Бросая вызов [Дебора Гордон] (fb2) читать онлайн

Дебора Гордон Бросая вызов

Моим родителям, Бобу и Лилиан Ганнесам, которые обладают всеми достоинствами Дотти Гринбаум и лишены, слава Богу, ее недостатков.

1

Фредди Фелпс, генеральный дилер «Колумбийской страховой компании» в Сакраменто, безмятежно спал в пассажирском кресле своего «мерседес-бенца» Его храп перемежался непередаваемой какофонией, состоящей из ворчания, сопения и несвязного бормотания. Лауре Миллер, сидящей за рулем и проработавшей под его началом уже полтора года, не составило труда поставить диагноз. Шеф опять перебрал виски за ланчем. Причиной этому стало глубокое потрясение от кончины его близкого Друга и клиента Джеймса К. Холлистера, окружного судьи. Но Лауре это казалось маловероятным. Фредди основательно закладывал за воротник по меньшей мере дважды в неделю, и тот факт, что он год за годом страховал жизни своих клиентов, которые с неумолимой регулярностью отправлялись на тот свет, не имел к этому никакого отношения.

Несмотря на доход, выражавшийся шестизначной цифрой, и ворох влиятельных друзей, Фредди оставался непритязательным провинциалом, рубахой-парнем со Среднего Запада, который любил просто пожить в свое удовольствие. Ему нравились шикарные автомобили, буйные вечеринки с девицами и вечера, проведенные со старыми корешами за покером. Он терпеть не мог, когда надрываются на работе, не любил похорон — отвратительного атрибута выбранного им рода деятельности, — и одиночества. Но больше всего на свете он не любил ходить на похороны один. К счастью, его жена Мери-Бет, получившая в прошлом году звание «Лучший доброволец» за работу в приюте, держалась просто молодцом, когда дело доходило до выражения соболезнований.

Но увы, молодчина вместе с престарелыми родителями находилась в Европе и должна была вернуться только в воскресенье, так что Фредди упросил Лауру составить ему компанию. Она не возражала; она заканчивала работу довольно рано, и до конца дня маялась, придумывая, чем бы себя занять. Лаура тянула на себе основную часть работы Фредди, начиная с ответа на корреспонденцию и кончая составлением еженедельных информационных бюллетеней о работе агентства.

Не будет преувеличением добавить, что она находила смерть Холлистера довольно занимательным событием. В своем воображении она не раз видела себя в роли детектива, самостоятельно ведущего расследование и оказывающего неоценимую услугу ФБР. Лучшая подруга Лауры, Вики Стоунхауз, частенько подшучивала над ней, говоря, что в ней погиб по меньшей мере репортер криминальной хроники.

И Лаура не отрицала этого. В те времена, когда ее муж, с которым она недавно развелась, учился в аспирантуре, она работала в Отделе расследований Бостонской газеты. И эта работа доставляла ей необыкновенное удовольствие. Еще в детстве она обожала во всем докапываться до сути — и частенько ей это удавалось. И сейчас она в глубине души надеялась, что посещение похорон Холлистера прольет свет на обстоятельства его убийства.

Рано утром во вторник на тихой проселочной дороге, в двадцати пяти километрах к югу от города, случайный мотоциклист обнаружил Холлистера привалившимся к колесу своего автомобиля. В его голове зияли два пулевых отверстия, но оружия поблизости не оказалось. С того дня Лаура, Фредди и все сотрудники агентства целые дни напролет обсуждали, кто мог совершить это убийство. Список подозреваемых был бесконечен. Не удивительно, что у человека, шестнадцать лет выносившего судебные приговоры, оказались враги.

Лаура повернула к Пресвитерианской церкви, что в Кармчеле. Когда она затормозила, паркуя машину, Фредди вздрогнул и заливисто всхрапнул.

— Мишель… — проговорил он.

Лаура остановила двигатель и взглянула на босса, питая надежду, что он приходит в себя. Его голова упала на грудь, но он попытался встрепенуться.

— Пропади все пропадом, — пробормотал он.

Очевидно, Фредди снилась его бывшая любовница, Мишель Бакли. Его работа во многом являлась синекурой, но ему приходилось выполнять одну неприятную обязанность — подбирать страховых агентов. До не давних пор Мишель относилась к их числу. Она возникла на горизонте примерно в одно время с Лаурой и первым делом прыгнула к боссу в постель.

На первых порах она блистала на службе, частично благодаря чуткому руководству Фредди, который наслаждался жизнью, пока она закрепляла свой успех в бизнесе. Он регулярно дарил ей шикарные драгоценности, что, впрочем, без труда мог себе позволить. Будучи генеральным агентом, он получал комиссию с каждого страхового полиса.

Около месяца назад, в конце февраля, Мишель бросила Фредди и удрала с брокером из Сан-Франциско. Через несколько дней, по завершении долгого и обильного ланча, Фредди пригласил Лауру в кабинет и поведал все подробности этой истории. Он был достаточно пьян, чтобы в красках описать формы ее груди и задницы, а также цвет глаз и волос — и то и другое было заурядного коричневого оттенка. Его восторги, а также скорбь по поводу того, что он не смог сделать Мишель ребенка, красноречиво подтверждали, что Фредди выбрал Лауру в качестве доверенного лица.

Такой поворот был для нее абсолютно не ко времени. Его заостренный нос, скошенный подбородок и маленькие, как бусинки, глазки поразительно напоминали Лауре домашнюю крысу ее сына Сита, по прозвищу Гамми (с той только разницей, что шкурка Гамми была куда лучше куцых волосенок Фредди). С того дня Фредди начал регулярно исповедоваться перед Лаурой, — впрочем, это случалось не очень часто и не шло дальше пьяных откровений и легких похлопываний секретарши по спине или плечику.

Лаура старалась игнорировать надоедливую фамильярность босса, надеясь, что тот отстанет от нее, когда натолкнется на полное равнодушие к своим несчастьям. Она не осмеливалась дать более решительный отпор: Фредди вообще не отличался силой духа и сейчас был по-настоящему подавлен разрывом с Мишель. К тому же Лаура не могла рисковать работой. В эти дни она находилась в состоянии развода, которого не желала — муж бросил ее ради другой женщины, — и сейчас, как никогда, ей был необходим верный заработок.

Оставшись с двумя детьми на руках и ощущая себя машинистом поезда, летящего под откос, Лаура думала в первую очередь о том, как дотянуть до конца очередной недели. Ее работу нельзя было назвать престижной, но Лауре нравилась; у нее сложились идеальные отношения с сослуживцами, а от дома до офиса было рукой подать. Все это, учитывая ее положение, относилось к неоспоримым плюсам.

Фредди снова вздрогнул и разомкнул слипающиеся веки.

— Уже приехали?

Позевывая, он распрямил спину и распластался по сиденью, как мышь под наркозом.

— Уже приехали? А я ведь только закрыл глаза.

Дорога, как обычно, заняла полчаса, но упоминать об этом не было нужды. Фредди никогда бы в жизни не признался, что мог отключиться, а уж тем более зычно захрапеть в машине. Считалось, что он предается глубоким раздумиям, прикрыв глаза.

— Мне повезло со светофорами, — сказала Лаура.

— Ага, я заметил. Ты выиграла много времени, а в пятницу днем это сделать не так-то просто, — он потрепал ее по плечу. — Ты просто настоящий маленький ас. Никому другому я бы не смог доверить свой «мерс».

На самом-то деле Лаура согласилась поехать на похороны при условии, что сама сядет за руль, и Фредди торговался с ней по этому поводу целых пять минут. Он был из тех парней, которые, напившись до беспамятства, будут с пеной у рта доказывать, что трезвы, как стеклышко, и могут сию минуту сесть за руль автобуса, набитого ребятишками.

— Я знаю, — ответила Лаура. Ее раздражал его покровительственный тон, но она старалась это скрывать.

Она замолчала, задумавшись о том, как Фредди отреагировал на убийство Холлистера. Босс вел себя так, как подобает в подобных случаях, но, судя по всему, потеря друга не очень-то сильно его огорчила.

Лаура решила прощупать почву:

— В самом деле хорошо, что я села за руль. Мне показалось, что всю дорогу вы были погружены в печальные раздумья. Вы думали о Холлистере? Он ведь, кажется, был вашим близким другом. Его смерть, наверное, потрясла вас до глубины души.

Фредди, казалось, был в замешательстве:

— Да-да, конечно… — То ли из-за виски, то ли спросонья он соображал очень медленно. — Джимми был отличным парнем. И знал толк в покере. Он был самым клевым парнем из всех, кого я знал, и никогда не выпендривался. — Фредди выглядел недовольным. — Мне будет его недоставать. Он был единственным в своем роде. Настоящий принц.

— Этот год вообще дался вам тяжело. Сначала гибель мистера Олбрайта, теперь убийство судьи…

— Да, черт побери, все это ужасно. И произошло так неожиданно. Еще сегодня, кажется, они были рядом с нами, а назавтра их уже нет в живых. Мне жутко даже думать об Арти, о теле, канувшем в океан, где оно до самых косточек будет обглодано рыбами… Мне даже стали сниться кошмары, я не говорил тебе об этом?

Артур Олбрайт, еще один клиент и друг Фредди, утонул в океане прошлым летом. Тело так и не было обнаружено. Сразу после его похорон Фредди отправился на озеро Тахое, заявив, что ему необходимо побыть одному. По странному стечению обстоятельств, в эти же дни Мишель взяла несколько отгулов.

— Вы никогда об этом не упоминали, — сказала Лаура. — Сегодня вам опять предстоит говорить речь на похоронах друга. Как вы думаете, справитесь?

— Я не хотел сегодня выступать. Мне это слишком тяжело дается.

В действительности, Фредди обожал выступать с речами и сегодня собирался превознести Холлистера от смертного одра до самых небес. Фредди был превосходным оратором и рассказчиком — такие люди незаменимы на похоронах и официальных церемониях.

— Еще не поздно отказаться. Я думаю, миссис Холлистер сможет вас понять…

— Нет-нет! Я не могу этого сделать. Я обещал. Да ты не волнуйся за меня. Я справлюсь. Сконцентрируюсь на светлых воспоминаниях, постараюсь отвлечь внимание от свершившейся трагедии.

Лаура взглянула на часы. Была половина третьего, до начала службы оставалось тридцать минут.

— Еще рано. Не хотите присесть и собраться с мыслями?

— Нет. Давай лучше прогуляемся. — Фредди открыл дверцу. — Разомнем ноги. Глотнем свежего воздуха. Это поможет мне успокоиться.

Не мог же он, в самом деле, сказать, что это поможет ему протрезветь. А Лауре вовсе не хотелось, чтобы Фредди мямлил свою надгробную речь, точно зомби, минуту назад оживленный Шивой. В июне у Лауры умер отец, и она всем сердцем соболезновала семье Холлистера.

Кроме того, у нее была дурная привычка заботиться о тех, кто ни в малой степени этого не заслуживал. Например, о Фредди или о своем бывшем муже Алане. Сама Лаура считала, что в этом виновата наследственность. Она определенно унаследовала ген материнской ответственности от яркой представительницы их еврейского рода — своей матери Дотти. И этот ген, точно Амок, снедал ее изнутри.

Лаура и Фредди вышли из машины. Постепенно прибывали приглашенные, к началу церемонии должно было собраться немало народу. Будучи активистом Общества юристов, Холлистер преуспевал в сфере создания новых фондов, а его супруга, как и жена Фредди, принадлежала знатному роду.

Они прогуливались по парку, и Фредди периодически кивал, встречая знакомые лица. Лаура узнала дилера по торговле автомобилями, бизнесмена и профессионального спортсмена. Все трое были приятелями и персональными клиентами Фредди. Она знала это, потому что в ее обязанности входило следить за своевременной выплатой страховых премий.

Спортсмен, ни много ни мало — первый нападающий «Сакраменто Кингс», узнал Лауру и улыбнулся ей. Она была польщена. Это был самый свежий и самый привлекательный игрок из всей команды.

Лаура улыбнулась ему в ответ и обратилась к Фредди:

— Что это здесь понадобилось Ройалу Пейну?

— Он был приятелем Джимми по «Атлетическому клубу», — объяснил Фредди. — Ройал околачивается в клубе с утра до вечера: то гоняет в баскетбол, то палит в воздух. Чертовски классный чувак.

«Атлетический клуб» располагался в сред ней части Сакраменто, в десяти минутах ходьбы от агентства Фредди. Сам он посещал клуб трижды в неделю. Но поскольку со стороны не наблюдалось никакого улучшения его спортивной формы, Лаура подозревала, что Фредди ходит туда, чтобы поглядеть на других, а также в поисках новых клиентов. Клуб был доступен простым смертным — Алан тоже был его членом, — но его нередко посещали и богатые, влиятельные жители города.

— Вы хотите сказать, что судья Холлистер поигрывал в баскетбол с Ройалом Пейном? — спросила Лаура. Холлистер был довольно высок и строен, но ему уже перевалило за пятьдесят.

— Только когда не хватало игрока в команде. А вообще-то, они оба знали толк в игре. Оба выпускники Дюка. И оба делали броски из-под корзины, будучи игроками студенческой команды.

Фредди кивнул человеку, подъехавшему на серебристом «порше»:

— Эй, Майк! Как жизнь?

— Не жалуюсь, Фредди, — обернулся тот. — Какое несчастье все-таки случилось с Джимми. Еще на прошлой неделе мы с ним играли в баскетбол. Он был старше меня лет на пятнадцать, а ведь вымотал из меня всю душу. Был парень что надо. Трудно поверить, что его уже с нами нет.

— И мне, — печально покачал головой Фредди. — Он был не такой, как мы. Он умел следить за собой. Готовился прожить до ста лет. Вот что я скажу тебе: мне будет его недоставать всю оставшуюся жизнь.

Майк кивнул:

— Я знаю. Я слыхал, что вы были друзья — не разлей вода. Мне очень жаль.

— Спасибо. А мне остается надеяться… — Фредди сделал паузу, на лицо набежала тень, — …надеяться, что они еще засадят того ублюдка, который убил его. Вот что.

Лаура бросила на него удивленный взгляд и подумала, что Фредди, видно, был расстроен гораздо больше, чем она предполагала.

— Вы, наверное, узнали Лауру, — сказал Фредди. — Она мой секретарь.

Они пожали друг другу руки, и Майк улыбнулся:

— Конечно. Рад встрече, миссис Миллер.

Лаура попыталась вспомнить, где они могли видеться. Зацепиться было не за что, но дело стоило того. Большинство мужчин, с которыми она встречалась, были далеки от образца Майка — Как-Его-Там. Высокий рост, интересное лицо, мягкие темные волосы, светло-голубые глаза и превосходные зубы. Деньги у него водились, об этом свидетельствовали «порше» и его внешний вид: белоснежная рубашка, галстук с рисунком пейсли и итальянский костюм. Он явно принадлежал к сливкам общества, а не к средним обывателям Сакраменто.

— Я тоже рада, — ответила Лаура. — Сожалею только об обстоятельствах нашей встречи.

Улыбка стала шире, взгляд потеплел, в голосе послышались радостные нотки:

— Вы, наверное, ломаете голову, пытаясь вспомнить, кто я такой?

Плюс ко всему, не лишен некоторого шарма, подумала Лаура. Несколько месяцев назад она не обратила бы на это внимания, но сейчас постепенно начинала возвращаться к жизни.

Она снова улыбнулась.

— Ну, раз уж вы догадались…

— Меня зовут Майк Клементе. Мы встречались в «Павильонс». — «Павильонс» был самым новомодным торговым центром в Сакраменто. — Вы прогуливались с Фредди в фойе. Это было где-то за месяц до Рождества. Вы еще показали мне пару футболок из Банановой республики, которые купили для детей. Я не смог удержаться, чтобы не купить такую же своему сорванцу.

Лаура вспомнила тот день. Это был понедельник накануне Дня Благодарения, день, когда она целиком была погружена в развод и боялась даже на секунду представить, что ее ожидает в будущем. У нее холодело сердце, когда она думала о предстоящих праздничных днях — ужасающих провалах в рабочем расписании. Ее тревожило, как справятся с потрясением дети. И она была уверена, что опустошенность и боль останутся с ней навсегда.

Фредди наткнулся в офисе на свою рыдающую секретаршу и чуть не силком заставил Лауру поехать в «Павильоне» для поднятия жизненного тонуса. Он был необыкновенно заботлив в тот день, заказал в «Мейсе» роскошный обед, к которому она едва притронулась, и без умолку рассказывал смешные истории, над которыми она даже пару раз улыбнулась. Потом Фредди затащил Лауру в пару-тройку магазинов, попутно вовлекая ее в процесс подборки рождественских подарков для членов его семьи. Футболки продавались по сниженной цене, и Лаура купила по штуке для Сита и Сары.

По пути они встретили нескольких знакомых Фредди, и Майк, вероятно, оказался одним из них.

— Вспомнила, — сказала Лаура, — это был один из черных дней в моей жизни. Фредди старался отвлечь меня от моих проблем. Я была как в тумане.

Майк улыбнулся с таким выражением, точно превосходно понимал, о какого рода переживаниях идет речь.

— У меня тоже бывали такие денечки, особенно в дни развода.

— У всех они бывают, — согласился Фредди. — И в трудную минуту мы должны помогать друг другу, а иначе чего бы мы стоили?

Он направился к церкви, Лаура и Майк шли по обе стороны от него. К центральному входу вела дорожка, пересекающая прямоугольный внутренний двор.

— Мы, по крайней мере, еще живы-здоровы — продолжал Фредди. — Все-таки у нас есть будущее. В отличие от Джимми. И такого классного парня застрелила какая-то скотина. Кому это было нужно?

— Ты знал его лучше, чем кто-либо другой, — сказал Майк. — Что ты сам об этом думаешь?

— Скорее всего, это один из его бывших подсудимых. Кто-то, кто поклялся отомстить ему после выхода на волю.

— Возможно, но у нас, юристов, есть присказка: опасайся своих клиентов. Преступник не обижается на полицейского. Ведь он делает свою работу. И на судью тоже. Но защитнику следует остерегаться клиента, особенно если он осужден. Потому что во всех бедах будет виноват именно он.

Итак, Клементе — юрист, отметила Лаура и спросила:

— Даже если обвиняемый на самом деле виновен?

— Особенно если он виновен. Если бы он не был виновен, зачем тогда адвокат? Преступник ожидает положительного результата. Иначе зачем тратить деньги на защиту?

Фредди был заинтригован.

— Перестань нас дурачить, Майк. Скажи, к тебе хоть раз врывались разъяренные клиенты?

— Нет, но ведь я не веду уголовных дел. Я занимаюсь проблемами Общества юристов. Все, что я должен делать, так это выдерживать букву закона в контрактах, а мой шеф считает меня вторым Кларенсом Дэрроу.

Лауре нравились мужчины, умеющие посмеяться над самими собой.

— Значит, вы больше не практикуете?

— И да, и нет. Я лоббист. Одно время занимался чисто юридической практикой. А сейчас стал ближе к правительственным кругам. Моя фирма представляет интересы крупных корпораций.

Майк упомянул несколько названий — это были крупные медицинские и сельскохозяйственные предприятия по производству спиртного и табака.

Лаура почувствовала легкое разочарование. Разговоры об интересах крупных компаний… как это скучно. Все лоббисты вроде Клементе, имена которых можно было найти в ее записной книжке, были обыкновенными преданными шкурами, готовыми за мзду говорить все, что нужно клиенту, и беспардонно раздающими взятки, которые деликатно назывались взносами на предвыборные кампании.

Тем временем они приблизились к полукруглому церковному двору, сплошняком заставленному автомобилями. Несколько высоких широких ступеней вели к центральному входу, который располагался по левую руку от них. В дверях стоял человек, скорбно приветствовавший вновь прибывших.

Он был знаком Лауре по вечеринкам у Фелпсов. Это был Чарлз, сын усопшего, студент юридического колледжа Макджорджа в Сакраменто. Несколькими ступеньками ниже маячили две фигуры в темных очках и дурного покроя костюмах, бесстрастно взирающие на прибывших на похороны.

Лаура мотнула головой в сторону двух громил.

— Эти костюмы просто ужасающие, — обратилась она к Фредди. — Наверное, это своего рода униформа. Не может быть, чтобы у всех парней этой профессии был одинаково дурной вкус.

Фредди выкатил глаза.

— Они что, совсем сдурели? Надеются, что убийцы Джимми явятся на похороны, чтобы выразить свои соболезнования?

— Так ты думаешь, это лбы из ФБР? — спросил Майк.

— Конечно. Один из них заявился в среду ко мне в офис. Ну и мрачный же тип, скажу я вам. Я рассказал ему про Джимми с дюжину баек, а он даже ни разу не улыбнулся.

С Лаурой он тоже перекинулся парой слов, но только затем, чтобы справиться, свободен ли Фредди.

— Вообще-то говоря, — заметила она, — если уж ему нужно было что-то разведать, мог спросить обо всем прямо.

Майк, казалось, развеселился:

— Не надо его обсуждать. Он сам находится в довольно стесненном положении. Правительство не очень-то позволяет копаться в таких пикантных делах, как убийство федерального судьи. Так чем же он интересовался? Водились ли у Джимми враги? Чем-нибудь в этом роде?

Фредди обожал рассказывать о своих контрактах с ФБР.

— Чем интересовался?! Да он потребовал от меня рассказать чуть ли не всю историю жизни Джимми. Обо всех его друзьях, деловых связях, о том, как он проводил свободное время. А потом еще стал расспрашивать о его страховке, видно, надеялся подковырнуть и меня, но это уже было совсем дико. Я оформил для Джимми два полиса. Один пожизненный и один временный. И оба они унаследованы Мэгги, его вдовой. Мы проговорили часа два, но я не уверен, что смог навести его на что-то интересное. — Фредди вздохнул. — Не знаю, не знаю, Майк. Мы с Джимми дружили лет двадцать, но у всех у нас есть секреты даже от лучших друзей. Мне кажется, что я упустил что-то самое главное. Что-то, что могло бы прояснить эту тайну. Наверное, я слишком заинтересованное лицо, чтобы обладать взглядом со стороны. Я снова и снова пытаюсь объяснить себе… — Он замолчал на полуслове, уставившись на длинный лимузин, подкативший к церкви.

Из лимузина вышла платиновая блондинка — Бонита Фрэнкс, экс любовница Холлистера. На ней была шляпка с вуалью, черное платье и старинной работы ожерелье — оникс с бриллиантами. Она раскрыла сумочку, извлекла оттуда черный кружевной платочек и поднесла его к глазам. Лаура отметила про себя, что платочек — весьма изысканная вещица. Ей никогда не доводилось видеть ничего подобного в магазине. Может, Бонита смастерила его своими руками?

— Черт побери! — пробормотал Фредди. — Только этого нам и не хватало.

— Любопытный фасончик, — заметил Майк, рассматривая черное платье с длинным рукавом и глухим воротником до самого подбородка. — Кто это?

Фредди придвинулся к нему:

— Приятельница Джимми. Из тех, кому лучше не появляться на подобных церемониях. Надеюсь, ты понимаешь?..

Бонита захлопнула дверцу и громко всхлипнула вслед отъезжающему лимузину.

— Лаура, золотце, сделай милость, постарайся ее утихомирить, — взмолился Фредди. — Пусть возьмет себя в руки.

Он помолчал и обратился к Майку:

— У Лауры настоящий дар приводить людей в чувство. Такое часто встречается у еврейских девушек. Не замечал?

— Не знаю, что и сказать, — ответил Майк. — Всего хорошего, миссис Миллер. Похоже, вы сами чувствуете в этом потребность.

— Вот именно, — Фредди похлопал Лауру по спине. — Беги, пока она не поднялась по ступенькам.

Лаура бросила на него угрюмый взгляд и с чопорным видом отошла, мечтая о тех временах, когда Фредди оставит ее в покое.

2

Фредди солгал Майку Клементе. Существовал еще один, третий страховой полис на жизнь Холлистера, самый значительный, и Лаура не могла понять, почему он об этом умолчал. Ведь он с готовностью рассказал о двух других полисах, когда никто его об этом не просил. И поскольку он самолично продал этот полис всего два года назад, то уж никак не мог забыть о его существовании С другой стороны, эта оплошность не могла быть простой предосторожностью. Владелица и получатель страховки, Бонита Фрэнкс, рыдая навзрыд, направлялась к ступенькам в церковь, и у Фредди не было никаких заблуждений на ее счет. И это не помешало ему ткнуть Майка в бок и многозначительно подмигнуть. Но такова уж была натура Фредди Фелпса.

А неестественность и наигранность были вполне в духе Бониты Фрэнкс, певицы и пианистки из Саус-Лейк Тахое, никогда не упускавшей возможности сыграть на публику. Самым плачевным было то, что делала она это при каждом удобном случае, отчаянно перегибая палку. Лаура, однако, допускала, что под пеленой захватывающих дух сплетен и за смазливой мордашкой скрывается расчетливый ум. В противном случае, ей просто сказочно повезло — после смерти любовника она стала обладательницей нескольких миллионов.

Лаура знала об этом страховом полисе, потому что из Огайо однажды пришло уведомление, что она просрочила выплату за январь. Она хотела было позвонить Боните с напоминанием, но Фредди сказал, что в этом нет необходимости. Он заявил, что виделся с Бонитой после Рождества, когда выезжал с семьей за город кататься на лыжах. Бонита будто бы передала ему наличными триста пятьдесят долларов, но в праздничных заботах он позабыл оформить выплату. Он выписал чек на указанную сумму, и Лаура незамедлительно оформила почтовый перевод. Наблюдая сейчас за Бонитой, Лаура размышляла о том, откуда вообще регулярно появлялись эти наличные. Из чаевых? Рулетку? Темных делишек? Каким образом ей удавалось удовлетворять свою страсть к антикварным украшениям?

Бонита уже находилась около ступенек, прерывисто всхлипывая. Вид у нее был как у потрепанной проститутки, сошедшей с экрана кино сороковых годов.

Лаура прибавила шаг, чтобы перехватить ее прежде, чем та начала бы выражать соболезнования Мэгги Холлистер. Какое горе — потерять мужа! Не хватало еще только белобрысой вертихвостки с выпендрежными рыданиями на глазах у родственников и друзей семьи. Будучи сама оскорбленной женой, Лаура не питала симпатий к любовницам женатых мужчин.

— Я вижу, что вы потрясены, — проговорила она, обнимая Бониту за талию. Туалетной воды, которой та была надушена, хватило бы на то, чтобы освежить верблюда, совершающего переход по пустыне. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Бонита зычно высморкалась в траурный платочек.

— Это так ужасно, Лаура! Я так его любила! Я жила ради того, чтобы он был счастлив.

— Я это знаю, милая. На вас прямо лица нет, я боюсь, как бы вам не сделалось дурно. — Лаура ловким маневром увлекла Бониту на дорожку, ведущую к парку. — Здесь неподалеку есть питьевой фонтан. Пойдемте.

Бонита всем телом повисла на ее руке, так что Лаура чуть не согнулась пополам. Бонита была выше нее на целую голову и пошире в кости.

— Не знаю, как вас и благодарить, запричитала она. — Мне было так одиноко и пусто в этой огромной машине, пока я ехала сюда, чтобы проститься с Джимми. Вы не можете представить, как это важно — увидеть чье-то участливое лицо, услышать знакомый голос…

Обычно Бонита слышала участливый голос Лауры пару раз в месяц, когда Джимми приезжал с ней в агентство. Оттуда они вместе с Фредди и Мишель отправлялись на ланч. Рабочее место Лауры располагалось в небольшой нише, как раз напротив задней двери офиса, выходящей во двор, так что Лауру было довольно трудно не заметить. Бонита обычно справлялась, как у нее дела, и следующие пять-десять минут посвящала болтовне о собственной персоне.

Джимми всегда выдерживал дистанцию, Лаура должна была это признать. Он никогда не афишировал, что изредка обедает у Фредди в офисе. Вся компания, как правило, болтала за столом во весь голос, так что Лаура могла прислушаться, если разговор принимал интересный поворот и если работа становилась чрезмерно скучной. Она просто не могла устоять перед таким соблазном. Бонита, чье настоящее имя было Франджелико, являла собой неиссякаемый источник сногсшибательных слухов и сплетен.

По роду своей деятельности Боните приходилось видеться со многими знаменитостями, а также с их пассиями. Она питала слабость к историям про мафию, ни одной из которых Лаура не принимала всерьез. Бонита утверждала, что местные мафиози все от нее без ума, но Лаура полагала, что будь так на самом деле, то Бонита давно бы выступала в Лос-Вегасе, вместо того, чтобы пять ночей в неделю петь в «Альпино-Рум», шикарном ресторане в «Монте-Карло Отеле». Учитывая, что голосишко у нее довольно паршивый, «Альпино-Рум» был пределом того, на что она вообще могла рассчитывать.

Лаура подвела свою подопечную к фонтанчику и подняла ей вуаль, чтобы та могла глотнуть воды. Напившись, Бонита прислонилась к стене и с отсутствующим видом уставилась в пространство. Лаура конечно не могла купиться на эту фальшивую скорбь, однако допускала, что Бонита действительно немного расстроена. Просто она слишком увлеклась ролью безутешной любовницы замечательного человека, чьи последние дни она озарила своим существованием.

Лаура взглянула на часы. Прошла еще одна минута. Она наклонилась к Боните:

— Пора идти в церковь.

И лучше всего занять самый темный уголок в последнем ряду.

— Да, — отозвалась Бонита. — Это наш долг, — и не двинулась с места.

Лаура сделала шаг назад. Милосердие, конечно, вещь хорошая, но благоухание вокруг Бониты становилось невыносимым.

— Если вам слишком тяжело… У меня есть ключи от машины Фредди. Можно пропустить церемонию и просто прокатиться.

Бонита мотнула головой.

— Нет. Я должна сказать ему «прощай».

На самом деле она собиралась во весь голос выкрикнуть это слово в церкви, скорбно застыв в проходе с мокрыми, остекленевшими от горя глазами. Лаура ожидала от нее чего-нибудь именно в этом роде. Оставался один-единственный, хотя и грубоватый способ вывести ее из транса. Но что делать, такова уж была Бонита.

— Я понимаю, что вас беспокоит будущее, — начала Лаура, подбирая слова. — Я понимаю вашу озабоченность. Мне ли не знать, каким медлительным иногда бывает Фредди — ведь нам приходится оформлять горы бумаг. Вы же знаете, как работают страховые агентства. Со своей стороны я постараюсь помочь чем смогу.

Никакой реакции. Не надо быть чересчур деликатной.

— Я прослежу, чтобы ваш чек был оплачен как можно быстрее, — добавила Лаура.

Слово «чек» оказало магическое действие. Бонита моргнула, затем устремила на Лауру взгляд, полный признательности.

— Вы очень добры. Но не подумайте только, что я беспокоюсь о деньгах. Но Джимми так любил меня. И он хотел обеспечить мое будущее…

— Конечно, я понимаю, — на самом деле Лаура ничего не понимала. Если Джимми так сильно ее любил, то почему же он не оплачивал страховую премию?

Бонита выпрямила спину.

— Я уже взяла себя в руки. Просто вид церкви немного выбил меня из колеи. Осознание недолговечности всего сущего, знаете ли. — Она вскинула глаза. — Я, пожалуй, не пойду в церковь. Я просто этого не вынесу…

— Вообще-то Фредди рассказывал…

— …что его лицо стало таким бледным и холодным. А его благородное чело расколото на куски. — Она опустила глаза. — Он заслуживает больших почестей.

Теперь она вдарилась в шекспировский трагизм. Но, учитывая интерес Лауры к убийству Холлистера, было бы обидно упустить такую благоприятную возможность что-нибудь выяснить. Конечно, на полную разгадку причин убийства рассчитывать не приходилось, но ответы на некоторые вопросы могли прояснить некоторые обстоятельства.

Лаура взяла Бониту под руку и повела в сторону церкви.

— О да, конечно, он заслуживает гораздо большего. Особенно от тех, кто его любил. От вас и Джимми… Бонита, ваша встреча была предопределена свыше. Как встреча Ромео и Джульетты.

— Предопределена свыше, — она так и просияла, тронутая поэтической параллелью. — Да. Наши пути пересеклись, но слишком поздно. Если бы только он был моложе. И менее занятым человеком.

И менее женатым, добавила про себя Лаура.

— Все же вы пережили вместе незабываемые минуты. И только потому, что ваша любовь была чиста и бескорыстна. Я уверена, что он безраздельно доверял вам. И был откровенен.

— Да, — согласилась Бонита. — Так оно и было.

— Вы были для него самым близким, родным человеком, он посвящал вас в свои проблемы… Наверное, вы снова и снова задаете себе вопрос: кто же совершил на него нападение той роковой ночью?

— Да, я только об этом и думаю.

— И что же приходит вам в голову?

Бонита озабоченно оглянулась, будто убийца ее любовника мог скрываться за углом, готовый заставить ее умолкнуть навеки, как только его имя слетит с ее пухлых губок.

— Страшно даже задумываться об этом!

Лаура ждала. Было ясно, что Бонита не способна на умозаключения.

— На озере у меня был один поклонник, — Бонита перешла на шепот. — Его имя… Ну… Назовем его Джонни. Он был игрок.

Она явно начинала свой рассказ издалека.

— И что же с ним случилось?

— Он завяз в долгах. Но отдавать было нечем, и ему предложили подзаработать на торговле наркотиками, на чем он и погорел. Потом пошел слух, что он продался легавым. А прошлой зимой он исчез. Все были уверены, что полиция скрывает его как ценного свидетеля.

Бонита остановилась, мертвой хваткой вцепившись Лауре в плечо. Три только что подъехавших огромных автобуса местного телевидения застопорили подъезд к церкви.

— А потом его нашли, — продолжала Бонита. — Тело было вморожено в лед. А когда лед раскололи… — она одернула платье и опустила вуаль, — то оказалось, что у него отрезаны руки. Вы знаете, что это значит?

— Его казнили, — прошептала в ответ Лаура. Она знала о сотнях подобных случаев. Она увлекалась детективами и криминальной хроникой.

— Вот именно, — подтвердила Бонита и двинулась дальше. — Так поступают со стукачами. Им отрубают руки. А иногда даже головы.

Насколько было известно Лауре, голова и руки Джимми были там, где им полагалось.

— Я не понимаю Вы считаете, что Джимми был как-то связан с этим делом…

— Да нет, конечно, нет. Но ведь это настоящие убийцы, Лаура. Хладнокровные убийцы. И когда начинаешь делать что-то им наперекор… Когда отправляешь им подобных за решетку…

Опять высказывалась версия убийства из мести. И в противовес точке зрения Майка Клементе, она не была лишена смысла. Но возникала одна проблема.

— Я поняла вашу мысль, но не понимаю, что могло привести Джимми на заброшенную дорогу глубокой ночью? Неужели вы допускаете, что он мог согласиться на встречу с бывшим осужденным?

— Почему нет? Ведь его могли обмануть. Заинтересовать важной для следствия информацией или попросить о помощи. И потом… потом… — Бонита судорожно сглотнула воздух. Лаура испугалась, что она снова разрыдается и испортит ей все расследование. — Если бы он только проинформировал полицию! Он бы остался жив!

Они подошли к ступенькам, ведущим в церковь. Сын Джимми беседовал с двумя пожилыми дамами.

— Я не должна была заводить об этом разговор, — сказала Лаура, надеясь, что ей удастся провести Бониту мимо них. — Вам трудно говорить об этом. Вы снова горите как огонь. Вам необходимо присесть.

Игнорируя ее предложение, Бонита направилась вверх по ступенькам прямиком к Чарлзу Холлистеру. В первую секунду он был в замешательстве, но потом улыбнулся и протянул руку. Лауре ничего не оставалось, как последовать за Бонитой. Как ни странно, оба явно виделись не в первый раз.

Бонита обхватила протянутую руку обеими ладонями. Пожилые дамы посмотрели на нее с плохо скрываемым осуждением и вошли в церковь.

— О Чарли! — воскликнула она. — Я ужасно, ужасно скорблю о твоем отце! Он был изумительным человеком! Мне будет не хватать такого тонкого ценителя моего пения!

Если даже Чарли и подозревал, насколько интимными бывали выступления певицы перед его отцом, то не показал и виду.

— Вы были его любимой исполнительницей, мисс Фрэнкс. Очень мило, что вы нашли возможность зайти на панихиду. Надеюсь, вы не опоздаете на вечернее представление.

— Даже если и так, что с того? Я не могла не прийти. У таких скромных девушек, как я, редко бывают столь уважаемые поклонники, как ваш отец. Ему так нравилось мое пение.

Чарли кивнул.

— Я знаю. Вы радовали его своим талантом не один год.

Бонита, казалось, была тронута до глубины души.

— Благодарю вас, Чарли. Вы очень добры, — она украдкой посмотрела на полицейских. — Я немного беспокоюсь… Эти люди… Я сразу догадалась, что они из полиции Надеюсь, все в порядке?

— В совершенном порядке, — заверил ее Чарли почти повелительным тоном.

— Тогда почему они здесь?

Чарли высвободил свою руку. Ему явно не хотелось обсуждать этот вопрос.

— Да так. Для порядка.

Долю секунды Бонита казалась раздраженной.

— Слава Богу! Я ведь искренне сочувствую вашему семейному горю.

— Все в порядке.

— Значит, не ожидается никаких осложнений или…

— Совершенно ничего, мисс Фрэнкс. — Чарли повернулся к Лауре. — Спасибо, что пришли, миссис Миллер. Уже почти три. Может, еще найдутся свободные места.

Лаура пробормотала дежурное соболезнование и втолкнула Бониту внутрь. И хотя та не сопротивлялась, но совершенно очевидно была раздражена или расстроена поведением Чарли, будто он ее чем-то оскорбил. Они поставили свои подписи в книге посетителей, получили программу из рук чопорного молодого человека и вошли в храм. Три телеоператора подпирали собой заднюю стену, со скучающим видом ожидая начала службы. Лауру удивило, что семья не возражала против их присутствия. Старожилы Сакраменто не любили выставлять свою частную жизнь напоказ.

Церковь была полна народу, но на последних рядах еще оставались свободные места. Лаура направилась было к боковому проходу, но Бонита пошла прямо вперед. Вздохнув, Лаура последовала за ней.

Бонита уже дошла до середины и вдруг остановилась.

— Я не вижу Джимми. Я думала, что он будет лежать в самом центре.

— Тело находится в склепе, — пояснила Лаура мягко. — Здесь так принято. Фредди предупреждал меня.

Фредди пробурчал ей об этом между делом, сетуя на то, что не так-то просто быть на высоте, когда адресат надгробного слова не будет даже находиться перед глазами.

Бонита страшно расстроилась.

— Жаль, что я этого не знала. Я бы выехала пораньше и успела с ним проститься. Теперь у меня уже не хватит на это времени. Я должна вернуться к половине седьмого.

Благодаря этому обстоятельству, члены семьи умершего могли вздохнуть с облегчением. Вряд ли стоило в эту минуту напоминать Боните о бледном лице и изувеченном черепе. Постоянство было не в ее вкусе. Мелодрама была ей больше по душе.

— Вы не должны корить себя, — сказала Лаура. — Поверьте, Джимми сумел бы вас понять. А теперь нам лучше присесть.

Лаура кивком указала на пару свободных мест. Им пришлось сидеть в такой тесноте, что Лаура не чаяла дожить до конца службы, задыхаясь от тяжелого аромата «Джорджио», источаемого ее соседкой.

В три пятнадцать появился пастор и начал службу. Бонита вытащила платочек и разрыдалась, к счастью, не очень громко.

Запели певчие. Бонита с энтузиазмом подхватила гимн. Ее чистое, сочное сопрано так сильно выделялось на общем фоне, что на нее стали оглядываться. Обладая таким голосом, она не могла позволить себе слиться с толпой. Даже в эту минуту она желала блистать.

Затем пастор зачитал кусок из Писания; за ним коротко, но эмоционально выступил Чарли, поведав собравшимся, каким хорошим отцом был судья. На очереди был Фредди. Пока он пробирался вперед, Бонита озабоченно посмотрела на часы. По пятницам на Хайвей-50 бывали тяжелейшие пробки, особенно после четырех часов. Она рисковала опоздать на работу.

— Моя мать отошла в мир иной четыре года назад, — начал Фредди. — Через несколько часов после ее кончины мне позвонил судья. Ему показалось, что со мной что-то не так. Я рассказал ему о смерти матери, и он решил взять на себя все мои благотворительные дела, пока я не вернусь в Огайо. Он не просто предложил, а настоял на этом.

Голос Фредди задрожал, в нем послышались слезы, но он мужественно продолжал:

— Вот такой это был человек. У него был миллион друзей, и он успевал заботиться о каждом из них. Он всегда был в курсе городских событий и старался направлять их в нужное русло. Он замечал такие мелочи, на которые никто из нас не обратил бы и внимания, и помнил то, о чем мы с вами так легко забываем. Но выигрывали от этого в первую очередь мы все. — Фредди улыбнулся. — Все, кроме человека, занимающего кресло судьи. А ведь мимо него не проскользнула бы и мышь. Но дело было не просто в наметанном глазе и отменной памяти. У него было настоящее шестое чувство. Однажды он пришел на баскетбольный матч, и подающий Рич Макнеллу, один из парней Терри и Сью, получил прямой удар в голову. С ним ничего не случилось, но голова, конечно, разболелась. Но он не пожелал покинуть поле, однако судья настоял на том, чтобы Терри отправил игрока в госпиталь.

Фредди выдержал паузу.

— А вскоре у несчастного парня обнаружили кровоизлияние в мозг, ему была необходима операция. Если бы они протянули с этим делом, сами понимаете, каков мог быть его исход. И никто так и не догадался поблагодарить судью за его настойчивость; а Рич со временем оклемался. Судья был очень щепетилен в таких делах. Он всегда доверял своим предчувствиям. Он был баловнем судьбы, быть может, даже ясновидящим. Он мог сделать целое состояние на взятках, но всем нам отлично известно, как он относился к преступающим закон, понимая, что преступник своими руками ломает собственную жизнь. Единственное, чем мог рисковать судья, так это плотным ужином в хорошем ресторане.

Фредди продолжил серию анекдотов из жизни усопшего. Он поведал о несгибаемой спортивной воле Холлистера, стойко переносившего любые травмы. О том, как искренняя забота о подрастающем поколении сподвигла его поддержать законопроект, запрещающий распространение оружия в штате. Рассказал о его страсти к рыбной ловле и лыжам, на которых он регулярно бегал по озеру Тахое, о любви к путешествиям, которую он подпитывал поездками по Европе и Азии в компании возлюбленной Мэгги.

Надгробное слово затянулось, но было таким веселым и трогательным, что никто из присутствующих не успел заскучать. Лаура всегда воспринимала Холлистера, как ловкого воротилу, имеющего дородную любовницу и толстый кошелек, но даже и она по-настоящему расчувствовалась.

Расстрогалась вместе с ней и Бонита, правда только на первые двадцать минут. Была уже половина пятого, когда на кафедру снова поднялся священник. Он объявил, что поминки пройдут в холле сразу по окончании панихиды, произнес несколько утешительных напутствий членам семьи и закончил короткой молитвой.

— Все это тянулось гораздо дольше, чем я предполагала, — заметила Бонита, поднимаясь со своего места. — Я надеялась успеть добраться до города, но теперь… — она запнулась. — Лаура, у меня будет к вам огромная просьба. Вы ведь знаете, конечно, вторуюквартиру Джимми? Ту, где я обычно останавливалась?

Лаура кивнула. Квартира располагалась напротив Дворца правосудия — этакая хитрая комбинация любовного гнездышка и рабочего кабинета.

— Я, конечно, знаю это здание. Но в самих апартаментах никогда не бывала.

— Квартира номер 4С. Там остались мои вещи. — Они продвигались к выходу. — Я собиралась заехать за ними после панихиды, но у меня уже не остается времени. Владелец квартиры может запросто выкинуть их прямо на улицу. Вы не могли бы заехать за вещами вместо меня? А потом отослать ко мне на озеро? Я понимаю, что для вас это только лишнее беспокойство, но вы меня очень обяжете…

— Никакого беспокойства, — заверила ее Лаура. — Я живу в двух шагах от этого места. Буду только рада оказать вам услугу.

И это соответствовало истине, однако скорее благодаря любопытству, чем альтруизму. Лаура многого наслушалась об этой квартире за последний год. Сам Фредди частенько использовал эти апартаменты наравне с Бог знает каким количеством приятелей Холлистера. Лаура сгорала от желания взглянуть на квартиру хоть одним глазком Интересно, висит ли в спальне зеркало на потолке?

— Ты просто прелесть! — обрадовалась Бонита. — Садись в мою машину. Я напишу список вещей и отдам тебе ключи.

Лимузин ожидал их у подножия лестницы, припаркованный на том месте, где стояли автобусы с телевидения. Лаура нырнула в салон вслед за Бонитой, оставив дверцу открытой. В машине пахло точь-в-точь как в борделе.

Бонита исписала программку с обеих сторон, перечисляя вещи и указывая места, где их надо искать.

Напоследок Бонита заговорила с Лаурой, как со стародавней подружкой:

— Спасибо тебе за все, Лаура. Я бы не сумела пережить сегодняшнюю церемонию, если бы рядом не было тебя. Обещай, что придешь на мое выступление. Приводи с собой кавалера, если хочешь. Я закажу для вас обоих ужин.

— Спасибо. Я постараюсь. — Ради бесплатного ужина в самом деле можно было немного напрячься. У Вики был домик на озере, куда она уже давно зазывала Лауру.

Она вышла из машины. Один из полицейских откровенно на нее уставился. Может быть, он делал это по долгу службы — они разглядывали всех прибывших на похороны. Но скорее, причина была в ее внешней близости с Бонитой. Яркая блондинка в шикарном лимузине бросалась в глаза, а Лаура находилась подле нее последние часа полтора.

Лаура вдруг задалась вопросом, знает ли полиция, кем приходилась усопшему Бонита. Возможно, что близкие друзья рассказали о ней, но не исключено, что многие из них сочли информацию о любовнице излишней подробностью. Лаура могла с этим и согласиться, если б не одна деталь. Любой человек, близкий к Холлистеру и имеющий возможность получить после его смерти миллион баксов, по ее мнению, заслуживал того, чтобы его хотя бы внесли в список подозреваемых в убийстве. Даже если это такая неотразимая красотка, как Бонита.

Фредди нигде не было видно, и Лаура направилась в банкетный зал. Она миновала Майка Клементе, который беседовал с гладким типом, возглавлявшим Комитет по жидким энергоносителям. Члены этого комитета получали по жирному куску от компаний, чьи конфликты он был призван разрешать.

Майк заметил ее и улыбнулся, но его внимание по-прежнему было занято беседой. Лаура улыбнулась в ответ, но ее улыбка не была искренней. По ее представлениям, он вращался среди высокопоставленных подонков и вполне мог оказаться одним из них.

В банкетном зале было негде яблоку упасть. Лаура взяла чашечку кофе и отправилась на поиски Фредди. Она обнаружила его в дальнем углу в компании Мэгги Холлистер и Алисы Олбрайт, вдовы так и не найденного прошлым летом утопленника. До того несчастного случая семья Олбрайтов проживала в одном из дорогостоящих районов Сакраменто, в том же квартале, что Холлистеры и Фелпсы. Потом Алиса переехала в маленький городишко в предгорье. Ее сын унаследовал и успешно руководил семейным бизнесом, возглавляя компанию «Олбрайт инвестментс».

Алиса сильно изменилась со дня их последней встречи. Она похудела и превратилась в яркий образец, демонстрирующий чудеса пластической хирургии. Ей было около семидесяти, но выглядела она дай Бог на пятьдесят. Лаура регулярно сочиняла ей от имени Фредди теплые немногословные послания, которые он слегка сокращал и ставил внизу свою подпись. Он был убежден в необходимости культивировать дружеские и родственные связи; благодаря этому он мог распространять больше страховых полисов.

Лаура выразила соболезнования Мэгги, напомнив, что они несколько раз встречались у Фелпсов, и обратилась к Алисе:

— Фредди очень часто о вас вспоминает. Он так волнуется, как вам живется с тех пор, как вы овдовели.

— Справляюсь, — ответила Алиса и повернулась к Мэгги. — Все понемногу наладится, время лечит. Ты постепенно освободишься от тягостных воспоминаний.

— Да, жизнь продолжается, — ответила Мэгги. — Со мной остаются мои дети, моя работа в госпитале и оркестре. И я обязательно продолжу начатую Джимми борьбу с организованной преступностью.

— Ты уверена, что тебе стоит за это браться? Я хочу сказать, учитывая то обстоятельство…

— Да, Алиса. Меня никому не удастся запугать.

— И не отказывайся от идеи переезда в другие края. Например, Поллок Пайнс — отличное местечко и гораздо более цивилизованное, чем считают некоторые. У меня никогда нет проблем с работой, ты ведь знаешь меня, дорогая. — После смерти мужа Алиса работала везде, где было возможно, и всегда на полставки. — Если я иногда и заскучаю по семье и друзьям, то ведь мне сюда добираться не больше часа.

— Вот-вот, — поддакнул Фредди, — тогда я и сталкиваюсь с тобой в гостиной, где ты болтаешь с Мери-Бет.

Алиса улыбнулась.

— По крайней мере, каждый месяц или два я сюда наведываюсь. Почему бы тебе не приехать ко мне на недельку, Мэгги? Хотя бы попробовать?

Мэгги покачала головой.

— Спасибо, но я не из тех, кто может убежать назад к природе. Уж если я и перееду, то скорее в Сан-Франциско. Я хочу быть уверенной, что в любой момент успею поймать такси и оказаться в опере или на симфоническом концерте, пусть даже с опозданием на десять минут.

— Но если ты вдруг передумаешь…

— Да я всегда сумею напроситься к тебе в гости. А сейчас мне надо уделить внимание другим. — Она коснулась Фреддиного плеча. — Это была прекрасная речь. Благодарю тебя. Джимми остался бы доволен.

— Это была настоящая честь для меня, — ответил Фредди. Потом помолчал и, понизив голос, добавил: — А о том письме не беспокойся Мэгги. Я думаю, что это полная ерунда, чья-то глупая шутка.

— Я не беспокоюсь. Этим занимается Чарли — и ФБР тоже, я полагаю. Рада была повидаться с вами, Лаура. Алиса, обещай, что позвонишь, когда появишься в городе снова. Пообедаем вместе.

Она потрепала Алису по щеке и отошла. Лауру искренне восхитило ее самообладание.

— Она отлично владеет собой, — заметила Алиса, — особенно если принять во внимание это ужасное письмо. Она действительно держится лучше, чем это удавалось мне. — Она заметила, что ей махнул рукой мужчина, стоявший неподалеку. — Это Артур. Я лучше пойду. У нас еще большая программа на сегодняшний вечер.

И она подошла к сыну, который улыбнулся Фредди и совершенно не узнал Лауру, с которой встречался несколько дней назад на вечеринке у Фелпсов. Ему было слегка за тридцать, и он напоминал актера Ричарда Левиса в молодости.

Мать и сын растворились в толпе, и Лаура повернулась к Фредди:

— О каком это письме шла речь? Мэгги получила угрожающее послание?

— Ага. Ладно, нам тоже пора сматываться, — он взял ее за руку. — Обо всем расскажу по дороге.

Когда они вышли на улицу, Майк Клементе все еще оставался во дворе и беседовал с импозантным мужчиной лет пятидесяти. Фредди сказал ему «до свидания», и Майк с легкой улыбкой помахал ему рукой. Его собеседник обернулся, пожелал Фредди всего хорошего и снова повернулся к Майку. Они продолжали свою оживленную и, по всей видимости, доверительную беседу.

— Кто это был? — поинтересовалась Лаура, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Его зовут Крэг Томлинсон. Он член Законодательного Собрания.

— Должно быть, он неплохо знал судью, если специально приехал в Сакраменто на его похороны.

— Да, они и правда дружили, но не исключено, что он прибыл заодно по делам бизнеса. Он вообще здесь бывает регулярно. Руководит парой корпораций. Вкладывает кучу денег в республиканцев. Так Джимми с ним и познакомился. А потом притащил с собой на покер. Чертовски классный парень. И настоящий охотник — однажды приволок мне целую кучу уток. Я подозреваю, что он один из клиентов Майка.

Крэг Томлинсон руководил крупной корпорацией, так что это предположение было вполне логичным.

Лаура отперла машину.

— Почему бы мне снова не сесть за руль? У вас был сегодня нелегкий день.

— Ты права.

Они сели в машину и пристегнули ремни.

— Между прочим, ты сделала большое дело, взяв на себя Бониту. Вы, девчонки, вообще умеете найти друг к другу подход. Я до сих пор не могу поверить, что она так и не устроила никакой демонстрации.

— Значит, Мэгги ничего о ней не знает?

— Мэгги! Ты с ума сошла! — Фредди расхохотался. — Конечно, нет, если только ты ей об этом не рассказала.

— Я-то нет, — сказала Лаура, подавая назад. — Но я не рассказала о ней и полиции, а может быть, это стоит сделать. Если учесть тот страховой полис на астрономическую сумму. А вы?

— Рассказать федералам? — Он пытался включить кондиционер. — Честно говоря, трудно было удержаться от соблазна. Каждый из нас имеет право на личную жизнь, правда? Я подумал, что из-за этого полиса она может попасть в список обвиняемых. Я не мог не рассказать им. Это их дело — выяснять обстоятельства. И самим решать, что важно, а что нет.

— Вы правы. И поступили очень благоразумно. — Лаура надеялась, что ее голос звучал достаточно восхищенно, чтобы Фредди заговорил еще более откровенно. — Полиция была здесь сегодня из-за письма, которое получила Мэгги?

— Частично, — кивнул он. — И это были не только те двое у входа в церковь. Их понаставили за каждым кустом.

— Господи, что же такое страшное могло быть в этом письме? Мэгги рассказала вам?

— Естественно. Письмо выглядело приблизительно так: «Миссис Холлистер! То, что произошло с вашим мужем, может случиться и с вами. Не суйте нос куда не надо». Она получила его вчера. Письмо отправлено из Саус-Лейк Тахое в среду, но это ровным счетом ничего не доказывает. Автор мог специально приехать туда, чтобы отправить письмо.

Либо Бонита могла опустить его своей ручкой в первый попавшийся почтовый ящик.

— Я слышала, что полиция умеет извлекать из писем кучу информации. Определять шрифт печатной машинки, тип бумаги, идентифицировать отпечатки пальцев…

— Письмо отправили на экспертизу в Вашингтон, но Мэгги полагает, что оно было отпечатано на лазерном принтере. Даже адрес на конверте. Не думаю, что они установят что-нибудь еще.

— У них уже есть какие-нибудь версии?

— Кто их знает? Из них ведь ничего не вытрясешь. Мэгги считает, что полицию надо слегка подстегнуть. Поэтому она сама пригласила на похороны телевидение — в надежде, что огласка вызовет общественный интерес и возникнут какие-нибудь свидетели. Вот что я тебе скажу, золотко. Давай-ка зарулим сейчас к «Мейсу». Закажем чего-нибудь выпить, и я расскажу тебе море интересных подробностей.

Но как ни была Лаура заинтригована обстоятельствами гибели судьи, отправляться с Фредди Фелпсом на коктейль в ее планы никак не входило. Ее интересовали факты, а не пьяная трепотня.

— Нет, благодарю. Вы же меня знаете, я ужасно не люблю, когда дети слишком долго ждут меня после работы.

Это была правда. Списку Бониты было суждено подождать до завтрашнего утра, когда Алан должен был забрать детей на выходные.

— А как насчет ланча в понедельник? — Фредди выдержал паузу. — Это мое требование. И это единственное, чем я могу отблагодарить тебя за то, что сегодня ты не бросила меня на произвол судьбы.

Лаура дала неопределенный ответ. Еще минуту Фредди пытался ее уговорить и вскоре опять задремал.

3

Когда Лаура вернулась домой, ее девятилетний сын Сит расположился в детской у телевизора. Он взглянул на мать, подошедшую к дивану.

— Привет, ма. Хотел увидеть тебя в «новостях», но тебя так и не показали. А на похоронах было столько народу! Я даже видел Ройала Пейна! А ты?

— Конечно, и я его видела. Мистер Фелис кивнул ему, когда мы встречались в парке, и мистер Пейн улыбнулся мне.

— Вот это да! Он самый клевый игрок в команде. — Сит замолчал и немного поерзал на диване. — Тим тоже был на этих похоронах. — Тим был одним из приятелей Сита. — Он сказал, что гроб был открыт, и все, кто хотел, мог заглянуть и увидеть лицо покойника. А ты смотрела на мертвого судью? Видела дыры от пуль? А его мозги оттуда вытекли?

За девять лет общения с сыном Лаура убедилась, что если не удовлетворить его интерес сразу, это возбудит еще большее любопытство. Поэтому она объяснила, что гроб не был выставлен вообще и уж тем более не был открыт.

— Но даже если бы и был, то есть специалисты, которые гримируют лицо покойника, чтобы оно выглядело подобающим образом.

Сит вскинул голову.

— Ты хочешь сказать, что они трогают руками разлагающийся труп?

— Труп не начинает разлагаться так быстро, но они, естественно, не могут выполнять свою работу, не прикасаясь к нему. И считают себя почти художниками, как гримеры из Голливуда. Поэтому если кто-то гибнет и его лицо изуродовано, то они считают долгом чести загримировать лицо, чтобы оно смотрелось так же, как при жизни. Или даже лучше.

— Какая грустная работа, — заключил Сит, выключая телевизор Его любопытство было удовлетворено. — Есть охота, мам. Что у нас на ужин?

— У меня был тяжелый день. Мне не хочется стоять у плиты. Может, купим что-нибудь в китайской забегаловке?

— Здорово! Мы собирались сходить в китайский ресторан в среду, вместе с папой и Каролиной, но не удалось. Тина отказалась пойти. — Тина была маленькой феей, воображаемой подружкой пятилетней сестры Сита — Сары. — Сара сказала, что у Тины болит живот от китайской пищи, а если Тина не захочет ее есть, то уж Сара-то и подавно не будет. Тогда папа спросил, а чего бы Тина захотела поесть еще, а Каролина ужасно разозлилась, потому что это она предложила китайскую еду. Еще она сказала, что Тины на самом деле нет, а Сара — испорченная девочка, а папа накричал за это на Каролину. А Каролина разозлилась еще больше и сказала, что папа глупый, потому что слишком много с нами возится, и что ей все равно, что мы будем есть и что она этого терпеть не будет. И ушла ужинать к своей подружке, а папа пошел с нами в «Тако Белл».

Каролина Силей была новой женой Алана, красивой и преуспевающей девушкой, работающей в системе «паблик релейшнс». Они познакомились, когда Каролина помогала работникам школ его района с покупкой облигаций. Они жили в доме Каролины около Ленд-парка.

Лаура узнала об этой связи в июле, к тому времени роман продолжался уже полгода. Алан сначала пообещал, что порвет с Каролиной, но когда через пару месяцев все продолжало оставаться по-прежнему, Лаура потребовала развод. Если бы дело касалось только их двоих, она, быть может, подождала бы дольше, потому что все еще любила мужа и считала его скорее слабаком, запутавшимся в себе самом, чем откровенным подлецом. Но напряженность между родителями стала отражаться на детях, а этого Лаура не могла допустить.

Сит и Сара составляли смысл ее существования, она даже хотела стать домохозяйкой ради того, чтобы всецело принадлежать детям. Лаура пошла на работу из материальных соображений, да и то только потому, что Алан, специалист по детской психологии, убедил ее, что отсутствие матери не так уж вредно для ребят. Он несомненно был прав, но Лаура по сей день сомневалась, что кто-нибудь может присмотреть за детьми лучше, чем она сама.

Лаура напомнила Ситу, что Каролина просто не привыкла к детям и поэтому иногда теряет терпение, и отправилась на поиски Сары. Малышка взбиралась по спортивному канату на заднем дворе, и няня, миссис Фуджимото, одобрительно хлопала в ладоши. Несмотря на непоседливость, Сара была гораздо спокойнее Сита; у Сита всегда было что на уме, то и на языке, Сара же все держала при себе. Лаура сняла Сару с каната, вручила миссис Фуджимото чек и захватила Сита. И все трое (или четверо, если считать Тину) погрузились в машину и отправились в китайский ресторанчик. Все вместе, реально существующие и слегка придуманные, они осуществили эту вылазку с большим воодушевлением.

Лаура проверила автоответчик — ни от кого не поступало никаких посланий — и позвала детей к столу. Сит взахлеб принялся рассказывать о научном опыте, который он сегодня ставил в школе, и совсем заговорил бы им зубы, если бы Лаура мягко не остановила его, чтобы дать возможность вставить словечко и Саре. Оказалось, что у дочери сегодня заменили воспитательницу.

— А новая воспитательница вам понравилась? — спросила Лаура.

— Она ничего, — ответила Сара.

— А чем она с вами занималась? Чем-нибудь интересным?

— Она красила ногти.

— Прямо во время занятий?

— Ага. В ярко-красный цвет.

— А чем же в это время занимались ребята?

— Рисовали.

— Что?

— Да кому что хотелось.

Беседовать с Сарой было сплошным мучением.

— А что нарисовала ты?

— Наш дом.

— Ты принесла рисунок домой?

— Да. — Сара помолчала. — Он в моем портфеле. Принести?

— Конечно.

Сара отправилась в свою комнату и вернулась с листом бумаги, сложенным вчетверо. Сара нарисовала не только дом, но и всю их семью, — нарисовала такой, какой хотела ее видеть. Все четверо стояли на крыльце: двое детишек между папой и мамой. С одной стороны расположилась Тина, с другой — Сэм, их жирный серый котище, который хищно поглядывал на ручную домашнюю крысу Гамми.

Лаура похвалила Сару и прикрепила рисунок к холодильнику.

Они закончили ужинать и убрали со стола. В половине седьмого, когда Лаура загружала посудомойку, раздался телефонный звонок. Звонила ее мама, Дотти, как всегда по пятницам, в шесть тридцать, чтобы пригласить дочь на службу в церковь.

Смерть отца Лауры прошлым летом погрузила Дотти, живущую в Нью-Йорке, в глубочайшую депрессию. Она начала возвращаться к жизни только тогда, когда узнала, что Лаура собирается разводиться. Теперь она снова стала нужна своей дочери. Ради этого стоило шевелиться. Тогда Дотти продала свой полуразвалившийся домишко и вступила в общину пенсионеров в Розвилле, что в получасе езды от дома Лауры.

В первую очередь Дотти с энтузиазмом включилась в жизнь Лауры, влезая во все, начиная с куриного бульона и орехового торта и кончая бесконечным наведением чистки и порядка в доме, точно ополоумевшая подвижница. Но к большому облегчению Лауры очень скоро она с головой погрузилась в общественную деятельность в своем квартале и заботы о новых друзьях, так что у нее уже не оставалось времени на готовку и уборку.

Теперь мама появлялась от силы раз в неделю, но ежедневно звонила, чтобы сообщить последние сплетни, а также дать ценные указания. Объектом для регулярных обсуждений была избрана семья, проживающая этажом ниже — сыновья, родители, племянники, седьмая вода на киселе и еще Бог знает кто. «Доттины исчадия ада», — называла их Лаура, впрочем не пренебрегая возможностью использовать пару таких историй в качестве увеселительной нотки в разговорах с Вики.

Дотти скороговоркой выпалила последние новости и перешла к основной теме — церковной службе. Мать и дочь посещали один храм, однако Дотти принадлежала к числу ревностных прихожан, тогда как Лаура редко посещала синагогу, не чаще чем раз в неделю, когда была ее очередь отводить детей в воскресную школу.

— Религия может дать тебе истинное успокоение, Лаура. Только вера спасла меня от потери рассудка, когда умер твой отец. Я не боюсь говорить тебе такие вещи. Вера в сочетании с твоей природной добротой — вот в чем ты найдешь утешение.

— Может быть, на следующей неделе, — так Лаура отвечала матери каждый раз. — Сегодня я просто падаю с ног.

— Тебе надо принимать какие-нибудь витамины, Лаура. И больше заниматься спортом. В твои годы ты не должна так сильно утомляться. — Дотти помолчала. — Помнишь мою соседку, Розу Лефкович? К ней приезжает из Лос-Анджелеса сын. Он разведен. Сорок восемь лет, но на вид еще ничего. Не слишком высокий, но для его возраста не так уж и лыс, к тому же довольно худой. Он придет с матерью на службу. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились. Он был со мной довольно мил. У него прекрасные манеры.

— Я не сомневаюсь, что он очень мил, но…

— И профессионал, Лаура. Как и папа, он дантист. Роза говорит, что у него обширная клиентура. Дом в Беверли Хиллс. Дети учатся в колледже, бывшая жена снова замужем. Так что не будет никаких неожиданностей. Такой человек сможет о тебе позаботиться.

— Мамочка, я же тебе говорила, что мне не нужен никакой человек…

— Я знаю, что он тебе не нужен, и в этом-то и заключается твое главное заблуждение. Что тебе, собственно, не нравится? Тебя не воодушевляет профессия дантиста? Разве твой отец был мне плохим мужем?

Лаура знала наизусть все доводы матери.

— Вообще-то, мне всегда больше нравились хирурги, — пошутила она.

— Можно устроить и хирурга, — рассмеялась Дотти. — Но ведь тебе подавай такого, чтобы как минимум спасал жизнь всего человечества. Ради Бога, Лаура! Ты уже была однажды замужем за подобной личностью, и ничего хорошего из этого не вышло. Послушай моего совета. Не упусти своего Золотого тельца.

Лаура улыбнулась. Это была одна из любимых маминых присказок, хотя в действительности ничего подобного она в виду не имела. Несмотря на частые пожертвования матери и бесплатное обслуживание неимущих ее отцом, в их семье никогда не водились лишние деньги.

— Хорошо, мама. Так я и сделаю.

— Может быть, и мне бы повезло больше. Нам следовало воспитать тебя более меркантильной. Послушай, дорогая, я все-таки дам мистеру Лефковичу твой телефон. Поужинайте вместе. Или сходите в кино. Что ты, собственно, теряешь?

Пару часов мира и спокойствия, подумала Лаура, но ответила согласием. Было проще выполнять проекты матери, чем пытаться ее в чем-то разубедить. Когда ей перечили, Дотти вспыхивала, как факел, но ее раздражение было недолговечным. На горизонте, как правило, возникала новая находка — мужчина, представляющий собой такой совершенный образец еврейского мужа, что даже привередливая Лаура не могла им не заинтересоваться.

Лаура простилась с матерью и закончила уборку кухни. Дети упросили ее сыграть с ними в «Монопольку». С гораздо большей охотой она, пожалуй, прилегла бы с журналом в руках или позвонила Вики, чтобы рассказать во всех деталях о похоронах. Но Алан заберет детей на все выходные, и Лаура знала, что будет скучать без них.

Они разместили игровое поле на столе, в комнате Сита. Лауре так сильно не везло, что она подумала, не лучше ли было отправиться в церковь с мистером Лефковичем. Третий раз за два кона она угодила в тюрьму, когда зазвонил телефон.

— Играйте за меня, — сказала Лаура, поднимаясь. — Если я выйду из тюрьмы, купите мне какую-нибудь землю.

Звонил Майк Клементе. Он сообщил, что рад был увидеться с Лаурой, и сожалел, что им так и не удалось перекинуться словечком после службы. Лауре это показалось, по меньшей мере, странным. Он был настолько увлечен разговорами и рукопожатиями, что не только не пытался искать ее общества, но едва ли даже замечал ее присутствие.

— По-моему, панихида удалась, — сказала Лаура, поддерживая вежливую беседу. — Очень трогательная.

— Да. В самом деле. Фредди прекрасный оратор. Я не был знаком с судьей так близко, как мне бы того хотелось, но речь Фредди помогла мне лучше понять, что это был за человек. — Майк умолк. — Похоже, что вы в прекрасных отношениях с подружкой судьи. Фредди говорил, что она — профессиональная певица. Я заметил, что стоило ей увидеть телекамеры, так она чуть в обморок не грохнулась. А ведь могла устроить настоящий публичный скандал.

— Возможно, и устроила бы, если бы продумала все до конца, но когда мы входили в церковь, ей уже было не до этого.

— Как же вам удалось ее утихомирить?

— Молчанием. И умением слушать. Она обожает поговорить.

— В таком случае, я буду счастлив пригласить вас на работу в мою фирму. Если вы можете приводить в чувство истеричек одним лишь умением слушать, то вы — незаменимый работник.

— Это уж слишком, — ответила Лаура, однако довольная комплиментом. — Знаете, мы с детьми играем в «Монополи», игра в самом разгаре, и если я не вернусь, то они разденут меня до нитки. Что я могу для вас сделать, Майк?

— Отужинать со мной завтра вечером, — ответил он.

Лаура растерялась. Сегодня днем он был очарователен, но она не почувствовала, чтобы это очарование предназначалось только ей одной. Он улыбнулся ей несколько раз, но будь ей шестнадцать или шестьдесят, ее бы наградили точно такими же улыбками.

Лаура попыталась вспомнить, не пропустила ли она какого-нибудь скрытого намека с его стороны? Она утратила квалификацию в общении с мужчинами. Впрочем, даже если намек и имел место, это был герой не ее романа.

Как верно заметила ее мать, Лаура тяготела к идеалистам, мужчинам вроде Алана, который работал в сфере образования за гораздо меньшие деньги, чем заслуживал, потому что мечтал усовершенствовать целый мир.

— Спасибо за приглашение, — ответила она. — Но нет.

— И все. Просто «нет»? И вы даже не пытаетесь пощадить мои чувства, сказав, что заняты, уезжаете в другой город или просто должны вымыть голову?

— Нет. Простите меня.

— Значит, у вас кто-то есть. Или вы еще не готовы завязывать новые отношения. Дайте мне хоть крохотную надежду, Лаура. Пожалуйста.

Она молча улыбнулась. Похоже, он был скорее удивлен, чем расстроен. Но она продолжала колебаться.

— Извините, Майк. Я не могу.

Наступило короткое молчание.

— Может, поболтаем как-нибудь во время ланча? Так, небольшое мероприятие.

— Боюсь, что нет.

— А чашка кофе в «Ява Сити»? Это вообще никакое не мероприятие. Так, сущая безделица.

— Нет. Мне очень жаль.

— Мне тоже. Я не встречал таких женщин, как вы, — теперь он был совершенно серьезен. — Элегантных, привлекательных и смешных. Если передумаете, позвоните мне в офис. Отпускаю вас с миром к игровому столу. Вам следует хорошенько посчитать ваши денежки.

Лаура пообещала выполнить его совет и повесила трубку. Все-таки мужики иногда бывают ужасно хитрыми. Он проложил к ней кратчайшую, по Евклиду, дорогу, и она до сих пор чувствовала себя возбужденной, как Мишель Пфайффер. Вероятно, он был лоббистом наступательного типа.

Она вернулась в комнату Сита и взглянула на игровое поле. Ее положение необыкновенным образом радикально изменилось к лучшему, в то время как дети весело подхихикивали. То ли они ее пожалели, то ли им хотелось растянуть игру.

Они продолжили, и когда подошло время спать, конца-краю не было видно. Дети принялись уговаривать Лауру доиграть, но она не согласилась. Алан придумывал для них кучу развлечений и позже укладывал спать, так что сегодня ребятам необходимо выспаться.

Лаура уложила ребят и устроилась в гостиной с последним номером «Дискавери» в руках. От неудобоваримой научной статьи, которая с тем же успехом могла быть написана на урду, ее отвлек стук в дверь. Она включила наружный свет и выглянула в прихожую. Это был Алан.

Первой мыслью Лауры было, что они неточно сговорились о времени, когда он заберет детей. Случалось, что он забирал их по вечерам в пятницу, но на этот уик-энд они так нс договаривались.

В следующую минуту, повнимательнее вглядевшись в его лицо, она поняла: что-то случилось. Настолько важное, что он решил не прибегать к помощи телефона. И это не имело отношения к детям. Это касалось ее.

Встревожившись, она отворила дверь. По правде говоря, в период развода их отношения стали гораздо дружелюбнее, чем они были в последние годы супружества. Алан, работоголик, который даже до новой эры — до Каролины — общался с детьми только по выходным, стал проявлять сильные отцовские чувства, как только возникла угроза их потерять. Он не пропускал ни одних выходных, даже если ради этого ему приходилось корректировать свои рабочие планы. Адвокат предупреждал Лауру, что Алан, возможно, старается создать почву для опекунства, но она не верила этому.

Внезапно обнаружившаяся забота о детях не была показной — борьбой за их сердца или подготовкой к битве за отцовские права. Он любил детей и старался проявить свою любовь. Его чуткость и внимательность максимально облегчили для ребят процесс их расставания. И за одно только это Лаура была готова простить бывшему мужу очень многое.

4

Алан вошел и чмокнул Лауру в щеку. Он всегда при встрече целовал ее. Он считал себя ее другом.

Лаура не отвернулась, потому что так оно и было на самом деле. Он помогал ей по дому, регулярно справлялся о ее делах, помогал разрешать возникшие проблемы. Он даже преподнес ей подарок в день рождения.

Вики говорила, что он поддерживает пути к отступлению, но Лаура знала, что все было во сто крат сложнее. С одной стороны, Алан чувствовал себя виноватым и старался сгладить свою вину. С другой — никто не знал его лучше и не понимал глубже, чем Лаура. Никто не заслуживал большего доверия, чем она. И этого он не мог изменить даже сейчас.

— Привет, — сказал Алан. — Новое платье? Мне нравится.

— Это платье Вики. Одолжила для похорон судьи Холлистера. — Матроска с отложным воротником делала ее выше и стройнее, и Лаура собиралась ненавязчиво оставить ее у себя. — У меня не нашлось ничего подходящего. Темного, но не черного. Я не достаточно близко его знаю, чтобы явиться в черном.

— Надо было купить себе что-нибудь новенькое. Я бы дал тебе денег.

Он не скупился на деньги и давал им гораздо больше, чем было установлено судом.

— Зачем брать горбом заработанные деньги, когда можно что-то получить бесплатно? — Лаура закрыла дверь. — Ты плохо выглядишь, Алан. Есть будешь? Может, чашку кофе?

— Я не голоден. А кофе, пожалуй, подойдет. — Он помолчал. — Честно говоря, у меня не все в порядке. Хотел поговорить с тобой.

Лаура хотела сказать, чтобы он отправлялся со своими проблемами к любовнице, но не сделала этого. Вероятно, она была круглая дура или мазохистка, но все еще переживала за Алана. Они прожили вместе пятнадцать лет, большую часть из них — в полном согласии, и у нее осталось от него двое детей, которых она обожала. Тот факт, что муж бросил ее, не отменял прожитых вместе лет и обыкновенной вежливости.

— Конечно, — ответила Лаура. — Кофейник на плите. Налей себе сам.

Алан проследовал за ней на кухню. У него разыгрался аппетит, когда он заметил домашнее шоколадное печенье.

— Каролина больше никогда ничего не печет, — проговорил он, отправляя в рот полную горсть печенья. — Поначалу она пекла: когда я переехал, когда стали приходить малыши, но потом бросила.

Вполне естественно, подумала Лаура. Заполучила то, что хотела, зачем же еще перенапрягаться?

— Карьера требует от Каролины много сил, да на ней еще большой дом, — заметила Лаура. Она не собиралась злословить о женщине, занявшей ее место, ни с Аланом, ни с кем бы то ни было. — Тебе нельзя упрекать ее за то, что у нее нет сил печь печенье.

— Зато у нее есть силы посещать клуб три-четыре раза в неделю. Кроме того, в доме убирается не она, а прислуга, — он плеснул себе кофе. — Она не очень… домашняя. Она даже не пришивает мне пуговицы. Приходится просить уборщицу.

— Пуговицы можешь пришивать себе сам. А если любишь шоколадное печенье, научись его печь. Дети тебе помогут. Они умеют.

Он уставился на нее: в одной руке кружка, в другой — блюдце.

— Ведь я не ищу у тебя сочувствия, правда?

— Нет.

— И ты даже не собираешься сказать: «Я же тебе говорила!»?

— Отнюдь. Я вполне понимаю ее, Алан. Если от тебя так же мало толку в ее доме, как было в нашем…

— Нет. Я стал гораздо лучше.

— О! В самом деле! — усомнилась Лаура.

— Да. В самом деле. Слушай, я знаю, что должен был делать гораздо больше, когда мы были вместе. Но я просто не хотел. Я хочу сказать, что никто добровольно не станет мыть туалет и оплачивать счета. Но ты не должна была освобождать меня, взваливая все заботы на свои плечи.

Ему и в голову не приходило, что даже сейчас именно это он и пытался сделать.

— Не надо сваливать все на меня. Каждый раз, когда я обращалась к тебе с просьбами, ты начинал рычать. И я решила, что скорее сохраню семью, если закрою рот и перестану выступать.

— Да уж. Думаю, что и здесь ты была права. — Казалось, он почувствовал себя неловко. — А уж я-то на тебе отыгрался — бегал, как псих, за Каролиной, а тебе сочинял, что по уши занят работой. Самое ужасное, что считал себя совершенно правым, превратив тебя в козла отпущения. Трудно даже представить, что я мог вести себя как последний подонок. Прости меня.

— Все это ты мне уже говорил. — Алан никогда не был так откровенен, но его сожаления были ей в новинку. — Все кончено Я уже не сержусь, мне уже даже не больно. Я уже прихожу в норму. Давай просто жить каждый своей жизнью, о’кей?

— Но я не могу, — он уставился в пол. — Я допер до всего слишком поздно, Лори. Я считал Каролину самим совершенством, средоточием всего, чего я ищу в женщине. Это было глупо. Я оказался круглым дураком. Она не такая.

Лаура изумленно уставилась на него. Вот так номер! От Сита ей, конечно, было известно, что Алан с Каролиной часто цапаются, но ведь это бывает в любой семье. Он не только не жаловался на нее, но взахлеб рассказывал, как восхищается ею и как славно им вместе живется. Это невероятно. Реальное положение вещей вскрылось через каких-то шесть месяцев совместной жизни.

— Если у тебя с Каролиной возникли проблемы, — сказала Лаура мягко, — то тебе следует поговорить в первую очередь с ней.

— Да я пытался. Безнадега. Я не знаю, что мне нужно. И что мне делать.

Его слова прозвучали так обреченно, что Лауре стало жаль Алана.

— Проходи в гостиную. Поговорим.

— Хорошо. Спасибо тебе.

Он вышел из кухни.

Лаура налила себе кофе и заняла место рядом на диване. Алан отрешенно изучал содержимое своей чашки.

— Ну, рассказывай. Что стряслось с Каролиной? — спросила она.

— В двух словах или и того меньше? Все то, о чем ты предупреждала меня в сентябре, когда я переехал к ней.

В тот день Лаура многого ему наговорила, И начала с заявления, что, несмотря на все претензии Алана, тогда, много лет назад, он ни за что бы не женился на ней, если бы она хоть чуть-чуть походила на сегодняшнюю Каролину. Ему был необходим надежный и ответственный человек, который ставил бы семью превыше всего и был способен обеспечить стабильную обстановку в доме. Теперь ему потребовались спонтанность и возбуждение.

Он был прямо-таки ослеплен перспективой заиметь преуспевающую энергичную спутницу жизни. Ему не просто потребовалась другая женщина, он возжелал новой жизни.

И получит ее, пообещала в то утро Лаура. Каролина была отличным партнером, но лавры жены и матери ей не грозили. И если именно этого ему и хотелось, — что ж, отлично. Но до той поры, пока в этих передрягах не возникла угроза потерять детей. Лаура считала, что Алан обманывает сам себя. Он просто начал тосковать о той жизни, которую создавала ему Лаура, и захотел воссоздать ее. По если он надеялся добиться этого от Каролины, то попросту спятил.

Лаура потягивала кофе, радуясь самому факту, что оказалась права. В тот день она была зла и расстроена, так что ее предупреждения были пустой бравадой.

— Она что, оказалась лучшей подругой, чем женой? Так?

