«В чужих погонах» [Леонид Станиславович Красовский] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Леонид Красовский «В чужих погонах» Рассказы о чекисте
Есть в городе Тайшете, что в Иркутской области, тихая улочка. Сюда, в дом, утопающий в зелени, часто приходят школьники. Летом в палисаднике, а зимой в жарко натопленной комнате усаживаются они в кружок, с благоговением рассматривают именной «маузер» и шашку. Хозяин дома, Иван Платонович Сашин, высокий седой человек, говорит о себе неохотно. Но постепенно, разговорившись, мысленно переносится в далекие годы...Соседи по койке
Очнувшись, он решил, что лежит навзничь на траве. Вспомнилась штыковая атака, перекошенные рты беляков... Но сколько же времени прошло с тех пор, как белогвардейский пулемет швырнул его на землю? И чье теперь поле, на котором он лежит? Рядом послышались голоса. Иван затаил дыхание. — Организм крепкий, жить будет. — А эти как? — Понемногу поправляются, товарищ комиссар... Сердце Ивана радостно колотнулось от слов «товарищ комиссар». Он попытался приподняться, увидел спины уходящих — одну в белом халате, а другую — в кожаной куртке. Понял, что лежит вовсе не в поле, а на госпитальной койке. И снова погрузился в гудящий мрак. Ночью услышал раздраженный голос: — Боже мой, до чего все надоело! — Тс-с-с, — произнес кто-то другой и добавил: — Не забывайте, что в палате тяжелораненый. Через несколько дней Иван уже мог поворачиваться на бок. — Где я? — спросил он, заметив на себе пристальный взгляд человека с перебинтованной головой. Тот улыбнулся: — В Петрограде. Остальное, надеюсь, понятно. Виталий Сергеевич до войны работал механиком на заводе, его сосед по койке и приятель — узколицый блондин в пенсне — сельским фельдшером. Вместе воевали с немцами, дослужились до унтеров, а когда началась революция, вступили в Красную гвардию. Томительно тянулись госпитальные дни. Еще томительнее — ночи. Частенько Иван не мог до утра сомкнуть глаз. Не раз замечал, что и его соседей одолевает бессонница. Попыхивая папиросами, они вполголоса о чем-то разговаривали. И вот однажды... Под утро, чуть забрезжило, под окном грянул выстрел. Кто-то выругался, торопливые шаги прогремели по коридору. И тут произошло невероятное. Фельдшер проворно спрыгнул с кровати, выхватил из-под подушки пистолет и кинулся к окну. — Куда? — остановил его властный окрик. — Назад! Так же проворно фельдшер юркнул под одеяло. — Нервы, — проговорил Виталий Сергеевич со злостью и добавил мягче: — Разве можно так рисковать? С вашей-то ногой... Вы видели, Ваня, что он вытворил? Иван видел, но промолчал. Притворился спящим. Смутная догадка удержала от немедленного ответа. Ведь днем фельдшер сказал врачу, что не может вставать. А почему не сдал пистолет? На следующий день Виталий Сергеевич весело рассказывал врачу, как фельдшер, услышав выстрелы, пытался вскочить с постели: — Не выдержало сердце солдата. Заслышав звуки сечи, смело ринулся на врага... Виталий Сергеевич смеялся, а глаза его пытливо буравили Ивана. — Неужели ничего-таки не слышали? — Я привык спать во время перестрелок, — ответил Иван. — А что произошло? Врач, седой старик с холеной бородкой, махнул рукой: — Ничего особенного. Один больной пытался бежать из госпиталя, а караульный поднял тревогу. Еще через несколько дней Иван начал вставать с постели. Однажды вышел нетвердыми шагами из палаты. Врач заметил это слишком поздно, когда Иван дошел до скамейки во дворе и сел, пытаясь преодолеть головокружение. — Кто вам разрешил? — накинулся на него старик. — Никто, — отмахнулся Иван. — Я доложу комиссару! — Докладывайте. Комиссар пришел, поскрипывая ремнями. Остановился перед