Белоснежка и семь самураев [Том Холт] (fb2) читать онлайн

Том Хольт: “Белоснежка и Семь Самураев”

Глава 1

Однажды, в большом лесу стоял маленький домик.

Не все маленькие домики в большом лесу милы или очаровательны или даже безопасны. Некоторые забиты по самую крышу украденными радио-приемниками для машин; в других хранятся самогонные аппараты для производства лунного сияния, называемого так потому, что одна неосторожно уроненная спичка может привести к вспышке, видной с Луны. А есть и такие, в которых живут страшные серые волки, одетые, как бабушки эпохи королевы Виктории, но, впрочем, это уже никого, кроме них самих, не касается.

Но этот конкретный домик действительно мил. По дверному косяку подобно молодым служащим в иерархии крупной корпорации карабкаются розы. В маленьком, но аккуратном садике вовсю цветут цветы; причем на этот раз это не опиумные маки, не заросли коки и не коммерчески выгодные виды кактуса для производства мескаля. Если же Вы все еще сомневаетесь, то заметим, что дверь домика - ярко-красная и с большим круглым медным молотком, что в здешних краях является чем-то вроде зашифрованного сигнала.

Это говорит о том, что по всей вероятности, если Вы войдете в домик, то не будете удавлены, заколоты, задушены подушкой или съедены, хотя Вы можете запросто умереть от неизлечимого отравления чрезмерной слюнявостью. Если Вы особенно наблюдательны, то, возможно, будете в состоянии прийти к дальнейшим заключениям относительно живущих здесь, ибо возле порога висят семь ярких курточек и шляп, а дверной косяк достигает лишь 120 см в высоту.

Заключительные доказательства находятся на заднем дворе, куда жители домика выносят мусор. Вам не придется пачкаться, копаясь в мусорных мешках: робкие и застенчивые обитатели леса с острыми как бритвенные лезвия когтями уже давно их разорвали, и теперь мусор разбросан по полянке, как конфетти в ветренный день. Здесь примерно 320 пустых банок от пива, 49 раздавленных картонных коробок из-под пиццы, грамм 150 сигаретных бычков и пепла, несколько поросших зеленой шерстью глыб сыра, предметы нижнего белья, слишком заношенные для стирки, а потому вышвырнутые, скомканные и все еще крепко пахнущие уксусом газеты и толстый рулон журналов, в которых маленькие страницы, большие картинки и не особенно много новостей.

Итак, в этом, стоящем в большом лесу, маленьком домике, сами по себе живут семь маленьких человечков, и никто за ними не следит. Никто не моет и не убирает. Никто не готовит им восхитительных, полезных для здоровья, нежирных и не содержащих излишнего холестерина блюд с изобилием овощей вместо чипсов в буром соусе; никто не напоминает им, что надо снять грязные ботинки при входе; никто не выбрасывает их старые удобные свитера, улучив момент, когда они не смотрят. Как это печально! Ужасно, ужасно печально!

Но не беспокойтесь. Все это сейчас изменится; ибо в любую минуту бедная измученная девушка спотыкаясь выйдет из леса в 20 метрах на восток от двери. Она увидит дружелюбный домик с веселенькой красной дверью и направится прямо туда, как учуявшая свежую кровь пиранья. И где-то через неделю, Вы не узнаете это место. Это неизбежно; так должно произойти. Никакой силе на Земле этого не предотвратить.

Так ведь…?

Красивая.

Обворожительная. Захватывающая. Потрясающая. Великолепная. Неземная.

Убедившись, что ничего не изменилось, с последнего любования, Злая Царица отвернулась от своего изображения в зеркале, отодвинула скрытую в стене панель, и включила ток. Поверхность зеркала замерцала голубым светом.

Она нахмурилась и забарабанила пальцами по ручкам кресла. Уже в течение некоторого времени она старалась набраться смелости и обновить эту практически устаревшую систему; медленная реакция, совершенно недостаточная память и мало ли что еще. Единственное, что можно было сказать в ее пользу так это то, что она работала. Едва.

Где-то за зеркалом начала кружиться тьма. Царица наблюдала как она медленно сгустилась в кружащийся мягкий клубок, который в свою очередь превратился в нечто более человеческое. Царица зевнула. Теоретически ей надо было бы давно к этому привыкнуть, но на самом деле ее раздражение росло с каждым днем. Она заерзала.

Клубок тьмы превратился в голову пожилого мужчины, седого и морщинистого, с холодными голубыми глазами и жесткой складкой губ, но объятого такой атмосферой одиночества и отчаянья, что даже царица, которая его туда и посадила, не любила слишких долгих разговоров с ним. Сначала он показал свой профиль, затем его лицо повернулось пока их глаза не встретились.

Запускаю ДОС, - сказала голова. Подождите, пожалуйста.

Голова исчезла, и на ее месте появилось ярко раскрашенное изображение ткущего паутину паука. Первоначально, царица хотела изобразить этим добродушное ожидание, но теперь картинка ее раздражала. По крайней мере, ей хватило ума, чтобы отключить веселенькую песенку, которую насвистывал паук, когда она его только установила. Уж если ей так захочется довести себя до безумия, существует масса гораздо более достойных и интересных путей.

И когда она уже начала подумывать, что с ее зеркалом что-то не так, паук внезапно исчез, а старик вернулся. Он едва заметно кивнул ей. Хорошо. Наконец-то.

Царица прочистила горло. С такой негибкой системой было необходимо изъясняться ясно; иначе никогда не знаешь, что можешь получить.

“Свет мой, зеркальце, скажи, и всю правду доложи,” — произнесла она голосом, который обеспечил бы ей место диктора на любой радиостанции Вселенной, — “Кто на свете всех милее, всех румяней да белее?”

Старик оскалился. “Неправильная команда или имя файла,” — сказал он. “Пожалуйста попытайтесь снова.”

Что? Ах, ну да. Черт. Она сказала да вместо и. Она нахмурилась и повторила снова и на этот раз старик спокойно посмотрел на нее и сказал:

“Белоснежка всех милее, всех румяней и белее.”

Злая царица резко подняла голову. “Повтори,” — сказала она. Голова моментально передвинулась на несколько миллиметров в позицию, в которой она находилась до предыдущего утверждения. “Белоснежка всех милее, всех румяней и белее.”

Царица вздохнула. “Календарь,” скомандовала она, и голова плавно превратилась в симпатичную картинку старомодной записной книжки с парящим над страницами плоским карандашом. Она дважды щелкнула пальцами, и страницы начали переворачиваться.

“Стоп,” — скомандовала она. Она заметила, что следующий вторник у нее почти свободен, если не считать обеда с Джоном Хуком и визита к парикмахеру от которого вполне можно было отказаться. “Вставь новую запись на вторник, пятнадцатое,” — сказала она. “От четверти одинадцатого до полудня: убить Белоснежку. Запись окончена.”

Двигающийся карандаш все записал, а, записав, рассыпался случайными точками. Царица щелкнула пальцами и старик появился снова.

“Ладно,” — сказала она. “Это все. Свободен.”

Старик кивнул. “Это закончит вашу сессию Зеркал,” — сказал он. “Окей или отменить?”

” Окей.”

Раздался легкий шорох, и зеркало, как будто бы мигнуло; затем Царица увидела лишь свое безупречно прекрасное лицо. Она поизучала его минутку, полезши за пудренницей; затем, убрав проглядывающую розовость, она поднялась, задула свечку и мелодраматично прошагала из комнаты.

Хотя стало темно, зеркало продолжало тихонько мерцать - с такими старыми моделями это случается часто. В дальнем углу комнаты что-то прошелестело.

“Мы внутри,” - прошептал тоненький голос.

По полу промчались три белые мыши в той типичной мышиной манере, как будто ног у них нет, а всех их тащат на веревочке. Они взобрались на занавеску, съехали по шнуру, пролетели подобно Тарзану и приземлились на каминной полке прямо под зеркалом.

“Нам повезло,” — прошептала мышь. “Тупая стерва оставила его включенным.”

Все три мышонка пошевелили носами. “Вы готовы к этому?” — прошипел один из них. “Мы можем нажить себе массу неприятностей.”

Двое других удостоили труса презрительного взгляда. “Возьми себя в руки, а?” — пропищал мышонок, который заговорил первым. “После всего, на что мы пошли, чтобы здесь оказаться, уже не время дрожать руками.”

“Лапами,” — перебила третья мышь. “Давайте, ребята, придерживаться выбранной роли. Просто ради интереса,” —добавила она, — “почему все же мыши? Я терпеть не могу мышей.”

“Потому что это единственная возможность забраться сюда. Послушайте, мы либо делаем это, либо нет. Давайте примем решение прямо сейчас, прежде чем продолжим.”

“Я это обдумал. Давай же, Сестрица, где твое чувство юмора?”

“В этот костюм не влезло. И прежде, чем ты спросишь мужчина я или мышь, вспомни, что я ни то ни другое.”

“Двое других явно проигнорировали последнее замечание. “Ладно,” — сказала первая мышь, — “хватит. Голосуем поднятием руки.”

“Лапы.”

“Поднятием руки. Все за? Так, Сестрица, двое против одной. Мы это делаем.”

“Все равно не понимаю, почему мыши,” — в унылой темноте прошептал третий голос. “Да, я знаю, что надо было использовать детские стишки или сказку или что-нибудь такое, чтобы пробраться в систему. Но почему нельзя было найти что-нибудь менее, ну, маленькое. И пушистое. И, если подумать, совершенно беззащитное.”

Первый мышонок нетерпеливо вздохнул. “Не просто детский стишок, а подходящий детский стишок, что-нибудь про проскальзывание и прошмыгивание в запрещенные места. Так что, очевидный выбор, три слепых мыши…”

“Три слепых мыши? Ну уж подожди…”

“Все в порядке. Я слегка похитрил с кодом, так что теперь мы три дальтонические мыши. Я подумал, что это малая цена…”

С минуту мыши были совершенно неподвижны, как будто собираясь с мыслями. Затем первая мышь встала на задние лапы, повертела передними лапами, как боксер и пропищала: “Зеркало.”

Они подождали, затаив дыхание, пока клубок в зеркале сделал свое дело и достиг уголков рамы. Появилась голова.

“Чересчур просто,” — пробурчала мышь, названная Сестрицей. “По-моему нам следует…”

Голова открыла глаза и уставилась прямо перед собой; затем она нахмурилась и посмотрела из стороны в сторону; наконец, еще больше сдвинув брови, она посмотрела вниз.

“Гм, здравствуйте,” - первый мышонок дважды подернул носом, неудовлетворенный выражением лица смотрящей на него головы. Он почувствовал, как на задворках его сознания созревают крошечные споры паники, но почему-то был не в состоянии ничего добавить. Ему казалось, что глаза головы разбирают его на составные части, отвертев затылок и копаясь в проводах.

“Что с тобой такое?” - настойчиво прошептала Сестрица. “Эта штуковина нас изучает, а ты сидишь и изображаешь пресс-папье. Быстро скажи ей, что-нибудь, пока она нам мозги не выела.

“Я не могу,” - прошипел ей первый мышонок. “Мне кажется, она знает, кто мы такие на самом деле. Сестрица, я боюсь.”

“Это я вижу,” - прорычала Сестрица. “Отойди с дороги и дай мне заняться этим.” Она оттолкнула его и привстала. “Зеркальце,” - произнесла она.

Голова взглянула на нее, и ей показалось, что она чувствует, как на ее усиках образовываются сосульки. “Зеркальце,” — повторила она. Голова изучала ее с минуту, к течение которой Сестрица поняла, какой длинной может быть минута, а именно в три раза длиннее, чем пожизненный приговор на Дартмуре и гораздо менее приятной.

“Запускаю ДОС.”

Голова исчезла, и на ее месте появился паук; только теперь это был не тот дружелюбный, пушистый паук, вызванный Царицей. Этот был большим и косматым, одним из тех особенно неприятных южно-американских продуктов, которые питаются маленькими млекопитающими и двигаются быстрее опаздывающего на встречу фотона.

“Выглядит иначе,” — пробурчал первый мышонок. “Когда она вызывала, было по-другому.”

“Эта штука еще не уверена, понравились ли мы ей,” - ответила Сестрица, делая вид, что все идет как надо. “Когда она решит, что мы друзья, все будет в порядке - вот увидите.”

Похоже, две другие мыши не испытывали этой уверенности. Во всяком случае, они прошаркали за нее, образуя короткую пушистую очередь. Сестрица их проигнорировала и продолжала смотреть прямо в зеркало. Конечно, внутри, она просто окаменела он ужаса, что свидетельствует о том, что природная сообразительность ее не покинула.

“Смотрите,” — продышала третья мышь за ее плечом. “Он вернулся.”

Действительно, голова снова была на месте. Она выглядел столь же враждебно, но все же кивнула. Сестрица вздохнула и обвила хвостом свои задние лапы.

“Свет мой зеркальце, скажи,” - выдавила она из себя, но затем иссякла. Поскольку все это делалось ради забавы, и поскольку они никогда не ожидали забраться так далеко, они никогда не обсуждали, что сделают, взломав волшебное зеркало Злой Царицы и получив доступ к ее непостижимому могуществу.

“Это неудобно,” - пробурчала себе под нос Сестрица. Она знала, что необходимо что-то сказать, а то зеркало снова заподозрит неладное. Она не знала, что оно могло им сделать, придя к заключению, что у них не было никакого права здесь находиться, но она была готова поспорить, что судом это не ограничивалось. С другой стороны, вторгаться во дворец и взламывать Зеркал-нет только затем, чтобы сыграть пару раз в “леммингов” казалось весьма идиотским поступком. “Быстро подумай о чем-нибудь волшебном,” - скомандовала она остаткам своего мозга.

Кое-что пришло ей в голову. Так, ничего особенного, но на большее ее сейчас не хватило. “Зеркало,” - скомандовала она авторитетным голосом, — “яви мне мужчину, за которого я выйду замуж.”

Голова поглядела на Сестрицу так, как будто у той весь рот был измазан в шоколаде. “Неправильная команда или имя файла,” — оскалилась она, — “Пожалуйста, попытайтесь снова.”

“Ты же — мышь, дура, ” — прошептал ей на ухо первый мышонок. “Ты не можешь выйти замуж за мужчину, если ты - мышь. Сообрази.”

“Ах, ну да. Свет мой, зеркальце, покажи мне мышь, за которую мне суждено выйти замуж.”

Голова нахмурила брови. “Неправильная команда,” — проговорила она, сомневаясь и как будто не совсем уверенная в себе. “Ошибка. Неправильный формат. Проигнорировать или отменить?”

“Отменить,” — уверенно сказала Сестрица. Увидев обеспокоенную голову, она почему-то почувствовала себя намного лучше. Она решила, что единственный выход из создавшейся ситуации - это не показывать этой несчастной штуковине, что она ее боится; даже более того. Ее просто не следовало бояться. В конце концов, это лишь штуковина, а она — это…

Мышь. Ну, мышь-то только временно. В первый и последний раз. Даже если она в данный момент и являлась мышью, то это все равно на несколько десятков эволюционных ступеней выше, чем лист посеребренного стекла в гипсовой раме.

“Зеркало,” - сказала она спокойно, “слушай меня. Я хочу, чтобы ты…”

“Непрвильная команда или имя …”

“Заткнись,” - сказала она, и ее не удивило, что голова резко замолчала. “Я хочу чтобы ты нас превратило обратно в людей. Сейчас же.”

“Сестрица,” - отчаянно зашипел первый мышонок, — “ты кто такая, чтобы…?” Не успев окончить предложения, он перестал быть мышью. Он превратился в подростка, одетого в футболку и джинсы, и, к своему удивлению сидящего на черезчур узкой каминной полке. Он соскользнул и приземлился на пол.

“Ой,” - сказал его младший брат, — “Дамиен, ты уселся мне на ногу.”

Три бывших мышонка выпутались и, разобравшись в том, где его ноги и руки, Дамиен накинулся на свою сестру.

“Какого черта ты это сделала?” - закричал он.

“С меня хватит,” — ответила его сестра. “Зеркало, преврати Дамиена обратно в мышь. Он недостоин быть человеком.”

“Сестрица…,” — мышонок, мимолетно побывший Дамиеном, приземлился на спину, повертелся, попытался найти опору и был поднят в воздух и бесцеремонно кинут в карман Сестрициной кофты. Второй ее брат взглянул на нее со смесью ужаса и уважения и мудро промолчал.

“Итак,” - сказала она. “Теперь, по крайней мере, я в состоянии думать. Ненавижу мышей,” — добавила она, слегка вздрогнув. В ее кармане что-то закопошилось и пискнуло. “Поэтому я рада,” — продолжила она, — “что у нас есть кошка.”

Копошащийся объект внезапно затих. Она дружески погладила его и повернулась обратно к экрану.

“Итак,” - сказала она. “Зеркало, ты еще там?”

Голова кивнула. Сестрица заметила, что смотрела она странно; как будто ей не случалось раньше видеть, как кто-то в порыве плохого настроения превращал брата в мышь. Было, впрочем, в ее глазах и что-то помимо удивления; сестрица испытующе посмотрела на голову и поняла, что это было.

Уважение.

“А,” - сказала она себе, — “теперь дело пойдет.” Она вдохнула и постаралась расслабиться, позволяя страху и напряжению растаять, как мороженному в сломанном вафельном стаканчике. Владение ситуацией. Контроль. Теперь ты сможешь делать, все что захочешь.

“Зеркало,” - сказала она, — “для начала, я хочу миллион фунтов. Дальше, я хочу большой дом в Малибу и еще один а Челси, и лыжный домик в Швейцарии, и Порше с личным номером и …”

Она замерла; кто-то шел сюда. Ее брат Дамиен пискнул, выскочил из ее кармана и забрался под стол в интерфэйс, непонятный клубок технологии, который наколдовал ее второй брат Карл, чтобы доставить их сюда. Он проскользнул как намасленный уж через хорошо смазанную почтовую щель, но, к сожалению, будучи парнем неуклюжим, он зацепил кончиком хвоста краешек двери…

“Обожемойнет!” — заорал Карл в то время, как дверь захлопнулась.

“Тихо,” - ожесточенно зашипела Сестрица.

“Но он закрыл дверь!” — провыл Карл. “Без нее нам назад дороги нет. Он там в безопасности по другую сторону, а мы застряли здесь.”

“То есть как это застряли…?” - Сестрица запнулась. К сожалению слова “назад дороги нет” нельзя было назвать расплывчатыми. Ты имеешь ввиду, высажены, как на необитаемый остров?”

“Да.”

Она отчаянно огляделась в поисках другого выхода; если не из этой сумасшедшей истории, так хотя бы из комнаты, пока кто-то не пришел. Не в окно; это ведь замок, стало быть окно означает долгий полет в загнивший ров, и это — если повезет. Только одна дверь. Некуда бежать и негде прятаться. Ох…

“Зеркало,” - сказала она, — “Спрячь меня, быстро.”

Голова взглянула на нее, и в ее глазах было столько презрения, что странице обзора литературы в газете “Гардиан” его хватило бы на год. “Неправильная команда или имя файла,” — пренебрежительно проговорила она. “Пожалуйста, попытайтесь снова.”

“Зеркало,” - повторила она мольбу, но лицо исчезло и на его месте оказался узор медленно вращающихся геометрических узоров, тот , от которого кружится голова, если на него долго смотреть. Всхлипывая, она отодвинула занавеску от стены и нырнула за нее в тот самый момент, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Злая Царица с фонарем в одной руке и тяжелой сковородкой в другой. Она медленно и осторожно окинула взглядом комнату и принюхалась.

“Зеркало,” — скомандовала царица, — “где она?”

Геометрические фигуры исчезли и голова вернулась. “Она прячется за…” - начала голова, но закончить не успела, ибо в этот момент Сестрица нашла выключатель и воспользовалась им.

Ее, конечно, не за что винить. Можно даже признать, что в данных обстоятельствах это было весьма находчиво. И в ее защиту, стоит сказать, что ей вряд ли были известны ужасающие последствия неправильного отключения такой древней системы. В конце концов, лишь немногие знают, что главный недостаток Зеркал 3.1 это очень существенный риск повалить всю систему, если вы пытаетесь отключить ее без полагающейся процедуры.

Внезапно, все исчезло.

То есть это весьма мелодраматичная манера сообщить, что в системе произошла крупная неполадка, и вся информация, хранящаяся в волшебном зеркале Злой Царицы была вытрясена из ящичков на пол, старательно перемешана, а потом засунута обратно случайным образом; тем доподлинно и систематично случайным образом, для достижения которого необходим компьютер. Хотя выражаясь в таком стиле, мы несомненно впадаем а другую крайность, поскольку создается впечатление, что чтобы разобраться в этом понадобится лишь бледный молодой человек в очках, с бородой и набором часовых отверток, вероятно зовущийся Дэйв или Крис. К сожалению, это не так. Разница заключается в том, что все эти маленькие байты и кусочки информации, живушие за зеркалом Злой Царицы - это не просто электрические сигналы и зацифрованные данные; все они могли бы сказать “я не число” и оказаться абсолютно правы.

Например…

Однажды, все тот же маленький домик стоял все в том же большом лесу. И около него росли все те же розы и у него была все та же безвкусно-красная дверь с вульгарным бронзовым дверным молотком. Но на этот раз к двери была приколота записка с надписью

Снежные хлопья

Тают на цветках вишни

Какой здесь свинарник

Или, раз уж мы заговорили о свиньях: неподалеку отсюда, все в том же лесу есть другой домик; побольше, не столь милый, его сложно спутать с другими из-за рва, подъемного моста, запутанной колючей проволоки, колючек, капканов и табличек с надписями МИННОЕ ПОЛЕ и БЕРЕГИСЬ ДРАКОНА, покрывающими примерно девяносто пять процентов того, что могло бы быть большим газоном. Сам домик сияет в утреннем свете, как солнечные очки американского телохранителя.

Свиньи, о которых идет речь, находятся в сторожевой башне, на которой вращается огромный прожектор. Их трое; самый маленький поросенок, положив обратно в пояс 5/8 отвертку Стилсон, вытирает нос передней лапой и с удовлетворением глядит на дело своих копытц.

Ладно, — говорит он, — осталось лишь доделать проводку в заборе по периметру, и мы готовы.

Средний поросенок кивает: скрестим копытца, ребята, - говорит он. Мы пробовали солому, ветки, кирпич, цементные блоки, камень, крепленый кевларом цемент, а теперь керамическую броню, покрытую сплавом стали и молибдена. Если это не сработает, у нас будут серьезные проблемы с правдоподобностью при обращении в страховую компанию.

Помогло бы, если бы мы знали, как он это делает, - заметил самый крупный поросенок, приподнимая забрало своего шлема. Мне плевать, что говорят парни из криминальной медицины, меня не убедить, что все дело в сильных легких. Последняя территория была защищена лучше, чем подвал Пентагона, и сколько ему на это потребовалось? Тридцать секунд, максимум сорок пять, и вся наша тяжелая работа и дорогостоящие материалы превращены в подержанный конструктор Лего. Если это пример того, на что способно вдыхание и выдыхание, то, по-моему, Оппенхаймер Джулиус Роберт Оппенхаймер (1904-1967) американский ядерный физик. Получил приз Ферми в ядерной физике в 1963г. (Прим. пер.) со своими друзьями просто теряли время.

Средний поросенок ухмыляется; даже кольцо в его носу весело поблескивает в свете утреннего солнца. В этот раз он может наткнуться на сюрприз, - говорит он. Тот семидесяти-гигаваттовый генератор силового поля, который я спрятал в угольном бункере. Стоит ему только чихнуть и он узнает, что такое смертельный удар.

Самый маленький поросенок, который сканировал горизонт в инфра-красный бинокль, поспешно спускается с вышки к своим товарищам. “Надеюсь, ты прав,” — бормочет он, — “потому что он идет сюда, гад. Ладно, все по местам. Десмонд, ты на монитор, Юджин, ты - на дистационное управление. Я займусь остальным.”

Вдалеке различим маленький серый четвероногий силуэт. По мере его приближения, трем поросятам удается различить свесившийся язык и маленькие черные круглые глазки.

“Приближается,” — говорит Десмонд. “Злой серый волк по направлению три-три-ноль-отметка-пять-альфа.”

Джулиан, маленький поросенок, как раз успел подсоединить оставшиеся контакты и дернуть за рычаг к тому моменту, как волк достигает периметра охраняемой территории. Как и все волки, на расстоянии он ничего особенного собой не представляет; просто длинная серая среднеевропейская овчарка с длинным носом и печальными глазами. (В той же манере, наблюдая Австралию из космоса можно сказать, что там, похоже, приятно жить,.)

Джулиан набирает в легкие воздуха. Он не сжимает копытца в кулаки, так как это невозможно, но он сжимает их как можно крепче. На старт, - бормочет он. Внимание. И, включай!

Внезапно небо полно огня. Гудение проводов почти полностью заглушает слишком знакомую небольшую речь волка. На фразе сдую ваш домик Десмонд дергает рычаг и пускает в ход дистанционное управление лазерной пушки класса разнеси планету. Следует яркая вспышка, напоминающая о лаборатории Франкенштейна, и…

Мимо, рычит чуть слышно Десмонд; затем в рацию: Джулиан, я подзабыл. Как переключить эту штуку на распылитель широкого радиуса?

Красный диск на приборной панели, три полных поворота по часовой стрелке, - трещит в ответ рация. Поторопись, а? Он преодолел забор, Бог знает, как. Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь объяснил мне, как он это делает.

Не знаю, признается Десмонд. Я не смотрел. Должно быть пролез под забором как-то. Впрочем, все в порядке, он идет прямо в поле клэйморов.

Ага! - на своем командном посту Джулиан в порыве торжестра сцепляет передние копытца над головой. На этот раз он свое получит. Ладно, начинаем процедуру взрыва на расстоянии под моим командованием. И давай!

Земля сотрясается; затем с неба сыпется дерн. Наконец, когда дым рассеивается, три поросенка снова в состоянии разглядеть волчий хвост, болтающийся на краю подъемного моста.

Невероятно, - воет Джулиан. Это невозможно. Аноректичный комар с трудом мог бы пробраться сюда на цыпочках, если бы у него была карта минного поля. Ладно, Десмонд, пускай цианид. Он скоро поймет, что сам себе создает трудности.

Десмонд тянется к диску; но прежде, чем у него появляется возможность повернуть его, волк набирает в легкие воздуха.

Не нравится мне это, - бурчит Юджин, не отводя глаз от длинной стены мониторов перед собой. Я предчуствовал, что нам следовало бы потратить дополнительные деньги и обеспечить поддержку с воздуха.

Попробуй на всякий случай позвонить в Стратегическое Командование Воздушных Сил, - говорит в ответ Джулиан. Кто его знает, может еще есть время…

Волк выдыхает, выпуская количество воздуха, достаточное чтобы сдвинуть с места легкий листок или выдуть очень тонкое колечко дыма полпути до потолка.

О Боже, - стонет Юджин. Он сейчас подует.

Джулиан рычит. Ладно, - угрюмо говорит он. “Всю мощь на главные отражающие щиты. Юджин, если надо, отключи системы вооружения, но держи эти щиты.

Пуфф. Выделенный углекислый газ метет по стене дома, как несерьезное нападение с обвисшей метелкой из перьев для смахивания пыли. Волк набирает в легкие воздуха…”

“Точь в точь, как в прошлый раз,” - замечает Джулиан. “Эй, Десмонд, почему ты там застрял с этим газом?”

“Пойдет в любую секунду…”

На этот раз, по крайней мере, в основном благодаря стальной обшивке, все было по другому. Когда волк подул, дом не просто сложился в груду пыли и летящего цемента, а скрутился, извиваясь, как пивная банка. Сначала металл растягивается, затем он начинает рваться, с зазубренными трещинами с острыми как бритва краями расходящимися от основания до окон верхнего этажа, пока здание не очищается подобно банану. К счастью, поросята откинуты далеко уже на ранней стадии. Они приземляются со скоростью превосходящей достоинство в собственный ров, примерно в одно время с крышей.

“Вуф,” - радостно говорит волк.

Устало, поросята переворачиваются на живот и гребут к берегу.

“Именно такие вещи заставляют забыть о собственном доме,” — горько ворчит Десмонд, выползая из воды. “Помощь по залогу - все это очень хорошо, но возможно на этот раз нам стоит серьезно подумать об аренде.”

“Как насчет подземного бункера?” — говорит Юджин. “Даже ему придется потрудиться, чтобы выдуть это из-под земли.”

“Он ухитрится, не беспокойся,” - отвечает Джулиан, вытягивая из уха длинную острую занозу. “Мне хотелось бы знать, почему? Что мы ему такого сделали? Он просто псих или хулиган из местного департамента планирования?”

“Разрешение от департамента у нас есть,” — замечает Десмонд. “Они меня там так хорошо знают, что у меня даже есть именная кружка. Нет, я так понимаю, что единственное, что нам остается, это предупреждающий удар. Если мы не хотим продолжать в этом духе до смерти, то нам необходимо избавиться от него.”

Джулиан резко поднимает голову. “Знаешь,” — говорит он, — “возможно, что-то в этом есть.”

“А почему бы и нет? В конце-концов, терять нам нечего. И нас трое.”

“Скажи это чиполатам.” Джулиан отряхивается, разбрызгивая воду во все стороны. “Самим здесь не справиться. Помозгуйте; если мы не можем разнести этого переросшего дедушку террьера лазерной пушкой и минами Клэймора, то попытка подкрасться к нему во сне и дать камнем по голове тоже, вероятно, ничего не даст. Нет, если мы за это возьмемся, то придется нанять кого-нибудь.”

Маленькие свинячие глазки Евгена округляются: “Ты имеешь в виду наемного поросенка убийцу?”

Джулиан кивает: “Что-то вроде. Но, скорее всего, не поросенка. И не наемного убийцу. Убийц нанимают бандиты, а мы хорошие ребята. Хорошие ребята находят защитников.”

“Ага,” - Десмонд морщит пятачок, что является признаком усиленной умственной деятельности. “Ты хочешь сказать, что нам надо нанять нечетное количество искателей приключений, каждый из которых подобен необработанному алмазу с золотым сердцем, которые заявят, что делают все это лишь из-за денег, но на самом деле окажется, что их призвание - это бороться за справедливость, свободу и права забитых поросят — да?

“Точно,” — подтверждает Джулиан. “Именно это я и хотел сказать.”

Юджин чешет ухо о большой камень. “Почему мне кажется, что сию секунду, в этой беседе всплывет слово великолепная?”

Джулиан смотрит на него. “Тут мне за тобой не угнаться,” — говорит он. “Нам нужна Семерка.”

Десмонд и Юджин минуту обдумывают это предложение. “Ты уверен?” — переспрашивает Юджин. “Ты думаешь, им это по силам?”

“О да,” — уверенно заявляет Джулиан. “Если они встанут на стремянку.”

“Зеркало!” - крикнула Злая Царица.

Зеркало посмотрело на нее.

Голова исчезла. На ее месте оказалось кошмарное месиво фрагментов, как будто барон Франкенштейн уронил ящик, где хранились части его лица и каким-то случайным образом по принципу миллиона обезьян с печатными машинками они высыпавшись образовали нечто не до конца похожее на лицо.

“Неправильная команда или имя файла,” — нахально прохрипело оно. “Пожалуйста покупайте гнома.”

Царица вздохнула и снова отключила его. Потом она медленно повернула голову и уставилась на девочку.

“Итак,” — сказала она.

Девочка посмотрела на свои ботинки. “Простите,” - промямлила она.

“Простите,” - повторила Царица. “Ты проникла в мой дом, саботировала мое волшебное зеркало, развалила систему всего этого измерения, и ты просишь прощения. Ну тогда все в порядке.”

“Я сказала, простите.”

“Да, сказала. Любопытно, что, похоже, это ничего не решает. Полагаю, тебе обидно, что я не превратила тебя в лягушку. Сожалею: если б могла - превратила бы, но не могу.”

Лицо Сестрицы покраснело. “А чего Вы от меня ожидаете,” — проворчала она?

“Ну, посмотрим. Как насчет все исправить? Это помогло бы.”

Сестрица поморщилась. “Я не знаю, как,” — возразила она. “Я не знаю, как это Ваше тупое зеркало работает.”

“Верно, не знаешь. Ну и я не знаю.”

Сестрица уставилась на Царицу: “И Вы не знаете?”

“Понятия не имею. Я просто пользуюсь этой штукой. Точнее пользовалась. Весьма важное различие, как считаешь? Случай, когда грамматика это не просто педантичность.”

“А,” — Сестрица снова взглянула на свои ботинки, но они оставались безучастны. “И что же нам делать?”

“Я не знаю,” - ответила Злая Царица, присаживаясь и потирая нос тыльной стороной руки. “Я могла бы тебе сказать, что мы не сможем сделать. Мы не сможем запустить систему. Стало быть вся матрица измерения завяжется в узлы. А если ты не знаешь, что такое матрица измерения, то я тебе объясню. Это означает, что все, что здесь есть - идет не так. Все,” — повторила она слегка улыбнувшись. “Вот потеха!”

“Как насчет Карла?” — Предложила Сестрица. “Может он знает, что делать.”

“Карл?”

“Мой брат. Это он влез в эту систему. Он о компьютерах все знает.”

“Ах как здорово! Где он, кстати?”

“Я…” - внезапно Сестрица встревоженно оглянулась вокруг. “Я не знаю. Он был здесь минуту назад.”

Злая Царица кивнула. “Он был здесь минуту назад, когда вы сломали мое зеркало. Один удрал, но я уверена, что Карл остался. А теперь он исчез. Интересно, почему.”

На лице Сестрицы возникло выражение ужаса: “Вы хотите сказать, он попал в…”

“Да, хочу. Ты никогда не думала над тем, почему разбитое зеркало приносит семь лет несчастья?”

“Но мы должны что-то сделать,” - отчаянно пропищала Сестрица. “Нам необходимо вернуть их, сейчас же. Пока…”

Злая Царица улыбнулась: “Пока папа и мама не вернулись с рабочей вечеринки и не спросили, что случилось с двумя братьями, оставленными на твое попечение? Ну да. Давайте все ударимся в панику и объявим чрезвычайное положение. Только подумать! Если ты вовремя не найдешь Карла и Дамиена, то останешься без карманных денег.”

“Не будьте столь ужасной,” — сердито ответила Сестрица. “И хватит сидеть. Вы —старая дурацкая Злая Царица. Вы должны…”

“Я знаю, сделать что-то,” — Злая Царица устала прищелкнула языком. Я могла бы сделать массу вещей…”

“Так и знала.”

“К сожалению, ни одна из них не поможет. Разве что разрядиться немного. Мы могли бы попробовать, если ты пообещаешь не вырываться двадцать минут.

Сестрица попятилась. “Разве нельзя позвонить кому-нибудь?” - спросила она. “Какой-нибудь линии поддержки.”

“Позвонить кому-нибудь. Хорошо. Я попытаюсь. Как только ты скажешь мне каким образом?”

“Что?”

“Покажи мне телефон в этой комнате.”

Сестрица оглянулась. “Здесь его нет.”

“Точно подмечено. Ни в этой комнате, ни в замке, ни в целом измерении. Ты вспомни, где ты находишься.”

“Но наверняка…”

“Телефона нет,” - сказала Злая Царица, загибая палец. “Факса нет. Компьютеров нет. Только волшебное зеркало. Просто прелесть — эти полностью интегрированные системы.”

“Ах.”

“Итак,” — бодро продолжила Злая Царица, — “это момент, когда любой стоящий подросток мямлит извинения и удаляется, оставляя разгреб завалов другим. И я была бы счастлива проститься с тобой, если бы это было возможно. Но это невозможно. Интегрированные системы. Мне от тебя не избавиться. Весело, а?”

“Хотите сказать, я застряла?” — глаза Сестрицы округлились от ужаса. “Но так нечестно,” - завыла она, — ” должен же быть…”

Царица захихикала: “И что ты сделаешь? Позвонишь в посольство? Пойдешь домой пешком? Ужасно сожалею, дорогуша, но на этот раз тебе придется отвечать за свой поступок. Кто знает,” - добавила она, — “возможно, тебе понравится. Пока не попробуешь - не узнаешь.”

Сестрица подняла голову и нахмурилась. “Не понимаю, чем тут поможет Ваше злорадство?” - сказала она. “Не очень-то конструктивно, а?”

Царица вздохнула. “Совершенно верно,” — сказала она. “Воображаю, это какая-нибудь павловская реакция.Ты смазливая блондинка, а я Злая Царица и все такое.”

“Павловская?” - переспросила Сестрица. “Это мороженое с бизе?”

Царица поморщилась: “Что-то вроде,” - ответила она. “Впрочем ты права, грызня не поможет.” Некоторое время она сидела, тихо дергая нитку на рукаве; затем ее лицо загорелось, как джэкпот на замысловатом пинболе. “Я идиотка,” — сказала она. “Вода.”

“Прошу прощения?”

“Ведро с водой.” Она встала бросилась в другую часть комнаты и вскоре вернулась с тяжелым на вид дубовым ведром, вода из которого выплескивалась ей на ноги и на пол. “Природный портативный компьютер,” — объяснила она. “То что мы посвященные называем водной копией.”

В мультфильме над головой Сестрицы загорелась бы лампочка. “А, понимаю,” — сказала она. “Вы сделали копию и она хранится…”

“Здесь,” — кивнула Царица. Памяти конечно ни на что не хватает, и ответное время никуда не годится, но лучше, чем ничего. Ладно, посмотрим.” Она откинула волосы с лица, наклонилась над ведром и посмотрела на отражение. “Итак. Свет мой зеркальце в ведре, ты меня слышишь? О б… безобразие.” Она нахмурилась, обмакнула палец в воду и вытащила маленькую трепыхающуюся муху. “Любая мелочь и эта штука не работает. Зеркало,” — строго повторила она.

Вода зарябила, хотя воздух в помещении оставался неподвижным. Почти незаметно отражение Царицы стало меняться…

“Терпеть не могу, когда оно это делает,” — прокоментировала та, сморщив нос.

… пока не превратилось в лицо молодого человека, состоящее из курносого носа, зажатого между громадными очками и из кустистой бороды.

“Неправильная команда или…”

“Молчать,” - оборвала его Царица. “И убери это идиотское выражение с лица или я скормлю тебя далиям. Покажи все системные файлы и поторопись.”

На поверхности воды снова появилась рябь и Сестрице показалось, что в линзах плоские рыбы рисуют геометрические фигуры. “Знаю,” - сказала Царица, — “проследив направление ее взгляда. “Если достаточно долго смотреть на это, то можно сойти с ума. Как-нибудь я заменю это на что-нибудь безвредное.

Рыбы внезапно исчезли, и на поверхности воды неярким синим светом засиял сгусток знаков и формул. Поизучав их некоторое время, Царица потрясла головой.

“Мне они не о чем не говорят,” — призналась она. “Может быть, это все те колесики и пружинки, которые тебе удалось разломать намедни, а может это штука, которые нумерует за тебя страницы.” Она немного подумала. “Ты всерьез считаешь, что твой братец может разобраться в этом?”

“Я не знаю,” - ответила Сестрица. “Он говорит, что разбирается в подобных вещах. Стоит попробовать.”

Если вывести наши варианты в виде таблицы, то этот окажется наверху,” - ответила Царица со вздохом. “И снизу тоже, так как других у нас нет. Ладно, давай попробуем. Зеркало, найди … как, ты сказала, его зовут?”

“Карл.”

“Ну да, конечно. Зеркало, найди Карла.”

Вода зарябила. Примитивно нарисованная лягушка спрыгнула с такого же примитивного листа кувшинки. Затем лицо вернулось.

“Маршрут Карл не найден,” - смущенно ответило оно. “Попробовать снова или отме…”

“Тихо ты.” Царица потерла руки, как будто в попытке смыть что-то неприятное. “Я знаю, что случилось,” - сказала она. “Когда вы все погнули, твой несчастный брат вероятно был переименован. Он где-то там есть, но зеркало думает, что его зовут иначе.”

“О,” - Сестрица открыла рот и снова закрыла его. “Ну и что же нам теперь делать?”

“Мне хотелось бы, чтобы ты перестала задавать этот вопрос,” — ответила Царица. “Припомни: я — Злая Царица. Мне достаточно трудно не отравить тебя или не отвести тебя на верную смерть в лес без того чтобы выслушивать твое хныканье.

“Царица,” - спросила Сестрица, закусив губу, — “Что по-Вашему там происходит?”

Царица печально покачала головой. “Хотелось бы мне знать,” - сказала она

Блестящая красная дверь милого домика отворилась, и на садовую дорожку ступил человек. В некотором смысле, он туда не вписывался, так как был одет с головы до ног в отполированные черно-красные доспехи, с большими прямоугольными наплечниками и громоздким шлемом, украшенным перевернутым полумесяцем. В руках он держал грабли, которыми он принялся выводить замысловатый, состоящий из полуокружностей узор на аккуратно, толстым слоем выложенном гравии садовой дорожки. Работая, он повторял:

“Ветер подувши

Потревожил лист клена

На работу идем мы. Хай-хо, хай-хо.”

Над ним с чердака появилась взлохмаченная златовласая головка. “Э-эй” — пропел серебристый голосок. “Привет! Мистер Сузуки!”

Человек посмотрел вверх, заметил головку и вежливо кивнул. Если в его глазах и был малейший намек на страх, его можно было бы рассмотреть лишь с расстояния пары метров.

“Мистер Сузуки,” - продолжил серебристый голосок, — “вы опять чистили свои доспехи моей щеткой для пыли?”

Человек склонил голову.

“Не хотелось бы мне, чтобы вы такое делали,” — сказал серебристый голосок. “Щетки для пыли предназначены для вытирания пыли, Мистер Сузуки, хотя Вам, конечно, это неизвестно. Если Вам так необходимо чистить свои дурацкие старые доспехи в доме, то под раковиной есть обувная коробка полная старых носков и тряпок. Ладно?”

Человек кивнул, не поднимая головы и не осмеливаясь встретить взгляд этих ясных голубых глаз.

“А, и пока Вы здесь,” — продолжил голос, — “я Вас попрошу заглянуть в корридор и сменить лампочку. Она опять перегорела.”

(И прежде чем Вы спросите сколько самураев необходимо, чтобы сменить лампочку, я дам ответ на этот простой вопрос: конечно, семь. Один, чтобы сменить лампочку, шесть чтобы совершить ритуальное самоубийство для искупления позора того, что старая перегорела. В этом домике, однако ритуальные самоубийства запрещенызаодно с тренировкой стрельбы из лука Зен в прихожей и ходьбой в грязных сапогах по кухне.)

Сдув домик трех поросят, злой серый волк посмотрел на солнце, заметил его положение и расчитал примерное время своего прибытия на следующее задание. Затем он опустил голову (в целях аэро-динамической эффективности) и порысил.

Дача бабушки находилась на полянке в юго-западном секторе леса; весьма небезопасное место для страшного серого волка со всеми тамошними дровосеками и Свободными Лесниками и к тому же Зелеными Рубашками. Зная, что отстает от расписания, волк все же замедлил ход. Любой куст или заросли в этом районе могли скрывать недовольного чем-то лесоруба или какое-нибудь говорящее животное со скотного двора, имеющего зуб на волков. Было бесполезно притворяться, что он не напуган, но волк давно выяснил, что настояшая храбрость это способность забыть о страхе на время выполнения задания. Ему необходимо преодолеть эти недобрые поляны и все тут.

Завидев домик, он остановился и прилег понаблюдать под куст ежевики, положив подбородок на передние лапы. Его влажный чувствительный нос потянул воздух в поисках запахов, которые не должны там быть: человеческий пот, тонкий аромат свежей смолы на стальном лезвии, пчелиный воск недавно почищенной тетивы, свежая земля из выкопанной ловушки. Но ничего неожиданного он не обнаружил: старый запах дыма, вонь свежевыпеченного хлеба и мешочков с лавандой. Ничего необычного. Но в полевых операциях как эта, необычное являлось столь обычным, что оно практически обязано было присутствовать.

Он осознал, что должны были присутствовать другие запахи: свежий беличьий помет, аромат недавно вылезших грибов, привкус мочи единорога и растворяющейся коры.

Что-то было не так. Он знал это, хотя и не мог определить что именно.

Ловушка.

Отменить операцию и убраться отсюда, заорали его инстинкты. Но он ведь не мог этого сделать, не так ли? Возвратиться в штаб стаи и объяснить, что он прервал выполнение задания, потому что все казалось обычным. Волков, которые делали подобные вещи моментально снимали с активной службы и посылали искать человеческих детенышей по берегам рек. По крайней мере он обязан подобраться достаточно близко, чтобы рассмотреть ловушку.

В Академии стаи незаметное подкрадывание преподавали очень хорошо. Потихоньку, прижав уши к голове и подметая животом землю, он пополз вперед, останавливаясь примерно каждую секунду, чтобы принюхаться. Тихий голосок в его голове сказал ему, что он зря тратит время. По элементарным тактическим принципам капкан будет расставлен близко к домику; там где практически негде укрыться, а лучникам, стрятавшимся за ситцевыми занавесками верхнего этажа — широкое поле для стрельбы. От края опушки до входной двери было метров десять открытого пространства, которые ему предстояло пересечь. А находясь в этой зоне, он мог бы заодно нарисовать у себя на спине яркую мишень, отделанную желтыми, голубыми и красными лампочками. Существовал лишь один выход. Отвлечь врага.

Да, ничего не стоит. Без группы поддержки, без ресурсов, выполнение этой задачи было настолько недоступным, что его надо было бы украсить лампочками для предотвращения авиа-катастроф. Он представил себе своего учителя в Академии, говорящего: “Подумайте, мистер Клык. Как поступил бы Ганнибал?” И в те далекие милые сердцу дни он не разу не высказал тот очевидный факт, что предлагаемый метод являлся идиотским, поскольку Ганнибал никогда не был волком. Догадаться, что он сделал бы, было не сложно: он окружил бы домик тяжелой артиллерией, предпринял бы обманную аттаку легкой кавалерией, чтобы отвести ударную силу врага, и послал бы боевых слонов для завершения дела. Просто. Задача решена. Предоставьте мне тысячу легионеров, пятьсот конных лучников и дюжину дрессированных слонов и я справлюсь в момент.

Думайте, Мистер Клык. Что бы Вы сделали в этой ситуации.

Волк глубоко вздохнул, как будто в поисках вдохновения. И можно сказать, ему это удалось, ибо минутой позже он сделал молниеносное движение левой передней лапой.

“Отвали! Ты давишь мои уши.”

Волк слегка разжал лапу, и шелковая тень в его когтях перестала извиваться. “Ну и ну,” — тихо прорычал волк, — “вот так сюрприз. И чем это здесь занимается фея, вдали от Резервации?”

Фея плюнула. “Для тебя я Коренной Житель Сказочной Страны,” - прошипела она. “И если через пять секунд ты не уберешь свою проклятую лапу, то пожалеешь, что не жил в конуре и не носил тапки в пасти.”

“Потише,” — спокойно ответил Клык, не ослабляя хватки. “Ты не хуже меня знаешь, что не в праве угрожать в данной ситуации. Вместо того, чтобы пугать друг друга, как насчет помочь друг другу?”

Фея ухмыльнулась: “И с какой стати я захочу тебе помогать, мистер Пес?”

“Потому что иначе я тебя съем,” — весело ответил Клык. “Так что молчи и слушай. Мне необходимо забраться туда и выполнить работу, но у меня предчувствие, что меня ждут. Поэтому нужен обманный маневр.”

“Слушай, мне все равно - можешь хоть снова поставить Оклахому Известный американский мюзикл. на Бродвее. Я не собираюсь помогать волку. Что мне с этого?”

“Хлеб,” - ответил сооблазнительно волк. “Молоко, тоже. И возможность отомстить желтоволосым. Заинтересована?”

“Хлеб?” — повторила Фея.

“Хлеб,” — подтвердил Клык. “И молоко. И я не имею ввиду те жалостные мелкие блюдечки, которые они вам выставляют после дождичка в четверг. Я говорю о буханках и литрах. Тебе и твоим на месяц хлеба и молока всего за пять минут работы. И никакого сапожничества.”

Фея снова заизвивалась у него под лапой. “Послушай, откуда я знаю, что я могу тебе доверять?” - сказала она. “Волк говорит длинным розовым языком. Может, ты меня подставляешь.”

Волк зевнул, заставив фею инстинктивно отодвинуться. “А зачем мне?” — спросил он. “Стая против вас ничего не имеет, хоть вы и воришки. В конце концов,” — добавил он, — “это не мы выманили у вас земли предков в обмен на бусы и огненную воду.”

“Ладно. Сначала убери свою лапу. Потом поговорим.”

Клык приподнял лапу на миллиметр; шелковым пятном фея пронеслась как пуля в заросли колючек. “Черт,” — пробормотала она.

“Теперь довольна?”

“Ладно, Мистер Волк,” - сказала фея, — “я согласна. Что от меня требуется?”

Волк подробно объяснил и спустя несколько минут фей вылетела из укрытия и полетела головокружительными зигзагами по поляне. Когда она оказалась метрах в трех от входной двери, она сменила направление и принялась летать вокруг домика, с криками и воплями стреляя из своего крошечного лука. План сработал; почти моментально из кустов гортензии выскочила банда вооруженных топорами лесорубов и побежала за феей, вовсю махая ими и выхватывая куски из заботливо подстриженного газона.

Когда преследователи и преследуемая удалились на безопасное расстояние, волк выбрался и неторопливо порысил к оставленной открытой входной двери. Он подпрыгнул, поставил на нее передние лапы и надавил, пока дверь не распахнулась. И конечно дальше он не забрался. Той доли секунды между слепящей синей вспышкой и завершением процесса превращения в лягушку, как раз хватило волку. чтобы сообразить, что не все пожилые женщины, проживающие в изолированных домиках в чаще леса являются добродушными старыми бабулями.

Глава 2

Его звали Гном без Имени.

Никто не знал, откуда он взялся; впрочем, поскольку так можно сказать про всех гномов, ничем примечательным это не являлось. И никого это особо не интересовало. Но, когда он захаживал в городок и проходил под вращающимися дверями Чаевой “Лютик”, маленькие милые животные прятались, а феи бросались в свои мастерские и начинали полировать гробики.

“Молока,” — прорычал гном, швыряя на стойку бара пригоршню шоколадных монет. “Давай сюда бутылку!”

Миссис Сверкающий Нос, пожилая ежиха, которая заправляла “Лютиком” с тех пор, как первые сиропоискатели потекли на юг от Рио Гордо, подобрала одну из монет, попробовала ее на зуб, плюнула, ругнулась, сняла золотую фольгу, снова куснула и пустила бутылку по отполированной стойке бара. Не глядя, гном вытянул руку над головой, поймал бутылку в тот самый момент, когда она слетела с края, проткнул большим пальцем фольгу и неопрятно залакал.

“Еще одну,” - пробормотал он, вытирая капли молока со своей рыжей бороды. “И продолжай давать, пока не скажу.”

Миссис Сверкающий нос подернула плечами. “Как хотите, мистер,” - сказала она. “Вас тут пара поросят искала.”

Гном поднял голову. “Поросят?” - переспросил он. — “Не знаю никаких поросят.”

“Похоже они Вас знают,” — равнодушно сказала ежиха. “То есть если это Вы гном Дампи.”

Гном потянулся и поставил полупустую бутылку молока на край бара. “Давненько не слыхивал этого имени,” - задумчиво проговорил он. “На самом деле, вообще его не слыхал по эту сторону от Конфетных Гор. Кто, ты сказала, эти поросята?”

“Просто поросята,” - ответила Миссис Сверкающий Нос, полируя стакан на обильной шерсти ее брюшка. “Никогда не умела различать этих вредителей, честное слово.”

“Дай-ка еще молока.”

В “Лютике” в тот день было тихо. Заглядывавшие сюда посетители - жаждущие малиновки с запекшейся на крыльях пылью, пушистые розовые кролики с сироповых скважин, отдельные горностаи и хорьки, недавно приплывшие по реке в поисках приключений, — все стандартные второстепенные действующие лица обычных вестернов, завидев гнома, обычно быстро заглатывали свои напитки и уходили. Гора булок на большом блюде черствела с каждой минутой, а мороженый торт расстаял в липкую лужу. Гном не обращал внимания; он сидел все там же, ссутулившись у стойки и методически заглатывая поллитровые бутылки среднежирного молока. Миссис Сверкающий Нос несколько раз деликатно намекала, что поскольку других посетителей нет, ей хотелось бы закрыться на сегодня, но гном упрямо оставался молчалив и глух к ее намекам. Уже почти стемнело, когда он полнял голову, откинул капюшон и сказал: “Эти поросята.”

“Да?”

“Они не сказали, случайно, когда вернутся?”

Миссиз Сверкающий Нос потрясла головой, случайно нацепив на иголки дюжину липких булок. “Мне ничего такого не говорили. Может, стоит спросить в гостинице или в конюшне.”

“Не,” — гном задрал голову, осушил последнюю каплю из бутылки, и слизал несколько белых капель с усов. “Пожалуй, я останусь здесь, чтобы не пропустить их. У тебя есть что-нибудь получше? Это пойло не пойдет даже фее на хлопья.”

С нежеланием Миссис Сверкающий Нос полезла под стойку и извлекла пол-литровую с золотой крышкой со стенками покрытыми испарениями. “Сливки за добавочную плату,” - сказала она без особой надежды. Гном кивнул и швырнул ей еще несколько монет, но по их звону, она поняла что это фальшивые золотые, а отнюдь не шоколад. Она вздохнула и смахнула их в мусор.

Гном принюхался, наморщив нос; затем он осушил бутылку, вытер каплю с кончика носа и встал. Минутой позже дверь распахнулась. По полу неуверенно застучали копытца. Кто-то шмыгнул и прочистил горло.

“Простите, сэр,” - сказал поросенок поменьше, ” но это Вы - гном Дампи?”

Гном медленно обернулся, засунув пальцы за пряжку ремня. “Может быть я,” - протянул он вальяжно, — “а, может, и не я. Кто спрашивает?”

Два поросенка обменялист нервными взглядами. “Он выше, чем я думал,” — прошептал поросенок побольше.

“Неважно,” — прошипел в ответ его коллега. “И ради всего святого, он не должен слышать, что ты говоришь…” Поросенок поднял и опустил взгляд и осознал, что гном в упор смотрел на него.

“Прошу прощения,” — выдавил он, — “Вам следует извинить моего брата, он всю свою жизнь провел средь свиней и не знает, как себя вести с обычными людьми.”

“Кого это ты называешь обычным, дружок?”

Поросенок порозовел еще больше, чем обычно, пока не стал олицетворять собой идею модного цвета у десятилетней девочки. “Послушайте,” - сказал он. - “Нельзя ли попробовать заново? Меня зовут Джулиан, это Десмонд, у нас есть еще один брат по имени Юджин. Мы живем на другом краю Большого Леса. Может мы купим Вам выпивки?”

Гном оперся на стойку и скрестил руки на груди. “А чего ж не купить?” — дружески сказал он. - “Молока.”

Миссис Сверкающий Нос достала еще одну бутылку и пустила ее по стойке. “Эй,” - сказала она. - “Раз они с Вами, так и быть. Но обычно мы таких не пускаем. Разве что,” - добавила она многозначительно, — “в виде шкварок. Так, на заметку.”

“Они со мной,” — прокряхтел гном, протыкая большим пальцем крышку и затягивая молоко в нос. “Ладно, парни, чем я могу вам помочь?”

Джулиан сглотнул. Ему показалось, что во рту у него яблоко. “Ну,” - сказал он, — “дело обстоит так.”

“Здесь кто-нибудь еще живет,” - спросила Сестрица, — “или только Вы?”

Королева фыркнула. “Это, мой маленький вредитель, хороший вопрос. Я полагаю, когда как. Иногда некуда шагу ступить из-за статистов - алебардщиков, придворных, пажей, лакеев. Ты, кстати, знаешь, чем занимаются лакеи? Всю жизнь пыталась выяснить, но, похоже, никто не знает. В остальное время здесь пустыня. Одна одинешенька. Честно говоря, я даже не уверена, что это место существует, когда меня здесь нет.”

“Ага,” - туманно ответила Сестрица. - “Зависит, типа, от контекста, да?”

Королева кивнула. “В этих краях все зависит от контекста. А основном, ты видешь то, что ожидаешь увидеть. Думаю, что если бы я позвала стражу, чтобы уволочь тебя в темницу, двери распахнулись бы и сюда ворвались бы стражники. Но если бы мы на цыпочках прокрались из этой комнаты и пошли бы их искать, то никого бы не обнаружили. Так здесь все работает. Или работало,” - кисло добавила она, — “пока кучка малолетних идитов…”

“Итак, мы скорее всего сейчас в полном одиночестве,” — передернула плечами Сестрица. —”Понятно.”

“Необязательно.” Царица встала и потянулась как кощка. “Если я хоть что-то понимаю в том, что показало то ведро, все обычные функции отключены или разлажены. Они перемешаны как попало. Что конечно еще хуже,” — добавила она. - “Гораздо хуже.”

“А.”

“Если бы зеркало было просто вычищено, понимаешь,” — продолжила Царица, “мы бы просто переинсталлировали его из ведра. Но мы не можем этого сделать, потому что все в зеркале по-прежнему существует. Ты понимаешь?”

“Нет,” — призналась Сестрица, — “но звучит ужасно.”

“Что ты говоришь!” - сказала, ухмыляясь Царица. “Что ж, не стоит весь день сидеть и горевать. Я хочу кое-что попробовать. Может, сработает.”

“Ах,” — сказала Сестрица с надеждой. - “Думаете должно?”

“Нет. Но других идей у меня нет, так что я попробую эту. Готова?”

Сестрица кивнула и оступила на пять шагов назад, пока не уперлась в резной дубовый стол. Тем временем Злая Царица открыла шкаф и достала оттуда метлу.

“Не мой реквизит, вообще-то,” — сказала она. - “Скорее ведьмовская метла, отсюда и наклейка на ручке с надписью Моя вторая метла это Аддис. Лично я думаю, что вся эта эскапада обречена изначально, но мы скоро узнаем.”

Она села на пол с метлой в одной руке и положила другую на край ведра. “Зеркало,” — сказала она.

Обычная рябь; затем появилось лицо бородатого очкарика. Прежде чем ему удалось высказаться далее “Непра…”, Злая Царица подняла метлу над головой и обмакнула ее прутья в воду. Послышалось шипение, как при жарке сосисок, и появилась струйка дыма.

“Думаю, это приведет к катастрофе,” — весело сказала Царица. - “Что ж, неважно.”

“Что Вы пытаетесь сделать?” — прошептала Сестрица из-за табуретки.

“Подсоединить метлу к ведру,” - сказала Царица, почти полностью покрытая облаком дыма. - “Ведро контролирует метлу, метла сматывается на поиски Карла, находит его, Карл чинит это безобразие, дело сделано. Это была бы хорошая идея, если бы существовал малейший шанс осуществить ее.”

Сестрица выглянула из за табурета: “Что-то происходит,” - сказала она.

“Совершенно верно,” - ответила Царица. - “Но между чем-то, и чем-то полезным, или даже чем-то безвредным иногда существует разница. Спроси любое правительство. О Боже, я думаю, что происходит что-то очень даже ужасное.”

