Почему перелетные птицы возвращаются домой [Леонид Викторович Соколов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Соколов Леонид Викторович Почему перелетные птицы возвращаются домой

Наши знания о явлении верности дому у птиц получены благодаря применению простого, но очень эффективного метода индивидуального мечения. Без кольцевания птиц и последующего их обнаружения наши представления о верности дому, расселении, миграциях пернатых и т. д. носили бы в основном спекулятивный характер. Кольцевание предоставило нам объективные факты, которые составляют золотой фонд научных данных.

«Наука»

Введение

Большинство позвоночных животных, несмотря на превосходно развитую способность к передвижению, предпочитают жить в постоянных местах обитания. Занимая конкретные территории, с которыми у них в определенные периоды жизни устанавливаются прочные связи, они стремятся сохранить их за собой как можно дольше. Даже у таких подвижных организмов, как проходные рыбы, морские черепахи, перелетные птицы и некоторые млекопитающие (летучие мыши, ластоногие и китообразные), которые совершают дальние сезонные миграции, наблюдается удивительное постоянство мест обитания. В отличие от оседлых таким животным необходимо не только иметь прочные территориальные связи с разными районами обитания (размножения, зимовки, линьки и др.), часто удаленными друг от друга на тысячи километров, но и обладать совершенными механизмами миграции и навигации, обеспечивающими их возвращение в эти районы. Мигрирующие животные, преодолевающие огромные расстояния, в своем большинстве не стали бродяжничать, постоянно меняя места обитания, а развили и усовершенствовали способность к возвращению домой (хомингу), способность, которой в той или иной степени обладают все территориальные животные.

Верность животных постоянной территории приводит к формированию у них в процессе эволюции популяций, тонко приспособленных к внешним условиям среды. Природа этих популяций, их размеры, изолированность и постоянство не могут быть выяснены без объективной оценки величины верности животных определенной территории, без детального анализа самих территориальных связей и механизма их образования. Выдающийся американский эволюционист Э. Майр писал в одной из своих книг, что территориальность и чувство дома у птиц являются важными внутренними факторами, уменьшающими обмен генами между популяциями. Чувство дома в сочетании с территориальностью резко ограничивает расселение особей и облегчает процесс видообразования. Если бы животные не обладали стремлением жить на постоянной территории, картина существования их на нашей планете была бы иной.

Изучение территориальных связей у перелетных птиц очень важно и для развития общей теории миграции птиц. Территориальные связи, образующиеся у перелетных птиц в разных частях планеты, в значительной степени определяют протяженность и направленность их ежегодных миграций. Территориальные связи могут играть важную роль в регуляции готовности к миграции — миграционного состояния и поведения у птиц. В то же время изучение механизма образования птиц связи с территорией способствует нашему пониманию сложных механизмов ориентации и навигации животных в пространстве, над расшифровкой которых в настоящее время бьются многие ученые — орнитологи, физиологи, биофизики, физики, математики и инженеры.

Изучение территориальных связей у птиц представляет не только теоретический интерес. Можно выделить два наиболее существенных пути практического приложения этих знаний. Во-первых, переселение, акклиматизация и реакклиматизация животных. Без знания времени и механизма образования территориальных связей у животных, в частности у птиц, переселение и последующая акклиматизация их не могут быть успешными. Практика заселения лесонасаждений полезными птицами, интенсивно проводившаяся в нашей стране в 50-е годы, показала, что без теоретической разработки проблемы территориальных связей эти мероприятия малоэффективны. Во-вторых, необходимо активно помогать в воспроизводстве тем видам, которые находятся на грани исчезновения. В настоящее время во многих странах мира уже созданы специальные службы по охране и воспроизводству дикой природы.

В данной книге автор, около 20 лет занимающийся изучением территориальных связей у перелетных птиц, постарался изложить современный взгляд на одну из интереснейших проблем орнитологии — проблему верности птиц дому и родине. В книге анализируются не только оригинальные данные, полученные автором и сотрудниками Биологической станции ЗИН АН СССР, расположенной на Куршской косе Балтийского моря, но и данные мировой литературы (до 1990 г.), Автор глубоко признателен всем, кто участвовал в получении анализируемого в этой книге материала, а также помогал ему в подготовке ее к публикации.

Глава 1 Верность птиц родине (филопатрия)

Чувство верности дому — особое свойство, которым обладают самые разные организмы, — от насекомых (пчелы, осы, муравьи и др.) до приматов. Это чувство имеет инстинктивную основу и проявляется у особи в стремлении вернуться «домой» — в знакомое ей место после временного отсутствия. Для птиц «домом» может быть место рождения, размножения (гнездовая территория), зимовки (зимовочная территория), линьки, остановки во время миграции и другие территории. Одним словом, любое место, которое особь постоянно посещает в течение своей жизни, может быть условно названо ее домом.

Возвращение птиц домой принято называть специальным термином — «хоминг» (от англ. home — дом). Имея в виду возвращение птиц к гнезду, обычно говорят о гнездовом хоминге, при возвращении птиц в место зимовки — о зимовочном хоминге. Иногда употребляют понятия «ближний» и «дальний» хоминг, когда хотят отметить, с каких расстояний возвращается птица.

Возвращение птиц в место рождения американские орнитологи, в частности Л. Мэвалд, предложили называть филопатрией, что означает в переводе с греческого «любовь к отечеству, родине». Термин «филопатрия» в настоящее время применяется для широкого круга сходных, а возможно и идентичных, явлений верности родине, обнаруженных в самых разных группах животных. Нередко филопатрией называют верность птиц не только месту или району рождения, но и месту их прежнего гнездования и зимовки, что лишает термин его однозначности.

В отечественной литературе возвращение птиц в район рождения или прежнего гнездования часто называют «гнездовым консерватизмом». С моей точки зрения, этот термин неудачен, поскольку к буквальном смысле означает верность гнезду, а не гнездовой территории. Большинство птиц, за исключением некоторых видов — аистов, цапель, хищников и других крупных птиц, каждый год строят новое гнездо. Если все же говорить о консерватизме, то правильнее называть его территориальным, но лучше пользоваться терминами, употребляемыми в мировой литературе.

Как изучают «верность дому» у птиц
Предположение о том, что перелетные птицы весной возвращаются «домой», возникло у людей давно, вероятно в процессе наблюдения за прилетом птиц (аистов, ласточек, стрижей и т. д.), которые гнездятся рядом с человеком. Наиболее любознательные привязывали к лапкам птиц цветные нитки, шнурки или ленточки, осуществляя таким способом индивидуальное мечение. Обнаружив весной птицу со своей меткой, человек впервые получил достоверное доказательство верности птиц дому. Однако научным методом мечение стало только после того, как в 1898 г. датский учитель Х. Мортенсен изобрел цинковое кольцо для индивидуальной маркировки птиц. Современное кольцо — это своего рода птичий паспорт, на котором выбивается серия, номер, иногда страна, пункт кольцевания и другая информация. В настоящее время для индивидуального мечения птиц орнитологи применяют также разноцветные пластиковые кольца-ошейники для мечения крупных птиц, таких, как лебеди, гуси, журавли и цапли, номера на которых можно рассмотреть в бинокль или подзорную трубу. Для маркирования уток используют также крыловые метки-пластинки, а для мечения куликов существуют метки в виде «галстуков». Для мечения мелких воробьиных птиц используют различного рода цветные кольца — пластмассовые, целлулоидные, проволочные и др. Благодаря цветным кольцам, которые надеваются на лапу птице в определенном сочетании, можно наблюдать за ней, не отлавливая ее, длительное время. Вообще говоря, без индивидуального опознания невозможно успешно проводить исследования по территориальному распределению и поведению птиц.

С момента изобретения индивидуальных колец благодаря усилиям многих орнитологов, как профессионалов, так и любителей, в разных странах мира был накоплен огромный материал по возвратам колец, который подтвердил, что многие перелетные птицы действительно возвращаются гнездиться и зимовать в прежние районы. В качестве показателя верности птиц какой-либо территории используют так называемый процент возврата, т. е. долю вернувшихся на эту территорию птиц из числа всех ранее на ней окольцованных. Интересно, что у ихтиологов, занимающихся разведением цепных проходных видов рыб (тихоокеанских лососей, семги, осетра), этот показатель (процент возврата рыб в место выпуска молоди) широко применяется для оценки эффективности данных работ. Определить реальную величину возврата окольцованных птиц, к сожалению, довольно трудно, поскольку контроль за вернувшимися особями редко бывает полным. Только у некоторых видов (например, большая синица, мухоловка-пеструшка, обыкновенный скворец, гнездящиеся в искусственных дуплянках и скворечниках), удается осуществить достаточно эффективный контроль размножающихся особей, и то только в том случае, когда количество естественных дупел в исследуемом районе мало. Например, на Куршской косе Балтийского моря в районе, где расположен полевой стационар Биологической станции ЗИН АН СССР (рис. 1), практически все (95 %) гнездящиеся мухоловки-пеструшки нами отлавливаются. Лес здесь представлен преимущественно 20–30-летними посадками обыкновенной сосны и небольшими березовыми колками, где очень мало естественных дупел. В то же время в других частях косы, где преобладают лиственные породы деревьев — черная ольха, береза — с достаточным количеством дупел, эффективность контроля мухоловки-пеструшки ниже. Если в районе стационара возвращаемость мухоловок-пеструшек в район рождения составляет около 9 %, то в других частях она вдвое ниже.

Рис. 1. Схематическая карта Куршской косы Балтийского моря (А) и основного района исследования в окрестностях полевого стационара «Фрингилла» (Б).

1 — граница песчаных дюн, 2 — шоссе, 3 — большие стационарные ловушки, 4 — павильон, где содержались экспериментальные птицы, 5 — дуплянки, 6 — место выпуска экспериментальных птиц.


Кроме того, орнитологи часто применяют разные способы контроля за вернувшимися птицами. Одни исследователи стараются выловить и проверить на предмет кольца всех птиц, которые держатся в контролируемом районе. Другие предпочитают обследовать только часть особей (определенную выборку) и дальше экстраполировать полученные данные на необследованную часть птиц. Эффективность самого отлова птиц может существенно отличаться у разных исследователей. Например, такие виды, как большая синица или мухоловка, могут быть пойманы в дуплянках разными способами: непосредственно руками когда самка насиживает яйца, простыми приспособлениями типа самозакрывающеися дверцы из картона или проволоки, прикрепленной над летком к внутренней стенке дуплянки, и более сложными автоматически захлопывающимися дверцами со сторожком. Все эти способы имеют разную эффективность. Руками можно поймать большинство гнездящихся самок, но очень мало самцов. Простой дверцей, которую должна отодвинуть головой сама птица, пролезая через леток, можно поймать только часть наименее осторожных самцов и самок, в то время как автоматическими ловушками можно переловить практически всех самцов и самок, причем не только во время гнездования, на яйцах или птенцах, но и до начала размножения в пустых дуплянках, когда птицы только начинают их обследовать.

Рис. 2. Величина филопатрии у мухоловки-пеструшки на Куршской косе в зависимости от радиуса контролируемой исследователем территории.


Для правильной оценки возвращаемости птиц имеет значение размер обследуемой территории. Анализ возвращаемости мухоловок-пеструшек в район рождения на Куршской косе показал, что процент возврата сильно зависит от размера контролируемой территории. Если обследуется на предмет колец только та часть птиц, которая загнездилась в пределах 1 км. от места кольцевания (рождения), то возврат составляет лишь 1,8 %, в пределах 4 км. — 6 %, а в пределах 10 км. он достигает 9 % (рис. 2). Поэтому необходимо, чтобы исследователи при анализе возвращаемости птиц учитывали не только саму эффективность контроля меченых особей, но и размер обследуемой ими территории. Только в этом случае можно сравнивать возвращаемость птиц в разных районах достаточно объективно.

Рис. 3. Верность родине и месту гнездования у перелетных птиц на Куршской косе.

Темная часть полосы — доля птиц, пойманных в последующие годы в районе кольцевания, светлая часть полосы — вероятный процент возврата, вычисленный с учетом ежегодной смертности птиц и эффективности поимки их большими ловушками, а — птенцы, 2 — молодые птицы, 3 — взрослые.


Выше речь шла о простом, нескорректированном показателе возвращаемости — фактическом проценте возврата. Однако этот показатель не учитывает того факта, что от момента кольцевания птиц до поимки их на следующий год значительная часть особей (у воробьиных птиц 40–60 % взрослых и 60–80 % молодых) погибает. Поэтому при расчете вероятного процента возврата у того или иного вида необходимо учитывать его ежегодную смертность, а также эффективность отлова вернувшихся птиц (рис. 3).

Возвращаются ли перелетные птицы на место своего рождения?
Верность родине обнаружена у птиц, принадлежащих к разным систематическим группам, начиная от наиболее крупных и долгоживущих летающих птиц (альбатросов, буревестников, аистов, лебедей) и кончая наиболее мелкими и маложивущими воробьиными (дрозды, крапивники, мухоловки, славки и др.). Даже пингвины (императорские, хохлатые, адели), которые совершают свои миграции пешком или вплавь, нередко возвращаются для гнездования в район рождения. Верность территории рождения обнаружена не только у так называемых дальних мигрантов, которые совершают перелеты между континентами (кулики, ласточки, мухоловки, славки, камышевки и др.), но и у видов, мигрирующих внутри континента (дрозды, скворцы, вьюрковые) и даже кочующих (рис. 4). Верность дому обнаружена у водоплавающих птиц и сухопутных, открытогнездящихся и дуплогнездников.

Анализ мировой литературы начиная с 30-х годов по наше время показал, что верность родине в той или иной, степени обнаружена более чем у 150 перелетных видов, относящихся к 14 отрядам.

Чтобы получить представление о филопатрии у перелетных птиц, рассмотрим некоторые наиболее убедительные примеры. На одном из Гавайских островов Г. Фишер поймал и пометил 990 слетков (подросшие птицы, но не летающие) темноспинных альбатросов, которых затем перевез на соседний остров, находящийся в 5 км. от первого. Около 900 поднявшихся на крыло окольцованных птиц успешно покинули место выпуска. Через 4–5 лет после этого было обнаружено 164 окольцованных альбатроса: 47 в месте выпуска, 2 особи в море и 115 на родном острове. Птицы еще не достигли половозрелости, поэтому не размножались. Через 8 лет в районе рождения загнездилось 232 альбатроса (26 % из числа окольцованных). Принимая во внимание ежегодную смертность у этого вида, которая составляет около 6 %, в район рождения вернулось около половины выживших к началу гнездования особей.

Рис. 4. Гнездовой (а) и зимовочный (б) ареалы у некоторых перелетных птиц, гнездящихся на Куршской косе (в).

1 — зяблик, 2 — пеночка-весничка, 3 — зеленая пересмешка, 4 — ястребиная славка, — 5 — сорокопут-жулан, 6 — обыкновенная чечевица.


Величина филопатрии у уток — широконоски, хохлатой чернети, красноголового нырка, гнездящихся на оз. Энгурес в Латвии, составляет соответственно 12, 11 и 4 % (для самок). При благоприятных условиях около 70 % выживших молодых самок у этих видов приступают к гнездованию в районе своего вылупления. Селезни же возвращаются значительно хуже. По данным П. Блума, Я. Бауманиса и П. Лея, доля вернувшихся селезней у хохлатой чернети достигает всего около 0,2 %, у красноголового нырка — 0,7 %.

На побережье западной Финляндии М. Соиккёли окольцевал 511 куликов чернозобиков. В последующие годы в районе рождения (в пределах 5 км. от места вылупления) было обнаружено 57 (11 %) особей. Выживаемость на первом году жизни чернозобиков в исследуемой популяции составляет около 30 %, поэтому число обнаруженных в районе рождения птиц составляет около 40 % от числа выживших. Даже без учета той части птиц, которые вернулись в район рождения, но не были обнаружены, доля вернувшихся на родину птиц достаточно велика.

На Куршской косе Балтийского моря с 1959 г. по настоящее время проводится кольцевание птенцов на гнездах, а также молодых птиц, попадающих в стационарные ловушки в послегнездовой период. За это время получено более 700 возвратов от птенцов и свыше полутора тысяч от молодых птиц 12 перелетных видов. В величине филопатрии существуют значительные видовые различия. У одних видов (весничка, ястребиная славка и зяблик) большинство (70–90 %) выживших птиц возвращаются для гнездования в район рождения, тогда как другие (деревенская ласточка, славка-завирушка, белая трясогузка, сорокопут-жулан и обыкновенная чечевица) проявляют слабую верность родине. У мухоловки-пеструшки, зеленой пересмешки и лесного конька в район рождения возвращается около трети выживших к весне птиц.

Среди птиц, которые были окольцованы молодыми в послегнездовой период, успешно возвращаются не только веснички, ястребиные славки и зяблики, но и вертишейки, деревенские ласточки, зеленые пересмешки и белые трясогузки (см. рис. 3). Подобный эффект, когда возвращаемость молодых птиц в место, где они держались в послегнездовой период, выше, чем в место рождения, наблюдается у перелетных птиц довольно часто. Например, П. Голланд, кольцуя куликов-перевозчиков на окраине гнездового ареала этого вида в Англии, обнаружил, что возвращаемость птиц, окольцованных птенцами, составляет 6 %, а возвращаемость молодых птиц, помеченных в послегнездовой период, — 25 %. Э. Хаукиойа, кольцуя птенцов и молодых камышовых овсянок в Финляндии, обнаружил, что на следующий год после кольцевания птицы лучше возвращаются не в район рождения (2,5 %), а в район, где они были пойманы в период линьки — с 16 июля по 25 августа (10 %).

Рис. 5. Верность родине, месту гнездования и зимовке у разных групп птиц.

1 — трубконосые и голенастые, 2 — пластинчатоклювые, 3 — ржанкообразные, 4 — воробьиные.

Цифры в кружках — средний процент возврата.


Данный эффект в первую очередь объясняется тем, что у многих перелетных видов связь с местом будущего гнездования образуется не непосредственно в месте рождения, а на некотором удалении от него, когда молодые птицы начинают активно кочевать (см. гл. 5). Кроме того, необходимо принимать во внимание, что величина смертности птенцов и молодых птиц от момента их кольцевания до момента поимки на следующий год может существенно отличаться. Птенцов у воробьиных птиц обычно кольцуют в возрасте 7–10 сут., а молодых — в возрасте 30–40 сут. Прежде чем птицы, окольцованные птенцами, достигнут месячного возраста, они имеют достаточно большие шансы погибнуть; либо еще в гнезде до вылета (например, при разорении гнезда хищником или во время сильного дождя), либо после вылета, когда они еще не научились самостоятельно кормиться и хорошо летать. Поэтому при вычислении вероятного процента возврата птиц необходимо учитывать, что смертность у тех особей, которых окольцевали птенцами, должна быть выше, чем у окольцованных молодыми в послегнездовой период (у воробьиных птиц примерно на 5–10 %).

Теперь проанализируем показатель верности родине для разных систематических групп птиц в целом. В литературе мне удалось найти конкретный процент возврата птиц в район рождения для 55 видов, относящихся к пяти крупным систематическим группам — трубконосые (альбатросы, глупыши, буревестники), голенастые (цапли, аисты), пластинчатоклювые (лебеди, гуси, утки), ржанкообразные (кулики, чайки, крачки) и воробьиные (жаворонки, ласточки, мухоловки, дрозды, славки и др.). В целом возвращаемость птиц в район рождения составляет от 6 % у воробьиных до 21 % у трубконосых и голенастых (рис. 5).

С учетом ежегодной смертности и возраста, в котором представители этих групп птиц приступают к гнездованию, возвращаемость колеблется от 20 % (воробьиные) до 40 % (трубконосые).

Таким образом, у многих перелетных видов обнаруживается верность птиц району рождения. Вероятно, у большинства видов верность родине обнаруживают от 20 до 40 % выживших к началу гнездования птиц. У некоторых видов верность родине может проявлять большинство (70–90 %) выживших птиц, у других видов, наоборот, в район рождения возвращается лишь незначительная доля (менее 10 %) выживших особей.

«Верность дому» у птиц из разных популяций
Верность родине может существенно отличаться не только у видов, но и у разных популяций в пределах одного вида. Американский исследователь Э. Майр высказал предположение, что наибольшие различия в верности месту рождения у птиц должны возникать между центральными и периферическими популяциями, у которых разные возможности для расселения. Ссылаясь на Л. Хаартмана, который показал, что у финской популяции мухоловки-пеструшки величина филопатрии значительно меньше, чем у центральноевропейских популяций (рис. 6), Майр предположил, что финская популяция мухоловок в основном состоит из потомков переселенцев из континентальной Европы, у которых «чувство дома» может быть выражено слабее. Р. Хелдт указывает, что чернозобики на западном побережье Финляндии проявляют большее стремление размножаться в районе рождения (11 %), чем на побережье в ФРГ (3 %). Автор объясняет это тем, что на побережье ФРГ места, подходящие для гнездования этих куликов, более разбросаны, чем на финском побережье.

Рис. 6. Верность родине у мухоловки-пеструшки в разных частях ее ареала.

Цифры в кружке — процент возврата птиц в район рождения.


Т. А. Кашенцева, сравнивая возвращаемость черных стрижей в район рождения в Окском заповеднике (4 %) и в других частях ареала, пришла к выводу, что обнаруженные расхождения в верности родине птиц в Швейцарии (48 %) и Англии (1 %) объясняются тем, что швейцарский исследователь Э. Вейтнауэр работал с изолированной колонией в сельской местности, где имеется дефицит мест для гнездования, а английский орнитолог К. Перринс изучал городскую колонию стрижен, где птицы имели больше возможности для расселения.

Интересно сравнить величину филопатрии у мухоловки-пеструшки в разных частях ее ареала, поскольку многие исследователи уделяют этому виду пристальное внимание. Возвращаемость мухоловок в район рождения наиболее низка в Финляндии и Эстонии. Эти различия можно рассматривать как популяционные. Однако есть основания полагать, что в основе подобных различий может лежать и несходность методов контроля за вернувшимися птицами, применяемых разными исследователями. Во-первых, исследователи контролируют, как правило, разную по величине территорию. Величина процента возврата у мухоловки-пеструшки на Куршской косе сильно зависит от радиуса контролируемой территории (см. рис. 2). Если же сравнивать процент возврата в разных районах (ФРГ и Финляндия) на сходных по размеру территориях, то он отличается не столь существенно. Во-вторых, значительно может различаться эффективность самого контроля меченых птиц. Одни исследователи контролируют мухоловок только тогда, когда у них уже отложены яйца или идет выкармливание птенцов, тогда как другие, в частности на Куршской косе, отлавливают птиц не только непосредственно во время гнездования, но и до его начала, когда птицы только начинают обследовать дуплянки. В этом случае доля обнаруженных птиц с кольцами увеличивается примерно на 25 %, соответственно возрастает и процент возврата. Кроме того, в разных районах, где развешены дуплянки, доля птиц, гнездящихся в естественных дуплах, может очень сильно отличаться. Если у нас на Куршской косе, в основном районе исследования, в естественных дуплах гнездятся только отдельные пары пеструшек, которых мы тоже отлавливаем, то в других регионах, например в Карелии или Приокско-Террасном заповеднике, где много старых лиственных или хвойных деревьев с дуплами, мухоловки предпочитают для гнездования именно их. Отловить таких птиц, нередко гнездящихся на высоте 5 м. и выше, — трудная задача. В результате довольно значительная доля меченых в предыдущий сезон особей уходит из-под контроля исследователя, что, конечно, приводит к снижению реального процента возврата. Исходя из этого, мы предполагаем, что достаточно высокая возвращаемость (около 9 %) мухоловок-пеструшек в район рождения на Куршской косе в первую очередь объясняется эффективным контролем за вернувшимися птицами. Вероятно, в других популяциях, по крайней мере центральных, имеет место сходная возвращаемость мухоловок-пеструшек в район рождения. Это подтверждают и данные, полученные Э. Курио в ФРГ, в районе Берлина (см. рис. 6). Наиболее высокий процент возврата у пеструшки обнаруживается в наиболее изолированных районах либо благодаря топографии места (Куршская коса), либо его ландшафтным особенностям (изолированные лесные массивы в ФРГ). Такая изолированность может ограничивать расселение молодых птиц в послегнездовой период, когда происходит запечатление района будущего гнездования мухоловками (см. гл. 5), и, таким образом, повышать долю птиц, которые на следующий год проявят верность району рождения.

Рис. 7. Верность родине у пеночки-всснички в разных частях ее ареала.

Цифры в кружке — процент вернувшихся птиц.


Исходя из теоретических представлений о популяциях птиц, в районах, расположенных в центре ареала вида, где условия существования обычно более стабильны и численность популяции выше, верность родине должна быть наиболее выраженной (рис. 7). На периферии, где птицы находятся в худших условиях, в первую очередь из-за климатических условий, доля верных месту рождения или прежнего гнездования птиц должна быть ниже, чем в центре ареала. Кроме того, на краю ареала может больше присутствовать особей, которые вообще склонны к бродяжничеству.

«Верность дому» у самцов и самок
У большинства перелетных птиц степень филопатрии у самцов и самок различна. У многих видов большую верность территории, как правило, проявляют самцы, хотя у ряда видов (канадская казарка, белый гусь, многие утки, некоторые кулики), наоборот, самцы склонны к значительной дисперсии (разлету), в то время как самки в сильной степени привязаны к прежней территории. У гусей и уток место для гнездования обычно выбирает самка, а самец следует за ней из района зимовки, где у них устанавливаются брачные отношения. У некоторых куликов, в частности у американского пятнистого перевозчика, самка не только выбирает гнездовую территорию, но и охраняет ее от других особей. Самки у этого кулика прилетают раньше самцов, выбирают место для гнездования и спариваются с несколькими самцами. По мнению Л. Оринга и Д. Ланка, именно такая система брачные отношений (полиандрия) и является основной причиной большей привязанности самок пятнистого перевозчика к территории.

У млекопитающих в отличие от птиц, как показал английский исследователь П. Гринвуд, большую верность территории, как правило, проявляют самки, поскольку именно они выбирают место для размножения. Самцы же у большинства млекопитающих более склонны к расселению (рис. 8).

Рис. 8. Склонность к расселению из района рождения и размножения у птиц и млекопитающих (по: Greenwood, 1980).

Цифры в кружках — число видов, проявивших склонность к расселению.


Чем обусловлены различия в привязанности к территории у самцов и самок? Выдвигались самые разные предположения. С. Готро применил гипотезу доминирования для объяснения возрастных и половых различий в расселении. Поскольку самцы, как правило, доминируют над самками, поэтому, с его точки зрения, самки чаще вынуждены покидать прежнюю территорию. Однако известно, что у некоторых видов птиц, в частности у дневных хищников, самки обычно доминируют над самцами, поскольку они крупнее последних, хотя и проявляют большую склонность к расселению. У млекопитающих самцы, несмотря на доминирование над самками, чаще меняют территорию размножения. В связи с этим предположение Готро кажется весьма сомнительным.

Не обнаруживается достаточно убедительных доказательств и в пользу предположений, объясняющих половые различия в верности территории разной реакцией самцов и самок на колебания таких внешних факторов, как погодные и кормовые условия, прессинг хищников и др. Некоторые исследователи склонны объяснять большее расселение самок у птиц как результат действия механизма избегания близкородственного скрещивания (инбридинга). Однако другие исследователи ставят под сомнение эту гипотезу. Гринвуд предполагает, что у полигинных видов (когда на одного самца приходится несколько самок) издержки инбридинга больше для самок, чем для самцов, вследствие, большего вклада в потомство. Если бы избегание инбридинга было единственной причиной для расселения, то тогда у того пола, у которого больше репродуктивные издержки, и дисперсия была бы больше. Но у млекопитающих, у которых большинство видов полигинны, расселяются больше самцы, хотя должны были бы самки. У моногамных видов птиц большую склонность к расселению проявляют самки, несмотря на возможно одинаковые издержки инбридинга для самцов и самок. Вообще, в последнее время все чаще появляются работы, которые показывают, что близкородственное скрещивание, по крайней мере у некоторых видов птиц, необязательно приводит к негативным для популяции последствиям (см. гл. 4).

Рис. 9. Дальность расселения самцов и самок из района рождения (Р) и гнездования (Г) у темноспинного альбатроса (1), перепончатопалого песочника (2) деревенской (3) и городской (4) ласточек, мухоловки-пеструшки (5), лесного конька (6) и пеночки-веснички (7).


Одной из общих особенностей птиц, у которых расселяются преимущественно самки, является то, что самцы защищают гнездовую территорию и территорию, необходимую для выращивания потомства. Конкуренция между самцами за самку выражается в их способности занять и защищать лучшую территорию. Самки же, выбирая наиболее активных и опытных самцов, тем самым выбирают лучшую территорию. В связи с этим самцам выгодно возвращаться на прежнюю территорию, которую они уже ранее использовали для размножения. Второй фактор, который может стимулировать к верности территории самцов, — это выбор самки. Самцы, покидающие знакомый им район и прилетающие для гнездования в новое место, рискуют остаться без самки, поскольку они менее конкурентоспособны, чем местные самцы. Большая же склонность самок к расселению может быть результатом поиска самкой «хорошего» самца, который более активно (с помощью пения, токовых полетов и других демонстраций) привлекает самок. Как показали исследования филопатрии и дисперсии у мухоловки-пеструшки на Куршской косе, самки действительно более склонны к оседанию весной на новых территориях при возвращении в район рождения или прежнего гнездования, чем самцы (рис. 9). Некоторые самки у этого вида, судя по данным других исследователей, оседают для гнездования на значительном расстоянии от места рождения или прежнего гнездования — до 1500 км. (см. гл. 4). Самцы же на таких расстояниях от своей территории оседают крайне редко. В целом у многих перелетных видов средняя дальность предгнездовой (расстояние между местом рождения и местом первого гнездования) и гнездовой (расстояние между местами размножения в разные годы) дисперсии у самок больше.

Таким образом, в основе половых различий в верности территории у перелетных птиц, скорее всего, лежит система брачных отношений. Птицы в большинстве случаев моногамны, т. е. на одну самку приходится один самец. Самец выбирает территорию и защищает ее ресурсы от других самцов, поэтому он более склонен по сравнению с самкой проявлять верность уже знакомой ему территории. Самка же выбирает самца, а не территорию (за исключением уток и некоторых других видов), поэтому более склонна к расселению и оседанию за пределами прежней территории. У млекопитающих же все наоборот. Большинство видов полигамны. За выбор территории отвечает самка, поэтому она проявляет большую, чем самец, верность территории. Самец же выбирает и защищает самку, поэтому склонен к расселению.

«Верность родине» у птиц, родившихся в разные сроки
У некоторых перелетных видов было обнаружено, что возвращаемость птиц в район рождения в последующие годы существенно зависит от даты их появления на свет. Кольцуя молодых обыкновенных буревестников в Англии, К. Перринс обнаружил, что птицы из ранних выводков возвращаются в район рождения значительно лучше, чем из поздних (рис. 10). Аналогичные различия обнаружены и у некоторых других мигрирующих видов — белого гуся в Канаде, хохлатой чернети и широконоски в Латвии, обыкновенного зимородка в Окском заповеднике, городской ласточки в ФРГ. Мы обнаружили подобный феномен на Куршской косе у зяблика и мухоловки-пеструшки (рис. 11). Особенно это характерно для тех лет, когда сроки гнездования исследуемой популяции были ранними в связи с благоприятными в эти годы погодными условиями весной.

Рис. 10. Возвращаемость обыкновенных буревестников в район рождения в зависимости от сроков их вылупления.


В чем же основная причина того, что рано родившиеся птицы у некоторых перелетных видов лучше возвращаются в район рождения, чем поздно родившиеся? Большинство исследователей предполагают, что главная причина подобных различий заключается в разной выживаемости птиц из ранних и поздних выводков. Латвийские орнитологи обнаружили, что в популяции широконоски на оз. Энгурес относительный показатель выживаемости молодых уток из самых ранних выводков (родившихся до 5 июня) составляет около 10 %, а из самых поздних (после 26 июня) — около 1 % от числа окольцованных утят. Японский исследователь Й. Ватануки обнаружил, что успех выкармливания птенцов у чернохвостой чайки был ниже в поздних выводках (14 %), чем в ранних (31 %) или средних (41 %). Это связано, по его мнению, с тем, что поздние выводки подвергаются сильному воздействию хищничества со стороны более крупной тихоокеанской чайки. Эти чайки охотятся избирательно, выбирая меньших птенцов, которые чаще встречаются в поздних выводках. К. Перринс предполагает, что поздно родившиеся буревестники меньше получают от родителей корма, поскольку сбор его уменьшается из-за сокращения длины дня в конце лета. Тот же исследователь установил, что у большой синицы слетки большего веса имеют лучшие шансы выжить, чем с меньшим весом.

Рис. 11. Возвращаемость мухоловок-пеструшек (А) и зябликов (Б) в район рождения в зависимости от сроков их вылупления на Куршской косе.

1 — в годы с ранними и 2 — с поздними сроками гнездования.


Птицы, которые гнездятся раньше, вероятно, выращивают более полноценное потомство. Рано размножающиеся птицы — это, как правило, взрослые особи, которые прилетают весной раньше молодых, занимают обычно лучшую территорию и имеют опыт гнездования. Именно у таких особей больше размер кладки, выше успешность вылупления и большее число птенцов в выводке. Возвращаемость птиц на следующий год из таких выводков выше, чем из более поздних и меньших по размеру выводков. У мухоловки-пеструшки поздно размножающиеся особи чаще всего являются не только первогодками, но и иммигрантами, которые прилетают из других районов, поэтому занимают обычно худшие территории по сравнению со взрослыми местными птицами. В результате этого они могут хуже выкармливать своих птенцов, меньше заботиться о них после вылета из гнезда, раньше времени покидать выводок. Все это, в свою очередь, приводит к повышенной смертности слетков и соответственно к снижению доли вернувшихся на следующий год первогодков.

Изучая поведение певчего воробья в Канаде, Дж. Смит установил, что молодые птицы из первых выводков осенью и зимой доминируют над птицами из более поздних выводков. Выживаемость же доминирующих самцов на 20–35 % выше выживаемости самцов-субдоминантов. Иерархический статус особи у этого оседлого вида четко коррелирует с возрастом: старые птицы доминируют над молодыми.

Помимо разной выживаемости птиц из ранних и поздних выводков, важной причиной их неодинаковой возвращаемости может быть различная склонность их к расселению в послегнездовой период. Например, Г. Рейнвальд и Г. Гатчер в ФРГ обнаружили, что поздно родившиеся городские ласточки гнездились дальше от места рождения, чем особи, рано родившиеся. Бельгийские исследователи А. Дондт и Дж. Хабле установили, что у большой синицы птицы из поздних выводков (родившихся после 15 июня) дальше зимуют и гнездятся, чем из ранних выводков.

На Куршской косе мы обнаружили, что самки мухоловки-пеструшки, родившиеся после 9 июня, достоверно дальше гнездятся от места вылупления (60 % возвратов получено с расстояний более 4 км. от родного гнезда), чем самки из более ранних выводков (соответственно 36 %). Исследователи, работающие с большой синицей, предполагают, что молодые птицы из поздних выводков вытесняются из района рождения более доминантными особями из ранних выводков. В отношении мухоловок-пеструшек, гнездящихся на Куршской косе, этого сказать нельзя. Нет никаких данных, что рано родившиеся мухоловки проявляют какую-либо агрессию по отношению к более поздно родившимся особям. Мухоловки из поздних выводков, судя по поимкам их в послегнездовой период, раньше покидают район рождения, чем птицы из ранних выводков. Поэтому они, видимо, запечатлевают территорию будущего гнездования дальше от места рождения, чем рано родившиеся птицы (см. гл. 5).

Известно, что птицы из ранних и поздних выводков отличаются не только успешностью возвращения, но и скоростью их развития, темпами линьки (поздно родившиеся птицы обычно линяют быстрее), выраженностью и продолжительностью миграционного беспокойства и др.

Таким образом, основными причинами различий в верности родине у птиц из ранних и поздних выводков может быть их разная выживаемость и степень расселения из района рождения. Повышенная смертность поздно родившихся птиц может быть результатом: 1) физиологической (а возможно, и генетической) неполноценности поздно размножающихся родителей, потомство которых может быть ослабленным, 2) низкой конкурентоспособностью поздно гнездящихся родителей (преимущественно первогодков), которые не могут в полной мере обеспечить свое потомство кормом и заботой, 3) повышенного стресса поздно размножающихся родителей и их потомства, 4) ускорения программы по выкармливанию птенцов и слетков у особей, размножающихся в конце гнездового сезона, 5) действия внешних факторов, таких, как уменьшение необходимого для полноценного развития птенцов и слетков корма к концу гнездового периода, сокращение продолжительности кормового дня, ухудшение погодных условий к концу лета, повышенное истребление поздно родившихся птиц хищниками, большая зараженность их паразитами и т. п.

Как изменяется филопатрия у птиц в разные годы
В разные годы доля вернувшихся в район рождения птиц может сильно отличаться. Например, у зяблика на Куршской косе в период с 1959 по 1985 г. наилучшую возвращаемость (29 %) показали птицы, окольцованные в гнезде птенцами в 1963 г., наихудшую (2 %) — окольцованные в 1964 г. Наибольший процент возврата в район рождения у зяблика и мухоловки-пеструшки на косе дают те птицы, которые были окольцованы в так называемые «ранние» годы, когда успешность гнездования птиц обычно выше в нашем регионе, чем в годы с поздними сроками гнездования популяции (рис. 12).

В чем причина ежегодных колебаний филопатрии у этих видов? В первую очередь это связано с колебаниями погодных условий в разные годы, которые влияют на величину смертности молодых птиц. «Ранние» годы на Куршской косе, как правило, характеризуются лучшими для гнездования птиц условиями (меньше осадков, выше температура среды, больше корма для птенцов, в первую очередь насекомых, и др.). Все это повышает выживаемость птенцов в гнезде и молодых птиц в послегнездовой период. Птицы, родившиеся в холодные дождливые годы (это чаще всего «поздние» годы), дают наиболее низкий процент возврата. Так, в 1969, 1974 и 1976 гг. во время гнездования большинства воробьиных птиц на Куршской косе стояла холодная и дождливая погода, в результате чего смертность птенцов в гнездах и, вероятно, после вылета, как показал В. А. Паевский, была высокой. Зяблики, родившиеся в эти годы, дали наименьший процент возврата в район вылупления в последующие годы.

Рис. 12. Попадаемость молодых мухоловок-пеструшек в послегнездовой период в большие ловушки (А) и возвращаемость их на следующий год(Б) в зависимости от сроков их рождения на Куршской косе.


На возвращаемости перелетных птиц в район рождения или гнездования сказывается и смертность их на зимовке и пролете. Исследователи указывают, что в многоснежные и холодные зимы гибнет огромное число птиц. Так, в наиболее суровые зимы в Европе численность мелких воробьиных птиц снижалась на 20–50 %. Холода, распространившиеся в январе 1985 г. по всей территории Франции, нанесли существенный ущерб популяциям многих видов птиц, зимующих там. По данным Э. Коулета, в заповеднике Камарга с 7 по 18 января погибло около 3 тыс. фламинго. Популяции некоторых воробьиных птиц (камышевок, славок и др.) сократились на 70–90 %. В резервате на о-ве Гран Лье, где обычно зимует большое количество водоплавающих птиц, образовался ледовый покров толщиной 10–15 см. Большинство из них были вынуждены покинуть это традиционное место зимовки. В то же время птицы, зимующие в Африке, нередко гибнут от других, не менее опасных внешних факторов, например засухи.

Влияет ли численность популяции на «верность дому» у птиц?
Выяснение факторов, ответственных за поддержание оптимальной численности особей в популяции, — одна из важнейших задач популяционной экологии. К основным факторам, определяющим численность птиц в популяции, следует относить не только рождаемость и смертность, но также филопатричность и склонность к расселению. Обычно исследователи анализируют первые два показателя, и это понятно, поскольку именно они задают уровень численности особей в популяции. Размножение без ограничивающего воздействия внешних факторов ведет к нелимитированному (экспоненциальному) росту численности. Однако в природных популяциях у подавляющего большинства животных, за исключением, пожалуй, человека, рост численности сдерживается многими внешними факторами, повышающими их смертность (ограниченность пищевых ресурсов, воздействие хищников, болезни и др.). По мере роста численности популяции скорость ее увеличения за счет действия этих факторов снижается и плотность популяции становится оптимальной, точно соответствующей емкости среды, иначе говоря, емкости необходимых для существования ресурсов. Когда рождаемость и смертность компенсируют друг друга, популяция достигает равновесного состояния. Однако в природных условиях популяции редко находятся в равновесном, стабильном состоянии. Как правило, наблюдаются периодические и непериодические колебания численности популяции птиц. Часто отмечаются долговременные снижения или увеличения численности у того или иного вида. Так, после того как в Северную Америку завезли обыкновенного скворца (120 особей), его численность за 60 Лет возросла в миллион раз, но это исключительные случаи. В обычных условиях, по расчетам американского орнитолога Р. Риклефса, потенциальный рост популяции составляет 10–30 % у видов с крупными размерами тела и медленными темпами воспроизводства (журавлей, хищников и др.) и 50–100 % у мелких видов (в основном воробьиных) с быстрыми темпами воспроизводства в благоприятные годы.

