Три портрета [Александр Романович Беляев] (fb2) читать онлайн
- Три портрета 68 Кб, 9с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Александр Романович Беляев
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Александр Беляев ТРИ ПОРТРЕТА
Кто из нас не читал жуткого рассказа Н. В. Гоголя о портрете старика, который выходил по ночам из рамы и пугал художника?.. Гоголевский «Портрет», разумеется, — фантазия. Однако давно известно, что жизнь нередко осуществляет самые смелые фантазии. Послушайте правдивую историю о трех портретах. Из них два первые не представляли из себя ничего чудесного: они крепко сидели в своих рамах. Зато третий портрет, вопреки «всем законам природы», выскочил из рамы и убежал на село…ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ
Мужчина средних лет, в форменной тужурке, с ясными пуговицами ведомства Управления почт и телеграфов. Низко остриженные, прилизанные волосы, холеные усы и бородка. Лицо — застывшая маска важности, суровости и самодовольства. Недружелюбный, холодный взгляд. Рамкой этого портрета служит окошко почтово-телеграфного учреждения. В контору боязливо входит латаный мужичонко. Он кривит и без того кривые ноги, чтобы не запачкать мокрыми лаптями пол, озирается по сторонам и вдруг видит направленный на него суровый, начальственный, сверлящий взгляд «портрета». Под этим холодным взглядом мужичонко ежится и переступает с ноги на ногу. — Ты куда попал?.. — слышит мужичонко грозный голос из окошечка. — Чаво?.. — Куда ты попал, говорят тебе?.. В кабак?.. Мужичонко недоумевающе смурыжит носом. — Сними шапку, олух!.. Здесь при-сут-ственное место! — отчеканивает «портрет». Мужичок с испугом стаскивает рваную овчинную шапку, растрепав мочалу волос на голове. — Извиняйте… — и подходит на цыпочках к страшному окну. — Писемцо бы сдать… — и он протягивает корявыми пальцами замусоленный конверт. Чиновник, не обращая внимания, что-то долго пишет. Мужичонко терпеливо ждет, тяжело вздыхая. — Писемцо бы… — осмелившись, повторяет он. — Не видишь, — занят!.. Барин нашелся!.. Не на пожар спешишь, успеешь… — и чиновник углубляется в пересчет бланков открытых писем. Долго считает и раскладывает по стопкам. В контору входит, шумя шелками, барыня с седыми буклями и направляется к окошечку. Мужичонко испуганно отступает в сторону. Чиновник откладывает бланки и принимает заказное письмо. Вслед за барыней вплывает крупная фигура соборного протопопа, блестя наперсным крестом. Мужичонко ждет, переминаясь с ноги на ногу. При виде протопопа на лице «портрета» появляется что-то вроде улыбки. — Добрый день, отец Иоанн!.. Как изволите поживать?.. Письмецо сынку?.. В Духовную академию. Архиреем будет!.. Хе-хе. Папашеньку в карете возить будет… Протопоп довольно улыбается. — Ну, до архирея еще далеко!.. — Извольте квитанцию, отец Иоанн. Завтра соборне служить будете?.. — Соборне. — Надо будет в люстре новые свечи поставить! — Не худо бы, не худо… Старайтесь, Григорий Иванович, на то вы и староста церковный. — По мере сил стараюсь для благолепия храма, отец Иоанн. — А завтра того… на винтик вечерком… ко мне… Матушка такой вас наливкой угостит… — и отец протопоп прищелкнул языком. — Всенепременно-с, отец Иоанн. Протопоп, тяжко ступая, уходит. Часы бьют два. Почтовое окошко захлопывается. Обескураженный мужичонко крякает, топчется у окошка и, набравшись храбрости, стучит пальцем, похожим на черный сучок. Ответа нет… Стучит снова. Окошко с шумом раскрывается. — Что тебе?.. — Писемцо бы… — Присутственные часы окончились. Завтра можешь прийти… — Ваше