Метла вырвалась из рук Царицы и забалансировала на поверхности воды в ведре, как какая-то пророчица всех веников, сверкая кобальтово-синим цветом. Присутствовало также некое жужжание, которое Сестрице совершенно не понравилось, и едва заметный, но противный запах.

“На данном этапе,” - сказала Царица, — “мне следует схватить метлу и попытаться вытащить ее, пока дела окончательно не вышли из-под контроля. Но я этого делать не стану, так как отлично знаю, что она лишь заискрит и отшвырнет меня в дальний угол комнаты.”

“Она это сделает?”

“Обычно именно так и происходит. Я же тебе сказала, что эта идея была изначально обречена на неудачу.”

Метла на пару сантиметров погрузилась в воду. Затем она начала раскачиваться из стороны в сторону подобно расшатанному зубу, который трогают пальцами.

“Ну вот,” — сказала Царица. - “На твоем месте, я бы быстро взобралась на что-нибудь.”

Точным незаметным движением, как в ускоренном просмотре пленки об охоте триффида, метла выскочила из ведра и начала ковылять по полу оставляя за собой след, подозрительно похожий на мыльную пену. Царица отскочила как раз во время, чтобы спасти свои туфли, и вскарабкалась на низкую табуретку.

“Что это она такое делает?” — прошептала Сестрица.

“Ну,” - ответила Царица, —”похоже, что метла нормально подсоединилась к ведру, но ведру не удалось отменить основную программу метлы. То есть,” — продолжила она в то время, как метла начала шаркать туда-сюда по полу среди мутных лужиц, — “метла принялась делать то, для чего и была изобретена, а именно мести пол. Как я и сказала,” - добавила она мрачно, — “катастрофа.”

“Катастрофа? Вряд ли она нанесет большой вред лишь…”

“Ты невежественна или просто тупа? Поразмысли, девушка. Она собирается продолжать в том же духе бесконечно, и ее абсолютно невозможно выключить.”

“Ох,” — глаза Сестрицы округлились. - “Вы имеете в виду как в Ученике Волш…”

“Да.” - Царица весьма сильно покраснела. - “В точности. Снова. Другие учатся на своих ошибках. Но, очевидно не я.”

“Вы хотите сказать, это вы были…” - Сестрица умолкла, подавила смешок и продолжила. “Но я думала, что ученик был гм парнем.”

“Ты еще вдобавок ко всему и шовинистка? Позволь дать тебе крохотный совет. Если ты планируешь сделать себе дипломатическую карьеру, то сейчас подходящие время подумать о других вариантах.”

Метла уже покрыла половину пола мыльным ковром по колено. Сестрица вспрыгнула на табурет и качнулась, чтобы увернуться от вихляюшейся ручки метлы.

“Ну и что же нам теперь делать?” - крикнула она.

“Хватит задавать мне этот вопрос.”

“Но что Вы сделали … в прошлый раз?”

“Подождала, пока волшебник не пришел домой и не выключил ее. К сожалению, он мертв…” - по лицу Царицы промелькнуло странное выражение, — “или что-то вроде; так что этот вариант не реализуем. У тебя есть еще идеи?”

“Нет,” - ответила Сестрица, — “никаких. Но с другой стороны, я не стала бы заводить эту штуку.”

Царица задрала юбки до колен, поскольку мыльные хлопья брызгали ей на ноги. “Единственное, что приходит в голову - это опрокинуть ведро,” - сказала она. “Это вероятно остановит метлу, но мы потеряем все, что там хранится.”

“Что, воду?”

“Запасную копию зеркала. Навсегда. А без нее…”

“Мы никогда не найдем Карла.”

“А еще важнее, никогда не починим мою систему.” Она посмотрела вниз на растущие мыльные волны и очень аккуратно начала карабкаться на ручку кресла. “Выражаясь словами покойного Оливера Харди Оливер Харди (1892.1957) комик американского кино 1920-50х годов. прим. пер.…”

“Почему бы нам просто не убежать?” - прервала ее Сестрица.

“Еще одна достойная переделка… Что ты сказала?”

“Убежим. Оставим все это и уйдем. Ведро можем захватить с собой.”

Злая Царица на минутку задумалась. “Ты хочешь сказать, смотаемся и оставим разбор этого завала кому-нибудь другому?” - сказала она.

“Мне всегда удавалось.”

Кресло зашаталось и Царица взвизгнула. “Ладно,” - сказала она. “Почему бы и нет? Вместо того, чтобы взять на себя ответственность за этот хаос, будем безответственными.” Она соскочила со стула, который упал, и приземлилась на полу с всплеском мыльных хлопьев; затем она схватила ведро, заорала “Пошли!” и направилась к двери. Они вдвоем проскользнули в дверь, едва увернувшись от метлы.

“Ква,” — произнес страшый серый волк. - “Ква-ква-ква.”

Сова, приписанная к стае департаментом воздушной разведки перевела: “Он пытается сказать,” - прочирикала она, — “что он будет гм квакать и раздувать щеки, а затем снесет ваш дом.” Она умолкла и почистила клювом перышки . “По-крайней мере мне показалась, что он так выразился,” — сказала она сомневаясь. “Послушайте, вы в бункере. Вы, ребята, что-нибудь, поняли? Я давно не говорила по-лягушачьи.”

Внутри, в командном центре бункера, Юджин огромным усилием воли сдержался от очевидного ответа. “Понятно,” - сказал он. - “Можешь передать ему от меня, чтобы не пыхтел зря.” Он нахмурился, подумав, что в данных обстоятельствах мог бы отыскать выражение получше. “Лягушек я не боюсь,” — уверенно продолжил он. - “Мы пока не слышали о лягушке, которая бы…”

Позже, в госпитале, вышедши из комы, Юджин вспоминал, что метод, использованный лягушкой был чем-то вроде выдувания яичного желтка через прокол в противоположной стенке яйца. Именно так он объяснил это своим братьям.

Джулиан закрыл рот, который распахнулся, как дверца одного из тех грузовиков, которые перевозят дешевые телевизоры. “Это сделала лягушка?” — прошептал он.

Юджин кивнул, насколько ему позволил поддерживающий воротник. “Маленькая зеленая лягушка размером с яблоко. Джулиан, что происходит? Это уже из копытц вон плохо.”

Джулиан с минуту сидел, теребя кольцо в носу. “Не знаю,” — признался он под конец. “Иногда мне кажется, что я начинаю понимать, что происходит, но потом все опять затуманивается. Вместо того, чтобы разбираться, давайте лучше сделаем что-нибудь. Я нашел гнома.”

Юджин приподнял бровь - ту, что не была покрыта швами. “Ты имеешь ввиду гнома без имени?”

Джулиан кивнул: “Вообще-то его зовут Дампи. Как бы то ни было, он согласился помочь, и он вербует других гномов, которые, по его словам, ему понадобятся.”

“Ох,” — вздохнул Юджин. “Это нам дорого обойдется,” — сказал он.

“Возможно. Но не беспокойся, мы справимся. Ты давай выздоравливай. Знаешь, сколько стоит твое содержание здесь?”

“Это не потому, что я мечтал сюда попасть,” — горько сказал Юджин. “Здесь полно ужасно изуродованного народу. Вчера доставили одного парня, который попал в такую переделку, что его принесли в шести мешках.”

“Боже,” — пробормотал Юджин. “Что с ним приключилось?”

“Свалился со стены, мне сказали. Был так плох, что пришлось позвать группу военных хирургов-специалистов. Впрочем, они его все же заштопали.”

Джулиан резко взглянул на него: “Заштопали таки?” - спросил он.

“Так точно. Отличная работа, что ни говори. Вон он, видишь, в дальнем конце у стены. Большой безголовый парень в форме яйца.”

“Тот у которого пони меряет температуру?”

“Он самый. Ты его знаешь?”

“Слышал о нем,” - ответил Джулиан. “Так мне кажется.” Постаравшись не быть слишком очевидным, он повернул голову и пристально посмотрел на него. “Несомненно целый,” - признал он с явным волнением в голосе. - “Что тут можно сказать?”

Пациентка с соседней койки, заметив интерес Джулиана ухмыльнулась. “Обалденное представление,” — прошептала она. “Сестра сказала, он был в операционной щестнадцать часов. Там был целый батальон Королевских Инженеров и семьдесят пони с резинками и клеем. Нынче чудеса творят.”

Джулиун, нахмурившись, кивнул. “Чудеса,” - сказал он. “Извините, мы с Вами не встречались?”

“Сомневаюсь,” - ответила пациентка. - “разве что Вам приходилось встречаться с сантехниками, потому что именно этим я и занимаюсь. Кстати, меня зовут Джилл. Приятно познакомиться.”

“Взаимно.” Поросенок посмотрел в сторону, потом резко повернулся назад. Голова Джилл была как следует забинтована. “Прошу прощения, если мой вопрос покажется слишком личным,” - сказал он, — “но не Вы ли работаете в паре с Джэком?”

“Он мой деловой партнер. Вы о нас слышали?”

“Кажется, да. Похоже, Вам здорово не повезло,” - нейтрально заметил он. - “Что произошло?”

Джилл состроила гримасу: “Скатилась с холма, совершенно по-идиотски. Джэк в порядке, а вот мне не повезло.”

“Джэк в порядке?”

“О да. Типа “Я в порядке Джэк”, но наоборот. Почему Вы спрашиваете?”

“Просто так,” — неубедительно ответил Джулиан. “Чисто из любопытства.”

Вскоре появилась медсестра и выпроводила посетителей. По дороге домой Джулиан был необычно молчалив. Десмонд, который описывал ему свой план мобильного дома, привязанного к наполненному гелием дирижаблю (“Улететь у нас получиться, спустится вниз - нет.”) внезапно остановился и помахал передним копытцем перед пятачком Джулиана.

“Джулиан,” - сказал он. - “Хватит. Ты похож на дядю Клода, после того, как ему всыпали петрушки и лука.”

“Извини,” — вздохнул Джулиан. “Я просто размышлял над словами Джулиана; помнишь, что все идет из копытц вон плохо. Он прав. Происходит что-то очень странное.”

“Ну и что? В здешних краях это часть быта.”

“Возможно. Думаю, мне надо еще подумать.” Он поморщил нос и потянул воздух, как будто почувствовал трюфеля.

“Возможно, я начинаю видеть несуществующие вещи. Знаешь, заговоры и паранормальные явления и прятки, когда все притворяются, что все идет как надо. Есть слово, которое это описывает.”

“Американец?”

“Параноик. Возможно, я становлюсь параноиком.” Он передернул плечами. “К черту,” - сказал он. - “Пошли, я куплю нам по репе в Ведре и Помоях.”

На входной двери домика Дракона Отмстителя висела записка. Она была написана на розовой надушенной записочной бумаге и звучала так:

Весенний ветер в ивах,

Звезда светит в небе.

Вынести мусор.

“Здорово она со словами обращается,” - заметил Мистер Хирошиге, рассеянно расправляя лепестки теребимого ветром цветка одетыми в кольчугу пальцами.

Сидящий рядом Мистер Мироку кивнул: “Мне особенно понравилось, как она использовала образ весны, время обновления природы, чтобы навести на мысль о новом мусорном пакете. Чья очередь?”

“Я делал это в прошлый раз,” - сказал юный Мистер Акира. - “И в позапрошлый.”

Два других поразмыслили над этим. “По сути дела,” — заметил Мистер Мироку, — “у тебя уже есть заметный опыт по выносу мусора.”

“Верно,” - сказал Мистер Акира.

“Даже, можно сказать, экспертиза.”

“Может быть. Это не так сложно.”

“Для тебя, возможно,” — вежливо сказал Мистер Мироку. - “Аналогично, обученный скульптор с легкостью создаст совершенную нетсуке из малейщего кусочка кости в то время, как мы с тобой не знали бы с чего начать. Думаю, что твоим детям будет еще проще, и так далее в поколениях.” Он улыбнулся. “Продолжай,” - сказал он. — “Ты ведь не возражаешь, если мы понаблюдаем? Смотреть на мастера за работой всегда вдохновляет.”

Мистер Акира пожал плечами и поплелся за домик. Чуть позже он вернулся с двумя туго набитыми мешками мусора.

“Обрати внимание,” — сказал задумчиво Мистер Хирощиге, — “что он держит по мешку в каждой руке, чтобы равномерно распределить вес. У юноши явно талант.”

Мистер Акира не смог удержаться от некого чувства гордости. В конце концов, они были признанные последователи Пути, в то время как он был лишь учеником. Он подхватил мешок с сознательным элан в движении.

“Поправь меня, если я ошибаюсь,” - сказал Мистер Мироку, останавливая его вежливым жестом, — “но ведь это момент, когда ты кладешь пластиковые пакеты в большие ящики у садовой калитки.

“Совершенно верно,” - ответил юноша.

“И как же ты это делаешь? Это, должно быть, ужасно сложно.”

“Не сказал бы,” - ответил Мистер Акира слегка сморщившись. - “Во всяком случае, у меня никогда с этим проблем не возникало. Я просто поднимаю крышку и кладу пакеты внутрь.”

Два старших мужчины посмотрели друг на друга. “Он просто поднимает крышку и кладет их внутрь,” - повторил Мистер Хирошиге. “Подобно лучнику, который в момент запуска стрелы закрывает глаза и вверяет ее полет силам вселенской гармонии. Как я всегда говорил, чем сложнее работа, тем важнее отыскать ее внутреннюю простоту. Можно нам понаблюдать? Мы обещаем не шуметь.”

“Пожалуйста,” - с легким поклоном сказал Мистер Акира. “Сюда.”

Они последовали за ним по тропинке на уважительном расстоянии пока он засовывал пакеты в мусорный ящик и закрывал крышку. Двое самураев опустили головы в безмолвном восхищении.

“Аналогично,” - сказал Мистер Хирошиге, — “в то время, как даже самый изощренный ювелир не в состоянии создать убедительное подобие древесного листа со всеми присущими тому жилками и шероховатостями, дерево пускает свежие побеги, совершенно не задумываясь. Благодарим. Это было…” — он умолк, вздохнул и медленно выдохнул. - “Прекрасно.”

“Хорошо.”

“И все же,” — вежливо прервал Мистер Мироку, — “было бы заносчиво поздравлять его с обладанием исскуством, которое приходит не изнутри, а от основных сил космоса. В конце концов, поздравляют художника, а не кисть.” Он обернулся и вежливо указал на мусорный ящик: “Ты не мог бы повторить процесс?”

Брови Мистера Акиры поползли вверх. “Ладно,” - сказал он. - “Если Вам так хочется.” Его брови на минуту сдвинулись, производя впечатление свидания париков. “Это что-то связанное с Зеном, да? Как глажка одежды и чистка засоренной раковины.”

Улыбка Мистера Мироку была полна экстаза. “Все связано с Зеном, сын мой,” - сказал он. - “Когда ты действительно поймешь это, то станешь одним из нас.”

“А, надо же,” - Мистер Акира поднял крышку мусорного ящика, вытащил пакеты, засунул их обратно и вернул крышку на место. “Правильно я сделал?” - сказал он.

Двое других кивнули. “Замечательно,” - сказал Мистер Хирошиге. “Ты положил эти мешки на то же самое место, что и в прошлый раз. Готов поспорить, что если бы ты попытался сделать это сознательно, измерив расстояния и углы, то был бы далек от подобной точности.”

“Совершенно верно,” — согласился Мистер Мироку. “Но подчинив свое сознание силам природного порядка…”

“А,” - Мистер Акира сиял он удовольствия. “Теперь я понимаю. Одна только вещь, впрочем,” - добавил он боязливо. “С наивеличайшим уважением…”

“Не бойся высказаться, сын мой.”

“Ладно. Просто,” — продолжил Мистер Акира, — “возможно, я очень туп, но каким образом уборка мусора и другая работа по дому, которую Вы столь щедро доверяете мне, поможет мне стать великолепно натренированным фехтовальщиком?”

Двое других слегка улыбнулись друг другу. “Покажи ему,” - сказал Мистер Мироку.

“Нет, нет. У тебя это выйдет гораздо лучше.”

“Ты очень добр.” Мистер Мироку собрался и закрыл глаза; затем одним плавным движением, почти незаметным благодаря своей быстроте и точности, протянулся к левому бедру, вынул огромный двуручный меч катану и опустил его с разрушительной силой на мусорный ящик, разрезав его на две совершенно симметричных половины, даже не задев крышки. Минуту царила совершенная тишина; затем он открыл глаза и слегка дернул лезвие, в результате чего, две половины ящика и точно рассеченные мешки открылись как страницы книги, медленно накренились и съехали на траву.

“Надо же!” - сказал Мистер Акира.

“Ерунда,” — сказал в ответ Мистер Мироку. “Точнее, это была сила настолько великая и вселенская, что нашим слабым умам ее не объять. С таким же успехом можно удержать море в чайной чашке.” Он исполнил чибури, то с виду ничего не стоящее движение запястьем, которое отряхивает лезвие и грациозным плавным движением руки засунул меч в ножны. “Но, пожалуйста, обрати внимание, на очень важный момент.” Его лицо внезапно стало серьезным. “Потому что на Пути все едино, твое действие выноса мусора в ящик и мое действие разрубания его на две половинки по сути дела являются одним и тем же.”

“Так что если кто спросит…” - добавил Мистер Хирошиге.

Мистер Акира дважды очень медленно кивнул. “Мне кажется, я начинаю понимать,” - сказал он, в то время, как ветер листал страницы точно разрубленной газеты. “Спасибо. Огромное спасибо.”

Мистер Мироку сделал легчайший жест руками. “Не стоит благодарности,” — сказал он. - “Что есть благороднее призвания руководить другими по Пути?” Он направился было к домику, но оглянулся. “Еще кое-что напоследок.”

“Слушаю.”

Легким движением пальца, Мистер Мироку указал на развал мусора, постепенно разносимого легким ветерком. “Будь добр, убери эту помойку.”

“Не думаю, чтобы она нас преследовала,” - задыхаясь сказала Злая Царица и прислонилась к яблоне, чтобы передохнуть.

Они оглянулись на замок. Из амбразур верхнего этажа ползло что-то белое, а ров напоминал ванну с пеной. Царица с облегчением вздохнула и осторожно поставила ведро на землю.

“Я немного расплескала,” - сказала она, — “но, думаю, не слишком много.” Она поглядела на поверхность воды и кивнула: “Похоже мы потеряли несколько картинок и орфографический словарь…”

“Орфографический…?”

“Даже не спрашивай. Он все равно не работал. Итак,” — продолжила она, — “вот они мы с ведром и тем, что на нас одето и ничего больше. Идеи есть?”

Сестрица лишь пожала плечами.

“Если бы система все еще работала, никаких проблем не возникло бы,” — подхватила Царица, снимая башмаки и присаживаясь. “Обычно, не успели бы мы передохнуть, как нам встретилась бы высохшая старуха или горбун с необычным чувством юмора и предложили бы нам рассказать все, что нашей душе угодно. Была такая восхитительная черта программы, пока все работало.”

“Не оглядывайтесь,” - пробурчала Сестрица, — “но там под деревом стоят двое мужчин и рассматривают нас.”

“В самом деле?” - Царица подняла голову. “Это интересно. Никогда не знаешь, может система еще частично работает. Попробуем, а?”

Сестрица засомневалась. “Они выглядят не очень-то дружелюбно,” - прошептала она, — “может, мы лучше…”

“Нет!” - Злая Царица встала и помахала туфлей. “Эй! Да-да, вы. Вы не Помощь?”

Рассматривавшие их мужчины виновато вздрогнули, оглянулись, чтобы на всякий случай проверить, не обращается ли Царица к кому-либо еще, а затем медленно подошли к ним. Нетрудно было понять, почему Сестрице не понравился их внешний вид. В ее краях серые костюмы, солнцезащитные очки и оттопыренные левые подмышки могли означать лишь одну вещь: это были некие Они.

“Прошу прощения,” - сказал один из них. “Не могли бы мы Вам чем-нибудь помочь?”

“Зависит от ситуации,” — бодро ответила Царица. - “По правилам, Вы должны были бы быть маленьким старичком с длинной белой бородой или старой скрюченной крестьянкой, согнувшейся под тяжелой вязанкой хвороста.” Она на минутку замолкла, потом продолжила: “Если Вам все мои слова кажутся чепухой, то Вы не те, кто я думаю.

Мужчина постарше прочистил горло. “Вообще-то,” — сказал он, — “я знаю, что Вы имеете в виду, но мы не те, кто Вы думаете.”

“Нас даже здесь нет,” - добавил его колега с весьма скользкой улыбочкой.

“Официально, во всяком случае,” - сказал старший. “Предполагалось, что это будет скрытое наблюдение.”

“В таком случае, не очень-то хорошо оно Вам дается?” - ответила Царица. “Если подумать, так я знаю, кто Вы такие. Вы ребята Гриммы, так ведь?”

Братья Гримм смущенно улыбнулись. “Вот тебе и смешались с толпой,” - сказал старший. Он пихнул брата локтем под ребро. “Сказал тебе, надо одеваться иначе.”

“Мы бы все равно выделялись,” — ответил младший Гримм. “Говорить людям, что мы собираем сказки, чтобы заработать на жизнь, достаточно тяжело без того, чтобы одеваться во всю это смехотворную мишуру.”

“Я знаю, кто вы такие,” — повторила Царица. - “Вы официальные наблюдатели, не так ли? Из ее мира.”

Гриммы впервые заметили Сестрицу. Молодой представитель вытащил сканирующий прибор замысловатого вида, направил его на Сестрицу и прочитал результат.

“Надо же,” — сказал он, — “она одна из наших. Как же ей удалось сюда забраться?”

“Хороший вопрос,” - прорычала Царица. “Как бы то ни было, но мне дико повезло, что я натолкнулась на вас двух зануд именно сейчас. Можете забрать ее с собой.”

Сестрица собралась было протестовать, но за нее это сделали Гриммы. “Не пойдет,” - сказал Старший Гримм, — “репатриация — не наше дело. Мы лишь…”

“Наблюдатели,” — закончила за него Царица. “Ладно, пронаблюдайте это. Либо вы сию же минуту пакуете ее отсюда, либо с вами свяжется мой адвокат по поводу глобального нарушения в моей системе, причиненного одним из ваших, взломавших и сломавших эту проклятую штуковину. Так вам ее завернуть или так возьмете?”

Но Гриммы снова потрясли головами; на этот раз более-менее синхронно. “Все равно не наше дело,” - ответил старший. - “Будет стоить нам жетонов. Конечно, мы заявим в иммиграцию, как только вернемся, но на большее не способны. Сожалею.”

“Но Вы обязаны помочь,” — взорвалась Сестрица. - “Мой брат где-то здесь потерялся, а она ничего не предприняла, чтобы его найти.”

Гриммы переглянулись. “Неудобная ситуация,” - сказал младший.

“Очень неудобная,” — согласился его брат. “Не знаю, что с этим делать. То есть, это можно отнести к похищениям, тогда это дело Государственного Департамента…”

“Или мифологическое убежище,” - перебил младший Гримм. “Это уже Политический.”

“Может быть даже расценено, как военные действия,” — добавил старший, — “что означало бы привлечение военных. Сожалею, но я этим заниматься не буду.” Он снова покачал головой, на случай если Царица и Сестрица не увидели в первые разы. “Кстати, раз уж об этом зашла речь, что Вы имеете в виду под поломкой системы?”

Королева уставилась на него с выражением, которое можно было бы положить в джин и тоник. “Ну уж не дождетесь,” - сказала она.

“Но если у Вас гм технические затруднения,” - заботливо сказал старший Гримм, — “Я уверен, что наши люди с удовольствием предложат техническую поддержку. Это ничего не стоит…”

“Вы хотите, чтобы я позволила вашим лихачам прийти и посовать свой нос в мою систему,” — перевела Царица. - “В то время как вы стянете все что вам сможет пригодиться там у вас и свалите. Вероятно,” - добавила она, — “оставив кое-что на память, запрятанное глубоко среди колесиков и пружинок и готовое бабахнуть и проделать дырку в операционной системе, если ваша компания параноидальных психов решит, что мы угрожаем вашей пространственной безопасности. Знаете, ребята, я не вчера родилась.”

“Вы очень несправедливы,” - пробурчал старший Гримм. - “И все это сделает репатриацию этой гм заблудшей гражданки значительно сложнее.” Его лицо потеряло всякое выражение и он продолжил: “Я так понимаю, Вы все же хотите от нее избавиться.”

Царица оскалилась. “Это Вы меня называете несправедливой,” - сказала она. “Я не очень-то верю, что Вы так сделаете: оставите одну из Ваших в чужом измерении. Если об этом услышат, то Вас освежуют живьем. И хотя это и кажется маловероятным, рано или поздно кого-то таки заинтересует ее судьба и судьба ее противных братьев.”

Гриммы ухмыльнулись. “Совершенно верно,” — сказал младший партнер. - “И знаете что, любой, кто осмелится предположить, что их украли феи быстро окажется в рубашке с забавными рукавами не позволяющими смотреть на часы. Оставьте, Ваше Величество. Мы протянули Вам руку дружбы, а Вы швырнули ее нам в лицо…”

“Интересная картина,” — перебила Царица. - “Извините. Прошу Вас, продолжайте.”

“Если Вы хотите чтобы мы помогли Вам с одной проблемой,” - сказал старший Гримм, — “Вам следует принять нашу помощь и с другой. Вот и все. Подумайте над этим, а мы пока пойдем по своим делам.”

“Наблюдая,” - добавил Младший.

“Знаю, все что не прибито гвоздями.” Королева выдохнула через нос, в манере, предполагающей, что на задворках ее генетической матрицы присутствовала пара драконов. “Не беспокойтесь, я Вас за это достану. Быть может не сию минуту, но со временем. И уж тогда…”

Старший Гримм безмятежно улыбнулся: “Расскажите это хоббитам,” - сказал он. - “Не забывайте, наши люди знают, что мы здесь. И когда должны вернуться. И в данный момент не похоже, чтобы Ваши хваленые автоматические защитные системы были в состоянии справиться с неожиданной дозой Реальности. Думайте дальше, Высочество. Чао.”

Царица фыркнула; на ее счастье некоторые вещи не передаются по наследству, а то бы она поджарила собственные пальцы. Но Гриммы повернулись и ушли. Когда они отошли метров на 15, Царица отчетливо услышала смешок.

“Чудесно,” - сказала она. - “Теперь, похоже, ты со мной надолго.Все это начинает действовать мне на нервы.”

Сестрица сердито посмотрела на нее. “Правильно,” — сказала она, — “свалите всена меня. Если бы Вы не были так грубы к этим людям, они могли бы помочь починить Вашу гнилую систему и найти Карла и Дамиена.”

“Да помолчи ты.” Королева снова села и надела туфли. “Что ж не думаю, что нам встретятся забавные маленькие человечки или наслышанные морщинистые старухи, так что нам стоит сделать что-нибудь, до того как эти идиоты придумают новую угрозу и вернутся. Думаю, что мне будет сложно выглядеть по-царски невозмутимо если они это сделают.”

“И куда же мы пойдем? Или мы так и будем шататься без цели с этим тупым ведром и заливать себе ботинки?”

Злая Царица почесала самый кончик своего идеального носа. “Ты явно не поняла, как здесь все работает,” - сказала она. “Здесь совершенно иное отношение к причине и следствию. Если у тебя проблемы, ты не ходишь в поисках решения - не приведи Бог. Ты можешь найти неправильное и что тогда? Нет, ты бродишь, пока решение не найдет тебя. А оно найдет.”

Сестрица с отвращением сморщила нос. “Да ну?” - сказала она. “Хотите сказать, Вы просто напоретесь на приключение, которое все исправит. А тем временем просто бродить вокруг и нюхать цветочки.”

“Примерно так,” - ответила Злая Царица. - “В конце концов, если кто-то поместил нас в историю, наверное у него есть для нас какая-нибудь работа.”

“А если мы забредем не туда и нужное приключение не сможет нас найти? Или существует правило, что блуждают всегда на север или что-нибудь такое?”

Царица снисходительно улыбнулась: “Не беспокойся, оно тебя найдет, так же как кошка всегда найдет мышку в маленькой картонной коробке. Для этого система и существу…” - она замолкла. “Существовала,” - добавила она.

“Вот вот.”

“Пока ты ее не сломала.”

“Да. Ладно, я уже все поняла.” Сестрица вздохнула и присела на пень, как она думала, хотя на самом деле это был гигантский гриб. “Суть в том, что мы не в состоянии доверять этой тупой системе. Вообще, если нам и встретятся какие-нибудь приключения, то это будут неправильные приключения. Это,” — добавила она, — “закон вероятности. Или здесь он не действителен?”

“Он здесь действует иначе,” - призналась Царица. “Здесь, если тебя схватил вожак банды и собирается перерезать тебе горло огромным кинжалом, то можешь быть уверена, что тебе повезло, потому что он наверняка окажется твоим давно потерянным братом и поделится с тобой половиной годовой добычи. В эти дни так сложно найти людей, согласных стать бандитами. Считается слишком дорогим удовольствием.”

Сестрица фыркнула, как будто почуствовав запах горелого хлеба. “Это нам не поможет,” - сказала она. “Подумайте, кто, кроме моего брата Карла и Вашего мертвого волшебника, знает хоть что-нибудь об этой ужасной старой системе?”

“Ну думаю, что есть… Хотя, минуточку.” По лицу злой Царицы расплылась улыбка. “Есть кое-кто, кто быть может в состоянии помочь. Это, правда, очень маловероятно…”

“Хорошо,” - твердо кивнула Сестрица. “Значит по здешним понятиям - наверняка. Куда нам? Объясните по пути.”

“Я…” - Царица огляделась. - “Честно говоря, я не уверена. Обычно, понимаешь ли, маленький старичок или…”

“Старуха с хворостом, знаю. Подумайте же.”

“Ладно. Я стараюсь.” Царица закрыла глаза, повернулась три раза, указала в случайную сторону и снова открыла глаза. “Туда,” - сказала она.

“Уверены?”

“Абсолютно,” - ответила Злая Царица, высвобождая подол юбки из куста ежевики. “Пошли же, не зевай. И думаю, что теперь твоя очередь нести ведро.”

Глава 3.

“Опять ты,” — пробрюзжала фея. - “неужели ты никогда не отстанешь?”

Лягушка раздула щеки. “Нет,” - проквакала она. - “Эта такая вещь, называемая долгом. Не думаю, что тебе она знакома.”

“Ошибаешься,” — язвительно усмехнулась фея. - “Свои долги государству я хорошо знаю. Семнадцать процентов на джин, виски, ром и текиллу, двадцать восемь процентов на сигары…”

“Неважно. В этот раз все будет иначе.”

“Да уж,” - язвительно заметила фея, безрезультатно извиваясь между длинными и гибкими лягушачьими пальцами. - “Для начала, я к этому не буду иметь никакого отношения.”

“Ты так думаешь?”

Фея посмотрела в большие желтые глаза лягушки. “Прояви справедливость,” - сказала она. - “Если тебе хочется путешествовать, поедая бабушек, — пожалуйста! Давай! Но только оставь меня в покое, потому что это не моя война, и я не хочу в ней участвовать. Что касается непримиримого конфликта между человеком и зверем, наша роль четко ограничена ограблением мертвых. Хорошо?”

“Нет,” — ответила лягушка. — “Итак, когда я скажу…”

Фея уперлась ногами в зеленый палец и рванулась изо всех сил. Их оказалось недостаточно. “Ты ведь посуди сам,” - сказала она. “Почему ты думаешь, что это сработает во второй раз? Может они и дровосеки, но они не дураки.”

“Может быть, может быть и нет,” - ответила лягушка. “Вообще-то, у меня есть теория, что постоянное воздействие свежей смолы разлагает их мозги. Лишь один способ выяснить.” Он дважды моргнул с лишающей самообладания быстротой. “Короче, кого ты больше боишься — их или меня?”

Фея затихла. “Тогда давай,” — пробурчала она. - “За чем же дело стало?”

“За лучшим настроем. Итак, я хочу, чтобы по моему сигналу ты начала носиться вокруг, крича изо всех сил волк идет, волк идет! Ты справишься, или мне придется вытатуировать инструкции тебе на коленях?”

Фея состроила злобную гримасу. “Должна бы справиться,” - пробурчала она. - “А какая от этого будет польза?”

Лягушка ухмыльнулась. “Потому что, мой дорогой друг по шкале один к тридцати двум,” - сказала она, — “таким образом они будут искать страшного серого волка. Несложно, а, если подумать?”

“Ты - начальник,” - ответила фея. - “Ладно, готова.”

Сработало. Как только фея выбралась из укрытия, дровосеки повскакивали и побежали в направлении, откуда она только что прилетела, в безопасности позволив маленькой зеленой лягушке выбраться из кустов и протиснуться в щель под дверью.

Чудесно! Он пробрался внутрь.

Теперь ему лишь оставалось съесть бабушку.

Прямо перед ним подобно невысокому холму возвышалась огромная черная штука. При ближайшем рассмотрении штука оказалась одной из бабушкиный туфель. И тогда лягушка осознала, что при планировании миссии, она уделила черезчур много внимания тому, как попасть внутрь, и не особо задумалась о том, что будет дальше. Приложив большие усилия при наличии удачи и недели времени, ей как раз удалось бы съесть большой палец бабушки.

Затем земля затряслась. Лягушка попыталась прыгать, но что-то огромное и обжигающе горячее подхватило ее и подняло высоко в воздух. Невольно лягушка закрыла глаза; когда же волчье сознание признало, что эта самовольная слепота вряд ли будет выбрано редактором, как лучшее средство выживания месяца, и послало команду по амфибийным синапсам низкого пошиба, лягушка уставилась в огромное розовое…

Лицо.

“Привет, лягушечка,” - сказал девчачий голос, раскатившись эхом из конца в конец галактики. - “Я Красная Шапочка. По-моему, ты симпатяга. У тебя есть имя, лягушечка?”

Лягущке захотелось зарычать, прижать уши к остроносой голове и оскалиться; ей удалось лишь квакнуть “Ква” очень слабо и брыкнуться. Огромное обжигающее человеческое существо испустило серебристый смешок, грозящий изогнуть небо.

“У, ты такая милая,” - сказал голос. - “Я думаю, я назову тебя Леденец, и ты будешь жить в кармашке моего передника. - “Кто у меня самая милая лягушечка?”

Лицо накрыло его, подобно тому, как ночь накрывает человека, осужденного на рассвете на казнь, и лягушка наблюдала за тем, как в розовой стене плоти появилась щель. Оно открывало рот.

“Идеальная справедливость,” - подумала лягушка, — “Меня съедят.” Вобщем-то, это не такой уж ужастный метод умереть. Если подумать, то пищевая цепь подобна конге латино-американский танец (прим пер) на вечеринке, извивающейся меж брошенных картонных коробок и кусков торта, затоптанных в ковер, и увлекающей всех за собой. Она взяла себя в руки; но не смогла удержаться от спазма ужасающей боли, когда обжигающие поверхностные мембраны всеохватывающего рта прикоснулись к ее коже. Раздался отвратительный чавкающий звук…

И ничего. Ее никто не съел.

Вот тут то все и началось. Клыку показалось, что он наелся бобов, лука и чеснока и проглотил бомбу впридачу, и что его кожа расползается под натиском этого взрыва. Он к тому же падал - девчонка отпустила его - и была оглушена удивленным выдохом. Клык приземлился, но тем не менее почувствовал, что движется вверх, и к тому же стоит на задних лапах. Он рос, черт побери, и с ужасающей быстротой. Он был…

На стене напротив оказалось зеркало. Уже тот факт, что он был в достаточно высок, чтобы заглянуть туда, должен был предупредить волка, что события только что нарушили законы физики и пошли в худшую сторону. Он посмотрелся в зеркало. “Вот ведь блин!” — простонал он.

“Не выражаться,” — предупредила его Красная Шапочка, вытирая рукой губы. - “Бабушка услышит - уши оборвет.”

Он превратился в прекрасного принца. “Превратите меня обратно!” - истерично заорал он, уставившись в зеркало. “Это ужасно! Я не хочу быть одним из этих!”

“Не повезло,” — ухмыльнувшись ответила Красная Шапочка и приближаясь к нему, достала из кармана своего передничка пару наручников и непрятного вида шприц. “Так уж получилось, парень. Зато ты можешь утешиться мыслью, что все это в целях медицинских исследований.”

“А?” — выпучил глаза Клык. - “ты чего это мелешь?”

“О медицинских исследованиях,” - ответила девочка, пытаясь схватить его за руку, от чего он с трудом увернулся. “Эти нехорощие власти запретили нам исследовать лягушек в наших …” (ужасный оскал) “экспериментах. Но, как видишь, мы придумали, как это обойти. Просто преврати лягушку в смазливого парнишку, смазливый парнишка даст согласие на экспериментальный курс лечения и никаких проблем. Теперь, постой смирно…”

Последняя капля адреналина стекла с шишковидной железы Клыка и дала ему взрыв энергии достаточный, чтобы проскочить у девчонки между ног и кинуться к двери. “Зануда!” — прокричала она вслед; затем она швырнула наручники, которые ударили его за ухом, создав противную шишку. К счастью, у него осталось достаточно волчьих инстинктов, чтобы запрыгнуть в заросли ежевики, в которые простой человечишка в жизни бы не залез из страха ужасно поцарапаться.

Некоторое время спустя, он вспомнил, что теперь был простым человечишкой, а еще позже провел пару отвратительных часов, вытаскивая колючки из всяких мест, многих из которых у волков нет.

В полях - грибы; на оживленных улицах — видео-библиотеки, продавцы авторских поздравительных открыток и маленькие, пребывающие в постоянной надежде магазинчики, предлагающие серебро, драгоценности, ароматические масла и диски традиционной тибетской музыки; здесь - замки. Они выскакивают из под земли, растут, процветают; затем, когда их роль в повествовании окончена, они исчезают бесследно, не оставив даже шрама на траве.

Данный замок, в другом конце леса от весьма более солидного владения Злой Царицы, называется Заколдованное Царство номер 2. Его грациозные остроконечные крыши и подобные лебединым шеям башни, подразумевают, что он совместим с хорошим концом, но отсутсвие розовощеких крестьян и оживленых лавок у ворот означает, что до этого конца еще катушка пленки, или, что история еще и вовсе не началась.

Когда Дампи, гном без имени, неуклюже сполз со своего шетландского пони и привязал его к перекладине, у ворот стояло два алебардщика в замысловатых костюмах. Он посмотрел на них, а они на него.

“Ты - гном,” - нервно сказал один из них.

“Ну и что же?”

Алебардщик потеребил рукоятку своего оружия. “И ты здесь один такой, да?”

“По-моему, да.”

Алебардщики переглянулись: “Проходи, друг.”

“Очень вам обязан.”

Он похихикал себе под нос, пересекая двор и начал карабкаться по винтовой лестнице. Он не знал откуда гномы заработали себе эту поразительную репутацию за слепую ярость и умение владеть оружием. Среди пустых картонных коробок и связок старых газет в подвале его памяти завалялось туманное воспоминание, что так было не всегда; воспоминание о временах, когда ему приходилось увертываться из под ног презрительных людей на улицах, о песке в глаза на сотнях пляжах всего измерения, о язвительных намеках на удочки и красные колпачки. Поскольку дальше прошлого четверга он не помнил ( в местном исчислении это и было Однажды), в абсолютных понятиях пользы от этого было мало. Просто в здешних краях у людей была короткая память. Золотая рыбка, которая забывает где была, в течение одного круга по аквариуму сошла бы здесь за базу данных.

В таком случае, задумался он, отдохнув проштурмовав половину головокружительной башенной лестницы, почему же я помню, как помнил то, что уже забыл?

Должна существовать причина. Он почесал голову. Если она и была, то ускользнула у него из головы. Должно быть, она не столь важна.

На верхушке лестницы были еще алебардщики, по обе стороны от двери ведущей в королевские апартаменты. Увидев Дампи, они вздрогнули.

“Все в порядке,” - сказал он голосом, подразумевающим обратное. “Сложите алебарды на видное место, тихо и спокойно, и никто не пострадает.”

Стража так и сделала, опустив свое оружие на землю, как будто это были сахарные трубки наполненные теплым нитроглицерином.

“Чешите отсюда,” - прорычал Дампи. Они убежали.

Да, вот ведь еще. Почему я так странно выражаюсь? Кажется обычно я иначе разговариваю. Несомнненно, очень странно. Да, как факт.

Дверь была незаперта; в конце концов, это всего лишь дверь в личные покои короля и королевы - какого черта ее запирать? Протягивая руку к двери, он услышал голоса по другую сторону. Он немного послушал и улыбнулся. Да, он пришел, куда надо.

“Вольдемар?”

“Не-а.”

“Вернон?”

“Не-а.”

“Виктор?”

“Не-а.”

“Винсент?”

“Не-а.”

“Что ж с В покончили. Ладно. Уолтер?”

“Не-а.”

“Уилберт?”

“Ну уж!”

“Уильям?”

“Не-а.”

Дампи толкнул дверь. В покоях было темно, единственное освещение исходило от нескольких тощих фотонов, которым удалось протиснуться в стенные бойницы, но ему удалось рассмотреть Короля (должно быть Король, раз в короне), его молодую жену, покровительственно зажатого в ее руках младенца и маленького горбатого человечка, присевшего на гладильной доске и болтающего ногами.

“Слушай,” - сказал Дампи, — “ты гном?”

Маленький человечек угрюмо посмотрел на него. “Нет, я Арнольд Шварцнегер, но меня постирали не посмотрев на этикетку. Кто бы ты ни был, ты не мог бы подождать снаружи? У меня деловая встреча.”

Дампи проигнорировал его, прошмыгнул под табуретку и прошагал в комнату, не пропустив того, что Король и Королева сжались при его приближениию “Мне сказали, что в этом замке есть гном,” - сказал он, — “По моему, дружок, к тебе это описание применимо.”

“Здорово! Теперь, если ты подождешь немного снаружи…”

Дампи скрестил руки на своей миниатюрной груди. “Неспроста меня называют Гном Без Имени,” - продолжил он, — “Я…”

Он резко остановился. Королева как-то странно пискнула. Дампи со всего размаху обернулся и сердито посмотрел на нее, а затем снова обратился к маленькому человечку.

“Надо же.” — сердито ответил тот. - “Какое совпадение.”

Дампи наморщил брови: “Только не говори, что ты тоже гном без имени,” - сказал он, — “это как следует все осложнит.”

“Да уж,” - ответил человечек. - “Вообще-то, честно говоря, дело не столько в том, что у меня нет имени, а скорее…”

Дампи протянул руку и приподнял край капюшона, скрывавшего лицо человечка. “Я тебя знаю,” — сказал он, — ” Ты Румпельстилтскин.”

Королева громко взвизгнула и принялась танцевать по комнате, в то время как Король сжал обе руки а кулаки, помахал ими в воздухе и закричал “Ура!” Маленький человечек в свою очередь бросил на Дампи взгляд, способный отравить резервуар.

“Ах спасибо,” - сказал он. - “Спасибо тебе огромное.” Он сполз с гладильной доски, обернулся и злобно пнул ее. “Ты, вообще, представляешь, сколько времени я готовил это дельце? Шесть месяцев тяжелого труда, сидел по ночам и прял золото из соломы, и благодаря тебе, все это только что пошло псу под хвост. Ты законченный…”

Он прервался в основном потому, что Дампи схватил его за лацканы и поднял над землей. “Я бы хорошенько подумал, прежде чем называть меня как бы то ни было, приятель. Поэтому у меня и нет имени. Кажется,” — добавил он, внезапно неуверенный. Он снова поставил Румпельстилтскина на землю.

“Ладно,” - сказал второй гном. - “Но это и к тебе относится, знаешь ли.”

“Да,” - прорычал полный раскаянья Дампи, — “Полагаю, что и мне следует извиниться. Следовало догадаться, что ты все еще крутил свою игру с именами.” Он нахмурился. “Ладно, давай двигаться,” - сказал он взявши себя в руки. - “У меня создается впечатление, что эта публика не очень-то дружелюбно настроена.”

Несомненно, Король и Королева начали ерзать в явно боевой манере. Два гнома направились вниз по лестнице.

“Зачем ты меня искал?” - спросил Румпельстилтскин.

“Ищу стоящих гномов,” - ответил Дампи, когда они вышли во двор. Он был пуст и единственные звуки исходили от поспешно закрываемых ставень и задвигаемых засовов. “Гномов, на которых можно положиться. Они должны быть сметливы, круты и ловки с …” С чем? Внезапно он понял, что не помнит чем дерутся гномы. Вероятно, что-то маленькое; что-то, что можно использовать с разрушительным результатов на лодыжках врагов. “Ловких,” — повторил он. - “По-настоящему ловких.”

“Понимаю,” — задумчиво сказал Румпельстилтскин. - “Сообразительных, крутых, быстрых гномов, на которых можно положиться. Для чего? Собираешься открыть доставку пиццы по сниженным ценам? Такая, что ты просовываешь пиццу под дверь, не дожидаясь, пока заказчик откроет?”

Дампи потряс головой, пытаясь припомнить в чем заключалась работа. “Драться с волком,” - вдруг озарило его. - “Меня наняли, чтобы держать одного волка подальше от трех поросят.”

“И поэтому ты ищешь надежных, ловких, умных, скупых гномов. Не сочти за грубость, но логическая связь от меня ускользает.”

“Не скупых,” — объяснил Дампи, — “а крутых. Типа, знаешь ли … крутых.” Черт подери, он знал, что существует слово получше, слово означаюшее то, что он хотел сказать, но почему то оно не приходило ему в голову. Как будто у дверей его памяти стоял большой толстый полицейский и отказывался впускать его туда без надлежащих разрешений. Он знал, что был в состоянии выражаться более понятно, без этих странных идиом и ужасного рычащего акцента, с которым, как факт, ни один настоящий человек не говорил. “Крутой,” - повторил он, — “ты что, по-гномски не понимаешь?”

Они дошли до ворот. Два стража алебардшика взглянули на них, побросали оружие и попрыгали в ров. “Чего это они?” - спросил Румпельстилтскин.

Дампи пожал плечами. “Просто народ боится гномов, вот и все,” - сказал он.

“А. Почему?”

“Думаю, потому что мы крутые.”

“А. Понимаю, что это может раздражать, например если вы пойдете поесть куда-нибудь, но уж не пугать.”

Дампи сосредоточился. В его мозгах крутился заблудившийся осколок памяти, но он не стоял на месте достаточно долго для опознания. “Ты говоришь, что там, откуда ты родом, народ не боится гномов?”

Румпельстилтскин кивнул. “По сути дела, там все более-менее наоборот. По-крайней мере, я так думаю. Думал. Знаешь, я как-то забыл.”

“Там, откуда ты родом,” - повторил Дампи, — “гномы боятся остальных?”

“По-моему, да. По крайней мере стараются не попадаться им под ноги. Думаю, отчасти это все бездумный фанатизм и размеризм, но в основном, это все же потому, что на нас наступают, не замечая, что мы там. Поэтому мы робкие скрытные существа, живущие в чаще леса и прячащиеся от Большого Народа.”

Дампи был в шоке: “Мы такие?”

“Выходит, да. Трудно поверить, не так ли?” Румпельстилтскин насупился, а затем нахмурился. “Хотя, хочу сказать, так же не правильно,” - продолжил он, выпрямляясь и выставляя вперед подбородок, — “мы же, черт возьми, гномы. С какой стати мы позволяем этим большакам нами управлять? С какой стати они нас не уважают?”

“Верно, черт возьми,” - подтвердил Дампи. “Если тебя не уважают, партнер, то - конец.” Он тоже выпятил свой подбородок, так что на пару они теперь походили на покрытый карликовыми деревьями выступ гранита. “Давай, пошли, зададим им жару.”

“Несомненно,” - ответил Румпельстилтскин, ударив правую ладонь левым кулаком и слегка поморщившись. “Прими во внимание, что нам придется встать на что-нибудь, чтобы дотянуться.”

Дампи рассверепел. “Забудь подобные речи, мистер,” — сказал он. - “Гномы ни перед кем колени не преклоняли.”

“Да, точно. Смысла было бы немного. Ладно, давай научим этих болванов паре вещей.” Он состсроил ужасающую гримасу, зная по какой-то причине, что так полагается. У него заболело лицо и он прекратил.

“Верно,” — Дампи почесал подбородок. “Хотя, конечно же, мы не собираемся терроризировать невинных людей.”

“Не собираемся? Я думал на них легче потренироваться для начала.”

“К черту. Мы подобных вещей не делаем. Мы хорошие.”

Румпельстилтскин моргнул. “Да?” - сказал он. “А.”

“Еще бы! Мы же чертовы герои. Окей, возможно нам приходится временами показывать себя, надавать паре ребят, которые нас не уважают, ну в глубине души - мы лучше всех. В угнетенной ,терзаемой анархией, стране мы - закон.

“Радость-то какая,” — проворчал Румпельстилтскин без энтузиазма. - “Всегда хотел стать таким, когда вырасту.”

“Где-то” — пробормотала Царица, держа по ботинку в каждой руке, — “здесь.”

У них под ногами подобно оставленному без присмотра рагу кипела и бурлила болотная жижа. Скелеты засохших деревьев окутывали клубы плотного серого тумана. Вдалеке, время от времени вспыхивал языками ярко-оранжевого пламени болотный газ. Над их головами, кружила какая-то огромная медленная птица, рассматривая их с особенным интересом.

“Где-то здесь,” - повторила Царица. - “Обычно, разумеется, он приходит ко мне.”

Сестрица застонала и переложила ведро в левую, чуть менее намозоленную руку. Что-то в болотной жиже, которая была ей по щикотку, жевало ее пальцы. “О ком это Вы?” - спросила она.

Царица откинула занавес хилых камышей, потрясла головой, и снова отпустила. “Мой бухгалтер.”

“Ваш бухгалтер?”

“Ну да.” Она сосредоточилась на сухом дереве, которое было выедено временем и неопознанным видом плесени. “Привет? Дома кто-нибудь ? Ну ладно.”

“Ваш бухгалтер?”

“Тебя это удивляет?”

“Извините. Просто звучит как-то невероятно.”

Царица подняла брови. “Ничуть. Спора нет, все эти герои и победители драконов и рыцари в сияющих доспехах справляются с основным контролем вредителей, но в серьезной ситуации необходима серьезная уравновешенная профессиональная помощь. А этот приятель настолько уравновешен, что у него на голове в бильярд можно играть. Если приходится выбирать между ним и средним хорошо вооруженным парнем в коже…”

“Понимаю,” - ответила Сестрица. - “Просто мой дядя Терри бухгалтер, и его контора находится над аптекой на центральной городской улице. Это не похоже…”

“Разные миры, девушка,” — терпеливо сказала Царица. - “В здешних краях это и есть центральная городская улица. Ты бы мне раньше сказала, что ты племянница бухгалтера. Я бы отнеслась к тебе посерьезнее.

“Я…” — Сестрица несомненно сказала бы что-нибудь стоящее о своем происхождении, не наступи она в этот момент на зеленное склизкое бревно и не поскользнись. Раздался ужасный звук глоп и она исчезла в болотной жиже.

“О Боже,” - сказала Царица, вытаскивая ее, — “ведро…”

Она осмотрелась. Будучи легче, чем весьма откормленная девочка-подросток, ведро не потонуло. Оно стояло или плавало на поверхности под углом градусов в сорок пять. В нем купался головастик.

“Черт,” - сказала Царица. - “Еще один кусок потерянных данных. Еще немного и мы можем забыть об этом предприятии. Почему ты не смотришь себе под ноги вместо того, чтобы…”

Сестрица не слушала. Она стояла, уставившись на что-то за царицыной спиной и показывая туда пальцем. “Там,” - произнесла она.

“Гм? О Господи, прямо у нас под носом, а мы не заметили.”

Основание мертвого дерева распахнулось, открыв покрытую ковром лестницу, ведущую вниз в туннель под болотом. Аккуратно отклеив ведро, Царица прошла туда, безуспешно попыталась найти что-нибудь, чтобы вытереть ноги, затем пробежала вниз по ступеням и исчезла, оставив Сестрице следовать за ней.

Лестница оказалась длинной, узкой и темной, а скользкое состояние ее ботинок сделало путешествие интересным. Когда она наконец-то вышла на свет и воздух, то оказалась в помещении пугающе похожем на теплую, солнечную, очаровательно скучную комнату ожидания. Там были обычные пластиковые стулья, обычный столик с зачитанными древними журналами, обычный истощенный авокадо в чересчур маленьком горшке, а за совершенно стандартной приемной стойкой сидела приятная, уютная, средних лет…

“Здравствуйте,” - сказала лепрехунка Злой Царице. - “У Вас время заказано?”

“Боюсь, что нет,” — ответила Царица. - “если он согласится уделить мне минутку-другую, то буду очень благодарна.”

Лепрехунка просияла. “Я сообщу ему, что Вы здесь,” - сказала она и нажала кнопку у себя на столе.

“Я пожалею, что задала этот вопрос,” — пробурчала Сестрица, пока секретарша звонила, — “но разве это не…”

Царица кивнула. “Все они такие. Естественный выбор профессии, если принять во внимание их опыт прятанья котелков с золотом под радугами. Не пялься, это неприлично. Она на тебя не пялится, а ты в здешних краях значительно диковинней, чем она.”

Пока Сестрица размышляла над этим, дверь открылась и - черт возьми, да, — смешной маленький человечек с сияющими глазами, круглыми очками и длинной бородой пожал руку Злой Царицы и спросил о здоровье какой-то старательно запомненной родственницы. Сестрица почувствовала себя получше; это доказывало, что он бухгалтер, даже если он был ростом в 120 см и носил красно-желтые тапочки с колокольчиками на носках. В любой момент, он соединит кончики пальцев и скажет “посмотрим-ка еще разок на числа” и тогда она узнает наверняка.

Она последовала за ними в оффис лепрехуна, который успокоил ее еще больше. Там был стол, за ним удобный стул, два стулообразных орудия пыток перед ним. Там был шкаф для папок и ряды потрепанной справочной литературы; на полу были аккуратно сложены папки, на них лежали дожидающиеся машинисток кассеты, на столе стояли обязательные фотографии типичной жены, ребенка и собаки (присмотритесь повнимательней к этим фотографиям, где бы Вы не были, и вскоре вы поймете, что это одни и те же женщина, ребенок и пес.) Не хватало лишь плоского монитора, — на его месте стояло зеркало в оправе из серого пластика.

“Итак,” - сказал лепрехун, указывая им на понтерские кресла, — “чем могу помочь?”

Злая Царица изобразила на лице выражение обаятельной беспомощности, которое иногда способно лишить жала даже самых закореневших профессиональных консультантов. “Боюсь, я совершила ужасную глупость,” - сказала она, — “и я подумала, не способны ли Вы мне помочь.”

Лепрехун улыбнулся. “Я здесь как раз для этого,” - сказал он. - “И я уверен, что все совсем не так плохо, как Вы описываете.”

Царица глупо улыбнулась в ответ; у Сестрицы был достаточный опыт заработка летних денег у дяди Терри, чтобы понимато, что тактика была совершенно верной, но это не помешало ей почувствовать себя дурно. “Дело вот в чем,” - сказала Царица, — ” Мы, то есть я и она, — нам удалось сломать сеть Зеркал во всем королевстве, а все, что осталось, находится в этом ведре, и мы довольно много пролили. К тому же ее два брата где-то там потерялись, ничего не работает, и мы понятия не имеем, как это починить. У Вас есть какие-нибудь предположения?”

“Гм,” — ответил лепрехун с таким видом, как будто он только что обнаружил морскую змею, обвившую его ложку с супом. “Со всем должным уважением, по моему эта проблема не относится к бухгалтерии. Сожалею, что это звучит столь пессимистично,” — быстро добавил он, увидев, что лицо Царицы упало, как цены акций после весенних выборов, — ” но налоговые преимущества уничтожния системы не столь велики. Конечно,” - продолжил он, — “все это несколько неопределенно, и мне необходимо еще раз взглянуть на цифры…”

(А - прошептала себе Сестрица, — я верю.)

“Вообще-то,” - прервала его Царица, — “налоги у меня сейчас в мыслях не на первом месте.”

Лепрехун посмотрел на нее и моргнул: “Нет?”

“Ну, нет.”

“Ага.” Что-то в его манере указывало на то, что там, откуда он родом сжигали на кострах и за меньшее. “Так чем же могу быть полезен?”

Царица улыбнулась и указала на зеркало. “Я, кажется, помню, Вы говорили, что у Вас есть гм независимая сеть и я просто подумала нельзя ли …”

Лепрехун сурово посмотрел на нее, как будто она попросила позаимствовать его мать для маленького эксперимента. “Я не уверен,” - настороженно сказал он, — “Что Вы имеете в виду?”

“Ничего ужасного,” - заверила его Царица. “Для начала, я подумала, не могла ли я воспользоваться Вашим Зеркалом, чтобы перевести мое гм ведро. Понимаете, там лишь абракадабра непонятных букв, символов, и всяких штучек, а я об этом не имею ни малейшего понятия. В таком виде пользы от него, несомненно, никакой. Если бы нам удалось загрузить его к Вам, то может удастся заставить это все заработать.”

Лепрехун откинулся на спинку кресла и потеребил дужку очков. “Я конечно готов помочь всем, что в моих силах и Вы это знаете,” — сказал он. “Но существуют личные файлы относящиеся к личным финансовым делам моих клиентов…”

“Я не стану подсматривать, честно,” — кокетливо сказала Царица.

“Несомненно.” Лепрехун колебался, явно разрываемый между обязанностью перед своими клиентами и верностью своей Царице. ” К сожалению, профессиональная этика очень строга. В конце концов,” добавил он, почувствовав хороший довод, — “Вы ведь не желаете, чтобы Ваши файлы читал кто попало.”

Царица почему-то крепко задумалась. “Ладно,” — сказала она. - “Тогда Вы сделайте это. Все равно, Вы наверное разбираетесь в этой технике намного лучше меня. Это ведь больше пары минут не займет.”

На этот раз задумался бухгалтер. С одной стороны, рассуждал он, моя мать не на то меня родила, чтобы я занимался системным анализом; с другой стороны, за свою стандартную почасовую оплату, наличными, и скорей всего вперед, он с удовольствием стоял бы на руках на улице, пел серенады под девичьими окнами под аккомпанимент мандолины (мандолина - за дополнительную плату), сопровождал бы неустроенных родственниц на приемы и чистил бы засорившиеся раковины. “Конечно,” - сказал он, налепив себе на лицо улыбку, но быстро убрав ее, пока не застыла. “Я сделаю все, что в моих силах.”

“Отлично,” - сказала Царица. - “Просто как камень с души сняло. Вот ведро,” -она подняла его и осторожно поставила на стол; не пролилось ни капли, зато болотная жижи налипшая на дно ужасно изгваздала толстый слой бумаг. “Вы хотите, чтобы мы подождали вас в приемной, или мы лучше пойдем погуляем на время?”

Лепрехун поглядел в ведро, потрепетал ушами, а потом сел примерно там, где стоял стул. Когда он заговорил снова, то его голос звучал на удивление сконтуженно.

“Здесь может, гм, потребоваться некоторое время,” — сказал он сдавленным голосом. “Возможно, будет лучше уйти и зайти за ним попозже. А еще лучше я дам Вам знать, когда будет готово.”

Царица приподняла бровь. Этот жест шел ей и она это знала. “Каким образом?” — сладко сказала она. “Ведь в Царстве ничего не работает.”