Проведенный много анализ изменения численности на протяжении 25 лет (с 1959 по 1984 г.) у десяти перелетных видов, гнездящихся на Куршской косе Балтийского моря, показал, что к настоящему времени у четырех видов — вертишейки, сорокопута-жулана, ястребиной славки и лесного конька — число особей, размножающихся в районе исследования (в окрестностях стационара «Фрингилла») сильно снизилось (рис. 13).

Каковы причины столь существенного сокращения численности у этих видов в нашем регионе? В 60–70-е годы в орнитологической литературе появилось много сведений о снижении численности у целого ряда видов, в первую очередь хищных и мелких насекомоядных птиц. Большинство исследователей тогда пришло к выводу, что это следствие сильного загрязнения окружающей среды ядохимикатами, в первую очередь ДДТ и соединениями ртути. Ядохимикаты обладают свойством накапливаться в организме птиц, в результате чего скорлупа яиц, особенно у хищных птиц, утончается, что ведет к гибели эмбриона. Позже снижение численности птиц, зимующих в Африке, стали связывать и с увеличением аридности Сахары — главного экологического барьера на пути миграции многих европейских видов. Однако в нашем случае снижение численности указанных видов, скорее всего, связано с изменением биотопа в районе исследования. Если в к первые годы (1959–1963 гг.) в изучаемом районе Куршской косы посадки сосны достигали 0,5–1,0 м., было много песчаных участков с редкой травой, то к началу 80-х годов сосновый лес достиг высоты 7–10 м., участки заросли травой. Кроме того, в 1975 и 1984 гг. работниками лесхоза была произведена санитарная чистка и прореживание посадок. В результате были вырублены в окрестностях стационара можжевельник, мелкая горная сосна, кусты барбариса и шиповника, в которых предпочитали гнездиться ястребиная славка и жулан. После этого численность у этих видов стала катастрофически падать (см. рис. 13).

В Западной Европе численность жулана и ястребиной славки также сильно снизилась в последнее десятилетие. Г. Эллинберг приходит к выводу, что пестициды, видимо, не являются главной причиной снижения численности жулана в Центральной Европе. Скорее всего, это связано, считает автор, с современным высоким уровнем внесения в почву азотистых удобрений, что приводит к смене растительного состава, бурному росту и смыканию травы, затрудняющей добывание пищи (крупных насекомых, ящериц) сорокопутом. Основные причины сокращения численности ястребиных славок в ФРГ, по мнению Р. Вассмана, изменение климата и биотопа, в частности вырубка кустарников, где гнездятся эти птицы. В настоящее время этот вид занесен в Красную книгу ФРГ как находящийся на грани исчезновения. В качестве основных мер охраны его предлагаются посадка и сохранение живых изгородей и кустарников, умеренное применение биоцидов и экстенсивное ведение лесного и сельского хозяйства.

Рис. 13. Изменение численности гнездовой популяции (1) и верности месту размножения (2) у некоторых перелетных птиц на Куршской косе.


Снижение численности вертишейки, лесного конька и зяблика в нашем районе исследования, вероятно, также связано с изменением биотопа. Вертишейке, которая питается преимущественно мелкими муравьями, живущими в песке, стало трудно добывать корм после зарастания песчаных участков травой. Лесной конек для гнездования предпочитает более открытые участки, поэтому по мере роста сосняка он постепенно исчезает из района исследования. Для зяблика ухудшение условий гнездования тоже, вероятно, связано с увеличением возраста сосновых посадок. Наибольшая численность у этого вида приходилась на период, когда сосновые посадки достигали высоты 11,5 м., многие зяблики тогда гнездились на березах.

Интересно, как менялась верность дому у этих видов с изменением их численности. Анализ возвращаемое птиц в район рождения и прежнего гнездования в периоды высокой и низкой численности показал, что процент возврата наиболее значителен в периоды высокой численности, а наиболее низок в период снижения численности (см. рис. 13). Это свидетельствует, что в наиболее стабильный период, когда численность популяции достаточно высока, возвращаемость птиц достигает максимума. Только у зяблика снижение численности в районе исследования не привело к уменьшению возвращаемости птиц. Снижение верности дому у вертишейки, жулана и ястребиной славки в первую очередь связано с тем, что птицы, видимо, не могут найти весной подходящих условий для гнездования. И. В. Виноградова сообщает, что из шести самцов ястребиной славки, занявших территорию в 1984 г., пять не образовали нар и покинули построенные гнезда, переместившись за пределы исследуемого района.

Таким образом, у перелетных птиц филопатрия и верность гнездовой территории играют важную роль в регуляции численности популяции. Высокий уровень филопатрии обеспечивает поддержание оптимальной численности популяции преимущественно за счет птиц со сходным генотипом. Такие популяции должны быть более стабильными по сравнению с популяциями, состоящими в основном из иммигрантов, поскольку приток иммигрантов в разные годы обычно сильно колеблется. Сокращение численности популяции у перелетных видов сопровождается снижением возвращаемости птиц. В ряде случаев это может усилить, как в случае с ястребиной славкой на Куршской косе, процесс сокращения численности популяции.

Принято считать, что высокая плотность, как правило, оказывает негативное воздействие на выживаемость животных. В первую очередь это касается млекопитающих. Исследователи, работающие с лабораторными популяциями грызунов, обычно обнаруживают, что при высокой численности особей их выживаемость снижается, даже если было достаточно корма, воды и мест для устройства гнезда. Ученые пришли к выводу, что причиной этого является стресс, создаваемый перенаселенностью, который ведет к целому ряду аномальных физиологических реакций: сокращению темпов размножения, повышенной смертности зародышей, задержке полового созревания, повышенной восприимчивости к болезням и др. Реакция на перенаселенность стала рассматриваться в качестве механизма саморегуляции численности популяций.

Фактов о влиянии высокой плотности популяции на выживаемость птиц в природе имеется мало. Д. Лэк и Г. Клюивер установили, что успешность выкармливания птенцов и выживаемость молодых птиц у большой синицы зависят от плотности популяции: чем выше плотность, тем меньше выживаемость молодых птиц. В Латвии на оз. Энгурес Х. А. Михельсон с коллегами обнаружили, что утки, в частности хохлатые чернети, родившиеся на островах с высокой плотностью, больше подвержены гибели после подъема на крыло, чем родившиеся в местах с низкой плотностью. У шотландской куропатки было обнаружено, что высокая плотность популяции увеличивает зимнюю смертность птиц. Некоторые исследователи считают, что высокая плотность приводит к повышенной дисперсии птиц из популяции и даже инвазиям (массовому выселению) у некоторых видов птиц, в частности таких, как кедровка, длиннохвостая синица, московка.

Если высокая плотность популяции увеличивает смертность или расселение молодых птиц, то филопатрия, в такой популяции должна снижаться. Проанализировав возвращаемость птиц, гнездящихся на Куршской косе, в периоды с высокой и низкой численностью, мы обнаружили, что в годы высокой численности процент возврата был выше, чем в годы с низкой численностью (см. рис. 13). Вероятно, это объясняется тем, что в период высокой численности в нашем районе исследования были наиболее оптимальные условия для гнездования этих видов. В таких условиях все вернувшиеся весной особи могли найти подходящее для гнездования место. Надо сказать, что в нашем районе исследования даже у наиболее массового вида — зяблика, плотность гнездования которого достигает, по расчетам В. А. Паевского, 220 пар/км2, не наблюдалось такой ситуации, чтобы птицы столкнулись с нехваткой корма или мест для гнездования, т. е. с теми проблемами, которые возникают при перенаселенности. Вообще у птиц в природе, видимо, редко наблюдается такая — плотность гнездования, которая приводит к серьезным негативным последствиям (сокращение темпов размножения, повышенная смертность эмбрионов и молодых особей и т. д.). Известно, что многие виды колониальных птиц (альбатросы, бакланы, цапли, чайки, чистики и др.) очень терпимы к крайней скученности.

Предположение о том, что имеется специальный механизм саморегуляции численности популяции у перелетных воробьиных птиц, благодаря которому избыток появившихся на свет особей в наиболее благоприятные для размножения годы снимается их повышенной смертностью, нашими данными не подтверждается. Согласно этому предположению после удачного размножения, сопровождающегося появлением большого количества молодых птиц, не должно наблюдаться повышения численности первогодков в исследуемом районе на следующий год, поскольку смертность их будет больше, чем в обычный год. Сравнивая численность молодых птиц, пойманных в послегнездовой период в стационарные ловушки (это хороший показатель успешности гнездования популяции в данном году), с численностью первогодков, пойманных на следующий год в гнездовой период в том же районе, мы обнаружили, что между этими показателями существует положительная связь: чем больше появилось на свет птиц в данном году, тем больше их приступит к гнездованию на следующий год. Особенно увеличивается доля первогодков в популяции (в частности, у мухоловки-пеструшки и зяблика) после удачных в отношении размножения лет, когда сроки гнездования птиц были наиболее ранними.

А. Бергеруд, обследовав 11 популяций белой куропатки в Канаде, обнаружил, что численность гнездового населения в первую очередь определяется успешностью размножения куропаток в предыдущий сезон. По мнению автора, это свидетельствует, что уровень смертности куропаток между сезонами размножения в малой степени зависит от плотности их популяции в это время. Автор приходит к выводу, что годовые колебания численности куропаток главным образом зависят от успешности их размножения.

Я думаю, что у перелетных воробьиных птиц уровень численности в популяции в большей степени определяется успешностью размножения птиц, нежели действием особого механизма саморегуляции, реагирующего на изменение плотности популяции.

Существуют ли локальные популяции у птиц?
Под локальной популяцией обычно понимают совокупность свободно скрещивающихся особей, населяющих ограниченную территорию, которая достаточно изолирована. Популяция имеет свой генофонд, т. е. специфический набор генов, и адаптирована к конкретным условиям обитания. Если гнездовое население птиц на такой территории длительное время поддерживается преимущественно за счет местных, родившихся на этой территории, особей, то тогда можно предполагать существование в этом районе локальной популяции.

В 1920 г. на основании первых данных кольцевания птиц английский исследователь Г. Говард выдвинул концепцию «строгого гнездового консерватизма», согласно которой практически все выжившие птицы у перелетных видов возвращаются в район прежнего гнездования и рождения. Эта концепция в то время получила широкое распространение и послужила основой для выработки теории микропопуляций у птиц. Например, Э. Майр в книге «Систематика и происхождение видов с точки зрения зоолога», переведенной у нас в 1947 г., приводит в качестве примера, подтверждающего существование микропопуляций, две группы зябликов, отличающихся местным диалектом так называемого «дождевого сигнала», которые отделены друг от друга участком с железнодорожными постройками шириной всего в 500 м. в окрестностях Штутгарта. В нашей стране сторонники микропопуляций, в первую очередь Ю. А. Исаков, Г. Н. Лихачев и В. М. Поливанов, считали, что подавляющее большинство взрослых птиц и первогодков у перелетных видов (скворца, мухоловки-пеструшки, городской ласточки и др.) возвращается в район прежнего гнездования и рождения в пределах небольшого лесного массива, парка, озера, острова и т. п. С их точки зрения «местная» популяция из года в год занимает конкретную, достаточно ограниченную территорию и пополняется главным образом за счет своих потомков. Находки же окольцованных ими птиц вдали от места рождения они склонны были рассматривать как исключение.

Одновременно в нашей стране появились оппоненты концепции микропопуляций. Основным противником ее выступил профессор Ленинградского университета А. С. Мальчевский. Занимаясь кольцеванием лесных певчих птиц на территории Савальского лесхоза Воронежской области и в пригородной зоне г. Ленинграда, он пришел прямо к противоположному выводу относительно возвращаемости птиц в районе рождения. Из 1229 птенцов 29 видов, окольцованных им на гнездах, ему и его коллегам удалось обнаружить в последующие годы в районе кольцевания (Савальский лесхоз) всего 5 особей в период гнездования. На основании этих данных Мальчевский пришел к выводу, что у преобладающего большинства видов воробьиных птиц микропопуляция в основном пополняется не за счет собственной молодежи, а за счет птиц, появившихся в смежных и отдаленных районах. Следовательно, заключил он, нельзя говорить о какой-либо генетической обособленности местных или локальных популяций у птиц. Этой точки зрения он придерживался до конца своих дней. Более того, благодаря его авторитету представление о постоянном и широком обмене молодыми особями у перелетных и оседлых птиц в пределах довольно большой территории, занимающей сотни квадратных километров, прочно укоренилось в сознании целого ряда отечественных орнитологов. Это привело к острой и, к сожалению, бесполезной полемике среди орнитологов, изучающих территориальные связи у птиц. Одни из них считали или продолжают считать, что у подавляющего большинства перелетных птиц лишь незначительная часть (1–5 %) особей возвращается для гнездования в район рождения, другие утверждают, что в район рождения возвращается большинство выживших к весне птиц. Встает вопрос: где истина?

Согласно нашим данным, у одних видов (пеночка-весничка, ястребиная славка и зяблик) большинство (более 70 %) выживших к весне особей приступает к размножению в радиусе 1 км. от места рождения, в то время как у других (вертишейка, деревенская ласточка, славка-завирушка, белая трясогузка, жулан и обыкновенная чечевица) лишь незначительная доля выживших особей (менее 15 %) размножается в районе рождения. У мухоловки-пеструшки, зеленой пересмешки и лесного конька в район рождения возвращается для гнездования около 30–40 % выживших особей.

В пятой главе мы рассмотрим, почему наблюдаются такие существенные различия в филопатрии между видами, гнездящимися в одном и том же районе. Сейчас же обсудим возможность существования локальных популяций в нашем районе исследования у тех видов, у которых большинство особей возвращается для гнездования в район рождения. Возьмем для примера зяблика, занимающего доминирующее по численности и распространению положение среди гнездящихся на Куршской косе видов. Формирование гнездового населения у этого вида в исследуемом нами районе, как показал анализ повторных поимок птиц, ранее окольцованных птенцами, молодыми и взрослыми, происходит преимущественно за счет особей местного происхождения. На долю иммигрантов приходится не более 10 % особей. Означает ли это, что в нашем районе исследования мы имеем дело с микропопуляцией зяблика, которая в какой-то степени генетически отличается, скажем, от такой же популяции, находящейся в 10 км. от нее? Численность гнездящихся зябликов в исследуемом районе (площадью около 2 км2), по расчетам В. А. Паевского, достаточно велика — около 1000 особей, чтобы поддерживаться на стабильном уровне длительное время без притока иммигрантов. Расчеты эффективной величины популяции, сделанные для ряда перелетных воробьиных птиц, показали, что эта величина составляет порядка 100–1000 особей. Теоретически, если между двумя группами особей, населяющих соседние территории, достаточно длительное время существует изоляция — физическая (водное пространство, горы и т. п.), биотопическая или любая другая, то в них должны накапливаться генетические различия, в первую очередь за счет образования генных мутаций. В этом случае подобные группы можно было бы рассматривать как генетически самостоятельные локальные популяции. Однако на Куршской косе между разными ее частями нет такой изоляции. Вдоль всей косы (протяженностью около 100 км.) тянется сплошная полоса леса, пригодного для гнездования зяблика. Поэтому, несмотря на высокую степень верности птиц родной территории, нет оснований предполагать, что на косе имеется несколько генетически изолированных локальных популяций зябликов. Можно предполагать лишь существование генетически обособленной популяции всей косы, насчитывающей приблизительно 30 тыс. зябликов, в связи с ее почти островной изолированностью.

Вообще вопрос о существовании у птиц локальных популяций остается открытым. Неясно, каковы размеры реальных популяций у птиц в природе, насколько они отличаются у разных видов. Некоторые исследователи, в частности американские орнитологи М. Бейкер, Л. Мэвалд и их коллеги, считают, что у певчих птиц существуют локальные популяции, каждая из которых имеет свой особый песенный диалект (напев). Благодаря этому, считают они, обмен особями между соседними популяциями сильно ограничен. Эти исследователи установили, что обучение напеву у молодых птиц происходит одновременно с выбором территории будущего гнездования, когда большинство особей находится в пределах своей популяции. Самки при выборе партнера весной, как считают эти авторы, предпочитают самцов с «родным» напевом, который они запечатлели в ювенильном возрасте. Проведя специальный биохимический анализ ферментов (электрофорез), они получили доказательство, что эти популяции отличаются генетически. Однако у этих исследователей имеются оппоненты во главе с Л. Баптистом, которые подвергают серьезной критике выводы Бейкера и его сторонников. Основываясь на данных кольцевания птенцов в этих популяциях, они пришли к выводу, что многие молодые птицы расселяются на значительные расстояния, пересекая при этом границу диалектов. Такой обмен особями между популяциями должен нивелировать, по их мнению, какие-либо генетические различия. В нашей стране существование локальных популяций с разными диалектами у ряда певчих птиц предполагают Г. Н. Симкин, Э. Г. Султанов, М. В. Штейнбах и некоторые другие исследователи. Однако, видимо, только генетический анализ птиц, населяющих разные районы в пределах ареала вида, позволит исследователям выявить реальные популяции и установить их размеры.

Врожденное ли «чувство дома» у птиц?
Все сложные формы поведения птиц имеют генетическую основу. Поведение птиц, связанное с выбором, запоминанием и нахождением территории, тоже, вероятно, находится под генетическим контролем. Становление территориальных связей у птиц происходит, вероятно, согласно некой врожденной программе (см. гл. 5). Л. Хаартман, изучая верность территории у мухоловки-пеструшки в Финляндии, пришел к выводу, что есть особи, в первую очередь самки, которые склонны к бродяжничеству, т. е. постоянной смене мест гнездования. Причем доля таких особей, по его мнению, тем больше, чем ближе к краю ареала находится популяция.

Анализируя верность территории у мухоловки-пеструшки на Куршской косе, мы обнаружили, что действительно некоторые особи, в основном самки, предпочитают менять места гнездования из года в год. Например, одна самка в 1985 г. загнездилась в 2250 м. к юго-западу от места предыдущего гнездования, в 1986 г. она размножалась в 14 500 м. к юго-западу от прошлогоднего места, а в 1987 г. — в 195 м. к северо-востоку от предыдущего места размножения. Две другие самки, окольцованные взрослыми во время гнездования на косе, в последующие годы были обнаружены на гнездовании в Эстонии (около 450 км. к северо-востоку).

Сравнивая возвращаемость мухоловок, чьими родителями были местные птицы, проявившие верность району рождения, и родители-иммигранты, среди которых могли присутствовать особи, склонные к бродяжничеству, мы не обнаружили между ними достоверных различий в филопатрии. Это не исключает, однако, что как у «местных» родителей, так и у родителе-иммигрантов не могут рождаться особи с разной склонностью к филопатрии и расселению. В популяции обычно существует полиморфизм в отношении многих наследуемых признаков, почему он не может иметь места и в отношении такого признака, как склонность к филопатрии. Имеется много фактов, что даже птицы из одного выводка нередко имеют разную дальность дисперсии (см. гл. 4).

К примеру, у мухоловки-пеструшки из одного выводка (из 5 птенцов), окольцованного в нашем районе исследования, на следующий год мы обнаружили на гнездовании 4 особи. Две из них (самцы) загнездились в 285 и 290 м. от родного гнезда, третий самец — на расстоянии 3800 м. и одна самка — в 4670 м. от родного гнезда. Из другого выводка (7 птенцов) вернулось три особи. Самец был пойман на гнездовании в 7000 м. к северо-востоку от места вылупления, а две самки — на расстоянии 1200 и 4060 м. к юго-западу от гнезда, где они родились. Вероятно, различия в распределении мест гнездования относительно места рождения у птиц из одного выводка в первую очередь объясняются тем, что они имели разную подвижность в период, когда у них происходило запечатление территории будущего гнездования (см. гл. 5).

П. Гринвуд с коллегами обнаружил, что у большой синицы наблюдается сходство между потомством и родителями в дальности дисперсии между местом рождения и местом первого гнездования. Они интерпретируют свои результаты как доказательство наследуемости рассматриваемого поведенческого признака. Э. Вильбасте и А. Лейвитс, изучая расселение у большой синицы в Эстонии, установили, что тенденции к различиям дальности дисперсии между выводками больше, чем внутри выводка. По их мнению, это вызвано генетическим сходством птенцов из одного выводка и совместным их передвижением в начале послегнездовой дисперсии.

Итак, несмотря на отсутствие прямых доказательств существования у птиц наследственно закрепленной склонности к филопатрии и дисперсии, можно предположить, что эти поведенческие признаки контролируются генетически. По крайней мере контролируется подвижность молодых птиц в послегнездовой период, в результате чего одни особи практически не расселяются из района рождения, другие уходят на несколько километров или десятков километров, тогда как некоторые из них расселяются на сотни километров (см. гл. 4), прежде чем установят связи с районом будущего гнездования. Тот факт, что одни виды (а иногда и популяции) более филопатричны, чем другие, свидетельствует о том, что в процессе эволюции вида (популяции) шел отбор особей на верность территории, что было бы невозможным, если бы склонность к филопатрии у птиц не наследовалась. Я думаю, что со временем исследователи получат прямые доказательства существования у птиц генетического полиморфизма в отношении таких форм поведения, как верность территории и склонность к расселению, как это было недавно обнаружено западногерманскими исследователями (П. Бертольдом, Э. Гвиннером и др.) в отношении наследуемости у славок (в частности, у черноголовой славки) склонности к миграции. В опытах по скрещиванию в неволе оседлых и перелетных особей они показали, что у 38 % потомства проявляется миграционное беспокойство и соответствующая направленность активности (ориентация в сторону зимовки этого вида). Селекция среди частичных мигрантов позволила им быстро усилить эту форму поведения. Уже в первом поколении родители-мигранты дают 83 % мигрирующего потомства, во втором — 92 %. Оседлые родители в первом поколении дают 52 %, во втором — 70 %, в четвертом — 90 % оседлых особей. Авторы этих экспериментов пришли к выводу, что частичная миграция есть проявление генетического полиморфизма, при котором даже птицы из одного выводка (сиблинги) могут резко отличаться по склонности к миграции (от полной оседлости до выраженной перелетности).

Глава 2 Верность птиц месту гнездования

Многочисленные данные кольцевания свидетельствуют, что у многих перелетных видов существуют постоянные места гнездования. Из 240 проанализированных мною видов, по данным мировой литературы, у 235 обнаружена в той или иной степени верность гнездовой территории. Они относятся к разным систематическим группам, ведут разный образ жизни, совершают разные по дальности миграции, имеют разную выживаемость и продолжительность жизни и, несмотря на все это, обладают сходным для всех стремлением размножаться на знакомой им территории.

Постоянство мест гнездования у перелетных птиц
Многие исследователи указывают, что птицы проявляют верность гнездовой территории значительно сильнее, чем месту своего рождения. Поэтому обычно процент возврата птиц, окольцованных взрослыми, выше, чем меченных птенцами или молодыми (см. рис. 5). Рассмотрим наиболее интересные примеры верности птиц гнездовой территории.

Более 30 лет на территории ГДР проводится кольцевание белых аистов во время гнездования. Как показал анализ повторных поимок окольцованных птиц, проведенный Г. Кройцем, почти 55 % всех взрослых аистов гнездятся в том же самом гнезде (некоторые птицы до 19 лет подряд) или поблизости. Отдельные особи в течение жизни гнездятся в нескольких (до 6), но одних и тех же гнездах попеременно. Смена гнезда происходит чаще всего из-за сильного беспокойства или после неудачного гнездования в предыдущий год. В то же время молодые птицы редко гнездятся непосредственно на месте рождения, около одной трети вернувшихся птиц приступают к гнездованию (в возрасте 4 лет и старше) в радиусе 5 км. от родного гнезда.

В районе Гудзонова залива (Канада) Ф. Куком и его сотрудниками на протяжении многих лет проводится мочение белых гусей. Из 858 самок и 818 самцов, окольцованных во время гнездования, 221 (26 %) самка и 146 (18 %) самцов были повторно пойманы в последующие годы в тех же колониях.

Кольцевание Г. Даувом обыкновенных гоголей в Швеции показало, что 42 % (из 240 особей) вернувшихся в последующие годы самок гнездится в том же самом домике, а среди сменивших гоголятницу большинство размножается в радиусе 800 м. от предыдущего места. У исландского гоголя в Британской Колумбии (Канада) к месту прежнего гнездования возвращается около 75 % самок и 65 % самцов.

Кольцевание сапсанов в южной Шотландии показало, что большинство пар возвращается ежегодно на прежний гнездовой участок, только отдельные самки меняют участок ежегодно. Молодые же сапсаны приступают к гнездованию, как правило, на расстоянии нескольких километров или десятков километров от места рождения.

На маленьком островке (площадью 8 га.) среди Северо-Фризских островов (ФРГ), где гнездилось около 230 пар куликов-сорок, Р. Мирнс и И. Ньютон окольцевали 268 взрослых птиц; из них 86 (32 %) куликов были пойманы в последующие годы в том же районе. Кольцуя перевозчиков в почти изолированной популяции в Англии, П. Голланд и его коллеги установили, что 56 % взрослых птиц возвращаются в район прежнего гнездования. Большинство (86 %) вернувшихся перевозчиков заняли прежние участки, где успешно вывели птенцов.

В Окском заповеднике Т. А. Кашенцевой было окольцовано 350 взрослых черных стрижей, 142 (40 %) особи вернулись в последующем в район гнездования. Только несколько особей (7) переселились в другую колонию.

Недалеко от Нью-Йорка (США), где находится колония деревенских ласточек, В. Шилдс окольцевал 216 взрослых птиц. На следующий год 90 (42 %) особей вернулись в свою колонию, из них 36 % заняли прошлогоднее гнездо, 29 % вернулись в ту же группу птиц и только 7 % сменили колонию, в то время как из 330 птенцов в родной, колонии было поймано только 7 (2 %) особей. На юго-востоке штата Нью-Йорк В. Фрир окольцевал 2384 взрослых и 432 молодых береговых ласточки. В последующие годы в районе меченая было поймано 11 % взрослых птиц и 8 % первогодков.

В Баварии в долине р. Майн цветными кольцами М. Тейлор пометил 112 гнездящихся варакушек. Доля вернувшихся на следующий год птиц составила около 65 %. А. Грюл на протяжении нескольких лет наблюдал за 20 мечеными западными соловьями. Он установил, что на следующий год возвращается 48 % самцов и 22 % самок. Большинство самцов (76 %), гнездившихся на контролируемом участке в течение 3 лет, занимали прошлогодние или соседние гнездовые территории. Переселялись главным образом двухлетние самцы из субоптимальных биотопов в оптимальные и самцы, чье размножение в предыдущий год было неудачным.

На территории в 47 га. в Англии М. Лоон окольцевал 104 взрослых самца и 57 самок весничек. В последующие годы в районе исследования поймали 37 (36 %) самцов и 13 (23 %) самок. Из вернувшихся самцов 70 % особей заняли ту же территорию, остальные поселились в пределах 50–300 м. от прежнего места. Из самок около половины птиц были обнаружены на прошлогодней территории.

Т. Солонен изучал популяцию садовой славки в южной Финляндии на территории площадью около 27 га. Из 164 окольцованных во время размножения особей в последующие годы было поймано 20 (25 %) самцов и 5 (6 %) самок. Все они загнездились на расстоянии 130–150 м. от прежнего места гнездования.

Ф. Доусет-Лемэр в восточной Бельгии пометила на территории в 5 га. в течение трех лет 100 самцов и 69 самок болотной камышевки. В последующие годы ей удалось поймать 26 % самцов и 17 % самок.

В штате Мичиган (США) Дж. Блек и Е. Рис пометили 51 самца и 110 самок редкого вида — древесницы Киртланда. В последующие годы в районе прежнего гнездования было обнаружено 53 % самцов и 31 % самок.

В целом для проанализированных мною видов возврат птиц в район прежнего гнездования составил около 55 % для трубконосых и голенастых, 40 % для пластинчатоклювых, 50 % для ржанкообразных и 30 % для воробьиных птиц (см. рис. 5). Принимая во внимание ежегодную смертность взрослых птиц, которая составляет около 6 % у трубконосых (альбатросы, буревестники, качурки), 30 % у голенастых (цапли, аисты), 40 % у пластинчатоклювых (утки, гуси, лебеди), 20 % у ржанкообразных (кулики, чайки, крачки) и 50 % у воробьиных, в район прежнего гнездования возвращается большинство (около 70 %) выживших птиц.

Птицы, не имеющие постоянной гнездовой территории
Некоторым перелетным видам, в частности зарянке и юрку, верность гнездовой территории не свойственна.

Орнитологи Ленинградского университета и Карельского филиала АН СССР многие годы ловят на границе Ленинградской области и Карелии, где расположены полевые стационары «Гумбарицы» и «Маячино», гнездящихся здесь воробьиных птиц, в том числе зарянок. Паутинными сетями и большими стационарными ловушками здесь было поймано и окольцовано на гнездах около 6 тыс. молодых и взрослых зарянок. Из них в последующие годы в районе кольцевания был обнаружен один взрослый самец и один первогодок. В Псковской области В. И. Головань окольцевал 62 взрослых самца, 47 самок, 47 птенцов и 481 молодую зарянку. В дальнейшем на контролируемой территории (1 км2) были пойманы одни самец из окольцованных взрослыми и один первогодок из молодых. Кольцевание Д. Ядрачко-Дабровской гнездящихся зарянок в Польше также не выявило у этого вида постоянства мест размножения. В результате исследователями был сделан вывод, что гнездовые популяции у зарянки обновляются каждый год. Это удивительно, поскольку известно, что у зарянок из оседлой популяции в Англии самки проявляют большую привязанность к прошлогодней территории. По данным Д. Харпера, площадь гнездового участка у них составляет в среднем 5400 м2. В результате постоянства гнездовой территории у этих птиц 35 % самок образуют пару с прошлогодним партнером. Кроме того, имеются данные кольцевания, что перелетные зарянки проявляют сильную привязанность к постоянному месту зимовки. Следовательно, они обладают совершенными способностями к навигации, но, несмотря на это, почему-то предпочитают ежегодно менять места гнездования.

Склонность к постоянной смене мест гнездования характерна и для другого перелетного вида — юрка, который гнездится преимущественно в таежной зоне от Скандинавии до Охотского моря. На протяжении нескольких лет А. Линдстром кольцевал юрков в Шведской Лапландии. Из 262 взрослых и 434 молодых юрков, помеченных в гнездовой и послегнездовой периоды, в последующие годы в месте кольцевания был пойман только один взрослый самец. Другой самец был пойман на следующий год во время гнездования в Норвегии, в 580 км. к юго-западу от места кольцевания. Автор пришел к выводу, что номадизм у юрка связан с колебаниями гусениц пяденицы — основного его корма в гнездовой период. Было обнаружено, что плотность популяции у юрка положительно связана с численностью гусениц.

М. Андерсон выдвинул предположение, что бродяжничество свойственно тем видам птиц, которые питаются таким видом корма, для которого характерны значительные ежегодные колебания. В первую очередь к таким видам можно отнести чижа, чечетку, снегиря, щегла и некоторых других, дальность и постоянство миграции которых в значительной степени определяются наличном и распределением различного рода семян (березы, ольхи и др.) и ягод (рябины), которыми они преимущественно питаются. Например, щеглы, окольцованные Э. Глюком в ФРГ в гнездовой период, на следующий год были встречены во время размножения на расстоянии от 7 до 1447 км. от места прежнего гнездования.

Таким образом, для некоторых перелетных видов характерна постоянная смена мест гнездования, хотя отдельные особи могут возвращаться в прежний район. Вероятно, эти виды обладают способностью к хомингу, но по каким-то причинам не проявляют ее или проявляют только в определенной ситуации.

Верность месту гнездования у неперелетных птиц
Есть виды, которые не совершают настоящих миграций, а лишь откочевывают с наступлением зимы в более благоприятные в кормовом отношении места. Так поступают многие куриные птицы (куропатки, тетерева), а также целый ряд горных птиц, которые на зиму спускаются в долины. В тропических странах имеются виды, которые откочевывают из мест гнездования на период засухи в поисках воды и корма. Существует ли у этих видов постоянство мест гнездования?

Данные кольцевания, полученные разными исследователями, свидетельствуют о том, что такие виды тоже проявляют верность прежней территории.

С помощью индивидуального мочения К. Мартин и С. Хеннон изучали филопатрию у белой куропатки в провинциях Манитоба и Британская Колумбия (Канада). Обычно самцы и самки в изученных популяциях совершают сезонные кочевки. В Манитобе было помечено 789 птенцов. В последующие годы в районе кольцевания встречено 46 (6 %) птиц (35 самцов и 11 самок). В Британской Колумбии из 746 окольцованных птенцов была поймана в прежнем районе 31 (4 %) особь. Исследователи пришли к выводу, что самцы не только чаще возвращаются после зимовки в район рождения, чем самки, но и оседают, как правило, значительно ближе к своей родной территории. В трех случаях годовалые самцы вернулись непосредственно на родную территорию. Все годовалые самки, вернувшиеся в район вылупления, приступили к гнездованию, тогда как среди самцов размножалось лишь 50 % особей.

Наблюдения за мечеными (крылометками и радиопередатчиками) полынными тетеревами в штате Айдахо (США) показали, что выжженные участки на следующий год занимаются главным образом взрослыми самцами и молодыми самками. Р. Гейтс предполагает, что, поскольку у размножавшихся самцов четко проявляется верность территории, заселение новых мест осуществляется молодыми самцами.

Мечение обыкновенного глухаря (651 самка и 389 самцов) в Томской и Новосибирской областях показало, что часть самок и самцов перемещаются на значительные расстояния (22–69 и 12–28 км. соответственно). Эти перемещения, по мнению В. Г. Телепнева, объясняются поиском наиболее кормных мест. На основании полученных возвратов (380) автор сделал вывод, что при общей оседлости глухарей часть популяции (в основном самки) кочует в радиусе 80 км., возвращаясь на прежнее место через 2–5 лет.

А. Ф. Ковшарь в книге «Певчие птицы в субвысокогорье Тянь-Шаня» приводит много интересных сведений о постоянстве мест гнездования и филопатрии у целого ряда видов, совершающих вертикальные кочевки с наступлением зимы. Многие из них осенью спускаются в предгорья и долины, а весной возвращаются обратно.

Например, в окрестностях Большого Алмаатинского озера было окольцовано 59 взрослых гнездящихся красноспинных горихвосток (30 самцов и 29 самок) и 195 птенцов. В последующие годы в районе кольцевания поймали 16 (10 самцов и 6 самок). взрослых птиц и 7 (3,6 %) из помеченных птенцами. Взрослые птицы загнездились в 50–300 м. (в среднем 102 м.) от прошлогоднего места, только в двух случаях птицы переместились на 2 км. По вертикали птицы сместились всего на 200–300 м. Молодые птицы (5 самцов и 2 самки) загнездились в 1–3 км. (в среднем 1800 м.) от места рождения. Автор пришел к выводу, что в условиях субвысокогорья певчие птицы проявляют такую же верность территории, что и на равнинных пространствах.

В северо-западной Аргентине на двух участках (около 3000 м. на ур. моря), отстоящих друг от друга на 4 км., П. Хендфорд пометил цветными метками 199 рыжешейных зонотрихий. На следующий год было поймано 27 % особей. Все птицы были пойманы в пределах 500 м., а большинство — в 200 м. от места кольцевания. Обмена особями между участками отмечено не было.

Чечевица Кассини обитает в хвойных лесах внутренних гор Северной Америки, от Британской Колумбии до Нью-Мексико. Этот вид считается кочующим видом, с лабильным гнездовым циклом и слабой привязанностью к территории. Кольцевание этого вида в штате Орегон проведенное Л. Мэвалдом и Дж. Кингом, показало, что изученная популяция является уникальной по своему отношению к территории. Ежегодно члены популяции возвращаются гнездиться в одни и те же заросли сосны, на одни и те же деревья. Практически все выжившие взрослые особи размножались в месте своего прежнего размножения. Плотность популяции высокая — 20–25 пар/га., что объясняется небольшой площадью (5,4 га.), занятой соснами, пригодными для гнездования.

На о-ве Тиритири (Новая Зеландия) гнездятся популяция (около 100 особей) медососа туи. Взрослые и молодые птицы отлетают на материк или соседние острова. Перемещения связаны с сезонностью произрастающих на острове нектароносных растений. Из окольцованных на острове птиц 58 % вернулись на следующий год на свои участки размножения и рождения.

Постоянство мест гнездования характерно не только для видов, совершающих с наступлением зимы кочевки, но и для строго оседлых птиц как в тропиках, так и в умеренной зоне. Например, результаты пятилетнего изучения территориального поведения тропического крапивника в саванных лесах в штате Гуарико (Венесуэла), где К. Рабенолд проследил судьбу 358 меченых птиц, показали, что у многих особей границы гнездовой территории сохраняются постоянными из года в год. Эмиграция и иммиграция в популяции незначительны. В них участвует 2–5 % особей. Молодые самцы, как правило, остаются на своих родных территориях и нередко размножаются здесь впоследствии.

На тихоокеанском побережье в штатеКалифорния (США) Р. Халлибартон и Л. Мэвалд окольцевали 2522 оседлых певчих воробья. В последующие годы первогодки гнездились в среднем на расстоянии 225 м. от места рождения, взрослые самцы — в 125 м., а самки — в 162 м. от прошлогоднего места гнездования.

В болотистой местности штата Вашингтон (США) Л. Белетский с сотрудниками изучали размножение оседлой популяции краснокрылого трупиала в течение 8 сезонов. Было помечено цветными кольцами 284 самца. В последующие годы около 70 % птиц сохранили свои территории. Те же самцы, которые сменили гнездовые территории, переместились менее чем на 200 м., чаще всего на соседние территории.

Итак, верность дому характерна не только для большинства перелетных птиц, но и для видов, имеющих сезонные кочевки или ведущих оседлый образ жизни. Видимо, это общее свойство подавляющего большинства территориальных видов птиц.

Что влияет на верность птиц гнездовой территории?
На возвращаемость птиц в район прежнего гнездования могут влиять разные факторы. Наиболее важными из них являются успешность размножения, стабильность местообитания, возраст и опыт птицы.

У целого ряда перелетных птиц было обнаружено, что после удачного гнездования птицы лучше возвращаются на следующий год, чем после неудачного. Такое явление обнаружено у снежного буревестника, хохлатой чернети, широконоски, серой утки, кулика-сороки, некоторых песочников, американского кроншнепа, дэлаверской и сизой чаек, тонкоклювой кайры, береговой и городской ласточек, мухоловки-пеструшки, тростниковой камышевки, пеночки-веснички, таловки, американского пересмешника и других видов.

Многолетнее изучение К. Гратто и его коллегами верности гнездовой территории у перепончатопалого песочника на берегу залива Ла-Перуз (Канада) показало, что возврат самцов и самок у этого вида после успешного размножения в прежний район достоверно выше (65 и 57 %), чем после неудачного размножения (31 и 26 %). Авторы предполагают, что возвращаемость в район, где птица успешно гнездилась, если не гарантирует, то по крайней мере предсказывает ей, что здесь благоприятная для размножения обстановка.

Л. Оринг и Д. Ланк установили, что у американского пятнистого перевозчика в штате Северная Дакота (США) успешно размножавшиеся птицы дают на следующий год 60–72 % возврата, а неудачно гнездившиеся птицы — только 20–48 %. Численность самцов в популяции определяется успешностью размножения их в предыдущий год, так как на прежнее место гнездования возвращаются главным образом успешно отгнездившиеся самцы.

Шведские исследователи обнаружили, что самки обыкновенного гоголя, которые имели успешное размножение, чаще (в 55 % случаев) гнездились на следующий год в прежней гоголятнице, чем неудачно размножавшиеся птицы (11 %). В тех гнездовых ящиках, где кладки были уничтожены хищниками, гоголи на следующий год гнездились редко.