скамейкой. Он был чуть постарше Ивана. — Чего бузишь? — Дело есть, — ответил Иван. — Ты знаешь тех, которые в моей палате лежат? — Как и тебя. — Не знаешь. Так вот: никакие они не раненые. Фельдшер недавно козлом скакал. Комиссар присел на скамейку, положил ладонь Ивану на колено. — Не врешь? Иван покачал головой: — У фельдшера под подушкой пистолет. У другого тоже, наверное, есть оружие. Комиссар сдвинул фуражку на затылок. — Проверим. В тот же день обоих раненых перевели из палаты «в другой госпиталь». Врач-старичок тоже исчез. А потом как-то в палату к Ивану зашел незнакомый русоволосый человек и спросил: — Ты большевик, товарищ? — Да, — ответил Иван. — А вы кто? Русоволосый улыбнулся: — Че-ка. Нравится тебе это слово? — Очень. — Подлечишься — приходи на Гороховую. Нам нужны такие, как ты. Иван Сашин запомнил адрес.Чистые руки
Раны заживали медленно. С трудом Сашин добрался до станции Чернореченской, к новому месту работы. Вечером, придя домой, в пустую, пропахшую сыростью комнату, Иван повесил шинель на гвоздик, вещмешок — в угол и, опустившись на грубую скамейку, задумался. Неужели наступает мирная жизнь? Как-то не верилось. Слишком памятны были события последних месяцев. Разве забыть бой за Уфу, когда орудийным огнем с парохода поддерживали дивизию Чапаева? Или сражение под Архангельском, когда Иван командовал пешей разведкой и его ранило дважды? Потом, под Ямбургом, его рота попала в такой переплет... Не забыть и десятидневные бои под Курганом, где был разбит колчаковский «полк Иисуса Христа»... А тут, говорят, председатель ревкома берет взятки. Со своих, с трудового народа... Несмелый стук в дверь заставил его вздрогнуть. — Входите! — крикнул Иван. Порог переступила сухонькая пожилая женщина, повязанная цветным вылинявшим платком. Нерешительно остановилась посреди комнаты. — Вы уж не сердитесь на дурную бабу, ежели я что не так... Вижу — приехали, начальник вроде... — В чем дело? — спросил Иван, вставая. — Я соседка ваша. Хозяйка избы, где живет этот... председатель ревкома. — Женщина подошла ближе, прижала руки к груди. — Помогите! Житья моего больше нету. Давеча сказал: ежели самогонки не принесу — застрелит. А где я ее возьму?.. Иван плотно надвинул на лоб фуражку. — А ну, пойдем к твоему председателю. Женщина испуганно заморгала. — Нет, нет! Вы уж сами. Застрелит он меня! — Ничего не будет, пойдем. Дошли до ее избы. Еще со двора Иван услышал пьяную песню. Поднялся на крыльцо, распахнул дверь избы и остановился на пороге. В нос шибанул смешанный запах махорки, самогона, квашеной капусты. Посреди избы нетвердо стоял широкоплечий детина в расстегнутой гимнастерке. Всклокоченная шевелюра падала на мокрый лоб. Заметив хозяйку, которая пыталась спрятаться за спину соседа, детина гаркнул: — Ну, где бутылка? Видишь, гость пришел. В углу за печкой кто-то всхлипывал. Иван подошел к детине: — Ты что же это людям житья не даешь? — Что?.. — уставился на него тупой глаз. Сашин приказал себе: «Спокойно, не срываться». И все же не смог совладать со своим голосом. — Тебя кто к власти поставил? Новым мироедом хочешь стать? Да таких, как ты... — Но-но! — угрожающе придвинулся к нему председатель ревкома. — Мне указывать! Вот какой ты гость! А ну, кажи мандат! — Пьяным мандат не предъявляю. Я уполномоченный Чека. Председатель мгновенно скис. — Собирайся. — Куда? — не понял тот. — Ты арестован. Рука председателя потянулась к карману, Иван перехватил ее, и через секунду наган был в его руке. Председатель шел по улице, не смея поднять глаза. Прохожие, узнавая его, останавливались, шушукались. Удивительно всем было, что известный своим крутым нравом председатель идет под конвоем.