Не страшись любви [Максин Барри] (fb2) читать онлайн

Максин Барри He страшись любви

Пролог

1995 год

Порывы холодного ветра раскачивали голые ветви каштанов. Черный катафалк поднялся по узкой дороге к церкви деревни Роухант. Викарий поежился от холода и тяжело вздохнул. Он взглянул на молодую девушку, стоящую у железных ворот, и его пронзила острая жалость.

Из церкви доносились приглушенные голоса пришедших на погребение людей. У Элизабет Дженсен было в деревне много друзей.

Харриет Дженсен, подняв красивую голову, смотрела, как с катафалка снимали утопающий в цветах гроб ее матери. Стараясь сдержать слезы, она медленно пошла к распахнутым церковным дверям.

У викария перехватило дыхание. Девушка была очень молода, и от этого видеть ее горе было особенно тяжело.

Ей только что исполнилось восемнадцать. При взгляде на ее волосы, казавшиеся особенно светлыми на фоне черной траурной одежды, и красивое пепельно-бледное лицо сердце у викария сжалось. Его всегда поражали ее глаза, не просто красивые, а совершенно необыкновенные. Проходя мимо него, Харриет улыбнулась страдальческой улыбкой и, провожаемая сочувственными взглядами, заняла место на передней скамье слева.

Викарий очнулся от своих мыслей: люди, несшие недорогой гроб, подошли ближе. Вздохнув, он вместе с ними вошел в церковь, скорбным наклоном головы приветствуя тех, кого знал. Одна скамья в переднем ряду была свободна. На ней одиноко сидела пожилая дама. Викарий удивился. Насколько ему было известно, у Харриет, кроме Элизабет, никого не было. Остальные посетители расселись в задних рядах.

Седые волосы незнакомки были собраны в старомодный пучок, косметика — более чем скромная, на искривленном шишковатом пальце простое кольцо. «Леди», — тем не менее решил он.

Служба была короткой. Спели псалмы, которые любила Элизабет, — «Как ты величествен» и «Пребудь со мной», викарий просто, но красноречиво, что так нравилось прихожанам, сказал добрые слова о женщине, которой им всем будет так не хватать.

Наконец пришло время выносить гроб.

Харриет, совершенно замерзшая, встала вместе со всеми. Как в тумане, она чувствовала, что Сэм Бленкинсоп, фермер, на которого работала ее мать, взяв ее под локоть, вывел наружу. Она была так бледна, что, казалось, вот-вот лишится сознания. Пожилая дама взглянула на нее с беспокойством.

Харриет старалась не смотреть на то, как хоронят мать, и не думать об этом. Она почти не слушала традиционные слова соболезнования, уносясь мыслями далеко отсюда.

Ей, конечно, нужно в первую очередь найти место, где она будет жить. Сэм так добр к ней. Он сказал, что она может оставаться в его доме, сколько захочет, но она знала, что скоро все изменится.

Может, ей удастся устроиться сиделкой? И потом, в Оксфорде постоянно требуются уборщицы, а она всегда хорошо делала работу по дому.

Правда, у нее нет денег. Совсем нет.

Кто-то коснулся ее плеча. Она с трудом поняла, что похороны кончились и они возвращаются домой. Сэм провел ее к машине. Его ферма была самым важным местом в маленькой деревне. Работу можно было найти лишь тут — на ферме или в его доме. Но у жены Сэма уже есть прислуга, которая работает у нее вот уже двадцать лет. Харриет не умеет обращаться со скотом так, как умела это ее мать. Нет, грустно думала она, ей придется уехать из деревни, а ведь это место было ее единственным домом.

Ее отчим, чью фамилию она носила с пяти лет, умер, когда ей было семь. Тогда они с матерью и приехали сюда.

И здесь прошла вся ее жизнь. Здесь она училась в школе. Помогала ухаживать за их маленьким садиком. Сбегала по дорожке вниз к скотному двору посмотреть, как мать ухаживает за новорожденными телятами. Напевая, готовила дома обед и убиралась.

— Мы приехали, дорогая, — сказал Сэм. — Мейвис и Джин все приготовили.

Харриет, кивнув, выбралась из машины. Ее мать поехала в бакалейный магазин, чтобы купить продукты на неделю, и уже не вернулась. С тех пор как Элизабет умерла, все держалось на Мейвис и жене Сэма. И все из-за заснувшего за рулем водителя грузовика.

Совсем недавно у Харриет было все — мать, дом, будущее. После того как приехали полицейские с информацией о несчастном случае, не осталось ничего.

Она поблагодарила Мейвис и Джин, тупо посмотрела на заставленный угощением стол и повернулась, чтобы встретить пришедших на поминки.

Вернувшись на кухню, Мейвис и Сэм переглянулись. Закусив губу, Мейвис отвернулась.

— Она все еще в шоке, — сказала Джин, высказывая вслух общие мысли.

Сэм мрачно произнес:

— Я только что предложил старшему сыну Билла Нила работать у меня. — Он не обращался ни к кому конкретно.

Мейвис глубоко вздохнула:

— Наверно, ему нужно место, где жить?

В маленьком холле старого дома Харриет почувствовала, как в ней растут страх и отчаяние. Что же ей делать? Куда идти? Протягивая гостям бокалы с хересом, благодаря их за сочувствие, принимая карточки с выражением соболезнования, уверяя друзей и соседей, что с ней все будет в порядке, она сама не верила в это.

Внезапно послышалось жуткое завывание ветра. Покачав головой, Харриет приказала себе не раскисать. Не так уж она и беспомощна, в конце-то концов. По результатам экзаменов ее вполне могут принять в приличный колледж. Вечерами она может работать уборщицей в баре или где-нибудь еще. Снимет вместе с кем-нибудь комнату…

Но она внезапно почувствовала страшную усталость и именно в этот момент заметила сидящую в большом кресле у камина старую женщину. Кто она, Харриет не знала. На какой-то момент она отвлеклась от своих мрачных мыслей. Может, это родственница Сэма? Но тогда зачем она пришла на похороны его работницы?

Харриет слегка нахмурилась. Что-то в этой женщине было ей знакомо. Но нет! Она никогда не встречала ее раньше, хотя форма носа, линия подбородка…

Харриет покачала головой. Нет, она не знает, кто это.

Через час все стали расходиться. Харриет видела, что незнакомка о чем-то серьезно беседует с Мейвис и Сэмом, но не придала этому значения.

Было два часа дня. Сэм и Мейвис ушли последними. Мейвис, взяв холодные руки Харриет в свои, сказала ей, чтобы она приходила на ферму, если ей что-то понадобится. Сэм неуклюже поцеловал ее в щеку, и они ушли.

Закрыв дверь, за которой бушевал холодный ветер, Харриет вернулась на кухню.

«Жизнь должна продолжаться» — Элизабет первой сказала бы это Харриет. А она-то уж это хорошо знала, похоронила двух мужей и несколько раз переезжала. Харриет — ее дочь. Она должна следовать примеру матери и вести себя, как она. Выпрямившись, она прошла в крошечную гостиную… и остановилась в дверях как вкопанная. Старая женщина все еще сидела в большом кресле. Харриет несколько раз недоуменно моргнула.

— Извините, — сказала она удивленно. — Я думала, что все ушли.

— Как видишь, нет. Извини, — сказала женщина, в которой Сэм и Мейвис узнали почтенную Фрэнсис. Фрэнки Пауэлл. — Разве Сэм и Мейвис не сказали тебе, что я еще здесь?

Чутье не обмануло викария. Фрэнки была дочерью леди Грейс Пауэлл.

Харриет подошла поближе к огню. Она слишком устала, чтобы расспрашивать незнакомку. Она медленно опустилась в кресло напротив, прислонившись головой к спинке.

Фрэнки почувствовала в сердце боль. Как Харриет похожа на своего деда! Те же светлые волосы. Странно, но никто из детей леди Грейс не унаследовал этот цвет.

Дочь Марка. Марк. Лицо Фрэнки смягчилось при мысли о младшем брате. Марк, такой уверенный в себе, энергичный. Так непохожий на старшего брата, Артура. Единокровные Пауэлл — Артур, Фрэнсис и Марк.

Фрэнки глубоко вздохнула, и Харриет выжидающе посмотрела на нее.

— Я вас знаю? — наконец спросил Харриет.

Фрэнки улыбнулась:

— И да и нет.

Как ни странно, ответ удовлетворил Харриет. Кивнув, она снова уставилась на огонь. Фрэнки понимающе смотрела на нее. Жизнь временами так горька. А ее племянница так красива. Пожалуй, самая красивая женщина, какую Фрэнки когда-либо доводилось видеть, — а в свое время она насмотрелась на удивительных «женщин высшего света» своего века. «С такой внешностью, — подумала Фрэнки, — девушка вполне может подцепить миллионера. Если захочет, конечно. И если кто-то представит ее нужным людям…»

— Я — Фрэнки Пауэлл, — спокойно сказала Фрэнки.

Снежная королева напротив нее внезапно резко села. Бледные щеки запылали от негодования. Синие глаза гневно сверкнули.

— Вы Пауэлл? — Она чуть ли не выплюнула эти слова в лицо собеседнице — как будто в этом имени было что-то отвратительное.

«Кто может упрекнуть ее за это? — грустно подумала Фрэнки. — В самом деле, кто?»

Увидев, как вздрогнула женщина, Харриет почувствовала стыд. Элизабет была бы недовольна.

— Чего вы хотите? — спросила она тем не менее не очень любезно.

Фрэнки Пауэлл вздохнула. Действительно, чего она хочет? Зачем приехала? Чтобы попрощаться со старой подругой, бывшей одно время женой ее брата? Или за чем-то большим.

Пошевелившись в кресле, она болезненно поморщилась: артрит давал о себе знать.

«Может, предложить ей еще рюмку хереса? — подумала Харриет. — К черту! Почему я должна это делать! В конце концов, эта женщина — Пауэлл».

— Что ты знаешь о семье своего отца? — мягко спросила Фрэнки, готовая к подобной реакции.

Глаза Харриет действительно на минуту грозно сверкнули. Затем она обмякла, пожав худеньким плечиком.

— Только то, что мой отец Марк Пауэлл — младший сын леди и лорда Пауэлл. Что он женился на моей матери вопреки их воле и они оставили его без пенни в кармане. Отказались даже увидеться с моей матерью, потому что считали, что дочь разорившегося фермера недостаточно хороша для их драгоценного сына.

Фрэнки растерянно моргнула, хотя девушка говорила правду, неприятную, жестокую правду.

— Значит, ты знаешь и то, — мягко сказала она, — что Марк — между прочим, мой брат — очень любил твою мать? Что он, чтобы быть с ней, порвал со своей семьей? Отказался от всего, чтобы жениться на ней? Что он любил вас обеих?

Отвернувшись от кареглазой, внимательно смотревшей на нее женщины, которая оказалась ее теткой, Харриет снова уставилась на огонь.

— Я не помню его, — призналась она. — Мне было восемь месяцев, когда он погиб в авиакатастрофе. Моя мать рассказывала мне, что она сообщила его родителям, что он погиб и что у него осталась дочь. — Лицо ее вновь стало жестким. — Но это их не волновало. Они не хотели меня видеть. Даже не ответили. Может, они думали, что их просят о помощи? Но она не просила у них денег, — чуть не выкрикнула Харриет. Мысль о том, что и эта Пауэлл может посмотреть на нее свысока, была непереносима.

— Мне всегда нравилась Элизабет, — сказала Фрэнки. — Когда Марк сообщил мне, что намерен бежать с ней, я обрадовалась. Мать… — голос достопочтенной Фрэнсис Пауэлл оборвался, — мать хотела, чтобы он женился на дочери ее подруги, наследницы большого состояния.

— И их брак стал бы началом новой династии, — грустно продолжала Харриет. — Почему на ней не мог жениться другой сын, коль скоро леди Грейс так хотелось владеть половиной Глостера?

Фрэнки, не удержавшись, рассмеялась. Ее мать действительно лелеяла подобные мечты. Харриет, удивленная этим смехом, неохотно улыбнулась. Она не ожидала, что ее тетя окажется столь не похожа на представительницу снобистского клана.

— Артур к тому времени уже был женат на дочери баронета — ответила Фрэнки.

— Браво, Артур, — пробормотала Харриет. — Значит, мой отец, женившись на моей матери, серьезно подвел семью? — В голосе Харриет звучали сарказм и желание защитить мать.

Фрэнки вздохнула.

— Да, семья решила именно так, — грустно согласилась она. — Но я поддерживала отношения с Марком и Элизабет — продолжала она, удивив Харриет. — Когда Элизабет написала мне, что Марк погиб… — голос ее на секунду оборвался, но она быстро продолжила: — меня это буквально убило. Я была рада, когда твоя мать сообщила мне, что снова вышла замуж. Она заслуживала счастья. Не могу сказать тебе, как меня огорчило известие, что твой отчим умер. Ты ведь, как я поняла, носишь его фамилию?

Харриет пожала плечами:

— Да, так мама решила. Думаю, что она хотела навсегда забыть про Пауэллов.

Фрэнки кивнула:

— Это можно понять.

Подняв голову, Харриет с любопытством посмотрела на свою тетку.

— Я не знала, что она поддерживала связь с кем-то из семьи Пауэллов.

Фрэнки улыбнулась:

— Всего лишь одно-два письма в год. Но когда я услышала, что она умерла… я решила, что должна сюда приехать.

Харриет кивнула. Итак, загадка разъяснилась. Возможно, грустное разъяснение, но все же… Она чуть воспрянула духом. По крайней мере теперь она не совсем одна в этом мире. У нее есть тетя. Правда, она с ней никогда раньше не виделась, но все равно у нее хоть кто-то теперь есть.

Как будто прочитав ее мысли, Фрэнки, глубоко вздохнув, взяла ее за руку:

— Вот что… если у тебя нет других планов, если… ну… в общем, если хочешь, приезжай и поживи у меня несколько дней. Или больше… как захочешь…

— В доме Пауэллов? — скривилась Харриет. — Ни за что! Мои… дедушка с бабушкой еще живы?

Фрэнки покачала головой:

— Мой отец умер несколько лет тому назад. Мать жива. Артур и его жена умерли. Поместьем Паэуллов управляет их сын Джайлз. У него, кроме этого, своя компьютерная фирма. Но я не живу в доме Пауэллов, — торопливо добавила Фрэнки. — Вернее, живу, но не в их новом доме. — И, глядя на Харриет, обескураженность которой была ей понятна, она поспешила пояснить: — Семья Пауэллов распалась на две отдельные династии, когда мой отец получил в наследство звание пэра. Он и Грейс, моя мать, вступили во владение поместьем и переехали туда, в сельский дом. А в доме, в котором они жили раньше, теперь живу я. Совсем одна. Это большой дом, но отнюдь не такой величественный, как тот, другой…

Она замолчала, и Харриет вдруг все поняла.

— Вы никогда не были замужем? — спросила она. Засмеявшись, Фрэнки покачала головой:

— Нет, собиралась было как-то… но… — Она пожала плечами.

Закусив губу, Харриет представила, как одинокая старая женщина бродит по большому пустому дому. Как бы читая между строк, она догадалась, что ее тетя и бабушка недолюбливают друг друга.

Фрэнки неожиданно почти надменно посмотрела в глаза Харриет:

— Дом у меня большой, но очень запущенный. Боюсь, что у меня не много денег, но я — черт побери! — не собираюсь просить их у матери. Или у Джайлза. Дом находится в небольшой деревне, которая называется Риссингтон-Бассет. Там мало что случается. Тебе там, наверное, будет скучно. Если ты согласна жить со мной, тебе придется подыскать себе работу. Мне хватает денег только на себя. — Она еще выше подняла подбородок. — Но если тебе, Харриет, нужен дом, считай, что он у тебя есть.

* * *

Далеко за Атлантическим океаном, Ванни Макаллен, не подозревающая о существовании Харриет Дженсен, подошла к своему огромному, занимающему часть комнаты гардеробу и достала длинную коричневую юбку. Она даже не взглянула на ряды модных платьев, купленных на выставках мод в Париже, Милане, Лондоне и Риме.

В пятнадцать лет ей еще доставляло удовольствие покупать эту великолепную дорогую одежду. Сейчас же, когда ей почти исполнилось восемнадцать, она, лишь на минуту остановившись, чтобы оглядеть шелк и атлас, закрыла чемодан, в который положила только темные деловые костюмы. Там, куда она направляется, шелк и атлас ей не пригодятся.

Ванни взяла в руки свою последнюю фотографию, сделанную по заказу отца. Она выглядела на ней моложе своих семнадцати и была похожа на испуганного ребенка. Ванни покачала головой. А вот это не надо. Пугаться не надо, черт возьми!

Вновь подойдя к гардеробу, она выбрала самую простую блузку, аккуратные брючки и несколько дорогих аксессуаров — кожаный пояс от Гуччи, шарф от Диора, пару тонких лайковых перчаток цвета карамели. Это поможет ей выглядеть элегантно. Если ты ищешь работу и у тебя к тому же нет специальности, внешность — это главное. У хорошо одетой, с безукоризненным макияжем девушки по крайней мере будет шанс что-то найти.

Чемодан ничем не выдавал свою принадлежность Ванни Макаллен, единственной дочери и чудовищно богатой наследнице Чака Макаллена, автомобильного короля восточного побережья Америки.

Подумать только, как далеко шагнул ее отец — сын пекаря из беднейшего квартала Бостона. Он был личностью, настоящим мужчиной — ее отец, женившийся по любви, работавший как дьявол, ставший мультимиллионером и почти самостоятельно растивший своего единственного ребенка, когда его любимая жена умерла.

Это он, грубый Макаллен, возил свою расцветающую пятнадцатилетнюю дочь на все эти выставки мод, полный решимости не допустить, чтобы она была лишена хоть части того, что дала бы ей мать.

Ванни вновь взяла в руки фотографию. Она знала, что у нее красивые глаза, прекрасные длинные, темные, мягкие как шелк волосы. Но она хотела бы быть блондинкой. Да вот и рост… Она с грустью убедилась, что остановилась на пяти футах шести дюймах и выше уже не будет. И топ-моделью, что было ее заветной мечтой, она уже никогда не станет. Губы Ванни приоткрылись в улыбке.

Если быть честной с самой собой — а Ванни всегда так и поступала, — то следует признать, что моделью она стать все-таки сможет, если захочет.

Да ее отец выкрутит руки газетам и журналам, кормящимся от его рекламы, и ее лицо появится на их страницах, рекламируя губную помаду, лак для машин, да что угодно. Ванни знала, что мир — в ее распоряжении. Во всяком случае, он может предоставить ей все, чего хочет богатая и безмерно балуемая отцом наследница.

Она почувствовала глубокую печаль, когда, засунув в боковые карманы чемодана еще одну пару великолепных итальянских туфель, в последний раз защелкнула замки. Все. Конец хорошей жизни.

Раньше, когда она отправлялась, например, в круиз по Карибскому морю или на горнолыжный курорт в Альпы, у нее всегда был большой багаж. И этот единственный чемодан, намеренно скромный, выглядел теперь довольно-таки жалко.

Наверное, ей следует поблагодарить предков ее отца, живших в горной Шотландии, за то, что она практична и трезво смотрит на жизнь. Ее сверстники и друзья все время попадают в какие-то истории, связанные с пьянством или — того хуже — наркотиками. У отца Ванни же никогда не было причин беспокоиться по поводу «синдрома богатых людей». Например, она ни разу не врезалась в дерево на своем ослепительно новом «порше» — подарке отца к семнадцатилетию. Впрочем, подумала она, водить «порше» ей больше не светит. Как и все прочее, машину она оставляет.

Вернувшись к шкафу, она вынула из него теплое шерстяное пальто и бросила его на кровать. Уезжать пока рано. Швейцарские часы на руке показывали только половину девятого.

Она выглянула в окно. Фонтан во дворе, выключенный на зиму, вдруг осветили фары машины, остановившейся перед широкими, управляемыми с пульта воротами.

Все чувства Ванни напряглись. Даже если бы она не знала, что он должен быть на обеде, она бы все равно поняла, что это он.

Ворота открылись, и машина, шурша колесами по щебенке, проехала несколько метров по дорожке и остановилась.

Сердце Ванни бешено забилось. Открылась дверца, и из машины показалась нога в джинсовой брючине. Ванни, несмотря ни на что, не смогла сдержать смех. Кто, кроме Бретта Карвера, может появиться на обеде в доме Макалленов в джинсах, пусть и суперфирменных?

Она смотрела, как из английского «ягуара» постепенно появилась вся его шестифутовая фигура. А почему бы ему и не быть высоким? Бретт Карвер вырос на ферме в Канзасе и наращивал мускулы, водя тяжелые машины, когда она еще брала уроки дикции у миссис Дюбарри. Падающий из дома свет делал его темно-рыжие волосы каштановыми. Как будто почувствовав, что за ним наблюдают, он внезапно повернулся и поднял голову.

Ванни отпрянула от окна. Но он ведь все равно чувствует, что она стоит тут, так же как и она — когда он где-то рядом.

На минуту в поле ее зрения оказалось его жесткое, привлекательное лицо, на котором мелькнула улыбка. Он направился к входной двери, уже распахнутой перед ним швейцаром. Ванни закусила губу. Ей не понравилась эта самоуверенная улыбка.

Повернувшись к пальто и чемодану, она задумалась. Желание убежать боролось в ней с тягой к мужчине, от которого она, Ванни, убегает. Бретт Карвер, младший сын беднейшего фермера из Канзаса, был в свое время вынужден покинуть дом в пятнадцать лет, даже без аттестата об окончании школы, когда его семья разорилась и потеряла ферму.

Его родителям удалось найти работу в городе, но, помимо Бретта, у них было еще пять ртов. Да и крошечная квартирка не могла вместить их всех. Он перебивался случайной работой, пока не набрел на одну из станций техобслуживания компании Макаллена. Менеджер взял его мыть машины. Потом он стал чинить их.

Сейчас уже стало легендой, как Чак Макаллен, случайно заглянув на одну из своих техстанций в Делавере, увидел торчащие из-под «шевроле» ноги в дешевых джинсах. Он наблюдал, как этот говорящий с канзасским акцентом парень заставил мотор работать. И Чака, который всегда хотел сына, вдруг сильно потянуло к парню. Потом была работа в салоне Макаллена в Бостоне. И Чак, поначалу побаивающийся, что сельский парень растеряется в большом городе, постепенно успокаивался: Бретт в новом бизнесе осваивался легко и быстро.

О, Ванни знает эту легенду наизусть. От механика до продавца. От простого продавца до победителя ежегодного конкурса продавцов фирмы Макаллена. Затем от продавца — к администратору.

Бретт, не закончивший даже среднюю школу, неустанно поднимался по служебной лестнице и стал наконец безоговорочным авторитетом и правой рукой Чака. Далеко не всем это пришлось по вкусу, и меньше всего — пассивному, точнее, номинальному партнеру Чака Джеймсу Ларнеру. Но его никто не слушал — и в первую очередь сам Чак Макаллен.

Когда молодой Чак покупал свою первую автостоянку, ему был нужен капитал. Ни один из банков не пожелал выдать отважному бедняку кредит, но он знал человека, который был готов рискнуть. У Ричарда Ларнера, в то время владельца магазина, был нюх на подобные дела, и он помог Чаку, оговорив при этом, что, хотя его имя будет неизвестно клиентам, доход они будут делить пополам.

Чак понимал, что это невыгодная сделка. Он будет таким образом работать лишь за половину дохода. Но половина — это лучше, чем ничего. Поэтому он согласился, но, в свою очередь, поставил условие: за ним оставалось право решающего голоса.

Под его руководством скромная автостоянка выросла до размеров империи. За это время Ричард Ларнер успел умереть, оставив право на получение пятидесяти процентов дохода своему сыну Джеймсу, который, совершенно ничего не делая, предоставил Чаку право обогащать его.

Единственное, чего недоставало Джеймсу Ларнеру, так это власти. Поэтому, когда на сцене появился Бретт Карвер, этот деревенщина из Канзаса, Джеймсу оставалось лишь наблюдать, как Чак готовит его к тому, чтобы в один прекрасный день занять пост главы фирмы.

Город с восторгом следил за взлетом Бретта. Репортеры осаждали его, но он редко давал интервью.

Дамы из общества проявляли еще большую активность, но он и тут не поддавался.

Он купил себе очень красивый пентхаус с видом на залив, у него всегда был лучший из представленных в автосалоне автомобиль, но во всем прочем он не проявлял стремления как-то внешне соответствовать своей новой роли.

«О да! — думала Ванни, сердце которой буквально переворачивалось в груди. — Он настоящий мужчина, этот Бретт Карвер».

В прошлом году отец наконец пригласил его домой на обед. Он-то уже заметил обтягиваемые роскошными парижскими туалетами округлившиеся формы своей повзрослевшей дочери. И у него появилась мечта.

Вначале она ничего не подозревала.

Когда в прошлую Пасху он сказал ей, что пригласил Бретта на большой праздничный обед, она не удивилась. Но и не обрадовалась, потому что собиралась к своей лучшей подруге на ранчо.

Но, рано повзрослев после смерти матери, она понимала: отец рассчитывает, что она будет выполнять обязанности хозяйки дома.

Итак, в шестнадцать лет, в изумрудно-зеленом атласном платье из Лондона, с высоко зачесанными волосами, с принадлежавшим матери изумрудным колье на шее, она спускалась вниз по лестнице к беседующим у ее подножия мужчинам и впервые увидела Бретта Карвера.

Она помнила все так отчетливо, как будто это случилось минуту назад.

Она часами до этого говорила с поваром и знала, что обед будет великолепен. О цветах она тоже позаботилась. Еще не все гости приехали. Она была спокойна: все под контролем. А потом мужчина, стоявший рядом с отцом спиной к ней, заметив, что Чак посмотрел на лестницу и в глазах его появились любовь и гордость, быстро повернулся. И показалось, что у нее остановилось дыхание. Бретт был совсем не таким, каким она его себе представляла.

По рассказам отца она ожидала встречи с типичным сыном фермера, с соломинкой в зубах и с веснушками на носу.

Мужчина, который смотрел на нее, был… просто потрясающим.