Основными причинами более низкой возвращаемости птиц после неудачного размножения может быть повышенная смертность их или, чаще всего, уход из неблагоприятного района. У. Сафрил с коллегами обнаружили, что у кулика-сороки на о-ве Скокхолм (Англия) выживаемость птиц, неудачно размножавшихся в предыдущий сезон, ниже, чем у успешно гнездившихся. Из взрослых неразмножавшихся куликов на следующий год вернулось только 30 % особей, из имевших кладку, из 1–2 яиц — 65 %, а из птиц с более крупными кладками — 90 %.

Более выраженная гнездовая дисперсия при неудачном размножении отмечена у глупыша, хохлатой чернети, широконоски, обыкновенного гоголя, серебристой чайки, обыкновенной пустельги, черного и белогорлого стрижа, деревенской и береговой ласточек, мухоловки-пеструшки, тростниковой камышевки, западного соловья, лугового конька и др.

Латвийские орнитологи, исследуя постоянство мест гнездования у уток (хохлатой чернети и широконоски), которые потеряли кладки по каким-либо причинам, выяснили, что они значительно чаще покидают район гнездования и размножаются в других местах (но в пределах оз. Энгурес), чем успешно отгнездившиеся птицы.

Обычно серебристые чайки при успешном гнездовании сохраняют верность своей колонии и стремятся построить гнездо в том же месте, что и в предыдущем году. Дж. Грэвис с коллегами, наблюдая за индивидуально меченными чайками в Англии, обнаружил, что сохранение или смена места гнездования у этого вида во многом зависят от того, удалось ли родителям дорастить птенцов до пятидневного возраста, пока они малоподвижны и редко покидают гнездо. Если до этого срока дожил хотя бы один птенец, лишь 4 из 68 пар сменили гнездовой участок. Если же все яйца или птенцы до этого возраста погибли, место гнезда меняли 9 из 10 пар серебристых чаек. Если птенцы погибали в более позднем возрасте, птицы не проявляли заметной тенденции к смене прежнего гнезда.

У. Шилдс изучал дисперсию у деревенской ласточки вокруг озера в штате Нью-Йорк, где исторически ласточки гнездились на крутых обрывах, а теперь предпочитают мосты и различные строения. В результате он обнаружил, что самцы, а особенно самки, которые имели неудачное гнездование, расселялись дальше, чем удачно размножавшиеся, как во время одного гнездового сезона, так и на следующий год. Все самки при неудачном гнездовании сменили гнезда и самцов. Средняя дистанция дисперсии у самцов при успешном гнездовании составила 25±8,4 м., при неудачном — 820±798 м. Соответственно для самок — 95±55 м. и 1155±777 м.

Есть птицы, которые гнездятся в таких местах, где постоянно наблюдаются значительные изменения среды обитания. Это в первую очередь касается водоплавающих птиц, чаек, крачек, некоторых куликов, а также видов, которые гнездятся в береговых обрывах (зимородки, береговые ласточки, щурки). Основной дестабилизирующий фактор среды — уровень воды. Подходящие для гнездования места (островки, отмели, пляжи и т. п.) часто заливаются весной при подъеме уровня воды, что вынуждает птиц искать новые места, переселяться в другие районы, где условия более стабильны. Это, конечно, приводит к снижению верности птиц прежней территории. Птицы могут вернуться на свою территорию, но, обнаружив, что она затоплена или разрушена, покидают ее. В нестабильных условиях верность территории становится невыгодной, поскольку повышает риск гибели птицы и ее потомства. Например, в стабильных колониях (в штата Нью-Йорк, США). у береговой ласточки возврат составляет 10 %, а в нестабильных колониях, которые часто подвергаются разрушению, — всего 2 %.

На крачках и чайках было показано, что в случае разрушения колонии птицы нередко переселяются в другое место группой. О. Остин назвал это групповой приверженностью. Объединение птиц в группу основано на индивидуальном узнавании, известном у многих птиц. В пределах большой колонии подобная группа держится обособленно, образуя, таким образом, субколонию. Групповая приверженность может иметь селективное преимущество, поскольку может повышать выживаемость птиц в новом месте благодаря сохранению социальных связей и уменьшению стресса, вызванного вынужденным переселением. Группой птицы могут быстрее и успешнее заселить новое место и образовать нормальную колонию.

Разрушение биотопа, где гнездится тот или иной вид, ведет к активному избеганию его птицами. Ранее уже обсуждались данные по снижению возвращаемости в прежний район гнездования на Куршской косе у некоторых птиц (ястребиной славки, жулана) после того, как их традиционные места размножения либо были разрушены человеком, либо претерпели существенные изменения в результате естественного изменения биотопа (см. рис. 13).

Другой важный фактор, который снижает возвращаемость птиц в прежний район гнездования, — хищничество. Сильное воздействие хищников (пернатых и млекопитающих) приводит к тому, что птицы избегают эти места. Например, виды-дуплогнездники (гоголь, мухоловка-пеструшка, синицы) часто избегают гнездиться в тех дуплах или искусственных домиках, где их потомство было уничтожено куньими (куницей, горностаем, лаской) или кошкой. Утки плохо возвращаются в те места, где их сильно беспокоили наземные или пернатые хищники (луни, серая ворона и др.).

Таким образом, верность территории у целого ряда птиц тесно связана со стабильностью условий их гнездования. Чем менее стабильны условия в районе размножения, тем меньшую верность ему проявляют птицы на следующий год.

В начале 40-х годов О. Остин, изучая верность гнездовой территории у речной крачки в штате Массачусетс (США), пришел к выводу, что стремление птиц вернуться в ту же самую колонию усиливается с возрастом. Позже подобная зависимость была отмечена и у других видов. Г. Блокпоуэл, исследуя верность территории у делавэрской чайки недалеко от Торонто (Канада), обнаружил, что трехлетние особи дают 46 % возврата в свою колонию, четырехлетие — 50 %, пятилетние — 55 %, шестилетние — 56 %, семилетние — 73 %.

Шведские орнитологи, изучая верность территории у мухоловки-пеструшки в субальпийских березовых лесах на северо-востоке Швеции, установили, что из числа особей, которые размножались один раз в районе исследования, на следующий год возвращается 21–25 % самцов и 8 % самок. Особи, размножавшиеся два года подряд, возвращались значительно лучше (50 % для самцов и самок). На основании этих данных Н. Нихолм и Г. Мирберг пришли к выводу, что с возрастом у мухоловки-пеструшки верность гнездовой территории усиливается.

Рис. 14. Расположение мест гнездования в разные годы жизни (1–4) относительно места рождения (светлый кружок) у отдельных мухоловок-пеструшек на Куршской косе.


Несмотря на имеющиеся факты, нет достаточно убедительного объяснения, почему с возрастом птицы становятся более верными своей территории. Можно предположить, что с возрастом птицы все лучше и лучше узнают свою территорию, накапливая полезную информацию о распределении кормовых ресурсов, источников воды, убежищ и — т. п. Все это могло бы усиливать их привязанность к знакомой территории. Для долгоживущих птиц это в принципе возможно, но для видов (большинства воробьиных), живущих в среднем около двух лет, это кажется сомнительным.

Изучая филопатрию у мухоловки-пеструшки на Куршской косе, мы обнаружили, что птицы старше одного года действительно гнездятся в среднем достоверно ближе к месту рождения, чем первогодки. Мы полагаем, что этот эффект связан не с тем, что верность территории усилилась с возрастом птиц, а с тем, Что часть птиц при первом гнездовании недолетает (из-за оседания весной на других территориях) до той территории, которую они запечатлели птенцами. Однако через год они достигают ее, поскольку во взрослом состоянии мухоловки-пеструшки, как правило, не склонны оседать для гнездования на новых территориях (рис. 14). Об этом свидетельствуют данные по возвращению местных птиц и иммигрантов разного возраста в наш район исследования (рис. 15). Тот факт, что впервые гнездящиеся в нашем районе исследования птицы неизвестного происхождения (иммигранты) дают достоверно более низкий процент возврата, чем местные птицы, в первую очередь объясняется тем, что среди них присутствует много (около 70 %) первогодков, которые, отгнездившись у нас, на следующий год будут стремиться вернуться на свою территорию. В наш район возвращаются только те иммигранты, которые дополнительно установили связь с территорией первого гнездования. Вероятно, так же поступает и часть местных птиц, родившихся в нашем районе исследования, которые оседают на втором году жизни на той территории, где гнездились первый раз, не долетев до района рождения.

Рис. 15. Верность гнездовой территории у местных птиц (родившихся в районе исследовании) и иммигрантов (прилетевших из других районов) мухоловки-пеструшки на Куршской косе.

Цифры в кружке — доля вернувшихся птиц.


Что же касается усиления привязанности мухоловок в гнездовой территории с возрастом, то наши данные не показывают этого. Трех- и четырехлетние мухоловки возвращаются в район прежнего гнездования даже хуже, чем двухлетние или даже местные первогодки, вероятно, из-за более высокой смертности их после третьего года жизни. Обнаруженные же различия в возвращаемости мухоловок разного возраста шведскими исследователями, вероятно, объясняются тем, что в выделенную ими первую группу (размножавшихся один раз) попало много иммигрантов (первогодков), которые действительно плохо возвращаются в район своего первого гнездования. Однако это не является результатом усиления верности территории с возрастом птицы.

«Верность дому» и постоянство супружеских пар
Постоянство супружеской пары в течение нескольких гнездовых сезонов имеет место у многих видов птиц. Верность партнеру наиболее часто встречается у долгоживущих птиц (аисты, чайки, хищные птицы), но она наблюдается и у целого ряда воробьиных видов, которые в среднем живут около двух лет. М. Гьюлотин, изучавший демографию снежного буревестника, установил, что в сохранившихся парах успешность гнездования значительно выше (64 %), чем во вновь образовавшихся парах (31 %). Автор приходит к выводу, что верность партнеру — благоприятная черта для колониальных птиц, у которых гнездовой период короткий, а продолжительность жизни большая. Сильная привязанность к партнеру отмечена у глупыша (в 90 % случаев), северной качурки (66 %), снежного буревестника (83 %), серебристой чайки (90 %), сизой чайки (74 %), канадской казарки (47 %) и т. д.

У большинства перелетных птиц сохранение пары обеспечивается тем, что оба партнера возвращаются (часто в разное время) на прежнюю территорию. Только у некоторых видов (аисты, журавли, гуси) пары могут сохраняться на протяжении зимовки и во время миграции. Самки, которые весной выбирают нового партнера, как правило, меняют и территорию. Например, у перепончатопалого песочника, по данным К. Гратто, среднее расстояние между местами гнездования в разные годы у сохранившихся пар составляет 33 м., а у пар, где самка сменила партнера, — 177 м. У северной качурки Д. Моос и С. Кресс обнаружили, что нераспавшиеся пары, сменившие гнездовую пору, селились ближе к своему прежнему месту гнездования, чем вновь образованные пары. У мухоловки-пеструшки, как показал П. Гарвей с коллегами, при сохранении пары 50 % птиц перемещаются на расстояние меньше 50 м., при распадении же пары — на значительно большее расстояние. При гибели одного партнера или при обмене партнерами самки, как правило, перемещаются на большее расстояние, чем самцы. У деревенской ласточки, по данным В. Шилдса, самки имеют выраженную тенденцию к смене самца после неудачного размножения. При неудачном гнездовании сменили партнера все самки, в то время как при удачном — только половина самок. У некоторых видов постоянные пары могут сохраняться очень долго. Например, Э. Вейтнауэр в Швейцарии наблюдал пары у черного стрижа, которые сохранялись на протяжении 5–12 лет.

У большинства уток пары формируются на зимовке или во время весенней миграции. Самцы обычно следуют за самкой в ее гнездовой район. Считается, что самки уток каждый год выбирают новых селезней. Хотя отмечены случаи, когда пара вновь восстанавливалась на зимовке или в районе гнездования. Р. Блом обнаружил, что у серой утки взрослые самцы, оставшиеся без партнерши, возвращаются в прежний гнездовой район.

Итак, в тех случаях, когда у перелетных птиц пара вновь восстанавливается, наблюдается большая верность прежней территории гнездования, чем при вновь образованной паре. Самки чаще самцов изменяют прежнему месту гнездования, если пара распадается. Сохранение пары обычно повышает успешность гнездования птиц.

Почему перелетные птицы возвращаются домой?
Действительно, почему мигрирующие весной птицы, пролетая над подходящими для гнездования местами, не останавливаются в них, а продолжают свой путь, пока не достигнут знакомой им территории? Что дает птицам верность своему дому? Чтобы ответить на эти вопросы необходимо понять, для чего вообще птицы стремятся жить на постоянной территории.

Проблеме взаимоотношений птиц с территорией (территориальному поведению, территориальности) посвящено огромное количество работ, поскольку это — одна из наиболее интересных проблем орнитологии. Обычно под территорией понимают некое пространство, которое особь занимает и защищает от других представителей своего или другого вида. При этом территория находится в преимущественном пользовании ее хозяина, где он имеет приоритет в доступе к различного рода ресурсам, как правило — ограниченным. По мнению специалистов, в частности Дж. Кауфмана, обладание территорией повышает иерархический ранг особи, делает ее доминантной по отношению к другим особям, попадающим на эту территорию. В большинстве случаев статус доминанта обеспечивает его обладателю преимущественное право в использовании экологических (пища, вода, укрытия) и социальных (половой партнер) ресурсов. Основное преимущество, которое имеет доминантная особь на своей территории, — это возможность оставления более многочисленного и жизнеспособного потомства по сравнению с особями, размножающимися не на своей территории. По Е. Н. Панову, «функции территориальности» могут быть объединены в три группы, отвечающие основным условиям выживания особи и популяции в целом.

1. Гарантии оптимизации питания (длительное и детальное освоение своего участка повышает предсказуемость доступа к запасам корма и воды; обеспечивается определенный запас пищи не только для самого владельца территории, но и для его потомства).

2. Гарантии безопасности от хищников (освоенность участка предполагает хорошее знакомство хозяина с потенциальными укрытиями и убежищами).

3. Гарантии репродуктивного успеха (владение территорией обеспечивает повторяемость социальных контактов и тем самым повышает шансы индивида приобрести и удержать полового партнера; сводятся до минимума посторонние помехи, способные нарушить нормальный процесс репродукции — копуляции, гнездостроение, откладку яиц и т. д.; снижается прямая конкуренция с другими особями из-за места для гнезда и т. п.). Показано, что продолжительность жизни нетерриториальных особей у некоторых видов птиц достоверно меньше, чем у территориальных. В частности, у грауса смертность нетерриториальных особей в 8 раз выше, чем у территориальных, а у кустарниковой сойки — в 4 раза выше. П. Гринвуд предполагает, что склонность к верности территории у перелетных птиц, в первую очередь самцов, есть результат двух главных факторов. Во-первых, самец, которому необходимо привлечь самку, лучше всего может выбрать оптимальную для гнездования территорию в знакомом ему районе, нежели в любом другом. При расселении в незнакомые ему места это связано с риском попасть в район с низкими кормовыми ресурсами или быть уничтоженным хищником. Знакомство с территорией повышает конкурентоспособность особи. Второй фактор, который может стимулировать самцов к верности территории, — это выбор самки. Хотя самки могут воздерживаться от гнездования с близким родственником (в случае возвращения самца и самки в район рождения), они могут отдать предпочтение самцу со сходным генотипом, который является резидентом, а не иммигрантом. Самцы, которые расселяются, могут найти в новом районе территорию, но самки могут проигнорировать их как чужаков. Некоторые исследователи считают, что возвращение птицы для гнездования в район рождения обеспечивает ей «экогенетическое» преимущество, т. е. возможность размножаться с особью, имеющей сходный генотип. Это может играть важную роль в поддержании локальных адаптаций. Кроме того, возвращение птицы в район рождения гарантирует ей по крайней мере подходящие биотопические условия для размножения и наличие потенциальных партнеров.

Наблюдения за индивидуально меченными деревенскими ласточками, проведенные В. Шилдсом, показали, что ласточки предпочитают проявлять верность гнездовой территории до тех пор, пока изменение условий или неудачное гнездование не заставит их покинуть ее и искать новое место. История отдельных птиц указывает, что после смены колонии они могут вновь вернуться на старое место, если имеется такая возможность. Возвращение в знакомую колонию гарантирует птице знание локальных мест, где находятся лучшие ресурсы, снижает трату времени и энергии на обследование гнездового района. У птицы на знакомой территории, как показал П. Марлер на зяблике, уменьшается число агрессивных выпадов по отношению к соседям, которых они узнают. Кроме того, верность территории способствует восстановлению пары, что тоже обеспечивает экономию времени и энергии.

Наши исследования мухоловки-пеструшки на Куршской косе показали, что иммигранты в отличие от местных птиц (автохтонов) не только позже занимают гнездовые территории, но и имеют худшие репродуктивные показатели (меньший размер кладки, менее успешное вылупление птенцов, более слабое потомство и др.). Многие иммигранты, большинство из которых являются первогодками, отгнездившись впервые в нашем районе, на следующий год стремятся, видимо, вернуться на ранее запечатленную ими в ювенильном возрасте территорию, где, возможно, будут иметь больший репродуктивный успех. Доказательством этому служит тот факт, что около 30–35 % местных птиц впервые появляются в районе рождения только на второй год жизни. Первое свое размножение они, как и иммигранты в нашем районе исследования, осуществляют не на своей территории. Неясно, однако, почему мухоловки на первом году жизни склонны оседать для гнездования за пределами района, с которым в послегнездовой период установили связь. Возможно, что это объясняется тем, что, будучи первогодками, они имеют меньше шансов, чем взрослые птицы, найти в районе рождения подходящее для гнездования место, хотя бы из-за более позднего прилета весной. Кроме того, первогодки, вероятно, в большей степени, чем взрослые, реагируют при подлете к своей территории на такие внешние стимулы, как свободное дупло (для самцов) или активно поющий самец (для самок).

Таким образом, возвращение птиц на знакомую территорию адаптивно, что безусловно является результатом естественного отбора на территориальность. Согласно Г. Кломпу, территориальное поведение сформировалось в результате того, что носители генов, ответственных за такое поведение, получили преимущество, т. е. смогли внести значительно больший вклад в последующие поколения, чем особи, лишенные этих генов.

Происхождение чувства верности дому у перелетных птиц
Ранее мы показали, что тенденция размножаться в районе рождения или прежнего гнездования имеется не только у перелетных, но и у оседлых птиц. Кроме того, экспериментально доказано, что оседлые птицы способны к хомингу, т. е. нахождению своей территории при смещении (см. гл. 6). У оседлых птиц, так же как и у перелетных, имеется конкретный период, когда формируются связи с будущей гнездовой территорией (см. гл. 5). Все это свидетельствует, что механизм верности дому мог возникнуть в классе птиц еще до появления перелетных видов. Перелетные птицы, видимо, только усовершенствовали его в процессе эволюции и довели до ювелирной точности. Не исключено, что основу механизма верности территории птицы вообще унаследовали от рептилий, которые таковым механизмом обладают.

Среди рептилий рекордсменами по нахождению своего дома являются морские черепахи. О замечательных способностях морских черепах возвращаться домой после долгой и трудной миграции по океану прекрасно написал американский зоолог Арчи Карр в книге «В океане без компаса». Самки морских черепах проявляют сильнейшую привязанность к определенному месту, вновь и вновь возвращаясь для откладки яиц на один и тот же пляж. Зеленые черепахи, кормящиеся морскими водорослями у берегов Бразилии, ежегодно совершают миграции протяженностью 2500 км. к о-ву Вознесения в южной части Атлантического океана, чтобы отложить яйца. Трудно представить себе, как они находят небольшой островок в океане, когда их постоянно сносит с курса течениями и ветрами. Верность территории проявляют и другие виды рептилий, которые не совершают дальних миграций. Г. Родда проверял наличие способности к хомингу у молодых аллигаторов во Флориде. Девятнадцать аллигаторов, снабженных радиопередатчиками, были перевезены на различное расстояние (1–16 км.) от гнезда. Десять из них после выпуска ориентировались в сторону «дома». Все они вернулись на место поимки через 2–16 суток. Хоминг с небольших расстояний обнаружен у прыткой и живородящей ящериц. Самцы возвращались несколько лучше, чем самки. У зеленой игуаны самки из года в год используют одно и то же место для откладки яиц. Радиометрическое наблюдение, проведенное Б. Боком с коллегами, показало, что и после откладки яиц игуаны возвращаются на свои участки. «Чувством дома» обладают и другие, более примитивные организмы — бесхвостые (лягушки и жабы) и хвостатые (тритоны, саламандры) амфибии, рыбы (в первую очередь так называемые проходные рыбы, которые возвращаются нереститься в родную реку), насекомые (муравьи, пчелы, осы и др.).

Таким образом, удивительное явление верности дому возникло у организмов задолго до того, как появились высшие позвоночные. Лежит ли в основе этого явления у разных животных общий механизм, трудно сказать, однако еще труднее представить, что в каждой группе животных всякий раз независимо возникал свой механизм верности дому, который никак не был связан с таковым, имеющимся у их предков.

Глава 3 Постоянство мест зимовки, линьки и миграционных остановок

Верность перелетных птиц месту зимовки
К настоящему времени накопилось достаточно много данных кольцевания, свидетельствующих о том, что перелетные птицы могут проявлять верность местам зимовки не в меньшей мере, чем местам гнездования. Мне удалось собрать из литературных источников сведения о 140 видах, у которых обнаружена тенденция к возвращению в прежний район зимовки. Среди них представители разных систематических и экологических групп, многие из которых совершают дальние миграции между континентами, но есть среди них и мигранты на средние и ближние расстояния.

Насколько сильно выражена у птиц верность месту зимовки, можно судить по доле пойманных в районе зимовки особей из числа окольцованных там ранее птиц (см. рис. 5). Рассмотрим наиболее яркие примеры верности птиц месту зимовки.

В Чесапикском заливе в штате Мэриленд (США) — главном районе зимовки малого гоголя на Атлантическом побережье — проводился отлов, мечение и учеты зимующих птиц. Повторные поимки меченых птиц позволили установить, что с учетом неполноты вылова окольцованных особей ежегодно возвращается на прежнее место зимовки около 40 % гоголей. Американская свиязь прилетает на зимовку в Калифорнию с Аляски и Канады. Анализ полученных возвратов колец позволил выявить наличие двух популяций, зимующих в разных долинах. Более половины птиц впоследствии возвращаются на зимовку в свою долину. Обмена птицами между этими двумя зимующими популяциями не было обнаружено.

В летние сезоны в провинции Манитоба (Канада) Д. Равелинг пометил цветными ошейниками 1534 канадских казарки. Меченых птиц затем регистрировали в районе зимовки в штате Миннесота (США). На следующий год на прежнее место зимовка вернулось 80 % самцов и 77 % самок из числа зарегистрированных в прошлую зиму птиц. На второй год вернулось 70 % птиц, на третий — 69 %, на четвертый — 79 %, на пятый — 92 %. На восьмой год из 13 встреченных с ошейниками птиц только одна изменила прежнему месту зимовки.

В Шотландии, в резервате Кэрлэверок окольцевали подавляющее большинство (94 %) зимующих здесь лебедей-кликунов. В последующие зимы ежедневно наблюдали со специальных вышек за всеми окольцованными птицами. 78 % птиц возвращались на зимовку по крайней мере один раз, 40 % зимовали здесь на протяжении нескольких лет. Из 42 окольцованных молодых птиц в последующие годы вернулось 33 особи.

В течение зимних месяцев в штате Техас (США) Е. Болен окольцевал 47 особей (34 самки и 13 самцов) американской пустельги, которая прилетает сюда на зимовку. В последующие зимы 8 из них были пойманы в том же районе. Все они, кроме одной особи, были самками. Во всех случаях вернувшихся птиц наблюдали в 50 м. от места кольцевания.

На зимовку на о-ве Оаху (Гавайские острова) ежегодно возвращается 83–90 % окольцованных там бурокрылых ржанок.

Анализ 686 сообщений об окольцованных на зимовке в Англии больших кроншнепов показал, что большинство птиц остается в течение всей зимы на одной и той же территории и возвращается сюда же в последующие годы. 81 % из 200 птиц были пойманы в пределах 30 км. от места прежней зимовки.

Изучение зимующей популяции больших морских чаек проводилось Дж. Коулсоном и его коллегами в северо-восточной Англии. С помощью пушечных сетей они отловили и пометили цветными кольцами 424 чайки. Три четверти выживших взрослых птиц вернулись в последующие годы зимовать на прежнее место. Неполозрелые особи проявляют меньшую верность зимовке (50 %).

На о-ве Вивара (Неаполитанский залив) окольцевали 45 вертишеек, которые прилетают сюда зимовать. На следующий год в районе кольцевания было обнаружено 12 особей, а через год — 3 особи.

В Бангкоке Б. Кингом были обработаны данные по 20 561 деревенской ласточке, окольцованной на зимовке. В последующие годы в районе мечения было поймано 18 % ласточек. С учетом эффективности отлова птиц можно считать, что в район прежней зимовки вернулось около половины птиц.

П. Ландберг с коллегами изучали в прибрежных районах северной Швеции на трех реках зимовки обыкновенной оляпки, которые прилетают сюда из Норвегии и Финляндии. Было окольцовано 75 птиц, из них 13 особей вернулись в последующие годы зимовать на прежнее место.

Кольцевание Т. Прайсом зеленых пеночек в листопадном лесу на юго-востоке Индии, где они зимуют, прилетев из Европы, показало, что из 25 территориальных особей 13 вернулись на следующий год на прежнее место. В западной Малайзии Л. Мэдвей кольцевал зимующих сорокопутов-жуланов, гнездовые районы которых находятся в Восточной Палеарктике, Монголии и Китае. С ноября по апрель было окольцовано 52 птицы, в последующие годы в том же районе было поймано 12 особей.

В Калифорнии (США) Л. Мэвалд исследовал в районе зимовки два подвида беловенечной зонотрихии, которые там обитают совместно. Из 53 окольцованных взрослых птиц одного из подвидов 28 особей были вновь пойманы в последующие годы на прежнем месте. Из 41 зонотрихии другого подвида вернулось 25 птиц. Из 256 помеченных первогодков первого подвида на прежнем месте зимовки было поймано 74 особи, а из 56 первогодков второго подвида — 19 особей. Более низкая возвращаемость в район прежней зимовки птиц, окольцованных первогодками, объясняется тем, что не все из них успели к моменту кольцевания установить связь с территорией зимовки (см. гл., 5).

На протяжении девяти зимних сезонов на юге Флориды Э. Фиск окольцевал 1277 расписных овсянок, которые прилетают сюда зимовать. В последующие годы 522 птицы были вновь пойманы. Большинство из них были пойманы на месте кольцевания, однако некоторые особи были обнаружены на расстоянии 2–8 км. от места предыдущей зимовки.

К. Елай с коллегами собрали все данные (до 1976 г.) о возвращении североамериканских видов на зимовку в Южную Мексику. У 17 видов обнаружена верность месту прежней зимовки. Средний процент возврата равен 17, максимальный — 39.

Итак, многие исследованные перелетные виды проявляют сильную привязанность к постоянным местам зимовки. Средний возврат составил около 55 % для пластинчатоклювых (утки, гуси, лебеди), 50 % для ржанкообразных (кулики, чайки, крачки) и 20 % для мелких воробьиных птиц.

Смена мест зимовки у некоторых перелетных птиц
Есть виды, у которых зарегистрирована смена мест зимовки в разные годы. В первую очередь к таким видам относят юрка, который известен своими широкими кочевками в пределах зимнего ареала, расположенного в Западной Европе. Л. Джени проанализировал 222 возврата колец юрков, помеченных или найденных в Швейцарии. Было установлено, что птицы, гнездящиеся от Финляндии до низовий Оби в СССР, прилетают в район зимовки с центром в южных предгорьях Альп. Данные поимок окольцованных птиц свидетельствуют о большой подвижности птиц во время зимовки: 11 возвратов получено в течение зимы с расстояний более 50 км., а 2 возврата — с расстояния 240 и 322 км. от места первой поимки. На следующий год 64 % птиц сменили место зимовки. Главные причины, обусловливающие смену мест зимовки у этого вида, — недостаток пищи и сильные снегопады. Основная пища юрка в зимнее время — семена (орешки) бука, урожай которых подвержен значительным ежегодным колебаниям. По наблюдениям Р. Шеппера, в Швейцарии юрки вылетают на места кормежки иногда за 10–30 км. и в местах обилия семян бука скапливаются стаями от сотен до многих тысяч особей. Без видимых причин стаи часто меняют место кормежки. Однако у юрка наряду с непостоянством мест зимовки обнаружена и верность прежнему месту. Так, Г. Хаар за десять лет окольцевал в Восточной Штирии (Австрия) 3791 юрка, из них 65 особей ловили в течение нескольких лет на одном и том же месте. Некоторые птицы появлялись в районе прежней зимовки из года в год в одни и те же сроки. В то же время 11 окольцованных здесь птиц в последующие годы зимовали в Италии, Бельгии, Франции и ГДР.

Р. Шленкер на основании результатов кольцевания юрков на протяжении нескольких лет в одном и том же месте в ФРГ пришел к выводу, что юрки в один год могут вернуться в район прежней зимовки, а на другой год могут зазимовать совсем в иной части ареала (на Севере Италии, в Бельгии). А еще через год вновь могут прилететь зимовать в прежний район. Есть основания предполагать, что юрок в связи со спецификой его зимнего питания семенами бука, урожайность которых в разных местах и в разные годы сильно колеблется, применяет особую тактику поиска этих мест зимой. В первую свою зимовку молодые юрки, вероятно, запечатлевают несколько кормных районов в процессе широких кочевок в пределах зимнего ареала. На следующий год они проверяют эти конкретные районы на предмет урожая буковых орешков. Если в каком-то месте урожай оказывается большим, они могут задержаться в нем до тех пор, пока корм не будет съеден. После этого они могут направиться в следующий знакомый им район и так далее.

Д. Трой анализировал материалы о передвижениях чечеток в Северной Америке по 106 возвратам. Он пришел к выводу, что индивидуальная приверженность прежнему месту зимовки у чечеток выражена очень слабо. Большинство птиц были найдены на расстояниях более 2000 км. от места их кольцевания, но отдельные особи возвращаются в те же места после года отсутствия.

Р. Юник изучал привязанность к местам зимовки у некоторых американских вьюрковых птиц. На протяжении 17 зим в штате Нью-Йорк он окольцевал 3810 сосновых чижей, от которых получил 1286 повторов в тот же сезон и ни одного возврата в последующие зимы. От 2637 окольцованных вечерних дубоносов в тот же сезон получено 59 поимок и ни одной в последующие годы. От 7946 помеченных чечеток получены поимки только в тот же сезон. Из 2822 окольцованных пурпурных чечевичников 393 пойманы в тот же сезон и 13 — в последующие годы на месте кольцевания. Отсутствие привязанности к местам зимовок у этих видов, считает автор, объясняется склонностью их к кочевкам в поисках семян, которыми они питаются.

Таким образом, непостоянство мест зимовки характерно для тех видов, которые проявляют слабую привязанность и к местам гнездования (см. гл. 2). Отсутствие или слабая верность прежней территории зимовки у этих видов в первую очередь связаны со спецификой их питания. Основной корм, которым — они питаются (в первую очередь семена бука, ольхи, березы и др.), подвержен сильным флуктуациям. Однако, судя по отдельным особям, эти виды обладают способностью находить прежнее место зимовки, когда в этом возникает необходимость.

Что влияет на верность птиц зимовке?
Проявит ли птица верность прежнему месту зимовки или нет, в первую очередь зависит от того, — достаточно ли в этом месте корма и насколько он доступен, В случае плохой кормовой базы или когда погодные условия препятствуют добыванию корма (мощный снеговой покров, оледенение и т. п.) птицы вынуждены покидать знакомые им территории. Так, А. Спаанс, изучая зимнее поведение обыкновенного скворца в Нидерландах, обнаружил, что птицы в этом регионе не показывают сильной привязанности к месту предыдущей зимовки в отличие от скворцов в Англии, где, по его мнению, условия зимовки для этого вида лучше. На континенте более суровые зимы, поэтому корм добывать там скворцам значительно труднее, чем в Англии. А. Пердек обнаружил, что смертность скворцов, зимующих в Нидерландах, выше чем в Англии.

Наблюдения за золотистыми ржанками, зимующими в Южной Англии, показали, что перемещения птиц в сильной степени зависят от погодных условий. Непродолжительное похолодание вызывает активное рассеивание птиц в пределах общего участка стаи, более длительные холода обусловливают эмиграцию птиц за границу участка с последующим возвращением, когда погода улучшится.

У славки-черноголовки, зимующей в районе Гибралтара (Испания), отмечена зависимость возвращаемости птиц на прежнее место зимовки от урожая ягод, которыми они питаются. В зимы, бедные кормом, отмечена смена мест зимовки.

Другой важный фактор, снижающий верность птиц зимней территории, — фактор беспокойства. Птицы предпочитают избегать районы, где велико воздействие хищников или человека. Кольцевание перелетных видов, зимующих в Мексике, показало, что многие птицы возвращаются зимовать на свой прежний участок и ведут строго оседлый образ жизни. Однако в связи с вырубкой лесов фактор беспокойства настолько усилился, что птицы вынуждены покидать прежние районы зимовки.

Таким образом, на верность птиц зимовке влияют фактически те же факторы, которые определяют и постоянство их мест гнездования (см. гл. 2).

Территориальное поведение птиц на зимовке
Долгое время считали, что поведение, связанное с выбором и защитой территории, свойственно птицам только в гнездовой период. Однако сейчас многими исследователями показано, что черты территориализма птицы проявляют как во время зимовки, так и на пролете в местах остановки.

Д. Скотт, наблюдая за зимующими лебедями-шипунами в окрестностях Оксфорда (Англия), пришел к выводу, что проявление территориальности зависит от температуры воздуха и качества территории (обилие и разнообразие водной растительности, возможность подкормки человеком, наличие потенциальных пастбищ). Все показатели качества территории имели положительную корреляцию с количеством пар, остающихся на своих территориях в зимние месяцы. Наиболее строго защита территории проявляется при среднем уровне кормовых ресурсов.

Дж. Миерс с коллегами исследовали территориальность у различных видов куликов в негнездовой период на побережье Буэнос-Айреса (Аргентина) и в Калифорнии (США). Из 24 видов, зимующих в Калифорнии, у 11 выявлено территориальное поведение части особей. В Аргентине для 13 из 19 видов характерно территориальное поведение в зимний период. Территориальность куликов имеет различную выраженность и значительные вариации в длительности периодов существования защищаемых территорий (до нескольких месяцев). Во многих случаях территориальные особи добиваются исключительного владения территорией, в других случаях, однако, они не могут успешно противостоять всем пришельцам. Защищаемая территория, как правило, фиксирована, имеет четкие границы, которые охраняются от вторжения. Предполагается, что объяснение вариаций территориальности заключается в различиях индивидуальной реакции куликов на местные условия обитания.

Наблюдения за индивидуально меченными куликами-сороками в эстуарии р. Экс (Англия) показали, что птицы кормятся на ограниченных участках всю зиму. Наиболее агрессивные особи кормились в местах с наиболее обильным кормом (мидии). Число найденных и съеденных мидий, а также частота успешных нападений на других особей были выше у оседлых птиц, что, возможно, связано с их лучшим знакомством о территорией.

Наблюдения и пеленгация 15 тулесов, индивидуально помеченных и снабженных радиопередатчиками, с января по март в эстуарии р. Тис на северо-востоке Англии позволили А. Вуду выделить три группы птиц по характеру их размещения в пространстве. Кулики, охраняющие долговременные кормовые территории, регистрируются почти постоянно во время отливов на этих территориях. Владельцы кратковременных территорий иногда меняют места охраны, иногда даже в течение одного дня или ночи. Нетерриториальные особи часто перемещаются по отмелям во время отливов и почти не проявляют привязанности к каким-либо участкам. Наблюдения показывают, что ночью тулесы не просто кормятся на своих территориях, но, как и днем, активно их охраняют. Установлена связь использования кормовых территорий с погодными условиями: владельцы долговременных территорий перемещаются на временные места кормежки в периоды непогоды с сильным ветром и низкими температурами.

М. Ватанаби и Н. Мариама наблюдали за территориальным поведением белой трясогузки близ Токио (Япония) с октября по март. Птицы занимали территории до ноября и охраняли в течение всей зимы. Средний размер территории 3364 м2 в один год и 4519 м2 — в другой. Кочующие особи пытались вторгнуться на территории, занимаемые территориальными особями. Территориальное поведение по отношению к вторгнувшимся особям включало в себя конфронтацию, угрозу, преследование, драку и настороженность. На ночевку трясогузки улетали в другие места, но каждое утро возвращались обратно на свои территории.

Т. Прайс, исследуя поведение зеленой пеночки в Индии, прилетающей сюда на зимовку, установил, что все птицы, как самцы, так и самки, имели индивидуальные территории всю зиму. В декабре и январе не было отмечено нетерриториальных особей. Птицы возвращались на свои территории каждую зиму, оставаясь в тех же взаимоотношениях с соседями. Самцы издают специальный сигнал, выполняющий роль территориальной песни, Территория занимает от 200 до 800 м2. Самцы на своей территории не только поют, но и совершают полеты, напоминающие «токовые». Исследование показало,что пищи для этого вида недостаточно, что, вероятно, и обусловливает территориальность и конкуренцию, Территориализм — выгодная стратегия при дефиците корма.

Итак, на зимовке перелетные птицы могут проявлять территориальное поведение, сходное с таковым в гнездовой период. Они занимают конкретные территории, которые охраняют от вторжения других особей. На своей территории птица имеет целый ряд преимуществ: она знает, где искать корм и как его лучше добыть, знает, где можно спрятаться от непогоды или хищника, повышает свой уровень иерархии и доминирования, увеличивая тем самым вероятность выживания по сравнению с территориальными особями. Все это, вероятно, и обусловливает верность перелетных птиц прежним местам зимовки. Постоянство мест зимовки, как и постоянство мест гнездования, выгодно птицам, когда условия обитания на занимаемой ими территории благоприятны, кормовые ресурсы стабильны и доступны из года в год, и невыгодно, когда условия обитания нестабильны или неблагоприятны.

Верность птиц местам линьки
На связь перелетных птиц с прежним районом линьки исследователи впервые обратили внимание при кольцевании некоторых видов водоплавающих в местах их массового скопления на линьку. Многие водоплавающие после гнездования улетают на линьку в определенные районы, которые иногда удалены на сотни и даже тысячи километров от места размножения. Например, некоторые популяции уток из северной Сибири совершают перелет на линьку за 2 тыс. км. к одному горному озеру, расположенному в Гималаях на высоте 4500 м. Кольцевание птиц в районах линьки показало, что определенная часть особей из года в год возвращается на прежнее место линьки. По данным Ю. А. Исакова, 136 меченых крякв, шилохвостей и чирков-свистунков были встречены в тех же самых участках Астраханского заповедника, где они линяли в прошлом году. Даже в пределах одного участка утки выбирали в разные годы одни и те же места.

В Слонском заповеднике в долине р. Варта (Польша) линных серых гусей ловили сетями. Было помечено 1476 птиц и получено 67 возвратов, которые доказывают, что птицы возвращаются сюда же на линьку в последующие годы.

Т. Б. Ардамацкая приводит данные, которые свидетельствуют, что места линьки холостых лебедей-шипунов азовско-черноморской популяции из года в год постоянны. Из 14 птиц, окольцованных на линьке в Каркинитском заливе, 6 обнаружены там же на следующий год и 3 — в близлежащих водах Черноморского заповедника.

Линьку крошечного песочника Г. Пейдж изучал в одном из районов Калифорнии (США), куда они прилетают о Аляски после размножения. Многие птицы (26 % от числа помеченных взрослыми и 22 % — молодыми) вернулись сюда же линять в следующий сезон. Линька у взрослых птиц продолжается с июля по ноябрь, а у молодых — с августа по декабрь. После окончания линьки многие птицы оставляют этот район и улетают зимовать дальше на юг.

Повторные поимки чечеток в районе их массового скопления на линьку в Северной Англии осенью показали, что некоторые взрослые птицы (9 самцов из 91 и 3 самки из 118) возвращаются в этот район линять в последующие годы. Из 470 окольцованных молодых чечеток 16 были пойманы здесь же линяющими в последующие годы. Предполагается, что возвращение чечеток на линьку в исследуемый район объясняется тем, что это место является идеальным для линьки этого вида благодаря изобилию корма, свежей воды и убежищ.

