Летняя улыбка [Айрис Джоансен] (fb2) читать онлайн

Айрис Джоансен Летняя улыбка

Глава 1

Девушка на фотографии улыбалась. Ее теплая улыбка напоминала о лете и таила обещание безоблачного счастья.

Девушка в джинсах и клетчатой рубашке сидела верхом на чудесном жеребце. Ясная улыбка на лице, по-детски оживленном, и настороженное выражение внимательных зеленых глаз представляли такое странное сочетание, что рука Дэниела невольно дрогнула.

— Какая красавица, — сказал он как можно спокойнее. — Как, ты сказал, ее зовут?

— Зайла Дабалэ. — Клэнси Донахью откинулся на спинку стула, устремив на собеседника взгляд льдисто-голубых глаз. — Ты видел ее мать два года назад, на приеме у Карима. Ясмин ведет хозяйство во всех его домах.

— Да, я ее помню, — пробормотал Дэниел, все еще не в силах отвести взгляд от фотографии.

В этом Клэнси и не сомневался. Он знал, что Дэниел Сейферт сможет вспомнить любого виденного им человека и любое событие за последние десять лет своей жизни. Благодаря феноменальной памяти Дэниел стал незаменимым сотрудником службы безопасности Седихана, где он в течение двух лет был заместителем самого Клэнси. Добавьте к этому волю, решительность и беспощадность, и вы получите самое мощное оружие, которое когда-либо было в арсенале Донахью.

— Естественно, Ясмин страшно беспокоится о Зайле, — продолжал Клэнси. — Зайла совсем не похожа на мать.

И это бросалось в глаза. Насколько Дэниел мог припомнить, Ясмин была симпатичной женщиной лет пятидесяти, смуглой, черноволосой и черноглазой. Девушка на фотографии казалась почти такой же смуглой, но у нее были большие зеленые, слегка раскосые глаза и длинные золотисто-русые, словно пронизанные солнцем, волосы.

— Красавица, верно. Как, кстати, большинство детей от смешанных браков, — заметил Клэнси. — Но Зайла тесно связана с правящими кругами благодаря своей дружбе с Дэвидом Брэдфордом.

— Брэдфорд? — Дэниел вопросительно взглянул на Клэнси. — А он-то здесь при чем, черт возьми?

— Ну, они давно неразлучны. — Клэнси помолчал. — Можно сказать, что Зайла — своего рода протеже Дэвида.

— Да ну? — Дэниел цинично усмехнулся. — А я слышал, он без ума от своей рыжеволосой женушки. — Он еще раз оценивающе взглянул на фотографию. — Так или иначе, эта Зайла вполне достойная награда для любого мужчины. Но Брэдфорд, как ты считаешь?

— Ей двадцать один год, и она не… — Клэнси оборвал фразу на полуслове. — Мне бы не хотелось обсуждать их отношения.

Дэниел пожал плечами.

— Да я не собираюсь лезть в личную жизнь Брэдфорда. Пусть имеет хоть сто женщин на стороне, мне-то что? — Он положил фотографию на стол и наконец от нее оторвался. И какого черта он восхищается этой девицей? Что ему за дело до некой Зайлы? Она, конечно, мила, но женщина, с которой он провел прошлую ночь, гораздо красивее. Господи, да почему же его так разозлило, что Клэнси назвал Зайлу протеже Брэдфорда!

Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

— Да, ее близкие отношения с Брэдфордом — отличный козырь в руках террористов. — Дэниел не был знаком с Дэвидом Брэдфордом, но прекрасно знал, какую сердечную привязанность питают к нему и шейх Алекс Бен-Рашид, теперешний правитель Седихана, и его жена Сабрина. Даже старый Карим Бен-Рашид относился к нему с большой нежностью. — Несомненно, Брэдфорду дорога его подружка, а значит, он сумеет повлиять на решение шейха.

Клэнси угрюмо кивнул:

— Да уж! Если Дэвид узнает о похищении, то будет, как и Ясмин, сходить с ума. Именно поэтому Алекс и хочет все уладить прежде, чем об этом узнает Дэвид.

Дэниел удивленно поднял брови:

— Так он еще не в курсе?

— Он с женой Билли сейчас в Нью-Йорке. Ей надо было лететь в США, чтобы подписать контракт на новую песню, которую она сочинила.

— И Алекс, значит, не хочет омрачать семейное счастье своего друга таким неприятным известием! — язвительно заметил Дэниел.

Брови Клэнси дрогнули.

— Скажем, что он просто не хочет огорчать Дэвида. В конце концов, почему тебя так волнуют отношения Дэвида и Зайлы? Нечего заводиться, ведь и ты не святой!

— Да я и не завожусь. Я только… — Дэниел запнулся. Конечно, он завелся, это было ясно как Божий день. Но как он мог объяснить Клэнси, почему одна мысль о возможной связи Дэвида и девушки на фотографии приводит его в ярость, если и сам не понимал, что вызывало такую его реакцию. — Я действительно не имею права его осуждать. Все мы не без греха. — Он сцепил руки на колене. — Ну ладно, давай дальше. Пока я знаю только то, что четверо террористов захватили самолет Седиханской нефтяной компании и удерживают в заложниках Зайлу Дабалэ и пилота, чтобы заставить Бен-Рашида выпустить из тюрьмы двух членов своей группы. Догадываюсь, что ты не появился бы здесь, если б тебе не была нужна моя помощь. Так каков же твой план? — Он слегка улыбнулся. — Любопытно, почему ты решил, что после двухлетнего пребывания в отставке я заинтересуюсь твоим предложением?

Клэнси нахмурился:

— Алекс, как всегда, слишком расщедрился. Каким образом, по его мнению, я смогу обеспечить нормальную деятельность службы безопасности, если он так осыпал богатствами моего лучшего человека, что тому нет необходимости работать?

— Ну а ты бы попросил его не дарить мне эти нефтяные скважины, — ухмыльнулся Дэниел. — Твое слово много значит для Алекса.

— Это после того, как ты спас Сабрину и их сына, когда тот псих хотел их застрелить? — кисло спросил Клэнси. — Я вообще удивляюсь, что он не предложил тебе стать членом правления нефтяной компании.

— А он предлагал. Но я тогда сказал, что компания может разориться. Какой из меня бизнесмен!

— Да, твои таланты лежат в другой области, — согласился Клэнси. — И опыт тоже. Вот почему я здесь. Я, конечно, и сам бы справился, но ситуация очень щепетильная, и мне нужна твоя помощь.

— А в чем дело?

— Ладно, слушай. — Клэнси наклонился вперед и начал быстро говорить. — Главарь террористов — некий Али Хасан. Его брат сейчас находится в тюрьме в Марасефе. Вероятно, преступники давно поджидали удобного случая. Они неплохо поработали, если им удалось вычислить связь Дэвида с Зайлой. Она уже несколько лет живет в США и учится в Техасском университете. Так что они далеко не дураки. — В его голосе послышалось невольное восхищение. — Они плели свою сеть медленно и тщательно. Алекса и его семью слишком хорошо охраняют. А Зайла, с одной стороны, не принадлежит к правящему семейству, с другой же — очень к нему близка. Преступники выбрали подходящий момент, и, когда Карим отправил за девушкой самолет, они начали действовать. Им удалось заменить второго пилота своим человеком, и это сыграло решающую роль. Вчера утром они приземлились в пустыне Мадрона, где их ждали еще трое.

— Мадрона? — Дэниел прищурился. — Это же совсем недалеко отсюда! Они что, приземлились на территории Седихана?

— Я же сказал, они вовсе не глупы. Самолет сел у самой границы, но в Саид-Абаба. Бандиты прекрасно знают, что тамошнее правительство враждебно Алексу и не станет ему помогать. — Он помолчал. — Они невдалеке от седиханского княжества, в котором правит твой старый приятель, Филип Эль-Каббар. Улавливаешь мою мысль?

— Теперь понятно, — задумчиво произнес Дэниел. — Филип — один из наиболее авторитетных людей на Ближнем Востоке. И Алекс, зная это, никогда не пересечет границу его владений без официального приглашения. А получение такого приглашения может занять много времени. — Он расцепил руки и выпрямился. — Ты прав, эти бандиты чертовски умны.

— Но у нас есть одно преимущество, — Клэнси многозначительно посмотрел на золотой перстень на левой руке Дэниела, сделанный в виде розы, пронзенной саблей. — Несколько лет назад ты спас Эль-Каббару жизнь, да и теперь, выйдя в отставку, поселился поблизости от него. Ты с ним дружишь. — Его губы тронула легкая улыбка. — Представь, я даже видел в газетах ваши фотографии, как вы развлекались в Монте-Карло. Какие перемены для человека с твоим прошлым, Дэниел! Нравится, кстати, тебе такая жизнь?

— Да ничего. Есть свои плюсы. — Дэниел посерьезнел. — Ближе к делу. Ты хочешь, чтобы я походатайствовал за тебя перед Филипом?

— Нет, — невозмутимо ответил Клэнси. — Я хочу, чтобы ты сам отправился в Саид-Абаба и вызволил девушку. А еще я хочу, чтобы ты заманил Хасана и его людей в Седихан.

Какое-то время Дэниел смотрел на Клэнси, словно не в силах поверить услышанному. Затем он рассмеялся.

— Боже мой, я, наверное, должен быть польщен. Да что ты обо мне думаешь? Что я супермен?

— Ты профессионал высочайшего класса и всегда справлялся с подобными заданиями. — Клэнси покачал головой. — Если кто-то и сможет это сделать, то именно ты. К сожалению, у меня не слишком большой выбор. Ты единственный человек, которому Эль-Каббар позволял пересекать свои границы без соблюдения всех формальностей. — Лицо Клэнси стало жестким. — Алекс не может пойти на то, чтобы выполнить требования террористов и выпустить из тюрьмы тех бандитов. Они подложили бомбу в школьный автобус, и несколько детей серьезно пострадали. Так что негодяев из этой группы нужно захватить. Хорошо бы и Эль-Каббар разгневался на них за то, что они вытворяют на его территории. Тогда им ни за что не попасть в Марасеф.

— Спасибо, что хоть не требуешь, чтобы я привел их всех на одной веревочке, — скептически заметил Дэниел. — Что мне остается? Всего-навсего отбить девицу, пересечь миль пятьдесят пустыни да еще миль пять карабкаться по горам. А потом — если, конечно, удастся перейти границу-я должен также удержать Филипа от преследования и подать Алексу террористов на блюдечке с голубой каемочкой. Делов-то!

— Всегда любил уверенных в себе людей, — с улыбкой заметил Клэнси. — Так что, как я понял, ты согласен?

— А почему я должен идти один?

— Мы сообщили преступникам, что ни в какие переговоры вступать не будем, пока не удостоверимся, что Зайла жива и здорова. Мы договорились, что они пропустят для этого в самолет нашего человека, но только одного. А еще, в качестве благородного жеста, они согласились освободить пилота и доставить его в одну из мечетей в Саид-Абаба. Видимо, пилота повезут двое, а мечеть находится примерно в тридцати милях от самолета. — Клэнси сделал паузу. — Значит, охранять Зайлу будут только двое. По-моему, в это время и надо попытаться вызволить девушку. Мы сообщим террористам, что ты будешь у них в четверть третьего. Кстати, у меня в вертолете есть кое-какие игрушки, которые могут тебе пригодиться. Пойду принесу.

Дэниел криво усмехнулся. Уж он-то в эти «игрушки» умел играть лучше, чем кто-либо. И в том, что у Донахью они будут хитрыми и смертоносными, он не сомневался.

— Когда ты сможешь отправиться в путь? — спросил Клэнси, остановившись в дверях. — Тебе наверняка потребуется какое-то время, чтобы изучить местность.

— Интересно, а с чего ты взял, что я согласился? — невинно поднял брови Дэниел. — Я ведь пока еще в своем уме.

Клэнси покачал головой. Лучи послеполуденного солнца проникли в кабинет, и все вокруг засверкало золотыми бликами. Улыбка на его жестком, словно высеченном из камня, лице была усталой и слегка печальной.

— На нашей работе приходится быть немного ненормальным. Когда-то ты выбрал опасную профессию, Дэниел. Только не говори мне, что тебе еще не надоело спокойное существование. Да мне и не нужно убеждать тебя согласиться! Все, что я должен был сделать, это просто предложить. — Он повернулся к выходу. — Вернусь через десять минут.

Дэниел ошалело уставился на закрывшуюся за ним дверь, потом рассмеялся. Второго такого, как Клэнси, не найдешь. Он действительно скучал по нему последние два года. Взглядом Дэниел обежал свой роскошный кабинет, как бы оценивая и великолепный восточный ковер, и картины, и антиквариат, расставленный тут и там. Да, конечно, все устроено с большим вкусом, но уж слишком цивилизованно… и скучно! Дэниел вскочил, резко отодвинул стул. Так скучно, что он уже еле сдерживался. Безусловно, Клэнси хорошо его знал. Ну что ж, не судьба ему быть плейбоем! Первые три месяца ему еще нравилось прожигать жизнь, но потом все чертовски надоело. Ничего удивительного, что Клэнси был так уверен в его готовности ухватиться за эту опасную, почти невыполнимую работу!

Дэниел снова взглянул на фотографию и широко улыбнулся, потом осторожно дотронулся до губ девушки. Такая летняя улыбка! Почему бы не признаться себе, что в предстоящем деле его привлекает не только опасность, но и возможность сблизиться с хорошенькой протеже Брэдфорда? Конечно, то, что он чувствует, скорее всего просто похоть. Иначе это полный абсурд. А ведь сначала ему показалось, что он нашел что-то очень близкое, давно потерянное… Но это скорее всего игра воображения. Да просто физическое влечение!

Дэниел ухмыльнулся, осознав, что уже радостно предвкушает, как приступит к делу. Клэнси Донахью прав, он, наверное, и в самом деле немного сумасшедший! Продолжая улыбаться, он быстрыми шагами пересек комнату и вышел, чтобы помочь Клэнси внести эти его замечательные «игрушки».

— Ты скажешь ему, что с тобой обращаются вежливо, берегут, как хрустальную вазу. — Али Хасан плюхнулся на сиденье рядом с Зайлой, его острая кошачья физиономия выражала злобное удовлетворение. — Что тебя хорошо кормят и дают спать вдоволь, что мы тебя не били и не насиловали. Все это ты скажешь, когда он тебя спросит. Поняла?

— Хорошо, скажу. — Зайла устало откинула голову на мягкий подголовник. Потом осторожно дотронулась до разбитой нижней губы. — Только он вряд ли поверит, когда увидит вот это.

Хасан пожал плечами:

— Нечего было вырывать пистолет у Хакима. Что за глупость! Мы действительно не хотели причинять тебе вреда. Ты слишком ценная штучка.

— Вы зря думаете, что шейх Бен-Рашид выполнит ваши требования. Ему нет до меня никакого дела. — Зайла в отчаянии сжала подлокотники кресла. — Он вам наверняка откажет.

Улыбка сошла с лица Хасана.

— Для тебя же лучше, чтобы он нам уступил. Иначе мы будем вести себя с тобой по-другому. — С оскорбительной развязностью он положил руку ей на бедро. — Ты очень красивая женщина, Зайла Дабалэ. И я, и мои друзья с удовольствием с тобой развлечемся. — Он почувствовал, как она дернулась, и в его черных глазах мелькнула искра удовлетворения. — Ты знаешь, что восемь лет назад я учился в Марасефе?

Зайле становилось все труднее дышать, она чувствовала, как внутри нарастает страх. Было ясно, к чему он клонит, она могла понять это по выражению его лица. Она не должна поддаваться панике, и она ей не поддастся. Она стала сильной. И это заслуга Дэвида.

— Откуда мне знать? — Она вздернула подбородок, презрительно глядя на него. — По вашим действиям не скажешь, что вы относитесь к образованным людям. Удивляюсь, что вас вообще приняли в университет.

Его пальцы вцепились ей в бедро с такой силой, что она вскрикнула от боли.

— Ах ты, дрянь! — прошипел он. — Больно быстро ты забыла дом под названием «Желтая Дверь»?

— Да, забыла, — тихо сказала Зайла. — Для меня он больше не существует.

— Если Брэдфорду не удастся убедить Бен-Рашида в серьезности наших намерений, то мы быстро тебе напомним, можешь быть уверена. — Хасан убрал руку и встал. — Если хочешь, можешь пролить несколько слезинок, когда будешь разговаривать с этим Сейфертом, пусть он передаст все Брэдфорду. Это не повредит. — Он повернулся и подал знак своему приятелю, который развалился в кресле в передней части салона. На локте у него небрежно болтался автомат.

— Сейферт должен быть здесь через пять минут. Мы встретим его снаружи и обыщем. Сомневаюсь, что Бен-Рашид настолько глуп, чтобы послать против нас героя-одиночку, но чем черт не шутит. Мы с Хакимом проверим.

Он распахнул тяжелую металлическую дверь и спустился по трапу. Зайла видела, что он бросил несколько слов через плечо Хакиму, который расхохотался и вышел следом. Она откинулась в кресле и закрыла глаза. Скоты! Просто звери, она не должна принимать на веру слова Хасана.

От жары в самолете было тяжело дышать. По спине сбежала струйка пота, рубашка, хотя и легкая, с короткими рукавами, прилипла к телу. Зайла открыла глаза и устремила безучастный взгляд в окно, за которым простирались унылые однообразные пески. Куда ни глянь, не было ничего, кроме песка и солнца. Воздух дрожал от жара, источаемого барханами.

Она не покажет виду, что боится их! Если ей удастся избавиться от цепенящего страха, то придумать, как сбежать от Хасана и его людей, не составит труда, уговаривала себя Зайла. Последние сутки были сплошным кошмаром, но она должна выдержать. Она не позволит им использовать ее в своих целях. Дэвид сделал для нее так много, она не может стать орудием против него.

Шум мотора заставил Зайлу быстро выпрямиться и прильнуть к стеклу. В пятидесяти ярдах от самолета остановился джип. Водитель легко спрыгнул на песок и поднял руки над головой.

— Я Дэниел Сейферт! — крикнул он.

Казалось бы, он должен испытывать колоссальное напряжение, но в человеке, стоящем возле открытого джипа, не было и намека на скованность. Он был атлетически сложен и имел рост не менее шести футов. Потертые джинсы цвета хаки прекрасно обрисовывали крепкие бедра, выцветшая рубашка бугрилась на бицепсах. Рыжие волосы словно пламенели в лучах солнца, аккуратно подстриженные усы и борода были такого же огненного цвета. В то же время в облике мужчины угадывалось что-то дикое, варварское, и Зайла вспомнила однажды виденную ею картину, изображающую древнего викинга.

Хасан и Хаким, видимо, подумали о том же, потому что приближались к незнакомцу крайне осторожно. Они велели ему наклониться, поставив руки на капот, и обыскали не чисто формально, как собирался Хасан, а очень тщательно. Правда, ничего более опасного, чем щипчики для ногтей, им найти не удалось. Затем все трое двинулись к самолету. Рыжеволосый великан шагал впереди, явно не обращая внимания на автомат, дуло которого Хаким прижимал к его спине.

— Да расслабься же! — рявкнул Хакиму Хасан, когда они поднялись в салон самолета. — Ты же сам видел, что оружия нет и в помине. Похоже, что Бен-Рашид, против обыкновения, проявил здравый смысл. — Он небрежно махнул рукой, указывая на Зайлу, сидящую в глубине салона. — Вот она, Сейферт. Можешь убедиться, что она жива и невредима.

— Я хочу поговорить с ней, — сказал Дэниел. — Наедине.

— Не вижу в этом необходимости, — резко возразил Хасан. — Она и так скажет, что ей не сделали ничего плохого.

— Вот и пусть скажет, — заявил Дэниел, — но только с глазу на глаз. Мне даны строгие указания удостовериться, что девушке не причинили вреда. Только тогда мы пойдем на переговоры. Но вряд ли она сможет говорить откровенно, когда вы стоите тут, держа ее на мушке.

После минутного колебания Хасан пожал плечами:

— Ладно, мы будем стоять у двери. Если ты понизишь голос, нам не будет слышно. Учти, у тебя пять минут.

Дэниел Сейферт двинулся по проходу. В тесном салоне самолета его фигура казалась еще массивней. Подойдя к Зайле, он сел рядом, внимательно глядя ей в лицо.

— Меня зовут Дэниел Сейферт. Они ничего вам не сделали?

— Скажем, ничего особенного. Впрочем, это не важно. — Она нервно облизнула губы. — Вы должны сказать шейху Бен-Рашиду, чтобы он не шел у них на поводу. Я сама найду выход из создавшегося положения.

— Да ну? — взметнув брови, заметил Дэниел. И уже серьезно добавил: — В данных обстоятельствах это вряд ли возможно.

— Я сказала вам, что со всем этим справлюсь сама. Я и так уже слишком многим обязана шейху и не могу добавить к другим моим долгам еще и этот.

Некоторое время он молчал, пристально изучая ее лицо.

— И вы действительно так думаете, — заметил он с долей уважения и удивления в голосе.

— Ну, естественно, я так думаю! — нетерпеливо бросила Зайла. — Я вообще всегда говорю то, что думаю! Так вы скажете шейху и Дэвиду, что со мной все в порядке? И что я сама как-нибудь выкручусь?

Дэниел покачал головой.

— Об этом мы еще поговорим, — сказал он, бросая на нее задумчивый взгляд. Зайла Дабалэ выглядела бледной и измученной, но ее зеленые глаза смотрели открыто и бесстрашно. Губы девушки были плотно сжаты. А ведь ему уже не хватает той солнечной улыбки, которую он видел на фотографии! Внезапно его глаза сверкнули — Дэниел заметил, что нижняя губа девушки разбита. — Кто вас ударил? Вы же говорили, что они вас не трогали.

Зайла машинально поднесла руку к губам.

— Это Хасан. Я сделала глупость, пытаясь отнять у Хакима автомат. И поделом. Но теперь я буду хитрее. — Она отвела руку в сторону, давая ему рассмотреть рану. — Видите, ничего особенного, и мне уже не больно. Впрочем, это не важно.

— Нет, важно! — Дэниел весь напрягся от едва сдерживаемого гнева, но, когда он дотронулся пальцем до ее губы, его прикосновение показалось Зайле удивительно нежным.

Этот жест вызвал в ней совершенно незнакомое ощущение. Казалось бы, она должна чувствовать боль, но ей совсем не было больно. Как ни странно, ощущение было скорее приятным. Интересно, что при этом голубые глаза Дэниела Сейферта смотрели на нее холодно и властно.

— Это очень важно! — сказал он немного мягче, затем передвинулся так, что спиной отгородил ее от бандитов. — Так вот, Зайла. Я сейчас займусь Хасаном. Надо сказать, я давно мечтал о таком развлечении! — Его голос перешел в шепот. — У нас мало времени. Так что приготовьтесь.

Зайла подняла брови:

— К чему?

— Вам будет больно, очень больно. — Дэниел говорил торопливо, не отрывая глаз от ее лица. — Извините, но больше ничего не удалось придумать. Я знал, что меня будут обыскивать, так что не мог пронести никакой защиты для вас. Вы мне доверяете?

— Вы что, собираетесь…

— Доверьтесь мне, — повторил он. — Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось. Просто держитесь ко мне поближе. Обещаю, все будет хорошо.

Зайла подняла на него глаза. В его взгляде читались просьба, сожаление и какое-то другое чувство, которое она не могла определить. Она улыбнулась.

— Ладно. Обещаю держаться к вам поближе, пока кавардак не уляжется.

Он улыбнулся ей в ответ. На его грубоватом, с резкими чертами, лице мягкая улыбка выглядела странно.

— Вот и отлично. Не сомневайтесь, если вы забудете о своем обещании, я вам напомню. Нам надо быть заодно, Зайла.

Она кивнула и тут же ахнула, потому что самолет вздрогнул от взрыва. В течение нескольких секунд вокруг самолета взрывы гремели один за другим. События после этого разворачивались в таком стремительном темпе, что в сознании Зайлы слились в сплошной поток.

Дэниел вытащил из заднего кармана брюк носовой платок и протянул ей, крикнув:

— Прикройте им нос и рот и закройте глаза! Задержите дыхание!

После этого он сделал нечто такое, что Зайла не поверила собственным глазам — он оторвал свое левое ухо! Вернее, нечто, замаскированное под ухо, поняла она, увидев, как он сжал это в руке.

Взрывы все еще гремели вокруг самолета. Хасан что-то кричал своему помощнику, который во все глаза смотрел в иллюминатор, пытаясь увидеть, кто их атакует.

Смятение еще усилилось, когда Дэниел бросил предмет, который держал в руке, в середину салона. Самолет внезапно наполнился едким дымом.

Зайла сидела, не в силах пошевелиться, пока Дэниел не крикнул ей прямо в ухо:

— Закрой же лицо, черт возьми!

Красный туман заполнил самолет. Девушка лишь слышала полный боли крик Хакима. Она быстро прикрыла нос и рот платком.

— Пошли! — Дэниел уже был на ногах. — Держитесь за мой пояс. Мне нужно, чтобы руки были свободными.

Она услышала еще один вопль. Похоже, это голос Хасана.

Они нырнули в плотный туман у двери, но Зайла успела все-таки различить смазанный силуэт Хасана. Он согнулся пополам, отчаянно растирая кулаками глаза. Его ружье валялось рядом с ним на полу.

Резкая боль заставила ее зажмуриться. Все лицо словно охватило огнем. Батистовый платок почти не защищал от газовой завесы у двери. Она запнулась и чуть не упала. И тут же услышала приглушенное ругательство Дэниела. Обняв девушку за талию он протащил ее в дверь, затем вниз по ступенькам наружу, к солнцу. Ее охватил горячий удушливый жар пустыни. Зайла поняла, что они со всех ног бегут к джипу. Взрывы продолжали греметь где-то рядом, земля под ногами содрогалась, а вокруг на барханах расцветали огненные цветы.

Дэниел приподнял ее за талию и втолкнул в джип. Прыгнув на место водителя, он резко подал машину назад. Ветровое стекло внезапно покрылось сетью трещин, в центре зияло круглое отверстие от пули. Пуля! Зайла обернулась и увидела Хасана около самолета, он опять в нее целился из ружья. Хаким ковылял вниз по ступенькам трапа, корчась от боли.

— Ложись! — Дэниел прорычал это так грозно, что она подчинилась, не раздумывая. — Черт, я надеялся, что слезоточивый газ даст нам хоть пару минут.

Он выжал акселератор, и машина рванулась вперед. Еще одна пуля, просвистев рядом, угодила в раму ветрового стекла. Дэниел начал выписывать по пустыне зигзаги. Зазвучали еще выстрелы, некоторые пули попадали куда-то в заднюю часть джипа. Дэниел сунул руку под сиденье и вытащил черную металлическую коробочку.

— Что это? — Зайла пыталась перекричать рев мотора и треск стрельбы.

— Я хотел воспользоваться этим, когда мы будем подальше, но сейчас нам важнее отвлечь их. — С этими словами Дэниел нажал на красную кнопку на коробочке.

По пустыне прокатился взрыв, намного более мощный, чем прежние, и земля вздрогнула. Обернувшись, Зайла увидела, что самолет превратился в огромный костер.

— Вы взорвали самолет! — воскликнула она.

— Я же говорил, что их нужно отвлечь. — Дэниел обернулся назад. Хаким, который находился возле самолета, был сбит с ног взрывной волной и теперь в страхе отползал в сторону. Послышался еще один выстрел. — Да, Хасана, к сожалению, остановить не удалось. Но теперь мы уже достаточно далеко от него.

— Вы взорвали самолет! — повторила пораженная Зайла.

— Бен-Рашид хочет заполучить их, — спокойно объяснил Дэниел. — Нельзя было оставлять им шанс отсюда улететь. А кроме того, мне надо было так разозлить их, чтобы они продолжили преследовать нас даже на территории Седихана.

— Так вы, можно сказать, спровоцировали преследование?

— Конечно. — Дэниел ухмыльнулся, и в его ухмылке было что-то свирепое. Он бросил взгляд на ее разбитую губу. — Я вдруг понял, что тоже хочу с ними поквитаться.

Зайла вытирала платком обильно текущие слезы.

— Ну, вы их достаточно разозлили, в этом можно не сомневаться. Как только остальные двое вернутся на джипе, все сразу бросятся в погоню.

— Скорее всего. Но к тому времени мы уже пересечем пустыню и пройдем полпути через горы. Они не успеют еще добраться до Седихана, а вы уже будете в доме моего друга в полной безопасности. — Его губы сжались в жесткую складку. — Вот тогда и я выйду на охоту.

Зайла невольно вздрогнула. Угроза в его лице была настолько явной, что ей стало не по себе. Понятно, что Дэниел Сейферт очень опасный противник. На долю секунды она почти пожалела Хасана и его людей, но тут же спохватилась. Это было бы просто смешно, Сейферт все же только один, да хранит его Бог. Конечно, человек он необычно ловкий, судя по его действиям в последние полчаса, но отнюдь не неуязвимый.

— Нет, — тихо сказала она. — Я уже доставила всем много беспокойства. Я не хочу, чтобы вы подверглись еще большей опасности.

— Я сам так решил, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Вас я и спрашивать не собираюсь. Я доберусь до них.

— А меня бы надо спросить! — Ее зеленые глаза внезапно сверкнули. — Я очень благодарна за вашу помощь, но мне этого вполне хватит. Теперь я сама о себе позабочусь.

— Это мы еще посмотрим, — пробормотал Дэниел себе под нос.

Зайла бросила на него беспомощный взгляд. Это было все равно, что пытаться прошибить головой стену.

— Я настаиваю на этом, поймите!

Дэниел бережно погладил ее колено.

— Знаю. — Он неожиданно улыбнулся, и она почти забыла о его былой резкости. — Наверное, вы считаете, что можете справиться с любыми трудностями.

Она гордо вздернула подбородок:

— Да.

Он усмехнулся, и темно-голубые глаза загадочно блеснули.

— Впрочем, может, вы и правы. Я бы с удовольствием в этом убедился.

Зайла нахмурилась.

— Как же вам все это удалось?

Он вопросительно поднял брови.

— Ну, я говорю о моем освобождении. Просто фейерверк! — Она удивленно покачала головой. — В это даже трудно поверить.

— Ну, тут я мастер, — проговорил Сейферт с лукавой улыбкой. — Мне действительно удается поразить воображение.

— Да уж. Мне понравилось. Это было похоже на фильм про Джеймса Бонда.

— Согласен, все выглядело немного театрально. Иногда я использую эффектные приемчики, но поверьте, это все во благо. Клэнси Донахью тоже не промах в таких делах, так что он меня понимает и поддерживает.

— Так вы сотрудник Клэнси?

Его лицо напряглось:

— Ах да, я и забыл, как близки вы с Брэдфордом и его друзьями. Я и правда раньше работал у Клэнси, но теперь в отставке. Так что это задание для меня нечто вроде специальной миссии. Клэнси предложил мне кое-что, от чего я не смог отказаться.

— Должно быть, что-то весьма ценное, ведь вы рисковали жизнью.

— Я бы сказал, этому вообще нет цены. — Он посмотрел ей прямо в глаза, и Зайла почувствовала то же волнение, что и в самолете, когда он прикоснулся к ее губе. Но ведь сейчас он до нее даже не дотронулся, одернула она себя. Разве что улыбается и разглядывает ее столь откровенно, что вызывает у нее ощущение почти физического прикосновения. — Но вы не ответили мне. Как вы это сделали?

Дэниел пожал плечами:

— Большую часть ночи я провел, закапывая взрывчатку и устанавливая таймеры. Сложно было только равномерно распределить взрывчатку на корпусе самолета. Часовой, окажись он поблизости, запросто мог бы меня заметить, скрыться было негде.

— А на самолете вы взорвали капсулу со слезоточивым газом?

— Не совсем. Эта дрянь будет похуже слезоточивого газа. Она парализует органы дыхания. Стоит сделать вдох, и человек надолго выведен из строя. — Он озабоченно взглянул на нее. — С вами точно все в порядке?

Зайла кивнула.

— У меня немного болит в груди, и все еще льются слезы. Но в остальном все нормально. — Она нахмурилась. — Но как вы смогли все это выдержать с открытым лицом?

— Затычки в носу и контактные линзы. — Он поморщился. — Во всеоружии да еще с искусственным ухом я был словно биоробот из телесериала.

— Ах да, ваше ухо! — засмеялась Зайла. — Я чуть в обморок не упала, когда вы его оторвали. Оно выглядело совсем как настоящее.

— Ну, у Клэнси все на высшем уровне. Он предложил мне замаскировать бомбу под любую часть тела. У меня оказалось только два подходящих органа. Другим я бы не стал рисковать даже при крайней небходимости. — Его взгляд упал на приборную доску, и улыбка мгновенно сошла с его лица. Он тихо, но с чувством выругался.

— Что случилось?

— Да бензин, черт бы его побрал! Уровень падает невероятно быстро. Скорее всего, одна из пуль пробила бак.

Зайла с тревогой посмотрела на него.

— Значит, у нас почти нет бензина?

Он кивнул:

— Ну да, а до подножия гор еще не меньше десяти миль. Нам очень повезет, если джип проедет восемь-девять миль. А дальше придется по песку тащиться пешком.

— Так дело только в этом? — Зайла с облегчением вздохнула. — Я уж думала, что мы вообще застрянем здесь и попадем в руки Хасана и его людей.

— Ну, проблем нам хватит с избытком. Теперь перед Хасаном у нас будет слишком маленькое преимущество, и нам придется всю ночь играть с ним в прятки в этих горах. Будем избегать открытых троп, чтобы не наткнуться на бандитов. Так что до границы Седихана мы сможем добраться не раньше утра.

Зайла пожала плечами:

— Не важно, когда мы до нее дойдем, лишь бы дойти. И провести ночь в горах не так уж страшно.

— Вы с этим справитесь? — с улыбкой спросил Дэниел.

— Я справлюсь с чем угодно, — убежденно сказала она. — У меня был очень хороший учитель.

Он слегка нахмурился:

— И кто же, Брэдфорд?

— Да. Практически всему, что я умею, научил меня Дэвид. — Ее голос смягчился. — Он необыкновенный человек!

— И он, конечно, принимает выражения вашей признательности с удовольствием. — Слова Дэниела прозвучали неожиданно резко. — Но я готов поспорить, что вам еще есть, чему поучиться.

Она озадаченно посмотрела на него:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Дэниел вдруг надавил на педаль газа с такой силой, что джип прыгнул вперед. Затем, сообразив, что только тратит драгоценный бензин, он тихо выругался.

— Скоро поймете. — Его взгляд не отрывался от очертаний холмов, расплывающихся в горячем воздухе, словно мираж. — Я сделаю все возможное, чтобы вы меня полностью поняли.

Они проехали девять миль, как он и говорил, когда мотор вдруг затарахтел, застучал и заглох.

— Вылезайте, — коротко бросил Дэниел, перемахивая через борт.

Не теряя времени, Зайла выбралась из машины. Ее ноги сразу же ощутили раскаленный песок через резиновые подошвы теннисных туфель. Дальше будет еще горячее, мрачно подумала она, так что лучше привыкать. Она подошла к Дэниелу, который нагнулся, чтобы поднять с пола перед задними сиденьями коврик. Он быстро вытащил из тайника рюкзак и грозного вида автомат на ремне. Автомат он дал Зайле.

— Подержите-ка минутку.

Автомат был неизвестного ей образца. Зайла взяла его со смутным чувством нереальности происходящего. Ну кто бы еще несколько дней назад мог поверить, что она будет стоять посреди пустыни и держать в руках оружие, с которым могут чувствовать себя естественно только люди вроде Дэниела Сейферта. Она в растерянности наблюдала, как Дэниел вытащил и выбросил затычки из ноздрей и линзы из глаз. Одним быстрым движением он надел рюкзак, затем взял у нее автомат, повесил на плечо и потянулся за фляжкой с водой.

— Позвольте мне взять автомат, — тихо сказала Зайла. — Какой смысл вам тащить все снаряжение? Я тоже могу что-то нести.

Он отрицательно покачал головой.

— Нам придется спешить изо всех сил. Хорошо бы минут за двадцать добраться до середины того холма. — Он озабоченно поморщился. — Боюсь, что на большее мы не способны. — С этими словами Дэниел протянул ей флягу. — Держите лучше вот это, а с остальным я справлюсь. — Он посмотрел на нее и весело усмехнулся. — Может быть, вы не заметили, но я достаточно силен. В данном случае это большое преимущество. Ну все, вперед! — Он взял ее за руку.

Зайла повесила флягу на плечо и пошла быстрым шагом. Пожатие руки Дэниела подействовало на нее успокаивающе, хотя она все еще испытывала какое-то странное, незнакомое волнение от его близости. Смущенная этим ощущением, она попыталась высвободить руку. Дэниел тут же отпустил ее, и Зайла подумала, что ведет себя как ребенок.

Дэниел внимательно посмотрел на нее.

— Что вы хмуритесь? — спросил он. — Боитесь?

— Да, — честно призналась она. — Боюсь до смерти. И все время боялась, с той минуты, как вы оторвали это дурацкое искусственное ухо и взорвали бомбу. Но вы не беспокойтесь, я не истеричка. У вас и так достаточно проблем, чтобы тратить время на женские слезы. Так что просто говорите мне, что делать, и я все точно выполню.

Дэниел удивленно поднял брови, глядя на девушку с невольным уважением.

— Вот так просто? И никаких возмущенных протестов? Никакого разговора о женской независимости? И вы не будете настаивать на праве иметь свое мнение?

— Я не дура, — сказала она. — Подобные ситуации относятся к вашей компетенции, а не к моей. Когда имеешь дело с профессионалом, то лучше не путаться у него под ногами, а предоставить возможность делать так, как он считает нужным. — На ее губах появилась ироническая усмешка. — Ведь наука взрывать самолеты не входила в учебную программу моего колледжа.

— Никогда бы не подумал. Вы прекрасно владеете собой в экстремальной ситуации. — Его лицо смягчилось. — Не бойтесь. Никто не говорит, что все опасности позади, но я не допущу, чтобы вы опять попали в руки Хасана. Я сделаю все, чтобы этого не случилось. И вообще, я не люблю проигрывать.

— Надеюсь, что наш случай не окажется исключением, которое подтверждает правило, — сказала Зайла, пытаясь улыбнуться.

— Не окажется. — Он пристально на нее посмотрел. — Мне нужно во что бы то ни стало выйти победителем. И на это у меня есть особые причины. Так что доверьтесь мне.

— До тех пор, пока не уляжется кавардак?

— Но ведь в прошлый раз все отлично сработало, разве не так? — Он отвел от нее глаза. — Советую поторопиться. Если они подоспеют раньше, чем я рассчитывал, то нам негде будет даже спрятаться.

— Хорошо. — Зайла прибавила шагу, чтобы не отставать. Она вдруг поняла, что действительно доверяет Дэниелу, причем не только как профессионалу. Обычно общение с незнакомыми мужчинами нервировало ее, особенно если они были такими вот самоуверенными. Но в этот раз все было по-другому. Несмотря на странные и волнующие ощущения, которые вызывал в ней Дэниел, она чувствовала себя с ним так, как если бы они были знакомы сто лет.

