вот ваш наряд. Кремовый шелк для…

— Ни за что! — решительно воскликнула Анжи, не обращая внимания на растерянную Бетт. — Я это не надену. Отдай кому угодно, а мне принеси темно-синий туалет. Я сама положила его в сундук, так что неси скорее.

Бетт опустила голову.

— Мадам велела мне его вынуть. Только не сердитесь на меня. Я говорила, что вам это не понравится, но она настояла.

— Ты должна была сказать мне перед отъездом! И что Же теперь делать?

Удрученная Бетт только вздохнула, но Анжи не унималась:

— Теперь придется найти мне подходящее платье, Бетт. Я больше в жизни не стану носить это дурацкую тряпку! Выгляжу дорогой куклой, в оборках и лентах! Настоящая бонбоньерка!

— Но где я возьму другое платье?

— Не знаю, но в изобретательности тебе не откажешь. Уверена, что ты найдешь что-то подходящее.

Дождавшись, пока Бетт поспешила прочь, Рита вопросительно подняла брови:

— Неужели наряд так уж плох?

— Хуже не бывает. Ты его видела?

— Ну да… Довольно пышный. Мне было бы в нем не по себе.

— Да и мне тоже. Не понимаю, почему мама настаивает, чтобы я его носила, когда сама предпочитает модные, элегантные, облегающие платья. Я хочу выглядеть сегодня неотразимой, а она все мечтает, чтобы я подольше оставалась ребенком.

— Надеешься кого-нибудь увидеть? — словно невзначай осведомилась Рита. Она сняла платье, оставшись в сорочке и панталонах. Босые ступни тонули в ворсе ковра, темные локоны прихотливо обрамляли лицо. — Или обзавестись новыми поклонниками?

— Ни то ни другое. Просто хочу предстать перед соседями в самом выгодном свете. Хочу, чтобы они стали моими друзьями, и не собираюсь чувствовать себя скованно в их присутствии. Кстати, Рита… ты, случайно, не приготовила мне никаких сюрпризов?

— Сюрпризов? В толк не возьму, о чем ты.

— Ну разумеется! — Анжи подошла ближе, чтобы остальным девушкам не было слышно. — Может, тебе не слишком нравится мое присутствие здесь, но я все-таки останусь. И поскольку ты меня все равно не выгонишь, почему бы нам не перестать враждовать? Подумай об этом, когда соберешься сыграть свою очередную шуточку!

Слова прозвучали объявлением войны и одновременно предложением мира. Немного подумав, Рита кивнула:

— Так и быть… если ты тоже не станешь делать мне пакостей.

— А ты считаешь, что яспособна на такое?

— Думаю, что и ты, и твоя мать смотрят на меня как на помеху своим планам. Ты с самого начала дала понять, что не желаешь видеть меня в доме, где я родилась.

Анжи проглотила резкий ответ, уже вертевшийся на кончике языка. Ей не терпелось напомнить Рите, что именно она вела себя вызывающе с самой первой встречи, предъявив права на Джейка Брейдена. Но она промолчала и вместо этого тихо заметила:

— Я тоже родилась в этом доме. И хотя унаследовала ранчо, никто тебя не лишит родного крова. Неужели мы не сумеем ужиться?

— Это зависит от тебя.

Рита пошла к кровати, пробираясь между разбросанными по полу нижними юбками и туфлями, и на ходу бросила:

— Дашь мне знать позже, если еще захочешь со мной разговаривать.

Анжи молча смотрела ей вслед, терзаясь дурным предчувствием. Она отчего-то почти не сомневалась, что сестра что-то задумала.

Гитары в сопровождении медных рожков и маленьких барабанов наигрывали грустную мелодию. Двор, сад и веранды были украшены цветными китайскими фонариками, из окон и дверей струился свет. Гости собирались компаниями под огромными старыми деревьями, бродили по дорожкам, а небольшие оркестры местных музыкантов «марьячес» услаждали их слух мелодичной музыкой. Сильное сопрано итальянской оперной певицы временами перекрывало смех и разговоры.

Здесь смешались старые испанские семьи и новые поселенцы. Слышалась испанская и английская речь, перебиваемая фразами на всех мыслимых диалектах. Длинные столь ломились от еды, а на нескольких площадках были настланы деревянные полы для танцев.

Анжи, стоявшая в тени балкона, одернула юбку, готовясь к тому моменту, когда мать увидит ее наряд. В волосы девушки был воткнут высокий испанский гребень, с которого свисала мантилья, прикрывая прозрачной дым кой распущенные волосы. На ней было не то платье которое просила надеть Миньон, а облегающий наряд с черными, доходившими до щиколоток юбками и корсажем с глубоким круглым вырезом, не слишком откровенный, но не оставляющий сомнения, что его обладательница — взрослая женщина. Вряд ли Миньон одобрит подобный туалет. И хотя она слишком хорошо воспитана, чтобы устраивать публичные сцены, Анжи была уверена, что позже ей предстоит услышать немало неприятного. Но разве она виновата? Почему мама вечно пытается нарядить ее как младенца! Она женщина, хотя мать по-прежнему не желает признать это!

Бетт обменяла платье Анжи на менее дорогое, зато оно ей шло, и кроме этого, тут было немало других девушек, одетых почти так же.

Набрав в грудь воздуха, Анжи покинула свое убежище и пересекла комнату. По мере ее приближения глаза Миньон раскрывались все шире. Все же мать превосходно владела собой и, ничем не выдав своей досады, холодно кивнула дочери.

— Вот и ты наконец. Анжелика, познакомься с владельцем этой чудесной асиенды доном Луисом де Риверой, чей день рождения мы празднуем сегодня.

Анжи сделала реверанс, и высокий джентльмен с серебряными волосами улыбнулся в ответ. Весьма представительный мужчина с темными глазами под мохнатыми, низко нависшими белыми бровями и аккуратно подстриженными усиками. Кожа светлее, чем у метисов, типичная скорее для креолов.

— Добрый вечер, мадемуазель, — приветствовал он на безупречном французском, торжественно кланяясь. — Вы оказали мне большую честь, посетив мой дом. Осмелюсь сказать, что вы так же прелестны, как матушка, хотя она слишком молода, чтобы иметь такую взрослую дочь!

— Вы слишком добры, месье, — пробормотала Анжи. Улыбка дона Луиса стала еще шире.

— Как мило с вашей стороны надеть костюм моего народа! Польщен вашей любезностью.

Анжи, не глядя на Миньон, сухо усмехнулась.

— Рада, что вы оценили мои ничтожные усилия, дон Луис.

— Разумеется! Такой великодушный жест не может пройти незамеченным. Надеюсь, что вам у меня понравится и вы повеселитесь вволю. Если вдруг вам что-то понадобится, не стесняйтесь. Одно ваше слово — и у вас будет все. Мой дом — ваш дом.

— Ваше великодушие к незнакомым людям меня смущает, дон Луис.

— Ах, мы с вашей матерью давние приятели, хотя не думал увидеть ее снова. Рад, что ошибался.

Он помолчал, приглаживая усики и мрачно хмуря брови.

— Дон Луис, если не возражаете, я хотела бы поговорить с дочерью, — сдержанно заметила Миньон и, когда хозяин отошел, возмущенно прошипела: — Я велела тебе надеть другое платье!

— Да, мама, знаю, но я захотела появиться именно в этом!

— Понятно, — скривила губы Миньон. — Поговорим об этом позже. А пока прошу тебя быть как можно вежливее с доном Луисом и его гостями.

— Я всегда вежлива.

Миньон раздраженно уставилась на дочь. Неужели Анжелика не понимает, сколько неприятностей может доставить дон Луис, если она чем-то ему не угодит? Пусть сейчас он надавал Анжелике обещаний, все может перемениться в любой момент. Дело у нее к дону Луису весьма деликатное но если все пойдет как надо, наверняка решится ко всеобщему удовлетворению. Анжелика получит деньги вместо этого обременительного наследства, они вернутся во Францию, а дон Луис завладеет землями, о которых давно мечтал. Да, ведь могло бы устроиться, не будь Анжелика так упряма!

Все шло не так, как она надеялась! С той самой минуты как они узнали о смерти Джона Линдси! Миньон надеялся лишь на короткий визит, но вместо этого жизнь ее превратилась в кошмар. Как Анжелика не видит, что здесь ей грози постоянная опасность! Почему история с блужданием по пустыне ничему ее не научила? Ах, своевольная девочка! Воображает, что мать больше ей не нужна! Дети вырастают. уходят… и ты ничего не можешь сделать. Да и мужу она была ни к чему. Он любил только эту ужасную землю, и это чувство погубило их брак. Наверное, они просто увлеклись друг другом, иначе почему ей оказалось так легко его покинуть?

Миньон глубоко вздохнула. Что толку думать о прошлом, когда есть вещи поважнее? Дон Луис пообещал ей отнять права на ранчо у ее глупой дочери, а Миньон, в свою очередь, продаст ему земли за целое состояние. Сначала Анжелика наверняка не поймет ее мотивов, но вскоре увидит, как права Миньон, и будет вечно благодарна матери.

— Верно, — сказала она вслух, — ты не грубишь посторонним. Но сегодня постарайся превзойти себя — хотя бы потому, что дон Луис — старый друг твоего отца.

— Правда? — воскликнула Анжела, глядя на дона Луиса, стоявшего у беседки, увитой цветочными гирляндами. Глаза девушки заинтересованно блеснули, как и предполагала Миньон. Еще бы! Стоит дочери узнать, что кто-то знал ее отца, как она готова засыпать беднягу вопросами! К сожалению, Миньон сказала неправду. Джон не выносил дона Луиса, называя его исчадием ада и стервятником, который растерзает Нью-Мексико, если дать ему волю.

— Ривера — одно из старейших семейств в Нью-Мексико, Анжелика, и поселились здесь два века назад, когда местность еще принадлежала Испании. Насколько мне известно, твой отец приобрел земли у него, хотя подробности улетучились из памяти. Если попросишь, он, конечно, будет рад рассказать тебе о Джоне все, что пожелаешь услышать.

Глаза Анжи загорелись.

— Спасибо, мама!

Она уже хотела направиться к дону Луису, но, случайно повернув голову, смертельно побелела. Миньон сразу поняла, кого увидела дочь. Жаль, что он явился не вовремя, когда у нее созрел такой удачный план.

Проследив за взглядом дочери, она сразу узнала стоявшего рядом с доном Луисом человека. Ох, лучше бы держался он подальше! Его присутствие только все усложнит!

Дон Луис с улыбкой выступил вперед:

— Донья Миньон, надеюсь, вы помните моего племянника Диего? Он приехал помочь мне с приготовлениями к празднику.

— Диего? — выпалила Анжи. — Этот человек — ваш племянник?

Джейк Брейден, облаченный в короткую испанскую куртку-тореро и расширявшиеся книзу брюки, выглядел настоящим красавцем. Отвесив небрежный поклон, он с издевательской улыбкой пояснил дону Луису:

— Мы с мисс Линдси уже встречались, дядюшка.

Между молодыми людьми словно молнии проскакивали, и Миньон с чем-то вроде отчаяния подумала, что ей следовало бы узнать маленького мальчика, которого видела однажды, много лет назад, в надменном молодом человеке, сопровождавшем их в Нью-Мексико.

Как она могла быть настолько слепа? А теперь все еще больше запуталось, ведь вражда между доном Луисом и его племянником была давней и непримиримой. Она в жизни не подумала бы, что Диего Ривера и Джейк Брейден — одно и то же лицо. Господи! Какая неприятность!

Глава 25

Дон Луис, должно быть, все же почувствовал почти ощутимое напряжение между племянником и мисс Линдси, но все с той же учтивой улыбкой продолжал распространяться о красоте ночи, предстоящих развлечениях и важности крепких родственных связей. Лицо его напоминало маску полузакрытые глаза, растянутые в приветливом оскале губы, и Джейк саркастически подумал, что дядя ничуть не изменился за все эти годы, разве что стал еще более алчным и коварным. Должно быть, по-прежнему строит подлые планы.

Но Джейк знал, чего ожидают от него, поэтому снов, поклонился, наслаждаясь потрясением Анжи и растерянностью Миньон. Недаром он все это время гадал, по мнит ли Миньон их давнюю встречу. Оказалось, нет.

Анжи, как он и ожидал, быстро пришла в себя. Фиалковые глаза потемнели, а губы пренебрежительно сжались в тонкую линию. Черная кружевная мантилья и облегающий корсаж шли ей, эффектно оттеняя белую кожу и блестящие волосы. Она в самом деле неотразима. Неудивительно, что Уокер так ее добивается! Он готов поставить золотой, что лейтенанту не понравится его появление, так что вечер обещает быть весьма интересным.

— Понятия не имела, что ваш племянник вращается в столь светских кругах, — резко бросила Анжи, но старик не подал виду, что заметил иронию.

— Не удивлен, что вы встречали Диего раньше, донья Анжела, потому что его хорошо знают в этих местах. Мой племянник успел прославиться по всей округе. — Дон Луис снова улыбнулся, но глаза остались холодными. — Теперь он навещает меня только раз в год, хотя совсем недавно часто приезжал к старому дядюшке.

— Вряд ли тебе стоит входить в подробности, — заметил Джейк по-испански и, поймав вопросительный взгляд дона Луиса, процедил сквозь зубы: — Может, желаешь объяснить дамам, почему именно я не стремлюсь видеть тебя чаще? Давай! Хоть раз не солжешь!

Дон Луис пожал плечами и, предложив Миньон руку, попросил оказать честь и потанцевать с ним.

— Если мои старые кости не подведут. Но я оставлю быстрые танцы молодым и умоляю вас о терпении, донья Миньон. Просто невозможно поверить в то, что вы мать взрослой дочери! Я помню вас совсем девочкой, словно все случилось вчера. — И, все еще улыбаясь, погладил ее пальцы: — Совершенно непонятно, кто из вас прелестнее.

Джейк перехватил неприязненный взгляд Анжи, направленный в спину матери, и пробормотал:

— Думаю, вам вряд ли захочется танцевать.

— Не буду обременять вас, Диего, поскольку думаю, что моя бальная книжечка будет заполнена и без вашей помощи.

— Верным поклонником лейтенантом Уокером, вероятно?

— По-вашему, он единственный, кто пригласит меня? — взорвалась Анжи.

— Нет, просто спрашиваю.

— Спрашиваете? Или это такая манера приглашения? В устах такой личности, как вы, даже стихи звучат проклятиями!

— Совсем забыл, какая ты мегера, Анжи! — ухмыльнулся он. — Знаешь, я, кажется, скучал по тебе.

— Я так и думала, — бросила девушка, поводя плечами Камешки в гребне, отражая свет фонариков, словно сыпали искры на ее волосы. — Похоже, вы забыли, что обзавелись невестой?

— Господи, Анжи, ты прекрасно знаешь, что это неправда И когда в ответ глаза девушки широко раскрылись, сокрушенно покачал головой:

— Только не говори, что поверила! Я знаю Риту с самой детства, и ее судьба мне небезразлична, но я еще не готов жениться. Ни на ком, — подчеркнул он, стоило Анжи от крыть рот.

Немного подумав, девушка пожала плечами.

— В таком случае жестоко и дальше оставлять ее в уверенности, будто свадьба все-таки состоится.

— Она и сама все понимает. Скорее всего просто тебя дразнит. Вижу, это ей удается.

Слегка поколебавшись, Анжи коротко рассмеялась:

— Мне и вправду стоит держать с ней ухо востро, особенно после всех ее выходок. Ну и идиоткой я, должно быть, кажусь!

— Рита способна быть весьма убедительной, — заверил Джейк, склонив голову набок. — И хотя ненавижу признавать правоту дядюшки, может, нам действительно следует потанцевать? Не совсем прилично стоять так, у всех на виду, без дуэньи.

— Не находишь, что оберегать меня немного поздно? — язвительно бросила она, но все же позволила ему увлечь себя на площадку, где другие пары как раз начинали кружиться в вальсе под бдительными взглядами родителей и дуэний.

Джейк заметил мать Анжи, стоявшую с доном Луисом на другом конце комнаты. Оба были слишком поглощены беседой, чтобы обращать внимание на Анжи, и Джейк впервые задался вопросом, насколько хорошо они знают друг друга.

Судя по всему, совсем неплохо.

Джейк нахмурился, вспомнив недавнее предупреждение Джима Паттерсона:

— Дон Луис сделает все, чтобы наложить лапы не только на «Дабл Икс», но и акции медного рудника. Если ему это удастся, он практически станет хозяином всего Нью-Мексико. Не спускай с него глаз, Джейк. Он совершенно аморален, жесток и полон решимости. Опасное сочетание.

