Роковая страсть [Кэтрин Коултер] (fb2) читать онлайн

Кэтрин Коултер Роковая страсть

Пролог

Эджертон, штат Орегон

Ночь была беззвездной и тихой, даже ровный гул двигателя на новеньком «порше» почти не ощущался… И тут внезапно до нее донесся низкий, рыдающий, о чем-то молящий голос. Он останется с ней навсегда.

Внизу глухо ворочается океан, который в безлунном пространстве кажется ровной черной простыней, бесконечно раскинувшейся во все стороны. «Порше» мягко берет влево, приближаясь к бесконечной черной глади, и пересекает осевую.

И снова в ушах раздается рыдающий голос: он звучит все громче и громче, наполняет ее всю, рвется наружу.

— Заткнись! — отчаянно вскрикивает Джилли, заглушая на мгновение другой голос, горький и безутешный, доносящийся изнутри: так Лора плакала ребенком, когда ее оставляли одну. Джилли чувствует, что голос изнутри давит все сильнее. Она крепче сжимает руль и, глядя прямо перед собой, умоляет этот голос умолкнуть. Пусть Лора уйдет.

— Ну же, — шепчет сна, — прошу тебя, довольно. Оставь меня в покое. Пожалуйста.

Но Лора все никак не унимается, только теперь голос ее становится мягким, немного испуганным. Вот она берет себя в руки, начинает злиться, и на сей раз с губ ее срываются грязные слова. Джилли физически ощущает, как в горле у нее густеет слюна. Она колотит по рулю кулаками, словно таким образом надеется заставить этот злобный голос умолкнуть. Потом она до упора опускает окно, высовывается наружу, подставляя лицо ветру и соленым брызгам, а потом…

«Пусть она замолчит!»

Крик уносится куда-то в ночь.

Совершенно внезапно голос пропал.

Джилли набрала в грудь побольше воздуха. Какой холодный, какой приятный на вкус! Все кончилось, и слава Богу. Джилли подняла голову и огляделась. Она едет уже долго, а часы на приборной доске показывают всего лишь полночь. Выходит, из дома она выехала только тридцать мнут назад.

Уже давно жизнь ее превратилась в череду шепота и криков, выносить которые не было сил. Но теперь наступила тишина, глубокая и полная тишина.

Джилли принялась считать: раз, два, три. Никаких проклятий, никакого шепота, никаких детских причитаний, лишь ее собственное дыхание да ровный гул двигателя. Она откинула голову и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Затем возобновила счет: четыре, пять, шесть…

Звук, мягкий, словно отдаленный шорох листьев, все ближе, ближе. Нет, это не шорох, это шепот. Лора снова просит о чем-то, умоляет, клянется, что вовсе не хотела спать с ним — просто так случилось, это он ее заставил. Но Джилли не верит ей, и никогда не верила.

— Ну пожалуйста, довольно, довольно.

Джилли снова пытается заглушить этот тонкий голос, потом вдавливает педаль акселератора. «Порше» рвется вперед: семьдесят миль в час, восемьдесят, восемьдесят пять. Дорога вьется серпантином. Джилли едет прямо по осевой. Начинает петь. Лора кричит все громче, а Джилли все громче поет. Девяносто. Девяносто пять…

— Уходи! Да убирайся же, черт бы тебя побрал!

У Джилли побелели суставы пальцев, голова наклонена, лоб почти касается рулевого колеса. Гул мотора, кажется, передает энергию Лориному голосу.

Сто!

Джилли видит впереди крутой поворот, но Лора вопит, что скоро, совсем скоро они будут вместе. Она ждет, не дождется встречи с Джилли, и уж тогда все увидят, кто возьмет верх.

Джилли кричит — то ли на Лору, то ли от испуга. Футах в сорока впереди возникает утес, под ним — груда острых камней. «Порше» врезается в перила, сминает железо и летит, набирая скорость, в бесконечную черную пустоту.

Еще один крик — и машина носом, почти беззвучно уходит в застывшую гладь воды. На мгновение образовавшаяся воронка тут же смыкается вновь.

И опять вокруг лишь черная ночь, покой и тишина.

Глава 1

Военно-морской госпиталь в Бетесде, штат Мэриленд

Вцепившись в горло, я корчусь от боли, рвущей все тело. Когда прямо над ухом раздается мужской крик, я задыхаюсь и не могу вымолвить ни слова.

Наконец мне удается глубоко вдохнуть, и тут я чувствую, как на меня обрушивается гора ледяной воды. Я не тону только потому, что знаю, что это такое — тонуть, помню так живо, словно случилось это только вчера. Мне было семь лет, я купалась со своим старшим братом Кевином и запуталась в каких-то подводных растениях. Вытащив меня, кто-то потом так долго изо всех сил колотил по моей спине, что я наконец закашлялась и из моего рта хлынула вода.

Во сне все было не так. Стена воды прошла сквозь меня, и сразу вслед за тем — ничего: ни боли, ни вопросов, ни страха — только пустота.

Я опустила ноги, покрепче вдавила подошвы в линолеум, и словно сквозь распахнувшиеся шлюзы в плечи мои, в ребра, в ключицу, в правое бедро хлынула облегчающая боль. Тело, сантиметр за сантиметром, высвобождалось из заточения. Эта сладостная острая боль полностью возвратила меня в больничную палату, вытащив из водяного кошмара, превращавшего меня в ничто.

Ухватившись за спинку кровати, я медленно огляделась. Ноги мои все еще упирались в белый, с желтоватым оттенком, линолеум, который я за последние две недели успела возненавидеть так же сильно, как и зеленые, с коричневыми прожилками, стены. Странный все же вкус у военных; однако стоит порадоваться хотя бы тому, что я жива.

Все говорят, что мне повезло: удар не задел голову, не пришелся в область сердца, вообще не затронул жизненно важные органы, будто картечью полило — немного здесь, немного там, сломанная кость, порванная мышца. Ноги и спину вообще не задело, только небольшие царапины, и пах не пострадал, за что следует особо благодарить судьбу.

Итак, я стою у кровати и наслаждаюсь тем, что просто могу дышать. Весь этот воздух — мой.

Бросаю взгляд на скомканные простыни, но вовсе не собираюсь снова ложиться, потому что знаю: сон еще не ушел, он колеблется где-то совсем неподалеку, готовясь вновь схватить меня, а этого мне совсем не хочется. Я потягиваюсь, медленно и осторожно: каждое движение вызывает боль во всем теле. Делаю глубокий вдох и подхожу к окну. Раньше мне не приходилось лежать в этом корпусе — его пристроили к старому, тридцатых годов, госпиталю где-то в начале восьмидесятых. Все тут жалуются на расстояния — мол, надо целую милю прошагать, чтобы добраться из конца в конец. Хотела бы я пожаловаться на то же.

Несколько звездообразных точек света на стене пятиэтажного гаража, который, как и еще с полдюжины других служебных помещений, соединен с госпиталем длинным коридором. С места, где я стою, видно не больше десяти припаркованных машин. Свет настолько ярок, что даже деревья отчетливо видны, и мой инстинкт подсказывает: людям с дурными намерениями здесь спрятаться негде — слишком светло.

А вот во сне света не было — сплошная липкая тьма. Медленно иду в крохотную ванную, осторожно склоняюсь над раковиной, набираю в пригоршню воды и делаю большой глоток. Распрямляюсь — вода стекает по подбородку на грудь. Только что мне снилось, будто я тону, и вот теперь, поди ж ты, горло как наждачная бумага, словно я дышу раскаленным воздухом Африки. Бред какой-то.

Внезапно в глубине сознания мелькает мысль: тонул не я, но я был там.

Оглядываюсь по сторонам — наверняка кто-нибудь должен находиться поблизости: в течение двух недель, что прошли после того, как меня взрывом бомбы бросило в песок пустыни, всегда кто-то был рядом, мягко произнося успокаивающие слова и время от времени втыкая иголки, бесконечное количество иголок. У меня все руки болят от уколов, а ягодицы — те и вовсе потеряли чувствительность.

Я снова делаю глоток воды и медленно, избегая резких движений, поднимаю голову. В зеркале, висящем над раковиной, не мужчина, а серая, расплывшаяся масса, похожая на овсянку. Когда-то это был здоровый, жизнерадостный малый, но сейчас из него словно весь воздух выкачали и остался один лишь скелет.

Я подмигиваю своему отражению. Слава Богу, хоть зубы целы. Это везение — от взрыва, которым меня, как мешок с перьями, подбросило в воздух футов на пятнадцать и швырнуло в песок, зубы запросто могли вылететь.

В спортивном зале мой приятель Диллон Сэвич, тоже агент ФБР, наверняка покачает головой и спросит, как это мне удалось удрать из гроба. Я не знаю, что ответить. Мне остается только вознести небу молитву за то, что это вообще случилось.

Я выключаю свет в ванной, и отражение в зеркале меркнет. Тогда я возвращаюсь в палату с ее узкой кроватью, у изголовья которой мерцают огромные красные стрелки будильника — его принес сюда в подарочной обертке кто-то из друзей. Семь минут четвертого утра. Припоминаю, что, пока я медленно дрейфую от боли в сторону наркотического забвения, Шерлок, жена Сэвича и, разумеется, тоже агент ФБР, говорит мне, что с каждым шагом минутной стрелки по циферблату я приближаюсь к тому, чтобы выбраться отсюда и вернуться к работе, то есть на свое настоящее место.

Я возвращаюсь к постели и медленно ложусь на спину. Пытаюсь расслабиться, закрываю глаза и принимаюсь раскладывать свой сон по полочкам. Я снова в воде, но не тону — просто вода вливается в меня. Всего лишь вкус воды. Дальше — ничего.

Поднимаю левую руку и потираю ладонью грудь. Слава Богу, хоть сердце наконец успокоилось. Теперь главное — не делать из всего этого драмы, мыслить ясно и логично — этому нас учили в полицейской академии. Надо перестать паниковать и холодно все взвесить.

Так же ясно, как и светящийся циферблат на столике с лекарствами, вижу лицо Джилли, но мне это совершенно не нравится. Почему Джилли? В последний раз я видел ее в доме Кевина в Мэриленде. Это был конец февраля. Вела она себя немного странно, другого слова и не подберу, но вообще-то мне было все равно — куда больше меня интересовала предстоящая поездка в Тунис.

Мы говорили о Джилли с Кевином на следующий день после того, как она прилетела из Орегона, и пришли к выводу, что, пожив на западном побережье, она сделалась немного эксцентричной. Кевин — профессиональный военный, имеет четверых сыновей, и размышлять о странностях собственных троих братьев и сестер у него просто нет времени. Уже восемь лет мы четверо живем без родителей — они погибли в автокатастрофе.

Помню, Джилли тараторила о всякой всячине — о своем новом «порше», платье, купленном в Портленде у самого Лэнгдона, какой-то девице по имени Кэл Тарчер, которая ей совсем не по душе, и о брате этой девицы Каттере, законченном подонке. Она не забыла также сообщить о том, как славно у них все получается в постели с Полом, за которым Джилли замужем уже восемь лет.

Так может, это Джилли тонула в моем сне?

Мне меньше всего хотелось, чтобы эта мысль застряла в мозгу, но, раз уж она пришла, теперь от нее не отделаешься. Я чувствую себя усталым, хотя и меньше, чем вчера и позавчера. Я поправляюсь. Врачи наверняка будут довольно кивать и улыбаться друг другу, поглаживая меня по здоровому плечу. Они уже обещали отпустить меня домой на следующей неделе, но я уверен, что сумею сократить этот срок.

Теперь мне уже не уснуть, потому что на самом деле этот сои вовсе не сон, а что-то другое.

Инстинктивно нажимаю на кнопку вызова дежурной сестры, и через четыре минуты, если верить огромным цифрам будильника, в проеме двери появляется Мидж Хардуэй, моя сиделка.

— Что-нибудь случилось, Мак? На дворе ночь, вам надо спать…

Мидж высокая, с медового цвета волосами, острым подбородком, и ей уже за тридцать. На нее всегда можно положиться: когда я только попал сюда, сознание возвращалось редко, но всякий раз в этот миг ока оказывалась рядом, негромко говоря что-то и мягко поглаживая мою ладонь.

Посылаю ей самую обольстительную свою улыбку, хотя и не уверен, что в темноте можно ее разглядеть.

— Выручай, Мидж: мне так худо, что сил больше нет. Ты моя единственная надежда.

Вижу, что на лице у нее появляется улыбка, одновременно сочувственная и насмешливая. Мидж откашливается.

— Слушайте, Мак, насколько я понимаю, вам с каждым днем все лучше, и, значит, хотеться будет все больше. Но видите ли, милый, я замужем. Что Дуг скажет — он ведь парень горячий…

Так, теперь все силы на то, чтобы ее разжалобить.

— Во-первых, Дуга здесь нет, но даже если тебе кажется, что это хоть как-нибудь его заденет — что мне трудно себе представить, — все равно он ничего не узнает.

— Право, я польщена. Вы симпатичный, по крайней мере на фотографии в газете, и уже обеими руками владеете. Но честное слово, не могу.

— Ну Мидж, только разок, и больше никогда не попрошу — то есть по крайней мере до завтрашней ночи. Всего лишь раз, и не больше. И я не буду торопиться. А то у меня во рту пересохло.

Мидж стоит, покачивая головой, положив руки на очень, между прочим, соблазнительные бедра, которые я отметил уже девять дней назад, когда очнулся.

— Ну что ж, — вздыхаю я, — жаль, что это противоречит твоим этическим нормам или нормам Дуга. Хотя, по правде говоря, не вижу в этом ничего такого особенного. А уж при чем тут твой муж, и вовсе выше моего понимания. Окажись он на моем месте, наверняка попросил бы о том же. Но в таком случае, может, позовешь миссис Лютер? Она, конечно, дама строгая, и все же вдруг уступит, а? По-моему, я ей очень даже нравлюсь…

— Мак, вы в своем уме — миссис Лютер шестьдесят пять лет! Да ведь она вас покусает!

— Слушай, Мидж, по-моему, ты не совсем поняла меня. Мне вовсе не нужна миссис Лютер. Ты — другое дело, но ты замужем. Значит, единственное, что мне остается у тебя попросить и что мне, по правде говоря, до смерти необходимо, — это кружку пива.

— Пива?! — Мидж долго смотрит на меня и начинает хохотать. Смех становится все громче, так что ей даже приходится войти в палату и закрыть за собой дверь, чтобы не разбудить других пациентов. Ее так и корчит от смеха. — Так речь идет о кружке пива, и все? О несчастной кружке пива? И тогда вы успокоитесь?

Я бросаю на нее умоляющий взгляд.

Мидж открывает дверь, останавливается на секунду и, продолжая смеяться, бросает через плечо:

— Светлый «Будвайзер» устроит?

— Готов любому порвать глотку за банку светлого «Будвайзера».

Пиво оказалось таким холодным, что пальцы чуть не примерзли к банке. Интересно, кто из сестер поставил его в холодильник? Одним глотком я вытянул сразу половину банки, а Мидж все стояла у кровати и смотрела на меня.

— Надеюсь, от сочетания пива с лекарствами вас не стошнит. Ну а теперь хватит. Мужчинам верить нельзя, особенно когда дело доходит до пива.

— Не припомню уж, когда пил пиво в последний раз, — говорю я, слизывая пену с губ. — Спасибо тебе, теперь совсем другое дело. — Я испускаю благодарный вздох и делаю небольшой глоток, понимая, что еще одной банки мне не дождаться. По крайней мере, страх перед ночным кошмаром вновь ушел куда-то на глубину, а у меня осталось еще несколько глотков. Я ставлю банку на живот.

Мидж подходит ближе и считает мне пульс.

— Мой сосед, мистер Ковальский, поливает мои растения, когда я отсутствую по какой-нибудь причине. И пыль стирает. Он водопроводчик, давно уже на пенсии, лет ему сейчас больше, чем краске на стене дома моей двоюродной бабки Сильвии. Зато здоров как бык. Джеймс Куинлан — агент ФБР и молится на свои африканские фиалки. Жена его все мечтает о том дне, когда проснется, а цветы у нее прямо на кровати. Ох, Мидж, как же хочется домой!

Мидж слегка прикасается ладонью к моей щеке.

— Прекрасно понимаю вас, Мак. Теперь уж недолго. Пульс у вас отличный, и с давлением все в порядке. Ну все, пора спать. Тошноты не чувствуете?

Я делаю последний глоток, задерживаю жидкость в горле и широко улыбаюсь:

— Все отлично, Мидж. Я твой должник.

— Не беспокойтесь, как-нибудь непременно вспомню ваше обещание. Готова взять цветами, они у вас, судя по всему, великолепные. Так как, прислать миссис Лютер?

Я только вздыхаю, и Мидж уходит, шутливо посылая мне с порога воздушный поцелуй. В следующий миг передо мной возникает лицо Джилли.

— Надо собраться. Мак, — негромко говорю я себе, глядя в окно, выходящее на почти пустую стоянку. — Ладно. Скажи это вслух. Может, Джилли попала в беду?

Да нет, ерунда. Знаю, что ерунда.

Я так и не уснул — мне было слишком страшно. Захотелось еще пива. В четыре утра заглянула Мидж и, нахмурившись, заставила меня проглотить снотворное.

По крайней мере, в ближайшие три часа мне ничего не снится, а потом появляется малый со склянками для переливания крови, встряхивает меня за больное плечо и всаживает иглу в вену, не переставая при этом повторять, что сейчас, на пороге нового тысячелетия, когда вот-вот выйдут из строя все компьютеры, он непременно поедет в Монтану, где купит генератор и винтовку. Туго затягивая мне бинтом руку в локтевом сгибе, он продолжает болтать, а потом, насвистывая, вывозит из палаты свою пыточную тележку. Его зовут Тодом, и он из тех, кого, насколько мне известно, эскулапы называют садистами по вызову.

В десять утра терпение мое иссякает окончательно, и я набираю номер Джилли в Эджертоне. На втором звонке трубку берет ее муж Пол.

— Джилли, — говорю я и чувствую, что голос мой дрожит. — Пол, как там Джилли? Молчание.

— Пол?

Слышу прерывистое дыхание.

— Она в коме. Мак.

В желудке что-то оседает, словно разворачивают пакет, содержимое которого мне уже известно. Ощущение ужасное, но удивления нет.

— Она выживет? — Я начинаю молиться про себя. Слышно, как Пол возится с телефонным проводом, наверное, крутит его в ладони. Наконец он глухо произносит:

— Никто не рискует ничего обещать, Мак. Ей сделали томографию мозга: говорят, серьезных повреждений нет, лишь небольшое кровотечение да опухоль. Доктора только руками разводят. В общем, нам остается лишь ждать. Просто ужасный год: сначала тебя рвет на куски в каком-то Богом забытом месте, а теперь вот Джилли попадает в эту идиотскую аварию.

— А что, собственно, случилось? Но ответ я уже знаю и сам.

— Вчера, сразу после полуночи, она врезалась на машине в скалу. Ехала на новом «порше», том самом, что я подарил ей на Рождество. Если бы мимо не проезжала патрульная машина, она бы сейчас была мертва. Полицейский все видел: говорит, похоже на то, что она отпустила руль, машина протаранила ограждение и свалилась в воду. Глубина там футов пятнадцать, не больше. Фары, слава Богу, не потухли, и окно со стороны водителя было открыто, так что полицейскому с первой же попытки удалось вытащить ее из машины. Даже понять нельзя, как у него это получилось, да и как она осталась жива — тоже. Позвоню сразу, как только что-нибудь выяснится, обязательно. Ну а ты-то — ты как? Лучше?

— Да, гораздо лучше, Спасибо, Пол, держи меня в курсе, ладно?

Я медленно опускаю трубку. Полу явно не по себе — он даже не удивился, как это я позвонил ему в семь утра, всего через несколько часов после аварии, и спросил именно про Джилли. Наверняка через какое-то время он перезвонит мне, но я даже понятия не имею, что скажу ему.

Глава 2

— Господи, Мак, почему не в кровати? Врачи не велели тебе вставать, а ты… Только посмотри на себя — в гроб и то краше кладут.

Лейси Сэвич, а для избранных друзей просто Шерлок, уперлась мне в грудь руками и начала потихоньку подталкивать меня к кровати. Вот ведь досада — к тому времени, как она появилась, я уже влез в джинсы и сейчас с трудом натягивал на себя рубаху с длинными рукавами.

— Назад, назад. Мак, никуда ты не пойдешь. — Пытаясь вернуть меня на место, Шерлок удвоила усилия. Но я и на сантиметр с места не сдвинулся.

— Прекрати, дорогая, я совершенно здоров. Пусти, мне совсем не нравится, что ты трешься о мою голую руку — я еще душ не принял.

— Ничего ты не здоров, и никуда идти тебе не светит, по крайней мере, пока ты не сядешь и не объяснишь, что, собственно, происходит.

— Ладно-ладно, сажусь. — По правде говоря, я и сам уже собрался это сделать, так как мне надо было экономить силы.

Несгибаемая Шерлок на самом деле всего лишь невысокая женщина с пышной копной рыжих волос, прихваченных на затылке золотой заколкой; у нее белоснежная кожа и неотразимая улыбка. Но уж если она злится на что-нибудь, то становится чистой мегерой, железо будет грызть. Мы с ней пришли в Бюро одновременно два года назад.

Шерлок приняла на себя большую часть моего веса, и мы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, добрели до кресла. Усаживаясь, я с улыбкой посмотрел на свою благодетельницу, вспоминая, как мы лазали по канату на последнем академическом экзамене по физподготовке. Мне казалось тогда, что она так и не доберется до верха, и я, стоя рядом, всячески подначивал ее, обзывая разными обидными именами, пока, наконец, она не справилась с заданием. Да, мускулами Шерлок похвастать не могла, но у нее было кое-что получше — сильный характер и доброе сердце, и она относилась ко мне куда мягче, чем я того заслуживал.

— Ну вот, теперь давай потолкуем. Врачам кое-что не нравится в твоем поведении. Они уже звонили твоему шефу, и если ты сделаешь еще хоть один шаг к двери, они, уж поверь мне, просто свяжут тебя. А вот и подкрепление. Эй, Диллон, давай-ка сюда; надо выяснить, что это так расстроило нашего друга Мака. Видишь, он даже штаны натянул.

Темные брови Диллона приподнялись, а в выражении его лица можно было прочитать следующее: «Да что же тут такого? В штанах-то оно намного лучше». Пожалуй, он прав. К тому же пять минут не имели для меня никакого значения — скоро меня здесь уже не будет.

— Слушайте, ребята, мне надо срочно выбираться отсюда: сегодня ночью попала в аварию моя сестра — она в коме. Так что сами понимаете, мое место не здесь.

Шерлок опустилась на колени и вцепилась в ручку кресла.

— Джилли в коме? Но каким образом? Что случилось?

Я прикрыл глаза в надежде отогнать воспоминание о своем безумном сне.

— Сегодня рано утром я звонил в Орегон, а подробности узнаю, когда туда приеду.

Шерлок склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня:

— Чего это вдруг тебе пришло в голову звонить?

У Шерлок сердце, характер и мозги — дай Бог каждому. Сэвич, сильный и подтянутый, все еще стоял на пороге, не сводя глаз с жены, а та, в свою очередь, смотрела на меня в ожидании ответа. Что ж, я действительно был готов расколоться. Соревнования не будет.

— Знаешь, Шерлок, может, это и глупо, но сегодня ночью я упросил Мидж принести мне пива, и меня ни капельки не стошнило. Совсем наоборот, я сразу почувствовал себя лучше. — Это было еще слабо сказано — в тот момент светлый «Будвайзер» подействовал на меня даже круче, чем секс.

— Ну и чудесно. — Шерлок потрепала меня по щеке, а потом перевела взгляд на мужа. Тот, наконец, закрыл за собой дверь и встал посреди палаты со скрещенными на груди руками, большой и спокойный. Жаль, что таких, как он, в Бюро немного, по сути, даже и вообще никого нет — сплошь одни бюрократы, которые ходят по струнке и пальцем боятся пошевелить без приказа. Мне это ужасно не нравится, и остается только надеяться, что с годами я не стану таким же. Впрочем, бюрократы сидят в Вашингтоне, и на поле боя их правила не действуют — здесь решения приходится принимать самому, по крайней мере, если имеешь дело с какой-нибудь террористической группировкой в Тунисе.

— Сон, — пробормотал я наконец. — Все началось со сна, который я увидел этой ночью. Мне снилось, будто я тону. А может, не я, может, кто-то другой. В какой-то момент мне показалось, что это Джилли. — Я рассказал Сэвичам практически все, что мог вспомнить. — Вот почему я позвонил с утра в Орегон и узнал, что это вовсе не сон. Джилли в коме. Я теперь не уверен, чем все это кончится. Допустим, она выживет, но кем станет потом — овощем? И что, если мне придется решать, отключать ее от аппаратов или нет? Это страшно.

Я посмотрел на Шерлок. Так я еще никогда не боялся. Ничего похожего на то, что ощущаешь, столкнувшись с террористами, а у тебя только и есть, что четырехсот пятидесятый «магнум». Когда взлетаешь в воздух на машине — это тоже совсем другое.

— Кое с чем ты уже разобрался, Мак, — сказал Сэвич, — в том числе и с теми двумя. Тебе еще фантастически повезло: если бы они чуть поточнее рассчитали угол взрыва, а рядом не оказалось солидной песчаной дюны — от тебя бы одно воспоминание осталось.

— Это и так понятно, — хмыкнул я, — а вот сна понять не могу. Я физически чувствовал, как ее машина врезается в воду. Боль — и потом ничего, будто я умер. Понимаю, это безумие, но не могу же я делать вид, будто ничего не случилось. Мне надо лететь в Орегон, и не на следующей неделе, не через два дня — прямо сейчас.

— Ладно, Шерлок. — Сэвич кивнул. — О Маке не беспокойся. Он слетает и выяснит, что там, черт побери, происходит. Ну а мы здесь тыл обеспечим.

— Ты в самом деле уверен, что справишься? — Шерлок озабоченно посмотрела на меня. — Может, у нас поживешь пару дней, а уж потом поедешь? Поместим тебя рядом с детской — так нам было бы легче ухаживать за тобой.

Но я лишь помотал головой, и моим благодетелям пришлось отступить.

В итоге я проторчал в госпитале еще полтора дня, и за это время несколько раз звонил Полу. В состоянии Джилли не было никаких перемен, врачи говорили, что сделать ничего не могут. Оставалось лишь ждать и надеяться. Кевин с мальчиками в Германии, а Гвен занимается оптовыми закупками для сети магазинов «Мейснз» во Флориде. Я связался с обеими сестрами и сказал, что буду держать их в курсе.

Вылетел я только в пятницу рано утром из аэропорта Джон Фостер Даллес и по прибытии в Портленд взял напрокат светло-голубой «форд-таурус», что стало для меня приятным сюрпризом.

День выдался чудесный, совсем не душный, хотя и безоблачный. Мне всегда нравился Запад, в особенности Орегон, с его суровой горной грядой, глубокими ущельями, порожистыми реками и трехсотмильной прибрежной полосой, дикой и прекрасной.

Памятуя о своем физическом состоянии, я ехал не спеша: чего мне меньше всего хотелось, так это снова свалиться без сил. В Тафтоне, небольшом прибрежном городке, я остановился перекусить, а через полтора часа доехал до знака, указывавшего поворот на Эджертон. Узкая асфальтовая дорога через четыре мили уперлась прямо в океан, но в отличие от россыпи городков, жмущихся друг к другу вдоль прибрежного шоссе, Эджертон удачно устроился чуть западнее — он вырос еще до того, как было решено повести главное шоссе вглубь, в восточном направлении.

Я вспомнил, что когда-то на узкой полосе пляжа в Эджертоне стояла небольшая гостиница, но ее буквально сровняло с землей мощным штормом, случившимся в 1974 году, — это было похоже на то, как в одном фильме цунами высотой по крайней мере в миллион футов накрывает Манхэттен. Я высунулся в окно и с наслаждением вдохнул океанский воздух — терпкий, чистый и соленый. Запах мне понравился, я почувствовал, что внутри меня что-то растет — так всегда бывает, стоит только приблизиться к морю. Я еще раз вдохнул этот чудесный соленый воздух. В боку немного закололо, но это уже совсем не то, что было неделю назад.

Своего зятя Пола Бартлетта я знал не слишком близко, хотя с Джилли они вместе прожили уже восемь лет. Они поженились сразу после того, как она получила кандидатскую степень по фармакологии: в этом Пол опередил ее ровно на год. Он вырос в Эджертоне, а учиться поехал на восток, в Гарвард. Мне Пол всегда казался немного высокомерным и замкнутым, прямо-таки рыбья кровь, — недаром говорят, что чужая душа — потемки. Правда, Джилли как-то хвасталась, какой он первоклассный любовник, так что насчет рыбьей крови, это я, наверное, зря.

Помню, я сильно удивился, когда полгода назад Джилли позвонила мне и сказала, что они оба уходят из фармакологической фирмы в Филадельфии, где прослужили последние шесть лет, и возвращаются в Эджертон. «Полу здесь не нравится, — пояснила сестра. — Не дают заниматься исследовательской работой, а это его настоящая стезя, Мак. И потом, нам хочется ребенка. Мы серьезно все обсудили, и это дело решенное. Мы возвращаемся в Эдж».

Услышав это сокращение, я тогда улыбнулся. Давно, еще до замужества, Джилли говорила мне, что местечко это открыл в конце восемнадцатого века английский морской офицер по имени Дэвис Эджертон. За долгие годы местный люд обрубил конец имени, и сейчас городок чаще называли просто Эдж.

Наконец я почти добрался до места. Дорога к океану не подарок: повсюду глубокие овраги да бугры, и все это в обрамлении чахлых сосен. Через широкую балку перекинут мост, а далее по меньшей мере с десяток выбоин выглядят так, будто их даже не пытались засыпать с самых времен Второй мировой войны. Зелени еще почти не видно: слишком рано, весна только началась.

Еще один знак: «Эджертон. Пятьдесят футов над уровнем моря. 602 жителя». Мой самый дорогой житель находится сейчас в местной больнице, милях в десяти к северу от Эджертона, в коме.

Глава 3

Я, кажется, пришла в себя, и это хорошо. Чувствую, что жива, но все еще не могу поверить. И как это мне удалось уцелеть? Вот «порше» врезается в утес, зависает, а потом, словно остро заточенный нож, протыкает черную стылую воду.

И — провал в памяти.

Я не ощущаю собственного тела — наверное, это тоже хорошо. Вокруг так много людей, и они перешептываются, как всегда, когда речь идет о чем-то серьезном, но слов разобрать невозможно. А может, их и нет здесь и это только тени колеблются па ветру. Я сама тень: здесь — и не здесь. Хоть бы услышать, понять, о чем они говорят, — больше мне ничего не надо.

Наконец я остаюсь одна, совершенно одна. Лора свое таки получила. Но это еще не конец: стоит ей вернуться, и я просто заставлю ее перестать дышать.

Снова люди — входят и выходят. Мне они не интересны. Похоже, меня осматривают, что-то делают, но все это не имеет ровно никакого значения.

Вдруг сразу все меняется. Форд. Я вижу его ясно — он настоящий, из плоти, и в глазах у него застыл такой ужас, что, кажется, все бы отдала, лишь бы успокоить его, но, увы, сказать ничего не могу. Он большой и красивый, мой маленький братец, даже красивее отца, о котором матушка говорила, что он настоящий сердцеед. Но ведь отец с матерью мертвы, разве не так?

Форд как будто не похож на себя: бледный, не такой уверенный, как обычно, немного съежился. Может, заболел? Не знаю, не могу сообразить, все плывет перед глазами. Но Форд здесь — это так же точно, как и то, что я единственная, кто зовет брата Фордом.

Дать бы ему хоть какой-нибудь знак… Но как, если я и пальцем пошевелить не в состоянии и ничего не ощущаю, кроме тихой радости, что брат появился как раз тогда, когда он мне нужен?

Форд низко склоняется надо мной и шепчет:

— О Боже, Джилли, мне этого не вынести! Что случилось?

Я ясно различаю его слова, понимаю их и физически ощущаю, как его большие руки ложатся на мою ладонь. От этих рук исходит и проникает внутрь меня тепло. Ощущение замечательное. Не знаю, что и думать. Почему так получилось, что Форд здесь, а больше никого и нет?

— Знаю, Джилли, ответить ты мне не можешь, но попробуй дать знак хотя бы ресницами, что ты слышишь меня.

О да, хочется мне сказать, слышу, слышу. Я люблю этот голос — глубокий, звучный, завораживающий. По-моему, я как-то сказала брату, что ощущаю его голос всем телом, а он ответил, что это специальный фэбээровский тон, для собеседований. Но это неправда. Он всегда был таким.

Форд сидит рядом, говорит что-то не умолкая, не выпуская мою руку, и от тепла его ладони голова кругом идет.

— Я был с тобой, Джилли, — говорит он, и у меня перехватывает дыхание.

Со мной — где?

— Я был с тобой в ту ночь — проснулся весь в поту, думал — умираю. Мы вместе летели вниз с того утеса, и сначала мне показалось, что я умер, но потом как-то так получилось, что оба мы уцелели. Этот малый, из дорожного патруля, — спасибо ему за то, что не бросил нас. А теперь я хочу докопаться до истины, понять, как все вышло. Неужели ты меня не слышишь?

Форд по-прежнему не сводит с меня взгляда, а мне еще больше хочется подать ему какой-нибудь знак, но ничего не получается. Я всего лишь беспомощная плоть, распростертая на больничной койке и ничего не чувствующая, мозг да рука, которую он держит.

Как это понять: «Я был с тобой у того утеса»? В этом нет никакого смысла, как и вообще во всем, что сейчас происходит.

Перед глазами закачалась белая тень. Форд погладил меня по руке и поднялся. Потом он приблизился к тени:

— Пол, я только что приехал. Я разговаривал с Джилли.

Пол. Он здесь, в комнате. Не могу разобрать, о чем они говорят, и все-таки оба отходят подальше.

Я не возражаю, чтобы Пол ушел совсем — мне сейчас больше всего хочется, чтобы это случилось. Но он не уходит. Что же тогда он говорит Форду? Пусть брат вернется. Он моя единственная связь с реальностью, со всем тем, что — не я.

Через какое-то время я отключаюсь и засыпаю, но перед этим успеваю попросить Бога, чтобы Форд не оставлял меня здесь одну. Мне жаль мой «порше», ставший на дне океана добычей глупых рыб.

Я поставил «форд» на одно из шести свободных мест перед «Лютиком» — довольно экзотическое название для весьма уродливого, в стиле викторианской готики, здания, нависающего над океаном в непосредственной близости от утеса.

Не менее экзотическим казалось и название главной улицы Эджертона — Пятая авеню. До сегодняшнего дня я был в городке только раз и, помнится, услышав это название, чуть со смеху не помер. Пятая авеню, а параллельно ей по обе стороны бегут четыре улочки, упирающиеся в утес, и лучами расходятся на север и запад еще несколько переулков, правда, довольно длинных.

Судя по первому впечатлению, за минувшие годы здесь мало что изменилось. Кругом теснятся коттеджи застройки двадцатых годов, и лишь на боковых улицах посвободнее. Здесь на больших участках земли стоят дома, стилизованные под ранчо, — такие вошли в моду уже в шестидесятые. На холмах выросли почти вровень с верхушками утесов современные здания из дерева, стекла и бетона, а на склонах, сбегающих к побережью, обосновались постройки поскромнее.

В «Лютике» стоящая за стойкой красного дерева тощая дама с пробивающимися над верхней губой усиками сообщила мне, что свободных номеров в отеле нет. Я подумал о пустой стоянке и окинул глазами холл, но не увидел ни единой живой души.

— Хлопотливое время года, все по делам ездят, — промычал я.

— В городе съезд. — Дама порозовела и уставилась поверх моего плеча куда-то в стену, покрытую обоями с изображением капустных кочанов.

— Съезд в Эджертоне? Здесь собираются выращивать цветы?

— Нет-нет, цветоводы ни при чем. Сегодня у нас дантисты, протезисты, или как их там. Собрались люди со всей страны. Весьма сожалею, сэр.

Интересно, а что же тогда в Эджертоне считается мертвым сезоном, думаю я, возвращаясь к машине. И почему мне отказали в номере? Неужели всего лишь из-за того, что я агент ФБР? Ну да, кому же хочется иметь под боком полицейскую ищейку? Сам-то я себе казался самым тихим клиентом, какого только можно вообразить.

Свернув с Пятой авеню налево, я поехал в северном направлении по Ливерпуль-стрит, а затем резко повернул на восток. Прямо за утесом в глаза мне бросился холм, выросший ярдах в пятидесяти от него, — он был сплошь покрыт елью и кедром. К подножию его прилепился большой дом из красного кирпича, окруженный деревьями, многие из которых склонились к земле под напором океанских ветров.

Это дом номер двенадцать — жилище Пола и Джилли. Построен он не больше трех-четырех лет назад и удивительно похож на особняк, в котором они жили в Филадельфии. Напротив я заметил полицейский автомобиль.

Остановившись поблизости и раздумывая, сколько еще Пол пробудет в больнице, я двинулся к четырехдверному «крайслеру» с зеленой надписью на боку: «Шериф».

— Пола поджидаете? — Я сунул голову в открытое с пассажирской стороны окно.

За рулем сидела женщина лет под тридцать в безукоризненно пригнанной форме, перетянутой в талии широким черным поясом, к которому была прицеплена кобура со столь хорошо мне знакомым девятимиллиметровым «ЗИГ-Зауером».

— Точно. А вы кто такой?

— Форд Макдугал из Вашингтона, брат Джилли. Приехал узнать, что здесь произошло.

— Так это вы агент ФБР? — В голосе шерифа прозвучало глубокое сомнение.

Я протянул руку в открытое окно.

— Можете звать меня просто Мак. На ней были черные кожаные шоферские перчатки, прохладные и на удивление мягкие.

— Мэгги Шеффилд. А вы прямо из больницы?

Я кивнул.

— Ну и как там Джилли?

— Никаких перемен. Я оставил с ней Пола. Он тоже не совсем в себе.

— Неудивительно. Не каждый день жена срывается с обрыва, а затем оказывается на больничной койке. — Казалось, она сама вот-вот заплачет.

— Джилли давала вам свою машину?

— Да, однажды. Забавно, я ведь не люблю ездить быстро и никогда не езжу, а тут сажусь за руль, смотрю на приборную доску, и нога сама по себе выжимает акселератор. Глазом моргнуть не успела, как на тебе — уже восемьдесят. Хорошо еще легавых поблизости не было. — Она подмигнула мне и на секунду отвернулась. — Джилли прямо влюбилась в эту игрушку. Разъезжала взад-вперед по Пятой, распевала что-то, хохотала как безумная, сигналила. Люди выходили из лавок, домов и тоже включались в игру, заключая с Джилли пари, что при такой езде она наверняка сломает себе шею.

— Они выиграли.

— Да, но не потому, что Джилли так вела себя за рулем. Тут что-то другое. — Голос Мэпги вновь сделался угрюмым. — Просто бред какой-то. Роб Моррисон, полицейский из дорожной службы штата, который вытащил Джилли из утонувшей машины, говорит, что, подъезжая к утесу, она заметно увеличила скорость. В том месте дорога круто идет под уклон, и, выходит, она сама решила нырнуть в воду. Но этого никак не может быть: Джилли не из тех, кто сводит счеты с жизнью.

Мэгги помолчала, рассеянно посматривая на деревья на противоположной стороне улицы.

— Полагаю, у вас на этот счет никаких мыслей?

Мне бы просто кивнуть, но сказалось то, что сказалось:

— Мысли есть, просто я в них еще никак не разберусь.

Она неожиданно рассмеялась, громко и от души.

— Понимаю, вы брат Джилли, но в первую очередь — федеральный служащий, а федералам темнить не пристало. Так что у нас все-таки случилось?

— Все дело в том, что сейчас я в отпуске и здесь нахожусь всего лишь в качестве родственника потерпевшей. — В животе у меня заурчало. — Вот что я вам скажу, шериф: Пол сейчас в больнице, и поскольку «Лютик» заполонили участники съезда дантистов и протезистов, я поживу пока в этом доме. А сейчас мне надо бы перекусить чего-нибудь, не то я с голоду помру.

— Съезд протезистов? Вот, стало быть, как Арлин удалось от вас отделаться? Эта женщина совершенно лишена воображения.

— Не судите ее слишком строго. По-моему, я напугал ее, только не пойму чем. Может, дело в том, что я чужак и федеральный служащий?

— Ну да. Таких Хикс в свои чудесные апартаменты не допускает. Да и вообще она на дух не переносит легавых.

— У вас слухи расползаются быстро.

— Это точно. Пол сказал Бенни Пиклу, хозяину ружейной лавки, что вы приезжаете, и этого оказалось вполне достаточно. У Бенни самый длинный язык по эту сторону Больших Водопадов.

— Не понимаю, что дурного в том, чтобы быть федералом? Я не неряха и человек порядочный: на пол не плюю и не сбегу, не уплатив по счету.

— Это не имеет никакого значения. Арлин не нравится, даже когда я появляюсь рядом, а ведь меня она хорошо знает. Ну а вы для нее не лучше чумы. Из Вашингтона заявились, так? А Вашингтон — рассадник греха и разврата. Ладно, Мак, будет об этом. Вы здесь, и вы хотите разобраться с тем, что произошло. Я — тоже. Отчего бы нам не объединить наши усилия? Вопрос лишь в том, готовы ли вы играть на равных.

От такой прямоты я даже слегка опешил.

— Вообще-то я совершенно не собирался ни с кем играть, но уж если делать это, то, разумеется, на равных. Не понимаю, в чем тут вопрос. Я хочу разобраться, как и что здесь произошло, и просто счастлив, что местная полиция просто не отмахнулась от расследования — ведь нетрудно было признать случившееся попыткой самоубийства, вызвать психиатра, и дело с концом. А теперь мой вопрос: вам известно что-нибудь из того, что я должен знать, или вы считаете, что Джилли случайно врезалась в этот чертов утес?

Мэгги, хотя и немного оттаяла, отвечать не торопилась.

— Когда и как вас ранило?

— А откуда вы знаете? Неужели я до сих пор выгляжу как овсянка недельной давности?

Шериф склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня. Кажется, она моложе, чем мне представлялось поначалу. На ней темные очки, в которых так любят щеголять дорожные полицейские в твердой уверенности, что они производят устрашающее впечатление на нарушителей. Волосы у Мэгги каштанового цвета, они заплетены в толстую косу, прихваченную на затылке булавкой в виде индейского тотемного столба; помада на ее губах бледно-кораллового оттенка, точь-в-точь как у моей английской подружки Кэролайн. Но Кэролайн, модельер по профессии, никогда не выглядела такой решительной и уверенной в себе, как эта женщина.

Дав мне время изучить ее, Мэгги сказала:

— Всегда ненавидела овсянку. К счастью, у вас с ней ничего общего, но передвигаетесь вы с некоторым трудом, словно вам на двадцать лет больше, чем в действительности. Кроме того, у вас на левой щеке следы порезов, а еще вы потираете правый локоть и немного скособочились, будто ребра побаливают. Нет, это не овсянка. Итак, что же с вами приключилось?

— Машина подорвалась.

— Что-то я об этом ничего не слышала.

— Не здесь, в Тунисе. Паршивое место. Стоит слово сказать, как рот песком забивает, а людей, с которыми мне пришлось иметь дело, милягами никак не назовешь.

И неожиданно я рассказал этой совершенно незнакомой мне женщине все подробности своего приключения, о которых посторонним, собственно, знать было вовсе не обязательно, а уж заштатным полицейским тем более. Но ведь мы договорились играть на равных, вот я и делился информацией, как сказали бы люди, знающие толк в политической корректности.

— Поехали, пообедаем в «Эдвардианце». По названию вроде английский клуб, но на самом деле кормят не очень вкусно, зато обильно, а вам, судя по всему, калории не помешают. Сколько потеряли — фунтов пятнадцать?

— Около того.

Было всего два часа пополудни, но больше всего мне сейчас хотелось завалиться в мягкую кровать, чтобы в комнате было темно и часа три никто не беспокоил.

— Ладно, езжайте за мной.

Через двадцать минут, велев единственному на десять членов клуба официанту принести мне кусок мяса с пюре и зеленым горошком (сама Мэгги заказала куриный салат), я откинулся на спинку стула и продолжил разговор:

— Первый и последний раз я был здесь около пяти лет назад, когда только что вернулся из Лондона и Джилли с Полом пригласили меня познакомиться с его родителями. Это местечко мне неплохо запомнилось. Похоже, с тех пор ничего так и не переменилось. А вы давно здесь шерифом?

— Полтора года. Мэр у нас женщина, мисс Джеральдина Такер. Во время выборов она была заядлой феминисткой, во всяком случае, утверждала, что это так, и тогда же решила, что если городу чего-то не хватает, так это шерифа-женщины. Раньше я служила в полиции Юджина, где вляпалась в одну очень неприятную историю, и мне пришлось искать работу в другом месте. Врезультате мне подвернулась отличная возможность. — Мэгги пожала плечами. — Штат у меня небольшой — помощник, секретарша и с десяток добровольцев, готовых в любой момент прийти на помощь, но и преступность, как вы догадываетесь, невелика: не там машину поставят, скорость превысят плюс пара краж в месяц, да и то больше проезжающие шалят. Словом, всякая мелочевка. В последнее время много домашних свар, но в Юджине било куда больше. — Мэгги бросила на меня взгляд, в котором явно читалось: «Ну что, квиты?»

— Так что там в Юджине стряслось? — с улыбкой спросил я.

Выражение лица у нее вдруг сделалось таким же постным, как суп, который за соседним столом уплетал какой-то китаец.

— Об этом я, если не возражаете, предпочла бы умолчать.

— Ладно, как вам будет угодно. Вообще нам дадут когда-нибудь поесть? Корову, что ли, они там свежуют? О чем вы собирались переговорить с Полом?

Не успела Мэгги ответить, как в ресторан лениво вошел странного вида старик: голову его венчала пышная шапка совершенно седых вьющихся волос, а в руках он мял бейсбольную шапочку. Неожиданно улыбнувшись мне, он показал все свои тридцать два пожелтевших от табака зуба.

— Привет, Чарли. — Мэгги протянула старику руку. — Все еще не сдаешься? Заметил что-нибудь, о чем мне надо знать?

— Ага. — Голос у старика оказался скрипучим и тонким. — Так это и есть наш молодец из Вашингтона?

Мэгги усмехнулась и представила нас друг другу. Старика звали Чарлз Дак, он оказался местным жителем с пятнадцатилетним стажем.

— Понимаю, сейчас вам не до того, Мак, но позже, когда у вас появится время, я готов с вами потолковать.

— Идет. — Мне было интересно, какими байками он собирается меня развлекать.

Старик еще раз кивнул и важно прошествовал к соседнему столику, где и уселся в полном одиночестве.

— Вот видите, не всех я отталкиваю.

— Чарли — славный старикан и далеко не глупый. Он вам должен понравиться.

— Так о чем вы собирались говорить с Полом? — напомнил я.

Мэгги принялась вертеть в пальцах вилку, точь-в-точь как старик бейсболку. Когда она сняла шоферские перчатки, выяснилось, что у нее изящные длинные пальцы и коротко остриженные ногти.

— Да собственно, ни о чем. Все никак не могу поверить, что все так кончилось. Джилли просто повезло. Роб Моррисон, ну, тот малый, что вытащил ее, в прошлом году занял третье место на соревнованиях по триатлону в Коне — так называемый турнир Железных Парней: надо сначала проплыть две мили, потом сто миль проехать на велосипеде и, наконец, двадцать шесть и две десятых мили — кросс. Он всегда в отличной форме. Окажись на его месте любой другой, и Джилли, наверное, до сих пор вытаскивали бы из «порше».

Я почувствовал признательность и одновременно зависть.

— Железные Парни. Был у меня приятель, тоже хотел пробиться на этот турнир и даже попал, но во время кросса у него случились судороги. Неплохо бы мне встретиться с этим Робом и отплатить ему чем смогу.

— Чуть позже. — Мэгги отхлебнула глоток холодного чая, только что поданного официантом, на котором теперь почему-то был ярко-красный фартук. — У Роба сейчас ночные смены, так что днем он спит. Мне хочется, чтобы он шаг за шагом описал случившееся; заодно и вы послушаете. Вы так настойчиво спрашивали, о чем я собиралась поговорить с Полом. — Мэгги слегка пожала плечами. — Наверное, хотели узнать, кто или что погнало Джилли к утесу. Если кто и может ответить на этот вопрос, так это Пол. Правда, они переехали сюда всего пять с половиной месяцев назад, но Пол, как вы знаете, здесь вырос.

Вырос — возможно, но что с того? Все случившееся пока никак не укладывалось у меня в голове.

— Теперь у него даже родственников здесь не осталось, — вздохнув, произнесла Мэгги. — Родители погибли три года назад: разбились в собственном самолете в Сьерре, неподалеку от Тахо. Их не нашли, что довольно странно, ибо после таяния снегов останки самолетов обычно обнаруживают. Дядя Пола умер два года назад от рака, а двоюродные сестры и братья разъехались по всей стране, так что мне не очень понятно, зачем он сюда вернулся, ведь Эджертон — совершенное захолустье. И вообще, что могло привлечь сюда двух ученых-исследователей, таких как Пол и Джилли?

Принесли салат — огромное блюдо с латуком, красным перцем, вареной картошкой, зеленью и майонезом. Все это выглядело весьма соблазнительно.

— Ладно, приятного аппетита. — Я вонзил вилку в салат, и некоторое время мы ели молча. Потом я решил продолжить разговор: — Полгода или около того Джилли позвонила и сказала, что фармакологическая фирма, в которой они работают, не дает Полу завершить начатое исследование. Ну вот он и сорвался с места, рассчитывая на то, что здесь условия будут лучше.

— А как насчет Джилли? Чем она собиралась заняться?

— Она просто решила завести ребенка.

— Джилли так сказала? — Мэгги некоторое время внимательно смотрела на меня. — Нет-нет, этого просто не может быть, — наконец решительно заявила она.

— Но почему?

— Да она тысячу раз говорила мне, что у них с Полом нет никакого желания возиться с грязными пеленками и вообще менять образ жизни.

В этом было что-то странное. Возможно, она просто передумала.

— Мясо кончилось, — объявил официант с таким видом, будто это доставляло ему огромное удовольствие. — Пьер слишком мало приготовил, а то, что было, за завтраком съели. Как насчет рыбных палочек с луком?

Как я ни был голоден, но такое предложение меня явно не порадовало, и на этот раз мне пришлось ограничиться салатом.

Глава 4

Роб Моррисон жил милях в двух к югу от центра города в деревянном домике посреди небольшой еловой рощи. К дому вела узкая грязная дорога, змеей вившаяся через холмы и долины и именовавшаяся, как можно было понять из надписи на указателе, Пензанс-стрит. Непосредственно рядом с домом пролегал глубокий овраг. Когда я вылез из машины и посмотрел на горизонт в западном направлении, то ощутил мгновенный укол зависти: перед глазами обитателей этой неказистой постройки, стоило им только проснуться утром, открывался потрясающий вид на Тихий океан. Возможно, они ощущали себя в этот момент первопроходцами, добравшимися до края света.

Мэгги постучала в некрашеную дубовую дверь.

— Эй, Роб, просыпайся! Через четыре часа на дежурство, давай вставай.

Внутри послышалось какое-то движение, затем раздался недовольный мужской голос:

— Это ты, Мэгги? Что-нибудь случилось? Как Джилли?

— Открывай, тогда все и узнаешь.

Дверь заскрипела, и на пороге возник давно не бритый мужчина в джинсах, примерно моего возраста. Шериф была права: этот малый действительно поддерживал превосходную физическую форму. Слава Богу, что он оказался в нужный момент в нужном месте.

— А вы кто такой?

Я протянул руку:

— Форд Макдугал, брат Джилли. Спасибо, что тогда спасли ее.

— Роб Моррисон. — Хозяин охотно ответил на мое рукопожатие. — Лучше бы вообще не пришлось никого спасать. Ну, как там она?

— Джилли все еще в коме. Мы можем поговорить?

Роб отступил в сторону и жестом предложил нам войти.

— Мистер Тори был здесь всего два дня назад, так что дом чист, как воспоминания девственницы. Я сварю вам кофе, вы как? — В ответ на мой кивок он уточнил: — Слабый или покрепче?

— Можно покрепче.

— Мэгги, а ты? Чай, как обычно?

Мэгти лишь согласно прикрыла глаза, и затем через гостиную мы последовали за хозяином в прилегающую к ней небольшую кухоньку.

— Славное местечко, — заметил я. — А кто такой мистер Торн?

Роб улыбнулся:

— Этот малый присматривает за домом: без него здесь был бы чистый свинарник. Он с Аляски, бывший рыбак, теперь на пенсии. Называет мою берлогу рыбным скелетом.

Мы сидели на высоких стульях за стойкой, отделявшей кухню от небольшой столовой. В окна, как я и предполагал, был отлично виден океан.

Вскоре запахло кофе, и я с удовольствием втянул в ноздри волшебный аромат.

— В «Эдвардианце» не кофе, а мерзкая жижа.

— Это уж точно, — согласился Роб. — Там обожают подавать растворимый кофе, да еще и готовят его в едва теплой водичке. Правда, только когда нет Пьера Монтроза, хозяина ресторана. Не удивлюсь, если они размешивают сахар пальцем. — Роб легонько подтолкнул ко мне полную чашку, затем в другой чашке залил кипятком мешочек с чаем, бросил туда кусок сахара, помешал и подал Мэгги.

Все сосредоточенно принялись прихлебывать из своих чашек.

— Лучшее занятие в мире, — со вздохом заметил я.

— Почему бы тебе не надеть рубаху, Роб? — спросила Мэгги. — Нечего демонстрировать нам свою потрясающую мускулатуру.

— Сначала душ надо принять. — Роб пожал могучими плечами. — Ладно, давайте сперва потолкуем, оденусь, когда вы уйдете.

В этот момент я и впрямь почувствовал себя овсянкой. Гнусное, доложу вам, ощущение. Роб справился бы со мной одной левой и пошел бы дальше, посвистывая. Печально, хотя кофе немного утешает. Спать все еще хочется, но когда перед тобой сидит, скрестив ноги и прижав к обнаженному мускулистому животу чашку, такой человек, как Роб Моррисон, особо не позеваешь.

Хорошо хоть одна слабость у него имеется — поддерживать порядок в доме он, видимо, совсем не мастер.

— Роб, — Мэгги слегка склонилась вперед, — расскажи нам все, что ты тогда запомнил, а я включу диктофон, ладно?

— Да ради Бога, но ведь ты и так уже все знаешь.

— Ничего, повторим. Да и Маку полезно будет послушать.

Мэгги нажала кнопку, и Роб заговорил медленно и внятно:

— Все произошло около полуночи во вторник, 22 апреля. Я ехал по шоссе вдоль океана на север. Сперва на дороге никого не было, но потом за поворотом я увидел белый «порше» Джилли, двигавшийся на большой скорости по разделительной полосе. Неожиданно машина рванулась вперед; я оказался на месте буквально через несколько секунд после того, как она врезалась в утес и, отлетев, свалилась с обрыва; сквозь поверхность воды все еще был виден свет фар. Глубина там, как мне показалось, футов пятнадцать-шестнадцать, и я решил, что, возможно, еще смогу помочь Джилли. Быстро разувшись, я нырнул, а когда достиг дна, то увидел, что стекло с водительской стороны опущено до упора, а привязной ремень не застегнут. Только благодаря этому мне сразу удалось вытащить ее. По-моему, она провела под водой совсем недолго. Когда я вытащил ее на берег, то сразу сделал ей искусственное дыхание, а потом взобрался наверх и вызвал по мобильному телефону «скорую». Врачи приехали через двадцать минут и забрали ее в местную больницу, ту, что здесь неподалеку. Вот и все.

— А с чего ты заранее решил, что за рулем именно Джилли?

— Да здесь же все знают ее «порше».

— Она странно вела машину. Почему, как думаете? — спросил я.

— Понятия не имею. Я пытался ее окликнуть, но все было бесполезно — она словно не видела и не слышала меня.

— Поблизости вы никого не заметили?

— Ни души.

— Как тебе кажется, — спросила Мэгги, — Джилли Бартлетт нарочно направила машину к утесу?

— Похоже на то.

— На что «на то»? Она пыталась покончить с собой?

Роб Моррисон поднял на меня усталые глаза и потер щетину на подбородке.

— Очень жаль, старина, но боюсь, что в этом все дело.

— А может, что-нибудь отказало и машина просто потеряла управление?

— «Порше» все еще в двадцати футах под водой, можете сами проверить. Хотя я так не думаю. Право, Мак, мне очень жаль, — еще раз повторил Роб.

— Посмотрите на себя. Мак, на вас лица нет, — сказала Мэгги, когда через полчаса мы с ней вернулись к дому Джилли. — Может, отдохнете, пока Пол не вернулся?

— У меня нет ключа от дома — придется устроиться на стуле перед крыльцом.

— Вряд ли вам будет там удобно, лучше посидите в моей машине.

Пока я устраивался на сиденье, Мэгги барабанила пальцами по рулю.

