"С полуслова..." [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

10 ПИСЕМ СУПРУГЕ

Письмо 1. Какой делать причесон?

(21 января 1972 г.; г. Пирятин, Полтавская обл. - с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)

Здравствуй, хорошая моя девочка!

Как ты там, чем занимаешься? Вот в эту минуту, в 19.30. Мои родители смотрят телевизор, «Сердце матери». Может, и ты делаешь то же самое? Может, и ты в эту минуту вспомнила своего Кольку? Может ... а может, и нет.

А я думаю о тебе каждую минуту, слово чести. И так плохо, что нет твоих рук, твоих, пусть иногда и жестоких, слов.

Вечер... Тишина... Слышно изредка, как за окном от мороза потрескивают ветки деревьев. Кругом пустота, какая-то страшная в своей тишине. А мне не страшно, ведь там, среди этого мрака, в этой стуже ночи светится твое окно. И зовет немым и отчаянным криком, зовет к себе. И я не могу не откликнуться на эту просьбу, я обязательно приду, Надюша. Ты слышишь, я разговариваю с тобой?! Сквозь эти километры и темноту ночи летит вместе с ветром мой голос. Но не каждый услышит его. Надо уметь еще чувствовать, прислушиваясь к шелесту ветра. Но ты слышишь, я знаю, ведь я тоже всегда с полуслова понимал тебя.

Если бы ты только знала, как я хочу к тебе. Кажется, вот встретимся, и уже никакая сила не сможет разлучить, ничто не заставит даже подумать об этом. А ты, что думаешь ты, Надежда?

Может, волнуешься, то уж напишу о своих делах, где тебя денешь? (Шучу, не обижайся). Выехал я в 23.15, Николай проводил. Приехал ночью, пока дошел, замерз ужасно (автобусы не ходили). Опять голова, температура. Сегодня никуда из дома не выходил. Думаю, дня через два-три все пройдет. И потом мы снова встретимся, правда?

Теперь немного о делах наших «семейных». Родители действительно тогда догадались, что я поехал с тобой. Сердились за то, что мы не пришли ночевать, вообще не появились. Матери ты очень понравилась. Это без всякого обмана, можешь поверить. Очень хочет тебя увидеть, спрашивает, почему не приехали вдвоем. Я им все рассказал, они ничего «против» не имеют. Оба. Спрашивали, не был ли еще у тебя дома, сказал, что нет. И то, что скоро поеду с Петром.

Тоже ничего не сказали, ну, не без того, что, дескать, как и что, может стыдно. Но к согласию пришли - и очень быстро. Вообще, все теперь зависит только от твоих родителей и от нас самих. Ты знаешь, мне даже не верится, что мы будем прежде только вдвоем. Что каждое мгновение, каждый шаг ты будешь рядом. Даже от одних мыслей об этом я чувствую крылья, крылья счастья. Кажется, так и полетел бы, помчался к тебе, моя лучшая, мое золотая малышка. Знаешь, Надюша, поговори дома, сделай так, чтобы ты жила у дяди. Сделай, пожалуйста, хотя бы ради меня. Я буду хорошим-хорошим, вот увидишь.

А еще постарайся сразу дать ответ, хотя бы короткий, и напиши, сказала ли ты Пете о моем приезде, обо всей этой затее? И как он к этому отнесся, все это напиши. Если бы только письмо успело. Постарайся, хорошо.

И я не знаю, стричься мне или не надо? Что могут сказать о такой прическе твои родители? Вот и все пока. Извини, что хаотично, голова разваливается.

Привет от родителей (особенно от матери, самый теплый). Всего доброго.

До свидания. Целую. Твой знакомый с гадким характером.

P.S. Почитай статью. Высылаю в другом конверте.

Письмо 2. Не обижайся

(24 января 1972 г.; г. Пирятин, Полтавская обл. - с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)

Доброе утро, Надюша!

Почему «утро», спросишь ты? Потому что сейчас действительно утро, и ты, наверное, еще спишь. А я собрался идти в поликлинику «выбивать» освобождение от физкультуры. Насколько это удастся, напишу потом. Хорошо?

Ну, а как дела у тебя? Не скучаешь? А мне ужасно грустно. Нет нигде никого, все же работают, а из студентов-друзей еще нет тоже никого. Целыми днями сижу дома, читаю. И очень часто вспоминаю (вернее, думаю) о тебе. Нам было так хорошо вдвоем, а мы, дураки, так часто ссорились. Зачем? Мы теперь больше никогда-никогда не будем ссориться, ведь правда? Ну, скажи. Ты больше никогда не будешь такой жестокой? Больше никогда не будешь мучить Кольку?