— Вот-вот. — Алан поставил чашку. — До того, как я ушел, она встречала меня на пороге, одетая в целлофан. Или ждала меня после работы в лимузине, готовая умчать на край земли.

— И перестала делать нечто подобное, как только вы стали жить вместе. — Запретные встречи кажутся такими романтичными, а закрывать крышку унитаза двадцать раз на дню — скучноватое занятие. — Она хотела бы, чтобы ты помогал ей с готовкой, вынимал из посудомойки тарелки, выносил мусор…

— Да я не возражаю, говорю тебе. В конце концов, это дает мне шанс чему-нибудь научиться.

— Тогда в чем же проблема? Если не в том, что она отказывается печь печенье, пришивать пуговицы и разгуливать по дому в целлофане?

— А она и разгуливает. Но делает это чертовски неуместно и слишком часто. — Алан покраснел. — В прошлую пятницу, когда я открыл дверь… Слава Богу, что дети не увидели ее в таком виде. Она ждала меня в холле, и на ней не было ничего, кроме…

— Избавь меня от деталей. Надеюсь, ты успел захлопнуть дверь.

— Конечно, я так и сделал. И попросил ее одеться, прежде чем снова открыть дверь. Она сказала, что забыла о том, что должны прийти дети, но не видела причин, чтобы что-то надеть. Она предложила мне усадить их перед телевизором, а самим тем временем подняться наверх и… Ну, ты понимаешь.

Да, Лаура понимала. Алан еще в августе хвастался сексуальной ненасытностью Каролины, тогда Лаура еще пыталась с ней соперничать. Но та была гениальной обольстительницей, обладала волшебным ртом и чарующей татуировкой на теле — словом, любовница-Микеланджело, да и только. С тех пор Лаура стала чувствовать себя неполноценной.

— Да, — Лаура надломила печенье. — Надеюсь, ты отказался.

— Черт подери, само собой! — Он явно был раздражен. — Так она же еще и взъелась на меня, представляешь? Сказала, что я слюнтяй. И зануда.

— Давай разберемся. Ты несчастен, потому что она так жаждет твоего тела, что не может дождаться минуты, чтобы его ублажить? — Это не было полной бессмыслицей. У Алана были густые темные волосы, сексуальный взгляд и стройная фигура. — По-моему, на это не стоит сетовать.

— Да ты послушай. Где-то месяц назад она вдруг решила, что мы должны вместе провести выходные. И сообщила мне об этом в десять утра в субботу. Но дети уже были у нас, а брать их с собой она не желала. И предложила мне скинуть их какой-то тетке, которую я в глаза не видел. Естественно, я отказался. Но она все равно уехала, с одной своей подружкой. А я остался дома с детьми.

— Хм. Сит что-то рассказывал мне об этом случае. Он сказал, что это была внезапная деловая поездка.

— Потому что так я им объяснил ее отсутствие. Я не хотел, чтобы они чувствовали себя лишними, или что мешают мне делать то, что я хочу. — Алан сгорбился. — Я слишком редко вижусь с детьми. Я не собирался жертвовать выходными вместе с ними, когда мы с Каролиной можем развлечься где угодно в любое другое время. Но она не согласилась Она сказала, что я ставлю их на первое место, что я смешон, причем гораздо больше, чем обычно. В течение шести месяцев она уговаривала меня бросить тебя, а теперь заявила, что уж лучше бы я оставался с тобой и своими детьми.

Сотни раз Лауре доводилось слышать истории об отцах, ушедших из семей, и финал, как правило, был один и тот же. Отец находит другую женщину, и дети повисают между родителями, получая короткую передышку перед окончательным разрывом. Материальная помощь начинает приходить с опозданием, визиты постепенно сходят на нет. Алан всегда был не таким, как все, и Лауру это радовало. Даже сейчас, когда она знала, какую цену ему пришлось заплатить.

Она заглянула ему в лицо, впервые за эти месяцы почувствовав возникшую между ними близость.

— Значит, вот в чем проблема? Она ревнует тебя, потому что из-за них ты обделяешь ее своим вниманием?

Алан кивнул.

— Я и представить не мог, что она такая эгоцентристка. Чуть что не по ней, сразу надуется. Или устроит скандал. Или ускачет неизвестно куда. Она утверждает, что дети невыносимы, что я их слишком балую. И ни капли понимания, как все это тяжело им далось. И мне, и тебе.

— А если бы она понимала? И лучше бы относилась к детям? Ты бы сидел сейчас рядом со мной?

— Может и нет, но черта с два она изменится. — Он вздохнул. — Это непостижимо, Лори. Она толкует о нашем с ней будущем ребенке, но все это сумасшедшие романтические бредни, не имеющие никакого отношения к реальности. Она просто хочет быть в центре внимания: чтобы все интересовались ее беременностью, восхищались новорожденным. И ее особняком… А это всего лишь особняк. А дома в нем нет. Не то что здесь. — Он приблизился к ней. — Черт возьми, какой же я идиот, что ушел от тебя!

Алан обнял ее, его рука стала ласкать ее грудь так, как ей это нравилось. Она не оттолкнула его, но и не сделала попытки освободиться. В постели он был неотразим. Она любила заниматься с ним любовью до того, как на горизонте возникла Каролина; это был хороший секс в сочетании с эмоциональной близостью, которого ей очень недоставало.

Он расстегнул ее платье. Эго длилось чертовски долго, и он был чертовски хорош… В этом ведь нет ничего предосудительного, думала Лаура. Прощальное падение, в память о прошедшей любви.

И тем не менее это пробуждало в ней чувства, которые она старалась подавить. Поколебавшись, Лаура оттолкнула его руку.

Он расстегнул застежку бюстгальтера.

— Но почему, лапулька? Я не вернусь к Каролине. Все кончено.

— Ты хотя бы помнишь, сколько раз я слышала эти заверения?

Он продолжал ласкать ее.

— Нет. Я и не считал. По это — последний раз. Клянусь.

— Но ведь ничего не изменится. — Однако он сумел возбудить ее, и довольно сильно. — Когда ты входил ко мне, у тебя и в мыслях не было оставаться. А стоит тебе опять переступить порог, и ты…

— А кто собирается переступать порог? Прежде чем разобраться в своих желаниях, мне было необходимо поговорить. Обсудить ситуацию, вот и все.

Лаура покачала головой.

— Не лги хотя бы самому себе. Если бы не дети, у тебя с Каролиной все бы утряслось. Ты это и сам понимаешь. И перестань меня заводить.

Он убрал руку.

— Ладно. Но я обожаю твою грудь. У нее была прекрасная форма, когда тебе было восемнадцать. С тех пор ничего не изменилось. А помнишь, когда ты кормила грудью, у тебя трескались соски, а я их мазал лекарством?

Она помнила. Он был нежным и игривым, и они часто заканчивали лечебную процедуру в постели. В те дни он бывал так нежен, и так неистов.

— Что касается Каролины…

— Ладно. Может, я еще чуть-чуть и побуду у нее, но совсем недолго. Это не может продолжаться, и дело тут совсем не в детях. Я не люблю ее. Я виню себя за то, что сделал, потому что просто-напросто искал приключений, но она слишком холодна. Слишком эгоистична.

— Зато хороша в постели. Это снова вернет тебя к ней.

— Почему? Ты ничуть не хуже. — Он придвинулся ближе. — Я хочу приходить домой, Лори. Всямоя жизнь в этом доме. В тебе. В детях. Пожалуйста. Дай мне еще один шанс.

Лаура немного расслабилась. В конце концов он прозрел и увидел Каролину в истинном свете.

— Не знаю, Алан. Ты просто поругался с Каролиной, и сразу примчался ко мне.

— Потому что ты — единственная женщина, которая нужна мне в этой жизни. Мы с Каролиной ругались сотни раз, но ведь я не приходил к тебе. На этот раз все по-другому. Я окончательно с ней порвал. Все кончено, Лори.

Она совсем размякла.

— Даже если и так, мы не можем просто жить, как раньше. У нас было столько проблем.

— Я знаю. Я сделаю все, что захочешь. Что угодно, лишь бы быть с тобой и детьми. Ну, давай же, родная. — Он положил ее руку на ремень. — Я по-прежнему люблю тебя. Ты же знаешь.

Он нажимал на нужные кнопки, физические и эмоциональные. Может, они и вправду смогут начать все сначала. И все пойдет как по маслу. И снова будет семья.

Она разомкнула ремень, расстегнула слаксы, и ее рука скользнула ему в пах. Он был во всеоружии. Это послужило хорошим подтверждением его словам. Летом ей приходилось из кожи вон лезть, чтобы пробудить в нем хоть каплю сексуального интереса.

Он поцеловал ее, страстно, поцелуем, которым одаривал ее в те дни, когда зарождалась их любовь. Через несколько минут он пробормотал, что неплохо было бы перебраться в спальню. Дети спали, но случалось, что посреди ночи они наведывались к родителям. Поэтому дверь нужно было запереть.

Она уже забыла те времена, когда они раздевали друг друга, но сейчас они с удовольствием сделали это и оказались в постели. Он накрыл ее своим телом, скользя губами по груди, руками поглаживая живот. Он возбуждал ее неторопливо, искусно, заставляя забыть обо всем на свете, кроме наслаждения.

Наконец он вошел в нее и начал медленные толчки. Ее оргазм был долгим и насыщенным. О более ярких ощущениях в постели трудно было и мечтать. Но потом…

Потом должны были проснуться нежность, и любовь, и чувство возрожденной близости. Но ничего не просыпалось. И эта пустота смущала и слегка пугала.

Алан снова начал двигаться. Сам он еще не кончил. Она старалась ускорить развязку его любимыми ласками. Ей хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. Он продолжал подпрыгивать на ней, все быстрее, все судорожнее… и безрезультатно. Они оба задыхались от напряжения.

Лаура не могла понять, что ему мешает, что задерживает. В конце концов, инициатива принадлежала ему, а не ей. Хотя надо было учитывать, что эти месяцы он жил активной сексуальной жизнью, последний раз был с женщиной, возможно, не далее чем прошлой ночью. Не то что она.

Наконец он кончил, перевернулся на спину и притянул ее к себе. Похоже, он был удовлетворен и счастлив. По его мнению, все прошло как нельзя лучше.

Она лежала, положив голову ему на плечо, задыхаясь от запаха его потного тела, чувствуя себя использованной в чужих интересах, оскорбленной. Он не хотел ее, а если и хотел, то далеко не так сильно, как хотела его она, и это обстоятельство унижало ее достоинство.

— Ты долго не мог кончить, — заметила она. — Ты спал вчера с Каролиной?

— Нет. Я бы не пришел к тебе сегодня, если бы это было так, — ответил Алан извиняющимся тоном. — Но в любом случае, со мной такого не случалось.

— Да, верно. Так в чем же дело? В моем теле? Оно проигрывает в сравнении?

Каролина представляла собой белокурую богиню, была на четыре года моложе Лауры, на голову выше и несравненно стройнее и элегантнее. Правда, она была плосковата, вернее, о ее бедрах и груди ровным счетом было нечего и сказать, но похоже, Алану это даже нравилось.

— Нет. Дело не в тебе, — ответил он. — Я не мог сосредоточиться. У меня голова забита совсем другим.

— Мы не занимались любовью с августа, Алан. И я надеялась, что хотя бы полчаса ты мог бы думать только обо мне.

Но он не думал, по крайней мере, так как ей этого хотелось. Он устроил грандиозное шоу, но это было лишь умелое любовное искусство, но не страсть.

— Я и думал о тебе, — настаивал он. — Но и о многом другом. Контракт с учителями так и не сдвинулся с места, в союзе происходит что-то вроде забастовки. Попытайся меня понять… — он успокаивающе погладил ее по спине. — Сегодня у меня была двухчасовая беседа с Недом Брауном. Ты же знаешь, что он последнее дерьмо. Я не смог отключиться, Извини.

Алан был куратором по вопросам образования, а Браун — главой учительского профсоюза. Он то и дело торчал на телеэкране, жалуясь, требуя, наступая. Два часа в одной комнате с ним не были просто беседой — это было серьезное наказание за несовершенное преступление.

Лаура смягчилась.

— О! Ну и как прошел разговор?

— Не лучшим образом, — ответил Алан и тяжело вздохнул.

Следующие пятнадцать минут были посвящены рассказу о сложившейся ситуации. Алан, что называется, «горел» на работе, и Лаура привыкла вникать во все детали. И только после разрыва она осознала, что со своей стороны он был совершенно глух к ее проблемам. Иногда он делал вид, что вникает в проблему, но мысли его были заняты другими вещами. Важными вещами. Мужскими заботами.

Он закончил свое повествование, зевнул и потянулся.

— Боже, как же я устал. Ненавижу засыпать вот так, малыш, но… — он повернулся на бок. — Уфф… Чудесно. Я и забыл, что у нас такая удобная кровать.

Она отодвинулась от него.

— Ты не должен здесь ночевать, Алан.

— Почему? — нахмурился он.

— Потому что завтра утром тебя могут обнаружить дети.

— Ну?

— И решат, что ты вернулся домой.

— А я думал, что так и есть. А что же еще означает сегодняшняя ночь?

— Совсем не это.

Лаура слишком устала от прежней совместной жизни, устала снова и снова выслушивать ложь, снова и снова чувствовать себя идиоткой. Никому не нужной, униженной женщиной.

— Я ведь уже говорила, что мы не сможем жить как ни в чем не бывало, будто бы Каролины никогда не существовало. И все проблемы, которые были раньше…

— Какие проблемы? Я спятил, но теперь пришел в чувство. Нет никаких проблем.

Ей вспомнились дни, когда он был «по горло занят на работе» или «уезжал из города», а она находила его машину, припаркованную у дома Каролины на Ленд-парк.

— Пока мы не изменим наши отношения, я не могу вернуться к прежней жизни. Надо обратиться к адвокату. А там видно будет.

Несколько секунд он молчал.

— Ты не допускаешь возможности, что я уже изменился, — проговорил он. — Я теперь гораздо больше делаю по дому. И провожу много времени с детьми. Ведь тебя волнует именно это, верно? Что я тебе мало помогаю?

Когда-то это было именно так. Но теперь она видела истинные сложности.

— Может быть, но не в этом дело. А в наших отношениях и целом. Ты всегда был солнцем, а я — незаметной планеткой. И я не желаю к этому возвращаться. Я хочу, чтобы ко мне относились и считались как с равной.

— Да разве я хоть раз утверждал обратное? — в голосе Алана слышалось раздражение.

— Нет необходимости это утверждать. Это видно из твоего поведения. В глубине души ты убежден, что твоя работа, твои переживания неизмеримо важнее моих.

— Может, только моя работа, но больше ничего. — Он повернулся на спину и уставился в потолок. — Как ты могла подумать, что я не прислушиваюсь к тебе? Что я не ценю твоих суждений и переживаний? Я всегда старался потакать твоим желаниям. И не всегда это мне легко давалось.

Он был смущен и обижен. Лаура почувствовала себя виноватой. Он действительно был внимателен к ней последние шесть месяцев.

— Я благодарна тебе за все, Алан. Ты помогал нам деньгами и много занимался детьми. Просто я хочу сказать, что если мы снова сходимся, то я жду перемен. И я не понимаю, как мы сможем их осуществить без помощи адвоката.

— Но ведь все уже и так прояснилось. Разве ты не видишь? У меня и так дел невпроворот, возможно, будет забастовка, а ты предлагаешь тратить деньги на ненужные разбирательства…

Как это в его духе! Лаура отвернулась, почувствовав себя усталой и проигравшей.

Алан вздохнул.

— Ну, если уж это так для тебя важно…

— Да, очень.

— Тогда ладно. У меня нет принципиальных возражений, я просто страшно занят. — Он взъерошил ей волосы. — Ладно, Лори, не дури. Я сделаю все, что ты пожелаешь. После моего ухода я перед тобой в неоплатном долгу. Ты сама кого-нибудь подыщешь и назначишь встречу, или это сделать мне?

— Я сама, — ответила она, успокаиваясь.

— Отлично. — Он зевнул и закрыл глаза. — Мой ежедневник в кейсе. Утром я взгляну на расписание и скажу тебе, когда у меня будет окно.

Лаура не верила своим ушам. Он определенно считал, что все улажено.

— Алан, я настаиваю на том, что тебе надо уйти и подыскать квартиру.

— Сейчас? — улыбнулся он. — Тебе не кажется, что сейчас глубокая ночь?

— Ты можешь заняться поисками в выходные. А пока остановиться в мотеле или у Фила. — Фил был лучшим другом Алана. — Я не хочу, чтобы дети тебя видели. Это может пробудить в них надежду, а у нас еще может ничего не сложиться.

— Сложится. Я обещаю.

— Хорошо. — Она откинула одеяло. — Тогда ухожу я.

— Ладно-ладно, — он открыл глаза и вскочил — Безумие какое-то. Мы вместе проведем выходные…

— Нет, не проведем. Я считаю, что нам ничего не следует менять, хотя бы первое время. Это твои выходные, значит, ты должен соответствовать их ожиданиям и заботиться о них. Это будет для них более естественно.

— Более естественно? Провести выходные в гостиничном номере? Или на полу в квартире у Фила?

Он был прав.

— Хорошо. Оставайся здесь. А я уеду.

— Куда?

Она на минуту задумалась.

— К Вики, на озеро.

— И ты действительно этого хочешь? Уехать черт знает куда, вместо того, чтобы остаться со мной и детьми?

— Да.

Ей в самом деле хотелось укатить подальше — от Алана, от своих проблем, от повседневных забот. У нее оставалось немного денег — подарок матери ко дню рождения. Это покроет расходы.

— Но ведь мы объяснились. Мы занимались любовью. — Он озадаченно почесал в затылке. — И это ничего не значит? Тебе не понравилось?

— Было очень мило, — ответила Лаура поднимаясь.

— И только?

Она не ответила, схватила халат и набросила его на себя. Она боялась встретить его взгляд.

Алан тоже встал.

— Я-то думал, что мы собираемся снова стать семьей, что ты хочешь, чтобы мы были вместе. Но это неосуществимо, если ты будешь в ста милях от дома.

У Лауры застрял комок в горле.

— Все не так уж просто, Алан. Я хочу быть счастливой, а не просто… пристроенной. Не просто чувствовать себя в безопасности, быть застрахованной от неожиданностей, от холодного притворства. Я хочу любви.

— Я люблю тебя.

— И взаимопонимания. И тепла.

Алан пристально смотрел на нее.

— Дело в тебе, а не во мне, правда? Ты не хочешь, чтобы я возвращался. Ты больше меня не любишь.

Он был прав. Она уже не любила его так, как раньше, но у нее не хватило духу произнести это вслух. Это было бы совсем ледяным, окончательным разрывом. А она надеялась, что ее чувства изменятся.

— Я не знаю, — сказала она. Слова застревали в горле. — Я все еще привязана к тебе. Давай не будем торопить события, ладно? Увидимся завтра утром.

— Да, конечно. — Алан начал одеваться. — Я буду около девяти.

В наружную дверь скребся кот, и Лаура пустила его внутрь. Он потерся об ее ноги, она взяла его на руки и зарылась лицом в пушистую шерстку, показавшуюся ей гораздо нежнее объятий Алана.

5

Вики Стоунхауз была на шесть лет старше Лауры, но приблизительно одной с ней комплекции. Она поселилась напротив Лауры в августе и сразу обратила на нее внимание. За первой чашкой кофе они обнаружили поразительное родство душ, за второй — уже обсуждали детали семейного бюджета.

В добавление к борьбе со множеством разнообразных обстоятельств, Вики занималась финансовыми вопросами семейного бизнеса — после продажи своего дома и дела в Лос-Анджелесе они с ее мужем Фрэнком, фармацевтом, приобрели две аптеки. Они перебрались на север, потому что устали от перенаселенного Лос-Анджелеса и могли вложить здесь гораздо больше средств не только в аптеки и самый большой на улице Лауры особняк, но и в домик на озере Тахое, а также обеспечить учебу в колледже своих дочерей четырнадцати и шестнадцати лет.

Больше всего Лаура ценила в Вики одно удивительное качество — она никогда ничему не удивлялась. Ей можно было признаться, что тебя соблазнил марсианин, и она бы только спокойно кивнула и поинтересовалась, оказался ли тот на высоте. Можно было даже рассказать ей, что тебя соблазнил собственный экс-супруг, что Лаура и сделала в тот вечер, когда Вики позвонила ей. И Лаура знала, что подруга не станет причитать или лезть с нравоучениями и уж тем более не сообщит тебе, что ты — набитая дура. Вики даже не поинтересовалась, насколько он был хорош, ибо ей уже было известно все, что касалось Алана Миллера.

Лаура объяснила, что Алан пока останется с детьми, и спросила разрешения пожить в домике Вики. Та ответила утвердительно, но все же задала один вопрос:

— Тебе не нужна компания?

— Нужна, — призналась Лаура. Вики предложила отвезти ее на своей машине, и Лаура согласилась. «Бронко» Вики подходил гораздо лучше для зимней дороги, чем Лаурин автомобильчик; кроме того, у Вики на крыше имелся багажник, куда можно было засунуть лыжи, не говоря уже о том, что «бронко» был поновее и понадежнее.

Они уехали сразу после появления Алана, в половине десятого утра. Лаура помахала рукой Ситу и Саре, выскочившим на крыльцо проводить ее, и откинулась на спинку сиденья.

— Ты не можешь даже представить, как это приятно — уезжать, — заметила она. — Ни тебе детей, ни бывших мужей, ни дома, ни мамы. Два дня полной свободы. Мне кажется, что я по мановению волшебной палочки вырвалась из душной комнаты, стены которой постоянно сдвигались вокруг меня.

— Интересная метаморфоза, — отозвалась Вики. — Восприятие домашних обязанностей и семейных отношений как комнаты пыток.

— Самобичевание, — согласилась Лаура. — Если б только я не была такой мнительной… Знаешь, что не дает мне покоя с той минуты, как я помахала детям? Я чувствую себя виноватой за то, что оставила их.

— Чепуха. Они, между прочим, прекрасно себя чувствовали. Даже не нахмурились, и уж тем более не катались в истерике по земле.

— С ними все хорошо. Но они очень взволнованы новостью, что Алан оставил Каролину. И не хотели портить картину нытьем по поводу моего отъезда.

— Приберегли слезы для следующего раза. Так о чем же ты думала, когда делала им ручкой?

— Что я должна была заняться садом. В эти выходные я запланировала привести его в порядок.

— Черт возьми, вот уж этим и правда стоило заняться. Твоя розовая клумба — просто позорище. Она портит всю картину на нашей улице. Я слышала, что городской совет в понедельник направит к тебе делегацию с требованием, чтобы ты обрезала кусты и прополола клумбы.

— Слава Богу, они не видели, в каком состоянии черепица над душевой. Она на ладан дышит. Там полный развал.

— Только не сегодня, Лаура, — улыбнулась Вики. — Может быть, вчера. Сегодня ты вылизала весь дом.

— Ты права, — согласилась Лаура. У нее было время убраться, и она распрыскала в душевой полфлакона «Тилекса», чтобы избавиться от запаха плесени. — Но откуда ты знаешь? И почему ты так многозначительно улыбаешься?

— Ты пахнешь стиральным порошком.

Лаура поднесла к лицу руки.

— Неправда, я приняла душ. Правда, Вики, как ты догадалась?

— Просто-напросто знаю, что ты убираешься каждую субботу и ни за что не оставишь квартиру неубранной, кто бы к тебе ни заявился, пусть даже бывший муж.

— Нет, это для мамы. Я сообщила ей, что уезжаю на Тахое, и она сказала, что заедет проведать детей. Для нее достаточно обнаружить на кухне пару крошек на столе, чтобы взяться за генеральную уборку. Алан терпеть этого не может. А теперь сменим тему; объясни, что означает твоя улыбка?

— Я наслаждаюсь своей врожденной наблюдательностью. Например, я обратила внимание, что сегодня утром ты не просматривала газеты, потому что они так и остались в почтовом ящике, когда мы уезжали. — Вики остановила машину и включила левый поворотник. — А вчера вечером ты не смотрела новости.

В самом деле. После разговора с Вики Лаура сразу же отправилась спать.

— Невероятно. Со времен Шерлока Холмса… Нам надо будет заехать в даун-таун. Одиннадцать-Н. Ты можешь проехать прямо по Лэнд-парк-драйв.

— Хорошо, — Вики выключила поворотик. — Так что же там располагается, на Одиннадцатой-Н, напротив Капитолия?

— Последнее любовное гнездышко судьи Холлистера. На похоронах мне пришлось повозиться с его любовницей. Видок у нее был еще тот — с головы до ног в черном, вот-вот готовая впасть в истерику. Мне пришлось ее утихомиривать и просидеть около нее всю панихиду. Она дала мне ключи от квартиры и попросила забрать ее вещи. Я пообещала, но раз уж мы собрались на озеро… — Внезапно она осмыслила предыдущую реплику Вики. — Подожди-ка. В выпуске новостей и в газете было что-нибудь интересное? Достойное внимания?

— Порассуждай еще о Шерлоке Холмсе, — рассмеялась Вики. — Сообщение прошло по третьему каналу. Я была в шоке. Честное слово, Лаура, я просто не поверила своим ушам. И еле дождалась сегодняшнего утра, так хотела поделиться с тобой. «Би» перепечатала информацию на третьей полосе. Они, видно, считают, что если сенсация добыта не ими, ей не место на первой странице.

— Кончай пудрить мне мозги, выкладывай лучше сногсшибательную новость, которую я проспала.

— Она касается судьи Холлистера. Зная, как ты интересуешься подробностями его…

— Правильно, — теперь уже улыбалась Лаура. Когда рядом была Вики, все ее проблемы уходили в сторону. После «прозака» она была лучшим антидепрессантом. — Не тяни резину.

— ФБР занялось проверкой его связей с рэкетом и преследователями судей. Обнаружилось, что он был связан с преступной организацией, орудующей в Неваде и Калифорнии. Полиция отказалась комментировать информацию, но комментатор третьего канала объявил, что у него есть доказательства, исходящие из неофициальных источников в правительственных кругах.

Лаура смотрела в окно, не различая ничего, кроме пятен зелени.

— Чертовщина какая-то. Холлистер — преступник. — По крайней мере, по мнению ФБР. Интересно, что же это за таинственный неофициальный источник информации? Сообщили какие-нибудь детали?

— Никаких, кроме того, что следствие находится в начальной стадии; это означает, я полагаю, что они пытаются добить его даже мертвого.

Новости нарастали как снежный ком, а вместе с ними возникали все новые предположения и вопросы.

— Все складывается одно к одному. У него была любовница, которая заявляет, что ей докучал своим вниманием некий сомнительный тип. Судья оказался жертвой преступного нападения. По я не понимаю, зачем ему было нужно спутываться с мафией. Не думаю, что он пошел бы на это ради денег. Судя по речи Фредди, он и так каждый год ездил с женой в Европу. Я видела его машину (это новенький «кадиллак») и дом (это огромный особняк). Жена его принадлежит к богатейшей фамилии; будучи членом корпорации юристов, он вряд ли испытывал недостаток средств. Он был прекрасно обеспечен.

— Но что, если дела его шли не так уж хорошо? И он использовал каждую возможность, чтобы подработать? Он жил богато, но, будучи только юристом, он никогда не заработал бы и третьей части того, что имел. Возвращение к частной практике — не просто случайность, так же как и возвращение республиканцев в Белый Дом. Все это связано с его политическими взглядами и общественной деятельностью его жены. Он вот-вот должен был стать членом Апелляционного Суда. И по всей вероятности, через несколько лет ему светило членство в Верховном Суде.

— Ладно. Мы пришли к тому, что он ни за что не отказался бы от своего кресла, приносящего кучу беспокойства. Он был слишком амбициозен. Последние несколько лет он даже занялся преподаванием с целью укрепления позиций. Но если допустить, что он связался с воротилами, брал взятки за то, что смотрел на их делишки сквозь пальцы… Если ему были нужны деньги, почему он не обращался за помощью к семье, друзьям?

— Потому что не мог рассказать, зачем они ему потребовались, — предположила Вики. — Что-то вроде наркотиков.

— Тогда он мог бы солгать. Придумать достойную причину. По общему мнению, у него была светлая голова, хотя связь с Бонитой и ставит это под сомнение. — Лаура задумалась, пытаясь отыскать другой мотив. — А как насчет шантажа? Например, скелет, запрятанный в туалете со времен его работы в корпорации юристов. Темные делишки или улики, сокрытые от правосудия с целью обелить богатых клиентов? А если об этом прознали в преступных кругах? Они могли угрожать ему разоблачением, требуя поблажек для себя.

Вики подрулила к автостоянке на Одиннадцатой улице, как раз за углом здания, где находилась квартира Холлистера.

— Мне нравится эта версия. Она соответствует моим представлениям о зверских законах, царящих в мире большого бизнеса.

С точки зрения Вики, все без исключения воротилы бизнеса были продажными тварями, а также их банкиры, юристы и выборные представители их интересов, которые голосовали по указке господ, в то время как она и другие либералы придерживались противоположных взглядов.

— Что за представления такие? — подколола ее Лаура. — Он был республиканец. Богат. И занимался практикой не один год, клиентов у него было хоть пруд пруди. Он просто обязан был быть мошенником.

— Высокопоставленных чиновников нечасто находят с разбросанными по земле мозгами. И он находился под следствием…

— Со стороны рассадника фашистских законов — ФБР.

Вики рассмеялась.

— Они превращаются в фашистов только тогда, когда подавляют выступления недовольных и активистов зеленого движения. Когда идут по стопам Ку-Клукс-Клана, бездумно расходуя средства, подкупая чиновников и судей, работающих на преступный мир. Вот уж когда они превращаются в несгибаемых офицеров, стражей закона.

— А что ты думаешь об их наблюдении за ни в чем не повинными гражданами, посетившими похороны? — Лаура считала это омерзительным. Неужели ее фото оказалось теперь в какой-нибудь папке, а имя внесено в компьютер?

— Тогда они всего-навсего выполняли свою работу, — ответила Вики, — хотя, когда ведется наблюдение за мной или моими друзьями, это становится злоупотреблением власти, не достойным свободного общества. Никогда не доверяй полицейским, Лаура, по крайней мере, до той поры, пока в их помощи не возникнет необходимость. Я всегда это говорила.

Лаура согласно кивнула, доставая из сумочки ключи Бониты. Они уже подошли к ступенькам, когда миловидная блондинка обратила на них внимание и остановилась.

Она придержала входную дверь и подставила ногу, чтобы та не закрылась.

— Миссис Стоунхауз! Приятная неожиданность! Как поживаете?

— Отлично, — взмахнула рукой Вики и окинула ее оценивающим взглядом. — Ты, как всегда, неотразима, Хитер. Как твоя работа? Нравится?

— Не то слово! Я думала, что после Сан-Диего мне будет в Сакраменто скучновато, но здесь так здорово. Это так восхитительно — быть в центре событий.

— Она имеет в виду политику, — пояснила Вики. — Это Хитер Мартин, приемная дочь Кена Карлсена. Прошлым летом она закончила университет в Сан-Диего и сейчас работает референтом в Законодательном Собрании. Хитер, это моя соседка и приятельница, Лаура Миллер.

Лаура пожала Хитер руку.

— Я польщена, Хитер. Вики мне о вас немного рассказывала, и все только самое хорошее. Но зато все уши прожужжала о вашем приемном отце. — Сенатор Карлсен баллотировался на должность губернатора. — Она превозносит его до небес и полагает, что он способен по воде ходить, как святой.

— И она недалека от истины, — ответила Хитер. — В нашем государстве вдвое поубавилось бы проблем, будь у нас побольше таких политиков, как Кен. Он принципиален и тверд, таких невозможно подкупить.

Вот именно; ведь у него самого достаточно зелененьких, чтобы подкупать других, подумала Лаура. Мать Хитер, Джейн, была богатой вдовой, и когда двенадцать лет назад вышла замуж, ей было тридцать восемь, а жениху — тридцать три.

— Вот и я так говорю, — подхватила Вики. — Я все уговариваю ее включиться в предвыборную кампанию, но Лаура утверждает, что у нее нет времени. Впрочем, я не могу понять, откуда может возникнуть нехватка времени у матери двоих детей, работающей от звонка до звонка. А ты?

Хитер улыбнулась.

— Я-то могу, но все же вы, миссис Стоунхауз должны ее уговорить. — Она взглянула на Лауру. — Не знаю, говорила ли вам миссис Стоунхауз, что мы были соседями в Бел-Эре?

— О да, конечно, говорила.

— Я не очень часто бывала дома — мне было четырнадцать, и я все время торчала в школе. Но когда я приезжала, нам с братом не удавалось устоять, если миссис Стоунхауз решала привлечь нас к своим делам. Знаете, к сбору металлолома или старой одежды для бедных. Она всегда настоит на своем. Ей просто невозможно ответить отказом. Я рада, что она на нашей стороне.

— Ты унаследовала материнскую красоту и отцовский шарм, — сказала Вики. — Кен должен устроить тебя в коммерческой сфере. Ты будешь преуспевать.

Хитер была польщена:

— Спасибо. Я передам ему ваше мнение Кстати, если вы к нему, то его нет. Он с мамой уехал на юг по делам избирательной кампании.

— Вообще-то, мы просто оказываем любезность одной нашей приятельнице. Не забудь передать маме мой привет, обещаешь? И напомни, что я жду от нее письма. И передай Кену, что ему надо больше отдыхать. Я видела его на прошлом слушании; он выглядел усталым и напряженным. Так он не дотянет даже до предварительных выборов.

Хитер вскинула голову:

— Предвыборная кампания требует колоссальных усилий, особенно если учесть, что никто ни на йоту не освобождал его от обязанностей сенатора.

— Я не собиралась его критиковать, — мягко ответила Вики. — Просто я тоже о нем беспокоюсь, вот и все. У старых друзей есть на это особое право.

— Да-да, конечно. Простите, что вспылила. Я очень за него переживаю. — Она пообещала напомнить матери о письме и, быстро спустившись по ступенькам, скрылась за углом.

— Ты только подумай, как страстно она его защищает, — заметила Лаура.

Вики кивнула.

— По словам Джейн, она обожает его с самого начала. Тогда ей было двенадцать. Она всегда мечтала работать вместе с ним, и теперь почти добилась этого. — Они вошли в парадное и вызвали лифт. — Джейн находит это более чем удачным. Они присматривают друг за другом, оберегают от проблем.

— Проблем? Каких!

— От соблазнов. А их в правительственных кругах видимо-невидимо. Мужчин, заинтересованных в деньгах Хитер; женщин, заинтересованных в теле Кена. Он далеко не всегда обращает на них внимание, — быстро добавила Вики, — но они-то определенно на него поглядывают.

— Не сомневаюсь. — Каролина Силей не единственная на земном шаре, как и Алан Миллер. Впрочем, получается, что их уже двое. — Забавно, что он выбрал себе квартиру именно здесь.

— Номер 5С. Он поселился здесь уже много лет назад, еще до того, как женился на Джейн.

Как-то Вики упоминала, что Джейн даже после свадьбы осталась в Лос-Анджелесе и вела привычный ей образ жизни. Почти каждые выходные муж навещал ее, и всегда за свой счет. Таким образом он выдерживал особый нравственный кодекс, никогда не пользуясь льготами на бесплатное пользование транспортом для высокопоставленных чинов. Но нападки на них со стороны ФБР, которое отправило в этом году за решетку немало сановников за взяточничество и растраты, ужесточили правила и поставили под вопрос возможность такого рода подарков со стороны общественности.

Подруги вошли в лифт и поднялись на четвертый этаж. Апартаменты 4С располагались слева. Лаура нажала на кнопку звонка. Ответа не было.

— Хорошо, что никого нет, — сказала она, отпирая дверь. — Это дает нам возможность осмотреться. Если верить Фредди, эта квартирка видала виды. Ее посещали все городские знаменитости.

— Остается только удивляться, почему они друг с другом не сталкивались.

— Хороший вопрос. Возможно, здесь имеется расписание или регистрационная книга. Я всегда представляла это местечко, как нечто чрезвычайно экзотическое: смесь шикарной гостиницы и дешевого бара в городской трущобе. — Она открыла дверь. Прихожую покрывал ветхий вязаный ковер, напоминающий о золотом веке плетеной мебели. — Какое разочарование! Я не переживу, если вся обстановка окажется такой же безвкусной.

Но именно такой она и оказалась. Квартира состояла из проходной кухни, L-образной гостиной с огромным пространством, отведенным под столовую, ванной и двух спален. Одна из них была заперта, но Бонита снабдила Лауру ключом. Комната была обставлена офисной мебелью — в этом чувствовалась манера Холлистера.

При беглом осмотре единственным объектом, заслуживающим внимания, было королевская двухспальная кровать с бронзовым изголовьем, обтянутая черными чехлами и покрытая алыми сатиновыми простынями, да застекленный сейф для оружия в кабинете. Сейф, расположенный на боковой стене, был рассчитан на четыре винтовки, но в нем хранились только две. У двери в кабинет находился двойной выключатель. Желая лучше разглядеть оружие, Лаура по рассеянности нажала обе клавиши. Свет зажегся не только в комнате, одновременно включился компьютер на дубовом столе и принтер, расположенный на верхней полке.

Она разглядывала оружие.

— Вот это странно. Вчера Фредди рассказал пару историй о том, каким страстным туристом и рыбаком был судья, но ничего не упоминал об охоте. Даже если он и был охотником, то почему держал свои ружья здесь, а не дома?

— Может, они были нужны ему не для охоты, а для других целей?

Лаура подошла к книжным полкам, занимавшим верхнюю половину дальней стены. Пробежала глазами корешки — в основном романы и последние новинки. Потом подошла к столу. Кроме компьютера и факса, в кабинете стояла кожаная мебель и блестящий черный автоответчик с суперсовременными наворотами и телефон на две линии. Последним объектом, заслуживающим внимания, был кожаный портфель, задвинутый между креслом и внутренней панелью стола.

Лаура нахмурилась, озадаченная увиденным.

— Обстановка квартиры ничего не проясняет. Полотенца в ванной еще влажные, а Холлистер уже несколько дней как мертв. Правда, квартирой могли пользоваться другие люди… но этот шкаф с оружием у человека, не увлекавшегося охотой, и эти книжные полки… Посмотри на заглавия. Ни одной книги по юриспруденции, кроме справочника по калифорнийскому законодательству, юридического словаря и старого указателя юристов, практикующих в Калифорнии. Почти никакой справочной литературы — словаря, альманаха или атласа… Никакой мишуры, один лишь дух правосудия и судейского молотка. И компьютер, очевидно, что здесь кто-то работает, но не похоже, чтобы это было рабочее место судьи.

— Но ведь ты говорила, что квартиру снимал не Холлистер?

— Или не только он. Кто-то вступил с ним в долю и но сей день пользуется ей, и, видимо, не для плотских забав. Возможно, именно он и работает за этим столом… и принимал сегодня душ. — А если так, то хозяин может вернуться в любую минуту и застать их здесь. — Я хочу взглянуть на портфель, может, удастся узнать, кому он принадлежит. Окажи мне любезность. Запри дверь на цепочку.

— Ты невыносима, — рассмеялась Вики. — Кого ты из себя изображаешь?

— Супермена из комиксов. Мама не разрешала их смотреть, так что приходилось читать под одеялом с фонариком. Я всегда хотела быть Кларком, а не Лу. Мне всегда казались идиотскими способы, с помощью которых ее освобождали.

— Я полагаю, что ты бы придумала что-нибудь более авантюрное.

— Без сомнения.

— Что ж, лучше мне держаться подальше, когда ты будешь воплощать свои планы в жизнь, — улыбнулась Вики и вышла из комнаты.

Лаура расстегнула молнию и извлекла из портфеля три папки. Первая представляла собой ежедневник, стандартный график работы, который обычно составляют секретарши для босса.

Вчера он, или она, прибыл из Лос-Анджелеса на похороны Холлистера и отужинал с человеком по имени Джерри Бурк. Владелец портфеля собирался в эти выходные отправиться на охоту в компании Эда Леффертса, предварительно встретившись с ним сегодня в одиннадцать утра. На понедельник было назначено еще четыре встречи: с Каролиной Силей в девять, с Майком Клементе в десять, Джеком Бесселом в одиннадцать, а также выступить в полдень с речью на открытии Саттер-Клуба. В три двадцать его самолет вылетал в Лос-Анджелес.

Лауру поразило, что она увидела так много знакомых имен. Не только Каролины и Майка, но и Эда Леффертса, президента местного банка, Джека Бессела, спикера местной ассамблеи, местечкового Маккиовели, чьим идеалам государственности являлась демократическая партия. Лаура пролистала две другие папки. Первая содержала копии переписки между Крэгом Томлинсоном и Каролиной Силей, касающейся информации и рекламы двух принадлежащих Томлинсону предприятий — отеля «Тахое Монте-Карло» и «Ай-Си-Экс энтерпрайзес». Вторая — юридическую документацию и корреспонденцию по этому поводу между Томлинсоном и Джерри Бурком, президентами лоббистской фирмы «Бурк/Моравич».

— Ну? — поинтересовалась Вики.

Лаура чуть не выронила папки из рук.

— Ты меня напугала до чертиков. Я не слышала, как ты вошла. Взгляни-ка.

Вики просмотрела папки и заключила:

— Совершенно очевидно, что они принадлежат Крэгу Томлинсону. Скорее всего, именно он и увлекается охотой. Ты его знаешь?

— Президент некоей компании «Ай-Си-Экс энтерпрайзес».

— А, это только прикрытие. Основой бизнеса является компания по производству сельхозпродукции и химикалий.

— А также владение казино.

— Кроме того, он имеет отношение к гоночному треку в Мурьета Парке, графство Риверсайд. Отравляет окружающую среду одной рукой, а другой — чистит карманы соотечественников. Он в моем вкусе, Лаура.

Лауру развеселил язвительный гон подруги. Трудно было сказать, что вызывает в ней больше негодования — игровой бизнес или токсичное производство.

— Я видела его на похоронах. Он беседовал с Майком Клементе.

— Ты знакома с Майком Клементе?

— Теперь могу сказать, что да. Фредди знает его по «Атлетическому клубу». Мы столкнулись около церкви. Майк сказал, что он юрист и лоббист — и я догадываюсь, что это птичка высокого полета.

— И очень влиятельная. Он новое лицо в этих краях, но ужасно активен. Элегантен, симпатичен и хорошо знает свое дело. А это самое главное для хорошей карьеры. — Вики вздохнула и покачала головой. — Он такой милый. Какая потеря!

— Даже если бы он выражал интересы Бая Скута, я сомневаюсь, что ты захотела бы ввести его в круг своих друзей. Он использует похороны для охоты на дамочек. Он…

— Что-что?

— Это было лирическое отступление. На похоронах мы перекинулись несколькими словами, а через несколько часов он позвонил и попросил свидания. — Лаура посвятила Вики в подробности их разговора. — Его звонок удивил меня. На похоронах он не проявил ко мне особого интереса. А в конце так даже откровенно проигнорировал.

Вики развеселили ее слова.

— Как только дело касается убийства Холлистера, ты готова видеть преступников за каждым кустом. Может, он на тебя запал. И не стал этого демонстрировать во время траурной церемонии, или просто был занят своими делами. Это тебе не приходило в голову?

— Отчасти. Ему что-то от меня нужно, Вики. Не пойму только, что именно.

— Твое тело, тупица.

— Хотелось бы и мне так думать… — Лаура спрятала папки обратно в портфель и села на пол. — Мне нужно было согласиться. По крайней мере, удалось бы что-нибудь узнать. Я имею в виду, что нам о нем почти ничего неизвестно. Кроме того, что он работает на сильных мира сего.

— На самом деле, мы знаем не так уж мало. Джерри Бурк нанял его около года назад. Я думаю, переманил из какой-нибудь компании на юге. Он специализируется на финансовых операциях — банки, безопасность и т. п.

Лаура подошла к книжным полкам.

— Сейчас посмотрим, включено ли его имя в справочники.

Она вытащила справочник «Юристы Калифорнии» и открыла его на странице «Южная Калифорния». В списках числилось два Клемента, но ни одного Клементе. Она просмотрела имена, стоящие перед фамилиями, решив, что здесь опечатка. Но не обнаружила ни одного Майкла. А ее нового знакомого, без сомнения, звали Майкл Клементе; его имя упоминалось в качестве одного из сотрудников конторы «Бурк/Моравич» в документах из портфеля Томлинсона.

— Интересно, — растерянно улыбнулась она.

— Значит, я ошиблась, — Вики открыла страницу «Северная Калифорния». — Возможно, он работал где-то на севере.

Лаура просмотрела столбик имен на «К». Ничего, даже рядом стоящего с Майком Клементе.

— Что ты сказала?

— Справочнику уже два года. Может, он вообще работал в другом штате, или еще учился. Или его неожиданно уволили. То, что его нет в списке, ровным счетом ничего не доказывает.

Вполне вероятно, но все указывало на то, что за всем этим что-то скрывалось.

6

А дело было в том, что поведение Клементе на похоронах не стыковалось ни с одним предположением Вики, кроме последнего — неожиданным проступком, оплошностью, что помешало внести его в список практикующих юристов. Когда разговор зашел о юриспруденции, он вел себя как настоящий профессионал, рассказала Лаура Вики. Как если бы он все это пощупал своими руками. Как будто фирма взяла его на работу именно за его знания и компетентность.

— Это не характеризует его как начинающего юриста или даже специалиста, просто приглашенного из другого штата. Согласись, Вики. Это таинственная личность. Может быть, даже темная личность.

— Или необыкновенно способный начинающий юрист.

Лаура поставила книгу на место.

— А тебе не кажется странным его стремительный взлет на нашем небосклоне? Светило, появившееся неведомо откуда.

— Да не ниоткуда, а из Южной Калифорнии, а его талант помог ему сделать в нашем городе блестящую карьеру.

— Но ведь он работает на представителей высшей власти. И дружил с судьей, который был связан с преступным миром.

Вика закатила глаза.

— Я всегда выступала против компании вроде «Бурк/Моравич», но она никогда не занималась нелегальной деятельностью. Им это просто не требуется. Система и так работает отлаженно.

Лаура сдалась. Вики была права. У нее слишком разыгралось воображение. Клементе был интересным мужчиной и подозрительным типом — и так же скоро работал языком, как хамелеон, глотающий муху. Возможно, он даже связан с мафией. И ей просто очень хотелось, чтобы он оказался замешан в убийстве Холлистера. Он гораздо лучше подходил на роль подозреваемого, чем закоренелый гангстер или оскорбленный правосудием преступник.

— Я сдаюсь, — примирительно улыбнулась Лаура.

— Вот и хорошо. Давай соберем вещи Бониты и уберемся отсюда. Томлинсон может появиться в любой момент. — Вики взглянула на часы. — Сейчас только десять. А встреча с Леффертсом назначена на одиннадцать.

— Ну и что случится, если он даже и застанет нас здесь? У нас есть подходящее объяснение… — ее прервал телефонный звонок. Лаура и Вики посмотрели на автоответчик.

Загорелся огонек, сигнализируя, что включена первая линия. Раздались три ноты, что-то вроде «до-ре-ми», а затем послышался густой мужской голос: «С пятницы, 27 мая, двух часов дня, до понедельника, 30 мая, двенадцати часов дня. Все».

— Это запись, — прошептала Лаура. — Автоответчик кто-то прослушивает. — Это можно было понять по качеству и слабой громкости звука.

Вики кивнула.

Раздался звонок. «До-ре-ми». Другой, гнусавый мужской голос произнес: «Понедельник, 30 марта. С шести до десяти. Конец». «Бип!» «До-ре-ми!» Тот же голос: «Отмена предыдущего сообщения. Вторник, 31 марта, с полудня до двух часов дня. Конец». Автоответчик дважды бипнул, прозвучал музыкальный сигнал и раздался голос третьего мужчины, но уже живой, а не в записи: «Четверг, 2 апреля, с четырех до семи вечера. Конец». Включилась перемотка пленки.

— Вот каким образом посетители избегают нежелательных столкновений друг с другом, — сообразила Вики. — Они выслушивают запись и сообщают о своих собственных планах. Три ноты — это сигнальный код для автоответчика: записывать сообщения и перематывать на начало. Между сообщениями дается один гудок, после последнего — два гудка. Так звонящий узнает, когда следует наговаривать свою информацию.

Лаура испытывала смешанное чувство гадливости и восхищения.

— Высокая технология на службе разврата. Первый голос явно принадлежал Томлинсону. Ты не узнала других?

— Последнего — нет. А вот вторым, похоже, был Норм Дели.

Дели был членом Ассамблеи, коллекционер оружия, рьяный защитник гомосексуалистов, что, по заверениям Вики, являлось подсознательной попыткой утвердиться в собственной мужественности.

— Хм. Он отлично вписывается во всю эту компашку. А для чего используется вторая линия? Для деловых звонков?

— Логично, — согласилась Вики. — Это же офис.

Лаура открыла крышку, под которой лежали две микрокассеты. Панель светилась множеством лампочек, переключателей и кнопок и была исписана многочисленными пояснениями, изобилующими таинственными аббревиатурами.

— Здесь сам черт ногу сломит. Видно, япошки специально наняли для составления инструкции буддийского монаха.

Лаура попыталась разобраться в системе.

— Здесь явно должны быть две системы записи для каждой линии. Может, удастся выйти на вторую линию через первую? И прослушать накопившиеся сообщения?

Второй номер значился в окошечке рядом с первым. Лаура набрала его. Вики придвинулась ближе, чтобы услышать запись.

Раздалось два гудка, и включился автоответчик.

— Это номер 555-7711, — сообщил томный женский голос. — В данный момент в офисе никого нет, но вы можете оставить сообщение и мы свяжемся с вами при первой же возможности. Дождитесь сигнала.

Лаура бросила трубку.

— Боже мой, это Бонита Фрэнкс.

— Думаешь, она занимается в этой квартире бизнесом? — поинтересовалась Вики.

— Да она не может удержать в голове то, что говорила пять минут назад. Сомневаюсь. Уж, скорее, Томлинсон.

— Наверное, они познакомились через судью.

Лаура подумала о бумагах в портфеле Томлинсона.

— Нет. Видимо, они были знакомы раньше. Она поет в его отеле.

Несколько секунд она изучала автоответчик. Нашла две кнопки для перемотки на каждой линии. У нее зачесались руки. Через мгновение ее палец нажимал на одну из кнопок.

Но ничего не произошло. Она надавила сильнее, но снова безрезультатно.Лаура нажала на соседнюю кнопку. Автоответчик проиграл запись, которую они уже слышали, и замолчал.

— Может, перемотка второй линии не работает? — предположила Лаура.

Вики отрицательно покачала головой.

— Возможно, существует специальный код, обеспечивающий доступ к деловой информации.

Окончательно заинтригованная, Лаура предложила:

— Давай быстренько осмотрим помещение. Вдруг удастся вычислить, в каких целях используется офис?

Она выдвинула верхний ящик. В нем стоял пластиковый поддон с канцелярскими принадлежностями. Следующий ящик был заполнен бумагами и бланками фирм, принадлежащими Томлинсону. В нижнем ящике лежали телефонные книги и списки представителей власти, чиновников и юристов.

Она выдвинула правый верхний ящик. Он тоже был забит офисными принадлежностями — стиплерами, калькуляторами, коробками для кассет… Она широко раскрыла глаза. В самой глубине, за коробкой с авторучками, лежал черно-синий револьвер с деревянной ручкой.

— Я не очень разбираюсь в оружии, — проговорила Лаура, — но этим пистолетиком, похоже, с одного выстрела можно вывести из строя танк.

Вики разглядывала пистолет со своего места.

— Это ничего не означает. Конечно, если тебя интересуют статистические данные о том, сколько жизней можно спасти только с помощью ужесточения контроля над хранением оружия…

— Ты уже просвещала меня на этот счет, Вики. И не раз. — Лаура задвинула ящик. — Наверное, это пистолет Томлинсона. Кажется, он неравнодушен к огнестрельному оружию. Кроме того, борьба между мафиозными группировками вряд ли поможет обнародовать данные о том, кто и сколько получает прибыли от казино и на скачках.

— Трудно представить, — заметила Вики, — что пистолет типа «крестного отца» может использоваться в Сакраменто, — и заглянула в два последних ящика. Оба были заполнены документами и бланками.

Лаура повернулась к компьютеру. Он соблазнительно поблескивал экраном, словно приглашая в него войти. Вики заметила замешательство в ее глазах и воскликнула:

— Только не это, Лаура!

— Но это несомненно кабинет Томлинсона, а он явно занимается чем-то противозаконным. И потом, это никому не повредит. — Она усмехнулась. — Всего и разговору-то — набрать три буквы.

— Меня вышвырнут за это на улицу — покорно сказала Вики. — Ну уж ладно. Раз это тебя развлекает.

Лаура села и пробежала глазами клавиатуру. Наконец нажала одну из кнопок, и высветилась надпись: «ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ». Лаура попробовала несколько вариантов: Томлинсон, «Ай-Си-Экс», Мурьета, но компьютер отвечал одним и тем же: «ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ». Дальше компьютерных игр и ДOS-файлов пробиться было невозможно.

Очевидно, Томлинсону было что скрывать. И, учитывая это, казалось странным, что он доверял ключи от офиса Боните. Похоже, что ее услуги простирались за границы выступлений в его отеле и записи ее голоса на автоответчике.

Подруги продолжили осмотр, но не обнаружили ничего нового, кроме скрепок и книг. Они заперли дверь и вернулись в прихожую, проверили столик секретаря и подсобку, но и там не нашли ничего любопытного.

На очереди была кухня. Лаура заметила телефон и взглянула на номер. Это была уже третья линия.

Она вытащила список, составленный Бонитой. Под первым номером значилась голубая кастрюля для фондю и шесть вилок, под вторым — бело-голубой чайник. И то и другое находилось на указанном месте — в шкафу за плитой. Все еще надеясь отыскать нечто экстраординарное, Лаура просмотрела его содержимое. Набор ножей, специи, фартук, кухонный комбайн, прихватки…

А потом Лаура обнаружила еще один пистолет, лежащий на стопке полотенец в ящике у раковины. Это был изящный серебристый пистолет с деревянной рукояткой, надпись на стволе гласила: «Леди Смит».

— Что ты теперь скажешь о невероятности гангстерских войн в Сакраменто? — обратилась она к Вики.

— Может, у Томлинсона заскок на почве возможного ограбления.

— Скучная теория. Если он не связан с мафией, тогда определенно должен иметь отношение к сексу, — она задвинула ящик.

— Только представь себе, Вик. Норм Дели, стоящий на четвереньках, облаченный в ажурные чулки с поясом. А его имеет коричневый здоровяк, на котором нет ничего, кроме кобуры, шляпы за десять долларов и ковбойских сапог.

— А как же кожаный кнут?

— Это сексуальная фантазия из другой оперы. Для начальных классов английской школы.

Вики заглянула в кладовку.

— Ты насмотрелась слишком много порнухи по кабельному телевидению.

— Единственному каналу, который может дать реальное представление об образе жизни властвующих особ.

Остальные шкафы и ящики оказались набитыми моющими средствами, кухонной утварью, пластмассой и туалетной бумагой. Они прихватили несколько хозяйственных сумок, чтобы сложить туда Бонитино добро и вошли в столовую. Помимо стола и стульев, ее украшал старинный буфет и горка, но кроме тарелок и скатертей в них ничего не оказалось.

Следующие пункты списка Бониты привели их в гостиную: бутылки «Амарето» и «Тиа Мариа» стояли в нише, которая использовалась в качестве бара; кассеты и компакт-диски лежали в секретере, переоборудованном в музыкальный центр. Имея представление о музыке, популярной в ресторанах, Лаура не удивилась списку имен: Синатра, мюзиклы Бродвея, компакт-диски современных звезд — Уитни Хьюстон и Мэнди Патинкин. Но помимо них в список были включены несколько рэп-альбомов, и это скорее рассмешило, чем удивило Лауру. Она знала, что старшее поколение считает рэп музыкальным уродством. Интересно, Бонита по-настоящему увлекается рэпом, или старается быть в курсе последних новинок?

Коробка для кассет и компакт-дисков была набита битком, так что отбор нужных наименований потребовал времени. Внимание Лауры и Вики привлекла богатая коллекция порнофильмов, слабо разбавленная общеизвестными комедиями вроде «Тутси». Названия фильмов варьировались от «Ненасытной вампирши» до «Наложниц Востока», что свидетельствовало о разнообразии пристрастий и эротических вкусов завсегдатаев квартиры.

Оставались спальня и ванная. Бонита забыла черное белье и бело-зеленый халат в гардеробе. Лаура извлекла их оттуда и заметила в глубине шкафа костюм из черной кожи, украшенный серебряными заклепками и пряжками. К нему пристегивался капюшон, как у палача, внизу крепилась съемная аппликация, со всей откровенностью отражающая красоты мужского полового члена.

Лаура вытащила наряд на свет божии Шутки шутками, но она не ожидала увидеть здесь ничего более вульгарного.

— Как ты думаешь, когда мужики напяливают этакое, они сексуально возбуждаются?

— Неужели ты можешь в этом сомневаться, когда держишь в руках такое сокровище! — Вики потрогала пальцем тряпочный член. — Я уже представила в этом Фрэнка.

— Только Фрэнка? Через восемнадцать чет семейной жизни?

— Ну ладно. Тогда Кевина Костнера, гоняющего меня по спальне. Но только без капюшона В такой ситуации не стоит прятать лицо.

— Если бы Кевин Костнер появился в моей спальне в таком костюме, ему уж точно не пришлось бы за мной бегать, — сказала Лаура. — Впрочем, как если бы на нем был костюм петуха с клювом.

— А Алан? Можешь представить его в таком облачении?

Лаура положила костюм на полку.

— Честно? Да я бы умерла со смеху.

И эти слова подсказали ей кое-что о собственных чувствах, что-то, о чем она не хотела задумываться.

Кроме одежды и обуви, на одной из полок гардероба стояла огромная картонная коробка. В ней хранилось множество кожаных аксессуаров — воротники, плетки, поводки, повязки на глаза, а еще — металлические наручники и кандалы, вибраторы всевозможных размеров и типов — словом, огромное количество предметов, говорящих о том, что кто-то из гостей был не прочь насладиться чужой или собственной болью. Предметы, ужасающе острые и тяжелые. Для того, чтобы стегать и ранить. И под занавес — еще один пистолет, который к этому моменту уже никого не удивлял.

Сверкающий серебристый пистолет с длинным стволом. Он был, наверное, длиной сантиметров тридцать. Лаура сняла предохранитель и нажала на спусковой крючок. «Рюгер Супер Красное Перо». Так он назывался Он очень походил на настоящее боевое оружие, а не на игрушку, но его местонахождение свидетельствовало о том, что он использовался в нездоровых, садистских развлечениях.

Лаура много раз читала о подобных безделушках, но никогда не видела их воочию, прикосновение к ним вызывало тяжелое чувство в желудке. Она положила пистолет в коробку.

— Бонита и Холлистер… Неужели они вот так развлекались?

— А если да, то интересно, что они делали друг с другом?

— У Бониты огромный страховой полис на имя Холлистера, — задумчиво проговорила Лаура, — но она оплачивала его сама. Я знаю, ей льстило положение любовницы судьи, но не было похоже, чтобы он содержал ее или даже дарил дорогие подарки. Если в этих стенах в самом деле занимались садизмом, скорее всего, побитым оказывался он. Иначе она бы требовала от него гораздо большего.

— Если только не получала удовольствия от таких развлечений.

— Я думаю. Меня всегда интересовал вопрос, что он в ней нашел?

— Ты не допускаешь, что красоты и молодости мужчине его лет было вполне достаточно?

— Судья запросто мог подыскать кого-нибудь поинтереснее. Он преуспевал, был недурен собой. Думаю, что нашлось бы множество привлекательных, интеллигентных женщин, готовых прыгнуть в его постель. Его связь с Бонитой можно было бы объяснить тем, что она, как никто другой, умела… — Лаура подыскивала слова, — потакать мужским прихотям.

— Далеко не каждый мужчина жаждет интеллигентности, но возможно, ты и права. После того скандала в Эльк Граув несколько лет назад…

— Точно.

Тогда полиция замела мнимую проститутку и представила на процессе ее маленькую записную книжку. И хотя публично имена не назывались, оказаться в числе ее клиентов человеку ранга Холлистера было бы более чем неприятно. Это могло роковым образом отразиться на карьере. Любовнице в такой ситуации приходилось не так уж и туго.

Лаура убрала коробку. Вики тем временем проверяла телефон, заметив, что номер в спальне совпадает с номером на кухне. Лаура записала все номера. У нее не было определенных намерений — так, на всякий случай.

— Хочешь зарезервировать местечко? — поинтересовалась Вики. — Вернуться сюда однажды с кавалером, чтобы померить сексуальный наряд?

Лаура с легкой грустью покачала головой.

— У меня нет знакомого мужчины, который оценил бы его по достоинству.

Они закончили осмотр, найдя в шкафу соблазнительное белье, мужское и женское, убойного вида пистолет на ночном столике, затерявшийся в куче презервативов, и экзотические лосьоны и кремы в ванной. Собрав последние вещи Бониты — электрическую зубную щетку и бутылки со средствами для волос, которые можно приобрести только в салонах красоты, — Лаура и Вики покинули квартиру.

Усевшись в машину, Лаура вставила в магнитофон компакт-диск Уитни Хьюстон и начала рассказывать о похоронах и последующих событиях. Бонита утверждала, что страшно торопилась забрать свои вещи, так как хозяин квартиры якобы намеревается сдать ее новому квартиросъемщику. Но теперь стало ясно, что квартира принадлежала не покойному судье, а Томлинсону. Лаура могла найти объяснение этой лжи — судья, возможно, не хотел афишировать, что пользуется квартирой владельца казино и автотрека. Но не могла понять причины такой спешки. И потом: если Бонита так спешила забрать свои вещи, то почему не приехала в Сакраменто пораньше и не сделала это сама?

Следующий момент. Фредди в своей речи провозгласил, что Холлистер был непримиримым противником азартных игр. Если так, то почему же он пользовался гостеприимством Томлинсона? Было ли это обыкновенным лицемерием — он регулярно играл в покер — или прикрытием еще более зловещего порока?

И наконец, реакция близких Холлистера на его смерть. Ближайший друг, Фредди, едва заметил уход Холлистера из жизни. Его любовница устроила целое шоу, которое было настолько же неубедительным, сколько бездарным и неискренним. Его вдова представляла собой идеальную разговорчивую светскую хозяйку, далеко не огорченную тяжелой утратой. Неужели никто из них не скорбел о нем? Неужели никто не любил его? А если так, то почему?

— Может, все обстоит так же, как в романе Агаты Кристи «Убийство в восточном экспрессе»? — предположила Вики. — И все они повинны в его гибели? Ты уверена, что в голове были найдены только две пули?

— Мне известно только то, о чем сообщали в прессе. А полиция могла подтасовать кое-какие детали. Ты же знаешь, что они могут организовать даже ложное признание.

— Тогда укажи имена всех подозреваемых полиции и сообщи, что в теле Холлистера должно быть столько же пуль. Посмотрим, что они скажут.

— Благодарю покорно, но у меня и так забот — полон рот, не хватает только обвинения в убийстве.

Вики серьезно посмотрела на нее:

— О каких заботах ты говоришь?

Это было приглашение к разговору, но Лаура не приняла его. Она слишком хорошо проводила время, чтобы портить остаток дня мыслями об Алане.

— К примеру, с моей мамочкой… И ее постоянными поисками жениха… Последняя кандидатура — зубной врач из Беверли-Хиллс. «Не очень высокий», — как выразилась мама. А это значит, что он — коротышка. «Для его возраста у него прекрасная шевелюра» То есть он лыс, как бильярдный шар. «И поджарый». Наверное, настоящий дистрофик с синдромом Марфана.

— Но синдром Марфана встречается только у очень высоких людей. Например, у баскетболистов или у Авраама Линкольна.

— Значит, Лефкович будет среди них первым коротышкой. Чудом природы. Ему уже сорок восемь, но чего же мне еще ждать в свои тридцать четыре? Разведен. Двое детей. Денег много. У меня столько же шансов снова выйти замуж, сколько было у Ясера Арафата, в честь которого давала обед юная невеста Бенай Берит.

Вики рассмеялась.

— Но ведь тебе пока не сорок четыре Поверь мне, ты не останешься одинокой, если только сама этого не захочешь.

— Ты говоришь, как моя мама. Конечно, она надеется, что я прозрею и выберу одну из ее кандидатур. Она считает, что я слишком разборчива. А ты?

— Полагаю, что сейчас жизнь требует от тебя слишком многого, чтобы тебе хватило сил на мужчин. А их гораздо больше, чем ты думаешь. Настанет время, когда ты еще начнешь их замечать.

— Это я уже слышала. Но это происходит не тогда, когда созреешь, а когда выбьешься из сил. Вот тогда пятидесятилетние мужчины, живущие с мамочкой, начинают казаться чуткими и заботливыми. Тогда мужчина, без умолку болтающий о собственной персоне, кажется честным и откровенным. Тогда мужчина, который считает, что ты должна с ним переспать, потому что он заплатил за ужин, начинает казаться тебе благородным. — Лаура провела рукой по лицу. — Боже, что за мрачные мысли! Как ты думаешь, я смогу опуститься так низко?

— За последние сутки ты дважды ответила «нет», Алану и Майку Клементе, так что я сомневаюсь.

— Но Алану я ответила «да», и теперь все больше и больше сожалею об этом.

— Ты согласилась только на секс. А он требовал большего. Так что это тоже засчитывается как отказ.

Лауре нравилось, что Вики всегда все ставила на свои места.

— В таком случае, был и третий отказ, После похорон Фредди пригласил меня на ужин. Если ты думаешь, что он должен, по идее, опасаться, как бы кто-нибудь нас не засек и не доложил жене, то ему на это наплевать.

— Потому что он знает, что никто ей и слова не скажет. А если и скажет, то она решит, что здесь нет ничего, кроме бизнеса. — В голосе Вики слышалось отвращение. — Но мне сдается, что это не все. Что еще произошло?

Лаура без лишних деталей изложила ей положение вещей. Но Вики отнеслась к поведению Фредди более серьезно, и Лаура начинала думать, что подруга права.

— Но я не вижу смысла в его поведении, — пробормотала Лаура. — Я выполняю почти всю его работу. Я даже пишу письма его родным и друзьям. Он должен ценить меня только за то, что я облегчаю ему жизнь. Совершенно очевидно, что я не проявляю к нему интереса. Тогда почему он не найдет себе для постели другую дурочку и не оставит меня в покое?

— Потому что он расстался с Мишель Бакли и решил, что ты должна занять ее место Его самолюбие оскорблено. Ты пашешь на него уже полтора года, а этого достаточно, чтобы убедить такого мужлана, как Фредди, что ты тайно о нем вздыхаешь. — Вики говорила с той жесткостью, которой Лауре так не хватало. — Пойми же, наконец. Он вряд ли считает тебя за человека, а уж тем более — за равного. Он плевать хотел на твою исполнительность, потому что в первую и последнюю очередь он желает одного — найти отверстие, куда можно засунуть член, одновременно слушая дифирамбы в свой адрес Если ты ничего не предпримешь, он найдет способ избавиться от тебя и найти достойную замену. Возможно, она не сможет тянуть на себе всю работу, но зато будет выполнять необходимый минимум и осуществлять его тайные желания. К обоюдному удовольствию обеих сторон. — Вики даже порозовела от возбуждения. — Надо быть либо идиоткой, либо мазохисткой, чтобы задерживаться в этой конторе хоть на минуту. Учитывая последние события, я понимаю, что ты не в лучшей борцовской форме, — мы с тобой прекрасно знаем, что случается с женщинами, которые копят обиды или судебные иски. Но я надеюсь, что ты очень скоро посмотришь правде в глаза и уйдешь с работы. И как можно скорее.

Лаура сидела тихо, безмолвная и подавленная. Вики никогда не разговаривала с ней таким резким тоном, это было не в ее стиле. Но каждое ее слово было правдой. Для Фредди Фелпса она пустое место, и ничего нельзя с этим поделать. Разрыв был неизбежен.

Она почувствовала унижение, его сменила злость. Почему все мужчины такие мерзавцы?

Лаура выключила музыку.

— Я обновлю свои данные и начну поиски работы завтра же, но я не могу быть спокойной, когда Алан решил вернуться в свой дом.

За проживание у Каролины он не платил ни копейки. Ее отец, основатель компании «Силей энд ассошиэйтс», владел домом, в котором она жила.

— Я могу одолжить тебе, сколько потребуется, на первое время…

— Нет, Вик. Это только еще больше обременит меня.

— …и если возникнут стоящие варианты, ты не должна их упускать; а если нет, то позволь тогда мне подыскать для тебя что-нибудь подходящее. Я знакома с кучей полезных людей. Возможно, мне удастся найти для тебя что-нибудь более интересное и лучше оплачиваемое, если ты готова работать в более напряженном графике.

Готова или нет, но выбора у Лауры не было. Дети подросли, стали более самостоятельными. Ее жизнь потекла по другому руслу, но к этому еще надо было привыкнуть.

— О’кей, — ответила Лаура. — Спасибо. И за встряску особенно. Она была мне необходима.

— Не за что. — Вики вынула из магнитофона диск Уитни Хьюстон. — Давай послушаем рэп из коллекции Бониты. Мне интересно, какой у нее вкус. Судя по моим детям, худшие образцы рэпа сквернословят по поводу секса и насилия, а остальное не заслуживает внимания.

Лаура перебирала кассеты.

— С чего начнем? Артисты — а я подразумеваю под этим самый широкий смысл — носят имена: Лили Кул, Паренек М. С., Д. Дж. Пестрый Джеф и Юный Принц.

— Выбери на свое усмотрение, — сказала Вики. — Похоже, ты знакома с их выдающимися произведениями.

— Вовсе нет. Сит иногда слушает рэп по радио. Но для меня они все звучат одинаково. Одинаково плохо.

Она включила альбом Лили Кул Джейн.

После первых восьми строчек Лаура предложила вырубить музыку, но Вики настояла на том, чтобы дослушать песню до конца — в интересах объективной критики. Когда кассета начала перематываться назад, Вики недоуменно спросила:

— Но как Бонита может одновременно любить Синатру и это? Это музыка с разных планет. Включи следующую песню.

Лаура поставила кассету Паренька М. С., и они прослушали двойника только что прозвучавшей песни. Вики уже начинала получать удовольствие, но у Лауры появились первые признаки головной боли.

— Третья и последняя, — объявила Лаура, сказав про себя «слава Богу». — Пестрый Джеф и Юный Принц.

Она раскрыла коробочку и обнаружила, что это была не оригинальная запись: альбом был переписан на белую кассету «Меморекс». Бенита не удосужилась написать на кассете названия песен, видимо, потому, что они были указаны на бумажном вкладыше. Лаура вставила кассету в магнитофон и нажала на «пуск».

Музыка, если этот термин был уместен в данном случае, была не лучше, чем на предыдущих записях, но более причудливая. Лаура попыталась воспроизвести мелодию, когда песня смолкла, но тут послышались жаркие женские стоны. Лаура разобрала лишь малую часть: «О Боже! Да. Да!.. детка… сильнее» Она разобрала слово «еще», сказанное мужчиной, а затем снова раздался женский голос: «Я люблю тебя». Далее последовала вереница мужских и женских стонов и вздохов, заглушаемая выразительными скрипами и возней.

Потом возня стихла. Наступило молчание. Потом мужчина что-то произнес приглушенным голосом, женщина ответила и рассмеялась.

Вики и Лаура прослушали запись снова но не смогли разобрать ничего, кроме нескольких слов: «нехорошо» и «стыдно» — от мужчины, «Это ей не повредит» и «кто-то еще» — от женщины.

— Почему-то мне кажется, — произнесла Вики, — что все это не является частью песни.

— Если бы это было так, — отозвалась Лаура, — то запись оказалась паршивой. Но это записано не поверх оригинала.

Неожиданно, доказывая что-то, с явным французским акцентом заговорила женщина. Вики и Лаура прослушали ее слова несколько раз, но разобрали очень мало: «Но ведь вы сами просили… мосье. А теперь… с вами».

«Нет, — застонал мужчина, — не начинай…» Но если он и хотел остановить партнершу, то безуспешно. Насколько удалось разобрать, через несколько секунд он уже не пытался возражать.

Они продолжали слушать. Слышались только страстные возгласы, но и без слов было ясно, что происходило в комнате. Женщина громко причмокивала, а мужчина задыхался от возбуждения. На секунду она остановилась, и он выдавил из себя что-то вроде: «Прошу тебя, продолжай». Потом наступила гробовая тишина.

— Боже, — с ужасом прошептала Лаура. — Похоже, что она уморила его до смерти.

Однако Лаура ошиблась, потому что женщина что-то промурлыкала о том, что настала «ее очередь», «хорошо и еще сильнее» и «совсем классно?». Еще несколько минут они продолжали заниматься любовью. А потом кассета кончилась. Другая сторона была пуста.

— Как ты думаешь, что все это означает?

Вики пожала плечами.

— Не знаю. Может, Бонита и Холлистер? Сделали запись, чтобы возбуждать друг друга?

— Может быть, незачем отметать другие возможности? Учитывая сложившееся у нас об этом уютном гнездышке мнение, почему не представить в такой ситуации Бэмби и Мери Поппинс?

— Разве только она собиралась его шантажировать.

— Тогда почему не держала эту кассету у себя? И потом, это слишком плохая запись, чтобы можно было узнать голоса, или даже предположить, чьи это голоса.

— А если совсем не Холлистера и Бониты?

— Это могли быть люди, часто посещающие квартиру, не желающие огласки. Бонита могла сделать запись с целью их шантажа. Я знаю наверняка только одно — это единственная вещь, которую она жаждет получить назад.

Но у этой версии оказалось побольше прорех, чем в костюме палача. Первое: почему Бонита оставила кассету в квартире Томлинсона? Второе: ни один из знакомых им репортеров не обнародует сомнительную информацию о сексуальных похождениях мужчины, если тот не занимает достаточно высокий пост, чтобы скрывать развратные делишки. Например, конгрессмена, имеющего жену и детей одновременно в Калифорнии и Вашингтоне. Эта топорная запись не представляла для шантажиста никакой ценности.

У Лауры не было четкого ответа на все вопросы. Но запись ее заинтересовала. Она могла оказаться ниточкой, ведущей к разгадке убийства Холлистера. И не было никакой нужды возвращать кассету Боните.

7

Вики пришла в ужас:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что оставишь кассету у себя? И надеешься, что она ничего не заметит?

— Заметит, конечно, ну и что с того? Скажу, что не нашла. Она решит, что ее прибрали к рукам еще до моего появления.

— А если она на самом деле собиралась кого-то шантажировать? И к этому имеют отношения ее сомнительные дружки? Ты не подумала, что они могут заподозрить тебя? И заявиться в твой дом с обыском, заодно разгромив его?

Вики была права.

— Я, пожалуй, погорячилась. Но как же быть? Я сделаю копию! И оставлю себе оригинал, потому что качество будет немного лучше, и эксперты смогут установить то, что не удалось определить нам. Но проблема не в этом. Сможем ли мы отыскать точно такую же пустую кассету «меморекс»?

— Я обожаю твои беспочвенные иллюзии. Ты полагаешь, что в моем крохотном домике на озере есть оборудование, необходимое для записи?

Лаура видела фотографии дома. Его можно было назвать каким угодно, но уж никак не крохотным.

— Конечно. Я уверена, что у тебя есть двойной кассетник, как дома в Сакраменто. Твой муж помешан па аудиотехнике. И уж если он смог раскошелиться на особняк с тремя спальнями, то уж наверняка позаботился о его обстановке.

— Ну, ладно. Ты права, — вздохнула Вики слишком тяжело, чтобы Лаура могла поверить в ее искренность. — У меня нет сил отговаривать тебя. Я не видела тебя такой радостной с того самого дня, когда из твоего дома выходил Стенли Глюкман, а ты отказалась от второго свидания с ним.

Стенли был очередной кандидатурой Лауриной матери, инженер-транспортник, полагавший, что асфальтовые покрытия представляют собой самую интересную тему для обсуждения с дамой.

— Не знаю, не знаю, — ответила Лаура. — Но сделать это необходимо.

Она посмотрела в окно. Машина въехала на возвышенность. Озеро Тахое, небесно-голубая гладь которого сверкала на солнце, обрамляла трехглавая гора. Вершины ее покрывал последний весенний снег От красоты открывшегося вида перехватывало дыхание, и перед лицом этого необъятного простора Лаура всегда остро ощущала собственную ничтожность. Но в этом чувстве скрывалось ощущение комфорта от своей незначительности, осознание, что ты являешься частью бескрайнего целого.

Через сорок минут они подъехали к дому Вики. Он располагался недалеко от лыжных трасс Хевенли Вэллей, в пятнадцати минутах езды от центра. Они перенесли из машины багаж, включили отопление и отправились перекусить. Потом зашли в продуктовый магазин и обнаружили в том же супермаркете необходимую им кассету «меморекс».

Была уже половина второго, и стоял такой ясный день, что они решили кататься на лыжах до самой темноты. Лауре было все равно, что снег уже почти превратился в слякоть, особенно на маленькой высоте, да она была и не в той форме, чтобы кататься по самым интересным, но сложным трассам. У нее была отличная компания, пейзаж — обворожительный, а скорость — стремительная. Ей нравилась физическая нагрузка, нравилось ощущать, как собственное тело с ней справлялось.

Вернувшись домой, Лаура чувствовала приятную усталость и прилив энергии, о которых обычно повествуют женские журналы и которых почему-то невозможно достичь многочасовой домашней уборкой. Подруги долго не могли решить, готовить ли ужин самим или куда-нибудь сходить. Остановились на домашней пицце.

Вдруг Лаура вспомнила о приглашении Бониты.

— Вообще-то, мы можем отправиться в «Альпино-Рум» и получить бесплатный ужин. Бонита приглашала ее послушать. И пообещала оплатить ужин на двоих. Заодно вернем ей вещи.

Вики согласилась, но заметила, что «Альпино-Рум» — самый популярный ресторан в городе.

— Можно позвонить туда в субботу в шесть вечера и зарезервировать места, но это далеко не означает, что попадешь внутрь.

Лаура подняла трубку:

— Сейчас посмотрим, сколько у Бониты поклонников.

Более чем достаточно — был ответ. Ресторан был заполнен до отказа. Но когда Лаура упомянула имя Бониты, метрдотель попросил ее подождать у телефона и отправился на поиски места. Возможно, он решил проверить ее легенду. Вернувшись, он сообщил, что место нашлось.

— Большое спасибо, что отыскали для нас столик, — сказала Лаура. — Мы из Сакраменто. И ужасно бы расстроились, если б нам не удалось услышать пение Бониты.

— Из Сакраменто? — удивился метрдотель. — За последние полчаса вы уже вторые. Но пусть это остается на совести Бониты и босса — приглашать своих знакомых в самый оживленный день недели.

— Благодарю вас еще раз. Не могли бы вы ей передать, что мне будет необходимо с ней встретиться и передать ее вещи?

Метрдотель пообещал и простился, извинившись, что его ждет следующий абонент.

— Ужин в девять тридцать, — объявила Лаура. — Но почему бы не появиться там раньше? Мы экономим на ужине, так что я собираюсь спустить деньги в казино.

— Ты проиграешь сумму несъеденной пиццы за полчаса, да и вообще, я сама собиралась платить за ужин. Ты мой гость.

— Ты платила в продуктовом магазине. Я собиралась платить, но сделаю это завтра из выигранных денег. Сегодня мне должно повезти.

— Я немного устала. Это случается после сорока. Как насчет того, чтобы отдохнуть перед выходом?

— Я не против, но с условием, что ты поможешь мне переписать кассету.

— Хорошо. Сдаюсь. Если уж не могу отговорить тебя, то хотя бы помогу сделать все как следует. Мы живем на чудесной тихой улице, и мне не хочется нарушать спокойствие этой жизни.