Сашин молча провел арестованного в приемную, сдал часовому, а сам вошел в кабинет председателя отдела ЧК. Тот схватился за голову, когда Сашин доложил ему о происшествии: — Что ты наделал! Да знаешь ли ты, какой это человек? Как он беляков крошил!.. — Может быть, — согласился Сашин. — Но у большевика всегда должны быть чистые руки. Председатель пристально посмотрел на него. — Ты прав. Хорошо, разберемся. Но смотри: если зря арестовал, худо тебе придется. — Я это знаю. ...Дни проходили в работе. Ночи тоже были заняты работой. Стала уже забываться злополучная история с председателем ревкома. Жалобы тогда подтвердились, и дело передали в трибунал. Как-то Сашина вызвали к председателю отдела ЧК. В кабинете сидел незнакомый человек с отвислыми казацкими усами. Глаза из-за круглых очков в тонкой оправе смотрели пытливо, изучающе. Потом в уголках их залучились веселые морщинки. Человек в очках обернулся к председателю: — Так это тот самый герой, который обезглавил ваш ревком? — Тот самый. Человек в очках снова посмотрел на Сашина. — Правильно, Иван Платонович, действовали! Правильно. А теперь пора в дорогу. Поедете в Тайшет. Там предстоит вам интересная работа. Сашин помялся. — Что, не хотите? — Я поеду, куда прикажет партия. Но я не знаю, с кем говорю. — Вот оно что! — незнакомец засмеялся. — Профессиональная привычка? Тоже правильно. Что ж, проверьте мандат. Сашин взял бумагу. Первое, что увидел, — подпись: «В. Ульянов-Ленин». Второе — что предъявителем мандата является уполномоченный Совета труда и обороны Емельян Ярославский. Эту фамилию Иван слышал не раз. Вопросов больше не было. Сашин готов был в дорогу. В любую минуту.
«Сердце зажми в кулак...»
За окном была ночь. Тайшет спал. А здесь, в просторной прокуренной избе, кипели страсти. Чубатый парень, сидевший в одной майке на чурбаке, цедил сквозь зубы: — Мне эти хитрости очень даже не нравятся. На кой черт выряжаться? По мне — так пулемет на тачанку, маузер и бомбу в руки, и дело с концом. Чего с ними хитрить? — Бывает и так, что тачанкой не возьмешь, — возразил товарищ постарше. Другой засмеялся: — Неужто, Паша, тебе неохота денек унтером походить? — Да иди ты! — огрызнулся Паша, но все же своей работы не бросил: он пришивал к гимнастерке погоны. А когда натянул на себя гимнастерку и фуражку, на которой вместо звезды теперь красовалась царская кокарда, товарищ его так и прыснул: — Первый раз в жизни вижу беляка в такой близости! Дозволь, Паша, всадить в тебя пару пулек... На пороге стоял начальник отряда в форме поручика. Никто не заметил, как он вошел. Начальник подошел к «унтеру». — Чем, Павел, недоволен? Тот вытянулся перед «поручиком». — Что ж мне делать — скулить от радости? Может, на фотокарточку сняться да мамаше послать? Брови командира хмуро сошлись на переносице. — Ты — мой помощник и должен пример показывать... — Знаю, Ваня, знаю. Да сердце не терпит. — Зажми его в кулак. Так надо. Думаешь, мне нравится этот маскарад? — и, обращаясь уже ко всем, Сашин добавил: — Есть сведения, что восстание может начаться в любую минуту. Пора выступать. Дом, где готовился в дорогу отряд, стоял на окраине Тайшета. Группа верховых «белогвардейцев» выехала на шиткинскую дорогу. На рассвете приблизились к селу Балтурино. Сашин остановил отряд и сказал помощнику: — Действуй, Павел. Павел спешился. Вслед за ним соскочили на землю еще трое чоновцев. Отдав поводья товарищам, они двинулись в обход села. Их задача состояла в том, чтобы «арестовать» большевиков, которых в селе было двое — председатель сельсовета да старший милиционер Фролов. Вот только предупредить их заранее не успели... Минуты казались часами. Сашин видел с опушки, как Павел со своими парнями пробирался к сельсовету, как вошли в избу... Отряд мелкой рысью вступил в село. И тут произошло то, чего Иван ждал. Из ворот добротной кулацкой избы выбежал навстречу отряду старик с окладистой бородой. Отвесив земной поклон, он ухватился за стремя коня. — Слава богу! Слава богу! — бормотал он. — Дождались. Совсем измаялись, ожидаючи.