Чайка − принцесса с гробом VIII [Итиро Сакаки] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Чайка − принцесса с гробом VIII

Пролог. Терзания князя-головореза

Что есть мастерство в военном деле?

Когда-то вся жизнь Стефана Хартгена была посвящена поиску ответа на этот вопрос.

Ему повезло родиться в эпоху мировой войны с талантом к военному делу и в условиях, которые идеально подходили для того, чтобы этот талант оттачивать. Уже к двенадцати годам он достиг таких высот в боевых искусствах, которым позавидовали бы взрослые. Когда же ему исполнилось пятнадцать, вокруг него не осталось никого, кто мог бы одолеть его в поединке.

Однако через свое боевое крещение он прошел позже, в шестнадцать лет.

Причина этому — беспокойство и забота министров о наследнике княжества Хартген. Пусть даже семейство Хартген — искусные воины, многие поколения лично принимавшие участие в сражениях, в войне не бывает «гарантий», а смерть наследника престола в первой же битве вызвала бы огромные сложности. Именно потому министры тщательно выбирали время для боевого крещения Стефана, дожидаясь беспроигрышной, по их прогнозам, битвы.

Но… прогнозы и реальность сильно разошлись.

Армия княжества попала во вражескую засаду и вкусила горечь поражения… а Стефан Хартген, ожидавший, что его таланты помогут ему совершить множество славных подвигов, попал в лавину нахлынувших противников. Один из множества безымянных рядовых вражеских солдат ранил его, и Стефану едва удалось уползти с поля битвы живым.

Оказалось, что тренировки и настоящие битвы сильно отличаются друг от друга.

На поле боя клинки бойцов не схлестываются в честных поединках.

Эта церемониальность, это изящество имеют смысл лишь в редких рыцарских дуэлях.

Настоящее же поле брани полнится грязными, грубыми приемами и тактиками, бесконечно далекими от тех, что преподают наставники.

Сжать в левой ладони горсть песка, чтобы бросить ее в глаза противнику перед началом битвы. Заманить противника в заготовленную западню. Наброситься на противника толпой. Вымазать оружие ядом и грязью. Спрятать в одежде оружие и пускать в бой в самые неожиданные моменты. Оскорблять и бранить противника, сбивая его концентрацию…

В войне все средства хороши.

Вот очевидные законы поля боя, которые ему пришлось ощутить на себе.

Проигрыш и смерть — конец всему.

Каким бы мастером боевых искусств ты ни был, после поражения тебя ждет лишь смерть. Все те награды, что ты заработал упорным трудом, мгновенно обратятся в прах. Больше от них ничего не останется.

И именно поэтому… Стефан изменил свое мышление.


***

— А-а!..

Пожилая женщина вопила и мотала головой, но Стефан молча опустил клинок на ее плечо.

Они с самого начала знали, что битва будет вестись на истребление. А раз так, то о пощаде можно даже не вспоминать.

Он не нацелился на ее голову лишь потому, что при атаке наискосок попадание в левое плечо смертельнее, чем в голову. Нередко происходит такое, что при ударе по голове меч соскальзывает по округлым костям черепа. Конечно, навыков Стефана хватило бы, чтобы без труда убить эту женщину и таким способом… но он выбрал самый оптимальный, самый верный метод убийства на автомате, не задумываясь о своих действиях.

Он не садист. Садизм может сыграть на руку противникам, поэтому бесполезен. Стефан убивал всех без разбора: и старых, и молодых, и женщин, и мужчин. Вот и сейчас он не повел даже бровью, двигаясь, словно бесчувственная машина.

Пожилую женщину рассекло от плеча до живота, и она упала лицом в пол.

Скорее всего, она скончалась на месте. Проверять Стефан не стал. Помимо того что он очень опытный боец, лезвие его комбоклинка сообщает посредством ощущений, какую именно часть тела режет. Вот ключица. Вот сердце. Вот жировая ткань. Вот мышцы. Поэтому Стефан точно знал, что разрубил этой женщине сердце.

— Сюда, командир! — раздался голос одного из людей его отряда, мага по имени Симон Скания.

— ...Хорошо.

Стефан взмахнул мечом, стряхивая кровь и жир, а затем направился туда, куда указал Симон.

Он увидел дверь, роскошно украшенную, но в то же время наполовину ободранную и выбитую. Скорее всего, это следы боевых заклинаний Симона и Роберта. Рядом же лежали изуродованные до неузнаваемости трупы стражников — видимо, попали под удар.

Однако Стефан пошел дальше, не обратив на них никакого внимания.

Он не ощутил никаких эмоций, а единственная мысль, пронесшаяся на задворках его сознания, звучала как «напрасные усилия».

Атака должна быть правильно направлена и правильно выверена. Идеальный вариант — поразить противника смертельным ударом, не совершив никаких излишних усилий. Атака, способная превратить тела противников в бесформенные куски мяса, содержит достаточно силы, чтобы убить дюжину солдат. Маги тратят слишком много сил попусту.

А затем…

— ...Хм?

Стефан увидел перед собой его.

Проклятого Императора Артура Газа.

О нем ходит множество слухов, некоторые из них достигали и Стефана. Они гласили, что он живет уже много веков, самолично положил начало магическим технологиям и достиг невероятных высот и как маг, и как воин. Все эти слухи — бредовые россказни, не имеющие под собой никаких оснований, но…

— Вот ты какой…

Длинные серебристые волосы, такая же серебристая бородка. Величественный мужчина непонятного возраста.

Аккуратные черты лица… и сразу бросающийся в глаза мудрый взгляд, заставляющий поверить в то, что перед тобой великий правитель и непревзойденный маг. Однако, в то же время нельзя сказать, что мускулы прямо выпирают из-под его одежды. Скорее, его стоило назвать хоть и высоким, но худощавым.

И тем не менее…

— Ха-а!

— Рья-а!

С обеих сторон на него свирепо накинулись наездница на драгуне Доминика Скода и крупный боец комбокопьем Крей Морган, но мужчина легко отражал их атаки мечом и гундо, которые держал в руках. Рыцарское копье Крея по длине превосходит рост собственного владельца и предназначено для сражений верхом на коне, где его можно направить вниз. Да, у него нет лезвия, но при этом оно такое тяжелое и могучее, что может попросту переломить клинок незадачливого мечника, который попытается заблокировать удар.

Однако Артур Газ без труда отразил натиск копья и даже провел контратаку.

И более того…

— ...Явись, «Удар Молнии»!

Даже те заклинания, которыми обстреливали его Симон и Роберт, он отражал или нейтрализовывал собственной магией, успевая применять ее в паузах между атаками. Виконт-копейщик Алан Трамонтана и лучник Глен Донкервурт уже отступили назад из-за ран, а маг по имени Клавдия Додж полностью сосредоточилась на их лечении.

Все они — эксперты в своих боевых искусствах.

Но этот человек не просто сражался против семерых отчаянных бойцов на равных… он уверенно побеждал.

— Великолепно, — пробормотал Стефан.

Вид Проклятого Императора восхитил его.

Разве это — не вершина воинского мастерства? Он не ломался под численным преимуществом и грубой силой. Не боялся и не нервничал даже в такой тяжелой ситуации. Он даже умудрялся находить время на противодействие заклинаниям.

Стефан понял, что далеко не все те слухи, что он слышал о нем, были чепухой.

И поэтому…

— Проклятый Император… Артур Газ! — громко воскликнул Стефан, шагая вперед и вскидывая меч. — Ты… великолепно отточил свои умения! Поэтому я должен вкусить победу над тобой!

— …

Газ промолчал, но явно не из-за того, что его занимала битва… просто он решил, что слова Стефана не заслуживают внимания. Но Стефан не собирался гневаться из-за такой мелочи. Его дело — лишь сделать все возможное, чтобы убить его, не проявляя лишних эмоций.

Стефан подключился к битве в промежуток между атаками Доминики и Крея и выбросил вперед свой клинок.

Проведенный колющий удар оказался таким резким, что Стефан и сам счел его одним из своих лучших выступлений, но лезвие клинка застряло во вскинутом гундо.

— О-о?! — удивленно воскликнули Крей и Доминика.

Но даже после того, как его атаку отразили, Стефан не стал колебаться, резко выдернул клинок и взмахнул им, защищаясь от контратаки. Во время самой первой битвы Стефана его противник тоже смог защититься от лучшей из его атак. Но сейчас он — уже не тот юнец, которого случившееся изумило настолько, что он подарил противнику шанс. Стефан тут же отступил назад на пару шагов, по пути отдавая приказ:

— Маги! Огонь!

— ...Явись, «Максимальное Пламя»!

— Явись, «Разрыватель»!

Симон и Роберт применили боевые заклинания.

Они выпустили в Артура Газа сверхвысокотемпературное пламя и незримый клинок. Конечно, он отразил их так же легко, как и предыдущие атаки, но…

— !..

Изумились все, кроме Стефана.

Послышался пронзительный звук, с которым отломился кусок вскинутого гундо Проклятого Императора.

Он только что защитился им от выпада Стефана, и клинок оставил глубокую трещину. Активация магии так нагрузило гундо, что оно сломалось.

— Наседайте! — воскликнул Стефан, и Доминика с Креем возобновили атаку.

Проклятому Императору удалось пронзить живот Доминики мечом, но…

— Попался!

В ответ она схватилась обеими руками за руку Артура Газа, сжимавшую вонзившийся в нее меч. Для бессмертной наездницы на драгуне Доминики даже такая опасная рана — сущий пустяк. Она намеренно пожертвовала своим телом, чтобы обездвижить правую руку Проклятого Императора.

— На-а-а-а-а!

Затем на него обрушилась атака Крея.

Этот удар погнул гундо, которое приняло на себя импульс, но не достиг цели.

Острие комбокопья прошло совсем рядом со щекой Артура Газа… а в следующее мгновение из-под руки Крея выскочило еще одно копье и вылетела стрела. Обе атаки вонзились в бок Проклятого Императора.

Помощь пришла со стороны Алана и Глена, которых подлатала Клавдия.

— М…

Естественно, нападение возымело эффект, и до сих пор стоявший непоколебимой стеной Проклятый Император содрогнулся. Стефан решил, что этим шансом надо воспользоваться, и снова приблизился к противнику, на ходу нанося горизонтальный рубящий удар.

Мощный удар, усиленный как импульсом шага Стефана, так и вращением его тела.

Меч, которым Проклятый Император мог бы заблокировать этот удар, обездвижила Доминика, а гундо до сих пор не расцепилось с копьем Крея. В результате, Артур Газ остался беззащитным, и ему оставалось лишь встретить рубящий удар собственной шеей.

Стефан ощутил, как перерубаются кости и плоть.

«?!»

И в то же время… его посетило странное беспокойство.

Что-то было не так, и он не мог сказать, что.

Ему лишь показалось, что что-то не в порядке.

Впрочем, беспокойство Стефана не помешало его клинку пройти весь путь слева направо. Голова Проклятого Императора отделилась от тела и покатилась по полу.

Доминика и Крей отпрянули.

Безголовое тело Проклятого Императора отступило на пару шагов в сторону трона… а затем рухнуло на пол. Даже это чудовище, прожившее по легендам не одну сотню лет, не смогло прожить без головы.

«Победа», — тихо обронил Стефан, глядя на перекатившуюся под ноги голову.

Он не собирался улыбаться или смеяться. Он воспринял случившееся абсолютно спокойно. Что случилось, то случилось. Непоколебимое, крепкое сознание… еще один шаг на пути к воинскому совершенству.

Но…

— Ваше Величество! — раздался со спины похожий на вопль крик. — Я привела принцессу…

Стефану не потребовалось даже оборачиваться. Голоса и предчувствия хватило для того, чтобы понять, кто именно вбежал в комнату, а также оценить рост и вес нового противника… Меч Стефана сверкнул в воздухе и отрубил хозяйке голоса голову.

Ощущения оказались привычными и знакомыми.

Разрубаемая кожа, разрубаемая плоть, разрубаемые кости. Те самые ощущения, что он испытывал столько раз.

Но раз так… то что за беспокойство он ощутил, когда сразил Проклятого Императора?

Стефан развернулся, продолжая размышлять об этом.

Он увидел обезглавленный труп фрейлины.

И…

— ?!

То, чего они совсем не ожидали встретить.

Миниатюрную девушку с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

На вид ей где-то 15 или около того. Она выглядит хрупкой и нежной, совершенно ничего не знающей об окружающем ее мире. Она подобна безымянному цветку, который на поле боя должны были растоптать в первые секунды битвы, но…

— Дочь Проклятого Императора?! — изумился кто-то из них.

— Значит, у Дьявола была дочь?.. Впервые слышу.

— Но нам приказали убить всех, кто встретится в замке.

— Раз так, ее ждет та же судьба. Командир?

На Стефане собрались взгляды, ожидающие его приказа.

— …

Какое-то время он ошарашенно разглядывал девушку.

Он не знал, почему. Просто в тот момент, когда он ее увидел, все его тело пронзило какая-то дрожь.

Его терзало какое-то невыносимое чувство.

Стефан превратил себя в машину для убийств, которая выходила на поле боя с мечом в руках и равнодушно уничтожала противников самыми оптимальными способами. И поэтому это ощущение оказалось ему незнакомым. Каждый день он тренировался от заката до рассвета, но никогда еще в глубине его груди не появлялось такого чувства.

Будь он обычным человеком, то мгновенно бы понял, как оно называется.

Но Стефан далеко не обычный человек, со всеми вытекающими последствиями.

Он подавил возникшую в душе рябь усилием тренированной воли.

Его дух закален так же тщательно, как и тело.

Крепкая психика, способная не дрогнуть перед лицом внезапных и подлых атак, — сильное оружие. Умение сохранять кристальную ясность сознания, которое, подобно водной глади, отражает все, что происходит вокруг, помогает обрести абсолютную силу, не подводящую ни при каких обстоятельствах.

Непреклонный разум важнее благородного имени и закаленных умений.

Поэтому он научил себя в любой ситуации думать лишь о том, как оптимальнее всего убивать.

Не делать различий между мужчинами и женщинами. Между молодыми и старыми. Между богатыми и бедными. Между добрыми и злыми.

Неважно, попадется ему злодей или святой — он убьет любого.

Именно это — путь к вершинам воинского мастерства…

— Неважно, что она ребенок. Мы должны жить с уверенностью в завтрашнем дне, — сказал Стефан, шагая вперед.

Плоды суровых тренировок, воспитавших его тело и разум, сами управляли его телом, не обращая никакого внимания на чувства Стефана.

— …

Невинные фиолетовые глаза смотрели на него снизу вверх.

— Не проси о пощаде, дочь дьявола.

Стефан подавил то чувство, что извергалось из глубин души, и вскинул клинок.

То самое оружие, что обезглавило ее отца и фрейлину.

— Ты можешь реветь и ненавидеть нас сколько угодно, но пришла пора покинуть этот мир.

— ...

Наверное, если бы девушка завопила, осыпала его оскорблениями или сделала хоть что-то, будущее Стефана сложилось бы по-другому. Но она ничего не говорила и ничего не делала, стоя перед Стефаном и даже не думая защищаться.

Меч опустился.

Разрубаемая кожа, разрубаемая плоть, разрубаемые кости и…

— !..

Когда через лезвие клинка Стефану передалось ощущение отобранной жизни, он, наконец, понял… что только что сделал нечто непоправимое.


***

— !..

Стефан с воплем вскочил.

Он неровно дышал и обливался потом.

Все его спокойствие куда-то улетучилось.

— Ха… ха… ха-а…

Тело Стефана содрогалось так, что под ним поскрипывала кровать.

Спальня его погружена в полумрак, и лишь благодаря просачивающемуся через окна лунному свету можно разглядеть очертания комнаты. Верхний этаж его замка. Знакомая, привычная спальня.

— Ха-а… ха-а… ха-а…

Казалось бы, именно здесь Стефан должен ощущать себя спокойнее всего, но сейчас он обхватил свое тело и дрожал, словно маленький ребенок, которого бросили в незнакомой земле. Он уже совершенно не похож на военного человека, выстроившего себе блестящую карьеру. Теперь это лишь жалкий мужчина, которого собственные эмоции терзают с такой силой, что даже сон уже не приносит ему умиротворения.

— А-а… а-а-а-а…

Прошло уже больше пяти лет, но ошибка, которую он допустил, до сих пор не дает ему покоя.

Даже сейчас он продолжал мысленно ругать себя.

Но… тогда, посреди крови и пламени, Стефан ни за что не смог бы понять, что за чувство ощутил. Перед ним стояла юная дочь только что поверженного врага. Она была куда моложе его. За то короткое время ему бы ни за что не пришло в голову, что он влюбился в нее с первого взгляда, и что она стала его «первой любовью».

Именно поэтому Стефан собственными руками убил свою первую любовь, отрубив ей голову.

Он верил, что воинское искусство состоит как раз в том, чтобы вести себя подобно мечу — ни о чем не думать, ничего не чувствовать.

— Все хорошо.

Вдруг дрожащую голову Стефана обхватили маленькие бледные ручки.

Справа. И слева. Они заключили ее в свои объятия…

— Все хорошо…

— ...Папа.

Качнувшиеся серебристые волосы щекотнули щеки Стефана.

— О-о… о-о-о…

Он прижал к себе девушек, лежавших по бокам от него, и несколько раз кивнул.

Эти девушки прощали его. Они щадили его. И они правы. Все хорошо.

Пусть больше никто не смог бы его помиловать, эти девушки пощадили его.

— …

Они нежно отпрянули от Стефана, сели на края кровати и обворожительно улыбнулись. Их облик почти не отличался от того, что остался в памяти Стефана. Блестящие длинные серебристые волосы, похожие на огромные драгоценные камни фиолетовые глаза. Хрупкие, словно способные разбиться от неосторожного касания тела… два эфемерных, но все же живых воплощения утонченного очарования.

— О-о… Арина… Ирина!..

Обливающийся слезами Стефан протянул руки к одетым в тонкие одежды девушкам и крепко прижал их к себе.

Глава 1. Принцессы-близнецы

Она неспешно погружалась в объятия Морфея… и грань между сном и реальностью начала размываться.

А с учетом того, что картина, представшая ей во сне, основана на ее собственном прошлом, отделить ее от яви очень непросто.

Поэтому…



— Не проси о пощаде, дочь дьявола. Ты можешь реветь и ненавидеть нас сколько угодно, но пришла пора покинуть этот мир.



Пусть Чайка Газ и понимала, что видит сон, но эти лишенные всякой жалости слова заставили ее содрогнуться.

Рядом с ней нет никого, кто мог бы ее спасти.

Все они погибли, без исключения.

Их… переубивали. А теперь убьют и ее.

У нее нет ни сил, ни воли, ни умений, которые дали бы ей сбежать.

Ее окружили восемь могучих воинов.

Один из них вскинул меч и направил его к обреченно свесившейся голове…

— !..

Она пробудилась в тот самый момент, когда ее шея ощутила удар.

— У…

Чайка коснулась своей шеи.

Отзвуки смешавшихся с реальностью воспоминаний до сих пор отзывались дискомфортом.

Вокруг шеи идет шрам.

Он выглядит так, будто ей отрубили голову, а затем вновь пришили к телу.

Конечно же, это невозможно. А значит, просто необычная отметина. Ведь разве может шраму быть другое объяснение?

— …

Чайка перевернулась на спину и вздохнула.

Смерть ее отца, императора Газа. Меч, занесенный над ее головой.

А затем… ее воспоминания обрываются на год, словно из них вырезали фрагмент. Раньше Чайка успешно убеждала себя, что в этом виноваты шок и моральная травма. Что ее сознание столкнулось с таким невыносимым страхом и горем, что предпочло забыть обо всем ради сохранения рассудка.

И именно поэтому она решила заняться сбором «останков».

Она не видела смерти своего отца.

И даже о том, что стало с его трупом, она слышала лишь из слухов.

Чайке казалось, что сбор останков — ее долг. Точнее, она полагала, что сбор останков отца и примирение с фактом его смерти поможет, наконец, закрыть пробел в воспоминаниях и даст жить дальше.

Но так ли это?..

На пути Чайки возникли другие девушки, называющие себя дочерьми Проклятого Императора и собирающие останки.

И все они зовут себя Чайками.

Все они собирают останки, пусть у каждой и свои причины. И каждая настаивает на том, что именно она — настоящая «Чайка Газ».

Но если они искренне верят в это, то чем отличаются от нее?

Почему «Чаек» так много?

Действительно ли она — Чайка Газ?

— ...Нет, — обронила Чайка, словно упрекая себя.

Нельзя сомневаться в смысле собственного существования.

Потому что тогда она придет к тому, что сочтет бессмысленным то, до чего они дошли, а также обесценит труд всех тех людей, которые рисковали жизнями, помогая ей достичь цели.

— Тору…

Она посмотрела вбок.

Рядом с ней, внутри тесного и неудобного салона бывшей военной машины, спал на расстоянии вытянутой руки юноша.

У него черные волосы и лицо настоящего бойца. Пусть даже он и спит, но и во сне его лицо ничуть не расслабляется. Сразу складывается впечатление, что сон для него — лишь способ восполнить силы для того, чтобы потом показать себя во всей красе.

Тору Акюра… диверсант, примкнувший к Чайке.

Хотя изначально она и наняла его за деньги, на деле Чайка никогда ему не платила. Как максимум — она оплачивала часть их путевых расходов и помогала покупать продукты.

Конечно, голодный человек может с радостью кого-нибудь прирезать за кусок хлеба, но неужели еда — достойная оплата за путешествие, сопряженное с постоянной угрозой для жизни? Чайка не знала.

Однако больше ей нечем отплатить Тору. Поэтому ей остается лишь рассчитывать на его благосклонность.

С этими мыслями Чайка повернулась к Тору спиной и вновь попыталась уснуть.

— ?!

...Как вдруг что-то коснулось ее спины.

Чьи-то пальцы. Точнее, ладонь. Она гладила Чайку по спине.

Аккуратно… нежно. И при этом смело.

Ладонь плавно скользнула по спине, обогнула ее талию, а затем поднялась от живота к груди. Ладонь то напрягалась, то расслаблялась, словно оценивая мягкость кожи Чайки.

От смятения Чайка едва не испустила возглас… но сдержалась.

«Тору?!»

Она полагала, что он спит.

Кстати, его сводная сестра, Акари Акюра, стоит снаружи на часах.

Фредерика, обратившийся девушкой драгун, тоже снаружи.

А значит…

— М… — невольно обронила она.

От груди ладонь направилась сначала к ключице, а затем к шее. Чайка уже чувствовала на своей спине тепло другого тела. Получается, ее обнимают сзади.

«Тору…»

Он жертвовал своей жизнью, чтобы спасать ее.

Чайка считала… что готова дать ему все, чего бы он ни попросил.

И все же она колебалась — все началось уж слишком неожиданно.

— Т… Тору!.. — шепотом обратилась она к нему, оборачиваясь через плечо.

Где встретилась…

— ?!

С разноцветными глазами, светившимися тусклым светом.

И очаровательным лицом девушки, на котором застыло вялое безразличие.

— ...Нива? — недоуменно прошептала Чайка.

Лада Нива — непонятное создание, которое отряд Чайки «раздобыл» в ходе путешествия. Хоть оно и выглядит как девушка, но на самом деле даже не человек, а форму эту лишь принимает.

— Ч-что ты делаешь? — спросила у нее Чайка на языке Лаке.

При общении с Тору и остальными она, как правило, пользовалась всеобщим континентальным наречием, но Нива по какой-то причине обожала язык Лаке, и с ней можно говорить и на нем. Чайка же переходила на свой родной Лаке, когда забывалась от волнения.

— ...Изучаю, — безразличным тоном ответила Нива.

Пусть она постоянно выглядит сонной, но руки ее вовсю щупают тело Чайки в самых разных местах. Такое ощущение, что голова Нивы живет отдельно от тела.

— Что ты изучаешь?

— ...Тело Чайки.

— З-зачем?

— ...На будущее… мне лучше изучить тебя во всех подробностях.

Видимо, это не желание, а работа.

— ...Продолжаю исследование.

— А… прек… а…

Нива принялась ощупывать тело Чайки еще тщательнее.

Совершенно непонятно, о каком будущем она говорит, но Нива перешла от слов к действиям, совершенно не стесняясь, и вовсю ласкала… то есть исследовала Чайку.


— П… перестань!

Естественно, Чайка не стерпела щекотки и стыда, так что на автомате схватила Ниву за руку и оторвала ее от себя.

И тогда она заметила.

Тору, спавший за спиной Нивы… в какой-то момент проснулся и теперь смотрел на них с отрешенным видом.

— Тору?!

— Какого черта вы творите? Еще и шумите… Вы из этих, что ли?

— Н, н-неправильно… недопонимание, запрещаю! — ответила Чайка, переключившись на всеобщее наречие.

От стыда ее лицо невольно налилось краской. Чайка хорошо осознавала, насколько бледна ее кожа, и прекрасно чувствовала изменения цвета собственного лица.

— Запрещаю, смотреть!

— Да мне как-то особо и не хотелось смотреть, — сразу же отозвался Тору и повернулся к ним спиной.

— Тору! Грубый!

Однако в спину ему прилетели слова возмущенной Чайки.

— Это еще почему? — недовольно спросил он, оборачиваясь через плечо.

— Не желаешь смотреть, грубый!

Конечно, Чайке не хотелось, чтобы он смотрел на нее, но ее также задело и то, что Тору заявил о своем безразличии к происходящему…

— Что у вас происходит, брат?

Дверь в салон открылась, и в ней показалось лицо молодой девушки.

Акари Акюра, сводная сестра Тору и еще одна спутница Чайки.

— …

Точеные черты ее невозмутимого лица совершенно не дрогнули. Она молча окинула взглядом происходящее и кивнула.

— Понятно.

— Что ты там киваешь с понимающим видом? — раздраженно спросил Тору, поднимаясь с пола.

— Оказывается, тебе нравится, когда рядом с тобой ласкаются девушки.

— Чего?!

— Но прости меня, брат, я не из таких. Поэтому я не смогу вытворять подобное с Чайкой, даже если ты попросишь.

— Стану я такое просить!

— Хоть я и готова выслушивать большую часть запросов моего дорогого брата…

— Вот и слушай. Точнее, нет, не надо.

— Если ты попросишь, я без каких-либо колебаний вырежу под корень целую деревню, не оставив в живых ни женщин, ни детей, ни стариков…

— Нет уж, тут колебания нужны!

— Но с девушкой таким заниматься не стану, как бы неистово ты меня ни просил.

— ...Так для тебя вырезать под корень деревню — менее строгое табу? Что же у тебя за сознание извращенное? — простонал Тору.

Впрочем, к таким разговорам он привык.

Вот только…

— Тору!

— Чего?

— Останови. Останови. Только смотреть. Запрещаю! — воскликнула Чайка, хватая за запястья Ниву, которая все пыталась возобновить свои ласки.


***

Позади осталась очень долгая война.

Сотни лет она бушевала вокруг Империи Газ, великой северной державы, и пламя ее погасло лишь со смертью императора, которого можно было назвать стержнем той страны.

Пусть многих людей незнакомое им понятие мира поначалу смутило, они медленно, но верно приспосабливались к новой жизни.

Однако не всем удалось так легко принять смену эпох.

Отличный пример тому — диверсанты Тору Акюра и Акари Акюра, которых с самого детства учили жить в военном хаосе. Но в спокойном мире им не нашлось места, и после окончания войны освоенные ими навыки превратились в бесполезный багаж.

Именно тогда они встретили девушку по имени Чайка Трабант.

Она… забытая наследница императора Газа.

«Я хочу похоронить отца»

Она путешествовала по миру в поисках останков своего отца, разделенных на части восемью «героями».

Тору и Акари почуяли, что вокруг этой девушки витает аромат долгожданной войны, решили примкнуть к ней и помочь. Может, о ней и говорят, что само ее существование может ввергнуть мир в новую войну, но им такое только на руку.

Однако… по пути им начали попадаться и другие девушки, что называют себя «Чайками».

Все они собирают останки и обладают серебристыми волосами, фиолетовыми глазами и провалом в памяти.

Кто же они?

Одна настоящая и множество самозванок? А может, само существование «Чайки» — грандиозная фикция и часть чьего-то плана?

Отряд Тору не знал ответа, и каждый день с ними происходили все более странные вещи.

Принцессы с гробами, Чайки Газ.

Вот и сегодня все они отправляются в путь в поисках останков императора Газа…


***

Потрескивают горящие дрова.

Отряд Тору очень давно не разводил костров, но сегодня им удалось найти рядом с дорогой отличную пещеру среди скалистых обрывов, и они в кои-то веки решили позволить себе теплую еду. Чаще всего они, памятуя о преследовании со стороны отряда Жилетта, прятали машину вдали от дороги и ночевали без огня.

— Уже почти готово, — пробормотал Тору, поворачивая шампур и оценивая степени прожарки.

Похлебка в горшке тоже почти сварилась. Ингредиентами для нее стали их собственные запасы продуктов, а также три дикие птицы, которых удалось поймать Тору, причем в дело пошли не только мясо и внутренности, но и отвар из дробленых костей. Умение готовить себе еду на открытом воздухе — один из навыков диверсантов, поэтому этим искусством и Тору, и Акари владеют в совершенстве.

— Будешь?

— ...Буду.

Тору попробовал предложить шампур с птичьим мясом Ниве, новой девушке их отряда, и та начала есть, как ни в чем не бывало.

— Так ты достаточно живая для того, чтобы есть? — проговорил он, окидывая Ниву хмурым взглядом.

Весь отряд Тору видел превращение Нивы, в ходе которого она обратилась частью гундо Чайки. Но пусть они и подумали, что она лишь машина, а вовсе не живое существо…

— Использует. Органы. И части. Фейл, — сказала Чайка, глядя на Ниву.

Когда та превратилась в гундо, то влила в голову Чайки сведения о своем строении и о том, как ей пользоваться. Правда, это не значит, что они узнали о ней все — до сих пор неизвестна ни цель создания Нивы, ни причина, по которой она так ждала Чайку.

— Живые органы. Требуют питания.

— ...Хочешь сказать, в ней намешаны живые и механические детали?

— Угу.

— Как же она устроена?.. Я так понимаю, она умеет превращаться, потому что у нее есть части драгуна.

— Ты звал?

Со стороны входа в пещеру тут же показалось лицо девушки.

Золотистые волосы, красные, словно кровь, глаза. Улыбка, обнажающая острые клыки.

Эта девушка очаровательна, словно котенок… и в то же время в ее случае говорить о привлекательности облика совершенно бессмысленно, ведь она может изменять его, как ей заблагорассудится.

Фредерика. Фамилии у нее нет.

Когда-то ее звали Восток-645, но Тору дал ей новое имя, которое она признала и теперь сама часто им пользуется. Она не человек, а принявший форму девушки драгун.

— Не звал я тебя… И вообще, где ты пропадала? — спросил Тору, сверля Фредерику взглядом.

Эта девушка-драгун то и дело неожиданно исчезает, а затем так же неожиданно возвращается. И ей всегда удается нагнать отряд Тору, куда бы он за это время ни переместился… Потому Тору уже практически перестал обращать внимание на ее исчезновения.

— Кушать ходила, — непринужденно отозвалась Фредерика.

— Кстати, я видел тебя за обеденным столом, лишь когда ты изображала Доминику. Чем ты обычно питаешься?

— Животными, растениями, чем попадется.

— ...Ты всеядная, что ли? — спросил Тору, немного удивившись.

— Я могу есть все. Предпочтений у меня нет, — сказала Фредерика, весело улыбаясь. — Траву, деревья, кошек, собак, лошадей, коров, людей. А, и камни тоже. Они содержат ингредиенты моих доспехов.

— ...Камни? Кстати, ты, получается, ешь человечину, когда заключаешь контракт с наездником?

— Конечно. А если вырасту, могу и целиком слопать, — Фредерика посмотрела на Тору с надеждой в глазах.

— Не надо, — протянул он и вздохнул. — Что-то я начал сомневаться, можно ли считать драгунов живыми созданиями.

Отряду Тору доводилось видеть, как Фредерика превращает собственные доспехи и оружие с помощью магии. Значит, ее магия способна создавать сталь… или, по крайней мере, нечто, что может потягаться с ней по крепости. И, стало быть, Нива, тело которой содержит органы драгуна, вполне может аналогичным образом изменять себя до состояния механизма.

— Наверное, без толку об этом думать. Того типа, который в таких вещах разбирался, мы прикончили.

Он говорил о таинственном мальчике, представившемся как Ги.

Когда-то он снабжал их информацией, и поэтому они не считали его врагом, но во время недавнего посещения острова Ги резко изменил свое отношение и натравил на отряд Тору реваншистов Империи Газ.

В конце концов, Нива отреагировала на кровь Чайки, обратилась мощным магическим двигателем, сплелась с гундо и активировала сильное заклинание… которое смогло прикончить неуязвимого к обычной магии Ги. Цели, которые он преследовал, так и остались неизвестными — возможно, он просто опасался, что Чайка обзаведется смертельным для него оружием, а может, у его действий имелась какая-то другая причина.

— Нам остается только сосредоточить усилия на сборе останков.

Конечно, поскольку Ги сделался их врагом, в достоверности предоставленной им информации, возможно, следует сомневаться… однако «переметнулся» он лишь после того, как отряд Тору оказался на острове, где скрывалась база реваншистов Империи Газ. Поскольку информацию о местоположении следующих останков он сообщил им прежде, ей можно доверять.

— Княжество Хартген… — проговорила Акари, помешивая содержимое котелка.

Княжество Хартген. Именно туда направляется отряд Тору.

— Говорят, князь Стефан Хартген — один из «героев».

— А-а, вы про того «юнца»? — вдруг непринужденным тоном вставила Фредерика.

Когда-то она была драконом Доминики Скоды, еще одного «героя», и поэтому знала остальных «героев» в лицо. Но из-за того, что в те времена из людей ее интересовала лишь Доминика, она не запомнила даже внешность и имена.

— Юнца? Ты про князя?

— Я слышала, что некоторые люди тайно называют его «юнцом», — пояснила Фредерика. — Я правильно помню, что, по мнению людей, чем человек старше, тем он важнее? Как там, принцип старшинства?

— Ага, бывает такое, — с улыбкой отозвался Тору.

С точки зрения возраста, Фредерика наверняка самая старшая в их отряде. Конечно, остается вопрос о том, можно ли судить о драконьем возрасте так же, как о человечьем.

— И зачем вам этот «юнец»?