благородие… сделайте божецкую милость, — взмолился мужичок. — Не откажите, восемнадцать верст шел… Мокринские мы… дома хозяйство ждет!.. Громко стукнула входная дверь, и мужичонко почувствовал, как чья-то рука отстранила его. В тот же момент удивленный мужичонко увидел, как необычайно преобразилось лицо в почтовом окошечке. Чиновник осклабился, даже привскочил на стуле, приветственно закивал головой. — Письмецо вам есть… Сию минуту… Вот… Господину земскому начальнику… и газетка… — Благодарю… А вот — заказное надо отправить. — Прошу вас… Здесь только адреса отправителя нет… и наименование города, извините, не указано… — Фу, черт… все Игнашка напутал. — Не извольте беспокоиться. Сию минуту!.. И чиновник услужливо и быстро пишет на конверте название города и адрес отправителя, так же быстро изготовил он квитанцию и с заискивающей улыбкой протянул посетителю. — Благодарю… И мужичонко услыхал, как опять громко хлопнула дверь. С глухим стуком закрылось и почтовое окошечко. Постоял мужичонко, вздохнул и поплелся к выходу… Все это было так обычно для него, что даже не вызвало возмущения… А почтово-телеграфный чиновник, окончив работу, шел не спеша домой, выпивал рюмочку-другую смирновской водки с маринованными грибочками на закуску, плотно обедал и заваливался спать. Вечером — винт или преферанс «по маленькой» с приятелями, комаровская газета «Свет» — перед сном. А во сне — приятные грезы: будто он стоит в соборе за своим свечным ящиком, в новом мундире со шпагой… Новая звездочка — новый чин — горит на его контрпогонах с золотым плетеным шнуром, а на шее важно поблескивает орден. И древние старушки с почтением подходят, протягивая дрожащую руку за свечкой…ПОРТРЕТ ВТОРОЙ
Прошли годы… Бурные, тяжкие… Началось с войны до «победного конца». Пришла и победа — победа Октябрьской революции. Этого ли победного конца ожидал старый почтово-телеграфный чиновник, сидевший, как портрет, в раме своего служебного окошечка… Годы изменили его. Поседела голова, отросли запущенные волосы. Заплаты и пятна покрыли суконце старой форменной тужурки. Глубокие морщины избороздили лицо, потерявшее былую важность… Только взгляд стал еще более колкий — вот так бы и пронзил насквозь этих новых, в кожаных тужурках. А старые, где они?.. Давно лежит на кладбище соборный протопоп. Не перенес он «поругания храмов божьих», занемог и скоро умер. Так и не пришлось ему покататься в архиерейской сыновней карете… Как лист осенний, закружила буря господина земского начальника и забросила куда-то далеко, не то на остров Мальту, не то на Принцевы острова. А в усадьбе его давно трудовая коммуна орудует… Старую барыню еще встречает чиновник иногда. Облиняла старуха… Не шумит шелками. Гримаса обиды — обиды на всю жизнь — легла на ее лицо. Встретится взглядом со старым чиновником и вздохнет… и он вздохнет… — каждому вспомнится старое. Ах, не глядеть бы на это новое!.. Если бы можно было навсегда захлопнуть вот так крепко окошко и сидеть за перегородкой, отгородившись от этого нового, страшного, непонятного мира, никого не видеть, ни с кем не разговаривать… Но вот стучат… стучат… надо открыть. И чиновник открывает окошечко и молча, недружелюбно устанавливается на клиента, принимает письмо. — Денежное?.. Несоответствующая оболочка. Не могу принять. — Какая оболочка? — недоумевает клиент. — Конверт мал. Здесь нет места для пяти печатей. Клиент стоит озадаченный. Потом идет в соседнюю лавочку, покупает новый конверт, переписывает адрес. Опять стучит… Окошечко открывается. — Вот новый конверт… — Не подходит. Клапан не