Впрочем, сейчас было не самое удачное время копаться в своих переживаниях. Надо сосредоточиться на том, чтобы не отставать от Дэниела, который шел все быстрее. Зайла бросила настороженный взгляд через плечо. Никого пока не видно, однако преследователи могут появиться в любую минуту. Подгоняемая этой мыслью, девушка шла вперед, не сводя глаз с гор на горизонте.

Глава 2

— Вот они, — прошептал Дэниел. Прикрыв глаза рукой, он наблюдал, как приближающийся джип остановился, взметая тучи песка, у подножия холма, на вершине которого они стояли. — Смотри, как они засуетились. Должно быть, нашли нашу брошенную машину и решили, что мы у них в руках.

— А как на самом деле? — озабоченно спросила Зайла. — Они ведь так близко! Они будут здесь уже через десять минут.

— Примерно так. — Дэниел повернулся и взял ее за локоть. Она опять испытала волнующий озноб и напряглась, но руку свою не отдернула. И что с ней такое происходит? Он просто взял ее за локоть. И все! И ничего больше! — Но нас здесь уже не будет. Мы сойдем с тропы. И на тот холм будем добираться лесом. На дорогу вернемся уже у самой границы.

— Похоже, ты отлично знаешь эти места.

— Мы не раз охотились здесь с Филипом.

— С Филипом?

— Ну да, с Филипом Эль-Каббаром. Он мой старый друг. — Дэниел искоса взглянул на нее. — Ты что, никогда о нем не слышала?

Зайла покачала головой:

— Последние семь лет я провела на ранчо в Техасе. А что, это имя должно быть мне знакомо?

— Он, наверное, самый могущественный шейх в Седихане. — Дэниел вел ее вниз по склону, спеша уйти подальше от тропы и скрыться в густом кустарнике. — А почему ты жила так долго в Техасе? Это, должно быть, довольно неудобно для Брэдфорда.

— Неудобно? — все еще не понимая, спросила она. — Это ранчо родителей Дэвида, но я старалась не быть им в тягость. Как только я научилась ездить верхом, то стала им помогать.

— Говорят, ты оказалась в распоряжении Дэвида Брэдфорда уже с четырнадцати лет? Однако, ты ранняя пташка! — Тон Дэниела был язвительным.

— Не знаю, что ты имеешь в виду… — Внезапно ее глаза широко раскрылись. — Ты что, думаешь, что Дэвид мой любовник?

Дэниел придержал ветку, давая ей пройти, а потом резко отпустил.

— Это не мое дело! — Но сразу же он бросил на нее взгляд, поразивший ее своей яростью. — Хотя черта с два не мое! Это мое дело. С того момента, как я увидел твою фотографию, я пытался убедить себя, что ты ничем не отличаешься от других девушек. Что ты такая же — ни больше, ни меньше. Но я никогда не обманывал самого себя и сейчас не собираюсь: ты мне не безразлична. — Его лицо вдруг стало будто каменным. — Еще час назад, когда я вошел в салон самолета, я уже знал, что ты будешь принадлежать мне. Так что привыкай к этой мысли. Я не знаю, что со мной происходит, но что-то случилось, это точно. — Он резко отогнул ветку и подтолкнул Зайлу вперед. — Так что можешь сказать своему Дэвиду, что ему придется довольствоваться собственной женой. Ты больше не будешь принадлежать ему.

— Он и так счастлив с Билли, — растерянно проговорила Зайла. — Но я не буду принадлежать и тебе. Мы совсем не знаем друг друга. Это просто безумие! О чем ты только думаешь? Нас преследуют четверо террористов, а ты, кажется, делаешь мне предложение!

— Предложение? Ну нет! Я просто констатирую факт: ты будешь принадлежать мне! — Он решительно вел ее вперед, и грубоватый тон его голоса странно противоречил той исключительной заботе, с которой он оберегал ее от колючих деревьев и кустарников. — Я знаю, что мои слова кажутся тебе бредом. Но я ничего не могу с собой поделать, черт возьми. — Он недовольно посмотрел на нее. — А я не люблю терять контроль над ситуацией. Это меня страшно раздражает.

— Ты ведешь себя так, будто в твоем временном помутнении рассудка виновата я, — удивленно сказала она.

— Да никого я не обвиняю! — ответил он, хмурясь. — Проблема в том, что я совсем не уверен, что это помутнение, как ты говоришь, у меня временное.

Зайла попыталась рассмеяться:

— Думаю, это ненадолго!

— Неужели? — Его губы сжались. — Поживем — увидим. Сейчас не время говорить об этом. Но знай, ты все равно моя. И я готов сказать это Брэдфорду, если сама стесняешься. — Его белые зубы сверкнули в хищной улыбке. — И я сделаю это с наслаждением!

— Я ничья. Ни твоя, ни Дэвида. — Зайла вдруг с изумлением поняла, что дрожит. Впервые за всю ее взрослую жизнь мужчина с такой легкостью пробил стену, за которой она прятала свои чувства. Он всего несколько раз прикоснулся к ней, а до этого они вообще не были знакомы, и тем не менее она столь остро ощущала его присутствие. Ее сердце колотилось, во рту пересохло, она дрожала как в лихорадке. Его рука, поддерживающая ее за локоть, словно обжигала кожу. И все эти ощущения отнюдь не были неприятными. Непонятно, почему она так на него реагирует, когда не терпит даже мимолетного прикосновения любого другого мужчины? Зайла попыталась высвободить локоть, но он сразу же крепче сжал руку. — Пусти меня!

— Нет, тебе нужна моя поддержка. — Даже не посмотрев на нее, он ускорил шаг. — Я нужен тебе сейчас и буду еще больше нужен в дальнейшем. Но уже совсем в другом смысле, уверяю тебя. Я дам тебе все то, в чем ты нуждаешься, выполню малейшее твое желание. Брэдфорду не будет места в твоей жизни.

Зайла облизнула пересохшие губы.

— Дэвиду всегда будет место в моей жизни. Ты не понимаешь, Дэвид мой друг. Я ему вовсе не любовница. — Она тряхнула головой. — Эти твои подозрения просто смешны. Он влюблен в свою Билли!

— Я заметил, что ты ничего не говоришь о своих чувствах. — Губы Дэниела скривились. — Ты явно так же влюблена в него, как он влюблен в свою жену. Стоит ему щелкнуть пальцами, и ты с радостью прыгнешь в его постель.

Зайла посмотрела на него взглядомсерьезным и полным искренности.

— Если бы Дэвиду понадобилось, я бы отдала ему все до последней капли крови. — Она пожала плечами. — А что касается моего тела, то он мог бы получить и его. Но тебя это вообще не должно волновать.

— Черта с два не должно! — заорал Дэниел с такой яростью, что она подпрыгнула. — Меня это еще как волнует! — Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, а потом проговорил сквозь зубы: — Давай лучше помолчи. В данный момент я плохо собой владею. Я могу не удержаться. Так что и тебе будет не все равно. А это было бы безрассудно, потому что на сцене в любую минуту может появиться Хасан, который отстрелит мне задницу.

— Да, это было бы не вовремя. — Зайла попыталась улыбнуться. — И притом совершенно бесполезно. Сексуальный акт — это просто животное совокупление, и в этом ты меня не переубедишь.

— Что? Ты говоришь, как отчаявшаяся старая дева! Если бы не сложилось так, что сейчас не время и не место для… — Он замолчал, увидев странную боль в ее глазах. — Что с тобой? Ты так смотришь, будто я тебя ранил.

— Правда? — Ее голос слегка дрожал, несмотря на все попытки овладеть собой. — Как глупо. — Она пошла быстрее. — Я не девственница, ты знаешь. И уже давно не девственница. Ты был прав, я начала рано. — Она говорила быстро, почти лихорадочно. — Но не с Дэвидом Брэдфордом. С ним ни разу.

Дэниел резко остановился и развернул ее к себе лицом.

— Да помолчи наконец и дай мне посмотреть на тебя. — Его глаза пристально всматривались в ее напряженное лицо, после чего он с чувством выругался. — Я вижу, что обидел тебя! Ну что я сказал такого обидного?

— Ничего. — Зайла постаралась вырваться. — Повторю: глупо с моей стороны обижаться. Пойдем, надо торопиться, разве не так?

— Так, — рассеянно ответил Дэниел. Его руки поглаживали ее плечи, а взгляд не отрывался от лица. — Но я не двинусь с места, пока не пойму, что тебя так расстроило. — Он слегка встряхнул ее. — Уверен, не из-за того, что я назвал тебя старой девой. Я слышал, что общество Седихана достаточно строго в отношении нравов. — Его глаза сузились. — Пойми, мне совершенно наплевать, сколько тебе было, когда у тебя появился первый любовник. Готов поспорить, что сам был еще моложе, когда впервые познал женщину. Я не имею права требовать того, чем не отличался сам. — Его улыбка стала такой мягкой, что сердце Зайлы забилось, как сумасшедшее, а потом растаяло, словно весенний снег. — Послушай, я не хотел тебя обидеть. Я резкий, суровый человек и вел суровую жизнь, но тебе нечего меня бояться. Я никогда не обижу тебя намеренно. — Пальцем он осторожно дотронулся до ее нижней губы. — И я никогда не позволю никому другому обидеть тебя. Ты мне веришь?

Его прикосновение было таким легким! Странно, как оно могло нести в себе столько чувственности. Зайла ощутила это не только губами, но и запястьями, и внизу живота, и даже в подошвах ног. По всему телу побежали мурашки, а ведь он даже не пытался ее возбудить. Она чувствовала запах, исходящий от него, — свежий запах мыла и мускусный аромат мужского тела. Неожиданно ей захотелось протянуть руку, чтобы дотронуться до огненно-рыжей мягкой бороды и провести пальцем по четкому очертанию рта, как только что сделал с ней он. Она хочет дотронуться до него! И это потрясло Зайлу.

Она быстро опустила глаза, но это не помогло избавиться ни от странного тепла, разлившегося по всему телу, ни от смелых мыслей о том, как выглядят волосы на его груди, такие ли они темно-рыжие, как борода. Зайла сердито затрясла головой, стараясь прогнать это наваждение.

— Я верю тебе, — ответила она нетвердым голосом и улыбнулась. — Но не лучше ли нам пойти дальше? Сомневаюсь, что с отстреленной задницей ты сумеешь защитить меня. — Ее глаза лукаво блеснули.

Дэниел слегка приобнял ее, и это напоминало объятия медведя гризли, ласковые, но неуклюжие. Да уж, он действительно медведь!

— Значит, постараемся, чтобы этого не случилось. Мне очень дорога нижняя часть моего тела. — Затем он отпустил ее и опять потащил через кустарник. Они двигались в таком темпе, что на разговоры им уже не хватало дыхания.

Зайла чувствовала, что ее легкие вот-вот разорвутся. Одежда насквозь пропиталась потом, как будто промокла в озере. Боже мой, зря она об этом подумала! Погрузиться бы сейчас в холодную озерную воду! Но об этом можно было только мечтать!

Дэниел тревожно обернулся на нее. Глаза его были слегка прищурены. Спускались сумерки.

— Ну как ты? Держишься?

Она молча кивнула, чтобы не сбивать дыхания. Приходилось беречь оставшиеся силы. Все эти несколько часов Дэниел поддерживал хороший темп и ни разу не остановился. Зайла не знала, сколько миль они прошли, но могла поклясться, что не менее сотни, так она устала. Издали эти горы казались такими прохладными и уютными! Но прохлада была только плодом ее воображения. Здесь, в тени деревьев, было лишь на пару градусов менее жарко, чем в пекле пустыни.

— Скоро мы отдохнем, — сказал Дэниел. — Но я хочу спуститься вниз до темноты. — Не дожидаясь ответа, он пошел дальше. Его длинные, крепкие ноги шагали вниз по склону легко и уверенно, что было удивительно для человека такого мощного телосложения. А кроме того, он двигался почти бесшумно, отметила Зайла, выбивавшаяся из сил, чтобы не отставать от его широкого шага. Видимо, именно эта кошачья ловкость и помогла ему установить мины вокруг самолета так, что никто не слышал. Наверное, он так же страдал от жары, как и она. Его рубашка цвета хаки пропотела и прилипла к спине и рукам, а рюкзак и автомат, должно быть, страшно горячие и тяжелые. Но при этом он даже не запыхался, с некоторым раздражением подумала Зайла. Она готова просто упасть на землю без сил, а он выглядит так, словно только что вышел на прогулку. Вдруг Дэниел остановился так неожиданно, что она чуть не налетела на него.

— Подожди. Кажется, это было здесь. — Он взял ее за руку и потащил по тропе вверх по склону небольшого холма. — Это сразу же за поворотом.

— Что — это?

— Небольшая пещера. А невдалеке, вниз по склону, есть маленький ручеек. Мы можем тут переночевать.

— Так мы не пойдем дальше?

— Хасан с подручными сейчас скорее всего прочесывает горы, а мне бы не хотелось наткнуться на них ночью. Во всяком случае, когда я с тобой. Мы уже достаточно близко к границе, так что сможем добраться до нее за несколько часов. Отдохнем и выйдем еще до рассвета. — Он помог Зайле преодолеть последние метры. Обняв ее за талию, он почти пронес ее по заросшей тропе и повернул за выступ скалы.

— Если это из-за меня, то останавливаться необязательно, — сказала Зайла, с трудом переводя дыхание. — Я отлично себя чувствую.

Дэниел посмотрел на нее сверху вниз, и на секунду его рука еще крепче обняла ее.

— Да уж, это сразу видно, — с легким упреком проговорил он. — Ты выглядишь так, будто вот-вот рухнешь. Но, конечно же, ты можешь с этим справиться, да?

— Да! — Зайла улыбнулась ему. Сейчас она испытывала какое-то новое, теплое чувство, непохожее на тот чувственный жар, который охватывал ее раньше. Сейчас это было что-то успокаивающее, ласковое, как материнское прикосновение. Как странно, что этот незнакомец может вызывать в ней такие разные эмоции! — Да, я могу с этим справиться!

— Ну, в настоящий момент тебе ни с чем справляться не придется. — Они выбрались из зарослей кустарника по другую сторону холма и остановились перед узкой, не более полуметра шириной, пещерой.

— Это и есть твоя пещера? — удивилась Зайла. — Я лично предпочту ночевать снаружи. Я вообще боюсь находиться в замкнутом пространстве, а эта пещера выглядит ужасно маленькой.

— Она идет вглубь почти на пятьдесят метров. Внутри ты будешь в безопасности, а снаружи я сооружу небольшое прикрытие, и входа не будет заметно совсем. — Он поморщился. — Мне, честно говоря, тоже не нравится такой вариант. Я тоже не люблю замкнутые помещения.

— Так почему бы нам не остаться снаружи?

— Потому что внутри безопаснее, — коротко ответил он. — Оставайся здесь, а я полезу внутрь и все проверю. Не люблю сюрпризы.

В быстро сгущающихся сумерках щель казалась темной и зловещей.

— А что, в Саид-Абаба есть медведи? — спросила она.

— Нет, насколько я знаю. — Дэниел прислонил автомат к скале, снял рюкзак и бросил его на землю. — Я имел в виду скорее летучих мышей или пауков.

— Летучих мышей! — Зайла вздрогнула. — Я бы предпочла встречу с медведем!

— Ну, если нам повезет, то там вообще никого не будет. — Он вытащил из рюкзака маленький фонарик и опустился на колени, чтобы влезть в пещеру. — Хотя проверить все равно надо.

Зайле казалось, что его не было ужасно долго. Боже, как тяжело вот так стоять и ждать его, ощущая свою беспомощность. Почему она не пошла вместе с ним? Он постоянно, с того момента, как вошел в самолет, рисковал ради нее своей жизнью. Рискует и сейчас. Эта дыра кажется такой темной и страшной!

А змеи? Что, если там есть змеи?

Забыв обо всем, Зайла опустилась на колени и поползла в темноту. Боже, какой же здесь мрак! И из глубины не доносилось ни звука.

— Дэниел? — Ее голос прозвучал так жалко и испуганно, что ей самой стало противно. Все-таки она трусиха! Зайла опустила голову, глубоко вздохнула и поползла быстрее.

Внезапно она стукнулась обо что-то головой с такой силой, что искры посыпались из глаз. В испуге она быстро подняла голову и ударилась обо что-то еще раз. Что это было? Подбородок!

— Оу-у! — Темная глыба перед ней издала приглушенный стон, за которым последовало вполне разборчивое ругательство.

— Это ты, Дэниел? — радостно спросила Зайла.

— Кто же тут еще может быть, позволь спросить? И какого дьявола ты тут делаешь? Кроме, конечно, того, что пытаешься вышибить из меня мозги.

— Я беспокоилась за тебя, — ответила она, судорожно в него вцепившись. — Из-за змей!

— Что?

— Здесь в пещере могут быть змеи. — Он был таким большим, теплым и надежным! Зайла пододвинулась поближе, и теперь его руки крепко ее обнимали. Она слышала, как под ухом бьется его сердце, наполняя царящую кругом темноту жизненной силой. — А почему ты выключил фонарик?

— Экономлю батарейки, у меня нет запасных. Фонарик нам еще пригодится. Я проверил все щели и закоулки, а потом выключил его и полез к выходу. — Его руки поглаживали ее плечи, но Зайла понимала, что в этом не было ничего чувственного. Тем не менее его прикосновения вызвали горячую дрожь во всем ее теле. — А тебе не пришло в голову, что если ты так боишься, то гораздо умнее было бы не ползти мне на помощь, а ждать снаружи?

Она покачала головой:

— Если чего-то боишься, то лучше встретить опасность лицом к лицу. Я давно это поняла. Если пытаешься уклониться, страх разрастается внутри тебя, отравляя существование. Так что я должна была пойти.

На секунду его руки замерли.

— Может, ты и права. — Он легко коснулся губами ее волос. — С радостью сообщаю, что спасать меня не было необходимости. Здесь нет ни змей, ни летучих мышей, ни медведей. — Он осторожно отстранился. — Как насчет того, чтобы выползти отсюда? Мне требуется свежий воздух. Эта пещера меньше, чем я думал. — Он развернул ее к выходу и слегка подтолкнул. — Давай.

Когда она вылезла наружу, воздух, несмотря на тягостную жару, показался ей удивительно чистым. Зайла отошла от входа и села, с наслаждением прислонясь к камню. Дэниел выбрался следом и уселся рядом. Он вытащил пачку сигарет из кармана рубашки и зажег одну, потом откинулся назад, опираясь о скалу, и глубоко затянулся.

— Ох, прости! — Он опять полез за пачкой, которую уже успел запихнуть в карман. — Хочешь закурить?

Зайла покачала головой:

— Я не курю.

— Может быть, тебе неприятно, что я курю?

— Нет, мне это все равно. Я просто сама не хочу курить, мне даже сама мысль об этом неприятна. — Она прикрыла глаза и запрокинула голову, позволяя свежему ветерку ласкать шею.

— Это как-то связано со здоровьем?

Она покачала головой:

— Нет, тут дело в зависимости. Мне непереносима сама мысль о том, что потом я не смогу без них. Это меня пугает.

— Пугает? — удивленно переспросил Дэниел. — Довольно странно слышать это от девушки, которая не боится ни медведей, ни террористов, ни змей.

Зайла открыла глаза.

— Ты так считаешь? — Внезапно она поднялась на ноги. — Ты сказал, что поблизости есть ручей.

— Да, внизу, у подножия холма, возле кустов тамариска. — В наступившей тишине Дэниел с трудом различал ее лицо. Ее плечи были странно напряжены. Он медленно потушил сигарету о землю. — Подожди, я тебе покажу.

— Нет, ничего. Я найду сама. — Она уже почти бегом спускалась вниз по склону.

Дэниел пробормотал что-то себе под нос и осторожно пошел за ней. У этих женщин настроение меняется чуть не каждую минуту! Только что она была просто испуганной маленькой девочкой, льнущей к нему в темноте пещеры, потом сразу же превратилась в зрелую женщину, сдержанную и сильную. А теперь вдруг ведет себя нервно, как тот горячий конь, верхом на котором она была снята на фотографии. Если ему приспичило влюбиться в женщину, то неужели нельзя было выбрать кого-нибудь более предсказуемого?

Он только сегодня познакомился с ней, а она уже пробудила в нем целый водопад самых разнообразных ощущений. Желание, нежность, стремление защищать, ревность… Если бы его мозги не помутила ревность к этому ее драгоценному Дэвиду, он бы был гораздо более дипломатичен в заявлении своих прав на нее. Ясно было, что он напугал ее. Все равно, он должен был заявить о своих правах на нее перед тем, как передать ее Клэнси. Дэниел знал это с той минуты, когда сел рядом с ней в самолете. Это было так, как будто все кусочки мозаики встали наконец на свои места. А со стороны все это кажется полным безумием!

Дэниел все еще хмурился, подходя к тамарисковым зарослям. Зайла наверняка считает его ненормальным: бывший наемник, грубый и неотесанный, вторгся в ее жизнь, разбрасывая вокруг бомбы, и заявил, что она будет принадлежать ему, нравится ей это или нет. Чему теперь удивляться, если девушка так нервничает?

Ему надо бы сдержать нетерпение и быть мягким и воспитанным. Подумать только, ей всего двадцать один! Студентка, которой, должно быть, не приходилось сталкиваться с людьми его профессии. А что он сам делал в двадцать один год? Сначала Вьетнам, потом Центральная Африка, потом… Он даже не мог припомнить все страны, все войны, всех женщин, которые были рядом с ним. Надо очень постараться, чтобы прожитые годы не встали между ними стеной. Ну ничего, теперь он будет исключительно сдержанным, спокойным, и возможно…

Все благие намерения быть сдержанным разом вылетели у него из головы. Зайла стояла на коленях около ручья. Она сняла хлопчатобумажную рубашку и спустила с плеч бретели кружевного лифчика. Она умыла лицо и плечи белым носовым платком. Дэниел узнал тот платок, который дал ей еще в самолете. Золотистые, выгоревшие на солнце волосы рассыпались и укрыли ее легким шелковистым плащом. Зайла подняла руку, чтобы отвести их назад, за спину, потом опять опустила платок в воду и слегка отжала, прежде чем медленно, с наслаждением провести по руке от плеча до запястья.

У Дэниела перехватило дыхание. Ему вдруг представилось, что эти руки скользят по его телу. Он словно наяву ощутил, как нежные ладони гладят кожу. Его сердце бешено колотилось, а желание растекалось по телу горячими волнами.

Дэниел стоял очень тихо, не шевелясь, но Зайла, видимо, почувствовала его присутствие, повернула голову и замерла, словно испуганный олень. Когда она узнала его в полутьме, то натянуто рассмеялась.

— Видимо, я нервничаю больше, чем думала. Ты напугал меня. — Напряжение исчезло из ее движений. Она опять нагнулась над ручьем, чтобы намочить платок. — Это так замечательно! Я отдам тебе платок через минуту, вот только смою пот и песок. А то, наверное, я умру.

— Не торопись. — Его голос был необычно низким и хриплым, и от всей его мощной фигуры исходила такая сила, что Зайла опять заволновалась. Она вдруг сообразила, что полураздета, и решила поскорее накинуть на себя рубашку. До чего же глупо! Она сейчас раздета не больше, чем обычно на пляже, а в такой ситуации приходится думать скорее о практичности, чем о скромности.

— Жалко, что у меня не во что переодеться, — сказала она с наигранной веселостью.

— У меня в рюкзаке есть свежая рубашка, можешь ее взять. — С этими словами Дэниел медленно двинулся к ней. — Она, правда, будет тебе до колен, но зато чистая. — Он остановился рядом, надежный, непоколебимый, как скала. — Пойду принесу ее.

Зайла покачала головой.

— Но тогда тебе самому будет не во что переодеться. А я и так слишком многим тебе обязана. — Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Знаешь, я ужасно благодарна тебе. Извини, что не сказала этого сразу.

— Мне не нужна твоя благодарность. — Дэниел опустился на траву. — Хотелось бы получить от тебя многое, только не благодарность. — Он положил автомат на землю рядом. Его пальцы быстро расстегивали рубашку, которую он тут же сбросил. Склонившись над ручьем, он начал тереть лицо и шею с энергией, которая отличала все его действия. При каждом движении выпуклые мускулы спины и плеч перекатывались под бронзовой кожей, и Зайла не могла оторвать от них глаз. По общепринятым меркам Дэниел вовсе не красавец, и, казалось бы, ей нечего приходить в такое волнение. Все, что у него было, — это мощная мужская грация римского гладиатора. И все? Но Зайле этого было достаточно, чтобы колени начали подгибаться, а руки так задрожали, что она чуть не выронила платок.

Теперь Дэниел плескал холодной водой на грудь, поросшую огненно-рыжими волосами, и она наблюдала, как капли воды стекают по его коже. У нее мелькнула дикая мысль нагнуться и слизнуть эти капли. Зайла была поражена. Это же самое настоящее желание! Несмотря на все убеждения психиатра, которого она посещала каждую неделю в течение последних шести лет, девушка не верила, что когда-либо испытает это чувство. Однако, чем еще могло быть это охватившее ее стремление?

Зайла чувствовала, как ее грудь набухает, а соски становятся твердыми от этого странного чувства. Она хотела прикрыть грудь руками, но это только привлекло бы его внимание. Вместо этого она схватила с земли свою рубашку.

— Нет! — послышалось рядом.

Она быстро посмотрела на него округлившимися глазами.

Дэниел не сводил взгляда с ее полной груди, прикрытой лишь тонким кружевом. Его лицо выражало такую чувственность, что у нее перехватило дыхание.

— Подожди, — сипло сказал он. — Подойди ко мне.

Она нерешительно помедлила.

— Не думаю, что это хорошая мысль. Мы оказались в такой дикой ситуации, что реагируем на все не так, как обычно.

— Если ты реагируешь не как обычно, то я просто схожу с ума! — Он потянулся и дотронулся пальцем до ее соска через кружево лифчика. — Но мне кажется, что ты меня догоняешь, причем довольно быстро.

Зайла отпрянула. От его прикосновения ее словно ударило током.

— Видишь? — смущенно усмехнулся он. Он осторожно обнял ее за плечи. — Это взрывоопасно, правда?

— Тем более не надо… — Дэниел притянул ее к себе, и она устремилась к нему, как к магниту. Ну почему она не сопротивляется? Затем Зайла оказалась прижата к его твердой груди и забыла обо всем. Его жесткие рыжие волоски щекотали ее нежную кожу, зажигая пламенем все ее существо. Голова кружилась, а дыхание учащалось. С легким вздохом она доверчиво прижалась щекой к его груди. — Это ошибка, Дэниел. Это все слишком скоро. Мы же ничего не знаем друг о друге.

— Так давай узнаем все, что надо. — Дэниел запустил пальцы в копну ее волос и отвел голову девушки назад, чтобы заглянуть ей в глаза. — Только понемногу. Я не хочу просить больше того, что ты сможешь дать. — Он со вздохом покачал головой. — Пять минут назад я говорил себе, что буду терпеливым и сдержанным! А теперь единственное, что я могу тебе обещать, это что не брошу тебя тут же на землю и не изнасилую. — Он медленно приблизил к ней лицо. — Я хочу быть очень нежным с тобой, Зайла. Помоги мне в этом. Раньше я никогда такого не чувствовал. Мне всегда нравилось, если все происходит быстро и бурно, но с тобой я хочу прочувствовать каждое мгновение.

Он обнял девушку, пристально вглядываясь в ее черты. Его теплое дыхание касалось ее лица. Первое прикосновение губ было таким легким, что Зайла его едва ощутила. Затем его губы заскользили по ее плечам и груди, лаская и дразня. За одним поцелуем следовали сотни других. Их губы слились, дыхание смешалось.

До чего же хорошо, мечтательно думала Зайла, тесно прижимаясь к Дэниелу. Он был таким гладким и теплым! Таким сильным и нежным! Она никогда не испытывала ничего подобного. Как будто никогда раньше на земле не существовало ни поцелуев, ни ласк, ни объятий, будто рождались они прямо в этот волшебный момент. И как ему удается такое волшебство?

— Зайла.

— М-мм?

— Открой свои губки, дорогая. Я хочу узнать, какая ты на вкус. — Его пальцы нежно перебирали золотистые волосы, пока губами он разжимал ее губы. — А ты не хочешь почувствовать меня?

— Хочу. — Она хотела узнать о нем все, исследовать каждую его клеточку, причем с поразившим ее саму нетерпением. Горячий язык Дэниела, неторопливо поглаживая, коснулся ее губ, а потом нырнул внутрь, заскользил по зубам, вступив в игру с ее языком. Этот интимный жест был проделан с такой любовью, что получился неожиданно естественным, даже необходимым. Зайла чуть не рассмеялась, когда поняла это. Странно, что она так непринужденно себя чувствует, когда каждая жилка, каждый нерв в ней вибрирует от возбуждения.

Руки Дэниела встретились у нее за спиной, и она внезапно почувствовала себя свободнее — он расстегнул лифчик. Затем спустил бретельки с плеч и рук, не отрывая от нее губ. Тело к телу, огонь к огню, твердые мускулы к нежной мягкости ее груди. Щемящая боль толчками нарастала внизу ее живота.

— О Зайла, разве это не прекрасно, любовь моя? — Он слегка отстранил ее, чтобы заглянуть в глаза. — Жаль, что уже так темно и я не могу тебя по-настоящему разглядеть. — Он еще раз крепко поцеловал ее и потянул за руку, поднимая на ноги. — Идем.

— Куда? — удивленно спросила Зайла.

Он накинул на нее свою смятую рубашку, поднял с земли ее одежду и свой автомат.

— Обратно в пещеру, — сказал он. — Я не смогу тебя разглядеть в полной темноте, но и рисковать, занимаясь любовью здесь, на открытом месте, не буду.

— Так вот, что ты делал, — тихо сказала Зайла.

— Что, занимался любовью? — Он быстро взглянул на нее. — Ты совершенно права, Зайла. Если бы я просто использовал тебя сексуально, ты бы это сразу почувствовала. Я ведь не очень тонкий человек.

Она внезапно засмеялась, весело и легкомысленно, как девчонка.

— А какой же — суровый и решительный?

— Вот именно. — Дэниел обнял ее за талию и повел вверх по склону. — И с бездной фейерверков в запасе. Надеюсь, что тебе все это понравится. Но для начала мы будем медлительны и осторожны.

Зайла напряглась и долго молчала.

— Фейерверков? — с сомнением в голосе повторила она. — Это так неожиданно! Не думаю, что я для этого созрела.

Дэниел не отвечал, пока они не подошли к входу в пещеру.

— Ну, я сказал, что мы не будем торопиться. Как ни странно, меня очень привлекает мысль за тобой поухаживать. — Он крепче обнял ее за талию. — Только не старайся меня оттолкнуть. Я не перенесу этого после того, как прикоснулся к тебе. Конечно, мой фейерверк не будет таким ослепительным, как в самолете, но пару выстрелов мы все же устроим.

А Зайла в этот момент думала о том, как трудно было бы ей самой удержаться от того, чтобы не дотрагиваться до Дэниела.

— Как скажешь, — кротко отозвалась она.

Он фыркнул.

— Но только в том случае, если ты сама хочешь того же… — Его голос стал неожиданно серьезным. — Давай в открытую, Зайла. Мы должны быть абсолютно честны друг с другом. Скажи мне, ты сама этого хочешь?

— Да, хочу, — тихо ответила она. Все еще удивляясь, она поняла, что это действительно так. Ему стоило лишь прикоснуться к ней, и она уже желала его всем своим существом. — Именно этого я и хочу.

Дэниел быстро обнял ее.

— Моя девочка! — Он отпустил ее и отвернулся. — Ладно, ты поройся в рюкзаке, там найдешь чистую рубашку. А я схожу поищу какие-нибудь ветки, чтобы прикрыть вход.

Зайла глядела ему вслед в растерянности. Своей безудержной энергией он успел разбудить в ней такую бурю эмоций, что без него она неожиданно почувствовала себя одинокой и покинутой. Тряхнув головой, Зайла решительно отвернулась, чтобы не видеть удаляющейся фигуры Дэниела.

Черт возьми, она же его совсем не знает! Разве можно так реагировать на незнакомого человека? Исходящая от него уверенность в своих силах и смелое, грубоватое обаяние просто поразили ее воображение, застали врасплох, и нечего принимать обычное физическое влечение за нечто большее. Конечно, Дэниел очень привлекателен. Неудивительно, что женщины готовы на многое, чтобы завладеть его вниманием. Но может ли Зайла соперничать с ними? Она ведь до сих пор не знает, как поведет себя в момент близости.

Правда, ее отношение к Дэниелу было совсем особым, неожиданным для нее самой. От его прикосновений она таяла, словно снежок, попавший в костер. Если верить доктору Мелроузу, в этом и состоит ее окончательное излечение. Доктор говорил, что если она когда-нибудь почувствует сексуальное влечение, то будет реагировать свободно и естественно. При этом слова его были такими холодными и наукообразными, а возможность этого казалась такой отдаленной, что Зайла слушала его с полным безразличием. Но вот сейчас… А что, если Дэниел может предложить ей только физическую близость на пару недель, максимум? Ну и пусть. Возможно, что, овладев ею, он даст ей то, о чем не догадывается сам, — то окончательное излечение, которое сделает ее наконец полноценной женщиной.

Зайла опустилась на колени возле рюкзака и стала возиться с застежками. Ей не хотелось думать о том, что принесет с собой выздоровление. Сейчас, когда она с Дэниелом, ей не надо думать, она будет просто чувствовать. Она знает, что может положиться на него, он не даст ей утонуть в этом океане эмоций. Она просто будет плыть по течению. Под его грубоватой внешностью чувствовалась доброта, которой Зайла инстинктивно доверяла.

Она быстро сбросила рубашку Дэниела, которую он накинул ей на плечи, и переоделась в синюю рубашку из рюкзака. Хрустящая и чистая, она слегка пахла лимоном и табаком. Зайла порылась в рюкзаке, изучая его содержимое. Там был хлеб и сыр, завернутые в салфетку, большой фонарь, а также запас батареек к нему, белая футболка, коробка патронов к автомату, серебристый скатанный в рулон мат, служащий подстилкой, и грозного вида мачете. По содержимому рюкзака можно было сказать, что его хозяин — практичный, расчетливый и упорный человек.

— Передай мне мачете, пожалуйста, — раздался за ее спиной голос Дэниела. Он снял с плеча автомат и дал ей. — Я нашел поваленное дерево, это как раз то, что нужно. Минут за пятнадцать я нарублю достаточно веток, чтобы прикрыть вход.

— Тебе помочь?

— Нет, жди меня здесь. — Он пошел к выходу, но неожиданно остановился и обернулся к ней. — Ты умеешь обращаться с автоматом?

— Я неплохо управляюсь с «браунингом». Отец Дэвида научил меня стрелять, когда я жила на ранчо. А насчет твоего — не знаю. — Она сделала гримасу. — По-моему, он может стрелять и одиночными выстрелами, и очередями, так?

Он кивнул.

— Это «М-1». Если что, ты просто подними предохранитель и жми на курок. Ну что ж, не скучай! Я скоро!

Глава 3

Пещера была сырой и мрачной, но, когда Зайла расстелила серебристый спальник, а рядом поставила большой фонарь, на душе у нее повеселело. Правда, ощущение замкнутости пространства не удалось преодолеть.

— Зайла, черт возьми, ты где? — В голосе Дэниела, доносившемся откуда-то снаружи, звучали нетерпение и беспокойство.

— Я здесь, — отозвалась она, доставая из рюкзака хлеб и сыр. — Ужин подан, можешь заходить. Хотя я лично предпочла бы пикник на свежем воздухе. Послушай, а ты уверен, что мы не можем наплевать на эту дурацкую пещеру и поспать снаружи? Мне тут не нравится.

— Да, уверен, — холодно ответил Дэниел. Он вполз в пещеру, и в ней стало совсем тесно. — Я тщательно замаскировал вход. Его нельзя заметить, если только кто-нибудь случайно не натолкнется прямо на него. — Он подобрался к спальнику и уселся, скрестив ноги по-турецки.

— А можем мы пока не выключать фонарь? С ним все-таки веселее.

— На какое-то время можем. У меня есть запасные батарейки.

— Я видела. — Зайла взяла хлеб, отломила кусочек и отправила его в рот. Он немного зачерствел, но был вполне съедобным. — А ты всегда так хорошо экипирован, когда идешь на подобные задания?

— Всегда. Я давно научился быть готовым ко всяким неожиданностям. Обычно они и случаются. — Он зябко повел плечами. — А здесь действительно тесно.

— Вот и я об этом! — Она отломила еще кусочек. — Снаружи я бы гораздо лучше себя чувствовала.

— Но не была бы в безопасности. Так что оставим эту тему. — Он взял ломтик сыра. — Нам пока об этом лучше не думать. Тебе нравилось жить на ранчо?

— О да, это было чудесно, — мечтательно проговорила Зайла, сразу приободряясь от приятных воспоминаний. — Ведь раньше я ничего подобного не видела. Я провела все мое детство с бабушкой в Марасефе и знала только городскую жизнь. Техас — это простор и свобода. Вот там я могу дышать. — Она оживилась. — И потом лошади… Я так их люблю! На мое восемнадцатилетие Джесс подарил мне красивейшего жеребца.

— Джесс?

— Отец Дэвида. Он научил меня ездить верхом, бросать лассо, и…

— А где в это время был Дэвид?

— В Седихане. Они с Билли приезжали несколько раз за те годы, что я жила там после Зеландана, но их дом здесь. — Оживление на ее лице внезапно погасло. — Я говорю тебе правду. Дэвид именно мой друг, а не любовник. Ты что, мне не веришь?

— Я тебе верю. — Он страдальчески скривил губы. — Возможно, потому, что мне чертовски хочется верить. Но ты должна признать, что это несколько странно. Ну какой мужчина захочет иметь четырнадцатилетнюю «протеже» без всяких скрытых мотивов? Особенно такую красивую, как ты. А что сказала твоя мама, когда он увез тебя из страны?

— Переживала, конечно. Но она понимала, что так будет лучше. — Зайла опустила глаза и заговорила, запинаясь: — Я тогда была очень больна.

— Больна?

Зайла кивнула.

— Но теперь все в порядке. — Она бросила беглый взгляд на ломтик сыра в его руке. — Ты совсем не ешь. Ты не голоден?

— Не особенно. — Дэниел взял флягу и отпил глоток воды. — В тесном помещении мне не по себе. Такая вот у меня особенность. — Он протянул ей флягу, а когда она отказалась, завинтил крышку и поставил флягу на землю. — Ну как, ты поела?

— Да. — Зайла аккуратно завернула в салфетку оставшийся хлеб и сыр. — Мне хватит. Хасан дал мне немного фруктов на завтрак. — Вспомнив о своих преследователях, она озабоченно нахмурилась. — Так ты думаешь, что они сейчас ищут нас?

— Без сомнения.

Она посмотрела на него с шутливым упреком.

— Конечно, я ценю твою честность, Дэниел, но в данный момент я бы предпочла успокаивающую ложь.

— Лжи не будет, а успокоить могу. Мне и самому это не повредит. — Дэниел поднялся на колени и быстро обнял ее, прижавшись губами к ее шее. — Ты такая бархатистая, а на вкус… — Он задержался, смакуя языком ямку у нее на шее. — …Бесподобная!

Зайла тихо рассмеялась.