— Этот «юнец», он же князь Хартген, наша следующая цель. Скорее всего, у него есть останки.

— Я слышала, князь Хартген — прославленный воин, — заметила Акари.

В ее задачи входит сбор информации в городах, в которые она периодически ходит закупаться продуктами. Пусть ее однозначно нельзя назвать располагающей к себе, у молодой девушки все равно куда больше шансов разговорить собеседника, чем у угрюмого юноши (в лице Тору).

— В том городе, куда я недавно заходила, он довольно известен. О том, что князь — один из героев, людям сообщили официально.

— Это, конечно… хотя, он же все-таки князь.

Имена восьми героев не разглашаются.

У каждой страны есть свои причины, связанные с разделом бывшей территории Империи между альянсом противостоявших ей стран, поэтому населению сообщили только о том, что «императора одолел особый оперативный отряд из восьми человек», а имена оперативников оставили в тайне.

Но князь — правитель страны. Нетрудно представить, что он поставил на первое место укрепление собственного авторитета, а не проявление тактичности в отношении других стран.

— Людям рассказывают, что победа над императором Газом — один из подвигов князя Хартгена. Остальные страны не подтверждают и не опровергают эти заявления, предпочитая игнорировать их.

— Ну… неудивительно.

— Далее, помимо того, что князь Хартген человек военный, он активно продвигает обучение боевым искусствам среди населения княжества. В рамках этого продвижения он проводит регулярные чемпионаты боевых искусств. Говорят, у таких чемпионатов довольно длинная история — традицию начали во время войны еще прародители князя. Правда, пару-тройку лет после окончания войны чемпионаты не проводились.

— Из-за того что на первое место встало приведение страны в порядок?

— Это мне узнать не удалось… но, во всяком случае, в чемпионаты вкладывают столько сил, что посмотреть их приезжают даже жители соседних стран. Работает и официальный тотализатор, который приносит казне неплохие деньги.

— Чемпионат боевых искусств, говоришь? — безразлично протянул Тору.

Диверсантов не особо интересуют всевозможные «матчи», которые проводятся в специально отведенных местах.

Диверсанты не гнушаются никаких методов ради достижения своей цели — даже тех, что считаются среди других людей подлыми и трусливыми. Их стиль боя слишком отличается от соревновательного, и поэтому они очень далеки от мира чемпионатов.

— А вот теперь самое неприятное, — продолжила Акари, заговорив чуть более мрачным тоном. — Приз за победу в чемпионате — как раз «останки».

— ?!

Естественно, ее слова ошеломили Тору.

Под «останками» Акари могла иметь в виду лишь фрагмент трупа императора Газа.

— Но ведь после окончания войны должно было пройти уже 3-4 чемпионата, разве нет? Получается, князь уже давно избавился от «останков»? Их уже забрал с собой победитель?..

— На самом деле, об этом никогда не говорится прямым текстом. На объявлениях, зазывающих участников, говорится о «крайне редком и ценном трофее, который князь Стефан Хартген заработал во время штурма столицы Империи Газ»...

— И правда, по описанию похоже на «останки», — протянул Тору.

— Но, как я понимаю, победителю предоставляется право выбора приза. Поэтому, как я слышала, чемпионы выбирали не малопонятный «трофей», а хорошую государственную должность или деньги.

Тут нет ничего удивительного.

Однако для отряда Тору куда большую ценность представляют как раз «останки», а вовсе не должность или деньги. И если они хотят заполучить их, желательно сделать это до завершения чемпионата.

Но по словам Акари выходило, что времени у них практически нет.

Чемпионат открывается уже через пять дней.

Как бы там ни было, завтра отряд Тору въезжает на территорию княжества Хартген. С учетом скорости «Светланы», их машины, через три дня они доберутся до Герансона, столицы княжества.

— Итак… что же нам делать? — угрюмо пробормотал Тору, вороша костер острием шампура.


***

Как следует затянувшись, он убрал прикуренную сигарету от своих губ.

Конрат Штайнмец, глава агентства «Климан», прислонился к перилам балкона и хмуро окинул взглядом документ перед собой, позволяя сигаретному дыму просачиваться наружу из легких.

«Досье Виви Холопайнен», — гласил заголовок.

— Что за бред? — тихо задал он риторический вопрос, но на него отреагировали.

— Я понимаю, вы недовольны, но прошу вас работать с документами в офисе.

Конрат поднял голову и встретился взглядом с хладнокровно смотрящей на него ассистенткой Карен Бомбардир. Он всегда считал ее главным достоинством умение отделять работу от эмоций… а главным недостатком — то, что она требовала этого и от своего начальника.

— Без сигареты я бы, наверное, не сдержался и порвал их к чертям.

— Но здесь нет ничьей вины.

— Так-то оно так, просто я терпеть не могу, когда нас выставляют клоунами, — проговорил Конрат и вновь затянулся.

Несколько дней назад, вскоре после получения сообщения о гибели Альберика, командира отряда Жилетта, агентство Климан отправило им письменный приказ об отступлении. Однако в ответ пришло письменное описание «изменения», которое произошло с ассасином Виви, написанное Николаем, заместителем командира.

В нем говорилось, что сообщение о смерти Альберика свело ее с ума, окрасило волосы в серебристый, а глаза в фиолетовый. Более того, в порыве безумия она атаковала остальных членов отряда.

Позднее с ними встретился таинственный юноша по имени Ги, из слов которого стало ясно, что Виви «одна из девушек, которым была уготована роль Чайки». И пусть до сих пор неясно, кто именно стоит за всем этим, и каким образом вообще можно совершить нечто подобное, но факт того, что Виви обрела характерные для Чаек серебристые волосы и фиолетовые глаза не дает прозвать происходящее бредом и закрыть на него глаза.

Другими словами, агентство Климан оказалось в крайне дурацком положении — получается, Чайка преследует Чаек.

По этой причине Конрат отдал приказ заново собрать на Виви Холопайнен досье… и получил доклад совсем недавно.

Наверняка Карен тоже пробежалась по нему взглядом.

Виви Холопайнен воспитывала ассасином знатная семья с целью получить инструмент для политических баталий. Разумеется, она не аристократка, а сирота. Где она родилась и как жила до удочерения — совершенно неясно.

Когда она вступала в агентство, то сообщила, что ее первые осознанные воспоминания относятся к жизни в знатной семье. Другими словами, если над ней как-то «поработали», это случилось больше десяти лет назад, еще до окончания войны.

Если Проклятый Император Артур Газ посадил подобные «семена дочерей» в сирот, разбросанных по миру… то встает вопрос о том, до какой численности Чаек они в итоге дойдут. До десятка? Сотни? Тысячи? Десятка тысяч?

И для чего конкретно ему все это понадобилось?

Большая часть Чаек занимается сбором останков Проклятого Императора.

Однако если предположить, что девушки эти своим существованием обязаны Артуру Газу, то зачем он поручил им такое задание? Ради тщеславия? Того, чтобы его тело все-таки похоронили? Потому, что он на самом деле очень сентиментален? Или же…

— Может быть, мы вообще все время пляшем под дудку Проклятого Императора или того, что создало Чаек? Или… все-таки нет? Как думаешь?

— Я не знаю, — сразу же ответила Карен.

Очень характерный для нее ответ — поскольку она не проявляет эмоций, то и не делает безосновательных выводов, в которых отразились бы ее собственные желания.

— Но если Проклятый Император мог заранее организовать такое, то почему вообще умер?

— Потому что его убили восемь героев?

— А перед этим остальные державы чудом объединились в альянс и уничтожили Империю Газ.

— … — Конрат нахмурился.

«Чудом». Другими словами, в обычных условиях такое ни за что бы не произошло.

Случившееся похоже на божественное провидение…

— То есть… он и это запланировал?

— И если так, то нам он не по зубам, — безразличным тоном подытожила Карен. — Возможно, Проклятый Император действительно стоит за случившимся, но в таком случае существует вероятность, что есть еще один «враг», равный по силе или даже превосходящий Проклятого Императора... Третья сторона конфликта, которую мы не можем даже осознать.

— «Враг»...

Конрат ощутил вкус слова на своем языке.

Враг. Чей же?

Враг Проклятого Императора? Выходит, Артур Газ сражался вовсе не против остальных государств?

— ...То есть нам в этом спектакле с самогоначала не отводилось места?

— Все это — лишь мои предположения, — отозвалась Карен… но ее слова ничуть не утешили Конрата.


***

Машина «Светлана» ехала вперед, тихо гудя двигателем.

За рулем сидела, конечно же, Чайка. Пусть машины и не похожи на гундо, и те, и другие — магические двигатели, которыми могут управлять только маги. Точнее, вести-то машину может кто угодно, но маг все равно должен быть подключен к машине.

Понятно, что по ходу движения Чайка не могла отдыхать.

Накапливающаяся усталость может привести к сонливости и спровоцировать аварию, так что рядом с ней чаще всего сидели Тору или Акари.

Вот и сейчас Тору уселся возле Чайки и взглянул на ночное небо.

К слову, с другой стороны Чайки разместилась Нива. Голову она положила Чайке на колени, словно заискивающая кошка. Может показаться, что Нива спит, но ее разноцветные глаза широко распахнуты.

Поскольку площадка водителя рассчитана на двух человек, втроем здесь тесновато.

— ...Тору, — вдруг заговорила Чайка, будто что-то вспомнив.

— Чего?

— На острове. Про фейл. Про нас. Про… отца, — тихим и немного беспокойным голосом перечислила она.

Раз за разом им приходилось сталкиваться с невообразимыми фактами.

С тем, что фейлы оказались «неудачами», созданными кем-то.

С тем, что люди на самом деле — восьмая, «удачная» попытка.

И с тем, что эта тайная истина каким-то образом связана с императором Газом.

Примкнувшая к ним Нива — инструмент, способный убить неубиваемое.

Однако император Газ, разработавший ее, уже мертв.

— Я…

Поначалу она просто собирала останки отца, чтобы похоронить их.

По крайней мере, она сама так говорила. Именно по этой причине она отправилась в поистине безрассудное путешествие. Она говорила, что в противном случае не сможет вырваться из плена прошлого и пойти вперед.

Ее глодало чувство вины за то, что она не проводила отца.

Ее глодало чувство вины за то, что она осталась жива.

Лишь уладив эти счеты, она открыла бы дорогу в свое будущее.

Казалось бы, очень простая и искренняя причина.

Но… чем дальше они заходили, чем больше останков собирали, тем отчетливее становилось чувство, что на свет вылезает нечто сложное, запутанное и несоизмеримо большее, чем терзания одного человека. И если встречи с множеством девушек, что называют себя «Чайками» еще можно переварить… то после немыслимых рассказов об истоках фейл и людей Чайка начала считать, что ее упрямые чувства и решимость — просто бессмысленная мелочь…

Скорее всего, это и есть ход ее мыслей.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — не дал договорить ей Тору и вздохнул.

Он понимал ее без подробных разъяснений.

Ведь он и сам хотел перерубить оковы прошлого и наконец-то устремить взор в будущее.

— Ты боишься?

— … — Чайка не ответила и не кивнула, но, скорее всего, это знак согласия.

Она волнуется из-за того, что ее действия каким-то образом связаны с чем-то немыслимым, и при этом не знает, что именно произойдет.

— Тору. Сожалений. Нет?

— Нет. Никаких. Наоборот, я мечтал о таком, — Тору ухмыльнулся. — Ты забыла? Моя мечта — изменить, практически уничтожить мир.

— …

— Я понимаю, ты нервничаешь из-за масштабов происходящего. Но я благодарен за это. Я не хочу просто родиться, жить и умереть, сгинув в неизвестность и ничего не совершив. Поэтому я надеялся на то, что вокруг тебя поднимется шумиха.

— Тору…

— Это же будет шедевр, — Тору дерзко улыбнулся. — Всего лишь один человек. Один хрупкий, легко гибнущий комок плоти, костей и крови может изменить мир собственной решимостью, замыслами и чувствами. Может повлиять на все мироустройство. Ты, Чайка, можешь заставить содрогнуться мир, что окидывает нас безжалостным взором. И моя сокровенная мечта — помочь тебе в этом.

— … — Чайка моргнула.

Наверняка такие мысли ей в голову не приходили.

— Я… есть смысл. Ради. Тебя?

— Да, конечно, — подтвердил Тору. — Поэтому не думай об этом. Мы с тобой оба — люди. Можешь считать, что для нас нет большего удовольствия, чем расшатывать сами устои мира. Хотя, конечно, если ты хочешь заниматься чем-то еще, я не стану тебя заставлять.

— … — Чайка замотала головой.

И тогда со стороны ее колен…

— ...Останки надо собирать непременно, — вдруг сказала Нива. — Ведь Чайка не может по-другому. Моя… хозяйка… я столько ждала тебя.

С такими словами она принялась тереться лицом о ее ноги.

— А… ай, что?..

— Прекрати, ты нас убьешь!

Чайка принялась извиваться, и «Светлану» начало швырять из стороны в сторону, словно вслед за ней. Тору тут же попытался отцепить Ниву, но та крепко обхватила талию Чайки и отвязываться от нее не собиралась.

— Я же сказал, ты нас так убьешь!

— ...Моя хозяйка — Чайка, — Нива посмотрела на Тору исподлобья, будто добавляя слова «а не ты».

— Понял, понял, потом можешь с ней сколько захочешь баловаться, а пока отпусти!

— Тору?! Без моего согласия?!

— А что я еще могу сделать?!

Повисшая было тяжелая и вязкая атмосфера развеялась. Виляющая «Светлана» ехала дальше по ночной дороге.


***

Утренний воздух содрогнулся от глухого лязга, с которым открылись ворота.

Прекрасно оборудованная застава, через которую может проехать даже самая крупная машина. Единый комплекс с воротами составляла и площадь за ними, где стояли солдаты, проверяющие всех, кто въезжает в княжество.

Здесь с въезжающих собирают пошлины и разворачивают подозрительных людей. За солдатами располагались еще одни, внутренние ворота, и именно проезд сквозь них означал настоящий въезд в страну. Саму заставу организовали на основе бывшей военной крепости — пробиться через нее силой было бы тяжело даже целой армии.

— ...Хм?

Николай Автотор вышел из «Эйприл» и достал пропуск, чтобы показать приближающимся солдатам… но затем нахмурился.

Как уже было сказано, эта застава занимается не только сбором пошлин, но и устранением всех подозрительных гостей. Другими словами, всех сомнительных личностей быстро выводили из очереди на въезд и уводили в комнату для допросов, где их уже ждали солдаты.

И тем не менее, здесь столько зловеще выглядящих типов, что они сразу бросаются в глаза.

— Что такое? — спросила ассасин Виви Холопайнен, состоящая с Николаем в одном отряде.

Серебристыми волосами и фиолетовыми глазами она в точности походила на Чайку Газ, которую их отряд в свое время преследовал, но характер у Виви остался тем же самым.

— Больно тут много темных типов. У них даже оружие напоказ.

Кто-то из них на своих двоих, другие на лошадях, третьи в повозках, но все они даже не пытаются прятать оружие. Наоборот, большинство разгуливают с ним так, словно красуются.

Конечно, если есть разрешение, то в страну можно попасть и с оружием в руках, но на заставе такое хвастовство часто заканчивается подозрениями и арестом.

— Ты тоже не лучше. Даже доспех не снял.

— Прости. Мне непривычно, когда тело слишком легкое, — с усмешкой ответил Николай.

Конечно, комбоклинок он с собой не взял, но из машины вышел в броне, так что и его можно назвать вооруженным. Пусть доспех Николая самый обычный, удар бронированной рукавицей может послужить хорошей заменой дубинке.

— ...Ваши документы, — сказал солдат, протягивая руку, и Николай вручил ему пропуск агентства Климан.

Если бы Конрат захотел, он мог бы аннулировать их документы… но Николай решил, что руководитель агентства, скорее всего, так делать не станет.

— Хм-м… — солдат что-то записал себе в документы, а затем взял пропуск. — Сотрудники агентства «Климан», шесть человек на борту принадлежащей Альберику Жилетту «Эйприл»?

— Нет, пять. Еще один на другом задании, — отозвался Николай, бросая быстрый взгляд на Виви.

Альберика Жилетта больше нет. Но Николай не стал говорить о том, что он мертв, ведь Виви делает все возможное для того, чтобы изменить положение.

— Официальное разрешение особого образца, выданное королевством Вимарк. Хм…

Солдат хмыкнул еще несколько раз, крутя в руках пропуск.

В отличие от обычных пропусков, агентам «Климана» выдают документы, которые позволяют им отказываться от досмотра машин. Такие разрешения особого образца оформляются на машины, принадлежащие государственным учреждениям. Благодаря этому пропуску им чаще всего удается быстро проходить заставы и таможни… но, конечно, вызывая недовольство солдат.

— Хм?.. — и тут взгляд солдата остановился на Виви. — ...Прямо как у принцесс?

Николай не пропустил его слова мимо ушей.

— Принцесс? В смысле? Ты сейчас о принцессах князя Хартгена?

— ...Ну, серебристые волосы и фиолетовые глаза — редкое сочетание.

— Ты сказал «принцессы», они что, сестры?

— Близнецы. Ну, они приемные.

Солдат записал на листке еще что-то, затем оторвал его и отдал вместе с пропуском.

— Держите. Покажете стражникам у внутренних ворот. И езжайте давайте, не задерживайте очередь, — недовольно проговорил он. — Из-за «праздника» у нас много въезжающих.

— «Праздника»?

— Вы приехали к нам, но ничего не знаете? Я про чемпионат боевых искусств, — с этими словами солдат махнул рукой, словно пытался прогнать надоедливых кошек или собак.

Николай попытался было задать еще вопрос, но солдат уже растерял к ним всякий интерес и направился к повозке, дожидавшейся своего череда за «Эйприл».

Виви проводила его взглядом, прищурилась и тихо обронила:

— Неужели дочери князя Хартгена…

Она взяла в руку прядь своих длинных волос и посмотрела сначала на них, а затем на запад.

Где-то там должна находиться столица княжества Хартген, город Герансон.


***

Жизнь в гостиничном районе на окраине Герансона била бурным ключом.

Как правило, в городах гостиницы служат жильем для заезжих торговцев и туристов, и районы с гостиницами выглядят как несколько небольших сооружений — по тому, сколько гостей ожидает город в самые оживленные времена. Столицы в этом вопросе — не исключение, разница лишь в размере и количестве гостиниц.

Но здесь… все оказалось немного по-другому.

— Ничего себе у них людей, — обронил Тору, проходя по освещенной закатом улице.

Она достаточно широкая, чтобы на ней могли разъехаться две машины. По ней бродят толпы прохожих, а с обеих сторон видны бесконечные крупные гостиницы. Конечно, размер вовсе не означает, что внутри постояльцев ждут роскошные номера для аристократов — все это дешевые гостиницы для простых людей, рассчитанные на толпы гостей.

Другими словами, местная торговля рассчитана именно на такую толпу посетителей.

Будь здесь святые места, куда приходят паломники, целебные источники или знаменитые достопримечательности, подобная картина не вызывала бы вопросов… но в Герансоне нет таких мест.

— Значит, это все зрители фестиваля? — предположила Акари, идущая рядом с Тору. — ...А может, и участники.

Значительная доля прохожих — грозные, вооруженные до зубов мужчины.

Как правило, человек с оружием на улице кажется угрозой и заставляет волноваться. Поэтому в гостиничных кварталах бряцать мечами, копьями и прочими военными атрибутами не советуют даже государственным рыцарям, солдатам и наемникам. Оружие должно быть, как минимум, спрятано под плащом или завернуто в чехол, а внешний вид человека должен говорить о том, что воевать он не собирается.

Собственно, Тору и Акари спрятали оружие под одеждой.

Но оказалось, что в Герансоне военные разгуливают, выставив оружие на всеобщее обозрение.

— Большой приз? Поэтому много участников? — спросила Чайка, идущая с противоположной стороны от Акари.

— Ну, это-то да… но, скорее всего, большинство мечтает о карьере, — сказал Тору, окидывая мужчин прищуренным взглядом.

Позади осталась очень долгая война.

Конечно же, первым делом страны, задумавшиеся о восстановлении, провели сокращение теперь уже бесполезной армии.

Если бы война длилась лет десять, уволенные солдаты смогли бы вернуться туда, где они работали раньше. Однако все они родились в эпоху войны. Сегодня многим из бывших военных тяжело добыть себе пропитание — в мирное время их навыки не нужны, а опыта другой работы у них просто нет.

Нередко они превращаются в воров и разбойников. Некоторые страны даже дошли до того, что пытаются бороться с этим, вновь наращивая численность войск… но есть среди вояк и честные люди, которые решили, что попытаются собственными умениями заслужить место среди телохранителей купцов и аристократов.

Княжество Хартген само по себе государство немаленькое и богатое на плодородные земли, а поскольку сейчас ими правит князь из числа героев, сколотивший на войне целое состояние, экономически княжество тоже не бедствует.

К тому же, если уж князь лично организует чемпионат боевых искусств, то явно не оставит в обиде действительно умелых бойцов. Наверняка многие участники рассчитывают на то, что даже проигравший воин может отличиться настолько, что привлечет внимание князя и заслужит приглашение на государственную службу.

— Давайте сюда, — сказал Тору и зашел в гостиницу, которая пришлась ему по душе.

Разумеется, Чайка, Акари, Фредерика и Нива вошли следом.

Первый этаж гостиницы оказался просторным залом, в углу которого приютилась стойка. Судя по расставленным в зале столам и стульям, он также служил и столовой… а вечером, скорее всего, трактиром. В дешевых гостиницах это обычное дело, причем в некоторых те самые девушки, что обслуживают клиентов в трактирах и столовых, еще и «обслуживают клиентов» в их номерах.

— ...Добро пожаловать, — обратилась к ним пожилая женщина за стойкой, окидывая отряд подозрительным взглядом. — Остановиться хотите?

— Да. Нам комнату… желательно побольше, чтобы мы все там уместились, — сказал Тору.

— Я так понимаю, девушкам отдельную не надо? — спросила женщина, бросив взгляд на четырех девушек.

Судя по всему, она приняла их то ли за любовниц, то ли за служанок Тору.

— Конечно, — вставила Акари, опередив Тору.

Женщина перевела на нее взгляд, прищурилась, а затем приглушенным голосом проговорила:

— И еще, просто на всякий случай, если хотите торговать, то где-нибудь в другом месте. У нас и свои девушки есть.

— Пожалуйста, не поймите нас превратно. Мой брат не сутенер, — заявила Акари.

После этого она уперла руки в бока, уставилась на женщину и сказала еще громче:

— Подбирая товар другим, он сам играет с ним так, что разрывает в клочья. Вот каков мой брат.

— Превратно меня тут только ты понимаешь! — протянул Тору.

— Глупость. Это высшая похвала.

— Пожалуйста, помолчи.

— М? Сутенер?

— А ты не спрашивай, — резко бросил Тору Чайке, а затем вздохнул. — Короче говоря, «торговать» мы не собираемся.

— Тогда ладно, — женщина ухмыльнулась и достала журнал записи посетителей, как вдруг…

— Торговать не собираетесь? Значит, можно брать бесплатно? — послышался голос, а вслед за ним ехидный смех.

— …

Обернувшись, Тору увидел рядом со входом компанию из пяти пьющих мужчин.

Они, как и многие прохожие на улицах, ничуть не прячут оружие и несложные доспехи… но в то же время одеты в обноски, которые совершенно не сочетаются друг другом. Скорее всего, это участники чемпионата.

— Хотя-я, что-то у них, в основном, вид пока нетоварный.

— Кроме разве что брюнеточки, ага.

— Да ладно, остальные тоже ничего, все вроде при них.

— По-моему там тискать нечего, ни рыба ни мясо.

Мужчины обменялись мнениями и громко захохотали.

Возможно, отчасти виновато то, что они уже приняли на грудь, но наверняка они решили навязаться к отряду Тору преимущественно потому, что один из мужчин уже обзавелся компанией из четырех женщин. К тому же, сам Тору отнюдь не выглядит мощным и мускулистым, и, по всей видимости, мужчинам он показался легкой добычей.

«...Этого еще не хватало».

Тору оценил бойцовские умения мужчин по их поведению.

Скорее всего, особой угрозы они не представляют… да и напились уже настолько, что он без труда справился бы и с пятью, и с шестью. Но если они устроят здесь потасовку, то привлекут слишком много внимания.

Нельзя сказать, что мужчины прямо истекают кровожадностью, поэтому стоит попробовать обойтись без насилия. Если отвести угрозу с помощью ловкого обмана, можно избежать множества проблем.

С этими мыслями Тору сделал вид, что съежился от страха, и сказал, указывая на Чайку и Фредерику:

— Пожалуйста, пощадите нас. Юные леди хотели посмотреть на чемпионат, поэтому господин доверил их мне. Если с ними что-то случится, меня будут сильно ругать.

Одна — бывшая принцесса Империи Газ, другая одета как младшая сестра главы семьи Скода, так что слова о том, что обе они — девушки знатные, не должны вызвать подозрений.

Понятное дело, в его словах сквозила скрытая угроза: «Если вы притронетесь к ним хоть пальцем, богатые родители этого так не оставят». Тору предположил, что человек, рассчитывающий на государственную должность, не захочет портить отношения с богатыми и властными семьями княжества Хартген.

Но…

— Юные леди? — одна из вышеупомянутых «леди», точнее, Фредерика, изумленно огляделась по сторонам. — Кто? А, Чайка?

— …

Мужчины переглянулись… и встали так резко, что едва не уронили стулья.

Может, они и пьяны, но все еще соображают достаточно для того, чтобы по оговорке Фредерики понять, что Тору их обманул.

— Эй, паренек.

Мужчины шли к ним, сжимая в руках оружие.

— Уважаемые… — попыталась успокоить их хозяйка, но один из них прикрикнул на нее, и та сразу замолкла, втянув голову в плечи.

Скорее всего, она уже привыкла иметь дело с буянами и понимает, что если полезет не в свое дело, то перепадет и ей самой.

— ...Акари. Как можно деликатнее, — шепнул Тору.

— Хорошо, — та кивнула.

Едва ли их теперь удастся обмануть. Вариантов осталось не так много — либо как можно незаметнее их утихомирить, либо бежать.

Мужчины вскинули оружие.

Тору и Акари взялись за рукояти метательных ножей, спрятанных в карманах. Размахивать молотом и стилетами не стоит. Тору рассчитывал подгадать момент, когда их противники будут замахиваться, чтобы незаметно разрезать им одежду или нанести легкую рану острием клинка… а затем бежать, пока мужчины будут пытаться понять, что случилось. В крайнем случае, придется кинуть дымовую шашку.

Однако…

— ?..

Тору вдруг прищурился.

На мгновение мужчины дружно замерли.

Странное промедление продлилось лишь мгновение. Иной человек бы его даже не заметил.

А затем…

— Что вы творите?!

У входа в гостиницу появилась чуть ли не дюжина людей в форме.

Видимо, это стражники, патрулирующие гостиничный район. Мужчины перед Тору — не единственные бузотеры с чешущимися руками во всем городе, поэтому без конфликтов не обойтись, и государство выделяет людей на то, чтобы держать дела под контролем.

— Вы участники чемпионата? Вы в курсе, что разбой и насилие в черте города караются запретом на участие и штрафом?

— А… нет, просто, — от такого строгого выговора мужчины сразу растерялись, — этот мерзавец… о-он нам наврал.

— Не знаю, что вы там не поделили, но любые драки за пределами арены запрещены законом, — властно отрезал стражник.

— А-а, нет, это не драка была, — постарался как можно непринужденнее отозваться Тору. — Прошу прощения. Я просто попросил их попозировать — уж больно мне их снаряжение понравилось.

— ...Хм?

Солдаты еще раз окинули взглядом вооруженных мужчин. Те испуганно закивали, сразу поняв, что «предложение» Тору лучше принять.

— А ты кто?

— Сопровождающий юных леди, приехавших посмотреть на чемпионат. Мы из Дельсоранта.

— Дельсорант… немало вы проехали, — ответили солдаты, но слова Тору не вызвали у них подозрений.

Действительно, Дельсорант и Герансон весьма далеко друг от друга, но вряд ли солдаты разбираются в делах других городов. Скорее всего, если отряд Тору представится именем известных купцов или аристократов, стражники не захотят ничего проверять.

— Еще бы, для юных леди это их первое большое путешествие. Ох, и устали мы.

— Хм…

Солдаты посмотрели сначала на Чайку, затем на Фредерику, Ниву и Акари… после чего кивнули друг другу и вышли из гостиницы. Мужчины отделались испугом. Видимо, приключений им хватило, поскольку больше с отрядом Тору они решили не связываться.

Но…

— ?!

В дверях мелькнула тень.

Наверное, лишь Тору и Акари вообще заметили, что мимо двери только что кто-то прошел. Кто бы это ни был, он двигался совершенно непринужденно и незаметно. Он скрывался так ловко, что никто в отряде Тору даже не заметил бы его, не сдвинься он с места.

— Брат… — даже голос вечно хладнокровной Акари слегка дрогнул.

Тору удивился не меньше нее.

Пусть он и не успел разглядеть даже силуэта той тени, но…

— ...Тору?

Чайка переводила озадаченный взгляд то на Тору, то на Акари. Видимо, она поняла, что они ведут себя как-то странно. Что же до Нивы, то она с самого начала конфликта стояла столбом с таким видом, словно ее происходящее совершенно не касается.

— Не бери в голову.

Смысла нервировать Чайку никакого.

Тору натянуто улыбнулся и похлопал своего работодателя по сребровласой головке.


***

В зале заседаний висела напряженная атмосфера.

— Итак… следующий вопрос?

На хмурых лицах сидевших в ряд министров проступили оттенки отчаяния.

Ладно бы собрание оказалось бессмысленным, или мнение ее участников игнорировалось. Сидеть здесь не просто бессмысленно — сейчас за не к месту сказанное слово можно в самом буквальном смысле поплатиться головой. Причем для этого даже не потребуется вызывать солдат — их правитель и сам достиг совершенства в деле отрубания голов одним ударом.

«Король-головорез»... Когда-то он заработал эту кличку тем, что отрубил голову самому Проклятому Императору, но сейчас в разговорах министров она произносится испуганным шепотом. За последние три года в зале заседаний обезглавили уже шесть человек.

И в то же время министры не могли пропускать заседания. Тех, кто так поступает, начинают подозревать в измене. Некоторых министров уже успели казнить.

Конечно же, в таких условиях отстаивать свою позицию невозможно.

— Следующий вопрос… касается… чемпионата боевых искусств… — неуверенно протянул один из министров.

— У вас есть возражения относительно моего «фестиваля»?

Взгляды всех сидящих за круглым столом сошлись на одной точке.

Они смотрели туда, где сидел внушительный мужчина.

Пусть он и крупный, но не слишком костлявый и не слишком мускулистый. Ни мускулы, ни рост, ни даже длина его конечностей не выбивались за строго заданные рамки. У него идеальное, лишенное изъянов тело человека, который не уповал на одну лишь силу или скорость. Это понятно с первого взгляда, даже когда он неподвижно сидит, облаченный в свободную одежду.

Лицо у него угловатое, а небольшая бородка придает внушительности… но на самом деле он моложе, чем кажется. Ему еще нет сорока.

Стефан Хартген… князь Хартгена, достигший небывалых успехов в боевых искусствах.

Некогда герой, с триумфом вернувшийся домой, за несколько лет превратился в обезумевшего тирана. Причем правил он не авторитетом и не богатством, а полагался в первую очередь на собственную силу.

— Ваше Величество. Пожалуйста… подумайте еще раз. Может, вы объявите о том, что чемпионат нынешнего года станет последним?.. К тому же, чемпионат еще не поздно отменить...

— Зачем? — спросил Стефан, сверля взглядом министра.

— В нашей стране собирается очень много людей грубых, но уверенных в своих силах. Многие из них действительно сильны, но не умеют вести себя и устраивают беспорядки по всему Герансону. Если среди жителей продолжит накапливаться недовольство и негодование…

— Разве им это в новинку? Наверняка все те люди, что приезжают ради «фестиваля», вносят немалый вклад в нашу казну. Неужели народ не зарабатывает? Неужели им этого мало?

— Но ведь мы совсем недавно повышали налоги, чтобы покрыть расходы на обустройство арены и увеличение числа патрулей. Если посмотреть на ситуацию со стороны, то минусы перевешивают… — пролепетал министр, обливаясь потом.

На самом деле, традиция чемпионатов княжества Хартген насчитывает уже множество поколений. Но если раньше чемпионаты проводили ради того, чтобы поощрять юношей государства на изучение боевых искусств, то после войны принимать участие хлынули голодающие солдаты других королевств, мечтающие о богатствах и хороших должностях. Это привело к тому, что в стране сразу же ухудшилась криминальная обстановка.

И тем не менее, Стефан продолжал из года в год предлагать в качестве приза все большие суммы, регулярно нанимал на службу отличившихся солдат и рыцарей и активно рекламировал фестиваль.

— ...Подумать только, они хотят денег, но не хотят чемпионата, — певучим голосом проговорила девушка, стоявшая по правую руку от Стефана. — Какие эти холопы капризные и мелочные, папа.

Длинные серебристые волосы, бледная кожа, фиолетовые глаза… и черные, словно сама ночь, платье и украшения для волос, оттеняющие тусклые цвета ее тела. Несмотря на глубокий цвет, ткань ее платья столь тонка, что сквозь нее просвечивает кожа. И хотя оно относительно закрытое, девушка отчего-то выглядит соблазнительно.

— А ведь такого восхитительного «фестиваля», пожалуй, не сыскать на всем Фербисте… — девушка обворожительно улыбнулась и облизала губы красным язычком.

Пусть в ее облике до сих пор остались детские черты, в развращенности она может потягаться с проститутками.

— Арина. Не волнуйся. Я не отменю чемпионат, — сказал Стефан, переводя взгляд на девушку.

Совершенно очевидно, что на нее, в отличие от министров, он смотрит совсем другими глазами.

Его взгляд стал мягче и наполнился умилением, словно перед ним — любимая дочь.

— …

Министры с трудом удержали в себе попросившиеся наружу вздохи.

Все их доводы и убеждения не стоят и гроша, по сравнению со словами маленькой девочки. Для Стефана эта девушка по имени Арина важнее всех людей, чьи семьи поколениями служили княжеству Хартген.

— Но папа. Разве министры неправы в своих суждениях? — спросила девушка, стоявшая… по левую руку от Стефана.

Две девушки походили друг на друга как две капли воды.