— Одно дело — продавать оружие индейцам, но ему придется убить обеих наследниц, чтобы завладеть ранчо и рудником, а в этом случае подозрение сразу падет на него. Пусть мой дядя и негодяй, но при этом не настолько глуп, чтобы рисковать попасть в тюрьму или на виселицу. Паттерсон поднял брови:

— Существует немало способов избавиться от нежелательных наследников, не возбуждая лишних толков, Джейк. У Луиса всегда найдется тот, кто сделает за него грязную работу. Можно подумать, это впервые! Да ты и сам все знаешь!

Паттерсон был прав. Ему лучше других известно, как действует дядюшка. Что ему нужно? Пытается сделать Миньон Линдси пешкой в очередной подлой игре? На него это похоже.

Вальс закончился, и Джейк остановился. Анжи, по-видимому, чувствовала себя неловко, и Джейк на мгновение забыл, что должен следить за Луисом. Вместо этого он смотрел на нее, любуясь игрой света на милом лице. И снова вспомнил, как она билась под ним, забывшись в порыве страсти, как нежна и мягка ее кожа, как возбуждали его ее стоны… Нет, лучше не думать об этом, иначе все начнется сначала и ему уже не совладать с собой.

— Хочешь лимонада? — резко спросил он, и ее глаза как-то странно блеснули.

— Джейк, что ты делаешь здесь? Скажи правду.

— Сегодня день рождения дядюшки. Я уже говорил, он каждый год ожидает моего приезда.

— Но ты с ним в ссоре. Я слышала, как об этом толковали, только не знала, что имели в виду именно тебя. Говорят у вас старая вражда, верно?

Джейк выругался про себя.

— Да, но это тебя не касается. Это мое дело.

— Ты же все знаешь о моих делах, почему мне нельзя знать о твоих?

— Если не возражаешь, я предпочел бы не обсуждал свою личную жизнь посреди людного общества, Анжи. Господи, да не смотри ты на меня так!

Не переставая что-то говорить, он повел девушку в тень притиснул к покрытой зеленью колонне, поддерживавшей верхнюю галерею, и положил ей руки на плечи.

— Джейк, что… — растерянно начала Анжи. Но он, к собственному величайшему удивлению, нагнулся и поцеловал ее, заглушив тихий протестующий звук. Молния желания пронзила его, и Джейк немедленно понял, какую ошибку совершил. Слишком просто мечтать об изящном душисто» теле Анжи, вместо того чтобы выполнять задание Паттерсона; слишком соблазнительно забыть на время, что он должен следить за гостями и выяснить, кто из них сообщник дяди.

Но несмотря на все благие намерения, Джейк прижал Анжи к себе и, ощутив упругость груди, потерял разум. Из головы мгновенно вылетели все соображения о важности ею миссии. Ее глаза таинственно поблескивали, а губы зовуще приоткрылись.

— Джейк, я…

— Не сейчас, — невнятно пробормотал он и снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и, услышав, как тяжело она дышит, понял, что пора остановиться. Едва Джейк поднял голову, как Анжи прошептала:

— Почему ты вернулся?

Джейк опустил руки и со вздохом сожаления отступил.

— Не спрашивай ни о чем, Анжи. Единственное, чего мне хочется, — взять тебя прямо сейчас. Согласись, было бы несколько неудобно, если бы нас застали на месте преступления. Но если ты хочешь…

— Ты всегда говоришь ужасные вещи, — негодующе начала она, но Джейк поймал ее за руку и впился в рот. Когда на этот раз он отпустил девушку, она не стала протестовать, не убежала. Только слегка припухшие губы были свидетелями недавних ласк. Музыканты заиграли громче, и Джейк узнал испанскую балладу, часто слышанную в детстве. Гитары рыдали, рожки всхлипывали, выпевая мелодию о потерянной любви и безжалостной судьбе, и Джейк с сожалением вернулся к реальности.

— Анжи, мне нужно кое с кем встретиться, но мы должны поговорить позже, если ты способна обменяться тремя словами без ссор и споров.

— Не могу обещать, — покачала головой Анжи, поправляя сбившуюся мантилью. — Может, лучше подождать до завтра?

— Нет. Что, если мне придется уехать ночью? Встретимся у фонтана, в заднем саду, ближе к полуночи. Если не придешь, я все пойму.

— Неужели? — Девушка горько усмехнулась. — Подумаю, соглашаться или нет.

— Анжи, черт побери, — нетерпеливо бросил он, — у меня нет времени объясняться, особенно потому, что твой верный защитник направляется к нам, но нам необходимо объясниться. Ты будешь там или нет?

— Буду. Не исключено, что опоздаю, но буду обязательно. Дождись меня.

Он тут же исчез, растворившись в тени и оставив ее одну под низкой крышей галереи, тянувшейся по всей стене асиенды. Анжи нерешительно посмотрела ему вслед и по лицу вставшего перед ней Темпа поняла, что и он заметил соперника.

— Что здесь делает Брейден? — резко спросил он, и его осуждающий тон мгновенно вывел Анжи из себя..

— Пожалуй, вам следует задать этот вопрос его дяде, — взорвалась она, и Темп удивленно уставился на нее.

— Мне казалось, что они в ссоре.

— Не знаю, — окончательно обозлившись, выпалила Анжи. — Почему я вечно обо всем узнаю последней? Как вы могли не сказать, что Джейк Брейден — родственник дона Луиса?!

Темп мгновенно насторожился:

— Не думал, что это для вас важно. Вы даже не были знакомы с доном Луисом до сегодняшнего дня, и какое значение имеет его родство с Брейденом?

— Не такое, о котором вы подумали, — солгала Анжи. Просто мне надоело вечно оказываться в дурочках из-за собственного невежества.

Немного успокоившись, Темп улыбнулся ей. Сейчас он показался Анжи необычайно красивым в синем кавалерийском мундире с начищенными медными пуговицами и желтыми нашивками. Будь все по-другому, она могла бы выйти за Темпа и жить счастливо, но теперь слишком поздно. Она сама выбрал, свой путь и, как бы ни боролась со своим влечением, мгновенно таяла в объятиях Джейка, хоть это сводило ее с ума.

— Так вы оставили мне танец, Анжи?

— Целых два.

Она взяла Темпа под руку и позволила проводить себя в ярко освещенную гостиную, где к началу танцев сдвинул всю мебель. Мать все еще беседовала с доном Луисом и каким-то незнакомцем, стоя в небольшой нише на противоположном конце комнаты. Никто, казалось, не замети, отсутствия Анжи, да она почти никого здесь и не знала.

Танцуя с Темпом веселый рил, она наконец заметила Рит;, флиртовавшую с молодым человеком, одетым почти так же как Джейк. Темно-розовое платье с широкой юбкой, круглым вырезом и пышными рукавами очень шло к ее смуглой коже и смоляным волосам.

Только когда рил свел их вместе, Рита увидела сестру и не преминула поинтересоваться:

— Ну, как тебе понравился племянник дона Луиса? Анжи умудрилась беспечно хмыкнуть и, ловко переступая ногами в такт мелодии, бросила:

— Кажется, мы уже встречались раньше.

Рита засмеялась и сжала пальцы Темпа, меняясь партнерами. Анжи осталась с молодым испанцем. Они промчались по своеобразному туннелю, образованному поднятыми руками танцующих, и снова расстались, чтобы встать в самом конце линии и хлопать в такт.

Темп бросил на нее быстрый взгляд и пожал плечами, но Рита, смеясь, подхватила его и повторила па. Неприязнь Анжи немного уменьшилась. По крайней мере Рита отвлекает Темпа, хотя ни за что не сделала бы этого, знай она о свидании сестры с Джейком Брейденом.

Позднее она с удовольствием сбежала от назойливой музыки, смеха и невыносимой духоты и с радостью обнаружила, что задний сад с фонтаном был почти пуст. Только едва г слышный шепот свидетельствовал о том, что еще кому-то захотелось назначить здесь свидание, оставшись при этом невидимым. Самое лучшее укрытие для любовников! Идеальное место для встречи.

Анжи медленно пошла по изразцовой дорожке, рассматривая пышную растительность, заткавшую стены и решетки. Вода тихо плескалась в чаше фонтана, тонкой струйкой изливаясь изо рта большой каменной рыбы.

Странно, что на такой бесплодной земле, изуродованной оврагами и ущельями, может оказаться достаточно воды для фонтана. Но может, на асиенде, как и на «Дабл Икс», тоже бьет подземный источник, спасающий людей и скот во время засухи? Большинство коров и быков можно спасти, скрупулезно экономя живительную влагу. В этой стране ручьи гораздо ценнее золота.

Девушка, нахмурившись, легонько провела рукой по резному бортику фонтана. Она пробыла в Нью-Мексико уже две недели, но решение остаться только окрепло. Что именно так ужасает и гнетет ее мать? Что в этой стране такого отвратительного? О да, Анжи перепугалась, когда заблудилась, но ведь сумела самостоятельно найти дорогу домой, не так ли? А эти постоянные слухи о бесчинствах индейцев… она еще не встречала того, кто бы за последнее время подвергся нападению! Похоже, все эти страхи преувеличены. Все больше фортов строится, все больше индейцев попадает в резервации.

И местность постепенно становится цивилизованной, тем более что у немалого количества людей хватает мужества селиться здесь, на необжитых просторах, воздвигать города и создавать фермы. Когда-нибудь там буде. все: вода, газовое освещение, и новые поселенцы потянутся на Запад.

Но как ни странно, Анжи совсем не хотелось, чтобы это день поскорее настал. Ей нравилась дикая, ничем не испорченная природа. Непонятно почему, но разница между Нью-Мексико и крохотной деревушкой Сен-Дье, где она провел, ! так много лет, поистине огромна. Может, из-за того, что там люди жили устоявшейся жизнью, зная почти наверняка, что будет завтра, послезавтра и через год. Что после смерти земля перейдет детям, а потом и внукам, как было заведено испокон веку. Здесь же царил дух авантюризма, любви к свободе и приключениям, и она наконец поняла, что испытывал Джон Линдси, бывший кем-то вроде азартного игрока, которым ставит на карту все, ежеминутно рискует собой, чтобы подогреть бурлившую в жилах кровь.

Ночной ветер шевелил края мантильи, охлаждал разгоряченное лицо. Нестройные звуки музыки врывались в тишину: это сразу два оркестра «марьячес» соревновались за благосклонность публики. Правда, звуки становились вес тише, по мере того как девушка удалялась от главного дома.

Время шло, и ей уже начинало казаться, что Джейк не при дет. Кстати, где он был весь остаток вечера? Анжи больше не видела его, хотя с удивлением заметила Дейва Логана, облаченного в костюм-тройку, сидевший на нем как на корове седло Выглядел Логан при этом довольно жалко и, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке. Правда, он перекинулся с Анжи двумя словами, спросил, приехала ли Бетт, и тут же исчез.

Отправился на поиски горничной? Что ни говори, а он определенно уделял ей внимание во время путешествия, хотя всегда держался на почтительном расстоянии, чем доводил Бетт едва не до слез.

Анжи невольно улыбнулась этому воспоминанию, но тут охнула, когда от темнеющего куста отделилась тень и заскользила к ней. Она уже хотела было повернуться и убежать, но тут же узнала Джейка.

— Ты испугал меня, — попеняла она, когда он подошел ближе.

— Что поделаешь, не мог же я кричать во весь голос. Это просто невежливо по отношению к тебе.

— С каких это пор ты стал беспокоиться о приличиях?

— Когда понял, как грубо ты себя ведешь. Мне это не понравилось, — насмешливо протянул он, и девушка пренебрежительно усмехнулась.

— Ты именно поэтому пригласил меня сюда? Чтобы оскорблять?

— Нет.

Он одним движением притянул ее к себе. От неистового, головокружительного поцелуя у Анжи подогнулись колени и все бунтарские мысли мгновенно испарились. Но Джейк тут же разжал руки, и Анжи бессильно опустилась на бортик фонтана, растерянно глядя в его лицо, едва очерченное лунным светом.

— Я позвал тебя, чтобы предупредить, — резко пробормотал он.

Страсть, вспыхнувшая было в глазах девушки, сменилась недоумением:

— Предупредить? Насчет чего?

— Не вдаваясь в подробности, скажу только, что ты в опасности, потому что есть бесчестные люди, желающие любой ценой завладеть твоими землями.

Анжи на мгновение лишилась дара речи, и прошло несколько минут, прежде чем она, недоуменно покачав головой, прошептала:

— Но это чистый вздор! Не могут же они ее украсть?

— Могут. Черт побери, Анжи, не будь дурочкой. Существует немало способов лишить прав законного владельца. Подлецы всегда добиваются того, чего хотят.

— Но кто и почему хочет завладеть моей землей?

— Подавая заявку на эту территорию, Джон знал, что ее богатство кроется не только в пастбищах. Гораздо важнее рудник «Санта-Рита», и ходят слухи о том, что в горах есть золото. И что самое важное, на «Дабл Икс» есть глубокая природная скважина, которая дает более чем достаточно воды и для людей, и для скота. Сама земля не имеет такой ценности, как эта скважина, потому что без воды все остальное не стоит и цента.

— Но это еще не объясняет…

— Слушай, Анжи, у меня нет времени спорить с тобой. Мне нужно уезжать, или я сам проводил бы тебя домой. Возьми Риту и мать и попроси Уокера немедленно доставить тебя на ранчо, только изобрети какой-нибудь подходящий предлог для отъезда, чтобы не возбуждать подозрений.

— Ты рассуждаешь так, словно они…

— Здесь? — докончил он за нее. — Именно. Если сведения, которые я добыл, верны, вскоре в Нью-Мексико разразится настоящий ад. Некоторые из гостей не доберутся до дома живыми. Не хотелось бы, чтобы ты стала одной из них.

— Джейк… если это правда, почему ты не расскажешь всем?

— Пустая трата времени. Я уже сообщил тем, кто наверняка меня послушает, а остальные… придется им узнать на собственной шкуре. Вы с Ритой в смертельной опасности, Анжи. Да не будь ты идиоткой и послушайся! Вы наследницы Джона Линдси, и если обе исчезнете или умрете, земля достанется тому, у кого больше денег и наемников.

Анжи вскочила:

— Немедленно расскажу маме и посоветуюсь, что делать.

— Нет! — Он схватил ее за руку и развернул к себе. Даже в полумраке было заметно, как напряжено его лицо. — Пожалуйся матери, что внезапно заболела и хочешь немедленно вернуться. Но обо мне ни слова.

— Почему?

Джейк нетерпеливо дернул уголком рта. На его щеке внезапно прорезалась глубокая морщинка, и Анжи отчего-то поняла, что он считает, будто мать каким-то образом замешана во всем этом. Вырвав руку, она негодующе воскликнула:

— Ты не смеешь! Мама никогда не позволит принести кого-то в жертву только ради того, чтобы избавиться от этой земли! Сущий вздор! О, только последняя дурочка могла вообразить, что ты способен на благородный поступок! Я просто зря потратила время…

Но Джейк снова стиснул ее руку, не давая уйти.

— Твою мать используют, Анжи, — хрипло бросил он. — Как тебя и Риту. Поверь, ты горько пожалеешь, если не послушаешь меня. На твоей совести будет их смерть… если сама к тому времени останешься жива.

Девушка, раздираемая сомнениями, нерешительно уставилась на него. Какие у нее основания доверять этому человеку? Хотя до сих пор он никогда не лгал ей, все же, несомненно, утаивал какую-то часть правды или умалчивал о самом важном. С чего бы именно сейчас такая искренность?

Словно догадавшись, о чем думает Анжи, Джейк тихо сказал:

— Я не могу открыть тебе подробности или факты, но даю слово, что никогда не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, особенно если в силах заранее все предвидеть и предупредить.

Ей отчаянно хотелось верить ему. Но в прошлом Джейк не раз ранил Анжи и сейчас, вполне возможно, имеет свои, темные, причины запугивать ее.

Он снова потянулся к ней, но вместо того чтобы схватить в объятия, притянул к себе и прошептал в пересохшие от волнения губы:

— У тебя просто нет иного выхода.

Анжи закрыла глаза. Руки ее сами собой обвили его шею, и он снова принялся целовать ее. Она не замечала, что край бортика больно впивается в бедра, ощущая только сладость его поцелуя, жар руки, ласкающей грудь сквозь кружевной корсаж. Услышав тихий звук рвущейся ткани, она вздохнула и подумала, как хорошо, что сегодня на ней не парижское любимое платье.

Джейк подхватил ее на руки и понес сквозь чащу сада в крохотную уединенную беседку, выстроенную из кедровых досок, наполнявших воздух смолистым ароматом.

Опустив девушку на пол, Джейк встал на колени. Лунный свет крошечными квадратиками падал сквозь решетчатый потолок и неясными бликами ложился на ее платье.

Анжи скорее почувствовала, чем увидела, что глаза Джейка снова превратились в жидкое золото.

— Останься у меня хоть немного здравого смысла, — тихо признался он, — я немедленно отвел бы тебя к матери.