На основании этих данных можно предположить, что верность местам линьки проявляют и другие перелетные виды. Только ограниченность кольцевания птиц в районах их линьки не дает возможность оценить, насколько характерно для птиц постоянство мест линьки,

Постоянство миграционных путей и остановок птиц на пролете
Придерживаются ли перелетные птицы из года в год традиционных путей миграции, или же каждый год летят новыми путями? Первоначально у исследователей благодаря визуальным наблюдениям сложилось впечатление, что птицы мигрируют узким фронтом вдоль берегов морей, долин рек, горных хребтов, т. е. вдоль направляющих линий. Однако в дальнейшем с помощью радарных наблюдений и наблюдений в телескоп на фоне луны было показано, что многие виды мигрируют ночью, преимущественно широким фронтом. В настоящее время многие исследователи пришли к мнению, что птицы летят и узким и широким фронтом. Одни виды (лебеди, гуси, утки, кулики, хищники и др.) нередко следуют во время миграции вдоль побережий и долин, тогда как другие, в основном воробьиные, мигрируют широким фронтом, пересекая моря и горы на большой высоте.

Рис. 16. Отклонение в индивидуальных сроках пролета через Куршскую косу меченых зябликов в разные годы.

«-» отклонение в сторону более раннего и «+» более позднего по срокам пролета.


Массовое кольцевание птиц во время миграций обычно проводится в местах их наибольшей концентрации — на побережье океана, моря, большого озера, реки или в горах на перевалах и в долинах, т. е. там, где пролет идет узким фронтом. Например, вдоль Куршской косы Балтийского моря во время осенней и весенней миграции летит огромное множество птиц (более 1 млн в день интенсивного пролета), которые следуют так называемым Беломоро-Балтийским путем. За 30 лет на косе поймано и окольцовано около 1,5 млн мигрирующих птиц 150 видов. За это время получено около 200 повторных поимок птиц на месте кольцевания в последующие годы. Хотя доля повторных поимок мигрирующих птиц в последующие годы мала (у разных видов она колеблется от 0,01 до 0,1 %), все же можно считать, что по крайней мере некоторые виды (пеночка-весничка, зяблик и чиж) проявляют верность пути миграции через Куршскую косу. Повторные поимки этих видов в последующие годы также свидетельствуют о постоянстве индивидуальных сроков пролета птиц через косу в разные годы (рис. 16). Доказательства постоянства путей и сроков миграции для целого ряда перелетных видов в настоящее время получены многими исследователями как в нашей стране (в Прибалтике, Карелии, в предгорьях Тянь-Шаня, Западной Сибири, на Дальнем Востоке), так и за рубежом (в Западной Европе, Африке, Северной Америке и Канаде).

Дж. Зигнер, анализируя возвраты чирков-свистунков в Западной Европе, пришел к выводу, что взрослые птицы проявляют консерватизм и постоянство пролетных путей на протяжении нескольких лет. Около 14 % повторных встреч чирков приходится на прошлогодние места.

Весенняя миграция полосатых ястребов идет по берегам оз. Мичиган (США). Некоторые птицы в течение ряда лет летят одной и той же дорогой. На мысе Уайтфиш было повторно поймано 15 (0,2 %) ястребов через 1–4 года после кольцевания.

Данные кольцевания подтверждают, что перелетные птицы могут из года в год пользоваться на пролете одними и теми же местами для отдыха и кормежки. В октябре-декабре близ оз. Эри (Канада) Дж. Кёрнер с коллегами поймали и окольцевали цветными ошейниками 989 канадских казарок, которые останавливаются там на отдых во время миграции. В этом районе птицы держатся тремя большими группами, которые используют разные места кормежки и ночевки. На следующий год около 40 % помеченных особей были вновь встречены в этом районе, причем большинство (75 %) из них держалось на тех же участках.

П. Смит, наблюдая за мечеными перепончатопалыми галстучниками на изолированном участке побережья в штате Массачусетс (США), выяснил, что одни и те же птицы ежегодно посещают данный пункт на осеннем пролете. Средняя продолжительность остановки птиц составила 23 сут. Галстучники, кольцевавшиеся в 10 и 30 км. севернее, ни разу не были отмечены в данном пункте. Средняя ожидаемая величина возвращения птиц на следующий год 56 %, а по расчетам за годы наиболее тщательных исследований 72 %.

Б. Кнор сообщает о 41 возврате из 137 окольцованных во время осенней миграции в штате Нью-Джерси (США) перепончатопалых песочников. На следующий год на прежнее место вернулось 30 % птиц.

Некоторые данные свидетельствуют и о постоянстве миграционных остановок у воробьиных птиц. Так, в Швеции, по данным Р. Стаава, варакушку ловили на протяжении четырех осенних сезонов в одном и том же месте. Имеются сведения, что воробьиные птицы, мигрирующие через Сахару, могут пользоваться из года в год одними и теми же оазисами для отдыха и кормежки.

В местах остановки птицы могут проявлять типичное территориальное поведение. Например, К. Биби и Р. Грин, изучая поведение мухоловок-пеструшек в Португалии, где они останавливаются осенью перед перелетом в Африку, установили, что некоторые птицы занимают территорию и защищают ее от других особей. Отдельные особи держались на одном и том же месте до 9 сут.

Таким образом, многие перелетные птицы, вероятно, из года в год придерживаются постоянных путей миграции (см. рис. 36).

Глава 4 Расселение, эмиграция и иммиграция птиц

Расселение, активное или пассивное, характерно для большинства растений и животных. У растений функцию расселения обычно выполняют семена. У животных расселение происходит, как правило, на ранних (ювенильных) стадиях развития. Расселение на суше, в воде и в воздухе — явление универсальное. У большинства животных, пишет Э. Майр, способность к расселению так велика, что иногда остается лишь удивляться тому, что биогеографические преграды вообще существуют. Способность особей какого-либо вида к расселению, т. е. способность перемещаться на то или иное расстояние от места их рождения, в большой степени определяет возникновение и сохранение географических изолятов. Дисперсия, эмиграция и иммиграция обеспечивают поток генетической информации. Устойчивый и высокий приток генов, вызываемый обменом особями, служит главным фактором, определяющим генетическую интегрированность между популяциями вида. По расчетам Майра, замещение генов в локальной популяции за счет иммиграции в 100 раз больше, чем за счет мутаций.

Наиболее широко используют определение расселения, данное Говардом: дисперсия особей у позвоночных есть перемещение животных из точки рождения в место их размножения. Это определение применимо только к молодым особям и может быть названо, согласно П. Гринвуду, натальной дисперсией.

Если имеется в виду перемещение взрослой особи из одного места гнездования в другое в разные годы, то употребляют термин гнездовая дисперсия.

Послегнездовая (или ювенильная) дисперсия — это перемещение птицы из точки рождения в место, откуда она начнет осеннюю миграцию (для перелетных птиц), или в — место, где она останется зимовать (для оседлых птиц).

Эмиграция — выселение особей за пределы места обитания. Иммиграция — вселение в какую-либо местность особей, раннее в ней не обитавших. Абмиграция — уклонение особи от трассы миграции, перелет или недолет до своего места вследствие брачного поведения.

Расселение молодых птиц из родных мест
После оставления гнезда слетки определенное время держатся с родителями (или с одним из родителей), которые их «водят» либо непосредственно в районе гнезда, либо на каком-то расстоянии от него. Например, у альбатросов слетки в первые месяцы жизни до подъема на крыло (в возрасте 5 мес) кочуют пешком в пределах 2 км. от гнезда, регулярно возвращаясь к нему. Взрослые птицы кормят молодых только возле гнезда, поэтому им приходится постоянно возвращаться к нему после своих блужданий.

У уток самка часто сразу уводит выводок от гнезда. Американские исследователи в штате Северная Дакота провели с помощью радиопередатчиков, прикрепленных к спине самкам крякв, слежение за перемещениями 25 выводков. До подъема на крыло (в возрасте около 2 мес) выводки использовали от 1 до 10 водоемов, причем большинство перемещений по суше происходило до двухнедельного возраста. Площадь обитания варьировала от 4 до 20 га. Площадь территории, на которой перемещался выводок, обычно резко возрастала в первую неделю и почти стабилизировалась после двухнедельного возраста птенцов.

Наблюдения за 14 самками каролинской утки (снабженными радиопередатчиками) с выводками в том же штате показали, что в первые 2 дня после ухода с гнезда самки вели выводок к определенным местам на расстоянии до 9 км. вдоль реки. Выводки в 5 раз чаще держались в старицах, чем в русле реки. Иногда они перемещались между старицами посуху, но река все равно служила основной магистралью для перемещения выводков. Перемещения выводков в первую очередь связаны с поиском наиболее богатых кормом мест. Старицы богаче растительностью, чем сама река.

У дневных хищных птиц молодые после оставления гнезда (в возрасте около месяца и позже) держатся вместе с родителями довольно долго. Например, у пустельги выводки не распадаются до осеннего отлету. Как выяснил И. Ньютон, в Англии молодые перепелятники после оставления гнезда в течение 3–4 нед держатся в его окрестностях, где их продолжают кормить родители.

У куликов в первые сутки пуховички держатся вблизи гнезда. Потом они начинают проявлять активность. Так, у камнешарки оперившиеся птенцы переселяются из шхер Балтийского моря на открытый берег моря. Летать молодые птицы начинают на 25-й день жизни. Незадолго до этого, когда молодые начинают «подлетывать», самки оставляют выводки и откочевывают прочь. Самцы же держатся с выводком, пока птенцы не станут вполне самостоятельными. Поэтому кочевки у самцов происходят на две недели позже, чем у самок.

У черных стрижей птенцы находятся в гнезде достаточно долго. В наиболее благоприятных случаях они вылетают из гнезда на 35–40-е сутки, в неблагоприятные дни задерживаются в гнезде до 56 сут. После вылета птенцы сразу могут летать и самостоятельно кормиться. У стрижей отсутствует период семейной послегнездовой жизни. Нередко молодые стрижи после вылета из гнезда сразу покидают свою гнездовую территорию.

В отличие от стрижей птенцы у ласточек раньше покидают гнездо (в возрасте трех недель), и родители докармливают их после этого несколько дней. На ночевку птенцы ласточек часто возвращаются в гнездо. У пурпурной ласточки, гнездящейся в Северной Америке, самки первую неделю после вылета приводили молодых к гнезду, после чего птенцы сами возвращались на ночевку в родное гнездо. Позже взрослые птицы начинают прогонять молодых с гнездовой территории.

В целом у воробьиных птиц продолжительность пребывания птенцов в гнезде довольно сильно варьирует. У мелких птиц птенцы находятся в гнезде около 2 нед, у крупных (например, у ворона) до 40 сут. У многих видов птенцы после вылета еще не способны летать, Поэтому перемещаются либо прыжками по земле, либо перепархивая с ветки на ветку. Некоторые виды, в основном дуплогнездники (мухоловки, синицы, скворцы), в связи с более длительным пребыванием в гнезде (до трех недель), способны к полету сразу после вылета пз гнезда. Крупные виды начинают летать обычно позднее мелких: серые вороны становятся летными в возрасте 35 сут., сойки — 25, дрозды — 16, соловьи — 15 сут.

У мухоловки-пеструшки после вылета из гнезда слетки держатся в составе выводка около двух недель. На Куршской косе в это время большинство особей кочуют в пределах 1 км. от родного гнезда, хотя часть особей к моменту распадения выводка успевает уйти на 2–5 км. от места рождения. Повторные отловы (до 5 раз) одних и тех же особей в большие стационарные ловушки, противоположно направленные, показали, что птицы перемещаются то к северо-востоку, то к юго-западу от места вылупления, совершая таким образом, «челночные» кочевки размахом до 600 м. Выводок могут водить оба родителя, но могут водить раздельно: часть выводка — самка, часть — самец.

Продолжительность пребывания молодых птиц в районе рождения (в радиусе 1 км.) у воробьиных видов, гнездящихся на Куршской косе, заметно варьирует (рис. 17). Раньше всех из района рождения уходят деревенская ласточка, мухоловка-пеструшка, зеленая пересмешка, белая трясогузка, обыкновенная чечевица. Дольше всех задерживаются в районе рождения славка-завирушка и часть особей (около 10 %) у лесного конька и зяблика. Зяблики, родившиеся на участке, изолированном от лесного массива косы песчаными дюнами, держатся в среднем на 12 дней дольше, чем в районе полевого стационара «Фрингилла», где лесная полоса непрерывна.

До начала осенней миграции молодые птицы могут переместиться на самое разное расстояние от родного гнезда. Одни особи расселяются в пределах нескольких километров, в то время как другие улетают на десятки и даже сотни километров от места вылупления. Я. А. Виксне предложил разделять «ближнюю» и «дальнюю» дисперсии. Природа близкого и далекого расселения, считает Виксне, существенно отличается. Дальнее расселение, вероятно, в большинстве случаев осуществляется как врожденный акт, а ближнее расселение нередко происходит в результате вынужденного ухода птиц. А. С. Мальчевский считал, что характеристики ближней дисперсии с эволюционной точки зрения являются и характеристиками гнездового консерватизма, так как они отражают степень оседания птиц при возврате их на места размножения в районе их рождения или около него. Во всяком случае, к существенному обмену генной информацией между популяциями она может привести лишь с течением очень длительного времени, и то при отсутствии территориально-механической изоляции. В. Р. Дольник высказал соображение, что при дальней дисперсии рассеивание птиц происходит во всех или многих направлениях, но перемещение каждой особи происходит в определенном направлений. Эта дисперсия определяется генетическими особенностями особи и не связана непосредственно с пищевым фактором. Адаптивное значение дальней дисперсии — генный обмен между популяциями.

Рис. 17. Возраст (А) и сроки (Б), в котором молодые птицы покидают район рождения на Куршской косе.

Начало темной полосы — возраст и сроки, к которому большинство птенцов вылетают из гнезда. Конец темной, заштрихованной и светлой полос указывает, к какому моменту из района рождения исчезает 70, 90 и 100 % особей из числа пойманных в большие ловушки птиц. Стрелка указывает уход 50 % особей. 1 — вертишейка, 2 — деревенская ласточка, 3 — мухоловка-пеструшка, 4 — весничка, 5 — зеленая пересмешка, 6 — ястребиная славка, 7 — славка-завирушка, 8 — белая трясогузка, 9 — лесной конек, 10 — сорокопут-жулан, 11 — зяблик, 12 — обыкновенная чечевица.


Рассмотрим несколько примеров послегнездовой дисперсии у перелетных птиц. Дж. Дорст в книге «Миграции птиц» пишет, что, как только молодые серые цапли встанут на крыло, они широко разлетаются. Птицы, окольцованные в мае в Центральной Франции, были пойманы в июле и августе не только на севере Франции, но и в Бельгии, Голландии, Западной Германии и даже в Англии. Серые цапли, окольцованные птенцами в ГДР, в июне отлавливаются в радиусе до 25 км. от места вылупления, в июле — до 50 км., но из мест, где мало водоемов, птицы могут улетать и дальше (до 500 км.). В августе часть птиц обнаруживается на расстоянии 1000–2000 км. В сентябре около 80 % повторных встреч приходится на районы, расположенные севернее 50° с.ш. Столь выраженные послегнездовые кочевки характерны и для других видов цапель. Предполагается, что эти кочевки связаны с поиском подходящих мест гнездования.

У кряквы, как показала Т. П. Шеварева, 84 % молодых особей распределяются в послегнездовой период в пределах 120 км. от места рождения, 16 % особей расселяются на большие расстояния (до 1000 км.).

Рис. 18. Расселения молодых птиц в июле (А) и августе (Б) и взрослых при первом гнездовании (В) у обыкновенной пустельги в ГДР.

Расстояния от центра круга (место рождения) соответствуют логарифмическому изображению границ от 10 до 1000 км.


Хищные птицы (орлы, канюки, луни, ястреба и сокола) расселяются в первое свое лето в пределах нескольких десятков километров от родного гнезда. Например, канюки, окольцованные птенцами в ГДР, в июле встречаются уже в пределах 40 км. от места вылупления. В августе из 37 встреч окольцованных птиц 6 особей обнаружены на расстоянии свыше 50 км. от гнезд, самая отдаленная встреча была зарегистрирована в 172 км. У пустельги окольцованные молодые птицы в июне и июле встречаются преимущественно в пределах 20 км. от места рождения (рис. 18), хотя отдельные особи были обнаружены на расстоянии нескольких сот километров (до 400). В августе они расселяются еще дальше. Отдельные особи зарегистрированы на расстоянии 400–600 км. от родного гнезда.

Дж. Нисбет установил, что молодые речные крачки широко расселяются после поднятия на крыло. Некоторые особи перемещаются на 400 км. от родной колонии в различных направлениях. Расселение на большие расстояния характерно также для многих видов чаек.

Мелкие воробьиные птицы тоже проявляют склонность к расселению в молодом возрасте, правда, дальность дисперсии у них обычно меньше, чем у крупных птиц.

Д. Лэнгслоу проанализировал свыше 400 сообщений о находках окольцованных в Англии и Ирландии славок-черноголовок. Анализ показал, что в июле — августе молодые птицы разлетаются лишь в пределах 25 км. от гнезда. Только в сентябре, когда у черноголовки начинается осенняя миграция, их обнаруживают на расстоянии более 100 км.

Рис. 19. Дальность и направленность расселения на Куршской косе молодых мухоловок-пеструшек в послегнездовой период.

Гистограмма и выровненная кривая показывают долю птиц (из числа окольцованных птенцами), которые попались в большие ловушки во время послегнездовых перемещений.


Е. Хаукиойя исследовал послегнездовую дисперсию у камышовой овсянки в Финляндии. Он установил, что до 15 июля молодые держатся в пределах 2 км. от места вылупления, с 16 июля по 25 августа, когда у них идет постювенильная линька, они распределялись в радиусе 4 км. от гнезда.

Анализ 274 поимок окольцованных птенцами мухоловок-пеструшек в стационарные ловушки в послегнездовой период на Куршской косе показал, что молодые птицы расселяются преимущественно в пределах 6 км. от места рождения (рис. 19). Около 10 % особей были пойманы на расстоянии от 6 до 13 км. Сходные данные по послегнездовому расселению молодых мухоловок получены и в других частях ареала — в Карелии (А. В. Артемьевым и В. И. Голованем) и Голландии (Дж. Баленом).

Рис. 20. Направленность расселения на Куршской косе в послегнездовой период молодых мухоловок-пеструшек (1), зеленых пересмешек (2), славок-завирушек (3), ястребиных славок (4), весничек (5) и зябликов (6).

Темная полоса — доля птиц, расселившихся к юго-западу от места рождения, светлая полоса — к северо-востоку.


Молодые зяблики на Куршской косе расселяются преимущественно в пределах нескольких километров, хотя часть птиц в июле встречается на расстоянии более 10 км. от места вылупления. В августе, поймано несколько особей на расстоянии 20–30 км. от родного гнезда. За время кочевок молодые зяблики могут покинуть Куршскую косу и выйти на материковую часть суши.

У пеночки-веснички молодые птицы в возрасте от 30 до 55 сут., когда происходит расселение, обнаруживаются (на Куршской косе и на побережье Ладожского озера) преимущественно в пределах 3 км. от места вылупления. Однако некоторые птицы в этом возрасте были пойманы на расстоянии 26 км. от родного гнезда. Следует принять во внимание, что эффективность обнаружения окольцованных птиц на больших расстояниях существенно снижается, поэтому доля особей, расселившихся более чем на 10 км. от места вылупления, в действительности выше.

Важно знать, не только на какие расстояния расселяются молодые птицы, но и по каким направлениям. У некоторых видов — серой цапли, кваквы, обыкновенной и серебристой чаек — молодые в послегнездовой период смещаются преимущественно в северных направлениях. Такие северные перемещения обнаружены и у некоторых хищных птиц — орланов, канюков, пустельги. К. Бролей указывает, что молодые орланы-логохвосты из Флориды летят в послегнездовой период далеко на север за очень короткое время. Одна особь пролетела за месяц 2575 км. Молодые орланы-белохвосты, окольцованные в Польше и ГДР, были обнаружены северо-восточнее — на территории СССР, одна из птиц пролетела почти 1300 км.

У других видов молодые птицы в процессе расселения смещаются преимущественно к югу. Так, на Куршской косе молодые мухоловки-пеструшки, зеленые пересмешки, славки-завирушки, ястребиные славки и веснички достоверно в большей степени смещаются к юго-западу, чем к северо-востоку (рис. 20). Причем у мухоловки-пеструшки в годы с поздними сроками гнездования популяции молодые птицы имеют более выраженную тенденцию к смещению на юго-запад, чем в «ранние» годы. Доминирование южных направлений у указанных видов, вероятно, объясняется тем, что у молодых птиц очень рано (уже в июле) появляется тенденция к перемещению в направлении зимовок. Например, молодых мухоловок-пеструшек, окольцованных в нашей стране, уже в августе находят в Италии, Португалии и Марокко. Кроме того, проверка молодых птиц этих видов на ориентацию в круглых клетках М. Е. Шумаковым на Куршской косе показала, что юго-западная направленность двигательной активности у них появляется уже в середине июля.

Однако у других перелетных видов расселение молодых птиц идет в разных направлениях, как это часто наблюдается у оседлых видов. Например, у зяблика на Куршской косе молодые птицы в июле расселяются примерно в равной степени к северо-востоку и юго-западу от места рождения (рис. 20). Зяблики зимуют главным образом во Франции и Испании, поэтому, вероятно, тенденция двигаться в сторону зимовки у молодых птиц появляется несколько позже, чем у дальних мигрантов. Правда, в южной Англии обнаружено, что у дальнего мигранта — веснички, зимующей в Экваториальной Африке, расселение молодых в июле идет в разных направлениях. Миграция на юго-восток начинается преимущественно в августе, после окончания линьки.

Итак, у многих перелетных видов — от альбатросов до мелких воробьиных — молодые птицы, приобретя самостоятельность, проявляют склонность к расселению из района рождения. Расстояние, на которое они перемещаются при этом, может существенно отличаться не только у разных видов или популяций, но и у членов одного выводка. Какая-то часть молодых птиц у большинства видов всегда остается непосредственно в районе рождения до начала осенней миграции. У одних видов или популяций доля таких «оседлых» особей больше, у других меньше. Большинство особей расселяются в пределах нескольких километров или десятков километров, лишь незначительная часть птиц (менее 10 %) перемещаются в послегнездовой период на сотни, а то и тысячи километров. Существенно может отличаться у разных видов и направленность расселения молодых птиц. У дальних мигрантов перемещения молодых птиц в сторону зимовки, вероятно, начинаются рано, практически после приобретения ими самостоятельности, тогда как у ближних мигрантов они происходят несколько позже. Однако и у дальних мигрантов часть особей, видимо, всегда расселяется к северу от места рождения. Таким образом, у перелетных птиц имеет место разнообразие в отношении как дальности, так и направленности расселения.

Куда расселяются перелетные птицы?
На каком расстоянии от места рождения или предыдущей го гнездования птицы приступают к размножению, вернувшись с зимовки? На этот вопрос частично дан ответ в первой и второй главах, посвященных верности птиц месту рождения и гнездования. Рассмотрим только те примеры, которые свидетельствуют о разлете птиц из района рождения и гнездования.

М. Брук установил, что около четверти птенцов обыкновенного буревестника, выведшихся на о-ве Скокхолм (Уэльс), не возвращаются для гнездования в родную колонию, а эмигрируют на другие острова, расположенные в сотне и более километров от нее. Среди расселившихся птиц большинство составляют самки. Самцы более привержены к родной колонии.

Т. П. Шеварева, проанализировав данные по расселению уток (кряквы, широконоски, свиязи, чирка-трескунка и хохлатой чернети), пришла к выводу, что на большие расстояния от места рождения и гнездования перемещается 10–30 % особей. Некоторые чирки приступают к гнездованию на очень больших расстояниях от места: вылупления: от 500 до 2700 км. По данным Х. А. Михельсона и его коллег, окольцованные молодыми на о-ве Энгурес (Латвия), чирки-трескунки в последующие годы добыты в верховьях Волги и за Уралом (на побережье Иртыша), а широконоски — в бассейне Печоры и Оби.

У гусей дальность расселения не столь впечатляюща, как у уток. Для самок малого белого гуся, гнездящегося в Гудзоновом заливе, характерна довольна сильная привязанность к месту гнездования. Обмен между колониями осуществляется главным образом самцами, которые более склонны к эмиграции, чем самки. Однако, перенаселенность колонии в совокупности с неблагоприятными погодными условиями (холодная весна) может привести к ослаблению привязанности к прежнему месту и, вызвать массовые переселения и у самок. Новые колонии у белого гуся формируются в основном в местах, где они линяют в послегнездовой период. Например, три гнездящиеся в одной из колоний самки были обнаружены на следующий год во время размножения в другой колонии, на расстоянии около 350 км. Популяция белых гусей Гудзонова залива со многими колониями рассматривается Ф. Куком и другими исследователями как одна свободно скрещивающаяся популяция с единым генофондом.

В Англии методом мечения цветными кольцами изучали территориальное поведение лебедя-шипуна. Установлено, что многие птицы, особенно самки, впоследствии возвращаются в район рождения. Однако часть птиц может улетать достаточно далеко (на расстояния более 30 км.) от места рождения. Около половины птиц впервые образовали пару в пределах 8 км. от места вылупления, а 23 % — в пределах 1,6 км. Доля птиц, загнездившихся недалеко от места рождения, втрое выше у самок, чем у самцов, во всех возрастах. Среди взрослых шипунов самки тоже в среднем гнездятся ближе к месту рождения, чем самцы.

У дневных хищных птиц дальность расселения может быть достаточно большой. С. Эстерлёф проанализировал 79 возвратов скоп, окольцованных птенцами в Швеции. Они чаще всего гнездятся на расстоянии 10–49 км. (34 %) и 50–90 км. (16 %) от места рождения. Однако 22 % особей загнездились на расстоянии от 100 до 1000 км., а 19 % — даже далее 1000 км., но среди последних возвратов некоторые получены, видимо, от негнездящихся особей. По данным А. В. Постельных, от 99 птенцов черного коршуна, помеченных в Окском заповеднике (Рязанская область), получено было три местных возврата. Птицы вернулись на родину через 2–4 года и были встречены на расстоянии от 5 до 40 км. от места вылупления. Три возврата получены через 2–3 года в июле из Мордовии. Еще две птицы встречены в Грузии через 2 года и 6 лет.

А. А. Кищинский сообщает, что зимняки, родившиеся в горах на юге Норвегии, были обнаружены (3 возврата) половозрелыми в период гнездования на расстоянии более 1000 км. Он приходит к выводу, что эти впечатляющие случаи «абмиграций» у зимняка свидетельствуют о том, что «перемешивание» населения и межпопуляционный обмен особями у этого вида, вероятно, обычные явления. Они связаны, по его мнению, со значительными локальными колебаниями численности северных полевок, составляющих летнюю кормовую базу зимняка. В противоположность зимняку у близкого к нему вида — канюка, половозрелые особи в Восточной Европе приступают к размножению преимущественно в пределах 50 км. от места вылупления. Только несколько особей обнаружены достаточно далеко от родины (в 134, 327 и 554 км. к юго-западу от места рождения). Анализируя данные Х. Пернера по дальности и направленности расселения пустельги в ГДР, приходишь к выводу о большом сходстве масштабов расселения птиц после вылета из гнезда и при первом их гнездовании (см. рис. 18).

У куликов дальность расселения, как свидетельствуют данные кольцевания, значительно меньше, чем у рассмотренных выше групп птиц. Это может быть связано с тем, что сведений о находках окольцованных куликов далеко за пределами района кольцевания собирается мало из-за большой трудности их отстрела, отлова или наблюдения за мечеными особями. Кулики-сороки в подавляющем большинстве (80 %) размножаются непосредственно в районе рождения, 13 % — в пределах 20 км., 4 % — на расстоянии 20–50 км., 2 % — от 50 до 100 км. Взрослые кулики-сороки практически все возвращаются в узколокальный район гнездования, только около 1 % особей обнаружено в 13 км. от места прошлогоднего гнездования. Многие вальдшнепы возвращаются в район рождения, но часть особей расселяется на значительные расстояния. Имеется несколько дальних возвратов. Так, вальдшнепы, родившиеся в Англии, были обнаружены на гнездовании в Норвегии, Швеции, СССР. Дальняя дисперсия, вероятно, связана с амбиграцией, поскольку птицы в некоторых случаях образуют пару еще на зимовке или во время весенней миграции.

Кольцевание чеграв, гнездящихся на Балтийском море (в Швеции), показало, что 53 % особей размножаются в пределах 10 мм. от родной колонии, 34 % — на расстоянии 11–200 км. В 1975 г. в районе исследования возникла новая колония, которая через год насчитывала около 100 гнездящихся пар. 18 % птиц — основателей колонии — составляли чегравы, родившиеся в соседней колонии, расположенной на расстоянии 43 км. Другие птицы происходили из более удаленных мест, некоторые прилетели с расстояния более 500 км. Масштабы расселения чегравы в Казахстане, по данным А. М. Семы и Э. И. Гаврилова, еще больше: птицы обнаружены на гнездовании на расстоянии 100–1000 км. от места рождения. В родной колонии гнездится 26–34 % особой. По мнению этих авторов, казахстанские чегравы относятся к одной географической популяции. Они связаны с европейскими и дальневосточными популяциями, между которыми идет обмен особями.

Масштабы расселения у воробьиных птиц в целом более скромные, чем у других видов. Проиллюстрируем это рядом примеров.

Береговая ласточка расселяется более широко, чем другие виды ласточек, поскольку гнездится в береговых обрывах, которые часто подвержены разрушению. Так, в Причерноморье на место прежнего гнездования возвращается 30–40 % взрослых птиц, на место рождения — около 20 %. Многочисленные лёссовые обрывы предоставляют большое количество мест, пригодных для устройства колоний, что приводит к ослаблению связи особей с территорией. Часто наблюдается быстрая смена мест гнездования, нестабильность пар, склонность к дисперсии не только у молодых, но и у старых птиц. В одном из районов Англии, по данным К. Мида, годовалые птицы размножаются в среднем на расстоянии 6 км. от места вылупления, а взрослые — на расстоянии 3 км. от прошлогоднего места гнездования. На расстоянии более 100 км. от родной колонии поселяется лишь 2 % молодых и 0,5 % взрослых птиц. Тем не менее, по мнению автора, этого вполне достаточно для эффективного генного обмена между популяциями в Англии и на континенте.

Рис. 21. Дальность расселения мухоловок-пеструшек при первом (1, 2) и последующих (3, 4) гнездованиях на Куршской косе (сплошная линия) и в Эстонии (прерывистая линия).


Дисперсия у мухоловки-пеструшки уже давно изучается исследователями в разных районах Европы. Имеется редкая возможность сравнить дальность расселения птиц в разных популяциях. Анализ дисперсии мухоловок в восьми районах Европы (от Карелии до ФРГ) показал, что дальность расселения молодых птиц из района рождения в разных частях ареала отличается, но не столь существенно, как принято считать (рис. 21). Имеются сведения о птицах, которые загнездились на значительном расстоянии от места рождения: 570–1500 км. Среди птиц, загнездившихся на большом расстоянии от места рождения, преобладают самки, которым более свойственно, чем самцам, оседать весной на новых территориях. Р. Берндт и Г. Кройц сообщают о самке, которая была обнаружена на следующий после кольцевания год гнездящейся в 205 км. к северо-северо-западу от места рождения. На второй год она загнездилась в 180 км. к северо-северо-западу от родного гнезда, а на третий год своей жизни была обнаружена размножающейся в 280 км. к юго-востоку от места вылупления. Она успешно вывела птенцов во всех трех районах. Авторы приходят к выводу, что, даже если такие перемещения редки, они должны препятствовать какой-либо значительной генетической Дифференциации локальных популяций.

Рис. 22. Схема основных вариантов расселения перелетных птиц при первом гнездовании.

1 — возвращение птиц для гнездования непосредственно в район рождения (темный кружок), 2 — возвращение в район, куда птица расселилась в послегнездовой период (заштрихованный кружок), 3 — вынужденное выселение птицы весной после возвращения с зимовки в новый район (светлый кружок), 4 — оседание птицы при возвращении домой в новом районе.


Большинство (около 70 %) мухоловок-пеструшек на Куршской косе приступают к гнездованию юго-западнее места рождения. В первую очередь это связано с тем, что в нашем районе исследования молодые мухоловки-пеструшки в процессе послегнездовой дисперсии, когда происходит запечатлевание территории будущего гнездования (см. гл. 5), преимущественно смещаются к юго-западу (см. рис. 20). Кроме того, если птицы весной при возвращении не долетают до своих мест, они приступают к гнездованию тоже юго-западнее места рождения. Однако возможны и «перелеты» места рождения либо в результате послегнездового расселения на северо-восток, с последующим запечатлеванием там территории, либо в случае, когда птица, вернувшись на свою территорию, не может по каким-либо причинам на ней загнездиться и вынуждена искать новую территорию. При этом она, скорее всего, будет двигаться в миграционном направлении — к северо-востоку от своей территории. В естественных условиях, где мухоловки-пеструшки, вероятно, нередко сталкиваются с нехваткой подходящих для гнездования дупел, перелет птицами своих мест, запечатленных в молодом возрасте, должен компенсировать преимущественное смещение их в процессе ювенильной дисперсии к юго-западу от места рождения. Вероятно, расселение мухоловок-пеструшек идет преимущественно в двух направлениях: в юго-западном и северо-восточном.

Дальность расселения взрослых мухоловок-пеструшек значительно меньше, чем первогодков. В целом дальность расселения у мухоловки-пеструшки больше, чем у некоторых других воробьиных птиц. Вероятно, это связано с ее гнездованием в дуплах. Из-за ограниченности количества естественных дупел мухоловки-пеструшки, особенно первогодки, вынуждены расселяться на большие расстояния, чем открытогнездящиеся виды, но преимущественно в пределах своей популяции. Мы предполагаем, что у мухоловки-пеструшки, как и у большинства других видов, все же существуют достаточно выраженные популяции, которые поддерживаются преимущественно за счет собственных потомков. В отличие от популяций других видов популяции у мухоловки-пеструшки, вероятно, занимают более обширные пространства.

Тот факт, что у одних видов (популяций) птицы более склонны к расселению, чем у других, вероятно, имеет определенный биологический смысл (рис. 22). Для одних видов возвращение большинства выживших птиц для гнездования в локальный район рождения, видимо, не приводит к отрицательным последствиям (например, к усилению конкуренции за места гнездования между близкородственными особями, перенаселению локальных мест обитания, издержкам инбридинга и т. п.), в то время как у других это ведет к нежелательным последствиям.

Расселение молодых птиц у оседлых видов или популяций
У оседлых видов молодые птицы после расселения в первые месяцы жизни в дальнейшем обычно не совершают дальних перемещений. Район первой зимовки становится для них часто и районом гнездования.

В Англии И. Ньютон с коллегами на протяжении многих лет исследовал расселение молодых ястребов-перепелятников оседлой популяции. Исследователи установили, что средняя (14 км.) и максимальная (185 км.) дистанции расселения у молодых самцов меньше, чем у самок (соответственно 27 и 265 км.). Распределение молодых птиц в послегнездовой период в значительной мере определяет, где они впоследствии будут гнездиться (рис. 23). Расселение птиц идет во всех направлениях (рис. 24). Наиболее интенсивные перемещения наблюдаются в августе — сентябре в течение нескольких недель (в некоторых случаях дней) после оставления родительской территории. Взрослые птицы, кроме отдельных особей, не совершают дальних перемещений. Изменение средней дистанции дисперсии из года в год не коррелирует с изменением плотности популяции. Как молодые самцы, так и самки, родившиеся на возвышенностях, расселяются дальше, чем особи из низинных районов. Эти районы более богаты пищей, особенно в конце лета, чем гористые места. Поскольку в низинах в это время плотность ястребов высока, эмигранты из горных районов вынуждены в поисках корма лететь дальше, чем птицы с равнин. Таким образом, дальность расселения у ястребов в этих районах в значительной степени зависит от качества территории, где они родились. Расстояние (но не направленность) перемещений птиц из одного выводка высокоскоррелированно: из одних гнезд молодые совершали короткие перемещения, из других — длинные. Дистанции перемещения молодых от одной и той же самки в разные годы также были очень сходными. Ястреба из одного выводка перемещаются независимо друг от друга, топографические особенности окружающей местности не оказывают большого влияния на направление их расселения.

Рис. 23. Дальность расселения молодых ястребов-перепелятников на первом году жизни на оседлой популяции в Англии.


Результаты кольцевания тетеревятника в оседлой популяции в Швейцарии, полученные Ю. Бахлером и Р. Клаузом, показали, что около половины меченных птенцами особей расселилось в радиусе 20 км., 9 % — от 20 до 30 км., 18 % — от 30 до 50 км. Дальность расселения взрослых птиц составила в среднем 0,8 км. у самцов и 1,5 км. у самок.

Рис. 24. Направленность расселения молодыхястребов-перепелятников из оседлой популяции в Англии.

Каждый кружок — одна особь (темный кружок — птица поймана в пределах 100 км. от места рождения, светлый — за пределами 100 км.).


В популяции мохноногих сычей, гнездящейся в горном районе Гарца (ФРГ), из 117 слетков только одна самка загнездилась впоследствии на контролируемой территории в 2,5 км. Дальние возвраты (60–125 км. от места мечения) свидетельствуют о расселении молодых птиц на равнину, где сычи находят наиболее оптимальные условия. Молодые домовые сычи в Швабском Альбе (ФРГ) разлетелись за первые полгода в пределах 200 км., самки расселялись дальше, чем самцы. Выбрав место для гнездования, сычи использовали его много лет подряд, но некоторые особи переселялись за 2–150 км. Из пойманных гнездящихся птиц около трети были окольцованы здесь же птенцами. 55 % домовых сычей (в ФРГ и Нидерландах), впервые приступающих к размножению, поселяются не далее 10 км. от места рождения, 9 % — более чем в 100 км., 74 % старых особей обнаруживаются в районе кольцевания не далее 10 км.

В ГДР Г. Шонфельд показал, что в годы с высокой численностью обыкновенной полевки (основного корма некоторых хищных птиц) 64 % молодых сипух остаются в пределах 15 км. от места их рождения. Снижение же численности грызунов ведет к резко выраженной дисперсии и эмиграции молодых сипух. В Швейцарии было окольцовано 1254 птенца сипухи. Анализ возвратов кольцевания показал, что молодые птицы начинают оставлять территорию их родителей после того, как становятся самостоятельными. В годы повышенной эмиграции через 3–4 мес после рождения их обнаруживали на расстоянии нескольких сот километров от родного гнезда. Дисперсия начинается в сентябре и продолжается до середины ноября. Молодые, вылупившиеся раньше, расселяются в среднем дальше, чем поздно родившиеся. Некоторые особи эмигрировали более чем на 1000 км. (до 1600 км.). Направленность расселения случайна, хотя из-за Альп северо-восточное направление открыто больше, чем юго-западное. Сипухи избегают высоких горных районов, предпочитая открытые пахотные земли во время перемещений.

Для куриных птиц, подавляющее большинство которых ведут оседлый образ жизни, также характерно расселение молодых в первые месяцы после рождения, Дисперсию молодых луговых тетеревов изучали в штате Техас (США). Птиц отлавливали пушечными сетями, одевали портативные передатчики и следили за ними на протяжении всей осени и зимы. Одна особь за 5 сут. в декабре переместилась на 12 км., три других — всего на расстояние 2,5, 3,0 и 4,2 км. Взрослые птицы всю осень и зиму держались в пределах 3,4 км.

В Канзасе передатчиками пометили 24 молодых луговых тетерева. Слежение продолжалось на протяжении 119 сут. Дисперсия молодых начинается через некоторое время после окончательного распада выводка. 19 особей переместились на расстояние 1,6 км., 2 особи — на 4,8 км. Случаи гибели молодых приходились на дни повышенной двигательной активности. В провинции Альберта (Канада) молодые еловые граусы были помечены цветными ножными кольцами. Из 38 самцов 25 к зиме переместились на расстояние до 2 км. от границ участков летнего обитания. Остальные 13 самцов ушли за пределы района наблюдений. Расчеты показали, что вариации в дальности расселения у молодых самцов одного выводка достоверно меньше, чем у самцов из разных выводков.

Д. Киппи предполагает, что тенденция к расселению у данного вида определяется генетически. Радиопрослеживание А. Лансом одного выводка дымчатого тетерева показало, что с 1 по 6 сентября выводок прошел пешком 2,5 км. строго в одном направлении, не пытаясь обходить препятствия. Движение происходило днем, облачность на направленность не влияла. По окончании перемещения выводок в течение шести дней держался в одном месте, потом распался.