Серебристые волосы. Фиолетовые глаза. Черные одеяния.

Удивительная обворожительность, соседствующая с незрелостью облика.

Вот только…

— Ирина?.. — Стефан повернулся к девушке слева.

Ирина. Еще одна приемная дочь князя Хартгена.

— …

По министрам прокатилась волна облегчения.

Именно эта девушка — единственная надежда их слов на выживание.

Если Арина говорила лишь капризами, то Ирина частенько вступалась за министров, выслушивала их мнения и даже просила Стефана считаться с ними. Пожалуй, без ее помощи все министры уже давно распрощались бы со своими головами.

— Именно налоги, которые мы собираем с населения, обеспечивают нашу жизнь. Трудно обвинять обывателей, которым так тяжело живется день ото дня, в том, что они не видят дальше своего носа. Как я понимаю, господа министры просят тебя войти в их положение, папа.

— ...Ясно, — Стефан кратко кивнул. — Ирина. Если ты так считаешь, то будь по-твоему.

— Ну вот. Опять ты только Ирину слушаешь, папа, — начала возмущаться Арина… с губ которой совершенно не сходила обворожительная улыбка.

— Арина. Я вовсе не собираюсь пропускать твои слова мимо ушей. Что же… я не стану отменять ни этот чемпионат, ни последующие, однако сокращу масштабы и подумаю над тем, как еще облегчить нагрузку на население. Похоже, первым делом надо пересмотреть расходы на поддержание порядка.

— Как прикажете.

Министры дружно поклонились.

Их мнения услышали, их усилия не пошли прахом.

Все они почувствовали облегчение.

И в то же время… ничего не заметили.

Возможно, страх и постоянная угроза, нависшая над головами министров, притупили их чувства и мышление. Потому что в противном случае хотя бы кто-то из них наверняка заметил… что весь этот разговор отрепетирован заранее.

Сначала они демонстративно жестко отвергли их предложение. А затем пошли на крохотную уступку.

Таким образом, они развеяли скопившееся в министрах недовольство, которое уже приближалось к порогу восстания. Министры понимают, что все вопросы по принципу «все или ничего» не решить, и сейчас им кажется, что обе стороны пошли на уступки. Ну а если по факту Стефан ни на какие уступки не пойдет, то когда министры вновь подойдут к точке кипения, их можно будет успокоить еще раз.

— Итак… следующий вопрос?

Вскоре в зале заседаний вновь зазвучали уже чуть более спокойные голоса министров.


***

В комнате повисла тяжелая тишина.

Тору не обронил ни слова с тех пор, как они заселились в комнату.

— Тору?

— Тору, ну.

— …

К нему обращалась Чайка, но он не отвечал.

К нему обращалась Фредерика, но он не отвечал.

Он лишь продолжал сидеть на кровати и о чем-то напряженно думать.

— …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Фредерика задумчиво склонила голову, подошла к Тору и…

— Ам.

Укусила его за левую руку.

Конечно, клыки вонзать она не стала… но Тору вновь не отреагировал. По всей видимости, он и впрямь задумался очень серьезно.

— М-м?

Фредерика покусывала руку Тору еще какое-то время.

Затем отпустила, прильнула к Тору телом, поднесла лицо к шее…

— Дегуста-ация.

И лизнула его, просунув влажный язычок сквозь очаровательные розовые губы.

— ?!

Тут Тору уже не выдержал, вздрогнул, схватил Фредерику за руку и отодвинул ее от себя.

— Какого черта ты творишь?!

— Дегустирую.

— Нет, я про то, что… — протянул Тору, потирая шею.

А в следующее мгновение…

— ?!

Тору и Фредерика отпрыгнули в разные стороны, а в промежутке между ними просвистел железный молот и вонзился в пол.

— А ты что делаешь?! — разгневанно воскликнул Тору, обращаясь к Акари, владелице молота.

Из-за того что Тору отскочил рефлекторно, он сбил на пол Чайку и Ниву.

Но…

— Ах ты драконица!.. — Акари вновь взвалила молот на плечо и устремила взгляд раскосых глаз не на Тору, а на Фредерику. — Я же говорила, что запрещаю дегустировать без моего согласия. Это последнее предупреждение.

— Разве говорила? — Фредерика в ответ склонила голову беззаботным движением.

Впрочем, драгуну, который может с легкостью залечить как отрубленную руку, так и пробитый живот, взмах молота действительно может показаться безобидной забавой.

— Говорила. Чувствительную шею моего брата дозволено лизать лишь мне.

— Тебе-то с какой стати?! И вообще, ты не замечаешь, что в последнее время несешь совсем отъявленный бред?

— Не стоит волноваться, брат, — Акари опустила молот и уверенно кивнула. — Я всегда была такой.

— Полегче.

— И я еще не оставила мечты о том, чтобы сделать из тебя чучело, брат.

— Оставь сейчас же.

— Что важнее, брат, о чем ты думал, заваливая на пол Чайку на моих глазах? Я хочу услышать ответ.

— Ни о чем я не д… — начал отвечать Тору, переводя взгляд на Чайку.

— … — та моргала, смотрела на него… а ее бледное лицо заливалось краской.

Нива, же, как обычно, выглядела безразличной… настолько, что Тору даже засомневался, понимает ли она, что ее повалили на пол.

— Да я же не нарочно, прекрати краснеть! — сразу же воскликнул он.

Акари в ответ наклонилась и задала еще один вопрос:

— Ты передо мной красуешься? Тебя возбуждает, когда на тебя смотрит сестра?!

— Нет!

— Так нельзя, брат, это болезнь!

— Больная тут ты!

С этими словами Тору отпрянул от Чайки с Нивой и встал на ноги.

Чайка поднялась следом и вопросила:

— Тору. О чем задумался?

— А-а… — тянул он какое-то время, озадаченно почесывая затылок. — Я все думаю про нашу потасовку с теми типами, которые собираются участвовать в чемпионате. Их остановили не только стражники, там был кто-то еще.

— М? Остановили?

— Они на мгновение замерли. Ты не заметила?

— …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Ладно, Чайка, но и Фредерика ничего не заметила. Другими словами… кто бы это ни был, он действовал так ловко и незаметно, что ускользнул от глаз перевоплотившегося драгуна.

— Скорее всего, он уколол их иглой, — однако Акари, так же, как и Тору, понимала, о чем речь.

— Эта техника позволяет парализовать тело с помощью укола и называется «теневое шитье». Мы ей тоже владеем… но настоящие эксперты способны с ее помощью вырубить противника буквально за мгновение. Человек замирает так, словно его тень буквально пришили к земле. Это техника диверсантов.

Тору повел кистью, и в ней вдруг появилась тонкая игла.

Если не знать, что она есть, упустить ее из виду проще простого. Даже сейчас игла выдавала себя лишь тем, что блестела в свете лампады.

— Обычно после парализации цели ее так или иначе убивают. Но в тот раз иглу, похоже, вытащили почти сразу же. А может, это и вовсе была не игла, а заточенная проволока. Наверное, те мужики и сами толком не поняли, что произошло.

Скорее всего, тот, кто стоял за «теневым шитьем», знал, что одного мгновения будет достаточно.

Он знал, что сейчас подоспеют стражники.

— Другими словами, велика вероятность, что в городе есть еще один диверсант, хотя мы пока не знаем, союзник он нам или враг, — продолжил Тору, так же незаметно убрав иглу обратно. — Или вовсе знакомый.

— ?! — от таких слов Чайка, конечно же, ахнула. — Семья Тору? Семья Акари?

— Если он из клана Акюра, то можно и так сказать, — Тору пожал плечами. — Но мне показалось, что если он враг и работает на князя Хартгена… то нам известны способности друг друга, а это не очень приятно.

— Тору. С семьей… сражаться? — неуверенно спросила Чайка.

Диверсант, знакомый Тору.

Другими словами, некто, особым образом воспитанный в деревне Акюра и имеющий такое же право называться семьей Тору, как и Акари. Неважно, связаны ли они по крови, вполне возможно, что когда-то Тору и этот человек вместе росли или долгое время жили неподалеку.

Конечно же, Чайка в силу своих убеждений не могла заставить Тору сражаться против его «семьи» ради «семьи» собственной.

Более того… она даже не знала, действительно ли Артур Газ ее отец.

В сознании Чайки появился неразрешимый вопрос.

Если само ее существование как «Чайки» — лишь убеждение и иллюзия, то сбор останков, на который она тратит столько времени, не имеет никакого смысла… а Тору и Акари следуют за ней лишь потому, что потакают ее праздным капризам.

И Чайка никак не могла отделаться от своих опасений.

— Незачем волноваться, — сказала Акари. — Нас такое нисколько не пугает.

— М?

— Диверсанты вообще нередко встречаются на полях боя по разные стороны баррикад и воюют друг с другом. Мы с братом готовы к такому.

В голосе Акари не прозвучало ни намека на сомнение или неуверенность.

Впрочем, она вообще почти не проявляет свои чувства.

Акари крепко сжала кулаки и продолжила:

— Да… если мой брат обратится против меня, я готова бить его, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как он молит о пощаде, вылизывая мне ноги.

— Вот только к принципам диверсантов это не относится, — вставил Тору.

— И я так же готова к тому, что и брат мой будет бить меня, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как я молю о пощаде, вылизывая ему ноги!

— К такому можно не готовиться!

— Разве можно давать слабину, когда имеешь дело с родственниками?..

— Ни жесткость, ни милосердие к твоим фантазиям никак не относятся! — простонал Тору, вздохнул и снова повернулся к Чайке. — Впрочем, как правильно сказала Акари, волноваться не о чем.

— Тору…

— Мы готовы сражаться против других диверсантов из клана Акюра. История знает примеры таких столкновений. Диверсант, которому такое не под силу, недостоин своего звания. Поэтому — не волнуйся, — проговорил Тору и похлопал Чайку по голове. — Правда… в этом и заключается проблема.

— М?

— Противник может оказаться сильнее нас с Акари… более опытным и умелым диверсантом, чем мы, — договорил он и резко помрачнел.


***

Он хотел стать сильнее.

Больше ничего. Он стремился стать сильным, словно клинок.

Люди слабы. Люди хрупки. Они легко умирают, ничего после себя не оставляя. Их рождение лишается всякого смысла. Были они или не были — уже неважно. Мир так и будет существовать своим чередом, словно безразличный к тому, что кто-то живет, а кто-то умирает.

Поэтому он хотел перестать быть человеком.

Он хотел стать клинком, который нанесет этому миру пусть одну, но отчетливую рану.

— Ха… ха…

Именно потому он изнурял себя тренировками.

Он уже засиделся на тренировочном поле.

Здесь из земли торчат бревна самой разной высоты и толщины. Тору прыгал по ним, то и дело атакуя подвешенные бруски, изображающие врагов.

В боях нередко бывает такое, что ровной опоры под ногами не сыскать. Поэтому одно из самых основных упражнений диверсантов призвано развивать навык обращения с оружием, когда стоять приходится на одной точке.

Конечно, бревна вовсе не обязательно закреплены.

Есть среди них как те, что надежно вбиты в землю, так и те, что просто стоят на ней. Нередко молодые диверсанты получают травмы, когда падают на землю вместе с бревном. И с такими людьми, которые потерпели неудачу и закрыли себе дорогу в будущее, деревня Акюра обращалась сурово. Жестокие тренировки, проходившие под лозунгом «уж лучше ты умрешь на них», отсеивали хилых и бесталанных учеников, и именно благодаря им деревня Акюра гарантировала качество тех диверсантов, что отправляла на войну.

Поэтому…

— !..

Бревно, на которое он наступил, плавно наклонилось.

Будь Тору в форме, он бы без труда перепрыгнул на следующее.

Но ради тренировок он жертвовал даже сном, и его внимание пало жертвой усталости.

— А… — глупо обронил он, теряя равновесие.

Восстановить его уже невозможно.

— Брат Тору!

Снизу до него донесся голос наблюдавшей за тренировкой Акари.

Сколько бы Тору ни говорил ей, что его не нужно сопровождать, она и только она ходила на все его тренировки, не зная усталости. В конце концов, Тору смирился и решил, что пусть она делает, как ей хочется.

— !..

Напряжение, паника, чувство ускорения.

К нему приближался конец грубо срубленного бревна. Пусть оно и деревянное, но кость может сломать запросто. Даже у крепкого черепа, защищающего мозг, есть тонкие места, вроде висков… которые можно легко проломить сильным ударом.

Тору вскинул руки, хватаясь за воздух и пытаясь хоть как-то выправить положение…

— ...Что ты там творишь? — послышался в следующее мгновение сокрушенный голос, и падение Тору прекратилось.

Он вдруг понял, что висит на шнурке, который намотан на его запястье.

— ...Син.

Тору поднял взгляд и увидел на вышке, с которой свисали бруски, молодого парня, опустившегося на колено и смотрящего на него. В руках у того — тот самый шнурок. Это он вовремя среагировал, забросил шнурок и спас Тору.

Син Акюра… диверсант на два поколения старше Тору и Акари.

Он уже полноценный специалист, прошедший боевое крещение… но армия, на чьей стороне он выступал, бросилась в бегство, а его нанимателя убили, поэтому он временно вернулся в Акюру. Впрочем, пусть даже армия его и проиграла, сам он — великолепный диверсант, и многие в самой Акюре считают его настоящим экспертом.

Старшие поколения диверсантов Акюры наставляют младшие.

Чаще всего наставниками становятся раненые, но не погибшие диверсанты, вынужденные отойти от дел и заняться воспитанием молодежи, но часто попадаются и люди вроде Сина, состоящие в строю, но по той или иной причине живущие в деревне. Син многому научил как Тору, так и Акари.

— Ты опять тренируешься? Стараться — это, конечно, неплохо, но если переборщить, тренировки теряют смысл, — Син поднял Тору к себе и принялся сматывать шнурок. — Я же говорил, что отдых и восстановление сил — тоже часть тренировки, так?

Основа любых тренировок — обрести лучшее тело через выносливость и приспосабливаемость, которые пробуждаются от усталости. Но и выносливость, и приспосабливаемость имеют границу. Если заступить за нее и начать истязать себя болью, то вместо эффективности лишь покалечишься.

Диверсанты ставят во главу угла практичность и за безосновательное упорство не цепляются.

Но пусть и Тору и знал это…

— Я не могу сидеть без дела, — он надулся. — Я хочу поскорее попасть на войну. Хочу поскорее убивать врагов. Хочу…

— Поскорее умереть от руки сильного врага из-за неопытности?

— … — Тору не нашелся с ответом.

Он понимал, что Син говорит правильные вещи.

Но Тору постоянно подгоняли воспоминания о смерти Хасумин, мелькавшие в сознании.

Она доверила ему своего мертвого младенца и умерла сама.

Чем в итоге обернулась ее жизнь? Тору думал об этом… и не мог терпеть.

— Не годишься ты в диверсанты, — проговорил Син, с любопытством глядя на обиженного Тору.

— Что?.. — изумился тот.

Он подумал, что его собственное существование только что всецело отвергли.

Но…

— Если хочешь изменить мир, тебе надо метить не на роль диверсанта-пехотинца. Диверсанты о таких глобальных вещах не мечтают, чтобы не мешать планам своих клиентов. Разве псы делятся мнениями с хозяевами? Так ты добьешься лишь того, что тебя пристукнут как выскочку, — Син со вздохом окинул взглядом до сих пор дующегося ученика. — Может, зря я тебя сейчас спас. Если бы ты переломался так, что уже не годился бы в диверсанты, то возможно, нашел бы себе другую дорогу в жизни.

— О чем это ты, Син?.. Я тебя совершенно не понимаю.

Слова Сина, великолепного диверсанта, прошедшего через множества битв, показались Тору, далекому от вершин мастерства, слишком тяжелыми.

— Когда-нибудь поймешь. Надеюсь, не слишком поздно.

С этими словами Син толкнул его в спину.

Он сбросил его с вышки… но теперь Тору не потерял равновесия, в полете несколько раз зацепился за балки и в итоге успешно приземлился на ноги.

— Брат Тору!

К нему сразу подбежала Акари.

— Акари… эй?

Она на полной скорости врезалась в Тору, даже не подумав затормозить, и пригвоздила того к земле.

— Брат Тору, брат Тору, брат Тору, — беспрестанно повторила она, стуча по нему кулаками.

— Ай… э, эй, Акари! Больно же!

Бывает, девушки от избытка чувств колотят парней в грудь, что выглядит очаровательно… но здесь далеко не такой случай. У Акари кулаки диверсанта, а удары поистине бойцовские. Ее на удивление крепкие ручки били Тору стакой силой, что он не выдержал и закричал…

— …

— …

...Когда он проснулся, то увидел перед собой лицо Акари.

Ее поза настолько не изменилась, что Тору даже подумал, будто видит продолжение сна.

Лежащий на спине Тору, восседающая на нем Акари.

Но сейчас у нее уже нет тех детских глаз, которые он видел в воспоминаниях. Ее аккуратные, строгие черты лица уже никак нельзя назвать детскими.


— ...Акари. Что это значит? — спросил Тору, глядя на свою сводную сестру приоткрытыми глазами.

Они в гостинице, в своем номере… рядом на соседней кровати спят Чайка и Нива, сцепившись, словно котята. Фредерика же уснула на полу, хотя незанятые кровати еще есть.

— Мне показалось, что ты немного приуныл, брат.

— ...Акари.

— Поэтому я решила взбодрить тебя… — безразлично проговорила Акари.

— И поэтому оседлала?

— Я думала, тебя это взбодрит.

— С какой стати?

— Хотя бы один орган.

— …

Повисло молчание.

Наконец, Тору сказал, продолжая глядеть на сестру приоткрытыми глазами:

— Слезай давай.

— Бу-у. Скучный, — ответила Акари, но послушно слезла.

Тору приподнялся и проговорил:

— ...Ты тоже подумала, что там был Син?

— Он мелькнул лишь на мгновение, но я не думаю, что обозналась, — подтвердила Акари.

Син Акюра… односельчанин Тору и Акари, а также их наставник как диверсантов.

Если он станет врагом… будет очень неприятно.

— Я, конечно, наговорил Чайке, но, честно говоря, шансов на победу у нас никаких.

— Я согласна, но разве ты теперь сдашься, брат?

— ...Еще чего, — отозвался Тору после небольшой паузы.

Он сражается не потому, что рассчитывает на победу.

Он сражается ради того, чтобы выполнить задачу. Ради той бойцовской гордости, что роднит диверсантов даже с рыцарями. Если не можешь победить — думай над уловками, которые помогут одержать победу. Только и всего.

— Вот. Поэтому я считаю, что незачем так мучиться, — хладнокровно заявила Акари.

— ...Акари, — Тору усмехнулся.

Она упрекнула его в нехватке решимости, словно старшая здесь она.

И вообще, если подумать, Тору всегда так или иначе доставлял ей немало хлопот. Порой его даже удивляло, почему она без устали следует за ним…

— Спасибо.

Конечно, сейчас уже поздновато, но хотя бы пару слов сказать стоит.

Ведь до сих пор он толком не благодарил ее.

— Именно ты меня так часто… выручаешь.

— … — Акари моргнула и ненадолго затихла, а затем удивленно спросила: — Брат, у тебя жар?

— С чего бы?

— Да так. Хорошо, если нет… ага. Поняла. Мне сейчас надо «пожалуйста» сказать? Или… — Акари забормотала, сложив руки на груди.

Редко когда она так крепко задумывается.

Тору окинул ее взглядом и с усмешкой в голосе проговорил:

— Может, это у тебя жар?

— М? С какой стати…

— Лицо красное.

— … — Акари еще какое-то время склоняла голову… а затем хлопнула в ладоши. — Поняла. Вот оно, половое обострение.

— У людей его не бывает! — протянул Тору, запуская в Акари подушкой.


***

Он стоял на балконе и окидывал взглядом город, раскинувшийся перед ним.

С высоты построенного на балконе замка город напоминал ожившую картину. Люди на ней похожи на точки, общая структура не меняется, но мелкие движения происходят постоянно.

Герансон разделен на четыре района — северный, восточный, южный и западный.

Северный район и есть «арена».

Чемпионат неумолимо надвигался, и сейчас там по приказу Стефана не покладая рук работают плотники и другие рабочие. Работы ведутся и в соседнем восточном районе, где специально для зрителей строятся трибуны.

Министры раз за разом высказывают жалобы на тему «арены», но Стефан неумолимо отражает их нападки. С его точки зрения, боевые искусства неотделимы от поля боя. Изящное фехтование в огороженной комнате — не боевое искусство, а танец.

— Хм… — довольно протянул Стефан, глядя на ход работ.

По сторонам от него — приемные дочери, Ирина и Арина. Сребровласые девушки в черных одеяниях молча улыбаются и неподвижно стоят, напоминая две тени.

Они никогда не отходили от него.

Будучи мастером боевых искусств, Стефан не содержал гвардию, и девушки уже стали самыми постоянными спутницами за всю его жизнь.

Но…

— ...Это ты, Син? — спросил вдруг Стефан, оборачиваясь через плечо.

Взгляд князя упал на мужчину, стоящего на одном колене возле стены балкона.

Телосложения он среднего — не слишком толстый и не слишком худой, не слишком высокий и не слишком низкий. Вид у него самый обычный и непримечательный. Одежда его в основном черная, но ничуть не вычурная. Такой мужчина может мгновенно затеряться в городской толпе.

А лицо его… из-за склоненной головы не разглядеть.

— Да. Я только что вернулся, — сказал мужчина, не поднимая головы.

— Как дела в городе?

— С прошлого года ничего не изменилось. Повсюду, конечно, возникают конфликты из-за грубиянов, но никаких масштабных беспорядков не происходит.

— ...Еще бы, — согласился Стефан.

Многие люди приезжают сюда, чтобы побороться за государственные должности. Им и в голову не придет устраивать беспорядки и вызывать недовольство правителя. Кроме того, тех, кто никак не может успокоиться, быстро устраняют патрульные и выпущенные в город диверсанты вроде Сина.

Все идет по плану.

— ...Что случилось? — вдруг спросил Стефан и прищурился.

— Вы… меня спрашиваете?

— Ты немного на себя не похож.

Пусть он и прячет лицо, Стефан все чувствует.

Конечно же, диверсанты вроде Сина — мастера невозмутимости, но Стефан не допустит скрытности перед своим лицом, так как сочтет его неуважением. Особенно когда речь идет о диверсанте.

— Мне кажется, или тебе с чего-то весело?

— Вовсе нет, — ответил Син, не поднимая головы. — Просто… я встретился со старыми друзьями.

— Старыми друзьями. С людьми из Акюры?

— ...Именно, — кратко ответил Син, а затем добавил: — С ними девушка с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

— ...О? — Стефан посмотрел на Ирину и Арину, а затем улыбнулся. — Похоже, нас и в этом году ждет успех.

— Именно, — тихо ответил Син, не выдавая голосом ни единой эмоции.

Глава 2. Фестиваль бойцов

Раздался громкий звон, и комбоклинок вылетел из рук.

Он ускорился так резко, что едва не оторвал пальцы, отлетел в сторону и воткнулся в ствол росшего неподалеку дерева.

— Кх… — обронил Тору с досады и вскинул руки.

Другой комбоклинок он потерял еще раньше. Противник выбил его из рук Тору, как только они скрестили клинки. Тору остался безоружен, но диверсант так просто не сдастся. Они оружия сами по себе — и телом, и умениями, и душой. Тору учили, что диверсант не сдается, даже если остается гол как сокол.

Но…

— Бесполезно. Ты проиграл, — со вздохом объявил Син.

— Что?.. — опешил Тору от того, что противник уже признал его проигравшим.

Пожалуй, Тору не понимал, что искренность — одна из его слабостей. Син пожал плечами и повернулся спиной к нему.

— Нет, Син, подож…

Тот без труда почуял, как Тору бросился к нему, подгадал момент и приставил к нему метательный нож, даже не оборачиваясь.

— !..

Тору ощутил шеей остроту клинка и застыл на месте.

— Вот видишь, тебя слишком легко понять.

— Но Син, ты же только что сказал, что тренировка окончена, и повернулся спиной.

— Разве я такое говорил? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Я просто сказал, что ты проиграл, и отвернулся. А уже ты решил, что так я объявил об окончании тренировки.

С этими словами он опустил метательный нож.

— Понимаешь, Тору, мы диверсанты. В конечном счете, для нас победа — когда мы живы, а враг убит. Как именно убит — неважно. Поэтому мы беремся за грязные дела и не гнушаемся подлых методов.

— Да знаю я.

— Точно? Тогда зачем ты пытался защититься голыми руками?

— Э?.. — Тору недоуменно моргнул. — Но ведь я не должен сдаваться просто потому, что мое оружие выбили из рук…

— Правильно. Но кто сильнее — боец с оружием или без?

— С оружием, конечно…

— Раз так, то почему ты не сосредоточился на его возвращении? Конечно, упорно держаться за оружие и совершать из-за этого ошибки тоже крайне глупо, но ведь оба твоих клинка не пропали с концами и не сломались, я прав?

— Ну…

— Ты честный и искренний, — заявил Син, не дожидаясь ответа Тору. — И слишком прямолинейный. Ты отлично закалил тело, быстро впитываешь все, чему тебя учат. Но сердце у тебя хрупкое.

— Т-так я… слаб сердцем? — характеристика так расстроила Тору, что он покраснел и подошел к Сину еще ближе.

— Не слаб. Хрупок.

«Особенно в такие минуты», — мысленно добавил Син.

Тору мгновенно реагирует на хлесткие слова. Он принимает близко к сердцу все, что с ним происходит.

И противнику только это и нужно.

— Это одно и то же!

— Понимаешь, Тору, чистое железо на удивление хрупкое. И камни тоже крепкие, но хрупкие. Всякая вещь, которая отказывается поддаваться, однажды достигает предела и ломается. Думаю, однажды ты решишь, что сделал все возможное, сразу же смиришься и умрешь. Ты не станешь упрямо цепляться за жизнь. Но так себя ведут люди честные, которые в диверсанты не годятся, — тихим голосом объяснил Син.

— … — Тору затих. Возможно, слова заставили его задуматься.

— Оставайся в деревне, я не стану тебя винить. Война тебе не по зубам.

Син понимал, что произносит очень жестокие слова.

Все жители деревни Акюра в той или иной степени обучаются премудростям профессии диверсантов. Вся их жизнь проходит в ожидании дня, когда они смогут поработать на войне. Именно поэтому для каждого человека из Акюры смысл жизни состоит как раз в том, чтобы стать диверсантом.

После случившегося с Хасумин Тору упрямо посвящал всего себя тренировкам.

Он закалил свое тело до предела, но в то же самое время во всей красе продемонстрировал собственные недостатки как себе, так и остальным.

Слишком честный. Слишком узкий кругозор.

Его умения достойны настоящего воина… Да что там, с их помощью можно успешно сколотить себе карьеру за счет одних только военных достижений. Но для диверсанта его навыки слишком однобокие.

Тору подобен заточенному до бритвенной остроты клинку.

Острые лезвия быстро ломаются. На поле боя в первую очередь нужно оружие, которое не погнется и не сломается, пусть и будет тупым.

Возможно, Тору всегда был таким, а может, на него повлияло случившееся с Хасумин. В последнем случае у него еще есть шанс обрести необходимую мягкость… вот только для этого он должен либо пережить нечто сравнимое по силе со смертью Хасумин, либо потратить очень, очень много времени.

— Но я!.. — не выдержав, воскликнул Тору.

Однако больше ничего не сказал. Он так и замер на месте, полный бессильной злости.

— …

Син ушел, оставив Тору одного.

А затем…

— Где брат Тору? — обратилась к Сину Акари, дожидавшаяся окончания тренировки чуть поодаль.

Ее трудно назвать симпатичной, ведь она почти не проявляет эмоций.

— Все еще там.

— Хорошо.

Акари кивнула, оббежала Сина и молча устремилась к Тору.

Син обернулся через плечо, проводил ее взглядом…

— Она тоже по-своему упряма, — прошептал он и вздохнул.


***

Луна скрылась за неспешно плывущими облаками.

Голубой свет потускнел, и тьма возле земли стала еще плотнее.

От тени к тени, от тьмы ко тьме бежали две тени, словно прошивая ночь.

Окажись рядом с ними случайный свидетель, вряд ли он бы догадался, что это вообще люди. Тени двигались со скоростью зверей и легкостью призраков. Они прошли сквозь улицы столичного города и достигли резиденции князя в самом его центре.

Замок Герансон.

Центральную крепость столицы, служащую домом правителю, построил князь, правивший четыре поколения назад. Структура замка шаблонная, как и у многих крепостей, возведенных в ходе войны. Он стоит на холме, с которого просматривается город, и обнесен высокими мощными стенами со смотровыми вышками. Замок строился с учетом возможной осады, а потому прочен и запутан. Наверняка многие люди начинают плутать, впервые оказавшись в нем.

Но…

— Хм?

Две тени с удивительной прытью перебрались через стены с помощью тросов и железных когтей, юркнули во двор… и ненадолго остановились.

— Это какая-то…

— Небрежность.

Шепотом обменялись репликами Тору и Акари.

— Замок построен точно по науке… но стражников по минимуму… — пробормотал Тору.

Крепости — родная стихия диверсантов. Им поручают проникновение, облегчение последующего штурма, подстрекание к бунтам войск противника, а то и просто убийство вражеских командиров.

В большинстве своем интерьеры разных крепостей не слишком отличаются друг от друга.

Одного архитектурного стиля достаточно, чтобы судить об устройстве крепости. Затем суждения можно уточнять на основе износа и повреждений, а также рельефа окружающей местности. Поэтому, пусть Тору и Акари никогда не были в этой крепости, но уже примерно представляли, где в ней какие комнаты, и как расставлены стражники.

— Князь, конечно, человек военный, но он же не может так верить в свою непобедимость…

— Ты не думаешь, что здесь то же самое, что и в особняке графа Дельсоранта? — напомнила Акари о том, как они добывали самые первые «останки».

Правитель Дельсоранта Роберт Абарт, он же один из героев, построил себе особняк, который может исполнять роль гундо. Магия его была сильной, но неумолимой, и всевозможные слуги и стражники лишь мешали бы ему расправляться с незваными гостями. Именно поэтому крепость Роберта казалась на удивление безлюдной.

— Даже не знаю…

Тору и Акари передвигались очень осторожно.

Сегодня они пришли разведать, как устроена крепость Герансона… и по возможности отыскать комнату, похожую на сокровищницу.

Они предположили, что, если у князя Хартгена действительно есть «останки», он наверняка спрячет их в сокровищнице. Безусловно, он мог держать их в своей спальне или еще где-нибудь, но в случае не самой приятной и не самой красивой вещи мысли о сокровищнице приходят в первую очередь.

«Если верить тому, что мы слышали днем, в замке ночует множество людей. Не думаю, что тут повторится случай Роберта Абарта».

Но тогда почему замок кажется таким уязвимым?

— !..

Вдруг Акари подала рукой знак, и Тору замер.

«Ловушка, не двигайся».

Тору пригнулся и вгляделся.

С внутренней стены замка к уголку двора тянулась нить.

Такая незаметная, что ее легко упустить из виду даже днем.

«Не станет же никто ставить в замке смертоносные ловушки. Наверняка сигнализация. Но при этом она похожа на…»

Тору нахмурился. Его посетило скверное предчувствие.

«Брат…» — сообщила Акари движением губ, не издавая ни звука. — «Кто-то идет».

— …

Тору кивнул ей, а затем они скрылись в ближайшей тени.

Настоящие мастера своего дела умеют сливаться с окружающим пейзажем настолько хорошо, что противник не сможет ничего заметить, даже глядя в упор. Конечно же, Тору и Акари не настолько умелы, но если они не будут двигаться, то заметить их присутствие сможет лишь очень опытный противник.

— …

Вместо Тору и Акари во дворе показался отряд из где-то десяти человек.

Они перешептывались друг с другом и, кажется, пытались идти бесшумно. У них разная одежда и оружие… причем последнее, похоже, переделано из сельскохозяйственных инструментов.

«Это… не совсем дилетанты, но…»

У них слишком развязная походка.

Поэтому Тору сделал вывод, что перед ним не диверсанты и не ассасины.

«Брат», — Акари вдруг коснулась плеча Тору и указала в другую сторону.

— !..

Во тьме проступили еще несколько фигур.

Но они, в отличие от предыдущей группы, как один облачены в серые одежды и такого же цвета маски, оставлявшие открытыми лишь глаза. Из-за масок фигуры почти не отличались друг от друга, и даже походка у них практически одна и та же.

Скорее всего, все они проходили через одни и те же тренировки в одних и тех же условиях.

К тому же…

«Диверсанты!.. Но воспитанники клана Акюра так не ходят», — Тору содрогнулся и пришел к выводу: — «Видимо, клан Субару».

Одетые в серое диверсанты обступили другую группу.

— Эй?!

— Откуда они взялись?!

Мужчины испуганно встали спиной к спине. Их движения показались Тору неловкими — пусть они еще не успели продемонстрировать свои навыки, уже сейчас видно, что взаимовыручки у них нет.

Но…


***

Князь Стефан Хартген изменился.

Не будет преувеличением сказать, что изменился до неузнаваемости.

Хоть его и в былые времена не называли благим правителем, страной он управлял без серьезных нареканий и не вызывал недовольства своего народа. Во всяком случае, княжество не задохнулось от послевоенной бедности, не превратилось в руины от ужасов войны и сохранило все признаки государства.

Но три года назад… политика князя Хартгена резко поменялась.

Он снова начал проводить чемпионаты боевых искусств, но это полбеды. Пусть чемпионаты и не проводились два года после окончания войны, они — «традиция», доставшаяся стране от прошлых поколений Хартгенов. Народ был только рад услышать о их возобновлении.

Но уже скоро… люди начали хмурить брови.

Ради проведения чемпионатов Стефан Хартген стал выжимать из страны все соки.

Все деньги, полученные от повышения налогов, он тратил на ремонт арены и награды участникам.

Призовые суммы доросли до того, что зрители начали съезжаться не только со всех уголков страны, но и из-за ее пределов… что неизбежно привело к беспорядкам — за три года преступность выросла втрое. Конечно, государство в ответ наняло еще больше стражников, но и те не могли угнаться за всеми происшествиями.

Князь лично казнил министров, которые убеждали его отменить чемпионаты.

Естественно, простых людей он и не думал слушать.

Можно сказать, сейчас княжество Хартген существует лишь ради чемпионатов. Во всяком случае, Стефан Хартген готов пожертвовать ради них и территорией страны, и городами, и селами, и даже людьми. И поэтому даже теперь по всей стране слышны голоса тех, кто этим положением недоволен.