“А.” Лепрехун взглянул на нее, явно думая о чем то другом. “Я э-э пошлю гонца. Вы ведь вернетесь во дворец, полагаю.”

Царица кивнула: “Очень мило с Вашей стороны,” - сказала она. - “Теперь я чувствую себя намного лучше.”

Когда дверь закрылась, а следы на лестнице затихли, бухгалтер встал, задергнул шторы, заглянул под половик и за картину, снял свой пиджак в красную и желтую полоску и ослабил степенный сдержанный галстук, который прятался под рабочей одеждой. Затем он снова заглянул в ведро. Затем он ухмыльнулся.

“Не принимай звонки,” - прогавкал он в микрофон, — “и отмени все встречи на сегодня. Появилось дело.”

“Ну?” — спросил Джулиан.

“Почти готово,” — ответил Юджин с набитым гвоздями ртом. “Осталось лишь подкрутить эту гайку и … Вот, готово. Как тебе?”

Джулиан поднял глаза и увидел очаровательный маленький домик с розами вокруг двери и пряничными окошками с ситцевыми занавесочками, висящий на высоте шести метров под огромным воздушным шаром. “Логика мне понятна,” - в конце концов сказал он, — “Не уверен, как это сработает на практике.”

” Чего тут не понять?” - прокричал в ответ Юджин. “На самом деле, все весьма просто. В следующий раз, когда этот гад примется пыхтеть и дуть, мы просто отрежем якорь и улетим. Да, возможно мы в итоге улетим километров на двести, но я приладил пару ракетных моторов, так что через час будем снова дома. Уж надеюсь, что это сработает,” — эмоционально сказал он. “В твое отсутствие прилетал голубь из страховой компании и они очень недовольны. Похоже, наша угроза перенести свое дело в другое место их больше сна не лишает.”

“Спускайся,” - сказал Джулиан. - “Не хочу показаться нытиком, но по-моему, эта штуковина небезопасна.”

Юджин взглянул на воздушный шар. “Все будет в порядке,” - сказал он. “Но я все равно спускаюсь. Нажми пожалуйста красную кнопку на приборной панели. Она управляет лифтом.”

“Которую? Здесь их две.”

Вдалеке блюдце с тарелкой, несущие по два чемодана, по сумке и по бренькаюшему пакету из магазина Tax-Free остановились, чтобы взглянуть на большую серую сосиску, с которой, похоже, свисал дом. Прохожая кошка начала играть на скрипке “Возьми меня на Луну.”

“Ту, на которой написано лифт,” - прокричал в ответ Юджин.

“Взлет?”

“Нет, Лиииииифт!”

“Прощу прощения,” - проорал Джулиан, в то время как шар резко оторвался от Земли благодаря мощи ракетных моторов. “Похоже, я нажал не на ту кнопку.”

Вдалеке, на холме, кошка отняла смычок от струн и нахмурилась в раздумье. “Я думала, это была корова,” — сказала она.

“Что?”

“В полете на Луну,” — объяснила кошка. “Я читала об этом в газете Ромашка станет первой коровой в космосе. А то, что там висит - это либо очень маленькая розовая корова, либо свинья.”

“Мы ничего не знаем,” - ответила ложка. - “Мы столовые приборы.”

*

Белоснежка распахнула живописные освинцованные ставни своей спальни, облокотилась на подоконник, глубоко вдохнула свежий утренние воздух и подумала Да!

В основном у девушки, пытающейся самостоятельно прожить в Большом Лесу, жизнь непроста. Деление на хищников и добычу неясно. Волки рядятся в овечьи шкуры, модные овцы ни за что не покажутся в чем-нибудь, что не является на сто процентов волчьим, три четверти случаев, где удается удачно отделаться, оборачиваются еще худшими ситуациями, а “жили-долго-и-счастливо” зависит от того где и с кем.

В этот раз все идет иначе, размышляла Белоснежка, возблагодарив богиню покровительницу своей профессии. Наконец-то она приземлилась на ноги а не на задницу. У нее был домик в районе, где не было возможности натолкнуться на своих старых знакомых. У нее была история, совершенная до малейшей детали. Более того, у нее были ребята; первоклассный полный набор достойный серьезного коллекционера. Семь мечтательных таинственных восточных мужчин, все как один джентельмены и ученые, уже слушащиеся ее во всем, автоматически и без вопросов. Естественно, все они были богаты; как и все японцы. Еще несколько недель, чтобы не возникло ни малейшего подозрения, и настанет время прозрачно намекнуть о золотых рудниках, оставленных ей в наследство бедным дядей и о великолепной возможности инвестиций. Черт возьми, рыбы в бочке это Вьет-Конг по сравнению с этими несчастными дураками. Все шло великолепно. Изобилие Шредингеровских кошек и Павловских собак.

Она отошла от окна, предоставляющего завораживающий вид на поляну и на окутанные туманом верхушки деревьев, и проверила содержание своего платяного шкафа. Там было простое белое платье, симпатичное льняное платье с дизайнерской заплаткой на колене, комбинация юбки блузки, в которой она прищла и черный кожаный комбинезон на случай если дела пойдут совсем плохо. Это ей здесь не понадобится, самодовольно заверила она себя, что очень хорошо; В этой штуковине адски жарко и она всегда чувствовала себя в ней как зубная паста во вражеском тюбике.

Она остановилась на льняном платье, как на наиболее подходящим для сегодняшних дел. До сих пор она добилась их симпатии, доверия и дружбы; пора было запускать вторую фазу, чтобы превратить все это в острое отеческое желание защитить, что, из ее опыта, было лучшей подготовкой для аферы. После того, как они пару раз спасут ее от Судьбы Хуже Смерти и поторчат у ее кровати с тем, чтобы увидеть, как она откроет глаза полные любви и доверия, останется лишь составить список покупок.

Она оправила платье перед зеркалом, выпрямила воротничок, приподняла подол и засунула за подвязку маленький никелированный автомат двадцать пятого калибра, который показал себя лучшим другом девушки не в одной переделке. Не то чтобы он ей здесь понадобится; Боже, с этими приятелями работать было сплошное удовольствие, гораздо проще чем с игроками на речном пароходе или с рабочими сиропных рудников, с которыми ей пришлось познакомиться раньше.

Она нахмурилась. Она помнила, что было раньше, очень отчетливо, но подобно старому кино: великолепно освещено, красиво обрамлено и в четком фокусе. Почти слишком четко для реальных воспоминаний, ибо, наверняка, память работает иначе, в ней нет панорамных съемок атмосферных салунов и типичных палаток у кобальтово-синей реки. Слишком совершенно, чересчур. Ей подумалось, что если она будет при смерти и перед ее глазами промелькнет прошедшая жизнь, то явится билетерша, чтобы проводить ее к месту.

Она расслабила мышцы лица и приказала себе не быть такой черт возьми параноидальной. Все будет просто отлично со сказочным концом.

В дверь постучали. Она быстро захлопнула шкаф, проверила подол, вернула своему голосу звук маленькой девочки и сказала: “Войдите.”

Она расслабилась. Это был лишь милый Мистер Акира с ее завтраком на подносе: булочка, свежее молоко, яблоко, утренние Financial Times. Она улыбнулась; он покраснел, низко поклонился, напоролся на сельский засов и удалился.

Поевши и пробежав глазами цены акций, она сосредоточилась и начала обдумывать свой план. Чтобы закрепить свою власть, необходимо, чтобы ее спасли от какой нибудь ужасной судьбы, желательно агрессивных действий посторонних. Спасти от волков? Стоит попробовать, только вот с волками ей раньше не везло; они ее предпочитали избегать, ей так и не удалось разгадать из страха или из профессионального этикета. Человек был бы лучше, если удастся найти такого. Злая мачеха? Ревнивая соперница?

Злая Царица…

Прелестно. Идеальное сочетание секса и политики. Совсем не сложно состряпать историю о несчастной принцессе сироте; этих аристократичных снобов она несомненно привлечет. Оставалось лишь быстро найти Царицу. Здесь могли возникнуть затруднения ибо цариц по почте не заказывают. Но в здешних местах, наверняка поблизости существовала одна. Как минимум одна; то есть ей удастся воспользоваться здоровой конкуренцией и найти лучший вариант. Даже в лучшие времена в бизнесе царил разбой.

Как раз во время она вспомнила, что забыла накраситься. Вздохнув и произнеся проклятие, Белоснежка выдвинула стул, села перед зеркалом и припудрила нос. Когда она восстановила достаточно девчачей розовизны (помнить полегче с редиской и чесночным хлебом) она на минутку замерла, чтобы полюбоваться своим отражением.

Красивая.

Обворожительная. Захватывающая. Потрясающая. Великолепная. Неземная.

Но это ей уже было известно. Было в ее отражении сегодня что-то еще, что-то неуловимое. Она снова взглянула и начала отсекать невозможности.

Дело было не в ней. Дело было в самом зеркале. Оно смотрело на нее.

“Зеркало?” — прошептала она.

Ее отражение спокойно взглянуло на нее. Его совершенные губы раскрылись.

“Запускаю ДОС,” - сказало зеркало. - “Подождите, пожалуйста.”

Брови Белоснежки поползли вверх; их подруги в зеркале остались на месте. Что происходит? И что такое этот ДОС? И почему ее так тянуло спросить…?

“Готово,” - сказало лицо в зеркале.

“Хорошо.” Она глубоко вздохнула: “Гм. Свет мой зеркальце скажи и всю правду доложи. Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?”

Губы отражения на миг сложились в насмешливую улыбку. Затем вернулось прежнее совершенное каменное лицо и ответило:

“Ты, Белоснежка, всех милее, всех румяней и белее.”

Глава 4

“Адово пламя и черт побери,” - сказалафея не трудясь подавить смешок. “Что ж это с тобой приключилось?”

Прекрасный принц оскалился. “По твоему, это смешно, да?” — горько сказал он.

Фея подернула плечами: “Может есть-таки справедливость. Вообще-то, ты бы взглянул на себя - тебе идет. Уж получше, чем лягушачий костюм.”

“Иди ты.”

Прекрасный принц сделал шаг вперед, зашатался и схватился за ствол дерева чтобы сохранить равновесие. Превратиться из волка в лягушку было ужасно, но хотя бы количество ног не изменялось. Внезапный скачок от четвероногого к двуногому был совсем другим делом.

“Полагаю, вот что подразумевается под кризисом личности,” - продолжала безжалостно фея. “По мне, так если ты продолжишь в том же духе, то заимеешь ужасные проблемы с личностью. Впрочем у тебя их и так хватает,” — справедливо заметила она. “Только все это прыщи на заднице в сравнении с тем, что тебя ожидает.

Прекрасный принц выпрямился и вытянул ногу. Его инстинкты надрывно орали, что все это неправильно; Ходьба на задних лапах годится лишь для представлений на вечеринках и ни один уважающий себя волк в трезвом виде не станет даже пытаться этого проделывать. Он проигнорировал дурманящие голоса звучащие у него в голове. Ему предстояло выполнить работу, он и так уже отставал от расписания, его недавние приключения не впечатляли, а в ближайшем будущем его ожидала оценка работы за квартал. Стая не слушала объяснений и не терпела провалов; их не интересовало, что тебя превратили во что-то неприятное, потому что превращение во что-то неприятное само по себе означало целую подкатегорию неудач. Он отлично знал, что скажет начальство: если у тебя хватило тупости на то, чтобы быть превращенным в прекрасного принца, то тебе придется компенсировать это по мере сил. Мы не предоставляем всем равных шансов.

“Пошли, ты,” — прокряхтел он фее.

Она нырнула за шиповник. “Ты оставь меня в покое,” - сказала она. “Оба раза, я выполняла свою часть; это ты все портишь. В любом случае это никак не относится…”

Она не успела окончить предложения так как прекрасный принц схватил ее, сжал руку в кулак, победно рыкнул, а затем принялся использовать нецензурные выражения, потому что понял на собственной шкуре, что человеческим существам не нравятся колючки шиповника. Фея ерзала и извивалась, как кабинетный министр на телевидении, но ей это не помогло.

“Это похищение,” - проверещала она, — “а так же нападение, запугивание и дискриминация этнических меньшинств.”

“Да,” - ответил прекрасный принц, — “А теперь заткнись и не дергайся.”

Где-то через полчаса спотыкания на резиновых ногах, он научился проходить как минимум два метра не падая. Поскольку он шел по лесу, где росло много деревьев, на которых можно было повиснуть, все было не так плохо. Он должен бы быть в состоянии справиться со следующим пунктом плана.

Со временем, затратив много сил и изобразив предостаточно комедии (представьте Джона Клиза, смешно расхаживающего при отсутствии гравитации на хорошо отполированном полу), он достиг опушки леса и посмотрел сквозь низкие заросли на раскинувшуюся далее равнину. Он увидел то, чего искал и хихикнул.

Он смотрел на нечто, что с первого взгляда можно было принять за гигантскую мельницу. У нее были огромные тщательно сформированные лопасти в виде буквы Х, а стояла она на круглой плите, которая, в свою очередь, была зацементирована в землю. Верхняя часть, похожая на соляной подвал, спланированный неграмотным великаном, явно должна была вращаться с ветром. Все это отличалось от обычной мельницы наличием прожекторов, 50-калиберных пулеметов и забором из колючей проволоки.

Несомненно, маленькие вредители постарались.

Клык кренясь, хромая, шатаясь и спотыкаясь вышел из леса, преодолел равнину и достиг калитки в белой ограде. Из укрепленной кевларом бойницы показалась свиная голова, взглянула на него и исчезла. Завыла серена, замерцали красные огни. Под землей послышалась работа гидропроводки и земля расступилась прямо у ног принца, обнажив глубокую яму с острыми кольями на дне.

Прекрасный принц нагнулся, поднял камешек и легонько швырнул его в закрытое стальными ставнями окно.

“Привет,” — прокричал он, — “есть кто дома?”

Он тихо постоял, внимательно вслушиваясь. Вечерний воздух был спокоен и он сумел различить доносящиеся из башни громкие голоса, которые отдавались от стальных ставень и разносились по всей округе.

“Это он,” — прошипел голос, — “я точно знаю.”

“Ерунда. Это человек.”

“Да,” - раздраженно ответил первый голос. - “А в прошлый раз он был лягушкой. Неужели ты не видишь, что это еще один чертов фокус?”

“Ты ведь не уверен.”

“Не уверен? Только посмотри. И заряди пятидесятикалиберные. Я его разнесу на месте.”

Прекрасный принц снял шляпу с торчащим из нее пером и помахал ею. “Вы меня слышите?” - крикнул он, — “Але?”

“Да, но ведь он принц, а мы его хлоднокровно пришьем…”

“Опомнись, Юджин. Он такой же принц, как я Ноэль Эдмондс. А теперь отойди из под прицела. Все что я вижу, так это твой зад.”

Прекрасный принц привстал на цыпочки. “Я ищу поросенка по имени Джулиан,” — крикнул он. “Есть здесь такие?”

Из лазейки в башне высунулся нос ракеты земля-земля вместе с пятачком. Солнце заиграло на кольце в носу.

“А кто интересуется?” — раздался голос из лазейки.

“Вы меня не знаете,” — прокричал принц, — “Я живу по другую сторону леса. Но мне тут встретился говорящий волк и попросил передать кое-что.”

Пятачок исчез, а через несколько секунд снова появился. “Ну и почему же этот волк не смог сам это передать?”

“Он в тот момент попался в медвежий капкан,” — ответил принц. - “Честно говоря, выглядил не лучшим образом. Потерял много крови. Я бы даже сказал, если он не доберется через десять минут до ветеринара, то ему конец. Потому я и хотел бы воспользоваться вашим зеркалом.”

Свиная голова снова исчезла, а прекрасный принц принялся считать до десяти. Как раз когда он дошел до восьми, голова высунулась снова.

“Предположим, ты говоришь правду,” — сказала она, — “и нам нечего бояться. Но с какой стати мы станем помогать этому гаду? Он только и делает, что разносит наши домики. Пусть себе гниет.”

Прекрасный принц нахмурился: “Не очень-то благожелательно сказано, а?”

“Верно. Что с того?”

“Что ж. Справедливо,” - ответил принц, — “Только я-то думал, что вы свиньи выше всего этого. Я ошибался. Постучусь куда-нибудь еще. Ничего.”

В башне умолкли; затем: ” А черт с ним. Ладно, мы закроем ловушки.”

Снова шум гидравлики, в этот раз с чувством. Над утыканным кольями дном задвинулись плиты, а в колючей проволоке появился проход. Прекрасный принц благодарно помахал и приблизился на расстоянии пятнадцати ярдов. Затем он набрал в легкие воздуха…

Когда он ушел, а пыль начала оседать, Джулиан вылез из унитаза, в котором он прятался, и окинул взглядом развалины своего предполагаемого дома.

“Юджин?” — окликнул он. - “Дезмонд?”

Под почти нетронутой картонкой что-то шелохнулось. “Он ушел?”

“Думаю, да.”

Когда первый выдох прекрасного принца достиг парусов, они начали вертеться; сначала медленно и грациозно, затем постепенно набирая скорость до тех пор, пока производимый ими шум сделался невыносимым. Башня несомненно двинулась. Даже больше - она завертелась как волчок на своем бетонном основании под действием парусов. Это было стоящее зрелище.

Затем принц перешел к второй фазе; вдох. Именно тогда множество ставень и других выступов башни бали оторваны и разлетелись по ветру как осенние листья. Ворчанье лопастей переросло в душераздирающий крик, а оси накалились до красна.

Третья попытка удалась лучше. Драматичнее. Просто-таки разнесла дом.

Однако, сначала, башня поднялась в воздух с ужасным треском и стоном измученного металла. Пропеллер превратился в размытое пятно, а визг и стон загнутых лопастей мог бы сварить мозги. А Прекрасный принц все дул и дул, пока что-то в структуре не сдалось с оглушающим треском, а башня неожиданно оторвалась от основания и взвилась в воздух увлекаемая пропеллером. Полторы-две секунды она висела в воздухе как спора гигантского одуванчика, пока гравитация и закон сохранения энергии не напомнили ей, что зданию не пристало подобное поведение и не сопроводили ее вниз. Она приземлилась вверх дном и разлетелась на мелкие кусочки.

“Я знал, что это он был,” — прорычал Дезмонд. - “Я вам говорил, но вы не послушали. Вся эта болтовня, про то что он ожидал от нас большего, потому что мы свиньи; какой человек до такого додумался бы?”

Джулиан избежал его взгляда. “Мне хотелось бы знать как он это делает,” - сказал он. “Сначала волк, потом лягушка, а теперь человек. В каком черт побери виде этот гад покажется в следующий раз?”

Дезмонд выплюнул кусок цемента. “Может бакалавр юриспруденции, по крайней мере это было б честно. Мне хотелось бы знать куда запропали эти два наемных гнома, в минуту нужды? Сколько ты сказал мы им платим?”

“Они вербуют,” - сказал Джулиан. “Нам как всегда не повезло. Честно говоря, я надеялся, что они вернуться быстрее.”

“Недооценили врага,” — пожаловался Дезмонд. “Ты постоянно это делаешь, а мы постоянно оказываемся по колено в обломках.” Он вздохнул, отряхнулся создав облако пыли, которое укрыло его с головой. “Послушайте, я знаю, что вы откусите мне голову, за то что я не игрок, но почему бы нам не поменять места? Узелки на плечи и уйти куда-нибудь, где он не станет к нам приставать. Это было бы гораздо проще.”

“Конечно,” - ответил Джулиан. “Пока не появится такой же как он и не начнет все сначала. Взгляни правде в лицо, Дез. Рано или поздно нам придется остановиться, обернуться и сразиться. Лучше сделать это здесь и сейчас и покончить с этим раз и навсегда.

“Знаешь что, Джулиан? Я просто жду не дождусь, когда тебе в рот запихают яблоко. По крайней мере перестанешь ерунду болтать.”

Джулиан передернул плечами. Кому что больше нравится, конечно. Ему казалось, что он сказал то, что надо, но быть может Дезмонд был прав. Возможно лучше было бы убраться из этого леса или вернуться в хлев к остальным, знающим свое место, свиньям…

“Пошли,” - сказал он, пнув с дороги полоску искореженной стали. “У нас много дел.”

“Больше мощности!” — взревел Барон.

Игорь опасливо подчинился, налегши на огромный рычаг и толкнув его вперед. Яркие синие искры подобные жирным шипящим червям каскадами сыпались с контактов. Где то соединение перегрузилось, но запасные системы и предохранители немедленно принялись за дело; великолепная работа, похвалил себя Барон, этот непрерывный поток энергии, как бы он не издевался над системой. Он наклонился над существом прикрученным к скамье и с голодным видом уставился на циферблаты панели управления.

“Больше мощности.”

Глаза Игоря широко раскрылись подобно раскрытию бутона в замедленной съемке. “Резисторы,” — взвизгнул он. “Они и так на пределе. Они больше не выдержат.”

“Больше мощности.”

Ну да ладно, пробормотал про себя Игорь, он - начальник, предположительно он знает, что делает. Ну а если не знает - что ж. В грядущие годы Катхэн с детьми устроят пикник на развалинах башни на вершине горы, и Катхэн приведет их в выгоревший скелет лаборатории, укажет на человеческий силуэт на каменном полу и скажет “Видите это? Это ваш дядя Игорь.” Бессмертие, в некотором роде. И лучше чем работать на производстве часов с кукушкой.

Он надавил на рычаг, но, сначала, ничего не случилось. Затем где-то за ширмой свинцовых кирпичей что-то загудело, а минутой позже огромный всплеск энергии зародился и начал расти подобно волне на побережье Бонди, за которую любой серфер отдаст жизнь. На впадинах щита заблестели серебряные капельки жидкого свинца.

В нескольких сантиметрах от носа Барона на циферблате дернулась стрелка. “Больше мощности!” — проревел он, громыхнув обоими кулаками по панели и стряхнув чашку (подарок на день Рождения от Игоря заботливо подписанную Лучшему начальнику в мире) на пол. Игорь закрыл глаза, прошептал первые четыре слова Аве Марии и вдавил рычаг до конца.

Из проводов подобно лимонаду из встряхнутой бутылки полилась необузданная мощь. Один из маленьких соленоидов незамедлительно превратился в сияющую лужицу расплавившейся меди; но запасной принял груз на себя и стрелка почти не колыхнулась. На главном реакторе можно было бы кипятить воду, если вы не против попить мерцающего зеленого чая.

“Да!” - прогрохотал Барон,” - “Игорь, оно…”

Не успел он докончить предложения как из небольшой линзы расположенной прямо над скамьей вырвался прямой как дуло язык голубого огня и полностью окутал Существо. Барон закричал и бросился на окутанный пламенем силуэт, пытаясь забить пламя до того как оно все поглотит, но он не успел даже дотронуться до него ибо невероятная сила сбила его с ног и отбросила к дальней стене. Игорь нырнул под стол в то время как циклон концентрированной энергии разрывал платы, вырывал провода и жонглировал ими в бешенном урагане слепящего жара и света вокруг мерцающих очертаний Существа. Это было невероято, поразительно, ужасающе; Шпильберг на свободе в лаборатории спец. эффектов с незаполненным чеком подписанным Богом.

Затем все прекратилось так же внезапно, как и началось. Все огни погасли и лаборатория погрузилась во тьму, освещаемую лишь холодным голубым сиянием вокруг скамьи, на которой раньше лежало Существо. Дым рассеялся и наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающей раскаленной меди.

“Игорь?”

“Барон, Вы в порядке?”

Оба с опаской поднялись и уставились на скамью и источник неземного голубого света. “Ты видел, что произошло, Игорь?” - прошептал Барон. - ” Это пламя… уцелело ли что-нибудь?”

Игорь подернул плечами. “Понятия не имею,” - сказал он , — “я прятался”.

Они вместе приблизились к скамье. По исцарапанной дубовой поверхности танцевало голубое пламя подобно отблеску брэнди на Рождественском пуддинге, а в центре сияния, там, где раньше находилось Существо, проглядывали очертания; несомненно гуманоидные с правильным количеством конечностей и в более менее правильных пропорциях, но…

“Боже мой,” — прошептал Барон. - “Игорь, что мы наделали?”

“Какие такие мы?” — прошептал в ответ Игорь, — “помните, что я лишь рабочая сила.”

На месте аккуратно собранной из кусочков мышц и костей, выисканных из лучших моргов Европы, двух-метровой фигуры, лежал короткий приземистый объект с детскими очертаниями, с похожими на палки руками и ногами и чрезмерно большой головой. На нем были яркие шорты, альпийская шляпа с пером и блестящие черные ботинки. Он был сделан из дерева и был снабжен бодрым выражением лица и симпатичным острым носом.

“Это кукла,” — прорычал Барон.

“Действительно,” - ответил Игорь сдерживая улыбку. Несмотря на всю мелодраму последнего получаса, ему понравился паренек.

“Кукла,” - повторил Барон. “Чертова деревянная кукла. Что же во имя ада мне с ним делать?” Он замолчал. Кукла подмигнула ему. “Ты это видел?” - охнул он.

“Видел что?” — начальник.

“Он мне подмигнул.”

Игорь изогнул шею, стараясь разглядеть получше. “Вы уверены, начальник?” - спросил он. - “Не могу сказать, что заметил.”

“Он шевельнулся, я уверен.” Барон грузно сел на остатки выгоревшей панели управления. ” А может быть радиация расплавила мои мозги. Я готов был поклясться…”

“Привет,” - сказала кукла сев под прямым углом. “Ты мой папочка?”

Барон издал странный звук: удивления, победного ликования и глубокого отвращения одновременно. “Он ожил,” — прохрипел он. “Игорь, ты видел? Он ожил.”

“Да уж,” — ответил Игорь. - “Мы заполучили ходящую, говорящую, двигающуюся, дышащую, живую куклу.” Он закрыл глаза и снова открыл их. “Когда Вы отправитесь сообщать об этом вкладчикам, я хотел бы присутствовать при этом. Можно я возьму Ваши легкие на память?”

“Ты мой папочка,” - сказала кукла. - “Я тебя люблю. Меня зовут Пиноккио и я буду с тобой жить всегда-всегда.”

Барон застонал и закрыл лицо руками; это удивило человечка, потому что он думал, что папочка будет рад его увидеть. Не мог же он ошибаться? Вероятно мог. В этом прекрасном новом мире было столько неизвестного, и наверняка будет здорово познавать его.

Глубоко в его деревянном мозгу, верещал тоненький голосок. Стойте, это неправильно, это нечестно, выпустите меня. Меня зовут Карл и я человек, а где мои брат и сестра? Но дерево всосало последнюю искорку нервной энергии и тусклая вспышка была погашена холодной смолой. “Меня зовут Пиноккио,” - повторил человечек; а если его нос и вырос на пару миллиметров, то никто этого не заметил.

Ты уверен, что мы пришли именно туда, куда надо?” - спросил Румпельстилтскин.

“Полагаю, что…”

В окно одного из салунов Главной Улицы вылетел стул, проделав дыру, в которую вскоре вылетело нечто маленькое и человекообразное. Стул не улетел дальше крыльца салуна, а маленький человекообразный объект, будучи легче, пропутешествовал дальше и долетел до грязной лужи посреди улицы.

“…так.” — закончил Дампи.

Болтающиеся двери салуна раскрылись и огромный мускулистый лысый мужчина в фартуке бармена швырнул на порог крохотную шляпу. Она была примерно конусообразная, подобно узкой части яйца. Она была сделана из желудя.

“И не возвращайся,” — объяснил бармен.

Два гнома подождали пока он ушел обратно внутрь, затем подошли к луже, по которой по-собачьему плыло крохотное существо.

“Приветик,” - сказал Дампи.

“Свали.”

Дампи подернул плечами: “Пытаюсь быть общительным и только, дружок. Ты С Пальчик?”

“А кто интересуется?”

Дампи оперся локтями о колени и наклонился. “Если ты Мальчик с Пальчик, за голову которого обещана награда в $50000 в Карабасе за кражу скота и крупные подлоги, то у меня для тебя имеется работенка. Если нет, то пошел ты.”

“Работенка? Какого типа?”

Румпельстилтскин толкнул своего коллегу в ребра. “Прошу прощения, если я чего-то недопонял,” — прошипел он, — “но разве он не маловат для полезности?”

Дампи ухмыльнулся. “Когда поработаешь с мое,” — прошептал он в ответ, то поймешь что стоящие вещи не всегда упакованы в большие коробки. Это же Мальчик с Пальчик, самый крутой стрелок из тех, кто когда либо чувствовал агорофобию в коробке из-под ботинок.”

Румпельстилтскин пожал плечами. “Полагаю, дело твое. Хочешь, чтобы я его схапал?”

“Даже не думай, приятель,” - предупредил Дампи. “Да он маленький, ну так и пять унций плутона тоже невелики. К тому же, поскольку он маловат - он сможет делать вещи, которые нам не под силу. Знаешь, типа пробираться по вентиляции и подслушивать секретные планы. Кстати о которых, тебе никогда не казалось странным, что нехорошие парни всегда предпочитают устраивать свои стратегические сборы прямо под вентиляторной решеткой? Учти, я вовсе не жалуюсь; просто кажется странным, вот и все.”

“Эй вы!”

Дампи посмотрел вниз. “Ты мне?”

“Да, тебе, высокому ублюдку.”

“Эй,” - нахмурился Дампи. “Меня еще так никто не обзывал. Никто из ныне живущих во всяком случае.”

“Ублюдком, хочешь сказать?”

“Нет, черт побери. Высоким.”

“Хватит острить, пойди подбери мою шляпу.”

Обе брови Дампи поползли вверх. “Ты мне приказываешь, кроха?” — тихо пробурчал он.

Мальчик С Пальчик вздохнул. “Это тебе же на благо. Иди же, не трать времени даром. Или ты стоишь, ждешь, пока разовьешься в сознательную форму жизни?”

Прежде чем Дампи успел завязать ссору, Румпельстилтскин сходил шляпу и отдал ее. Крохотный человечек выхватил ее и напялил на голову.

“Так-то лучше,” — вздохнул он. — “Сюда встроен усилитель звука и универсальный переводчик. Значит вы в состоянии говорить со мной без крика и слышать все что я говорю. Ладно?”

“Полагаю, ч…”

Человечек состроил гримасу, как будто Дампи тыкнул ему в глаз сигаретой. “Не так же громко, ради Бога. Это же чувствительная аппаратура.”

Румпельстилтскин пихнул коллегу в ребро. “Великолепная получается комбинация,” — прошептал он. - “Агресивный, с ужасным характером и слабак. И зачем же он нам? Наводить на врага подлинное чувство безопасности?”

“Заткнись,” - прорычал в ответ Дампи, — “от тебя помощи никакой.” Он наклонился и схватил; человечек попытался было убежать, но указательный и большой пальцы Дампи стиснули его ногу. Он завопил, когда Дампи поднял его, подобно человеку удаляющего муху из тарелки борща, и дал ему поболтаться несколько секунд, а затем уронил его в спичечный коробок и задвинул крышку.

“Как я всегда говорил,” — вздохнул он, — “если тебе не воздают должного уважения, то его надо заработать.”

Слушать громкие жалобы раздающиеся из спичечного коробка было по меньшей мере странно; это заставило как минимум одного прохожего застыть при закуривании сигареты, уставиться на спичку, которую он собирался зажечь, крепко подумать, и положить ее на место промямлив извинения. Тем временем Дампи считал до десяти.

“Ладно,” - сказал он коробку. “Кончай этот ужасный трезвон и я тебя выпущу.”

Спичечный коробок ответил простым языком. Маленькая девочка, продающая спички, которая жалась с несчастным видом в дверях магазина, в результате чего торговля шла на славу, подчеркнуто встала и ушла прочь. Дампи подкинул коробок в воздух, поймал его левой рукой, снова швырнул, переложил за спиной из левой руки в правую, ожесточенно потряс, и уронил на землю.

“Еще не готов?”

“Ладно, победил.”

Дампи подобрал коробок. ” Ты оказался прав,” - сказал он Румпельстилтскину, — “слабак.” Он отодвинул крышку и вытряс человечка себе на ладонь. “Ты берешься за дело или нет?” - спросил он.

“А что, у меня есть выбор?”

“Нет.”

“Умеешь ведь уговаривать, гад.”

Дампи улыбнулся: “Должно быть мое прирожденное очарование,” — ответил он, — “Добро пожаловать на борт.”

“Ты уверена в этом человеке?” - спросила Сестрица, выбираясь из болота к деревьям.

“Зависит,” - ответила Царица, — “от того что ты имеешь в виду под уверенностью. Если ты хочешь знать, уверена ли я в том, что он будет делать, то да. А только это, разумеется, и имеет значение.”

Земля в лесу была покрыта опавшими листьями, которые подобно обоям прилипали к переносному болоту, возникшему у них на ботинках. К тому же начинало смеркаться. Сестрица поежилась, не только от похолодавшего вечернего воздуха. “Возможно, это тупой вопрос,” - сказала она, — “но ты знаешь дорогу домой?”

Королева пожала плечами: “Зависит от того, что ты подразумеваешь под знанием,” - ответила она. “Я неплохо ориентируюсь по сказочным сюжетам, но географ из меня никудышный.”

“Ты когда-нибудь, даешь прямой ответ на вопрос?”

“Зависит от того, что такое прямой.”

Сестрица устало вздохнула. Ее ноги ныли от усталости, а больше всего в жизни ей хотелось оказаться в приятной, теплой, покрытой пеной ванне, но она была достаточной реалисткой, чтобы осознать, что ее шансы найти здесь такое равнялись примерно вероятности выиграть лотерею, не покупая билета. Итак, скорее чтобы забыть о своих ногах, чем из-за подлинной жажды знаний, она спросила Царицу, что та имела в виду под сказочными сюжетами.

“Просто,” - ответила Царица. - “Как я уже сказала, в этой части леса вещи - приключения и все такое - случаются настолько непременно и регулярно, что по ним можно ориентироваться. “Во всяком случае,” - мечтательно добавила она, — “можно было, пока система работала. Например, к этому моменту, мы бы встретили одного сгорбленного старика, раздающего волшебные монетки, трех старух, собирающих хворост, которые рассказали бы нам, что будет дальше, по крайней мере двух бандитов с большой дороги и единорога.

Таким образом, если бы мы хотели дать указания, следующему за нами, мы бы сказали что-то вроде прямо, мимо старика, у третьей старухи повернуть налево, пока не дойдешь до второго бандита, затем иди по запаху до единорога, затем строго направо и ты на месте. Вся прелесть в том,” — добавила она, — “что можно было определить не только местонахождения, но и время суток. Например, если встретился лев с занозой в лапе, то должно быть 12.07”

Сестрица поежилась. “Лев?” — испуганно переспросила она.

Царица улыбнулась. “Не в этой части леса. Здесь только волки.”

“Волки,” - повторила Сестица. Как будто по команде, воздук пронзил протяжный вой издалека. Сестрица взвизгнула и высоко подпрыгнула.

“Успокойся,” - сказала ей Злая Царица, — “в этой части сказки волков нет.”

Сестрица развернулась к Царице , затем отвернулась и показала куда-то. “А это тогда что?” - спросила она, — “Ошибка редактора? Плохая орфография?”

Действительно, в двадцати метрах, наполовину спрятавшись в деревьях стоял большой асфальтного цвета волк, с маленькими красными глазками и набором зубов, за которые зубной фее пришлось бы заплатить пятизначную сумму. Царица легкомысленно взглянула на него и слегка кивнула. “Это ничего,” - прошептала она Сестрице, в то время как волк кивнул в ответ, — “один из наших.”

“Да ну?” — пробурчала нервно Сестрица. - “Откуда ты знаешь?”

“Я устрою тебе простую проверку.” Она протянула руки. “Сколько их?” - сказала она.

“Две.”

“Вот так же я знаю, что это один из наших.”

Сестрица кивнула. Логично. Зависит от того что подразумевается под логикой.

“Ну и что же нам теперь делать? Идти во дворец и дожидаться там, как он сказал?”

“Ни в коем случае,” - ответила Царица, отцепляя репей с рукава. “Это нам совершенно ни к чему.”

“Да?”

“Поверь мне.”

“А почему же это? Нет, сама догадаюсь. Сказочные сюжеты?”

Царица слегка кивнула. “Сказочные сюжеты бесспорно имеют к этому некоторое отношение. Но в основном это все же потому, что во дворце сейчас мыльная лужа глубиной 4 метра. Или ты забыла?”

Сестрица прикусила губу. “Ладно,” — признала она. “Но что ты собираешься делать по этому поводу? Или мы ищем некоего местного агента по недвижимости с тем, чтобы найти другое место проживания?”

Царица потрясла головой. “Конечно, нет,” - ответила она. “Как только систему починят, я буду в состоянии справиться с этим делом ученика волшебника и от него не останется ничего кроме разводов на занавесках. Жизнь продолжается, знаешь-ли, даже в сказке.”

“Ну так что же мы будем делать?” — потребовала Сестрица. “Ходить кругами по этому ужасному лесу, пока не наткнемся на волка, который не из наших? Я думала, что мы таскали ведро к твоему бухгалтеру с какой-то целью.

“Это мы еще посмотрим,” - рассеянно ответила Царица. - “Твоя проблема в том, что ты вся такая прямолинейная.”

“Что?” — нахмурилась Сестрица. “Это комплемент или оскорбление?”

“Прямолинейная, как две коротких доски,” — объяснила Царица. “Ты мыслишь прямыми линиями вместо грациозных кривых. Боюсь, тебя это далеко не уведет.”

“Ха,” - насупилась Сестрица. “Уж лучше быть прямолинейной как доска, чем абсолютно ненормальной.”

Они дошли до небольшой лужайки и в первый раз за долгое время, Сестрица разглядела среди веток кусочек голубого неба. “Где это мы?” - спросила она. “И не говорите мне, что это в какой-то сказке.”

Царица кивнула. “Ты начинаешь соображать,” - ответила она. “Если я сориентировалась правильно, то это небольшое, но важное приключение, которое приведет нас в главную историю. Короткий путь, так сказать.” Она принялась озираться по сторонам в поисках чего-то. “Немного везения и мы отделаемся по крайней мере о двух ненужных эпизодов и пары задержек. Скажи мне если увидишь что-нибудь хоть отдаленно похожее на скромную избушку, а?

Только Сестрица собралась сказать, что такое непросто упустить из виду, как вдруг осознала, что смотрит в упор на маленький живописный домик на дальнем краю поляны. Смешно говорить, что минуту назад его там не было, ибо если он не был построен на спине громадной черепахи, не похоже было, чтобы этот домик был в состоянии удрать. Она его просто не заметила, только и всего.

“Что-то вроде того?” - сказала она.

“Именно,” - весело ответила Царица. “Итак, понадеемся, что сработает.”

Сестрица немедленно почувствовала, как волосы у нее на затылке встали по стойке смирно. “А что будет если не сработает?” - спросила она.

“Нас съедят. Пошли, не кочевряжся.”

Когда они подошли к домику, Царица постучала по выкрашенной белой двери, громко досчитала до двадцати, толкнула дверь и ступила внутрь. Видимо, никто в округе не запирал дверь; вероятно, рассудила Сестрица по той же причине, что пауки не запирают своих сетей. Как только ее глаза привыкли в освещению, она огляделась.

“О нет,” - сказала она попятившись. - “Только не говори мне, что мы действительно там, где я думаю.”

Три стула: большой, средний и маленький. На столе три деревянных лоханки (аналогично), три деревянных ложки (аналогично) и три чашки (аналогично).

“А наверху,” — прошептала Сестрица, — “три кровати?”

“Большая, средняя и маленькая,” — подтвердила Царица. - “Удача нам улыбнулась.”

“Да но как. Я бы сказала в последний раз.”

“Не будь такой нудилой,” - ответила Царица. “Мой старый учитель-волшебник говаривал, что проблема это шанс в забавной одежде, а внутри каждой катастрофы прячется ликование.” Она ностальгически улыбнулась. “У него было полно таких высказываний.”

“Да уж,” - мрачно сказала Сестрица. “Полно - подходящее слово. Ты так и не сказала, что с ним случилось.”

“Тебе не захочется слушать,” — быстро сказала Злая Царица. - “Давай же у тебя есть шанс сыграть главную роль.”

“Мой шанс? Ну уж подожди.”

Не успела Сестрица продолжить свои протесты, как Царица схватила ее за плечо и потащила наверх по лестнице. Как и ожидалось, три кровати; большая, средняя и маленькая с полагающимся розовым покрывалом и соответствующей наволочкой. На подушке лежала измусоленная и очевидно очень любимая гуманоидная кукла с носом-пуговкой. На ней был пиджак с крохотными погонами, прямые брюки в обтяжку и солнцезащитные очки, а ее черные волосы были завиты и уложены. А, подумала Сестрица, которая видела, что-то подобное по телевизору, тедди.

“Что мы здесь делаем?” - потребовала она.

“Хозяйничаем без разрешения,” — ответила Царица, стряхивая облипшие листвой ботинки и плюхаясь на среднюю кровать. “Что же еще можно делать в домике трех медведей?”

“Да,” - настаивала Сестрица, — “но зачем? И если ты скажешь сказочные сюжеты, я скормлю тебе занавески”.

“Ты и какая армия,” — зевнула Царица. “Прости, но лучшего примера сказочного сюжета не придумаешь. Ты только подумай минутку вместо того чтобы ныть. В этом…” - она помахала рукой в воздухе, — “Ну за неимением лучшено слова назовем это измерением, хотя, конечно, ничем подобным это не является. Здесь вещи не случаются в той бессмысленно хаотичной манере, которую видимо предпочитают там, откуда ты. Вещи происходят, потому что в истории есть место или дыра куда они подходят. И широко известно, что если убрать всякие рюшки, то останется около двадцати историй, все остальные - их вариации с выкрутасами. Соответственно все должно находится в подходящей истории иначе воцарится хаос. Вот почему ты и твои отвратительные братья сломали мою прекрасную систему; места вам не было, но вы все равно явились и создали зияющую дыру в середине всего. Так что первым делом, пока я не придумаю, как от тебя избавится, нам придется уменьшить возможный ущерб и найти тебе место. Ну я подумала о твоем поведении - пришла без приглашения, ведешь себя как дома, ломаешь вещи, портишь их; к тому же ты симпатичная девчушка…”

“Эй!”

“Ну и выбор очевиден. Ты Машенька. Просто рождена для этой роли. Кто же еще. И вот мы здесь.”

“Я не симпатичная.”

“Я бы на твоем месте не стала ставить на это много денег,” - ответила с гнусной ухмылкой Царица. “Если бы все зеркала не были бы неисправны, я бы посоветовала тебе взглянуть в зеркало. Ты себя не узнаешь.”

Сестрица инстиктивно схватилась за лицо. Оно показалось более или менее неизменившимся; но поскольку она никогда не проводила ночные часы лежа в темноте и щупая собственное лицо, это еще ничего не значило. Но (теперь, когда Царица упомянула об этом), она ощутила необычную тяжесть в волосах с обоих боков головы; она осторожно пощупала и обнаружила…

“Косички,” - простонала она.

“С большими розовыми бантами,” - подтвердила вредно Царица. “К тому же у тебя большие голубые глаза, веснушки и огромная золотая кудряшка прямо посередине лба.”

“Фу!”

“Ты еще беспокоишься. Тебе то не приходится смотреть на себя. Честное слово, если бы это был Диснеевский фильм, тебя бы выставили за излишнюю слюнявость. Не говоря уж о белокурости, от которой тошнит.”

“Замолчи.”

“Ну да ладно,” —вздохнула Царица, подчеркнуто отвернувшись, — “нехорошо дразнить обиженных, так что я больше не скажу ни слова.”

Она потянулась как кошка, затем села на кровать и снова одела ботинки. “Здесь сделано достаточно,” - сказала она. - “Давай спустимся вниз и начнем ломать мебель.”

Сестрице понравилось вымещать свои чувства на маленьком стульчике, и когда она закончила, оставшихся щепок не хватило бы на завтрак личинке древесного червя. Холодная овсянка интересовала ее значительно меньше, хотя она давно ничего не клала в рот. Она проглотила две ложки, чтобы Царица перестала нудеть, пролила молоко на скатерть и наступила на маленького соломенного ослика, найденного на каминной полке. Последнее, заметила Царица, не отличалось политической корректностью, но Сестрица настаивала, что в ее понятии это была необходимая часть роли. Затем они уселись на два уцелевших стула и стали ждать.

Они с энтузиазмом обсуждали состояние брака Мамы и Папы медведей - отдельные кровати, по мнению Царицы, указывали на то, что дело было на мели, когда дверь открылась. Кто был больше удивлен, Сестрица с Царицей или три поросенка, сказать трудно.

Однако, как бы незначительно это не было, первым заговорил Джулиан.

“О, ради всего святого,” - пожаловался он. “Было достаточно ужасно, когда он был чертовым прекрасным принцем. Но этот костюм, это уже смехотворно.”

Злая Царица открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Разгильдяйство, пожурила она себя. Не продумала план до логического заключения, прежде чем исполнять его. Конечно, в этой сломанной системе и полной сюжетной путанице, Три Медведя были последними, кого следовало ожидать. И, к тому же, совершенно Булева логика покойной системы будучи не в состоянии разыскать Трех Медведей, нашла лучший возможных дублеров - трех пороят. Прекрасно.

“Говорил вам,” — пробурчал Десмонд, устраивая костыль поудобнее. ” Говорил вам, что было безрезультатно бежать в эту глушь, чтобы скрыться от гада. Я за то, чтобы применить план Б и покончить с этим.

Джулиан уставился на него: “План Б? Не слишком ли круто?”

“Нет, давайте же сделаем это сейчас и избавимся от проблемы.”

Злая Царица кашлянула. “Прошу прощения,” - сказала она.

“Заткнись ты,” — рыкнул Десмонд. “Или думаешь, что ты такой, черт возьми, умный оборотень со всеми твоими костюмами. Ну, в этот раз мы тебе покажем где раки зимуют. Теперь наша очередь. Юджин, где этот пульт управления?”

Джулиан попробовал возразить, но нахмуренные морды Десмонда и Юджина остановили его. “Дес прав,” - сказал Юджин протягивая своему брату маленькую черную пластиковую коробку с красной кнопкой сверху. Да, дом взлетает на воздух и мы вместе с ним, но по крайней мере этот гад отправится с нами. По крайней мере он не сможет терроризировать других свиней, как нас.”

“Прошу прощения”, — настойчиво повторила Злая Царица. Она почувствовала, как вспотели ее ладони; явный знак того (как говаривал ее старый учитель-волшебник), что огромный до черта шанс спускался на нее с большой высоты. “Я думаю, здесь какая-то ошибка.”

Десмонд лишь рассмеялся. “Да уж, волк,” - мрачно сказал он. - “И ты ее только что сделал. Юджин встань возле двери, на всякий случай, чтобы он не удрал.”

Злая Царица признала решающее слово; маленькую незаметную группку букв, легко запрятанную в поворотах диалога он. “Извините, что прерываю,” — ласково сказала он, — “но я не он, а она. И вот она тоже. Две “она””.

“Фигня,” - презрительно ответил Юджин. - “Ты волк. В девичей шкуре,” — добавил он невозмутимо. “Приготовся умереть, козел.”

“Ну уж подожди,” — Сестрица встала, споткнулась, закачалась и схватилась за стол, чтобы не упасть. “Не знаю, кто вы такие и что вы собираетесь делать, но я тут не причем, понятно? Я лишь невинная гражданка. Я даже не отсюда. Если вы хотите сотворить с ней что-нибудь ужасное, — пожалуйста, но…”

Джулиан слушал ее, двое других - нет. Десмонд, в частности, полностью сосредоточился на кнопках пульта управления, который он держал в левом копытце. “Вооружен и готов,” - хрипло сказал он. “План Б готов к старту. Это гораздо лучшая вещь… Цитата из “Двух городов” Дикенса”

Окончание его уместной хотя и предсказуемой цитаты было заглушено шумом взрыва.

Глава 5

“Снова.”

Лицо в зеркале мигнуло, возвращаясь в позицию, занимаемую им на несколько секунд раньше. “Ты, Белоснежка, всех милее, всех румяней и белее.”

“Я так и думала, что ты это сказало,” — ответила Белоснежка. “Тем не менее,” - продолжила она, — “никогда не мешает убедиться лишний раз в таких вещах. Что ты, черт подери, такое?”

“Неправильная команда или имя файла,” — строго ответило ее отражение. - “Пожалуйста, попытайтесь снова.”

Хотя отражение оставалось с вытянутым лицом, сама Белоснежка скалилась как жаждующая собака. “О Боже,” - сказала она радостно, — “только не говори мне, что мне удалось проникнуть в систему этой стервы. Это было бы ценно. Ты там, идентифицируй себя.”

Почти незаметное подергивание челюстной мышцы выдало неодобрение отражения. “В данный момент работает система Зеркала 3.1, включающая программы Магия для Зеркал и SpellPerfect7. Предупреждение: эта программа защищена международным авторским правом. Любое непозволенное воспроизведение или передача этой программы может привести к …”

“Достаточно,” — Белоснежка набрала в легкие воздуха и медленно выдохнула. Такого она никогда не представляла даже в своих самых фантастичестких мечтах; легендарная система Злой Царицы пракически у нее в руках, позволяя ей управлять всей выдуманной конструкцией лежащей в основе ее мира. Ну, ехидно сказала она сама себе, в домик Дракона-отмстителя приходит киберпанк. С ухмылкой на одном из ее лиц и постным выражением на другом она откинулась на спинку стула и подумала, что бы ей сделать.

С чего начать? Глупый вопрос.

“Ладно, ты,” - сказала она бодро, — “Для начала, я хочу, чтобы ты открыло мне счет в швейцарском банке и заплатило в — дай-ка подумать, немецкие марки или доллары? Давай пока в долларах. Пожалуйста, пятьдесят миллионов долларов. Далее…”

“Неправильная команда или имя файла. Пожалуйста, попытайтесь снова.”

Милое (всех румяней и белее) лицо Белоснежки исказила злость. “Что?” - резко спросила она, — “Ты со мной, дорогуша, не шали. Первое: пятьдесят миллионов долларов. Второе…”

“Неправильная команда…”

“Заткнись ты.” Или следовало сказать, закрой мой рот? Неважно. Единственное, что имело значение, так это то, что командовала здесь она, а зеркало должно было делать, что говорят. “Почему я не могу попросить денег?”

“Запрошенная операция не характерна. Маршрут не найден. Попробовать снова или отменить?”

“Черт.” Об этом она не подумала. Чтобы воспользоваться системой Злой Царицы, надо стать Злой Царицей. Интересная дилемма для человека, которого интересовали лишь деньги, а не власть, не слава и не портрет на почтовых марках. К тому же, если собираешься стать Злой Царицей, то издавать свой профиль на марках необязательно разумно. Граждане в итоге не будут знать на какую сторону плевать.

Это не то что бы ее останавливало; просто здесь явно было над чем поразмыслить. “Пауза,” - сказала она; ее отражение в зеркале было заменено на обычные умопомрачительные подвижные геометрические узоры. Она встала и подошла к окну.

Внизу, в саду, мистер Мироко, мистер Хирошиге и мистер Никко стояли и смотрели, как молодой мистер Акира полол грядку с репой. Белоснежка нахмурилась; что-то в этой ситуации было непонятно и ее это настораживало. Если бы ей удалось вспомнить, как она, вообще, сюда попала…

“Вот так,” - донесся до нее по ветру голос мистера Мироку, — “Теперь ты начинаешь понимать. Будь тяпкой.”

Если я собираюсь стать Злой Царицей, размышляла Белоснежка, то, естественно, мне понадобятся верные прислужники. Будет ли такая работа по плечу этим ребятам? Они гарцуют вокруг в доспехах и размахивают огромными мечами, так что, предположительно, квалификации в этом отношении у них хватает. Просто они такие…

Она встряхнула головой, села за туалетный столик и стукнула кончиком пальца по зеркалу.

“Зеркало,” - скомандовала она, — “Кто я такая?”

“Ты, Белоснежка, всехбелее, всех румяней и белее.”

Белоснежка кивнула. “Ладно,” - сказала она, — “С этим мы уже разобрались. Права ли я в предположении, что я теперь Злая Царица?”

“Идентификация подтверждена. Доступ предоставлен ко всем системам.”

Ура!

“В таком случае,” — продолжила Белоснежка, — “что же случилось со сте… то есть, кто Белоснежка?”

“Неправильная команда или имя…”

“Ладно, ладно,” — Белоснежка посмотрела вверх и оперлась подбородок на костяшку указательного пальца. Ей ни к чему задавать этот вопрос. Она знала. “Все это неважно,” - сказала она. “С чего бы нам начать?”

Отражение не то что бы просветлело; она все еще смотрело на нее как владелец дорогого ресторана, у которого она заказала яичницу с картошкой. Но наметилась небольшая оттепель, как будто зеркало признало, что они смогут работать вместе.

“Запускаю ДОС.”

“Пожалуйста.”

Потому что если Зеркала опять включились, то они будут в состоянии починить все полетевшие настройки. Белоснежка снова окажется в компании семи гномов, а не самураев. Поскольку она была теперь не Белоснежкой, а Злой Царицей, ее это не касалось. С гномами окажется нынешняя Белоснежка. Найди гномов, найдешь и Белоснежку. Если ей это понадобится; в конце концов, зачем мучиться? Конечно, было бы характерно послать своих семерых прислужников за головой Белоснежки на заостренном коле, но это не впишется в ее стиль. Покуда девчонка не вмешивалась в ее дела, Белоснежка ничего не имела против коллеги профессионала. Лес достаточно велик для двоих.

“Зеркало,” — скомандовала она, — “найди Белоснежку.”

“Непра…”

“Зеркало,” — предупредила она.

“Ищу.”

Ага. Это было хорошо. Зеркало ее боялось. Необходимый первый шаг в управлении технологии заключался в установке взаимного недоверия.

“Белоснежка в данный момент находится в домике Трех Медведей, в лесу.”

“Спасибо. Покажи мне домик Трех Медведей.”

Обычные щелчки и помехи; затем отражение как-то гнусно заулыбалось.

“Домика Трех Медведей больше не существует.”

“Кто сидел на моем стуле?” - спросил Медвежонок, поднимая обломок ножки стула.

“Знаешь,” - ответил его отец, копаясь в развалинах, — “по-моему, в данный момент, это самая незначительная из наших проблем.”

Медвежонок кивнул, его нос был мокр от слез. От милого уютного лесного домика осталась лишь груда развалин и несколько обугленных головешек. Это несомненно загораживало сломанный стул и оскверненную овсянку.

“Кто, черт возьми, это мог быть по-твоему,” - спросила Мама Медведь, доставая из под рухнувшей крыши чудом уцелевшую соусницу. Папа Медведь пожал плечами.

“Мог быть кто угодно,” - сказал он. - “Организация Освобождения Фей, Активисты за Права Гномов. Какая разница, какие именно ненормальные? Давай, посмотрим найдется ли здесь достаточно ткани на палатку.”

Мама Медведь вздохнула. “Об этом читаешь,” — сказала она, — “но почему-то никогда не предполагаешь, что это может случиться с тобой. О Господи, мамин чайник.” Она показала отколовшуюся ручку, всхлипнула и уронила ее. “Неважно,” — храбро сказала она, — “это лишь вещи. Все целы, и это главное.”

Три медведя покопались еще немного. “Боже,” - воскрикнул Папа Медведь, размахивая синей чашкой, на которой весьма неуверенно было что-то нарисовано. “Моя коронная чашка. Полагаю, что ее вручил мне мой Дядя Пэдди, когда я был еще медвежонком.”

Мама Медведь прицокнула языком. “Следовало догадаться, что с ней ничего не случится,” — ответила она. - “Пятнадцать лет, я пыталась подстроить этой чашке несчастный случай. Она, должно быть, железная.”

“О,” - Папа Медведь, казалось, обиделся, — “Хочешь сказать, она тебе не нравится?”

“Терпеть никогда не могла этого ужаса, если хочешь знать. Но ты никогда не спрашивал, так что я молчала.”

Папа Медведь пожал плечами. “Ну,” - сказал он, — “по крайней мере у нас осталась одна чашка. В Антарктике живут бедные голодающие медведи, у которых нет даже этого.”

“Передай им тогда, что они могут забрать твою коронную чашку. Пожалуйста.”

Из кустов на краю поляны эту сцену наблюдали три поросенка и пытались не чувствовать себя ужасно виноватыми.

“Готов был поклясться, что это был наш домик,” — прошептал Юджин.

“Заткнись и не дергайся,” - ответил Джулиан, поправляя узел на временном гипсе на руке Юджина.

“Признаю, впрочем, что и я обманулся,” - признался он. - “Это недостаток этих чертовых заказных работ — все выглядят одинаково. Как бы там ни было, мы знаем какого это, когда твой дом взрывают, и это не конец света. Хотя бы раз, это были все же не мы. Будем благодарны за это.”

“И мы избавились от волка,” - радостно сказал Дезмонд. - “Получил по полной, дружок. Такого он пережить не мог.”

“Да, верно,” - сказал Джулиан. - “Похоже старый мистер Солнышко наконец-то получил свое. Послушайте, парни, если это не наш дом, то знает ли кто-нибудь, где может быть наш?”

Юджин пожал плечами: “Это милый маленький домик на полянке посреди леса,” - ответил он. - “Это сужает круг поиска примерно до пятидесяти тысяч возможностей.”

“Интересный оборот, однако,” — заговорил Десмонд. - “В смысле, что это мы разнесли домик. Кажется, технически это называется, перемена ролей.”

“Может это как-то связано с теми странностями, которые происходят в последнее время,” — предположил Джулиан. “Знаете, как в госпитале с Шалтаем-Болтаем и с Джеком и Джилл. Внезапно многие вещи встали с ног на голову.”

Братья уставились на него.

“Значит ли это, что нам придется ходить и взрывать чужие дома?” - спросил осторожно Десмонд, — “Просто, не думаю, что у меня хватит дыхания.”

Джулиан на минуту задумался. “Не знаю,” - сказал он. - “Может быть. Я не очень уверен, как эти вещи работают. Добавит, впрочем, нового ужаса к самозащите.”

“Что?”

“Если кто-то на тебя нападает, а ты их убиваешь, то ты обязан встать на их место,” — объяснил Джулиан. - “Если теперь так, то я предпочитаю, чтобы меня съели на месте. Что,” — добавил он задумчиво, — “то же самое, но наоборот, ведь. Поскольку ты - то, что ты ешь, но ты не ешь то, что ты. Я брежу?”

“Да.”

“Прошу прощения, кончаю. Ну,” - сказал он, подтягивая последний узел на гипсе, — “как ты себя чувствуешь?”

“Ужасно.”

“Ну, ничего не поделаешь. Пока придется потерпеть. Предлагаю подождать до вечера и постараться найти наш домик.”

Другие свиньи пожали плечами. “А что ж,” - проворчал Юджин. - “Домой-то спешить ни к чему.”

“Что ты хочешь сказать?” — поинтересовался Юджин.

Юджин задумчиво сдвинул брови. “До меня только что дошло,” — сказал он, — “Если нам действительно удалось избавиться от этого волка, то чем же нам теперь заняться? Сколько себя помню, мы строили домики, который это гад сдувал. Если его не стало…”

Джулиан уставился на него. “Уж не хочешь ли ты сказать, что скучаешь по гаду?”