— Да. Будь у тебя хоть немного здравого смысла, — согласилась Анжи с ленивой чувственной улыбкой, одновременно зовущей и дразнящей, и Джейк, не в силах устоять, схватил ее в объятия.

Было нечто невыразимо эротическое в их любовных играх на полу беседки под слабый звон воды в фонтане. Джейк ласкал ее медленно, не торопясь, сняв мантилью и расстегнув пуговицы корсажа так же ловко и быстро, как Бетт. И когда Анжи осталась в одной белой шелковой сорочке, присел на корточки, откровенно ею любуясь.

— Господи, точно такой ты мне снилась, — прошептал он. — Но так значительно лучше. По крайней мере я могу тебя коснуться, ощутить под пальцами мягкую кожу, слышать, как ты мурлычешь, когда ласкаю тебя здесь… и здесь. Да, amante^[18], именно так.

Его руки словно сами находили особо чувствительные местечки на ее теле, зная, когда остановиться, оставив ее желать недостижимого… Она потянулась к нему, и он навис над ней, отсекая свет, а когда вошел в нее и стал двигаться, проникая все глубже с каждым выпадом, Анжи смутно подумала, что, должно быть, так же безумна, как он, если пошла на такое. Но похоже, стоит им встретиться, как дальнейшее неизбежно.

— Querida… te qiero…^[19]

Гортанный, почти неслышный шепот будоражил Анжи Твердые губы нашли мочку ее уха, щеку, завладели губами в исступленном поцелуе, заставившем Анжи забыть все, кроме этой минуты и человека, который так хотел ее.

Их слияние было диким, бешеным под мягким ветерком, овевавшим полуобнаженные тела, луной, смотревшей сверху, и Анжи знала, что экстаз, который способен пробудить в ней этот мужчина, не сравним ни с чем на свете. Ни с одним, самым искусным любовником она не переживет ничего подобного.

Анжи отдалась потоку наслаждения и со всхлипом выгнула спину, запустив руки в жесткие темные волосы, ловя ритм его движений встречным движением бедер. Он продолжал раз за разом погружаться в ее лоно, убыстряя толчки, унося ее за собой в темную бездну страсти.

Гораздо позже, когда она вынырнула на поверхность, он снова обнял ее, и Анжи уткнулась головой в его плечо, слушая, как его дыхание из неровного становится мерным и глубоким.

Но тут Джейк вздрогнул и приподнялся, вглядываясь в темноту. Анжи ощутила, как напряглось его тело под ее ладонями.

— Джейк? Что случилось?

Ей было так хорошо, хотелось вечно оставаться в этой уютной тьме, но когда он выругался и вскочил, вдруг стало не по себе.

Он принялся лихорадочно шарить по полу в поисках одежды и, разогнувшись, сухо приказал:

— Немедленно оденься, Анжи. И оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

— Что… ты о чем?

Уже по-настоящему встревожившись, она села, поспешно натянула платье и принялась возиться с пуговицами.

— Неужели не слышишь?

До нее доносились негромкие взрывы и крики, но гостей предупредили, что будет фейерверк, поэтому Анжи не придала этому значения.

— Петарды?

— Господи, Анжи! — раздраженно взорвался Джейк, натягивая сапоги. — Это перестрелка! И если она не входит в программу развлечений, в чем я сомневаюсь, похоже, на ранчо явились незваные гости. А я без оружия… следовало бы не слушать дядюшку и взять револьверы.

Анжи, забыв о чулках и мантилье, вцепилась в него.

— Не оставляй меня здесь!

— Тут ты в большей безопасности, чем в доме. Нападающие первым делом бросятся туда. Сиди тут и не выходи, пока кто-нибудь не придет за тобой, поняла? Не шуми, и никто не узнает, где ты.

— Это индейцы?

— Ружья у всех одинаковы. Пока трудно сказать, — сухо отозвался он, выглядывая наружу.

— Джейк…

Он сжал ее плечи, снова поцеловал, крепко и наспех, и тут же выскочил из беседки, мгновенно растворившись во тьме. Только серебряная тесьма испанского костюма все еще поблескивала во мраке, и Анжи, опустившись на пол, припала глазом к решетке и долго смотрела вслед, пока Джейк не исчез окончательно.

Господи, что же ей делать?

Анжи молилась, чтобы мама и Рита уцелели… Неужели это действительно индейцы? Она вспомнила слышанные рассказы, истории о жесточайших насилиях, убийствах, грабежах и затрепетала от ужаса.

«Нет, — с мрачной решимостью думала она, — нельзя поддаваться этому унизительному, тошнотворному страху, нельзя!»

Но сдержать слово было труднее, чем казалось. Девушка вздрагивала при малейшем шуме и сжималась, заслышав очередные выстрелы и дикие вопли. Живы ли ее родные? Что с мамой? С Бетт и Ритой? О, если бы она только сумела увидеть своими глазами, что происходит, добраться»до дома…

— Анжи!

Девушка встала на четвереньки и снова припала к дырочке. К беседке мчался высокий мужчина… на Джейка не похож. Девушка с бешено бьющимся сердцем вцепилась в решетку, пытаясь увидеть лицо приближавшегося человека.

— Анжи, вы здесь? Ответьте, ради Бога!

Он был уже почти у беседки, когда лунный свет упал на светлые волосы и отразился от медных пуговиц. Темп!

— Я здесь! — всхлипнула девушка, едва не плача от облегчения. Она с трудом поднялась на ноги и, поковыляв к выходу, почти упала в его объятия.

— О да, это я! Темп… все кончено? Они ушли? Что происходит?

Темп, прижав ее к себе, принялся укачивать, как ребенка. Он все еще не успел отдышаться и опомниться, но, очевидно, думал не о себе, а об Анжи.

— Господи, Анжи, я повсюду вас искал! Если бы дон Луис не догадался, где вы можете быть… С вами все в порядке? Какого дьявола вы делаете здесь одна?

Анжи, разумеется, вовсе не собиралась объяснять ему истинную причину, приведшую ее сюда, и поэтому всего лишь покачала головой.

— Пряталась. Кто напал на нас?

— Похоже, это один из тех молниеносных набегов, которыми славятся индейские шайки, и, думаю, они получили по заслугам, — мрачно сообщил Темп. — Ворота были закрыты, а пожары, вызванные зажженными стрелами, тут же были потушены. К сожалению, вряд ли им дали достойный отпор, поскольку почти все мужчины к тому времени были пьяны, но могло быть хуже.

— А мама? Бетт и Рита? Что с ними?

— Они находились почти у дома и успели благополучно туда добраться. Рад, что у вас хватило присутствия духа остаться тут. Кто знает, что вышло бы, попытайся вы пробраться назад. Часть негодяев перебрались через стены и успели похитить несколько человек, прежде чем их заметили и подстрелили. К сожалению, невозможно расставить стражу по всем стенам, и я удивлен, что дон Луис не удвоил количество часовых. Вероятно, посчитал, что индейцы не посмеют напасть в присутствии стольких людей.

— Видимо, он ошибался.

— Верно, — выдохнул Темп, легонько прижав ее к себе. — Пойдемте. Пора возвращаться. В доме безопаснее, чем здесь.

Анжи, все еще вздрагивая, взяла его под руку, и они отправились назад, стараясь держаться в тени.

Как только они ступили на изразцовую дорожку, ведущую к фонтану, сзади внезапно послышался шум, и Темп быстро обернулся, одновременно поднимая револьвер и отталкивая Анжи к стене. Раздался противный тупой стук, кто-то вскрикнул, и Анжи не веря глазам с ужасом увидела, как Темп медленно валится на землю. Из груди торчала стрела. Револьвер покатился к ногам Анжи. Девушка на четвереньках подползла к лейтенанту.

— Темп… о Боже, Темп, ты можешь говорить? О, пожалуйста, не умирай, пожалуйста…

Она скорчилась рядом с ним, схватилась за древко стрелы, потянула и услышала душераздирающий стон. Какое счастье! Значит, он не погиб!

— Лежи спокойно, Темп, я побегу за помощью.

Он попытался приподняться, удержать Анжи, но та толкнула его назад, задев при этом револьвер. Пальцы ее машинально сжали рукоять.

— Анжи… — прохрипел он, и девушка нагнулась было ближе, пытаясь прислушаться, но тут сзади что-то зашуршало.

Анжи повернула голову, истерически вскрикнула при виде выросшей сзади тени и не задумываясь выстрелила. Пронзительный вопль разорвал ночь, и другой человек немедленно набросился на нее и выбил оружие. Револьвер закувыркался по песку, и девушка принялась отбиваться что было сил. Неизвестные перебрасывались гортанными фразами и резкими междометиями, и силы были явно неравны, но Анжи продолжала брыкаться и царапаться, хотя ноги путались в длинных складках юбки.

Паника туманила голову. Ее наверняка убьют и бросят труп рядом с несчастным Темпом.

Ее руки скользили по скользкой от жира коже, в нос бил неприятный запах, а перед ней маячило грубо раскрашенное лицо.

Индеец отстранился и ударил ее по лицу так сильно, что голова бессильно дернулась. Кажется, кто-то поднял ее… ужасно тошнит… несут куда-то…

Она смутно поняла, что ее перебрасывают через стену и кто-то другой подхватывает ее.

Потом была долгая тряска на несущейся куда-то лошади, и она лежит на седле лицом вниз, так что ошметки грязи и травинки летят в глаза… Как противно пахнет сыромятной кожей… Всему конец…

Глава 26

Голоса то появлялись, то пропадали. Смех, звучавший совсем рядом, перебивался тихими женскими причитаниями и плачем, сверлившим уши. Джейк попытался открыть глаза. Ощущение было такое, словно его огрели томагавком по голове. Морщась от тупой боли, он пытался вспомнить, что произошло.

Внезапно воспоминания обрушились на него водопадом ужаса, и он, судорожно дернувшись, открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на ближайшей к нему персоне. По щекам Риты катились слезы, блестевшие в свете фонаря крошечными бриллиантами.

— Как ты, Джейк? — с беспокойством осведомилась она. Он застонал и попытался сесть, перевернувшись сначала на бок и схватившись за спинку деревянной скамьи, куда его кто-то положил.

— Плохо. Терпеть не могу, когда в меня стреляют, — пробурчал он, взглянув на дядю, стоявшего на другом конце комнаты. Глаза дона Луиса напоминали непрозрачные камешки. — Особенно когда стреляют свои.

— Неприятная ошибка, Диего, — заверил дон Луис с некоторым нетерпением. — В такой суматохе несложно послать пулю в друга. Но ты цел и невредим, если не считать ссадины на лбу.

— Будь эта ссадина чуть пониже, меня бы завтра хоронили.

Джейк неуклюже поднялся на ноги, пошатнулся, но сумел сохранить равновесие и, оглядевшись, спросил:

— Где Анжи?

Дрожащие губы и пепельное лицо Риты лучше всяких слов говорили о случившейся беде, и Джейк так свирепо надвинулся на дядю, что тот даже попятился.

— Клянусь Богом, если хоть волос упадет с ее головы, кое-кто заплатит полной мерой! Где она?!

— Боюсь, исчезла. Диего, говори потише, ни к чему еще больше расстраивать ее мать. Сам видишь, что с ней творится. Разве можно спокойно слышать, что твоя дочь похищена?

Миньон полулежала в кресле. Несколько дам хлопотали вокруг нее, утешая и поднося воду. Бетт принесла чашку с успокоительным настоем и дрожащей рукой протянула госпоже.

— Выпейте, мадам, — всхлипнула она, — может, когда вы проснетесь, она уже вернется к нам.

Джейк шагнул было к двери, намереваясь выйти, но сильнейшее головокружение едва не свалило его с ног. Он едва успел схватиться за спинку стула и наградил дядю ледяным взглядом.

— Так где она, дядюшка?

— Но, Диего, ты позоришь меня своими намеками на тс что я знаю о судьбе прелестной доньи Анжелы. К чему мне причинять ей зло или что-то замышлять против бедняжки Какая мне польза от такой гнусности?

— Тебе лучше знать.

— Диего, немедленно прекрати!

Дон Луис взмахнул рукой, и двое вооруженных до зубов объездчиков немедленно оказались рядом.

— Эти люди засвидетельствуют, что я отдал приказ защищать всех в этом доме. Они храбро сражались, чтобы от биться от нападавших.

— В таком случае, может, потрудишься объяснить, почему на стенах не были расставлены часовые? Ни одного человека»

— Отчего же, стражников у меня достаточно.

— Почему же они не предупредили о нападении? Вероятно, намеренно?

— Собака! — выругался один из наемников, наступая на Джейка, и остановился, только когда дон Луис поднял руку Черные глаза объездчика злобно сверкнули. — Ты у меня еще попомнишь, — прошипел он, и Джейк презрительно хмыкнул.

— Если я прежде не пошлю тебя в ад, — спокойно по обещал он, но возникший за спиной Джейка Логан предостерегающе положил руку на его плечо. Дождавшись, пока Джейк немного успокоится, Дейв подтолкнул его локтем и пробормотал:

— Выйди со мной. Свежий воздух приведет тебя в чувство И когда они оказались во дворе, безапелляционно заявил:

— Ты знаешь, кто за этим стоит.

— Да, — кивнул Джейк, но тут же скривился от остро) боли в висках. — Объясни, что тут было, пока я валялся без сознания.

— Когда в тебя выстрелили, я попытался сообразить, где ты был все это время и откуда пришел.

Подумал, что у тебя есть причины прятаться в обычном месте, как всегда, когда мы следим за доном Луисом. Дейв запнулся, и Джейк, морщась, признался:

— Понимаешь, мне эта идея показалась совсем неглупой. Дейв ухмыльнулся и продолжал так же тихо:

— Я и отправился туда, да только наткнулся на Темпа Уокера, лежавшего на дорожке со стрелой в груди. Повсюду были лужи крови. К счастью, он еще жив, так что может рассказать остальное, как только врач вытащит наконечник. Если, конечно, не умрет в ближайшие полчаса. Он успел шепнуть мне, что Анжи застрелила одного из нападавших, ; но помочь ей Уокер ничем не мог. Похоже, они охотились именно за ней, потому что выждали, пока Уокер найдет девушку вбеседке и поведет в дом. Джейк, судя по раскраске, стрела принадлежит команчам.

— Команчам? Весьма кстати. Даже слишком.

— Вот именно, слишком.

Дейв задумчиво почесал подбородок.

— Дон Луис рвал и метал и даже собрал людей, чтобы пуститься в погоню за команчами. Старается развязать полномасштабную войну.

— И вполне может добиться своего, хотя скоро горько пожалеет о содеянном. Слушай, Дейв, я еду за ней. Если Анжи у команчей, в чем я сомневаюсь, они добровольно выдадут девчонку; если же ее там нет, пойду по следу настоящих похитителей.

— Уверен, что не хочешь взять меня с собой?

Джейк покачал головой, но неосторожное движение послало в виски новую волну кинжально-острой боли.

— Нет. Один я быстрее подберусь к ним.

— Да, я совсем забыл, что ты жил с команчами.

— Это было давно, но думаю, они и до сих пор доверяют мне настолько, что расскажут все, о чем ни спрошу. Позаботишься, чтобы дамы благополучно добрались до ранчо? И постарайся глаз не спускать с матери Анжи. Вряд ли она сама устроила похищение дочери и, уж конечно, не желала такого ужаса, но, думаю, знает больше, чем говорит. Сообщи Паттерсону.

Уже через час Джейк скакал прочь от ранчо «Де Тезон». Тезон по-испански — «упрямый, упорный». Подходящее название, ибо семейство Ривера за двести лет не уступило добровольно ни пяди земли. Может, он несправедлив к дяде? В конце концов, дон Луис только следует древней фамильной традиции и готов любым, даже нечестным, способом удержать свои владения.

Все улики указывали на то, что именно он продает оружие беглым индейцам, чтобы поддерживать пламя войны, и без того пылающее высоко, и тем самым отпугивать новых поселенцев. Он жаждал захватить все: земли, воду, рудники, чтобы получить полный контроль над территорией Нью-Мексико.

Если Анжи Линдси принесли в жертву алчному желанию дяди прибрать к рукам ее ранчо и тем самым заполучить больше денег и могущества, Джейк найдет способ отнять у него все.

Но сейчас самое важное — отыскать Анжи, прежде чем похитители причинят ей непоправимый вред. Вероятно, ее не убьют, но есть вещи куда хуже смерти. Намного хуже. Всем известно, какова участь белых женщин, захваченных индейцами.

— Неужели они будут скакать всю ночь? — прошептала Анжи потрескавшимися губами. Она и ждала, и боялась этого. Пока с ней ничего особенного не случилось, поскольку остановки были немногочисленными и короткими: ее отпускали одну за кусты, наспех поили водой, пахнувшей кожаным мехом, где она, должно быть, хранилась, протягивали кусок жесткого вяленого мяса — и снова в путь.