Они не понимают, почему князь настолько увлечен чемпионатами.

Однако… примерно в то самое время, когда князь Хартген возобновил чемпионаты, он удочерил двух девушек.

Ирину Хартген и Арину Хартген.

Многие люди полагают, что именно эти близнецы — тот самый корень зла, который изменил князя.

Несметное множество мудрых царей и справедливых королей попадало в ловушки коварных женщин. Пусть Хартген и называл Ирину и Арину приемными дочерьми, все считали их любовницами князя.

И именно поэтому люди подумали… «Что будет, если мы избавимся от них?»

Большая часть жителей княжества прошла через войну. Ей хорошо знакомы времена, когда главенствовал принцип «убей все, что мешается». Многие пропитались им до глубины души. Вот почему уже скоро некоторые жители начали объединяться в группы, которые вознамерились убить Ирину и Арину.

Но…

— ...Как?! — ошарашенно обронил Хуго Карлсон1.

Все произошло за какие-то мгновения.

Девять его товарищей лежали на земле — каждый насмерть заколот или зарезан. Хуго и сам выжил по чистой случайности. Просто потому, что со всех сторон его окружали товарищи. Окажись он в чуть другом месте и мог бы умереть одним из первых.

Да, они убили всех, кроме него.

Все его товарищи — бывшие военные, ветераны боевых действий. Каждый из них представлял, что нужно делать на поле брани. Среди них не было новичков, взявшихся за меч лишь вчера.

Когда они один за другим попадали на землю, Хуго разглядел сливающихся со тьмой мужчин в темно-серых плащах. Все они источали ауру беспощадности, подобную которой Хуго еще не ощущал.

Видимо, это и есть пресловутые…

— Диверсанты?! — ошарашенно обронил Хуго.

Диверсанты… Шавки войны, трусы и подлецы, для которых в бою нет ничего аморального.

— Вы умерли, еще когда перешли через стены, — раздался чей-то безразличный голос.

Хуго резко повернулся на него… и заметил фигуру мужчины, стоявшую на дворовом дереве.

Он одет в черное, но, в отличие от остальных диверсантов, не носит маски. Такого человека можно встретить на улице, и он не будет выделяться из толпы. Во всяком случае, если бы Хуго вдруг разминулся с ним в городе, то не стал бы обращать внимания.

Лицо у него… мужественное, но больше ничем не выделяется. Его не назвать красивым. Его не назвать уродливым. Если в нем что и может запомниться — так это узкие, словно улыбающиеся, глаза.

— Вы будто кролики, что запрыгнули в пасть к волку.

В голосе мужчины нет и тени насмешки. Он просто сообщал все как есть.

— Наверняка вы считали, что нашли предателя, но зря не подумали, что все складывается слишком уж хорошо.

— !.. Так значит…

Хуго и его товарищи смогли проникнуть в замок с помощью предателя — одного из солдат, которыми просто кишит резиденция князя. Хуго с легкостью поверил, что даже солдат — человек, который может послушать чувство долга и помочь единомышленникам ради семьи, родственников, друзей и знакомых, которые живут в городе и страдают из-за беспорядка в стране.

Но… все оказалось ловушкой, расставленной людьми князя.

— Получается, остальные отряды тоже?..

Люди Хуго проникли на территорию замка тремя отрядами.

В случае, если один каким-либо образом обнаружат или поймают, другие два смогут завершить начатое. Но если предатель оказался ловушкой, то наверняка остальные отряды тоже мертвы…

— ...Ты немного отличаешься от остальных, — сказал мужчина, а затем пару мгновений внимательно смотрел на Хуго. — ...Ты монах?

Непонятно, как он узнал… но мужчина прав.

Хуго — бывший боевой монах.

Когда-то правоназие, которому он служил, было государственной религией Хартгена. Но сейчас от былой славы правоназской церкви не осталось и следа, а князь словно в упор не замечал ее монахов.

И началось это, опять же, три года назад.

Князь вдруг подчистую лишил церковь всех ее привилегий — от права награждения рыцарей до освобождения от налогов. Разумеется, монахи возмутились таким святотатством, и некоторые даже отправились жаловаться лично князю, но никто из них так и не вернулся.

Хуго решил, что такими темпами погибнет и правоназская церковь, и все государство. Он расстригся, собрал единомышленников и задумал убить Ирину и Арину, но…

— В любом случае, человека, осмелившегося поднять руку на своего господина, нельзя упускать из виду, — сказал мужчина и спрыгнул с ветки на землю… но Хуго не услышал, как он приземлился.

Более того, мужчина вовсе исчез в полете, словно растворившись во тьме.

— Измена карается смертью, — произнесли облаченное в серое диверсанты и зашагали вперед.

Конечно, Хуго не беспомощен, но сражаться против диверсантов, к тому же столь многочисленных, — дело совершенно безнадежное.

Значит, остается…

— …

Хуго вытащил из кармана шашку, а затем ударил ее концом о землю.

Кремень испустил несколько искр…

— !..

Хуго не без удовольствия отметил, что если мгновения назад диверсанты не проявляли никаких эмоций и походили на тени или механизмы, то теперь вдруг испуганно замерли.

— Простите, друзья! — воскликнул Хуго, бросил начиненную порохом шашку и нырнул под трупы товарищей.


***

Хотя на одобрение аудиенции с князем ушел целый день, у них не возникло никаких сложностей.

Конечно же, благодарить за это нужно агентство «Климан».

Пусть у него и нет особых привилегий, оно все равно считается международной организацией, помогающей многим странам в послевоенном восстановлении. Тяжело не прислушаться к словам агентства, чье имя связано с альянсом стран, победивших Империю Газ.

Разумеется, им пришлось рискнуть тем, что княжество могло направить официальный запрос в королевство Вимарк, где находится штаб агентства. В ответ пришло бы сообщение, что отряд Жилетта больше не состоит в агентстве, а значит, на встрече с князем настаивают мошенники, прикрывающиеся именем «Климана».

Впрочем, как Николай и предполагал, княжество Хартген ничего запрашивать не стало.

Передача писем через гонцов или почтовых голубей отнимает много времени, а магическая связь требует предварительного согласия сторон и синхронного применения заклинаний. Эти сложности привели к тому, что магическим каналом пользуются лишь для передачи самых срочных вестей.

Часы перешагнули вечер и вступили на территорию сумерек. За окном повисла тьма.

Виви, Зита и Николай прошли в зал для аудиенций в самой глубине замка и стали ждать князя.

В зале дежурят около десяти стражников, но кроме них никого нет. Для такого важного человека как князь и такого просторного помещения здесь слишком пусто. В зале ощущались холод и запустение.

— Что-то тут даже жутковато, — тихо обронила девушка в очках, магический инженер Зита.

— Жутковато? Но ведь тут слишком мало солдат, чтобы их пугаться, — так же тихо отозвалась Виви.

— Я не об этом, а о том, что тут как-то пусто. Обычно замки короля поживее и пороскошнее, что ли.

— Это точно… — согласилась Виви.

Действительно, по ощущениям замок и правда кажется заброшенным. Отчасти Виви понимала, почему Зита сочла его «жутковатым». Людям свойственно бояться необычного. Особенно ночью.

Но стоило Виви так подумать …

— ...Это вы из агентства «Климан»? — раздался вдруг голос со стороны трона, прозвучавший, словно владелец его не собирался приветствовать гостей даже для вида.

Виви подняла взгляд и заметила крепкого мужчину, садящегося на место князя.

Стефан Хартген.

Внушительный муж с угловатым лицом, покрытым щетиной.

Он действительно достоин звания князя… вот только по тем слухам, которые Виви собрала в городе, министры его недолюбливают. Если говорить проще, его называют «тираном».

Но даже если так, он не похож на сумасбродных высокомерных тиранов-гедонистов. Вид князя сразу навевает мысли о серьезном и упрямом военном человеке.

И если на то пошло… в военных делах князь настоящий мастер.

И Виви, и Николай поняли все с первого взгляда. Даже сидя на стуле, этот человек готов к бою. Причем он даже не готовится к бою осознанно — его тело попросту не расслабляется.

Другими словами, оно пропиталось войной настолько, что она стала для него совершенно обыденным действием наравне с ходьбой, сидением и другими составляющими повседневной жизни.

— Да. В силу определенных причин нашего командира, Альберика Жилетта, здесь нет, но он уполномочил нас действовать от его имени, — сказал Николай.

Естественно, он солгал, но князь не может проверить слова Николая.

— Довольно мелочей. Что вам нужно?

— О вас говорят, что вы были одним из восьми героев. Это правда? — сразу перешел к делу Николай.

— Если вы о том, что я убил императора Газа, то да, — подтвердил Стефан. — Особый отряд, состоящий из меня и семи моих товарищей, проник в императорский замок Газа. Нам пришлось объединить все наши силы, чтобы сразить императора Газа, но голову ему отрубил именно я, и я не собираюсь скрывать своих действий, что бы на эту тему ни думал альянс.

Личности восьми человек, сразивших императора Газа, не разглашаются.

Считается, что подобное приведет к сложностям в послевоенных делах стран альянса… точнее, в дележке ресурсов, земель и людей бывшей Империи Газ. Официально, впрочем, страны говорят о необходимости не допустить утечек информации, которая может быть важна реваншистам Империи.

— Мы слышали, что герои разделили останки императора на части и забрали их с собой в качестве трофеев…

— Вы пришли ко мне на аудиенцию, чтобы утомить глупыми вопросами? — устало отозвался Стефан. — Перечитайте объявления о нашем чемпионате боевых искусств.

И действительно, среди тех призов, которые может выбрать победитель чемпионата Стефана, значатся «крайне редкий и ценный трофей, который князь Стефан Хартген заработал во время штурма столицы Империи Газ». Любой человек, мало-мальский знакомый со слухами, мгновенно поймет, что речь идет как раз об «останках».

Останках чудовищного Проклятого Императора, жившего больше трех (а по некоторым теориям — и того больше) столетий.

Помимо того что эти останки — магическое топливо высочайшего качества, они и на вес дороже золота.

Поистине достойная награда за победу в чемпионате, который проводит один из восьми героев.

— Мы хотим одолжить «останки».

— Отказываюсь, — сразу же ответил Стефан. — Мы уже вложили слишком много сил, чтобы объявить о них как о главном призе за фестиваль. Меня поднимут на смех, если я изменю награду.

— Но…

— Это все? Тогда вы зря пришли.

— …

Голос Стефана звучал так беспрекословно, что Николай не нашелся с ответом.

Зато вместо него…

— Ваше Величество… правда, что у вас две приемных дочери? — спросила Виви.

— Хм? — Стефан еще раз… точнее, впервые посмотрел на Виви и прищурился.

Ее внешность его особо не удивила.

И тогда…

— Папа, папа, — раздался звонкий голосок, и из-за трона появились две девичьи фигуры.

— Ты еще не закончил работать?

— А то мы уже так устали.

Близнецы с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

Такими же, как у Виви.

— !..

Но изумлялся лишь отряд Виви. Близнецов, как и Стефана, внешность Виви ничуть не побеспокоила. Сочетание серебристых волос и фиолетовых глаз крайне редкое (еще реже, когда речь идет о близнецах), но девушек, как ни странно, ничуть не волновала встреча с кем-то, кто обладает настолько схожими чертами.

— О-о, Ирина, Арина. Простите, но я пока занят работой, — Стефан посмотрел на девушек с блаженной улыбкой.

Вся величественность его облика мгновенно улетучилась, и вместо грозного воителя явился отец, души не чающий в своих дочерях. Ничего не подозревающий человек наверняка расплылся бы в улыбке от такой сцены.

— Тебе от них что-то нужно? — спросил Стефан, посмотрев на Виви вновь похолодевшим взглядом.

— Ну… — попыталась выиграть время для раздумий Виви, но ее сразу перебил беззаботный голос:

— Папа, папа, смотри, эта девочка прямо как мы.

— И правда, как мы. И волосы, и цвет глаз.

— Какое удивительное совпадение, верно?

— Да уж… — глухо проговорила Виви. — Как хорошо было бы, будь это просто совпадение, да?!

— Виви… — успокаивающим тоном обратилась к ней Зита.

Но ни Стефан, ни Ирина, ни Арина не отреагировали на полные иронии слова Виви.

«Что все это значит?»

Скорее всего, эти девушки — тоже «Чайки».

Но куда поразительнее, что Чайки живут вместе с героем, с обладателем одних из «останков». Собственно, отряд Виви запросил аудиенцию именно для того, чтобы увидеть все воочию.

«К тому же… их двое? Разве Чайки не сражаются за останки друг против друга?»

Если верить словам таинственного мальчика Ги и всем прочим сведениям, которые собрала Виви, Чайки относятся друг к другу враждебно.

«И вообще…»

Что-то не давало Виви покоя с той самой секунды, как близнецы появились в зале.

Нечто непонятное.

Как же его назвать?

Пожалуй, это не поддающееся описание чувство можно назвать лишь «слабостью ауры».

Да, эти девушки здесь. Да, они стоят и разговаривают. Но присутствие их ощущается очень слабо.

Если бы их аура не ощущалась вовсе, Виви сочла бы их проекциями… но она есть, просто слабая.


Виви — ассасин.

Именно поэтому она обучена читать ауру своих противников. С помощью этого умения она выискивает уязвимость — тот самый миг, когда дух противника дает слабину, и наносит смертельный удар.

Однако сейчас умения говорили ей: что-то не так. Но что именно — она не знала.

«А что князь?..»

Стефан Хартген, будучи матерым ветераном, не может не чувствовать ту странную ауру, что окутывает близнецов. Как сообщил Виви быстро скошенный взгляд, даже Зита и Николай начали что-то подозревать.

— Простите, что я так долго. Я уже заканчиваю, — сказал Стефан девушкам.

Тем самым попросив отряд Виви отправляться восвояси.

— ...Мы еще вернемся, — сказал Николай, словно подводя итоги встречи, и поклонился.


***

Тору рассчитывал остаться безучастным свидетелем.

Кем бы ни оказались те люди, что проникли в замок Герансона, их мотивы его не касаются. Спасать их Тору тоже не обязан. Тем более, неосторожность может обернуться битвой против диверсантов Субару, а им дорогу по своей воле перейдет лишь глупец.

«К тому же, с ними Син».

Тору видел того, кто командует диверсантами Субару.

Сомнений быть не может. Это Син Акюра.

Все-таки он состоит на службе князя… то есть в числе врагов.

Син в разы опытнее Тору как диверсант, и битвы с ним стоит избегать любой ценой. Поэтому, если выражаться прямо, Тору решил бросить незадачливый штурмовой отряд.

Но…

— !..

Грохот и вспышка.

В темной тишине они бьют по глазам и ушам не хуже настоящего оружия.

Тору и Акари смотрели издалека, потому успели зажмуриться и закрыть уши… но диверсантам Субару досталось так, что оправятся они не сразу. Сила удара настолько выбила их из равновесия, что они повалились на землю. Никакие тренировки здесь не помогут.

Но…

— ?!

В то самое укрытие, где прятался отряд Тору, перекатился человек, словно его выбросило ударной волной. Скорее всего, он не знал, что там кто-то есть, и закатился по чистой случайности.

«Он?!»

Рядом с ним оказался тот самый выживший из штурмового отряда.

Похоже, трупы товарищей защитили его от взрыва, и он сбежал, как только диверсантов ошеломило. Судя по всему, плана побега у него нет, и он выбрал первое попавшееся место.

— !..

Они встретились взглядами.

Лысый мужчина средних лет. Худощавое лицо с выступающими скулами наводит на мысли об аскетичной жизни.

«...Монах?»

Тору пришел к тому же выводу, что и Син.

Бомбами пользуются не только диверсанты — монахи тоже нередко прибегают к ним. Религия чаще всего запрещает им использовать мощные заклинания, и монахи подменяют их порохом, в изготовлении которого достигают впечатляющих высот. Впрочем, магией пользоваться удобнее, поэтому богатые регулярные армии, ценящие стабильные результаты, чаще нанимают на службу магов.

Во-вторых, защита с помощью трупов товарищей — тоже характерная черта монахов.

Ради религии они готовы переступить через собственные страхи и принципы… другими словами, их мышление устроено так, что они могут бесцеремонно воспользоваться трупами павших товарищей во имя религии.

— Кто вы?! — воскликнул мужчина, вытаращив глаза.

— Вот зараза… — глухо обронил Тору, запустил руку в карман, вытащил метательные ножи и наугад бросил их в дым — он понимал, что к ним уже бегут.

Конечно же, ни один бросок не попал в цель.

Но Тору почувствовал, что бежавшие в их сторону диверсанты Субару замерли. Наверняка они озадачены — разве станет монах метать ножи в дым?

— Акари, отступаем, — бросил Тору и побежал в обратную сторону.

— С-стойте! Подождите! — крикнул монах и кинулся следом. — Вы ведь не люди князя? Помо…

— Хочешь нашей помощи — заткнись! — приглушенно отозвался Тору.

Многие диверсанты обучены воевать ночью, в кромешной темноте.

Это значит, они способны поразить цель метательным ножом на слух.

— Кх… — не оборачиваясь, Тору бросил еще ножей.

В этот раз он не застал противников врасплох. Из дыма послышались лязги. Похоже, диверсанты отбили броски клинками или броней.

Тору с самого начала продумал, что делать, если их засекут.

Но он не предполагал, что их затянет в чужую неудавшуюся попытку штурма.

— ...Пожалуйста, не пропусти, — пробормотал Тору и вытащил из кармана два связанных друг с другом свистка.

А затем бросил их вверх.

Свистки натянули шнурок, закрутились и начали испускать пронзительный звук.

А затем…

— Молодец!

В стене замка вдруг появилась дыра.

Она возникла без взрыва и грохота. Ее пробили не силой.

Часть стены просто превратилась в песок и рухнула.

Осадная магия. Кажется, она называется «Нарушитель».

Вообще, это крайне капризное заклинание, которым проще простого по ошибке сломать что-нибудь не то, попасть в самого себя или наломать других дров.

Но если маг умеет сосредотачиваться, если может потратить время на тщательную настройку, то с его помощью может проделать внушительных размеров дыру в любом удобном месте. А поскольку заклинание не создает ни взрыва, ни жара, ни ударной волны, через дыру возможно проскочить буквально в следующее мгновение.

Поэтому «Нарушитель» — крайне удобный инструмент для побегов.

Тору схватил монаха за шиворот и выскочил через дыру наружу.

Где увидел…

— Тору! Акари!

Ниву, Фредерику и Чайку.

Правда, все они одеты в плащи с капюшонами, из-за которых их не узнать, но Тору и Акари хватило роста и поз. Чайку же они и вовсе опознали по гундо и гробу.

— Останови их чем угодно! — крикнул Тору Чайке, указывая на стену.

— М! — Чайка быстро перезарядила гундо.

Затем направила чуть выше и…

— Явись, «Нарушитель»! — воскликнула она, запуская заклинание.

Обычно заклинание включает в себя длинный текст и тщательную настройку, но при повторе заклинания можно обойтись лишь мелкой подстройкой.

В следующее мгновение верхняя часть стены осыпалась на дыру, через которую пробежал Тору.

— !..

Конечно, диверсанты Субару не настолько глупы, чтобы вопить или кричать, но Тору отчетливо ощутил, что магия остановила их. Поскольку «Нарушитель» превратил камень в песок, вряд ли ему удалось прикончить диверсантов… но дыру он, тем не менее, завалил качественной, непроходимой кучей.

— Бежим! — крикнул Тору.

Фредерика кивнула, и раздался небольшой взрыв.

В следующее мгновение она приняла форму волка, сохранив при этом некоторые человеческие черты, зубами подняла за шиворот Чайку с Нивой и побежала.

Следом за ней сбежали Тору, Акари… и монах.

Разведка на территории замка провалилась… но сбежать отряду Тору все же удалось.


***

«Акюра» и «Субару».

Оба клана готовили диверсантов, но между ними есть существенная разница.

И те, и другие диверсанты способны сражаться, ходить в разведку и вообще браться за любую работу, но если клан Акюра стремился воспитывать мастеров на все руки, то клан Субару чаще готовил узких специалистов, которые нанимались не поодиночке, а группами.

Другими словами, разница между кланами в том, каким образом диверсанты противостоят многообразию задач, что стоят перед ними, — за счет собственной универсальности или же при помощи товарищей-специалистов.

Неудивительно, что такая политика Акюры привела к тому, что очень многие ученики так и не достигали уровня, который требует клан, а настоящие диверсанты Акюры заслужили славу элитных, отборных бойцов, но с другой стороны на войне немногочисленность часто превращается в недостаток. Поэтому среди клиентов диверсантов немало тех, кто полагает, что удобнее нанимать именно предпочитающих работать в отрядах и командах воспитанников Субару.

Впрочем, как бы там ни было…

— За нами еще гонятся?

— Я никого не чувствую, — ответила Акари, припавшая к стене и осторожно выглядывавшая наружу.

Они засели в пустующем доме на окраине Герансона.

Эту «промежуточную точку» они нашли заранее, еще до того, как пойти в замок. Если в случае побега направиться прямиком на базу (сейчас их роль играли комната гостиницы и «Светлана»), можно ненароком привести к ней и хвост, поэтому по пути лучше спрятаться на какой-нибудь промежуточной точке. Даже если противник и отыщет точку, его все еще можно будет запутать. Похожими методами пользуются животные, чтобы ограждать детенышей от хищников.

— Против Субару я воевать совсем не хочу, — обронила Акари редкую для себя фразу.

— М? Сильные враги? Тоже диверсанты? — удивленно спросила Чайка.

— То, что диверсанты, уже плохо… но настоящая сложность в том, чем именно диверсанты клана Субару отличаются от нас, — проговорила Акари, складывая руки на груди.

Вообще, диверсанты крайне редко воюют против других диверсантов.

Заслуги диверсантов измеряют не тем, скольких врагов они победили. Убивать врагов — работа солдат и рыцарей, а диверсанты должны заниматься как раз тем, что выходит за рамки традиционных сражений.

Но если до битвы диверсантов дело все же дойдет, она вряд ли превратится в состязание умений. Скорее, выиграет тот, кто возьмет врага числом, завалит и обезвредит. И Субару — как раз специалисты такого стиля.

— Мы с ними — как тигры и волки. В одиночку мы, пожалуй, сильнее. Вот только… даже если диверсанты Субару втрое слабее, они могут прийти втроем и сравнять шансы. А когда силы противников равны, преимущество на стороне тех, кто многочисленнее. Один человек не может окружить троих, а вот наоборот — запросто.

Если Тору и Акари понадобится задержать противников, им едва ли удастся обездвижить сразу троих. Зато диверсанты Субару без труда задержат их.

— К тому же… — Тору убрал в карман дымовую шашку, которую до сих пор держал наготове. — Все они — специалисты в чем-то одном… а значит, в некоторых условиях могут оказаться проворнее нас.

Например, взять фехтование.

Если человек учился лишь ему, не обращая внимания ни на что другое, а ему противостоит некто, осваивавший все понемногу, то если их битва сведется к фехтованию, предугадать исход несложно.

Конечно, настоящие битвы совсем не похожи на поединки, которые проводятся по строгим правилам.

Особенно это касается диверсантов, готовых пускать в бой все, что попадется под руку. Поэтому те из них, кто сильнее в целом, часто имеют преимущество… но нередко попадаются и такие условия, например, пустая закрытая комната, в которых во всей красе себя проявляет именно узкий специалист.

Если Тору и Акари окажутся в подобной ситуации, то проиграют.

А диверсанты Субару, всегда выступающие группами, прекрасно знают, как затащить противника в выгодные для себя условия.

Если проводить параллели с животными, они отличаются как хищники-одиночки от стай.

Впрочем, возвращаясь к делу…

— Видимо, пока мы в безопасности, — подытожил Тору и повернулся к монаху.

Тот сидел на полу в глубине комнаты, прислонившись к стене.

Хотя монах до сих пор слушался указаний Тору, какое-то время назад он начал бросать на них странные взгляды. Во всяком случае, на спасителей так точно не смотрят.

И тогда…

— Для начала, представ…

— Ваша чертова ведьма!.. — вдруг воскликнул монах, не дав договорить Тору.

В налитых кровью глазах монаха бурлила неприкрытая ярость…

— ...Ведьма? — повторил тоттак, словно услышал иностранное слово. — О ком ты?..

Поскольку Тору мужского пола, то явно не о нем.

А значит, об Акари, Чайке, Фредерике или Ниве.

— Хм-м. О Чайке, значит, — ответила Акари, снова складывая руки на груди.

— Фха?! — оказавшаяся «ведьмой» Чайка ошарашенно моргнула.

— Себя ты даже предполагать не стала? — раздраженно спросил Тору.

— Под ведьмами, как правило, понимают женщин, которые охмуряют мужчин, так? — Акари выпятила грудь. — Не хочу хвастаться, но мой брат почти никогда не исполняет моих просьб.

— Да ладно?

— Так и есть. Помнишь, я недавно просила, чтобы ты вытатуировал мне «сестренка» на лбу, а ты сразу отказался?

— Уж лучше умереть, чем такое татуировать!

— А я думала, красиво выйдет…

— Я даже не могу выбрать, над чем смеяться, — уныло протянул Тору.

Акари же повернулась к Фредерике.

— Что до драконицы, это, скорее, мой брат ее охмурил, а не наоборот.

— Да-да2.

— Возмутилась бы, — только и смог что сказать Тору при виде послушно кивающей девушки-драгуна.

— Наконец, Нива ластится к Чайке, а не к тебе. Таким образом, звание ведьмы достается Чайке за то, что она охмурила моего брата и Ниву.

— М-м… — протянула Чайка. — ...Вынуждена согласиться.

— Ты еще и соглашаешься? — спросил Тору, не придавая разговору особого значения.

Но монах воспринимал его по-другому.

— Н… не валяйте дурака! Эта девка с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, она… она! — воскликнул он, затем вскочил и попытался схватить Чайку. — Она во всем… гха?!

Но не успела рука монаха дотянуться до вздрогнувшей и съежившейся Чайки, как его с силой отшвырнуло и впечатало в дальнюю стену. Видимо, удар оказался довольно сильным, поскольку он не стал снова подниматься, а сел в той же позе, что и раньше, и застонал.

Перед Чайкой…

— …

С безразличным видом стояла Нива.

— Нива?..

Чайка изумленно смотрела на нее.

Нива за какое-то мгновение успела вклиниться между Чайкой и монахом, а затем отбросила бедолагу обратно. Конечно, очень трудно представить, что такая миниатюрная девушка с такой силой отшвырнула рослого монаха, но Нива не человек, и здравый смысл в ее отношении действует далеко не всегда.

— ...Чайка — моя, — сказала Нива и прижалась к ней.

— Э-э?.. — Чайка озадаченно заморгала.

Похоже, Нива решила, что монах собирался обнять Чайку. А отшвырнула потому, что считает себя единственной достойной обнимать ее.

— Хм-м. Вот уж и правда, охмурила, — заметила Акари.

— Нашла чем восхищаться, — протянул Тору, а затем обратился к стонущему монаху: — Спрошу еще раз: кто ты? Ты похож на боевого монаха.

— ...Вас что, тоже одурманила ведьма?! — с досадой отозвался монах.

— Я тебя не понимаю, что значит «тоже»? Хочешь сказать, она еще кого-то одурманила?

— Прекрати валять дурака! Вы тоже шавки кня… — начал было монах, но, видимо, вспомнил, что именно отряд Тору спас его от отряда диверсантов, работающих на князя.

Так или иначе, «ведьм» он ненавидит всей душой.

— ...Нет, вы не с ним. Но…

— Скажи уже имя. На всякий случай: нет, мы не с князем.

— … — монах какое-то время озирался по сторонам и хмурился, а затем осторожно проговорил: — Я… Хуго Карлсон. Да, я бывший боевой монах, но уже расстригся. Я просто обыватель. Так вы… и правда не с князем?

— Если ты не прекратишь записывать нас в приспешники князя, мы сдадим тебя тем диверсантам, — раздраженно ответил Тору. — Конечно, мы не твои друзья. Просто так получилось, что мы решили проникнуть в замок в тот же день и час, что и вы. Честно сказать, то еще совпадение.

— … — мужчина по имени Хуго ненадолго задумался. — Но тогда почему с вами эта девка?

— Что? Ее зовут Чайка Трабант. Ты ее ни с кем не путаешь?

— Но ведь у нее фиолетовые глаза и серебристые волосы, редкое сочетание, — Хуго прищурился.

— Она ведь такая не единственная. Даже я пару таких как она видел, — парировал Тору, притворяясь безразличным.

Конечно же, он говорил о двух других известных ему Чайках — «красной» и «голубой» — но вдаваться в подробности не собирался. Так они лишь сильнее запутаются.

— Князь совсем обезумел после того, как завел себе двух приемных дочерей… то есть любовниц. Ирину и Арину. Они близнецы с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами…

Хуго начал неспешно рассказывать.

По его словам, в свое время князь Стефан Хартген достиг великих успехов в военном деле, но и в политике был не бестолковым тираном, а, скорее, мудрым правителем.

Во всяком случае, как человек военный, он ценил надежность и практичность. Князь не тратил средств на роскошь, не собирал лишних налогов и сурово карал за любые преступления. Многим жителям такое правление пришлось по вкусу.

После войны он почти перестал появляться при людях и где-то два года поручал управление страной министрам, но люди не замечали особой разницы.

Однако потом все изменилось.

С того самого дня, как он удочерил двух девушек.

— Мы решили, что теперь исправить князя можно лишь убив тех ведьм.

— ...Понятно, — согласился Тору, едва сдержав сокрушенный вздох.

Хуго и правда размышляет как монах. Он искренне верит, что в справедливости и всем прочем есть однозначная «истина», и каждый человек обязательно поймет ее, примет и исправится, если ему все как следует объяснить.

Или же Хуго пришел к такому выводу, потому что знал князя еще «толковым». Тору, впрочем, подумал, что смерть дочерей (любовниц?) приведет к тому, что князь впадет в ярость и станет обращаться с народом еще жестче.

— Теперь все ясно, — сказал Тору и кивнул Акари.

Та уже какое-то время стояла возле Хуго и ждала сигнала. Увидев жест Тору, она ударила монаха ребром ладони по шее, и тот сразу обмяк, потеряв сознание.

— ...Значит, все так и есть, — проговорил Тору, проверив, что Хуго отключился. — Дочери князя — «Чайки».

— М?

— Если точнее — они, как и ты, представляются «Чайками, дочерьми Проклятого Императора», — пояснил Тору, указывая пальцем на лицо озадаченной Чайки.

— Но брат. Дочерей же две. У обеих фиолетовые глаза и серебристые волосы. Выходит… две Чайки работают вместе? — удивилась Акари.

Да, в этом и загвоздка.

До сих пор все девушки, что представлялись Чайками, соревновались друг с другом за сбор «останков». Тогда каким же образом Чайки-соперницы объединили силы?

— С другой стороны, нам тоже приходилось сражаться плечом к плечу с красной.

— Могу с натяжкой согласиться… но тогда зачем они стали бы выставлять «останки» в качестве приза?

Зачем они сообщают на весь мир, что у них есть останки, и зачем объявляют наградой за чемпионат?

Кстати и в прошлом, и в позапрошлом году победители чемпионата выбрали в качестве награды «присуждение рыцарского звания». Другими словами, хоть «останки» у князя одни, он до сих пор их не разыграл.

А значит…

— Кажется, мы думаем об одном и том же, — Тору пожал плечами. — Скорее всего, они ждут, что к ним придут другие Чайки.

Останками можно приманить всех самопровозглашенных Чаек, которые собирают их.

Видимо, на это и рассчитывают Чайки князя.

— Получается… слухи о том, что у князя действительно есть «останки», оказались правдой? — сказала Акари, приставляя палец ко лбу.

— М? Основания?

— Смысл устраивать чемпионат есть, лишь пока нет Чайки, владеющей всеми останками. Чайки князя уверены в том, что остальным Чайкам пока не удалось собрать останки. Единственная возможная гарантия в том, что хотя бы один фрагмент у них.

— ...Согласна, — Чайка кивнула в ответ.

— А значит, они рассчитывают на то, что мы попытаемся выкрасть останки… и сделать это будет непросто, ведь они даже клан Субару наняли.

Тем более Тору даже не знает, где хранятся останки.

А с учетом того, что за охрану замка отвечают Син и диверсанты Субару, отыскать их явно будет непросто.

— Что же нам делать… — Тору протяжно вздохнул.


***

На земле в самом центре тренировочного зала лежали пятеро мужчин.

Хотя зал и находится внутри замка, условия в нем приближены к боевым… и потому лица поваленных мужчин перепачканы грязью. Все они закованы в кандалы, а тела их пестрят ранами, правда, не слишком глубокими.

Конечно же, у них забрали все оружие, даже потаенное. Остались лишь белье да чувство унижения.

— Вот один из взводов, что мы недавно поймали, — вежливым тоном произнес диверсант по имени Син.

Лежавшие на полу мужчины — бунтари против князя, проникшие в замок.

Они разделились на несколько взводов, каждый из которых пытался напасть на замок со своей стороны. Таким образом, каждый из взводов отвлекал внимание от остальных. Мужчинам казалось, что хотя бы у одного должно получиться.

— Как мы понимаем, они из той группы, что собрал правоназский монах.

За последние три года князь утратил доверие народа.

Но отдельно взятому человеку нужно очень много времени, чтобы собраться с силами и восстать против господина. Выражаясь иначе, если люди начали выступать против князя так скоро, они наверняка вступили в уже действующую организацию с сильным ядром.

И в этот раз ядром, судя по всему, выступила правоназская церковь.

Похоже, монахи (особенно боевые) собирают вокруг себя фанатиков и выступают против князя.

— Чертовы ведьмы! — воскликнул один из мужчин, поднимая голову с грязного пола.

Перед ним… и перед всем его отрядом стояли две фигуры.

Две изящные элегантные девушки, вид которых сильно выбивался из грязи тренировочного зала.

Арина и Ирина.

От самого входа они направились прямо к мужчинам.

Те начали по очереди бранить и оскорблять Арину и Ирину, но ни они сами, ни Син, ни диверсанты Субару, стоявшие возле стен, не обращали на ругань никакого внимания. Казалось бы, Арина и Ирина — приемные дочери князя, а значит, принцессы. Неуважение в их адрес — государственная измена, тяжкое преступление.