“Не знаю. Просто задал простой вопрос. Я лично считаю, что староват для смены карьеры.”

” Какая-то мысль у него есть,” - согласился Десмонд.

“Ну так и у лысого ежа она есть,” — ответил Джулиан. “Что с того? Никто не сказал, что мы не можем продолжать строительство домов только потому, что их некому сдувать. Только подумайте. Строительство домов, которые простоят до утра. Я думал, что вас эта идея привлечет.”

“Есть в ней некая привлекательная новизна,” — признал Юджин. “Хотя понравится ли она, еще посмотрим. Надо же как-то проводить время.”

Джулиан грубо хрюкнул. “Разве вы не понимаете,” - сказал он, — “мы добились своего. Сделали то, что пытались сделать с незапамятных времен. Выполнили цель своей жизни. Убили злого серого волка, и теперь мы свободны. Жить долго и счастливо. Разве не так кончаются истории? Разве не так?”

Двое других поглядели на него, как будто он только что свалился с неба и приземлился им под ноги. “О чем это он?” - прошептал Десмонд, — “Не нравится мне, когда он говорит всякие странности.”

Юджин пожал плечами. “Полагаю, это потому, что он младший,” - ответил он. - “Ты же знаешь, как оно с выводками… Я хочу сказать, что младшему даже выживать не полагается. Иногда у них от этого странности с головой.”

“Эй!” — гневно окрикнул своих братьев Джулиан, в то время как они ласково посмотрели на него с видом, говорящим, что они не паковали его в усмирительную рубашку на месте только потому, что у них ее не было. “Повежливей,” - продолжил он, — “я все еще здесь.”

“Да конечно же,” - ответил Юджин. - “Как скажешь. А может,” — добавил он громким шопотом, — “удара по голове достаточно или чего-нибудь в этом роде. От этого люди начинают себя странно вести, но иногда выздоравливают.”

Джулиан на минуту задумался. Его голова была полна странных мыслей, которых там не было еще минуту назад, хотя ему казалось, что они были там всегда.

Как будто он забрался на чердак после того как прожил в доме пять лет и нашел массу старых коробок, оставленных предыдущими владельцами. В данном случае Джулиану показалось, что на ящиках было написано что-то типа ЖЕЛЕВЗРЫВ - ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО, что не особо помогло.

Внезапно, он осознал, что находится в сказке. Что такое сказка, и какое практическое значение имело нахождение в таковой, он не был в точности уверен; в его мозгах болтались кусочки информации подобные обрывкам бумаги, оставленный на ветровом стекле автомобиля липким штрафом, достаточные, чтобы понять, что это было что-то важное, но недостаточные, чтобы выяснить что именно. Как будто он когда-то знал эту сказку, но забыл девяносто процентов; весьма важные куски вроде начала, середины и конца. Если бы он мог, то удалил бы все немедленно, но его никто не спрашивал. Это было похоже на то, что в середине интересного детектива вам сказали бы, кто убийца; вы предпочитали бы остаться в неведении, но ничего поделать — не можете и все тут.

А затем он подумал: детектив?Что такое детектив? Ему показалось, что он почти в состоянии разглядеть как обрывки памяти несутся по водостоку и булькая исчезают в забвении и, исчезая , гнусно подмигивают.

Это глупо, пробурчал он про себя. Возьми себя в руки. Сделай вид, что ничего не происходит. Иначе, тебя в лучшем случае отправят в дом запутавшихся свиней, а в худшем окажется, что там тебе и место.

“Извиняюсь,” - сказал он, — “так, размышляю вслух, не обращайте внимания. Просто хотел сказать,” — продолжил он, оглянувшись украдкой, чтобы проверить, что было куда бежать в случае чего, — “почему бы нам не продолжить строительство домов и не посмотреть, что из этого выйдет? То есть, что нибудь да произойдет. Всегда так бывает.”

Юджин и Десмонд осторожно посмотрели друг на друга. “Думаю, он хочет сказать, что он не сумасшедший,” - сказал Юджин. “Не очень то я ему верю.”

“Я тоже,” - ответил Десмонд, — “По-моему, нам следует посадить его в мешок и показать кому-нибудь. Знаешь, где-нибудь, где в этом разбираются. Ярмарка, что-ли?”

Десмонд кивнул: “Слышал об этом как-то. На ярмарках есть люди, которые о свиньях знают все. Они даже в состоянии сказать сколько ты весишь на вид. Думаю, они поймут, что делать.”

Все еще улыбаясь, они принялись наступать, а Джулиан попятился. Как раз когда Юджин, заверив его, что все это для его же блага, попытался схватить его за ногу, а Десмонд, объясняя, что они лишь пытаются помочь, пытался ударить его по голове поленом, он кинулся между ними, увернулся от размахивающих копытц, и задал деру.

Бухгалтер сел и уставился на ведро.

Он предпринял всевозможные меры предострожности чтобы ему никто не мешал (осторожность присуща бухгалтерам как блохи кроликам); у него было достаточно времени, чтобы сделать дело добротно, как полагается. Он знал, что подобные возможности встречаются лишь раз в жизни, и было бы чрезвычайно глупо испортить все излишней поспешностью.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, но это не помогло; он все еще был настороженным и нервным, в состоянии совершенно не подходящем для предстоящей работы. Ему было необходимо что-нибудь успокающее, знакомое, ласковое, усыпляющее. Он снова открыл глаза, потянулся к ближайшей полке, и взял попавшийся под руку том законов налогообложения.

“Одной из характерных черт схемы Д случая III - прочитал он вслух, предоставляя своему языку возможность ласково произнести каждый слог, — это провизия в секциях пятьдесят два, пятьдесят три и семьдесят четыре Закона о Налогообложении 1970 года, касающаяся вычета и сбора налогов у источника. Платеженик получит сумму, вычтенную у источника… Лучше, гораздо лучше. Он почувствовал приятной онемение разливающееся по его шее и плечам, некий восхитительный наркоз; теперь ему надо быть осторожным, чтобы не погрузиться в ту уникальную полудрему, в которой проводит большую часть своей жизни любой человек, связанный с налогообложением, нечто посреди треугольника, образованного скукой, сном и смертью. Ему было необходимо расслабиться, но не настолько.

Когда он почувствовал, что время пришло, он аккуратно закрыл книгу и медленно положил ее на свой стол, постаравшись, чтобы края книги были параллельны краю стола; затем медленно с нарочитой неторопливостью лунатика на почасовой оплате, он еще раз глубоко вздохнул, выдохнул, и наклонился над ведром.

Зеркало, - сказал он.

Его собственное лицо, вылитая карикатура сухой груши моргнула в ответ, подавила зевок, наморщила нос и пробормотала Запускаю ДОС тихим блеющим голосом, прежде чем закрыть глаза и съехать вперед на пару сантиметров. С минуту, бухгалтер ощутил глубокое смущение по поводу того, что его отражение было больше похоже на него, чем сам он. Затем, когда отражение захрапело, он напряг мышцы горла и сухо кашлянул. Отражение снова открыло глаза, посмотрело на него, как будто вопрошая, почему он посчитал необходимым оторвать его от столь прекрасного сна ( Я знаю, этот сон, подумал сочуственно бухгалтер, о уменьшении стоимости продажи собственности ассоциации с помощью прибыли полученной от серии взаимосвязанных продаж деловых прав в течении двух отчетных лет подряд.) и пробормотало Подождите, пожалуйста.

В бухгалтерском мозге вспыхнула крохотная искорка волнения, но он призвал на помощь выработанный годами профессионализм и подавил ее. представителям его профессии волнение и энтузиазм были так же необходимы как голодная крыса в морге, и большую часть своего непростого ученичества они проводили учась подавлять подобные эмоции. Поговаривают, что единственный способ вызвать у бухгалтера оживленную реакцию это убить его и прикрепить два электрода к его стопам; немногие знают, что бухгалтеры рассказывают об этом с гордостью.

Он послушно подождал, и, когда уже было сам заклевал носом, заметил легкое движение на поверхности воды, маленькие волны, как будто в ведро уронили камешек, но только эти круги начинались у краев и сходились к середине. Круги постепенно успокоились и сошлись в точку в самом центре ведра, превратились в крошечного жука плавунца, зависли на пару секунд в воздухе, а затем медленно разошлись, рассылая по поверхности воды следующую серию волн, на этот раз в привычном направлении. Когда процесс повторился четыре или пять раз, бухгалтер кивнул, пробормотал чуть слышно заставка, соединил кончики пальцев и уселся ждать.

Готово.

Бухгалтер подпрыгнул; слова его похитили оттуда, куда попадают все хорошие бухгалтеры перед смертью, и с минуту он не мог вспомнить, где находится. Затем он увидел отражение и выпрямился.

Зеркало, - сказал он.

Отражение поглядело на него без всякого выражения.

Зеркало, - повторил он, — собери базу данных всех финансовых документов относящихся к следующим лицам. Первый: Али Баба. Второй: Алладин. Третий: Разбойник, Соловей. Четвертый…

Список был длинным, но в конце концов бухгалтер преодолел его, проверил и перепроверил свои рукописные бухгалтерские книги, сверил с другим списком, хранящимся в запертом ящике стола, в последний раз проверил на всякий случай, потому что не верил во всякие случаи, а затем прошептал Удалить файлы.

Волны снова заходили, послушалось бульканье и тихий всплеск, а затем отражение вздохнуло, сонно клюнуло носом и сказало Сделано. Бухгалтер попросил подтверждения, получил его, и позволил себе с удовольствием потянуться, скрипнув суставами. Затем с улыбкой скромного удовлетворения тем, что только что удалил все записи своих важнейших клиентов из Департамента Доходов, он склонился над письменным столом, уронил голову на руки и заснул.

Отражение осталось на месте. Ему, вроде, было все равно; похоже его вполне устраивало бездумно смотреть в пустоту. Оно было уже расстаять в кружках, когда поверхность воды что-то потревожило. Лицо изменилось; оно перестало быть отражением бухгалтера, и стало симпатичным личиком, ярко розовым, сверкающим и расписанным, с двумя черными точками вместо глаз, смазанным ртом и длинным носом. Голова как-то неуклюже и механически крутилась из стороны в сторону. На ней была альпийская шапочка с пером.

Помогите, - сказало лицо.

Ничего не произошло. Лицо снова искуственно огляделось.

Помогите, - повторило оно.

Бухгалтер дернулся и закряхтел во сне. Ему приснилось, как кто-то попросил его сделать что-то, чего он делать не хотел, а когда он спросил сколько этот кто-то готов был заплатить, то ответа не получил. Он снова закряхтел и его губы шевельнулись.

Помогите, - в третий раз сказало лицо; бухгалтер рыкнул и сел, глаза все еще крепко закрыты, так как сам он все еще крепко спал.

Подождите пожалуйста, - прорычал он.

Набор выражений деревянного лица, естественно, ограничен, но ему удалось выразить радость, покачав головой из стороны в сторону. Ну же, - сказал он, — У меня не так много времени, а эти два умалишенных могут вернуться в любой момент. Пожалуйста, поторопитесь. Пожалуйста.

Но сочуствия нелегко добиться даже от бодрствующего бухгалтера, не говоря уж о спящем; по мере трудности нечно среднее между его зубами и деньгами. Короче ни в какую.

Вы просто должны помочь мне, - умоляло лицо. - Меня зовут Карл Вильсон и меня здесь быть не должно, честное слово. На самом деле я застрял в этой деревянной кукле в этой жуткой лаборатории, как из плохого ужастика, они подключали ко мне провода и пускали ток, а я всего лишь врубился, чтобы даром поиграть в компьютерную игрушку. Даже Микрософт с людьми так не поступает. И вообще, это была идея моей сестры, а не моя, так что если кто и должен здесь быть…

Для помощи, - сказал бухгалтер ровным жужжащим голосом, — выберите соответствующее зеркало и нажмите f1.”

“Да уж,” — провыло деревянное личико, выражая усталось и безнадежность, дергая головой в разные стороны. “Скажи мне как без мыши и клавиатуры.”

Для помощи выберите соответствующее зеркало и нажмите f1.”

“Да нет же, у меня нет на это времени,” — огрызнулось деревянное личико. “Хотя подожди-ка, ладно, попробуем кое-что. Запусти распознаватель голоса.”

Бухгалтер не шевельнулся. “Чтобы запустить распознователь голоса, выберите соответствующее зеркало и нажмите f9.”

Лицо замоталось так, что голова почти отвалилась. “Да, но как?” - потребовало оно, — “слушай, не вредничай.”

“Неправильная команда или имя файла.”

“Ладно, ладно.” Лицо резко наклонилось вправо, чтобы создать впечатление Сосредоточенности.

“Начнем с очевидного. Выбери соответствующее зеркало для распознавания голоса.”

Рот бухгалтера скривился на пол-миллиметра прежде чем тот ответил “Ошибка, Маршрут не найден.”

“Ты вшивый…” - лицо повернулось на 180 градусов, маневр от которого человеческий позвоночник сломался бы. “Они идут сюда,” - прошипел он, — “Барон и его уродливый друг. Давай же, ты обязан… Ах, покинуть Зеркала.”

Лицо с всплеском исчезло, а поверхность воды медленно покрылась кругами; сначало в одном направлении, а потом в другом, как приливы и отливы океанов крохотной планеты. Выражение лица бухгалтера смягчилось во что-то походящее на улыбку, в то время как маленький паучок, болтающийся на конце паутины, упал ему в ухо.

Человек чесался еще больше чем лягушка.

К тому же, пробурчал себе под нос, тоскливо глядя на свое отражение в луже, это выглядело глупо. Конечно, бывали времена, когда любому уважающему себя животному приходилось встать на задние лапы; чтобы открыть дверь или достать что-нибудь с нижней ветки дерева. Но вид проводивший всю свою жизнь на задних лапах был смешон и все тут, презренный как круглый пакетик для чая - какие-то торговые представители решили, что если до этого еще никто не додумался, то следует попытаться. Было бы достаточно, если бы это были какие-нибудь природно тупые, деморализованные особи вроде птиц и рыб ; но чтобы волка насильно и нежданно зашили в обезьянний костюм и заставили шататься по округе на половине лап было почти невыносимо. Хотя он знал, что это не поможет, ему очень хотелось запрыгнуть в лужу и валяться, пока Человек не смоется.

Итак: важнейшая задача, избавиться от него. А для этого ему нужно найти ведьму.

Ха!

Типично, рассуждал Клык, мрачно тащась на двух ногах по пыльной дороге. Обычно шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться в этой части леса на ведьму. Потряси любое дерево и с него свалится ведьма. А теперь, когда он активно разыскивал одну из них, где они все?

Затем он свернул и оказался перед весьма запущенной башней, ссутулившейся среди деревьев, как притворяющийся страусом космический корабль, а остатки его безошибочного волчьего обоняния почуяли свежий ветер. Насыщенную, плесневую, неприятную вонь; застывший жир, немытая человечина, йод, кошачья моча, лук, и какие то дешевые духи от Джорджио Армани, все вместе это явилось бы достойным оружием на поле боя. Ведьма.

Клык глубоко вдохнул и чихнул. Еще один определенный минус человеческого тела было его ужасное обоняние; чтобы получить достаточно информации, было необходимо вдохнуть количество воздуха, достаточное для того чтобы поднять в воздух небольшой воздушный шар.

Ведьма была наверху башни, а башня была естественно заперта. Запрокидывая голову, Клык постарался найти доступные окна, удобно расположенные водосточные трубы, пожарные выходы и даже (не станем забывать само собой разумеющееся) открытую дверь, — какою-нибудь лазейку. Ничего: самые нижние окна находились на пятом этаже, а тяжелые ставни были решительно закрыты. Ну да ладно, сказал себе Клык, ведьм-то много, а шея у меня одна. Он печально покачал головой и уже было потрусил прочь, когда что-то свесилось из башни до уровня его подмышек. Веревка.

Уже лучше, но вот только с какой стати здравомыслящая ведьма станет бросать веревку вместо того, чтобы просто спуститься и открыть дверь? Лень одолела? Странное чувство юмора? Он задрал голову и увидел, что веревка свисала из самого верхнего окошка башни; подъем будет головокружительный, и он не был уверен, что умеет лазать по веревкам в человечьем обличье. К тому же, сама веревка была какой-то странной. Вместо обычного грубого серого материала она была сплетена из каких-то тонких желтых нитей. Волос, даже.

Веревка из волос; что ж, ведьмы - народ чудной, к тому же, как водится, не сильно богатый. Стоило еще вспомнить, что человеку, живущего на вершине очень высокой запертой башни возможно делать было нечего, кроме как плести отбросы парикмахерской в длинную белокурую веревку. Это объясняло сам состав веревки, но не то почему она внезапно возникла у него под носом. Стоило так же подумать над старой стайной поговоркой, что если враг тебе предлагает средства передвижения, то их лучше не трогать, потому что, это наверняка ловушка.

Благоразумие диктовало, что без особых доказательств, он должен был считать каждого встречного не-волка скорее врагом, чем другом. Однако из любопытства, он протянул руку и слегка дернул за веревку.

“Ай!”

Голос раздался с заоблачной высоты и ни в коей мере не подходил, ведьмам, встречавшимся Клыку. Он был юный, девчачий и серебристый, а потому, скорее всего, от его обладательницы Клыку будет столько же пользы сколько от картонной отмычки. Ему искал чего-то древнее и морщинистое и особенно старушачье, а не какую-то длинноволосую девчонку.

“Извиняюсь,” - проорал он в ответ.

Веревка поползла вверх по стене; очевидно ее владелица не верила, что он не станет дергать ее снова. Он посмотрел ей во след, а потому был в идеальном положении, чтобы рассмотреть содержимое фарфорового сосуда, которое вылили из окна невидимые руки и которое выплеснулось прямо ему на голову. Мокрое и вонючее. В некотором смысле туалетная вода. Он закрыл глаза, ругнулся, и пошел прочь. На повороте он едва увернулся от яблочного огрызка, пущенного ему вслед, а затем от старого башмака и кофейной чашки. Все вместе они явно составляли намек.

“Ладно, уже,” - заорал он, когда намек был подкреплен половиной кирпича и испортившейся неделю назад порцией макаронного сыра, — “Я ухожу…”

“Помогите!”

Услышав второй голос он застыл на месте; как оказалось на свое счастье, ибо кто-то швырнул старую сковородку, которая пролетела у него под носом по траектории, явно расчитанной на его продвижение вперед, и если бы он так и двинулся, то уже лежал бы без сознания.

“Помогите! Помогите!”

А вот это, улыбнулся про себя Клык, уже лучше. Грубый надтреснутый, с одышкой, скрюченный старый голос, не просто особенно старушачий, а очень даже старушачий; владелице этого голоса было не меньше ста пяти лет и она вполне могла оказаться подружкой месяца текущего номера журнала “Ведьма.” Инстинктивно увернувшись от яйца настолько старого, что его мог бы снести археоптерикс, Клык поспешил обратно к основанию башни, навес у которого смог бы предоставить ему некоторую защиту от летающих предметов домашнего хозяйства, и где он мог бы составить план действий.

“Отвали,” - взвизгнул первый, серебристый голосок, — “Убирайся, пока я не спустила собак.”

Конечно, сказал про себя Клык, ей неизвестно. Так что все в порядке.

“Я тебя предупреждаю. Ну ладно же. Сюда, Звездочка, Маковка, Снежинка! Фас!”

В метре слева от него дверь со скрипом отворилась и из-за нее выскочили три огромных ротвейлера с прижатыми ушами и свешенными языками. Клык дал им возможность подойти вплотную, а затем лучшим своим парадным голосом рявкнул “Равняйсь!”

Собаки скользя затормозили, взрыв холмики грязи своими растопыренными когтями. Когда они остановились, все сидели абсолютно прямо, грудь вперед, подбородок к груди, а на тупых собачьих мордах выражение “О Боже, что мы наделали.” Клык тихонько досчитал до пяти и сказал “Вольно”, причем собаки моментально легли.

“Ладно, идите,” — пробурчал он, и ротвейлеры поспешили обратно в башню. У Клыка было достаточно времени чтобы проскользнуть за ними до того, как дверь захлопнулась.

“Ты там,” - проворчал он, — “Где ведьма?”

Ближайший пес снова застыл по стойке смирно, поднял свою кривую переднюю лапу и указал на винтовую лестницу. Клык кивнул, пробормотал, “Продолжай дежурство” и помчался по лестнице, прежде чем кто-либо из этого трио собачьих придурков оценит ситуацию. Прирожденный инстинкт - это вещь, но лично он не стал бы доверять псу по кличке Снежинка.

И возможно правильно; где-то наверху лестницы надрывался серебристый голосок: “Звездочка! Маковка! Что вы там внизу делаете, вы несчастные твари?” с такой желчью, что будь он псом (даже по кличке Снежинка) - он исполнил бы приказ ни минуты не колеблясь.

Он завернул за угол и снова оказался на свету; отвернувшись от перил, он увидел прямо перед собой самую прекрасную девушку в мире. Стройная как березка, с поразительно синими глазами, ртом, как розовый бутон и золотыми волосами, которые спадали ей на плечи подобно хрустальным водам горного ручейка…

Клык инстинктивно бросился в сторону под слабую защиту дверного косяка. Если бы он полагался лишь на человеческие рефлексы, ему бы было не выжить; в данном же случае, на него посыпались осколки камня, в которые превратил этот косяк автомат девушки. Затем послышался щелчок и опустошенный магазин грохнулся на каменный пол. Клык вскочил и проскользнул в дверной проем прежде чем она успела взвести курок, но все равно опоздал. Он увидел ее милое личико, и тупое оружейное дуло , из-за сгорбленных плечей и уродливого, морщинистого, крючковатого носа, до смерти испуганной старухи, которую девушка из-за его медлительности смогла использовать вместо живого щита.

“Отойди, Шарик, или бабуле достанется,” - прорычала девушка. Затем она вскинула ружье и прицелилась в него; он мимолетно увидел в кружке прицела голубой глаз, а затем выправка и инстинкт самосохранения заставили его уносить ноги в обратном направлении.

Чудесненько, — ворчал он себе под нос, в то время как новая очередь раскрошила камни в сантиметре от его головы, ситуация с заложниками. Еще одна ошибка и у меня на руках будет еще один медвежий пикник. Он заставил себя успокоиться. У нее была заложница, автомат и преимущество знания местности. Ну и возможные сюрпризики типа гранат. Зато у него…

… был коробок.

Да. Что ж. Можно сказать, что это не гарантировало взаимного уничтожения. Но в данной ситуации коробок был на триста процентов лучше чем совсем ничего. Он покопался в кармане, нашел коробок и отодвинул крышку, молясь, что недавние акробатические трюки не раздавили его содержимое в лепешку.

“Сгинь,” — прошипела фея.

“Заткнись,” - посоветовал Клык, — “И послушай. Там наверху сказочная принцесса с автоматом. Она держит ведьму в заложницах. Мне понадобится твоя помощь.

Из глубин коробка послушалось противное ехидное хихиканье. “Согласна, что тебе необходима помощь,” - сказала фея, — “но поскольку я не имею научной степени в острых расстройствах личности, то моя помощь тебе вероятно ни к чему. Теперь отвали и оставь меня в покое.”

“Я…” - слова Клыка заглушила очередь автомата, а свинцовый град сбрил еще один кусок косяка. “Договоримся так.,” - сказал он, — “Делай, что говорю и мы квиты. Можешь идти. Свободна и независима. Как тебе?”

Из коробка послышался тихий и ясный неприличный звук. Клык потерял терпение и вытряс содержимое коробка на ладонь, в результате чего фея описала сомерсальт и очутилась между его указательным и средним пальцем.

“Ай,” — заорала фея, — “Ты меня сдавил!”

“Знаю,” — ответил Клык, — ” но далеко не так сильно, как хотелось бы. Теперь послушай.”

Пока он объяснял фее, что надо делать, очередной стук по каменному полу возвестил о том, что сказочная принцесса вставила новый магазин и приготовилась возобновить разгром.

“Все поняла?” - прошипел он; затем не дожидаясь ответа, он расставил пальцы и дунул изо всех сил. Фея взвилась в воздух как кусочек паутины и улетела из вида визжа проклятия.

“Ты, в дверях,” — раздался серебристый голосок, — “У тебя единственный шанс. Выходи сейчас же с руками на видном месте, и …” Серебристый голосок оборвался и перешел в приступ кашля, предполагавшего, что девушке было не меньше сорока; в этот момент Клык бросился из укрытия за автоматом. Ему без труда удалось схватить его, но в то же время…

“АААААААааааааааааааааааааа!” - сказал серебристый голосок, а затем далеко внизу раздался глухой шлепок. Осторожно положив оружие на пол, Клык нагнулся над перилами и посмотрел на случай если она держалась за край и болталась как сдвиг Допплера; но беспокоиться не стоило. Далеко внизу лежало нечто похожее на куклу Барби, которую только что переехал грузовик. Что ж, справедливо, пробурчал себе под нос Клык, чем симпатичнее, тем тяжелее падают. Он обернулся и …

“О господи,” — пожаловался он, в то время как старуха ткнула ему в живот дуло автомата. “Я только что спас тебя, старая сенильная дура.”

“Верно,” - признала ведьма, — ” поэтому я тебя еще не пристрелила. Пока,” — добавила она сжимая артритным пальцем курок. - “Но ведь у тебя на то была причина. Прекрасные принцы ничего просто так не делают.”

“Ладно,” - устало вздохнул Клык. “Кончай тыкать в меня этой штукой, и я расскажу.” Он кивнул в сторону перил. “А то пойдем трудным путем,” — многозначительно добавил он.

Ведьма передернулась. “И ни к чему угрожать,” — квакнула она, — “Я всего лишь старая беззащитная женщина, пытающаяся позаботиться о себе. “Слушай,” —спросила она, — “И как же это тебе удалось?”

Клык потряс головой и ухмыльнулся. Не так уж впечатляюща была это улыбка, реклама зубной пасты вместо былых покрытых пеной клыков, но он все еще умел насторожить. Старушка ругнулась и опустила оружие, но не выпустила его из рук.

“Не спеши,” - огрызнулась ведьма, — “какая именно помощь тебе требуется. Ведь…”

“Такая, тупица!” — сказал тихий пронзительный голос где-то рядом с бабушкиным ухом; и пока она ожесточенно озиралась, пытаясь понять откуда он, Клыку удалось дотянуться до оружия и выхватить его у нее из рук. Ехидно хихикая, фея соскочила у нее с макушки и перелетеле подобно маленькой невзрачной моли на запястье Клыка. “Ты у меня в долгу,” - сказала она радостно, — “Снова. Когда все это кончится тебе придется купить мне Unigate (?).”

“Может и куплю”, — согласился Клык. “Итак,” - продолжил он, вешая автомат на плечо, — “хватит кривляться и давайте займемся делами. Ты ведьма, верно?”

“Ничего плохого в этом,” — проворчала карга. “Раньше неплохо прокормиться можно было в здешних краях, пока…”

Клык пристально посмотрел на нее: “Пока что?”

Ведьма на минуту задумалась, а потом пожала своими тощими, как вешалка, плечами. “Понятия не имею,” - сказала она, — “поживешь с мое, станешь забывчивой.”

Клык нахмурился; что то проклевывалось из яичной скорлупы его головы, но он не мог разобрать что именно. Он не стал мучиться. “Короче,” - сказал он, — “ты - ведьма. Ты умеешь превращать людей во всякое такое?”

Снова движение костлявых плечей. “Конечно,” - ответила ведьма, — “я то уж подумала, что ты чего сложного попросишь.”

“Злых серых волков?”

“Просто как в туалет сходить,” - ответила старушка. “Готов?”

“Как только так сразу.”

Ведьма кивнула. “Готово,” - сказала она, — “Видишь. Говорю, ничего сложного.”

Клык оглядел свои ноги, руки, а затем и живот. “Жду не дождусь,” - сказал он, — “когда же ты превратишь меня в …”

“Вуф!”

Он завертелся как волчок. Рядом, сверкая на него злобными красными глазищами, сидел самый большой, злобный и страшный волчище, которого он когда-либо видел. В то же время он осознал, что фея уже не сидела у него на запястье.

“А,” - сказала карга, — “Ты хотел, чтобы я тебя превратила в …”

“Значит так,” — зарычал Клык, оторвавшись от волка. “Ты превратишь ее сейчас же обратно в фею, а меня обратно в волка, а я за это отложу твои уроки полета. Договорились?”

“Ладно,” - проворчала ведьма. - “Фею первой, это проще. Ты,” - прорычала она, вытянув длинный отвратительный ноготь, — “кончай быть волком. Видишь?” — добавила она в то время как волк внезапно засосался обратно в крохотную оболочку феи подобно пяти кубометрам серой массы выпихнутой в разбитое окно самолета. “Просто. С тобой, конечно, несколько сложнее, но… Минуточку,” - старушка поглядела на него в упор. “Я тебя знаю,”-сказала она, — “Ты ведь это он, не так ли? Тот самый страшный серый волк, я эти противные глазенки узнаю где угодно. Что это ты расхаживаешь разодетый в Прекрасного Принца?”

Клык вздохнул: “Поверь, хотелось бы мне самому знать. Но какая разница…?”

Ведьма на шаг отступила. “Скорее я с тобой в аду встречусь,” — прошипела она, протягиваясь к своей черной остроконечной шляпе и вытаскивая десяти-сантиметровую шпильку. “Я не имею дела с Волчьей Стаей.” Она сорвала шляпу и из под нее полилась невозможно длинная коса, все цвета спелой пшеницы (только над корнями надо было бы поработать). “Пока, мент,” — прошипела она, быстро обмотала конец косы вокруг стоящей в сторонке горгульи и изящно закрепила узел. “Может я и злая волшебница, но не настолько.”

Прежде чем Клык успел что-либо сделать, она вскочила на перила, держа косу в обеих руках. Он постарался схватить ее, но промахнулся; вместо этого он поймал косу и начал тянуть ее, чтобы достать ведьму наверх. Слишком поздно; веревка тонкого плетения выскользнула у него из рук, мучительно обжигая ладони, и как только он ухватил ее покрепче и был готов к новой попытке, Он услышал снизу металлический звук ножниц. Когда он потянул за веревку, она выскочила на него, как мигрирующий лосось, а на другом конце остался лишь кусок черного вельвета и немного перхоти.

Глава 6.

В наиболее мрачные моменты своей жизни Сестрица иногда пыталась представить себе какого это умереть, и ей удалось изобрести весьма отвратительные сценарии; но никакие ее выдумки не были так удручающи, как реальность, которая заключалась в том, что смерть была, как жизнь, только еще хуже. Ее это открытие не обрадовало. Мало того, что это было ужасающим кошмаром, это было еще и отвратительным месивом. Если в этой экономике и существовала какая-то реабилитация для инвалидов или ненормальных, то уж на то, чтобы разобраться со смертью никого не хватило.

“Уй,” - сказала она поэтому; а так же “Фу!” Затем она снова открыла глаза.

Открывшаяся ее глазам картина была более менее идентична той, что она увидела в свои последние, как она предполагала, моменты на Земле; беспорядочный усеянный обломками кратер на месте взлетевшего в воздух домика трех медведей, у котором находилась сама Сестрица и Злая Царица. Никакого показа прошедшей жизни перед ее глазами, никакого длинного темного туннеля со светом в конце, — ну просто никаких спецэффектов; и вот она снова здесь, единственная заметная разница заключалась в точке зрения (она смотрела на все это сверху, хотя, видимо, с небольшой высоты) и в чувстве головокружения, которое, она искренне надеялась, скоро пройдет.

“Вот ты где,” - раздался голос снизу.

“Я ненавижу это,” - ответила Сестрица, не глядя вниз, — “Я хочу, чтобы меня перевели. Либо пошлите меня куда-нибудь поприятней, либо отпустите меня обратно. И,” - добавила она, припоминая тактику, которая всегда помогала ее матери, — “я требую сейчас же поговорить с менеджером.”

“Чего ты несешь?”

Тогда она поняла, что голос ей знаком. “Они и до тебя добрались,” - сказала она мрачно, — “Не обижайся, но я очень надеюсь, что это не означает, что мы теперь застрянем здесь на все времена вместе. То есть, я уверена, что ты думаешь также и что если мы обе напишем официальную жалобу здешнему начальству…”

“Да замолчи ты,” — вздохнула Злая Царица, — “ты начинаешь действовать мне на нервы. И слезь с этого идиотского дерева. У меня болит шея уже от того, что мне приходится смотреть на тебя.”

Сестрица осторожно проиграла в голове еще раз последние несколько предложений и наконец пришла к заключению, что самое важное в них слово, возможно, самое важное слово услышанное до сих пор в ее жизни, было “дерево”. Затем она поглядела вверх.

“Я ведь не мертва, не так ли?” - сказала она.

“Нет, если только они не изменили критерии с тех пор, как я последний раз читала их рекламный проспект,” - ответила Злая Царица. “Пока ты там, посмотри, не попадется ли тебе ярко красная левая туфля с маленькой медной пряжкой и пятисантиметровым каблуком. Она должна валяться где-то здесь, если, конечно, она не испарилась во время взрыва.”

Как только новости просочились сквозь слой шока и замешательства, похоже, обмотавшего ее мозг, Сестрица взвизгнула от радости. “Мы пережили взрыв,” - сказала она, — “Разве это не удивительно? Я была совершенно уверена, что умерла.”

“Опять ошиблась, значит,” - сказала Царица, удрученно снимая оставшуюся туфлю, — “Когда ты наконец-то действительно умрешь, не забудь завешать свою коллекцию чудовищно идиотских ошибок нации. Будет жаль если ее поделят и распродадут по частям.”

“Как мне спуститься с этого дерева?”

Царица фыркнула от избытка эмоций. “Говорю тебе в последний раз,” - сказала она, — “я не энциклопедическое издание. Откуда мне знать? Попытайся поизвиваться и доверь остальное притяжению.”

“Не могу. Я упаду и ушибусь.”

“Подумать только, какая трагедия! Слушай, если тебе поможет, ты вроде повисла на ветке, за лямку своего передника. Теперь, когда ты в совершенстве владеешь относящейся к делу информацией, наверняка, остальное просто.”

Сестрице это похоже не сильно помогло; она помахала руками, поняла, что пользы от этого мало и принялась очень громко вопить “Помогите!” Злая Царица уже была готова швырнуть в нее оставшейся туфлей, когда в голову ее на цыпочках прошмыгнула идея, оставив на ее лице широченную улыбку.

“Мне только что кое-что пришло в голову,” - сказала она, — “Тебе нравится на этом дереве?”

“Что? Конечно нет? Что за идиотский вопрос?”

“Итак, эта ситуация делает тебя несчастной, да? “

“Да.”

“Иными словами,” - продолжила Царица, радостно хлопая в ладоши, — “ты в беде. Так что все в порядке,” — добавила она, устраиваясь поудобней, насколько возможно в данных обстоятельствах. “Теперь нам остается лишь ждать.”

Сестрица перестала вопить и с неприязнью взглянула на ее: “Ждать?” сказала она, — “Ждать чего, пока дерево сдохнет и свалится? Или ты ожидаешь стада добродушных жирафов?”

“Перестань щебетать и посоображай,” -строго ответила Царица, — “В беде. Девушка. Ты. Кто-то обязан проехать мимо…” Она умолкла, взглянула на солнце, и посчитала. “В любую минуту,” - радостно заключила она. “И если нам повезет, то мы окажемся в следующей стадии сказки. Воздам тебе должное, мой не очень то стойкий дружок, раз в кои веки, ты сделала что-то полезное.”

“Что ты …? А, понимаю.”

Царица кивнула. “Сказочные узоры,” - сказала она. - “На каждую девушку в беде обязательно найдется герой, который придет ей на помощь.Второй закон Ньютона, приспособленный к сказочной среде. Это может не сработать только в том случае, если ты свалишся с этого дерева до того, как он поспеет сюда, так что ради бога, не дергайся. Хотя,” - добавила она уверенно, — “если ты упадешь с него, то, наверняка, сломаешь ногу, что тоже подойдет для беды, так что это будет не полная неудача.”

Спустя четверть часа, Царица сказала: “Уже скоро.”

Через полчаса Царица сказала: “Приедет с минуты на минуту, я уверена. Должно быть, задержка связана с неполадками в системе…” Она неокончила предложения, потому что мучительно очевидный промах просунул голову в прореху в ее логике и показал ей язык.

“Абсолютно,” - сказала Сестрица. “Система не работает. Более того, насколько я понимаю, большинство вещей встало задом наперед. Что означает,” - продолжила она, — “что где-то там в лесу на кухонном столе стоит рыцарь в ярко начищенных доспехах и ждет, пока мы не прийдем прогнать мышь. Все ведь испорчено, не так ли?”

“Не обязательно,” - ответила Царица, причем в ее голосе прозвучало больше оптимизма, чем убеждения. - “На самом деле, кто ее знает. Нам остается лишь проявить терпение и…”

Услышав ужасное слово терпение, Сестрица принялась извиваться и вертеться, скорее от получаса неподвижности, чем от искреннего убеждения, что это поможет. Пока она это делала, произошло две вещи: ветка, на которой она висела треснула; и рыцарь в сияющих доспехах выехал на полном скаку на поляну, удирая со всех сил от компактного дракона, который быстро догонял его. Он стрелой вылетел из-под деревьев и проскочил мимо Злой Царицы, подобно ныряющему с обрыва леммингу из нержавеющей стали. Соответственно, когда ветка сломалась, Сестрица свалилась с дерева, прямо на приятного дракона с пружинистой шеей.

Она-то ничего не сломала.

“Ну только посмотри, что ты наделала,” - простонала Злая Царица. “Ты его убила. Черт, только этого нам не хватало. Тебе придется притвориться, что он овец беспокоил или что-нибудь такое. Ну вот посмотри, сюда идет владелец несчастной твари. Лучше предоставь это мне.”

Она встала и постаралась изобразить на лице негодование скотовладельца; но ей оно не понадобилось. Рыцарь, направивший коня на полянку, проехал мимо, не заметив ее, соскочил с коня и поклонился Сестрице, которая все еще лежала на основательно мертвом драконе и наблюдая обалденный феерверк. Рыцарь снял свой шлем, положил его на траву, и нежно поднес руку Сестрицы к губам.

“Моя героиня,” - пробормотал он.

“Шутишь,” — прошептал Румпельстилтскин в зачарованном ужасе.

Дампи сурово посмотрел на него: “Разве я похож на шутника?” - прорычал он и треснул дверным молотком по ярко раскрашенной двери.

“Нет,” — признался его коллега, — “но ты же меня знаешь - прирожденный оптимист. Ты ведь не собираешься всерьез нанять … ну… одного из этих,” — добавил он тихо. “Это просто не …”

“Заткнись.”

“Ладно,” - сказал покорно Румпельстилтскин, — “только потом на меня не сваливай, вот и все.”

Дампи не обратил на него внимания и поднял молоток, затем остановился, потому что дверь распахнулась открыв маленький, лохматый, усатый нос, сопровождаемый парой ярких и враждебных круглых черных глаз. “Дети и животные,” — пробормотал чуть слышно Румпельстилтскин, но Дампи притворился, что не слышит.

“Приветик,” - сказал Дампи, протянув руку. Крот посмотрел на нее, фыркнул и немного отступил.

“То есть,” — не унимался Румпельстилтскин, — “чем бы он там не был, он не гном, как ты его не рассматривай. А я думал, что смысл всей этой затеи, если, конечно, считать, что таковой имеется…”

“Я сказал, заткнись,” — рыкнул Дампи. “Скажи, дружище,” - обратился он к кроту, который вопросительно смотрел на него, как будто пытаясь понять, для чего тот сотворен, — “Я ищу крота. Это случайно не ты?”

Крот наморщил нос и заскреб когтями по мягкой рыхлой земле. Румпельстилтскин испустил глубокий вздох.

“Он не умеет разговаривать, идиот,” - сказал он, — “он животное, ты что не видишь? А животные не разговаривают. Это известный факт.”

“Эхем, извините!”

“Не встревай,” — огрызнулся Румпельстилтскин; затем осознал, что только что разговаривал с кротом. Он быстро переоценил ситуацию и сник: “Ты только что заговорил,” - сказал он обвиняюще.

“Ладно, ну заговорил,” - признался крот, — “Вы тоже говорили.”

“Да, но …” — Румпельстилскин сделал усилие, чтобы сохранить ясность ума или, по крайней мере, удержать его в полупрозрачном состоянии. “Я думал, что ты не способен разговаривать,” - сказал он.

Крот наморщил нос в ответ. “Нечего было сказать,” - робко сказал он. “Кроме помогите! но мне вобщем-то показалось, что с Вашим другом это не особенно поможет. И что же мы конкретно собираемся совершить? Если Вы не сочтете это назойливостью? Все это ужасно интересно.”

“Мы собираемся спасти трех поросят от злого серого волка,” - ответил Дампи, — “Если хочешь с нами, то мы с удовольствием возьмем тебя.”

“Ради Бога, на что?” — встрял Румпельстилтскин, — “Посмотри на него, это же печально. О Боже, теперь он заплакал.”

“Я прошу прощения,” — прошмыгал крот. - “И Вы совершенно правы, конечно. Наверняка, я буду лишь обузой. Ничего, я полностью понимаю…”

“Он может копать,” - уверенно сказал Дампи, — “Полагаю, это может пригодиться. Ну что собираемся стоять здесь весь день развесив челюсти или пойдем приступим к делу?”

“Почему бы нет?” — вздохнул Румпельстилтскин. - “В конце концов мне сейчас нечем заняться - разве что пойти заработать на жизнь,” - он поколебался и задумался на минуту; делать ему действительно было нечего. “В конце концов,” — добавил он повеселев, — “кто боится злого серого волка?”

“Вообще-то,…”

“Поставлю вопрос иначе. Кто, кроме крота, боится злого серого волка? Кто-нибудь? Отлично. Пойдемте достанем этого гада.”

“Да.”

“Точно.”

“Ну если Вы собираетесь …”

“Значит, решено,” — сказал Румпельстилтскин. “Так что…”

Дампи задумчиво почесал подбородок. “Минуточку,” - сказал он, — “Нас должно быть семь. Как насчет трех недостающих?”

Румпельстилтские пожал плечами. “Зная, как нам везет,” - сказал он, — “мы наверняка подберем еще тройку мертве… то есть коллег по дороге. А если не подберем, придется вовлечь поросят. Сделаем их почетными гномами.”

“Можем подпилить им колени,” — предложил С Пальчик, — “будет достаточно, чтобы поставить их на один с нами уровень.”

“Совершенно верно,” — сказал Румпельстилтскин. “Что значит потеря нескольких конечностей на фоне дружбы и солидарности? Уверен, что они согласятся с нами если мы им достаточно пригрозим. И тогда мы можем пойти, сделать дело, а потом,” — завершил он, прикрыв глаза, — “отправиться домой.”

“Да.”

“Точно.”

“Как скажете. Я Вам полностью доверяю.”

Пока Дампи вел их обратно к лесу, Румпельстилткин подумал, что более менее тот же результат мог быть достигнут, если бы они пропустили промежуточные стадии и сразу отправились бы домой, но он решил промолчать. Во-первых, он подозревал, что Дампи отнесется к этому без понимания.

Во-вторых… Насчет во-вторых он был не совсем уверен, но у него было нехорошее чувство, что это как-то связано с повествовательными узорами, чем бы они не были.

Вероятно, пробормотал он себе под нос, какая-то приправа.

Бухгалтер сел прямо.

“Запускаю ДОС,” - сказал он ровным бесстрастным голосом, — “Подождите, пожалуйста.”

Лицо в ведре нетерпеливо прищелкнуло языком. “Ну поторопись же,” - сказала девушка, — “ты еще медленнее того другого.”

Если бы бухгалтер был способен замечать подобные вещи, он увидел бы, что внешность Белоснежки неуловимо изменилась. Она все еще без всяких сомнений была всех милее. Глаза ее все еще были цвета летнего неба, губы по-прежнему сочные как розы ко дню святого Валентина, тех, которые вы получаете к своему смущению от коллеги пригласившей вас на ланч четырнадцатого февраля. Но какая-то игра света и тени делало ее лицо … старше? Наврядли; по-прежнему кожа школьницы, возможная только здесь и на рекламе мыла. Мудрее? Более наслышанной? Возможно. Создавалось впечатление, что в ее макияже присутствовали в большом количестве темные тени и тушь, но это было не так.

Но бухгалтер всего этого не заметил, он сидел абсолютно прямо в своем кресле и быстро щелкал языком. Он идеально подошел бы в рекламу свободного помещения за глазами, сдаваемого в аренду.

“Ты должен быть уже готов,” — пробормотало лицо Белоснежки в неподвижной воде. “Ладно, начнем. Свет мой, зеркальце, скажи. Але? Ты выглядишь уснувшим.”

“Неправильная команда или имя файла.”

“Ну, во всяком случае, это свидетельствует о том, что ты меня слышишь. Ладно, что же ты делаешь в этом ведре, ты маленькая загадочная система? Ты запасник, не так ли?”

“Подтверждено.”

Белоснежка нахмурилась. Выглядела она при этом очаровательно мило. Ясное дело.

“Пронырливая корова,” — сказала она, — “и полагаю, она планировала стереть все, а потом перезагрузить систему из тебя. Только она не знает, как это делать, а потому понадобился ты. Так?”

“Подтверждено.”

Милые губки сжались в твердую, тонкую (но сногсшибательную) линию. “Ну уж так не пойдет. Где сейчас это стерва?”

“Маршрут не найден. Не в состоянии создать ячейку.”

“Что? Полагаю, это тарабарщина означает “Не Знаю.” Но я тебя все равно предупреждаю. Если ты пытаешься прикрыть ее, то я с удовольствием вылью тебя в чайник и вскипячу. Понятно?”

“Неправильная кома…”

“А ну тебя.” Белоснежка некоторое время сидела в раздумьях; тем временем паук выбрался из уха бухгалтера и осторожно скарабкался вниз по его шее в верхний карман его цветастого жакета. “Ладно,” - сказала она. “Сделаем так. Полагаю, рано или поздно она вернется к тебе, чтобы узнать, как идут дела. Думаю, будет неплохо, если ты сообщишь мне об ее появлении в ту же минуту. Понял? Великолепно. Какое умное ведерко. Я бы никогда не подумала, что ты на такое способно. Нам надо бы,конечно, удостовериться, что она не сможет воспользоваться тобой, чтобы перезапустить или уничтожить систему, а потому давай-ка договоримся, что никому не позволишь подступиться к системным файлам, не услышав предварительно пароля? Хороша идея? Рада, что ты одобряешь. Ладно, паролем будет … О черт, и почему когда надо придумать пароль ничего не приходит в голову? … пароль будет оттепель. Понятно? Оттепель. По-моему, вполне подходяще, и не похоже, чтобы это слово случайно прокралось в разговор. Ладно, ведерко, беги играй. Пока.”

“Это окончит вашу сессию зеркал,” - еще не докончив фразы лицо на поверхности воды растаяло и превратилось в собственное отражение бухгалтера; и в тот же момент он несколько удивленно проснулся. Он моргнул, немного потряс головой, и широко зевнул.

Паук, разглядев шанс, выкарабкался из кармана, соскользнул по бухгалтерскому галстуку и промчавшись по письменному столу, в конце концов нырнул под прикрытие пустой чашки из-под кофе. Вокруг чашки были привычные липкие бурые окружности, и две ноги паука там застряли, но он ухитрился высвободиться.

“Что…?” — спросил бухгалтер, не обращаясь ни к кому конкретному. Затем он глубоко вздохнул, снова зевнул и заметил свое отражение в ведре. Гм… сказал он про себя, надо бы постричься. И этот галстук абсолютно не подходит к этой рубашке. И что вообще ведро воды делает на моем столе?

Он немного подумал и включил переговорное устройство.

“Ники,” — спросил он, — “почему у меня на столе ведро воды?”

“Вы имеете ввиду то, что принесла Злая Царица?” - спросило переговорное устройство, — “Понятия не имею.”

Бухгалтер вздохнул: “Ну так уберите его, из него течет на все мои бумаги. Поставьте его в сарай что-ли. Хотя, лучше не надо. Одному Богу известно, зачем оно ей, а если она вернется за этим ведром, лучше иметь его под рукой. Поставьте его в угол приемной и накройте тряпкой.”

“Отличненько.”

“И принесите мне еще кофе, пожалуйста. Черный, без сахара. Почему-то меня слегка клонит в сон.”

Забрав ведро и пустую чашку, секретарша отправилась на кухню варить кофе. Однако, когда она пришла туда графин был пуст. Секретарша вздохнула; до колодца было неблизко, а у нее и так накопилось много работы. Затем у нее в голове появилась идея. Должно быть, недостойная, ибо она закусила губу и нахмурилась, обдумывая ее. Затем она взяла чашку, проскользнула в приемную, и приподняла тряпку с ведра, которое она только что засунула под стул. Одна огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, затем зачерпнула чашкой воды из ведра. Затем она вернулась в кухню и поставила чайник. Она не оглядывалась, а потому не заметила паука, который прилип к стенке чашки и в данный момент барахтался по собачьи своими восемью ногами посреди ведра.

“Ники,” — прогавкало переговорное устройство, когда она вернулась в приемную, — ” у этого кофе отвратительный вкус, как будто туда чего подсыпали.”

“Прошу прощения,” — сказала она, — “Хотите, еще чашечку?”

“Что? Нет, не беспокойтесь. Просто не покупайте больше этот сорт. Понятно?”

“Да, конечно,” - ответила она вежливо, а потом пробормотала нечто неуважительное и снова принялась за работу.

“Путь,” - объяснял Мистер Мироку, чистя апельсин, — “подобен цветку, который… минуточку, мне кажется, ты пропустил кусочек.”

Мистер Акира застыл с кистью в руке. “В самом деле? Где?”

Мистер Мироку ткнул рукой с апельсиновыми дольками в неопределенном направлении. “Вон там кусочек,” — сказал он услужливо. “Как я сказал, Путь подобен цветку, который…”

“И вон тот участок под подоконником,” — добавил Мистер Хирошиге, сбрасывая ботинки и кладя ноги на софу. “Мудрецы учат нас стремиться к совершенству во всем, ибо недостаток в Одном есть недостаток во Всем.”

Мистер Акира нахмурился. “Простите,” — сказал он, — ” а разве не наоборот должно быть?”

Последовала минута озадаченного молчания, в течение которой два посвященных пытались разобраться. “А, понимаю,” - пробормотал Мистер Хирошиге, — “все в недостатках, очень забавно. Я бы на твоем месте сосредоточился на работе.”

Говоря по правде, красить рамы досталось Мистеру Хирошиге, также как Мистеру Мироку следовало ободрать старые обои, Мистеру Сузуки покрасить потолок, а список прилепленный к кухонной двери гласил, что Мистер Фуниями, Мистер Кавагучи и Мистер Вакисаши должны были выковыривать из окон старую замазку. Однако все они с присущей им щедростью, позволили своему юному коллеге расширить свое познание Пути, выполняя эти простые задания в то время как они расселись вокруг, чтобы убедиться, что смысл всего этого не ускользнул бы от его внимания. В конце концов, это являлось традиционным методом обучения тайн философии; Им всем в молодые годы пришлось с этим столкнуться и теперь, как им казалось, настала их очередь пополнить дидактический процесс. В свою очередь Мистер Акира почитал за честь и, вероятно, приятный факт эту возможность выполнить работу тех, кто был его старше и лучше. В конце концов, они доверяли ему свою честь; если он оставит серое пятно на потолке или разобьет ногой окно, то чтобы смыть позор ритуальное самоубийство придется совершать Мистеру Сузуки или Мистеру Кавагучи. Конечно, и ему придется совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть позор причинения позора, который пришлось смыть Мистеру Сузуки и Мистеру Кавагучи, но это ведь уже другое дело, не так ли?

“Это здорово,” - пробормотал Мистер Сузуки спустя полчаса. - “Сидеть и смотреть, как сохнет краска. Мое любимое занятие.”

“Наблюдать как сохнет краска,” - ответил наставительно Мистер Мироку, — “это конечно признанное испытание созданное для того, чтобы научить новичка достоинствам терпеливости и высшей степени самосознания, которая может быть достигнута только путем интенсивной медитации. Только когда ты в состоянии взглянуть на мокрую доску и узреть в ней микропространство медленно, но неотвратимо разворачивающегося Тройного Пути сможешь ты оценить Единство Существования и плюсы лакировки.

“Понимаю,” - сказал Мистер Акира, — “вытирая с ковра пятнышко разлитой краски кусочком тряпки со спиртом. А что символизирует лакировка?”

“Ни за что не догадаешься,” - ответил Мистер Хирошиге, подавливая зевок. - “Быть может, позже, когда ты достаточно далеко продвинулся…”

“Он хочет сказать, что на очереди потолок в туалете,” — пояснил Мистер Сузуки. - “А когда ты с ним закончишь, то садовой калитке не помешал бы еще слой краски.”

Мистер Акира слегка ссутулился. “Понимаю,” — сказал он. “И вся эта покраска научит меня разбивать сотню кирпичей одним ударом, да?”

“Конечно,” - сказал Мистер Мироку, вытирая измазанные апельсиновым соком руки о штаны. “По крайней мере, это откроет тебе глаза на основной принцип заключающийся в том, что все действия взаимосвязаны и сто падение листка с вишни в Киото так же многозначительно в Общем Плане как смерть императора или падение великой империи. Я бы даже сказал, что ты смотришь на лучшее многостороннейшее упражнение в космическом осознании, лучше нету - разве что глажка.”

“Глажка?”

Мистер Мироку кивнул. “Глажка,” — подтвердил он. “Более наглядное взаимодействие мягкого и твердого или холодного и горячего сложно представить.”

“А вот мытье посуды,” - заметил Мистер Сузуки, — “в точности повторяет в миниатюре цикличную природу смерти и возрождения, а средство для мытья аккуратно символизирует эффект просвящения. Аккуратно, ты оставляешь волосы в краске.”

Прежде чем Мистер Акира успел спросить про символику облезающих дешевых щеток, купленных в магазине “Сделай Сам”, дверь открылась и в комнату прошагала Белоснежка.

Важнейшее слово в предыдущем предложении - это “прошагала”. Подлинное вышагивание - исчезающее искусство и если в вас его не вскормили и не воспитали с детства, то вам вряд ли удасться сделать это убедительно, не надев тугих накрахмаленных джинсов. До сих пор Белоснежка не подавала никаких признаков вышагивания: если бы ей пришло в голову попробовать, то она наверняка запуталась бы в юбках своего симпатичного платьица с передничком и упала бы лицом в лужу. Но в этот раз самураи не могли упустить из вида, что она надела нечто совсем иное.

“Эй вы,” — сказала она, — “у меня есть для вас работенка.”

Самураи попытались не рассматривать ее. Правда обтягивающая черная кожа была ей к лицу, хотя смотрелась странновато, но Мистеру Мироку подумалось, что в прекрасный весенний день в ней может быть жарковато. Что же касается юного Мистера Акиры, достаточно сказать, что он залез ногой в ведро с лаком и даже не заметил того.

“Пора бы уже заняться делом,” - продолжила Белоснежка, а швы угрожающе застонали, когда она сложила руки на до сих пор неподозреваемой груди. “Итак, вы, принесите мне голову Злой Царицы. Ну хватит,” — добавила она в то время как самураи удивленно уставились на нее, — “вы же натренированные профессиональные убийцы, а я от вас ничего сложного не прошу. Или вам нужна диаграмма с пунктиром и пометкой резать здесь?”

“Гм,” - сказал Мистер Мироку, быстро разжевывая неудобный апельсин. - “Я не уверен, что правильно понял. Вы хотите, э, убить кого-то?”

“Верно.”

“Беззащитную женщину?”

“Полагаю, можно и так сказать.”

“Беззащитную женщину, которая также является нашей законной царицей-императрицей?”

“Ее самую. Слушайте, если вас обезглавливание так озадачило, то я согласна и на удушенье, подтвержденное нотариусом. Я не привиредлива насчет всех этих традиций. Если она мертва, то мне все равно как.”

“Прошу прощения,” - прервал Мистер Акира, сосредоточенно уставившись в точку в паре сантиметров над головой Белоснежки, — “но разве нам именно этим полагается заниматься? Я думал, что наша работа заключалась скорее в защите слабых и угнетенных и вообще в том чтобы быть услужливыми и приятными в общении.”

Белоснежка недобро хмыкнула. “Вернись в реальность,” - сказала она, — “вы же самураи. Если вам не объяснили при подписывании контракта, это такие феодальные воины, долг которых состоит в убийстве врагов своего господина и без всяких вопросов. Или вы думаете вам даны эти чертовы мечи на случай, если к вам придет двухметровый конверт?”

Мистер Сузуки закрыл глаза, снова открыл их и облизнул необычно сухие губы. “Думаю, что мой юный коллега, пытался объяснить, что нам следует использовать свое немалое воинское искусство только во имя добра и справедливости. Наемное же убийство…”

“Ты,” - прорычала Белоснежка, — “заткнись. Теперь вы все,” — добавила она, — “доставайте свои доспехи и займитесь делом, а то я изрублю вас на кусочки и скормлю золотой рыбке. Понятно? Хорошо.”

Когда она ушла, самураи посмотрели на друг друга с удивленным видом, который был бы у Моисея, если бы он обнаружил, что неправильно прочитал скрижали и пообещал вести свой народ в Угрожаемую Землю.

“Что-то тут не так,” - сказал в конце концов Мистер Хирошиге, — “Но вот только ума не приложу, что.”

“Да,” — согласился Мистер Акира, — “У нас же нет золотой рыбки.”

Последовало невеселое молчание; затем Мистер Сузуки пожал плечами. “Может, это какой-то тест на верность,” - сказал он. - “В конце концов, мудрецы говорят, что чтобы оценить неоднозначную природу Пути…”

“А, заткнись,” - сказали хором остальные.

Глава 7.

Рыцарь представился Сэром Усугублянтом.

Он объяснил, что тихо, никого не трогая, занимался своими делами, развешивая белье между двух удобных деревьев в мирном тенистом уголке леса…

“Белье?” - переспросила Сестрица.

” Ну да,” — отозвался Сэр Усугублянт. - ” И тут этот ужасный огромный драконище…”

” А оно не ржавеет?”

Сэр Усугублянт недоуменно посмотрел на нее. “Что ты имеешь в виду?” — спросил он.

“Ваше, э белье,” — ответила Сестрица, стараясь не смотреть на сверкающие рыцарские доспехи. “Разве не лучше бы было приобрести банку масла и флакон лака?”

Появившиеся на лбу рыцаря складки расправились. “Да нет же, глупышка,” - сказал он. - ” Простыни и наволочки и салфетки и все такое. Короче, появляется этот утомительный дракон…”

“Вы сами стираете?” - перебила Сестрица.

“Ну, конечно же. Как и все.”

Сестрица, которая разбиралась в работе стиральной машины в той же мере, что и в работе солнечной системы, пожала плечами и сказала: “Полагаю, что так. Но я думала, что у вас есть … ну слуги и все такое.”

Рыцарь потряс головой. “Навряд ли,” — сказал он. - “Домашняя прислуга - это варварский и устаревший обычай, унижающий в равной мере и слугу и господина. К тому же,” - добавил он с сожалением, — “им пришлось бы платить.”