А. Годфрей и У. Маршалл исследовали распадение выводков и расселение молодых воротничковых рябчиков с помощью радиопередатчиков. Оба помеченных выводка распались 7 сентября, но птицы оставались на прежних местах еще неделю. Расселение молодых происходило в два этапа: один начинался 24 сентября, другой — 7 октября (в обоих случаях наблюдается связь с прохождением холодного фронта). Расселение началось синхронно. Беспорядочные до этого момента перемещения особей стали ориентированными в одном каком-то направлении. При расселении большую часть пути птицы шли пешком, В среднем особь за сутки перемещалась на 874 м. (максимум на 1740 м.). За 2–4 дня особи переместились на 1,5–8 км. После этого перемещения вновь стали беспорядочными.

Расселение канадских дикуш, по данным М. Шройдера, распадается на осеннюю и весеннюю фазы. Было проведено наблюдение за 41 самкой и 88 самцами, помеченными цветными кольцами или радиопередатчиками. Осенью молодые птицы расселялись на расстояние по крайней мере до 6 км. По данным радиопрослеживания, самки достоверно передвигаются на большее расстояние, чем самцы. По мнению автора, на дальность расселения влияло положение места зимовки по отношению к направлению перемещений после распадения выводков, а также сроки их распадения. Так как молодые самки в среднем передвигались дольше (сначала в составе выводков, а потом самостоятельно), то они оказывались на большем расстоянии от места рождения, чем самцы.

Дисперсию кедровок изучали в Швейцария Г. Мэттис и Л. Дженни. Взрослые птицы год от года лишь незначительно меняют свои территории. Случающиеся иногда зимой откочевки, вероятно, связаны с большой высотой снежного покрова. Молодые кедровки обычно покидают родительские территории и удаляются от них на расстояние до 85 км. Одновременных неурожаев орехов на больших территориях в Альпах в отличие от Сибири, где кедровка широко распространена, не бывает, поэтому не наблюдается массового выселения (инвазий) молодых птиц на большие расстояния (более чем на 1000 км.). При инвазиях сибирских кедровок подавляющее большинство птиц, вероятно, погибает, а оставшиеся в живых частично откочевывают обратно в районы выселения, поэтому настоящего расселения (с оседанием в новых районах и последующим гнездованием) обычно не происходит, хотя есть сведения, что массовое вторжение в 1977 г. сибирских кедровок в Финляндию и Швецию привело к появлению небольших колоний в центральных и западных частях Финляндии и некоторых городах Швеции.

Другая группа оседлых птиц — синицы. Одни виды (гаички, хохлатая синица) строго оседлы, другие (большая синица, лазоревка) совершают настоящие миграции. Для московки характерны выраженные инвазии. Анализ Р. Селлерсом перемещений московки, болотной гаички и пухляка в Англии показал, что большинство молодых птиц у этих видов (78–85 %) оседает в пределах 5 км. 3 от места рождения. Количество возвратов с больших расстояний быстро сокращается. Дальние возвраты чаще встречаются у московок, окольцованных птенцами, в первое лето жизни. Три случая перемещения московок через Ла-Манш свидетельствуют о возможности зимовки континентальных птиц в Англии. У пухляка самый дальний возврат получен с расстояния 170 км., у болотной гаички — с 55 км. У всех трех видов направления дальних, перемещений не отличаются от случайного. По мнению Селлерса, перемещения этих видов в Великобритании скорее носят характер дисперсии, чем сезонной миграции.

В других районах, например на северо-западе СССР, для пухляков, помимо летней дисперсии, характерны осенние перемещения миграционного типа. Г. А. Носков называет такие перемещения миграцией расселения молодняка, адаптивное значение которой состоит не в уходе птиц от неблагоприятных экологических условий, а в перераспределении птиц по территории в пределах одного и того же достаточно крупного географического региона. У московки на севере при успешном размножении (до трех выводков в год) может образоваться, считает А. В. Бардин, большой резерв нетерриториальных особей низкого социального статуса, которые покидают район рождения и летят часто за тысячу километров и более, преимущественно в юго-западном направлении. Ранее считалось, что после инвазии птицы не возвращаются в гнездовые районы, поскольку практически все погибают, а оставшиеся в живых оседают в районе зимовки. Однако сейчас появляются данные, что дожившие до весны птицы мигрируют обратно в направлении родины. А. В. Бардин с коллегами показали, что количество возвращающихся весной через Куршскую косу московок находится в прямой линейной зависимости от количества летящих осенью, что свидетельствует о том, что даже в годы сильных инвазий они летят не на верную гибель. Поздние по отношению к сезону размножения сроки весенней миграции у этих птиц, как считают авторы, связаны с тем, что улетевшие «отказались» от размножения в первый год и стремятся вернуться в район гнездования до момента, когда новое поколение начнет занимать территориальные вакансии.

Дисперсию у поползня изучали в ФРГ Е. Маттисен и К. Шмидт. На территории около 400 км2 в 30 районах было окольцовано 1500 птенцов и получено 55 возвратов. Дистанция дисперсии варьировала от 36 м. до 11 км. Не было обнаружено достоверных различий между самцами и самками в дальности расселения (для самцов — 1120 м., для самок — 800 м.). Не установлено, что в изолированных районах дисперсия более ограничена, чем в открытых, как это наблюдалось у оседлых больших синиц в этом же регионе. Весной перемещения поползней незначительны — в среднем 88 м. Только 8 птиц переместились на 250 м. и 3 — на 500 м. Взрослые загнездившиеся птицы из года в год держатся обычно на одних и тех же участках, не покидая их без особой необходимости в любое время года.

Домовой воробей является наиболее оседлым видом. По данным Д. Саммерс-Смита, загнездившиеся в колонии домовые воробьи размножаются в ней на протяжении всей жизни. Как показал А. И. Ильенко, перемещения птиц на новые места гнездования на расстояние более 800 м. редки. В отличие от взрослых молодые птицы в летне-осенний период достаточно активно расселяются. Благодаря склонности к расселению домовой воробей, завезенный в 1870 г. в Южную Америку, к 1969 г. заселил Аргентину, Уругвай, Парагвай, Чили и значительную часть Бразилии. В 1970 г. он появился в Центральной Америке (Гватемале), в 1972 г. — в Сальвадоре, в 1974 г. — в Коста-Рике, в 1975 г. — в Панаме.

Исследуя ориентационное поведение в специальных круглых клетках с восемью регистрирующими жердочками у молодых полевых и домовых воробьев, а также у пухляка, мы обнаружили, что птицы способны к компасной ориентации, т. е. поддержанию выбранного направления относительно стран света, несмотря на то что они не могли увидеть из клетки никаких ориентиров, кроме солнца. Каждая птица предпочитала прыгать в выбранном направлении, несмотря на систематические повороты круглой клетки (чтобы исключить влияние внутренних ориентиров клетки). Для реализации двигательной активности птицы выбирали разные направления. Я высказал предположение, что обнаруженная способность оседлых видов к компасной ориентации играет важную роль при их расселении. Без способности поддерживать выбранное направление хотя бы на протяжении нескольких дней птице, вероятно, трудно покинуть район рождения и расселиться на достаточно большое расстояние. На способность молодых птиц в процессе дисперсии придерживаться какого-то определенного направления на протяжении нескольких дней указывают и другие исследователи.

Итак, приведенные данные свидетельствуют, что расселение молодых особей в послегнездовой период достаточно сильно выражено как у перелетных, так и у оседлых видов, с разной экологией и поведением принадлежащих к разным систематическим группам. Расселение является важным этапом в жизни птиц. Эмигрируя за пределы родительской территории, птица попадает в новые места, которые могут оказаться неблагоприятными для жизни. На чужой территории она легче может быть уничтожена хищником, больше имеет шансов погибнуть от голода, непогоды и т. п. Конкурентоспособность иммигранта по сравнению с аборигенами часто ниже, а вероятность остаться без гнездовой территории или партнера велика. Но, несмотря на все это, молодые самки и самцы покидают родину и устремляются навстречу неизвестности. Возникает вопрос: почему?

Причины расселения и эмиграции птиц
Причины, по которым птицы изменяют родине или прежним местам обитания, условно можно разбить на три группы: 1) внутренние (эндогенные), когда птица стремится активно покинуть прежнее место обитания под воздействием внутренних стимулов, 2) внешние (экзогенные), или вынужденные, когда птица покидает знакомое ей место по каким-то внешним обстоятельствам, и 3) случайные, когда птица по воле случая не попадает в свой район при возвращении домой. Рассмотрим эти причины подробнее.

Внутренние причины дисперсии. Расселение молодых птиц из района рождения, по мнению ряда исследователей, в первую очередь возникает в результате действия некого врожденного механизма, который определяет начало и продолжительность движения птицы от места вылупления. В пользу существования такого эндогенного механизма говорят ранее рассмотренные данные по радиослежению за молодыми воротничковыми рябчиками и дымчатыми тетеревами во время их расселения из района рождения. Согласно этим данным, у молодых птиц через какое-то время после распадения выводка начинается активный уход из родного района. Птицы, двигаются в строго определенном направлении на протяжении нескольких дней, не задерживаясь надолго в каком-либо месте. После этого направленные активные перемещения внезапно прекращаются, и птицы переходят к оседлому образу жизни. Наши данные свидетельствуют о том, что у молодых птиц в этот период в клеточных условиях наблюдается высокий уровень двигательной активности (рис. 25), которая имеет определенную направленность относительно стран света. Есть основания предполагать, что у большинства видов, как оседлых так и перелетных, имеется особый механизм, который обеспечивает расселение птиц за пределы района рождения. Не только у разных видов или популяций, но и у разных особей одного вида, живущих в локальном районе, могут наблюдаться существенные различия в уровне дисперсионной активности. Особи с повышенной активностью имеют больше возможности расселиться на большое расстояние, тогда как особи с низкой активностью, скорее всего, осядут непосредственно в районе рождения. Возможно, уровень дисперсионной активности у птиц контролируется генетически. П. Гринвуд, П. Харвей и К. Перринс обнаружили, что у большой синицы наблюдается сходство между потомством и родителями в дальности дисперсии. Они рассматривают свои результаты как доказательство наследуемости этого поведенческого признака.

Рис. 25. Уровень двигательной активности в клетке у взрослых (1) в молодых (2) полевых воробьев в разные сезоны года.


Р. Флейшер с коллегами показали с помощью генетического анализа, что расселяющиеся молодые домовые воробьи из популяции в штате Канзас (США) характеризуются большими частотами гетерозиготности по изученным локусам. Гетерозиготность обычно обусловливает высокую жизнеспособность организма, а также хорошую приспособляемость его к изменяющимся условиям среды, что важно для расселяющихся в новые места особей. Если у птиц, как и у других организмов, на определенном этапе развития происходит расселение, значит, это необходимо. Возникает вопрос: для чего вообще необходимо расселение? Почему молодые птицы не остаются на всю жизнь в районе рождения, где они успешно выросли, а устремляются в новые места, где их, образно говоря, никто не ждет, где нет никакой гарантии, что они найдут хорошее для жизни место и выполнят главную свою задачу — вырастят полноценное потомство?

Предполагают, что основными функциями расселения молодых особей являются: избегание близкородственного скрещивания (инбридинга), расширение ареала вида (экспансия) и обмен генетической информацией между популяциями (генный поток). Известно, что строгай инбридинг у грызунов ведет к «инбредной депрессии», проявляющейся в снижении плодовитости, аномалиях роста и нарушениях обмена, увеличении подверженности заболеваниям. В лабораторных условиях инбридинг был причиной гибели многих близкородственных линий у белых мышей. Многие исследователи считают, что молодые птицы в природных популяциях покидают район рождения, чтобы избежать вредных последствий инбридинга. Однако данных о последствиях инбридинга в природных популяциях птиц крайне мало. Обычно все ссылаются на работу П. Гринвуда, где он пришел к выводу, что близкородственные пары у большой синицы имеют более низкий гнездовой успех. Однако в настоящее время появилось несколько работ, которые подвергают критике концепцию о неизбежной вредности инбридинга. В частности, Ван А. Нордвик и В. Шарло показывают отсутствие явной инбредной депрессии, а также поведенческих механизмов избегания близкородственных скрещиваний в оседлых популяциях большой синицы. Ряд данных даже свидетельствует о предпочтительном скрещивании между достаточно близкими родственниками. Эти исследователи более 20 лет изучали генеалогию, состав пар и успех размножения у большой синицы в двух точках Нидерландов — на материке и о-ве Влиланд. Получены данные по 3642 кладкам на материке и по 1706 — на острове. Островная популяция ежегодно включает около 50 пар. 10 % размножающихся особей — иммигранты. Число случаев инбридинга в 3 раза больше, чем теоретически ожидаемое для популяции из 100 особей, спаривание между которыми происходит случайно. Интенсивность инбридинга относительно постоянна из года в год. Вычисленная доля инбредных пар зависит от полноты родословных и составляет при разных расчетах 19–47 % в островной популяции и 1–5 % на материке. Плодовитость и размер кладки инбредных особей, как показали исследования, обычно не ниже нормы. Не получено указаний на существование механизмов избегания инбридинга, поэтому концепцию избегания инбридинга, по мнению авторов, следует рассматривать как чисто умозрительную и спекулятивную. По мнению Дж. Моора и Р. Али, инбридинг не несет существенного риска для индивида и его потомства, особенно в популяциях, существующих в условиях близкородственного скрещивания длительное время, что допускает возможность предшествующего выщепления и элиминации рецессивных вредных мутаций.

Исходя из этого, вряд ли правильным было бы считать, Что расселение, особенно дальнее, является адаптацией, направленной на предотвращение инбридинга. В подавляющем большинстве природных популяций птиц, за исключением небольших островных популяций, величина инбридинга, вероятно, очень мала. Например, многолетнее исследование состава пар у мухоловки-пеструшки на Куршской косе и в некоторых других районах, где возвращаемость птиц в район рождения достаточно высока, показало, что случаи близкородственных пар крайне редки.

Рассмотрим другую предполагаемую функцию расселения — расширение ареала вида. Область распространения любого вида ограничена как бы линией, называемой границей ареала, за которой селективные факторы среды (климатические, биотопические, топографические и др.) препятствуют нормальному существованию особи и, самое главное, успешному размножению ее. Имеется множество данных, свидетельствующих о том, что ежегодно значительное число особей у разных видов нарушает границу ареала, пытаясь обосноваться в новых районах. Если это им удается, то ареал вида постепенно расширяется. Орнитологам известно немало случаев, когда вид осуществлял удивительно быструю экспансию.

Ф. Саломонсен описал проникновение в Гренландию в январе 1937 г. стаи дроздов-рябинников. К 1949 г. этот дрозд стал обычной гнездящейся птицей в юго-западной части Гренландии. Э. Майр приводит пример с белоглазкой, которая в 1850 г. преодолела 2000-километровый разрыв между Тасманией и Новой Зеландией, где она стала обычной птицей. В последующие десятилетия она успешно колонизировала все отдаленные острова новозеландских морей. Однако близкий к ней вид — белоглазка центральных Соломоновых островов не преодолевает преграды шириной лишь несколько километров до других островов, хотя обладает такими же способностями к полету. Видно, что-то сдерживает ее от расселения.

А. Мюллер проанализировал данные по расселению с востока обыкновенной чечевицы. Он пришел к выводу, что особенно быстрым расселение было после 1930 г. С 1950 г. ареал чечевицы охватил весь восток Финляндии, юго-восток Швеции, восток Норвегии, северо-восток ГДР и ФРГ. В Дании, Голландии, Бельгии и Англии вид еще не гнездится, но все чаще встречается на пролете и летом. Наблюдается экспансия в северном и северо-западном направлениях четырех видов камышевок, в том числе редкого вида — дроздовидной камышевки. Среди причин экспансии камышевок и других видов в северо-западные страны предполагают потепление климата, появление подходящих местообитаний в этих странах. Немецкие орнитологи приводят данные о расселении на северо-запад ремеза. В 1930 г. западная граница ареала этого вида проходила через Польшу, Чехословакию до района Вены в Австрии. К 1965 г. область регулярного гнездования расширилась на запад на 300 км. К 1985 г. она сдвинулась еще на 200 км. к западу. Расселение проходило волнами. Успешность гнездования в районах расселения была низкой, численность в гнездовых популяциях поддерживается за счет притока с востока. Волнам рассеивания предшествовали осенние инвазии, в результате экспансии образовались новые пути пролета и места зимовок, в частности в Южной Франции. Помимо указанных видов, расселение, приводящее к расширению ареала, характерно для ястребиной славки, пеночки-трещотки, зарнички, садовой овсянки, дубровника и ряда других птиц. Вероятно, каждый вид стремится к экспансии — завоеванию новых мест обитания. Роль «завоевателей» отведена тем молодым особям, которые активно расселяются из района рождения. На границе ареала вида процесс расселения идет, вероятно, более активно. В подавляющем большинстве случаев попытки заселить новые места, видимо, заканчиваются неудачей, поскольку границы ареала у многих видов удивительно стабильны на протяжении длительного времени. Стабильность границы ареала вида, казалось бы, считает Э. Майр, противоречит мощному действию естественного отбора. Следовало бы ожидать, что некоторые особи смогут выжить за границей ареала и образовать локальную популяцию, которая постепенно все лучше и лучше будет приспосабливаться к новым условиям под влиянием непрерывно действующего отбора на адаптивность. Можно было бы ожидать, что ареал вида будет расширяться за счет процесса ежегодного прироста этой локальной популяции. Тем не менее этого у большинства видов не происходит. По мнению Майра, разгадка, вероятно, заключается в том, что этот процесс адаптации к местным условиям под действием отбора ежегодно нарушается притоком иммигрантов, которые несут новые гены и их комбинации из внутренних областей видового ареала. Это должно препятствовать отбору стабилизированных генных комплексов, приспособленных к условиям пограничной области. Пограничные популяции, вероятно, едва способны поддерживать свою численность, и новые колонисты, выходящие за видовую границу, происходят из внутренних частей ареала, где условия допускают возникновение избытка особей. Чтобы избежать «размывающего» действия новых генов иммигрантов, необходима, по мнению А. Уоллеса, некоторая степень географической изоляции. Кроме того, в тех случаях, когда изоляция не полная, необходимы некоторые хромосомные механизмы, защищающие адаптированные генные комплексы пограничных популяций.

Интересные идеи относительно значения экспансии для существования вида у различных организмов, в том числе и птиц, высказал В. Г. Горшков в работе, посвященной пределам устойчивости биосферы и окружающей среды. Исходя из того, что образование популяции и конкурентное взаимодействие особей внутри популяции у всех живых организмов являются генетически закрепленными свойствами, Горшков предполагает, что при наличии неиспользованных видов ресурсов особи с низкой конкурентоспособностью, вытесненные из популяции, могут начать использовать ресурсы, что приведет к понижению среднего уровня конкурентоспособности и упорядоченности вида. Для предотвращения этого необходимо, чтобы экспансию осуществляли наиболее конкурентные особи, которые могут захватить новые экологические ниши. Экспансия, считает Горшков, есть наиболее общее свойство жизни, наблюдаемое у всех видов, включая освоение новых территорий вплоть до выхода в космос человека.

В природных популяциях, за исключением наиболее изолированных (например, островных), главным источником наследственной изменчивости служит иммиграция особей из других популяций, каждая из которых обладает разным генофондом. В результате притока генов происходит не только поступление новой генетической информации, но и восстановление старых генетических комплексов, которые могли быть временно утрачены вследствие, например, резкого падения численности. Уменьшение обмена генами истощает запас генетической изменчивости популяции. Высокий и устойчивый приток генов, вызываемый обменом особями, подчеркивал Э. Майр, служит главным фактором, определяющим генетическую интегрированность между популяциями. С. Райт, исследуя влияние генных потоков между популяциями на их генетическую структуру, пришел к выводу, что темп эволюции популяции ускоряется, если имеет место смена периодов строгой изоляции отдельных популяций периодами выраженных миграционных потоков между ними. Поскольку межпопуляционный обмен генетической информацией важен для существования вида, естественный отбор мог способствовать появлению специального механизма, обеспечивающего активное расселение особей, преимущественно молодых. В настоящее время у исследователей нет единого мнения о том, какая степень обмена особями между популяциями достаточна для того, чтобы нивелировать генетические различия между ними.

Одни исследователи, в частности Р. Левонтин, считают, что даже такой незначительной интенсивности обмена между популяциями умеренной величины, как одна особь на тысячу за поколение, достаточно, чтобы предотвратить дифференциацию этих популяций. В то время другие, например Дж. Эндлер, указывают, что в природных наземных популяциях расселение и поток генов в целом слабые, ибо большинство особей передвигаются на расстояния, намного меньшие по сравнению с ареалом их популяций. Хотя отдельные особи все-таки расселяются на далекие расстояния, Эндлер полагает, что это обыкновенно не приводит к большому потоку генов. Частота появления таких «марафонцев» мала, а случайность встречи партнеров для скрещивания не так уж велика. Более того, считает он, «чужим» генам, принесенным таким иммигрантом, по этологическим, экологическим и физиологическим причинам, скорее всего, грозит элиминация. Наконец, вероятность случайной элиминации даже уже попавших в генофонд популяции генов будет высокой в силу их немногочисленности. Р. Ланд считает, что отбор, а не поток генов — основная причина фенотипической однородности, которая наблюдается у многих больших популяций.

Как велик поток генов между популяциями у тех или иных видов птиц, трудно оценить. Те исследователи, которые анализировали с помощью биохимического анализа изменчивость белков в разных популяциях у некоторых видов, указывают на относительно высокие генные потоки (около 10 иммигрантов на поколение). Однако эти исследования дают очень приблизительные оценки.

Внешние причины расселения птиц
Послегнездовые кочевки птиц могут быть вызваны поиском наиболее благоприятных мест для линьки, прессингом хищников и др. Кроме того, уход из района рождения может быть результатом сильной конкуренции со стороны других особей того же вида. Послегнездовые кочевки, отмечает Л. В. Михеев, совпадают с заметными изменениями условий питания, из-за которых выводок не всегда может прокормиться в пределах небольшого гнездового участка. Изменения условий питания птиц возникают под влиянием ряда причин: сезонных изменений в окружающей среде, сокращения кормовых запасов в районе рождения, перехода птиц на новые виды кормов. Во второй половине лета происходят значительные изменения в численности и составе насекомых, которыми питаются многие птицы после вылета из гнезда. К этому времени одни насекомые заканчивают цикл своего развития, другие перемещаются в новые места. Птицы, питающиеся семенами, плодами и другим растительным кормом, вынуждены искать места его концентрации. Например, зяблики в конце лета переходят на питание семенами диких и культурных растений. Интересно, что на Куршской косе молодые зяблики обычно рано покидали район рождения. Однако начиная с конца 70-х. годов они все чаще стали оставаться на линьку в нашем районе исследования. Вероятно, это связано с тем, что в последние 10 лет травяной покров в сосняках вокруг стационара существенно изменился: появились сложноцветные и крестоцветные растения, некоторые злаки, семенами которых питается зяблик. У зяблика начиная с последней декады августа содержание насекомых в пище снижается, а доля семян возрастает. Кроме того, мощный травяной покров способствует увеличению численности пауков, которые служат пищей зябликам во время линьки.

Послегнездовые кочевки, связанные с поиском корма, у некоторых видов могут быть достаточно дальними. Так, дальние кочевки на север цапель или некоторых хищных птиц объясняют тем, что кормовая база для этих птиц там лучше. Многие чайки, крачки, кулики в поисках корма нередко появляются в таких местах, где в остальные времена года их не встретишь. У некоторых видов, например у обыкновенного скворца, послегнездовые кочевки в поисках корма превращаются в настоящие летние миграции (или промежуточные перелеты). Многотысячные стаи молодых скворцов, подобно полчищам саранчи, налетают на сады и виноградники, нанося большой ущерб. В Западной Европе скворец объявлен вредной птицей, численность которого пытаются сократить, запрещено развешивать скворечники. Если бы скворцы гнездились только в естественных дуплах, как это было раньше, до того как человек придумал для скворца искусственный дом, численность его была бы умеренной. В нашей стране тоже следовало бы перейти от применения скворечников к изготовлению небольших дуплянок для синиц и мухоловок, которые в отличие от скворцов приносят садам и огородам большую пользу, уничтожая вредных насекомых.

Уменьшение пищевых ресурсов во второй половине лета может — приводить, по мнению некоторых исследователей, к усилению конкуренции между птицами, использующими сходный вид корма. Так, К. Перринс и А. Дондт, исследовавшие территориальное поведение большой синицы в оседлой популяции, пришли к выводу, что различия в расстоянии послегнездовой дисперсии молодых и взрослых птиц (или самцов и самок) могут быть следствием того, что субдоминантные особи (обычно молодые) вытесняются из наиболее благоприятных мест. По той же причине птицы, родившиеся позже, расселяются дальше, чем особи из ранних выводков. По данным Г. Сулкавы, у молодых ястребов-тетеревятников в Северной Европе перемещения более дальние наблюдаются в годы с плохой кормовой базой.

Интересное поведение пурпурных ласточек в послегнездовой период описал К. Браун. Он обнаружил (в штате Техас, США), что молодые ласточки после вылета из гнезда часто подвергаются нападению со стороны взрослых птиц, которые прогоняют их из родной колонии. Птиц, проявляющих такое поведение, Браун назвал «налетчиками». Сперва он предположил, что «изгнание» молодых способствует их обучению полету, но позже пришел к выводу, что это есть определенная стратегия гнездящихся птиц. Взрослые птицы гонят прочь молодых из своей колонии, чтобы молодые не запечатлевали район рождения, что должно снизить вероятность возвращения их сюда на следующий год и уменьшить конкуренцию за гнездовые места в последующие годы.

Г. Бауэр в обзоре, посвященном филопатрии и расселению певчих птиц, показывает, что доминирование усиливает расселение у субдоминантных особей. Доминирование зависит от размера тела, опыта, возраста птицы и времени владения ею территорией. Молодые особи вытесняются в субоптимальные участки либо откочевывают. Наименее конкурентоспособны молодые особи из поздних выводков, которые подвержены повышенной дисперсии и смертности. При высокой плотности дисперсия возрастает. Считается, что дисперсия должна быть сильнее в однородных местообитаниях.

На оседлых видах, в первую очередь синицах, показано, что те особи, которые не смогли занять территорию после ювенильной дисперсии, склонны совершать осенние перемещения нередко на большие расстояния. Особенно это характерно для птиц, обитающих в северных районах. Вероятно, существует специальный механизм, который стимулирует особь, оставшуюся без территории, активно двигаться в определенном направлении, чаще всего в южном. В результате популяция освобождается от «лишних» особей, которые могли бы привести к перенаселению, если бы остались в пределах своей популяции. Сместившиеся к югу особи оседают на зимовку в других популяциях, где, видимо, вынуждены занимать неподходящие территории, что должно приводить к повышенной их смертности по сравнению с местными птицами. Те особи, которым удалось пережить зиму на чужбине, весной могут лететь обратно к северу. Вряд ли они достигают своего района рождения. Скорее всего, они оседают в тех местах, где им удается занять гнездовую территорию. По данным А. В. Бардина, С. П. Резвого и А. П. Шаповала, эти птицы (московки) летят весной поздно, поэтому немногим из них, видимо, удается нормально загнездиться в этот год.

Мы рассмотрели возможные причины послегнездовой дисперсии птиц. Каковы же причины весеннего расселения птиц? Почему птицы после зимовки могут изменить родине или прежнему месту гнездования и приступить к размножению в новом районе? Измена родине молодыми птицами в первую очередь связана с тем, что многие из них устанавливают связь с районом будущего гнездования в первые месяцы своей жизни (см. гл. 5). Именно это обстоятельство в значительной мере определяет распределение птиц относительно места вылупления при их первом гнездовании. Птицы, у которых запечатлевание территории будущего гнездования происходит непосредственно в районе рождения, расселяются на ближней территории (см. рис. 22). Наоборот, птицы, которые устанавливают связь с местом будущего гнездования во время или после окончания ювенильной дисперсии, как правило, расселяются более широко.

Кроме этого, имеются другие факторы, которые влияют на весеннее распределение птиц. Нередко птица по каким-то внешним обстоятельствам не имеет возможности приступить к размножению на территории, с которой у нее установилась связь в послегнездовой период (если речь идет о молодой птице), или на территории прежнего гнездования (если имеется в виду взрослая птица). Такое вынужденное выселение птиц из знакомого им района называют спейсингом. Р. Берндт и Г. Штернберг экспериментальным путем проверяли существование спейсинга у мухоловки-пеструшки. Убирая часть дуплянок, когда окольцованные самки начали откладывать яйца, они обнаружили, что 37 из 105 особей через короткое время вновь загнездились, но уже в других местах на расстоянии от 1,4 до 18,3 км. (в среднем 3,9 км.) от первоначального места. Определенной направленности при вынужденном выселении птиц обнаружено не было. Интересно, что некоторые взрослые самки переместились в район, в котором они уже когда-то гнездились. Авторы предполагают, что в случае со старыми особями спейсинг ориентирован к своим знакомым местам. Подобные факты обнаружили и латвийские орнитологи у уток. Они установили, что преобладающее большинство самок хохлатой чернети при переселении возвращались на те же самые участки острова, откуда они раньше выселились. В случае многократного переселения самки обычно обнаруживались то в одном, то в другом участке.

Согласно Берндту и Штернбергу, в ФРГ самки мухоловки-пеструшки при повторном гнездовании занимали дуплянку преимущественно в пределах 3 км. (90 % из 168 пойманных особей), 4 % птиц — на расстоянии 10–20 км., а одна особь переместилась даже на 46 км. Спейсинг птиц может быть вызван разными причинами: знакомое птице место гнездования может быть уничтожено или разрушено (залито водой, снесено ветром, затоптано животными и т. п.), оно может быть занято другой особью, стать неблагоприятным для гнездования из-за тех или иных факторов беспокойства (воздействия хищников иди человека), оно может не удовлетворять птицу в кормовом отношении и т. д. Спейсинг в первую очередь характерен для молодых птиц, которые еще не имели репродуктивного опыта. Молодые особи обычно приступают к гнездованию позже взрослых, поэтому лучшие территории достаются более старым и опытным птицам. По наблюдениям В. Г. Высоцкого за токовым поведением самцов мухоловки-пеструшки на Куршской косе взрослые особи (в возрасте 2 лет и старше) по сравнению с первогодками токуют у большего числа дуплянок, предоставляя тем самым большую потенциальную возможность выбора места гнездования для самок. Среди перемножающихся в нашем районе исследования самцов мухоловки-пеструшки большинство, вероятно, составляют первогодки. Имеется много фактов, свидетельствующих о том, что первогодки при занятии гнездовой территории весной вынуждены уступать в конкурентной борьбе более старым птицам.

Согласно данным кольцевания, полученным Д. Уиттенбергом и Г. Штернбергом в ФРГ и Е. В. Шутенко в Ленинградской области, молодые серые вороны весной временно возвращаются на место своего рождения, но через некоторое время покидают его, не приступая к гнездованию. Немецкие орнитологи связывают это с сильной конкуренцией ворон за гнездовую территорию, в результате которой молодые птицы вынуждены расселяться по разным направлениям на расстояние до 70 км. Однако Шутенко предполагает, что в лесных биотопах уход годовалых ворон с мест своего рождения весной определяется не столько возросшей агрессивностью взрослых особей при занятии гнездовой территории, сколько недостаточной обеспеченностью территорий кормом ранней весной.

Другой важной причиной невозвращения птиц на знакомую территорию является склонность их к «оседанию» в новых местах при подлете к «дому» (см. рис. 22). Особенно это характерно для самок воробьиных птиц, в связи с тем что они обладают сильной реакцией на поющего самца. Хорошо токующие самцы могут «осадить» самку на незнакомой ей территории. Именно поэтому дальность расселения у самок обычно больше, чем у самцов. Однако есть виды, в частности многие утки, у которых самки проявляют меньшую склонность к расселению, нежели самцы. Селезни уток, как правило, следуют с зимовки за самками на ее территорию, осуществляя таким образом абмиграцию, которая приводит их к существенному расселению (подробнее о половых различиях в верности дому см. гл. 1).

Птицы могут не вернуться в свой район и по чисто случайным причинам: из-за ошибок в навигации во время миграции, при нарушении эндогенной программы миграционного полета, при сильных смещениях с миграционной трассы штормовыми ветрами и др. В литературе имеется немало сведений о необычных залетах птиц в районы, где их никогда ранее не отмечали. Иногда такие случайные залеты приводят к заселению птицами новых для них районов. Ф. Саломонсен описал случай, когда стая рябинников, летевшая из Норвегии в Англию, была унесена штормовым ветром на северо-восточное побережье Гренландии. Дальше дрозды полетели на юг Гренландии, где основали оседлую гнездовую популяцию. Предполагается, что сходным образом могло происходить расширение ареала и у некоторых других перелетных видов.

Другие причины, вынуждающие птиц изменять прежней территории гнездования или зимовки, рассмотрены нами в первой, второй и третьей главах.

Соотношение местных птиц и иммигрантов
в некоторых популяциях перелетных видов
Исследуя филопатрию и дисперсию у того или иного вида, приходишь к вопросу о внутрипопуляционной структуре — соотношении птиц местного происхождения и иммигрантов. В зависимости от того, преобладают ли в исследуемой популяции «свои» особи или «чужие», она будет более замкнутой или более открытой. В открытых популяциях большой постоянный приток чужих генов сильно разрушает генофонд популяции, не давая ему достигнуть относительной стабильности. Замкнутые популяции в большинстве случаев строго изолированы (географически, топографически, биотопически и т. п.) и занимают обычно гораздо более однообразную среду, чем открытые популяции, что еще более благоприятствует их генетической однородности, считает Э. Майр. Большинство природных популяций у птиц, видимо, являются открытыми, поскольку всегда существует приток генов из других популяций. Вопрос заключается только в том, насколько они открыты для притока новых генов (полемику об этом см. в гл. 1 в разделе о локальных популяциях).

Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать, какую долю среди гнездового населения занимают иммигранты, т. е. представители других популяций. Такую информацию получить очень трудно. Это в первую очередь связано с тем, что почти все гнездящиеся в районе исследования взрослые птицы, а также их потомство должны быть помечены. Иначе невозможно будет впоследствии отличить птиц местного происхождения и иммигрантов. Во-вторых, должен быть достаточно эффективный и тщательный контроль за окольцованными птицами. Поэтому таких исследований проведено очень мало. Можно, правда, рассчитать приток иммигрантов, исходя из оценка филопатрии с учетом выживаемости птиц и эффективности их отлова, как это было сделано на зяблике (см. гл. 1), но это будут косвенные данные.

Рис. 26. Состав гнездовой популяции самок у широконоски (А) и хохлатой чернети (Б) на оз. Энгурес в Латвии (по: Михельсон и др., 1988).

Темная часть столбика — местные старые особи, гнездившиеся в предыдущие годы; заштрихованная часть — местные, впервые гнездящиеся годовалые и двухлетние особи; светлая часть — иммигранты впервые гнездящиеся. Цифры — доля особей (%).


На оз. Энгурес латвийские орнитологи на протяжении многих лет кольцуют и отлавливают взрослых самок и утят.Ежегодно кольцуется более 80 % утят широконоски и хохлатой чернети. В результате массового кольцевания утят и по мере вымирания старых птиц неизвестного происхождения на оз. Энгурес установился достаточно стабильный высокий уровень численности самок местного происхождения, что дало возможность определить средний процент местных самок в популяции. Авторы пришли к выводу, что у широконоски местные самки составляют около 90 %, а самки-иммигранты — 10 % (рис. 26). Среди местных самок молодые особи (годовалые и двухлетние) занимали примерно половину. У хохлатой чернети самки-иммигранты тоже составляют около 10 % среди гнездящихся птиц. Доля молодых птиц (примерно 20 %) среди местных гнездящихся самок чернети была меньше, чем у широконоски. Эти данные характеризуют лишь средний состав изучаемых популяций уток. В разные годы соотношение местных молодых самок и самок-иммигрантов значительно колеблется в зависимости от уровня смертности уток различного возраста, плотности гнездовой популяции и погодных условий в местах зимовки.

Рис. 27. Состав гнездовой популяции у мухоловки-пеструшки на Куршской косе.

Темная часть столбика — местные особи (первогодки и взрослые); заштрихованная часть — иммигранты, уже размножавшиеся в районе исследования; светлая часть — впервые гнездящиеся иммигранты. Цифры — доля особей (%).


Другие данные касаются мухоловки-пеструшки, которая тщательно изучается на Куршской косе. Благодаря почти сплошному кольцеванию птенцов и взрослых птиц в дуплянках и эффективному отлову окольцованных птиц в последующие годы получен хороший материал для оценки соотношения местных птиц и иммигрантов. На Куршской косе в районе полевого стационара на протяжении последних шести лет проводится практически сплошное кольцевание птенцов и взрослых мухоловок-пеструшек. Эффективность отлова окольцованных птиц в дуплянках и естественных дуплах (в радиусе 5 км.) достигает 95 %. За время исследования было поймано 828 гнездящихся мухоловок. Из них 24 % особей были местные, родившиеся в районе исследования, а 76 % — птицы неизвестного происхождения (рис. 27). Интересно, что после удачного в отношении гнездования «раннего» 1986 г. доля местных птиц увеличилась до 35 %. У самцов доля местных птиц была выше (27 %), чем у самок,(20 %). Откуда прилетают иммигранты в наш район исследования, сказать трудно. За весь период среди гнездящихся иммигрантов (около 500 особей) только одна самка была с кольцом, надетым ей в Швеции 25 мая в год обнаружения. Можно только предполагать исходя из данных о дальности расселения молодых мухоловок-пеструшек (см. рис. 21), что большинство появившихся в районе исследования иммигрантов родились в пределах 40–50 км. от места гнездования. Если это действительно так, то можно предположить, что подавляющее большинство иммигрантов у мухоловки-пеструшки составляют особи той же популяции, поскольку популяции у этого вида вряд ли занимают территорию радиусом меньше 50 км. Анализ возрастной структуры гнездовой популяции на Куршской косе показал, что около 50 % птиц местного происхождения представлено первогодками, 30 % — двухлетками, 15 — трехлетками, 4 — четырехлетками и 1 % — пятилетками.

Интересно, что в Карелии (Олонецкий район), по данным А. В. Артемьева, местные мухоловки-пеструшки в исследуемой им популяции составляют всего 6 %, т. е. в 4 раза меньше, чем на Куршской косе. Он приходит к выводу, что особи местного происхождения в анализируемой популяции не играют существенной роли ни в формировании гнездового населения контролируемой территории, ни в динамике его численности. Возможно, действительно в более северной популяции, где уровень филопатрии существенно ниже, чем на Куршской косе (см. рис. 6), доля местных птиц настолько мала, что не играет существенной роли в поддержании численности популяции, состоящей в основном из иммигрантов. Однако остается неясным происхождение этих иммигрантов. Вполне возможно, что эти иммигранты, как и в нашем районе исследования, родились в пределах 40–50 км., т. е. они являются членами той же популяции, а не представителями из других популяций. Если это так, то тогда нет принципиальных различий в структуре популяций мухоловки-пеструшки в Карелии и на Куршской косе.

Глава 5 Формирование у птиц чувства «верности дому»

Является ли врожденным знание родины у перелетных птиц?
Тот факт, что перелетные птицы нередко возвращаются после зимовки непосредственно в район рождения, может привести к мысли, что знание географического положения родины молодые птицы унаследовали от своих родителей. Имеется достаточно много косвенных аргументов против такого предположения. Однако нужны достоверные факты, лучше экспериментальные. Такие факты были получены исследователями в начале 50-х годов нашего столетия. Первыми, кто провел широкомасштабные эксперименты по перевозке птенцов некоторых перелетных видов., в новые районы и слежению за их дальнейшей судьбой, были наши отечественные исследователи — Ю. А. Исаков, В. М. Поливанов и Н. И. Титаева. В эти годы в стране начали проводить опыты по заселению полезными птицами лесозащитных полос согласно государственной программе. Благодаря этим работам, которые имели поддержку и специально финансировались, были получены важные данные по формированию у птиц территориальных связей.

Вообще-то первые попытки переселения птиц (уток) были предприняты Филлипсом в 20-х годах нашего столетия, когда он перевез взрослых уток из Европы в Америку. Опыт был неудачным в отношении «осаждения» птиц в новых местах, поскольку все они разлетелись. Более удачным оказались опыты Л. Вялинкангаза по переселению в начале 30-х годов английских крякв на север Ладожского озера путем перевозки яиц. Часть вылупившихся под местными птицами утят впоследствии, после миграции с утками из Финляндии, были обнаружены в районе рождения, т. е. на Ладожском озере, а не в Англии, где были отложены яйца.