Похитителей было шестеро. Лошади шли ровным галопом, не сбавляя шага. Куда ее везут? И, о Господи, сможет ли кто-нибудь потом отыскать ее?

В горах было холодно, и девушка дрожала в своем влажном платье, промокшем насквозь при переправах через мелкие речки. Изнемогая от страха, она не протестовала, когда ей связали руки спереди и посадили на лошадь, зато старалась не опускать голову и замечать хоть какие-то ориентиры, особенно когда встало солнце и тьма сменилась первым Сероватым светом. К сожалению, пейзаж оставался на редкость однообразным: скалы, громадные валуны, искривленные деревья, похожие на горбатых карликов, скорчившихся в грязи. Ужас стискивал сердце мохнатыми лапами.

Одним из всадников был мужчина, которого она ранила. Он держался поблизости и время от времени, показывая на нее, что-то рычал на незнакомом языке. Девушка невольно съежилась, но державший ее индеец грубо бросил несколько фраз. Окинув Анжи свирепым взглядом, раненый ударил пятками по бокам лошади И, к облегчению девушки, отъехал.

Когда же она начала трястись в ознобе, человек, на чьей лошади она ехала, презрительно сплюнул, явно ее осуждая.

— В таком случае найди мне одеяло! — вспылила девушка, хотя была уверена, что он не понял ни единого слова. Но воин, к ее удивлению, сунул руку за спину и вытащил грубое одеяло, которое и набросил на спину Анжи. Она с благодарностью приняла нежданный дар и попыталась завернуться в него, неуклюже действуя стянутыми руками.

Дорога вновь пошла вниз, и лошади стали спотыкаться на камнях. Стало еще светлее. По обе стороны горной тропы тянулись сплошные гребни скал, и кони пошли медленнее. Анжи напрягала память, пытаясь запомнить, по какому пути они едут, но тут же поняла тщетность своих усилий, особенно когда за очередным перевалом раскинулся точно такой же горный пейзаж.

Интересно, как они ухитряются не заблудиться среди такой невыразительной, без малейших примет, местности? Однако индейцы с мрачной решимостью продвигались вперед, понукая измученных коней, бредущих по почти невидимым ; тропинкам, где и собака бы прошла с трудом, — тропинкам, ; высеченным в крутых скалах, зачастую возвышавшихся на краю глубоких каньонов. Что ждет ее в конце путешествия? Анжи боялась даже подумать об этом.

Казалось поистине невероятным, что участники налета сумели пробраться через высокие стены ограды и украсть ее. Недаром, по-видимому, Джейк предупреждал, что она и сестра в опасности.

«Вы наследницы Джона Линдси, и если обе исчезнете или умрете, земля достанется любому, у кого больше денег или наемников».

Господи, как он был прав. Несомненно, ее похитили не просто так, не случайно, хотя вряд ли команчей интересуют ее земли. Разве что их наняли…

Анжи с ужасающей ясностью поняла все, что Джейк хотел ей сказать. Ей суждено стать жертвой не столько обстоятельств, сколько чужой алчности и жажды власти. Но как ее ни страшила эта мысль, все же существовала некоторая надежда на то, что она сумеет остаться живой. Если ее похитили, чтобы лишить прав на ранчо, можно всегда предложить его в обмен на жизнь. Проще простого. Она пойдет на все, чтобы спасти себя и родных.

Немного воодушевившись, Анжи продолжала терпеть бесконечное путешествие. И когда индейцы остановились на ночь в узком каньоне, уже успела придумать, что сказать. Это последний, самый рискованный шанс, но все еще может обойтись, ибо, желай они прикончить ее, не тащили бы в такую даль.

Ее бесцеремонно стащили с седла, но затекшие ноги подломились, и она с позором растянулась на земле. Кто-то из мужчин рассмеялся, но тот, с кем она ехала, вновь рывком поднял ее, как нашкодившего щенка, и Анжи прикусила губу, чтобы не выпалить что-нибудь опрометчивое. Индеец подтолкнул ее вперед, не грубо, а равнодушно, словно отбившуюся от стада корову, и посадил на одеяло, разостланное прямо на камнях.

Индейцы стали переговариваться между собой, время от времени оценивающе поглядывая на Анжи. Девушку трясло от ужаса. Неужели она ошиблась и с ней попросту расправятся? Окаменев от безнадежности, она старалась не дышать. Связанные руки были прикрыты лохмотьями разорванной юбки, свисавшими едва не до земли; терновые шипы до крови исполосовали голые ноги, и каждая частичка тела надсадно ныла. Волосы свисали беспорядочными прядями: гребень где-то потерялся, а мантилья осталась в беседке.

Она подумала о Джейке и помолилась о том. чтобы он остался жив и отправился ее искать. А Темп? Что с ним? О, мама, должно быть, вне себя от тревоги за нее! Хоть бы Бетт догадалась сварить ей сонное снадобье!

Несмотря на все разногласия, Анжи знала, что мать глубоко любит ее. Ее любовь словно обоюдоострый меч — ранящая и целительная одновременно.

Но Анжи тут же с неприятным чувством вспомнила, что Джейк предупреждал ее насчет матери. Нет, этого быть не может! Мама никогда не сделает ей дурного, хотя… хотя Анжи знала мать достаточно хорошо, чтобы убедиться: она готова почти на все, лишь бы добиться того, что считала правильным и истинным. Разве не она пыталась убедить Джейка запугать Анжи и заставить отказаться от приезда сюда? Неприятный осадок до сих пор отравлял горечью душу Анжи, несмотря на то что мать в конце концов оказалась права. Ее глупенькая недоверчивая дочь пребывала в смертельной опасности, и Бог знает, останется ли жива к следующему дню.

Анжи попыталась незаметно развести руки, чтобы хоть немного растянуть сыромятные ремни, и ей это удалось. По крайней мере теперь путы не так отчаянно сдавливали онемевшие запястья.

Но тут ее внимание привлекли громкие голоса. Опасливо вскинув голову, она увидела, что двое затянутых в кожу мужчин затеяли громкую ссору. Душа Анжи ушла в пятки: кажется, именно она стала причиной спора, недаром раненый то и дело тычет рукой в ее сторону! Предплечье индейца было наспех замотано тряпкой. И хотя рана, очевидно, была легкой, он то и дело бросал на нее мрачные, свирепые взгляды, от которых та невольно сжималась.

Анжи с бешено заколотившимся сердцем наблюдала за мужчинами. Наконец тот, на чьей лошади она ехала, покачал головой и, пожав плечами, сел на корточки у невысокого огня. Правда, он посмотрел на нее, но тут же отвел глаза и отвернулся, и девушка с внезапной ясностью поняла: в чем бы ни заключались их раздоры, он уступил. Сдался. Значит, дело в ней? Вероятно, поскольку раненый индеец подступил ближе. В темных безжалостных зрачках светилось злобное удовлетворение. Он бросил несколько слов, и девушка вздрогнула. Хоть истинного смысла она не поняла, но намерения его достаточно ясны.

Но тут мужчина отвернулся и тоже пошел к костру, словно забыв о девушке. Кожаный мешок пошел по кругу, и, опустошив его, индейцы стали разговорчивее и шумливее.

Измученная, запуганная девушка тем не менее продолжала тянуть и дергать путы, надеясь освободиться. Если она сбежит, то скорее всего погибнет в этих диких горах, но даже эта судьба казалась более приемлемой, чем та, которую они уготовили для нее.

Но прежде чем она сумела добиться своего, мужчина, которого она ранила, поднялся и направился к ней, растягивая губы в дьявольской ухмылке. Он выхватил нож, и Анжела сжалась, но индеец одним махом перерезал ремни и, вцепившись в ее волосы, поставил на ноги. Потом, не обращая внимания на гневные вопли, потащил к огню, сказав что-то своим товарищам. Те дружно засмеялись. Один принялся подкидывать дрова в огонь. Оранжевые языки взметнулись к небу.

Анжи, задыхаясь и плача, безуспешно пыталась вырваться.

— Послушайте, — дрожащим голосом обратилась она к тому, кто привез ее сюда, — вы ведь говорите по-английски? Я точно знаю! Вы поняли, когда я попросила одеяло, так что и сейчас поймете. Если все дело в земле, которую оставил мне отец, я подпишу все, что потребуете, только отпустите меня.

Мужчина бесстрастно смотрел на нее, словно не слыша. только рот едва заметно дернулся. Наконец он медленно покачал головой, отвернулся, и Анжи с трудом сдержала слезы. Значит, все зря?

Но она не сдастся так просто!

Девушка гордо выпрямилась, не обращая внимания на хищно вцепившиеся в нее руки, и громко отчеканила:

— Только трусы способны так обращаться с безоружны ми женщинами. Если собираетесь убить меня, дайте по край ней мере оружие, чтобы и у меня был шанс. Или так боитесь женщины, что не смеете рискнуть своей жизнью?

Забыв о привычной сдержанности, мужчины с удивлением уставились на Анжи, а державший ее мужчина хрипло расхохотался.

— Ты глупа, если воображаешь, что мы позволим тебе выстрелить еще раз! И без того едва не прикончила меня, — прорычал он.

— Поэтому теперь ты струсил? Неудивительно, что вы прячетесь в горах, как жалкие трусы!

Проворчав что-то на своем языке, он беспощадно дернул Анжи за волосы, заставляя обернуться, и та проглотила крик боли.

— Мы не убьем тебя, — пообещал он, — просто повеселимся, что скажешь? Как ты веселилась в маленьком домике.

Охваченная ужасом и паникой, Анжи, однако, думала только о том, что они подсматривали за ней и Джейком, но по какой-то причине не напали сразу. Господи, она не вынесет, если они прикоснутся к ней; сама мысль о ласках этих мужчин, похотливо пялившихся на нее, тошнотворна и омерзительна!

Он толкнул ее в спину так, что она упала на четвереньки, и снова захихикал, когда Анжи попыталась уползти. Комья глины и камешки царапали ладони, но она продолжала пятиться, пока он снова не поднял ее за волосы и стал дергать с такой силой, что на глазах выступили слезы.

Послышался отвратительный треск рвущейся ткани, и обнажившуюся спину обдало ледяным ветерком. Лохмотья кружева полетели в воздух, и хотя она отчаянно отбивалась, брыкаясь и вопя, двое индейцев схватили ее за руки, а мучитель продолжал срывать с нее одежду. Анжи, полыхая от стыда, боролась из последних сил, но вскоре белая сорочка, последний оплот скромности, оказалась на земле. Девушка затрепетала, оставшись обнаженной под пристальными взглядами. Шершавые пальцы гладили ее вздрагивающую плоть, щипали соски, ныряли между ног, и Анжи снова попробовала отбиваться ногами. Но они грубо раздвинули ее бедра и в четыре руки подняли в воздух. Она билась, выгибалась, а пламя освещало эту чудовищную сцену, бросая яркие отблески на раскрашенные лица и бронзовые тела, словно в ожившем наяву кошмарном сне.

Грубый смех звенел в воздухе, черные глаза сладострастно блестели. Мужчины с растущим возбуждением продолжали исследовать ее извивающееся тело. Кто-то дернул ее за кустик рыжих завитков внизу живота, и индейцы окончательно развеселились. Боже, уж лучше умереть, чем подвергаться такому унижению!

Каким-то образом ей удалось вырвать руку и вцепиться ногтями в щеку похитителя, пропахав кровавые борозды. Раздался вопль боли, сопровождаемый диким воем злобы и возмущения.

На голову опустился тяжелый кулак, и из глаз посыпались искры. Ее почти бросили на землю. Двое держали руки над головой, двое навалились на ноги. Раненый встал на колени между ее разверстыми бедрами. И когда зрение наконец прояснилось, Анжи с удушливым отчаянием увидела, что он с гнусным удовлетворением смотрит на ее непристойно выставленное напоказ тело.

— Ну что, зря старалась? Сама видишь, что тебе не сладить с нами! Теперь заплатишь за то, что стреляла в меня, так?

Она с отвращением сжалась, когда он снова коснулся ее грудей, щипая соски так жестоко, что Анжи кусала губы, стараясь удержаться от криков. Когда она сжалась, он снова рассмеялся и бесцеремонно сунул руку между ее ног и стал с унизительной наглостью ощупывать каждую складку.

Грубое вторжение заставило ее выгнуться. Паника нарастала, страх и стыд превратились в пытку предчувствия чего-то еще более ужасного. Но он продолжал терзать ее, словно зная, как ей противно терпеть его прикосновения и громкие насмешливые восклицания.

Наконец он отодвинулся и принялся сосредоточенно возиться с веревкой, придерживающей у пояса набедренную повязку. Потом что-то бросил остальным, и те силой поставили девушку на четвереньки, продолжая придерживать, поскольку она не потеряла надежды освободиться.

Волосы ее волочились по земле, острые камешки впивались в груди. Эта поза была еще более оскорбительной, потому что она не могла видеть лица похитителей. Но тут ее снова подняли и раздвинули бедра еще шире. Один из тех, кто держал ее за руки, схватил и сжал ее грудь и пробормотал что-то одобрительное, продолжая играть с соском в чудовищно-непристойной пародии на любовную игру, и Анжи застонала.

Второй сжал другую грудь. Кто-то дернул ее за волосы так, что шея болезненно выгнулась. О нет, значит, индейцы все-таки хотят, чтобы она наблюдала за ними, сознавала, что они с ней делают, видела их лица, когда они по очереди станут ее насиловать.

Девушка сквозь слезы боли и отчаяния смотрела, как человек, до сих пор остававшийся в стороне, приближается к ней. Несмотря на внешнюю невозмутимость, глаза жарко горели, и она поняла, что он намеревается участвовать во всех мерзостях. Он остановился перед ней, перебросился замечанием с товарищами и принялся расстегивать штаны.

— Не думала, что и вы такое же животное, — пробормотала она сухими, растрескавшимися губами.

Его рука замерла на пуговицах. Что-то вроде раскаяния отразилось на лице, но надежды Анжи испарились, когда он пробормотал:

— Не в моих силах спасти тебя.

— Но вы могли бы, если бы захотели.

— Нет. Ты останешься жить. Разве этого недостаточно?

— А если бы такое сделали с вашей матерью или сестрой? Для вас было бы достаточно, что они живы?

Он заколебался, но один из мужчин что-то резко бросил и снова запустил пальцы в ее лоно.

— Не слушайте его, — изнемогая, попросила она, но он покачал головой. И Анжи поняла: спасения нет.

Ее опозорят, изнасилуют, загрязнят, и она не сумеет их остановить. Чужие пальцы вновь неумолимо раскрывали ее бедра. Анжи крепко зажмурилась и выплеснула в громком крике свой ужас и страдания. Жалобный вопль, похожий на вой койота, наполнил воздух душераздирающей тоской.

Глава 27

Не успел ветер унести последние отзвуки ее крика, как оглушительный взрыв вырвал девушку из цепких лап, и Анжи растянулась на камнях. За первым выстрелом последовал второй. Бандиты было метнулись к оружию, но тут же замерли, когда из-за ближайшего валуна показались несколько человек. Один выступил вперед и, взмахнув ружьем, заговорил с похитителями на их языке, издавая странные грудные звуки. Анжи, кое-как присмотревшись сквозь спутанный занавес волос, увидела индейца, совсем голого, если не считать набедренной повязки, обнажавшей длинные ноги. Молнии, нарисованные белой краской, избороздили его лицо, придавая незнакомцу такой же свирепо-дикий вид, как у его сородичей.

Может, эти новые негодяи решили отобрать добычу у старых?

Она поднялась на четвереньки, упираясь пальцами ног в подвернувшийся булыжник и дожидаясь возможности сбежать. Мужчины долго спорили, пока тот, что с ружьем, не выпалил снова. Пуля ударила в скалы над головами его противников, послав вниз дождь мелких осколков.

Девушка непроизвольно сжалась, ожидая, что следующая пуля будет предназначена для нее. Все ее пилы сосредоточились в одном порыве: нужно скрыться, и пусть они хоть поубивают друг друга!

Она старалась незаметно отползти вбок. Пятки скользили по гальке и глине. Если бы только она не осталась совсем голой, наверняка бы не чувствовала себя такой беззащитной и слабой!

Но тут ее вновь схватили за волосы, потянули назад и бесцеремонно толкнули к большому валуну. Слезы поражения заскользили по ее щекам, и Анжи плотно сжала губы. Нет, она не доставит им удовольствия мольбами о пощаде! Она уже сообразила, что все призывы к милосердию только забавляют их, и если не сможет изменить свою судьбу, по крайней мере хотя бы умрет достойно.

Приготовившись к худшему, Анжи подняла голову, но, к счастью, индейцы все еще продолжали спорить из-за нее. Может, они все-таки начнут перестрелку и в суматохе ей удастся улизнуть?