подходит. Надо, чтобы в середине конверта углы сходились, а так я не могу наложить печать. — Окошко захлопывается. Клиент ворчит и вновь уходит. Опять стук… — Вот полдюжины конвертов, выбирайте любой. Чиновник молча указывает на один из них. — Ну и порядки, — уходит рассерженный клиент, получив наконец квитанцию. — Не советская почта, а старый прижим!.. Окошко захлопывается. Что-то вроде улыбки скользит по лицу чиновника. Тишина… Только мухи жужжат и кружатся над столом. Чиновник подавляет зевоту и враждебно смотрит, скосив один глаз, на ненавистный «Бюллетень НКПиТ». Случайно он прочитывает один приказ и бледнеет. — Дожили!.. Этого не хватало!.. Дома, после службы, жена встретила его с засученными рукавами: она только что давала пойло корове и кормила индюшек. — Отец, что с тобой, на тебе лица нет?.. Чиновник грузно опустился в старенькое кресло и, потрясая «Бюллетенем», воскликнул: — Дослужился!.. За тридцать два года верной и беспорочной службы… — Да говори ты толком, в чем дело?.. — Не дело, а тьфу!.. Повышение получил, вот что! В поч-талионы попал! — Шутишь, отец!.. — Плохие шутки! Вот… циркуляр… кольцевые почты выдумали. Изволь сумку на плечо да мужикам письма по деревням развозить… Селифант Дормидонтович!.. Позвольте вам письмецо в собственные руки вручить… Это мне-то, при моем чине, им-то, сиволапым!.. Жена, вытирая мокрые руки о фартук, присела на кончик стула. — Что же теперь будет?.. Чиновник, излив первый гнев, усмехнулся. — А вот что будет! — И он, сложив пальцы, сунул ими в лицо озабоченной супруге. — Ты чего ж это кукишем тычешься?! — Не тебе этот кукиш, дуреха, а им, чтобы им пусто было! — И старый чиновник ткнул кукишем в «Бюллетень». — Кольцевая почта? С большим моим удовольствием! Вечером посижу, на бумаге таких им колец накручу, что любо-дорого! «Всемерно стараясь о приближении почты к беднейшему крестьянскому населению, мною организовано… та-та-та, та-та-та, столько-то сел, столько деревень… Повышение обмена… пятое-десятое»… Не впервой такие отчеты мне писать! Кривая вывезет, не робей!.. Вечером того же дня, когда с горы срывался звон церковного колокола, старый чиновник — неизменный церковный староста — стоял у своего свечного ящика и с улыбкой, которая давно не посещала его лицо, продавал свечи. — Слава в вышних богу и на земле мир, в человецех благоволение…ПОРТРЕТ ТРЕТИЙ
Не вывезла кривая… Беспокойно стало в мире, и исчезло в человеках благоволение… Откуда-то ветром принесло ревизию, вывела она на чистую воду бумажного кольцевика, и он получил «отставку». Мундир он, впрочем, ухитрился сохранить в старом ясеневом шкафу, как последнее воспоминание о былом величии… — А в почтовом окошечке появился новый портрет. Это было почти «чудо обновления»: так странно было видеть старожилам в старой рамке новое, молодое, почти безусое, энергичное, приветливое, веселое лицо. Окошко всегда было раскрыто настежь. Но «портрет» редко виднелся в раме. Молодой связист бурей носился по всему помещению, вычищая «нечисть». Проветрил комнаты, снял паутину с углов. Извлек из-под стекла хранимое стариком как реликвию объявление о «неприсутственных днях»: «тезоименитствах», рождениях и смерти «августейших особ» и церковных праздниках… Не пощадил новый связист и образа Николая-чудо-творца, хмуро смотревшего с угла на всю эту возню. Стены запестрели портретами революционных вождей, плакатами о книгах, сберкассах, кооперации… Скоро и снаружи здание стало неузнаваемо. Появились почтово-телеграфные рекламы и объявления. Новенький почтовый ящик сверкал на солнце желтизной свежей