Высокий — футов шести ростом, — он был гибок, но при этом мускулист и плотен. Под великолепным смокингом угадывалось его твердое, как скала, тело. Волосы рыжие, но не того простоватого имбирного оттенка, который она ожидала увидеть, а цвета темного красного дерева. На лице ни одной веснушки.

А само лицо…

Такого Ванни никогда не видела. Уроженка востока, посещавшая лучшую школу, проводившая время среди играющих в теннис, управляющих яхтами братьев своих подруг, такого красивого лица она не встречала.

Увидев его, Ванни замерла на середине лестничного пролета, не заметив, что ее отец удовлетворенно улыбнулся.

Ванни не смотрела на отца, она вообще не видела никого, кроме этого человека, который, казалось, подчинил себе все в зале, даже воздух, который она отчаянно пыталась вдохнуть.

И вот сейчас, в своей спальне, почти два года спустя, Ванни вспомнила, как, облизнув внезапно пересохшие губы, она заставила себя тогда дойти до подножия лестницы и протянуть в приветствии руку.

Она посмотрела на свою руку и вспомнила ощущение, которое тогда испытала. У него были длинные, загорелые, невероятно сильные пальцы. Он мог бы раздавить ее кисть без малейших усилий.

С тех пор он не раз приходил к ним обедать. Приглашал покататься по заливу в своей лодке. Ходил с ней на танцы. И с тех пор Ванни многое поняла и узнала.

В частности, то, что ее отец хотел, чтобы она вышла за Бретта замуж. Что он переписал свое завещание, согласно которому она наследовала все его имущество и акции компании, но лишь при условии, что выйдет замуж за Бретта Карвера до того, как ей исполнится двадцать пять лет.

Вспоминая это сейчас, она разозлилась на себя: как она с самого начала не поняла, что замыслил ее отец? У него была одна дочь — красивая, взрослая, интеллигентная дочь. Но она вряд ли подходила для того, чтобы руководить компанией. Как человек старой формации, он всегда считал, что должен передать фирму мужчине.

И уж конечно, не этой пиявке Джеймсу Ларнеру.

Значит, ему нужно было кого-то найти. И вот судьба послала ему Бретта Карвера — честного, работящего и достаточно жесткого, чтобы стать настоящим бизнесменом.

А почему бы не доверить ему и дочь?

Ванни последний раз взглянула на себя в зеркало. Ей надо спуститься вниз, беседовать, смеяться, развлекать их — в общем, вести себя так, чтобы ни один из них не догадался, что она задумала. Из зеркала на нее смотрела молодая женщина в бледно-голубом шелковом платье с кулоном из сапфиров и бриллиантов на шее. Она грустно улыбнулась своему отражению. Девушка, имеющая все. Даже мужа ей приготовили. Стоит только протянуть руку.

Глубоко вздохнув и постаравшись успокоиться, она открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Из открытых дверей кабинета доносились голоса.

Даже сейчас она не могла осуждать своего отца. В конце концов, он хорошо разбирается в людях и передал по наследству это умение своей дочери. Оба они знают Бретта Карвера не только внешне, но и внутренне. Оба они быстро поняли, что под жесткой оболочкой скрывается доброе сердце. Что он забавен, контактен и временами потрясающе остроумен.

Она также знала, что он регулярно посылает домой деньги, знала, что его родители живут в большом доме в Унчита-Фоллз. Что им не приходится беспокоиться, оплачены ли их счета.

Ванни с пересохшими от волнения губами стала медленно спускаться по лестнице.

Скоро она покинет этот дом.

Она заранее узнала код охранной сигнализации и потому может пройти через боковые ворота в саду, не привлекая внимания охраны. Она продумала все детали. В аэропорт ехать нельзя. Там ее быстро засекут. Но всегда находятся хозяева судов, готовые перевезти пассажира через океан и умеющие обойти таможню с той и другой стороны. Ванни уже заплатила целое состояние за то, чтобы попасть в Ирландию. Затем ей предстоит поездка морем в Англию.

В сумке у нее лежит большая пачка денег. Черно-зеленые кредитные карточки теперь не для нее. Чак Макаллен пустит по ее следу детективов быстрее, чем блоха прыгнет на собаку. У нее не было сомнений, что, как только отец прочтет оставленную ему записку, за ней начнется охота.

Она прошла через холл к кабинету. Сердце ее упало при звуке голоса гостя. Парень из Канзаса все еще там. Голос, который проникает в каждую клеточку ее тела. Как ей будет недоставать его!..

Помедлив у входа, Ванни посмотрела на отца, курящего сигару. Лишь когда она купила в Бронксе поддельный паспорт у страшного дядьки с лицом, изъеденным оспой, до нее окончательно дошел смысл того, что она делает. Ведь она, может быть, никогда больше не увидит своего отца. Если бы он только не был столь решительно настроен в отношении ее брака с Бреттом. Но он не сдастся. И еще до того, как ей исполнится двадцать лет, она станет миссис Бретт Карвер.

Она знала это так же хорошо, как то, что ее зовут Ванни Макаллен.

Впрочем, теперь она уже Ванни Лейн. Маленькая мисс Никто.

Отец, заметив ее, встал. Она спокойно улыбнулась ему, хотя сердце ее отчаянно колотилось. А потом к ней повернулся Бретт и взглянул на нее своими светло-голубыми глазами, притягивая к себе, приглашая упасть в его объятия.

Насколько все было бы проще, с отчаянием и болью подумала Ванни, если бы она не любила его каждой частичкой своей души…

Глава 1

Пять лет спустя

Харриет медленно открыла глаза. Несколько минут она ощущала счастье, тепло и покой. Затем вспомнила: Фрэнки мертва.

Она отрешенно слушала пение черного дрозда в саду. Потом взглянула на часы. Шесть тридцать утра. Пора вставать.

Когда она села, все ее хрупкое тело сотряс приступ кашля. Ей ничего не оставалось делать, лишь ждать, пока он пройдет, и радоваться, что грипп практически кончился. Этот страшный грипп, от которого умерла ее тетя.

Дом пробуждался, из кухни, находящейся под ее окном, доносились самые разные звуки. Она подошла к маленькому умывальному столику и посмотрела в зеркало на свое бледное лицо.

Ванни позвонила доктору, и тот сделал Харриет укол, после которого она отключилась на двадцать четыре часа. С одной стороны, она была даже рада этому. Когда она проснулась, Фрэнки уже похоронили. И все-таки Харриет сердилась и сказала Ванни несколько резких слов. Это было на прошлой неделе. Они помирились почти тут же.

Харриет зачесала назад свои длинные платиновые волосы и закрепила их на макушке серебряной заколкой. Затем надела длинную тонкую юбку цвета карамели и кремовую шелковую блузку. Ансамбль завершили удобные коричневые туфли на низком каблуке. Она посмотрела в зеркало и с облегчением увидела, что оттуда на нее вновь смотрит менеджер отеля «Уин-драш-Шеллоуз», а не больная женщина, которой она была всего лишь несколько дней назад. Потеря Фрэнки была для нее ударом, но он не был внезапным.

Харриет расправила плечи. Что ж, худшее позади. Пора возвращаться к работе. Она теперь несет полную ответственность за управление отелем, слишком долго это лежало на плечах Ванни.

Когда они с Фрэнки только открыли этот сельский пансион, назвав его отелем «Уиндраш-Шеллоуз», Харриет сознательно выбрала для себя именно эту комнату, потому что она находилась прямо над кухней. Ей не хотелось, чтобы кого-то из ее первых постояльцев беспокоили звуки, которые доносились из кухни.

Харриет, пройдя по коридору до соседней комнаты, осторожно постучала в дверь, которая открылась почти сразу. Стоявшая на пороге жизнерадостная привлекательная девушка усмехнулась:

— Ты уже поднялась. Уверена, что не слишком рано?

Харриет улыбнулась в ответ:

— Нет. Иначе я бы все еще была в кровати.

Ее не удивило, что молодая американка уже встала и оделась. Она выглядела шикарно в белом летнем платье, с распущенными темными волосами. Больше похожа на модель, чем на туристического гида гостиницы.

— Но вот тебе не нужно вставать так рано, — сказала Харриет, наблюдая, как Ванни, подойдя к туалетному столику, побрызгала на запястья духами. — У тебя ведь группа только в девять?

Ванни спустилась вместе с Харриет по лестнице.

— Да. Но мистер Амерхаймер хотел попасть в самую раннюю группу рыбаков, и я должна убедиться, что он получил все необходимое.

Харриет улыбнулась. Ванни всегда проявляет заботу о постояльцах, и она не сомневалась в том, что услуги, оказываемые Ванни, — одна из главных составляющих успеха «Уиндраш-Шеллоуз».

Когда Харриет впервые появилась в доме Фрэнки, у нее было чувство, что она пришла домой. Расположенный в долине на границе Оксфордшира и Глостершира, в крошечной, невероятно живописной деревушке, дом Фрэнки привел ее в изумление. Это был не дом, а жемчужина.

Трехэтажное здание было увито плющом, сквозь окна было видно, что в нем множество комнат, которые, как поняла позже Харриет, не использовались. Все в них было покрыто слоем пыли.

Идея открыть здесь маленький отель-пансион с завтраками в то первое лето принадлежала Харриет. Не сумев найти работу, она чувствовала себя виноватой и отчаянно стремилась принести какие-то деньги в бюджет Фрэнки. Вначале та противилась этой идее, но не потому, что была снобом и не хотела, чтобы в доме находились чужие люди, а потому, что была уверена, что старомодный, нуждающийся в ремонте дом не привлечет постояльцев. Но они появились.

Сама деревня была настолько живописна, что вызывала изумленный восторг проезжавших через нее туристов. Домики под плетеными крышами, ручей, прокладывающий путь к речке Уиндраш, старый английский паб, мягкая земля фермы Кот-суолд. Кто из американцев не поддастся искушению пожить в настоящем доме английской леди? Сама Фрэнки была объектом не менее притягательным, чем дом.

Вначале она нервничала, но постепенно стала получать удовольствие от того, что в доме появляются новые лица.

А Харриет была не против вставать вместе с жаворонками и готовить огромные сковороды сосисок, бекона и яиц. К концу лета они открыли для гостей еще пять спален. Но наступила осень, а затем зима. Постояльцев больше не было. Заработанные деньги кончились. И вот тогда, декабрьским вечером, как раз перед Рождеством, Харриет пришла к Фрэнки с новым предложением.

Идея предоставлять туристам ночлег и завтрак, настаивала Харриет, имела большой успех. В пансионе было все, что нужно состоятельному путешественнику: история, элегантность, великолепный вид из окна, домашняя атмосфера. Обслуживание удовлетворяло самые взыскательные требования. Почему бы не превратить Пауэлл-Мэнор в настоящий отель — «Отель в сельской Англии»? Именно так Харриет обосновала свою идею в банке двумя месяцами позднее.

Убедить и тетку, и менеджера банка было не так-то просто. Но она сумела. Подсчитала, во что обойдется переоборудование всех комнат в доме. Осмотрела каждую из них, и ее надежды разгорелись с новой силой. В доме возрастом в несколько сотен лет имелись вещи, за обладание которыми любой дизайнер отдал бы все. Дубовая облицовка, потускневшие от времени, но подлинные картины. Выцветшие обои создавали атмосферу старины, потому что они не только казались, но и были старинными. Ковры, которые доставили сюда с Востока на торговых кораблях в начале восемнадцатого века, были слегка потерты, но не изношены. Пауэлл-Мэнор, рассказывала Харриет вначале настроенному скептически, но затем проявляющему все больший интерес менеджеру банка, идеально подходит для любителей подлинной старины.

— Ну вот сами подумайте, — сказала Харриет, — чего, в самом деле, хочет большинство богатых туристов, приезжающих в Англию? Увидеть Букингемский дворец, сады сельской Англии, попробовать рыбу с жареным картофелем и ощутить «духовность» Старого Света. Хорошо, — доверительно продолжала Харриет, — теперь оглянитесь вокруг. А если мы превратим сад в то, чем он был в викторианскую эпоху? Настоящий огород с хорошо сохранившимися высокими кирпичными стенами. Яблоневые, сливовые и вишневые деревья. Курятники несложно восстановить, и тогда постояльцы будут получать не только выращенные без всякой химии, что сейчас очень модно, овощи, но и свежие яйца.

Речка Уиндраш, составляющая часть границы поместья, тоже может сослужить свою службу. Она идеальна для занятий старомодными видами спорта. Давным-давно кто-то из предков Фрэнки выкупил права на ловлю в ней рыбы, так что это не представит никаких трудностей.

— Подумайте только, — наседала она на теперь уже внимательно слушающего ее менеджера, — как они будут восторженно писать домой, что остановились в великолепном старом доме, где в ванную комнату нужно идти по коридору и брать с собой полотенце и губку. Богатых это должно развлечь. Но богатые, — добавляла Харриет, — не дураки. Они быстро разберутся, что подлинное, а что нет. А «Уиндраш-Шеллоуз» не только выглядит настоящим. Он действительно такой. А потом, подумайте, — продолжала она, — какой кусок вишневого пирога получат от этого безработные в ближайших деревнях.

Деньги требовались в первую очередь для того, чтобы расплачиваться с рабочими — садовниками, лесником с горничными и поваром, которых им придется нанять.

И менеджер, который поверил в то, что кредит окупится, сдался. Он дал добро, и за время, прошедшее с марта по май того же года, Паэулл-Мэнор полностью преобразился.

Фрэнки охватывали то сомнения, то восторг при виде того, как ожил ее дом. Пруд вычистили и запустили в него золотых рыбок. Сад, похожий на джунгли, полностью преобразился: перед домом цвели клумбы, вокруг поставили изгородь, построили новую оранжерею, посыпанная гравием дорожка вела к голубым елям и лесу. Харриет даже наняла плотника, который построил два маленьких мостика через ручей, чтобы гости могли постоять там и полюбоваться водным потоком. В комнатах, которые годами не видели света, повесили новые люстры. Библиотеку разделили на две части. Одна стала офисом, где Харриет работала, вторая осталась в прежнем качестве.

Продуманная и хорошо поданная реклама обеспечила им постояльцев определенного сорта. Более девяноста процентов их гостей были туристы из-за океана, остальные десять процентов — англичане, уже отчаявшиеся найти настоящий английский отель.

Теперь, пять лет спустя, отель летом всегда был полон, весной и осенью — заполнен наполовину.

Одной из первых задач Харриет было найти повара, хорошо знающего английскую кухню. И теперь каждый день в четыре часа в зале с зеркальными стенами, уставленном комнатными растениями в кадках, подавали чай, а к нему теплые ячменные лепешки, сделанные по местному рецепту.

Достоинства отеля быстро оценили не только местные жители, но и члены совета колледжа Оксфорда и бизнесмены из Глостера.

И когда четыре года назад в дверь постучалась Ванни Лейн, спрашивая, не нужны ли им услуги хорошего гида и организатора, Харриет приняла еще одно поистине золотое решение, тут же взяв ее на работу. И ни разу об этом не пожалела.

Молодая американка имела бешеный успех как у туристов, так и у персонала. Она мигом заставляла любого соскучившегося по дому американского гостя почувствовать, что ему уделяют то внимание, к которому он привык, и ее организаторские способности были не хуже, чем у Харриет. Уже через месяц и Фрэнки, и Харриет не могли понять, как они раньше обходились без нее.

Ванни отыскала транспортную фирму, специализировавшуюся на старых автобусах, которые появились в пятидесятых годах, и при виде их новые гости ахали от восторга и хватались за фотоаппараты.

Те из них, кто отдавал предпочтение «турам Ванни», мог выбрать такие великолепные развлечения, как поездка в двухместной коляске с открытым верхом вокруг настоящей фермы или речной круиз по Темзе с завтраком из копченого лосося. По субботам можно было посмотреть на игру в крокет на зеленой деревенской лужайке или просто побродить по окрестностям.

Ванни, как вскоре поняла Харриет, знала, чего хотят ее соотечественники. За те четыре года, которые она проработала у Харриет, она напридумывала массу развлечений — от поездки в Уорик и Шекспировский центр в Стратфорде-на-Эйвоне до посещения заповедника.

Спустившись по лестнице, женщины направились на кухню, и Ванни бросила на подругу быстрый взгляд. Она была рада, что та выглядит лучше.

Как и все, кто знал Фрэнки Пауэлл, Ванни любила ее, и смерть этой женщины десять дней назад была для нее ударом. Но все постепенно приходило в норму.

Когда они вошли в кухню, от запаха свежеиспеченного хлеба у Ванни заурчало в животе, и довольно громко. Мейзи Брайс, кухарка, подняла на них глаза и улыбнулась.

— Привет. Уже встали? — весело спросила она, взглянув в лицо Харриет. — Ты все еще бледна, дорогая. Хочешь чашечку чаю?

Улыбнувшись, Харриет села за стол.

— Когда я отказывалась от чашки чаю? — лукаво спросила она.

В прошлом году Харриет одна управлялась с пансионом, стараясь снять с плеч Фрэнки даже самый маленький груз. И сейчас она будто наяву слышала ее голос, уговаривающий племянницу продолжать работу и превратить «Уиндраш-Шеллоуз» в нечто еще более великолепное.

Ванни, просматривающая утренние газеты, спросила:

— Это сегодня ты должна поехать в Пауэлл-Хаус?

И Харриет почувствовала, как поколебалась ее уверенность в себе при мысли, что ей надо присутствовать при оглашении завещания.

Нотариус Фрэнки был в отъезде, когда она умерла, и потому до сегодняшнего дня не мог огласить завещание. Оно должно было быть прочитано в Пауэлл-Хаусе, в двадцати милях отсюда. Харриет никогда не была там. Ей к тому же совсем не улыбалось встретиться со своей бабушкой. Хотя леди Грейс Паэулл не знает, что Харриет ее внучка…

— Да, сегодня, — ответила она, и что-то в ее голосе заставило Ванниподнять голову и внимательно посмотреть на нее.

— Волнуешься? — мягко спросила она, отодвигая газеты в сторону. — Хочешь, я поеду с тобой?

Ванни всегда опекала Харриет. Это была ее первая приличная работа с тех пор, как она приехала в Англию. И теперь отель стал для нее домом. А Харриет — сестрой. Она кое-что знала о запутанной истории Пауэллов и понимала, что вечер будет для Харриет трудным.

Но Харриет улыбнулась, и то, как она расправила плечи и подняла подбородок, несколько успокоило Ванни.

— Нет-нет, не беспокойся, — сказала Харриет. — Я в порядке.

Однако, сказав это, она несколько поторопилась…

* * *

В то время когда Ванни проверяла, есть ли у мистера Амерхейма все, чтобы с удовольствием провести время на реке, на другом берегу Атлантического океана Бретт Карвер проснулся среди ночи оттого, что зазвонил телефон. Он поднял трубку, сел, не одеваясь, на большой вращающийся стул и пододвинул к себе блокнот и ручку. Когда бы ни звонил Винсент Уайт, Бретт всегда делал для себя пометки.

— Да? Ну говори же, Винс, — прорычал Бретт в телефонную трубку, подавив зевок. — Что случилось? — Бретт внешне мало изменился с тех пор, как Ванни Макаллен исчезла из дома. Ни одного седого волоса. Все тот же вес. Только те, кто хорошо его знал, заметили, что взгляд его стал более мрачным.

— Решил, что вы захотите узнать… Ларнер обратился в суд — требует, чтобы Ванни Макаллен признали умершей.

Бретт заскрипел зубами.

— Ну, это у него не выйдет. Прошло еще недостаточно времени.

Адвокаты Бретта уже пояснили ему, сколько времени должно пройти, чтобы такое стало возможным.

— Да, но он все равно пытается этого добиться. Вы же знаете Джеймса Ларнера.

Бретт действительно его знал.

— Что-нибудь еще? — резко спросил он. — Как дела с той свидетельницей во Франции?

— Мне очень жаль, Бретт, — ответил Винсент Уайт. — Я знаю, как ты на это надеялся. Но у одного из моих ребят есть новости. Из Лондона.

Винсента Уайта, хозяина одного из лучших частных детективных агентств на восточном побережье Америки, Бретт и Чак Макаллен наняли пять лет назад, чтобы найти Ванни Макаллен.

И он все еще продолжал поиски.

— О'кей, — кратко ответил Бретт. — Действуй дальше. Дай мне знать, если нападешь на что-то.

— Обязательно, — ответил Винсент и повесил трубку. Несколько секунд он смотрел на нее, покачивая головой. Эта малышка сделала все для того, чтобы ее не нашли. Он упаковал чемодан и направился в аэропорт. Следующая остановка — Лондон, аэропорт Хитроу.

Бретт Карвер тоже повесил трубку. Перед ним лежали газеты с сообщениями о том, что он собирается сделать на западном побережье. Он работал над проектом в поте лица в обстановке полной секретности, зная, что если ему это удастся, то он будет обеспечен на всю жизнь.

Но сейчас у него не было сил даже задуматься над этим. Он опять лег в постель и долго лежал, уставившись в потолок.

— Ванни, — пробормотал он, — где же ты, черт побери? Почему ты покинула меня?

Глава 2

Всю дорогу до Пауэлл-Хауса Харриет старалась вспомнить, что Фрэнки рассказывала ей о своей семье. Старший брат Фрэнки, Артур, поздно женился на молодой вдове с ребенком. Джайлзу было всего пять лет, когда Артур официально усыновил его. Грейс, леди Пауэлл, отнеслась к этому неодобрительно, обвиняя жену Артура в том, что она не родила настоящего наследника, Пауэлла по крови. Но со временем отношение Грейс к нему изменилось. Как и его приемный отец, Джайлз оказался отличным предпринимателем.

К восемнадцати годам он не только знал механизмы управления огромным поместьем, которое он со временем должен был унаследовать, но и, отправившись в Оксфорд, стал там первым по таким предметам, как политика и экономика. Окончив университет, он создал компьютерную фирму, быстро оценив перспективность новых и все более популярных компьютерных игр, и к двадцати пяти годам стал мультимиллионером. После смерти отца он возглавил управление поместьями, и теперь Грейс называла его не иначе, как «золотой мальчик». И Фрэнки всегда говорила о своем племяннике с нежностью и восторгом.

Завернув за угол, Харриет вдруг почувствовала, что ее страх прошел, и нога автоматически нажала на тормоз. Машина послушно остановилась.

Перед ней был… дворец! Неудивительно, что Грейс такого высокого мнения о своей семье.

Рассердившись на себя, Харриет достала из сумки нужную косметику, вздохнула и запустила мотор. Пусть у леди Грейс и ее суперизвестного внука есть Пауэлл-Хаус, земля и состояние — у нее есть «Уиндраш-Шеллоуз», и, кроме этого, ей ничего не нужно.

Стоя в голубом салоне у окна, выходящего на фронтон дома, Грейс, леди Пауэлл, сузив глаза, наблюдала за приближающейся машиной.

— Глазам своим не верю, — прошипела она. — У нее хватило наглости приехать сюда в машине Фрэнки.

Леди Грейс было восемьдесят девять лет. Выглядела она на семьдесят. Волосы ее были серовато-ржавого цвета, к ним очень шел ее элегантный костюм. При ходьбе она опиралась на трость с красивой рукояткой, спина ее была по-прежнему прямой.

Небрежно прислонившись к камину, ее внук смотрел на нее с нежностью. Она напоминала ему разъяренную кошку: оскорбленное достоинство и шипящая злость. При ее словах он нахмурился, подошел к окну и увидел, как серый «бентли» Фрэнки выпуска 1940 года медленно катит по дорожке.

Джайлз был по уши занят делами своей фирмы, когда бабушка сказала ему, что тетя Фрэнки взяла себе под опеку «некую молодую особу». Вряд ли это была такая уж потрясающая новость, и он едва обратил на нее внимание. Но потом события стали развиваться таким образом, что бабушка появилась в его офисе вне себя от ярости.

Фрэнки сделала из Пауэлл-Мэнор пансион. Последние слова Грейс произнесла, заикаясь от ярости. И Джайлз наконец вник в суть проблемы, крайне при этом удивившись. Это было так не похоже на его тихую, консервативную тетю Фрэнки.

Грейс была буквально вне себя.

— За всем этим позором, помяни мои слова, — кричала она, размахивая рукой перед носом Джайлза, — стоит эта девица.

И Джайлз был вынужден с ней согласиться. Когда стало известно, что Паэулл-Мэнор теперь именуется отель «Уиндраш-Шеллоуз», Грейс чуть не хватил апоплексический удар. Теперь уж и Джайлз озаботился этим серьезно. Но Фрэнки убедила его. Они с Харриет знают, что делают, настаивала тетя. Все хорошо продумано, и ей не грозит потеря дома. Все будет нормально.

Постепенно уверенность Фрэнки и ее деловой тон успокоили его. Работая вместе с Харриет, она казалась счастливой. Но Грейс продолжала возмущаться, предсказывая беду. Однако этого не произошло. Наоборот, из того, что они слышали от соседей и друзей, следовало, что «Уиндраш-Шеллоуз» становился все более популярным.

Но теперь, думал Джайлз, все изменится. Он хорошо знает свою бабушку. Когда собственность вернется к ней, она наверняка закроет отель.

Он услышал, как зазвонил звонок, и ждал, пока Бейтс откроет дверь.

Грейс фыркнула:

— Могла бы пройти и через боковую дверь.

Но Джайлз решил оставить это едкое замечание без комментариев.

Иногда, думал он, его бабушка забывает, в какое время она живет. А последние несколько месяцев леди Грейс становилась все более и более… эксцентричной, и он начинал понимать, что, возможно, старость стала поднимать свою безобразную голову. Он отогнал от себя эту мысль. Она пришла бы в ужас, узнав, что кто-то мог предполагать, что ее возраст начал сказываться так жестоко и страшно.

— Что, Гордон уже в библиотеке? — спросила она.

И Джайлз не смог сдержать улыбки.

— Насколько я знаю Гордона, то должен быть.

— Не понимаю, почему он так настаивал, чтобы она присутствовала, — фыркнула Грейс.

Джайлз успокаивающе взял ее за руку.

— Брось, бабушка, — мягко сказал он. — Вполне естественно, что Фрэнки в своем завещании хотела оставить ей какую-то мелочь. Нравится тебе это или нет, но Фрэнки была привязана к ней. Она достаточно часто говорила нам об этом.