Сестрица заметила неаккуратно вплавленную заплатку на левом локте доспехов и стрелку в кольчужном чулке подхваченную проволокой и тактично кивнула. “Совершенно верно,” - сказала она, — “Вы очень, э, просвещенный. Для рыцаря.”

Рыцарь снова взглянул на нее с недоумением. “Много ли рыцарей ты встречала?” - спросил он.

“Вообще-то нет,” — призналась Сестрица. - “Не то что бы встречала, лицом у лицу. То есть лицом к забралу. Неважно. Я о них читала, конечно.” - быстро прибавила она. - “Знаете, рыцари круглого стола и все такое.”

“Круглого стола,” - повторил явно заинтригованный Сэр Усугублянт. “Не могу сказать, что мне это знакомо. Ты случайно не Сэра Мордевана имеешь в виду? У него круглый стол из шведской сосны на кухне. И,” - добавил он несколько ядовито, — “бисерная занавеска и меховая подставка для ершика в форме кошки в туалете на первом этаже. Пример того, что на вкус и цвет…”

Злая Царица многозначительно кашлянула. “Не хочу вас торопить,” - сказала она, — “но у нас хватает дел. Знаете, поставить все на свои места, залатать прореху в пространственно-временной материи…”

Рыцарь, глаза которого зажглись при словах “залатать” и “материи”, презрительно фыркнул. “А,” — сказал он, — “девичья болтовня. Не буду вам мешать. Короче спасибо за то, что спасли меня от дракона и так далее.”

Когда он проскрипел в лесную тень, Сестрица почесала голову: “Этот рыцарь,” - сказала она.

“Гм?”

“Они… ну все такие?”

“Да нет,” - ответила Царица. - “По крайней мере раньше рыцари были отважные, бесстрашные, учтивые, немного психи, но от них всегда можно было отсидеться в глубоком погребе под кучей старых мешков. Думаю лучше всего это можно выразить словом “мужественные”.”

“А…”

“С другой стороны,” — продолжила Царица, — “сколько помню, рыцари всегда были именно такими, как тот, который нам только что встретился, только еще хуже. Если надо сменить обстановку гостиной или обзавестись новым гардеробом, всегда посылают за рыцарем. Было бы еще неплохо,” - добавила она, — “если б эти вещи можно было делать по очереди, но ведь нет. Одновременно! И от этого мне всегда плеваться хочется.”

Сестрица постаралась разобраться в этом, но это было аналогично попытке сложить картинку из кусочков четырех других. “Объясни, пожалуйста,” - сказала она.

“Попытаюсь. Понимаешь, есть правила, которые существовали до того как вы развалили… извини, система развалилась. Пока понятно?”

“Вроде.”

“Хорошо. И есть новые правила, возникшие в результате развала системы. Если хочешь геометрическую иллюстрацию, скажем, что все сместилось примерно на шестьдесят градусов. Отсюда и вся эта история с тремя поросятами. Полагаю, ты знаешь классическую версию?”

Сестрица задумалась: “Посмотрим. Поросята строят дом, волк сдувает дом, поросята начинают сначала и строят новый. Так?”

Царица кивнула. “И конечно,” - сказала она, — “три поросенка построили домик и его сдуло. Точнее он взорвался. Разница в том, что сделал это не волк, а они сами. Итог примерно тот же, но в результате иной последовательности событий. Вот что я имею в виду под сдвигом на шестьдесят градусов. Это ужасно запутанное безобразие, но по крайней мере окончание не изменилось. Сказочная последовательность погнута, но не сломана. Меня беспокоит третий вариант.”

“Какой же?”

“В третьем варианте вещи меняются местами. Например, прекрасная дама спасает рыцаря от дракона. Это не просто сдвиг по фазе, это кто-то намеренно играется с эпической синусоидой. Это-то меня и беспокоит.”

“А,” — сказала Сестрица, — “и ты знаешь, кто бы это мог быть?”

“О да! На самом деле я абсолютна уверена в точности моего предположения. Понимаешь, у меня нехорошее предчувствие, что мы с тобой превращаемся в Белоснежку.”

Сестрица не знала, как на это отреагировать. Сначала она захотела состроить рожу и сделать вид, что ее тошнит, но потом ей пришло на ум, что…

” Если мы Белоснежка,” — сказала она, — “То кто же Зла… то есть ты?”

Царица натянуто улыбнулась. “Пойди угадай,” - сказала она.

“Белоснежка? Белоснежка превращается в тебя?”

“Логично до степени унылой неизбежности. А проблема в том, что если она - это я и если ей удастся заставить систему снова работать…”

Сестрица мучительно сглотнула: “Хочешь сказать, она станет охотиться на нас?”

“Конечно. Я на ее месте поступила бы также. Поступаю, вероятно,” - добавила она сжав в бессилье кулаки, — “при условии, конечно, что я права и что мы меняемся местами. Самая гадость в том, что если она завладеет зеркалами, она сможет изменять правила. Например,” - добавила она печально покачав головой, — “поставить все с ног на голову.”

“Хочешь сказать, она уже начала? Все эти дела с рыцарем и драконом.”

“Именно,” — вздохнула Царица. - “Это все объясняет. Но это ужасно все осложняет, понимаешь ли. Плохо было бы уже то, что все три варианта случились друг за другом, но печальная истина в том, что все они происходят одновременно.”

Сестрица действительно не знала, как все это воспринять. Никто не мог обвинить ее в паникерстве или впадании в истерику, как только события принимали странный оборот. Пока что, по ее мнению, она справлялась со всем великолепно, в основном убеждая себя, что это один из тех странных снов, которые используют сценаристы мыльных опер, чтобы вернуть к жизни персонажа, мертвого уже сто серий. Но даже они не додумались до такого.

“Объясни,” - сказала она.

Злая Царица поглядела на нее и хихикнула: “Видела бы ты свое лицо, когда ты это говорила,” — сказала она. “Это выглядело так, как будто у этого типа из “Чужого” из живота вырос букет роз, а не эта зеленая слизь. Я знаю, что это звучит странно,” - продолжила она со вздохом. - ” К сожалению, так в этих краях все устроено. Твой дружок Как-его-там, рыцарь; где-то есть сказка про него, верно? Иначе его бы здесь не было, он был бы где-нибудь еще, вероятно, работал бы в библиотеке или в магазине тканей. В той сказке, готова поспорить, что это он убивает дракона, чтобы спасти прекрасную даму. Резонно?”

Сестрица кивнула. “Я так себе все и представляла,” - сказала она. - “А то, к чему, вообще, быть рыцарем?”

“Точно. Ты начинаешь понимать. Что он есть определяет кто он есть. Мне надо это запомнить,” - добавила Царица, — “очень хорошая фраза. Итак. Где-то эта сказка находится - в книге или фильме или журнале с комиксами, или просто в голове того, кто это слышал, так?”

“Конечно, почему нет?”

“Ну вот. Теперь подумай, что происходит, когда система ломается и все выходит их строя. Сказки все там, но каким-то образом некоторые персонажи оказались в неправильных сказках. Как недавно три поросенка почему-то оказались в сказке о трех медведях. Это нехорошо. Подобно тому что слесарь осознает, что ему предстоит сделать операцию на мозге в то время как хирург оказывается за штурвалом пассажирского самолета. Понимаешь?”

“В некотором смысле.”

“Ладно. А теперь представь, что кто-то нарочно все перемешал. Первоначальная история все еще на месте - в книге или у кого-то в голове. Затем существует версия, повернутая на шестьдесят градусов в которой мы находимся. Ну и наконец есть ошибки придуманные, чтобы причинить наибольший вред. И все это происходит одновременно. Хочешь доказательств, спроси кого угодно. Выяснится, что либо они вообще ничего не помнят, либо их набор воспоминаний в корне отличается от того, что было на прошлой неделе. Весело, не так ли?”

Сестрица еше раз попыталась вникнуть в сказанное, но не смогла. Это было все равно, что поручить однорукому человеку перелить Тихий океан в Атлантический столовой ложкой. “Ну и что же нам делать?” - спросила она.

“Если ты еще раз задашь этот вопрос, я привяжу тебя к дереву и там оставлю. В последний раз говорю: не знаю. Не понимаю откуда ты взяла, что я гениальный тактик. В конце концов, что за сказки тебе мамаша на ночь рассказывала?”

“Но…” Но Злая Царица всегда знает, что делать, почти выпалила Сестрица; По крайней мере у нее всегда был план. Затем ей подумалось, что она уже знала ответ. “Ну ладно тогда,” — сказала она, — “Как насчет мы останемся здесь и посмотрим, что случится?”

“Какая великоле…” - Царица замолчала, улыбнулась, повернулась на сорок пять градусов и махнула рукой. Она ничего не сказала, потому что не было надобности.

Сестрица посмотрела в соответствующем направлении и увидела высокого толстяка с длинной белой бородой, одетого в некий красный халат с мохнатой белой подпушкой, который стрелой вылетел из кустов. Поскольку она не была начисто лишена сострадания, Сестрица уже набрала в легкие воздуха, чтобы крикнуть “Берегись”, но не успела, потому что толстяк врезался прямо в дерево и упал. Сестрица рванулась к нему, но Царица схватила ее за руку и через минуту из тех же кустов выбежал молочно-белый единорог с серебристым рогом. Он увидел толстяка, свирепо заржал, нагнул рог и ринулся в атаку; в этот момент толстяк пробудился, увидел направляющегося к нему единорога, пронзительно завопил и взобрался на дерево с мастерством, которое заставило Сестрицу захлопать в ладоши с криками “Браво!”. Единорог пару раз безуспешно попытался взлезть на дерево, затем приземлился на все четыре копыта и присел угрожающе сопя. Царица с улыбкой сложила руки на груди и присела на валун. “Давно пора,” - сказала она.

“Не бойся,” - сказал Евген, — “Мы тебе ничего плохого не сделаем.”

Джулиан высунул голову из-за баррикады охапок соломы и кивнул. “Не сомневаюсь,” - ответил он, — “Не потому что мало старались, а просто потому что вы там, а я здесь с лестницей. А теперь отвалите, пока я не начала кидать предметы вам на головы.”

Его братьям пришлось признать, что в чем-то он был прав. Они были сами виноваты, что дали ему столько времени; к тому моменту, как они обнаружили его в сарае старого Макдональда, у него было предостаточно времени, чтобы построить себе крепость из охапок соломы.

” У тебя пять минут,” - сказал Дезмонд, — “А потом мы пойдем за тобой сами. Понял?”

” Ради тебя же,” - добавил Евген.

“Да, а уж когда мы закончим, ты пожелаешь, что никогда не рождался.”

В своем соломенном замке, Джулиан постарался сохранить спокойствие. Блеф, заверил себя он. Сотрясания воздуха. Без лестницы они никогда не смогут перелезть через стены. В конце концов он всегда был самым умным в семье еще когда они были поросятами…

Почему они это делают?

“Четыре минуты,” — крикнул Дезмонд, — “Помолись, братишка, потому что мы тебя достанем.”

Поросятами… Он помнил, как они всегда были втроем, сражаясь с тощим, замерзшим, слава Богу тупым, злым серым волком. А теперь, когда волка не стало, казалось бы все было в порядке… А его братья осаждали его в то время как он прятался в соломенном домике, выманивая его оттуда.

Постойте. Минуточку. Проиграем ход мыслей еще разок.

- Сотрясания воздуха

- Соломенная избушка

- Три поросенка

” Ты думаешь, что ты там наверху в безопасности,” — снова начал Дезмонд, — “Так вот, ошибаешься глубже некуда. Потому что…”

“Разве не дальше некуда?”

“Тихо, Евген. Потому что если ты не выйдешь через три минуты, мы подожжем солому и выкурим тебя оттуда. Слышишь?”

“Дезмонд…”

“Заткнись, Евген, я знаю, что делаю. Три минуты, козел и запахнет жареной свининой. Понял?”

“Дезмонд…”

“Я сказал, заткнись, братишка. На сентиментальности нет времени. То есть, да, я преклоняюсь перед его упорством. У поросенка храброе сердце. И очень скоро его подадут под соусом. А теперь куда подевались спички?”

Поразительно, подумал Джулиан, передернувшись от затылка до последней завитушки хвоста. Они не просто такие же ужасные как злой серый волк - они еще хуже. Что здесь в самом деле происходит? “Послушайте вы двое”, — крикнул он в ответ, не давая голосу дрогнуть, — “какой бес в вас вселился? Вы оба ведете себя как сумасшедшие. Только остановитесь и послушайте себя!”

“Две минуты, неудачник. Последния желания есть? Любимые рецепты?”

Они не станут этого делать. Это все блеф и кураж. Сотрясения воздуха…

Он услышал чирканье спички, а затем легкое потрескивание. Он инстинктивно повел своим широким чувствительным носом и почуял запах дыма. Паника ударила в голову подобно тому как огромный грузовик врезается в малюсенького ежика.

“Десмонд, что ты по твоему…” Евген закашлялся в то время как многозначительный синий дым заклубился над соломенной баррикадой. Джулиан как-то слышал, что когда солома возгорается ее уже почти ничего не остановит; пламя врывается в пустые стебли, обнаруживая внутри необходимый для яркого горения кислород, и даже внезапный ливень просто не в состоянии намочить солому достаточно быстро для остановления возгорания. Трясущимися копытцами он попытался протащить лестницу у себя над головой и прислонить ее к уже дымящемуся парапету, но из-за сильной дрожи, выпустил ее из рук…

“Бог мой, Джулиан, думай, что делаешь. Ты чуть мне мозги не вышиб.”

“Хорошо,” — подумал Джулиан; затем - “Ради Бога, это же мой брат Дезмонд. Меньше всего я хочу сбрасывать на него тяжелые лестницы.” Сейчас, однако, у него не было времени обдумывать парадоксы; языки пламени уже были видны, как на горящем нефтяном пятне на гребне волны, являющейся мечтой любого любителя серфинга. “Помогите”, — взвизгнул он, пятясь от пылающего занавеса в то же время думая: “Ничего подобного не случалось в нашей борьбе с волком; конечно, он сдувал наши домики, но это никогда не казалось опасным - просто раздражало.” Джулиан попятился, но огонь был быстрее и имел больше времени и пространства для маневров. Потом, когда он подошел к краю, он опустил копытце и понял, что стоит в воздухе как несчастный кот в мультфильме “Том и Джерри”.

“Ааааааааа” - завопил он в то время как прожитая жизнь замелькала у него перед глазами. В быстром показе его жизнь была так же интересна, как гонка двух смирных мух по оконному стеклу. Затем земля ринулась ему навстречу и ударила его.

“Вон он,” - заорал Дезмонд - “Скорее, хватай вредителя, пока он…”

Джулиан зашевелился. Он приземлился на спину и посадку несколько смягчил стог сена. Он заперебирал ногами в воздухе, как перевернувшийся навозник, пока наконец, после, казалось, вечности, не перевернулся и кинулся к двери. Он едва вырвался; ему пришлось ловко увернуться от вытянутых копытец Евгена, а вилы запущенные Дезмондом, чуть не превратили его в кебаб, но он выскочил наружу, оставив позади дым и жар и вопли.

Странно было то, что совершая столь сложный побег, он думал совсем о другом. Он вывильнул между огнем и нападением благодаря инстинкту и невероятному везению в то время как его мозги были полностью заняты предметом гораздо более поглощающим и интересным, чем обыденное выживание.

Он оставил позади двор фермы и взбежал на верхушку небольшого холма, с которого открывалась панорама долины, фермы и огромный столб дыма до небес. Он прилег в тени молодого дуба и стал размышлять.

Все началось в тот кратчайший момент, когда он падал и (как рекламировалось и абсолютно вовремя) его прошлая жизнь промелькнула в его подсознании.

Он ее не помнил.

О, воспоминания были чрезвычайно ясными и отчетливыми: падение с первого трехколесного велосипеда, лежание без сна под Рождество в ожидании Сан Клауса, рыбалка с дядей Джо, его первая встреча с Трейси - великолепные воспоминания все как одно, совершенно убедительные, набор без сомнения удовлетворивший бы вас, закажи вы его по почте; но не его. Чей-то еще, быть может, но не его.

В частности, ретроспективный показ полностью умалчивал про волков, домики и внезапно-разрушительное собачье дыхание. Если обратиться к его памяти, ничего такого не произошло. Но ведь все это было.

Было ли?

Внизу, в долине, огонь перекинулся с сарая на коровники с потрескиванием и завыванием , жизненный труд старого Макдональда пожирало пламя. На расстоянии все это было очень зрелищно, хотя, конечно, пикантных деталей было не разглядеть. Евгена и Дезмонда не было видно, что означало, что либо их поглотило адское пламя, либо они наконец-то проявили очень здравый смысл и держались подальше. В подобных обстоятельствах сердце Джулиана обливалось бы кровью за старого Макдональда; только он знал, что старый хитрец по уши завяз в недоплате налогов и все его имущество было изрядно застраховано. Джулиан избавился от чувства вины представив старика Мака бродящим с глупой улыбкой по пепелищу записывая здесь курочку, здесь цыпленка, здесь петушка в то время как цифры в правой колонке возрастали по экспоненте.

Меня зовут Джулиан. Я поросенок. Всю жизнь меня терроризировал злой серый волк, который дул, дул и разносил наши домики; сначала соломенный, потом из веток…

Конечно, все это звучало абсурдно. Во-первых; какой идиот строит домики из соломы и веток? Во-вторых: есть много возможностей уничтожить строения, особенно строения из природных материалов, но простое дуновение в них не входило. Поэтому, наверняка, эти воспоминания ненастоящие. Так ведь?

Ну конечно; поэтому у него в сознании подобному луковице находился другой слой воспоминаний. Образов огромных строений, великолепно укрепленных и защищаемых, бункеров, которые должны были бы выстоять прямые попадания атомных боеголовок; только это тоже звучало абсурно ибо поросята даже такие умные и изобретательные, как он сам, не занимались подобными делами. Армии профессионалов с неограниченным бюджетом от ООН потребовалось бы пара лет, чтобы построить структуры, на которые в его памяти уходил один вечер, и которые затем разваливались подобно карточному домику от единого дуновения Волка. Невозможно. А что невозможно не может быть правдой. А потому…

Но я помню. Я там был. Так было.

Все это.

Обе версии.

Я не статистика. Я свободный поросенок.

Джулиан вздохнул и почесал плечи о ствол дуба. Последние слова тоже были не его; они просочились из этихпроклятых синтетических воспоминаний, которые как-то пробрались к нему в голову во время падения - неудивительно в виду того какими ясными и отчетливыми они были, как голограмма у него в мозгу, но совершенно инородными. Он глубоко вздохнул и постарался исследовать их как можно объективней. Несомненно набор был хорош; и его связывала убедительная логика: серьезное соперничество между ним самим, тощим, но умным младщим поросенком, и его большими тупыми братьями. Он помнил как будто это было вчера первый домик на дереве, построенный для них Папой на нижних ветвях развесистой яблони; как Дез и Ген не пускали его туда его играть с ними, как он пошел один и построил другой домик на высокой сикаморе, как Дез и Ген чуть не умерев от зависти стянули его и разломали на куски; как он построил новый, который они также разрушили. Совершенная история, в которой его терпеливое упорство раздражало их все больше и больше, пока однажды…

Да нет же, все было не так. К черту логичное и возможное. Мы три поросенка, которые строили домики из всякой ерунды, а волк разрушал их. Волк дул на них и они разваливались. Волк, а не мои братья. Я знаю. Я там был.

…Картинка, где он стоит рыдая перед отцом, жалуясь на них; и Дез с Геном, красные, отворачиваются. Он ясно представил голос Дезмонда: “это не мы, это злой серый волк.”

И голос в подсознании прошептал, что прошлое все равно не важно, кто может с уверенностью сказать, что случилось в прошлом, ибо прошлого больше нет, а если это версия объясняет настоящее лучше чем любая другая, то почему бы не принять ее как прошлое. Настолько проще. Настолько удобнее для всех вовлеченных.

Вдалеке у запертых и завешенных замками ворот фермы стояла очередь пожарных машин; и сам старик Макдональд, воровато крадущийся за беседкой с ведром керосина. В его прошлом, несомненно, факты закалывали друг друга в спину и выпихивали друг друга из высотных зданий, создавая наилучшее объяснение настоящего с наивысшей страховой выплатой. Тут сарай дорогостоящей старинной мебели, там сарай дорогостоящей старинной мебели. Настолько удобнее.

Джулиан хрюкнул. Затем он поднялся и отправился в лес собирать ветки.

“Полностью”, — подтвердил Брат Гримм в мобильник, — ” и совершенно. На самом деле, по-моему скоро починить уже будет невозможно… Да, вероятно, но стоит ли оно того? Наверняка, будет проще просто начать сначала… Ладно, конечно, вы начальник. Посмотрим, что в нашим силах. Да, до свидания.”

Он со стуком закрыл крышку и снова засунул телефон в карман. “Они сказали приступать,” - сказал он, — “спросить меня, так это тупейшая идея, но… что ты на меня так уставился?”

Его брат помотал головой. “Не смотрю я на тебя,” — ответил он, — “С чего ты взял?”

“Кончай, ты же мой брат. Я знаю, когда ты о чем-то умалчиваешь. Давай, говори.”

“Ну…,” — Гримм виновато развел руки. - ” Я просто полагал, что ты уже сам до всего додумался, вот и все. Подумай-ка! Нам приказано воспользоваться случившейся поломкой системы, чтобы захватить власть в королевстве, так?”

Его брат печально кивнул: ” Совершенно нереально,” — сказал он. - “За кого они нас принимают, за группу альфа?”

“На самом деле,” - сказал Гримм N2, — “это вполне реально. Все станет просто, стоит только запустить заново Зеркала и изменить все коды доступа так, что система стоит доступна нам одним.”

Гримм N1 обвиняюще уставился на него: “Ты знал с самого начала,” - сказал он.

“Конечно. Я не рассказал тебе по той простой причине, что, как я уже сказал, ты додумаешься сам. Я думал, ты поймешь. В конце концов, ты ведь не думаешь, что трое детей из Реальности нарушили систему собственными силами?”

У Гримма N1 отвисла челюсть: “Хочешь сказать, мы им помогли?”

“Естественно,” - ответил Гримм N2, — ” очевидная стратегия, воспользоваться кем-то, чтобы вломиться сюда. Если сработает, мы молодцы. Если нет, скажем, что мы тут ни при чем и все это безответственное деяние группы антисоциальных буйных ботаников, которые к нам никакого отношения не имеют. Стандартная операционная процедура при захвате власти у дружественного правительства. Ты когда-нибудь бумажки по тактическому планированию читаешь?”

“Нет,” - ответил Гримм N1, — “это делаешь ты. Послушай, это одна из твоих шуток? Я просто поверить не могу, что мы такими вещами занимаемся. Я думал, что все это паранойя средств массовой информации и все такое.”

“А!” - оскалился Гримм N2. - “Это то, в чем они хотят тебя убедить. Но это неправда. Это просто…” — он колебался с минуту, а затем улыбнулся как Большой Каньон: ” Всего лишь сказка.” - сказал он.

“Сказка?”

“Да. Почему бы нет?” — Гримм N2 присел на пенек и закурил. “В конце концов на то они и существуют. Страшные истории. Страшилки. Напугать людей чем-то воображаемым, чтобы они не беспокоились о настоящем, о том, что мы действительно пытаемся скрыть.” Он состроил гримасу: “Работает ведь. Ты так привыкаешь к пугающим слухам о грязных трюках и прикрывательстве, ты думаешь, что все это паранойя и сумасшедствие. И так оно и есть, на девяносто девять процентов. Эти девяносто девять процентов и составляют дымовую завесу, за которой скрываются остальные пять.”

“Так эти ребята…” — Гримм N1 содрогнулся, — “Мы их сюда послали?”

Его брат засмеялся: “Боже, нет! Это было бы безответственно. Нет, они пришли по собственному желанию. Мы им даже идеи не подавали. Так что если что не так у родителей не будет никакой возможности подать в суд.”

Гримм N1 в сомнении покачал головой: “Это неправильно,” - сказал он, — “Мы не должны делать подобных вещей. Это…”

“Удобно. И эффективно. И все честно в любви и в повествовании. Чего бы ты хотел, заслать десант? И много людей погибло бы, включая наших. Нет уж, к черту такое.”

Гримм N1 нахмурился: “Так почему бы не оставить их в покое? Чем они нам мешают?”

“Не наше дело,” - строго ответил Гримм N2. - “Послушай, ты хочешь приятный легкий ответ, они другие, понимаешь? Этим все объясняется. Это основа нашей политики. Отличие - это угроза, а потому от таких надо избавляться. Господи, ты еще спроси зачем нужна ООН.”

Гримм N1 с минуту подумал об этом и пришел заключению, что размышлять над этим не хочет. “Ладно,” - сказал он, — “полагаю, ты знаешь, как снова запустить систему.”

“Более-менее” - ответил брат, — “Даже принес наше собственное зеркало,” — добавил он, открывая чемодан и запуская туда руку. “Посмотри-ка,” - сказал он, доставая зеркальце в серой пластиковой рамке с серийным номером на обратной стороне. “Последняя модель. В миллион раз лучше, чем все изобретенное до сих…”

Пересмотрев ситуацию понятно, что это был просто несчастный случай, который мог бы случиться с кем угодно. Рукоятка выскользнула из рук, подпрыгнула как сальмон на водопаде и ударилась о камень. Скрежет, звон.

“Здорово,” - прорычал Гримм N1, — “теперь предполагается семь лет несчастий, да?”

Гримм N2 тупо уставился на поблескиваюшие осколки. “Предполагается тут ни при чем,” - провякал он. - “Как минимум семь лет. Какого черта, ты думаешь, это суеверие появилось?”

“Ну ладно,” - сказал Гримм N1, — “нечего рыдать над разбитым зеркалом. Поищем другое, вот и все. Давай, у нас есть чем заняться и чем быстрее начнем, тем быстрее закончим и поедем домой.”

“Ты думаешь инцидент исчерпан? Мы сюда приезжаем и первым делом бьем зеркало?” — Гримм N2 дико захохотал, — “Ты думаешь, это случайность?”

“Тебя это здорово задело, а? Слушай, это я не особенно увлечен этой идеей. Ты так и собираешься стоять там, наблюдая рост сталагмитов или ты идешь со мной?”

Гримм N2 потряс головой. “А, какого черта,” сказал он. “Что ж, пойдем, найдем другое зеркало. Даже не обязательно стекло. Любая лужа подойдет.”

“Верно, но больно они медленные,” - Гримм N1 оглянулся; и совершенно случайно заметил милый живописный домик посреди деревьев. “Толкнемся вон в тот домик,” — предложил он, — “Наверняка одно найдется.”

“А если они не захотят отдать?”

“Захотят, вот увидишь. Скорее всего какая-нибудь старая дуреха, которую элементарно запугаем. Проще пареной репы.”

Гримм N2 озабоченно кивнул. Он не был уверен, что ему понравились радостные нотки, появившиеся в голосе его братца, когда тот заговорил о запугивании старых дурех. Это было в его характере еще с детства. Не очень-то хотелось признавать такое в собственной плоти и крови, но что поделаешь. Несмотря на все свое негодование по поводу грязных трюков и проповеди о плохом и хорошем, Гримм N1 любил наблюдать, как вещи ломаются. Его идея паренья репы, наверняка, включала трех часовую канонаду из батареи двенадцати-дюймовых флотских пушек.

“Ладно,” — сказал он, — “но не будем забываться.”

“Договорились,” - с ухмылкой ответил Гримм N1. - “Если все пойдет по плану, то забудемся не мы, даю слово.”

“В самом деле? Мне уже лучше.”

Гримм N1 покачал головой, проворчав что-то про трусливых примадонн, и направился к живописному домику.

“Хотя бы для начала попроси вежливо,” — пропыхтел отстающий Гримм N2, — “вряд ли это помешает, а…”

“Ладно”, — буркнул его брат, — “если тебе так хочется. Ну вот, дверь заперта. Ты, наверно, хочешь, чтобы я сначала постучал?”

“Полагаю, так было бы вежливо.”

Гримм N1 протянул руку и тихонечко постучал костяшкой указательного пальца. “Доволен?”

“Ну…”

“Я постучал, как ты хотел, и никакого ответа. Так что..”

Он занес левую ногу и пнул дверь. Она распахнулась, врезавшись в стену. Что-то взвыло и убежало. “Кошка,” — объяснил Гримм N1, — “А где кошка, там и старая дуреха. Черт,” - добавил он, — “так и знал, что кастет надо было принести.”

“Знаешь,” — тихо сказал Гримм N2 оглядываясь на ходу, — “что -то здесь не так. Напоминает мне о чем-то, не могу понять о чем… И откуда эта вонь?”

Гримм N2 потянул носом. “Понятия не имею,” - ответил он, — “Вареная капуста, наверно. Давай, посмотрим, что здесь найдется. Ты поищи внизу, а я наверху.”

Он вскарабкался по скрипучей лестнице и оказался в маленькой душной комнатушке с низким потолком, большую часть которой занимала огромная кровать. Черт, подумал Гримм N2, что дальше? Очевидно стоило тихо и срочно удалиться, но поскольку его зад застрял в угольном ведре, у него не было возможности продемонстрировать свои старательно натренированные приемы. Жалко. Все тренировки впустую.

“Все в порядке,” - сказал он, — “беспокоиться не о чем.”

Затем он заметил глаза.

“Помогите,” - сказала старая дуреха, — “Помогите помогите.”

Вот что она сказала; но сложно было представить что-либо менее напуганное. Судя по голосу она была менее напугана чем взрослый тигр в клетке полной леммингов. А глаза…

“Извините,” - сказал он, — “не хотел вас испугать. Я не думал, что кто-нибудь дома. Я просто хотел спросить дорогу.”

“Куда?”

К сожалению своему Гримм N2 обнаружил, что мозг его отказал: “В Нью-Йорк,” - сказал он, — “думаю, я…”

“Когда выйдешь, поверни налево, сначала направо, потом налево с главной лесной тропинки пока не дойдешь до заброшенной водяной мельницы, затем налево у “Кота со скрипкой” и так шесть тысяч миль и ты на месте.”

“А, спасибо,” — сказал Гримм N2 пятясь и все еще глядя на глаза. “Премного благодарен.”

“Не стоит благодарности.”

Нечто похороненное в его мозгу со времен далекого детства сказало ему, не произносить этого, но он все равно сказал: “Просто из интереса, какие у вас большие глаза.”

“Чтобы разглядеть тебя получше, дорогуша.”

Логично, сказал себе Гримм N2. Лучше не продолжать и уйти. Но он этого не сделал.

“Какие у вас большие уши”, промямлил он, хотя уши он в темноте не разглядел, только два красных глаза. Он понятия не имел были-ли они как у степной лисицы или просто дырки по бокам как у кита.

“Чтобы тебя лучше слышать, дорогуша.”

“Да-да. Э… какие у вас большие руки.”

Из за занавесок раздался сухой смешок: “Чтобы покрепче тебя обнять, дорогуша.”

Спасибо, но вы не мой тип. “И э… не обижайтесь, но какие у вас зубы боль… О черт.”

Занавески раздулись, как паруса в бурю или дешевый зонтик, выворачивающийся через десять минут после покупки, и рядом с ним оказалось что-то огромное, темное и смердящее. Он почувствовал на лице ее дыхание, почуял его как внутренность давно забытого холодильника. “Чтобы съесть тебя побыстрее, идиот,” - произнес голос, — “Приготовься…”

“Помогите!” - но даже вжавшись в дверь и загородив лицо руками он не мог незаметить, что существо приготовившееся на него прыгнуть было вовсе не похоже на маленькую старушку. Не похоже даже на огромную противную дикую старушку с красными как угли глазами и зубами как у вампира Кена Додда. Она оборотилась.

Оборотилась волком.

“Разве что,” — продолжил оборотень, — ” ты хочешь вести переговоры.”

“Э,” - ответил Гримм N2; и в данных обстоятельствах даже Оскар Уайльд или Ноэль Коуард не могли бы придумать ничего лучшего. “Конечно,” - добавил он, — “переговоры о чем?”

“Зависит,” - сказал оборотень, — “от того, что ты можешь предложить.”

Сразу в голову Гримму N2 ничего не пришло, кроме “ну, это поясняет историю про Красную Шапочку”. По очевидным причинам вслух он этого не сказал.

“Ну же?”

“У меня есть два билета на концерт Раскалывающихся Голов вечером в среду,” — попробовал он, — “Можешь пойти с другом.”

“Спасибо,” - прорычала волчица, — “но не надо. Я представлял себе что-нибудь более …, скажем так, традиционное.”

“Традиционное.”

“Ну да. Твою дочь или пол-царства, например. Или ежемесячную дань из перезрелых девственниц с салатом и чем-нибудь еще.”

Гримм N2 призадумался. У него не было ни дочери ни царства и он сомневался, что золотая рыбка и кухня с пустой спальней в его квартире звучат столь же привлекательно. Что касается ежемесячных девственниц, тут и думать было нечего. Даже если он мог уговорить сотрудниц, ему казалось, что планка окажется слишком высока. “Как насчет денег?” - предложил он.

Волчица нахмурилась. “Это шоколадные штучки в фольге?” Она покачала головой: “У меня от них газы. Давай, это ты попал в переделку. Ты и придумывай.”

Гримм N2 крепко задумался. Он думал, пока ему не показалось, что глаза выскакивают у него из головы. Но ничего не придумалось, а старушка медленно, но верно подбиралась поближе. Затем его озарило…

“Знаю,” - сказал он, — “Как насчет моего брата?”

Волчица заколебалась: “Не знаю,” - сказала она, — “а почему он, а не ты.”

“Вкус,” - лихорадочно ответил Гримм N2. - “Привкус. Не говоря уже о насыщенных жирах и отсутствия искуственных красителей. И никаких орехов.”

Волчица презрительно взглянула на него. “Да и у тебя тоже, по-моему”, — сказала она, — “У нас говорят, что человек в холодильнике стоит двух в кустах. К тому же,” — жутко добавила она, — “Ты мне нравишься. Так что…”

“Ладно!” - завопил Гримм N2, — “Как насчет секрета абсолютной власти? Тоже не нужно?”

“Может и нужно,” - согласилась волчица, — “А что ты имеешь в виду?”

“Система Зеркал,” - выдавил Гримм N2, пытаясь вдохнуть через нос, как будто всасывая густой коктейль через соломинку. “Операционная система, которая управляет всей этой дырой. Знаешь, как на комп…”

Волчица удивленно посмотрела на него: “Что ты хочешь сказать, операционная система? Если ты называешь дырой это царство, то здесь заправляет Злая Царица. Это все знают.” Она потрясла всклокоченной головой. “В моем возрасте пора уже научиться не слушать разговорчивую еду,” - сказала она, — “Итак, ты постоишь спокойно или мне придется с тобой поработать?”

“Это волшебное зеркало Злой Царицы,” - быстро сказал Гримм N2. Слова сыпались у него изо рта, как ложки из рукавов клептомана. “С его помощью она правит. Я могу, э, дать тебе его.”

“В самом деле!”

“По крайней мере, я могу научить тебя пользоваться им. Если у тебя есть зеркало под рукой.”

Волчица шумно усмехнулась: “Странно, что ты завел об этом речь,” - сказала она, — “мне как-то зеркала не часто нужны, как понимаешь.”

Гримм N2 попытался улыбнуться. “Все не так ужасно,” — сказал он, — “подтянутый костюм с широкими плечами, немного теней…”

“Не очень-то они у меня работают,” - раздражительно объяснила волчица, — “Говорят такая профессия. Типа, бесполезно начищать серебро, пока не увидишь своего отражения, потому что у меня нет отражения”

“Гм?” — Гримм N2 сосредоточенно нахмурился, а потом радостно улыбнулся. “А, понимаю,” — сказал он, — “потому что вы…”

“Вот именно, дорогуша.”

“Полагаю, что чеснок и серебренные пу…”

“Боже, как без тебя мучается дипломатическая служба. Да, верно. Хотя, как это связано с тем, что я тебя сейчас съем…”

(Дверь позади нее отворилась.)

“Это все неважно,” - сказал Гримм N2 укорительно подняв руку, — “У меня только что появилась идея. Не хотелось бы тебе работать на правительство?”

Волчица зарычала на него: “Пойди вымой рот с мылом.” - строго ответила она, — “Я конечно старая злая ведьма-оборотень, но не настолько запущена. А теперь не дрыгайся, пока я тебя …”

Больше она ничего не сказала в основном потому, что в открытую дверь прошмыгнул Гримм N2 и огрел ее трехногой табуреткой.

“Спасибо,” - пробурчал его брат. “Надеюсь только, что ты ее не убил.”

Гримм N1 грозно посмотрел на него, как будто тот только что посоветовал великолепному дареному коню чистить зубы и полоскать рот после каждого приема пищи. “Искренне извиняюсь,” — сказал он, — “мне показалось, что на самом деле, ты не прочь спастись.”

Лежа на полу, как будто кто-то вот-вот должен придти и обвести ее жирной белой линией, волчица медленно превращалась обратно в бабушку. Хорошенько подумав, пробурчал себе под нос Гримм N2, я предпочитал волчью версию.

“Или устроил ей амнезию,” — продолжил он, — “что тоже не лучше. Ну да ладно, сейчас узнаем. Пока я ее свяжу, пойди принеси ведро воды снизу.”

“Хорошо,” - сказал Гримм N1,— “Только объясни, почему как только я лишил старую мымру сознания, ты немедленно хочешь вернуть его. Что это? Мания? Покаяние? Хочешь увидеть все еще раз?”

Гримм N2, который проверял пульс старой дурехи, поглядел на него с ухмылкой. “Потому что она может решить все наши проблемы,” - ответил он.

Гримм N1 внимательно склонился над ней. “Это как?” - спросил он, — “Я могу представить, что она заинтересует садовника, которого донимают вороны на грядках, но мы с тобой этого терпеть не можем. Или ты хотел открыть службу кошмарных снов для людей, у которых аллергия на сыр?”

Гримм N2 почесал подбородок. “Вообще - то,” - сказал он, — “идея неплохая. Напомни мне, когда все это закончится. А пока подумай об оборотнях.”

“Оборотнях?”

“И ведьмах и прочей нечисти, но особенно об оборотнях. Понял, о чем я?”

“Не то чтобы… о да!” — Лицо Гримма N1 озарилось как горящая спичечная фабрика: “Типа в зеркалах не отражаются?”

Гримм N2 оскалился как пес: “Ну наконец-то,” - сказал он, — “Ну же не стой как статуя. Пойди, принеси воды.”

Гримм N1 поспешил вниз, пока Гримм N2 производил самодельную египетскую мумию из халатного пояса и трех клубков шерсти, завалявшихся в корзинке для вязания. Когда первый возвратился ведьма была сама похоже на клубок с головой.

“Подожди,” сказал Гримм N2, когда брат занес ведро над головой. “Не торопись. Поставь ведро и дай-ка я кое-что попробую.”

Когда круги в ведре разошлись, Гримм N2 наклонился и пробормотал какую-то чепуху. Тем не менее, это, видимо, подействовало, ибо скоро на поверхности зажглось несколько зеленых строчек.

“Ну?” - спросил Гримм N1.

“Весточка из штаба,” - ответил Гримм N2. “Спрашивают почему стандартный патроль так затянулся и почему мы не подтвердили получение последних приказов.”

“Законный вопрос,” - признал Гримм N1.

Гримм N2 пожал плечами. “По твоему. Ладно приступим к делу, пока не стало сложнее.”

Гримм N1 кивнул и выплеснул воду. Раздался всплеск, проклятие, бульканье, а затем…

“О черт,” - проворчал Гримм N2, — “это неудобно.”

“Если бы ты ее не связал, было бы еще неудобнее,” — ответил Гримм N1, отступая на несколько шагов, — “Ты уверен, что узлы выдержат?”

“Надеюсь. Есть идея, как превратить ее обратно?”

На полу перед ними лежала огромная серая волчица.

Глава 8.

“Меня не интересуют рыночные возможности,” - раздражительно отрезал Барон, — “по-моему это выглядит смешно и я требую избавиться от этого сейчас же.”

Игорь вздохнул. Деревянная кукла как ни странно пришлась ему по душе с самого момента своего незапланированного и неожиданного появления; в добавок к бодрой улыбке и милой мордашке она каким-то необычным, но эффективным образом была живой. Слишком живой, чтобы запросто бросить ее в кучу мусора или в огонь. “Тогда можно мне его забрать?” - спросил он. “Не для меня, понимаете, а для сына моей сестры. Ей очень хотелось бы что-нибудь из замка.”

“Только забирай его, чтобы я его больше не видел,” — ответил Барон, — “у меня зубы болят от его ужасного жалобного выражения лица. А глаза как будто следят за мной.”

Игорь знал, что Барон имеет в виду; бесспорно было в этой штуке что-то странное. Не пугающее; кукла была до отвращения симпатична. В худшем случае она завосхищалась бы тобой до смерти. Тем не менее, было здесь явно большее, чем то, что было видно на первый взгляд. Для начала тот факт, что она была явно живой.

“Спасибо,” - сказал Игорь, загребая ее и запихивая в свое пальто прежде чем Барон передумает, — “мой племянник будет так рад!”

“Пожалуйста. Я вычту это у тебя из зарплаты.”

Занятый уборкой разрухи, оставленной в лаборатории экспериментом, и избеганием Барона, Игорь вернулся в свою тесную, душную избушку по соседству со складом формальдегида только к ночи, а потому был не в настроении подробно исследовать свое приобретение. Следовательно, он скинул его на стол, проглотил горсть плесневых сырных корок и упал на кровать. Вскоре перекрытия потряс камнедробительный храп, а деревянный человечек решил, что можно безопасно оглядеться.

По результатам первого дня он рассудил, что жизнь была как бутерброд с лягушкой - одни части были лучше других. Например не быть неодушевленным поленом, было очень жизнеутверждающе; также потрясающий поток информации и новых переживаний. Ощущение того, что он совершенно лишний было не столь приятно, и человечек подумал, может ли он как-то изменить это. Он подумал, что быть любимым помогло бы, хотя откуда ему в голову пришла такая идея…

Помогите! Помогите! Выпустите меня отсюда!

… он не был уверен. Либо он ужасно быстро обучался, либо он знал массу вещей до того, как ожил. Что, наверняка, было невозможно.

“Привет, мир,” - сказал он, заметив, что его голос был тонким и пискливым, а совсем не таким, как он представлял.

Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, послушайте. Я человек, и я застрял в этой ужасной диснеевской деревяшке. Кто-нибудь меня слышит?

Деревянный человечек замер. “Привет?” - сказал он.

Привет?

“Привет.”

О, перестань повторять все, что я говорю? Слушай, ты обязан мне помочь. Я не могу здесь оставаться, мама заболеет от беспокойства. Мне надо сделать домашнее задание, а в пятницу экзамен по математике. Пожалуйста?

“Привет?”

Да нет же, не веди себя так. Слушай, если ты мне поможешь, я обещаю быть твоим другом.

“При… Обещаешь?”

Ну да. Обещаю. Честное слово.

“Здорово! Что такое друг?”

У меня нет времени на… подожди, не размякай. Друг - это тот, кто тебя любит. Очень.

“А,” - сказал человечек, — “Я думаю я хотел бы иметь друга.”

Я знаю, что хотел бы. Теперь, значит, слушай, что ты должен сделать. Там у окна есть…

“Что такое окно?”

Ты нарочно это делаешь, да? Что ж ха-ха, очень смешно. Надеюсь тебя заедят червяки.

“А,” - человечек облокотился на щетку. “Значит, ты все таки не будешь моим другом?”

Нет-нет. Я очень-очень хочу быть твоим другом, но ты должен сделать в точности то, что я скажу. Ты слушаешь?

Голова человечка поднялась и повисла. “Привет,” — сказал он.

Отлично. Теперь, я хочу, чтобы ты встал - это ты можешь, потому что я не уверен, что смогу тебе объяснить как.

“Запросто,” - человечек встал. “Смотри и никаких веревочек,” - гордо заявил он. “Что такое веревочка?” - добавил он.

А, понимаю, что происходит. Каким-то образом ты получаешь некоторые фразы и мысли у меня из головы, но твои так называемые мозги с ними не справляются. Ладно, забудь пока об этом. Поверни голову налево… извини, забыл. Просто поворачивай голову, пока я не скажу Стоп. Готов? Отлично. Начинай поворачивать.

Голова куклы началась поворачиваться, как башня маленького деревянного танка. “Я правильно делаю?” — нервно сказал он.

Продолжай, делаешь просто отлично, это … эй стоп!

“Здесь?”

Нет, немного назад, ты слишком далеко повернул. Нет теперь слишком далеко в другую сторону. Теперь медленно… ну вот, сделано.

“О, ура! Это все так увлекательно, знаешь ли? Давай еще раз?”

Нет, ни в коем случае. Ты понятия не имеешь как у меня голова кружится, когда ты поворачиваешь эту штуковину. Не потому, что я слабак. В конце концов, я в твоей голове застрял, так что если меня стошнит, то вонять будет у тебя между ушами. Так, видишь эту белую сияющую штуковину возле пустой молочной бутылки?

“Наверно. Учитывая, что я понятия не имею, как выглядит пустая молочная бутылка.”

Не беспокойся об этом. Видишь белую сияющую штуковину?

“Наверно. Как она выглядит?”

О ради… вот, вот она. Нет, немного назад … остановись прямо здесь. Не двигайся, пока не скажу.

“Конечно, Друг. Как скажешь.”

Посмотри на сияющую штуковину. Это называется зеркало. Теперь, видишь свое отражение?

“Откуда я знаю? Все что я вижу это ужасная долговязая штука с забавным выражением лица и длинным носом.”

Не беспокойся, только не шевелись. Теперь повторяй за мной.

“Ты уверен. Мне вовсе не нравится вид этой…”

Повзрослей. Это ж ты, идиот.

“Я?” - человечек зашатался. “Боже! Я выгляжу просто ужасно. Мое лицо действительно такое ужасно слюнявое?”

Повторяй за мной.

Человечек некоторое время слушал, затем прокашлялся и сказал: “Зеркало.”

Сначала ничего не произошло; было только нечеловечески улыбающееся отражение человечка. Затем…

У тебя получилось, мы вошли! Теперь, продолжай делать в точности, что я говорю, ладно?

Лицо в зеркале перестало быть отражением симпатичного деревянного человечка. Своим неулыбчивым строгим скалоподобным выражением оно больше напоминало бюст мистера Спока в исполнении команды горы Рашмор. Оно смотрело из зеркала в течении трех секунд, а затем сказало “Запускаю DOS.”

Ура! Итак…

“Ура! Итак.”

Лицо в зеркале сардонически подняло бровь. “Неправильная команда или имя файла,” — сказало оно.

Да не это же, ты, идиот. И не говори этого. Этого тоже не говори. Ты почти также глуп как моя Амига. Ладно начали снова. Скажи ему…

Человечек послушал и осторожно проговорил: “С двоеточие обратный слэш реальность. Извини, а что ты делаешь?”

Э? Я пытаюсь обойти Зеркала и найти способ связаться с собственным компьютером у меня дома, если только мама не выключила его из розетки и не отключила модем. Но до этого, правда, мне надо соорудить какой-нибудь временный IP протокол. И даже не спрашивай, этого ты знать не хочешь. Честное слово, не хочешь. Готов?

“О да! Это так здорово.”

Ты серьезно так считаешь? Боже! Начни жить, а!

Человечек озадачился: “Я думал, я уже начал”, — ответил он.

Все ботаники так говорят. Теперь, за мной. Зед восклицательный знак стрелка равно обратный слэш…

Издалека избушка ни в коей мере не выглядела опасной или угрожающей - что по-мнению Клыка было странно. В этой местности как будто существовало правило, что все опасные места должны были быть помечены как таковые достаточно явно, чтобы было заметно с орбиты. Это было настолько привычно, что агенты по продаже недвижимости обычно указывали что-то вроде: идеальная и зловещая одинокая избушка, расположенная на фоне нависших стально-серых облаков, разрываемых молниями, покореженные бурями заскорузлые деревья спереди сзади, скрипучие двери половицы, корявые печные трубы, собственные вороны, подойдут начинающим злым мачехам и любителям, осмотр необходим…С другой стороны, данное место источало атмосферу уюта и домашних пирожков, что в районе зловещих сказочных поворотов являлось явным нарушениям планирования.

Дверь была слегка приотворена и, когда прекрасный принц подполз к ней поближе, он различил голоса…

“…Просто гениально, черт побери, как не поддающийся разгадке пароль. Мы сможем совершить, что угодно и никто будет не в состоянии ничего поделать.”

Еще одна странность, подумал Клык; Бабушка, ну и низкий у тебя голос. Это чтобы лучше тебе макароны на уши развешивать, дорогуша. Что ж, пойди разберись с этими ведьмами.

“Ладно,” - сказал он, — “иду внутрь. Вероятно, это опасно, так что…” Он глубоко вздохнул. Благородство и щедрость духа ему не очень подходили, и он чувствовал себя с ними неуверенно. “Так что ты просто убирайся. Сваливай. Иди, куда вы маленькие вредители ходите. И, э, спасибо за помощь.”

“А?”

“Ты слышала.”

Эльфийка улыбнулась так широко, что ее лицо должно было бы развалиться на две половинки. “Я действительно слышу это? Или мои острые уши меня обманывают? Ты действительно меня отпускаешь?”

“Да, а теперь исчезни, пока я не передумал.”

“Ни в коем разе. Не пропущу такого за все грибы Таиланда. К тому же, тебя наверное придется выручать.”

“Размечталась. Слушай, повторять не буду.”

“Это все костюм прекрасного принца,” — премудро сказала эльфийка, — “Он на тебя влияет, ты начинаешь вести себя благородно.”

“Еще раз такое скажешь и я тебя раздавлю. Ладно, дело твое. Пошли со мной.”

Он толкнул дверь и проскочил в проем. Внутри было совершенно темно и не успел он сделать трех шагов, как что-то потерлось о его ногу, а затем последовал ужасный звон, как от бъющегося фарфора. Вероятно, чайный сервиз.

Он тихо ругнулся. Что ж, делать было нечего, разве что убежать. “Привет?” — окликнул он, — “Дома кто-нибудь?”

В ответ над головой послышался топот ног. Скрипнула кровать, хлопнула шкафная дверь. Двое, догадался он. Как минимум. Он скрипнул своими неприлично белыми как с рекламы зубной пасты зубами и поднялся по лестнице.

“Привет?”

В верхней комнате было светлее благодаря бледным лучам просочившимся через тяжелые шторы. На кровате лежал кто-то или что-то…

Похожее на волка.

Точнее, это было похоже на волка настолько же, насколько детский рисунок дерева похож на дерево. Кто-то одевшийся в волка? Но зачем?

Как бы то не было, если кто бы то ни было захотел, чтобы его приняли за волка, будет дипломатично потакать ему, хотя бы для начала. “Привет,” - повторил Клык, — “Ты волк?”

“Ваф!”

“Боже!” — Черт, подумал Клык, это не только глупо, но и унизительно. Я волк, а это - человек. Вот только… ну, хватит об этом. - “Какие у тебя маленькие глазки!”

“Что? Черт! То есть, да, э, чтобы тебя хуже видеть.”

“В самом деле? А какие у тебя маленькие уши!”

“Шшш…”

Существо в кровати вздрогнуло, затем наклонило голову. Так, сказал себе Клык, второй прячется под кроватью.

“Что?”

“Скажи: дорогуша”.”

“Что? А ну да.” Существо снова выпрямилось: “Чтобы тебя хуже слышать, дорогуша.”

Клык подошел поближе. “Вообще-то,” - сказал он, — “Какие у тебя маленькие зубы, и еще кое-что, но не стоит переходить на оскорбления.” Он протянул руку и отдергнул штору, наводнив комнату светом; вполне вероятно, впервые осветив ее как полагается. На мгновение вся комната как будто расплылась, как будто тени в углах запаниковали, придумывая, что там было. “Волк, тоже мне,” - оскалился Клык, — “Ты просто человек, замотавшийся в волчью шкуру. Что ты сделал с ведьмой?”

Говоря, он отступил, а потому когда из под кровати высунулась голова Гримма N1, он идеально пнул ее.

“Ладно,” — прорычал он, сдавив горло Гримма N2, — “Хватит. Я вас арестую по обвинению в ведьмохищении и изображении офицера Волчьей Стаи. Вы не обязаны ничего говорить, но все, что вы скажете может быть пересказано в очень простых словах детям до пяти. Итак, что происходит? Кто вы и что это за волчьи имитации?”

“Не твое дело,” - ответил Гримм N2. “Тебе не знакомо выражение дипломатическая неприкосновенность?”

Клык нахмурился. “Знакомо,” - ответил он, — “это закодированное удостоверься, что никто не найдет трупы. Вы уверены, что не хотите скооперироваться?”

Гримм N2 сник. “Это всего лишь глупое недопонимание,” - сказал он, — “Мы с моим братом гуляли по лесу и заблудились, а поскольку стемнело, мы постучались и никого не было дома и…”

Клык покачал головой. “Не та избушка,” - прорычал он, — “Три Медведя на южной плантации. Это домик бабушки Красной Шапочки. Как вам отлично известно,” - ответил он, — “Так что объясните волчий маскарад, пока я не начал раздражаться.”

Гримм N2 подернул плечами. “Заходишь в гости к оборотню, ожидаешь увидеть оборотня. Что тут объяснять?”

“Обо…”, — Клык дважды моргнул, затем как будто подавился. “Ах, один из этих. Боже, мне следовало догадаться,” — он состроил гримасу и сплюнул.

“Ты не любишь оборотней?”

“Ха! Волки, которые одеваются в человеческую одежду? По-моему, это отвратительно…” - он умолк и покраснел. - “Все равно, это не объясняет, кто вы такие и зачем вы здесь.”

“Э…” — слабо улыбнулся Гримм N2, — “Хороший вопрос. На самом деле, мы ищем зеркало.”

“Зеркало?”

“Ну да.”

Клык поднял бровь. “Ничего личного,” - сказал он, — “Но с волчьей шкурой и чепчиком и цветастой пижамой, мне кажется, зеркало это последнее, что тебе нужно. Поверь мне на слово, тебе в него смотреться не хочется.”

Гримм N2 тоже заморгал. “Возможно, ты прав,” — быстро сказал он, — “Ну что ж, ну его. Пожалуй, мы пойдем.”

Клык пристально посмотрел на него: “Ты уверен, что вам всего лишь зеркало было нужно?”

Гримм N2 кивнул. “А,” — добавил он, — “там в шкафу - оборотень. Мы его тоже с собой возьмем. Из бережливости - вдруг, нам когда -нибудь оборотень пригодится.”

Клык поднял руку: “Ну уж нет,” — сказал он, — “Если под оборотнем вы подразумеваете ведьму, то вы ее не получите. Она остается.”

“Это нечестно,” - возразил Гримм N2, — “То есть, мы ее первыми нашли. И после всех усилий, чтобы она притихла…”

“Минуточку. Зачем она вам?”

Гримм N2 собрался было ответить, но с улыбкой промолчал. “Вообще-то,” - сказал он, — “Зачем она тебе? Не стесняйся,” - добавил он, — ” я на удивление терпимый.”

“Я хочу, чтобы она превратила меня в то чем я на самом деле являюсь, если хочешь знать,” — застенчиво ответил Клык. “Видишь ли, я вовсе не прекрасный принц.”

“Да ну. А я-то уж поверил.”

“Не хочу никого обманывать,” — огрызнулся Клык, — “И уж конечно не хочу быть прекрасным принцем ни одной лишней минуты. Поэтому мне эта ведьма просто необходима.”

“Справедливо,” - сказал Гримм N2, — “Если не возражаешь, кто…”

“Волк.”

Гримм N2 съежился примерно на сантиметр: “Волк?”

“Да, волк. Злой серый волк. Тебе что-то не нравится?”

“Мне? Боже мой, нет.” Гримм не шелохнувшись улыбнулся. “Ничего, кроме уважения к злым серым волкам. Прекрасные, э…, хищники. Вообще-то, забирай ее. Твоя нужда больше и все такое. А теперь мы…”

“Не двинетесь с места!” - прорычал Клык, — “Никто никуда не пойдет, пока мы не разберемся. Вы мне так и не ответили, на что она вам.”

“Разве? Как неудобно. Ну, значит, так. Мы с братом работаем в важной фармацевтической фирме, понимаешь ли, в научном отделе, и у нас есть чудесный новый порошок, которой надо опробовать.”

“Порошок?”

“Лекарство. Короче, нам его, конечно, надо протестировать, но правительство не разрешает использовать людей, а борцы за права животных не дают нам использовать животных, ну мы и решили…”

Клык оскалился. Оскал не произвел должного эффекта - единственной опастностью было ослепнуть от его лучезарности. Тем не менее Гримм N2 очень похоже изобразил живую улитку в соляном подвале.

“Врете.”

“Да, в некотором роде, я в общем-то вру. Прошу прощения. Хочешь услышать правду?”

“Гррр…”

“Похоже на да. По правде…,” - он заколебался, — “Тебе возможно нелегко будет воспринять это,” — сказал он. - “Это может показаться немного, знаешь ли, странным. Ты не против?”

“Давай к делу, а то я ошибочно приму тебя за собачью жевачку.”

“Хорошо.” - он набрал воздуха. - “По правде, мы агенты иностранной власти - иностранной в смысле совершенно иного измерения реальности и все такое - а мы здесь, чтобы подчинить всю вашу цивилизацию и культуру путем обретения контроля Зеркальной сети. Тебе это понятно?”

Клык поджал губы. “Хотите сказать, что вы - маленькие зеленые человечки, так? Или пучеглазые чудовища?”

“Да не то чтобы,” - ответил Гримм N2. “Хотя, если ты предпочитаешь смотреть на вещи таким образом, то, полагаю, это тоже можно и не без плюсов.”

“Ладно,” - сказал Клык. - “Вы не зеленые и не пучеглазые, но все равно пришельцы.”

“Отличное слово. Мне нравится. Пришельцы. Да, мы пришельцы.”

“И вы здесь, чтобы похитить ведьму и овладеть миром?”

“Да, полагаю можно так…”

“Вы здесь, чтобы овладеть миром и вы меня испугались.” — прищелкнул Клык языком. — “Знаете, мне сложно потерять покой из-за подобной угрозы. Я видел водомерок, более опасных чем вы. Нет, все равно не верю. Думаю, вы просто грабители, а здесь у нас есть традиционный метод обращения с грабителями, на фоне которого законы Ислама звучат как программа утренней зарядки. Так что…”

“Эй!”

Клык посмотрел вниз. Эльфийка дергала его за штанину.

“Ну?”

Эльфийка уставилась на свои крохотные башмачки. “Извиняюсь за вмешательство,” - сказала она, — “но мы, похоже, не одни.”

“Что? Как это не…?”

В дверном проеме возник силуэт - темный, приземистый, угрожающий…

Невысокий…

“Приветик”, — сказал он.

Царица присела, вытащила откуда-то маленький плоский жестяной ящичек и открыла его. Внутри находилась замысловатая железяка, не похожая ни на что до сих пор виданное Сестрицей, и практически не поддающаяся описанию. Все же представьте, что линейка влюбилась в секстант и у них родилась дочь, которая сбежала с парой кухонных весов, а в свою очередь их дочь вышла замуж за незаконного сына садового насоса…

“Получилось,” — провозгласила Царица, повозясь с этой штуковиной. “Только вот – черт, где здесь север?”

