Легкая рука [Роман Григорьевич Подольный] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (143) »
Роман Подольный Легкая рука
Фантастические повести и рассказы
Московский рабочий
1990
Маленькие повести
Скрипка для Эйнштейна
Телефонный звонок. — Леру! — Ошибка. Телефонный звонок. — Юлю. — Извини, Лева, я жду очень важного звонка. — Николая. — Сейчас позову. Брат берет трубку и говорит, говорит, говорит. Я показываю ему кулак. Не обращает внимания. Кончил разговор. Ушел в свою комнату. Я сижу у телефона. Ведь сегодня в “Комсомолке”… Это мог сделать только Витя. Значит, он в Москве.Собственно говоря, его звали Витольдом. И он откровенно завидовал. Всем, носившим более человеческие имена. Он вообще многим завидовал. И будет… Я помню Витю столько же, сколько себя. Лучший друг старшего брата. У одного костяшки на правой разбиты — значит, у другого скула рассечена, но ничего. Будто так и надо. У одного двойка — и у другого. Прогуливали вместе. И в классном списке фамилии рядом. Потом уже, классе в восьмом, Николай вырвался. Призы на олимпиадах. Курсы при МГУ. Физмат. — Завидую! — сказал Витольд, засыпавшийся на экзаменах. Мне было всего двенадцать лет, что я понимала, пигалица, но тогда в первый раз это слово меня обожгло. А сколько раз я его слышала раньше… Помню: “Люди в кино идут, а мы на уроки. Завидую. Пошли, Коля?” “У людей змей летает. Завидую. Сделаем, Коля?” “С какой девушкой парень идет! Завидую. Познакомимся, Коля?” Отец бывал в командировках, мамы давно не было, Коля таскал меня за собой. “Ну сестра у тебя! Не завидую”, — говорил Витольд время от времени. — Завидую! — повторил Витольд. — У соседей папахен на Севере три года проработал, “Волгу” купил. — Пока, пацанка! — кинул он мне. — До встречи через три года, Николай. Я уже завербовался. — Легкий парень, — сказал отец. Непонятно сказал. То ли в осуждение. То ли… Потом Витя приехал. Затискал Кольку в объятиях. Хлопнул меня по плечу. Стал рассказывать про парня с зимовки. — Йог, настоящий йог. Час на голове стоит. Два — стоит. Завидую. Он еще и животом шевелить умеет. — Как с автомобилем? — весело спросил Николай. — Скоро покатаешь? — Автомобиль? — Витя удивился. — Ах, да! Так я ж его давно купить могу. Неинтересно. Вот у нас один парень в шахматы… по переписке мастером стал. Завидую! — Сильно завидуешь? — Не очень. У меня уже первый разряд. А вот Трофимов у нас на стометровке в десять и пять десятых укладывается. Завидую. — Как решил с институтом? Куда поступать будешь? — озабоченно спросил Николай. — Вспомнил! Да, я в этом месяце до отпуска должен последние экзамены на заочном мехмате сдать. Вступительные у меня в Магадане приняли, а потом в год по четыре семестра укладывал. Не хуже кого другого… Времени много было. Завидую! — Кому?! — Николай откровенно любовался товарищем. — Да тем, кто на зимовке на следующий срок остался. Сколько сделать можно! Я вот не выдержал. Москвичам позавидовал. — Легкий парень, — сказал отец. Осуждения в его голосе теперь совсем не было. Он исчезал, завидуя кому-то, и появлялся снова, продолжая завидовать, но уже кому-то другому. У аэродрома его охватывала зависть к уезжающим. У кинотеатра — к зрителям. У ресторана — к тем, кто сидит внутри. — Ка-акого они цыпленка табака едят. Пойдем, ребята! — Юлька молода еще, — возражал Николай. — Молода! Завидую. Сколько ей еще жить-то! На семь лет больше нас, а если еще учесть, что женщины дольше лямку тянут… Он завидовал — не обидно ни для себя, ни для других — всему. Хорошему стихотворению и замшевому пиджаку. Значку альпиниста и портрету в газете. И сам печатал стихи. И тут же переставал их писать. А замшевый пиджак надел два раза. Значок альпиниста он даже получать не пошел. “Мой же он”, — пожав плечами, объяснил нам с Николаем. Но однажды Николай, вместо “молода еще”, сказал: “Что ж, пошли”. И мы ели этого самого цыпленка и пили какую-то кислятину. — А сестра-то у тебя, — вдруг сказал растерянно Витольд, — завидую… — Заведи себе, — засмеялся брат. Но Витя не принял шутки. Он прикусил губу. Я испугалась. Он ведь всего умеет добиться. Я его полюблю. Он на мне женится. А потом чему-нибудь еще позавидует. Чьему-нибудь мужу. Китобою. Разведчику. И влюбится. Уплывет. Исчезнет. Не хочу! Надо пошутить. Сбить тон. А то вон Николай уже серьезное лицо сделал. — Вить, а есть на свете кто-нибудь, кому ты никогда не завидовал? — Дай подумать, — он не отводил от меня цепкого взгляда. — …Нет! Всем завидовал. — И несчастным влюбленным? — хмуро спросил Николай. — Так они же стихи пишут! Сонеты, как Шекспир. Поэмы.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (143) »
Последние комментарии
15 часов 34 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
3 дней 22 часов назад
4 дней 3 часов назад