— И это называется успокоить? — Он легонько щекотал губами нежную кожу у нее под подбородком, и она вдруг почувствовала, как мгновенно всем телом отзывается на его ласки. Как будто он потянул за нужную чувственную ниточку. — Меня это совсем не успокаивает.

— Ну тогда назовем это просто приятным занятием. — Он посмотрел на нее с озорной искоркой в глазах. — Согласись, это весьма занятно. — Его большие ладони внезапно взяли ее груди, сжимая их через хлопок рубашки. Зайла ахнула от неожиданности и тут же услышала его довольный смешок. — Ну как?

— Напомни мне купить тебе словарь, — прошептала она. — Потому что «занятно» — неподходящее слово.

Его указательный палец ласкал ее сосок через ткань рубашки, и Зайла чувствовала, как с каждым движением ее грудь наливается соком желания.

— Не буду спорить. Лучше подбери определение вот к этому… — Его палец с неожиданной быстротой скользнул под ее рубашку.

Непосредственное прикосновение к ее телу заставило Зайлу вспыхнуть огнем. Его палец сначала просто гладил сосок, потом принялся слегка постукивать его ногтем с каждым движением.

— Что скажешь, Зайла? — спросил он.

Но для этого не было слов. При каждом огненном прикосновении ее била дрожь.

— Дэниел… — прошептала она, задыхаясь.

Его синие глаза с удовлетворением вглядывались в ее лицо.

— Тебе это нравится, правда? Это замечательно — видеть такое выражение на твоем лице. Я счастлив, что могу доставить тебе удовольствие.

Он быстро расстегнул ее рубашку, стащил ее и отбросил в сторону.

— Вот, чего мне хотелось! — Его глаза ласкали ее с таким же волшебным результатом, как до этого руки. — Как прекрасно твое тело! Все золотисто-розовое и такое теплое! — Он притянул ее к себе и медленно выпрямился. Рыжие волоски на его груди покалывали ее нежную кожу. — Моя прекрасная летняя девочка!

— Что? — не поняла она.

— Не важно, — прошептал он. Наклонив голову, он стал осторожно ласкать губами ее сосок. Острое чувство, будто молния, пронзило ее. Когда Дэниел сжал губы и втянул сосок, она вскрикнула от наслаждения и выгнулась дугой.

Он поднял голову и перевел дыхание.

— Боже мой! Я хочу быть в тебе. Я хочу наполнить тебя, и чтобы ты вот так кричала. Я хочу двигаться в тебе, пока каждая частичка твоего тела не будет принадлежать мне. А ты примешь меня и сожмешься вокруг.

— Дэниел!

Он тряхнул головой, как бы пытаясь прояснить свои мысли.

— Да, мы были близки к тому, чтобы поджечь пару фейерверков! — Он усмехнулся. — Я никогда не любил баловаться по мелочам.

— Это я поняла. — Ее сердце колотилось так сильно, что трудно было говорить.

— Я никогда не отличался утонченностью манер. — Вдруг Дэниел озабоченно нахмурился. — Иногда я могу быть не в меру откровенным. Надеюсь, я тебя не обидел?

— Нет. — Он не обидел, он взволновал ее. Вздохнув, чтобы выровнять дыхание, она повторила: — Нет, ты меня не обидел.

Дэниел сощурил глаза, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— А тебе понравилось! — Он улыбнулся. — И я тебе нравлюсь. Мы подходим друг другу, правда, любовь моя?

— Да, мне тоже так кажется. — Когда она заглянула ему в глаза, у нее перехватило дыхание. Весь мир сузился до пределов их темной пещеры, где существовали только они двое. Она с трудом отвела взгляд. — Кажется, я сейчас тоже не вела себя утонченно.

— Ложись.

Зайла удивленно посмотрела на него. Дэниел улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Пока никаких фейерверков. Ты просто поспишь рядом со мной. Думаю, это нам обоим понравится. Согласна?

Зайла кивнула, от волнения не в силах говорить. Он повернул ее к себе спиной и обнял, тесно прижавшись к ней всем телом. Его грудь была теплая, крепкая, а волосы щекотали ее обнаженную спину. Шелковая масса ее волос рассыпалась по его руке.

Оберегаемая. Это слово пришло к ней, когда усталость навалилась на нее своей неумолимой тяжестью. Желание все еще говорило в ней, хотя и приглушенно, но в первую очередь Зайла ощущала это блаженство быть оберегаемой. А если вспомнить, что Дэниел — рисковый человек, ворвавшийся в ее жизнь под выстрелы и взрывы бомб, то можно только удивляться, что она может так себя чувствовать рядом с ним. Драгоценной, оберегаемой и даже… любимой!

Зайла проснулась в темноте от странного ощущения, будто что-то не так. Но что может быть не так, сонно удивилась она. Дэниел все еще обнимал ее, оберегая, а его теплое дыхание щекотало ей ухо. Внезапно она поняла, в чем дело, и встревоженно нахмурилась. Его дыхание было прерывистым, а руки сильно дрожали. Дэниела явно знобило, казалось, у него приступ малярии. Поняв это, Зайла окончательно проснулась.

— Дэниел! — Она попыталась сесть, но его руки с неожиданной силой удержали ее. — Что с тобой?

— Все нормально. — Речь его тоже была неровной, как будто он цедил слова. — Давай спи.

— Нет, я чувствую, что-то не так, — настаивала она. — Ты не заболел?

Он сухо рассмеялся:

— Если трусость можно назвать болезнью, то, пожалуй, да.

— Трусость? Не представляю, о чем ты говоришь. — Ее волнение росло с каждой минутой. — Дэниел, что случилось? Ты меня пугаешь.

Он глубоко вздохнул:

— Я не хотел тебя пугать. Послушай, здесь нечего бояться. Это просто мои дурацкие нервы. Я же сказал, что не люблю замкнутого пространства. Мне казалось, что я победил это в себе, но сейчас вот проснулся, и все началось снова. Иногда со мной такое бывает. Через несколько минут все будет в порядке. Можешь спокойно засыпать.

— Пусти меня, Дэниел. Разве я могу спокойно спать, когда ты в таком состоянии? — Она почувствовала, как он немного расслабил руки, и повернулась к нему лицом, обняв за талию с материнским стремлением защитить. — Ну так что с тобой, скажи мне?

Тьма вокруг них была непроглядной. Она отгородила их от окружающего мира и одновременно придала их общению исключительную интимность. На мгновение Зайла представила, что они летят вдвоем в космическом пространстве. Ее руки начали поглаживать напряженные мышцы спины и плеч Дэниела.

— Из-за чего это? — мягко спросила она. — Если у тебя такая ужасная клаустрофобия, то зачем было устраиваться в этой пещере?

— Я же сказал зачем. — Дэниел уткнулся лицом в ее волосы, и она едва разбирала, что он говорит сквозь зубы. Видимо, он старался сдерживать дрожь, но время от времени судорожно вздрагивал всем телом. — Понимаешь, я ни за что бы не стал подвергать тебя риску из-за своей давней слабости. Прошло уже несколько лет с того времени, как все началось. Я думал, что научился справляться с этим.

— А что тогда случилось?

— Несколько лет назад меня тоже захватили террористы. Целых шесть месяцев я провел в пустыне, в крошечной хижине, где не мог даже встать во весь рост. Потом Клэнси сумел с ними разделаться и освободить меня. Мои нервы никуда не годились, а сам я был так измотан, что не мог продолжать работать в службе безопасности. Я тогда на несколько лет уехал из Седихана и скитался по морям, будучи капитаном шхуны. Через какое-то время я пришел в норму и вернулся на работу к Клэнси.

— Так ты даже в капитанах побывал? — присвистнув, спросила Зайла.

— Понимаешь ли, в океане вообще нет никаких стен, — пытаясь поддержать ее игривый тон, ответил Дэниел. — Мне это подходило.

Зайле вдруг стало так его жалко, что она еле удерживала слезы и даже не могла говорить, чтобы не выдать себя. Она сама ненавидела, когда ее жалеют, и прекрасно понимала, как тяжело было Дэниелу раскрывать перед ней свою слабость и уязвимость. Несмотря на то, что он не вдавался в подробности, она ясно представила себе, что так подействовало на его психику. Как мучительно должно быть человеку его темперамента находиться взаперти такое долгое время! И при этом он без колебаний выбрал ночевку в пещере, лишь бы не подвергать ее жизнь опасности.

— Чудной ты, Дэниел Сейферт. — Зайла крепче обняла его. Он уже не дрожал, но мускулы спины и плеч все еще были жесткими, словно каменными. Она принялась их массировать, чтобы как-то снять напряжение. — Ну, теперь все в порядке. Попытайся заснуть. Я не отпущу тебя. Я буду держать тебя вот так до самого утра.

— Правда? — Он засмеялся немного нервным смехом. — Не думаю, что это хорошая мысль. Во всяком случае, не сейчас. — Она слышала его учащенное сердцебиение у самого уха, а горячая кожа груди жгла ее щеку. — Я плохо владею собой в данный момент.

— Любой может однажды потерять над собой контроль. Тут нечего стыдиться. Позволь мне помочь тебе, — мягко сказала она. — Ты столько для меня сделал! Я должна хоть чем-то отплатить тебе. Дай мне успокоить тебя, Дэниел!

— Мне сейчас нужно не то успокоение, которое ты имеешь в виду. — Его грудь вздымалась от неровного дыхания, а слова звучали приглушенно, потому что он все еще не отрывал губ от ее волос. — И ты, черт возьми, ничего мне не должна. Сколько раз тебе повторять? Отпусти меня, Зайла.

— Нет, я хочу тебе помочь, — тихо, но настойчиво проговорила она. — Скажи, как это лучше сделать?

— Зайла, ради Бога, перестань! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Я что, должен сказать тебе это открытым текстом? Если ты сию же минуту не отодвинешься, я сорву с тебя одежду и… — Он неожиданно взял ее за ягодицы и крепко прижал к своему телу, позволяя ясно почувствовать всю силу своего возбуждения. — Даже когда я засыпал, то хотел тебя, а теперь готов разрушить все барьеры. — Его речь звучала прерывисто, потому что с каждым словом он двигал ее вдоль себя в медленном чувственном ритме, отчего всю ее охватывал жар. — Все, о чем я могу сейчас думать, это как буду ощущать себя в тебе, и как твои соски набухнут, когда я начну целовать их. — Пока он говорил, его руки не переставали сжимать ее ягодицы. Зайла чувствовала, как наливаются, словно по команде, ее обнаженные груди. Это и был сигнал, зов, как сквозь сон поняла она, самый древний, известный всем мужчинам и женщинам. Треугольник волос на его груди двигался и щекотал ее обнаженную кожу, дразня ее и готовя к дальнейшему. — Я хочу почувствовать твою наготу, раздвинуть твои бедра и касаться тебя. Я хочу, чтобы ты растаяла и поплыла. — Внезапно его зубы прикусили мочку ее уха со страстью, которая была почти болезненной. — Ну, останови же меня! — воскликнул он с безнадежностью в голосе. — Знай, сам я уже не смогу остановиться!

Вокруг царила тьма, словно погружая их в черные воды забвения, где ничего не существовало, кроме взывающей к ней страсти Дэниела. Зайла тоже жаждала его со страстью, которая казалась ей такой же естественной, как и первоначальное стремление по-матерински его успокоить. Но как это может быть, если… Все сомнения и вопросы улетучились, когда она почувствовала, что Дэниел весь горит рядом с ней. Это было все равно, как если бы ее подхватил смерч и унес вдаль от всего, что она знала. Единственной реальностью были ощущения, которые вызывал в ней Дэниел каждым своим словом или прикосновением.

— Я не смогу остановить тебя, — слабым голосом произнесла Зайла. — И не думаю, что мне бы этого хотелось.

Он затих.

— Господи, зря ты это сказала!

Зайла не думала, что мускулы под ее руками могут стать еще тверже, но они стали такими. Все его тело достигло такого напряжения, как будто готово было разрядиться молнией.

— Я не хотел, чтобы это было вот так. Я хотел доказать тебе, что я не эгоист, который умеет только брать. — Его пальцы начали судорожно расстегивать «молнию» на ее джинсах. — Я даже не уверен, чтосмогу быть достаточно осторожным с тобой.

— Ну так не будь осторожным.

И правда, какое это имело значение? С Дэниелом — никакого. Зайла рада была дать ему все, что он захочет. Исполнить любое его желание даже до того, как оно будет высказано. Он снимал с нее джинсы и трусики с лихорадочным нетерпением, и вот уже она лежала в темноте полностью обнаженная. Его руки быстро пробежали вверх и вниз по ее телу, как будто он сам не мог насытиться этой лаской. Своими большими ладонями он сжал ее грудь, затем медленно и мучительно нежно провел ими по животу. Пальцы были твердыми и слегка шершавыми по сравнению с ее кожей. Сочетание наждака и шелка. Он ласкал ее все смелее, и Зайла чувствовала, как оживает в ней каждая клеточка.

— Откройся мне, Зайла, — хрипло прошептал он. — Пожалуйста! Я не могу больше ждать. Позволь мне войти.

Не могла ждать и Зайла. Поразительно, откуда взялись в этой тьме такие вспышки огня, которые не давали дышать и заставляли замирать от удовольствия? Ее бедра открылись в чисто инстинктивном приглашающем движении.

Ее послушание было немедленно вознаграждено: кончики пальцев Дэниела достигли цели. Зайла резко вздохнула, по ее телу пробежала дрожь.

— Ты там такая горячая и сладкая, — прошептал Дэниел. — Жалко, что я тебя не вижу. Можно было бы зажечь фонарь, но я не могу ждать ни минуты.

Ее бедра приподнялись в призыве, древнем, как само время. В приглушенном смехе Дэниела прозвучало удовлетворение.

— Ты хочешь меня? Прямо сейчас, Зайла?

— Да, сейчас. — Зайла еле выговорила это, ее горло сводила судорога. Все тело горело огнем. Она не сознавала, что крутит головой из стороны в сторону, изнемогая от неудовлетворенной страсти.

— Замечательно. — Голос был низким и сиплым, в нем прозвучало типично мужское нетерпение. Зайла даже не заметила, что его ласки прекратились. Пока Дэниел судорожно срывал с себя остатки одежды, она словно растворилась в охватившем ее безумном желании.

И вот уже его массивное сильное тело прижало ее к земле. Зайла ничего не видела в полной тьме, но почему-то это только усиливало возбуждение. Она представляла себе темно-рыжие волосы на его груди, чувственное выражение лица, всю его мощную фигуру, рядом с которой она казалась себе маленькой и беззащитной. Она не могла видеть его рук, только чувствовала их прикосновение. На какое-то мгновение страшное воспоминание мелькнуло в ее памяти, и Зайла инстинктивно напряглась, но оно тут же исчезло. Потому что в прошлом не было ничего, хоть отдаленно напоминающего ее теперешние ощущения. Все сейчас было новым, чистым и таким естественным, будто происходило на заре природы. Конечно, это все волшебство Дэниела.

Он входил в нее очень осторожно, боясь причинить боль. Она чувствовала его напряжение по неровному, тяжелому дыханию. Дэниел старался дать ей ту мягкость, которой, он догадывался, она от него ждала. Поняв это, Зайла растрогалась чуть не до слез. Пусть ему было адски тяжело сдерживаться, он все равно был с ней нежен и при этом дарил удивительное наслаждение. Ну что же, она тоже в долгу не останется, она отдаст ему всю себя, без остатка. Быстро, и бурно. Он же сказал, что ему нравится быстро и бурно.

Внезапно ее руки охватили его бедра, а ногти вонзились в твердые мышцы.

— Дэниел, — прозвучал отчаянный зовущий шепот. — Иди ко мне. — Она приподняла бедра, соединяясь с ним так решительно, что он застонал от удовольствия. Зайла побоялась вскрикнуть — ведь он может принять это за крик боли, и сдержалась. Какое странное чувство она испытала! Слившаяся с ним, наполненная им, но все еще страшно пустая. — Да, да, милый… — Только и успела она выговорить.

— Боже мой, Зайла! — Он задрожал. Она ясно ощутила это внутри себя, и дрожь отозвалась в каждой частице ее тела. Как близки они были в этот момент! Одно неразрывное целое. — Зайла, я схожу с ума! Я никогда еще такого не испытывал в жизни! Но я боюсь отдаться чувствам. Я же могу причинить тебе боль.

— Не бойся. Все в порядке, Дэниел.

— Хорошо, если так. Потому что вряд ли я смогу остановиться.

Зайла чувствовала, как кипят в нем силы, готовые вырваться наружу. Наконец страсть смела все преграды. Дэниел ринулся вперед и взял ее с такой мощью, с такой горячностью, что она опять вспомнила сравнение с молнией. Он приподнимал ее себе навстречу, устремляясь в нее, как будто пытаясь достичь не просто близости, а полного единения.

Она смутно слышала, как он что-то говорит, не переставая двигаться, говорит, какая она сладкая, какая теплая и бархатистая, как ему нравится ее любить. Его слова звучали хрипло и были неудержимо страстными, как и бешеный ритм движений, иногда шокирующе откровенными, иногда нежными, как поцелуй матери. Зайла стремилась помочь ему, ответить такой же пылкостью, но Дэниел совершенно ошеломил ее. Словно ураган подхватил ее, бросая с вершины на вершину, но не выпуская из центра своего притяжения.

Молния, мощь, сила, которая никогда не подавляет, красота, которая никогда не угасает. Казалось бы, подобное не могло продолжаться долго, но оно продолжалось. Мгновение становилось вечностью. Тьма вспыхивала огнем. Молнии внутри ее сверкали вновь и вновь, ослепляя ее своей мощью. Как много заключено в одном человеке, думала Зайла, пылая, как в лихорадке. Как много красоты, страсти… больше она ни о чем не думала, потому что молния ударила, наконец последний раз, рассыпая голубоватые искры, и Зайла забыла обо всем.

Она слышала, как Дэниел вскрикнул, придавив ее всем своим телом. Его сердце билось с такой силой, словно хотело выскочить из груди. Или это был стук ее сердца? Ничего не понять, так тесно они слились и телом, и духом. Он обес-силенно лег рядом с ней, все еще продолжая обнимать ее.

— Тебе не было больно? — Его вопрос звучал грубовато, но в тоне явно слышалось волнение. — Я не хотел быть с тобой грубым, Зайла. Кажется, что я просто сошел с ума.

Больно? Зайла даже не поняла, было ли ей больно. Ее так захватил водоворот ощущений, что она не могла в них разобраться. Теперь, когда Дэниел оставил ее, она испытывала едва заметную боль внутри себя. Нет, не боль, скорее ощущение утраты или даже пустоты, которая только что была заполненной и теперь снова стремилась к тому же.

— Мне не было больно, — ответила она.

— Это правда? — его рука очень осторожно прикоснулась к ее бедрам. — Ты зажгла во мне такое желание, что я просто не мог остановиться. — В его тоне прозвучала тревога. — Боюсь, что я немного забылся. В следующий раз я постараюсь быть джентльменом, хотя и не привык к этой роли.

— Я ничего не имела против. — Словами она не могла выразить то, что творилось в ее душе! В ее глазах слезы беспомощности закипали. Ну как сказать ему, какой драгоценный дар она приняла от него? «Окончательное излечение». Строки из ее истории болезни неожиданно выплыли из темноты и словно повисли в пространстве. Желание Зайлы дать утешение Дэниелу превратилось затем в желание отдать ему свое тело. Дать. В этом и был ключ. Ужас в том, когда берут насильно. Отдавать — вот истинное блаженство. В этом и есть любовь.

На губах Зайлы расцветала нежная улыбка, к сожалению, неразличимая во мраке. Именно Дэниел дал ей это чудо. Он был резким и страстным, как шторм на море, но и он хотел не только брать. Он давал сам. И почему он так обеспокоен своей резкостью, силой, тем, что так нравилось ей?

— Ты просто плохо себя чувствовал, — успокаивающе сказала она.

Дэниел замер. Его рука перестала ее гладить.

— Ну да, а ты меня пожалела, — обвиняющим тоном проговорил он, едва сдерживаясь. — Черт возьми, ты пожалела меня!

— Да нет же, — возразила Зайла. — То есть правда, я действительно пожалела тебя и хотела тебе помочь. — Он откатился от нее, и она услышала в темноте, как он натягивает одежду. — Но это не то…

— Черта с два не то! Ты просто меня жалела! — Его голос срывался. — Представить только, ты даже сказала, что благодарна мне! Так благодарна, что решила кинуть парню подачку, чтобы вознаградить его за усилия.

— Подачку? — переспросила Зайла, тщетно стараясь сдержать вспыхнувший гнев. Она решительно села. — В этом ты не можешь меня обвинить. И что бы ты обо мне ни думал, я не шлюха! — В ее голосе прозвучала боль.

— Ох, черт, опять! — Вспыхнувший свет фонаря осветил Дэниела. Он, без рубашки, стоял перед ней на коленях. Глаза, полные раскаяния, были устремлены на нее. — Я обидел тебя, правда? Прости меня. Это, наверное, моя проклятая гордость. Я не могу вынести, когда меня хотят облагодетельствовать. Это будит во мне слишком много воспоминаний.

— Каких воспоминаний?

Он тряхнул головой, и всклокоченные волосы в свете фонарика показались ей взметнувшимися языками пламени.

— Понимаешь, я в шесть лет остался сиротой. Уверяю тебя, это навсегда отбивает желание быть получателем. — Его взгляд пробежал по ее обнаженному телу, вдоль мягких женственных линий. Дэниел облизнул внезапно пересохшие губы. — С другой стороны, в иных обстоятельствах я могу взглянуть на это и по-другому. Ты так красива, Зайла!

Она ощутила знакомое покалывание под его взглядом.

— А ты так непредсказуем!

— Ну почему же? — Посмотрев опять ей в глаза, он серьезно добавил: — Я не менее предсказуем, чем Полярная звезда. Когда мой курс определен, я не сворачиваю с него. Запомни это.

Зайла опять была захвачена ощущением интимности и не могла стряхнуть с себя эти чары. С усилием она оторвала от него свой взгляд и стала разглядывать серебристую поверхность спального мата, на котором они сидели.

— Я запомню, — прошептала она, смущенная его словами. Странно, что теперь, после всего того, что они вместе пережили, Зайла испытывала такую скованность. Она потянулась за синей рубашкой, которую ей дал Дэниел, и поспешно ее натянула. — Ты должен понимать, я не хотела тебя облагодетельствовать. Я просто хотела помочь. — Она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. — И все еще хочу. — Порывисто вздохнув, она отвернулась и стала быстро одеваться. — Так будет дальше, что бы ты об этом ни думал! Господи, ты, Дэниел, иногда кажешься таким глупым!

— Глупым? — нахмурился он. — Что ты имеешь в… Что это ты делаешь?

Стоя на коленях, Зайла быстро запихивала вещи в рюкзак. В ответ на его восклицание она на секунду подняла глаза.

— Собираю вещи. Мы уходим отсюда. Возьми фонарь, ладно? — Она поползла к выходу, таща за собой рюкзак.

— Зайла, черт возьми, иди сюда!

— Ни за что, — бросила она через плечо. — Если уж ты так волнуешься о моей безопасности, то охраняй меня на открытом воздухе.

Она слышала, как он что-то прокричал ей вслед, но не обратила внимания. Возле выхода, замаскированного ветками, Дэниел нагнал ее. В тусклом свете фонарика его лицо казалось мрачным.

— Это безумие, Зайла! Возвращайся назад.

— И что, пролежать всю ночь без сна, беспокоясь за тебя? — Она покачала головой. — Ведь если бы не я, ты не стал бы прятаться в пещере.

Дэниел замер, словно не поверив собственным ушам.

— Беспокоясь за меня?

— Ну да, беспокоясь, — спокойно подтвердила она. — Я считаю, что теперь я вправе беспокоиться о тебе. — Она села, прислонясь спиной к стене пещеры. — Если ты найдешь место и присядешь, то мы сможем выключить фонарик. Для человека, озабоченного проблемами безопасности, ты уж слишком беспечен.

Дэниел уселся рядом с ней, все еще хмурясь.

— Зайла, ты все-таки…

Она быстро прижала пальцы к его губам.

— Хочешь узнать, как утешал меня Дэвид Брэдфорд, когда я переживала тяжелые времена? Он говорил: «Я не уверен, что понимаю твою боль. Каждый переживает боль по-своему. Но если ты позволишь, я разделю ее с тобой. Откройся мне, передай ее мне, и мы вместе постараемся ее побороть. Так поступают настоящие друзья». — Ее глаза светились нежностью. — А мы ведь с тобой друзья, Дэниел. То, что случилось сегодня в пещере, не дает мне права претендовать на большее. Не думай, ты ничем мне не обязан, и я не собираюсь на тебя давить. Я понимаю, что в твоей жизни это всего лишь эпизод, что, возможно, ты реагировал бы так же на любую другую женщину. Секс не имеет для мужчин такого эмоционального значения, как для женщин. — Она неуверенно улыбнулась. — Но мы действительно стали друзьями. То, через что мы прошли, не могло не сблизить нас. — Она прислонилась головой к его плечу с очаровательной доверчивостью ребенка. — Так что хочешь ты или нет, но теперь мы должны решать наши проблемы вместе, Дэниел.

Дэниел выключил фонарик и долго молчал.

— Пожалуй, мне это нравится, — сказал он, наконец улыбнувшись. Его рука ласково взъерошила волосы Зайлы. — Ты мой друг.

— Вот и хорошо. А теперь давай-ка спать, а насчет Хасана будем волноваться завтра.

— Так точно, мэм!

В его подчеркнуто смиренном голосе ясно прозвучала веселая нотка, но это отнюдь не испортило ее настроения. Как замечательно, когда ты кому-то нужна, думала Зайла, засыпая. Последние несколько лет она сама постоянно нуждалась в помощи. Все обращались с ней, как с хрупкой вазой, которую разбили, а потом склеили, и которая поэтому требует особой деликатности. А вот с Дэниелом все было наоборот. Она сама о нем заботилась. И как чудесно знать, что при всей его решительности и самоуверенности все же бывают моменты, когда и он нуждается в ее помощи.

Зайла заснула почти сразу, а Дэниел решил, что не сомкнет глаз. Имея под рукой автомат, он чувствовал себя в полной безопасности, но и подумать не мог подвергнуть Зайлу дополнительному риску. Ничего, он посидит так до рассвета, охраняя ее сон. Легкая улыбка тронула его губы, когда он посмотрел на спящую девушку, затем наклонился и осторожно поцеловал в висок. Такое сокровище надо беречь.

Дэниел усмехнулся, вспомнив, что она сказала о происшедшем между ними. «Эпизод в его жизни»! Ничего себе! И этими словами она обозначила событие, которое его потрясло. А ведь она старалась быть опытной и все понимающей! Когда Зайла на полном серьезе говорила, как мало значит для него их близость, его разрывали противоречивые чувства: нежность и возмущение. Впрочем, раньше это действительно мало для него значило, но то было до встречи с Зайлой. До того, как он заглянул в ее чистые, серьезные глаза, которые светились искренностью. До того, как увидел ее летнюю улыбку, которая, он знал это, озарит солнечным светом всю его жизнь.

Черт, вряд ли она относится к нему так же. Он почувствовал, что Зайла отдаляется от него, как только она завела разговор о том, что не хочет его торопить или принуждать. И кто может осудить ее, если он взял ее с меньшими церемониями, чем даже случайную женщину? В тот момент он совершенно потерял над собой контроль, и ему еще очень повезет, если Зайла не оттолкнет его навсегда. Как и любой женщине, ей нужно время, и если он хочет вызвать в ней ответные чувства, то не должен ее торопить. Но до чего же это будет трудно после того, что случилось ночью! Дэниел был уже на полшага от того, чтобы наброситься на нее снова, когда Зайла собирала их вещи и вышла на свежий воздух. Ведь это просто безумие с ее стороны! И все же, сколько заботы о нем!

Дэниел прислонился головой к каменной стене и вдохнул теплый ночной воздух, наполненный запахами диких трав и тамариска. Его рука бессознательно обняла Зайлу, притягивая поближе. Сегодня он чувствовал себя необычайно счастливым, гораздо счастливее, чем когда-либо раньше. Впервые за многие годы он смотрел в будущее с нетерпеливой радостью. Особенно же он будет ждать момента, когда девушка признает, что они не друзья, а настоящие любовники.

Глава 4

Было еще темно, когда Зайла проснулась. Рука Дэниела уже не обнимала ее. Открыв глаза, она увидела, что он наклонился над ней.

— Что, пора подниматься? — спросила она, зевая. — Еще так темно!

— Уже скоро рассветет. К тому времени, когда мы соберемся и смоем с себя сон, будет уже достаточно светло, чтобы идти. — Дэниел быстро одевался. — Нам понадобится больше двух часов, чтобы дойти до личных владений шейха Эль-Каббара, а мне хочется быть там до того, как солнце поднимется высоко. Ведь когда мы спустимся с гор, то опять окажемся в пустыне, незащищенные от жары. — Он бросил ей на колени маленький фонарик. — Ты бы сходила к ручью, пока я уложу вещи.

Зайла сладко потянулась.

— Ну ладно. — Она поднялась, морщась и разминая затекшие мышцы. — Да, чтобы мои ноги опять ожили, мне нужно пройтись. Я лучше потороплюсь. — Она зажгла фонарик и направила луч на Дэниела, в который раз удивляясь его мощи. Его рыжие волосы были растрепаны, а в вырез рубашки выбивались более темные волосы на груди. Несмотря на излучаемую энергию, лицо выглядело усталым, а около глаз залегли морщинки. — Ты что, совсем не спал?

Дэниел усмехнулся.

— Ты так замечательно пригрелась около меня! — беззаботно сказал он. — Я посчитал, что не стоит терять время на сон, когда мне доставляет такое удовольствие тебя обнимать. — Он склонил голову в шутливом поклоне. — Надеюсь, вы простите меня за то, что не подчинился вашим приказаниям, госпожа.

— Как будто тебе не наплевать на них! — Подавив улыбку, Зайла отвернулась и стала спускаться по склону к зарослям тамариска. Пройдя несколько шагов, она обернулась к нему через плечо:

— Дэниел, ты, по-моему, не командный игрок.

— Клэнси ни за что бы не послал командного игрока на такое задание, — произнес Дэниел с хитрой ухмылкой. — А если бы он послал кого-нибудь другого, то представляешь, чего бы мы лишились?

Зайла хихикнула:

— Еще бы! Взрывов, стрельб, погони… Должна признать, с тобой не заскучаешь! Наверное, после всего этого нормальная жизнь покажется мне пресной.

— Тогда мне придется придумать нечто, что ее немного оживит. — Он широко улыбнулся. — Ты знаешь, на этот счет у меня есть кое-какие идеи, так что помни о фейерверках.

Зайла улыбнулась.

— Ну что ты, Дэниел! Твои фейерверки совершенно незабываемы.

На ее губах все еще играла улыбка, когда она спустилась к ручью и присела на корточки на каменистом берегу. А ведь она стала много улыбаться с тех пор, как Дэниел вошел в ее жизнь! А сколько лет до этого она не знала, что такое радоваться жизни. Зайла давно привыкла считать, что теперь, после того, что с ней случилось в тот страшный год, настоящее счастье уже не для нее. Она убеждала себя, что может рассчитывать только на тихое, спокойное существование, максимум. Теперь все чудесным образом переменилось…

Зайла опять взяла платок, чтобы вымыть лицо и шею, и с тоской подумала о пушистых махровых полотенцах, зубных щетках и душе… Внезапно она вскрикнула от боли.

Боль была такой слепящей, такой резкой, что на секунду Зайла не поняла, откуда она идет. Казалось, болью было сведено все ее тело.

— Зайла, дорогая, что с тобой? — Дэниел мгновенно опустился на колени рядом с ней. Подняв фонарь, он описал лучом широкую дугу, вглядываясь в окружающий лес и держа автомат на изготовку.

— Не знаю, — ответила она сквозь слезы. — Ужасно больно!

— Где?

Зайла попробовала разобраться, откуда же идет эта боль.

— Щиколотка, правая. — Она вцепилась в плечи Дэниела, словно ища защиты. — Боже мой, я йе знаю, что это. Но боль ужасная!

— Подожди, я сейчас. — Он повернул фонарь, направив свет на ее ногу.

— Ах, черт!

— Что там? — Голос Дэниела прозвучал так мрачно, что она, несмотря на свой страх, повернула голову. Ужас! По ее штанине ползло отвратительное чудовище. Зайла в жизни не видела ничего безобразнее.

Дэниел смахнул существо прикладом автомата и раздавил на камне. Выпрямившись, он повесил автомат, на плечо, поднял Зайлу на руки и быстрым шагом пошел вверх по склону к пещере.

— Это скорпион, правда? — прошептала она, в изнеможении закрывая глаза. — Он ужалил меня.

— Да, это скорпион, — мрачно подтвердил он. — Обычно они не подходят так близко к воде. Он, должно быть, выполз вот здесь, из-под больших камней.

— Они ведь очень ядовиты, правда? — спросила Зайла, облизывая губы. — Я теперь умру, да?

— Нет! Боже мой, дорогая, ты не умрешь. С тобой ничего не случится.

— Но со мной уже случилось. — Она чувствовала головокружение и непроходящую боль. — Он такой страшный!

— Кто?

— Этот скорпион. Он такой уродливый!

— Помолчи, Зайла, — хрипло сказал он. — С тобой все будет хорошо. Не волнуйся ни о чем. — Он посадил ее на землю около пещеры и нагнулся, чтобы рассмотреть ногу. Закатав штанину на ее правой ноге, он ахнул. Лодыжка уже распухла так, что стала вдвое толще. Дэниел быстро снял с нее теннисную туфелю и носок.

— Где платок? — Он не стал дожидаться ответа, потому что уже увидел платок в ее руке. Он быстро взял его и скрутил. — Я хочу наложить жгут, чтобы предотвратить распространение яда. Не очень тугой, просто для того, чтобы кровообращение немного замедлилось. Мы будем наблюдать за ногой и распускать жгут время от времени. — Говоря это, он ловко перевязывал ее лодыжку. — Главное сейчас — не дать яду распространиться, пока мы не сможем доставить тебя к врачу. Первоначальная боль скоро утихнет, но иногда укус вызывает лихорадку. Так что не пугайся, так и должно быть.

— Ты, вижу, хорошо в этом разбираешься, — слабым голосом сказала Зайла. — У Клэнси всегда работали профессионалы.

— Как говорится, жизнь научит, — ответил Дэниел, расправляя ее штанину. — Одним из любимых развлечений тех ублюдков, которые держали меня в плену, было бросить мне змею или скорпиона и посмотреть, как я выйду из положения. После освобождения я посчитал своим долгом узнать все о различных ядовитых существах, встречающихся в пустыне. Мне не хотелось больше быть перед ними беспомощным.

Бедный Дэниел! Сколько всего он пережил страшного и трудного! И несмотря ни на что, в нем сохранились и доброта, и юмор, и мягкость… Зайла чувствовала, что ей трудно сосредоточиться на своих мыслях из-за охватившей ее боли.

— Мне так жаль… — прошептала она.

Дэниел посмотрел на нее с удивлением:

— О чем ты?

А ведь он действительно не знает, поняла вдруг Зайла. Преодолев одно испытание, он старался получше подготовиться к другому. Для него это было не цепочкой чрезвычайных происшествий, а образом жизни.

— О том, что с тобой случилось… Мне просто жаль. — Она беспомощно покачала головой.

Горло Дэниела болезненно сжалось. Ведь именно Зайле было сейчас плохо, а она волнуется из-за него. Он нежно провел пальцем по ее щеке.

— Правда? Не жалей, со мной ведь это уже было. — Его палец скользнул к ее верхней губе. — Я все хочу сказать тебе, как мне нравится твоя улыбка. Она напоминает мне о тепле, лете, обо всем хорошем в жизни. Я еще не видел, как ты смеешься, но надеюсь, что скоро увижу. — Он наклонился и прикоснулся губами к ее лбу. — Я выжил, и ты тоже выживешь, Зайла, не сомневайся.

— Что ты делаешь? — спросила она, когда он повесил флягу и автомат на плечо и наклонился, собираясь взять ее на руки.

— Обычно это называют хваткой пожарного, — сказал он, перебрасывая ее через плечо. — Я должен идти быстро, а так мне будет проще двигаться по пересеченной местности. Рюкзак придется оставить. Когда мы спустимся с гор, я постараюсь взять тебя поудобнее.

— Но ты же не можешь нести меня всю дорогу! — возразила Зайла. — Дай я попробую идти.

Он легко ее шлепнул:

— Тихо! Я могу сделать все, что угодно, если по-настоящему захочу. Я так решил, значит, так и будет. А если я позволю тебе идти, то яд разойдется по всему организму. Так что молчи и думай о чем-нибудь приятном. В данной ситуации это максимум того, что я позволяю тебе делать.

— По-видимому, мне понадобится вспомнить все хорошее, что только было в моей жизни, — прошептала Зайла. — И даже этого может не хватить.

— Хватит, — решительно сказал Дэниел. — Я сделаю так, чтобы хватило.

— Я надеюсь… — О чем Зайла хотела сказать, осталось в тайне, потому что она потеряла сознание.

Сначала из мрака возникли глаза цвета бирюзы. На смуглом суровом лице незнакомца они светились холодом. Холодом, которого она так жаждет. Взгляд Зайлы мгновенно обратился к ним. Весь мир горел в огне, но там царил холод. Его голос тоже был холодным, и в нем звучала ирония.

— Послушай, Дэниел, я понимаю, что женщина больна, но неужели необходимо все это так остро воспринимать? Мой управляющий просто взбешен. Для чего надо было открывать эту стрельбу?

— В него я не стрелял, — мрачно буркнул Дэниел. Зайлу несли по бесконечно длинному залу с мозаичным полом, мимо окон с резным переплетом, свет из которых резал глаза. — Если бы я целился в него, он бы уже не смог ни на что пожаловаться. Я просто разнес в куски его зеркальце на джипе. Этот идиот не захотел остановиться, когда я махнул ему.

— Но ты должен признать, что выглядишь не очень… А смелостью Абдул не отличался и в мирное время. Он наверняка решил, что ты бандит.

— Бандиты не разгуливают по пустыне с беспомощными женщинами на плече, — возмущенно возразил Дэниел. — Этот твой Абдул просто дурак.

— Возможно, — сладким голосом протянул человек с бирюзовыми глазами. — Но меня он как управляющий вполне устраивает. Человек не может нравиться всем сразу.

— Не заговаривай мне зубы, Филип, — буркнул Дэниел. — Я прекрасно знаю, что, когда что-нибудь нужно лично тебе, ты ни перед чем не остановишься.

— Да, это верно. — Он еще раз бесстрастно взглянул на Зайлу. — Твоя мисс Дабалэ кажется серьезно больной. Ее что, подстрелили при попытке к бегству?

— Ее укусил скорпион, — кратко бросил Дэниел. — Ей очень больно, и она за последние пару часов несколько раз теряла сознание. Она вся горит в лихорадке. Я хочу, чтобы ее осмотрел врач.

— Я уже послал за ним. Как только мне сообщили, что ты приехал на джипе с женщиной без сознания, я сразу велел Раулю позвонить доктору Мэдхену. Он скоро будет.

— Ей нужно ввести противоядие.

— У нас есть противоядие в аптечке первой помощи. Рауль проверит, не прошел ли срок годности. Если будет нужно, то курьер привезет все необходимое из клиники доктора Мэдхена.