Но…

— Это все, кого вы поймали? — спросила Ирина у Сина, задумчиво склонив голову.

— Нет. Есть еще пятеро. Их мы, правда, бросили в подземелье. Если хотите, можем притащить сюда.

— Нет, не стоит, — Ирина слегка улыбнулась. — Сколько погибло?

— Двадцать два. С нашей стороны потерь нет. Насколько нам известно, на территорию замка пыталось проникнуть тридцать три вооруженных человека. Они поровну разделились на три взвода… и рассчитывали, что первый обнаруженный попытается поднять шумиху, которая скроет два других, — хладнокровно ответил Син.

— …

Мужчины кратко вздохнули — видимо, Син угадал.

— Хм-м. Значит, думать вы немного умеете? — с любопытством в голосе обронила Арина.

Девушки подошли к мужчинам поближе и остановились в паре-тройке собственных шагов. С такого расстояния они успеют отпрыгнуть, если те вдруг вскочат с пола. Затем девушки сели на корточки.

— Итак, не хотите ли заключить сделку? — с улыбкой спросила Ирина.

— Что?.. — недоверчиво переспросили мужчины и нахмурились.

Наверняка они ожидали оскорблений, насмешек, а затем и смерти. Но Ирина нисколько не сердилась. Наоборот, она обратилась к ним тоном заботливой матери, разговаривающей с любимыми детьми.

— Как мы понимаем, вы действуете как армия… как организация. Если расскажете, кто ваши командиры и где ваши базы, мы вас отпустим.

Однако за ее словами крылся жесточайший смысл.

Она просила предать товарищей, чтобы спасти себя.

— Конечно, вы можете промолчать. В таком случае, мы обратимся к вашим товарищам в подземелье. Нам совершенно не важно, кого спрашивать. Отпустим мы тех, кто расскажет. А тех, кто нет… казним, они нам не нужны.

— …

Мужчины вздрогнули и переглянулись.

— Мы все понимаем. Вы не можете ничего сказать, не можете предать своих товарищей, да? — весело проворковала Арина, перехватывая речь. — Может, и ваши товарищи в подземелье так решат. Если и вы, и они будете верить друг в дружку и держаться, то выбора у нас не останется… Придется заточить вас в темницу, пока не передумаете.

— …

— А если и вы, и друзья ваши захотите спасти себя и сдадите товарищей, то… нам, конечно, будет уже все равно, но мы, пожалуй, слегка накажем вас, чтобы неповадно было. Как насчет того, что мы выдавим вам глаза и отрубим каждому по руке и ноге? Все лучше, чем расставаться с жизнью, не находите?

— !..

Мужчины опешили.

Хотя Арина и Ирина говорили о сделке, условия ее совершенно нечестные.

Естественно, все они готовились к тому, что их могут казнить за нападение на замок князя.

Но никто не предполагал, что их поставят перед таким выбором.

Если один взвод сдаст товарищей, его полностью оправдают, а другой казнят.

Если оба взвода промолчат, их будут держать в темницах вечно.

Если оба взвода сдадут товарищей… все лишатся глаз, рук и ног.

Что же выбрать?

Если они хотят спастись, то, наверное, следует сдать товарищей и просить о помиловании.

Но… если Арина и Ирина поставят взвод в темнице перед тем же выбором, они подумают о том же самом. И если они тоже решат предать товарищей, всем им отрубят по руке и ноге, да еще и глаза выдавят.

Раз так, можно выбрать молчание и заточение в темнице, а потом рассчитывать либо на побег, либо на вооруженное восстание и штурм замка кем-то еще. Уж лучше так, чем терять конечности и глаза. Можно сказать, что и этот вариант логичнее всего.

Вот только… действительно ли товарищи из подземелья не предадут их? Что, если вера в «узы» окажется глупым решением, и придется расстаться с жизнью?

— …

Мужчины удрученно смотрели друг другу в глаза.

Конечно же, Арина и Ирина не станут рассказывать, что решили товарищи из подземелья.

Наконец…

— Д… дайте… немного… подумать, — выдавили из себя мужчины.


***

Город… отчего-то казался брошенным.

Он не безлюден. Грязных или обвалившихся зданий в нем тоже немного.

Но утром — в самое деловое, самое шумное время суток — на улицах царит странное запустение.

Среди прохожих сплошь люди мрачные, измученные, едва переставляющие ноги. Конечно, подобных нетрудно найти в любой стране… но только в Герансоне так выглядят почти все местные жители.

И если немного постоять и посмотреть, откроется еще кое-что.

Веселье можно увидеть лишь на лицах чужаков из других городов, а то и стран. И поэтому, стоит лишь покинуть гостиничные кварталы, где останавливаются участники и зрители чемпионата, Герансон начинает казаться еще заброшеннее.

Вот и сейчас…

— Ну-ка! С дороги! С дороги, кому сказал! Идет сэр рыцарь!

По самому центру улицы шел осыпающих всех подряд грубостями конный «рыцарь», а вместе с ним и кортеж из нескольких пеших солдат.

Все прохожие тут же разошлись по сторонам, освобождая проход. Многие и вовсе поспешили разбежаться по зданиям.

«Рыцарь» шел по резко опустевшей улице.

— Сэр рыцарь, значит… — буркнул Николай, спрятавшийся в узком переулке между зданиями.

— Так, Николай. С какой стати ты… — возмутилась Виви, которую ему пришлось уводить с дороги за шиворот.

Николай не стал поворачиваться к ней и приглушенно пояснил:

— Неприкаянная юная девушка рискует нарваться на неприятности.

— ...Э?

— Ты посмотри на этого «рыцаря». Видишь, как ему непривычно в седле? — Николай указал на ту самую процессию.

— Чего это он? Да и седло не по размеру, — Виви и сама заметила, что наездник сидит как-то неправильно.

— «Сэр рыцарь» совершенно не умеет ездить верхом, — с усмешкой сказал Николай.

Верховая езда требует куда больше привыкания, чем может показаться. Просто сидеть недостаточно. Нужно управлять собственным телом, подстраиваясь под движения коня, в противном случае некоторые части тела можно натереть седлом так, что боль от натертых неправильной обувью ног покажется раем.

«Рыцарь» же, о котором говорил Николай, и вовсе защищал пятую точку толстым одеялом, которое привязал к седлу в надежде подавить вибрацию от лошадиной ходьбы. Из-за этого сидел он странно, седло казалось опухшим, и в целом дуэт рыцаря и коня производил потешное впечатление.

— Да и меч он неправильно подвесил. Если он его выхватит, голову своему коню отрубит, — проговорил Николай, указывая на пояс «рыцаря».

— ...Что происходит?

— Чистокровного рыцаря учат верховой езде и фехтованию с самого детства. Короче говоря, этот рыцарь стал «сэром» недавно… возможно, в прошлом году.

— ...Ты про чемпионаты прошлых лет? — спросила Виви, прищуриваясь.

— Перед нами либо победитель, либо просто призер, — сказал Николай.

— Мне вот что непонятно, — Виви нахмурилась. — Нельзя ведь просто так стать рыцарем и аристократом. Во многих странах король не может произвести человека в рыцари без одобрения государственной церкви. Разве она признает вчерашнего солдата, безродного неуча?

— К слову об этом, — Николай прислонился к стене, сложил руки на груди и мотнул подбородком, указывая в другую сторону. — Смотри.

Он обратил внимание Виви на противоположный выход из переулка, откуда виднелось здание.

Оно все растрескавшееся и подпаленное, словно после пожара… но нетрудно заметить, что когда-то на месте нынешних развалин стояло величественное сооружение.

Виви не сразу поняла, что когда-то оно было церковью.

— ...Что это значит?

— Я поспрашивал. Князь упразднил государственную религию… Кажется, она называлась правоназие.

— ?!

Государственная религия существует во многих странах — она одновременно и подкрепляет авторитет правителя, и помогает управлять народом. Короли и императоры, стремящиеся успокоить народ, нередко просят священников провозгласить их «богоизбранными» правителями.

Поэтому всякая государственная церковь обладает серьезной властью.

Как правило, единоличное право на произведение простолюдинов в знать принадлежит королям и императорам, но, как заметила Виви, чаще всего такие назначения одобряются церковью и благословляются во имя богов, что помогает населению понять и принять новых аристократов.

Разумеется, во время таких событий из рук в руки нередко переходят внушительные суммы. И конечно же, экономическое благополучие пробуждает жажду власти. Многие церкви освобождаются от уплаты налогов, но при этом получают щедрые пожертвования… и таким образом скапливают достаточно денег, чтобы с ними приходилось всерьез считаться.

Другими словами, государственные церкви — административные учреждения, поддерживающие три структуры: сословную, властную и экономическую.

Поэтому даже короли и императоры вынуждены считаться с мнением церкви. А уж упразднение — дело совершенно неслыханное. Так можно и до бунтов дойти.

— Сурово. Но почему?

— Да все потому же — из-за тех близняшек. Как их там, Арина и Ирина? Как я понял, псевдочайки заявили, что государственная религия не нужна. А поскольку князь слушается каждого их слова, то тут же и упразднил, — объяснил Николай, кисло улыбаясь.

— Но ведь народ не станет после такого молчать.

— Ну а ты думала, зачем еще сэры рыцари? Может, благородства и образования им и не хватает, но раз завоевали призы в чемпионатах, то мастерство недюжинное. Во всяком случае, с точки зрения человека, никогда не обучавшегося боевым искусствам, они самые настоящие монстры. И каждый год их становится больше. Вот люди и не бунтуют — кому охота, чтобы убили и их самих, и всех родственников?

— … — Виви протяжно вздохнула.

— И еще кое-что. Именно чемпионат собирает в Герансоне гостей как со всей страны, так и из-за границы. Вся страна и столица в частности хорошо на нем зарабатывают. Поэтому некоторые люди и вовсе ни на что не жалуются.

— Кошмар…

— Ну... если все последствия — часть плана близняшек, то они крепкие орешки, — сказал Николай, снова поворачиваясь в сторону замка Герансон.


***

Тору проводил взглядом ушедшего монаха и вздохнул.

— …

Хуго несколько раз оборачивался и бросал на них подозрительные взгляды, но, в конце концов, растворился в толпе. Похоже, ему не терпелось узнать, кто такие Тору и Чайка, и почему они выступают против князя… но Тору не стал ничего рассказывать и отпустил Хуго на все четыре стороны.

— Тору?.. — спросила Чайка, заглядывая ему в глаза. — Почему? Возможно сотрудничество. Мы… конфискуем останки. Его… останки не интересуют.

Видимо, она полагает, что отряд Тору мог бы примкнуть к революционерам и с их помощью без труда похитить «останки». И действительно, план неплохой, если бы не…

— Э-э… — Тору нерешительно почесал щеку. — Мне трудно объяснить, в чем именно дело, но такие типы мне не по душе.

— М? — ответ застал Чайку врасплох, и она недоуменно заморгала.

— К тому же… опасно сражаться бок о бок с людьми, которыми движет ненависть, — он самоиронично усмехнулся и добавил: — Действительно, боевого духа у таких хоть отбавляй, но кругозор сужается настолько, что они видят лишь то, что хотят. В конце концов, они начинают действовать необдуманно, гибнут сами и утягивают за собой товарищей. Нас всегда учили, что сотрудничать безопаснее с людьми расчетливыми.

— Учили? Кто?

Тору многозначительно улыбнулся.

На задворках сознания промелькнули вечная полуулыбка и щурящиеся глаза учителя-диверсанта, но Тору не стал ничего говорить, развернулся, поманил жестом Чайку и направился в сторону гостиницы, где их ждала Акари.


***

Он хотел быть сильнее.

Хотел обрести силу, чтобы ни перед кем не преклоняться.

Он родился в семье потомственных воинов, быстро понял, что унаследовал таланты отца и деда, и начал тренироваться еще усерднее.

Мастера военного искусства — далеко не редкость в семьях королей и аристократов.

Когда вокруг бушует война, сила растет в цене даже среди благородных людей.

Вообще, если раскопать, откуда произошли знатные семьи, — многие ведут свой род от разбойников и пиратов. Самые сильные из них в свое время заполучили власть в свои руки и выстроили нынешнюю систему. В жилах знатных людей течет варварская кровь.

К тому же, с самого начала бесконечных битв за власть знать рождается в мире, где предательства можно ждать от всякого, и поэтому для них воинское мастерство — не только искусство, но и своего рода надежный «капитал», от которого напрямую зависит личная безопасность. Поэтому они нанимают дорогих наставников и строят тренировочные залы, где порой сидят безвылазно... И такая «роскошь» доступна лишь знати, которой нет нужды работать.

Помимо того что воинское мастерство позволяет обрести уважение простолюдинов, военные достижения открывают путь наверх в светском обществе. Вот почему многие знатные семьи тратили все свободное время и деньги на обучение отпрысков бойцовским навыкам.

Участь не обошла и Стефана Хартгена. Еще в совсем юном возрасте он достиг в фехтовании таких высот, которые простолюдину не светили и за всю жизнь.

Но однажды… наставник обратился к Стефану с такими словами:

— Господин. Даже сейчас вы не должны расслабляться на поле брани. Может, вы и умелы, но тело ваше не железное и трудиться без устали не может. Рядовой может сразить даже мастера, если тот замешкается. Таковы законы войны.

Наставник внимательно смотрел на Стефана правым глазом — левый он потерял на войне.

Когда человек встречается с неизведанным, он мешкает и дарит противнику шанс.

Поэтому закалять одно лишь тело бессмысленно.

Нужен и дух. Непобедимым и несокрушимым без закаленного сознания не стать.

— Я не понимаю, о чем вы, учитель. Я так просто не замешкаюсь.

— Господин…

Вдруг наставник достал откуда-то сверток.

Сверток зашевелился. А затем подал тихий голос.

Совсем невинный, не испорченный жизнью младенец.

Наставник перехватил белый сверток рукой…

— Господин…

А затем вдруг швырнул его в Стефана.

— ?!

Тот рефлекторно вскинул руки и поймал младенца.

А в следующее мгновение ощутил на шее острие клинка наставника.

— У… учитель, что… — протянул Стефан, держа на руках младенца.

— Вы же говорили, что не замешкаетесь, господин?

— Да, но ведь…

— Таково убийство. Такова война. Возможно, господин, вы на такое и не пойдете, но ваш враг может. Как вы поступите, господин? Поймаете младенца и обнажитесь перед клинком врага?

— … — Стефан не знал, что ответить.

Наставник молча смотрел на него глазом… а затем сказал:

— Раз так, убейте этого младенца, господин. Здесь и сейчас.

— Ч… что?!

— Покарайте невинного, непорочного младенца, словно бог, — равнодушно заявил наставник. — Познайте истинный дух воина, рука которого не дрогнет убить даже бога.

В тот день Стефан впервые отнял чужую жизнь.

Жизнь ничего не ведающего младенца.

Младенца, которого держал на руках.

Конечно, наставник просто купил малыша на свои деньги… Конечно, нищие нередко бросали, убивали и продавали собственных детей, чтобы выжить… Конечно, у того младенца все равно не было будущего, но…

Вскоре Стефан оказался на войне.

Слова наставника никогда не покидали его головы… но все же Стефан сомневался и понимал, что не может принять наставления на веру.

И первая же битва показала ему, как он ошибался.

Грязное, бессмысленное, адово побоище.

Когда Стефан бежал, истекая кровью от раны, что нанес безымянный солдат, он, наконец, осознал, насколько прав наставник.

Поэтому Стефан пустился во все тяжкие, чтобы закалить свою душу.

И вместе с закаленной душой обрести истинную силу.

Взрослые и дети. Знать и простолюдины. Мужчины и женщины.

В конце концов, все они люди. В конце концов, все они мясо.

Все их жизни равны, все убиваются одинаково.

Уже скоро Стефан начал смотреть на людей как на цели для убийства.

Он смотрел на голых женщин и не возбуждался.

Каждый раз, когда Стефан видел кого-то еще, он думал лишь о том, куда лучше вонзить меч, чтобы прикончить поскорее. Если меча с собой не было — о том, как проще убить голыми руками.

Он считал, что людей можно лишь ломать и убивать — не больше и не меньше. Стефан дышал, существовал и думал лишь для того, чтобы эффективно уничтожать жизнь и убивать людей.

Но тогда…

Во время штурма столицы Империи Газ.

Он и семеро товарищей ворвались в главную башню императорского замка.

Там Стефан и повстречал ту девушку.

С тонкими, словно серебряные нити, сияющими волосами.

С гладкой и бледной, словно фарфор, кожей.

С прекрасными, словно драгоценные камни, глазами.

С идеальными чертами изысканного лика.

С телом хрупким, готовым рассыпаться в крепких объятиях, но притом отчетливым и ярким.

Стефан настолько посвящал себя военному делу, настолько не интересовался женщинами, что придворные начали беспокоиться о наследниках… но в тот миг он впервые познал влечение к противоположному полу.

Он захотел ее. Он пожелал овладеть ей.

Но…

— Умри.

Стефан слишком привык постоянной войне. Ему ничего не стоило отбросить мысли и чувства.

Потому его тело не прислушалось к любви, что забила ключом из глубины души, и сделало все само.

Он настолько привык уничтожать других людей, что прикончил противника самым оптимальным образом, ни о чем не задумываясь.

Стефан опомнился уже после того, как опустил клинок.

...

— !..

Он очнулся в собственной постели и вскочил.

Он ощутил, что обливается потом.

Каждый раз, когда Стефан вспоминал тот день, каждый раз, когда видел его во сне, в глубине души оживали любовь к той девушке и всепоглощающая ненависть к самому себе.

«Зачем я ее? Зачем, в самом-то деле?»

Он спрашивал себя, но не мог ответить. Никакой причины ведь нет. Просто Стефан превратил себя в создание, которое без колебаний убивает все, что можно и должно.

— Я… что я… — простонал Стефан, хватаясь за голову.

Даже сейчас перед его глазами — упавшая на пол голова девушки.

Он не мог забыть ее. Каждый раз, когда он вспоминал ту девушку, тело содрогалось от досады, а мужское естество восставало.

— Папа.

Две голых девушки прижались к его могучему телу.

Ирина. Арина. Две…

— Простите меня, — Стефан уже забыл, сколько раз раскаивался перед ними. — Ведь я вас…

— Мы любим тебя, папа, — с улыбкой отозвались девушки.

Тонкие, словно серебряные нити, сияющие волосы.

Гладкая и бледная, словно фарфор, кожа.

Прекрасные, словно драгоценные камни, глаза.

Идеальные черты изысканных ликов.

Все то же, что и у нее.

— Все хорошо. Пусть никто тебя и не простит…

— Но мы и только мы прощаем.

С этими словами девушки потянули Стефана за руки, в которых он прятал лицо.

Искупить чью-либо смерть невозможно.

Убийство исправить невозможно. Единственный человек, кто мог бы пощадить Стефана, уже мертв, прощать его больше некому.

Но так ли это?

Может ли мертвец простить своего убийцу?

— О-о…

Стефан заплакал и прижал девушек к себе.

Уже скоро он постелил их обнаженные тела под собой и изо всех сил упивался ими, надеясь забыться.


***

Чайка направила настроенное гундо вверх и закончила заклинание:

— Явись, «Пресекатель».

От гундо медленно разошлись вращающиеся голубые диаграммы.


Вскоре они накрыли всю комнату. Стены, пол и потолок засветились, будто их вымазали фосфором, но свечение быстро угасло, и в комнате вновь воцарилась темнота.

— Подслушать. Не выйдет, — самодовольно проговорила Чайка.

Ее магия полностью изолировала комнату.

В принципе, «Пресекатель» относится к защитным заклинаниям, но интересен тем, что блокирует, в том числе, звуки и прочие вибрации. Поэтому им пользуются и для защиты от подслушивания. Правда, есть у герметичности и обратная сторона — заклинание не пропускает свет и воздух. Другими словами, в окна ничего не видно, словно их вымазали снаружи чернилами, а если не отменить заклинание вовремя, можно и задохнуться.

— И правда, полная изоляция. Спасибо, — заключил Тору, когда попробовал прислушаться к происходящему за комнатой и понял, что у него ничего не выходит.

Вообще, отряд Тору не настолько нервный, чтобы волноваться о прослушке перед каждым разговором.

Как правило, почуять навострившего уши незваного гостя нетрудно.

Но теперь Тору заволновался, ведь на стороне врага диверсанты.

«Там однозначно был Син».

Неизвестно, работают ли на князя другие выходцы из деревни Акюра, но одного Сина, наставника Тору и Акари, хватало, чтобы начать беспокоиться. Он способен скрыться так, что ни Тору, ни Акари ничего не заподозрят.

— Итак… вопрос в том, что нам теперь делать, — сказал Тору, обведя взглядом Чайку, Акари, Фредерику и Ниву.

— Придется признать, что проникнуть в замок и своровать будет очень трудно, — проговорила Акари. — Хотя бы потому, что среди противников — Син и клан Субару. К тому же, Син должен был нас заметить. Конечно, пока он может не знать, что мы выступаем против князя, но…

— Надеяться на это глупо, — со вздохом подхватил Тору.

Син видел, что в отряде Тору есть Чайка. Может, он и не знает всех подробностей о междоусобицах Чаек за «останки» императора, но если работает при дворе князя, то наверняка более-менее осведомлен.

— Думаю, что и «останки» они спрятали так, что снаружи замка не разобрать, где искать.

— Переговоры. Уступки, — предложила Чайка, подняв руку. — Как с Фредерикой.

— Со мной? А-а… — Фредерика на мгновение недоуменно склонила голову, но быстро поняла, что речь о тех временах, когда она еще была «Доминикой Скодой».

Пусть в тот раз и дошло до битвы, поначалу отряд Тору рассчитывал уговорить Доминику Скоду, то есть Фредерику, уступить «останки». Но хотя Тору сам учил Чайку не зацикливаться на одном лишь воровстве…

— Однозначно без шансов, — Тору пожал плечами. — Ситуация совершенно другая. Сейчас наш противник — не столько князь, сколько «Чайки». Такие же девушки, как и ты. Стала бы ты отдавать «останки», если бы тебя вежливо попросили? Согласилась бы продать?

— М-м… — протянула Чайка и нахмурилась.

— Выходит… мы можем рассчитывать лишь на перенос «останков» из одного места в другое, — высказалась Акари.

— Похоже на то. И случится это во время финала чемпионата… Ведь останки — одна из возможных наград чемпиона. Скорее всего, их перенесут в ночь перед финалом.

Тору сложил руки на груди и обрисовал в голове схему происходящего.

До сих пор они не вдавались в подробности, касающиеся чемпионата боевых искусств… но похоже, придется собрать о нем побольше сведений, включая план арены. Во всяком случае, если князь собирается продемонстрировать главный приз, «останки», где-то на арене, он на время достанет их из хранилища… А значит, есть смысл прикинуть, сколько охранников к ним приставят, по какому маршруту и в какое время их пронесут.

— Но Тору… — вдруг подала голос Фредерика. — Есть ведь и другой способ: заслужить их.

— ...Ты предлагаешь выступить на чемпионате и победить?

О таком Тору не подумал.

И…

— Кстати, неплохая мысль. Победители отборочных этапов получают право ночевать вместе со спутниками в казармах замка, — сказала Акари, приставив палец ко лбу — видимо, она вспоминала все слухи, которые услышала в городе.

Скорее всего, финалистам чемпионата разрешают ночевать в замке, чтобы уравнять их в правах и не допустить нарушений.

— Даже если мы не победим, то подберемся к «останкам» поближе.

— Понятно… — протянул Тору.

Он и в самом деле не задумывался о таком варианте.

Конечно, если князю действительно прислуживают настоящие Чайки, они вряд ли согласятся расстаться с призовыми «останками», но и право прохода в замок уже облегчит разведку и знакомство с расположением стражи и диверсантов.

— Но… сначала надо пробиться через отборочный этап.

— Сложно что-то сказать, пока не узнаем уровень участников и правила... Но записаться все равно стоит, чтобы получше понять наших противников.

— Согласна, — Акари кивнула.

Тору прошелся взглядом и по остальным. Чайка и Фредерика тоже кивнули ему, а Нива лишь молча поймала его взгляд.


***

— ...Как правило, в каждой команде два человека, — начал хозяин гостиницы.

После ужина столовая превратилась в зал, где хозяин гостиницы рассказывал подробности чемпионата. К слову, полноватым пожилым хозяином оказался муж той женщины, которая принимала отряд Тору.

В руке хозяин держал листовку с подробностями чемпионата.

Точно такие же расклеены по всему городу и раздаются участникам. Может показаться, что устные объяснения излишни, но среди участников чемпионата немало людей неграмотных, поэтому хозяин гостиницы обстоятельно рассказывал постояльцам правила.

Похоже, с чемпионатом работают несколько тотализаторов, как официальных, так и нет. В гостинице ставки тоже принимаются, поэтому чтения играли и рекламную роль.

— …

Тору, Чайка и Акари сидели в уголке столовой и слушали.

Вообще, чемпионаты Тору особо не интересуют.

Диверсантам совершенно не интересно разбираться, кто самый искусный воин. Они считают, что даже очень сильного противника можно победить, поставив в невыгодные условия, где превосходство никак не поможет. Поймать в западню, задавить числом, использовать сильное оружие — способов много. Сила и слабость — понятия относительные. Бывает, что и мастеров военного дела убивают новички.

Именно поэтому Тору до сих пор не разбирался в подробностях чемпионата.

— С собой разрешается брать все, что сможете нести на своих двоих. Оружие и броня по вкусу. Гундо тоже можно.

— Магам тоже можно участвовать? — удивленно спросил один из постояльцев.

Здравый смысл диктует, что магов, как правило, к чемпионатам не допускают.

— Ага. Разрешено все, что помогает в битве… так что маги в команде с, например, мечниками порой встречаются.

— Но ведь их прибьют, пока они будут читать заклинания. И что важнее... магию ведь нельзя ослабить? — спросила Акари, подняв руку.

В этом и состоит загвоздка.

Магию нельзя ослабить. Да, силу удара можно ограничить, но только за счет влияния на другие параметры — дальнобойность, область поражения и так далее. Нельзя просто взять и «обезопасить» заклинание. Среди всех боевых искусств только боевая магия не способна вовремя остановиться, чтобы не прикончить противника.

— Конечно, никто ничего не ослабляет, — с улыбкой отозвался хозяин. — Все оружие — боевое и наточенное. Поэтому я и говорю, что оружие и броня по вкусу. Князь считает, что победить должен тот, кто сильнее всего в настоящей войне...

— !..

Столовая зашумела.

Получается, чемпионат боевых искусств по своей сути — побоище. Видимо, многие участники не знали о жестокости турнира, хотя слухи наверняка слышали.

Кстати, те мужчины, которые пытались пристать к отряду Тору, тоже сидели в углу столовой и о чем-то переговаривались. Их новость не удивила — скорее всего, они уже зарегистрировались и обо всем узнали.

— Но если там и магия будет, зрителям ведь тоже может достаться? — задал один из постояльцев правильный вопрос.

Но хозяин гостиницы невозмутимо погладил лысину и ответил:

— Его величество князь уже обо всем подумал. Отборочный этап проводится в северных развалинах.

— Развалинах?..

Шум усилился.

— Северные развалины… то есть заброшенный северный квартал Герансона?

— И как же зрители будут смотреть?

По сути, отборочный этап — битва в городской черте.

В условиях пересеченной местности лучникам и магам, полагающимся на дальнобойные атаки, волей-неволей придется думать о тактике. Конечно, битва обещает приблизиться по накалу страстей к настоящей войне, с засадами и позиционными противостояниями… Но как ее показывать зрителям?

— Над ареной будут дежурить несколько магов с авиационными гундо и проецировать миражи происходящего на зрительские трибуны. Их магия будет преломлять свет так, что зрители увидят различные сцены битвы.

— О-о... — удивились постояльцы словам хозяина.

Как правило, магия преломления света и проецирования пейзажа используется в военных укреплениях и при королевских дворах. Редко когда ей пользуются для увеселения толпы. То же самое можно сказать и об авиационных гундо. И все же князь специально нанял нескольких дежурных магов.

— Его величество князь увлечен «истинным военным мастерством». Чемпионаты последних лет сильно отличаются от тех, что проводились во время войны. Его величество с давних времен недолюбливает честные поединки лицом к лицу, проводимые в специально отведенных местах...

— Тору...

— Знаю, — тот кивнул шепчущей Чайке.

Он понял, что чемпионат — самая настоящая война, еще когда услышал об участии магов.

Его совершенно не удивило, что чемпионаты последних лет сильно изменились, по сравнению с военными. Князь Хартген превратил закончившуюся и уходящую в прошлое войну в зрелище. Хорошо это или плохо, но людей, скучающих по войне, немало. Чемпионат — спектакль, который стремится угодить их чувствам.

Конечно, Тору не собирался спорить о том, насколько правильна или неправильна война...

— Понятно. Если он хочет найти «истинных» бойцов, способных победить в настоящей войне... по-другому чемпионат не проведешь. Хотя, конечно, не всем удобно сражаться в городской черте... — Акари восторженно кивнула.

— Поскольку призеры становятся рыцарями, поддерживающими порядок в Герансоне, они должны разбираться в городских сражениях, — сказал Тору.

«Кстати, «красная» ведь говорила, что когда соберет все останки, то воскресит Империю Газ и казнит всех, кто бежал…»

Пока не совсем ясно, насколько в проведении чемпионата замешаны Чайки-близнецы.

Но... не слишком ли далеко заходит предчувствие, когда говорит, что тщательный отбор новых солдат в условиях, близких к военным — один из шагов на пути к сбору армии, которая может объявить войну Вимарку и прочим сильным державам? Может, Чайки князя тоже собираются развязать войну, как только соберут все «останки»?..

— В любом случае, так просто мы их не одолеем.

— М-м... — напряженно протянула Чайка в ответ на шепот Тору


***

На следующий день, у парадных ворот замка Герансон.

Тору пришел записываться на чемпионат и изрядно удивился.

— ...Ничего себе толпа.

Целая куча потенциальных участников стремилась попасть в постройку сбоку от ворот, где и проходила регистрация.

Запись на турнир идет уже третий день, но бумаги оформляются достаточно долго, так что регистратуру со всех сторон обступили люди, ждущие своей очереди.

Тору не ожидал такой толпы. Если представить, что тут так было и вчера, и позавчера, то в турнире примет участие не одна и не две сотни человек.

— Прямо ажиотаж, ага, — довольно обронила Фредерика, стоявшая рядом с ним.

Регистрироваться они пришли вдвоем. Чайка, Акари и Нива остались в гостинице. Разгуливающая с гробом Чайка привлекает слишком много внимания, да и необычно ведущая себя Нива — тоже.

— Так много сильных людей. Будет весело.

И на лице, и в голосе Фредерики отражалась такая радость, словно она попала на праздник. Может, виновата беззаботность, может — оптимизм, но чемпионата она ждет с искренним нетерпением.

Пришла она не как юная девушка, а как взрослая женщина.

Тору хорошо помнил, кого она изображает…

— Неужели тебя настолько заинтриговал чемпионат? — удивленно спросил он обратившегося драгуна.

Вчера Фредерика не стала слушать разъяснения касаемо чемпионата, и Тору решил, что первенство ей безразлично… но похоже, она просто уходила «есть».

— М? Может быть, может быть, — многозначительно ответила Фредерика. — А может, просто привычка осталась с тех времен, когда я изображала Доминику.

Когда-то она отыгрывала роль Доминики, своей погибшей наездницы.

И она не просто подражала ей спустя рукава. Будучи драгуном, она имитировала человека, с которым когда-то связалась и физически, и умственно. Безусловно, такая связь влияла и на самого драгуна. Можно даже сказать, что отыгрыш Фредерики изменил ее сильнее, чем некогда изменилась сама Доминика.

— Ведь она столько сражалась и умерла…

— Отчасти я тебя понимаю, — сказал Тору, вспоминая Фредерику в роли Доминики.

Сам он не встречался с Доминикой лично. Он знал ее лишь по отыгрышу Фредерики. Но Тору мог представить себе отчаяние той женщины… отдавшей всю себя, чтобы защитить любимую родственницу, а затем узнавшей, что все ее усилия оказались напрасны.

«Я хочу хоть немного, но изменить враждующий мир собственными силами», — звучала в голове Тору мысль и заставляла его усердно тренироваться. Он не хотел сражаться ради самих битв. Он хотел сражаться ради достижения цели. Но цель его не выдержала окончания войны. Поэтому Тору забросил все и опустился до уровня человека, живущего поинерции.

Но…

— ?!

Тору моргнул.

Краем глаза он увидел…

— Тору?

— Прости, но подожди здесь. Не выходи из очереди.

Тору оставил недоумевающую Фредерику, а сам направился в сторону фигуры, мелькнувшей в толпе. Длинные серебристые волосы. Они могут принадлежать лишь Чайке. Почему-то она пришла без гроба, но волосы однозначно ее выдавали.

Но…

«Дурочка, зачем ты…»

Рядом с Чайкой не видно ни Акари, ни Нивы. А раз она без гроба, то совершенно безоружна. Нельзя же быть до того беспечной, чтобы в одиночку разгуливать по враждебным окрестностям замка. Тору приближался к сребровласой девушке, ощущая на редкость сильную тревогу.

— Эй… — строго обратился он к Чайке.

А затем…

— ?!

Тору ощутил резкое беспокойство и отшатнулся на полшага.

В следующее мгновение что-то пролетело перед самым его лицом, слегка задев нос.

— ?!

Противник изумился не меньше Тору и отреагировал инстинктивно. Девушка, похожая на Чайку, ошарашенно смотрела на него, сжимая в руке иглу ассасина.

— Ты?

— Ты!..

Тору и сребровласая девушка напряглись при виде друг друга.

Девушка оказалась не Чайкой. Во всяком случае, не той «белой», что путешествует вместе с Тору.

Она…

— Диверсант!.. — раздраженно протянула сребровласая девушка.

Она одета в черные удобные одежды, поверх которых накинут плащ. Одеждой она немного напоминает Акари. Во всяком случае, сейчас на ней не то богатое платье, в котором она напоминала знатную леди.

— Неужели это ты, ассасин из отряда Жилетта?!

Да, перед ним не Чайка. Пусть раньше девушка отличалась и цветом волос, и цветом глаз, Тору узнал черты ее лица.

Златовласая девушка-ассасин из отряда Жилетта.

Кажется, ее звали Виви.

— …

Несколько секунд они сверлили друг друга такими кровожадными взглядами, что начали привлекать внимание посторонних.

И после короткого молчаливого противостояния…

— Почему ты здесь… и главное, что у тебя с волосами?!

— Я бы и сама тебя спросила… — тихо ответила Виви, постепенно расслабляясь. — Но судя по всему, ты ничегошеньки не знаешь.

В ее голосе слышались насмешка и жалость.

Она смотрела на Тору, словно на наивного глупца.

— О том, кто есть «Чайки».

— Что?..

— Замечательно. Ты ничего не знаешь о той, за кем следуешь, — отпускала Виви одну едкую фразу за другой.

Ее фиолетовые глаза словно смотрели не на Тору, а куда-то очень далеко.

— О чем ты? Что ты знаешь?!

Тору рефлекторно потянулся рукой, чтобы схватить Виви за воротник.

Но та отмахнулась рукой, затем вновь вскинула иглу ассасина и сказала:

— Я считаю, что с самого начала не было ни одной «Чайки». Все они «стали» ими… как и я.

— ?!

— Ну, вот только у меня, судя по всему, не получилось, — самоуничижительно добавила Виви и усмехнулась.

Глава 3. Псевдовойна

Когда-то эта площадь предназначалась армии.

Ее строили затем, чтобы здесь вставало войско, слушало напутствие князя, воодушевлялось и уходило на войну.

Тут нет ни камня, ни асфальта, что покрывают городские улицы, — одна только голая земля. И все же, несмотря на необъятный простор площади, на ней не найти ни единой ямы или бугорка, словно кто-то бережно выровнял каждый изъян.

В свое время на ней собирались бесчисленные всадники и машины, а затем отправлялись в путь.

Именно они придавили землю так, что теперь ее незачем мостить.

Вот и сейчас ее топчет очередная толпа. Но она стремится не в дальний поход, а на арену чемпионата в окрестностях Герансона.

— Добро пожаловать.

На внешней стене замка Герансон, к которому примыкала площадь, появился князь Стефан Хартген. Он приветствовал участников чемпионата, как когда-то армию.

Но затем...

— Возрадуйтесь те, кто уверены в своих силах, — проговорил Стефан, и на его суровом лице появилась полуулыбка. — Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как исчезла война, где вы могли быстро проявить себя... но здесь вы все еще можете сразиться и рискнуть жизнями.

— О-о-о-о! — откликнулись многие претенденты, вскинув в воздух кулаки.

А среди толпы затесался...

— ...Опять он с размахом выступает, — равнодушно пробормотал Тору.

— Он всегда таким был, — отозвалась Фредерика, зарегистрировавшаяся в качестве его «напарника».

Впрочем, большую часть толпы составляли неотесанные мужланы, и женщины легко привлекли бы внимание… если бы его не занял вышедший на стену князь.

— Кстати, ты же его в лицо знаешь?

— Ага. Он ведь все-таки командир отряда Доминики, — подтвердила Фредерика. — Он, так сказать, в первую очередь военный человек и только потом князь и аристократ. Если честно, он всегда казался мне немного однобоким, но иначе он, пожалуй, не попал бы в тот отряд.

— Однобоким?

— М-м… — Фредерика склонила голову и покопалась в собственных воспоминаниях. — Не знаю, как описать… Я считаю его очень умелым воином. А с другой стороны, он словно не знает ничего, кроме войны. Он чем-то похож на ребенка…

— То есть он жизни не знает?

Он из «заядлых вояк», которые понимают лишь войну и ничего больше?

А ведь до штурма столицы Империи Газ и до того, как он начал проводить чемпионаты, его считали относительно мудрым правителем. Во всяком случае, мнение о нем держалось на достойном уровне, и тиранам или диктаторам его не уподобляли.

— Я приготовил награду, достойную тех, кто стремится рискнуть жизнью, — Стефан все продолжал вещать со стены.

Если приглядеться, с обеих сторон от него можно заметить женские фигуры. Обе они одеты в черные одеяния с вуалями, мешающими разглядеть лица, но по телосложению и позам ясно, что они молоды.

«Так это они «Чайки» князя? Их и правда две».

Тору до сих пор не понимал, как конкурирующие Чайки не просто заключили перемирие, а начали собирать «останки» вместе.

«Может, одна из них — двойник? Может, у каждой Чайки свои обстоятельства, которые определяют привязанность к останкам?»

В голове Тору промелькнули слова, которые он услышал вчера от Виви.


***

— С самого начала не было ни одной Чайки, — повторила Виви, пожав плечами. — Есть лишь люди, которые «стали» ими.

Они продолжили разговор сразу после регистрации.

Тору, Виви и примкнувший к ней Николай Автотор из того же отряда Жилетта собрались на окраине города.

Хоть когда-то они и враждовали, у Тору нет весомых причин желать отряду Жилетта смерти, а тем, в свою очередь, незачем привлекать к себе внимание стражи ради битвы с одним только Тору, без Чайки.

— Скорее всего, и та Чайка, которую ты холишь и оберегаешь — тоже, — добавила Виви, едко улыбнувшись.

Возможно, она посмеивалась и над собой…

— Как именно они рождаются — известно, пожалуй, одному лишь Императору Газу. Наверное, это какая-то биоалхимическая магия. Короче говоря, при определенных условиях человек, несущий в себе «семя», становится «Чайкой». По пути он убивает всех вокруг себя, что помогает уничтожить старую личность человека и оборвать связь с миром. Когда человека охватывает отчаяние, и он уже не может жить самим собой, его тело отдается во власть «Чайки».

— ...И с тобой так же было? — спросил Тору, глядя на Виви прищуренным взглядом.

— Как я сказала, у меня не получилось, — она пожала плечами. — Я действительно попыталась наброситься на Николая и остальных, правда, ничего не помню.

Виви выставила большой палец и указала через плечо на наемника.

— Она нас чуть всех не переубивала, — Николай пожал плечами. — Но мы были в машине, к тому же, все умеем сражаться, так что кое-как утихомирить смогли.

— Значит...

Если бы Виви из отряда Жилетта во время превращения в Чайку убила бы старых товарищей… то окончательно потеряла бы свой дом и завершила превращение?

«Выходит… и наша «белая» такая же?»

Та неловкая и в то же время крайне целеустремленная девушка...

Трудно представить, что и она «родилась» потому, что убила нескольких людей.

Может, она просто не помнит?

«Так что же получается? Чайки…»

Не люди. И даже не живые создания.

Они искусственные личности, которые паразитируют на людях и ждут своего часа, чтобы расцвести? И как только они пробуждаются, то «убивают» старого человека, а затем лишь ищут «останки»?

— Бред… — Тору покачал головой.

Он не мог и не хотел верить.

— Разумеется, ты сам решаешь, верить мне или нет, — сказала Виви слегка игривым тоном, словно издеваясь над Тору.

— Кто знает, может, ты несешь полную чушь.

— Так ведь я и говорю, сам решай, верить ли моим словам. Но все-таки мне бы хотелось, чтобы вы бросили участвовать в «постановке». В одиночку она… ваша Чайка ничем мне не угрожает.

— Что? Ты так напыщенно говорила… а сама тоже собираешься искать «останки»?

— Да.

— Почему?

— …

Виви прикусила губу и затихла.

До сих пор она говорила и выглядела так, будто насмехалась на Тору… но вопрос словно мгновенно зажал ее в угол.

Может, она и сохранила характер, но не смогла окончательно сбросить с себя проклятие «Чайки»?

— Короче… если наши цели совпадают, однажды мы сразимся, — подытожил Николай. — Чем меньше таких надоедливых противников как вы, тем нам легче. Но все-таки я хочу тебя предупредить: ты правда думаешь, что не зря рискуешь жизнью?


***

Тору вдруг скосил взгляд вбок.

— Фредерика…

— Что?

— Каково это… когда твоя личность меняется и переписывается?

— А-а… Ты все беспокоишься о словах «неудавшейся» Чайки? — она кивнула с понимающим видом.

— Не то чтобы… — попытался было возразить Тору, но вздохнул и покачал головой. — Нет. Конечно, беспокоюсь. Как тут не беспокоиться.

— Так вот ты какой.

— Все люди такие.

Тору предположил, что у Фредерики сложилось собственное мнение, и потому захотел выслушать ее.

Кстати, Чайке… «белой» Чайке Тору не рассказал ни слова. А также Акари и, конечно же, Ниве. Фредерика ходила с Тору и наверняка слышала весь их с Виви разговор, но до сих пор не высказалась по его поводу.

— Вот ты говоришь «личность». Ты когда-нибудь видел свою личность, Тору? — Фредерика задумчиво наклонила голову.

— А?..

— Вы и слово ей придумали, и волнуетесь о ней так, словно она «существует». Наверное, это одна из вредных привычек людей. Хотя я и сама человеческой речью пользуюсь.

— «Существует»?..

— Сюда же и время, и еще куча всего. Люди ведь просто придумали такие слова, чтобы удобнее было рассуждать. Как вы их там называете, э-э… «понятия»? Вот и личность из них. Ее ведь не возьмешь и не поставишь на землю, да? Если она и существует, то не как монолитный камень, который никогда не меняется. Да даже если взять деревья, они тоже растут, и у них появляются годовые кольца. Так и чем же личность хуже? Она внутри людей, а значит, должна меняться. Понятно же, что вместе с телом человека меняется и душа.

— Нет, ну, характер у человека, конечно, меняется.

— А в чем разница между личностью и характером?3

— …

После такого вопроса Тору пришлось замолчать.

Он не ученый и не мыслитель. Он диверсант, и их не учили рассуждать о мироустройстве и обсуждать понятия с помощью других понятий.

А пока они разговаривали…

— Всех призеров чемпионата я приглашу на службу рыцарями княжества! Или… — Стефан все продолжал воодушевлять толпы со стены, — я могу одарить их «сокровищем»... трофеем штурма столицы Империи Газ! Или, если победители того пожелают, они могут выбрать и деньги!

— ...Опять про «останки». Правда, однозначно он не говорит, — буркнул Тору.

— Но что бы вы ни выбрали, награда ваша не уступит тем, что получали на войне достойнейшие из героев! Сражайтесь изо всех сил, ни о чем не волнуясь! Побеждайте врагов всем, на что способны! Отсюда каждый из вас будет стремиться к вершинам! Такова жизнь истинного воина!

Возгласы участников зазвучали еще громче.

И затем…

— Я закончил. Желаю удачи! — сказал Стефан, развернулся и исчез за стеной.

Одновременно с ним пропали и фигуры девушек.

Начал стихать и рев толпы, словно отступающая волна прибоя. Участники стали расходиться во все стороны. Собственно чемпионат начинается лишь завтра, поэтому сегодня лучше как следует отдохнуть и набраться сил.

Тору не пошел против толпы и тоже развернулся.

И тогда…

— !..

Фредерика резко выделялась на фоне толпы неотесанных мужланов.

Но то же самое можно сказать о любой девушке…

— Это же…

Взгляд Тору зацепился за Виви и Николая.

Но ладно бы только за них. Тору видел, как они регистрируются на чемпионат.

Виви стояла в боевой стойке и смотрела на…

— О-о… — напарник ее цели вдруг заметил взгляд Тору и повернулся к нему. — Так ты все-таки пришел, диверсант.

— ...Ты, я вижу, тоже, — угрюмо отозвался тот.

Вытянутое лицо с широким подбородком, напоминающее лошадиную морду. Растрепанные волосы.

Небрежность, сквозящая в каждом слове и действии… и, как уже прекрасно знал Тору, предельная точность во всем, что касается копья. В бою с этим мужчиной шутки плохи.

Его зовут Давид. Он спутник одной из Чаек.

И рядом с ним, конечно же…

— Тору.

Серебристые волосы, фиолетовые глаза.

Но есть и отличия от Чайки отряда Тору: волосы девушки стрижены коротко, чтобы не мешали в бою, а одежда преимущественно красных цветов, словно отражающих ее характер — она гораздо вспыльчивее по сравнению с «белой».

Чайка Богдан. Еще одна Чайка, которую отряд Тору называл «красной».

— Так мы все за одним и тем же пришли? — Давид пожал плечами.

— На всякий случай помни, восемь из десяти слухов — «приманки», — сказал Тору, прищурившись.

Если заявить «останки» в качестве главного приза, можно с легкостью собрать множество Чаек, которые придут за ним. А поскольку Чайка, собравшая все «останки», на приманку бы не клюнула, у князя, скорее всего, есть хотя бы один настоящий фрагмент.

— Знаю я, — Давид усмехнулся.

И тогда…

— И даже так?.. — Тору вдруг заметил краем глаза знакомую фигуру.

Худого мужчину с длинными черными волосами.

Прическу он видел впервые, но черты лица узнал. Еще бы, ведь последний раз он видел их три дня назад.

Тот самый монах по имени Хуго.

Видимо, он в парике. Человек, не знающий о лысине Хуго, вряд ли что-то заподозрит, хотя волосы и могут показаться немного неестественными. Всего за несколько дней на лице монаха сильно проступили скулы — похоже, он постился. Следует признать, замаскировался Хуго весьма неплохо.

— …

Монах куда-то шел, на ходу переговариваясь с несколькими товарищами.

Похоже, он и сам записался в участники чемпионата. И вряд ли потому, что изменил взгляды на жизнь и начал одобрять его. Видимо, он, как и отряд Тору, рассчитывает через победу подобраться поближе к князю, Ирине и Арине.

— Тору? — недоверчиво… и даже раздраженно спросила красная Чайка.

Их с Тору можно назвать врагами в том смысле, что они спорят за «останки», посему ожидать дружелюбной встречи не стоило.

— На что… смотришь?

— А, да так…

Тору покачал головой.

«Кажется… ничем хорошим чемпионат не кончится», — промелькнуло предчувствие в его голове.


***

У замка Герансон очень высокие стены.

Как правило, города-крепости, построенные во время войны, обнесены стеной по всему периметру, а сам замок защищает еще одна. Разумеется, стена замка выше городской, чтобы занявшая город вражеская армия не смогла обстреливать крепость стрелами и магией.

По той же причине города специально строят так, чтобы в них не было высоких зданий, за исключением пожарных каланчей и часовых башен. А значит, с замковой стены отлично просматривается весь город.

— …

Син сосредоточился на восточном районе города, если точнее — на тех его окрестностях, где располагались гостиницы и рынки. Чемпионат начинается уже завтра, и на улицах в разы больше людей, чем обычно.

Разумеется, с такого расстояния трудно разглядеть каждого отдельного человека. На такое не способен даже диверсант, усердно тренировавший зоркость.

— Тору… и Акари?.. — тихо прошептал Син.

Слова, таившие в себе почти незаметные чувства, растворились в воздухе, не коснувшись ничьих ушей. Шепот диверсантов не может уйти от своей судьбы. Никому нет дела до чувств шавок войны. Многие люди даже считают, что у них вовсе нет эмоций.

Но…

— Кстати… — вдруг услышал Син голос позади себя.

Он посмотрел через плечо.

Позади него стояла приемная дочь… вернее, любовница князя в привычном черном платье, похожем на траурное одеяние. Она выглядела словно тень: Син смотрел прямо на девушку, но почти не ощущал ее. Он даже не знал, когда та возникла за его спиной.

Ирина.

Арины не было. Скорее всего, она с князем, ведь тот никак не мог успокоиться, когда девушки отходили от него. Поэтому хотя бы одна из них всегда держалась рядом.

— Я все еще не знаю твоего «шрама», — с усмешкой сказала Ирина.

Порыв ветра потрепал ее волосы.

— …«Шрама»? — озадаченно переспросил Син.

— Неизлечимого «шрама». Ты знаешь, каждый человек изначально округл и подобен прекрасной жемчужине, — певучим голосом продолжила она. — Но когда он начинает катиться, на нем появляются сколы и изъяны, которые мешают ему. Раньше ты мог катиться куда угодно, а сейчас — лишь в одну сторону.

Очень странная и не до конца понятная аналогия.

— Шрамы есть у всех без исключения. Даже у тебя, — тихо, но уверенно заключила девушка.

Неизлечимые шрамы человека.

Если они и правда есть у Сина…

— И что ты сделаешь, если узнаешь?

— Ничего. Я просто хочу узнать твой шрам. Я узнаю и приму его. Только и всего.

— ...Так же как и шрам князя?

— Да. Я — та, кто исцеляет «незаживающее», — сказана Ирина, излучая странную гордость.

— Я, конечно, благодарен… но на ум ничего не приходит. — Син пожал плечами.

— Правда? — Ирина беззаботно склонила голову. — Тогда можно спросить, почему диверсант из Акюры работает с кланом Субару?

— Не ищи глубокого смысла, — Син мягко, но многозначительно улыбнулся. — Могу лишь сказать, что нам нередко приходится работать на одного хозяина. Мы — диверсанты. Мы ставим исполнение приказов хозяев превыше всего и не гнушаемся никаких методов. Только и всего.

— Правда? — Ирина улыбнулась хитрее.

Син промолчал.

Между ними повисла неприятная тишина…

— Ну… ладно. Поговорим в другой раз, — Ирина развернулась, словно устав от молчания.

— …

Син поклонился ей, и Ирина ушла.

Вершину стены обдувал ленивый прохладный ветерок.


***

Тору покинул площадь и уже собирался направиться к гостинице, но тут его окликнули.

— Нам нужно поговорить.

С этими словами перед ними возник Хуго.

Монах сразу же указал на узкий темный переулок, отходящий от улицы. Перед тем как принять приглашение, Тору тщательно осмотрелся… но так и не нашел никого, кто следил бы за ними.

— …

Тору с Фредерикой переглянулись… а затем отправились во тьму вслед за Хуго.

Наконец монах остановился, прислонился к стене здания, посмотрел в лицо Тору… и без лишних вступлений спросил:

— Вы ведь не собираетесь поступать на службу к князю Хартгену?

— …

Тору промолчал. Разумеется, Фредерика тоже.

Хуго окинул их пристальным взглядом и сказал:

— Помогите нашему плану.

Тору еще по прошлому расставанию понял, что монах хочет объединить с ними силы. Его люди уже потеряли десять, а то и двадцать товарищей, и настолько нуждались в бойцах, что могли закрыть глаза даже на небольшую разницу интересов.

К тому же…

— Вы ведь диверсанты? С вашей помощью у нашего плана куда больше…

— Хочешь, чтобы мы убили князя Хартгена? — сокрушенно спросил Тору.

Но Хуго не повелся и покачал головой.

— Это самый крайний из вариантов. Мы стремимся устранить не самого князя, а тех ведьм, что околдовали его величество.

— …

Ирина и Арина.

Две, судя по всему, «Чайки».

Если Тору смог подружиться с «белой» Чайкой и стать ее спутником, то и князь Хартген мог взять Ирину и Арину под свою опеку.

«А что, если…»

Возможно, сторонним наблюдателям кажется, что отряд Тору не в своем уме, раз путешествует с «белой» Чайкой. Например, отряд Жилетта наверняка именно так и считает.

Что, если Тору ничем не отличается от князя?

Что, если их обоих околдовали Чайки?

Если так…

«Неужели все подстроено?»

Чайки «прорастают» из тех девушек, в которых сажали «семена», пробуждающиеся при определенных условиях. Они пользуются внешностью, речью и талантами, чтобы собрать приспешников и опекунов, а затем воюют друг с другом за «останки».

Так какая именно доля происходящего спланирована заранее?

Тору захотел исполнить мечту Чайки по своей собственной воле. Он сам так решил, никто его не принуждал. Но так ли это?..

Тору не мог даже представить, сколько предвидел тот невероятной силы человек… судя по всему, Император Газ. Как минимум, если судить по действиям Чаек, он предугадал собственную смерть и окончание войны.

Что, если пойти дальше… Как насчет смерти Хасумин?

Ее тоже кто-то спланировал? Или это просто случайность?

— …

Тору падал в бездну неразрешимых сомнений.

Из порочного круга его вырвал голос Хуго.

— Ради победы придется идти на сомнительные сделки, — сказал монах, слегка поморщившись. — В крайнем случае мы согласимся просто на то, что вы уступите нам победу.

Другими словами, Хуго думал о том же, о чем и Тору.

Во время чемпионата замок охраняется не так тщательно. Если пробиться через отборочный этап, на территорию замка получится проникнуть без каких-либо трудностей. Дальше можно либо рассчитывать на победу в чемпионате и уповать на минуту, когда князь, Ирина и Арина окажутся рядом, либо воспользоваться слабостью охраны, чтобы подготовить нападение на замок и убийство Ирины и Арины.

«А ведь нам это вполне на руку…»

Люди Хуго могут послужить приманкой.

Их саботаж обратит на себя внимание всей стражи и диверсантов. А уж если им действительно удастся убить Ирину и Арину, например, во время той же церемонии награждения, поднимется такая паника, что выкрасть «останки» будет проще простого.

Но...

— Я подумаю, — сказал Тору и вышел из переулка, поманив за собой Фредерику.

Хуго… не стал кричать им вслед.

Возможно, он сдался. А может, решил, что они согласились.


***

Наступило новое утро, а с ним — первый день чемпионата.

Во всем Герансоне, особенно рядом с замком, царила напряженная атмосфера.

В небе появились дюжины летающих сфер — воздушные шары. Они висели над самыми разными частями города, и с каждого свисало по огромному зеркалу.

Именно через них те маги, которых нанял князь, собирались транслировать происходящее на чемпионате. Благодаря магическому преломлению света бои смогут увидеть даже люди, далекие от центра событий. Впрочем, такая магия имеет множество ограничений и тонкостей. Зеркала развесили именно для того, чтобы помочь магам.

Иногда между воздушных шаров проносились авиаторы верхом на специальных гундо.

Некоторые из них поправляли шары, другие подвозили магов.

Когда-то каждая страна считала авиаотряды одним из элитных родов войск… но сегодня они помогают развлекать людей. Их участие можно объяснить как тем, что княжество тратит на чемпионат очень много сил, так и тем, что после сокращения армий многие авиаторы остались без работы.

Но как бы там ни было… с первого взгляда понятно, что происходит нечто масштабное.

— Итак…

Тору окинул взглядом городскую стену и потянулся к комбоклинкам, покоившимся на поясе за спиной.

Разумеется, они далеко не единственное оружие, которое он взял с собой, — при нем и спрятанные метательные ножи, и проволока, и иглы, и дымовые шашки, и испарительные яды… но больше всего Тору доверял тому оружию, к которому привык. Он потратил столько времени на тренировки со стилетами, что механизмы комбоклинков уже не играли особой роли. Тору обращался с ними настолько свободно, словно они стали частью его тела.

— Я рассчитываю на тебя, партнер, — тихо обратился Тору к Фредерике.

Кстати, она приняла форму Доминики и даже наколдовала несложный доспех и меч. Вообще, она с радостью поучаствовала бы и в привычной форме, но беззащитная маленькая девочка наверняка вызвала бы подозрения, поэтому он попросил ее превратиться.

— Э?.. — Фредерика недоуменно моргнула.

— Что значит «э»? — Тору вздохнул.

— А, да так, ты назвал меня «партнером», — она склонила голову.

— Потому что ты мой партнер.

— Ну, да, не поспоришь.


Фредерика обрадовалась и широко улыбнулась, что происходило с ней нечасто.

Конечно, девушка-драгун всегда вела себя весело и жизнерадостно… но Тору прекрасно понимал, что видит лишь отыгрыш, за которым ничего не стоит.

Однако сейчас ее улыбка казалась совершенно искренней.

— Наверное, меня так только Доминика называла. «Партнер». Как много в этом слове.

— П-правда?

Тору немного стушевался — он не ожидал, что Фредерика настолько обрадуется.

Впрочем…

— Скажу честно, я не собираюсь тешить самолюбие и заявлять, что одержу победу честно. Мне наверняка понадобишься ты… и твоя магия. А еще отборочный этап непременно превратится в побоище, — сказал Тору, окидывая взглядом огромные врата.

Тот самый шлюз, что служит проходом через городскую стену. За ним — поле боя, где Тору предстоит сражаться, а перед — толпа таких же участников отборочного этапа, как и он.

Рядом нетрудно заметить Виви, Николая, Давида и красную Чайку.

«Кстати, я пока не видел мага красной Чайки…»

Возможно, она решила, что магу не место на чемпионате, где слишком многое решает ближний бой, и осталась в зрителях… а может, притаилась в засаде. Разумеется, вмешательство со стороны незарегистрированных участников воспрещается, но опытный маг может поддержать союзников так, что никто ничего не заметит.

С другой стороны, магии нужен хороший обзор, поэтому магу придется забраться повыше. А с учетом того, что северный район города — руины, ей пришлось бы залезть на городскую стену.

Где ее быстро бы обнаружили.

Ведь…

— …

По головам участников пробежала тень.

Авиаторы. Они видят происходящее в мельчайших подробностях.

— Двести секунд до начала! — объявили часовые ворот.

Как только створки распахнутся, бойцы хлынут в город бурным потоком.

Все они уже ознакомились с примерными картами района, и многим наверняка не терпится поскорее занять хорошую позицию.

В воздухе повисло напряжение, усиливающееся с каждой секундой.

И тогда…

— Тору, — обратились к нему.

Тору обернулся и увидел, что к нему подошла красная Чайка.

— Есть… предложение.

Вслед за ней приблизился и Давид.

Тору нахмурился. Что им надо перед началом боя?

— Временное сотрудничество, — сказала красная Чайка.

— Сотрудничество? Но…

— Понимаешь, должности обещали группе победителей, а также группам, занявшим второе и третье место, — пояснил Давид. — А поскольку многим все равно, какое будет место, лишь бы должность дали, некоторые группы знакомятся друг с другом и объединяются в отряды.

— А-а, понятно… — Тору кивнул.

«Останки» сможет выбрать лишь чемпион, но тем, кто ищет работу, незачем стремиться именно к первому месту. А раз так, лучше с кем-нибудь объединиться, чтобы пережить неизбежный хаос отборочного этапа… отборочной битвы.

— Но нам же так нельзя.

— Да ладно? Пока мы не пробьемся через отбор, цели у нас совпадают, согласен? — с усмешкой парировал Давид.

Можно сказать, наемники еще практичнее диверсантов.

Их принцип — пользоваться чем угодно и кем угодно. Похоже, что и объединить силы со вчерашним врагом им ничего не стоит.

— По крайней мере, даже если мы договоримся просто ходить спина к спине и не нападать друг на друга, то сильно облегчим себе жизнь.

— Чем докажешь, что не предашь?

— Ничем. Но и предавать нам незачем, — Давид беззлобно усмехнулся.

— Действительно…

Если стремиться к прохождению отборочного этапа и выживанию в нем, в сотрудничестве и правда есть плюсы. К тому же, пока что отряду красной Чайки действительно незачем их предавать. Если бы они хотели убить отряд Тору, то не стали бы предлагать сотрудничество.

А затем…

— Начали! — воскликнули часовые, и врата со скрипом отворились.

Участники хлынули в город, едва между створками появился крохотный проход.

— Как скажешь. Пока пусть будет по-твоему.

— Вот и славно, — Давид кивнул, а затем повернулся к красной Чайке. — Повезло нам, принцесса.

— !..

Красная Чайка на мгновение опешила, затем почему-то покраснела, схватила Давида за шиворот и зашагала.

— Э, п-п-погоди, прекрати меня таскать!

— Давид. Лишние фразы!

— Понял, прости, прости, но ведь ты сама говорила, что надо с ними…

— Приказываю молчать!

Они так и ушли в сторону города.

Тору от изумления замешкался на пару секунд, а затем…

— Ну ладно, пошли, что ли.

— Как скажешь, партнер, — весело отозвалась Фредерика.


***

В углу полутемной комнаты стоял хрустальный диск.

Магический двигатель размером в один обхват. Есть множество коммуникационных заклинаний, он предназначен для тех, что передают не только голос, но и изображение.

Сейчас диск показывает участников чемпионата боевых искусств, разбегающихся по городу.

Один за другим друг друга сменяют пейзажи, снятые с высоты птичьего полета, с вершин городских и прочих стен.

Маги, расставленные по всему городу, транслируют на диск изображения через коммуникационные гундо. Иногда изображения передаются с тех двигателей, что показывают картинку и зрителям.

Начался отборочный этап.

Битва за выживание в искусственных руинах. Когда-то они были районом города, но жителей заставили покинуть его. В чемпионате участвует около тысячи человек, но по прогнозам битву переживет лишь сотня. Все остальные либо погибнут, либо получат тяжелые травмы.

Так было и в прошлом, и в позапрошлом году.

— Интересно, сколько попадется в этом году? — прошептала девочка, окутанная полумраком комнаты.

Ее стул богато украшен и похож на трон.

Она сидит, чинно облокотившись на него, и обольстительно улыбается.

— Станет ли этот последним? Придется ли нам проводить еще один чемпионат в следующем году? — продолжала тихо говорить она, ни к кому не обращаясь. — Пожалуй, если я в ближайшее время не приготовлю «следующего», то сломаюсь…

«Следующего»? «Сломаюсь»?

В комнате нет никого, кто мог бы ее переспросить.

— Отец… жди меня, — девушка откинулась на спинку стула и продолжила созерцать поверхность диска, поигрывая с кончиками серебристых волос.


***

Городские улицы резко опустели, и окрестности замка — не исключение.

Скорее всего, большая часть горожан и приезжих разошлась по зрительским трибунам.

Хоть в большинстве своем городские жители и не поддерживают турнир, они не могут закрыть глаза на деньги, которыми сорят любопытные гости города. Таким образом, весь фестиваль население города кучковалось очень плотными группами.

Опять-таки, то же самое можно сказать об окрестностях замка Герансон.

Опустели даже будки часовых. Помимо того что большую часть стражников направили обеспечивать общественное спокойствие, те немногие оставшиеся в замке не сводили глаз с крупных хрустальных дисков, которые демонстрировали пейзажи чемпионата всем, кто находится внутри крепости.

Проведение чемпионата плохо сказывалось на экономическом и социальном состоянии города, что обделяло жителей города развлечениями. Развеивать скопившееся недовольство приходилось, опять же, чемпионату. Безусловно, можно говорить о том, что все перепуталось и встало с ног на голову, но простые горожане никак не могут влиять на политику и экономику. Им остается лишь оценивать доступные возможности и искать компромисс. Впрочем, возвращаясь к делу…

— Какой извращенный случай, — озвучил свои мысли полукровка Леонардо Стора, разгуливая по опустевшим улицам.

Он редко слышал упреки в адрес «особенностей» собственной внешности и потому совершенно не стеснялся выставлять звериные уши и хвост напоказ. В конце концов, прелестному златовласому голубоглазому юноше не пристало прятать свою красоту под капюшоном.

— Вот уж действительно, — поддакнул шедший рядом маг Матеус Каравей, состоявший, как и Леонардо, в отряде Жилетта.

Он тоже разгуливал, даже не пытаясь прятать гундо, хотя обычно либо заматывал его в ткань, либо упаковывал в специальный футляр.

— Такие мысли… приходят в головы купцам, а не государству, — хладнокровно заявил Матеус.

— Купцам, говорите?

— Они не рассматривают население как подопечных. Они видят в них клиентов. И главный тому пример… — Матеус бросил взгляд на тупик, в который вела улица.

Здание, что там стояло, явно полностью заброшено.

— Купцы не молятся тем же богам, что простолюдины.

Когда-то там находилось здание правоназской церкви, государственной религии княжества Хартген.

В свое время она, как любая государственная религия, обладала огромной властью и пользовалась всенародной любовью… но сейчас ее бывшие здания не внушают ни капли благоговения.

— У купцов — свои боги.

— И по слухам, это те самые сребровласые близняшки с фиолетовыми глазами, — отозвался Леонардо с ироничной усмешкой. — Как им удалось так ловко всех охмурить?

— Человеческая вера — опасная штука, — проговорил Матеус, не сводя взгляда со здания церкви. — Как и сталь. Считается, что чем сталь крепче — тем она лучше, но, как ни странно, слишком твердая сталь быстро ломается, если ее перенапрячь. Ломаясь, она ранит хозяина. В конце концов, людям нужны не сами религиозные учения, а лишь скрепы, за которые можно держаться. Церковь нужна им только для душевного спокойствия, так что, когда она теряет авторитет, о ней быстро забывают.

Едва государственная религия Хартгена потеряла защиту князя, люди либо решили, что ей нельзя доверять, либо испугались перечить князю, который активно пытался избавиться от нее.

— Но чтобы за три года?..

— Человека можно убедить поверить в кого угодно. Даже в сребровласых девушек с фиолетовыми глазами, дочерей дьявола-императора. Поменять идола несложно, было бы на кого.

— Это ваше мнение как бывшего монаха?

— ...Пожалуй, да, — сказал Матеус, окинув Леонардо пристальным взглядом.

Наконец, они добрались до здания церкви, и Матеус приложил руки к закрытым дверям.

Они даже не шелохнулись — видимо, их замуровали.

Матеус постучал по двери кулаком и подождал.

— ...Чего надо?

Рядом появился монах, обошедший церковь по кругу.

Вид у него изможденный, волосы длинные и давно нечесаные, а с шеи свисает символ веры правоназской церкви, как две капли воды похожий на тот, что украшает стены здания.

— Мы пришли с визитом к представителю государственной церкви.

Матеус сложил перед собой ладони и поклонился.

Рыцари и солдаты так друг с другом не здороваются. Этот жест используется представителями многих религий Фербиста в качестве уважительного приветствия священнослужителей.

— Мы из международной организации «Климан», которая ставит своей целью помощь государствам в послевоенном восстановлении.

— Послевоенное восстановление… международная… — озадаченно повторил монах.

Многие люди не знают не только о существовании «Климана», но и вообще о том, что существуют международные организации. Страны вообще не пытались дружить друг с другом, пока им не пришлось объединиться в альянс против Империи Газ. Жители до сих пор не успели перестроиться.

— В силу некоторых причин я расстригся и вступил к «Климан». Нам интересна информация о приемных дочерях князя и смежных темах, которые, как мы понимаем, имеют отношение к сложившемуся в стране положению. Вы согласны?

— Сможет ли эта ваша международная организация излечить его величество? — спросил монах, немного светлея лицом.

— Возможно, — подтвердил Матеус.

Однако он соврал — от монаха ему нужны лишь сведения. Более того, он соврал еще тогда, когда представился оперативником «Климана», ведь сейчас они уже покинули ряды агентства.

Но звучный титул — надежный способ снискать доверие собеседника.

— Значит, вы расскажете мне, что знаете?

— Да-да, конечно, заходите, — проговорил монах, указывая на задний вход и улыбаясь так, словно зазывал неофитов в свою секту.


***

Рев и стоны перемежались лязгом схлестывающихся клинков.

Покинутый жителями район города наполнили подзабытые звуки битвы.

Иногда к шуму примешивался грохот взрывов: либо в бой вступили маги, либо кто-то, как и Тору, пронес с собой порох. Чемпионат — одно название, в руинах развернулась настоящая война. Среди полуразрушенных зданий нет никого, кто мог бы пожаловаться на «трусость» или «жульничество». Сражаться можно как угодно, вплоть до засад и атак исподтишка.

— Ия-а-а-а-а!

В сторону Тору устремилось три бойца, выдав себя боевым кличем.

Скорее всего, они — заключившие временный союз наемники. Ни о схожести одежды, ни о взаимовыручке говорить не приходится. Впрочем, какую-никакую тактику они придумали, если судить по тем двум лучникам, ведущим заградительный обстрел из укрытия.

— !..

Тору отбил стилетами две стрелы, что полетели в него.

Искусный стрелок, вооруженный арбалетом или длинным луком, может выпускать столь быстрые снаряды, что клинку с ними не совладать… но отбиться от стрелы посредственного лучника, стреляющего с заведомо известной точки, не так уж трудно. Тем более ради безопасного расстояния и безнаказанного обстрела врага в городских условиях приходится жертвовать обзором.

— Хе.

Стоявший сбоку от Тору Давид взмахнул копьем и тоже отразил выстрел. Копье еще крупнее и длиннее стилета и потому роль щита играет даже лучше.

— Нгхо?!

Бойцы, бегущие на Тору и Давида, попытались воспользоваться мгновением, что отыграли им стрелы, но их ноги вдруг подкосились. Благодарить следовало того, кто с силой взмахнул грозным оружием. Точнее…

— Змеиный клинок!.. — раздался изумленный возглас.

Похоже, среди противников нашелся человек, разбирающийся в оружии.

Их сбило с ног напоминающее кнут лезвие змеиного клинка красной Чайки.


Дз-дз-дз-дзинь!


Клинок быстро сжался, возвращаясь к ней. Каждый раз, когда сегменты лезвия соединялись друг с другом, они издавали необычный звон.

Атака змеиным клинком двойная — при выбросе клинка и возвращении. Если бы противники не испугались первой атаки и побежали дальше, вторая либо убила бы их, либо отрубила ноги. Лучники не восприняли маленькую Чайку всерьез и позволили ей атаковать в полную силу.

— Ч… черт!

Отвлекать противников стрелами, пока у них не дрогнет рука, затем добить.

Тактика, безусловно, проверена временем, но требует мощного заградительного обстрела. В противном случае она не просто бессмысленна, но и позволяет противникам отбиться от натиска, а затем…

— Тц?!

Мужчины словно испугались дальнобойности змеиного клинка красной Чайки и замешкались, а Тору и Давид тут же вклинились между ними. Понятно, что, когда свои смешались с чужими, стрелами битве не поможешь.

Тору скрестил стилеты над головой, поймал ими два меча, попытавшиеся обрушиться на него с разных сторон, а затем прокрутился на месте.

Клинки отбросило не туда, куда рассчитывали их владельцы, и мужчин выбило из равновесия. В следующее мгновение Тору резко пнул правого противника в живот крепким кожаным ботинком.

— Гхе?!

Хоть броня и способна защитить от клинков… против тяжелых ударов она совершенно не спасает. К тому же ботинки Тору окованы с носа и боков металлом, которым можно даже вспороть противнику горло, если удачно попасть.

— !..

Левый мужчина оправился от контратаки и собирался было вновь накинуться на Тору, но тут на его локоть намотался змеиный клинок.

— Ик!.. — кратко воскликнул мужчина.

По-любому он испугался, что сейчас ему отрубит руку.

Как только красная Чайка начала возвращать клинок, он не стал сопротивляться и побежал к ней со всех ног. Однако на пути ему попался товарищ, сражавшийся с Давидом…

— Гхе?!

— А-а-а!

Мужчины столкнулись и дружно повалились на землю.

Давид же воспользовался копьем, словно шестом, высоко подпрыгнул и… приземлился рядом с ними.

Кровь застыла в их жилах так резко, что заметили все вокруг.

— Ну… что теперь? — с широкой улыбкой обратился к ним Давид, согнув ноги в коленях.

Естественно, острие копья он направил точно на них.

— С… сдаемся, сдаемся!.. — завопили мужчины в ответ.

Давид не стал убивать их вовсе не по доброте душевной.

На «войне» никогда не знаешь, сколько битв тебе предстоит, и потому лезвие своего оружия следует беречь. А если копьем прикончить пару дюжин человек, оно превратится в обычную палку. Поэтому любая победа, обошедшаяся без закалывания врага, считается «экономной». В отличие от регулярной армии, наемникам нередко приходится выживать на поля боя в одиночестве, а посему учиться экономить.

К тому же убивать врагов совершенно необязательно.

Человек не может сражаться со сломанными ногами… а если может, то от такого человека лучше держаться подальше, потому что со здоровыми ногами он и вовсе будет непобедим.

— Ну раз так, то это мне.

Давид сорвал и бросил на землю хорошо заметные белые повязки — один намотал ее на шею, второй рядом с плечом, третий на руку. Любой боец без этих повязок считается «сдавшимся», другими словами, «трупом».

А затем…

— А-а?! — раздался крик с крыши неподалеку.

Скорее всего, кричали те самые лучники.

Через несколько секунд их скинули с крыши.

Такое падение может быть чревато смертью… но отряд Тору не слишком пекся о безопасности противников. В конце концов, «готовность умереть» — необходимое условие участия в чемпионате, да и сами лучники стреляли на поражение.

— Тору!

С крыши выглянула Фредерика, только что сбросившая лучников.

Ей сразу поручили отделиться от остальных, прятаться и атаковать со спины тех, кто будет нападать на отряд Тору. Чаще всего такая самодеятельность в бою без правил равносильна самоубийству, но девушка-драгун практически бессмертна.

— Слушайте… — проговорил Давид, быстро переходя под тень здания (беспечность могла покарать неожиданная стрела или магия). — А не лучше ли нам до поры до времени где-нибудь укрыться?

— Согласна, — вторила ему красная Чайка, поспешившая спрятаться рядом с Давидом.

— Можно и так, но тогда отборочная битва никогда не закончится, — отозвался Тору из другогоукрытия. — Она ведь будет продолжаться, пока участников не останется столько, сколько нужно.

Маги, расставленные по стенам, поддерживают поисковые заклинания и ведут учет сдавшихся, раненых и убитых бойцов. Белые повязки, к слову, пропитаны материей. Если их сорвать с человека, маги сразу об этом узнают. Следует признать, чемпионат организован превосходно.

Но…

— К тому же, вы заметили? Среди участников довольно много диверсантов, — продолжил Тору, прищурившись.

— Да ладно? — Давид, судя по всему, не заметил.

Красная Чайка ошарашенно огляделась по сторонам, но, конечно же, диверсантов так просто не заметить.

Тору несколько раз замечал неподалеку движения, похожие на перемещения диверсантов. Конечно, может быть и так, что в чемпионате принимают участие «бесхозные» диверсанты, потерявшие работу на манер Тору, но…

«Судя по тому, что я видел, они из Субару».

И они оставляют после себя сдавшихся… а то и убитых бойцов.

Может, рядовой участник чемпионата еще способен пережить честную битву два на два, то против группы диверсантов, поймавших бедолагу в ловушку, не протянет и нескольких секунд. Особенно когда речь идет о диверсантах Субару, специалистах по командным боям.

— ...Снова здравствуй, — обронила ничуть не запыхавшаяся Фредерика, спрятавшись рядом с Тору. — И пошли уже дальше.

— Вижу, тебе весело.

Она рассматривала беспринципную резню как беззаботную забаву. Потому фейл и считают не только сильными созданиями, но и ужасными чудовищами.

— Пока что… — Тору осмотрелся, а затем вдруг услышал.

Откуда-то раздается лязг клинков. Поблизости кто-то сражается.

— Подождите, кто-то приближается, — бросил Тору уже собравшейся уходить Фредерике, а также Давиду и красной Чайке.

И уже в следующее мгновение из-за угла улицы выбежало несколько фигур.

— ...Они?

Первым делом они заметили танцующий в воздухе двуручный меч.

Тору без труда узнал крупный комбоклинок.

И Николая Автотора, воюющего им.

Он всецело отдавался битве против трех врагов: двух с копьями и одного с мечом.

— ?..

Тору нахмурился.

Николай двигался слишком уж небрежно. Тору в свое время сражался с ним и знал, на что способен наемник. Он бы не стал размахивать мечом наобум. Тору прекрасно помнил, что даже размашистые атаки на удивление быстро перетекали в другие.

— !..

Диверсант мгновенно понял, в чем дело.

В тени крупного тела Николая притаилась миниатюрная Виви.

Она взмахнула рукой, и один из копейщиков повалился на землю.

— Уо?!

Второй копейщик так изумился поражению товарища, что на мгновение замешкался, и в его правую руку и шею вонзились две иглы.

— Гх… оа?.. — невнятно обронил он и упал на месте.

— Яд?! Но ведь… — испуганно воскликнул мечник.

И в ответ…

— Таких быстродействующих ядов не бывает, — с усмешкой бросил Николай и замахнулся вертикальным ударом. — Это уколы в нервные узлы… их еще называют ключевыми точками.

— Эа?!

Мечник вскинул клинок, чтобы защититься от тяжелого удара, но затем испустил странный звук, который и воплем не назвать. Шок и неспособность переварить происходящее терзали его сильнее боли.

Меч сильно погнулся, а вместе с ним погнулась и кость руки.

Хоть мечнику и удалось избежать смертельного удара, отвести импульс комбоклинка он не смог. Атака сломила как оружие, так и самого бойца.

— Гх-х-хи-и-и-и-и?! — завопил мечник.

Николай сразу же ударил его по лицу бронированной рукавицей, и он упал на спину, обливаясь кровью из носа.

— Хе-хе... — заинтригованно усмехнулся Давид. — Это же ребятки из агентства Климан. Что они здесь делают?

— Видимо, они через многое прошли, — ответил Тору.

«Понятно, наемник играет роль щита».

Николаю поручили использовать огромные тело и меч, чтобы отражать атаки. Потому его замахи и казались небрежными. Он с самого начала не рассчитывал задеть ими противника.

Двуручный меч играл роль щита, державшего врага на расстоянии.

В действительности же противников сражали иглы Виви, которые она пускала в дело в перерывах между взмахами.

Их врагам непросто понять, что Николай лишь пытается привлечь к себе внимание, а Виви подгадывает секунду для быстрой, но смертельной атаки.

Как и Давид, Николай знаком с затяжными битвами. Поэтому он решил, что такая тактика подойдет им лучше всего — она не особо портит комбоклинок и помогает сберечь силы не слишком выносливой Виви.

— !..

Похоже, Виви наконец-то заметила их.

Она тут же встала в боевую стойку, но…

— ...Так. Вы чем там занимаетесь? — протянула девушка, щуря взгляд. — Вы ведь враги друг другу. Вот и воюйте.

Она говорила со всей серьезностью, словно смотрела на вопиющую несправедливость.

— …

Тору переглянулся с Давидом, а Фредерика — с красной Чайкой.

Судя по всему, Виви и Николаю мысль об «объединении до конца отборочного этапа» в голову не пришла…

— Ладно, как скажешь. Пожалуй, начну с тебя, — Тору кивнул, перехватил стилеты и направил их на Виви.

— С какой стати?!

— Ну, ты самая запыхавшаяся, тебя легче всего.

— Эй?!

Разница, конечно, мизерная, но Тору только что отдохнул, а Виви и Николай сражались считанные секунды назад. Значит, усталость должна давать о себе знать.

— К тому же, если говорить о врагах, ты мне враг вдвойне.

Помимо того что Виви состояла в «Климане», теперь она пусть и неудавшаяся, но все же Чайка.

— Ничего себе ты вызовы бросаешь… — устало протянул Николай.

Впрочем, так просто опытный наемник сдаваться не собирался и взвалил меч на плечо, готовя колющий удар. Теперь он уже и не думал размахивать комбоклинком, а рассчитывал на один смертельный укол мечом, в который вложит весь свой вес и импульс.

Николай как-то раз сражался против Тору и потерпел поражение. Недооценивать противника он не станет.

Он не будет играть с диверсантом, как с той тройкой, а попытается прикончить всерьез.

Но…

— О-о-о-о-о!

С противоположного от Виви конца улицы появилась толпа из дюжины человек.

Но она не побежала к ним сломя голову, а начала перестраиваться.

А затем…

— Косите их! — раздался вопль, и в ту же секунду в воздухе появились голубые диаграммы.

— Маги!

Похоже, на них напал отряд, образовавшийся очень давно и записавшийся на турнир парами лишь для вида. Ядро отряда составляли трое магов, а остальные бойцы, вооруженные копьями и мечами, защищали их.

— Явись… «Разрывное Поле»!

Как только они дочитали заклинание, между Тору и его собеседниками появился светящийся шар.

— !..

Все они отпрыгнули в стороны.

В следующее мгновение улица содрогнулась от взрыва, ударной волны и резкого жара.

— Громите! — раздался чей-то вопль, и несколько человек из отряда бросились в дым.

По видимому, их тактика состояла в том, чтобы попытаться разметать врагов взрывом, а выживших добить, пока они не перегруппировались.


— Тц…

Одной рукой Тору смахнул со щеки кровь (его оцарапал камешек, который откинуло взрывом), а зажатым во второй стилетом отбил натиск подоспевшего противника.

Тору начал прорубать себе дорогу сквозь дым.

И уже скоро…

— За что мне такое?!

Он оказался спиной к спине с Виви, и они начали отбиваться от наступающих противников вместе. Конечно же, они вовсе не рассчитывали, что так получится, но когда дюжина новых врагов устроила неразбериху и попыталась прикончить всех без разбора, союз сложился сам собой.


— Я бы и сам не прочь спросить.

— Ладно, хватит… Так и быть, перемирие пока мы их не разгоним.

— Не разбрасывайся словами, — сказал Тору, параллельно защищая спину Виви от атак.

— А как еще-то?!

Похоже, так или иначе Тору заключил перемирие и с отрядом Виви.


***

Верх городской стены.

Когда начинается война, за оружие приходится браться и городским жителям, иначе их растопчут захватчики.

Потому в городских стенах есть множество проходов и лестниц, ведущих наверх, пусть обычно они и закрыты. Во время войны жители взбираются, чтобы отбиваться от врагов камнями и чанами с кипящим маслом.

Сейчас, впрочем, стена вокруг северного квартала Герансона занята магами и диверсантами, наблюдающими за ходом чемпионата.

— …

Син Акюра опустил небольшую подзорную трубу, до того приставленную к правому глазу.

На его лице трудно уловить эмоции. Его занимало мягкое безразличие, которое можно с равным успехом принять как за улыбку, так и за грусть.

Диверсанты считали, что свое тело и душу нужно превратить в инструмент.

То же касалось и чувств.

А поскольку они — инструмент, их нужно держать под контролем.

Когда диверсант отстраняется от собственных чувств и начинает управлять ими по своему усмотрению, он достигает состояния, которое на религиозном языке называется «просветлением».

Однако…

— ...Тору, — на лице Сина мелькнула горькая полуулыбка. — Все-таки ты не состоялся как диверсант. Мне неловко за тебя.

О чем он говорил?

Сина некому спрашивать. Его самоуничижительный шепот устремился к развернувшейся перед глазами войне и растворился.


***

«Бардак в высшей степени».

Именно так Тору оценивал то, что с ними происходит.

— Черт!..

Драки сменялись драками.

Он сражался с одним противником, но тут в битву вмешивался другой и спутывал все карты. Как бы Тору ни надеялся сражаться хладнокровно, от масштабных заклинаний и пороха он порой путался даже в том, против кого воюет.

«Так вот ты какой, опыт настоящей битвы…»

Тору прикусил губу.

У него есть опыт сражений, но нет опыта войны.

Именно поэтому его с такой легкостью поглощал жар битвы. Накал страстей пробуждал ярость и кровожадность, и Тору постепенно отдавался во власть куража. Подобное поведение недостойно диверсанта.

— Да что происходит, в конце-то концов?!

— Враги… где враги?!

Рядом сражались Виви и красная Чайка… настолько же незнакомые с войной. Они явно пропитывались духом битвы и начинали закипать.

Николай и Давид, наоборот, до сих пор сохраняли спокойствие.

Они уже проходили через боевой раж и выработали к нему своего рода иммунитет. Они не нападали почем зря, четко понимали свое место среди союзников, придерживались его и не совершали лишних движений. Им даже несколько раз приходилось хватать за шивороты рвущихся в бой Виви и красную Чайку, а затем оттягивать их назад.

Пусть их союз и сложился наспех, спелись они очень даже неплохо. Конечно, у них нет обговоренных стратегий, и друг другу они помогают ограниченно, но для выживания этого вполне достаточно.

Настоящие битвы не обходятся без разделения труда.

Нельзя добиться всего в одиночку.

Самый блистательный и искусный воин не справится в одиночку с десятками и сотнями врагов. Необходимо экономить силы, не совершать лишних движений, оставлять часть работы на товарищей и не сомневаться в них. Все эти навыки в корне отличаются от личных умений.

И у Тору нет опыта таких групповых битв.

К тому же…

— Тору.

Рядом с ним вдруг оказалась Фредерика.

Она обратилась к диверсанту, когда драки ненадолго поутихли, а Тору отдыхал в тени здания.

— Хочешь, вылечу раны?

— …

Он обратил внимание, вернее, вспомнил.

Во время недавней битвы против дюжины человек его лицо оцарапал камень, отброшенный магическим взрывом. От напряжения и куража Тору не почувствовал боли, но теперь ощупал лицо и понял, что его правая щека и подбородок вымазаны вовсе не потом, а кровью.

— Нет, не надо. Со мной все хорошо, — Тору покачал головой.

С учетом происходящего наложить повязку он не сможет… но такое слабое кровотечение не сказывается на подвижности. Рану можно обработать мазью или, в крайнем случае, прижечь.

Но тогда…

— Слушай, Тору, — вдруг спросила Фредерика, задумчиво наклонив голову. — Ты, случайно… не считаешь зазорным просить моей помощи в битвах против людей?

— …

Тору не нашелся с ответом.

Фредерика смотрела на него чистым, невинным взглядом.

— Порой люди обвиняют себя потому, что не смогли спасти кого-то, что видели смерть человека, которого должны были защищать… Чувство вины, ага? Вот и с Доминикой было то же самое. Так вы что, вину искупить пытаетесь? Это потому вы в бою ставите себя в заведомо невыгодные условия? Потому пытаетесь победить той самой силой, которая когда-то не защитила дорогого вам человека? — девушка-драгун глядела на лицо Тору кроваво-красными глазами. — Мне кажется, это скорее всего бессмысленно.

— Почему ты… — он услышал свой голос и понял, что она смогла задеть его за живое.

Однако Фредерика ничуть не смутилась.

— Ведь, в конце концов, дело лишь в ваших человеческих чувствах, а не в реальности. Покойники не восстанут из мертвых. Мне кажется, вы лишь усложняете себе битвы почем зря, — беспечно продолжила она. — Поэтому мне кажется, Доминика в свое время правильно сделала, что перестала быть наездницей. Меня очень удивляли ее мысли — она думала, у нее ничего кроме битв не осталось. И все же мне кажется, она смогла пожить обычной жизнью, ну, не считая контракта со мной.

— Ты… — Тору задумался, пытаясь подобрать нужные слова… Наконец он вздохнул и ответил: — так говоришь, потому что это ты.

— Может быть.

— Ты говоришь чистую правду. Но я хочу знать, на что способен. Хочу выяснить, что мне под силу, а что нет. Когда я решу, что дело безнадежное, то непременно попрошу о помощи.

— Ага. Ведь мы партнеры.

— Ага.

Тору кивнул, вытер кровь со щеки и достал из кармана лечебную мазь, приготовленную Акари.


***

Трибуны полнились зрителями.

Их оборудовали в восточном районе города, недалеко от зоны отборочного этапа. В свое время чемпионаты проводились именно здесь, в этом крепком трехэтажном здании, окружающем круглую арену. Сверху здание амфитеатра немного напоминало воронку, но что важнее — все оно забито зрителями.

В былые годы они смотрели с трибун на бойцов, сражавшихся на арене. Теперь же они глядели либо на четыре огромных прямоугольных кристалла, подвешенных над амфитеатром, либо на стальную печь, размещенную в самом центре арены.

Печь постоянно испускала белый дым. Маги передавали новые сигналы, и на дым одна за другой проецировались сцены отборочной битвы.

По задумке организаторов, зрители должны переводить взгляд то на кристаллы, то на дым, чтобы насладиться зрелищем во всей красе.

Изначально проекционные магические технологии использовались в военных целях, например, в летающих крепостях.

Но княжество Хартген нашло им другое применение.

Война уже закончилась.

Обузой стала не только армия, но и оружие, и механизмы.

Они сжирали деньги на обслуживание и вставали на пути послевоенного восстановления.

Но в то же время в головах многих людей, родившихся во время войны, ощущение безопасности неразрывно связалось именно с избытком армейских запасов, солдат и оружия.

И именно поэтому те страны, что не стали выбрасывать и уничтожать наследие войны, а превратили их в источники дохода, куда быстрее выправили экономическое положение.

Хартген — отличный тому пример.

— О-о! Убивай, вали их!

— Во эти двое дают, уже шестерых прикончили!

Зрители возбужденно перекрикивались со своих мест.

Скорее всего, многие из них даже не осознавали, насколько кошмарно их фразы звучат со стороны. В конце концов, хоть они и видят происходящее собственными глазами, на деле война разворачивается в совсем другой части города.

Пусть звон клинков, рев и магические взрывы передавались во всей красе, до трибун не доносились ни запахи крови и копоти, ни пропитавшая воздух северного квартала кровожадность. Зрители буйствовали именно потому, что ощущали себя сторонними наблюдателями, сидящими в полной безопасности.

— Что он там творит?!

— Ну-у, заходи с фланга, не тупи!

Они беспечно кричали на бойцов, хотя сами никогда не держали в руках оружия.

— А эти еще что за ерундой страдают?!

— Рубите их, живо! Живо!

Но участники чемпионата не слышали зрителей.

Поэтому последние могли кричать, что им вздумается.

— …

Чайка хмурилась и, как и все остальные, следила за происходящим.

Но она отнюдь не бесновалась на манер других зрителей. Пусть ее взгляд и приковало к проекциям битвы, наблюдала она с явным беспокойством.

А затем…

— Куда собралась? — окликнула Акари Чайку, когда та попыталась уйти с трибуны.

— М-м?!

— Еще не прошла и половина отборочного этапа. Мой брат еще не выиграл. Так куда ты собралась?

— У… — Чайка вжала голову в плечи, словно пойманный за шалостью ребенок.

— Ты ведь не думаешь о том, чтобы помочь моему брату с помощью магии? — равнодушно спросила Акари, слегка прищурившись.

— …

Чайка вздрогнула и напряглась. Разгадать ее намерения проще простого. Иной бы усмехнулся при виде ее реакции, но Акари невозмутимо продолжила:

— Если кто-то увидит, что моему брату помогает посторонний человек с другой стороны стены, его дисквалифицируют.

— М… м-м. Но. Тихонько. Осторожно, — ответила Чайка, глядя исподлобья.

Но затем…

— ...Обнаружат мгновенно, — в разговор неожиданно вмешалась Нива.

Как правило, она ничего не произносит по своей инициативе и лишь отвечает на вопросы, но…

— Я чувствую по меньшей мере тринадцать магов, расставленных на городских стенах. Помимо них — четыре авиатора с четырьмя сопровождающими магами. В общей сложности за полем боя наблюдает двадцать один маг. Невозможно, чтобы никто из них ничего не заметил. Обнаружат непременно…

Нива говорила так, словно читала по книге.

Сложно сказать, как именно она понимала, где находятся маги. Возможно, будучи живым гундо, чувствовала, когда рядом с ней применяется магия.

— М-м… — протянула Чайка, прижав к груди кулак.

Она явно нервничала и старалась терпеть.

— Пожалуйста, не суетись. Вот дойдет дело до финальных поединков, тогда я буду требовать от тебя помощи.

— М-м… — Чайка обреченно свесила голову.

Ее поведение озадачило диверсантку.

— Что такое, Чайка? Ты ведь не впервые смотришь на то, как сражается мой брат.

— ...Подтверждаю. Но, — ответила та, не поднимая головы. — Все-таки… чувство вины. Не могу. Отделаться.

— Чувство вины?

— Тору. Акари. Говорят: «Не переживай». Но. Все равно.

Тору рисковал жизнью ради ее желаний.

А она могла лишь смотреть издалека.

Ладно бы она сражалась бок о бок с ним… но ждать и молиться за его жизнь слишком тяжело. Ее душа с трудом терпела навалившийся груз.

К тому же…

— Диверсанты готовы пожертвовать жизнью, чтобы выполнить желание хозяина, — уверенно заявила Акари. — Повторю еще раз: не переживай. Мой брат сказал бы то же самое.

— М-м… но… — обронила Чайка, а затем пробормотала, перейдя на язык Лаке: — Но я не знаю, есть ли смысл у моего желания… И более того, теперь я даже не знаю, та ли я, кем себя считаю.

— …

Акари моргнула и посмотрела на Чайку.

Таких, как она, много.

И Тору, и Акари уже поняли, что их, судя по всему, «приготовил» император Газ. И скорее всего, при всех отличиях Чаек, каждой из них уготована одна и та же судьба: путешествовать и искать «останки».

Так кто же она?

Принадлежат ли ее чувства ей самой? Может, кто-то на самом деле подталкивает ее к ним?

И главное… может ли она просить кого-то рисковать жизнью, если настолько не уверена в себе?

Можно сказать, эти вопросы мучают Чайку постоянно.

Но отвечать на них некому. Император Газ, стоявший за планом, уже мертв.

— Твоего желания, говоришь?.. — обронила Акари и перевела взгляд на кристалл.

Он как раз показывал удивительную картину: Тору, красная Чайка и Виви, которую следовало назвать неудавшейся Чайкой, сражались бок о бок.


***

Страсти на отборочном этапе улеглись очень быстро, и накал битвы начал угасать.

Поскольку чемпионат так походил на настоящую войну, в дело вступили и дипломатические сговоры: «союзы» и «перемирия». Тору и его товарищи — не единственные участники, решившие объединиться в крупные отряды. Подобные взводы с легкостью расправились с разрозненными соперниками, и на поле боя воцарилось хрупкое затишье.

К тому же, человек не способен сражаться вечно, поэтому воин должен уметь выкраивать посреди боя время на отдых. Не исключено, что многие участники заранее подумали о таком развитии событий и пронесли с собой либо пайки и воду, либо препараты, глушащие голод и жажду.

— ...Впрочем, вряд ли нам дадут здесь переждать до конца.

Команда Тору заняла один из разрушенных домов, чтобы передохнуть.

Конечно, полностью расслабиться они не могли даже за стенами. Сильная магия может похоронить их под завалами, да и хорошему удару мечом или копьем стена городского жилища не помеха. По этим причинам они встали подальше от стен и строго напротив выхода, чтобы в случае чего немедленно сбежать.

— Почему вы… все… такие бодрые… — протянула рухнувшая на пол Виви.

Рядом с ней — такая же измученная красная Чайка. Удивительно видеть на полу двух сребровласых девушек с фиолетовыми глазами. Николай и Давид, оба опытные бойцы, еще не успели вымотаться… как и Тору, прошедший через множество тренировок выносливости. Что же до Фредерики, у нее энергии осталось столько, что она даже куда-то пошла «на разведку».

— Мы не бодрые, это вы слишком немощные, — с усмешкой отозвался Николай. — Хотя ассасину выносливость и не нужна.

Задача ассасина — быстро и эффективно прикончить одного или нескольких людей, подгадав удачный момент. На затяжные бои против десятков врагов они никогда не рассчитывают.

— Я… не ассасин, — возразила красная Чайка.

— Выносливость, в основном, от телосложения зависит, — парировал Давид, пожав плечами. — Хотя девушки, как правило, выносливее, но у тебя и мышц меньше, и стиль боя необычный. От змеиного клинка на редкость быстро устаешь.

Вид растягивающегося и сжимающегося змеиного клинка так завораживает, что немудрено забыть, насколько тяжело им пользоваться по сравнению с обычным мечом. Клинок чем-то похож на кнут, но несравнимо тяжелее, и может даже утянуть за собой незадачливого хозяина. Поэтому владельцу клинка приходится вжиматься в землю, на что уходит немало сил.

— Я особо не говорил с этой «Чайкой» и ее союзниками, но… — Николай вдруг обвел взглядом красную Чайку и Давида. — Вы ведь тоже собираете «останки»?

— Ага. И кстати… какого черта? — Давид прищурился и встретился взглядом с Николаем. — Ладно белая Чайка Тору, ладно ваша Чайка-ассасин, но почему Чаек развелось так много? Не может же быть, что столько девушек захотело погреться в лучах славы, взяв имя дочери Проклятого Императора?

— …

Николай посмотрел на Тору выжидательным взглядом.

Конечно, он мог бы с легкостью рассказать Давиду и красной Чайке то же самое, о чем они говорили с Тору, но смысла беспокоить временных союзников в разгар отборочного этапа никакого… Есть даже риск навредить себе.

— Говорят, и у князя Хартгена есть две похожие на Чаек девушки, — сокрушенно добавил Давид.

— … — красная Чайка молчала.

Пожалуй, она запуталась сильнее всего. Не исключено, что она, как и белая Чайка, пришла сюда, совершенно ничего не зная. Может, случившееся и натолкнуло ее на какие-то мысли, но…

— Это ведь все… подстроено… не так ли? — сказала Виви, тяжело дыша.

— Потом поговорите, — вдруг вмешался в разговор Тору, не дав Николаю остановить Виви. — Кажется, передышке конец.

— Эх, ма… — вздохнул Давид и поплелся ко входу.

А в следующее мгновение…

— ?!

Раздался оглушительный взрыв, разрушивший дом, в котором они прятались.


***

Один из балконов замка Герансон.

На нем стояла девушка в черном и окидывала взглядом участников чемпионата.

Те же одеяния, те же волосы, те же глаза, то же лицо. Арина почти ничем не отличалась от Ирины, но последняя сейчас находилась при князе.

— …

На губах девушки застыла многозначительная улыбка.

Она никогда не сходит с их лиц. Ее приятно называть улыбкой, хотя она не лучше маски, всегда изображающей одно и то же. Их истинные чувства всегда сокрыты. Они наблюдают за чувствами других, никогда не показывая свои.

— Вижу, у вас все по плану, — вдруг обронила фигура, слегка шелохнувшаяся за спиной Арины.

Девушка медленно развернулась.

— Так и есть, — ответила она, все так же улыбаясь.

Ее совершенно не изумил неожиданно возникший собеседник.

Но…

— Меня не перестает удивлять, — тихо обронила Арина. — У тебя в принципе нет «шрама».

— Не трать время на чепуху, — неожиданно резко ответил красивый златовласый юноша с голубыми глазами.

Это создание представлялось как «Ги».

Тору или белая Чайка наверняка бы сильно изумились, увидев его.

Они убили Ги на том исследовательском острове, где поселились реваншисты Империи Газ. Нива слилась с гундо Чайки и выстрелила магией, которая однозначно прикончила юношу.

И, тем не менее, таинственное создание явилось Арине целым и невредимым.

Получается, отряд Тору зря считает, что убил Ги?

Или у него, как у Чаек, есть заранее заготовленные «двойники»?

Конечно, Арина об этом знать не могла.

— Мне незачем иметь те же функции, что и у обычных людей.

— ...Я тебя не понимаю, — Арина вопросительно склонила голову. — Твоя информация полезна, поэтому мы принимаем ее. Но мы до сих пор… не знаем твоих замыслов. Что ты задумал? Чего желаешь?

— Того же, что и вы, — равнодушно ответил Ги. — Потому и помогаю вам. Вам ведь не в чем меня подозревать?

— …

Арина продолжала оглядывать Ги сквозь маску улыбки.

— Возможно, обстоятельства… и мнения, стоящие за нами, отличаются, но прямо сейчас наши цели совпадают. Я хочу, чтобы вы собрали «останки». Но мне не важно, кто именно соберет их. Поэтому я в равной степени делюсь информацией со всеми девушками, которые называют себя Чайками. Иные могут счесть это за предательство.


— … — Арина отвела взгляд от Ги и вновь посмотрела на разворачивающийся чемпионат. — По информации от Сина Акюры, в этот раз у нас трое. Надеюсь, теперь мы, наконец, соберем их.

Под конец Арина не обращалась ни к Ги, ни к кому-либо еще. Она просто говорила в никуда.


***

Взметнувшиеся пыль и дым перегородили обзор.

Похоже, дом взорвали не магией, а порохом. Тору быстро распознал характерный запах.

Но главное…

«Врагов не один и не два», — понял он, едва оказавшись в дыму.

Незадолго до взрыва он почуял не меньше дюжины человек.

Теперь сомнений не осталось — один человек не смог бы принести столько пороха. Пусть они и засели в полуразрушенном здании, один снаряд не разрушил бы его целиком.

Противники заложили не меньше четырех и взорвали их одновременно.

Они обступили укрытие отряда Тору и заложили порох так, что никто ничего не заметил до самой последней секунды.

Значит, против них…

«Субару!..»

Тору уже успел догадаться, что диверсантам поручено прочесывать поле боя и не допускать застоя. Похоже, Субару заметили отдыхающий отряд Тору и решили, что они пытаются одержать победу, не прилагая усилий. Ну а цель атаки — вновь заставить сражаться.

Или нет? Может, диверсанты пришли уничтожить их?

В конце концов, они наверняка видели, что с ними две Чайки. Возможно, о них доложили князю Хартгену, и тот решил поскорее избавиться от конкурентов в битве за «останки».

«Зря мы объединились в один отряд?..»

К счастью (ли?), белая Чайка отряда Тору в отборочном этапе не участвует.

Возможно, если бы Тору так и сражался бок о бок с одной Фредерикой, диверсанты Субару не стали бы нападать.

«Хотя сейчас предполагать уже поздно».

Тору пробирался сквозь дым.

От взрыва дом обвалился, но нельзя сказать, что порох не оставил от укрытия камня на камне.

По всей видимости, диверсанты пытались в первую очередь выкурить противников… и если повезет, то похоронить одного-двух под обломками. Вряд ли взрыв убил Николая, Давида, Виви или красную Чайку.