Сашин спешился у крыльца сельсовета, вошел в избу. — А ну, где эти господа товарищи? «Господа» сидели в углу со связанными руками. Увидев Сашина, они опустили глаза, чтобы не выдать себя перед кулаком. — Навластвовались! — захихикал кулак. — Вишь, носы опустили. Теперя поговорим с вами, голодранцы. Вишь... — Собирай наших, — перебил его Сашин, — судить будем большевиков. Чтоб все по закону. Первым ввалился в избу поп. Перекрестившись на угол, уселся на скамейку. Пришли пятеро — молодцы, как на подбор: подтянутые, выбритые. «Офицерье, не иначе», — сразу определил Сашин. Пожаловали кулаки. Сашин заговорил громко и торжественно: — Господа, крамола отступает. В наших руках Красноярск. В Иркутске доблестные патриоты отчизны победоносно завершают сражение за справедливость. Хватит отсиживаться, пора выступить на Тайшет. А сейчас я уполномочен воздать должное этим, — он кивнул на председателя и милиционера. — Можно бы расстрелять их сразу, но мы справедливы. Будем судить от имени Временного правительства. Как вы считаете, какой кары они достойны? — Виселицы, — мрачно сказал офицер, сидевший рядом с попом. — Правильно, святые слова, — поддержал поп. Наступила критическая минута. Надо было решаться. Павел, до сих пор нервно ходивший по избе, топнул ногой. — Хватит с ними цацкаться! — он выхватил наган. Но направил его не на арестованных, а на офицеров. — Руки вверх! Один из офицеров тоже выхватил наган, но опоздал: Павел раньше нажал курок. Через день отряд покидал Балтурино. Поскрипывали колесами шесть подвод. На одной сидели пленные офицеры и их пособники. На остальных везли захваченное оружие: два пулемета, винтовки, патроны. Все, что было припасено для мятежа против Советской власти.
Минута жизни
Поздно ночью раздался стук в ставню. Чутко спавший хозяин соскочил с постели, замер. Стук повторился. Условленный, свой. Глухо звякнула щеколда. Хозяин отступил в сторону. Гость вошел, приказал: — Огонь зажгите. — Что вы, что вы! — испуганно зашептал хозяин. — В такую пору огонь — верный признак, что чужой пришел... Гость рассмеялся: — Это верно. Темнота чертовски надоела. С вечера шел по тайге. Ну, ничего, обойдемся. Зови наших. Дело есть срочное. До рассвета я должен уйти. Мужик озадаченно поскреб бороду. Человек, видно, пришел из города. Такого еще не бывало, чтобы связной вызывал офицеров, обосновавшихся в станице. Обычно связных водили к подполковнику Салихову, расспрашивали, давали задание и отправляли в дорогу. — Как сказать-то про вас? А то не пойдут. — Скажите: от полковника Крылова с особым поручением. Оставшись один, гость устало опустился на скамейку. Мозг работал лихорадочно. Еще и еще раз вспоминались подробности поездки сюда, в станицу Янгожинскую, где живут богатые забайкальские казаки. Им, казакам, мало того, что дал Декрет о земле. Недостатка в земле они прежде не ощущали. А вот то, что не стало соли, спичек, ситца и других житейских мелочей, им не нравится. Потому и белых офицеров приютили. Скрипнули половицы на крыльце. Вошли двое. — Я подполковник Салихов, — зарокотал густой бас. Гость вскочил, щелкнул каблуками. — Подпоручик Смоляков. — Чем вызван ваш визит? Что поручил Крылов? — Есть абсолютно точные сведения, что Тридцатая дивизия красных до конца месяца