— Хорошо. — Девушку положили на кровать, прохладные шелковые простыни которой подействовали на горящее тело как бальзам. Глаза Дэниела с тревогой всматривались в нее. — Держись, Зайла, мы почти победили.

Зайла попыталась улыбнуться, но ей было слишком больно. Она устало закрыла глаза, чтобы отгородиться от режущего света. Она слышала, как Дэниел сквозь зубы выругался. За последние несколько часов Зайла привыкла к этому яростному шепоту у своего уха. Теперь это приносило лишь успокоение и ни с чем не сравнимое чувство защищенности. Так же, наверное, звучит для медвежонка рычание матери-медведицы.

— Ты назвал ее мисс Дабалэ и упомянул о побеге, — прозвучал над ней голос Дэниела. — Кто сказал тебе о Зайле?

— Твой старый друг Клэнси Донахью начал волноваться, когда ты не вышел на связь вчера ночью, как было условлено. Он вылетел сюда, чтобы быть под рукой, если тебе вдруг понадобится помощь. Ему пришлось посвятить меня в детали твоего приключения. Это звучало очень интересно. Только подобные вещи тебя и развлекают, насколько я знаю.

— Да, очень развлекают, — язвительно повторил Дэниел. — В следующий раз я приглашу тебя составить мне компанию. — Зайла почувствовала, как пальцы Дэниела расстегивают воротничок ее рубашки. Странно, что она узнала его руки даже с закрытыми глазами. — Ну где же этот чертов доктор?

— Да, Дэниел, терпение никогда не входило в число твоих достоинств. Я послал за ним меньше десяти минут назад.

— А с момента укуса скорпиона прошло уже больше двух часов. Ей надо скорее дать противоядие.

— Доктор идет следом за мной. Я видел его в прихожей. — Это был уже новый голос, низкий, властный и смутно знакомый. — Он задержался, чтобы позвонить во дворец Карима Бен-Рашида и узнать историю болезни Зайлы у ее матери. Я сказал ему, что ее история болезни там. Ну как она? Я, кажется, говорил тебе освободить ее, Дэниел, а не подставлять под пули.

— Проклятье, Клэнси, я и освободил ее! Это был скорпион, а не пуля. А сейчас лучше приведи сюда этого врача, а то я сам его приведу, и с гораздо меньшими церемониями.

Так это Клэнси! Это точно Клэнси Донахью. Он всегда был очень добрым с ней, и Зайла хотела открыть глаза и поздороваться. Но когда ей удалось их открыть, она увидела только три темные фигуры, стоящие вокруг нее. Темные, мрачные, угрожающие… В самой глубине ее памяти что-то всколыхнулось, и паника пронзила ее сознание. Почему она решила, что в безопасности? Она никогда не будет в безопасности. Она никогда не будет в безопасности от них.

— Дэниел! Дэниел! — закричала она.

Один из них быстро нагнулся.

— Все в порядке, Зайла, я здесь.

— Нет! Не трогай меня! Пожалуйста, не трогайте меня. — Неожиданно новая боль будто вывернула ее наизнанку, и она со стоном схватилась за живот, сведенный судорогой.

— Какого черта? — Голос, кажется, принадлежал Дэниелу, но как она может знать, что они ее не обманывают? Такое уже было раньше. — Что с ней?

— Я могу сказать, что яд скорпиона часто вызывает спазмы в животе. — Голос был незнакомым, с едва заметным немецким акцентом. — Здесь нет ничего необычного. — Его темная фигура была короче и мягких очертаний. — Ваш слуга сказал мне, что ее укусил скорпион в правую лодыжку, так?

— Да не стойте же над ней, как будто она козявка под микроскопом! Успокойте эту проклятую боль!

А этот голос был полон тревоги! Но, если вспомнить все, они были такие. Такие хитрые и мягкие, с приятными, издевательски участливыми голосами. Она не должна позволить себя одурачить, не должна им доверять. Всем наплевать на ее боль. Это их любимое оружие, чтобы заставить ее делать то, что они от нее хотят.

Человек с немецким акцентом пожал плечами.

— Думаю, сначала следует дать ей противоядие, хотя теперь это все равно. — На мгновение он пропал из виду, а потом оказался совсем рядом, и в его руке что-то было. Игла, блестящая и полная зла. Игла!

Зайла закричала и попыталась приподняться. Боже праведный, она так слаба! Наверное, они ввели ей что-то, хотя она этого не помнила, иногда она теряла память. Она отпрянула от иглы и уперлась спиной в изголовье кровати, сжавшись в комок, как загнанное животное.

— Нет! — кричала она. — Пожалуйста! Я не хочу.

— Зайла, ну что ты! Это же только морфин! — сказал человек, притворяющийся Дэниелом. — Он снимет боль.

Она яростно замотала головой:

— Ни за что! Я не позволю! Они хотят мне зла. Ты позволишь им опять причинить мне боль!

— Боже мой, — прошептал Клэнси. — Боже мой!

Но это был не Клэнси. Ей надо это помнить. Это был один из них.

— Хватит причитать, лучше помолчи, Клэнси, — голосом, полным боли, воскликнул Дэниел. — Не могу понять, почему она нас так боится?

— Она вспоминает то, что с ней было несколько лет назад, — хрипло ответил Клэнси. — Мне самому тяжело это вспоминать.

— Вам придется ее держать, — коротко приказал доктор Мэдхен. — Она явно в бреду и будет сопротивляться уколу. Я могу ее поранить.

— Я подержу ее, — бесстрастно произнес человек с бирюзовыми глазами. — А ты, Дэниел, возьми другую руку.

Они схватили ее с быстротой молнии, и она оказалась совершенно беспомощна. Она отчаянно боролась, задыхаясь от страха.

— Пожалуйста, не трогайте меня! Я не буду! Пустите меня! — Слезы ручьями лились по ее щекам. — Что я вам сделала? Я хочу домой!

— Ш-шш, все в порядке! — Голос Дэниела дрожал. — Никто не причинит тебе вреда. Да сделайте же ей укол, черт возьми!

В руке знакомая боль. Это происходило опять. Отчаяние переполнило Зайлу, и она перестала бороться. Затем иглу вынули, и она почувствовала, как ее обволакивает мягкий туман. Слезы продолжали течь, но она уже не могла их остановить.

На лице Дэниела были боль и тревога. Как только им удалось найти кого-то столь похожего на Дэниела? Потому что это не мог быть Дэниел. Он ни за что бы ее не предал. Теперь он осторожно положил ее на кровать и отпустил ее руки. Он знал, что у нее не будет сил сопротивляться. Они всегда это знали.

— Пожалуйста, перестань плакать. Это разрывает мне сердце.

Зайла медленно покачала головой. Она закрыла глаза, чтобы не видеть этого предательского лица.

— Я хочу домой, — тихо попросила она, уже ни на что не надеясь. — Пожалуйста, отпустите меня.

Ее дыхание стало ровным и глубоким.

— Она спит, — сказал доктор Мэдхен. — Теперь я введу ей сыворотку. — Он поднял брови, выразительно глядя на Дэниела. — С вашего позволения, конечно.

Дэниел нервно кивнул:

— Да, давайте. Она поправится?

— Вы пока не дали мне возможности осмотреть ее, — язвительно заметил доктор, готовя шприц. — Как я могу знать?

Дэниел подошел к нему вплотную и схватил за горло.

— Я сейчас не в том настроении, чтобы по достоинству оценить ваше остроумие, — проговорил он с угрожающей мягкостью. — Я спрашиваю, она поправится?

Доктор Мэдхен сжал губы:

— Не вижу причины, почему бы ей не поправиться. В наши дни очень редко умирают от укусов скорпиона. Конечно, ей будет очень плохо несколько дней. Однако, если мне будет позволено лечить ее, она поправится довольно быстро.

Филип Эль-Каббар слегка нахмурился.

— Отпусти его, Дэниел. Прошу прощения, доктор Мэдхен. Дэниел сейчас страшно расстроен. — Его зеленовато-голубые глаза внезапно весело блеснули. — Хотя, на мой взгляд, вы должны быть рады, что он не стал стрелять в вас, как в Абдула. Он имеет привычку время от времени становиться немного резким.

Дэниел медленно разжал руку и отпустил доктора, отступая.

— Я хочу, чтобы она была здорова, имейте в виду, когда будете ее лечить. — Его глаза яростно сверкали на бледном лице. — Вы слышите меня? Я хочу, чтобы с ней все было в порядке.

— Тогда выйдите из комнаты и позвольте мне делать свое дело. — Доктор отвернулся. — Я был бы вам благодарен, шейх Эль-Каббар, если бы вы убрали от меня этого человека. Я не могу работать, когда мне угрожают.

— Дэниел, — сказал Клэнси удивительно мягким тоном. — Пойдем. Тебе нужно выпить. Зайле будет только лучше, если ты перестанешь крутиться под ногами и мешать доктору. — Он скривил губы в грустной улыбке. — Думаю, мне тоже не помешает выпить. Не ожидал, что это окажется так изнурительно.

— Изнурительно! — Ноздри Дэниела раздувались. — Хотя, конечно, можно и так сказать. Меня будто пропустили через мясорубку. Но что с ней случилось, почему она так реагировала? Она же знает, что я никогда не причиню ей зла. — Он сжал кулаки. — Господи, она должна это знать!

— Она была в бреду, — заметил Филип. — Разве это не достаточная причина?

Дэниел покачал головой.

— Здесь кроется что-то еще. — Он пристально взглянул на Клэнси. — И мне кажется, ты прекрасно осведомлен о том, что происходило в ее голове все это время.

— Да, ты прав, — устало сказал Клэнси. — И очень хотел бы этого не знать. Не могу об этом спокойно говорить.

Дэниел резко отвернулся.

— И все же нам надо поговорить, — лаконично сказал он. — По-видимому, выпивка — это то, что нужно. — Он пошел к двери, но обернулся. — А ты, Филип?

Филип Эль-Каббар покачал головой.

— Я присоединюсь к вам позже. — Неожиданная улыбка придала редкую теплоту его смуглому холодному лицу. — Я позабочусь о девочке, Дэниел. Не бойся, с ней ничего не случится.

— Надеюсь, — мрачно сказал Сейферт. — Мы будем в кабинете.

Идя с Дэниелом через холл, Клэнси тихо присвистнул:

— Никогда не думал, что такая свирепая пантера, как Эль-Каббар, способна стать заботливой сиделкой.

— Ну, я знаю, что и самые свирепые хищники бывают нежными с детенышами, — ответил Дэниел. — А потом, Филип не такой уж и злой. Мне он всегда был хорошим другом.

— Вы с ним чем-то похожи, — сухо заметил Клэнси. — Неудивительно, что вы сразу нашли общий язык. Ни одного из вас нельзя назвать ручным.

— А тебя разве можно? — Дэниел распахнул двойные двери кабинета, украшенные затейливой резьбой. — И прекрасно, иначе ты не смог бы выполнять свою работу. Уж ты-то должен понимать Филипа лучше всех.

Клэнси пожал плечами, наблюдая, как Дэниел неслышно подошел к небольшому буфету, его запыленные ботинки, казалось, утопали в пушистом персидском ковре.

— Эту сторону его характера я воспринимаю нормально. Просто меня настораживает та огромная власть, которую он сосредоточил в своих руках. Он может стать очень опасным врагом для Алекса, если решит вдруг действовать против него.

— Не решит, — сказал Дэниел. — Пока Алекс не будет вмешиваться в территориальные права Филипа, ему не о чем беспокоиться. — Он достал из буфета хрустальный графин. — Бурбон?

Клэнси кивнул:

— И он отнюдь не был рад видеть меня вчера вечером. А когда я рассказал о твоем задании, ему это еще меньше понравилось. Ты прав, он очень печется о тех, кто ему небезразличен. Надо будет это запомнить.

— Это правда, введи эти сведения в свой компьютер, который зовешь памятью. — Дэниел налил себе бренди, подошел к Клэнси и протянул ему стакан с янтарной жидкостью. — И попутно отметь, что я ни в коем случае не позволю использовать себя против него, Клэнси. — Он пристально посмотрел ему в глаза. — Я согласился на этот раз, но больше такого не будет. — Он сделал большой глоток. — Ты слышал что-нибудь о Хасане и его головорезах?

— От них пока ни слуху, ни духу. — Клэнси нахмурился. — Скажи, обязательно было взрывать самолет?

— Я выбрал самый простой способ заставить их последовать за мной в Седихан.

— И они последовали?

Дэниел мрачно кивнул:

— Мне удалось разозлить их так, что они пошли бы за нами даже в ад. Готов поспорить на что угодно, они скоро опять проявятся. Ты просто должен быть на месте, чтобы не упустить их. Я не хочу, чтобы они крутились около Зайлы. Вот почему я выбрал резиденцию Филипа, а не свой дом. Здесь приняты гораздо более строгие меры безопасности.

— Как тебе удалось…

— Полный отчет ты получишь позже, — перебил Дэниел. — Сейчас же я сам нуждаюсь в некоторых разъяснениях. — Он указал на вольтеровское кресло, стоящее у письменного стола. — Так что лучше сядь поудобнее. Ты не выйдешь отсюда, пока я не выясню, что тебе о ней известно.

— Почему бы тебе самому не сесть? — предложил Клэнси, усаживаясь и вытягивая ноги. — Хотя скорее тебе нужна кровать, а не стул. Что, тяжело пришлось?

— Бывало и хуже. — Он поморщился, посмотрев на свои запыленные брюки и прилипшую к телу рубашку. — Не думаю, что Филипу понравится, если я развалюсь в таком виде в его старинном кресле. — Он устало облокотился о край стола. — Я отдохну попозже. А сейчас расскажи мне все, что знаешь.

— О Зайле?

— О ком же еще? — Рука Дэниела непроизвольно сжала стакан. — Итак, почему она боялась меня, как будто я палач?

Клэнси поднял стакан и посмотрел сквозь хрусталь на янтарную жидкость.

— Я уже говорил тебе, что не могу обсуждать Зайлу с посторонними. Дэвид мне голову оторвет, если узнает об этом.

— Черт возьми, Клэнси, я не посторонний! — повысил голос Дэниел. — Неужели ты не видишь, что мне нужно знать о ней все?

— Вижу, конечно, — задумчиво сказал Клэнси. — Обычно такие события, как те, что вы пережили, быстро сближают людей. Но ведь в данном случае этим не ограничилось, правда?

Дэниел тяжело вздохнул.

— Правда. Я не спрашиваю о том, что было у нее с Брэдфордом. Я просто хочу понять, в чем причина ее испуга. — Боль от этого была мучительной, и она еще удваивалась от переживаний за девушку.

— Но ее отношения с Дэвидом как раз и являются частью того, что ты только что видел. Здесь нельзя отделить одно от другого. — Клэнси огорченно покачал головой. — Учти, Дэниел, это печальная история. Смириться с этим будет нелегко, если, конечно, Зайла тебе не безразлична.

— Все равно расскажи.

— Когда Зайле было тринадцать лет, она жила с бабушкой в Марасефе, а ее мать работала экономкой у Карима Бен-Рашида. Она была очаровательной девочкой, живой, радостной, веселой. Однажды Зайла пропала. Просто не вернулась из школы домой. Ее мать была в отчаянии. Что только не делала: ходила в полицию, сама искала ее по улицам. Все было бесполезно. Прошло полгода, прежде чем она обратилась за помощью к Дэвиду Брэдфорду. За это время и след девочки успел остыть, но Дэвид и Алекс все-таки нашли ее. — Он помолчал. — Она была в борделе под названием «Желтая Дверь». Девочек туда поставляла банда, которая сначала похищала детей, затем сажала на иглу. — Он пропустил мимо ушей яростное восклицание Дэниела. — Не надо, думаю, рассказывать тебе, в каком она была состоянии, когда Дэвид привез ее в Зеландан. Потребовалось больше восьми месяцев, чтобы снять ее зависимость от героина. — Он горько улыбнулся. — После этого осталось преодолеть еще и последствия психологической травмы. Представь себе, чего нам это стоило!

— Тринадцать лет! — дрожащим голосом повторил Дэниел. — Еще совсем ребенок! — Он закрыл лицо руками. — Боже, мне нехорошо, когда я думаю об этом.

— Дэвид отправил Зайлу к своим родителям в Техас, и ее с тех пор не было в Седихане. Все эти годы она наблюдалась у психиатра, и, надо сказать, лечение было успешным… — Он нахмурился. — Но, судя по тому, что мы сегодня видели, о полном излечении говорить рано.

— Да как оно могло быть полным? — глухо воскликнул Дэниел. — Я вообще не представляю, как можно все это забыть!

— Она выстояла потому, что обладает по-настоящему сильной волей, — сказал Клэнси. — Она сама решила ненадолго приехать в Седихан. Зайла думала, что справилась с пережитым потрясением.

— Она уверена, что может справиться со всем на свете!

— Правда? — Губы Клэнси тронула улыбка. — Это приятно слышать. — Он сделал глоток. — Вот тебе и весь рассказ. Ты хочешь узнать что-то еще?

— Только одну вещь. — Дэниел убрал руки от лица, и стали видны его глаза, холодные, как смерть. — Ты с ними расправился?

Клэнси кивнул:

— Банда была разгромлена, и ее главарь никогда больше никому не причинит зла.

— Жаль, что негодяя уже нет в живых, — с тихой яростью сказал Дэниел. — Я хотел бы уничтожить его сам. Я должен сделать что-то, чтобы помочь ей. — Он закрыл глаза. — Я чувствую себя таким беспомощным, просто не знаю, что делать!

Клэнси посмотрел на него с сочувствием:

— Мы все очень переживали, когда это случилось. Тебе еще повезло — ты не видел ее сразу после освобождения.

— Я так не считаю. Брэдфорд был рядом и помогал ей, а меня там не было, — резко возразил Дэниел. — Если бы я был там, она никогда бы не глядела на меня, как будто я какое-то чудовище. Она бы знала, что может мне доверять.

— Но она же в лихорадке. Она вообще не соображает, что происходит. Она явно подумала, что опять попала в бордель.

— Ну, конечно, я все это понимаю. — Дэниел горько рассмеялся. — Я также понимаю, что после такого ужаса ей понадобится много времени, чтобы вообще научиться доверять мужчинам.

Про себя же подумал, что все гораздо хуже. Прошлой ночью он был так уверен, что их отношения будут развиваться и дружба перейдет в нечто более постоянное! А как он был нетерпелив, почти груб. с ней, в момент их слияния. Это было просто чудо, что она не убежала отнего в страхе, а наоборот, с такой готовностью ему отвечала. Разве могло это доставить ей удовольствие? Но тогда что это было с ее стороны? Благодарность? Жалость? Какая разница! Ему остается надеяться, что он не нанес ей непоправимого вреда. Надо доказать Зайле, что он будет совсем другим, что он способен относиться к ней с мягкостью и заботой, которую она заслуживает.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь на какие-то серьезные с ней отношения? — спросил Клэнси. — Разреши напомнить тебе, что вы знакомы всего лишь сутки.

— Ты опоздал. — Дэниел залпом выпил все оставшееся в стакане и, едва сдерживаясь, поставил стакан на стол. — Так вышло. Она теперь моя, с проблемами или без.

Клэнси застыл:

— Надеюсь, ты не имеешь в виду физически? Судя по последнему отчету ее психиатра, Зайла еще не готова к тому, чтобы сексуально реагировать на мужчину. Черт возьми, я посылал тебя не для того, чтобы ты соблазнял девушку. Я не уверен, что Дэвид стерпит такое!

— Господи! — Дэниел почувствовал себя так, как если бы кто-то ударил его в живот. Значит, дело обстоит даже хуже, чем он думал. Зайла попала ему в руки с незалеченными душевными ранами, а он вел себя так агрессивно в ее первом после того кошмара сексуальном опыте. И все-таки она отвечала ему взаимностью! По крайней мере, ему так показалось. Но как он мог быть уверен в абсолютной тьме, да еще сжигаемый небывалой страстью? Возможно, она только подчинялась ему. Тогда ничего удивительного, что она приняла его за одного из тех мерзавцев. А он-то надеялся, что это не так!

Дэниел с отвращением осознал, что дрожит. Сейчас не время поддаваться слабости. Ему еще надо разобраться с Клэнси, а это никогда не было простым делом.

— Тем хуже, — холодно сказал он. — Можешь сказать Брэдфорду, что с этого момента она не должна его заботить.

— А как насчет Зайлы? Ее ты спрашивать не будешь?

— Ты что, думаешь, что я запру ее в комнате и изнасилую? — Лицо Дэниела было искажено мукой. — Никогда больше в своей жизни она не узнает ни боли, ни страха. Я об этом позабочусь. Но я не расстанусь с ней сейчас, Клэнси. Я не могу допустить, чтобы она и дальше продолжала бояться меня, как сегодня. Но цосле того, что с ней случилось, я не смогу просто ухаживать за ней.

— И что же ты предлагаешь?

— Я ничего не предлагаю, — тихо ответил Дэниел. — Я говорю, что мне нужно время, чтобы заслужить ее доверие, и ты обеспечишь мне его.

— Время?

Дэниел кивнул:

— Пусть Зайла останется здесь со мной на две недели. Я не хочу, чтобы кто-то вмешивался — Брэдфорд или ее мать. Даже ты, Клэнси. У меня достаточно проблем, чтобы еще бороться с кучей озабоченных защитников.

— Тебе это не удастся, Дэниел, — сухо сказал Клэнси. — Ты знаешь, организовать это не в моей власти.

— Ты приложишь все силы, чтобы помочь мне, — холодно улыбнулся Дэниел. — Иначе ты получишь тот самый дипломатический конфликт между Алексом и Филипом, которого так стремишься избежать.

Глаза Клэнси превратились в ледяные щелочки.

— Ты готов вовлечь в это Эль-Каббара?

— Если мне ничего другого не останется, — заявил Дэниел. — Это уж от тебя зависит. Ты ведь знаешь, Филип и глазом не моргнет — объявит свою границу закрытой и откажется выдавать Зайлу или же впускать кого-либо за ней. Он, возможно, не прочь будет потягаться силой с Бен-Рашидом.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, — проворчал Клэнси. — Черт возьми, Дэниел, нельзя так мной манипулировать. Ты блефуешь.

— Так проверь! — Дэниел сверкнул глазами. — И жди последствий. Или дай мне две недели, а потом я сам отвезу Зайлу в Зеландан. — Он помолчал. — Если она все еще захочет туда ехать.

— И как, по-твоему, я должен организовать этот провал во времени? — Голос Клэнси был полон сарказма.

— А это уж твое дело. Мы оба знаем, что ты бываешь очень изобретательным, когда хочешь. Если это не поможет, Филип велит доктору сказать, что Зайлу нельзя трогать с места в течение двух недель.

— А я должен буду всего-навсего скрывать ото всех, что Зайлу удерживает человек, который не нашел ничего лучшего, как с ней переспать? Да это с ума может всех свести! — Клэнси сдвинул брови. — Обещай, что больше ничего подобного не случится.

Дэниел покачал головой.

— Я хочу ее больше, чем когда-либо хотел женщину, так что не могу ничего обещать. — Его лицо было мрачным. — Но я также хочу, чтобы она мне доверяла. А значит, я должен выбрать или то, или другое.

— Ну, это хоть что-то. Так и быть, ты получишь свои две недели. — Клэнси встал и аккуратно поставил свой стакан на стол. — Ты почти не оставил мне выбора. Честно говоря, я не люблю, когда меня загоняют в угол. Запомни это, Дэниел. Ты идешь по тонкому льду.

— Я знаю. — Неожиданно он широко улыбнулся. — Это доказывает только серьезность моих намерений. Ты всегда пугал меня до смерти, Клэнси.

Клэнси невольно улыбнулся и негромко выругался.

— Ну ладно, две недели. После этого я приеду за ней, и черт с ней, с дипломатией. — В его голосе послышалась угроза. — И тогда я пришпилю твой зад к «Башне слез» в Марасефе.

— Это мы еще посмотрим, — промолвил Дэниел с загадочной улыбкой. — Ты ведь раньше всегда играл со мной в одной команде, Клэнси, и ни разу против меня. Тебя может ожидать сюрприз. Ну ладно, теперь, когда мы пришли к соглашению, я пойду обратно к Зайле. — Он быстро направился к двери. — Дай мне знать, если от Хасана будет хоть слово.

— Дэниел!

Дэниел обернулся.

— По всей видимости, это значит для тебя очень много, — медленно сказал Клэнси. — Ты уверен, что из-за этого стоит ссориться с Алексом?

— Это стоит чего угодно, — заявил Дэниел с горькой улыбкой. — Я чувствую, что нашел то, что искал всю жизнь. И я знаю, что хорошее никогда не дается легко. — Он открыл дверь. — Но здесь, черт возьми, игра стоит свеч.

Открыв глаза, Зайла увидела Дэниела. На столике около кровати горел ночник, Дэниел сидел в кресле, придвинутом к ее кровати. На его лице застыло хмурое выражение, рассеянный взгляд был устремлен вдаль.

— Дэниел? — слабо прошептала она, поворачиваясь в постели лицом к нему. Она поняла, что совсем раздета и лишь укрыта атласной простыней. Но какое это имело значение?

Он выпрямился и наклонился к ней.

— Я здесь. Давай поспи еще, детка. Теперь ты в безопасности.

— Я знаю, — беззаботно ответила она. С Дэниелом она всегда была в безопасности. — Как ты? Все в порядке?

— Да, и с тобой тоже все в порядке, хотя доктор Мэдхен сказал, что ты будешь чувствовать слабость и сонливость еще несколько дней.

— Доктор Мэдхен?

Он замер:

— Ты не помнишь доктора?

Зайла покачала головой:

— Очень смутно. Я помню, как ты внес меня в холл. Я будто попала во дворец из «Тысячи и одной ночи». А потом все как-то смешалось. — Она сосредоточенно нахмурила брови. — Хотя нет, я припоминаю что-то еще.

В глазах Дэниела мелькнула тревога.

— Правда?

— Человек со странными глазами. Цвета бирюзы. Это был доктор?

Дэниел усмехнулся:

— Нет, это наш хозяин, Филип Эль-Каббар. Он будет польщен, когда узнает, что произвел на тебя сильное впечатление, хотя ты и была без сознания.

— С его стороны очень мило позволить нам вот так свалиться ему на голову. Я хотела бы его поблагодарить.

— У тебя будет прекрасная возможность это сделать. — Дэниел наклонился и взял ее за руку. — Доктор считает, что тебе следует переезжать в Зеландан недели через две. Он хочет убедиться, что у тебя все в порядке и не будет никаких осложнений.

Зайла нахмурилась:

— А почему он думает, что у меня могут быть осложнения?

Дэниел опустил глаза и стал машинально поглаживать ее запястье.

— Понимаешь, — уклончиво сказал он, — осложнения всегда появляются, когда их совсем не ждешь. Мы должны быть очень осторожны, Зайла. — Он поднял глаза и весело улыбнулся. — После того, как я справился с бандой Хасана, я не согласен потерять тебя из-за какого-то скорпиона.

Движения его пальца мгновенно зажгли в ней огонь, и Зайла вдруг ощутила чувственную пульсацию внизу живота.

— Я не допущу, чтобы все твои усилия спасти меня пошли прахом, — непринужденно заметила она. — С моей стороны это было бы слишком большой неблагодарностью. — Она, казалось, не могла оторвать взгляд от глаз Дэниела. — Я проявлю чудеса терпения, чтобы поправиться. Скажи, кто-нибудь сообщил маме и Дэвиду, что со мной все в порядке?

— Как только доктор сказал, что ты вне опасности, мы позвонили в Зеландан. Клэнси Дона-хью сегодня едет туда и даст им полный отчет. А завтра ты сможешь сама позвонить матери, если захочешь.

— Обязательно. — Зайла озадаченно нахмурила лоб. — Так Клэнси тоже здесь? Эта лихорадка! Я ничего не помню. А что было еще?

— Ничего особенного. — Он ободряюще сжал ее руку, но сразу же отпустил. — Ну как, можно мне теперь и самому немного поспать? Кажется, я ответил на все твои вопросы.

— Нет, не на все. — Зайла взволнованно всматривалась в его лицо. Около глаз усталые морщинки, кожа на скулах натянулась. — А ты вообще не спал?

Дэниел усмехнулся:

— Ерунда. Горячий душ плюс сытный завтрак — и я опять в норме.

— Послушай, ведь всю позапрошлую ночь ты провел, закапывая взрывчатку. Получается, ты без сна несколько суток?

Он улыбнулся:

— Да уж. Пришлось тогда потрудиться.

— Не шути. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Иди ложись, Дэниел.

— Рядом с тобой? С удовольствием, — протянул Дэниел, многозначительно глядя на нее.

Зайла почувствовала, как огонь разливается по всему ее телу.

— Так в чем же дело? — прошептала она, учащенно дыша.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он вдруг с поразительной ясностью вспомнил те слова, что она ему говорила ночью, как впивалась ногтями в его бедра, заставляя забывать обо всем.

— Ты действительно хочешь этого?

— Ведь мы уже спали вместе. — Она облизнула пересохшие губы. — И сейчас тебе нужен отдых.

Внезапно его глаза погасли.

— Теперь другая ситуация, хотя я ценю твою заботу.

Зайла обвела взглядом роскошную комнату с блестящим мозаичным полом, покрытым дорогими коврами.

— Внешне да, — согласилась она, глядя на него несколько неуверенно. — Но мы все те же два человека, которые ночевали вчера в пещере, разве не так? Или что-то изменилось?

Дэниел встал.

— Мы действительно те же. — Он нежно улыбнулся. — Клэнси говорил, что опасность очень сближает людей. Думаю, он прав. Я не могу быть ближе к тебе, чем сейчас, старый друг.

«Старый друг». Прошлой ночью, когда он прошептал эти слова ей на ухо, Зайла почувствовала только радостное удовлетворение. Теперь же они непонятным образом вызвали в ней неловкость. Ей почему-то показалось, что Дэниел очень напряжен. Или это просто игра ее воображения?

— Я тоже чувствую, что между нами возникло нечто большее, чем просто близость, Дэниел, — мягко сказала она. — Я очень тебе за это благодарна.

Его глаза, осторожные и сдержанные, вдруг опять вспыхнули.

— По-моему, мы уже обсудили, что я думаю о благодарности. Можешь оставить ее для Брэдфорда. Мне она не нужна. — Но, увидев растерянность и смущение на ее лице, он взял себя в руки и постарался улыбнуться. — Прости. Ты же знаешь, какой я грубый парень. Возможно, ты права, я действительно устал. Забудь об этом, ладно?

— Ладно, — ответила Зайла, все еще озадаченная.

— Ну и умница. — Он нежно взъерошил ее волосы. — Ты еще поспи. Я обещаю, что поработаю над собой и в следующий раз не буду диким зверем.

— Только не переусердствуй. Мне ты нравишься таким, какой есть. — В ее глазах светилась неуверенность. — Ты будешь здесь, когда я проснусь? — с волнением спросила она. — Я хочу сказать, тебе не придется опять ловить каких-нибудь террористов или взрывать самолеты?

— Конечно, я буду здесь. — Он старался ничем не выдать то, что узнал о ней и как был этим потрясен. — Я собираюсь пожить пока у Филипа, чтобы потом отвезти тебя в Зеландан. Так или иначе, ты теперь на моей ответственности. Я не люблю бросать дело, не доведя до конца.

Зайла почувствовала смесь радости и боли от этого ответа. Ответственность. Она была уверена, что он не хотел ее обидеть. Как же она устала быть объектом ответственности для всех своих друзей. Зайла натянуто улыбнулась.

— Это звучит очень весело. Будет интересно посмотреть, какую пиротехнику ты используешь в обычном путешествии.

Дэниел нагнулся и дотронулся губами до ее лба.

— Я что-нибудь придумаю, чтобы тебя развлечь. — Он выпрямился и потянулся к выключателю лампы, но вдруг замер. — Может, лучше оставить свет?

— Зачем? — удивленно спросила Зайла. — Я не ребенок и темноты не боюсь.

— Нет, конечно. Наверное, я просто плохо соображаю. — Выключатель щелкнул, и комната погрузилась во мрак. — Спокойной ночи, Зайла.

— Спокойной ночи, Дэниел. — Она чувствовала себя покинутой, наблюдая, как его темный силуэт удаляется к двери. — Дэниел!

Он остановился у открытой двери. Неяркий свет из холла освещал рыжие волосы, окружая его голову золотистым ореолом.

— Да?

— У меня к тебе еще один вопрос. Кто меня раздевал?

После короткой паузы он ответил:

— Я. Я сам тебя раздел и вымыл. У Филипа среди прислуги нет женщин. Я подумал, ты предпочтешь, чтобы это сделал я, а не кто-то чужой.

Зайлу опять охватило чувственное волнение. Боже мой, она ведь действительно больна, но это не мешает ей думать о том, как Дэниел касался ее, обнаженной, руками, ласкал взглядом. Все тело вдруг пронзило возбуждение. Какой быстрый переход от фригидности к нимфомании! Хотя нет, какая же это нимфомания? Она ведь желает только Дэниела, и никого больше.

— Ты был прав, — сказала она, чуть осипшим голосом. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Он помешкал, а когда заговорил, то слова звучали нерешительно. — Ты очень красивая женщина, Зайла. И совершенно особенная. Я надеюсь… — Он умолк. — Спокойной ночи. — Дверь за ним тихо закрылась.

Не переставая хмуриться, Зайла отвернулась к стене и устроилась поудобнее на атласной подушке. Ее смущение росло с каждой минутой. Почему Дэниел был так сдержан, почти холоден с ней? Не могла же она все это себе вообразить! За то недолгое время, что они были знакомы, она научилась понимать его достаточно хорошо, чтобы почувствовать, как он от нее отгораживается.

Возможно, он уже не испытывает к ней того влечения, которое было раньше? Эта мысль совершенно расстроила Зайлу, и она натянула простыню до подбородка, чтобы унять дрожь. Ну а если так, что из этого? Дэниел абсолютно прав, с осторожностью подходя к отношениям, которые начались так внезапно и сразу достигли такого накала. А может быть, он уже удовлетворил свое желание и больше не хочет ее? Что она знает об отношениях мужчины и женщины? Сколько времени нужно партнерам, чтобы насытиться друг другом? Лучше зря не волноваться, а выяснить, как Дэниел представляет себе их будущее. Можно предложить ему платоническую дружбу, если он хочет именно этого. Дружба не проходит со временем, это Зайла точно знает. А если ему нужно что-то другое? Ах, если б знать! Прошлой ночью все казалось таким простым, теперь же ее мучили сомнения.

Усилием воли Зайла прогнала от себя тревожные мысли и закрыла глаза. За прошедшие три дня этот человек жутко вымотался. Просто глупо разбирать по косточкам его поступки, когда он в таком состоянии. Она не может судить о том, что для него хорошо, что плохо. Им еще только предстоит узнать друг друга. Ничего, ответное чувство придет со временем. Зайла ни за что не потеряет то, что обрела, встретив Дэниела. Во всяком случае, не сейчас, когда она узнала, как люди могут быть счастливы вдвоем. Иначе это было бы безумно больно. Вряд ли это вообще можно пережить.

И о чем она думает, одернула она себя. Она обязательно переживет. Она сильная. Она все выдержит. Зайла закрыла глаза и постаралась внушить себе эту мысль и успокоиться. Она долго лежала без сна, пытаясь отогнать прочь сомнения и страхи, но в душе ее не умолкал едва различимый внутренний голос:

«Я буду сильной. Я выстою. Господи, пожалуйста, хотя бы только на этот раз, сделай так, чтобы мне не понадобилась эта стойкость. Помоги мне, я люблю Дэниела. Помоги мне!»

Глава 5

Ее разбудил чей-то взгляд. Зайла открыла глаза и увидела рядом человека с бирюзовыми глазами, откровенно ее разглядывающего.

— Я Филип Эль-Каббар, мисс Дабалэ. Прошу прощения, что вхожу к вам так бесцеремонно. Я хотел приветствовать вас в моем доме и заверить, что если вам что-то понадобится, то вам достаточно только сказать. — Его улыбка была исполнена очарования. — Мне бы не следовало, конечно, торопить события, но я рано уезжаю по делам и хотел увидеть вас до отъезда. Надеюсь, вы меня извините.

Таких, кто не простил бы Филипу Эль-Каббару все на свете, нашлось бы немного. Так, по крайней мере, подумала Зайла, садясь в постели и натягивая до подмышек простыню. Он был одним из самых привлекательных мужчин, которых ей приходилось видеть. Шейх был высок, молод, с черными, как вороново крыло, волосами и бронзово-смуглой кожей. Красиво очерченный рот носил отпечаток сдержанной чувственности. Впрочем, в нем все говорило об умении держать себя с достоинством. Он был в голубых джинсах и черном свитере. От высокой стройной фигуры исходило ощущение огромной силы, впрочем, хорошо контролируемой. Лицо его было спокойным, скорее даже сухим и строгим. Его поразительные зеленовато-голубые глаза под густыми черными бровями смотрели холодно и немного цинично.

— Это мне нужно извиниться за свое вторжение в ваш дом, шейх Эль-Каббар, — сказала Зайла. — Вы были так добры! Я обещаю не злоупотреблять вашим гостеприимством больше, чем будет необходимо.

Он пожал плечами:

— Дэниел хочет, чтобы вы остались здесь недели на две. В моем доме много комнат, да и слуги не перегружены. Живите здесь столько, сколько нужно. Лишь бы Дэниел мог наслаждаться вашим обществом.

Ну что ж, ей весьма четко указали ее место, подумала Зайла. По-видимому, очаровательная внешность шейха была всего лишь фасадом. Под маской любезности скрывалась почти жестокая прямота.

— Вопрос не в том, что кто-то будет мной наслаждаться, шейх Эль-Каббар, — сухо сказала она. — Когда мое здоровье поправится, я уеду, с Дэниелом или без него. Я не наложница из гарема, служащая для удовлетворения мужчины. На случай, если вы не слышали, сообщаю вам, что в Седихане запрещены все виды рабства.

— Но законы Седихана не всегда действуют в моих владениях, — парировал он с тонкой улыбкой. — Думаю, вы скоро это поймете. Я правлю своим княжеством так, как мне нравится. — Его взгляд медленно скользнул по ней. — А вы красивая женщина. Я не удивляюсь тому, что Дэниел вами увлечен. Если вы будете щедры с ним, то и он будет хорошо обращаться с вами. Он добр к своим женщинам. — Его губы тронула ироническая улыбка. — Намного добрее меня. С вашей стороны было бы разумно продемонстрировать свою гибкость. В конце концов, именно от этого зависит успех женщины.

Зайла недоверчиво покачала головой:

— Просто не могу поверить! Очевидно, вы думаете, что женщины вообще не имеют ни воли, ни ума.

— Неужели? — Черные брови насмешливо приподнялись. — Жаль, что вы так поняли мои слова. Я знаю, есть женщины с исключительно сильным характером. Что же до их умственных способностей… — Он едва заметно пожал плечами. — …Да, женщины могут быть очень хитрыми.

— Хитрыми? — с отвращением переспросила Зайла. — Какое несправедливое суждение! Я считаю, что Господь наделил меня умом, но не хитростью. — Она нахмурилась. — Вы всегда говорите с женщинами так, будто хотите обидеть?