В 1949 г. Ю. А. Исаков с коллегами провели опыты по переселению серого гуся. Яйца гусей из Астраханского заповедника были перевезены для инкубации в Москву, откуда четырехсуточных гусят отвезли в Дарвинский заповедник на Рыбинское водохранилище, где их продолжали выращивать в специальном загоне. Таким образом, гусята были смещены примерно на 1600 км. к северо-северо-западу от места откладки яиц. Выращенные гуси (27 особей) успешно поднялись на крыло и первое время постоянно совершали облеты территории. Всем гусям подрезали крылья и не отпустили на зимовку. На следующий год, весной и летом, гуси жили на полной свободе. Сразу после линьки им снова подрезали крылья и оставили на вторую зимовку. Весной 1951 г. гуси вновь получили полную свободу. Две пары из них загнездились. Осенью 10 птиц улетели на зимовку, остальные 8 гусей за ними не последовали и остались зимовать в месте выпуска. Весной 1952 г. шесть птиц из улетевших вернулись в заповедник. Осенью они вновь улетели на зимовку. Оставшиеся же в заповеднике 8 гусей объединились в стаю, регулярно совершали облеты территории, но зимовать остались в том же районе. Весной 1953 г. 6 гусей вновь вернулись и загнездились в заповеднике. Осенью все, кроме одного, опять улетели и вновь вернулись весной 1954 г., когда им было почти 5 лет. Они успешно вывели своих птенцов и вновь покинули заповедник до весны 1955 г. Таким образом, Рыбинское водохранилище обогатилось новым гнездящимся видом. Гуси же, которых перевозили взрослыми во время линьки, как показали опыты тех же исследователей, не возвращались в последующие годы в район выпуска.

Следующую серию завозов Ю. А. Исаков с коллегами осуществили с мухоловкой-пеструшкой. Две партии птенцов (1060 особей) преимущественно в возрасте 10–12 сут. были перевезены на машине из Приокско-Террасного заповедника (Московская область) в Центрально-Черноземный заповедник (Курские дубравы) примерно на 400 км. к ЮЮЗ. После нескольких дней передержки в возрасте около 20–25 сут. они были выпущены в двух изолированных участках леса, отстоящих друг от друга на 15 км. Первая партия (462 особи) была выпущена 22 июля без последующей искусственной подкормки птиц. Выводки почти сразу же стали кочевать в поисках корма, и на 5-й день из 63 выводков лишь один был отмечен на месте выпуска. Последняя птица исчезла на 9-й день. На следующий год из этой партии от 3 до 5 % птиц были обнаружены в районе выпуска. Вторая партия (501 особь) была выпущена 30 июля в месте, где им устроили специальную прикормку (стаканчики с мучными червями). Выводки из этой партии сохранялись до 10 дней после выпуска, некоторые птицы держались здесь около 17 сут. На следующий год из этой партии вернулось от 7 до 13 % птиц, т. е. в 2–3 раза больше, чем из первой партии, не получавшей подкормки. Интересно, что птицы из первой партии, которые рано покинули место выпуска, на следующий год вернулись не только в дубраву, где их выпустили, но и в соседний лес, куда выпустили птиц из второй партии. Мне кажется, что более высокая возвращаемость птиц, имевших подкормку, связана не столько с их возможно меньшей смертностью в послегнездовой период по сравнению с неподкармливаемыми птицами, сколько с их меньшим рассеиванием в тот период, когда у них начинает формироваться связь с территорией будущего гнездования. Это подтверждается тем, что особи из первой партии, более широко расселившиеся после выпуска, вернулись не только в свою дубраву, но и в соседнюю, находящуюся в 15 км. от нее. В этой дубраве было обнаружено около 50 % от всех обнаруженных птиц.

Из 95 выпущенных в Курских дубравах взрослых самок мухоловки-пеструшки ни одна особь не вернулась в последующие годы в район выпуска, зато 23 птицы (24 %) вернулись на прежнее место гнездования. Возвращаемость же взрослых самок в обычных условиях составляла около 26 %. Удивительно, что птицы, которых сместили в гнездовой период на 400 км., изменив тем самым место отлета на зимовку, вернулись в прежний район гнездования столь же успешно, что и контрольные птицы.

Сходные опыты с завозом мухоловок-пеструшек провел в 1953–1955 гг. и И. Д. Щербаков. Птенцов вместе в взрослыми родителями переселяли на 45 км. из Мордовского заповедника в Краснослободский лесхоз и выпускали в небольших островках леса, окруженных степью. Во всех случаях родители бросали своих перевезенных птенцов и возвращались на старое место, где начинали кормить чужих птенцов. После этого от перевозки родителей отказались и стали завозить только птенцов. 14 июля 1953 г. было перевезено и выпущено в новом месте 200 слетков, которых брали перед вылетом (в возрасте около 14 сут.) и держали в клетке еще 10–15 сут. Таким образом, их выпускали в возрасте 25–30 сут. На следующий год в район выпуска вернулось 11 особей (6 самцов и 5 самок), т. е. 5,5 % от числа перевезенных птиц. Из них 3 самца и 2 самки загнездились здесь же и через год. Второй завоз был осуществлен 11 июня 1954 г. Было выпущено в новом районе 208 слетков, которых ежедневно подкармливали муравьиными куколками на специальных столиках. Птицы держались в районе выпуска до 13 августа, т. е. дольше, чем птицы без подкормки. На следующий год вернулось с зимовки и загнездилось 19 птиц (12 самцов и 7 самок) — 9 % от числа выпущенных, больше, чем в первом случае. Вероятно, это связано с тем же эффектом лучшего запечатлевания территории будущего гнездования, как и в опытах Исакова с коллегами.

Интересны результаты опытов Щербакова по переселению взрослых птиц. Сначала был проделан опыт по завозу 18 самцов и 20 самок, пойманных в период откладки яиц. Птицы были выпущены в день отлова (1 июня). Через 20 дней в районе выпуска и вывоза был проведен сплошной отлов гнездящихся птиц. Из 38 перевезенных птиц 13 (3 самца и 10 самок), т. е. 34 %, вернулись в район, откуда их увезли, и вновь загнездились либо в своих прежних дуплянках, либо в соседних. В районе выпуска осталась на гнездование только одна самка, которая заняла дуплянку в 100 м. от места выпуска. Местонахождение остальных 24 птиц установить не удалось. В следующем опыте перевезли 151 птицу (70 самок и 81 самца), которых после отлова в период откладки яиц содержали в клетках около 10 сут. Выпуск производился, тремя группами — 21, 27 мая и 4 июня. Из 70 перевезенных самок 20 особей остались гнездиться в районе выпуска и только 6 вернулись на место прежнего гнездования.

Было обнаружено, что процент гнездящихся птиц в районе выпуска заметно возрастает с увеличением длительности их передержки после отлова. После передержки стимул к возвращению птиц в прежний район гнездования ослабевает, что, вероятно, связано с тем, что начинает доминировать программа размножения, которая «блокирует» стремление вернуться домой. На следующий год ни одна из переселенных птиц не вернулась в район выпуска, несмотря на успешное гнездование здесь. Несколько самок были обнаружены в прежнем районе гнездования. Щербаков предположил, что успешное переселение взрослых птиц возможно только в том случае если они завозятся достаточно далеко и их новый путь миграции нигде не совпадает со старым. Это было ошибочным предположением. Г. Н. Лихачев приводит данные по завозам взрослых мухоловок-пеструшек на большое расстояние — около 1000 км. (из Приокско-Террасного заповедника в Асканию-Нову). Пойманные 12 мая самки через 10 дней были выпущены в Асканийском парке. В начале июня 2 из перевезенных птицы вновь были обнаружены на гнездовании в месте весеннего отлова. В другом опыте взрослые самки были пойманы 22 мая, перевезены и выпущены 1 июня. Через две недели 4 птицы были обнаружены гнездящимися в прежнем районе. Как это ни удивительно, все 6 птиц пролетели 1000 км. и вернулись точно в те же кварталы леса, где они начинали гнездиться. Вероятно, у этих птиц стремление вернуться домой было еще достаточно сильным, коли оно затормозило начало гнездования. Птицы, которых перевозили позже, когда у них была полная кладка, как правило, оставались в районе выпуска и приступали к повторному гнездованию. В Аскании-Нова мухоловки-пеструшки раньше не гнездились, поскольку южная граница ареала у этого вида проходит значительно севернее. В последующие после завоза годы взрослые птицы не вернулись в Асканию-Нова в отличие от птенцов, которые появились там на свет. Таким образом, за счет молодых птиц возникло новое поселение мухоловок-пеструшек далеко за пределами их гнездового ареала.

Более чем через 20 лет западногерманские орнитологи Р. Берндт и В. Винкел повторили опыты наших отечественных исследователей по завозу птенцов и яиц мухоловки-пеструшки с целью выяснения сроков формирования у этого вида связи с местом будущего гнездования. Их перевозили в пределах ФРГ между двумя лесными районами, отстоящими друг от друга на 250 км. Было перевезено 154 яйца, 67 птенцов в возрасте 11–13 сут. и 80 молодых птиц в возрасте после 36 сут. В последующие годы в районе, куда перевезли яйца, было обнаружено на гнездовании от 5 до 11 % (в зависимости от района) птиц из числа вылупившихся на новом месте. Из перевезенных птенцами в районе выпуска было поймано 13 %, а из перевезенных молодыми — 7 %. В районе же, откуда их вывезли, не было обнаружено ни одной птицы в последующие годы.

Опыты по завозу птенцов были проведены и на других перелетных видах (темноспинный альбатрос, кряква, каролинская утка, обыкновенный гоголь, канадская казарка, скопа, сизая чайка, мухоловка-белошейка, зяблик). Все эти опыты дали однозначный результат — перевезенные птенцами (или яйцами) птицы возвращаются только в район выпуска. Наоборот, перевезенные взрослыми или молодыми после определенного возраста, к которому у них сформировалась связь с территорией будущего гнездования, птицы возвращаются не в район выпуска, а на прежнее место, откуда их увезли. Ф. Ли и А. Круз вырастили в неволе 648 перелетных крякв и выпустили в возрасте 25–45 сут. в резервате (в штате Северная Дакота, США) на огороженный участок с водоемом, где их подкармливали до осени. К концу ноября они улетели. Следующей весной около 33 % самок вернулись в резерват. Если принять во внимание естественную смертность и эффективность обнаружения, в район выпуска должно было вернуться, по мнению авторов, 43 % особей, больше, чем это известно для свободновыросших крякв.

Д. Сарренди в Канаде перевез 273 нелетающих (в возрасте 7–8 нед) канадских казарки и выпустил 160 км. от места вылупления. На следующий год на месте выпуска было обнаружено 17 % самцов и 25 % самок. Из этих птиц 85 % самок и 32 % самцов были зарегистрированы в пределах 1,6 км. от места выпуска. Большинство самок (80 %) и 68 % самцов возвращались сюда же впоследствии.

Итак, все имеющиеся факты свидетельствуют о том что у птиц нет наследственного знания родины. Местонахождение родины птицы устанавливают уже после того как покинут гнезда. Нет также никаких фактов, доказывающих, что связь с районом вылупления птицы могу установить еще находясь в гнезде. Возникает важный вопрос: когда же у птиц впервые образуется связь с территорией, на которую они впоследствии вернутся для размножения?

Когда возникает у перелетных птиц связь с гнездовым районом?
Относительно времени образования у птиц связи с гнездовым районом существуют разные мнения. Одни исследователи считают, что связь с гнездовой территорией перелетных птиц возникает только после того, как они впервые загнездятся, т. е., согласно их представлении: молодые птицы, улетая на зимовку, не имеют еще никакой информации о территории их будущего гнездования. Другие, и их большинство, утверждают, что впервые связь с гнездовым районом у перелетных птиц устанавливается еще до начала первой осенней миграции. Первые исследователи в защиту своей точки зрения приводят данные о том, что у некоторых видов, в частности зарянки, юрка и обыкновенной чечевицы, молодые птицы практически не возвращаются для гнездования в район рождения, но возвращаются в район своего первого гнездования. Вторая группа исследователей в своих предположениях, наоборот, опирается на многочисленные данные, которые свидетельствуют о возвращении птиц в район рождения.

В первой главе показано, что верность родине проявляют многие виды птиц. Причем доля вернувшихся в район рождения птиц для гнездования часто бывает достаточно большой, чтобы считать, что они попадают в этот маленький район чисто случайно. Но это косвенные данные. Существуют прямые доказательства, что впервые связь с территорией будущего гнездования у перелетных птиц образуется до начала первой осенней миграции. Одни доказательства этому были уже рассмотрены в предыдущем разделе, где приводятся данные по завозам яиц, птенцов и молодых птиц в новые районы. Результаты этих опытов четко доказывают, что птицы для гнездования возвращаются в тот район, в котором они находились в первые месяцы жизни до отлета на зимовку, даже если этот район находится на значительном расстоянии от места их вылупления или откладки яиц. Кроме этих фактов, существуют данные прямых исследований, специально посвященных выяснению времени формирования территориальных связей у птиц. Вообще в литературе имеется сравнительно мало данных о конкретных сроках и возрасте, в котором у птиц впервые образуются эти связи. Одни исследователи предполагают, что период становления связи с будущим районом гнездования достаточно продолжительный — от вылета из гнезда до начала осенней миграции. Ю. А. Исаков, например, считал, что привязанность к определенным местам складывается у птиц с первых дней их жизни. Со временем она усиливается все больше и больше. Другие исследователи, наоборот, считают этот период кратковременным, приуроченным к определенной стадии онтогенеза особи.

Первым исследователем, который провел специальный эксперимент с целью выяснения конкретных сроков становления территориальных связей с районом будущего гнездования у перелетного вида, был немецкий орнитолог Г. Лёрль. Этот эксперимент входит в разряд классических, на него ссылаются все исследователи, которые занимаются решением этой проблемы. Что же он сделал? В 1955 г. Лёрль собрал из гнезд (в ФРГ) 100 птенцов мухоловки-белошейки и вручную с помощью своих коллег кормил в вольере до приобретения ими самостоятельности. Одну группу содержал в районе сбора, другую — в 30 км. от него. В возрасте около 25 сут. молодые были выпущены на свободу в 90 км. к югу от места, где содержалась вторая группа, в районе, где мухоловки-белошейки не гнездились. Из них на следующий год в районе выпуска было поймано 9 (19 %) самцов и 1 самка. Возвращаемость мухоловки-белошейки в район рождения в обычных условиях составляет 4 % для самцов и 3 % для самок. Лёрль предположил, что более высокая возвращаемость экспериментальных птиц связана, во-первых, с отсутствием гибели до момента выпуска, а во-вторых, с отсутствием конкуренции за дупла с особями своего вида в районе выпуска. Однако, как мне кажется, это может быть связано с лучшим запечатлеванием экспериментальными птицами района выпуска из-за меньшего, возможно, разлета их во время формирования территориальных связей по сравнению со свободновыросшими птицами. Во втором опыте было выкормлено и выпущено в возрасте 45–50 сут. во время линьки 44 особи и 48 особей после окончания линьки (в возрасте 60 сут.). На следующий год на месте выпуска было обнаружено 4 самца из первой партии и не было ни одной из второй партии. Все вернувшиеся птицы были обнаружены в 200 м. от места выпуска. На основании полученных результатов Лёрль пришел к выводу, что впервые образование территориальных связей с районом будущего гнездования у мухоловки-белошейки происходит во время линьки за 2 пед до отлета на зимовку в возрасте 45–58 сут.

Однако результаты этих опытов, с нашей точки зрения, не позволяют сделать вывод, что в естественных условиях у мухоловки-белошейки становление связи с территорией будущего гнездования происходит именно в возрасте 45–58 сут., а не раньше. Лёрль делает свой вывод на основании того, что птицы были выпущены на свободу в возрасте 45–50 сут. и установили связь с районом выпуска. Но до этого возраста птицы просто не могли установить связь, поскольку находились в вольере. Наши опыты с зябликами, которые будут описаны дальше, а также тот факт, что у Лёрля из последней партии ни одна птица не вернулась, свидетельствуют о том, что, находясь в вольере, птицы не могут образовать связь с районом содержания. Мы выяснили с помощью специальных опытов с выкормленными зябликами, что если птиц в период, когда у них в естественных условиях происходит формирование территориальных связей, т. е. в возрасте 30–40 сут., держать в вольере, то становление связей у них переносится на более поздний возраст (после 50 сут.), пока их не выпустят на свободу. Поэтому вполне возможно, что у мухоловок-белошеек, содержащихся в опыте Лёрля в вольере до 45-суточного возраста, образование территориальных связей искусственно затянулось до момента выпуска на свободу. В естественных условиях этот процесс у данного вида, возможно, начинается раньше, как у мухоловки-пеструшки.

У мухоловки-пеструшки, судя по нашим данным и результатам завозов молодых птиц Берндтом и Винкелем, запечатлевание территории происходит в возрасте 35–50 сут. в период ювенильной дисперсии, когда многие особи находятся на расстоянии нескольких километров от места рождения (см. рис. 19). Подавляющее большинство (95 %) молодых мухоловок-пеструшек покидают Куршскую косу к 50-суточному возрасту до 1 августа (рис. 28). Аналогичные данные получены исследователями и в других частях ареала. Следовательно, запечатлевание района будущего гнездования у подавляющего большинства особей должно закончиться к этому возрасту — 50 сут. По данным Дж. Балена, в возрасте 45–65 сут. большинство мухоловок уже находятся на большом расстоянии (70–200 км.) от места рождения. Во второй половине августа окольцованных в нашей стране мухоловок находят в Италии, Португалии и Марокко. Через Куршскую косу в августе и сентябре летят птицы, которые не возвращаются к нам в последующие годы, что свидетельствует о том, что они запечатлели территорию будущего гнездования до появления на косе.

Достаточно подробно мы исследовали формирование территориальных связей у зяблика. Зяблик является наиболее многочисленным видом, гнездящемся на Куршской косе. Для этого вида характерна высокая степень филопатрии. В первую очередь мы выяснили, к какому возрасту птицы покидают район рождения. Большинство (70 %) особей уходят из района рождения до 40-суточного возраста к 1 августа (см. рис. 17). Следовательно, связь с районом рождения у птиц, которые вернутся на следующий год для гнездования, должна образоваться до этого возраста. Далее мы обнаружили, что особи, которые покидают район рождения до 30-суточного возраста, в последующие годы достоверно хуже возвращаются (12 %), нежели птицы, находившиеся в нем до 40-суточного возраста (32 %). На основании этих данных мы пришли к выводу, что у молодых зябликов связь с районом будущего гнездования (он же район рождения) должна происходить у большинства особей в возрасте между 30-ми и 40-ми сутками в последнюю декаду июля до начала послегнездовой дисперсии.

Рис. 28. Сроки отлета местных мухоловок-пеструшек (1) и пролета мигрирующих птиц (2) на Куршской косе.

Стрелки указывают дату, к которой из района рождения улетает 70 и 90 % местных птиц.


Важно было проверить этот вывод экспериментально. С этой целью был осуществлен ряд завозов молодых зябликов разного возраста (от 20 до 60 сут.), из района, где находится полевой стационар «Фрингилла», в небольшой изолированный дюнами лесной массив (около 1,5 км2), который находился тоже на косе в 26 км. к северо-востоку от стационара. Предварительно мы выяснили с помощью кольцевания птенцов цветными кольцами и последующего слежения за их возвращением на следующий год, что практически нет обмена особями между этими двумя районами. Птицы, родившиеся в этих районах, возвращались в последующие годы только в свой локальный район. Всего нами было перевезено 127 молодых зябликов: 44 — в возрасте 20–30 сут., 36–40–45 сут., 22–46–50 сут. и 25 — более 50 сут. На следующий год в районе выпуска были обнаружены только птицы (9 %), выпущенные до 30-суточного возраста. Птицы, выпущенные в возрасте после 40 сут., вернулись в район рождения (соответственно 8, 9 и 4 %). Таким образом, результаты эксперимента подтвердили ранее сделанный нами вывод, что впервые связь с территорией будущего гнездования у зябликов образуется преимущественно в возрасте 30–40 сут.

Аналогично по данным ухода молодых птиц из района рождения и возвращаемости их в последующие годы были выделены наиболее вероятные сроки формирования территориальных связей у некоторых других воробьиных птиц, гнездящихся на Куршской косе: пеночки-веснички, ястребиной славки, славки-завирушки, зеленой пересмешки, белой трясогузки, сорокопута-жулана, обыкновенного скворца.

Установлению сроков образования территориальных связей у ряда перелетных птиц способствует тот факт, что нередко большую возвращаемость проявляют не те птицы, которые были окольцованы птенцами, а те, которые были помечены молодыми в послегнездовой период. Подобный эффект наблюдал, например, Е. Хаукиойя у камышевой овсянки в Финляндии. Кольцуя птенцов и молодых птиц в послегнездовой период, он обнаружил, что на следующий год птицы лучше возвращаются не в район рождения (2,5 %), а в район, где они были окольцованы в период постювенильной линьки с 16 июля по 25 августа (около 10 %). На основании этих данных автор пришел к выводу, что образование территориальных связей с районом будущего гнездования у этого вида происходит не на территории рождения, а, скорее всего, в местах концентрации их на линьку.

На формирование территориальных связей в период послегнездовой дисперсии у обыкновенной чайки указывает Я. А. Виксне. Кольцуя птенцов этого вида в Латвии на протяжении многих лет, он обнаружил, что птицы предпочитают впервые приступать к гнездованию в тех районах, куда они расселяются в послегнездовое время (см. гл. 4).

Интересно происходит запечатление района будущего гнездования у пурпурной ласточки в Северной Америке. Примерно через неделю после вылета взрослые птицы начинают изгонять своих и чужих детей из района рождения, чтобы, по мнению К. Брауна, молодые не запечатлевали район рождения как место своего будущего гнездования. Именно поэтому, считает Браун и Дж. Финлай, меньше чем 1 % окольцованных птенцами птиц встречено впоследствии в родной колонии, тогда как в соседних колониях (на расстоянии 5–16 км.) обнаружено около 8 % из помеченных птиц. Наблюдения показывают, что если молодым птицам дать возможность находиться в районе гнезда 10–15 дней после вылета, они могут запомнить его как место будущего гнездования.

М. Вольф, исследуя возвращаемость славок-черноголовок в Австрии, в последующие годы пришел к выводу, что связь с территорией будущего гнездования у этого вида устанавливается на начальном этапе ювенильной дисперсии. Причем у самцов несколько раньше, чем у самок, поскольку самцы, окольцованные молодыми, возвращаются лучше (14 %), чем самки (4 %). Взрослые же самцы и самки возвращаются в район прежнего гнездования в одинаковой степени (20 %).

Таким образом, у многих, если не у большинства перелетных птиц, становление территориальных связей с районом будущего гнездования приурочено к определенному возрасту преимущественно к 30–50 сут. У одних видов эти связи образуются в период, когда молодые еще находятся в пределах района рождения, а у других — после ухода их из района рождения, во время или после окончания послегнездовой дисперсии. Если связь с территорией у большинства молодых птиц образуется еще в районе рождения, то тогда они весной проявят высокую верность родине. Если же эти связи у них образуются после ухода их из района рождения, то тогда филопатрия будет отсутствовать. В этом случае они будут проявлять высокую верность другой, «неродной» территории, находящейся за пределами их района рождения.

Споры, которые возникают между исследователями относительно верности родине у перелетных птиц, вызваны в первую очередь тем, что они часто работают с разными видами, которые отличаются своими сроками образования территориальных связей. Достаточно небольших различий в соотношении времени ухода птиц из района рождения и времени становления у них территориальных связей, чтобы наблюдалось полное разнообразие в степени филопатрии у разных видов (рис. 3).

Сроки формирования связи с территорией
будущего гнездования у неперелетных птиц
Выяснить сроки образования связи с территорией гнездования у видов, ведущих оседлый образ жизни, труднее, чем у перелетных птиц, поскольку они могут приступить к гнездованию в районе, где осели в послегнездовой период на зимовку. Поэтому в принципе молодые птицы у оседлых видов могли бы установить связь с районом будущего гнездования в любое время начиная с момента оседания их в послегнездовой период вплоть до начала гнездования весной. Однако детальные исследования послегнездового периода у некоторых оседлых видов свидетельствуют о том, что впервые связь с районом будущего гнездования у них образуется в раннем возрасте до начала зимовки, как и у перелетных птиц.

К. Вейс и Дж. Мейер исследовали территориальное поведение у американской гаички в штате Висконсин (США). После вылета молодые остаются вместе с родителями в районе рождения в течение 3 нед. В конце июня — начале июля семьи распадаются и молодые уходят. В конце июля и в августе у молодых дисперсия заканчивается и развивается привязанность к тому месту, где они будут впоследствии гнездиться.

У поползня, по данным А. В. Бардина и Е. Маттисена, со второй половины июня начинаются выраженные перемещения молодых птиц. В это время происходит занятие ими территории. К началу июля формирование поселений завершается, и сложившаяся структура сохраняется неизменной вплоть до февраля следующего года. Молодые оседают на постоянных территориях до начала постювенильной линьки или в самом ее начале.

Формирование связи с территорией будущего гнездования у полевого воробья, по данным Я. Пиновского, происходит в период осеннего тока (в конце августа — первой половине сентября). В этот период самцы занимают дупла или гнездовые ящики и защищают их от других самцов. Я. Пиновским был проведен любопытный эксперимент. В стае полевых воробьев, удаленной от другой на 8 км. и отдаленной от нее третьей стаей, было поймано 340 молодых птиц, которых после мечения цветными кольцами выпустили во вторую стаю. Там одновременно было поймано и помечено 170 особей. После этого начали постоянное наблюдение за обеими стаями. Выяснилось, что перевезенные воробьи в сентябре и октябре стали возвращаться в свою стаю. Во втором опыте птиц перевозили в конце сентября, они тоже предпочитали возвращаться в свою стаю, причем возвращались гораздо быстрее, чем в первом опыте. Часть птиц в этих опытах не вернулась, либо оставшись в новой стае, либо разлетевшись в разных направлениях. Результаты этих экспериментов доказывают, что молодые полевые воробьи уже в августе имели информацию о местонахождении территории, занятой их стаей.

В настоящее время интенсивно проводится исследование формирования территориальных связей у почтовых голубей, которые являются главным объектом изучения навигационных способностей птиц. Западногерманские исследователи, супруги В. и Р. Вилтчко, изучая развитие навигационных способностей у молодых голубей, пришли к выводу, что птицы, приобретя способность к полету (в возрасте около 50 сут.), начинают совершать тренировочные полеты вокруг голубятни и устанавливают связь с этим районом. К 70-суточному возрасту у активно летающих голубей связь с районом выпуска может полностью сформироваться. Если птицам не давать возможность летать в районе голубятни до 3–4-месячного возраста, то формирование территориальных связей переносится на более поздние сроки, когда они получат свободу.

Таким образом, видимо, нет принципиальных различий в сроках образования территориальных связей с районом будущего гнездования у перелетных и оседлых видов.

Время образования связи с зимовкой у перелетных птиц
Некоторые исследователи высказывали предположение, что связь с зимовочным районом у перелетных птиц устанавливается на протяжении всей зимы. Например, Э. Зауэр считал, что у бурокрылой ржанки чувствительный к закреплению района зимовки период охватывает 5 мес после окончания осенней миграции, от сентября до февраля. С. Фрэтвелл высказал предположение, что молодые птицы из семейства вьюрковых осенью после прилета на зимовку устанавливают связь с одним районом, а зимой — с совершенно другим.

Другие исследователи, в частности П. Швартц и Л. Мидвей, предположили, что запечатление зимовки у птиц происходит непосредственно перед началом весенней миграции.

Однако работами американских исследователей Л. Мэвалдом и К. Ральфом было четко и убедительно показано с помощью экспериментальных завозов молодых и взрослых птиц, что у беловенечной и черноголовой зонотрихий образование связей с зимовочным районом происходит на первом году жизни до января. В предыдущих работах эти исследователи показали, что около 30–50 % особей у этих видов возвращаются из года в год на прежнее место зимовки. Зимой 1964/65 г. исследователями была проведена серия завозов птиц (с 28 ноября по 6 марта) в штат Калифорния (США) между 10 полевыми станциями, дистанция между которыми составляла от 4 до 160 км. Было перевезено 411 взрослых птиц и 444 первогодков. В последующие годы ни одна из взрослых птиц не вернулась в новые районы зимовки, а были пойманы (17 %) на своих прежних местах. Первогодки же показали разную степень возвращаемости в район выпуска в зависимости от даты перевозки. В новые районы возвращались только те особи, которые были перевезены до 9 января (4–6 %). Птицы же, перевезенные позже, вернулись не в район выпуска, а на место отлова (15 %).

П. Стьюарт и Г. Коннор исследовали время формирования связи с зимовкой у пальмовой древесницы на Багамских островах. Птиц отлавливали, метили цветными кольцами и выпускали в трех разных местах, отстоящих друг от друга в 10, 13 и 22 км. Всего было поймано 111 птиц. Из них 34 выпущены на месте отлова (контрольная группа), остальные 77 перевезены в новые места. Из контрольной группы на месте кольцевания в ту же зиму было поймано 32 % особей. Из 14 особей, перевезенных и выпущенных в 22 км. в период с 26 ноября по 16 декабря, обратно вернулось в ту же зиму 4 (29 %). Три особи из вернувшихся были первогодками, они были перевезены 28 ноября, 1 и 2 декабря. Это свидетельствует, что связь с местом зимовки у них установилась уже к началу декабря. Из 63 особей, перевезенных и выпущенных в период с 16 января по 30 апреля, вернулось 23 (36 %). Птицы возвращались относительно медленно (наиболее быстрое возвращение — 22 км. за 7 сут.), но точно на то место, где они были отловлены. Это указывает на то, что запечатлевается птицами очень ограниченная территория.

Результаты этих исследований свидетельствуют о том, что связь с местом зимовки у перелетных птиц происходит на первом году жизни, вероятно, непосредственно после окончания осенней миграции. К началу января у большинства птиц эта связь, видимо, устанавливается окончательно.

Как долго сохраняется у птиц верность дому?
Многие виды птиц становятся половозрелыми только через несколько лет после рождения. Из перелетных видов позже всех приступают к гнездованию (на 7–8-м. году жизни и даже позже) трубконосые — альбатросы, буревестники и др. Тем не менее эти виды проявляют достаточно высокую степень верности району рождения (см. рис. 5). Следовательно, все эти годы птицы помнят полученную в раннем возрасте информацию о местонахождении района, с которым когда-то давно установили связь. Обычно все это время птицы проводят вне района их будущего гнездования, хотя у альбатросов отмечено, что в возрасте 3–5 лет неразмножающиеся птицы возвращаются в знакомый им район, держатся в нем некоторое время, а потом опять исчезают на несколько лет. Не исключено, что таким образом, они корректируют первичную информацию о местонахождении нужного им района. Птицы обладают совершенной долговременной памятью. Обучившись, например, определенному напеву в раннем возрасте, певчие птицы помнят его всю жизнь (до 10 лет и больше). Нам известно несколько интересных случаев о длительности и надежности хранения полученной птицами информации о территории. Ю. А. Исаков описал случай, когда один любитель птиц поймал весной поющего соловья и увез его в город, расположенный в 300 км., и держал его там 6 или 7 лет. Однажды весной этот соловей из клетки улетел. Птицелов решил поехать на то место, где много лет тому назад он его поймал. Каково же было его удивление, когда точно в том же месте он увидел, а затем и поймал свою меченую птицу.

Н. П. Иовченко приводит любопытные сведения о «территориальной» памяти у обыкновенной чечевицы. В 1983 г. в ущелье Ала-Арча (Западный Тянь-Шань) она отловила чечевиц, которых использовала для экспериментальных работ (в Ленинграде), а год спустя в августе 1984 г. выпустила их на свободу в г. Кара-Балта (примерно в 100 км. к северо-западу от места поимки). После этого они, вероятно, улетели зимовать в Индию — их традиционное место зимовки. На следующий год в период размножения 5 птиц были обнаружены в том же гнездовом районе, что и два года тому назад. При этом одна пара гнездилась в том же составе на прежнем участке. Другой случай касается самца, который был пойман первогодком в 1980 г. В течение 3 лет он жил в неволе в 100 км. от места поимки, а потом случайно улетел. В 1985 г. он попал в сеть, установленную на том же месте, где и пять лет назад. Гнездо же он построил в 10 м. от своего прежнего гнезда.

Эти уникальные факты доказывают, что полученная птицей на первом году жизни информация о местонахождении гнездовой территории хранится в памяти птицы очень долго, видимо, всю жизнь. При этом, точность этой информации со временем не нарушается, по крайней мере существенно, поскольку птица оказывается способной через много лет вернуться буквально в «точку» с больших расстояний.

Возможный механизм образования территориальных связей у птиц
По мнению некоторых исследователей, явление формирования территориальных связей у птиц имеет много общего с явлением запечатлевания (импринтингом), детально описанным К. Лоренцом при исследовании реакции следования птенцов за родителями у выводковых птиц (уток, гусей, кур), а позже установленное при анализе таких форм поведения птиц, как заучивание песенных напевов, выбор брачного партнера, запоминание и распознавание звездной карты неба, необходимой для ориентации при миграции, и др. У. Торп высказал предположение, что «верность дому» у птиц возникает путем запечатлевания. По существу, считает Л. Д. Слоним, запечатлеваться могут не только живые объекты, но и макро- и микроландшафты, различные физические объекты. Например, Е. Робертс и И. Вейгл, демонстрируя серым юнко цветные слайды, соответствующие зимним и летним местообитаниям этого вида, обнаружили, что постепенное увеличение светового периода (дня) вызывало у них смену предпочтения с зимних на летние местообитания. Наоборот, уменьшение дня вызывало отчетливую смену предпочтения летних мест на зимние. Предпочтение выражалось через количество времена, проводимое птицами перед определенными слайдами.

Импринтинг рассматривается как особая форма обучения, отличающаяся от ассоциативного обучения по нескольким показателям. К наиболее важным критериям импринтинга относят: 1) наличие «чувствительного (критического)» периода, когда обучение идет наиболее эффективно; 2) необратимость обучения, т. е. переобучение затруднено или невозможно; 3) надежность обучения, которое обеспечивает длительное хранение информации без изменения.

Удовлетворяет ли этим критериям явление образования территориальных связей у птиц? В первую очередь нужно определить, есть ли «чувствительный» период в становлении территориальных связей у птиц. Несколько раньше я показал, что образование связи с территорией будущего гнездования у разных видов птиц приурочено к определенному, довольно короткому этапу онтогенеза особи. Связь с территорией зимовки у птиц тоже образуется за достаточно ограниченный период на первом году их жизни. В связи с этим К. Ральф и Л. Мэвалд полагают, что период в несколько недель во время первого сезона на зимовке, когда формируетсятерриториальная связь у зонотрихий, можно сравнивать с «чувствительным» периодом в несколько часов в первые дни жизни выводковой птицы, когда происходит импринтинг родителей птенцами. Вопрос о «чувствительном» периоде в становлении территориальных связей у птиц трудно решить однозначно. С одной стороны, есть основание полагать, что для каждого вида характерен свой определенный период образования территориальных связей, который задан генетически. С другой стороны, имеются факты, что если птицам не дать возможность в этот период установить связь, то они это могут сделать позже, как только получат такую возможность. То есть не получается такой ситуации, что если птица упустит по какой-либо причине возможность образовать связь в определенный период, то она уже не сможет этого сделать никогда. Далее мы знаем, что способность устанавливать связи с новыми территориями птицы сохраняют на протяжении всей своей жизни. Птица, если ей удалось долго прожить, может иметь несколько мест гнездования, зимовок, миграционных остановок и т. д., которые она прекрасно помнит и использует их по мере необходимости. Но, с другой стороны, мы также знаем, что информация, полученная птицами на первом году жизни, не перебивается другой, позже поступившей информацией и выступает в качестве главной, ведущей информации (см. опыты по завозам взрослых птиц). Можно ли считать за «чувствительный» период весь первый год жизни птицы, когда формируются основные связи с территорией будущего гнездования, линьки, миграционных остановок и зимовки, сказать трудно.

Если мы согласимся с такой расширительной трактовкой «чувствительного» периода и решим, что остальным критериям запечатлевания (необратимость и надежность) явление формирования территориальных связей удовлетворяет, то тогда можно предположить, что в его основе лежит механизм импринтинга или подобный ему механизм. Если же рассматривать образование птицами основных территориальных связей как простое запоминание, то тогда неясно, почему этот процесс все же приурочен к определенному периоду, который постоянен для вида и у большинства особей протекает достаточно синхронно. Случайно это получиться не может. Птицы должны осуществлять формирование связи, по крайней мере с территорией будущего гнездования, по определенной врожденной программе, которую они могут получить только от своих родителей. Непонятно тогда: если это простое запоминание территории, почему полученная на первом году информация не только хранится в памяти птицы на протяжении всей жизни, но и «доминирует» над всей последующей информацией, которая накапливается в дальнейшем. Скорее всего, формирование «чувства верности дому» у птиц все же происходит путем запечатлевания ими особого рода информации о территории.

Какую информацию о территории запечатлевают птицы?
На сегодняшний день это один из наиболее загадочных и интригующих вопросов орнитологии. Он связан непосредственно с очень сложной проблемой навигации птиц, над решением которой бьются многие ученые разных специальностей во всем мире. Этой проблемы я коснусь в следующей главе, а сейчас попробуем разобраться, какую все же информацию могут использовать птицы для определения географического местоположения локального района, с которым устанавливают связь.

Что делает человек, если хочет определить свое местонахождение? Он использует специальные навигационные приборы, чтобы определить широту и долготу данного места. С помощью простых навигационных приборов (компаса, секстанта и хронометра) можно определить место нахождения с ошибкой в несколько километров. При использовании для навигации искусственных спутников Земли ошибка может быть уменьшена до нескольких десятков метров, но для этого потребуется более десятка спутников, сеть наземных станций, следящих за ними, система мощных компьютеров для расчета параметров их орбит и целый ряд других сложных и дорогостоящих устройств. Перелетные же птицы, возвращаясь домой с огромных расстояний (до 10 тыс. км.), находят не только нужный район в несколько десятков километров, но и свой крошечный гнездовой или зимовочный участок всего в несколько десятков метров, пользуясь при этом только своим маленьким и не очень развитым по сравнению с нашим мозгом.

Вопрос, как птицы находят свой дом, интересовал людей, вероятно, с тех пор, как был обнаружен факт их возвращения. Первым, естественно, стало предположение, что птицы отыскивают «дом» по знакомым им ландшафтным ориентирам. Если же птица попадает в незнакомый ей район, то она начинает, согласно концепции О. Хейнрота, сформулированной им в 1941 г., поиск, либо случайный, либо используя какую-то стратегию полета (например, полет по спирали), пока не выйдет в знакомый ей район. Эта концепция «случайного поиска» или «пилотирования» впоследствии не подтвердилась, поскольку появились экспериментальные доказательства, что птицы, в частности почтовые голуби, лишенные возможности видеть ландшафт, например ночью (работы Г. Липпа и У. Фрея) или с помощью специальных контактных линз (работы К. Шмидт-Кёнига), способны выйти в окрестности дома. Сам дом, в данном случае голубятню, они найти не могли, но рассаживались в пределах нескольких сот метров от нее. Ландшафтные ориентиры если и используются птицами при нахождении дома, то только в пределах того района, который им хорошо известен благодаря систематическим полетам. У разных видов размер этого района может быть разным в зависимости от образа жизни, который они ведут. Например, хищные птицы, которые вынуждены добывать корм на большой территории, могут знать визуально большее пространство вокруг своего дома, нежели мелкие насекомоядные птицы, которые могут найти корм в кроне одного дерева. Предполагается, что у птиц формируется своего рода «мозаичная карта» окрестностей своего дома, куда включены разные ориентиры (деревья, водоемы, поляны, постройки человека и т. п.) и знание компасных направлений от ориентиров к дому и от одного ориентира к другому. В. и Р. Вилтчко считают, что такая карта дает возможность птице прямо и быстро двигаться к цели в пределах знакомого им района. Итальянские исследователи во главе с Ф. Папи и западногерманский орнитолог Г. Вальраф считают, что и «мозаичную карту» голубей включены запахи из окружающих голубятню районов, которые они улавливают, когда ветры дуют в направлении дома, анализируют и связывают с компасным направлением, а затем используют эту ольфакторную информацию для поиска голубятни. Однако другие исследователи ставят под сомнение возможность использования птицами для навигации ольфакторного фактора, главным образом из-за его нестабильности.