— Ха! — воскликнула Грейс. — Фрэнки никогда не была благоразумной. Пустила в дом эту особу, которая там все вверх дном перевернула. — Она вздохнула: — Что ж, лучше скорее со всем этим покончить. Но Фрэнки не могла оставить этой проныре много. Она никогда бы не оставила ничего ценного не члену семьи.

— Конечно, нет, — согласился Джайлз, и они вместе вышли из комнаты.

Харриет сидела на бледно-голубом диване, нервно вертя в руке стакан хереса, который ей подал Гордон Килер, стряпчий Фрэнки. Она была потрясена. Ее ввели в библиотеку, по сравнению с которой библиотека в отеле «Уиндраш-Шеллоуз» выглядела как магазин уцененных книг. Один старинный глобус в углу должен стоить десятки тысяч фунтов. Ряды бесценных книг. Здесь все так громко кричало: «Деньги», что ей хотелось смеяться. И подумать только — ее отец добровольно отказался от всего этого из-за любви к ее матери.

Дверь открылась, и вошли двое. Харриет знала, что эта величественная и надменная женщина с тростью — ее бабушка, но она почти не обратила на нее внимания.

Ее взгляд приковал к себе мужчина, стоящий рядом со старой женщиной. Высокий, по-видимому, футов шести ростом, с чернильно-черными волосами, падающими на лоб шелковой волной. Глаза темно-карие, проницательные и яркие. Темно-синий, почти черный, костюм изысканного покроя скорее подчеркивал, чем скрывал гибкое, мощное, мускулистое тело, левое запястье обвивала золотая цепочка. Однако все эти внешние признаки цивилизованного человека не ввели ее в заблуждение. Она не понимала, почему она это знала, но была уверена: перед ней хищник. Хорошо замаскировавшийся, осторожный хищник.

На его подбородке был легкий намек на ямочку. Она старалась запомнить в нем все, чтобы это потом осталось у нее в памяти. По-видимому, ему тридцать с небольшим, его рот с полной и чувственной нижней губой изогнут в слегка ироничной улыбке. И только глаза намекали на то, что он, возможно, не так уж равнодушен, как хочет казаться.

Джайлз же был очень далек от того, чтобы чувствовать себя равнодушным. В тот самый момент, когда он вошел в комнату и увидел это золотоволосое видение, поднимающееся со своего места, подобно Афродите, выходящей из воды, он почувствовал, как земля покачнулась у него под ногами. Нечто похожее он испытывал, лишь когда ему снился тяжелый сон. Чувство беспомощности. Его даже замутило от этого ощущения, и ему стало ясно, что ситуация выходит из-под его контроля. Что совершенно неожиданно невезение встало на его пути.

Он с трудом верил своим глазам. Темный костюм делал ее волосы еще светлее. Ее лицо — невероятно привлекательное лицо — было бледным как молоко. А эти глаза… он не мог поверить этому — были почти фиалковыми.

— А, Джайлз. Рад тебя видеть, — произнес Гордон Килер, пытаясь разрядить атмосферу.

Харриет заставила себя оторвать взгляд от Джайлза. Она поглубже села на диван, не потому что ее пригласили это сделать, а потому, что у нее так дрожали ноги, что она могла упасть. Да что с ней такое? Джайлз Пауэлл просто красивый мужчина и, конечно, искушенный. Ну и что? Красивых много. Все это — последствия гриппа, решила она. Бежать, ей надо бежать.

Только лишь развитое чувство самоконтроля удержало ее от этого. Джайлз, в свою очередь, с облегчением воспользовался возможностью отвернуться от нее и пожать нотариусу руку.

— Привет, Гордон, — сказал он.

Голос глубокий и такой английский, заметила Харриет. Но ведь его воспитывала Грейс, леди Пауэлл. Каким еще он может быть? Это английское аристократическое воспитание проглядывало во всем: в выражении лица, голосе, манерах. То, что он был усыновлен, не имело никакого значения. Джайлз Пауэлл, поняла с тревогой Харриет, — английский аристократ с головы до ног. Она несколько раз глубоко вздохнула, с облегчением осознавая, что к ней вернулось чувство равновесия. Или перспективы.

Гордон Килер, казалось, не замечал сгустившегося в комнате напряжения. Когда он вновь уселся за массивный стол, Грейс Пауэлл прошла к самому большому креслу, и Джайлз, видимо, по привычке пододвинул ей его. Это показалось трогательным, старомодным, но почему-то немного неприятным. Харриет напомнила себе, что скоро эта процедура закончится и она уедет. Она взглянула на свои часы, не заметив, что губы Джайлза, уловившие этот взгляд, слегка скривились. Торопится? Не терпится узнать, сколько ей досталось?

Он улыбнулся несвойственной ему злой, раздраженной улыбкой. Ну что ж, действительно, чем раньше все это кончится, тем лучше. Джайлз не доверял красивым женщинам. С тех пор как он очертя голову женился в молодости, а потом быстро развелся…

Гордон прокашлялся. Джайлз, взяв стул, выглядевший менее царственно, поставил его под таким углом, чтобы видеть их обеих — бабушку и Харриет. Гордон бросил быстрый взгляд на бледную молодую женщину. В отличие от Джайлза и Грейс он знал, что Харриет Дженсен — племянница Фрэнки. Он жалел, что не сумел уговорить Фрэнки рассказать об этом своей матери.

Он посмотрел на Грейс, на лице которой было написано удовлетворение, и сердце его упало. Затем повернулся к Джайлзу, но тот так смотрел на Харриет, как будто… По спине Гордона пробежал холодок. Он сам был довольно-таки опытен в этих делах и понимал, что означает этот взгляд.

Джайлз Пауэлл смотрел на Харриет так, как будто он ее ненавидит, но при этом вопреки своей воле… желает ее.

Услышав, что нотариус прокашлялся, Харриет подняла голову, и Джайлз только сейчас заметил, что она выглядит совершенно больной. Бледная. Под глазами темные круги… Он вдруг подумал: а может, Харриет Дженсен действительно любила Фрэнки? И она, искренне уверявшая его, что Харриет любит ее, отнюдь не была глупой, одинокой, старой женщиной? Может, это действительно было правдой?

Затем он внутренне усмехнулся. Как же! Эта красотка даже не дала себе труд появиться на похоронах Фрэнки. Но быстро приехала на оглашение завещания. Да. Таких, как она, он знает. Все женщины хотят только денег. Как его бывшая жена…

— Это последнее завещание почтенной Фрэнсис Давинии Пауэлл, — начал Гордон, — от 12 мая 1999 года.

Харриет, не желая встретиться со взглядом темных глаз, которые, она чувствовала, не отрывались от нее, смотрела лишь на Гордона. «Вы только посмотрите на нее, — презрительно подумал Джайлз. — Ждет не дождется узнать, сколько она получит. Смотрит на старого Гордона как собака на кость». Но он-то знает Фрэнки лучше, чем она: у его тети было сильно развито чувство приверженности к клану, как и у Грейс Пауэлл. Его губы изогнулись в усмешке. Если она рассчитывает на большой кусок, ее ждет разочарование.

— «Я оставляю своему племяннику Джайлзу, так как он любит ловить рыбу, коллекцию старинных приспособлений для ловли рыбы, принадлежавших моему отцу, в надежде на то, что это доставит ему многие часы удовольствия».

Джайлз, коротко взглянув на Гордона, улыбнулся. Как это похоже на Фрэнки. Зная, что деньги ему практически не нужны, она решила оставить ему то, что будет ему приятно. Он кивнул, довольный, что тетка о нем подумала.

Харриет посмотрела на Джайлза и была удивлена, увидев, что он очень доволен, хотя и получил так мало.

В конце-то концов, все не так плохо. Она считала этих людей монстрами, а они…

— «Все остальное мое состояние, включая машину «бентли» и остальную собственность, такую как Пауэлл-Мэнор — «Уиндраш-Шеллоуз», как он теперь называется…»…

Харриет, которая знала содержание завещания — Фрэнки настояла на этом, — взглянула на свою бабушку.

Та улыбалась в ожидании.

«Она не знает, — подумала Харриет. — Фрэнки ей ничего не сказала». Она почувствовала приступ тошноты. Грейс думает, что все оставлено ей.

Джайлз видел, как Харриет посмотрела на Грейс, и ее красивое лицо окаменело. Он почувствовал, что улыбается. Итак, эта авантюристка поняла, что ей удалось далеко не все. Какая жалость! И это после того, как она, как земляной червь, прорыла дорогу к сердцу Фрэнки. Не стыдно ли ей?

— …«… я оставляю мисс Харриет Дженсен, сейчас проживающей в отеле «Уиндраш-Шеллоуз»», — закончил предложение Гордон Килер, стараясь, чтобы голос его звучал бесстрастно.

Он мог бы об этом не беспокоиться.

Скандал вспыхнул мгновенно.

Глава 3

— Что? — закричала Грейс Пауэлл, впервые за многие годы потеряв все свое достоинство. Дрожа, она вскочила на ноги, глаза ее стали дикими.

Гордон откинулся на спинку стула. Ему хотелось оказаться за тысячу миль отсюда.

Джайлз тоже вскочил на ноги.

— Ты ошибся! — В голосе его звучала ярость.

Гордон, предпочтя иметь дело с Джайлзом, а не с леди Грейс, спокойно посмотрел на него:

— Уверяю тебя, что здесь нет никакой ошибки.

— Фрэнки никогда бы не оставила дом не члену семьи, — заявил Джайлз так уверенно, что Гордон и Харриет обменялись быстрыми понимающими взглядами. У них одновременно возникла одна и та же мысль. Потому что оба знали, что Фрэнки никогда бы не оставила Харриет свой дом, если бы она не принадлежала к клану Пауэллов.

Джайлз заметил взгляд, которым обменялись нотариус и эта девица, и почувствовал, что внутри его все сжимается от холодной ярости. Что тут, черт возьми, происходит? Гордон был нотариусом семьи Фрэнки многие годы. Почему он ведет себя как сообщник Харриет Дженсен? Его что, тоже привлекает ее смазливая мордашка?

— Дай мне посмотреть, — прорычал Джайлз, а его бабушка медленно опустилась в кресло, дрожа от ярости. Пусть пока говорит ее внук… Это даст ей время подумать… А потом, она хорошо знает Джайлза. Он очень похож на своего отца — всегда добивается того, чего хочет. Она наблюдала, одобрительно поджав губы, как он вырвал завещание из рук Гордона Килера. До этого — она была в этом убеждена — Джайлз никогда не воспринимал Харриет Дженсен серьезно.

Фрэнки всегда уклонялась от ответа на вопрос, почему она взяла девушку под свое крыло. Было время, когда Джайлз был готов лишь просто пожать плечами — да пусть все идет как идет, — не веря, что эта девица развернула целую кампанию, чтобы добиться расположения Фрэнки… и ее кошелька.

И теперь, видя, как он пытается контролировать выражение своего побледневшего лица, Грейс удовлетворенно улыбнулась.

Вот сейчас мисс Харриет Дженсен поймет, что к чему.

Джайлз быстро прочел завещание. Черным по белому там было изложено последнее желание Фрэнки. Он положил бумагу на стол и посмотрел в лицо Гордону Килеру холодными как сталь глазами.

— Что происходит, Гордон? — спросил он угрожающе.

Но неожиданно получил ответ не от него, а от Харриет.

Что они о себе думают? Да что они себе позволяют?

— Думаю, что все понятно, — сказала она, не менее присутствующих удивившись тому, как холодно и почти иронично звучал ее голос.

Джайлз, гневно сверкнув глазами, повернулся и сделал шаг в ее сторону. Харриет вскочила на ноги: инстинкт подсказал ей: или спасайся, или вступай в драку. Но на этот раз она не убежит. Ей надоело прятаться от этих людей. Она — против них двоих. Ну что ж, значит, так тому и быть! Конечно, одно дело — сказать это самой себе, другое — встретиться лицом к лицу с взбешенным Джайлзом Пауэллом. Для начала она не была готова к тому, как отреагирует на него ее тело. Один взгляд на него — и она ощутила, как ее окатило горячей волной, которая не имела никакого отношения к злости.

Его руки сжались в кулаки, а у нее мгновенно напряглись соски и остановилось дыхание. И опять-таки отнюдь не от страха.

Их глаза встретились, и между ними пробежал ток. Харриет никогда не испытывала подобного. Это смутило ее. Она была слишком занята в «Уиндраш-Шеллоуз», чтобы как-то развлекаться. Конечно, она иногда ходила на свидания, ее целовали, но никогда раньше простое присутствие мужчины не оказывало на нее такого воздействия.

Но она не может позволить себе смущаться. Пока часть ее сознания посылала тревожные сигналы и взывала к разуму, другая — более трезвая — говорила ей, что это все не важно. Она подняла подбородок. Глаза засверкали.

— Фрэнки хотела, чтобы «Уиндраш-Шеллоуз» владела я, — твердо сказала она. — Что, вам так трудно понять это?

Джайлз, в свою очередь сверкая глазами, уставился на нее. Что вообще происходит? Что за наглость? Ему хотелось… Сделав глубокий вдох, он постарался взять себя в руки.

— Не думаю, что это можно объяснить так просто, — сказал он, заставляя свой голос звучать нормально и сознательно отступая от нее на пару шагов. Он не должен быть так близко от нее.

Черт бы ее побрал. Он не ожидал, что она так красива.

Он налил стакан бренди и протянул его своей бабушке, и Харриет вновь почувствовала, что ее унижают. Только что был подобен разъяренному льву, и вот пожалуйста — холоден, как змея. Полностью владеет собой.

— Джайлз, — сказал Гордон, пытаясь говорить убедительно, — уверяю тебя: завещание Фрэнки юридически безупречно.

Джайлз взглянул на него.

— Ты так считаешь? Как долго ты был нотариусом Фрэнки, Гордон? — спросил он вкрадчиво.

— Почти тридцать лет, — спокойно ответил Гордон, догадываясь, что он сейчас услышит.

— Следовательно, ты ее хорошо знал.

Гордон согласно кивнул:

— Да. Она всегда доверяла мне. Хочется думать, что мы были друзьями, а не только нотариусом и клиентом.

— Значит, ты думаешь, что это похоже на Фрэнки — оставить дом посторонней? — буквально прорычал Джайлз. Ему не понравилось, что Гордон отводит глаза. — Думаешь? Не смотри на нее, — рявкнул он еще раз.

Гордон бросил быстрый взгляд на Харриет.

Ей нетрудно было понять выражение его лица. «Скажи же им, — без слов убеждал он ее, — и тогда все будет понятно». Но в ней нарастал какой-то протест. Да, она разозлилась. Но при этом и ликовала. Впервые за долгое время она чувствовала, что живет, живет полноценно и радостно. Больше ей не придется бороться. Она никогда не получала того, что ей хотелось, без борьбы.

Сейчас ей бросили вызов, притом вызов бросил не кто иной, как сам Джайлз Пауэлл. Безумно успешный, красивый. Но она не допустит, чтобы все было так, как хочет он. Она незаметно покачала головой: «Ничего не говорите им». Джайлз почувствовал, что между ними существует какая-то буквально телепатическая связь, и взорвался.

— Ну ты и попал, Гордон, — сказал он яростно. — Я ушам своим не верю. Ты что, с ума сошел? — Он смотрел на старого нотариуса так, как будто никогда раньше его не видел.

Гордон вздохнул и покачал головой. Если Харриет не хочет признаваться, кто она, ему не следует в это вмешиваться.

— В завещании есть еще несколько менее значительных пунктов: «драгоценности передаются ее матери, небольшой благотворительный взнос…» — он дочитал завещание, решив довести свою работу до конца, затем аккуратно сложил свои вещи, все это время чувствуя на себе холодный взгляд леди Грейс.

Когда нотариус ушел, Грейс с ненавистью взглянула на девушку. Джайлз тоже повернулся к ней. Харриет спокойно встретила его взгляд. Она казалась такой уверенной в себе, что ему захотелось шагнуть к ней и… целовать и ласкать ее, пока она не смирится. Он улыбнулся и вкрадчиво сказал:

— Не думайте, что это сойдет вам с рук, мисс Дженсен. Мне не хочется, чтобы вы заблуждались. — Он говорил это так уверенно, что она внутренне засомневалась.

Джайлз молча смотрел на нее. Как он желал заключить ее в объятия и, сжав так, чтобы хрустнули кости, принудить сдаться. Ему, чтобы сдержать себя, буквально пришлось отступить назад.

— О, я победила, Джайлз, — сказала Харриет глубоким и четким голосом. — Я всегда знала, что так и будет.

Всю свою жизнь она недоумевала, что заставляло их унижать ее мать — сильную, красивую, добрую. Эта мысль застряла у нее в голове, как шип розы под кожей. Живя с Фрэнки, она думала, что этот шип выпал. Но за те несколько минут, пока Харриет смотрела в темные, опасные, соблазнительные глаза Джайлза, она поняла, что ошибалась.

Теперь надменным было ее лицо. И Джайлз на какой-то момент почувствовал себя обескураженным.

Он бы понял злорадство — почти ждал его от этой авантюристки, которая убедилась, что все ее планы сбылись. Но выражение презрения по отношению к ним… оно было, ну, что ли… слишком личным.

Как человек с острым умом и развитой интуицией, он понял, что не во всем еще тут разобрался. Что у Харриет Дженсен припасен какой-то ход. Что невероятно красивое лицо выражает не просто триумф. Но что тогда? Они ведь раньше даже не встречались… Пока все идет согласно ее желанию. Не так ли? Тогда почему в ее взгляде такая ненависть?

Харриет видела, как сузились его глаза, и, поняв, что его мозг напряженно работает, вдруг почувствовала, как по спине пополз холодок.

Она держит за хвост тигра.

На какую-то секунду ей стало страшно, и Джайлз по-мужски почувствовал свое превосходство. Он самоуверенно улыбнулся. Но это чувство было быстро смыто волной желания, которое буквально сотрясало его. Он представил себе, как его темная голова склоняется к ней. Его волосы так контрастируют с ее светлыми прядями. Он видел, как они рассыпались по подушке, прелестные глаза смотрят на него приветливо и ласково… Его тело напряглось, нервы натянулись. Ему казалось, что в его вены вливают отраву — сладкую и желанную.

У него не было каких бы то ни было серьезных увлечений после развода с женой, который случился восемь лет назад. Так, ни к чему не обязывающие однодневные связи, удовлетворяющие его тело, но не затрагивающие душу. И вдруг такое яростное влечение к этой женщине. К этой беспощадной, очаровательной, жадной женщине — его врагу. Что он, с ума, что ли, сошел?

Харриет как зачарованная наблюдала за сменой эмоций на его подвижном красивом лице, понимая, что хорошо это или плохо, но она произвела впечатление на Джайлза.

И сама почувствовала боль в сердце. Усталость. Как будто попала в шторм на море и теперь совершенно разбита.

Ну чего она боится? Почему? Если Джайлз и узнает правду, вытянет из нее этот секрет… Ну и что тогда? Это только усилит ее право на «Уиндраш-Шеллоуз». Ее положение беспроигрышно. Мысль эта заставила ее рассмеяться. Она не хотела, чтобы смех прозвучал громко. Она напрасно чувствует себя на крючке. Это вдруг показалось ей столь забавным, что она не смогла удержаться от смеха.

Для леди Грейс этот смех был самым отвратительным из всего, что произошло. Да как она смеет смеяться… Смеяться над ними?!

Харриет взяла свою сумку, повесила на плечо и оглянулась на Джайлза. Ее лицо теперь казалось более спокойным.

— Что же, — сказала она, — да будет так.

Джайлз улыбнулся.

— О, я бы так не торопился, — мягко сказал он. Его взгляд ласкал ее.

Харриет почувствовала, что у нее участился пульс, и прикусила губу.

— Совсем бы не торопился, — добавил он и вежливо предложил: — Позвольте проводить вас.

В холле они вместе подошли к входной двери.

Она была высокой и стройной и двигалась с необыкновенной легкостью. Он открыл перед ней дверь. Ветер приятно охлаждал кожу. Харриет с благодарностью вдохнула свежий воздух и почувствовала, как под локоть ее берет стальная рука. Тело ее вдруг ослабело, и, покачнувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

— Эй, осторожно, — сказал он. Ему было неприятно, что в ее глазах появилось выражение страха и паники. Что она, за Джека Потрошителя его принимает?

— Пустите меня. — Харриет вырвала руку. — И не смейте вообще никогда больше дотрагиваться до меня! — Она и сама не понимала, почему сказала это. Можно подумать, что они намерены увидеться еще.

Харриет отчетливо понимала, что с ней после встречи с этим человеком что-то произошло, что это может грозить ей переменой жизни. Но она и так прошла через слишком многое. Ей сейчас хочется лишь покоя. А этот мужчина угрожал ему.

Джайлз нахмурился. Она напоминала ему подснежник, склонившийся под слишком толстым слоем снега.

Харриет, отступив назад, поспешила к своей машине.

— Это еще не конец, Харриет, — неожиданно сказал он. Имя ее сорвалось с его губ с такой легкостью, как будто он произносил его всю жизнь.

Джайлз видел, как она резко повернула голову. Видел в ее чудных глазах вопрос. Он улыбнулся:

— Я уже говорил вам это. Вы не победили. Я буду с вами бороться.

На какую-то минуту ей захотелось плакать, но она гордо вздернула подбородок:

— О? И каким же образом?

Джайлз усмехнулся. Она так чертовски уверена в себе. Ничего, он ей покажет, что на сей раз не на того напала.

— Для начала собираюсь опровергнуть завещание. Местные суды… — Джайлз пожал плечами. — Ну, скажем, наш магистрат своего не упустит.

Но Харриет, отнюдь не испугавшись, вновь улыбнулась.

«Суд?.. Пусть попробует! Я родная племянница, любимая племянница. О нет, мистер Джайлз, высокородный и могущественный Пауэлл. Никакой суд в мире не сумеет отобрать у меня «Уиндраш-Шеллоуз». Вот он сейчас стоит здесь такой невероятно сильный и уверенный в себе. Даже как-то жалко разрушать это. И тем не менее будет так приятно… поставить его на колени».

— О, Джайлз, — сказала она, прислушиваясь к приятному волнению своего тела, словно пробовала на язык вкус нового вина.

Боже, как она хочет его! Но нет! Ей нужен любовник, и она не сумасшедшая, чтобы сделать им этого человека. И тем не менее… Он так желанен. И не знает, как на самом деле все обстоит.

— Бедный, запутавшийся идиот, — сказала она мягко. Ему она это говорила или себе — этого она и сама не понимала.

Глава 4

Ванни, потянувшись за четвертым бутербродом, подмигнула миссис Баррет. Старая леди понимающе подмигнула ей в ответ.

Ванни всегда обедала в столовой «Уиндраш-Шеллоуз», как и Харриет. Они решили, что это придает отелю семейную атмосферу.

Ванни нравилось в ее работе все. И она пребывала в полной уверенности, что день, когда она постучалась в дверь Харриет и Фрэнки, ей следует считать самым счастливым в своей жизни. Она постаралась незаметно посмотреть на часы, но старая леди, обладавшая орлиным зрением, заметила этот взгляд.

— Куда мы отправляемся сегодня, Ванни? — спросила она весело. Миссис Баррет была постоялицей отеля и не упускала случая прокатиться на автобусе Ванни.

— Я подумываю о… — Ванни замолчала, поддразнивая ее, и склонила голову на плечо, делала вид, что действительно раздумывает. — Может, в Бортон?

Харриет, пройдя через кухню, нерешительно остановилась в дверях, оглядывая столовую, которая сейчас, в восемь тридцать утра, стала пустеть. Она с улыбкой посмотрела на Ванни и старую даму, затем, заметив двух пожилых сотрудников из налоговой службы из Оклахомы, направилась к ним. Они только что принялись за свою кашу, и их лица просветлели, когда она подошла к ним поздороваться.

Они предложили ей присоединиться к ним. Ванни наблюдала за своей подругой, не замечая, что проницательные глаза миссис Баррет уже заметили, что она смотрит на нее обеспокоенно.

— С ней все будет в порядке, — мягко сказала миссис Баррет, переключив на себя взгляд Ванни.

Ванни согласно кивнула:

— Да. Но… она все еще горюет по своей тете. — С тех пор как Харриет вернулась домой после оглашения завещания, Ванни чувствовала: тут что-то другое, с ней что-то произошло.

Это можно было скорее ощутить, чем заметить. Только те, кто хорошо знал Харриет, могли почувствовать за ее милой улыбкой и спокойным голосом, что ее что-то тревожит. Но Ванни не собиралась обсуждать это с гостьей.

— Думаете, что все, кто хотел поехать с нами, уже спустились? — спросила она миссис Баррет, которая, расправившись с грейпфрутом, вытирала рот салфеткой.

— Боюсь, что нет. Миссис Карлсон, например, — сказала миссис Баррет.

Ванни усмехнулась. Миссис Карлсон всегда опаздывала минут на десять. Так было и на этот раз. Поэтому в десять минут десятого красно-кремовый автобус выехал из двора отеля и покатил по направлению к Бортон-он-Уотер.

Ванни рассказывала о проплывающих за окном пейзажах и строениях, не подозревая, что ее счастливый и безопасный мир вот-вот рухнет.

Винсент Уайт выругался — опять едут не по той стороне — и быстро вырулил нанятый «ровер» на левую сторону дороги. И почему это у англичан все не так, как у всех?

Хорошо, что хоть этот автобус не потерял из виду.

Он приехал в этот маленький отель в Оксфордшире, следуя сообщениям, полученным им из своих источников. Он не ждал от этой поездки многого — но подъехал к нему как раз тогда, когда из него выходила женщина, по описанию похожая на Ванни Макаллен.

Винс зевнул. Прежде всего ему нужно проверить список людей, работающих в «Уиндраш-Шеллоуз». Понятно, что Ванни Макаллен живет не под своей фамилией, но все-таки…

Он опять выругался, когда автобус резко свернул направо, потом затормозил и съехал на какую-то боковую дорогу.

Пассажиры автобуса смотрели в окна, звучала веселая музыка. Увидев указатель, сообщавший, что до Бортон-он-Уотер осталось всего полмили, они приготовились к выходу. Это все было так знакомо Ванни, что она мягко улыбнулась и развернула к ним свое кресло.