— Нет, обычно я любезен до умопомрачения, — невозмутимо отозвался он. — Но я честен с вами. Я строг и прямолинеен с теми, кто представляет угрозу мне или моим друзьям.

Зайла посмотрела на него удивленно:

— А вы думаете, я представляю для кого-то угрозу?

— Почему нет? — Его глаза холодно блеснули. — Как я заметил, Дэниел увлечен вами. А на него не похоже столь серьезно относиться к женщине. Он был сам не свой вчера, когда вам было плохо. Эмоции ослабляют защиту человека. Я не хочу, чтобы он пострадал, мисс Дабалэ. Лучше бы вы плели свои сети для кого-нибудь другого. Вы меня поняли?

— Абсолютно, — спокойно ответила она. — Мне следует кротко ложиться в постель Дэниела по первому его требованию. Но я ни в коем случае не должна претендовать на что-то большее, чем развлечение. — Она вопросительно подняла брови. — Я вас правильно поняла?

Шейх кивнул:

— Допускаю, вы и вправду умны, мисс Дабалэ. Вы все очень точно выразили.

— Я просто хотела убедиться, что ничего не перепутала. — Она встретила его взгляд и четко сказала: — Идите к черту, шейх Эль-Каббар.

В его глазах блеснуло веселое удивление.

— Мне уже приходилось убеждаться в том, что некоторые женщины с успехом отправляют туда мужчин, причем не только на словах.

— Я никак не собираюсь влиять на вашу жизнь, шейх Эль-Каббар, — устало сказала Зай-ла. — Или на жизнь Дэниела. Все, что мне надо, это поправиться и уехать в Зеландан. Как только доктор разрешит, я тут же уеду и не буду вам надоедать.

— Да, но в некоторых случаях доктор бывает очень осторожен. Так что какое-то время вы побудете с нами. Вот почему я решил, что нам не вредно будет поговорить. — Он ослепительно улыбнулся. — Наслаждайтесь своим пребыванием здесь, мисс Дабалэ. Обещаю, что, когда мы встретимся в следующий раз, я буду сама любезность.

— Я предпочитаю, чтобы вы были в первую очередь честны, — прямо сказала она. — К чему вежливый обман?

В глазах шейха промелькнуло восхищение.

— Что ж, мне понятно, почему вы понравились Дэниелу. Он тоже в людях очень ценит честность. Именно поэтому я и был немного обеспокоен, когда… — Он остановился, задумчиво изучая ее лицо. — Понимаете, уважение и восхищение вещи гораздо более опасные, чем просто физическое желание. Придется не спускать с вас глаз, мисс Дабалэ. — Его взгляд опять обежал ее, задержавшись на обнаженных плечах. На секунду его глаза вспыхнули. — У вас великолепная кожа, и было бы обидно не видеть ее, но Дэниел проявил изрядную настойчивость в своем стремлении вас одеть. Так как все ваши вещи сгорели в самолете, то я взял на себя смелость заказать вам полный гардероб в магазинах Марасефа. — Он лукаво посмотрел на нее. — Не беспокойтесь, Дэниел решительно настоял на праве оплатить все покупки, так что вы не должны мне ни цента. Какая жалость! Я люблю иметь красивых женщин своими должницами. Всего хорошего, мисс Дабалэ.

Зайла смотрела ему вслед, не зная, возмущаться ей или смеяться. Филип Эль-Каббар был совершенно невозможен, этакий циничный и одновременно очаровательный женоненавистник. Даже для правящего шейха это было слишком. После таких речей неудивительно, если кто-то возжаждет его крови. Но при этом под напускной жесткостью просматривались искорки теплоты и юмора, которые вопреки всякой логике не позволяли Зайле почувствовать к нему настоящую враждебность.

Ее отвлек стук в дверь. Стук был чисто формальным, после него дверь сразу же растворилась, и в спальню вошел Дэниел, с трудом удерживающий плетеный поднос на одной руке и большую коробку на другой. Он был одет в обрезанные до бедер джинсы и легкую рубашку цвета хаки. Он вошел в комнату своим обычным быстрым шагом.

— Я столкнулся в холле с Филипом, — начал Дэниел прямо с порога, закрывая дверь ногой и подходя к кровати. — Надеюсь, шейх не наговорил тебе ничего обидного?

— Думаю, что нет, — уклончиво ответила Зайла.

— Не играй со мной в словесные игры, Зайла. — Он бросил принесенную коробку на кровать и поставил поднос ей на колени. — Я хочу, чтобы ты мне ответила прямо. — Он сел рядом с ней на кровать и снял с подноса салфетку. Под ней оказались вареные яйца, тосты с маслом и кофе. — Твой завтрак, ешь.

Зайла не удержалась от улыбки.

— А что мне делать сначала?

— Все сразу. — Он с досадой нахмурился. — Черт, я собирался прийти пораньше, но задержался, чтобы забрать эту коробку с вертолета. Надо было догадаться, что Филип обязательно тебя расстроит.

— Он не расстроил меня, — сказала Зайла, разбивая яйцо. — У нас не было проблем с твоим другом шейхом. Хотя он, как мне кажется, сделал все, чтобы запугать меня. У него, по-видимому, патологическое презрение к представительницам слабого пола.

— Это потому, что он находил их слишком податливыми. — Дэниел взял с подноса тост и начал рассеянно крутить его в руках. — Добавь еще и влияние отца, который считал, что всем женщинам место в гареме. Все это не могло способствовать развитию дружеских чувств к женщинам. Он совершенно не доверяет им и ведет себя соответственно.

— И поэтому он не хочет иметь женщин-служанок?

— Наверное. Я никогда не спрашивал его. Послушай, Зайла, я точно знаю, что он вел себя не гостеприимно. Когда я вчера сказал ему, что ты должна пожить здесь какое-то время, у него было то задумчивое выражение лица, что обычно предвещает неприятности. Пожалуйста, не обращай на это внимания! Филип мне хороший друг. Я позабочусь, чтобы он тебя больше не обижал.

— Он действительно хороший друг тебе. Именно поэтому он и попытался спасти тебя от хищницы, то есть от меня. Наверное, он считает меня способной отрезать сначала твои локоны, а потом и голову, как Далила у Самсона. — Зайла насмешливо стала его разглядывать. — Надо было сказать ему, что с твоей бородой это получится слишком утомительно.

Дэниел испуганно схватился за подбородок.

— Тебе что, не нравится моя борода?

Зайла вдруг вспомнила мягкое прикосновение этой бороды к ее груди и почувствовала, как всю ее охватило пламя. Она поспешно опустила глаза.

— Ну почему? Мне она нравится. Просто у меня нет никакого желания носить ее на поясе как военный трофей. — Она улыбнулась. — Этот оттенок рыжего вряд ли мне пойдет.

— Ты уверена? — произнес Дэниел вкрадчивым тоном. — А мне вот кажется, что ты моментально привыкнешь иметь меня при себе. — Он надкусил тост и, помолчав, невинно добавил: — Или в себе.

Зайла подняла на него смущенный взгляд. Его глаза были нежными и томными, а лицо несколько отрешенным. Она вдруг ясно ощутила теплоту его обнаженного бедра, прижатого к ее ноге и отделенного только тонкой простыней. Внезапное покалывание в центре ее чувственности заставило задержать дыхание.

Дэниел вполголоса выругался и встал.

— Черт, я говорил тебе, какой я грубиян. Все это так и лезет наружу. — Он рассеянно провел ладонью по волосам. — Я постараюсь следить за собой.

И что его так расстроило? Его замечание было скорее двусмысленным, чем грубым, а он вел себя так, будто сделал непристойное предложение монашке.

— Да я не обижаюсь на тебя, — растерянно сказала Зайла.

— Тем лучше, — сурово ответил он. Склонившись над коробкой, он открыл ее крышку. — Все это для тебя. Там, в вертолете, есть еще коробки. Слуги принесут их позже. Я начал с этой, потому что, на мой взгляд, здесь есть все, что тебе понадобится уже сейчас. — Он вытащил ворох кружевного белья и полупрозрачный темно-коричневый пеньюар. — Ну вот! Мне следовало ожидать чего-нибудь подобного! Филип заказывал вещи в том же магазине, где обычно одеваются его наложницы. Тут их, кстати, называют кадын.

— Что ж, удивляться нечему, — сухо заметила Зайла. — У него совершенно определенное представление о предназначении женщины, так что и одежду он подобрал соответствующую. Не могу сказать, что мне твой друг уж очень понравился.

— Даже так? — угрюмо спросил Дэниел. — Представляю, что он тебе наговорил! Этого я и боялся. Ну ладно, тебе могут не нравиться его манеры, но есть одно, что, безусловно, заслужит твое одобрение.

— Что же это?

— Он и отличный наездник, и владеет прекрасной конюшней. Завтра я покажу ее тебе, если ты будешь хорошо себя чувствовать.

Лицо Зайлы озарилось радостью.

— Как мне хочется посмотреть его лошадей! А сегодня нельзя будет пойти? Я прекрасно себя чувствую.

Дэниел покачал головой:

— Нет, сегодня нельзя. Ты, может, и чувствуешь себя хорошо, но твоя слабость — вот последствие вчерашней лихорадки. Доктор сказал, что тебе надо поберечь себя в ближайшие несколько дней. Так что сегодня ты останешься в постели.

Зайла помрачнела:

— Но мне действительно хорошо. Я вообще очень крепкая. Уж не знаю, почему этот укус скорпиона так на меня подействовал.

— Можешь считать себя амазонкой, но сегодня ты будешь играть роль кисейной барышни. — Дэниел повернулся к двери. — Заканчивай завтрак. Я пока пойду в кабинет и попытаюсь найти пару настольных игр, чтобы чем-нибудь тебя занять. Может, ты любишь что-то определенное?

— Я хочу посмотреть лошадей, — упрямо повторила она. — Я ни о чем больше не прошу. Я просто хочу на них посмотреть.

— Обойдешься, — грубовато повторил Дэниел, идя к двери. — Через несколько минут я вернусь и заберу поднос. Так что ешь.

Опять он это делает. Только потому, что она оказалась такой беспомощной из-за укуса скорпиона, Дэниел опять взял руководство на себя и начал отдавать приказания. Как будто она не вольна распоряжаться собой!

Зайла подняла поднос с колен и поставила его рядом с собой. Она сыта по горло, спасибо! Сначала этот Эль-Каббар с его властностью, теперь Дэниел. Ей вовсе не хотелось весь день валяться в постели, вынуждая Дэниела ей прислуживать. Он и так сделал для нее слишком много. Когда он вернется, она все ему выскажет, только вот надо постараться выглядеть к тому времени не такой беспомощной. Сначала она должна почистить зубы, принять душ и вымыть волосы…

Размышляя об этом, Зайла сбросила с себя простыню и потянулась за коричневым пеньюаром. Он оказался еще более прозрачным, чем она думала. Застегивая верхнюю пуговицу, девушка поморщилась. Потом она выбрала из вороха белья трусики и лифчик, не отрывая глаз от узорных дверей, которые, судя по всему, должны были вести в ванную. Медленно и осторожно она встала. Ноги дрожали, а правая лодыжка болезненно заныла, но Зайла убедила себя, что через минуту все пройдет. Голова слегка кружилась, но это ведь естественно, если сутки провести в постели. Она глубоко вдохнула, и головокружение уменьшилось.

Ну вот, главное — не торопиться, и все будет прекрасно. Зайла сделала еще один шаг, потом еще. К несчастью, теория о том, что духовное главенствует над материальным, в этом случае не сработала. Ее колени тряслись, ноги подгибались, так что, пройдя полкомнаты, она споткнулась о край персидского ковра и упала на пол.

— Черт! — Зайла почувствовала, как слезы бессилия застилают глаза, и постаралась их сморгнуть. Ужасно глупо расстраиваться из-за какого-то падения. Все эта ее проклятая слабость. Зайла поднялась на колени и собиралась встать на ноги, когда дверь распахнулась.

— Господи Боже! — завопил Дэниел. Он быстро захлопнул за собой дверь и подбежал к Зай-ле, бросив на кровать три коробки, которые принес. — О чем ты только думаешь? Я оставил тебя одну всего на несколько минут, и ты сразу забегала туда-сюда! — Он стоял прямо против нее, гневно сверкая синими глазами. Схватив Зайлу за плечи, он рывком поднял ее на ноги.

— Я просто хотела принять душ, — вызывающе сказала она. — И почистить зубы.

— А еще посмотреть на лошадей, — мрачно закончил за нее Дэниел. — Лучше бы я вообще о них не говорил!

— А это я планировала сделать попозже, — ответила она с достоинством. — Я просто хочу опять быть чистой. Я в ужасном состоянии. Ты только посмотри на меня!

— Я и смотрю, — глухо ответил он. С того самого момента, как вошел в комнату, он старался избегать этого всеми средствами. Под прозрачным золотисто-коричневым пеньюаром Зайла была восхитительно, умопомрачительно хороша! Он мог видеть розовые бутоны сосков, увенчивающие полную грудь, шелковистую кожу под тонкой полупрозрачной тканью. Его взгляд помимо воли притягивался к темному треугольнику внизу, и он почувствовал, как нарастает в нем возбуждение. Ее выгоревшие на солнце русые волосы рассыпались по плечам золотистым облаком, и ему захотелось вплести свои пальцы в это богатство, прижать ее к себе, так чтобы ощутить ее мягкость против своей твердости.

Боже, он почти чувствовал, как она льнет к нему, а ее соски твердеют, как в ту ночь в пещере.

Они действительно заострились, и его возбуждение уже вызывало боль. Постель так близка, а Зайла, он уверен, не может не хотеть того же. Пусть она и была испугана сначала, но, черт возьми, сейчас она отзывается на его страсть. Дэниел мог видеть, как сильно забилась жилка, когда он протянул руку и положил ей на шею, поглаживая большим пальцем эту чувствительную точку. Не в силах сдержаться, он наклонился, и его губы были уже на волосок от ее губ, но тут он увидел еле заметную ссадинку от удара на ее губе и почувствовал, как его охватывает первобытная ярость. Странным образом она лишь усиливала его желание.

— Твоя губа все еще болит? — спросил он.

— Что? — Зайла совсем забыла об этом. Она не сразу сумела отключиться от того волшебного мира, в который увлек ее Дэниел своими прикосновениями и взглядами, и понять, о чем он спрашивает. — А, нет. — Она провела по губе языком и почувствовала, как пальцы мужчины инстинктивно сжались вокруг ее шеи. — Теперь уже совсем не болит.

— Хорошо, — хрипло сказал Дэниел. Он чувствовал ее тепло сквозь тонкую ткань, разделяющую их. Одно движение — и пеньюар будет отброшен, и его рука ляжет на ее грудь… Он поднимет этот розовый сосочек к своим губам и будет целовать и ласкать его до тех пор, пока Зайла не издаст такой же негромкий стон, как прошлой ночью… Она вцепится ногтями в его плечи, как делала это в темноте пещеры… Утром, принимая душ, Дэниел заметил следы от ее ногтей на своих плечах. Мелочь, но она так на него подействовала, что ему пришлось переключить воду с теплой на ледяную… А затем он медленно проведет руками по ее гладкой спине. Он обнимет ее за бедра и прижмет к себе, изнемогая от возбуждения, заставит принять его…

Заставит! Дэниела потрясло осознание своих чувственных устремлений. Он был на волосок от того, чтобы взять ее, даже не интересуясь, хочет ли этого она. Его единственным желанием было избавиться от непереносимого напряжения в чреслах.

Дэниел испытал отвращение к самому себе. Только вчера он говорил Клэнси, что не прикоснется к Зайле, пока не научит ее доверять ему. Именно он собирался доказать Зайле, что не все мужчины скоты. Надолго же хватило его благих намерений! Со стороны мучения Дэниела могли бы показаться смешными, но ему было не до смеха. Даже осознав, как далеко зашел, он все равно весь дрожал от охватившей его страсти. Но самое безумное во всей этой ситуации было то, что Зайла явно не понимала, что здесь не так. В поднятых на него глазах светилось лишь искреннее удивление. Несмотря на свой страшный опыт, она все еще была удивительно невинна, и это поражало его. Хотя она знала о насилии все, но явно не понимала более сложных нюансов сексуального поведения. Время, проведенное в заведении под названием «Желтая Дверь», было для нее чем-то отдельным, никак не связанным с их отношениями. Она даже восприняла то, что случилось в пещере, как недолгое увлечение с его стороны. Может быть, ему следует радоваться, что она так это воспринимает?

Его рука скользнула на плечо девушки и легонько оттолкнула ее. Так о чем они говорили? Он мог вспомнить только темно-розовые вершинки, увенчивающие полные золотистые груди, и…

— Так ты хотела принять душ? — выдавил он, наконец.

Душ? Да, ей определенно нужен был душ. Зайла вся дрожала, колени опять подгибались, но теперь не от физической слабости.

— Да, я хотела принять душ, — без выражения повторила она, думая о другом.

— Посмотрим, что можно сделать. — Дэниел отпустил ее плечо и отступил. Она покачнулась, и он быстро подхватил ее. — Черт возьми, ты едва держишься на ногах! Как ты собираешься стоять под душем? Да ты скорее всего упадешь и утонешь, а меня не будет рядом, чтобы тебя вытащить.

Опять он сердится. Зайла пыталась стряхнуть золотистый чувственный туман, застилавший ее сознание. Почему Дэниел так рассердился, ведь только что он был сама нежность? Теперь же лицо его исказило суровое, даже жесткое выражение, и сердце ее больно сжалось. Зайла гордо подняла подбородок.

— Я как-нибудь справлюсь. Мне не нужна твоя помощь.

— Не нужна, как же! — Он обхватил ее за талию левой рукой и повел, поддерживая, к двери ванной. — Тебе придется принять мою помощь, если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебе помогал Рауль, слуга Филипа. Поверь, мне это нравится не больше, чем тебе.

Он открыл дверь в ванную, и Зайла увидела помещение, поражающее роскошью. Одна из стен была целиком зеркальной. Справа от двери находилась душевая кабинка с дверцами из матового стекла. Середину комнаты, вровень с полом, занимала ванна, своим размером напоминающая небольшой бассейн. Белый и розовый кафель, которым она была выложена, образовывал красивый цветочный орнамент. На дальней стороне ванны были две широкие ступеньки, ведущие в эти сверкающие глубины.

Дэниел закрыл за собой дверь и усадил Зайлу за длинный туалетный столик. Сам же он опустился на колени у блестящих кранов и открыл их на полную мощность. Клубы пара вились вокруг него, а он сидел, старательно отворачиваясь от нее и не сводя глаз с льющейся воды.

— Это займет не больше минуты.

— Но я собиралась принять душ.

— Ванна лучше. Иначе мне бы пришлось зайти в кабинку с тобой. Вдвоем там было бы слишком тесно.

Зайла представила себе это, и горло ее сжалось.

— Наверное, ты прав. В ванне я могу искупаться сама.

— И не думай. — Дэниел взял с подноса маленький хрустальный флакон с розовой жидкостью, плеснул в ванну, и вода рассыпалась миллионами пузырьков. — Я тебе помогу. Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке.

— Зачем так много пены? Ты, по-моему, перестарался.

Он продолжал лить жидкость в пенящуюся воду.

— Вот тут ты не права, — мрачно заметил он. — Сейчас для нас чем больше пузырьков, тем лучше. — Он поставил пустой флакон рядом, проверил температуру воды, закрыл краны и легко поднялся на ноги. — Давай, иди сюда, и покончим со спорами.

Подняв ее, он расстегнул верхнюю пуговку пеньюара с видом полного безразличия.

Зайла почувствовала легкий озноб, вызванный отнюдь не холодом, когда он снял с нее прозрачную одежду и взял ее на руки. Он выглядел отстраненным и равнодушным! Она никогда не думала, что Дэниел может быть таким холодным.

— Тебе нечего беспокоиться. Когда я буду в ванне, я сама…

— Зайла, — процедил Дэниел сквозь зубы. — Замолчи.

Он осторожно опустил ее в гору пены. Она чихнула.

— Я же говорила, что ты перестарался. Я просто утопаю в пене.

Дэниел выпрямился, сбросил с ног сандалии и оценивающе посмотрел на нее. Это была правда. Зайла сидела в пене по самый подбородок, даже дюйма ее красивого тела не было видно. Дэниел почувствовал, как напряжение понемногу его отпускает.

— А мне так очень нравится, — широко улыбнулся он. — Просто замечательно!

Зайла опять чихнула.

— Пожалуйста, выпусти часть воды.

— Ничего подобного. Ты будешь здесь недолго. — Он уселся на верхнюю ступеньку, ведущую в ванну, и бросил ей губку и мыло. — Иди сюда и сядь ко мне спиной. Пока ты будешь мыться, я вымою твои волосы. Договорились?

— Договорились, — радостно сказала она, располагаясь на ступеньке между его колен. Должно быть, ей только показалось. Теперь в Дэниеле не было ничего сурового или холодного. — У меня нет выбора, если я хочу выбраться отсюда раньше, чем меня поглотят эти пузырьки.

— Откинься назад. Надо намочить волосы. — Дэниел неторопливо лил шампунь на ее волосы, играя с ее волосами, делая из них рожки и завитушки. — А из тебя бы вышла отличная светская дама восемнадцатого века. Тебе бы пошли огромные белые парики.

— Рада, что ты так думаешь. — Зайла с наслаждением проводила губкой по шее и плечам. — У тебя прямо какая-то страсть к пене, разве не так? Тебе придется теперь долго споласкивать мои волосы. Готова поспорить, что в детстве ты часами плескался в ванне со своими игрушками.

— В детском приюте нам разрешалось мыться в душе ровно семь минут. Ванн вообще не было. А тем более игрушек, — сказал Дэниел самым обыденным тоном, не переставая нежно втирать шампунь в волосы. — Для такой оравы сорванцов это считалось ненужным.

Зайла почувствовала, как на глазах выступают слезы, и постаралась скрыть их.

— А ты и вправду был таким сорванцом, каким тебя считали?

— Еще бы, — ответил Дэниел, пожимая плечами. — От меня вся школа стонала. А потом я решил вступить в армию, чтобы повидать мир. — Его руки на мгновение замерли. — Единственная страна, которую я тогда увидел, был Вьетнам, и мне, надо сказать, там не очень понравилось. — Он возобновил свои движения, но теперь они были совсем медленными, словно он погрузился в воспоминания. — И я научился выживать в этом мире. Я всегда оказывался уцелевшим. У меня был какой-то особый талант — талант приспосабливаться к ситуации и заставлять ее работать на меня. — Он отвел от нее руки, и голос его вдруг прозвучал резко. — Я заставлял эти ситуации работать на меня, и очень многие люди могли бы осудить меня за эти методы. Я не собираюсь себя оправдывать. Я жил жестокой жизнью, потому что это был единственный способ вообще выжить.

— Ты ощетинился, словно на тебя нападают, — мягко сказала Зайла. — Но сейчас это незачем. Я понимаю тебя. Что бы ты ни делал, я знаю, это было ради того, чтобы выжить. — Она глубоко вздохнула. — Я хорошо знаю, что такое борьба за выживание.

— Правда? — Его голос прозвучал странно сдавленно. — Хотя да, думаю, что так. — Между ними повисла короткая напряженная тишина, пока Дэниел не нарушил ее нарочито легким тоном. — Ты действительно много пережила, даже в последнее дни: Хасан, скорпионы, да и я сам. Я бы сказал, что после этого тебя вполне можно назвать экспертом по экстремальным ситуациям. — Он быстро встал. — Почему бы нам не посмотреть, как хорошо ты справишься… — Его голос понизился до таинственного шепота, — …С такой массой страшных мыльных пузырьков. Давай сполосни волосы под краном, пока я найду полотенце. — Он обошел ванну и подошел к шкафчику у душа.

Как он долго возится, удивленно думала Зайла, смывая пену. Стоя к ней спиной, Дэниел перебирал стопку махровых полотенец.

— Дэниел, я уже готова.

— Прекрасно, теперь дело за мной. Готов ли я, вот в чем вопрос, — пробормотал Дэниел себе под нос, выдергивая большое белое полотенце из лежащей перед ним стопки. С напряженным лицом он пошел к Зайле, разворачивая полотенце. Она начала было подниматься, но не успела даже встать, как он набросил на нее махровую простыню и вытащил из ванны. В том интенсивном растирании, которое он ей устроил, не было ничего чувственного. Закончив, он обернул полотенце вокруг нее до подмышек. Затем другим полотенцем так же бесстрастно вытер ей волосы, после чего намотал его на голову в виде тюрбана. Закончив, он поднял Зайлу на руки и понес в спальню.

— Я знаю, как это утомительно, — с раскаяниемсказала она. — Обещаю, тебе не придется больше этого делать. Я уверена, что завтра смогу все сделать сама.

— И заставишь меня сходить с ума от беспокойства? — Дэниел уложил ее в постель, накрыл атласной простыней. — Но ты права, мы должны придумать что-то другое. Я не могу проходить через это каждый день. Я не приспособлен быть горничной.

Дурацкие слезы опять застилали ей глаза. Он явно ее отвергает, но почему?

— Ну что же, ты прекрасно справился на этот раз, пусть даже тебе и не понравилось. Ты был очень добр ко мне. — Зайла попыталась улыбнуться.

— Я справился отвратительно, — резко ответил он. — И во мне нет ничего доброго. Я сказал тебе, что я умею выживать. — Он провел рукой по волосам. — Но не думаю, что смог бы пережить еще одно такое испытание. Мне надо будет поговорить с Филипом, чтобы он все-таки нашел тебе горничную, пока ты не поправишься.

— Зачем нарушать весь распорядок этого дома? — Зайла гордо подняла голову. — И тебе нет необходимости ухаживать за мной. Ты выполнил свою миссию, здесь я в безопасности. — Она решительно посмотрела ему в глаза. — Ты зря думаешь, что мне что-то должен, Дэниел. У меня нет права ничего от тебя требовать.

Самые различные эмоции отражались на лице Дэниела. Насмешливое удивление, раздражение и что-то еще, очень похожее на нежность.

— Ну опять! Опять то же самое! — Он плюхнулся на кровать рядом с ней и взял ее руки в свои. — Нам лучше все обсудить, не откладывая. Мне никогда не удавались обходные маневры. — Он опустил глаза на ее руки, сосредоточенно хмурясь. — Пойми, то, что произошло в пещере, было ошибкой. Мы оба это знаем. — Большим пальцем он рассеянно гладил ее запястье. — Я хочу, чтобы ты знала, это не должно повториться. Я хотел бы начать все сначала, если ты не против. Я не всегда такой дикарь.

— Ты никогда не вел себя со мной как дикарь, — тихо ответила Зайла. Она была рада, что он на нее не смотрит. Это дало ей возможность скрыть боль, которую причиняли его слова. Чему тут удивляться? Она и раньше подозревала, что происшедшее в пещере значило для нее гораздо больше, чем для Дэниела.

Он иронически скривил губы.

— Ты очень великодушна, но я ведь не хуже тебя знаю, что произошло. Признаю, я совершил ошибку, и мне еще повезло, что ты не возненавидела меня. — Дэниел взглянул на нее с мрачной решимостью. — Я мало что понимаю в хороших манерах, но прекрасно знаю, что такое дружба. Давай останемся друзьями. — Его голос звучал грубовато, но был искренним. — У меня не так уж много друзей. Для меня значило чертовски много, когда ты сказала, что хочешь моей дружбы. Я надеюсь, что твое предложение все еще в силе?

— Да, конечно, — мягко ответила Зайла. Конечно, это не то, на что она надеялась, но лучше, чем ничего. Если она как следует поработает, чтобы сделать эту дружбу настоящей и крепкой, ей, возможно, даже будет достаточно этого. Пора бы знать, что в жизни редко выпадает большой выигрыш. — Я буду тебе хорошим другом, Дэниел.

— Я знаю. — Все еще глядя ей в глаза, он поднял ее руку к губам и поцеловал. — Ты незаурядный человек, дружок. — Он осторожно опустил ее руку на кровать, как будто она была такой хрупкой, что могла разбиться. — Ну так во что сыграем? Я принес «Погоню», «Монополию» и шашки. — Нагнувшись, он потянулся к коробкам, лежащим на кровати.

— Все равно. Что-нибудь по твоему выбору. — Внезапно ее взгляд наткнулся на длинный рваный шрам на левом бедре Дэниела. Он начинался над коленом и доходил до края обрезанных джинсов. — Откуда это у тебя?

— Что?

Зайла провела пальцем по неровному шраму. Дэниел дернулся, как будто она его обожгла. Она в тревоге взглянула на него.

— Все еще болит?

Дэниел покачал головой.

— Нет, это я просто от неожиданности. — В его голосе действительно звучало волнение. — Это старая ножевая рана. Я получил ее давно.

Ее пальцы проследили линию до конца.

— Похоже, рана была очень глубокой. — Его бедро было таким твердым и мускулистым! Под ее пальцем оно становилось как камень. Интересно, что он так напрягся? Может быть, воспоминание об этом давнем случае так на него действует? — А ты лечил рану должным образом?

— Наверное. Во всяком случае, она меня не беспокоила. — Мускулы его лица свело, как при судороге. — До настоящей минуты.

— Что? — спросила Зайла. — Ах, ты, должно быть, нес меня всю дорогу, и поэтому…

— Нет. — Неожиданно Дэниел сбросил ее руку и вскочил на ноги. — Ничего уже не болит. Пойдем, покажу тебе конюшни и полосу препятствий, хочешь?

Зайла удивленно посмотрела на него:

— Но ведь ты решил, что сегодня мы играем в настольные игры.

— Я передумал, — процедил он сквозь зубы. — Сегодня мне не до тихой интимной игры в «Монополию». Мы должны выбираться отсюда. — Он быстро пошел в ванную и вернулся с небольшим феном в руке, который и протянул Зайле. — Давай-ка просуши свои волосы, пока я потороплю слуг, пусть принесут остальной твой гардероб. Я особенно отметил в заказе спортивную одежду. Очень надеюсь, что они прислали джинсы, а не только бикини. Женщины Филипа редко занимаются физическими упражнениями где-либо, кроме спальни.

— Но ты же говорил, что я сегодня слишком слаба для такой прогулки.

— Так и есть. Я тебя понесу.

— Но это же смешно! Я могу…

Он закрыл ее губы рукой.

— Зайла, кончай спорить. — Неожиданно он улыбнулся с такой теплотой, что ее сердце заколотилось. — Друзья должны идти на компромисс. Я соглашаюсь на то, что ты хотела, так ведь? А теперь и ты можешь уступить шажок-другой.

Она уступила бы ему все, что угодно, лишь бы он продолжал улыбаться ей с такой же грубоватой нежностью. Зайла поцеловала его ладонь так же нежно, как он целовал ее только что.

— Хорошо, — нежно сказала она. — Шажок-другой моего самолюбия меня не ущемит. Но только в этот раз, Дэниел.

— Хорошо, пусть только в этот раз. — Он повернулся и быстро пошел к двери. — Мы не будем торопиться.

Глава 6

Дэниел легко поднял Зайлу на верхнюю планку белой деревянной изгороди, отделяющей конюшни от пастбища.

— Ну вот, здесь все отлично видно, и при этом ты не будешь мешать конюхам, объезжающим лошадей. Утром территория конюшен обычно не менее оживленна, чем Холмы Черчилля в день Кентукки-дерби.

Зайла перекинула ногу и уселась на изгороди верхом. Ее взгляд был мгновенно прикован к длинным низким строениям, аккуратно выкрашенным и сверкающим. За изгородью расстилалось роскошное зеленое поле, где были установлены различные препятствия для конкура.

— Да, вижу. Как здесь замечательно! Это немного напоминает мне фотографию конюшен Калумета, которую я видела.

— Неудивительно, — сухо заметил Дэниел. — Отец Филипа посылал главного тренера к Калумету, чтобы изучить архитектуру его конюшен, прежде чем строить свои. Только лучшее для единственного сына! — Он прислонился к ограде и закурил. Пустив тонкую струйку дыма к небесам, он искоса внимательно взглянул на Зайлу. — А ты немного ожила. Когда я тебя нес сюда, ты была уж очень тихой. — Он помолчал, глядя на кончик сигареты. — Ты дозвонилась до матери?

Улыбка сошла с ее лица.

— Да. — Она перевела глаза вдаль, где жокей, скорее похожий на ребенка, пытался справиться с огромным черным жеребцом. Несмотря на маленький рост, он показался Зайле умелым наездником. — Мама сказала, что ждет не дождется, чтобы меня увидеть. Она говорила с трудом, плакала.

— А ты? Тоже расстроилась? — с участием спросил Дэниел. — Вы с ней близки?

— Были раньше. — Зайла поежилась. — Но мы давно не виделись. — Помолчав, она заговорила опять: — Она теперь как-то скованна, когда разговаривает со мной. Наверное, все еще испытывает чувство вины.

— Вины? Почему она должна чувствовать себя виноватой?

— Она и не должна. Я пыталась ей это объяснить. — Зайла невольно сжала планку изгороди. — Она винит себя в моей… болезни, в том, что оставила меня с бабушкой, пока работала. В Седихан я приехала с одной целью — снять с нее чувство вины. Я хочу, чтобы она поняла, что я сейчас счастлива и довольна жизнью.

— А ты и вправду довольна?

Зайла с достоинством подняла голову.

— Разумеется. — Ее взгляд вернулся к мальчику на черном коне. — Смотри, он хочет заставить его прыгнуть! — Она нахмурилась. — Ты не считаешь, что препятствия уж очень высоки? Прыгать придется на шесть футов!

Дэниел не сводил глаз с ее лица.

— Все жокеи Филипа очень опытные. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я бы так не сказала. Ему, наверное, не больше двенадцати!

Дэниел спокойно повернулся, чтобы посмотреть, но тут же выругался, бросил сигарету и раздавил ее каблуком. Одним махом он вскочил на изгородь рядом с Зайлой.

— Это Пандора. Филип ее убьет!

— Очень может быть, — раздался рядом голос Эль-Каббара, который подошел к ним и тоже уселся на изгороди. Он был в коричневых брюках для верховой езды, белой рубашке и мягких черных сапогах. Он выглядел еще более эффектно, чем утром. — Если, конечно, до этого она себя сама не убьет.

— Пандора? Так это девочка? — изумленно спросила Зайла. Тоненькая фигурка в черной водолазке и потрепанных джинсах казалась ловкой и сильной. Серая кепка, натянутая на глаза, полностью закрывала волосы и затеняла лицо. Неудивительно, что Зайла приняла ее за мальчика.

— Какого она пола, пока не ясно, — заметил Эль-Каббар. — Она не хочет смириться с тем, что родилась женщиной. Она знает только, что или выиграет Олимпиаду, или станет лучшим жокеем со времен Вилли Шумейкера. Еще не решила, какой из этих вариантов выбрать.

— Это Пандора Мэдхен, — пояснил Дэниел. — Дочка доктора Мэдхена, которого Филип пригласил, чтобы основать здесь клинику.

— Вношу поправку. Она дочка самого дьявола, — сказал шейх. Его глаза не отрывались от маленькой фигурки, которая пригнулась к самой шее коня и понуждала его прыгать. — Вероятно, ее потеряли цыгане.

— Так ты не остановишь ее? — с любопытством спросил Дэниел. — Ведь это Эдип, правда? Я думал, что ты запретил ей ездить на нем.

— Я действительно запретил. Но сейчас уже слишком поздно ей мешать. Если я подойду и попытаюсь ее стащить с седла, то могу испугать жеребца. — Бирюзовые глаза сузились в щелочки. — Я лучше подожду, пока она прыгнет и подъедет сюда.

Зайле стало не по себе. Гнев Эль-Каббара, выраженный столь сдержанно, казался еще страшнее.

— Она еще ребенок, — осторожно заметила она.

— Ей уже пятнадцать, мисс Дабалэ, — возразил Эль-Каббар, не отводя взора от всадницы. — Этого достаточно, чтобы уметь подчиняться, даже если не имеешь ни капли здравого смысла. Здесь, в конюшнях, необходимо хотя бы что-то одно.

Черный жеребец подобрался для прыжка, поднялся в воздух и перелетел преграду, как будто в ней было не шесть футов, а три. На другой стороне он приземлился с безукоризненной точностью.

— Замечательно! — восхищенно ахнула Зайла. — Она прекрасная наездница, правда?

— Лучшая, чем кто-либо из известных мне женщин, — заметил Филип. — И самая упрямая. — Он спрыгнул с изгороди на траву загона. — Я советую тебе отнести мисс Дабалэ в дом, Дэниел. Я еще не решил, как накажу Пандору, но вполне возможно, я отшлепаю ее так, что она не сможет сидеть. — Он насмешливо улыбнулся. — А мне не хотелось бы оскорблять нежные чувства моей гостьи.

Зайла видела, как он быстро направился к девочке, которая сидела поодаль, а вся ее фигурка выражала непокорность и вызов.

— Он ведь не сделает ей ничего плохого? — обеспокоенно спросила она Дэниела. — Может, нам позвонить доктору Мэдхену?

Дэниел покачал головой.

— Мэдхену с ней не справиться. По-моему, он даже и не пытается. С тех пор как они приехали в Седихан три года назад, он позволяет девчонке делать все, что она хочет. Слушается Пандора только Филипа. Иногда, — добавил он, пожав плечами.

Дэниел спрыгнул на землю и за талию снял ее с изгороди.

— Пойдем, я отнесу тебя домой. Ты достаточно увидела для одного раза. Завтра, если ты немного окрепнешь, я возьму тебя на короткую верховую прогулку.

Озабоченный взгляд Зайлы вернулся к хрупкой фигурке на лошади.

— Не думаю, чтобы…

Он приподнял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Послушай, Филип не сделает ей ничего плохого. На самом деле он очень добр к ней. Видишь, он разрешает ей пользоваться конюшнями. Часто берет ее с собой в поездки. Он даже принял меры, чтобы она не боялась общаться с местными жителями. — Его губы строго сжались. — Но Эдип все еще наполовину дикий и слишком сильный для нее. Филип это знает и не собирается позволять ей сломать шею. Кстати, что бы ты о Филипе ни думала, в нем много хорошего, гораздо больше положительных качеств, чем отрицательных. Он честен и исключительно справедлив. Ему иногда нравится играть роль плейбоя. Но он, надо отдать должное, и работать умеет, в отличие от большинства людей, занимающих такое положение, он не из тех правителей, которые все берут от своих владений и ничего не дают взамен. Например, он вкладывает миллионы в орошение, пытаясь оживить пустыню. С тех пор, как Филип возглавил княжество, здесь значительно возросли и уровень образования, и доход на душу населения. — Он легко поднял ее на руки. — Так что не волнуйся насчет Пандоры. Филип не собирается привязать ее к забору и отхлестать кнутом. Она совершенно не нуждается в твоей опеке. И вряд ли будет благодарна тебе, если ты вмешаешься.

Зайла обняла его за шею, и он понес ее через двор конюшен.

— Но вытворять такое ей нельзя позволить. Это опасно для нее. Кто знает, что может случиться.

Его руки перехватили ее поудобнее.

— С Пандорой ничего не случится, — мягко сказал Дэниел. — Она под защитой Филипа. — Он легко прикоснулся губами к ее волосам. — С тобой тоже ничего не случится, об этом позабочусь я. Так что ни о чем не волнуйся и позволь мне отнести тебя обратно в спальню. Я считаю, тебе надо поспать. А к ужину я тебя разбужу.