А дома все значительно лучше, чем даже думал я сам. Каждый день кто-то из родителей обязательно вспоминает тебя (даже сам не ожидал).

Сначала я думал обмануть и сказать, что еду в Киев по делам. А потом прямо сказал, что еду к тебе. Против свадьбы тоже не имеют ничего против. А мне приятно, что не надо ничего скрывать, что о тебе хорошего мнения и говорят хорошие вещи. А все потому, что ты у меня в самом деле лучшая. Только сама не признаешься.

Правда, однажды отец пошутил, чтобы подколоть меня (но это шутка, и ты не обижайся). Я рассказал им о Пете, о том, что Оля вышла замуж так быстро. Так отец и говорит: «Смотри, а то и Надя за время каникул выйдет». Ну, все это, конечно, глупости, и я хочу верить, что ты никогда не уйдешь от меня.

Ти від мене далеко зараз,

Розлучились всього на мить,

Та вже знову я прагну бачить

Незрадливих очей блакить…

...Верных. А ты как раз всегда утверждаешь, что они у тебя неверные. Глупости. Ты сама это прекрасно знаешь. Но я действительно немного боюсь ехать к вам. Почему-то кажется, что ты встретишь меня холодно-холодно. Или не встретишь совсем, и я буду в очень неудобном положении. А еще твои родители, что они скажут на это, как посмотрят? Если бы они были согласны, то другое дело. А то не согласились. Скажут: «А ему не ясно, что приехал».

А впрочем ...рискнем. И я тебя попрошу, Надюша, когда получишь это письмо, дай, пожалуйста, Пети телеграмму, я буду там. Ехать или не ехать, чтобы мы это знали. Не стесняйся только, я знаю, что это зависит не от тебя. Вот и договорились, только не поленись, слышишь?

Прости за такое письмо, быстро я его написал очень. Но оно - делового характера. Только не обижайся, ладно?

За что? Я и сам не знаю. Не обижайся, и все.

Целую тебя, моя дорогая, лучшая в мире.

Думаю, вспоминаю, люблю...

До свидания. Привет родителям.

Письмо 3. Тепло твоих глаз

(24 января 1972 г.; г. Пирятин, Полтавская обл. - с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)

Добрый вечер, моя хорошая!

Как видишь, я даже не дождался следующего дня и пишу тебе снова. Что касается справки, то ничего хорошего пока сказать не могу. Но я сам захотел сделать это... Потом напишу (вернее, расскажу по приезду). Веришь, кроме поликлиники, за день даже из дома не выходил. Настроения нет никакого, да еще сегодня днем приснился сон, ваша комната и т.п. И ты была с другим. Конечно, я в сны не верю, но знаешь, как на душе. Все время кажется..., впрочем, зачем о том, что кажется? Будем жить тем, что есть. Правильно?

Вечер, дома никого. Полумрак. Прямо в окно смотрят две яркие звезды. Чем-то они мне нравятся (я вообще влюблен в звезды). Но не обижайся, в тебя больше все равно. И почему-то подумалось, что ты тоже в это время, возможн, смотришь на них. И кажется, что это действительно так, что я встретился взглядом с твоими глазами. Что они, те родные глаза, смотрят на меня из глубин Вселенной и несут-несут через миллиарды лет свои лучи. Но нет, есть большая разница между их лучами и лучами твоих глаз, дорогая. Я боюсь холодного, стального блеска звезд, в нем есть что-то жестокое. Какое-то коварство и холод... И люблю, слышишь, люблю тепло твоих глаз! И пусть это тепло будет только для меня, сохрани его навсегда, хорошая моя. А для других ...для других пусть твои глаза останутся холодными, недоступными звездами.

Письмо 4. Скоро встретимся

(18 января 1973 г.; г. Киев - с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)

Здравствуй, Надюша!

Как и обещал, пишу тебе письмо. Сижу в комнате один, все разошлись ...и невесело как-то на душе. Тебе хорошо, ты дома. Рядом родные, знакомые. А я один, в общежитие не хожу к своим, да и делать там ничего, все учат. Сегодня свободный день. Завтра - два зачеты: рус. лит. и история КПСС (автомата я не имею). А в субботу - укр. язык. Сразу в понедельник (22/I) - экзамен по специальности (газета). Через день (24/I) - военка (зачет). А на следующий день (25/I) экзамен по рус. журналистике. Чувствуешь темпы? По одному дню на подготовку, а на журналистику - ни одного. Вот и сижу над книгами. Но разве успеешь все. Сдал только французский (ну, и Бобышкин).