Дрожа от холода и страха, она скорчилась под нависшим карнизом, не обращая внимания на то, что острые камешки больно впиваются в колени. Мужчина с ружьем что-то приказывал своим соратникам.

Еще несколько минут, и обе стороны, очевидно придя к взаимному соглашению, успокоились, и Анжи съежилась при виде того, как раскрашенный индеец отбросил ружье и вытащил длинный острый нож.

Мужчина, собиравшийся изнасиловать ее первым, выхватил свой, не менее устрашающий, а остальные образовали круг, подбадривая противников криками. Анжи пыталась отвернуться, но не могла и широко раскрытыми глазами наблюдала, как они медленно двигаются по импровизированной арене, то наступая, то отступая. В блестящем металле отражался огонь костра, рассыпаясь множеством искр на остро наточенных лезвиях.

Волосы насильника были длинными и жирными. Более короткие пряди его соперника перехватывала полоска кожи, повязанная вокруг головы. Во всем остальном они казались неотличимыми, особенно когда сошлись в молчаливой смертельной схватке: сцеплялись, расцеплялись, обходили друг друга, лишь изредка отпуская издевательские, судя по тону, реплики. Кровь текла ручьями по бронзовым голым торсам.

Несмотря на неотвязный страх, Анжи постепенно увлеклась этим необычным, захватывающим, хотя и жестоким зрелищем. Оба напряжены, как сжатые пружины, жаждущие высвободиться, но осмотрительность берет верх: в таком деле торопливость смерти подобна.

Наконец один из мужчин рванулся вперед, и кончик ножа мелькнул подобно змеиному жалу, чтобы снова напиться крови.

В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание дерущихся. Они сцепились в который раз, и тут похититель вдруг с каким-то странным неверящим выражением отступил, замер на миг и медленно повалился на колени. Второй оседлал его, и не успела Анжи крикнуть, как его нож вонзился в податливую плоть.

Давясь рвотными спазмами, Анжи спрятала лицо в ладонях. Что же теперь будет с ней? Отдадут победителю или изнасилуют? Или убьют? Ведь несмотря на то что ей пообещали жизнь, новая шайка явно взяла верх над старой!

Она осторожно подняла голову. Размалеванный индеец все еще стоял над своей жертвой, широко расставив ноги, всем своим видом вызывая на бой очередного соперника. Но никто не принял вызова, хотя мужчина, давший ей одеяло, что-то глухо пробормотал. Победитель кивнул, сунул нож в чехол и, выпрямившись, неторопливо направился к Анжи. Она со страхом сжалась. От запаха свежей крови и зверств, свидетельницей которых она стала, ее тошнило.

— Нет! Не смей притрагиваться ко мне… О Боже, уж лучше убей сразу, чем это…

Она попыталась схватиться за его нож, но он ребром ладони ударил ее по сразу онемевшим пальцам. Паника перевесила доводы разума, и Анжи принялась бороться с ним, не боясь смерти, скорее наоборот, надеясь на быстрый конец.

Выплевывая ругательства на испанском, французском и английском, она сопротивлялась что было сил, но он только посмеивался, отражая каждый бесплодный удар с почти пренебрежительной легкостью. Девушка стала уставать. Воздуха не хватало, но страшнее всего было омерзительное сознание собственной беспомощности. Она вцепилась было ему в глаза, но он грубо вывернул ее руку, так что Анжи упала на колени. Индеец что-то издевательски прохрипел под хохот остальных и, подняв ее на ноги, прижал спиной к своей окровавленной груди. Анжи дернулась, но индеец распластал ладони на ее голом торсе и что-то объявил остальным. Те дружно кивнули.

Он, разумеется, предъявил на нее права, и сквозь дымку страха и безнадежности Анжи подумала, что обречена на самое худшее в руках этого грязного дикаря, который сражался и убил своего собрата за ценный приз — возможность взять пленницу первым.

И хотя разум твердил о необходимости подчиниться, потому что повиновением часто добьешься большего, чем сопротивлением, она принялась инстинктивно вырываться, когда индеец потащил ее к зарослям полыни на краю лагеря, где было не так светло.

Она все-таки попыталась отстранить его руку, обвившую талию, но его мышцы напряглись, и он, прижав ее к себе и приподняв, поволок за собой.

Добравшись до пыльных кустов, он свободной рукой швырнул на камни одеяло, подтолкнул туда Анжи и прижал ее к земле своим телом. Она порывисто вскинула колено, пытаясь ударить его в пах, и, кажется, это ей удалось, потому что индеец негромко охнул.

— Прекрати! — рявкнул он по-французски, и Анжи от неожиданности застыла. Какой знакомый голос! — Делай вид, что сопротивляешься, — продолжал он на том же языке, — иначе они заподозрят недоброе.

Нет, этого быть не может! Или все-таки может?

Откинув голову, она вгляделась в его глаза. Не черные, даже не карие… желтые, как заморский янтарь! Тигриные. Джейк? Это лицо Джейка, покрытое толстым слоем краски? О Иисусе… если так, почему он это делает?

— Это ты? — прошептала она.

Вместо ответа он погладил ее по животу и нетерпеливо дернул свою набедренную повязку. Ледяной взгляд пригвоздил ее к месту. Ни искорки милосердия, ни унции жалости!

— Кричи, — процедил он. — Погромче. Спектакль должен быть достаточно убедительным.

— Но что… нет!

Он грубо раздвинул бедра Анжи и одним толчком вонзился в лоно, так неожиданно и больно, что она не смогла сдержать крика, которого требовал Джейк. Тот, согнув руку, придавил ее грудь и взял девушку быстро и грубо. Анжи наконец дала волю эмоциям и страху, изводившему ее все это время, и зашлась в истерическом вопле, пока не надорвала горло. Пробормотав ругательство, Джейк наконец ослабил хватку, приподнялся и с кривой усмешкой заключил-:

— Думаю, ты неплохо сыграла.

Он присел на корточки, одернул кожаную безрукавку, прикрыл Анжи краем одеяла и обернулся к собравшимся у костра мужчинам. Те остались безразличными. Тогда Джейк громко бросил фразу на наречии апачей, поднялся, оставив девушку лежать в полыни, направился к огню и пригвоздил одного из сидевших презрительным взглядом:

— Hakani unu nahanu? — перешел он на наречие команчей.

Команчи отвел глаза, очевидно удивленный тем, что к нему обращаются на родном языке, и пожал плечами.

— Ничего со мной не случилось, — угрюмо выдавил он.

— Почему же в таком случае ты стакнулся с людьми, не уважающими обычаи команчей? — допытывался Джейк, пренебрежительно ткнув пальцем в остальных. — Вижу, тебе не слишком по душе то, что они вытворяют.

— Мне не по душе то, что вытворяют белые люди. Нужно бороться не между собой, а с ними, иначе нас уничтожат поодиночке.

Джейк, немного помолчав, кивнул:

— Это правда. Но такой способ не годится.

— А ты знаешь другой, получше?

— Знаю только, что белых слишком много» и если станешь сражаться с ними пулями и стрелами, никогда не победишь.

Горькая улыбка была ему ответом, и Джейк от всей души пожалел, что не может предложить этому человеку столь необходимого решения. Поднявшись, он объявил:

— Мы уезжаем. Я беру женщину с собой. Команчи тоже встал и кивнул:

— Ты завоевал ее в драке. Она твоя. Если отдашь ее дону Луису де Ривера, он заплатит золотом.

— Спасибо за совет.

Его подозрения подтвердились, но Джейк по-прежнему горел молчаливой яростью. До какой же низости опустился дядюшка!

Он подхватил Анжи с земли. Девушку все еще трясло, но она не протестовала, когда Джейк завернул ее в одеяло, бросил поперек седла, а сам сел сзади. Вскоре лагерь остался позади. Хотя погони он не ожидал, все-таки рисковать не следовало, и поэтому лошадей гнали во весь опор. Один за другим команчи, сопровождавшие его, исчезали, растворялись в ночи, словно по какому-то молчаливому соглашению, и он наконец остался наедине с Анжи. Теперь возможным преследователям придется разделиться: следы ведут сразу в нескольких направлениях.

К утру Анжи, немного успокоившись, забылась от усталости в его объятиях. Одеяло сползло, открывая мягкие белые груди. Джейк вспомнил, как она боролась с похитителями, выказывая поразительные стойкость и мужество, и снова ощутил холодную ярость при мысли о том, что чужие грязные руки касались этого изящного тела.

Ему страстно захотелось прикончить их всех. И совсем недостаточно, что он расправился с тем, кто хотел первым обесчестить Анжи. Будь ситуация несколько иной, Джейк зарезал бы его как свинью, по обрядам апачей, как полагается при подобного рода преступлениях. При мысли о том, как он едва не потерял ее в ночи и отыскал только благодаря крику Анжи и отсветам костра, у него кровь стыла в жилах. Насильников было шестеро. Вряд ли бы Анжи пережила эту ночь.

И всему виной его дядя.

Больше всего на свете он хотел бы заставить дона Луиса заплатить за эту гнусность, но доказательств нет. Вряд ли кто-то поверит словам грязного индейца. Даже если против дона Луиса выступят люди, затаившие на него зло, показания их наверняка окажутся слишком расплывчатыми и неубедительными. Джейку нужно нечто большее. Неопровержимые улики или свидетели, словам которых поверят, если против столь влиятельного человека будет возбуждено судебное расследование. Но за все эти годы не удалось найти ни того, ни другого. Оставалось надеяться, что когда-нибудь безнаказанность сделает его неосторожным и чересчур самоуверенным. Когда-нибудь…

Анжи пошевелилась.

— Куда мы едем? — сонно спросила она. — Нужно скорее увидеть маму или дать ей знать, что я жива.

Джейк, умудрившись заплести ее волосы в подобие косы, свисавшей со спины, поспешно прикрыл одеялом ее груди.

— Мы пока не можем вернуться, Анжи.

— Почему нет? — вскинулась девушка, и он только сей час заметил расплывшийся по ее скуле багровый синяк. — Я не вернусь на ранчо «Де Тезон»!

— Ни в коем случае. Но я не рискну отвезти тебя домой Если такое случилось однажды, значит, вполне может повториться.

— Хочешь сказать, бандиты… я действительно в опасности? И все из-за этой земли?

Вместо ответа Джейк натянул поводья под укрытием карниза, нависающего над крытым откосом Собачьего каньона. Столовые горы с плоскими вершинами окрасились алым под лучами рассветного солнца. Каньон прорезал каменные пласты, поднимаясь к вершине горы, самой западной из хребта Сакраменто, и петляя прихотливыми изгибами между огромными многоцветными отрогами. Извилистая горная тропа, льнувшая к скалам, серпантином поднималась все выше, до перевала, где росли горные сосны и узкая речушка прокладывала звенящую дорожку среди валунов, собираясь природными бассейнами в каменных впадинах.

Это ущелье, которое мексиканцы именовали каньоном де Перро, считалось местом сбора апачей мескалеро. Часто безрассудные горячие мексиканцы, преследуя шайки индейцев, попадали сюда по узкой тропе, загороженной скалами с обеих сторон, и слишком поздно замечали, что за каждым кустиком и булыжником прячется враг. Град камней и стрелы сбивали их вниз, с огромной высоты, в бездонную пропасть, где поджидала старуха с косой. Многие находили на дне каньона свой последний приют.

Идеальное место для засады.

Джейк спрыгнул на землю, снял с седла Анжи и отнес в тень. Она что-то пробормотала, но Джейк молча, несмотря на слабое сопротивление, отнял одеяло, проделал ножом дыру и надел на Анжи импровизированное пончо, которое к тому же подвязал кожаным ремешком.

— Придется обойтись этим, пока не найдем тебе одежды поприличнее, — коротко буркнул он, вкладывая нож в расшитый бисером чехол.

— Я сначала посчитала тебя одним из них, — созналась Анжи. Это было первое ее упоминание о прошедшей ночи, и он мрачно свел брови.

— Знаю. Но никто, даже ты, не должен был узнать во мне племянника дона Луиса. Если бы это произошло, я никогда бы не сумел отнять тебя у них.

Анжи вздернула подбородок, а рот упрямо сжался. Как хорошо он помнил этот жест!

— Мог бы каким-то способом дать понять, что это ты!

— Ты и сама знаешь, что не мог. Девушка, тяжело вздохнув, отвернулась.

— Да, ты прав. Представить не могу, что сказала или сделала, если бы подумала… поняла, что это ты.

Лицо ее слабо порозовело. В глазах сгустились тени, нижняя губа слегка задрожала. Джейк потянулся к ней, но Анжи отстранилась.

— Нет! Пожалуйста. Не касайся меня, Джейк! Рука Джейка бессильно повисла.

— Господи, Анжи, неужели боишься, что я обижу тебя? Девушка уставилась в землю, поросшую желтой травой и усыпанную галькой.

— Нет. Но ты видел. Видел, что они делали…

— Причинили тебе боль? — с трудом выдавил Джейк. Глаза девушки наполнились слезами.

— Конечно! — гневно выпалила она. — Не в том смысле, какой ты, верно, подразумеваешь, но бесцеремонно дотрагивались до меня там, где… где… раньше касался… только ты… и это было так… так постыдно! Мерзко! Ах, Господи, я хотела умереть или убить и… — она прерывисто вздохнула, — чувствую себя такой грязной! И теперь все гадаю, что я должна была сделать, чтобы остановить их или удержать… предотвратить то, что произошло… может, если бы мы не встретились в беседке, или я не выбежала бы навстречу бедному Темпу, или…

— Анжи, тут нет твоей вины. Как ты могла справиться с шестерыми индейцами? Подумай хорошенько! Ты ничего не могла поделать. Именно это я и пытался объяснить тебе тогда, но не хотел пугать и вдаваться в подробности, боясь, что ты не поверишь. Но хоть теперь, может, поймешь меня. Случившееся не имеет ничего общего с тобой. На карту поставлены ранчо, вода и рудник, а может, и золото. Людям рот не заткнешь. Ходят разные слухи, правдивые или нет. Но эти негодяи способны на все, лишь бы разбогатеть. Их не интересует, кто попутно будет принесен в жертву в процессе получения желаемого. Главное — захватить «Дабл Икс». Вы с Ритой попали в паутину, вырваться из которой будет сложно.

— Рита жива?

— Да. Во время нападения она находилась в доме, и двое армейских офицеров пришли ей на помощь. Повезло. К тому же им главным образом нужна была ты, поскольку в этом случае Рита быстро сдалась бы и отказалась от всяких прав на землю и рудник.

— Кто это они? О ком это ты все толкуешь? Джейк спокойно встретил ее взгляд.

— Мой дядя и твоя мать.

Побелевшая как полотно Анжи покачала головой:

— Твоя дядя — возможно, но не мать. Она не стала бы!

— Анжи, говорю тебе, она тут замешана, хотя не думаю, чтобы она знала о намерениях дона Луиса.

— Ни за что не поверю, — с бешенством прошипела девушка, — чтобы мать рисковала жизнью собственной дочери!

— Ты совершенно права, и Миньон не позволила бы, чтобы с твоей головы хоть волос упал! — И когда Анжи недоуменно подняла брови, добавил: — Если бы все знала.

— Мать не настолько глупа!

— Да, но с дядей ей не тягаться. Он жаден, коварен, лжив, но чертовски умен и привык говорить людям то, что они хотят слышать. Он наверняка сказал матери, что увезет тебя в безопасное место и убедит продать землю, а потом даст вам достаточно денег, чтобы вы смогли вернуться во Францию и жить в роскоши. Но как только ты подпишешь бумаги, он отречется от своего слова, не отдаст ни цента — и что ты сможешь поделать? Ничего. — Но это нечестно!

— Будь он честен, из него вышел бы чертовски хороший политик, ну а так… он попросту покупает сенаторов. Если он сумеет заполучить ранчо и рудники, значит, завладеет почти всем югом Нью-Мексико и станет некоронованным королем этой территории.

— Но что ему нужно? Денег? Всех земель этого штата? — раздраженно бросила она.

— Может быть. Но думаю, что добивается он не этого, хотя некоторые глупцы политики считают, что могут всю жизнь выманивать у него подачки в обмен на некоторые одолжения.

— Но в таком случае ради чего он готов на преступление?

— Ради независимости.

Анжи, как-то странно посмотрев на него, чуть усмехнулась.

— Независимости не того рода, что необходима большинству людей, но свободы от того самого правительства, которое беззастенчиво использует. Думаю, ему нужна очередная революция, Анжи, война между Соединенными Штатами и Мексикой, и на этот раз исход наверняка будет иным, если, конечно, он станет цепко держать в руках эти земли. Когда в Мексике были французы, он пытался с помощью конфликта со сторонниками президента Хуареса вбить клин между Америкой и Мексикой, но не сумел. Теперь он подбивает индейцев на восстание, натравливая их на поселенцев. Те грабят, убивают, жгут дома, а он прибирает к рукам все новые земли, уверяя мятежников, что не намеревается удерживать их в своем владении. Кроме того, он снабжает индейцев деньгами, продает оружие по низким ценам, а говядину вообще за сущие гроши. И одновременно отсылает виски, скот и оружие в резервации, а все деньги использует на разжигание новой войны с Мексикой.