Как же находят птицы свой дом в незнакомой им местности? Согласно последним исследованиям многие ученые приходят к выводу, что птицы, вероятно, используют особую «навигационную карту», основанную по крайней мере на двух геофизических параметрах (полях), которые при наложении создают некую градиентную сетку, которая позволяет смещенной птице установить с помощью количественных измерений и сравнения их свое местоположение относительно дома (рис. 29). В отличие от «мозаичной карты» такая «градиентная карта» должна охватывать большие расстояния, в сотни и даже тысячи километров. Предполагается, что птицы знают направления градиентов относительно стран света. После выпуска в незнакомом им районе они, вероятно, измеряют локальное значение одного из градиентов и сравнивают его со значением, которое они запомнили в месте, где находится их дом. Например, если оно имеет меньшее значение (п. 1 на рис. 29), птица «решает», что она находится западнее своего дома и надо лететь к востоку. Измерение другого градиента дает второе направление; в результате сложения этих двух измерений птица берет верное направление на дом. Если птица попадает в район, где один из градиентов имеет аномальное изменение (например, и районе магнитных аномалий), птица будет ошибаться в выборе правильного направления на дом. Действительно, проверка способности почтовых голубей к хомингу в районах магнитных аномалий показала, что птицы выбирают неправильное направление (см. рис. 29). Возникает вопрос, как птицы научаются пользоваться такой «градиентной картой».

Рис. 29. Гипотетическая «навигационная карта» почтовых голубей (схема пространственного распределения градиентов магнитного поля и гравитационных сил).

Один из градиентов (магнитное поле) изменяется аномально в одном из районов (по: Вилтчко, Вилтчко, 1987).

Р1 — голубятня, Р2, 3, 4 — место выпуска птиц. Стрелка указывает стартовую ориентацию голубей; прерывистая линия — направление на голубятню.


Чтобы ответить на этот очень непростой вопрос, в первую очередь важно выяснить, могут ли птицы установить географическое положение дома, имея возможность перемещаться только в пределах небольшой вольеры или павильона. Если бы птицы оказались способными «снять координаты дома», находясь в помещении, то это открывало бы большие возможности для дальнейших экспериментов по выяснению тех физических параметров, которые используют птицы для определения своего географического положения.

Сначала Г. Крамер, а затем Г. Вальраф высказали предположение, что почтовые голуби способны установить местоположение «дома», находясь в голубятне. Для этого им достаточно наблюдать только небольшую полоску неба около горизонта. В дальнейшем Вальраф совместно с итальянскими исследователями пришли к выводу, что голуби могут определить положение дома, если имеют возможность анализировать все запахи, приносимые ветром к голубятне. Однако опыты других исследователей, в первую очередь Вилтчко, показали, что действительно молодые голуби, содержавшиеся только в помещении, могут найти дорогу домой после выпуска на значительном от него расстоянии, но не потому что сумели снять координаты дома, а потому что обладают специальным врожденным механизмом по запоминанию маршрута движения, основанного на восприятии магнитного поля Земли (подробнее об этом см. в гл. 6). Выпущенные в неизвестной местности голуби просто совершают обратное движение (реверсию), которое и приводит их к дому. Это нельзя считать истинной навигацией. Чтобы иметь возможность осуществить действительную навигацию, почтовые голуби, согласно данным Вилтчко, после подъема на крыло должны иметь возможность совершать тренировочные полеты в окрестности голубятни. Только после этого они становятся способными возвращаться домой с любых расстояний (до 1000 км. и более) в самых сложных условиях. Однако все эти опыты касаются почтовых голубей, которых человек с помощью искусственного отбора существенно изменил. Может быть, у диких птиц это происходит по другому?

С целью выяснить, в каких условиях должны находиться молодые птицы у перелетных видов, чтобы иметь возможность установить связь с территорией будущего гнездования, т. е. определить координаты своего будущего дома, мы провели специальный эксперимент с выкормленными в неволе зябликами. 118 зябликов, взятых птенцами из гнезд на Куршской косе и выращенных в клетках, в возрасте 25–28 сут., т. е. до начала периода запечатлевания ими территории, поместили в небольшой павильон (8 м2), находящийся на территории стационара «Фрингилла» рядом (в 18 м.) с большой ловушкой. В возрасте 32–70 сут. контрольная группа из 48 особей была выпущена на свободу возле павильона. Экспериментальную группу (70 особей) содержали в павильоне весь период, когда в естественных условиях у зяблика происходит становление территориальных связей, др 50–70-суточного возраста, затем вывезли и выпустили за пределами Куршской косы, в 70 км. юго-западнее (см. рис. 1).

После выпуска из павильона 29 (60 %) особей контрольной группы попались в стационарные ловушки. Некоторые особи залетали в ловушку по нескольку раз. Причем они попадались в разные ловушки, расположенные друг от друга на разном расстоянии — от 70 до 400 м. Таким образом, выпущенные из павильона птицы активно перемещались в пределах 500 м., максимум 1000 м. от места выпуска. Средняя продолжительность их пребывания в районе выпуска составила 27 сут., хотя отдельные птицы держались около 2 мес. Большинство особей (76 %) покинули район выпуска к 80-суточному возрасту, тогда как свободноживущие зяблики в этом районе уходят к 40-суточному возрасту, хотя продолжительность пребывания их в районе рождения после вылета в среднем составила 28 сут., т. е. столько же, сколько держались в районе выпуска выкормленные нами птицы.

На следующий год в гнездовой период в большие ловушки, расположенные в 70–400 м. от павильона, попалось 7 (14,6 %) особей из контрольной группы и ни одной из экспериментальной. Не были обнаружены экспериментальные птицы и в районе выпуска, вероятно, из-за менее тщательного контроля, проведенного нами весной, в том районе.

Птицы из контрольной группы дали такой же процент возврата в район выпуска, как и свободновыросшие птицы в район рождения. На основании полученных результатов мы пришли к выводу, что, находясь в полуоткрытом павильоне, откуда птицы могли наблюдать лишь определенную часть неба вокруг Полярной звезды и солнце на протяжении большей части дня (за исключением точки восхода и захода), а также ограниченную территорию около павильона, они не могут установить связь с районом, где их держат, вернее, определить координаты этого района, что и не позволило им вернуться сюда на следующий год. В то время как птицы, имевшие возможность свободно перемещаться в районе павильона, хотя бы в радиусе всего нескольких сот метров, прекрасно справились с этой задачей «снятия координат».

Чтобы отсечь сомнения насчет того, что именно запомнили птицы из контрольной группы — локальный район выпуска или весь маршрут отлета с Куршской косы, я провел дополнительный эксперимент. Молодых зябликов (25 особей) в возрасте более 40 сут., т. е. после того как у них должны были установиться территориальные связи, отловили в районе полевого стационара, вывезли за пределы косы и выпустили в 30 км. юго-западнее места поимки. На следующий год 2 (8 %) особи были пойманы на прежнем месте. Следовательно, птицам для успешного возвращения не надо знать подходов к запечатленной территории, по крайней мере в радиусе 30 км.

Таким образом, полученные нами данные по перелетному виду, так же как и данные Вилтчко по почтовым голубям, свидетельствуют о том, что, для того чтобы установить географическое положение «дома», птицам необходимо какое-то время свободно перемещаться в его окрестностях. Вероятно это является обязательным условием для того, чтобы птицы могли сформировать «мозаичную и навигационную карты», которые используются впоследствии ими для нахождения своего дома во время хоминга или миграции. Во время свободных полетов птицы могут запомнить расположение местных ориентиров и выяснить, как изменяется величина предполагаемых градиентов, какую они имеют направленность и т. п. Все это, видимо, происходит в тот период, который мы называем периодом запечатлевания территории. В. и Р. Вилтчко предполагают, что у почтовых голубей становление и развитие «навигационной карты» могут проходить следующим образом: вначале птицы накапливают некий опыт в результате спонтанных полетов вокруг голубятни, в это время составляется некая «карта» на основании каких-то геофизических параметров (градиентов), присутствующих в окрестностях их дома. В дальнейшем на основании этой информации они могут анализировать и измерять эти градиенты в других районах. При этом степень обучения может сильно варьировать у разных особей в первую очередь из-за разной активности спонтанных полетов. Одни особи улетают на большие расстояния от голубятни, другие крутятся непосредственно возле нее. Это может влиять на их потенциальную способность к хомингу.

Значение тренировочных полетов у голубей состоит в том, что они в это время знакомятся с распределением потенциальных навигационных ориентиров в более обширном районе. Однажды составленная карта постоянно дополняется новой информацией. В результате с опытом голуби научаются правильно ориентироваться даже в районах магнитных аномалий. Однако, вероятно, существуют фундаментальные различия между процессами формирования «карты» и дальнейшего усовершенствования ее. Первый процесс должен приводить к формированию основы «навигационной карты», которая сохраняется, видимо, на протяжении всей жизни птицы. Тогда как второй процесс адаптирует эту «карту» к меняющимся локальным условиям. Именно этим, по моему мнению, и объясняется тот факт, что полученная птицей на первом году жизни информация о доме (гнездовом, зимовочном и др.) является доминирующей над всей последующей информацией о других местах, которые птица посещает впоследствии.

Глава 6 Хоминговые и навигационные способности птиц

В предыдущих главах показано, что многие птицы проявляют верность дому, с которым в определенный период их жизни образуется прочная связь. Перелетная птица может иметь несколько таких домов, расположенных в сотнях и тысячах километров друг от друга: в одном доме она размножается, в другом зимует, в третьем линяет, в других может останавливаться на отдых во время миграции. Как же птицы находят все эти дома?

Гнездовой хоминг перелетных птиц
Многими последователями было показано, что если гнездящуюся птицу увезти и выпустить в другом месте, даже удаленном на значительное расстояние от ее гнезда, то она вернется обратно. К настоящему времени накоплено много данных по гнездовому хомингу разных видов. В табл. 1 приведены некоторые наиболее впечатляющие факты. При изучении хоминга исследователей обычно интересует, какая доля из перевезенных птиц вернется, какова скорость возврата и в каком направлении птицы стартуют после выпуска. Значительно реже удается проследить сам маршрут, которым птицы возвращаются домой.

Таблица 1. Способность к хомингу у некоторых перелетных птиц в гнездовой период (по: Мэтьюз, 1955, Карри-Линдал, 1984).


Доля птиц, вернувшихся к гнезду, может существенно варьировать не только у разных видов, но и в разных выпусках птиц в зависимости от места, времени, погодных условий и т. д. Важно иметь в виду, что нередко эти различия указывают не столько на способность птиц к хомингу, сколько на разную степень мотивации (побуждения) их к возвращению. Об этом свидетельствует и относительно низкая скорость возвращения птиц (табл. 2), если учесть, что за час они могут пролететь 50–70 км. Часто при возвращении домой птицы передвигаются короткими перелетами, много времени тратят на кормежку, отдых и т. п. Летят они всего 1–2 ч. в день. Например, радиопрослеживание за семью большими американскими дроздами, снабженными передатчиками, проведенное К. Эйблом с коллегами в штате Нью-Йорк, показало, что выпущенные утром птицы (на расстоянии 6,5–17 км. от гнезда) сначала кружились у места выпуска, потом начали двигаться в направлении дома короткими перелетами (в среднем 2 км/день), преимущественно вечером. Днем они держались среди древесной растительности. Двигались как в ясную погоду, так и при сплошной облачности и даже дожде. Направление перемещений у них было четко ориентировано в сторону дома. Весь путь при таком медленном перемещении занял около недели. Вернулись только три птицы, остальные либо потерялись из зоны слежения, либо прекратили перемещения в 6 км. от места поимки.

В других случаях перевезенные птицы демонстрируют достаточно высокую скорость возвращения — от 14 до 60 км/ч. (табл. 2).

Таблица 2. Примеры быстрого хомингового полета птиц (по: Мэтьюз, 1955).


Иногда хоминговая скорость бывает удивительной, как, например, у черного стрижа, когда птица за 4 ч. преодолела 241 км., или у обыкновенного буревестника, когда 6 птиц пролетели 378 км. со скоростью 35–56 км/ч. А. Б. Кистяковский и Л. А. Смогоржевский, завозя деревенских ласточек и обыкновенных скворцов в районе Киева на разные расстояния (от 1 до 60 км.), выяснили, что скорость возвращения птиц с малых расстояний достоверно ниже, чем с более дальних. Например, с расстояний до 5 км. ласточки возвращались со скоростью около 6 км/ч., тогда как с 45 км. — около 24 км/ч. У скворца с расстояний до 5 км. скорость возвращения около 4 км/ч., а с расстояния 35 км. — 27 км/ч. Обычно скорость возвращения, а также доля возврата выше у тех птиц, которых завозили по одному и тому же маршруту несколько раз. По данным Кистяковского и Смогоржевского, средняя скорость хоминга у деревенских ласточек при первом завозе составила 16,5 км/ч., при последующих выпусках — 21–24 км/ч.

Рекордсменами сверхдальнего хоминга считаются морские птицы (альбатросы, буревестники, качурки). Так, темноспинный альбатрос, завезенный с о-ва Мидуэй в Тихом океане в штат Вашингтон (США) и на Филиппины, вернулся обратно с расстояния 5120 и 6400 км. Первое путешествие он проделал за 10 сут., второе — за 12. Обыкновенные буревестники, перевезенные с о-ва Скокхолм (Англия) в Бостон (США) на расстояние около 5000 км., вернулись назад к своим гнездам через 12 сут. С увеличением расстояния завоза доля вернувшихся птиц обычно падает. Более детальный анализ возвращаемости птиц с разных расстояний позволил выделить так называемую «мертвую зону», находящуюся у некоторых видов в пределах 50–200 км. от цели, из которой птицы возвращаются хуже, чем с более дальних и более близких расстояний. Было высказано предположение, что в этой зоне птицы не могут уже осуществлять ближнюю навигацию по знакомым ориентирам, но еще не имеют возможности использовать механизм дальней навигации. Однако последующие опыты, преимущественно на почтовых голубях, не подтвердили существование такой зоны.

Направление старта выпущенных птиц исследователи всегда старались регистрировать (с помощью бинокля), и это понятно. Ведь если птица сразу способна выбрать правильное направление «на дом», это может дать важную информацию о работе механизма навигации. Результаты, полученные разными исследователями, часто бывают довольно противоречивыми. В одних случаях птицы сразу берут правильное направление «на дом», в других показывают иное, иногда противоположное направление. Такую ориентацию, когда движение птиц при старте не направлено к дому, стали называть «нонсенс»- (бессмысленной) ориентацией. Г. Мэтьюз, анализируя феномен «нонсенс»-ориентации у кряквы, пришел к выводу, что суть этого явления состоит в единообразии стартовых азимутов, проявляемых при хоминге птицами одной популяции. Во многих случаях направления «нонсенс»-ориентации значительно отличаются от хоминг-азимутов (направления к дому), но всегда постоянны для определенного района. Они лишь незначительно изменяются под влиянием ландшафтных ориентиров, не являются следствием магнитной ориентации и лучше всего проявляются при ясной солнечной погоде.

Мэтьюз предполагает, что постоянство «нонсенс»-ориентации осуществляется путем коррекции солнечного азимута в течение дня. В ночные часы эта коррекция осуществляется в противоположном направлении по программе обратного перемещения солнца с запада на восток, которая предполагается у птиц (например, у уток). Некоторые авторы, в частности А. Б. Кистяковский, предполагают, что «нонсенс»-ориентация представляет собой компасную ориентацию, характерную для миграционного периода, поскольку ее направленность часто совпадает с направлением миграции исследуемых видов. Очутившись в незнакомой обстановке, птица, считает Кистяковский, проявляет то направление движения, которое привело ее на место гнездования. Однако другие исследователи, в частности В. Р. Дольник, с такой точкой зрения не согласны, поскольку азимут «нонсенс»-ориентации птиц не всегда совпадает с направлением их миграции. Возможно, что прямолинейный полет в определенном компасном направлении в первые минуты после старта отражает определенную стратегию поиска птицей каких-то факторов, например геофизических градиентов, которые позволят ей сориентироваться и выбрать правильное направление. Опыты с почтовыми голубями нередко показывают, что после старта в «ложном» направлении птицы меняют направление на «правильное». В. и Р. Вилтчко предполагают, что отклонения при старте у почтовых голубей связаны с особенностями местного распределения факторов, используемых для навигации.

В некоторых опытах с перелетными видами птицы сразу при старте выбирали правильное направление «на дом». Например, Н. Балдачини с коллегами в Северной Италии изучали стартовую ориентацию и хоминг у береговой ласточки. Всего с разных расстояний и в разном направлении от гнездовой колонии было выпущено 396 птиц. Каждая особь проверялась только один раз. На коротких дистанциях (менее 10 км.) птицы возвращались очень хорошо. Стартовые азимуты концентрировались вокруг направления на колонию. При выпуске ласточек на расстояние 28–126 км. на стартовую ориентацию сильно влияло существование у птиц предпочитаемого компасного направления на запад. С этих дистанций птицы возвращались лучше всего, когда направление к дому совпадало с предпочитаемым компасным направлением. Успешность возвращения варьировала от 22 до 85 %. Отмечено стремление птиц лететь в сторону типичных для вида стаций. Предполагается, что «правильная» стартовая ориентация ласточек с коротких расстояний в первую очередь объясняется знакомством птиц с топографическими ориентирами в пределах 10 км.

Рис. 30. Отклонение направления стартовой ориентации у береговых ласточек (А) и почтовых голубей (Б) в районе выпуска в 130 км. от Итаки в США (по: Китон, 1983).

Темные кружки — направление старта отдельных птиц. Линия указывает направление на «дом». Стрелка — усредненное направление — азимут стартовых направлений всех птиц.


У. Китон наблюдал за стартом береговых ласточек в месте выпуска, расположенном в 143 км. от их колонии в штате Нью-Йорк. У 16 птиц из 23 стартовое направление было близким к азимуту «дома». Отклонение от «дома» у этих птиц составило в среднем 56° (рис. 30). Предполагается, что это место обладает каким-то «отклоняющим эффектом», поскольку и почтовые голуби здесь показывают сходное смещение в стартовом направлении.

Наиболее интересные результаты по хомингу деревенских ласточек получил А. Настаси в штате Пенсильвания (США). Он отловил в начале гнездового сезона во время откладки яиц или насиживания 96 птиц (38 самцов и 58 самок) и выпустил их на разных расстояниях (от 16 до 96 км.) от колонии в четырех основных компасных направлениях. Успех возвращения в колонию не зависел ни от расстояния завоза, ни от направления. С расстояний 16–40 км. вернулось 58 % из 48 выпущенных птиц, а с 48–96 км. — 52 % из 48 особей. Из выпущенных к северу от колонии вернулось 62 %, к югу — 50, к востоку — 54, к западу — 54 %. Самцы дали 47 % возврата, а самки 60 %. Наблюдения за стартом ласточек после выпуска с помощью сильного бинокля показали, что большая часть птиц (в среднем 60 %) взяли направление «на дом» независимо от того, на каком расстоянии и в каком направлении их выпускали. Например, при выпуске с расстояния 16 км. направление к дому при старте взяли 58 % птиц, а с расстояния 96 км. — 67 %. Не было обнаружено различий в стартовой ориентации к дому у самцов (60 %) и самок (59 %). Данные Настаси не подтверждают предположения Мэтьюза о существовании «мертвой зоны», в пределах около 50 км. от дома, из которой птицы плохо возвращаются. Ласточки с любых расстояний возвращались в свою колонию в течение 2 сут., многие вернулись к вечеру в тот же день. Р. Войтучик и Б. Ференс, изучавшие хоминг деревенской ласточки в Польше, обнаружили, что птицы, выпущенные на расстоянии до 153 км. от колонии, возвращались в тот же день. Скорость возвращения возрастала по мере увеличения дистанции и достигла максимального значения (35 км/ч.) в пределах 121–153 км. Эти исследователи также показали, что при выпуске ласточки сразу правильно находят направление на дом. Результаты этих исследований свидетельствуют о том, что ласточки, как и почтовые голуби (см. дальше), способны сразу после выпуска выбирать правильное направление на дом, даже если находятся более чем в сотне километров от него в совершенно незнакомой им местности.

Ухудшается ли способность к хомингу у птиц к концу гнездового сезона? Взрослые мухоловки-пеструшки, перевезенные в период откладки яиц, способны возвращаться обратно, даже если расстояние смещения составляет около 1000 км. Позже перевезенные птицы (во время насиживания яиц) предпочитают оставаться в районе выпуска, хотя часть птиц и возвращается на прежнее место. Во время выкармливания птенцов перевезенные родители, как правило, возвращаются к гнезду. Дж. Хатч, исследуя способность к хомингу во время гнездования у буревестника Лерминьера на островах в Карибском море, первую партию в 18 особей завез на расстояние 209–645 км., когда птицы имели яйца. Вторую партию (17 особей) перевезли на 194–368 км., когда уже были птенцы. Из первой партии к своим норам вернулось 67 % особей, из второй — 41 %. Большинство птиц (68 %) вернулись в течение четырех суток: 5 % в первую ночь, 21 % во вторую, 26 % в третью и 16 % в четвертую. Стартовое направление у 10 особей, выпущенных в солнечную погоду в 78 км. от побережья Венесуэлы, было близким к направлению на дом. Г. Мэтьюз обнаружил, что у обыкновенного буревестника хоминг осуществляют быстрее птицы, взятые в более ранний, инкубационный период, чем в птенцовый. В опытах же Хатча не обнаружено различий в скорости возвращения домой у птиц, имевших яйца и птенцов.

По данным Д. С. Люлеевой, взрослые ласточки на Куршской косе хорошо возвращаются на протяжении всего гнездового периода. Только непосредственно перед отлетом (в конце июля) их возвращаемость после завоза резко падает. В первых числах августа из завезенных взрослых птиц вернулись только те особи, у которых были поздние кладки или птенцы. Интересно, что способность к хомингу проявляли не только взрослые птицы, но подросшие молодые. Так, 16 июля все выпущенные в заливе в 20 км. к северо-востоку от гнездовой колонии (9 взрослых и 5 молодых ласточек) вернулись через 1–3 ч. Возможно, что молодые просто последовали за взрослыми, но не исключено, что к этому времени молодые ласточки уже запомнили родную колонию.

Мы проверяли способность к ближнему хомингу у самцов мухоловки-пеструшки разного возраста и происхождения на Куршской косе преимущественно в начале гнездового сезона. Главной целью исследования было сравнение способности к хомингу у местных птиц (первогодков и уже размножавшихся птиц) и иммигрантов, которые осели в нашем районе для гнездования. Всего было поймано и перевезено на расстояние от 1 до 80 км. 52 взрослые птицы, 26 местных первогодков и 70 первогодков-иммигрантов. Выяснилось, что лучше всего возвращаются взрослые самцы (как местные, так и иммигранты), которые уже гнездились ранее в нашем районе (рис. 31). Хорошо возвращаются местные первогодки в отличие от иммигрантов, впервые размножавшихся в районе исследования. Из этих иммигрантов около 50 % особей остались гнездиться в районе, где мы их выпустили. Однако к моменту появления у них птенцов они стали возвращаться после завозов к гнезду. Мы пришли к выводу, что иммигранты, которые впервые размножаются в нашем районе исследования, в начале гнездового сезона имеют значительно более слабую мотивацию к хомингу, чем местные птицы (первогодки и взрослые) или же иммигранты, которые уже размножались здесь в прошлом году. Кроме того, в начале гнездового сезона эти птицы могут хуже ориентироваться в нашем районе, где они впервые осели для гнездования. К моменту же появления у них птенцов они уже хорошо знают свою территорию и имеют сильную мотивацию к хомингу.

Рис. 31. Успешность возвращения самцов мухоловки-пеструшки на гнездовую территорию после их перевозки на Куршской косе.

I — взрослые, уже гнездившиеся в районе исследования птицы, II — местные первогодки, III — иммигранты первогодки до начала гнездования, IV — иммигранты первогодки во время кормления птенцов.

Темная часть круга — доля (%) вернувшихся птиц из числа перевезенных (цифры под кружками).


Взрослые — мухоловки, которые уже гнездились здесь ранее, успешно возвращались как с небольших, так и со значительных расстояний. Первогодки (местные) несколько хуже возвращались с 10 км. и более. Птицы, завезенные к северо-востоку и юго-западу, возвращались одинаково успешно (82 и 79 % особей соответственно). Точность возвращения как взрослых, так и первогодков была высокой: в те же дуплянки вернулось 39 % особей. Птицы, выпущенные на расстоянии до 2 км., были обнаружены в среднем через 46 ч., до 3 км. — 30, до 4 км. — 27, до 5 км. — 24 и 11 км. — через 20 ч. Минимальное время возвращения составило для двух птиц 5 км. за 2 ч. и 18 км. за 10 ч. Мы предполагаем, что птицам, перевезенным на небольшое расстояние (1–2 км.), труднее определить направление к дому, чем завезенным на более дальние расстояния.

В свое время было много споров, влияет ли сплошная облачность на способность птиц к хомингу. Это было связано с принципиальной дискуссией относительно того, способны ли птицы к невизуальной ориентации или же нет. Еще совсем недавно (в 70-х годах) подавляющее большинство исследователей ставили под сомнение такую способность. И только группа западногерманских исследователей (Ф. Меркел, Г. Фроме и В. Вилтчко) доказывали с конца 50-х годов, что у перелетных птиц существует способность к невизуальной ориентации по магнитному полю Земли. Известно, что способность птиц к магнитной ориентации предполагал еще в прошлом веке выдающийся русский ученый А. Миддендорф. Благодаря немецким исследователям это предположение было экспериментально доказано. К настоящему времени не вызывает сомнения, что птицы могут осуществлять хоминг в условиях сплошной облачности не только днем, но и ночью.

Польские исследователи во главе с Р. Войтучиком провели серию выпусков деревенских ласточек из Кракова с расстояний 136–225 км. от гнезда. Экспериментальным птицам надевали алюминиевые шлемы, препятствующие восприятию радиоволнового излучения Солнца. Контрольных птиц выпускали в шлемах из плексигласа или без них. Сравнительный анализ не выявил существенных различий в хоминговых способностях у птиц из этих групп, правда, при сплошной облачности контрольные птицы ориентировались несколько лучше экспериментальных. Опыты А. Б. Кистяковского и Л. А. Смогоржевского по завозу ласточек и скворцов показали, что многослойная облачность не мешает им ни в выборе стартового направления к дому, ни в скорости хоминга.

Итак, способность к гнездовому хомингу имеется у многих, если не у всех перелетных птиц. Они возвращаются непосредственно к гнезду как с малых, так и с больших расстояний. Эту способность к хомингу птицы могут проявлять на протяжении всего гнездового периода. Возвращаются птицы как в ясную погоду, так и при сплошной облачности. В ряде случаев птицы способны выбрать правильное направление к дому в течение первых минут сразу после выпуска.

Способность к хомингу у оседлых птиц
Исследований, посвященных изучению хоминговых возможностей у оседлых птиц, за исключением почтовых голубей, проведено немного, поскольку, вероятно, многие орнитологи априорно считают, что они такими способностями не обладают.

К. Хансен провел эксперимент по перемещению больших синиц из оседлой популяции в Дании. Большинство перемещенных птиц вернулись к месту поимки с расстояний менее 5 км., из завезенных на большие расстояния вернулись только единицы.

В 1989 г. мы с В. Г. Высоцким проверяли способность к хомингу у больших синиц, гнездящихся на Куршской косе. Из 10 самцов, пойманных в дуплянках с птенцами и завезенных на расстояния от 4 до 30 км. к северо-востоку и юго-западу, вернулись 9 (90 %). Большинство из них вернулось на следующий после завоза день. Популяция большой синицы на Куршской косе в целом является перелетной, хотя часть особей остается на зимовку в районе рождения.

В. Нолан с коллегами изучали способность к гнездовому хомингу в штате Виргиния (США) у 11 серых юнко, принадлежащих к оседлой популяции. Самцов, пойманных в начале насиживания у гнезд, выпустили после завозов на расстояния 55–563 км. в различных направлениях. Экспериментаторы пришли к выводу, что серые юнко демонстрируют способность к навигации, успешно возвращаясь из незнакомых им районов на гнездовые участки.

Проверка способности к хомингу у домового воробья А. Б. Кистяковским и Л. А. Смогоржевским показала, что возвращаемость птиц к дому с расстоянием заметно уменьшается: с 3,5 км. вернулось 85 % птиц, с 5 км. — 47, с 12 км. — 32, с 15 км. — 27 и с 18 км. — 14 %. Уменьшалась с расстоянием и скорость возврата: с 1–5 км. — 0,6 км/ч., с 5–10 км. — 0,7, с 10–15 км. — 0,5, с 15–20 км. — 0,3 и с 20–25 км. — 0,2 км/ч.

Из 359 диких голубей, отловленных в центре Флоренции и выпущенных на расстоянии 5,5–108 км. от места поимки, только 12 % птиц выбрали направление к дому. В большинстве случаев стартовая направленность сильно варьировала и не соответствовала хоминг-азимуту. Результаты этих опытов свидетельствуют, что худшие способности к хомингу у диких голубей по сравнению с почтовыми, вероятно, обусловлены в значительной степени меньшей силой мотивации у них к возвращению домой.

Исходя из приведенных выше данных, можно предположить, что у оседлых птиц способность к хомингу имеется, но она не так совершенна, как у перелетных птиц. Они хуже возвращаются с больших расстояний. Однако в случае с почтовыми голубями при наличии постоянного отбора на хоминг оседлые птицы достаточно быстро становятся способными возвращаться с любых дальних расстояний.

Хоминговые способности почтовых голубей
Почтовые голуби являются излюбленными объектами для многих исследователей, пытающихся разгадать загадочный феномен навигации птиц. В первую очередь это связано с тем, что с почтовыми голубями удобно работать. Их можно выращивать для экспериментов в достаточном количестве и в любых заданных условиях. Они обладают выраженной склонностью к возвращению домой, удобны для визуальных наблюдений и для радиослежения. Скорость возвращения обычно высокая — около 70–80 км/ч. Наиболее способные голуби могут пролетать за день до 1000 км. Неудивительно, что прогресс в изучении навигационных способностей птиц в первую очередь обязан «голубиным» работам. Что же на сегодняшний день ученые знают о хоминговых способностях голубей? Коснемся только самых важных открытий.

В 1953 г. английский исследователь Г. Мэтьюз высказал предположение, что голуби могут использовать солнце не только для определения компасного направления, но и для навигации, т. е. определения направления к цели («дому»). Согласно его гипотезе перевезенная на расстояние более 100 км. от дома птица способна установить, сместили ли ее к югу или северу, по положению солнца на его дугообразном пути (экстраполируя при этом положение солнца в полдень) путем измерения его полуденной высоты в месте выпуска и сравнения ее с высотой в районе «дома», которую она должна помнить. Чтобы понять, сместили ли ее к западу или к востоку, птица должна выяснить местное солнечное время по точке восхода солнца и сопоставить его с показаниями своих внутренних часов, настроенных дома. Таким образом, если птица выяснит, что, например, в полдень солнце в точке выпуска выше, чем дома, то она решит, что ее сместили к югу, поэтому надо двигаться к северу. Если при этом местное время будет отставать от ее «внутреннего» времени, то значит она попала к западу. В результате, согласно гипотезе Мэтьюза, птица полетит на северо-восток, чтобы вернуться домой. Однако последующие эксперименты с голубями, которым путем изменения светового режима были «сдвинуты» их биологические часы, не подтвердили эту гипотезу. В результате этих экспериментов было установлено, что солнце голуби используют только для определения компасного направления, т. е. для выяснения, где находится север или юг, запад или восток.

Положение же свое относительно дома птицы определяют другим путем, предположительно по некой «навигационной карте», которую они составляют в определенный период жизни (см. гл. 5). Гипотеза «карты и компаса» была выдвинута выдающимся немецким орнитологом Г. Крамером, который первым доказал, что перелетные птицы (скворцы) способны осуществлять ориентацию относительно стран света, используя солнце. Крамер предположил, что голуби, попавшие в новое место, ведут себя аналогично человеку, который пользуется картой и компасом, чтобы выбрать правильное направление к дому. Сначала они по «карте» выясняют свое положение относительно «дома», а затем используют солнечный компас, чтобы найти выбранное по ней направление. Интересно, что солнечным компасом, как показали опыты У. Китона и других исследователей, голуби пользуются даже будучи выпущенными менее чем в полутора километрах от «дома», окрестности которого прекрасно знали, поскольку ежедневно летали в пределах этого района. Китон считает, что только вид собственной голубятни имеет для них большее значение, чем показания навигационной системы. Даже ближайшие постройки или деревья, по его мнению, не являются для них ориентирами. Малое значение ландшафтных ориентиров для нахождения дома голубями подтверждают и опыты немецких исследователей К. Шмидт-Кёнига и Г. Шлихте, которые укрепляли на глазах птиц матовые контактные линзы, не позволяющие им видеть какие-либо объекты, находящиеся дальше 6 м. Голуби с такими линзами не только верно определяли направление к дому сразу после выпуска с расстояний до 130 км., но и возвращались домой. Китон, наблюдавший за возвращением этих голубей, описывает это удивительное зрелище так: птицы появлялись на очень большой высоте и опускались на поле в окрестностях голубятни. Не видя самой голубятни, они сидели и ждали, пока их подберут и перенесут последние несколько метров. Следующий эксперимент, проведенный этими исследователями, показал, что голуби с контактными линзами, так же как и без линз, используют солнце как компас. Через матовую линзу голуби видели солнце как яркое пятно. Птицы со «сдвинутыми часами» отклонились пристарте на определенный угол, тогда как контрольные особи тоже с линзами на глазах взяли верное направление на дом. Хоминговый же успех был одинаковым в обеих группах: вернулось соответственно 20 % (из 71 контрольной птицы) и 25 % (из 69 экспериментальных).

Опыты В. и Р. Вилтчко подтверждают, что солнце используется голубями только для нахождения компасного направления и для поддержания выбранного направления в полете. Ими было показано в опытах с молодыми голубями, что солнечная ориентация не является полностью врожденной системой, так как для ее развития необходимо, чтобы птицы имели возможность совершать свободные полеты. При обучении ориентации по солнцу птицам необходимо, как показали опыты, наблюдать его на протяжении всего дня, а не короткое время, как предполагалось раньше. Частичного наблюдения солнечного пути недостаточно для нормального функционирования солнечного компаса. Предполагается, что солнечный компас настраивается (калибруется) по магнитному компасу. В течение первых месяцев, считают Вилтчко, навигационная система голубей и других птиц претерпевает большие изменения: первоначальный механизм возвращения к дому с помощью магнитного поля («реверсия курса») превращается в более сложный механизм, включающий солнечный компас и «навигационную карту». Благодаря такому комплексному, мультифакторному механизму, который не может быть задан генетически из-за сложности его и локальной изменчивости, птице необходимы определенное время и условия для его развития.

Тот факт, что голуби способны возвращаться домой в условиях сплошной облачности, исследователи заметили давно. Но долгое время не могли получить убедительных доказательств использования птицами при хоминге невизуальных факторов. Обратившись к старой гипотезе о том, что птицы могут определять направление по магнитному полю Земли, и проверив свои ранние опыты с прикреплением к голубям магнитных пластин для искажения окружающего магнитного поля, американские исследователи У. Китон и его коллеги поставили новые эксперименты и получили убедительные доказательства использования голубями при хоминге магнитного поля. Вместо магнитных пластин К. Уолкот и Р. Грин укрепили на голове голубя наподобие колпачка маленькое кольцо Гельмгольца, такое же кольцо одели на шею голубю. Батарейка, прикрепленная к спине, служила источником электроэнергии. Это устройство позволяло создавать относительно однородное магнитное поле в области головы птицы и менять его направление на противоположное.

Рис. 32. Стартовая ориентация почтовых голубей в нормальном (А) и измененном (Б) магнитном поле (по: Китон, 1983).

Темные кружки — азимут старта птицы. Стрелка — усредненный азимут стартовых направлений всех птиц, Пунктирная линия указывает направление на «дом».


Исследователи установили, что в солнечную погоду направление магнитного поля не влияло на способность голубей ориентироваться. Но в условиях сплошной облачности изменение направления магнитного поля приводило к смене направления полета птиц на противоположное (рис. 32). Было сделано предположение, что магнитное поле играет определенную роль в навигации птиц. В дальнейшем было показано, что голуби обладают высокой магнитной чувствительностью. В опытах, длившихся три года, У. Китон с коллегами обнаружили, что отклонения земного магнитного поля от нормы менее чем на 10-3 Гс., вызванные солнечными вспышками и пятнами, по-видимому, оказывают достоверное влияние на выбор направления голубями при старте. Недавно П. Сэмм и К. Демаин сообщили, что магниточувствительные нейроны, реагирующие на изменение магнитного поля, были обнаружены у голубей в базальном зрительном тракте. До этого «магнетит» находили только в области между носовыми полостями и глазницами, в оболочках вокруг обонятельного нерва.

Несколько позже Вилтчко обнаружили, что молодые голуби (моложе 80-суточного возраста) которые еще не совершали тренировочных полетов вокруг голубятни, способны возвращаться домой после завоза только в ток случае, если имели возможность во время перевозки получать нормальную информацию в геомагнитном поле. В том случае, если их перевозили в нарушенном геомагнитном поле, после выпуска у них наблюдалась дезориентация. Вилтчко предположили, что молодые нетренированные голуби собирают информацию во время перевозки и после выпуска используют ее для возвращения домой, совершая путь, обратный маршруту завоза. Однако если перевозили при нарушенном магнитном поле голубей более старшего возраста, уже имевших опыт тренировочных полетов, они правильно определяли направление к дому после выпуска. Вилтчко пришли к выводу, что опытные голуби переходят к использованию «навигационной карты», устанавливая направление к дому по параметрам точки выпуска, чего не могут делать необученные голуби.

Какие же факторы или параметры используют птицы для построения «навигационной карты»? На сегодня это самый важный и трудный вопрос во всей проблеме навигации птиц. Многие исследователи на протяжении почти 40 лет пытаются получить ответ на него, но, к сожалению, пока безрезультатно. Орешек оказался очень крепким. Ни орнитологам, ни физикам, ни ученым других специальностей не удалось его пока расколоть. Конечно, эту сложную проблему рано или поздно ученые решат, но пока приходится обходиться только гипотезами. В настоящее время наиболее интересной является бикоординатная гипотеза, согласно которой для навигации птицы используют вертикальную составляющую магнитного поля Земли и изолинии сил притяжения, которые сходятся к разным полюсам, магнитному и географическому, удаленным друг от друга примерно на 2 тыс. км. В результате образуется координатная сетка, которую птицы могут использовать при навигации (см. рис. 29). Недоказанной остается способность птиц измерять различия в силе земного притяжения и земного магнетизма. Доказана пока только способность птиц к ориентации (выбору компасного направления) с использованием магнитного поля Земли. При этом они ориентируются не по его полюсам, а по направлению склонения. Показано, что способность к магнитной ориентации у птиц врожденная и проявляется в онтогенезе независимо от других ориентирующих факторов, например астроориентиров (Солнца и звезд).

Косвенным подтверждением тому, что магнитное поле Земли может использоваться птицами для навигации, служат результаты опытов, свидетельствующих о том, что в районах магнитных аномалий способность к хомингу у них существенно нарушается. В большинстве исследований отмечено достоверное нарушение ориентации как в районах слабых, так и сильных аномалий. Ухудшение хоминга происходит также при флуктуациях естественного магнитного поля, вызванных усилением солнечной активности.

Однако не все исследователи согласны с гипотезой магнитной навигации. Итальянские исследователи во главе с Ф. Папи и западногерманский орнитолог Г. Вальраф считают, что основной информацией для навигации голубей и других птиц является ольфакторная информация. Находясь в голубятне, птицы связывают приносимые ветром запахи с его направлением и составляют таким образом «ольфакторную карту» окрестностей. При завозе они анализируют запахи в месте выпуска и определяют направление к дому. Запечатление «ольфакторной карты» может быть блокировано или искажено защитой от ветра голубятни экранами. В таких случаях голуби при завозах не могут выбрать правильного направления на «дом» и плохо возвращаются. Эти исследователи считают, что искусственно у голубей можно развить добавочные не ольфакторные способы ориентации (по топографическим ориентирам и магнитному полю), которые улучшают ориентацию стартового направления, но не способствуют коррекции курса полета. Однако большинство других исследователей не обнаруживают в своих опытах таких нарушений при выключении обоняния у голубей и считают, что турбулентность и непостоянство перемещения запахов существенно ограничивает возможность использования их для навигации. Использование ольфакторного градиента возможно лишь при временном постоянстве подходящих субстанций. Однако даже постоянно действующие ольфакторные параметры обычно не обладают достаточными градиентами, поэтому различия не могут быть восприняты на расстояниях в несколько сот километров. Кратковременные источники запаха с сильными градиентами варьируют во времени и пространстве и не представляют собой стабильной информации. П. Джеймс провел наблюдения и эксперименты по выяснению способности малых буревестников находить свои норы в гнездовой период. Он обнаружил, что, несмотря на подлет к суше против ветра, движение к гнезду после посадки осуществляется по случайным азимутам, что свидетельствует, по его мнению, против использования птицами обоняния. Обнаружение гнезда затруднялось при нарушении видимой микроландшафтной обстановки вокруг норы. Поиск норы, видимо, осуществлялся с помощью зрения, а не обоняния.