Гришу еще не видел, пойду сегодня еще. К нему приехал отец, и он где-то с ним в деревне (Киев. обл.). Будет через два дня. Ну, а если не будет, я занесу в деканат.

А мне можно было тебя провести аж на вокзал, ты знаешь? Историю КПСС перенесли на 14.00. И я два часа бродил по университету. А Надька скучала там. Или, может, нет?

Не знаю, как быть. Думал съездить на воскресенье домой, так экзамен в понедельник. Кто знает, что и делать. А вообще, поживем - увидим.

А ты отдыхай хорошо, набирайся сил. Не грусти, скоро встретимся. Если в Покалеве есть книжный магазин, то сходи посмотри. Если будет время и желание, конечно. Посмотри В. Зорина «Мистеры миллиардеры». Ну, и на свой вкус что-нибудь.

Когда будешь ехать, реши заранее. И напиши. Я, если смогу, приеду встречать.

Пиши, как доехала, все-все.

Как дела дома?

Передавай всем привет.

Всего тебе хорошего.

До свидания.

Нежно целую.

Письмо 5. Первую весну врозь

(28 февраля 1973 г.; г. Киев - г. Пирятин, Полтавская обл. УССР)

Здравствуй, Надюша!

Сегодня последний день зимы. А завтра... Да ...завтра уже весна. И это ничего, что мы нашу первую весну супружеской жизни встречаем не вместе. Все равно она будет счастливой. Не так ли думаешь и ты? Наверное, так.

А раз так, значит все будет хорошо.

Живу я теперь в 133 комнате, под комнатой Евтушика. Переселился снова... Надолго ли, не знаю. (А вот Самойленко принес твое письмо). Спасибо, моя хорошая.

Конечно, я все узнаю по профилакторию. Наверное, уже завтра. Так было бы хорошо. Но я боюсь, что Корнух может забыть обо всем этом. Или ехать не захочет в университет. Вообще, увидим.

У нас очень серьезное дело с Павлушко, могут исключить. Он и еще один (здоровый тот Вася, приходил в 61 и рвался в Шуте) побили Ракина (шахматист из 120) так, что уже и не дышал. Лежит в больнице. Милиция занялась этим делом.

А делю команту я с Олегом (комендантом).

Привет родителям. До свидания. Целую.

Письмо 6. На душе тревожно

(14 сентября 1973 г.; с. Дударков, Бориспольский р-н, Киевская обл. - Киев УССР)

Добрый вечер, Надюша!

Как и обещал, пишу тебе сегодня. Утром был на работе, отработал две смены. Может, приеду в пятницу вечером на два дня. Ты не против этого?

Ехал я долго сюда. Два с половиной часа ждал автобуса на Дударков. Во-первых, очень быстро шел «Киев - Борисполь», и очень опоздал местный. Собралось наших человек десять. Приехали в 9 часов вечера.

Когда ты ушла, у меня на душе стало очень тревожно. Извини за такие дурные мысли, но почему-то начало лезть в голову все плохое. Будто с тобой могло что-то случиться. И это ощущение не покидает. Если бы я мог увидеть тебя, узнать, что все нормально. А то мне еще снился такой страшный сон. Что я приезжаю к тебе, а Валя говорит, что ты после того, как пошла провожать меня, еще не возвращалась. Уже везде искали, а тебя нет. Представляешь?

Хоть я и не верю снам, но это касается тебя, поэтому и невесело. Хотя бы скорее суббота. Колька снова приедет к тебе.

Жди. До свидания.

Целую мою хорошую.

Письмо 7. Студень закатали в банки

(18 июля 1980 г.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР - г. Ашхабад ТРСР)

Привет, любимая!

Вот я уже и в гостях здесь целых четыре дня. Погода такая: тепло вперемешку с дождями. (Один был как раз вчера, с грозой, но небольшой). Немного душно. 20-25 градусов это, конечно, не 45, но влажность страшная.

Здесь еще из фруктов и овощей (кроме капусты) можно сказать, нет ничего. Весна очень запоздала. Даже белого налива не видно нигде и на показ. Представляешь?

Правда, у нас на огороде дозрел крыжовник, смородина и немного остается клубники. На одном дереве созрели вишни. Есть морковь. Вот и все.

Дыни, которые я привез, были очень вкусными - слаще меда. Ты тоже можешь брать, когда будешь ехать, такой сорт. Но съели все только половинку, а полторы - раздали.

