Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
Прораб грел руки над конвектором, когда я вошел в вагончик.
— Вот что, Стриженов, — сказал он, подымая на меня глаза с воспаленными веками, — бери Валентина (это водитель его «Волги») и гони в Спартановку, к Волынцеву. Пусть даст бригаду изолировщиков, а то не успеем закрыть теплотрассу… Да я лучше напишу.
Он сел за стол и, выдернув из «еженедельника» листок, быстро, будто рисуя зубья пилы, начертал что-то скрипучим фломастером.
— На, — вручил он мне депешу. — Только мигом, туда и обратно! Чертова техника…
Это он уже не мне, а телефону, который молчит со вчерашнего вечера.
Я выхожу из вагончика в загороженный щитами двор будущей шестнадцатиэтажки и направляюсь к белой «Волге», едва различимой сквозь густо падающие хлопья снега. Выезжаем на Вторую продольную магистраль. Снег повалил еще сильнее. Встречные машины едут с включенными подфарниками. Возле «Стимула» стоят люди со связками макулатуры, на плечах у них, как эполеты, снег. В субботу и мне нужно будет досдать оставшиеся десять килограммов на «Королеву Марго», хотя, наверное, опять будем работать, как всегда в конце квартала. Надоело. А может быть на этот раз управимся, если Волынов пришлет взвод? Около керосиновой лавки тьма народу. Валентин резко крутит баранку влево, и «полуторка» проскакивает по краю воронки, незамеченной в темноте. Я чуть не выломил деревянную дверцу кабины. «Там проход», — указываю я Виктору на флажки. Машина прыгает по углублениям, оставшимся после вынутых противотанковых мин. «Скоро стемнеет», — замечает водитель, поправляя на лбу защитные очки. Его кожаная куртка скрипит, когда он ко мне поворачивается. Я борюсь со сном, опасаясь просмотреть нужный нам переулок. Дождь усиливается. Вокруг газовых фонарей колеблются радужные кольца. Брусчатка мостовой блестит, будто отлита из металла. Цоканье копыт раздается с монотонной последовательностью. Пахнет мокрой овчиной, дегтем, потными лошадьми. Сутулая фигура седока маячит впереди, заслоняя редкие звезды. «Дальше не проедем», — хрипит он, оборачиваясь ко мне заросшим лицом. Я знаю это и, не говоря ни слова, сажусь на коня, чтобы плестись по грязи навстречу рассвету. Туман, как мгла великая, клубится, стекая по травам. А я иду к роще, до которой еще версты три, и ноги мои по колено мокры от росы. Великий князь сказал: «Лети, Ванька-стриж!», и я лечу, сшибая ромашки, подминая травы. Конечный поцелуй, порушенные мосты остались далеко, а там, где еще нынче ночью стояла тихость великая и, приложив ухо к земле, можно было услышать женский плач, там сейчас туча всадников на черных конях и в темных доспехах из буйволиной кожи сломила полк левой руки и теснит его к быстрой речке, стремясь захватить переправы. Вот и Зеленая дубрава, засадный полк, нетерпение воинов. Я, задыхаясь от бега, приближаюсь к князю, ловлю стремя. «Час прииде!» — шепчу я ему пересохшим горлом. И сразу в ответ: «Дерзайте, други!» — кричит князь Волынский, срываясь с места и тотчас забыв про меня. Я бегу обратно, наискосок — так ближе. Полем, полем, где еще не засохли ромашки и прыгают из-под копыт юркие птенцы. «Быстрее, быстрее!» — кричу я, и седок хлещет лошадей по мокрым спинам. «Да, здесь», — отвечаю я Виктору, и он точно едет по центру узкого прохода. По рации открытым текстом передают: «Внимание, глаза и уши, глаза и уши!», и я мысленно желаю удачи тому парню, который ползет сейчас в темноте через нейтральную полосу. Хорошо, что во взводе автоматчиков двое с противотанковыми ружьями: они выдолбают тех, которые засели через дорогу в бывшем клубе, заложив оконные проемы кирпичом. «Волга» пробуксовывает по накатанному снегу на подъеме от тракторного завода. Валентин облегченно вздыхает, когда мы сворачиваем нашей «резиденции». Вхожу в натопленный вагон.
— Через час будут изолировщики, — докладываю я прорабу.
— Хорошо, — говорит он, не отрываясь от кипы нарядов.
Я свободен и могу идти в свою бригаду. В дверях сталкиваюсь с Питерцевой, которая перед декретом на легкой работе. В руках у нее электрический чайник. Я, уступив дорогу, жду пока она пройдет. А она не торопится, смотрит своими глазищами мне под ноги и глаголет:
— И где это ты, Стриженов, подцепил такую прелесть?
Я смотрю вниз, куда и Питерцева — на залепленные снегом сапоги — и вижу, что на левом, в замке, который у меня постоянно сам расстегивается, торчит белая ромашка.
Последние комментарии
8 часов 8 минут назад
8 часов 11 минут назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 21 часов назад