— Знаете, коль скоро уж мы начали откровенничать, почему бы вам не рассказать, что вы обо всем этом думаете?

— Если я скажу правду, боюсь, вы либо примете меня за сумасшедшего, либо решите, что это реакция на наркотики, которыми меня пичкали в госпитале.

— А вы все же попробуйте.

Отвернувшись от нее, я некоторое время собирался с мыслями.

— Видите ли, в госпитале мне снилось, что, когда Джилли попала в беду, я все время был с ней рядом. — Я покачал головой. — Ну разве не бред?

— Не знаю, что и сказать. — Мэгги продолжала внимательно наблюдать за мной. — Ну а дальше?

— Наутро я позвонил Полу и выяснил, что сон меня не обманул.

— О Боже!

— Тогда я и помчался сюда.

Мэгги долго молчала, словно пыталась что-то сообразить.

— И никаких таких особых отношений у вас с Джилли раньше не было?

Я покачал головой.

— Нас осталось всего четверо, родителей давно нет. Я младший в семье, а Джилли на три года старше меня. Особенно близки мы с ней никогда не были, каждый занимался своим делом, и это, в общем-то, нормально. А потом — этот жуткий сон. Знаете, у меня такое ощущение, будто Джилли что-то погнало к утесу. Что-то или кто-то. Да, понимаю, в машине она была одна… и в то же время как будто не одна.

— Не очень-то складывается.

— Верно. Во всяком случае, пока не складывается. Хотите еще кое-что? Просыпаясь, я услышал крик: голос был очень похож на голос Роба Моррисона. Сегодня я сразу узнал его.

— Ничего себе.

— Короче, я не верю, что это была попытка самоубийства, и не поверю, пока Джилли сама не скажет мне об этом.

Сидя в уютном кресле, я потягивал «Пино нуар» с виноградников Напа-Вэлли.

— Ну как, нравится? — спросил Пол.

— Чернее самого черного греха. — Я легонько встряхнул хрустальный бокал, глядя, как вино медленно стекает по стенкам. — Сегодня у меня была встреча с Робом Моррисоном, ну, с тем малым, что вытащил Джилли.

— Знаю. Как назло по пути из больницы он оштрафовал меня за превышение скорости. Ты и с Мэгги Шеффилд разговаривал?

— Было дело. По-моему, она ничего, разве что на агентов ФБР у нее особая реакция.

Пол наклонил голову и как-то странно уставился на меня:

— Глядел бы ты лучше в оба, Мак.

— То есть?

Пол пожал плечами:

— Не сочти меня старым ворчуном или женоненавистником, но я скажу тебе прямо: она сучка, от которой только и жди подвоха.

— Мне так не показалось. — Я отрезал себе еще кусок мяса: все-таки оно было повкуснее, чем салат из латука и зеленого горошка в «Эдвардианце». — Мэгги хочет понять, что погнало Джилли к утесу. По-моему, для тебя это тоже небезразлично. А что, собственно, такого она тебе сделала? Тоже оштрафовала за превышение скорости?

— Она собирается повесить на меня несчастный случай с Джилли. Как ты догадываешься, в восторг это меня не приводит.

Теперь уже я ничего не мог понять.

— Она о тебе и не заикнулась. Пол. Просто сидела в своей машине, когда я подъехал. Хотела поговорить с тобой.

— Будь на то моя воля, я выгнал бы ее к чертовой матери. Надо попробовать уговорить Джеральдину. Мэгги — опасная женщина. Она ненавидит мужчин, им от нее одни только беды. Видел этот дурацкий пистолет у нее на поясе? Бред какой-то. Эджертон — маленький, мирный городок. Никто здесь — ни мужчины, ни женщины — не носит оружия, только она. Разумеется, я уже говорил с ней в больнице, сразу как только Джилли привезли.

— Ну, вообще-то нет ничего удивительного в том, что полицейский хочет повторно допросить кого-то, — мягко возразил я. Честно говоря, меня слегка удивило сказанное Полом. Мне лично совершенно не показалось, что Мэгги имеет что-то против мужчин. — Когда волнуешься, всегда что-нибудь забываешь. Держу пари, даже ты сейчас вспомнишь больше, чем тогда.

— О Господи, да что вспоминать-то? Почему Джилли врезалась в этот проклятый утес, я понятия не имею. Да, она была немного расстроена, но с кем не случается? Это все, Мак.

Я доел бифштекс и, откинувшись на спинку стула, сделал еще глоток «Пино нуар». Пол был бледен, скулы у него заострились, и вообще выглядел он неважно.

— Расстроена, говоришь? Может, это не просто расстройство, а депрессия? К врачу она обращалась?

Пол коротко рассмеялся:

— Нет, вы только послушайте его — суперполицейский в своем амплуа! Ни к каким врачам Джилли не обращалась. И вообще, Мак, я слишком устал. — Пол порывисто поднялся со стула. — Спокойной ночи. Надеюсь, кровать в гостиной тебя устроит?

— Об этом можешь не беспокоиться: сегодня днем мне удалось немного поспать в кресле у тебя на крыльце, так что сейчас я лучше проведаю Джилли. Спокойной ночи.

Форд опять был здесь, держал меня за руку, как когда-то. Но когда-то — это когда? Может, нынче утром, а может, в прошлом году. Странно, но я совершенно утратила чувство времени.

Позади Форда мелькали какие-то тени, потом они исчезли, и мы остались вдвоем.

— Джилли, — заговорил он, и мне захотелось плакать от радости просто потому, что слышу его голос. — Я должен понять, почему ты направила машину на этот проклятый утес. Честно говоря, мне трудно поверить, что у тебя депрессия. На моей памяти ничего подобного не было даже в отрочестве, когда Лестер Харви променял тебя на Сьюзен, эту твою большегрудую подружку. Кажется, тогда ты просто покачала головой и послала его к черту. О Господи, Джилли, что все же с тобой случилось? — Форд прижался лбом к моей ладони.

Я ощущала его теплое дыхание. Да нет у меня никакой депрессии, так и хотелось выкрикнуть мне. Впрочем, какое теперь все это имеет значение? Я здесь, взаперти, а Пол жив и может делать все, что ему заблагорассудится. Но боюсь я не Пола, видит Бог, не Пола. Я боюсь Лоры, это от нее исходит угроза. Она проникла мне в голову и едва не убила. Если она снова появится, мне не выдержать. Я умру.

Меня словно подбросило от чьего-то прикосновения. Я поднял голову и увидел сиделку.

— Лора предала ее.

Сиделка удивленно приподняла свои тонкие черные брови и недоверчиво уставилась на меня.

— Лора? Какая Лора? С вами все в порядке?

Я посмотрел на Джилли. Она была бледна, кожа у нее почти просвечивала.

— Да-да, не беспокойтесь, со мной все хорошо. Действительно, какая Лора?

Я поднял голову и внимательно посмотрел на сиделку.

— Пора перевернуть ее и сделать массаж, — негромко проговорила она, — иначе пролежни будут.

— Расскажите про кому, — попросил я. — Врачи мне говорили что-то, но, честно говоря, я не очень понял.

Сиделка принялась втирать в плечи Джилли густой белый крем.

— Чаще всего из комы выходят быстро, и следов она, как правило, не оставляет. Если миссис Бартлетт очнется, скажем, через день-другой, можно рассчитывать на лучшее, хотя не исключено, что какие-то последствия все же будут. В таких случаях самое лучшее — надеяться и молиться. Весьма сожалею, мистер Макдугал, но это все, что я могу вам сказать.

В больнице я пробыл до утра, а когда, добравшись до дома № 12 по Ливерпуль-стрит, вновь погрузился в сон, мне приснилась Мэгги Шеффилд: она во весь голос орала, что Пол подонок и его следует вышвырнуть из Эджертона…

Глава 5

Подъезжая к дому в десять утра, я, как и накануне, заметил напротив машину Мэгги, а из гостиной доносился ее голос:

— Пол, по пути сюда я звонила в больницу: миссис Химмел сказала, что все по-прежнему. И еще я узнала от нее, что с семи утра у Джилли сидит Мак.

— Мак проводит с ней гораздо больше времени, чем вы, — проворчал Пол. — С чего бы это?

— Не суйтесь не в свое дело.

Пол как будто даже не особенно разозлился, и это меня удивило. Стараясь не привлекать к себе внимания, я вошел в столовую — длинную узкую комнату, занимавшую весь фасад дома и выходившую окнами на океан. Спереди она была сплошь застеклена, пол покрывала квадратная светлая кафельная плитка, а вся мебель была выдержана в черных тонах. Трудно представить, что в такой комнате можно устроиться с хорошей книгой в руках или посмотреть футбол по телевизору. С десяток абстрактных картин, украшавших стены, являли собой набор четких линий, по преимуществу в черно-белом исполнении: чем-то эти линии напоминали вымуштрованных солдатиков. Бедная Джилли, и как она могла жить в этой стерильной обстановке! Я вспомнил, как выглядела комната сестры, когда мы были детьми, — это было настоящее торжество цвета: голубого, оранжевого, зеленого… Конечно, с годами люди меняются, но чтобы настолько…

Я повернулся к Мэгги, сидевшей на большом черном кожаном диване с раскрытым блокнотом на коленях.

— Как поживаете, шериф?

— А, это вы. Мак. — Мэгти приподнялась. — Спасибо, все в порядке. Как Джилли?

— Пока по-прежнему.

— Печально. Хорошо, что у вас сегодня вид получше, а то вчера хоть в гроб клади. Присаживайтесь, мы с Полом сейчас закончим. Итак…

Пол не пошевелился. Вцепившись пальцами в колени и подавшись немного вперед, он сидел в глубоком кожаном кресле и сосредоточенно разглядывал кафель под ногами.

— Царапина, — вдруг сказал он.

— Царапина? Какая царапина? — удивилась Мэгги.

— Вот тут, справа. Видите? Откуда бы ей взяться?

— Знаешь что, Пол, — серьезно сказал я, — почему бы, не прикрыть ее газетами?

— Ну разумеется. Мак, разумеется. Ты у нас настоящий буржуа. Простая душа. Ладно, давайте закругляться, мне надо работать.

— Джилли говорила, будто вы уехали из Филадельфии потому, что там отказались финансировать ваш проект.

— Это правда.

— А что за проект? — Я подошел к окну и выглянул наружу.

— Эликсир молодости. Я работаю над веществом, которое задерживает процесс старения.

— О Господи, Пол! — Мэгги чуть не свалилась с дивана. — Почему же они отказались оплачивать эту работу? Ведь это же настоящее золотое дно.

— Это уж точно, — рассмеялся Пол. — Кому же не хочется вернуть молодость? — Он прикоснулся к редеющим волосам. — Вот я бы лично не прочь снова отрастить шевелюру.

— Если верить Жан-Люку Пикару из «Стар Трек», вещества для восстановления волос не придумают в течение ближайших четырех столетий. Не повезло вам. Пол, — усмехнулась Мэгги.

— Нет, серьезно. Пол, чем ты занят? — спросил я.

— Не твое дело, Мак, и уж тем более не ваше, Мэгги. Во всяком случае, к Джилли это никакого отношения не имеет. И вообще, оставьте меня в покое.

Мэгги откинулась на спинку дивана и покрутила в пальцах шариковую ручку.

— Мне надо знать, чем вы с Джилли были заняты во вторник вечером. Постарайтесь вспомнить. Вы ужинали дома или пошли куда-нибудь?

— О Господи, Мэгги, ну зачем вам это? Разумеется, дома. Джилли приготовила тосты с чесноком, я — салат из шпината. Потом я пошел работать, а она сказала, что покатается, и уехала. Это было около девяти.

— Роб Моррисон сказал, что несчастье случилось приблизительно в полночь. Стало быть, прошло три часа. Вам не кажется, что катание несколько затянулось?

— Не знаю. Я уснул прямо за столом, даже компьютер не выключил. Может, Джилли вернулась, а потом снова уехала — я ничего не слышал. А может, и не возвращалась. Только одно могу сказать: уехала она в девять.

— А за ужином Джилли в каком настроении была?

— Мэгти, вы же ее знаете. Джилли просто не умеет быть серьезной, постоянно шутит. Помню, в тот вечер она рассказала какой-то свежий анекдот.

— И все же, чем вы на самом деле заняты, Пол? — настойчиво спросила Мэгги. — Клонируете маленьких Полов Бартлеттов? А главное, какая связь между вашими исследованиями и тем, что стряслось с Джилли?

Пол пожал плечами.

Я решил не ввязываться в дискуссию, хотя жизни на три я бы, может, и продлился, если, конечно, из меня что-нибудь сверхъестественное получится. Надо подумать. А впрочем, вряд ли.

— Итак, ты говоришь, что ужин у вас прошел как обычно?

— Да. Ела Джилли не много, ей хотелось вес сбросить. Пять фунтов.

— А таблетки для похудения она принимала? — вмешалась Мэгги.

— Насколько мне известно, нет. Впрочем, надо посмотреть в аптечке.

— Посмотрите.

— Пол, а правда, что вы с Джилли каждый день занимались любовью?

Пол покраснел.

— Твое-то какое дело?

— В феврале Джилли говорила со мной на эту тему. Раньше она себе такой откровенности не позволяла, а тут ее словно прорвало. Впрочем, она о многом тогда со мной толковала, перескакивала с предмета на предмет, тараторила обо всем и ни о чем.

— И все же? — спросила Мэгги.

Я посмотрел на нее, и мне стало совершенно ясно, что прислушивается она к нашему с Полом разговору далеко не просто с профессиональной точки зрения. Ну что ж, почему бы не удовлетворить ее любопытство.

— Она говорила о своем новом платье, о том, что они с Полом теперь из постели не вылезают, о том, как она обожает свой «порше», и еще о Кал и Каттере Тарчер — в общем, обо всем подряд и в одном тоне. Сейчас мне кажется, что все это неспроста, что-то здесь не так.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Пол, вскочив, выбежал из гостиной.

Когда он вернулся, рядом с ним шла женщина лет двадцати пяти. Ее густые каштановые волосы были стянуты на затылке, а глаза прикрывали очки в круглой золотой оправе. Джинсы были ей явно велики, белая рубашка с подвернутыми рукавами свисала чуть не до пят.

— Привет, Кэл! — Мэгги медленно поднялась на ноги. — Тебе что здесь понадобилось?

Вот так раз! Сама Кэл Тарчер — та самая девушка, о которой Джилли как-то еще прежде обмолвилась в разговоре со мной. Сестра громилы Каттера.

Кэл исподтишка бросила взгляд на Пола.

— Меня послал отец. Хорошо, что и ты здесь, Мэгги. У нас завтра вечером прием, так что милости просим всех. — Она посмотрела на меня: — А вы брат Джилли?

— Он самый. Форд Макдугал к вашим услугам.

— Кэл Тарчер. Как там Джилли?

— По-прежнему в коме.

— Печально. Я к ней заходила вчера. С ней-то не поболтаешь — сиделка велела просто говорить о чем угодно: о погоде, о последнем фильме Дензела Вашингтона и так далее. Так как насчет приема? Придете?

— Ну а как же? — с легким нетерпением откликнулся Пол. — Стоит твоему отцу хоть слово сказать, как все в шеренгу выстраиваются. Кто там первый?

— Ну что за ерунда. Пол? — Кэл отвела взгляд. — Знаете, мы действительно очень беспокоимся за нее. И все же отец надеется, что вы хоть ненадолго сможете зайти к нам завтра вечером.

Судя по виду, Кэл Тарчер была чем-то явно смущена. Что бы это могло значить? У меня возникло ощущение человека, пришедшего на спектакль посредине действия и не имеющего ни малейшего представления о его начале.

— Так ты все же видела Джилли в тот вечер? — спросила Мэгги. Как можно было судить по ее тону, особой симпатии к Кэл она не испытывала, и это еще больше насторожило меня.

— Видела, — бросила Кэл, направляясь к двери. — Около половины десятого. Она ехала по Пятой авеню и распевала что-то во все горло.

— Что именно? — поинтересовался я.

— Кажется, песенку из «Оклахомы». Пела и смеялась, говорила, что едет на кладбище и собирается перебудить там всех мертвых. У «Эдвардианца» она развернулась и поехала в противоположную сторону.

— Уж не намекаете ли вы на то, что Джилли была в тот вечер пьяна? — спросил я. Кэл молчала.

— Этого я ни от кого не слышала, — ответила за нее Мэгги. — Врачи в больнице говорят, что, судя по содержанию алкоголя в крови, она выпила не больше двух бокалов вина. Так что эту тему можно считать закрытой. А после половины десятого ты ее не видела, Кэл?

Кэл отрицательно покачала головой и взялась за ручку двери. Я поспешно шагнул за ней.

— Слушайте, Мэгги, вы тут с Полом заканчивайте без меня, а я провожу мисс Тарчер до машины. Минуту, Кэл. — Я постарался придать своему голосу особую, фэбээровскую внушительность. Кэл так и застыла на месте. Я взял ее под руку и вывел на улицу.

Утро было тихим и ясным, лишь легкий ветерок трепал волосы у меня на голове. Я глубоко вдохнул, втягивая в себя все еще непривычный запах океана.

Кэл шагала быстро, сосредоточенно глядя себе под ноги — моя компания явно не доставляла ей удовольствия. Когда она потянулась к дверце своего «БМВ», я слегка коснулся ее плеча.

— Минутку, мисс Тарчер. Может, все-таки скажете мне, что происходит? Чего вы боитесь?

В первый раз за все это время она посмотрела прямо на меня немигающим взглядом, и я разглядел за стеклами очков ее бледно-голубые, с серыми крапинками, глаза, спокойные и умные. Неожиданно в них мелькнуло какое-то странное выражение, смысл которого я так и не понял. Кэл гордо выпрямилась и сразу стала довольно высокой и уверенной в себе. Голос ее, негромкий и рассудительный, был под стать взгляду.

— А вот это, мистер Макдугал, вас совершенно не касается. Всего доброго. Увидимся завтра вечером, если, конечно, вы не уедете из города раньше.

Она равнодушно кивнула мне на прощание, нырнула в «БМВ», и уже через несколько секунд машина скрылась за поворотом.

Я продолжал стоять на месте, задумчиво вглядываясь в уходящий за горизонт океан. Где-то ярдах в двухстах от берега покачивалась одинокая рыбацкая лодка, в ней неподвижно сидели двое.

Я вздохнул и медленно побрел к дому.

Неожиданно навстречу мне из дверей дома выскочила Мэгги, засовывая на ходу мобильник в карман куртки.

— Только что звонил доктор Ламберт: кто-то размозжил голову Чарли Даку. Благодарение Господу, он живет по соседству с доктором и сумел доползти до его двери. Док говорит, дела плохи. Я немедленно еду туда.

— Чарли Дак — это тот старикан, с которым мы вчера встретились в «Эдвардианце»? Помнится, он хотел о чем-то поговорить со мной. Просто бред какой-то.

— Если не хуже. Ладно, мне нельзя терять ни минуты. Увидимся.

Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. И все же интересно, чего хотел от меня Чарли?

Глава 6

Прихватив с собой пару сандвичей, я поехал по Пятой авеню на Ливерпуль-стрит, где Пол трудился в лаборатории. Я вытащил его оттуда в половине первого, и вскоре мы уселись перекусить за столик ближайшего кафе.

— Ничего не получается. — Пол поставил передо мной банку с пивом. — Мысли разбегаются, так что даже простейших задач решить не могу. — Он содрал фольгу с сандвича. — Ага, недожаренный ростбиф — как раз то, что я люблю. Как это ты догадался. Мак?

— Джилли говорила, что ты ешь мясо только в таком виде и обязательно намазываешь майонезом. Продавщица на Пятой, как видно, в точности знает твой вкус.

На лице у Пола появилось страдальческое выражение.

— Знаешь, Мак, все никак не могу привыкнуть, что Джилли нет рядом: никто не ругает меня растяпой за забывчивость и не просит оставить в покое и не мешать заниматься делами — ведь ее работа ничуть не хуже и, я бы сказал, даже важнее моей. Ты ведь знаешь, настроение у нее меняется каждую минуту: она может наорать и тут же засмеяться. А потом перегнется через стол, легонько за ухо укусит… Тяжко мне, вот и все.

— Пол, а кто такая Лора?

Рука Пола дернулась, и из банки вылилось немного пива; в какой-то момент мне даже показалось, что беднягу вот-вот хватит удар. Он не выругался, вообще ни единого слова не произнес, только тупо смотрел, как пиво капает на поверхность стола.

Я передал ему бумажную салфетку и, дождавшись, пока он сотрет пятно, спросил вновь:

— Ну так кто такая Лора? Расскажи мне про нее.

Пол надкусил сандвич и, не глядя на меня, принялся жевать. Затем он сделал большой глоток пива и с трудом произнес:

— Лора? Не припомню такой.

Хотя Полу Бартлетту исполнилось тридцать шесть, он был на удивление тощим и все еще одевался по-студенчески: носил широкие брюки цвета хаки, темно-зеленую безрукавку и легкие светло-коричневые итальянские мокасины с кисточками.

Джилли не уставала повторять мне, что Пол — настоящий гений. Что ж, весьма вероятно, но при этом он еще и порядочный лгунишка. Ну ничего, я и не таких раскручивал.

— Все-таки, Пол, я хочу знать. Расскажи мне о ней, это важно.

— А почему, собственно? И откуда, черт побери, тебе вообще известно это имя?

— От Джилли. — У меня вовсе не было идеи посвящать его в подробности моего сна. Сейчас все это совершенно лишнее. — Откинувшись на спинку стула, я небрежно пояснил: — Она несколько раз произнесла это имя. Просто имя, и больше ничего. — О том, что Лора, по словам Джилли, предала ее, я, разумеется, умолчал.

Неожиданно Пол успокоился, и только тут я понял, какую дал промашку: не следовало говорить ему, что, кроме имени женщины, мне ничего не известно. Я повел себя как полный идиот, а ведь меня специально натаскивали, учили, как надо блефовать и вводить в заблуждение. Что ж, видно, старею. Но с другой стороны. Полу-то зачем врать понадобилось? Впрочем, я тут же сообразил, что Джилли могла иметь в виду: Лора и Пол вместе обманывали ее.

Пол снова впился зубами в сандвич, майонез потек по краям и капнул на салфетку. Он принялся неторопливо жевать, явно пытаясь выиграть время. Старая уловка: пока ты молчишь, другой авось заговорит — вот только меня на такую удочку не поймаешь.

Наконец Пол прервал молчание:

— Ну, положим, действительно есть такая, в Сейлеме живет. Только это совершенно посторонняя женщина, не уверен даже, что именно эту Лору Джилли имела в виду: насколько мне известно, она не только не знала ее, даже не слышала о ее существовании. — Пол отхлебнул пива, и рука у него теперь ничуть не дрожала.

— Ну хорошо, пусть так. А ты-то откуда знаешь эту Лору? Надеюсь, у нее есть фамилия?

— Не слишком ли много вопросов. Мак? К чему ты, собственно, клонишь?

— Знаешь, Джилли на самом деле сказала: «Лора предала меня». Что она имела в виду?

Пол потряс головой, словно в челюсть получил, и некоторое время собирался с мыслями. Потом он сказал:

— Ну ладно, ладно, была Лора, что дальше? Все равно мы уже несколько месяцев не встречаемся. Да, признаю, в какой-то момент я потерял голову, но потом понял, что люблю Джилли и не хочу потерять ее.

— Стало быть, Лора — твоя любовница?

— Сногсшибательное открытие, а, Мак? Ну что ты смотришь на меня как на ископаемое? Действительно, я на целых десять лет старше тебя, мышцы не бугрятся, и вообще ничего общего с широкоплечим молодцом-полицейским, гоняющимся за террористами, я не имею. Наверное, единственное, что говорит в мою пользу, так это определенный уровень развития, благодаря чему, возможно, Джилли и вышла за меня.

Я с трудом заставил себя проглотить очередной кусок сандвича. Так и есть. Джилли предали оба: и Пол, и Лора. В этот момент у меня появилось сильнейшее желание свернуть Полу Бартлетту шею. Я жевал медленно, точь-в-точь как Пол, — это лучший способ успокоиться, а именно спокойствие мне сейчас нужно было больше всего. Потом я заговорил, стараясь ничем не выдать своих чувств:

— Давай-ка кое-что проясним, дружище. Честно говоря, мне трудно поверить, что женатый человек, особенно женатый счастливо — а ведь это твой случай, так? — станет бегать за первой попавшейся юбкой.

— Ты прав. Мне жаль, что так получилось, Мак. — Пол запустил пальцы в свои светлые волосы. — Очень жаль, особенно теперь.

— Как фамилия этой Лоры?

— Скотт. Лора Скотт. Она работает в справочном отделе сейлемской публичной библиотеки, где я с ней и познакомился.

— А что ты там забыл, в этой библиотеке?

Пол пожал плечами:

— У них отличные справочные материалы, из-за чего я их время от времени вынужден навещать.

— А как Джилли узнала, что ты спишь с Лорой?

— Понятия не имею. Сам я, как ты понимаешь, ей об этом не говорил. Но они, конечно, были знакомы и даже, кажется, считались подругами.

— Выходит, Джилли тоже бывала в сейлемской библиотеке?

— Да, ей там нравилось. Не спрашивай почему, но нравилось. Знаешь, Мак, Лора — женщина застенчивая, замкнутая, она бы ни за что не призналась Джилли. Так что ума не приложу, как ей удалось догадаться. Вообще-то они совсем разные. Джилли красива, талантлива, общительна, как и все вы, Макдугалы. Она никогда не идет просто, она вышагивает, источая при этом уверенность, она никогда ни в чем не сомневается. Иное дело Лора. Иногда кажется — перед тобой тень, настолько она всего боится, даже самой себя.

— Тогда чего же ты спал с этой тенью?

Пол задумчиво посмотрел на остатки сандвича.

— Как говорится, нельзя все время жевать один и тот же кусок мяса. Может, мне просто захотелось разнообразия.

— И что, Лора Скотт все еще в Сейлеме?

— Понятия не имею. Когда я сказал ей, что все кончено, она выглядела страшно подавленной. Не знаю, осталась ли она работать на прежнем месте, да и какое это имеет значение? Говорю же тебе, Джилли никак не могла узнать об этом романе — разве что я как-нибудь во сне произнес имя, которое она услышала. Теперь уже все равно, дело прошлое.

Прошлое — только не для меня; но об этом я не стал говорить Полу. Даже в бессознательном состоянии Джилли произносила это имя. Уж не из-за Лоры ли она погнала свой «порше» к утесу?

Уже через час, крепко вцепившись в руль, я мчался к своей новой цели.

Сейлем, главный город штата Орегон, расположился в самом центре долины Уилламет, на берегу одноименной реки, всего лишь в сорока трех милях к юго-востоку от Портленда. Как-то Джилли, приканчивая третий бокал белого вина, сказала мне, что индейцы называли эти края «Чемекета» — «место отдыха»; Сейлем же, в свою очередь, на иврите означает «шалом» — «мир».

Добравшись до окраины, я свернул с дороги, притормозил на небольшой стоянке и набрал 411, однако в справочной не знали никакой Лоры Скотт. Тогда я попросил дать мне номер местной публичной библиотеки. Через десять минут я разыскал большое бетонное здание, разделяющее Либерти-стрит и Коммершиал-стрит, — оно оказалось совсем недалеко от Уилламетского университета, находившегося в южной части города.

От здания мэрии библиотеку отделял большой двор, а внутри ее было просторно и светло. Пол покрывал ковер бирюзового оттенка, полки отсвечивали оранжевым, и хотя я лично предпочел бы какой-нибудь другой цвет, студентам такая пестрота, видимо, нравилась: возможно, она просто не давала им заснуть над книгой. Пройдя к дежурному, я поинтересовался, работает ли здесь мисс Скотт.

— Она заведует у нас отделом справочной литературы. — Мужчина, отвечавший мне, судя по виду и сильному акценту, был явно из здешних краев. Он ткнул пальцем куда-то направо, и я, поблагодарив его, проследовал в указанном направлении.

И тут я впервые увидел Лору Скотт. Что там сказал Пол? Застенчивая, робкая, чуть ли не тень самой себя… Возможно, он просто ослеп, ибо при виде ее я почувствовал такое сильное желание, что мне даже пришлось облокотиться о полку с книгами по английской истории девятнадцатого века. Даже слишком длинное свободное платье скучно-оливкового цвета не могло скрыть женственность ее форм. Волосы Лоры были сразу нескольких оттенков — темный переходил в каштановый и потом в пепельно-серый; правда, они были скреплены множеством заколок, но все равно нельзя было не заметить, какие они густые и длинные. Теперь меня уже не слишком удивляло то, что Пол потерял голову. Только вот почему он говорил, что она дурна собой? Определенно, в его планы вовсе не входило помогать нашей встрече.

Впрочем, в одном отношении Пол был прав: Лора действительно выглядела как настоящая библиотекарша, особенно с этой своей дурацкой прической. И все равно я никак не мог избавиться от впечатления, что от нее исходит некое сияние. Я снова оперся о полку с книгами. По-моему, я просто схожу с ума. А может, это она нарочно напускает на себя такой вид, чтобы держать мужчин в узде? Так или иначе, Пола она таки соблазнила.

Кстати сказать, меня тоже. На всякий случай я трижды произнес про себя: «Они с Полом предали Джилли», — а потом, дождавшись, пока очередной посетитель — старшеклассник в мятых джинсах — не исчезнет с журналом в руках за полками, я подошел поближе.

— Нынче школьники одеваются так, что хочется снять с них штаны и надавать по заднице. Взять хоть этого малого, с которым вы только что разговаривали, — стоит кашлянуть, и его джинсы окажутся на полу.

Кожа у нее на лице гладкая и молодая. Секунды три Лора простояла, словно меня здесь и не было, — просто смотрела куда-то отсутствующим, бесцветным, как рисовый пудинг, взглядом. Затем она повернулась в мою сторону и, к немалому моему удивлению, откинув голову, расхохоталась. Ее смех взорвал тишину, словно барабанный грохот.

Сидевший у своего столика дежурный библиограф поднял голову и даже слегка приоткрыл рот: по-видимому, до сих пор ничего подобного ему слышать не доводилось. Это был настоящий, неподдельный и чудесный смех.

Я с улыбкой протянул ей руку:

— Добрый день, мисс Скотт, меня зовут Форд Макдугал. У вас в городе я новичок, только что начал преподавать в Уилламетском университете. Политология, главным образом европейские страны, девятнадцатый век. Зашел к вам посмотреть, чем студенты могут поживиться в городской библиотеке. Между прочим, мне нравится это необычное сочетание: оранжевые полки и бирюзовый ковер.

— Добрый день. Доктор Макдугал или мистер Макдугал?

— Простите, конечно, доктор Макдугал, просто не люблю употреблять все эти титулы вне университетских стен.

— Прошу прощения за мой смех, — низким голосом проговорила она. — Вообще-то обычно со мной такого не случается — на самом деле я очень серьезный человек и смеюсь редко.

Откашлявшись, она поправила лацкан пиджака.

— Ладно, буду звать вас Макдугал — этого достаточно? А я Лора Скотт, заведую справочным отделом.

Мы обменялись рукопожатием. Рука у нее на удивление сильная, кисти и пальцы удлиненные, ногти отлично ухожены.

— И давно вы на этом месте?

— Около шести месяцев. Вообще-то я родом из Нью-Йорка, училась в здешнем университете и получила диплом по библиотечному делу. Это моя первая работа, в которой только одно плохо — жалованье. Едва могу позволить себе купить корм для Грабстера — это мой кот, ему уже четыре года. И еще у меня есть Нолан, тоже любитель поесть, только это птица.

Я с восторгом ловлю каждое ее слово. Грабстер и Нолан. Пожалуй, эти имена мне нравятся, но еще больше нравится смотреть на ее губы — полные, со следами алой помады.

В конце концов, мне пришлось незаметно ущипнуть себя. Кажется, я веду себя как подросток.

— Согласен, с деньгами всегда морока. Мне, правда, легче, чем вам: ем я немало, но зато не приходится делиться ни с Грабстером, ни с Ноланом. Университет тоже платит не щедро. Должность у меня профессорская и кабинет с хорошим обзором из окна, но система отопления настолько древняя, что я постоянно боюсь, как бы ее не прорвало.

На сей раз она не засмеялась, но в уголках губ затаилась улыбка. Лора явно находит меня забавным, а именно на это я и рассчитывал, придя сюда с заранее заготовленным текстом. Мне предстояло очаровать эту дамочку и во что бы то ни стало добиться от нее правды, но сейчас единственным моим желанием было сгрести ее в охапку и отправиться с ней вдвоем на Таити.

— Как насчет того, чтобы поужинать сегодня? — Заметив, что она колеблется, я тут же добавил: — Вижу, вы беспокоитесь, как бы я не оказался Джеком Потрошителем, но ведь нам не обязательно куда-то идти, можно остаться здесь. Таким образом, мне не удастся похитить вас и совершить какую-нибудь непристойность, а вы сможете в любой момент вернуться сюда. Я тут заметил у вас на первом этаже кафе «Амадей» — там не слишком плохо кормят, надеюсь…

— И очень напрасно. Если меня заставят съесть в этом чертовом заведении еще хоть один салат, я просто умру, — решительно заявила Лора. Она бросила взгляд набольшие настенные часы и, улыбнувшись мне, кивнула: — В конце этой улицы есть отличное местечко.

Еще час я прогуливался по сейлемской публичной библиотеке, а затем мы двинулись вниз по Либерти-стрит и вскоре оказались в «Май Тхай» — том самом отличном местечке, оказавшемся настолько темным и пыльным, что поначалу мне даже стало слегка не по себе.

Перед тем как выйти из библиотеки, Лора распустила волосы, и мне сразу захотелось потрогать их. По дороге она слегка прижималась ко мне и совсем не напоминала застенчивую простушку. Она вела себя совершенно непринужденно, охотно смеялась моим шуткам, так что в ее обществе я чувствовал себя парнем что надо. Лора рассказала, что в марте ей исполнилось двадцать восемь, она не замужем, живет в доме на четыре семьи прямо у реки, играет в теннис и увлекается верховой ездой, а ее конюшня находится в пяти милях от города.

Со мной у нее явно никаких проблем, да и мне вовсе не хочется ее останавливать. Для себя я придумал увлекательную академическую карьеру, сплетенную из историй, в разное время рассказанных мне друзьями и родственниками, хорошо знакомыми с университетской жизнью. Когда Лора доела сате из цыплят, я понял, что ужин заканчивается — а ведь я приехал сюда вовсе не затем, чтобы пофлиртовать или тем более затеять серьезный роман с этой женщиной.

— Знаете, — непринужденно начал я, глядя на очаровательную библиотекаршу, как кобра на мангусту, — у меня есть родственники в Эджертоне, в часе езды отсюда, прямо на берегу океана.

Лора продолжала жевать, но я сразу почувствовал в ней какую-то перемену. Глаза, до того подернутые поволокой, вдруг сузились, и даже сквозь очки было видно, как изменилось их выражение. Однако комментариев так и не последовало.

— Моего кузена зовут Роб Моррисон, он полицейский, — как ни в чем не бывало продолжал я. — У него свой домик на самом побережье. Выглядываешь в окно — и ощущение такое, будто на лодке покачиваешься. Слышали когда-нибудь об этом городке? Может быть, вы даже знаете там кого-нибудь?

Интересно, скажет она правду или нет?

— Слышала и знаю.

Я едва со стула не свалился от изумления: чего это она так разоткровенничалась с совершенно незнакомым ей человеком? А впрочем, может, именно поэтому: у нее нет оснований не доверять мне.

— И кузена моего знаете?

— Роба Моррисона? Н-нет, что-то не припоминаю.

— Если бы увидели хоть раз, то наверняка бы не забыли — он у нас настоящий атлет, чемпион.

Лора глубоко вздохнула, прижала руки к груди и прикрыла глаза. Теперь никто в целом мире не назвал бы ее обыкновенной скромницей.

— Я знаю там только Джилли и Пола Бартлеттов.

— Мир тесен, — заметил я в надежде, что мой голос звучит по-прежнему ровно. — Мне приходилось встречаться и с этой четой. — Я отправил в рот ложку кокосового супа. — Вы немного моложе Джилли, так что вряд вместе ходили в школу. Где же вы познакомились?

— Это было месяцев пять назад, здесь, в Сейлеме, — она приехала поработать в нашей библиотеке. Мы тогда разговорились: она искала публикации, связанные с бесплодием. Я посоветовала ей воспользоваться Интернетом, но она сказала, что эта техника ей не по зубам. Потом мы встречались довольно регулярно, раз-два в неделю, либо здесь, либо в Эджертоне. А Пола я узнала позже, месяца три назад.

Откинувшись на мягкую спинку стула, я машинально постукивал по столу вилкой. Стало быть, Джилли сказала Лоре, что ничего не понимает в компьютерах? Интересно, зачем ей понадобилась эта ложь — ведь она смолоду настоящий чемпион в этом деле. И при чем тут бесплодие?

— Стало быть, вы с Джилли подруги? — промямлил я наконец.

— Да.

— И еще вы были любовницей Пола Бартлетта, не так ли?

Лора склонила голову кабок, и ее чудесные волосы, стекая пышной волной по левому плечу, едва не попали в тарелку.

— Как вас следует понимать, мистер Макдугал? Неужели Джилли послала вас сюда? Что вообще происходит?

— Извините, мисс Скотт, я вам солгал. Никакой я не поофессор Уилламетского университета, и в библиотеку пришел специально, чтобы познакомиться с вами. Впрочем, меня действительно зовут Форд Макдугал, и я брат Джилли, а сама она лежит в коме в местной больнице.

Лора Скотт вздрогнула и выронила ложку. Лицо ее мертвенно побледнело. На какой-то момент мне даже показалось, что она вот-вот грохнется в обморок, и я даже вскочил было, чтобы поддержать ее, но вовремя остановился. Судя по всему, она вполне владеет собой, а вот я — нет.

Из всего, что я ей только что наговорил, Лора, кажется, услышала только одно.

— Джилли в коме? Что за бред! Этого просто не может быть.

— Ну почему же?

— Потому что я видела ее в Эджертоне во вторник вечером.

Глава 7

Таким болваном я не чувствовал себя с тех самых пор, как в школе преподавательница английской литературы сообщила мне, что «Грозовой перевал» — это название романа Эмилии Бронте, а вовсе не аристократический район Лондона.

Некоторое время я тупо смотрел на Лору и наконец кое-как выговорил:

— Стало быть, во вторник вечером вы виделись с Джилли и Полом?

— Ну да, тогда они устроили нечто вроде вечеринки. Уйти мне пришлось рано, так что я не знаю, что происходило потом.

— И кто еще был на этой вечеринке?

— Только мы трое. Повторяю, я пробыла у них недолго: у меня заболел Грабстер, и ему надо было давать лекарство. Впрочем, какое все это имеет значение? Расскажите лучше о Джилли. Надеюсь, она поправится?

— Сейчас никто не берется сказать, чем все это кончится.

— Но что же все-таки с ней случилось?

— Джилли врезалась на своем «порше» в утес, и машина рухнула в воду. К счастью, мою сестру вытащил оттуда один полицейский. Но еще прежде она говорила мне, что вы предали ее. Не поясните, что она имела в виду?

Лора тряхнула головой, и волосы ее вновь оказались в опасной близости от тарелки.

— Ума не приложу. Стало быть, вы меня искали затем, чтобы выяснить, каким образом я предала вашу сестру? Поверьте, я просто не понимаю, о чем речь. — Внезапно Лора замолкла, а потом проговорила, уставившись в одну точку: — Ерунда какая-то. Ведь Джилли — отличный водитель. Даже в голове не укладывается. На той последней встрече она была в отличном настроении, все время смеялась. Может быть, кто-то подтолкнул ее к этому утесу или то был просто несчастный случай?

Даже мне, профессиональному сыщику, не приходило в голову, что Джилли мог кто-нибудь «помочь». А вот Лора так подумала…

— Все случилось в десяти милях от Эджертона, недалеко от Пересечения с шоссе номер 101, и больше всего похоже на попытку самоубийства.

— Тогда как же она уцелела?

— Говорю вам, полицейский видел катастрофу и ухитрился вытащить Джилли из затонувшей машины. Конечно, это больше похоже на чудо…

Лора медленно привстала и обвела взглядом стол, на котором громоздились тарелки с Таиской едой, а потом, покачав головой, запустила руку в толстый бумажник и, вытащив пятидесятидолларовую купюру, положила ее рядом с супницей.

— Она всегда слишком гоняла на этой своей игрушке, сигналила, распевала во все горло: ей нравилось чувство опасности. Вот только Джилли не из тех, кто кончает самоубийством. Возможно, просто потеряла управление. Мне надо ее видеть, сейчас же; Говорите, она в эджертонской больнице?

— Именно так. — Я поднялся и, прикоснувшись к ней, на мгновение задержал ее руку. — Лора, скажите честно: вы спите с Полом? Или, может быть, раньше?..

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего:

— Разумеется, нет. Даже говорить об этом смешно.

Я поймал себя на том, что все еще держу ее руку и вовсе не хочу отпускать.

— А вот Пол утверждает, что до самого последнего времени был вашим любовником. Может быть, поэтому Джилли говорит, что вы ее предали?

Лора стряхнула мою руку. На какой-то миг мне показалось, что она вот-вот ударит меня, но, кажется, я ошибся.

— Я никогда не спала с Полом. Он лжет. Но зачем это ему? Не понимаю и почему ваша сестра назвала меня предательницей.

— И все-таки что-то заставило Пола солгать.

— Лучше спросите у него сами, а я еду к Джилли.

— Я отвезу вас.

— Не трудитесь, вы и так достаточно поработали.

Даже не верится. Лора здесь, рядом с братом. Я вижу ее совершенно ясно. Но как она осмелилась, продажная тварь? Она что-то говорит Форду — интересно что?

Чувствую, как кожа у меня покрывается пупырышками, а в горле першит от страха, — и все же я ничего не ощущаю. Она ничего не сможет мне сделать.

Лора подходит ближе и начинает повторять мое имя. Мне хочется крикнуть, пригрозить ей, что убью ее, но ничего не получается. О Боже, как она смеет терроризировать меня?! Ей давно пора исчезнуть, превратиться в ненужное, воспоминание! Вот она тянется ко мне рукой — этого я уже не выдержу.

— Смотрите — у нее открыты глаза!

— Так оно чаще всего и бывает, — говорит Форд, — но за этим ничего не следует.

Чувствую у себя на плече ее пальцы — холоднее, чем смерть.

И тогда я кричу.

Я повернулся так круто, что чуть не плюхнулся на пол: сердце заухало в груди, как паровой молот. Мгновенно подскочив к Джилли, я через плечо бросил Лоре:

— Зовите сиделок, живо! И врачи тоже пусть придут. Ну же, шевелитесь, не стойте на месте!

Я приподнял Джилли, прижал ее к груди, а она навалилась на меня всем телом, беспомощно мотая головой и продолжая кричать — этот крик скорее напоминал хриплое мычание. Через какое-то время она, обессилев, замолчала, и тогда я бережно опустил ее на кровать.

— Джилли, только не закрывай глаза. — Я буквально умолял ее. — Смотри на меня и не засыпай, а то можешь совсем не проснуться. Ты слышишь меня?

— Слышу, Форд…

Боже, она заговорила! Голос у нее ломкий, прозрачный, как бумага, его едва слышно.

Я погладил ее по волосам. От радости у меня по щекам текли слезы, и я ничего не мог с собой поделать.

— Слушай, Джилли, — я низко наклонился над ней, — ты пробыла в коме четыре дня, но теперь очнулась, и все будет хорошо. Главное, не закрывай глаза. Мигни мне. Вот так, отлично. Ты видишь меня?

— Да, Форд. Какое счастье, что ты здесь!

С сознанием у нее все в порядке, теперь у меня в этом нет никаких сомнений. Итак, Джилли вернулась, она смотрит на меня прямо и осмысленно: ей хочется быть по эту сторону, и она здесь.

— Ты единственная, кто называет меня Фордом. — Я поцеловал ее.

— А ты никогда и не был для меня Маком. Мне пить хочется.

Я живо наполнил стакан, стоявший на столике у кровати, и поддерживал его, пока она жадно глотала воду. Потом отер ей подбородок. Джилли откашлялась, судорожно сглотнула пару раз и сказала:

— Знаешь, я глазам своим не поверила, когда ты в первый раз появился на пороге. Ты единственный был здесь настоящим, из плоти и крови. До этого я чувствовала себя такой одинокой!

Как ни странно, я даже не удивился, что Джилли так ясно видит меня, слышит каждое мое слово, угадывает выражение лица. Я бы даже ни на секунду не усомнился, если бы она сказала мне, что я ел на завтрак, словно и она сидела за столом и ела то же самое. Я всего лишь тупо повторил:

— Был — настоящий? В отличие от других? Что ты хочешь этим сказать?

— Вот именно. — Она слабо улыбнулась. — Настоящий. Другие — нет. Сюда входили только тени, белые тени, а ты взаправду был здесь. Ты касался моей руки, и я чувствовала твое тепло. Спасибо тебе.

Как видно, со мной что-то случилось после этого взрыва в Тунисе. Парапсихологический контакт с собственной сестрой. Интересно, что сказали бы по этому поводу умники из ФБР?

Из коридора донеслись возбужденные голоса, затем поспешные шаги, и на пороге появились две сиделки и врач. Я чуть не рассмеялся, увидев, как они толкаются в дверях.

У доктора Сэма Коутса совершенно лысый череп и тонкая щеточка усов — такие носили в тридцатые годы. Он заявил, что потребуется провести еще не один анализ, но уже сейчас можно определенно сказать, что никаких серьезных физических или психических последствии эта травма иметь не будет. Говорил доктор спокойно, с профессиональной уверенностью, и было заметно, что он искренне рад случившемуся.

Когда он протянул мне руку, я порывисто встряхнул ее. Потом доктор Коутс, обведя глазами присутствующих, которых к этому времени набралось в палате уже немало, остановил взгляд на Мэгги:

— Что ж, шериф, полагаю, все могут отправляться по домам. Раньше завтрашнего утра миссис Бартлетг не проснется, так что вы имеете право пока отдохнуть.

— А вдруг она вообще не проснется? — Я не на шутку перепутался, увидев, как глаза Джилли закрылись, а голова ее бессильно упала на подушку.

— Не беспокойтесь, теперь все будет в порядке, можете мне поверить, — живо откликнулся Коутс. — Кома — это что-то вроде ночного кошмара: стоит раз от него избавиться, и все проходит бесследно. Сохраняется только память об этом дурном сне.

— Тут вы слегка заблуждаетесь, доктор, — заметила Мэгги. — Кошмары имеют свойство возвращаться.

— Ладно, не будем спорить. — Коутс пожал плечами. — Возможно, я выбрал неточное сравнение.

— Тем не менее, мы должны быть благодарны судьбе, — заключила Мэгги и пожала ему руку. — А вы можете заночевать у меня, ведь уже поздно, — обратилась она к Лоре.

— Спасибо, шериф. Мне надо дать лекарство коту, а с утра — на работу. — Лора подошла к Полу, и на мгновение мне показалось, что она сейчас скажет ему что-то резкое… Однако она лишь насупилась и решительно направилась к двери. Я последовал за ней. Нагнав Лору, я отвел ее к окну.

— Вы сказали, что не спите с Полом. Либо вы талантливая актриса и лгунья одновременно, либо действительно между вами ничего нет.

— Когда надо, я могу быть и актрисой, и лгуньей, но это не тот случай. Повторяю, Мак, с Полом я не сплю. Более того, не представляю, как можно заниматься с ним любовью.

Хотя на этот раз я ей поверил, вопросы все равно оставались.

— А вы все-таки спросите Пола, — неожиданно предложила она.

— Возможно, мне так и придется сделать. — Я неохотно отошел к соседнему окну и посмотрел на затянутое густыми тучами, словно какое-то мертвое небо. Могучая ель рядом со стоянкой покачивала большими пушистыми лапами. Поднимался ветер, и вокруг вмиг сделалось черным-черно.

Лора подошла ко мне. Я физически ощущал ее присутствие, исходящую от нее жизненную энергию. Интересно, как бы она отнеслась, если бы я к ней прикоснулся по-настоящему?

— Спокойной ночи. Мак. Я рада, что все так кончи лось.

Она потрепала меня по щеке и пошла к выходу, минуя редких, находившихся сейчас не при деле людей в белых халатах и припозднившихся посетителей. Словно против воли я двинулся за ней и уже протянул руку, готовясь остановить ее, как вдруг Лора неожиданно сама повернулась ко мне.

— Насколько я поняла со слов шерифа, вы работаете в ФБР. Большая шишка. Мэгги сказала, вы приехали, чтобы помочь местным разобраться с тем, что же все-таки случилось с Джилли той ночью. Теперь можно спросить ее саму. Не теряйте времени, а потом сообщите мне. Заодно подумайте, правду ли я вам сказала про Пола. Между нами, единственный за последний год мужчина, с кем я могла бы провести ночь или хотя бы подумать о такой возможности, — это вы. Спокойной ночи. Грабстер изнемогает без положенных ему таблеток, а Нолан, должно быть, уже разнес свою клетку. И еще: завтра я заеду навестить Джилли.

— Почему Пол не позвонил вам и не сказал, что Джилли попала в аварию?

— Спросите его об этом сами, — не оборачиваясь, бросила Лора, — в конце концов, вы его шурин, а не я.

Я не отрываясь смотрел, как «тойота» Лоры выехала из больничных ворот и скрылась за поворотом, а потом вернулся в палату. Пол сидел у кровати Джилли и держал ее за руку.

— Лучше бы они оставили ее бодрствовать, — сказал он. — А то вид у нее такой, будто она снова впала в кому. Плевать мне на то, что говорит доктор Коутс: по-моему, они тут вообще ни в чем не разбираются. Почему ты не остановил их. Мак?

Я не сразу сообразил, что ему ответить.

— Слушай, Пол, у Джилли жуткая головная боль. Правда, врачи не думали, что она уснет так быстро, но в отличие от тебя я верю Коутсу: беспокоиться не о чем. Насколько я знаю, в три ночи ей должны сделать еще один укол.

— Ах да, — Пол поднял голову, — ты же теперь спец по этой части. Сколько времени ты пробыл в Бетесде? Две недели, три?

— Не важно, — сказал я, хотя точно помнил, что пробыл я там восемнадцать дней и восемь часов. — Оставим это. Джилли очнулась, теперь все будет хорошо. — На лице Пола отразилась такая мучительная надежда, что мне невольно стало жаль его. — Она снова с нами и теперь сама расскажет, что с ней случилось. Все позади.

Казалось, Пол вот-вот заплачет. Ну не мог же я в этот момент расспрашивать его о Лоре — пусть отдохнет, а завтра я его прижму. Мне надо было все разузнать про вечеринку во вторник накануне несчастья.

И вдруг я понял, что сейчас меня это совершенно не занимает. Что там мне наплели Пол и Лора — какое, в конце концов, это имеет значение? Джилли будет жить, и только ради нее я нахожусь здесь.

Мои глаза слипались, но заснуть я не мог: слишком велико было возбуждение. В конце концов, я принялся мерить шагами больничные коридоры, осторожно заглядывая в двери палат.

Когда я вернулся к Джилли, был уже час ночи. Возбуждение по-прежнему не проходило. Я уселся за столик перед окном, вытащил записную книжку и принялся записывать все услышанное за последние два дня, а потом перечитал написанное. Вопросов оказалось гораздо больше, чем ответов.

«Спала или не спала Джилли с другим мужчиной?»

«Кто такая на самом деле Лора Скотт?»

«Джилли пришла в себя. Тогда какого же черта я здесь торчу?»

Джилли проснулась около двух ночи — к этому времени я уже едва соображал, и к тому же от сиденья на больничном стуле, который я притащил из приемной, у меня разболелось сломанное ребро.

— Форд?

Голос Джилли прозвучал как едва уловимый шорох шерстяных нитей, которые рвутся при первом же прикосновении.

— Форд? — повторила она, и мне показалось, что Джилли сама слышит, как слабо звучит ее голос, и старается придать ему крепость.

Я улыбнулся ей; впрочем, не уверен, что Джилли это заметила, ибо в комнате было почти темно, только а дальнем углу горела лампа, абажур которой на всякий случай приспустили. Но я уже успел привыкнуть к этому освещению и ясно видел сестру.

— Привет, малыш. — Я стиснул ей руку, наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Ты здесь так и сидишь?

— Ну да. Полу стало совсем невмоготу, и я отправил его домой. Позвать сиделку?

— Нет. Просто хочется лежать, чувствовать себя живой и верить, что все будет хорошо. Знаешь, голова уже не болит, а вот слабость осталась.

Я налил Джилли воды, а потом провел пальцами по шелковистой коже на ее щеках.

— Мы все время были вместе: Джилли, и когда ты налетела на утес, и когда рухнула в воду. Это так страшно.

Она промолчала и выжидательно посмотрела на меня.

— Я прежде сам попал в госпиталь, помнишь?

Джилли кивнула:

— Да, взрыв в Тунисе.

— Точно. А этот сон, или видение, как ни назови, был таким реальным. Даже больше чем реальным. Я проснулся и вздохнуть не мог. Единственное, чего я не пойму до сих пор, — как все это получилось и каким образом стало известно мне. Может, ты тогда думала о нас?

Джилли отрицательно покачала головой.

— Ты ведь уже спрашивал об этом — я хорошо слышала все твои слова. Веришь?

— Разумеется, верю. Как не верить, если я и в «порше» с тобой был.

— Как-то все перепуталось. Форд.

— Скажи мне правду, ты думала тогда о Лоре?

Мне вдруг показалось, что Джилли теряет сознание: она мертвенно побледнела, дыхание ее участилось.

— Она была с тобой — я видела ее так же ясно, как и тебя. Сначала был только ты один, а потом — Лора. Я начала кричать…

— …И вышла из комы. — Я пристально посмотрел на нее. — Ты увидела Лору, тебе сделалось страшно, и ты очнулась. Стало быть, это она помогла тебе вернуться.

Джилли надолго замолчала, затем проговорила едва слышно:

— Мне тогда захотелось убежать. Я просто не могла поверить, что она все еще здесь. Что вы тут делали?

Я должен был сказать правду, но не знал, в чем она состоит. Надо, по крайней мере, хотя бы попытаться это выяснить.

— Вчера я спал у тебя в палате.

— Знаю.

— Внезапно я проснулся от звука твоего голоса: ты говорила, что Лора предала тебя. За ужином я спросил Пола про Лору, сказал, что услышал это имя от тебя. Он, хотя и не сразу, признался, что есть такая женщина и что у них была связь, но он оборвал ее. Потом Пол сказал, что это вообще не имеет значения, тем более что, как он считает, ты ничего не знала, но я-то не сомневался, что имя тебе известно. Мне захотелось посмотреть на эту женщину, и я поехал в Сейлем.

Джилли снова начала задыхаться.

— Ты должен верить мне. Форд, — хрипло произнесла она. — Держись от этой женщины подальше — она очень опасна.

Не мог же я сказать ей, что в жизни не видел женщины, которая была бы менее опасна, чем Лора Скотт.

— Она спала с Полом?

Джилли покачала головой. Что это могло значить: да, нет, не знаю? Так или иначе, она страшно измучена и подавлена. Лучше сейчас не говорить на эту тему. Я погладил Джилли по руке и поправил легкое одеяло.

— Ты устала, сейчас позову сиделку.

С минуту я смотрел на Джилли — она прямо на глазах впадала в дрему. С сиделкой можно подождать, и мои вопросы тоже подождут. Сейчас ей нужно только одно — сон.

Скрипнула дверь — на пороге стояла старшая сестра Химмел.

— Все в порядке, я не собираюсь будить ее. Ведь именно об этом вы хотели меня попросить?

Химмел кивнула, и я отступил в сторону, пропуская ее. Эта сестра мне нравилась — невысокая, крепко сбитая, она была явно расположена ко мне, подобно Мидж, наверняка не отказала бы в банке пива.

— Ваша сестра спит, мистер Макдугал. — Химмел подтянула одеяло до самого подбородка Джилли. — Скоро она встанет с постели и начнет разгуливать, как ни в чем не бывало. А теперь отправляйтесь домой и тоже поспите. — Она улыбнулась.

В общем-то, сестра Химмел права: если я снова свалюсь, моим друзьям это явно не понравится.

Через двадцать минут я уже подъезжал к дому Джилли. Войдя и быстро раздевшись, я сразу же провалился в сон.

Мне снилось, что я работаю официантом в ночном клубе: через локоть у меня перекинута салфетка, в руках поднос с напитками. Я не помню, кто их заказал, и иду через огромный зал, выискивая глазами нужного клиента, но мои усилия ни к чему не приводят, и я постепенно начинаю выходить из себя. В зале десятки столиков, все круглые, и за каждым сидят по несколько человек. Джилли, переходя от столика к столику, отбивает чечетку. Танцует она как настоящий профессионал, и люди свистят, хлопают в ладоши. Из одежды на ней только черные туфли, больше ничего. Следом бежит мужчина, чьего лица я не могу разглядеть; в руках у него просторный плащ, он протягивает его Джилли…

Когда я проснулся около девяти утра, то понял, что давно уже так крепко не спал — с самого Туниса. Сегодня я впервые со времени всей этой истории почувствовал себя почти здоровым. Потянувшись, я размял мышцы и, бреясь, улыбнулся себе. Надеюсь, теперь мое лицо уже не похоже на овсянку.