будет переброшена на другой фронт. Какой — пока не уточнено. Полковник Крылов считает, что восстание надо начинать немедленно. Для этого он должен знать всех преданных нам людей в дивизии. Полковник недоволен тем, что в такое время вы скрываете от него имена своих агентов. — Недоволен, — проворчал Салихов, усаживаясь на табуретку. — Мог ли я раньше доверять человеку, который пошел на службу к большевикам? А почему, подпоручик, я должен доверять вам? Пароль Крылова! Последние слова он сказал быстро, громко. Из щелей в ставнях пробивалась уже предрассветная синь, и подпоручик заметил, как грузной тушей подался к нему Салихов. — Пароль! — потребовал тот опять. — Крест и меч. Табуретка снова заскрипела под Салиховым. Он устраивался поудобнее. — Так. Что ж, с богом. Желаю удачи полковнику. Вся наша агентура в руках Касимова. Думаю, одну фамилию вы запомните, остальные узнаете на месте. Итак: Касимов из второго полка. Мой пароль для него: «Полярная звезда». Если вам будет сопутствовать удача, мы ударим отсюда. Казачество — наше... Стук в дверь прервал Салихова на полуслове. Пока хозяин спрашивал пароль и открывал, подпоручик и Салихов разглядывали друг друга, насколько позволял сумеречный свет в избе. Вошли несколько человек. Один доложил: — Господин подполковник, вокруг станицы спокойно, никто не замечен. — Прекрасно! — Салихов поднялся. — Счастливого пути, подпоручик. Извините, что не приглашаем к столу. Время дорого. Он отечески обнял гостя. Сказал своим: — Проводите до тайги. Подпоручик вышел на крыльцо. Здесь он разглядел разномастную одежду офицеров. С интересом разглядывали и они его, одетого в солдатскую шинель, с красной звездочкой на фуражке. Один из офицеров, высокий, с черными усиками, словно вспомнив что-то, подошел к гостю ближе. — Минутку. Покажите документы. Подпоручик достал из потайного кармана книжечку. Офицер заглянул в нее, вприщур посмотрел на подпоручика и приставил к его груди револьвер: — Это — документы моего друга Смолякова, расстрелянного большевиками. Кто ты? Салихов охнул от неожиданности и тоже выхватил маузер. «Подпоручика» тут же обезоружили. — Так ты большевик? — зарычал подполковник. — Лазутчик! Откуда тебе известен пароль? Даю минуту на размышление. Некоторое время они молча смотрели в глаза друг другу. — Минута идет! — взвизгнул Салихов. — Это чекист. Его фамилия Сашин, — уверенно произнес офицер с усиками. — Встречались в Тайшете.Иван понял, что сейчас умрет, но в сердце не было ничего, кроме ненависти и безмерной досады, прежде всего на себя. Задание он не выполнил. Осиное гнездо в станице опустеет. Офицеры уйдут в другое место, это уж точно. А там, в дивизии, будут подбивать бойцов на бунт замаскированные беляки. — Молчишь! — Салихов побагровел от злости. — Черт с тобой! Иван не слышал выстрела. Горячая волна обожгла его. Но, стреляя в чекиста, беляк не подозревал, что подает сигнал его товарищам. В садах, в скирдах схоронились они после того, как Сашин ушел на встречу с Салиховым. Договорились так: если понадобится помощь — Сашин выстрелит. И тогда... Офицеры не успели опомниться. Со всех сторон навалились на них крепкие парни. Сашин очнулся в избе, на лавке. Ничего не понимая, блуждающим взглядом обвел потолок. Увидел склоненное над ним лицо. Что-то знакомое было в нем. Никак не уловить — что. Лицо расплывалось, двоилось. — Гриша! — Молчи, лежи спокойно. Все в порядке. Ни один не ушел. — Гриша, — едва слышно повторил Иван. — Касимов из второго полка... Знает всю агентуру... И он снова потерял сознание.
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
10 часов 49 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад