Вампир. История тьмы (СИ) [Наталья Оско] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

ИСТОРИЯ ТЬМЫ


Первая часть


Илберт


«Раз, два, три, четыре, пять...

Кто же хочет поиграть?

Шесть, семь, восемь - это ты

Скорей из круга выходи!

Девять, десять... Кто же водит?

Ты беги... Арлет догонит!»


1.


Вокруг веселье, гомон, беготня.

Ты водишь, началась забавная игра.

Все с визгом разбежались от тебя,

В груди печет от жаркого огня.

Вот это детство его милый край.

Все еще здесь, но скоро этот рай

Покинет твои мысли и мечты.

Еще чуть-чуть и не ребенок ты.

Ну а пока забыв о взрослой ерунде,

Бежишь по лабиринту, зная точно, где

Найдешь сестер своих Дайан, Вивьен

И маленького брата, что зовут Ален.


2.


И ты бежишь, юна, свежа как роза.

На щечках вмиг румянец заалел.

Для юноши несбыточная греза,

для каждого кто вслед тебе смотрел.

Ты здесь среди зеленых стен, как фея.

Летишь на крыльях детства не спеша.

И с лентой в волосах играет ветер,

зеленою листвой вокруг шурша.

«Арлет ты ищешь?»  «Да, ищу я рядом» :

Кричишь, но тут же крик в груди затих.

И чьи-то руки увлекают в гущу разом,

и поцелуй к губам твоим приник.


3.


«Илберт, ты сумасшедший!»  «Знаю».

«Тебя заметят». «Знаю, ну и пусть.

Тебя одну к груди прижать желаю,

И разрешения на брак дождусь».

«Отец нам не позволит, ты же знаешь!

Моя безвольная рука давно уж отдана

Другому, что меня намного старше,

Но знай, душою я навек твоя!»

«Я украду тебя, Арлет!»  «Ты бредишь».

«Да, брежу! И живу в тоске день ото дня!

Но именно за этот чертов бред и любишь».

«Люблю! Ты должен отпустить меня» .


4.


«Арлет! Арлет! Мы все еще играем?»

Едва услышав детский голос, замерла.

Его объятья становились бездны краем.

Еще чуть-чуть... Запретная черта.

Она сказала лишь: «Должна я...»

Но поцелуй не дал договорить.

Быть пойманной? Но в то же время тая

И не решаясь разорвать меж ними нить.

И нехотя Илберт раскинул руки,

Из плена отпустив свою любовь:

«Иди! Теперь! Арлет, не ведай скуки.

И свидимся, надеюсь, вскоре вновь».


 5.


Она исчезла в поворотах лабиринта,

Оставив тонкий, нежный шлейф духов.

И пульс стучал в висках безумьем ритма,

Как маятник поломанных часов.

Что делать? Ты не знал, вперед шагая.

Вот перекресток... Сад. Дорога. Дом.

Где те ворота, что порог от рая?

Где та дорога, ставшая крестом?

В нас в каждом Бог, что нам дает советы.

В нас в каждом черт, что следует не им.

В нас вера, что дает на все ответы.

В нас буря, что по венам гонит дым.


 6.


«Илберт! Глазам своим не верю! Ты ли?

Сын друга моего - Гаспара Гоатье.

Мы с ним под натиском пиратов умирали

На шхуне дивной "Эспаньола" по весне.

А было это лет?..»  «Мне было десять».

«Неужто так давно? Летят к чертям года!»

«И я пришел по воле случая, надеясь

На дружбу вашу, ведь она как сталь крепка» .

«С чем ты пришел? С желанием или просьбой?

Все что по силам мне исполню, только знай,

Останешься сегодня моим милым гостем,

Поведаешь про моря дивный край!»


7.


«Спасибо за гостеприимство ваше!

Сначала высказать позвольте, что во мне

Живет и гложет мою душу. Раньше

Я жил в наивных грезах и мечте.

Теперь я от любви своей хоть в петлю!

Погибнуть рад, если не буду с ней.

Живу лишь образом ее, и угли тлеют

Пожаром от моих беспечных дней».

«Да ты влюблен мой мальчик не на шутку!

Не уж на свадьбе скоро пировать?

Дай, я пожму скорей как другу руку!»

«Месье Роберт. Как знать? Как знать?»


8.


И в тот же миг Илберт признался.

Что той весной, как шхуна в порт пришла,

Ее с нежданной радостью встречали,

И избавления тревог слеза текла.

Любимые своих любимых целовали.

Друзьям пожатий крепких не разнять.

И семьи в молчаливом ожидании…

Вернувшихся мужей как следует, обнять.

«Я тоже был там мальчиком, ребенком

Среди толпы держа за руку мать.

Вот появился ее голос звонкий,

И я готов был, вслед за ней бежать».


9.


«Так, и теперь готов идти я следом,

Едва коснувшись платья, замирать.

Из ваших рук принять невесту в белом!

И вашу дочь Арлет своей назвать!

Я знаю, все так скоро неуместно.

Просить руки, едва ворвавшись в дом.

Но мой отец поймет меня, конечно

И брань свою оставит на потом.

Коль согласитесь вы, на брак сей добродушно,

То, радость будет литься сквозь края!

Ведь любящим сердцам того и нужно!

Быть вместе, зная, что они семья!»


10.


Месье Роберт в лице переменился:

«Скажи мой мальчик, что вина напился

В таверне, что за храмовым крестом!

Ты выпил пару кружек эля днем?»

«Нет! Я не пил, месье! Серьезно!»

«Тогда к чему весь этот бред несешь?

Решать теперь вопрос женитьбы поздно!

Ступай же прочь, тем жизнь свою спасешь!»

«Я не уйду, месье! Покуда жду ответа!»

«Щенок босой, как смеешь ты дерзить?

Да видано ли чтобы в лоне света

Простой рыбак маркизу мог любить!»


11.


«Что вы милорд! Я вовсе не рыбак!

Отец – барон. Им я когда-то стану.

Наш титул в свете хоть и невысок,

Но брак сей, выгоден и это без обмана.

Да мы владеем шхунами и прочим

И "Эспаньола" кстати тоже на плаву.

Из-за моря товар богатый возим,

А рыба лишь разменная монета, что в ходу.

Я обещаю, будет жить со мной безбедно

Арлет, готов поклясться головой.

Не зная горя, бед, пройдут бесследно

Две наши жизни, обходя их стороной».


12.


«Нет, это просто невозможно слушать!

Считаешь ты наглец, что без тебя

Моя Арлет совсем несчастна будет?

И выбранную участь мной терпя?

Так знай мальчишка! Как сказал, так будет!

Ты не коснешься милой дочери моей

Ни пальцем даже взглядом и забудет

Она как сон то, что мечтала быть твоей».

Илберт стоял в упрямой, гордой позе,

Сжимая в пальцах до бесчувствия эфес.

И не заметил сам как грозно шпага

Из ножен прочь, в руке наперевес.


13.


Ты не хотел, так получилось, вышло!

Угроза брошена, но вмиг пресечена.

Месье Роберт. Рывок вперед и было слышно

Лишь треск металла и от шпаги два куска.

Безумный рык и за грудки тебя хватают.

В лицо кулак с печаткой. Это боль!

На шум возни все слуги прибегают,

Разнять господ, что бьются меж собой.

«Щенка за дверь! Да всыпать не жалея,

Чтобы забыл дорогу в этот край!»

Ты рвешься из держащих рук зверея.

И понимаешь, для тебя потерян рай.


14.


И вот лежишь ты на обочине дороги,

В конвульсиях сжимаясь, каждый раз,

При вдохе ощущая раны плоти,

И свет в твоих глазах почти угас.

Ты смотришь в небо, уцепившись за сознание.

Глотаешь пыль, что не дает дышать.