— Есть кто дома?

Ответа на мой вопрос не последовало — наверняка Пол уже поехал к Джилли. Что ж, поговорить можно и там.

Через полчаса я был в больнице.

Глава 8

Еще не успев добраться до третьего этажа, я услышал голос Мэгти Шеффилд:

— Послушай, Каттер, кто-то ударил Чарли Дака по голове, и тот скончался у дома доктора Ламберта.

— Значит, никаких предположений? Вообще ничего?

— Нет. Просто свинство убивать старика, который и мухи не обидит, да еще где — у нас, в Эджертоне! Не уверена, что здесь вообще когда-либо убивали, и, тем не менее, факт остается фактом: Чарли Дак мертв, его дом ограблен.

Войдя в приемную, я увидел, что шериф беседует с неизвестным мне молодым человеком примерно моих лет. Ростом он, правда, не вышел, зато был наделен медвежьей силой и имел повадки и взгляд громилы. Мне он сразу не понравился.

— Каттер Тарчер, — представился молодой человек. — А вы, должно быть, брат Джилли?

— Да. Мое имя — Форд Макдугал. Как я понимаю, вы брат Кэл?

— Вы с ней знакомы? Ах да, я и забыл. Встречались у Пола, верно? Так как, ждать вас вечером? Сегодня день рождения мисс Джеральдины, мы всегда его отмечаем. Родители решили ничего не отменять, несмотря на смерть старого Чарли.

— Это не просто смерть, это убийство, Каттер, — напомнила Мэгги.

— Прошу меня простить, я совсем забыл о вашей вечеринке. После того как Джилли наконец очнулась, я ни о чем другом думать не могу.

Со своими засаленными черными волосами и густой бородой Катгер Тарчер выглядел впечатляюще — вероятно, женщины чувствовали исходящую от него опасность и летели на нее, как мотылек на свечу. Кэл говорила, что Каттер позволяет своим девушкам садиться за руль, чтобы они чувствовали себя поувереннее. Неглупо придумано.

Неожиданно я вспомнил, что Джилли тоже не любит этого типа.

— Ваша сестра неплохо себя чувствует, — небрежно бросил Каттер. — Я к ней заходил только что. Это поразительно.

Я повернулся к Мэгги:

— Не приглашали людей из криминалистической лаборатории Портленда? Они классно знают свое дело, а Тед Леппра вообще один из лучших судмедэкспертов на всем западном побережье.

Мэгги отрицательно покачала головой:

— В этом нет никакой необходимости — все и так ясно. Чарли получил сильный удар по голове, и в результате — перелом основания черепа и кровоизлияние в мозг, от которого он умер. Наверное, ребята из Портленда сформулировали бы это более научно, но суть дела от этого не меняется. Бедный Чарли. — Она вздохнула. — Должно быть, завтра в церкви местной лиги весь городок соберется.

— В церкви лиги?

— Ну как же, в нее входит каждый житель Эджертона. Лига решила, что церковь у нее будет одна, а там пусть каждый молится на свой лад. На похоронах отправляют межконфессиональный обряд: будут представители всех религиозных общин, а поскольку старый Чарли считался агностиком, всем выделяется одинаковое время. Приходите, Мак, всех наших там увидите. А может, вы уже возвращаетесь в Вашингтон? Джилли поправилась, и вас здесь больше ничто не держит, верно? Между прочим, она рассказала вам о том, что произошло во вторник ночью? Это похоже на ваш сон?

— Я только собираюсь потолковать с ней об этом. — И чего это Мэгги пришло в голову говорить о таких вещах при постороннем? Впрочем, какая разница, пусть думает, что у меня глюки. К тому же надо отдать должное Тарчеру, он вел себя пристойно, по крайней мере, пока.

— Надеюсь, вам Джилли все выложит. — Мэгги как-то странно посмотрела на меня. — Утром она утверждала, что ничего не помнит, и все же, когда я заметила, что Робу Моррисону показалось, будто она нарочно врезалась в утес, Джилли явно была потрясена. После этого она не сказала ни слова. Я даже стала беспокоиться, как бы она опять чего с собой не сделала…

Каттер поочередно посмотрел на нас с Мэгги и, не слишком вежливо попрощавшись, удалился.

— Послушайте, Мэгги, — сказал я, — вы были в тот вторник на вечеринке у Пола и Джилли?

— Нет. Что за вечеринка?

— Лора Скотт сказала мне, что они пригласили много людей. Сама-то она должна была почти сразу уехать, так что не знает, кто именно присутствовал.

Я и сам не понимал, зачем задал подобный вопрос — ведь все это уже не имело никакого значения. Джилли здорова, и я теперь могу обо всем узнать от нее самой.

Я подумал о Лоре. Определенно, меня все еще тянуло к ней. Нет, с возвращением в Вашингтон я, пожалуй, повременю. Сегодня вечером вечеринка у Тарчеров, там может быть интересно.

— Мак, еще кое-что насчет убийства Чарли Дака. Мне все это очень не нравится, просто не хотелось говорить лишнее при Каттере.

— Что-нибудь разузнали?

— Да, только пока не понимаю, что с этим делать. Значит, так. Кто-то убил Чарли, обшарил его дом. Я велела одному из своих парней снять отпечатки пальцев, потом сама обнюхала там каждый сантиметр. Ничего, ну абсолютно ничего — даже орудия убийства преступник не оставил. — Мэгги судорожно вздохнула. — Но зато есть кое-что. Док Ламберт говорит, что буквально за мгновение до смерти к Чарли вернулось сознание.

Не знаю почему, но у меня вдруг начало бешено колотиться сердце. Однако я не подал виду и терпеливо ждал продолжения.

— Док говорит, что Чарли что-то бессвязно забормотал, но он разобрал только одну фразу: «Слишком много, все, конец, они достали меня». Потом Чарли умер. Что бы это могло значить?

— Вызывайте ребят из Портленда, немедленно. Пусть произведут вскрытие.

— Но зачем?

— А затем, что у меня есть предчувствие. Это было не просто убийство. Чарли Дак хотел поговорить с вами и со мной тоже. Жаль, что он не сделал этого вчера. Кстати, чем занимался этот Чарли Дак?

— Он был полицейским в Чикаго, но вот уже больше пятнадцати лет как на пенсии.

Я снова ощутил непривычные удары сердца.

— Смотрите, Мэгги, Джилли врезается на машине в утес. Кто-то убивает отставного полицейского. Может, одно к другому не имеет никакого отношения, но у меня такое чувство, что эти вещи связаны.

— Если да, то как — вот в чем вопрос.

— Мэгги, звоните в Портленд немедленно и вызывайте Теда Леппру. Немедленно.

Все-таки что происходит в этом городе?

Джилли лежала в палате одна и читала. Когда я подошел к ней, она с улыбкой отложила газету.

— Привет! Я снова выгляжу как человек, ты не находишь? Пришел попрощаться?

— Нет, поговорить.

Джилли как-то странно застыла, словно вдруг перестала видеть меня. Она явно не хотела разговаривать. Но почему?

— Джилли, сестра, мы с тобой всю жизнь вместе, и я люблю тебя. Если ты задумала совершить самоубийство, то скажи хотя бы, что толкнуло тебя на это. Я постараюсь помочь, сделаю все возможное. Только, пожалуйста, не молчи. — Я слишком хорошо знал Джилли, чтобы не понять ответ по ее глазам. — Только не говори мне, как Мэгги, что ничего не помнишь. Скажи правду: ты собиралась покончить с собой?

— Да что ты. Форд, как такая глупость могла прийти тебе в голову? Просто не справилась с машиной, ехала слишком быстро, вот и не вписалась в поворот.

— Роб Моррисон утверждает, что прямо перед утесом ты увеличила скорость.

— Он заблуждается. Я не смогла вывернуть руль. Впрочем, может быть, при ударе я и нажала на газ… Слава Богу, теперь все позади, так что не думай об этом и возвращайся домой: тебе самому надо подлечиться. Возьми неделю отпуска и отправляйся на озеро Тахо порыбачить — ты ведь любишь это дело.

— Хорошо, я подумаю.

— Возможно, мы не увидимся до твоего отъезда. Береги себя, а на Рождество ты, я и Кевин встретимся у Гвен во Флориде.

Это наша давняя традиция: жаль, в прошлом году мы ее нарушили, собрались только в феврале.

Я наклонился и крепко прижал Джилли к груди.

— Я люблю тебя, родная.

— И я люблю тебя, Форд. Не волнуйся за меня, ради Бога. И не забудь позвонить Кевину и Гвен — скажи им, что все в порядке.

Дом Тарчеров стоял в тупике, в самом конце Бруклин-Хайтс-авеню, он возвышался над еще тремя-четырьмя строениями, разделенными небольшими сосновыми рощицами. Это был настоящий особняк в викторианском стиле — казалось, его перенесли сюда прямо из Сан-Франциско. В окраске преобладал кремовый цвет, на котором выделялось еще несколько оттенков, особенно заметных на подоконниках, дверных проемах, балконных перилах, арках, карнизах и иных причудливых украшениях, которых я и названий-то не знаю. В общем, впечатление было такое, будто перед тобой гигантский торт, из тех, что пекут ко дню рождения: без сомнения, здесь жили люди с деньгами и развитым воображением.

Гостей встречали четверо молодых людей, облаченных в красные рубашки и черные брюки. К тому времени, когда подъехали мы с Полом, по обе стороны улицы уже было припарковано добрых десятка три автомобилей — похоже, сегодня сюда собрался весь городок.

Джилли тоже хотела приехать: пусть все видят, что, хотя «порше» все еще покоится на дне океана, владелица его в отличной форме; она даже сказала мне, что уже связалась с соответствующей службой и ей обещали посмотреть, можно ли извлечь машину на свет Божий. Я не возражал, но посоветовал ей сначала проверить, способна ли она одолеть без посторонней помощи расстояние от палаты до дальнего конца коридора. Джилли сделала восемь шагов и вынуждена была прислониться к стене. В итоге, хотя, судя по результатам анализов, которыми с самого утра был занят доктор Коутс, она действительно быстро поправлялась, мы оба решили, что пока ей не стоит рисковать.

— Что это за люди. Пол? — спросил я, когда, оставив машину прямо у входа в дом, мы двинулись к двери.

— Хозяина зовут Алоизиус; только не спрашивай, почему ему дали такое необыкновенное имя. Живет он здесь уже тридцать лет и богат до неприличия. Не удивлюсь, если окажется, что ему принадлежит добрая половина штата — все у него в долгу, и исключений почти нет. Без его согласия в городе и собака не залает. Мэр, мисс Джеральдина, у него на побегушках, и она сделает все, что он пожелает. Это относится почти к любому из нас.

— Стало быть, чтобы вернуться сюда из Филадельфии, тебе предварительно пришлось заручиться его согласием?

— Точнее сказать, он помог мне вернуться, — сдержанно ответил Пол, — и это ни для кого не секрет. Он вложил деньги в мой исследовательский проект и продал нам с Джилли дом, в котором мы сейчас живем.

— Все ясно.

Стало быть, вот каким образом они с Джилли держатся на плаву. Впрочем, роскошный «порше» и красивый дом уже свидетельствовали о том, что хозяева далеко не бедствуют.

— Выходит, источник твоего эликсира молодости бьет именно в этом месте?

— Почти угадал. — Пол потянул за ручку двери. — О Боже, Мак, я так рад, что причина всего лишь в машине, точнее, в том, что Джилли, оказывается, просто не справилась с управлением. Если бы это действительно была попытка самоубийства, я сейчас просто не знал бы, что делать.

— Представь, я тоже.

Тут к нам подскочил проворный молодой человек, протянул Полу большой розовый купон и повел его «форд» на стоянку.

— Ничего себе домик, а?

— Не то слово. — Я двинулся вверх по широким ступеням.

Изнутри лился яркий свет, и раздавались приглушенные звуки музыки. В огромном вестибюле я на мгновение остановился, вдыхая удивительные запахи, которыми был насыщен этот дом, — аромат цветов, мха, древесной листвы.

Повернувшись, я увидел приближавшегося ко мне высокого мужчину с ястребиным носом. Несомненно, это был сам хозяин Алоизиус Тарчер, патриарх Эджертона. На вид ему около шестидесяти, волосы густые, с проседью. Он производил впечатление сильного, уверенного в себе человека — в общем, мужчина на все сто. Рядом с Алоизиусом стоял его сын Каттер — толстошеий и темноволосый; на этот раз он еще больше походил на отъявленного головореза и этим составлял полную противоположность отцу. Похоже, побрился он совсем недавно, но на щеках его уже снова начала проступать щетина.

Алоизиус прищелкнул пальцами и исподлобья посмотрел на меня:

— Форд Макдугал?

Голос у Тарчера-старшего был звучен и крепок, как отборное пшеничное виски из Кентукки.

— Да, сэр.

Мы обменялись рукопожатием. У Алоизиуса были руки художника: узкие кисти, нервные длинные пальцы, мягкие ладони.

— Вы с Джилли совсем не похожи друга на друга, — заметил он, сверля меня взглядом.

Опасный человек. Куда опаснее своего громилы сына.

— Наверное, вы правы.

— Впрочем, вы оба производите вполне приятное впечатление, и цвет кожи у вас одинаковый. Вы знакомы с моим сыном?

Я улыбнулся и протянул Каттеру руку, ожидая, что он начнет проверять мою силу. Так и есть. Мне удалось немного вывернуть ладонь, чтобы рычаг был побольше. Я посмотрел прямо в его глаза и безжалостно смял его пальцы. Заметив, что рот Каттера скривился, я отпустил его руку. По-моему, только Пол уловил эту игру; сам же Каттер, потирая ладонь, не сводил с меня напряженного взгляда, словно пытался сообразить, как же половчее со мной справиться. Ну вот, опять я нажил себе врага. Впрочем, это меня совершенно не волновало. Иное дело — узнать, о чем он сейчас думает. Давненько не встречал человека, который бы столь определенно походил на социопсихолога.

Наконец я отвернулся и тут же услышал голос Алоизиуса Тарчера:

— Ну, Пол, раз Джилли поправилась, вы можете возвращаться к работе. Вам, как я понимаю, пришлось нелегко, но сейчас все в порядке, не так ли?

— Почти, — откликнулся Пол. — Джилли тоже собиралась сюда, но ей еще трудно ходить. Она просила меня передать всем, что попала в аварию совершенно случайно, просто не справилась с управлением. Клянется, что отныне не будет ездить быстрее ста миль в час, особенно на поворотах, и шлет вам поклон.

— Спасибо. — Тарчер-старший взял у проходящего официанта бокалы с шампанским и протянул два из них нам с Полом: — За будущее. Пусть наш проект превзойдет самые смелые ожидания.

— Прекрасный тост, — подхватил Пол. Мы с Каттером промолчали, просто пригубили шампанское. Мерзкий напиток, скажу я вам, никогда его не любил. Отчего-то мне вспомнился светлый «Будвайзер», принесенный Мидж в госпиталь. Я поставил бокал на поднос. Хозяин вечеринки слегка насупился, но я предпочел этого не заметить.

— До чего жуткая эта история с Чарли Даком, верно? — первым заговорил Пол. — Никогда бы не подумал, что такое может случиться в нашем городе.

— Да, ужасно, — тут же откликнулся Алоизиус. — Все только об этом и говорят. Кто мог быть убийцей и чем ему досадил бедняга Чарли…

— Просто старик всегда был слишком любопытен, — буркнул Катnер, — постоянно совал свой длинный нос в чужие дела.

— Думаю, это кто-нибудь из заезжих, — пригладил висок Алоизиус. — Просто зашел в первый попавшийся дом и прикончил хозяина. Из наших никто бы и волоса на его голове не тронул.

— Не так-то много их у него оставалось, этих волос, — вздохнул Пол, но Татчер глядел куда-то мимо него, напряженно улыбаясь.

Я обернулся и увидел Роба Моррисона — одетый во все черное, он походил на рокера из южной Калифорнии. Рядом с ним стояла Мэгги Шеффилд. Я впервые видел ее не в форме, и выглядела она, скажем прямо, нестандартно. Красное платье на женщине, у которой не так уж много чего есть спереди и сзади, — это нечто. На голове ее красовалась целая Пизанская башня, а на ногах — туфли со шпильками высотой как минимум в три дюйма. Я почувствовал сильнейшее искушение подойти к ней, укусить за мочку уха и затем чинно удалиться, но мой порыв остыл сразу же, едва только я увидел, как Роб Моррисон по-хозяйски кладет ладонь на ее обнаженную спину.

— Привет, Мак. Костюм на вас просто отличный. Я в очередной раз повернулся — за спиной у меня стояла Кэл Тарчер; в юбке до полу и черной шелковой блузе с высоким воротником и длинными рукавами, она больше смахивала на старуху сплетницу. Впрочем, надо признать, что одеяние было ей очень к лицу. Гладко зачесанные назад волосы подхвачены на затылке черной лентой, глаза спрятаны за очками в черной оправе — ни дать ни взять монахиня в мирском облачении.

— Привет. — Я никак не мог понять, что успело случиться с юной женщиной, с которой я перекинулся парой коротких фраз рядом с домом Пола и Джилли, — тогда она была не в пример надменна и холодна как лед, а сейчас выглядела всего лишь безвкусно одетой святошей.

— Я заметила, как вы смотрели на Мэгги. Сегодня она словно настоящая красавица, верно?

— Пожалуй. Не люблю женщин в форме и надеюсь, вы тоже когда-нибудь от своей избавитесь. Почему бы вам не одеться в красное?

На секунду на ее лице появилась уже знакомая мне надменная улыбка.

— Вы еще не успели познакомиться с мамой?

— Как видите, нет. Она и есть основательница лиги?

— Точно. — Кэл явно была довольна, что я ничего не забыл. — Слава Богу, Джилли оправилась. Я собиралась заглянуть к ней сегодня, но мама меня совершенно загоняла с этим приемом; вы и представить себе не можете, сколько всего понадобилось сделать. Но кто же мог убить Чарли Дака?

Вопрос прозвучал для меня совершенно неожиданно.

— Понятия не имею.

— Вы голодны?

— Как зверь. Да, вот еще что: я хотел спросить у вас, вы, случайно, не слышали, не изменял ли Пол Джилли?

Тут я заметил, что ее глаза за стеклами очков расширились, Действительно, не лучшая тема для разговора на светском рауте. Или, может. Кэл удивлена, что мне уже все известно? Так или иначе, я решил не продолжать дальше эту опасную тему. С Джилли все в порядке, да к тому же измена не преступление, и вообще никаких преступлений здесь никто не совершает, если не считать загадочного убийства Чарли Дака.

— Пол любит Джилли, — помолчав немного, сказала Кэл. — Ему и в голову не придет подумать о другой женщине. К тому же он слишком тощий. Правда, это не мешает ему любить секс, по крайней мере, так говорила Джилли.

— Вот как? Тогда мне остается только надеяться, что вы к ней не ревнуете, не правда ли, Кэл?

Глава 9

Но Кэл и глазом не моргнула. Ответ ее был спокойным и равнодушным:

— Ничуть, если это вам интересно. Я люблю Джилли: она всегда такая веселая, постоянно поет. Пива не желаете?

Какое-то время я, выжидая, смотрел на нее, и в этом соревновании взглядов явно проиграл. После этого мне ничего не оставалось, как только согласно кивнуть.

— Ну, тогда пошли на кухню. Мы с Каттером держим там наши запасы, прямо за отцовскими банками с манговым соком. Мама терпеть не может манго, так что нам нечего опасаться. К тому же пиво она вообще не одобряет, считает плебейским напитком.

Следуя за Кэл, я миновал по меньшей мере с полсотни гостей разного возраста, одетых с иголочки и наслаждавшихся жизнью, сосредоточенно поглощая самые разнообразные яства, которыми был уставлен большой, по меньшей мере в двадцать футов длиной, стол, — от устриц невероятных размеров до холодной копченой рыбы с дольками лимона и паштета с сушеными помидорами.

Кухня в этом доме представляла собой нечто вроде командного пункта. Кэл не останавливаясь прошла мимо официантов прямо к холодильнику, открыла его и через некоторое время повернулась ко мне, держа в руках две банки с пивом.

— Каттер уже успел пошуровать здесь. Это последние. Но ничего страшного, в гараже еще упаковка имеется, так что смерть от жажды нам не грозит.

— Вот и отлично. — Я молча чокнулся с Кэл и сделал большой глоток.

— Никак не могу угадать, сколько лет Каттеру?

— Двадцать восемь, он всего на два года старше меня. Я знаю, что выгляжу на восемнадцать, но на самом деле мне двадцать шесть. Готова держать пари, вам очень любопытно, отчего мы оба все еще живем с родителями.

— Угадали. Просто я не настолько бестактен, чтобы задавать подобные вопросы.

— Однако у вас хватило нахальства спросить, не ревную ли я к Джилли. С чего бы это?

— Ну так, слышал кое-что. И почему вы с Каттером живете с родителями?

Кэл рассмеялась, сделала еще один глоток, а потом провела меня в небольшую комнатку, примыкавшую к кухне и напоминавшую библиотеку. Здесь было на удивление пусто и темно.

Кэл закрыла дверь и зажгла настольную лампу, а потом, поставив банку с пивом на стол, повернулась ко мне:

— Если это Джилливам сказала, то она ошибается — я действительно не ревную к ней. На самом деле мне хотелось бы ее нарисовать, но она постоянно находит всякие отговорки.

— Я слышал, что вы художница. И что вы любите рисовать больше всего?

— Обычно пейзажи, иногда портреты. У Джилли поразительный овал лица — о глазах уж я не говорю: в них она вся. Между прочим, то же самое могу сказать и о вас, Мак. У вас чудесные глаза — то темные, то пронзительно-голубые, они выдают в вас романтика.

— Эй, полегче, а то как бы мне пиво не пролить!

Кэл покачала головой и чересчур ослепительно улыбнулась — никогда не видел такой фальшивой улыбки.

— Ну а как ваше самочувствие? Выглядите вы куда лучше, чем вчера.

Я неопределенно хмыкнул.

— Каттер живет здесь, потому что так хочется отцу. Наш родитель собирается передать ему дело и учит всему, что знает сам. В свое время он буквально впихнул брата в Калифорнийский университет. За четыре года Каттер получил сначала диплом, а потом и степень бакалавра по бизнесу. Честно говоря, мне кажется, на самом деле отец невысоко ставит его способности: без поводыря Каттеру самостоятельно и шага не сделать. Ну, там видно будет. Впрочем, Каттер считает, что отец намерен опекать его вечно.

— Поэтому он хочет выйти из дела?

— Совсем наоборот, спит и видит, как бы сделаться главным, только боюсь, он ростом не вышел. Ему бы каблуки сантиметров двадцать, что ли… Да и то не спасут. Уважают высоких, вроде отца или вас. К тому же Каттер слишком смуглый и похож на гангстера.

— Ну а сам Каттер что думает по этому поводу? — Логика Кэл меня позабавила.

— Он действительно заказал себе туфли с высокими каблуками, которые выискал в каталоге. Насколько я понимаю, только их и носит. И все равно выглядит как горилла. Тут уж ничего не поделаешь.

— Что-то вы не на шутку разговорились, мисс Тарчер. Скажите-ка лучше: Кэл — это уменьшительное от какого имени?

— Вряд ли оно вам понравится. — Она подошла и положила ладони мне на грудь. — Калиста. А вот вы мне нравитесь, Мак.

Я мягко отвел ее руки.

— Ну почему же, вполне нормальное имя. Хотя Кэл звучит естественнее. Мне кажется, вас немало забавляет то, как вы представляетесь людям и как они воспринимают вашу игру. Не пытайтесь отрицать это. Вот вчера вы были настоящей. Когда я провожал вас до машины, вы на мгновение забылись и разом сделались надменной, уверенной в себе. У меня такое ощущение, что вы смеетесь над здешней публикой, считаете ее пустой и глупой. Возможно, вы таки ревнуете к Джилли, а возможно, она ревнует к вам. Ну что теперь скажете?

— В вас проснулся фэбээровец. — В ее голосе звучала усмешка.

— Вот и не угадали.

— Кто знает. Вы чем там занимаетесь, аналитической работой?

— Отнюдь. Я служу в группе по борьбе с терроризмом. Учитывая, что Джилли очень красива, с чего бы ей ревновать к вам?

Кэл снова покачала головой, и мне стало ясно, что ей надоела эта игра.

— Не шевелитесь, — вдруг сказала она. — Мне хочется сделать набросок.

От удивления у меня даже язык к гортани прилип. Воспользовавшись моим замешательством, Кэл выбежала из комнаты, оставив меня наедине с двумя опустевшими банками из-под пива.

Через пару минут она вернулась, держа в руках большой лист ватмана и угольно-черный карандаш.

— Пожалуйста, не двигайтесь. — Она быстро прошла к столу.

Я смотрел, как она разворачивает непослушный лист, раскладывает его на коленях. Теперь передо мной сидел совсем другой человек: сварливая старушенция куда-то исчезла, на ее месте появилась энергичная, поглощенная своим делом женщина. Я попробовал пошевелить рукой, но она тут же воспротивилась:

— Просила ведь, сидите спокойно.

— Простите, мне еще никогда в жизни не приходилось позировать. Надеюсь, разговаривать все-таки можно?

— Разговаривать — да, двигаться — нет. — Она, не глядя на меня, водила карандашом по бумаге.

— Почему вы так одеваетесь?

— Заткнитесь хотя бы на пару минут.

— Вы же сами позволили мне разговаривать. Ваш вчерашний костюм — это какой-то ужас. К чему все это, Кэл? От кого вы прячетесь?

— Я хочу, чтобы мужчины ценили меня за мой ум.

Тут уж я не удержался от смеха.

— Как думаете, Мэгги действительно спит с Робом Моррисоном? — Я старался выбирать вопросы попроще.

Кэл поджала губы и внимательно посмотрела на меня. Карандаш застыл у нее в руке.

— Роб так красив, что может спать с кем угодно. Чем Мэгги хуже остальных? — Она опять заработала грифелем, теперь движения ее были увереннее, быстрее, ритмичнее. Словно привычным сексом занимается, подумалось мне.

Внезапно Кэл остановилась. Карандаш снова завис над бумагой, и какое-то мгновение она сидела неподвижно. Грудь ее тяжело вздымалась, руки дрожали, губы слегка приоткрылись.

— Готово? — спросил я, не отводя глаз от ее пальцев. Кэл ничего не ответила, просто рывком отложила карандаш, свернула бумагу и выключила лампу.

— Мак, — хрипло выговорила она и вдруг накинулась на меня.

Сначала я пытался оттолкнуть ее, но уже по прошествии нескольких секунд почувствовал, как неудержимо нарастает желание, и вынужден был сдаться. Она, как безумная, целовала меня, водила рукой по груди, потом двинулась вниз, расстегнула молнию на брюках и запустила пальцы под трусы. Я чуть сразу же не кончил — мне даже сделалось не по себе. Слишком давно у меня никого не было, и теперь я вел себя как неопытный мальчишка. Я задрал на ней юбку, рванул пуговицы блузки — она этого даже не заметила.

Толкнув меня на ковер, Кэл оседлала мои чресла и выпрямилась. Я четко видел ее профиль, откинутую назад голову, шею, гладкую и белую, а еще ощущал дыхание — тяжелое и прерывистое, как у приближающегося к финишу бегуна.

— Кэл, — с трудом выговорил я, — у меня нет презерватива.

— Забудь, я обо всем позаботилась.

В следующий момент она стянула с себя трусы, раздвинула ноги и предприняла решительную попытку впустить меня в себя. Я ощущал каждый миллиметр ее тела и лишь постанывал, мучительно стараясь не кончить слишком быстро. Нет, рычал я, нет. Когда мне наконец удалось высвободиться, она едва не опрокинулась на спину.

Кэл подняла руку, сняла очки и отшвырнула их в сторону.

— В чем дело, не понимаю, — беззащитно глядя на меня, пробормотала она.

— А тебе и не надо ничего понимать, — прохрипел я и засунул язык ей в промежность.

Остается только гадать, почему на ее крики не сбежался весь дом. В конце концов, мне пришлось извернуться и прикрыть ей рот ладонью. Я ощущал пальцами ее горячее дыхание, вырывающееся откуда-то из глубин ее обезумевшего тела. Когда она, наконец, полностью изнемогла, я грубо и решительно взял ее. Не могу сказать, что соитие продолжалось долго, зато оно было просто непередаваемым по своему напряжению.

Обычно в таких случаях мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, но на сей раз я к этому даже не стремился. Мне не хотелось думать о последствиях и достаточно было просто свободного парения, расслабленности, забвения. Наконец, по прошествии некоторого времени, Кэл пошевелилась, а вслед за ней и я. Сев, она принялась рассматривать меня.

— Не может быть, ты сосешь, — вдруг сказала она. Во мне все еще сохранялся ее вкус, улетучивающийся возбуждающий запах темных обещаний и неизбывного порока. Я почувствовал, как во мне снова нарастает желание. Я приподнялся на локте и поцеловал ее в губы. Раз, другой, третий… Лениво целуя ее, я спросил:

— Неужели живопись так возбуждает?

— Когда как. — Она отвечала на мои поцелуи, одновременно ощупывая пальцами скулы, поглаживая волосы, словно опять готовилась взять в руки карандаш и бумагу. — Но тут случай особый. Я наметила линию губ, потом скулы, и вдруг на меня накатило. — Кэл глубоко вздохнула и свернулась рядом калачиком. — Это было чудесно, Мак. Давай попробуем снова.

На сей раз все кончилось так же быстро, разве что я стал поопытнее и с самого начала зажал ей рот ладонью. Ее вкус, ее запах теперь останутся со мной надолго. Кроме того, я выяснил две важные вещи насчет Кэл Тарчер: она по-настоящему занимается любовью и у нее длинные ноги, которые так удобно обхватывают шею.

Как оказалось, ей нравилось молчать, и это было мне только на руку, поскольку я понятия не имел, о чем с ней говорить дальше.

Кэл еще раз поцеловала меня, потрепала по щеке, а потом, быстро одевшись и нацепив на нос очки, первой вышла из комнаты.

— Не забудь привести себя в порядок, — бросила она напоследок.

Ладно, мне торопиться некуда. Я допил остатки уже ставшего теплым пива и бросил банку в мусорную корзину, стоявшую у стола, а затем, одевшись, вышел в коридор и отыскал туалет. Там я несколько задержался, дожидаясь, пока с лица не исчезнет выражение, выдающее человека, только что занимавшегося любовью. Сделать это было не так-то легко, уж слишком по-настоящему все получилось.

Настолько по-настоящему, что, окажись Кэл в этот момент рядом, я бы снова оседлал ее.

В конце концов? мне все же удалось кое-как принять подобающий вид. Я вернулся в огромную гостиную, и первой, с кем я столкнулся, оказалась Мэгги Шеффилд. Сдвинув брови, она внимательно оглядела меня с ног до головы.

— Так-так, и кому же это удалось так быстро справиться с вашим дурным настроением?

Проклятие. Откуда она узнала, чем я только что занимался?

— Может, потанцуем, а?

— Нет, все же мне хотелось бы знать. — Она склонила голову набок и легонько провела пальцем по моей щеке.

— Ладно, не потанцуем. Тогда мне стоит пока познакомиться с Элен Тарчер. Как насчет того, чтобы представить меня?

— Ну разумеется, вон она, вместе с мужчинами. Роковая женщина среднего возраста. На мой вкус, эта ее показная застенчивость просто жалка — по годам она чуть не любой здесь в матери годится.

При виде Элен Тарчер я сразу понял, что, если ей вдруг захочется наброситься на меня, колебаний у меня будет не больше, чем в случае с ее дочерью. Судя по возрасту Каттера, ей должно быть уже около пятидесяти, но я бы не дал этой женщине и сорока. И уж точно не было в ней ничего жалкого. Наверное, у нее прекрасный хирург-косметолог, но с другой стороны, что, собственно, в этом плохого? На миссис Тарчер были выходное платье, черные колготки и черные туфли на высоком каблуке. Волосы у нее, как и у Кэл, каштановые, и их пряди расположены в хорошо продуманном беспорядке; это придавало ей, с одной стороны, вид совершенно естественный, с другой — исключительно утонченный. Она была окружена? по меньшей мере? десятком мужчин, и их внимание ей явно льстило.

В это время Алоизиус Тарчер позвал Мэгги, и она, неопределенно пожав плечами, сдавила мне ладонь, а потом отошла, оставив меня одного восхищаться обаянием Элен Тарчер.

— Все считают мою мать дурочкой, бесполезным украшением, но это не так.

Обернувшись, я встретился взглядом с Кэл и тут же попытался обнаружить следы пережитого на ее лице, но их не было. Передо мной вновь стояла скромная монашка с плотно сидящими на переносице очками. Блузу она, естественно, переменила, так как прежнюю я разорвал.

— Может, представишь меня своей матери?

Она молчала.

— Мне не хочется, чтобы ты жил у Пола.

Я почувствовал, как во мне что-то поднимается, будто я снова собираюсь войти в нее.

— Понимаю, но тут уж ничего не поделаешь. — Я с трудом проглотил вставший в горле комок.

— Старый Чарли Дак обожал мою мать. Завтра на похоронах она будет верховодить церемонией. Надеюсь, ты там тоже будешь? Нынче она только об этом и говорят, об убийстве, я имею в виду. Места себе не находит.

— Я обязательно приду. Может, и Джилли удастся вытащить.

— Когда ты возвращаешься в Вашингтон?

— Сам пока не знаю. Возможно, пару дней я еще пробуду здесь. — Тут мне вспомнилась Лора, и я почувствовал себя не совсем уверенно. Получалось, будто я изменил ей с Кэл. Глупость, конечно, но почему-то мне никак не удавалось отделаться от этого чувства.

Кэл представила меня одновременно Элен Тарчер и всем сгрудившимся вокруг нее почитателям, включая мисс Джеральдину, руководителя городской лиги и мэра Эджертона. Она была хорошо одета, хотя и несколько походила на старую летучую мышь; от ее выцветших голубых глаз, казалось, ничто не могло ускользнуть.

— Ну что, молодой человек, — с явным неодобрением проговорила она, — насколько я понимаю, вы приехали к нам, чтобы разобраться в истории с вашей сестрой? Сколько раз я предупреждала ее, чтобы не гоняла так, но она только отмахивалась. Впрочем, как мне говорили, теперь она пошла на поправку. Это хорошо.

Я кивнул:

— Джилли тоже считает — все дело в скорости.

— И как долго вы собираетесь пробыть в Эджертоне?

— Право, Джеральдина, мистер Макдугал может подумать, что ему здесь не рады, а это вовсе не так, — неожиданно вмешалась Элен Тарчер, которая до этого, не произнося ни слова, изучающе смотрела на меня. «А ну как она видит во мне возможную пару для ее дочери?» — вдруг подумал я. К счастью, в это время к компании подошел муж Элен, и внимание гостей целиком переключилось на него.

Алоизиус кивнул жене и чмокнул мисс Джеральдину в напудренную щеку.

— Вижу, вы уже познакомились с нашим гостем?

— Да, славный мальчик. Кажется, он хочет расшифровать название нашей лиги?

— Верно. — Я согласно кивнул.

— Вот и Чарли Дак был занят тем же, — как бы невзначай заметила Элен Тарчер. — Пару дней назад он говорил мне, что уже близок к разгадке. Не стоило мне такую чушь выдумывать: в названии действительно нет никакого смысла, и я планирую его сменить, да вот только пока ничего путного в голову не приходит.

— Лучше поговорим об этом как-нибудь потом, дорогая. — Алоизиусу явно начал надоедать этот разговор. — Где, интересно, пропадает негодяй Каттер?

— Эджертонская городская лига, — сказала Элен, — вот и все. Больше ничего не надо — так гораздо проще и ближе к делу.

— Зато ничуть не интересно, — тут же возразила мисс Джеральдина. — Слишком примитивно, а я этого не люблю. Но не надо отчаиваться, Элен, давайте лучше спросим у нашего красавчика. Вы ведь из ФБР, верно?

— Так точно, мэм.

— Еще мне говорили, что вы явились сюда прямо из госпиталя.

— Это правда. Но сейчас я уже в отличной форме.

— Стало быть, вы у нас герой?

— Вовсе нет, мэм, просто оказался не в то время не в том месте. А что, если так попробовать: к Знанию через Просвещение и Здравый Смысл?

— Неплохо, совсем неплохо. — Элен кивнула.

О Боже, кажется, она воспринимает все это всерьез, и мне не мешает задуматься о последствиях. Впрочем, мне показалось, что в глазах ее промелькнула усмешка.

— Но это же простой набор слов, — недовольно нахмурился Алоизиус, — бессмыслица.

Элен Тарчер мгновенно послала мне ослепительную улыбку.

— Не отчаивайтесь. Мак, может, вам придет в голову что-нибудь еще. Вы не против, что я вас так называю? Отлично. Мак — хорошее имя, надежное. Бедняжка Кэл такая ноша на моих плечах…

— Пожалуйста, мама, не надо…

— Да-да, дорогая, я и забыла.

— Если вы скажете мне, для чего нужна эта ваша ЗПЗС, я, возможно, сумею…

Элен Тарчер быстро взглянула в сторону Джеральдины, но та сохраняла полное спокойствие.

— Мы занимаемся всем понемногу. Мак. Вначале я основала лигу, чтобы заставить хозяев местного химического производства убирать за собой отходы, и с помощью Алоизиуса это таки удалось. Получается, и мы кое на что способны, а если взяться всем миром, так и вовсе горы можно свернуть. Теперь лига приходит на помощь всем, кто в беде, и почти всегда нам удается справляться с появляющимися проблемами. В общем, мы просто большой клуб, — подытожила Элен, — и завтра нам предстоит организация поминок по Чарли. Похороны во вторник, и мы постараемся, чтобы все прошло как положено.

— Бедный старик, — вздохнула Кэл.

— Ну, довольно о грустном. — Алоизиус Тарчер нетерпеливо взмахнул рукой. — Пора Джеральдине резать свой торт.

Я прошествовал вместе со всеми к длинному столу, в центре которого возвышалось огромное трехслойное сооружение с бесчисленным количеством воткнутых в него свечей.

— Не думай, будто мы хотим ее обидеть, — шепнула Кэл. — Джеральдина сама всегда настаивает, чтобы количество свечей точно соответствовало числу прожитых ею лет.

Я уже приготовился произнести в ответ какую-нибудь необязательную фразу, как вдруг уголком глаза заметил двигавшегося ко мне через толпу гостей Пола. Отчего-то ноги сами развернули меня в его сторону, и я стал пробираться к нему навстречу.

— Я здесь! Что-нибудь случилось?

— Мак, Джилли исчезла. Мне только что звонили из больницы: никто даже не имеет представления, где ее искать. Может, ты что-нибудь знаешь об этом? Что она тебе говорила?

У меня мгновенно пересохло в горле; на какой-то миг мне даже показалось, что стены зала вот-вот обрушатся и никто из нас не успеет спастись…

Глава 10

Мы вернулись в палату Джилли за полночь, и теперь я тупо смотрел на ее кровать: впечатление было такое, будто она просто ненадолго вышла, не забыв перед этим оправить одеяло.

— У нее не было никакой одежды, — сказал я, машинально сминая в пальцах упаковку с лекарствами — Не могла же она выйти отсюда в одном халате.

— Днем Джилли просила меня принести ей кое-какую одежду. — Пол сокрушенно пожал плечами. — Я даже не предполагал… Мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя узницей. Но уверяю тебя, Джилли и словом не обмолвилась, что собирается уходить отсюда.

— Бред какой-то, — раздался откуда-то из-за стены бас Роба Моррисона, и вслед за тем он сам появился в дверях, — Она и ходить-то еще толком не могла.

— Ну, я бы не сказала. — Мэгги с сомнением покачала головой. — Джилли становилось лучше с каждой минутой, а она здесь уже четыре дня. Может быть, кто-то в больнице знает, куда ее понесло?

— Я уже поинтересовался — никто ничего не видел. — Роб почесал переносицу. — Не пойму, зачем ей было уходить? И почему она никому не сказала ни слова? Я собрал всех, кто был под рукой, и мы прочесали больницу сверху донизу, но пока похвастаться нечем.

— Пойду, поговорю с местной публикой, — заявила Мэгги, — наверняка кто-то что-то видел, не дух же она бесплотный…

И тут Пола внезапно осенило:

— А что, если ее похитили?

Когда мы все, оставив дом Тарчеров, мчались сюда, ничего подобного нам в голову не приходило.

— Интересно, кому это могло понадобиться? — Я инстинктивно повернулся к Полу.

— Понятия не имею. Возможно, кто-то мог испугаться, что она вспомнит все случившееся во вторник ночью. Проклятие, ее уже три часа как нет здесь. Куда она сбежала? И зачем? А может, здесь Лора руку приложила? — Пол понизил голос: — Мак, я совсем запутался. Ума не приложу, что там случилось между ней и Джилли. Но кто еще может быть в этом замешан?

Хотя слова Пола звучали вполне убедительно, я не мог заставить себя поверить, что Лора и впрямь затеяла нечто в этом роде. Но ведь Джилли постоянно твердила, что Лора предала ее, что Лора опасна.

Подхватив Пола под локоть, я повел его к двери.

— Как ты себе это представляешь? — спросил я, едва мы оказались в пустом коридоре. — Она что, приставила Джилли пистолет к виску, а потом перебросила ее через плечо и скрылась? Тогда кто-то непременно должен был их заметить. Нет, Пол, это совершеннейшая ерунда. Мне нужна правда, и только правда. Ты действительно спал с Лорой?

— Если тебе так уж надо знать, то — нет. — Пол вспыхнул до корней волос.

— Тогда зачем тебе понадобилось возводить на нее напраслину?

— Я хотел этого, но она не согласилась, вот я и решил поквитаться.

— Брось, откуда тебе было знать, что мы познакомимся с Лорой, а без этого какая же месть?

— Действительно, какая? Но это правда, Мак, я хотел ее. Назови мой бред мечтой, фантазией, как тебе угодно. Гордиться нечем, но что сказано, то сказано. Теперь мне стыдно за свои слова.

— Джилли говорила, что Лора предала ее, — медленно раздумывал я вслух. — Если ты действительно не спал с Лорой, если все это выдумка, то что тогда она имела в виду?

— Наверное, она не сомневалась, что Лора моя любовница. — Пол пожал плечами.

— Ты намекнул ей на это?

— Слушай, Мак, мы с Джилли живем восемь лет, и у нас за это время было немало проблем.

— Когда я встречался с сестрой в феврале, она говорила, что вы отлично ладите друг с другом.

— Да, но ведь брак — это не только секс.

— В тот вторник Лора была у вас дома?

— Естественно, нет, что ей там делать? Я уже говорил тебе, что мы с Джилли были одни, палтус жарили. Да и какое это, собственно, имеет сейчас значение? Побегу-ка я лучше в палату.

Я проводил Пола взглядом до дверей палаты, а потом мое внимание отвлекла Химмел, появившаяся в конце коридора в сопровождении чуть не полудюжины работников больницы. Я еще не видел ее в таком состоянии: казалось, она вот-вот расплачется.

— О, мистер Макдугал, это я во всем виновата! Миссис Бартлетт исчезла в мое дежурство!

Когда я заговорил, мой голос звучал предельно жестко:

— Мне нужна ваша помощь, миссис Химмел. Давайте отойдем куда-нибудь, где потише.

Мы двинулись в сторону приемного покоя, где пили кофе две сиделки.

— Говорят, она пыталась покончить с собой, — сообщила одна из них. — Наверное, решила снова повторить попытку.

Заметив нас, обе женщины вскочили.

— О, это вы, мистер Макдугал!

— Извините, но нам с миссис Химмел надо поговорить наедине.

Сиделки мгновенно испарились. Я усадил миссис Химмел на кожаный диван, который, вероятно, стоял здесь еще лет тридцать назад.

— А теперь рассказывайте. — Я пристроился рядом. Миссис Химмел глубоко вздохнула и стиснула руки. Слава Богу, бледность ее уменьшилась, щеки порозовели.

— Миссис Бартлетт вела себя очень спокойно, — заговорила она. — Это и неудивительно, подумать ей было о чем. Я ведь слышала все эти разговоры, все хотели что-то от нее узнать. Еще сегодня утром она говорила мне, будто все случившееся в тот вторник кажется ей чем-то нереальным, но я не уверена, что она действительно думала так. И все-таки это я во всем виновата, чего уж там скрывать. Если бы мне не взбрело в голову съесть на ужин креветок, я сидела бы на своем месте, рядом с миссис Бартлетт, и ничего бы не случилось.

— Креветки? — Я изумленно заморгал, и миссис Химмел снисходительно усмехнулась. По-видимому, она уже полностью взяла себя в руки.

— Понимаю ваше удивление, но… Дело в том, что раньше после креветок мне всегда было плохо. Вот бы мне всегда помнить о своей беде, но эти выглядели так аппетитно, что я не могла не попробовать хоть немного. Потом я почти час не выходила из туалета, и миссис Бартлетт вполне могла прошмыгнуть в дверь палаты никем не замеченной. Конечно, она была одета — мистер Бартлетт доставил ей целый чемодан одежды.

Так, стало быть, Пол в состоянии описать, во что Джилли может быть одета.

— Не исключено, что Бренда Флак, наша сиделка, права и миссис Бартлетт собирается покончить с собой. Увы, это печальный результат моей небрежности.

— Да нет, быть того не может. — Я сжал кулаки. — Джилли не раз повторяла, что это просто несчастный случай, и у меня нет оснований ей не верить, А вот почему она, не сказав никому ни слова, ушла из больницы, это действительно вопрос, ответа на который я пока не знаю, хотя докопаюсь непременно. Вы мне лучше вот что скажите: не случилось ли в больнице в это ваше дежурство чего-нибудь необычного?

— Да нет, я ничего не припомню. Разве что один звонок — звонила та юная дама, что была тут вчера.

— Лора Скотт?

— Кажется, ее звали именно так. Она попросила к телефону вашу сестру, но на линии что-то случилось, и они так и не успели поговорить. Впрочем, после этого я не заметила в поведении миссис Бартлетт ничего необычного.

К трем утра мое расследование не продвинулось ни на шаг. Нам так и не удалось обнаружить хоть кого-нибудь, кто бы видел Джилли, когда она покидала больницу. Мэгги Шеффилд объявила ее в розыск. Поскольку мы даже не знали, уехала Джилли на машине или ушла пешком, нам не оставалось ничего другого, как только дать подробное описание внешности и всего, что могло быть на ней надето.

Я обратился в телефонную компанию и выяснил, что вечером Джилли кто-то звонил в палату из единственного автомата на Пятой авеню. Было это без двенадцати минут девять. Лора же звонила около восьми, но, как и говорила старшая сестра, разговор так и не состоялся.

Когда я снова вошел в палат, там сидел Пол, голова его была низко опущена.

— Кто-то звонил Джилли из автомата.

— Из того, что на Пятой авеню, напротив кондитерской? Впрочем, другого у нас и нет.

— Любому было нетрудно незаметно уйти с приема и позвонить. В том числе и тебе. Пол.

— Ты прав. — Он так и не поднял головы. — У Каттера своя версия — он уверяет, что Джилли до смерти хочется, чтобы люди поверили, будто она собиралась добровольно уйти из жизни и в любой момент готова повторить попытку. Ей, видите ли, нужно, чтобы мы жалели ее, чтобы мучались. А потом она объявится и вволю посмеется над нами. Между прочим, Катгер тоже был здесь и вместе со всеми участвовал в поисках.

— Ладно, уже поздно, нам надо хоть немного поспать. Мои мозги отказываются работать, да и все равно до утра нам здесь делать нечего. Поехали домой, Пол.

Перед визитом к Лоре Скотт мне необходимо было как минимум три часа сна.

Глава 11

На следующее утро, едва пробило семь, я уже въехал на стоянку перед домом, в котором жила Лора Скотт, и, выйдя из машины, огляделся. Все стоявшие вокруг коттеджи были построены не более трех-четырех лет назад и напоминали дома, типичные для сельской Франции: в каждом из них было по три квартиры, а обшивка их состояла из светло-серой древесины. Перед домами был разбит симпатичный парк с детскими площадками и прудом, в котором плавали дикие утки. Слева виднелись бассейн и небольшая площадка для гольфа. Я вспомнил, что Лора жаловалась на маленькую зарплату, однако было не похоже, чтобы здесь жили бедняки.

Когда, открыв дверь, Лора увидела меня, она удивленно заморгала:

— Что случилось. Мак?

— Вы вчера не навестили Джилли, хотя собирались сделать это?

Она молча покачала головой, и ее роскошные волосы волнами рассыпались по плечам. Хотя на Лоре были потертые джинсы, просторная безрукавка и кроссовки, она казалась чрезвычайно элегантной и женственной.

— Что же вы стоите, входите. Сейчас заварю кофе.

— Спасибо.

Последовав за хозяйкой, я оказался в одном из самых красивых домов, в которых мне только приходилось бывать. Пол и стены в небольшом холле были выложены плиткой мягких персиковых тонов, вместе составляющих изображение буколических сцен из жизни сельской Франции, красивая дубовая лестница вела наверх. Из холла мы прошли в гостиную восьмиугольной формы, которая казалась особенно большой благодаря искусно устроенным нишам и потаенным уголкам. По всему полу были раскиданы обернутые алым шелком подушки, объемистый диван поражал глаз ярким покрывалом. Повсюду вдоль стен красовались необычной формы лампы, фонарики, а также еще какие-то предметы совершенно непонятного мне назначения. В результате казалось, что в комнате не осталось ни единого свободного дюйма; однако это было не совсем так, потому что я еще не упомянул о множестве растений и цветов. На спинке одного из стульев восседала, внимательно разглядывая меня, какая-то птичка — скорее всего это был попугай откуда-то с южных островов. Заметив меня, он тут же принялся издавать довольно мелодичные звуки и чистить перышки.

— Это Нолан, — проследив за моим взглядом, пояснила Лора. — Он не говорит, чему, наверное, следует только радоваться.

— Фьюить!

— Это он так здоровается с гостями.

— Привет, Нолан. — Я отвернулся, и мы пошли дальше. За гостиной находилась столовая, и за ней скромных размеров кухня, словно сошедшая с рекламной полосы журнала «Приятного аппетита». В целом квартира была совсем неплоха, хотя и выглядела не такой большой, как мое собственное жилище.

— Сколько тут у вас спален?

— Три, и все наверху. А внизу есть еще кабинет. Я взял кофе, но отказался от предложенных Лорой молока и сахара.

— Славное вы выбрали местечко, Лора.

— Спасибо.

— Я не ошибся, тут действительно на каждую квартиру два гаража?

— Все правильно. Этот дом мне достался по наследству от дяди Джорджа три года назад.

— Стало быть, раньше он тут и жил, ваш дядя Джордж?

Лора кивнула и сделала несколько глотков из своей чашки. При этом голова ее слегка наклонилась, отчего волосы сверкающим водопадом потекли по ее щеке. Мне сразу захотелось нырнуть в этот водопад, подставить руки под его струи, омыть в нем лицо. Еще входя в дом, я сразу же заметил, что на Лоре нет лифчика. Сейчас мне это вспомнилось, и я судорожно сглотнул.

Кое-как справившись со своим так некстати пробудившимся либидо, я заставил себя вернуться к тому, зачем, собственно, и приехал сюда.

— Как я понял, все эти дома выстроены не больше трех лет назад.

— Вы правы. Дядя Джордж внес деньги, когда строительство еще не было закончено. Он умер полтора года назад. Никогда не забуду, как я впервые вошла сюда: все кругом было выкрашено в черное, а комнаты забиты какой-то тяжелой старой мебелью. Слава Богу, мне удалось быстро избавиться от нее, а потом началось самое интересное — я принялась обживать дом, делать его своим. — рассказывая, Лора перешла в гостиную, и я последовал за ней.

— Фьюить!

— Нолан любит кофе, но я даю ему самую капельку, да и то перед сном.

На сей раз я обошел стул, облюбованный Ноланом, и уселся напротив Лоры в кресло, обитое бледно-желтым шелком, рядом со свежеокрашенным журнальным столиком, на котором лежала пара фантастических романов.

— К Джилли я вчера не поехала, потому что было много работы. Мне еще предстояло выступить на заседании совета попечителей, а вечером я неважно себя почувствовала. Ну да ничего, я обязательно заеду к ней сегодня в середине дня.

Неважно почувствовала? Может, как и сестра Химмел, объелась креветками и провела всю ночь в туалете?

— Вид у вас цветущий, от простуды и следа не осталось.

— Я не уверена, что это была простуда, просто голова жутко разболелась. Ощущение было отвратительное. Я вернулась домой около четырех и проспала до утра. Час назад я звонила в больницу, хотела узнать, когда можно навестить Джилли, но так ни от кого ничего толком и не добилась. Отчего-то все твердили одно и то же: «Мисс Бартлетт сейчас не может подойти» или «Миссис Бартлетт сейчас не может взять трубку». Что вы здесь делаете. Мак? И вообще, что происходит?

— Сначала скажите, как прошло заседание совета попечителей?

Губы Лоры скривились в улыбке.

— Оно называлось «Вперед, в следующее столетие». Разговор шел об экономике библиотечного дела и о том, что библиотеки должны делать, чтобы выжить.

— Я здесь, потому что Джилли нигде нет.

Лора вскочила, порывисто наклонилась ко мне.

— Но этого не может быть! Она не могла умереть! Джилли только что вышла из комы и чувствовала себя отлично, по крайней мере так говорил врач. Вчера я ей звонила, и сиделка, с которой я разговаривала, уверяла меня, что она в хорошей форме.

— Стало быть, с самой Джилли вы не разговаривали?

— Нет, мне так и не дали. Что произошло. Мак?

— Да не волнуйтесь вы так, я же не сказал, что Джилли умерла. Просто она куда-то исчезла из больницы.

Лора так же быстро подалась назад, не рассчитав, смахнула со стола чашку с кофе. Чашка разлетелась на куски, и кофе струйкой поплыл по шелковому персидскому коврику. У Лоры что-то булькнуло в горле; она отступила в сторону, огорченно глядя на пол. Тогда я встал и убрал коврик, а потом взял ее за руку и медленно потянул к себе. Она было заупрямилась, но потом поняла, что сопротивляться все равно бесполезно, и, уступая, прижалась ко мне.

— Ничего с ней не случилось, Лора, — прошептал я, вдыхая аромат ее волос. — Просто я хотел у вас спросить, не знаете ли вы, почему она ушла из больницы, вот и все. — Я отстранился от нее, потому что чувствовал: еще чуть-чуть, и я забуду обо всем на свете. — Произошло это вчера, около десяти вечера, и где она, никто не знает. Вот я и подумал, может, вам что-то известно.

— Откуда? — Лора даже не пошевелилась. — Я не имею об этом ни малейшего представления. Одну секунду, Мак, позвольте мне сперва убрать это безобразие.

Вскоре она вернулась в гостиную с кипой бумажных салфеток и, опустившись на колени, принялась вытирать пол.

— Вот именно. Никто понятия не имеет, куда она могла подеваться, никто не видел, как она уходила, когда, с кем…

Лора подобрала осколки чашки и, сидя на корточках, посмотрела на меня снизу вверх.

— Вы считаете, что я замешана во всей этой истории?

— Я приехал в надежде на то, что вы сможете чем-нибудь помочь. Вчера вы звонили моей сестре. — Я поднял руку, давая понять, что сейчас ей не следует перебивать меня. — С ней лично вы не разговаривали, это так, но послушайте, Лора, вам ведь отлично известно, что Джилли не любит вас. Возможно, она боится, считает, что вы каким-то образом предали ее. Я точно знаю: ей хотелось бы держаться от вас подальше. Именно ваше присутствие помогло ей выйти из комы, но это ничего не меняет — все равно Джилли не хочет вас видеть.

В прошлый раз вы говорили, будто познакомились с Джилли в библиотеке — она якобы искала материалы по женскому бесплодию. Извините, но это неправда. Джилли только полгода назад начала подумывать о ребенке, так что у нее просто не было нужды беспокоить себя подобными вопросами.

Лора поднялась, медленно и глубоко вздохнула.

— Я сказала вам правду — именно так я и познакомилась с Джилли. Откуда вам знать, когда надо начинать волноваться в таких случаях? Возможно, она еще раньше пыталась завести ребенка, только вам ничего не говорила. Пусть Джилли не такая уж образованная, но она вовсе не дура.

— Вы действительно считаете Джилли необразованной?

— Она сама мне об этом говорила — по ее словам, ей едва удалось окончить школу. Она все время твердила, какой Пол замечательный, настоящий гений, а ей остается довольствоваться тем, чтобы ухаживать за ним. По-моему, это просто смешно. Еще она говорила, что хочет ребенка, и все спрашивала, пойдет ли он в отца, потому что, если младенец унаследует ее мозги, все будет очень скверно. Я не стала ей говорить, что, по-моему, Пол слишком тощий и совсем не следит за собой; надо надеяться, это ребенку не передастся.

Если ее слова — ложь, то, следует признать, весьма изощренная.