— Я не видела конюшен изнутри! — Это было уже чисто формальное возражение, потому что Зайла вдруг почувствовала слабость, как будто все силы разом ее покинули.

— Никогда не встречал женщину, столь очарованную четвероногими созданиями. Вот уж не ожидал, что когда-нибудь придется сесть на лошадь, чтобы стать то ли нянькой, то ли ангелом-хранителем ковбою женского рода, помешанному на лошадях.

Зайла удивленно посмотрела на него.

— Ты что, не ездишь верхом?

Дэниел покачал головой.

— Вообрази, не все это любят, — торжественно сказал он. — Я понимаю, таким кентаврам, как ты и Филип, трудно это себе представить. Последнее животное, на котором я ездил, был самый упрямый мул, когда-либо существовавший на земле. Я извелся за целые две недели, пока длилось путешествие через Анды. — Он посмотрел на нее с комическим гневом. — Какого черта ты хихикаешь, бессердечная женщина? Знаешь, как это было мучительно?

— Догадываюсь, — смеясь сказала она. — Не волнуйся, ездить на лошади намного приятнее. Я тебя научу. Вот увидишь, тебе понравится.

— Ты уверена? — мрачно спросил Дэниел. — Неужели мне не удастся уговорить тебя заменить поездки верхом приятным мирным круизом по Средиземному морю? У меня в Марасефе пришвартована яхта, и, смею тебя уверить, я намного лучше справляюсь с волнами, чем с лошадьми.

— Не будь таким пессимистом, — с улыбкой сказала она. — Ты быстро научишься. Это гораздо легче, чем бороздить моря или взрывать самолеты. Кроме того, я не против поменяться ролями и побыть для разнообразия руководителем. Мне даже приятно, что ты не во всем являешься мастером.

Лицо Дэниела посерьезнело.

— Откуда у тебя такие мысли? Я и не претендую на то, чтобы быть суперменом. Я, правда, быстро учусь, а та жизнь, которую я вел, заставила меня овладеть многими навыками, но в смысле образования ты наверняка намного впереди меня. — Он пожал плечами. — Представляешь, я даже диплом колледжа получил только два года назад, после того, как вышел в отставку. Я думаю, в мире полно вещей, которым ты могла бы меня научить. — Он улыбнулся. — А может быть, и я кое-чему научу тебя. Это было бы интересно проверить, не так ли?

— Да, конечно, — задумчиво ответила Зайла. — Насколько я понимаю, дружба предполагает и это. — Трудно поверить, но Дэниел, кажется, говорил вполне искренне. Дэниел, похоже, не осознавал, какой он незаурядный человек. В нем сочетались чувство юмора, ум и необычайное упорство, которое позволяло ему сдвигать горы. Зайла, стараясь скрыть пронизывавшую ее нежность, закрыв глаза, покрепче прижалась к Дэниелу. Отгородившись таким образом от окружающего мира, она могла лучше слышать биение его сердца, сильный живой звук, такой же, как и сам Дэниел.

Когда Зайла открыла глаза, то не сразу поняла, где находится, и замерла от испуга. В кресле около ее кровати сидел совершенно незнакомый ей человек, а царивший в комнате полумрак не давал его рассмотреть. Боже правый, как же она ненавидит эти темные фигуры! Но сейчас она этого не допустит. Не успев ничего сообразить, Зайла выскочила из постели, сжав кулаки, и закричала:

— Нет! Уходи!

Маленькая фигурка застыла от неожиданности, нога, небрежно перекинутая через подлокотник, перестала качаться.

— Не могу. Филип не разрешает. — Голос был юным и незнакомым. — Я, черт возьми, и сама бы с удовольствием ушла отсюда!

— Филип? — Зайла тряхнула головой, приходя в себя, и страшные тени прошлого растаяли в тумане. Ну да, конечно, Филип Эль-Каббар. Она сейчас у него в доме. — Кто ты? — спросила она уже спокойно.

— Пандора Мэдхен. — Мальчишеская фигурка откинулась на спинку кресла, вытянув обутые в сапоги ноги. В каждом движении сквозил внутренний протест. — Я ваша новая горничная, — пояснила она. — Мэм! — добавила девушка противно сладким голосом.

— Моя новая горничная? — в растерянности переспросила Зайла. — Но у меня никогда не было горничных. И что я буду с тобой делать?

Девица пожала плечами:

— Придумайте. Это уж ваше дело. Могу чесать вам спинку, укладываать волосы и все такое. Вы — мое наказание.

— Наказание?

— Да, за то, что я взяла Эдипа. Филип был вне себя.

— Немудрено, — подтвердила Зайла. — Я была там, когда ты взяла барьер. Это был красивый прыжок.

— Мне случалось прыгать и лучше, — небрежно сказала Пандора. — Я видела вас на заборе с Филипом и Дэниелом. С кем из них вы спите?

— Что??

Фигурка девочки была странно напряжена.

— Я спросила вас, спите ли вы с Филипом. Так как?

— Нет, не сплю. Вообще, это совершенно не твоя забота, но если хочешь знать, я впервые встретила шейха Эль-Каббара только сегодня утром.

Напряжение мгновенно ушло из юного тела.

— Я, впрочем, так и думала, — небрежно заметила она, пытаясь скрыть облегчение. — Филип бы ни за что не прислал меня к вам, если бы хотел вам добра. Он прекрасно знал, что я скорее всего превращу вашу жизнь в ад. На вас-то он за что взъелся?

— Скажем так: я не вызываю у него положительных эмоций. — Боже праведный, ребенок был просто невероятен! Первоначальное раздражение Зайлы быстро сменилось веселым удивлением. Под бравадой Пандоры было что-то трогательно-детское, что не могло не привлекать.

— Это потому, что вы красивы, — прямолинейно заявила Пандора. — Филип спит с красивыми женщинами, но он их не любит. — Она помолчала и добавила с ноткой вызова: — Я некрасивая, но ему нравлюсь. Он никогда мне этого не говорил, но я это и так знаю.

— Я в этом не сомневаюсь, — мягко заметила Зайла. — Он очень волновался за тебя, когда ты готовилась к тому прыжку.

— Правда? — Радостное удивление в ее тоне было слишком откровенным, и Пандора постаралась скрыть его под небрежным замечанием. — Это потому, что мы друзья. Он спас мне жизнь, вы ведь знаете.

— Нет, я этого не знала. — Зайла отвела прядь волос со лба и поудобнее села в кровати. Жаль, что в комнате так темно. Ей хотелось бы получше рассмотреть эту непослушную девчонку, которая с каждой минутой нравилась ей все больше.

— Это случилось в первый же месяц, как мы с отцом приехали сюда, — пояснила Пандора. — Люди на базаре напали на меня, потому что я выпустила всех голубей из клеток. Представляете, у них были ножи, меня чуть не убили. — Она слегка вздрогнула при этом воспоминании. — Филип спас мне жизнь. А затем он меня отлупил. — Она потянулась к шее и вытащила из-под одежды круглый медальон на золотой цепочке, который заблестел даже в полутемной комнате. — А потом он дал мне вот это.

— Подарок? Очень красивый.

— Это не подарок, — с горячностью возразила Пандора. — Сабля и роза — символ того, что я принадлежу ему. Так он сказал.

Так вот что имел в виду Дэниел, говоря, что девочка находится под защитой шейха!

— Он, должно быть, очень дорожит тобой.

Пандора подняла подбородок:

— Конечно. Я же говорю, что мы друзья. Если он наказывает меня все время, то вовсе не потому, что действительно сердится. Если бы он ко мне плохо относился, ему было бы вообще все равно.

Теперь Зайла все поняла. Постоянные выходки служили для Пандоры единственным способом привлечь к себе внимание шейха. Было ясно, что она обожает этого мужчину, причем тот, похоже, этого не заслуживает.

— Ну ладно, Пандора, мне не особенно нравится, когда меня воспринимают, как наказание, — сухо сказала Зайла. — Или когда тебя присылают, чтобы наказать меня. Мне не нужна горничная, а ты не хочешь ею быть, так почему бы нам не отказаться вообще от этой затеи?

— А вы что, боитесь меня? — спросила Пандора, изучающе глядя на Зайлу. — По-моему, вы здорово испугались, когда проснулись.

— Нет, — быстро ответила Зайла. — Иногда мне снятся кошмары. Я просто спала, и когда увидела тебя, сидящую рядом, то испугалась от неожиданности.

— Я рада, что вас напугала, — сказала Пандора с чисто детской откровенностью. — Совсем не лишнее сразу получить преимущество, раз уж мы должны провести какое-то время в обществе друг друга.

— Ничего мы не должны. Я просто скажу шейху Эль-Каббару, что…

— Это бесполезно, — перебила Пандора, решительно взмахнув правой рукой. — Филип не меняет своих решений. Вообще никогда.

При этом ее движении что-то темное капнуло на гладкий мозаичный пол. Зайла не сразу поняла, что это такое.

— Это же кровь! — в ужасе воскликнула она. — Что у тебя с рукой?

Пандора отпрянула и поглубже уселась в кресло.

— Ничего. Я просто поцарапалась.

— И ты не перевязала рану?

— Да она совсем несерьезная.

— Но если кровь продолжает течь, то надо что-то делать. Давай я позвоню твоему отцу.

— Нет! — в панике воскликнула девочка. — Он только опять рассердится на меня. Я же сказала, что ничего серьезного.

— Если ты не хочешь, чтобы я звонила твоему отцу, то давай я перевяжу рану. — Зайла встала с постели и заставила подняться Пандору. — Идем. Не так уж плохо я оказываю первую помощь. Я часто помогала Джессу лечить скот, когда жила на ранчо.

— Вы жили на ранчо? — От удивления Пандора так растерялась, что не оказала никакого сопротивления и покорно пошла за Зайлой в ванную. — Вы совсем не похожи на сельскую жительницу. Вы такая же красивая, как и все наложницы Филипа.

— А что, кроме наложниц, никто не имеет права хорошо выглядеть? — с иронией спросила Зайла. — Я пасла стадо верхом на лошади, клеймила скот, чинила упряжь. Кроме того, я неплохая наездница. Не такая, как ты, конечно, но я не раз выигрывала голубые ленты в местных конных соревнованиях. — Она усмехнулась. — А судей гораздо больше волновало то, как я держусь в седле, нежели мой внешний вид.

— Знаешь, я не сильна в выездке, — со вздохом отозвалась Пандора. — Но прыжки мне удаются. А на какой лошади… — Они дошли до двери в ванную, и Пандора внезапно остановилась как вкопанная. — Знаете, лучше не надо. С моей рукой все в порядке. Я не хочу туда идти.

— Ерунда, — настаивала Зайла. — Это займет всего минуту. — Она потянулась к ручке двери.

Пандора оттолкнула ее и встала перед дверью, не давая пройти.

— Тогда я войду первая!

— Это еще почему? — спросила пораженная Зайла.

После нерешительного молчания Пандора пробормотала вполголоса:

— Потому что там тигр.

— Что?!

— Это только молодой тигр, — поспешно заговорила девочка. — Практически тигренок. Я держала его на конюшне, но его нельзя было там оставлять без присмотра. Лошади становятся нервными, когда чуют зверя, и его бы там обязательно нашли.

— И тогда ты решила поместить его в моей ванной? — Зайла не могла поверить своим ушам. — Ты что, думала, что я его не найду? Уверяю тебя, что бываю в ванной довольно часто.

— Это единственное, что пришло мне в голову, — жалобно сказала Пандора. — Я не могла допустить, чтобы эти браконьеры опять его поймали.

— Какие браконьеры? Ну почему мне кажется, что я попала в сумеречную зону?

— Ой, вы тоже смотрите «Сумеречную зону»? У Филипа есть все серии на видеокассетах. Они такие интересные, правда?

— Пандора, — перебила Зайла, произнося каждое слово четко и с расстановкой. — Меня не интересует любовь Филипа к «Сумеречной зоне». О каких браконьерах ты говоришь?

— На прошлой неделе на базаре было несколько браконьеров. Филип, конечно, против этого, но они переходят с места на место, и он не всегда о них знает. У них были шкуры нескольких взрослых тигров, а в клетке они держали Андрокла. Я подумала, что они ждут, пока он подрастет, чтобы содрать в него шкуру. Поэтому, когда стемнело, я пробралась туда и выкрала его.

— Выкрала тигра? — едва выговорила Зайла. — Должно быть, это было захватывающе.

— Ну и что? У меня вообще хорошее взаимопонимание с животными, — просто ответила Пандора. — Они мне доверяют.

— А эта царапина на твоей руке тоже от твоего друга Андрокла? Если так, то он, мне кажется, не проявил достаточного дружелюбия.

— А чего еще ожидать, когда он был так запуган? Мне же пришлось пронести его в дом под одеждой. Естественно, что он немного меня поцарапал.

— Да уж, действительно естественно, — отозвалась Зайла, качая в изумлении головой.

— А вы скажете Филипу? — напряженно спросила Пандора. Но тут же подняла голову с независимым видом. — Не то чтобы я волновалась из-за этого. Он любит меня больше, чем вас.

— Кто бы в этом сомневался, — сухо съязвила Зайла. — А что касается меня, то я еще не решила, что буду делать. Надо, наверное, взглянуть на твоего друга Андрокла и решить, насколько он опасен. — На самом деле Зайла не удивилась бы, увидев в ванной совершенно взрослого тигра. Или если бы там не было никого. Все это могло оказаться хорошо продуманной шуткой. Она постепенно начинала понимать, что с Пандорой Мэдхен надо быть готовой ко всему.

Но это не было шуткой. В центре бело-розовой ванной на махровом полотенце спал, свернувшись калачиком, настоящий живой тигренок. Когда Зайла включила свет, он открыл один сонный глаз и перекатился на другой бок.

— Ну разве он не прелесть? — восторженно спросила Пандора. — Просто большой котенок!

— Он великолепен. — Хорошо было уже то, что он не оказался взрослым тигром, как Зайла боялась. И он действительно был очень милым. — Но у него, кажется, отсутствует инстинкт самосохранения. Посмотри, он опять уснул.

— Животные чувствуют все. Он знает, что ему ничего не грозит. Так мы можем его оставить?

— Пандора, это же не голуби, которых ты выпускала из клеток. Этот очаровательный котенок вырастет и станет опасным. Как ты можешь… — Ее взгляд обратился на лицо девочки, стоящей рядом, и она изумленно уставилась на нее. — Господи, да ты же хорошенькая! А ты еще говорила, что некрасивая!

— Я и есть некрасивая, — упрямо повторила Пандора. — Я тощая, как палка, и у меня ужасные волосы. И потом, — с торжеством добавила она, — у меня веснушки!

У нее действительно были веснушки. Маленький классической формы носик был словно посыпан золотой пыльцой. Большие черные глаза девочки обрамляли столь же черные ресницы. Ее «ужасные» волосы были не подстрижены, а скорее обкромсаны по-мальчишески коротко. Тем не менее их цвет и густота вызывали восхищение. Светлые, с пепельным оттенком, они сияли серебристым светом. Ей действительно пока не хватало женской прелести, но она была прекрасно сложена и так же грациозна, как тигренок в ванной. Да, если она в пятнадцать лет так хороша, то в двадцать сможет затмить любую красавицу. И тем не менее в ее отрицании собственной красоты было какое-то отчаяние. Зайла удивилась было, но тут же все поняла. Филип Эль-Каббар не любил красивых женщин, во всяком случае, не доверял им. Вот почему Пандора категорически отказывалась быть красивой.

— Да, в этом я ошиблась, — сказала она как можно серьезнее. — Веснушек я не заметила.

— Ну, тут такой неяркий свет. — Успокоившись, Пандора опять переключила внимание на тигренка. — Я знаю, что не смогу держать его до бесконечности. Его надо будет отослать в заповедник. Но я подумала, что никому не повредит, если я немного подержу его здесь. — Лицо девочки стало обиженно-грустным. — У меня никогда не было ни кошки, ни собаки. Мы всегда переезжали с места на место, пока не приехали сюда. Я подумала, что хоть недолго…

Зайла испытывала такое сочувствие к девочке, что готова была забыть о здравом смысле.

— Ну, ладно, день-два это можно, — нерешительно произнесла она. — Я вряд ли вообще буду сейчас пользоваться ванной. Обычно я предпочитаю душ. — Она рассеянно провела рукой по волосам, словно бы только что осознав свои слова. — Господи, что я говорю! Я почти согласилась поселить тигра у себя в комнате!

— Мне тоже так кажется, — Пандора широко улыбнулась, отчего ее лицо стало неотразимо красивым. — Теперь ты уже не откажешься. Ну до чего замечательно! Я прослежу, чтобы он не мешал тебе, и сама буду за ним убирать. Слуги пускай держатся подальше от твоей спальни, мы как-нибудь их отвадим. Я принесу пару одеял, чтобы ночевать здесь и не оставлять его без присмотра. Филип выделил мне гостевую комнату рядом, но там нет такой большой ванной, а то бы я отвела Андрокла туда. Увидишь, он совсем не будет тебе в тягость.

— В этом я должна убедиться сама, — сказала Зайла с недовольной гримасой. — Ну ладно, теперь займемся твоей рукой, посмотрим, что этот безобидный котенок натворил.

Пандора молча протянула правую руку, предплечье которой было обвязано небольшим полотенцем. Сняв его, Зайла едва сдержалась, чтоб не вскрикнуть. На тоненькой руке девочки были довольно глубокие отметины от когтей, три из которых еще кровоточили. Зайла покачала головой.

— Да уж, просто царапина! — заметила она с иронией, открывая стеклянные дверцы аптечки. — Тебе надо было продезинфицировать эти царапины сразу же. Для дочери врача ты уж слишком мало знаешь о первой помощи.

— Мы с отцом вообще не понимаем друг друга. Он никогда ничему меня не учил, — ответила Пандора, пожимая плечами. — Он никогда и не любил меня.

— Иногда трудно понять, любят тебя или нет, — мягко сказала Зайла, вынимая бинт и пузырек антисептика с полки. — Людей вообще бывает трудно понять.

— Это точно, — со страстью заявила Пандора. Она внимательно наблюдала за действиями Зайлы, осторожно промывающей ранки. — Но это не важно. Во всяком случае, мне все равно.

Зайла отвинтила крышку пузырька:

— Будет щипать.

Пандора резко вздохнула, когда Зайла смазала ей руку, но больше ничем не показала, что ей больно. Ее темные глаза пристально смотрели на Зайлу.

— А вот тебе я нравлюсь. Это тоже точно.

— Да, ты мне нравишься, — подтвердила Зайла, обматывая бинтом тонкую, но сильную руку девочки. — И это доказывает, что я иногда подвержена приступам безумия. Мне почему-то кажется, что ты принесешь мне одни только проблемы.

— Мне ты тоже нравишься, — смущенно призналась Пандора. — Сначала я думала, что ты жутко капризная. Но ты не боишься ни тигрят, ни крови, ни даже Филипа. Исключение — это твои кошмары.

— Ну, можно найти и многое другое, что действует мне на нервы. — Зайла отодвинулась, закончив бинтовать руку. — Если рана воспалится, нам придется обратиться к твоему отцу за антибиотиками.

— Посмотрим, — небрежно ответила Пандора. — Я думаю, все и так заживет. Я очень крепкая.

«Да, а внутри такая ранимая», — подумала Зайла.

— Я буду менять повязку каждый день, пока не станет ясно, как идет дело, — твердо сказала она. Открыв опять дверцы аптечки, она поставила все на место. — Я тоже не из слабых. — Затем, как будто судьба решила посмеяться над ней, она неожиданно покачнулась и вынуждена была схватиться за край столика, чтобы не упасть. — Ах, черт!

Пандора сумела ее удержать, мгновенно обхватив за талию.

— Что с тобой? — спросила она, хмуря в тревоге лоб.

— Все хорошо, — успокоила ее Зайла, глубоко дыша, чтобы собраться с силами. — Я просто очень долго на ногах. Я забьша, что после болезни мне надо быть осторожной. Иногда природа сама нам об этом напоминает. Понимаешь, вчера утром меня укусил скорпион, и я все еще не оправилась от укуса.

— Я не знала, что ты больна, — с сочувствием проговорила Пандора. — Пойдем, я отведу тебя в постель. — Ее руки были удивительно сильными для такой хрупкой девочки, и она не столько вела, сколько несла Зайлу. — Надо было сразу сказать. Ты не волнуйся, я о тебе позабочусь. Так, значит, из-за этого Филип хотел, чтобы я была твоей горничной?

— Мне кажется, что твое первое предположение ближе к истине. Сомневаюсь, что он действительно обо мне волнуется.

— Да, вряд ли. — Пандора осторожно усадила ее на кровать и наклонилась, чтобы включить лампу на столике у кровати. — Ты пока тут посиди, а я пойду принесу чего-нибудь вкусненького.

— Можешь не беспокоиться. Дэниел обещал мне принести поесть после того, как я отдохну. Он вот-вот придет.

— Тогда я пойду и скажу, чтобы не беспокоился. Ты можешь увидеть его и завтра утром. Сегодня ты слишком слаба, чтобы принимать посетителей.

— Да? — растерялась Зайла.

Пандора кивнула с уверенным видом.

— Тебе надо хорошо поесть и пораньше лечь. — Она чуть-чуть нахмурилась. — Я даже помогу тебе причесаться и намажу тебя всеми кремами и прочей ерундой. Ты ведь не захочешь, чтобы он видел тебя в таком виде?

— Но я пользуюсь только увлажняющим кремом, — рассеянно сказала Зайла. — И потом, он видел меня и в гораздо худшем состоянии.

Пандора пристально посмотрела на нее, размышляя.

— Так ты с ним спишь? Ты не бойся, я не помешаю. Как только ты поправишься, я мгновенно исчезну, ты даже знать не будешь, где я. Но, пока ты болеешь, не стоит заниматься сексом.

— Спасибо за заботу, — произнесла Зайла, не переставая удивляться про себя. — Но мы с Дэниелом только друзья, так что твоя тактичность не понадобится. Вероятно, именно он сказал Филипу, что мне нужна горничная.

— Значит, ты ни с кем из них не спишь? — поразилась Пандора. — Как интересно!

Очевидно, в понимании Пандоры красивая женщина просто не могла спать одна. Чему удивляться, если ее ментором был такой человек, как Филип Эль-Каббар?

— Что же здесь странного, — ответила она, подавив улыбку. — Мне показалось, что так гораздо спокойнее. Вот я и решила попробовать. Просто в качестве опыта, как ты понимаешь.

— Ты надо мной смеешься, — с упреком сказала Пандора. — Мне это не нравится. — Потом она хитро улыбнулась. — Хотя ерунда, то, что я собиралась с вами сделать, ничуть не лучше.

— Что-то похуже, чем тигренок в ванной? — настороженно спросила Зайла.

— Ну, это только если бы я узнала, что ты спишь с Филипом, — успокоила ее Пандора. — Если нет, я бы просто забыла обо всем.

— О чем, например?

Пандора помолчала и ответила со скрытой яростью в голосе:

— Я собиралась подождать, пока вы дойдете до самого пика… — Она умолкла, а затем добавила неприличное английское слово, чем весьма шокировала Зайлу. — И тогда я бы пробралась в комнату и бросила Андрокла сверху на вас обоих. — Она улыбнулась, очень довольная собой. — Думаю, вам бы точно не захотелось продолжать…

— Да уж, в этом можно не сомневаться, — едва выговорила потрясенная Зайла. Когда Пандора ушла, она продолжала размышлять об этом странном характере. На протяжении всего их разговора она сочувствовала девочке, страдающей от неразделенной любви к шейху. Теперь же она всерьез задумалась: может, сочувствия заслуживает именно Филип Эль-Каббар?

Глава 7

Луг, заросший красными маками, казалось, уходил в бесконечность. Алый шелк лепестков еще дрожал под тяжестью хрустальной росы и порывами легкого ветерка.

— Как здесь хорошо! — Голос Зайлы был таким же тихим, как и мир вокруг них. Солнце только поднималось над темнеющими вдали тамарисковыми зарослями, расцвечивая небо розовым и золотым. — Никогда не видела такой божественной красоты! — Она подняла голову, подставляя лицо прохладному ветерку, получая наслаждение через зрение, осязание и обоняние сразу. Она вдыхала запах земли, нежные ароматы тамариска и маков. Это было так замечательно, что у нее кружилась голова. — Почему ты раньше не привез меня сюда?

— Не хотел рисковать, уезжая далеко, — ответил Дэниел, спрыгивая с седла и перебрасывая поводья через голову крупного гнедого коня. — Я не был уверен, что ты достаточно окрепла. Этот луг начинается сразу за тамариском, окружающим пастбище, но я не так ловко держусь в седле, чтобы помочь тебе в случае необходимости. Старый Доббин и я — мы пока еще не очень доверяем друг другу.

Зайла подняла брови.

— У тебя все прекрасно получается, несмотря на то, что ты тренируешься всего неделю. — Она соскользнула со своей серой кобылы прямо ему в руки, автоматически напрягаясь в ожидании того острого волнения, которое всегда охватывало ее при его прикосновении. Друзья. И хотя она всегда помнила о тех правилах, которые он установил, сегодня, в этом райском уголке, соблюдать их было не так просто.

Дэниел покачал головой:

— Мы оба знаем, что из меня выйдет не более чем посредственный наездник. Единственное, что заставляет этого упрямца меня хоть как-то слушаться, это пара крепких ног, которыми я могу достаточно сильно его сдавить, чтобы показать, кто хозяин.

Зайла натянуто улыбнулась:

— По-моему, Пандора так тебя запугала, что ты стал чересчур осторожен. Я обнаружила, что, когда затронут ее материнский инстинкт, она проявляет преданность и заботу волчицы. Она прямо задавила меня своей опекой за последнюю неделю.

— Еще бы, она даже не пускает меня в твою комнату, — возмущенно сказал Дэниел. — Филипа это просто потрясло. Он подозревает, что ты использовала гипноз.

— Не гипноз, а просто доброту, — тихо сказала Зайла. — И ему бы не мешало попробовать это средство.

— Мне кажется, что он немного боится ее поощрять. Пандора может быть стихийным бедствием, если ее не ограничивать. — Он многозначительно посмотрел на Зайлу. — Возможно, именно это и есть проявление его доброты к ней. Он совсем не хочет, чтобы она страдала.

Был ли скрытый смысл в его словах? Неужели она вела себя так откровенно, что заслуживала предупреждения? Зайла никогда не умела скрывать свои чувства.

— Пандора будет страдать в любом случае, — возразила она, отворачиваясь. — Но тогда ей хотя бы будет что вспомнить. Хорошие воспоминания уравновесят плохие. — Она обернулась к нему через плечо и улыбнулась. — А я хочу оставить хорошие воспоминания от нашей встречи. Ты когда-нибудь бегал по маковому лугу, Дэниел?

Он покачал головой, не сводя с нее глаз.

— Кажется, нет.

Лучик солнца играл в его волосах, превращая их в шелковистое золото. Он был одет в синюю клетчатую рубашку, обрисовывающую широкие плечи и тонкую талию. Поношенные джинсы были заправлены в замшевые сапоги. Это будет еще одним воспоминанием: Дэниел, освещенный восходящим солнцем.

— Я тоже не пробовала. Ну, побежали! — Она повернулась и со всех ног понеслась по лугу. Ветер холодил щеки, цвета и запахи сливались вокруг нее в нечто расплывчато-сверкающее. Она слышала за спиной хриплое дыхание Дэниела. Ее легкие тоже болели, но она не желала сдаваться. Она вообще никогда не остановится!

— Зайла, остановись! — Голос Дэниела звучал властно, и это поразило ее. Ее шаг немного замедлился.

— Если не остановишься, я сам тебя остановлю.

Она резко остановилась и повернулась к нему:

— В чем дело?

Он нагнал ее двумя шагами. Его руки тяжело легли ей на плечо.

— Ты ведешь себя, как сумасшедшая. Ведь только что ты была серьезно больна, забыла? А теперь мчишься так, будто готовишься бежать стометровку на Олимпийских играх. — Он легко встряхнул ее. — Я уже подумал, что ты пробежишь весь луг.

— Почему же ты меня раньше не остановил? Конечно, вся эта красота слегка опьянила меня, но я же разумный человек, со мной можно было поговорить.

— Я не мог тебя догнать, черт возьми! — Его лицо было хмурым. — Понимаешь, моей сильной стороной является выносливость, а не скорость.

Зайла откинула голову и радостно засмеялась.

— Дэниел, ты чудо, таких больше нет. Ты всегда говоришь правду, даже если это задевает твое самолюбие. — На его лице появилось странное выражение, и она сразу перестала улыбаться. — Ну а теперь-то что случилось?

— Я никогда не слышал раньше, чтобы ты смеялась, — просто ответил он. — Это так здорово!

Зайла замерла.

— Тогда я постараюсь делать это почаще. Я и не знала, что кажусь занудой. — Она опустилась на колени среди маков. — Но ты, наверное, прав. Мои ноги все-таки устали.

Он сел на траву рядом с ней.

— И мои тоже. — Его взгляд не отрывался от ее лица. — Ты совсем не зануда. Ты никогда не бываешь мрачной, а всегда спокойно улыбаешься. — Он потянулся и нежно погладил пальцем ее щеку. — И ты такая красивая! Очень красивая, мой старый друг.

Вот еще одно дорогое воспоминание. «Старый друг». В этот раз его обращение опять звучало как признание в любви.

— Пандора не посчитала бы это комплиментом, — сказала Зайла слегка дрогнувшим от волнения голосом. — Она думает, что красивые женщины хороши только для одной цели. — Опустив глаза, она сорвала один из маков, цветущих вокруг. Зря она это сказала. Сразу же представился Дэниел, сильный и обнаженный, занимающийся с ней любовью на широкой кровати, застеленной прохладными атласными простынями. А она ведь никогда не видела его во время любви. Тогда, в пещере, вокруг царила кромешная темнота, наполненная страстью. Зато уж страсти было хоть отбавляй.

Зайла попыталась отогнать от себя эти мысли. Она не может просить у судьбы слишком многого. Прошедшие десять дней и так были прекрасными, спасибо и за это. Дэниел беспокоился и заботился о ней, как старший брат о любимой сестренке. И притом, очень хрупкой сестренке, грустно подумала она. Зайла не могла отделаться от впечатления, что он боится притронуться к ней даже с самыми невинными намерениями. Неужели он не видит, что она уже почти здорова? Он, может быть, и не желает ее больше, но и друзья обмениваются дружескими ласками время от времени.

За эти дни они сблизились во многих отношениях. Они много разговаривали, играли в настольные игры, вместе обедали. Зайла чувствовала, что знает его лучше, чем кого-либо из своихзнакомых. Дэниел был теперь частью ее жизни. Как она перенесет, когда он через несколько дней отвезет ее в Зеландан и пойдет по жизни своим путем? Будет ли он приезжать хоть изредка? Наверное, да. Он считает ее хорошим другом, а Дэниел всегда верен друзьям.

— Ты что-то перестала улыбаться. О чем ты думаешь?

— О Зеландане. — Одним пальцем она задумчиво разглаживала лепестки мака на колене, не поднимая головы. — Вчера я звонила маме. Из Нью-Йорка прилетели Дэвид и Билли. Мама говорит, Дэвид был очень расстроен из-за того, что ему не сообщили о похищении. Он спрашивал, когда я приеду.

— Вот и пусть теряется в догадках, — резко сказал Дэниел. — Ты еще недостаточно окрепла, чтобы куда-то ехать. Доктор Мэдхен говорил тебе это вчера, так?

— Да, он мне сказал. — Решение доктора принесло ей тогда большую радость. — Но рано или поздно он меня отпустит. Я теперь уже хорошо себя чувствую. Дэвид был удивлен, что я до сих пор здесь. Он собирался позвонить доктору.

— До сих пор все прекрасно обходились и без твоего драгоценного Дэвида. Можешь сказать ему, чтобы занимался своими делами и не лез в чужие, — сердито сказал Дэниел. Но, увидев, какое впечатление произвели его слова на Зайлу, он обреченно поднял брови. — Конечно, ты так не можешь сказать. Ты слишком многим ему обязана. Он же твой лучший друг!

— Он мой хороший друг, — мягко поправила Зайла. — Не могу сказать, что лучший. Во всяком случае, теперь. Теперь ты мой лучший друг, Дэниел.

Дэниел замер. Что-то промелькнуло в его лице, но он быстро скрыл это.

— А как твой Брэдфорд переживет это? Ведь ты была его личной собственностью в течение долгих лет.

— Думаю, Дэвид не считает, что, заботясь о ком-то, нужно с кем-то соперничать. Он прекрасный человек, Дэниел. Бывают моменты, когда он напоминает мне высокогорное озеро, чистое, глубокое и абсолютно прозрачное. Я бы очень хотела, чтобы вы познакомились.

— Не уверен, что мне это надо, — кратко ответил он. — В отличие от Брэдфорда я очень ревниво отношусь к подобным вещам, и встреча с таким совершенством может быть испытанием для моего самолюбия. Ты никогда не сравнивала меня с этим дурацким горным озером.

— Пусть тебя это не волнует. — Зайла мягко улыбнулась. — Ты в своем роде тоже совершенство. Но это правда, что ты не похож на горное озеро. Ты скорее напоминаешь море. Суровое, сильное, но при этом способное поддерживать жизнь, даже давать жизнь. Мне кажется, что вы с Дэвидом отлично дополняете друг друга.

На лице Дэниела читалось изумление.

— Возможно, — неуверенно сказал он. — Я знаю, что он очень много значит для тебя. Хотя в этом тоже часть проблемы. Я всегда был собственником. — Он болезненно поморщился. — Наверное, это восходит к тем временам, когда я был маленьким и должен был крепко держать все, что имел, чтобы у меня это не отняли. Боюсь, я таким и остался.

— Нет причины удерживать то, что я и так тебе дала бы, — сказала Зайла. Она протянула руку, чтобы коснуться его руки. Она почувствовала, как Дэниел напрягся. Это физическое отторжение болезненно задело ее, но Зайла постаралась не показать виду. — Получается какая-то ерунда, Дэниел. Я считаю, если ты любишь кого-то, то даешь ему все, в чем он нуждается.

В его резком смехе звучала нотка горечи:

— Это правда. Ты сказала, что стоило бы Брэдфорду попросить, и ты бы не раздумывая легла с ним. Так, значит, и я теперь попал в число привилегированных, и на меня распространяется твое великодушие?

Зайла застыла, широко раскрыв глаза.

— Ну, если ты того хочешь… — пробормотала она через силу.

— Так вот, я не этого хочу! — У него сжались кулаки. Голубые глаза сверкали на побледневшем лице. — И это очень важно, черт возьми! Твое тело имеет свою ценность, как и твой ум и твоя душа. Ты не должна разбрасываться этим ради любого, кто попросит.

Зайла съежилась, как под ударом.

— Но это совсем не так, — заговорила она дрожащим голосом. — Я совсем не такая. Речь не идет о любом.

— Боже мой, я это знаю! — Слова Дэниела словно вырвались из глубины сердца. Его руки, сжимавшие ее плечи, дрожали. — Меня просто выводит из себя, когда ты говоришь что-то подобное. Ты так чертовски красива! Ты прекрасна и внутренне, и внешне! Ты что, не сознаешь этого? Мир вокруг может быть черным и отвратительным, но ты светишь, как свеча в ночи. Люди вроде меня должны знать, что где-то в мире еще существуют такие очаги надежды. Так что, ради Бога, сияй гордо, Зайла!

Зайла так и стояла перед ним, приоткрыв рот, чувствуя себя так, как будто ей только что вручили Нобелевскую премию мира. Потом робко улыбнулась ему, и ее лицо озарилось нежностью.

— Свечи, озера, моря… Мы сегодня что-то оба склонны к метафорам. — Она обернулась на поле маков, колышущихся под ветром. — Может, это от красоты вокруг? Маки, наверное, самые красивые цветы на земле. — Она покачала головой в изумлении: — А я их раньше так ненавидела!

— Зайла…

— Это странно, правда? Но из мака получают опий, понимаешь?

— Понимаю. — Дэниел крепче сжал ее плечи, его лицо было внимательным и суровым.

— Наркотик. Не могу смириться с тем, что из такой красоты получают нечто столь отвратительное. — Она посмотрела на цветок, все еще зажатый в ее руке. — Все вещи имеют две стороны. Опий может нести зло, но может также снять боль, остановить мучения. Мак может внушать ужас, но может возвышать сердца своей красотой. Надо просто знать об этом и воспринимать мир таким, какой он есть. — Она нервно облизнула губы и посмотрела ему в глаза. — Я говорю бессвязно, но я хочу что-то тебе сообщить. Наверное, надо было сделать это раньше, но мне и сейчас трудно говорить об этом.

— Так не говори, — с грубоватой заботливостью сказал он. — Мне и не нужно. Я не имею права знать, если это так болезненно для тебя.

— Но Дэвид знает, — озабоченно сказала она. — И ты можешь подумать, что я скрываю от тебя то, чем поделилась с ним. А я этого не хочу.

— Ну, я не до такой степени собственник. Не надо обнажать передо мной душу только ради того, чтобы я получил преимущество перед Брэдфордом.

Небывалое чувство облегчения затопило ее.

— Вот и хорошо. Значит, не теперь. Я все равно скоро все тебе расскажу.

Рука Дэниела нежно провела по ее губам и подбородку.

— Когда ты решишь, что готова, я тебя выслушаю. — Он отнял свою руку и неожиданно встал. — Но если я хочу, чтобы с тобой все было в порядке, я должен вернуть тебя домой и накормить завтраком. — Он протянул руку и помог ей встать. — Не будем нарушать строгий режим, прописанный тебе врачом.

Зайла обреченно вздохнула. Опять Дэниел играет роль старшего брата! Но сейчас это не испортило ей настроения. Это утро было таким прекрасным, и они сказали друг другу так много важного, что в ее душе зародился крохотный росток надежды. Она теперь точно знала, что Дэниел к ней неравнодушен, возможно, даже больше, чем сознавал сам. И если она не даст увянуть этому ростку, он может расцвести так же, как красивый красный мак в ее руке.

Она приподнялась на цыпочки и вдела зеленый стебелек в петельку рубашки Дэниела.

— Правда, давай возвращаться, — легко сказала она. — Или Пандора опять украдет Эдипа и примчится за нами.

Пандора, однако, пребывала в полном спокойствии. Она сидела, скрестив ноги, на персидском ковре около кровати и почесывала живот Андрокла. Увидев Зайлу, она радостно улыбнулась:

— Ты только посмотри! Он мурлычет от удовольствия!

— Что ж тут удивительного. — Зайла опустилась рядом с ней на пол и с удовольствием погладила голову тигренка. — Мне кажется, он подрос за последнюю неделю.

Пандора кивнула.

— Да, я тоже заметила, — уныло сказала она. — Скоро придется его отдавать. — Она приободрилась. — Но это еще не сейчас. — Она подняла тигренка и положила себе на плечо, как грудного младенца, поглаживая рукой его мохнатый затылок. — А ты уже завтракала?

— Да, когда мы вернулись с прогулки, то позавтракали с Дэниелом в столовой. — Зайла вопросительно подняла брови. — Ты что-то очень спокойная, не суетишься, как курица-наседка.