Чем заслужить сумел такое наказание?

Что любишь? И любил? И жизнь готов отдать?

И все же меркнет с каждым взглядом небо,

Из голубого света превращаясь в ночь.

Ты отдаешься бессознанию смело,

Его оков не в силах превозмочь.


15.


Пока ты спал, случилось очень много.

Тебя обчистить смели с головы до ног.

Теперь ты выглядел совсем убого:

Одежда порвана и ноги без сапог.

Твои карманы полные монетой

Два золотых экю, серебряные су

И сто денье исчезли вмиг бесследно,

Развеялись как дымка поутру.

Лишь верный конь грабителю не дался,

Умчавшись, прочь, показывая прыть.

И на дороге ты один остался,

Горя от гнева, что не думает остыть.


16.


Ты шел пешком почти, что целый день.

Не раз уж тело силы покидали.

Ты падал на траву, ища под древом тень,

Чьи ветви от жары светила защищали.

Ты шел домой, но он так далеко.

Пешком немало лье идти придется.

Как жаль, что Росинант твой верный конь

Тебя оставил, за тобой уж не вернется.

Домой прискачет без наездника, и все

Поймут, неладное с хозяйским сыном,

Отцу доложат о случившейся беде,

На поиски пойдут за господином.


17.


Но Росинант был тот еще глупец,

Почуяв близко страха злую силу,

Скакал, как обезумевший вконец

И отыскал в лесу свою могилу.

Свернул с тропы, запутался в ветвях.

Поводья держат и не отпускают

Кустарника колючки, как в руках.

Сопротивление мгновенно ослабляют.

Твой конь стоит израненный во тьме,

Спустившейся на землю черной ночи.

Протяжный вой, и при немой луне

Глаза сверкнут, а зубы рвут плоть в клочья.


18.


Спустилась ночь, идешь вперед упрямо.

Там где-то впереди Рошфор-ан-Тер.

Деревня, что раскинулась под замком,

Который свысока отбрасывает тень.

Там улочки как длинный лабиринт

Из каменных, фахверковых домов,

Что в розы дикие заплетены,

И не сбежать от цепких им оков.

Мощеная дорожка и ручей,

Закованный среди камней, журчит.

Там слышится мелодия речей,

И плеск воды, как музыка звучит.


19.


Витает в воздухе с горчинкой запах роз,

Что смешан с вкусом булок кунь-амман.

И воздух на центральной площади насквозь

Все ароматами небрежно пропитал.

И ты шагаешь, из последних сил,

Желая добрести туда скорей.

Где ты бы о приюте попросил,

У первых же распахнутых дверей.

Уже не ждал, что огоньки забрезжат,

Пронзая поздней ночи черноту.

Ты рухнул от бессилья на колени,

Шепча любимой имя как в бреду.


20.


Опустошенный взгляд прошел вокруг

Туда-сюда еще раз и обратно.

Как слева в стороне мелькнуло вдруг!

Огонь костра иль свет окна? Неважно!

Ты бросился бежать на этот свет.

То, запинаясь, падая, вставая.

И вдруг сорвалось стоном слово: «Нет!»

Остановился вместе с сердцем замирая.

Ты понял, свет привлек тебя в Карнак,

Что стоит обойти бы стороною.

Ты все ж идешь, скрывая в сердце страх,

Охвачен ощущений новизною.


21.


Ты знаешь место гиблое, гнилое.

Легенды ходят… Люди говорят…

Пусть не болото, а всего лишь поле,

Где мегалиты на земле стоят.

Они растут из самых недр глубинных

И достают почти, что до небес.

Здесь кладезь страхов, тайн старинных.

И ты идешь, не зная, что за бес

Тебя огнем привлек среди камней.

И ты идешь быстрей еще быстрей,

Не замечаешь то, что ноги ранишь.

Мгновенье. Боль. И тут же забываешь.


22.


Когда ты мегалитов сотню обошел,

Набрел средь них на тайную поляну.

Там очень ярко полыхал костер,

А искры были сестры звездопаду.

Под черным небом с полною луной,

В мерцанье пламени и дивной ночи

Три девушки предстали пред тобой.

И вот уж у тебя нет мочи

Стоять вдали, ведь ты заворожен

Их прелестью и красотой нагою,

Что прикрывает длинных прядей плен.

Лишь сердце знает, что сейчас с тобою.


23.


А девы кружатся, смеются и поют…

Их кожа бледная под стать луне сияет.

Вздымается при каждом вдохе грудь.

И волосами ветерок играет.

На голове у каждой по венку

Из диких роз. Шипы им кожу ранят.

И тонких струек множество по лбу,

Как бусинки кровавые стекают.

Не замечая ничего вокруг, поют,

За руки держатся. Безумны хороводы.

То руки вверх, то вниз, то вьют

Из тел младых забавные узоры.


24.


Не чуя страха, ты вперед идешь

На песнь серен, на танец дев, не зная,

Что к ведьмам в плен коварным попадешь,

Невидимых дверей засовы запирая.

Теперь назад пути уж больше нет!

Коль в круг вступил запретный и кровавый,

На пентаграмме свой оставил след.

Теперь ты пленник здесь случайный.

Ты в центре замер, девушки вокруг

Образовали четкий треугольник.

Тела раскачивались, ускоряя стук,

Что транса и зловещих чар источник.


25.


Илберт стоял, как древний истукан,

Как мегалит во тьме застывший.

И девы обходя могучий стан,

У ног Илберта по венку сложили.

С их губ срывались криком заклинанья,

Которым уж наверно сотни лет.

Толи молитвы стих, толи проклятья.

На то ответа не было, и нет.

Глаза сверкали красным наливаясь.

Облизывая губы, пили кровь.

При каждом вдохе стоны издавали

От запаха, что источает плоть.


26.


Раскаты грома в небе прокатились.

Спустилась с неба молнии стрела.

Тела девиц в агонии забились

При встрече колдовского божества.

Горящий лик предстал перед Илбертом.

Коснулись тела жгучие лучи,

Пронзая ночи бесконечность светом,

Втыкая в тело жертвы острые ножи.

Ты, истекая кровью, пал на землю,

От боли выл, о жалости просил:

«Уж лучше б голову засунул в петлю!

Уж лучше б палачу на плаху положил!»


27.


В тот миг, когда конец был близок,

Ты руки вскинул к небу и молил.

Пусть и поступок был сей низок,

Ты к богу обратился и просил.

Об отпущении грехов пред смертью,

О быстрой гибели без страшных мук,

Чтоб душу приняли твою на небе,

Чтоб боль ушла, когда покинет тело дух.

Но Бог не слышал. Лик в огне смеялся,

Обрушивая новой силой боль.

Ты ждал мгновений жизни, что промчатся

Перед глазами, принося покой.


28.


Но смерть не забирала твою душу.

Гореть в агонии ты более не мог.

«Я отрекусь от неба и нарушу

Все клятвы, что диктует людям Бог!»

Твои мольбы остались без ответа.

И свет и тьма к твоим мольбам глухи.

Тебя распяли на кресте ногами кверху,

Как на могилу положив венки.

Ты плакал. Кровью были твои слезы.

Огонь, сжирая душу, гладил плоть.

А пальцы дев острей шипов у розы

Достали сердце из груди как плод.


29.


Ты думал вот он миг забвенья,

Твоей судьбы разорванная нить.

В груди нет сердца! И без опасенья

Из тела прочь должна душа отбыть.

Да только нет, она еще на месте

Осквернена магическим огнем.

И ведьмы кружат как на черной мессе,

Вокруг распятья ворожат втроем.

Горящий лик из рук их принял сердце,

В ладонях сжал, иссушивая кровь.

Лишь жижа черная теперь на этом месте

И не бурлить в твоей груди ей вновь.


30.


По венам острым спазмом пробегала,

Сжирающая до безумства боль.

Ты бился, словно заживо сгорая.

Иссушивая плоть, внутри горел огонь.

То сердце гиблое тебе вернули.

Оно как шип колючки впилось глубоко.

Тебя как в бездну мрака окунули,

И стало сразу пусто и темно.

Ты погрузился в жидкую клоаку

Наверно полусмерти или сна.

Накрывшему поддался мраку

И заплатил за жизнь. Цена - душа.


31.


С тех пор немало времени прошло.

Возможно, год или два, а может, десять.

Илберт все так же молод, только зло

В душе ему пришлось взрастить, посеять.

Он светом был отвергнуть, тьмой принят.

Без крови в венах жил, стремясь заполнить

Бурлящей смесью сердце, только ад

Из смерти жизнью кубок мог наполнить.

Он жил среди могил во мрачном склепе,

Скитался по земле, идя вперед,

Брал то, что хочет, оставляя пепел

Убитых жертв, сгорающих домов.


32.


Он позабыл, что значит быть любимым.

Забыл свою семью, родимый кров,

Привыкнув, быть везде гонимым

От чеснока, зеркал, святых крестов.

Но лишь всего одно воспоминанье

Сквозь черноту деяний пробивалось сном.

Младая девушка в красивом, белом платье.

Играет вольный ветер розовым бантом.

Единый, светлый луч во мраке ночи.

Ее глаза как луны, губы шелка нить.

И ты мечтал коснуться поцелуем шеи.

«Арлет, Арлет! Как мне тебя забыть?»


Вторая часть


Вампир


1.


Уединенный дом в лесу сокрытый.

Кто в нем живет? Уже не разгадать.

Там двери, окна настежь все раскрыты.

Лишь ветер забегает баловать.

Врывается в распахнутые двери,

Пронизывает опустевший дом,

Присвистывает, проходя сквозь стены,

Переворачивая все вверх дном.

На окнах с занавесками играет,

Их со временем в лохмотья превратя.

И только ветер, он один и знает,

Как здесь закончилась судьба твоя.


2.


Был синий вечер, ты была красива

При свете множества сияющих свечей.

И дверь парадная была открыта,

Как видно в ожидании гостей.

Прием или званый ужин? Как хотите,

Так называйте этот чудный пир,

Но с людом, приглашенным вместе,

Незваный гость проник один.

Он притаился незаметно за портьерой,

Где свет не трогал его гордый стан

И наблюдал за вашей бурной сценой

Эмоций и веселья балаган.


3.


Шумели гости, музыка играла.

Все утопало в звуках, болтовне.

И посреди большого зала

Ты танцевала с молодым месье.

Горели щеки от порыва страсти,

Душа дрожала, музыкой полна.

Глаза сверкали от вина отчасти,

Что с тостом было выпито до дна.

А повод? Ну, конечно, день рожденья!

Все взгляды и улыбки лишь тебе!

И отовсюду крики, поздравления

И тонет разум в неге и вине.


4.


Незваный гость остался невидимкой,

Смотрел на милый профиль и анфас.

В глазах его горело льдинкой,

Желание обнять тебя сейчас,

Коснуться бархатистой, нежной кожи,

Почувствовать тепло, биение вен,

Оставить словно ценный дар снаружи

За кровь две точки алые взамен.

Его съедала страсть, желанья сила

Тобою обладать, здесь и сейчас,

Но глубина, как тьма его страшила

Твоих бездонных, темно-синих глаз.


5.


Когда затихли гости, смолкли звуки.

Дом погрузился в ночи тишину.

Ты не спала, ты мучилась от скуки,

Пронзая светлым взглядом темноту.

В ночной рубашке в пол. Совсем босая.

Волос шикарных распустила прядь,

Идешь за шагом шаг по кромке рая,

По лестнице спускаясь прямо в ад.

Заходишь в зал, где было то веселье,

По кругу танцем выполняешь па.

Твои глаза горят воспоминанием,

И так легка сейчас твоя стопа.


6.


Походкой легкой ты к столу подходишь,

Берешь бутылочку вина «Гренаш Нуар»

И темной жидкостью бокал заполнишь

Глоток еще, еще... И снова этот жар

Вдруг разольется, обжигая горло,

Ползя по телу пламенным теплом.

И под напором грез в молчании полном

Душа наполнится слезами и огнем.

Тебе захочется бежать на волю,

Почувствовать на коже белый дым

Тумана и дождя, и мрака ночи,

С которым ты один и на один.


7.


А за окном в чернильной гуще тень

К стеклу прильнула, молча притаилась.

И ты теперь желанная мишень,

Из рук бутылка, падая, разбилась.

Осколки, брызги красного вина

По полотну рубашки растекались.

Босые ноги в кровь от острого стекла.

Следы ступней на мраморе остались.

«Приди ко мне, моя желанная мечта

Моя добыча, жертва, милое создание!

Я кровь твою готов испить до дна

Ни ради насыщения, а желанья».


8.


Следы на мраморе. Не ощущая боли,

Идешь вперед, не ведая куда.

Вот дверь парадная, ее пороги.

Вот арка и ступени от крыльца.

Кромешный мрак. Лишь тускло освещает

Тропинку, что уходит в лабиринт…

Луна, что порвана ночными облаками.

Сейчас вперед ведет тебя инстинкт.

Ты слышишь зов далекий в подсознании,

Не наяву. Всего ль полночный бред!

Ты убеждаешь бедное сознание,

Что в темноте тебе угрозы нет.


9.


Среди запутанных дорожек лабиринта.

Средь тупиков и множества сторон.

В центр, в сердце, где давно уже забыта

Беседка старая из крыши и колонн.

Ты не была здесь очень долго, вечность.

Лет десять, может, больше позади.

Из детства образ и былая нежность,

Чем ближе, тем сильнее стук в груди.

Там первая любовь осталась. Ныне

Разрухи старь, бездонная тоска,

Но веселилась ты, и горькое уныние

Все ж не коснулось твоего лица.


10.


А что внутри? Роняло сердце слезы,

Тоскуя, что давно потеряно навек.

В душе твоей цвели благоухая розы.

Ну а сейчас пропащий человек.

А раньше ты спешила к той беседке,

От бега задыхаясь и томясь

От предвкушенья долгожданной встречи.

И по дороге об одном  молясь:

«Чтоб был здоров и весел милый,

Чтоб путь его к тебе был легок, скор,

Чтоб конь под ним не был спесивым,

Чтоб был прекрасен, ясен взор».


11.


Ну а сейчас беседка та в руинах

И к ней дорожка бурьянами поросла,

И ты идешь, хотя летишь на крыльях,

Совсем не понимая для чего куда.

Он больше не вернется в ту беседку.

Исчез, пропал, ушел наверно навсегда,

Оставил шрамы нежному сердечку,

Что не замоются ведь кровь же не вода.

Остановилась, замерла, не дышишь.

Уж, неужели он стоит вдали как тень?

«Илберт?»: сорвался крик, и ты не веришь

Глазам своим, ища его среди ветвей.


12.


Да это он сомнений нет, ты видишь.

Пусть и стоит спиной, но это точно он.

Его осанка, поза ты все реже дышишь,

И имя с твоих губ срывается как стон.

Он как стоял, так и стоял, не повернулся.

Не дрогнул в теле ни единый мускул

Лишь голос низкий, точно прутик гнулся

Так искаженно, чуждо словно гул:

«Арлет, остановись, не приближайся!

Подальше отступи, вдали останься!

Ну что же ты за шагом шаг беги

Подальше от меня и липкой мглы».


13.


«Я не уйду! Уж, знаешь, сколько лет

Я провела одна, средь этой пустоты?

Ждала, когда судьба расплещет свет.

Ждала, когда ко мне вернешься ты!

Мои родители в плену болезни злой

Слегли в единый миг и в одночасье.

Ушли, покинули сей мир земной,

Оставив сиротою дочь! Несчастье!

И вот ты здесь передо мною избавитель.

Ты слышишь стук? То сердце бьется в такт.

Теперь, лишь ты моих порывов повелитель

Возьми его себе оно в твоих руках!»


14.


«Никак не думал! Ты по мне страдала?

Я видел танец твой, хмельной угар!

Ты с джентльменами так мило ворковала!

Зачем же превращаешь жизнь в кошмар?»

«Илберт, мой милый! Обернись на голос,

Дай кинуть взгляд в любимые глаза,

А то сомнения из тесных, прочных полос,

Затягивают в кольца как змея!»

Он лишь стоял спиной, молчал и думал:

«Когда все кончится или начнется вновь?»

От ожидания он нервно мысли путал:

«Любовь и смерть, смерть и любовь, и кровь».


15.


Она приблизилась, его плеча коснулась.

В нем просыпался первобытный бунт.

Она уж не Арлет добычей обернулась,

А он охотник через несколько секунд.

Она так близко ее запах сладкий…

Бурлит по венам молодая кровь.

А в глотке Илберта как яда гадкий

Отвратной ржавчины бежит поток.

Он резко развернулся, смерив силы.

Схватил и бросил жертву на траву.

«Смотри в глаза любимые, не ты ли

Меня стремилась видеть наяву?»


16.


Ее глаза наполнились до края

Безумным страхом, застилая синеву

Что, все чернела и чернела расширяя

В ее зрачках расплесканную тьму.

Дыханье прекратилось. Чуть живая

Застыла словно кукла на траве.

Ее сознание почти дошло до края,

Оставив лишь сомнения душе.

Тем, кем он был и до сих пор остался.

Тем, кем он стал и не был никогда.

Все тот же он, что в верности поклялся.

Все тот же? Нет! Теперь в нем только тьма.


17.


Его лицо сверкало в лунном свете

Опасной и смертельной красотой.

На бледной коже в огненном дуэте

Глаза горели скверной краснотой.

Со взглядом хищным на губах горела

Его усмешка, обнажавшая клыки.

И ты сейчас, как никогда хотела,

Сбежать, но нет, увы, назад пути.

Он приближался ближе, ближе, ближе.

Дыханьем сладким обволакивал лицо.

И опускалось с каждым вдохом ниже

Сердечко, что от страха замерло.


18.


Его клыки воткнулись в нежность кожи.

Мгновенье боли. Что теперь сейчас?

Подвластна ты безумной сладкой дрожи,

Что кружит голову, и свет в глазах погас.

Илберт так близко, он целует твою шею,

Так крепко держит и уверенность крепка,

Что это лишь напоры страсти сильной

Его любовь он не причинит тебе зла.

Ну а на самом деле кровь бежит по венам

И насыщает монстра, что к тебе приник.

Сейчас он дикий зверь, припавший к ранкам,

Что дарят сил ему, ну а тебе тупик.


19.


Он пьет и пьет, ты слабнешь это точно.

Глаза наполнились безжизненным стеклом.

В его руках, что держат очень прочно,

Ты погибаешь в подсознании своем.

Не закричать - никто зов не услышит.

Не разорвать - объятий сталь крепка.

Не убежать - сейчас ты еле дышишь.

Не умереть - но злая смерть близка.

Твоим спасеньем стал рассвет пришедший.

Хотя постой! Он мог спасеньем стать.

Он опоздал, став без причины грешным

В том, что навечно ты невольна спать.


20.


Тебя нашли с трудом почти под вечер,

С рассвета сердцем чувствуя беду.

Они бежали, а вослед им вторил ветер:

«Ищи ее в траве в заброшенном саду».

Лежала ты так тихо, так смиренно

В разрушенной беседке на скамье.

Сейчас в тебе все было неизменно,

Лишь ветер плакал, воя по тебе.

Раздался крик: «Нашел! Она в беседке!»

«Она жива?»: Лишь тишина в ответ.

И на лице несчастном столько боли,

И тихий шепот с губ: «Похоже, нет».


21.


Тебя омыли, в платье белое одели

И в пряди темные вплели цветы.

В гробу лежала, словно в колыбели

Под белым саваном прозрачной органзы.

Была красива ты, как будто бы живая.

Жаль, не вздымалась молодая грудь.

Застыла в смерти, словно в ожидании

Как будто б жизнь должны тебе вернуть.

Вокруг рыданья, причитания, молитвы,

Отчаянье на лицах и в глазах.

Все стекла, зеркала сукном накрыты.

Мерцание свечей и жизни твоей крах.


                 22.


Часы пробили полночь и затихли.

Скорбящие друзья покинули тебя

И за собой все двери наглухо прикрыли,

И потушили плачущие свечи уходя.

Но лишь один с тобой тайком остался

Тот мальчик, тот месье, с которым ты

Так беззаботно, мило танцевала

И очень смутно помнила его черты.

Он был один из очень-очень многих

Мужчин, что пали пред твоей красой.

Тобой дышал, и знали только боги.

Ты не достанешься ему, а он всецело твой.


                 23.


«Моя Арлет! И только лишь теперь

Могу признаться, как я вас любил!

Что за жестокий, дикий, злобный зверь

Вас жизни светлой неминуемо лишил?

Я отомщу за вашу жизнь и вашу смерть!»:

Шептал месье, глотая злые слезы.

По коже хладной гладя и готовя месть,

Не замечая как остры шипы у розы.

Он гладил волосы, касаясь тех цветов,

Что жизнь дают и тут же отбирают.

На пальцах алая застыла кровь.

А за нее бывает часто, убивают.


                 24.


Так вышло и сейчас, и в этот раз.

Как воздух пропитался свежей кровью,

Ворвался вихрь, и мести пыл угас,

И в страхе затаил месье угрозу.

Взорвались стекла, рассыпаясь звоном.

Открылись двери, сорваны с петель.

Из гроба саван прочь и те же розы.

И над покойницей нависла чья-то тень.

Затем она исчезла. Миг видений.

Месье стоял, вдыхая дикий страх

Мурашки по спине и темный гений

Воткнув клыки, убьет его сейчас.


25.


Он быстро разорвал бедняге горло.

Фонтаном кровь. Вампир к нему припал.

Месье успел сказать лишь слово «Больно»

И в бессознание немедленно упал.

Илберт насытившись, бокал поверх наполнил

Живою теплой кровью и не только ей.

Две капли смерти, что бессмертьем полны

Добавил кровь свою в изысканный коктейль.

Он приподнял Арлет и губ слегка коснулся.

«Для них, для всех пускай ты умерла.

Так, стань моей навечно и останься

Живой и мертвой только для меня».


                 26.


Он напоил ее и на пол кубок бросил.

Поднял Арлет из гроба. На руках

Сейчас ее из дома прочь уносит,

Блуждать рука об руку с ним впотьмах.

Он сделал за нее жестокий выбор.

Ей не пришлось в мучениях страдать,

Из мнимых фактов делать тяжкий вывод,

Жить дальше или просто умирать.

Покинув дом, вихрь вырвался наружу

И растворился в непроглядной тьме.

Еще виднелась тень сию минуту.

Они исчезли в неизвестности, нигде.


                 27.


Под утро хоронить Арлет собрались.

«О, Боже, нет!»: летит через порог.

В гробу лишь розы мятые остались

И словно капля крови - лепесток.

В то утро не Арлет похоронили,

Того месье, что слабой жертвой пал.

О девушке со временем забыли,

И дом ее печальным местом стал.

Лишь ветер и разруха гости в доме

Он до заката опустел совсем.

Все разошлись по злой, коварной воле.

Теперь здесь лишь печаль и тлен.