— Ну вот, — при звуке ее сильного голоса все умолкли и стали внимательно слушать, — те из вас, кто потрудился прочесть проспект…

Пассажиры добродушно запротестовали.

— … те знают, что здесь есть на что посмотреть. Сначала мы идем в парк Бердлэнд. Когда мы выйдем из машины, вы услышите, как кричат птицы, особенно длиннохвостые попугаи. Затем пройдем к ферме, где разводят форель. Рекомендую вам купить корм для рыб. Просто удивительно, как бросаются на него крупные особи. А они вот такие! — Ванни, расставив руки, показала, конечно, преувеличив, насколько они большие.

Раздались восклицания и свист.

— Те, кому пернатые друзья неинтересны, могут посмотреть сельский музей под открытым небом, познакомиться с тем, как раньше выглядели фермы, или отправиться на парфюмерную фабрику. Здесь также много киосков и лавочек с изделиями народных промыслов. В общем, вам есть что посмотреть! Сейчас… — она посмотрела на часы, — почти десять. Обратно мы поедем не раньше четырех. Тут масса кафе и кабачков, где можно пообедать. День, похоже, опять будет очень жарким. Итак, вперед!

Винсент Уайт, припарковав машину у окаймленного деревьями забора, наблюдал, как автобус выталкивает из себя пассажиров. Он еще раз посмотрел на фотографию Ванни Макаллен, хотя лицо ее уже буквально впечаталось в его мозг, и направил бинокль на выходящих пассажиров.

Он замер, дыхание у него остановилось. Он с трудом верил собственным глазам. Брюнетка, которая вышла последней… да… это была Ванни Макаллен.

— Черт меня побери, — выдохнул Винсент.

Почти шесть лет он разыскивал эту женщину. И вот она тут. Винсент достал фотоаппарат, который всегда носил с собой, настроил телескопические линзы и стал щелкать затвором.

— Ну, молодая леди, и доставила же ты мне хлопот.

Он позвонит Бретту Карверу, сообщит ему новость, и это будет один из самых сладких моментов в его жизни. Хотя это и означает, что самые долгие в его карьере поиски закончились.

Укрывшись за киоском с мороженым, Винсент Уайт наблюдал, как Ванни протянула руку к большой хищной птице. Она что — с ума сошла? Затем, увидев, что птицу это не рассердило, с облегчением присвистнул.

— Прошу прощения, маленькая леди, — пробормотал он. — Я вас недооценил. В очередной раз.

За многие годы поисков Винсент Уайт проникся к мисс Ванни Макаллен глубоким уважением.

После первой встречи с отцом Ванни Винсент был уверен, что отыщет его дочь в течение недели. В конце концов, его опыт свидетельствовал о том, что семнадцатилетних отпрысков богатых родителей найти нетрудно. Они обычно отправлялись в какое-нибудь знакомое им место и, не имея представления о реальной стоимости денег, быстро опустошали свой тугой кошелек. Но эта женщина была другой. Еще какой другой!

Винсент впервые осознал это, когда понял, что она сумела ускользнуть, минуя аэропорты и морские вокзалы и не пользуясь своим паспортом. Для этого надо было иметь план и мужество. А потом все это вылилось в длительные поиски. На протяжении шести месяцев он искал ее в Мексике. Безрезультатно.

Теперь, наблюдая, как она прогуливается у клеток с птицами, он мысленно снимал перед ней шляпу. То, что он нашел ее, было и удачей, и случайностью. Один из его агентов в Лондоне напал на след зеленоглазой американки, жившей какое-то время в Оксфорде. Оттуда они попытались проследить за ней и вышли на этот вот всего лишь возможный вариант — туристический агент в «Уиндраш-Шеллоуз».

Выскользнув из парка, Винсент достал свой мобильный.

В Бостоне была ночь, но Бретт Карвер проснулся при первом же звонке. Потянувшись, он включил над головой свет и протер глаза.

— Да? Бретт Карвер.

— Винсент.

— Не вешай трубку. Я переведу тебя на…

— Я нашел ее.

Бретт, уже высунувший одну ногу из кровати, замер.

— Что ты сказал? — спросил он хриплым шепотом.

Даже за тысячи миль от него Винсент ясно услышал прозвучавшее в его голосе недоверие и усмехнулся. Он понимал, как чувствует себя этот парень.

— Не далее как десять минут назад, — четко сказал Винсент, — я видел Ванни Макаллен.

Рука Бретта так крепко сжимала телефонную трубку, что пластмасса треснула.

— Где она?

— Работает гидом в отеле в Котсуолде. У тебя есть ручка?

Бретт усмехнулся:

— Она мне не нужна. Хочешь верь, хочешь нет, но я запомню каждое твое слово.

Как он может не запомнить после шести лет этой муки. После шести лет тоски по ней. Шести лет жизни без нее.

Винсент судорожно пролистал маленькую записную книжку в страхе, что забыл записать название маленькой деревушки, в которую приехал пару часов назад. Нет, к счастью, не забыл: Риссингтон-Бассет.

— Она в отеле «Уиндраш-Шеллоуз». В деревне, которая называется… о черт… не вешай трубку.

Бретт глубоко вздохнул:

— Понял.

— У меня пока не было времени уточнить детали. В частности, под каким она теперь именем…

— Не волнуйся, — сказал Бретт. — Выяснишь, пока я буду лететь.

Винсент нахмурился:

— Ты что, вылетаешь прямо сейчас?

— Конечно, черт побери, — почти прорычал Бретт. — Первым же самолетом. Сделай милость, закажи мне там номер.

— Обязательно. Э… на твое имя?

Бретт какое-то время колебался.

— Нет, — наконец сказал он. — Лучше не надо. Она может увидеть его и скрыться, прежде чем я доберусь туда. Придумай другое.

Вине кивнул:

— О'кей. Как тебе Брейди Карсон?

— О'кей. Увидимся.

Бретт повесил трубку. Несколько секунд он сидел, уставившись в пол.

Ванни. Он снова увидит Ванни.

Он почувствовал, как бешено стучит в его груди сердце — как будто он бежал марафонскую дистанцию. Во рту было сухо. Он встал и, слегка шатаясь, прошел в ванную. Он так долго ждал этого дня… Он стоял под душем, немного успокоившись под ударами сильных упругих струй. Оделся, позвонил в аэропорт, взял дорожную сумку и вышел.

Пересечь Атлантику сейчас ничего не стоит. Сидя в кресле и глядя, как огни ночного города постепенно тают внизу, он заставил себя расслабиться. Хотя сейчас в Англии уже полдень, к ужину он успеет.

И тогда…

Ванни высыпала в пруд огромный пакет рыбьего корма и наблюдала, как рыба с боками, окрашенными в цвета радуги, бросилась на него. Черный лебедь, которому тоже пришелся по вкусу корм, сердито клюнул проплывающую мимо форель, но рыба опередила его, и корм быстро исчез. Улыбаясь, Ванни наклонилась над перилами.

Как бы понравилось это место ее отцу! Ее сердце, как всегда, когда она вспоминала об отце, пронзила боль.

Она проработала в отеле всего шесть месяцев, когда увидела сообщение о его смерти в какой-то американской газете. Они приходили в Англию с опозданием на день, но постояльцам нравилось, что такие знакомые издания, как «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и другие, всегда разложены на столе перед завтраком.

Значит, Чак Макаллен был мертв уже два дня к тому времени, как она об этом узнала.

Ванни потрясла мысль о том, что она никогда его больше не увидит. Чувство вины съедало ее.

Но время лечит. Она горевала об отце глубоко и искренне, а потом лишь вспоминала, как он любил ее, а она любила его. И оба они знали это.

Она писала ему каждый месяц после того, как уехала, чтобы он знал, что с ней все в порядке, писала, чтобы он знал, что она любит его и уехала из дома не из-за него. Сначала она вкладывала свои письма во второй конверт и отправляла его в Америку на адрес почты для дальнейшей доставки. Но после приезда в «Уиндраш-Шеллоуз» она стала переправлять их с отъезжающими гостями, с просьбой наклеивать на них американские марки. Таким образом, никакой детектив, нанятый Бреттом, не мог проследить за ней.

Как она и думала, ее маленькая группа уже ждала ее у выхода.

— Итак, — весело сказала она, — кто голосует за рыбу с жареным картофелем?

Все одобрительно загудели. Отказалась лишь одна старая дама. Она сказала, что не в силах есть рыбу после того, как подружилась с форелью. Что она будет испытывать чувство вины.

Все, включая Ванни, засмеялись. Но она бы не смеялась так долго и весело, если бы знала, что Бретт Карвер летит к ней через океан.

Самолет приземлился в Хитроу, и Бретт перевел часы.

Когда шофер завел мотор и направился в более зеленый и более спокойный пригород Лондона, Бретт изо всех сил постарался расслабиться. Но это было непросто.

Каждая миля приближала его к ней. К женщине, которую он полюбил с первого взгляда. Женщине, на которой — он знал это всегда — он женится. Женщине, которая уехала от него и обрекла на страдания.

Кровь стучала в висках. Ломило голову. Болело все тело.

Все годы, проведенные без нее, он жалел, что в свое время не занялся с ней любовью. Но она была тогда так молода — ей не исполнилось и семнадцати. Теперь… Теперь его ничто не остановит.

Глава 5

Джайлз Пауэлл вошел в ресторан «Блю Финн» и кивнул подобострастно улыбающемуся метрдотелю. На Джайлзе были костюм из серебристо-серого итальянского шелка и рубашка от известного портного.

— Слушаю, сэр? Могу я помочь вам? — суетился официант, рассчитывая на крупные чаевые.

— Да. У меня здесь встреча с Джеффри Уэйнрайтом.

Метрдотель провел пальцем по длинному списку заказанных столиков и остановился где-то на его середине.

— Да, сэр. Сюда, пожалуйста.

Джайлз, умудрившись сохранить во время всей этой процедуры невозмутимое выражение, молча кивнул. Он постоянно вращался в этом мире, подобные спектакли его уже не занимали. О, он мог побеседовать о винах, свободно говорил по-французски, по-немецки и по-японски, его регулярно приглашали на премьеры кинофильмов, вечеринки и художественные выставки. Но он предпочитал всему этому часы, проведенные в кабинете за созданием микросхем. Это тренировало его ум. Еще онлюбил объезжать поместье со своим управляющим.

Если бы у него был выбор, в этот славный июльский день он бы лучше погулял по лесу с собаками, а не встречался с менеджером банка в этом безумно дорогом заведении. Но Джайлз Пауэлл был многосторонним человеком и любую свою роль играл с хорошо отработанным обаянием.

Джеффри Уэйнрайт, высокий, среднего возраста, встал, когда официант подвел Джайлза к его столику.

Мужчины пожали друг другу руки, и метрдотель щелкнул пальцами, подзывая официанта с картой вин.

Джайлз видел, как Джеффри моргнул. Предполагалось, что он как «хозяин» должен оплатить счет. Джайлз повернулся к официантам, и, хотя на лице его ничего не отразилось, оба тут же исчезли.

Джеффри наблюдал за происходящим с растущим беспокойством. Он слышал, что говорили о Джайлзе и его умении управлять людьми, но до этого момента никогда не видел этого, так сказать, в действии.

Он почувствовал, что немного вспотел. Чего, черт возьми, хочет от него этот человек?

Пока они не покончили с едой и Джайзл не сумел заставить менеджера почувствовать себя свободнее, тот даже не пытался заговорить о деле, ради которого они встретились. Принесли кофе, и Джайлз небрежно сказал:

— Как я понимаю, ваш банк выдал в свое время ссуду моей тете… на ее маленький отель?

Они уже добрых полчаса беседовали просто как приятели, и Джеффри сначала даже не понял, что они наконец-то подошли к главному.

— Да. Ваша тетя Фрэнсис была прекрасная женщина. Мне так жаль, что она умерла.

Джайлз грустно усмехнулся:

— Да. Мы все скорбим. Мы никогда до конца не понимали, зачем она открыла этот отель, — сказал он по-светски небрежно, так, как будто это было совсем не важно.

Джеффри пожал плечами. Как доверенное лицо Фрэнки в банке в течение многих лет, он знал, что ее банковский счет вначале был очень скромным. Банку, конечно, не хотелось создавать проблем аристократке и тетке одного из самых богатых людей в округе. Но… бизнес есть бизнес.

— Ну, вы знаете, что у нее не было большого капитала? — пробормотал он с легкой тревогой в голосе.

Джайлз нахмурился.

— Да? — Он вдруг почувствовал холод в позвоночнике. — Я считал, что ее счет… вполне солидный.

Джеффри, успевший выпить три рюмки, посмотрел на него с удивлением:

— В самом деле?

И эта единственная, так искренне вырвавшаяся фраза сразу все прояснила Джайлзу.

Почему он не догадался об этом раньше?

Кроме дома, его дед почти ничего не оставил Фрэнки. А Джайлзу, как и всем прочим, никогда не приходило в голову, что у нее могут быть хоть какие-то проблемы с деньгами.

Но ее банковский поверенный, конечно же, знает лучше.

Ему впервые пришла в голову мысль, что, может быть, Фрэнки занялась отелем не потому, что это ей было интересно или, как выражалась его бабка, «под давлением» Харриет Дженсен, а просто потому, что ей были нужны деньги.

«Черт возьми, — подумал он с раскаянием, — тетя Фрэнки, почему же ты не пришла ко мне? Я бы дал тебе столько, сколько тебе было нужно».

Он посмотрел на свою нетронутую рюмку и пожал плечами:

— Ну что ж. Моя тетка всегда была независимой женщиной.

Джеффри улыбнулся и расслабился.

— Да, она была необыкновенной. Так же как эта ее молодая подружка.

Рука Джайлза непроизвольно сжала рюмку, чуть не раздавив хрупкий хрусталь. Он слишком хорошо помнил последнюю встречу с «молодой подружкой» Фрэнки. И ее злые, издевательские слова, сказанные на прощание. Она что, приняла его за дурака? Что ж, ей придется убедиться в обратном.

— О да. Мисс Дженсен. Насколько я понял, это скорее она, а не Фрэнки начала все это. — Он решил прощупать почву.

Джеффри кивнул, вспомнив свой визит в Пауэлл-Мэнор, красивую молодую блондинку и ее умный план:

— Да, конечно. Очаровательная женщина.

Джайлз чуть не зарычал от гнева. Бог мой, она сумела очаровать даже этого банковского менеджера.

Вероятно, она идет на все, чтобы получить то, что хочет.

— Она работала как черт в этом отеле, — продолжал между тем Джеффри, не догадываясь о презрении, с которым воспринимал его слова Джайлз. — Ваша тетя говорила мне, что она занималась решительно всем: была администратором, вела счета и повседневные дела.

Джайлз недоверчиво посмотрел на него и, когда менеджер ответил ему удивленным взглядом, постарался улыбнуться.

— Подумать только, — сказал он. — Но вот после смерти тети… я, должен признаться, несколько обеспокоен.

Джеффри, несмотря на выпитое вино, вдруг почувствовал, что они подошли к самой сути вопроса. Он слегка выпрямился в кресле.

— Обеспокоены?

Джайлз кивнул.

— Как вы знаете, мой отец, лорд Пауэлл, — начал он издалека, — был не только честным, но и практичным человеком. Теперь, когда его нет, я продолжаю его дело.

— О, конечно, конечно, — торопливо сказал Джеффри, опять покрывшись испариной.

— Поэтому меня тревожит… может, моя тетя осталась что-то должна? Поэтому, если у «Уиндраш-Шеллоуз» есть какие-то проблемы или долги, я должен быть уверен в том, что банк не несет потери. Откровенно говоря, я бы хотел выкупить этот отель.

К удивлению Джайлза, менеджер не только не обрадовался, но, казалось, обеспокоился.

— Долги? О нет, мистер Пауэлл, уверяю вас… — начал он, но остановился. Черт, может, ему следует обращаться к нему «лорд Пауэлл?» — Э-э… на чем я остановился?

Губы Джайлза скривились в усмешке.

— Вы старались меня кое в чем убедить.

— Ах да. «Уиндраш-Шеллоуз». Уверяю вас, у меня никогда не было оснований сожалеть о том, что мы выдали этот заем. Все выплаты происходят точно в срок.

Джайзл нахмурился.

— Не было оснований? Вы хотите сказать, что она добилась успеха? — Его голос прозвучал чуть удивленно.

— О да! Абсолютно. А в этом году, когда ваша тетя… ну… чувствовала себя неважно, мы имели дело исключительно с мисс Дженсен, обращались к ней по всем вопросам. И прошу вас, не беспокойтесь, с ее платежами все в порядке. Больше того, к концу следующего года заем будет полностью возвращен согласно графику.

Джайлз выругался про себя.

— Понятно, — сказал он.

А он был так уверен, что у «Уиндраш-Шеллоуз» финансовые проблемы. Что для Харриет он был всего лишь кормушкой. Уверен, что теперь старый дом семьи Пауэллов будет выставлен на продажу и она постарается продать его по максимальной цене и покончить с этим.

— Э-э… она не говорила вам, что собирается продавать «Уиндраш-Шеллоуз»? — спросил он. Джайлз Пауэлл не привык отступать.

— Да нет, — ответил менеджер, явно удивленный. — Зачем? Отель, судя по счетам, набирает силу. Я даже слышал, что шейх Камил Махаммед забронировал в нем номер на весь октябрь. А это, сами понимаете, отличная реклама. И думаю, что так оно и есть. Знать обо всем входит в мои профессиональные обязанности.

Джайлз ничего не ответил. Он думал о том, как бы ему срочно изменить тактику.

— Понятно. Вот что, Джеффри. Вы можете оказать мне услугу?

Менеджер банка, конечно же, был более чем готов оказать услугу Джайлзу Пауэллу — а может, все-таки лорду Пау-эллу? И медленно, осторожно, постоянно напоминая о необходимости сохранить все в тайне, Джайлз изложил Уэйнрайту, что тот может для него сделать.

В одном из самых дорогих пригородов Бостона к дверям большого белого дома подошел человек и позвонил. Он был одет в неприметную темную одежду. В лице его тоже не было ничего примечательного. Трудно было даже определить его возраст. Шатен, глаза карие, лицо обыкновенное. Дверь открыл мажордом, пропустивший человека в бильярдную. Мужчина отлично играл в бильярд и не стал дожидаться, пока к нему присоединится хозяин, а тут же начал гонять шары. Когда дверь открылась, он услышал звон бокалов и негромкие звуки музыки — кто-то играл на рояле.

Где-то в доме в разгаре была вечеринка. Да и когда их тут не было? Он поднял голову — к нему приближался красивый блондин. Посетитель тут же встал и положил кий на зеленое сукно стола.

— Добрый вечер, мистер Ларнер, — с почтением произнес он.

— Карпентер, у тебя что-то есть ко мне? — отрывисто спросил Джеймс Ларнер.

Винс Уайт знал бы, кто такой Уоррел Карпентер, если бы они раньше встречались. Они, грубо говоря, занимались одним и тем же. Но если Уайт был уважаемым членом Общества частных детективов, то у Карпентера была репутация похуже. Именно поэтому Джеймс Ларнер, партнер без права голоса сначала Чака Макаллена, а теперь Бретта Карвера, нанял его.

— Да, сэр. Мистер Карвер прошлой ночью вылетел из страны.

— Неожиданно? — резко спросил Джеймс Ларнер.

— Да, сэр. Одна из его секретарш только что сказала мне, что он позвонил и дал указание своему заместителю вести все дела в течение нескольких следующих недель.

Джеймс Ларнер моргнул. После многих лет слежки за каждым шагом Бретта Карвера он знал, как редко тот передает заму свои полномочия.

Он обошел стол. Высокий красивый блондин. У Карпентера не было никаких оснований бояться его, и тем не менее ему было страшно.

— Понятно, — сказал он задумчиво. — На нашего Бретта это не похоже. Совсем не похоже. Ты ведь знаешь, куда он поехал и зачем. Правда, Карпентер?

Сыщик кивнул:

— Да, сэр. Он поехал в аэропорт Хитроу.

— Ты, конечно, прослушиваешь его дом?

— Да, сэр. Прошлой ночью ему звонил Винсент Уайт. Он сказал ему, что нашел мисс Макаллен. — Карпентер осторожно подбирал слова и отчасти удовлетворенно, а отчасти и с любопытством увидел, что красивый бостонец побледнел.

Джеймс Ларнер считался неисправимым плейбоем, красивым, хорошо образованным американским плейбоем. Он систематически разбивал женские сердца, но всегда очень избирательно, и на него никто не обижался. С умом тратил свои деньги. Никто в его тщательно отобранном кругу друзей не возмущался тем, что деньги для него зарабатывает Бретт Карвер. Все считали, что Джеймса это вполне устраивает. Только сам Джеймс и люди, подобные Карпентеру, знали, что это отнюдь не так.

— Понятно, — наконец сказал Джеймс.

Итак, Бретт Карвер все-таки нашел сбежавшую Ванни. И ей… — он быстро подсчитал в уме — пока еще только двадцать четыре года. У него остался год, чтобы жениться на ней до того, как ей исполнится двадцать пять и ее акции пойдут в открытую продажу.

Джеймс Ларнер знал о завещании Чака Макаллена.

Джеймс инвестировал свои деньги осторожно и мудро. Никто не подозревал в нем подобного таланта, в том числе и Бретт Карвер.

Джеймс планировал бросить свои деньги на эти акции незамедлительно, как ястреб, и захватить львиную долю. Прежде чем Карвер поймет, кто нанес ему удар. «И тогда, — думал он, — посмотрим, кто будет хозяином компании».

Джеймс ходил по комнате взад и вперед.

Когда умер его отец, оставив все свои акции единственному сыну, у Джеймса наконец оказались развязаны руки. Его отец всегда испытывал чувство благодарности к Чаку Макаллену за то, что они могут позволить себе жить как миллионеры; Джеймс воспринимал это иначе. Годами он разрабатывал план отстранения от дел Бретта Карвера. И вот теперь… Если Бретт Карвер сумеет уговорить Ванни Макаллен выйти за него и наложит на ее акции свои лапы… то Джеймсу уже никогда от него не отделаться. Он так и останется «спящим партнером», как шутят в городе. Он не должен допустить этого.

— Карпентер, — сказал он мягко, повернувшись к сыщику, — расскажи мне все про Ванни Макаллен. Где она, что делает, с кем видится…

У Харриет был свободный вечер. Это случалось редко. Она уехала из отеля сразу после завтрака и обедала с друзьями в ближайшей деревне. Последнее время она так много работала, что Ванни обрадовалась, когда Харриет сказала ей, что решила сделать небольшой перерыв. Она поторопилась заверить подругу, что вполне сможет выполнить роль любезной хозяйки.

Сейчас восемь тридцать вечера. Скоро в столовой подадут ужин. В своей комнате Ванни еще раз посмотрела на себя в зеркало. Хотя она всегда ужинает с гостями, сегодня там не будет Харриет и она будет настоящей хозяйкой. На ней было изумрудно-зеленое платье из тайского шелка, идеально подходящее к ее глазам. Оно обнимало ее тело, как руки возлюбленного, правда, у него был очень скромный вырез и длина чуть ниже колен. Шелковые чулки и туфли на высоких каблуках точно такого же цвета, как платье. На шее золотое ожерелье, в ушах серьги. Волосы падают на плечи роскошными темными волнами. Убедившись, что все в порядке, она спустилась вниз.

Хотя одним из новшеств в доме был лифт, им, как правило, пользовались лишь те, кто в этом действительно нуждался. Большинство гостей предпочитало деревянную лестницу с элегантными резными перилами. Спускаясь по ней, Ванни услышала гул голосов, доносящихся из столовой, это означало, что большинство гостей уже спустились к ужину.

В холле никого не было. Листья огромных комнатных растений трепетали от дуновения вечернего бриза. Она направилась к столовой. Внезапно из-за колонны выступил мужчина, которого она сначала не заметила. Ванни решила, что это новый гость, что он заблудился, и повернулась к нему.

В первую же минуту она ощутила исходящую от него опасность. Обежав глазами широкие плечи, она подняла глаза к его лицу и почувствовала дрожь во всем теле. Волосы такого глубокого темно-каштанового оттенка она видела лишь у одного человека. Казалось, что он высечен из камня. Так она думала лишь об одном человеке.

А потом она посмотрела ему в глаза, в эти знакомые, удивительные светло-серые глаза, которые, в свою очередь, смотрели на нее не отрываясь. Между ними пробежала какая-то невидимая, как колебание воздуха, волна. Сердце ее затрепетало. Рука, которая все еще лежала на перилах, ослабла. Она вздохнула, но казалось, что воздух не доходит до легких.

Бретт? Нет! Это невозможно. Просто этот гость похож на него. Бретт? Нет. Ей просто снится сон. Он направляется к ней. Со стенами комнаты что-то не то. Они почему-то качаются. Возле нее вдруг заплясали два светильника. Шум из столовой бил в уши, как волна в скалу. Черно-белые плитки пола понеслись ей навстречу, но что-то вдруг остановило их бег. Что-то сильное, из плоти и крови. Она увидела над собой его темноволосую голову, сверкающие серые глаза и больше ничего…

Открыв глаза, она поняла, что видит потолок своей комнаты. Симпатичный зеленый, с розовым, абажур. Паутина в углу, про которую всегда забывает уборщица — то ли потому, что боится пауков, то ли потому, что у нее слишком мягкое сердце. А потом потолок исчез и вместо него перед ней появилось его лицо.

Бретт. На этот раз ее сознание настояло на этом, и ей пришлось признать, что это он. Бретт.

— Что… — сказала она, но во рту у нее так пересохло, что послышался лишь какой-то хрип.

— Все в порядке, не волнуйся. Вот, глотни-ка.

«Этот голос, — подумала Ванни с таким ощущением счастья, что чуть не заплакала, — голос прямо с полей Канзаса. Мягкий, убедительный, уверенный».

А она думала, что никогда его больше не услышит. Сильная рука приподняла ее голову вместе с подушкой.

Бретт поднес к ее губам небольшой стакан. Она почувствовала запах бренди и глотнула. Теплый огонь пробежал по горлу и взорвался в желудке, прогоняя холод и дрожь.

— Что случилось? — спросила она слабо. Она никак не могла сориентироваться. В то, что он здесь, в «Уиндраш-Шел-лоуз», поверить было просто невозможно.