— Так тебе уже лучше, — пожала плечами Пандора. — Ты больше не нуждаешься в моей заботе. Я могу точно сказать, что, когда отец осматривал тебя вчера, это было только формальностью. Он уже не считает тебя больной.

— Но тогда почему же меня здесь держат? — спросила озадаченная Зайла. — Ты, наверное, ошибаешься.

— Нет, не ошибаюсь. — Пандора улыбнулась с некоторой горечью. — За все эти годы я прекрасно научилась читать выражение его лица. Я не знаю, почему он тебя держит, но, во всяком случае, не потому, что ты больна. Может быть, так сказал ему Филип. Моему отцу очень нравится тот стиль жизни, который Филип здесь установил. Он делает все, что Филип ему скажет.

— Очень сомневаюсь, что твой друг шейх настолько дорожит моим обществом, — сухо заметила Зайла. — Хотя он был исключительно любезен, когда мы недавно столкнулись с ним, но я вряд ли вхожу в число его друзей.

— Зато Дэниел Сейферт входит в это число, — упрямо заявила Пандора. — И Дэниел хочет тебя.

Зайла испытала настоящее потрясение от этих спокойных слов.

— Дэниел мой друг, — взволнованно сказала она.

— Он хочет спать с тобой, — безапелляционно заявила Пандора. — Он все время так на тебя смотрит. Готова спорить на что угодно, он еле сдерживается, чтобы не наброситься на тебя. — Она опустила ресницы, чтобы скрыть глаза. — Я знаю, как мужчина смотрит на женщину, когда хочет с ней спать. Я это достаточно часто видела.

Кого она имеет в виду? Филипа и его наложниц? Зайла ощутила прилив сочувствия к этой женщине-девочке.

— Думаю, ты не права насчет Дэниела, — мягко сказала она. — Он не хочет меня в этом смысле. Пандора пожала плечами.

— Сама увидишь. Не знаю, зачем ты споришь. Ты же и сама его хочешь. — Она внезапно подняла на Зайлу глаза. Ее великолепные черные глаза пронизывали насквозь, как рентген. — Разве нет?

Зайла секунду молчала.

— Да, я хочу его, — наконец признала она тихим голосом. — Но я еще и люблю его. Я не могу разделить эти два чувства. — Странно было говорить об этом вслух. Она почувствовала облегчение, как будто с ее души сняли груз.

— Я тоже, — прошептала Пандора, прижимаясь щекой к мягкой шерстке тигренка. Она закрыла глаза. — Ну разве это не смешно? У Филипа никогда не было подобных проблем. Как и у моей матери.

— Твоей матери? — удивилась Зайла. Почему-то она думала, что мать девочки умерла. Пандора никогда раньше о ней не говорила.

— Моя мать уже шестой раз замужем. Она красивая женщина, — пояснила Пандора так, словно это было вполне достаточной характеристикой. — Актриса. Не очень хорошая, правда, но ей это и не нужно.

— Твои родители в разводе?

— Да, они развелись, когда мне исполнилось три года. Отец ее ненавидит, — безразлично заметила Пандора. — А я нет. Она не то что жестокая, или бессердечная, или что-то в этом роде. Она просто эгоистка и любит жить в свое удовольствие. Четыре года назад мама настояла на том, чтобы я приехала к ней в Голливуд. Она была со мной очень мила.

«Мила» со своей родной дочерью? Почему-то это показалось Зайле более суровым приговором, чем прямое осуждение.

— По отношению к тебе нетрудно быть милой, — сказала она.

Пандора покачала головой, и лицо ее неожиданно оживилось. Она хитро улыбнулась:

— Ну да! Я и тогда была чертенком. Она была рада, когда я уехала. Ты знаешь, что согласно мифу Вулкан создал Пандору из глины?

— Нет, я не знала.

— Ну так вот. Но Филип говорит, что мои ноги отнюдь не глиняные. Он говорит, что они должны быть с копытцами. — Ее глаза весело блестели. — Я спросила, что он имеет в виду — копыта лошади или черта, но он так и не ответил. Он сказал, что и то, и другое замечательно подходит.

— Очень может быть. — Зайла встала на ноги. — Я пойду. Я обещала Дэниелу подойти в одиннадцать к бассейну, чтобы вместе с ним поплавать. У тебя хватит книг, чтобы не скучать, или мне лучше сходить в библиотеку и взять еще?

— Хватит. — Лицо Пандоры вдруг стало задумчивым. — Я могла бы искупать Андрокла. Ведь тигры могут плавать, правда? Интересно, это у них от природы или его надо учить?

— Боже мой, так ты будешь давать ему уроки плавания?

— Если он окажется в заповеднике, то ему понадобятся все навыки, чтобы выжить, — серьезно ответила Пандора. — Я уверена, что много времени это не займет. Андрокл очень умный.

— Ты не против, если сначала я пойду в ванную, чтобы переодеться в купальник и заплести косу? — вежливо поинтересовалась Зайла.

— Я что, слишком нахально себя веду? — неуверенно спросила Пандора. — Мы ведь тебе не мешаем, правда?

Зайла ласково взъерошила волосы девочки.

— Я очень рада, что вы здесь, — сказала она, направляясь в ванную. — Вы прекрасная компания. — Она вздохнула. — Как ни странно, я привязалась даже к этому несчастному котенку.

Когда Зайла уже была у двери в ванную, Пандора заговорила опять:

— А Дэниел все-таки хочет тебя. Возможно, он не любит тебя сейчас, но это может прийти потом. — Ее голос погрустнел. — У тебя есть хотя бы шанс.

— Это если предположить, что ты права, — ответила Зайла, стараясь не выказывать никаких эмоций. — А ты не права, Пандора. В этот раз, по крайней мере. — Она тихо закрыла за собой дверь.

Дэниел повесил трубку телефона, стоящего на письменном столе, и повернулся к Филипу, который протягивал ему стакан с выпивкой.

— Три — один в нашу пользу.

— Это Донахью?

Дэниел кивнул.

— Сегодня они схватили троих террористов, которые пытались перейти границу, чтобы вернуться в Саид-Абаба. — Он отпил глоток бренди. — Хасана с ними не было. Они разошлись во мнениях относительно дальнейших задач и разделились. — Дэниел мрачно улыбнулся. — Эти трое решили, что лучше остаться живыми.

— Ты думаешь, что он охотится за тобой?

— Скорее всего, — ответил Дэниел. — Судя по его досье, Хасан такой же фанатик, как и его брат. Он так просто не сдастся. С завтрашнего дня я хотел бы, чтобы у двери Зайлы дежурил охранник. — Он недовольно поморщился. — Хотя какой еще нужен охранник, если с ней будет Пандора? С тех пор, как она появилась на сцене, меня ни разу не пустили на «женскую половину»!

— Правда? — Филип задержал руку, которой подносил стакан к губам. — Это любопытно. Я знаю, что она демонстрирует совершенно неожиданную преданность Зайле, но не могу представить себе Пандору в роли дуэньи. Странно, что ты это так спокойно воспринимаешь. По-видимому, ты не спишь со своей дамой?

Дэниел молчал.

— Это еще любопытнее, — сказал Филип. — Не в твоих привычках упускать такую возможность. Ты не хочешь рассказать мне, чего ради ты вдруг стал таким сверхсдержанным?

— Нет, не хочу, — тихо проговорил Дэниел. — Мне кажется, ты меня не поймешь.

Филип осушил свой стакан.

— Возможно, ты и прав. — Он поставил стакан на стол. — Но я отлично знаю маленького дракона, которого я поставил охранять твою принцессу, а ей не свойственно так трястись над кем-либо.

— Кроме тебя, — мягко ввернул Дэниел.

Филип с шутливой покорностью наклонил голову.

— Кроме меня, — признал он, вставая, чтобы идти. — Ты получишь своего охранника, но сначала я посмотрю, чем объясняется такое необычное поведение Пандоры. — Он задержался у двери. — Не хочешь сходить со мной?

Дэниел отрицательно покачал головой:

— Клэнси сейчас допрашивает пленных. Он должен позвонить мне, если им удастся узнать, где прячется Хасан. Передай Зайле, что я приду и расскажу ей все подробно, как только он позвонит. Пусть ужинает без меня.

— Я уверен, что если кто-то и может получить у них информацию, то это он, — с загадочным видом произнес Филип. — На редкость дотошный человек, этот ваш Клэнси Донахью.

— Очень надеюсь, что он будет дотошным, — устало сказал Дэниел, садясь в глубокое кресло. — Мне бы так хотелось, чтобы с этим было покончено!

— Ты дошел до нервного истощения, — заметил Филип. — Я знаю, что воздержание именно так влияет на людей. — Он сдержанно улыбнулся. — Впрочем, лично я не допускал подобных глупостей с того момента, как мне исполнилось четырнадцать, так что сам этого не испытал.

— Филип! — Дэниел откинулся на высокую спинку и попытался расслабиться. — Иди к черту!

Филип рассмеялся.

— За последние десять дней это уже второй раз, когда меня посылают в адское пекло. Возможно, я не так неотразим, как привык считать. Да? — Он поднял руку. — Можешь не отвечать. Гораздо лучше, если остаются хотя бы иллюзии.

Дверь за ним закрылась, а Дэниел все глядел на нее, сжимая ручку кресла. Затем он усилием воли постарался расслабиться. Зря он так разговаривал с Филипом. Если бы у него под обычной самоуверенностью не было замечательного чувства юмора, он мог бы обидеться. А ведь, несмотря на свое отношение к присутствию здесь Зайлы, он вел себя как настоящий друг. Он гостеприимно предоставил им кров и обеспечил защиту.

Вспомнив последнее замечание Филипа, Дэниел неожиданно рассмеялся. Наверняка Зайла была первой, кто пожелал шейху Эль-Каббару попасть в ад. Чему тут удивляться! В ней чувствовалась необыкновенная сила духа, которая напоминала бурную подземную реку под безмятежно красивой поверхностью. Вот бы ему удалось сосредоточиться на ее внутренних достоинствах, а не отвлекаться на соблазнительную внешность! Как и Филип, он не привык к воздержанию, и в последние дни его сила воли подверглась слишком большим испытаниям. Если Зайла случайно как-то задевала его, он чувствовал, будто его ударили кулаком в живот. В последнее время он не спал по ночам. Его нервы были так натянуты, что он сам удивлялся, как еще может контролировать себя.

Тем не менее, судя по трогательному высказыванию Зайлы, в отношениях с ней ему удалось создать атмосферу братского добродушия. Он стал ее лучшим другом и должен этого держаться. Нельзя все испортить из-за своего непомерного желания. Пусть это займет месяцы, даже годы, но он дождется, что она захочет отдать ему себя вовсе не из-за своего бесконечного великодушия и благодарности. Он должен выдержать. Во всяком случае, он надеялся, что сможет. Сегодня днем, когда она появилась у бассейна во французском купальнике, уверенность Дэниела сильно поколебалась. Он так возбудился, что вынужден был находиться все время в воде, опасаясь испугать ее своей реакцией.

Дэниел допил бренди и потянулся, чтобы поставить стакан на стол. Он, безусловно, может подождать. Все, что ему нужно, это избегать бассейнов, ванн, вида Зайлы на лошади или просто идущей по комнате. Да, задача…

Он устроился в кресле поудобнее и вытянул ноги. И очень хорошо, что ему приходится ждать звонка Клэнси. Этим вечером он совершенно не в настроении играть роль только друга. Прежде чем увидеться с Зайлой в очередной раз, он должен собрать все свои силы и настроиться соответственно. Боже мой, в таком состоянии он уже готов заняться йогой и медитировать, глядя на свой пупок. Возможно, это отвлечет его мысли от других частей тела.

Глава 8

Зайла открыла дверь, и в глазах ее отразилось удивление.

— Можно войти? — вежливо спросил Филип Эль-Каббар. — Вы убедитесь, что мои манеры стали лучше. Вы заметили, я даже постучал. Мне кажется, я заслуживаю награды.

— Да, конечно. — Зайла затянула потуже пояс белого атласного халата и отступила в сторону, пропуская его. — Просто я не ожидала вас увидеть.

— Как мне сказал Дэниел, ваша охрана так строга, что вам вообще никого не приходится ожидать. — Филип не сводил с нее бирюзовых глаз. — А где маленький тигренок, где эта бестия?

Бестия! Боже, он знает, поняла Зайла, слабея. Надо было сразу догадаться, что Пандоре не удастся скрыть такое от шейха.

Филип нахмурился.

— Где Пандора? — нетерпеливо спросил он. — Насколько я понял, она охраняет вас, как тигрица своего единственного котенка. Так где она?

— Ах, Пандора! — Зайла вздохнула с облегчением. — Она в ванной. Наверное, стирает. Я пойду и позову ее.

— Стирает? — скептически поднял брови шейх. — Пандора? Какое необычное для нее занятие. Вы что, заколдовали ее, превратив в кроткую горничную? Мне это было бы крайне неприятно. Я ее послал сюда совсем не для этого.

— Я знаю, — тихо ответила Зайла. — Жаль вас разочаровывать, но мы прекрасно уживаемся. Она очаровательный ребенок, и я ее очень полюбила.

— Тогда тем более пора ее отсюда забрать, — сказал Филип, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной. Он был одет в темные брюки и рубашку, которые подчеркивали стройность тела и делали его исключительно привлекательным. — Предполагалось, что ее пребывание здесь станет наказанием. Совершенно очевидно, что этого не получилось.

— И что вы теперь с ней сделаете? — хмуро спросила Зайла. — Отчего бы не бросить ее в каземат, например?

— Это мысль. У меня есть один, знаете ли. Спасибо за совет, — задумчиво протянул Филип. — Я подумаю.

— Вы совершенно невозможны, вы это понимаете? Вы настоящий анахронизм!

Он улыбнулся.

— Да, и у меня достаточно власти, чтобы мне все сходило с рук. В этом все и дело. Вы так не считаете? — Его улыбка пропала. — И мне не нравится, когда вы берете на себя смелость защищать девочку от моего праведного гнева. Пандора принадлежит мне. Она сама это подтвердит.

— Разумеется, ведь она, по странному заблуждению, думает, что вы — единственный, что вы — свет в окошке. Последнее время она жила под вашим полным контролем. А какова, по вашему мнению, будет ее реакция, когда она выйдет в мир и обнаружит, что не все мужчины такие самодовольные типы?

Странное выражение промелькнуло на лице Филипа. Гнев? Боль? Было трудно судить, потому что оно быстро исчезло.

— Предугадать реакцию Пандоры невозможно. Она редко мыслит или действует, как остальные женщины. — Он помолчал. — Пока, во всяком случае. В некотором смысле ее душа еще в зародышевом состоянии. — Он выпрямился. — А теперь, если вы уже закончили меня критиковать, я схожу приведу сюда вашу подружку — эту бедную жертву моего деспотизма. — Он пошел через комнату.

Зайла порывисто бросилась ему наперерез и преградила дорогу к двери в ванную.

— Нет. Я сама ее позову. А вы постойте здесь.

Филип остановился, внимательно глядя в ее испуганное лицо.

— Еще чего, — медленно произнес он. Схватив ее за плечи, он легко отодвинул ее в сторону. — Мне почему-то крайне интересно посмотреть на эту непривычно кроткую Пандору, занятую домашней работой. — Он повернул ручку двери. — Да, очень интересно.

— Мне кажется… — начала было Зайла.

Но было поздно. Он открыл дверь, и по его онемевшему лицу было ясно, что все пропало.

Зайла посмотрела через его плечо и чуть не застонала от отчаяния. Еще и ленты! Где она их только взяла?

Пандора спокойно сидела посреди большой ванной, одетая в свой обычный хлопковый свитер и джинсы. Зато Андрокл поражал воображение огромным розовым атласным бантом, гордо украшавшим его полосатый хвост. Пандора как раз завязывала второй бант вокруг его шеи, когда вдруг подняла глаза на дверь. Увидев шейха, она мгновенно застыла, словно статуя.

— Тигрица! Боже мой, тигрица! — воскликнул Филип. — Так вот почему вы так отреагировали на мои слова!

Пандора быстро пришла в себя:

— Он вообще-то мужского пола. Его зовут Андрокл. Привет, Филип.

— Тигр, — повторил он, потрясенный. — Так ты всю эту неделю держала в ванной тигра?

Пандора воинственно подняла голову:

— Ну и что? Ты сам виноват, Филип. Это же ты хотел, чтобы я жила здесь. Не могла же я его бросить, правда ведь?

— Бросить тигра? — изумленно спросил Филип. — Как вообще можно бросить тигра?

Пандора встала и обняла Андрокла, как бы защищая.

— Он же еще малыш. Он даже не умел плавать, пока я его не научила.

— Ты научила его плавать? — Шейх помотал головой, словно пытаясь собраться с мыслями.

Пандора нахмурилась:

— Ну конечно, Филип, почему ты меня не слушаешь! Я же все так понятно объясняю!

— Да, очень понятно. — Его губы скептически скривились. — Странно, почему я сегодня такой непонятливый! Видимо, я привык считать, что тигры живут в джунглях, а не в ванных. Тебе придется простить мою неприспособленность к этой новой реальности. — Неожиданно он откинул голову назад и разразился громовым хохотом. Прошло немало времени, пока он смог остановиться и отдышаться. Его зеленовато-голубые глаза все еще смеялись. — Правда, я слышал о тигре в танке. Но ты, Пандора, как всегда, идешь на шаг впереди. Чего же еще можно было от тебя ожидать?

Пандора вздохнула с облегчением:

— Так ты на меня не сердишься?

— Я взбешен, — насмешливо ответил он, подходя поближе и спрыгивая на дно ванны. — Или скоро буду, когда хорошенько все обдумаю.

— Это же еще тигренок! — извиняющимся тоном проговорила Пандора.

— Не знаю, стоит ли спрашивать тебя, откуда он взялся. Наверное, мне лучше этого не знать.

— Базар. Браконьеры, — сладким голоском произнесла Пандора.

— Не сомневаюсь, что этим все далеко не исчерпывается, но подробный рассказ я смогу услышать и позже. — Его обычно холодные глаза засияли редкой нежностью, когда он посмотрел на Пандору. — Ты же знаешь, что не можешь оставить его себе, — мягко сказал он. — Мы должны будем отправить его в заповедник.

— Я знаю, — сказала Пандора, и лицо ее стало грустным. — Было бы несправедливо отнимать свободу у дикого существа только потому, что мы любим его и хотим держать у себя.

На лице Филипа появилось странное выражение.

— Да, несправедливо, — рассеянно повторил он. Он посмотрел на тигренка в ее руках и потянулся, чтобы взять его. — Я отнесу твоего друга Раулю, и он побудет там, пока мы не договоримся, чтобы его отвезли.

— Нет! — Пандора быстро отступила. — Я сама отнесу его Раулю. Малыш иногда нервничает. Он ведь и поцарапать может.

Взгляд Филипа остановился на ее забинтованной руке.

— Это я вижу. Судя по всему, это небольшое напоминание тоже от твоего безобидного котенка?

Она кивнула.

— А мне ты не дашь рискнуть? — спросил он со странным выражением лица.

— Ты — другое дело. — Пандора пожала плечами. — Он ведь в каком-то смысле принадлежит мне.

— Никакое не другое, — тихо сказал шейх. Он взял у нее тигренка и держал его мягко, но крепко. — Это ты в каком-то смысле принадлежишь мне. — Он не смотрел на нее, поэтому не увидел, какой радостью расцвело лицо девочки. — Собери свои вещи. Я отправляю тебя обратно к отцу. Думаю, мы все должны признать, что эта затея с наказанием не увенчалась успехом. Я вернусь за тобой через двадцать минут. — Он вышел из ванной по ступенькам и направился к выходу, на его лице было обычное циничное выражение. Проходя мимо Зайлы, он насмешливо ей улыбнулся. — Я все еще считаю, что здесь использовалось колдовство, мисс Дабалэ, вот только непонятно, кто же кого околдовал. Видимо, у вас гораздо более мягкое сердце, чем у большинства женщин, если вы позволили Пандоре втянуть себя в подобную безумную затею. Кстати, я совсем забыл, Дэниел просил вам кое-что сообщить. — Его глаза опять насмешливо блеснули. — Даже не знаю, как это у меня выскочило из головы! Кажется, трое из ваших похитителей уже схвачены, но Хасан все еще на свободе. Дэниел ждет звонка с дополнительной информацией, так что не сможет составить вам компанию за ужином. Он сказал, что зайдет попозже.

Филип вышел, не дожидаясь ответа, а Зайла обернулась к Пандоре, которая даже не пошевельнулась после его ухода. На ее лице все еще сияло выражение небесного блаженства, и Зайла вздрогнула от страха за девочку. Пандора все переживала с удивительной остротой. Если бы людям удавалось избежать душевных ран?

— Не будь такой счастливой, — прошептала Зайла. — Не допускай, чтобы мужчина значил для тебя так много. Это опасно.

— А что не опасно в мире? — пожала плечами Пандора. — Лучше я буду счастлива сейчас и несчастна потом, чем вообще упущу счастье. Я не могу жить будущим. — Она взобралась на край ванны и встала на ноги. — Мне нужно забрать вещи из соседней комнаты. Не хочу, чтобы Филип ждал. Вдруг он передумает или по-настоящему рассердится из-за Андрокла? — Она радостно улыбнулась. — Увидимся завтра в конюшнях. Раз уж запрет снят, я должна проверить, как там без меня Эдип.

Зайла покачала головой:

— Пандора, ты что, никогда не поумнеешь? Тебе же запретили ездить на Эдипе.

Улыбка сбежала с лица Пандоры и сменилась выражением затаенной боли.

— Это ты никогда не поумнеешь! — страстно произнесла она. — Ты хочешь Дэниела Сейферта, у тебя есть все, чтобы заполучить его, а ты ничего не делаешь. — Ее руки сами собой сжались в кулаки. — Ты не беспомощна, в отличие от меня. Ты могла бы что-то сделать. Но ты боишься потерять то, что имеешь. Так вот это действительно глупо!

Зайла чувствовала, что выглядит такой же потрясенной, как Филип, когда увидел тигра. Только эта тигрица отнюдь не была ласковым детенышем и прекрасно знала, куда бить, чтобы достичь максимального эффекта.

Уже собираясь выходить, Пандора неловко обняла Зайлу, и на ее лице промелькнуло раскаяние.

— Прости, — пробормотала она. — Но все, что я сказала, это правда. Каждое слово — правда. Так что подумай об этом. — Она вышла из комнаты.

А что же еще ей остается, подумала Зайла, кроме как размышлять обо всем происшедшем. Ей, видимо, надо было с большим интересом отнестись к новостям, которые принес Филип, но она едва обратила на них внимание. То отчаяние и страх, которые она пережила в руках террористов, казались теперь бесконечно далекими. Единственное, что теперь ее волновало, это Дэниел. Зайла подошла к окну с затейливым переплетом и устремила взгляд на далекие холмы, залитые красноватым светом заката.

Может, она и в самом деле боится? Неужели она так отчаянно ухватилась за соломинку его дружбы, потому что хочет, чтобы он любой ценой остался в ее жизни? Возможно, у нее занижена самооценка, как и предположил Дэниел. Неужели она чувствует, что недостойна его любви? Пандора говорила, что он ее желает. Но если это правда, почему он отверг ее сегодня утром, когда она сама сделала первый шаг? Дэниел был исключительно правдивым и прямым человеком, не способным к лицемерию. Нет, все-таки Пандора ошибается.

Но ведь он желал ее раньше. В ту ночь в пещере он желал ее с такой необузданной страстью! Наверное, стоит попытаться разжечь эту страсть вновь. Но как женщина может соблазнить мужчину? В роли соблазнительницы Зайла будет выглядеть просто смешной. Придется смириться с тем, что…

Нет! Она действительно вела себя как трусиха, Пандора права. Через несколько дней Дэниел, по всей вероятности, отвезет ее в Зеландан. И кто знает, когда она его еще увидит? Любовница имела бы в его глазах гораздо больше притягательности, чем просто друг. Лучше рискнуть нарваться на отказ, чем сидеть сложа руки и ждать, пока они расстанутся. Ведь может она хоть что-то придумать, что сделает ее более желанной в его глазах? Она отошла от окна и села в большое кресло у кровати. Откинувшись на спинку, она устремила вдаль взгляд и напряженный и рассеянный одновременно. Пандора абсолютно права. Ей надо подумать.

На первый его стук дверь никто не открыл. Дэниел собирался постучать еще раз, но не решился. Уже двенадцатый час. Возможно, Зайла не дождалась его и уже спит.

Но тут дверь распахнулась. На пороге стояла Зайла в белом атласном халате. Ну что ж, по крайней мере, он ее не разбудил: глаза девушки были совсем не сонными, а на столике у кровати горела лампа.

— Я знаю, что уже поздно. Дело в том, что позвонил Клэнси. Сначала я не хотел волновать тебя, но потом решил до утра не ждать.

— Клэнси? — переспросила она, не сразу поняв, о ком речь. И тут же отступила от двери, пропуская его. — Ах, да, насчет Хасана! Это очень мило с твоей стороны — зайти ко мне. Входи.

Дэниел заколебался, но все-таки вошел в спальню.

— Выяснить, где находится Хасан, не удалось. Клэнси считает, что трое захваченных действительно ничего не знают. — Он мрачно усмехнулся. — Если бы знали, так уж все бы сказали с радостью.

— Как плохо. — Зайла нервно поправила волосы. — Ты думаешь, он может быть поблизости?

— Если и так, то до тебя ему не добраться, — мягко сказал Дэниел. — Тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь.

Но Дэниел видел, что она боится. Видел, что ее рука немного дрожала, отводя прядь волос со лба, видел, как бьется жилка у горла. Не думая, он сделал шаг вперед и обнял ее за плечи. Он почувствовал теплую шелковистость ее кожи под тонкой тканью халата и сразу же понял, что этот порыв был ошибкой. Ему пришлось сделать усилие, чтобы его прикосновение оставалось легким и ничего не значащим.

— Он не причинит тебе вреда. Я не позволю ему тронуть тебя. Никто тебя не тронет.

Зайла склонила голову, и волосы упали на ее лицо.

— Вот этого я и боюсь, — прошептала она.

— Что? — озадаченно переспросил он.

Она нервно облизнула губы, не поднимая глаз.

— Я хочу, чтобы меня трогали, — прерывисто проговорила она. — Я хочу, чтобы ты трогал меня, Дэниел. И я ужасно боюсь, что ты этого не сделаешь.

Она слышала, как он судорожно вздохнул, но не подняла глаз, боясь потерять всю свою смелость.

— Пандора сказала, что ты меня желаешь. — Ее пальцы вдруг начали быстро развязывать пояс халата. — Уж не знаю, права ли она, но мне бы очень хотелось ей верить. Боже, это звучит так по-дурацки! Я совсем не знаю, как соблазняют мужчину. — Внезапно узел пояса развязался, она распахнула полы халата и подошла к нему вплотную, прижимаясь своим нежным телом к его телу, напряженному и застывшему. — Ну как, это действует?

Дэниел задрожал. Все его мускулы окаменели.

— Зайла, перестань! — Он закрыл глаза. — Я этого не выдержу!

— Я тебя смутила? — жалобно спросила она. — Я знала, что Пандора ошибается, но надеялась, что это на тебя подействует.

— К черту Пандору! — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я же просил тебя не делать это из благодарности. Конечно, я хочу тебя. — Его бедра резко дернулись, прижимаясь теснее, и она ощутила всю полноту его возбуждения. — Я чуть с ума по тебе не схожу с той ночи в пещере. Но это не значит, что я не могу себя сдержать. Ты не должна меня бояться, Зайла.

Она почувствовала, как цветком распускается внутри радость. Он хочет ее! Это, конечно, еще не все, но уже много. Дружба и желание — на этом можно многое построить.

— Я не боюсь тебя, — нежно сказала она. — Ты почему-то думаешь, что я истеричный ребенок. Открой глаза и посмотри на меня, Дэниел. — Он раскрыл глаза и встретил ее взгляд, честный и открытый. — Ну что, похоже, что я боюсь? — спросила она. — И тогда, в пещере, я что, тоже боялась?

— Ну, тогда я так не думал, — хрипло ответил он. — Но потом решил, что… что был слишком груб. с тобой. Я потерял всякий контроль над собой и вел себя как безумный.

— И я тоже. — Зайла осторожно коснулась пальцем его губ. — Это было словно конец света. — Ее рука двинулась вверх по его щеке. — Или, скорее, начало. Тогда мне было трудно решить. — Она отступила на шаг, и распахнутый халат не скрывал красоты ее тела. — Может, выясним это сейчас?

— Дорогая, я столько мечтал о том, как все будет красиво, — прошептал он. Его лицо было озарено чувственностью. — Я хотел быть таким нежным и любящим. Недавно я лежал без сна, представляя, как буду ласкать тебя… Придумывал, как сделать, чтобы тебе было хорошо. — Его глаза потемнели от страсти. — Но я не уверен, смогу ли быть достаточно осторожным, я весь горю.

— Тогда позволь это сделать мне, — с любовью улыбнулась Зайла. — Давать даже лучше, чем брать.

Дэниел глубоко вздохнул.

— Ты такая хорошая! И почему мне так повезло? Я попытаюсь. — Его руки заскользили вверх с ее плеч на затылок. — Я приложу все силы, чтобы дать тебе больше, чем беру. — Он поднял ее голову, вплетя свои пальцы в ее густые волосы. Его губы медленно к ней приблизились. Слишком медленно. Она так хотела его поцелуя, что сама себе поражалась. Прогнувшись, она прижалась к нему и припала к его губам с жадным стоном.

Дэниел замер. Лед мгновенно превратился в пламя, он застонал и ответил на поцелуй с дикой страстью. Он жадно ласкал ее губы, не в силах оторваться. Тихонько прикусив ее нижнюю губу, он начал ласкать ее горячим языком. Он наслаждался ее вкусом, будто умирающий с голоду, но даже в этот момент все равно стонал от ненасытной жажды.

Зайла смутно сознавала, что его руки вернулись к ее плечам и стали снимать с нее атласный халат. Он упал шелковым ворохом на ковер, а жесткие, горячие руки Дэниела лихорадочно заскользили по ее спине.

— Утром я наблюдал, как ты ехала впереди меня на той серой кобыле, — пробормотал он, потом взял ее за ягодицы и сжал, наслаждаясь их упругостью. — И я думал, какая у тебя хорошенькая попка, как бы я хотел сделать вот так.

— Правда? — Зайла едва могла говорить, едва могла дышать. Шелковистая кожа ее груди была прижата к жесткому хлопку его синей рубашки. Через ткань Зайла чувствовала пышущее жаром его тело. — А я не подозревала. Наверное, я ужасно глупая.

— Слепая! — прошептал он. — Ты должна была быть слепой, чтобы ничего не замечать. — Он уткнулся лицом в ее шею и нежно ласкал кожу. — Я не мог взглянуть на тебя без того, чтобы не погрузиться в эротические фантазии.

— Какие фантазии? — спросила Зайла, плохо понимая, о чем речь. Голова ее кружилась. Его руки были такие большие и сильные, но они ласкали и сжимали ее с бесконечной нежностью.

— Я с удовольствием расскажу все в подробностях, — сказал Дэниел с хриплым смешком. — И продемонстрирую на практике. — Неожиданно он приподнял ее и тесно прижал к своим бедрам. — Вот это я представлял себе особенно часто. Тебе нравится чувствовать меня, Зайла?

— Да, — едва вымолвила она, вцепившись пальцами в его плечи. Ее глаза сами собой закрылись, голова упала ему на грудь. Его сердце гулко билось у самого ее уха. — Это прекрасная фантазия.

— Уже не фантазия, уже реальность. — Он медленно дал ей сползти вниз. Зайла могла чувствовать готовность каждой его мышцы. Затем ее босые ноги коснулись пола, и он отошел от нее на шаг. На его губах играла счастливая улыбка. — Теперь это реальность для нас обоих. А ты мечтала обо мне?

Зайла вспыхнула.

— Да, кажется. — Она чувствовала себя такой незащищенной, стоя перед ним обнаженной, в то время как он был полностью одет. Незащищенной и смущенной.

Дэниел прислонился к двери. Она знала, насколько он возбужден, но его поза была обманчиво расслабленной, плечи опирались на дверь, ноги лениво расставлены. Выцветшие джинсы плотно облегали мускулистые бедра. Сандалии были надеты на босу ногу. Сейчас он выглядел необыкновенно сильным и красивым.

— Ну, что ты хотела со мной сделать? — вкрадчиво спросил он. — Я готов на все, что доставит тебе удовольствие. Я весь в твоем распоряжении. — Он не сводил глаз с ее лица, любуясь огненным румянцем, залившим щеки, и припухшими от ласк губами. — Ты что, стесняешься? Хочешь, я начну?

Зайла кивнула.

— Я как-то… — Она беспомощно покачала головой. — Мне немного не по себе.

Дэниел ласково улыбнулся:

— Это сейчас пройдет, сама увидишь. Ну ладно, сначала мои фантазии. Иди к постели, только медленно. Я буду наблюдать, как свет играет на твоем теле и как твои волосы колышутся и блестят на фоне обнаженной спины.

Зайла сделала как он просил. Пересекая комнату, она чувствовала спиной его взгляд. Это было почти физически ощутимо. Она также слышала его напряженное дыхание в тишине комнаты. В последние минуты оно еще участилось, и Зайла знала, что возбуждает его. Эта мысль доставила ей такое удовольствие, что все ее смущение улетучилось. У постели она остановилась и отбросила волосы так, что они рассыпались золотистым дождем по ее плечам и спине. Тогда она обернулась через плечо и улыбнулась.

— Вот так?

— Да, так, — ответил он хриплым от волнения голосом. — А теперь садись на постель. — Не сводя с нее глаз, он начал снимать сандалии. — Господи, до чего же ты красива! Такая гладкая, нежная, женственная! — Он двинулся к Зайле, неслышно ступая по ковру босыми ногами, и остановился прямо перед ней. — А теперь раздвинь ноги. — Он встал на колени. Его глаза внимательно следили за ее реакцией. — Теперь твоя очередь. — Его голос был низким и тихим. — Вот я перед тобой. Чего бы ты от меня хотела?

Всего! Он был так близко, но не касался ее. Каждый нерв ее тела кричал о потребности в этих прикосновениях, которая была почти болезненна.

— Я хочу видеть тебя. Тогда в пещере было так темно! — Она облизнула губы. — Я хочу трогать тебя.

— Ну так я жду. — Его улыбка была полна чувственности. — Смотри на меня. Я, наверное, не красавец, но все, что ты видишь, принадлежит тебе. — Он взял ее руки в свои и прижал к груди. — Только сначала сними с меня рубашку.

Пальцы Зайлы дрожали, когда она расстегивала его темно-синюю рубашку. Ей стало трудно управлять ими, когда Дэниелу наскучило ждать, и он начал развлекаться, играя ее грудью.

— Ты такая спелая и налитая. — Его глаза горели, когда он наблюдал, как твердеют возбужденные розовые соски. — Такие сладкие, упругие полушария. Напомни мне, чтобы я рассказал тебе еще одну фантазию, которую я только что вспомнил.

— Я за тобой не поспеваю, — прерывающимся голосом проговорила Зайла. — Сейчас я не могу ни о чем думать.

— Вот и хорошо. Если ты не можешь думать, то и стесняться не будешь. — Он посмотрел на нее глазами, сияющими нежностью. — Дотронься до меня, Зайла.

Девушка положила свои дрожащие руки ему на грудь. Оно ощущала его твердость, тепло и жизненную силу. Облачко рыжих волос покалывало ее ладони. Зайла нашла его соски и услышала, как Дэниел задержал дыхание и напрягся. Наклонив голову, она лизнула его сосок с таким наслаждением, как котенок сливки. Она торжествовала, когда заставила его задрожать. Дэниел молчал, и слышно было только его прерывистое дыхание, а Зайла все продолжала ласкать его грудь. Только через несколько минут она посмотрела на Дэниела и вдруг заметила, что его челюсти сжаты, а ноздри раздуваются от напряжения.

— Тебе не нравится? — испуганно спросила она.

Дэниел нервно рассмеялся.

— О, нравится, конечно. Просто меня это доводит до сумасшествия. — Он взял ее руку и положил на живот.

— Видишь? — Он обнял ее за талию и прижал голову к ее груди. — Дай мне минутку передохнуть. Я так тебя хочу! Так хочу! — Он не переставал тереться щекой о ее грудь, как будто охваченный безумием. Его бородка щекотала ее нежную кожу, его губы были теплыми, а дыхание горячим.

Зайла изогнулась ему навстречу, готовая отдать себя. Его губы поймали один розовеющий сосок, словно изнемогая от жажды. Он бормотал что-то нечленораздельное, пока щекотал, ласкал, дразнил языком этот бутончик в отчаянном порыве страсти. Зайла стонала, забыв обо всем.

Затем его губы отпустили ее грудь. Они прокладывали дорожку вниз по мягкому животу. Дэниел поднял голову. Глаза его сверкали.

— Зайла, скажи «да». Я не могу больше.

Она кивнула, не в силах говорить. В этот момент она просто ничего не соображала.

Он глубоковздохнул и постарался унять сотрясавшую его дрожь.

— Ты уверена? В этот раз тебе должно быть хорошо.

Зайла чуть не рассмеялась.

— Конечно, уверена.

Дэниел не мог больше ждать. Поднявшись, он стал срывать с себя одежду, охваченный диким нетерпением. Он и сам казался варваром, обнаженный, мощный гигант с огненными волосами и бородой. Но вот в глазах, которые смотрели на нее, светясь от нежности, не было ничего дикого.

— Ложись, — мягко сказал он. — Я не сделаю тебе больно. В этот раз мы будем двигаться медленно и спокойно. — Заметив ее взгляд, он улыбнулся. — Я хочу тебя. Посмотри, как сильно я тебя хочу? Прикоснись ко мне?

Зайла покачала головой.

— Не сейчас. — Она улыбнулась в ответ на его улыбку. — Потом, наверное.

— Буду ждать с нетерпением. — Он уложил ее на подушки. — Тебе нравится мое тело? — Нависая над ней, он смотрел ей в глаза. — Тебе оно доставляет удовольствие?

— Да… — еле слышно произнесла Зайла. Она видела лишь его глаза, неотрывно глядящие ей в лицо. — Ты очень красив, Дэниел.

— Да я не напрашиваюсь на комплименты, — усмехнулся он. — Я знаю, что не похож на голливудского героя. Я просто хочу знать, что не пугаю тебя. Я ведь такой огромный!

Опять он об этом! Ну почему он все время думает, что она должна его бояться?

— Здесь нет ничего страш… — начала было она, когда он вошел в нее одним ровным мощным толчком, заставив ее тело загореться. — Дэниел!

— Не могу больше! — прохрипел он. Его лицо раскраснелось, а в глазах было столько чувственности, что она готова была любоваться им до бесконечности. Он двигался медленно, осторожно, наполняя ее собой, наполняя ее прекрасным ощущением единения. — Как мы подходим друг другу! Мы предназначены быть вместе, вот так. Ты тоже это чувствуешь, любовь моя?

Зайла чувствовала. Она чувствовала его огонь, его удивление этим чудом. Ее руки пробегали по его груди, бездумно играя и гладя его кожу. Полно, пусто. Опять полно. Ее груди тоже были полны напряжением жажды.