Сестрица пожала плечами: “Не знаю,” — сказала она, — “Разве нельзя догадаться по солнцу?”

Царица покачала головой. “Здесь нельзя,” — сказала она. - “Ты очевидно не заметила, что у нас здесь нет ваших скучных последовательных дней и ночей. Все подобные вещи подчиняются…”

“Не говори,” — простонала Сестрица - ” повествовательными узорами.”

“А, так ты все же иногда слушаешь. Верно. То же самое касается времен года, фаз луны, приливов и тому подобного. И прежде чем ты начнешь задираться, вспомни, кто вообразил, что футы и дюймы удобны в обращении - не мы.”

“Было до меня,” - ответила самодовольно Сестрица. - “Ну? И чего же ты выяснила?”

Царица повертела циферблаты, поскользила рычагом, сосчитала до семи на пальцах и ухмыльнулась. “Твой братец,” - сказала она, — “как ты сказала его зовут?”

“Карл,” — ответила Сестрица, испугавшись, что вспомнила она это не сразу. “Его зовут Карл и, как ни странно, я почти не помню его. Кажется. Как будто…” - Она умолкла и побледнела, сделавшись зеленоватого оттенка. - “Как будто он был не настоящий, а так - персонаж сказки.”

“Так!” - Царица взмахнула кулаком, — “Великолепно! О, я так рада тому, что ты сказала.”

Сестрица уставилась на нее: “Да? Почему же это?”

“Потому что,” - ответила Царица бешено крутя жестяную штучку, — “это значит, что он жив и что он все еще здесь, и он пытается поставить вещи на места; что хорошо,” - добавила она, — “потому что он во всем и виноват, так что он скорее всего лучше всех сможет все починить. Не то чтобы,” — продолжила она, — “у него было много конкурентов. Просто из интереса, зачем?”

“Что зачем?”

“Какого черта он это делал? Какая сила побудила его полезть в операционную систему измерения, о котором он не имеет ни малейшего понятия, без всякой провокации?”

Сестрица покачала головой: “Компьютерщики такие, наверно. Знаешь, просто потому что была такая система. По той же причине, что они вламываются в компьютеры Пентагона и заставляют людей думать, что грядет ядерная война.”

Царица задумалась: “То есть в целях невинной забавы? С вами все возможно, ведь у вас повествовательныеузоры отсутствуют. Хотя так жить, должно быть, ужасно.”

“Ладно,” — прервала Сестрица, — “Почему ты думаешь, что он в порядке? И куда он запропастился?”

“Смотри,” — Царица указала на один из циферблатов Штуковины, — “Видишь? Показывает 3945321.87”

“Ну просто фантастика! Звоним во все колокола и объявим всеобщий праздник!”

“Не делай попыток к сарказму, тебе это не очень хорошо удается. Нет, дело в том, что это почти четыре. Четыре последовательных версии реальности. Как это называется?”

Сестрица на минуту задумалась: “Долби?” — попробовала она, — “Не знаю. Звучит ужасно.”

“Так и есть, конечно. Но, когда я проверяла последний раз, было лишь три. Кто-то запустил еще одну, и в этом все дело. Существует настоящая, вариант, возникший после поломки , после-поломочный вариант, подправленный кем-то, кто пытается от меня избавиться, а теперь еще и этот. Что означает,” - обратилась она к тихо хмыкающей Сестрице, —”что теперь кто-то еще забрался в систему и играется с ней. Кто-то, имеющий хоть какое-то соображение о том, как все это работает. Вот и догадайся.”

“Думаешь, это Карл?”

Королева радостно кивнула так, что ее голова заскакала, как теннисный мячик на веревочке: “Я уверена в этом, потому что тебе сложно вспомнить его. У тебя странное ощущение, как будто он сказочный герой. Что означает, помоги нам Бог, что он внедрился в систему.”

“Что означает, что он все еще жив…”

“Что означает,” - сказала Царица, — “что он жив и действует и использует свои маленькие извращенные мозги, чтобы забраться в Зеркала. Ну,” - закончила она, — “возможно, это не совсем оптимально, что все будущее этого измерения в руках совершенно безответственного подростка в свитере и с прыщами…”

“Откуда ты об этом знала?”

“Назови это интуицией. Ты уверена, что ему просто захотелось этого? Его никто посторонний не подбивал на это?”

Сестрица порылась в памяти, а точнее в том, что от нее осталось после того, как ее обмусолили мыши энтропического сдвига измерений: “Ну, он постоянно получал какие-то официальные письма, потому что вместо марки в правом углу у них было что-то напечатано. И я думаю, что он получал от них много посланий по интернету, тоже.”

“Вполне вероятно,” — задумчиво проговорила Царица, — “как только они его подцепили, они конечно хотели скрыть это,а потому вероятно уже стерли все следы из его системы. Как в старой поговорке, что электронная почта опаснее обычной. И никаких призов, чтобы угадать, кто это был,” - мрачно добавила Царица.

“В самом деле? Кто, по-твоему? Думаешь, это CIA, или это еще одна теория из серии “Компания по изготовлению молочных пакетов убила Элвиса?”

“В самом деле?” - Царица была шокирована, — “Я никогда не знала.”

“О, ради Бога, …”

“И в любом случае,” - продолжила Царица, — “этого не может быть, потому что если бы ты читала Зависимый по воскресеньям на прошлой неделе, ты бы знала, что окончательно доказано, что на Туринской Плащанице лицо Элвиса.” - Она поколебалась, а затем нахмурилась, — “Ну и откуда же мне это известно,” - спросила она, — “Боже мой, должно быть, это просочилось из твоего измерения.”

Глаза Сестрицы загорелись: “Карл!” - сказала она.

“Возможно,” - ответила Царица, — “Хотя, я бы подумала, что он маловат, чтобы знать про Элвиса.”

“Думаю, они проходили его по истории,” - ответила Сестрица, — “Слушай, это можно как нибудь проверить или это только теория?”

Царица огляделась: “Всегда можно воспользоваться этим проклятым единорогом,” — сказала она, — “пойди проверь, там ли он еше, пока я проверю настройки.”

Вскоре Сестрица вернулась. С ней был единорог.

“А,” — сказала Царица, не поднимая глаз, — “ты, значит, решил его отпустить?”

Единорог зарычал. “Отпустить, моя задница,” - сказал он, — “Нет, прилетел целый флот вооруженных вертолетов и вытащил его. Предварительно, конечно, пробомбили всю долину и залили все напалмом. Вас когда-нибудь доставали с воздуха помощнички Санты? Не рекомендую. Дело даже не в бомбах, а в том, что они со вкусом завернуты в подарочную бумагу и перевязаны серебрянной ленточкой.”

Сестрица и Царица переглянулись. “Похоже на Карла,” — прошептала Сестрица, — “он любит смотреть боевики.”

“Вы меня поражаете,” - ответила ухмыляясь Царица, — “Также интересно, что хотя все это происходило в сотне шагов отсюда, мы ничего не видели и не слышали. Думаю, мы можем с уверенностью сказать, что это дело рук твоего брата.”

Сестрица глубоко вздохнула. “Чудесно,” - сказала она, — “как это ободряет!”

Джулиан прервал свою работу, уставился на небо и состроил гримасу. Было жарко, он вспотел (соответственно), как свинья, и по его расчетам полдень стоял уже четыре с половиной часа.

Так не должно быть, сказал он самому себе, нагибаясь, чтобы подобрать еще связку веток. Полдень должен быть ровно в двенадцать часов дня, а не сколько угодно. Он не знал откуда появились эти странные мысли; почему, например, полдень должен быть в двенадцать. Он знал лишь, что они у него возникли и от этого разболелась голова.

Все же, получалось неплохо. Раз уж он решил, что построит новый укрепленный свинарник из веток ( почему из веток? Не знаю. Казалось хорошей идеей …), он присел и выписал каждую деталь заостренной веткой на ровной грязи. Растущий поблизости куст черной смородины послужил счетами, и он рассчитал различные факторы - коэффициенты стресса против устойчивости различных типов древесины (вяз 100 Ньютонов на квадратный миллиметр, тополь 116, дуб 97, шотландская сосна 89, делая тополь очевидным выбором) - а затем начертил план на шкале 1/100 с указанием материалов и их количества, а также прикинул расписание работ.

Затем последовал долгое тяжелое мотание по лесу, срезание веток в вязанки стандартного размера и веса, чтобы позволить полностью модулярную сборку; а теперь Джулиан был на самой сложной стадии работ - самой сборки.

Он начал с африканского крааля и дополнил эту основу влиянием из судостроения, иглу эскимо и классической римской аркой. Высокий свод составленный из перехлестывающихся вязанок хвороста, сложенных в спирали, заканчивающихся большим узлом на верхушке, по его расчетам давал оптимальный уровень структурной прочности (так как создавал баланс сил при внешнем давлении) не лишая полезности уникальные изолирующие свойства смолы. В целом это было очень впечатляющее строение; и, хотя, он все еще не мог представить, что побудило его строить дом из хвороста в то время как он мог прогуляться до ближайшего строительного бюро и заказать огромный воз кирпичей, по крайней мере он довольствовался тем, что из всех строений, которые возможно было создать из хвороста, это было лучшее…

Тем не менее…

Он положил вязанку и повернулся к лесу; тому, что от него осталось, после того как Джулиан прорубил в нем немаленькую дыру. Было ли это лишь его воображением или что-то действительно прокралось за стволами? Евгене и Дезмонд? Он надеялся, что нет. К тому же это было неправдоподобно. Способности его братьев красться были равны способностям динозвра делать операции мозга. Если бы сюда направлялись Ген и Дез, он уже давно услышал бы треск.

Снова; легкое движение, блик солнца на каком-то темном металле, и тишайшее хрусь! когда кто-то наступил на ветку. Там определенно кто-то был; и Джулиан, который привык считать паранойю своим единственным верным другом во всем мире, бросил свою вязанку и кинулся к дому.

Это не верх совершенства, сказал он себе, закрывая за собой вход валуном (обратите внимание на хитрую систему гирек, которая позволяет легко управлять трехтонным валуном). Но вероятно, сойдет. Он поглядел в дырочку и увидел тень в просвете между деревьев. В этот конкретный момент он не хотел иметь никаких дел с тенями, даже если бы их окружали прекрасные хрюшки с золотыми ведрами помоев, пришедшие сообщить ему, что он выиграл в лотерею. Он зарычал и прибавил мощности пропановому сжигателю на котором весело пузырился огромный котел горячей меди, поставленный на край наблюдательного поста.

Он как раз повернул регулятор на баллоне пропана и занялся проверкой веревок на огромной осадной катапульте, когда тень ступила из леса на поляну. Вид для нервного поросянка не ободряющий; кто бы то ни был предпочел одеться с головы до ног в черные доспехи, надеть шлем с забралом и прихватить огромный двуручный меч. Либо местные миссионеры забросили свою политику дружелюбности, либо быть беде.

Последовало еще шесть, что ухудшило самочувствие Джулиана еше больше. Они, кажется, никуда не торопились и не особо прятались; возможно то что он принял за крадучесть было лишь естественным поведением вооруженных до зубов мужчин в попытках не споткнуться с тем, чтобы уже не встать. Вполне вероятно; а мечи возможно были для прорубания тропы среди колючек. Но это не объясняло, что им было надо.

“Вы, в фольге,” - крикнул Джулиан, — “Это частная собственность. Убирайтесь, или я на вас дракона напущу.”

Ближайший захватчик поглядел вверх и поднял забрало. “Привет?” — позвал он, — “А вот Вы где, я Вас во всех этих дровах не разглядел. Вы что угольщик, что ли?”

Ах вот он что, пробурчал себе под нос Джулиан. Они собираются выкурить меня. Они и понятия не имеют, что каждая веточка пропитана новейшим безасбестовым антивозгорателем. “Вы глухие или как?” — провопил он, — “Считаю до десяти и выпускаю Искорку. Один. Два.”

Они особо не обеспокоились, что было жаль, поскольку у Джулиана, кроме жучка, заползшего ему на спину пару часов назад и похоже занявшегося строительством дома между его лопаток, ничего более похожего на дракона не было. Он добрался до девяти и остановился.

“Я вас предупреждаю. Мне неохота этого делать.”

“О,” — ответил захватчик. В его голосе слышалось разочарование, — “Жаль. Мне всегда хотелось увидеть дракона.”

Джулиан поморщился. “Ты так считаешь?” — ответил он; но оскал, которым он собирался сопроводить это фразу почему-то превратился в печальный визг.

“Ну да,” — ответил пришелец, уткнув меч в землю и облокотившись на него, — “Драконы - традиционный символ надежды и духовного возрождения. У Вас действительно есть, на что взглянуть?”

Некоторым свиньям, с горечью подумал Джулиан, легко. Приятная спокойная жизнь, регулярная пища, никаких хищников, и единственное беспокойство - это возможность оказаться между двумя кусками хлеба. Постарайся что-то из себя сделать и внезапно весь мир - твой враг. “Нет,” — признался он, — “Я лишь пытался от вас всех избавиться, не прибегая к всепобеждающей силе. Теперь валите, пока я не рассердился.”

“Вы звучите несколько враждебно,” - сказал пришелец, — “если позволите мне так выразиться. Догадываюсь, это от того, что вы не в мире с Элементами. Вы когда-нибудь задумывались о правильно построенном курсе медитации?”

Хрю, подумал Джулиан. “Уходите. Последний раз предупреждаю. После этого вина на ваши головы.”

Быть может, высказывание пришельцам было незнакомо; они принялись смотреть вверх, снимать и осматривать свои шлемы, трогая свои макушки и тому подобное. Джулиан не выдержал; во внезапном порыве гнева он схватился за подвернувшийся крюк и разрубил веревку, сдерживающую катапульту.

Это была большая катапульта; основа была сделана из стволов четырех взрослых дубов, окована железом и снабжена лучшими веревками из конского волоса. Теоретически она могла швырнуть каменную глыбу в 600 кило на двести ярдов. Однако, поскольку Джулиан никак не мог закатить такую громаду на наблюдательный пункт, он проявил инициативу и придумал собственный снаряд. А именно 300 килограмм прогнившего конского навоза, аккуратно упакованного в 25-килограммовые мешки, сваленные на катапульте.

К сожалению, он не продумал дело до конца.

Позднее, он понял, что это всего лишь дело относительной локальной плотности, площади поверхности и сопротивления ветра; система уравнений настолько проста, что ее смог бы решить в уме шести-недельный поросенок. Однако, увлеченному строительством дома Джулиану просто не хватило времени и терпения. Соответственно, как только он обрезал веревку, груз катапульту взлетел прямо вверх, а затем, как только гравитация погрозила пальцем и молвила строгое слово, упал вниз с немалой долей 9.8 метров в секунду в секунду и приземлился прямо …

На их головы, сказал Джулиан. О если бы!

“В Писаниях есть место,” - сказал один из пришельцев, когда последний мешок приземлился и широко расплескался, и последние остатки хвороста упали на землю (Джулиан с самого начала знал об этом слабом месте, но не ожидал атаки прямо сверху), — ” о человеке, плюющем в небо. Позже, возможно, когда Вы в более подходящем настроении…”

“Да и баня не повредит,” — добавил коллега, — “Быть в союзе с природой - хорошо, но быть ею покрытым - это совсем другое дело.”

Сидя среди обломков своего дома с повисшими на шее подобно якобинскому воротнику остаткам мешков, Джулиан простонал: “Ну ладно,” - сказал он, — “С меня хватит. Вы выиграли. Яичница с ветчиной, бутерброд, дичь, свиная печенка; что угодно, я ваш. Только побыстрее уже.”

Последовало краткое молчание; затем первый пришелец кашлянул: “Вообще-то”, — сказал он, — “мы вегетарианцы. Мы лишь хотели спросить, как пройти к Сто-акровому Лесу?”

Джулиан кивнул. “Идите за собственным носом до после-следующей поляны и подождите драматического поворота событий,” — сказал он со вздохом, — “обычно случается каждые десять минут.”

“Премного благодарен,” - ответил пришелец, — “Если Вас это успокоит, то у реки предназначения много изгибов, но мало мостов.”

“Я запомню,” — заверил его Джулиан, — “А теперь если не возражаете…”

“Продолжайте,” - ответил пришелец, — “до новых встреч. Постарайтесь обрести покой.”

“Вам того же с кисточкой. Послушайте,” — раздраженно проговорил он, — “вероятно это не мое дело, и меня сейчас вообще мало что волнует, но кто вы такие? Мои братья вас случайно не подослали?”

Пришелец вопрошающе посмотрел на него: “Ваши братья?”

“Евген и Дезмонд.”

“А они, гм, тоже поросята? Как Вы?”

“Верно. Если моя мать до встречи с моим отцом не вела жизнь полную приключений, все мои братья поросята.”

“А мудрецы учат нас, что все свиньи нам братья,” - ответил вежливо пришелец, — “Но нет, это были не они. Честно говоря, я кажется никогда раньше не встречал говорящих свиней. А вообще-то мы - самураи.”

“Самураи,” — крепко задумался Джулиан, — “Это какая-то итальянская сосиска.”

Пришелец недолго посовещался со своими коллегами. “Вообще-то нет,” - сказал он, — “Не принимая во внимание, что по своей природе все вещи одинаковы. В основном, впрочем, мы воины-философы и мы собираемся убить злую царицу.”

“В самом деле?” — Джулиан, никогда не интересовавшийся политикой, слегка попятился. “Надо же!” - добавил он.

“Это наше призвание,” — объяснил первый пришелец, — “Защищать слабых от сильных, угнетенных от угнетателя и смиренных от нахальных… прошу прощения, я Вас утомляю?”

“Нет-нет,” - заверил его Джулиан, — “Я вас просто, э, считал. Получается семь.”

“Поздравляю. Точно замечено.”

Джулиан безнадежно нахмурился: “Да, но семь,” - сказал он, — “Семь самураев. Семь самураев, защищающие слабых и угнетенных и все такое. Не хочу никого обидеть, ребята, но вы уверены, что вы не гномы?”

Пришельцы переглянулись. “Не думаю,” — сказал один из них, — “Мы бы заметили.”

Джулиан пожал плечами. “Ладно, неважно, просто подумалось. Успеха с, гм, злой царицей.”

Пришельцы вежливо поклонились и ушли обратно в лес, оставив Джулиана наедине с раскиданными вязанками хвороста и его ароматной артиллерией. Семь, подумал он. Семь самураев. Семь гномов. Тайная Семерка. Тайная Великолепная Семерка Гномов-Самураев Против Фив.

Неважно.

Он стащил с шеи мешок, отряхнулся и отправился на поиски кирпичей.

Глава 9.

“О Боже,” — пробурчал Гримм 2, — “да это же гном.”

Дампи зарычал подобно голодному тигру, которому предъявили налоговую декларацию. “Ты что-то сказал, дружок?” — прошипел он, — “или мне лишь почудилось?”

“Не обращай внимания,” — сказал Клык, загораживая Гримма 2. - “Я разберусь.” Он склонился так, что они с гномом почти соприкоснулись носами. “Ты,” - сказал он, — “не безобразничай, понял? Хочешь похулиганить, пойди пристань к кому-нибудь подходящего размера.”

“Но он только что обозвал меня…”

“Да,” - поспешно прервал Клык, — “Я знаю. Но он тупой как валенок, да к тому же иностранец. Прими во внимание.”

Дампи в ответ уставился на Клыка. “Так и делаю постоянно,” - ответил он, — “особенно, когда они убегают, а то не попадешь. Никто не называет меня гномом безнаказанно, понятно?”

Клык выпрямился и обратил взгляд на Гримма 2. “Ты,” — резко спросил он, — “Ты только что назвал этого джентельмена гномом?”

“Да… нет,” - ответил Гримм 2, — “конечно нет. Даже в голову такое не приходило.”

“Видишь?” - сказал Клык. - “Эй ты, в проходе, другой невысокий джентельмен. Ты слышал чтобы кого-нибудь назвали гномом?”

Рампельстилтскин потряс головой. “Я не слушал,” - дипломатично ответил он, — “На самом деле, я морально уверен, что меня здесь тогда и не было. Я, вероятно, был в совершенно другом месте. Послушайте, может хватит пыжиться на время и пора заняться делом? Терпеть не могу портить стоящие конфронтации, но у нас расписание.”

Клык еще немного порычал. Волчья Стая гномов не любила, а офицер Стаи никого не боится; даже если они метр с кепкой и состоят в основном из носа, бороды и ботинок…

(Что-что? — Возмутилась волчья логика.

Ну сам знаешь, — ответил запасной отдел памяти, — Гномы. Крутые коротышки, которые всегда заводят драки и всеми командуют. Во всяком случае, нам кажется, что это они всегда заводят драки. Так уж мы это запомнили.)

“Ладно,” - сказал Клык, — “Скажите, что вам нужно, и убирайтесь.”

Из горла Дампи вырвался злобный звук, но он не успел превратиться в слова благодаря вмешательству Рампельстилтскина. Парнишка — прирожденный дипломат. Это объясняет, решил про себя Клык, почему он мне не нравится.

“Очень просто,” — гладко сказал Рампельстилтскин, — “Мы просто искали ведьму.”

“И вы?” — встрял Гримм 2, — “Боже, она сегодня популярна. Сожалею, но вам придется занять очередь, потому что мы были первыми.”

“С каких это пор люди встают в очередь за ведьмами?” - нахмурившись спросил Дампи, — “Всегда старался держаться от них подальше, а не разыскивать их. За исключением тех случаев, конечно, когда ведьма новенькая и все хотят разузнать есть ли от нее польза. Так сказать подмести заново.”

“Справедливо. И зачем же она вам, в таком случае?”

Дампи пробурчал что-то и отвернулся. “Мы застряли,” — раздался голос из под шляпы Рампельстилтскина, — “Ему следует завербовать семь гномов, но пока мы нашли только четырех.”

Клык моргнул: “Четырех гномов?” — поинтересовался он, — “Вы плохо искали.”

“Полагаешь?”

“Но ведь гномы всегда ходят семерками,” - ответил Клык, — “так же, как банки пива продаются шестерками. Это … это ж…”

“Сказка,” — докончил предложение Мальчик с Пальчик, — “Сам знаю. Но внезапно, это изменилось. И лично мне очень хотелось бы узнать почему.”

На протяжении этой беседы, эльфийка Клыка сидела на каминной полке за вышивкой, болтая ногами и грызя кусок древнего серого шоколада, завалявшегося в мусоре инкрустированных карманов кафтана Прекрасного Принца. Однако, теперь она замерла с выражением исступленного экстаза, которое могло было быть объяснено лишь двумя причинами: хроническим несварением желудка или же приступом любви, а, насколько было известно Клыку пищеварение у эльфов работало, как бетономешалка. Правда, в эту историю должны были впутаться прекрасный принц и стандартной выделки принцесса, а не крохотный обитатель шляпы и неустроенная эльфийка. То есть, конечно, Клык был очень рад, что влюбился не он, но он был и удивлен. Удивлен так же, как человек, прошагавший с завязанными глазами сквозь минное поле без неприятных последствий.

“Ты говорил,” - сказал он, — “о ведьме. Как она связана с наблюдаемым недостатком гномов?”

“Мы надеялись, что она согласиться уменьшить ради нас парочку людей,” — смущаясь признался Румпельстилтскин. - “Да и крота не помешало бы во что-нибудь превратить.” - Он замолчал и огляделся. — “Чертовы пуговицы, куда проклятое животное опять подевалось?”

“Здесь я,” - раздался тоненький приглушенный голос из под кровати. “Ого, здесь жуки поселились,” (хрусть-хрусть) ” Я не против, чтобы остаться здесь на время, если только у других нет других дел где-нибудь еще. Ни в коем случае не хотел бы (хрусть) никого задерживать.”

“Крот?” - поинтересовался Клык. Румпельстилтскин состроил кислую гримасу.

“Даже не спрашивай.”

“Что? А, ну ладно. Показалось хорошей идеей в свое время?”

“Да нет, больше из отчаянья. Вот почему мы решили попытаться с ведьмой, посмотреть не поможет ли она с некоторым сокращением.”

“Сожалею, ребята,” - сказал Гримм 2, — “Она уже занята. Потерпите, скоро найдете еще одну. Повествовательные уз…”

Он резко умолк, сознавая, что чуть не допустил непоправимую ошибку. Согласно теории, если обитатели этого уникального мирка когда-нибудь узнают правду, что они лишь сказочные персонажи, драматическая иллюзия растворится как от взрыва и наступит конец. Даже если немногие проведают, вещи здорово погнутся.

Гримм 2 задохнулся. Может, они уже узнали. Что объяснило бы… да, многое. Его руки чесались достать измеритель сомнительности, припрятаный в пиджаке, но в нынешней компании он не посмел. Никому не нравится таять в небытие, а то и вообще никогда не существовать, а именно это и могло случиться, если бы местные жители проникли в тайну.

На каминной полке, эльфийка старательно отворачивалась, выдергивая засохшие листья из древней икебаны. Мальчик с Пальчик занимался чем-то аналогичным, но поскольку листьев в шляпе Румпельстилтскина не росло, ему пришлось удовольствоваться кусками фетра. Клык и Румпельстилсткин обратили внимание на своих коллег, подавили тошноту и посмотрели друг другу в глаза.

“Придумал,” - сказал Румпельстилтскин, — “кинем монетку. Профиль выиграет.”

Клык помотал головой. “Здорово придумано,” - проворчал он; он разумеется знал, что Злая Царица приказала чеканить профили на обоих сторонах монет, ибо профиль был недурен, а красота есть истина. Но местные жители утверждали, что так ей не нужно было выбирать, какое из двух лиц чеканить.

Это, конечно, когда она еще была злой. Теперь же, внезапно осознал Клык, вместо того, чтобы думать о ней с должной степенью отвращения, ему хотелось бегать по улицам и махать флажком в ее честь.

“Ну ладно,” — согласился Румпельстилтскин. - “сыграем в какую-нибудь другую игру.”

“Пятикарточный покер,” - с энтузиазмом предложил Дампи. У других хватило ума отказаться. На фоне игры с гномом в покер, подбрасывание двух-головой монеты, было просто полно неожиданностей.

“Прятки,” - предложил Клык, зная, что несмотря ни на что, обоняние его все равно было лучше чем у любого прирожденного двуногого.

“Загадки” - встрял Мальчик с Пальчик, не отрывая глаз от эльфийки. “Э, что ты , ммм…? ” — спросил он ее.

“Отличная идея!” — прохрипела она в ответ. - “Такое умное предложение!”

Мальчик с Пальчик покраснел, ставши похожим на заблудившийся помидор со шляпы Кармен Миранды. - “Уверен, что если бы я не высказал его, ты бы и сама моментально догадалась.”

“Очень мило с твоей стороны.”

“И с твоей.”

Клык почувствовал, что ситуация ускользает у него из рук подобно потерянной в космосе отвертке. “Никаких загадок,” - твердо сказал он, — “Как насчет шарад?”

“Шарад?” - хором повторили все.

“А почему бы и нет? Да ладно, будьте оптимистами. Чем быстрее мы с этим разберемся, тем лучше. Пока” — добавил он с горечью, — “эти двое не принялись жевать друг друга.”

“Не понимаю, что ты хочешь этим сказать,” — огрызнулась эльфийка, — “Некоторые просто не могут удержаться от выводов.”

“Терпеть этого не могу,” — сказал Мальчик с Пальчик.

“В самом деле? Я тоже. Уж кого ненавижу, так это людей, делающих выводы.”

“Да ну?”

“Ну да.”

“Надо же!”

Тут из под кровати раздался стон; притом он не был реакцией на представление разыгрываемое эльфийкой и Мальчиком, как логично заключил Клык; просто Гримм 1 приходил в себя с пробуждающимися болезненными звуками.

“О Господи,” — промямлил он, — “Я искренне надеюсь, что вчера состоялась совершенно отпадная вечеринка и что моя голова болит именно поэтому. Просто ужасно так страдать незаслуженно.”

“Все заслуженно,” — прорычал Клык, — “но не на вечеринке. Давай, вылезай оттуда. Мы собираемся играть в шарады.”

“В шарады.”

“Да.”

“Ясно,” — сказал Гримм 1, — “должно быть была просто обалденная вечеринка, потому что у меня все еще галлюцинации. О Боже, я ведь ни на ком не женился?”

“О ради Бога,” — огрызнулся его брат, — ” нет у тебя никаких галлюцинаций. Мы действительно собираемся…”

“Есть, черт возьми,” — перебил его Гримм 1. — “Во всяком случае я на это искренне надеюсь. Например, мне кажется, что в комнате полно коротышек. Скоро появятся розовые слоны.”

Гримм 2 громко ответил, чтобы заглушить неизбежный гул возмущения Дампи и компании. “Заткнись,” — посоветовал он, — “Это гномы, и им нужна наша ведьма. Поэтому мы и собираемся играть в шарады.”

Гримм 1 обхватил голову руками: “Крутая вечеринка,” — сказал он, — “Просто трагедия, что я ничего не помню. Никогда не видел смысла в вечеринках, после которых приходится расспрашивать друзей.”

“Вы двое готовы?” — прорычал Клык.

“Нет. Ты первый. Я все еще пытаюсь вспомнить, кто я и где оставил голову.”

Клык задумался на минутку; затем его озарило. “Готовы или нет,” — сказал он, — “поехали.”

Он встал на четвереньки, зарычал и пробежал по комнате , виляя воображаемым хвостом. Временами он замирал, принюхивался и рыл землю. Наконец, он присел и испустил холодящую душу серенаду воображаемой луне.

Последовало долгое молчание.

“И все?” — спросил Гримм 1.

“Да.”

“А…”

Дампи и Румпельстилтскин посовещались громким шопотом. — “Мы полагаем, что это Сто один далматинец,” — сказали они.

Клык выглядел обиженным: “Неправильно.”

Гриммы также посовещались? “Как насчет сколько стоит эта собачка в витрине?”

“Опять не угадали.”

“Папочка не хочет купить мне щеночка?”

“Вы начинаете действовать мне на нервы. Нет.”

Дампи нагнулся и пробормотал что-то на ухо своему коллеге: “Мы думаем, может это Четвероногий Друг.”

“Да ну? Ошибаетесь.”

“А.” — обе команды снова посовещались. — “Ты уверен, что это не 101 далматинец?” — спросил Румпельстилсткин, — “ну очень похоже.”

“Вы просто не знаете, не так ли? Признавайтесь же.”

“Дай нам еще подумать,” — ответил Гримм 2, —Знаю, как насчет Рудольфа, красноносого оленя?”

“Вы только усложняете ситуацию,” — холодно ответил Клык. — “Кончайте, я забираю ведьму. Сами знаете, что проиграли.”

“Еще одна догадка,” — сказал Румпельстилтскин. — “Думаю, это была Кошка на раскаленной крыше.”

“Нет эта была не она. Это был Вождь стаи. Вам было бы легко догадаться,” — сурово ответил Клык, — “если бы вы хоть сколько - нибудь знали о волках.”

Дампи поднялся. “Ну-ка, незнакомец, попридержи коняшек,” — сказал он, — “потому что меня это не устраивает. Думаю, ты хитришь. Потому что я такого волка в жизни не видел.”

“Да ну? И какого черта ты знаешь о волках?”

“Знаю достаточно, чтобы понимать, что они себя так не ведут,” — презрительно ответил Дампи, —”Волки, типа, грациозны и спортивны, знаешь ли. Они не топчутся, как телята с плоскостопием. Да и задницей в воздухе не крутят.”

“Я согласен с ним,” — добавил Гримм 2, — “можно предположить, что это был пожилой волк, страдающий запором, с колючками во всех четырех лапах, но об этом надо было предупреждать. В следующий раз, проходя мимо зоопарка, заскочи и взгляни на подлинное животное.”

Клыку показалось, что он заглянул в зеркало и увидел Винни-Пуха. “Но это невозможно,” — запротестовал он, — “Я знаю о волках больше чем любой другой чело…” — Затем он захлопнул рот, а слова все отдавались у него в голове. Итак. Ты полагаешь, ты теперь один из них, а? И быть может, ты прав.”К черту все,” — сказал он, с некоторым налетом паники в голосе. — “Мне нужна эта ведьма. Проклятие, можете делать с ней все, что захотите, после того как она превратит меня обра… выполнит небольшое задание. Нам просто придется воспользоваться ей по очереди. По сути дела, если бы мы додумались до этого с самого начала, все бы уже были удовлетворены.”

Это, действительно, прозвучало убедительно. “Ладно,” — сказал Румпельстилтскин, — “Ты первый, потом мы, а потом эти двое могут оставить ее себе. Договорились?”

Два гнома слегка поворчали, но согласились. “Только не сломай ее,” — вставил Дампи, — “А то я слышал, что они легко возгораются.”

Гримм 2 кивнул в сторону платяного шкафа, а Клык подскочил и распахнул дверь…

“Ладно,” — сказал он, — “хватит шутить. Где она на самом деле?”

“В…”

Но когда они заглянули в шкаф, он был пуст.

“Шшшшш” — сказал куст.

Сестрица полагавшая, что ничто из увиденного или услышанного ее уже не удивит, была уличена в своем заблуждении. Она подскочила в воздух примерно на полметра, а Злая Царица спокойно шла дальше.

“Не сейчас, Чудовище,” — сказала она, — “я занята.”

“Но ты обязана помочь мне,” — заныл куст, — “В этот раз она меня точно поймает. Послушай, ты ведь должна представлять закон в этих краях.”

“Это,” — сурово ответила Царица, — “спорный вопрос. Спорный, по сути дела, до черта. И даже если бы так и было, я тебе не помогла бы. Так что убирайся. Сваливай.”

“Но я в отчаяньи!”

“Я слышала,” — сказала Царица, — “И, скажу тебе, это замечание отнюдь не лестно. Уходи.”

Куст затрясся и из-за него явилось самое уродливое и отвратительное чудище из всех, которых Сестрица когда-либо видела по телевизору, за исключением парламентских дебатов. “Он из Красавицы и Чудовища?” — прошептала она.

“Да. И готова поспорить, ты никогда не догадаешься, кто есть кто.

“Уверена, он очень милый, если познакомиться с ним поближе,” — горделиво ответила Сестрица, — “Все в глазах смотрящего.”

“Что?”

“Ну, красота, конечно.”

“А, эта штучка? Я думала ты говоришь о пылинке или о мухе.”

Придыхая и хрипя подобно девяностолетнему заядлому курильщику, Чудовище прошлепало к ним, вздохнуло и плюхнулось на пень. “Благодарю,” — сказало оно, — “так приятно встретить наконец понимание.”

Царица фыркнула: “Меня тошнит от тебя, лицемерный ублюдок,” - сказала она. - “Хотя, полагаю, если меня на тебя все-таки стошнит, ты станешь выглядеть лучше. Давай же, говори, чего тебе надо, и мы спокойно продолжим наш путь, не обращая на тебя внимания.”

“Это Она,” - пробормотало Чудовище дрожащим голосом, — “Она наверняка идет у меня по пятам.”

Царица кивнула: “Как ты выбрался на этот раз?” — спросила она.

“А,” - ответило Чудовище, и при этом отдельные наиболее мобильные части его физиономии сложились в слабое подобие ухмылки, — “Я прорыл туннель и выбрался через канализацию.”

“И тем самым попал в книги рекордов, как единственное существо понизившее уровнень канализации.” - она осторожно потянула носом воздух. “Ну,” — признала она, — “Таким образом, тебе больше не придется мыться в этом году. Почему ты все еше пытаешься сбежать, впрочем? В конце концов, она всегда ловит тебя.”

“В этот раз нет,” — ответило Чудовище с мрачной уверенностью, — “Чтобы ни случилось, назад я не пойду. Пусть она сначала убъет меня.”

“Кто она?” — вмешалась Сестрица, — “уж не Красавица ли?”

При слове Красавица Чудовище непроизвольно содрогнулось. “Потише,” — прошептало оно, — “Никогда не знаешь, кто услышит. Все птички и пушистые зверюшки леса - ее друзья. Они меня заметут в миг.” - он глубоко вздохнул и успокоился. “Вы мне не верите,” - обиженно сказал он, — “Думаете, я преувеличиваю. А вот попытайтесь прожить шесть месяцев узником в ее замке и посмотрите, как вам понравится.”

“Прошу прощения,” — вмешалась Сестрица, — “Разве не должно быть наоборот…?” - она вовремя одернулась. “Извините,” — продолжила она, — “спутала с кем-то.”

Чудовище подавило всхлип. “Иногда, мне кажется, я никогда не убегу,” - простонало оно, — “Пару недель назад, один милый дракон, пролетая, заметил меня запертого в самой высокой башне замка и попытался придти на помощь. Она его, конечно, убила. Как всегда. Половина мебели в Большой Зале теперь обита драконьей шкурой.

“Ладно,” — признала с нежеланием Царица, — “итак, она не из легких. И, быть может,” — добавила она помягче - “быть может, ты такого не заслужил. Не понимаю, почему ты думаешь, что мы станем вмешиваться. Как я только что сказала, в данный момент мое официальное положение несколько туманно.”

“Я считаю, мы должны помочь,” - твердо сказала Сестра. - “В конце концов,” - добавила она, — “если все то, что ты мне рассказывала про повествовательные узоры - правда…”

“Мы можем продвинуться в более привлекательную историю,” — сказала Царица, — “которой мы можем воспользоваться, чтобы оказаться там, где нам надо. Неплохо, девушка. Ты учишься. Ладно,” - сказала она повернувшись к Чудовищу, — “где она сейчас? Где ты ее в последний раз видел?”

” В том-то и дело,” - сказало Чудовище, — “Она помешалась. То есть, она никогда и не отличалась последовательностью. Ее смены настроения закружили бы голову маятнику. Но с тех пор, как она получила весточку от своего бухгалтера…”

“Злая Царица замерла: “От бухгалтера, говоришь?”

“Ну да. Очевидно, это человечек, который складывает.”

“Я знаю, что такое бухгалтер,” - с чувством ответила Царица, — “Это не тот мелкий гномоподобный гад…”

“Лепрекон, вообще-то.”

“Ну да. Живет посреди болота.”

“Один он знает почему. Да, он самый. Как бы то ни было, он послал ей весточку с предложением что-то продать. Не имею понятия, что, но, видимо, что-то очень ценное, потому что на наняла Джека и Джилл забрать это, а они берут втридорога. Короче, с тех пор она сидит перед своим зеркалом и разговаривает с ним. И смеется как злая царица - э… не хотел обидеть.”

“Никаких обид,” - ответила Царица, — “Я гордилась своим злобным смехом.” — Сказанное заставило ее внезапно задуматься. - “Черт возьми, вот ведь!” - тихо добавила она, — “Так и было. Я совершенно забыла об этом.”

“Короче,” — продолжило Чудовище, — “слушать ее просто жутко. Было страшновато, когда она беседовала с мебелью и посудой, но, по крайней мере, они не отвечали.”

“Хватало ума, вероятно,” - сказала Царица, — “А зеркало отвечает?”

Чудовище кивнуло, при чем некоторые оконечности его лица отвратительно затряслись: “Они трепятся часами,” — ответил он, слегка дрожа, — “И оттуда раздается много смеха. И не все ее.”

“В самом деле?” - поднялась Царица, — “Нам стоит пойти и взглянуть на это. Ты не знаешь повествовательного узора, который проведет нас туда незаметно?”

Чудовище задумалось на минутку: ” Есть неразрешенная повествовательная линия, ведущая прямо в центр замка,” - сказал он, — “сойдет?”

“Полагаю,” — с сомнением ответила Царица, — “но ты же знаешь эти НПЛ. Их легко признать по предупреждениям типа ЗДЕСЬ ЛОВУШКА!!!, развешенными прямо над входом. Но делать нечего. Минуточку,” - добавила она, — “Откуда это тебе известно о повествовательных узорах и неразрешенных линиях? Ты - всего лишь гражданское лицо.”

Чудовище беспомощно пожало плечами: “Понятия не имею,” - ответило оно, — “просто знаю. Кажется, что знал всю мою жизнь, только вот…”

Царица понимающе кивнула: “Не мучайся с объяснениями,” - сказала она, — “Скажу тебе, такого здесь сейчас хватает. Кажется, что ты не в состоянии вспомнить время, когда ты не знал чего бы то ни было, что теперь ты оказывается знаешь. Что,” — добывила она с горькой ухмылкой, — “полагаю, весьма близко к правде. Веди же, и мы скорее покончим с этим неприятным занятием.”

“Благодарю,” - сказало Чудовище, превращая неразбериху своего лица в нечто ужасно похожее на улыбку. — “Вы даже понятия не имеете, как много это для меня значит…”

“Заткнись.”

“Да, конечно, простите. Мне следовало подумать прежде чем открывать рот. Иногда, я знаю, я могу быть ужасно бестактным, хотя и стараюсь, но иногда я могу быть немного…”

Царица вздохнула: “Теперь понимаешь, почему я его так ненавижу?”

“Да.”

“Медленно,” — заметил Мистер Хирошиге, — “падающий снег…”

“Извините, я пропустил это,” — сказал, догоняя, юный Мистер Акира, — “Не могли бы вы начать сначала.”

Если старший самурай и был выведен этим вмешательством из равновесия, вида он не подал. “Конечно,” - ответил он; затем прокашлялся и процитировал:

Медленно, падающий снег

Смешивается с вишневым цветом;

Черт возьми, где мы?

Юный Мистер Акира, постигающий суть преходимости всех материальных предметов, неся на себе все рюкзаки, почесал голову и оглянулся в поисках указателей. “Сожалею,” - ответил он, — “но не имею никакого понятия. К тому же,” - продолжил он, — “разве вы только что не сказали, что все дороги есть по сути один путь, а потому путешествие равнозначно появлению во всех пунктах назначения сразу?”

“Да,” - согласился Мистер Хирошиге, — “но это было до того, как у меня заныли ноги. Думаю, нам следовало повернуть налево у заброшенной мельницы.”

“Полагаю, нам стоит спросить кого-нибудь,” - предложил маленький самурай в хвосте колонны. “Хотя, так как все направления являются лишь гранями вселенского кристалла, мы могли бы просто присесть на перекур и чашечку чая.”

Мистер Хирошиге вздохнул: “Хорошая идея,” - сказал он, — “У меня в сумке как раз найдется фляжка.”

(А поскольку все сумки являются одной вселенской сумкой, которую тащил Мистер Акира, он присел и начал развязывать ремешки и расстегивать молнии, пока не нашел фляжку. Ее хватало как раз на шесть чашек.)

“Это становится скучно,” — сказал Мистер Никко, снимая левый ботинок и выселяя из него нечто маленькое и энергичное. — “Неужели так сложно найти Злую Царицу в ее же собственном лесу!”

“А,” - сказал юный Мистер Акира, наливая чай, — “но поскольку все люди - лишь дольки огромного всемирного апельсина, не следует ли отсюда, что найти одного человека - по сути найти все человечество, если посмотреть на это с перспективы, незамусоренной чувственным восприятием.”

“Нет,” - ответил Мистер Мироку. — “Полагаю, есть нам нечего? Некоторые из нас не завтракали.”

Юный Мистер Акира поднял голову: “Есть бутерброды,” — сказал он. - “Есть сырая рыба и водоросли, плесень и бобы, ассорти сырой рыбы и ассорти водорослей.”

“А сашими нет?”

Юный Мистер Акира заглянул в сумку: “Нет,” - ответил он, — “к сожалению.”

“К сожалению,” - передразнил Мистер Мироку, — “Этого не достаточно. Когда я был твоего возраста, если бы я забыл бутерброды с сашими, мне пришлось бы заколоться на месте без всяких отговорок.”

Мистер Акира выпучил глаза: “Боже,” - сказал он, — “и приходилось?”

“Не стоит,” - поспешно вмешался Мистер Хирошиге, не дав Мистеру Мироку возможности ответить, — “он просто молод. И, конечно, глуп. Но молодость-то пройдет.”

Некоторое время они сидели в тишине (не считая, конечно, звука поедамых бутербродов. Их хватило на шестерых). Наконец, Юный Мистер Акира откашлялся: “Я на днях слышал хорошую шутку,” - сказал он, — “Сколько волшебников пятого уровня требуется, чтобы заменить лампочку?”

Самураи на минуту задумались. Двое из них сняли стальные перчатки и принялись считать на пальцах.

“Один,” - сказал Мистер Никко.

“Нет, неправильно,” - ответил юный Мистер Акира, — “вы не так считаете.”

“Да? А как же надо?”

“Ну,” - ответил Мистер Акира, — “я спрашиваю, сколько волшебников пятого уровня требуется, чтобы заменить лампочку, а вы говорите: я не знаю, а сколько же волшебников пятого уровня требуется, чтобы заменить лампочку, а затем я говорю, что это зависит от того, на что они хотят ее заменить. Понятно?”

Последовавшее молчание было настолько каменным, что из него можно было бы возводить мосты.

“А, понимаю,” - сказал наконец Мистер Хирошиге, — “ты хотел спросить, сколько волшебников требуется, чтобы превратить лампочку во что-то. Знаешь ли, вопрос поставлен неточно. Ты не уточнил, что ты имел в виду замену лампочки на что-то еще, а не просто смену лампочки. Вот если бы ты спросил, сколько волшебников требуется, чтобы превратить лампочку …”

“А еще лучше,” - сказал Мистер Никко, — “было бы сказать Если группа волшебников пятого уровня хотела бы превратить лампочку во что-то, напримерв тысячу бумажных журавликов, сколько бы волшебников понадобилось?Тогда не возникло бы риска непонимания.”

“Хотя на более основном уровне,” — вмешался Мистер Хирошиге, — “и лампочка и журавлики являются частью проявления конкретного существования, а стало быть к чему это? По сути дела, не являются ли превращения дерзостью? Ты берешь на себя права континуума. А вот если бы ты правильно и долго занимался медитацией, ты скоро научился бы представлять лампочку в любом нужном тебе обличье, чего, по сути дела, и хватило бы.”

Мистер Вакисаши, самый маленький из самураев, ожесточенно кивнул. “Жаль,что у нас нет лампочки,” — сказал он, — “а то бы мы поэкспериментировали.”

“Впрочем, тебе наверняка понадобились бы две,” - сказал Мистер Никко, —”Одна, чтобы разбить ее и одна на замену…” - он замолчал и посчитал на пальцах, — “и цветок капусты, в который лампочка со временем превратится.”

Мистер Акира помрачнел: “Если бы я знал, как это сложно,” — сказал он, — “Я не стал бы даже упоминать об этом. Это лишь шутка.”

“А ведет к интересным размышлениям,” - сказал Мистер Вакисаши, который относился к тем молчаливым загадочным типам, которые годами не говорят ни слова, а потом вдруг изрыгают целый поток чепухи. — “Мы могли бы медитировать, пока следующий встречный не обернется Злой Царицей. А затем, мы, конечно, убили бы ее.”

Мистер Мироку посмотрел на корку своего бутерброда. “Я пытался смедитировать это в сашими,” - сказал он, — “но все равно получается лишь лук с помидорами. А в таком случае, я уж предпочитаю сырую рыбу.”

После этого, дискуссия разогрелась, и самураи так увлеклись, что почти не заметили пробегавшую мимо ведьму. Если юный Мистер Акира не крикнул бы “Ого! Ведьма!” , она бы убежала.

В данном же случае Мистер Мироку первым обернулся, вытащил из ботинка пятиконечную метательную звезду, швырнул ее и пришпилил ведьму за ухо к дереву.

“…Весьма похоже на салат из сырой рыбы,” - продолжил он, — “вот только чувственно ощущаю, а точнее заблуждаюсь, что это тарелка сашими. Однако, если посмотреть на это совершенно по иному…”

“Иииии,” - прорычала ведьма, а затем “Вуф!”, ибо шок и связанный с ним прилив адреналина взяли свое и вызвали защитное превращение, закодированное в ее ДНК…

… и превратилась в волка.

“Надо же,” — выдохнул Мистер Хирошиге, — “Ну вот уж пример, так пример. Кто-то здорово смедитировал.”

“Не я,” - пробормотал Мистер Никко, — “Хотелось бы, но я даже не заметил ее, пока ты не швырнул звезду.”

“Да и не я,” — сказал Мистер Мироку, — “Кто-нибудь еще?”

Один за другим самураи отказались от ответственности, пока не остался юный Мистер Акира. “Так это был ты,” - сказал Мистер Хирошиге с примесью уважения в голосе. - “Ну надо же! Ты просто прирожденный талант.”

Мистер Акира выглядел потрясенным, шокированным, виноватым и довольным в то же время. “Что ж, это правда,” - сказал он, — “когда она бежала, я подумал: Боже, ну и страшная же сука. А суки - собаки, а собаки, в некотором роде, — волки. Вроде бы.”

“Сделал это, даже не думая,” — сказал уважительно Мистер Никко. - “Просто поразительно. А также,” — добавил он, — “затруднительно. Хорошо, что у парня солнечный характер.”

Остальные самураи внезапно заметили, что юный Мистер Акира тащил весь багаж, и это разделение труда не показалось им особенно справедливым. Мистер Мироку осознал, что юный Мистер Акира ничего не ел, и вежливо предложил ему останки бутерброда с сырой рыбой. Мистер Вакисаши вслух поинтересовался, нельзя ли приспособить эту высокоразвитую врожденную способность к предсказанию результатов собачьих гонок.

“Кстати, о собаках,” - сказал Мистер Акира, — “как насчет ведьмы? Или волчицы. Мы так и оставим ее там?” - он поколебался. Ему вспомнилась шутка; и, хотя его последняя попытка была встречена неудачно, существовал шанс, что его внезапная популярность изменит дело. Он решил рискнуть: “В конце концов,” - сказал он, — “я слышал о том, чтобы прикладывать ухо к земле, но это уже смехотворно.”

Самураи украдкой переглянулись.Мистер Никко изобразил беспомощный смех, и когда остальные выяснили, что это не сердечный приступ, они последовали его примеру. Мистер Акира покраснел. Тем временем ведьма начала скулить.

“Может, отпустить ее,” - предложил Мистер Акира.

“Возможно,” - задумчиво ответил Мистер Хирошиге. - “То есть, я хотел сказать, это великолепное предложение, над которым нам стоит подумать.”

“Абсолютно,” — добавил Мистер Мироку, — “Но я хотел бы лишь подчеркнуть одну деталь в его интерепретации. Полагаю, наш коллега хотел сказать, что стоит ее отпустить после того, как мы выясним не пригодится ли она нам.” Он повернулся к Мистеру Акире и сладко улыбнулся, — “Ведь ты это имел в виду, не так ли?”

“Да?” - задумался на минуту Мистер Акира, — “Ну да, полагаю, что так,” - сказал он.

“Так и думал,” — ответил Мистер Мироку, — “Просто хотел проверить, на случай, если я ошибся.”

“Ладно,” - сказал Мистер Акира, — ” итак что же нам с ней делать?”

Остальные самураи переглянулись. “Потренируемся в стрельбе из лука?” - с надеждой спросил Мистер Вакисаши.

“Мы могли бы спросить ее о местонахождении Злой Царицы,” — сказал Мистер Никко. - “В конце концов, в этой истории настал момент, подходящий для того,чтобы кто-нибудь указал нам дорогу. Как ты думаешь?” - обратился он к Мистеру Акире.- “На данной стадии твой вклад был бы очень ценен.”

Мистер Акира пожал плечами: “По-моему, хорошее предложение,” - сказал он. - “Ну и кто же спросит ее?”

“Думаю, ты,” - сказал Мистер Никко.

“Тебе бы бесподобно удалось,” - согласился Мистер Хирошиге.

“Вы действительно так думаете?” - переспросил Мистер Акира. — ” Ну надо же!”

“О несомненно,” - сказал Мистер Вакисаши с улыбкой, столь теплой, что на ней можно было румянить булочки. - “Никаких вопросов. Позволю себе сказать, что у тебя способности к этому.”

“Прирожденный талант,” - подтвердил Мистер Сузуки, мотая головой, как нечто в окне пожилой Кортины. - “Прирожденный. Такой либо есть либо его нет, и у тебя он есть.”

“Ладно,” - сказал Мистер Акира, — “попытаюсь, если вам так хочется. Эй, ты.”

“Чудесно коммандующий голос,” — пробормотал чуть слышно Мистер Никко.

“Коммандующий, но не бесчувственный,” — поправил Мистер Хирошиге. - “То есть, он ведь не шеф неофашисткой охранки. Перед вами некто, умеющий общаться.”

Ведьма попыталась двинуть головой, затем зажмурилась. “Ты мне?” — прохрипела она.

“Да.”

(“Хороший ответ. Хороший ответ.”

“Всегда говорил, что со словами он ловок.”)

“А,” - сказал ведьма. - “В таком случае, ладно. Если вам нужна Злая Царица, вы найдете ее в…”

Больше она ничего не сказала ибо в этот самый момент (с точностью недоступной даже ученым NASA) высокий золотоволосый, дивной красоты юноша выскочил из кустов и, потрясая шваброй и крышкой от мусорного бака, крикнул: “Проваливайте, уроды!”

Немедленно, шесть из семи самураев вытащили мечи. Прекрасный Принц отступил на шаг, с видом человека, переоценивающего ситуацию, и поднял крышку.

“Руки прочь,” - сказал он. — “Это моя ведьма. Идите, ищите собственную.”

“Простите,” - сказал Мистер Хирошиге, держа меч наготове в классической позиции. - “Почему вы размахиваете шваброй и крышкой от мусорного бака?”

Именно в такие моменты, с горечью подумал Клык, бытность Прекрасным Принцем действительно выводила его из себя. Хватало и того, что его превосходили в семеро раз тяжело-вооруженные профессиональные воины, а он мог защищаться лишь шваброй, наскоро прихваченной из ведьминого шкафа и крышкой от ее мусорного бака. Удивленное и непонимающее выражение на лицах его противников и вызванное этим чувство стыда лишь повернули нож в ране градусов на сорок пять.

“Ага,” - ответил он, — “поторчите здесь еще немного, дружок, и, возможно, узнаете.”

“Я знаю,” - предположил Мистер Акира, который тоже попытался достать меч, но преуспел лишь в перерезании собственного пояса. — “Это еще одна философская штучка, да? Показать, что в руках Мастера Пути швабра так же эффективна, как полуметровая, острая, как бритва, катана и горсть смазанных ядом метательных звезд.” - Он почесал подбородок. - “Крышка от мусора мне пока не понятна, но я уверен, что существует очень хорошее…”

“Фигня,” — перебил Мистер Никко, — “Он просто идиот, вот и все. Давайте, ребята, искрошим дурачка.!”

Не успел Клык и слова сказать, как Мистер Никко отрубил первые пятнадцать сантиметров от швабры и замахнулся мечом с тем, чтобы нанести раскалывающий головы удар, но тут он увидел нечто, заставившее его замедлить взмах, а потом и вовсе опустить меч.

“Правильно,” — одобряюще сказал Дампи, проскользнув под ветками небольшого репейника и выйдя на полянку. — “Легко и просто. Держите мечи на виду. Касается всех вас,” - сурово добавил он.

“Гномы!” - тихонько выдохнул Мистер Хирошиге, — “мы попали в засаду, устроенную гномами.”

Подошли остальные участники подмоги; к Клыку и Дампи присоединились Румпельстилтскин и Мальчик с-Пальчик, Братья Гримм и эльфийка. В сумме…

“Семеро,” — пробормотал считающий Мистер Вакисаши. - “Что ж полагаю сами попались. Думаю речи о том, чтобы просто сдаться и быть не может?”

“Вот именно,” — вступил Мистер Акира, которому наконец удалось выпутать меч из ножен и с энтузиазмом размахивал им. - “Немедленно бросайте оружие, и мы, быть может…”

“Да не они,” — прошипел Мистер Хирошиге, — “А мы. И ради Бога, перестань играться с этой штуковиной, пока ты не выколол кому-нибудь глаза.”

Челюсть Мистера Акиры отвисла. “Но это же глупо,” - запротестовал он. - “Их столько же, и они лишь маленькие…”

“Ты имеешь в виду слово гномы,” — тихо перебил его Мистер Никко, — “А теперь убери меч, пока нас не убили.”

Мистер Акира покачал головой: — “Мне все равно непонятно,” - упрямо сказал он. - “Они лишь коротышки, а мы самураи. У нас мечи, а они безоружны. Мы их запросто выведем из строя.”

“Да, но…” - заколебался Мистер Никко. В его мозгу отчаянно крутился жесткий диск в поисках направления к объяснению - простому и логичному, ясному и совершенно очевидному объяснению. Он знал, что существует отличная причина на то, почему большие сильные натренированные воины должны до смерти бояться маленький симпатичных людей с длинными белыми бородами и в ярких жилетках с большими круглыми медными пуговицами. Он отчетливо помнил…

Он отчетливо помнил, что он помнил…

“Да,” - медленно выговорил он, — “Мы ведь могли бы, да?”

“Конечно,” - сказал Мистер Акира, — “при условии, что мы хотим этого. А это важное условие, если посмотреть на то, что они нам не причинили вреда, что невозможно представить, чтобы они могли бы причинить нам вред, будучи столь маленькими и хилыми, так что вероятность подобного желания чертовски мала. Я просто говорю, что в маловозможном случае…”

Он осознал, что никто его не слушал. Вместо этого шесть его коллег надвигалось на семерых вновь пришедших, размахивая мечами и издавая странные животные крики, в то время как пришельцы - для простоты назовем их семью гномами - отступали с встревоженными лицами людей, чей блеф явно разгадали. Почему то он почувствовал, что такого случаться не должно. Чувство было сильным и граничило с уверенностью. К сожалению, он понятия не имел, как остановить происходящее.

“Эй ты,” - обратился он к ведьме, скалящейся подобно жаждущей собаке. - “Сделай что-нибудь.”

“Что ты имеешь ввиду под что-нибудь?”

“Останови их, пока они не сделали что-нибудь, о чем они в последствии пожалеют.”

Ведьмины глаза засияют: “Я не на многое способна, когда мое ухо прибито к дереву,” - сказал она, вполне уместно. - “Вот если бы ты его освободил…”

“Ладно, ладно,” — вздохнул Мистер Акира в то время как Мистер Хирошиге удачным выпадом меча отмахнул помпон на небесно-голубой шапочке Дампи. - “Не шевелись, и мы тебя быстренько…”

Как только он вытянул метательную звездочку из дерева, ведьма увернулась, проскользнула мимо его трясущихся рук, обернулась в свою человеческую форму с легкостью модели меняющей одежду за подиумом, выхватила у Клыка швабру, вскочила на нее и взмыла ввысь со скоростью ракеты. Чтобы там Клык не думал о потере навыков, среагировал он хорошо: подставив самураю подножку, и дав ему при этом по голове крышкой от мусорного бака, он выхватил у того меч и, перед тем, как упасть лицом вперед, мощно замахнулся на голову самурая. Он не попал, но Мистер Хирошиге великолепно изобразил запуск Аполло 11 и столкнулся с Мистером Никко, свалив его. Мистер Никко повалил Румпельстилтскина, который подставил подножку Мистеру Мироку, который тяжело приземлился на Мальчика с-Пальчика, который взвизгнул так громко и пронзительно, что Мистер Сузуки, вообразив что на него напали сзади, обернулся и с размаху столкнулся с Мистером Вакисаши, который отступил и наступил Дампи на ногу, из-за чего тот запрыгал вверх-вниз, поскользнулся на клочке сырого мха и влетел в Мистера Акиру, нечаянно попав головой в солнечное сплетение и повалив его на Гримма 2, который схватился за брата, чтобы не упасть и повалил заодно и его. Результат походил на помесь Сцены Страшного Суда с фильмом Чарли Чаплина.