Она здесь раньше жила. Она и сейчас здесь. Они никогда не должны были встретиться.

— Ты потеряла сознание, — сказал Бретт просто. — Не беспокойся, никто не видел, как я отнес тебя сюда.

Ванни молча смотрела на него. Его присутствие успокаивало. Она впитывала его в себя, как губка. Она так давно не видела его глаз.

— О, Бретт, — наконец выговорила она. — Что ты здесь делаешь?

Бретт Карвер улыбнулся ей:

— А ты как думаешь?

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Потом он протянул руку и отбросил с ее лба завиток волос. Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание.

— Ванни Макаллен, — просто сказал он, — разве ты не знала, что я буду разносить этот мир в куски, пока не найду тебя?

Глава 6

Джеффри Уэйнрайт улыбнулся, когда его проводили к столу у большого открытого окна. Он иногда приходил сюда пообедать, но на завтрак для деловых людей пришел впервые.

Он следил за своим весом и поэтому заказал грейпфрут и копченую рыбу, но тем не менее отдал должное и домашнему мармеладу из слив, яблок и вишен, щедро намазав им тост.

Когда Харриет вошла несколько минут спустя, то тут же заметила его и, взглянув на него с улыбкой, в которой было легкое удивление и обеспокоенность, направилась к нему. На ней были простое легкое бледно-голубое платье, но и в нем она выглядела хозяйкой отеля. Она несколько раз останавливалась, чтобы поздороваться кое с кем из гостей, и когда наконец подошла к его столу, то лицо ее было спокойно, хотя она отчаянно пыталась понять, что заставило ее банковского менеджера появиться здесь.

— Джеффри! Как мило с вашей стороны! — сказала она приветливо, опускаясь на стул напротив.

Он налил ей чаю, и они немного поболтали. И лишь прикончив свой тост, он сделал первый ход:

— Я подумал, что мне следует навестить вас и посмотреть, как вы со всем справляетесь после… после того… как мисс Пауэлл покинула нас.

— О, что же делать? — ответила Харриет. Вряд ли Джеффри явился сюда лишь для того, чтобы выразить свои соболезнования.

— Да, я вот… — Джеффри подумал, что если он справится с этим делом, то долго будет числиться на хорошем счету у Джайлза Пауэлла, что для менеджера банка совсем не лишнее. Он глубоко вздохнул. — Теперь, когда ответственность за банк полностью лежит на ваших плечах, Харриет, я подумал, что… — Темные фиалковые глаза спокойно смотрели на него, он нервно закашлялся. — Если вы когда-нибудь надумаете продавать отель… — сказал он, стараясь, чтобы голос его не звучал слишком заинтересованно.

— Продавать? — удивилась Харриет.

Джеффри наклонился к ней и доверительно понизил голос:

— Вы же знаете, Харриет, что можете получить за него большие деньги. Индустрия отдыха сейчас на высоте, и рынок… — Менеджер широко развел руки. — Можете получить кругленькую сумму.

Харриет медленно откинулась на спинку стула. Она не знала, зачем пришел Джеффри, но подобного предложения никак не ожидала. Они с Фрэнки шесть лет ходили по острию бритвы. Наверное, хорошо ни о чем не беспокоиться… А теперь, когда Фрэнки оставила этот мир… Но нет. Она любит «Уиндраш-Шеллоуз». Отель — ее создание. Ее и Фрэнки. Продать — значит…

— По правде говоря, — сказал Джеффри, — у меня уже есть потенциальный покупатель. Он предлагает полтора миллиона.

Харриет моргнула.

— Что вы сказали? — спросила она слабым голосом. Джеффри, усмехнувшись, повторил цену.

Харриет покачала головой. Она знала, что отель стоит много, но не так много. В голове у нее внезапно прозвучал предупредительный сигнал. Так дорого отель не стоит. Он может иметь такую цену только для тех, кто считает, что он принадлежит им по праву. Что происходит?

— И кто же этот покупатель, мистер Уэйнрайт? — спросила она подозрительно.

Джеффри почувствовал, что на затылке у него выступил пот.

— О, пока я не могу этого сказать. Но предложение, поверьте мне, серьезное.

У Харриет сузились глаза. Если кто-то хочет купить ее отель, почему он не хочет назвать свое имя? И почему этот таинственный покупатель готов заплатить так много? Все это возможно лишь в случае, если отель нужен кому-то позарез.

Кому же, кроме леди Грейс Пауэлл? Или Джайлза Пауэлла? Губы Харриет сложились в грустную улыбку. Нужно отдать ему должное. Он не сдается. А обращение к Джеффри — это вообще гениальный ход.

— Мне очень жаль, Джеффри. Но я не согласна. «Уиндраш-Шеллоуз» не продается, — твердо сказала она, наблюдая, как изменилось выражение лица менеджера.

— О! Но знаете, Харриет… Я не уверен, что вы поступаете разумно, — сказал он несчастным голосом, изо всех сил стараясь повлиять на ее решение. — Гостиничный бизнес — дело рискованное. Сейчас на отель есть спрос, и сегодня ты на коне, а завтра… — Он махнул рукой.

Харриет побледнела. Он что, угрожает ей? Точнее, Джайлз Пауэлл угрожает ей? Она не сомневалась, что Джеффри просто марионетка в его руках.

Харриет почувствовала прилив гнева, но постаралась не выдать себя. Она холодно улыбнулась. Это все блеф. Даже такой сильный и могущественный человек, как Джайлз Пауэлл, не может в одночасье лишить отель популярности.

— Мне жаль, но мой отель не продается, — сказала она твердо и встала. — Я должна идти, мне нужно поговорить с поваром. Приятного аппетита.

Ванни заставила себя как ни в чем не бывало войти в столовую. Она опоздала, что было ей несвойственно, и надеялась, что Харриет этого не заметила. Но то, что она недостаточно хорошо себя чувствовала, раздражало ее. Прошлый вечер еще так свеж в памяти.

После того как она, придя в себя, обнаружила в своей комнате Бретта, ситуация стала очень напряженной. Выслушав его заявление о том, что он все эти годы не переставал искать ее, она больше не хотела оставаться в кровати. Она выпрыгнула из нее и стала метаться по комнате, как львица в клетке. Вначале она старалась как-то убедить его. Разве ему непонятно, что в его пребывании здесь нет никакого смысла? Она убежала из дома, чтобы вести собственную жизнь, и она не собирается отказываться от нее. Но в ответ он заявил, что если она хочет, то может быть гидом и дома, в Бостоне. Она сказала ему, что не хочет выходить за него замуж — вообще не хочет, чтобы он присутствовал в ее жизни. Что она забыла его и ей все равно, если они больше никогда не увидятся.

Но он спросил ее: если это так, то почему, увидев его, она упала в обморок? И ответа на этот вопрос у нее не было. Наконец она потребовала, чтобы он покинул ее комнату, и он ушел.

Но когда Ванни вошла в столовую на следующее утро, то тут же поняла, что он здесь. Она сразу заметила его — он сидел за столиком для двоих, спокойно потягивая черный кофе.

Она быстро отвела глаза и направилась к столу, где сидели пожилые леди, — все они были членами карточного клуба в Вайоминге. Они любезно с ней поздоровались, и она села на единственный свободный стул, но была уверена, что саркастический взгляд Бретта следует за ней повсюду.

Бретт улыбнулся. Он до сих пор помнил во всех подробностях, как она последний раз спускалась по лестнице. Он вспомнил и то, как они впервые встретились в доме ее отца. Увидев ее тогда в первый раз, он понял, что пропал. Посмотрев на нее еще раз прошлым вечером, он убедился, что находится все там же, где она оставила его, — у ее ног.

Только теперь она уже была женщиной. Взрослой, независимой, уверенной в себе — равной ему во всем. Застенчивый подросток исчез. И если раньше он все-таки слегка беспокоился, собираясь жениться на ней, то сейчас его уже ничто не остановит.

Он наблюдал, как она очаровывала пожилых дам, и понял, что улыбается. Черт возьми, до чего же здорово опять смотреть на нее! Слышать звук ее голоса. Знать, что она совсем близко. Радовалась не только его душа, но, казалось, и все тело. Он никогда не сомневался: ее отсутствие в его жизни было подобно незаживающей ране. А вот теперь он медленно выздоравливает.

Бретт в первый раз огляделся вокруг. Через открытые окна доносится медовый запах сада, срезанные цветы украшали простые, но дорогие скатерти на столах. Он начал понимать, почему отель пользуется популярностью.

Мужчина за соседним столом, заметив, что Бретт все с интересом осматривает, усмехнулся.

— Славное местечко, не правда ли? — спросил он. — Попробуйте традиционный английский завтрак, — посоветовал он. — Домашние сосиски просто объедение.

— Мы опоздаем, — неожиданно вмешалась его жена. — Автобус Ванни скоро отправляется.

Услышав ее имя, Бретт насторожился:

— Простите. А что это такое?

Глаза соседа сверкнули.

— Вон та маленькая леди, на которую вы сейчас так внимательно смотрели, возит нас на экскурсии.

— Если хотите поехать, надо записаться, — сказала его жена и улыбнулась улыбкой прирожденной свахи.

Глаза Бретта сверкнули.

— Вот как? В таком случае… у вас есть ручка?

Харриет вошла в офис, старательно закрыв за собой дверь. Она не хотела, чтобы кто-нибудь слышал то, что она собиралась сказать. Она заставила себя спокойно подойти к письменному столу, сесть в вертящееся кресло и несколько раз глубоко вдохнуть. Только после этого она потянулась к телефонной трубке. Ей пришлось посмотреть номер в телефонной книжке Фрэнки, и когда она набирала его, то почувствовала, что у нее дрожат руки. Дворецкий ответил моментально:

— Дом Пауэллов.

— Я хочу поговорить с мистером Джайлзом Пауэллом.

— Могу я поинтересоваться, кто его просит?

— Харриет Дженсен.

Возникла небольшая пауза, Харриет почти физически чувствовала удивление дворецкого, затем в трубке снова зазвучал его голос, вкрадчивый и успокаивающий:

— Одну минуту, мадам. Соединяю с офисом.

Харриет поняла, что не одна она работает в половине девятого утра.

— Да?

«Как он умудряется вложить столько дерзости и силы в одно короткое слово?» — подумала Харриет. Скрипнув зубами, она вежливо сказала:

— Мистер Пауэлл, мне не нравится, что ко мне домой подсылают с угрозами менеджеров банка. Будьте добры, не делайте этого.

И положила трубку.

Не шевелясь, она напряженно смотрела на телефон. И он через минуту зазвонил.

— Отель «Уиндраш-Шеллоуз». Харриет Дженсен. Могу я помочь вам?

— О чем вы, черт возьми, говорили? — рявкнул Джайлз. Сидя у себя за письменным столом, он напряженно размышлял, что же мог сказать ей этот идиот Уэйнрайт.

— Хотите сказать, что это не вы — таинственный потенциальный покупатель, которому не жалко столько денег, чтобы лишить меня собственности Пауэллов? — холодно спросила она.

Джайлз засмеялся:

— Конечно, я. Кому еще это нужно?

Харриет понимала, что он просто изводит ее, дразнит. Она рассвирепела.

— Вы его не получите! — прокричала она в трубку. Потом прижала руку ко рту. Черт возьми, зачем она это делает?

Харриет на минуту закрыла глаза. Но не могла отделаться от наваждения — видела его как наяву: волна темных волос, наглые глаза, невероятно красивое дерзкое лицо, лицо патриция…

— Ну что ж. Не думаю, что у меня есть основания для беспокойства, — сказала она весело. — Если бедный старый Джеффри — это все, чем вы располагаете…

Джайлз резко выпрямился на стуле.

— О нет, дорогая, — прорычал он в трубку. — Это всего лишь первый залп. Как джентльмен, я хотел предложить вам самый простой выход.

— Джентльмен? — передразнила она. Но при этом почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Его голос звучал так грозно. Так властно. Но она тоже не слаба в коленках. — Идите вы к черту! — рявкнула она. Может, леди так и не должна разговаривать, но у нее лопнуло терпение. Она снова повесила трубку, но на этот раз он не перезвонил.

Она встала, вышла в холл и очень удивилась, увидев там Ванни. Разве они не едут в Дидкот? Ведь они должны были уехать пятнадцать минут назад.

Она подошла к своей подруге и увидела за ее спиной нового гостя. Интересный мужчина с темно-кашатновыми волосами, один из тех типов, которых изображают на сигаретных пачках. Лицо Ванни было красным от гнева, а голос таким низким, что она почти шипела. Харриет удивилась и встревожилась. Если даже гость и доставляет какие-то неприятности, нельзя же с ним так.

— Ты не можешь с нами ехать, и все тут, — услышала она, как огрызнулась ее подруга.

Харриет торопливо подошла совсем близко.

— Какая-то проблема, Ванни? — очень холодно спросила она.

— Нет, — торопливо сказала Ванни. — Все в порядке. — Меньше всего она хотела озаботить Харриет своими личными проблемами.

Чувствуя, что она смутилась, Бретт поспешил этим воспользоваться. Он повернулся к светловолосой красавице в голубом.

— Я просто говорил мисс Макаллен, что хотел бы присоединиться к экскурсии. Я ведь не опоздал?

Харриет нахмурилась:

— Если в автобусе есть место, то я уверена, что вы не опоздали, мистер… э-э…

— Карсон, — сказал Бретт, и Ванни разъяренно зашипела за его спиной.

— В конце концов, вы наш гость, — сказала Харриет, удивленно посмотрев на Ванни.

На нее это не похоже. Если только… Харриет внимательнее посмотрела на мистера Карсона. Может, он чересчур надоедлив?

— Нет-нет, все в порядке, — сладким голосом сказала Ванни, посмотрев в открытую дверь. — Автобус приехал. Нам лучше поторопиться, — сказала она весело.

Она улыбнулась Харриет, бросила уничтожающий взгляд за ее спиной на Бретта и махнула в сторону двери.

— После вас, мистер Карсон, — скрипнула она зубами.

— Ну нет, после вас, мисс Макаллен, — сказал он и отвесил ей шутливый поклон.

Ванни вышла. Бретт, насвистывая, последовал за ней. Харриет обескураженно посмотрела им вслед. Почему новый гость назвал ее мисс Макаллен?

Глава 7

В отеле стояла блаженная тишина. Было около одиннадцати утра, и, кроме обслуги, в доме никого не было. Харриет направлялась к открытым дверям, ведущим в сад, чтобы посмотреть, все ли там в порядке, и вдруг услышала мягкий голос администратора Эвелин Грей.

— Да, сэр, у нас есть двухместный номер, но ни в одном из наших номеров нет ванны.

Фраза эта была стандартна, и Харриет, улыбнувшись, подошла к стойке из орехового и розового дерева.

— Все в порядке, Эвелин? — спросила она и взяла данные о вновь прибывших.

Вообще-то она сейчас редко просматривала этот список, потому что Эвелин сама прекрасно справлялась со своими обязанностями. Но она проходит мимо, отчего бы ей не поинтересоваться?

«Этот новый гость, высокий блондин, так хорош собой, что вполне годится в киногерои», — подумала Харриет.

У ног его стоял дорогой чемодан из крокодиловой кожи.

При взгляде на нее у него изумленно расширились глаза, но она к этому привыкла. Джеймс Ларнер, испытав некоторое внутреннее потрясение, повернулся к ней и протянул руку:

— Добрый день, мисс… э-э… Я Джеймс Ларнер.

— Дженсен, — улыбнулась Харриет, пожимая ему руку и кивнув Эвелин. — Харриет Дженсен. Надеюсь, что отсутствие личных удобств не очень смутит вас, очередей в ванную комнату не бывает.

Она обезоруживающе улыбнулась, и Джеймс почувствовал внезапное возбуждение. Он заморгал и, заставляя себя сосредоточиться на том, что она говорит, сумел даже улыбнуться.

— О, ничего страшного. Вы… работаете здесь? — спросил он, удивляясь, куда же подевался его знаменитый шарм.

Харриет улыбнулась:

— Я хозяйка отеля.

Джеймс покраснел.

— Черт, надо же.

Харриет, понимая его смущение, улыбнулась еще раз и, кивнув ему и Эвелин, вышла в сад. Летний день был великолепен.

Джеймс смотрел ей вслед. Волосы ее, освещенные солнцем, буквально слепили его. Он зарегистрировался и пошел в комнату в слегка одурманенном состоянии.

Однако пора было переходить к делу. Он вынул из кармана пиджака маленькую записную книжку, нашел номер человека, которого рекомендовал ему Карпентер, и набрал его. Он договорился о встрече, но мысли его постоянно переключались на Харриет Дженсен. Она великолепна. Прекрасно! Он чудно проведет эти летние недели.

Все стали возвращаться в автобус. Железнодорожный музей Дидкота всегда пользовался успехом, особенно у мужчин. Глаза Ванни остановились на Бретте Карвере. Улыбка сошла с ее лица.

— Очень интересно, — сказал Бретт. — Я и не мечтал никогда узнать о паровозах столько, сколько знаю сейчас.

— Пожалуйста, не ерничай, — взорвалась Ванни. — Тебе ведь это понравилось. Всем мужчинам нравится.

Ему действительно понравилось в музее, но с еще большим удовольствием он стал наблюдать за Ванни, когда она вошла в автобус.

— Самое интересное будет после обеда, — весело сказала она. — Мы поедем на поезде с настоящим паровозом. Он был оборудован с максимальный комфортом для своего времени. Мы прокатимся в «Восточном экспрессе» Агаты Кристи, только без убийства.

«И что в этом такого романтичного? — подумала она про себя. — Сидеть в вагоне, слушать, как пыхтит провоз, и испытывать при этом ностальгию по прошлому».

Автобус покатил к частной линии, где энтузиаст паровозного дела водил любовно отреставрированный паровоз по колее протяженностью в тридцать одну милю, проложенной по его собственной земле. Пока они ехали к границе Уэльса, она старалась не обращать внимания на Бретта Карвера, который — черт бы его побрал! — уселся как раз за ее спиной.

Время от времени, когда он шевелился, его колени стукались о спинку ее сиденья, и все ее тело охватывал трепет. Если так будет продолжаться и дальше, то она не уверена, что ей удастся совладать со своими нервами. А ведь прошло только полдня.

Джеймс Ларнер вошел в бар в маленьком городке Бикестер и осмотрелся. Возле двери, почти с презрением глядя на него, сидел байкер. Около него на стуле лежал черный шлем. Рядом с баром верхом на припаркованном «судзуки» сидел еще один байкер. Из-за темных очков лицо его рассмотреть было невозможно. Он страховал связного. Джеймс улыбнулся про себя. Хорошо иметь дело с людьми, знающими свое дело: любители всегда могут подвести.

Байкер у двери, в свою очередь, наблюдал за Джеймсом. Хорошо. Все вроде бы идет как надо. А это сулит немалые деньги.

Джеймс сел на стул рядом с ним откинулся на спинку. Байкеру было слегка за тридцать.

— Привет, — небрежно сказал Джеймс. — Жарковато что-то? Я думал, что в Англии летом всегда прохладно и сыро.

Байкер усмехнулся.

— Слышал, что у вас есть ко мне интересное дельце, — сказал он столь же небрежно.

Джеймс кивнул. Достав из кармана запечатанный коричневый пакет, он бросил его на стол. Байкер взял его, взвесил на руке, но внутрь почему-то не заглянул.

— Чего вы хотите? — коротко спросил он. И Джеймс так же коротко ему рассказал.

Маленький частный поезд с паровозом стоял неподалеку от границы с Уэльсом. Въехав на зеленую тенистую лужайку, автобус остановился на крошечной парковке. Пейзаж за окном не впечатлял. Ванни слышала, как удивилась ее маленькая группа, и улыбнулась: голоса звучат не очень-то одобрительно.

С этого места пейзаж действительно казался унылым, но Ванни по опыту знала, как быстро изменится их мнение.

— Приехали, — сказала она, встав и повернувшись к группе. — Мы прокатимся на поезде, очень похожем на тот, который мы видели в Дидкоте. Он называется «Марта Роуз». Это нечто — в этом вы убедитесь сами.

Она постаралась не обращать внимания на развалившегося в кресле Бретта, который, посмотрев на нее, наклонил голову набок. Во рту у нее было сухо, и она нервно облизнула губы. Черт бы его побрал! Специально это делает. Хочет, чтобы она ошиблась.

— Мы уезжаем отсюда в три часа, прогулка займет примерно час, мы будем останавливаться в самых красивых местах, чтобы вы могли пофотографировать. Кроме чая, в поезде подадут шампанское. — Ванни взглянула на часы. — Станция в конце вот этой тропинки. — Она показала рукой.

Ванни вышла из автобуса первой и помогла спуститься пассажирам постарше. Когда Бретт Карвер направился к ней, она отвернулась и заговорила с симпатичной семейной парой из Юты. Как же, помогло ей это! У нее напрягся каждый нерв, когда Бретт прошел мимо и отправился по тропинке к станции. Ванни смотрела ему вслед, желая его всем сердцем и телом.

* * *

Когда Джеймс Ларнер вернулся в отель, то почувствовал себя значительно лучше. Было около трех, и он побродил по саду, надеясь увидеть Харриет. И только когда он заметил, что маленькая группа людей входит через большие французские окна в салон с зеркальными стенами, он понял, что здесь что-то происходит.

Он сел за стол и заказал крошечные канапе с копченой семгой.

Где-то тихо играли на пианино. А потом наконец он увидел хозяйку. И хотя Харриет лишь слегка улыбнулась ему, проходя мимо, Джеймс был этим удовлетворен. Как только он разделается с этой перепелочкой Бретта Карвера, он примется оказывать мисс Харриет Дженсен должные знаки внимания.

Харриет, уверенная, что заинтересовала его, выходя, бросила на него еще один взгляд. Потом еще раз посмотрела его регистрационную анкету: Джеймс Ларнер. Он, по всей видимости, владеет каким-то посредническим предприятием по продаже машин в Бостоне. Если он пригласит ее поужинать, она согласится. К этому решению после долгих раздумий она пришла сегодня.

Хотя раньше она избегала свиданий с гостями отеля, что-то подсказывало ей, что пора начать интересоваться мужчинами. В конце-то концов, нельзя же в двадцать четыре года быть столь неопытной.

Но она ни за что на свете не хотела признаться себе, что к ее внезапному интересу к красивому блондину самое прямое отношение имеет темноволосый темпераментный мужчина по имени Джайлз. К тому же она не сомневалась, что звонка Джайлза Пауэлла ждет длинная шеренга красивых женщин. И если у нее сейчас не будет поклонника, это почему-то уязвит ее.

— О'кей! Последний свисток, — сказала Ванни, глядя на платформу, украшенную букетами алых и голубых цветов. — Все на борт! — весело скомандовала она во всю силу своих легких.

Она подошла к вагончику, в котором должна была ехать с четой из Юты, но там никого не было. Она, вытянув шею, выглянула в окно, но платформа была абсолютна пуста. Семья, по-видимому, устроилась с кем-то еще. Это означает, что вагончик — как и великолепный чай, сервированный на столике, — в ее полном распоряжении. В такой день, как сегодня, она этому обрадовалась. Она подошла к трехместной лавке и села.

Вагончики были роскошно отделаны — каждый разного цвета. Этот был выкрашен в цвет мяты с золотыми и кремовыми бликами. Ванни сняла туфли и отбросила от лица волну волос.

Поезд, издав знакомый гудок, тронулся, и она открыла окно, впустив теплый июльский воздух. Дверь за ее спиной открылась и закрылась, она повернулась и от изумления открыла рот, увидев не семью из Юты, а Бретта Карвера.

— Чуть не опоздал, — сказал он. Ванни ему, конечно же, не поверила.

— Ладно уж — чуть не опоздал! — огрызнулась она. — Ты все это подстроил! — Руки ее сжались в кулаки. — Что ты сделал с этой милой парой? Подкупил?

— Нет, черт возьми, — ответил Бретг. Он прислонился к стенке вагона и, скрестив руки на широкой груди, задумчиво смотрел на нее. — Я просто объяснил им, в какое затруднительное положение попал, и они тут же предложили мне поменяться с ними местами. Правда мило с их стороны? — В уголках его глаз, когда он улыбнулся, появились такие милые морщинки.

— Что ты имеешь в виду? — возмутилась Ванни. — Какое затруднительное положение?

Бретт пожал плечами:

— Я просто сказал им, что хотел провести какое-то время наедине с нашим великолепным гидом, и они отнеслись к этому с полным пониманием.

— Ха! — выдохнула Ванни.

— Да нет, правда. Клянусь. — Бретт протянул руку, предлагая мир. — Я сказал им, что я влюбился в тебя с первого взгляда, и они, жена в первую очередь, изо всех сил старались придумать, как помочь мне.

— Еще бы! — Ванни знала, что если Бретт захочет, он уговорит и павлина в брачный период расстаться со своим хвостом. — Соврать тебе ничего не стоит? — спросила она, откинув голову. Ну как ей унять стук своего сердца?

— Я не соврал, — сказал Бретт серьезно.

Ванни почувствовала, что даже воздух в вагоне стал другим, и нервно сглотнула.

— Не надо, — резко сказала она и села за стол, уставившись на бутылку шампанского в ведерке со льдом и тарелки с пирожными, сыром, виноградом и печеньем.

Он отошел от двери и сел, но не напротив, а рядом. Когда его бедро коснулось ее, она торопливо — слишком торопливо, черт возьми! — отодвинулась и стала смотреть в окно. «Нет ничего красивее английского сельского пейзажа», — твердо напомнила она себе, глядя в окно так напряженно, что у нее заболели глаза.

Он вздохнул.

— Ты не веришь, что я влюбился в тебя в тот момент, когда твой отец представил меня? — спокойно спросил Бретт.

У Ванни замерло сердце. Она сделала неопределенный жест рукой и нервно облизнула губы, которые вдруг стали такими сухими, что она нетерпеливо потянулась за шампанским.

Бретт открыл бутылку и, наполнив бокал, протянул его ей. Ванни жадно глотнула.

— Еще? — спросил он, когда она, сделав еще пару глотков, опустошила бокал.

Она бросила на него яростный взгляд:

— Хочешь напоить меня?