— Послушайте, Лора, из всего этого следует, что Джилли кое-чего недоговаривала. Она — ученый, исследователь со степенью кандидата наук по фармакологии. Не пойму, зачем ей понадобилось морочить вам голову, и почему Пол поддерживал этот обман? Знаете, если вчера вечером вас кто-нибудь видел, то лучше бы вам его, или ее, отыскать, потому что, по правде сказать, лично я вам не верю. Пока еще никто не говорит о преступлении и о том, что Джилли увели из больницы против ее воли, но на вашем месте я бы постарался обзавестись надежным алиби.

— Чем-чем?

На какой-то момент мне показалось, что Лора сейчас упадет: она мертвенно побледнела и едва успела прислониться к стене, чуть не задев зеркало в роскошной раме. Голова ее медленно опустилась на грудь. Честно говоря, мне даже захотелось как-то успокоить ее, приласкать, а еще больше — зарыться лицом в ее роскошные волосы.

— Фьюить!

Лора беспомощно посмотрела на Нолана и протянула ко мне руки.

— О чем это вы мне рассказываете, Мак? Джилли всегда говорила, что она простая домохозяйка, что у нее нет никакого образования. Мне было смешно наблюдать, как сна занимается самоуничижением, такая красивая, такая естественная… Она всегда выглядела умницей, у нее была хорошая речь, но — ученый, кандидат наук?..

Вдруг лицо Лоры перекосилось, казалось, она вот-вот заплачет. Голова ее продолжала покачиваться, и в такт с этими волнообразными движениями развевались ее волосы. Она выглядела совершенно потерянной. Это не может быть спектаклем, уверял я себя, так не играют.

— Я действительно проспала весь вечер и всю ночь. Я была одна. Но зачем Джилли обманывала меня?

— Пол говорит, что в тот вторник, когда с Джилли случилось несчастье, никакой вечеринки у них не было — они ужинали вдвоем. Потом Джилли уехала покататься на своем «порше», а он отправился работать в лабораторию. Кроме того, он признался, что не спал с вами, потому что вы не захотели…

Спотыкаясь о стулья, Лора пробралась к дивану и рухнула на него. Голова ее опустилась на колени, так что я уже не мог разглядеть лицо.

— Все это какой-то бред, — прошептала она. — Я просто ничего не могу понять.

— Я тоже. Ничего, кроме того, что Джилли исчезла. Теперь мне надо знать, где она, а для этого вы должны рассказать, как вам удалось уговорить ее сбежать из больницы и как случилось, что никто вас там не заметил.

Внезапно Лора подняла голову и угрюмо посмотрела на меня; в голосе ее зазвучал металл, а от растерянности и следа не осталось:

— Теперь послушайте меня, Мак. Все, что я сказала вам, чистая правда, включая ту вечеринку. Помните, я говорила, что должна была почти сразу уйти, чтобы дать лекарство Грабстеру? Если веселье потом расстроилось, то я здесь совершенно ни при чем. Это Пол и Джилли говорили мне, что ждут гостей.

— Кстати, а где Грабстер? — Я завертел головой. Что должен делать кот, видя, как попугай, спокойно сидя на спинке стула, поглядывает на мой кофе?

Лора встала с дивана.

— Ну вот, теперь вы не верите даже в то, что у меня есть симпатичное животное. — Она быстро вышла из гостиной, а когда через пару минут вернулась, в руках у нее был огромный пушистый зверь. — Знакомьтесь, Грабстер. Восемнадцать фунтов. Ему одиннадцать лет, и он едва передвигается. Иногда они с Ноланом вступают в соревнование, кто кого переглядит, иногда Нолан располагается у Грабстера на спине и клюет его в ухо.

— Фьюить!

Лора ласково посмотрела на попугая.

— Иди сюда, Нолан, поздоровайся с Грабстером. Кот зевнул и свернулся на диване рядом с хозяйкой. Когда попугай перелетел со спинки стула на диван и с любопытством уставился на кота, тот и глазом не моргнул.

— Еще кофе, Мак?

Я молча кивнул, по-прежнему не сводя взгляда с Грабстера. Кто-то решил мне крепко досадить, затеял игру по-крупному, а я до сих пор понятия не имею о правилах, как и о том, где игра кончается, а с ней, возможно, и жизнь. Неясно также, куда подевалась Джилли; утверждение Лоры о том, будто в тот день у нее сильно болела голова и всю ночь она мирно проспала, звучит убедительно, и не считаться с ним тоже нельзя.

Лора протянула мне чашку, и я сделал глоток. Кофе был превосходен: наверное, она добавила в него капельку «Амаретто». Я сделал еще несколько глотков, одновременно пытаясь собраться с мыслями. Лора предложила мне кусок шоколадного торта, моего любимого. Не сводя с нее глаз, я спросил:

— В тот вторник после встречи с Джилли и Полом куда вы отправились?

Лора не спеша отхлебнула кофе.

— Ну что ж, если вам так уж все нужно знать… Я пришла к ним около половины седьмого, и Пол приготовил салат из шпината. Потом я нарезала хлеб и нашпиговала его чесноком. Мы поели, немного послушали музыку, даже потанцевали, но не долго, потому что Пол изрядно выпил. Джилли знала, что я не могу задерживаться: с утра мне надо быть в библиотеке, а Грабстер ждет свое лекарство. Она сказала, что остальные гости будут позже, так что встретиться с ними мне не удастся, как-нибудь в другой раз. Скоро у нас в Эджертоне будет большой прием, добавила она.

Я слегка наклонился к ней.

— Все это правда, Лора?

Она надолго умолкла. Я не торопил ее.

— Значит, правда, но не вся? Лора перевела взгляд на Грабстера и почесала его за ушами. Кот заурчал от удовольствия.

— Да, не вся, — кивнула она. — Честно говоря, мне совершенно не хочется говорить об этом, но Джилли исчезла, а вам, насколько я понимаю, надо знать даже то, что не имеет к ее исчезновению прямого отношения. — Лора судорожно вздохнула. — Когда Джилли вышла на кухню, Пол начал хватать меня за грудь, потом повалил на диван и принялся бешено целовать, попытался раздвинуть мне колени. На счастье, его окликнула из кухни Джилли, и он сразу же отскочил, дыша как загнанная лошадь. Не помню уж точно, что я сказала ему, но, наверное, что-то очень неласковое.

Когда Джилли вернулась, я объяснила ей, что на этот раз должна дать Грабстеру лекарство раньше обычного. На самом деле мне просто не терпелось уйти из этого дома, прежде чем Джилли узнает, какой свиньей оказался ее драгоценный муж. Для меня не было секретом, что она обожала его, боготворила, хотела от него ребенка. В общем, кошмар какой-то.

— Вы такая умная, и тем не менее у вас не возникло ощущения, что Джилли не просто домохозяйка, озабоченная тем, что у нее может не быть детей?

— Выходит, так. — Лора покачала головой. — Не знаю, в чем тут дело, но из всего того, что они оба говорили, у меня сложилась вполне определенная картина.

— И это все?

— Все. Клянусь.

— Хорошо. А теперь скажите, какую рыбу вы ели в тот вечер на ужин?

— Рыбу? — Она удивленно посмотрела на меня. — Вообще-то рыбу я не особенно люблю, так что и внимания не обратила. Может, это был окунь, а может, палтус…

Так, со второго раза она таки угадала. Все остальное полностью совпадает с тем, что мне говорил Пол; хотя какое это имеет теперь значение, непонятно.

Внезапно на меня навалилась страшная усталость; мне даже показалось, что я больше никогда и двух слов не смогу связать. Неимоверная тяжесть упорно гнула меня к земле. Я поднялся и быстро прошелся по комнате, но это не помогло. Ощущение было такое, будто ноги постоянно застревают в какой-то жиже.

— Что с вами. Мак?

Я молча продолжал свои попытки.

Надо поскорее выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха. Да что это, в самом деле, со мной? А впрочем, чего удивляться, все и так понятно: таким измученным я не чувствовал себя уже больше недели. Хотя у меня еще остались вопросы, я не мог припомнить ни одного.

— Мне пора, Лора, до встречи. — Я поднялся и быстро вышел из комнаты. Лора кричала что-то мне вслед, но я даже не обернулся; последнее, что донеслось до меня, — это «фьюить» Нолана.

Я опустил все стекла машине и включил приемник на полную мощность: оттуда сразу полилась какая-то бравурная музыка. Остановившись у ближайшего «Макдоналдса», я выпил еще чашку крепкого кофе.

Снова сев в машину, я начал напевать «Короля дорог», а когда забыл слова, все равно продолжал мычать в полный голос. Неожиданно я почувствовал, что голова моя ударилась о руль, и резко выпрямился. Потом три или четыре раза я то пересекал осевую, то съезжал на обочину и такого страха натерпелся… В какой-то момент мне едва удалось избежать столкновения с грузовиком: нетрудно представить, чем бы тогда кончилась для меня эта прогулка. Отчаянный сигнал грузовика, казалось, просверлил мне мозг, и от страха сознание на миг прояснилось, а затем вновь навалилась непреодолимая усталость.

Постепенно я стал понимать, что до дома Пола мне все равно не доехать. Осознав с трудом, что только что чудом избежал столкновения с грузовиком, я весь покрылся потом. Больница, мелькнуло у меня в голове, надо ехать в больницу, это отсюдавсего в нескольких минутах. Мне все еще удавалось более или менее держаться в своем ряду, и когда, наконец, задев по дороге какой-то куст, я въехал на больничную стоянку, то долго еще не верил, что добрался до места живым. Словно издали я наблюдал за собственными безуспешными попытками выключить зажигание; меня всего выворачивало, и сил оставалось все меньше. Странно, откуда-то вдруг в ушах раздался пронзительный гудок автомобиля, и это было последнее, что я запомнил.

Глава 12

— Просыпайтесь, Мак, давайте-давайте, не ленитесь.

Какое там, мне и рукой не хотелось пошевелить, не то, что открывать глаза.

Однако голос все продолжал звучать, глухо, настойчиво: его гнусавые переливы показались мне смутно знакомыми, и все же сейчас он был мне ненавистен — моя голова от него просто раскалывалась…

Наконец мне удалось пошевелить губами.

— Вон отсюда…

— Ну же. Мак, открывайте глаза, дайте мне убедиться, что вы живы, — не унимался Гнусавый.

Разумеется, я жив. Жаль только, черт побери, не могу поднять руку и заставить его оставить меня в покое.

— А ну-ка надавайте ему как следует по щекам! — На сей раз это точно был женский голос, и я, кажется, узнал его. Миссис Химмел. Я и не догадывался, что она такая злобная особа. И вообще куда это годится — женщина советует ударить мужчину.

— Не надо трогать меня.

— Кажется, он начинает что-то соображать. — Это снова Гнусавый, я кожей чувствую его дыхание. Вот кто-то прикоснулся к моей обнаженной груди. Значит, на мне нет рубашки. Что, черт возьми, со мной происходит?

— Все жизненные функции в норме. — Это был уже третий голос, и его я не знал. — Скоро очнется.

Это меня разозлило окончательно: кому какое дело до того, очнусь я или нет?

— Лучше помолчите, — снова начал я сопротивляться, — никто не просил вас вмешиваться.

— Дайте ему еще немного времени, — хмыкнул Гнусавый. — Все идет как надо.

— Вот именно, убирайтесь.

Тут мои глаза открылись, и я увидел доктора Сэма Коутса, врача Джилли, который до этого представлялся мне Гнусавым.

— Ну наконец-то. — Он улыбнулся. — С возвращением. Вы хорошо слышите меня. Мак?

— Куда уж лучше. Что, черт возьми, происходит? И где моя рубаха?

— На вас ее нет, правда, но вы скорее всего в ней родились, потому что вам отчаянно повезло. Вы доехали до больницы раньше, чем потеряли сознание, стукнувшись головой о руль. На ваш гудок сбежались все, кто был поблизости: доктора, сиделки, охрана, пациенты… В общем, наделали вы переполоху.

И тут я все вспомнил: страшный шум, звук автомобильного сигнала в ушах…

— Видно, мне нельзя было слишком переутомляться, так?

Коутс усмехнулся и отрицательно покачал головой:

— Мы знаем, что в прошлый раз вы попали в госпиталь из-за террористов, но здесь совсем другое. Анализ показал наличие большого количества барбитуратов у вас в крови. Часа три вы были без сознания, но, поскольку вам удалось вовремя приехать к нам, мы сразу же начали лечение, и теперь вам не грозит ничего страшного, хотя еще какое-то время вы будете чувствовать слабость.

Едва я подумал, что это могло быть за лечение, как тут же позеленел.

— Только не говорите, что вы промывали мне желудок. Однажды я видел, как это делается, и меня чуть не вырвало.

— Извините, Мак, но у нас не было выбора. И пусть вас не беспокоят кислородный аппарат и капельница — это просто для подстраховки, если что-нибудь пойдет не так. Горло не болит?

Я нехотя кивнул — горло действительно побаливало. Зато ко мне вернулась способность соображать.

Говорите, я наглотался отравы? Это были барбитураты?

— Вот именно. Естественно, никому в голову не приходит, что вы сами решили с собой разделаться. Постарайтесь припомнить, кто мог подсыпать вам эту дрянь.

Я посмотрел на доктора Коутса, потом перевел взгляд на миссис Химмел и на незнакомого мне мужчину.

— Понятия не имею.

И тут доктору Коутсу неожиданно пришлось убедиться, что я таки действительно пришел в себя, потому что рука его вдруг оказалась словно зажатой в тиски.

— Послушайте, это очень важно. Пусть полицейские немедленно отправляются в Сейлем и найдут там Лору Скотт: я был у нее сегодня утром, и не исключено, что это все ее рук дело.

Повторять мне не пришлось: доктор пулей вылетел из палаты, а миссис Химмел погладила меня по руке:

— Все будет хорошо. Мак. Здесь еще доктор Гринфилд, это ему вы порекомендовали не вмешиваться не в свое дело.

Ощущая неловкость, я посмотрел на худощавого пожилого мужчину с густой черной бородой и сказал:

— Извините, это вырвалось нечаянно.

— Ничего, я все понимаю. Организм у вас еще не вполне окреп — похоже, террористы крепко взяли вас в оборот.

— Было дело.

— Ничего, — снова повторил он. — Вы молоды и сильны, мистер Макдугал, и у вас все будет хорошо. К тому же я оставляю вас в надежных руках. — Он повернулся, коротко кивнул миссис Химмел и вышел из палаты.

— Это наш гуру, — с гордостью сказала миссис Химмел. — А теперь; мистер Макдугал, вам предписан покой. Не пойму только, чем вы так досадили этой женщине, что она решила расправиться с вами?

— Я и сам не имею об этом ни малейшего понятия. Утром я поехал в Сейлем, хотел просто поговорить с ней. Возможно, она имеет какое-то отношение к исчезновению Джилли, но пока мне так и не удалось ничего выяснить. Она предложила мне кофе, и в этом не было ничего особенного, но потом я почувствовал страшную усталость, и мне пришлось уехать.

Неожиданно мне захотелось заплакать, а может быть, завыть — не знаю уж, что именно. И как я мог так ошибиться в Лоре?

— Вы едва с того света вернулись. Мак. — Это в палате снова появился доктор Коутс. — Не понимаю, кто вам мешал просто остановиться и поспать?

— Мне это просто в голову не приходило: хотелось как можно скорее вернуться назад. Наверное, сознание помутилось прежде, чем я смог что-то сообразить, иначе непременно бы остановился.

— Н-да, повезло вам, ведь дорога-то извилистая, по ней непросто ездить, даже находясь в здравом уме и твердой памяти, а не то, что когда в тебя всадили добрую порцию наркотиков.

— Я чуть не врезался в грузовик — это меня на какое-то время отрезвило. Знаете, я пел, кричал, лишь бы не свалиться. Не хватало еще, если бы я вслед за Джилли поцеловался с утесом. — Хотя мне трудно было дышать, я все же постарался набрать в легкие побольше воздуха. — Ладно, скажите лучше, что там с Лорой Скотт?

— В Сейлем отправился детектив Минтон Кастанга — он обещал позвонить сразу, как только выяснит, что происходит. Видели бы вы, как он мигом сорвался с места, стоило мне только произнести: «покушение на убийство» и «агент ФБР»!

— Она, наверное, давно уехала. Если Лора действительно хотела убить меня, вряд ли она будет болтаться где-нибудь поблизости.

Но за что, тут же подумалось мне. Что я сделал? И какие, в самом деле, у нее были основания так уж спешить избавиться от меня?

Доктор Коутс словно прочитал мои мысли.

— Так или иначе, действительно ли она намеревалась убить вас, мы узнаем, когда найдем ее и заставим говорить. Вам вкатили немаленькую дозу, хотя, думаю, вы бы выкрутились и без нашей помощи. В общем, пусть отыщут ее — посмотрим, что она скажет.

— Не думаю, что это им удастся. — Я покачал головой. — Она дама хитрая и сейчас наверняка уже где-нибудь далеко.

— Да, чуть не забыл. — Коутс многозначительно взглянул на меня. — Здесь был мистер Бартлетт — он ужасно волновался, места себе не находил, нам едва удалось уговорить его отправиться домой. Теперь можно позвонить ему, пусть приходит да возьмет с собой шерифа и других ваших друзей. Мэгги сказала, что собирается позвонить в ФБР и поставить их в известность о том, что с вами случилось.

— Вот этого как раз делать не стоит, — решительно сказал я. — Надеюсь, вы попытались отговорить ее?

Если Мэгги дозвонилась до ФБР, ее наверняка направили к моему боссу Большому Карлу Бардолино. Я посмотрел на стоявший рядом с постелью телефон. Особого выбора у меня не было. Набрав номер, я попал на его секретаршу. Большого Карла я уважал — это был ветеран с двадцатипятилетним стажем, хороший командный игрок, но не слишком покладистый, и мне вовсе не хотелось посвящать его во всю эту историю.

— Алло? Это ты. Мак? Что там, черт возьми, у вас произошло? Шериф отыскала меня прямо в зале суда и сказала, что ты отравился.

— Так точно, сэр, поэтому и звоню. Просто хотел успокоить вас, сказать, что со мной все в порядке. Этим делом занимается местная полиция, так что волноваться не о чем.

— Хорошенькая история. Туг женщина замешана, я правильно понял? Я ведь без конца предупреждаю всех, что гормоны до добра не доведут. Или лучше сказать — до яда?

— Все так, сэр, но тут дело в другом.

— Ладно, кое-какую искренность в твоем голосе я улавливаю. Хотя вообще-то. Мак, ты большой лжец. И учти, похоть можно победить только бдительностью.

— Так точно, сэр!

— Вот то-то. Но вы, молодежь, и слушать ничего не желаете. Мне пятьдесят три, и, слава Богу, меня эта зараза миновала. Ладно, пока ты по-прежнему в отпуске и должен поправлять здоровье, а не травиться. Теперь давай по существу. Как ты там? И что с сестрой?

— Джилли попала в аварию, и только выкарабкалась, как тут же куда-то исчезла из больницы. Теперь я понятия не имею, где ее искать. Не стоило шерифу беспокоить вас. Думаю, яд предназначался не мне.

— Слушай, Мак, если ты действительно вляпаешься в какую-нибудь историю, получишь хорошую взбучку, тебе ясно? ФБР — это команда, а не орава авантюристов, где каждый делает, что ему заблагорассудится.

— Согласен, сэр. Но я не занимаюсь авантюрами, просто ищу сестру. Это не официальное расследование, и я буду вам очень признателен, если вы позволите мне самому разобраться с этим. В тяжелой артиллерии пока нет никакой нужды.

Большой Карл заворчал и, видимо, дожевав сигару до конца, сказал:

— Держи меня в курсе, ясно?

— Будет исполнено, сэр.

Я с облегчением положил трубку на рычаг и тут же уснул.

Проснулся я от того, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Незнакомый мне мужчина, с задумчивым видом поглаживая хорошо выбритый подбородок, бесцеремонно разглядывал меня. Волосы у странного посетителя были светлые, нос острый, а вид не обещал ничего хорошего. Он выглядел настоящим франтом, другого слова не подберу: все на нем было с иголочки, начиная с белой сорочки с французскими манжетами, выглядывавшими из рукавов элегантного кителя, и кончая до блеска начищенными итальянскими туфлями. Я бы дал ему лет сорок, на вид он скорее худощав, нежели полон, похож на легкоатлета, проницательные темные глаза явно видят много дальше собственного носа. По крайней мере, на врача этот человек совершенно не был похож.

Убедившись, что я проснулся, мужчина заговорил, чуть гнусавя и растягивая слова, что выдавало в нем уроженца Алабамы:

— Меня зовут Минтон Кастанга, я из полицейского управления Сейлема. А вы, насколько я понимаю, агент ФБР Форд Макдугал, разыскиваете свою пропавшую сестру.

— Верно.

— Боюсь, что не все. В этой палате вы оказались, потому что кто-то подсыпал вам в кофе барбитуратов.

— Не кто-то, а Лора Скотт. Вы нашли ее?

— Разумеется. Уже через десять минут после звонка доктора Коутса я был у нее дома. Но она не сказала мне ни слова.

— Еще бы, она женщина умная. Я вообще сомневался, что вы отыщете ее.

— Вы меня не так поняли, агент Макдугал. Лора Скотт лежала без сознания на полу своей гостиной. На спине у нее свернулся огромный кот, а на спинке стула, примерно в футе от ее головы, сидел попугай.

Вот тебе на — опять сплошные неожиданности.

— Только не говорите мне, что она умерла. — Я попытался подняться. — Лора ведь жива, правда?

Мой собеседник слегка склонил голову набок, и я почти физически ощутил, как зашевелились его извилины.

— Не волнуйтесь, сейчас она в местной больнице. Над ней колдуют врачи, желудок промывают, ну и все, что положено, — кислородный аппарат, капельница и так далее, в точности как у вас. Говорят, все будет в порядке. Итак, агент Макдугал, мисс Скотт налила вам кофе, вы его выпи ли, и она тоже в вашем присутствии.

— А ведь верно. — Я начал вспоминать. — Лора пила то же, что и я. Правда, она выпила только полчашки, во всяком случае, пока я там оставался. Выходит, я получил больше отравы, потому что выпил две чашки.

— А кто еще был в доме? Или только вы двое?

— Совершенно никого, если не считать кота и попугая.

— Тогда есть только два объяснения, — с сочувственной улыбкой произнес Кастанга. — Либо кто-то хотел избавиться от вас обоих, что маловероятно, если только наш кто-то не знал, что вы собираетесь к ней.

— Это исключено.

— Отлично. Тогда, выходит, жертвой должна была стать мисс Скотт, а вы пострадали, так сказать, за компанию.

— Но кому понадобилось убивать Лору? — Я испытывал острое чувство стыда. Слишком быстро я посчитал ее виноватой во всем.

— Пока не знаю. Для начала надо поговорить с ней самой. Вы ведь не считаете, будто она попыталась отравить вас, а потом, чтобы отвести от себя подозрения, и сама глотнула немного отравы?

— Нет, вряд ли, — поспешно заверил я, — разумеется, нет. — Теперь, когда ко мне вернулась способность соображать, я ясно видел, что ей было незачем убивать меня. — Не истолкуйте мои слова неправильно, детектив, но тут у вас происходит много странного: я имею в виду прежде всего свою сестру. Сначала ее машина летит в воду, потом она исчезает из больницы. Джилли говорила мне, что Лора предала ее, что она не хочет ее видеть и даже боится. Я не думаю, что она просто морочила мне голову. Как бы то ни было, у Лоры Скотт просто не было причин избавляться от меня.

— А что, если вы подобрались слишком близко к чему-то, о чем сами не догадываетесь, агент Макдугал?

В этот момент раздался негромкий звонок, и Кастанга, извинившись, отошел к окну. Вынув из кармана мобильный телефон, он некоторое время молча слушал, а потом начал что-то тихо говорить в трубку.

И тут я почувствовал, что все это начинает мне сильно надоедать. Не мог я валяться здесь трупом еще несколько недель, как в госпитале в Бетесде. Я медленно опустил ноги на пол. Поскольку на мне ничего не было, я огляделся в поисках хоть какой-нибудь одежды.

— Мисс Скотт приходит в сознание, — послышался у меня за спиной голос Кастанги. — Кстати, мои люди нашли в аптечке мисс Скотт фенобарбитал — там оставалось всего несколько пилюль. Выписаны они были на некоего Джорджа Графтона, и срок их действия истек уже год назад.

По-видимому, Джордж Графтон и был тем самым дядей Джорджем, который завещал Лоре квартиру.

Да, но как этот чертов фенобарбитал попал в кофе?

— Лора отнюдь не глупа. Чем больше я думаю об этом, тем определеннее убеждаюсь, что это дело рук кого-то другого. И этот кто-то, как вы и сказали, охотился именно за ней.

Закончив свой монолог, я обмотался простыней и поднялся на ноги.

— Как вы думаете, мисс Скотт кого-нибудь ждала? — медленно, словно раздумывая о чем-то, произнес Кастанга.

— Нет, насколько мне известно.

— Как только появится возможность, я поговорю с ней, но прежде, агент Макдугал, мне хотелось бы услышать все, что вы знаете, об этой истории.

Я честно рассказал то, что слышал от других, что удалось раскопать самому, и, по мере того как я говорил, мне больше и больше казалось, что все это сущая ерунда. На таком шатком основании дело о покушении на убийство не построишь, здесь явно не хватает надежных, проверенных фактов.

Детектив Кастанга сделал несколько заметок и задал пару вопросов, но главным образом он внимательно слушал. Судя по всему, Кастанга — хороший профессионал.

Он как раз убирал в карман свой блокнот, когда с порога донесся чей-то сдавленный вздох. Я поднял голову и увидел шерифа Мэгги Шеффилд. Смотрела она не на меня, а на детектива.

— Привет, Маргарет. — Кастанга сделал шаг навстречу, но, столкнувшись с ее взглядом, в котором я уловил явное неудовольствие, остановился. — Я как раз рассчитывал, что увижу тебя здесь.

— А где же мне еще быть — я, между прочим, шериф в этом городе. Вопрос в том, что ты здесь делаешь.

— Мы обнаружили Лору Скотт в бессознательном состоянии в гостиной ее собственного дома — она, как и агент Макдугал, отравилась фенобарбиталом. Ты отлично выглядишь, Маргарет.

— Спасибо, Минт, ты тоже.

Минт? Маргарет? Как это все следует понимать?

— Вы что, знакомы друг с другом?

Мэгги Шеффилд наконец удостоила меня взглядом, и только тут я понял, насколько смешно выгляжу, беспомощно стоя рядом с кроватью, завернутый в простыню.

— Привет, Мак. Смотрю, боевые шрамы еще не зажили. Как самочувствие?

— На ногах, как видите, пока держусь.

Детектив Кастанга, который все это время не спускал, с Мэгги холодного взгляда, неожиданно счел нужным ответить на мой вопрос:

— Видите ли, агент Макдугал, когда-то мы с Маргарет были мужем и женой.

Глава 13

Я неподвижно стоял в палате 511 Центральной больницы Сейлема и смотрел на Лору. Дышала она глубоко и ровно, хотя все еще была подключена к капельнице. Слава Богу, она уцелела и скоро поправится. Удивительно, но я никогда в жизни не испытывал такого облегчения, как сейчас, разве что когда очнулась Джнлли. Кто-то разгладил Лоре волосы, откинул их со лба, и сейчас они веером разметались по подушке.

Наклонившись, я слегка коснулся ладонью ее щеки.

— Могу лишь повторить то, что сам слышал, когда плашмя лежал на больничной койке. Просыпайся. Пора. Ты слишком долго спишь. Ну же, я жду тебя.

Губы ее слабо шевельнулись — ока явно пыталась выговорить мое имя.

Я наклонился ниже и поцеловал ее.

— Это я, Мак. Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Скажи его еще раз. Ну же, Лора, давай.

— Мы как раз собирались будить ее, но, похоже, вы тут без нас справились.

Я обернулся и увидел высокую женщину в белом халате. Она улыбалась.

— Продолжайте, у вас отлично получается. Это ваша жена?

— Н-нет. — В первый раз слово «жена» не вызвало у меня аллергии. Лору я знаю всего два дня, но, оказывается, время обладает удивительной способностью растягиваться. — Просто приятельница. — Я улыбнулся в ответ.

— Давайте знакомиться. Доктор Эльза Кирен. Хотите, чтобы кто-нибудь из сиделок сменил вас?

— Нет-нет, спасибо. — Я отрицательно замотал головой. — Недавно я попал в такую же переделку и прекрасно понимаю, как ей сейчас нелегко.

— Если понадобится помощь, просто крикните, я рядом. — Доктор Кирен вышла из палаты.

Я повернулся к Лоре. Интересно, неужели и я выглядел так же жалко, пока не очнулся?

— Слушай, Лора, кто-то отравил тебя, ну а я, так сказать, случайно попался под руку. Давай возвращайся на свет Божий, и мы вместе подумаем, как действовать дальше. — Я слегка хлопнул ее по щеке. — Кто-то пытался убить тебя. Давай же, просыпайся.

— И тебе не совестно бить меня, шпана ты эдакая?

Я радостно улыбнулся в ответ.

— Так и есть, шпана. — Я погладил другую ее щеку. Лора что-то промурлыкала, напомнив мне ласкающуюся кошечку.

— Не волнуйся, отсюда я сразу поеду к тебе и займусь Грабстером, а заодно и Ноланом. Скажи только, что делать. Ну же, Лора, пожалей бедных зверушек.

Веки Лоры медленно поднялись. Сначала она довольно бессмысленно посмотрела на меня, но потом в глубине ее глаз промелькнул живой огонек. Мне кажется, я точно уловил момент, когда Лора полностью пришла в себя и оказалась во всеоружии своего незаурядного интеллекта.

— Привет, — сказал я. — Все правильно, продолжай в том же духе, листай страницы назад. Это займет какое-то время, но, в конце концов, ты доберешься до истины.

— Вряд ли тебе зачем-то было нужно подсыпать мне отраву, Мак. Но если все же это ты, то зачем?

— Ну, разумеется, я здесь ни при чем. Всего два часа назад я еще лежал в больнице, как и ты. Кто-то достал нас обоих.

У нее изумленно округлились глаза, но тут же ее взгляд сделался твердым и сосредоточенным.

— Что-то голова болит.

— Знаю. Скоро пройдет, не волнуйся. Со мной все это уже было. Так кто же мог устроить нам такую ловушку, а?

— Понятия не имею. Кофе был явно отравлен, ведь мы оба его пили, и ты, если не ошибаюсь, даже больше, чем я.

Уловив какое-то движение справа от себя, я резко обернулся и увидел детектива Минтона Кастангу.

Лора напряглась, словно готовясь дать отпор врагу.

— Он уже был здесь, только тогда я не могла ни слова выговорить. Этот человек мне не нравится. Прогони его, Мак.

— Рад бы, да не могу. Но ты не беспокойся, Лора, ничего дурного он тебе не сделает: это полицейский, детектив из местного управления. Его зовут Минтон Кастанга, и он занимается нашим делом. Детектив, это Лора Скотт. Она только что очнулась. Подходите поближе, так ей проще будет с вами разговаривать.

Кастанга не заставил себя долго упрашивать и, как ни в чем не бывало, расположился по другую сторону кровати. Некоторое время он молча смотрел на Лору, а потом заговорил, по привычке растягивая слова:

— Вы правы, я здесь уже был и даже находился точно на том же месте, что и сейчас. — Он широко улыбнулся. — Рад, что вы выкарабкались, мисс Скотт. А теперь нам и впрямь пора потолковать.

Взгляд Лоры оставался совершенно бесстрастным. Она была по-прежнему бледна, на ее лице жили только одни глаза. Интересно, о чем она думает?

Наконец она кивнула:

— Слушаю вас, детектив.

— Агент Макдугал считает, что в доме были только вы двое, ну и кошка с попугаем. Это верно?

— Да. Насколько мне известно, в гардеробе никто не прятался, а если и так, то он вел себя очень тихо.

— Теперь насчет фенобарбитала в кофе. Скорее всего, он попал туда из аптечки.

— Сомневаюсь, таких вещей я там не держу. Хотя погодите, возможно, осталось от дяди Джорджа.

— Похоже на то. А зачем вы сохранили эти таблетки?

Лора пожала плечами. При этом простыня немного соскользнула вниз, и я машинально подтянул ее, а затем потрепал Лору по щеке. Она благодарно посмотрела на меня.

— Вот уж не знаю. Говорят, фенрбарбитал помогает от бессонницы — возможно, поэтому я и не стала выбрасывать его. Теперь мне кажется, что это не самый умный мой поступок.

Я и глазом моргнуть не успел, как на месте детектива Кастанги — Славного Малого появился детектив Кастанга — хмурый Сукин Сын с насмешливо-мстительным голосом.

— Давайтека разберемся, мисс Скотт, правильно ли я вас понял. Кто-то вошел в ваш дом, порылся в аптечке, отыскал фенобарбитал и подмешал его в кофе. И, проделав все это, он остался совершенно незамеченным, так?

— Боюсь, это единственное правдоподобное объяснение, детектив.

— Вряд ли. Мне лично кажется, что это сделали вы, а потом для отвода глаз сами глотнули немного отравленного кофе.

Я бросил на детектива негодующий взгляд, но он по-прежнему продолжал пристально смотреть на Лору.

— Если я правильно вас понимаю, вы рассчитываете на то, что я признаюсь, будто подсыпала наркотики Маку, а потом себе? Возможен и другой вариант: любовники заключили двусторонний пакт о самоубийстве. Скажите, детектив, ну зачем мне убивать этого славного малого?

— Затем, что он узнал что-то про вас и собирался прищучить. — Кастанга вбивал слова, как гвозди. Я решил дать ему еще три секунды на эту чушь.

— Жаль разочаровывать вас, но у меня нет никаких роковых тайн. — Казалось, Лора едва сдерживает смех. Три секунды прошли, и я уже собирался прервать это идиотское представление, когда Лора вдруг заговорила голосом, таким же холодным и насмешливым, как у ее мучителя:

— А ну-ка отодвиньтесь подальше, детектив: у меня болит голова, меня знобит, и вообще я чувствую себя отвратительно. Желудок как камень, а тут еще вы пытаетесь представить меня неудачливой убийцей. Убирайтесь! Мне вам нечего больше сказать. Займитесь своим делом и не тратьте драгоценного времени.

Кастанга медленно выпрямился. Судя по тому, как дернулась его щека, он был до некоторой степени ошарашен таким отпором.

— Я действительно думаю, что вы пытались убить Мака, мисс Скотт, — холодно произнес он, — и докажу это.

— Вот и отлично. Действуйте, детектив, ловите черную кошку в темной комнате, когда ее там нет, — это куда удобнее, чем искать, кто же в действительности отравил меня и детектива Макдугала. Только как бы вам не сломать шею на этом дельце. От таких полицейских, как вы, меня просто тошнит.

И тут вдруг, к вящему моему изумлению, Кастанга столь же внезапно, как и вначале, превратился из сукина сына в человека, безуспешно старающегося сдержать смех. В конце концов он не выдержал и, потирая руки, расхохотался:

— Отлично, мисс Скотт. Вы ведь в библиотеке работаете? В справочном отделе? Нелегко поверить. Хорошо вы меня сделали.

Он прав. Металла в голосе у Лоры оказалось побольше, чем у него.

Наконец Кастанга перестал смеяться.

— Итак, мисс Скотт, охотились за вами. Принимаем эту версию. А теперь к делу. Присядьте, Мак, выглядите вы все еще неважно. Тем более я ценю ваш героизм: вы ведь готовы были на меня с кулаками накинуться, не так ли? Но это лишнее, мисс Скотт и без вашей помощи способна защитить себя от кого угодно.

В это время в палату вошла доктор Кирен. Она осмотрела Лору, дала ей пару таблеток и быстро вышла, оставив нас одних. После этого детектив Кастанга сел на стул рядом с кроватью и открыл блокнот.

— Вот теперь я слушаю вас, — обратился он разом к Лоре и ко мне. — Похоже, вы сегодня в одной лодке. Так кому выгодно было желать смерти мисс Скотт?

Мы оба молчали, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку в своей памяти. В конце концов, я пожал плечами:

— Начнем с того, что привело меня в Эджертон, или, вернее, кто. Это моя сестра Джилли. С мисс Скотт я познакомился всего два дня назад.

Похоже, Кастанга не слишком поверил мне. Он повернулся к Лоре и вопросительно поднял темные брови.

— Мне нечего добавить. В конце концов, я всего лишь библиотекарь.

Я понял, что она чего-то недоговаривает. Ответ был прямым и быстрым. Не знаю уж, почувствовал ли это детектив Кастанга: если да, он ничем не выдал себя и лишь задумчиво посмотрел на Лору, а потом перевел взгляд ка меня.

— Мне кажется, с вашим приездом. Мак, все тут пошло кувырком. Назовите мне людей, с которыми вы встречались в Эджертоне.

Лора облегченно вздохнула; я же начал припоминать всех, с кем меня успели познакомить. Подождав, пока я не припомнил последнего из моих новых знакомых, Кастанга поднял голову и произнес:

— Итого, порядка дюжины. Позвольте мне зачитать список вслух. Если угодно, можете кого-нибудь добавить или вычеркнуть. Начнем с вашего тяжеловеса Алоизиуса Тарчера. Это — Парень Большие Деньги. Доходы у него запредельные, и влияние тоже — как здесь, в администрации штата, так, насколько мне известно, и в Вашингтоне. Помимо него, в вашем списке оказались все члены его семьи.

— Погодите, я еще кое-что вспомнил. Уже после моего приезда в Эджертон там произошло несчастье: два дня назад был убит Чарли Дак. Мэгги никак не может взять в толк, почему именно он стал жертвой и кому понадобилось обыскивать его дом, она считает, что это чистая случайность, и, возможно, так оно и есть, но кто знает…

— Да, чертовщина какая-то. — Кастанга откинулся на спинку стула. — В старые добрые времена этого старика очень ценили — ведь он отставной полицейский.

— Действительно, Мэгги говорила мне.

— Она отправила тело на экспертизу в Портленд, хотя уже и так ясно, что старого Чарли трахнули чем-то тяжелым по голове. Ладно, перестраховаться никогда не вредно. Ко вторнику тело должны доставить обратно для похорон. — Кастанга повернулся к Лоре: — Теперь продолжим с вами, мисс Скотт. Вы утверждаете, что врагов у вас нет, и все же мне нужен перечень лиц, с которыми вы знакомы в Сейлеме. Потом мы попробуем разобраться с каждым в отдельности.

Лора кивнула и прикрыла глаза, вид у нее был довольно изможденный. Надо полагать, я и сам выглядел не лучше.

И все же, стоит ли мне вспоминать все до конца, включая предсмертные слова Чарли? Нет, пожалуй, нет, пусть уж Мэгги, если захочет, сама скажет.

Неожиданно мои мысли переключились на Джилли и Пола. Можно ли допустить, что кто-то из них ненавидит Лору так сильно, что готов убить ее? Скажем, Джилли сбежала из больницы одна, доехала до Сейлема, каким-то образом проникла к Лоре и подсыпала фенобарбитал в жестянку с кофе…

— Лора, у Джилли, часом, не было ключей от твоего дома? — спросил я и тут же почувствовал себя последним мерзавцем.

— Да нет, вряд ли. Разумеется, иногда она заходила ко мне. Слушайте, кажется, мне нужно лекарство посильнее. Голова прямо раскалывается.

Кастанга медленно поднялся и сунул блокнот в карман кителя.

— Ладно, мисс Скотт, у нас еще будет время обсудить с вами все проблемы, когда вы немного оправитесь. Пока же я поставлю у дверей вашей палаты полицейского.

— Спасибо, детектив. — Лора снова прикрыла глаза и отвернулась, прижавшись щекой к жесткой больничной подушке.

— Мак, вы со мной?

— Не хочу оставлять Лору одну, — сказал я. — Кто-то уже пытался убить ее. Лучше дождусь вашего полицейского.

— Он скоро будет, и не волнуйтесь — сторожевой пес из него что надо. — Кастанга повернулся к Лоре: — Харолд Хоббс — славный малый, твердый как кремень — мухе к вам в палату не даст залететь.

— Еще раз спасибо, детектив, — откликнулась Лора. Я проводил Кастангу до середины коридора, а когда вернулся в палату, то обнаружил, что какая-то высокая женщина склонилась над Лорой.

— Эй, что вам здесь нужно? — Я бросился к кровати. Женщина выпрямилась и вопросительно посмотрела на меня.

— А, доктор Кирен! Простите, я было подумал…

— Можете не извиняться. Мисс Скотт что-то пыталась сказать, но ее голос еще слишком слаб, и мне пришлось нагнуться.

— Еще раз прощу прощения.

— К вечеру ей будет лучше, — улыбнулась Кирен, — возможно, мы даже сможем отпустить ее домой. — Приветливо кивнув мне на прощание, она вышла.

Я вспомнил о похоронах Чарли Дака. Надо надеяться, тело успеют вернуть к намеченному сроку. Склонившись к Лоре, я осторожно погладил ее щеку.

— Не волнуйся, скоро вернусь, тогда и поговорим, а пока отдыхай. Снаружи тебя будет сторожить Харолд Хоббс, а если кто-нибудь все-таки появится здесь, кричи что есть мочи.

— Ладно, — не открывая глаз, ответила Лора. Я уже был на пороге, когда она окликнула меня:

— Спасибо, Мак.

— Да ладно, не за что.

— Ты чуть на тот свет не отправился из-за меня.

— Забудь.

Когда я доехал от больницы до Лориного дома, люди Кастанги уже ушли оттуда, но все равно мне пришлось предъявить охраннику жетон агента ФБР, чтобы он впустил меня. На пороге я увидел Грабстера. Заметив меня, он мяукнул и, задрав хвост, шмыгнул внутрь.

— Эй, я пришел покормить тебя.

К моему удивлению, Грабстер остановился, поднял левую лапу, лизнул ее, сделал два шага в мою сторону и улегся на пол.

— Вот так-то лучше. А теперь давай обедать. Грабстер не заставил себя долго упрашивать: он мгновенно прикончил целую банку лососины с рисом и еще тарелку засохшей каши, которая показалась мне такой несъедобной, что я на всякий случай долил туда немного обезжиренного молока. Покончив с едой, кот довольно заурчал. Я налил ему побольше воды и осмотрел его ящик, явно нуждавшийся в уборке. Грабстер внимательно наблюдал за мной. Мои действия ему явно понравились, потому что на пути из кухни он даже потерся о мою ногу.

— Теперь ты, Нолан.

Услышав свое имя, попугай разразился длинной трелью, что на его птичьем языке, должно быть, означало выражение признательности. Я поменял ему воду, накрошил хлеба и бросил в клетку горсть семечек. Нолан еще раз благодарно чирикнул и принялся за обед.

Направляясь к выходу, я бросил:

— До скорой встречи, ребята.

В Эджертон я вернулся сразу после полудня и, заглянув в первое попавшееся кафе, заказал сандвич с салатом из тунца, помидоры и соленые огурцы. Потом я спросил хозяйку, которую, судя по вывеске, звали Грейс, нельзя ли где-нибудь на окраине, неподалеку от того места, где живет Роб Моррисон, снять дом или квартиру.

Грейс, сильная как мул, высокая, очень худая, с волосами пепельно-серого цвета, откликнулась мгновенно.

— Можно, конечно, остановиться в гостинице, — сказала она, — но, похоже, Арлин Хикс вы не особенно понравились. Еще никому не удалось вбить в ее глупую голову простую мысль о том, что деньги есть деньги. Она вам заявила, что свободных номеров у нее нет, верно?

— Да. Пожалуй, надо бы ей сказать, что, если она не занимается тайной торговлей наркотиками, бояться ей нечего.

— А может, она и занимается, кто знает? Арлин у нас вообще женщина таинственная. Вот что я вам посоветую, мистер Макдугал. У мистера Тарчера есть домик наподобие того, в котором живет Роб Моррисон, — он расположен на южной окраине города, неподалеку от утеса. Мы называем этот коттедж «Чайкой». Сейчас он пустует, последние жильцы съехали около месяца назад.

— Отлично. — Я доел сандвич и поднялся — Завтра вы будете на похоронах Чарли Дака?

— А как же, — откликнулась Грейс, — даже трехминутное надгробное слово скажу. — Она улыбнулась, заметив мое удивление. — Меня здесь называют единственной в городе буддисткой.

— Вы буддистка?

— Еще не совсем, но довольно близка к этому. Видите ли, у буддистов все просто: раз, два — и ты в раю. Чтобы достичь нирваны, достаточно вести правильный образ жизни, правильно думать и отказывать себе во всем. Неплохо, верно?

— Пока не знаю. — Я улыбнулся и вышел на улицу. Когда я позвонил Тарчеру из автомата, он сам поднял трубку. Я сказал ему, что хочу арендовать «Чайку», и объяснил почему. Если он стоит за всей этой историей, скрывать мне все равно нечего: скоро он, так или иначе, найдет Лору. К тому же мне хотелось, чтобы все знали, что мы с Лорой заодно и собираемся окопаться прямо в лагере противника.

— Вот поэтому-то я и не могу позволить мисс Скотт вернуться к себе домой, — закончил я. — Грейс любезно просветила меня насчет коттеджа.

— Признаюсь, агент Макдугал, вы меня удивили. — Алоизиус хмыкнул. — Как вас понять — вы что, охраняете мисс Скотт?

Я сказал ему, что вокруг нее вьется слишком много народу — Мэгги даже расписание визитов составляет.

— Знаете что, Макдугал, — Алоизиус Тарчер зычно откашлялся, — дабы до конца выполнить свой долг доброго гражданина, я на месяц предоставляю вам этот дом в безвозмездное пользование.

Все оборачивалось как нельзя лучше. Я поблагодарил Тарчера и условился о времени, когда смогу заехать за ключами. Единственная проблема заключалась в том, чтобы вытащить Лору из Сейлема и уговорить поехать со мной в Эджертон, а по дороге попытаться вытянуть из нее правду.

Я вернулся в Центральную больницу. На заднем сиденье моего «тауруса» уютно устроились кот и попугай Лоры, в багажнике лежали чемоданы со всем, что, по моим представлениям, должно было ей понадобиться.

Поднимаясь в палату на лифте, я придумал, как убедить мою будущую соседку поехать в Эджертон.

Глава 14

Лора сидела, свесив ноги с кровати, зеленый больничный халат слегка сбился набок. При моем появлении она просияла:

— Наконец-то! Отвезешь меня домой?

Я тут же выразил полную готовность. Пока Лора переодевалась, я вышел в коридор и заговорил с Харолдом Хоббсом.

— Ну надо же, какое свинство! — Он мотнул головой в сторону двери. — Напасть на такую славную женщину!

Мне ничего не оставалось, как только от души согласиться с ним.

— Пока вас не было, никто и на пушечный выстрел не приблизился к ней, — заверил охранник.

Постучав в дверь, я вернулся в палату и повел Лору к выходу. Она все еще была бледна, но все же выглядела явно лучше, чем несколько часов назад, когда я оставил ее, тем не менее, больничное начальство настояло, чтобы ее спустили вниз на кресле-каталке.

На улице я посадил Лору в «таурус» и поспешно захлопнул дверь.

— Как это понять, Мак? — удивленно спросила она, когда я, обогнув машину, уселся за руль.

— Фьюить! Грабстер безмолвствовал.

— Ну же. Мак, что происходит?

Я вывел машину со стоянки.

— С этого момента вы в отпуске, мисс Скотт. Я нашел для вас, точнее, для нас, домик на южной окраине Эджертона, рядом с утесами. Его называют «Чайкой», и владеет им мистер Алоизиус Тарчер. На ближайший месяц он предоставил дом в наше распоряжение, так что мы с вами будем теперь соседями.

Лоре потребовалось чуть не полминуты, чтобы переварить это сообщение.

— Никуда из Сейлема я не уеду, иначе работу потеряю, — наконец проговорила она.

— Ты слишком плохо обо мне думаешь. Я устроил тебе двухнедельный отпуск — представился в библиотеке твоим братом и сказал, что у тебя лимфатическая болезнь. Это произвело должное впечатление. Разрешение на отпуск дал некий мистер Дирксен. Еще вопросы?

— А как с моим жильем?

— Не волнуйся, за ним присмотрят.

— Но у, меня почти нет одежды.

— Все в багажнике.

Похоже, на данный момент Лора была удовлетворена моими ответами. Мы выехали из Сейлема и направились в сторону шоссе.

— Неплохо иметь хозяином такого человека, как Алоизиус Тарчер. — Я искоса посмотрел на нее и улыбнулся. — Если он причастен к этому делу, все равно скоро дознается, что птичка улетела из гнезда. Заодно все убедятся, что ты не одна и под защитой.

— Ничего-то ты не знаешь. Мак.

— Надеюсь, скоро узнаю. Мне не хотелось, чтобы ты думала, будто отправляешься прямо в медвежью берлогу, хотя, надо признать, Эджертон тот еще городок. Ничего, я тоже малый не промах. К тому же бегство не лучший способ отыскивать следы собственной сестры.

Лора ничего не ответила, только кивнула.

Пошел дождь, сначала мелкий, потом припустил сильнее.

— Господи, забыл взять твой плащ. Однако Лоре, казалось, было все равно: на протяжении по меньшей мере семи миль она не проронила ни слова. Наконец я не выдержал:

— Что-нибудь не так?

— Ты действительно хочешь, чтобы все — весь город — узнали, что меня пытались убить? Или пусть думают, что гоняются за нами обоими?

— Я уже сказал Алоизиусу Тарчеру, что жертва — ты. Когда доберемся до Эджертона, мне надо будет заехать к Полу, взять вещи, а потом к Мэгги — может, узнаю что-нибудь насчет Джилли. Да и результаты вскрытия Чарли Дака должны подойти. Похороны завтра.

— Думаешь, смерть старика как-то связана с нашим делом?

— Мой босс в ФБР, Большой Карл Бардолино, не устает повторять, что случайных совпадений не бывает, по крайней мере, в нашей работе.

— Фьюить!

— Ну вот, Нолан с ним согласен. А если думаешь, что он проголодался, там, на заднем сиденье, лежит сумка, и в ней есть еще немного семечек.

Тут нас обогнала новехонькая «хонда», что вряд ли можно было назвать мудрым маневром, потому что впереди маячил крутой поворот.

Перегнувшись через сиденье и нашаривая семечки, Лора хотела что-то сказать, но как раз в этот момент раздался громкий хлопок, затем второй. Я резко повернул голову — пуля прошла сквозь стекло с пассажирской стороны и, едва не угодив мне в шею, пробила на излете стекло.

Круто вывернув руль вправо, я успел заметить, что в руке у пассажира «хонды» пистолет. Нажав на газ, я досадливо поморщился: в такой дождь ничего не стоит вылететь на обочину. Двигатель идущей впереди нас ярко-красной «хонды» взревел, и она исчезла за ближайшим поворотом. Моему «таурусу» с ней тягаться бесполезно. Я немного сбросил скорость и, миновав поворот, увидел, что «хонда» уже ушла вперед.

— О Боже, Мак, тебя не задело?

— Цел, а ты?

— Вроде да, но если бы я не полезла за семечками…

— Ясно, ясно. А ну-ка пристегнись.

— Фьюить!

— Все в порядке, Нолан. Считай, что это приключение придумали специально для тебя.

Я обогнал две идущие впереди машины, причем вторую едва не зацепил крылом. В ответ возмущенно засигналили. Мы сближались с противником.

— Лора, не думаю, что нам удастся их догнать, но неплохо разглядеть хотя бы номера.

— Попробую. — Она осторожно вынула то, что еще недавно было стеклом. Внутрь полетели тяжелые дождевые капли.

Я старался, чтобы руки на руле лежали уверенно и спокойно, но при взгляде на дырку, оставленную пулей в стекле, меня всякий раз начинала охватывать ярость. Мне удалось обогнать еще одну машину, и теперь нас отделяло от «хонды» всего сорок ярдов. Я увидел, как в руке ее пассажира снова показался пистолет.

— Ложись!

Лора, дернувшись, откинулась на сиденье, и как раз в этот момент прозвучало несколько выстрелов.

— Мак, ведь у тебя тоже есть оружие?

— Есть, но мне нужно следить за дорогой.

— Дай сюда, я умею стрелять.

Это мне совсем не понравилось, но ее рука уже скользнула в мою наплечную кобуру.

— Будь поосторожнее.

— Не волнуйся, главное — догони эту чертову, «хонду».

Теперь между нами оставалось всего пятнадцать ярдов. Этот участок шоссе представлял собой серпантин — сплошные спуски и подъемы. Слава Богу, хоть дождь немного утих. У следующего поворота я должен увидеть номера «хонды».

Лора сидела неподвижно, выжидая удобный момент. Она была спокойна, слишком спокойна. Что-то здесь не так.

— Все в порядке?

— Да, Мак, не волнуйся. Просто не отпускай их слишком далеко. Вот так, еще чуть ближе. — Внезапно она откинулась на спинку сиденья, высунула руку в окно и туг же выпустила не меньше половины обоймы.

Заднее стекло «хонды» превратилось в груду осколков. Человек поднял пистолет, но выстрелить не успел — Лора снова открыла беглый огонь. Я увидел, как оружие вылетело у него из ладони и скользнуло куда-то в сторону. Она попала в него. В этот момент «хонда» исчезла за очередным поворотом.

Я вдавил акселератор до самого пола и успел увидеть, как «хонда» сворачивает на узкое ответвление шоссе.

— Черт, я же целила в заднее колесо!

Когда мы в последний раз увидели «хонду», она отчаянно виляла из стороны в сторону: как видно, водитель изо всех сил старался удержать руль. В следующий момент машину вынесло на пригорок, и «хонда» провалилась вниз. Я направил «таурус» в ту же сторону — попытка не пытка, — но дождь сделал свое черное дело, и мы угодили в лужу, Отчаянная погоня бесславно закончилась на обочине, футах в шести от глубокой канавы.

— Мы так и не сумели рассмотреть номеров. — Лора была явно огорчена.

— Теперь обязательно машину сменю. От «порше» эти ублюдки ни за что бы не ушли.

Моя спутница рассмеялась. Что ж, это неплохо — значит, боевой дух в нас не угас, и к тому же мы все еще живы.

— Все в порядке?

Поглаживая Грабстера, Лора кивнула:

— На сей раз это было нечто. Мак. Сердце у меня до сих пор колотится как бешеное, а в какой-то момент мне даже показалось: еще чуть-чуть — и я ласточкой вылечу из окна.

Она прильнула ко мне, упершись локтем в руль. Устроившись между нами, Грабстер громко замурлыкал. Я крепко прижал Лору к себе, и мне стало слышно, как бьется ее сердце и как прерывисто она дышит. Меня захлестнула теплая волна благодарности: мы выбрались-таки из этой передряги. А ведь еще чуть-чуть… Я быстро огляделся. Одно стекло «тауруса» вылетело практически полностью, в другом, с водительской стороны, зияла дыра, и от нее паутиной разбегались в разные стороны трещины. Жаль, что пуля не застряла где-нибудь в обшивке — доказательства нам бы очень не помешали.

— И что же нам теперь делать? — Лорадаже не пошевелилась, и это мне понравилось.

— Если бы у меня был с собой мобильник, я бы позвонил Кастанге, президенту и в Объединенный комитет начальников штабов.

— У меня телефона тоже нет. — Лора провела ладонью по мокрым волосам. — Дома на столе оставила.

— Фьюить!

— О Боже, я совершенно забыла про мою маленькую семью!

Словно услышав ее, Грабстер слегка подпрыгнул и плавно опустился Лоре на колени.

Я пропустил сквозь пальцы прядь ее волос, выбившуюся из-под заколки, и Лора еще крепче прижалась ко мне.

— Я рада, что мы справились.

— По-моему, Грабстер разделяет твои чувства.

Проклятый котяра урчал так громко, что мне приходилось повышать голос. Откинувшись на сиденье, я побарабанил пальцами по рулю.

— Ты продемонстрировала отменную стрельбу.

— Спасибо.

Я улыбнулся, хотя вряд ли эта улыбка вышла у меня естественной.

— Наконец-то я понял, в чем ты мне врала. Библиотека — это просто прикрытие. Так?

На лице ее отразилась целая гамма чувств: сомнение, страх, раскаяние. В конце концов, она, кажется, поняла, что ей ничего не осталось, как только сказать правду.

— Что ж, ты угадал, я действительно служу в полиции. Я кивнул, ожидая продолжения.

— Меня собирались убить. — Пальцы Лоры впились в шерсть Грабстера. — Если бы я тогда не нагнулась, чтобы достать семечки Нолану…

Я поднял пистолет, все еще валявшийся между нами на сиденье, сунул его в кобуру и выехал на дорогу.

— У тебя есть какие-нибудь предложения? Надо решить, как действовать дальше.

— Как? Да никак. Прикрытию моему конец, указания, которые я получила, потеряли всякий смысл.

— Расскажи мне об этом поподробнее.

— Все очень просто. Я работаю в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. После неудачной попытки отравить меня мой босс велел мне залечь на дно, пока он не выяснит, кому я так помешала. Естественно, я сказала ему о тебе, и это привело его в совершенную ярость. Он заявил, что слишком долго разрабатывал операцию, чтобы позволить ФБР развалить все дело. Извини, Мак, но раньше я просто не могла сказать тебе правду.

— А этот твой босс не забыл, что с тобой собирались расправиться.