“Черт,” - прорычал Клык, убирая ногу Мистера Никко от своего уха. - “Она смылась.”

Мистер Никко попытался пнуть его другой ногой. - “Идиот,” — провыл он. — “Тоже мне Прекрасный Принц. Тебе никто не говорил, что тебе надо вызволять красивую девчонку, а не ведьму?”

“А я не Прекрасный Принц. Я Злой Серый Волк,” - почти прорыдал Клык. - “Я просто…”

“Подрабатываешь в свободное время? Что ж, лучше, чем подрабатывать в МакДональдсе,” - Мистер Никко медленно поднялся и подобрал слетевший шлем. Один из выпирающих рогов погнулся, а когда он попытался его выпрямить, то и вовсе сломался. - “К тому же,” - добавил он, — “Ты не можешь быть Злым Серым Волком. Это она была.”

Клык уставился на него: “Кто?”

“Ведьма,” — устало сказал Мистер Никко, — “Она была одной из этих оборотней. Ты разве не видел?” - он уронил шлем и пнул его в кусты. - “Он смедитировал ее,” - добавил Мистер Никко, показав пальцем на Мистера Акиру, пытающимся рассортировать ноги Гриммов. - “Стой, у меня идея. Ты можешь смедитировать ее обратно?” — спросил он своего младшего коллегу. - “Желательно не просто так. Лучше всего с ужасной изжогой и головной болью, но если она приземлится в колючки, то тоже хорошо.”

Юный Мистер Акира сложил кончики пальцев и закрыл глаза. - “Получается?” - спросил он.

“Пока нет. Давай же, ты способен на большее.”

“Я… Я не уверен, что могу сделать такое на заказ,” — неуверенно сказал Мистер Акира. - “Это как, когда приходишь к доктору и он дает тебе склянку…”

Клык с трясущимися коленями сел на землю. “Черт,” - сказал он, — “это начинает действовать мне на нервы. Почему, как только мне нужна ведьма, они становятся редки, как правдивые факты в газете. Обычно, сигареты не затушишь в этом чертовом лесу, чтобы не поджечь хоть одну.”

“Минуточку.”

Клык огляделся и опустил взгляд до уровня лодыжек. “Ну?” - сказал он.

“Я тут расслышал,” - сказал Мальчик с-Пальчик. - “Ты только что сказал, что на самом деле ты Злой Серый Волк?”

Клык печально кивнул: “Был раньше,” — ответил он, — “это долгая история. Но в принципе, да.”

“Тот самый Злой Серый Волк, который сдувал домики Трех Поросят?”

Клыку потребовалась минута тяжелых размышлений, чтобы найти в памяти соответствующий файл. “Верно,” - сказал он. — “Бывало … черт! я собирался сказать в старые добрые времена, но, наверняка, это было не так давно. Да, я самый. А зачем тебе?”

Мальчик с-Пальчик пожал своими микроскопическими плечами: “Да нет, просто так,” — ответил он. — “Ты не подождешь немного? Я сейчас вернусь.”

Он ушел, проскользнув под одуванчик и воспользовавшись подвернувшимся упавшим листком для пересечения лужи. Пока он совещался с коллегами, Клык огляделся в поисках эльфийки.

“Ты и мелюзга,” — сказал он, кивая головой в сторону с-Пальчика. — “Вы только что, кажется,…”

“Не суй нос не в свои дела, террьер-переросток.”

“Как хочешь,” — ответил обиженный Клык, — “Просто спросил, проявил заинтересованность. В целях хороших индустриальных отношений, вот и все.”

“Фигня,” — ответила эльфийка. — “Ты ведь хотел посмеяться. Просто потому что наконец-то я, возможно, нашла кого-то, кто меня понимает, знаешь ли, к кому я могу относиться с уважением, с кого я могу взять пример…”

“Пример? Черт возьми, эльфийка, он еще короче чем ты.”

Эльфийка нахмурилась: “Вот опять,” — кисло сказала она. — “И даже это правда только с определенной точки зрения. Если посмотреть на это с перспективы Великого Пути…”

“Даже не начинай,” — пробормотал Клык, — “Смотри-ка, твой дружок со своими приятелями направляются сюда. Интересно, чего им надо?”

Эльфийка сжала губы: “Поскольку они позаимствовали у самураев пару мечей, три лука и большое копье и формируют классическое окружение,” — ответила она, — “понятия не имею. Однако,” — добавила она ровно за секунду до того, как Дампи отдал приказ об атаке, — “на твоем месте я задумалась бы…”

Последовала непродолжительная борьба; в конце которой, Дампи туго затянул веревку у Клыка на шее, подергал ее, и закричал “Попался” в то время, как шесть его соратников собрались кучей подобно коментаторам в ночь выборов.

“… о побеге.”

При все оживлении Дампи абсолютно не заметил, что гномы уменьшились — то есть он недосчитался одного из своих спутников. Этим спутником был Румпельстилтскин, который споткнулся в буреломе и свалился головой вперед в какую-то нору.

Если бы при падении он знал, что за несколько минут до того в эту самую нору проскочил белый кролик, который постоянно посматривал на старинные часы с восклицаниями “Я опаздываю! О мои ушки, мои усики!”, он, наверное, не придал бы этому значения. Туннель от этого не стал бы менее темным и крутым, а шишка, которую он заработал при приземлении не стала бы меньше болеть. Даже если бы он осознал значенимость белого кролика, он бы лишь огорчился и забеспокоился бы еще больше. Факт заключается в том, что иногда лучше оставаться в неведении.

Тоже самое касается и того факта, что пока он лежал в темноте без сознания от неглубокой кровоточащей раны на голове, крыса, жаба и барсук, вооруженные до зубов дубинками, пистолетами и саблями, переступили через него, приняв его за корень бесследно скрылись за поворотом.

Глава 10.

“Пи.”

Две другие мыши проигнорировали ее. Конечно, было ошибкой вообще брать ее с собой, но теперь уже ничего не поделаешь.

“Пи.”

(Что в общем и целом означало: Вероятно, это кладовка. Сильно пахнет сыром. За мной.)

Самая крупная слепая мышь сморщила нос. “Пи,” — сказала она.

“Пи,” — ответила раздраженно третья мышь, — “Пи.”

(Параллельный перевод: (а) Камембер так не пахнет. Это индустриальный чеддар, который они кладут в сырбургеры. (б) Да замолчи же, наконец. Сыр — всегда сыр. К тому же, чего ты хочешь, чтобы он был надписан брайллем?)

В огромной кровати на другом конце комнаты беспокойно спала Белоснежка, в ее снах почему-то мельтешилась деревянная марионетка с бодрым выражением лица, в альпийской шляпе и с очень длинным носом; марионетка ухмылялась, каждый раз, когда Белоснежка смотрелась в зеркало. Белоснежка кряхтя перевернулась на другой бок; вот опять она, черт возьми, скалится на нее со сверкающей дверной ручки и предлагает дружбу.

“Пи,” — прошептал первый мышонок, и он не преувеличивал. Двое других замерли на месте, пока спящая не перестала вертеться и не начала снова храпеть, издавая звуки, напоминающие о налетевшей на гвоздь электропиле. Опасность того, что их расслышат в таком шуме была невелика.

“Пи?”

“Пи,” — ответил первый мышонок, подкрепляя слова действиями. Двое других немедленно последовали, и с восхитительной осторожностью прокрались по каминной полке, спустились по шнуру штор и спрыгнули на пол.

“Нюх.”

“Пи!”

“Нюх-нюх. Пи.”

Третья мышь была права, хотя ей следовало бы выразить свои опасения менее вульгарно. Они не знали, чего они искали; было бы просто лишь следовать до конца сильному сырному запаху, но стоило принять во внимание и другие переменные. Например, спящий человек и сильный запах чего-то незнакомого мышам, что на самом деле было лаком для доспехов Мистера Хирошиге. Вся эта затея по словам большой мыши была пи с самого начала.

Однако, и мыши должны быть способными на большее — на то им и усы. Первый мышонок глубоко вздохнул, ввел временно-пространственные координаты источника сырного запаха в свой потрясающий природный навигационный компьютер, и побежал по полу…

“Пи!” — выругался он, садясь и потирая нос. Без дальнейшей информации было невозможно сказать, во что именно он влетел на полной скорости; но это было что-то большое и деревянное и стоящее посреди комнаты.

“Тик,” — сказало оно.

Первый мышонок прогнал быстрый анализ. Большое, деревянное и тикающее исключало большую часть известных хищников, что являлось хорошим знаком. С другой стороны, оно вовсе не намекало на присутсвие сыра. Тем не менее оно стояло прямо на пути к источнику сырного запаха. Время принятия решений. Вокруг, через, вверх, или под?”

“Пи?”

“Пи. Пи-пи.”

Усы первого мышонка распушились. Пи, пробормотал он про себя, и это было вполне справедливо; в конце концов, это была вылазка за сыром, а не деревенское вече и идея одного голоса на одну мышь здесь была неуместна так же, как боевое судно посреди гостиной. Но с другой стороны, маршрут вверх был не хуже других, поскольку ни один из них все равно не знал где находится.

Они закарабкались вверх по часам.

Ровно в 1:01 (часы на минуту отставали) целое строение пугающе завибрировало и тишину нарушил ужасный шум. “Пиииииииииии!” — завыла мышь, которую стоило оставить дома; затем она задрала хвост (то что от него осталось с прошлого раза) и помчалась обратно вниз, подгоняемая своими коллегами.

У сожалению эти часы не были прямолинейны. Вместо этого в них имелся изгиб, словно созданный для того, чтобы скатапультировать летящую мышь прямо в воздух под углом в сорок пять градусов. Конечно, было невозможно предсказать, где эта мышь приземлится; многое зависело от скорости мыши, от того попыталась ли она остановиться за секунду до того, как ее лапки оторвались от отполированного орехового дерева, от эффекта сопротивления ветра и силы трения на итоговую скорость отрыва и тому подобного. В одном, впрочем, можно было быть достаточно уверенным: вероятность того, что эта самая мышь приземлится в оказавшееся поблизости ведро с водой была по сути дела пи…

Всплеск.

В быстрой последовательности всплеск, всплеск.

Возможно, так им и надо было; несомненно, так посчитали последующие поколения мышиных воспитателей, отсюда, говорят, и появилось выражение от фермерской жены, и в ведро. Короче, ситуация неприятная. Но лишь тогда, когда ведро рыгнуло, взволновалось и сказало “Запускаю ДОС”, мыши осознали всю глубину своей проблемы. Конечно, мышам неоткуда было знать, что это было наиважнейшее и наизначительнейшее ведро во всем царстве, проданное нынешней владелице предприимчивым лепреконом за сумму денег, превосходящую содержание царской казны в любой конкретный момент.

“Пи?” — отплевываясь сказала большая мышь, отчаянно молотя по воде.

Первый мышонок ответил, что понятие не имел, что такое ДОС и узнавать не собирался. Отчаянный толчок задними лапами, и он уже карабкался по крутой стенке ведра, не находя никаких выступов. Несложно догадаться, что он сказал.

“Неправильная команда или имя…”

“Пи!”

“Вызываю Помощь,” — спокойно сказало ведро, — “пожалуйста, подождите.”

Оно в жизни бы не додумалось ни до чего более раздражающего. “Пи!” — с восхитительной сдержанностью сказала большая мышь. — “Пи пи буль…”

“Запускаю ПИ. Пожалуйста, подождите.”

Мышь, которой следовало оставаться дома попыталась сказать “?”, но поскольку голова ее была на два сантиметра под водой, получилось лишь несколько пузырей. К счастью, Пузыри 3.1.1 для Зеркал входили в набор дополнительных программ. “БульБульБуль” — произнесло ведро; затем в боку его открылась дырочка и вода хлынула на пол.

Когда ведро абсолютно опустело, три слепых мыши сбились в кучку на дне и попытались справиться с последствиями шока и паникой. Они дрожали, а зубы их стучали. Уже это посчиталось бы достаточной командой, но с пустым мокрым диском, ведро было совершенно бесполезно. Недвижимо. Просто березовая лоханка с парой железных колец.

“Пи?”

“И не говори,” — пробормотала мышь, которой следовало оставаться дома, выплевывая нечаянно проглоченную воду. — “В этот раз я действительно подумала, что нам конец; то есть, жизнь промелькнула у меня перед ушами, я почувствовала небесный запах Лимбургского сыра, и …”

Она прервалась, прислушиваясь к эху своих слов. Последовал момент полной тишины.

“Пи?”

“Очевидно,” — ответила она с нотками истерики в голосе. — “По крайней мере, мне так кажется. Но я не могу прислушиваться к собственной речи, и во всяком случае я все еще думаю на новописке, хотя и говорю на Большом. Думаете, это как-то связано с водой в этом ненормальном ведре? Просто, понимаете, я наглоталась…”

“Пи?”

“Почему вы спрашиваете меня? То что я внезапно в состоянии говорить на этом ужасном зубодробительном языке не значит, что я могу … Уууу.”

“Пи?”

“Нет, просто мне подумалось… Вообще-то,” — добавила, ужаснувшись, мышь, — “мне только что подумалась масса вещей. Масса!” — Ее передернуло. — “Например,” — сказала она, — “знали ли вы, что все это царство управляется чрезвычайно хитроумной операционной системой, которая, оказывается, хранилась в этом ведре, которое также являлось единственной копией?”

“Пи!”

“Я не знаю, откуда мне это известно,” — провыла мышь. — “Просто знаю. Нет, подожди-ка, доходит. Я знаю, потому что я наглоталась воды, что означает, что я какая-то заархивированная база данных, что бы это не значило… Черт.”

“П…”

“Я — это она,” — прохныкала мышь. — “Операционная система, то есть. Она внутри меня. Хотя, минутку,” — добавила она, наморщив нос и затрепетав усами. — “Минуточку, попробуем-ка. Ладно,” — она прокашлялась. — “Да будет сыр.”

Раздался глухой стук.

“Пи!”

“Потому что я не указала сорта,” — сердито объяснила мышь. — “Очевидно, Гуда — основной сыр. В следующий раз укажу чеддар. Довольны?”

“Пи.”

“Вот и мне так кажется,” — отозвалась мышь с набитым ртом. — “А этот основной вовсе не плох. Попробуйте.”

Двое других не стали дожидаться повторного приглашения. Однако, пока они набивались сыром, мышь, которой следовало бы остаться дома, сидела тихо и неподвижно. Затем она открыла глаза.

“Смотрите,” — сказала она, — “Я вижу.”

“Пи.”

“Пи пи.”

Она повела гладкими шерстяными плечами. “Согласна,” — ответила она, — “Зрение совсем не то, что я думала. Но уверена, может пригодиться. Теперь заткнитесь на минутку, пока я проверю установки.”

Снова тишина. Если разговоры с самим собой — это признак сумасшедствия, то прислушиваться к себе — в десять раз хуже; скорее всего, первый признак расцветающего желания податься в политику. “Ого,” — пробормотала она через некоторое время. — “Вы просто не поверите, что я смогу сделать, если захочу. Например, если мне надоест быть мышью и я захочу превратиться, хотя бы, в прекрасную принцессу, стоит лишь…”

“ПИИИИ!”

Предупреждение прозвучало слишком поздно. К тому моменту, как мышь, которой не следовало приходить, осознала грозящие опасности, команда была отдана, или по-крайней мере сформулировано было желание. Не успев подумать про ОТМЕНУ, мышь уже оказалась сто шестьдесят сантиметров в высоту, и встала на задние лапы, наполовину высовываясь из старого ведра. Она посмотрела вниз…

Нравится вам или нет, но сказочным принцессам присущи некоторые качества. Они не обязательно приятны, полезны или политкорректны. Все они связаны с ужасно устаревшей и снисходительной оценкой женской психологии, которая сложилась одновременно с первыми сказками и неотъемлемой частью которых является древняя догма, что женщины до смерти боятся мышей…

“Ааааай!”

Уже когда она выпрыгивала из ведра и поспешно карабкалась на ближайший стул, часть ее мозга кричала Да нет же, это глупо; черт подери, я ведь тоже мышь. Но негромкий, спокойный голос разума был заглушен миллионом предрассудков, до единого настаивающих на том, что мыши это ужасные грязные твари, которые карабкаются вверх по ногам и кусают тебя за места, куда ты меньше всего хочешь быть укушенной.

В этот самый момент проснулась Белоснежка.

Возможно, причиной послужили эховолны операционной матрицы, или необъяснимая вспышка телепатии, или последствия съеденного на сон грядущий бутерброда с сыром, чей запах и привел сюда трех слепых мышей. Как бы то ни было, в результате Белоснежка проснулась от подходящего сна и требовательно спросила: “Кто стоял в моем ведре?” Затем она заметила бывшую мышь.

“Что за…?” — начала она.

“М-м-мышь,” — промямлила бывшая мышь, указывая на ведро.

“Аааааааай!”

К счастью, рядом с кроватью стоял еще один стул. Белоснежка запрыгнула на него, как серна, единым прыжком, подобрала ночнушку и прошептала: “Ты уверена?”

“К-к-конечно, уверена. Я одна из них.”

“Ааааааай?”

“Долго рассказывать. Послушай, может, позовешь кого нибудь? Например, большого сильного мужчину?”

“Я…,” — начала было Белоснежка, и выругалась. — “Бесполезная кучка придурков,” — продолжила она, — “Я их попросила кое-что для меня сделать, а они никак не вернутся. Послушай, кто ты такая?”

Затем до нее дошло значение пустого ведра.

Благодаря новообретенным мыслительным способностям, бывшей-мыши-которой-не-следовало-приходить объяснений не понадобилось. Она догадалась. “Мне ужасно жаль,” — сказала она, — “это нечаянно, честное слово!”

“Ах ты тупая корова!,” — завизжала Белоснежка, — “Ты хоть понимаешь, что ты наделала?”

Бывшая мышь кивнула. “Ну да,” — сказала она. — “Но, видишь ли, все в порядке, потому что я выпила немного воды и сделалась чем-то вроде почетного зеркала. Я могу заставить все работать, понимаешь…”

“Ты можешь сделать что?”

“Я могу заставить все работать,” — повторила бывшая мышь. — “Поэтому я теперь зрячая. И девушка, а не мышь. На самом деле,” — добавила она странным тоном, — “я могу сделать все, что мне вздумается.”

“А,” — воинственности в голосе Белоснежки заметно поубавилось. — “Тогда почему бы тебе не избавиться от мышей?” — добавила она, вполне резонно.

“Они — мои братья.”

Белоснежка поразмыслила над этим: “Ну и что?” — сказала она.

Бывшая мышь никогда еще не рассматривала дела с этой стороны. Аргумент был привлекателен для единственной девочки в семье ста шести. Целая цепь воспоминаний, некоторые из них очень ранние, прибавили ему веса.

“Ну…” — сказала она неуверенно.

“Не обязательно навсегда,” — продолжила Белоснежка. — “Ты в любой момент сможешь возвратить их.”

“Это верно.”

“Если захочешь, очень нескоро.”

“Гмммм.”

“Это их научит, не так ли?”

“Да, урок им не повредит,” — согласилась бывшая мышь. — “Извини, но мы не познакомились. Меня зовут Сурис, но ты можешь звать меня Срис.”

“Белоснежка,” — ответила Белоснежка. — “Ну давай же. Посмотрим.”

Сурис ухмыльнулась: “Ладно. Кышь!”

В тот же момент двух белых мышей на дне ведра не стало. Куда они делись, смог бы ответить только высококвалифицированный фольклерный инжинер. Быть может, им пришлось выдергивать занозы из львиных лап, или таскать карету из тыквы, или прятаться под кроватью, пока Мистер Эзоп не перестал бродить вокруг и не пошел пропустить половинку с Дядюшкой Ремусом. Практическим результатом явилось то, что как только представляемая ими угроза была снята, Белоснежка спрыгнула со стула, подхватила метровый дайшо, оставленный Мистером Никко в сарае, и яростно замахнулась на Сурис, которую спасли от зрелищного обезглавливания лишь инстинкты преследуемого домашнего вредителя.

“Вернись!” — завизжала Белоснежка, в то время как бывшая мышь выскочила в дверь и помчалась вниз по лестнице. В данной ситуации, подобное высказывание было глупо-оптимистичным. Входная дверь Домика Отмщающего Дракона захлопнулась за ней, а следы ее скрыла тьма.

“Вернись!” — повторила Белоснежка, красная от безысходной ярости. — “Девчонка ты, или мышь?”

Видимо, понятие двойного гражданства было ей незнакомо.

“На этот раз,” - сказал Барон, — “постарайся сделать все правильно.”

Игорь кивнул, и повернул рычаг, запускающий огромную, крутящуюся против часовой стрелки шестерню. Она икнула пару раз, а затем начала вращаться.

“Стоит помнить хотя бы то,” — продолжил Барон, — “что у нас не столько компонентов на складе, чтобы их тратить попусту. Ты не представляешь, как непросто нынче раздобыть пару стоящих лодыжек.”

Раздался треск, затем шипение, и первая жирная голубая искра проскочила по выступам вспомогательного генератора. В связке реле что-то полетело. Игорь поспешно подощел, нашел обугленную пластину и вставил новую.

“Не говоря уже о коже,” - мрачно не унимался Барон, — “Пятьдесят крон за квадратный метр! - вот сколько я выложил за последнюю партию, хотя я сосисочную кожуру видал лучшего качества. Некоторые из этих похитителей тел, не лучше простых воров. Ладно, доведи мощность до четверти и ради Бога следи за напряжением.”

“Конечно, хозяин.”

“И прикрой вот это чем-нибудь, а?” - добавил Барон, ткнув пальцем в направлении очаровательной маленькой деревянной куклы, прикорнувшей на верстаке. - “Лишь небу известно, зачем ты его сюда притащил.”

“Мне понравился паренек, хозяин,” - ответил Игорь. - “Он вроде талисмана.”

Не успел Барон высказать Игорю, что он думал по этому поводу, как полетела еще одна связка проводов, и тот соскочил с платформы, чтобы заменить их. Игорь нахмурился, он готов был поклясться, что кукла шевельнулась. Но это было невозможно; в конце концов, паренек дал слово, что будет совершенно тих и недвижим.

“Ладно,” — сказал Барон, вытирая рукавом пот со лба, — “теперь дело пошло. Увеличь тягу на пятнадцать процентов и смотри, аккуратно. Это научный эксперимент, а не барбекю.”

Игорь ничего не ответил; не полагалось. Вместо этого он подтолкнул рычаг, осторожно следя за стрелкой. Гладкая, как шелк, сказал он сам себе.

“Итак,” - сказал Барон, — “думаю, вот где мы в прошлый раз ошиблись. Вместо того, чтобы направлять основную мощь через коллиматорную матрицу, я переправлю ее через вспомогательные, а затем почти немедленно догоним до трех четвертей. Понял?”

“Конечно, хозяин,” - послушно ответил Игорь. Половину времени, он был уверен, что Барон сочинял на ходу. Возможно, если на него надавить, то он признался бы, что не способен отличить коллиматорной матрицы от пол-кило колбасы. Ну и ладно, улыбнулся про себя Игорь, хорошо, что хоть один из нас разбирается в этом.

Тихий гул генераторов перерос в рев, и в нем послышалась легкая истеричность, первые вздорные жалобы напряженного металла. Уверенной рукой Игорь протер сырые ручки, компенсируя эффект напряжение, но сохраняя мощность постоянной. Слегка пахло горелым мясом, но этого следовало ожидать.

“Приготовились,” - сказал Барон, возвышая голос над ревом генераторов. - “До восьмидесяти процентов и так держать. И… поехали!”

Игорь покачал головой. Мелодрама, — подумал он. На и ладно. В конце концов, это его паровозик. Он налег на рычаг, раздумывая над тем, как мужу сестры Катхен понравился визит к педикюристу. Раздалось громкое шипение и возникло облачко испарившегося охладителя; он отключил проводник и переключился на запасник. Ничего страшного.

“Добавь мощи! Игорь, добавь мощи! Девяносто процентов!”

“Конечно, хозяин.” - Было бы так хорошо, если бы он однажды, лишь однажды, добавил пожалуйста. Он подтолкнул рычаг еще на пару процентов; конечно, то был хозяин, но между безусловным повиновением и бесполезной пиротехникой существовала разница. На столе пошевелился палец.

“Добавь мощи!”

Игорь добавил еще процент, заметил, что пальцев стало два, и задумался над тем, что он подарит маленькой Хельге на День Рождения. Глупой девчушке хотелось фарфоровую куклу, но такую не купишь на зарплату лабораторного техника. У него загорелась идея и он обернулся на своего деревянного дружка, прислоненного к сгорателям Бансена. Капля краски, немного волос, миссус могла сшить платьице из обрезков занавесок, которые она шила для вдовствующей герцогини… Правда, он почти решил отдать куклу своему племяннику Петру, но тому было почти девять и он предпочел бы что-нибудь полезное, вроде набора плотницких инструментов или Калашникова, чего-нибудь, что пригодится, когда ему наступит время выбирать между двумя традиционными профессиями этого горного района.

“Добавь МОШИ!”

“Сделано, хозяин,” - он довел рычаг до девяноста семи процентов, а затем отскочил от электрического шока. Конструкция была противна и опасна, но это было лучше, чем работа в асфальтовых рудниках, да и что там за жизнь?”

“Работает!” - Барон указывал на Существо на столе, вокруг которого танцевали и мерцали и расцветали змейки синего пламени; напоминает рождественское бренди, подумал Игорь. “Я сделал это, Игорь! Я зачал жизнь!” - Он триумфально поднял голову, заметил деревянную куклу, нахмурился и добавил, — “Настоящую.”

Зачал жизнь? Ты бы лучше начал жить. “Отлично сделано, хозяин!” — отозвался Игорь, — “Что делать с оставшейся мощностью?”

“Что? О Боже, ну да. Включай на полную.”

Игорь опасливо подтолкнул рычаг и быстро отскочил; и в ту же минуту нечто на столе село и с щелканьем выдернуло из себя электроды. Ну-ну, подумал Игорь, так ему это все-таки удалось, он создал жизнь. Подумаешь. Мы с супругой создали семь, наш метод был увлекательней и не потребовалось платить целое состояние за электричество. Тут он вспомнил, что лучше отключить энергию. Даже по скидке (вы никогда не интересовались, почему Барон настаивал на проведении экспериментов глубокой ночью? Теперь вы знаете) все это стоило хозяину дорогого; шансов на рождественскую премию почти не оставалось.

Существо на столе застонало, и не без причины. Его глаза закрылись, а затем снова распахнулись. Оно зевнуло и глубоко вдохнуло. Надеюсь, клей выдержит, пробормотал себе под нос Игорь, рассеяно отмахиваясь от пролетающей мухи. Я говорил ему, что каучук лучше, но он и слушать не стал. Но звуков рвущейся материи или улетучивающегося воздуха не последовало, так что все было в порядке.

“Мое создание!” - заурчал Барон, протягивая к Существу руки. - “Мой Адам! Работа моей жизни…”

Муха, совершив виток вокруг головы Существа, уселась на нос. “А-а-а-а,” — сказало тогда оно, — “ПЧИИИ!” Раздулся звук рвущейся простыни и Существо с глухим стуком повалилось обратно на стол и замерло. Барон уставился на него.

“Черт,” - сказал он.

У Игоря снова зачесалась шея и он обернулся взглянуть на деревянного человечка. Тот подмигнул ему.

Игорь подавил улыбку. Интересно, как ему удается, пробормотал он, в то время как Барон суетился с клеем, картоном и катушкой ниток. Ужасно рад, что он на моей стороне, добавил он, По крайней мере, надеюсь, что он на моей стороне.

“Ладно,” — устало сказал Барон, — “Давай попробуем снова.”

Почему-то при второй попытке не хватало благоговейного трепета, присутствующего при первой. Некоторым образом, понятное дело; тысячи изумленно смотрели, как Луи Блерио первый раз перелетел через Ла-Манш, в то время как теперь тысячи сидят в аэропортах, возмущаясь задержками в расписании. Да, конечно, был треск и шипение и масса яркого голубого огня, но разница была такая же как между снулым просмотром в среду и вечером премьеры. Итак, когда починенное Существо поднялось на этот раз, Барон лишь крякнул и принялся проверять швы.

“Привет,” - сказало оно.

Это, несомненно, привлекло внимание Барона. “Черт возьми, оно разговаривает,” - отозвался он. - “Ему не полагается. Я отформатировал мозг. Должен быть совершенно чист.”

“Привет.”

Барон печально покачал головой и потянулся за отверткой. Однако, прежде чем он достал ее, рука Существа молниеносно сомкнулась на его запястье, заставив его застонать.

“Привет,” - сказало Существо.

Игорь подскочил было на помощь Барону, но каким-то образом у находящегося под ним табуретом подкосились ножки и он больно ударился спиной. Ему снова захотелось оглянуться на своего деревянного дружка.

Глаза были закрыты. Темно. Никого нет дома.

А Существо повернулось и подмигнуло ему.

“Привет,” — сказало оно, — меня зовут Карл. Вы не против, если я воспользуюсь вашимзеркалом?”

Глава 11.

Где-то в темноте прошуршала крыса.

“А,” - сказало с облегчением Чудовище, — “А я уж подумал, что мы заблудились.”

Сестрица вздрогнула. Здесь было темно; не по-Голливудски, когда люди считаются не способными видеть несмотря на то, что жар натриевых ламп за камерой в состоянии облупить кожу на носу, а темно как в длинном мешке на глубине метра. Добавьте шуршанье закулисных крыс, и результат получался не из приятных. “Мы еще не пришли?” - проквакала она.

“Должны бы уже,” — ответило Чудовище. - “Эта крыса - первый намек на большой погреб, полный крыс, после которого мы наткнемся на сам замок. За мной.”

“Большой погреб, полный крыс?” - повторила Сестрица. - “Ты ведь шутишь, да? Потому что, если ты думаешь, что я даже близко подойду к погребу, полному крыс…”

“Нечего бояться,” - бодро вмешалась Злая Царица. - “Они лишь выполняют свою работу, как и все мы. Думай о них, как о… ну даже не знаю… как насчет декораций. Или атмосферы. Как заплесневелые бутылки Chianti в итальянском ресторане. Они сообщают тебе о твоем местоположении и о том, когда скорее всего начнутся приключения.”

“Понимаю. А простой указатель не сработает?”

“Его не разглядеть в темноте. Но все понимают значение пищащего ковра из крыс. Это — условность подобная стилизованным картинкам мужчины и женщины на дверях туалета.”

“Не люблю крыс,” — надуто ответила Сестрица.

“Хорошо. И не надо. Потайной ход к самому центру замка не для забав. Он полон скрытых угроз и потаенных фобий, внезапно превращенный в …Але, а это что еще такое?”

“Это ты мне расскажи.”

“Не уверена. Но подозрительно похоже на ковер.”

“Ковер?”

“Ковер,” — подтвердила Царица. - “Совершенно определенно. Эй ты, Чудище, это здесь зачем?”

“Не смотрите на меня,” - отозвалось Чудовище. - “То есть вы и не станете, если у вас есть хоть толика здравого смысла, да при включенном свете, но…”

“Не увиливай. Почему в этом коридоре ковер, как в Хоббите? Мы не туда идем?”

Благодаря уникальному набору увечий было слышно, как Чудовище пожало плечами. “Нет здесь хоббитов,” - сказало оно. - “Была пара, у которых здесь располагались летние норы; знаете, закрытые рудники, которые они скупают и обшивают сосной. Но вскоре им надоело и они уехали. Сказали, что антенна никакая и никто пиццу не доставляет. Теперь здесь никого, кроме нас сказочных героев, не осталось.

Царица присела и пощупала ковер. “Не просто ковер,” - сказала она, — “Толстый, мягкий, отличного качества. Ну если в этих краях потаенные фобии осуществляются таким образом, не могу сказать, что на меня это произвело впечатление. Разве что это какие-то пост-модернистские фобии; знаете, ковер не подходит к обоям, а шторы не сочетаются с обивкой мебели…”

“Не думаю,” - сказало Чудовище. - “Даже с приглушенным светом. Когда я был здесь в прошлый раз, все было совершенно иначе. По крайней мере,” - добавило оно, — “Я что-то не припомню…”

“Достаточно,” - вздохнула устало Царица. - “Еще одна поломка системы. Вместо ковра из крыс, это ковер, постеленый крысами. Теперь в любую минуту…”

“Стой! Кто идет?”

(“Говорила,” - пробормотала Царица.)

Внезапно туннель озарил ослепительно яркий свет. Впереди они разглядели фигуру, судя по ушам безошибочно крысиную, несмотря на то, что слепящий свет превратил ее в силуэт. “Чудовище?” - промолвил крыс. - “Это ты?”

“А, так он тебя знает?” — спросила Сестрица, голосом подобным острию бритвы.

“Во всяком случае, ты, кажется, уже не так напугана,” - отозвалось Чудовище.

“А чего здесь бояться?” — сказала Сестрица. - “Это не крыса. Это всего лишь заблудший младший брат Микки Мауса. Я боюсь только настоящих крыс, а не безработных актеров в гриме.”

“Извините,” — решительно вмешалась Злая Царица, — “но правильно ли мы идем к Замку Красавицы?”

Крыс кивнул. “Идите прямо по туннелю,” - сказал он, — “не ошибетесь. Только, вы не могли бы сначала вытереть ноги? По сути дела, если вы чуть-чуть подождете, я постелю газеты.”

Он убежал, предоставив Царице заключить,что чересчур хозяйственная крыса вполне походила на тайную фобию. Когда он вернулся и закончил раскладывать страницы из прошломесячного цветного приложения, он пристально взглянул на Царицу.

“Я вас где то видел?” — спросил он.

Царица пожала плечами. “Возможно,” - ответила она. - “Я раньше была весьма известна. А почему вы спрашиваете?”

“Да так. Что ж, продолжайте. И, пожалуйста, ничего не трогайте. Только что закончил весеннюю уборку и…”

Царица резко обернулась. “Весеннюю уборку?” — спросила она требовательным голосом.

“Верно.”

“Весеннюю уборку и все, что она подразумевает?”

Крыс пошевелил усами. “Не понимаю, что вы имеете ввиду,” —сказал он. - “А теперь, если позволите…”

Царица кивнула, и они пошли дальше по устеленному газетами коридору, мимо, кажется, миль диванов, кофейных столиков, кресел, вышитых табуреточек для ног и тому подобного. “Теперь я знаю, где мы,” — сказала Царица, как только их нельзя было услышать. “Этот проклятый туннель превратился в Ветер в ивах. Что означает, что мы окончим в Лягушачьем Зале.”

“А. А это плохо?”

“Не уверена,” - призналась Царица. - “Понимаешь, это будет не настоящий Лягушачий Зал, благодаря этим ужасным случайным переменам. Он превратится в нечто внешне похожее, но на самом деле совершенно иное, как и все остальное. А не зная во что именно, я не могу сказать хорошо это для нас или плохо. Понимаешь, о чем я?”

“Думаю, что да,” - пробормотала Сестрица. - “Послушай, не знаю, важно или нет, но в детстве Карл очень полюбил Ветер в ивах. Во всяком случае мультфильм, потому что до книг он никогда не был падок. Разве что они были подходящего размера, чтобы подпереть неустойчивый компьютер.

Туннель неожиданно кончился. “Что означает,” - сказала Злая Царица, нащупывая путь в темноте, — “что где-то здесь должна быть потайная дверь или что-то в этом роде. Это один из неизменных законов физики в здешних краях: загадочные туннели всегда ведут к важным местам. Причиняет несказанные проблемы большим кроликам, скажу я тебе.”

“Вот,” — прокряхтело Чудовище. - “думаю, ты это …”

Конца фразы они не услышали, ибо оно кануло во вспышку яркого света. Царица поспешила за ним, но Сестрица не успела последовать, ибо дверь захлопнулась перед ней.

Странно, раздумывала Сестрица, вопя и колотя кулаками по неподдающейся панели, что мы только что обсуждали потайные страхи. Так сказать занятное совпадение. Странновато, можно сказать.

Еще можно было сказать (и Сестрица так и сделала) ПОМОГИТЕ! Впрочем, пользы от этого не было. Редко бывает.

Итак. Успокойся. Выражаясь бессмертными словами Лейтенанта Кавалерии Джонса: без паники. Стоит лишь пойти назад и встретиться с милыми крысами…

(Милыми крысами. Только послушай себя. Ты здесь слишком долго была…)

И попросить у них отвертку или большой молоток и пару палочек динамита, а затем вернуться сюда и ты преодолеешь эту стену в минуту. Людей хоронят живьем каждый день, и…

“ПОМОГИТЕ!” - с надеждой повторила она. Главным достоинством этой системы решения проблем было постоянство; она не работала, но во всяком случае она никогда не работала, так что ситуация была ясна. Похоже выбор был между тем, чтобы остаться здесь и наверняка похудеть или милыми крысами.

Вопрос: в длинном темном туннеле без видимой растительности или фауны, чем питаются милые крысы?

Может, без милых крыс.

“Кхе…”

В списке вещей, которых не стоит делать в полутора метровом туннеле, внезапное подскакивание на высоту двух метров должно быть весьма близко к верхушке. “Ой!” — дважды заметила Сестрица; первый раз, когда голова ее коснулась потолка и второй, когда она села на что-то твердое и подозрительно похожее на кость.

“Извини, я тебя не напугал?”

Сестрица собиралась сказать “Ай-ай-ай!” или что-то подобное; но голос был настолько мягким, спокойным, ласковым и напуганным, что вместо этого она села, потерла голову и сказала “Да”.

“Ох. Надеюсь, ты не ушиблась.”

“Что? Да нет, не особенно. Кто ты?”

С минуту голос молчал. Затем он сказал: “Лучше я не скажу.”

“А?”

“Ну… только если обещаешь, что не будешь смеяться.”

“Что?”

“Люди смеются, понимаешь. Или думают, что я издеваюсь. Ты ведь не будешь смеяться?”

“Не знаю,” - ответила Сестрица. - “Зависит от того, смешно это или нет.”

“Ладно. Меня зовут Румпельстилтскин.”

“В самом деле? Ну что ж…”

“Ты не смеешься,” — сказал Румпельстилтскин.

“А с какой стати? Слушай, по сравнению с тем, что я услышала с тех пор, как застряла в этом континууме или чем там еще, твое имя так же смешно, как второй год Джорджа с Милдред. Ты не знаешь, как отсюда выбраться?”

“Ну, я мог бы посоветовать путь, по которому я сюда попал, если ты не против спартанского, но действенного. Приятный прямой туннель, ничего особенного, никаких кружавчиков.”

“В самом деле?” - отозвалась Сестрица. - “А как же крысы?”

“Крысы?”

“Ты не наткнулся на целую кучу крыс?”

Румпельстилтскин вздрогнул: “Конечно, нет.”

“Крысы в фартучках с метлами и дастерами, которые постилают газеты там где ты ходишь?”

“Не глупи,” - ответил Румпельстилтскин. -“Крысы такого не делают. Ты имеешь ввиду мышей Беатрис Поттер, но они живут на другом краю леса, напротив фермы отбросов.”

“Никаких крыс,” — повторила Сестрица. - “Меня это уже не удивляет. За вами, мистер Румпельстилтскин. А если ты мне наврал и крысы существуют, я тебя убью, понял?”

Они повернули за угол и крыс там не оказалось. Зато оказалась дверь.

“Странно,” - сказал Румпельстилтскин, потирая ушибленный нос. - “Только что двери здесь не было.”

“Знаю,” - ответила Сестрица. - “Здесь были крысы. В кружевных фартучках. Ну, ты разве не собираешься открыть ее?”

“Не знаю,” - задумчиво сказал Румпельстилтскин. - “В этих краях наслушаешься всякого про непонятные двери и все такое. Где то в шкафу должны быть одна, которая ужасно опасна. Открывая двери, можно вляпаться во множество проблем.”

“Можно вляпаться во множество проблем и не открывая их,” - заметила Сестрица. - “Если не веришь, могу продемонстрировать.”

“Пожалуйста, постарайся быть менее агрессивной,” - ответил гном. - “В самом деле, никогда не помогает. Я открою дверь, если ты настаиваешь, но я не виноват, если тебе не понравится то, что находится по другую сторону.”

“Отойди с дороги и дай мне,” - нетерпеливо сказала Сестрица. - “Если это не крысы, то мне все равно, что там…”

Ошибка.

“О чудесно,” - простонала Злая Царица. - “Только этого мне и не хватало. Теперь, что нам делать?”

Чудовище пожало своими несимметричными плечами. “Зависит,” - сказал он, —

“Если у нее был багаж, то его можно продать.”

Злая Царица снова потрогала панель, но та не поддавалась. “Делать нечего,” - вздохнула она. - “Нам придется выбраться из замка, дойти до входа в туннель и возвращаться искать ее. Ну и неприятность!”

Чудовище прицокнуло языком. “Вообще-то,” - сказало оно, — “это может быть невозможно. Понимаешь, мне думается, что туннеля там больше нет.”

“Да? И почему же?”

Вместо ответа Чудовище постучало кулаком по панели. “Глухо,” — объяснил он. - “Так что никакого туннеля. Во всяком случае не в этом варианте сказки.”

Царица закрыла глаза и сосчитала до десяти. “С меня хватит,” - сказал она. - “Эту зону никогда нельзя было назвать устойчивой и в лучшие-то времена, но во всяком случае можно было войти в дверь, и она не превращалась в глухую стену у тебя за спиной. Это невыносимо. Даже в туалет сходить нельзя.”

“Странно, что ты вспомнила об этом,” - промямлило Чудовище, смущенно суча ногами. - “Ты не подождешь минутку? Просто…”

“Оставайся на месте,” - рявкнула Царица. - “Придется подождать.”

“Извини, но не думаю, что это возможно. Я вернусь, обещаю.”

Оно ускакало в один из трех темных коридоров, сходившихся у того места, где они прошли. Некоторое время царица развлекалась, ощупывая выступы и углы панели, но ничего не произошло. В процессе ей пришло в голову, что она никогда не встречала в этой зоне никого, кому пришлось бы прервать приключение, чтобы сбегать в туалет. Таких вещей в повествовании не случалось, никогда; это не по Правилам. Почему же тогда Чудовищу приспичило в явно решительный момент сказки? Хороший вопрос.

Его ужасно долго не было.

Со временем Царице надоело ждать и она направилась на поиски. Это было проще сказать, чем сделать; коридоры вихляли и вихляли, как могут только коридоры у которых есть интерьер, но отсутствует экстерьер. В конце концов, как раз когда она прокляла себя за то, что не пометила маршрут обрывками бумаги или нитью или чем-нибудь подобным, она набрела на весьма неприятную сцену.

На полу была лужица; но не это было плохо. Царице не понравились куски известки, выцарапанные из стен, пятна крови, куски шерсти Чудовища, разбросанные во всех направлениях, следы огня и слова, написанные мелом на стене прямо над лужицей:

ЕМУ СТОИЛО СХОДИТЬ ПЕРЕД УХОДОМ

Что ж. Бывает.

Она осторожно обогнула лужицу и пошла дальше по коридору. Мало того, что ей надо было найти пропавшую девочку и отомстить Чудовище, она еще и безнадежно потерялась в строении, которое могло быть замком, Лягушачьим Залом или вообще чем угодно с петляющими коридорами без дверей и без освещения за исключением редких факелов под потолком. Здесь можно было часами играть в Doom, при том условии, конечно, что выживешь столько времени.

Можно сказать, пробормотала про себя Злая Царица, этим-то я и занимаюсь. Здорово!

Она блуждала еще минут десять, но нашла лишь новые коридоры. Она заметила, что все они были чистыми, без пыли и паутины, и это заставила ее задуматься. Работа по дому - по замку, даже - сама собой не делается. Стало быть…

Не успела она прийти к этому заключению, как вдалеке послышался голос фальшиво напевающий себе под нос. Она нырнула за колонну и подождала.

Вскоре, кто-то появился. Это была уютного вида средних лет женщина в фартуке, толкающая одну из тех больших тележек, которые можно увидеть в гостиницах. Каждые пятьдесят ярдов она останавливалась, доставала метлу или щетку или дастер с длинной ручкой, вытирала, вставляла новые факелы, полировала носы горгулий и двигалась дальше. Песня, которую она напевала, была почти, но не до конца узнаваема; вероятно песня из кинофильма или рекламный ролик, и она напевала один и тот же кусок снова и снова.

“Извините,” - сказала Царица, появившись из-за колонны.

“Гааа!” — испугалась женщина, затем прищелкнула языком. “Ну и напугала же ты меня, выскочив так.”

“Извините,” - ответила Царица. - “На самом деле, я заблудилась.”

Женщина сочуственно улыбнулась: “Запутанно, не так ли, пока не привыкнешь? Куда же ты хотела дойти?”

“Вообще-то,” - сказала Царица избрав смущенное выражение дурочки из своего репертуара, — “Я даже не уверена, где это. Понимаете, я была в этом потайном коридоре…”

“А один из тех,” — сказала милая женщина с понимающей улыбкой. - “Их такая масса, не правда ли? И ты из него вылезла и понятия не имеешь, где оказалась, верно?”

Злая Царица кивнула. “Вот именно,” - сказала она. - “Понимаете, я думала, что это замок Красавицы, но потом кажется он превратился в Лягушачий Зал, а затем…ну я совершенно запуталась. То есть, это может быть чем угодно.”

Милая женщина рассмеялась. “Занятно, что ты об этом подумала,” - сказала она. - “Что ж, успеха. Говорят, некоторые выбираются.”

Улыбка Злой Царицы внезапно исчезла. “Ну, не могли бы вы, э, указать мне путь? Если вам, конечно, не сложно.”

“Извини, дорогуша,” - милая женщина казалась искренне огорченной. - “Но я всего лишь уборщица. А это полторы работы, уж поверь. Все это мыть и убирать, без единого слова благодарности. Полагаю, они думают, что все само собой чистится, знаешь ли.” Она погрузила свой инвентарь обратно на тележку и собралась продолжить путь. Злая Царица схватилась за ручку.

“Пожалуйтся, не делай этого,” — сказала уборщица.

“Послушайте, я действительно не хочу никаких неприятностей, но…”

“Занятно ты это показываешь,” - сказала уборщица, заставив Царицу почувствовать себя весьма неудобно; в конце концов, женщина всего лишь делала свое дело, и похоже весьма тоскливое дело, и скорее всего за нищенскую плату. “Теперь отпусти мою тележку. Я ведь из-за тебя заработаю неприятности, уж точно. Я и так отстаю от расписания.”

Злая Царица покачала головой. “Не думаю, что вы меня поняли,” - сказала она. - “Мне действительно просто необходимо выбраться отсюда, а вы очевидно знаете дорогу. Неужели вы не могли бы…”

Уборщица попыталась толкнуть тележку вперед, но Злая Царица поставила свою ногу перед колесом, заставив ее врезаться в стенку. “Пожалуйста,” - сказала она. - “Я честное слово не хочу неприятностей, но…”

Она замолчала в основном потому, что двадцатисантиметровый кинжал, прижатый уборщицей к ее сонной артерии несколько мешал разговору. “Постарайся не двигаться, дорогуша,” - сказала уборщица ужасающе повседневным голосом. - “Не хватало еще кровь отовсюду оттирать. Это настоящая проблема - вымыть кровь с этого кафеля.”

“Как хотите,” - прохрипела Царица. - “Я совершенно не хочу добавлять вам работы.”

“Об этом стоило подумать раньше, не так ли?” — укоряюще ответила уборщица. “Теперь, куда же я положила эти чертовы наручники? На этой тележке столько барахла, не знаю даже, где искать. Ах, вот они. Итак подержи руки, чтобы мне было удобно, вот так.”

Наручники защелкнулись на левом запястье, затем уборщица зацепила цепочку за ручку тележки и пристегнула и правую руку. “Должно хватить,” - сказала уборщица. - “Боюсь, придется подождать, пока я не кончу свой обход. Мне немного осталось: только это крыло и восточное крыло и главная зала и старая сторожевая башня и столовая и спальни и гардероб и северные темницы и внутренний двор и солярий и внешнюю стену. Жаль, что ты не в состоянии мне помочь,” - с сожалением добавила она. - “Еще одна пара рук и дело было бы сделано в момент.” - Она остановилась, задумалась на минуту, взглянула на большой нож и на запястья Царицы, затем покачала головой. - “Так сказать,” — добавила она.

“Я вовсе не прочь помочь,” - ответила Царица, возможно с излишним энтузиазмом.

Уборщица печально покачала головой: “Прости, дорогуша, но сама знаешь,” - ответила она. - “Не то что бы я тебе не доверяю, ты не подумай.”

Злая Царица пробурчала себе под нос нечто неприличное, а уборщица продолжала свою уборку под весьма невыносимое мычание. Некоторое время спустя она позволила Царице толкать тележку, но на этом, похоже, переговоры зашли в пат. Если она пыталась сказать что-нибудь, уборщица лишь мычала громче, а иногда нечаянно задевала ее лицо пыльной тряпкой. В отношении тактики дело было плохо.

Но у Царицы было одно преимущество. Раньше или позже, рассудила она, они достигнут места, где не повезло Чудовищу, а там с уборкой придется потрудиться. Уборщице понадобятся ведро и тряпка, метла, совок и щетка, а так же (если она собиралась поработать на совесть, а надо отдать ей должное, это было похоже на правду) банку воска и элекрополотер. Чтобы включить электрополотер, ей понадобится розетка; и хотя никаких розеток по пути туда видно не было, она вероятно их просто не искала. Комбинация электроприбора, розетки и лужи безымянной жидкости предполагала различные направления острому стратегическому уму, хотя было бесполезно пытаться сформулировать план действий, не видя конкретного поля битвы.

“Ла-ла-ла-ла-ла,” — чирикала уборщица; затем она прервалась на середине извращенного такта и, уперев руки в бока, громко поцокала языком. “Ну надо же!” — пожаловалась она, и Царица улыбнулась. А, — сказала она про себя, — мы пришли.

“Некоторые,” - сказала уборщица, повернувшись спиной. Очень осторожно, чтобы цепь не зазвенела о ручку, Царица потянулась к проводу полотера…

“И оставь этот провод в покое,” - сказала уборщица, не поворачивая головы. - “Не думай, что я не знаю, что ты делаешь, потому что это не так.”

Удивленная Царица наклонилась вперед; и тележка двинулась. Уборщица забыла поставить на тормоз.

Злая Царица быстро оценила шансы. Они были не хороши; у нее было столько же шансов, сколько было у яйца при игре в теннис. Но это было лучше, чем ничего. Она глубоко вздохнула, налегла на тележку и толкнула ее изо всех сил.

“Эй!” - заорала уборщица, роняя швабру и пытаясь схватиться за ручку. - “Прекрати или я…”

Синдром магазинной тележки. Честно говоря, Злая Царица не хотела этого, но навигационная матрица любого тяжело нагруженного колесного средства в лучшем случае хаотична, а обычно неуправляема - то есть, любое неосторожное движение и они кидаются на людские лодыжки, как акулы в кровавой воде. “Ой!” - взвизгнула уборщица, когда тележка наехала на ее ахилессово сухожилие; затем она упала.

Опасности профессии, — рационализировала Злая Царица, толкая перед собой тяжелый тролейбус. - С такой работой, целый день на ногах, немудрено, что у бедняги слабые лодыжки. Она ужасно сожалела о случившемся, но в разумных пределах; в пределах того огромного ножа, который некоторое время назад упирался ей в глотку. Когда она подумала о нем, сожаления поубавилось.

Перед ней все еще стояла небольшая проблема привязанности к очень тяжелой тележке, которую ей приходилось толкать перед собой огромными усилиями, чтобы только сохранить момент.Она добилась того, что тележка двигалась легко, но Царице казалось, что любая попытка управлять ей, например завернуть за угол, повлекут за собой неприятные трудности. Остановить ее где бы то ни было, за исключением тридцатиметровой прямой линии, не представлялось возможным, если только зрелищная и запутанная катастрофа не считалась остановкой в данном случае. В общем и целом, ситуация была не из приятных и ей казалось, что она настолько прижилась с этой дрянью, что ей стоило обратиться за гражданством и разрешением на работу.

Она была так погружена в свои мысли, что не заметила двери, пока не было слишком поздно.

Результат был весьма зрелищный. Тележка врезалась в дверь, смялась как жертвенная передняя часть Вольво и с лязгом остановилась. Дверь в результате неудачного выступления в качестве неподвижного объекта, убралась с дороги дождем щепок, как раз в тот момент, когда тележка на боку пролетела сквозь дверной проем. В какой-то момент, шурупы ручки почуствовали на себе центробежную силу, достаточную, чтобы начисто выкрутить их из дырок, оставляя ручку (и к счастью Злую Царицу) позади.

Можно сказать, повезло.

Царица встала и осмотрела себя на предмет повреждений. Что-то было не так с ее левым коленом, а ребра болели; но цепочка, соединяющая наручники порвалась, и ей не приходилось больше выносить напевание уборщицы; так что в целом ситуация улучшилась. После быстрого осмотра того, что оставалось от двери (достаточно для пары дюжин палочек для эскимо) она явно хромая отправилась в другую сторону.

Вскоре она оказалась в помещении,которое можно было принять только за главную залу замка. Посреди находился широкий дубовый стол, чуть покороче, чем М1, но лучше отполированный, а за ним - приподнятая платформа, которую занимал еще один дубовый стол. В двух углах залы, находились лестницы, вероятно ведущие в галерею министрелей. Из под находящегося посреди потолка купола, невероятно, болталась веревка, а сама зала была заставлена большими коваными подсвечниками, статуями некоторых святых и крестоносцев в человеческий рост, огромным количеством стульев, табуреток и другой мебели, об которую удобно спотыкаться; гобелены покрывали стены от пола до потолка, — короче, куча разнообразнейшего мусора.

Это могло означать лишь одно.

Как только Царица осознала это, она начала пятиться в сторону выхода, но было поздно. Из под арки туннеля, в комнату ворвались двое мужчин, одетых в белые рубашки и обтягивающие штаны. Они фехтовали.

Потому что, конечно, это была часть замка, предназначенная для дуэлей. Постройте огромную залу и обставьте ее соответствующим образом, и уж нечего жаловаться, что она постоянно будет полниться звоном мечей, сломанными стульями, обезглавленными подсвечниками, перевернутыми столами и канделябрами, которые уже никогда не будут висеть прямо, после того, как кто-то покачался на них. Мухоловки привлекают мух, а главные залы привлекают дуэлянтов. Если не любите жары, оставайтесь на кухне.

Первым порывом Царицы было спрятаться под стол, но она сдержалась; к счастью для себя, ибо он оказался первой жертвой дуэли. Дуэлянт А перевернул столик и прикрылся им, Дуэлянт Б проткнул его насквозь, почти превратив своего оппонента в кебаб, но пока он силился вытащить меч, Дуэлянт А попытался отвесить ему мощную оплеуху, промахнулся и отшиб одну из ножек столика. Когда сражающиеся оставили стол в покое и принялись потрошить роскошное вязовое кресло, столик нельзя было бы уже поставить даже в темный угол бара. Дуэлянтам, конечно, было наплевать на поломки, что подтверждало старую поговорку, что из хорошего фехтовальщика выйдет плохой сосед.

Злая Царица откашлялась: “Прошу прощения,” - сказала она.

Дуэлянты замерли, обернулись и посмотрели на нее. Они были почти идентичны: одинаковые костюмы, одинаковые прически, одинаково тонкие усики на верхней губе. Царица мимолетно поинтересовалась, кто был героем, а кто негодяем, отличить одного от другого было невозможно. Они могли просто чередоваться.

“Ну?” - сказал А.

“Прошу прощения, что вклиниваюсь, когда вы так заняты,” - ласково сказала Злая Царица, — “но я хочу спросить, не скажете ли вы мне, как выбраться из этого замка? Я была бы несказанно благодарна.”

Судя по всему, дуэлянты были неуверены, что делать, но по выражению лиц, можно было сказать, что фарш был в начале списка.

“Наконец-то,” - раздраженно сказал Дуэлянт А. - “Мы не смогли дождаться и начали без тебя.”

“А,” - сказала Царица, — “ну надо же.”

Дуэлянты сверкнули глазами. Б постучал ногой по каменному полу.

“Ну?” - сказал он.

“Прошу прощения…”

“Давай уже, девушка. Раз уж пришла.”

Царице удалось закрыть рот и очаровательно улыбнуться: “Думаю, что немного торможу,” - сказала она. - “Чего вы от меня хотите?”

Лицо А приняло выражение “Ради всего святого!”.

“Кричать, конечно,” - сказал он. - “А потом, когда он выбьет у меня из рук меч и приготовится убить меня, ты дашь ему по голове подсвечником.”

Знаменитая воображаемая лампочка, столь любимая художниками-мультипликаторами, загорелась в мозгах Царицы с почти слышным щелчком. “Какая же я недогадливая,” - сказала она. - “Что ж, поехали.” Она зажмурилась и набрала в легкие воздуха:

“Ииииииииииииииииииии!” - сказала она.

Дуэлянты переглянулись.

“Я знаю,” — сказал Б с кривой улыбкой. - “Но это все что мне удалось достать в такой спешке.”

“А,” - ответил А. - “Что случилось с постоянной девушкой?”

“У ее матери день рожденья. Готов?”

“Готов.”

Драка немедленно возобновилась. На этот раз пострадали алабастровая фигурка Святой Сесилии (невелика потеря), полдюжины специальных разлетающихся в щепки стульев (гарантированы рассыпаться от легчайшего прикосновения, или деньги назад) и, излишне упоминать, колокольную веревку (до середины которой докарабкался А). Злая Царица, внимательно следящая за происходящим, поняла, что пришла ее очередь, выбрала наиболее подходящий подсвечник, подкралась к дуэлистам, которые были заняты борьбой, и сделала свое дело. Послышался низкий глухой звук. Дуэлянт, которого она только что огрела повернулся к ней.

“Не меня, дура,” - сказал он. - “Его.” Затем он свалился.

Царица отступила, а оставшийся дуэлянт закрыл глаза и состроил гримасу. “Чучело,” — вздохнул он. - “Ты понимаешь, что ты наделала? Ты огрела героя.”

“О.”

“И это все, что ты можешь сказать, да?” - сердито сказал дуэлянт. - “Все эти годы совместного труда, поздних часов, напряженности в семейной жизни, времени недоданного нашим детям и ты можешь сказать только О. Ну,” - продолжил он, наклонившись и подняв меч соперника, — “делать нечего. Лови.”

Царице удалось вовремя схватить меч, собиравшийся проткнуть ее. “Прошу прощения,” - сказала она.

“Ты свалила его, ты займешь его место,” - ответил дуэлянт. - “Логично. И запомни,” - сказал он, сделав выпад, который наверняка сделал бы с головой Царицы то, что столовый нож делает с вареным луком, если бы она не присела в самый последний момент, — “ты обязана выиграть. Хорошо?”