Был в мебельных (их теперь в Пирятине два). В одном за 800 руб. стенка, но очень светлая. А в другом - гарнитур. Примерно такой, как у Бородавок (только полный набор), и с антресолями. 1176 рублей. Когда приедешь, рассмотрим и, возможно, что-то и выберем.

Я «шурую» книги. Перебираю (не бойся, твоего ничего не выброшу). Отбираю для букинистического магазина весь хлам. Представляешь, у нас некоторых книг по два экземпляра! Например, справочник «Физики», «Биологический справочник». Хочу сделать гешефт.

Для балкона раму заказать здесь можно. Нужна только мерка. Но тормозит все дело гарнитур. Если мы его приобретем в Пирятине, то будет замечательно. И раму, и полки для книг, и книги, и мебель загрузим в контейнер и отправим одним махом.

А так по магазинам нет абсолютно ничего. Только в «Брагинском» висит точно такое зеленое платье, как мы с матерью купили тебе. Меньшего размера. А так - и глаз не на чем остановить.

Интересно, взяла ты вчера, как планировала, билеты на самолет?

Приезжай побыстрее. Будем есть вкусный холодец (его мать закатала в банки), свежий этого года мед (купили вчера). Ну и так всякую всячину. Хочешь?

Так мы живем, хлеб жуем, несмотря на то, что нет аппетита.

До свидания, моя хорошая. Всего тебе наилучшего. Не грусти.

Письмо 8. Олимпийские «удобства»

(15 июля 1980 г.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР - г. Ашхабад ТРСР)

Привет, любимая!

Вот я тебе пишу письмо с территории суверенной Украины-сестры. И сразу отнесу брошу. А вместе с тем и зайду посмотрю в магазины, может, случайно, отоварюсь.

Вылетал я из Ашхабада долго. Запустили нас в предбанник (собралось, как селедок в бочке) и продержали минут двадцать. А затем вывезли к самолету и снова бросили якорь. Правда, я сразу сориентировался в обстановке и занял плацкартное место в тени под крылом. Можно было терпеть. И снова кукарекали минут сорок.

Ну, а уже потом везло. Летели быстро, где-то в полшестого приземлились в Борисполе. Только вышел - «двойка». Подъехал к автостанции - стоит миргородский автобус. Сел и через две-три минуты мы покатили дальше. В Пирятин прибыл точно в восемь (ты, наверное, еще не спала). На автостанции меня встретила мать (письмо наше получили в субботу).

Погода - +18 и ветер. Не очень жарко. После дождя, но грязи вовсе нет.

Дома меня ждала домашняя колбаса, котлеты, парное молоко, спелый крыжовник. А сегодня утром мать разбудила с тарелкой клубники (собственной). Я ее схавал на голодный желудок (витамины!). Думаю: вот бы была Надька, помогла бы, а так трудно. Представляешь?

Новостей особых нет. Правда, мать уже работает. В больнице, в лаборатории. Моет пробирки после анализов - из-под крови, мочи. Что и как еще не разобрался, потому что только что пришла.

Об обстановке дома, то тоже неясно - за несколько часов не разберешься.

Гостинцам, конечно, рады, мать благодарит и тебя.

Через Пирятин позавчера несли олимпийскую эстафету (я немного не успел принять участие). Остался на автостанции новый шикарный туалет как отголосок знаменательного события.

Теперь об одном (или даже двух) делах. Во-первых, когда соберешься лететь, забери прополис. Здесь его нет. И, во-вторых, измерь на всякий случай веранду: длину и ширину. Посмотрим, может, здесь сделаем. Вернее, сделать можно, но, если не купим мебель, как доставить?

Вот, кажется, и все. Иду в город вместе с лотереями. Жди выигрыш. Готовься к отпуску. Я где-то после двадцатого закажу телефонный разговор. Поговорим.

Не забудь о партвзносах.

Целую. До свидания. Скучаю.

P.S. Краснеют вишни.

Письмо 9. Прилетай быстрее (как птица)

(23 июля 1980 г.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР - г. Ашхабад ТРСР)

Привет, моя хорошая!

Пока дойдет это письмо, тебе останется совсем мало до отпуска. (Кстати, твое письмо дошло до нас на третий день). Будешь готовить сумку в дорогу. Наверное, тебе интересно скорее дождаться первого числа и прилететь в Борисполь?

Дела здесь идут так себе. В поликлинику не ходил, больничный заканчивается завтра, так завтра и пойду. Посмотрю, что к чему. А в субботу планирую поговорить с тобой по телефону.