Бретт секунду молча смотрел на нее, затем, откинув голову, засмеялся:

— О Ванни! Ты ни на кого не похожа.

Ванни, закусив губу, отвернулась к окну. Это было легче, чем смотреть на него, но с каждой милей, которую они проезжали, она все больше ощущала близость его тела. Она знала, что стоит ей немного подвинуть руку, она сможет положить ее на его бедро. И если она сделает это, то он глубоко, по-мужски втянет в себя воздух. Она знала, что у него сожмутся мускулы. Что на лице появится особое выражение. Знала, что глаза его потемнеют. Хотя ни разу в жизни она не дотрагивалась до него. Просто знала, что будет именно так.

— Что ты хочешь, Бретт? — В голосе ее звучали злость и отчаяние.

Прежде чем ответить, он молча ждал, когда она повернется к нему.

— Я хочу тебя, Ванни, — просто сказал он. — И всегда хотел.

Ванни грустно улыбнулась:

— Тебе нужны мои акции. Ты думаешь, я не знаю про завещание отца?

Бретт покачал головой:

— Мне все равно, какое завещание оставил Чак. С того момента, когда я увидел тебя на лестнице, я хочу тебя. И никого, кроме тебя.

Но Ванни не верила ему. Или, точнее, не позволяла себе верить. Если она начнет ему верить, то все — она пропала.

В ее зеленых, как у кошки, глазах промелькнула боль. Бретт заметил это и открыл было рот, чтобы сказать, что он вот-вот заключит сделку, которая докажет ей раз и навсегда, что ему наплевать на ее деньги. Но он не сказал этого.

— Я скучал по тебе, — тихо проговорил он. — О, Ванни, как я скучал по тебе.

Его губы прижались к ее губам. Тела прильнули друг к другу. Она чувствовала, как его руки гладят ее лицо, как ее кожа вспыхивает от этих прикосновений. Она могла ощущать, пробовать на вкус, вдыхать, слышать только его. В полном смятении она закрыла глаза.

Почувствовав, что его губы уже не прикасаются к ее губам, и открыв глаза, она испытала такое чувство потери, что ей стало страшно. «Один поцелуй, — в отчаянии думала она. — Один лишь поцелуй, и все — он победил!»

Поезд замедлял ход. Первая остановка. За окном виднелся мост, перекинутый через реку, на берегах росли дубы.

«Бежать!» — неожиданно решила она.

Она изо всех сил оттолкнула его и бросилась к двери. Едва она успела вскочить в соседний вагон, как поезд тронулся. Ей повезло: в вагоне пять вдов играли вбридж, и они предложили ей разделить с ними ужин.

На протяжении всего оставшегося пути, пока дамы весело болтали, она вспоминала лишь вкус губ Бретта.

Глава 8

Джайлз улыбнулся, когда рыжая секретарша, встав из-за конторки, подошла к двери своего босса и открыла ее.

— К вам мистер Джайлз Пауэлл, мистер Килер, — чуть ли не пропела она.

Джайлз сел, положив ногу на ногу, и бросил быстрый, но внимательный взгляд вокруг. Он раньше никогда не был в конторе нотариуса своей тетки.

— Итак, Джайлз? — спросил Гордон Килер, сразу приступив к делу. — Что я могу сделать для тебя?

Джайлз понимающе улыбнулся.

— Ничего особенного, — сказал он. — Это скорее просто визит вежливости. Я хотел сообщить вам, что мы с бабушкой собираемся опротестовать завещание.

На самом деле он пока еще не консультировался со своими адвокатами. Просто хотел сделать до этого пробный шаг. Лицо Гордона осталось непроницаемым.

— Понятно, — коротко сказал он. Джайлз задумчиво поскреб подбородок.

— Вас это, кажется, не особенно удивило? — забросил он первый крючок.

Гордон пожал плечами:

— Нет. После вашей реакции на содержание завещания это казалось… вполне вероятным.

Гордону не хотелось играть в кошки-мышки с человеком, который всегда брал на себя роль кота. Кроме того, ему нравился Джайлз Пауэлл. Всегда нравился. Фрэнки, кстати, тоже любила его больше всех Пауэллов. Поначалу ему, как приемному сыну, пришлось сполна испытать на себе недовольство Грейс Паэулл. Однако он не превратился ни в избалованного никчемного юнца, ни в неврастеника. Он стал сильным, и его полюбили.

— Послушай, если ты выдвинешь иск против Харриет Дженсен, ты проиграешь, — сказал Гордон с уверенностью, удивившей Джайлза.

— Вот как? — спросил он, нарочито удивленно подняв одну бровь и слегка выпрямившись в кресле. — Ты в этом так уверен?

— Да. Для начала замечу, что завещание было написано четыре года назад. Поэтому если ты попытаешься убедить судью, что Харриет «отрицательно повлияла на Фрэнки во время ее болезни», то ничего не добьешься.

Джайлз кивнул.

— И тем не менее, — сказал он спокойно. — Отдать всю собственность постороннему, не члену семьи, отдать женщине, которая совсем недавно была абсолютно чужой… Ты понимаешь, Гордон, как и я, что если судья будет настроен доброжелательно…

Гордон вздохнул. Как бы ему хотелось, чтобы Харриет позволила сказать, что она дочь Марка.

— Боюсь, Джайлз, — сказал он, — что магистрат захочет лишь удостовериться в том, была ли Фрэнки в здравом уме, когда писала завещание. Это означает, что если ты хочешь иметь хоть какой-то шанс на успех, то должен сделать так, чтобы ее доктор засвидетельствовал обратное. Ты можешь себе представить, что старый доктор Мэтьюс пойдет на подобное?

Нет, Джайлз не мог этого представить. А потом, опорочить имя тети…

Гордон легко прочел его мысли и покачал головой:

— Послушай, Джайлз, почему бы тебе не смириться с тем, что Фрэнки оставила свои деньги и собственность тому, кому хотела? Что она хотела оставить все Харриет?

Джайлз жестко улыбнулся:

— Думаешь, мне нужны деньги тетки?

— Нет, думаю, что ты делаешь это в основном для бабушки. Ведь это она волнуется, — засмеялся Гордон. — Не правда ли?

Лицо Джайлза стало непроницаемым. Стряпчий попал в самую точку. Его все больше и больше беспокоило душевное здоровье Грейс. Каждый раз, говоря о Харриет Дженсен, она буквально бредит.

— Джайлз, уверяю тебя, что, если ты выдвинешь иск против Харриет, ты проиграешь, — повторил Гордон. — И леди Грейс это совсем не поможет. Разве я не прав?

Глаза Джайлза сверкнули. Значит, то, что разум стал подводить его бабушку, заметил не только он. Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга. Наконец Джайлз поднялся и протянул руку для рукопожатия.

— Спасибо, Гордон. Я ценю твою прямоту, — просто сказал он.

Гордон, облегченно вздохнув, пожал ему руку. Но глаза его оставались встревоженным. Ему бы хотелось думать, что все неприятности позади.

Но, судя по всему, это еще не конец.

— Он ослеплен этой хищницей, — прошипела Грейс Пауэлл. — Я подумала об этом уже, когда он читал завещание. — Сидя в своем любимом кресле и держа в руках роман Джейн Остин, бабушка свирепо посмотрела на Джайлза поверх очков.

Он вздохнул.

— Не думаю, что дело только в этом. Послушай, бабушка, — мягко сказал он, усаживаясь рядом с ней на диван, — это все еще не закончено. Я предложил ей выкупить отель, и мы с тобой знаем, что она не устоит перед деньгами.

Говоря это, он понимал, что не очень-то честен — ни перед собой, ни перед бабушкой. Но он просто решил дать ей некоторую надежду. Яростная ненависть, которую она испытывала к протеже Фрэнки, начинала его серьезно беспокоить.

— Ты прав, Джайлз, — сказала она. Ее надтреснутый старческий голос снова стал мягким. — Я не сомневаюсь, что ты добьешься своего. Ты в этом отношении похож на меня.

Джайлз радостно улыбнулся.

— А пока я хочу произвести кое-какое расследование — назовем это так.

Глаза Грейс вспыхнули.

— Вот как?

Джайлз усмехнулся.

— Я зарезервировал номер в «Уиндраш-Шеллоуз». Под именем К. Браунинг. Думаю, мне пора как следует с ним ознакомиться.

— Молодец, мальчик, — хрипло засмеялась Грейс. — Хочешь узнать своего врага изнутри.

Джайлз натянуто улыбнулся.

— Вот именно. Поэтому предоставь это мне. Хорошо, бабушка?

Мысль о том, чтобы атаковать Харриет Дженсен на территории, которую она считает собственным домом, была соблазнительной. Грейс заметила это по его глазам и кивнула. Отлично. Эта девица не сумела одурачить ее внука.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Джайлз. — Хочу поговорить до обеда с обслугой.

Грейс, пряча улыбку, кивнула:

— Удачи тебе, мальчик. — Проследив, как он вышел из комнаты, она отодвинула книгу в сторону. Если вы хотите, чтобы работа была выполнена, вы должны сделать это сами, ни на кого не полагаясь. Это ее кредо.

— Значит, завещание опротестовать нельзя, — пробормотала она. И снова засмеялась.

Джайлз повернул свой «феррари» цвета бутылочной зелени на знакомую дорожку, ведущую к дому тетки, и до предела снизил скорость. Удивленная, но довольная улыбка не покидала его лица.

Дом выглядел так же, как раньше. Он ожидал, что к нему пристроили безобразный стеклянный портал, а на месте розария устроили автостоянку. Но дом остался прежним. Ну скажем, не совсем прежним. Сад восстановлен во всей былой красе. Дорожка расчищена. Оконные рамы покрашены.

Казалось, что дом процветает и всем вполне доволен.

Он нахмурился, глядя на стрелки, указывающие направление к старым конюшням, и понял, что там теперь автостоянка. Она была почти пуста — неудивительно, ведь сейчас около четырех часов. Но вряд ли она вообще бывает заполнена. Припарковав машину, он пошел по знакомой дорожке к главному входу и почувствовал себя виноватым, что сам не сделал всего этого.

Вступив в холл, он был готов к тому, что увидит его полностью переделанным. Но кроме того, что теперь здесь стоял стол администратора, а на стене висела доска объявлений, все было как раньше. Казалось, что он опять дома.

Он улыбнулся и подошел к стойке регистрации.

— Я мистер Браунинг. Я звонил вам.

— О да, сэр. Вам повезло. У нас есть отказ от брони.

«Знаем мы эти штучки», — подавил улыбку Джайлз. Но когда подошел поближе, увидел список уже остановившихся здесь гостей — отель был полон! Он вздохнул, с удивлением наблюдая, как администратор вышла из-за стойки и взяла один из его чемоданов.

— Номер двенадцать на втором этаже, сэр. Следуйте, пожалуйста, за мной.

— Прошу вас, не надо, — сказал Джайлз, взяв у нее чемодан.

Женщина благодарно улыбнулась и проводила его по покрытой новым ковром лестнице к номеру с видом на лес и реку.

— Надеюсь, ваше пребывание у нас будет приятным, сэр, — сказала она, входя в номер, чтобы открыть окна и еще раз осмотреть, все ли в порядке. — Ванная — вторая дверь по коридору.

Джайлз удивленно оглянулся и понял, что ванной комнаты в номере действительно нет. Он узнал эту комнату — одну из тех, которыми не пользовались и которые всегда были покрыты слоем пыли. В ней практически ничего не изменилось: у стены все та же большая удобная кровать, те же обои. Они просто выглядят более свежими и яркими. Комната имеет вполне жилой вид.

— Понятно, — сказал он. — Очень оригинально.

Эвелин Грей улыбнулась:

— Да, сэр, многие так считают. Владелица дома хотела сохранить его по возможности таким, каким он был раньше, и миссис Дженсен оставила все как было. Все наши гости отмечают особую атмосферу отеля. Они находят, что она успокаивает и способствует хорошему отдыху. В этом и состояла главная идея — предложить гостям пожить в настоящем английском сельском доме, сэр, — пробормотала она.

Джайлз улыбнулся.

— Да-да, это заметно, — сказал он доброжелательно. — Я восхищаюсь решением хозяйки. У нее, видимо, были хорошие советчики.

— О! Мисс Дженсен придумала все сама, сэр, — сказала Эвелин. Как и весь штат, она была бесконечно предана Харриет. — Она и мисс Пауэлл, которая умерла, все делали сами.

Джайлз быстро взглянул на нее. Казалось, что она говорит искренне.

— Но конечно, — сказал он спокойно, — у мисс Дженсен есть менеджер, который за всем присматривает.

— О нет, сэр. Мисс Дженсен сама и менеджер, и хозяйка.

Джайлз недоверчиво улыбнулся:

— Понятно.

И пару часов спустя это действительно стало ему понятно. Очаровав горничных и разговорив их, он стал лучше понимать, что такое «Уиндраш-Шеллоуз». А побеседовав в баре с одним из постояльцев, стал понимать и то, каких клиентов привлекает отель. Чем больше он узнавал, тем сильнее было его недоумение. Потому что он не мог не понимать, что Харриет Дженсен работает как проклятая. Она и сейчас, по-видимому, работает двадцать четыре часа в сутки. Хотя жизнь в отеле уже полностью отлажена и необходимости в этом нет.

Персонал отеля — все из местных — без устали ее нахваливал. Гости были в восторге. Без сомнения, это было хорошо управляемое предприятие.

Харриет узнала, что ее враг остановился в отеле совершенно случайно.

Она провела в офисе всю вторую половину дня, разрабатывая проект проведения в отеле ежегодного бала. Еще одна попытка привлечь гостей в мертвый сезон.

По пути в свою комнату она прошла мимо номера Джайлза Пауэлла, не подозревая, что он сейчас переодевается там к ужину.

Приняв душ и завернувшись в полотенце, Харриет услышала, как подъехал автобус. Она улыбнулась: мимо ее дверей простучали шаги, и по оживленному обмену мнениями она поняла, что день прошел хорошо.

Расчесав свои светлые волосы, она для разнообразия оставила их свободно ниспадать на спину. Затем подошла к гардеробу. Ей хотелось выглядеть сегодня особенно привлекательной. Подумав минуту, она остановила выбор на бледном серебристо-лиловом вечернем платье с узкими бретельками и серебристых туфлях на высоких каблуках.

Проходя мимо комнаты Ванни, Харриет постучала и заглянула внутрь.

— Все хорошо? — спросила она.

Ванни, натягивающая в этот момент чулки, подняла голову и попыталась улыбнуться.

— Отлично. За обедом они будут говорить только о поездке на поезде. Приготовься к этому. Ууу! Ты выглядишь просто потрясно. Особый случай?

Харриет покачала головой:

— Да нет. Просто захотелось принарядиться. Встретимся за ужином.

Ванни кивнула. Вздохнув, она прилегла на кровать. Черт! Она чувствует себя совершенно разбитой. А нужно еще пережить ужин. Она спустится попозже и сядет подальше от Бретта Карвера. В автобусе на обратном пути она испытывала настоящие муки, зная, что он сидит за ее спиной.

Харриет, не подозревая о терзаниях подруги — и о том, что ее собственные впереди, — спокойно спускалась по лестнице.

Некоторые из гостей уже толпились в баре, собираясь перейти в столовую. Одним из них был Джеймс Ларнер. Он направился было ужинать, но совершенно онемел, увидев в холле серебристо-лиловое видение. Его реакция на эту женщину и пугала, и удивляла его.

Харриет видела, что он остановился и ждет, когда она подойдет к нему.

— Не хотите чего-нибудь выпить перед ужином, мисс Дженсен? — спросил он, радуясь, что его голос звучит ровно, а не дает мальчишеского петуха, как он ожидал.

— Зовите меня Харриет, пожалуйста, — сказала она. Ее совершенное английское произношение ударило ему в голову как вино.

— С удовольствием.

Джеймс, осторожно взяв девушку под руку, провел ее в маленький безлюдный бар. Сидящему там и потягивающему виски человеку показалось, что это был жест собственника. Джайлз Пауэлл, увидев убийственно красивую Харриет Дженсен под руку с великолепным кавалером, заскрежетал зубами от злости.

Харриет улыбнулась Биллу, бармену, и тот, не спрашивая, налил ей, как обычно, лимонад с ломтиком лайма и льдом. Она никогда не пила что-нибудь алкогольное в «Уиндраш-Шеллоуз», и Джеймс Ларнер и Джайлз Пауэлл оба отметили это, но отреагировали по-разному. Джеймс счел, что это мило. Джайлз в очередной раз был вынужден изменить свое мнение о Харриет Дженсен. Он-то думал, что она пьет исключительно шампанское.

В этот момент Харриет, повернув голову, увидела его. Глаза ее изумленно расширились, сердце куда-то провалилось, и рука со стаканом задрожала. Что он здесь делает?

Человек, сидящий рядом с ней, внезапно потерял для нее всю привлекательность. Показалось, что его вообще тут нет. Здесь были только она и Джайлз.

Джайлз насмешливо поднял свой бокал.

— Привет, — пробормотал он.

Глубоко вздохнув, Харриет заставила себя вернуться на землю. Она попыталась уверить себя, что он пришел сюда просто поужинать. Чтобы ее позлить. Ее глаза сверкнули, и она повернулась к нему спиной. Она загадочно улыбнулась Джеймсу, и тот покраснел. Джайлз уставился на кремовую кожу, видневшуюся между полосками материи, на изгиб ее талии. Ему захотелось наклониться и поцеловать ее…

— Пойдемте ужинать, — пробормотала она. — Повар обещал сегодня приготовить что-то особенное. — Ее голос стал соблазнительно мурлыкающим.

Джеймс, который явно был сражен ею наповал, вновь взял ее под руку; Джайлз с разъяренным лицом наблюдал, как они ушли.

Когда они оказались в холле, Харриет увидела, что Ванни и мужчина, с которым она спорила сегодня, спускаются вместе по лестнице. Харриет мельком, как и Джеймс, взглянула на них. Вдруг Джеймс остановился как вкопанный. То же произошло и с мужчиной, сопровождавшим Ванни. На какую-то секунду обе женщины почувствовали враждебность между ними. Затем Джеймс снова заулыбался и повел Харриет дальше. Стоя в дверях бара, Джайлз Пауэлл тоже заметил эту странную паузу и внимательно посмотрел на рыжеволосого мужчину.

Ванни, которая видела Джеймса Ларнера раньше, не произнесла ни слова, пока Бретт вел ее в столовую.

Столовая скоро наполнилась смехом и говором.

Харриет, сознательно направившись к столику для двоих, увидела, что гости обмениваются понимающими взглядами. Их очаровательная хозяйка почти никогда не сидела за столиком для двоих с гостем. Да еще с таким красивым. Несколько женщин высказали мнение, что они великолепная пара. Услышав одно из таких замечаний, Джайлз Пауэлл с трудом удержался, чтобы не выскочить из столовой.

Значит, она отдает предпочтение самым состоятельным гостям? А почему бы и нет? Для женщины с ее внешностью самое главное — поймать богатого мужа, и «Уиндраш-Шеллоуз» очень подходящее для этого место.

За другим столом Бретт Карвер размышлял, что делает здесь Джеймс Ларнер. Сосредоточиться, впрочем, ему было трудно. Он помнил лишь о поцелуе, которым обменялись они с Ванни.

Сидящая напротив Ванни изо всех сил старалась забыть о нем.

Харриет, пробуя холодный суп из кресс-салата, взглянула на Джеймса и улыбнулась.

— Гость, с которым вы встретились на лестнице… Вы его знали раньше?

Джеймс улыбнулся:

— Да, к сожалению. Мы оба — члены совета директоров одной и той же компании.

— Вы, кажется, недолюбливаете друг друга, — пробормотала она, не подозревая, насколько сильна была взаимная ненависть.

Джеймс засмеялся:

— Да. Мы оба хотим контролировать фирму.

Харриет пожала плечами, подобные стычки ее не очень-то интересуют. Она почувствовала на себе взгляд Джайлза Пауэлла. Его глаза обжигали ее, как два лазера. Она наклонилась и ласково коснулась руки Джеймса, погладив его запястье. Джеймс вспыхнул. Эта женщина сведет его с ума.

— Надеюсь, это не испортит вам вечер, — мягко сказала она. У Джеймса остановилось дыхание.

— Не беспокойтесь. Этого не произойдет.

Джайлз Пауэлл провел этот вечер надувшись. Харриет — флиртуя. Джеймс Ларнер окончательно влюбился. Ванни была в панике. Бретт Карвер счастливо улыбался оттого, что находится с любимой женщиной.

В общем, этот ужин запомнился им всем.

Глава 9

Грейс Пауэлл приветливо улыбнулась толстой темноволосой, очень напуганной девушке, сидевшей перед ней.

— Еще чаю, Лидия?

— О нет, благодарю вас, леди Грейс, — нервно ответила Лидия Брэк.

Грейс улыбнулась еще раз. Она понимала, что девушка чувствует себя как кошка на раскаленной крыше. Кто может винить ее за это? Для девушки типа Лидии приглашение в Пауэлл-Хаус было событием, мягко говоря, волнующим.

— Знаешь, Лидия, — сказала Грейс, откидывая голову на спинку кресла, — у меня остались очень добрые воспоминания о твоей бабушке.

Это, конечно, была ложь: она и лица-то ее не помнила, но знала, что здесь некогда работала горничная по имени Мэри Брэк, и этого было достаточно.

Лидия улыбнулась.

— Правда? Бабушка всегда говорила о вас с ужасом… я хотела сказать, с любовью, — испуганно поправилась она.

Ее бабушка, которой уже много лет не было на свете, действительно развлекала своих внучат рассказами, как она некогда работала у прекрасной леди в Большом доме. А сейчас ее внучка Лидия работает горничной в «Уиндраш-Шеллоуз». Что совсем не одно и то же, твердо напомнила себе Лидия. Ей хорошо платят и не обходятся, как с прислугой.

Поэтому когда она получила кремовый конверт с вензелем Пауэлл-Хауса, в котором было приглашение прийти на чай, она была изумлена. И конечно, любопытство не позволило ей остаться дома. Несмотря на ее современные взгляды на жизнь, дом, дворецкий и в первую очередь сама леди Грейс заставили ее трепетать так же, как, наверное, трепетала ее бабушка много лет назад.

Она нервно уставилась в свою чашку, пытаясь понять, что все это значит. Наблюдая за ней, Грейс прятала улыбку. Девушка была то что надо. Не уверена в себе и готова угодить.

— Что ж, Лидия, я слышала, что ты много лет работала у моей дочери, — сказала она.

Лидия нерешительно взглянула на нее.

— Э-э… да, леди Грейс. — На какой-то момент она испугалась: а вдруг старая леди не знает, что Фрэнки умерла?

— Тебе нравится работать там? — спросила Грейс, взяв свою чашку и сделав маленький глоток.

— О да, леди Грейс, — с живостью сказала Лидия. — Харриет такая добрая.

Грейс Пауэлл нахмурилась. Поняв, что она сказала или сделала что-то не так, Лидия вся сжалась.

— Знаешь, Лидия, я чувствую определенную ответственность за тебя. — Девушка, вздрогнув, уставилась на нее, открыв от удивления рот. — В старые времена мы беспокоились о людях, которые работали у нас. Видишь ли, они полагались на нас. Поэтому я была рада услышать, что ты все еще работаешь на нашу семью.

Лидия моргнула.

— О… э-э… благодарю вас, — сказала она заикаясь.

— Вот почему я хочу, чтобы ты… сообщала мне о том, что происходит в доме моей дочери. Ты ведь не против, Лидия? — Грейс заставила себя улыбнуться. — Видишь ли, после ее смерти я чувствую, что должна держать руку на пульсе, быть уверенной в том, что… все идет хорошо.

Лидия просияла. Вот, оказывается, в чем дело. Старая гусыня волнуется, что Харриет одна не справляется.

— О, не беспокойтесь, ваше сиятельство, — радостно сказала Лидия.

— Прекрасно. Но тем не менее я хотела бы знать, что там происходит, — настаивала Грейс. — Здесь, в Пауэлл-Хаусе, я чувствую себя такой изолированной. Ты будешь мне звонить или писать и сообщать, что там происходит?

Лидия улыбнулась. Бедная старушка. Как она, видимо, одинока.

— Конечно, леди Грейс.

— Можешь сообщать мне обо всем, что происходит в… «Уиндраш-Шеллоуз». Есть ли у тебя какие-то проблемы с персоналом, имена наиболее важных гостей и так далее. Даже то, что просто происходит изо дня в день. Мне это будет страшно интересно.

Лидия счастливо улыбнулась, откусила пирожное и кивнула:

— Конечно, леди Грейс, обещаю вам.

Грейс удовлетворенно кивнула. Имея в стане врагов своего человека, ей будет легче вставлять спицы в колеса Харриет Дженсен. Теперь ей остается лишь ждать подходящего момента.

— Еще чашечку чаю, Лидия?

Джеймс Ларнер приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Этот нелепый автобус уехал в Уорик-Кастл час назад. Как он и думал, Бретт Карвер находился в нем. Куда бы ни отправлялась Ванни Макаллен, он следовал за ней. В этом Джеймс был уверен.

Отлично. Горничные убирают комнаты. Это означает, что комнату Бретта Карвера этажом выше скорее всего уже убрали.

В его руках был большой коричневый конверт. Прижимая его к себе, он, никем не замеченный, поднялся на третий этаж и остановился, чтобы убедиться, что вокруг все тихо. Как он и думал, несколько дверей были открыты, и из них доносились голоса девушек, меняющих простыни и вытирающих пыль.

Джеймс узнал внизу, что Бретт занимает комнату под номером восемнадцать. Повернув, ручку, он открыл дверь и проскользнул внутрь.

Постель уже перестелили, все сияло чистотой, в комнате приятно пахло лавандой. Он быстро огляделся, решая, куда спрятать конверт. В нем были подложные документы, которые ему по его просьбе передал байкер.

Подойдя к комоду, он один за другим открыл все ящики и наконец добрался до последнего, в котором лежали всего лишь несколько нераспакованных пакетов с рубашками. Джеймс улыбнулся. Вряд ли Бретт Карвер скоро откроет его. Он осторожно положил внутрь конверт. Бомба замедленного действия. Она взорвется, когда будет нужно, и уничтожит Бретта. Это был очень похожий на настоящий договор, «составленный и подписанный» Бреттом Карвером. Его условия просты: в том случае, если Бретт Карвер и Ванни Макаллен разводятся, она получает очень щедрый куш, а он — бесценные акции компании «Макаллен», которые достаются ей по наследству в случае их брака.