— Не знаю. Вообще-то жаль: из меня уже начал получаться неплохой библиотекарь. Я даже прочитала все тексты, необходимые для получения степени.

— Лора — твое настоящее имя?

— Да. Но фамилию мне изменили — на самом деле я Беллами. Под прикрытием работаю уже около четырех месяцев. Речь, естественно, идет о наркотиках.

— И все это как-то связано с Джилли и с Полом, — медленно сказал я, не отводя от нее взгляда.

Она заколебалась: видимо, то, что она должна была сейчас сказать, меня не могло особенно порадовать.

— Ничего, говори, я выдержу.

Грабстер громко мяукнул.

— Не волнуйся, малыш, поспи немного. Тебе тоже досталось. — Лора на секунду закрыла глаза и погладила кота. Затем она вновь заговорила: — Около пяти месяцев назад службой электронной разведки было выявлено, что в одной из лабораторий разработано новое наркотическое средство, необычайно эффективное и дешевое в производстве.

— Голубая мечта наркоторговца.

— Вот именно. Возникло имя некого Джона Молинаса. По нашим сведениям, это глава целой наркосети, но ничего серьезного на него у нас прежде не было, хотя мы знали, что раньше он входил в группу под началом Дель Кабризо.

— Слышал о таком.

— Время от времени этот Дель Кабризо приезжает в Штаты, возможно, просто чтобы нас подразнить. Кроме того, пошел слух, будто с этим делом связан один из местных магнатов. Вот так я здесь и оказалась. Ты, должно быть, догадываешься: тот, о ком идет речь, — не кто иной, как Алоизиус Тарчер.

— Тарчер связан с Кабризо? — Я не скрывал своего изумления.

— Более того, Джон Молинас — шурин Тарчера. Наверное, поэтому Тарчер и влип в эту авантюру.

— Ничего себе, хорош гусь. — Я задумался. — Тарчер — человек влиятельный, и денег у него куры не клюют, но чтобы такое… Словом, настоящий мошенник, не так ли?

— Вот именно. Поначалу нам тоже было трудно в это поверить. Видишь ли, по нашим сведениям, Джон Молинас уже несколько лет как отошел от дел. Может, в религию ударился, может, у него рак — этого мы не знаем. Но когда на горизонте замаячила фигура Алоизиуса Тарчера, быстро выяснилось, что из Филадельфии в Эджертон переехали фармакологи-исследователи доктор Бартлетт с женой. Они поселились в доме, проданном им Тарчером за символическую цену. Мы сложили два и два, нажали на их прежнего босса в Филадельфии и вытянули из него, чем они там занимались. Оказалось, это наркотические вещества, каким-то образом воздействующие на память. Звучит загадочно, но наши люди обратили внимание на результаты проведенных Бартлеттами исследований, и тогда сразу стало понятно, почему фирма, в которой работали ученые, свернула программу: синтезированное ими вещество обладает чудовищной токсичностью — даже подопытные животные его не выдерживают. Получалось, что они вбухали миллионы долларов в совершенно бесполезную вещь. И все-таки это не объясняло, почему Пол с Джилли перебрались в Эджертон. Правда, сам Пол родом отсюда, однако непонятно, что сегодня могло привлечь его в этом городишке.

— И тут снова всплывает фигура Алоизиуса Тарчера, — задумчиво сказал я.

— Именно. Нам пришла в голову идея с библиотекой — так удобнее было подбираться к гнезду, где расположились основные игроки. Просто поселиться в Эджертоне я не могла — в таком небольшом городке все сразу поняли бы, что это неспроста.

— Но почему именно библиотека?

— Я пришла в справочный отдел после того, как выяснила, что Джилли туда часто захаживает — она встречалась в отделе справочной литературы с любовником. Стало быть, у меня появлялась возможность познакомиться с ней и при удаче завести дружбу. Так оно и вышло.

Лора говорила вроде бы очевидные вещи, но, как ни странно, в этом монологе я услышал только одно.

— Любовник?

— Да. Это местный хирург, специалист по полостным операциям. Как они познакомились, выяснить не удалось, но подозревать его в причастности к тому, что нас интересовало, оснований пока нет.

Мимо медленно проследовала полицейская машина. В ответ на внимательный взгляд патрульного я приветственно махнул рукой.

— Мы только что проехали «Макдоналдс». Давай-ка вернемся и зайдем туда — кофе нам не повредит.

«Макдоналдс» располагался в шести милях от поворота на дорогу 133, и уже вскоре разговор продолжился за кофе и сандвичем.

— Итак, ты работала под прикрытием целых четыре месяца. И каковы результаты?

— Ты имеешь в виду Джилли и Пола?

— А кого еще? Не Молинаса же и Тарчера.

— Видишь ли, Джилли морочила мне голову с самого начала: все эти разговоры о беременности — полная чушь, не говоря уж о ее попытке представиться неучем. Не знаю уж, зачем ей это понадобилось — то ли себя оберегала, то ли меня. И все-таки Джилли мне всегда нравилась. Когда я узнала, что она в коме, это был настоящий удар. Она такая забавная, когда входит этой своей танцующей походкой: юбка развевается, волосы тоже, и в комнате словно светлее становится. Но мы сблизились не настолько, чтобы она посвящала меня в свои дела.

— Короче говоря, ничего против Джилли с Полом у тебя до сих пор нет. Честно говоря, мне не верится, чтобы моя сестра имела что-то общее с наркодельцами: она и ее муж — ученые, а не преступники, и они не будут изобретать наркотик, угрожающий здоровью. Скорее всего, ты заблуждаешься на их счет, по крайней мере насчет Джилли. — Я посмотрел на Лору, как удав на кролика, а затем спросил: — Так ты спала с Полом?

— Нет. — Лора ответила, не задумываясь, но мне показалось, что мой вопрос задел ее. Картофелина, которую она только что успела нацепить на вилку, шлепнулась обратно в тарелку. — Я знала, что Джилли очень привязана к Полу.

— Сестра все время повторяла, что ты предала ее. Я думал, что она имеет в виду супружескую измену, но, выходит, это не так. Стало быть, она догадалась, что ты из полиции?

— Возможно, хотя как ей это удалось, ума не приложу. Скорее всего, виноват тот злосчастный вечер, тогда же и Полу стало все известно. Допускаю, что кто-то из них связался с Молинасом, а уж этот господин на все способен.

— Не хочешь ли ты сказать, что Джилли пыталась убить тебя? В это я ни за что не поверю. Скорее Молинас сам до всего докопался.

Лора ласково погладила меня по руке.

— Послушай, Мак, она вышла из комы и в тот же день исчезла, потому что чувствовала: мы подбираемся все ближе. Наверное, решила укрыться где-нибудь.

— В таком случае, почему Пол не исчез вместе с ней?

— Не знаю. Я думала об этом, много думала. В последние два месяца Джилли была словно не в себе. Она постоянно говорила о сексе, о том, что раньше не понимала, как это здорово. Не то чтобы раз-другой обмолвилась — стоило ей начать, и она уже не могла остановиться. Вообще она стала как-то странно себя вести, постоянно сбивалась с одного на другое, никого вокруг не замечала.

— Ставила на себе эксперимент с наркотиками?

— Этого я не утверждаю. Просто она изменилась. Я решил, что лучше на время оставить эту тему: слишком уж живо она напомнила мне о нашей с Джилли февральской встрече.

— Молинас встречался с Полом или с моей сестрой, и если да, то где — у них дома или у Тарчера?

— Этого я не знаю, но факт остается фактом: они оба вернулись в Эджертон при посредстве Алоизиуса Тарчера. Он купил Джилли «порше» и практически подарил им с Полом дом. Извини, Мак, но просто так подобные подарки не делаются. Мы предполагаем, что эта сладкая парочка продолжает работать над своим изобретением, пытается уменьшить его токсичность и повысить эффективность, чтобы потом запустить в массовое производство и продавать на улицах.

— Допустим на минуту, что так оно и есть. Чтобы человека разобрало по-настоящему, наркотик действительно должен быть убойным. Ты это хотела сказать? Но тогда ты должна знать, каков механизм его действия.

— Думаю, он как-то влияет на гормоны, а значит, особенно опасен.

Не может быть, подумал я. Правда, Джилли и со мной, и с Лорой говорила о сексе. И все равно не может быть.

— Интересно, как ты себе это представляешь? Человек принимает дозу и тут же достигает оргазма?

— Возможно. Точно мы пока ничего не знаем. Некоторые результаты проведенных в Филадельфии экспериментов показывают, что в гормональной системе подопытных животных могут происходить существенные изменения: у них появляется необычная сексуальная агрессивность. Впрочем, данных все еще слишком мало, чтобы сделать надежные выводы. Возможно, Пол прихватил некоторые из своих записей в Эджертон. Теперь ты сам видишь, что залечь на дно не получится: я должна сделать все, чтобы наркотик не вышел за стены лаборатории. Хотя как этого добиться, ума не приложу.

— Ну а мне надо искать сестру. Так что, куда ни кинь, нам все равно придется объединять усилия.

— Я бы не советовала тебе слишком глубоко влезать в это дело: ты и так уже едва не погиб.

Я поморщился.

— Слушай, Лора, ты ведь не хуже моего понимаешь, что, если сейчас же не позвонишь шефу и не доложишь, что в тебя стреляли на шоссе, на твоей карьере можно ставить крест. Это не я, а ты в опасности, и нам надо хорошенько подумать, как прикрыть твою задницу. Лучше всего было бы, конечно, отправиться сейчас куда-нибудь на Барбадос, чтобы уж точно никто не нашел.

— Возможно, ты прав, только я так не хочу. И тяжелую артиллерию пока вызывать не буду. — Лора упрямо сжала губы. — Сперва я должна отыскать Джилли. Те, с кем мы имеем дело, куда как не глупы — с ними кавалерийским наскоком не справишься.

— Все же мне очень интересно выяснить — либо Джилли с Полом завязли в этом деле по уши, либо просто случайно подвернулись, как я пару дней назад. Мы оба с тобой профессионалы, и мы знаем, на какой риск идем.

Я медленно сжал ей пальцы. — Стало быть, ты едешь со мной в Эджертон?

— Да. Это единственный выход.

Я допил остывший кофе и искоса посмотрел на Лору.

— Скажи, Пол действительно приставал к тебе в тот вечер?

— Да.

— Так я и думал. Ложь дается ему куда хуже, чем тебе.

— Это потому, что он ученый, а не полицейский. У нас с тобой в крови есть нечто особенное. В этом деле мне столько раз пришлось громоздить ложь на правду, что я уж и не разберу, где одно, а где другое. Мак, ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас произойдет? В Эджертоне мы окажемся с этой сворой нос к носу.

— Честно говоря, я не думаю, что они сразу предпримут что-нибудь, особенно если учесть, что наш хозяин не кто иной, как сам Алоизиус Тарчер. Кроме того, все теперь знают, что ты у меня под защитой. Лучшего прикрытия и не придумаешь.

— А кто мешает, к примеру, обстрелять нас на Пятой авеню — чем она хуже шоссе 101? Еще раз. Мак: это не твое задание.

— Ты права — это больше чем задание: речь идет о моей сестре, и давай покончим с этим. Я тебе нужен. Что такое ФБР, ты не забыла? У меня уже начинает складываться какое-то подобие плана, и я намерен для начала позвонить своим вашингтонским друзьям, Сэвичу и Шерлок.

Поскольку жетоны для автомата у меня кончились, мне пришлось воспользоваться оплаченным ответом. Слава Богу, оба оказались дома. Пятнадцати минут мне хватило, чтобы обрисовать ситуацию. Я вернулся к Лоре.

— Нашего полку прибыло, скоро здесь будет подмога. Нам еще надо заехать к Тарчеру за ключами от «Чайки». Пари готов держать, он что-то знает.

На въезде в Эджертон снова заморосил дождь. Лора поежилась, и я включил обогреватель.

— Подожди, сейчас согреешься.

— Да нет, все нормально. — Она перегнулась через спинку и потрепала кота по загривку. В ящик она его так и не посадила, Грабстер растянулся во всю длину на сиденье, упершись мордой прямо в клетку Нолана.

В такую непогоду даже роскошный дом Тарчеров выглядел уныло. Похоже, зарядило надолго, подумал я и, знаком велев Лоре не вылезать из машины, направился к крыльцу.

Для пущего спокойствия я оставил ей свой «ЗИГ-Зауер».

Одетая в джинсы и свитер служанка провела меня в просторный холл и попросила подождать, а вскоре откуда-то из глубины дома появился, насвистывая, Каттер Тарчер. Увидев меня, он в нерешительности остановился.

— Что это вы здесь делаете? Джилли нашлась?

— Пока нет. Я заехал к вашему отцу за ключами от «Чайки» — мы с Лорой Скотт поживем там некоторое время.

— Вот как? С чего это? — Он проследил за струйкой воды, стекающей с моих брюк на пол. — Что вам с Лорой Скотт понадобилось в нашем коттедже?

— Видите ли, кто-то пытается ее убить, и здесь со мной ей будет спокойнее, чем в Сейлеме.

— Пожалуй. А где Лора?

— В машине.

— Она знакома с Джилли?

— Да, и довольно близко.

В этот момент в холл стремительно вошел Алоизиус Тарчер. Вид у него был решительный и надменный, взгляд, пожалуй, даже более суровый, чем у сына.

— А, это вы, агент Макдугал. — Он протянул мне руку. — Вот ключи от «Чайки». Я распорядился, чтобы там все убрали и включили телефон, а заодно проверили отопление: сами видите, какая погода. Лора Скотт с вами?

— Да, ждет в машине.

Я поблагодарил хозяина и двинулся к выходу.

— Если что понадобится — звоните.

— Да-да, не стесняйтесь, — подхватил Каттер. — Отец у меня такой человек — разжевывает любую проблему и тут же выплевывает решение.

Алоизиус Тарчер засмеялся и хлопнул сына по плечу.

— С кем это ты разговариваешь? — С лестницы легко сбежала Элен Тарчер; на ней были спортивный костюм и кроссовки, и выглядела она не намного старше дочери. Мне вдруг пришло в голову, что за все это время я ни разу не вспомнил о Кэл.

— Добрый день, миссис Тарчер. — Я поклонился.

— Мы все здесь наслышаны об этой истории с отравлением. Как вы, уже отошли?

— О да, вполне. Мистер Тарчер сказал вам, что мы с Лорой Скотт некоторое время доживем в «Чайке»?

— Естественно. Он сказал мне также, что кто-то покушается на жизнь мисс Скотт. Знаете, агент Макдугал, мы к таким вещам не привыкли и не любим насилия, да мы с этим практически и не сталкивались. Вернее, до этой страшной истории с беднягой Чарли. О Джилли что-нибудь известно?

Я отрицательно покачал головой и спустя три минуты уже стремглав мчался к машине. Дождь обрушивался с небес с такой силой, что я опять промок до нитки, и даже при включенном на полную мощность обогревателе мне понадобилось пять минут, чтобы перестать дрожать от холода. Использовав одну из своих кофточек, Лора занавесила выбитое стекло. Хотя от дождя это нас и укрывало, но тепло все равно стремительно уходило из машины.

Я притормозил у дома Пола и, убедившись, что его нет, испытал некоторое облегчение. По правде говоря, я не был готов к встрече с ним. Чего мне хотелось меньше всего, так это чтобы он напугался и от страха сбежал куда-нибудь вслед за Джилли.

Войдя, я быстро собрал вещи и оставил хозяину записку со своим новым адресом. В детали я решил пока не вдаваться.

По дороге мы заехали в небольшую бакалею под названием «Пещера» и запаслись продуктами, так что к «Чайке» подъехали уже затемно. Коттедж располагался в каких-нибудь пятидесяти футах от утесов, и отсюда открывался потрясающий вид на орегонское побережье. Правда, сегодня за сплошной пеленой дождя даже океана было не разглядеть — одна лишь ровная черная поверхность. Странно, но ветра здесь практически не было — лишь мощные струи с шумом обрушивались на землю.

Я открыл дверь, заглянул внутрь и знаком предложил Лоре следовать за мной.

Глава 15

В семь вечера, расположившись перед камином, мы поужинали куриной лапшой и оладьями, щедро смазанными с обеих сторон маслом. Грабстер, с урчанием сожрав две жестянки кошачьей еды, свернулся у Лоры на коленях и мирно заснул, клетку Нолана мы на ночь занавесили покрывалом.

— Славно. — Лора привалилась спиной к камину.

— И правда чудесно, — подтвердил я, с трудом сдерживая зевоту. — Длинный у нас с тобой день получился. Лора, прищурившись, взглянула на меня:

— Ты не преувеличиваешь?

Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы найти достойный ответ.

— А что, тебе еще мало?

Лора посмотрела на дверь, и я почувствовал, как она напряглась.

— Да нет, не сказала бы. Правда, вряд ли они отважатся предпринять что-нибудь здесь, в Эджертоне.

— Скорее всего, нет. Завтра похороны Чарли Дака — я познакомлю тебя со всеми, и мы постараемся подобраться к Тарчеру. Что касается Пола, то тут требуется особая осторожность — мне вовсе не хочется, чтобы он куда-нибудь исчез.

— Все равно он ни в чем не признается, хотя бы из-за Джилли.

Скорее всего, Лора была права.

— Ладно, дождемся Сэвича с Шерлок и потом вместе обсудим план действий. Нам надо спешить — это они понимают не хуже нас с тобой.

— Надеюсь, твои друзья — профессионалы?

— Это точно. Они работают в связке, Сэвич — ведущий. Джимми Мэйтланд, его шеф, всегда дает ему полную свободу. К тому же они приезжают сюда неофициально. Вполне возможно, свежим взглядом они увидят то, что от нас ускользнуло, и придумают такое, что тебе и не снилось. В отделе по борьбе с экономической преступностью таких мозговитых ребят просто нет.

— Ладно-ладно, — Лора усмехнулась, — только не надо катить бочку на мой отдел.

— Да я и в мыслях не держу. Так, шторы задернуты, окна заперты. Теперь нам ничто не грозит.

— Да, вроде обо всем позаботились. О Боже, сейчас только половина девятого, а я-то думала, уже полночь…

— Ты иди в душ первая, а мне надо еще раз осмотреть все снаружи.

Неожиданно мне так захотелось обнять ее, что я почел за благо поскорее выйти. Дождь затих, хотя, кажется, ненадолго. Низкие черные облака свивались в причудливые фигуры, между которыми время от времени мелькала огромная круглая луна.

Вдруг слева от меня, там, где громоздились утесы, раздался какой-то звук: что-то зашелестело, пришло в движение, раздались тяжелые шаги; потом молчание — и снова шелест.

Я задержал дыхание, но теперь вокруг стояла полная тишина. Мне оставалось только ждать.

Я вспомнил, как Кэл говорила мне, что не любит кладбища; деревья там разрастаются так, что, в конце концов, их корни прорастают сквозь гробы. Тогда я подивился ее фантазии, а теперь вот и сам слышу неведомые шорохи. Господи, с ума я, что ли, схожу?

Дойдя до утеса, я посмотрел вниз. Бесконечная даль расстилалась до горизонта, смыкаясь там с низкими облаками. Над береговой полосой стлались древние туманы, а у кромки воды повсюду виднелись выброшенные на берег доски. Из воды, подобно часовым, поднимались зазубренные скалы, и волны, ударяясь о них, откатывались назад, оставляя белую пену, — везде одно и то же, и не было этому конца. Интересно, если жить здесь и все время наблюдать одну и ту же картину, обретешь покой или, напротив, умом тронешься?

Я в последний раз огляделся вокруг и двинулся к дому. «Чайка» стояла, уставившись с юга и запада на утесы, в самом конце узкой глинистой тропинки — отсюда не было видно, где она ответвляется от дороги. Я обогнул коттедж, убедился, хорошо ли закрыты окна, и посмотрел в южную сторону, где, насколько хватало глаз, громоздились голые холмы. С этой стороны спокойно можно прокрасться к дому совершенно незамеченным. Мне это вовсе не нравилось, и я даже подумал, не сваляли ли мы дурака, приняв приглашение Тарчера — ведь на карту поставлена не только моя жизнь, но и жизнь Лоры. Впрочем, к чему все эти сомнения — назад пути нет, да и Лора тоже вряд ли согласится отступить.

У меня снова разболелась голова. Ничего удивительного — я действительно слишком устал, и в то же время в душе я ощущал какой-то подъем.

Войдя в дом, я увидел Лору стоящей в длинном халате у кровати.

— Привет. — В низком, хрипловатом голосе ее мне послышалось томление и… призыв.

В мгновение ока я очутился рядом с ней. Она подалась ко мне навстречу, подняла голову и поцеловала меня в губы.

От моей усталости не осталось и следа. Я еще успел подумать, что со мной и правда творится что-то странное: хотя я знаком с этой женщиной всего несколько дней, но хочу ее так, как никого в жизни не хотел.

Я схватил Лору в охапку, запустил пальцы в густые гладкие волосы, растрепал их и, покрывая поцелуями, крепко прижал ее к себе.

— Боже, это просто безумие какое-то? — Я посмотрел на прекрасное, мгновенно заалевшее лицо своей новой подруги.

— Точно. — Лора слегка прикусила мне ухо и, ловко сделав подсечку, опрокинула меня на кровать. Оказавшись сверху, она принялась целовать меня и дергать за волосы, словно утверждаясь в правах собственности, а я целовал ее и хохотал как сумасшедший.

В мгновение ока наша одежда оказалась в дальнем углу маленькой спальни.

— Даже не верится. — Я жадно поглаживал ее, соображая, как бы захватить эту женщину целиком, и не зная, откуда начать. Она целовала меня и тоже смеялась.

В этот миг я ощутил на себе ее ладони и резким движением вошел в нее.

Лора выгнулась, а потом склонилась ко мне, покусывая мою шею и покрывая ее быстрыми поцелуями. Я едва заставил себя остановиться.

— О Господи, Лора, я хочу тебя с того самого момента, как увидел тогда, в библиотеке…

— А я — после того, как мы съели за обедом цыплят. — Она прижималась ко мне все крепче и крепче. — Не торопись, Мак, дай мне ощутить тебя целиком. Не думала, что все произойдет сегодня, честное слово…

Ее тело сотрясали конвульсии. Я почувствовал, что и сам не могу больше сдерживаться, и теперь мы были на берегу вместе.

— Вот и доплыли.

— Это было прекрасно. Я счастлива, что ты пришел тогда в библиотеку, что нашел меня.

В начале второго мы проснулись и снова принялись за дело с прежним пылом. На сей раз, никакого смеха не было — только тьма, обволакивающая нас, чудесная кожа Лоры и ее сладострастные стоны.

Когда все миновало, я приподнялся на локтях и прикоснулся лбом к ее плечу.

— Мне конец, Лора.

— Да, похоже на то.

Эта чертовка еще смеет смеяться надо мной!

— Я совсем не то имел в виду.

— Знаю. — Она поцеловала меня в подбородок, укусила в мочку уха и сжала мне локти так, что я снова повалился на нее. Лора крепко обняла меня и прижала к себе.

— Мне тоже конец. Мак, я поняла это в тот самый миг, когда ты в библиотеке заставил меня смеяться. Мне трудно в это поверить, но это чистая правда.

— Я тебе верю, только… Знаешь, когда ухаживаешь за женщиной и тебе подсыпают отраву, а потом открывают стрельбу, приходится глядеть в оба.

— Это я во всем виновата. Простить себе не могу, что вынуждена была тебя обманывать. Скажи, что ты уже простил меня.

— Трудно не простить, когда лежишь на тебе нагишом, а ты осыпаешь меня поцелуями. Но пообещай, что больше никакого вранья и недомолвок, ладно?

— Обещаю. Но и ты мне кое-что пообещай.

— Да?

— Что все кончится хорошо.

— Мы-то с тобой выкарабкаемся, в этом я не сомневаюсь… Но что, если Джилли замешана в эту историю?

Вместо ответа Лора снова поцеловала меня, и мы заснули.

Снилось мне что-то невероятное, но призраков, блуждающих вокруг коттеджа, больше не было.

Разбудили меня громкий стук в дверь и чей-то настойчивый голос.

Я немедленно вскочил на ноги, натянул старые фланелевые штаны и схватил свой испытанный «Зауер». Лора лежала на кровати поверх одеяла, раскинув ноги, и меня снова неудержимо потянуло к ней, но я тут же взял себя в руки и накинул на нее простыню.

Свет с трудом пробивался сквозь задернутые шторы, остывающие угли в камине едва освещали маленькую гостиную.

В дверь снова постучали.

— Есть тут кто-нибудь? Открывай, Мак, сколько можно ждать?

Мгновенно узнав этот чудесный голос, я тут же повернул ключ и распахнул дверь настежь. На невысоком крыльце стояла специальный агент Лейси Сэвич, известная всем, кроме своих родителей, под именем Шерлок. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом и светило вовсю. Рыжие волосы делали Шерлок похожей на всех тициановских женщин сразу.

— Привет, Мак. — Шерлок на мгновение приникла ко мне и, тут же отстранившись, широко улыбнулась. — Привет, а вы кто такая?

Я обернулся и увидел Лору. На ней были только трусики, волосы растрепались, о голую ногу терся Грабстер.

— Так быстро, Мак?

— Лора, знакомься, это Шерлок. Только благодаря мне она сдала последний экзамен по физподготовке в академии, в противном случае ее ждал полный провал.

— Не скрою, Мак действительно славился своими мускулами, но у меня, зато, с мозгами все в порядке. — Женщины обменялись рукопожатием, при этом Шерлок смотрела на Лору как мать на дочь.

— А где же Сэвич? — Я подозрительно уставился на Лейси. — Наверняка вы приехали вместе, хотя лучше бы ему было оставаться дома и присматривать за Шоном. Малыш у вас ко всему привычный, я понимаю…

— Это не ребенок, а мечта! — Шерлок засмеялась и игриво ткнула меня в бок. — Мы отвезли его к родителям Сэвича: их хлебом не корми, только дай побаловать внука. Что касается Диллона, то он бродит вокруг утесов, высматривает свежие следы. Он хотел дать тебе подольше поспать, но я не удержалась — волновалась за тебя. Ну как ты, в порядке? А вы, Лора?

— Ответ даст Сэвич, когда распознает следы призрака.

— Вчера здесь никого не было. Медведи еще спят в своих берлогах. — Лора пыталась шутить, но в голосе ее я уловил скрытую тревогу.

— Насчет медвежьих следов мы с Диллоном большие мастаки. — Не произнеся больше ни слова, Шерлок принялась осматривать меня, слегка прикасаясь к рукам, к лицу. Затем она задрала мне рубашку и критически оглядела грудь. — Ребра не беспокоят?

Я почувствовал ее осторожное прикосновение к моей коже.

— Да нет, вроде все в порядке, только устаю быстрее, чем обычно, но это пройдет. Эй, Шерлок, оставь в покое мои штаны.

— Ладно. — Она выпрямилась. — Слушайте, ребята, а как вы после этого чертова фенобарбитала?

— Слабость еще не прошла, но, конечно, теперь намного лучше, — откликнулась Лора.

— Ну а мне такая ерунда нипочем.

— Пойду сварю кофе, — сказала Лора. — Никто не возражает?

Я слышал, как она расхаживает по кухне, отделенной от гостиной стойкой и находящимися рядом стульями.

— Фьюить!

— Это Нолан, так он встречает каждое утро. — Лора сдернула с клетки покрывало. Она явно гордилась своим питомцем. — Я выпущу его, — крикнула она. — Окна открыты, но он не улетит, а так ему лучше. Пока я приготовлю ему тост. Да-да, Грабстер, слышу, не волнуйся, сейчас дам поесть.

Лора распахнула клетку. Нолан кинул на нее быстрый взгляд, затем мелкими осторожными шажками двинулся наружу.

— Фьюить!

Он заметил Шерлок, взлетел и уселся на спинку дивана, а потом, осторожно взяв клювом с ладони Лоры зерно, уронил его на сиденье, подпрыгнул и, устроившись на плече хозяйки, принялся жевать ее волосы.

Лора засмеялась.

— Фьюить!

— Ешь свой завтрак. — Она опустила Нолана на диван.

Глядя на эту идиллию, Грабстер размурлыкался вовсю. Затем он вдруг замолк и принялся за еду.

— Присаживайся, Шерлок, — сказал я. — Забыл, ты с чем пьешь кофе?

— Немного сахарина и каплю молока, а если нет, то просто черный.

— Все есть, — сказала Лора. — А ты. Мак?

— Я пока пойду, поищу Сэвича. Утро выдалось на удивление ясным, небо было голубое, как глаза у Джилли, и от воды дул легкий ветерок. Я повернул на юг и сразу увидел шедшего мне навстречу Сэвича, который, заметив меня, приветственно поднял руку.

— Нашел что-нибудь? Шерлок пьет кофе, и тебе тоже пора подкрепиться. Здорово, что вы приехали.

— Еще бы не здорово. — Сэвич усмехнулся. — Похоже, ребята, вляпались вы крепко, и ты правильно сделал, что позвал нас. Но жаль, если Джилли тоже окажется как-то втянута в эту историю. Знаешь, по пути сюда мы с Шерлок все обсудили и решили задержаться здесь на день-другой, главным образом из-за твоей сестры. Джимми Мэйтланду я сказал только самое необходимое. Поскольку ты в отпуске и Карл Бардолино в курсе дела, он согласился отпустить нас. — Сэвич помолчал. — Черт, ужасно жаль Джилли. Все еще неизвестно, где она?

— Нет. — Я вздохнул. — Ладно, пойдем, познакомлю тебя с Лорой Скотт.

Глава 16

Дождавшись, пока все допьют свой кофе, я поднялся.

— На сегодня у нас полно дел. Поскольку никто не знает, как долго нам придется здесь задержаться, надо дорожить каждой минутой.

Сэвич по-прежнему не отрывал глаз от пустой чашки. Сказать по правде, этот высокий сухопарый мужчина в джинсах, темно-голубом свитере с высоким воротником и в солдатских ботинках был настоящим полицейским. На такого можно положиться.

— Сейчас четверть девятого, Мак, и пока мне не удастся хоть что-нибудь запихнуть в свое пустое брюхо, я и шага отсюда не сделаю.

— И еще душ неплохо бы принять, — встрепенулась Шерлок. — А ты. Мак, побрейся да причешись, а то у тебя волосы во все стороны торчат. Да еще и поспать вам, наверное, тоже не помешает. Впрочем, нет, выглядите вы и так вполне нормально. — Она моргнула пару раз и, отвернувшись от нас с Лорой, прошествовала на кухню.

— Она догадывается, — шепнула мне Лора.

— Это уж как пить дать. Надеюсь, ты ей понравилась. В душ мы с Лорой пошли по отдельности, хотя у нас было большое искушение объединиться, зато зубы почистили вместе. Вернувшись и сразу уловив разлившийся по дому запах яичницы с беконом, я едва не заплакал от счастья.

Меня даже не слишком удивило, что Нолан, почувствовав полную свободу, уселся на плечо к Сэвичу, а Грабстер устроился на коленях у Шерлок.

— Настоящий зверинец, — заметил Сэвич.

— Фьюить!

Мы чинно расселись вокруг стола, и Сэвич принес из духовки тарелки с едой.

— Действуйте, ребята.

Несколько минут все сосредоточенно жевали, потом Сэвич заговорил снова:

— Слушай, Мак, ты что-то говорил об этом бедняге Чарли Даке. Какое отношение он имеет ко всему этому делу?

— Мне известны только его предсмертные слова, сказанные доку Ламберту: «Все, меня достали», — но я ни капли не сомневаюсь, что он был в курсе всей этой истории с наркотиками, которую расследует Лора. Беда, однако, в том, что его уже нет в живых.

— После встречи с Маком у меня было не особенно-то много времени подумать об этом, но в принципе я согласна. — Лора провела рукой по волосам. — Чарли стало известно что-то, чего он не должен был знать, вот его и убрали.

— Сразу после завтрака позвоню судмедэксперту в Портленд, — заявил я. — Послушаем, что он скажет. Потом свяжемся с Мэгги Шеффилд и узнаем, что известно о Джилли. Впрочем, если бы были какие-нибудь новости, она бы сама сюда позвонила.

— Чарли хоронят в полдень. — Лора рассеянно глянула на Нолана, склевывавшего у нее с ладони семечки. — Надо бы сходить туда. Раз горшок уже на огне, почему бы не помешать кашу?

— Для этого нам не нужно ждать похорон, — возразил я. — Первый на очереди из этой каши, разумеется, Пол.

Сэвич пододвинул Грабстеру кусок бекона, потом обернулся к Шерлок:

— Как думаешь, с этим зверьем будет так же весело, как с Шоном?

— А то ты сам не видишь, — откликнулась Шерлок. — Сэвич у нас лентяй, только и ищет, как бы увильнуть от дела, — пояснила она Лоре и тут же перевела взгляд на Грабстера, который, усевшись на диване, старательно облизывал лапы. — Вот умница. Большой шалопай, конечно, но славный.

Лора благодарно улыбнулась:

— Я нашла его на улице, когда училась на втором курсе. Тогда он был худющий, толщиной в одну свою нынешнюю лапу. Ветеринар считает, что сейчас ему лет десять-одиннадцать. Стоило мне научиться выбирать подходящий корм, как он начал есть не переставая.

Шерлок снова заварила кофе, а я подбросил дров в камин. Скоро в комнате стало тепло и уютно.

— Хорошо, что Лора все тебе выложила, — вдруг сказала Шерлок. — Ненавижу играть вслепую.

Сэвич усмехнулся:

— Моя жена даже в сточной канаве может найти серебряную ложку. Говоря всерьез, мне не очень нравятся эти стрелки. Если бы они с вами разобрались, то сейчас нам оставалось бы только наблюдать ваши физиономии на телеэкранах в траурной рамочке. Начальство бы спорило, кто должен нести ответственность, а преступники, воспользовавшись всей этой шумихой, благополучно скрылись.

Он поднялся и стряхнул с колен шерсть, оставленную Грабстером.

— Судя по всему. Мак, Лора не на шутку втрескалась в тебя, и это единственная хорошая вещь во всей этой гнусной истории. А теперь перенесем наше совещание наружу и вернемся к началу.

Тут до нас донесся шум двигателя, и я автоматически потянулся к кобуре.

— Сэвич, где твоя машина?

— Позади дома.

— Отлично. Всем оставаться на своих местах. — Я вытащил «Зауер», шагнул на крыльцо и закрыл за собой дверь.

Глава 17

Получше вглядевшись, я без труда разобрал, что за рулем приближавшегося ко мне светло-голубого «БМВ» с откидным верхом сидела Кэл. Земля после вчерашнего дождя еще не просохла, так что машина ехала не слишком быстро.

Вспоминая воскресное приключение, я поморщился, а потом, поспешно передвинув «Зауер» за спину, махнул рукой в знак приветствия. Кэл, выйдя из машины, равнодушно посмотрела на меня и, не отвечая, молча ожидала, когда я подойду. На ней были неуклюжие джинсы и огромный, свисающий почти до колен свитер.

Однако стоило мне только приблизиться к машине, как тут же случилось то, чего я больше всего боялся: Кэл, как и накануне, бросилась на меня. Ее ноги обвились вокруг моей талии, руки клещами захватили шею, и она принялась как бешеная целовать мое лицо.

Мне не без труда удалось вырваться из ее цепких объятий.

— Остынь, Кэл, что это с тобой?

— Разве что-нибудь не так? Мак, неужели ты не хочешь заняться со мной любовью? Мы можем устроиться прямо на краю утеса: там тепло, и к тому же я тебя живо разогрею. Неужели тебе не нравится эта идея?

— У меня гости, Кэл.

— Ах да, мама говорила, что у тебя Лора Скотт, и ты, как истинный агент ФБР, охраняешь ее. Так?

— Так. Слушай, Кэл, если я чем-нибудь могу тебе быть полезен…

— Это как раз я приехала узнать, не могу ли чем-нибудь быть полезна. Где эта самая Лора Скотт?

— Я здесь, — как ни в чем не бывало сообщила, появляясь на крыльце, Лора.

— Я Кэл Тарчер. Мы тут все голову ломаем, кому понадобилось покушаться на вас.

— И напрасно! Я сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями и, кажется, подобралась к чему-то слишком близко. Может, зайдете — по-моему, там еще осталось кое-что из еды. Похоже, вы с Маком большие друзья.

— Говорите, агент по борьбе с экономическими преступлениями? Скорее всего, занимаетесь наркотиками?

— Именно.

— Ну а здесь-то вы что делаете?

— Это длинная история. Почему бы нам все же не зайти в дом?

Я пропустил Кэл вперед и шепнул Лоре на ухо:

— Какого черта ты ее позвала?

— А почему бы нет? Вы с ней явно не чужие. Пока Шерлок и Сэвич заперлись в спальне, может, в очередной раз продемонстрируешь свои доблести?

— Не мели ерунды, это совсем не то, что ты думаешь. К тому же мы с тобой были едва знакомы, когда Кэл подцепила меня.

— Она тебя подцепила? Говорят, обычно все происходит наоборот. Бедный Мак, женщины тебя просто достали…

— Ты последняя, кто меня достал, так что твоя ирония совершенно неуместна.

Лора потрепала меня по щеке и, гордо вскинув подбородок, вслед за Кэл прошла в дом.

К моему удивлению, в гостиной уже не было никаких следов пребывания Сэвича и Шерлок — они словно испарились.

— Хотите яичницу с беконом, Кэл?

— Спасибо, не откажусь. Эй, а это еще кто?

— Это мой кот. Его зовут Грабстер. Кэл мгновенно разрезала бекон пополам и отправила в рот здоровенный кусок, не забыв при этом угостить Грабстера.

— Не кот, а целая свинья. — Нагнувшись, она скормила Грабстеру остаток бекона.

— Теперь он за вас кому угодно горло перегрызет.

— Замечательное животное. А это его ужин?

— Фьюить!

— Это мой попугай Нолан, и они с Грабстером большие друзья. Как насчет чашки кофе?

Кэл кивнула. Лора принесла кофейник, налила кофе и вернулась на кухню.

Сделав глоток, Кэл откинулась на спинку стула и заговорила театральным шепотом:

— Послушай, Мак, ты должен ее охранять, но неужели нам нельзя хоть на время остаться вдвоем? Лора, кажется, девушка славная, она не откажется прогуляться к утесам, хотя бы ненадолго. Вряд ли тебе понадобится больше трех секунд, чтобы освободиться от этих штанов.

У меня чуть волосы не встали дыбом.

— Ты выбрала не лучшее время для шуток, Кэл. — Я с трудом шевелил языком. — Лоре нельзя оставаться одной. Ее хотят убить, это тебе не игрушки.

— Ну почему же, — Лора с улыбкой остановилась около меня, — я с удовольствием подышу свежим воздухом, а вы пока покувыркайтесь. Если угодно, могу даже приготовить постель.

Ну вот, так я и знал. Ни тебе в жизни счастья, ни справедливости. Вместо этого есть Лора, стоящая в двух шагах от Кэл с совершенно бесстрастным выражением лица, что уже само по себе, насколько мне известно, является дурным знаком.

— Видишь, Мак, — оживилась Кэл, — Лора не возражает. Вы действительно можете постелить нам постель?

— Да не так-то уж она и смята. — Лора даже глазом не моргнула. — Знаете ли, мы только что лежали тут словно бревна. Пожалуй, я просто накину покрывало, а вы устроитесь поверх. Идет?

Кэл неожиданно притихла.

— Вы спали вместе?

— Да. — Я поднялся. — Мы спали вместе. Слушай, Кэл, теперь ты все выяснила, а у нас впереди куча работы. Тебе еще что-нибудь надо?

— Нет, только тебя. Мак. — Дожевав тост, Кэл встала на ноги и вытерла руки о джинсы. — Я, правда, думала, что это только задание, — медленно сказала она.

— И задание тоже. О Джилли что-нибудь слышно?

Кэл рассеянно покачала головой.

— Если что будет, Мэгги наверняка первым делом свяжется с тобой. — Она задержала на Лоре долгий взгляд. — Знаете что, Лора?

— Да?

— Отчего-то мне очень захотелось вас нарисовать. Лицо у вас заурядное, а вот тело потрясающее. Ну так как?

Лора недоверчиво взглянула на Кал, а потом повернулась ко мне.

— Что скажешь, Мак?

— Она хорошая художница.

— Нет, я о другом. У меня действительно потрясающее тело?

— Да, но это не противоречит тому, что я сказал: Кэл — хорошая художница.

— Ну что ж… — Кэл бросила на меня долгий взгляд из-под очков. — Надеюсь, на следующей неделе выберем время. А с тобой. Мак, мы все отложим до лучших времен, коли, сейчас ты так занят. Да, кстати, у меня есть несколько французских презервативов, знаешь этих, с рубчиками, которые сами собой надеваются.

На эту реплику я почел за благо вообще не реагировать — по-моему, секунд десять я просто не дышал. Тем временем Кэл вышла из дома, села в свой «БМВ» и исчезла так же загадочно, как и появилась.

— Вот так. — Лора перевела взгляд с меня на тарелку с крошками от тоста. — Допрос первого свидетеля состоялся. С этой дамой мне все ясно.

Я привлек Лору к себе и, не обращая внимания на невесть откуда взявшихся Шерлок и Сэвича, поцеловал ее. Лора засмеялась:

— Вот и славно. Что случилось, то случилось. Забыли?

— По крайней мере, казнь на некоторое время можно отложить.

Я тут же набрал портлендский телефон Теда Леппры, и минуту спустя этот чудо-мальчик сообщил мне, что Чарли Дак был действительно убит ударом в затылок.

— Он прожил после этого не больше двадцати минут, — продолжил Тед хрипловатым голосом, — едва успел доползти до дома местного врача. Кровоизлияние в мозг.

— Это точно?

— Абсолютно. Думаете, он как-то связан с этим делом? Может, ему отомстили за то, что он выпал из тележки?

— Может, и так, — неопределенно хмыкнул я. Впрочем, местный шериф сейчас с этим разбирается.

— Похоже, все это вас не особенно радует. Мак?

— Честно говоря, я надеялся на большее.

Тед закашлялся.

— Извините, мне бы давно надо бросить курить.

— Хорошая мысль, тем более что вы лучше других знаете, какая это отрава.

— Слушайте, есть кое-что еще.

— Вот как? Давайте вываливайте поскорее — тут у меня гости, им тоже невредно послушать вас. — Я переключился на громкую связь.

— По правде говоря. Мак, тут не только удар: в крови у бедолаги обнаружились следы наркотиков — похоже на опиум или вещество, его содержащее. Во всяком случае общий анализ дал положительный результат, хотя, что это за штука, я еще точно не определил: возможно, это даже что-то совсем новое. Странно, правда?

— По-моему, не очень. Это и впрямь может быть диковина, которая еще не дошла до рынка. Когда нам ждать следующих новостей, Тед?

— Дайте мне еще пару дней. Если что-то будет раньше, сразу сообщу.

— И бросайте курить, это вас до добра не доведет.

— Что-что? Плохо слышно.

Я повесил трубку и, обернувшись, оглядел собравшихся.

— Чарли был связан с этой публикой — в его крови нашли следы наркотиков.

— Стало быть, он либо что-то узнал и решил проверить на себе, либо кто-то заставил его проглотить эту гадость, — предположила Лора. — Помнишь то, что он сказал перед смертью? «Слишком много, все, конец, они достали меня».

Сэвич почесал затылок.

— Наверное, тут многие хотели бы испытать на себе эту штуку, несмотря на побочный эффект…

— Скорее всего, старик что-то узнал, потому и хотел поговорить со мной. Только не думал, что у него почти не осталось времени.

— В том-то и беда. — Лора вздохнула.

— Да, не повезло, — сказал я. — Теперь ясно, кто укокошил Чарли Дака. Черт, надо было в первый же день задержать его, но откуда мне было знать. Честноговоря, я тогда решил, что он просто хочет позабавить меня старыми полицейскими байками.

— Потом он пытался сказать доктору, что случилось, — задумчиво произнесла Лора. — Жаль, что не успел.

Я встал и вернулся к телефону.

— Попробую позвонить в Чикаго: может, у Чарли там остались друзья и они что-то знают.

Я по очереди переговорил с тремя равнодушными типами из трех различных управлений, включая управление внутренних дел, и закончил круг отделом кадров, где наткнулся на очередного равнодушного чиновника. Наконец меня соединили с Лиз Тейлор. Она была само очарование, говорю это без тени иронии.

— Нет-нет, — сразу же весело защебетала Лиз, отвечая на мой, надо думать, ставший для нее традиционным вопрос. — Я просто однофамилица, так что оставим эту тему. Итак, вас интересует Чарли Дак?

— Да, мэм. Насколько я понимаю, он служил в полицейском управлении Чикаго и пятнадцать лет назад вышел на пенсию.

— Ну конечно, я хорошо помню Чарли — это отдел по расследованию убийств. Хватка у него была железная. Забавно, знаете ли: начальство обычно хочет выставить человека, как только он достигнет пенсионного возраста. Нацепят на запястье золотые часы — и за дверь. Чарли совсем другое дело — его не хотели отпускать, но он сам решил уйти. И еще — он терпеть не мог чикагской зимы, от нее говорил, кожа сохнет. Отпраздновал свой шестидесятилетний юбилей — и через неделю уволился. Вам все это, наверное, не очень интересно — вы ведь из ФБР…

— Чарли мертв. — На этот раз я решил обойтись без предисловий. — Мне нужно выяснить, кто его убил и за что.

— О Господи, этого не может быть! Только в декабре я получила от него рождественскую открытку. Бедняга. — Слышно было, как Лиз шмыгнула носом.

— Расскажите мне о нем поподробнее. Я слышал, он был не слишком склонен доверять людям.

— Это верно. — Лиз высморкалась, отчего в трубке послышался ужасный треск. — Кое-кто его не любил, называл ищейкой, сукиным сыном и так далее. На самом деле он был справедливым человеком, и если ты не сделал ничего дурного, он тебя ни за что бы не тронул. В своем отделе он всегда оказывался первым по результативности, и до сих пор его никто в этом не превзошел. Стоило ему что-нибудь почуять, и он шел до конца, действовал умно и беспощадно.

— Мне бы хотелось знать тех, с кем он поддерживал отношения в Чикаго: бывшие коллеги, приятели. Можете назвать имена?

— Погодите. Вы что, хотите сказать, что он что-то разнюхал, и поэтому его убили?

— Не исключено и такое. Есть какие-нибудь родственники или просто друзья, с которыми он общался до самого последнего времени?

— Семьи у него нет — его жена умерла еще до того, как он вышел в отставку. Рак груди. Потом Чарли уехал куда-то на западное побережье, к родителям, кажется, в Орегон.

— Это мы все знаем, — нетерпеливо перебил я. — А как насчет друзей?

— Пара стариков, которые все еще служат, но, по-моему, он уже давно не имел с ними дела. Впрочем, могу поспрашивать, может, кто с ним и общался недавно.

Я поблагодарил Лиз и, продиктовав ей свой номер телефона, повесил трубку.

— Любопытная особа, — заметила Лора. — Жаль только, что сказать ей, в общем, нечего.

— А если есть, то имеет смысл поторопиться, — прибавил Сэвич, — иначе будет слишком поздно.

— Ладно, поставим на этом точку. — Шерлок обвела нас всех внимательным взглядом и, не встретив возражений, поднялась.

Я подошел к Лоре и положил ей руку на плечо:

— Забудь про Кэл Тарчер. И про остальных женщин тоже забудь.

Лора звонко расхохоталась. Она все еще находила меня забавным.

В два часа дня я, Лора, Сэвич и Шерлок сидели в небольшой, выложенной из светлого кирпича приходской церкви на Гринвич-стрит, неподалеку от Пятой авеню. Напротив церкви был разбит небольшой парк. Само здание весьма мало походило на церковь, быть может, потому, что здесь можно было увидеть представителей самых разных конфессий.

Чарли Даку досталось самое почетное место в нефе — красиво оформленная серебряная урна с его прахом была установлена в центре на круглой стеклянной подставке, которая, в свою очередь, венчала ручной выделки пирамиду красного дерева; единственное, чего я никак не мог понять, так это каким образом столь сложное сооружение до сих пор не рухнуло.

В ожидании начала службы я принялся бегло рассказывать своим спутникам о людях, с которыми мне пришлось познакомиться за последние дни, и тут заметил, как в церковь вошел Пол. Он сел совсем в другом месте и, по-моему, даже не обратил внимания ни на меня, ни на Лору.

Пол выглядел усталым, лицо его потемнело, под глазами залегли глубокие тени. И еще — он был очень напуган.

Оглядевшись, я убедился, что на скамьях не осталось ни одного свободного места: не менее ста человек сидело в центре, и еще добрых две дюжины расположились вдоль стен; все это, несмотря на то, что был вторник — рабочий день.

Внезапно все смолкли, и в наступившей тишине к кафедре прошествовал Алоизиус Тарчер, одетый в строгий черный костюм английского покроя. Вообще-то кафедра — это сильно сказано, скорее речь могла идти о массивном столе красного дерева на мраморных ножках. Собственно, таков был и весь церковный интерьер — ничего ясно выраженного, мешанина стилей и отделки на любой вкус, вроде сочетания монастырских луковиц с минаретами.

Алоизиус Тарчер откашлялся и сурово оглядел собравшихся. Было слышно, как где-то жужжит муха; даже воздух, казалось, совершенно застыл.

— Чарлз Эдвард Дак, — заговорил Тарчер густым внушительным басом, — прожил полноценную и богатую жизнь…

Я перевел взгляд на Пола. Что же все-таки случилось с этим загадочным ученым?

— …Он служил в полиции Чикаго, — продолжал тем временем Тарчер, — а выйдя на пенсию, переехал в Эджертон к своим престарелым родителям. Нам будет очень не хватать Чарлза — ведь он был одним из нас.

Далее все в том же роде — одна ничего не говорящая фраза тут же сменялась другой.

Наконец поток слов иссяк, и оратор вернулся на свое место в первом ряду.

Теперь настала очередь Элен Тарчер. Выглядела она превосходно: строгий черный костюм, в ушах жемчуг — настоящая великосветская дама.

— Я познакомилась с Чарли Даком, — с чувством начала она, — в середине восьмидесятых на нашем традиционном сочельнике. В тот год мы устроили его в «Эдвардианце». Чарли играл на гитаре — ах, это было незабываемо…

Далее, сменяя один другого, выступили еще человек десять. Англиканскую церковь представлял Роб Моррисон: он бегло отметил добрый нрав и терпимость покойного. Глава местной лиги и мэр города мисс Джеральдина подчеркнула мирный характер усопшего и его доброту.

Последней поднялась на кафедру девяностотрехлетняя владелица автозаправки матушка Марко. Это была маленькая сморщенная старушка, сквозь редкие седые волосы которой явственно проступал розовый череп.

— Я не представляю никакой конфессии, — сказала она неожиданно сильным голосом. — Если угодно, можете считать, что я выступаю здесь от имени старости и приближающейся смерти. Мне кажется, я старше даже скал на нашем побережье. — Улыбнувшись, матушка Марко обнажила белые зубы, скорее всего искусственные. — И я горжусь этим. Я знала Чарли Дака лучше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Это был умный и добрый малый, и он очень любил разгадывать загадки. Если что-нибудь ему не давалось, он упорно докапывался до сути. Как бывший полицейский, Чарли отлично разбирался в людях, и уж, во всяком случае, видел их недостатки.

На мой взгляд, это была наиболее точная характеристика мистера Дака.

Когда желающих выступить больше не осталось, Алоизиус Тарчер торжественно прошествовал к деревянной пирамиде, взял в руки урну с прахом и поднял ее высоко над головой.

— Помянем Чарли, — громко возгласил он. Присутствующие охотно вняли этому призыву и цепочкой двинулись за Алоизиусом к выходу.

— Ничего себе, — присвистнула Шерлок.

— Да, настоящий спектакль. — Сэвич поморщился. Я почувствовал, как на мою руку легла ладонь Лоры.

— Мне не хочется идти на кладбище, — сказала она. — Решительно не хочется.

— Этого от нас никто и не ждет. В конце концов, мы здесь люди посторонние. — Заметив рядом с Мэгги Шеффилд Роба Моррисона, я вспомнил детектива Кастангу: «Когда-то мы с Мэгги были мужем и женой».

— Эй, а вы кто такие?

— Ребята, знакомьтесь, это Каттер Тарчер, единственный сын Алоизиуса Тарчера.

На женщин Каттер едва обратил внимание, зато он сразу вперился в Сэвича.

— Еще раз повторяю вопрос, приятель: что вы здесь делаете? Вы не из наших, и никто вас сюда не звал.

— Почему же, — я обвел взглядом всех троих, — это мои друзья.

— Никому из вас здесь нечего делать, вторил Каттер.

Сэвич улыбнулся, и опасная искорка, блеснувшая в его глазах, должна была бы насторожить Каттера, но он, кажется, ничего не заметил. Сэвич хорошо знал, что делает, он мгновенно понял, чего стоит Каттер.

— Мне понравилось это представление, малыш. Все говорили прекрасно. А тебя среди них почему не было? Неверующий? Или талантов не хватает?

Каттер тут же пришел в ярость: было видно, с каким огромным трудом он сдерживает себя. Конечно, он сам нарвался, и Сэвич неплохо подцепил его, однако я никак не ожидал, что Тарчер-младший кинется на своего обидчика. Когда это произошло, я даже не пошевелился, хотя мне было жаль Каттера.

— Эй, остановись, болван, — попыталась вмешаться Шерлок, но было уже поздно.

Сэвич на лету перехватил руку Каттера и резко завел за спину. Тот попытался освободиться, но безуспешно. Тут же Сэвич ловко оторвал свою жертву от земли, поднял в воздух и в самый последний момент отпустил, дав Каттеру плюхнуться прямо на клумбу с ноготками.

— Ну и кому это было надо? — осведомилась Шерлок и уперла руки в бока. — Ты ведешь себя как подросток.

— Вот-вот, — подхватил Сэвич. — Малыш, тебе пора бы повзрослеть.

— Все вы — дерьмо собачье. Федеральные агенты, ха! Курам на смех! Все равно ничего вы здесь не раскопаете. — Каттер наконец выбрался из клумбы и поспешно отошел.

— Похоже, у этого парня большие проблемы, — хладнокровно заметила Лора.

— Это местный социопат. Он считает, что ни до чего нам не докопаться.

Издали я заметил, как Каттер подошел к отцу, сказал ему что-то, и тот покачал головой. При первом знакомстве он показался мне обычным недорослем, но теперь я склонен был думать, что он тоже как-то связан с нашим делом.

— Его отец выглядит настоящим аристократом — гладкошерстная борзая среди дворняг. — Шерлок позволила себе саркастически улыбнуться. — А Катер, скорее, похож на маленького бульдога.

— Что делать? Кэл и Каттер тоже совсем разные, — заметила Лора. — Она порой ведет себя странновато, но социопатом Мак ее никогда не называл.

— Говорю что думаю, — огрызнулся я. — Одно, по крайней мере, мы знаем точно: у Кэл хороший вкус на мужчин.

И тут я поймал на себе взгляд Алоизиуса Тарчера. Лицо его было бесстрастным, но глаза горели тем же злобным огнем, что и глаза его сына.

Глава 18

Часы показывали половину шестого, когда мы с Сэвичем подъехали к дому номер 12 по Ливерпуль-стрит. Судя по всему. Пол был на месте — рядом с его машиной стояла машина шерифа Мэгги Шеффилд, а подойдя к крыльцу, мы услышали, как они орут друг на друга.

— Червяк ты эдакий! — заходилась в крике Мэгги. Попробуй только еще хоть раз сказать или сделать что-нибудь в этом роде — голову тебе оторву! Совсем спятил? Ты хоть знаешь, когда Джилли исчезла?

— А чего ты, собственно, так разошлась? Занимаешься мужским делом, да только ничего у тебя не получается. Как женщина ты вообще никто — только болтаешься под ногами. — Вслед за этими словами послышался грохот.

Я вздохнул и открыл дверь.

Войдя, я оглядел небольшой холл и гостиную. Открывшаяся мне картина впечатляла: Пол плашмя лежал на полу, а на нем восседала, сдавливая его шею обеими руками, Мэгги.

Сэвич неторопливо подошел к шерифу, схватил за локти и рывком приподнял. Мэгги возмущенно повернулась к нему и уже сжала было кулаки, но Сэвич, продолжая удерживать ее в подвешенном состоянии, убежденно проговорил, своим густым басом:

— Мэм, вам не стоит этого делать.

— Ладно, поиграли, и хватит. — Я протянул Полу руку. — А теперь объясните толком, что тут происходит.

— Он просто болван, — прошипела Мэгги. Она определенно очень хотела продолжить то, что так удачно начала. — А ты, парень, отпусти меня. Я шериф. Не послушаешь — отправишься в камеру.

— Разрешите представиться, мэм: Диллон Сэвич, специальный агент ФБР.

— О, — Мэгги сразу как-то сникла, — прошу прощения, сэр. Вы, должно быть, приехали по просьбе Мака? Я видела вас издали на отпевании. Жаль, что познакомиться не удалось.

Ну вот теперь и познакомимся. Вас можно опустить.

— Да уж, пожалуйста. Ничего дурного этой букашке я не собиралась сделать. — Мэгги посмотрела на Пола так, будто ей очень хотелось плюнуть в него.