Лаура но могла обойтись без помощи Вики, потому что ничего не понимала в технике С некоторыми трудностями, но они все-таки сделали копию, которая, по мнению Лауры, почти не отличалась от оригинала. Вики вздремнула, а Лаура позвонила детям и матери, нимало развеселив ее рассказами о тайном месте свиданий сильных мира сего.

Потом, слишком возбужденная, чтобы спать или даже читать, Лаура одну за другой прослушала все остальные кассеты Бониты. Но не обнаружила ничего интересного.

В восемь тридцать Лаура и Вики входили в отель «Монте-Карло». Лаура держала в руках сумку из «Нордсторма» — шедевр упаковочного искусства, в котором лежали вещи Бониты. Они оставили ее в фойе и направились в казино. Лаура надела черный пиджак, потому что слышала, что строгий наряд более соответствует карточному столу, чем игральным автоматам. Она никогда раньше не играла сама, но много раз наблюдала за Аланом и знала все правила. Они нашли спокойный стол, стараясь смотреться завсегдатаями, и включились в игру.

С третьей попытки Лаура начала выигрывать. На седьмой поняла, что просто не сможет сегодня проиграть. Вики молча наблюдала за ней.

Ставки становились все выше, игра — все более рискованной. Ходы, которые делала Лаура, часто казались лишенными всякой логики, но она продолжала выигрывать. Это было похоже на попадание в мистическую зону сознания, что несколько раз случалось с ней во время катания на лыжах: любое движение оказывалось безошибочным и единственно верным.

Через сорок пять минут Вики чуть не силком вытащила подругу из казино, заработавшую сотню долларов. Они забрали у портье сумку и двинулись к лифту Лаура была в шоке, оттого что можно так легко выигрывать.

— Я еще вернусь сюда после ужина, — заявила она. — Сегодня — моя ночь.

— Если ты действительно так считаешь, то берегись: попадешь прямо в лапы Томлинсона. Он обожает таких чайников, как ты. Которые не замечают, что спускают больше, чем выигрывают.

— Как нажито, так и прожито, — сказала Лаура. Но в глубине души была уверена, что сегодня ей еще повезет.

«Альпино-Рум» представлял собой затемненный, романтического вида ресторан на последнем этаже. Их незамедлительно усадили за столик у окна, смотревшего на горы, залитые лунным светом. Столик был в двух шагах от танцплощадки, но достаточно изолирован, чтобы можно было спокойно поговорить.

За морем столиков, напротив них, Бонита пела на небольшой сцене «Я вижу сон» из «Les Miserables», довольно сносно аккомпанируя себе на фортепьяно. Многие перестали есть и повернулись к ней, чтобы послушать.

Бонита замолчала, наступила пауза, а затем — взрыв аплодисментов. Лаура отложила меню и взялась за сумку.

— Пойду поздороваюсь. Если появится официант, закажи мне скампи, ладно? Никаких закусок и супов, а также масла и уксуса в салате. Если ты будешь пить вино, закажи и мне стакан.

— Закажу полграфина. Белое подойдет?

— Конечно.

Лаура отошла от столиков и двинулась вдоль стены, предпочитая эту траекторию лавированию между сидящими. Она уже почти добралась до угла, как ее окликнул мужской голос:

— Лаура?

Она остановилась и обернулась. Из-за столика на полдороге к сцене поднялась чья-то фигура. Майк Клементе. Так и есть!

Она улыбнулась и направилась к нему, помахав рукой. Майк явно пришел раньше, чем они: он уже успел доесть салат и ополовинить коктейль.

— Майк! Как дела?

Он не столько ответил рукопожатием, сколько подержал ее ладонь обеими руками. И тепло улыбнулся в ответ. Его улыбка произвела на нее странное впечатление. Он был интересным мужчиной, и она почувствовала в улыбке сексуальный оттенок. С другой стороны, она растерялась, потому что понятия не имела, что за человек стоит перед ней. И еще, она ощутила, что в ней снова просыпается необъяснимое безрассудство, которое сопровождало ее во время игры внизу, когда она выигрывала снова и снова.

— Да как вам сказать? — уклончиво ответил он. — Вы одна?

Она покачала головой.

— Нет, с другом.

— Значит, мне не везет. Мы не знакомы?

Уж не подумал ли он, что она пришла с Фредди Фелпсом?

— Возможно. Она, кажется, знает вас, но, возможно, понаслышке.

— Она?

— Вики Стоунхауз.

Он улыбнулся во весь рот.

— Очаровательный соперник. Я уже собрался пригласить вас к своему столу, но… Извините.

Лаура поначалу хотела от него избавиться, но теперь было жалко упускать возможность выудить из него какие-нибудь сведения. Пусть даже Вики позеленеет от злости.

— А в чем дело?

— В том, что ее распирает от бредовых идей по поводу проекта о конных скачках, над которым мы работаем. Это было бы хорошей возможностью преподать ей урок.

— Не хотелось бы мне, хотя бы косвенно, повлиять на деятельность судебных исполнителей. Но вы должны присоединиться к нам. Мы сидим у окна, столик на четверых. Лаура показала, где сидит Вики. — Перебирайтесь. А мне нужно кое-что передать Боните.

— Если не возражаете, я дождусь вас. Я не рискну подойти к столику один, зная, какого неважного мнения обо мне придерживается ваша подруга. — Он дотронулся до Лауриного ожерелья — крохотного золотого слитка, окруженного маленькими рубинами. — Очень красиво. И необычно.

— Благодарю. Я не задержусь.

Она отошла, озадаченная его словами и поведением. Вряд ли его так беспокоило отношение к нему Вики. А его вежливая реплика об ожерелье… Он использовал его как предлог, чтобы коснуться ее, установить личный контакт. И это сработало, иначе почему у нее проснулся к нему сексуальный интерес. Другими словами, он старался ее охмурить. Но почему?

Когда Лаура подошла, Бонита как раз закончила петь. Она поклонилась, принимая аплодисменты, потом раскинула руки и обняла Лауру. На ней было зеленое блестящее платье, в ушах и на шее — изумрудно-бриллиантовые украшения, выполненные в форме ее инициалов.

— Ты просто прелесть, — защебетала Бонита, отставляя сумку. — Настоящая прелесть. Специально приехала, чтобы отдать мне вещи!

Лаура не стала поправлять ее. И решила, что стоит немного рассказать о себе, вреда от этого не будет.

— У меня возникли проблемы с моим бывшим мужем. Я была…

— Рассказывай скорее! — выкатила глаза Бонита. — Боже мой! Мужчины! Иногда они просто невыносимы.

— Ты имеешь в виду судью?

Бонита смутилась.

— Разумеется, нет. Он был святой.

Только вот почему-то его житие заинтересовало ФБР, подумала Лаура, но ретировалась. Нужно быть поаккуратнее.

— Прости. Сама не знаю, что говорю.

— Понимаю. Ты зла на всех мужиков на свете. Тебе обидно за женский пол.

Лаура кивнула.

— Ты права. Я была рада возможности вырваться на волю. Кстати, об этой квартире. Весь этот антиквариат, он настоящий?

— Еще бы! И очень ценный. — Бонита тронула пальчиком свое ожерелье. — Ты же знаешь, антиквариат — моя слабость.

Лаура гадала про себя, проговорится ли Бонита, что квартира принадлежала вовсе не Холлистеру?

— Что же теперь будет с этой мебелью после смерти судьи?

Бониту озадачил ее вопрос, она была в замешательстве.

— Понятия не имею. Хозяин не может передать ее Мэгги, потому что ей ничего неизвестно об этой квартире. Может он ее продаст. — Ее вдруг осенило. — Или сдаст квартиру меблированной. Я даже знаю, кого это может заинтересовать. Моего босса, мистера Томлинсона.

Она сдалась еще быстрее, чем ожидала Лаура.

— Он часто бывает в Сакраменто?

— Постоянно. По делам, конечно. Для него это будет очень удобно. — Она помолчала. — Надеюсь, ты не долго разыскивала мои вещи?

— Вовсе нет. Мы только зашли и вышли. Я была со своей подругой Вики, — пояснила Лаура. — Мы вместе проводим уик-энд. Живем в ее доме, около Хевенли Вэллей.

— Да, я знаю. Мне передали, что ты заказывала столик на двоих. Очень мило, что ты решила ко мне заглянуть. Ничем не могу отблагодарить тебя, кроме как приглашением на мое выступление.

— Ты прекрасно поешь. Я жалею, что не знала этого раньше.

К глазам Бониты подступили слезы.

— Радовать людей, когда им приходится совсем несладко, ради этого я живу, Лаура. Это мое призвание. Единственное, на что я могу надеяться, так это на то, что сегодня вечером твоя жизнь покажется тебе чуть более светлой.

— Это уже произошло, — ответила Лаура. — Может, захочешь к нам присоединиться? Я тут встретила еще одного знакомого…

— Да. Я заметила, как вы разговаривали. Ну разве он не душка?

— Я и не знала, что вы знакомы.

Поведение Майка во время похорон ничем на это не указывало.

— Так оно и было до сегодняшнего вечера, — подмигнула Бонита, — но только не сейчас. В мой следующий перерыв я буду занята.

Клементе определенно затронул скрытые струны в сердце Бониты. Лаура улыбнулась, прощая себе эту иронию, и вернулась к его столику.

— У вас большие надежды на Бониту, — заметила она. — Вы приехали на озеро специально, чтобы увидеться с ней?

— Конечно. Сначала я положил глаз на вас, но когда вы ответили мне отказом… — Он положил руку ей на талию и мягко подтолкнул вперед. — Я попытался утешить мое уязвленное самолюбие с помощью Бониты. Есть такие женщины, которые знают, как утешить мужчину. Не то что Лаура Миллер. И поэтому я сел в машину и отправился на озеро.

Он наступил ей на ногу. И довольно сильно. Лаура не могла сдержать смех:

— Сомневаюсь, что ваше самолюбие настолько уязвлено. Серьезно, что вы здесь делаете?

— Честно? У меня здесь дела.

— Дела? Бизнес?

— Встреча с клиентом.

— Правда? С кем?

Движением руки он остановил ее.

— Я не собираюсь вам отвечать. Это конфиденциальная встреча.

Однако не было похоже, чтобы эта жесткость была вызвана искренним раздражением на то, что она сует нос в его дела. Это было простое предостережение.

— Прошу прощения. Я допустила бестактность.

— Вам незачем извиняться, — возразил он. — Я даже рад, что вас интересует, чем я занимаюсь. Но я удивлен вашим любопытством. Вчера вечером вы его не проявляли и даже отказались от безобидной чашечки кофе в моей компании.

Ей нечего было ответить, и она промолчала. И переменила тему:

— Значит, вы приехали на встречу, а заодно — послушать Бониту?

Они снова принялись лавировать между столиками.

— Да, Фредди как-то упоминал, что она здесь выступает. Я вспомнил, насколько неотразима она была во время похорон, и решил приехать сюда и пригласить ее на ужин.

Лаура вспомнила свой телефонный разговор с метрдотелем.

— Но когда вы заказывали столик, оказалось, что мест нет, и тогда вы сослались на знакомство с Крэгом Томлинсоном. И сказали, что это он вас пригласил.

— И она вам об этом сказала? — улыбнулся он. — Это неправда, но могло быть и так.

— Она и словом об этом не обмолвилась.

— Тогда кто же?

Лаура не могла удержаться:

— Вы действительно хотите знать? Тогда скажите, с каким клиентом вы должны встретиться.

— Скажите мне лучше другое. Почему вы так интересуетесь мной?

— А вы — мной?

Они подошли к ее столику, но медлили садиться.

— Думаю, что я не могу ответить на ваш вопрос, чтобы не показаться развратником или проходимцем.

— Тогда соврите, — улыбнулась Лаура. — Ведь вы юрист. Вам должно быть это не в диковинку.

Вики смотрела на нее с укоризной, осуждая за откровенное нахальство, но Майк не любил оставаться в долгу.

— Верно, но ложь редко бывает продуктивной. Правда же, преподнесенная под нужным соусом, помогает продвинуться гораздо дальше.

Он повернулся к Вики.

— Миссис Стоунхауз, мы встречались в Капитолии. Я Майк Клементе.

— Я обнаружила его за столиком около сцены в полном одиночестве. И пригласила к нам, — пояснила Лаура. — Считай, что мы подобрали потерявшегося щенка. Ищейку.

Вики, однако, очень быстро оправилась от удивления. Даже упоминание об ищейке не оказало на нее сильного впечатления.

— А я-то считала, что ты — безнадежно потерянная личность для общества по защите прав животных, Лаура. Мне приятно, наконец, познакомиться с вами лично, мистер Клементе.

— Просто Майк.

— Отлично, Майк. Садитесь, пожалуйста.

Он придвинул Лауре стул — салат и вино уже были на месте — и сел рядом с ней. Официант уже сервировал место рядом с Вики, но Майк через весь стол передвинул приборы к себе.

— Сегодня утром мы говорили о вас, — сказала Лаура. — Я упомянула Вики о нашей случайной встрече, и Вики рассказала, что наблюдала вашу работу в правительстве. И что вы работаете необыкновенно продуктивно, хотя и новичок в наших краях. Вы, кажется, говорили, что до работы в Сакраменто, занимались делами Союза адвокатов?

Он откинулся на спинку стула:

— Да, это так.

— И специализируетесь в сфере финансов и безопасности?

— Да, в Лос-Анджелесе, но вот об этом я вам совсем не рассказывал.

— Это Вики мне сказала, — ответила Лаура, потягивая вино. — Так что же вас толкнуло на работу в лоббистской фирме? После стольких лет работы в Лос-Анджелесе?

— Никаких «стольких лет» не было, по крайней мере в Лос-Анджелесе. Я практиковал там около года. А потом возникло предложение от «Бурк/Моравич», и я его принял.

— Значит, вы с самого начала сотрудничали с другими фирмами?

Майк кивнул.

— В Чикаго, но это было миллион летназад. Мне это очень быстро наскучило, я захотел попробовать свои силы в чем-нибудь другом. С тех пор я занимаюсь тем, чем занимаюсь сейчас.

— Здорово, — сказала Лаура. — А почему бы вам не рассказать о себе подробнее? Мы не хотим упускать ни одной детали.

Он удивленно пожал плечами, но потом рассказал длинную историю о нескончаемых переездах, веренице работ в сфере права, менеджмента и в банках, и о разводе, произошедшем по причине его безнадежной непоседливости. Сейчас жена Майка и его сын проживали в ее доме в Сиэтле. Его рассказ содержал факты, о которых Лауре было известно, но это доказывало лишь то, что он был осторожен, а не честен.

— Вы много поездили, — заметила Лаура в финале.

— Я же говорил, что я неисправимый непоседа. Обычно я успокаивал сам себя, что остепенюсь к сорока годам. Но так я считал лет десять назад. Сейчас мне кажется, что в возрасте пятидесяти или шестидесяти это будет более реально.

— Но разве это не отражается на вашем сыне? Находиться в сотнях километрах от него и даже не знать, когда он обзаведется новым отцом?

Он повернулся к Лауре и пронзил ее таким строгим взглядом, что она приросла к стулу.

— Когда я говорил, что я непоседа, я имел в виду новые возможности, а не перемену места. Я имел в виду в первую очередь свою работу. Я очень скучаю по сыну. Мы с ним видимся раза два в месяц, и я очень хотел бы, чтобы это случалось чаще. Меня бесит, что нас разделяет тысяча километров.

Лауре показалось, что сквозь адвокатский лоск ей удалось, наконец, пробиться к живым эмоциям.

— Тогда почему вы не вернетесь в Сиэтл? Разве вы не можете заниматься в Вашингтоне тем же, чем здесь?

— Моя жена в прошлом году снова вышла замуж. Ее муж заведует Отделом информации на местном телеканале. А эта должность требует постоянных перемещений. Четыре года назад он жил в Орландо. Полтора года назад — в Хьюстоне. Бессмысленно перебираться в Сиэтл, когда через пару лет мой сын может оттуда переехать.

— Но если вы так по нему скучаете, то почему не попытаетесь оформить опекунство? — спросила Лаура. — Вы юрист. Это не должно быть для вас проблемой.

— Потому что моя жена — прекрасная мать. Одно дело, если мы с ней сами о чем-нибудь договариваемся, но идти в суд… Я был бы последним подонком, если бы подстроил ей такую гадость, — он помолчал. — А как бы вы отнеслись к тому, что ваш бывший муж обратился в суд с целью отобрать у вас детей?

Лаура видела это в самых ужасающих кошмарах. Она побледнела и отвела глаза:

— Я бы возненавидела его. Или убила.

— Вот именно. Между мной и Нэнси и так много проблем, так что к ним ничего не хочется добавлять. Это плохо отразится на сыне. Я думаю, она до всего дойдет сама, но на это уйдет время.

У Клементе ответы на все вопросы, подумала Лаура, причем ответы довольно искренние и разумные. Либо он был хорошим парнем, занимающимся сволочным бизнесом, либо отъявленным лицемером.

8

Появился официант. Он принес заказ и бутылку вина для мистера Клементе, как он объяснил, от лица администрации ресторана. Этикетка была на французском, и Лаура заключила, что вино дорогое.

— Я польщена, — сказала она, когда официант отошел от столика. — Снова мистер Томлинсон?

— Возможно, но мы с ним не приятели, он мой клиент. Мы занимаемся несколькими его проектами. Я упомянул об этом менеджеру, когда вошел. — Майк взглянул на Вики. — Один из проектов проходит под названием «Билль АВ-2962». Я бы хотел его обсудить, если вы не против.

Вика глотнула вина:

— Это единственное, что я могу для вас сделать. Знаете, мне приятно слушать ваш разговор. У вас отлично получается. Но что бы вы ни говорили, вам не убедить меня в том, что ставка на азартные игры является лучшей социальной политикой.

Они заспорили: Майк подчеркивал финансовые преимущества проекта, Вики — социальные обязательства.

В конце Вики сказала:

— Учитывая слабость вашей нравственной позиции, вы, как профессионал, сделали и добились колоссально многого. Но у вас ничего не выйдет. Билль никогда не пройдет комитет Кена. Я хочу сказать, что проект получил «добро» от правительственных организаций, потому что общественность считает наших законодателей лицами, не достойными уважения. А руководству всегда требуется кто-то, кого они могут использовать в этом амплуа, но ему не в меньшей степени требуется и рыцарь на белом коне.

— И у Кена Карлсена самые лучшие доспехи, подходящие для этой роли. Я знаю это не хуже вас, но вы сами сказали, что Кен — человек, с которым можно договориться. Возможно, раньше он и возражал против билля, но сейчас понимает, что правительству нужны средства. И знает, что этот билль поможет их обеспечить.

— Но только не ценой потворства преступности и не в ущерб голодающим детям, — настаивала Вики. — Я буду удивлена, если Кен согласится даже обсуждать с вами этот билль, не говоря уже о том, чтобы оказать ему поддержку.

— Он баллотируется на место губернатора. Перспектива принять дела и оказаться в условиях страшного бюджетного дефицита…

— Вы уже говорили с ним?

— Нет, — признался Майк. — До последнего времени билль курировал Джерри Бурк. С ним и встречался Джек Вальтцер.

— Это первый помощник Кена, — объяснила Вики Лауре. — Он обычно встречается со всеми проходимцами, до которых Кену нет дела. Ну, Майк, и насколько преуспел ваш Джерри?

— Джек очень вежливо его выслушал. Так оно и было. Но пока еще март, ходят слухи, что если сейчас положение не из лучших, то оно станет совсем дрянным после пятнадцатого апреля, после нового повышения налогов.

— А вы, конечно, заботитесь о дефиците, — сказала Лаура, — как и подобает настоящему гражданину.

Секунду Майк изучал ее взглядом.

— Почему у меня постоянно возникает чувство, что вы хотите запустить в меня тяжелым предметом?

— Понятия не имею. Я просто хотела сказать, что повышение налога на алкогольное производство может оказаться более подходящим способом привлечь средства, хотя воротилы питейного бизнеса поднимают бучу при первом упоминании о таком повышении.

Он улыбнулся:

— Выпейте еще вина, Лаура. У вас совсем пустой стакан. Я, кстати, хотел спросить, вы сегодня ничего не выиграли?

— Немного. А что?

— Итак, вы осуждаете азартные игры и пьянство, так как я представляю интересы этой индустрии. Но сами не гнушаетесь ни тем ни другим.

Лаура покраснела. Он попал в точку.

— Сдаюсь. Ваши клиенты сели бы в лужу, если бы полагались на людей, вроде меня. Их прибыль зависит от продукции, которую все ругают.

— В самом деле, я еле вытащила ее из казино, — заметила Вики. — Она выиграла сотню долларов, которую собирается потратить завтра.

— А ты-то на чьей стороне? — поинтересовалась Лаура.

— Конечно, на твоей, но Майк прав. Твоя мамочка убила столько сил, чтобы воспитать из тебя примерную еврейскую девочку, а ты все равно до неприличия подвержена пороку. Блэкджек, французское вино, Sheygetses…

Это слово означало мужчину не еврейской национальности — вроде Майка Клементе.

— Я никогда не обучала тебя идишу, — огрызнулась Лаура.

— На одну четверть я еврей, — сообщил Майк. — А вы слишком серьезно относитесь к жизни, Лаура. Выпейте еще. Немного порока вам не повредит.

— Кажется, вам очень хочется, чтобы я напилась.

— Вы правы. Жаль, что это раньше не пришло мне в голову. — Он заметил под ходившую к НИМ Бониту И поднялся. — Тогда с вами совсем бы не было хлопот.

Бонита прильнула к нему, обвила руками за шею и поцеловала в губы. Для пары, только сегодня завязавшей знакомство, они вели себя довольно непринужденно.

— Ты чертовски классно поешь, — заметил Майк, помогая ей сесть. — Достаточно хорошо, чтобы твое имя красовалось на афише в фойе. И достаточно хорошо, чтобы петь на Бродвее.

— Продолжай нахваливать меня в том же духе, — ответила Бонита хихикнув, — и я устрою тебе приватное шоу.

Точь-в-точь как для судьи — с кнутами и наручниками. Ее скорбь оказалась не очень-то долговечной. Похоже, подумала Лаура, что преданность — не главное достоинство Бониты.

Майк сел.

— Отличное пение, достойное мировых турне. Достойное платиновых дисков. Как насчет сегодняшнего вечера?

— Прости, мой сладкий, но я не могу, — ответила она. — Сегодня у меня особенные гости. Может, завтра днем?

— У меня назначена встреча в Сакраменто. Почему бы тебе не попросить особенных гостей прийти к тебе завтра днем?

— Я бы рада, но слишком поздно. Они уже едут сюда. Но мы еще осуществим наш план, я обещаю. Но ты должен будешь уделить бедной девушке больше, чем несколько жалких часов, о’кей?

— Хорошо. Твой номер есть в телефонной книге?

Бонита достала из сумочки золотистую визитную карточку.

— Возьми. И ты тоже, Лаура. Может, кто-нибудь из твоих знакомых заинтересуется.

Лаура взглянула на карточку. На розовом фоне черным шрифтом значилось: «Бонита Фрэнкс. Shanteuse et pianiste^[1]. Свадьбы, банкеты, частные вечеринки».

— Спасибо. Сделаю, что смогу. — Лаура убрала карточку в сумочку — Бонита, познакомься с моей подругой, о которой я тебе говорила. Вики Стоунхауз.

Бонита протянула Вики карточку.

— Приятно познакомиться. Надеюсь, вы хорошо приглядываете за Лаурой.

— Стараюсь. Спасибо вам за все, Бонита. Я наслаждалась вашим пением. Майк прав. Вы должны выступать на большой сцене.

Бонита расцвела:

— Как мило, что вы это говорите! Скажите об этом моему боссу.

— Да нет, правда, — поддержала Вики Лаура. — Вы действительно этого заслуживаете. Почему нет?

— Мне ведь только двадцать шесть…

— Мадонна в этом возрасте уже была звездой, — заметила Вики. — А вы поете гораздо лучше.

Бонита опустила глаза, заметно смутившись:

— Спасибо, но песни, которые я исполняю, музыка, которую я люблю… — она теребила свою коробочку с визитками. — И потом, я не похожа на Мадонну. Она такая разнузданная. Такая вызывающая. Да я в жизни не смогла бы выкинуть ничего подобного на сцене. Я никогда не смогу «завести» огромную аудиторию.

Лауру поразил природный здравый смысл, скрывающийся под внешним жеманством и кокетством.

— Вы бы не хотели попробовать даже ради эксперимента?

— Я уже пробовала однажды, призналась Бонита. — Это был полный провал. Я огромным усилием воли заставила себя выйти к публике… — она заколебалась. — Это так страшно — море людей, и все глазеют на одну тебя.

— Ну и?.. — мягко спросила Вики.

— Это было ужасающе. Из моего рта вырывались жалкие, скрежещущие вопли. Но я поклялась, что преодолею себя. — Она расправила плечи и подняла лицо. — Я настоящий боец, Вики. Я не уступлю. И сейчас я работаю над своими комплексами со специалистом.

— Вы хотите сказать, с доктором?

— Разумеется, нет. Я не сумасшедшая. Она специалист по гипнозу и астрологии.

Очень здравый выбор, подумала Лаура и спросила:

— И каков же ее диагноз?

— Ну, моя основная проблема заключается в том, что я Овен, и в момент рождения Меркурий находился во Льве. Это означает, что я талантлива, но очень чувствительна. II лучше всего чувствую себя в затемненной камерной атмосфере ресторана. А в любом другом месте я теряюсь. Мадам Зубиа считает, что это можно преодолеть с помощью гипноза, но на это уйдет много времени. Каждую неделю она посылает мне свою положительную энергию, и со временем она нейтрализует отрицательную энергию, которая мне мешает. Прогресс уже налицо. Видели мои карточки? Я только что их напечатала. Для меня это новое увлекательное предприятие.

— Ты не можешь проиграть, — заверил ее Майк. — С твоим-то талантом. Но не могу сказать, что я от этого в восторге. Когда ты станешь знаменитостью, у тебя не останется времени на приватное шоу.

Лаура бросила на него изумленный взгляд. С такими плоскими шуточками можно вполне претендовать на выступления в ночных шоу по телевидению.

Они заказали десерт и еще немного поболтали. Изысканный комплимент в адрес Бонитиных украшений вызвал признание, что она копила на них целую вечность. Последние десять минут Лаура умирала от скуки, ломая голову, как бы поизящнее перевести разговор на судью. Бонита слишком чувствительно относилась к этой теме.

И вдруг Бонита, отламывая кусочек сырного пирожного, сама заговорила об этом:

— Странная штука жизнь, не правда ли? Еще вчера я была в глубокой скорби от невосполнимой утраты, а сегодня я здесь, в компании милых людей, наслаждаюсь жизнью. И все это благодаря тебе, Лаура. Ты мне так помогла во время похорон и так любезно согласилась выполнить мое поручение, что я просто не могу теперь сидеть и предаваться печали.

— Я рада, что смогла чем-то тебе помочь. Несмотря на обстоятельства, ты держишься прекрасно.

Бонита задумчиво кивнула.

— Мы, простые смертные, бессильны перед лицом Провидения. Мы можем только принимать мир таким, как он есть. Я счастлива, что такой человек, как Джимми, обогатил мою жизнь. Он навсегда останется в моем сердце.

— Думаю, что ты совершенно права. И у тебя хорошая выдержка. Я имею в виду, что после последних сообщений в «новостях»…

— Это наглая ложь! — воскликнула Бонита и сделала почти незаметный жест приветствия кому-то за спиной Лауры. — Не оборачивайся, — прошептала она, — там сидит человек по имени Джозеф Казани, вон в том углу. Его прозвище — Джо Длинный Нож. За его особый почерк в некоторых делах, — она выразительно провела пальцем по горлу.

Лаура слышала об этом человеке. Наравне с другими акционерами он, кажется, владел снегоочистительной компанией.

— Значит, он местный…

— Да. Знаешь, он со своими дружками часто приходит меня послушать. И я всегда разговариваю с ними. Приходится так поступать, когда имеешь дело с подобными типами. И они никогда не заговаривали со мной о Джимми, никогда не передавали ему никаких сообщений. Я даже ни разу не видела, чтобы они разговаривали друг с другом.

У Бониты затрепетали ноздри.

— Он не из их числа! — воскликнула она. — Я в этом уверена. Он был достойным человеком, всю свою жизнь стремившимся быть полезным обществу. А ФБР… Они марают его имя, когда он даже не в силах им возразить. Им должно быть стыдно. Стыдно.

— Ты должна пойти в полицию, — сказала Лаура, — и обо всем рассказать.

Бонита дернула плечом:

— Я не могу. Джо обо всем разнюхает. У него повсюду шпионы.

К изумлению Лауры, Бонита вдруг резко переменила тон, поднявшись на ноги:

— Вы только гляньте на часы! Этой бездельнице давно пора на сцену. Приятно было с вами поболтать. — Она подмигнула. — Не пропадай, Майк. Чем медленнее идет дело, тем больше я возбуждаюсь.

Майк проводил взглядом ее виляющую задом фигуру и ошеломленно покачал головой.

— Настоящая оригиналка. Астрология и мафия. Неплохой букет.

— Но она вам нравится, — заметила Лаура.

Он пожал плечами.

— Конечно. Почему нет?

— Я хочу сказать, что вы находите ее привлекательной. Вы хотите… — она поколебалась, но потом продолжила: — Вы хотите с ней переспать?

— Джентльмены не отвечают на подобные вопросы.

Лаура выкатила глаза.

— Вы шутите. Только что, у нас на глазах, вы напропалую кокетничали и соблазняли ее.

— Вовсе нет. Это был обыкновенный флирт. И она была счастлива. — Он легко, но соблазнительно, погладил Лауру по щеке. Она вздрогнула будто это была чувствительная эрогенная зона. — Что-то вроде этого. Иногда следует делать что-нибудь в этом духе.

Она отодвинула свой стул подальше к стене.

— Пятнадцать лет назад в Бостоне я попыталась так сделать. Все, что я от этого имею, — раннее замужество и гулящего мужа. Но почему вы решили осчастливить Бониту? Из природного альтруизма?

— Конечно. Это мое персональное обязательство — делать счастливой каждую женщину, которая оказалась рядом. Как мне это удается?

Лаура рассмеялась. Клементе был пуленепробиваемым. Подвергать его фронтальному обстрелу было бессмысленно, ее выстрелы отлетали рикошетом по таким неожиданным траекториям, что нападающего ничуть не обескураживала неудача.

— Неплохо, — ответила она, — насчет Бониты.

— Эй, слушайте, знаю я ваши женские фокусы. Она ваша подружка. Все, что я скажу, немедленно будет передано ей.

— Она мне не подруга. Так, случайная знакомая.

— Но вы так опекали ее во время панихиды…

— Чтобы она не устроила сцены. Мне было бы очень жаль Мэгги Холлистер.

— …и привезли ей ее покупки из «Нордстрома».

— Да нет. В фирменной сумке ее личные вещи, которые она попросила забрать из ее бывшей квартиры в Сакраменто. Мне было просто по пути.

— Хорошо. Вы с ней едва знакомы. Но для случайного знакомства вы оказались прямо-таки закадычными подругами.

— У Лауры болезненная страсть заботиться о людях, — вмешалась Вики, — даже о малознакомых. И вам, я полагаю, следует об этом задуматься. Если вы сделаете верный ход и попадете в масть…

— …то выиграете внизу кучу денег, — прервала ее Лаура. — Что, по-вашему, может рассердить Бониту?

— То, что я гораздо больше интересуюсь вами.

— Вы можете хоть один раз ответить прямо? — раздраженно спросила Лаура.

Он задумался, прежде чем ответить.

— Хорошо. Дело в том, что Томлинсон — очень важный клиент. Мой босс подключил меня к этому делу, и я не хочу лишаться этого контакта. До знакомства с Бонитой я не подозревал, что она в близких отношениях с Томлинсоном, и тогда… — Он глотнул кофе. — Я давно уже взял за правило поддерживать хорошие отношения с друзьями своих клиентов. И если для этого необходимо флиртовать с Бонитой, я не возражаю. Все очень просто.

— В таком случае, — подколола его Лаура, — Джо Длинный Нож занимает соседний столик. Почему бы вам не пофлиртовать и с ним?

— Потому, что в данный момент он танцует с роскошной рыжеволосой дамой в оранжевом платье. Сомневаюсь, что смогу вызвать у него интерес.

Лаура обернулась и посмотрела на танцплощадку. Лица мужчины с рыжеголовой партнершей было не видно под копной седых волос. Она удивилась, что Майк смог его узнать.

— Значит, вы знакомы?

— Отнюдь. Я видел его фото в газете. Кстати, вы никогда не слышали, что без особого приглашения вам никогда не познакомиться с парнями вроде Казани? И что вы никогда не сможете начать с ними разговор до тех пор, пока они сами к вам не обратятся?

Лаура много читала об особом мафиозном этикете. Майк был прав.

— Откуда вы знаете? Из личного опыта?

— Я итальянец из Джерси-Сити, — улыбнулся он. — Я познал это еще в утробе матери.

Лаура дала отбой. От Майка ничего нельзя было больше добиться, особенно после двухчасового переезда на машине, трех часов катания на лыжах и трех бокалов вина. Она подозвала официанта и заказала еще кофе. Если достаточно глубокомысленно потягивать кофе, можно избавить себя от разговора, особенно если сделать вид, что твое внимание поглощено представлением.

Майк и Вики снова занялись обсуждением политических вопросов. Лаура рассеянно слушала их, то и дело поглядывая на Казани с его рыжей спутницей. Они подошли поболтать к Боните, когда она закончила очередную песню, и снова вернулись на круг, услышав первые аккорды следующей. Казани явно был собой доволен. Он улыбался, танцуя танго с большим энтузиазмом, хотя и без нужного изящества. Глядя на него, можно было подумать, что это самый обыкновенный мужчина средних лет, вырвавшийся на свободу, возможно, в компании платной партнерши.

Когда закончилась песня, Казани вдруг направился прямиком к столику Лауры. Он оказался еще выше, чем казался издалека, и его огромного роста было достаточно, чтобы она почувствовала себя неуютно, не говоря уж о его зловещей репутации. Она наблюдала за ним угловым зрением. Не стоит откровенно пялиться на крестного отца.

Не доходя до них шагов десять, он что-то сказал рыжей, которая сразу отошла в сторону. А он двинулся дальше, глядя на Майка. Майк уже был на ногах, готовый пожать протянутую для приветствия руку.

— Мистер Клементе Кажется, у нас много общих знакомых. Я решил к вам подойти Выразить уважение.

— Это большая честь, сэр. Я польщен вашим вниманием. — Майк помолчал и продолжил: — Если я чем-нибудь могу быть вам полезен…

— Представьте меня своим очаровательным спутницам, — сказал Казани.

— Конечно. Это миссис Миллер, — он кивнул в сторону Лауры, — и миссис Стоунхауз. Леди, это мистер Казани.

— Я польщен, — Казани коротко кивнул. — Продолжайте ваш вечер, леди. Мистер Клементе, надеюсь, мы еще встретимся.

Майк церемонно поклонился.

— Благодарю вас, сэр. С вашей стороны было очень любезно подойти к нам.

Казани повернулся и отошел. Лаура в наступившей тишине откинулась на спинку стула, мысленно рисуя картину, как Казани полосует ножом чье-то горло. И рядом с ним — Майк Клементе… Она должна была понять, что за его вежливостью скрывается много недосказанного. Он был одним из них. Возможно, он еще не был вовлечен в их дела, но ясно, что у него большое будущее.

И Майк явно был не мелкой рыбешкой. Мафиози обычно приглашают тех, кто им нужен, в накуренные задние комнаты. Не в их привычках представляться перед кем попало на глазах изумленной публики. Ясно, что Клементе — большая шишка, которая заслуживает особого отношения.

Лаура допила кофе, искренне удивляясь, что у нее не дрожат руки.

— Что касается остатка вечера, то я намереваюсь провести его за карточным столом. Вики? Ты готова отбыть?

— Нет, но поскольку ты настаиваешь на том, что тебя ждет выигрыш…

Майк все еще стоял.

— Я провожу вас до лифта, — сказал он.

У Лауры заколотилось сердце. Она не желала, чтобы его видели рядом с ней.

— Нет. Не хочу вас обременять.

— Нет проблем, — ответил он и положил руку ей на плечо. Лаура отпрянула. — Что касается Казани, Лаура… Существуют особые правила общения с такими людьми, особенно если им вдруг приходит в голову с вами поздороваться. Назовите это особым этикетом. Я научился этому в Джерси-Сити. Мы оба отлично понимали друг друга. Он знает, что я работаю в сфере легального бизнеса, и я допускаю, что иногда делаю то, что оказывается ему на руку. Я знаю только, что лучше ему не перечить.

Лаура молчала. Ему было понятно, что, попроси Казани его об услуге, Майк не откажет. Возможно, у него не было выбора, но он сам лишил себя возможности выбирать, работая на людей, связанных с преступным миром.

— Вы напуганы, — сказал Майк, — и думаете, что я мошенник, если не реально, то морально. Но это не так. Я просто реалист который пытается заработать для своего сына столько денег, сколько считает нужным.

Лаура постояла молча, потом отвернулась от протянутой руки. Многие дети прекрасно вырастают и в нищете. И стараются потом сделать для своих детей все, что в их силах. Но очень немногие включают людей типа Джозефа Казани в круг своих деловых знакомых.

— Мне пора идти, — сказала Лаура. — Вики?

Они поднялись из-за стола. К их облегчению, Майк остался на месте. Он пожелал им всего хорошего и снова сел.

Поначалу Лауре снова везло в картах, и она выиграла за первые тридцать минут еще шестьдесят долларов. Вики, наконец, решилась попытать счастье с автоматами, пообещав вернуться через час. Фортуна перестала улыбаться Лауре, но ненадолго. Она то и дело проигрывала, но в финале восстанавливала положение и снова начинала игру. Мысленно она уже успела потратить еще невыигранные деньги. Завтрак для нее и Вики, одежда для Сита и Сары, сумочка, которую мама приглядела в «Мейсе»… Выигрыш был предопределен. Она была непобедима.

Возможно, поэтому Лаура не признала поражение, когда у нее вышел первый перебор очков. Она еще верила в выигрыш, надеясь вернуть потерянное, но карты, казалось, издевались над ней. Король, а ей нужна девятка. Восьмерка вместо семерки. Она сказала себе, что надо набраться терпения. Что карты снова будут ей помогать.

Но безрезультатно. Когда вернулась Вики, у Лауры осталось всего сорок долларов. Лаура была в расстройстве. Она выиграла поначалу почти двести долларов. Она не должна была быть идиоткой и пускать деньги на ветер. И обязана их вернуть. Вики потянула ее за руку, но глаза Лауры неотрывно следили за карточным столом. Объяснения не требовались. Вики сама видела, сколько осталось фишек у Лауры.

— Пойдем, — сказала Вики.

Лаура мотнула головой.

— Еще чуть-чуть.

— Слушай. Возьми мои ключи. — Вики вытащила их из сумочки. — Я плохо себя чувствую. Я возьму такси.

Казино померкло — и столы, и карты, и фишки. Лауре показалось, что из яркой волшебной страны ее перенесли в серую, обыденную действительность.

— Что ты! Я отвезу тебя.

Она рассеянно собрала фишки. Когда они вышли на улицу, в лунную ночь, морозный ветер освежил разгоряченное лицо Лауры.

— Вернись в фойе, — сказала она Вики. — Подожди, пока я подгоню машину.

— Я в порядке, — ответила Вики.

— Чувствуешь себя лучше?

— Мне совсем не было плохо.

Лауру осенило:

— Ты просто хотела вытащить меня из казино, чтобы я не потеряла оставшееся. Спасибо. — Она покачала головой. — Не пойму, что со мной случилось. Это был какой-то рок. Фатум. — Она поежилась. — Возможно, что в дальнейшем мне следует избегать казино. Ты всегда говоришь, что я иногда становлюсь как одержимая. Как ты думаешь, я слишком азартна?

Вики отперла «бронко», и они уселись в машину.

— Ты уже здесь бывала раньше. И тоже играла?

— Только на автоматах. Но в блэкджека — никогда.

— И ничего подобного не случалось?

— Ничего похожего.

Вики завела машину.

— Тогда это могло быть просто психологической реакцией на стресс. Не бери в голову.

— Ты говоришь мне, чтобы я не беспокоилась? — воскликнула Лаура. — Мне? Чемпионке по беспокойству? Я опасаюсь, что совсем когда-нибудь ошалею в торговом центре на Саус-Хиллс и сниму со счета всю свою заначку, чтобы потратить ее на благотворительную лотерею.

— Как прозаично! Твои кошмары обычно бывают более впечатляющими.

— Брошу детей и перееду в Неваду. И буду развивать свои пороки, специализируясь на эксцентричных половых актах на ранчо «Мустанг».

— Уже лучше, — сказала Вики. — Это, конечно, поможет тебе спрятаться от соблазнов.

Лаура откинулась на спинку сиденья. Она не сердилась на Вики за то, что та над ней посмеивалась. Она умела смотреть в корень, что и говорить.

— Легко тебе говорить. Соблазн всегда где-то поблизости. А местные бинго-холлы^[2]? Божественные ночи Лас-Вегаса? Лотерейные билеты в любом супермаркете или аптеке? — Она вздохнула. — Ты права насчет автогонок Это ужасная идея. Психи вроде меня не смогут устоять.

— Кстати о соблазнах, сегодня был интересный вечер, ты не находишь?

— Очень интересный. Расскажи мне поподробнее о Майке Клементе как типичном лоббисте.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, но всегда прислушиваюсь к его объяснениям. Там, где правда лжет… — Вики передернула плечами. — Там, где есть грязные деньги, всегда найдутся всезнайки; и, учитывая то, чьи интересы выражает Майк, он явно стремится попасть в число этих всезнаек. Но вот как узнать, работает ли он на них на самом деле или пытается вывести на чистую воду, — кто знает? Совершенно очевидно, что он никогда раньше не встречался с Казани. Лично я считаю, что ему польстило сегодняшнее происшествие. Но считаю, что он был искренен, когда пытался объяснить тебе свое поведение. Но в чем я уверена наверняка, так это в том, что наш молодец — отличный актер.

— Ты права, — согласилась Лаура. — А Бонита? Мне показалось, что она знакома с Казани гораздо ближе, чем говорит. Возможно, что Холлистер тоже. Я бы хотела почитать форму 302S по этому делу, а ты?

— 302S?

— Отчет агентов ФБР.

— Черт, что ты читаешь в последние дни? Протоколы ФБР?

— Книгу о том, как доблестная полиция борется с преступным миром. Интересно, Джо Длинный Нож пользуется пистолетами?

— Не спрашивай меня об этом. В этом месяце я работаю над защитой Первой поправки. Мне некогда заниматься расследованием убийств.

— Да ладно, Вики. Неужели тебе неинтересно разузнать побольше о Холлистере и Боните? Ты когда-нибудь встречала что-нибудь более странное? — Лаура включила свет и стала рыться в сумочке.

— Что ты делаешь? — спросила Вики.

— Ищу карточку Бониты. Мне интересно, где она живет. Если в одном из шикарных особняков на берегу озера, то это означает, что у нее есть солидный источник доходов. Богатый любовник, из числа мафиози, например.

— Или богатый легальный бизнесмен, — сказала Вики.

Но, несмотря на скептицизм, она внимательно выслушала адрес Улица проходила между Хайвей-50 и Хевенли Вэллей, сказала Вики, поэтому она каждый день по ней проезжает. Дома на этой улице были посимпатичнее, чем среднего достатка, но далеко не роскошные.

Лаура уговорила подругу поехать взглянуть на дом Бониты. Она надеялась, что они сумеют разглядеть его при лунном свете, но над дверью горел фонарь, освещал двор и сам особняк. Им было видно его как на ладони.

Двухэтажный дом с мансардой, черепичная крыша. Дом дорогой, но не шикарный. Бонита работала в первоклассном ресторане и несомненно зарабатывала приличные деньги, по меньшей мере по две сотни за вечер, плюс чаевые. Ей не на кого было их тратить, так что она вполне могла содержать такой дом, как этот.

Около дома стояли две машины: одна на дороге, другая — у ворот. Первая была белым «кадиллаком», вторая — серебристым «порше». «Кадиллак» Холлистера. И «порше» Майка Клементе. Лаура не знала, присутствие которой из них удивило ее больше. Она знала только, что это скрытое наблюдение возбудило ее странным, почти сексуальным образом.

Она уже собралась рассказать Вики, кому принадлежат обе машины, как дверь дома открылась. И прежде чем Лаура заметила лицо выходящего человека, Вики нажала на газ и сорвала машину с места.

9

За последний год или около того Лаура очень хорошо научилась отключаться от того, что ранило ее душу. Но как она ни старалась блокировать мысли от Алана, у нее ничего не получалось. Ведь он ждал ее дома вместе с детьми и хотел вернуться в семью. И она определенно была не в состоянии отмахнуться от этого обстоятельства.

Сейчас, в машине, она изливала душу Вики, сказав в заключение:

— Я не знаю, что делать. Был момент, когда я поверила, что он действительно хочет измениться. И что если оформить дело официально, все наладится. Спокойная, размеренная жизнь с любимым мужем. Воссоединение пойдет на пользу детям, в этом нет сомнений. А вот потом… — Она вздохнула. — Я хочу от жизни большего, чем размеренности. А сегодня вечером в ресторане… Я забыла, какое оно бывает — иррациональное физическое влечение. Какое это сильное возбуждение. Черт! Физиология. Я на самом деле клюнула, разве нет?

— Что я могу тебе сказать? Мужик, конечно, что надо, тянет на все сто. И тот факт, что он работает на воротил и якшается с мафиози, не умаляет его достоинств: яркой внешности, шарма, тонких мозгов и находчивости Может, тебе стоит завести с ним интрижку, изменить образ жизни?

— Ну нет, — содрогнулась Лаура. — От одной мысли, что он может прикоснуться ко мне, по мне мурашки бегут. Он меня возбуждает, но одновременно с этим он мне кажется отвратительным.

— Он тебе отвратителен или просто пугает тебя? — спросила Вики.

— Возможно, и то, и другое. — Лаура провела рукой по лбу. — Я слишком вымотана, чтобы связываться с подобным типом. И с какой стати Алан снова вторгся в мою жизнь? От этого одни проблемы! Я только-только привыкла к новому положению вещей. Я не была счастлива, но… мне было спокойно.

Вики погладила ее по плечу.

— Ты слишком все преувеличиваешь. Мы обе знаем, что тебе надо делать. Во имя детей хотя бы, если не для самой себя.

— Да. Надо обратиться к адвокату. И попробовать все уладить.

Какой еще выбор могла сделать любящая мать?

Когда Лаура вернулась с озера, Алана дома не было. Шестнадцатилетняя дочь Вики, Бекки, присматривала за детьми, которые играли во дворе. Алан уехал в офис «часа три назад, — сообщила Бекки, — чтобы навести порядок в бумагах».

В первую минуту Лаура подумала, что бумаги» и «офис» находятся в доме Каролины на Ленд-парк. У нее забилось сердце. Взгляд прирос к телефону. Она не выдержала и набрала номер. Но Алан действительно оказался на работе и разбирался в бумагах, накопившихся за время его дискуссий с Недом Брауном.

Она ненавидела себя за подозрительность. Но не могла ее побороть. Более того, она была разочарована и возмущена. Не успел Алан вернуться домой, пусть пока всего лишь на выходные, и уже взялся за старое — удрал на работу от детей, с которыми намеревался провести все свободное время.

Лаура приготовила ужин и доиграла с детьми в «Монополи». Сит выиграл. Дети поспали днем и не очень устали, так что Лаура позволила им остаться около телевизора, чтобы они могли дождаться отца и пожелать ему спокойной ночи.

Лаура так закрутилась со своими заботами, что только в половине десятого вспомнила, что не позвонила матери. Дотти ждала ее звонка в шесть. И явно уже метала гром и молнии.

Дотти подняла трубку после первого гудка и бросила:

— Ты звонишь как раз вовремя.

— Как ты догадалась, что это я? — удивилась Лаура.

— Мои друзья не беспокоят меня после девяти. Они знают, что иногда я ложусь очень рано.

Черт, подумала Лаура. Мама на нее в обиде. И она постаралась поскорее сгладить неловкость:

— Прости, что беспокою тебя. Я просто хотела тебе сказать…

— Ты моя дочь. Ничего другого, кроме беспокойства, я от тебя и не жду.

Ох уж эти дети, означал ее тон. Они такие невыносимые, такие безответственные!

— Прости, что не позвонила тебе сразу же. Я просто хотела сказать, что у меня все в порядке. Не буду отвлекать тебя от твоих дел.

— К чему такая спешка? У тебя не найдется и пяти минут, чтобы поболтать с матерью?

Лаура вздохнула.

— Конечно найдется, мама. Просто я думала, что ты занята.

— Конечно, — ответила Дотти. — Я битых три часа сижу у телефона, дожидаясь, когда ты соизволишь сообщить, что жива-здорова.

— Но если ты так беспокоилась, — сказала Лаура со смешанным чувством вины и раздражения, — почему же сама не позвонила?

— Я и понятия не имела, что ты уже дома.

Один — ноль в пользу Дотти. Она была образцом материнской добродетели.

— Извини, — еще раз сказала Лаура.

— Хм. Итак. У тебя усталый голос, Лаура. Наверное, у тебя был напряженный уикэнд.

— Совсем нет. Просто насыщенный. Мы два дня напролет катались на лыжах.

— А сейчас? Алан все еще там? — Его имя Дотти произнесла с откровенным презрением.

— Вообще-то, мы еще не виделись. Он работает в офисе. Я жду его с минуты на минуту.

— Сегодня утром он тоже был занят работой, когда я подъехала взглянуть на детей. Я захватила детей в Воскресную школу. А почему бы и нет? Я в любом случае направлялась туда, чтобы подменить миссис Голдфарб. У нее опять проблемы с желчным пузырем. Мы пообедали дома у Вики. Когда мы вернулись, Алан все еще работал. Что ж! Уж лучше работа, чем женщины, раз уж ты хочешь дать ему шанс. — Дотти замолчала. — Но знаешь, Лора, мне бы не хотелось, чтобы ты это делала. В пятницу вечером, на службе, я встретила необыкновенного человека. Он был со своей матерью. Видела бы ты, как он опекал ее! А ведь ты знаешь поговорку: мужчина обращается с женой так же, как со своей матерью.

Доктор Лефкович, коротышка-дантист, видимо, отпал, не выдержав конкуренции.

— Один из членов общины? — спросила Лаура, радуясь перемене темы.

— Нет, в том-то и дело, милая. Я в жизни не встречалась ни с ним, ни с его матерью, и, ясное дело, подошла поздороваться. — Дотти вдруг сменила гнев на милость. Сватовство всегда вселяло в нее оптимизм. — Ты же знаешь, я люблю, чтобы люди чувствовали себя как дома.

А также разведать о новичках все, что возможно.

— Они недавно приехали в город? — поинтересовалась Лаура.

— Нет. У нее был муж — не еврей. Когда ее родители умерли, она водила детей в мужнину церковь. Но сама она не крещеная; а семья мужа не была особенно религиозной, так что все не так ужасно, как может показаться. А потом муж отбыл в мир иной, и она решила вернуться к своим корням. Чтобы снова обрести себя, как она выразилась. Она очень милая, но слишком стеснительная. И сын у нее очень милый. Слава Богу, что он обрезанный.

— Откуда ты знаешь? Зашла с ним в мужской туалет и проверила?

— Нет. Дождалась, когда Рэбби усыпит всех собравшихся, и расстегнула ему ширинку. За кого ты меня принимаешь? Я просто спросила об этом у матери. Он похож на одного актера, еврея, такого патлатого, который без конца отпускает хохмочки о своих родственниках. Ричарда какого-то там.

Лаура неожиданно вспомнила, что Алиса Олбрайт, в отличие от своего покойного мужа, была еврейкой.

— Его зовут, случайно, не Артур Олбрайт? — спросила она. Трудно было предположить, что в городе мог оказаться другой полусирота, полуеврей, похожий на Ричарда Льюиса.

— Точно. Ты хочешь сказать, что вы уже знакомы?

— Что-то вроде этого. Мы встречались с ним на вечеринке.

— Вот странно, — пробормотала Дотти. — Он и словом об этом не обмолвился, когда я давала ему твой телефон и называла имя.

— Это было еще осенью. Наверное, он меня забыл.

— Возможно. Ты была тогда не в лучшей форме. Хотя знаешь, дочка моей приятельницы Этель виделась со своим будущим мужем целых три раза, прежде чем он назначил ей первое свидание. И ничего. Со временем они друг в друга влюбились по уши. Так, что если Артур позвонит, ты должна дать ему возможность проявить себя.

— Хорошо, я так и сделаю, — ответила Лаура. Она не стала выходить на тропу войны с матерью, потому что была страшно сердита на Алана. Но она не собиралась назначать никаких свиданий, пока не разберется с мужем, потому что считала, что не сможет уладить отношения с двумя мужчинами сразу. Конечно, при условии, что контакт с адвокатом будет единственной обязанностью, которую Алан собирался взвалить на ее плечи…

Алан появился дома без четверти десять, заготовив кучу извинений. Если бы Нед Браун не был такой скотиной, ему никогда не пришлось бы работать целое воскресенье. Но это не будет происходить слишком часто. Он обязательно переменится.

Он остался дома до половины двенадцатого, разбирая бумаги на обеденном столе. Лаура сидела напротив с воскресной газетой в руках, просматривая новости и колонки «требуются на работу», а также по просьбе Алана, подыскивала ему подходящую квартиру. По вечерам он бывал свободным, так что они могли бы ездить смотреть квартиры вместе. Она согласилась подобрать варианты. Алан тактично напомнил Лауре, что она не так сильно загружена, как он.

Пока не найдется квартира, он поживет у Фила, чей двухэтажный дом находился в нескольких километрах от дома Лауры. Вещи Алана уже были перевезены в гостевую комнату, вчера вечером их доставила хозяину сама Каролина. По словам Алана, она приехала тихо, без намека на скандал, и молча наблюдала, как он перекладывал вещи из ее машины в свой багажник. Дети не видели этой сцены, так как были уже в постели.

Лаура попыталась представить, как это все происходило — молчаливое, дружелюбное перемещение пожиток Алана от любовницы к законной жене, — и не могла. Каролина должна была быть рассержена, или хотя бы уязвлена. Но Алан заверил Лауру, что Каролина слишком благоразумна, чтобы давать волю эмоциям. Она понимает, что у них ничего не получилось, и что ни один из них не изменится, и спокойно решила жить своей жизнью дальше.

Это ровным счетом ничего не объясняло, но Лаура не хотела обсуждать этот вопрос слишком детально. У нее не было сил добиваться от Алана ответов на вопросы, на которые он не желал отвечать. А может быть, думала Лаура, провожая его до двери, она просто-напросто сыта по горло необходимостью обо всем догадываться, анализировать и его-то от него добиваться. Когда он ушел, она вздохнула с облегчением. Хотя бы в одном вопросе ее жизнь немного определилась.

На следующее утро Лаура пришла на работу в девять, с опозданием на полчаса. Ей пришлось кое-что сделать; забросить детей, заехать в химчистку, купить еды в продуктовом магазине, заправиться. Фредди редко приходил на работу раньше половины одиннадцатого, так что не было нужды торопиться.

Некоторые агенты оставили у нее на столе списки новых клиентов, которых нужно было занести в бюллетень, но материалов было слишком мало, чтобы она могла начать работу. Больше на ее столе ничего не оказалось, поэтому она отредактировала свое «резюме»: заменила «замужем» на «разведена», добавила пару прежних мест работы, а также работу у Фредди. Потом отпечатала новый вариант на компьютере и сделала несколько копий.

Закончив с этим, Лаура достала папку со страховыми полисами Холлистера, с целью напомнить Фредди о том, что необходимо оформить документацию. Копия свидетельства о смерти Холлистера прибыла по почте еще в пятницу, но Фредди не дал ей на этот счет никаких указаний. Как уже Лаура говорила Боните, он нередко проявлял халатность в делопроизводстве.

Но в этом случае дело обстояло иначе. В добавление к полисам и сопутствующим документам, каждая папка содержала фотокопии свидетельства о смерти Холлистера и некрологов из «Би». Кроме того, в каждый файл были включены копии заполненной от руки и датированной субботним числом квитанции. Фредди не только побеспокоился о своевременном оформлении документов, но специально ради этого приезжал в офис в выходной день. После смерти Артура Олбрайта он никогда больше не проявлял подобной аккуратности. Тогда он проследил за своевременной выплатой страховки, несмотря на факт, что тело так и не было найдено.

Лаура взглянула на полис, принадлежащий Мэгги Холлистер, — временная страховка на сумму в полмиллиона и пожизненная страховка на сумму в один миллион. Холлистер добавил два года назад дополнительные взносы по пятьсот долларов. Лаура просмотрела документы на страховой полис Бониты, которая в графе «отношение к страхуемому» выступала в качестве делового партнера Холлистера. В документах была проставлена та же дата.

Все это можно было объяснить с точки зрения здравого смысла. Фредди был хорошим работником, когда ему этого хотелось, так что вполне вероятно, что он оформил один из этих полисов, когда на другой поступила заявка, или даже представил их судье одновременно. Будучи застрахованным лицом, Холлистер должен был подписывать каждый документ в присутствии Фредди.

Кроме того, он должен был пройти медицинское освидетельствование, сообщить данные из истории болезни и сдать анализ крови. Оформляя одновременно два полиса, Фредди экономил свое время и время Холлистера. Лаура задумалась о стечении обстоятельств — что побудило его подсуетиться и оформить выплатустраховки так быстро?

Она в задумчивости сварила кофе и отнесла чашку в кабинет Фредди. Уборщица вытряхивала пепельницу каждый вечер и пылесосила помещение раз в неделю, но все равно у кабинета был неряшливый вид. Лаура поставил чашку на стол, сдвинув стопку старых журналов и газет, полила цветы и вытерла пыль.

Она как раз убирала тряпку, когда на пороге возник Фредди.

— В офисе — идеальный порядок, — он одобрительно засопел. — И пахнет лимоном, как я люблю. Спасибо.

— Не за что. Как прошли выходные?

— Отлично, лучше некуда. В воскресенье немного порыбачил. Это самый расслабляющий вид спорта на свете, Лаура, — плыть по океану, бороться с огромной рыбиной и выуживать ее из воды. Хорошая это была идея — приобрести посудину бедного Арти.

Он имел в виду яхту Олбрайта, которую купил у Алисы вскоре после его смерти.

— Прекрасно. Я заметила, что вы успели заодно и поработать.

— Поработать? — удивился он.

— Да, заполнить все бланки по страховкам судьи. Я достала папки, чтобы напомнить вам об этом, и обнаружила, что вы уже все сделали. Как мило, что вы нашли время в субботу, чтобы позаботиться о Боните и Мэгги. Они будут вам очень признательны.

— Это все, что я могу для них сделать, — сказал Фредди с гордостью. — Для судьи и убитых горем женщин, которых он покинул. Ты знаешь, Лаура, что люди никак не могут понять в нашем деле? Что мы защищаем их. Помогаем в самые трудные минуты их жизни. Комиссионные, конечно, приятно получать, но важнее — моральное удовлетворение.

Лаура кивнула.

— Как вы до этого додумались? Продать полисы одновременно, я хочу сказать. Обеспечивающие и Бониту, и Мэгги.

— После многих лет практики я много до чего додумался. Бонита как-то позвонила мне по деловому вопросу, и я вдруг подумал: а почему бы не вспомнить заодно и о Мэгги? Судья был очень занятым человеком. А таким образом он мог убить двух зайцев сразу.

Лаура забрала почту и вернулась к своему столу. Сегодня был день работы с родственниками, которых у Фредди было великое множество. Большинство из них были покупателями полисов, желающими поддерживать с ним тесный контакт что он и делал.

Лаура никогда не распечатывала частные послания, но потом получала всю корреспонденцию, на которую Фредди просил ее отвечать. Она уже знала его родственников, как своих собственных. Трое из них, кому она должна была ответить, были самыми большими любителями переписки.

Двое первых жили в Огайо. Его тетушка Эдна Мэй Фелпс была знатоком семейной генеалогии, богатой старой девой, тратившей миллионы на страхование в пользу своих племянников и племянниц. Его дядя Том Кассиди был торговцем на пенсии, обожавшим охоту и рыбалку.

Третьим адресатом был друг детства и троюродный брат Фредди, Марион Кирби, художник, проживающий в Нью-Мексико. Он начал писать прошлой осенью, посылая Фредди короткие, эксцентричные послания, будто написанные под влиянием наркотиков. Лаура любила их читать, даже если не понимала, о чем идет речь.

В данном случае это была открытка в приглушенных, голубых тонах. Она взглянула на надпись, сделанную размашистым почерком Мариона. «Я окружен ледяным холодом, — писал он. — Я нахожусь в сердцевине айсберга. Спокойные глубины Тихого океана. Снежные пики Могаллонских гор. Но скоро наступит летняя жара. Докопается до меня, разрушит меня, уничтожит меня и мое искусство. Тепло — это смерть. Тепло — это воскресение. О да! Смерть — это воскресение. Но что такое воскресение без искупления! Берегись, братец! Великий вакуум наступает!» «Великий вакуум» — вероятно, космос — был его любимой метафорой. Похоже, он олицетворял всемогущего Бога. «И он готов нас поглотить. О ужас! Затянуть в самую бездну!»

Лаура хлопала в ладоши и посмеивалась, когда Фреди вышел из кабинета. Она показала ему открытку.

— Это от вашего брата Мариона. Думаю, вы не сердитесь, что я позволяю себе читать его послания. Он все еще полагает, что великий вакуум строит против него козни.

Фредди скривился.

— Я не возражаю против приписки, если он покупает страховку. Все члены семьи так поступают.

— Тогда почему же вы ему отвечаете? — На самом деле Фредди диктовал Лауре только тезисы, а она сама составляла письма, успокаивающие мятущуюся душу Мариона.

— Представь, что он провалился в бездну, потому что не имел от меня никаких известий? — сказал Фредди. — Я не хочу брать на себя такую ответственность.

— Понимаю, — ответила она, но удивилась его заботливости, учитывая тот факт, что он считал Мариона откровенным психом.

— Ближе к делу, — сказал Фредди. — Пообедай со мной, и я расскажу тебе, до чего докатилась полиция.

Лаура решила, что вынесет один час употребления пищи в его компании, если есть надежда получить новую информацию. И вообще, ей всего-то и осталось потерпеть босса какую-нибудь пару недель.

Через десять минут они уже обедали в ресторане, в котором Фредди был завсегдатаем и где его всегда обслуживали по высшему разряду. Фредди был в самом чудесном расположении духа, словно чувствовал, что его ждет большая победа. Но в унисон с переменой блюд и бесконечными порциями скотча, источник его баек о ФБР и смешных историй понемногу иссяк, уступая место невразумительным намекам и пустой пьяной болтовне.

Лаура предложила довезти его до офиса, и он согласился. Неожиданно он вдруг осознал, что выпивает такое количество спиртного, которое поразило бы даже винно-водочных магнатов, приятелей Майка Клементс. Довольно сильно опьянев, он вплыл в офис и рухнул в кресло.

— Кофе! — простонал он. — Мне нужно выпить кофе!

— Я вернусь через минуту, — ответила Лаура. Кофейник стоял на полке около ее стола. Если она не поторопится, он заснет до ее возвращения.

Но Фредди не заснул. Еще не заснул. Беря чашку, он проговорил невнятным голосом:

— Знаешь, вы, женщины, совсем не понимаете нас, мужиков, почему нам всегда нужен кто-то на стороне. Вы думаете, что это просто секс. Но это не так, — Фредди глотнул кофе. — Не пойми меня превратно. Я люблю Мери-Бет И никогда не оставлю семью. Но она только и знает, что занимается детьми и хозяйством, а мужчине хочется с кем-нибудь поговорить по душам. С кем-то, кому интересны его проблемы. Кто разбирается в его работе.

— Кстати, о работе, — заметила Лаура. — Самое время мне ею заняться.

Если Фредди собирался начать наступление, то она не хотела попасться ему под руку. Существовала граница, которую Лаура не могла позволить ему переступить.

Но не было заметно, чтобы Фредди обратил внимание на ее слова.

— Секс! Я настоящий виртуоз по части поцелуев, малышка, но черт побери! Когда я пускаю в дело свое проверенное в боях орудие, оно сначала загорается в одну секунду. И разит, разит, разит в цель! Но только длится это не больше двадцати секунд. И требуются часы, чтобы привести его снова в боевую готовность.

Лаура не могла понять, зачем Фредди потребовались эти откровения. Они никак не могли бы сподвигнуть женщину на то, чтобы ей захотелось пробудить к жизни его проверенное в боях орудие.

— Поэтому человеческие взаимоотношения гораздо важнее, — продолжал он. — Беседа. Конечно. Мери-Бет… Пойми меня правильно. Она чудесная маленькая девочка. Но совершенно не понимает, какой тяжелый воз я тяну. Два дома, три машины, четверо детей, яхта, путешествия в Европу, тряпки и побрякушки. — Он поставил чашку и закрыл глаза. — Только деньги. Побольше денег! Черт, она считает, что замужем, по меньшей мере, за Рокфеллером. Приходится браться за всякие махинации, и все ради того, чтобы она была довольна.

Лаура навострила уши.

— Какие махинации?

— Ты же знаешь. Как с Джимми. — Он зевнул. — Бонитин полис. Наш с ней уговор.

— Какой договор?

Но Фредди не ответил. Он спал.

Лаура на цыпочках вышла из кабинета, притворив за собой дверь. Фредди выписал однажды Боните чек якобы в счет оплаты наличных, которые она ему передавала. Но возможно, что это была ее доля. Может, Фредди выплачивал часть ежегодной стоимости полиса в обмен на часть страховки, которую они получили бы после смерти судьи?

И если рассуждать дальше… Она села прямо на стол, воодушевленная своей догадкой. Фредди был не тем человеком, который вкладывал деньги в рискованные предприятия. Он не стал бы спекулировать на смерти Холлистера без серьезных на то причин. Он мог знать, что судья был в опасности. Или создал эту опасность своими руками.

Но Лаура отмела эти предположения. Для того чтобы отбросить выстрелом тело на несколько метров, требуется сильная воля, выдержка. А Фредди вообще был перестраховщиком; из тех, кто любит поиздеваться над подчиненными и лебезить перед начальством.

И все-таки между зверским убийством и страховыми полисами на миллион долларов должна была быть какая-то связь. Фредди слишком стоически перенес потерю лучшего друга. Да и как могло быть иначе, если он предвидел его кончину? Почему нет?

Скорее всего, на многие вопросы могла ответить Бонита. Возможно, что обстоятельства толкнули на убийство именно ее. Лаура достала визитную карточку Бониты и набрала номер. Трубку подняли после третьего звонка.

— Бонита Фрэнкс, chanteuse et pianiste, — пропела Бонита.

— Это Лаура Миллер, Бонита. Я хотела еще раз поблагодарить тебя за субботний вечер. Мы с Вики чудесно провели время. Я отдохнула душой и телом.

— Я очень рада, — ответила Бонита. — Надеюсь, ты еще к нам нагрянешь.

Лаура заверила ее, что непременно еще раз наведается на озеро.

— Между прочим, Фредди выслал тебе в субботу оплаченную квитанцию. Я знаю, что тебе гораздо больше хотелось бы вернуть к жизни судью, но все-таки неплохо получить хотя бы чек на солидную сумму.

— О, Лаура! — возликовала Бонита. — Ты даже не представляешь, насколько права! Я собиралась сделать приличный благотворительный взнос на детскую больницу, которую опекал Джимми. Я сделаю это в память о нем.

— Это очень благородно. Ему бы это понравилось. — Лаура помолчала, набираясь решимости перед ударом. — Я рада, что напомнила Фредди о выплате. Он всегда забывает о таких вещах. Он тебе об этом не рассказывал?

— Ты шутишь! — Бонита была в замешательстве.

— Нет. Последнее извещение валялось на столе, когда я случайно его заметила. Я пилила его целый день, чтобы он выписал чек. Учитывая обстоятельства, я имею в виду ваше соглашение по поводу этого полиса, — Лаура сделала паузу, но со стороны Бониты возражений не последовало, — он мог бы и повнимательнее отнестись к этому чеку. Но ты ведь знаешь Фредди. Он может так закрутиться с благотворительными и домашними делами, что иногда начисто забывает о своих обязанностях.

— Я очень признательна тебе за то, что ты растормошила его, хотя тебе нет до этого никакого дела, — сказала Бонита. — В ноябре я передала ему свою долю. И он должен был о ней позаботиться.

Принимая как взнос, чтобы потом выплатить чек или полную сумму? Лаура просчитала возможные варианты ответа от Бониты, и выбрала нам лучший ход.

— Чтобы позаботиться о выплате страховой премии, ты хочешь сказать? И выплачивать три с половиной куска каждый год? Ты думаешь, что он мог удержать это в голове?

— Зато ты удержала! В самом деле, я задолжала тебе не один жалкий ужин, а целую сотню.

Итак, он выплачивал страховой взнос — всю сумму. Так что можно было предположить, что он что-то должен был получить взамен.

— Конечно, ты ничего мне не должна, — сказала Лаура. — Это не твоя печаль. Если уж кто и задолжал мне ужин, так это Фредди Фелпс. — Она вздохнула. — Он то и дело талдычит о том, что скоро по миру пойдет. Из-за этого развода я еле свожу концы с концами, но он заявил, что не может дать прибавку к жалованию, потому что его жена транжирит деньги направо и налево.

— Да он должен удвоить твою зарплату, — провозгласила Бонита. — Действительно, что для тебя могут значить пятнадцать тысяч или около того, когда ты сама имеешь пятьсот? Скажи ему об этом, Лаура. Обязательно.

— Хорошо. Я так и сделаю.

Боже милостивый! Полмиллиона баксов. Что же еще спросить? Бонита, конечно, не Альфред Эйнштейн, но все-таки не настолько глупа, чтобы сознаться в убийстве.

Но вот в предательстве… Это другое дело.

— Все это так ужасно, — сказала Лаура. — Я не осуждаю тебя, но если ты видела, к чему все идет… Почему ты не попыталась предупредить судью?

— Лаура, неужели ты правда думаешь, что я не пыталась? — воскликнула Бонита. — Он подвергал себя такому риску, посылая этих подонков в тюрьму. Я всегда хотела, чтобы он угомонился. Правда. Я только об этом ему и говорила. Но он никогда меня не слушал.

Итак, она придерживается первоначальной версии, что Холлистер погиб от руки мстительного гангстера.

— Я понимаю. Есть такие люди, которым наплевать на собственную безопасность, особенно это касается мужиков. И судья, видно, принадлежал к их числу. Если он не хотел слушать, что ты могла сделать?

— Ничего. Только любить его, пока он был с нами.

— И попытаться обезопасить свое собственное будущее, — подсказала Лаура.

— Да. — Бонита замолчала. — Значит, тебе все известно. Но если ты считаешь, что я должна была рассказать ему правду, то я не могла.

Какую правду? Что рассказать?

— Вообще-то, именно так я и считаю.

— Но он бы ни за что не согласился. Он ужасно разозлился на Мэгги за второй полис. Обвинил ее, что она желает его смерти. Но он не осмеливался бороться с ней и ее семейкой, а сам продолжал оставаться таким одиноким. А кем была я? — В ее голосе послышалась неожиданная для Лауры боль. — Обыкновенной любовницей. Девушкой, которая обожала его. Мне была невыносима даже мысль о ссоре с судьей, и поэтому пришлось организовать все за его спиной, уповая только на то, что все это никогда не случится. Я не ищу себе оправданий. Я старалась сделать все от меня зависящее.

Ну и дела! Холлистер не только был далек от мысли обеспечить Бониту, но даже понятия не имел о существовании полиса!

— Прости, — сказала Лаура, — я на минуту отвлеклась. — Она перевела дыхание. Ей хотелось удостовериться, что она все правильно поняла. — В самом деле, если упоминание о полисе могло привести к грандиозному скандалу, тебе ничего другого не оставалось, как оформить все за его спиной. — Она помолчала. Бонита не отозвалась. — Но мне приятно, что Фредди не бросил тебя на произвол судьбы. Что ты обратилась за помощью к нему. — Возражений не было. — Если говорить начистоту, то на твоем месте я поступила бы точно так же. Так трудно оставаться женщиной в мире мужчин.

На линии раздалось два гудка.

— Мне звонят, — сказала Бонита и продолжила жизнерадостным голосом массовика-затейника: — Приятно было с тобой поболтать, Лаура. Передай Фредди, что я переведу ему половину суммы, как только получу деньги. И передай, что я прошу его повысить тебе зарплату.

— Обязательно, — сказала Лаура, но Бонита уже повесила трубку.

Лаура тоже положила трубку и задумалась о сообщении в «новостях». Холлистер, по-видимому, серьезно разозлил кого-то из преступного мира — прижал к стене или переиграл в чем-то, — и Боните, может быть, об этом известно. Вряд ли ей пришло бы в голову оформить страхование жизни цветущего мужчины, который мог был прожить еще не один десяток лет.

Боните понадобился Фредди, чтобы провернуть это дельце за спиной у судьи. Но вот зачем ей вообще понадобились деньги? Может этого требовали выплаты за особняк и ее страсть к антиквариату? А может, Фредди настаивал на крупном снижении расходов, или на уменьшении взятки, и она назначила цену: ежегодные выплаты Фредди страховых премий?

В любом случае, они обтяпали дельце, которое отлично объясняло, почему Фредди солгал Майку Клементе на похоронах. Чем больше людей узнало бы о полисе Бониты, тем легче было кому-нибудь из них разведать, что он тоже погрел на этом руки. Да еще наварил пятьдесят процентов.

Лаура нахмурилась. Если поверить, что Фредди рассказал об том полисе полиции, как он сам ей напел, то тогда она — царица румынская.

10

Лаура постаралась не давать волю эмоциям. Если взглянуть на ситуацию объективно, чем, собственно, она располагает? Предположениями. Теориями. Пьяными откровениями, возможно, приукрашенными, — и ни одним письменным доказательством.

А кроме того, несмотря на страсть к детективным расследованиям, нормальное течение жизни не изменилось. Ей нужно было обзвонить наемных служащих, ответить на письма, сделать информационную сводку. С превращением в федерального агента придется повременить.

Лаура принялась за работу. Без десяти четыре Фредди вышел из своего кабинета. Взглянув на него, она вдруг почувствовала комок в горле. Он, конечно, был пьян в стельку, но не исключено, что мог и помнить часть своих признаний. Трус или нет, но он был мошенником. И, оказавшись загнанным в угол, мог стать опасным.

Фредди остановился у ее стола.

— Вы не очень хорошо выглядите, — заботливо сказала Лаура. — Вы плохо себя чувствуете?

Он поморщился. Ей была знакома эта гримаса. Она означала, что у Фредди раскалывается голова.

— Я переутомился, — ответил он. — И что-то подхватил. Какой-нибудь вирус.

Если только похмелье мамонта можно отнести к разряду заразных болезней.

— Тогда почему бы вам не отправиться домой? Все бумаги подпишете завтра. Я оставлю их на вашем столе.

— Да, спасибо. И пожалуйста, отмени все мои встречи.

— Хорошо, — ответила Лаура, склоняясь к тому, что Фредди навряд ли помнил их разговор; уж слишком обыденно он себя вел.

— Что-нибудь еще?

— Когда будешь составлять информационный бюллетень, напиши что-нибудь хорошее о Джимми. Расскажи о моей надгробной речи.

Лаура кивнула и сделала себе пометку в блокноте. И представила Фредди за рулем его «мерседеса». Если он стукнет машину, да еще придавит пару пешеходов…

— Может, вам не следует садиться за руль? Я позвоню Мери-Бет и попрошу ее за вами заехать. Или вызвать такси?

Фредди замахал руками:

— Что ты! Все будет в норме.

Он пробормотал извинения и вышел нетвердой походкой, но двигаясь строго по прямой. Успокоившись, Лаура снова занялась делами.

Придя домой, она позвонила Алану и сообщила, что назначила пять осмотров квартир, первый — на семь тридцать. Алан появился в семь и устроил такую буйную возню с детьми, что Лаура растрогалась и решила угостить его остатками лазаньи^[3]. Он тут же согласился, признавшись, что после завтрака у него не было во рту и маковой росинки. Нечего выпендриваться, заявила Лаура, ни одно дело не может быть настолько важным и неотложным, чтобы невозможно было выкроить пяти минут на ланч. Он улыбнулся на ее ворчание, восприняв это как скрытую заботливость жены.

Дочь Вики, Карен, пришла посидеть с детьми, и Лаура с Аланом отправились по первому адресу. К удивлению Лауры, он поинтересовался у нее, как прошел день, вместо того, чтобы сразу затараторить о своих делах. И слушал ее рассказ даже внимательно, хотя он состоял из невинной болтовни о письмах, которые она сочиняла для родственников Фредди. Потом он спросил о похоронах Холлистера, явно стараясь преодолевать свой эгоцентризм и заставить ее разговориться.

Тронутая его заинтересованностью, Лаура рассказала о своем интересе к смерти Холлистера, в красках описала сексуальные игрушки из квартиры на N-стрит и ее небольшое приключение с Майком Клементе и Казани. Она, правда, ни словом не упомянула о своем самостоятельном расследовании (в отличие от Вики и мамы, Алан мог об этом проболтаться), — но он, казалось, не заметил пропусков в ее рассказе. Зато заинтересовался личностью Майка Клементе, с которым был знаком по «Атлетическому Клубу».

Лаура не знала, удивляться ей или смеяться. Она, естественно, даже не упомянула о том, что Майк начал за ней ухаживать, и она сама почувствовала к нему интерес. Но Алан сразу почуял, что здесь таится для него угроза. Алан, который полгода назад глазом бы не моргнул, если бы она отдалась всем музыкантам городского симфонического оркестра, невзирая на их половую принадлежность, сейчас откровенно приревновал ее к другому мужчине.

Она заверила его, что Клементе — не ее тип, а потом сменила тему, сказав, что ищет новую работу. И объяснила, по какой причине Алан сказал, что она приняла своевременное решение и что она не должна, с ее-то умом и способностями, тратить время на Фредди Фелпса. Они осматривали к этому моменту последнюю квартиру. Лаура предложила продолжить отбор во вторник — квартиры, которые их устраивали, стоили очень дорого. Но Алан сказал, что будет занят. Он остановился на последнем варианте, договорившись о переезде 1 апреля, то есть в среду. Но это было все равно нереально, потому что нужно было еще купить и доставить мебель.

Квартира располагалась совсем неподалеку — это были апартаменты с двумя спальнями в новом жилом комплексе. Об этом свидетельствовала и высокая цена, но Алан успокоил Лауру, что справится. Обычно он не относился к деньгам столь пренебрежительно, но Лаура понимала, откуда ветер дует. Алан относился к квартире, как к временному пристанищу, и намеревался в скором времени переехать к ней.

Они зашли выпить кофе и направились домой. Когда Алан выключил двигатель, воцарились неловкое молчание. Оба замерли, не зная, как поступить. Наконец Алан открыл свою дверцу, но Лаура остановила его движением руки. Если он зайдет внутрь, то, возможно, захочет с ней переспать — или подумает, что обязан это сделать. А она этого не хотела.

— Можешь не провожать меня до дверей, — сказала Лаура.

— Я, вообще-то, хотел достать из багажника кейс. Я привез тебе копию своего рас писания на неделю, чтобы ты могла назначить встречу с адвокатом.

— О! — протянула Лаура, чувствуя себя идиоткой.

— Мне нужно еще заглянуть в офис, — он улыбнулся. — Ты, конечно, можешь сказать, что у меня мания величия, но накопилась работа, которую необходимо выполнить к завтрашнему утру.