Он очень тщательно все обдумал. Упоминание о крупной сумме, полученной ею, придавало документу вид подлинного. Бретт Карвер был известен как человек абсолютной честности. И этот контракт убедил бы любого, что все, что ему нужно, — это акции. О, Ванни Макаллен без труда поверит, что он сам составил его. Усмехнувшись, Джеймс отступил к двери. Убедившись, что в коридоре никого нет, он выскользнул из комнаты и, весело насвистывая, пошел к себе в номер. Остается лишь сделать так, чтобы Ванни Макаллен этот конверт обнаружила. Конечно, человеку с его способностями нетрудно будет это организовать.

Харриет вошла в комнату, где подавали чай. По радио передавали ее любимое произведение Рахманинова.

Сегодня она пришла рано. Официант суетился около немногочисленных посетителей. Харриет посмотрела на часы. Только десять минут четвертого. Она уже собиралась уходить, но вдруг заметила, как рядом что-то сверкнуло. Повернув немного голову, она увидела, как большая сильная рука с дорогими золотыми часами, блеснувшими под безупречно белыми манжетами, взяв хрупкую фарфоровую чашечку, скрылась из поля ее зрения за большой голубой вазой.

Она и сама не знала, почему обошла вазу, чтобы посмотреть, кто это. И почему-то совершенно не удивилась, встретившись со взглядом темных ироничных глаз на красивом лице.

— Чудная комната, — вкрадчиво проговорил Джайлз. — Она мне всегда нравилась. Мальчиком я притаскивал сюда улиток и устраивал между ними гонки. Фрэнки и я делали ставки. Когда Фрэнки проигрывала, она всегда платила, а когда проигрывал я, она не брала у меня деньги. Такой она была во всем.

Харриет вдруг, как наяву, увидела Фрэнки, лежавшую на полу и наблюдавшую за улитками и возбужденным лицом племянника, и не могла сдержать улыбки. Действительно, это было так на нее похоже.

Джайлза эта ласковая улыбка сбила с толку, и он вдруг понял, что она не притворяется.

— Вы действительно любили Фрэнки? — спросил он почти шепотом.

Харриет, посмотрев в его удивленные глаза, горько засмеялась.

— Мне жаль разочаровывать вас, Джайлз, но это действительно так. А почему вы все еще здесь? — добавила она резко.

Джайлз пожал плечами:

— А почему бы и нет? Я забронировал номер на две недели, и, как я понимаю, вечерний чай входит в программу.

У Харриет открылся рот.

— Вы забронировали номер?

Не говоря больше ни слова, она подошла к столу регистрации и на глазах удивленной Эвелин стала просматривать список постояльцев.

Когда она повернулась к нему, щеки ее пылали.

— Лгун, — прошипела она и заметила, как официант, проносящий поднос с белым и черным шоколадом, бросил на нее изумленный взгляд.

Харриет оглянулась вокруг и покраснела еще больше, увидев, что несколько посетителей смотрят на нее с откровенным недоумением.

Она вновь повернулась к Джайлзу, который явно развлекался происходящим.

— Давайте продолжим разговор у меня в офисе, — скрипнула она зубами.

Он, встав, отвесил издевательский поклон и последовал за ней. Она так высоко подняла подбородок, что его не удивило бы, если бы она задела им люстру.

— Какая вы деловая, — заметил Джайлз, оглядев рабочий кабинет.

— Вы не снимали номер, поэтому я должна попросить вас удалиться, — прошипела Харриет безо всяких вступлений. На ней были темно-голубая юбка, жакет и белая блуза. Волосы собраны в узел на французский манер. И Джайлз тут же вспомнил, какой роскошной серебряной волной падали они вчера на ее плечи.

— Снял, я вам говорю. Вы просто пропустили мое имя. Во время путешествий я всегда регистрируюсь под именем Браунинг. Это был мой любимый поэт, когда я учился в школе. Думаю, что он недооценен. Вся слава досталась его жене, — улыбнулся он.

— Когда путешествуете! — прошипела Харриет, никак не прокомментировав его поэтические пристрастия. — Да вы всего в двадцати милях от дома.

— О, я всегда предпочитал анонимность, — сказал он, сунув руки в карманы. — В конце концов, я на отдыхе, а если кто-то из ваших гостей узнает, что я владею крупной фирмой… они будут приставать ко мне со всякими предложениями. — В его словах было много правды.

— Понятно, — коротко сказала Харриет.

Джайлз пожал плечами:

— Подайте на меня в суд.

— Мне совсем этого не хочется, — сказала она мягко, и Джайлз удивленно моргнул. Значит, Гордон позвонил и предупредил ее, что он намерен обратиться в суд. — Но я имею право попросить вас уехать, — продолжала она, наблюдая, как улыбка сползает с его лица.

Обойдя стол, она переложила на нем бумаги.

— У администрации есть право попросить… нежелательного гостя покинуть отель, — сказала она ласково. — Конечно, я возмещу вам ваши затраты, — сказала она так презрительно, что Джайлз чуть не зарычал.

— В чем дело, Харриет? Не хотите, чтобы я тут находился? Боитесь?

Как он и ожидал, она буквально взорвалась.

— Боюсь? Я? Чего мне бояться? — презрительно спросила она. — Не вас ли?

— О! Правда? — мягко спросил он.

Внезапно Харриет почувствовала себя в опасности. Она в офисе одна. Позвать на помощь никого нельзя. Это будет весьма неловко. Джайлз обошел письменный стол.

— Что вы делаете? — воскликнула она.

Он сделал еще шаг по направлению к ней. Она испуганно попятилась.

— Не так-то вы уверены в себе, как хотите казаться, Харриет, — мягко сказал он. — И вас, конечно, беспокоит, что, если я останусь, я могу обнаружить что-нибудь — ну как бы это сказать — не то?

Харриет подняла подбородок. Глаза ее сверкнули.

— Здесь все в порядке, — сказал она, сделав ударение на слове «здесь».

Его глаза сузились.

— Все, Харриет?

— Все. — Она была вынуждена прислониться к стене и смотрела на Джайлза как кролик на удава. Он медленно приблизился к ней и стоял так близко, что ее щека едва не касалась его рукава.

Когда он наклонился вперед, пиджак его распахнулся и она почувствовала исходящий от него жар.

— Значит, у вас нет возражений против того, чтобы я остался? — насмешливо спросил он.

Харриет сглотнула.

— Нет. — Она прокашлялась и вновь повторила «нет» более твердым голосом. И протянула руку, чтобы оттолкнуть его. — Уходите.

Ее кожа горела. По жилам пробегал жар, сгущаясь в груди. К своему глубокому недовольству, она почувствовала, как выпятились и болезненно затвердели ее соски. Она поспешно убрала руку.

Джайлз молча смотрел на нее. Глаза его потемнели, сердце бешено заколотилось при виде того, что он прочел в ее глазах. Желание. Откровенное желание. Страсть. Беспомощность. Медленно он снял с нее жакет и бросил его в сторону. Харриет ахнула, но не смогла пошевелиться. Ноги ее, казалось, стали чугунными, и она не могла двинуться с места. Медленно, мучительно медленно, он поднял руки и обхватил ладонями ее груди.

Харриет опустила ресницы и застонала. Джайлз испытал чувство невероятного триумфа, а затем услышал какой-то глубокий звук. Это был стон, слетевший с ее губ. В этом было что-то первобытное. Глаза Харриет открылись. Джайлз чувствовал невероятное возбуждение. Кто он — охотник или дичь?

Затем мир с силой, удивившей их самих, взорвался.

Их губы встретились, лаская, терзая и тая. Ее руки обхватили его, прижимая все ближе. Их тела слились — ее груди прижимались к его груди, колени были между его коленями, бедра прижаты к его бедрам, руки переплетены…

Никогда в жизни Харриет не испытывала ничего подобного. И, несмотря на свою неопытность в сексе, понимала, что происходит что-то необычное. Эти прикосновения, это полное единение может произойти с женщиной, только когда она встречает своего мужчину, когда он прикасается к ней, жаждет ее, требует и любит.

Ее мужчина? Джайлз Пауэлл? Она снова застонала. На этот раз от отчаяния. Джайлз даже не услышал этого — так громко стучало его собственное сердце, так бушевала в венах кровь. Все в ней одновременно требовало от него и властвовать, и сдаться. От ее духов у него кружилась голова. Мягкая кожа соблазняла. Ее тихие стоны, движения тела — все притягивало его ближе и ближе…

С той минуты, когда он впервые увидел ее, это стало неизбежно, но только сейчас он понял это.

Джайлз чувствовал, как им овладевает паника. Мозг приказывал ему уйти. Это было опасно. Невероятно опасно.

После развода он дал себе слово, что больше не допустит, чтобы красота ослепила его. Но как ему хотелось и дальше держать ее в своих объятиях. Со стоном он оторвался от нее.

Секунду, которая показалась вечностью, они молча смотрели друг на друга. Потом Джайлз, покачав головой, улыбнулся и стер тыльной стороной ладони со своих губ ее помаду.

— Не выйдет, леди, — сказал он мрачно. — Нет! Не выйдет. Я вам не поддамся!

Повернувшись, он вышел из комнаты.

Харриет, окаменев, смотрела ему вслед. Думать она была не в состоянии.

Глава 10

За завтраком Джеймс думал только о Харриет. Роза, ну просто английская роза. Но роза с шипами. Джеймс никогда не верил в любовь. Она делает мужчину уязвимым. Вот взять хотя бы его злейшего врага. Бретт Карвер всегда был человеком, которого боялись и которым восхищались. И вот пожалуйста — с ума сходит по Ванни Макаллен. Да как! Его ничего, кроме нее, не интересует. А вот сейчас и он, Джеймс Ларнер, сидит тут и не может дождаться, когда Харриет спустится вниз и он сможет побыть рядом с ней.

Джеймс мрачно вздохнул. Вот бы жениться на ней, увезти ее в Бостон, похвастаться ею перед друзьями, одеть в шелка и бриллианты. Какая чудная, заманчивая мысль. Горничная открыла дверь столовой, возле которой уже ждали три самые ранние пташки, и через пять минут в нее вошла Ванни.

— Привет, Джордж. Собираетесь на рыбалку? — спросила она мужчину средних лет, который ничем другим не интересовался.

— Конечно, дорогая.

Ванни устроилась за свободным столом, радуясь, что может побыть несколько минут одна. Вчерашний день был самым настоящим кошмаром — но кошмаром чудесным. Бретт не собирается сдаваться. Это она теперь знает точно. Он будет продолжать говорить ей о любви, пока она не уступит. А ей так отчаянно хочется ему верить. Убежать сейчас она не может. Она посмотрела, кто садится за стол за ее спиной. Но это был не Бретт. Лицо ее приняло холодное выражение.

— Привет, мистер Ларнер, — сказала она. Джеймс улыбнулся.

— Вам необязательно быть со мной вежливой, мисс Макаллен, если вам того не хочется, — сказал он устало. — Вас ведь воспитывали в ненависти ко мне.

Это было не так. Отец Ванни редко говорил о своем ушедшем в мир иной партнере или о его сыне. Джеймс вздохнул:

— Дело в том… что мне нужно вам кое-что сказать. Боюсь, что вам будет неприятно это услышать и поверить в это. Но… дело в том, что… — Он опять вздохнул и нерешительно провел рукой по волосам. Он выглядел как человек, перед которым стоит трудная задача.

Ванни молча смотрела на него, чувствуя, что по телу у нее пробежали мурашки.

— Ну говорите же! Неприятное лучше услышать сразу. Джеймс быстро взглянул на нее, не чувствуя в ней, несмотря на нелицеприятные слова, антипатии по отношению к себе.

— Хорошо. Я… я знаю Брегга Карвера лучше, чем вы думаете. — Джеймс намеренно запинался. — Мы с ним соперники, и вы знаете это, да и я не отрицаю, но я знаю его, знаю, какой он на самом деле. Я знаю… как он жесток. Как целеустремлен… — Он остановился, чтобы перевести дыхание.

— Уверена, что вы здесь не для того, чтобы раздавать характеристики, мистер Ларнер, — холодно сказала Ванни.

— Нет. Я просто стараюсь объяснить, почему я следил за ним, — сказал Джеймс с виноватым лицом, с трудом сглотнув. Он видел, как в ее глазах появился интерес. Все — она на крючке. — Когда… когда я узнал, что вы нашлись…

— Вы, похоже, очень неплохо информированы, — резко сказала Ванни, и Джеймс грустно улыбнулся.

— Да, мисс Макаллен, вы правы, — сказал он. Ну просто сама честность! — Но я понял, что это было не напрасно. Поэтому я знаю, что после того, как Бретту сообщили, где вы находитесь, он встречался в аэропорту со своими адвокатами. С документами определенного сорта.

Ванни пожала плечами:

— Ну и что? Думаю, что он часто с ними встречается.

— Да, я знаю. Но, мисс Макаллен, вы, видимо, не понимаете, что он за человек. Пожалуйста, не решайте ничего сгоряча. Я знаю, что он умеет уговорить.

Глаза Ванни сердито сверкнули.

— Осторожно, мистер Ларнер, — мягко сказала она. — Будьте очень осторожны. Вы говорите о человеке, которого я люблю.

Джеймс покачал головой:

— Я так и знал, что это бесполезный разговор. Но я должен был предупредить вас. Забудьте о том, что я сказал, — резко сказал он. — Забудьте, — повторил он с несчастным видом. Но когда он повернулся и ушел, то чувствовал себя кем угодно, но только не несчастным.

Ванни обескураженно смотрела ему вслед. Вот, значит, какой этот Джеймс Ларнер. Она представляла его себе каким-то дьяволом. А он вон какой честный.

Она постаралась забыть о том, что услышала. Но, когда села в автобус, слова Джеймса все еще звучали в ее памяти.

Она думала о них и когда Бретг Карвер взял ее руку в свою. Его серые глаза ласкали ее, но, куда бы она ни шла с экскурсией, она не могла забыть услышанное. «Вы, видимо, не понимаете, что он за человек». Но как она могла понять, если хотела лишь одного — верить, что он ее любит.

О! Она, конечно, может сопротивляться. Держать его на расстоянии. Она и с собой может повоевать — заставить себя не сдаваться. Но бороться одновременно и с Бреттом, и с собой… Наверное, это невозможно.

Харриет, войдя в комнату Фрэнки и закрыв за собой дверь, сделала глубокий вдох. Она день за днем откладывала это. Теперь же, когда грипп кончился и в работе все пошло своим чередом, у нее не было больше оправданий. Она должна перебрать вещи Фрэнки и решить, что с ними делать.

Она начала с одежды. Фрэнки всегда поддерживала Армию спасения, поэтому тут проблем не было. Книги Фрэнки отправятся в библиотеку. Ее немногочисленные украшения будут находиться в гостиной как напоминание о ней. После двух часов работы вещи были аккуратно сложены в большие картонные коробки. Осталась лишь маленькая тумбочка у кровати.

Вынув из нее маленькую коробочку с драгоценностями Фрэнки, она открыла ее, с улыбкой вспомнив камею, несколько колец, золотой с сапфирами браслет. Их, наверное, надо отослать в Пауэлл-Хаус. Может, вообще пора попробовать заключить мир?

Харриет открыла ящики стола, почувствовала сухой запах старой бумаги и вынула связку писем.

Сначала она подумала, что, может быть, это любовные письма, но нет, в основном это были письма старых друзей, некоторые носили деловой характер. Их нужно отослать позднее Гордону Килеру. На дне ящика лежало письмо, после прочтения которого по ее спине поползли мурашки. Письмо было от ее дедушки. Давно умершего лорда Пауэлла.

«Моя дорогая Фрэнки, спешу сообщить тебе, что сейчас, после моего недавнего флирта со смертью, чувствую себя немного лучше. Должен заметить, моя дорогая, что ни что так не прочищает мозги, как сердечный приступ.

И потому, что теперь они у меня несколько прояснились, я решил включить Марка в свое завещание».

Харриет задохнулась и на минуту остановилась. Дедушка умер за несколько месяцев до того, как погиб ее отец. Она стала быстро читать дальше.

«Я попросил Фаншо составить новое завещание. Я оставляю поместье Артуру, а половину денег Марку. Что бы там ни говорила Грей, это будет справедливо. Я не сказал ей об этом новом завещании и прошу тебя тоже не делать этого, Фрэнки. Ты же знаешь свою мать. Я не знаю, сколько мне осталось жить, но, если ты ей об этом расскажешь, моя жизнь превратится в пытку.

Я попросил двух садовников быть свидетелями составления этого нового завещания, и я рассердил своего адвоката, настояв, чтобы оно было в одном экземпляре. Я очень тщательно спрятал его в библиотеке и прошу тебя хранить его для меня, пока мы не встретимся снова. Но я подскажу тебе и дам совет: не спрашивай, по ком звонит колокол.

Как видишь, у твоего старого отца еще остались чувство юмора и дух авантюризма.

До скорой встречи, моя дорогая дочь».

Подпись была неразборчивой.

Харриет ничего не могла понять. Что все это означает? Почему ее мать не затребовала причитающееся ей наследство?

Она опустила руку, и письмо упало на пол. Она нагнулась, чтобы поднять его, и увидела, что на обратной стороне голубой шариковой ручкой нацарапано несколько слов. Другим почерком. Почерком Фрэнки. Подняв письмо, Харриет прочла их. Всего лишь два бессвязных предложения, но Харриет тут же поняла, о чем идет речь.

«Бедный папа. Второй сердечный приступ не заставил себя долго ждать. Роман Хемингуэя тут, но завещания в нем нет. Видимо, мать его уничтожила».

У Харриет на глазах выступили слезы.

Фрэнки догадалась, что речь идет о знаменитом романе Хемингуэя «По ком звонит колокол» и что именно в нем лорд Пауэлл спрятал свое завещание. Видимо, после смерти отца она пыталась найти его в библиотеке, но оно исчезло.

Леди Грейс была вне себя от ярости, когда сын поступил вопреки ее воле… и, конечно же, в приступе гнева уничтожила завещание.

На какое-то мгновение Харриет почувствовала злость, но она быстро прошла. Значит, дедушка все-таки любил ее отца. Это много значит. Но Харриет — она же живой человек — терзала мысль, что злая старуха лишила ее наследства отца. Однако если завещание было уничтожено… Со вздохом Харриет стала продолжать разбирать вещи тети. Фраза «не спрашивай, по ком звонит колокол» не выходила у нее из головы. Почему бы ей не попытаться самой найти завещание? Это будет такое оружие против Джайлза Пауэлла!

Может, все-таки где-то в фамильной библиотеке Пауэллов есть и второй экземпляр романа Хемингуэя? Может, самое первое издание все еще хранится там? Харриет пожала плечами. Почему бы ей не попробовать раздобыть его? Что она теряет?

Ванни прошла мимо заполненной столовой. Она не знала, что Бретт Карвер наблюдает за ней из бара. Она быстро поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась в нерешительности. Затем, преодолев колебания, поднялась на последний этаж и направилась к комнате Бретта.

У нее в кармане был дубликат ключа. Она обычно не носила ключи с собой, но знала, где они лежат, и взяла ключ от комнаты Бретта, чувствуя и неизбежность этого поступка, и раскаяние.

Но она должна, должна все выяснить — раз и навсегда…

Она отперла дверь и вошла внутрь. Осмотрела карманы пиджаков и брюк, но нашла лишь кошелек и смятый авиабилет. Порылась в ящике, испытывая трепет, пока быстро просматривала его белье, но там ничего не было. Следующий ящик. Все то же. Ничего, только вещи.

«Глупость какая. Тоже мне сыщик. Мисс Марпл в молодости». И тем не менее она продолжала искать. Всю свою взрослую жизнь она любила Бретта Карвера и считала, что не может быть с ним. Поэтому, ненавидя себя, она продолжала поиски.

Бретт дошел до верхнего этажа и направился к своей комнате. Он был уже другим человеком, не тем, кто приехал в отель совсем недавно. Он уже не выглядел загнанным и сейчас счастливо насвистывал. Он вновь начал жить.

Подойдя к двери, он сунул руку в карман, чтобы достать ключ. Как много он ждет от вечера! Может, если удастся найти тихий уголок, он сможет опять поцеловать ее.

Ему не важно, как долго придется ее завоевывать. Как часто следовать за ней, куда бы она ни направилась. Сколько проявлять терпения. Теперь она в поле его зрения, и он не собирается…

Он вставил ключ в замок, повернул его и распахнул дверь. Она здесь. Ждет его в комнате. Сидит на кровати.

— Ванни, — мягко произнес он.

Ванни подняла голову. Зеленые кошачьи глаза странно туманны. На коленях у нее какие-то бумаги, а на ковре у ног валяется большой коричневый пакет. Бретт нахмурился: что-то было не так. Закрыв дверь, он подошел к ней.

— Ты был так уверен во мне? — спросила Ванни. Недоуменно посмотрев на нее, он опустился перед ней на корточки, положив руки на свои сильные бедра, и Ванни отвела взгляд. Его серые глаза потемнели.

— О чем ты? — спокойно спросил он, взяв ее ледяные руки в свои.

— Вот, Бретт, — сказала Ванни устало.

Ее голос никогда не звучал так тускло. Ему это не понравилось.Совсем не понравилось. На нее это не похоже. Где та полная огня девушка, которую он любит и так хорошо понимает?

— В чем дело? — мягко спросил он, взяв из ее несопротивляющихся пальцев бумаги. Наклонившись, он быстро просмотрел их.

Ванни напряженно смотрела на него, стараясь изо всех сил уловить выражение его лица. Удивление, потом гнев. Конечно же, он сердится, потому что она нашла это. Что он замыслил? Сделать предложение, а затем накануне свадьбы бросить эти документы ей на колени? И почему она не испытывает даже чувства гнева? Почему ей хочется протянуть руку и погладить его волосы? Хочется почувствовать ласку его серых глаз. Хочется, чтобы он касался ее…

Она закрыла глаза и, открыв их, увидела, что он смотрит на нее.

— Ванни, — сказал он. — Я никогда раньше этого не видел. И не я составлял этот документ. Это не моя подпись. Я отправлю ее на экспертизу и докажу тебе, что она подделана.

Ванни покачала головой. Какое это имеет значение? «О, Бретт, — думала она с отчаянием, — если бы я могла отдать тебе эти акции просто так, я бы это сделала. Мне они не нужны. И никогда не были нужны. Я так люблю тебя, что подарила бы тебе луну. То, что ты должен на мне жениться ради этих акций, — трагедия для нас обоих. И я никогда на это не пойду».

— Ванни? Она моргнула.

— Что?

— Ты ведь знаешь, кто стоит за всем этим. Не так ли? — возмущенно сказал Бретт, размахивая листом бумаги. — Джеймс Ларнер.

Ванни кивнула. Но она не верила ему по-настоящему.

— Подумай, Ванни, — сказал Бретт, так сжав ее руки в своих, что ей стало больно. — Я немедленно приехал сюда, как только узнал, что ты в Англии. Когда бы я мог подготовить этот контракт? — Голос его дрожал.

Ванни улыбнулась. Бедный Бретт. Он, должно быть, думает, что она не понимает, что эти бумаги у него заготовлены давным-давно и только ждали своего часа. А вообще это не важно… «В конце концов, из них ясно, на что готова любящая женщина, и это правда, — устало подумала Ванни. — Эта женщина может простить все».

А она действительно его любит. Он нужен ей. Она хочет его… А почему бы ей и не заполучить его — начал нашептывать внутренний голос. Она не замужем, ей больше двадцати одного года. Действительно, почему бы нет? На этот раз она не стала противиться желанию коснуться его, потому что ей казалось, что она умрет, если не позволит себе сделать это.

Его волосы были еще теплыми от солнца. Она нежно перебирала их. Щеки чуть колючими — ему нужно побриться. Ей казалось, что она заново изучает его лицо — чувством, а не зрением. Бретт замер, все в нем напряг лось. Ее пальцы казались ему бархатными. Он закрыл глаза, губы его раскрылись, когда она взяла его лицо в свои ладони.

— О, Бретт, — прошептала она. — Как я хочу, чтобы… чтобы ты любил меня так, как я люблю тебя. — Нет. Даже не так. На протяжении веков женщины любили и любят сильнее мужчин. Ей всего лишь хочется, чтобы он хотел ее больше, чем эти самые акции.

Бретт открыл глаза.

— Что, Ванни? — выдохнул он ее имя. — Что ты хочешь?.. — Он так долго ждал этого момента. Ждал так страстно, чтобы Ванни по собственной воле прикоснулась к нему. Чтобы она смотрела на него так, как смотрит сейчас. С любовью. Он бы все отдал за это…

— Займись со мной любовью, Бретт, — просто сказала Ванни.

Он шумно выдохнул воздух, и пока до его сознания доходил смысл сказанного ею, тело его уже отреагировало на ее слова. Он толкнул ее на кровать, лег на нее, слушая, как в его ушах звучат ее хрипловатые стоны. Торопливо и в то же время осторожно он расстегнул жемчужные пуговицы ее лимонно-желтого платья. Губы его двигались вслед за пальцами, целуя ее загорелое тело.

Ванни обхватила руками его голову. Из ее груди вырвался крик, когда он, сорвав с нее платье, прижался губами к ее пульсирующему соску. Тело ее выгибалось на кровати, темные волосы разметались по подушке. Она потянула его футболку, и он, послушно подняв руки над головой, помог ей снять ее. Ее пальцы касались темно-рыжих волос на его груди. Он испытывал невероятное наслаждение.

Пряжка от его ремня врезалась в ее тело. Она протянула руку, чтобы расстегнуть ее, чувствуя его горячую, возбужденную, пульсирующую плоть. Застонав, Бретт откинулся на кровать. Ванни, как тигрица, расстегнув пряжку, спустила с него джинсы и увидела первобытную бьющуюся мощь Бретта. Именно этого она и ожидала. Ноющая, требовательная пустота внутри ее жаждала, чтобы ее заполнили. Она вобрала его в себя, крича от боли, восторга, от жгучего удовольствия, пронзающего ее, уносящего туда, где она никогда не была… в небеса влюбленных.