— Присел бы ты лучше, Пол, — предложил я. — Разговор будет долгим. И вы, Мэгги, садитесь. Теперь протяните друг другу руки: истерика не лучший путь решения проблем.

— Я шериф, — упрямо повторила Мэгги, заправляя выбившуюся блузу. — И я никому не позволю уклоняться от соблюдения закона.

— Вот и отлично, — сказал Сэвич, — люблю решительных людей. Присядьте и расскажите, что слышно о сестре Мака.

— Увы, ничего. Утром я разговаривала с Минтоном Кастангой, он тоже ничего не знает. Похоже, его больше заботит выяснение того, какую игру затеяли Мак и мисс Скотт. Я, конечно, объяснила ему, что это совершенно не его дело, потому что в противном случае вы бы его просветили. — Тут Мэгги неожиданно улыбнулась. — За это он обозвал меня сукой. Ладно, я лучше пойду: боюсь, если еще хоть немного пробуду рядом с этим недоноском, честное слово, не выдержу. Мак, если что-нибудь выяснится, позвоните, а вас, агент Сэвич, благодарю за щедрую готовность помочь. Дайте знать, если что.

Я вышел проводить Мэгги.

— И чего же такого сказал мистер Бартлетт, что вы его так возненавидели?

— Не просто сказал — сделал. Вы даже не поверите, Мак, он попытался залезть мне под юбку. Представляете, под форменную юбку! Недоносок! Пришлось немного выбить из него дурь.

— С чего это он вдруг?

— Понятия не имею. Впрочем, я всегда говорила, что у него не все дома.

— Ладно, Мэгги, не пропадайте. Я подождал, пока она отъедет, и вернулся в дом. Сэвич поджидал меня.

— Ну что ж. Пол, — заговорил он, как только я перешагнул порог, — расскажите нам о наркотике, которым вы заняты.

— Да, Пол, было бы чрезвычайно интересно послушать. — Опустившись на диван, я принялся устраиваться поудобнее, давая понять, что готов внимать его исповеди хоть до вечера.

Пол молча уставился на свои зажатые между колен ладони.

— Я ничего не стану вам говорить. Убирайтесь!

— А вот и нет. Никуда мы не уйдем, пока не расскажешь.

Муж Джилли вдруг показался мне очень маленьким, судя по всему, он был чем-то страшно напуган. И снова я почувствовал затаившуюся где-то рядом опасность.

— Ну, начинай, — поторопил я его.

Неожиданно Пол поднялся, прошелся по комнате и остановился у одной из висевших на стене картин в стиле модерн.

— Все еще находится в экспериментальной стадии, и, честно говоря, я даже не знаю, получится ли что в итоге. Фармакологические исследования баснословно дороги, требуется гигантское количество времени и людей, особые компьютерные программы, не говоря уж о том, что надо угодить куче всяких комиссий по здравоохранению. — Пол немного помолчал. — Я выбрал определенное направление исследований. Люди в Филадельфии решили, что оно будет слишком дорого стоить, а прибыль получится маленькая, вот и свернули работы. Они хотели, чтобы мы с Джилли занялись СПИДом, но это меня совершенно не интересует. Поэтому, когда Алоизиус Тарчер дал понять, что готов финансировать нашу программу, мы с радостью ухватились за это предложение.

— О каком веществе идет речь, Пол? — настойчиво спросил я.

— Как бы это лучше объяснить… Возможно, эликсир памяти. Вот и все.

— А что вы имеете в виду под этим эликсиром памяти? — нетерпеливо вмешался Сэвич. — О человеческом мозге и механизмах памяти известно очень немногое. Как ваш эликсир действует?

— Он предназначен для того, чтобы освободить человека от физических реакций, вызываемых неприятными воспоминаниями, то есть от нервных срывов, повышающих адреналин в крови, сердцебиения, расширения зрачков и так далее. Смысл состоит в том, чтобы блокировать механизм памяти путем уменьшения физической боли и накапливания положительных эмоций. Такой препарат мог бы оказаться незаменимым для тех, кто прошел через какое-то тяжкое испытание — например, для солдат, выживших в войне, или для детей, ставших жертвой физического или сексуального насилия. Заторможенность памяти сразу же улучшает состояние человека.

Сидя на диване, я внимательно следил за выражением лица Пола: раз уж он заговорил, нельзя было позволить ему замолчать.

— Все, о чем ты толкуешь. Пол, вызывается не только работой памяти. Существует масса иных причин — страх, возбуждение, напряженность.

— Верно, но мой эликсир обладает некоторыми свойствами, позволяющими контролировать работу памяти, — он оказывает целенаправленное воздействие.

— Поразительно, — задумчиво проговорил Сэвич. — А как вам удается продолжать исследования практически в одиночку, да еще в домашних условиях?

— В Филадельфии я был уже очень близок к успеху, но люди, от которых зависело принятие решений, в это не верили. Сейчас мне осталось только решить проблему побочных эффектов.

— Ты хочешь сказать, что может возникнуть наркотическая зависимость? — спросил я.

— О нет, — усмехнулся Пол, — я совсем не то имею в виду.

— Как насчет использования вещества в военных целях? — насторожился Сэвич. — В конце концов, если можно снять физическую боль и эмоциональное напряжение, почему бы просто не сделать людям укол? Тогда у вас сразу окажется под ружьем целый батальон героев.

— С военными я дело иметь не намерен.

Пол выглядел сильно изможденным, голос его звучал как-то бесцветно, и вообще он производил впечатление человека, которому все уже совершенно безразлично.

— Помнишь, когда я впервые заговорил с тобой на эту тему, ты отшутился: мол, эликсир молодости изобрел. А дело-то, выходит, серьезное.

— Да какая разница? Так или иначе, все это не имеет никакого отношения к исчезновению Джилли. Давай окончим этот разговор, Мак, и оставьте меня, ради Бога, в покое.

— В покое, говоришь? Чтобы у тебя была возможность нападать на женщин, которые случайно забредут к тебе на огонек?

— Мэгги все вывернула наизнанку. Она на меня наехала, а я пытался отбиться. Ну, может, немного увлекся — с мужчинами такое бывает, сам знаешь. Дело выеденного яйца не стоит.

— В таком случае давай поговорим о Джилли.

— А что о ней говорить? Я не знаю, где она, а если бы знал, то был бы сейчас вместе с ней.

Я помолчал, обдумывая ситуацию.

— Слушай, Пол, пора выложить карты на стол. Лора призналась мне, что она служит в полиции и какое-то время работала под прикрытием. Люди из отдела по борьбе с экономической преступностью узнали про существование твоего вещества. Им известен Молинас. После исчезновения Джилли Лору дважды пытались убить. Кто дал команду? Ты? Тарчер? Или, может, этот король преступного мира Дель Кабризо? Не молчи. Пол, расскажи нам о Тарчере и о Джоне Молинасе.

— Ничего я не обязан вам говорить. Убирайтесь из моего дома! — С этими словами Пол поднялся и вышел из гостиной.

Я последовал за ним. Услышав мои шаги, он рванулся вперед, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Догнать его я не успел — он уже заперся в лаборатории. Как назло дверь оказалась стальной, и молитвы, которая помогла бы мне проникнуть внутрь, я не знал. Я стал умолять Пола впустить меня и рассказать, пока полиция не явилась с ордером на обыск… Все было тщетно.

Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал чье-то прикосновение.

— Пошли, — сказал Сэвич. — Пора Лоре связаться со своим начальством и подключить его тоже. Что касается ордера на обыск, то почему бы и нет? Пусть вытащат и Пола, и Тарчера на свет Божий да устроят допрос с пристрастием. Черт, до чего же я устал, все еще никак не приду себя после полета.

— Значит, теперь нам ничего не остается, как поехать в «Чайку» — там и отдохнем.

Глава 19

Держась за руки, мы с Лорой смотрели, как солнце медленно погружается в океан. Вечер был тихий, почти безветренный. Мы побрели вдоль гряды утесов, постоянно останавливаясь, чтобы поцеловаться и перекинуться парой слов.

— Ты прав, — сказала Лора, и я почувствовал, как рука ее напряглась.

— В чем на сей раз? — Не давая ей отстраниться, я поцеловал ее в губы.

— Сегодня мы поговорили почти со всеми, Тарчер у тебя на крючке, пора двигаться дальше.

Разумеется, я был согласен с Лорой, но больше всего меня в этот момент занимало то, что познакомился я с ней меньше недели назад, и этого хватило, чтобы убедиться: Лора — настоящая женщина, надежная, такая не подведет.

Я долго не отводил от нее взгляда. На ней были тесно облегающие джинсы и свободная, чуть не до колен, рубаха. Длинные волосы скалывал черепаховый гребень. Из косметики — только негустой слой помады кораллового цвета, да и ту я почти стер своими поцелуями. Пора довести дело до конца, подумал я и заставил ее остановиться. Мы смотрели, как чайки стремительно летают прямо над поверхностью воды в поисках пищи. Вокруг царили тишина и покой, лишь редкие соленые брызги долетали до нас снизу.

— Присядем, — предложил я. Футах в пятнадцати от утесов мы отыскали три прислонившихся друг к другу валуна.

— Расскажи о себе, Лора.

— Да нечего особенно рассказывать. — Она пожала плечами. — Детство самое обычное: родилась в Такоме, в штате Вашингтон, семья у нас была дружная — мама, папа, брат и я. Когда немного подросла, играла на кларнете. Техника у меня была неплохая, но что-то не ладилось со звуком, так что первым номером мне бы никогда не стать. Мама говорит, выглядела я здорово, но звук все равно не получался. Тогда я бросила кларнет и поступила в Бостонский колледж на психологический факультет. Работать в полиции я хотела всегда, и мне до сих пор нравится моя служба. Мой старший брат Алан тоже детектив, занимается расследованием убийств в Сиэтле, и отец был полицейским, но он умер. Мама живет по соседству с братом и его семьей.

Внезапный порыв ветра растрепал Лоре волосы, и в закатных лучах они отбрасывали причудливые тени на ее лицо.

В этот момент в воздухе раздался свист, и в дюйме от руки Лоры в валун ударила пуля. Каменная крошка разлетелась во все стороны. Лора едва успела недоуменно посмотреть на меня, как я тут же повалил ее на землю, и мы откатились за камни. Не лучшее прикрытие, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

Свистнули еще две пули: одна впилась в землю прямо перед валунами, другая ушла выше и в сторону. Я вжался в землю и прикрыл собой Лору.

— Черт, — зашептал я ей в ухо, — от дома мы в каких-то двадцати футах, а спрятаться негде.

Прозвучал очередной выстрел, на сей раз, пуля попала в самое основание валуна.

Я оглянулся — между мной и дверью дома тянулся ничем не защищенный участок совершенно голой земли. В это время дверь немного приоткрылась.

— Эй, Сэвич, Шерлок, Вызывайте полицию. — Заорал я, — Из дома — не выходите!

В стену дома сразу впилось не менее дюжины пуль: стреляли откуда-то справа, со стороны утесов. Я перевернулся на спину, достал свой «ЗИГ-Зауер» и, упершись локтем в землю, выпустил короткую очередь. На той стороне раздался чей-то крик.

Я улыбнулся:

— По-моему, одного из этих гадов я достал. Теперь они знают, что мы вооружены, и вряд ли посмеют сунуться сюда. К тому же им наверняка не понравится, что я вызвал подкрепление. Лежи смирно, не шевелись. Считай, что я — это твой пуленепробиваемый жилет.

Лицо у Лоры было все в грязи. Она принялась яростно отплевываться.

— Вот проклятие, едва не попали. Фантастика. И кто бы это мог быть? Кому пришло в голову гоняться за агентами федеральных служб? Совсем они спятили, что ли?

В сторону коттеджа прозвучали еще три выстрела, и оттуда тут же раздался беглый ответный огонь. Уверен, что слух меня не подвел — в том месте, откуда стреляли, снова кто-то вскрикнул от боли. Значит, мы опять в кого-то попали. Но сколько же здесь всего этих негодяев?

Наступила тишина. Даже чайки умолкли.

Лора нетерпеливо заворочалась.

— Не двигайся, — мне пришлось придавить ее плечо, — пока рано. Подождем еще пару минут. Сэвич, ты дозвонился? — во все горло заорал я.

— Ребята будут здесь через три минуты, — последовал ответ. Но то, каким тоном это было сказано, мне не понравилось. Что-то здесь не так.

Я поднял голову. Солнце зайдет минут через пятнадцать, и у нас с Лорой пока есть прикрытие — валун. Что ж, жить можно.

Лора устроилась поудобнее и спросила:

— Сколько их?

— Понятия не имею, но двое, кажется, ранены. Теперь надо дождаться подмоги, это недолго.

Мы замерли и, не произнося ни слова, прождали еще две минуты. Вдруг дверь дома открылась.

— Давайте, Мак, бегом!

Вскочив, мы сразу пригнулись и, постоянно меняя направление, как учили, кинулись к дому. Шерлок и Сэвич прикрывали нас — оба выпустили по обойме, создав огневую завесу. В ответ прозвучали три-четыре выстрела наугад, пули просвистели далеко от нас и попали в стену коттеджа. Потом снова наступила тишина.

Я впустил Лору в дом и, повернувшись, открыл огонь, затем я захлопнул дверь.

— Хорошо сработали, ребята, — сказала Лора, обнимая Шерлок. — Теперь мы ваши должники — вы спасли наши задницы.

Я выглянул в узкую створку окна, выходящего на утесы. Никого. Тогда я плотно задернул шторы.

— Вроде тихо. — Сэвич перевел взгляд с жены на Лору. Ее лицо было вымазано в грязи, волосы свисали спутанными прядями.

— У тебя даже в волосах грязь, — сказала Шерлок и вытащила комок.

— Так до кого же ты дозвонился?

Сэвич хладнокровно поправил штору:

— Видишь ли, Мак, они перерезали провода.

— Проклятие. Эти охотники за полицейскими вовсе не дураки!

Я встал и прошел на кухню. Там мне удалось разыскать в холодильнике пару банок пива. Вернувшись, я поочередно посмотрел на каждого из присутствующих и понял, что надежды нет. Тогда я вынул из кармана четвертак.

— Орел или решка?

Повезло женщинам, и они без всяких угрызений совести принялись за пиво.

— Мозги у этих ребят на месте. — Сэвич деловито чистил пистолет. — Стрелки из них никудышные, но шутить они явно не намерены.

— Диллон, скажи, что в машине, которую мы наняли, есть мобильник, — ухватился я за последнюю надежду.

— Увы.

— Печально. И пиво как назло кончилось.

Я еще раз проверил запор на двери.

— Когда стемнеет, надо попробовать выбраться отсюда.

— Уже стемнело. — Лора поднялась. — Пошли. Поедем в машине Мака, из нее многое можно выжать. — Она вопросительно взглянула на Сэвича.

— Ладно, — произнес он наконец. — Уже почти сорок минут прошло с последнего выстрела. Возможно, они таки ушли, и, кроме того, у нас нет выбора.

Я неслышно открыл входную дверь, постоял немного, затем выбрался наружу и, не опуская «Зауер», вгляделся в утесы. Сиявшая над водой полная луна то и дело пропадала в клочковатых облаках, и это радовало. Нам повезло — ночь выдалась не самая светлая. Дождавшись, пока луна исчезнет, я пригнулся и побежал к машине. Сэвич, Шерлок и Лора следовали за мной по пятам.

Женщины устроились сзади, Сэвич сел рядом со мной, и я повернул ключ зажигания. Никакого эффекта. Новая попытка — и снова неудача.

— Мерзавцы, они что-то сделали с машиной.

— Причем так тихо, что никто и не заметил, — сказал Сэвич. — Что ж, возвращаемся в дом. Я прикрою вас.

— Интересное дело, — заметил Сэвич, когда мы все четверо снова оказались за надежно запертой дверью, — мы в Америке, но помощи ждать неоткуда, как если бы мы были где-нибудь в Северной Африке.

Тут я вспомнил день, когда, казалось, мне пришел конец. Но тогда помощь все же успела.

Лора грустно покачала головой:

— Это они за мной охотятся. Не важно, что остальные тоже полицейские — вы просто случайные свидетели, и я втянула вас в это дело.

— Это Сэвич с Шерлок случайные свидетели, — возразил я.

— Иди, завари лучше кофе, — оборвал меня Сэвич. — Нам, так или иначе, придется дожидаться шерифа. Ведь должна же она когда-то появиться, как вы думаете?

— Надеюсь, на всю ночь нас одних здесь не оставят, — поддержала его Шерлок. — Наверняка кто-нибудь заявится.

— И как это им удалось выпустить в нас столько пуль и ни разу не попасть? Странно, не правда ли? — задумчиво протянул я.

— То есть ты хочешь сказать, что они не очень-то хотели прикончить всех нас? — Брови Сэвича поползли вверх.

— Возможно, отчего бы нет…

В следующий момент все три окна фасада брызнули внутрь вместе с клочьями штор, и какие-то тяжелые металлические предметы раскатились по полу во все стороны. Потом раздался грохот и повалил едкий дым. В горле сразу запершило, дышать стало нечем.

Времени на размышления не оставалось. Я заметил, что Лора с ужасом смотрит на небольшие, яйцевидной формы, гранаты, из которых непрестанно валил бледно-голубой дым.

— Кислотный лед, — прохрипел я. — Плохо дело, ребята.

Мне хотелось сказать Лоре, чтобы она не переживала, ее вины тут нет, и я уже открыл рот, но язык прилип к гортани. Во рту все горело, я даже не мог кричать от боли. Потом жар прошел, и возникло странное ощущение холода. Губы примерзли к деснам, зубы начали выбивать крупную дробь. Потому-то эту дрянь и называют льдом.

Перед тем как окончательно вырубиться, я еще успел заметить, что Сэвич крепко прижимает к себе Шерлок, а Лора неподвижно вытянулась на полу. Я попытался подползти к ней, но тут мои веки сомкнулись, из глаз полились слезы, щеки онемели. Мне хотелось сказать Сэвичу, что надо было раньше выбираться отсюда.

Потом — провал.

Глава 20

Я понимал, что бодрствую, потому что слышал собственные стоны, но больше ничего не было. Лора вновь и вновь повторяла мое имя.

— Ну хватит. Мак, прошу тебя, хватит! Да очнись же ты!

Я открыл глаза и посмотрел на нее сверху вниз.

— Наконец-то! А теперь довольно, остановись!

Я все никак не мог взять в толк, о чем это она. В каком смысле «остановись», что останавливать.

— Ну, отпусти же меня. Мак, довольно!

Никакой боли я не испытывал, но то, что чувствовал, было весомо и реально. Кошмар какой-то. Я так ничего и не мог понять.

— Очнись, Мак!

Я снова открыл глаза, но то, что увидел, не укладывалось ни в какие рамки.

Я лежу на Лоре, она обнажена, я тоже, и наши тела слились в одно. Я просто не мог ничего с собой поделать, желание было таким сильным, что остановиться, казалось, было невозможно.

— О Боже, Лора…

— Хватит, прекрати!

— Не могу, — выдохнул я, тщетно пытаясь взять себя в руки. Желание слиться с ней буквально убивало меня. Я весь напрягся и не сдержал рвущегося наружу вопля. Мне вовсе не хотелось насиловать ее, честное слово, не хотелось, но я был не в состоянии контролировать свои действия. Что-то изнутри неудержимо раз за разом ритмично подбрасывало меня, и я снова закричал в бессильной попытке остановиться. Близость Лоры лишала меня рассудка.

Я видел, что слезы ручьем струятся по ее щекам.

— Нет! — Я откинул голову назад и скатился с нее на деревянный пол, тяжело дыша, ругаясь, все еще изнемогая от желания.

— Мак.

Голос прозвучал как будто издалека, хотя я знал, что она рядом.

— Ну как ты?

Страха в ее голосе больше не было. Я перекатился на бок и посмотрел на Лору. Она улыбалась. Только тут я заметил, что руки ее связаны за спиной, а ноги широко раскинуты и привязаны к кольцам, вделанным в пол. Она была совершенно беспомощна.

Я никак не мог справиться с дыханием, легкие мои работали как кузнечные мехи, мысли разбегались в разные стороны. Едва потянувшись к Лоре, я тут же отпрянул — мне пока еще нельзя верить самому себе.

По щекам у нее по-прежнему стекали слезы, и ее вид убивал меня. Все же я заставил себя прикоснуться к ней, чтобы стереть бороздки, оставленные слезами.

— Лора, что они с нами сделали?

— По-моему, опоили этой гадостью.

Я снова посмотрел на нее, скрипнул зубами и откатился в сторону. Желание не проходило. Тогда я вскочил на ноги, поднял с пола свои вещи и быстро натянул их.

Теперь мне стало немного легче. «Главное — держи себя в руках», — повторял я про себя.

Я опустился на колени рядом с Лорой.

— Ради Бога, извини. Я был не в себе, сам не понимаю, почему…

— Оставь, это не ты привязал меня. Со мной все в порядке, и ты тоже с собой справишься.

Руки у меня дрожали, так что я даже не сразу сумел развязать узлы. Лора медленно сдвинула колени и, потирая запястья, села.

— Спасибо.

— Где твоя одежда?

— Понятия не имею.

Я стянул с себя рубаху и протянул ей. По мере того как она застегивала пуговицы, в голове у меня накапливалась какая-то тяжесть, но желание постепенно проходило — во всяком случае, теперь я управлял своими действиями.

Лора поднялась и, пройдя к узкой кровати в углу, опустилась на нее. Моя рубаха доходила ей до колен.

Я сел рядом, боясь даже прикоснуться к ней. Главное, чтобы все не началось сначала.

— А теперь расскажи, что здесь произошло. Для начала — где мы?

— Я не поняла ни слова из того, что здесь говорилось. Ты был в сознании, но в себя еще толком не пришел. Я видела, как они делали тебе укол. — Лора содрогнулась.

— И все же мы справились. — Я прижал ее к себе и погладил по спине. — Слава Богу, мы живы.

— По-моему, для них это была просто игра. — Лора уткнулась мне в плечо. — Они раздели меня и связали, а потом соединили нас, словно быка с кобылой, — ткнули тебя лицом мне в ноги, затем оттащили и начали хохотать как сумасшедшие. Потом один, на вид главный, что-то сказал, кажется, по-испански, и они ушли. — Лора замолчала.

Я поцеловал ее, не переставая поглаживать по спине.

— Все будет хорошо, не волнуйся.

— Я уже стала бояться, что ты никогда не остановишься. Это было ужасно.

Итак, ее раздели и связали. Я даже зажмурился, так мне было больно. Если бы мне вовремя не удалось взять себя в руки, то…

— Выходит, они хотели, чтобы я изнасиловал тебя.

— Получается, что так. Я понимала, что это ты и одновременно не ты, и от этого было только хуже. Так действует этот наркотик.

— Наркотик… вот оно что, — медленно протянул я. — Помнишь, ты говорила мне, что он как-то воздействует на гормоны?

— Да. Наверное, это и есть то самое вещество, которое мы ищем. Теперь его решили испытать на нас.

Вот гады, так бы и убил всю эту компанию. Решили, что мы для них — подопытные кролики. Может, даже пари заключали, сработает эта мерзость или нет.

— Скорее всего, они дали тебе очень большую дозу, гораздо больше, чем нужно для сексуального возбуждения.

— Похоже на то. Во всяком случае, особой радости я не испытывал.

Я почувствовал, что Лора улыбается, и крепче прижал ее к себе.

— А тебя… с тобой они что-нибудь сделали?

— Насколько мне известно, нет. Не знаю, как долго мы были в отключке — меня они оживили с помощью нюхательной соли, — видимо, понимали, что для их гнусной игры я нужна им в полном сознании. О Боже, Мак, это было ужасно! Я ничего не могу поделать, а вместо тебя надо мной трудится какой-то зверь. Потом я увидела, что ты понемногу приходишь в себя, заговорила, и, в конце концов, все закончилось благополучно.

— Где мы находимся, ты знаешь?

— Понятия не имею. Сейчас вечер — вот все, что я могу сказать с уверенностью. Если мои часы не врут, десять с минутами.

Комната, в которой мы находились, представляла собой небольшое квадратное помещение без окон и с единственной кроватью, около которой был расстелен старый выцветший коврик. В дальнем углу находились туалет и умывальник.

— Кислотный лед они нам подбросили около восьми…

— Значит, прошло всего два часа? А может, сутки? Трудно сказать. Но одно я знаю точно — будь у меня оружие, я бы голову снесла первому же вошедшему в эту комнату.

— Сколько их было?

— Трое. Потом появился еще один, главный. Он велел им уйти. — Лора помолчала, потом добавила: — Сомневаюсь, что мы все еще в Орегоне.

— Возможно, это Мексика, — предположил я.

— Не исключено. Или Колумбия. Помнишь того агента отдела по борьбе с экономической преступностью, которого пытали, а затем убили в Мексике несколько лет назад?

Я отстранил ее от себя.

— Послушай, Лора, оставь эти мысли, ничего хорошего они не принесут. Сэвича и Шерлок не видела? Лора покачала головой.

— Когда меня принесли сюда, в комнате никого не было. Потом какие-то двое приволокли тебя. Ты был без сознания; они швырнули тебя на кровать, сделали укол и через пять минут бросили ко мне. Это животные.

— А если бы мне не удалось взять себя в руки? Ощущение у меня было такое, что либо я так и умру в этом состоянии, либо действие наркотика постепенно закончится. Может, это им и надо было выяснить?

— Но ты все выдержал. Мак. — Лора откинула голову назад, и я погладил ее по волосам.

— Я люблю тебя, Лора, как же я мог сделать тебе больно?

— В таком случае сначала выберемся из этого дерьма, а потом поженимся. Как тебе такой план?

Вместо ответа я поцеловал ее.

— Именно в этом порядке и будем действовать. Мой взгляд остановился на кольцах, ввинченных в пол. Выходит, они и раньше такие фокусы проделывали — приводили сюда женщин и по очереди использовали их? Я снова внимательно посмотрел на Лору.

— Они что, распустили тебе волосы?

— Да. — Она отвернулась. — Меня искупали, вымыли волосы, потом всю надушили. Занимались этим две женщины, а мужчины наблюдали. Потом принесли меня сюда. Похоже, подобную операцию они проделывают не впервые.

Я снова прижал ее к себе и вновь почувствовал, как меня охватывает желание. На сей раз, правда, оно уже не было таким сильным, но все же испытывать судьбу мне не хотелось.

— Попить бы. — Я подошел к раковине и, стараясь не обращать внимания на то, что она вся в трещинах и ржавчине, умылся. Запах Лоры больше не преследовал меня, и тяжесть в голове постепенно рассасывалась.

Теперь мне надо было придумать, как отсюда выбраться.

— Как думаешь, нас покормят? — Я умирал от голода, в животе у меня урчало. — Если принесут еду, появится шанс убраться отсюда.

Не прошло и десяти минут, как замок щелкнул и в комнату вошел какой-то парнишка с двумя большими тарелками в тощих руках. За его спиной маячил мужчина с автоматом навскидку: он целился мне прямо в живот.

По-моему, я даже не расслышал, как дверь вновь заперли — все мое внимание было сосредоточено на тарелках. Они были полны оладий, гороха, ломтиков мяса, картошки с луком и перцем. Впрочем, я был так голоден, что проглотил бы сейчас все, что угодно. Вместе с едой нам принесли большой сифон холодной воды, и мы выпили его весь — так горело во рту от перца.

— Надеюсь, мы не умрем от переедания, — пробормотала Лора.

— Невеселая перспектива. — Я вспомнил месть Монтесумы, в результате которой пару лет назад, во время рыбалки в Козумеле, я потерял добрых десять фунтов веса. — Видела этого малого с автоматом? В следующий раз, когда принесут еду, надо будет встретить их прямо на пороге и попытаться вырубить этого вояку.

Лора кивнула.

— В нашем распоряжении есть подушка и одеяло. Я положу их под простыню — пусть думают, что ты лежишь на кровати и спишь.

Мы тут же прорепетировали будущую сцену.

— Не слишком убедительно, — я критически оглядел плод наших усилий, — но лучше все равно ничего не придумать. Ты с какой стороны встанешь?

Согласились на том, что я займу место слева, где замок, а Лора — справа. В качестве оружия она сняла тяжелую фаянсовую крышку с бачка унитаза и прижала ее к груди.

— Наверное, они догадываются, что мы не сидим, сложа руки, — сказала Лора. — Не исключено, что в этот самый момент за нами наблюдают.

Та же мысль пришла и мне в голову. Я прошелся по тесному помещению, осматривая его дюйм за дюймом. Вроде все чисто — в стенах не видно никаких отверстий для камер.

— Остается надеяться, что Сэвич и Шерлок в порядке.

— Если только Шерлок сейчас не сидит у двери с крышкой от бачка в руках.

Представив себе эту впечатляющую картину, я не выдержал и усмехнулся.

Потом мы принялись ждать и, в конце концов, заснули. Проснулся я на рассвете следующего дня. Часы показывали половину седьмого. Мы по очереди сходили в туалет и умылись.

Ровно в семь за дверью послышались шаги.

Глава 21

Заскрежетал ключ в замке, и дверь медленно открылась, но в комнате никто не появился. Мы с Лорой молча ждали. Неожиданно через порог перекатился небольшой баллон с газом. Стремительно вскочив, я успел схватить эту штуковину и швырнуть ее в бачок туалета, потом спустил воду и захлопнул крышку. Похоже, я успел вовремя — под крышкой что-то зашипело, но я ничего не почувствовал.

За моей спиной послышался смех, и, обернувшись, я увидел на пороге двух мужчин. Один, коротконогий, жилистый, что-то сказал, видимо, по-испански. Второй, как две капли воды похожий на него, разве что ростом немного повыше, говорил по-английски с сильным акцентом.

— Si, хорошая работа. Мы знали, что вы нас ждете. А теперь достаточно. Вперед. — Он взмахнул автоматом. — Женщина все еще спит? Ну еще бы, ты, должно быть, неплохо ее отодрал.

Не спуская с них глаз, я сделал шаг вперед. Коротконогий поднял оружие, но не успел сказать ни слова: Лора рванула дверь и изо всех сил ударила его крышкой в лицо.

Второй переступил через порог, прицелился… Я с криком бросился на него. Бандит направил автомат в мою сторону, но в то же мгновение со стоном повалился на пол — фаянсовой крышкой Лора изо всех сил заехала ему в висок.

Тем временем первый из нападавших зашевелился. Лора нагнулась над ним и хладнокровно нанесла еще один удар своим оружием.

— Закрой дверь, живо. — Я схватил того, что покрупнее, под мышки и перетащил его в центр комнаты. Лора занялась его помощником.

Взяв один из автоматов, я выглянул за дверь. От выхода из комнаты в глубь дома уходили два коридора.

— Никого не видно. Давай пока воспользуемся их одеждой, — сказал я.

Пять минут спустя мы уже застегивали камуфляжное обмундирование и зашнуровывали солдатские ботинки. Лора оторвала от моей рубашки рукава, запихнула их в носок и, стукнув несколько раз подошвами об пол, улыбнулась;

— Вот теперь в самый раз.

Чтобы связать бандитов, времени понадобилось несколько больше, Лора раздела обоих догола и привязала за ноги к тем же самым кольцам, к которым недавно была прикована сама. Затем она поднялась, вытерла ладони и выжидающе посмотрела на меня.

— Ладно, пошли. Сэвич и Шерлок должны быть где-то рядом.

Мы заперли дверь снаружи и повернули налево — по той единственной причине, что я левша. У каждого из нас было по полному рожку патронов к автомату и еще по ленте в запасе.

Теперь я был вооружен и опасен и боялся только, как бы боевой пыл не перевесил осторожность.

Лора наспех собралаволосы в пучок и нацепила пилотку. С расстояния в десять футов она запросто могла бы сойти за мужчину.

— Вот сволочи, — прошептала она, — еще и одеваются как в военной полиции.

— Не ворчи, если выберемся отсюда, это может оказаться нам на руку.

Впереди послышались чьи-то тяжелые шаги. Справа оказалась дверь, третья, если считать от нашего узилища. Я неслышно открыл ближайшую к нам дверь, мы скользнули внутрь и прислушались. Неожиданно за нашей спиной раздался какой-то звук, словно кто-то откашлялся. Обернувшись, я увидел старика, сидевшего в углу за маленьким столом, почти потонувшим в тени, прямо под узким высоким окном-бойницей. Старик ел суп. Он был лыс, желтоватое лицо его избороздили морщины, длинная, давно не чесанная борода имела какой-то грязно-серый цвет. На нем была выцветшая сутана, подпоясанная веревкой.

Он молча посмотрел на нас.

— Quedate, — прошептал я по-испански, — тихо, отец. Не шевелитесь.

Я посмотрел на Лору. Она стояла, опершись спиной о косяк двери и прижав пальцы к губам. Шаги в коридоре затихли. Старик по-прежнему сидел не шевелясь.

— Вы кто? — спросил он по-испански надтреснутым старческим голосом.

— Мы американцы, нас опоили каким-то зельем и приволокли сюда как пленников. Если обнаружат — убьют. А вас, отец, тоже насильно держат здесь?

— Нет. — Он покачал головой. — Я прихожу сюда раз в неделю отслужить обедню. Меня здесь кормят. Говорил он быстро, и я с трудом улавливал смысл.

— Какой сегодня день?

— Среда. — Ему пришлось дважды повторить это слово, прежде чем я понял его. Выходит, на один день мы просчитались.

— А где мы, отец?

Священник посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Рядом с Дос-Брасос.

Снова в коридоре послышались шаги. На сей раз они явно были направлены в нашу сторону. Мы оказались в ловушке. Окно было таким узким, что и ребенок бы не, пролез. Старик посмотрел на нас и сказал:

— Все, времени у вас нет. Ну-ка залезайте под кровать, а уж я как-нибудь разберусь с ними.

Если он нас выдаст, то нам крышка: под узкой продавленной кроватью в углу комнаты мы совершенно беспомощны. Однако выбора у нас не было, и мы последовали совету старика. Хорошо хоть одеяло с растрепанной бахромой свисало почти до пола. Мы едва уместились под кроватью, в спину мне упирался автомат Лоры.

Дверь открылась без стука. Я насчитал по крайней мере три пары ботинок. Кто-то из вошедших отрывисто спросил священника по-испански:

— Вы уже давно здесь, отец?

— Да не очень. Как видите, еще завтракаю.

— Ничего не слышали? Может, пробегал кто или видели кого?

— Только вас, сеньор, и ваших людей. А в чем дело?

— Исчезли двое заключенных — мужчина и женщина. Мы собирались сдать их полиции… Да вы не беспокойтесь, отец, мы их отыщем.

Священник промолчал. Может, он подает им какой-то знак? Но тут наши преследователи повернулись и двинулись к двери.

Внезапно один из них остановился:

— Отец Орландо, женщина по имени Эстиа сказала, что ее сыну очень плохо. Она просит, чтобы вы навестили его. Вас проводят мои люди, так что этих иностранцев вам опасаться нечего.

— Приду, — сказал священник. Почему-то в этот момент я обратил внимание на его ноги: на них были старые, протертые до дыр сандалии, надетые прямо на голые ступни. Кожа на ногах высохла и зачерствела, как кора старого дерева.

Наконец дверь закрылась. Мы медленно выползли из своего убежища.

— Пуля пролетела совсем рядом. — Лора отряхнула с себя пыль.

Я посмотрел на столик, за которым сидел старик. Там оставались еще три свежие лепешки. Меня по-прежнему донимал голод. Я схватил лепешки, свернул их в трубку, дал откусить Лоре, а остальное отправил себе в рот.

— Ну вот, кажется, я снова начинаю чувствовать себя человеком.

Глава 22

Мы пробирались по какому-то старому длинному сараю, извивавшемуся, как кроличий хвост. Первые две комнаты были пусты, в третьей оказался спящий на низкой койке мужчина — спиной к нам. При нашем появлении он даже не пошевелился. Мы неслышно прикрыли за собой дверь и огляделись. Где-то здесь должны быть Сэвич и Шерлок. Мы снова вышли в коридор и дошли до угла. Я знаком предложил Лоре остановиться, а сам стал на корточках продвигаться вдоль стены.

Когда я заглянул за угол, на какой-то миг меня охватил страх: не более чем в пятнадцати футах впереди я увидел как минимум десять вооруженных охранников. Это были люди разного возраста, все они были одеты в солдатскую форму. Бандиты стояли неподвижно спиной ко мне, даже дыхания их не было слышно. Еще один, постарше, лет за пятьдесят, был одет в гражданское — светлая льняная рубаха с расстегнутым воротом, узкие брюки, туфли. Человек этот казался совершенно лысым — возможно, просто брил череп, к тому же он выглядел достаточно крупным, мускулистым и высоким — почти с меня ростом. Через руку у него был перекинут белый халат.

Незнакомец не спеша заговорил по-испански, и на этот раз я понимал почти каждое слово.

— …Мы должны их найти — проклятые гринго гоняются за нами. Если обнаружите, не убивайте — это приказ.

— Впереди дюжина вооруженных людей, — прошептал я на ухо Лоре. — Не помнишь, тот, кого ты видела, был крупным и лысым?

— Нет, он выглядел иначе.

— Этот похож на начальника — он велел не убивать нас, это отрадно. Ладно, нам пора сматываться.

Мы быстро прошли в противоположный конец коридора, оканчивавшегося большой двустворчатой дверью, Я подергал за блестящую медную ручку.

Дверь легко подалась, и я, переступив порог, осмотрелся. Комната, в которую я попал, больше походила на роскошный кабинет, уставленный старинной мебелью с позолотой и с потрясающим персидским ковром на полу. Впрочем, для кабинета тут кое-чего не хватало — телефона, факса, компьютера, вообще средств связи.

Лора вошла вслед за мной и повернула ключ в замке.

— Резиденция шефа, — предположил я. — Скорее всего, это и есть тот лысый, которого я только что видел. Кто бы это мог быть, черт возьми, и где телефон? Наверное, они связываются друг с другом по радио…

Лора быстро прошла к огромному столу в стиле эпохи Людовика XIV и принялась перебирать лежавшие на нем бумаги. Огромное окно за ее спиной выходило в маленький, обнесенный стеной английский сад, весь заполненный цветущими тропическими растениями.

— Вот проклятие, здесь все по-испански, ни одного слова по-английски. А ну-ка, Мак, давай сюда, живо!

В этот момент кто-то подергал снаружи за ручку двери, и тут же раздались крики. В дверь забарабанили, защелкали выстрелы, со стен полетели щепки.

Раздумывать было некогда. Я помолился про себя, схватил Лору за руку, и мы рванулись к окну. Протаранив его, мы благополучно приземлились на мягкую траву и тут же, вскочив на ноги, помчались вперед. Сад был прекрасно ухожен, но в этот момент я даже внимания на это не обратил.

Веселенькая жизнь, подумал я, с размаху ударяя прикладом по воротам в дальнем углу сада. Старое дерево, из которого они были сделаны, не выдержало, ворота слетели с петель.

Оказавшись снаружи, мы застыли на месте. Вокруг не было абсолютно ничего, кроме густой растительности. Настоящие джунгли. Перед ними чернел ров в три фута шириной, вырытый, наверное, как раз для того, чтобы огородиться от наступления гигантских деревьев. Ров был наполнен мутной жижей, наверняка убийственной для всего живого.

Я протянул Лоре руку и помог ей перескочить через ров. Сзади послышались крики, над нашими головами засвистели пули. Слава Богу, эти ребята не забыли приказа шефа взять нас живыми.

Мы продирались сквозь заросли почти вслепую: соревнование явно неравное, поскольку за нами гналась дюжина мужчин, отлично знавших эту местность; по крайней мере меня радовало то, что под ногами вопреки ожиданиям оказалось не слишком много спутанных корневищ и лиан. Зато земля была покрыта густым слоем листьев, и все вокруг отдавало тяжелой гнилью.

По мере того как мы углублялись в заросли, становилось все темнее; кроны деревьев над нашими головами едва пропускали редкие лучи солнца — неудивительно, что здесь все так быстро гниет. Я подумал, что мне бы ни за что не хотелось жить в таком местечке.

Неожиданно мы уткнулись в глухую зеленую стену; здесь лианы переплелись так густо, что теперь без мачете нам было просто не обойтись. Я и представить себе не мог, что такое возможно. Мы остановились и прислушались. Какое-то время до нас не доносилось ни звука, затем раздался чей-то громкий голос: говорили по-испански, притом очень быстро, и я не понял ни слова. Ясно было лишь одно: за нами по-прежнему гнались.

— Пора поискать какое-нибудь укрытие, — сказал я.

Стараясь не оставлять следов, мы двинулись вправо и спрятались за большим деревом. Слегка скосив взгляд, я увидел большую лягушку, уставившуюся прямо на меня. К счастью, эта тварь, по крайней мере, не выказывала агрессивных намерений и вообще выглядела так, словно только что сошла с рекламы моего любимого «Будвайзера».

Снаряжение у нас было небогатое — только одежда и два автомата. С таким арсеналом в совершенно незнакомом месте нам долго не продержаться. Впрочем, об этом я старался не думать.

Когда наши преследователи были уже не более чем в двадцати футах от нас, у них возник спор, куда идти дальше. Затем они рассредоточились. Некоторые двинулись в нашем направлении. Разумно. Я бы поступил точно так же.

Я изо всех сил напряг слух. Судя по шагам, к нам приближались двое. Тогда я поднял руку с двумя вытянутыми пальцами. Лора кивнула и вскинула автомат.

Я покачал головой. Она вновь согласно кивнула. Минуту спустя они были уже совсем рядом с нами, поводя во все стороны пистолетами и ругая на чем свет густые заросли и их обитателей.

Неожиданно один из преследователей вскрикнул — должно быть, тварь, которая только что чуть не отхватила мне половину ладони, достала и его. В этот момент наши взгляды встретились. Я моментально подался назад и заехал ему прикладом в челюсть. Мой противник негромко хрюкнул и как куль свалился на землю.

Лора не отставала от меня. Она двинула второго в мошонку, добавив к этому удар в висок.

Тяжело дыша, мы склонились над жертвами, и тут вновь почти рядом раздались голоса. Судя по всему, пропажи двоих никто пока не заметил. Мы поспешно раздели одного из них — он был совсем маленьким, так что его брюки и ботинки подходили Лоре куда лучше, чем те, что были на ней сейчас.

Все это заняло не более трех минут. Затем, когда шум погони окончательно затих, мы двинулись на запад, ориентируясь по редким бликам солнечного света. Каждые десять — двадцать шагов мы останавливались, уничтожая следы своего продвижения. Все это происходило ужасно медленно; пить хотелось так, что язык распух.

И тут внезапно хлынул дождь. Не говоря ни слова, мы переглянулись. Чудесная влага. Какая-то сороконожка спланировала мне на щеку: я стряхнул ее и, сложив ладони ковшиком, сделал жадный глоток.

Дождь лил и лил, пробивая зеленый потолок. Жажды больше не было, но жара по-прежнему стояла такая, что вода мгновенно превращалась в пар. Не лучшее ощущение.

Я стер грязное пятно со щеки своей спутницы.

— Знаешь, Лора, улетая неделю назад из Вашингтона, я меньше всего предполагал, что окажусь под дождем в непроходимых джунглях с женщиной, которую люблю и для встречи с которой проделал путь в три тысячи миль.

— И я тоже отнюдь не предполагала, что встречу тебя. — Лора прижалась губами к моим пальцам. — Ладно, нам еще надо найти Сэвича и Шерлок.

Мы повернули на северо-восток, стараясь продвигаться параллельно кромке поля, которое смутно виднелось примерно в ста ярдах от нас, и через двадцать минут словно прошли сквозь стену, разделяющую дождь и его отсутствие.

Постепенно листва поредела, и над головой засияло солнце. Теперь воздух был свеж и сух. Густой, почти непроходимый лес уступил место совершенно голой земле.

Если мои подсчеты были верны, мы находились примерно в ста ярдах к северо-востоку от лагеря.

Глава 23

Вдали виднелись горы, верхушки которых были скрыты облаками. Ни людей, ни вообще какого-либо признака жилья не наблюдалось. Оставив позади оживленный зеленый мир, мы оказались в пустыне. За какие-то четверть часа одежда на нас полностью высохла, и снова нестерпимо захотелось пить.

— Воды бы, — сказала Лора. — И крышу над головой. Она ткнула пальцем в сторону недалекой рощицы, расположившейся на верхушке небольшого холма. Возможно, оттуда можно будет разглядеть хоть какое-то подобие жизни, а может, даже и деревушку.

— Слышишь? — Лора задрала голову. Судя по звуку, к нам стремительно приближался небольшой самолет.

Только тут я разглядел в нескольких сотнях ярдов от того места, где мы стояли, короткую посадочную полосу. Для четырехместной «сессны» ее определенно хватит.

Мы вновь кинулись под дождь и, плюхнувшись на живот, стали дожидаться посадки самолета. Когда он приземлился, из него вышли трое и направились к джипу. Машина сразу же отъехала в восточном направлении. «Сессна» взлетела и через пару минут исчезла за горами.

— Жаль, — сказала Лора, — можно было бы попробовать уговорить пилота взять нас на борт.

— Сэвича, вот кого нам не хватает. У него есть пилотские права, и летать он умеет на чем угодно.

Пора было выходить из засады на сушу, где воздух так приятно овевал лицо. Лора подняла голову, вглядываясь в солнце, палящее прямо над головой.

— Полдень, — сказал я. — Стемнеет не раньше чем через четыре с половиной часа, а есть уже хочется. — Я провел рукой по животу. Глаза Лоры, подозрительно следившие за моей рукой, в ужасе расширились.

Меня внезапно охватило невесть откуда возникшее неудержимое желание; член сделался твердым, как камни, на которых мы стояли. О Боже, опять то же самое!

— Что с тобой. Мак?

Я схватил Лору за плечи и зажал ей ладонью рот.

— Давай займемся любовью. Прямо здесь, сейчас. Я просто должен…

— Не надо, Мак!

В ее голосе я слышал мольбу, но это ничего не меняло. Мне нужно было только одно. Я попытался одновременно стянуть с нее рубаху и расстегнуть штаны. Ни о каких ласках я и не думал — мне просто нужно было взять ее, взять немедленно. Неожиданно Лора вывернулась, и тут я словно прозрел:

— Все начинается сначала. Не уверен, что мне удастся справиться с собой. Я сделаю тебе больно. Прочь отсюда, беги!

— Удастся, Мак, удастся, удалось же в прошлый раз!

— Ну прошу тебя!

Я кинулся к ней и грубо тряхнул за плечи. Лора ударилась спиной о дерево, но на ногах удержалась и тут же, шагнув вперед, изо всех сил лягнула меня в мошонку. Я даже поперхнулся, боль залила все тело. Я стоял, согнувшись пополам, как старик, зная, что сейчас будет еще хуже, намного хуже. О Господи, и когда же это кончится? В голове у меня было только одно: вернуть дыхание, не упасть на землю, не разрыдаться как младенец.

Лора отступила фута на три и молча наблюдала за моей агонией.

— Недурной удар, — наконец выговорил я.

— А что мне еще оставалось? Ты уверен, что все прошло, Мак?

— По крайней мере, бить меня больше не обязательно. Во всяком случае, не сейчас.

Лора приложила пальцы к моим губам.

— Дай знать, если снова понадобится врезать.

— Нет уж, спасибо, лучше попробуем как-нибудь обойтись без этого.

— И все-таки я не понимаю, зачем они это сделали с тобой.

— Может, им просто нужны были подопытные кролики?

— Тогда почему именно мы? Они могли использовать кого угодно. Тем более что мы все же государственные служащие. — Лора взяла меня за руку. — Нам нелегко, Мак, все понятно. Но кто-то приказал им не убивать нас. И этот, вернее, эта кто-то, если я вообще что-нибудь понимаю, — Джилли. Только ее может волновать, жив ты или мертв. Если бы не ты, мы бы уже давно были на том свете.

— Нет, — решительно возразил я. — Это не Джилли, скорее Пол. Ведь он знает, как Джилли ко мне относится. Лора стряхнула с колен какое-то насекомое.

— Мак, постарайся взглянуть на происходящее объективно. Когда четверо агентов федеральных служб оказываются в Эджертоне, под удар сразу попадают Джилли, Пол, Молинас и Тарчер. Есть еще один тип: Дель Кабризо, глава картеля. Как считают мои коллеги, именно он дергает за ниточки, Молинас у него просто на побегушках. Что же касается Джилли, то именно благодаря ей мы все еще живы.

— Пусть так, — возразил я, — но, что бы там ни натворила моя сестра, она никогда бы не опоила меня и не заставила гоняться за тобой, как за сукой, у которой началась течка. Она ненавидит тебя за то, что ты ее предала.

— Джилли и понятия не имела, что с нами могут сделать.

Слава Богу, Лора понимала, каково мне выслушивать все это, и вовремя остановилась.

— А тот лысый, которого я видел в лагере?

— Судя по твоему описанию, это вполне может быть Джон Молинас. Правда, на фотографии у него целая грива густых черных волос, но он вполне мог обриться, чтобы производить более устрашающее впечатление. Если это действительно Молинас, — продолжала Лора, — то здесь он, наверное, для того, чтобы никто нас пальцем не тронул. Возможно, Джилли потребовала гарантий, настояла на том, чтобы именно он был режиссером столь захватывающего спектакля. Ей хочется быть уверенной, что Дель Кабризо не перережет нам горло.

Я опустил голову на руки, и тут же меня захлестнула волна бесконечной усталости, пришедшей на смену всепоглощающему желанию. Опять этот наркотик действует, подумал я, но какая, в конце концов, разница? Хотя солнце палило нещадно, жар был не снаружи — внутри меня. Крутом меня обступала мерзость запустения, и я все больше становился ее частью.

— Мак! — донесся издалека испуганный голос Лоры. Я попытался разглядеть ее, но лицо упорно не попадало в фокус: оно превратилось в какое-то медленно расплывающееся во все стороны странное сероватое пятно.

Я плыл. Непонятно откуда возник крупный мужчина. Мне было известно, что этот мужчина, лежащий с закрытыми глазами и тщетно пытающийся вздохнуть, не кто иной, как я сам. Я умирал.

Потом боль прошла, осталась только сероватая пустота. Я почувствовал прикосновение чьих-то пальцев, таких мягких и нежных, что мне до безумия захотелось увидеть, кому же они принадлежат. Я заставил себя открыть глаза…

Надо мной склонилась Джилли: вид у нее был одновременно испуганный и сердитый.

— Ты цела, сестренка! Слава Богу. Я так за тебя боялся. А что ты здесь делаешь? И вообще, где мы?

Она улыбнулась и погладила меня по щеке.

— Все будет хорошо. Форд. Совсем скоро худшее останется позади. Нет-нет, не закрывай глаза и слушай меня. Тебе нельзя есть и пить, понимаешь? Даже воды из крана нельзя. Вообще ничего.

— А Лора? Она где?

— Лора здесь. Ты пока набирайся сил. Просто лежи и набирайся сил.

Неожиданно ее пальцы исчезли. Когда я поднял взгляд, рядом никого не было, лишь одно серое пятно; оно медленно засосало меня и поглотило целиком.

Я снова открыл глаза. Действительно, вокруг никого. Сознание было ясным, только безумно хотелось есть. Я потряс головой. Что же все-таки со мной приключилось?

— Лора?

Она лежала на сложенном одеяле рядом с моей кроватью. Оба мы были совершенно нагие. Я мгновенно скатился к ней на пол.

— Лора? — Я нащупал пульс у нее на шее: он был ровным и глубоким.

Встав рядом с ней на колени, я попытался сообразить, что же мне делать дальше. Что-то во всем этом было не так, только что именно?

— Лора, — снова проговорил я и поцеловал ее в губы. Они были совершенно сухими. Наконец глаза ее медленно приоткрылись. Увидев застывший в них крик, я поспешно прижал ей ладонь ко рту. — Все хорошо, родная, мы оба живы. Только я не знаю, где мы, что с нами и кто раздел нас донага.

Лора не пошевелилась, даже не попыталась прикрыться, лишь глубоко вздохнула. Я видел, что она изо всех сил старается взять себя в руки.

— Рядом с тобой был какой-то мужчина. Он ударил тебя в висок. Больше ничего не помню. Помоги мне встать. Мак.

Я протянул ей руку. Она пристально посмотрела на меня, и я вновь ощутил прилив желания. Мне стало страшно. Одно дело — боль, и совсем другое, когда не понимаешь, где явь и где сон. Такого со мной прежде никогда не случалось, и это было нестерпимо.

Я отвернулся от Лоры, сдернул с постели одеяло и обвязал его вокруг пояса, оставив на ее долю простыню. Она тут же завернулась в нее, закрепив концы на груди.

— Просто умираю от жажды. — Лора села рядом со мной на кровать и уставилась на свои обнаженные ноги.

— Пить нельзя, — поспешно откликнулся я. — Даже воду из-под крана.

— Почему?

Я взял ее за руку. Она склонилась ко мне и прижалась щекой к моему плечу.

— Слушай, Лора, я только что разговаривал с Джилли. Она велела мне ни к чему не прикасаться — ни к пище, ни к воде. Сказала, что попытается помочь.

— Джилли? Здесь? Как это может быть. Мак?

— Сам толком не знаю. Я видел ее, и это так же верно, как то, что сейчас я вижу тебя.

— Похоже, будто она и впрямь участвует во всей этой истории, — помолчав, сказала Лора.

— Получается, что так.

— И мы снова у них в руках? Что же нам теперь делать?

И что вообще происходит? Или, может, этот наркотик действует так, что эффект его то ослабевает, то вновь усиливается?

Я встал и принялся мерить шагами комнату.

— Надо отыскать Сэвича и Шерлок. — Кажется, это была первая здравая мысль, пришедшая мне в голову. — Они-то нам не приснились.

Странно, но, по мере того как я говорил с Лорой, во мне усиливалось ощущение, что что-то тут не сходится. И в этот момент я вспомнил о еде.

Глава 24

Она была так близко: блюдо с дымящимся рисом, лепешками, на которых растекались лужицы масла, мясом в красном соусе.

Лора потянулась было за вилкой, но я остановил ее:

— Нам с тобой нельзя рисковать: в еду это зелье подсыпать ничуть не труднее, чем в воду. — Я понюхал лепешки и с досадой выругался.

На пороге появились двое мужчин с карабинами; вместе с ними была юная девушка, скорее даже девочка лет двенадцати, выглядевшая такой напуганной, что, казалось, вотвот потеряет сознание. В руках у нее был поднос, и на нем еще какая-то еда.

— А вот и добавка, — сказал я, когда странная троица ушла, не забыв повернуть снаружи ключ в замке. — Только, боюсь, здесь есть кое-что еще. — Я поставил подносы на пол. — Давай-ка осмотримся вокруг. В прошлый раз телекамер и жучков не было, но кто знает, что могло появиться за это время…

Однако поиски ничего не дали. Тем не менее, я почел за благо говорить потише.

— Слушай, Лора, пища и вода, разумеется, отравлены, значит, рано или поздно кто-нибудь появится проверить воздействие этой гадости. Они ожидают, что мы либо спим как убитые, либо трахаемся на полу — не знаю уж, чего еще ждать от этого наркотика…

Внезапно меня охватила такая злость, что я готов был тут же прикончить первого, кто переступит порог этой комнаты. Вскочив, я отломал ножку от кровати. При этом одеяло, которым я был обернут, соскользнуло на пол, но мне уже все было нипочем. Я помахал в воздухе столь неожиданно обретенной дубинкой и протянул ее Лоре.

— Если на меня снова накатит, бей по голове не задумываясь. Все лучше, чем в мошонку.

— Может, мы сперва угостим этим кого-нибудь другого, — улыбнулась Лора.

Действительно, как это мне сразу не пришло в голову, — отличное оружие. Я отломал вторую ножку и с удовольствием ощутил в руке ее надежную тяжесть. Потом я схватил одеяло и поспешно закутался.

— Ты просто чудо, Лора, — лучшего партнера не придумаешь. А теперь нам остается только ждать.

Усевшись на пол и прислонившись спинами к остаткам кровати, мы незаметно задремали.

Разбудил меня грохот по меньшей мере трех пар ботинок. Бросив взгляд на Лору, я предостерегающе поднял палец, и она кивнула в знак того, что готова. Судя по виду, решимости у нее было, хоть отбавляй.

В неожиданно наступившей тишине ручка двери начала бесшумно поворачиваться. Мы с Лорой, стараясь не дышать, не сводили с нее взгляда.

Когда дверь, наконец, открылась, в комнату вошла женщина в белом халате; в руках у нее был маленький серебряный поднос. Я громко застонал и вцепился себе правой рукой в горло.

Женщина опустилась на колени рядом со мной. Я застонал громче, но смотрел не на нее, а на тех двоих, что стояли на пороге. Увидев, что первый, расслабившись, опустил автомат, я мгновенно схватил женщину под мышки и толкнул в его сторону. Ударившись о дуло автомата, она вскрикнула от боли.