В свое время была выдвинута гипотеза инерциальной навигации, согласно которой птица при перемещении способна воспринимать и регистрировать все угловые ускорения, а затем после выпуска лететь обратно по тому же маршруту. Однако опыты, когда голубей перевозили на крутящихся подставках или во вращающихся барабанах, не подтвердили эту гипотезу: птицы правильно определяли направление к дому, как и контрольные особи, не подвергавшиеся подобному воздействию. В других опытах голубей перевозили в состоянии глубокого наркоза, и они тоже успешно возвращались домой.

Таким образом, почтовые голуби обладают совершенной системой навигации, включающей в себя несколько механизмов, которая претерпевает существенные изменения в процессе становления. Молодые птицы, не имевшие полетного опыта, возвращаются домой, используя информацию, собранную во время перемещения, т. е. осуществляют «реверсию курса». С увеличением возраста и опыта они переходят на использование «навигационной карты» и «солнечного компаса», что позволяет им использовать информацию для определения направления к дому непосредственно в месте выпуска.

Зимний хоминг птиц
Имеются работы, в которых показало, что способность перелетных птиц к хомингу зимой выражена не в меньшей степени, чем в гнездовой период. К. Ральф и Л. Мэвалд осуществили серию завозов беловенечных и черноголовых зонотрихий, прилетающих на зимовку в Калифорнию из Канады и с Аляски. Птиц (418 взрослых и 487 молодых) перевозили на расстояние от 5 до 160 км. Результаты контрольных отловов их в месте выпуска и вывоза показали, что лучше всего с коротких и длинных дистанций возвращались взрослые птицы, перевезенные в ноябре и декабре (52 из 189 особей). Завезенные же в январе и феврале хорошо возвращались только с коротких расстояний. Авторы предполагают, что в эти зимние месяцы с больших расстояний птицы просто не рискуют отправиться на поиски своего «дома». Перевезенные в марте птицы вообще не пытались вернуться на свою территорию. Первогодки в целом возвращались хуже взрослых птиц (5 % против 24 %). Наибольшую скорость возвращения показали две особи (40 км/день) с расстояния 160 км. Птицы, завезенные на средние дистанции (60–100 км.), возвращались хуже, чем с более коротких и более дальних расстояний.

С. Бенвенути и П. Иоале проверяли способность к зимнему хомингу у 5 видов (зарянка, славка-черноголовка, лесная завирушка, крапивник, ополовник), зимующих в Италии возле Пизы. Всего было перевезено и выпущено 390 особей на расстоянии 5, 8 и 16 км. Из 174 перевезенных зарянок вернулось: с 5 км. — 16 % особей, с 8 км. — 20 % и с 16 км. — 12 %. В среднем птицы были обнаружены в течение 29 сут. с момента выпуска их на расстоянии 5 км., 18 сут. — 8 км. и 16 сут. — 16 км. Взрослые зарянки лучше возвращались, чем молодые. Причем птицы, перевезенные осенью (в октябре-ноябре), возвращались лучше (19 %), чем перевезенные в зимние месяцы (7 %). Перевезенные лесные завирушки возвращались лучше зарянок: 62 % особей с 5 км. и 50 % с 8 км. Славки-черноголовки возвращались плохо: с 5 км. — 5 % особей и с 8 км. — 6 %. Из 47 перевезенных ополовников ни одна птица не вернулась с 5 и 8 км. Из 69 крапивников с 5 км. вернулось 8 % птиц, а с 8 км. — 3 %.

Черноголовка, крапивник и ополовник в районе исследования не совершают выраженных миграций, поэтому возможно, что это были местные птицы. Завирушка — перелетный вид, который только зимует здесь. Зарянки тоже прилетают сюда зимовать. Вероятно, что разная успешность хоминга у этих видов связана с разной степенью их оседлости. Авторы предполагают, что птицы вряд ли используют для нахождения «дома» при зимнем хоминге ландшафтные ориентиры, поскольку исследованные виды, особенно зарянка и завирушка, живут всю зиму на очень ограниченной территории, которую занимают сразу после прилета. В другой серии опытов эти исследователи завозили черного дрозда, средиземноморскую славку, королька и синиц (большую и лазоревку), Наилучшая способность к хомингу была зарегистрирована у черного дрозда, минимальная — у синиц. Все виды птиц, кроме славки-черноголовки, демонстрируют высокую степень привязанности к ограниченным зимовочным территориям.

В. Винкел перевез в феврале 194 больших синиц и 45 лазоревок на расстояние от 6 до 24 км. Он обнаружил, что взрослые птицы возвращались чаще (59 % у большой синицы и 13 % у лазоревки), чем молодые (36 и 5 %).

Ф. Кнопф в шт. Оклахома (США) в январе отловил 24 сосновых чижа и выпустил их на расстоянии от 0,5 до 10 км.: 12 птиц выпущены по отдельности и 12 — в стаях по 3 особи. Птицы, выпущенные в 0,5 км. от места, отлова, вернулись туда спустя 30 мин, остальные — через разное количество времени, в среднем 8 суток для выпущенных поодиночке и 7 для выпущенных стаями. На расстояниях 2 км. и менее одиночные птицы возвращались быстрее, чем стайные, а свыше 2 км. — в равной степени.

Таким образом, способность к зимнему хомингу, также как и гнездовому, лучше всего выражена у перелетных птиц. Оседлые птицы тоже возвращаются, но хуже, особенно с больших расстояний. Взрослые птицы возвращаются лучше молодых, особенно в начале зимовки, что скорее всего, объясняется тем, что в начале зимы еще не все первогодки установили связь с территорией (см. гл. 5). Есть основания предполагать, что при поиске зимнего «дома» птицы используют те же механизмы навигации, что и при возвращении в гнездовой «дом».

Ориентация и навигация птиц во время миграции
Во время миграции птицы преодолевают огромные расстояния, чтобы попасть в район зимовки или гнездования, часто расположенные на другом материке. Как птицам удается в сложнейших условиях, когда их постоянно сносит с курса ветром, ночью, нередко при полной облачности, когда не видно ни звезд, ни земли, находить правильную дорогу, трудно представить. Но они находят ее, даже будучи молодыми и неопытными. Вначале думали, что молодые летят со взрослыми птицами, которые указывают им путь. В качестве примера «семейных» перелетов обычно приводили стаи лебедей, гусей или аистов, состоящие из родителей и детей, которые нередко держатся вместе не только во время осенней миграции, но и на зимовке вплоть до гнездового сезона. Потребовались специальные эксперименты по задержанию молодых птиц в районе гнездования, чтобы доказать, что молодые способны самостоятельно находить правильную дорогу к зимовке. Такие опыты провел Э. Шюц с белыми аистами. Он отловил молодых аистов из восточной популяции, из которой птицы обычно летят зимовать в Африку в юго-восточном направлении, огибая Средиземное море с востока, и выпустил их, после того как взрослые птицы улетели, в западной части Германии, откуда аисты летят юго-западным путем. Как показали находки окольцованных аистов, в тот же год молодые полетели своим юго-восточным путем, который для них является врожденным.

Рис. 33. Результаты эксперимента по завозу молодых и взрослых обыкновенных скворцов с трассы осенней миграции из Голландии в Швейцарию.

Светлые кружки — места находок взрослых птиц после выпуска, темные кружки — места находок молодых птиц.

Тонкие стрелки указывают направление завоза птиц; светлая и темная стрелки — направление перемещения взрослых и молодых птиц после выпуска на свободу.


Позже А. Пердек в конце 50-х годов перевез около 15 тыс. скворцов во время осенней миграции из Голландии в Швейцарию и Испанию. В первом эксперименте он выпустил в трех местах Швейцарии (в 750 км. к юго-востоку от места поимки) 11 тыс. скворцов. В тот же год было получено 354 возврата, 131 из них с расстояний более 50 км. от места выпуска. Эти находки смещенных скворцов показали, что молодые птицы, которые впервые совершали миграцию, продолжали лететь после выпуска в стандартном для европейских популяций этого вида направлении — на запад и юго-запад (рис. 33). В результате они зазимовали в необычном для них районе (в Южной Франции и Испании). Возвраты в последующие годы показали, что птицы возвращались в эти районы и в дальнейшем. Взрослые птицы показали после выпуска двойное распределение: одна группа продолжала лететь как и молодые птицы, но другая дала возвраты из характерных для них районов зимовки (Англии и северной Франции). Третья группа (19 особей) дала возвраты из северных районов, с традиционной трассы миграции скворцов. В следующем эксперименте 3600 скворцов, отловленных осенью в Голландии, перевезли в Барселону (Испанию). Вновь молодые птицы продолжали мигрировать в компасном юго-западном направлении, а взрослые сместились в сторону зимовки.

На основании этих данных Пердек пришел к выводу, что молодые птицы в свою первую миграцию придерживаются врожденного направления, а взрослые осуществляют навигацию в то место, где они уже зимовали прежде. Исходя из этого предположения было интересно выяснить, как поведут себя после смещения первогодки весной, поскольку они уже должны были знать, как и взрослые, где находится их гнездовой район.

Пердек провел такой опыт. Около 3 тыс. молодых скворцов, пойманных в Голландии, в феврале и марте он выпустил в Швейцарии. В тот же год часть птиц была обнаружена в районе их гнездования, как и следовало ожидать. Однако часть птиц осталась гнездиться в районе выпуска, некоторые из этих птиц вернулись сюда для гнездования и в последующие годы. Это говорит о том, что в некоторых случаях первичная информация о гнездовом районе, полученная птицей в ювенильном возрасте, может быть «заблокирована» другой, более поздней информацией о новом месте гнездования. Как все же находят район зимовки молодые птицы при первой миграции? Выдвигались разные предположения: 1) что птицы имеют врожденное знание местоположения зимовки, 2) что они летят в направлении зимовок, пока не израсходуют всю энергию, «предназначенную» для миграции, 3) что они руководствуются изменением соотношения длины дня и ночи (фотопериодом) и биологическими часами для своевременного окончания миграции и даже 4) что они используют температурный градиент, т. е. летят в направлении повышения температуры осенью. Ни одно из этих предположений не было подтверждено в экспериментах. В настоящее время наиболее доказанной является гипотеза «эндогенного временного контроля» миграции, выдвинутая П. Гвиннером и Э. Бертольдом. Согласно этой гипотезе, продолжительность миграции у птиц, так же как и направленность, является врожденной, т. е. при первой миграции птица летит строго определенное время, выдерживая стандартное направление, в результате чего попадает в тот район, где расположена зимовка вида, даже если она находится на другом континенте. Кажется невероятным, что таким способом можно попасть, например, из Сибири в небольшую область в Африке, но тем не менее это пока единственный из способов, который имеет экспериментальное подтверждение. В многочисленных экспериментах по проверке длительности миграционного беспокойства в клеточных условиях у выращенных в неволе птиц разных видов и популяций были получены доказательства, что уровень и продолжительность миграционной активности врожденны и является специфичной для вида, популяции и даже для разных особей из одной популяции.

Недавно Г. Бибахом было показано в опытах по гибридизации мигрирующих и оседлых особей у зарянки, что в группе потомков от родителей-мигрантов родилось больше особей с миграционной активностью (89 %), чем в группе потомков от оседлых родителей (53 %). Аналогичные данные были получены и по славке-черноголовке. Таким образом было установлено, что даже явление частичном миграции в популяции контролируется генетически.

Сравнивая продолжительность миграционного состояния осенью у молодых и взрослых зябликов и обыкновенных чечевиц в лабораторных условиях, я обнаружил, что у молодых особей снижение жировых запасов и миграционной активности происходит в строго определенные сроки, когда закапчивается миграция у этих видов в природе, в то время как у взрослых особей окончание миграционного состояния в неволе затягивается примерно на 10–14 сут. (рис. 34). Это связано с тем, что у молодых птиц первое миграционное состояние контролируется только врожденной эндогенной программой, поэтому и в неволе заканчивается вовремя. Взрослой же птице для окончательного прекращения миграции необходимо получить информацию, что она достигла своего места зимовки. В клеточных условиях она этой информации получить естественно не может. Весной же окончание миграционного состояния у зяблика затягивается как у взрослых, так и первогодков, если они задержаны на трассе миграции, но вовремя завершается, как показали М. Е. Шумаков и Н. В. Виноградова, если птиц содержать в их гнездовом районе.

Рис. 34. Сроки окончания миграционного состояния у молодых (1) и взрослых (2) обыкновенных чечевиц (А) и зябликов (Б) задержанных во время осенней миграции на Куршской косе.


Позже Е. Кеттерсон и В. Нолан, регистрируя осенью интенсивность ночной миграционной активности и жироотложения у трех групп юнко в штате Индиана (США), в пределах зимовочного ареала этого вида обнаружили, что в группе, состоявшей из птиц, которые рже здесь зимовали в прошлые годы, жироотложение и ночная активность были достоверно ниже, чем в двух других группах, куда входили птицы, доставленные в район исследования из Канады, из мест гнездования. В весенних же опытах по этим показателям у всех трех групп не было заметных расхождений. Авторы пришли к выводу, что нахождение птиц на знакомых зимовках перед началом осенней миграции может подавлять развитие миграционного состояния.

В другом эксперименте исследователи анализировали факторы, определяющие окончание весенней миграции у ранее размножавшихся индиговых овсянок. С этой целью они отловили в гнездовой период 46 взрослых самцов, из них 22 на их индивидуальных территориях. До окончания послебрачной линьки птиц держали в открытой вольере непосредственно в районе поимки, после чего перевели их в закрытый авиарий, где автоматически поддерживался фотопериод, соответствующий районам миграции и зимовки данного вида. Перед началом весенней миграции 22 самца, пойманные на индивидуальных территориях, были разбиты на две равные группы. Одну группу (экспериментальная) птиц выпустили непосредственно на их прошлогодних гнездовых участках, другую (контрольная) перевезли и выпустили на следующий день в 1000 км. к югу от района исследования. Остальных 24 самца посадили в клетки (где регистрировалась двигательная активность птиц), расположенные в павильоне с естественным фотопериодом, но исключающими обзор окружающей местности. Сам павильон находился непосредственно в районе, где птицы были пойманы во время гнездования. После всех этих операций была произведена серия контрольных отловов самцов, приступивших к гнездованию в районе исследования. Из экспериментальной группы были пойманы 4 самца, причем на своих прошлогодних гнездовых участках. Из контрольной группы, завезенной на 1000 км., было поймано 5 самцов. В то же время птицы, содержавшиеся в клетках, проявляли ночное миграционное беспокойство, несмотря на то что находились в своем гнездовом районе.

Авторы этого любопытного эксперимента пришли к выводу, что индиговым овсянкам для прекращения весенней миграции необходимо попасть непосредственно на запечатленную ими ранее гнездовую территорию. Если птиц выпустить на эту территорию до начала весенней миграции, то развитие миграционного состояния, несмотря на его эндогенную программу, блокируется (контрольная группа). Если же птиц содержать в районе их гнездования в помещении, то миграционное состояние у них развивается нормально. Не исключено, что птицы, находясь в помещении, просто не могут определить координат своего местонахождения, для этого им необходимо иметь свободу перемещения в пределах определенной территории аналогично тому, как они это делают во время запечатлевания района будущего гнездования (см. гл. 5). Однако ясно как из наших, так и этих экспериментов, что время окончания весенней и осенней миграции у взрослых птиц в первую очередь определяется тем, достигли ли они знакомого им района гнездования (зимовки) или нет.

В последнее время появились факты, свидетельствующие о том, что генетически запрограммирована не только общая продолжительность миграции, но и ее стратегия на разных участках трассы. Гвиннер и Бертольд обнаружили, что у дальних мигрантов (славок и камышевок) наиболее интенсивная ночная активность осенью в клеточных условиях проявляется в то время, когда их свободные сородичи пересекают Средиземное море и Сахару на максимальной скорости. Затем миграционное беспокойство птиц в клетке постепенно уменьшается, как раз тогда, когда птицы на свободе тоже снижают скорость перелета. Такое совпадение навело их на мысль, что временной график первой осенней миграции у этих видов определяется, по крайней мере частично, эндогенной врожденной программой.

Врожденная программа определяет не только продолжительность миграции у птиц, но и ее направленность. В. Нойззер проверял направленность миграционной активности в круглых клетках Эмлена у выкормленных в неволе славок-черноголовок из двух популяций — из ФРГ, мигрирующих осенью на юго-запад, и из Австрии, отлетающих на юго-восток. Получены достоверные различия в ориентации этих групп птиц (241° —у птиц из ФРГ и 185° — из Австрии), соответствующие врожденным направлениям миграции этих популяций. Однако многие перелетные птицы не достигнут своих зимовок, если будут лететь только в одном стандартном направлении. Например, европейские птицы, зимующие в Африке, сперва летят на юго-запад, как показали находки окольцованных птиц, а затем во Франции или Испании поворачивают на юг или юго-восток.

Рис. 35. Изменение направления осенней миграции и ориентации в круглой клетке у молодых садовых славок, выращенных в неволе в ФРГ.

Заштрихованная часть Африки — область зимовки этого вида.


Встает вопрос, как молодые птицы, впервые мигрирующие, определяют, что им пора менять направление полета? Оказалось, что даже такая информация находится в генетической программе. Проверяя в круглых клетках миграционную направленность на протяжении всей осени у выкормленных в неволе молодых садовых славок, Гвиннер обнаружил, что в августе-сентябре птицы выбирают юго-западное направление, а в октябре-декабре — юго-восточное (рис. 35). Дальнейшие эксперименты с выкормленными славками показали, что смена направленности прыжков у птиц в круглой клетке наблюдается даже в том случае, когда птицы не могли видеть неба. Гвиннер и Вилтчко предположили, что смена ориентации происходит по магнитному полю Земли.

В настоящее время доказано, что для выбора направления миграции в первую осень птицы используют магнитное поле Земли. В. и Р. Вилтчко показали на нескольких видах (зарянке, садовой славке, мухоловке-пеструшке и др.), что способность к определению миграционного направления формируется без астрономической информации, на основе магнитного компаса — основного механизма реализации генетически фиксированного миграционного направления. Причем ориентируются птицы не по полюсам магнитного поля Земли, а по направлению склонения: север для птицы там, где угол между магнитным наклонением и вектором гравитации меньше. Магнитный компас такого рода пригоден только в пределах одного полушария. На экваторе он действовать не будет, а за экватором будет давать противоположное направление. По магнитному компасу, считает В. Вилтчко, настраивается компас астрономический. Звездный компас, существование которого было доказано С. Эмленом, и вращение небесного свода используются, по мнению Вилтчко, только ночными мигрантами во время перелетов. Солнечный компас, включающий определение направления по закату, тоже является дополнительной системой ориентации, которая настраивается в первые месяцы жизни птицы по первичной, т. е. магнитной, системе. Вилтчко считает, что роль солнечного компаса в миграционной ориентации в настоящее время переоценивается.

Другие исследователи с такой точкой зрения не согласны. В частности, К. Эйбл считает, что солнечный компас развивается у перелетных птиц независимо от магнитного. Звездный компас тоже формируется самостоятельно путем визирования оси вращения звездной сферы. Полярная точка дает эталонное направление, относительно которого реализуется врожденный азимут миграции. Ф. Моор, Е. Б. Кац и другие исследователи доказывают, что определение направления перелетными птицами происходит преимущественно по солнцу во время заката. Звезды используются лишь для сохранения этого направления. Какая из этих точек зрения более правильная, покажут дальнейшие исследования.

На направление полета птиц во время миграции могут влиять другие факторы: ветер, наземные ориентиры, магнитные аномалии и т. д. Могут ли птицы корректировать свой путь после воздействия такого рода факторов? П. Эванс проанализировал осенний курс ночных мигрантов скандинавского происхождения, которые покидают Норвегию в юго-юго-западном направлении, проходят через южную Англию и западную Францию. Если при пересечении Северного моря птицы попадают под действие сильных восточных ветров, то их может снести и они пройдут вдоль северо-восточного побережья Британии. Продолжают ли птицы мигрировать в стандартном направлении, или они переориентируются к югу или юго-востоку, чтобы выйти на нормальный миграционный путь? Эванс проверил на ориентацию в круглых клетках смещенных с курса птиц, которых поймал северное Йоркшира. В этих опытах многие птицы проявили южную и юго-восточную направленность, т. е. пытались компенсировать смещение. Позже Эванс сравнил осенние и зимние находки обыкновенных горихвосток и мухоловок-пеструшек, окольцованных севернее Йоркшира, с отловленными на побережье южнее Йоркшира. Возвраты от смещенных птиц показали тоже географическое распределение как у несмещенных птиц. Эванс пришел к выводу, что эти два вида обладают способностью корректировать смещение.

Радарные наблюдения показывают, что летящие птицы компенсируют около ⅓ — ¾ влияния ветра на миграционный полет, изменяя скорость. Подсчеты Г. Кляйна показали, что у дальнего мигранта — садовой славки максимальное смещение достигает 900 км., которое составляет всего 1/10 миграционной дистанции для крайне дальних мигрантов, тогда как у черноголовой славки (ближнего мигранта) такая ошибка составляет около трети дистанции при условии, что птицы наполовину компенсируют влияние ветра. Вероятно, по этой причине, предполагает Кляйн, ближние мигранты избегают мигрировать в штормовую погоду, так как это может привести к большим ошибкам в миграционной дистанции.

Имеются данные, что во время осенней миграции молодые птицы имеют больший разброс направлений, чем взрослые птицы. В частности, Ф. Моор обнаружил это у саванной овсянки при сравнении ориентационного поведения в эмленовских клетках у молодых и взрослых птиц в Северной Дакоте. Он предположил, что различия в ориентации взрослых и молодых птиц отражают важность миграционного опыта. Молодые могут совершить больше ориентационных ошибок, они не имеют информации о конечной цели миграции. Более того, взрослые птицы могут знать некоторые участки трассы, где они останавливались в предыдущую миграцию.

В третьей главе показано, что некоторые виды птиц, в частности водоплавающие, имеют постоянные места остановок на трассе миграции, которые они знают и ежегодно используют для отдыха и восстановления жировых резервов. Таких мест на трассе может быть несколько. Поэтому вполне возможно, что взрослые птицы, имеющие миграционный опыт, применяют иную, чем обычно предполагают, стратегию перелета из гнездовых районов в зимовочные и наоборот.

Рис. 36. Гипотетическая схема «поэтапной» миграции перелетных птиц при первом и последующих перелетах между гнездовым и зимовочным районами.

1 — район гнездования (цель весенней миграции), 2 — район зимовки (цель осенней миграции), 3 — основные места остановок птиц во время миграции (промежуточные цели осенней и весенней миграций), 4 — случайное место остановки при миграции (целью миграции не является).

Сплошная линия — путь первой осенней и весенней миграций, прерывистая линия — путь последующей миграции взрослой птицы.


Я думаю, что птицы, в первую очередь водоплавающие, могут осуществлять «поэтапную» стратегию миграции, которая заключается в том, что птицы летят от одного знакомого им места на трассе к другому и так до конечной цели (рис. 36). Если по какой-либо причине они сбиваются с курса (например, сносятся ветром), то они стремятся выйти в ближайшую знакомую им точку на трассе. Имеются факты, что смещенные птицы (см. описание опытов А. Пердека) стремятся выйти в тот район на трассе, где прервался их миграционный путь. Молодые птицы, которые впервые проходят трассу миграции, при выборе мест для остановки могут реагировать на поведение взрослых птиц, осевших для отдыха. У водоплавающих, аистов, журавлей, которые нередко летят семейными группами, взрослые птицы могут просто приводить молодых в традиционные места остановок. Иначе не объяснить, как сохраняются десятилетиями и даже столетиями эти места, иногда расположенные далеко в стороне от основного маршрута миграции, в качестве постоянных остановок (см. гл. 3). Попав в эти места, молодые птицы, вероятно, определяют их координаты и при последующих миграциях находят их без особого труда. Нередко птицы совершают петлеобразный перелет, когда осенний путь миграции не совпадает с весенним. В таком случае птицы могут иметь несколько фиксированных остановок на осенней и весенней трассе миграции (рис. 36). Таким образом, я предполагаю, что перелетный птицы могут осуществлять навигацию не только по отношению к основным целям, находящимся в гнездовой и зимовочной областях, но и по отношению к дополнительным целям, расположенным на трассе миграции, в районе линьки и др.

Как птицы находят свой дом после миграции?
В свое время была высказана гипотеза, что птицы, завершая миграцию, переходят с компасной ориентации на навигацию, которая обеспечивает им попадание в район около 100 км. (см. гл. 5). После попадания в этот район птицы начинают, используя определенную стратегию (например, движение по спирали), искать знакомый им район по ландшафтным ориентирам. Считалось, что на меньших чем 100 км. расстояниях от цели птицы не способны использовать навигационные механизмы. Теперь же известно, что птицы, по крайней мере некоторые виды (почтовые голуби, ласточки, зяблики), осуществляют навигацию с небольших расстояний (20–30 км., а возможно, и с меньших). Выпущенные на этих расстояниях птицы часто берут правильное направление на «дом» сразу после выпуска, даже если они выпущены в незнакомом им районе. Ландшафтными ориентирами («мозаичной картой»), по всей видимости, птицы пользуются только в окрестностях дома, которые хорошо знают. Наши опыты по завозу молодых зябликов показывают, что для возвращения в локальный район рождения птицам достаточно знать территорию диаметром около 1 км. Прилежащие территории, по крайней мере в радиусе 30 км., знать им не надо, чтобы успешно вернуться в этот район на следующий год. Анализируя прилет мухоловок-пеструшек в район рождения или гнездования мы установили, что птицы начинают интересоваться дуплянками только тогда, когда до знакомой им территории (цели весенней миграции) остается долететь несколько километров. Ранее латвийские орнитологи, наблюдая за прилетом мухоловок-пеструшек, установили, что взрослые самцы не посещают дуплянок, которые им встречаются на подходе к своей территории. При возвращении на свое прежнее место гнездования птицы либо летят высоко над кронами деревьев, либо двигаются через лес, не посещая встречающиеся на их пути гнездовые убежища.

Есть данные, что птицы находят свое прежнее место гнездования или даже рождения, несмотря на то, что ландшафт в этом месте существенно изменился. Так, Ю. А. Исаков наблюдал, что после заполнения Рыбинского водохранилища, когда сотни квадратных километров были залиты водой, перелетные птицы появились именно в тех местах, где они гнездились в прошлые годы. Жаворонки пели над открытым водным пространством в тех местах, на которых у них раньше были гнезда, а — ракушки токовали на верхушках затопленных деревьев, грачи пытались устраиваться на своих грачевниках, хотя гнезда их возвышались над поверхностью воды не более чем на метр; зяблики продолжали петь в затопленных сосновых лесах, и гнезда их висели над водой. Деревенские ласточки гнездились под крышей затопленных сараев, оставшихся на месте снесенных деревень. Городские ласточки, стрижи и скворцы продолжали селиться на церквах и колокольнях, возвышающихся над водой в нескольких километрах от берега.

Л. Бест приводит данные, что после пожара, когда выгорела большая часть лугов с кустарниками на площади 24 га. в штате Иллинойс (США), ни один из 17 ранее помеченных самцов овсянки-крошки не покинул своей территории, границы участков остались практически такими же. Г. Фишер проверял способность взрослых темноспинных альбатросов возвращаться в разрушенную колонию на Гавайских островах. После отлета взрослых и молодых птиц с острова Фишер с коллегами нанесли на план положение каждого гнезда в колонии, срубили в районе колонии все деревья и кустарники, перепахали землю в колонии, уничтожив старые гнезда. На следующий год птицы не только нашли свою разрушенную колонию, но и загнездились рядом (в пределах нескольких метров) с прошлогодней территорией.

Почтовые голуби с контактными линзами на глазах, не позволяющими видеть ландшафт, подлетают к голубятне после завоза на несколько десятков километров почти вплотную (см. гл. 5).

Все эти данные дают основание предполагать, что птицы способны осуществлять «точечную» навигацию, без использования ландшафтных ориентиров. Вероятно, для поиска «дома» птицы даже на близких расстояниях используют какие-то геофизические параметры, которые имеют градиент. Предполагается, что эти параметры включены в некую «навигационную карту», которую птица запечатлевает в первые месяцы жизни (см. гл. 5). Считается, что такая «карта градиентов» может распространяться на несколько сот километров от любой точки Земли. Но пока это только гипотезы. Нужны новые исследования, новые факты и идеи, чтобы наконец решить эту сложную проблему, над которой бьются ученые уже почти полвека.

Заключение

Практически все наше знание о явлении верности дому у птиц получено благодаря применению простого, но очень эффективного метода — индивидуального мечения. Без индивидуального кольцевания птиц и последующего их обнаружения наши представления о чувстве верности дому, расселении, хоминге и навигации в основном носили бы спекулятивный характер. Только кольцевание предоставило нам объективные факты, которые составляют золотой фонд научных данных. Их можно по-разному обрабатывать, анализировать и интерпретировать, но сами по себе они неизменны и могут быть использованы исследователями не одну сотню лет.

Опираясь на результаты кольцевания птиц, полученные многими орнитологами в разных странах мира на протяжении последних пятидесяти лет, я старался в данной книге в первую очередь изложить как можно больше конкретных фактов, чтобы читатель сам мог составить собственное мнение об исследуемом явлении. В то же время мне хотелось, чтобы из множества фактов, часто неполных и противоречивых, сложилась целостная картина, дающая общее представление об одном из самых загадочных и интересных явлений — о верности птиц дому. В этой проблеме переплетено множество вопросов, затрагивающих самые разные стороны жизни птиц — их экологию, поведение, физиологию и др.

Что же известно на сегодняшний день о верности дому у птиц? Данные кольцевания свидетельствуют о том, что многие перелетные птицы независимо от их систематического положения и образа жизни проявляют верность локальному району рождения, гнездования и зимовки. Верность территории обнаружена у птиц с разной степенью миграционной подвижности: от сверхдальних мигрантов до оседлых видов. У ряда птиц установлена верность местам линьки и миграционным остановкам. Существуют популяционные, половые и индивидуальные различия в степени верности территории. Предполагается, что в центре ареала вида, где условия существования наиболее стабильны и оптимальны, верность территории у птиц выше, чем в периферийных районах. У большинства видов птиц, за некоторым исключением, самцы более верны территории гнездования или рождения, чем самки. Предполагается, что в основе половых различий в верности территории у птиц лежит система брачных связей, определяющая разное отношение к территории самцов и самок.

Взрослые птицы, как правило, проявляют большую верность гнездовой территории, чем молодые месту рождения. Это в первую очередь связано с тем, что для молодых птиц, как перелетных, так и оседлых, характерно расселение (дисперсия) из района рождения прежде чем возникнет связь с определенной территорией. Поскольку птицы не обладают врожденнымзнанием местонахождения родины, о чем свидетельствуют эксперименты по завозу яиц и птенцов в новые районы, то для них не существует родины как таковой. Птицы проявляют в дальнейшем верность не месту рождения, а территории, с которой у них установились связи в послегнездовой период. Если у молодых птиц территориальные связи образуются до отлета их из района рождения, то тогда они покажут в дальнейшем высокую верность родине. Если же эти связи возникнут у них после того, как они покинут район рождения, то филопатрия у них будет низкой или вообще равной пулю. Однако это не значит, что они станут номадными — постоянно меняющими территорию особями. Они будут проявлять сильную привязанность к «неродной» им территории, находящейся за пределами района рождения, с которой у них образуется связь во время или после окончания расселения. Таким образом, различия между видами, популяциями и особями в степени проявления ими верности району рождения в первую очередь есть следствие разной степени совпадения времени формирования территориальных связей с временем нахождения птиц в районе рождения. Верность территории и расселение у перелетных птиц — два противоположных, но взаимосвязанных процесса. Дисперсия молодых птиц в послегнездовой период может привести к расселению их в новые районы только в том случае, если связь с этими районами установится до отлета их на зимовку. Поэтому распределение птиц относительно места рождения при первом гнездовании в первую очередь определяется дальностью, направленностью расселения их в послегнездовой период и временем запечатлевания территории.

На верность птиц гнездовой территории влияют такие факторы, как репродуктивная успешность, стабильность местообитания, воздействие хищников, возраст и опыт птицы и т. д. Чем выше успешность гнездования, стабильнее условия обитания, больше возраст и опыт птиц, тем большую верность дому они проявляют. Верность птиц зимней территории в первую очередь зависит от корма и погоды.

Постоянство территории адаптивно как для перелетных, так и для оседлых птиц. Верность территории повышает выживаемость, успешность воспроизводства и конкурентоспособность птиц. Территориальное постоянство способствует формированию популяций у птиц и процессу видообразования. Предполагается, что, поскольку явление верности дому возникло еще у низших организмов, то птицы могли получить основу механизма становления территориальных связей от своих предков — рептилий. В основе этого механизма, вероятно, лежит процесс, сходный с тем, который имеет место при запечатлевании птицами родителей (импринтинге), полового партнера, песни и др. Запечатлевание территории будущего гнездования, зимовки, линьки, миграционных остановок у перелетных птиц происходит преимущественно на первом году жизни. Полученная в это время информация о территории, как правило, запоминается птицей надолго и «доминирует» над всей последующей информацией, которую птица получает в дальнейшем. Вероятно, у птиц существует врожденная программа, которая определяет степень «дисперсионной» активности их в послегнездовой период и время образования связи с территорией будущего гнездования.

Перелетные птицы, имея несколько районов обитания, часто удаленных на сотни и тысячи километров друг от друга, совершенствовали свои способности к хомингу и навигации. Несмотря на то, что этими способностями обладают и оседлые птицы, у перелетных они достигают наибольшего развития. Перелетные птицы могут возвращаться к гнезду или на место зимовки практически с любых расстояний. Возвращаются птицы как в ясную погоду так и при сплошной облачности. Судя по ряду опытов, птицы способны при хоминге выбрать правильное направление к дому в течение первых минут после старта. Показано, что птицы могут использовать для навигации как визуальные, так и невизуальные факторы-ориентиры. Почтовые голуби, не имеющие опыта полета вокруг голубятни, используют при возвращении домой информацию (в том числе геомагнитную), полученную ими в процессе завоза в новое место. В этом случае хоминг осуществляется птицами путем так называемого обратного (реверсионного) курса. Те же птицы, которые ранее совершали свободные полеты в окрестностях дома, при хоминге используют другую систему навигации, основывающуюся на «солнечном компасе» и некой «навигационной карте». Предполагается, что для формирования такой навигационной карты птицы используют вертикальную составляющую магнитного поля Земли и изолинии сил гравитации, которые при наложении друг на друга образуют своего рода координатную сетку градиентов. Ландшафтные ориентиры, которые включены в так называемую «мозаичную карту», вероятно, используются птицами только непосредственно в окрестностях дома. Как «мозаичная», так и «навигационная» карты формируются в период, который назван «чувствительным» периодом запечатлевания территории. Этот период (в случае запечатлевания территории будущего гнездования) приурочен к определенному возрасту птиц (у воробьиных преимущественно к 30–55-м. суткам), хотя при невозможности осуществить запечатлевание в это время оно может произойти в более позднем возрасте, однако обязательно до начала осенней миграции. Для формирования связи с территорией птицам необходимо свободно перемещаться в пределах достаточно ограниченной территории (для воробьиных птиц в пределах 1–2 км.).

Запечатленная на первом году жизни птицей информация о территории будущего гнездования, зимовки, линьки, миграционным остановкам на трассе используется ею в дальнейшем для навигации. Есть основания предполагать, что навигацию перелетные птицы используют не только при поиске гнездовой и зимовочной территорий, но и при возвращении на место прежней линьки, остановки во время осенней и весенней миграции и др. Вероятно птицы могут осуществлять «поэтапную» стратегию миграции: от одного знакомого места на трассе к другому и так до конечной цели миграции. Такая стратегия миграции не только дает возможность птицам использовать наиболее благоприятные места для отдыха и кормежки из года в год, но позволяет им в «точках», координаты которых им известны, производить коррекцию своего курса, что повышает точность их навигаций к конечной цели миграции.

Главной нерешенной задачей в проблеме хоминга и навигации птиц на сегодняшний день остается расшифровка механизмов, позволяющих птицам с такой поразительной точностью находить крошечную цель (свой дом), преодолевая расстояния в тысячи километров.

Эту задачу перелетные птицы легко решают в любой точке нашей планеты, независимо от того, родились ли они в северном или южном полушарии, на западе или востоке. Поняв, как птицы с их маленьким и не очень развитым мозгом решают сложнейшие навигационные задачи, мы тем самым откроем для себя возможность создания совершенных миниатюрных навигационных приборов взамен тех громоздких и несовершенных, которые имеются сегодня в нашем распоряжении. Кроме того, исследуя «чувство верности дому» у птиц, мы начинаем понимать свои чувства, связанные с нашим домом, территорией, родиной. Все люди в большей или меньшей степени, вероятно обладают этим чувством. Известно, что в большинстве случаев мы испытываем положительные эмоции, когда находимся на своей территории, в своем доме, и, наоборот, ощущаем дискомфорт, когда находимся на «чужой» территории. Ностальгия которую испытывает человек, живя на чужбине, вызвана не только тем, что он попадает в другое общество, в другую языковую и культурную среду, но и тем, что он покидает свою территорию, свой дом, наконец, родину — место, где прошло его детство. К сожалению, это таинственное чувство у человека совершенно не изучено. Может быть, данная книга в какой-то степени вызовет интерес к этой проблеме у молодых исследователей, которые ищут своих путей в науке.

Литература

Дольник В. Р. Миграционное состояние птиц. М.: Наука, 1975; 398 с.

Ильичев В. Д., Вилкс Е. К. Пространственная ориентация птиц. М.: Наука, 1978; 286 с.

Карр А. В океане без компаса. М.: Мир, 1971; 303 с.

Карри-Линдал К. Птицы над сушей и морем. М.: Мысль, 1984; 204 с.

Китон У. Тайна хоминга голубей // Птицы. М.: Мир, 1983; С. 89–99.

Левонтин Р. Генетические основы эволюции. М.: Мир, 1978; 349 с.

Майр Э. Зоологический вид и эволюция. М.: Мир, 1968; 597 с.

Мальчевский А. С. Гнездовая жизнь певчих птиц. Л.: Изд-во ЛГУ, 1959; 279 с.

Михельсон Х. А., Меднис А. А., Блум П. П. Популяционная экология мигрирующих уток в Латвии, Рига, 1986; 109 с.

Паевский В. А. Демография птиц. Л.: Наука, 1985; 285 с.

Панов Е. П. Поведение животных и этологическая структура популяций. М.: Наука, 1983; 423 с.

Соколов Л. В. Филопатрия перелетных птиц // Орнитология. М., 1988. Вып. 23. С. 11–25.

Францевич Л. И. Пространственная ориентация животных. Киев: Наук. думка, 1986; 195 с.

Greenwood P. J. Mating systems, philopatry and dispersal in birds and mammals // Anim. Behav. 1980. Vol. 28, № 4. P. 1140–1162.

Griffin D. B. Bird navigation // Biol. Rev. Cambridge, 1952. Vol. 27, P. 359–400.

Howard H. Territory in the bird life. L., 1920; 208 p.

Lack D. Population studies of birds. Oxford, 1966; 341 p.

col1_0 Bird navigation. Cambr. Univ. press, 1968; 198 p.

Wiltschko W. Compasses used by birds // Comp. Biochem. Physiol. 1983. Vol. 76-A, № 4. P. 709–717.

Wiltschko W., Wiltschko B. Cognitive maps and navigation in homing pigeons // Cognitive Proc. and Spat. Orient, in Animal and Man /. Ed. P. Ellen, C. Thinus-Blanc. Dordrecht, 1987. P. 201–216.

Wynne-Edwards V. C. Animal dispersion in relation to social behavior. Edinburgh, L., 1962; 653 p.


Оглавление

  • Введение
  • Глава 1 Верность птиц родине (филопатрия)
  • Глава 2 Верность птиц месту гнездования
  • Глава 3 Постоянство мест зимовки, линьки и миграционных остановок
  • Глава 4 Расселение, эмиграция и иммиграция птиц
  • Глава 5 Формирование у птиц чувства «верности дому»
  • Глава 6 Хоминговые и навигационные способности птиц
  • Заключение
  • Литература