— А… а отец знал об этом? — сокрушенно прошептала Анжи.

Джейк покачал головой.

— Далеко не все. Черт, да я сам до последнего времени понятия не имел, насколько далеко все это зашло. Видишь ли, я не часто виделся с ним по вполне понятным причинам.

— Но почему отец позволил мне ввязаться во всю эту историю, даже ни о чем не предупредив?

— Скорее всего у него просто другого выхода не было, девочка. Он однажды признался, как сильно хочет, чтобы ранчо досталось той, в жилах которой течет его кровь, а ведь Рите не терпелось убраться отсюда подальше. Может, он посчитал, что именно ты будешь сражаться за него зубами и когтями.

— Понятно.

Девушка надолго замолчала. Разговор на этом прервался.

На следующее утро они въехали в сонную деревушку, притулившуюся под сенью хребта Сакраменто. Смыв белую краску и переодевшись, Джейк приобрел новую одежду для Анжи, объяснив толстой мексиканке, с подозрением уставившейся на него, что на них напали индейцы и пришлось уносить ноги. После этого она немного смягчилась и согласилась отдать простую белую сорочку, красную юбку и сыромятные башмаки за несколько раковин «кончо», служивших в тех местах разменной монетой. Увидев размер раковин женщина расплылась в улыбке и добавила черную шаль и несколько свежих лепешек. Джейк вежливо поблагодарил ее и, забрав с собой всю охапку, вышел.

Когда Анжи оделась и выбросила донельзя истрепанное серапе, они отправились в крошечный кабачок. Из открытой двери доносились невероятно соблазнительные запахи, и путники с жадностью съели по огромной миске бобов с мясом и тортильями.

Устроившись поудобнее на жестком деревянном табурете, Анжи подняла глаза.

— Куда мы едем, Джейк? Ты так и не сказал мне. Поколебавшись, Джейк честно признался:

— По правде говоря, я сам не знаю. Как только дон Луис узнает о твоем побеге, немедленно сообразит, какую ты представляешь для него опасность как потенциальный свидетель Разумеется, не известно еще, кому поверят, ему или тебе, но я не рассчитывал бы на такое. Он вознамерится любой ценой заткнуть тебе рот.

— Свидетель? Но чему?! — охнула Анжи, широко распахнув полные страха глаза. — Я ничего не видела и не слышала… просто эти ужасные люди пытались…

— Но ведь дон Луис ни в чем не уверен! К этому времени тебя должны были доставить в условленное место, где он собирался «спасти» несчастную пленницу. Но индейцы признаются, что кто-то из команчей выиграл тебя в честном поединке. Будем надеяться, что он не догадается, кто именно пришел тебе на помощь, но я бы и на это не рассчитывал. Он слишком проницателен и помнит, что когда-то я жил с команчами, а если не сумеет меня отыскать…

Анжи, крепко сжав руки, невидящим взглядом уставилась в стену. Солнечные зайчики, игравшие на столах и потолочных балках, превращали ее волосы в сверкающий нимб. Хотя они в основном путешествовали по ночам, кожа девушки приобрела нежный персиковый оттенок. Она похудела, высокие скулы выдавались более четко, глаза казались огромными, но это лишь красило ее, и Джейк заметил, какие взгляды бросают на Анжи сидевшие за соседним столиком мужчины. Чересчур пристальные, по его мнению.

Он незаметно расстегнул кобуру. Анжи, поглощенная своими мыслями, не обратила на это внимания.

Поднявшись, он протянул руку, и девушка растерянно моргнула, не сразу вернувшись к действительности.

— Накрой волосы шалью, Анжи, — пробормотал Джейк, и она недоуменно подняла брови, но тут же послушалась, натянув лоскут темного ситца на лоб и связав концы на затылке в подражание местным жителям.

Они вышли на длинное деревянное крыльцо. К коновязи было привязано три измученных пыльных лошади с покрытыми пеной боками. Джейк неспешно проследовал мимо, не отнимая руки от талии Анжи.

Едва они добрались до проулка, где он оставил лошадь, за спиной послышались шаги. Джейк немного переместился, так что Анжи оказалась слева. Теперь правая рука свободна, и выхватить револьвер можно в мгновение ока.

Лошадь оказалась на месте, в конце проулка, и Джейк, подсадив в седло Анжи, вручил ей поводья. Потом взял животное под уздцы и повел на главную улицу. Но там уже поджидали двое мужчин из кабачка. Джейк небрежно положил ладонь на рукоять револьвера.

— Вы ждете меня, джентльмены?

— Может быть, — бросил один и, сплюнув в грязь, бесцеремонно оглядел Анжи. — А вернее, поджидаем даму.

— Она со мной.

— Это можно исправить.

Он усмехнулся одними губами, а его спутник отступил в сторону и тоже схватился за оружие. Но тут же с ужасом уставился в черный зрачок револьвера, направленный прямо ему в грудь.

— Вряд ли, — процедил Джейк. — Уж такая у меня привычка: не люблю ни с кем делиться.

Анжи тихо ахнула. Лошадь фыркнула и переступила с ноги на ногу, звеня сбруей. Звук прозвучал особенно громко в душной тишине. Джейк взвел курок.

— Что-то еще, джентльмены?

Говоривший осторожно попятился, но его компаньон злобно оскалился:

— Черт, мистер, ни к чему так на нас напирать! Мы всего лишь хотели потолковать с маленькой леди! Давненько мы не видели белой женщины в этой глуши: одни скво и мексиканки!

Джейк качнул головой, но ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на мужчин. Наконец оба поспешно ретировались, звеня шпорами. Как только они исчезли из виду, Джейк вскочил в седло, направился назад по проулку и холмами объехал деревню.

— Это было так уж необходимо? — осведомилась Анжи, когда деревушка осталась позади.

— Да, если только ты не собиралась остаться с ними. Что, по-твоему, они хотели от тебя? Поговорить по душам?

— Нет, но теперь они могут пуститься за нами в погоню.

— Сомневаюсь. Судя по виду, они слишком ленивы, чтобы влезать в неприятности. Не снимай шали, и в следующий раз нам не о чем будет беспокоиться.

Раздраженный ее недогадливостью, Джейк пришпорил лошадь, обнял Анжи, и они полетели вперед. Жара наконец ослабла, стало прохладнее, когда они направились по каменистому склону, к россыпи огней, сверкающих в сумерках. Речка привела их в городок Ла-Лус, угнездившийся на западном откосе гор Сакраменто. Внизу тянулись уродливые натеки вулканической магмы, застывшей тысячелетия назад грубыми острыми гребнями.

— Нельзя ли нам остановиться здесь на ночь? — устало пробормотала Анжи. — Мне бы хотелось для разнообразия провести ночь в постели.

— Возможно.

Он не упомянул, что кто-то их преследует. Не стоит зря тревожить ее.

— Нам нужна другая лошадь, эта скоро свалится. Ненавижу идти пешком.

В отель они не пошли. Пришлось лечь на охапках сена в платной конюшне. Он не хотел показываться на людях, на случай если за ними гонятся те люди, с которыми у него случилась стычка в деревне. Правда, Анжи яростно протестовала:

— Не понимаю, почему мы не можем снять комнату и лечь в настоящую постель! Я столько времени спала на земле, что все мое тело покрыто синяками!

— Предлагаю сделку, — лениво усмехнулся Джейк. — Дай мне посмотреть, и я, вполне вероятно, соглашусь.

— Пропади ты, Джейк Брей… ой! Он грубо дернул ее за руку:

— Лучше, если не станешь называть меня по имени, девочка. Никогда не знаешь, чьи любопытные уши могут оказаться поблизости.

Анжи молча потирала то место на запястье, куда впились его пальцы.

— А по мне, было бы лучше, если бы ты откровенно объяснил, что происходит. Я устала блуждать в темноте, как малое дитя. Кто знает, если бы ты мне сказал правду в Новом Орлеане, я бы держалась подальше от Нью-Мексико!

— В самом деле?

Девушка, немного подумав, вздохнула:

— Нет. Я в любом случае поехала бы.

— Но ты нашла здесь то, что искала?

— А ты?

Она с улыбкой склонила голову набок. Обычно бледное лицо сейчас порозовело. Глубокий вырез сорочки обнажал точеные плечи, юбка раскинулась надушистой соломе.

— Я так мало знаю о тебе. Расскажи, чего ты хочешь от жизни?

Джейк, неловко заерзав, прислонился к толстому деревянному столбу.

— Крышу над головой, теплую постель и женщину, которая разделит все это со мной.

— Одну или несколько?

Джейк ухмыльнулся и сунул в рот сухой стебелек.

— Это зависит от женщины. Если она окажется мне под стать, значит, вполне подойдет.

— Под стать? В постели, конечно? — ехидно осведомилась Анжи. — Ты слишком предсказуем.

Джейк тихо рассмеялся, вспомнив свой собственный едкий укол в тот первый день на ранчо, перекинул соломинку в другой уголок рта и весело заметил:

— Видишь ли, мужчинам это очень важно. Будь я того сорта мужчина, что женятся, хотелось бы, чтобы она стала для меня всем.

— Женой, нянькой, экономкой и потаскухой? Все в одном лице? В субботу вечером шлюха, в воскресенье утром — святая?

— Немного опыта в ведении счетных книг не помешало бы, — фыркнул Джейк и, когда Анжи скривилась, подался вперед и накрыл ладонью ее подбородок. — Честно сказать, я никогда об этом не задумывался. Просто был уверен, что не доживу до женитьбы.

— И очевидно, ошибался.

Джейк растерянно уставился в фиалковые глаза, как громом пораженный хрипловатым голосом и слабой улыбкой. Длинные ресницы легли на ее щеки, а на шее чуть заметно бился пульс. Невольная усмешка тронула его губы: — Очевидно.

И Анжи, словно ожидавшая такого ответа, подалась вперед и зажмурилась, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, и сладостное жаркое пламя страсти, всегда тлевшее между ними, сейчас поднялось к самому небу. В этот поздний час в конюшне никого не осталось, кроме них и лошадей, и Джейк не спешил, долго, трепетно лаская Анжи, прогоняя страхи ласками, шепча любовные слова, медленно раздевая ее и укладывая на одеяла, разостланные на соломе.

Сначала Анжи, терзаемая воспоминаниями о той ужасной ночи, была скованной, неловкой, и Джейку пришлось проявить значительно больше терпения и доброты, чем он предполагал. Ни одну из его женщин не приходилось уговаривать так долго. Но и ни одна не была Анжи.

И когда он вошел в нее и она тихо вскрикнула, волна небывалой нежности затопила Джейка, волна, испугавшая и встревожившая его. Нельзя было позволять Анжи так властно вторгнуться в его жизнь, но с самой первой встречи она заполнила все его мысли. Господи, просто несправедливо… хотеть ее… заботиться… любить… Нет, он не мог. Не желал любить ее, потому что это сделает его уязвимым. Он и не погиб до сих пор лишь потому, что оставался одиноким и враги не могли использовать против него ни семью, ни родственников. Джейк знал, что дядя без всяких колебаний пойдет на нечто подобное, если будет уверен, что сумеет сломить племянника.

Делая выпад за выпадом, вздрагивая от утонченного наслаждения, погружаясь в бархатистые глубины, Джейк с ужасом сознавал, что, если даст волю чувствам, им обоим конец.

Глава 28

Джейк разбудил Анжи еще до рассвета. Девушка, недовольно бормоча, пыталась поглубже зарыться в одеяло, нагретое их телами. Но Джейк настойчиво прошептал ей на ухо:

— Нужно трогаться, Анжи. Пора в путь.

В голосе звучали непривычно тревожные нотки, и Анжи, мгновенно забыв о сне, потянулась к одежде. Она оделась быстро, вздрагивая на холодном ветру, и поспешно зажала лошади морду, чтобы та не шумела. Так велел Джейк. Девушка не задавала лишних вопросов, просто молча повиновалась. Джейк знает, что делает.

За ними действительно шли по пятам. Два человека, возможно, те, с кем они столкнулись в деревне, держались позади и ехали окольными тропками. Джейк, похоже, не слишком встревоженный, оставался на большой дороге, ведущей на юг от Лас-Крусес, огибавшей Чок-Хилл и УилдиУэлл, и не слишком подгонял коней.

Только когда они приближались к перевалу Сан-Августин, он изменил тактику и, сделав круг, вернулся назад, так что теперь они оказались позади преследователей.

— Жди меня здесь, — сухо приказал он Анжи и оставил ее под защитой большого валуна. Она легла на одеяло, подремала немного, пытаясь не волноваться. Но испытала подлинное облегчение, увидев, что он возвращается.

— Все в порядке?

Джейк кивнул, но, не вдаваясь в детали, сказал только:

— Их наняли, чтобы найти нас. Очевидно, теперь я преступник и беглец от правосудия.

— Но почему?

— Похищение и насильственный увоз, — сообщил он, широко улыбаясь. — Твоя мать обратилась в полицию.

— Какая чушь!

— Может быть, но я не собираюсь рисковать. Охотникам за людьми приказано стрелять без предупреждения, и поскольку во всем этом деле видна рука дядюшки, я буду мертв задолго до того, как кто-то позаботится задать соответствующие вопросы. Думаю, выжидать больше не имеет смысла. Пора вступать в игру.

— Джейк, но что ты будешь делать?

Но Джейк, не отвечая, притянул ее к себе и стал осыпать безумными поцелуями, и Анжи, как всегда, растаяла, возвращая страсть с удесятеренной силой. Конец дня они провели в маленькой пещере за валуном, спали, ели и любили друг друга. Ночью снова пустились в путь, и Джейк без труда находил дорогу в темноте.

Луна превращала землю в серебро, а небо — в черный бархат, и Анжи подумала, что никогда раньше не видела столько звезд. Они низко висели над головами, переливаясь хрустальным светом.

С этих пор они в основном путешествовали по ночам, а днями отдыхали в тени скалы или в сосновых рощах на вершинах гор. Несколько раз они останавливались в деревушках или домах крестьян, которых он знал, и обедали бобами и тортильями с острыми пряностями.

— Некоторым из них я спокойно доверил бы жизнь, — сказал он ей как-то и слегка улыбнулся, когда Анжи удивилась. Она-то думала, что он никому и никогда не доверяет. — Почему же! Есть и у меня близкие люди.

Позднее, прежде чем на землю спустились сумерки, они перебрались через узкий мелкий ручеек и поднялись на холм. Откуда-то появились вооруженные объездчики, и страхи Анжи тут же улеглись, когда послышались приветственные крики и в воздух полетели шляпы.

— Это тоже твои друзья?

— Что-то в этом роде.

— Дон Диего! — завопил один из мужчин, подъезжая ближе. — Мы не знали, что вы едете!

Джейк, широко улыбаясь, здоровался со всеми, хлопал по плечам, справлялся о здоровье, одновременно обмениваясь новостями. Анжи сначала было немного не по себе, но мужчины почтительно кланялись. Между собой они говорили по-испански, и девушка молча слушала, только все шире раскрывала глаза, сообразив, что вот уже некоторое время они едут по землям Джейка. В сущности, это не должно было бы ее удивить, но почему-то поразило.

— Это небольшое поместье вот уже двести лет принадлежит нашей семье, совсем как ранчо «Де Тезон», — пояснил он и, предупреждая вопросы, добавил: — Отец оставил его мне одному. Это единственное, чего не сможет получить дон Луис.

— Но если оно твое, почему же…

— Не остался здесь? Когда-нибудь такой день настанет. Он не вдавался в подробности, а она больше ни о чем не спросила, но когда они приблизились к роще неохватных дубов, услышала собачий лай и ощутила, как мгновенной тоской сжалось сердце. Анжи вспомнила о маленькой французской деревушке Сен-Дье, где провела детство, и поняла, что никогда больше не назовет ее домом. Теперь им стала Америка, потому что каждый раз при слове «дом» на ум приходило огромное ранчо, построенное отцом.

Впереди мелькнули огни, и Джейк громко объявил:

— «Каса эн Пас», Дом мира. Временами он становился для меня обителью покоя.

Многие посчитали бы здание совсем маленьким и непритязательным: все те же глинобитные, чисто выбеленные стены, красная крыша, а вокруг сплошные заросли, защищающие его от солнца. Тяжелый запах луноцвета наполнял воздух, а толстые лозы с листьями сердечком затянули низкие каменные стены.

Невысокое крыльцо тянулось по всей стене двухэтажного строения, увитого лианами и душистыми цветами. В окнах горел свет. Едва они въехали во двор, дверь распахнулась и на пороге возникла коренастая улыбающаяся мексиканка.