— Карлос! — заорал «обиженный» мной конвоир. Карлос с похвальной быстротой прицелился в меня, но в тот же момент за его спиной выросла Лора и обрушила на его голову мощный удар. Изо рта охранника хлынула кровь, и он мешком свалился на пол. В это время его напарник, оттолкнув от себя женщину, повернул дуло автомата в мою сторону. Позиция у меня была не из лучших, но я ухитрился перевернуться на левый бок и лягнуть его. Прозвучала короткая сухая очередь. Одна пуля вонзилась в пол прямо у моей головы, в меня полетели щепки. Другая пуля попала в женщину. Несчастная вскрикнула, и это отвлекло стрелявшего, чем я не замедлил воспользоваться, нанеся ему сильный удар в челюсть. С другой стороны Лора со всего размаха ударила его своей дубинкой. Охранник упал.

Я опустился на колени рядом с женщиной. Пуля пробила ей предплечье. Ничего страшного. Пришлось сказать ей по-испански, чтобы она не двигалась. Что же касается ее спутников, то все, что мне от них было нужно, так это одежда.

Лора принялась раздевать того, что поменьше, а когда покончила с переодеванием, склонилась над раненой.

— Смотри-ка, что тут у нее. — Она высоко подняла пистолет. Это был девятизарядный автоматический «Брен Тен». — Он лежал на подносе вместе с какими-то иголками и пробирками. Давно мне не попадалась такая штука.

Я схватил с подноса пару пробирок.

— Хорошая мысль, — улыбнулась Лора. — Пошли?

— Сначала мы должны еще кое-что сделать. Поняв, в чем дело, Лора принялась мне помогать. Мы вышли в коридор только после того, как связали наших незадачливых посетителей простынями.

— Теперь к Молинасу, — сказал я. — Пусть ведет нас к Шерлок и Сэвичу.

Глава 25

Честно говоря, я был немало удивлен, обнаружив в дальнем конце коридора спальню, набитую антикварной мебелью. На краю одной из кроватей сидел человек, которого мы считали Молинасом. Женщина, над которой он склонился, была молода, не больше восемнадцати; лицо ее обрамляли густые блестящие волосы, отчетливо выделявшиеся на фоне белоснежной подушки.

Возможно, Молинас слышал, как мы вошли, но он даже не повернул головы в нашу сторону. Его лысый и гладкий череп ярко блестел при свете лампы, покачивавшейся прямо над кроватью.

Он негромко говорил что-то — что именно, я не мог разобрать. Затем, растрепав девушке волосы, он наклонился и поцеловал ее. Девушка медленно выпростала руку из-под простыни и погладила его по плечу.

Я взглядом указал Лоре на пистолет; она слегка нахмурилась, но все же передала мне его.

— Возьми на себя девушку, — прошептал я.

Лора кивнула. Стараясь производить как можно меньше шума, мы прошли на середину комнаты.

Мужчина по-прежнему продолжал говорить с девушкой, не замечая нас. Когда подомной скрипнула половица, я замер, но он и на сей раз не проявил никакого беспокойства. И о чем это они, интересно, разговаривают?

Я слегка прижал пистолет к затылку Молинаса поверх левого уха.

— Привет, как жизнь?

Пытаясь прикрыться простыней, девушка резко села на кровати; она явно была напугана.

— Если вы убьете меня, вам отсюда никогда не выбраться. — Голос мужчины был абсолютно спокоен.

— Но вам, Молинас, до этого уже не будет никакого дела, — не менее хладнокровно заметила Лора.

— Откуда вы знаете, кто я?

— Вам ведь велели присматривать за нами, не так ли? А что касается всех этих игр, то это уже ваша собственная инициатива. Я права?

— Вы здесь среди настоящих головорезов и живы только благодаря моей защите.

Мой взгляд невольно переместился на девушку. Она все еще отчаянно прижимала к себе простыню.

— Не бойся, никто тебе ничего дурного не сделает, — сказал я.

Она медленно кивнула.

— А вы кто? — Ее английский был безупречен.

— Меня зовут Мак. А тебя?

— Моран.

Молинас пошевелился, и я, присев рядом с ним, поднял пистолет.

— А теперь пора отправляться к нашим друзьям.

— Они мертвы.

— В таком случае и ты тоже. — Я прижал пистолет к его зубам и взвел курок.

— Ладно. — Он, видимо, решился. — Я отведу вас к ним.

— Их опоили так же, как меня?

— Да, только доза меньше. С ними все в порядке.

— Надеюсь, что так. А теперь поднимайся, только медленно.

Неожиданно Молинас стремительно бросился на меня, но я остановил его сильным ударом рукоятки по черепу. Девушка застонала, и Лоре пришлось зажать ей рот ладонью.

Молинас стоял на коленях, сжимая голову руками, и негромко стонал. Я знал, что ему больно, очень

— Если снова попытаешься выкинуть что-нибудь в этом роде — убью. — Мой голос звучал негромко, но вполне убедительно. — Кто она? — Я указал на девушку.

Молинас на миг застыл.

— Попробуй только прикоснуться к ней, и я голову тебе оторву.

В искренности этих слов сомневаться не приходилось.

Несколько минут у Лоры ушло на то, чтобы как следует связать ее. Руки девушки были совсем худые и бледные, на них четко выделялись голубые вены. Лора откинула ей волосы назад и заткнула рот кляпом.

Я помог Молинасу подняться на ноги, а потом скомандовал:

— Выключай свет, Лора. Комната погрузилась во тьму.

С кровати донесся сдавленный стон, и я почувствовал, как Молинас весь напрягся.

— Ничего мы ей не сделали, — сказал я. — И не сделаем, если не будешь валять дурака. Давай вперед.

Когда мы подошли к двери кабинета, Лора знаком велела мне остановиться, открыла ее и заглянула внутрь; затем она обернулась ко мне и кивнула.

— А теперь, — спокойно сказал я Молинасу, — ты отведешь нас к нашим друзьям.

Не говоря ни слова, тот повернул налево по коридору.

— Кто эта девушка? — Почему-то мне показалось, что нам с Лорой не мешает побольше узнать о ней. Он не ответил.

— Какой смысл скрывать?

Наконец, не поворачивая головы, Молинас сдавленно произнес:

— Моя дочь.

Глава 26

Остановившись, Молинас поднял на нас с Лорой тусклый взгляд.

— Ваши друзья тут, за углом. У двери трое часовых.

Лора прижала палец к губам, затем прокралась к тому месту, где коридор сворачивал направо, и осторожно выглянула из-за укрытия.

— Точно, трое. Сидят у двери. Головы опущены, но не уверена, что они спят.

— Это правда — наши друзья там?

— Я не лгу. — Молинас побледнел, но голос его звучал твердо.

— Иди вперед и скажи своим людям, что тебе надо переговорить с пленниками; пусть они уходят и не возвращаются, пока ты не велишь. И смотри, если вздумаешь шутки шутить, я лично пристрелю тебя. Девочку не трону, но тебе конец, в этом можешь не сомневаться.

Молинас в упор посмотрел на меня. В его темно-голубых глазах было что-то странно знакомое: их уголки опускались точь-в-точь как у Элен Тарчер. Неужели они брат и сестра?

— Моя дочь не имеет никакого отношения ко всему этому делу. Если я выпущу ваших друзей, вы уйдете отсюда?

— Тебе так не терпится продолжить свое подлое дело?

Молинас промолчал. Я пожал плечами.

— А зачем вообще здесь присутствует твоя дочь, которая так дорога тебе? Смотрит, как ты пичкаешь людей всякой гадостью.

— Мы приехали сюда совсем недавно, прямо перед вашим появлением. Вы не возьмете меня заложником, ведь правда? Я не могу оставить Моран одну. Эти люди ее не пощадят, или она сама убьет себя. Я сделаю все, что вы мне прикажете, мистер Макдугал.

Голос его звучал глухо: он буквально умолял меня.

— Надо сначала посмотреть, что ты сделал с нашими друзьями. Повторяю, Молинас: никакие шуток — иначе ты мертвец. Между прочим, я понимаю по-испански.

Молинас кивнул и тут же распрямился: направляясь к своим подчиненным, он выглядел как человек, привыкший командовать. Нам с Лорой было видно, как одного из часовых он пнул в колено. Тот вскрикнул, и двое других проснулись. Тот, кого Молинас ударил, с трудом поднялся на ноги, бормоча что-то в свое оправдание. Не обращая на него внимания, Молинас саданул его товарища по ребрам. Третий успел благополучно отскочить в сторону.

Приказав своим людям подобрать валявшееся на полу оружие и убираться прочь, Молинас сделал нам знак подойти и, отцепив от связки длинный ключ, протянул его мне:

— Прошу.

Я передал ключ Лоре.

— Будь поосторожнее, внутри может оказаться еще кто-нибудь.

Поворачивая ключ в замке, она кивнула и, приоткрыв дверь, тут же исчезла за ней.

Оставшись наедине с Молинасом, я прижал дуло «Брен Тена» к его шее и, не удержавшись, съязвил:

— Славный костюмчик. Похоже, если сбываешь детям наркотики, можно и у итальянских модельеров одеваться.

— Последние пять лет я не имел дела с наркотиками, — пробормотал он, — и сейчас занялся ими не из-за денег.

— Ну да, просто забавы ради! И еще чтобы американская полиция не дремала. — Я перевел взгляд на дверь, за которой мелькнул и тут же пропал луч света. — Пошли, и без фокусов — стреляю без предупреждения.

Сэвич стоял посреди комнаты, напружинив ноги, готовый к прыжку. Вид у него был бледный и измученный, одежда порвана и испачкана, а в глазах полыхала такая ярость, что внезапно мне расхотелось расспрашивать, что же с ним все-таки случилось.

— Я ждал вас, — сказал он, медленно распрямляясь. Подталкивая перед собой Молинаса, я вошел в комнату, и тут же рука Сэвича, сомкнув пальцы на его шее, приподняла негодяя и встряхнула, как тряпичную куклу.

— Не надо, Сэвич. — Я попытался оттащить от него Молинаса, но безуспешно: Сэвич был явно не в себе.

— О Боже, Шерлок! — раздался из глубины комнаты крик Лоры.

Сэвич наконец выпустил Молинаса, а затем круто обернулся и, сделав несколько шагов, опустился на колени перед Шерлок, лежавшей на полу без сознания.

Он нежно приподнял ее и принялся баюкать, как ребенка. Лицо Сэвича представляло собой сплошную кровавую рану. Его били. Я инстинктивно поднял пистолет.

— Зря я не позволил ему придушить тебя, ублюдок ты эдакий!

— Да ладно, ничего с ним не случилось, — хрипло выдавил Молинас.

Я швырнул мерзавца на пол, плотно закрыл дверь и подошел к Сэвичу.

— Вовремя вы пришли, ребята, — хрипло сказал он. — Даже и не знаю, как вас благодарить. Мы пытались выбраться отсюда, но ничего не получилось: с двумя я справился, но потом появилось еще четверо, и сам видишь, что они со мной сделали.

Слава Богу, по крайней мере, Сэвич владел собой.

— Стало быть, проклятого зелья они вам не давали?

— Мне, после того как я очнулся, — нет, а вот Шерлок вкатили укол. Наверное, хотели, чтобы я сам убедился, как действует этот наркотик.

— Что с ней?

— Как очнется, так сразу начинает вспоминать в подробностях эту жуткую историю с розыском серийного убийцы Марлина Джоунса.

Я кивнул. Это имя мне было слишком хорошо известно.

— Тогда он взял Шерлок в заложники, — пояснил Сэвич Лоре, — и кошмары преследовали ее потом несколько месяцев. Сейчас повторяется все то же самое, только еще хуже. О Господи, мне кажется, что я физически ощущаю, как ей страшно. — Сэвич перевел взгляд на Молинаса. — Так бы и убил этого садиста.

Однако он не сделал даже попытки подняться и продолжал покачивать Шерлок.

— Как обработали меня, так сразу и ушли, — закончил Сэвич. — Колоть не кололи.

Я посмотрел на Шерлок и, не удержавшись, врезал Молинасу. Удар, наверное, получился приличный, потому что голова негодяя резко дернулась к стене. Я удовлетворенно вздохнул.

— Извините, ребята. Ничего с ним не сделается, сейчас придет в себя и поможет нам выбраться отсюда. Тут есть взлетная полоса.

— Вот это кстати. — Сэвич все еще не выпускал Шерлок из рук. — А тебе. Мак, выходит, снова дали эту отраву?

— После расскажу. — Увидев, что Молинас открыл глаза, я скомандовал: — А ну-ка немедленно включай свое радио и вызывай самолет.

— Пусть летит с нами, — сказал Сэвич. — Только прежде я привяжу его и вкачу такую дозу, что окочурится.

— Извините, агент Сэвич, — улыбнулся Молинас распухшими губами, — ничего у вас не выйдет. Самолет рассчитан на четверых, и, насколько я понимаю, никто из вас не умеет им управлять…

— Все выйдет. — Сэвич поднялся. — Я и здесь могу с тобой расправиться, не обязательно везти с собой. И мне наплевать, сколько у тебя грязных денег на адвокатов. Да, так оно будет лучше — до блюстителей закона тебе теперь не добраться.

— Это вы из-за жены? Успокойтесь, она скоро придет в себя. Мы смешиваем в определенных пропорциях два разных наркотика. Просто не всегда это получается как надо. К тому же каждый реагирует по-своему, у иных чувствительность повышена — как у нее.

Сэвич медленно повернулся и осторожно положил Шерлок на рваное одеяло, расстеленное на деревянном полу.

Распрямившись, он с улыбкой посмотрел на-Молинаса. Не хотел бы я, чтобы мне так улыбались.

Я взглянул на Шерлок. Лора стояла рядом с ней на коленях и поглаживала ее руку.

— Поднимайся, — бросил Сэвич.

Молинас медленно встал.

На рыцарский поединок это мало походило. Просто Сэвич изо всех сил впечатал кулак в брюхо своего врага, добавив коленом в мошонку. Молинас кулем рухнул на пол.

— Вообще-то все правильно, — заметила Лора, — он это заслужил. Но теперь надо быстренько привести его в чувство, и пусть вызывает самолет.

— Сперва мы должны найти Джилли, — сказал я.

— Что-что? — воззрился на меня Сэвич. — Джилли? Она разве тоже здесь?

— Джилли приходила ко мне, когда я был еще в бессознательном состоянии. Она обещала помочь, велела ничего не есть и не пить. Даже если Джилли и замешана в это дело, мы с Лорой должны быть ей благодарны за то, что она уберегла нас от очередной дозы.

Спорить Лора не стала, просто заметила:

— Если твоя сестра здесь, нам понадобится самолет побольше.

— Джилли не такая уж громадина, да и Шерлок тоже, — возразил я. — В «сессне» хватит места на всех пятерых.

— А Пол тоже здесь? — Сэвич слегка прищурился.

— Не знаю, до этого ублюдка мне нет дела. Пусть остается у этих ребят вместе со своей славной штуковиной. Меня интересует только Джилли.

Я посмотрел на Лору. Глаза у нее сузились от гнева. Когда я проследил за ее взглядом, то убедился, что Сэвич все еще был прикован к кольцу, вделанному в пол. Моли-насу просто не повезло, что он оказался в пределах его досягаемости.

Так вот почему ему не удалось выбраться отсюда. Теперь мне все стало ясно.

— Ну и подонки!

— Им нравилось, что я не способен их достать: они хохотали от всей души — цепь-то короткая. Хорошо хоть ты подвел этого ублюдка достаточно близко.

Я принялся искать ключ от цепи.

— Сэвич, — медленно проговорила Лора, — этот Джон Молинас — шурин Алоизиуса Тарчера.

— Ясно. Я и предполагал что-то в этом роде. Наконец ключ нашелся, и я освободил Сэвича. Встав на колени, он тут же принялся растирать лодыжки, потом снял носки. На его коже виднелись глубокие следы от оков, но ран не было.

Теперь нам ничего не оставалось, кроме как ждать, пока Молинас придет в себя. Заметив в углу комнаты колченогий стол и на нем ведро воды. Лора плеснула пригоршню ему в лицо.

— Шерлок, — заговорил Сэвич, слегка встряхивая жену. — Ну же, ну, милая, просыпайся. Обещаю тебе, что в следующий раз, когда мы окажемся в спортивном зале, я даже не позволю тебе побить меня, но для этого ты сперва должна очнуться.

Через некоторое время Шерлок действительно открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на мужа. Вид у нее был измученный и какой-то отрешенный.

— Диллон? — невнятно пробормотала она.

— Она узнала тебя, — обрадовалась Лора. — Это уже хорошо.

— Это я, Шерлок. Все в порядке. С нами Мак и Лора. Мы уезжаем.

— Он здесь, Диллон, — прошептала Шерлок и принялась изо всех сил растирать виски. — Где-то, совсем рядом, у меня за спиной. Он хохочет. Никак не может остановиться, не оставляет меня в покое. Сделай же что-нибудь. — Шерлок закрыла глаза и бессильно откинулась Сэвичу на грудь.

— Это она что, о Марлине Джоунсе? — Я слегка ткнул Молинаса под ребра. Дыхание у него все еще не восстановилось.

— Думаю, да. — Сэвич не отрывал взгляда от мертвенно-бледного лица Шерлок. — Все этот мерзкий наркотик. Из-за него проклятый гад засел сейчас у нее в голове и терзает пострашнее, чем это было в действительности. Для нее он сейчас такая же реальность, как и все мы.

— Со мной случилось то же самое, — медленно сказал я, — правда, только один раз. Я словно опять оказался в Тунисе. Ты прав, воображение рисует картины пострашнее, чем было на самом деле. А Пол еще утверждал, что это вещество должно ослаблять скверные воспоминания.

Молинас наконец-то очнулся.

— Именно так, — проскрипел он. — Мне тоже говорили, что наркотик снимает боль. Выходит, что-то здесь не стыкуется. Я пробовал разные дозы, в разных пропорциях, и все равно ничего не получается.

Я присел рядом с Молинасом на корточки.

— А что случилось с твоей дочерью?

— Три года назад ее изнасиловали в школе, ей было тогда только пятнадцать лет. Эта история сделала ее почти что инвалидом. Мне обещали, что наркотик поможет, поэтому я и связался с Алоизиусом и Дель Кабризо. Мне хотелось спасти дочь, ну вот я и дал ей дозу. Собственноручно сделал укол, но он не помог, наоборот, только хуже стало. Как бы это зелье не доконало ее!

— Так вот зачем ты дал Шерлок лошадиную дозу и смешал ее с другими лекарствами? — спросил я.

Молинас посмотрел на Сэвича и увидел в его глазах свою смерть.

Сэвич поднял жену на руки. Шерлок пришла в сознание, но взгляд ее все еще не обрел осмысленного выражения. Сэвич завернул ее во все одеяла, какие сумел найти в этой клетушке. Ее состояние не на шутку беспокоило меня: моя говорунья Шерлок, привыкшая всеми командовать, включая и собственного мужа, походила сейчас на призрак. Подобрав с пола оба автомата, Лора последовала за ними, а дальше шел я, подталкивая впереди себя Молинаса. На плече у меня тоже болтался автомат.

— Отведи меня к Джилли, — приказал я. — Немедленно. Она уезжает с нами.

— Вашей сестры здесь нет, — растягивая слова, произнес Молинас. Говорить ему было явно нелегко.

— Не ври. — Я зловеще улыбнулся. — Она приходила ко мне. Мы разговаривали.

— Все это — действие наркотика, — не сдавался Молинас. — Повторяю: здесь ее нет и никогда не было. Зачем мне врать вам?

Неужели он говорит правду? Ведь я так ясцо видел рядом с собой Джилли…

— Она и не знает о существовании этого места, — добавил Молинас.

— Но ты-то с ней знаком? — поинтересовалась Лора.

— Мне приходилось о ней слышать.

Мы замолкли и остановились. Где совсем рядом, футах в пятнадцати от нас, послышались шаги, но минуты через три топот ботинок замер в конце коридора.

Мы вернулись в роскошный кабинет с примыкающей к нему большой спальней. Тут никого не было. Моран закрылась в ванной. Молинас велел ей не выходить, пока он не вернется. Мы услышали, как она плачет.

— Смотрите, что я нашла.

Мы обернулись и увидели, как Лора открывает не замеченный мною раньше шкаф.

— Пистолеты, одежда и вот еще — два автомата. Лицо еерасплылось в широкой улыбке, когда она обнаружила в шкафу мачете.

— Кто знает, может, понадобятся. Все они с ножами. Вот и у нас пусть будет. — Лора посмотрела на Сэвича, а потом прикрепила мачете к поясу.

— Так, а теперь радио, — бросил я Молинасу. Тот открыл находившийся внизу огромного стола ящик и вытащил оттуда небольшую коробку. — Вызывай самолет.

Молинас нашел нужную частоту и быстро заговорил по-испански, так что я смог понять только часть сказанного.

— Не бойтесь, все как договорились, — успокоил он нас, закончив разговор.

Сэвич подошел к сидевшей на полу Шерлок, которую Лора держала за руку, наклонился и поднял ее.

— Пошли отсюда.

— Теперь тебе остается только молиться, чтобы «сессна» действительно прилетела, — прошептал я Молинасу на ухо.

— Прилетит. — По взгляду, который он бросил на радиопередатчик, я понял, что ничего хорошего для себя Молннас уже не ждет.

Глава 27

К взлетной полосе мы подходили около половины шестого утра. На сером небе все еще мерцали редкие звезды, в скупом предрассветном свете отдаленные горы были похожи на призраки. Скоро окончательно рассветет, и можно будет лететь. Всего два дня назад, подумалось мне, все мы были в Эджертоне и преспокойно ели сандвичи в кафе.

Глубокую тишину нарушали лишь наши шаги. Слева, не более чем в сотне ярдов, начинались джунгли, тянувшиеся до самых гор. Лагерь остался далеко позади, и если бы даже кто-то решился преследовать нас, мы бы уже не смогли этого заметить. Я подумал о снайперах и на всякий случай вплотную подошел к Молинасу. В него, надо надеяться, они стрелять не будут, а так мы вдвоем прикрываем остальных.

Когда мы дошли до взлетной полосы, на востоке уже начало всходить солнце. Теперь укрыться нам было негде. Мы пригнулись, но все равно представляли отличную мишень.

Неожиданно я услышал смех Шерлок. Хотя он звучал очень слабо, но все же это были совершенно осмысленные звуки.

— Похоже, придется убить Марлина во второй раз, отчетливо произнесла она. — Слишком уж он расшумелся. Пора покончить с ним, да так, чтобы снова не воскрес.

— Вот-вот, убей его. — Сэвич посмотрел в глаза жене. — Действуй, Шерлок, кроме тебя, этого никто не сделает. Справилась один раз, справишься и второй. Кончай его и возвращайся ко мне. Ты мне нужна.

— Ты мне нужен, Диллон. — Шерлок снова закрыла глаза. Вид у Сэвича был ужасный.

В этот момент я вдруг понял, что, перед тем как врезаться в утес, Джилли приняла наркотик. Она обезумела, в точности так же как Шерлок, — теперь я был в этом уверен. Когда выяснилось, что Лора работает в полиции, Джилли почувствовала, что ее предали, и Лора сделалась ее постоянным виртуальным спутником. Вынести этого Джилли не смогла, потому и направила свой «порше» прямо на утес.

Я посмотрел на Лору. Она все еще не двигалась, вглядываясь в горы на востоке. Мне хотелось сказать ей, что все будет хорошо, но что-то меня останавливало. Может, ее молчание или то, как она смотрела на горы? Слава Богу, для нее все осталось позади и она полностью владеет собой. Я улыбнулся: эта женщина, с которой я знаком меньше недели, уж наверняка решит, что жить со мной лучше, чем без меня.

Стараясь свести риск к минимуму, мы уселись, прижавшись друг к другу и посадив Молинаса лицом к лагерю — на случай если мерзавцы вздумают стрелять.

Со стороны гор послышался нарастающий шум мотора, и через пару минут из-за ближайшей вершины показалась, в нимбе солнечных лучей, маленькая серебристая «Сессна-310». Заложив крутой вираж, она начала снижаться.

Но звук, издаваемый «сессией», мне вовсе не понравился: ее мотор чихал и порой даже как будто вовсе замолкал — словом, тянул еле-еле.

Неужели Молинас провел нас?

Я уже развернулся, было, в его сторону, как из-за гор внезапно появились два вертолета.

— Ничего себе, — присвистнул Сэвич. — «Апачи АХ-64», вооружены стингерами и ракетами. Всем лечь, живо!

Мы распластались на земле, и тут же один из «апачей» открыл огонь по «сессне». Самолетик затрещал по швам. С земли было видно пилотов и слышно, как один из них кричал что есть мочи. В следующий момент «сессна» взорвалась: на землю полетели куски металла, части двигателя, сиденья — к одному из них было привязано то, что всего секунду назад было живым человеком. Часть крыла рухнула не более чем в двадцати футах от нас.

— О Господи! — простонал Сэвич. — Старые добрые «апачи» военно-воздушных сил США. Здесь-то им что понадобилось?

— Наверное, выясняли, где мы. — Лора размахивала руками и что-то кричала пилотам вертолетов.

Я еще теснее прижал к себе Молинаса.

«Апачи» подлетели поближе и зависли прямо над полосой, но приземляться, судя по всему, они не собирались.

— Лора, — завопил я, — прочь отсюда! Беги! Вертолеты открыли беглый огонь.

— Скорее в джунгли! — Я схватил Молинаса и, толкая его перед собой, помчался в сторону леса. Пули вспахивали землю вокруг нас, и мы едва успели добраться до зарослей. Тут я сообразил, что кто нам меньше всего здесь нужен, так это Молинас. Ведь это он нас предал.

— Ублюдок!

— Я здесь ни при чем, — тяжело дыша, запротестовал Молинас. — Сами видели, они сбили «сессну». Скорее всего, кто-то из моих людей радировал Дель Кабризо, что вы сбежали. Нападение — дело рук картеля, а моей вины здесь нет.

— Это сильно облегчает наше положение, — с сарказмом заметил я. — Что ж, в таком случае оставайся здесь и сам потолкуй с ними. — Я подтянул негодяя к ближайшему дереву, снял с него пояс и привязал к тощему стволу. Из рукава его роскошной итальянской рубахи я соорудил кляп, а остатки обернул вокруг дерева. — Теперь тебе остается только молиться, чтобы с тобой не обошлись так же, как с нами. — Я повернулся к своим спутникам: — Сэвич, сейчас мы идем на север, а потом забирай левее, к западу.

Слава Богу, уже рассвело, и теперь мы знали, куда идем. Северо-запад — вот что нам нужно. Люди Молинаса сначала отыщут его самого, а потом двинутся следом за нами.

Сэвич кивнул и теснее прижал к себе Шерлок. Я посмотрел на Лору, удивленный тем, что она не слишком спешит. И тут Лора, пошатнувшись, уронила на землю автомат.

— В чем дело?

Прямо над головами у нас ревели вертолеты, пули со свистом вспарывали листву. Рассчитывать приходилось только на то, что нас все же не заметят за густой зеленой крышей, но сколько же можно испытывать удачу?

— Лора, вперед, карабин я подберу. Да что с тобой, черт возьми?

Она не ответила и, схватившись за плечо, осела на землю.

— Лора?

— Погоди, Мак. — Глаза у нее закрылись, зубы выбивали дробь.

Проклятие, кажется, ее задело. Огонь не стихал — мы были слишком близко к опушке. Надо уйти вглубь. Не говоря ни слова, я потянул ее за руку.

— Плечо! Похоже, пробило насквозь…

Расстегнув ей ворот, я убедился, что так оно и есть.

— Не двигайся.

Рывком стянув с себя рубаху, потуже перевязал рану и стянул узел у нее на груди, но кровь не остановилась. Лора дрожала всем телом.

— Еще немного продержишься?

— Я ведь из полиции, Мак, — разумеется, продержусь. — От ее улыбки мне захотелось плакать.

Я подобрал с земли оружие и поднял Лору себе на плечи.

— А вот этого не надо, лучше я сама пойду.

— Сейчас тебе самое время попридержать язык. Заметив, что мы отстали, Сэвич обернулся.

— Лора ранена. Ничего страшного, только плечо задето. Однако нам лучше не рисковать, иначе…

Один из «апачей» уже кружил прямо у нас над головами. Зеленая стена леса несколько скрадывала звук, но было ясно, что он рядом, совсем близко. Если вертолет откроет огонь, он запросто может положить нас всех.

Я опустил Лору на траву и погладил ее по щеке.

— Не шевелись, я сейчас вернусь: разыщу аптечку, а потом займусь тобой. — Схватив автомат, я помчался к небольшой, залитой солнцем лужайке прямо на опушке леса.

«Апачи» завис не более чем в двадцати ярдах надо мной, лопасти винта почти касались верхушек деревьев; птицы на них щебетали и громко хлопали крыльями, стремясь убраться подальше от отого места. Я даже смог различить человека в вертолете — он не отрывался от бинокля, пытаясь разглядеть, что происходит внизу.

— Эй вы, ублюдки! — Я открыл яростный огонь, расстрелял один магазин и, поспешно вставив другой, на какое-то время замер, ожидая, что они спустятся ниже. Мне надо было, чтобы они спустились ниже. «Апачи» принялся раскачиваться из стороны в сторону. Отлично, подумал я, кажется, меня заметили. А теперь валяйте, я ваш.

Вертолет завис прямо надо мной, и я выпустил еще несколько очередей, целясь прямо в брюхо этому монстру.

Видно было, как пилот изо всех сил старается удержать машину в равновесии. Потом раздался громкий крик, и тут же, словно камень, пущенный из рогатки, «апачи» рванулся вперед, а потом начал заваливаться на левую сторону. Я дал еще одну очередь. Вертолет задрожал всей своей массой, двигатель его заскрежетал, из сопел показались языки пламени. «Апачи» был на последнем издыхании, так я изрешетил его пулями. Он рванулся было вверх, но тут же остановился, еще раз вздрогнул и камнем устремился к земле. Изнутри его израненного тела донесся вопль ужаса.

Машина пробила зеленую завесу и с пронзительным воем рухнула на землю. Затем наступила тишина, и почти сразу же стал слышен шум двигателя второго вертолета: скорее всего оттуда заметили, что напарник подбит, и уже идут на выручку…

Я немного выждал и стремительно понесся в сторону падения вертолета. Вот он — нос зарылся на два фута в землю, двигатель валяется в стороне, плоскости блестят серебром сквозь густую листву. Вокруг раздавалось верещание обезьян: два или три животных прыгали с ветки на ветку прямо у меня над головой. Я понимал, что вертолет может в любую минуту взорваться, но мне нужна была аптечка — не оставлять же Лору без медицинской помощи в этом аду!

Оба, пилот и стрелок, были мертвы; на них, как и на всех остальных людях Молинаса, была надета военная форма. Смуглые и худые, люди эти явно не были американцами, скорее всего они входили в команду Дель Кабризо и заявились по нашу душу.

К счастью, аптечку я нашел сразу — она оказалась под креслом пилота, к спинке которого с внешней стороны была прикреплена сумка с десятком бутылок минеральной воды. Приятный сюрприз! К тому же под ногами пассажира как нельзя кстати обнаружились одеяла. Я сгреб их в охапку, отстегнул сумку с водой и как сумасшедший побежал назад.

Мы по-прежнему находились почти у самой опушки. Правда, теперь вокруг ничего не было слышно, но рисковать все равно не стоило.

— Ничего себе, — присвистнул Сэвич. — Аптечка. Вода. Тебе светит повышение. Мак, это уж как пить дать, и еще прибавка к зарплате. Об этом я лично позабочусь.

— Точно? Не забудешь? — Я опустился на колени рядом с Лорой.

— Ни в коем случае. Тем более что сам я рассчитываю на отдых на берегу моря с хорошей книжкой в руках.

— Будет тебе море, будет тебе и книжка. А сейчас посмотрим, что в аптечке — болеутоляющее уж точно должно быть. — Я нашел таблетки и заставил Лору проглотить сразу три штуки. Вот когда пригодилась вода.

Слава Богу, кровь, наконец, перестала идти — о большем сейчас и мечтать не приходилось.

Я поспешно вскочил на ноги.

— Идем на северо-запад пятьдесят ярдов, потом останавливаемся, и я возвращаюсь, чтобы стереть следы. Нам везет, ребята. Посмотрите на эти бутылки. Вода, и, кажется, не отравлена.

Не пройдя и пятнадцати футов, мы уткнулись в сплошную стену переплетенных лиан. Хорошо еще, что теперь у нас был мачете: Лора, дай ей Бог здоровья, позаботилась. Я отстегнул нож у нее с пояса и поцеловал ее в щеку.

— Ты чудо. Ничего не могу обещать, но, на мой взгляд, ты вполне могла бы работать агентом ФБР.

— Думаешь? — Лора слабо улыбнулась. Теперь ей приходилось идти без посторонней помощи, поскольку я тащил тяжелые автоматы, бутылки, аптечку, не говоря уж о том, что мне приходилось прокладывать всем путь сквозь густую листву.

— Все отлично, малыш. Держись, еще пятнадцать шагов, и мы отдохнем. — Я на мгновение обнял Лору за талию и привлек к себе, а потом снова взмахнул мачете.

— Эх, пиццы бы сейчас поесть, — мечтательно вздохнула Лора.

— Я тоже не откажусь. А еще лучше, узнать наконец, где мы все-таки находимся. Надо было заставить Молинаса расколоться.

— Ничего, хватит и того, что он помог нам выбраться отсюда. Мы в Колумбии, Мак. Думаю, что в Колумбии. Джунгли и все такое прочее.

До меня донесся стон Шерлок, потом негромкий голос Сэвича, но слов я не разобрал. Сэвич поднял Шерлок на плечи и отобрал у меня мачете. Это хорошо, а то я, честно говоря, притомился. Мы прошли еще шагов пятьдесят, и Сэвич задышал как паровоз. Он мягко опустил Шерлок на траву и прислонил автомат к ближайшему стволу.

— Все, Мак, пора отдохнуть. Раскладывай одеяла, пусть наши пациенты немного подремлют.

Шерлок посмотрела на меня, потом на мужа; только это была не Шерлок, взгляд не такой. Я отвернулся — сил не было смотреть в эти подернутые пленкой глаза. Все-таки зря я не прикончил Молинаса.

Я расстелил одеяло и осторожно опустил на него Лору. Глаза у нее потемнели от боли. Наклонившись, я поцеловал ее в пересохшие губы.

— Лежи и не двигайся, сейчас Сэвич даст тебе воды. — Я развернул еще два одеяла и укрыл ее.

— И как это я подставилась? Впредь буду половчее. Боюсь, меня и в самом деле могут перевести в ФБР с понижением.

— Для этого надо быть совсем уж тетерей, — откликнулся Сэвич. — Ладно, Лора, отдыхай, не забивай себе голову всякими глупостями.

— И не двигайся. — Я бегло осмотрел содержимое аптечки. Спирт, антибиотики, аспирин, марля, бинты. Иголки с нитками. Обезболивающее. Слава Богу, что вертолет не взорвался. У меня было такое чувство, что эта аптечка — лучшая из находок в моей жизни.

Лора с трудом подняла на меня глаза.

— А может, мы в Таиланде — там ведь тоже джунгли…

— Хватить болтать, лежи тихо. И проглоти эти таблетки.

Выждав, пока лекарство начнет действовать, я обнажил ей плечо и внимательно осмотрел рану: она представляла собой небольшое отверстие с ровными краями, из которого сочилась кровь.

— Не шевелись, — повторил я и смочил бинт спиртом. Лора не проронила ни звука, только изо всех сил прикусила нижнюю губу, и из нее на подбородок потекла струйка крови. Глаза Лоры были крепко закрыты.

— Не волнуйся, шока у меня нет, по крайней мере, пока, — вдруг произнесла она. — И не надо на меня так смотреть. Два года назад я была ранена и знаю, что это такое. Сейчас мне гораздо лучше.

— А куда тебя в тот раз ранило?

— В правое бедро.

Я покачал головой.

— Отлично держишься. Но все равно не двигайся. — Я слегка приподнял ее и осмотрел выходное отверстие. На нем была запекшаяся кровь, к коже прилипли обрывки рубахи. — Я не рискну сейчас это зашивать — можно внести инфекцию. Лучше просто прочистить рану и наложить бинт. Потом каждый день будем менять повязку, идет?

— Конечно. Терпеть не могу, когда меня прокалывают иглой.

Я снова осторожно промыл входное и выходное отверстия, а потом, пошарив в аптечке, наложил толстый слой мази. Сэвич передал мне два куска марли; я плотно прижал их к ранам и крепко привязал бинтом, затем смыл кровь и закрепил бинт на груди. Это все, что я мог сделать.

— Эй, Шерлок, как ты там? — услышал я голос Сэвича.

— Стараюсь держаться, Диллон.

— Поговори со мной.

— Я держусь, — повторила она едва слышно. — Стараюсь изо всех сил.

Глава 28

Я надел на Лору рубаху и закрыл одеялами.

— Подтяни ноги и не двигайся.

У меня не было сомнений, что она вытерпит. Главное — не дать ей умереть, а это здесь сделать даже проще, чем где-нибудь на шоссе в окрестностях Лос-Анджелеса.

Сэвич повернулся к жене:

— Как думаешь, Шерлок, хорошо мы справились?

— Даже не знаю, Диллон. Извини, но я никак не могу сосредоточиться… — Она снова удалилась от нас.

— Вернулся этот тип, — сказал Сэвич. — О Боже, Мак, до чего же все это несправедливо!

— На сей раз, она пробыла с нами подольше.

— А вдруг ей удастся убить Марлина? — предположила Лора. — Это было бы лучше всего.

— Не очень-то верится, но чем черт не шутит, — задумчиво проговорил Сэвич. — Слышишь, Шерлок? Прикончи этого ублюдка, как только он появится. Всади ему пулю между глаз, да смотри, не промахнись.

Внезапно Сэвич поднял голову и прислушался. Я тоже различил отдаленный шум мотора. Судя по всему, на этот раз «апачи» просто прочесывал местность.

Я поделился своими догадками по поводу того, почему Джилли врезалась в утес:

— Не сомневаюсь, что это наркотик. Возможно, таким образом, она старалась избавиться от Лоры. Образ Лоры застрял у нее в мозгу точно так же, как Марлин у Шерлок или эти тунисские террористы у меня. Но есть и большая разница. Шерлок скоро избавится от своего видения, как и я, а Джилли, наверное, приняла слишком большую дозу — не зря же, очнувшись в больнице, она продолжала без конца повторять имя Лоры.

Возможно, она сбежала, потому что не хотела меня видеть? Не знаю, не исключено. Главное — поскорее отыскать ее, а там выясним.

— Беда в том, — сказал Сэвич, — что мы и понятия не имеем, как долго действует эта дрянь. Боюсь, даже Пол этого не скажет.

Я заметил какого-то жучка с разноцветным панцирем. Он наставил на меня свои рога и поспешно отполз, скрывшись за узкими апельсиновыми листьями. Все вокруг шевелилось, всякая живность — и все голодны, и всех кто-нибудь преследует. Одни выживают, другие умирают, третьи гниют, четвертых пожирают.

Повернувшись к Лоре, я прикоснулся пальцами к ее губам.

— Поскольку ты так хорошо себя ведешь, я дам тебе немного воды.

Она сделала большой глоток, и я осмотрел имеющиеся запасы. Бутылок оставалось еще с полдюжины, но, может, все же стоит поберечь воду — кто знает, сколько нам здесь придется проторчать. Лора вздрогнула, и я начал стягивать с себя рубаху, но она меня остановила:

— Не надо, Мак. Тебе лучше поберечься, а то, не дай Бог, укусит какая-нибудь тварь вроде пиявки…

Так, этого еще не хватало. Пиявки. Я сложил одеяло и укутал Лору.

— Нам надо глядеть в оба, — сказала она и нахмурилась. Видно было, что ей хотелось сосредоточиться.

— Все нормально, Лора, не волнуйся. Мы никуда не спешим.

— Просто я подумала о своем боссе Ричарде Этертоне — наверное, он уже наводнил нашими агентами весь Эджертон. — Лора вдруг замолчала.

Бедняга, ей, должно быть, очень больно, подумал я и заставил ее проглотить еще пару таблеток. Через несколько минут она открыла глаза и улыбнулась, но лицо ее пылало — то ли от лихорадки, то ли от невыносимой духоты.

— Дыши глубже, — сказал я, — и думай о пицце, которую я тебе приготовлю. Она называется «Маргарита».

А еще лучше представь, как я массирую тебе спину и плечи. — Я откинул ей прядь волос с лица и слегка погладил по щеке.

Вскоре Лора погрузилась в полудрему. Оно и к лучшему — хватит пичкать ее таблетками. Я посмотрел на часы. Почти восемь утра.

— Постарайся уснуть, Лора. Тебе тепло?

Она ничего не ответила.

Шерлок по-прежнему пребывала где-то очень далеко от нас — наверняка сражалась с Марлином Джоунсом.

— Когда они вкатили ей последнюю дозу? — спросил я.

Сэвич задумался.

— Точно не скажу, но за полчаса до вашего с Лорой и Молинасом появления она уже очнулась.

— Выходит, это было всего шесть часов назад, даже меньше.

Сэвич уставился на зеленую крышу у нас над головами. Тараторили о чем-то своем обезьяны, хлопали крыльями птицы, раздавались еще какие-то неведомые мне звуки.

— Что там? — спросил я.

— Вроде кто-то приближается. А что удивительного? Ведь мы же с самого начала знали, что нас будут преследовать. Интересно, они нашли Молинаса?

Я прислушался. Кто-то действительно шел в нашу сторону, и, кажется, не один.

Сэвич поднял карабин, а я вытащил из-за пояса пистолет.

— Тихо, — прошептал я Лоре на ухо.

Она тут же собралась.

— Я и в лежачем положении могу действовать.

— Ты ранена. Не двигайся. Думай лучше о своем плече, мы с Сэвичем вдвоем справимся…

— Я настаиваю. На Шерлок рассчитывать не приходится, а я — иное дело. Дай мне ее пистолет. Не говоря ни слова, я протянул ей пистолет.

— Они вот-вот будут здесь, Мак, — сказал Сэвич. — Пошли.

Я перекинул через плечо автомат, сунул за пояс мачете, проверил запасной магазин и двинулся вслед за Сэвичем. Если с нами что-нибудь случится, у Лоры есть пистолет. Нет, нельзя думать об этом. Все же я оглянулся и поднял большой палец.

Пройдя шагов пятьдесят, мы их почти догнали: они и не пытались скрываться: громко переговаривались о чем-то по-испански — похоже, ругались.

Мы затаились за широкими листьями какого-то дерева. Стало еще жарче — воздух сделался таким тяжелым и влажным, что хоть пожогу! режь. Хорошо еще, что у нас была вода. Наши преследователи прошли в десяти шагах от нас, продолжая сотрясать воздух ругательствами.

— Давай за ними, — прошептал Сэвич. Я искоса посмотрел на него. Ну и лицо — страшное, напряженное… Неужели у меня такое же?

Неожиданно Сэвич кинулся на последнего в цепочке с такой быстротой, что я успел лишь услышать придушенное бульканье, а шедшие впереди вообще ничего не заметили. Сэвич полоснул свою жертву по горлу небольшим скальпелем, обнаруженным в аптечке, и быстро оттащил в сторону. Осталось еще двое — они в любой момент могли обнаружить нас.

— Вперед!

Эти двое продолжали болтать по-испански. Я замер на секунду, выжидая момент, и прошептал едва слышно:

— Берем обоих сразу.

Дальше все произошло мгновенно: одного Сэвич достал скальпелем, как и в прошлый раз, другой успел обернуться, но я уже был рядом: пока он сдергивал с плеча карабин, я впечатал ему кулак в горло. Голова его дернулась назад: хватая воздух, он рухнул на колени. Я добил его ударом приклада в затылок.

Подняв голову, я увидел, что на меня внимательно смотрит какая-то большая кошка. Она неподвижно лежала на нижних ветвях и молча разглядывала нас, в глазах ее светился неподдельный интерес. Может, она собирается закусить нашими противниками?

— Это ягуар, Мак, — сказал Сэвич. — С тобой он связываться не станет, а вот с этими двумя наверняка разберется. Ты как, нормально?

— Вроде да.

— Тогда выясним, чем здесь можно поживиться.

— Смотри-ка, леденцы. Интересно, на обертках надпись по-английски, и в аптечке тоже. Кажется, тут все из Америки, кроме людей Молинаса. Что это за публика и что им здесь понадобилось?

Сэвич пожал плечами. Он прав, сейчас не время разбираться с этими подонками.

— Ладно, — сказал я, — пора возвращаться. Мы уже почти дошли до места, и вдруг я замер. Там был какой-то тип — его автомат почти упирался дулом Лоре в грудь. Глаза Лоры были закрыты, пистолет отсутствовал. Похоже, незнакомец колебался, не зная, что предпринять. Увидев нас, он быстро произнес:

— Не двигаться, сеньоры, иначе стреляю. Вот так, хорошо, оружие на землю и шаг назад.

Это были его последние слова.

Лора мгновенно выхватила пистолет и всадила ему пулю в лоб.

Глава 29

— Отлично сработано, — сказал я. Лора заткнула пистолет себе за пояс.

— Ты вспугнул его, и у меня появился шанс. Мы сняли с убитого оружие и вынули у него из карманов три упаковки леденцов, после чего Сэвич живо натянул его ботинки.

— В самый раз, — удовлетворенно сказал он. — Боюсь только, как бы выстрел не привлек кого. Пожалуй, нам стоит осмотреться. Мы вернемся через десять минут.

— Валяйте. — Лора помахала здоровой рукой. — За нас можете не беспокоиться, в случае чего мы справимся.

Мы с Сэвичем отправились к тому месту, откуда только что пришли.

— Слишком много здесь всякой живности — того и гляди, кто-нибудь цапнет, — и шипов всяких полно на деревьях. Одно слово — джунгли. — Я и сам не понял, с чего вдруг меня это так взволновало.

Мимо нас, сверкая оперением, стремительно пролетел макао. Опустившись совсем рядом, он принялся скакать по веткам, сгибавшимся под его тяжестью. Интересно, подумал я, как бы отнесся к этой пестрой птице Нолан.

— Ладно, похоже, больше здесь никого нет, — сказал Сэвич. — Можно возвращаться.

Солнце по-прежнему пекло, и духота стояла немыслимая. Рубахи — хоть выжимай. Рука у меня стала настолько мокрой, что насекомые, не успев укусить, тонули в поту.

— А ведь это еще утро, — заметил Сэвич. — Можно представить, каково будет в полдень. Ты только посмотри под ноги — сплошная глина. А если хлынет дождь? Остается надеяться, что сейчас не сезон. — Он засмеялся и покачал головой.

— Как думаешь, сможем мы с Шерлок, Лорой и всеми припасами пройти хоть полмили, пока не свалимся под очередным деревом? — забеспокоился я.

— Это в лучшем случае. За день — не больше двух миль, если, конечно, и дальше будем пробираться вперед только с помощью мачете.

— Лучше уж нам тащить женщин, чем наоборот. Представляю себе Лору с моей тушей на плечах.

Сэвич рассмеялся, но тут же снова сделался серьезным.

— Как бы Лоре в рану какая-нибудь дрянь не попала. Тогда беда.

— Завернем ее в одеяла, чтобы ни единого открытого места не осталось. Может, запах от них и не лучший, но защита надежная.

В час дня мы наткнулись на крохотную, не больше трех квадратных метров, лужайку, где лиан было поменьше, и листва не препятствовала проникновению солнечных лучей.

Здесь можно было хоть как-то дышать. Я положил Лору на одеяло, так, чтобы благословенные лучи попадали на нее.

— Все. Дыши. Наслаждайся. Сейчас ты просохнешь. — Я расстелил еще одеяло и подгреб побольше листьев — получилось нечто вроде подстилки. Последние два часа Лора по большей части молчала: какое-то время она, наверное, просто спала. Зато Шерлок наконец очнулась. Скрестив ноги, она сидела на своем одеяле и смотрела на Лору.

— О Господи, хоть бы она осталась жива! — Шерлок принялась методично терзать на себе рубаху. Оторвав подол, она собрала в пучок и подвязала сзади густые рыжие волосы; впрочем, несколько прядей по-прежнему упрямо выбивались из-под самодельной косынки, падая ей на лоб. — Прежде я даже и представить себе не могла, что на Земле есть такое место, как это, — для людей оно явно не предназначено.

— Ты права, — Сэвич согласно кивнул, — но давайте считать наше пребывание здесь чем-то вроде каникул. Потом всем будем рассказывать, как мы с Маком видели ягуара — они даже здесь редкие гости.

Шерлок подняла руку и прикоснулась к плечу мужа.

— Диллон, я вроде прихожу в себя.

— Вот и отлично, — живо откликнулся Сэвич. — Представляешь, мы с Маком наткнулись на лимонное дерево и нарвали лимонов. Если кончится вода или захочется помыться, воспользуемся ими.

Шерлок засмеялась.

— Как хорошо! — воскликнула она. — И нести меня на руках больше не надо.

Теперь это была настоящая Шерлок — я узнал ее смех и снова пожалел, что не прикончил Молинаса за все то, что он сделал с нами.

Глаза Лоры были все еще закрыты. Я знал, что ей больно, но боялся переборщить с обезболивающим, поэтому дал ей воды, таблетку антибиотика и две таблетки аспирина.

— Пора обедать, — сказал я. — У нас тут сахар и жир — самое милое дело. Подзарядимся так, что вместе с обезьянами по веткам прыгать будем.

Сэвич оживился:

— Я только что видел дюжину обезьян — они раскачивались на верхушке дерева и совсем не реагировали на наше появление. Из этого я делаю вывод, что неподалеку отсюда есть какая-нибудь деревня или городок. Одного я не могу себе представить: кто согласится жить там, где дышишь — словно паровозные мехи раздуваешь.

— Ты прав, — хмуро бросил я. — Ягуар, на которого мы наткнулись, тоже слишком спокойно смотрел, словно разглядывать нас — это просто часть его обязанностей.

Мое сравнение явно позабавило Сэвича.

— А может, у них всегда вид такой перед тем, как они бросаются на жертву? Впрочем, Бог с ними, с этими ягуарами. Мы обедать будем, в конце концов?

— Хочу есть, — капризно сказала Лора. — Вы ведь там нашли что-то…

Расстегнув одну за другой натянутые на нее рубахи, я осмотрел ее плечо. Слава Богу, кровотечение остановилось. Ну а дальше что? По части оказания скорой медицинской помощи у меня были лишь самые общие познания. В этот момент мне бросилась в глаза запекшаяся кровь на правой груди Лоры — раньше, когда я промывал рану, ее здесь не было. Я осторожно стер пятно. Лора открыла глаза.

— Кровь, — пояснил я, — видеть ее не могу на тебе.

— А как я вообще выгляжу?

Мне хотелось сказать ей, что я мужик, и мысли у меня, как у мужика, и мне хочется, прикрыв глаза, ласкать ее грудь, и что она прекрасна.

Неожиданно какая-то тварь укусила мой палец, и это вернуло меня к реальности.

— Кровь больше не течет, — сообщил я. — Бинт чистый. По-моему, лучшее, что мы сейчас можем сделать, — оставить все как есть и положиться на природу. Завтра утром я сменю повязку, ну а сейчас, коль скоро ты уж оказалась таким хорошим пациентом, тебе полагается награда. — Я открыл жестянку с леденцами, и Лора с удовольствием отправила один из них в рот.

— Ну что, Шерлок, все прошло? — обернувшись, спросила она.

— Да, по-моему. А как ты? Сильно болит?

— Пока терплю. Плохо только, что приходится лежать: Мак поедает мои леденцы, а у меня слюнки текут.

Я дал Лоре еще одну конфету, а потом занялся подсчетами. У нас осталось пять коробок с леденцами, и к ним неплохо было бы найти какие-нибудь фрукты. Вообще-то здесь должно быть полно бананов, но пока их что-то не видно. В этот момент я заметил небольшого муравьеда и подумал, что, наверное, можно его зажарить.

— Так, задание всем, — объявил я. — Ищем все, что съедобно.

— А чего искать? — заметил Сэвич. — У нас еще есть манго. — Он принялся очищать большие плоды. — Угощайтесь.

— Когда в следующий раз остановимся, разведем костер. — Шерлок слизнула с подбородка каплю густого мангового сока.

— О, это я умею, — живо подхватила Лора. — В детстве родители часто брали нас со старшим братом на пикник. Здесь много пекана и бука, даже дубы попадаются — древесина у них сухая, горит хорошо.

Шерлок передвинулась поближе к Лоре.

— У меня тут еще рукав от рубахи остался. Давай-ка займемся твоими волосами, а то они совсем растрепались.

Шерлок принялась сооружать из Лориных волос подобие косы, попутно вычесывая забравшихся туда мошек.

— Ну как? — Лора вопросительно взглянула на меня.

— Потрясающе. Шерлок у нас настоящий мастер.

Улыбнувшись, Лора прикрыла глаза.

Тогда я поднялся, сладко потянулся, затем собрал все наше снаряжение и поднял Лору на руки. Теперь мне это было не тяжело, даже приятно — я привык к своей ноше. Оглядевшись, я убедился, что нам пока ничто не угрожает — вокруг ни людей, ни хищников.

К счастью, Шерлок могла теперь передвигаться самостоятельно. Подхватив аптечку и один из автоматов, она шла следом за Сэвичем.

— Спи, Лора, — сказал я, — больше не буду мешать тебе всякими глупыми шутками.

— Приятно слышать, — слабо откликнулась она.

Мы осторожно продвигались вперед. Лора, казалось, таяла на глазах, и я ничем не мог ей помочь.

Сэвич, орудуя мачете, прокладывал нам путь. Из-за густой растительности вокруг почти ничего не было видно, зато стрекот стоял неимоверный.

Внезапно откуда-то сверху до нас донесся оглушительный визг — по веткам запрыгало штук десять паукообразных обезьян, — и тут же Сэвичу в спину угодил сморщенный плод коричневого цвета. Что это за штука, никто из нас не знал, а обезьяны, раскачивая ветки, продолжали обстреливать нас. К счастью, особого вреда это нам не приносило. Тем не менее, на всякий случай я прикрыл лицо толстым, с зазубренными краями, листом. Обезьяны нас явно не боялись, скорее они были возмущены вторжением на свою территорию. Во всяком случае, когда мы отдалились от этого места, никто нас не преследовал.

Вскоре после полудня разразился дождь, и нас залило с головы до ног. В этот момент я с удовольствием отдал бы пару жестянок со сладостями за один большой зонтик. К счастью, выяснилось, что в некоторых местах зеленая крыша у нас над головами настолько плотная, что под ней вполне можно спрятаться и остаться относительно сухим. Разумеется, я прежде всего старался укрыть Лору. Наконец потоп прекратился, хотя влажность не уменьшилась и с земли поднимался густой пар.

Я осторожно поставил Лору на ноги, не отпуская ее от себя.

— Хорошо бы принять сейчас холодный душ, — сказала она.

— Это входит в число моих главных десяти желаний. — Я на мгновение зажмурился. — А если бы ты оказалась под этим душем рядом со мной, то, пожалуй, я поставил бы его на первое место.

Лора промолчала. Затем мы продолжили путь.

Теперь к непроходимым зарослям прибавилась еще и жижа, в которую ноги уходили дюймов на шесть. Идти было трудно, один раз я чуть не упал. Спасибо, Шерлок поддержала.

Сэвич по-прежнему яростно орудовал мачете, а обезьяны и птицы продолжали свой концерт. Порой от этого визга закладывало уши. Мне до безумия захотелось остановиться, стать на колени и больше никуда не двигаться. Как раз в этот момент мимо пролетела стая разноцветных бабочек: одна, немыслимо голубого цвета, преследовала нас добрых двадцать ярдов. Джунгли были ужасны, убийственны, а бабочки — невообразимо прекрасны. Когда бабочки исчезли, унося с собой всю свою красоту, я обнаружил, что мы слишком уклонились на запад.

Шерлок внезапно остановилась и посмотрела под ноги. Проследив за ее взглядом, я увидел двух коралловых змей — не заметить их было просто невозможно: сверкая своими ярко-оранжевыми кольцами, они отползли и скрылись где-то под ветками.

Мне пришлось заставить всех проверить, хорошо ли зашнурованы ботинки. Штаны тоже лучше как следует заправить — черт его знает, что там еще таится в этой жиже. От насекомых защититься было труднее, и мои руки отчаянно чесались. Я заметил на тыльной стороне ладони следы многочисленных укусов, и легче мне от этого, разумеется, не стало.

И все же нам надо было держаться. Это наш долг. Шума вертолетов уже давно не слышно, да и человеческих голосов тоже. Судя по всему, здесь, в этой раскаленной печке, наполненной живыми существами, нас осталось только четверо.

— Смотрите, что я нашел! — неожиданно воскликнул Сэвич. — Бананы. Неплохая добавка к манго. А шоколадки-леденцы на десерт.

Нашли мы и немного кокосовых орехов, испанцы называют их pipas. Достаточно расколоть такой орех — и можно пить приятное на вкус молочко. Шерлок приспособила под сосуд какой-то здоровенный лист, так что, когда пошел дождь, мы восполнили запасы воды.

Теперь за мачете взялся я, а Лору нес Сэвич.

— Интересно, нашли они все же этого ублюдка Молинаса или нет? — Я яростно врубался в туго переплетенные стволы. — Возможно, его ужалила коралловая змея или комары всю кровь высосали.