Неожиданно Зайла подняла бедра ему навстречу, чтобы принять его еще глубже. Дэниел застыл, закрыв глаза. Его грудь бурно вздымалась.

— Лучше бы ты этого не делала… — Он открыл глаза. — Прости! Я старался.

И он словно сорвался с цепи, гладя, ныряя, двигаясь в ней. Его слова были лихорадочны и нежны, его руки грубоваты, но очень заботливы. Весь он был смелым, горячим и любящим. Их слияние достигло полной гармонии, и разрешилось вспышкой ослепительного счастья.

Дэниел упал на нее, его грудь все еще судорожно сжималась от недостатка кислорода. Его огромный кулак стукнул по постели с силой, поразившей ее.

— Проклятье! Я все испортил!

Зайла находилась в состоянии такого блаженства, что не сразу поняла, о чем идет речь.

— Дэниел, ты что? — Рукой она провела по его волосам, лаская и успокаивая.

Его лицо было скрыто от нее, но она чувствовала, как он дрожит.

— Прости, мне так жаль, прости меня! — шептал он. — Я так старался. Не надо ненавидеть меня, Зайла.

— Ненавидеть? — Она непонимающе покачала головой. — Ну почему я должна тебя ненавидеть?

— Я хотел, чтобы все было прекрасно для тебя. Хотел быть мягким и нежным. — Он язвительно рассмеялся. — Хотел быть благородным рыцарем.

— Ты думаешь, это не было прекрасно? — Зайла не могла поверить. — Дэниел, не напрашивайся на похвалу.

Он поднял голову.

— Зачем ты утешаешь меня? — спросил он с отчаянием в голосе. — Я сам знаю. Я был так груб. с тобой!

Зайла нежно усмехнулась.

— Ну посмотри же на меня, — мягко сказала она. — И ты увидишь, что мне это нравится.

— Здесь нет ничего смешного. Не представляю, как ты можешь смеяться над этим. Я ведь практически изнасиловал тебя! — Дэниел трагически сжал губы. — Никакое великодушие не может извинить этого!

Зайла нахмурилась и пристально посмотрела на него.

— К черту! — четко сказала она. — Заткнись! — Затем взяла его лицо в руки и заглянула в его глаза. — Поверь, Дэниел, это действительно было прекрасно. Немного грубовато, я согласна, но ведь это часть тебя. И я ценю это точно так же, как и мягкость и нежность, которые тоже являются частью тебя. — Она притянула его к себе и крепко поцеловала. — Я не знаю, откуда ты взял, что я такая уж хрупкая. Это неправда. Ты понял?

Глаза Дэниела зажглись радостным светом.

— Понял, — хрипло ответил он. Его губы прижались к ее губам, и на минуту они забыли обо всем. Но вот он поднял голову. — Все равно, я уверен, в следующий раз будет лучше.

Зайла в отчаянии покачала головой. Боже, до чего он упрям! Она почувствовала, как он дернулся внутри ее, и довольно улыбнулась.

— Похоже, что ты очень скоро получишь такую возможность.

— Ты чертовски права. — Ритм начался опять, глубокий и неторопливый, но все равно безумно увлекательный. — Это одна из моих любимых фантазий. Любить тебя. — Его слова перемежались толчками, от которых она задыхалась. — И опять любить тебя. Еще и еще. Глубже и глубже. Слаще и слаще. Горячее и…

Все закружилось вокруг. Зайла не знала, сколько прошло времени, когда она почувствовала его поцелуй на своем виске. Она лежала без сил, счастливая и удовлетворенная, а ее голова покоилась на плече Дэниела. Она наблюдала, как лунный свет проникает сквозь узорную раму окна и заливает комнату. Лампа была выключена, и существовали только тьма, лунный свет и Дэниел.

— Ну что ты решила, старый друг? — тихо спросил он.

— Что решила?

— Что это, конец мира или только начало?

Зайла прижалась к нему поплотнее. И правда, что это было? Возрождение, новая жизнь, мир, заново сотворенный в его объятиях?

— Начало. Определенно начало, Дэниел.

Глава 9

Это чудесное ощущение возрождения все еще было с ней, когда Зайла открыла глаза несколько часов спустя. За окном стояли предрассветные сумерки, и у нее появился соблазн закрыть глаза и опять заснуть. Было так приятно лежать в объятиях Дэниела! Зайла прижалась к нему теснее и почувствовала, как его руки инстинктивно ее обнимают.

Эта ночь была так хороша, а Дэниел так любил ее! И пусть никаких громких слов не было сказано, но их слияние несло в себе глубокий смысл. Его слова, произнесенные в момент любви, говорили о страсти и желании. Но даже тогда, когда их страсть насытилась, он проявил такую заботливую нежность, что надежды Зайлы расцвели пышным цветом. Нельзя требовать сразу слишком многого. Ей и так были даны чудесные семена дружбы и желания. Она должна бережно хранить их и молиться, чтобы из них выросла любовь.

В комнате было прохладно. Зайла повыше натянула простыню, чтобы прикрыть плечи Дэниела, боясь его разбудить. Она закрыла глаза и уже готова была заснуть, когда вспомнила про Пандору. Девочка ведь ждала ее в конюшне.

А если не ходить? Но тогда Пандора запросто возьмет Эдипа. Разве кто-то сможет ей помешать, огорченно подумала Зайла. Придется все-таки попытаться. Ее волновало не только то, что девочка могла не справиться с огромным жеребцом и покалечиться, но и то, что Филип на этот раз рассердится так, что нанесет Пандоре неизлечимую душевную рану.

Зайла вспомнила, какую поразительную мягкость проявил шейх вчера по отношению к Пандоре, и задумалась. Между этими столь разными людьми определенно существовала какая-то внутренняя связь, заметная даже постороннему наблюдателю.

Ну и Бог с ними, она не хочет сейчас думать ни о шейхе, ни о Пандоре, ни о ком другом, кроме Дэниела. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы оставила эту девицу вершить свои собственные дела и отвечать за них, если придется. Зайла смущенно вздохнула, потому что, даже давая себе такой разумный совет, продолжала тихонько выбираться из постели, стараясь не разбудить Дэниела. Она знала, что должна пойти. Пандора упрямая и своевольная девочка, но при этом такая искренняя и добрая! Зайла просто не могла предоставить ее собственным порывам, зная, что Пандора попадет в беду, и никого не будет рядом, чтобы ей помочь.

Может быть, ей даже удастся вернуться до того, как Дэниел проснется, грустно подумала Зайла. Она быстро сгребла со стула белье, джинсы, белую рубашку, вынула из шкафа сапоги и проскользнула в ванную. Конечно, если дело касается Пандоры, то может случиться все, что угодно. Так что лучше оставить Дэниелу записку.

Через несколько минут она уже шла по двору конюшни. Солнце еще не поднялось, но первые нежно-голубые лучи уже пронизывали серые облака. Зайла любила это время, когда мир был таким тихим, что она слышала свои шаги по мягкому грунту. Это напомнило ей то, как они вставали с Дэвидом Брэдфордом, чтобы ехать на пастбище. Было что-то особое в этой тишине и безмятежности, что давало чувство товарищества, молчаливое единение духа.

Но, увидев Пандору, стоящую у ограды с устремленным вдаль ничего не видящим взглядом, Зайла стразу поняла, что надеждам на мирную товарищескую прогулку сбыться не суждено.

Пандора была одета в свою обычную одежду для верховой езды, состоящую из джинсов и хлопковой водолазки, но на этом ее обычность и кончалась. Девочка стояла спиной, и Зайла не могла видеть ее лица, но все было ясно и так. Даже по напряжению ее спины можно было догадаться о каких-то внутренних муках. Зайла воочию видела, каких усилий стоит Пандоре сохранять самообладание.

— Пандора, — позвала она.

Пандора даже не повернулась.

— Я оседлала для тебя Танцующую Леди. Она еще в стойле. Я не была уверена, что ты придешь, но решила тебя подождать. — Она невесело засмеялась. — Не хотелось, чтобы ты думала, что я тебя подвела.

— Пандора, что случилось? — Зайла стала рядом и попыталась заглянуть девочке в лицо. — Что с тобой?

— Ничего особенного. — Маленькие руки Пандоры с силой вцепились в перила изгороди. — Просто получается, что меня больше здесь не будет. Я сегодня уезжаю. Вчера, когда Филип провожал меня домой, он сообщил мне эту веселую новость. Я должна лететь в Марасеф на его вертолете и там пересесть на самолет в Англию. Разве не замечательно?

— В Англию? — растерянно переспросила Зайла. — Я что-то не понимаю.

— Неужели? — с горечью поддразнила ее Пандора. — Филип говорит, что частные школы в Англии очень хороши. Он отправляет меня к своему агенту в Лондоне, который должен найти мне подходящую школу. Филип особо оговорил, чтобы там была отличная конющня и чтобы там готовили кандидатов в олимпийские чемпионы по верховой езде. Ну разве не потрясающе?

— Но почему так вдруг? Он совсем не казался рассерженным вчера вечером.

— Ты, как всегда, ничего не понимаешь! — Слова вылетали из Пандоры, словно автоматные очереди. — Это не наказание. Он якобы делает это ради меня. «Так для тебя будет лучше, Пандора!» Он повторял это раз за разом. Он не хотел меня слушать. — Одна рука отпустила изгородь и сжалась в кулак с такой силой, что косточки побелели. — Понимаешь, он даже меня не слушал!

— А как твой отец? Он-то что об этом думает?

— Я же говорила, он сделает все, что ему скажет Филип. Если бы Филип сказал ему послать меня в дебри Африки, чтобы пустить на корм каннибалам, он бы сделал и это.

— Но в Англии совсем не так плохо, — успокаивающе сказала Зайла. — Вполне вероятно, что для тебя это действительно будет самое лучшее. Почему бы не попробовать? Филип явно заботится о тебе, иначе он никогда бы тебя не отослал. — Она испытывала щемящую жалость к девочке. Ей хотелось обнять ее и утешить, но было видно, что Пандора сдерживается из последних сил. В любой момент она может сорваться.

Пандора пробормотала ругательство, ясно выражавшее ее боль.

— Нет никакой причины отсылать меня, — сказала она с ожесточением и оттенком отчаяния. — Просто я подошла к нему слишком близко. Филип никому не позволяет подходить слишком близко. Он знает, что я никогда не прекращу попыток… — Она замолчала и перевела дыхание. — Я поняла это, когда он выдавал мне весь этот бред насчет того, что так будет для меня лучше. Просто он хочет, чтобы непослушный ребенок ушел из его жизни. Тогда он почувствует себя в безопасности. — Она передернула плечами. — Возможно, он сам до конца не понимает, что со мной надо делать.

— Ну, если ты не можешь совладать с собой…

— Это я-то не могу? — Пандора повернулась к ней лицом, и Зайла была потрясена выражением муки на ее лице. Муки и железного упорства. В ее темных глазах светилась отчаянная сила. — Пусть он отсылает меня, но он не имеет права решать, как устроить мою жизнь. Пусть подыскивает эту распрекрасную школу. Я найду другой путь. — Она прикрыла глаза. — Мой собственный путь. А эту боль я как-нибудь переживу, — прошептала она. — Ты увидишь, я преодолею ее. — Она открыла глаза, в которых блестели непролитые слезы. — До свидания, Зайла. Я сообщу о себе.

И она исчезла, убежав через двор, как ночное видение, спасающееся от рассветных лучей.

Боже мой, какая непереносимая боль! Зайле казалось несправедливым, что она счастлива и полна надежды, в то время как Пандора так страдает. Надо обязательно увидеть ее до отъезда. Может быть, Дэниел поговорит с Филипом… Хотя нет, это бесполезно. Зайла догадывалась, что Филип вряд ли позволит кому-нибудь повлиять на уже принятое решение. Это только подвергнет испытанию их дружбу, которой Дэниел так дорожил. Если отец Пандоры не возражает, то ничто не сможет помешать им отослать девочку в Англию. Наверное, самое лучшее, что Зайла может сделать, это попытаться убедить Пандору, что идея с Англией совсем неплоха, и, насколько возможно, утешить ее.

Зайла вдруг поняла, что совсем не хочет кататься. Ей надо немедленно вернуться в объятия Дэниела, чтобы опять почувствовать себя в такой безопасности, опять испытать чудесную, окрыляющую надежду. Она уже пошла было к дому, но вдруг остановилась. Танцующая Леди! Пандора сказала, что уже оседлала ее. Значит, надо пойти ее расседлать. Нетерпеливым шагом Зайла подошла к конюшне и вошла в полутемное помещение. Танцующая Леди была в первом стойле, и Зайла подняла было руку, чтобы открыть деревянную щеколду, когда услышала голос.

— А я уж боялся, что ты меня разочаруешь.

Она застыла. Сердце на мгновение остановилось, затем забилось в бешеном ритме. Хасан!

Он вышел из-за высокой копны сена, его ружье небрежно лежало на сгибе руки.

— Ты словно бы сомневалась, идти в конюшню или нет. — Он насмешливо улыбался, уверенный, что теперь она никуда не денется. — Вот было бы жалко! Мне уже надоело так долго тебя ждать. Я здесь почти сутки, знаешь ли. Собирался взять в заложники эту маленькую светловолосую девочку, когда она седлала лошадь. Но я не знал, кто она. После столь долгого ожидания глупо было бы тратить драгоценное время неизвестно на кого.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросила Зайла, пытаясь подавить панику.

— Это очень маленькое княжество, а шейх и его гости всегда представляли интерес для шпионов. Я просто на базаре задал пару нужных вопросов. — Его рука крепче сжала ружье. — А потом слушал и наблюдал. Я даже видел вас с Сейфертом во время одной из ваших утренних верховых прогулок. Ты же знаешь, что у меня ружье с телескопическим прицелом? — Он любовно погладил приклад. — И сказать не могу, как близок я был к тому, чтобы Сейферта убить. Но какой смысл убивать его и упускать тебя? Твои друзья могли бы испугаться и отправить тебя в Зеландан немедленно.

— Ты все еще думаешь, что тебе это сойдет с рук? — Зайла гордо тряхнула головой. — В прошлый раз твоим людям это не удалось. Дэниел здорово вас одурачил.

— Он всего лишь застал нас врасплох, — буркнул Хасан. — Больше такого не случится. — Луч солнца проник в дверь, осветив его лицо, и Зайла смогла рассмотреть бандита получше. Результат был неутешительным. Хасан выглядел одичавшим, отчаявшимся и готовым на все. Его тонкая рубашка и черные брюки были испачканы, щеки заросли щетиной.

— Троих из вас уже поймали, и тебе недолго гулять на свободе. — Хасан вздрогнул при этих словах. — Так ты не знал? Они поймали их вчера утром.

— Те трое были трусами и глупцами. Они сдались, когда игра и наполовину не была сыграна. — Хасан презрительно скривил губы. — Теперь, когда ты у меня в руках, мы начнем все заново. В этот раз я придумаю, что с тобой сделать, чтобы вынудить Бен-Рашида играть честно.

Зайла почувствовала, что покрывается липким потом.

— Ты торопишь события. — Она пыталась говорить твердо. — Как ты собираешься уйти из селения? Кто-нибудь тебя обязательно увидит.

— Тогда они увидят и ствол ружья, приставленный к твоей спине. — Он мрачно усмехнулся. — И сомневаюсь, что кто-нибудь посмеет вмешаться.

— Зайла, как хорошо, что я тебя застал, — сказал вошедший Дэниел. Он радостно улыбался, и его тон был легким и веселым. — Чего ради ты убежала… — Он остановился, заметив ее странную неподвижность, и мгновенно напрягся, как дикое животное, почуявшее опасность. Затем его взгляд разглядел темную фигуру в глубине конюшни. Он выразительно выругался.

— Ах, это наш специальный сопровождающий, мистер Сейферт! — с издевкой в голосе воскликнул Хасан. — Какая неожиданная радость! А я-то думал, что потребую вашу голову в качестве части выкупа за моего брата! Но теперь в этом нет необходимости.

— Ты идиот, Хасан. Клэнси Донахью послал половину своих людей прочесывать эту провинцию. Тебе ни за что не выбраться, — грубо сказал Дэниел. — На твоем месте я бы бежал отсюда, как сумасшедший, и думал только о том, как унести ноги.

— Я не сдаюсь так легко. Мой брат гниет в тюрьме этого тирана в Марасефе. — Глаза Хасана гневно блеснули. — Пусть остальные и сдались, но только не я. — Он махнул ружьем. — Отойди от двери.

Дэниел поколебался, но все-таки встал рядом с Зайлой. Он внимательно наблюдал, как Хасан медленно, боком передвигается, чтобы встать напротив открытой двери.

Освободив себе проход, Хасан довольно улыбнулся.

— А теперь идем, моя хорошенькая шлюшка. Нам предстоит долгий путь.

Дэниел сделал инстинктивный шаг вперед, но остановился, потому что Хасан поднял ствол, направив прямо на него.

— Я непременно убью тебя, — сказал Дэниел с грозной решимостью. — Надеюсь, ты это знаешь. Ты сам собираешь свой погребальный костер, ветка за веткой.

— Неужели? — Насмешливая улыбка опять искривила губа Хасана. — А тебя это задело! Неужели эта прекрасная леди для тебя не только объект ответственности? Я слышал, что некоторые мужчины иногда влюблялись в проституток, но тебя считал более разборчивым.

— Хасан… — предупреждающе прошипел Дэниел.

— Она рассказала тебе о заведении под названием «Желтая Дверь»? — издевался Хасан. — Она даже не «кадын», она была обычной про… Сделай еще шаг, и я прострелю тебе лоб. По-видимому, ты не знал о прошлом этой леди?

— Знал.

Зайла испытала настоящий шок, даже больший, чем когда увидела Хасана. Ее глаза метнулись к лицу Дэниела. Так он все время это знал! Но если так, то почему ни слова об этом не сказал?

Хасан поднял брови:

— И тем не менее ты готов ее защищать? Должно быть, она и впрямь очень хороша. Надо самому попробовать, когда она будет в моем… распоряжении.

— Ветка за веткой, — холодно повторил Дэниел. — Тебе там будет очень горячо.

— Но ты не подожжешь мой костер, тебя там не будет! — Палец Хасана лег на курок. — Правда, Сейферт?

— Нет! — Зайла порывисто шагнула вперед. — Не трогай его. Тебе же нужна я. Если ты убьешь Дэниела, это не поможет вернуть твоего брата. А если ты его отпустишь, то я сама пойду с тобой, не сопротивляясь.

— Молчи, Зайла! — рявкнул Дэниел.

— Ну посмотри, как ей не терпится попробовать нового мужчину! — Хасан хищно усмехнулся. — Ты ведь сделаешь все, что я скажу, правда, девочка?

— Да, — прошептала Зайла. — Пожалуйста, не убивай его.

Лицо Дэниела исказилось от боли.

— Боже мой, Зайла, разве ты не видишь, что он…

Что-то мелькнуло позади Хасана, и ружье выстрелило.

— Дэниел! — Зайла даже не услышала своего крика. Но пуля Дэниела не задела. Она отскочила от столба рядом. А тем, что мелькнуло, была Пандора, вбежавшая в дверь и схватившаяся за ружье. Теперь она вцепилась в Хасана, как свирепый маленький мангуст в грозную кобру. В два прыжка Дэниел пересек разделяющее их пространство, выхватил ружье у Хасана одной рукой, а другой нанес ему молниеносный удар по шее. Без единого звука Хасан рухнул на пол.

Все было кончено. События развивались так быстро, что у Зайлы закружилась голова. Главное, Дэниел был цел и невредим, и она была благодарна за это судьбе. Еле держась на ногах, Зайла медленно подошла к нему. Дэниел расстегнул и вытащил свой ремень, потом перевернул Хасана, все еще не подающего признаков жизни, на живот.

— С тобой все в порядке? — коротко спросил он. — Он ничего тебе не сделал, пока меня не было?

— Нет-нет, все в порядке. Я всего несколько минут провела с ним. А до этого я была во дворе с Пандорой. — Она повернулась к девочке, которая встала на ноги, отряхиваясь от прилипшего сена. — Пандора, почему ты вернулась? Конечно, я безумно рада тебя видеть, но все-таки?

Пандора пожала плечами:

— Мне хотелось попрощаться с Эдипом. Без этого я не могла уехать. А потом увидела, как этот слизняк целится в вас из ружья. Тогда я на него и прыгнула.

— И как удачно! — вставил Дэниел с восхищенной улыбкой. — Если тебе когда-нибудь понадобится работа, то ты только скажи, я дам тебе первоклассную рекомендацию к Клэнси Донахью.

— Тебя чуть не убили, — сказала Зайла.

— Ничего подобного! — невозмутимо заявила Пандора. — И вообще, мало ли что могло быть.

Вот так бы мог сказать и Дэниел. Их жизненная философия была, по сути, одинаковой: практичной, прямой, честной.

Честной? Зайла почувствовала повторное потрясение, вспомнив, что Дэниел знал о ее прошлом. Знал и ничем не выдал себя.

— Когда ты узнал насчет «Желтой Двери»? — прошептала она.

Он даже не поднял головы, продолжая связывать Хасана.

— Когда у тебя была лихорадка, — рассеянно ответил он. — Ты сказала что-то непонятное, и я подверг Клэнси допросу третьей степени.

— Так, значит, Клэнси сказал тебе, — медленно повторила она. — Ну конечно, Клэнси все знал. Он был там. — Она скрестила руки на груди. Неожиданно ее пробрала дрожь. Да, когда умирает надежда, кажется, что и жить незачем. Весь мир превратился в лед. — Но почему ты не сказал мне, что все знаешь?

— Я подумал, что так будет лучше. — Дэниел поднял голову и увидел ее лицо, отчего сразу же напрягся. — Для меня это не имеет никакого значения.

— Никакого значения? — Ее голос звенел от напряжения. — А я так не думаю. По-моему, это очень важно. Если бы я знала, я никогда бы не лезла к тебе, как вчера. Ты, должно быть, был очень смущен. Извини, что я поставила тебя в такое неловкое положение.

— Да о чем ты, черт возьми, говоришь? — резко сказал Дэниел. — Это какая-то бессмыслица!

— Мне кажется, мы оба знаем, о чем. — Ее голос сорвался. Она должна держаться. Она должна быть сильной. — Я все прекрасно понимаю, Дэниел. Больше можешь не притворяться.

— Притворяться? Черт возьми, Зайла! Я даже не знаю, что ты имеешь в виду!

Слезы градом покатились из ее глаз.

— Замолчи! Ты слышишь? Перестань! Мне не нужна твоя жалость! — Она повернулась и побежала к двери. — Мне это не нужно! Не… — Она не могла больше говорить. Ничего не видя от слез, она бежала через двор, и рыдания сотрясали ее всю. Ей нужно побыть одной. Она должна где-то спрятаться, зализать свои раны и вернуть самообладание. Без этого она не может встретиться с Дэниелом. Бедный Дэниел! Он был таким добрым! Ну почему она не оставила его в покое, почему набросилась вчера вот так? Теперь, судя по всему, она потеряла и друга, и любовника. Она перелезла через ограду и со всех ног побежала по лугу к тамарисковым зарослям и маковому лугу, расстилавшемуся за ними.

Пандора перестала смотреть ей вслед и повернулась к Дэниелу.

— Она бежит через пастбище, — яростно сказала она. — Почему ты тут стоишь? Она плачет, черт бы тебя побрал!

Дэниел ответил ей таким же яростным взглядом.

— А на кого я оставлю Хасана, на тебя?

— И это все? — Пандора решительно подняла с земли ружье, вышла во двор и сделала четыре выстрела в воздух, один за другим. — Не сомневайся, сейчас кто-нибудь прибежит. — Так же невозмутимо она вернулась в конюшню и уселась на пол, скрестив ноги, направив дуло прямо в голову Хасана. — Иди давай.

Дэниел посмотрел на нее с изумлением. Затем лицо его осветила медленная улыбка.

— Нет, ну надо же! — Он встал на ноги. — Ну ладно, с меня причитается рекомендация. В любое время! Ты невероятная женщина, Пандора!

Она покачала головой, не без горечи улыбаясь.

— Я просто ребенок, который не знает, что для него лучше. За меня все решают умные взрослые. Ну иди. Танцующая Леди уже оседлана.

Дэниел откозырял ей, потом вошел в стойло и вывел кобылу во двор. Там он заколебался, неуверенный, можно ли уезжать, но тут же увидел двух конюхов, бегущих через двор, и вздохнул с облегчением. Теперь с Пандорой ничего не случится.

Его губы тревожно сжались. Можно было только надеяться, что и с Зайлой ничего не случится. Она так отчаянно плакала, что вряд ли могла что-то видеть перед собой. Кто знает, что может ее подстерегать? Дэниел вскочил в седло и помчался галопом к воротам, выходящим на пастбище.

Глава 10

Зайла почти добежала до луга диких маков, когда услышала за собой стук копыт. Она не остановилась и даже не оглянулась, хотя и слышала, что Дэниел ее зовет.

Вот он уже нагнал ее:

— Зайла, если ты не остановишься, я вынужден буду втащить тебя в седло, как в голливудских фильмах. Ты же знаешь, что наездник я неважный. Мы в конце концов оба окажемся на земле.

— Уходи, я не могу сейчас говорить. — Голос все еще был слабым, хотя рыдания, сотрясавшие ее, уже утихли. — Я поговорю с тобой потом. Мне нужно побыть одной.

— Не нужно, — мрачно сказал Дэниел. — И кончай с этой мелодрамой. Я ни за что не выпущу тебя из своего поля зрения, пока мы все не выясним. Так ты остановишься или мне хватать тебя и тащить в седло?

— Дэниел, я… — Зайла остановилась. Он сделает это, можно было не сомневаться. Она уже видела в его глазах это упрямое выражение. Боже, это невыносимо! Опустив руки, она стояла, отчаянно пытаясь собрать последние силы. — Пожалуйста, уходи, Дэниел.

Он остановил коня и спрыгнул на землю.

— Не могу, — просто ответил он. — И тебя не отпущу. Проси все, что угодно, только не это.

— Твоя миссия закончилась. Хасан схвачен. Я опять в порядке. Тебе уже незачем притворяться.

— Притворяться! — Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Его глаза сверкали. — Я не умею играть в эти игры. Никогда этому не учился и не собираюсь.

— Ты очень умело сыграл со мной! — обвиняюще сказала Зайла. — Ты далеко не такой дилетант, как хочешь меня уверить. — Она устало покачала головой. — Не хочу с тобой спорить. Это все равно ничего не изменит. Я понимаю, почему ты должен был держать меня здесь, Дэниел, и не виню тебя. Ты сам сказал мне, что Алексу Бен-Рашиду нужно поймать террористов. Было очень умно использовать меня как приманку.

— Приманку? Так ты считаешь, что я держал тебя здесь, чтобы заманить Хасана и его людей?

— Пандора раскрыла секрет, что никаких медицинских показаний держать меня здесь нет. — Зайла смотрела на пуговицу на его рубашке, всеми силами удерживаясь от слез. — Эти десять дней были самыми счастливыми для меня. Мне очень жаль, что я вовлекла тебя в неловкую ситуацию прошлой ночью. Я виновата.

Дэниел выговорил длинное и затейливое ругательство, и это заставило ее поднять на него глаза.

— Давай-ка сядем, — сказал он, отводя ее в сторону от лошади. — Надо во всем разобраться. Я никогда в жизни не слышал такой чепухи. — Он надавил ей на плечи, вынудив сесть, и сам сел рядом. — Так вот. Теперь я намерен разобрать твои обвинения слово за словом, чтобы вернуть тебя в русло здравого смысла. Или я сам сойду с ума. Во-первых, почему ты решила, что я держал тебя здесь в качестве приманки? Тебе вообще-то не приходило в голову, что причина может быть совсем иной?

— А какая еще может быть причина? — грустно спросила Зайла. — Все было очень хорошо придумано. Клэнси, должно быть, тобой доволен.

— К твоему сведению, Клэнси грозился оторвать мне голову.

— Он что, не согласился с твоим планом? — безразлично спросила она. — Ну что ж, ведь прав оказался ты, а не он.

— Да не было никакого плана! — Дэниел явно начинал терять терпение. Его лицо, как и голос, выражало отчаяние. — Я думал только о том, как побыть с тобой подольше, вот и все.

— Нечего щадить мои чувства. Я знаю, ты ничего ко мне не испытываешь, кроме дружеских чувств. Все это время ты вел себя со мной как любящий старший брат, и только. — Ее губы дернулись от боли. — Пока я не соблазнила тебя прошлой ночью.

— Мне кажется, что кто-то из нас сошел с ума! — Дэниел смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. — Да посмотри же ты на меня! Ты так говоришь, как будто схватила меня и изнасиловала! Я ведь не сопротивлялся, если ты помнишь.

Зайла печально склонила голову:

— Ты был очень добр. Ты всегда был до…

— Добр! — Это походило на рев. — Ты что, слепая? Я вчера чуть с ума не сошел от страсти! Я возбуждался, просто глядя на тебя. Я изнемогал от желания все эти десять дней!

Зайла удивленно посмотрела на него, боясь поверить.

— Это правда? Тогда почему ты был таким…

— Потому что, когда у тебя была лихорадка, ты смотрела на меня, будто я какое-то чудовище. Это испугало меня до безумия. — Даже одно это воспоминание заставило его сжать зубы от боли. — Я не мог допустить, чтобы ты опять так смотрела на меня. Это было невыносимо.

— Ты жалел меня, — прошептала она.

Дэниел бурно вздохнул:

— Ну ладно, давай теперь обсудим и вопрос жалости. Одна мысль об этом, кажется, возмущает тебя до глубины души. Но ты совершенно права, я очень тебя жалею.

— Ну так можешь перестать прямо сейчас. — Зайла подняла голову. — Мне не нужна твоя жалость, как и тебе не нужна была моя — той ночью в пещере.

— Она не исчезнет только оттого, что ты этого не хочешь, — сказал он. — Она все равно существует. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышал, что с тобой сделали. Я готов был их убить. А потом мне захотелось взять и поместить тебя в стеклянный ларец, где никто никогда не смог бы обидеть тебя. — Его руки крепче сжали ее плечи. — Хотя нет, не хрустальный ларец. Я хотел бы создать абсолютно новый мир для тебя. Мир, где были бы только цветы и солнце. Место, где дети не знают ни голода, ни боли, ни прочих ужасов, которые ты пережила. — Его глаза блестели. — Но я не в силах этого сделать. Я должен просто принимать этот мир таким, как он есть, как это делаешь ты. Я могу только заботиться о тебе и защищать тебя. Сделать твой мир настолько прекрасным, насколько это возможно. — Он покачал головой. — И не проси меня перестать жалеть тебя, Зайла. Или, во всяком случае, того ребенка, которым ты была тогда.

— Да перестань же говорить о жалости! — закричала Зайла. Слезы безостановочно текли по ее лицу. — Мне она никогда не была нужна. Есть только одна вещь, которую я хотела от тебя..

Дэниел замер:

— И что же это такое?

— Не важно! — Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. — Все, не хочу больше говорить об этом. Пожалуйста, пусти меня, Дэниел.

Его хватка стала крепче, подавляя ее сопро-твление.

— Что ты хотела от меня, Зайла?

— Я хотела, чтобы ты любил меня! — в отчаянии выкрикнула Зайла. — Ну разве это не глупо? Я хотела твоей любви, а не дурацкой жалости!

Он молчал, потрясенный.

— Господи, Зайла… Ну естественно, я люблю тебя. А о чем я тут говорил все это время?

— Я знаю, что ты хорошо ко мне относишься — как к другу, — тихо сказала она. — Но мне этого мало. Я пробовала убедить себя удовольствоваться дружбой, но из этого ничего не получилось.

— Боже, ну и каша у тебя в голове! — Его руки отпустили ее плечи и ласково охватили лицо. Раздражение Дэниела вдруг улетучилось, и взгляд был полон такой нежности, что ее сердце затрепетало. — Зайла, слушай меня внимательно. Я люблю тебя как друга, как любовницу и как мать моих будущих детей. Я буду любить тебя в дождь, бурю и солнце. Я буду любить тебя так долго, что это продлится вечно, и даже дольше. — Он ласково улыбнулся. — Теперь тебе все ясно, любовь моя?

Ее глаза, затуманенные слезами, все еще смотрели недоверчиво.

— Это правда?

— Конечно, правда. — Он поглядел на нее с нежным упреком. — Ну как я могу не любить тебя? Ты сосредоточила в себе все, чего может желать мужчина. И почему ты так упорно в этом сомневаешься? Ты замечательная женщина, Зайла Дабалэ.

Радость окрасила весь мир вокруг золотыми бликами. Дэниел ее любит! Это было слишком хорошо, чтобы в это поверить. Но как не верить, если он так на нее смотрит?

— Я знаю, — улыбнулась она дрожащими губами. — Но иногда я почему-то забываю, какая я замечательная.

— И почему же? — серьезно спросил Дэниел, не сводя с нее внимательного взгляда. — Почему, Зайла?

Она прикусила губу.

— Наверное, это результат той беды, что со мной случилась. — Она пожала плечами. — Несмотря на все уверения психиатра, временами я все еще чувствую себя грязной. — Она помолчала. — И виноватой.

— Виноватой? — изумленно переспросил Дэниел. — Но ты же была жертвой! Невинной жертвой грязного преступления. А если бы ты была ранена? Ты бы чувствовала вину?

Зайла грустно улыбнулась.

— Ты понимаешь, сама сущность случившегося рождает чувство вины. Да, это нелогично. Уж не знаю, может, это отражение взгляда общества или отголосок тех времен, когда женщины «предпочитали смерть бесчестию». — Она задумчиво посмотрела на него. — Вот ты говоришь, что любишь меня, но скажи честно, разве в душе ты не желаешь, чтобы я была ранена пулей, чем провела шесть месяцев в доме «Желтая Дверь»?

— Может, и так. — Дэниел помолчал, словно подыскивая нужные слова. — Хотя нет. — Она вздрогнула, как если бы он ударил ее. — Да успокойся же! Я не воспринимаю твое пребывание там как ущерб, причиненный лично мне. Я хочу сказать только то, что пуля оставила бы след, который быстро заживет, и все. Это было бы легче для тебя самой.

— В таком случае ты необычный человек, Дэниел. — Зайла покачала головой. — Очень многие считают по-другому, и это факт.

— Ну и дураки, — резко сказал Дэниел. — И ты не умнее, если слушаешь их. — Он поцеловал ее, и поцелуй был настолько же нежен, насколько его слова были грубоватыми. Зайлу опять захлестнула волна радости, понемногу она начинала верить в свое счастье.

Дэниел поднял голову и заговорил, только теперь его голос был не резким, а серьезным и абсолютно искренним.

— Почему я должен считать отвратительным то, что случилось с тобой, кроме самой твоей боли? Этот твой опыт является частью тебя сегодняшней. Хочешь знать кое-что? Я, безусловно, любил бы тебя, будь ты просто девушкой, не пережившей ничего подобного. Но вот вопрос: была бы эта любовь такой же сильной? В результате пережитого ты стала сильнее, взрослее, мудрее, наконец. Это было болезненно для тебя, но в то же время сделало тебя восприимчивей к чужой боли. — На секунду он умолк. — А помнишь, как ты сказала мне о маке, как ты научилась принимать то, что от него может исходить и боль, и исцеление? — Она медленно кивнула. — Ты тоже вроде этого мака, Зайла. Злая сила только сделала тебя сильнее, теперь ты можешь выдержать все испытания. Ты расцвела, сделалась ярче и красивее.

Сердце Зайлы было так переполнено чувствами, что она с трудом могла говорить. Дэниел относился к ней иначе, чем Дэвид Брэдфорд, но теперь заговорил совсем как Дэвид. Как ей повезло встретить в своей жизни двух таких замечательных людей!

— Так ты действительно меня любишь! — В ее голосе прозвучало удивление. Но, увидев, как Дэниел нахмурился, она быстро протянула ему руку и улыбнулась. — Прости. Ты прав. Я совершенно замечательная. Я заслуживаю, чтобы все в этом мире любили меня. — Ее голос понизился до шепота: — Но ты не представляешь, как я рада, что именно ты любишь меня! Ты не против?

— Ты могла бы высказаться и яснее, — шутливо сказал он. — Я ведь тоже не слишком в себе уверен.

Зайла была поражена:

— Господи, а я этого не сказала? Но ты должен был догадаться! Я так вцепилась в тебя вчера.

— Ну, время от времени женщины находили меня физически привлекательным, отнюдь не любя. — Его синие глаза весело блестели. — Немногие, как ты понимаешь. Я мог бы пересчитать их на пальцах одной…

Он замолчал, потому что Зайла бросилась ему в объятия.

— Я люблю тебя! — воскликнула она, обнимая его с такой силой, что он чуть не задохнулся. — Я так тебя люблю! Я никогда не думала, что способна кого-нибудь так полюбить, Дэниел. Знаешь, я полюбила тебя с того самого момента, когда ты оторвал это дурацкое фальшивое ухо и бросил его в Хасана. — Она покрывала жадными поцелуями его шею, щеки, уши. — Если бы ты знал, как я мучилась, когда ты был так сдержан и холоден со мной.

— Ну, ну. — Дэниел усмехался, но когда она оторвалась от него, то увидела, что его глаза подозрительно блестят. — Когда ты решаешь высказаться, то не щадишь сил. — Он поцеловал ее в кончик носа. — А мне-то казалось, что я прекрасно пережил этот платонический период, при том, что сгорал заживо, пытаясь удержать тебя вне своей постели.

— Мне кажется, что в последнее время мы совсем не понимали друг друга. — Ее улыбка погасла, лицо стало задумчивым. — Мне не нужен тот хрустальный ларец, в который ты хотел бы меня поместить, Дэниел. Почему ты решил, что я такая хрупкая, что могу разбиться от неосторожного обращения? Я столько лет жила под внимательным присмотром, будто меня может унести дуновением ветерка. Все это делалось из лучших побуждений, и вначале, возможно, я в этом нуждалась. — Она тряхнула головой. — Но только не сейчас. Ты обвинял себя, считая, что был груб. и эгоистичен со мной там, в пещере. — Она прикоснулась к своим губам дрожащим пальцем. — Неужели ты не понимал, как дорога мне память о той ночи? Ты был таким искренним и сильным и при этом нуждался во мне. Той ночью ты ничего не взял у меня. Я сама дала это тебе, в этом есть чудо. Я хочу и дальше дарить себя тебе, — прошептала она. — И не запирай меня в своем мире цветов и солнца. Я хочу жить в реальном мире. Потому что в нем живешь ты, Дэниел. А я нигде не смогу жить без тебя.

— В реальном мире, — взволнованно подтвердил Дэниел. — До конца нашей жизни. Но не будь слишком великодушна, дорогая. Я ведь хочу слишком многого. Никогда раньше я не желал так много. Я просто не знаю, как мне удастся совладать с собой.

Зайла притянула к себе его голову и нежно поцеловала.

— Я помогу тебе… Нет, мы вместе совладаем с этим. Вместе. — Она улыбнулась ему. Это была та самая летняя улыбка, которую Дэниел так любил. Мудрая и теплая, несущая в себе обещание радости и исполнения желаний.

На них налетел легкий порыв ветра, овевая их щеки утренней прохладой и принося с собой ароматы маков, диких трав и солнца, которое вновь всходило на востоке.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10