— Дон Диего! Наконец-то вы дома! — воскликнула она по-испански, и Джейк, немедленно спешившись, швырнул поводья мальчишке и обнял женщину:

— Si, Мария, и привез кое-кого.

Он поставил Анжи на землю, взял за руку и потащил за собой. При виде вежливо-вопросительного лица Марии Анжи покраснела. Что женщина подумает о ней, грязной, пропыленной, лохматой, в помятой одежде? В обществе, где правила этикета были крайне строги и за соблюдением их неусыпно следили, считалось, что только потаскушки путешествуют в таком виде, без дуэньи, в компании мужчины, с которым их явно связывают довольно близкие отношения!

Но Мария, ничем не выказав ни удивления, ни осуждения, вежливо приветствовала Анжи и повела в дом. Гостиная оказалась на удивление большой, обставленной сверкающей мебелью красного дерева, крепкой, но изящной и дорогой. Анжи скоро обнаружила, что падает с ног от усталости, и от души поблагодарила Марию, когда та проводила ее в спальню.

Кровать оказалась огромной, с ярким домотканым покрывалом и белоснежными простынями. Тяжелые шторы прикрывали двойные двери, ведущие на небольшой балкон. В комнате тоже стояло цветочное благоухание. Рядом помещалась ванна, и девушка долго отмокала в горячей воде впервые за несколько недель, утонув до подбородка в душистых пузырьках. Такой ванны она никогда не видела: утоплена в пол, с изразцовыми бортиками и окружена зеленью.

Позже, лежа в постели после легкого ужина, состоявшего из сыра, фруктов и холодного цыпленка, Анжи сонно подумала, что, будь она на месте Джейка, ни за что не покинула бы этот маленький, похожий на рай оазис.

Наконец она, расслабившись, погрузилась в сон и почти не слышала, как он пришел, лег рядом и притянул ее к себе, баюкая в объятиях.

Исполненная невероятного блаженства, покоя и чувства безопасности, она с довольным вздохом прижалась к нему.

Потянулись долгие, ничем не омраченные, исполненные блаженного покоя дни. Анжи почти все время проводила в прохладных комнатах или патио, тенистом внутреннем дворике, за бокалом ледяного лимонада. И часто-часто обращала взор на голубеющие вдали вершины гор. Джейк пробыл дома всего два дня, прежде чем уехать. Исступленно впиваясь губами в ее губы, он что-то неразборчиво бормотал, обещая вернуться как можно скорее.

— Не могу сидеть и ждать, пока они сделают ход, — бормотал он, прижимаясь к ее лбу своим. — Я должен их опередить.

— Джейк… не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Знаю. Не бойся, все обойдется. Только дай слово, что останешься здесь, Анжи. Если сам не приеду за тобой, пришлю Дейва Логана. Не верь никому, кроме него.

— Почему?

— Хоть раз послушайся меня, хорошо?

И Анжи в конце концов поклялась, но безумно по нему тосковала.

Сначала она бродила по комнатам дремотно, как во сне, одна неделя перетекала в другую незаметно, неслышно, но по мере того как душевное равновесие постепенно восстанавливалось, возвращалась былая энергия, и Анжи стала изнемогать от вынужденного бездействия. Она начала выезжать верхом, правда, всегда в сопровождении вооруженных людей, каждый из которых, судя по виду, с радостью бы отдал за нее жизнь.

Здесь, у подножия гор Сан-Андрее, расстилались чудесные пейзажи. Земля была покрыта густой и сочной растительностью, но невысокие, поросшие кривыми соснами горбы вершин служили постоянным напоминанием о том, как смертельно опасны горы для попавших в беду неопытных путников. Не будь рядом Джейка, вряд ли она осталась бы в живых.

Может, мама и была права насчет этой земли, но это не означает, что Анжи должна отказаться от своей мечты. Она еще вернется на ранчо и обязательно найдет способ бороться с доном Луисом и теми, кто хочет отнять у нее наследство. Может, именно этим и занимается сейчас Джейк? Он так мало открыл ей, сказал только, что должен оправдаться и опровергнуть выдвинутые против него обвинения.

Временами она грустила, плакала, и Мария утешала ее, как мать, уверяя, что дон Диего вполне способен позаботиться о себе.

— Никого не боялся с самого детства, даже когда мальчишкой был, а родителей зверски убили при налете.

Мария печально покачала головой, но Анжи осторожно попробовала выспросить у нее подробности.

— Расскажите мне, каким он был тогда, Мария. Вы его знали?

— Да, с тех пор, когда ему исполнилось четыре. Его отцом был дон Диего-и-Сандоваль Ривера, прежний вице-мэр Санта-Фе. Но все это было до того, как начались нападения и его обвинили в пособничестве бандитам, — всхлипнула Мария, вытирая катившиеся по пухлым щекам слезы. — Грязная, гнусная ложь. Вот его брат, дон Луис… плохой человек, и я никогда ему не доверяла. Он завладел почти всеми его землями, когда дона Диего нашли убитым вместе с женой, прелестной Сарой. Говорили, что с ними расправились апачи. Господи, как он обожал свою жену, сеньорита, никогда не видела подобной любви, ни раньше, ни потом. Может, даже к лучшему, что они умерли вместе, и только милость Господня уберегла маленького Диего от той же участи. Его нашли под перевернутой коляской. Индейцы так спешили, что не заметили ребенка. Правда, обычно они берут детей с собой и воспитывают как своих.

— Но Диего упоминал, что одно время жил с команчами.

— О да. С тех пор как его родители ушли на небо, бедняжка стал совсем диким, на каждом шагу дерзил дону Луису, то и дело убегал сюда с ранчо «Де Тезон». Когда дон Луис выпорол его, он скрылся и отправился в горы, где прибился к племени команчей. Даже такой маленький мальчик, как Диего, знал, что это единственное место, где дон Луис до него не доберется.

Анжи подумала о том, какие ужасы пришлось пережить четырехлетнему малышу. Неудивительно, что он не привык выставлять напоказ свои чувства и всегда бесстрастен внешне. Подумать только, иметь такого дядюшку, как дон Луис! Как же горько было Джейку, как тяжело на душе!

Постепенно, мало-помалу она узнавала о детстве и юности Джейка. Рассказы Марии помогли ей лучше понять, почему он стал таким, и теперь Анжи все время повторяла про себя слова, которые скажет Джейку при встрече. В чем она признается? Что любит его? Но как поведать о том, что испытывает, что переживала все это время, если сама все поняла лишь сейчас?

Когда-то, давным-давно, она обязательно помчалась бы к Симоне поделиться своим счастьем, но теперь будет нема как рыба. Правда, временами ей казалось, что место кузины займет Рита, но для этого слишком поздно. И что же теперь делать? О, если бы мама была рядом!

Джейк пропадал уже две недели, когда вошедшая в патио Мария объявила, что прибыли посетители и спрашивают ее.

— Не знаю, что сказать, донья Анжела, но это армейские офицеры и настаивают на встрече с вами. Я их приму, — согласилась Анжела, поднимаясь со стула, в котором мирно дремала. Рядом валялась позабытая книга, выбранная из небольшой библиотеки. Пригладив волосы, девушка отправилась в гостиную.

— Мэм, — торжественно начал сержант Лопес, — простите, что беспокоим вас, но полковник Паттерсон потребовал вашего присутствия в Лас-Крусес.

— Могу я спросить почему?

— Недавно арестовали человека по имени Джейк Брейден, и полковник Паттерсон настаивает, чтобы вы прояснили некоторые недоразумения.

— Арестован… о нет! Когда?

— На прошлой неделе. Если будете так любезны собрать немного вещей, мы проводим вас в Лас-Крусес, к полковнику.

— Разумеется, — рассеянно бросила Анжи и попросила Марию уложить самое необходимое.

— Донья Анжела, вы не должны ехать с этими людьми, — твердила мексиканка, встревоженно хмурясь. — Неужели не помните, что обещали?

— Но с тех пор обстоятельства изменились, Мария. Кроме того, я хорошо знаю полковника Паттерсона. Он не только честный человек, но и друг Джейка. Пожалуйста, исполните мою просьбу. Нельзя медлить. Нужно как можно скорее освободить Джейка.

Несмотря на мольбы Марии, Анжи села на лошадь и отправилась в путь с незнакомыми военными.

На этот раз маршрут оказался короче: очевидно, они выбрали прямую дорогу и уже через два дня оказались в Лас-Крусес. Анжи немедленно отправилась в отель, где, по словам сопровождающих, ее примет полковник. Ее почтительно проводили в номер рядом с главным вестибюлем. Время шло, но Паттерсон все не появлялся, и девушка принялась нервно метаться по комнате, но тут же сообразила, что он, должно быть, выехал из форта Селден или форта Филмор, как только ему сообщили о ее приезде, так что стоит подождать и потерпеть. Когда наконец дверь распахнулась, Анжи растерянно отпрянула при виде матери.

— Матушка! Что ты здесь делаешь? О, я так рада видеть тебя!

— Я тоже, Анжелика. Мне нелегко пришлось. Я сильно о тебе беспокоилась.

Закрыв за собой дверь, она с улыбкой двинулась навстречу дочери. Анжи поразили настороженные глаза матери.

— Разве ты не получала моего письма?

— Почему же? Получила весточку, что ты жива и здорова… но ты все не возвращалась… и… но все хорошо, что хорошо кончается!

— Да. Ты видела полковника Паттерсона? Я должна поговорить с ним, ведь Джейка арестовали!

— Знаю, малышка, — кивнула Миньон, усаживаясь на маленьком диванчике. — А ты ожидала, что ему сойдет с рук твое похищение?

— Но он ничего подобного не делал! — вскинулась Анжи. Поведение матери по меньшей мере странно: очевидно, ей не по себе. Недаром руки напряженно сжаты. — Кому как не тебе знать это, мама!

И тут на ум пришли слова Джейка. Тот был уверен, что Миньон знала о предстоящем набеге и похищении дочери. Правда, допускал при этом, что мать была одурачена доном Луисом.

Анжи устроилась рядом с матерью и сухо спросила:

— Мама, надеюсь, ты не советовалась с доном Луисом? Он не тот, каким кажется, и…

Но Миньон, настойчиво сжимая руку дочери, пробормотала:

— Не тревожься попусту! Все хорошо. Анжи с облегченным вздохом кивнула:

— Мне следовало бы догадаться, что ты не так глупа, чтобы ему доверять.

Уголки рта Миньон чуть приподнялись в улыбке. Она долго молча смотрела на дочь, прежде чем тихо сказать:

— Теперь мы уедем домой, Анжелика.

— Да. Мне не терпится вернуться. Надеюсь, все хорошо? Рита здорова?

Губы Миньон дернулись.

— Более чем. Она вышла замуж.

— Замуж?!

— Да, за лейтенанта Уокера. После того несчастного случая она не отходила от его постели, пока тот не поднялся. Очевидно, за это время между ними зародилась и расцвела любовь.

Потрясенная новостью, Анжи не знала что и сказать, но, немного опомнившись, улыбнулась.

— Я счастлива за нее, — искренне воскликнула она, — и надеюсь, что Рита тоже довольна!

— Думаю, так оно и есть. Теперь за ней присмотрит муж. Они собираются в Саванну, на родину лейтенанта, где у его отца свое пароходство. Но прежде всего она уговорила его отправиться в Европу, куда, как ты знаешь, всегда рвалась. Как только он окончательно поправится, они уедут.

Анжи грустно вздохнула.

— Я буду скучать без нее. Но у меня остались ты и Бетт.

— Совершенно верно. Я и Бетт.

— Но Рита и Темп все еще на ранчо? Я бы хотела повидаться с ними.

И снова на лице Миньон промелькнуло странное выражение. Она отвела глаза, потом резко вскинула голову, и Анжи невольно сжалась.

— Анжелика, ранчо продано.

Анжи не шелохнулась, ничего не сказала. Только непонимающе уставилась на мать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она недоверчиво выдохнула:

— Это невозможно!

— Я сказала правду.

— Но оно мое! Никто не имел права продать его без моего разрешения или подписи! Как это произошло?!

Ужасное подозрение обожгло ее еще до того, как Миньон спокойно объявила:

— Я сделала это, когда тебя похитили и посчитали мертвой.

— Если что-то случится со мной, ранчо должно было перейти к Рите, и…

— И она отказалась от него. Сказала, что оно ей ни к чему. Я заказала билеты на пароход до Франции. Утром мы уезжаем, Анжелика.

— Кто купил его? — жестко перебила Анжи. — Немедленно говори, кому ты его продала, хотя я, кажется, уже знаю ответ!

— Дон Луис де Ривера предложил огромную сумму, и поскольку мы думали, что ты мертва, а я — твоя единственная наследница, то и действовала от твоего имени.

Потрясенная Анжи пыталась осмыслить слова матери, сопоставить их с тем, что сказал Джордж Шерман.

— Мама, но это незаконно, — возразила она, покачав головой. — Ты не имела никакого права. Ранчо мое. Мистер Шерман утверждает, что завещание никоим образом нельзя изменить. И что если мы с Ритой откажемся от ранчо, оно переходит кому-то еще.

— Да, этих людей было трое, Анжелика. И двое мертвы.

— А третий?

— В тюрьме, за предательство, продажу оружия индейцам и похищение молодой девушки, — язвительно усмехнулась мать. — Говорят, что казнь назначена через два дня.

Анжи вскочила, но тут же пошатнулась. Значит, дон Луис все-таки победил!

Теперь она знала, что делать. Игра еще не закончена!

Глава 29

Джейку казалось, что он провел в тесной камере много лет. Так много…

Он не отходил от крошечного зарешеченного окна, часами вглядываясь в манящую гряду гор. С самого своего ареста в форте Селден он часами размышлял о своей жизни. И снова вспоминал слова Чабби, цейлонского мудреца, который не зря утверждал, что в жизни важна не столько конечная цель, сколько пути ее достижения.

Если это правда, как же Джейк умудрился все запутать!

Может, он заслуживал такой участи, потому что убил немало народа, хотя никогда не начинал дуэль первым. Ведь Чабби всегда говаривал, что жизнь — это замкнутый круг, где одно деяние является следствием другого, пока не начинается очередной цикл.

Какая ирония в том, что Джонни Ринго снова возник из ниоткуда и свидетельствовал против него на процессе, слишком коротком, где все улики были явно подтасованы. Но Джейк и ожидал чего-то в этом роде. Наемник клялся, что сам видел, как Джейк продавал оружие индейцам, и присяжные ему поверили.

Только когда их взгляды встретились, Ринго явно заколебался, но тут же отвел глаза и продолжал говорить. Джейка обвинили в измене и приговорили к смерти.

Непонятно по какой причине Анжи не выходила у него из головы. Жаль, что он так и не сказал ей о своих чувствах! Похоть и любовь — вещи неизмеримо различные. Ему следовало бы во всем признаться. Джейк так и сделал бы, распознай он раньше владевшие им чувства. Но озарение пришло только после томительных часов одиночества, проведенных в камере.

Дейву Логану было разрешено единственное короткое свидание. Он рассказал, что Анжи Линдси все-таки продала ранчо дону Луису.

— Сначала доверенность за нее подписала мать, но Анжи потом все подтвердила.

Джейку следовало бы удивиться, но он с достоинством выдержал удар. Разве могла Анжи устоять против дядюшки? Редкому мужчине это удается! Что же говорить о слабой женщине, лишившейся всякой поддержки? Он не винил Анжи. Зря только она не осталась у него на ранчо, как обещала.

— Присмотри за ней, Дейв, — попросил он, и Логан молча склонил голову. — Кстати, бандитов нашли?

— Нет. Но ты и сам понимаешь, как чертовски сложно найти их. Все равно что иголку в стоге сена. Укрылись в какой-нибудь деревушке и посматривают сверху, как мы прочесываем заросли. Джейк кивнул. Кому и знать как не ему!

— Я велел твоим друзьям-команчам пуститься за ними в погоню. Может, им больше повезет, чем мне и Стиву Хаустону.

Но день казни приближался с ужасающей быстротой, а новостей не было. Если полковник Паттерсон не прибудет вовремя, болтаться Джейку в петле! Несмотря на весьма шаткие улики, присяжные были единодушны, и Джейк подозревал в этом руку своего дядюшки. Он жаждал устранить племянника не только как свидетеля, но и как возможного наследника «Дабл Икс». Остальные были мертвы, и только Джейк стоял на пути у дона Луиса. Как только его повесят, будет не важно, кто именно продал ранчо, Анжи или мать: все равно ни один человек, кроме дона Луиса, не посмеет предъявить на него права.

Вечером накануне казни Джейк попросил перо и бумагу и попытался написать Анжи письмо.

Он бесконечно долго смотрел на чистый листок, прежде чем начертать три слова и подписаться. Она заслуживает того, чтобы знать правду.