— Или этот подлец Дель Кабризо так обозлился, узнав, что он дал нам уйти, что сам прикончил гада.

О том, что могло случиться с дочерью Молинаса, думать мне не хотелось.

Добравшись до очередной лужайки, мы остановились на привал и при этом спугнули стаю диких павлинов; стремительно передвигаясь в густой траве, они вскоре исчезли в джунглях.

Лора слабела на глазах, даже говорить ей было трудно. Я дал ей антибиотики, аспирин, пару обезболивающих таблеток — теперь их у меня осталось только четыре штуки. Лихорадки у нее не было, но чувствовала она себя скверно.

Действуя какой-то здоровенной веткой как метлой, Шерлок очистила нам место. Почва здесь была сухая, и ей пришлось немало потрудиться, чтобы сгрести в сторону слой пыли.

Потом мы нашли березовую кору и сухую траву. Отступив немного, я смотрел, как Шерлок сооружает деревянный домик. Сэвич поджег обструганную ветку, дал ей разгореться и сунул в хворост. К моему удивлению, пламя сразу же весело взметнулось вверх.

Мы с наслаждением вдыхали ароматный дымок.

— По правде говоря, я не отказалась бы сейчас от хот-дога, — мечтательно сказала Шерлок. — С помидорами, зажаренной картошкой и маринованными огурчиками в укропе.

— А к ним — горячие лепешки, — подхватил Сэвич, потирая руки и ухмыляясь во весь рот.

Позади него зашуршали ветки. Из-за дерева выглянул пятнистый геккон, с любопытством посмотрел на нас и тут же снова исчез среди листвы.

Вся наша компания словно сошла с полотна Иеронима Босха; правда, на какое-то время нам удалось прикинуться, будто ничего не произошло, все нормально. Ближе к вечеру появились жуки. Слышно было, как они шныряют прямо у нас над головами. Их много, и они явно голодны.

Я улыбнулся Лоре:

— Мы настоящие гении. Ты только посмотри на костер!

Но Лора ничего не ответила. Взгляд ее устремился куда-то вправо, через канавку, откопанную Шерлок; лицо стало белее вареного риса, она с трудом прошептала мое имя.

Я вытащил из-за пояса пистолет и медленно повернулся.

Глава 30

Присев на задние лапы, из которых торчали такие длинные и острые когти, что одного удара было бы достаточно, чтобы отхватить мне половину физиономии, на нас не отрываясь смотрел золотисто-бурый броненосец. Нет, не из тех малышек, что выскакивают порой на дороги в западной части Техаса, а настоящий броненосец-гигант — я и в зоопарке таких прежде не видел, разве что на картинках. У него была вытянутая морда и маленькие злые глаза, которыми он буквально буравил нас; шкуру его покрывал беловатый пушок, отчего огромные когти казались еще страшнее.

— Не бойся, — прошептала Лора, — на людей он не нападает, червями питается.

— Это меня утешает. — Я опустил пистолет. Если неподалеку есть люди, их наверняка привлечет шум. Сэвич перебросил мне камень, и я швырнул его в животное, но промахнулся: задев листья, камень плюхнулся в шести дюймах от чудовища. Броненосец издал странный шипящий звук и скрылся в листве.

Все облегченно вздохнули.

Пора было приниматься за еду. С помощью ножниц Сэвич очистил манго, а бананы доверил мне.

Перед тем как отправить в рот первый кусок, я подозрительно посмотрел на него. Впрочем, вряд ли лесными фруктами можно отравиться. Каждый из нас съел всего по паре манго и одному банану, закусив драгоценными шоколадками.

— Сейчас всего восемь вечера, — сказала Шерлок. — А какой день, кто-нибудь знает?

— Хорошо бы среда, — откликнулся Сэвич, — дома мы бы сейчас уложили Шона и мирно попивали мой любимый французский кофе.

Улыбнувшись этой мысли, Шерлок придвинулась поближе к Лоре и приложила ладонь к ее щеке.

— Слушай, Мак, когда ты в последний раз давал ей аспирин?

— Два часа назад.

— По-моему, у нее начинается лихорадка. Надо бы ей прополоскать горло — во всяком случае, так советовал доктор, когда у Шона поднялась температура.

Я уже привык к длинным ночам, но эта показалась мне бесконечной. Жуки не умолкали ни на минуту, вокруг все время что-то шуршало, ползало, хлопало крыльями…

Мою полудрему нарушило движение Лоры. Наверное, это от лихорадки, подумал я. Заставив ее напиться, я тесно прижал Лору к себе, и это подействовало: она перестала дрожать и на несколько часов погрузилась в целительный сон.

Нам надо было как можно скорее отыскать следы цивилизации. А то, как бы снова не угодить в лапы еще какого-нибудь наркодельца.

На следующее утро мы выпили еще бутылку нашей драгоценной воды, съели два плода манго, три банана и остатки шоколада.

Когда мы собрались трогаться, Сэвич посмотрел на меня:

— Позволь мне понести Лору, Мак, а не то ты вконец загонишь себя. Лучше пока руби ветки, а после полудня мы поменяемся.

Вскоре мы вышли на относительно открытое место, так что мачете не понадобилось.

Лихорадка Лоры спала, и, насколько можно судить, окончательно, но силы еще не вернулись к ней. Края ее раны покраснели и опухли, однако гноя не было, Я пустил в ход остатки мази. Трудно сказать, насколько это серьезно, однако ясно одно: медикаменты подходят к концу и настоящего врача с чемоданчиком, на котором нарисован красный крест, здесь ожидать не приходится.

— По-моему, мы вчера под конец отклонились немного к югу, — сказал я Сэвичу. — Бери западнее, и хорошо бы не сбиться.

— Да доберемся куда-нибудь в конце концов, — сказала Шерлок, смахивая с колена какую-то мошку. — Не так уж велика наша планета.

— Вот именно, — добродушно согласился Сэвич. — Шерлок, ты идешь впереди, а Мак — замыкающим. Да по сторонам не забывайте поглядывать.

Некоторое время спустя пошел дождь, и Шерлок снова удалось, соорудив из крупных листьев ковш, набрать свежей воды. Однако беда была в том, что мы промокли до нитки и просохнуть нам было негде.

Земля опять превратилась в жижу, и листва становилась все гуще, особеннр внизу. Мне пришлось взяться за мачете, ладони у меня горели.

Случайно наткнувшись, на островок солнечного света, Сэвич расстелил на земле одеяло, другим обернул бувылку и положил ее Лоре под голову. Мы развели небольшой;

костер. Горел он всего минут десять, но и этого хватило, чтобы обсохнуть. Солнце тоже делало свое дело, а дым отогнал назойливых мошек.

Сэвич принялся очищать манго.

— Хорошая штука, всегда любил ее, — сказал он, передавая ломтик Шерлок.

Затем настала моя очередь, но я немедленно переправил изрядный ломоть Лоре. Похоже, еда добавила ей сил. Она села и внезапно спросила:

— Слушай, Шерлок, это безобразие не начнется снова? Ты не чувствуешь потребности в еще одной дозе?

— О Боже, разумеется, нет? — Шерлок вздрогнула всем телом. — А почему ты спрашиваешь? А, понимаю. Если к наркотику не привыкаешь, какой смысл им торговать. Постоянных клиентов не будет.

— Точно. Мак, а ты что скажешь?

— У меня тоже никаких проблем.

— Может, просто в первый раз доза была недостаточной, — задумчиво протянула Лора. — Чтобы прочно сесть на иглу, надо принимать наркотик некоторое время. Думаешь, Джилли влипла всерьез?

— Боюсь, что так, — с трудом выговорил я.

— Хотелось бы знать, кто еще в Эджертоне попробовал эту дрянь и каковы были последствия, — заметила Шерлок.

— Чарли Дак не уберегся, это уж как пить дать: коронер говорил мне, что в его крови обнаружились следы какого-то. непонятного вещества. Он собирался провести еще одну экспертизу. Допускаю, что Чарли нарочно пошел на этот риск, чтобы выяснить, в чем дело: все же он в прошлом полицейский.

— Это похоже на правду. — Сэвич отправил в рот кусочек банана.

— Слушай, Мак, — снова заговорила Шерлок, — помнишь, ты рассказывал, что вроде бы был с Джилли в тот момент, когда она врезалась в утес, хотя на самом деле оставался в госпитале? Ты еще все никак не мог понять, как такое может случиться. А вдруг все повторилось? Только теперь, наоборот, Джилли явилась тебе в воображении, чтобы о чем-то предупредить.

— Другого объяснения я не вижу, — сказал Сэвич. — Если только это не было просто наркотическое опьянение.

— Надеюсь, отсюда следует, что Джилли жива. — Я склонился над Лорой и положил ладонь ей на лоб. — Ты как?

— Что-то ползет у меня по ноге — снаружи.

Я щелчком согнал саламандру — вильнув своим тонким хвостиком, она исчезла в высокой траве.

Лора снова откинулась на спину и, закрыв глаза, застонала. Лицо у нее сделалось пепельно-серым, губы посинели. Я поспешно заставил ее проглотить таблетку аспирина.

В аптечке уже почти ничего не осталось. Я встретился взглядомс Сэвичем. Вид его был мрачен. Мы тронулись в путь и, утопая в грязи, прошли по меньшей мере две мили. Стало темнеть, пора было останавливаться на ночлег.

Наутро Лора чувствовала себя не лучше, она была по-прежнему слаба, все время дрожала. Снова началась лихорадка; рана ее покраснела и набухла. Плохо дело. Лоре надо срочно в больницу. С рассветом мы поднялись и продолжили свой путь.

— Держимся строго на запад, — напомнил я и заработал мачете.

В девять утра мы наткнулись на густую россыпь бананов. Сэвич принялся обрывать их под возмущенное верещание обезьян, которых мы лишили завтрака. Слава Богу, на этот раз они хоть бомбардировку не устроили.

Был уже почти полдень, когда в ноздри мне ударил какой-то запах. Я остановился, поднял голову и начал принюхиваться. Пахнет солью, да так сильно, что чихать хочется.

Впереди, не более чем в двадцати футах от нас, послышались мужские голоса.

— Ну, опять начинается. — Шерлок поспешно отступила на шаг и вскинула автомат, — И как только нас отыскали? Вот невезуха-то.

Сэвич держал Лору на руках: она то ли спала, то ли была без сознания. Он не выпустил ее, только посторонился, чтобы я мог встать рядом с Шерлок.

— Похоже, им наплевать, что их могут услышать, — прошептал я. — Интересно, много их там?

— Мак, ты чувствуешь, солью пахнет? По-видимому, побережье где-то рядом.

Наступило молчание, и через некоторое время я вновь услышал голоса, на сей раз женские. Потом раздался чей-то смех и кто-то вскрикнул, но явно не от страха — похоже, люди просто веселились. И эти люди были англичанами.

Густая листва стремительно редела. Вытащив из-за пояса пистолет, я возглавил нашу маленькую процессию. Шерлок шла в конце, а Сэвич с Лорой на руках — посредине. Идти мы старались как можно быстрее. Впереди с одного бананового дерева на другое перепархивала целая семейка зеленых, с красными и желтыми пятнами в оперении, попугаев. Запах соли становился все сильнее. Зеленая крыша над головой поредела, солнечные лучи все увереннее пробивали ее.

Когда я, срубив последние ветки, вышел на песчаный откос, подул ветерок. Сэвич и Шерлок последовали за мной. Мы стояли и, не говоря ни слова, смотрели прямо перед собой. От океана нас отделяла полоса ослепительно белого песка шириной футов в пятьдесят — ничего красивее я в жизни не видел.

Слева, невдалеке от нас, расположилось по меньшей мере человек двадцать мужчин и женщин в купальных костюмах. Некоторые из отдыхающих играли в волейбол. Вокруг виднелись разбросанные пляжные полотенца, с полдюжины зонтов и кресел. Кто-то строил замок из песка, а довершал картину здоровенный парень, сидевший под зонтом на вышке: как видно, спасатель.

Лора издала какой-то горловой звук и, широко распахнув глаза, посмотрела на меня:

— Где мы?

— Похоже, все беды позади, родная, теперь все будет хорошо. Еще немного, и мы окажемся с тобой под холодным душем.

Смех замер. Отдыхающие с интересом взирали на нас. Двое мужчин, знаком велев остальным оставаться на месте, двинулись в нашу сторону. Я сунул пистолет за пояс, Шерлок, стараясь выглядеть как можно более непринужденно, опустила свой автомат.

— Нам нужна помощь, — крикнул я. — У нас раненая.

Женщины двинулись следом за мужчинами, один из которых — коротконогий, дочерна загоревший, в очках и сдвинутой набекрень шляпе — стремительно рванулся к нам.

— Я доктор, — заявил он. — Что тут у вас, ребята? Сэвич бережно опустил Лору на одеяло, поспешно расстеленное Шерлок под пальмой.

Лора почти не шевелилась. Я расстегнул на ней обе рубашки и снял бинты.

— Два дня назад ей пробило насквозь плечо, — пояснил я. — Славу Богу, у нас была аптечка. Швов я не наложил, боялся, что инфекция попадет, повязку менял каждый день, но, похоже, рана все же загноилась.

Не прошло и минуты, как нас окружили остальные. Сэвич поднялся на ноги. Вид у него диковатый — весь он покрыт грязью, на щеках многодневная щетина.

Шерлок не выдержала и рассмеялась, а потом, швырнув на песок сумку с бутылками, издала радостный вопль.

— Мы два дня сквозь джунгли пробираемся. А вы кто?

Наши новые знакомцы удивленно переглянулись.

— Мы здесь на однодневной экскурсии, — сказал один из них. — А вы что, потеряли своего гида? — Он пристально посмотрел на автомат Шерлок.

— Нет у нас никакого гида, мы даже не знаем, где находимся. — Шерлок снова засмеялась.

— Это Национальный парк Корковадо.

— Тот, что неподалеку от Дос-Брасос? — Я взглянул на говорившего.

— Да, он и есть.

Лора открыла глаза и посмотрела на человека, тщательно накладывавшего ей повязку на плечо.

— Ничего страшного, — сказал врач. — Но более тщательный осмотр вам все же не помешает. Как вас зовут?

— Лора. А вас?

— Том. Я здесь в свадебном путешествии. Потрясающие места. Хотя вам они, наверное, такими не показались. Что случилось-то?

— Мы все из полиции, но два последних дня провели в джунглях. В меня стреляли наркоторговцы.

Том присел на корточки.

— Глэнис, живо к спасателю, — приказал он одной из женщин. — Пусть срочно вызывает вертолет.

— И полицию, — добавил я.

— Здесь неподалеку есть полицейский участок, — пояснил Том, — думаю, они скоро прибудут. Рана вашей больной немного загноилась, но опасности, судя по всему, нет. Вы, ребята, хорошо за ней ухаживали.

— Старались, — скромно сказал я.

— Хочу пиццу. — Лора улыбнулась и снова закрыла глаза.

— Корковадо… — Я медленно обвел всех взглядом. — По-моему, это в Коста-Рике.

Женщина в узком ярко-красном бикини коротко кивнула:

— А вы думали где?

— Даже не знаю. Вообще-то мне давно хотелось побывать в Коста-Рике.

— Итак, вы совершили путешествие по джунглям. Потрясающе. — Том протянул мне руку. — Добро пожаловать в Плайа-Бланка.

Глава 31

Я уже собрался было ответить, как вдруг услышал тяжелый хрип Лоры. Мгновенно подскочив к ней, я прижал ее к груди. Она сильно дрожала.

— Пустите! — Оттолкнув меня. Том пощупал пульс, а потом велел поскорее принести пляжные полотенца, что и было мгновенно исполнено. Одно полотенце Том велел намочить, а затем положил его Лоре на лоб. Присев на корточки, он потребовал бутылку воды. Кто-то тут же сунул ему «Доктор Пеппер».

— Поднимите ей голову, чтобы она могла пить. Сахар, вот что ей сейчас нужно, и воды побольше. Да отойдите же, немного свежего воздуха тоже не помешает.

Туристы расступились.

— Ну и где этот чертов вертолет? — проворчал Том, продолжая понемногу поить Лору сладкой водичкой.

— Минут через десять — пятнадцать будет, — заверил кто-то.

Каждый стремился найти себе дело. Одни приносили питье, другие — еду, третьи — жидкость от комаров, четвертые — полотенца. Женщина в узком бикини притащила огромной зонт и поставила его так, чтобы Лора была вся в тени.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Лора открыла глаза и посмотрела на меня. Лицо у нее было мертвенно-бледным, но взгляд оставался ясным. Она улыбнулась мне. Том дал ей глотнуть еще немного «Доктора Пеппера».

— Ты молодец, — сказал я, — держись так и дальше и не смей снова вырубаться, договорились?

— Да. — Голос ее звучал слабо, едва слышно. Наконец ярдах в двадцати от нас приземлился вертолет, из которого поспешно выбрались двое мужчин с носилками и женщина с чемоданчиком в руках. Они сразу побежали к нам. Впервые за все это время у меня появилась надежда, что все обойдется.

Вслед за Лорой я забрался в вертолет, где ее тут же принялись поить отваром из каких-то трав.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке, — приговаривала ухаживавшая за ней женщина. — Ваша жена? — Она искоса посмотрела на меня.

— Пока нет.

Вертолет взлетел, и теперь нам открылся вид на джунгли сверху. Море зелени выглядело таким густым и девственно нетронутым, что при одном взгляде на него я, похоже, и сам приобщился к вечности. Местами над лесом висел густой туман, напоминавший плотную серую вуаль. Все это казалось таинственным и потусторонним — иной мир, где людям нет места. Нам просто повезло — мы спасли свои шкуры. Удивительным казалось то, что по этим джунглям шныряет уютный туристический трамвайчик, пассажиры которого щелкают фотокамерами и пьют легкие напитки.

Разговаривать было бесполезно — слишком сильно шумели двигатели, — так что мы просто молча сидели, обозревая огромное зеленое полотно, еще недавно представлявшееся нам одновременно и тюрьмой, и раем.

Женщина, судя по всему, медсестра, тронула меня за плечо. Я наклонился к ней.

— Мы летим в Сан-Хосе, — сказала она. — Сеньорите нужен хороший уход.

— И далеко еще?

— Примерно час.

Я взял Лору за руку. Она что-то невнятно бормотала и, кажется, снова впала в бессознательное состояние. Час обещал быть долгим.

Наконец вертолет приземлился на посадочной площадке больницы Сан-Хуан де Дьос, где нас уже ждали санитары с носилками. Последнее, что мне бросилось в глаза, — длинные, спутанные, мокрые от прижатых ко лбу Лоры влажных полотенец волосы, свисающие на одну сторону носилок. Но даже если бы на месте этих волос был лысый череп, я бы, наверное, в этот момент восхищался его блеском.

Один из врачей, повернувшись ко мне, с улыбкой сказал:

— Ступайте на третий этаж и найдите там хирургическое отделение: вас всех тоже не мешает осмотреть.

Все это заняло примерно час. Хотя нам промыли ранки от укусов и более или менее привели нас в божеский вид, мы с Сэвичем все равно выглядели как дикари, учитывая многодневную щетину, грязную, порванную одежду и распухшие от укусов шеи и ладони. Что касается Шерлок, то она была скорее похожа на Золушку до бала: рыжие волосы растрепались, лицо в грязи, одежда покрыта засохшей глиной. Когда я наклонился и поцеловал ее в щеку, от нее пахло жидкостью против насекомых. И все же теперь мы были хотя бы немного похожи на людей.

Я позвонил Лориному шефу Ричарду Этертону, а Сэ-вич — Джимми Мэйтланду и Карлу Бардолино. Мы дали им полный отчет о произошедшем, и они пообещали связаться с посольством США, чтобы обеспечить нашу безопасность. Оказалось, что Эджертон уже наводнен федеральными агентами и они подвергают допросам чуть не каждого второго.

Я подумал о сестре, и мне сделалось нехорошо.

В этот момент в приемную вошел доктор Мануэль Са-линас и сразу заговорил по-английски:

— Поработали вы на славу. Два дня в джунглях, с ранением в плечо — без вашего ухода мисс Беллами ни за что бы не выжила. К счастью, сильного загноения не произошло; мы наложили швы, и теперь ее состояние можно считать удовлетворительным. Сейчас она еще слишком слаба, но примерно через час я пущу вас к ней. Думаю, через пару дней вы сможете улететь домой.

Я с трудом удержал себя от того, чтобы не расцеловать его.

Убедившись, что Лоре ничто больше не угрожает, я отправился с Шерлок и Сэвичем по магазинам — нам всем надо было хоть немного приодеться. Поскольку у нас не было ни цента живыми деньгами, не говоря уж о кредитных карточках, пришлось одолжиться у доктора Салинаса. Перед тем как уйти, мы с Сэвичем побрились, приняли душ и уже больше не походили на бездомных бродяг. Вернувшись с покупками, мы наскоро перекусили. Теперь оставалось только ждать.

Вскоре прибыли местные полицейские — они допросили нас и организовали охрану, что было отнюдь не лишне. Согласились на том, что они пробудут с нами до прибытия представителей ФБР и отдела по расследованию экономических преступлений. Потом кто-то из них сказал, что слышал о старом армейском лагере неподалеку от Дос-Брасос;

правда, его удивило, что это место пытаются использовать для переправки наркотиков.

День тянулся бесконечно долго, за ним прошла такая же ночь.

Когда наутро мы зашли к Лоре в палату, она по-прежнему спала. Нам ничего не оставалось, как только осторожно, чтобы не разбудить ее, направиться к двери, и в этот момент в коридоре раздался мужской голос.

Сэвич стремительно бросился навстречу говорившему:

— Сэр! Как здорово, что вы здесь!

Джимми Мэйтланд, заместитель директора ФБР и непосредственный начальник Сэвича, ворвался в палату, словно нападающий футбольной команды, сметающий сопротивление защиты. Увидев своих сотрудников живыми и невредимыми, он сразу заулыбался:

— Ну, ребята, и занесло же вас! Слава Богу, теперь все позади. — Он крепко расцеловал Шерлок и потряс руку Сэвичу.

Позади сутулился мой шеф. Большой Карл Бардолино. За этого человека я в пекло полезу, потому что он и сам за своих стоит горой, точно так же как Джимми за своих. Большой Карл действительно большой — почти шесть с половиной футов ростом, и весит добрых двести фунтов.

— Добро пожаловать в Коста-Рику, сэр. — Я шагнул ему навстречу и только тут увидел, что за его спиной стоит еще один человек, которого я не знаю; однако мне сразу стало ясно, что он не из ФБР. Впрочем, я, кажется, догадывался, кто это. Вряд ли он станет моим добрым другом.

— Этого джентльмена мы встретили в аэропорту, — пояснил Джимми Мэйтланд. — Он из отдела по расследованию экономических преступлений. Знакомьтесь: Ричард Этертон, начальник Лоры Беллами.

Я внимательно посмотрел на Этертона. Высокий, тощий, с надменным взглядом, он был одет слишком хорошо для офицера полиции.

— Я приехал в Эджертон не по заданию ФБР. Это чисто личное дело, связанное с моей сестрой. — Кажется, я уже начал оправдываться, а этого делать не стоило.

— Помню, помню, вы говорили мне все это по телефону. — Этертон поглядел на Большого Карла. Затем он перевел взгляд на Лору — остальные его, похоже, мало интересовали — и спросил, обращаясь к Сэвичу: — Надо полагать, вы тоже приехали в Эджертон просто навестить друга? — Он кивнул в мою сторону.

— Вот именно. Не сомневаюсь, вас поставили в известность о покушении на его жизнь, а мы с моей женой Шерлок, знаете ли, не любим, когда кто-то пытается убить наших друзей.

Брови Этертона поползли вверх.

— Шерлок? Так это вы взяли того знаменитого серийного убийцу? — В голосе его прозвучало искреннее восхищение, однако Шерлок вздрогнула. Я сразу понял: ей вспомнились наркотические кошмары с участием Марлина Джоунса.

Не обращая внимания на Этертона, Шерлок повернулась к Большому Карлу и Мэйтланду:

— Местная полиция хочет взять этот лагерь. По-моему, правильная идея. Сказать им, что вы здесь и готовы участвовать в операции?

— Оставьте это отделу по расследованию экономических преступлений, — заявил Этертон. — ФБР тут ни при чем. Если у вас есть что сказать по этому поводу, обращайтесь ко мне.

— Слушайте, вы всегда такой зануда?

Этертон сделал шаг в мою сторону. Отлично, мне даже хотелось, чтобы он на меня накинулся. Но тут я услышал предупреждающий кашель Мэйтланда. Этертон придвинулся еще ближе ко мне, однако Сэвич перехватил его.

— Не надо, — ласково сказал он. — Вы уж поверьте мне, коллега, с нами связываться не стоит — окажетесь в смешном положении. Нам с Маком не нравится ваше поведение в этом деле, так что, если хотите сохранить ваши чудесные запломбированные зубы в целости, постарайтесь с нами дружить. И вообще, не пора ли объединить усилия? Игры кончились. Взгляните на Лору — ведь она чуть не погибла.

— Да, но только потому, что нарушила мои прямые указания.

Ничего не скажешь, тут он был прав.

— Положим, что так, — согласился я. — Честно говоря, все мы немного напортачили, но вы уж поверьте, каждый заплатил за это полной ценой.

— Вы провалили мне всю операцию, — не сдержавшись, каким-то странным фальцетом выкрикнул Этертон.

— Это еще не факт, — спокойно возразил Мэйтланд. — Пока мы тут с вами разговариваем, с десяток агентов прощупывают каждую щель в Эджертоне.

— Господи, да мы и собирались позвать на помощь, — вмешалась Шерлок, — просто времени не хватило. Нас взяли в первую же ночь.

— Ладно, давайте так: что было, то прошло. — Мэйтланд поднял свои здоровенные ладони. — Мы с Карлом позволили Шерлок и Сэвичу действовать по собственному усмотрению. Что касается Мака, то поездка в Эджертон — это его частное дело, работа тут ни при чем, чего не скажешь о нас. Если что-нибудь действительно связывает Тарчера и Пола Бартлетта с этой историей, будьте уверены, мы все выясним досконально.

Этертон отступил, угрюмо посмотрел на Мэйтлаида и тяжело вздохнул:

— Ладно, будь по-вашему. Если есть хоть малейший шанс откопать что-нибудь на Дель Кабризо, я с вами. Боюсь только, что мы все опоздали — эти ребята скорее •всего уже успели прикрыть лавочку и замести все следы.

— Если вам удастся прижать Дель Кабризо, то это, конечно, будет не лишний цветок в букете отдела по расследованию экономических преступлений, — со своей обычной дипломатичностью заметил Мэйтланд. — А мы поможем, чем сможем.

— Короче, — подытожил Большой Карл, — давайте считать это межведомственной операцией. Как, Этертон, согласны?

Тот кивнул и посмотрел на Лору. Она была по-прежнему бледна. Этертон подошел к ней и бережно положил руку на ее плечо. Может, и у этого типа есть сердце, неожиданно подумал я.

— Поймайте Молинаса, — едва слышно прошептала Лора. — Он все время пытается выставить себя эдакой благородной личностью, о дочери печется, но все это игра. Живы мы, мертвы или накачаны наркотиками до сумасшествия — ему все равно, он ничем не лучше Дель Кабризо, — Она устало прикрыла веки и повернулась на бок.

Мэйтланд поднялся.

— Ну что ж, начинаем нашу совместную операцию. Сперва наведаемся в этот лагерь, посмотрим, что там к чему.

Глава 32

— Давай, Мак, рассказывай, как все прошло. — Лора просто сгорала от нетерпения.

— А что, собственно, рассказывать? Молинас мертв, но это не наших рук дело — люди Дель Кабризо успели расправиться с ним еще до нашего появления.

— Недаром он так боялся…

— Выходит, недаром. К сожалению, нам не удалось найти его дочь — к тому времени как мы с местными ребятами добрались до лагеря, там уже никого не было. Заодно полиция снесла его до основания, чтобы никто не смог больше использовать это место в качестве перевалочного пункта. Воздушное пространство тоже будет патрулироваться.

— А что слышно из Эджертона?

— Дом Тарчера обыскали, сейчас занимаются его бухгалтерскими книгами. Пока ничто не указывает на его связь с наркобизнесом. Пол исчез, и все его вещи, включая компьютер, тоже. Тарчер уверяет, что не имеет ни малейшего представления о происходящем: взять его не на чем, по крайней мере, пока. Джилли по-прежнему ищут, но, по сведениям двухчасовой давности, никакого прогресса нет.

Я помог Лоре приподняться на подушке.

— А как насчет Чарли Дака и следов наркотика у него в крови?

— Тарчер настаивает, что ни сном ни духом не ведает, как Чарли добрался до вещества, изобретенного Полом. Говорит, не исключено, что это Пол убил его.

Лора стиснула мою ладонь. К ней явно возвращались силы.

— Мэгги Шеффилд, как ты понимаешь, отнюдь не в восторге от вторжения пришельцев — они с Этертоном как два петуха, гоняющиеся за одной курицей.

Не выдержав, Лора рассмеялась.

— Или как две собаки, сражающиеся за одну и ту же кость. Этертон сам мне это сказал. То есть, конечно, слова он употребил другие, проворчал что-то в том роде, что местная полиция ему ужасно надоела.

— Ну а у нас какие планы, Мак? Я осторожно поцеловал Лору в губы.

— Мы пробудем здесь до тех пор, пока ты не сможешь нормально передвигаться. А потом… — Я глубоко вздохнул. — Потом мне надо будет вернуться в Эджертон и продолжить поиски Джилли.

— Дай мне немного времени. Мак, и мы поедем вместе.

Через четыре дня мы все приземлились в Портленде. Тут же, в аэропорту, мы взяли напрокат машины: Сэвич — «тойоту-кресиду», я — «форд-эксплорер». Люди из прокатного пункта помнили нас по последней встрече и поэтому смотрели подозрительно, однако нам ничего так и не сказали: взятые прежде машины были возвращены по назначению, счета оплачены, все как положено.

У Сэвича машина была пошикарнее, и по дороге в Эджертон я тащился за ним следом.

Вскоре мы уже подъезжали к дому Пола на Ливерпуль-стрит. Было начало мая, и прибрежную полосу покрывал плотный слой тумана, так что я едва различал машину Сэвича. Из-за повышенной влажности у меня начало ломить кости — привет из Туниса, надо полагать. Лора, по-видимому, тоже чувствовала себя не лучше.

Оглядевшись вокруг и убедившись, что поблизости, кроме нас, никого нет, я медленно повернул ключ в замке.

— Не думаю, что это можно назвать взломом, — сказал Сэвич, но на всякий случай все же прикрыл меня со спины. — В конце концов, тут живет твоя сестра.

В доме было холодно и пусто.

— Если Пол перед исчезновением и оставил какие-то заметки или дневники, их наверняка изъяли полицейские, но, думаю, на их долю тоже ничего не досталось.

— Все же стоит посмотреть, — посоветовала Лора, — мало ли что.

Шерлок, бормоча что-то под нос, прошла в глубину дома, а я остался в гостиной, пытаясь сообразить, где бы Пол мог спрятать то, что ему было опасно брать с собой.

Медленно обводя глазами комнату, я всматривался в черно-белые картины, стекло, мебель. Все это мне по-прежнему не нравилось.

Полчаса спустя я присоединился к Сэвичу, прочесывавшему лабораторию Пола, Он напевал что-то в стиле кантри.

Я пошел за ним следом, в поисках… сам не знаю чего — может, того, что лежит не на месте или, скажем, останавливает взгляд, как трещина в стене.

Но все было безрезультатно.

— «Вышел Томми из тюрьмы, грязная дыра…» — напевал Сэвич, заглядывая в шкаф. — Я даже стены простучал, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Пусто. Что ж, пора нанести визит Тарчеру. Посмотрим, обрадуются ли там нашему приходу. — Он поднялся и вытер руки о штаны.

— Может, это не имеет никакого значения, но Мэгги Шеффилд как-то обмолвилась, будто Джилли спала с Робом Моррисоном. Давай заглянем и к нему тоже — вдруг он что-то знает.

В доме Моррисока было пусто, даже машины перед входом не видно. Ощущение такое, что здесь уже несколько дней никто не ночевал.

Сэвич подергал входную дверь. Заперто.

— Между нами, Мак, я начинаю входить во вкус. — Взглянув на меня, он вытащил ящичек с набором инструментов и принялся за дело, но, на сей раз, у него ничего не вышло.

— Интересно, — нисколько не расстроившись, заметил Сэвич.

— Еще как! — подхватила Шерлок. — Как будто это не хибара в захолустье, а прямо какой-то Форт-Нокс.

Обойдя дом, я остановился у большого кухонного окна, слегка надавил на него и даже присвистнул — путь был открыт.

Перебравшись через подоконник, я прошел внутрь. Замок на входной двери оказался настоящим произведением искусства — мне понадобилось не меньше минуты, чтобы разобраться с ним. Наконец я открыл дверь и впустил друзей.

— Стало быть, здесь и живет этот малый? — Шерлок с любопытством огляделась по сторонам. — Прибрано, как у нас после очередного визита Жюли.

— У Моррисона тоже есть домработница. Или, вернее, домработник, некто мистер Тори — когда-то он ловил рыбу на Аляске. Свое новое дело он, как видно, знает досконально.

Мы разбрелись по дому и уже спустя двадцать минут снова встретились в гостиной, найдя лишь несколько страховок, медицинских рецептов и счетов за ремонт автомобиля. И ничего, что могло бы пролить свет на занимавший нас вопрос. Единственное, на что я обратил внимание, так это несколько фотографий в рамках; одна из них, обрамленная в золото, лежала на столике у кровати лицом вниз. Подняв ее, я вздрогнул: на фотографии была Джилли — одетая в летнее платье, она стояла на вершине утеса и беззаботно смеялась…

— Слушай, тут позади дома есть сарай, — окликнул меня Сэвич. — Стоит заглянуть.

Это было сооружение такое же древнее, как и покрывавшая его грязь: стены сарая сгнили, дверь покрылась трещинами. После легкого удара дверь, слетев с петель, упала внутрь; и тут в ноздри нам ударил тошнотворный запах.

— Что там? — спросила Шерлок, подходя ближе.

— О Боже! — Сэвич преградил ей дорогу. — Лучше не входи.

Так мы нашли Роба Моррисона.

Глава 33

Мэгти молча смотрела, как двое мужчин заворачивают тело ее возлюбленного в брезент и поднимают в похоронный фургон. Двери захлопнулись, и вскоре машина с тем, что осталось от Роба, исчезла за поворотом. По щеке Мэгги медленно скатилась слеза.

Потом мы еще почти час ждали появления детектива Минтона Кастанги, судмедэксперта и коронера из Сейлема. Минтон ничего не сказал Мэгги, лишь молча кивнул нам всем.

Начался дождь, и Кастанга знаком предложил нам войти в дом.

— Ну, теперь рассказывайте. — Он хмуро взглянул на нас и уселся на диван.

Мы поведали ему все, что знали сами, умолчали только о том, как проникли в дом.

Кастанга поскреб подбородок.

— Так, давайте уточним. Здесь, в городе, вы четверо провели уже около недели и теперь пришли сюда, чтобы отыскать следы Джилли, сестры Мака. Полагали, что Моррисон знает, как ее найти?

— Вот именно. — Лора села рядом и прижалась ко мне.

— Как думаете, кто мог убить Роба Моррисона? — Кастанга взял из вазы на кофейном столике яблоко и, потерев его о рукав, откусил изрядный кусок.

— Откуда нам знать? Скорее всего, это убийство каким-то образом связано с операцией по выявлению нарко-торговцев в этом городе, но доказательств у нас нет. Мы просто осматривались здесь, заметили сарай, решили проверить. — Разумеется, я не стал посвящать Кастангу в детали.

— Роб был убит двумя выстрелами в спину, — сказал Кастанга. — Произошло это дня четыре назад. — Он положил яблоко на гладко отполированный столик. — Послушай, Мэгги, я ведь знаю, ты встречалась с ним…

Мэгги устало пожала плечами. В глазах ее застыла боль.

— Постоянством Роб не отличался. После того как он однажды не позвонил мне в назначенное время, я пару раз пыталась дозвониться сама, потом оставила это занятие.

— Ужасно жаль, что все так вышло, Мэгги. — Шерлок подошла к ней и погладила ее по плечу.

— Мне тоже, — добавил я. — Роб спас жизнь Джилли.

— Спасибо. — Мэгги вскинула голову. — Что ж, пойду, опрошу людей.

Кастанга собрался было что-то возразить, но потом пожал плечами.

— Валяй, но только не забывай про осторожность. И не думай, что я дую на воду — что-то в Эджертоне в последнее время слишком много убивают.

— Нет бы мне остаться в Юджине, — вздохнула Мэгги и вышла.

Кастанга закрыл свой блокнот, небрежно сунул его в нагрудный карман и встал.

— Между прочим, мы так и не нашли тех, кто пытался отравить вас. Даже подозрений никаких. Правда, отдел по расследованию экономических преступлений перекрыл нам кислород, но это уже не имело значения.

Пообедали мы у Грейс на Пятой авеню, и мне показалось, что она была единственной в Эджертоне, кто действительно обрадовался нам. Стоило ей бросить взгляд на Лору, как она сразу захлопотала, провела ее к столику, подтащила стул.

Готовя для нас сандвичи, Грейс тараторила без умолку:

— В город понаехало столько агентов из Вашингтона — они каждый уголок обнюхали! Да вы, наверное, это и сами знаете. — Грейс положила перед Лорой сандвич с тунцом. — Впрочем, нет, откуда вам знать, вы же все это время промучились в плену.

— Кто вам это сказал? — Я жадно отхватил большой кусок сандвича с мясом.

— Это все знают. У нас было собрание лиги. Так там только об этом и говорили. Наркотик каким-то образом связан с исследованиями доктора Бартлетта, да? А Роба Моррисона убили потому, что он докопался до этого и был уже готов вывести подонков на чистую воду. Бедняга. Каттер Тарчер твердит, что все это чушь, просто наркотик позволяет классно заниматься любовью. Но если так, что в этом дурного?

— Классно заниматься любовью, — как эхо повторил я и покачал головой.

— Интересно, — ни к кому не обращаясь, произнесла Лора, — а случаях изнасилования в полицию никто не сообщал?

На подъезде к дому Тарчеров ощущение у всех было такое, будто для нас пробили отбой. Лора потянулась и решительно заявила, что после сандвича с тунцом чувствует себя превосходно, не говоря уж о том, что ей удалось немного подремать.

Сэвич и Шерлок подъехали следом за нами. Я постучал в дверь, и она немедленно открылась.

— О Боже, опять эти клоуны! Что вам на этот раз надо? — На пороге, закрывая вход в дом, стоял Каттер Тарчер, похожий в своих черных джинсах и светлой безрукавке на настоящего головореза; судя по всему, он был настроен весьма воинственно.

Я улыбнулся ему:

— Привет, Каттер, ты знаком с мисс Скотт? А это Шерлок и Сэвич, надеюсь, еще не забыл? Кажется, однажды у вас вышло небольшое недоразумение…

Каттер попытался было захлопнуть дверь.

— А вот этого не надо. — Я толкнул его, и он упал на мраморные ступеньки. — Держи себя в руках, дружок. Нам требуется поговорить с твоими родителями, а тебе пора научиться вести себя попроще. — Я вошел в дом, и остальные последовали за мной.

Каттер поднялся и угрожающе двинулся в мою сторону, но тут его остановил пронзительный женский голос:

— Постой, Каттер, с ними тебе не справиться. Ты один, их четверо, хотя женщины, может, и не в счет. Вот если бы у тебя была дубинка… Не забывай к тому же, что тебя в любую минуту могут просто арестовать. — Элен Тарчер повернулась к нам, глаза ее сверкали. — Вас сюда никто не приглашал, но я не возражаю, чтобы вы на время остались. Хотите поговорить со мной?

Я кивнул.

— В таком случае предлагаю пройти в гостиную. Правда, тут и без вас уже побывала куча агентов — весь дом перевернули…

В обтягивающих белых джинсах и свободном кашемировом свитере бледно-грушевого цвета миссис Тарчер выглядела на редкость эффектно. Она махнула рукой и, не удосужившись взглянуть, следуем ли мы за ней, пошла вперед.

— Бедняжка Мэгги, — произнесла Элен, когда мы все наконец уселись в изящные кресла двухсотлетней давности. — Наверное, сильно переживает смерть Роба?

— А вы-то откуда знаете? — Шерлок так и подалась в ее сторону.

Элен небрежно повела плечами.

— Эджертон — город маленький, и новости здесь узнаются быстро. Кажется, почтальон сказал нашей экономке, а та доложила мне. Впрочем, разве стоит обращать внимание на такие мелочи?

— Роб не просто умер, — сказал я, — его убили двумя выстрелами в спину, а труп бросили в сарай, где мы его и обнаружили.

— Да-да, я слышала. Нельзя сказать, чтобы Роб был верен Мэгги, и она тут совершенно ни при чем. Просто, знаете ли, у него романы никогда не продолжались больше двух с половиной недель, да и то еще много.

Зажав ладони между коленями, я откинулся на спинку кресла.

— А вам, миссис Тарчер, он сколько времени оставался верен?

— Надо полагать, это допрос? — Элен печально улыбнулась. — Ровно две с половиной недели. Знаете ли, меня ничуть не удивило, когда однажды — мы только что кончили заниматься любовью — он потрепал меня по щеке и сказал, что ему пора двигаться. Естественно, это был намек, потому что мы были у него дома, и двигаться надо было как раз мне. Там всегда было так чисто, в этом чудесном домике, — мистер Тори до блеска вылизывал его. Мне никогда и в голову не приходило спросить, свежие ли под нами простыни, это и так было ясно. — Элен вздохнула и приложила к глазам крохотный батистовый платочек. — Роб был таким славным молодым человеком. Мы могли молчать часами, с меня хватало того, что он рядом и я могу прикасаться к его красивому телу. — Она снова вздохнула. — Он был сильным и нежным, я имею в виду в постели.

— И к кому же он двинулся? — спросил Сэвич.

— К Мэгги. Я пыталась растолковать ей, что это за человек — вспыхнет и тут же гаснет, но она просто смеялась и говорила, что богатство — это не тот крючок, на который можно подцепить мужчину.

— Слушай, мать, — взорвался Каттер, — когда наконец ты избавишь меня от присутствия этих пиявок? Пусть убираются. У них нет ордера на обыск, и вообще они не имеют права нами командовать.

— Не надо хамить, Каттер, — примирительно сказала Элен и посмотрела на сына с ласковым укором. — В детстве ты получил хорошее воспитание, у тебя были хорошие манеры. Куда все делось, ума не приложу.

— Из придурка нормального парня сделать иногда можно, — Шерлок добродушно улыбнулась Каттеру, — но из нормального придурка — вряд ли.

Мне показалось, что Каттер вот-вот бросится на Шерлок, но Сэвич без труда остановил его взглядом.

— Я не придурок.

— Ну разумеется, нет, дорогой. Просто ты у нас слишком своенравный. Впрочем, я тоже была такой в твоем возрасте, так что успокойся. Наши гости скоро уйдут.

— Может, ты что-нибудь знаешь про убийство Роба Моррисона? — спросил я Катгера.

— Не знаю и знать не хочу. Этот ублюдок сдох, и нечего о нем жалеть.

— Знаешь что, Каттер, хватит ворчать, надоело, — спокойно проговорил Сэвич своим низким голосом. — Мужчина, а ведешь себя как мальчишка.

Каттер посмотрел на Сэвича долгим взглядом и отступил на шаг.

— Я у себя дома, засранец, — как хочу, так и говорю.

— Довольно. — Элен Тарчер поднялась с кресла и повернулась к сыну: — Ты не в лесу, Каттер, а в гостиной моего дома.

— Извини, мать, мне вовсе не хотелось превращать твою гостиную в поле битвы. — На этот раз Каттер нашел правильный тон.

— Вот так-то лучше. А теперь пойди, отыщи отца. Выходя в арочную дверь гостиной, Каттер обернулся.

— Роб Моррисон — полный болван, слепец. Он пробыл с тобой всего две с половиной недели, а ведь ты такая красавица, что этот мерзавец пятки тебе лизать должен был. Кретин проклятый, тьфу? — С этими словами Каттер удалился.

— Я вынуждена извиниться за сына. — Элен одарила нас очаровательной улыбкой. — Просто иногда он слишком заводится, точь-в-точь как моя мать. По-моему, он пьет слишком много кофе. Но зла Каттер никому не желает, и в одном, наверное, прав — вам действительно пора уходить. У меня еще масса дел сегодня.

— Миссис Тарчер, — заговорила Лора, — ваш сын серьезно болен. Ему нужна медицинская помощь, иначе он и себе, и другим немало бед наделает. Полагаю, вы и сами это понимаете.

— Ерунда, — отрезала Элен. — Честно говоря, мне кажется, что Каттер просто слишком увлекся чертовыми таблетками, придуманными Полом. Уверена, что со временем это пройдет. Согласитесь, я с готовностью ответила па все ваши вопросы, но хорошенького понемножку. Чего это вы так смотрите на меня, агент Сэвич?

— Вы сказали, что Каттер принимал таблетки. — Сэвич положил руку на плечо Шерлок.

— К сожалению, это возможно. Не знаю в точности, что это за штука, но в последнее время Каттер сделался каким-то агрессивным, совершенно не держит себя в руках.

— Бог с тобой, дорогая, это просто транквилизатор, вот и все. Пол дейстзительно рекомендовал Каттеру принимать его. — Появившийся в гостиной Алоизиус Тарчер в своих сшитых на заказ итальянских брюках и светлой сорочке с расстегнутым воротом выглядел весьма импозантно. Интересно, многое ли он слышал из сказанного женой?

— Лучше объясните, — теперь уже Алоизиус обращался к нам, — кто, собственно, дал вам право врываться в мой дом, угрожать жене и запугивать сына? Посмотрите, до какого состояния вы его довели. Довольно, больше я этого терпеть не намерен. Если у вас нет ордера на обыск, прошу немедленно оставить мой дом.

— Сэр, — заговорил я, — мы пришли к вам из-за Джилли. Она все еще не нашлась, и я беспокоюсь за нее. Может, вы ее видели или хотя бы знаете, где она?

— С вашей сестрой мы не виделись с тех самых пор, как она попала в аварию.

Мне показалось, что Тарчер вдруг как-то сник.

— Вы думаете, она тоже принимала эти таблетки? — спросил Сэвич. — Может, даже делала это регулярно? Уж не потому ли она попала в катастрофу?

— Не понимаю, о чем вы. Еще раз прошу вас оставить мой дом и не расстраивать мою жену.

Я заметил, что у Лоры снова разболелось плечо, но она старалась этого не показывать.

— Вам известно, что Джон Молинас убит в Коста-Рике, на перевалочном пункте наркоторговли, принадлежащем Дель Кабризо? — спросила она.

— Это было во всех программах новостей. — Тарчер искоса посмотрел на жену. Элен сидела неподвижно, не отрывая взгляда от собственных туфель. — Жаль, что все так получилось.

— Кстати, ваша племянница тоже куда-то пропала, — не удержалась Шерлок.

— Брат очень любил свою дочь. — Элен поднялась и встала рядом с мужем. — Он вовсе не был дурным человеком.

— В третий раз прошу вас оставить мой дом. — Алоизиус Тарчер, казалось, начал терять терпение. — Ни к наркоторговле, ни к этим ужасным убийствам я никакого отношения не имею. И вообще мне кажется, что все эти беды на нас накликали вы, мистер Макдугал, вы и ваша сестра. Уезжали бы лучше отсюда подобру-поздорову. А мне рвать на себе рубаху нечего и признаваться не в чем. Убирайтесь! — Мы уже переступали порог гостиной, когда он бросил нам вслед: — Да, между прочим, скоро вы получите счет за ремонт, который я вынужден был сделать в «Чайке». После вас там полный разгром.

Вот наглец, не каждый день такого встретишь.

— Неплохой выпад, — произнес Сэвич, когда мы очутились на улице. — С этим парнем надо держать ухо востро.

Я обернулся и поймал взгляд Каттера, смотревшего на меня со второго этажа. Увидев, что я заметил его, он поспешно задернул штору. Теперь мне было известно, какое воздействие оказывает на него наркотик. Впрочем, ему самому это, возможно, и нравится. А отец с матерью, интересно, тоже проводят эксперименты над собой? Вряд ли. Что же касается Кэл, не уверен, трудно сказать.

Я чувствовал себя опустошенным. Получалось, что я совершенно напрасно приехал сюда, только зря время потерял. Джилли исчезла, и непонятно было, где ее искать.

— Поехали в Сейлем, — предложила Лора, — у меня и переночуем. К тому же я ужасно соскучилась по Грабстеру с Ноланом.

Я позвонил Мэгги Шеффилд и сообщил, где нас найти на случай, если будет что-то новое. Она, кажется, уже ни на что не надеялась, но ей хватило такта промолчать.

Этим вечером я уснул в удобной Лориной кровати в некотором отдалении от хозяйки, так как Грабстер решил, что сегодня его черед устроиться у нее под боком. Мне снились автомобильные фары, разрывающие своим светом туман, покрывший белой пеленой всю округу. Дорога впереди отлично просматривалась, она приближалась ко мне быстро, слишком быстро. Мне хотелось вскрикнуть, ударить по тормозам, но ничего не получалось: хотя тормоза были на месте, мне никак не удавалось найти их. Отверпуть от этого надвигающегося на меня шоссе я был бессилен, так как попал в западню.

Мне было так страшно, что я даже не мог вздохнуть. Внезапно рядом послышался какой-то звук — это стонала женщина. Казалось, она в полном отчаянии, так как надежды больше не осталось; она знала это и принимала безнадежность как нечто неизбежное.

Мне безумно хотелось остановиться, но дорога в свете фар надвигалась все стремительнее. Я пытался сказать женщине, что я здесь, рядом, и готов помочь, но она меня не слышала.

Она молилась. Она умоляла простить ее, и в этот миг я ощущал себя неотделимой ее частью.

Дорога исчезла. Меня резко бросило вперед. Мы летели в туман — сначала взмыли вверх, потом рухнули в воду. Я почувствовал пронизывающую боль, потом что-то вдавилось мне в грудь. Какая неимоверная тяжесть! Затем исчезла и она — осталось только ощущение нездешнего покоя, некоей окончательности. Так просто, подумалось мне, все просто. Я даже улыбнулся этой мирной черноте. Потом наступил конец.

Мы стояли на вершине утеса, напряженно вглядываясь в черную поверхность. Ждать пришлось недолго. Появившийся из воды водолаз, сдвинув маску на лоб, крикнул:

— Она здесь.

Она — это Джилли.

Следом вынырнул его напарник.

— Там две машины: белый «порше» и другая, взятая напрокат. Женщина — во второй.

Эпилог

Вашингтон, округ Колумбия. Три месяца спустя

— Фьюить!

— Почистил крылышки, Нолан? — Я открыл клетку и просунул туда блюдце с семечками. Грабстер потерся о мою голую ногу.

— Да-да, приятель, теперь твоя очередь. Грабстер такой здоровенный котяра, что, кажется, готов съесть все, только дай! На самом деле это не так, он настоящий гурман — я обнаружил это, едва мы переехали в новую квартиру в Джорджтауне.

Сунув в тостер ломтик хлеба, я отыскал открывалку и переложил в большую кошачью миску все содержимое банки с лососиной и рисом, а потом потрепал Грабстера по спине и почесал за ухом.

— Ну что, все счастливы? Ответом мне послужило громкое чавканье. Было субботнее утро. Воздух уже достаточно нагрелся, а к полудню, должно быть, наступит настоящая жара. Лора еще спала, и я уже собрался будить ее, как вдруг в дверь позвонили.

— Открываю. — Я поспешно прошел в спальню и натянул джинсы.

— Заказное письмо для мистера Макдугала.

Я кивнул.

— От кого это?

— Понятия не имею. Обратный адрес — Орегон.

Не знаю уж, чего я ожидал, но, во всяком случае, не этого. В пакете оказалась короткая записка от адвоката из Сейлема, в которой говорилось, что моя сестра поручила ему отправить это письмо ровно через три месяца после того, как будет удостоверен факт ее смерти.

Дрожащими пальцами я расправил страницы.

«Дорогой мой Форд!

Не уверена, что ты придешь ко мне сегодня ночью, но ты должен знать, что я сделала. Ужасно жаль причинять тебе такую боль, но чего бы я только не дала, лишь бы ты оказался со мной.

Не знаю, с чего и начать. Наверное, лучше всего сначала.

Мы с Полом так надеялись на наше детище, точнее, на моего «головного ребенка». Мне удалось соединить нейро-передатчик, управляющий работой памяти, с наркотиком, и система оказалась на удивление устойчивой. Когда в результате лабораторных исследований выяснилось, что она обладает малой токсичностью, мы решили, что сделали великое открытие: теперь так легко можно было воздействовать на память и на половое влечение. Конечно, на это мы с самого начала рассчитывали, однако уверенности в успехе не было, а тут еще эти мерзавцы из Филадельфии перекрыли нам кислород.

Знаешь почему? Потому что мы на себе испытывали воздействие нового препарата, и им стало это известно. Собственно, это я оказалась последней дурой — распустила язык. Поначалу все шло просто замечательно: секс — лучше не бывает; но к тому времени, как нам пришлось покинуть Филадельфию, я уже была на крючке. Пол всегда этого боялся и следил за дозировкой: это его и спасло.

Ну а мне останавливаться не хотелось, и я предложила либо изменить состав, либо придумать какой-нибудь контролирующий прибор. Мы связались с Каттером Тарчером — Пол был знаком с ним по Эджертону и считал, что этот парень может заинтересоваться нашим открытием. Каттер испытал препарат на себе и загорелся мыслью убедить родителей в необходимости поддержать нас. Конечно, он делал это не задаром — обогатиться думал, как Крез. В то время мы не знали, что его дядя Джон Молинас связан с наркомафией и что Каттер все рассказал ему, не знали мы и того, что он втянул в это дело большого наркобарона — Дель Кабризо.

У нас ничего не получалось, и дела шли все хуже. В конце концов, я попала в полную зависимость от этого наркотика, больше мне от нее не избавиться. Гордиться тем, что я сделала за последние годы, не приходится: подумать только, с кем связалась — Дель Кабризо и вся эта мерзкаяпублика. После того как я узнала, что Лора работает в полиции, наступила полная прострация. Лора поселилась у меня в голове, и это стало невыносимой мукой. Я пыталась покончить жизнь самоубийством, чтобы таким образом освободиться.

Потом появился ты — это было настоящее счастье. Из больницы я сбежала потому, что узнала от Каттера: Дель Кабризо стало известно о вашей встрече с Лорой и он грозит покончить с вами обоими. Не знаю в точности, до чего он докопался, но я так боялась за тебя. Вот почему мне пришлось уйти тайком. Какое-то время я жила у Роба Моррисона, и он был моим любовником. Но, укрыв меня, Роб нарушил их планы, и с ним расправились.

Я нужна была Дель Кабризо, чтобы продолжать эксперименты над препаратом, и нам удалось заключить нечто вроде договора: я продолжаю исследования, а они не трогают тебя. Но предотвратить похищение мне не удалось. Они пообещали мне не убивать тебя, если я помогу им замести следы и переместить лабораторию в укромное место неподалеку от Спокана. Как только удастся переправить туда все необходимое, я должна буду продолжить работу.

Чарли Дака тоже они убили — старик что-то заподозрил и принялся копать. Я сказала Молинасу, что боюсь его разоблачений, и тем самым подписала ему смертный приговор. Дель Кабризо послал к нему в дом своих головорезов, велев им найти любые записи, связанные с этим делом. Пол потом сознался, что они накачали его наркотиком, а когда несчастный попытался сопротивляться — убили.

Не знаю, что они сделали с тобой, но все это ужасно, Форд. Прости меня, если можешь. Я слышала, что тебе удалось уйти от них. Дай-то Бог! Ты ведь полицейский — мой брат, мой герой.

На мне столько смертей, столько страданий, но, как видишь, мне удалось от них избавиться. Однако Пол все еще у них в руках. Я знаю, ты сумеешь найти его. Умоляю, сохрани ему жизнь: все равно он ничем не может быть им полезен, так как мало что знает.

Я хочу, чтобы ты никогда не забывал: какова бы я ни была, что бы ни сделала, я любила тебя, Форд.

И последнее: не оставляй Лору. Вы отлично подходите друг другу. Прощай, брат.

Твоя Джилли».

Я медленно сложил страницы и сунул их в конверт, потом зажег огонь в камине, дал ему как следует разгореться и бросил туда письмо.

Присев на корточки, я следил за тем, как бумага постепенно обугливается, и поднялся, лишь когда конверт сгорел дотла.

— Мак? И так невыносимая жара, зачем ты еще камин зажег?

Я вернулся в спальню и крепко прижал к себе жену.

— Не поверишь, но мне попалась старая фотография, на которой я вот так же, как тебя, обнимаю одну свою приятельницу. Ну я и решил сжечь фотографию, чтобы ты не ревновала.

— Фьюить!

— Вот видишь, Нолан мне верит.

— Разве что так… — Мне было ясно, что Лора не понимает, в чем дело, но готова удовлетвориться этим объяснением.

Я еще крепче прижал ее к груди и не отпускал долго-долго…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Эпилог