Она улыбнулась в ответ:

— А если не выполнишь? Что произойдет?

— Наша цивилизация уничтожит мир. Я собирался доделать работу у Фила, но он ужасно много болтает о бейсболе и пьет слишком много дешевого вина.

Они обошли вокруг машины. Алан достал из багажника кейс и вручил ей листок со своим расписанием. Убирая его в сумочку, Лаура сказала:

— Что касается среды. Я знаю, что тебе неудобно оставлять детей на ночь у Фила, а ты, возможно, еще не переедешь на новое место. Почему бы тебе не свозить ребят куда-нибудь поужинать, а потом посидеть с ними дома?

Он захлопнул багажник.

— Хорошо. Я подъеду в шесть.

— Вот о чем я еще подумала… У моей мамы есть кое-какая мебель, которой она не пользуется. Может, она одолжит ее нам? Тебе На этом мы сможем сэкономить. Я спрошу ее, если хочешь.

— Спасибо. Учитывая ее сдержанное отношение ко мне, она, пожалуй, вызовет Рэбби, чтобы освятить оскверненную мной мебель, когда я ее верну. Как горшок, к которому прикасался язычник.

Лаура рассмеялась. Чувство юмора было одним из качеств, которое заставило ее когда-то влюбиться в него.

— Нет. После смерти отца она перестала быть слишком правоверной. Хотя сейчас она — церковный староста, помнишь?

— Но старые привычки дают о себе знать в дни смерти, рождения и возвращения блудных зятьев. — Он поцеловал ее в щеку. — Мне пора. Я расскажу своим ребятам, что ты ищешь работу. Если хочешь, можешь дать мне в среду свое «резюме».

Лаура пообещала так и сделать и пошла в дом. Она не ожидала возрождения между ними эмоционального единства и даже веселья. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался. Но потом она вспомнила, как он вечерами излагал свои взгляды на жизнь, точно Моисей, только что получивший от Господа десять заповедей. И обрадовалась, что ему надо работать.

Было уже почти десять. Она пропустила начало «новостей», и включила телевизор в спальне. Пока шли финансовые новости, Лаура приготовилась ко сну. Потом ее внимание привлек анонс: «Король среди нападающих Ройал Пейн делает заявление о выплате денег судье Джеймсу Холлистеру. Шеф полиции Кевин Маккинери с комментариями по поводу новых сведений. Вы услышите об этом подробнее в десятичасовом выпуске».

Лаура приготовилась слушать. Два федеральных агента расспрашивали Пейна сегодня утром на предмет выплаты им убитому судье шестидесяти тысяч долларов. ФБР не хотело обнародовать эту информацию, но Пейн сделал это сам, вопреки желанию полиции. Сегодня же днем одна из сотрудниц ФБР была уволена за то, что разболтала своему дружку, телерепортеру, подробности расследования по делу Холлистера.

С первого взгляда было видно, что Маккинери не в восторге от всей этой шумихи. Камера запечатлела его в тот момент, когда он быстрым шагом направлялся к машине, на ходу бросив репортерам, что ему нечего добавить к прежним сообщениям полиции. Это соответствовало кадровой политике ФБР и подтверждало то, что уже сделало достоянием гласности заявление Пейна: что к моменту смерти Холлистера федералы имели на него компромат. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что они арестовали его счета, а на одном из них и оказалась вышеуказанная сумма. Очевидно, они вернули деньги Пейну.

Пейн сделал свое заявление сегодня, во время тренировки. Он опасался новых утечек информации и сказал репортерам, что готов сообщить все детали этого дела до того, как его обвинят в причастности к нелегальной деятельности судьи Холлистера. Они с судьей были просто друзья, выпускниками одной школы, оба начинали в школьной баскетбольной команде. Холлистер обратился к нему с просьбой о деньгах, и Пейн сразу же, еще в ноябре, выписал ему чек.

Судья никак не объяснил, зачем ему потребовалось шестьдесят кусков, сославшись только на личные обстоятельства. Да Пейн ни о чем и не спрашивал. В конце концов, Холлистер был федеральным судьей. Он пообещал вернуть долг через шесть месяцев, и Пейн поверил ему на слово.

Со всем этим делом было бы покончено уверял Пейн. Он никогда бы не стал требовать с семьи погибшего кругленькую сумму, о которых они могли даже не иметь представления. Но сейчас, когда ФБР выставило многие обстоятельства на всеобщее обозрение, было глупо не потребовать деньги назад.

Дело не только в желании вернуть себе долг. В правительственных кругах ходили слухи, что налагать арест, собственно, уже было не на что. Джеймс Холлистер, сколотивший миллионное состояние за годы практики, отправился на тот свет почти полным банкротом.

На следующий день Фредди появился в офисе свежий, как огурчик. Сначала Лаура удивилась, потом забеспокоилась. Было только девять тридцать. Не означало ли столь раннее прибытие на работу, что босс что-то вспомнил? Может, он специально пришел пораньше, чтобы поговорить с ней об этом?

Но он прошел мимо ее стола и закрылся в кабинете, погасив свет. Раз в несколько месяцев он на целый день собирал на совещание в одном из отелей всех своих агентов. Они обменивались информацией, делились друг с другом опытом. Но гвоздем программы всегда была речь Фредди за ланчем, в которой он вдохновлял сотрудников на великие подвиги. Эти речи он писал собственноручно, как и надгробное слово о судье. И подходил к этому делу крайне ответственно, так как обожал, когда им восхищались и смотрели в рот. Следующее совещание должно было состояться завтра, первого числа.

Лаура вздохнула с облегчением. Фредди настроился на продуктивную работу, вот и все. И вряд ли покажется на свет Божий раньше, чем через два часа.

Честно говоря, Лаура была бы счастлива распрощаться с этими стенами через пару дней, но пока ни в одном месте, куда она направила свои данные ее кандидатурой не заинтересовались. Вики тоже обещала ей помочь, но пока ни от нее, ни от Алана не было на этот счет никаких известий. Правда, прошло еще слишком мало времени, чтобы стоило беспокоиться. Еще пара недель, подумала Лаура, и можно будет вдаваться в панику.

Тем временем она закончила составление информационного бюллетеня, написала подбадривающее письмо Мариону Кирби и постаралась выполнить как можно больше обязанностей Фредди. Потом занялась поисками адвоката для себя и Алана, получила от коллег отличные рекомендации в адрес некой Таши Горович и назначила с ней встречу на четыре часа в понедельник. Переговорила с доктором Савлом Лефковичем, который пригласил ее на ланч. Они договорились встретиться завтра в полдень в «Файерхаузе» — классном ресторане в старом Сакраменто, историческом центре города.

— Это был настоящий кошмар, — рассказывала об этом свидании Лаура Вики в среду вечером. Они сидели у нее на кухне и пили кофе с кексом, в то время как Алан развлекал детей во дворе напротив. — Помнишь, как мама говорила, что для его возраста у него отличная шевелюра? Так вот Он напялил на себя совершенно невообразимый парик иссиня-черный и весь в кудряшках. Я клянусь тебе, Вики, на таком ковре-самолете можно долететь до Багдада. А помнишь, как она уверяла, что он «довольно высок»? Да он не дотягивал мне до плеча, несмотря на свои каблучищи. Человек, который…

— Каблучищи? — перебила ее Вики, расхохотавшись. — Откуда ты знаешь?

— Да он снял ботинки во время ланча. Они распространяли такой аромат, что я уронила салфетку и довольно откровенно заглянула под стол, когда наклонилась ее поднять. И смогла лицезреть его ноги во всей их освобожденной красоте. И ботинки на платформе высотой сантиметров десять. А знаешь, что меня особенно возбуждает? Когда брюки слишком коротки и в просвете между ними и носками можно увидеть тощие волосатые ноги. Он, кажется, сообразил, что я почувствовала запах. Напрямую он не извинился, но детально расписал, что у него больные ноги. Кажется, плоскостопие.

— Вероятно, это связано с производственной необходимостью целыми днями быть на ногах, заглядывая клиентам в рот, — сказала Вики. — Ну, а кроме того, что он коротышка в парике, у которого воняют ноги, что ты можешь о нем сказать? Как он тебе в целом?

— Черт знает что, а не мужик! Дуб дубом, а самомнение, как у Наполеона. Вики, он заказал мне салат, хотя я просила сэндвич с беконом. Не позволил мне выпить вина, а через тридцать секунд оно мне бы совсем не помешало. И он настоял на том, чтобы осмотреть мой рот.

— Не выдумывай, Лаура.

— Честное слово. Мы стояли в очереди оплатить стоянку. И он сказал, что я должна найти работу на таможне. А сам предложил мне провернуть махинацию.

— Не может быть, ты преувеличиваешь, — усомнилась Вики.

— Ну ладно, — согласилась Лаура. — Но только насчет махинации. И еще он сказал, что мне стыдно иметь такие желтые зубы, особенно учитывая то обстоятельство, что они у меня довольно ровные. — Лаура скорчила рожу. — Еще бы они не были ровными! У отца был бесплатный талон к стоматологу-ортопеду, и я всегда сидела в очереди до конца. Уж он со мной помучился! Занимался моими зубами лет шесть. В колледже я носила на зубах пластинку А ты знаешь, какое это неудобство?

— Могу представить, — ответила Вики, — но слава Богу, что теперь с зубами у тебя все в порядке.

— Я тоже так всегда думала… До сегодняшнего дня. Ты тоже считаешь, что они у меня желтые?

— Конечно, нет. Нечего и думать о том, чтобы они были белее. Это смотрелось бы неестественно.

Лаура взяла кусок кекса.

— Может, это было бы естественнее для Лос-Анджелеса. Или доктор Лефкович начисто лишен всякого вкуса. Ты бы видела его идиотский галстук с мрачными загогулинами.

— Вдруг он подбирал его специально к своему парику? — сказала Вики. — Ну, а что-нибудь хорошее ты о нем можешь сказать? Что он интересный собеседник или…

— Он, не закрывая рта, болтал о своих детях.

— Значит, он ими гордится. Это очень мило.

Вики решила над ней поиздеваться Лаура видела смешливые искорки в глазах подруги.

— Не гордится, а обременен. Он только и жаловался на них весь обед. Что они ленивые бестолковые оболтусы. Они никогда не выбьются в люди, и ему придется всю жизнь с ними нянькаться.

— Но что в нем увидела твоя мать?

— Может, ее покорило, что он был обрезан восьми дней от роду? — Лаура на минуту задумалась. — А может, деньги? Он обвешан золотыми цепочками, как торговец наркотиками. Наверное, он крадет золото, предназначенное для коронок, и делает из него украшения.

— Думаю, что дело не только в деньгах. Он хотя бы заплатил за ланч?

— Ага, и дал приличные чаевые. — Лаура помолчала. — И позаботился о том, чтобы я это заметила. «Здесь прекрасное обслуживание, и я намереваюсь слегка накинуть». И вытащил из кармана двадцатку наличными, хотя расплачивался по кредитке, и демонстративно швырнул ее на стол.

— Итак, он богат, — улыбнулась Вики. — Когда назначена следующая встреча?

— Никогда. Если мама от него в таком восторге, может забрать его себе. Но она этого не сделает. И завтра же откопает для меня нового жениха. Уже откопала. Он, правда, выглядит вполне нормальным, что очень сильно меня настораживает. Боюсь, что настанет день, когда он свихнется и зарубит свою мать и сестер топором. А все соседи изумятся: «Ну надо же! Такой милый человек. Такой вежливый и безобидный». Артур Олбрайт, ну просто свет в окошке, — и Лаура посвятила Вики не только в это дело, но и поделилась своими выводами о Боните и Фредди.

Вики осталась верна своей роли внимательного слушателя и надежного товарища. А в конце поинтересовалась, что Лаура собирается предпринять.

Лаура задумалась.

— Я много об этом думала. Возможно, это мой долг — обо всем рассказать. Но я боюсь. Стоит только раззвонить об этом по всему штату, как тут же превратишься в аутсайдера и потеряешь работу. Никто не будет мне доверять, а без этого не найти хорошего места. Я не могу себе этого позволить. У меня двое детей. Одно дело, если бы я считала Бониту и Фредди определенно виновными в убийстве. А я так не думаю.

— Простое мошенничество?

— Да. И то у меня нет доказательств. Все бумаги в идеальном порядке. Я подставлю себя ни за что ни про что.

— Если пойдешь в полицию.

— Да. Скорее всего, они решат, что я недовольна своим боссом и качу на него телегу. Но даже если мне поверят, то я им не доверяю. Я могу попросить их не допрашивать Бониту и Фредди, но откуда еще им получить информацию? А они пойдут на все, чтобы продвинуть расследование. Допустим, что они предъявляют Боните и Фредди обвинение в мошенничестве. Оба они не блещут умом, но сообразят, что навести на них могла только я. Кто еще знал о полисе? Один клерк в Огайо. Итак, Бонита в ужасе и готова растерзать меня на месте. А у нее есть приятели, которым лучше не попадаться на глаза. Даже вариант с анонимным письмом не пройдет, потому что его некому напечатать, кроме меня.

— Лаура, — сказала Вики. — Я понимаю, что тебе чертовски хочется отключиться от своих проблем и влезть в какую-нибудь авантюру. Тебе огромное удовольствие доставляет игра в детективы. Все это здорово И интересно даже мне. Но может быть, пора остановиться? Пока ты не вляпалась по уши?

Лауре тоже приходила в голову эта мысль. Но что-то внутри ее существа восставало против голоса благоразумия и заставляло ее продолжать в том же духе. Либо это ее призвание, либо она сумасшедшая.

— Возможно, ты и права, — сказала она вслух.

11

Была пятница, полдень, и Фредди Фелпс выглядел так, будто его только что хватил удар. Он был красный как рак, глаза вылезли на лоб, а одна щека нервно подергивалась. Но на этот раз причина была не в спиртном. А в ФБР.

Двое полицейских вошли в контору и обратились к Лауре с просьбой доложить о них боссу. Вид у них был устрашающий. Не успел он отворить им дверь, как они стремительно просочились в его кабинет. Так что ему оставалось только захлопнуть ее за ними. Они пробыли у него больше часа. Время от времени до Лауры доносились отрывочные слова и фразы, сказанные агентами, и безукоризненно вежливые ответы Фредди. Но этого было мало, чтобы составить представление о дискуссии.

Теперь они ушли, и Фредди наклонился к ней через стол, буравя взглядом.

— Что, черт подери, ты натрепала этим типам? Когда ты с ними говорила?

У нее заколотилось сердце горло перехватило.

— Я ни с кем не разговаривала. Зачем мне это нужно? О чем они спрашивали?

— О вещах, которые свидетельствуют о том, что ты не умеешь держать язык за зубами. — Он сердито кивнул в сторону своего кабинета. — Я желаю с тобой побеседовать.

Лаура вошла в кабинет вслед за ним. Они молча сели, и он продолжил наступление:

— Полиции известно о полисе Бониты. Они знают…

— Конечно, известно, — быстро ответила Лаура. — Вы сами им рассказали об этом.

Фредди опешил. Дураку было ясно, что он этого не делал, но не мог же он признаться, что солгал об этом Лауре после похорон.

— Правильно. Но им стало известно и об услуге, которую я оказал Боните, — подсунул его на подпись Джимми, тогда как он думал, что это полис Мэгги. Я не знаю, как ты об этом узнала, но…

— Вы сами мне об этом рассказали. После того, что она наплела Боните, Лаура не могла делать вид, что ничего не знала о его делах. Они бы вывели ее на чистую воду в два счета.

Фредди смутился:

— Рассказал?

Лаура глубоко вздохнула. То, чего она ожидала, произошло, и даже не по ее вине. Позднее она еще не один час ломала голову, мысленно беседуя со всеми действующими лицами спектакля, начиная с полицейских и кончая Казани.

— Разве вы не помните? — спросила она. — Это было где-то месяц назад. Только что ушла Мишель. Вы были очень огорчены, что она ушла, не сказав вам ни слова благодарности, даже не простившись. Вы отправились с друзьями пообедать, чтобы отвлечься от грустных мыслей, а когда вернулись, пригласили меня к себе. Просто поболтать. Разговор зашел о полисе Бониты, — кажется, вы не знали, как поступить, и спросили, что я об этом думаю. Я вас успокоила, сказав, что Джимми был не прав, отказавшись его подписывать. И что вы просто оказали услугу своему другу. Я имею в виду Бониту. — Лаура замолчала. — Теперь вспоминаете?

Это было невозможно, потому что этот разговор никогда между нами не происходил.

— Кое-что, — пробормотал он. — Я был не в лучшей форме. Ты сама знаешь, как это бывает. Я, видно, забыл.

Другими словами, когда он хватит лишку и мелет языком, то иногда забывает, о чем говорит. Вспомнив прошлый понедельник, Лаура окончательно успокоилась.

— Нет никаких доказательств, что вы совершили что-то противозаконное. Так в чем проблема? Закон не запрещает деловым партнерам страховать жизнь друг друга.

— Но они знают, что она была его любовницей, — сказал Фредди.

— Ну и что? У мужчины вполне могут быть деловые отношения с любовницей. Может, он собирался обеспечить ей карьеру.

— Вот-вот. Я им тоже так и сказал. Но вот страховые премии, — он проверял сам себя. — Не знаю, откуда у них возникло предположение, что я их оплачивал в обмен на участие в доле? Не знаю, может, они видели тот чек, который я подписал? Помнишь? В январе?

— В обмен на наличные, которые вам дала Бонита? Конечно, помню. — Но ее не устраивала ложь Фредди. Он и Бонита могут все выяснить. — Мы с вами в одинаковом положении. В тот день вы кое-что сказали о своем соглашении с Бонитой, и мне осталось только сложить два и два. Но я посчитала, что это не мое дело, и никогда не показывала этого. Но я по-прежнему считаю, что полиция не сможет ничего доказать, если вы с Бонитой будете все отрицать.

— Это верно.

— Но если вы все еще беспокоитесь, я могу при случае подтвердить, что тот чек означал выплату взамен полученных вами наличных.

— Может быть, — пробормотал он. — Я подумаю.

Прогресс был налицо. Ярость сменилась смущением и неуверенностью.

— Когда вы примите решение, сообщите мне об этом.

Он кивнул.

— Дело в том, что они наверняка начнут допрашивать и тебя. А если не будут… — его голос стал тверже, — то это будет очень подозрительно, Лаура. Чертовски подозрительно. Как если бы они знали заранее, что ты можешь им сказать.

Она и сама не могла понять, почему ее не допросили.

— Возможно, потому, что я простая секретарша. Они думают, что мне ничего не известно. — До последнего момента именно так думал и Фредди. — Поверьте, Фредди, если бы я работала на них, они допросили бы меня первым делом, чтобы не возникало никаких подозрений.

— Может и так. Но если не ты и не я… — он нахмурился. — Значит, это Бонита. Она могла проговориться кому угодно. Нахвастаться какому-нибудь стукачу. Их в любом казино пруд пруди.

— Да, я об этом читала, — сказала Лаура.

Полиция не экономила средства на оплату осведомителей, и нетрудно было предположить, что Тахое, славившийся высокой концентрацией преступных элементов, был не на последнем месте и по числу агентов полиции.

Фредди откинулся на спинку стула и потер глаза.

— Ну и денек! Еще нет двенадцати, а я уже валюсь с ног. А я еще собирался отдохнуть после вчерашней игры в гольф. — Накануне он пригласил нескольких страховых агентов в спортивный клуб. — Мне необходимо махнуть порцию виски, чтобы прийти в себя, вот что я тебе скажу. Пошли перекусим.

Ради того, чтобы усыпить его бдительность, Лаура была готова призвать на помощь любые средства, начиная от головной боли и кончая судорогами.

— Я только на минутку забегу в дамскую комнату.

— Ох, уж эти мне женские штучки! Вы всю свою жизнь прожигаете у зеркала. — Он раскрыл журнал. — Только поскорее, я мечтаю отсюда вырваться.

— Одна нога здесь, другая — там. — Лаура быстрым шагом вышла из комнаты, прекрасно понимая, что улажено далеко не все, даже если Фредди и поверил ее сказкам. Не исключено, что полиция успела допросить и Бониту. И если она была взбешена хотя бы в половину меньше, чем Фредди…

К счастью, туалет был свободен. Лаура заперла дверь и прислонилась к стене. Ситуация могла бы быть смешной, если бы уже не оказалась небезопасной. Она еще и рта не успела открыть, как оказалась в центре подозрений, в том числе со стороны Бониты. На нее накатила волна отвращения. А если Бонита пожалуется Казани?

Какое счастье, что она держала рот на замке! Язык у нее подвешен хорошо, но из такой ситуации так просто не выберешься. Лаура была напугана, и это, возможно, заметно со стороны. Она должна во что бы то ни стало докопаться до сути. Прикинуть возможные варианты и выбрать единственно верный. Позвонить Боните как можно скорее и выяснить, допрашивали ее или нет, а также узнать, подозревает ли она Лауру. В этом случае надо убедить Бониту, что она здесь ни при чем.

Немного придя в себя, Лаура вернулась к своему столу и заглянула к Фредди. Он с нетерпеливым раздражением перелистывал журнал. Лаура вошла к нему, решив, что звонок пока можно отложить. Он явно не был настроен на дальнейшую задержку в офисе.

Весь обед они болтали о пустяках. Оба были настолько обескуражены, что разговор в итоге свелся к отрывочнымрепликам о еде. Фредди настоял на том, что ей необходимо выпить вина, чтобы расслабиться, но Лаура почти к нему не притронулась. Хотя Фредди не обратил на это внимание. Он был слишком занят опрокидыванием одной за другой порции виски, будто принимал обезболивающее.

Лауре вдруг захотелось, чтобы она умела вот так же забываться в вине. Она уже рисовала в своем воображении картину, как в ее дом врываются громилы Казани, подвергают ее зверским пыткам и убивают. Чем дольше она находилась в ресторане, тем сильнее нарастало ее беспокойство. Наконец она не выдержала. Лаура вскочила, пробормотав какую-то ерунду о расстройстве желудка, и выбежала из зала.

Около женского туалета она нашла телефонный автомат. Это место трудно было назвать укромным уголком, но выбора у нее не было. Она набрала номер Бониты, пустив в ход свою кредитную карточку.

Бонита ответила знакомым лучезарным голосом:

— Бонита Фрэнкс, chanteuse et pianiste.

— Это Лаура Миллер. Тебя не допрашивали федералы?

— Полиция? — забеспокоилась Бонита. — Нет. А что?

— Сегодня утром они были у Фредди. Им известно о вашем полисе — о том, что Фредди обманул судью и о вашем соглашении. Конечно, Фредди все отрицал. А у федералов нет никаких доказательств. И немудрено, ведь документы в полном порядке. Все-таки лучше тебе быть в курсе дела. Я просто решила сообщить тебе — я-то с ними не говорила и понятия не имею, откуда у них эти сведения. А ты сама не могла проговориться? Кому-нибудь, кто работает на полицию? Так думает Фредди.

— Он ошибается, — произнесла Бонита убитым голосом. — Я не говорила об этом ни одной живой душе. И он еще смеет подозревать меня, когда сам, надравшись как свинья… — Она запнулась. — Боже мой! Наш разговор в понедельник. Я должна была блокировать линию.

Эта мысль тоже приходила Лауре в голову, но она сразу же отмела ее.

— Я не думаю, что нас подслушали. Тогда бы они стали расспрашивать и меня. Но они этого не сделали. Если ты не могла проговориться, то это сделал сам Фредди. В среду у него было совещание со страховыми агентами, а вчера он с некоторыми из них развлекался в клубе. Наверняка он там набрался, как свинья. В последнее время он стал пить еще больше, чем обычно.

— Да. Скажи ему… — Бонита глотнула воздуха, — скажи, чтобы он лучше следил за собой. И держал свою пьяную пасть на замке. И напомни, что у меня имеются заботливые друзья.

Бонита была в ярости и откровенно напугана, и это еще больше испугало Лауру. Бонита могла раскинуть мозгами и усомниться в Лауриной трактовке событий. Поэтому необходимо ее успокоить, убедить, что Лаура на их стороне.

— Хорошо, я передам, только не волнуйся. Ничего страшного пока не произошло. Федералы знают о твоих отношениях с судьей, но ведь это не мешало вам одновременно быть деловыми партнерами. Отрицай все, кроме этого, и все будет хорошо. Я уверена, что у тебя получится. Ты настоящая актриса.

— Я хреновая актриса, и нам с тобой это отлично известно, — огрызнулась Бонита. — Но я все равно еще буду выступать на Бродвее. — Не добавив ни слова, она бросила трубку.

Лаура сделала то же самое на своем конце провода и медленно направилась в дамскую комнату, дрожа от возбуждения.

Когда она вернулась к столу, ее уже ждал десерт — кусочек вишнево-сырного торга, к которому у нее не было желания даже притрагиваться. Фредди играл в своей тарелке с шоколадным муссом, пытаясь построить из него башню. Его взгляд уже затуманился алкоголем.

— Где тебя носило? Тебя не было целую вечность.

— Я была в туалете.

— Вы, бабы, пропадаете там часами, сказал он. — Там что, ваш второй дом?

Лаура отсутствовала пятнадцать минут.

— Пришлось постоять в очереди.

Конечно, ей придется рассказать о разговоре с Бонитой. Это в ее же интересах. Все ее поступки затягивали Лауру все глубже и глубже. Она не могла допустить, чтобы возникли новые прорехи рядом с теми, которые она только что залатала.

— Еще я позвонила Боните, — добавила она. — Я подумала, что стоит ее предупредить. У нее они еще не появлялись, но она знает, что говорить. Все наладится.

— Я собирался тебя об этом попросить, — ворчливо сказал Фредди. — Но ведь ты такая толковая, что тебе не нужны ничьи подсказки.

Он был расстроен, зол и пьян — и все это свалилось на ее голову.

— Великие умы мыслят одинаково, — с улыбкой сказала Лаура.

— Вот именно. Великие умы. У Джимми была светлая голова. Но недостаточно светлая. Чтобы держаться подальше от озера… — проговорил он чуть слышно.

От озера или от Бониты? Но Лаура не задала этого вопроса. Она потеряла интерес к игре. Было лучше ничего не знать.

Он сделал огромный глоток виски, опустошив на три четверти полный стакан.

— И все-таки он был клевый чувак. Чувак что надо. С ним нельзя было умереть от скуки. — Он покачал головой. — Если бы не его дурацкие предчувствия. Они разрушили его жизнь. И пусть это будет уроком для тебя, детка. Удача — сука, а не леди. Такая же сука, как ты. Ты все время чего-то мудришь, но что у тебя на уме — неизвестно.

Он провоцировал ее на скандал, но Лаура не собиралась устраивать публичную сцепу в ответ на пьяные оскорбления.

— Лично я считаю, что удача — это иллюзия, а не сука. Прошлые выходные я провела в Тахое. И проиграла несколько сотен долларов в блэкджек.

— Блэкджэк! — пренебрежительно бросил Фредди. — Это игра для баб. Если у тебя есть яйца, играй в покер. Покер ради настоящих денег. Черт бы подрал этого Джимми! Никогда он не умел держать себя в руках. Не мог остановиться. — Он бросил несколько банкнот на стол. — Идем отсюда.

Никогда еще Лаура не видела Фредди таким пьяным. Он еле стоял на ногах. Он двинулся к выходу, неуверенно вписался в дверной проем и схватился за ее руку, ища поддержку. Несколько минут он шарил по всем карманам в поисках ключей от машины. Когда Лаура оттащила его от двери и пока отпирала машину, Фредди пытался протестовать, хватая ее за ноги. Но потом без возражений уселся на место рядом с водителем.

Лаура надеялась, что он отключиться, как только они тронутся с места, но Фредди был слишком возбужден.

— Дурак же ты все-таки, Джимми, — все бормотал он. — Не мог угомониться. Все беспокоился о своем бизнесе. Доил меня. Доил Арти. И Пейна… «Он дал ему взаймы», как же! — он расхохотался отрывистым, лающим смехом.

Лаура взглянула на него. Его глаза были закрыты, от огромного количества спиртного тело обмякло.

Он завозился на своем месте.

— Этот ублюдок получил по заслугам, Так ему и надо. Бах! Бах! И одним юристом меньше. — Он рыгнул. — Он обязан мне всем, до последнего бакса.

Лаура так разволновалась, что чуть не проехала на красный свет. Удостоверившись, что никого не сбила, она неторопливо свернула направо.

Фредди громко захрапел. Все эти разговоры о предчувствиях, разрушивших жизнь Джимми… Собака зарыта на озере, дело не в Боните. Дело в озере и игре в покер, ведь Холлистер никогда не играл публично. Он должен был поддерживать имидж уважаемого стража закона, непримиримого врага азартных игр. Видимо, судья принимал участие в игре по самым высоким ставкам, когда рискуешь в одночасье потерять все, что имеешь. И Фредди явно намекал именно на это.

Лаура нахмурилась. О чем-то в этом роде говорил Фредди в своей надгробной речи. Что Холлистер всегда доверял своим предчувствиям? После субботнего вечера Лаура на своей шкуре почувствовала, что это такое. Ты начинаешь снова и снова, вопреки логике и здравому смыслу, зная, что твое внутреннее чувство не может тебя подвести. С ней это случилось только однажды. Возможно, что с Холлистером это происходило постоянно.

Значит, он не был лицемером. Он был одержим страстью к игре. Очевидно, он отдавал себе в этом отчет и старался скрыть свою одержимость или даже предупредить других о пагубности этой страсти, которая в итоге его же и сгубила. Он был не в состоянии бороться с собой. Он опять и опять полагался на свои предчувствия, пока не спустил все до последнего доллара.

Теперь все встало на свои места. Он доил меня и Арта, сказал Фредди. Холлистер, вероятно, брал у них деньги на уплату карточных долгов. Шестьдесят тысяч, которые он попросил у Пейна, несомненно ушли на оплату долга. Но брал ли он их в долг или вымогал…

Лаура снова мысленно вернулась к речи Фредди. «Джимми знал обо всем, что происходило в городе. Он замечал то, чего не видели другие. Помнил то, о чем забывали другие».

Такой человек мог быть настоящей грозой для своих приятелей, не отличавшихся честностью и порядочностью. А ведь он был судьей и имел тесные контакты с государственными обвинителями. Возможно, Холлистер шантажировал этих троих, да и других тоже — например, тех, чьи голоса запечатлела кассета Бониты. Кассета Холлистера, возможно, умышленно была спрятана на самом виду в квартире Томлинсона. Вряд ли он собирался обнародовать запись, просто проигрывал ее для посетителей, которые могли узнать записанные голоса.

Что касается преступных связей, то судья, по-видимому, занимал деньги у крупных «шишек» и возвращал с большими процентами, или одалживал деньги мафиози, которые контролировали карточный бизнес. А потом дошел до точки и пригрозил, что донесет властям на Казани и ему подобных? Или слишком часто стал прибегать к шантажу? В любом случае, у него должно было быть много врагов, и один из них оказался смертельным.

Лаура подъехала к автостоянке у агентства. Никто из экспертов, к которым она обращалась, не взялся за анализ кассеты Бониты, и она намеревалась до норы спрятать ее в личном сейфе в банке. Она не знала, что с ней делать. Может, выкинуть? Хранить ее было опасно. Или послать в полицию? Но там она никому не нужна. А Лауре не хотелось рисковать головой и писать анонимное письмо, по которому на нее немедленно вышла бы Бонита. У федералов есть свои источники информации. Не исключено, что им известно гораздо больше, чем ей.

Когда Лаура парковала машину, Фредди вдруг издал вопль раненого зверя. Как только она выключила двигатель, он распахнул дверцу, высунул голову наружу, и его дважды стошнило. Ей был знаком этот сухой, резкий звук. У нее было двое детей.

Фредди стонал и охал на всю улицу.

— Мой желудок, — промямлил он. — Сходи купи мне что-нибудь. Какой-нибудь Алка-Зельтцер. О Боже! — его снова вывернуло.

Не говоря ни слова, Лаура завела машину и подала назад. Она больше не собиралась разыгрывать сочувствие, с ее хватит.

— Черт, остановись! На ходу мне еще хуже!

«Не так уж тебе и плохо», — подумала Лаура, затормозив.

— Дай мне выйти, ты, тупая потаскуха! — он выкатился из машины и помчался в сторону офиса, явно направляясь в туалет.

До ближайшей аптеки или супермаркета было не меньше трех километров, но Лаура и не думала торопиться Значит, она тупая потаскуха? Которую можно шпынять, как ему вздумается? Которой можно покровительствовать, когда есть настроение, и которую можно унижать, когда она выводит вас из себя? Чтоб ты подавился своими кишками!

Лауру поразила собственная ярость. Дело не в том, чтО он сказал, дело в том, кАк! С откровенным презрением в голосе, без намека на обиду за то, что она не собиралась прыгать в его постель. И в какой момент он осмелился это сказать, — после нескольких часов ее отчаянной борьбы со свалившимися на ее голову неразрешимыми проблемами. Опасность почти миновала, но все ее существо было настроено на борьбу.

Лаура начала вынашивать планы мести, мести изощренной, безжалостной. Надо только набраться терпения и не спешить.

В понедельник, по пьяни, Фредди упомянул о каких-то своих махинациях. Возможно, они имеют отношение к выплате страховок, с которых Фредди кое-что имел. Она может покопаться в архивах и отыскать клиентов, получивших страховые выплаты на крупные суммы. Она поищет полисы, вроде Бонитиного, когда два или более полиса была подписаны одним лицом в один и тот же день, а лица, получившие страховку, — разными людьми. Она отыщет множество странных совпадений.

Но офис пустеет только глубокой ночью. Ей необходимы ключи от подъезда, которых У нее не было. Она посмотрела на ключи от машины. Пока нет, подумала она. Пока.

12

Яростный храп Фредди слышался через закрытую дверь. Проходившая мимо секретарша замедлила шаг, прислушалась и расхохоталась. И рассказала только что прибывшей в офис Лауре, что Фредди двадцать минут провел в уборной, прощаясь с остатками ланча. А когда, наконец, выкатился в коридор, вся уборная провоняла, точно винный погреб.

Все это происходило около часа назад, Лаура вошла в его кабинет, заперев дверь на защелку. Фредди валялся на диване без пиджака, с распущенным галстуком. Она положила Алка-Зельтцер на журнальный столик и подошла к его рабочему столу. В его нижнем правом ящике Фредди держал коробочку с деньгами, из которой обычно расплачивался с Лаурой, когда она привозила ему на ланч сэндвичи, покупала карты или подарки для членов его семьи. Обычно в моменты компенсации он оказывался чрезвычайно занят, так что Лауре нередко приходилось напоминать об этом вторично. Но сегодня Лаура не намеревалась ждать ни минуты.

Как и всегда, ящик был заперт на ключ. Как-то раз Фредди что-то пробурчал о том, что в нем хранятся важные документы. Но Лаура прекрасно знала, что, кроме коробочки с деньгами, там не могло быть ничего значительного, если не считать пустых контейнеров для визитных карточек.

Она достала дубликат ключа, который был сделан на всякий случай по указанию Фреди. Ключ мягко вошел в скважину и легко повернулся. Оставалось только надеяться, что ключ от сейфа сработает так же хорошо, потому что Виолетта Снинсон, бухгалтер, часто ворчала, что сейфовый замок на ладан дышит, того и гляди сломается.

Лаура взяла требуемую сумму за Алка-Зельтцер и положила чек в специальную стопку. В конце каждого квартала Виолетта пересчитывала деньги и накопившиеся чеки и сопоставляла суммы. Лаура подумала, что Фредди вполне мог списывать эти расходы за счет агентства, включая бургеры и сэндвичи в счета за представительские обеды.

Она поднялась. Фредди, взмокший как мышь, застонал и заскрипел зубами. Судя по всему, он мог проспать хоть до следующего утра. Лаура бросила взгляд на ящик. Почему бы и нет? Интересно взглянуть, какие документы он считает такими важными?

Она снова присела. В ящике хранились еще три коробки, уложенные одна на другую. Она открыла первую, от которой слабо потянуло цветочным ароматом. В ней лежали письма Мишель, написанные от руки на глянцевой цвета слоновой кости бумаге.

Письма не были отправлены по почте. В левом верхнем углу каждого конверта значились инициалы «М. Б.», а в центре — трогательное обращение к адресату: «Пончику». У Лауры округлились глаза. Пончик. Надо же было до такого додуматься.

Она закрыла коробку и села на пол. Во второй тоже хранились письма. Лаура просмотрела адреса и подписи, установив имена еще пяти любовниц, накопившихся за последние тринадцать лет. Милый Фредди-Пирожок. Медвежонок. Фредди-Пупсик. Львиная Лапа. Этот старый котище, видно, не всегда был противным пьянчугой.

Лаура заглянула в третью коробку, ожидая увидеть письма любовниц еще более раннего периода жизни. Но вместо этого наткнулась на лежащий в бархатном гнезде пистолет. Еще более поразительным было то, что Лаура уже определенно где-то его видела. Это была «Леди-Смит», точь-в-точь такая же, как в квартире Томлинсона.

К пистолету прилагалась крохотная карточка, вроде тех, которые прикрепляют к детским подаркам. «Фредди, оладушек! Я в восторге от шикарных украшений и страшно скучаю, но не смею хранить такую вещицу. Боюсь не удержаться от соблазна застрелиться. Может, он подойдет М. Б. С любовью, Анди».

Анди была Андреа Фурилльо, бывшая секретарша Фредди. У нее обнаружили рак груди, и она переехала в Бостон, к родителям, где умерла восемь месяцев назад. А вот инициалы М. Б. не имели никакого отношения к Мишель. Она появилась на горизонте уже после ухода Андреа.

Лаура закрыла коробку и убрала ее на место. Возможно, М. Б. расшифровывалось как Мери-Бет, супруга Фредди. Возможно, что он, в целях их безопасности, дарил такие пистолетики всем своим любовницам. Один из них мог быть кем-то из них оставлен в квартире Томлинсона. А может быть, эта модель пользовалась большой популярностью, и два этих пистолета никак не были связаны между собой.

Лаура уже собралась поставить на место две оставшиеся коробки, как вдруг Фредди громко всхрапнул и окликнул ее по имени. Лаура затаила дыхание. Лежа на диване, он не мог видеть Лауру, ее загораживали стол и стулья. Но если бы он вдруг решил присесть…

Диван заныл и заскрипел под менявшей положение тушей. Фредди снова позвал ее, уже более настойчиво. Она ждала, боясь шелохнуться, не смея вдохнуть, и моля про себя Бога, чтобы Фредди снова заснул. Прошло несколько долгих секунд. Фредди захрапел.

Лаура выглянула из-за стола. Он дрых без задних ног, уткнувшись лицом в спинку дивана. Лауру трясло. Она уложила коробки в той же последовательности и заперла ящик.

Идея пробраться сюда ночью, чтобы порыться в его бумагах, теперь казалась ей абсолютно бредовой. Не так-то трудно придумывать и задавать вопросы с подковыркой; но подбирать ключи, разыскивать документы и телефонные номера, ради остроты ощущений, — это уже полное безумие. Безрассудство и безответственность. Надо с этим завязывать, пока детям не пришлось навещать мать в больнице, тюрьме или на кладбище.

Но даже сейчас, прости Господи, в глубине души Лауре было ужасно жалко выходить ил игры на самом интересном месте. Только в минуту опасности, когда ее сковывал ужас, превращая каждый вздох, каждое движение в вопрос жизни и смерти, — только тогда Лаура ощущала, что живет полнокровной жизнью. Если бы у нее не было семьи… она покачала головой: семья определенно имелась.

Лаура на цыпочках подошла к журнальному столику. Фредди спал как убитый. Она положила ключи рядом с Алка-Зельтцером и вышла. Около телефона на ее столе лежали две записки с именами Вики и какой-то Риты.

Но Лаура сначала села за машинку и печатала до тех пор, пока не перестали дрожать руки. Потом сделала два звонка. Рита оказалась менеджером по кадровым вопросам из технологической компании в Роклине, в северном пригороде. Она получила данные Лауры в среду и хотела встретиться с ней как можно скорее. Вики тоже предложила два варианта. Медицинская группа в Кармичеле искала менеджера, и сенатору Кену Карлсону требовался секретарь вместо предыдущего, теперь целиком занятого делами предвыборной кампании.

Лаура назначила все три встречи на понедельник. И потом сделала то, чего никогда себе не позволяла: сказалась больной и уехала домой.

Таше Горович было за сорок. Она оказалась немного старомодной и такой доброжелательной, что с первой минуты в ее обществе Лаура почувствовала себя, как дома, Алан не появился ни в без пяти минут четыре, когда они договорились встретиться, ни в четверть пятого. Поэтому Лаура отправилась в офис Таши без него. В комнате стояли диван и несколько кресел для клиентов, напротив — кресло для Таши.

Лаура села на диван и ввела Ташу в курс дела, объяснив, что видит необходимость вмешательства адвоката. Она опасалась, что Алан не захочет или не сможет по-настоящему изменить свое поведение в семье, а без этого воссоединение было бы невозможным. Было уже без двадцати пять, а Алан так и не появился. И это скорее раздражало, чем злило Лауру.

Но Таше так или иначе была необходима эта информация, кроме того, с ней было приятно беседовать. И вообще у Лауры был и так не слишком удачный день, чтобы стоило расстраиваться по таким пустякам, как отсутствие Алана.

И Лаура продолжала беседу, успев рассказать даже о своем решении уйти от Фредди и о предложениях из Роклина и Кармичела. Помощник сенатора Карлсена тоже заинтересовался ее кандидатурой и назначил встречу на завтра, в половине шестого.

Без десяти пять, когда встреча была почти закончена, появился Алан Ему очень жаль, сказал он, но его задержали неотложные дела.

— У нас почти ЧП. Я был на встрече по поводу предстоящей забастовки учителей, — объяснил он. — Никак не мог оттуда уйти.

— Значит, эта встреча оказалась для тебя важнее, чем наше будущее?

Он нахмурился.

— Послушай, Лаура. Меня пригласил директор школы. Что мне оставалось делать? Это моя работа.

— И ты не мог отказаться?

— Ему было необходимо со мной поговорить.

— Зачем? Твое дело — вести переговоры. С каких пор ты стал отвечать за внутренние проблемы каждой школы?

— Хорошо. Это не моя обязанность. Но я захотел туда пойти, потому что посчитал это крайне важным.

— Тогда почему ты не попытался хотя бы перенести время?

— Директор ужасно занят. И если он назначает встречу на три часа в понедельник, то я ничего не имею против.

Лаура вышла из себя:

— Какого черта ты не позвонил и не сообщил, что не сможешь прийти?

— Потому что думал, что встреча быстро закончится. И я еще застану тебя у адвоката.

— Почему же тогда в четыре двадцать, в четыре тридцать ты сообщил, что уже никуда не успеваешь?

— Я не хотел выходить, чтобы не пропустить ничего интересного.

Лаура дошла до точки.

— Это заняло бы не более пяти минут. Ты не хотел уходить! Хотя знаешь наизусть, что говорится на подобных мероприятиях. Если ты…

— Да откуда, черт возьми, тебе известно, что говорят на таких собраниях?

— Я хочу сказать, что если для тебя более важно обсуждать вопросы, которые не имеют к тебе прямого отношения, чем проявить ко мне элементарное внимание…

— Итак, я поступил как эгоист. Как последняя скотина. — Он отвернулся. — Что еще будет сегодня новенького?

Таша, до этого момента с бесстрастным лицом внимавшая развернувшейся дискуссии, обратилась к Алану:

— Если вы теперь располагаете временем, то мы можем поговорить. Я свободна до шести.

— Я не могу. У меня назначен ужин в… — он взглянул на Лауру. Она отвернулась. — Хорошо. Несколько минут у меня есть.

— Сколько? — свирепо спросила Лаура.

— Десять или пятнадцать… — он запнулся и вздохнул. — Полчаса. Я могу слегка опоздать.

— Отлично. Я позвоню миссис Фуджимото и предупрежу, что задержусь.

Алан снял пиджак и уселся в кресло наискосок от дивана.

— Скажите, почему вы решили ко мне обратиться? — спросила его Таша. — Чего вы стремитесь достигнуть?

— Хотите услышать правду? — вызывающе спросил Алан. — Я здесь только потому, что на этом настояла Лаура. Лично я убежден, что мы попусту теряем время. Я не понимаю, почему я должен выяснять отношения с собственной женой в присутствии постороннею человека.

— Возможно, вам это действительно не требуется. Все зависит от конкретных обстоятельств! — Таша сделала паузу. — Лаура рассказала мне о Каролине, о том, что вы с ней собирались пожениться. Но потом вдруг передумали. А теперь хотите остановить бракоразводный процесс и вернуться домой. Почему?

— Потому что глупо бросать на ветер двенадцать лет совместной жизни из-за случайной связи. Я просто взбесился Совершил страшную ошибку. Я знаю, что Лауре пришлось нелегко, но теперь все кончено. Я люблю ее. — Все это Алан высказал Таше таким грубым тоном, будто сваливал на нее вину за случившееся.

— Вы только что сказали, что это была случайная связь. Но она продолжалась довольно долго, вы считали это важным шагом в своей жизни, — заметила Таша. — Расскажите мне о Каролине. Какая она? Что вы в ней нашли?

Алан медлил с ответом, не желая углубляться в дебри своих отношений с Каролиной, но Таша потихоньку-полегоньку так разговорила его, что Лауре уже стало казаться, что он никогда не заткнется. Она вдоволь наслушалась о достоинствах Каролины еще этим летом, и ей не доставляло особой радости выслушивать дифирамбы в ее адрес заново. Особенно когда Таша проявляла со своей стороны такое понимание. Зато Алан прямо расцветал, когда заводил свою любимую пластинку. Каролина такая чуткая, такая сексуальная, талантливая и интеллигентная.

И все-таки Лаура молчала. Пришел черед высказаться Алану, и неважно, что она от его рассказа была не в восторге. И потом в какой-то момент он вдруг осознал, как выглядит его повествование со стороны. И резко перешел к описанию недостатков Каролины, повторив слово в слово все, о чем говорил в ту ночь Лауре.

Таша не докучала Алану лишними расспросами и не приняла его исповедь за истину в последней инстанции. Наверняка у Каролины тоже накопились претензии, кроме того, что он слишком много времени уделяет детям. Каковы они, эти претензии, поинтересовалась Таша.

Лауру стало настораживать, что Таша сводит разговор к беседе о дуэте Алан — Каролина, тогда как они собрались, чтобы обсудить отношения между Аланом и ею. И вдруг Алан смущенно пробормотал, что устал пререкаться с Каролиной по поводу денег. И только тогда Лаура осознала, что Таше удалось докопаться до того, что все это время упускала из виду она сама. А Таша все продолжала расспрашивать, и постепенно вырисовывалась ясная картина. Каролина сочла, что не обязана тратить свои деньги на содержание мужчины (а она сама оплачивала квартиру плюс к основным хозяйственным расходам), который обделяет ее своим вниманием в пользу детей, работы и даже бывшей жены. Алан и не собирался от нее уходить, Каролина сама выставила его за дверь.

Лаура не верила собственным ушам:

— Значит, она тебя выгнала? И только поэтому ты заявился ко мне в прошлую пятницу?

Как всегда, когда его припирали к стенке, Алан перешел в наступление.

— Нет. Мы поняли, что ошибались друг в друге. И решили с этим покончить. Сколько раз я должен это повторять?

— Но если бы она не велела тебе убираться…

— Я ушел бы сам. Мне лучше знать, как все произошло на самом деле.

Лаура пропустила его слова мимо ушей.

— И именно поэтому она была спокойна, как удав, когда привозила твои вещи. Потому что это было ее решение. А не твое.

— Нет же, Лори, — у него дрожал подбородок, — она была спокойна, потому что это решение было обоюдным. И если бы ты хоть раз соизволила внимательно меня выслушать, то поняла бы это.

— Но если Каролина за все платила, на что ты тратил свои деньги? Ты был щедр с нами, но далеко не безгранично.

Алан встал.

— Я не вижу смысла продолжать разговор, когда ты бросаешься на меня при первом удобном случае.

— Вовсе я на тебя не бросаюсь. Но ты не ответил на мой вопрос. На что ты тратил деньги?

Он отвел глаза.

— Я копил на новую машину. Я купил проигрыватель для компакт-дисков. Пару новых костюмов. Не знаю. Просто тратил, и все. Какое это имеет значение? В любом случае, то, что я сэкономил…

— Это имеет огромное значение. Я экономила каждую копейку, а ты покупал костюмы и дорогостоящие игрушки.

— Думаешь, я не виню себя за это? Я обо всем хотел тебе рассказать. Около месяца назад я передал накопленные на машину деньги в благотворительный детский фонд. Главное, что я расстался с Каролиной. Почему мы должны начинать нашу с тобой новую жизнь с копания в моем с Каролиной грязном белье?

— Нет, — ответила Лаура. — Я вижу, что ничего не изменилось. Я в восторге от твоей идеи пожертвовать все деньги в детский фонд, но ты даже не поставил меня в известность. Неужели ты не видишь? Тебе наплевать на меня! Ты остался таким же, как раньше!

Он схватил свой пиджак.

— Провались все пропадом! Я стал самым заботливым отцом на свете…

— Надолго ли? Ты скинул детей на мою маму и Бекки в эту субботу.

— Потому что мне нужно было работать! Когда учителя ставят новые условия…

— Да ты всегда найдешь причину улизнуть на выходные. Пятьдесят две недели в году.

Он направился к выходу.

— Я вижу, что все бесполезно. Ты не желаешь ничего слушать. Что бы я ни сказал, ты начинаешь огрызаться.

— Я хотя бы пришла на это встречу вовремя, — ледяным тоном сказала Лаура. — И для меня она была делом первостепенной важности. А ведь мне пришлось для этого перенести две встречи с работодателями! И только ради того, чтобы слушать оправдания такого ничтожества, как ты!

— Пропади ты пропадом! — взревел он. — Посмотрите только на эту страдалицу!

Таша поднялась и подошла к Алану.

— Процесс воссоединения гораздо тяжелее дается Лауре, чем вам. Она ждет от вас честности и прямоты. Она хочет занимать главное место в вашей жизни. Если любовь и доверие поколеблены, вернуть их необычайно трудно. Может, вам стоит об этом подумать.

— Да-да, конечно, — пробормотал он. Я подумаю.

Таша повернулась к Лауре.

— Я понимаю, что ваши чувства оскорблены, что вы рассержены и встревожены. Но вы ничем себе не поможете, если будете во всех поступках Алана видеть негативные стороны. Постарайтесь сделать так, чтобы ваше недоверие стало для него стимулом.

— Да, — ответила она. — Хорошо.

— Значит, встретимся через неделю, в четыре?

— Я должен свериться со своим графиком, — сказал Алан. — В эти дни я чрезвычайно загружен.

Лауре оставалось только надеяться, что расписание на следующей неделе снова не окажется для него важнее их будущего.

— Я позвоню вам, Таша, — сказала она.

Сит и Сара почувствовали, что Лаура расстроена, и так искренне сочувствовали матери, что она была тронута. И все же дети страстно мечтали о том, чтобы Алан вернулся. Она знала, как сильно их воодушевило известие о разрыве с Каролиной, и теперь они спали и видели, что Алан вскоре оставит свою новую квартиру и переедет домой. И если этого не произойдет, дети поймут, что таково было решение матери. И вся ответственность целиком ложилась на плечи Лауры. Она не могла вынести этого тяжкого бремени. Лаура изо всех сил старалась вести себя правильно: не говорить об Алане гадостей и не настраивать детей против него. Но она хотела всей душой, чтобы они были на ее стороне. Но так или иначе, она поставила себе целью принять сначала окончательное решение и только потом назначать новую встречу у Таши.

На обратной дороге от дома миссис Фуджимато Сит поинтересовался, почему Лаура приехала за ними так поздно. И нужно было что-то отвечать. Она поколебалась с минуту и решила поговорить с сыном, как с равным. Это могло выставить ее в самом невыгодном свете, но Лауре хотелось, чтобы дети поняли: она старается сделать все, что от нее зависит.

— Папа хочет вернуться к нам, — сказала Лаура, — и попробовать снова жить одной семьей. Я не думаю, что у нас это получится, что я смогу быть с ним счастлива. За несколько последних лет я очень изменилась и хочу, чтобы папа тоже стал другим. Чтобы он больше времени проводил с нами. Выполнял домашние обязанности. Он думает, что сможет. А я в этом сомневаюсь. И все-таки сегодня мы пошли к адвокату. Она мне очень понравилась. Ее зовут Таша Горович.

Сит взглянул на сестру. В ее жизни он был главным авторитетом, объяснявшим то, что ей было пока непонятно.

— Это как те ребята в «Растущей боли», Сара. Они разговаривают с тобой о твоих делах и помогают решить, как надо поступать. И родителям тоже. И целым семьям.

Сара кивнула:

— Я знаю. Эми иногда ходит со своими родителями к психологу. Она этого терпеть не может. Они все время друг на друга орут.

— Ну, мы-то не орали. — По крайней мере, очень громко. — Просто разговаривали.

— Правда, мам? — усомнился Сит.

— Ну, если только совсем чуть-чуть, призналась Лаура. — Слушай, мне бы очень хотелось сказать, что все прошло гладко, но это не так. Папа опоздал почти на час.

— Он слишком переутомился на работе, сказал Сит с циничным видом, больше подходящим для подростка, лет на десять его старше.

— Да. И потому я рассердилась, а потом рассердился и он. Таша дала нам дополнительное время, но все-таки это было не самое лучшее начало. — Лаура загнала машину в гараж. — Как насчет того, чтобы поужинать?

— Мы тебе поможем, мам, — ответил Сит.

Лаура благодарно улыбнулась, понимая, что он предложил помощь и охотно сменил тему, потому что понимал, что мама расстроена. Она понадеялась, что разговор исчерпан, но Сара снова вызвала ее на ковер, чуть не наступив на спящего Сэма. Она задала невинный вопрос:

— Если папа хочет вернуться домой, зачем ему другая квартира?

Алан забирал детей из Воскресной школы и по дороге домой показал им свою новую квартиру.

— Потому что он может и не вернуться, — сказал Сит. — Мама хочет, чтобы он научился хорошо себя вести. Ты что, не слышала?

У Сары навернулись слезы.

Чувствуя себя смертельно усталой и виноватой, Лаура сделала попытку успокоить дочь. В миллионный раз она проговаривала заезженную формулу, что «мама и папа любят тебя, даже если они не вместе».

Сара понимающе кивнула, но, согласно всем умным книгам по детской психологии, ее эмоции не изменились ни на йоту. Лаура поклялась, что они с Аланом изо всех сил постараются помириться. В такие минуты она чувствовала себя эгоистичным чудовищем, ставящим свое личное счастье превыше всего. Матери, по определению, должны жертвовать собой ради детей. Разве Дотти не говорила ей об этом сотни раз?

Лаура включила любимую Сарину программу по телевизору и попросила ее порезать сыр, надеясь, что работа отвлечет дочь от грустных мыслей. Сара выполняла задание медленно и методично, и Лаура не могла понять, то ли она расстроена до глубины души, то ли просто сосредоточена на резке сыра. Сит открыл консервы и кормил Сэма. Лаура разобрала сумку и попросила сына добавить в корм коту салата.

— Гамбургер сделает его счастливым, — сказала Сара, слегка улыбаясь. — Так мне сказала Тина. А ей — он, — Тина говорила по-кошачьи, а также на всех других языках, о которых только могла иметь представление Сара.

— А тебя гамбургер развеселить может? — спросила Лаура. — Настолько, чтоб ты улыбнулась и обняла свою мамочку?

Сара кивнула, просияла и обняла Лауру. Сэм уплетал свои консервы. А Сит, почуяв, что мать в хорошем настроении, уговорил ее пойти после ужина за мороженым.

Лаура почитала детям на ночь несколько глав из «Паутины Шарлотты» и уложила их спать. Несмотря на плохое начало, вечер удался на славу: Лаура пребывала в состоянии сладкого умиротворения, когда не хочется отходить от детей. В такие моменты особенно остро ощущалось отсутствие отца, а еще — друга и любовника, с которым можно было бы поговорить и заняться любовью, когда дети уснут. Лаура вдруг поняла, что у нее никогда, даже до Каролины, не было полноценного семейного счастья. Но Лаура так страстно стремилась к нему, что злость, вспыхнувшая в кабинете у Таши, начала улетучиваться.

Она только начала приходить в себя от скандала с Аланом, когда позвонила Дотти и спросила, почему Лаура отказалась от свидания с Артуром Олбрайтом в субботу вечером. Дотти было абсолютно до лампочки, что Лаура ответила аналогичным образом, например, на приглашение Майка Клементе. Дотти и Алиса за эту неделю сделались закадычными подружками, и Алису расстроил отказ Лауры. А Дотти, естественно, огорчилась, что расстроилась Алиса. Лаура пообещала исправиться. Лишь бы не ругаться еще и с мамой.

Она положила трубку, подумала и набрала номер Алана. Она не собиралась устраивать телефонных разбирательств, но хотела снять напряженность и выяснить, когда у него будет окно и в какое время он сможет приехать за детьми в среду. Алан ответил Лауре рассеянным «привет», и это ее ни капельки не удивило. Алан считал себя центром вселенной, этаким господом богом, ответственным за все, происходящее в этом мире. Малейшие сложности в рядовой начальной школе делали его глухим к мелким бытовым проблемам, к которым относились и трения с Лаурой.

— Это Лаура. Я хотела тебе сказать… Мне очень жаль, что все так получилось сегодня. Надеюсь, следующая встреча будет более продуктивной.

— Ага, я тоже. Слушай, Лаура. Мне сейчас не очень удобно разговаривать. Можно, я перезвоню?

— Конечно. Только не позже одиннадцати. Я собиралась…

— Завтра. Завтра вечером, хорошо?

Она почувствовала, что Алан немного нервничает.

— Ради Бога. У меня нет ничего срочного. Я хотела договориться о новой встрече.

— Хорошо-хорошо. Я буду знать свои планы завтра вечером.

Лаура расслышала на том конце женский голос, но узнать его было невозможно. И почувствовала, как у нее оборвалось сердце, наполняя душу чувством горечи и досады. Это чувство было ее постоянным спутником уже многие месяцы.

— У тебя гости? — спросила Лаура дрожащим голосом.

— Это соседка. Она зашла познакомиться, — он засмеялся деланным смехом. — Не волнуйся, Лора, она ровесница твоей матери. Поговорим завтра, ладно?

— Да, конечно, — она положила трубку, не простившись.

Через секунду она набирала номер Вики. Трубку подняла Карен. Если бы Вики оказалась дома, она, возможно, урезонила бы подругу и отговорила от импульсивного желания поехать и увидеть все своими глазами. Но Вики была в гостях. Ненавидя и презирая себя за малодушие, Лаура попросила Карен заглянуть к ней на полчаса, пока ей нужно отлучиться по неотложному делу.

Через пять минут ее машина ехала в направлении новой квартиры Алана. Темно-синий «мерседес» Каролины стоял и неподалеку от его «тойоты». Лаура еле держалась, чтобы не разбить им стекла и не нацарапать похабные словечки на капоте. В августе, когда Алана бросало от Лауры к Каролине, точно мячик от пинг-понга, и когда она регулярно видела «тойоту» в непосредственной близости от дома Каролины, Лаура так и не смогла решиться ни на что подобное. Вместо этого она уезжала домой, чтобы предаваться страданиям в гордом одиночестве. Она всегда взрывалась «потом» и всегда в письменном виде.

На этот раз Лаура взяла ручку и написала записку: 9.45. Ты был так расстроен, что я решила заехать и поговорить. Никогда бы не подумала, что гойская красотка могла довести меня до такого унижения. Это к ней на свидание ты так торопился сегодня вечером? Л.»

Она открыла «тойоту», положила записку на видное место. Потом, проклиная Алана, себя и весь этот чертов мир, тихо поехала домой.

13

На следующее утро телефон зазвонил в половине седьмого, когда Лаура глотала в ванной аспирин. У нее трещала голова, как после фильмов ужаса Роджера Кармана, виски ныли, будто в них забили по гвоздю. В обозримом будущем, кажется, поводам для бессонных ночей не будет конца.

Она вернулась в спальню и подняла трубку. Как и следовало ожидать, это был Алан.

— Я прочитал твою записку, — сказал он. — Наверное, мне нужно было быть откровеннее, но я не хотел тебя расстраивать. Я не видел Каролину и не разговаривал с ней с того самого дня, как она привозила мои вещи. Я клянусь, Лори, вчерашний ужин был чисто деловой встречей с одним человеком из министерства образования. Каролина позвонила в дверь безо всякого предупреждения за десять минут до твоего звонка. Я не знал, как мне себя вести.

Лаура села на кровать.

— Не знал, что ее можно было попросить удалиться? — с откровенным сарказмом спросила она.

— Она была очень расстроена. Все перевернулось с ног на голову. И она все еще мой друг. Я не мог просто так прогнать ее…

— Ах, твой друг! Вот, значит, как принято называть бывших любовниц, которые выставляют тебя за дверь.

— Черт, если ты собираешься и дальше так иезуитствовать…

— Не смей меня отчитывать, — произнесла Лаура ледяным тоном, напоминавшим ей Дотти в минуты их ссор. Лаура только не знала, радоваться ли полученному эффекту или горевать, что она становится похожей на мать.

— Хорошо. Прости меня. — Он глубоко вздохнул. — Попытайся меня понять. Она тараторила как заведенная, перескакивая с предмета на предмет. Забастовка учителей, убийство Холлистера, здоровье ее отца… Его беспокоили боли в груди. В четверг они получили результаты анализов. У него был инфаркт. Всю неделю Каролина провела в Палм-Спрингс. Она очень близка с отцом. Все это навалилось на нее вот так сразу…

Лаура была потрясена, что Алан не понимает, насколько глубоко ей наплевать на здоровье Дрю Силея, тогда как он сам испытывал к ним очевидный интерес.

— Неудивительно, что ты с ней не виделся. Ведь ее даже не было в городе. Но стоило ей появиться, как ты оказался тут как тут со своими утешениями. И считаешь, что ничего особенного не произошло.

— Ничего физического. Я слушал ее. Говорил с ней. И все. — Он сделал паузу. — Я даже не знал, что она уезжала, и честно говоря, не понимаю, что криминального ты видишь в нашей встрече. Неужели ты не допускаешь, что мужчина и женщина могут поддерживать чисто платонические отношения?

— Надо быть полной идиоткой, чтобы предположить, что мужчина, которого выставила за дверь любовница, не ухватится за любую возможность снова оказаться в ее постели.

Ответом ей была гробовая тишина на том конце провода. Она могла доказывать себе самой, что ей давно уже наплевать на чувства и действия Алана, но сейчас у нее, в который раз, упало сердце от осознания полной безысходности.

— Итак, ты даже и не собирался ее бросать. И хотел с ней переспать этой ночью. Ты не можешь этого отрицать.

— Нет, — пробормотал он. — Но в ту ночь, когда я ушел от Каролины… мы не могли больше продолжать в том же духе. Никто из нас не собирается менять свой образ жизни, и это было ясно обоим. В этом случае все было совершенно обоюдно. — Он прочистил горло. — А вчера вечером она предложила мне переспать, но я отказался. И думаю, что заслуживаю за это некоторого снисхождения. И передышки, чтобы я смог разобраться в своих чувствах.

Может, в июле или августе это и могло бы быть так, подумала Лаура. Но не сейчас.

— Значит, ты все еще хочешь Каролину, но решил принести жертву и сохранить верность мне.

— Знаешь, что я тебе скажу, Лаура? Без твоей помощи мне не справиться. Ты хочешь, чтобы я был с тобой честен. Но когда я так и делаю, ты продолжаешь юродствовать. Прошлой ночью я попросил ее уйти. Потому что хотел тебя больше.

— Меня, мой дом и детей, — поправила Лаура. — Ты хочешь своей старой размеренной жизни, а Каролину оставить в качестве подружки, раз уж не можешь оставить ее в любовницах и расстаться с ней окончательно.

— Слушай, если ты не хочешь, чтобы я с ней виделся, я больше не буду этого делать. И если ты считаешь, что я воспринимаю тебя как часть обстановки, то что, собственно, в этом плохого? Это в полной мере относится к Каролине и к кому бы то ни было еще. Я не принимаю своего решения в полном вакууме, — в отличие от тебя. И если я выбираю обстановку Лауры, а не Каролины… Прости, Лаура! — Кто-то вошел в кабинет. Она услышала голоса. — Мне нужно идти, дорогая. Нед Браун на проводе. Он хочет назначить встречу. Увидимся завтра вечером. Я заберу детей в семь.

Лаура простилась и повесила трубку. Обстановка Лауры, обстановка Каролины. Боже! И она должна слушать этот тошнотворный бред, который несет взрослый мужчина. Да, Алан не в состоянии разобраться в собственных эмоциях, точносопляк!

Лаура отправилась в душ. Что самое противное, внутреннее чувство говорило ей, что она должна прислушаться к его словам. Что во всем этом была своя сермяжная правда. Что-то внутри ее существа словно толкало Лауру к тому, что могло оказаться полным провалом для нее и обернуться полным благополучием для детей. Да в чем, собственно, дело? Что она мечтает о прекрасном принце в облике Кевина Костнера в экзотическом сексуальном наряде? Самый лучший психолог на этой планете не сможет ей этого обеспечить. И никто не сможет помочь.

И Лаура расплакалась. Ей тридцать четыре, и она готова сдаться на милость победителя. Чтобы все в ее жизни наладилось, урегулировалось. Пора успокоиться и не ловить журавля в небе, надо беречь то, что еще осталось. Но почему у нее все идет кувырком? Она прислонилась к скользкой холодной стене и включила душ, чтобы теплые нежные струи обволокли ее спину и плечи. О Боже, как же она устала!

Лаура оделась, отвезла детей в школу и вдруг почувствовала, что у нее не хватает душевных сил, чтобы как ни в чем не бывало отправиться на работу. Она вернулась домой и позвонила в офис, сказавшись больной. Потом облачилась в пижаму, выдернула телефонный шнур из розетки и нырнула в постель.

Когда через несколько часов она проснулась, разбитая и почти не отдохнувшая, от жалости к собственной персоне не осталось и следа. Алан в самом деле пробуждал к жизни худшие черты ее натуры. Таша была права. Когда Лаура видела его, слушала его объяснения, в ней заново просыпались с таким трудом преодоленные обиды. Те черты Алана, которые до развода не более чем раздражали Лауру — его увлеченность работой, завышенная самооценка, убеждение, что он лучше, мудрее и полезнее, чем она, — сейчас приводили ее в бешенство. Она злилась на него еще до того, как он открывал рот, — и это было совершенно нелогично и бессмысленно. Или, по меньшей мере, эгоистично. Если она не может любить его так, как раньше, если хочет добиться от него невозможного, лучше поставить точку над «i» и прекратить мучения.

Лаура покачала головой, сердясь на самое себя. Алан тоже был прав тогда, в понедельник, в кабинете у Таши. Может, ей самой нравилось упиваться ролью образцовой жены и матери, скорбно несущей свой крест. Святая великомученица Лаура.

Она протерла глаза и вздохнула. Что она может сказать наверняка? И как можно ломать жизнь своим детям, когда ни в чем не можешь разобраться до конца?

Лаура видела выступления Кена Карлсена по телевидению в рамках предвыборной кампании, но такого рода подача информации вряд ли могла составить подлинный человеческий портрет. Единственное, что приходило в голову, так это то, что сенатор как будто сошел с экрана ковбойского фильма. Синие глаза с магнетическим взглядом, светлые волосы, тронутые сединой, интересное лицо, черты которого говорили о мужской зрелости и силе духа. Если бы губернаторов выбирали на телевизионных шоу, победа Карлсена была бы предопределена.

Секретарша, явно закрутившаяся на работе и не торопившаяся уйти домой, хотя была уже половина шестого, отыскала ее имя в своем расписании, и через минуту сенатор удостоил Лауру своим вниманием. Лаура села на стул напротив его стола и рассказала о своих немногочисленных визитах в Капитолий — начиная с экскурсии вместе с классом Сита и кончая присутствием на нескольких митингах. Он владел свойственным многим хорошим политикам искусством располагать людей к себе и создавать для них комфортную обстановку. Лаура оценила это, потому что, отправляясь на собеседование, ужасно волновалась.

— А теперь расскажите о себе, — попросил он. — Вы такая же либералка, как моя добрая приятельница Вики Стоунхауз?

— Рискуя своим будущим, признаюсь, что нет. Я вообще считаю, что невозможно отыскать в стране большего либерала, чем она. Конечно, если дело не касается налогов.

Он улыбнулся.

— Не знаю, не знаю. В Голливуде у нас было несколько очень хороших общих друзей Они прекрасно ко мне относились, хотя и подозревали, что я в глубине души консерватор. С точки зрения демократов, именно так оно и есть.

— Лично я считаю, что вы идете по верному пути, — искренне сказала Лаура. — И не только потому, что так говорит Вики Приятно, когда возникает возможность проголосовать за хорошего человека, а не просто выбирать из нескольких зол меньшее.

— Спасибо, миссис Миллер. Но все мы остаемся тружениками, которым надо честно выполнять свои обязанности. — Он отхлебнул кока-колы из банки. — Я хочу вас предупредить, что предлагаемая вам работа потребует от вас большого напряжения. У нас три телефонных линии, по которым постоянно звонят люди. А они всегда чем-то недовольны и чего-то добиваются. Вики сказала, что вы умеете ладить с людьми. И вам просто не обойтись без этого, потому что около вашего стола будут ежедневно толкаться буквально толпы посетителей.

— Вы имеете в виду работников Капитолия?

— А также остальных сотрудников. Людей из аппарата губернатора, чиновников высокого ранга, сомнительных типов, репортеров, лоббистов… Они будут здесь дневать и ночевать, клянчить, а иногда в самой грубой форме требовать своего, по телефону или лично. Я жду от своих подчиненных вежливости и умения оградить меня от людей, с которыми я не желаю иметь дело.

— Здесь у меня не будет проблем. Моя предыдущая работа заключалась в том, чтобы звонить покупателям страховок и напоминать о сроках выплаты. Я никогда не теряю терпения даже со своей мамой и детьми. — Она помолчала. — Честнее будет, пожалуй, сказать, что почти никогда. Я срываюсь все-таки на своего бывшего мужа.

— Тогда остается только надеяться, что он не придет ко мне на прием, — рассмеялся Карлсен.

— Не должен. Он работает в Объединенном школьном департаменте. И в данный момент торгуется с учителями, пытаясь отговорить их от забастовки. А вот его шеф, возможно, посещает вас здесь, в Капитолии…

— Да, конечно, Льюис Мендес. Он всегда звонит или появляется, когда мы обсуждаем законопроекты по вопросам образования.

Лаура покраснела.

— Понимаю. Ведь вы являетесь членом сенатского Комитета по образованию и стараетесь поддерживать средние школы, по словам Алана. Моего бывшего мужа. Простите, я не подумала.

— Если бы вы знали, в каком количестве комитетов я состою, то только тогда, возможно, смогли бы реально представить, с каким количеством людей я знаком.

Он глотнул еще кока-колы и поинтересовался, в какой стадии находятся переговоры Алана. Они обсудили некоторые вопросы образования и развития транспортных перевозок — еще одной сферы профессиональных интересов Карлсена.

Он откинулся на спинку стула:

— Так что вы скажете? Хотите работать со мной?

Лаура растерялась:

— И вы больше ничего не хотите обо мне узнать? Навести справки, получить рекомендации?

— Я их уже получил. Во-первых, Вики сказала, что вы — просто золото, а я привык доверять ее мнению. И мой помощник Джек Вальтер, вами очарован. Как и я.

— В таком случае, сенатор, я буду счастлива приступить к работе.

— Я привык, чтобы меня звали по имени. Просто Кэн. Так когда вы можете приступить?..

Его прервал стук в дверь. Прежде чем он успел ответить, на пороге появилась молодая интересная женщина. Ее светлые волосы были аккуратно подобраны, вместо платья на ней была морская форма, так что Лаура в первую минуту не узнала Хитер Мартин, приемную дочь сенатора.

Она держала в руках обертку от «Сникерса», последний кусок которого засунула в рот, обходя кресло сенатора сзади. Она бросила обертку в корзину и принялась массировать Кену спину.

— Я смотрю, ты опять в запарке. Еще один сумасшедший день в нашем зверинце?

— А разве бывает по-другому? — Кен вдруг сконфузился, что она фамильярничает с ним в присутствии постороннего человека. — Знаешь, Хитер, вообще-то я собирался…

— Завязать с делами и отвезти меня поужинать к Фрэнку Фэту. Я осталась без обеда. И умираю от голода. А тебе надо набраться сил перед тем, как отправиться просить денег у Девиса. — Она посмотрела на Лауру и улыбнулась. — Салют! Миссис Стоунхауз все-таки втянула вас в предвыборную кампанию?

— Лишь постольку, поскольку, — ответила Лаура. — Она рекомендовала меня на работу.

— Мы как раз договаривались об условиях, когда ты вошла, — сказал Кен. — Где вы познакомились?

Хитер достала из шкафа атташе-кейс Кена, положила перед ним на стол и открыла.

— Мы случайно встретились на ступеньках около нашего дома. Я выходила, а миссис Миллер и миссис Стоунхауз входили внутрь. Ты с мамой был в графстве Орандж. — Она села в кресло. — Поздравляю с началом работы под началом будущего губернатора Калифорнии, миссис Миллер. Основное, что вы должны знать, так это то, что он работает как вол и должен сбавить обороты. И что когда звоню я, нас нужно соединять незамедлительно.

— Если только я не прошу этого не делать. Иногда она бывает такой занудой, Лаура. Она слишком обо мне печется. — Он взглянул на Хитер с истинным восхищением, которое Лаура нашла трогательным. Так приятно осознавать, что возможны идеальные случаи удочерения. — Скорее всего, я смогу вырваться поужинать, Хитти. Займи столик и закажи мне курицу. Я догоню тебя через минуту.

— Будет сделано, губернатор. До встречи, миссис Миллер. Постарайтесь проследить, чтобы он сделал хотя бы один глоток простой воды вместо коки, хорошо?

Лаура пообещала сделать все, что будет в ее силах, и Хитер выпорхнула из кабинета.

— А что плохого в кока-коле? — поинтересовалась Лаура.

— Слишком много кофеина и сахара. Она утверждает, что это нарушает обмен веществ.

— И это говорит особа, появившаяся здесь со «Сникерсом» во рту?

— А где вы видели, чтобы дети подчинялись логике? Она заявляет, что в ней сгорают все лишние калории, потому что ей двадцать пять и она трижды в неделю занимается спортом. Ну а я, как сами видите, стою одной ногой в могиле, хотя изредка мне и удается постучать в теннис. — Он уложил стопку документов в кейс. — Я хотел бы, чтобы вы вышли на работу как можно раньше. Вы начинаете в благодатное время. Сразу после сессии пасхальные каникулы, так что я буду отсутствовать целую неделю, и в офисе будет затишье. Это даст вам возможность разобраться в делах в спокойной обстановке, а не в условиях сумасшедшего дома.

— Вы будете заняты делами предвыборной кампании?

— Да. Добыванием денег, как это называет Хитер. В погоне за долларом. Но приходится выбирать: либо это, либо разбазаривание наследства Хитер.

— Вы — ее кумир. И я думаю, что занимаете это место вполне заслуженно.

Карлсен ослепительно улыбнулся:

— Но только до той поры, пока ей не захочется иметь свой дом или шикарную машину. Когда вы выходите на работу? Понедельник вас устроит?

Обычно Лаура старалась предупреждать об уходе с работы за две недели, но Фредди не заслуживал и пары остающихся рабочих дней.

— Вполне, — ответила она.

— Вы говорили, что у вас есть дети, а они, видимо, будут дома всю следующую неделю. Если у вас есть проблемы…

— Никаких проблем нет. — Лауре очень хотелось провести с детьми праздничные дни, но она не могла допустить потери в деньгах и не хотела начинать новую жизнь с мелких привилегий. — У них есть няня.

— Жду вас в понедельник в восемь тридцать. Укороченный рабочий день, но без перерыва на обед. Сэнди вам все объяснит. Я хотел бы, чтобы вы со своими детьми смогли как-нибудь вырваться в зоопарк. Сходить в кино. Тогда они, возможно, будут более снисходительно относиться к матери, которая каждый вечер будет приходить домой выжатая как лимон. Следующие два месяца будут довольно напряженными.

Лаура поблагодарила его, разделяя мнение Вики, что он душка, и задаваясь вопросом, все ли сотрудники офиса будут настроены так же радушно.

Лаура решила быть до конца честной по отношению к Фредди и совершить увольнение по общепринятым правилам. Он был слизняком и мошенником, но с огромными связями. Было бы глупо ссориться с ним на прощанье, по крайней мере, до той поры, пока его не сцапали, если, конечно, было за что.

За те два дня, что Лауры не было в офисе, на ее столе накопились кое-какие бумаги. Она отложила их в сторону и сама написала на себя рекомендательное письмо. Не очень-то приятно иметь в своем досье отрицательный отзыв предыдущего начальника.

Она отпечатала рекомендацию и уже работала над информационным бюллетенем, когда выглянул Фредди. Он был в довольно хорошем настроении, что свидетельствовало о том, что агенты ФБР больше к нему не заглядывали.

Он подрулил к ее столу:

— Что случилось, дружок? Перегуляла в выходные и тебе потребовалась пара дней на отходняк?

Лаура проигнорировала его фамильярный тон:

— Моя жизнь гораздо прозаичнее, чем вы думаете, Фредди.

— А могла бы быть и повеселее. Зайди ко мне. Я хочу тебе кое-что показать.

Лаура захватила с собой рекомендательное письмо и прошла в его кабинет. Он уселся на диван и предложил ей подушку рядом с ним, но Лаура села на кресло напротив. Фредди скис.

На журнальном столике лежало несколько рекламных брошюр, предлагающих морские круизы на любой вкус. Он взял одну из них и пролистал.

— Взгляни-ка! Это станет путешествием года. Семидневный круиз в Мехико, все каюты — первого класса. Мои мужики чуть с ума не сошли, когда я им рассказал об этом.

Каждый год Фредди вывозил лучших страховых агентов с женами в небольшое путешествие. Это была скромная компенсация за ту комиссию, которую он имел с проданных ими полисов. В прошлом году они ездили в Сан-Диего.

— Выглядит заманчиво, — сказала Лаура безразличным тоном.

— Мери-Бет ненавидит морские путешествия. У нее морская болезнь, и никакие таблетки ей не помогают. Вот я и подумал, почему бы мне не взять вместо нее Лауру? Ты заслуживаешь этого, дружок. Ты просто настоящая маленькая работяга.

Незачем даже спрашивать, в какой каюте Лаура должна будет проводить ночи. Вот она и дождалась самого гадкого предложения, от которого неделю назад невозможно было бы отказаться. Фредди ставил откровенный ультиматум: скажи «да» или я тебя уничтожу.

Но как чертовски приятно осознавать, что сегодня ты можешь запросто отказаться! И даже лишить Фредди удовольствия ее уволить. И неважно, что для отказа придется выбрать самую вежливую форму. Фредди не был настолько глуп, чтобы не допускать возможности, что Лаура могла тайком искать новую работу, и чтобы не понимать причин ее желания уйти.

Лаура нежно улыбнулась:

— Фредди, милый, это так восхитительно, что вы обо мне не забыли! Но я не смогу поехать. У меня есть для вас большая новость.

— Большая новость? — переспросил он. — Боже милостивый, надеюсь, ты не беременна?

— Нет-нет, ничего такого. Просто у меня появился шанс, который я не могла упустить. И я согласилась. Я знаю, что вы меня одобрите. Вы ведь не раз говорили, что уважаете права сотрудников на рост.

Фредди растерялся:

— Конечно, дружок. Конечно, я желаю своим сотрудникам всего самого лучшего. Так что же это за шанс у тебя появился?

— Работа в Капитолии, с одним сенатором. Мне очень жаль, что приходится уходить, не подыскав замены, но я должна приступить к новой работе в понедельник.