Он сложил письмо, запечатал конверт и отдал тюремщику, а потом аккуратно разложил все свои вещи на маленьком трехногом табурете. Это все, что у него осталось, если не считать «Каса эн Пас», да и то после его смерти перейдет к дяде. Дон Луис получит все. Будь он проклят!

В сумерках он услышал под окном шум скандала, женские вопли и, насторожившись, сел на топчане. Но к своему полному изумлению, увидел не Анжи, а Риту. Пытаясь скрыть, как разочарован, Джейк тем не менее придвинулся к решетке.

По лицу девушки градом катились слезы.

— Никто не желает меня выслушать, Джейк, — всхлипнула она, вытирая кулачком мокрые глаза. — Я твердила, что ты никогда не станешь продавать оружие бандитам, но они говорят, что получили улики!

Джейк положил руку на тонкие пальчики, вцепившиеся в железные прутья, и улыбнулся.

— Не волнуйся, девочка. Все обойдется.

— Не обойдется! — выкрикнула Рита и снова разрыдалась. — Темп тоже не желает ничего слышать! Зря я вышла за него!

Джейк от удивления даже рот открыл. Рита замужем?!

— Ты обвенчалась с лейтенантом Уокером?

— Да, — шмыгнула носом Рита.

— Значит, он все-таки ухитрился выжить после набега!

— Ну конечно, — улыбнулась сквозь слезы Рита. — О, Джейк, я не хочу сказать, будто не люблю его… но во всем, что касается тебя, он упрямее мула!

— Замужем… Джон гордился бы тобой, Рита.

— Правда?! — просияла она. — Потому что я теперь замужняя женщина?

— Нет, потому что стала красивой, сильной и умной. Видимо, ты скоро уедешь?

— Ты слышал о ранчо? — вздохнула Рита. Лицо ее мгновенно потемнело. — Может, мне стоило побороться с Луисом, но я никогда не хотела возиться с землей. А Темп, как только поправится, повезет меня в кругосветное путешествие. Увижу Париж, Рим, Нью-Йорк, места, где много людей и…

— И крахмальные скатерти на столах, — докончил он, и оба рассмеялись. Но Рита, немедленно став серьезной, снова прижалась лицом к решетке.

— Я могу что-то сделать?

— Постарайся, чтобы Анжи получила письмо.

— Обязательно, Джейк. Но может, ты сам это сделаешь? Я послала телеграмму полковнику Паттерсону, но для этого пришлось ехать в Туларосу. Надеюсь, он вовремя ее получит и успеет прийти на выручку. Он все может, если захочет.

После ее ухода Джейк снова лег на топчан и заложил руки за голову. Мгла медленно кралась в камеру, наполняя крохотное пространство непроглядным мраком. Он опять представил горы в ночной тиши, исполненные красы и тайны. Как ему не хватает всего этого! Но больше всего он тосковал об Анжи. Иногда, закрыв глаза, он видел ее перед собой, почти ощущал вкус и запах, и если жалел о чем-то в своей жизни, то лишь о том, что не признался ей.

Солнце едва осветило вершины гор Орган, когда Джейка вывели из тюрьмы и потащили к виселице, сколоченной специально для сегодняшней казни. Несмотря на ранний час, улицы были забиты народом. Многие даже залезали на крыши, чтобы получше увидеть все происходящее. Джейк направился к эшафоту. Толстая веревка с петлей внизу легонько раскачивалась на утреннем ветерке.

Несмотря на такое огромное сборище, вокруг царила напряженная тишина, и Джейк отчего-то удивился тому, что стольким добрым людям не терпится увидеть, как он умрет.

Он оглядел толпу, пытаясь узнать знакомых… тех, кому небезразличен его конец, и, к своему удивлению, заметил круглое лицо Марии, искаженное горестной гримасой и залитое слезами.

Джейк нахмурился. Ей не следовало находиться здесь и тем более знать о казни до того, как все будет кончено. Нечасто Мария покидала мирный кров ранчо. Жаль, что она присутствует при его последних минутах.

Дон Луис скромно стоял в сторонке, и при виде дяди горло Джейка снова перехватило от бешеной ненависти. Пришел позлорадствовать! Как же, последнее препятствие сметено с дороги! Жаль, что под рукой нет оружия! Хотя бы по крайней мере захватил Луиса с собой в ад!

Стоявший позади шериф подтолкнул Джейка в спину. Тот молча прошел еще несколько шагов, поднялся по ступенькам и снова остановился. Народу еще прибавилось; многие, очевидно, всю дорогу погоняли лошадей, чтобы не опоздать к началу зловещего спектакля.

Палач поставил его над самым люком, надел на шею петлю и затянул. Джейк не сопротивлялся, охваченный ощущением некоей нереальности происходящего. Может, он так до конца и не понял, что настала его последняя минута, но оцепенение, которое нашло на него с той минуты, в форте Селден, когда он понял, как его одурачили, так и не рассеялось.

Раздался крик, и Джейк моргнул, когда веревка еще туже захлестнулась на горле. Палач протянул ему черный капюшон, но Джейк покачал головой. Не хотел в последний раз увидеть мир в черном цвете.

Снова чей-то крик, послышались ругательства, оглушительно прогремел выстрел. Джейк дернулся, заметив полковника Паттерсона, скакавшего во весь опор на коне, бока и морда которого были в пене. В ушах Джейка отчего-то стоял дикий рев, заглушивший все остальные звуки. Откуда-то появился мрачный Дейв Логан. Внизу разразился настоящий хаос, и Джейк сквозь застилавший глаза туман увидел, как на лице дона Луиса отразились сначала возмущение, потом растерянность: несколько солдат в синих мундирах взяли его в плотное кольцо.

«Отсрочка», — мелькнуло у него в голове, но тут эшафот внезапно провалился под ним, и тело словно стало на миг невесомым, прежде чем он начал падать, готовясь к тому моменту, когда веревка натянется и сломает ему шею, как сухую ветку. А в голове промелькнуло последнее сладостное воспоминание.

Анжи…

Вся толпа, как один человек, подалась вперед. Завязалась перестрелка. Дейв Логан с ужасом наблюдал, как Джейк, словно камень, пробил доски и исчез под эшафотом.«Значит, он все-таки опоздал!

Логану хотелось выть от тоски. Теперь уже все равно, что он сумел найти того команчи, который участвовал в похищении мисс Линдси, и тот подтвердил показания Джейка. И весьма слабым утешением служил тот факт, что еще трое засвидетельствовали, будто дон Луис вел переписку с правительством Мексики, обещая поддержку в случае нового восстания за возвращение территории Нью-Мексико. Дона Луиса арестовали именно за те преступления, в которых он обвинял племянника, а Джонни Ринго скрылся из Лас-Крусес, но разве это так важно, когда Джейк мертв?!

Дейв не помнил, как пробился к виселице через военный кордон и толпу зевак, ожидая увидеть Джейка висящим в петле. Но тот сидел на земле, весь опутанный веревкой, и ошеломленно тряс головой, а палач, осторожно перегнувшись через край люка, заглядывал внутрь.

— Джейк… Господи, с тобой все в порядке?

Дейв, не зная, смеяться или плакать, бросился на колени рядом с другом.

— Не совсем. Кажется, я сломал ногу, когда приземлился. Чертов идиот палач: кто-то должен был объяснить ему, что следует привязать другой конец веревки к виселице, если, разумеется, он хочет, чтобы все вышло как следует.

Несмотря на небрежный тон, глаза друга подозрительно блеснули, и Дейв ухмыльнулся:

— Вечно ты жалуешься!

— Заткнись и помоги встать.

Дейв подчинился, и к тому времени как Джейк дохромал до нижней ступеньки эшафота, подоспел Джим Паттерсон.

— Да, капитан, — покачал он головой, — на этот раз все висело на волоске.

— Не то слово, полковник. На паутинке. Но с меня довольно. Найдите себе другого разведчика и шпиона. У меня дела поважнее.

ЧАСТЬ V КОНЕЦ ПУТИ

Глава 30

Октябрь 1870 года

Дул теплый ветер. Скоро он станет прохладнее. Идет зима, и на горные вершины и дно каньонов ляжет снег.

Джейк поднялся на последний холм и натянул поводья, глядя сверху на маленькое строение, видневшееся среди густой рощи. «Каса эн Пас». Дом.

В окне горел свет, и лунное сияние освещало мирный, словно дремлющий, пейзаж. Обычно это зрелище трогало Джейка до слез, но теперь его плечи гнула к земле невероятная усталость.

Вот уже месяц, с самого дня несостоявшейся казни, он почти не слезал с седла. И прежде всего попытался отыскать Анжи, но в «Дабл Икс» почти никого не осталось, кроме Билла Норта и нескольких ковбоев. Рита уже уехала с лейтенантом, а Миньон и Анжи, если верить Бетт, вернулись во Францию. Девушка застенчиво зыркнула на Логана, когда Джейк спросил, почему осталась она.

— Думаю, вы знаете, месье.

Да. Конечно, знал.

Дейв только ухмыльнулся и, нежно обняв Бетт за плечи, прижал к себе.

До Корпус-Кристи было чертовски далеко, и когда он добрался туда, оказалось, что французский пароход давно отвалил от берега.

Несколько дней Джейк медлил, надеясь, что Анжи передумала и решила не ехать, но наконец понял: ждать нечего. Что же, все к лучшему. Нью-Мексико по-прежнему раздирают противоречия, индейцы не унимаются, а условия жизни — самые примитивные. Неудивительно, что после столь ужасных приключений Анжи сдалась и покинула Америку. Не ему ее осуждать, хотя Джейк никак не мог отделаться от смутного чувства разочарования. Не того он ожидал от Анжи!

Он считал ее более сильной и мужественной: разве не она нашла того бандита-команчи, который полностью разрушил все ложные обвинения, сфабрикованные дядей? Нужно было немало решимости, чтобы ездить с Дейвом Поганом по горным деревням в поисках индейца. Не понятно, как ей удалось убедить его вернуться и свидетельствовать на суде. Конечно, показания какого-то команчи не могли считаться достаточно вескими, чтобы уличить такого благопристойного гражданина, как дон Луис де Ривера, если бы не нашлось других доказательств. Дядюшка был осужден за измену и повешен на той же виселице, что построили для Джейка.

Что же, своего рода правосудие… так почему же на душе так тяжело?

Под оглушительный лай собак он въехал во двор, но никто не бросился ему навстречу. Правда, было уже поздно, и огромная луна блестящим испанским луидором висела в небе. Только заспанный мальчишка вывалился из конюшни, чтобы принять лошадь, и Джейк, пробормотав приветствие, взъерошил темные лохмы.

Где же Мария? Снова уехала навестить сестру? Она настояла на том, чтобы выехать вперед и вернуться без Джейка, хотя позволила полковнику Паттерсону проводить ее до почты в Сан-Антонио.

Он хорошо помнил расположение комнат и сейчас без труда ориентировался в темноте, ловко обходя мебель. В спальне были распахнуты двери, ведущие во внутренний дворик, и Джейк в изумлении замер на пороге. В комнате кто-то жил!

Джейк мгновенно насторожился, но тут же облегченно вздохнул, заметив россыпь медных локонов на белоснежных подушках. Анжи повернулась, и он увидел, как сверкнули ее глаза.

Подумать только, что он добрался до самого Корпус-Кристи! Но ведь она здесь! Рядом!

Рассерженный и одновременно счастливый, Джейк обратил на нее хищный взгляд суженных глаз.

— Какого черта ты здесь делаешь? Анжи с улыбкой потянулась.

— Жду тебя. Где ты так задержался?

— Пришлось отправиться за тобой в этот чертов Корпус! Едва на ногах держусь!

— Правда?

Она тихо рассмеялась и, сев в постели, порывистым желтом, так что на мгновение обнажилась грудь, протянула к нему белоснежные руки. Но Джейк упорно не двигался с места и, сложив на груди руки, прислонился к дверной раме.

— Где твоя мать?

— Уже во Франции или подплывает к берегам этой чудесной страны, — сообщила Анжи, опуская руки. — Я продала свою долю в руднике и отдала ей деньги. Теперь она достаточно богата, чтобы делать все, что пожелает. Думаю, это более чем справедливо, если учесть, что она действительно участвовала в заговоре вместе с доном Луисом.

И, помолчав, тихо добавила:

— Я узнала от мамы много того, о чем раньше понятия не имела. Джейк, тогда, много лет назад, ее тоже похитили. И спас ее не мой отец, а полковник Паттерсон, тогда еще капитан. Теперь я могу понять, сколько она всего испытала, сколько ужаса пережила. И она старалась ради меня, хотя ты был прав, утверждая, что твой дядя не позаботился посвятить ее в свои истинные планы. Она и не подозревала о готовящемся похищении и думала, что меня продержат где-нибудь в горах, пока я не «опомнюсь» и не сдамся. Она была вне себя от страха. Но почему ее страх должен становиться моим? Пусть я и понимаю се доводы, она все равно не имела права вмешиваться в мою жизнь.

— Не имела, — согласился Джейк.

— Кстати, — лукаво заметила Анжи, — у меня отчетливое чувство, будто некий полковник в ближайшем будущем решит посетить Францию. Видишь ли, я знаю из первых рук, что с тех пор как один из его лучших людей решил отойти от дел, он тоже подал в отставку и больше не работает ни на армию, ни на правительство.

— Поверь, это лишь предлог, — усмехнулся Джейк. — Он сам хотел удалиться на покой.

— Я видела Риту. Она приехала ко мне, и я впервые ощутила, что у меня действительно есть сестра. Думаю, она счастлива, и Темп, конечно, тоже.

— Рита приходила в тюрьму, пока ты рисковала своей глупой головой.

— А ты об этом жалеешь? — Нет.

— Ты помчался бы во Францию за мной, Джейк? Джейк, помедлив, кивнул и двинулся к кровати, на ходу сбрасывая одежду.

— О да, любимая. Если бы ты продолжала упорствовать, я бы отправился за тобой. И прошел бы сквозь ад и смерть, чтобы вернуть тебя. Ты ведь знаешь это?

Анжи сунула руку под подушку и вытащила клочок бумаги.

— Рита принесла мне это, перед тем как ехать в Саванну. Прочесть?

— Нет. Я знаю, что в нем…

Он замолчал, и Анжи, выждав, тихо попросила:

— Я хочу слышать слова, Джейк. Открой все, что у тебя на душе. Скажи…

Он сказал. По-испански, по-французски и по-английски. Шептал, что любит ее одну, желает, нуждается, обожает. И она ответила ему. Тихие слова еще долго звучали в воздухе и после того, как он заключил ее в объятия и стал исступленно ласкать.

— Alma mia, te llevo en al alma… Сердце мое, я так тебя люблю…

— Eres toda mi vida… Ты вся моя жизнь, — выдохнул он в ответ.

Они вместе. Вместе прошли всю тяжелую дорогу. Другое путешествие только начинается, но остаток дней он проведет с Анжи.

Больше они не разлучатся. Никогда.

Примечания

1

Дерьмо! (фр.) — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Полушелковая ткань в рубчик.

(обратно)

3

Черт побери! (фр.)

(обратно)

4

Дорогой… пожалуйста… (фр.)

(обратно)

5

Система почтовой службы, осуществлявшаяся путем конной эстафеты между Миссури и Калифорнией через Скалистые горы.

(обратно)

6

Историческая личность, первопроходец, проводник, участник боевых действий против индейцев. В дальнейшем занялся шоу-бизнесом, выступая со знаменитым шоу «Дикий Запад».

(обратно)

7

Период, когда после Гражданской войны южные штаты снова вошли в США.

(обратно)

8

Президент (исп.).

(обратно)

9

Перевод В. Левика.

(обратно)

10

Кабачок (исп.).

(обратно)

11

Большое спасибо (исп.).

(обратно)

12

Хорошо! (исп.) то же безразличие ко всему, кроме отраженного на полотне мгновения.

(обратно)

13

Господи! (исп.)

(обратно)

14

Крепкая водка из сока агавы.

(обратно)

15

Историческая личность, вождь племени, боровшегося с белыми завоевателями. Взят в плен войсками генерала Майлса в 1882 году.

(обратно)

16

Вождь апачей, дрался против белых, неоднократно попадая в плен, пока те не согласились организовать резервацию в Аризоне, после чего спокойно жил там вместе со своим племенем.

(обратно)

17

Пастух (исп.).

(обратно)

18

Любимая (исп.).

(обратно)

19

Дорогая… люблю… (исп.)

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ I

  Глава 1

  Глава 2

ЧАСТЬ II НАЧАЛО

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

ЧАСТЬ III ПУТЕШЕСТВИЕ

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

ЧАСТЬ IV ПЕРЕКРЕСТОК

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

ЧАСТЬ V КОНЕЦ ПУТИ

  Глава 30

*** Примечания ***