“Но я…”

Дуэлянт не слушал ее и вскоре Злая Царица была слишком занята для разговоров, если конечно не считать невольных реплик вроде “Ой!”. Даже когда она увертывалась от выпадов, избранный комитет в ее голове твердил, что этого стоило ожидать, принимая во внимание все поломки в повествовательных узорах и безнадежный узел, в который теперь завязались все альтернативные версии. На самом деле, доложил комитет, простой обмен ролями являлся наименьшей неприятностью в такой ситуации; подумать, насколько хуже было бы, если бы в такой ситуации сюда вломились элементы другого повествования…

И пока этот комитет обдумывал факты и писал жалобы, двери в дальнем конце залы распахнулись. Дуэлянт, который только что выбил меч из рук Царицы и намеревался проколоть ее, заколебался, обернулся, пробормотал “О ради Бога!” и бессильно опустил руку.

В дверях стояли семь самураев.

“Теперь что?” - спросил Гримм N1

Они стояли под деревом, на низкую ветвь которого была накинута веревка. Один конец веревки был обвязан вокруг ствола дерева, а другой петлей надет на шею Клыка.

“Догадайся,” - мрачно сказал Дампи. - “Теперь, когда я скажу тяни…”

“Что-то тут не так,” — перебил его Мальчик с Пальчик. - “Что-то мы упускаем, я уверен в этом.”

Дампи безразлично помахал руками: “Конечно, он должен быть на лошади,” — ответил он. — “Но лошади у нас нет, так что обойдемся. И раз, и два, и…”

Тем временем Клык поймал взгляд эльфийки и она на цыпочках пробралась к дереву, вспорхнула и уселась на нижнюю ветку рядом с ухом Клыка.

“Ггггыгг,” — пробормотал Клык, — “Ггг. Гг.”

Эльфийка помотала головой. “Успокойся,” — ответила она. - “все будет в порядке. Ты знаешь не хуже меня, что произойдет. Как раз когда они соберутся сделать свое дело, из близлежащего леса вылетит стрела и обрежет веревку, ты откатишься и исчезнешь, воспользовавшись суматохой. Это ясно, как божий день. Можешь быть уверен.”

“Ггг!”

“Потяните,” - сказал Мальчик с Пальчик в то время как Дампи и Братья Гримм налегли на веревку. - “Я понял, что не так. Нет,” — добавил он громко, — “стойте!”

“Но ты же сказал…”

“Неправильно выразился. Слушайте, вы все делаете совершенно не так. Злых серых волков совсем не так приканчивают. Они должны спуститься по дымоходу в огромный чан кипящей воды.”

Дампи нахмурился: “Хватит дурака валять, приятель,” - прокряхтел он. - “так не линчуют.”

“Но так надо,” - возразил с Пальчик. - “Все ведь знают. Я выучил это на коленях у матери…”

“В жизни подобной чуши не слыхал,” — прорычал Дампи. - “Слушайте, мы линчуем этого идиота или как?”

(“С минуты на минуту,” - уверенно прошептала эльфийка. - “Пшшт. Зззз. Тюк. Дело сделано. Уже решил где мы потом обедаем?”)

“Я всего лишь говорю,” - сказал с Пальчик, — “что лучше сделать это правильно, потому что у нас лишь один шанс. То есть, если мы схалтурим и клиенты выпендрятся и откажутся платить, то нам не удастся воскресить волка и попытаться снова.”

Дампи на минутку задумался: “Думаю, ты прав даже,” - признал он. - “Вопрос только в том, где же в этом глухом лесу я откопаю большой чан с кипящей водой и трубу?” Он оглянулся и…

“Минуточку,” - возразил Гримм N2. - “Уж этой-то избушки здесь минуту назад не было?”

Дампи ухмыльнулся: “Думаешь, он вырос, как гриб, парень? Может в ваших краях такое и случается, а здесь нет.”

“Конечно нет,” - ответил Гримм N2. Точнее ответил бы, если бы не подумал о Мильтоне Кейнсе. - “Конечно, в наших краях такие вещи встречаются нечасто.” — сказал он. - “Да и здесь такого происходить не должно. Что-то странное здесь происходит, если хочешь знать.”

“Нет, не хочу. Так что снимите козла и пойдемте осмотримся. Думаю, нам пригодится длинная лестница.”

“Вот это странно,” - сказала эльфийка, когда Братья Гримм ослабили петлю на шее Клыка. - “По правилам, должна была вылететь стрела, а ее не было. Что-то не так. Ужасно жаль.”

К счастью, Клык был не в состоянии ответить, так что ему пришлось придержать свое мнение о выбранном эльфийкой слове “жаль”. По дороге к избушке он обдумал целый список “жалостей”, который он хотел бы разделить с эльфийкой, включая кипящее ореховое масло.

“Вот странно,” — пробормотал Гримм N1 осматривая дверь избушки. - “Разве мы только что не пришли отсюда?”

“Все эти избушки мне на одно лицо,” - ответил его брат. - “Дома, конечно, перед ней стояло бы два Porsche и Volvo, а в кухне был бы голубой и желтый кафель, гриль и сосновая обивка.”

“Кстати о кухнях,” - сказал Гримм N1, — “посмотри, нет ли там чего поесть. Я помираю от голода. Мне только кажется, или эти уроды не питаются едой?”

“Только, когда по сюжету полагается. Разве ты все еще не понял, как здесь все работает?”

“Ого. Ну я думаю, что в данной сказке просто необходима огромный противень рыбной пиццы с добавочной порцией анчовисов. У Шекспира бы так и было. И у Эрнста Хемингуэя.”

В избушке было темно и мрачно и противно пахло сыростью. Не было похоже, чтобы в ней вообще кто-то жил.

“Ладно,” - пропел Дампи. - “шевелитесь. Вы двое, пойдите найдите большой чан и наполните его водой. С-Пальчик, разведи огонь. Румпельстилтскин, ты со мной…” Он замер и огляделся. “Эй,” - сказал он, — “Кто-нибудь видел Румпельстилтскина?”

Наступила минута озадаченного молчания, когда все осознали, что не видели. Дампи вздохнул, потом пожал плечами.

“Ну и ладно,” - сказал он. - “Пользы от него все равно никакой не было. Итак, пойду найду лестницу. С-Пальчик, сторожи пленника.”

“Да?” - возмутился С-Пальчик, в след исчезающему Дампи. - “И как же прикажешь его…?”

Дверь захлопнулась оставив с-Пальчика наедине с Клыком и эльфийкой. Последовала минута неловкого молчания.

“Не выпендривайся,” - сказал с-Пальчик, пытаясь рычать, но переходя на писк. - “Сиди тихо и все будет в порядке.”

“Меня только спустят по трубе в чан кипятка,” - ответил Клык. - “А так, впрочем, мне абсолютно не о чем беспокоиться. Эльфийка, быстро развяжи эти чертовы веревки.”

“Я…” - заколебалась эльфийка. - “Послушай, не хочу быть мокрым одеялом, но…”

“Отлично,” - огрызнулся Клык. - “Ты не хочешь быть мокрым одеялом. Я не хочу мучительных смертей. Мы избежим и того и другого, если ты развяжешь долбанные веревки.”

“Да,но…”

“Но?”

Эльфийка приблизилась к уху Клыка: “Если я развяжу их и ты убежишь,” - прошептала она, кивая на Мальчика с-Пальчика, — “ему попадет. То есть, он должен предотвратить твой побег, а этот гном ужасно вредный.”

“Понятно,” - сказал Клык. - “Я должен слететь по трубе и умереть, чтобы на твоего дружка не наорали. Я так благодарен тебе за столь ясное объяснение.”

Эльфийка состроила гримасу. “Не надо так,” - сказала она. - “В самом деле, ты ведь меня ставишь в ужасно неловкое положение, знаешь ли?”

“Я ставлю тебя…”

Эльфийка вздохнула: “Послушай,” - сказала она. - “мы только встретились и, честно говоря, с моим ростом предложений поступает не так много, чтобы я могла отшивать парня, даже не сходив с ним в кино. Тебе не кажется, что у него волосы за ушами так восхитительно вьются? Я думаю это просто восхитительно…”

“Эльфийка…”

“Послушай,” - сказала несчастная эльфийка, — “Я сказала, что сожалею. Но этот гном доверяет ему, а он доверяет мне, а если вы друг другу не доверяете, то что ж это за отношения? И не смотри на меня так,” - сердито добавила она. - “На данной стадии развития личности, мне совершенно не нужна доза ужасной вины.”

“Эльфийка,” - сказал Клык с ужасающей серьезностью. - “когда мы познакомились, любовь для тебя была отсутствием слова “Аааааа!” Откуда, черт возьми, взялась вся эта глубокомысленная и многозначительная фигня?”

Эльфийка не ответила; вместо этого она села на пол и заплакала.

“Эльфийка?”

“хлюп”

“Эльфийка? Эльфийка, если ты сейчас же не подойдешь и не развяжешь веревки, ты очень пожалеешь.”

“хлюп-хлюп”

В задворках памяти Клыка промелькнуло заблудшее воспоминание. “Если ты сейчас же не развяжешь эти веревки,” - пригрозил он, — “я скажу, что не верю в фей.”

Эльфийка нахмурилась. “Ну и я не верю,” — отозвалась она. - “Какое отношение это имеет к происходящему?”

“Ну… Я думал, что если кто-то скажет такое, то где-то фея откидывает копыта.”

“Вполне возможно. Но я эльфийка, а не фея. И если кто-то скажет, что не верит в эльфов, то его почтовый ящик окажется полным керосина. Понятно?”

Клык собирался было продолжить этот спор, но тут дверь растворилась, в комнату ворвалось нечто розовое и спряталось за диваном.

“Не говорите им, что я здесь,” - сказало оно. - “Думаю, на этот раз, я сбежал, но рисковать не стану.”

Клык на некоторое время потерял дар речи. Затем он засмеялся.

“Это поросенок,” - ответил он на немой запрос эльфийки дальнийших подробностей. - “По сути дела, я думаю, этот один из трех поросят с моей территории. Чего же он…” Он наклонился и присмотрелся поближе. “Привет, Джулиан, не так ли?”

“А ты, черт возьми, кто такой? Нет, даже не говори, не хочу знать. Только не говори моим братьям, что я здесь, ладно?”

“Конечно,” - ответил Клык. - “Гоняются за тобой, да? Странно. Мне всегда казалось, что вы одна счастливая семейка.”

“Не знаю, что ими овладело,” - печально сказал Джулиан. - “Ведут себя как настоящие свиньи, оба.”

Клык пожал плечами, насколько это было возможно с привязанной к нему четвертью мили веревки. “Обещаю, что ни слова не скажу. А в ответ, ты мог бы оказать мне маленькую услугу.”

“Вроде?”

“Например, развяжи эти веревки. Давай же, пока я не состарился.”

Поросенок послушался. По какой-то причине с-Пальчик (который без труда уместился бы в ухе поросенка) не предпринял никаких попыток остановить его. Эльфийка, которая приготовилась поспешить ему на помощь и в случае надобности защитить его силой (этого она ждала с нетерпением) сидела с открытым ртом.

“Ты просто собираешься трусить там, пока пленник исчезает?” - в конце концов произнесла она.

С-Пальчик пожал плечами. “А что? Мне ни тепло ни холодно.”

“Но…”

Первой реакцией эльфийки было упомянуть такие понятия, как долг, верность, товарищество, хорошо и плохо; но нечто в поведении с-Пальчика дало ей понять, что он вряд ли достойно отреагирует на них. “Иначе гном тебя размажет,” - сказала она поэтому.

“И что? А поросенок размажет меня в обратном случае. К тому же, Дампи придется сначала поймать меня. Возможно на Земле не так много мест, куда гном не полезет, но здесь достаточно мест, куда он не поместится.”

“Но…” — эльфийка колебалась. Почему-то, она предполагала, что поскольку он был так похож на столько лет воображаемого ей мужчину ее мечты, то внешность будет соответствовать содержанию. Мысль о том, что он окажется трусом (определяемым как человек не желающий радостно лезть в потенциально смертельную схватку с противником крупнее и сильнее его самого лишь потому, что не хочет подводить ненавидимого им коллегу) была жестоким разочарованием. “Ну, что ж, давай,” - прорычала она. - “Убирайся, пока я на тебя не наступила.”

“Эй!” — с-Пальчик уставился на нее с удивлением и обидой. - “Что это ты? Я думал, что мы, знаешь ли, …”

“Да ну? Ты ошибался.” - она наклонилась и схватила его за ухо, так что ему пришлось встать на цыпочки, чтобы не стать навсегда похожим на Ван Гога. “Я-то думала, что ты нечто особенное, знаешь ли? Кто-то, на кого можно положиться. Кто-то, на кого можно равняться.” — Она всхлипнула и вывернула его ухо еще на тридцать градусов. — “Показывает лишь, как я была неправа, да?” - сказала она, отпуская его. Он грохнулся на землю. “Пошли,” - сказала она Клыку, наконец-то выпутавшемуся из веревок. - “пора выбираться отсюда. У тебя случайно белого пера не найдется? Мне просто понадобилось.”

Однако не успели они добраться до входной двери, как послышался звон разбитого стекла и в комнату влетел камень. Клык дотянулся до ручки и повернул ее, а затем с визгом ужаса отскочил в то время как стрела пролетела сквозь его шевелюру и вонзилась в стену у него за спиной.

“Поздновато, все же,” - сказала эльфийка, а затем тоже отпрыгнула от прилетевших вслед шестью или семью стрелами. - “Ждешь и ждешь, а потом они все разом заявляются.”

“ВЫ В ДОМЕ!” - от трубного гласа зазвенелиуцелевшие окна. - “СДАВАЙТЕ ПОРОСЕНКА И ОСТАНЕТЕСЬ ЦЕЛЫ. ВСЕ КРОМЕ ПОРОСЕНКА, КОНЕЧНО.” - добавил он. - “ИЛИ КАКОЙ ПРОК? У ВАС ТРИДЦАТЬ СЕКУНД.”

“О Господи, это Десмонд,” — взвыл Джулиан. - “Помните, вы говорили, что не выдадите.”

“Ничего,” — ответил Клык. - “Мы просто объясним, что мы здесь не причем и пойдем своей дорогой. Уверен, они поймут.”

Он приоткрыл дверь и успел сказать “Извините” прежде чем дверь атаковал еще один залп. Перед отступлением он аккуратно вынул одну стрелу из двери, оторвал белое перо и с серьезным видом протянул его эльфийке, которая пряталась под столом, с мусорной корзиной на голове. “Тебе нужно было,” - сказал он.

“Ладно,” - прорычала она, - “все поняли. Куда эти три клоуна делись?”

“ЕСЛИ ВЫ ИНТЕРЕСУЕТЕСЬ СУДЬБОЙ ТРЕХ ВАШИХ ДРУЗЕЙ,” — продолжил голос, — “ВОЗМОЖНО МНЕ СТОИТ УПОМЯНУТЬ, ЧТО ОНИ ЗДЕСЬ. ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ СНОВА УВИДЕТЬ ИХ ЖИВЫМИ, ТО ЛУЧШЕ СЛУШАЙТЕСЬ. ПОНЯЛИ?”

“Мотивировать они не умеют,” — вздохнул Клык. - “Что ж можем устраиваться поудобнее, потому что мы здесь, похоже, останемся надолго.”

“Думаешь, стоит остаться?” - с сомнением спросила эльфийка.

Клык пожал плечами: “У нас не такой большой выбор,” — ответил он. - “По крайней мере здесь мы в безопасности, им с нами ничего не поделать.”

“Верно.”

“ЛАДНО; ХВАТИТ. ВРЕМЯ ВЫШЛО. ЕВГЕН, ЗАВОДИ ГЕНЕРАТОР.”

Клыку это не очень понравилось; так что он подкрался к окну и осторожно выглядел из него. Вдалеке он разглядел двух поросят, готовящих огромную дьявольскую машину, похожую на гигантский пылесос-мутант. “Боже,” - пробормотал он про себя. - “Что это такое черт возьми?”

“Посмотрим,” - сказал Джулиан, подползши и взглянув. - “О,” — сказал он . - “Плохо дело.”

“Да? А что это?”

“Это мощный компрессор,” — нервничая ответил Джулиан. - “Производит ужасно мощную струю сжатого воздуха. Я знаю Десмонда, он собирается дуть и дуть и разнести дом в щепки.”

“Но он не имеет права!” — воскликнул Клык, — “Это мое…” Он вспомнил, с кем разговаривает и замолчал.

“Твое что?”

“Да так, ничего.”

“Не похоже было на ничего. И откуда черт возьми тебе известно мое имя?”

Джулиан уставился на Клыка с забавным выражением лица, но не успел он и слова сказать, как компрессор загудел заглушив любую возможную беседу. Клык бросил на него последний взгляд и нырнул в укрытие.

“Неважно,” — прорычал он про себя. - “Все равно не сработает.”

Еще одна ошибка.

Глава 12.

“Бегай, не бегай,” — выдохнула Белоснежка, наобум кроша мечом кусты, — “а от меня не спрячешься.”

Сурис, бывшая слепая мышь - затем компьютер - ныне сказочная принцесса, в это не верила. Совершенно возможно делать и то и другое, даже одновременно, покуда беготня происходила в густых зарослях, например, леса. И это была не просто теория; она занималась этим уже в течении семи часов в то время как Белоснежка преследовала ее, снося верхушки с побегов и кроша мертвые деревья. Странно, что Белоснежка пыталась убедить ее в верности гипотезы, в которую они обе не верили. Вероятно, это было неким человеческим свойством - эта способность верить в заведомую неправду. Этим можно было объяснить многое, включая любовь человечества к мыльным операм и тот факт, что люби все еще голосовали на выборах.

“Рано или поздно,” — продолжила Белоснежка, — “Я найду тебя, мышка, так почему бы тебе не облегчить свою жизнь и не показаться? Я тебе не причиню боли, обещаю.”

Это не обязательно было ложью; меч в руках Белоснежки выглядел таким острым, что Сурис вероятно ничего бы не почувствовала.

Если вспомнить, то восьми-дюймовый Сабатьер фермерши тоже не причинил особой боли, во всяком случае тогда. Однако, есть вещи похуже обычной боли.

Сурис спряталась под куст ежевики, с мучительным осознанием того, что она была значительно больше своего привычного размера и что ее инстинкты еще не приспособились к этому в мере, достаточной, чтобы гарантировать ей безопасность, и воспользовалась своей базой данных. Помогите, сказала она.

Запускаю помощь; пожалуйста, подождите.

Время - вещь полностью относительная. По одному набору критерий, система Зеркал реагировала со скоростью, на фоне которой свет казался двенадцатилетним школьником выбирающимся утром из кровати в ожидании экзамена по математике. С другой точки зрения, с точки зрения беззащитного грызуна на расстоянии протянутой руки от которого находился метр острой как бритва стали, он двигался со скоростью Амстрада на почасовой оплате. Сурис хватило времени ровно на то, чтобы пробормотать давайжедавайжедавайжедавайже, прежде чем прозвучал ответ.

Ты уверена? спросила она. База данных подтвердила. Она выпрямилась.

“Я здесь,” - сказала она.

Белоснежка взвизгнула от облегчения и обернулась с занесенным над головой клинком. “Ладно,” — сказала он. - “Договоримся так. Делай в точности то, что я тебе скажу, и возможно доживешь до рассвета. Ну?”

Сурис покачала головой. “Не думаю,” - ответила она. - “Понимаешь, если ты меня убьешь, то конец сети. Не просто твоему доступу к ней, а вообще всему. Так что убивать меня ты не станешь. А если я знаю, что ты меня не убьешь, то с какой стати я стану тебя слушаться? К тому же,” - добавила она, пока Белоснежка пыталась решить в уме уравнения, — “Я не дам тебе убить меня, даже если бы ты могла позволить себе это. Я ведь операционная система. В этом измерении, я могу делать что угодно.

Для демонстрации она щелкнула пальцами и в ту же секунду меч вылетел из рук Белоснежки и исчез.

“И даже не спрашивай,” - добавила Сурис. - “Злая Царица всех милее. Не спрашивай, откуда я знаю, просто знаю. Ладно?”

Белоснежка отступила на несколько шагов, пока не наткнулась на остановившее ее дерево. “Ладно,” - прокряхтела она. - “Но я тебе нужна. Может у тебя есть данные, но у тебя нет знаний. У тебя нет моего опыта. Без меня ты и пяти минут не продержишься.”

Сурис хотелось заметить, что она продержалась без нее уже семь часов, преследуемая ненормальной девчонкой с мечом. Однако было не время играть на очки. “Объяснись, пожалуйста.” - сказала она.

“Тебе надо знать суть,” - упрашивала Белоснежка. - “Типа, кого опасаться и кому доверять, как все сделать получше. Человеческую природу. Такие дела. Давай же, будем сотрудничать. В команде. Нам обоим так будет гораздо лучше.”

“В самом деле? Почему?”

Белоснежка поудила в глубинах своей сумочки с хитростями среди кредитных карточек, одиноких древних мятных пастилок и смятых обрывок салфеток. “Это слишком сложно объяснить,” — сказала она. - “Типа, если бы ты понимала, то я была бы тебе ни к чему.”

Лицо Сурис быстро сморщилось, как будто она пыталась повести несуществующими больше усами. “То есть ты хочешь,” - сказала она, — “чтобы я просто поверила тебе на слово. Так?”

“Так,” - ответила Белоснежка. - “И для пущей убедительности я дам тебе слово.”

“Пойдет,” - сказала Сурис. Она одарила свою новую коллегу дружелюбной улыбкой, а затем обернулась, чтобы понять где именно она находится. Именно в этот момент, а точнее через полторы секунды, огрев ее большой веткой по голове, Белоснежка дала ей обещаное ранее слово. Слово это было “Дура!”, и Белоснежка вложила в него немало эмоций.

*

Занятно, что резкий удар по затылку Сурис возымел примерно такой же эффект, как точный пинок умелого инженера-электрика по непослушной технике. Провода замкнулись, или реле заработало, или что-то призошло и Зеркала в голове бывшей мыши потихоньку запустили пару программ.

Первая была просто поиском; и наносекунду спустя, Зеркала выдали следующий результат:

ЗАМКИ: (стр.2/2)… Откуда очевидно, что все замки являются по сути одним замком, и единственное, что предотвращает постоянные столкновения между людьми, находящимся в замке по своим делам, и их вмешательство в чужие истории - это Менеджер Замков для Зеркал, сложная система сортировки и расстановки, которая делает возможным одновременное сосуществование почти неограниченного количества сюжетов в одном замке благодаря последовательности пространственно-временных сдвигов. Выражаясь простым языкам, Менеджер Замков обеспечивает уверенность в том, что пока История А происходит в главной зале замка, сюжетные требования Истории Б отводят ей темницу, а История В происходит на кухне в то время как История Г справляется с событиями у ворот.

Несколько неприятных ошибочек найденных в ранней версии Менеджера Замков - все были исправлены и теперь утилит оперирует с абсолютной надежностью, которой справедливо славятся все продукты Зеркал. Однако в предыдущих версиях существовала теоретическая возможность того, что так называемые “Китайские стены”, отделяющие различные истории друг от друга, разрушались из-за в остальном неважных системных неполадок, что приводило к ситуациям, в которых, например, две героини и два вспомогательных негодяя оказывались в одной и той же области замка одновременно. Иногда это приводило к нежелательному запуску программы ОБЪЕДИНИТЬГЕРОЕВ.EXE. ОБЪЕДИНИТЬГЕРОЕВ говорит само за себя, а EXE означает привести в исполнение или казнить - туманная команда в контексте королевской резиденции напичканной вооруженными стражниками.

Сестрица открыла глаза и поспешно отвернулась. Она пробыла в туннеле так долго, что свет слепил их и к тому же в них развилась какая-то непонятная техническая неполадка, потому что в то мгновение, когда она только-только открыла их, ей показалось, что она видит сцену из старого фильма ужасов, с Борисом Карловым и… как звали того второго? Бела Лугози? Что-то вроде. В любом случае, ее глаза явно были на грани. Она дала им минутку отдыха…

“Игорь? Игорь! Не стой, разинув рот. Убери этих людей из моей лаборатории.”

На этот раз глаза Сестрицы раскрылись широко и к черту яркость света.

“Игорь?!”

“О черт,” - пробормотал Румпельстилтскин, чей нос торчал из узкой щели между дверью и стеной. “Быстро назад.”

Но Сестрица не шевелилась. Вместо этого она уставилась на кого-то; не на Барона, несмотря на его цветастые слова и впечатляющий набор сердитых жестов; не на Игоря, хотя он спешил ей на встречу с огромным молотом в обеих руках. Она смотрела прямо мимо их, на сидящее на столе существо.

“Карл?” - сказала она.

“Сестрица?”

“Где черт возьми тебя носило?” - спросили оба одновременно.

Жизнь, посвященная искусству межусобных раздоров снабдила Сестрицу инстинктом, который не мог заглушить даже самый ужасный шок, так что она ответила первой:

“Тебя искала, идиот,” - сердито сказала она. - “Меня могли убить в этом сумасшедшем доме. Из всех бездумных…”

“Стойте.” - Барон пнул скамью с такой силой, что та содрогнулась. “Заткнитесь, оба. Так-то лучше.” Он набрал в легкие воздуха, а затем продолжил: “Я так понимаю, вы знаете друг друга?”

“Конечно,” - ответила Сестрица раздраженная вторжением. - “это мой брат. Ты кто такой?”

“Твой брат…”

Сестрица кивнула: “Знаю,” - сказала она. - “Люди часто не верят, что мы - родня. Я их понимаю,” - добавила она, - “потому что у него лицо, как брюква. Так кто ты такой, говоришь?”

“Я…” - Челюсть Барона отвалилась, как мостик истощенного автопарома. - “Неважно, кто я,” - очухался он. - “Кто вы? Ты не можешь быть его братом, я ведь только что его построил. Из кусочков.” - Он с минуту смотрел на Карла. - “Или по крайней мере,” - задумчиво поправился он, - “Я построил что-то. Но у того, что я сделал были огромные бесформенные ботинки и шуруп в шее. Это..” - слова у него иссякли и он махнул рукой. Сестрица серьезно кивнула.

“Согласна, наш Карл выглядел бы гораздо лучше с шурупом в дыхалке,” - ответила Сестрица, заметив краем глаза, что хотя Игорь (все еще) на огромной скорости направлялся к ней с поднятым над головой молотом, приближался он к ней очень медленно. “Это было бы настоящее усовершенствование. Если бы вам удалось отключить его голосовые связки, было бы идеально.”

Карл показал язык, демонстрируя аккуратные швы, держащие его на месте, и впервые Сестрица осознала, что Карл вовсе не был похож на Карла; по сути дела он выглядел точь в точь, как Борис Карлов. По сути дела он был больше похож на Бориса Карлова, чем сам Борис Карлов. Но это определенно был Карл, без всяких сомнений. Бряк упала монетка и до нее дошло.

“Это ты сделал?” - спросила она.

“Я?” - Карл попытался изобразить возмущение, затем смущенно ухмыльнулся. “Не совсем,” - сказал он. - “Просто так получилось.”

“Просто получилось?”

Карл перестал защищаться и нахмурился - оправданный временем маневр, который он применял с трех лет. Это означало, что он был, конечно, неправ, но разве младший брат когда либо был прав? “Да,” - сказал он, - “просто получилось. Когда ты принялась играться. На самом деле это ты во всем виновата.”

“Я тот ни при…”

“И потому что ты вмешалась, я застрял, и это была единственная возможность выбраться. Вот я ей и воспользовался. Без твоей помощи.”

“Но Борис Карлов…”

Карл поморщился. “Это шутка,” - сказал он. - “Карл, Карлов. Шутка. Для смеха. Ха. Ха.”

“Карл, твоя шутка сейчас размозжит нам голову огромным молотком.”

Карл нетерпеливо прицокнул языком, обернулся и гневно взглянул на Игоря, который исчез.

Когда Барон спросил его, какого черта он здесь делает, Барон тоже исчез.

“Шутка окончена,” - сказал Карл, сложив руки на груди. - “Довольна?”

Сестрица сглотнула, как будто силясь проглотить очень большую живую золотую рыбку. “Как ты это сделал?” - спросила она.

Карл пожал плечами. “Я могу сделать все, что захочу,” - сказало он. - “Это всего лишь игра.”

“Что?”

“Игра. Притворство. Как виртуальная реальность или голографические оболочки в сериале Star Treck. Всего лишь компьютерные штучки.”

Сестрица подумала над этим. “Тогда почему я не могу так?” - требовательно спросила она.

“Потому что ты тупая,” - ответил Карл тоном Энштейна, выводящего неизбежное решение квадратного уравнения. “И всего лишь девчонка. Девчонки не разбираются в компьютерах, это всем известно.”

Он мог прожить еще восемьдесят лет, зарабатывая на жизнь обезвреживанием бомб, но Карл никогда не был бы ближе к смерти, чем в тот самый момент. Но момент прошел.

“А, заткнись,” - устало отозвалась Сестрица. - “И забери нас отсюда. Мне надоело. И мама заболеет от беспокойства.”

“Нет, не заболеет,” - ответил Карл, последовательно стирая лабораторию Барона, пока не осталось ничего кроме голых каменных стен и булыжного пола. “Мы нигде не были в реальном времени,” - объяснил он. - “Только в киберпространстве. Я уж думал, что даже ты это поняла.”

“Прошу прощения.”

“Когда я начну понимать твою белеберду, я запишусь на операцию по пересадке мозгов,” - надменно ответила Сестрица. - “потому что тогда я пойму, что стала такой же ненормальной, как ты. И я не хочу разбираться в компьютерах,” - поспешно добавила она. “Только очень несчастные люди разбираются в компьютерах. Несчастные люди, не умеющие жить…”

“Прошу прощения.”

“Заткнись,” - скомандовала Сестрица и Румпельстилтскин немедленно убрал свой нос обратно за секретную дверцу. Затем Сестрица медленно обернулась и уставилась в его направлении. “Минутку,” - сказала она. - “Карл, это твоих рук дело?”

Карл нахмурился и покачал головой. “Никогда его раньше не видел,” - ответил он. - “Я думал, это твой новый дружок. Знаешь, тот, о котором ты маме не хочешь говорить…”

Сестрица издала странный тонкий звук, подобно разрываемой под невероятным давлением фольге. “Ты знаешь, кто это?” - вопросила она. - “Это чертов Румпельстилтскин. Сказочный персонаж.”

Карл пожал плечами. “Ну и? Наконец-то тебе повезло. То есть, я говорю повезло, по сравнению с теми уродами, которых ты приводила домой…”

Чтобы объяснить свою логику, Сестрице пришлось прибегнуть к старой технике общения, то есть схватить собеседника за ухо и вывернуть его. “Он воображаемый,” - проорала она. - “Ты что, не видишь?”

“Ну обзавелась еще одним воображаемым другом. Подумаешь. Надеюсь, у него аппетит получше, чем у предыдущего, потому что мама здорово рассердилась, когда он не стал есть приготовленный обед. Ой, больно же!”

“Карл. Послушай меня. Он маленький воображаемый герой из Книжки Розовой Феи. Сделай, чтобы он исчез.”

Благодаря хорошо расчитанному рывку и нырку, Карл вырвался и отскочил от Сестрицы так, чтобы она не смогла бы снова до него дотянуться. “Я его не придумывал,” - сказал он. - “Это все ты. Вот и прогони его. Я тут ни при чем.”

“Прошу прощения.”

Сестрица обернулась и распахнула дверь, за которой стоял испуганный Румпельстилтскин. “Кажется, я велела тебе заткнуться,” - сказала она.

“Да, но…”

“Но?”

“Но,” - сказал Румпельстилтскин вытягивая руку, - “Мне просто было интересно, заметили ли вы. Извините за беспокойство.”

“О чем ты…?” - Сестрица оглянулась. “Ах,” - сказала она.

Лаборатория снова проявлялась. Появились уже станки и колбы и пробирки, лампады, реле, генераторы и прочий мусор постепенно приобретали четкие очертания. Все было по прежнему, даже зеленая лужа вокруг разбитой колбы, опрокинутой Игорем как раз перед исчезновением.

“Просто хотел упомянуть. До свидания, значит.”

Прежде чем он убежал, Сестрица схватила его за шкирку. “Ну уж нет,” - сказала она. - “Ты останешься здесь и побеседуешь с ними. Они такие как ты, а не я.”

Дверь открылась. Кто вошел и так было ясно. “Игорь,” - прокричал он, - “позови стражу!”

“Такие как я? Я за ними не посылал!”

На этот раз, осознала Сестрица, все было несколько иначе, хотя на первый взгляд выглядело по прежнему. Что же это могло быть? Ах да, стражники, в доспехах и с автоматами. Вот в чем была разница.

“У тебя всегда с этим проблемы,” - прошипела она брату, который стоял неподвижно как камень и рассматривал солдат, как будто они только что возникли у него из носа. “Никакого воображения.”

“Я за ними не посылал,” - сказал Карл. - “Я думал, это ты.”

“Я? А мне то на что …?”

“Это глупо,” - громко сказал Карл. “Удалить стражу, ввод!” Ничего не случилось. “Control, удалить стражу, ввод!” Снова ничего. “Control, Alt, Delete,” - пронзительно гаркнул он. “Ну же, бесполезная штуковина, прекрати валять дурака и делай, что тебе говорят!”

Почему то это не внушило Сестрице особой уверенности, потому что ей приходилось слышать, как он кричал примерно те же слова в своей спальне в тех нередких случаях, когда ему удавалось сломать свой компьютер. А компьютера у Карла, вспомнила она с тяжелым сердцем, срезались не реже, чем слепой гонщик.

“Не думаю, что они тебя слышат,” - тихо сказала она. - “Или им не особо интересно.”

С другой стороны, двигались они очень неторопливо; как и Игорь несколько минут назад, все они казались бежали на месте. “Перезапустить,” - завыл Карл. - “Возврат в DOS. Мамочка! Помогите!”

То, к чему обращался Карл, похоже не обратило ни малейшего внимания на него; что, конечно, было совершенно естественно. Все компьютеры ожидают, что на них накричат. В целом мире нет ни одного компьютера, которого не прокляли бы. Даже незаметному маленькому монитору с крестом на клавиатуре, который стоит на столе Папы в оффисе в Ватикане, приходилось слушать выражения, заставившие бы покраснеть солдата морской пехоты.

“Я не понимаю,” - признался Карл, в то время как стража продолжила мчаться к ним со скоростью сталагмитов. “Так не должно быть. Думаю, кто-то еще игрался с ним и все сломалось.”

“У меня есть идея,” - сказала Сестрица. - “Давай убежим.”

“Не будь дурой,” - презрительно ответил Карл. - “Это всего лишь компьютерная программа, она не может…”

Один из стражников щелкнул автоматом. Это было как в пантомиме с нереалистичными и излишними звуковыми эфектами. Затем он выстрелил и линия дырок от пуль над их головой получилась слишком прямой и ровной.

Однако…

Они побежали.

“Я не знаю,” - вздохнула эльфийка, грациозно уворачиваясь, от падающего перекрытия. “Пока я с тобой не связалась, я могла целыми днями обходиться без рушащихся на меня домов. А теперь…”

“Заткнись,” - Клык схватил стул и швырнул его в окно. “Ты вперед.”

“Ты слишком мил.”

“Я хочу узнать, продолжают ли они палить по нам.”

Как оказалось, они продолжали; но обе стрелы промазали как минимум на три миллиметра. Эльфийка издала странный звук - две трети ярости на треть ужаса и щепотку кайенского перца с оливкой - и шмыгнула прочь в направлении ближайшего куста. Еще пара стрел едва не попали в нее, побудив Клыка отпрыгнуть от окна. Затем он снова прыгнул вперед, уворачиваясь от куска штукатурки размером в крышку полевого туалета.

“Эй ты,” - проорал он Джулиану. - “ты в этом разбираешься. Что нам делать?”

Джулиан, разумно залезший под добротный дубовый стол с бумажным пакетом на голове (он вычитал этот метод и правительственной брошюры), поманил правым передним копытцем.

“Сюда,” - сказал он. - “Я обычно так делаю и до сих пор меня это не подвело.”

Клык присоединился к нему как раз в тот момент, когда на место, где он только что стоял обрушилась перекладина. Вскоре последовало то, что осталось от верхнего этажа и избранная часть стен. Несмотря на несколько прямых попаданий, стол уцелел.

“Спасибо,” - пробормотал Клык, когда бомбардировка окончилась. “Думаю, я тебе обязан.”

Джулиан снял пакет. “Вот только кто ты?” - сказал он. - “Я готов поклясться, что знаю твой голос.”

“Ах,” - подумал Клык. Три маленьких поросенка. Затем семь гномов. К тому же, видимо, существовали самураи, хотя, чем он им насолил, он не имел понятия. О ком бы он не подумал в данный момент, все были весьма радикально настроены против волков.

С другой стороны, основная и благовейно оберегаемая Первая Директива Волчей Шайки гласила, что ее офицеры обязаны всегда говорить правду, не взирая на последствия. Правда была олицетворением Шайки, вместе со справедливостью и Сказочным Путем. Именно поэтому они приносили добро миру.

“Я прекрасный принц,” - ответил Клык. - “На кого же я еще похож?”

Джулиан пожал плечами. “Справедливо,” - сказал он. - “Теперь давай отсюда по быстрому выбираться, пока эти мои ненормальные братцы не придут меня искать.”

Убрав с дороги различные куски архитектуры, Клык и Джулиан выбрались из-под стола и огляделись. Густое облако пыли только начало оседать, а в далеке послышались вопли “Вон он где” и звон тетивы.

“Куда?” - проорал Клык.

“Понятия не имею. Хотя постой-ка, как насчет того замка? Добротные крепкие стены, высокие башни, ров, ворота; нам просто повезло. Пошли.”

Пока они бежали, Клык мог бы заметить, что из его весьма обширного опыта следовало, что средний замок можно было разрушить до основания дуновением, которого не хватило бы, чтобы надуть воздушный шарик; но его сдержал пробивающийся дипломатический инстинкт. Они добежали до сторожки за рекордное время.

“Эй там,” - позвал Джулиан, - “впустите нас, быстро!”

Маленькое окошко в воротах открылось, и в него просунулся длинный тощий нос. “Зачем это?” - вопросил писклявый голос. - “Проваливайте.”

“Мы в смертельной опасности, вот зачем,” - настойчиво ответил Джулиан. “Разве у вас нет понятия убежища?”

“Нет,” - нос убрался и дверца стала закрываться.

“Стой,” - гаркнул Клык. - “Подожди. Не слушайте моего друга, он просто шутит. На самом деле мы продавцы двойной глазури.”

Дверца не открылась, но прекратила закрываться. “Продавцы двойной глазури?”

“Именно,” - подтвердил Клык, тяжело дыша. - “Мы также продаем щетки, полезные кухонные приборы и полное издание Энциклопедии Гигантики.”

“Вот это уже лучше,” - проворчал голос. - “Но все же…”

“К тому же,” - отчаянно добавил Клык, - “мы полностью удостоверенные евангелисты Церкви Откровения Господня, и если вы согласитесь уделить нам немного времени, мы покажем вам на редкость интересные памфлеты.”

“Памфлеты.” - повторил невидимый сторож, с трудом сдерживая возбуждение. “Брошюры? У вас есть брошюры?”

“У нас их больше, чем ты можешь себе представить. И не только религиозного характера. Для разбирающихся людей, вроде тебя, у нас имеется полный набор дурящих листовок, помогающих решиться, за кого голосовать на местных выборах.”

Дверь распахнулась. “Вы лучше войдите,” - сказал сторож. - “У вас не найдется видео партии Референдумов? Обожаю видео партии Референдумов.”

Оказавшись внутри, Клык и Джулиан быстро дали сторожу по голове и связали куском веревки, висевшей на крюке у входа; она была как раз подходящей длины и вероятно болталась там как раз для этого. “Теперь,” - пробормотал Клык, - “нам нужна парочка стражников. А вот и они.” Он подобрал подвернувшуюся под руку толстую деревянную дубинку, и нахмурился. “Я просто глазам своим не верю,” - сказал он. - “Вот уж нерадивость. Эй, ты.”

“Кто, я?” - отозвался один из стражников и подошел поближе.

“Да ты, какая у тебя длина штанины?”

Стражник на мгновение задумался; “Семьдесят два с половиной,” - сказал он.

“Обхват талии и шеи?”

“Девяносто и тридцать пять. А что?”

Клык вздохнул. “Иди отсюда,” - сказал он. - “И пришли дружка, у которого длина штанины семьдесят семь с половиной, талия восемьдесят и шея сорок. Давай же, быстро. А твой коллега,” - добавил он, указывая на невысокого толстого стражника стоявшего поодаль, - “может остаться. Давай же. У нас не так много времени.”

Стражник потрусил прочь, а минутой позже на его место пришел стражник нужного размера. Клык дал обоим по голове и снял с них форму. “На,” - пробурчал он, передавая Джулиану ботинки толстяка. “Я просто не понимаю,” - пожаловался он. - “То есть я понимаю, что стражники стандартные, но разве моя талия похожа на девяносто?”

Кто-то ломился в ворота. “Дезмонд,” - простонал Джулиан. - “Слушай, почему бы тебе не сбегать поискать черный вход или что-нибудь типа и не смыться, пока они не принялись все рушить. Им не ты нужен, так что тебе нет смысла попадать под горячую руку.”

Клыку очень хотелось. В конце концов ему все еще предстояло найти злую ведьму, а этот замок не был похож на места, посещаемые ведьмами. С другой стороны, он заметил, несколько высоких остроконечных башен, в которых любили обитать спятившие старые волшебники. Могла даже найтись злая царица…

“Не представляю такого,” - ответил он. - “Не беспокойся, они сюда не заберутся. А если заберутся, то все равно не отыщут нас. В замке такого размера должно быть множество укромных уголков, в которых мы сможем спрятаться. Или секретный ход под стеной, ведущий в заброшенную келью. Я где-то слышал, что в туннеле обычного замка больше миль, чем в линиях Кольцевой и Пиккадилли. Нет уж, держись поближе и все будет отлично.”

Облачившись в захваченную форму, они пересекли двор, поднялись по ступенькам и открыли дверь в молельню. Она была пуста, и свет сочившийся сквозь витражи отбрасывал причудливо окрашенные пятна на гладкий каменный пол.

“Странно, с этими укромными уголками,” - сказал Клык. - “Они наверняка построенны намеренно, потому что от них никакой пользы, кроме как для прятанья. Но где ты видел архитекторский план замка, в котором говорилось бы укромный уголок здесь и указывались бы его размеры. Такое впечатление, что они растут сами по себе.”

“Или что-то делает их,” - ответил Джулиан. “Знаешь, как дырки, проделанные древесными жуками или занавески, поеденные молью.”

В молельне было мрачно и холодно, отовсюду смотрели угрюмые лица почивших рыцарей и епископов, возлежащих на крышках своих каменных гробов, подобно недобрым окаменевшим загорающим. Казалось, они попали в холодильник Медузы.

“Где-то здесь,” - пробормотал Клык, - “должны быть ступени, ведущие в склеп. В склепе будет куда спрятаться. Если конечно эти гонцы за дешевизной не превратили ее в бассейн или винный погребок.”

“Мне не нравится слово склеп,” - ответил Джулиан с содроганием и изо всех сил постарался избежать взгляда особенно угрожающе выглядящего крестоносца. - “В склеп обитают чудища.”

Клык наклонился, схватился за железное кольцо в полу и потянул его на себя, открыв дверь, под которой показались ведущие вниз ступени. “Зависит от того, кого ты больше боишься,” - сказал он. - “Чудовищ или своих братьев. Тебе лучше знать.”

“Верно,” - ответил Джулиан. - “Ладно, ты первый”.

Клык послушно пошел впереди, раздумывая по пути, что нормальное стандартное Чудище с обычным набором магических сил, могло бы вернуть ему теплую шкуру и поставить его на четыре лапы быстрее чем он смог бы произнести Х. П. Лавкрафт. “Осторожнее с головой,” - крикнул он, исчезая внизу, - “потолок довольно ай!”

“Спасибо, буду держать в голове.”

В склепе, конечно, было черно, как в чашке крепкого кофе, а единственным звуком, доносящимся до Клыка, некоторое время стали его собственные возгласы издаваемые каждый раз, когда она натыкался на то, что в последствии оказалось огромными мраморными саркофагами. Но Чудовищ на удивление не было видно.

“Не знаю,” - пробормотал он. - “Эдакое место должно просто кишеть Чудовищами. Ха. Я бывал на автобусных остановках пострашнее.”

“В самом деле?”

“Нет. Это так, выражение.”

“А.”

“Тем не менее, представление так себе,” - продолжал Клык. - “Полагаю это как-то связано с поломками, но мне так не кажется.”

“Думаю, ты прав.”

Клык вздохнул: “Думаю это обычная старомодная нерадивость,” - сказал он. - “Или ограничение бюджета.”

“Возможно.”

“И хватит соглашаться со мной.”

“Извини.”

“Прошу прощения,” - вмешался Джулиан из дальнего угла склепа, - “но с кем это ты там разговариваешь.”

Последовало мгновение абсолютной тишины, в течение которой звон падающей на пол булавки побудил бы соседей позвонить в агенство, занимающееся здравоохранением и окружающей средой и пожаловаться на шум.

“Думаю, это очень хороший вопрос,” - выдавил Клык. - ” Мне казалось, что с тобой.”

“Нет не со мной.”

“Нет с тобой.”

Клык глубоко вздохнул. “Позволь спросить,” - сказал он. - “Ты - Чудовище? Не ты,” - добавил он поспешно, не позволяя Джулиану ответить. - “Он.”

“Я?”

“Да ты. Тот, что здесь живет, а не тот, что пришел со мной. Ты Чудовище или просто ждешь автобуса или чего-нибудь еще?” - он нетерпеливо прицокнул языком. - “Господи, если бы здесь не было так темно…”

“Да, темновато, не правда ли? Минуточку…”

Последовала ослепительная синяя вспышка, которая превратилась в голубоватое сияние и осветила помимо прочего паука.

“Вообще-то,” - признался Джулиан. - “на самом деле я больше всего в мире боюсь пауков.”

“Тяжело,” - Клык сделал шаг к паутине, на которой висел паук. Паутина, подумал он. Да нет же. Паук не двигался; там, в самом центре хрупкой смертельно действенной среды, которую он для себя создал, ему было ни к чему шевелиться, оставалось только ждать наивные и неуклюжие жертвы. Паутина, снова подумал Клык. Представьте себе паутину, растянутую на весь мир…

“Это ты, правда?” - сказал он.

Паук приподнял передние лапы и потер их.

“Да, очень мило,” - нетерпеливо сказал Клык. - “Отличная символика. А теперь почему бы тебе не превратиться в то, что ты есть на самом деле? Ты моего друга до смерти напугал.”

Паук принялся ткать. Он быстро соткал огромный клубок паутины, такого размера, что в нем легко уместился бы человек. Как раз когда Клык был готов потерять терпение (тканье паутины, сохнущая краска; платите деньги и выбирайте сами) кокон раскрылся и из него вывалился лысый коротышка в очках без оправы и изношенном халате, монограмма на кармане которого намекала на то, что халат этот был украден из Гранд Отеля в Кардиффе. “Поосторожнее,” - пробурчал Клык - “Чуть на ногу мне не наступил.”

“Прошу прощения,” - извинился коротышка. Он уселся на гробнице, на крышке которой была высечена фигура жутковато похожая на него самого. “Проблемы с крипто-обеспечением. Я бы попытался починить его, но я не разбираюсь в коде.”

“Коде,” - повторил Клык.

“Код. Компьютерный язык. Знаешь,” - добавил человечек, - “то, на чем программы пишутся. То, что видно, когда ты открываешь один из системных файлов и экран становится похож на то остается, когда кто-то объелся алфавитным супом и его стошнило. Код.”

“Понятия не имею, о чем ты говоришь.”

“Что? А, конечно. Я забыл. Прошу прощения.”

Клык глубоко вздохнул: “Забыл? Забыл что?”

Человечек ухмыльнулся во все лицо. “Я все забываю, что я единственный из вас, а точнее из нас, кто знает про операционную систему.”

“Операционную систему.”

“Ну да. То на чем работает все это пространство.”

“И ты все об этом знаешь, так?”

Человечек кивнул: “Приходится. Ведь я построил его.”

Сосчитать до десяти обычно помогало, но не сегодня.

“Ты лучше давай объясни,” - прорычал Клык. - “И лучше понятно. Если бы не только что проделанные тобой трюки я подумал бы, что ты безумный, как бочонок хорьков; но ты ведь нормальный?”

Человечек покачал головой: “Насколько я знаю, нет,” - ответил он. - “Хотя двести лет, проведенные здесь в темноте и одиночестве, возможно не придают верности моей оценке собственного ментального здоровья. Я давно мог бы сойти с ума, абсолютно не заметив этого. Как бы то ни было,” - продолжил он, заметив невольное подергивание пальцев Клыка, - “Суть в том, что я создал это пространство. Ты слышал когда-нибудь о computer generated imaging? Нет? Ну и ладно. А о Зеркалах?”

“Те, во что ты смотришься?”

Человечек покачал головой: “Лучше я начну сначала,” - сказал он. - “Значит так, жили были…”

“Эй!”

“Хочешь, пропустить традиционное вступление? Ладно. Раньше я был так называемым программистом и как-то раз случайно обнаружил возможность вломиться в альтернативные вселенные используя компьютерные симуляции в качестве ворот… Тебе все это кажется абракадаброй, верно?”

“Да.”

“Я все это написал,” - сказал человечек. - “На моем старом Макинтоше. По крайней мере я написал операционную систему, которая позволила бы всем этим сотням разных сказок, былин, детских считалочек и чего душе угодно существовать в реальном времени, а не парить в людском воображении. По сути, дело было просто в совместимости протоколов. Когда я с этим справился, все остальное пошло уже само собой. Как бы то ни было, я назвал ее Зеркала, и работает она с помощью волшебного зеркала, принадлежащего Злой Царице; помнишь, злая мачеха Белоснежки?”

Клык кивнул: “Наконец-то,” - сказал он. - “Что-то что я понимаю. Ты волшебник, заколдовавший зеркало и наделивший его волшебной силой.”

Человечек моргнул. “Я разве не так сказал?” - спросил он. - “Прошу прощения. Ты увидишь, что это недостаток, распространенный среди компьютерщиков, они выражают простейшие вещи совершенно непонятным образом. А компьютер это просто еще одно название для магической штуки, которая колдует. Ясно?”

Клык кивнул. “Понятно,” - сказал он. - “А дальше что?”

“Вообще-то,” продолжил человечек. - “Злая Царица была моей ученицей. Хорошая девчонка, трудолюбивая, у нее все получалось, если ей удавалось на чем-то сосредоточиться дольше минуты.”

“И она тебя здесь заперла, да? Чтобы выведать у тебя секреты волшебства?”

“О нет. Трейси никогда бы такого не сделала.”

“Трейси?”

“Ну да. Раньше она была моей секретаршей, когда я все еще руководил Softcore Industries. Это было в настоящем… то есть в пространстве, откуда я появился. Трейси Дохерти, ее звали. Она в Softcore много лет проработала.”

Клык закрыл глаза и сосредоточился. “А Softcore - это название твоего… как ты кго назвал пространство?”

“О нет,” - человечек рассмеялся и в его голосе послышался еле уловимый намек на холодный жесткий авторитет; мазок на стекле, не больше. “Нет, когда я руководил Softcore, моим пространством был целый мир. По крайней мере я был самый богатый, самый влиятельный, самый уважаемый…” - Старичок замолчал и улыбнулся. “Я был. Да и не нравилось мне это никогда. Все это произошло так быстро. Один момент я сидел в своей грязной крохотной квартирке в Эспене и игрался с компьютером, а в следующий момент повсюду были правительственные делегации со всего мира с предложениями почетных докторатов. Ладно, где я остановился? Ах да, Трейси. Хорошая девчонка. Я сказал, что она хорошая девчонка?”

“Да.”

“А, прошу прощения. На самом деле все началось с того, что стоило мне оглянуться как ее сумочка была раскрыта, а в руках была пудреница и она рассматривала свое лицо в зеркальце. И каждый раз видя это, я бормотал про себя “Кто на свете всех милее?” И это навело меня на мысль.

Клык решил, что не стоит вслушиваться в слова человечка, так как его мозги могут от этого задымиться.

“Короче, когда я написал Зеркала, она стала Злой Царицей, и я учил ее самостоятельно управляться с системой. Затем,” - продолжил он со вздохом, - “произошел случай с ведором.”

“Случай. Ведро.”

“Ну, скорее со шваброй, чем с ведром. Она опробовала мою чистящую программу, но произошла ошибка и программа ушла в цикл, как в День Сурка, один из тех, что бесконечно гоняют одну и туже программу, пока твой диск не разваливается на части. Тогда весь замок наполнился самоходными швабрами и потонул в мыльной пене. Я был отрезан наводнением и попытался убежать, но потерялся и оказался здесь, а потом не смог выбраться. Думаю, что из-за этого цикла. У меня было много времени подумать над этим и пришел к заключению, что причиной послужило то, что два зеркала каким-то образом оказались напротив друг друга, а я застрял между ними…”

Клыку было не сложно представить такое. Он содрогнулся.

“То есть,” - сказал он. - “ты волшебник, так?”

Человек кивнул: “Да, нас так звали, компьютерными волшебниками. Думаю, это считалось комплиментом, но я не уверен. Неоднозначный термин, вообще-то.”

“Итак,” - глубоко вздохнул он. - “Ты умеешь, гм, превращать людей в чудищей, да?”

“О да, без проблем,” - ответил человечек. - “Я запросто могу превратить тебя обратно в волка.”

Клык уставился на него: “Ты знаешь…”

“Я же сказал, что написал код. Прямо сейчас?”

“Да. Да, пожалуйста.”

Фшть.

“Гав.”

“Так лучше?”

Клык, большой серый лесной волк с вываленным языком и мерцающими красными глазами яростно помотал хвостом. “Гав!” - сказал он, а затем замолчал и прислушался к только что сказанному. “Гав?” - поинтересовался он.

“О, давай уж честно,” - запротестовал лысый старичок. “Ты сказал, что хочешь снова стать волком, я и превратил тебя. А будучи волком, ты не должен уметь говорить. Это только неполадки в коде и крушение системы наделили тебя этой способностью. Разве ты не помнишь, как было раньше? Я имею ввиду до крушения.”

“Гав. Гав.”

“Но это же глупость,” - ответил человечек. - “Ты веками был Клыком, не умеющим разговаривать волком. Ты должен помнить что-то.

“Гав. Гав гав. Гав!”

“Честно? Ты меня просто удивляешь. Очевидно, проблема посерьезнее чем я думал. Если бы я только сумел выбраться отсюда,” - добавил он с глубоким вздохом, - “я бы все поправил.”

“Гав?”

“А ведь он прав,” - добавил Джулиан выходя из-за гранитного саркофага, за которым он прятался на случай, если лысый человечек действительно окажется Чудищем (или еще хуже Дезмондом или Евгеном в резиновой маске). “Ты должен суметь выбраться, если мы сумели попасть сюда. Быть может то, что держало тебя здесь развалилось вместе с системой.”

“Это…” - человечек взглянул на Джулиана поверх очков. - “Ты один из Трех Поросят, не так ли?” - сказал он. - “Джулиан?”

Джулиан кивнул.

“И ты похоже понимаешь немного в том, как работает система,” - продолжил человечек. - “Именно поэтому твои братья пытаются убить тебя, сами того не понимая. Им кажется, что ты настолько обезумел, что тебя любой ценой следует остановить.”

Джулиан поежился: “И это тоже из-за неразберихи, да? Из того, что ты назвал крушением?”

Человечек печально покачал головой. “Боюсь, все не так просто. Понимаешь, помимо первоначального крушения, подозреваю не случайного; тебе не попадалась пара незнакомцев в серых костюмах? Гм, так и думал. Грустно думать, что они на меня работают. Тем не менее такая вот корпоративная политика. Прошу прощения, о чем это я? Помимо первоначального крушения вмешалось еще несколько утомительных людишек, причинивших все эти новые проблемы. Все очень просто исправить,” - добавил он, - “если только я смогу выбраться отсюда.”

Джулиан пожал плечами: “Может сможешь. Ты пытался?”

“Пытался ли я?” - повторил человечек. - “Пытался ли я? Вообще-то, раз уж спрашиваешь, скажу, что не пытался. По крайней мере со времени крушения. А знаешь, интересный может получиться эксперимент, как думаешь?”

Джулиан попытался представить себе какого это было; двести лет просидеть в темном склепе, сознавая, что все это лишь сказка. “Можно и так сказать,” - ответил он. - “Как ты узнаешь, что сработает?”

Человечек улыбнулся. “Если японимусь по ступенькам и окажусь наверху,” - ответил он. - “Только и всего. В этом деле,” - добавил он. - “мало сложностей. Вещи либо возможны, либо невозможны, а неясности места нет. Пошли?”

“Хорошо.”

“Гав.”

“Отлично,” - сказал человечек привставая с огромным трудом и чуть снова не свалившись. “Тогда пошли. Вы вперед.”

Хотя в замок имелся свободный доступ (аналогичный свободному доступу мух в паутину) путеводитель по нему не был доступен. То есть не то чтобы его не существовало. Просто он был вдвое больше самого замка.

Если бы вы добыли подъемный кран высотой с Килиманжаро и двигатель, способный стянуть луну с орбиты, вы смогли бы обратиться к странице номер 254,488,057,294,618 путеводителя и найти там план коридора, ведущего из молельни к галерее министрелей, находящейся над дверями парадной залы. Двадцатью семью тысячами с небольшим страниц спустя вы бы наткнулись на другой план - план тайного хода, ведущего из леса к месту, в паре метров от которого Белоснежка оглаушила бывшую слепую мышь Сурис. Оттуда перелистните назад 908,415,012 страниц и вы увидите диаграмму лаборатории Барона, на которой отчетливо виден коридор соединяющий лабораторию с большой залой. Конечно, все это один и тот же коридор. Единственный в замке.

Сначала пришла Белоснежка, тащащая за собой бесчувственное тело Сурис. Она швырнула свой груз к подножию платформы, на которой стоял парадный стол, выпрямилась и воспользовалась грубыми и лишенными изобретательности выражениями. Затем она услышала шорох, обернулась, и увидела…

Волка, поросенка, и трясущегося старика, лысого и в очках. Они заметили ее не сразу; старик прямиком направился к месту на стене, где на месте висевшего когда-то зеркала остался прямоугольный контур грязной побелки. Он осознал отсутствие зеркала, присел на скамейку и воспользовался грубыми и лишенными изобретательности выражениями, пока звук бегущих ног, сердитых возгласов и далеких выстрелов не заставили его поднять глаза и увидеть…

Светловолосую девочку и замызганного мальчишку вбегающего из под арки корридора в залу и преследующих их живописных алебардщиков с автоматами, которые готовы были нагнать свои жертвы но натолкнулись на кучку самураев несущихся за опасной на вид молодой женщиной, направляющейся в противоположном направлении…

Но не успела начаться серьезная заварушка, как одна из боковых дверей распахнулась под напором тарана, с энтузиазном раскачиваемого двумя поросятами, за которыми следовала красочная компания гномов и Братья Гримм, чьи руки были надежно связаны за спиной и привязаны к тарану.

В тоже время в противоположных концах галереи две двери отворились, чтобы впустить раскрасневшуюся эльфийку и чрезвычайно удивленного с виду гнома с паутиной в бороде…

И в этот момент все застыло.