окраски. Старый чиновник с недоброжелательным любопытством тайно следил за кипучей работой своего молодого заместителя. — Хорошо поет, где-то сядет!.. А этот, неугомонный, казалось, был из той сказочной породы птиц, которая и совсем никогда не сидит. Раздав и приняв почту местных жителей, он уже летел в исполком «насчет лошадей для кольцевой почты» или на собрание в соседнее село — все о той же возке почт хлопотать. — Так ему и дали лошадей!.. Держи карман, — ворчал старик. А получить их было действительно нелегко. Исполкомовская касса звенела парою грошей. Крестьяне жались… — Пользы мы от кольцевой почты не видали, а выходит, как бы повинность новая… Но молодой непоседа не сдавался. Неудачи только подливали масла в огонь его неукротимой подвижности. Он надоедал исполкомовцам, ругался с ними, смешил острым словцом и постепенно раскачивал свое «кольцо». Выпросил хомут, достал сбрую, сладил дело с лошадьми, нашел старую таратайку без кузова. — Плевать, и так доеду!.. Пристроил старую исполкомовскую дверь, сложил почтовые пожитки и тронулся в путь. Так, не на бумаге, выехала первая кольцевая почта. Ветер волнами по морю ржи разливается. Широко раскинулись поля черноземные… — Выйду, выйду в рожь высокую, — заливается молодой связист. — Эй, Митрич! Куда плетешься? — останавливает он крестьянина, шагающего босиком по пыльной дороге. — На пошту, писемцо от сына жду! Здоровьте! — Здорово, Митрич! Вертай назад, почта сама к тебе едет! Вот подожди, сейчас разберу!.. Получай письмо от сына! — И кольцевик вручает удивленному и обрадованному крестьянину письмо. — Чудеса!.. — говорит крестьянин, держа в мозолистой руке дорогое письмо, и долго смотрит вслед удаляющейся таратайке. А кольцевик уже подъезжает к Выселкам. В амбаре у весов он видит крестьянина. — Здорово, Иван Григорьевич! На почту есть что сдавать? Давай — приму! — Посылочка есть… Да как ее сдашь? Вешать надо? — За чем дело стало? У весов стоишь! Неси посылку-то! — Да как же так — не на поште?.. — Я и есть почта! Видишь, к тебе сама почта приехала! Пошевеливайся! Крестьянин бежит за посылкой и возвращается, окруженный ребятами. С крыльца выглядывают женщины, интересуясь невиданным зрелищем: почтой в собственном амбаре. — Ну, получай квитанцию! — И связист спешит дальше. Вот он посредине села. Босоногие мальчишки уже успели разнести весть, и из хат выходят крестьяне и окружают кольцевика. Оригинальный экипаж сам по себе послужил ему рекламой. — Что-то карета твоя того… не способная?.. — качали головами крестьяне. — А вы поспособствуйте, — отзывался веселый почтарь и тут же начинал «агитировать» за кольцевую почту. Слушали мужики. Не то чтобы очень верили, а лица становились светлее. Уж очень чудной и занятный парнишка… На чем ни приехал, а почту привез прямо в хату, можно сказать, газеты роздал, новости рассказал, про налоги, да про новые законы по земельной части разузнать и ответ привезти обещал. Виданное ли это дело?.. Еще несколько поездок — и лед был сломан. Зашевелилась, зашумела деревня. И через месяц молодой связист уже лихо прокатил в новой таратайке, на сытой лошадке мимо усадьбы старого чиновника. Еще и песню поет! Он поет, а скоро и про него петь стали: Частушки выдумали про Васю-комсомольца:Ходит почта колесом,
Звенит колокольчиком,
Сяду рядом с ямщиком,
С Васей-комсомольчиком.
Сяду рядом, гляну глядом
И помчусь на станцию,
Сдал папашенька налог
Васе на квитанцию.
Последние комментарии
1 час 38 минут назад
1 час 41 минут назад
1 час 52 минут назад
1 час 58 минут назад
2 часов 31 секунд назад
2 часов 3 минут назад