Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Османов Н
Руми (Предисловие к сборнику стихов, 1957 год)
Н.Османов
Руми (Предисловие к сборнику стихов, 1957г.)
В начале ХIII века на Среднюю Азию и Иран неумолимой лавиной надвигались орды Чингиз хана. Огромная империя хорезмшахов могла выставить значительно больше войск, чем монгольские полчища, но государство хорезмшахов раздиралось внутренними противоречиями и междоусобицами. Слабовольный шах Мухаммед не смог собрать свои военные силы, чтобы дать решительное сражение. Правители отдельных частей государства были разбиты монголами поодиночке, такие большие города, как Бухара, Самарканд, Ургенч и другие, были взяты штурмом. Попытки талантливого полководца, сына шаха Джалалуддина, объединить силы и оказать сопротивление натолкнулись на противодействие влиятельных феодалов и придворных, не заинтересованных в возвышении и восшествии на престол сильной личности.
Предвидя надвигающуюся опасность, отец будущего поэта Руми Бахауддин в 1220 году покинул древний город Балх (ныне на территории Афганистана). Его сыну Джалалуддину тогда было четырнадцать лет Бахауддин намеревался совершить паломничество в Мекку, а затем поселиться где-либо в отдаленной стране, не подвергая себя и семейство жестоким гонениям монгольских завоевателей.
По отцу род Бахауддина возводили к первому халифу Абу-Бекру (632-634). Существует предание, что мать Бахауддина была принцессой из дома хорезмшахов и что шах Мухаммед покровительствовал Бахауддину как выдающемуся суфийскому проповеднику.
Биографы Руми утверждают, что по пути в Мекку Бахауддин остановился в городе Нишапуре у крупнейшего поэта и теоретика суфизма Фаридуддина Аттара и что престарелый поэт подарил мальчику рукопись поэмы "Асрар-наме". Однако источники не соообщают об этом факте достоверных сведений. По-видимому, эта легенда обязана своим происхождением тому факту, что Аттар и Бахауддин принадлежали к одному течению суфизма.
Через Багдад Бахауддин отправился в Мекку и через Сирию направился в Эрзинджан (в Малой Азии). Правитель этой области Бахрамшах * оказал ему свое покровительство. Бахауддин пробыл несколько лет в Ларенде. В этом городе Джалалуддин женился в возрасте восемнадцати лет на Гоухархатун, дочери выходца из Самарканда. От этого брака впоследствии родились сыновья Султан-велед (писавший стихи по-турецки) и Алауддин.
* Бахрамшаху была посвящена поэма Низами "Сокровищница тайн".
В 1229 году Бахауддин был приглашен в Конью султаном Алауддином Кей-Кубадом, при котором сельджукское государство в Малой Азии достигло вершины своего могущества. Этот правитель вел успешные войны с соседями (главным образом, с Византией и крестоносцами) и расширил свои владения. При нем выросли города, строились большие здания, развивалась торговля. Султан Алауддин покровительствовал ученым, потам, суфиям, стараясь через их посредство завоевать симпатии широких кругов населения. В Конье Бахауддин стал официальным проповедником и преподавателем медресе. В 1231 году, после его смерти, Джалалуддин занял место отца.
В течение нескольких лет Руми совершенствовал свои знания в светских науках в различных городах Сирии. Вернувшись в Конью в 1238 году, Руми стал преподавать в медресе богословские дисциплины и читать проповеди. Жизнь его в кругу семьи протекала спокойно, в достатке.
В 1239 году Руми подружился с прибывшим в Конью странствующим суфием Шамсом Табризи. Под влиянием бесед с Шамсом Руми бросил свои занятия и должность. Это вызвало недовольство его друзей, обвинявших странствующего суфия в колдовстве и неверии, а его нового последователя - в умопомешательстве. Духовенство также было возмущено тем, что Руми превратился в монашествующего суфия и проводил большую часть времени в мистических радениях.
В 1242 году Шамс Табризи исчез во время уличных беспорядков, труп его не был обнаружен. Руми два года безуспешно искал своего друга. Отчаявшись найти потерянного наставника, Руми вернулся в Конью и целиком посвятил себя суфийским проповедям. Он не занимал официальной должности, но слава и почет его росли с каждым днем. Он пользовался большим авторитетом среди многоплеменного населения Коньи, к нему стекались люди разных вероисповеданий. Руми имел влияние при дворе; всемогущий сельджукский везир Муинуддин Парвана считал себя его учеником. К этому времени относится основание им суфийского ордена моулави (хотя сам он не встал во главе его).
В этот второй период жизни были написаны философские и поэтические произведения Руми. Свои газели он подписывал именем Шамса Табризи, и потому его лирический сборник называется "Дивани Шамси Табризи".
По просьбе главы ордена Хусамуддина Руми взялся написать книгу, которая излагала бы основы суфизма наподобие "Хадика" известного суфийского поэта Санаи. Он назвал свой труд "Маснави"** (1273). "Маснави" состоит из шести книг и содержит около пятидесяти тысяч стихотворных строк.
Руми оставил также философские сочинения, из которых наиболее значительным является "Фихи ма фихи" ("О вещи в себе").
Руми называют соловьем созерцательной жизни. Его лирика - вершина суфийской поэзии, а "Маснави" - энциклопедия суфизма, хотя ей не хватает систематичности.
* От арабского слова "моулана" (наш господин) - почетного титула Руми. ** "Маснави" (сдвоенный) называются поэмы с парной рифмой
Суфизм зародился в ремесленных городских кругах, недовольных богатством и роскошью феодальной знати. Суфии порицали земные богатства, осуждали показное благочестие официального исламского духовенства, учили, что любовь к людям и добрые дела значат неизмеримо больше, нежели отправление внешних религиозных обрядов. Вместе "с тем они проповедовали, что личность может совершенствоваться лишь путем отречения от земного, сосредоточенностью в себе.
Первые суфии были аскетами, но в дальнейшем в суфийские ордена вступили и богатые феодалы и придворная знать, лишь на словах признававшие суфийские положения о любви к людям.
Суфизм как философское течение не был прогрессивным явлением, поскольку он парализован активность человеческой личности. Вместе с тем вначале он не был и реакционным, так как в первые века своего существования еще не стал на защиту феодальных устоев, выступал против несправедливости.
Творчество таких больших поэтов-суфиев, как Санаи, Аттар, Руми, их историко-литературное значение не следует ограничивать рамками суфизма. Они в своей поэзии страстно бичевали жестокость и тиранию правителей, осуждали алчность и корыстолюбие богагых, лицемерие и ханжество духовенства, призывали к дружбе и братству между людьми.
Основным мотивом суфийской поэзии была любовь к божеству, выступавшему под именем "истины", "возлюбленной", "друга". Была разработана мистическая терминология, которая со временем утратила свое значение, и в иных стихотворениях даже трудно определить, о мистических категориях идет речь или о земных. Так обстоит дело и со многими газелями Руми
Сборник газелей Руми "Дивани Шамси Табризи" - зов сердца, голос души. Об источниках своего вдохновения он пишет:
Я милостыни у людей не брал,
То, что велело сердце, я сказал.
Последние комментарии
3 часов 43 минут назад
3 часов 46 минут назад
3 часов 58 минут назад
4 часов 17 секунд назад
4 часов 14 минут назад
4 часов 31 минут назад