— В следующий понедельник? И это все, на что я могу рассчитывать?

Лаура с содроганием подумала о том, каких оскорблений заслужила бы она, продинамив Фредди во время круиза, но не стала давать волю эмоциям.

— Мне очень жаль, но Кен так занят. Мой новый шеф — Кен Карлсен, кандидат в губернаторы. Я думаю, что вы знаете его получше меня, ведь он так много сделал для системы страхования. Будучи членом сенатской Комиссии по этому вопросу, я хочу сказать…

Это был блеф. Карлсен не имел к этой комиссии никакого отношения.

Фредди отшвырнул рекламный проспект. Ей показалось, что она услышала, как в его тупой голове зашевелились извилины. Лаура получила работу у большой «шишки». У человека, имевшего влияние в сфере его профессиональной деятельности. Было бы глупо напоследок портить с ней отношения.

— Ладно, не бери в голову, — сказал он. — Я позвоню Теду в отдел кадров. Он организует увольнение за несколько минут. А этот Кен Карлсен, кажется, неплохой чувак. Может, я даже за него проголосую, если он пройдет предварительный этап.

Вот это уж совсем странно. Фредди оценивал политических деятелей по строгому консервативному стандарту, его идеалом был Рональд Рейган.

— Правда? Но ведь он демократ?

— Ну и что? Он не из тех либералов, которые отказываются утверждать налоги, если им что-то не понравилось. Да и в Комитете по страхованию он отлично себя проявил.

— Это уж точно, — Лаура достала рекомендательное письмо. — Я подумала, что мне потребуется рекомендация за вашей подписью. Мне не хотелось вас обременять такими пустяками, так что я набросала ее сама. Конечно, если вы не согласны, или хотите внести коррективы…

Фредди взял письмо в руки и бросил на него короткий взгляд, прочитав от силы пару слов.

— Нет-нет, здесь все правильно. — Он нацарапал внизу свое имя. — Итак, ты работаешь с Кеном Карлсеном. Прими мои поздравления, дружок. С этим парнем я был бы не прочь познакомиться. Замолвишь за меня словечко? Сможешь представить, если возникнет необходимость?

Лаура уставилась на него. Замолвить словечко за этого проходимца? Пусть скажет спасибо, что она еще не сообщила о его подвигах куда следует.

— Вообще-то, Кен о вас уже и так наслышан. Вы ведь знаете, что во время собеседований я никогда ничего не скрываю. Я ему все о вас рассказала, Фредди, совершенно все. И я уверена…

— Что ты имеешь в виду? — Фредди покраснел как рак. — Что ты ему наговорила?

Лаура могла рассказать Кену только о том, как Фредди ее изводил, но уж никак не о его махинациях; но у Фредди в голове все всегда переворачивалось с ног на голову. И когда она, наконец, к этому приспособится? С точки зрения такого типа, как Фредди, переманивание чужого секретаря было обычной практикой. Она бы расхохоталась над его тупостью, если бы это не был именно тот случай, когда смех был более чем неуместен.

— Ну, не об этом, — сказала Лаура, сделав вид, что ее рассмешило его предположение. — Я, слава Богу, не круглая дура. Ведь я знала все о полисе Бониты, но до поры до времени об этом не подозревали даже вы. Так что мне даже обидно, что вы во мне сомневаетесь.

— Тогда что? — не унимался он. — Что ты ему рассказала?

— Да все остальное, конечно. Обо всем, чем я здесь занималась. — Лаура замолчала, борясь с соблазном нанести последний удар его мужскому самолюбию. — И чем отказывалась заниматься Я уверена, что сенатор был бы очень рад знакомству с вами. Но он ужасно занят. Позвоните мне как-нибудь и я постараюсь все устроить.

Скорее мессия явится в офис Карлсена, чем его порог переступит нога Фредди.

Он слегка растерялся, озадачился, будто почувствовал ее настоящие эмоции по отношению к нему, но обыденный план Лауры сделал свое дело.

— Отлично. Слушай, у тебя остается два выходных дня, так что заканчивай свой бюллетень и сматывайся отсюда. Пусть у тебя будет несколько лишних свободных дней. Чек я вышлю тебе по почте.

Лаура давно использовала все свои отгулы, и Фредди это было известно не хуже, чем ей. Он всегда обращал внимание на подобные детали. Но минуту назад из объекта сексуальных притязаний она превратилась в объект сексуального поражения. И теперь Фредди хотел избавиться от нее как можно скорее.

Это обстоятельство в некотором смысле уравнивало их, и Лаура решила этим воспользоваться.

— Огромное спасибо, но я хотела бы получить чек сегодня же. Я сейчас совсем на мели. — В противном случае ей придется ждать целую вечность.

— Я не могу этого сделать, — ответил он. — Зарплату мы выплачиваем пятнадцатого числа.

Другими словами, поблажек не жди. Лаура встала, уговаривая себя не заводиться. Она больше у него не работает.

— Ну, конечно, не будем нарушать установленный порядок. Я лучше зайду пятнадцатого сама. Принесу домашнего печенья, а заодно заберу свой чек. Я уверена, что у вас уже будет к тому времени новый секретарь. Пригласим Мери-Бет. Втроем мы сможем славно поболтать о том, какой вы заботливый муж и начальник.

Лаура окончательно приперла его к стене, и Фредди ничего не мог с этим поделать. Он и так был вне себя от бешенства и с большим трудом держал себя в руках. У него не было никаких иллюзий на ее счет — еще ни у одной тупой потаскушки не доставало наглости перечить ему, да еще откровенно издеваться.

И тогда Фредди не выдержал и сорвался:

— Ты редкая стерва, Лаура. Удивляюсь, что твой муж так долго с тобой протянул. Скажи Виолетте, чтобы она выписала тебе чек сегодня же. А потом убирайся отсюда и не вздумай возвращаться.

Лаура улыбнулась:

— Мне тоже было очень приятно иметь с вами дело, Фредди.

14

Подошла среда — день посиделок на кухне у Вики. Алан забрал к себе с ночевкой Сита и Сару, не забыв поздравить Лауру с новой работой у Карлсена, когда они вместе собирали детские вещи. И потом с беспощадной честностью признался, что так закрутился со своими переговорами, что начисто забыл о ее «резюме». Потом он, конечно, о нем вспомнил, но было уже слишком поздно.

— Я даже не была на него раздражена, — сказала Лаура Вики. — По крайней мере, он хотя бы один раз был со мной честен.

— Хм. Это очень серьезный сдвиг. А что ты решила насчет Арта Олбрайта? Пойдешь к нему на свидание в субботу?

Лаура кивнула.

— Поболтать о еврейском виноградном вине. Я позвонила ему вчера часов в восемь, чтобы подтвердить договоренность. Так через сорок минут мне перезвонила мама, счастливая донельзя. Всю последнюю неделю она занимается тем, что опекает заблудшую овцу в лице Алисы, и считает своим подопечным заодно и Арта. Она на седьмом небе от счастья, что я впервые с энтузиазмом встретила ее предложение. И считает это признаком окончательного разрыва с Аланом. Я как можно деликатнее напомнила, что прежние ее находки были крайне далеки от идеала.

— Зачем разводить дипломатию? Ей нужна определенность, а ты что делаешь? Рассказываешь, что милый сыночек ее соседки — сексуальный извращенец, а кузен жены доктора весь обед ковырялся в носу?

— Хорошая мысль. Слушай, Арт вскользь упомянул, что на вечеринке, куда мы идем, будет толпа народу. Не одолжишь мне свое выходное платье и золотые украшения?

— Ради Бога. Возьми еще и туфли. Они мне немного малы, а тебе будут в самый раз.

Лауре очень нравились эти изящные замшевые туфли. Страстная озабоченность Вики критическим положением братьев наших меньших на планете не могла ее заставить покупать туфли из кожезаменителя.

— Спасибо. — Лаура отхлебнула кофе. — Ты ведь еще не знаешь главную новость. Сегодня я ушла от Фредди. — Она подробно пересказала Вики их последний разговор и добавила: — Возможно, не стоило доводить его до белого каления; он ведь может натрепать всем своим знакомым, какая я стерва, а у него есть очень влиятельные друзья. Но мне доставляло истинное удовольствие действовать ему на нервы.

— И тебе абсолютно безразлично, что теперь он знает твое настоящее к нему отношение? — спросила Вики. — У тебя есть на него компромат. Искусный адвокат вполне может использовать имеющиеся у тебя подозрения в качестве свидетельства против него. Этого вполне достаточно, чтобы ему захотелось заставить замолчать тебя навеки.

— Но он знает и то, что у меня нет никаких доказательств Я не являюсь фактическим свидетелем мошенничества, у меня нет ничего против него и Бониты. Требуется куда больше зацепок, чтобы Фредди можно было в чем-то заподозрить, а уж тем более предъявить ему обвинение. И потом, у Фредди короткая память. Если в ближайшую неделю или две полиция никак себя не проявит, он вообще выкинет все это дело из головы.

Но в глубине души Лаура в этом сильно сомневалась. Несмотря на то, что любой человек, наделенный зачатками здравого смысла, не стал бы ни о чем беспокоиться, и даже Фредди, как ни был глуп, в состоянии взглянуть на вещи с тех же позиций, что и она. И все же Лауре то и дело мерещилось, как Фредди преследует ее по ночам, держа в одной руке нож мясника, а в другой — гранату. В эти дни воображение у Лауры стало работать не хуже, чем у Сита.

Соглашение между учительским профсоюзом и властями было достигнуто в четверг днем, гораздо раньше, чем Алан или кто-либо другой мог этого ожидать. Лаура в этот день занималась садом и уборкой в доме и узнала эту новость, включив вечерний информационный выпуск. Она смогла лицезреть самодовольного Неда Брауна и Льюиса Мендеса, с улыбкой пожимающих друг другу руки, и между ними Алана — вымотанного, но ужасно довольного собой.

Он позвонил ей через час. Пятница у него совершенно свободна, сказал он и предложил забрать детей до субботы. Он обязался сам позвонить и сообщить об изменениях в их планах миссис Фуджимото и заехать за детьми после школы.

Он также выразил надежду, что Лаура будет уже в состоянии нормально с ним общаться, когда он привезет детей обратно. Сейчас, когда напряженка на работе закончилась, он осознал, насколько невыносимым был все эти дни. Теперь он хотел сосредоточиться на их отношениях с Лаурой и готов разговаривать с Ташей целые дни напролет ради создания новой счастливой семьи.

Лауре стало интересно, что же она будет делать, когда Алан станет настоящим паинькой. Похоже, что ей предоставилась возможность это выяснить.

Арт Олбрайт подъехал к ее дому в субботу вечером, как они и договаривались, но немного опоздал. И это было даже кстати, потому что Лаура в последний момент обнаружила, что у нее совершенно нет наличных, и ей пришлось прибегнуть к помощи разменного автомата. Судя по полученной квитанции, у нее на счету образовалось десять лишних тысяч, что Лаура сочла рядовой ошибкой компьютера. Отношения с банком, даже в том случае, когда ошибка шла на пользу, напоминали отношения с государственным чиновником. А Лаура и не спешила докапываться до истины.

Арт вышел из своего «БМВ», на нем был кожаный пиджак, темные шерстяные брюки и черно-коричнево-бежевый хлопчатобумажный свитер с абстрактным рисунком. Сто пятьдесят долларов за свитер, прикинула Лаура, и еще столько же за пиджак. Сразу видно, что у него дела идут неплохо. Дотти было достаточно одного взгляда, чтобы напридумывать Бог знает чего.

Лаура была рада, что взяла у Вики напрокат ее шелковый костюм. Сейчас она жила жизнью свободной женщины, но ее гардероб по-прежнему был замужем за Аланом Миллером. Его содержимое было консервативным и строгим, хорошо подходя для свадеб, обедов с коллегами Алана и официальных мероприятий. И рядом не лежало с моделями из «Вога» и «Космо».

Лаура задала Арту вежливый вопрос о том, как прошел рабочий день, и они поехали на вечеринку. Первое время Арт все больше помалкивал, что Лаура приняла за обычную стеснительность. Но она попыталась его разговорить, и рассказ Арта оказался гораздо интереснее, чем она могла ожидать.

Бухгалтер по образованию, он успел сделать в Сан-Франциско неплохую карьеру. Но прошлой весной отец предложил ему партнерство в «Олбрайт инвестментс». Эта просьба прозвучала в устах заядлого одинокого волка, Арта Старшего, по меньшей мере неожиданно. А после этого он несколько месяцев вел себя еще более странно: избегал общения с близкими и друзьями, вдарился в абстрактные философские рассуждения.

Арт Младший был доволен своей жизнью и очень сомневался, что они с отцом сумеют работать вместе. Все свое детство и юность он только и знал, что пикировался с отцом. Их взгляды на финансовую политику сильно отличались — отец любил рисковать, сын отличался природной осторожностью. Сначала Артур Младший отклонил предложение, но Артур Старший настаивал, обещая полную свободу действий. Арт слишком хорошо знал отца, чтобы клюнуть на эту удочку.

Прошло несколько месяцев. Арт Старший тем временем становился все более неуравновешанным, то и дело поговаривал о самоубийстве. Его жена Алиса, заметив, что дела заметно ухудшились, заволновалась, она боялась, что ее супруг может окончательно развалить компанию. Она принялась обрабатывать сына, забеспокоившись, что муж опустил руки и грозил продать компанию первому встречному. Тогда Арт Младший согласился принять руководство фирмой в июле, за месяц до несчастного случая.

Его не было в тот день на борту яхты, сказал Арт Лауре, но вплоть до сегодняшнего дня он продолжает сомневаться, что это был несчастный случай или самоубийство. За месяц до этого пропал без вести еще один человек, доверенное лицо отца, который умудрялся делать деньги там, где другие безнадежно проигрывали. В любом случае, за семь месяцев, прошедших после гибели отца, Артур Младший постарался переключить своих клиентов и членов семьи с таких сомнительных предприятий, как золотоискательство и компьютерные исследования, на инвестиции в более надежные области, вроде недвижимости или ценных бумаг. Прибыль, правда, меньше, но угроза меньше в один день потерять все, что имеешь.

Слушая всю эту историю, Лаура задавала себе один и тот же вопрос насколько финансовые и психологические проблемы Арта Старшего могли быть обусловлены тем, что судья Холлистер, по словам Фредди, «доил его, как корову». Еще больше ее интересовало, какое совершенное им преступление могло дать основания для шантажа. К сожалению, подобные вопросы не очень уместны при первом знакомстве Не исключено также, что отец держал от сына свои дела в секрете. И если бы Арт и его мать знали что-нибудь о деятельности Холлистера, они вряд ли бы пришли на его похороны. Выражать соболезнования в связи с кончиной человека, который сам мог быть причиной смерти близкого им человека? Вряд ли это было возможно.

Прошло уже две недели после похорон судьи, но Лаура все равно чуть не разинула рот от изумления, когда Арт повернул на 45 улицу и подъехал к особняку Холлистеров. Все окна пылали огнем, двор был освещен, около парадной двери толпилось несколько пар. Не было сомнений, что вечеринка проходила именно здесь.

Пока Арт парковал машину, Лаура оглянулась через плечо. Дверь отворили, и вся компания ввалилась в дом.

— Не слишком ли рано? — спросила она.

— Может быть, но Чарли говорит, что эта встреча с друзьями поможет ему быстрее оклематься. И он решил закатить сабантуй. Меня всегда интересовали…

— Да? Что именно?

— Его отношения с отцом. Они соперничали друг с другом, как мальчишки. До последнего дня судья обожал всем хвастаться, что мог обыграть Чарли в пинг-понг и еще Бог знает во что. — Арт опустил глаза. — И это соперничество распространялось на сферу финансов. Судья отказался оплатить обучение сына в юридической школе. Чарли шесть лет пытался поступить в Беркли, и судья полагал, что не обязан оказывать ему поддержку.

Или тратил слишком много денег на выплату карточных долгов и пытался таким образом оправдаться, подумала Лаура.

— Но Чарли, кажется, уже год учится в Макджордже? Что же произошло? Кто оплачивает его образование сейчас?

— Брат Мэгги, его дядя. У него водятся лишние деньги — он владелец банка в Лос-Анджелесе.

Они вышли из машины и направились к дому.

— Когда Чарли начал учиться в Макджордже, судья разрешил ему приехать домой и пользоваться машинами, при условии, что он будет оплачивать остальные расходы из своих сбережений. К тому времени Чарли уже несколько лет как работал. С моей точки зрения, это было хорошее предложение, но Чарли отклонил его — он не мог простить отцу упущенного времени; того, что тот не помог ему вовремя получить образования. Он считал, что его отец богат, а он, его сын, беден. И это несправедливо.

— Но на похоронах он выступил с проникновенной речью. Он выглядел, как говорится, убитым горем.

— Верно. Я тогда подумал, что они могли помириться накануне смерти судьи. Или Холлистер в самом деле оказался банкротом, как теперь говорят, и Чарли понял, что отец сделал для него все, что мог. Но я в этом не уверен. Зато абсолютно уверен, в том что не стал бы устраивать приемов через две недели после смерти моего отца.

— Я тоже. Мне все равно, что за проблемы были у Холлистера при жизни. Чарли его сын. И хотя бы ради приличия он должен уважать его память. Я удивлена, что Мэгги это допустила.

— Не думаю, что она вообще в курсе, — сказал Арт. — Чарли говорил, что она уехала к сестре в Сан-Франциско.

— А когда вернется, неужели не закатит ему скандал?

— Скорее всего, нет. Чарли ее любимчик. У Мэгги никогда не было своих денег, но это не мешало ей выполнять любые его прихоти. Кто, вы думаете, мог уговорить дядю Клейтона заплатить за обучение Чарли?

Они стояли около двери. Лаура коснулась руки Артура.

— Знаете что? С того дня, как я развелась, вы первый человек, который разговаривает со мной так просто, по-дружески. Мне это очень нравится.

Он нажал на звонок, заметно радуясь комплименту, но потом смутился:

— Дело не во мне, а в вас. Обычно я все держу при себе. В силу особенностей моей профессии. Но с вами очень легко разговаривать. Вообще-то, ничего, что я сказал о Чарли, не является секретом. Но я бы не хотел, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще.

— Дальше меня эта информация не пойдет, поверьте.

— Я понимаю. В этом-то все и дело. — Он сделал паузу. — Ваша мама говорила моей, что мы с вами виделись прошлой осенью. И я никак не мог сообразить, почему я вас не запомнил. И почему еще в тот вечер не попросил номер вашего телефона. Должен признаться, что моя мама чуть не силком заставила меня назначить вам свидание.

Лаура улыбнулась.

— Мы с вами оказались в одинаковом положении. Моя мама заставила меня принять ваше приглашение. Обе они, возможно…

Но тут открылась дверь. Рыжая девица, одетая в кожаную мини-юбку и вызывающе яркий свитер, держала в руках банку импортного пива.

— Привет, — сказала она. — В кабинете смотрят киношку, еда в столовой, выпивка на веранде, бассейн и покер — в подвале. — Она глотнула пива. — Меня зовут Дженнифер Харрис.

— Лаура Миллер и Арт Олбрайт, — представился Арт. — В детстве я жил на этой же улице.

— А я знаю Чарли по юридической школе, но здесь полно таких, кто видит его впервые в жизни. Просто такой тип мероприятия: кругом одни друзья друзей. Желаю хорошо повеселиться. — Она допила пиво и отошла.

Лаура осмотрелась. Гостиная и застекленная веранда располагались по левую руку, столовая — по правую. Кабинет был прямо перед ними, справа от него на второй этаж и в подвал уходили две лестницы. Весь дом был устлан восточными коврами, завешан картинами и заставлен китайскими и европейскими безделушками.

— Здесь очень мило, — сказала она Арту.

— Дом принадлежал раньше родителям Мэгги. Холлистер купил его у свекрови после смерти ее мужа — со всей этой обстановкой и картинами. Миссис Дэвис, говорит мама, просто с ума сходила по старым вещицам. Она потом переехала в Беверли-Хиллс, чтобы быть поближе к Клейтону вышла замуж за мужчину на десять лет моложе ее и начала собирать коллекцию современного искусства.

— Давно она уехала? — спросила Лаура.

Артур на минуту задумался.

— Я был еще маленьким. А Холлистер еще не был судьей Лет двадцать назад.

Даже тогда такой дом вместе с мебелью стоил целое состояние. Интересно, Холлистер уже играл? Если так, то, очевидно, зарабатывал достаточно, чтобы покрывать расходы, ведь раньше Фредди любил его и считал «отличным чуваком». Он не относился бы так к человеку, который шантажировал бы его с самого начала их знакомства.

Они вошли в столовую. Стол ломился от яств: горы икры и осетрина, паштеты и салаты, великолепные крабы и гигантские креветки, изысканно оформленные блюда с холодными закусками. Лаура не видела такого изобилия со свадьбы своего двоюродного брата Мелвина, пластического хирурга из Лонг Айленда. Он женился на богатой клиентке и в качестве вознаграждения получил хрустальное изваяние новоиспеченного бюста, носа и щек своей избранницы, которое служило основным украшением стола.

Лаура придвинулась к Арту:

— Такое угощение стоит бешеных денег Вы, кажется, говорили, что Чарли не особенно богат.

— Верно. Может, он загнал украшения Мэгги, стоило той уехать из города, — пошутил он, взял две тарелки и протянул одну из них Лауре. — Но такого она ему никогда не простит. Она помешана на всяком барахле. Мама говорила, что Мэгги, пожалуй, больше любила все это имущество, чем самого судью.

Они медленно обошли вокруг стола, взяв всего понемногу.

— Значит, они не были счастливы вместе?

Арт пожал плечами.

— Чужая душа — потемки. Я всегда считал судью воплощенной честностью, надежным столпом общества. А сейчас выясняется, что он находился под следствием. И что его вполне мог пристрелить один из его партнеров по темным делам.

— А что думаете по этому поводу вы? Как по-вашему, что произошло?

— Честно говоря, я не был близко с ним знаком даже тогда, когда мы с Чарли были лучшими друзьями. После моего переезда в Сан-Франциско я виделся с ним от силы раза три в год. Его смерть мало меня тронула. У меня и своих забот предостаточно.

— Например, возрождение семейного бизнеса?

— Да, — он покраснел. — Я не должен был так отзываться о судье Холлистере. Это, наверное, выглядит слишком цинично.

— Да нет, — ответила Лаура, — я тоже привыкла переживать за всех своих знакомых, но знаете, потом… Если человек по-настоящему вам не близок, то не стоит, по-моему, тратить на него свои душевные силы.

Они вошли в гостиную. Здесь осталось только два свободных места — пара роскошных антикварных кресел в углу между дверью и небольшим роялем. Кресла стояли как бы в стороне и служили, скорее, украшением интерьера. Но Лаура все-таки уселась на одно из них, а на другое положила сумочку, пока Арт пошел налить что-нибудь выпить.

Он вернулся с вином для нее и пивом для себя и попросил ее рассказать о разводе. Лаура научилась избегать трагических деталей. Она давно заметила, что мужчины больше предпочитают забавные анекдоты, чем искренний рассказ о ее семейной жизни.

Но Арт был не таким, как все. Он задавал серьезные вопросы и ждал откровенных ответов. Оказалось, что он знал лично третью сторону треугольника, и это облегчало разговор.

Арт познакомился с Каролиной в июле, на коктейле в отеле «Хайят». Прием давал Крэг Томлинсон — каждый год он собирал вместе всех бизнесменов и официальных лиц, с которыми имел дело. Каролина была организатором вечера со стороны «Силей энд ассошиэйтс» и проявляла бурную активность: носилась колбасой, проверяя, всем ли хватает еды и выпивки, со всеми ли нужными людьми переговорили ее клиенты.

Арт и его отец, однако, не перемолвились с Томлинсоном и словечком, поскольку последний был постоянным клиентом Арта Старшего, и они виделись, по меньшей мере, каждую неделю. Эти тесные отношения с фирмой Томлинсона, заметил Арт, прекратились сразу же после смерти отца. Он не объяснил, по какой причине это произошло, но Лауре показалось, что Арт недолюбливал Томлинсона и не считал за честь иметь с ним деловые отношения.

После этой встречи Арт Младший виделся с Каролиной в «Атлетическом клубе». Там же он познакомился и с Аланом и впервые услышал сплетни о нем и Каролине. Но Миллер — довольно распространенная фамилия, так что Арт сообразил, что Лаура бывшая жена Алана, только после того, как она упомянула имя мужа и Каролины вместе.

Выяснив друг о друге необходимый минимум, они переключились на обсуждение убийства Холлистера. И так увлеклись разговором, что совсем не обращали внимания на окружающих. И вдруг на пороге появилась высокая блондинка в черном вельветовом костюме.

Лаура похолодела. Она видела Каролину лишь однажды, в супермаркете, и эта встреча пробудила в ней чувство невыносимого унижения.

В тот день Лаура намеревалась прошествовать мимо соперницы с царственным видом, бросив на ходу холодное приветствие. Но вместо этого отскочила в сторону, пока ее не обнаружили, и, бросив наполовину наполненную продуктами сумку, выскочила из магазина. С тех пор, прежде чем войти в любой магазин в их районе, Лаура сначала проверяла, не стоит ли на стоянке хорошо знакомый ей темно-синий «мерседес».

Каролина выглядела сногсшибательно. Черноту костюма оттенял серебряный пояс, серебристый галстук и серебряные висячие сережки. Мужчина, вошедший вместе с ней, был выше ее почти на голову и одет в кричаще-яркий наряд — вишневые кожаные брюки и золотистую шелковую рубашку; вишнево-золотой свитер был небрежно обвязан вокруг шеи. Ройал Пейн собственной персоной.

Обычно команда «Кингс» принимала участие в вечернем субботнем матче, так что Лаура удивилась, что он оказался здесь. Но потом вспомнила, что сегодня они играли днем.

Каролина заметила Лауру и улыбнулась ей, взяв под руку Пейна, как бы подразумевая под этим жестом: «Теперь-то нам нечего делить, значит, нечего и враждовать».

Лаура улыбнулась в ответ, но сердце у нее бешено колотилось. У нее не осталось причин для волнений: ни одна из них больше не любила мужчину, за которого они так яростно сражались. Но Лаура не умела так быстро справляться с эмоциями.

Каролина подошла, не выпуская руки Пейна и пне себя от счастья, что ей удалось их застукать:

— Лаура! Арт! Привет! Ты отлично вы глядишь, Лаура. У тебя шикарное платье. Где ты его откопала?

— В гардеробе у подруги. (Мой доход, в отличие от твоего, не выражается шестизначной цифрой.) — Она купила его в «Мейсе», в Сан-Франциско. А твой облегающий костюм выше всяких похвал. Нужна идеальная фигура, чтобы выглядеть в нем так хорошо. — (Не баба, а глиста в скафандре.) — Как тебе удается держать форму?

— Благодарю за комплимент, но честно говоря, я бы не раздумывая поменяла свою спортивную форму на твои милые округлости. — Каролина рассмеялась. — Бог свидетель, что Алан прожужжал мне о них все уши. Он все время настаивал на том, чтобы я набрала вес, но для меня эти попытки кончаются надутыми, как у бурундука, щеками и отвислым животом.

Лаура была поражена. Она приготовилась к дежурно-вежливому разговору, а не полной намеков перестрелке, но, к собственному удивлению, с легкостью приняла предложенный Каролиной тон:

— А мне он только и твердил, что ты — само совершенство. Если тебе потребуется полный список собственных достоинств, обращайся ко мне.

— Так было полгода назад. С тех пор мои ставки значительно упали. Можешь спросить у него самого.

Пейн обнял ее за плечи:

— Он круглый идиот. С каждым днем ты становишься только лучше.

— Я должна вас познакомить, — сказала Каролина. — Это Лаура Миллер и Арт Олбрайт, милый. Ройал Пейн. Я думаю, вы его узнали. Сегодня у него был удачный день: «Кингс» выиграли матч с преимуществом в три очка.

Пейн пожал руку Лауре, потом Арту, заметив, чтоего лицо кажется ему знакомым.

— Подождите, я вспомнил. «Атлетический клуб»?

— Верно.

— Его второй дом, — сказала Каролина. — Он так помешан на баскетболе, что даже со мной играет один на один.

— Не могу вести ее вплотную, не могу блокировать ее броски, могу только нападать издалека, а она толкается, пихается и даже повисает у меня на шее. Более вредного игрока на целом свете не сыщешь.

Им было так хорошо в компании друг друга, что Лауре не верилось, что они познакомились несколько минут назад.

— Вы тоже познакомились в клубе? — спросила Лаура.

— Ага, это лучшее в городе место для знакомств, — ответил Пейн.

— Вообще-то, мы познакомились этой осенью, когда я разрабатывала для «Кингс» программу по регулированию связей с общественностью, — сказала Каролина. — Ройал принял меня за невинного младенца, который панически боится мужчин.

— Кто? Я? В жизни не говорил ничего подобного!

— Но зато подумал.

— Может, только сначала, но уж никак не после матча с «Келтикс».

Лаура была на этом матче вместе с Вики. Она помнила его, потому что «Кингс» выиграли, находясь в начале игры в почти безнадежном положении, и сравняли счет за несколько минут до ее окончания.

— Это был лучший матч года, — сказала Лаура. — Значит, после этой игры вы и нашли друг друга?

— Одиннадцатого марта, — ответил Ройал. — Ровно месяц назад, в ресторане. Ничего не помню об игре, кроме того, что мы выиграли; начисто вылетело из головы, что мы заказали на ужин, но вот то, что произошло потом в моем доме… я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Каролина и глазом не моргнула.

— Ройалу хотелось это отметить. Что мы и делаем. Как дела, Арт? Бизнес процветает?

— Небольшие сдвиги есть.

— А ты, Лаура? Продолжаешь вести переписку с друзьями и родственниками Фредди Фелпса?

— Уже нет. — Алан определенно обсуждал ее персону наравне с другими своими проблемами. — Я несколько дней как уволилась. Буду работать с сенатором Кеном Карлсеном. Начиная с понедельника.

— Правда? Вот это здорово! — Каролина взяла Лауру за руку. — Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать. Извините, мальчики. Мы скоро вернемся.

Лаура послушно последовала за ней, недоумевая, что от нее нужно Каролине.

15

— Сначала заглянем в бар, — сказала Каролина, направляясь к веранде. — Мы только что из нового индийского ресторана, и у меня во рту все горит. Но кормят там отменно. Обязательно наведайся туда как-нибудь.

Это было каким-то социальным извержением. Бывшая жена и бывшая любовница беззаботно щебечут о прелестях заморской кухни. Лаура подавила желание бросить в ответ замечание, полное сарказма. Если Каролина так хочет, она тоже может поддерживать светскую беседу.

— Кстати, об изысканных блюдах, а в столовую вы еще не заглядывали? — спросила она и рассказала байку о своем двоюродном братце Мелвине и ледяной скульптуре. — По мнению тети Розы, скульптор работал в той же манере, что Пикассо.

— За любовь к искусству приходится дорого платить, — сказала Каролина. Вокруг бара было настоящее столпотворение. — Я пробьюсь. Что ты будешь пить?

— Белое вино. — Лаура весь ужин мусолила свой стакан, и второй мог оказаться необходимым во время неожиданного разговора с Каролиной.

Пока Каролина добывала выпивку, Лаура рассматривала гостей; она узнала нескольких завсегдатаев вечеринок у Фредди и городских знаменитостей: модель, преуспевшую в Европе, нескольких политиков, телевизионного репортера… Здесь собрался чуть ли не весь город.

Чарли фланировал между гостями под руку с Дженнифер и вел себя, как хозяин светского раута. И если бы не пианист во фраке, наигрывающий джазовые мелодии, вполне можно было бы принять это мероприятие за официальный банкет.

Лаура дождалась, пока хозяин остался один, и подошла:

— Привет, Чарли!

— Рад вас видеть, Лаура! Вы пришли с Артом Олбрайтом, верно? Надеюсь, вы хорошо проводите время?

— О да! Честно говоря, я просто в эйфории. Похоже, здесь собрался весь цвет нашего города! У вас много знаменитых друзей!

— Да, кое-кого я действительно знаю. Но когда идет слух о большом приеме, многие появляются без приглашения. Знаете, как это бывает!

— Да, — ответила Лаура, хотя не имела об этом никакого понятия. Она могла бы созывать всех своих знакомых на вечеринку хоть десять лет подряд, но ни за что в жизни не собрала бы такого количества «зайцев», жаждущих посетить ее дом. — Большое спасибо за ужин. Еда была великолепна.

— Я очень рад, Лаура, вы не знакомы с Дженнифер?

— Она открыла нам дверь. — Они издалека обменялись улыбками.

— Как поживает Фредди? — спросил Чарли. — Кажется, на похоронах отца он по-настоящему скорбел.

Судя по речи самого Чарли, он в тот день был прямо-таки раздавлен навалившимся на него горем.

— Вообще-то, я больше у него не работаю, — ответила Лаура. — Я нашла другое место.

— Могу вас понять. Мишель дала Фредди отставку, и он стал искать у вас утешения. Но вы не проявили энтузиазма.

— Что-то вроде этого. — Лаура, конечно, могла сменить тему, но к чему заботиться о приличиях, когда Чарли определенно плевать на них хотел? — Значит, вы в курсе его амурных дел. Впрочем, неудивительно: Фредди никогда не отличался скрытностью.

— Не в пример моему отцу. — Чарли коснулся ее плеча. — Пожалуйста, отнеситесь по-дружески к Арту. Он недавно пережил то же, что и я. Черт подери, хреновое это дело — остаться сиротой. — Он хихикнул, махнул рукой вновь прибывшим гостям и отошел.

Через минуту показалась Каролина. Она несла два стакана — один с вином, другой, похоже, наполненный чистой водой со льдом. Алан как-то говорил, что у нее подозрение на язву и она проводит курс очищения от спиртного. Лаура, помнится, еще ответила тогда, что Каролине следовало лучше пройти курс очищения от женатых мужчин.

Каролина вручила Лауре вино.

— Здесь стоит такой гвалт. Поищем местечко потише.

Лаура кивнула, и ее мысли вернулись к Чарли Холлистеру. Он определенно знал о связи отца с Бонитой. Что он мог знать еще? Что отец был одержим страстью к игре? Что он был шантажистом, не гнушавшимся связей с преступным миром? И этот холодный смешок напоследок… Не задуман ли весь этот балаган как предупредительная забастовка, пока не всплыла на поверхность вся правда? Чтобы продемонстрировать публично, что Чарли не любил отца и презирает его память?

Они прошли в столовую. Вокруг стола роилась дюжина гостей, пока официанты накрывали десерт. Лаура опять увидела знакомые лица: лоббист, выражавший интересы общественности, защитник из «Девиса» и член команды Ройала, женщина-правовед под руку с Майком Клементе…

Лаура так опешила, что чуть не выронила стакан. Он не должен был здесь находиться. Вероятно, он услышал от кого-то об этой вечеринке и решил прийти. Он смотрел на нее совсем особенным взглядом — пристальным, внимательным, как если бы давно наблюдал за ней. После их встречи в Тахое ничего не изменилось. Он, как и тогда, бешено привлекал ее. И она никак не могла понять, почему он проявляет к ней интерес. И снова почувствовала неловкость.

Каролина подошла к нему.

— Мими… Майк… — Она и Мими поцеловали воздух за щекой друг у друга. — Рада видеть вас вместе. Как дела?

— Отлично, — ответил Майк, целуя Каролину в щеку. — Едим слишком много, но наслаждаемся каждым куском. Работаю, как псих, и страшно этим доволен.

— Слава Богу, что на следующей неделе можно будет отдохнуть, — сказала Мими, — если только можно назвать отдыхом постоянный рост налогов.

— Познакомься, это Лаура Миллер, Мими. Она только что получила работу у Кена Карлсена, разумеется, в Капитолии, а не на время предвыборной кампании. Лаура, член Ассамблеи Мими Брэдли. С Майком Клементе, ты, конечно, знакома.

Конечно? — удивилась Лаура. Но потом подумала, что Алан, видно, обсудил с Каролиной все новости в тот вечер, когда она явилась к нему нежданно-негаданно.

Майк поцеловал ее в губы, как близкую подругу. Это произошло так быстро, что она не успела отвернуться, и покраснела, смутившись и рассердившись одновременно. Глядя на Майка, Лауре мерещилась рядом с ним зловещая фигура Казани, но все равно это не мешало ему вызвать в ней почти неконтролируемое сексуальное возбуждение.

— Итак, вы работаете у Кена Карлсена, — проговорил он. — Мои поздравления.

— Благодарю. — Она повернулась к Мими. — Приятно познакомиться с вами, я много о вас наслышана.

Мими занималась проблемами женского движения, а также обеспечивала правовую поддержку клиентам, вроде тех, на кого работал Майк.

Мими улыбнулась:

— И надеюсь, что услышите еще не раз. Каролина, как себя чувствует твой отец?

Они заговорили о состоянии здоровья Дрю Силея, Лаура смотрела на них, а Майк не сводил глаз с нее. Она находила его поведение неучтивым, даже навязчивым, и вздохнула с облегчением, когда Каролина промурлыкала, что они могут пропустить десерт.

Лаура уже хотела повернуться, чтобы уйти, когда рука Майка легла ей на плечо.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он. — Но я сам найду вас попозже, когда вы освободитесь.

— Конечно. Надеюсь, десерт вам понравится.

Лауре было интересно, что ему от нее на до, но она решила сделать все возможное, чтобы избежать этого разговора.

Они с Каролиной вошли в кухню, где несколько официантов лавировали между добрым десятком набившихся даже сюда гостей, и вышли на улицу. Задний двор был вымощен плитами, в центре располагался бассейн. Лаура уловила в воздухе запах марихуаны, пока они пробивались через толпу. Это ее удивило. Если верить Вики, город буквально кишел энтузиастами, борющимися против распространения наркотиков, но они явно ломали копья не там, где следовало.

Женщины прошли в дальний угол двора и присели за витой железный столик. Никто не ошивался поблизости, так что можно было спокойно поговорить. Лаура поставила стакан и обхватила плечи руками, но не потому, что замерзла, а пытаясь скрыть свое замешательство. Она впервые осталась наедине с Каролиной и никогда даже толком с ней не разговаривала, если не считать коротких переговоров по телефону по поводу приезда или отъезда детей. Каролина была так хороша и уверена в себе, что немудрено было смутиться и почувствовать себя побежденной, даже несмотря на очевидное моральное превосходство.

— Я очень удивилась, когда увидела вас с Артом Олбрайтом, — начала Каролина. — Я думала, что вы с Аланом помирились.

Лаура не собиралась обсуждать эту тему с бывшей любовницей бывшего мужа.

— Может, помирились, а может, и нет.

— Лаура… В ту ночь я видела твою записку. Я оказалась у него дома совершенно случайно… Я не хочу, чтобы у тебя сложилось об этом неверное мнение. Между нами ничего не было.

— О, — сказала Лаура. — А намерения, естественно, в расчет не шли.

— Нет, правда. В тот вечер я была очень расстроена. Я только что вернулась из Палм-Спринг и очень переживала из-за отца. У меня на душе прямо кошки скребли, я с ума сходила. — Каролина вздрогнула. — Иногда привычка оказывается сильнее нас. Ройала не было в городе, и я заехала к Алану. Пожалуйста, не обижайся на него. Здесь нет его вины.

Лаура промолчала. Отвечать не было смысла.

К сожалению, Каролина отнюдь не собиралась на этом останавливаться.

— Я знаю, что ты меня терпеть не может. И у тебя есть для этого все основания. Я не собираюсь действовать тебе на нервы и утверждать, что я ангел с крылышками, который не ведает, что творит. Но когда я чего-нибудь хочу, я добиваюсь этого любыми способами и редко задумываюсь о последствиях. И чем труднее добиваться, тем сильнее мне хочется. Наверное, я очень испорченная. Эгоистка.

Сексуальная маньячка, не дающая проходу мужикам, подумала Лаура, но продолжала молчать.

Каролина придвинулась ближе.

— Я хотела Алана, я боролась за него, но получила одно лишь его тело. Сначала этого было достаточно — мы обе знаем, как он хорош в постели, — но мне хотелось большего. Я хотела стать смыслом его жизни. Но об этом нечего было и мечтать. А ты и дети оставались такими падежными. Он ни в чем не виноват. Только я. Мужики так наивны и непоследовательны! Я всегда сводила его с ума, как женщина. Он просто не в состоянии был сопротивляться. Он никогда не встречал такой женщины, как я.

Ну, вот это уж слишком!

— Не надо себя винить, Каролина. Называй это возрастным кризисом или обыкновенной похотью, но ты бы не смогла соблазнить Алана, если бы он сам к этому не стремился. Наслаждайся жизнью в компании Ройала и выкинь из головы меня и Алана. Так или иначе, мы разберемся без твоей помощи.

— Но в этом-то все и дело. Я не могу не думать о тебе! Мне так стыдно!

Лаура скептически молчала. Не похоже, чтобы Каролина была склонна к самокопанию, у нее наверняка есть какие-то скрытые намерения.

— Может, во мне заговорила совесть, — пробормотала Каролина, — но мне стыдно, что я разлучила тебя с мужем. И теперь мне хочется все поправить.

Она определенно считала себя центром вселенной, не допуская мысли, что дело могло быть не только в ней. Непростительная самонадеянность, но, по крайней мере, это многое проясняло.

— Ты нас не разлучила, — заверила ее Лаура. — Просто в жизни всякое случается. Если бы Алан был со мной чуть более счастлив, будь чуть более счастлива с ним я, сейчас я бы не раздумывала, принимать его обратно или нет. Если ты действительно, хочешь искупить вину, пойди добровольцем в Центр по реабилитации против насилия. Постарайся помочь тем, кто действительно нуждается в поддержке, потому что я-то великолепно справлюсь со своими проблемами сама.

— Хорошая мысль. Я уже и так занялась общественной работой. Каролина сбавила обороты, несколько секунд рассматривая Лауру. — Алан говорил, что ты очень сильная, волевая натура. Он был прав. Я понимаю, почему проиграла.

Лаура смягчилась. Только что ей показалось, что она раскусила Каролину, но та снова ее удивила — проявила себя с неожиданной стороны.

— Никакая я не волевая. Просто играю по правилам. Кое-как справляюсь, не лучше, чем другие. — Она глотнула вина. — А о какой общественной деятельности ты говоришь?

Каролина назвала несколько обществ, помогающих бедным или нуждающимся в помощи женщинам.

— Я занимаюсь распространением информации и сбором средств, но не работаю с людьми непосредственно. Держать кого-то за руку и укреплять его дух — не моя стихия.

— Я думаю, что ты могла бы многим помочь, научив их пользоваться случаем и добиваться намеченной цели. Правда, для этого придется научиться разговаривать прямо, без околичностей. — Лаура сделала паузу. — Так зачем же тебе все это понадобилось? Зачем ты вытащила меня сюда?

— Частично из-за Алана и ваших отношений. Честное слово! Болезнь отца заставила меня заглянуть в самое себя. И я не в восторге от того, что увидела. — Каролина медлила. — В тот вечер Алан был таким милым. Я знаю, что между нами все кончено, и я поняла, что единственное, что я еще могу Сделать…

— …так это переспать с ним напоследок, — закончила вместо нее Лаура. — Как в старые добрые времена.

— Боже, неужели он и об этом тебе рассказал? — воскликнула Каролина голосом, в котором слышалось раскаяние. — Он был очень добр ко мне. Я была так ему благодарна, во мне проснулись ностальгические чувства, и я сама ему это предложила. У всех бывают минуты слабости. Прости меня, хорошо? Прости за все.

— Хорошо. Извинения приняты. — Лаура поежилась. Она не только зря потеряла время, но и совсем окоченела. — Мне холодно, так что если тебе больше нечего сообщить…

— Еще несколько минут, Лаура. Пожалуйста. В ту ночь Алан случайно заговорил об убийстве Холлистера и упомянул, что ты наведывалась в квартиру, где жила Бонита Фрэнкс. — Каролина придвинула свой стул поближе и понизила голос. — Но эта квартира принадлежала не Холлистеру, а одному моему клиенту — Крэгу Томлинсону. У него миллионное состояние — он руководит целым конгломератом фирм, владеет казино и гоночным треком. Вокруг этой квартиры ходят самые невероятные слухи, я слышала даже о той коробке, которую ты случайно обнаружила. Но вот что меня по-настоящему пугает… — Она запнулась.

Лаура вся превратилась в слух:

— Что же?

Каролина посмотрела по сторонам, желая убедиться, что их никто не может услышать.

— Сначала я кое-что объясню. Томлинсон… Я работаю на него, но плохо знаю ею как человека. Алан говорил, что ты знакома с Клементе, значит, тебе, возможно, известно, что Томлинсон пользуется услугами его фирмы. У них отличные показатели по треку, пожалуй, чересчур хорошие. Я часто задумывалась, насколько далеко они могут зайти ради достижения своих целей. А когда я услышала о крестном отце, с которым ты встречалась… Гоночный трек и казино — это тебе не церковная лавка, Лаура. Кто знает, в чем могут быть замешаны Томлинсон и Клементе? И все эти пистолеты, которые ты видела… Кто знает, в каких целях они использовались?

— Ты думаешь, что кто-то из них мог убить Холлистера? Ты это хочешь сказать?

— Я думаю, что это вполне вероятно.

Лаура возразила:

— Если бы мне пришлось кого-нибудь застрелить, я бы предпочла выбросить пистолет в реку, а не выставлять его на всеобщее обозрение в своей квартире. Зачем подвергать себя риску, ведь там он может попасться на глаза кому угодно и вызвать подозрения.

— Но убит человек, — сказала Каролина. — Человек, который регулярно пользовался этой квартирой. Может, он увидел то, чего не должен был видеть. И это его убило. — Она помолчала. — Похоже, что ты там досконально все рассмотрела. Если компания Томлинсона занимается сомнительными операциями, я бы не стала поддерживать с ней контакт. Ты не нашла там больше ничего компрометирующего? Чего-нибудь омерзительного?

Омерзительного — нет. Необычного — да. Автоответчик с хитрым механизмом обмена информацией и секретным кодом на бизнес-линии, а еще — компьютер, надежно блокированный от нежелательного вмешательства.

Лаура хотела было рассказать об этом, но передумала. Каролина видала виды в этой жизни, трудно предположить, чтобы она до сегодняшнего дня не понимала, с кем имеет дело. Если Томлинсон ей чем-то насолил, если она засомневалась в его порядочности, почему не допустить, что она хочет свести с ним счеты? Ее неожиданные подозрения выглядят не очень правдоподобно.

Лаура заметила, что контакт с Томлинсоном полезен для «Силей энд ассошиэйтс» и что Каролину гораздо больше беспокоит собственная безопасность. А потом спросила себя, почему Каролина так интересуется тем, что она могла видеть в той квартире. Ответ на этот вопрос не имел отношения к порядочности Томлинсона. Каролина, скорее, хотела защитить его — она знала, что в квартире находилось нечто, компрометирующее его, и хотела выяснить, не заметила ли этого Лаура.

— Ничего такого мне не приходит в голову, — сказала Лаура. — Но теперь, узнав, что квартира принадлежит Томлинсону, я понимаю, почему там оказался кабинет, оборудованный по высшему разряду. Потому что тогда я не могла взять в толк, зачем это могло потребоваться судье.

У Лауры дрожал голос, она заметила, что тараторит слишком быстро. И снова ощутила себя загнанной в угол. Томлинсон мог узнать от Бониты, что Лаура заходила в его квартиру, и сообразить, что она могла заглянуть в его кабинет, в его портфель и сделать элементарные выводы. Она не должна была выражать удивление, узнав, что квартира принадлежит ему. Томлинсон мог обо всем сговориться с Каролиной.

Лаура снова поежилась. Томлинсон вообще мог быть инициатором этого разговора. Вполне вероятно, что Каролина оказывает любезность богатому клиенту, которого беспокоит, что посторонний человек мог рыться в его вещах. Благодаря Алану, Каролина знала, что Лаура детально осмотрела все помещение. Было бессмысленно прикидываться дурочкой. Это только вызовет у Томлинсона лишние подозрения. И Бог свидетель, Лаура так же не хотела видеть его в списке своих врагов, как Бониту или Джозефа Казани.

— Лаура? — спросила Каролина. — С тобой все в порядке?

Лаура отхлебнула вина, стараясь выиграть время. Нельзя было ничего брякнуть о портфеле — и признаться, что она с самого начала знала, кому принадлежит квартира.

— Да, извини. Я просто старалась вспомнить. Ты спросила о чем-нибудь, выходящем из ряда вон. Честно говоря, меня интересовали интимные принадлежности — Фредди столько рассказывал о диких оргиях, проходивших в этой квартире.

— Хм. — Каролина помолчала. — Конечно, но ты сказала, что кабинет оборудован по последнему слову техники. Может, он держит все записи и корреспонденцию в компьютере?

— Компьютер-то я видела, — ответила Лаура, — и еще автоответчик со всякими наворотами.

— Ты не пробовала их включать?

— Я? — Лаура улыбнулась и покачала головой. — Я ничего не смыслю в технике. Я с трудом справляюсь со своей микроволновкой, что уж тут говорить о новейшей модификации компьютерной техники!

— Алан говорил, что ты заходила в квартиру со своей подругой Вики. Она лучше разбирается в технике, чем ты?

— Может быть, — ответила Лаура, — но она ни за что на свете к ней не прикоснулась бы. Она и так была возмущена, что я позволила себе полазить по шкафам. Она только и знала, что уговаривала меня поскорее уйти. Я даже огорчилась, что квартира оказалась гораздо менее таинственной, чем я предполагала.

— Что ж, — сказала Каролина, — возможно, я делаю из мухи слона. У меня иногда разыгрывается воображение.

Она слишком поспешно свернула наступление, но Лаура все равно была рада, что экзекуция закончилась.

— Нам пора скорее возвращаться к Ройалу и Арту, пока они не отправились искать нам замену.

Каролина не возражала. Лаура не могла понять по выражению ее лица, осталась ли она при своих подозрениях, удовлетворена ли полученными ответами или думала совершенно о другом. Лицо Каролины бы то непроницаемо.

16

Лаура и Каролина вместе отправились на поиски Арта и Ройала. На первом этаже их кавалеров не оказалось. Вход на второй этаж был закрыт, следовательно, оставался подвал.

Он оказался почти таким же по площади, как весь первый этаж. Стены были обиты дубом и украшены бежевыми гобеленами, вдоль них стояли стулья и диваны, в одном углу Размещался музыкальный центр, в другом — столы для покера и бильярда; между ними около лестницы, на длинном откидном столике образовался импровизированный бар. Большая группа гостей, в основном мужчины, толкались вокруг музыкального центра, переговариваясь и смеясь. Остальные наблюдали за партией в бильярд между Ройалом Пейном и Мими Брэдли. Когда Лаура подошла, Мими сделала виртуозный, как ей показалось, удар и заодно спросила у Ройала, не забыл ли он дома бумажник.

Арт наблюдал за игрой, прислонившись к стене и потягивая пиво. Майка Клементе нигде не было видно. Лаура не заметила его ни во дворе, ни в доме. Недоумевая, куда он мог запропаститься, она подошла к Арту:

— Мими показывает высший класс?

— Угу. Никто не может с ней соперничать. Разумеется, она еще не играла со мной.

— Вы хорошо играете?

— Достаточно хорошо, чтобы не проигрывать карманные деньги, когда учился в колледже. Я сыграю с победителем.

Лаура улыбнулась:

— В таком случае, желаю удачи.

Он обнял ее, расслабившись после пары банок пива.

— Как прошла беседа с Каролиной? Вы надолго пропали. Я уже испугался, что с тобой что-то случилось?

— В самом деле? Думаешь, она могла подсунуть мне отравленную креветку или столкнуть в бассейн?

— Нет. Но она могла втянуть тебя в разбирательства, которых ты не хотела. Еще десять минут, и я бы отправился тебя спасать.

Лаура придвинулась к нему ближе, и ее голова оказалась почти на его плече.

— Очень мило с твоей стороны, но все хорошо. Я расскажу тебе, о чем мы говорили, после того как ты сыграешь в бильярд.

Они снова стали наблюдать за игрой. Мими обыграла Ройала в пух и прах и, извинившись, направилась в сторону туалета. Лаура рассеянно посмотрел ей вслед. Мужчина, сидящий на диване, поднес к лицу маленькую ложечку и втянул носом воздух. Она нахмурилась и отвернулась, сказав про себя, что ей нет дела до чокнутых незнакомцев.

Когда Мими вернулась, Ройал вручил ей несколько банкнот и поднялся вместе с Каролиной наверх. Если шестьдесят тысяч, которые он дал Холлистеру, были откупом от шантажиста, то трудно предположить, чем собственно, могла себя скомпрометировать спортивная звезда. Судя по сегодняшнему вечеру, Ройал не брал в рот спиртного, а уж наркотиками и подавно не баловался.

Арт отдал полупустую пивную банку Лауре и собрал шары. Они с Мими договорились сыграть три партии. Победитель получит сотню долларов.

Узнав, что соревнуются два сильных игрока, народ постепенно стал стекаться к бильярдному столу. Арт выиграл первую партию. Мими — вторую. В перерыве Арт допил остатки пива, и Лаура отнесла пустую банку к бару.

Она приподнялась на цыпочки и вытянула шею, следя за игрой Арта, когда кто-то вдруг положил руки ей на плечи. Она замерла и обернулась. Майк Клементе стоял почти вплотную к ней и смотрел таким тяжелым взглядом, что Лаура, уже в который раз, смутилась и рассердилась одновременно.

У нее заколотилось сердце, кровь прилила к голове. Она отступила бы назад, но за ее спиной теснились люди.

— Кажется, мы оба не выдержали конкуренции с бильярдом, — сказал он. — Почему бы нам не потолковать сейчас?

Лаура медлила с ответом. Ей было непонятно, зачем он к ней привязался, но она знала наверняка, что ей не нравится его тон и что она не жаждет дискутировать с ним ни на какие темы.

— Я наблюдаю за Артом и Мими. Может, поговорим в другой раз?

— В следующем году, например? — Он улыбался, но она не чувствовала и намека на прежнее тепло в его голосе. — Я знаю, где вы живете, Лаура. Ваше имя ведь значится в телефонной книге? Вы можете поговорить со мной сейчас или сегодня вечером в вашем доме, но так или иначе разговор состоится. Итак, что вы выбираете?

Впервые в жизни она ощущала ненависть и страх по отношению к одному и тому же человеку. Лаура хотела было пригрозить ему, что вызовет полицию, но парковку рядом с ее домом нельзя отнести к противозаконным действиям, равно как и ожидание ее после работы. Рано или поздно, но он намеревался ей что-то сказать. Если она чем-то вывела его из себя, то уж лучше побыстрее выслушать его претензии и успокоить, чем сильнее накалять страсти.

Лаура кивнула, ее глаза находились где-то на уровне его правого уха:

— Хорошо, давайте поговорим прямо сейчас.

— Я знаю место, где никто не помешает нашей беседе, — сказал он и крепко схватил ее за руку. — Напротив туалета есть небольшая комната для стирки. Пойдемте туда.

Майк потащил ее к выходу. Лауру возмутили его фашистские замашки, но она не стала возражать. Чем скорее все это кончится, тем лучше, а подсобка — не более опасное место, чем любое другое. Даже если допустить возможность убийства по причине помутнения рассудка, она всегда успеет закричать.

Но все-таки Лаура почувствовала некоторое облегчение, услышав, что кто-то окликнул Майка, когда они проходили мимо работающего телевизора.

— Эй, Майк! У меня тут есть кое-что в загашнике. Не интересуешься?

Он остановился.

— Нет. Но в любом случае, спасибо. Кто выигрывает?

— Наши. Девять — два, а может, девять — четыре. Или один. — Незнакомец захихикал. — Так, значит, не хочешь попробовать? Зелье — первый класс!

— Нет, спасибо. Ты же знаешь, у меня аллергия. Кокаин и антигистаминные препараты не совместимы.

Майк двинулся дальше, но Лаура повернулась на каблуках.

— Вы не хотите представить меня своему другу?

— С превеликим удовольствием, — он лениво улыбнулся, всем своим видом показывая, что понимает причину ее просьбы и находит ее абсурдной. Возникшее между ними напряжение немного спало. — Лаура Миллер, Боб Кеннеди.

Такое имя трудно оставить без внимания. Лаура вспомнила, что заметила его на одной из дверей в Капитолии и решила, что это тот же самый человек. Он был консультантом в каком-то комитете, возможно, постоянным клиентом Майка.

— Меня зовут Лаура Миллер, — проговорила она медленно. — Запомните это имя, Боб. Ваш друг Майк настаивает на том, чтобы я пошла вместе с ним в подсобку и побеседовала с ним в окружении чистых полотенец и белья. Он большой любитель чистого белья. А запах стиральных порошков приводит его в экстаз. Вы об этом не знали?

Кеннеди выкатил глаза.

— Хм. Хорошо.

Либо он принял ее за полоумную, либо не понял ни одного сказанного ему слова; но вдруг кто-нибудь другой ее услышал?

Все еще держа Лауру за руку, Майк втолкнул ее в подсобку и закрыл дверь. Это была небольшая комната, в которой стояла стиральная машина и сушка, через весь пол протянулась широкая сточная труба. Он прислонился к двери, рассматривая Лауру с холодным пренебрежением. Она отошла от него как можно дальше и встала около мойки.

— Значит, я большой любитель порошков? — усмехнулся он. — Знаете, вас не так-то просто напугать до смерти. И вы чертовски привлекательны.

Мальчишеская улыбка, море шарма, восхищенный взгляд… Лаура ожидала совсем другого, и от неожиданности растерялась. Или он насмехается над ней, или действительно пытается успокоить.

Она озадаченно взглянула на него:

— Значит, вот зачем вы меня сюда притащили? Чтобы напугать до полусмерти?

— Ага.

— Можно поинтересоваться, зачем?

Он улыбнулся еще шире. Когда он улыбался такой открытой, умиротворяющей улыбкой, трудно было представить, какое мерзкое болото представляла среда его обитания. Лаура немного расслабилась.

— Поинтересоваться, конечно, можно. Но ответа вы не получите.

Майк скрестил руки на груди, явно не собираясь торопить события. Она ждала, когда он перейдет к своей убийственной манере разговора. Выслушать его и ответить на любые вопросы как можно в более вежливой форме — таков был ее план.

Но чем меньше она его боялась, тем сильнее раздражалась. Кто позволил ему так с ней обращаться? И что все это значит? Она его первая жертва за сегодняшний вечер, или были еще и другие? Потому что если последние два часа он силком затаскивал людей в подсобные помещения, играя у них на нервах, как Торквемадо, то кто-то же должен ему напомнить, что на дворе двадцатый век, а не пятнадцатый.

— Вас нигде не было видно, — сказала Лаура. — Где вы были?

— Мне стало душно, и я вышел подышать свежим воздухом.

Лаура вспомнила прикосновение его рук.

— В самом деле? Вот странно. На улице холодно, а руки у вас совсем теплые.

— Я держал их в карманах.

— И вы решили выйти, несмотря на аллергию? Это не совсем благоразумно.

— Я хорошо себя чувствую, когда принимаю лекарства.

Если его и раздражали ее вопросы, он никак этого не показывал. Он не был настроен дружелюбно, но и не враждебно, просто держался немного отстраненно. Лаура не видела всем этом странном приключении никакого смысла.

— А кокаин в сочетании с ними мог бы обострить ситуацию.

— Совершенно верно, — вежливо ответил он.

— Откуда вам это известно? Вы пробовали их совмещать?

— Только однажды. Это было ужасно.

Лаура не верила в его версию о прогулке, как и сказочке о том, что он балуется наркотиками в промежутках между обострениями аллергии. Его терпимое отношение к употреблению наркотиков напомнило ей, в каких сомнительных кругах он вращается. И в каких опасных!

Лаура опустила глаза. Неожиданно комната показалась ей более тесной и теплой. На языке у нее вертелся только один вопрос: Чего вы добиваетесь? Почему не начинаете разговор?

— В чем дело? — спросил Майк. — Неужели вы удовлетворили свое ненасытное любопытство?

Он над ней издевался. К прежним чувствам, обуревавшим ее, прибавилось желание отыграться. Она опять испытывала негодование и злость, страх и смущение.

Лаура подняла глаза:

— Это вы хотели поговорить со мной. Так говорите же.

— «Поговорить» — неверное слово. Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Ответьте на них честно, и все проблемы будут разрешены. — Он замолчал. — Я удивился, когда увидел вас вместе с Каролиной Силей. Разве не к ней ушел ваш муж?

— К ней. Но сейчас она вместе с Ройалом Пейном.

— Вы с ним знакомы?

— Нет. Я никогда не встречалась с ним до сегодняшнего вечера.

— Он был на похоронах Холлистера. Разве вы не встречались там, или раньше?

— Нет. — О чем вы беседовали с Каролиной во дворе?

Он говорил холодно, отрывисто, обстреливая ее вопросами, и с каждым его словом ее возмущение росло.

— Какое вам, собственно, дело…

— Это не ваша забота. Просто отвечайте на вопросы. О чем вы говорили с Каролиной?

— О моем бывшем муже, — коротко ответила Лаура. Она почувствовала боль в желудке.

— И больше ни о чем?

— Ни о чем.

Клементе связан с Томлинсоном. Она не собиралась выкладывать ему все, как на духу, и провоцировать на новые нападки.

— Значит, больше ни о чем. И ни слова о ее работе, например?

Лаура запаниковала. Что ему известно? В чем он ее подозревает?

— Я уже сказала, мы говорили об Алане. Она хотела… Она чувствует себя виноватой и хотела помочь, если может.

Слава Богу, он перешел к следующему вопросу:

— Скажите, Лаура, почему, когда я приглашаю вас на свидание, вы мне отказываете, но неизменно появляетесь в тех местах, где бываю я?

Это был хороший вопрос, но если это не было простым совпадением, другого ответа Лаура найти не могла.

— Я не знаю. Но если вы думаете, что я вас преследую…

— Вряд ли. Я пришел сюда позже, чем вы. Как и в «Альпино-Рум». Скажем только, что ваше любопытство непостижимым образом совпадает с моими профессиональными интересами, и это не к лучшему для вас. Вы пришли сюда с Артом Олбрайтом. Откуда вы его знаете?

— Моя мать познакомилась с его матерью в церкви. Она дала ему мой телефон.

— Когда это произошло?

Он был невыносим.

— Какое вы имеет право меня допрашивать? Я не буду больше вам отвечать.

— Лучше мне, чем Казани, Лаура. Ему было бы слишком хлопотно приезжать в Сакраменто специально, ради беседы с вами. А мистер Казани не любит лишних хлопот. Поэтому он может захватить с собой пару помощников. И попросит их подержать вас, пока он будет щекотать вам животик своим ножичком, чтобы вы стали покладистее.

Если он упомянул имя Казани с целью припугнуть ее посильнее, то добился своего. Лаура задрожала всем телом.

И это не ускользнуло от его внимания.

— Когда ваша мать познакомилась с миссис Олбрайт?

— Несколько недель назад. В день похорон Холлистера.

— И раньше вы с ним не встречались?

— Нет. Сегодня наша первая встреча. Послушайте, Арт неплохой парень. Он…

— Если бы меня интересовало ваше мнение, я бы вас об этом спросил. Вы встречались с Бонитой Фрэнкс хоть раз за последние две недели?

— Нет.

— Говорили по телефону?

— Нет, — ложь была автоматической, инстинктивной. Она уже почти ничего не соображала.

— А от нее я слышал другое.

Озноб усилился. Клементе мог говорить о ней со всеми, кого она знала.

— Зачем вы спрашиваете, если сами все знаете?

— Чтобы проверить, насколько вы искренни. А теперь придерживайтесь фактов, Лаура. И проживете много лет. О чем вы говорили с Бонитой?

Лаура потеряла дар речи. Если Клементе уличает ее во лжи… А если он проболтается Боните, а Бонита…

— Я жду. Отвечать придется либо мне, либо Казани. Выбирайте.

— Мы… говорили о делах, — наконец, нашлась Лаура. — У Бониты был страховой полис на жизнь Холлистера. Он захотела узнать, когда будет оплачен чек.

— И это все? Больше вы ни о чем не говорили?

Она тупо смотрела в пространство, пытаясь сообразить, что лучше: солгать или сказать правду. И не находила ответа.

— Я не знаю. Не помню.

— А вы подумайте получше, — безжалостно сказал он.

— Я не могу. У меня была тяжелая неделя… Мой развод… И перемена работы… У нее кружилась голова, она задыхалась. Ни о чем существенном мы не говорили. Я просто не помню. Клянусь вам, что это правда.

— Неужели? Тогда зачем вы подъезжали к дому Бониты? Это вы, надеюсь, помните?

Он был в такой ярости, что Лаура помолодела от ужаса. Она оперлась на мойку. Боже, он заметил той ночью «бронко» и каким-то образом выяснил, что это машина Вики. Он знал, что она видела его «порше» и догадалась, что он был Бониты. И это страшно его беспокоило.

— Да, — призналась она.

— Что вы там делали?

— Мы просто проехали мимо. И все. Мне хотелось взглянуть на ее дом.

— Зачем?

— Просто так. Она должна была получить большую страховку. Мне стало интересно, как она живет. Насколько сильно вскоре изменится ее жизнь.

Еще немного, и она не выдержит: разрыдается или набросится на него с кулаками.

— Я хочу выйти отсюда. Пропустите меня.

Майк направился в ее сторону. Она приросла к раковине. Бежать ей было некуда Он подошел так близко, что их тела соприкоснулись. Она хотела отодвинуться, но боялась выпускать его из виду. Она знала, что это бессмысленно — он не посмеет и пальцем ее тронуть в доме, набитом гостями, а если и сделает это, какая разница, с какой стороны на нее нападать. Но сейчас она не могла подчиняться логике, работали одни рефлексы.

Майк погладил Лауру по щеке и мягко сказал:

— Вы помните, что я сказал вам в самом начале разговора?

Да она не в состоянии была вспомнить, что он говорил десять секунд назад. Его прикосновение настолько не согласовалось с предыдущим разговором, что она чуть не поперхнулась.

— Удалось мне напугать вас до полусмерти?

Еще как удалось?

— Да. Позвольте мне уйти.

— Еще минуточку. Я хочу дать вам один совет. Не расспрашивайте никого об убийстве Холлистера. И держите свой носик подальше от моих личных дел. И не вздумайте обсуждать наш разговор с друзьями. Договорились?

— Да, — сказала Лаура. — Договорились.

Майк отпустил ее и отошел в сторону. Она выскочила из комнаты и забежала в туалет, захлопнув за собой дверь Потом наклонилась над раковиной, и ее стошнило.

Пришлось расстаться с большей частью великолепного ужина, но, к счастью, уборная Чарли Холлистера была идеально оборудована для подобных случаев. Она разыскала желудочные таблетки в аптечке и банку моющего порошка под раковиной и воспользовалась и тем и другим.

Потом Лаура умылась, подправила макияж и привела себя в божеский вид, хотя продолжала чувствовать легкую тошноту. Трясущаяся, взмокшая и «напуганная до полу смерти», она, как всегда, пыталась отыскать выход из лабиринта. Но на сей раз безуспешно.

Что ей делать? Помалкивать в тряпочку и молить Бога, чтобы ее оставили в покое? Обратиться в полицию за помощью? Подвергает ли она своих детей такой же опасности, что и себя? Почему Клементе так интересуется ею? Что, по его мнению, она может знать и почему его это так беспокоит? Означает ли косвенно проявленный к ее персоне интерес со стороны Томлинсона, что она видела больше, чем думает, но пока еще этого не осознала?

Она не могла найти ответов ни на один из поставленных вопросов. Последние несколько недель были насыщены событиями, внешне никак не связанными. Ей необходимо все обсудить с Вики. У Вики трезвая голова и четкая логика. Она обнаружит то, что упустила Лаура.

И вдруг ее осенило, что уж если советоваться с Вики, то делать это надо лишь в крайнем случае. Она несет ответственность за безопасность своих друзей. Если они будут знать то, что известно ей, то окажутся в одинаковом с ней положении. Никогда в жизни Лаура не чувствовала себя такой одинокой.

Дверь в туалет ходила ходуном; человек, дергавший ручку, поносил Лауру на чем свет стоит. Она так глубоко задумалась о своей нелегкой судьбе, что потеряла ощущение времени. К этому моменту человек за дверью во все горло вопил, освободится ли, наконец, в этом доме туалет или нет.

— Да-да, извините, — пролепетала Лаура. — Я уже выхожу.

Она попила воды и отперла дверь. Ее ужасно мутило, она была на грани истерики. Находиться здесь было выше ее сил, она с трудом могла выдавить из себя несколько слов.

Вокруг бильярдного стола собралось столько народу, что самих игроков разглядеть было невозможно. Она попыталась все же это сделать, но не увидела ничего, кроме леса из спин. Мысль, что Клементе находится где-то рядом и она может случайно натолкнуться на него, приводила ее в отчаяние.

Но для того чтобы уехать домой, необходимо было что-то предпринять. И Лаура врезалась в толпу, поглядывая на окружающих с безразличным видом. Одним из них оказался Фредди Фелпс, который бросил на нее такой свирепый пьяный взгляд, что Лаура побледнела.

Ей удалось пробиться к бильярдному столу. Арт обыграл Мими и ждал удара от нового соперника. Он стоял, держа в руке кий, и наблюдал за тем, как противник выбирает позицию. Мими и Клементе видно не было.

Арт заметил Лауру и подошел. Вид у него был озабоченный, даже немного виноватый.

— Ты, наверное, злишься на меня. И совершенно права. После партии с Мими я должен был остановиться и заняться тобой, но Ральф такой классный игрок… Это было делом чести. Я скоро освобожусь. Обещаю.

Лауре очень хотелось быть выдержанной. Он не должен прерывать игру в самом разгаре.

— Все хорошо, — сказала она. — Продолжай, я не возражаю.

Она и вправду этого хотела, но лишь колоссальным усилием воли сдерживала слезы. Кто-то, может быть, привык орать и топать ногами, когда все идет наперекосяк; Лаура в таких случаях плакала или уходила в себя.

— Эй, да ты в расстройстве чувств, — сказал Арт, не на шутку встревожившись. — Что случилось?

И слезы вырвались наружу. Сочувствие от мужчины — от кавалера! — для сегодняшнего вечера это было слишком!

— Ничего, не обращай внимания. Продолжай играть. Я в полном ажуре.

При этих словах Лаура чуть не подпрыгнула, услышав стук бильярдных шаров. Арт подошел к Ральфу, сказал ему несколько слов и отложил кий. Вернувшись к Лауре, он молча обнял ее и повел к выходу.

Ей стало стыдно. С самого детства ей внушали, что женщина должна идти на все, чтобы мужчина чувствовал себя счастливым. Арт оказался чудесным парнем, а она испортила ему весь вечер.

Но вслух Лаура ничего не говорила, безмолвно следуя за ним и садясь в машину. Ей было слишком муторно, чтобы бормотать фальшивые извинения.

Арт не задавал никаких вопросов, он просто довез Лауру до дома и припарковался у входа в дом. Дорога заняла четверть часа, этого было достаточно, чтобы собраться и взять себя в руки. Ей было жаль, что вечер закончился так быстро и так неудачно, и она решила пригласить его на кофе. Но мысли Лауры витали очень далеко, полное самообладание к ней еще не вернулось, и она решила, что составить хорошую компанию будет выше ее сил.

Она уже раскрыла рот, чтобы извинитьсяза свое позорное бегство, когда Арт включил свет и поинтересовался, как ее самочувствие.

— Уже лучше, — ответила она. — Спасибо, ты мне очень помог.

— Да я простить себе не могу, что меня не оказалось рядом в нужный момент. Может, тогда бы ничего и не произошло.

— Ты ни в чем не виноват. И ничего не смог бы сделать, потому что, не случись это сегодня… — она запнулась, подумав, что не стоит говорить лишнего. Но хоть какие-то объяснения представить было необходимо. — Я оказалась замешанной в одном деле, и это создает для меня некоторые проблемы. Все это со временем утрясется, просто сегодня мне об этом напомнили, и я расстроилась. Все уладится, правда.

— Это Каролина? Она сказала тебе что-то обидное, оскорбительное?

По голосу чувствовалось, что он и не намерен шутить с обидчиком.

— Нет. Просто я оказалась там, где не должна была находиться, и в очень неудачное время. Есть люди, которых это беспокоит, и с одним из них у меня состоялся разговор. Я сама виновата. Влезла куда не следует.

— И этот «кто-то» теперь угрожает тебе?

— Вроде того, но…

— Черт возьми, Лаура, с такими вещами не шутят. Ты должна обратиться в полицию.

Разговор пошел не в том направлении, в каком хотелось бы. От мысли о правосудии Лауру снова бросило в дрожь.

— Может быть, именно так я и поступлю.

— Может быть? — изумился он. — Может быть?

— Все не так просто, Арт. Честно, я не могу об этом говорить. Мне очень жаль, что все так обернулось. Вечер мне очень понравился… Прием был великолепный.

Попытайся она добавить еще хоть одно слово, и неминуемо разрыдалась бы.

Арт молча обнял ее и погладил по голове. Лаура была так тронута, что тихо всхлипнула, уткнувшись ему в плечо.

— Слушай, я все понимаю гораздо лучше, чем ты думаешь, — мягко сказал Арт. — Иногда действительно можно оказаться там, где не следует и потом принять решение ой как непросто. Поверь, мне это известно, как никому другому. А вот уж как мне удается разбираться со своими проблемами… Не мне учить тебя, что надо делать. Давай лучше поужинаем в среду? А ты за это время все обдумаешь. И сможешь побольше мне рассказать.

— Ладно, — ответила Лаура. Но она знала, что не будет откровенничать с Артом. Единственная помощь, на которую она могла рассчитывать, должна была исходить из здания Федеральной полиции на Коттедж Вэй. Но трудно сказать, что грозило большей опасностью: обратиться за помощью к федералам или попробовать справиться со всем этим делом в одиночку.

17

Дотти Гринбаум не отличалась сдержанностью, особенно если дело касалось Лауры и Алана. Оказавшись с ними в одной комнате, она через минуту накалялась, как чайник на плите. И не стеснялась в выражениях, высказывая своему зятю в глаза все, что она о нем думала.

— Значит, ты, Алан, пренебрегаешь святыми брачными узами ради своей белобрысой потаскушки? — заявила она ему в сентябре. — Разве ты не понимаешь, что колечишь психику собственных детей? — взывала она к нему несколько месяцев спустя. — Но к счастью для них, если они сойдут с ума и подпалят лес или устроят покушение на президента, Господь их поймет и простит. А вот ты еще за все ответишь, уж поверь моему жизненному опыту.

Лаура, как правило, с трудом выносила пикировки между матерью и Аланом. Но через двенадцать часов после разговора с Майком Клементе ее все еще трясло от его угроз. Она была не в состоянии приготовить ужин, чтобы не спалить при этом плиту, не говоря уже о способности принять жизненно важное решение. И поэтому предложение Дотти приехать и привезти с собой уже готовый ужин Лаура восприняла, как дар небес. Один взгляд на машину Дотти, и Алана как ветром сдует вместе с детьми.

Дотти приехала ровно в шесть, как обещала, и прошествовала на кухню, нагруженная алюминиевыми кастрюльками.

— Ну? Где же наш прославленный боец за права учителей? — осведомилась она, водружая кастрюльки на плиту. — Я весь день провела у своей подружки Селин, а она живет в двух шагах от новой квартиры Алана. Я заехала к нему, чтобы взять детей на пару часов, если он захочет, но дома никого не оказалось.

— Я не знаю, куда они поехали, — ответила Лаура. — Но очень сомневаюсь, что он решил их похитить, если тебя беспокоит именно это.

— Не умничай. — Дотти включила духовку. — Алан хочет вернуться. А ты встречаешься с другим мужчиной. Мало ли что могло прийти ему в голову.

— Даже если у него возникает такая мысль, он никогда не станет жертвовать работой, — сказала Лаура. — Он убежден, что без его поддержки мы не проживем.

— Надо отдать ему должное, здесь он прав. Но все-таки он обязан ставить тебя в известность, куда отправляется с детьми. Осторожность никогда не бывает излишней.

Лаура достала из шкафа несколько тарелок.

— Мама, он должен вернуться к семи. А если не вернется, то можешь звонить в полицию.

— Полиция — фигиция. Да ты скорее привяжешь меня к стулу, чем позволишь дотронуться до телефона. — Дотти разложила приборы. — Стол накрыт, моя дорогая. Ты просто садись. У тебя была тяжелая ночь.

Лаура остолбенела, но только на одну секунду. «Массаду» стоило обратиться к Дотти за консультацией по поводу организации шпионской сети.

— Дай подумать. Арт рассказал обо всем Алисе, а Алиса — тебе. — Лаура села, проворчав, что от Гринбаумов ничего хорошего ждать не приходится.

— Если уж кто и должен обижаться, так это я, — заявила Дотти. — Я твоя мать, а ты даже не посчитала нужным со мной поделиться! Я узнаю подробности не от тебя, а от Алисы Олбрайт. Знаешь, Лаура, убегать с вечеринки, потому что кто-то тебе нагрубил… Я ужасно забеспокоилась. Кто с тобой говорил? Что ему было нужно?

Слава Богу, что Арт не выложил Алисе все до конца, или Алиса кое о чем умолчала.

— Да ничего особенного. Не надо делать из мухи слона. И если ты приехала только затем, чтобы выудить из меня подробности…

— Ты моя дочь. И я имею право иногда с тобой видеться. И если ничего особенного не произошло, ты можешь со мной запросто поделиться. Что произошло, Лаура?

Конституция гарантирует ей право на частную жизнь, подумала Лаура, но крайне сомнительно, что Дотти намерена с этим считаться. Она все равно заставит ее во всем признаться, в противном случае обрушит на голову дочери такие обвинения, что Лаура не сможет спать по ночам, мучаясь угрызениями совести. Оставался один выход — солгать.

— Мама, ты же знаешь, что накануне месячных я становлюсь ужасно нервной, я как будто с цепи срываюсь. — Другими словами, она еще не придумала соответствующего оправдания.

— Они были у тебя меньше двух недель назад, и ты говорила, что чувствуешь себя паршиво, — ответила Дотти. — Если у тебя нарушен цикл, обратись к доктору Шварцу. И избавь меня от подобных сказочек.

— Ну хорошо. Тебе, Слава Богу, уже шестьдесят шесть. Тебе никто не говорил, что ты иногда забываешь некоторые мелочи, о которых я тебе рассказываю?

— Я слишком занята, чтобы впадать в маразм, — Дотти села. — Итак, Лаура? Что произошло вчера вечером?

— Ничего особенного. Честное слово.

Дотти вздохнула.

— Не могу понять, почему ты выросла такой скрытной. Мы с твоим отцом всегда были такими искренними, откровенными с тобой.

— Ну, конечно. Поэтому вы и говорили между собой на идише, когда не хотели, чтобы я была в курсе ваших проблем И все благодаря вашей искренности и откровенности.

— Это другое дело. Ты была еще девочкой. И мы не хотели травмировать тебя.

— Я отлично помню, как вы вели себя по отношению к собственным родителям. Вы им в жизни ничего не рассказывали. И объясняли это тем, что не хотите волновать их по пустякам.

— Они родились в другой стране. Даже в прошлом столетии. Они не могли до конца понять американского образа жизни.

Лаура прервала дискуссию:

— Духовка разогрелась. Я поставлю кастрюлю.

— Ладно, можешь ничего мне не рассказывать. Ну и что с того, что мать места себе не находит? Такова уж материнская доля, да я к этому уже давно привыкла.

— Хорошо, раз уж ты так настаиваешь… — Лаура заглянула под крышку — Дотти привезла холодец и яблочный пирог в добавление к тушеной моркови со свиными ребрышками. — Это был Фредди Фелпс. Он прижал меня к стенке, пока Арт играл в бильярд, и обвинил в том, что я обчистила его рабочий сейф. Он угрожал позвонить в полицию и сообщить о происшествии моему новому шефу. Я сказала, что это могла сделать уборщица, но он был настолько пьян, что не воспринимал никаких доводов. Я перепугалась, что он поднимет скандал. И что другие подумают, будто я и вправду воровка.

— Да кто поверил такому мерзавцу, как Фелпс? Кто поверит человеку, который, напившись в стельку, пристает к порядочной женщине?

Только чистенькие, холеные типы, которые считаются его друзьями, подумала Лаура, но вслух ничего не сказала. Любовь к риторическим вопросам была фамильной чертой Гринбаймов.

— Никто! — провозгласила Дотти через секунду. — Только полоумный идиот! Ты должна была поставить его на место, Лаура. Бегством ничего не докажешь, кроме того что ты чувствуешь себя виноватой.

— Но на вечеринке был шеф полиции. Они с Фредди вместе рыбачат. Фредди мог попросить его арестовать меня прямо на месте.

— Вздор! Зачем ему получать нагоняй за арест невинного человека? Ты должна была постоять за себя. Лаура. Нельзя позволять всяким подонкам издеваться над собой.

— Я знаю, мама.

— Но почему-то предпочитаешь, чтобы об тебя вытирали ноги Сколько раз я тебе об этом говорила!

Ровно столько же, сколько Лаура отвечала, что предпочитает политику пряника, а не кнута. Но историю с воровством Лаура выдумала, так что спорить было бессмысленно.

— Как ты думаешь, мама, что мне делать, если он снова начнет ко мне приставать с угрозами? Плюнуть ему в рожу?

Дотти задумалась.

— А зачем дожидаться следующего раза? Я посоветуюсь со своим приятелем Эдом Розманом, адвокатом. Эд пошлет Фредди предупреждение, чтобы он оставил тебя в покое. Это произведет на него впечатление. Я все улажу.

— Спасибо, но я не хочу сама поднимать этот вопрос. Фредди был абсолютно пьян. Не исключено, что он уже начисто все забыл. — Лаура открыла шкаф. — Не хочешь выпить черри перед обедом?

— С удовольствием. Сменим тему. Ты совершаешь ошибку, но что я могу сказать? У меня нет диплома престижного колледжа, как У некоторых. Я никогда не занималась бизнесом. И давно превратилась в выжившую из ума старуху, как ты любезно заметила пару минут назад.

Лаура рассмеялась:

— Ладно тебе, мам. Я всегда знала, что в таких делах ты просто незаменима. Если Фредди снова начнет мне угрожать, я обращусь к Эду Розману.

Дотти улыбнулась и пожала плечами.

— Ты взрослый человек. И если хочешь совершить ошибку, то никто тебя уже не остановит. Давай махнем черри и потреплемся. Скажи, ты, наконец, завязала с Аланом?

Лаура достала бутылку. Разговор намечался долгий.

Алан приехал в половине восьмого. Последние тридцать минут перед его приходом Дотти раз двадцать посмотрела на часы и демонстративно проверила, не отстают ли они. Лаура тоже заволновалась, но старалась не проявлять беспокойства. Мама была вне себя от возмущения, категорически не желая смириться с мыслью, что Алан, возможно, вернется в семью к концу мая. И собиралась лечь костьми, чтобы этого не допустить.

Дети влетели в дом раньше Алана и взахлеб принялись рассказывать о дельфинах и касатках, из чего бабушка заключила, что они только что посетили дельфинарий. Об этом не менее красноречиво свидетельствовали новые футболки с надписью «Мир океана». Дотти слушала их минут десять, потом усадила за стол и повернулась к Алану.

— Ты неплохо выглядишь, — сухо бросила она. — Я думаю, это к лучшему. У детей должен быть хотя бы один здоровый родитель.

После очередных выпадов Дотти Алан всегда чувствовал себя виноватым. И научился не спорить с тещей. По части словесных ударов она была большим специалистом, чем Мухаммед Али. При первой же попытке заговорить с ней на языке логики и фактов, она моментально придумывала невероятное количество уколов и намеков.

Он слабо улыбнулся, глядя на нее ищущими глазами пса, который ждет когда хозяин бросит палку и прикажет ее принести.

— Спасибо, Дотти. Вы тоже неплохо выглядите. Спасибо за мебель. Она вписалась просто идеально.

— Я уже получила твою записку. Незачем благодарить дважды. Впрочем, у тебя всегда были хорошие манеры. Ты еще не перезабыл все, чему учила тебя твоя мать. Вы сильно задержались, Лаура ужасно волновалась.

Алан посмотрел на Лауру, ожидая поддержки. Но не получил ее. Слава Богу, между Валлейо и Сакраменто еще функционировала телефонная связь.

— Прошу прощения, — сказал Алан через минуту. — Мы заехали поужинать в «Ореховое дерево». А потом ребятам захотелось зайти в магазин игрушек. Но как только я понял, что мы опаздываем, я немедленно посадил их в машину.

— Конечно! Ты у нас человек занятой. Разве ты можешь отвлечься от своих мыслей и набрать телефонный номер? — улыбнулась ему Дотти. — Я просто в восторге от того, как ты разделался с учителями. Твоя мама может тобой гордится.

Алан забеспокоился: когда разговор касался его персоны, комплименты Дотти зачастую превращались в скрытые оскорбления.

— Вообще-то, я еще ничего ей об этом не рассказывал. Я собирался позвонить ей завтра утром. У нее все хорошо. Она собирается уехать на лето на север.

— Как она делает каждый год вот уже лет двадцать. Но по-моему, она не так уж прекрасно себя чувствует. Не далее как вчера, она сказала мне, что у нее опять разыгралась аритмия. Но она гордится твоими успехами. Ведь ты ее единственный сын. Конечно, я посвятила ее во все подробности. Ты должен чаще ей звонить, Алан. Видеться с ней. Она скучает по Ситу и Саре.

Лауре даже стало жалко Алана. Есть предел человеческому терпению, а выносить нападки Дотти Гринбаум всего через неделю после окончания разбирательства с Недом Брауном было большим испытанием для нервной системы. Кроме того, дети, разинув рот, следили за разговором.

— Алан все время приглашает ее в Сакраменто, — вступилась за него Лаура. — Он такой же хороший сын, как и отец. Но она живет такой напряженной жизнью, что ей некогда к нам вырваться. — Она подошла к плите. — Не хочешь выпить кофе, Алан? Мама привезла твой любимый яблочный пирог.

Он покачал головой:

— Нет, спасибо. Мне нужно идти. Проводишь меня до машины?

— Конечно. — Лаура пошла накинуть пальто, пока Алан прощался с детьми. Ее попытка защитить его пропадет даром, если она откажется провести с ним несколько минут наедине.

Он вышел из кухни с пакетом в руках.

— Твоя мать непостижима, — сказал он. — То поносит меня на чем свет стоит, то проявляет заботу о моем желудке. Заставила взять кусок пирога домой.

— Она считает, что ты плохой муж, но не считает тебя плохим человеком. — Лаура помолчала и добавила: — Когда мы с тобой окончательно расстанемся, она будет вести себя просто идеально.

Лауру бросила в жар от собственных слов. Она сама не знала, зачем произнесла их, не знала, думает ли она так на самом деле. Просто желание сдвинуть все с мертвой точки вдруг оказалось сильнее предусмотрительности. Ее действия всегда были лишь реакцией на поступки других. И осознание этого доводило ее до бешенства.

— Когда мы окончательно расстанемся, — медленно повторил за ней Алан. — Когда ты приняла решение? Только что? Твоя мамочка приложила к этому руку?

— Она попыталась это сделать. Но я не позволила ей на меня давить. — Лаура прислонилась к машине Алана. Может быть, она ломает свою жизнь и берет на себя слишком много. Но теперь она постарается взять от жизни как можно больше. — В субботу вечером у меня было свидание с одним человеком. Он мне очень понравился. Его зовут Арт Олбрайт. Ты, кажется, виделся с ним в клубе. На среду у нас опять назначена встреча. Я не знаю, что из всего этого выйдет, но хочу попробовать изменить свою жизнь. Я не могу тратить силы на восстановление наших отношений. По крайней мере, сейчас. Никаких чувств к тебе у меня не осталось.

— Я не верю этому, — если Алана хоть немного и расстроили ее слова, то он никак этого не проявил. — Ты думаешь только о последних пяти годах замужества, а о первых десяти и не вспоминаешь. У нас была хорошая, дружная семья.

— Вероятно, но сейчас все изменилось. Кроме того, есть и другие проблемы, о которых ты ничего не знаешь. О чем я никогда тебе не рассказывала.

— Какие? О чем ты говоришь?

— Это не имеет отношения к нашей семье. Просто кое-какие вещи, связанные с карьерой. Я устала беспокоиться, рассуждать, метаться — я просто хочу жить нормальной жизнью.

— Согласен. Ты должна была к этому прийти рано или поздно. Но у меня есть право ждать тебя. Я хочу продолжать видеться с тобой, встречаться у психолога.

В его словах был свой резон, но от одной мысли о продолжении разбирательств ее начинало колотить, и она смогла заставить себя ответить утвердительно. Но Алан не Гамми или Сэм. Он найдет время и душевные силы, чтобы уговорить ее.

— Может быть, ты и прав, но мне необходима передышка. — Лаура попыталась улыбнуться. — Небольшой отдых друг от друга нам не повредит, верно?

— Я не согласен. Мы ничего не добьемся, если будем не вместе. — Он положил руку ей на плечо. Ее возмутило проявившееся в этом жесте чувство собственника. — Я люблю тебя, Лаура. И я этого так не оставлю. Я не намерен убираться из твоей жизни.

Лауре хотелось прекратить этот разговор, убежать от Алана, но она знала, что он последует за ней и будет продолжать настаивать на своем. Она на секунду прикрыла глаза. После вчерашнего вечера у нее не осталось сил для конфронтации.

— Всю неделю я буду забирать детей рано, около половины третьего, — сказала она. — Во сколько ты заедешь за ними в среду?

— Я свободен после половины шестого. Мы поужинаем и сходим в кино. Присоединишься к нам?

— Я же сказала, что не могу. У меня свидание с Артом Олбрайтом.

— Ах да! Верно. Он не в твоем вкусе, Лаура.

— Я передам ему твое замечание, Алан.

Он улыбнулся.

— Зато я в твоем вкусе, но, похоже, надо помочь тебе это осознать. — Он чмокнул ее в щеку. — Спокойной ночи, малыш. Увидимся в среду.

Алан сел в машину, и Лаура медленно побрела к дому.

«Мир океана» возбудил детей гораздо больше, чем они хотели признавать. Лаура почитала им на ночь книжку, засунула в ванну, натянула на них пижамы и отправила на кухню сказать «спокойной ночи» бабушке. К этому моменту там был наведен идеальный порядок, все сверкало, включая пол, еще влажный после уборки.

Лаура поблагодарила мать и обняла ее, сначала слегка, а потом прижалась к ней всем телом. Дотти погладила ее по голове, как в детстве. И дело было совсем не в благодарности за помощь, и обе они это знали.

Дети уговорили бабушку поиграть с ними в карты — лишь бы подольше не спать, — и она согласилась. Вся компания отправилась в комнату Сары, а Лаура развернула газету. Статья о глобальном потеплении навеяла на нее сон после нескольких абзацев. Когда через час она проснулась, свет был погашен, в доме стояла тишина, ее ноги укрывал плед.

Лаура снова попыталась заснуть, но не смогла. Лежать и ничего не делать тоже стало скучно. Лаура скинула плед и пошла на кухню. На стола лежала записка, в которой Дотти сообщала, что еда в холодильнике и что она позвонит Лауре завтра вечером — справиться, как прошел первый день на новом месте.

Но Лауру волновала не столько новая работа, сколько то, на что потратить свободное от нее время. Сесть в машину в два часа дня и поехать прямо к миссис Фуджимото? Или сначала наведаться в полицию?

Она вернулась в комнату и включила телевизор, бесцельно переключая его с программы на программу. Ее выбор остановился на канале «Американское кино». Поглядывая то на телевизор, то в газету, Лаура немного успокоилась.

Кино кончилось, и Лаура включила «новости», вполуха слушая сообщения, пока разгадывала кроссворд. Шла стандартная информация: наводнение на Среднем Западе, политические интриги в Калифорнии, ребенок, нуждающийся в трансплантации…

— Сообщение с озера Тахое, — объявил ведущий. — Несколько часов назад один из сослуживцев обнаружил мертвое тело певицы Бониты Фрэнкс. Обеспокоенный тем, что она опаздывает на свое ежедневное выступление, сотрудник ресторана решил выяснить, в чем дело…

Лаура смотрела на экран, побелев как полотно.

— Мисс Фрэнкс была любимицей завсегдатаев отеля «Монте-Карло», благодаря своему мелодичному голосу и интересной трактовке голливудских и бродвейских хитов. По сообщениям из полиции, тело было найдено в холле ее особняка на Хевенли-Вэллей. В голове и груди жертвы — три пулевых ранения, вероятно, убийца стрелял из револьвера тридцать восьмого калибра, найденного рядом с телом. На месте убийства не обнаружено следов борьбы или каких-либо улик. Полиция полагает, что убийство совершено человеком, хорошо знавшим жертву. — Ведущий повернулся к своему коллеге: — Я видел ее выступление несколько недель назад. Она пела просто великолепно. Нам будет ее недоставать.

Лаура снова почувствовала боль в желудке. Дождавшись финансовых новостей, она бросилась на кухню и наклонилась над раковиной. Она не могла остановить рвоту и рыдания, впадая в настоящую истерику, не в силах справиться с болью и ужасом.

Тот, кто приходил к Боните, мог наведаться и к Лауре. И его необходимо остановить.

18

Найти офис Федерального бюро расследований не представляло особого труда, нужно было только пересечь центральный холл здания Федеральной полиции; хотя Лауре гораздо больше пришлось бы по душе, если б он располагался в самом дальнем и неприметном углу. Сегодня у нее был сумасшедший день. Она работала на компьютере, отвечала на телефонные звонки, которые то и дело направляла по неверным адресам — словом, совершила множество промахов и ошибок И все потому, что целый день перед глазами Лауры стояла картина воображаемого покушения на ее жизнь. Она не могла освободиться раньше половины четвертого, авария на Бизнес-80 задержала ее еще на полчаса. Долгое путешествие по длинным разветвленным коридорам помогло ей немного остыть и подготовиться к разговору. Имена Казани, Клементе и Томлинсона пугали ее гораздо больше, чем агенты ФБР. И Лаура хотела покончить со всем этим раз и навсегда.

Она отворила дверь. Перед ней была обычная ведомственная приемная — маленькая, безвкусная и ничем не примечательная, если не считать одной детали: левая половина помещения, перегороженная высокой стойкой, была защищена пуленепробиваемым (как посчитала Лаура) стеклом. В комнате не было окон, и единственная внутренняя дверь была закрыта, а учитывая специфические меры безопасности, возможно, даже заперта. В обозримом пространстве наблюдался всего один служащий в лице женщины, говорившей по телефону. Она заметила Лауру, но никак не отреагировала на ее появление.

Лаура подошла ближе. Тяжесть в груди и комок в горле затрудняли дыхание, а уж тем более мешали говорить. Женщина положила трубку, улыбнулась и спросила, чем может быть ей полезной. Улыбка сделала свое дело. Лаура осмелела.

— У меня есть информация по поводу убийства судьи Холлистера, — с трудом проговорила Лаура. — Я бы хотела поговорить об этом с кем следует.

С тем же результатом она могла спросить, где находится женский туалет.

— Почему бы вам не присесть? — спросила женщина. — Сейчас кто-нибудь подойдет. — И подняла телефонную трубку.

Мужчина средних лет с редеющими волосами и непринужденной улыбкой на губах появился в дверях через минуту. Он был одет в клетчатую рубашку, коричневые брюки и кожаные ковбойские сапоги. Он даже отдаленно не напоминал тех плохо одетых мрачных типов, которые наведывались в кабинет Фредди, так что Лаура решила, что он не был даже агентом.

— Я Клинт Осман, — у него был выговор парня с Запада. — Вы хотели что-то сообщить о судье Холлистере?

Лаура судорожно сглотнула. По крайней мере, он настроен дружелюбно.

— Да. Простите, что обращаюсь к вам в конце дня. Я постараюсь быть краткой.

— Нет проблем. У нас ненормированный рабочий день. Проходите.

Она последовала за ним в небольшой холл. Вдоль обеих стен тянулись ряды дверей, прямо перед ними одна дверь была широко распахнута. Он пригласил ее войти. В этой комнате тоже не оказалось окон, в центре стоял стол, вокруг него — десяток стульев. На столе стоял телефон и лежал блокнот с желтыми страницами.

Они сели — Лаура во главе стола, Осман наискосок от нее. Он взял блокнот и достал ручку.

— Расслабьтесь и не торопитесь Мы можем находиться здесь столько, сколько потребуется.

— Хорошо. Спасибо. — Она глубоко вздохнула. — Меня зовут Лаура Миллер. Я работала секретарем у Фредди Фелпса. Он был страховым агентом судьи Холлистера.

Осман отложил папку, не попытавшись записать даже ее имени.

— Вы разрешите мне оставить вас на несколько минут, миссис Миллер?

— Да, конечно.

Он улыбнулся и встал.

— Я скоро вернусь.

Лаура осталась сидеть на своем месте. Еще не хватало, чтобы ее застукали шарящей по столам. Может быть, замкнутое пространство просто действовало ей на нервы, но она чувствовала себя почти преступницей. Видит Бог, она затвердила назубок все, что собиралась сказать.

Через несколько минут Осман вошел в кабинет в компании человека, идеально соответствующего стереотипу респектабельного мужчины.

— Это агент по особым делам, Маккинери, — сказал Осман. — Он хотел бы присутствовать при нашем разговоре.

Специальный агент оказался еще и боссом. Он молча кивнул Лауре и сел немного в стороне. У него было такое холодное, непроницаемое лицо, что свою реплику Лаура адресовала Осману:

— Я знаю мистера Маккинери. Я видела его в телевизионном репортаже о Ройале Пейне.

Осман уселся на свое место и открыл папку.

— У вас отличная память. Это добрый знак. Кто только не пытается помочь нам в этом деле, начиная с журналистов и кончая политиками, а мы продвигаемся вперед со скоростью улитки. Надеюсь, что вы сможете нам помочь.

— Значит, вы лично занимаетесь расследованием этого дела с самого начала?

— Если вас интересует, смогу ли я разобраться в вашей информации, то отвечу вам: «Да». Вы сказали, что работали секретарем у мистера Фелпса.

Он не ответил на ее вопрос, но был достаточно обходителен, чего нельзя было сказать о Маккинери Тот как будто аршин проглотил.

— Совершенно верно. Сейчас я работаю у сенатора Кена Карлсена. Я думаю, что вам уже известно, что вдова Холлистера была не единственной владелицей страхового полиса на его жизнь. Такой же полис был у Бониты Фрэнкс. — Лаура немного побледнела. — У той певицы с озера, которую вчера убили. Пистолет, из которого ее застрелили… Это не мог быть тот же пистолет, которым убили Холлистера?

Осман пожал плечами:

— Все может быть. Продолжайте, пожалуйста.

— Да. Хорошо. Бонита не была деловым партнером Холлистера, они были любовниками. Но, наверное, вам и это уже известно?

— Пусть вас не беспокоит, что нам уже известно, а что нет, — сказал Осман ободряюще. — Просто рассказывайте, что знаете вы. Поверьте, это будет гораздо продуктивнее.

Лаура кивнула, подумав, что происходящее не похоже на рядовую беседу, иначе Маккинери не сидел бы рядом.

— Хорошо. И все-таки я бы хотела спросить… Ваши агенты дважды приходили в офис Фелпса, но не задали мне ни одного вопроса. Почему?

Осман расхохотался.

— Послушайте, миссис Миллер, если мы совершили ошибку, то вам не следовало говорить об этом в присутствии моего начальника. Расскажите нам о полисе Бониты Фрэнкс.

— Вы хотите сказать, что сразу проглядели меня, а теперь я представляю такой интерес для следствия, что вы пригласили сюда мистера Маккинери? Интерес, достаточный для того, чтобы, едва услышав мое имя, вы отправились за ним?

Осман бросил взгляд в сторону Маккинери, пожал плечами и просто сказал:

— Мы слишком долго откладывали беседу с вами.

— Так что же изменилось за это время?

— Я не могу вам сказать.

— Не можете или не хотите?

Маккинери вмешался в разговор:

— Не хотим. Это очень тонкое расследование, миссис Миллер. Все детали держатся в секрете. Если у вас есть что нам сообщить, мы с удовольствием вас выслушаем, но не собираемся удовлетворять ваше любопытство насчет наших действий, гипотез и выводов. Вы говорили о Боните Фрэнкс. Продолжайте, пожалуйста.

Может, Лауре удалось бы в итоге что-нибудь вытянуть из Османа, но Маккинери был непробиваем. Она медлила, его присутствие пугало ее. Ей казалось, что ей придется разговаривать с бесстрастными стражами закона, бесцветными, похожими один на другого, даже не подозревающими о ее существовании.

Но она ошиблась. Они отлично знали, кто она такая, и осознание этого факта еще больше ее настораживало. Они могли думать, что Лаура как-то причастна к этому делу. Могли видеть ее на похоронах рядом с Бонитой. Лаура работала у Фредди Фелпса и вполне могла входить в список подозреваемых.

— Послушайте, все, что я знаю, я узнала случайно, — наконец, сказала она. — Кто-то что-то сказал, обмолвился, проболтался и так далее, но не более того.

Осман снова посмотрел на Маккинери.

— Нельзя было пускать тебя сюда, Кэвин. Ты заговорил с дамой. Почему бы тебе не прогуляться по коридору?

Маккинери поудобнее устроился на своем стуле.

— Тебя запросто можно перевести отсюда в места, не столь отдаленные, Клинт. Туда, где очень холодно и очень скучно.

Если он шутил, то манера шутить у него была просто убийственная. Но Осман засмеялся:

— Не обращайте внимания, он не так страшен, как кажется. Не спешите и постарайтесь ничего не упустить. А мы не будем вас перебивать.

Держи свои вопросы и догадки при себе, перевела его слова Лаура, и все будет как нельзя лучше.

— Пожалуй, я начну с похорон, — сказала она и объяснила, как она на них оказалась. Потом описала свои отношения с Фредди и встречу с Майком Клементе. Потом объяснила, как оказалась рядом с Бонитой и согласилась заехать на квартиру, забрав ее вещи.

Ее подробный отчет о последующих неделях соответствовал действительности приблизительно наполовину. Она ходила по лезвию ножа, ведь ее поступки лежали на зыбкой границе между неэтичным поведением и нарушением закона. Одно дело рассказать легавым, что Фредди в пьяном виде растрепал ей о своем мошенничестве. И совсем другое — признать, что ей были известны все подробности дела Бониты и что она даже звонила ей, чтобы дать совет, как отвечать на вопросы во время предполагаемого допроса. Одно дело обыскать квартиру на N-стрит, залезть в портфель, прослушать запись на автоответчике и разглядывать сексуальные аксессуары или даже прослушать кассету, которая могла оказаться вещественным доказательством. И совсем другое — признаться в подмене оригинала кассеты на копию собственного производства. Бонита умерла, и теперь полиция обнаружит эту копию. Пусть с ней она и работает. Лаура ни слова не сказала о своих планах мести Фредди. И поскольку порядочные люди не подставляют под подозрение своих друзей, она умышленно не стала говорить, что в пресловутой квартире и на озере была не одна, а в компании Вики.

Маккинери слушал молча и смотрел на Лауру, как на стенку. Осман поддерживал ее рассказ репликами типа «понимаю-понимаю» и «вот оно что», беспокоясь в основном о точности своих записей. Закончив, Лаура подумала, что пережила самую напряженную процедуру в жизни, более неприятную, чем рождение ребенка и развод.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Осман. — Все нормально?

Лаура кивнула:

— Да. Но я немного напугана.

— Это объяснимо. Клементе угрожал вам, а вы понятия не имеете почему. Бонита Фрэнкс мертва, а вы считаете, что между ее убийством и смертью Холлистера есть связь. И думаете, что на очереди стоите вы. На вашем месте я бы тоже испугался. Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Посмотрим, что нам удастся вычислить.

Лаура посмотрела на Маккинери. Тот что-то строчил в своем блокноте, что-то, очевидно не имеющее отношения к словам Османа.

— Хорошо. Но сначала мне нужно позвонить няне и предупредить ее, что я задерживаюсь.

Осман подвинул к ней телефон. Было ровно пять, и Лаура, прикинув, что выдержит в этом обществе еще около часа, пообещала приехать в шесть тридцать. И пожалела, что не сказала «в шесть», потому что последующий час оказался экзекуцией не для слабонервных.

— Начнем с Фелпса, — сказал Осман, как только она положила трубку. — От утверждает, что Холлистер шантажировал его, но не сообщал подробностей. Вы считаете, что Холлистер был страстным игроком. Фелпс признался, что занимался мошенничеством либо для того, чтобы заплатить Холлистеру, либо из любви к шикарной жизни. И опять не сообщил никаких подробностей. Вы упомянули, что курировали дела наиболее важных клиентов. Что вели его личную переписку. Вы ничего не обнаружили в его документах? Чего-то такого, что могло вызвать подозрения?

Он начал с самого щекотливого вопроса, — этой темы Лаура хотела избежать, как никакой другой.

— Нет. Вообще-то, нет, — ответила она.

— А полис Бониты Фрэнкс? Может, в нем были заметны какие-то несоответствия? Странности?

Черт подери, он отлично знал ответ на свой вопрос. Мягко стелет, да жестко спать.

— Разве что однажды. В январе я напомнила Фредди, что выплата страхового взноса просрочена. Он выписал персональный чек на нужную сумму. И сказал, что во время Рождества, на озере, Бонита передала ему наличные. Мне показалось это странным.

— Почему же?

— Потому что ничего подобного раньше не происходило.

— Зачем же ему было лгать, что Бонита передала ему деньги?

— Я не знаю.

— Но у вас есть на этот счет подозрения. Расскажите нам о них.

Лаура помолчала, но потом подумала, что, вероятно, подтвердит только то, что ему уже и без нее известно.

— Он мог выплачивать часть страхового взноса с условием разделить потом с Бонитой всю страховку. Бонита чувствовала, что судье грозит опасность. И могла проговориться об этом Фредди. Так они и сговорились. Но у меня нет доказательств. Я не могу никого обвинять, не имея доказательств.

— Вы предполагаете, а не обвиняете, — с улыбкой сказал Осман. — Я понимаю, в чем заключается разница. Продолжим. Вы заподозрили, что квартира на N-стрит принадлежит Томлинсону, и Каролина это подтвердила. Представьте себе спальню. Видеозаписывающее устройство может быть совсем небольшим, например размером со стандартную видеокассету. Не было ли в спальне места, где могла бы быть установлена видеокамера? Зеркало, вентиляционный люк, решетка, книжная полка?

Итак, они интересуются Томлинсоном. А ведь Лаура только вскользь бросила, что он мог использовать квартиру в качестве дома свиданий для высокопоставленных государственных деятелей, и ничего больше. Значит, они думают, что он занимался еще и соглядатайством, а потом вымогал деньги?

— Вентиляционный люк был на полу, — ответила Лаура. — Единственное зеркало висит над комодом, в комнате есть еще два туалетных столика, но без зеркал, почти пустые.

— А нет ли освещения на потолке?

— Да. Бронзовая люстра. За ней вполне можно спрятать камеру. — Камеру, которая снимала ее, когда она шарила по шкафам. А вместе с ней и Вики. А ведь никто не расспрашивал и не угрожал ей. Так ли это? Всего два дня назад Каролина интересовалась ее подругой.

— Вы рассказали о квартире все, что могли, — подытожил Осман. — Больше вам нечего к этому добавить?

— Нет.

Это была правда.

— И вы понятия не имеете, что особенного могли там увидеть, что заставило бы Каролину и Клементе расспрашивать о вашем визите на N-стрит?

— Нет.

— Давайте подумаем. Вы полагаете, что Каролина пыталась что-то у вас выведать, а Клементе хотел вас как следует припугнуть. И думаете, что он причастен к убийству Холлистера или защищает интересы состоятельного клиента. Томлинсона, например.

Лаура кивнула.

— Да. И потом он упомянул имя Казани… Может, он просто хотел придать своим словам вес. Но я думаю, что они друг с другом связаны. Я считаю, что Казани тоже имеет отношение к этому делу.

— Какое? Изложите вашу версию.

— У меня ее, собственно, нет, если не считать предположения, что все это каким-то образом связано с казино. Томлинсон является его владельцем, а Казани, возможно, его тайный партнер. Силей занимается сдуванием пылинок с их репутаций, Клементе улаживает отношения с политиками и выполняет всю необходимую для этого работу. Не исключено, что Холлистер тоже оказался к этому причастен. Может, его обделили, и он потребовал свою долю, а вместо этого получил пулю в лоб.

— Вы говорили, что видели Клементе около дома Бониты Фрэнкс. И он был из-за этого в ярости. Как вы думаете, почему?

Осман сбивал Лауру с толку, он все время перескакивал с одной темы на другую, не проявляя никакой реакции на ее слова.

— Не знаю… Хотя… Бониту убили. А он мог знать ее гораздо ближе, чем утверждает. И не хотел, чтобы об этом стало известно, особенно если подозревал, что готовится убийство.

Осман посмотрел на Маккинери. Тот встал, подошел к двери и прислонился к ней спиной. Лаура почувствовала себя в западне, как будто выход на божий свет был блокирован навсегда.

— Поговорим об Артуре Олбрайте и его родителях, — сказал Маккинери. — Когда и где вы с ними встретились, о чем говорили? Я хотел бы услышать подробный рассказ.

Лаура упомянула имя Арта один-единственный раз, сказав, что он был другом и соседом Чарли Холлистера и что он пригласил ее на вечеринку к Чарли, получив номер ее телефона от Дотти. Его родителей она вообще не упоминала.

— Но зачем? — удивилась она. — Неужели вы думаете, что они каким-то образом причастны к этому делу?

Осман засмеялся:

— Разве вы еще не поняли, что этот господин не будет отвечать ни на какие ваши вопросы?

Это его дело. Однако Лаура не собиралась рассказывать им о бизнесе Арта или пересказывать то, что когда-либо говорила ее мать об Алисе. Личная жизнь ее друзей не станет достоянием полиции. Арт Старший погиб, так что о нем, пожалуй, можно и потолковать, да еще упомянуть факты, известные первому встречному.

— Арт Олбрайт Старший утонул в августе во время подводной охоты, — начала Лаура. — Он был другом и клиентом Фредди Фелпса. Через несколько месяцев его вдова переехала в Поллок Пайнс. Фредди рассказывал, что Холлистер шантажировал Олбрайта, но я понятия не имею, что за компромат на него был у судьи. Арт Младший рассказывал мне, что его отец накануне смерти был очень подавлен, возможно, потому, что подвергался шантажу. Сейчас Арт владеет компанией отца. Он купил фирму за месяц до его смерти.

Таинственной смерти. Необъяснимой гибели. Лаура уставилась в стол, подумав, что и эта смерть могла оказаться для кого-нибудь прибыльной.

— Тело Арта так и не было найдено, — продолжила Лаура после нескольких секунд полного молчания. — Фредди пришлось потрудиться, чтобы Алисе выплатили страховку, и в конце концов компания это сделала. Фредди всегда очень нравилась яхта Арта Старшего. Он говорил, что купил ее у Алисы, но не исключено, что это был его гонорар. Смерть могла наступить в результате самоубийства, а в этом случае страховка не выплачивается. — Значит, Алиса и Арт могли точно погреть на этом руки. Надо держать язык за зубами. — Все это одни лишь мои домыслы. Арта Младшего в тот день не было на борту, но он говорил мне, что все свидетельствовали в пользу несчастного случая. А может, самоубийство и входило в условия страховки. Я никогда не видела этого полиса, так что ничего не могу утверждать.

Маккинери кивнул:

— Ясно. Продолжайте, миссис Миллер.

— Это все. Больше мне нечего сказать.

— Вы хорошо знаете Алису Олбрайт?

— Мы почти не знакомы. Я встречалась с ней несколько раз у Фелпсов и написала несколько открыток от имени Фредди.

— Как она пережила смерть мужа?

— Знаю только, что она переехала. А так — понятия не имею.

— Она упоминала его имя в переписке с Фелпсом? Изливала душу?

— Не припоминаю. Ее письма были официальными, даже холодными. Она никогда не выставляет напоказ свои эмоции. Она писала о своих домашних проблемах, о работе. Она сменила несколько мест, ни одно, кажется, не удовлетворяло ее до конца.

— Значит, она была приятельницей Фредди, а не его жены?

Лауру раздражал сухой, повелительный тон Маккинери, но она старалась быть любезной. Такого типа не хотелось выводить из себя.

— Я думаю, что она все же больше дружила с его женой. На похоронах Фредди сказал, что часто заставал у себя в гостиной за оживленной беседой Мери-Бет и Алису. У меня осталось впечатление, что они близкие подруги.

— А Арт Младший? Какова была его реакция на смерть отца?

Лаура не стала говорить о том, что Арт и его отец много лет были на ножах.

— Я встречалась с ним всего раз, мистер Маккинери. Я не знаю.

Маккинери улыбнулся:

— Значит, они остались не в накладе?

Лаура вспыхнула:

— Я уже говорила, что Арта даже на борту не было. Я не понимаю, какое отношение все это имеет к убийству Холлистера.

— Возможно, никакого, — примирительно сказал Осман. — Успокойтесь, миссис Миллер. Никто на вас не нападает. Просто мы стараемся разобраться. — Он посмотрел на Маккинери долгим, выразительным взглядом.

Воцарилось молчание. Напряжение сконцентрировалось где-то в глубине желудка Лауры. Наконец Маккинери сказал:

— Специальный агент Осман, по-видимому, считает, что в вашу голову надо внести некоторую ясность. Я могу сообщить вам только то, что нас интересует гибель Олбрайта. Если вам станет от этого легче, то от вас мы не услышали ничего нового. — Он помолчал и продолжил доверительным тоном: — Ни для кого не секрет, миссис Миллер, что полиция Держит под наблюдением некоторых сомнительных типов. Таких, как Джозеф Казани, например. И в одном из рядовых отчетов нашего осведомителя сообщается, что однажды, во время ужина в «Альпино-Рум» он беседовал с Майком Клементе, Бонитой Фрэнкс и еще двумя дамами, ужинавшими в компании Клементе. Одна из них, разумеется, вы. А вот вторая? Почему вы не упомянули, что были там не одна, а с подругой?

Лаура готова была его ударить. Этот подонок пытался ее запугать, раз уж она не попадалась в его ловушку. Она пришла, чтобы сообщить информацию, пришла с просьбой о помощи, а он обращается с ней как с преступницей.

— Потому что в тот вечер она только составила мне компанию, и все. Вам незачем о ней спрашивать. Она не имеет ко всему этому никакого отношения. И не надо ее впутывать.

— Вы говорили, что на озере остановились в доме подруги. Это с ней вы были в ресторане?

Маккинери вперил в нее взгляд, ожидаяответа, но Лаура молчала. Приход сюда был непростительной ошибкой. Она увязала все глубже и глубже, возможно, она уже на полпути к тому, что ей предъявят обвинение. И Лаура не собиралась тащить с собой на дно еще и Вики.

Маккинери подошел совсем близко.

— Вы общаетесь с очень сомнительной публикой, миссис Миллер. Вы утверждаете, что ваше знакомство с ними — простое совпадение, что вы невинная овечка, случайно втянутая в какое-то странное криминальное дело. Но вам не удалось меня в этом убедить. Возможно, эти люди были вашими друзьями лишь в прошлом. Возможно, что вы катитесь по наклонной плоскости. Может, у вас есть даже весьма веские причины, чтобы опасаться их. Но я знаю, что вы не были до конца откровенны и честны. Вы не предоставили мне ни одной возможности поверить вам и, тем более, я не вижу причин, чтобы заботиться о вашей безопасности. Если вы ищете помощи, то оставьте свои ухищрения и недомолвки дома и выкладывайте все без вранья! Клинт, заканчивай с этим, — Маккинери вышел из комнаты, так шандарахнув дверью, что Лаура вздрогнула.

Осман глубоко вздохнул:

— Мне очень жаль. Боюсь, что терпеливость не входит в число добродетелей Кевина. Но на него ужасно давят из Вашингтона, и поэтому он еще более дерганый, чем обычно. — Он убрал свой блокнот в стол. — Вы умная женщина, миссис Миллер, и, конечно, понимаете, что это не рядовое расследование заурядного убийства. Но помните, у нас есть те части головоломки, которых нет у вас. И мы в состоянии оценить, где есть ценная информация, а где ее нет. Но главное, что от вас мы ее не услышали. Лично я понимаю ваше желание оградить от опасности своих друзей. И если бы это зависело от меня, я сделал бы все возможное, чтобы обеспечить вашу безопасность. Но здесь распоряжается Маккинери, и он вам не доверяет. И если вы хотите, чтобы он был на вашей стороне, расскажите нам все, что знаете.

Плохой полицейский, хороший полицейский, подумала Лаура. Если бы им удалось заставить ее заговорить, то ей бы была прямая дорога в кутузку.

— Я уже все вам рассказала Мне нечего добавить.

— А если кто-нибудь снова начнет вам угрожать? Ваша память улучшится? На вашем месте я бы прекратил игру, потому что на этом этапе она становится опасной для любителей.

— Я знаю. Поэтому и пришла сюда. Я думала, что встречу здесь понимающих людей. — Лаура поднялась. — Но ошиблась. Вы больше похожи на истуканов.

Он вздрогнул, взял свой блокнот и тоже поднялся:

— Вики Стоунхауз, — проговорил он ровным голосом.

Лаура задохнулась:

— Что?

— Так зовут вашу подругу, с которой вы были на озере. Наш агент опознал ее. Еще бы! Она ведь еще в колледже протестовала против всего на свете, в том числе против произвола ФБР.

— У вас заведено на нее дело?

Он улыбнулся:

— Если когда-нибудь и было заведено, то давно уничтожено. Империя Зла ушла в историю, миссис Миллер. Мы больше не тратим силы на либерально настроенных девочек-скаутов, вроде миссис Стоунхауз.

— Вы могли сказать мне об этом и раньше. Вы определенно дали понять, что, назови я ее имя, ее могут вызвать на допрос.

— Это Маккинери дал вам это понять, а не я. И вообще, мы не обязаны сообщать вам никакой информации. Помните?

— Но вы только что это сделали!

— Иногда приходится немногим поступаться, чтобы достигнуть хоть крохотного сдвига. Я бы рассказал вам и больше, но и так уже зашел слишком далеко. Никто не собирается вас ни в чем обвинять. Мы просто хотим знать то, что известно вам. Подумайте об этом, и если что-нибудь вспомните позвоните мне.

Лаура согласилась, но ничто, кроме новых угроз, не могло заставить ее снова войти в эту комнату. Она не верила ни одному сказанному здесь слову. Им можно доверять только в том случае, если твои права защищает адвокат.

И все же этот разговор не был простой тратой времени. Она выяснила, что ФБР интересуется Казани, Клементе и Томлинсоном — возможно, даже установило слежку за всеми троими. Это было слабое утешение, ведь появлялись новые жертвы, но все же лучше, чем совсем ничего.

19

Сит и Сара встретили мать упреками. Она обещала приехать пораньше, а задержалась до самого вечера. Они просто умирали от скуки, у миссис Фуджимото совершенно нечем заняться. И где она пропадала столько времени?

Лаура пробормотала что-то невразумительное о напряженке на работе и поехала в банк, чтобы выяснить недоразумение со счетом. Но когда она взглянула на остаток, то поняла, что никаких лишних денег у нее на счету уже нет. Видимо, банк заметил и исправил ошибку сам. Спешка нужна при ловле блох, у не торопливости есть свои преимущества.

Дети все никак не могли угомониться, и Лаура подъехала к «Бургер-Квину» и разрешила им заказать все, что захочется. Но попытка заткнуть возмущенные рты с помощью еды не увенчалась успехом. Они продолжали скулить весь обед, вопрошая, неужели все каникулы будут такими занудными.

Но Лаура была настолько опустошена и измотана, что почти не реагировала на их нытье. Наконец дети сообразили, что произошло что-то неординарное; Сит брякнул, что каникулы накрылись медным тазом (Лаура не позволяла ему так выражаться), а мать даже глазом не моргнула. После этого дети притихли и чинно отправились в гостиную смотреть телевизор. Они знали, что если доведут мать до предела, она рассадит их по комнатам или придумает наказание похлеще.

Лаура налила себе стакан вина и устроилась около телефона. Вики звонила ей еще вчера, чтобы расспросить о субботнем вечере, но Лаура отказалась с ней говорить, сославшись на занятость. Но теперь она чувствовала потребность поделиться с подругой, ведь к ней тоже могли начать приставать с угрозами.

— Я была сегодня в ФБР, — сообщила Лаура, — меня подтолкнула к этому смерть Бониты, но есть и другие причины. Я хотела бы рассказать тебе обо всем, но…

— Что-то произошло на вечеринке? И поэтому ты отказалась со мной разговаривать? Потому что была расстроена и не хотела, чтобы я это поняла?

Отпираться не было сил.

— Да. Я постараюсь объяснить тебе все, насколько это возможно. Но сначала ответь мне на один вопрос. Тебя никто не расспрашивал об убийстве Холлистера? Никто не интересовался чем-нибудь или кем-нибудь, что хоть косвенно имеет к этому отношение?

— Нет, если не считать Фрэнка и девочек, — озадаченно ответила Вики. — Они считают, что Бонита пристрелила его ради денег, но я так не думаю. А что? Тебя кто-нибудь об этом расспрашивал? Это случилось на вечеринке?

— Да, но неважно, кто это был. Лучше тебе не знать. Если я расскажу тебе, то ты попадешь в такую же передрягу, что и я. И я себе этого никогда не прощу.

— Боже! Ты говоришь о реальных проблемах? Не теоретических, а самых что ни на есть настоящих? — Вики замолчала. — Кто это был, Лаура? Я с ним тоже встречалась? Он угрожал тебе? Предупреждал о чем-то?

Лаура потерла лоб.

— Вики, пожалуйста. Ради собственной безопасности, постарайся ни во что не вникать.

Вики вздохнула, глубоко и неодобрительно.

— Ладно уж. Один — ноль в твою пользу. Но это только первый раунд. А что произошло в ФБР? Они тебе поверили? Ты сообщила им что-нибудь полезное для расследования?

— Как ты понимаешь, мне не улыбалось закладывать саму себя, поэтому кое о чем я умолчала. Им палец в рот не клади. Они отлично знают, что им нужно. Сначала выслушали меня, устроили допрос с пристрастием, будто перед ними сидел резидент иностранной разведки, а потом дали мне от ворот поворот. Вики, там всем заправляет некий Маккинери, и его интересует только полезная информация. Он не собирается защищать меня, пока я не вывернусь перед ним наизнанку. И считает, что я заодно с преступниками.

— Тогда следует пойти туда с адвокатом, — сказала Вики. — И заявить, что будешь давать показания только при условии, что тебе гарантируют безопасность.

С адвокатом или без него, но идея обратиться в полицию уже на казалась такой спасительной, как сегодня днем. Снова сидеть в этой мрачной комнате, ощущать, что тебя подозревают во всех смертных грехах, слушать нравоучительные лекции… Нет уж, хватит!.. Лауре уже и так не светило ничего хорошего, если не считать возможности получить телесные повреждения.

Рабочий стол Лауры стоял напротив двери в приемную, он еле втискивался и в без того плотно заставленную комнату. Здесь умещался еще кофейный столик, пара кресел для посетителей, книжный шкаф и стеллаж для полок, обе набитые доверху, и еще один рабочий стол. Он принадлежал Сэнди Доннелли, предшественнице Лауры, которая теперь сидела на телефоне и занималась составлением графиков и планов работы. В комнате постоянно толкался народ, было шумно, несмотря на праздничные дни, но Лауре это даже нравилось. Ей доставляло удовольствие находиться в центре событий, видеть новые лица и прислушиваться к разговорам посетителей с Сэнди.

Сэнди вводила ее в курс дела, когда они оставались одни, но это были редкие минуты, поэтому добрую половину своего первого рабочего дня Лаура чувствовала себя пятым колесом в телеге. Сэнди в тот день не могла отойти ни на минуту, ей то и дело приходилось поправлять совершенные Лаурой ошибки. Но во второй половине следующего дня, когда Лаура начала потихоньку справляться с телефонными звонками и офисному оборудованию перестала угрожать опасность быть выведенным из строя, Сэнди решилась покинуть приемную. В пятницу должен был состояться детский праздник в доме у одного из секретарей, и Джек Вальтцер, помощник Карлсена, попросил Сэнди помочь ему подобрать подарок.

Лаура сказала, что они могут не торопиться. Пока Карлсена не было на месте, особых трудностей не предвиделось. Но когда в приемную вошел Майк Клементе, застав ее сидящей на столе и жующей свой ланч, она уже так не думала. Если он пришел по делу, краткую деловую беседу она еще вынесет. А если нет… Лаура постаралась об этом не думать.

Майк подошел к ее столу:

— Что жуем? Ага, куриный салатик с луком. — Он взял нетронутую половину сэндвича и откусил солидный кусок. — Недурно. Сами готовили?

Она смотрела на него, не веря своим глазам. Всего два дня назад он угрожал ей расправой с помощью Джо Длинного Ножа. Или он думает, что она об этом забыла? И ждет, что она будет вести себя как ни в чем не бывало?

Лаура пропустила мимо ушей вопрос о сэндвиче.

— Что я могу для вас сделать, мистер Клементе?

— Ничего, кроме того, чтобы угостить меня второй половиной сэндвича. Я ничего не ел с самого утра.

— Пожалуйста. Возьмите. — Одного его появления было достаточно, чтобы у Лауры пропал аппетит.

— Спасибо, — он откусил еще кусок и посмотрел на дверь в кабинет Карлсена. Она была приоткрыта. — Сенатора еще нет?

Еще? Как будто у него с ним назначена встреча. Этого быть не могло, ведь Карлсен в данный момент находился в Беркли.

— Он занят на предвыборной кампании. Его не будет всю неделю.

— И само собой, он не предупредил, что собирается встретиться со мной. Ровно в тринадцать ноль-ноль. Наверное, застрял в пробке. — Клементе доел сэндвич и заглянул в ее сумку. — Десерт не предвидится?

Осталось только попросить ее сделать чашечку кофе.

— Есть яблочный пирог. Можете взять, если хотите. — Она-то уж определенно не проглотила бы и кусочка.

Майк поблагодарил ее и достал пирог из сумки. Страх не лишил ее интереса узнать, зачем он здесь появился. Каким образом он мог заставить Кена приехать сегодня в офис? Возникло неотложное дело? Или Майк знал, где слабое место сенатора, и мог на него надавить?

Она набралась храбрости и проговорила:

— Сенатор, видимо, изменил свои планы специально ради встречи с вами. К чему такая спешка? На эту неделю вся жизнь в городе замерла.

— Именно поэтому сейчас самый подходящий момент для встречи с ним, — Клементе улыбнулся одной из своих леденящих душу улыбочек. Лаура покраснела и пересела на свой стул. — Можете передать Вики, что Карлсен оказался гораздо более прагматичным политиком, чем она думает. Мы встречаемся по поводу законопроекта АВ 2962.

— Вы имеете в виду тот самый билль об азартных играх, что вы обсуждали на озере? Ради этого он приедет на встречу с вами?

Клементе развернул пирог и откусил кусок.

— Не удивляйтесь. Политика и сокращение бюджета могут изменить к худшему кого угодно.

Но только не Карлсена. Он был не из тех, кто при первом же случае готов пожертвовать своими принципами. Если Клементе может манипулировать таким человеком, как Кен, значит, он и его дружки могут все.

Телефонный звонок помог Лауре справиться с собой.

— Вам лучше знать, мистер Клементе. Прошу прощения, но меня ждет работа.

Он наблюдал за ней, пока она разговаривала с избирателем, у которого возникли трения с одним из чиновников аппарата. Лаура переадресовала его звонок к одному из администраторов Карлсена и взяла очередное письмо из контейнера с почтой, которую ей надо было разобрать.

Клементе наклонился над ее столом. Его лицо было так близко, что у нее кровь застучала в висках.

— Я слышал, что вчера вечером вы наведались в обитель правосудия, — мягко сказал он.

Конверт упал на стол. Лаура не смела поднять глаза, у нее перехватило дыхание. Неужели ей сели на хвост? И видели, как она заходила в офис ФБР?

Клементе положил руку ей на плечо. Она чуть не закричала.

— Что вы там делали, Лаура?

А вдруг ему ничего неизвестно? Вдруг ее просто случайно заметил кто-нибудь, кто находился на Коттедж-Вей по делам службы? Роковое, но все же совпадение? Насколько ей было известно, в приемной ФБР никто из посторонних ее заметить не мог. Когда она входила и выходила, то не встретила ни души.

— Я ходила по магазинам, — ответила она. — А потом зашла в библиотеку, чтобы подобрать материалы о деятельности АКГГ, — Американский комитет по геологии и геодезии был первым попавшимся ведомством, пришедшим ей в голову. — Для разработки билля по сельскохозяйственным и водным ресурсам.

— Что же это за билль такой?

— Он находился в стадии разработки. Идет подготовка к строительству дамбы.

— Первый раз слышу. Что за дамба? Где она должна быть возведена?

Клементе снова пытался нагнать на нее страху, но сейчас Лаура находилась на своем рабочем месте, а не в тесной кладовке в чужом доме. Она подняла глаза, ища под столом кнопку вызова охраны.

— Понятия не имею, мистер Клементе. Если вы не оставите меня в покое, я буду вынуждена обратиться за помощью в полицию.

Он выпрямился:

— Если я вас напугал, прошу прощения. Мне просто стало любопытно.

Но им обоим было отлично известно, что дело тут не в простом любопытстве. Запугивание и угрозы были нормой общения для Клементе. Стоит проявить малейшую слабость, и он перережет вам глотку.

Лаура распечатала конверт и вынула письмо. Секунду Майк смотрел на нее, потом сел.

Минуту спустя пришел Карлсен. Он обратился к Клементе по имени, пожал ему руку, но держался сухо, почти враждебно. Было очевидно, что он не жаждал этого свидания, но был ли причиной напряженный график работы или пресловутый билль АВ 2962, Лаура не знала.

Карлсен заметил ее и улыбнулся:

— Как дела, Лаура? Потребность обратиться к психиатру еще не возникла?

— Не так страшен черт, как его малюют Сделать вам кофе?

— Нет, спасибо. Я лучше выпью кока-колы, — он достал банку из холодильника. — Никаких звонков, кроме списка номер один. Сэнди сделала для вас копию?

Лаура кивнула, и как только Кен и Майк скрылись за дверью, положила список перед собой. Зазвонил телефон; репортер желал переговорить с Джеком Вальтцером. Лаура оставила ему записку и бесцельно уставилась в пространство, не зная, что предпринять.

Ее не касается, с кем Карлсен встречается и какие законопроекты поддерживает, но было очевидно, что здесь попахивает давлением на верхние эшелоны власти. Лаура не могла оставаться в стороне. Но она была здесь новичком. И не могла напрямую обратиться к Карлсену.

Она решила посоветоваться с Вики и даже с Хитер Мартин, когда вернулись Сэнди и Вальтцер. А еще лучше, с ним — он ближе всех в офисе к Карлсену.

Лаура взяла оставленную для него записку и обратилась к Вальтцеру:

— Сенатор беседует у себя с Майком Клементе. И я хотела…

— Вы хотите сказать, что он здесь? А не в Беркли?

— Да. Они беседуют уже около четверти часа. Я думала, что вы в курсе. Они обсуждают билль АВ 2962. Об автомобильных гонках.

— Почему вы так решили? — нахмурился он.

— Клементе сам мне об этом сказал. Некоторое время назад мы с Вики Стоунхауз случайно встретились с ним, и я была свидетелем оживленной дискуссии по этому поводу.

— Да он, наверное, пошутил, Лаура. Решил поморочить вам голову. Я курирую эти вопросы не один год.

— Я знаю. Вики мне об этом говорила. Поэтому я и подумала, что следует передать вам слова Клементе. — Больше она ничего не могла добавить.

Вальтцер поблагодарил Лауру, сделал шаг к выходу, но потом остановился и сказал Лауре:

— Дайте мне знать, когда Клементе уйдет. Я хочу во всем убедиться сам.

Она улыбнулась:

— Обязательно, Джек. И спасибо вам.

Сэнди проводила Вальтцера взглядом:

— То, что ты говорила, — чепуха какая-то. В секторе Мими Брэдли есть автотрек. Говорят, он приносит бешеные бабки от автогонок. Она каждую сессию пытается протолкнуть этот законопроект. И всегда этим вопросом занимается Джек.

— И Кен неизменно выступает против?

— Конечно, если он его и поддержит, это не значит, что проект примут — у него есть и другие противники. Но Кен, несомненно, ключевая фигура в этом деле. — Сэнди добавила, что если бы Кен и решил заняться законопроектом лично, то непременно сообщил бы об этом ей. Организация встреч с лоббистами была ее прямой обязанностью.

Сэнди и Лаура вернулись к работе. Через пять минут из кабинета Карлсена быстрым шагом и определенно вне себя вышел Клементе. Ну и дела, удивилась Сэнди. Он имел привычку поворковать с секретаршей, а сейчас умчался, не сказав ни словечка.

Лаура тут же вызвала Джека. Он влетел в приемную, стукнул в дверь сенатора и вошел, не дожидаясь приглашения. Прошло пять минут, потом еще десять. В приемной не было слышно ни слова. И вдруг послышались обрывки возбужденных возгласов — в кабинете явно шла перепалка. Голоса звучали все громче, наконец, через плотно закрытую дверь можно было разобрать каждое слово.

— Ты даже не поставил меня в известность, ни словом ни о чем не обмолвился, а теперь удивляешься, что я чем-то недоволен!

— Тебе известно ровно столько, сколько требуется.

— Черт возьми, да ты еще от меня что-то скрываешь!

— Ты мой подчиненный, и если ты недоволен начальством…

— Не надо меня выпроваживать, Кен. Я не допущу, чтобы это так легко сошло тебе с РУК.

— Чего же ты ждешь? И не убираешься отсюда к чертовой матери, чтобы выполнить свой долг?!

— Ты этого хочешь? Что ж, получай!

Через секунду Вальтцер выскочил из кабинета и, хлопнув дверью, зашагал к выходу. Лаура уже приготовилась выслушать выговор за то, что сует свой нос куда не надо, но Кен остался у себя в кабинете.

— Джек и правда может уйти? — шепотом спросила она у Сэнди.

— Кто его знает? Он правая рука Кена, его альтер-эго, но я еще ни разу не видела между ними такого скандала. — Сэнди перегнулась через стол. — Я сомневаюсь, что они расстанутся из-за перемены политических позиций Кена. Джек трезвый мужик. Просто он пришел в ярость от того, что Кен осмелился что-то сделать без его ведома.

— А обычно Кен обо всем советуется с Джеком?

— Да он даже предложение руки и сердца не сделал бы, не обговорив с Джеком все детали.

Сэнди ума не могла приложить, что это могла быть за таинственная, необыкновенной важности информация, которой Кен не пожелал делиться со своим ближайшим доверенным лицом. Лаура тоже терялась в догадках, понимая только одно — ответ у Майка Клементе. Именно благодаря этому он сумел добиться от сенатора согласия на встречу.

Лаура ушла с работы в половине третьего, забрала детей от миссис Фуджимото и отправилась с ними в пригород посмотреть кино. Потом они погуляли по парку, где она поддержала разговор о похудении с одной из матерей, пока дети носились как угорелые. Лаура сочувственно выслушала жалобы случайной знакомой на то, что та озверела от этих прогулок по паркам; но после из ряда вон выходящих событий последних дней прозаические радости жизни, даже скучные обязанности, наполнились для Лауры новым смыслом. Она тихо наслаждалась жизнью.

Но очень недолго. Ощущение, что она сидит в летящем под откос поезде, вернулось, когда Лаура просматривала почту. Среди рекламных листков и предложений сделать выгодные вклады она обнаружила письмо от сэра Эдварда Розмана, адвоката. Он прилагал к нему копию письма, отправленного им от имени Лауры Фредди Фелпсу.

«Я уполномочен представлять интересы вашего бывшего секретаря, миссис Лауры Гринбаум Миллер, гласило оно. — Считаю своим долгом предупредить, что любые попытки очернить ее имя, репутацию, а также фальсификация ложных обвинений в том, чего она никогда не совершала, будучи у вас в подчинении, осуществленные до или после сего момента вами или от вашего лица, приведут вас к немедленному возбуждению иска против вас».

Лаура схватилась за голову. Мама даже не заикнулась об атом письме, когда звонила вчера вечером, но Лаура должна была это предвидеть: Дотти рвалась свидетельствовать в суде против Алана, хотя в атом не было никакой нужды. Лаура ужаснулась, представив лицо Фредди, читающего это письмо. А ведь могло быть и хуже. Дотти запросто могла заявиться к нему в кабинет и потребовать извинении за очернительство репутации дочери. Слава Богу, что она не знала всей правды… Лаура представила Казани, играющего ножиком, и содрогнулась. Ей не очень улыбалась перспектива быть разрезанной на куски и брошенной в озеро Тахое.

Лаура убрала письмо Розмана в сумочку, поднялась в спальню и включила автоответчик. За весь день накопилось три сообщения. В первом один из членов общины просил ее испечь пирог для воскресной службы. Второе было от Алана: в среду он свободен целый день и предлагает свозить детей в Сан-Франциско. Он хочет забрать их сегодня вечером в восемь и привезти домой утром в четверг. Третье сообщение было от Фредди Фелпса. Он был не на шутку зол, а также пьян:

«Слушай, ты, сучка. Я не знаю, что тебе от меня нужно, но запомни… Если я получу еще хоть одно письмо от твоего задрипанного адвокатишки… если ты будешь трепаться обо мне или моих делах… то за решеткой окажется твоя жирная задница, а не моя. Молчи в тряпочку, если жизнь дорога! У меня есть друзья-приятели, которые живо вправят тебе мозги. Помни об этом, детка!»

Лаура стерла запись. Сит обожал передразнивать записанные на автоответчик голоса; ей не хотелось, чтобы он услышал эти угрозы. Расстроенная, она пошла на кухню.

Сит помогал матери готовить ужин, пока Сара звонила Алану, чтобы сообщить, что восемь часов — самое подходящее время для отъезда. Остаток вечера дети ходили на цыпочках, бросая друг на друга возбужденные взгляды, безмолвно радуясь, что едут путешествовать с отцом. Лаура была на них не в обиде. Она так нанервничалась за последнее время, что даже кот держался от нее подальше, как будто она испускала вокруг себя волны, сигнализирующие о приближении землетрясения.

Алан, конечно, тоже заметил, что Лаура не в себе. Эгоизм эгоизмом, но он знал ее шестнадцать лет и был в состоянии заметить, что она расстроена. Они не успели перекинуться и парой слов, как он велел детям посидеть наверху и не показываться, пока их не позовут. Они отнеслись к его просьбе с пониманием.

Алан взял Лауру за руку, привел в комнату и усадил на диван. Она не сопротивлялась. Где взять для этого силы?

Он обнял ее и погладил по голове Сначала Лаура хотела возразить, но Алан опустил руки ей на плечи и стал массировать спину, и она расслабилась. Он бормотал, что давно заметил, что у нее что-то стряслось, и хочет помочь Лауре. Но если она не хочет ничего рассказывать, то не надо. Ведь он ее друг. Они прожили вместе полжизни. Она мать его детей. И он всегда будет рядом, особенно в трудную минуту.

Приятно было чувствовать простое человеческое участие. Алан продолжал массировать ей спину, не говоря ни слова. Лаура уткнулась ему в грудь, благодарная за понимание. Он остановился и поцеловал ее в лоб.

— Лори, нельзя все держать в себе. Надо делиться со своими друзьями.

Она отодвинулась.

— Говорить надо тогда, когда созреешь. Я еще не готова. Не будем об этом.

— Но я беспокоюсь за тебя. Ты уже несколько недель ходишь, как в воду опущенная. Я думал, что это из-за меня или Фредди. Но я вижу, что дело в другом. Я хочу тебе помочь.

Лаура вздохнула. Наконец-то он додумался до чего-то полезного.

— Это очень просто сделать. Будь рядом. Забирай детей, если я прошу. Выслушай меня, если я захочу высказаться. Но не дави на меня. Не задавай вопросов.

— Да в чем дело? В твоей матери? В работе? В…

— Алан…

— Ты плохо себя чувствуешь? Ради Бога, Лаура Ведь я твой муж! Неужели ты мне не доверяешь?

Нет, подумала она. Стоит изложить ему факты, и он поступит по своему усмотрению, не интересуясь ее мнением и тем более не спрашивая разрешения. И это, вероятно, было основным камнем преткновения в их отношениях.

— Алан, это касается моих отношений с законом. И если положение осложниться, я обращусь к адвокату.

— С каким законом? Ты что, попала в аварию?

— Нет, — она поднялась. — Мне нужно съездить за продуктами. Желаю хорошо провести время в Сан-Франциско.

Алан вскочил на ноги:

— И ты ничего мне не расскажешь? Хочешь, чтобы я с ума сошел от беспокойства? Если ты таким образом наказываешь меня за Каролину…

— Все это не имеет к нам с тобой никакого отношения. Мне жаль, что ты забеспокоился, но мне нужно справиться с этим самой.

Он взял ее за руку.

— Я люблю тебя, Лори. Не надо так со мной обращаться. Не прогоняй меня.

Он думал только о себе. О том, что хочется ему. Что нужно ему, а не ей. Лаура ощутила себя безмолвным эхом, привидением. Озером, в котором любуется собой ее муж — Нарцисс.

Что-то внутри нее сломалось. Если бы только Алан был в силах повернуть время вспять. В глубине души он мечтал, что она еще станет прежней Лаурой. А она готова была сто раз пройти огонь и воду, но стать такой, какой была в эту минуту.

Все перевернулось вверх тормашками. И обратной дороги не было.

20

Лаура могла до конца расслабиться только тогда, когда детей не было дома. Их не нужно было поднимать утром, пичкать завтраком, одевать. Можно почитать газету, выпить кофейку, не спеша приготовиться к новому рабочему дню. Как раз сегодня, в среду, ей надо хорошо выглядеть. С самого утра Лаура была в легком напряжении, ожидая очередных встрясок.

Но ничего не происходило. Майк Клементе отсиживался в своей норе, из которой он всегда так неожиданно показывался. Кен совершал визит на родину, отдавая дань уважения краю, который его взрастил, и заодно собирая там долларовый урожай. Джек появился на работе в обычное время и вел себя так, будто накануне ничего не произошло: возможно, они с Кеном уже успели помириться. Утро прошло тихо, без эксцессов, и Лаура углубилась в работу — она делала ее неторопливо, сосредоточенно, основательно, как будто на века.

Она ужасно боялась, что Фредди вдруг заявится сюда и устроит сцену, но тоже напрасно. Он не решился звонить ей в Капитолий, впрочем, домой тоже — Лаура не сколько раз звонила домой, чтобы проверить автоответчик. В итоге Лаура решила, что Фредди посчитал, что поставил ее на место, и успокоился.

Лаура, по крайней мере, хотела так думать, и поэтому она устроила настоящий телефонный спектакль для матери. Она не только проникновенно поблагодарила ее за услугу, но расписала смиренные извинения Фредди, якобы нашедшего свои деньги в кармане пиджака.

Дотти ликовала. И Лаура мгновенно расслабилась. Когда вся твоя жизнь трещит по швам, так отрадно, если хоть что-нибудь удается уладить.

Лаура задержалась на работе, просидев за компьютером до четырех, и отправилась в магазин, чтобы купить подарок к детскому празднику. По дороге к машине, она глазела на витрины, домой не спешила, потому что Арт должен был приехать только в шесть.

Лаура подъехала к дому, открыла гараж и загнала в него машину. Она забирала сумки с переднего сиденья, когда услышала звук приближающихся по дорожке шагов. Лаура оглянулась через плечо. В раскрытую калитку вбежала Вики. Фрэнк, сама невозмутимость даже в самые трудные минуты, шел за ней. Лицо у него было угрюмое. У Лауры защемило сердце. Произошло что-то ужасное, поняла она.

Готовясь к самому худшему, Лаура вышла из машины. Фрэнк молча обнял ее, пытаясь успокоить. Лаура похолодела от ужаса. Автодорожная катастрофа… Нападение на улице в Сан-Франциско…

— Боже мой, Фрэнк. Что-нибудь с детьми?

— Да нет, с ними все в порядке. Сегодня кто-то залез в твой дом. И устроил погром. Нам не хотелось, чтобы ты зашла внутрь неподготовленная.

— У нас тоже кто-то побывал, — сказала Вики. — Но ничего не взяли. Поэтому я решила заглянуть и к тебе. Мы думаем, что искали что-то конкретное. Может, ту кассету из квартиры Томлинсона. Они забрались в дом через окно. Сломали замок. Так же, как и у нас. Мы вызвали мастера на завтра.

Лаура начала хохотать. Это не жизнь, а какой-то театр абсурда.

— Сегодня с самого утра я все думала, что же еще может со мной случиться? И после всех моих страшных предположений и мрачных фантазий… Это просто смешно. Потому что погром в моем доме — это просто пустяк. Ничто.

Фрэнк и Вики переглянулись и посмотрели на Лауру как на сумасшедшую.

— По-моему, ей необходимо что-нибудь выпить, — проговорила Вики.

— Да я в полном порядке, — заверила Лаура. — Лишь бы с детьми ничего не случилось. Это единственное, что меня по-настоящему беспокоит.

— Все-таки мы хотим зайти в дом вместе с тобой.

— Не волнуйся, Вики. Мне действительно на это наплевать.

Вики и Фрэнк снова переглянулись и пошл^и за Лаурой на кухню. Все ящики и шкафы были открыты. Продукты, приборы, стаканы, тарелки, некоторые из них разбитые, валялись на полу и столах. Даже содержимое холодильника было высыпано на пол.

Пораженная, Лаура взглянула в столовую и комнату. Шкаф был открыт настежь, половина его содержимого была разбросана по ковру. Книжные полки были пусты, книги лежали на полу бесформенной грудой. Даже диванные подушки были сброшены на пол.

Зато с детьми все хорошо. И это самое главное. Но то, что Лаура видела сейчас перед глазами, было бесцеремонным вмешательством в ее жизнь. Нарушением права собственности.

— Я думаю, что с меня пока хватит, — пробормотала Лаура.

— Тебе нужно решить, вызывать ли полицию, — мягко сказал Фрэнк. — Лично я считаю, что не стоит. Урон значительно менее сильный, чем кажется на первый взгляд, поэтому вряд ли стоит обострять ситуацию. Если бы преступники были недостаточно осторожны и оставили следы, я думаю, что полиция нашла бы что-нибудь в нашем доме. Но я полагаю, что здесь работали профессионалы.

Вики рассказала, что у них никого не было дома с десяти утра до трех дня, когда она с девочками вернулась из магазина. В первый момент они решили, что это ограбление. Вики сразу же позвонила Фрэнку, и он вызвал полицию. Но когда прибыл наряд, Вики уже поняла, что ничего не пропало.

— Полиция была в растерянности. Они узнали, что Фрэнк фармацевт, и их первым предположением было, что бандиты искали наркотики. Совсем уж непонятно, почему воры не прихватили с собой дорогую технику, которую ничего не стоило вынести. Но порешили пока на том, что Стоунхаузам кто-то решил отомстить, а вот за что — нам лучше знать самим. Я с ними не спорила, просто находилась рядом, пока они снимали отпечатки и допрашивали соседей. Никто, естественно, ничего не видел. А как только полиция уехала, я сразу же зашла к тебе. — У Вики были ключи от дома Лауры, но они ей не понадобились. — И я увидела именно то, что ожидала увидеть. Я звонила тебе на работу, но ты уже ушла. Так что мне оставалось только караулить тебя у окна.

— И вот я здесь, — Лаура все еще не оправилась от шока. — Господи, какой кавардак!

— Мы поможем тебе убраться, — сказал Фрэнк. — И девочки тоже. — Он помолчал. — Вики мне все рассказала, по крайней мере, все, что рассказала ей ты. И я хочу знать остальное, Лаура. Теперь это не только твое дело. Но и наше тоже. И ради нашей безопасности, ты обязана сообщить о происшествии ФБР. Я помогу тебе найти хорошего адвоката, чтобы ты чувствовала себя увереннее.

— Да, спасибо. — У нее больше не было выбора.

— Вот и хорошо. Я думаю, что тебе как можно скорее нужно забрать кассету. — Фрэнка перебил звонок в дверь. — Я открою. Наверное, это Бекки и Карен.

Лаура посмотрела на часы. Была уже половина седьмого.

— Нет, лучше я сама открою. Это, наверное, Артур Олбрайт. Мы собирались сегодня с ним поужинать.

— Если нужно, я могу его спровадить…

— Нет, Фрэнк. Я сама с ним поговорю. — Лаура решила сослаться на болезнь или семейные обстоятельства.

Она прошла мимо комнат Сита и Сары и вышла в холл. И почти успокоилась, заметив, что беспорядок в детских комнатах был не сильнее, чем в прошлую пятницу. С той только разницей, что сейчас на полу валялась чистая одежда, а не грязная.

Лаура открыла дверь На пороге стоял Арт с букетом желтых роз в руках. За его спиной маячили Бекки и Карен. Лаура представила их Арту и отправила девочек на кухню, чтобы поговорить с ним без свидетелей.

Он вручил ей букет. Лаура была тронута.

— Спасибо! Они такие красивые! Только знаешь, у меня возникли серьезные неприятности. Кто-то залез в мой дом и устроил настоящий погром. Я только что вернулась с работы. Мои соседи пришли оказать мне моральную поддержку.

Арт обнял ее.

— Какой ужас! Страховка покроет твои потери?

Она на секунду положила голову ему на плечо, но потом отстранилась.

— Насколько я поняла, ничего не украдено. Помнишь, я рассказывала тебе о своих проблемах? Мне кажется, что это — их продолжение. Я думаю, что они пытались найти то, что я у них позаимствовала.

— Господи! Лаура, ты должна немедленно это вернуть. Послать по почте, если не можешь вручить прямо в руки. И, пожалуйста, позвони в полицию.

— Я собираюсь это сделать. Но мне нужен хороший адвокат. — Вспомнив их разговор в субботу, Лаура подумала, что Арт мог бы ей в этом помочь. — Ты не знаешь, на кого можно положиться?

Арт слабо улыбнулся.

— Вообще-то, знаю. Брюс Бейли. У него тесный контакт с ФБР, но не знаю, как он ладит с копами. Можно обратиться к нему.

— У тебя тоже проблемы с ФБР?

— Я этого не говорил.

— Но это так, — проблемы, да еще какие. — Как это получилось, Арт.

— Это не имеет отношения лично ко мне, поверь, Лаура. Я даже не знал, что происходит. И это началось еще при жизни отца. Помнишь, я говорил, что он витал в облаках?

— Угу.

— Скажем так. Отец набивал карман, пока он не лопнул, а мне пришлось расхлебывать заваренную им кашу. Они бы ни за что не придрались ко мне, если бы я только мог доказать, что не был замешан в делах отца.

— Улики достаточно весомые?

— Боюсь, что да. Я надеюсь, что все это останется между нами, Лаура. Если об этом пойдут слухи, то на моем бизнесе можно будет поставить крест.

— Конечно. — Лаура вспомнила обрывки их последнего разговора — о таинственной смерти Арта Старшего, о том, что его шантажировали, а доходы компании падали, но сейчас ей было трудно на этом сосредоточиться. У нее и своих забот хватало. — Раз ты об этом просишь. А ты, пожалуйста, не передавай ничего из того, что я говорю, своей маме. Она обо всем докладывает моей, а моя мама ужасная паникерша. В воскресенье она устроила мне форменный допрос. И мне не хочется, чтобы это повторилось.

Он покраснел.

— Черт! Прости. Лаура. Я об этом не подумал. Ты, наверное, готова была меня пристукнуть. Если бы я только мог тебе все объяснить…

Было слишком жестоко отчитывать мужчину, который чувствовал себя таким виноватым.

— Конечно. Выкладывай.

Мать Арта пыталась заменить погибшего мужа своим сыном, требуя от него полной откровенности, и смертельно обижалась, когда он пытался что-то от нее утаить. Арт старался отвечать требованиям матери, чтобы она не падала духом, но теперь видит, что ничего хорошего из этого выйти не могло. Он пообещал Лауре, что слова лишнего больше матери не скажет. И Лаура ему поверила.

— Ты, наверное, и не заметила, как проголодалась, — сказал, наконец, Арт, — тебе надо поесть. Поехали. Это поможет тебе развеяться.

Лаура покачала головой. В доме такой разгром. Чтобы навести порядок, потребуется несколько часов, даже с помощью соседей. А убраться надо успеть до приезда детей. С них достаточно одного развода. Незачем лишний раз их травмировать.

В таком случае лучшее, что он может сделать, сказал Арт, так это съездить и купить что-нибудь на ужин. Он вернулся через полчаса с благоухающей пиццей, возбудив у Лауры зверский аппетит и лишив ее последней надежды, что трудоемкая уборка поможет скинуть ей лишние полкило. Вшестером они принялись за уборку. Повреждений оказалось очень мало — несколько разбитых тарелок и сломанный замок.

Потом девочки ушли домой, дав взрослым возможность обсудить ситуацию. Но через тридцать минут зазвонил телефон. Это была Бекки. Она не могла справиться с компьютером: на любые команды он отвечал высвечиванием на экране полной тарабарщины. Бекки просила кого-нибудь из родителей прийти к ней на помощь. Ни Фрэнк, ни Вики не были экспертами по части компьютеров, и поэтому родители решили пойти вместе. Лаура осталась с Артом наедине, а именно этого она предпочла бы избежать. Он привлек ее к себе, они поцеловались, но Лаура отстранилась. Арт был очень мил, нежен и заботлив, но когда он прикасался к ней, земля не уходила у нее из-под ног. Ну, ни чуточки не качалась. Лаура подумала, что причиной ее индифферентности стали сложившиеся обстоятельства, и так и сказала об этом Арту. А про себя подумала, что еще неделька, и у нее не поднимется давление даже при виде Костнера в сексуально-экзекуторском наряде с капюшоном.

— Хорошо, я понимаю. — Он был самым покладистым из всех ее знакомых мужчин. — Пойдем к Вики и Фрэнку. Я хорошо разбираюсь в компьютерах. Может, смогу им помочь.

Лаура улыбнулась:

— Почему же ты ничего не сказал об этом раньше?

— Ты прекрасно это знаешь, — с улыбкой ответил он.

Они перешли через улицу. Фрэнк с девочками колдует над коматозным компьютером, штудируя учебники по программированию, доложила Вики. Все трое поднялись наверх.

Через несколько минут игры на клавишах Арт объявил, что с риёско диска стерта вся информация.

— Стерта начисто, включая операционную систему. — Он посмотрел на девочек. — У вас случайно нет приятелей с сильно развитым чувством юмора?

Обе хором ответили «нет».

— А на дискетах у вас что-нибудь записано?

Все ответили утвердительно, даже Вики, которая держала в компьютере персональную переписку и документацию.

— Ну, тогда все не так страшно. Я отформатирую ваш жесткий диск и восстановлю программную начинку.

Фрэнк выдвинул ящик и достал коробку для дискет. В ней должно было лежать множество дискет, включая необходимую для восстановления операционной системы программу. Коробка была пуста. Лаура подумала об их перевернутых вверх дном квартирах.

— А вдруг они искали совсем не ту кассету, Вики? А что-то, что должно было быть спрятано в компьютере?

Лаура вспомнила, что Каролина подробно расспрашивала ее как раз о компьютерных файлах Томлинсона.

— Какую кассету? В каком компьютере?

Лаура заколебалась, стоит ли добавлять что-нибудь к уже сорвавшимся словам. Но ведь Арт так откровенно рассказал ей о себе.

— Помнишь, я говорила, что взяла одну вещь, которая мне не принадлежит? Это была аудиокассета. В то утро Вики была вместе со мной. Ее дом тоже сегодня обыскали. В той квартире был еще и компьютер. Мы ничего не могли оттуда взять, но сегодняшние гости могли подумать иначе. Что мы сняли копии с каких-то файлов, вероятно с компрометирующей информацией, и взяли с собой.

— И они приходили сюда, чтобы забрать дискеты. И сняли копию с жесткого диска, прежде чем стереть с него информацию. — Он понимающе покачал головой. — Это гениально. Таким образом они освободили себя от необходимости выносить из дома весь компьютер.

Беки помрачнела.

— И теперь мне придется переписывать все это занудство с самого начала. Вот мутота. — На принтере лежала увесистая стопка мелко исписанных листков. Вики рассеянно просмотрела ее. — Папа, посмотри-ка. — Она протянула ему последнюю страницу.

«То, что случилось с Холлистером и Бонитой Фрэнкс, может случиться и с вами, — было на ней написано. — Не суйте нос, куда не надо».

Лаура узнала стиль послания:

— Мэгги Холлистер получила такое же письмо через несколько дней после смерти судьи.

Арт был поражен:

— Вы считаете, что люди, которые убрали Холлистера и Бониту Фрэнкс, наведались сегодня к вам домой? Это у них вы взяли кассету? Зачем? Что на ней было записано?

— Вот об этом я, пожалуй, умолчу. Я думаю, что кассета принадлежала Боните. По крайней мере, она мне так сказала.

Арт взял ее за руку:

— Мне все равно, что ты говорила мне о ФБР. Но эти люди — убийцы. Они хотят знать, кто снял копию с их файла. Когда они обнаружат, что Вики этого не делала, они продолжат поиски. И тогда…

Вики имела в виду файлы, которые хранились в «Дель Рио Фармаси», что находилась в двух шагах от их дома. Мужчины поехали в аптеку, женщины остались переживать; не лучше ли было поступить наоборот? Через несколько минут Фрэнк позвонил и сообщил, что в аптеку никто не наведывался.

Возможно, этого не произошло благодаря хорошей системе сигнализации, а может, потому, что универмаг напротив работал до полуночи, или бандиты просто проглядели аптеку, не придав ей значения. Но Фрэнк не стал на это рассчитывать. Он вызвал частную бригаду безопасности, чтобы аптека охранялась до утра, собрал наиболее важные финансовые отчеты и документы и привез их домой.

К тому времени Лаура снова была вся на нервах, не находя себе места. Она боялась ночевать одна в доме со сломанным замком. Арт предложил остаться вместе с ней, но Лаура предпочла гостевую комнату Вики, в которой проворочалась с боку на бок всю ночь, вздрагивая от любого шороха.

Больше к Лауре незваные гости не приходили, но возникло одно затруднение: на следующее утро Алан позвонил ей на работу, требуя ответа, где она провела ночь. Он позвонил в десять, но ответа не было. И он трезвонил еще битых три часа, умирая от беспокойства.

Лаура не могла объяснить ему, почему ночевала у Вики.

— Прости, мне очень жаль, что ты беспокоился. Но теперь тебя не касается,где я ночую, когда ты забираешь детей.

— О! Понимаю. — Именно так он и думал. — В следующий раз, когда будешь уходить, оставляй номер телефона, где ты находишься. Дети хотели рассказать тебе о Сан-Франциско. И ужасно расстроились, что я не смог до тебя дозвониться.

Лаура почувствовала себя виноватой. Она никогда не требовала того же самого от Алана, но на то были свои причины. Когда папы нет дома, это значит, что он занят. Когда исчезает мама, дети теряют чувство безопасности.

Тем временем Фрэнк развил бурную активность и раздобыл трех адвокатов с блестящей репутацией. Никто из них не мог встретиться с Лаурой раньше, чем через две недели, но это ее не огорчило. Высокая занятость является показателем качества юриста.

Но все-таки Лаура никак не могла прийти в себя от вчерашних событий. Люди, обыскавшие ее дом, явно искали не Бонитину кассету. Они искали то, чего у нее не было. Каролина и Клементе интересовались именно этим. И если пропажу еще не нашли, то человек, у которого она в руках, может пустить ее в ход. И подозрение упадет на Лауру. Услышав телефонный звонок или случайный шорох в ночи, Лаура вздрагивала всем телом, точно радар, запеленговавший ракету в самой гуще птичьей стаи.

21

В субботу утром Лаура делала в доме уборку. Она всегда начинала со спальни и продвигалась оттуда в сторону кухни, столовой и гостиной и дальше — к детским комнатам, ванной и кладовке. С детьми было заключено соглашение. Если они без нытья наводят порядок в своих комнатах и сами завтракают, не превращая кухню в свинарник, им разрешалось все утро сидеть у телевизора. И если они не болтаются под ногами во время уборки, Лаура не требует от них, чтобы они уменьшили громкость.

Лаура торопилась убраться поскорее, чтобы выехать с детьми погулять в предгорье. Можно устроить пикник. И несколько часов чувствовать себя в безопасности.

Лаура вкатила пылесос в спальню. В глубине комнаты была дверь в ванную. Лаура всегда пользовалась розеткой под раковиной, потому что оттуда могла добраться до всех углов и не оставлять следы от колесиков на ковре.

Лаура вошла в ванную и включила пылесос. Дверь в спальне тихо закрылась. Лаура похолодела. Но потом нетерпеливо покачала головой, успокаивая себя, что это Сит и Сара решили поиграть с ней в прятки. Дом заперт. Никто не мог пробраться внутрь.

Она позвала детей по имени. Ответа не было… Встревожившись, Лаура подошла к двери и толкнула ее… И чуть не выскочила из собственной кожи, наткнувшись на Майка Клементе.

Лаура не закричала только по одной причине. И причина эта стояла рядом с Майком — мальчик лет тринадцати, высокий, нескладный и очень симпатичный. Парнишка, будущий охотник за женщинами, как две капли воды походил на Клементе. Оба были одеты в джинсы и футболки. У отца на груди красовалась надпись: «Рутгерс», у сына — «Джорджтаун». И он улыбался такой победоносной улыбкой, что Лаура смущенно заморгала. На зубах у него виднелась пластинка. Видок у парня был что надо — дворовая шпана да и только.

— Привет, — сказал мальчик; он показал на Клементе, который вышел на середину комнаты. — Мне нужно вам кое-что сообщить. Мой отец работает в ФБР. Секретным агентом. Он не сделает вам ничего плохого. Он просто хочет с вами поговорить.

Лаура сделала шаг назад, отступая в ванную. Она была босая, в одних шортах и полупрозрачной легкой футболке, и чувствовала себя застигнутой врасплох. Она переводила взгляд с отца на сына, пытаясь осмыслить только что произнесенные слова, боясь поверить человеку, которому научилась не доверять благодаря нелегкому опыту. Она, конечно, читала о секретных агентах. И знала, что они никогда не посвящали членов семьи в свои дела — если не считать одного парня из книжки, который притащил свою жену в ресторан на встречу с гангстерами. Он представил ее как любовницу, чтобы бандиты не пытались вмешаться в его личную жизнь.

— Если вы и правда агент ФБР, то покажите мне удостоверение, — сказала Лаура. Она, конечно, не сможет определить, настоящее оно или нет. И это не означает, что она станет с ним разговаривать, даже если убедится, что на сей раз он не лжет.

Майк искренне развеселился.

— Я не ношу его с собой, Лаура. Когда работаешь «под крышей», такие вещи безопаснее при себе не носить. Тебя могут застукать. Найти твою машину. Или даже настоящий дом или офис.

— Вот и отправляйтесь за ним, куда следует. И принесите его мне. Может быть, тогда я вам поверю и соглашусь побеседовать.

— Честно говоря, я даже толком не помню, где оно может быть. Последний раз я видел его, кажется, в шкафу в Сиэтле. Я работал там с новобранцами. Такая пакостная работа. — Он нахмурился и повернулся к сыну. — Ты не знаешь, оно все еще на месте?

Мальчишка подошел к нему:

— Сомневаюсь я, пап. Теперь шкафом пользуется Стэн. А он терпеть не может, когда ему на глаза попадаются твои вещи.

— Ну? А ты знаешь, куда его могла убрать мама?

— Она отправляла какие-то твои вещи бабушке с дедушкой. Может, удостоверение у них? А может, она убрала его подальше от глаз Стэна. Например, в свой стол на работе. — Он обвел взглядом спальню и сказал Лауре: — Если хотите, я позвоню маме и спрошу. Это чем-нибудь поможет делу?

— Сомневаюсь, ведь откуда я смогу узнать, с кем ты будешь разговаривать?

Он задумался.

— Вы можете проследить за тем, как я набираю номер. И убедиться, что я звоню в Сиэтл.

— А отвечать тебе будет дочь дона местной мафии. Моту себе это представить. — Страх Лауры сменился скепсисом. — Не может быть, чтобы вы не знали, где находится ваше удостоверение, — обратилась она к Клементе, — ваша бывшая жена не может отправить его неизвестно куда без вашего ведома.

— Вы еще не знаете мою маму, — печально сказал мальчик. — Она на дух не переносит ФБР. Она запросто могла его выбросить.

— В последнее время у меня не было необходимости пользоваться удостоверением, — заметил Клементе. — Я и думать о нем забыл. Тот факт, что я не могу его представить, составляет серьезную проблему?

Лаура уставилась на него:

— А вы сами как думаете?

— Думаю, что составляет. А вы не могли бы положиться на мое слово? Или на слова Роба? Ну, кому придет в голову выдумывать такую историю?

— Вам. Вне зависимости от того, говорите мне вы сейчас правду, за время нашего знакомства вы успели насочинять столько, что хватит на целый роман.

— Да, кажется, вы правы, — он положил руку сыну на плечо. — Похоже, мы зашли в тупик. Может, расскажешь тете, какой я замечательной души человек?

— Конечно, папа, но это будет стоить тебе еще двадцатку.

Клементе выкатил глаза:

— Ну, Роб, теперь-то уж она нам ни за что на свете не поверит. Это был последний раз, когда я обратился к тебе за помощью. — Он посмотрел на Лауру. — Я не платил ему за то, чтобы он пришел сюда. Честное слово. Просто у него такая манера шутить с отцом. Чтобы жизнь медом не казалась. Это бывает, когда у детей переходный возраст. Через несколько лет вы это сами узнаете.

Он определенно находил ситуацию забавной. Они оба так считали. А Лаура знала, что находится в смертельной опасности, а ее враги ломают перед ней комедию.

— Как вы вошли?

— Задняя дверь была не заперта.

— Ложь. Она была заперта. После того, как… — Лаура прикусила язык.

— Как что?

— Ничего. Она была заперта на ключ. Вот и все.

— Ну, хорошо. Вы правы. Дверь действительно была заперта. — Он улыбнулся. — Но я съел собаку на замках.

— Вы хотите сказать, что сумели отпереть дверь? — На задней двери было два замка и задвижка на центнер весом.

— Ага. Но вы не волнуйтесь. Я ничего не сломал. Послушайте, мне очень надо с вами поговорить. Можно Робу пока немного повозиться с вашими детьми? Роб знает, где я работаю, потому что мой постоянный офис находится в Сиэтле, и знает мое прикрытие, потому что навещает меня довольно часто и видит, какой образ жизни я веду. Но это все, что ему известно. Он не знает, каким расследованием я занимаюсь. Понятия не имеет, какое ко всему этому имеете вы отношение. Я не могу позволить ему присутствовать при нашем разговоре.

Этот человек уже не первый день терроризирует ее, нагло врывается в дом, а теперь еще собирается с ней о том, о сем побеседовать!

— Я не собираюсь с вами разговаривать. Я не желаю иметь с вами дела. И хочу, чтобы вы убрались отсюда немедленно.

— Послушайте, я понимаю, что вы злитесь на меня, и я вас не виню за это. Я знаю, что напугал вас, и очень сожалею, что так получилось. — Он взъерошил волосы. — Но мы решили, что это будет лучшим способом сдвинуть дело с мертвой точки. Поверьте, сцена в подсобке не доставила мне никакого удовольствия.

— Так я вам и поверила! Уж не ждете ли вы, что я сама начну перед вами извиняться?

— Да, папа, ничего у тебя не получается, — сделал вывод Роб. — В гробу она тебя видала.

— Я это заметил. — Клементе дал сыну ключи. — Подожди меня в машине. Можешь пока послушать радио.

— А можно мне прокатиться? Вдоль по улице и обратно?

— И не мечтай, Роб. А теперь шагом марш на улицу. И не хлопай дверью. Я не хочу чтобы ты напугал еще и детей Лауры.

— Ага. Хорошо, — он направился к двери.

— Подожди, Роб, — жестко сказала Лаура.

Парень в замешательстве остановился.

— Чего?

— Останься здесь. — В присутствии мальчика Лаура чувствовала себя в безопасности. — Я хочу объяснить вам, мистер Клементе, или как вас там, что мои гражданские права никто не отменял. Я отказываюсь с вами разговаривать. И если вы на самом деле агент ФБР, вы немедленно покинете мой дом.

— Ошибаетесь, — невозмутимо ответил он. Я буду делать то, что велит мой профессиональный долг. Роб! Иди на улицу.

Мальчик посмотрел на отца, потом на Лауру.

— Я должен идти, раз он говорит, что надо. Но он хороший парень. Храбрый. Крутой мужик. И еще… — он взглянул на отца и покраснел, — вы ему ужасно нравитесь. Лич…

— Закрой рот, Роб.

— Лично, я хочу сказать. — Он толкнул дверь и скрылся.

Лаура покраснела еще больше, чем Роб. Конечно, неприятно осознавать, что не понимаешь, что с тобой в следующий момент собираются сделать: пристукнуть или затащить в постель. Но еще больше ее раздражало то, что сама она толком не разобралась, чему отдать предпочтение в своем отношении к Майку.

Он прислонился к стене.

— Клементе — мое настоящее имя. В этом деле я не пользуюсь псевдонимом. Надеюсь, что со временем я сумею вам рассказать все в деталях.

— Меня это не интересует, — ответила Лаура, сгорая от любопытства.

— Итак, вы не хотите со мной разговаривать. Несмотря на то, что гибнут люди. Несмотря на то, что вы сами напуганы.

— Исключительно благодаря вам. Вы единственный, кто мне угрожал. Только вы один по-настоящему напугали меня.

— Ради того, чтобы выяснить как можно больше. И подтолкнуть вас к визиту в ФБР чтобы вы рассказали остальное. Но вы этого не сделали. Или еще не сделали.

— Вот, значит, в чем дело! А вам не пришло в голову, что можно было просто все объяснить и предложить мне сотрудничать с вами?

— Я прошу вас об этом сейчас.

— Идите к черту!

— Послушайте, мы не просили вас об этом, потому что это бы не сработало. Вы увязли слишком глубоко. И были слишком напуганы, чтобы начать говорить. Вы бы спрятались в раковину, как улитка, и мы навсегда потеряли бы надежду вас раскрутить.

Он был прав, но Лаура и не думала признавать этого вслух. Даже если он был полицейским, она ему не доверяла. А после понедельника она просто не могла доверять ни одному из них.

— Никаких комментариев? — Он вздохнул. — Ладно, значит, у меня нет другого выхода. — Он сделал несколько шагов в ее сторону. Она отступила к ванной. — У вас серьезные проблемы с законом, миссис Миллер, — голос Майка звучал один к одному, как голос Маккинери. — Начнем с вашего разговора с Бонитой Фрэнкс 30 марта и 3 апреля. Ее телефон прослушивался. Вы все знали о ее договоренности с Фредди Фелпсом по поводу полиса Холлистера. Вы ясно дали понять, что рассчитываете на вознаграждение в виде повышения зарплаты за то, что напомнили Фредди о своевременной выплате. Вы помогли ей сфабриковать показания на случай, если ее будут допрашивать. Советовали ей, как лучше обвести вокруг пальца полицию. И раз уж речь зашла о лжи, вспомним ваш разговор со специальными агентами Османом и Маккинери в понедельник. У нас есть видеозапись этой беседы. Вы наговорили столько лжи, скрытой и явной, что даже я изумился. А уж я-то успел к вам привыкнуть. Если вы мечтаете оказаться в тюрьме, то ваша мечта вполне может стать реальностью. Соглашайтесь на сотрудничество, и я сделаю все что смогу, чтобы вы зажили тихой, спокойной жизнью со своими детьми.

Аудио- и видеозапись. Боже! Он полицейский. Это ясно по его манере говорить и из фактов, которые ему известны. И надо признать, что добрый обходительный полицейский, и свирепый следователь, чудесно уживались в одном человеке. Человеке, обученном лгать без зазрения совести, манипулировать людьми, как Маккиавелли, и угрожать им, чтобы достичь цели. Чем скорее она найдет адвоката, тем лучше.

Лаура передернула плечами, стараясь оставаться невозмутимой, рассерженной его тактикой припирания к стенке с помощью здравого смысла.

— Знаете, мистер Клементе, вы гораздо больше мне нравились в роли скользкого лоббиста.

— Скользкого лоббиста вы отшили в два счета, — парировал он. — Если у вас есть что сказать, советую вам рассказать сейчас же и здесь же. Поверьте, у вас возникли серьезные проблемы. На вашем месте я не стал бы упираться.

— И не надейтесь, — она подняла руки вверх. — Поищите другую дурочку, специальный агент Клементе. Пожалуйста, сажайте меня в кутузку. Вы же не можете позволить, чтобы закоренелая преступница оставалась на свободе, угрожая спокойствию честных граждан.

— Вы находите это смешным? — Майк совсем выбился из сил.

— Нет. Я считаю, что вы снова пытаетесь меня напугать. И нахожу это омерзительным, — она опустила руки. — Я сказала вашим коллегам в понедельник, что я честный человек, попавший в ситуацию, которая вышла из-под моего контроля. Но они этого не услышали. Они отнеслись ко мне как к преступнице. Поверьте мне, если я когда-нибудь окажусь в вашем офисе снова, то только в присутствии адвоката.

Он закрыл глаза, и Лаура восприняла этот жест за проявление отчаяния.

— Боже мой, Лаура, только не это! Избавьте нас от адвокатов!

— Хорошо. Значит, я никогда не раскрою свои карты перед вашими людьми.

— Черт, но здесь нет никаких людей. Перед вами только я. Почему вы не хотите мне довериться? Помочь мне?

— С удовольствием. Если мой адвокат сочтет это необходимым.

Клементе посмотрел на нее долгим взглядом, вздохнул и отошел в глубь комнаты. Лаура последовала за ним, надеясь, что он решил оставить ее в покое и направляется к двери. Вместо этого он сбросил ботинки, улегся на ее постель и, заложив руки за голову, устремил взгляд в потолок. Мало того, что он проглотил ее ланч, так теперь еще претендует на ее жилплощадь.

Лаура подошла к нему:

— Что вы делаете? Позвольте напомнить, что это кровать моя. И я не приглашала вас ею воспользоваться.

— Мне ужасно стыдно. — Он посмотрел на нее. — Подумайте о том, что я вам сказал. Обо мне. О том, кто я есть на самом деле. Вы можете вывести меня на чистую воду, стоит вам только захотеть. Рассказать всем, начиная с Джерри Бурка и кончая Крэгом Томлинсоном, кто я такой.

Глаза Лауры широко открылись, ее привело в ужас его предположение.

— Не валяйте дурака. Я этого не сделаю.

— Нет? Почему же?

— А вы сами как думаете, черт вас дери! Потому что не хочу мешать вашему расследованию. Подвергать вас опасности. Я добропорядочная американка, мистер Клементе.

— Я вам верю. И благодарен вам. — Он сделал паузу. — Я не должен был приходить к вам. Не должен был говорить с вами. Теперь я это понимаю.

Теперь она тоже начала его понимать.

— Потому что вы работаете «под крышей»?

— Да.

— Тогда почему же вы все-таки пошли на это?

— Потому что вы можете мне помочь. Потому что знаете больше, чем уже сказали, возможно, больше, чем сами осознаете. И потому, что как я ни старался, так и не смог вас уговорить. Раз уж вы не уступили мне даже после разговора в четверг, вы уже никогда этого не сделаете. — Он сел, облокотившись на спинку кровати. — Ваше природное любопытство не знает удержу, а сочинять небылицы вообще ваше призвание. Я уверен, что у вас нет задних мыслей. Маккинери, однако, так не считает. И не доверяет вам. Поверьте, узнай он, что я приходил сегодня к вам, он натравил бы на меня своего добермана. Потому что я не имею права раскрываться никому, даже местной полиции, не говоря уже о лицах, вызывающих подозрение. Советую вам держать это в голове.

— Зачем?

— Затем, что я — ваше спасение. Если Маккинери решит вас арестовать, скажите, что вы знаете, кто я такой. Уж поверьте мне, для него гораздо важнее, чтобы я продолжал работу, чем преследовать вас. Конечно, я надеюсь, что вам не придется этого делать. И еще я надеюсь, что вы не будете привлекать к этому делу никаких адвокатов, потому что они могут посоветовать вам не говорить ничего вообще. А вот этого нам совсем не хочется.

Лаура обошла вокруг кровати и села с противоположной стороны. Сейчас он обращался с ней как с разумным человеком, обладающим информацией, так что кое-что можно и обсудить. А то, что он сидел на ее кровати в джинсах и футболке и смотрелся при этом ужасно привлекательно, явно не располагало к упрямству и конфронтации.

— После того как вы побеседовали со мной в субботу, мне стало плохо.

— Я догадался. Простите меня.

— Вся последняя неделя было кромешным адом. И во многом благодаря вам. Я считала вас отъявленным бандитом. Я боялась и презирала вас. И сейчас я все еще ужасно на вас сержусь.

— Это легко объяснить.

— Вы пытались манипулировать мной все эти дни, включая сегодняшнее утро. И я возмущена этим.

— Я вас понимаю. Наверное, то же самое чувствовал бы на вашем месте и я.

— Но цель оправдывает средства. Так?

— Я ничего не планировал заранее. Маккинери хотел допросить вас после первого разговора с Бонитой. К тому времени у меня уже сложилось о вас мнение, я знал, что это не принесет результатов. Я сообщил ему, что не советую этого делать, и он согласился, с условием, что я сам с вами разберусь. И я бы, пожалуй, смог это сделать, но вы очень плохо относитесь к полицейским и лоббистам. Кевин в понедельник перегнул палку. Он должен был предоставить Клинту возможность самому поговорить с вами, но он лично ведет это дело и ни с кем не желает считаться. Многие не выдерживают его манеры разговора и ломаются. Но вы очень сильная. Очень.

— Вы так об этом говорите… Как будто я игрушка в ваших руках, марионетка. И все это просто игра.

— Я пытаюсь объяснить вам, что происходит. Мне жаль, что вы не верите, но я действительно сожалею о своем поведении. Я очень сожалею.

— Правда? А мне показалось, что вы с легкостью прибегаете к любым методам, чтобы добиться нужного вам результата. По части сочинительства и вранья мне за вами не угнаться.

— Если б я не умел врать, то меня давно бы не было в живых. — Он пододвинулся к ней. — Но я никогда не ломаю комедию в реальной жизни, Лаура. А вы — реальная жизнь. Моя реальная жизнь. Я не могу гарантировать, что буду рассказывать вам все до конца, но лгать я тоже не буду. Или пытаться использовать вас. Обещаю.

Майк придвинулся совсем близко и погладил ее по колену, легко, но со скрытой страстью. Теория Лауры о том, что чувственность уходит на задний план в напряженной ситуации, разлетелась в прах. Вспыхнув, она откинула его руку и отскочила в противоположный конец кровати.

Он улыбнулся так нежно, что она раскраснелась, как девчонка.

— В начале нашего знакомства ты отказалась пойти со мной на свидание, потому что не одобряла мой род деятельности. В чем же проблема сейчас? Тебе снова не нравится моя профессия? Или ты еще слишком сердишься, чтобы подпустить меня ближе?

— У тебя слишком большое самомнение, — сказала Лаура, открыв ему этими словами больше, чем ей бы хотелось. — Тебе никто не говорил, что женщины не любят самонадеянных мужчин?

— Значит, я тебя не интересую? Я тебе не нравлюсь?

— Я думаю, что нам следует отложить этот разговор до будущих времен.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — У тебя напряглись соски. У тебя великолепная грудь. И ты смущаешься, как девчонка.

— Орлиный взгляд видавшего виды агента, — сухо ответила Лаура. — Я тронута.

Он рассмеялся и сказал низким голосом, от которого у Лауры побежали по спине мурашки:

— Другими словами, я слишком тороплю события. Я могу и подождать. — Он спрыгнул с кровати. — Расскажи мне о своих телефонных звонках Боните.

В таком контексте этот вопрос был, по меньшей мере, неуместен.

— Так что, ты говоришь, является предметом твоего расследования? Коррупция политических деятелей? А как с этим связано убийство Холлистера?

— Не пройдет, моя прелесть. Вопросы буду задавать я. И никакой торговли!

Лаура посмотрела на него лукавым взглядом.

— Если я назову имена адвокатов, к услугам которых хочу прибегнуть, ты подскажешь, кто из них самый лучший?

— Только не это! — возопил Майк. — Не начинай все сначала, Лаура.

— Взгляни на все с другой стороны. Чем больше я знаю, тем больше пользы принесу. Но есть вещи, о которых я могу даже не упомянуть, потому что, с моей точки зрения, они не заслуживают внимания.

— Не волнуйся. Я такой дотошный, что докопаюсь до самого главного. Можешь на меня положиться.

— Ты видел видеозапись моего визита к вам, Майк. И знаешь, что у меня дырявая память. Например, в среду кто-то обыскал мой дом. Я догадалась, что здесь искали, но позабыла. Они оставили записку, но у меня совсем вылетело из головы ее содержание. И еще я рассказала Осману об одной аудиокассете. Но это всего лишь копия. Оригинал пока у меня, но я никак не могу вспомнить, куда его спрятала.

— Маккинери все-таки был прав, — пробормотал он, — нужно было посадить тебя в темную камеру, врубить мощный свет и допрашивать, тюка ты не расколешься.

Лаура улыбнулась.

— А что касается адвокатов…

— …то лучшего парня, чем мой приятель Клементе, тебе не сыскать. — Он шагнул к Лауре, заключил ее в объятия и поцеловал в губы. — И он победил. Мы все с тобой обсудим.

Они бродили по зоопарку, тихо переговаривались между собой, пока Роб, наравне со зверями, развлекал Сита и Сару. Майк не стал распространяться о своей деятельности в Лос-Анджелесе и о том, как устроился на работу в «Бурк/Моравич». Сказал только, что выполняет задание в рамках крупномасштабного расследования в сфере игорного бизнеса, его связей с преступным миром и отмыванием денег, а также в рамках программы по борьбе с вымогательством и давлением на государственных чиновников. После года работы Майк вплотную приблизился к самой верхушке и уже накопил материал об их нелегальной деятельности. Но схватить преступников за руку пока было невозможно: полного доверия он еще не заслужил.

Майку приходилось действовать вслепую. Он получил указание встретиться с Карлсеном по поводу билля АВ 2962, и сенатор почему-то согласился. Во время их разговора Кен был сильно раздражен, но не дал волю своим эмоциям и пообещал, что выдержит нейтральную позицию, но ни за что на свете не согласится поддержать законопроект. И не изменит своей позиции ни под каким, даже самым сильным, давлением. Однако Майк недоумевал, что могло послужить причиной и без того серьезной уступки.

На похоронах Холлистера Майк уже знал, что судья находился под следствием, но пришел туда не в поисках убийцы, а чтобы прощупать влиятельных друзей умершего. Расследование началось прошлой осенью, когда ФБР получило запись разговора, в котором Холлистер обещал кому-то снисхождение суда в обмен на оплату его карточных долгов. Подобных разговоров в дальнейшем накопилось великое множество. В течение последнего месяца полиция изучила о судье все, начиная с привычек Холлистера проводить свободное время и кончая его приговорами в суде. В день, когда Чарли созвал гостей, Майк обшарил весь дом, но не обнаружил ничего интересного.

Однако основным объектом внимания Майка был не Холлистер, а его дружок Томлинсон и его товарищи по казино и автогонкам И персональное расследование Майка фокусировалось в первую очередь на их деятельности. Поэтому он и пытался подъехать с ухаживаниями к Боните Фрэнкс: в деле Холлистера она играла не последнюю роль.

Бонита была не только любовницей Холлистера, но имела связь с Томлинсоном, а также тесные контакты со многими мафиози. Ее телефон стал прослушиваться где-то через неделю после убийства Холлистера.

Судья влюбился в Бониту с первого взгляда, и произошло это около трех лет назад когда его страсть к игре начала выходить из-под контроля. Мафия уже нацелилась на него, как на потенциального законника, которого можно приручить с помощью карточных долгов. Бониту попросили ответить на его притязания благосклонностью, что она и сделала, все глубже вовлекая его в водоворот преступных связей. За труды Бонита получила антикварные побрякушки.

Холлистер скомпрометировал себя услугами, которые оказывал преступникам, но увяз не настолько, чтобы кому-то понадобилось отправлять его на тот свет Однако Бонита определенно предчувствовала, что это может произойти, и решила оградить себя от неожиданностей с помощью небезызвестного страхового полиса. Но несмотря на это, она была искренне привязана к судье. Он относился к ней, как к леди, и старался расширить ее кругозор. Она отвечала ему благодарностью, удовлетворяя мазохистские и гомосексуальные потребности судьи.

На следующий день после похорон Майк отправился на озеро для встречи с агентом, а заодно попытаться выяснить что-нибудь у Бониты. Поздно ночью он подъехал к ее дому, намереваясь узнать, с кем она должна была встретиться, и обнаружил там Чарли Холлистера Вскоре вернулась Бонита. Она откровенно сходила с ума по Чарли, теша себя надеждой, что выйдет замуж за адвоката. Но Чарли плевать на нее хотел. Перед ее приходом он цинично доложил Майку, что завязал с ней шашни исключительно ради того, чтобы насолить отцу. И сказал, что если Майк испытывает к ней сексуальный интерес, то Бонита ему не откажет.

— И ты воспользовался его предложением? — спросила Лаура. Они стояли у дверей серпентария, ожидая детей. Змеи вызывали у Лауры отвращение, и она никогда не заходила внутрь.

— Нет, — улыбнулся он. — Я предпочитаю колючих брюнеток.

Это был первый комплимент за весь день.

— Ты ведь, кажется, собирался дать мне время подумать?

— Полутора часов разве недостаточно?

— Нет. Как ты думаешь, кто мог убить Бониту? Чарли?

Лаура предложила версию: Бонита убивает Холлистера, получает страховку и требует, чтобы Чарли на ней женился. А он в ответ на это стреляет в нее из пистолета.

Майк покачал головой.

— У него есть алиби. В день убийства он был с Дженнифер Харис. Алиби довольно сомнительное — почти весь день они провели только в компании друг друга. Но Чарли сказал, что Бонита делала все, что он ни попросит, включая десять тысяч на прием, который он устроил в субботу. Какой смысл убивать источник своих доходов? Чарли не знает, где она взяла деньги, но думает, что она могла продать часть своих драгоценностей Револьвер, найденный около тела Бониты, оказался орудием убийства, а не игрушкой. Из этого же пистолета был застрелен и Холлистер.

— И оставлен на месте преступления лишь после второго убийства. Как ты думаешь, почему?

Он пожал плечами.

— Я даже не уверен, что убийство совершено одним и тем же лицом.

— Вы изучали пистолет? Выяснили, кому он мог принадлежать?

— Мы над этим работаем. У нас возникли трения с местной полицией, и поэтому мы не смогли отправить пистолет в Вашингтон раньше среды. Баллистики утверждают, что на пистолете нет никаких отпечатков, серийный номер стерт. Но в лаборатории удалось его восстановить. Пистолет принадлежал женщине, которая несколько лет назад уехала из Сакраменто. Ее следы затерялись, никто из соседей ничего не может о ней сообщить. Мы ее разыскиваем.

— Но вы установили ее имя? Оно кому-нибудь знакомо?

— Нет. Андреа Фурильо. Тебе это о чем-то говорит?

У Лауры подкосились ноги.

— А этот пистолет… Он ведь серебряный, с деревянной рукояткой? «Леди Смит» фирмы «Смит и Бенсон»?

Майк изумился:

— Да. Откуда, черт возьми…

— Я видела этот пистолет. И знаю, кто такая Андреа Фурильо. Она была секретарем Фредди Фелпса. И его любовницей. Год назад она умерла от рака груди.

Майк сложил руки на груди в той же элегантной манере, как это делал Маккинери.

— А теперь рассказывай. Я хочу знать все, Лаура. Ты слышишь меня? Всё.

22

Дети вышли из серпентария и подошли к Лауре и Майку. Лаура представила его как коллегу по работе, но они нутром чуяли, что он интересен матери совсем с другой стороны, лучше, чем Сэм предчувствует землетрясение. Сит заявил, что умирает с голода, а Сара пожаловалась на усталость, но на самом деле они просто не желали оставаться в стороне, пока внимание Лауры занято посторонним мужчиной. Она купила им по мороженому и пообещала на обед пиццу, если они отправятся без нее в Сказочный городок и поиграют там подольше. Городок, населенный героями сказок, находился на другой стороне улицы.

Благодаря видеозаписи, Майк уже знал все то, о чем Лаура рассказала Осману и Маккинери. А ее рассказ соответствовал действительности больше чем наполовину. Лаура изложила Майку упущенные ею факты: как она случайно обнаружила кассету Бониты и сделала копию записи; как раздобыла у Бониты информацию о страховом полисе на жизнь Холлистера; как обнаружила в ящике пистолет и записку Андреа; как в среду вечером неизвестные лица обыскали два дома на одной улице, оставив угрожающую записку.

Майк обрадовался, узнав о кассете, поскольку поиски оригинала в доме Бониты ничего не дали, а работать с копией было невозможно. Теперь он хотел получить оригинал, чтобы отправить его на экспертизу в Вашингтон. Информация об Андреа Фурильо тоже оказалась полезной. Не было сомнений, что у Фредди хватало мотивов для обоих убийств — прекратить шантаж со стороны Холлистера и заставить молчать Бониту, знавшую все о страховом полисе. И если пистолет, который видела Лаура у Фредди в ящике, неожиданно исчез, то ему придется объяснить, как это могло произойти. Наконец, предположение, что Томлинсон беспокоился об украденных из его компьютера данных, соответствовало результатам расследования Майка, хотя он не уточнял, каким образом.

Письмо, оставленное неизвестными на странице учебника в доме Вики, могло быть написано кем угодно, кто знал о письме, присланном Мэгги Холлистер. А поскольку и она, и Чарли ни от кого особенно не скрывали его содержания, сходство ничего не доказывало. Первое письмо оказалось абсолютно бесполезным — отпечатанные на лазерном принтере листок и конверт без единого отпечатка. Но Майк все же хотел отправить на экспертизу вторую записку.

— Остался один, не освещенный тобой вопрос, — сказал он, когда дети нырнули в модель пиратского корабля. — Я понимаю, почему ты этого не делаешь, но настаиваю на том, чтобы ты рассказала мне об Артуре Олбрайте. Что тебе о нем известно?

— Что он хороший парень, у которого чокнутая мамаша и серьезные проблемы с бизнесом. Он мне нравится, Майк. Он сказал мне, что ведет честную игру, пытаясь справиться с дурно попахивающим наследством, которое оставил ему отец. Я ему верю. Он сказал еще, что им интересуется ФБР, но не объяснил, по какой причине.

— На самом деле мы имеем к этому лишь косвенное отношение. По его делу ведется гражданское расследование. Но все равно, на твоем месте я бы задумался, стоит ли доверять Олбрайту.

— Слушай, я рассказала тебе все, что могла. И если я что-то упустила… то теперь ты уже не можешь прибегнуть к своим волчьим методам и заставить меня вспомнить то, что я никогда не знала. А в чем обвиняют Арта? Чем он-то насолил государству?

Майк смотрел на детей, скачущих по палубе пиратского корабля.

— Ну, ладно. Изначально это была отлаженная система отмывания денег. Прибыль от продажи наркотиков в Мехико, от автогонок в Калифорнии, наличные, награбленные в казино и на автогонках. Мы думаем, что Арт Старший контролировал несколько предприятий, в которые предлагал вкладывать деньги своим клиентам. Вложения, надо сказать, очень выгодные, но ненадежные. Судя по документам, куда только ни вкладывались их деньги, начиная с золотых приисков и кончая исследованиями в области генетики. Но весь бизнес оставался в основном на бумаге. Золотой прииск был давно исчерпан, жила истощена. Мощная исследовательская компания оказалась заурядной лабораторией. И так далее и тому подобное. Клиенты вкладывали грязные деньги, а потом получали огромные прибыли от скромных вложений в несуществующие или смехотворные предприятия, или от производства товаров и услуг, которые никто никогда не производил и не оказывал.

Лаура не хотела бы этому верить, но все это было слишком просто, чтобы не быть правдой. И это объясняло, откуда Арт Старший брал деньги, когда наступали тяжелые времена, и за что он мог подвергаться шантажу. И все это ничего не доказывало в отношении Арта Младшего.

— Арт рассказывал мне, что старается остановить своих клиентов от вложений в такие нестабильные предприятия, как прииски, например, — сказала она. — Попробуй взглянуть на все его глазами, Майк. Он приобрел эту фирму только потому, что родители умоляли его это сделать. Он отказался продолжать в том же духе, что и отец, но, согласись, переориентировать компанию от отмывания денег к честному бизнесу не так-то просто. Он не хотел привлекать внимание и осложнять жизнь родителям, поэтому ему приходилось действовать тактично и осторожно. Естественно, что это может вызвать сегодня подозрения, но какой у него оставался выбор?

— Никакого, если все обстоит так, как ты говоришь. Но давай проследим, как разворачивались события.

Арт Младший купил фирму отца за шесть недель до того, как правительство наложило арест на все документы компании. Четыре недели спустя — за две недели до того, как ему Должны были предъявить обвинения, — Арт Старший нырнул в океан и не вынырнул обратно. Я думаю, что у него сдали нервы. Уже несколько месяцев он чувствовал, что мы идем по следу. А если он еще и вынужден был платить за молчание Холлистеру, то это только добавляло еще один мотив к самоубийству. Поэтому он прикинулся банкротом, оставил сына расчищать свои инвестиционные конюшни, а сам канул в воду. Мы не могли предъявить обвинение отсутствующему обвиняемому; и пока не можем доказать, что Арт Младший не только свертывал нелегальный бизнес, но и сам нарушал закон, мы не можем предъявить обвинение и ему В связи с отсутствием обвиняемого и состава преступления в настоящий момент, компания «Олбрайт инвестментс» не может быть закрыта. Это очень ловко придумано.

— Ты считаешь, что Арт Старший жив? Что он разыграл свою депрессию, инсценировал смерть и укатил в Рио?

— Не в Рио, а скорее на Таити. Честно говоря, мне кажется, что у него всегда было что-то не в порядке с головой. Он мог быть необыкновенно расчетливым и трезвым, но в следующую минуту выкидывал такие номера, что только держись. Он сдвинулся на живописи. И считал себя чуть ли не вторым Гогеном. И часто говорил, что тоже мечтает уехать в тропики и посвятить свою жизнь искусству. Может, он и осуществил свою мечту, потому что оборвал все контакты с семьей. — Майк остановился. — Что случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

Приблизительно так Лаура сейчас себя и чувствовала.

— Марион Кирби, — сказала она, словно в полусне.

— Мариан Кирби, верно. И кто это такая?

— Меня только сейчас осенило Мариан Кирби из старинной книжки «Истории доброго дядюшки». Она и ее муж Джордж были привидениями, но Марион, которого знаю я, — мужчина. — Это было почти невозможно, и все же — вероятно. — Несколько месяцев назад человек по имени Марион Кирби стал писать Фредди из Нью-Мехико. Фредди сказал, что Марион его кузен, полупомешанный художник. Я тоже считала его законченным психом, потому что он без конца писал о великом вакууме, которые его вот-вот поглотит и утащит на дно преисподней. Я думала, что он имеет в виду космос. Что это символ смерти и вечного страдания. Но возможно, что это был вакуум Гувера. Дж. Эдгара Гувера.

Майк спокойно кивнул. Но Лаура видела, что он возбужден и обрадован.

— Возможно, что письма Кирби… Ты их сохранила?

— Да. Я никогда ничего не выкидываю.

— А оригинал страхового полиса на жизнь Олбрайта? Он находится в офисе?

— Должно быть, так.

— Тогда мне потребуются твои ключи от офиса.

Лаура не спрашивала зачем. Без объяснений было понятно, что он хочет обыскать кабинет Фредди. И сравнить почерк на письмах Кирби с почерком Олбрайта на страховом полисе. А заодно взглянуть и на «Леди Смит».

Лаура слегка улыбнулась.

— Эй, Майк, а почему бы тебе не взломать замок?

— Потому что ты говорила, что офис на сигнализации, а я предпочитаю не связываться с электрикой. Так ты дашь мне ключи или нет?

— Ты просишь, чтобы я позволила тебе совершить противозаконные действия?

— Разве они могут сравниться с теми, которые уже совершила ты? — Майк обнял ее за плечи. — Одним ударом мы сможем убить сразу нескольких зайцев, если раскрутим это дело. А если мы предъявим ордер на обыск, то наших пташек как ветром сдует. Пока мы будем рыться в бумажках, Олбрайт скроется из Нью-Мехико. И вообще, я еще никогда и нигде не попадался. Не попадусь и на этот раз.

Лаура рассеянно следила, как дети спрыгнули с корабля и побежали к костелу.

— Просто ты авантюрист, — впрочем, как и она сама. — Ты не знаешь, где искать документы. Это сделаю я. И я должна пойти туда одна.

Он покачал головой.

— И думать об этом забудь. Слава Богу, что существует такая прекрасная вещь, как план местности.

— Ты ужасно вредный тип. Еще хуже, чем Алан. Я терпеть не могу вредных мужчин.

— Но я же не прошу тебя выйти за меня замуж. От тебя требуется только посильная помощь следствию.

Лаура пошла к костелу, начиная понимать, почему бывшая жена Майка так не любит ФБР.

Они уехали гулять на разных машинах и в таком же порядке вернулись обратно. Майк оставил машину в нескольких кварталах от дома Лауры, как он сделал сегодня утром, и незаметно подошел к дому вместе с Робом. Вики могла узнать Майка и его машину А он не хотел показываться ей на глаза.

Когда он постучал, Лаура говорила по телефону с дочерью Вики, а дети возились на полу. Прижав трубку к уху плечом, Лаура открыла дверь.

— В самом деле, Карен. Я рада, что он отказался идти. У меня не было настроения выходить из дому. Я обязательно заплачу за билеты.

Карен отказалась от денег и извинилась, сказав, что звонят в дверь. Майк тем временем отправил детей в гостиную смотреть телевизор. Лаура подумала, что Сит, пожалуй, может огрызнуться, но он промолчал. Роб был для него слишком значительной фигурой, он смотрел ему в рот, как новобранец бывалому сержанту. Малыши повиновались старшему по званию.

Майк закрыл за ними дверь.

— О чем шел разговор?

— Я должна была сегодня пойти с Артом в театр, но он отказался. Старшая дочь Вики со своим приятелем пойдет вместо меня. — Лаура включила автоответчик. — Он оставил мне странное послание. Хочешь послушать?

Арт заговорил тихим, вкрадчивым голосом:

«Лаура, это Арт. Мне придется отказаться от сегодняшнего похода в театр Приехала моя мама. Она ужасно расстроена. Я не знаю, что с ней случилось. Я просто сказал, что мы с тобой идем в театр. Я думал, что ты ей нравишься, то есть Я знаю, что ты ей нравишься, но иногда на нее находит… Мне нужно ее успокоить. Не сердись, хорошо? Я позвоню тебе завтра, ладно? Может, у тебя найдется для меня время в среду? Можно где-нибудь пообедать».

Лаура нажала кнопку.

— А странное во всем этом то, что Алиса сама с пеной у рта уговаривала его, чтобы он со мной познакомился. Стоило ей познакомиться с моей матерью, как они с ходу порешили нас сосватать. Возможно, Алиса чем-то напугана. Она в самом деле чокнутая. У нее какое-то патологическое желание не отпускать его от своей юбки. И если я стала занимать в его жизни важное место…

— Я схватываю на лету. Значит, он питает к тебе нежные чувства? Хм…

— Я думаю, да, — Лаура заметила искорки в глазах Майка. — Нет, Майк. Ни за что! Арт мой друг. Я не буду подсовывать ему подслушивающего устройства и подбивать на сомнительные авантюры.

Майк милостиво принял ее отказ и попросил отдать ему ключи, письмо и кассету, заметив, что чем скорее он передаст их своему агенту, тем скорее они попадут в Вашингтон, возможно, даже сегодня ночью. Лаура так и не успела спрятать ничего из перечисленных улик, и если бы их искали в среду, то обязательно бы обнаружили.

Лаура достала ключи, кассету и записку из тумбочки около кровати и отдала Майку. Только сейчас она осознала, что план Майка должен превратиться в реальность.

— Во сколько ты собираешься быть в офисе Фредди?

— Часа в два ночи. Надеюсь, что не встречу там ни души.

— Ладно, если уж ты не можешь быть добропорядочным, то будь хотя бы осторожен. А что с Робом? Ему есть где остаться?

— Он переночует у моих соседей. Он дружит с их сыном.

— А ты ему расскажешь? О том, что ночью тебе надо уйти?

— Я должен ему это сказать, вдруг со мной что-нибудь случиться? Но он сообразит, что я ухожу по делу.

— И он не расстроится? И не будет беспокоиться?

Майк обнял ее за талию.

— А ты будешь?

— Да, — у Лауры было тяжело на душе. — А ты не сможешь потом заехать ко мне? И рассказать, как все прошло?

У Майка был довольный вид.

— А почему бы и нет? — Он поцеловал ее — за мягким прикосновением чувствовалась сдерживаемая страсть зрелого мужчины. — Я постучу в заднюю дверь. Он потер руки. — А теперь рисуй план, и я выматываюсь отсюда.

Лаура вырвала листок бумаги и принялась рисовать план офиса. По правде говоря, у нее не было ни одной сексуальной ночнушки. И она не знала, хорошо это или не очень.

Стук в дверь пробудил ее от беспокойного сна, которым она забылась около часа ночи, после того как по кабельному телевидению закончился фильм. Она не сразу поняла, в чем дело, но потом сообразила и взглянула на часы. Половина третьего. Он обернулся очень быстро.

Лаура включила свет и открыла дверь. Сэм, как обычно спящий у нее в ногах, приподнял голову, оглянулся и снова свернулся калачиком, спрятав морду в пушистый хвост. Майк был одет во все черное и держал в руках фонарик и бумажный пакет. Лаура сама не заметила, какбросилась ему на шею. Фонарик и пакет упали на пол. Несколько секунд он целовал ее шею, его руки скользнули к ее бедрам, прижимая к себе.

Лаура освободилась от его объятий. Это было такое же инстинктивное движение, как и предыдущее.

— Пожалуйста, Майк. Не надо.

— Извини. Это все из-за ночной рубашки. Я просто не мог удержаться.

На Лауре была плотная фланелевая рубашка с длинным рукавом, скрывавшая ее тело от шеи до самых пят.

— Просто я… У меня никого не было, кроме Алана, дети совсем рядом… И еще, я почти не знаю тебя…

— Ты не должна ничего объяснять. — Майк поднял фонарик и конверт, присел на кровать и погладил Сэма. — Слушай, а ты уверена, что твой котище живой?

— Он шевелиться только тогда, когда пахнет мясом.

— Да уж. Он явно перекормлен. — Он показал на место рядом с собой. — Иди сюда. Посмотришь, что я раздобыл.

Лаура присела рядом. Он вынул из пакета записку, адресованную некой Бетси, и фотокопии страховых бланков, заполненных Олбрайтом. Она пробежала их глазами, ища его подпись. Она сразу бросилась ей в глаза.

— Боже — сказала Лаура. — Он действительно жив.

— Похоже на то. Мы отправим все эти бумажки на экспертизу. Думаю, у нас найдутся деловые бумаги за подписью Олбрайта, так что проверим все досконально.

— Ты передал кассету и письмо своему агенту?

Он кивнул.

— Я ей все рассказал. Она чуть не пристукнула меня за то, что я все тебе выложил. Но на нее можно положиться.

— А пистолет?

— Лежит, как миленький, в ящике. Я записал его серийный номер. Мы установим имя владельца. — Майк убрал бумаги в конверт и отложил его в сторону. — Ты говорила, что видела такой же пистолет в квартире Томлинсона. Интересное совпадение. Я бы хотел взглянуть на него, а заодно проверить, что хранится в компьютере. Скажи, у тебя нет дубликата ключей от этой квартиры — вдруг ты тоже решила их сделать «на всякий случай»?

— Нет, — ответила Лаура. — Тогда я была всего-навсего любопытной секретаршей, а не законченной преступницей. Но не волнуйся. Там ведь нет сигнализации.

— Я бы предпочел посетить эту квартиру легально, чтобы при случае можно было дать показания. — Майк помолчал. — Я уже давно знаю об этой квартире. Я поставил себе целью проникнуть туда после того, как получил доступ к делам Томлинсона. Сказал ему, что у меня есть склонность к садистским развлечениям, но я не могу хранить дома цепи и наручники, потому что Роб постоянно всюду сует нос. Он не пригласил меня туда, он вообще дает ключи только самым близким друзьям. Но я не унимался. Наплел ему, что у меня есть горячая подружка, которая обожает, чтобы ее трахали прикованной к постели.

Он намотал на палец прядь ее волос и потянул к себе. Каждый раз, когда Майк прикасался к ней, у Лауры кружилась голова.

— Привлекает тебя такая перспектива? Выступить в роли страстной любовницы?

Очень даже привлекала, если учесть, что попутно можно добраться до компьютера Томлинсона и выяснить, что он пытался найти в ее доме.

— Не знаю. А что я должна буду делать?

— Ничего особенного, — сказал он казенным голосом. — Позволить мне привязать тебя к кровати. Делать вид, что сходишь с ума, когда я буду хлестать тебя кнутом. Особенно старайся, если там и вправду окажется камера.

Лаура тихонько отодвинулась от него, но Майк рассмеялся и потянул ее обратно.

— Я шучу, Лаура. Мы даже не останемся с тобой наедине. Мне понадобится специалист по компьютерам. Я прошу тебя пойти со мной, чтобы ты обратила внимание, есть ли в обстановке изменения. — Он погладил ее шею под волосами. — В вопросах секса я ужасно старомоден. Даже скучен, пожалуй. Ты, наверное, сможешь кое-чему меня научить. Открыть для меня новые миры.

Лаура покраснела.

— Сомневаюсь. Ты думаешь, что квартира прослушивается, что там все-таки есть камера? И как ты объяснишь присутствие третьего человека?

— Скажу, что ты специализируешься на забавах с двумя мужчинами одновременно.

— А если кто-нибудь узнает меня, или мой голос?

— Я узнал, что ты можешь быть опасна. И решил проверить, чего ты стоишь.

— Совсем как в реальной жизни.

— Сдаюсь, сдаюсь, — улыбнулся он. — На этой неделе Томлинсон будет в городе. И если получится его уговорить, свяжусь с тобой. Если хочешь, можешь надеть шляпу с вуалью. Перед твоим приходом я проверю, нет ли «жучков» и видеокамеры.

— Хорошо. — Лауре пришла в голову тревожная мысль. — Майк… А если они установили «жучков» в моей комнате в среду, когда устроили здесь шмон?

— Не волнуйся. Сегодня утром за полчаса до твоего появления я осмотрел все углы. В комнате чисто. Честно говоря, я был настолько глуп, что надеялся увидеть на тебе прозрачное кружевное белье.

Лаура опустила глаза.

— Мне не хотелось бы тебя обидеть, но я ужасно устала. Спасибо тебе, что заехал. Иначе я бы ни за что не уснула, беспокоясь о тебе.

Майк вздохнул:

— Не очень-то легко уходить, когда тебе говорят такие вещи.

— Прости.

— И все-таки хорошо, что ты это сказала. — Он поднял ее подбородок, поцеловал и поднялся. Лаура с трудом удержалась от того, чтобы не усадить его обратно. — Я свяжусь с тобой. Можешь сама мне позвонить, если возникнет необходимость. Но следи за тем, что говоришь. Никаких реальных имен. Ты — моя двоюродная сестра Мери из Нью-Джерси. Если что-то срочное, и ты не можешь меня найти, позвони в офис Бетси Олмстед. Она поможет со мной связаться.

— Это твой агент?

— Да.

Майк написал свой домашний телефон на визитной карточке, вручил ее Лауре, взял фонарик, пакет и покинул спальню.

Лаура закрыла за ним дверь и легла в постель. При таком широком выборе мужиков на планете, надо же было влюбиться в полицейского, который мотается по всей стране и меняет работу каждые шесть месяцев. Второй работоголик Алан, который вместо того, чтобы обхаживать и сдувать пылинки с Неда Брауна, вынужден поддерживать теплые отношения с типами вроде Казани. Работоголики определенно так к ней и липли.

На следующий день Лаура договорилась встретиться с Артом в среду. Он приложил немало усилий, сказал Арт, чтобы мама, наконец поняла, что ведет себя как своенравный ребенок. Лаура подумала, что если пара дружеских свиданий могут совсем вывести пожилую леди из себя, то ей не хотелось бы околачиваться поблизости, когда Алиса узнает, что ее мужа могут арестовать.

Лаура попыталась отождествить человека, которого знала и уважала, с тем, о котором они говорили с Майком. И не могла. После этого разговора она чувствовала себя предательницей. Алан еще не приехал забрать детей, поэтому они расположились в гостиной. Она поняла, что Алан опоздал умышленно, когда он появился спустя десять минут, налил себе пива и прилип к ним как банный лист, то и дело дотрагиваясь до Лауры и вспоминая, как дружно они жили вместе.

За ужином Лаура с Артом обсуждали возникшие у обоих трудности с правоохранительными органами. Лаура придерживалась первоначальной теории, что подыскивает адвоката и намеревается сообщить полиции как можно больше. И это была правда; она не могла резко изменить планы, не вызвав у Стоунхаузов подозрений.

Арт рассказал о себе еще больше. Несмотря на то, что он не пошел по стопам отца, он знал и совершил достаточно для того, чтобы им заинтересовалась полиция. На него давили все сильнее, говоря, что судебный процесс влетит ему в копеечку, даже если Арта оправдают. Адвокат предлагал ему пойти на компромисс, но если согласиться давать показания в обмен на свободу от обвинений, то те, на кого укажет Арт, сразу догадаются, кто на них настучал. И тогда его будут охранять как ценного свидетеля, а Арт не хотел доводить ситуацию до этого.

Он сказал, что если бы отец еще не был мертв, то просто должен был бы покончить с собой. Горькая шутка. Лауре казалось невероятным, что он не знает правды. Фредди наверняка знал об этом точно, да и Алиса, наверное, тоже. Неудивительно, если она вдруг тоже исчезнет, погибнув под снежной лавиной, и заживет новой жизнью на Юго-Западе под псевдонимом Джорджия Кирби.

После ужина Арт зашел к Лауре на кофе. И это было все, что ему требовалось, — чашка кофе и сочувствие. Он был слишком поглощен своими проблемами, чтобы интересоваться еще и женщинами. Лаура убедилась, что Арт просто влип в историю, и надеялась, что сможет сподвигнуть Майка помочь ему выпутаться. Она пообещала Арту, что в ее лице он всегда найдет верного друга и слушателя, и он ушел.

После его ухода Лаура забралась в постель вместе с калькулятором, чековой книжкой и последней справкой из банка о состоянии ее финансов. Она распечатала конверт. В справке указывалось, что на счет были положены неизвестно откуда взявшиеся десять тысяч, а потом эта сумма была со счета снята. Лаура вспомнила об ошибке, которую обнаружила на прошлой неделе, и проверила индивидуальный счет. И обнаружила еще пять ошибок: 10 и 13 апреля на ее счет было положено пять вкладов по две тысячи, а затем последовательно сняты. Никаких указаний, откуда поступали эти деньги, Лаура не обнаружила, кроме пустых констатаций: «начислено столько-то», «снято столько-то», а за ними следовал длинный ряд цифр. И все-таки равновесие восстановлено. Компьютер дал, компьютер и взял.

Но в компьютере ли дело, подумала Лаура Два перевернутых с ног на голову дома, пропажа компьютерных файлов, таинственные ошибки с перечислением денег, утонувший бизнесмен, отмывающий деньги. Между всеми этими составляющими должна была быть связь, — и Лаура чувствовала, что именно из-за этого погибло двое людей.

23

В четверг, в десять тридцать вечера, весь перетянутый ремнями, Майк спал, раскинувшись на кровати Лауры, на расстоянии вытянутой руки от совершенно бесчувственного Сэма. Большой кейс, по всей видимости его, стоял на ночном столике. Она внимательно смотрела на Майка, размышляя, как долго он мог здесь находиться. Детей она уложила в восемь тридцать, затем из кухни позвонила матери и Вики и, стараясь сохранить убедительный тон, иронизировала над их сетованиями, что она уж слишком уклончиво рассказывает о своих делах. Потом Лаура почитала. Она много раз проходила мимо своей комнаты, но не замечала лежащего там Майка, пока не вошла и не включила свет. Для человека его профессии у него было на удивление ангельское выражение лица.

Она потрясла его за плечо:

— Майк! Проснись!

Он открыл глаза и слабо улыбнулся:

— Привет.

— Привет. Мне следует дать тебе ключи, чтобы избавить тебя от необходимости пользоваться отмычкой.

— Никаких проблем. Двадцать секунд, и я внутри. — Он медленно сел, подобрал пульт и включил телевизор. — Они услышат только страшный шум, — сказал он, — если эта квартира с субботы прослушивается. — Майк зевнул. — Это был такой длинный день. Ты не варила кофе?

— Нет, но сейчас приготовлю. Я все время хотела тебе позвонить, но побоялась, что скажу что-нибудь не то и наврежу тебе.

— А что случилось?

— Что-то странное происходит с моим чековым счетом. Я подумала, что мне стоит поговорить с тобой до того, как я позвоню в банк. Я получила уведомление. Оно на столе, в кухне.

Он последовал за ней на кухню и, прежде чем сел, держа уведомление в руках, включил радио.

С трансфертами денег иногда случаются ошибки, сказал он. Но, возможно, также и то, что кто-то действительно перевел деньги через ее счет и с помощью компьютера с основного счета через один или несколько счетов на свой, весьма вероятно — на номерной счет в Швейцарии. Если имела место кража с помощью компьютера, это объясняет, почему обыскали ее квартиру. Жертва компьютерной кражи могла бы проследить изъятия с ее счета, а потом проверить, имеются ли у нее необходимые данные — информация о счетах и коды входа, чтобы вычислить мерзавца и…

— Я думаю так и надо поступить, — добавил он. — Сделай фотокопию для Бетси; пусть она поработает с банком и проследит путь денег. Основной счет, с которого совершена кража, принадлежит, вероятно, Томлинсону, но сначала следует в этом убедиться, чтобы никого не задеть необоснованными подозрениями.

— Кем бы ни был тот, кто перевел деньги с моего счета, ему необходимо было знать его номер. Возможно, я смогу вычислить, кто именно имел к нему доступ, и уже от этого мы и оттолкнемся в наших дальнейших действиях.

Ее слова явно позабавили Майка.

— Этот номер стоит на каждом чеке или депозитных бланках, которые ты подписываешь. Кроме того, для человека, узнавшего номер твоего счета, если он к тому же достаточно хорошо разбирается в компьютерах, проникнуть в банковскую систему — детская игра.

— Ты прав. — Она подала кофе и села рядом с ним. — А как твои дела? Что с материалами, которые ты послал в Вашингтон? Действительно ли Марион Кирби и Арт Старший — одно лицо и напали ли уже на его след?

— А ты обедала с Артом Младшим вчера вечером?

Она помедлила мгновение с ответом, стараясь понять, почему он об этом спрашивает.

— Да, и если бы я собиралась сообщить тебе что-то о его отце, то сделала бы это именно сейчас. Кроме того, если уж ты настолько мне доверял, что открыл, кто ты такой на самом деле, тебе следует посвятить меня в детали твоего расследования.

— Я полагаю, Арт Младший пай-мальчик. Ты считаешь его своим другом.

— Вот почему я не задавала ему никаких вопросов вчера вечером. — Она улыбнулась. — Тем не менее он по собственной инициативе сообщил мне кое-какую интересную информацию. Тебе хотелось бы знать, какую именно?

Майк покачал головой.

— Прости. Лаура. Я не могу ничего тебе рассказать. Это слишком опасно. Так что же он сказал?

— Я уже забыла.

— Тогда нет смысла брать тебя с собой в квартиру Томлинсона в субботу вечером. — Он отхлебнул кофе. — Если ты не можешь припомнить, что слышала вчера вечером, ты уж тем более не вспомнишь, что видела месяц назад.

Он полностью владел ситуацией. И снова ее обошел, потому что знал, что ей до смерти хочется снова туда попасть.

— Господи, ты сердишься. А что насчет записи и пистолета? Об этом мы можем поговорить?

— Из-за магнитофонной записи я и пришел. Твой так называемый оригинал был записан с другой пленки, а может быть и с нескольких, лаборатория смогла восстановить большую ее часть. Я хочу, чтобы ты прочла текст записи. Это могли быть отец и дочь. И все это вполне стыкуется с твоей версией, что пленка использовалась для шантажа.

Они вернулись в спальню. Текст находился в кейсе вместе с ручным фонарем, двигателем с автономным питанием размером с вибратор, с набором сверл и каких-то приспособлений, напоминающих лезвия.

— А я-то думала, что ты пользуешься инструментами не больше пилки для ногтей, — сказала Лаура. — А это попахивает взломом.

— Он обладает значительно большими возможностями, чем кажется, и позволяет увидеть многое из того, что не предназначено для чужих глаз. — Он бросил ее банковское уведомление в кейс и протянул ей текст записи.

Отрывок № 1

Женщина. О, так! Так хорошо! Так горячо! Он такой горячий. Такой приятный, гладкий и большой. О Господи. Так. Так! Сильнее, малыш. Сильнее.

Мужчина. Вот так.

Женщина. Так. О да.

Мужчина. Хочешь еще сильнее?

Женщина. Пожалуйста… О Господи. Я так ужасно тебя люблю.

Следующие минуту тридцать девять секунд записи расшифровать невозможно. Вероятно, объекты завершают половой акт. Далее следуют двадцать шесть секунд тишины.

Мужчина. Это нехорошо. Мы должны прекратить наши отношения. Это не честно по отношению к Джейн.

Женщина. То, о чем ей не известно, не может ее ранить. (Смех.) В любом случае лучше я, чем кто-то другой. В конце концов все остается в семье, папуля.

Отрывок № 2

Женщина. Вы меня сюда пригласили, месье. И теперь я собираюсь показать вам все, на что я способна.

Мужчина. Нет. Не начинай снова, Хетти. Это неправильно. Малышка, нет… Не надо… О Иесусе… Как хорошо. (Замечание. Прерывистые сосущие звуки. Женщина, вероятно, делает фелляцию.) О, ты не должна… О Господи, я не могу уже терпеть…

Женщина. Если тебе не нравится…

Мужчина. Мне нравится. Не останавливайся, малышка. Пожалуйста, не останавливайся. Ты сводишь меня с ума…

Женщина. Конечно. Ты любишь меня.

Мужчина. Да. Ты так прекрасна… О Господи, больше не останавливайся…

Следующие три минуты и двадцать секунд невозможно расшифровать. Объекты, вероятно, совершают фелляцию. Затем тридцать девять секунд тишины.

Женщина. Теперь моя очередь, папуля. Я ужасно хочу, чтобы тебе было хорошо, я сделаю еще сильнее. А потом ты сделаешь так, чтобы мне было хорошо.

Конец записи.

Лаура вряд ли была бы потрясена больше, если бы узнала, что Джордж Вашингтон совращал малолетних.

— Я думаю, это Кен Карлсен и его приемная дочь Хитер Мартин. Он иногда называет ее Хетти. Джейн — это его жена. Между ними никогда не было отношений отца и дочери. Она всегда училась в каком-нибудь интернате. Хитер получила звание магистра прошлой весной и приехала сюда работать. Она поселилась в его квартире.

— Квартира 5С, — внезапно вспомнила она. — Она расположена как раз над квартирой Томлинсона. Холлистер, должно быть, подслушал их. Сообразил, в чем дело, и записал их на магнитофон. Бонита должна была знать об этом. Ясно, что она хотела заполучить эту пленку после его смерти, чтобы передать ее своему шефу. Чтобы подзаработать себе на какие-нибудь шикарные драгоценности, если бы запись что-нибудь стоила. А она стоила, не так ли? Томлинсон, вероятно, встретился с Карлсеном, намекнул на имеющуюся у него запись и шантажировал его.

— Совершенно верно. — Майк помолчал. — Таким образом, мы, вероятно, имеем еще одну пару потенциальных убийц, но как же к ним попал револьвер Андреа Фурильо…

— Нет. Я не верю в такую возможность. Хитер способна совершить убийство, защищая Кена, но сам Кен — нет. Он один из самых добрых и порядочных людей, каких я знаю.

— Ради Бога, Лаура, он спит с дочерью своей жены.

— Совершенно очевидно, кто за кем охотится. И к тому же, она так хороша, Майк, и до сумасшествия влюблена в Кена. Я не утверждаю, что то, что они делают, хорошо. Я считаю, что это трагедия, — но люди слабы. У каждого человека есть свои пороки. Все совершают ошибки.

— Наподобие Арта Олбрайта. Это еще одно слабое, но абсолютно порядочное существо, по твоему мнению.

Она вздернула подбородок.

— Да, он влип в скверную историю и пытается выпутаться из нее. Я сомневаюсь, что ему известно, что его отец жив. Почему вы не можете оставить его в покое и дать ему время на раздумье? Возможно, он согласится сотрудничать с вами. Он совершенно не желает жертвовать жизнью из-за этого дела, или же начать все по новой, сменив имя.

— Он готов расколоться, так? — Майк улыбнулся. — Спасибо за информацию, я передам ее нашим.

Итак, Бюро будет давить на него, пока он не сломается. С Майком всегда так — «мы», «нас», «нашим». Стоит об этом забыть, и друзья платят немалую цену за твою оплошность. Не говоря ни слова, она бросила на постель текст и отвернулась.

Он обнял ее сзади:

— Хорошо. Я не стану сообщать о нем. Пока. Ты не хочешь что-нибудь узнать о револьвере? — Он знал, что она хочет.

— Нет.

Майк уткнулся носом в ее затылок.

— А как насчет Арта Старшего. Тебе о нем рассказать?

— Я полагаю, это сверхсекретная информация.

Он продолжал целовать ее.

— Да, но я отчаялся получить прощение. Ты понимаешь, насколько я от тебя завишу?

Что ж, это была отличная идея, и теперь они были квиты…

— Майк, пожалуйста. Я уже говорила тебе…

— Да, конечно. Я все помню. — Он повернул ее к себе. — Револьвер зарегистрирован на имя Мери-Бет Фелпс.

— Вот как? — Она была так напугана, что все ее раздражение разом испарилось. — Итак, у жены и у любовницы было оружие одной и той же модели. Одно из них — а может быть, еще какое-то третье — находилось в ящике стола в квартире Томлинсона. — Она задумалась на минуту. — Что бы Фредди ни приобретал для своей любовницы, то же самое он покупал и для Мери-Бет, — он мне сам говорил об этом. Он мог продолжать обманывать жену, только если бы обращался с ней, как со своей любовницей.

— Ты говоришь, раз он купил Андреа револьвер, то в таком случае он и для Мери-Бет приобрел точно такой же. А потом каким-то образом на месте одного револьвера оказался другой.

Она кивнула:

— Да. Может, это случилось еще тогда, когда он их выбирал.

— По правилам, обладатель револьвера должен лично приобрести его и зарегистрироваться в качестве его владельца. Думаю, однако, любые правила и законы можно обойти. — Майк подобрал листок с текстом записи и положил его в кейс. — Если все-таки револьвер Андреа выстрелил в руках Мери-Бет Холлистер… Ты знаешь Мери-Бет. Она способна на убийство?

Лаура пожала плечами:

— Весьма возможно, но она была в Европе с родителями, когда умер Холлистер. А Фредди… он мог совершить подмену сам, решив убить Холлистера, поскольку полагал, что никто не будет искать связь между револьвером умершей женщины и им. Однако мне кажется, у него кишка тонка для того, чтобы совершить убийство. Он умеет по-своему выкручиваться и выскальзывать из сложных ситуаций. Он никогда прямо и открыто не противостоит обстоятельствам.

— Нам есть о чем порасспросить их обоих, и Мери-Бет и его самого. Надо получить ордер на обыск его дома и офиса. Прежде всего я хочу взглянуть на квартиру Томлинсона. Я буду там с четырех до двенадцати. Приходи к шести. Я проверю ее до твоего прихода.

Майк схватил кейс и выскользнул из квартиры. Прошло несколько мгновений, прежде чем она осознала, что он так ничего и не рассказал ей о Марионе Кирби.

Устройство, открывающее автоматическую дверь гаража, размышляла она по прошествии двух дней, — это значительное достижение в области техники. Ты можешь попасть, не выходя из машины, в закрытый гараж, и при этом ни одна душа ни в доме, ни на улице не увидит тебя. Особенно приятно при этом быть одетой в костюм из облегающей тело лайкры с леопардовым рисунком, а волосы украсить гармонирующимся с ним обручем и черной вуалью. Конечно, было бы лучше прогуляться в таком туалете по улицам, заходя в дорогие специализированные магазины Школы моды от Мадонны, чем находиться рядом с квартирой Томлинсона, где тебя могут засечь и узнать.

Майк поначалу абсолютно не отреагировал на ее костюм, просто закрыл дверь и накинул цепочку. Затем он прочертил пальцем от макушки вдоль ее затылка большую букву «V» и прошептал:

— Ты выглядишь шикарно. — Он прижался к ее уху. — Это маскировка или приглашение к действиям?

— Маскировка, — прошипела она в ответ. Она была достаточно понятлива, чтобы догадаться, что он не стал бы говорить шепотом без особой на то причины. — Нас подслушивают, записывают?

— Взгляни на эти книги в секретере. Они ненастоящие. Большой брат наблюдает с помощью камеры ночного видения. — Он откинул ее вуаль. — Я установил ее там на всякий случай, может, что-нибудь запишется. Он прислонил ее спиной к двери и поцеловал. Это был долгий поцелуй. Совсем как в кино. Возможно, одежда и делает женщину женщиной, но в большей степени это зависит от мужчины. Он излучал столько эротического жара, что ее эрогенные зоны могли покрыться волдырями, а линзы Томлинсона просто лопнули бы. Она обвила руками его шею и ответила поцелуем, поднявшись на цыпочки, чтобы слиться с ним телом, совпасть в ритме, как будто они были любовниками много лет, не посылая при этом проклятья камере наблюдения.

Так прошли минута или две. Никогда и ни с кем еще в своей жизни она не продвигалась так быстро в своих отношениях. Но когда ее рука проскользнула между их телами, чтобы расстегнуть на нем рубашку, он ослабил объятия и прервал поцелуй.

— Я работаю в офисе, — пробормотал он, с силой отстраняясь от нее. — Мне надо там закончить…

— Что? О… — Она отпустила его. — …взламывать замки, ты хочешь сказать.

— Надо очистить комнату от жучков, пока не появился мой специалист по компьютерам. — Он отступил на шаг. — Он на семейной вечеринке. Перед ним стоял выбор между мной и свадьбой, и он выбрал свадьбу, но он самый лучший из моих ребят, что же я могу поделать? Он позвонит перед тем, как выйти. Я знал, что он придет поздно, поэтому оставил офис напоследок. Но замки оказались сложнее, чем я ожидал.

Он говорил обычным голосом, может быть, чуть-чуть менее естественным, но и не чересчур мягким. Этот сентиментальный рассказ в его устах звучал странно. Ее взгляд упал на секретер, и она с подозрением стала разглядывать его.

— Эти книги… Могу я взглянуть на них поближе?

Он улыбнулся:

— Боюсь, что нет. В них нет ничего необыкновенного.

— Тогда ты все это придумал. Все эти сказки об инфракрасных лучах. Здесь нет никакой камеры. Нет жучков. — Она подавила в себе желание улыбнуться в ответ. — Ты социопат, Клементе. Угроза ценностям, на которых создавалась эта страна.

— Ты права. Я мерзавец, Лаура, слабый и к тому же задвинутый на работе. Вся моя надежда — в тебе. Ты снисходительна к человеческим слабостям. Женщина, подобная тебе, может переделать меня за ночь.

— Вот как! Ты переродишься до или после того, как я открою для тебя новые сексуальные миры?

— Одновременно. Кроме того, тебе не угрожает перспектива согрешить, мы не будем заниматься любовью сегодня.

Она и сама начинала думать, что он прав.

— Так ты хочешь сказать, что я нахожусь здесь только для того, чтобы меня соблазнили?

— Я могу соблазнить тебя везде. Ты здесь потому, что смышленая и наблюдательная.

Она улыбнулась ему и потрогала замок на двери.

— Что ж, постараюсь оказаться именно такой. Этот замок… А ведь он новый, Майк. Месяц назад его не было, дверь запиралась только на два замка.

— Отлично. Мы выясним подробности, связанные с его установкой. — Он чмокнул ее в губы. — Посмотри вокруг, пока я закончу в офисе. Единственное, что я заметил, так это то, что «Леди Смит» отсутствует. Я нигде не смог найти ни одного жучка.

Лаура методично осмотрела все возможные места, но и она ничего не нашла. Ничего необычного ей в глаза не бросилось. Она присоединилась к Майку в офисе. Он держал в руках инструмент со всевозможными ручками и циферблатами; он все еще пытался найти жучок.

— В двери офиса раньше был только один замок, маленький кнопочный замок, — прошептала она. — А теперь появилось два, и оба мощные. Да и сама дверь, чувствуется, укреплена. Прочная и не полая внутри, в отличие от остальных.

Он опустил свой прибор и заговорил, не понижая голоса:

— Явно были предприняты меры безопасности после того, как ты здесь побывала. Поставили три новых замка, и все три — модели высокой надежности, их выпускает одна немецкая фирма.

Зазвонили параллельные телефоны в кухне и спальне. Он пошел ответить, а она продолжила осмотр.

Единственное, что ей удалось заметить, так это то, что улучшилась в целом защита помещения. Револьвер по-прежнему лежал в ящике письменного стола, автоответчик все так же стоял без всякой пользы, никаких новых интересных книг на полках не появилось. Она отправилась в спальню, посмотрела на Майка и вопросительно взглянула на люстру.

— Нет. — Он растянулся на кровати. — Все чисто. Что разочаровывает: записывающие устройства помогли бы в нашем случае, но может быть, это и к лучшему. В конце концов из этого можно извлечь больше преимуществ, сексуальных и некоторых других, чем из подслушивания и шантажа. Он поднялся, взял стул рядом с туалетным столиком и перенес его к стенному шкафу. — Возьми мой фонарь и иди сюда. — Он сдвинул вещи и вскочил на стул. — Я хочу тебе кое-что показать.

Она взяла фонарь, сбросила туфли, прежде чем присоединиться к нему на стуле. Они прильнули друг к другу, ее спина прижалась к его груди, а его рука обхватила ее запястье, помогая ей сохранить равновесие. Она чувствовала своими ягодицами, как он возбужден.

— Там действительно что-то есть, в стенном шкафу, — спросила она, — или это один из твоих хитроумных приемов?

— У тебя все мысли работают в одном направлении. Подожди. — Он зажег фонарь и направил свет на потолок. — Видишь это отверстие в углу? Хочешь пари, что спальня Карлсенов находится как раз над нами? А отверстие ведет через пол в стенной шкаф. Все, что Холлистеру оставалось сделать, это просверлить отверстие, протянуть провод, а на его конце закрепить микрофон. Присоединить его к записывающей аппаратуре, которую он поместил на полке шкафа. — Он помедлил. — Фелпс был прав. Холлистер обращал внимание на то, что другие попросту не видели. У него, вероятно, возникли подозрения насчет Карлсена и Хитер, и он стал искать доказательства, чтобы их шантажировать.

— И нашел их. — Она спрыгнула со стула и отошла от степного шкафа. — Сколько времени осталось до прихода твоего специалиста по компьютерам?

Майк тоже спрыгнул со стула и поставил его назад, под туалетный столик, затем снова вернулся к стенному шкафу, чтобы поправить одежду.

— Через пятнадцать-двадцать минут. Я хотел бы знать… — Он вынул черный костюм палача. — Если я его надену, не поможет ли это мне?

Ее взгляд упал на ширинку. Она сделала это инстинктивно, автоматически, но он поймал ее взгляд и улыбнулся. Вспыхнув, она отвернулась.

— Это означает «да»?

Она представила его в этом наряде. Ей совсем не хотелось смеяться.

— Я не думаю, что готова ответить на этот вопрос. Хочешь, чтобы я осмотрела спальню?

— Конечно. — Он повесил костюм, затем прислонившись к стене, стал наблюдать за ней.

Его взгляд обладал таким же сексуальным воздействием, что и прикосновения. Лаура легко могла догадаться, о чем он думает, особенно когда она рылась в нижнем белье и презервативах, но ей уже было за тридцать и она была матерью двоих детей. Хорошенькая еврейская молодая женщина из провинции. Она не могла представить себе, как будет предаваться сексуальным безумствам с секретным агентом, да еще на красных сатиновых простынях в полутемной квартире.

Затем Лаура закончила осмотр ванной комнаты и увидела теплый взгляд его глаз, и теперь она была уже не так уверена в себе.

— Ничего нового, Майк. Жаль, что я ничем не смогла помочь.

— Ты еще не посмотрела среди игрушек. — Он вытащил коробку и поставил ее на пол.

Она подошла и опустилась рядом на колени, чтобы взглянуть на них. Майк ничего не делал, он просто стоял и смотрел, но она по-прежнему была взволнована и смущена. Когда Лаура рассматривала вещи в ящике… Если бы только Майк мог увидеть картины, которые ей рисовались…

Она медленно встала.

— Вероятно, здесь могут быть какие-то новые неизвестные приспособления. В этом я не знаток. Но мне надо ретироваться, пока не явился твой друг.

Он погладил ее волосы. Она слегка напряглась.

— Успокойся, Лаура, — сказал он. — Я уверяю тебя, я самый обычный парень в мире. Если ты волнуешься, что я привяжу тебя к кровати и наброшусь на тебя с дрелью, то не стоит.

— Я не волнуюсь. Дело не в тебе, а во мне. Сначала я хотела, а теперь нет.

Он обнял ее. Она не двигалась в его объятиях, разрываясь между своим решением уйти и желанием остаться.

— Сказать тебе, что я думаю? Ты нервничаешь не из-за секса. Ты боишься будущего. Но вот что я тебе скажу. — Тут раздался длинный звонок. — Чертовщина! Фонг, как всегда, ужасно не вовремя. Подожди здесь. Я вернусь через минуту.

— Действительно, Майк, я думаю, что мне лучше уйти. У тебя важное дело, которым тебе надо заниматься.

Снова раздался звонок, еще длиннее первого. Майк пробормотал проклятье и выпустил ее. Она поколебалась и направилась к двери.

Лаура так и не поняла, что с ней произошло. В какое-то мгновение она еще шла, но уже в следующее — он сжал ее запястье, надел на руку наручник, поднял ее.

— И не вздумай даже, — сказал он и шагнул к кровати. — Ты не уйдешь, пока мы не поговорим. — Он усадил ее и пристегнул наручник к спинке кровати. Затем вышел, закрыв за собою дверь.

Она посмотрела на наручники, размышляя без всякого раздражения о том, что один из ключей из его проклятого ящика подошел бы, наверное, к замку.

Ну и в компанию она попала! Гудини из команды спецагентов. Она рассмеялась. Надо отдать должное этому человеку. Поистине он наделен многими талантами. Он умеет открывать отмычкой замки, может вас очаровать, очистить помещение от жучков, напугать вас до полусмерти, вести задушевные разговоры о вашем первенце. Он умеет целоваться. Боже, как он умеет это делать!

Лаура села прямее, стараясь устроиться поудобнее. Он прав. Она боится будущего. Наконец, она нашла парня, который одинаково любит в ней и тело, и ум, а она вдруг испугалась. Лаура тряхнула головой, подумав, что, пожалуй, еще неизвестно, кто из них больший псих: она или Марион Кирби. Правда, она не отказалась бы от белуги у Бугатти.

Входная дверь открылась и закрылась. Она услышала голоса в холле, затем захлопнулась дверь офиса. Несколькими секундами позже вошел Майк, закрыв за собой дверь. Впервые с тех пор, как она познакомилась с ним, он выглядел неуверенным. Это было восхитительно.

Майк остановился посередине комнаты.

— Мы можем поговорить?

— Возможно, — сказала она холодно. — Сними наручники, и тогда мы посмотрим.

— Конечно, конечно. Я… о, мне нужно найти ключ. Он, вероятно, где-то в ящике.

— Нет. Никаких ключей. Раз уж ты приковал меня. По меньшей мере ты должен продемонстрировать, как ты работаешь своими инструментами.

Он выглядел смущенным.

— Ты хочешь, чтобы я открыл замок отмычкой? Тогда ты уже не будешь так сердиться?

— Я не сержусь, мне просто любопытно. — Она помедлила. — Я покорилась. Если уж мне придется спать с тобой, то я это сделаю. Наверное, это будет не так уж и плохо. — Она улыбнулась. — Целуешься ты, по крайней мере, недурно.

Майк подошел к кровати. Он уже не выглядел смущенным или неуверенным. Он был охвачен желанием. На грани самовозгорания.

Она засмеялась и протянула вперед руку.

— Послушай, подожди минутку. Не здесь. Я имею в виду позже, не сейчас.

Он поймал ее запястье и поцеловал в ладонь, затем сел.

— Почему же?

— Во-первых, потому, что этот парень Фонг находится как раз в холле, а во-вторых…

— Ты боишься, что ему будет одиноко? Может, ты хочешь, чтобы я и его пригласил? — Он снял с ее головы обруч и бросил его на пол. — Забудь о нем, милая. Никаких обид с его стороны, он может заниматься с компьютерами групповым сексом в любой день недели.

— Забавно. Послушай, эта кровать — место, где совершались всякие безнравственные вещи и грешные деяния. Нам это не принесет удачи. Возможно, это даже против моей веры.

— Тогда тебе придется перейти в другую веру.

Он обнял ее и поцеловал долгим поцелуем. Затем стал ласкать ее грудь. Присутствие Фонга уже не имело никакого значения. Так оно всегда и происходит в постели. Она поцеловала его в ответ, стараясь коснуться каждого места на его теле, до которого только могла дотянуться. События развивались так стремительно, что она, забегая вперед, уже думала о том, чтобы все повторить, потому что одного раза явно будет недостаточно.

Затем начались проблемы. Она хотела лечь рядом с ним, слегка подразнить его, пока большая часть одежды еще была на них, но не могла этого сделать, не вывихнув себе плечо. Спинка в изголовье кровати напоминала решетку, и он прикрепил ее наручник в самом ее верху, в середине. Они вертелись на кровати, стараясь изо всех сил как можно теснее прижаться друг к другу. Она извивалась у него на коленях, обхватив его ногами за талию, и это было бы совершенно потрясающе, если бы ее рука не дернулась в сжимавшем ее металлическом браслете.

Лаура инстинктивно потянула к себе руку, затем упала на спину, истерически засмеявшись.

— О Господи, моя рука… — Она потерла ее свободной рукой. — Может, ты и выдающийся секретный агент, Клементе, но ты не имеешь ни малейшего представления о рабстве. Сними с меня эти проклятые железки, пока у меня не оторвалась рука.

Улыбаясь, он уткнулся носом в ее грудь.

— Прости, но я сомневаюсь, что способен ходить. Мы найдем более подходящее положение.

— Ты бы так не говорил, если бы это была твоя рука. Я не стану рисковать своей самой полезной конечностью ради того, чтобы заняться с тобой любовью. Меня не волнует, как ты будешь передвигаться: прыгать, ползти, извиваться как змея, но только освободи меня от наручников.

— Без ключа. Ты хочешь, чтобы я шатался по офису, когда он у меня торчит, как гора Уитни, а Райан Фонг будет следить любящим взглядом за каждым причиняющим мне боль шагом.

Она, конечно же, этого не хотела, но продолжала настаивать:

— Он ничего не заметит. Он занят компьютером. К тому же ты изрядно преувеличиваешь, — нечего особенно и замечать.

Он расхохотался:

— Ты просто растоптала мое эго, но ты, вероятно, права. В том, что касается Райана.

Он вышел из комнаты и вернулся через несколько минут с кейсом.

Она сделала гримасу:

— Я просто не могу поверить, что вы уже кончили болтать. Даже Алан не был до такой степени трудоголиком.

Он посмотрел на нее с виноватым видом.

— Поверь, я совсем не хотел, но Райан нуждался в моей помощи. Он сидел и что-то бормотал, разговаривая сам с собой о компьютере. Райан столкнулся с проблемой.

— Но не с такой серьезной, как ты.

— Где я об этом слышал раньше? — Он вынул свои инструменты и присел на кровать. В одно мгновение она освободилась от наручников.

— Я потрясена, — пробормотала она.

Он начал ее раздевать.

— То ли еще будет.

24

Лаура прочитала немало статей в женском журнале и была достаточно осведомлена о правилах этой игры. Оставаться спокойной. Не терять головы. Не задавать вопросов и ничего не требовать, не раскрывать сердца и души, пока мужчина не сделает это первым.

Но когда она, обнаженная, оказалась в объятиях Майка, то, что произошло между ними, было подобно водовороту. Сейчас он рассеянно поглаживал ее спину, выглядя абсолютно удовлетворенным.

Она выгнулась, освободив руки, сложила их у него на груди и оперлась подбородком об их скрещение, чтобы видеть его глаза.

— Последний раз я занималась любовью месяц назад, с Аланом. Что касается физических ощущений, все было прекрасно, но потом я почувствовала внутри пустоту. Как будто я совершила ужасную ошибку. — Она на мгновение опустила глаза. — Теперь у меня нет этого ощущения, но, может быть, я должна была бы так же чувствовать себя и сейчас. Я все больше привязываюсь к тебе, но я не хочу той жизни, что делает тебя счастливым. Я боялась сегодняшней ночи и последующих ночей, если они, конечно, будут, и я не знаю, как мне себя вести.

Он нежно погладил ее волосы.

— Ты думаешь, я мог раскрыть себя из-за одной ночи? Из-за случая с убийством, за который я не несу ответственности? Даже если это связано с политической коррупцией? Дело совсем не в моей работе. Я уже тебе говорил это. За мной наблюдали в течение трех или четырех месяцев полной секретности. Может даже дольше. А потом я встретил тебя. Каждый раз, когда я видел тебя, я чувствовал, что все больше влюбляюсь, но я делал то, что должен был делать. Пытался очаровать тебя; когда это не сработало, попытался запугать. Но при этом все время думал… Через три месяца ты можешь вернуться к мужу или встретить кого-то еще. В конце концов я не мог допустить, чтобы это произошло. — Он взял ее за подбородок и поцеловал. — Тем более сейчас, когда я добился тебя.

Он ничего не обещал, но ей понравилось то, что он сказал.

— Да? А случалось хоть когда-нибудь, чтобы ты не добивался своего?

— Нет. Единственная причина, по которой это не произошло раньше, заключается в том, что ты правильнее и прямее Хайвей № 5, пересекающей Долину. Респектабельные члены лоббистской корпорации более подвержены коррупции, чем ты. Я говорил об этом Кевину, но он и слышать не хотел. Он сказал, что мозги должны быть не в паху, а в голове, и велел мне взять себя в руки.

— Твои мозги или твое эго? — съехидничала она.

Он улыбнулся.

— С фактами не поспоришь, моя милая. Я тебя интересовал с нашей первой встречи.

— В первый раз мы увиделись в магазине. По-настоящему все началось с нашей второй встречи.

— Тогда со второй. Мне понадобилось немного больше времени, но я был слишком занят похоронами. — Он помолчал. — После пяти или шести лет этой работы, случаются дни, когда говоришь себе, что становишься слишком стар для нее. Я увидел тебя на озере, и такие дни стали случаться все чаще и чаще Я понял, что мне надоело все время суетиться Я устал от жизни, в которой существует только работа. Обычная дружба вне Бюро невозможна. И потом, еще Роб. Чем дольше я нахожусь в Калифорнии, тем больше скучаю по нему. Он не нужен Стэну. Вероятно, тебе это знакомо.

Да, ей было хорошо известно и это, и то, что Роб обожает Майка, и что они прекрасно ладят.

— Немного. Сколько ему сейчас? Двенадцать, тринадцать?

— Почти тринадцать.

— Кто не бунтует в этом возрасте?

— Почти все. Но Нэнси должна родить в августе и из-за тяжело протекающей беременности и проблем с Робом она живет в постоянном напряжении и страшно издергалась. Она все время жалуется на него, а он — на нее и Стэна. Я пытался выступить в роли третейского судьи, но потом предложил им весьма тактично, отправить Роба ко мне, объяснив, что так будет лучше для всех.

— Но она никогда не согласится, пока ты не будешь вести нормальную жизнь. Вот почему ты подумываешь о том, чтобы, наконец, осесть.

— И поэтому и из-за тебя.

Эти слова меняли все, она была счастлива их услышать, но тем не менее…

— Майк, я чувствую то же, что и ты. Но ты слишком торопишься. Я еще не рассталась окончательно с Аланом.

— А я еще остаюсь секретным агентом. — Он улыбнулся. — Не беспокойся — мы выкрутимся, еще несколько месяцем и мы решим наши проблемы. Я подумывал заняться какой-нибудь бумажной работой или частными расследованиями, но скорее всего я займусь юриспруденцией.

— Ведь гонорар от «Бурк/Моравича» ты вернешь государству?

— Именно так. Я тратил немало денег, чтобы поддерживать соответствующий образ жизни, но одежда, мебель, машина — практически все принадлежит дядюшке Сэму.

— Пусть забирает обратно. Я возьму то, что останется. — Она прочертила пальцем вокруг сосков какой-то рисунок. — Подобная работа — движение по кругу. Чем ты все-таки занимался все это время?

Он рассмеялся.

— Ты хочешь добиться ответа, обольстив меня? Ну что же, продолжай в том же духе.

— Я тебя вдохновляла, а не обольщала. Давай рассказывай.

— Я уже говорил тебе. Работал адвокатом в Чикаго и Лос-Анджелесе. — Он помог ей лечь на него и обнял ее. — Мне надоело заниматься юриспруденцией. Мне хотелось заняться чем-нибудь неординарным, и я поступил в ФБР. Несколько лет я работал агентом наблюдения в Вашингтоне, затем занимался секретными расследованиями в судахЧикаго, деятельностью преступной группы из Монтаны, организованной преступностью в Техасе.

Потом он переехал в Сиэтл и работал инспектором в местном отделении Бюро, надеясь возродить почти совершенно разрушенный из-за работы брак. Но через год его старый босс в Лос-Анджелесе связался с его родителями, разыскал его и рекомендовал для работы с финансовой компанией, которой Бюро заинтересовалось в связи с ее деятельностью по отмыванию денег. Его супружеская жизнь превратилась в нагромождение старых и новых взаимных обид и упреков. Канцелярская работа надоела Майку. Когда Нэнси поставила перед ним ультиматум: она или Лос-Анджелес, он выбрал Лос-Анджелес. «Бурк/Моравич» наняли его. Он хорошо знал принципы своей профессии. Произвел на них впечатление, в конце концов ему предложили работу, и Бюро послало его в Сакраменто.

— И вот ты здесь, — сказала Лаура.

Его ладони соскользнули к ее ягодицам, и он прижал ее к своему паху. Майк снова возбудился.

— Да. И вот я здесь.

Она схватила с ночного столика еще один презерватив и надела на его член. Широко расставив ноги, она помогла ему войти в себя. Он обхватил губами ее рот, затем улыбнулся так, словно жизнь не могла быть прекраснее, чем в этот момент.

— Любимый, — прошептала она, — где же все-таки Марион Кирби?

Он улыбнулся еще шире.

— За такой информацией следует обращаться, надев черное белье и исполнив эротический танец с хлыстом.

Она пробежала пальцами, как по клавиатуре, по его груди к бедру.

— Действительно, Майк. Где он?

Он прижал ее к себе и поцеловал.

— Потом, Лаура.

Кирби, он же Арт Олбрайт Старший, находился по-прежнему в Нью-Мехико, под пристальным, но тайным наблюдением, рассказал ей Майк. В деле оказалось так много взаимосвязанных направлений расследования, что если, как в пасьянсе, что-то не вовремя переставить или потревожить, сломается вся игра. Все участники будут вызваны в суд по повесткам или арестованы в соответствии с ордерами одновременно.

— И когда это случится? — спросила Лаура.

— Пройдут недели, а может быть месяцы. Чем дольше мы сможем спокойно вести следствие, тем больше у нас будет прочных доказательств, и тогда уже никто не сможет развалить дело. — Майк встал с кровати и начало деваться. — Пойду проведаю Райана, взгляну, как у него дела.

— Ты все это время не забывал о своей работе, не так ли?

— Чем быстрее мы закончим здесь, тем скорее мы сможем отправиться домой, ко мне, конечно, а не к тебе. У меня дома как-то поуединенней. Меньше шумных соседей.

— Хорошо. Но я все-таки должна позвонить Алану. Он утверждает, что детей травмирует, когда они хотят поговорить со мной, а он не может меня найти. Можно воспользоваться этим телефоном?

— Да, — он чмокнул ее. — Приходи в офис, когда поговоришь. Райан рассеянный, но не чересчур. Поэтому тебе, вероятно, следует все-таки сначала одеться. — И он широким шагом вышел из комнаты.

Алана и детей не было дома, поэтому она оставила им сообщение на автоответчике; конечно же, не о том, что она проводит время с Майком (потому что Алан бы рассвирепел, если бы узнал об том), но просто назвала номер телефона, по которому с ней можно связаться. Затем, улыбаясь так, словно она слегка захмелела от шампанского, она оделась и привела в порядок постель. Ей предстояло встретиться с совершенно незнакомым человеком, полицейским офицером, одетой как на маскарад. Да еще после того, как она занималась любовью с одним из его коллег. Но она была так чертовски счастлива, что все это мало ее заботило.

Она вошла в офис. На столе стоял теперь еще один компьютер, но размером поменьше, чем «РС» Томлинсона. Его Фонг отставил в сторону, соединив часть его внутренностей с компьютером, который он принес. Он читал текст на съемном портативном экране.

Майк сидел рядом с ним, наблюдая.

— Лаура Миллер, Райан Фонг, — сказал он, сажая ее к себе на колени.

Фонг, не подняв головы, лишь что-то промычал.

— Компьютер был заперт. Райану пришлось входить на основной диск через свой компьютер. Он проверяет сейчас файлы в поисках финансовой информации. — Майк указал на микрокассетный магнитофон, стоящий рядом с автоответчиком. — Мы прослушали запись 555-7711. Там были только письма и цифры. Послания типа: «Си. Пять от четырех. В семь и тринадцать. Некоторые инструкции, возможно».

Прошло еще десять минут. Фонг закончил просматривать файлы. Ничего особенного они не выяснили.

— Возможно, все сведения закодированы, сказал Майк, — но если это так, непонятно, почему Томлинсон посчитал, что Лаура сможет найти нужную информацию и разобраться в ней. Но ты все-таки продолжай и перепиши файлы. Я пошлю их дешифровщикам.

Фонг выбрал дискету.

— Или нужная нам информация находится в закрытом файле, который не высвечивается на дисплее компьютера. Или компьютер, в соответствии с программой, опускает ее, когда дает список: или с целью защиты информации, или как предосторожность против случайного уничтожения ее в винчестере.

Он продолжил работу, разыскивая файл, названия которого не знал. Вдруг он улыбнулся.

— Бинго. «Эос». Последний раз дополнения вносилось в 9.16 вечера 14 апреля. — Сегодня было 25-е. — Посмотрим-ка.

Он нашел соответствующую директорию и вызвал файл. На экране появился список слов и фраз, пронумерованных от одного до двадцати восьми, и после каждой следовало по несколько длинных цифровых шифров.

— Некоторые из них — это компании, — заметил Майк. — Часть — это предприятия АСХ. Числа от одного до двадцати восьми могут соответствовать номерам в записях автоответчика. Другие цифры похожи на номера счетов и охранные коды. Сделай для меня копию, Райан. Потом верни на место компьютер и можешь уходить отсюда.

Фонг рассмеялся:

— Приятель, это ты у нас торопишься уйти, а не я; я не упрекаю тебя за это. Но там, где есть один спрятанный файл, должны быть и другие.

Он переписывал файл «Эос» на дискету, затем продолжил поиски.

— Гм. «Эхо», последний раз с файлом работали несколько минут назад.

Он вызвал файл. В нем оказался список других файлов, каждый сопровождали дата, время и сведения о том, как его использовали. Последняя запись указывала, что файл «Эос» вызывали и переписывали в 7.52 этим вечером.

— Очевидно, в этом файле регистрируется вся информация о всех файлах, за исключением его самого, — сказал Фонг. — Видишь, Лаура. Мозги я напрягаю, а когда дело завершено, все лавры достаются ему.

Она сочувственно кивнула.

— Ты прав, Райан. Жизнь устроена несправедливо. Вернись, пожалуйста, к 28 марта. Может быть, кто-то еще был здесь в тот день, а все шишки достались нам.

Он прокрутил назад. Но 28-го не было сделано никаких записей, а вот 6-м апреля был помечен длинный список.

— Черт меня возьми, — пробормотала она. — Начав в 5 часов 20 минут пополудни, кто-то проверил десятки файлов на этой дискете.

— Проверили, но не переписали и не сделали распечатку. — Майк вынул ежедневник из кармана, в то время как Фонг прокручивал вперед. — Взгляните на четверг, 9 апреля. Кто-то переписал «Эос» в 9.23 вечера. На следующий день десять тысяч долларов появились на твоем счету. Эти деньги сняли со счета в понедельник, 13-го, за день до того и проверяли «Эос». 15-го в твоем доме кто-то побывал, разыскивая файл. Готов держать пари, что украденные деньги были переведены со счетов, указанных в файле «Эос». — Майк попросил Фонга вернуться назад. — Между 28 марта и 9 апреля была сделана единственная запись вечером 29 марта. Файл «ККС» был вызван, в него внесли информацию и распечатали. Томлинсон выступал на Коммерческом Круглом Столе в понедельник, 30 апреля. — Я присутствовал на нем. Очевидно, он работал в воскресенье вечером. Он уехал в Лос-Анджелес сразу после выступления и вернулся в Сакраменто только 13 апреля. Он звонил мне в тот вечер и велел мне встретиться с Карлсеном.

Они проверили записи «Эоса» еще раз. Этот файл вызывали 6 апреля, снова переписали 9 апреля, сделали в нем записи на следующий день.

— Томлинсон должен был узнать об исчезновении денег почти сразу же. — Майк продолжал: — он подозревал о компьютерной краже, поэтому и возвратился в Сакраменто в понедельник, 13-го, чтобы проверить файл «Эхо», и увидел, что кто-то переписал «Эос» в предыдущий четверг. Вероятно, на следующее утро он сменил в банке защитные коды, затем ввел в компьютер новые шифры. Он должен был знать от Бониты, что ты бывала в его квартире 28 марта. Ты могла снять копии с ее ключей и прийти сюда еще раз 6 и 9 апреля. И если он проследил движение денег до твоего счета, тогда…

— Тогда он должен подозревать меня в первую очередь. Такой вывод напрашивается из простого сопоставления дат. Но почему он подумал, что Вики или я сумели проникнуть в его компьютер, если даже у такого опытного специалиста, как Райан, и то возникли проблемы?

— На основании того, что ему было известно, он мог считать тебя специалистом, или, что ты воспользовалась чьей-то помощью.

— Не говоря уже о том, что она работала здесь. — Фонг оторвался на мгновение от работы с файлом «Эхо». — Лаура, вернемся к 28 марта. Когда ты впервые увидела компьютер, что было на экране?

— C-promt. Я попыталась выйти в директорию, любую; но при всех обстоятельствах необходим пароль, даже для компьютерных игр.

— Впоследствии Томлинсон усилил защиту своего компьютера, потому что сегодня войти в его информационное поле было сложнее. Намного сложнее.

— А до этого? — спросил Майк. — Какой уровень профессионализма был необходим? Какое оборудование?

— Никакого оборудования. Он работал в таком режиме, когда пароль находился в самой программе. Любой, кто хорошо разбирается в компьютерах, был способен войти в него и определить пароль.

— Например, Арт Олбрайт, — сказал Майк Лауре. — Он знал, в чем была проблема с компьютером Вики, тогда как никому из вас это было неизвестно. Была у него своя причина: — зуб против Томлинсона. Совместные дела с Томлинсоном и его ребятами могли стоить ему потери своего бизнеса. Привести его в тюрьму.

— Но он не имел никаких дел с Томлинсоном, по крайней мере, сейчас не имеет, — заметила Лаура. — Он даже не мог раздобыть ключи от его квартиры.

— Он мог тебе так сказать, однако это еще бабушка надвое сказала. У нас есть причины верить в прямо противоположное.

— Отлично. Даже если ты прав, почему только десять тысяч? Это же гроши. И почему он провел эту сумму через мой счет, когда можно было выбрать счет абсолютно чужого человека.

— Потому что было вполне логично возложить вину на тебя. Ты побывала в квартире. Имела доступ к компьютеру.

— Но я никогда не рассказывала об этом Арту. — Лаура заколебалась, затем признала: — Я думаю, он все-таки мог узнать об этом. Я рассказала матери, она в свою очередь — Алисе, а та могла все сказать ему.

Уставившись в экран, Лаура размышляла о том, каким ласковым он был в среду, после того как в ее доме все перерыли, как он беспокоился за ее безопасность, как был потрясен убийством Холлистера. Он был слишком искренним, чтобы так поступить. Нет, он не мог стоять за этим.

Дом Майка был расположен в Ленд-парке, в нескольких кварталах от дома, где жила Каролина Силей. Они приехали в разных машинах, каждый в своей, и поставили их рядом в гараже. Лаура не смогла бы сказать с уверенностью, кто кого увлек на пол. Она помнила только, как их обнаженные тела сплелись на ковре, и Майк был нежным и страстным в те моменты, когда Алан бывал лишь умелым, и как они потом вместе смеялись, что пол был слишком жестким, дом — чересчур холодным, а они сами — слишком стары, чтобы рисковать своими спинами и здоровьем.

Потом они болтали, поедая в постели заказанную пиццу и запивая ее кока-колой.

— Что скажет Маккинери, когда обнаружит, что ты нарушил не только закон, но и его приказ? — спросила Лаура. — Это не так-то легко скрыть.

— Ты права, — согласился Майк. — После писем Кирби и до того, как обнаружили подмену револьвера, он не знал, что я был в офисе Фелпса, так что Бетси все уладила с ним. Он, конечно, не пришел в восторг. Легко представить себе, какие слова произносились в мой адрес и как он грозился выбросить меня вон. Но его настроение явно улучшилось, как только он узнал о свидетельстве Фурильо на владение оружием и о письме на принтере Вики. Затем появился текст записи Бониты, и шеф еще больше воспрянул духом. Так или иначе, никто за пределами Бюро никогда не узнает о моих грехах, так что шеф может попытаться закрыть глаза.

— Никто, кроме меня, а всем известно, как я опасна.

Шеф стал относиться к тебе лучше, после того как ты опознала голоса на пленке и помогла разобраться с револьверами. Он велел Бетси четко выполнять свои функции, то есть поддерживать контакт со мной, следить, чтобы я не выходил за рамки дозволенного, и также передать мне, что если я и дальше намерен нарушать закон, то он повесит мой скальп на стену, когда дело закончится.

Лаура поморщилась.

— Будем надеяться, что он так никогда и не узнает о компьютере Томлинсона.

— Да, не хотелось бы. Мне необходимо было раздобыть хоть какие-нибудь директории и этот файл «Эос», чтобы знать, в каком направлении двигаться дальше и что искать. — Он поставил свой бокал на ночной столик. — Томлинсон и его парни делают большие миллионы вполне легально, но этим их деятельность не ограничивается. Возможно, они имеют немалые барыши от казино, букмекерства, якшаются с гангстерами. Отмывают средства от игорных домов, наркобизнеса, проворачивают финансовые махинации, нелегально заключают пари на скачках. Их не волнуют разрушенные человеческие жизни, они без колебаний готовы попрать любые наши законы и установления. Я хочу добраться до них, как ни до кого другого.

Она прижалась к нему.

— Я люблю, когда ты бываешь таким моралистом. Я обожаю идеализм в людях. Лично я далеко не так благородна. Кого я хочу увидеть в тюрьме, так это Фредди Фелпса, и у меня на это существуют чисто личные причины.

— Мы посадим его для тебя, Лаура. Но за мошенничество со страховкой, а не за убийство.

— Так ты считаешь, что он не убивал Холлистера?

— Он под подозрением, но, кроме него, немало и других подозреваемых. Например, Мэтти Холлистер, — сказал он, — из-за страховки или потому, что ей надоело, что ее обманывают Ее сын Чарли, поскольку он ненавидел отца и не мог рассчитывать на великодушие матери. Хитер Мартин или Кен Карлсен, потому что Кена шантажировали. Бонита могла убить Холлистера из-за страховки, а затем ее застрелили из того же самого револьвера. Крэг Томлинсон, который был тесно связан с Холлистером и занимался достаточно сомнительным бизнесом, чтобы стать для Холлистера отличным объектом для шантажа. И наконец, и тот, и другой Олбрайты, в том случае, если Холлистер вымогал деньги в обмен на свое молчание о бизнесе Арта Старшего, связанного с отмыванием денег. Вне зависимости от того где находилось орудие убийства, у Томлинсона или в доме Фелпсов, почти все подозреваемые имели к нему доступ.

Раздался телефонный звонок, и Майк поднял трубку.

— Привет. Что? Кто вам нужен? Да. Подождите минуту. — Он закрыл рукой микрофон. — Я полагаю, это Алан. У него несчастный голос.

Голос у Алана действительно был несчастный. Он спросил Лауру, не с Артом ли она проводит время (он недостаточно часто разговаривал с ним, чтобы отличать его голос), и она напомнила ему, что его это не касается. Алан не пытался давить на нее, просто сказал, что заслужил это, но надеется, что она осознает, что эта жизнь не в ее духе. Но Лаура ничего не ответила.

Он пробормотал, что дети хотели поговорить с ней, и передал трубку Ситу, как будто это они хотели позвонить ей. Лаура прекрасно знала, что это не так. Алан позвонил, чтобы проверить, где она.

Много позже Лаура лежа без сна рядом с Майком, который мирно спал. Она думала о супружеских парах, которые, ослепнув и закусив удила, бесконечно сражаются друг с другом из-за накопившихся взаимных обид, выясняя таким образом отношения. Они втягивают в эту борьбу своих детей, превращая их в пешек. Но они с Аланом не могут стать такими же. Они просто-напросто не смогли бы.

Она увидела Майка через несколько дней на работе и держалась с ним весьма холодно, как с лоббистом, специалистом по выкручиванию рук, каковым его здесь все и считали, но вечером в среду она приняла его уже значительно теплее.

Отправив детей к Алану, она ждала Майка, надеясь, что он придет: Лаура надела черное белье и ждала его в постели.

Ее старания оценили.

— Как идут дела с адвокатами? — спросил Майк через полчаса. — Ты уже наняла кого-нибудь?

— Мне надо еще с одним из них встретиться завтра, после работы Ты ведешь себя совсем как Вики. Она звонит мне после каждой встречи. — Она поцеловала Майка в живот и рука ее скользнула ниже. — Майк, могла бы я рассказать правду и Фрэнку, и самой Вики? Это все упростило бы.

— Нет.

Она убрала руку. Он рассмеялся:

— Эй, почему ты перестала?

— Потому что это мне ничего не дает.

— Напротив. Ты — настоящий динамит. Но я слишком стойкий. — Он поцеловал ее в нос. — Начни сначала, а затем задай мне вопрос, не раскопал ли я чего-либо новенького. Клянусь, что расскажу.

— Ты и так все расскажешь.

— Это правда. Но тогда я был бы во много раз счастливее. — Он подхватил джинсы и вынул клочок бумаги из кармана. — Я просил Бетси просмотреть телефонные разговоры Бониты, чтобы выяснить, нет ли в них упоминания о пленке Карлсена. Она принесла мне вот это.

Это был текст записи разговора между Бонитой и неизвестным мужчиной. Запись была сделана в воскресенье, 4 апреля. Мужчину Лаура узнала почти сразу. Это был Крэг Томлинсон.

Он позвонил, чтобы поблагодарить ее за посылку, очевидно за пленку с Кеном Карлсеном и Хитер Мартин; затем спросил, не принадлежала ли она раньше Джимми. Она ответила, что да, добавив, что вспомнила о ней на похоронах, и попросила подругу добыть ее на его квартире и послать на озеро. Она не успевала сделать это сама и хотела приложить текст записи, прежде чем отправить ее.

Томлинсон отругал ее за то, что она доверила ключи чужому человеку, но Бонита уверила его, что Лаура хороший и надежный друг. Кроме того, добавила Бонита, она для маскировки просила Лауру о множестве различных вещей, поэтому не было никаких причин для волнений. Однако в будущем она пообещала быть более осторожной.

Запись подтверждала, что Лаура на подозрении.

— Двумя днями позже, — напомнила она Майку, — Каролина появилась у Алана и пыталась выведать у него, что я видела в квартире Томлинсона. В следующую субботу она прицепилась ко мне на вечеринке у Чарли и задала мне тот же самый вопрос. Очевидно, это Томлинсон дал ей такое поручение. Его беспокоило, что я побывала в его офисе.

— Беспокоился, но еще не настолько, чтобы специально поехать в Сакраменто и проверить файл «Эхо», вероятно, потому что целая неделя прошла без каких-либо проблем. Он все-таки принял некоторые меры предосторожности на будущее. Мы нашли слесаря, работавшего в его квартире. Томлинсон вызвал его в понедельник, 6 апреля, и попросил установить новую дверь и замки немецкого производства. Замки были приобретены через фирму-дистрибьютора из Сан-Франциско. Он получил их в среду, 8 апреля, а работа по их установке была выполнена в четверг, 9-го. Слесарь упомянул о женщине, которую застал в квартире. Она сказала, что забыла кое-какие кассеты с фильмами и пришла забрать их. Она спросила его, какую работу он должен выполнить.

— Он запомнил, как она выглядела?

— Среднего роста, с коротко остриженными белокурыми волосами, темные очки и светло-коричневый широкий плащ. Приблизительно лет пятидесяти. — Он помедлил. — Все происходило в девять тридцать утра. Это она переписала файл «Эос», Лаура. — Кем бы ни был человек, снявший копию с файла, именно он перевел деньги через твой счет.

— А как дела у Бетси, ей не повезло в банке?

Он улыбнулся.

— Хороший вопрос. А что мне будет, если я на него отвечу?

— Чашка потрясающего кофе завтра утром.

— А сколько ты сама его выпьешь? — спросил он, рассмеявшись. — Кто-то из электронного отдела банка обратил внимание на несколько случаев снятия денег в понедельник, 13 апреля, посчитав это необычным для специального счета компании, и позвонил бухгалтеру фирмы. Тому, кто снял деньги, не повезло, потому что обычно банк не обращает внимания на подобные перечисления, если сумма не превышает двух тысяч. Сняли с пяти разных счетов, все они принадлежали компании АСХ и фигурировали в списке файла «Эос». Деньги поступили сначала на твой счет, а затем на пять других. Эти пять счетов объединяют два момента. Как и твой счет, они находятся в «Золотом Западном банке», но в разных отделениях, и все принадлежат клиентам «Олбрайт инвестиментс». Арт Младший является их адвокатом. Он направил телексы во все пять отделений с просьбой перевести фонды в наличные деньги, сославшись на то, что его сотрудница должна сделать некоторые покупки. Один из клерков описал эту женщину: коротко остриженные белокурые волосы, среднего роста, худощавая, лет пятидесяти. На ней были темные очки и светло-коричневый широкий плащ.

Ружье еще дымилось. Лаура чувствовала себя так, как будто ее ударили в живот.

— О! Так что же происходит сейчас?

— Томлинсон был тесно связан с Артом Старшим. Мы полагаем, что он вел некоторые дела с Артом Младшим. Что бы ни совершил Арт Младший, скорее всего, он неповинен в убийстве. В сравнении с Томлинсоном и его парнями он всего лишь мелкий жулик. Если Арт мне поможет, то и я помогу ему. — Майк мрачно на нее взглянул. — Помоги и ты мне, Лаура. Он любит тебя. Он доверяет тебе. Пригласи его, пусть он выпьет, заведи с ним разговор о его делах с Томлинсоном.

Она не могла заставить себя сказать «да», но обещала подумать.

25

Третьим и последним адвокатом в списке Лауры был Брюс Бейли, адвокат Арта Олбрайта. Она говорила с ним в течение получаса и обещала прийти к нему снова, как только примет решение. Она чувствовала себя виноватой в том, что Роден создал своего «Мыслителя» до ее появления на свет.

Она вышла в приемную и обнаружила там Арта и его мать, сидящих на соседних стульях. Арт выглядел озабоченным, а Алиса — суровой. Арт улыбнулся ей.

— Лаура, привет. Я вижу, ты решила поговорить с Брюсом. Ну и как?

— Очень хорошо. Спасибо за рекомендацию. Алиса, рада снова вас видеть.

Алиса холодно кивнула, промолчав.

— Мамуля волнуется по поводу моей ситуации. — Быстро объяснил Арт. — У нее возникли некоторые вопросы к Брюсу. Он согласился заняться нами по окончании последней назначенной на сегодня встречи — с тобой, я полагаю.

Лаура присоединилась к ним и рассказала, каким неприятным и резким человеком показался ей поначалу Бейли и как легко оказалось говорить с ним. Она болтала, стараясь как-то разрядить напряженную обстановку, но то, что она вдруг произнесла удивило и ее саму.

— Это было трудным для меня решением. Я попала в такой переплет… — Она наклонилась ближе к Арту. — И нуждаюсь в человеке, которому могла бы довериться и который помог бы мне выкарабкаться из этой ситуации. Я никому всего не рассказывала, даже адвокатам, но тебе, я думаю, могу сказать. Ты сможешь прийти ко мне в субботу на обед? Я надеюсь на тебя.

— Конечно, если ты думаешь…

— Ты не сможешь прийти. Мы идем к твоей сестре.

Лицо Арта напряглось.

— Вот как? Это новость для меня, мама.

— Кэрол просила передать тебе. У меня выскочило это из головы. Семья должна быть для тебя на первом месте, Артур.

— Если Кэрол хочет пригласить меня на обед она может позвонить мне сама. Лаура, я с удовольствием к тебе зайду, но только не возись с готовкой. Я закажу что-нибудь из китайского ресторана. Когда мне прийти?

— В шесть, и в таком случае давай ограничимся напитками. У меня в холодильнике найдутся закуски. — Она улыбнулась Алисе. — У вас чудесный сын. Он отличный друг. Я не задержу его надолго, обещаю. Уверена, что он успеет еще на обед к Кэрол.

Алиса зло посмотрела на нее.

— Какая ты чуткая! Твоя мать научила тебя прекрасным манерам.

Лаура едва не ахнула. Ее мать! Как она могла забыть!

— Алиса, я буду так благодарна вам, если вы не расскажете моей мамуле о том, что встретили меня здесь. Понимаете, она так волнуется, и если вы ей скажете, что я встречаюсь с адвокатами…

— Я ее друг. Я не стану добавлять к ее тревогам новые.

— Спасибо. Вы очень добры…

— Это не ради тебя, а ради нее. — Алиса взяла журнал и погрузилась в чтение.

Потерпев поражение, Лаура попрощалась с Артуром до субботы и покинула офис. Их встреча здесь лишь ускорила неизбежное, подумала она. Ей никогда не удавалось сказать «нет» мужчине, которого она любила.

Вечером, в десять часов, она позвонила Майку, и не называя его и ничего не объясняя, произнесла:

— Мне нужно тебя увидеть.

Он был на месте через считанные минуты. Им достаточно было взглянуть друг на друга, чтобы тут же решить, что дела подождут.

Позже она объяснила, что случайно встретила Арта и пригласила его на коктейль.

— Ты сказал что если он поможет тебе, то и ты поможешь ему, при условии, что он не слишком увяз в этом деле. Я верю тебе, но ты не Маккинери и не генеральный прокурор. Можно ли быть уверенным, что они выполнят твое обещание?

— У него отличный адвокат. Он добьется, что Арт выступит в суде только как свидетель. Между прочим, Бетси проверила названия в файле «Эос». Ты помнишь компании Олбрайта, отмывающие деньги?

Лаура кивнула.

— Что-то вроде золотой жилы.

— Да. Все они были проданы, начиная с прошлой зимы. Мы постарались проследить их, чтобы выяснить, кто контролирует их сейчас, но трансферты представляют собой шедевры банковских махинаций с переводом средств, поэтому было невозможно ничего выяснить до тех пор, пока мы не начали продвигаться в другом направлении и не стали работать с компаниями АСХ.

Выяснилось, что Томлинсон купил, по крайней мере, одну компанию из всей контролируемой им пирамиды, реорганизовал и переименовал ее. Она числится в списке в файле «Эос» под названием «Энекс». Они по-прежнему работают на других.

— Я предположил, что, когда Арт Младший вышел из дела, Томлинсон и его дружки решили заняться этим сами. Цифры в телефонной записи могут означать движение средств. Постарайся выяснить, что Арт знает об этом.

Лаура вынула блокнот и ручку и спросила, что еще ей следует выяснить.

Одно дело нацепить на себя провода с микрофонами, а совсем другое — позвонить кому-нибудь, и подкинуть им детей. Лаура договорилась, чтобы Сит и Сара провели субботний вечер со своими лучшими друзьями: девочкой возраста Сары и ее десятилетним братом. В два часа у них должен был состояться концерт, и их мама сказала, что вся семья соберется дома только к шести.

Майк придет в пять, поэтому у нее остается еще час, на который надо занять детей. Лаура позвонила первой Бекки, попросив ее забрать детей на площадку поглазеть на витрины, а затем покормить их. Но в этот день был день рождения Фрэнка, и Вики пригласила всю семью мужа на праздник. Стоунхаузье сидели у Вики в печонках, особенно отец Фрэнка и его старшая сестра, поэтому Лаура попросила Бекки передать от ее имени соболезнования.

Потом она позвонила своей матери, но Дотти тоже была занята. На сегодня у них с Алисой Олбрайт был назначен по расписанию поход в кино. Очевидно, что обед у Кэрол существовал только в воображении Алисы и был придуман, чтобы вырвать Арта из когтей Лауры. Арт, напротив, стремился перейти в ее полную собственность. Но в конце концов Алиса держала рог на замке об их встрече у Бейли, и это было единственное, что имело значение.

Таким образом, она осталась перед выбором: накормить детей и отправить их на час погулять с друзьями, или позвонить Алану. Она вернулась мыслями к субботней ночи. Алану доставляло удовольствие оказывать ей любезности. Это давало ему возможность ощущать себя важным и нужным. Ей много раз приходило в голову, что он в большей степени хочет добиться ее одобрения, чем ее самой, и чем больше одобрения он получал от нее, тем лучше складывались их отношения. Следовало положиться на его великодушие, это принесло бы только пользу.

В очень трогательной манере Лаура обратилась к Алану с просьбой взять детей, чтобы принять одного человека, при этом она уверила его, что Арт придет к ней только поговорить, и ничего больше. Алан был сама любезность. Он не только согласился, но настоял на том, чтобы прийти пораньше и отвести детей в кино, чтобы она могла все заранее приготовить и не метаться, когда придет Арт.

В субботу, в четыре пятнадцать, когда Алан и дети ушли, Лаура начала уже сочувствовать Маккинери и задуманной им махинации. Ей было плохо, когда у нее были дом, мать, двое детей, изменявший ей экс-муж и распутный босс, от которого приходилось обороняться. Теперь у нее появились изменяющий жене босс, который к тому же подозревается в убийстве, бывший босс-мошенник, ставший ее злейшим врагом, и раскаявшийся экс-муж, который жаждет отбросить приставку «экс». Ее любовник — фэбээровец, а сама она превратилась в нечто среднее между водопроводчиком Никсона^[4] и провинциальной Мата Хари. А парень, которого она считала своим приятелем, судя по всему, сыграл на компьютере в классики с «Золотым Западным банком», в результате чего она выглядела наемной клячей, и навлек на нее большие неприятности, столкнув ее с весьма опасными людьми. Двухсменная работа покажется пикником по сравнению с тем, что ей пришлось пережить.

И вот началось! В половине пятого позвонила, ища моральной поддержки, Вики в состоянии, близком к полному распаду личности. И только Лаура оказала помощь на этом фронте, как позвонила мама и сообщила, что чуть позже они нагрянут к ней вместе с Алисой.

Именно этого Лауре и не хватало.

— Сейчас, мамочка, для этого не самый подходящий момент. Нам с Артом надо о многом поговорить и…

— А я-то думала, что мне всегда рады в твоем доме, — прервала ее Дотти. — Но если это не так и мы не можем зайти даже на полчаса, отлично — мы не придем.

— Ну, конечно же, я всегда рада тебя видеть, но именно сегодня вечером это неудобно.

Майк вошел с холщевым мешком и помахал перед ее носом своим фэбээровским удостоверением. Лаура подняла глаза и произнесла одними губами: «Моя мама», изобразив на лице отчаянье.

— Мне нужно пойти открыть дверь.

— Ну, конечно, и чайник, наверное, выкипел. В последнее время ты сама не своя, Лаура. Не думай, что я ничего не замечаю. Я люблю тебя и очень волнуюсь.

— Я тоже тебя люблю. Но пожалуйста, не волнуйся. Я позвоню тебе завтра, но сейчас я действительно должна идти.

Дотти произнесла «до свидания» с самым длинным и глубоким вздохом, из всех известных в анналах современной материнской любви. Майк между тем оборудовал стенной шкаф, запихивая лыжные ботинки и сумки со старой одеждой на полки, чтобы расчистить место на полу.

— Так ты все-таки нашел свое удостоверение, — сказала Лаура. — И где же?

— В Нью-Джерси. Роб был прав. Нэнси отослала его моим родителям. Оно было в нераспакованной картонной коробке на антресолях. Они отправили его Бетси по почте.

— И ты сегодня его принес, чтобы продемонстрировать мне?

Он не мог сделать этого, не дезавуировав себя как секретного агента.

— Как знать…

Майк начал разбирать мешок, выложив на пол одно за другим: приемник со встроенным магнитофоном, комплект наушников, а затем передатчик. Передатчик был не более трех сантиметров толщиной и меньше игральной карты. Тонкий проводок присоединял к нему крошечный микрофон.

Лаура не смогла удержаться, чтобы не взглянуть, что еще есть в мешке.

— Револьвер, но зачем? Ты ведь никогда не носишь с собой оружия.

— Обычно в этом не бывает необходимости. Запомни, ведь я буду тебя только слышать, но не смогу видеть, и если Арт сделает что-нибудь ужасное, например станет угрожать тебе пистолетом, ты должна сказать об этом. Я появлюсь в считанные мгновения. А ты бросайся на пол и постарайся отползти как можно дальше.

Арт совсем не походил на человека, который станет размахивать пистолетом, хотя, по правде сказать, он не был похож и на человека, способного украсть десять тысяч.

— А не хватит ли меня запугивать? Я уже достаточно натерпелась страху в бельевой у Холлистера.

— А я и хочу тебя немного напугать. Тогда ты будешь более осторожной. — Он вынул клейкую ленту. — Разденься, я хочу это проверить.

— Ты хочешь прикрепить к моему телу какое-то устройство? Малыш, наш медовый месяц был явно короток.

— Не к телу, а к майке или к бикини, и ты себе вообразить не можешь, как я хочу поскорее снять их с тебя.

Ощущение от того, что носишь на себе передатчик, подобно чувству, что у тебя на лице прыщ, подумала она часом позже. Глупейшее чувство, словно такая крошечная вещица может броситься в глаза. Но конечно же, ее было просто невозможно увидеть. Передатчик был спрятан под широким поясом и большим свитером, но она постоянно ощущала на себе чужеродный предмет.

Здороваясь, Лаура обняла Арта. Она сильно наклонилась, бедро было повернуто внутрь, тело неестественно напряжено. Он отнес это за счет ее нервного состояния.

— Это тебе, — сказал он, вручая ей бутылку вина. — Мне кажется, тебе не мешало бы выпить.

Лаура разогрела закуски, Арт откупорил бутылку, и она повела его в гостиную, чтобы поговорить там.

— Все мои неприятности начались на похоронах Холлистера, — начала она, — когда я встретила Бониту Фрэнкс. Она была любовницей судьи.

— Та самая мартышка, которую убили? Они с Холлистером спали?

Он был явно изумлен.

— Да. Они с Холлистером время от времени бывали в офисе Фредди на ланче. Бонита попросила меня забрать некоторые свои вещи в квартире в центре города. Она обычно останавливалась там, когда приезжала в Сакраменто. Я думала, что это была квартира Холлистера — как они всегда утверждали, — но в настоящее время она принадлежит Крэгу Томлинсону. Возможно, ты знаешь об этом, поскольку он долгие годы был клиентом твоего отца.

— Ты говоришь о квартире напротив Капитолия? Ты упоминала о ней в тот день, когда обыскали твою квартиру?

— Именно. Ты когда-нибудь бывал в ней?

— Конечно. Отец как-то взял меня туда как раз после того, как мы переехали в Сакраменто. Он показал мне кое-что важное. — Арт немного отпил из своего бокала. Он был в замешательстве. — А может быть и не важное… А что произошло потом?

— Бонита дала мне ключи от всего, даже от офиса. Там находится компьютер — тот самый, о котором я упоминала у Вики. Ты видел его?

Арт колебался, явно испытывая неловкость.

— Э-Э… да. IBM, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно. У твоего отца был ключ от офиса, как и у Бониты?

— Я полагаю, что да. Но зачем?

«Да затем, чтобы тебе проще было попасть внутрь, имея ключи», — подумала Лаура.

— По-видимому, Томлинсон предоставлял эту квартиру тем, кто оказывал ему помощь и услуги в политической сфере, — ответила она. — Однако офис всегда был заперт. Это правило распространялось на всех, кроме некоторых компаньонов. Так вот, если он дал твоему отцу ключи… он не сделал бы этого, если бы твой отец не бывал время от времени на этой квартире, Арт? Мне трудно это произнести, но многое говорит за то, что он нарушал закон. Я полагаю, что и Томлинсон тоже. Некоторые дела, которые они вели и которыми они руководили непосредственно из этого офиса, были нелегальными. Если я ошибаюсь, то приношу свои извинения.

— Ты вовсе не ошибаешься, — мрачно ответил Арт. — Именно поэтому моя жизнь спущена в сортир. Но это не та тема, на которую я могу разговаривать.

— Поверь мне, я тебя понимаю. — Она вовсе не хотела его торопить. — Вернемся к компьютеру. Я совершенно уверена, что Томлинсон думает, что это я влезла в него и украла некоторые данные. Он тот самый человек, который проник в мой дом и обыскал его.

— На зачем? — Теперь Арт выглядел уже совершенно сконфуженным. — Даже если он знал, что ты побывала в его офисе, тем не менее между этим и компьютерной кражей делая пропасть. А что до этого письма на принтере Вики… Я знаю того парня. Он никого не смог бы убить. Должно существовать еще какое-то объяснение.

Если он не верит в каждое слово, которое произносит, то он, конечно, заслуживает «Оскара» за исполнительское мастерство.

— В тот раз, на вечеринке у Чарли, когда я была так расстроена… Все началось с Каролины Силей. Она спросила меня о том, что я видела в квартире Томлинсона и не пыталась ли я проникнуть в его компьютер. Потом, когда вы все были в низу, Майк Клементе затащил меня в бельевую и предупредил, чтобы я занималась своим делом. Он запугивал меня, что если я не перестану совать свой нос в чужие дела, он натравит на меня главаря мафии. Я была в ужасе. У меня и представления никакого не было, что такое я могла сделать, до тех пор, пока у Вики не уничтожили файл. Ситуация начинала проясняться. Они оба — и Силей, и Клементе — тесно связаны с Томлинсоном. Я побывала в его офисе. Бонита работала на него. Она должна была упомянуть, что я там забирала ее вещи, и, вероятно, что-то сказала, что его встревожило.

— О Господи! — Арт был ошеломлен. — Мне и в голову не приходило. Если бы с тобой что-нибудь случилось…

— Что тебе не приходило в голову?

— Компьютер. Я даже не проверил. Это была ужасная глупость.

— Что не проверил? О чем ты говоришь?

— О наших проблемах… Видимо, они тесно переплелись друг с другом. Жизнь — дьявольски запутанная штука.

Она внезапно вспомнила о Майке.

— У тебя такое выражение лица… Ты выглядишь ужасно расстроенным. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Как связаны наши проблемы?

— Компьютером Томлинсона… Вероятно, существовал секретный файл, в котором оставалась запись каждый раз, когда им кто-то пользовался. Своего рода проверка для людей вроде моего отца. А я даже не удосужился это проверить, хотя должен был.

— Ты хочешь сказать, что пользовался его компьютером? Так ты не возвратил ключи, когда умер твой отец?

— О нет. Кое-кто сделал копию с файла. Но это длинная история. — Он осушил свой бокал и тут же снова его наполнил. — Мне не следует об этом распространяться.

— Ну, конечно, нет. Я тебя прекрасно понимаю. — Она должна сделать над собой усилие и сохранить терпение до конца. Алкоголь на ее стороне. — Но когда ты там был? И зачем?

— С месяц назад. Я просматривал его файлы. Проверил записи о коммерческой деятельности моего отца.

Лаура сделала большой глоток, стараясь казаться напуганной.

— Ради всего святого, какие еще у них могли быть общие дела, чтобы тебе понадобилось влезать в его компьютер и проверять файлы? Людей убивают по самым разнообразным причинам, Арт, и…

— Я уже тебе сказал, что ни о чем подобном и речи нет. Томлинсон имеет контакты с мафией — Клементе не блефовал, — но свои дела он ведет с государственными чиновниками. Отмывание денег, уклонение от налогов, финансовые махинации.

— И ты хотел разузнать как можно больше об этом, проверяя его файлы?

— Нет. Это было скорее ради подстраховки. Я искал подходящую информацию на случай, если он попытается создать мне проблемы.

— Проблемы? — повторила Лаура. — Ты хочешь сказать, что он тебя преследует?

— Нет. У меня на него столько же материала, сколько и у него на меня. Но моя матушка страдает паранойей. Она вбила себе в голову, что он собирается меня шантажировать. Или даже хочет меня уничтожить. Она несколько успокоилась, узнав, что я смог проникнуть в его компьютер, и посмотрев записи, сделанные мною с файлов.

Лаура уже собиралась уточнить кое-какие детали, когда прозвенел звонок в дверь. Она тихо чертыхнулась и встала.

— Я думаю, стоит открыть. Но я сейчас же вернусь.

Она поспешила в холл, готовая задушить любого, кто бы ни пришел. Это была Вики. Она так кипела от возмущения, что могла привести в движение турбину.

— Его папаша и кусочка не съест без того, чтобы не покритиковать мою готовку, — возмущалась она, входя в квартиру. — Мне пришлось выслушивать одну за другой его речи по поводу моего кулинарного мастерства вообще и того, как я пользуюсь специями в частности. А эта сука, сестра Фрэнка, бесконечно твердила, какие ординарные девицы Бекки и Карен, имея в виду, что они надоедливые тупицы! В то время как ее отродья, которые разносили на части мою квартиру и задирали своих кузин, чрезвычайно одаренные дети и нуждаются во внимании взрослых! Я боялась, что ударю кого-нибудь из них, если они, наконец, не уберутся. Пришлось сказать, что мне нужно кое-что купить в магазине, но я, вероятно, расколотила бы машину, если бы попыталась вести ее сама.

Лаура обняла Вики за плечи.

— Иди в общую комнату. Там ты найдешь журналы на кофейном столике. А я принесу тебе бокал вина.

— Ты, как всегда, права, но только принеси его в спальню. — Она направилась в холл. — Мне нужно лечь. Потушить свет и полежать без мыслей и чувств перед ящиком.

Лаура остановила ее:

— Подожди минутку. Ты понимаешь, в моей спальне… Туда сейчас нельзя. Но я могу принести тебе телевизор…

— Но почему? Арт Олбрайт находится в твоей постели, голый, задыхающийся от желания самец?

— Именно так обстоит дело. Хотя он и не голый, но мы…

И тут, удивительно кстати, Арт позвал ее из гостиной:

— Все в порядке, Лаура?

— Все отлично, — откликнулась она, а затем снова заговорила с Вики. — На самом деле там Сэм. Он сегодня целый день хворает, как только поест — его тут же тошнит. Сейчас он наконец заснул на постели. Я не хочу его тревожить.

Вики посмотрела на нее с подозрением.

— Сэм? Этот кот с чугунным желудком? Пойду-ка я все-таки взгляну сама. У меня побольше опыта в этих вопросах.

Лаура сдалась. Хватит с нее Арта, она не могла еще и Вики морочить голову.

— Нам надо поговорить. Иди в комнату Сита. Я приду туда буквально через минуту.

Вики отправилась в комнату Сита, а Лаура поспешила назад в гостиную.

— Это Вики, Арт. Доведя ее до белого каления, родственники мужа наконец-то отчалили. И теперь ей нужно выпустить пар. Я не надолго.

Арт сказал, что все понимает, но тон у него был холодный, даже ироничный. Лаура, не переставая задавать себе вопрос «почему», почти побежала в комнату Сита и плотно затворила за собой дверь.

— Мне действительно очень жаль, — пробормотала она себе в грудь, — но что чересчур, то чересчур. Не злись, хорошо?

— Если ты разговариваешь с Тиной, — сказала Вики, — ты ошиблась комнатой.

— Я говорю в микрофон, приклеенный к моей груди, — тихо сказала Лаура. — У меня в стенном шкафу сидит агент ФБР и записывает наш разговор с Артом, но не волнуйся, он совсем безвредный. И пожалуйста — не задавай вопросов.

— Агент ФБР? Ты хочешь сказать, что Арт может ответить на интересующие ихвопросы? — она помедлила. — Я очень рада, что зашла к тебе. Здесь значительно интереснее, чем у меня дома. А нельзя ли мне прошмыгнуть в спальню и увидеть все своими глазами?

— Это совершенно невозможно. Иди в общую комнату.

Вики приникла к груди Лауры:

— Послушай, если бы это зависело от меня, я бы непременно составила тебе компанию. Я хочу, чтобы ты это знал.

— Вики! Все очень серьезно…

— Знаю, знаю. Я сяду на диван и буду смотреть телевизор. Не стану лезть в чужие дела. Я не принадлежу к тому сорту людей, которые сознательно препятствуют правосудию. — Ехидно улыбаясь, Вики вышла из спальни.

Через мгновение Лаура услышала, как Вики включила телевизор.

Лаура вернулась в гостиную.

— Вики побудет у меня некоторое время, — сказала она Арту. — С ней все в порядке. Ей просто нужно расслабиться.

— Ну конечно. Это самое меньшее, что ты могла сделать для такого близкого друга. — Он протянул Лауре бокал. — Но меня удивляет, почему ты не обсудила свои проблемы именно с ней?

Иными словами, он осознал, что уже слишком много наболтал.

— Я не могу. Ее муж самый правильный и прямолинейный человек из всех, кого я знаю, а Вики ему все рассказывает. Если бы он узнал, что я сделала, наша дружба на этом кончилась бы.

— Что ты такое говоришь? Во всем, что ты мне рассказала, я не нахожу ничего криминального, по крайней мере с точки зрения ФБР.

— И все-таки я сделала кое-что. Я рассказала тебе только внешнюю канву событий.

Она сообщила Арту о мошенничестве Фредди и Бониты со страховкой, признавшись, что ей были известны подробности, но она солгала в ФБР опасаясь, что излишняя откровенность может быть для нее смертельно опасной. Она напомнила ему об аудиозаписи, сделанной явно в целях шантажа, которую она, если называть вещи своими именами, украла и в конце концов уничтожила.

Его подозрения рассеялись. Она щипала сэндвич, делая вид, что слишком потрясена, чтобы продолжать разговор, а на самом деле судорожно размышляя, о чем же его спросить дальше. Арт признался, что пользовался компьютером приблизительно 6 апреля, но он ничего не рассказал о том, что произошло затем. Она должна это выяснить. Она должна узнать, не побывал ли он в офисе 9 апреля, и если да, то зачем? Он знал, что его отец помогал Томлинсону отмывать деньги, но отрицал, что сам принимал в этом участие. Правда ли это? А его мать? Алиса пилила Арта, понуждая его раздобыть компрометирующую информацию на Томлинсона, и настояла на свидании с Бейли, следовательно, она могла быть осведомлена о деятельности Арта Старшего. Но насколько она сама замешана в его делах?

Лаура поставила свою тарелку, затем наполнила доверху бокалы.

— Что касается обыска в моем доме… Было еще кое-что. Я как раз собиралась рассказать тебе об этом, когда явилась Вики. В последний раз на мой счет было положено, а затем снято десять тысяч — 10 и 13 апреля, — к чему я совершенно не имею отношения. Файлы Вики были уничтожены 15 апреля. Я нахожу, что между этими событиями есть связь, Арт. Кто-то переписал информацию о счетах с компьютера Томлинсона, украл у него деньги и перевел их через мой счет, чтобы свалить вину на меня. — Она вздохнула. — У кого-то на меня зуб.

Он уставился на нее, его взгляд остекленел.

— Десять тысяч? Сумма была именно такая?

— Да. А что это существенно для тебя?

— Твой счет… он находится в одном из отделений «Золотого Западного банка»?

— Да. И что из этого следует?

Он выглядел еще более ошеломленным.

— Это целиком моя вина. Не волнуйся, я все улажу с Томлинсоном. Он больше тебя не побеспокоит.

— Но в чем здесь твоя вина? Я не понимаю.

— Я слишком много болтаю. Не обращай внимания. — Он потянулся к бокалу. — Я просто не подумал. А может быть, я — последний болван.

— Ну, конечно же, нет. Ты милый и очень благородный, а если тебя кто-то и обманул, то тебе себя совершенно не в чем обвинять.

— Ты права. Это как раз про меня. Я совершенно ни при чем, я просто свидетель. — Сейчас он уже не выглядел изумленным, он говорил о себе с отвращением.

Лаура положила руку на его колено.

— Арт, когда ты купил дело своего отца и узнал о том, что происходит… ты ведь покончил с этим. Если ты сердишься на себя, потому что тебе на это потребовалось время, то не стоит. Невозможно моментально выйти из затруднительного положения. Взгляни на меня. Чем больше я пытаюсь выкрутиться, тем больше увязаю.

— Ты не понимаешь. Эти компании, занимающиеся спекуляциями, о которых я упомянул, всего лишь внешняя сторона медали. Не более чем механизм отмывания и накопления денег. Я мог их распустить и аннулировать все сделки и выйти чистым из этого дела. Но вместо этого я продал их Томлинсону и его парням, чтобы моя семья могла напоследок сорвать куш с этой сделки. Я не хотел, но обстоятельства вынудили меня, и я уступил. Вот обратная сторона медали. Я был испуган, опустошен, и я уступил. Я придумал последовательную цепочку сделок и следил за их ходом. Я убедил себя, что ничего никогда не удастся выяснить. Что я слишком умен. — Он опустил голову. — Это было ошибкой, Лаура. Бейли позвонили из Федерального Бюро вчера утром. Рано или поздно они все выяснят. На мою компанию наложат арест, а меня отправят в тюрьму.

— Но ты упомянул о расторжении сделки. Ты можешь еще это сделать? Предложи ФБР информацию в обмен на иммунитет, или, по крайней мере, на условное освобождение на поруки.

Арт невесело, с какой-то горечью рассмеялся:

— Они во мне больше не нуждаются. Они вот-вот сами все выяснят. Парень, которому было все известно о махинациях, когда-либо осуществленных Томлинсоном, и который мог поставить свои условия и заставить фэбээровцев принять их, умер.

Он действительно верил в это. В глубине души Лаура уже в этом не сомневалась.

— А твоя мама? Может быть, твой отец сообщил ей что-нибудь?

— Моя мама очень тревожный человек. И давай оставим ее в покое. — Он отхлебнул вина, на его лице отразилось замешательство. — Ты еще кого-то ждешь? Мне кажется, звонят в дверь.

Он был прав. Лауре захотелось чем-нибудь швырнуть в стену.

— Может, это Фрэнк разыскивает Вики.

Только ей могло так везти. Это был Алан, и ему нужен был Арт.

— Я хочу поговорить с Олбрайтом. Не пытайся остановить меня. Я должен ему кое-что сказать.

Первобытный самец, подумала она, защищающий свою территорию от захватчиков.

— Мы с тобой друзья, но даже если бы мы были больше, чем друзья… И как бы я ни ценила твою помощь сегодня вечером, Алан, я все равно прошу тебя не вмешиваться в мою личную жизнь.

— Я не могу. Я люблю тебя. Олбрайт не пришел бы сюда, если бы не хотел тебя. Он должен понять, что у нас общее прошлое. Что я не отдам тебя ни ему, ни кому-нибудь другому без борьбы.

— Послушайте его! Заряжай свой кольт сорок пятого калибра и размозжи ему башку!

Он нахмурился.

— Что ты сказала?

— Я пошутила. Я могу говорить все, что захочу, или ты огреешь меня по голове дубиной и потащишь в первую попавшуюся пещеру?

— Хотел бы я, чтобы все было так просто. Где он?

Его было явно не удержать, но в конце концов ему не придется штурмовать спальню.

— Он в гостиной, но, поверь мне, ты заблуждаешься и завелся безо всякого повода.

Не обращая на нее внимания, он вошел. Лаура последовала за ним, прислушиваясь к его голосу, доносящемуся из гостиной. Его речь по страстности была достойна ораторской школы Фиделя Кастро, и, казалось, ей не будет конца.

Она отправилась к Вики, чтобы пригласить ее на представление, которое нельзя пропустить.

Арт почти не реагировал. Поначалу он был слишком удручен, затем изумлен. Но последнее высказывание Алана: «Если ты ищешь драки, ты ее получишь, и я не намерен остаться в проигрыше», наконец, вывело его из транса.

— Надо контролировать себя. Ты не здоров, Алан, — мягко произнес он. — Не обижайся, но тебе следует проконсультироваться у специалиста. — Он взглянул на Лауру. — Как это ты смогла так долго прожить с ним?

— Сама не знаю. Я полагаю, благодаря своему воспитанию. А кроме того, он очень хорош в постели.

Опять позвонили в дверь. Лауру перекосило.

— Просто не верю своим ушам. Я добилась бы меньшего эффекта, если бы купила время на телевидении и пригласила весь город зайти сыграть на моем звонке.

Лаура пошла в холл и услышала, как Вики стала рассказывать мужчинам о родственниках мужа, стараясь разрядить обстановку. Все безнадежно испорчено. Настроение изменилось. Арт уже больше ничего не скажет, даже если она всех выставит.

Она открыла дверь. Там стояла ее мама с Алисой Олбрайт, держа накрытое блюдо с пирогом.

Из гостиной донесся взрыв хохота, когда дамы вступили в квартиру Дотти была рассержена, а Алиса… Пожалуй, только налоговый инспектор мог быть менее любезным, чем она.

— Я испекла шоколадный торт, — произнесла Дотти. — Мы собирались только забежать и оставить его, но раз у тебя вечеринка, может, ты пригласишь нас остаться?

Лаура поцеловала ее и взяла у нее из рук торт.

— Спасибо, мамуля, но у меня нет никакой вечеринки. Все являются без приглашения. Входите, присаживайтесь. Сейчас я приготовлю кофе. И мы попробуем твоего торта.

Дотти сказала, что это замечательно, и они с Алисой двинулись через холл к гостиной. Лаура пошла за ними, рассеянно отметив, что Алиса одета в светло-коричневый широкий плащ. Как, собственно, и ее мать, — полмира носят такие плащи, — но Алиса к тому же худощавая. Однако ей нельзя было дать пятидесяти ни при каких обстоятельствах. Лаура слегка побледнела. Надеть на нее парик блондинки, темные очки, и может быть… но только может быть.

Они вошли в гостиную. Лаура представила Алису Алану и Вики.

Арт пробормотал: «Привет», глядя на свою мать с таким ледяным бешенством, что в сознании Лауры «может быть» превратилось в «да, определенно».

Лаура взяла Алису под руку, прежде чем та успела сесть.

— Почему бы вам не помочь мне приготовить кофе и порезать торт? У вас ложное представление о наших отношениях с Артом, я бы хотела, чтобы оно изменилось.

Арт начал приподниматься:

— Лаура, моя мать…

— Ну что ты, Арт, все будет отлично, — сказала Лаура, делая ему знак снова сесть. — Десять минут, и мы все проясним.

Алиса посмотрела на Арта, а затем на Дотти своим обычным ласковым взглядом.

— Я всегда интересовалась, с кем дружит мой сын. Если ты хочешь что-то сказать, то я не прочь послушать.

— Да, я очень хочу. — Лаура проводила Алису в кухню и закрыла дверь. — Я не знаю, зачем вы украли десять тысяч у Крэга Томлинсона, — сказала она любезным тоном, доставая кофе, — но уже совершенно никакой необходимости не было переводить их через мой счет и тем самым навлекать на меня столько неприятностей. Я совсем не преследую Арта. Меня интересует совершенно другой человек.

— Вот как! И как всегда, твоя мать ничего не знает. — Алиса явно не верила ей. — И как же его зовут?

— Его имя вам ничего не скажет. Кстати, где вы сейчас работаете, Алиса? В одном из отделений «Золотого Западного банка»?

— В магазине готового платья. И что значит вся эта чепуха о краже денег и работе в банке? Я думала, ты хочешь поговорить о моем сыне.

— Вы работали, по крайней мере, в двух отделениях этого банка. Вы писали об этом Фредди. Обычно я просматривала его почту и отвечала на письма, как вы знаете. — Лаура отмерила кофе и включила чайник. — У меня нет ни малейшего сомнения, что вы работали в одном из отделений «Золотого Западного банка» в середине апреля, потому что вы недостаточно разбираетесь в компьютерах, чтобы проникнуть в банковскую компьютерную систему. Если бы вы сами разбирались, вы не принудили бы Арта пойти на квартиру к Томлинсону. Вам было необходимо, чтобы он нашел пароль для входа в базу данных компьютера и сообщил вам, в каком файле содержится информация о защитных кодах счетов Томлинсона.

— Ты сумасшедшая девчонка, Лаура. Мне жаль твою мать. Я должна тебе сказать, что сейчас же пойду и предупрежу моего сына. — Алиса двинулась к двери.

— Почему вы убили Холлистера? Потому что ему было известно, что ваш муж отмывает деньги, и поэтому довел его шантажом до нервного срыва? Вы боялись, что он сделает то же самое с вашим сыном? Или он обнаружил, что ваш муж в действительности не умер, и начал шантажировать вас?

Алиса остановилась на слове «убили». Несколько секунд она стояла выпрямившись, как будто не могла решиться, уйти или остаться.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — наконец произнесла она.

— Тогда я скажу вам по буквам. Арт Старший пишет Фредди из Нью-Мехико. Он называет себя Марион Кирби, выдавая себя за художника. В один прекрасный день Фредди напивается и все мне рассказывает о том, кто такой Кирби, и о дельце со страховкой, которое вы провернули.

Алиса очень медленно повернулась к Лауре.

— Если ты скажешь хоть одно слово об этом, ты пожалеешь. — Тон ее был неестественно веселым, она даже улыбалась. — Я не пожалею твоих детей, если придется. И держись подальше от Арта, моя дорогая. Ты недостаточно хороша для него.

Это не женщина, это смертоносный кекс с изюмом. Лаура слегка отодвинулась.

— Если я скажу хоть одно слово об этом, — ответила она насколько могла спокойно, — вы отправитесь в тюрьму. Но откровенно говоря, у меня слишком много собственных проблем, чтобы еще впутываться в чужую вендетту. В конце концов и смерть Холлистера — не великая потеря для человечества. Он и Фредди шантажировал, обманывая вместе с Бонитой Мэгги.

Она сняла чайник.

— Кроме того, мне нравится Арт, а он очень огорчится, если из-за меня у вас будут неприятности. Вы не достанете тарелки, Алиса? Они в буфете над микроволновой печью. Вилки и лопаточки для торта в верхнем среднем ящике.

К крайнему изумлению Лауры, Алиса открыла буфет. Она все еще улыбалась, но ее взгляд напомнил Лауре Джека Никольсона в роли одного из его многочисленных чудаков. Да и улыбка, пожалуй, вызывала такие же ассоциации.

— Чего же ты все-таки добиваешься? — спросила она. — Чего? Денег? Моего сына?

— Ни того, ни другого, но мне очень хотелось бы узнать, почему вы убили Бониту. Я успела полюбить ее, а кроме того, она была талантлива. Мне ее ужасно жаль. Что вы имели против нее?

— Я едва знала эту женщину. А весь этот разговор о шантаже и убийстве… — Алиса положила свою сумочку и начала вынимать тарелки. — Действительно, Лаура, у тебя богатое воображение. Единственное, в чем я виновата, это в том, что помогала моему мужу. Марион — гений, чистая, невинная душа, но он был долгие годы заточен, как в ловушке, внутри Арта. Длительное заточение нанесло ему вред. Изменило его душу. Я освободила его, но не до конца. Гении должны парить.

Алиса, продолжая говорить, вынимала приборы, ее бормотание о Марионе делалось все более и более бессвязным, пока Лаура готовила кофе и продолжала размышлять. Может быть, Алиса убила Бониту, потому что та начала ее шантажировать, пытаясь добиться успеха там, где остановился судья? Единственное слабое место в этой теории — это то, что Бонита вроде бы не нуждалась в деньгах.

И затем Лаура вспомнила о десяти тысячах, которые Бонита дала Чарли на его вечеринку. Сумма в десять тысяч поразила Арта, вызвав у него какие-то ассоциации. Может, Бонита и не продавала драгоценности, чтобы набрать необходимую сумму.

— Я действительно сочувствую вашим проблемам, — сказала Лаура, когда Алиса наконец замолчала. — По моему мнению, всему так или иначе виной Крэг Томлинсон. Он погубил вашего мужа, скомпрометировал вашего сына. По его вине вы оказались незащищенной перед требованием Бониты заплатить ей десять тысяч долларов. Я не осуждаю вас за то, что вы компенсировали эту сумму за счет него. Большинство людей пошли бы много дальше. Вы очень щепетильны, Алиса.

Она кивнула.

— Да, я честный человек. Я не взяла бы того, что мне не принадлежит по праву.

— Никто не осудил бы вас, если бы вы это сделали. Томлинсон негодяй. Я не могу вдаваться в подробности, но он шантажировал очень близкого мне человека.

— И преданные друг, — продолжала Алиса, когда Лаура замолчала. Ее глаза остекленели, как будто она перенеслась сейчас далеко-далеко. — Я знаю, кто убил Холлистера. Этот жулик и махинатор, ублюдок Фелпс. Мери-Бет рассказала мне, что у нее пропал револьвер. Именно тогда я обо всем догадалась. Она находилась тогда в Европе, ты знаешь. Она никогда бы не развелась с ним из-за детей. Но в конце концов выяснят, кто был владельцем револьвера. Он отправится в тюрьму, а она, наконец, освободится от него.

Итак, Алиса взяла револьвер во время одного из визитов к ее подруге Мери-Бет Фелпс. Она оставила его впоследствии на квартире Томлинсона, в надежде, что кто-нибудь его там найдет и Фредди арестуют за убийство Холлистера. Когда этого не случилось, она забрала револьвер, чтобы убить Бониту.

Но Алиса не смогла его снова оставить в квартире Томлинсона, к тому времени на входную дверь был установлен третий замок.

— Фредди — пресмыкающаяся тварь, — согласилась Лаура. — Он уволил бы меня за то, что я отказалась с ним спать, если бы я сама не ушла от него. Как вы думаете, это он убил Бониту?

— Весьма вероятно. А может быть, кто-то нашел револьвер в квартире Томлинсона и решил воспользоваться им. — Алиса, судя по всему, не осознала, что о местонахождении револьвера до сих пор не упоминалось. — В этой квартире побывало полно народу.

— Да, я там тоже бывала. Я не понимаю только одного. Сумма в десять тысяч долларов была снята вами в пяти банках… Но почему было не перевести ее на счет, который было невозможно затем выследить? Зачем выдавать себя за одну из сотрудниц вашего сына?

— Ты преследовала Арта. Представьте только себе, женщина, которая годится ему в матери. Это было отвратительно, и кое-кто должен был о тебе позаботиться. — Алиса взяла свою сумочку. — Все было просчитано, дорогая. Я позволила тебе встречаться с Артом, чтобы выяснить, что тебе известно обо всем случившемся. О Марионе. Но это было еще до того. Кто бы мог предположить, что я смогу вытянуть из твоей матери больше, чем Арт мог когда-либо узнать от тебя? Что мы с ней так подружимся. Она чудесная женщина. Тебе должно быть стыдно так с ней обращаться.

Алиса открыла сумочку. У Лауры начало покалывать затылок. Она знала, что сейчас произойдет.

Она громко позвала Арта помочь им, но Алиса заставила ее замолчать, спокойно вынув из сумочки револьвер и наставив его на нее.

— Не беспокойся, дорогой, — крикнула она Арту. — Мы сами справимся. Все просчитано. Отныне ты оставишь Арта в покое, хочешь ты того или нет.

Одно упоминание о револьвере, и Майк в одно мгновение покинет свое убежище и примчится на помощь. Но Лаура не могла ему этого позволить, не могла допустить, чтобы пошли насмарку два долгих года расследования. В конце концов, какой бы сумасшедшей Алиса не была, но она задумала и осуществила два убийства. Лаура уповала только на то, что Алиса сообразит, что спрятать труп в кухне трудновато.

— Да, — сказала она. — У меня действительно есть другой человек, но даже если бы его не существовало, я знаю, что недостаточно хороша для вас…

Ее прервал Арт, который открыл в этот момент дверь. Взглянув на мать, он побелел:

— Что, черт возьми… Вы спятили? Убери эту штуку. Где ты его раздобыла?

Алиса подняла револьвер чуть выше.

— Вокруг столько опасностей, Артур. Женщина должна сама защищать себя.

— От Лауры? — Арт шагнул вперед. — Отдай мне револьвер, мама. Ты сама не понимаешь, что говоришь.

— Оставайся на месте, — быстро сказала Лаура, обращаясь к Майку. — Все в порядке. Ничего не случится.

Алиса бросила свирепый взгляд на Лауру.

— Как ты смеешь приказывать моему сыну!

В кухню быстрым шагом вошел Алан.

— Правильно ли я расслышал, что Арт сказал… О Господи. Назад! Выйдите отсюда! — крикнул он, обращаясь к Дотти и Вики, стоявшим позади него. — Лаура сейчас должна уйти, миссис Олбрайт. Ей надо забрать детей. Они сейчас у…

— Нет! Никто не уйдет, кроме меня и моего сына. — Алиса выстрелила в потолок, затем указала револьвером в сторону холла. — Все остальные — в ванную!

Дверь, ведущая в гараж, распахнулась, и в кухню, как пробка, влетел Майк. Он обхватил Алису сзади, рванул ее за руку и прижал к полу, и все это одним движением. Он навалился сзади и завладел ее револьвером, его собственный был спрятан на талии.

— Специальный агент Майкл Клементе, ФБР, — сказал он, вынув удостоверение. — Алан, проследи, чтобы Олбрайт не сбежал. Лаура, звони 911. Мне нужно подкрепление.

— Полицейское насилие, — завопила Алиса. — Слезь с меня, кретин, бандит! Я подам в суд, я сделаю заявление прессе, я…

— Заткнись, мама, — рявкнул Арт. — А ты… уберись с моих глаз, — сказал он Алану. — Я никуда не собираюсь бежать. — Он закрыл глаза и тряхнул головой. — Если безумие заложено в генах, я проклят, обречен!

— Миссис Олбрайт, вы арестованы за убийство Джеймса Холлистера и Бониты Франджелино, — сказал Майк, поднимаясь. По закону у вас есть право не отвечать на вопросы…

Дотти проскользнула к Лауре, которая разговаривала с диспетчером службы «911». Майк закончил с Алисой и подошел к Арту, повторив традиционную формулу.

— Итак, Лаура, — сказала Дотти. — Это и есть твой секретный агент Майкл Клементе, это итальянское имя, не так ли? Он католик, я полагаю. Он очень симпатичный, и коп все-таки лучше, чем лоббист. А насколько близкие у вас отношения?

Лаура представила себе, что запись все еще продолжается, и все, в том числе и Кевин Маккинери, их в конце концов услышат.

— Ты только что узнала, что твоя близкая подруга убила двоих людей, а волнуешься о моем социальном положении.

— Сдается мне, что ее отношения с мистером Клементе весьма близкие, — сказала Вики, зайдя в кухню. — Вы должны, вероятно, просто привыкнуть к этому. Мы обе знаем, какой упрямой может быть Лаура.

Дотти фыркнула:

— Ну и знай себе, что знаешь! Не обижайся, но уж позволь мне тревожиться за свою семью. Алиса, когда ты выберешь адвоката, попроси его позвонить мне. Я буду рада удостовериться, что ты избежала электрического стула.

Она решительным шагом подошла к Майку.

— Я старая дама. Я очень религиозная женщина Лаура — мое единственное дитя. Я уверена — вы хороший человек, но вы ей не подходите. Я умру от горя, если она спутается с вами.

— Очень приятно наконец-то с вами познакомиться, миссис Гринбаум, — произнес Майк. — Теперь я вижу, откуда у вашей дочери убежденность и сила духа. Кстати, моя мама наполовину еврейка.

Дотти вздернула бровь.

— Вот как, М. Клементе? А с чьей стороны?

— Мою бабушку звали Перл Кляйн. Лаура рассказывала мне, что ваш последний муж был прекрасным человеком. Если вы не против, я бы хотел первого ребенка назвать в его честь.

Алан переводил недоверчивый взгляд с Лауры на Майка, потом на Дотти, у него округлились глаза от удивления:

— Вашего первого ребенка? Черт побери, Лаура, ты не можешь серьезно относиться в этому парню. Ты всегда не любила копов. Ты едва знаешь его.

— А кто интересовался твоим мнением? — спросила Дотти. Она улыбнулась Майку. — Приходите с Лаурой пообедать вечером в пятницу. Я научу тебя некоторым молитвам. Сходим вместе в храм. А потом и поговорим.

Эпилог

Кен Карлсен стал губернатором Калифорнии. Пленка Бониты, компрометирующая его, таинственным образом исчезла, но известно, что высшие чины в ФБР брызжут слюной при мысли о блестящем будущем Карлсена в национальной политике. Джейн Мартин Карлсен в конце концов согласилась переехать в Сакраменто, но часто можно услышать, как она жалуется, подобно Нэнси Рейган, что в городе нет никого, кто был бы в состоянии «сделать приличную прическу».

Джек Вальцер, занимающийся кадрами у Карлсена, устроил Хитер Мартин на работу в Вашингтоне, к сенатору Сонни Боко. Двумя месяцами позже она вышла замуж за Верховного судью из Нью-Гемпшира, мужчину средних лет. Об этой паре часто говорят, как об одной из самых чудных в столичной верхушке.

Ройал Пейн стал свободным агентом и вздыхает по «Лос-Анджелес лекерз». Освободившись от невезучих «Сакраменто кингз», от стал членом постоянно действующей НБЛ — «Все звезды».

Фредди Фелпса осудили за двойное мошенничество со страховкой и приговорили к отбыванию срока в тюрьме нестрогого режима, где он стал неофициальным директором. Занимаясь общественной деятельностью. Его вдохновенная книга «Побеждая неудачи» сейчас занимает третье место в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймз». Бесчисленные организации уже пригласили его в качестве спикера, предвидя его скорое освобождение.

Мери-Бет Фелпс мужественно выдержала процесс над Фредди, а потом развелась с ним и уехала с одним из клиентов. Двумя месяцами позже он прошел лечение новой генной терапией, разрабатываемой сумасшедшим ученым из «Энекс», у которого создалось ошибочное впечатление, что он работает на настоящую фирму, занимающуюся генетическими исследованиями.

Арт Олбрайт Старший был арестован в Нью-Мехико. Психиатры определили, что он страдает раздвоением личности, в котором доминирует художник Марион Кирби, не подозревающий о деятельности Артура Олбрайта. Его признали неспособным предстать перед судом, и сейчас он находится в федеральной клинике, где проводит свои дни у мольберта. Его абстрактные картины критики назвали блестящими, каждая из них была оценена в среднем в пятизначную сумму.

Алису Олбрайт осудили за воровство, мошенничество со страховками и банковскими счетами, за два убийства, и она была приговорена к тюремному заключению без права на условное освобождение на поруки. Все близкие подруги Алисы избегали ее из-за ее параноидальной идеи, что каждая из них преследует ее сына. Алису, тем не менее, регулярно посещали Мэгги Холлистер и Мери-Бет Фелпс, которые хорошо к ней относились в благодарность за данный им шанс начать новую жизнь.

Арт Олбрайт Младший стал федеральным осведомителем, он помог добиться осуждения Крэга Томлинсона и некоторых других воротил, но серьезно убежденный в том, что его гены поражены безумием, он сознательно подвергся вазектомии, принял участие в Федеральной Программе защиты свидетелей, а в последствии переехал в маленький городишко в Южной Дакоте, женился на вдове и к тому же матери шестерых детей. В промежутках между выполнением обязанностей няньки он работает на компьютере занимаясь международным консалтингом в своем офисе, оборудованном в подвале дома.

Каролине Силей были божественные видения в интервалах между заплывами в бассейне «Столичного Атлетического клуба», после чего она решила посвятить себя работе в социальной службе и положила начало Фонду «Программы поддержки и организации приютов для женщин, подвергающихся насилию в семье». Ее часто называли Джейн Эддэмс 90-х годов, она вышла замуж за Алана Миллера, который, работая за гроши, стал в настоящее время Главным исполнительным директором «МТС инкорпорейтид», головной компании «Тауер рекордз».

Майк и Лаура открыли в Сакраменто частное детективное агентство. Среди их оперативных агентов — Дотти Гринбаум, которая специализируется на расследовании добрачной жизни объектов. Их сын родился через год после свадьбы, доведя количество детей в доме до четырех. Майк и Лаура планировали дать мальчику еврейское имя Авраам в честь деда и выбрать в дополнении к нему современное английское имя, но Дотти потребовала строгого соблюдения родовых традиций. Нетрудно догадаться, кто одержал победу в этом споре.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Shanteuse et pianiste — певица и пианистка (франц.).

(обратно)

2

Бинго — игра типа лото.

(обратно)

3

Лазанья блюдо из широкой лапши, приправленное мясом, сыром и томатным соусом.

(обратно)

4

Имеется в виду Уотергейтский скандал в связи с установкой подслушивающих устройств в помещении демократической партии.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

Эпилог

*** Примечания ***