Но если не воссоединиться с ними или хотя бы с Фредерикой, будет тяжко.

Если Субару рассчитывали истреблять противников по одному, то наверняка воспользуются тем, что дым разобщил отряд Тору, и скоро атакуют. Разделить противников, а затем с легкостью расправиться с каждым толпой — одна из любимых тактик их клана.

— !..

Тору увидел в дыму справа от себя фигуру.

В следующее мгновение его попыталось атаковать голубоватое металлическое оружие.

— !..

Тору наклонился и увернулся.

Однако лезвие вдруг повернулось в воздухе и попыталось намотаться на него…

— Стой, это я, Тору!

Он поймал наматывающиеся лезвия комбоклинками, а затем дернул их к себе. В следующий миг из дыма выскочила фигура красной Чайки, притянутой собственным клинком.

— Тору!..

— Нападаешь на кого ни попадя… А если бы это был не я, а Давид? — протянул он в ответ.

— Давид увернется. Не дурак, — с хмурым лицом сказала красная Чайка.

— А если Виви?

— Разрубит мгновенно.

— ...Ну, я не удивлен.

Она, в отличие от белой, не слишком скрывает ненависть и враждебность по отношению к остальным Чайкам. Возможно, она считает их самозванками, посягающими на ее имя.

— Короче, не двигайся абы как. Враги на это и рассчитывают.

Тору встал спиной к спине красной Чайки и насторожился.

Хотя взрыв ненадолго лишил их обзора, диверсанты Субару наверняка вызубрили местность и могли перемещаться по ней с закрытыми глазами. Если действовать опрометчиво, можно угодить в их ловушку… или, того хуже, опять напасть друг на друга.

— Кажется, такое уже было, — сказал Тору.

Как-то раз их атаковала стая кокатрисов, а Тору и красной Чайке пришлось отбиваться спиной к спине. И тогда, и сейчас они поняли друг друга с полуслова, ни о чем не договариваясь… Как ни странно, дуэт из них получился вполне неплохой.

— ...М-м.

Если красная Чайка чем-то и напоминала белую, так это манерой отвечать.

В паузе и ее голосе Тору заметил оттенки сомнения, волнения и смущения, но, возможно, ему просто показалось.

«Если Виви Холопайнен сказала правду… — подумал Тору, ощущая на спине тепло тела красной Чайки, — то и она когда-то была обычной девушкой… Но однажды сработали условия, и «Чайка» взяла верх. Она тоже при этом убила всех, кто окружал ее?»

Некий дух, который ее и знать не знал, захватил власть над телом девушки, а теперь говорил и действовал за нее?

Если Чаек готовили ради сбора останков… то чем они займутся потом? Исчезнут, как только выполнят долг? Станут теми, кем были раньше? Так и останутся Чайками навсегда?

И кстати, почему именно Чайки?

Почему обязательно девушки?

Тору сразу вспомнились изможденные Виви и красная Чайка. Вряд ли эта форма дает им хоть какие-то преимущества в битве за останки. Конечно, девушка может обзавестись защитниками и покровителями… но может и умереть до того, как найдет хоть кого-то.

А может, они и правда мрут десятками и сотнями, просто Тору об этом не знает?

— Слушай… Чайка.

— ...Что?

Наверняка она нервничает. Чайка постоянно расслабляет и сжимает узлы змеиного клинка, а тот позвякивает, словно отражая душевное смятение.

— Когда я спросил, зачем тебе останки, ты сказала, что возродишь Империю Газ и очистишь ее от предателей.

— ...Подтверждаю. Зачем спрашиваешь? — недоверчиво заявила она.

— А когда у тебя получится. Чем ты займешься потом?

— ...Не решила.

Тору предвидел ее ответ.

Скорее всего, ни у нее… ни у всех остальных Чаек нет планов, выходящих за сбор останков.

У них нет времени думать о будущем?

Или же они с самого начала…

— !..

Мысли Тору прервал вылетевший из дыма метательный нож.

Он отбил его стилетом.

Однако в следующее мгновение правую руку пронзила резкая боль.

— !..

В тени первого ножа скрылся второй, который метнули по той же самой траектории, и тот попал в Тору как раз в ту секунду, когда диверсант отбивался стилетом.

— Черт…

Он рефлекторно попытался выдернуть лезвие.

Если нож отравлен, ему конец… нужно как можно быстрее высосать кровь из раны.

Однако к нему сразу же устремилось еще несколько ножей.

— Тору!

Красная Чайка заметила их, вытянула змеиный клинок, обогнула им Тору и замахнулась, отбивая залп.

Но…

— !..

Змеиный клинок неприятно лязгнул.

Между его лезвиями застряли два метательных ножа. Оказалось, что от некоторых снарядов тянулись тонкие проволоки. Если такие ножи неудачно отбить, они могут обвить лезвие. А уж в змеином клинке благодаря его сложнейшей конструкции они застревают еще легче.

К тому же…

— Дерьмо!..

Тору практически интуитивно сбил красную Чайку с ног и сам упал на землю.

— Что?! — изумленно воскликнула Чайка, падая на спину.

В следующее мгновение что-то со свистом пронеслось прямо перед ее носом и затылком Тору. Последнему сбрило несколько волос.

— Не вставай! Тебя на куски порежет! — Тору прижал девушку к земле.

Проволоки, привязанные к метательным ножам, могут не только наматываться на оружие врага.

Пусть они мягкие и легкие, но если дать им точку опоры, они с легкостью перерубят тело зазевавшейся добычи. Недавний залп — не просто атака. Те клинки, что пролетели мимо, подхватили диверсанты с противоположной стороны и развернули смертоносную сеть над головами Тору и красной Чайки.

Все-таки диверсанты Субару не лыком шиты.

Дым до сих пор не рассеялся — похоже, они подпитывают его дымовыми шашками. Завеса скрывает не только самих диверсантов, но и проволоки.

Над головой Тору грозно свистела проволока.

Однако пока они с красной Чайкой лежат среди развалин дома, проволока не может их достать. Вот только Тору и сам не может даже на ноги подняться.

«Вот насели…»

Он прикусил губу.

Ему никогда еще не приходилось сражаться против других диверсантов. До сих пор Тору нередко удавалось управлять противниками обманом и уловками, но теперь все происходило с точностью до наоборот, и он осознал, насколько неприятно сражаться против себе подобных.

Битва еще не успела начаться, а он уже попался в ловушку.

Даже когда он отбился от первой атаки, она оказалась лишь фасадом для следующей.

Противники специально избрали путаный, многоходовый стиль боя, при котором неосторожными контратаками можно затянуть удавку на собственной шее.

«Что же делать?..»

Ждать, пока подоспеют Николай и Давид?

Нет. Наверняка диверсанты Субару предусмотрели и такое. Если они разделили противников и сосредоточили усилия на обмелевшем отряде, то вряд ли рассчитывали на затяжной бой. Может, они уже в этот самый миг готовятся добивать.

А раз так… то что остается?

«Черт… неужели я и правда не состоялся как диверсант?»

В голове промелькнули все слова, которые когда-то говорил ему Син.

В свое время он заметил, что главный недостаток Тору — его привычка взваливать все на себя и решать собственными силами. Он сразу добавил, что его чистоплюйство как диверсанта однажды может сыграть с ним злую шутку.

Диверсант не сдается. Не молит о пощаде. Не вопит.

Он не сдерживается, старательно расходует тело, душу… а затем и жизнь. Он умирает, не обронив ни звука. Диверсант готов на любую подлость и хитрость, но мысль эту считает своим принципом.

Вот только… работает он, когда с жизнью расстаешься лишь ты.

— Тору?! — взволнованно воскликнула прижатая красная Чайка.

Если сейчас погибнет Тору, умрет и она.

Конечно, он совсем не обязан защищать девушку, которую в свое время считал врагом, но…

«Шутка Акари оказалась нешуточной».

Может, он и правда падок на сребровласых девушек с фиолетовыми глазами?

А может, виновато что-то еще…

Но главное — Тору не мог принести себя в жертву, если при этом погибла бы и красная Чайка.

А значит…

— Кх…

Он услышал, как приближаются Субару.

Несомненно, они отправились добивать.

— Лежи здесь и не двигайся, — бросил Тору и приподнялся.

В следующее мгновение он увидел, как сквозь дым с четырех сторон проступили мужские фигуры.

Все они сжимают короткие мечи. Все готовятся пронзить его.

Не увернуться, не отбить. Тот самый порог смерти.

Тору нарочно позволил всем им вонзить в него клинки, с трудом не потерял сознание от хлынувшей со всех сторон боли и взревел:

— Фредерика-а-а!

— Иду-у, — послышалось сверху.4

Через мгновение опустилась и сама Фредерика. Откуда она прилетела — неизвестно. Явилась она не в образе взрослой Доминики, а в привычном облике юной девушки.

— Наконец-то ты позвал меня, — сказала она, скользнула по спине Тору и впилась зубами в шею.

Еще через мгновение заработала и магия.

Тору ощутил, как его тело с огромной скоростью восстановилось.

— ?!

Стоило диверсантам Субару заметить голубой свет, полившийся из него, как они немедленно побросали оружие и отпрыгнули. Они пока не поняли, что происходит, но уже догадались, что лучше держаться подальше.

Вместо них…

— !..

Еще два диверсанта, притаившиеся за спиной Тору и не напавшие вместе с первыми четырьмя, метнули ножи.

Но его правая рука уже зажила, и он без особого труда отбил все четыре ножа стилетами. Они упали на землю вместе с мечами, которые словно выдавило из ран.

— ?!

Наверняка они подумали, что такого не может быть.

Конечно, диверсанты не обронили ни звука, но испугались.

И Тору ощутил их страх настолько отчетливо, что почуял, где находится каждый из противников.

Он так и бросился вперед с впившейся в шею Фредерикой.

— !..

Тору устремился к ближайшему врагу.

В дыму сложно кого-то найти. Это справедливо и для Фредерики, и для самих врагов.

Тору набросился на противника со всей наглостью, не боясь ответного удара. Расставшийся с мечом диверсант кидал ножи, но он и не думал уворачиваться от них. Он просто сократил расстояние, а затем сразу же нанес стилетом рубящий удар снизу вверх.

Тору мгновенно понял, что удар получился неглубоким и сердце не задел. Тем не менее, диверсант схватился за грудь и повалился на землю. Затем он начал отплевываться кровью — возможно, сломанная ключица впилась в легкое.

«Может, он еще не умер, но сражаться уже не сможет, — заключил Тору. — Следующий!»

Он отряхнулся, освобождаясь от впившихся ножей, а затем побежал на следующего врага.

Строй диверсантов Субару начал разваливаться.

Теперь поодиночке уничтожали уже их.

В конце концов…

— О-о-о-о-о!

Когда дым рассеялся, и на помощь подоспели Давид с Николаем, Тору уже успел одолеть восемь диверсантов Субару.


***

Над головой неожиданно раздался голос:

— Конец! Закончили битву!

Засновали авиаторы.

Они облетали район, вернее, поле боя, и громко повторяли объявление.

Скорее всего, им помогали маги-пассажиры, поскольку зычные голоса словно сходили с самих небес и наполняли каждый полуразрушенный дом.

— Отборочный этап закончен! Все участники должны немедленно прекратить битву и пройти к ближайшим вратам!

— Закончен, наконец?.. — Тору прищурился и посмотрел вверх.

— Поздравляю, что ли, — отозвался Давид, взвалив копье на плечо и зацепившись за него руками.

Рядом же стояли Фредерика, красная Чайка, Виви и Николай. Все они, за исключением Фредерики, покрылись царапинами и ссадинами, но обошлись без серьезных ран.

— Видимо, на этом дружба кончается, — Николай пожал плечами. — В следующий раз мы встретимся в бою уже врагами.

— Да уж, — согласился Тору. — !..

А затем прищурился.

Он заметил за спиной Николая знакомое лицо.

«Он выжил?..»

Хуго и его товарищи.

Вернее, товарищ остался лишь один. Тем не менее, они все еще стоят на ногах и до сих пор не выпустили из рук длинные стальные посохи. В прошлый раз Тору подумал, что бойцы они никудышные… но, судя по всему, ошибся.

А может…

— Тору? — недоверчиво вопросила красная Чайка.

— Нет, ничего, — он покачал головой.

«А может, они пожертвовали остальными, чтобы выжить».

Диверсантам объясняли, как сражаются монахи.

С одной стороны, их связывают табу, которые запрещают пользоваться клинками и гундо, а с другой — они с чистой совестью прибегают к таким приемам, на которые обычные рыцари и солдаты не смогут пойти при всем желании.

На боевых монахов возложена задача эффективно защищать религиозные устои.

Поэтому они совершенно не боятся умереть в бою. Более того, погибших в бою товарищей уважают и чтят как мучеников. Оттого монахи не гнушаются жертвовать соратниками.

Вряд ли все повстанцы Хуго — монахи, но если из них состоит ядро группы, они действительно могли пойти на такое.

Тору не собирался хвалить или осуждать их.

Он не из тех, кто может о таком рассуждать. Диверсанты прибегают в бою к любым подлостям и тоже не стесняются жертвовать товарищами. Во всяком случае, их так учили.

Впрочем…

«Их не назвать угрозой, но ребята неприятные».

— Тору… идем, — бросила красная Чайка через плечо.

Все, кроме Фредерики, уже зашагали в сторону ближайших врат.

— Ага, пошли, — Тору кивнул и зачехлил стилеты.

Красная Чайка поравнялась с ним, а не с Давидом, а затем…

— ...Тору.

— Чего?

— Благодарю.

— За что?

— ...За то, что защитил, — пробормотала красная Чайка, опустив голову.

Видимо, она про тот случай, когда их окружили диверсанты Субару и чуть не убили.

— А-а… ну, это, — он почесал щеку. — Само получилось, само.

— М… — Чайка кратко кивнула, не поднимая головы.

Неужели она… смущается?

Тору почувствовал, что ему становится неловко, и попытался перевести разговор в другое русло.

— А вообще, чего ты так ни с того ни с сего? С толку сбиваешь.

— ...Взаимно, — несколько обиженно отозвалась она. — Хотя ты диверсант. Хотя ты слуга «белой».

— … — на такие слова Тору ответить не смог.

— Но в следующий раз — враги, — уверенно заявила красная Чайка, подняв взгляд. — Сдержаться не смогу.

— Не надо так много думать, — сказал Тору и похлопал ее по голове.

Та на секунду застыла на месте с вытаращенными глазами…


«А. Вот черт».

Он случайно поступил с ней так же, как с «белой». Хотя она не похожа ни прической, ни взглядом, ни характером, Тору хватило и схожего роста, чтобы забыться.

Он вспомнил о характере девушки и приготовился к приступу ярости.

— ...Дурак!

Но она обронила лишь одно слово и побежала к Давиду.

Тору смотрел на спину девушки и длинный змеиный клинок, словно пронзающий ее хрупкое тело…

— Все-таки не понимаю я женщин, — со вздохом обронил он.

— Это точно, — обронила идущая рядом Фредерика таким беззаботным тоном, будто к ней его слова никак не относились.


***

Войнапод личиной турнира. Резня под личиной состязаний.

Прошло больше пяти лет с окончания войны… но люди вновь вспомнили кураж и ощутили запах крови. Каждый боится смерти. Никто не любит боль. И все же мало что так возбуждает людей, как несчастья, обрушивающиеся на других.

Трибуны гудели даже после окончания отборочного этапа.

Хоть маги и прекратили трансляцию, многие зрители до сих пор оставались на местах. Их глаза блестели, щеки горели румянцем, слова полнились впечатлениями от закончившейся битвы.

Народ никак не успокаивался, но...

— Идем, — бросила Акари Чайке и направилась к гостинице.

Победители отборочного этапа заслужили право прохода в замок Герансон, причем вместе с сопровождающими. Кстати, сопровождающих пускали ради того, чтобы они ухаживали за участниками и кормили их. Правильно подобранная еда оказывает огромное влияние как на физическое, так и на психическое состояние человека, потому среди участников немало тех, кто взял с собой личных поваров.

Таким образом, завтра Чайка, Акари и Нива, записавшиеся сопровождающими Тору и Фредерики, переедут в казармы замка. Затем они начнут исследовать его и по возможности попытаются похитить «останки».

— Тору. Первый. В замок?

— Скорее всего. Прямо сейчас организаторы сверяют белые повязки, личности и документы прошедших участников, а затем победителей сразу пригласят внутрь. Дальше все бои будут проводиться в присутствии князя, — ответила Акари, пока они шли к номеру по коридору второго этажа гостиницы.

Вещей у них с собой не так уж много.

Они рассчитывали поскорее собраться и встретиться с Тору возле замка.

Но…

— Пожалуй, лучше как-нибудь замаскировать твой гроб… — проговорила Акари, проверяя волосинки, зажатые между дверью и стеной.

Если кто-то проникал в их комнату или даже поджидает их в эту самую секунду, они бы либо опали, либо пропали.

Одна из самых простых сигнализаций.

Акари открыла дверь…

— С возвращением, — раздался голос из полумрака.

— !..

Акари резко захлопнула дверь.

Она увидела его лишь на мгновение, но поняла, что не обозналась.

Высокий худощавый диверсант с узкими глазами. Старый наставник Акари, которого она когда-то видела так часто.

Син Акюра…

— Кх…

Конечно, Акари пыталась отыскать непрошеных гостей, прежде чем открыть дверь, но диверсанты могут вести себя настолько незаметно, что никакие усилия не помогут. Да и защиту с помощью волос обойти не так сложно, если о ней знать. В комнату можно войти через окна или пробившись через стену соседнего номера…

— Чайка, Нива, бегит…

И тут рядом с лестницей появилось несколько фигур.

Одного взгляда на их позы достаточно, чтобы все понять — под серыми плащами скрываются диверсанты.

— Субару!..

Даже если Чайка не понимала, кто появился возле лестницы, голос и выражение лица Акари сообщили ей, что именно происходит. Она тут же попыталась достать из гроба гундо… но времени слишком мало.

В следующее мгновение на гроб намоталась тонкая проволока. Гостиничный коридор не слишком широкий, и тщательно целиться в нем не обязательно — проволока все равно зацепится за противника.

— А…

Затем кто-то резко дернул проволоку, и Чайка свалилась на пол.

— Чайка.

Нива тут же преклонила колени и взяла ее за руку.

Когда она вкусила кровь Чайки, в ней пробудилось живое гундо.

В прошлый раз она обратилась им и слилась с гундо Чайки в битве против Ги… но, быть может, ей и превращаться не обязательно.

— !..

Однако в следующий миг Нива распласталась и сама, не успев «перевоплотиться».

Диверсанты Субарку подскочили к ней, схватили за голову и вдавили в пол.

А затем…

— Внимания к мелочам тебе, как всегда, не хватает, — заявил Син, открывая дверь.

Он ровным шагом направился к Акари.

— Ты установила несложную сигнализацию, постаралась обнаружить постороннее присутствие в комнате, прямо как по учебнику. Но как дерево проще всего спрятать в лесу, так и люди с легкостью теряются в толпе. Потому ты ничего и не заметила…

Получается, диверсанты Субару и не прятались. Они изображали других постояльцев (а то и вовсе заселились сами) и просто ждали добычу. Акари попыталась засечь посторонних внутри собственного номера, но не более.

— !..

Она не стала отвечать Сину, достала из кармана нож и метнула его.

Но в тот самый миг, когда оружие покинуло пальцы Акари, Син подскочил к ней и схватил снаряд за рукоять. Могло показаться, что диверсант переместился к Акари сам по себе, ничего не делая… но на самом деле он на мгновение резко сосредоточил всю силу в ногах и прыгнул так низко, что словно заскользил по земле. Такие скачки называются «Сокращением».

— Кх…

Акари скорчилась.

Ее главное оружие — молот — все еще покоится на спине, но пользоваться им в таком узком коридоре не проще, чем Чайке разворачивать гундо. По-настоящему грозными молоты становятся, если их раскрутить, что сейчас невозможно.

Акари рефлекторно отпрыгнула назад, выбрасывая еще один нож.

Син в ответ прокрутил в руке пойманный нож, а затем достал еще несколько и метнул.

На первый взгляд, все пять ножей летели в одну линию, но на деле каждый чуть смещен. Акари удалось отбить три, но четвертый вонзился в правое плечо, а пятый — в левый бок.

Как только девушка потеряла равновесие, Син замахнулся ногой.

Акари рефлекторно схватилась за раненый бок и потому не смогла толком увернуться. Удар пришелся в правый бок и добил ее.

— Гхе…

Акари свалилась на пол, и ее стошнило.

— Акари! — завопила Чайка, но диверсанты Субару все еще прижимали ее.

Нива даже сейчас выглядела безмятежно.

А затем…

— Что Тору, что ты — на деле вы оба недоделанные, — сокрушенно подытожил Син и окинул бывшую ученицу взглядом.


***

Облаченная в черное девушка молча улыбалась посреди полутемной комнаты.

У ее ног лежал гроб.

Черное крепкое пристанище мертвеца.

Подобный есть у каждой девушки, называющей себя Чайкой. На поверхности видны бесчисленные царапины и грязь — память о том долгом пути, что гроб проделал вместе со своей хозяйкой.

А рядом с гробом… лежали четыре других.

— Итак, первая, — прошептала девушка в черном. — Ах, когда же? Ну когда же? Быстрее… быстрее, — ее голос приобрел нотки разврата. — Осталось совсем чуть-чуть, отец…

В полумраке едва виднелись фиолетовые глаза.


***

Победителей отборочного этапа отпустили после краткой проверки на жульничество.

Затем им раздали деревянные дощечки с номерами комнат и выделили солдат, которые сопроводили всех в казармы. Когда они дошли до замка, на улице уже успела воцариться ночь.

Казармы оказались длинным двухэтажным зданием со множеством одинаковых комнат с обеих сторон коридора.

Конечно, это отнюдь не гостиничные номера, и все пространство в них занимают кровати — до дюжин в самых крупных — но каждой команде участников чемпионата и ее свите полагается отдельная комната.

— А наша, видимо…

Тору сверил номера на двери и на дощечке и замер как вкопанный.

Не двигался он довольно долго.

— Тору? — Фредерика склонила голову.

— …

Он взмахнул рукой, указывая ей оставаться на месте, а сам беззвучно прижался спиной к стене и протянул руку к двери.

«Чайка и остальные должны были прийти до нас, но я их не чувствую».

Комнату наполнял мрак. Снаружи казалось, что она пустует.

Но это отнюдь не значит, что в ней никого нет.

Ведь на самом деле…

— Заходи. Ловушек нет, — раздалось изнутри.

— …

Тору взмахнул рукой еще раз, повторяя приказ, и медленно шагнул внутрь.

В самом центре просторной комнаты стоял стул.

Тору сразу узнал человека, который сидел на нем.

— Син… — тихо обронил он.

Син Акюра. Диверсант-наставник Тору и Акари.

— Для начала поздравляю с победой в отборочном. Хотя в таком отборочном грех не победить, — расслабленно проговорил Син.

Его узкие, словно всегда посмеивающиеся, глаза смотрели точно на Тору. Он не излучал ни гнева, ни кипящей ненависти, но говорил на редкость сухо для человека, впервые за столько лет увидевшего бывшего ученика. Он будто ни во что не ставил Тору.

— Син, ты работаешь на князя Стефана Хартгена? — первым делом решил спросить Тору.

Судя по всему, сейчас не время для сентиментальных приветствий.

— Да, именно, — сразу же подтвердил Син.

Тору не стал вставать в стойку, но напрягся, готовый в любой момент броситься в бой.

— И еще вопрос: близнецы, что прислуживают князю, — Чайки?

Возможно, Син счел бы вопрос бессмысленным.

И в то же время вопрос должен показать, насколько собеседник связан с битвой за останки.

— Именно, — Син вновь не сомневался ни секунды. Более того… — Собственно, я как раз поэтому. Мы захватили вашу Чайку.

— !..

— Но вот незадача — в ее гробу не оказалось «останков», — продолжил он и ухмыльнулся. — Конечно, я мог бы решить, что у вас их в принципе нет… но Тору, это ведь твои происки?

Син совершенно прав.

Незадолго до начала чемпионата Тору вытащил «останки» из гроба Чайки и перепрятал их. Чайка об этом не знала. А о том, где они сейчас, не ведала даже Акари.

Таким образом, Тору перестраховался на случай, если другие Чайки атакуют их, пока его не будет рядом. Даже если саму Чайку захватят, перепрятанные останки не дадут врагам убить ее. Они непременно возьмут девушку в заложники и попытаются выторговать «останки».

Разумеется, Тору надеялся, что зря беспокоится, но страховка пришлась кстати.

— Поэтому я с предложением, — Син взмахнул рукой. — Чайка, Акари и… как там ту, лишнюю?

— Нива.

— Ага. Нива и все остальные в обмен на останки, — Син говорил совершенно безмятежно, словно приглашал Тору на прогулку, хотя на самом деле… — Конечно же, ты понимаешь, что будет, если откажешься?

— ...И что будет? — угрюмо протянул Тору.

— Вы, как я вижу, так и не избавились от наивности, но если диверсанту прикажет работа, он не станет щадить даже родственников. Если понадобится, я покажу на примере одной из заложниц. Скажем… отрублю Акари руки и ноги, чтобы не сопротивлялась, отдам солдатам, чтобы они ее трое суток насиловали, а затем пришлю тебе, сломленную как снаружи, так и изнутри.

— …

Тору прикусил губу.

Он отлично знал, что Син не пытается просто запугать его.

Любой диверсант не погнушается никаких средств, лишь бы они были действенными. Он пойдет на все, пусть даже придется переступить через родственника. В то же время Тору и Акари именно потому не успели поучаствовать в войне, ибо не смогли одолеть отвращение перед подобным и в силу характера остались недоделанными диверсантами в глазах наставников.

— …

Тору не ответил. Он попросту не смог.

Но…

— Ну, я тебя не тороплю. В конце концов, впереди чемпионат. Будут вопросы, если один из участников неожиданно исчезнет. Поэтому я буду ждать до самого его окончания. Подумай хорошенько, — закончил Син и поднялся.

Он ровным шагом миновал Тору и вышел из комнаты. Зато сам Тору в ожидании возможной атаки напрягся настолько, что ему пришлось держаться на месте силой воли.

— …

Син ушел.

— Вот дерьмо… — кратко обронил Тору и раздраженно стукнул стену.

Послесловие

Здравствуйте, это романист Сакаки.

Спасибо, что прочитали восьмой том «Чайки, принцессы с гробом».


Я даже не знаю, стоит ли называть их «фирменным клише Сакаки» или просто одной из тех вещей, без которых не обходится ни одна моя работа, но в этом томе главную (?) роль сыграли «близняшки».


Недавно один знакомый автор спросил меня на церемонии награждения: «Когда будет черная Чайка?» — а я ответил: «Да она уже есть». На тот момент я и не думал, что введу близняшек в произведение.

Кстати, в то время я думал, что черной Чайкой станет Виви.

Но так получилось, что Виви досталась роль незаконченной, «бесцветной» Чайки, а черный цвет перешел к близняшкам, этаким «боссам» тома.

А вообще, они на самом деле тройняшки, просто третья погибла в юном возрасте!.. Ладно-ладно, завязываю с отсылками к Блэк Джеку.

Так вот, идею «близняшек» мне подкинул господин Имярек-мура.

Имярек-мура: «Раз такое дело, может, клонируешь и сразу двух сделаешь? Старшую и младшую сестру там».

Сакаки: «Чем сестер, лучше сразу близняшек. Вот, так и сделаю».

Ну, тот вариант, на котором я в итоге остановился, закладывает почву под возможную идею клонирования, так что предложение господина Имярек-муры я, получается, принял целиком и полностью. Во многом я согласился потому, что, по моему мнению, идея подчеркнула разительное отличие этих Чаек от всех прочих.

Ранобэ — дело такое, здесь нередко сюжет правится прямо на ходу.

Если людям не нравится сюжет, его меняют, если нравится — растягивают, а когда приходит аниме — начинают менять сроки выхода. Поэтому один из тайных, но важнейших навыков любого автора ранобэ — умение с самодовольным видом объявить, что «хе-хе-хе, а я на этот невероятный сюжетный поворот намекал с са-а-а-амого начала» (и я только что спалился и все испортил).

Ну так вот, к слову об аниме.

Как вам уже всем рассказали, экранизацией занимается та же студия BONES, что делала «Scrapped Princess», и даже тот же режиссер Масуи, который работал над моим предыдущим произведением. Они вовсю работают, и я уже отдал Масуи прототип, в котором расписан конец истории (правда, принимать его или нет — решает сам режиссер, так что я не знаю, как закончится тайтл).

Разумеется, сюжет ранобэ не может оставаться в стороне от вещания аниме и постоянного переосмысления планов маркетологов.

Поэтому я сижу и хватаюсь за голову.


— Так, я правильно помню, что вы просили закончить за четыре тома?

— А, нет, понимаете, мы решили, что за пять.

— ...Ладно.


Спустя месяц.


— Так, я правильно помню, что вы просили закончить за пять томов?

— Нет, мы решили, что все-таки за четыре, но еще мы запускаем спин-офф манги.

— Сейчас?!


Спустя месяц.


— Вы знаете, вам поменяли редактора. К тому же мы отказались от первоначальной идеи для спин-оффа манги. Обсудите новую с новым редактором.

— А-а-а-а-а (обморок).


Серьезно, оставьте меня уже в покое (плачет).


Впрочем, как бы там ни было, я глубоко благодарен студии BONES и режиссеру Масуи за то, что он в свое время выпросил у моего бывшего редактора согласие на экранизацию «Scrapped Princess».

Полагаю, пока книга выйдет в продажу, об аниме станет известно даже больше.

Прошу вас о терпении. Конечно, мне сразу наговорили, что текущий дизайн Чайки анимировать не получится, и его будут значительно упрощать, но когда я увидел ее аниме-версию, долго пытался понять, что же они, собственно, упростили.

Ну ладно, буду поглядывать аниме и тем временем работать над приближением сюжета к логическому концу. Надеюсь, уважаемые читатели тоже останутся со мной до конца.

Послесловие команды

От arknarok (перевод)

Доброе утро, спасибо, что прочитали восьмой том Чайки.

Если подумать, за год я написал какое-то фантастическое количество послесловий. С одной стороны, это один из лучших этапов перевода и возможность поделиться мнением с читателями, но с другой — когда приходится писать их раз в месяц, а то и чаще, мысли начинают иссякать. Можно сказать, я даже начал отлынивать — в послесловии Ускорки 15 скопировал «ленивое» послесловие Кавахары, а в Лакее вовсе не стал писать. По этой причине я на самом деле послесловия уже давненько не писал.

Что же. Я не раз говорил о том, что Чайка была для меня показательным проектом, на котором я во всей красе демонстрировал свои переводческие умения. Однако мир не стоит на месте, и теперь у меня есть еще более показательный проект, потому отныне Чайка для меня — в первую очередь демонстрация дисциплины и профессионализма. На ее примере я собираюсь доказать, что даже фанатские проекты могут переводиться качественно, обстоятельно и регулярно.

Безусловно, я хотел бы сказать, что перевожу с пылом, жаром и энтузиазмом… но 8 том, по крайней мере, вызывал у меня в основном зевоту. На мой взгляд, за все его время толком ничего не произошло. Конечно, мне все подряд говорят, что впереди кульминация и ускорение сюжета, но это ведь ни разу не оправдание? Единственное, что как-то может сойти за оправдание — послесловие самого Сакаки. Все-таки Чайка — проект с трудной судьбой и замученной непредвиденными обстоятельствами автором. Буду считать, что подготовка аниме и очередная смена редактора сказались на качестве тома, ага.

С другой стороны, 8 том в каком-то смысле возвращает нас к истокам. Можно вспомнить, как первые несколько томов брали за основу какую-то мысль и обстоятельно развивали ее. Здесь происходит то же самое: произведение задается вопросом относительно чувства вины и ответственности. Разница, конечно, в том, что после такого тягомотного тома что-то обсуждать совершенно не хочется.

Ну, хочется верить, серия еще исправится. И даже если нет — как я уже сказал, перевод в любом случае будет продвигаться стабильными темпами.

До встречи в следующем томе.


От Бурда (редактура)

Здрасьте, вот мы и добили 8 том. А впереди еще 4, ага.

Знаете, мы ведь уже целый год с Чайкой. Целый год мы следуем за ней и ее друзьями в их приключении. И нас еще следовать и следовать, ведь до конца еще немало. Вот написал Арк выше, что работа на Чайкой идет обстоятельная. Несмотря ни на что! И так оно и есть. Проекты проектами, но тут все по-другому. Ибо (тут я снова процитирую Арка) «Чайка священна». И никак иначе!

Ладно. В этом томе начало новой арки. Важной арки. Без понятия, как все будет отличаться от аниме, но действа должно хватать. И как по мне, этот том ничуть не скучный, пусть он и разогревает сюжет. Да и сражения есть. И без интриги, как всегда, никуда. Мы таки увидели черных близняшек. Нужно больше Чаек, да. И это желание должно сбыться в последующих томах. Я очень жду.

И черт возьми, на протяжении всего тома блистает одна личность. Я просто влюбился в Фредерику. Она НЯ! Шикарнейший персонаж. Нет, она мне сразу пришлась по душе, с самого первого появления, но в этом томе она меня добила. Окончательно и бесповоротно. Хоть читай теперь только ради нее.

Кстати, Сакаки опять развлекается с именами. Очередная порция забавностей от него. Интересно, он хоть думал о том, какая реакция будет у русских читателей, если история все же дойдет до них?

Ну что ж, Хотелось бы еще что-нибудь написать в концовке, но вообще ничего не идет в голову, потому оставлю тут непонятную белиберду, делая вид, что пишу что-то полезное.

В общем, пока! До следующего тома!

Примечания

1

Это оказалось слишком внезапно. Прям как с Ладой Нивой... (прим. ред.)

(обратно)

2

Боже, Фредерика просто тащит (прим. ред.)

(обратно)

3

Фредерикафилософия, а потом такой выпад... Боже, Фредерика, что ты делаешь?.. (прим. ред.)

(обратно)

4

Призыв выполнен успешно! (прим. ред.)

(обратно)

Оглавление

  • Пролог. Терзания князя-головореза
  • Глава 1. Принцессы-близнецы
  • Глава 2. Фестиваль бойцов
  • Глава 3. Псевдовойна
  • Послесловие
  • Послесловие команды
  • *** Примечания ***