Мать 19 числа увезли в больницу. Диагноз до сих пор еще точно не установили. Анализы показывают, что больны и сердце, и почки, и поджелудочная железа, в моче белок и сахар (подозрение на диабет). А повезли в больницу потому, что отказала нога и начали болеть все суставы. Передвигается там на костылях.

Относительно их отношений, то ничего нового. Кроме того, что дураки оба, как пробки. Разумного ничего не услышишь. Потом расскажу ...

Короче говоря, «санаторий» у меня то, что надо. На работе, наверное, и то меньше нервничаешь. И еда, сама догадываешься, мы со старым ничего не готовим. Тянем всухомятку.

Теперь, наверное, я не попаду с тобой в Скребеличи. Разве что (а это маловероятно) мать выпишут из больницы, и она поедет с нами. А так придется быть в Пирятине, чтобы носить хоть что-нибудь в больницу. Потому что старый сидит на заводе по полторы-две смены, и к ней вряд ли будет ходить.

Вот такая петрушка. Надоело мне это до чертиков, а никуда не денешься. По глупости отравляют жизнь и себе, и другим.

То что мне неправильно насчитали деньги, глупости. В том смысле, что расстраиваться тут нечего. А вот то, что так жарко и тебе плохо, другое дело. Представляю, как тебя там жара изматывает. Но, знаешь, тут погода, на мой взгляд, противна. Где-то градусов 20-25 и страшная влажность, сырость. Дышать просто нечем. (Вероятно, это дает знать болезнь; тебе будет легче).

Чтобы не забыть: в Пирятине нигде нет мыла, нечем нам и рук помыть. Если не забудешь, бросишь пару кусков в сумку.

В магазинах больше нигде не был. Книги должны сегодня завезти. Интересно, ты больше ничего не получила из подписных изданий? Или уж читаешь?

Из фруктов здесь еще нет абсолютно ничего.

Представляешь, я ведь не знаю, как дела с квартирой, с документами. И эта мысль тоже не дает покоя.

Такие дела, любимая, замучился я совсем. Жду тебя. Прилетай быстрее (как птица).

Целую.

Письмо 10. Не солоно хлебавши

(16 апреля 1981 г.; г. Ашхабад - г. Небит-Даг, курорт Молла-Кара, Красноводская обл., ТРСР)

Привет, любимая!

Ты, наверное, бултыхаешься в ванной. А я - в потоке слов (вычитываю материал Колоскова). Разница, как видишь, есть. И «плюс» на твоей стороне. Так что набирайся здоровья, пока есть возможность.

...Доехал я тогда нормально, без опозданий. Мясо съел еще в обед, так что проголодался до вечера. Приехал домой в надежде сожрать вола. Но хлеба не было, считай,ни кусочка. А взять в 11 вечера, сама знаешь, нигде. Такая же картина была и утром: есть хочется, а хлеба нет и негде взять. Пришлось идти на работу, что называется, не солоно хлебавши.

Зато здесь я взял себе путевку на «диетическое» и сейчас жую что есть силы.

…В посылке было сало, потом этот «нутряной жир» (приготовленный со специями. Много его), баночка смальца, немного грибов и бутылка. Из Пирятина нет письма до сих пор.

Сегодня пойду (если позвонит Неля) за твоими деньгами. Но перевод тебе выслал еще позавчера (одолжил у Курылева). Просто ты, наверное, не догадаешься зайти на почту, не надеясь на то, что тебя там что-то ждет.

Самому в хозяйстве плохо. Практически не остается времени даже на то, чтобы почитать книгу. На работе все время до шести, а то и несколько позже (Колосков тоже заболел). Прихожу домой в 7.00. Пока приготовлю ужин, поем - уже полдевятого. Посмотришь программу «Время» - уже девять. Заглянешь в газету, уберешь посуду - 10.00. Надо ложиться, потому что утром встаю в половине восьмого, чтобы успеть позавтракать и пешком пройтись. О том, чтобы дома писать, нет и речи. Представляешь? Так и хозяйничаю. Даже мусор только вчера собрался вынести.

Новостей нет никаких. Да и откуда они возьмутся? Разве такого рода (только вспомнил). В.К. говорил, что здесь в субботу был Петрос (мы с тобой - туда, а он - сюда). Так в разговоре о вакансии их (из-за которой меня вызывали и документы брали) он сказал: мол, здешние руководители хотели меня туда отправить, кандидатура их устраивала, они поставили в известность начальство Петроса. Но оно было категорически против.

Все это похоже на правду. Вероятно, так и было. Но нам от этого не хуже, такое же, любимая?

Пиши. Жду тебя, скучаю. Поцелую при встрече.