Глава 11

Просматривая вечернюю почту, Харриет вздохнула. День был беспокойный, да и Ванни как-то странно выглядит. Она подняла голову, когда открылась дверь.

— Да, Лидия. У повара что-то случилось?

Лидия улыбнулась:

— Все в порядке, Харриет. Я просто пришла спросить, не хотите ли вы чашку чаю?

— Да благословит тебя Бог, — сказала Харриет и вновь принялась за почту.

Минуты через две появилась Ванни и устроилась на стуле напротив.

— Ты что-то выглядишь как смерть, — нахмурилась Харриет, и Ванни широко усмехнулась:

— Не беспокойся. У меня просто был трудный день. Вот и все.

Харриет понимающе кивнула.

— Да, время от времени такое случается, — согласилась она, подумав о Джайлзе Пауэлле. — О! — воскликнула она в тот момент, когда Лидия вошла с чашкой чаю. — Харриет читала аккуратно отпечатанное письмо и сокрушенно качала головой. — Только этого мне не хватало. Ежегодный визит санитарного врача в следующий четверг.

— Не беспокойтесь, — откликнулась Лидия. — У нас никогда не было проблем с инспекцией.

Харриет вздохнула:

— Все-таки лучше предупреди персонал, Лидия. Четверг плохой день. — Но на самом деле она не беспокоилась. Лидия права. Просто это еще одна головная боль, без которой она сейчас вполне могла бы обойтись…

Джеймс Ларнер взглянул на речку и сунул руки в карманы брюк. Приятное здесь у Харриет местечко. Нужно будет нанять кого-нибудь опытного, когда они уедут в Штаты. Джеймс не сомневался, что Харриет уедет вместе с ним.

Нужно пригласить ее на большой бал в Оксфорде в следующую субботу. Джеймс проходил мимо одного из раскрытых окон. Услышав голос Харриет, он заглянул в комнату и увидел, что Ванни Макаллен встала и направилась к двери.

— Ничего. Прими ванну и расслабься, — услышал он слова Харриет. — Если хочешь, можешь пообедать у себя в комнате.

— Спасибо. Я, наверное, так и сделаю. Ты просто прелесть, — сказала Ванни, исчезая в дверях. Харриет вновь склонилась над почтой, и он видел только ее золотистую макушку.

Обернувшись, Джеймс увидел в саду знакомую фигуру. Он быстро отошел от окна, чтобы Харриет не могла его слышать, и пошел навстречу Бретту Карверу.

— Привет, Карвер. Как дела? — спросил он весело.

— Спасибо, все хорошо, — холодно ответил Бретт.

— Да? Мне показалось, Ванни чем-то расстроена. Руки Бретта непроизвольно сжались в кулаки.

— Для тебя она мисс Макаллен, Ларнер. — Ленивый канзасский акцент Бретта исчез, теперь его голос был холодным и резким.

Джеймс засмеялся:

— Брось, Бретт. Ванни и я не в таких формальных отношениях. Мы, можно сказать, друзья.

Бретт бросил на Джеймса быстрый взгляд. Когда речь заходила о Ванни, он сразу настораживался, стремясь уберечь ее от любых неприятностей.

— Оставь Ванни в покое, — приказал он.

Джеймс, засунув руки в карманы, умышленно отводил Бретта в сторону открытого окна. Он надеялся, что Харриет все еще в той комнате.

— Вот как? А тебе не кажется, дружище, что это решать ей?

Бретт шагнул к нему.

— Ты думаешь, что я не знаю о твоей проделке с брачным договором в моей комнате? — прорычал он. — Если ты еще раз сделаешь что-либо подобное, то твоя задница окажется в суде.

Джеймс постарался, чтобы его улыбка выглядела уверенной.

— Сожалею, — нагло усмехнулся он в лицо Бретту, — но я не понимаю, о чем ты, дружище.

Бретт схватил его за лацканы и оттолкнул.

— Послушай, пиявка мерзкая, если ты не отлипнешь от меня и Ванни, я…

* * *

— Что тут происходит? — холодный, очень английский голос прорезал полуденный воздух как нож.

Бретт удивленно посмотрел мимо наглого лица Джеймса и увидел, что на него враждебно смотрит красивая хозяйка отеля.

— Мистер Карсон, — сказала она, — я не одобряю скандалов в моем отеле. Будьте добры, немедленно отпустите мистера Ларнера.

Джеймс стоял к ней спиной и потому мог позволить себе ухмыльнуться. Глаза Бретта сузились. Он еще крепче ухватил Джеймса за лацканы пиджака, но через минуту отпустил его и заставил себя улыбнуться.

— Извините, мисс Дженсен, — сказал он спокойно. — Уверю вас, что наши разногласия с мистером Ларнером будут вскоре улажены.

От выражения его серых глаз Джеймс судорожно сглотнул.

Бретт посмотрел на Харриет и не сдержал улыбки. Неудивительно, что Ванни так любит ее. Харриет недоуменно моргнула, увидев доброжелательное тепло в его глазах. Инстинкт подсказывал ей, что, несмотря ни на что, этому человеку можно доверять. Если она не ошибается, между ее подругой и этим загадочным мужчиной происходит что-то… очень интересное. Но она подождет, пока Ванни сама ей об этом расскажет.

— Очень хорошо. Не будем больше об этом.

Джеймс Ларнер, посмотрев вслед удаляющемуся Бретту, снова, потирая шею, повернулся к окну.

— Извините. Я вел себя не очень-то по-мужски. — Он выглядел как раскаявшийся маленький мальчик. Он знал, что женщины в основном не любят насилия, и надеялся, что это маленькое шоу принесет свои дивиденды и Харриет будет с ним поласковее.

Харриет улыбнулась:

— Бросьте. Похоже, вам не помешает выпить.

Его глаза загорелись. Когда она подошла к нему, он протянул руку, и после некоторого колебания она приняла ее. Так, рука об руку, они вошли в бар. Сидевший там Джайлз нахмурился, увидев их. Он поднес к губам бокал и сердито посмотрел на Джеймса Ларнера.

Он никак не мог прийти в себя после вчерашнего.

Какого черта он поцеловал ее? Он как никто другой знает, что такое эти авантюристки. Они хотят хорошей жизни, но так, чтобы не затруднять себя. Значит, выход один — подцепить богатого мужчину.

Но внутренний голос нашептывал ему: она здесь здорово поработала. Если Харриет Дженсен хочет закрепить свои права, соблазнив его, она здорово ошибается. Если только…

Она, по-видимому, отнюдь не переживает из-за вчерашнего фиаско. Если бы она искала его, то вряд ли бы сосредоточилась сейчас на американце. Может, она правда хочет заставить его ревновать? Ха! Ей это не удастся.

Джеймс, придвинувшись к Харриет поближе, сказал ей что-то, и она рассмеялась. Рука Джайлза, державшая бокал, дрогнула. Он медленно встал и подошел поближе.

— Вы идете на бал, о котором так много говорят? — услышал он слова Джеймса Ларнера.

Джайлз не только слышал об этом бале, но уже купил два билета и ждал удобного случая, чтобы пригласить Харриет.

— Я бы пошла, — нерешительно сказала Харриет, — но у меня нет билета. Боюсь, что все они уже распроданы.

Джеймс, улыбнувшись, сунул руку в карман.

— Тах-дах, — сказал он, как фокусник. Харриет засмеялась. «Позер несчастный», — мрачно подумал Джайлз, проходя мимо американца. Харриет подняла глаза, и лицо ее окаменело, когда она встретилась с его ироничным взглядом. Глаза их не могли оторваться друг от друга, казалось, это длится вечность. Харриет чувствовала, что исчезло все — Джеймс, бар, звуки голосов, звон бокалов. Она видела лишь его темные глаза. Ироничную усмешку на его губах. Высокий, элегантный, крепкий мужчина стоял совсем близко. У нее перехватило дыхание.

Джайлза как будто толкнуло к ней. В мозг ворвались воспоминания о вкусе ее губ. Все прочее просто вылетело у него из головы.

Оба подумали об одном и том же.

«Я люблю его», — сказала себе Харриет. «Я люблю ее», — понял Джайлз. С ощущением потери Джайлз повернулся и пошел к выходу. Харриет склонилась над своим бокалом, пытаясь найти спасение в его содержимом. Она поняла, что хотя для нее весь мир перевернулся в мгновение ока, никто, в том числе Джеймс, этого не заметил.

— Так вы окажете мне честь сопровождать вас на бал? — весело спросил Ларнер.

— Что? — очнулась Харриет. — О да! Конечно, — сказала она, надеясь, что сумела при этом улыбнуться. — Я с удовольствием пойду, — повторила она. Голос ее звучал на удивление легко и беззаботно.

Сидя в своей комнате над листом бумаги, Лидия потянулась за ручкой. Она не очень-то умеет писать письма, но леди Грейс просила ее об этом. Она просит не много. Бедняжка, по-видимому, действительно беспокоится об отеле. Когда она накарябала записку, то вспомнила слова Харриет о том, что к ним придет санинспектор. Подумав, она добавила постскриптум.

«P. S. В следующий четверг придет санитарный инспектор, и поэтому мы будем изо всех сил все чистить и полировать. Это значит, что мне придется немного переработать, но это даже хорошо. Мисс Дженсен всегда щедра в таких случаях, поэтому я не против».

Она надеялась, что это письмо развлечет старую гусыню.

Джайлз Пауэлл ходил взад и вперед по своей комнате, не обращая внимания на веселые выкрики и смех, доносящиеся снизу. Он пропустил ужин, так как у него внезапно пропал аппетит. Он подошел к окну и, отодвинув шторы, стал смотреть, как над рекой Уиндраш поднимается луна. Он покачал головой. Да нет же, он ее не любит. Конечно, нет. Ему это просто показалось на минуту… Все это из-за ее красоты, необыкновенной, черт бы ее побрал, красоты. Он просто от нее каменеет. Кого он обманывает? Эта женщина подцепила его на крючок. А он пытается сорваться с него. Но это не означает, что игра окончена. Нет, черт побери! И если она думает иначе, то ее ждет сюрприз!

Он подошел к телефону и набрал номер. Харриет не единственная красивая женщина из его знакомых, и не только она пойдет на летний бал под руку с мужчиной.

— Алло, Лаура? Да, это я. Что ты делаешь в субботу вечером?

Глава 12

Вначале, когда Ванни только начала работать у нее, Харриет часто отправлялась на экскурсии, которые та организовывала, чтобы самой убедиться в их высоком уровне.

Сейчас, конечно, она редко отправлялась в поездки, но в то утро, проснувшись, ощутила потребность хоть ненадолго уехать из отеля.

— Не возражаешь, если я поеду с тобой? — спросила она у Ванни. — Мне что-то хочется передохнуть сегодня.

— Конечно, — сразу же ответила Ванни. Она тоже чувствовала себя как-то неспокойно.

— Ванни, — осторожно спросила Харриет, — ты ничего не хочешь мне рассказать о нашем госте из Бостона?

Ванни уронила свою косметичку, и ее содержимое высыпалось на пол. Посмотрев на лицо девушки, Харриет рассердилась на себя.

— Я не хочу совать нос в твои дела, — быстро сказала она. — Правда не хочу. Но прошлым вечером я была вынуждена предотвратить его драку с Джеймсом Ларнером.

Ванни поспешно переспросила:

— Драку? Ты хочешь сказать, что они ссорились?

Харриет мрачно улыбнулась.

— Нет. Мистер Карсон, или Карвер — как его там, — держал Джеймса за горло, и вид у него был, ну, как бы это сказать, такой, как будто он хочет его убить. Скажи мне, ты знала Бретта до приезда в Англию? — спросила Харриет.

Ванни устало усмехнулась:

— Попала в яблочко.

— Что-то не получилось? — сочувственно спросила Харриет.

Ванни расхохоталась:

— Можно сказать и так.

Харриет, которую не обманул этот смех, вздохнула.

— Ох уж эти мужчины, — только и сказала она.

— Звучит знакомо, — быстро откликнулась Ванни. — Немного отчаяния, полного гнева и охлажденного горечью в бокале тоски.

— Неплохой коктейльчик, — улыбнулась Харриет.

Ванни пожала плечами.

— Мой называется «Бретт Особый». Как называется твой?

— «Джайлз Скользкий».

— Ты хочешь сказать — Джайлз Пауэлл? — удивилась Ванни.

— Да. Он здесь.

— Здесь, в отеле? Харриет кивнула.

— Зарегистрировался как некий Браунинг. Ты, по-моему, его тут видела.

Ванни мысленно просмотрела список постояльцев и тихо присвистнула.

— Это не тот парень с черными волосами и темными глазами? Харриет, он просто потрясный. Горничные только о нем и говорят. Эвелин пришлось разрешать вчера спор, кто будет убирать его комнату.

— Меня это не удивляет, — засмеялась Харриет.

— Харриет, а разумно ли это? — Ванни нахмурилась. На этот раз пришла очередь засмеяться Харриет.

— Разумно? Какое отношение имеет к этому разум? А любить твоего Бретта разве разумно?

— Ну что делать, девушка, — наконец сказала Ванни. — Мы с тобой обе уже плывем по реке.

— И шлепаем веслами.

Ванни засмеялась.

— Знаешь, а мне показалось, что ты и Джеймс Ларнер… — Она деликатно замолчала.

— Нет, — решительно сказала Харриет. — Он просто удобный камуфляж. Я хочу ему сказать… по-моему, он вообразил себе… — Она беспомощно замолчала. — О черт! — вдруг взорвалась она. — Все так запуталось.

Ванни усмехнулась. Ей были понятны чувства подруги.

— Знаешь, я рада, что у тебя с Джеймсом несерьезно. На твоем месте, Харриет, я бы ему не доверяла.

Харриет нахмурилась:

— Что-то произошло между ним и Бреттом? Ванни пожала плечами:

— Да. Но я даже не это имею в виду. По-моему, он совсем не такой, каким старается казаться.

Харриет вздохнула:

— А разве не все мужчины притворяются? Ванни грустно согласилась с ней.

Харриет села в конце автобуса. Джайлз Пауэлл, войдя последним, сел впереди, и Харриет поняла, что он тоже здесь, только когда они приехали в Мортон-ин-Марш. Харриет, выждав, пока все выйдут, прошла вперед и, спускаясь на подножку, очень удивилась, когда Ванни шепнула ей:

— Вот он.

Уголком глаза Харриет увидела в тени большого дуба знакомую фигуру. Она быстро отвела взгляд, но темные ироничные глаза уже успели лишить ее возможности дышать нормально.

— О нет, — простонала Харриет.

Ванни, повернувшись, увидела Бретта Карвера. Прислонившись к стене, он наблюдал за ней.

— Я понимаю тебя, — сказала Ванни.

Группа вскоре разделилась. Любители садоводства — а их было большинство — отправились рассматривать посадки, остальные пошли к вольерам.

Ванни оглянулась. На нее по-прежнему смотрели серые глаза Бретта. После той памятной ночи он еще больше укрепился в намерении не отпускать ее от себя. Она должна понять, как много значит для него. Она для него сама жизнь.

— И что ты думаешь делать? — Мягкий голос Харриет отвлек внимание Ванни от Бретта, и она повернулась к подруге.

Она заметила, что Джайлз Пауэлл стоит под деревом. Он действительно просто великолепен. Ну, не так, как Бретт, конечно. Харриет и Джайлз, подумала Ванни, были бы великолепной парой. Какой контраст! Он темноволосый, она — яркая блондинка. Оба невероятно привлекательны. Какие у них могут быть дети!

— Он не отстанет от меня, — сказала Ванни без обиняков. И подумала, что же она будет делать, если это все-таки случится. Она бросила на Бретта взгляд, в котором были и желание, и возмущение. Ванни знала, что они вновь займутся любовью — это всего лишь вопрос времени. Потом еще раз и еще. Хода назад нет. Она любит Бретта Карвера больше всего на свете. Он для нее больше чем жизнь… Ну и что будет с ними дальше? Что будет с ней?

Харриет обеспокоенно посмотрела на свою подругу.

— Все так плохо?

Ванни растерянно провела рукой по волосам.

— Все сложно, — наконец сказала она.

Харриет посмотрела на Джайлза. Любит она его или ненавидит?

— Да, ты права, — вздохнула она. — Ну что ж, не стоять же нам тут вечность, — попыталась она как-то вернуть себя в нормальное состояние.

Ванни огляделась.

— Я отведу своего в древесный питомник. Там тихо, а нам нужно поговорить. Для начала я расспрошу его про эту драку.

Харриет кивнула:

— О'кей. Я тогда тут просто поброжу. Во сколько мы отправляемся?

— В три. Встретимся в автобусе. — Ванни посмотрела на Джайлза Пауэлла. — Удачи тебе.

Харриет взяла подругу за руку.

— И тебе тоже.

Бретт тут же отправился следом за Ванни. Он с любопытством посмотрел на мужчину, который все еще стоял под деревом, заметив, что он глаз не спускает с прекрасной Харриет. Когда их глаза встретились, между ними возникло странное чувство товарищества. Оба чувствовали, что они в ловушке. Но Бретт был там по собственной воле, а вот англичанин выглядел совершенно несчастным.

Харриет, проводив взглядом подругу, посмотрела на Джайлза и пошла наискосок через поле, уверенная, что он следует за ней.

Внутри деревянного здания она оказалась перед рядами открытых кабинок, в каждой из которых на привязи находилась хищная птица. На деревянных шестах в нескольких дюймах от земли сидели пустельги, канюки, ястребы и дремлющие совы. Она шла вдоль этих кабинок, провожаемая равнодушными немигающими взглядами птиц. Огромный орел с яркими глазами и красивым оперением подмигнул ей одним глазом. Харриет улыбнулась.

Наблюдая за выражением ее очаровательного, просто совершенного в своей красоте лица, Джайлз понял, что должен признаться себе: он безумно влюблен.

Харриет, подняв глаза, встретилась взглядом со своим врагом и прочла в его глазах незнакомое и такое желанное выражение. Она знала, что, если бы перед ней было зеркало, точно такое же выражение она увидела бы и в своих глазах. Любовь.

Глава 13

Остановив машину в одном из маленьких переулков Оксфорда, Ванни взглянула на Бретта. Огни хорошо освещали знаменитый «шпиль мечты».

— Славный городок, — сказал Бретт.

— Да, — согласилась Ванни. — Бал проходит в отеле в нескольких минутах ходьбы отсюда. Ты всегда славился умением доставать билеты на лучшее шоу, — добавила она лукаво и вышла из машины.

Бретт смотрел, как она запирает автомобиль. Выглядела она потрясающе. Алое платье открывало плечи и едва доходило до колен. Волосы ниспадали крупными кольцами, стройную шею украшало ожерелье из гранатов и жемчуга.

— Без тебя я жил как в аду, — взволнованно сказал он. Ванни резко повернулась к нему:

— Не надо. Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда ты так говоришь.

— Раньше ты всегда выслушивала правду, — произнес он.

— Правда в том, Бретт, — сказала Ванни, испытывая дрожь уже оттого, что он просто шел сзади, — что мой отец хотел поженить нас, чтобы сохранить свою империю.

— Твой отец знал, что я люблю тебя, — поправил ее Бретт. — Он, видимо, знал о состоянии своего сердца и хотел быть уверенным в том, что если с ним что-то случится, то о тебе позаботятся.

Ванни закусила губу.

— Это ты позаботишься? — спросила она.

— Ты не хочешь, чтобы я заботился о тебе, Ванни? — мягко спросил он. — Неужели это так уж плохо?

— Я могу позаботиться о себе сама, — огрызнулась она.

— Конечно. Я это вижу и не отрицаю, что ты мужественная, независимая и умная женщина. Но я всегда знал и то, что ты не такая, как все. Даже когда ты была подростком.

Ванни тяжело вздохнула:

— Бретт, давай не будем больше об этом. Хорошо? Хотя бы не сегодня. Давай просто будем танцевать и развлекаться.

Бретт улыбнулся:

— Согласен. Если ты оставишь мне последний танец.

— Договорились, — ответила она хриплым от волнения голосом.

Бретт медленно наклонил к ней голову, и их губы встретились. Какие-то подвыпившие местные парни засмеялись им вслед, когда они обошли их на тротуаре, но ни Бретт, ни Ванни этого не услышали.

В вестибюле отеля Джеймс Ларнер подошел к Харриет и снял с ее плеч черную накидку. На ней было атласное платье такого темного пурпурного цвета, что казалось почти черным. Закрытый лиф обтягивал грудь, прямая юбка доходила до щиколоток, высокий разрез с одной стороны обнажал гладкую кремовую кожу лодыжки, колена и нижней части бедра. Ее волосы были распущены, в ушах — длинные серебряные серьги и такая же цепочка на шее.

— Там, по-моему, уже вовсю веселятся, — сказал Джеймс, глядя на стеклянные двери бального зала. — Выпьем? Или будем танцевать?

— О, я бы, пожалуй, что-нибудь выпила, — сказала она, и они прошли мимо заполненного людьми большого зала к террасе. Они приехали поздно, было уже темно, луна и симпатичные разноцветные китайские фонарики освещали сад.

Вечерний воздух был наполнен ароматом роз, лилий и лаванды. На террасе были расставлены маленькие столики, на каждом — бутылка шампанского в ведерке и фрукты.

Джеймс провел ее в укромный уголок и протянул бокал.

— За нас, — тихо сказал он.

Харриет опустила глаза.

— Джеймс, я… я должна вам сказать…

Ветер выдувал на террасу длинные белые шторы, украшавшие окна танцевального зала, и в сумерках Харриет не заметила одетую в смокинг фигуру, прислонившуюся к стене. Джайлз Пауэлл приехал с актрисой Лаурой Диксон. Лаура, принадлежавшая к числу женщин, которым необходимо, чтобы вокруг них вились толпы поклонников, предоставила ему, таким образом, возможность на время покинуть ее и отправиться на поиски Харриет. Увидев, что она появилась в обществе этого своего миллионера, он беззастенчиво двинулся следом и сейчас наблюдал за ними.

Это он сейчас должен пить с ней шампанское под луной. Каждая частичка его сердца, тела и души чувствовала это. Она выглядела так роскошно — сочетание света и тьмы. Оркестр тихо играл вальс, и он мог слышать каждое их слово.

— Я никогда не думал, что на свете существуют женщины, подобные вам, — сказал Джеймс. — Харриет, — он наклонился к ней поближе, — я никогда никого не любил. Я хочу…

— О, Джеймс, нет! — с сожалением воскликнула Харриет. — Мы едва знаем друг друга.

Джайлз, сердце которого упало при словах американца, почувствовал слабость от облегчения. Джеймс нахмурился.

— Харриет, — сказал он слегка надломленным голосом, — вы, конечно, догадываетесь о моих чувствах?

Харриет растерянно смотрела на него.

— Джеймс, мы с вами всего лишь немного выпили вместе! Послушайте, мне очень жаль, если вы, если я… если вам показалось… — Харриет покачала головой.

— Остановитесь, — сказал Джеймс. — Остановитесь. — Такого просто не может быть. Невозможно себе представить, что она отказывает ему.

Джайлз напрягся, понимая, что дело принимает серьезный оборот.

— Послушайте, Джеймс, — Харриет снова попыталась образумить его, — вы прекрасный человек, мне льстит, что вы… что вы заинтересовались мной, но, Джеймс, между нами ничего не может быть.

— Послушайте, Харриет. — Голос Джеймса был холоден. Харриет никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Он протянул руку, чтобы схватить ее за запястье, и Харриет удивленно отпрянула от него. — Я не привык, чтобы женщины отказывали мне, и я…

— Тогда я предлагаю вам начать привыкать к этому. — Ледяной мужской голос вдруг прорезал ночной воздух.

Оба они — и Харриет, и Джеймс, — вздрогнув от удивления, оглянулись. На террасе появился Джайлз Пауэлл. Сердце Харриет дрогнуло. В смокинге он выглядел еще красивее и мужественнее.

Джеймс, недоуменно уставившись на него, смутно припомнил, что это, кажется, тоже постоялец «Уиндраш-Шеллоуз».

— Не вмешивайтесь, — прорычал Джеймс, — это личный разговор.

Джайлз улыбнулся. Это была даже не улыбка, он просто слегка растянул губы, но Джеймс побледнел.

— Отпустите даму, — любезным голосом сказал Джайлз, устремив взгляд на запястье Харриет. Казалось, что он лишь дает добрый совет, но по спине у Джеймса поползли мурашки. Он медленно разжал руку, и Харриет рассеянно потерла руку. Джайлз заметил это, и губы его угрожающе сжались.

— Харриет, — сказал Джеймс, поворачиваясь к ней, — я хотел бы, чтобы вы попросили своего… приятеля удалиться. Нам нужно поговорить.

— Я не просто приятель, — сказал Джайлз. — Она выходит за меня замуж.

Харриет от изумления лишилась дара речи.

Высокий англичанин смотрел на Джеймса все с той же легкой улыбкой на губах. В нем вроде не было ничего угрожающего. Но Джеймс тем не менее чувствовал угрозу.

— О! — сказал он, пытаясь как-то сохранить лицо. — О, я не знал, — наконец выговорил он. Он сделал шаг назад. — Ну, в этом случае… конечно… — Он взглянул на Харриет, которая не произнесла ни слова. — Послушайте. Хотя у меня еще есть кое-какие дела в Англии, тем не менее я, видимо, скоро уеду из отеля, — сказал он, ненавидя себя за то, что голос его слегка дрожит. Что-то подсказывало ему, что с этим человеком связываться нельзя.

— Отлично, — сказал Джайлз, как бы разрешая ему удалиться.

Лицо Джеймса покрылось пятнами, и он направился к двери.

Джайлз посмотрел на Харриет, которая все еще не могла прийти в себя.

— Не сказал бы, что одобряю ваш вкус, — кивнул он на поспешно удалявшегося мужчину.

— Мне кажется, — сказала Харриет шепотом, — что я…

— Хотите танцевать? — спросил Джайлз. — Пойдемте.

Не успев ответить, она поняла, что он ведет ее в зал. Большая люстра освещала танцующих. Харриет увидела Ванни и Бретта, обнявшихся в танце, прежде чем их поглотила толпа. Оркестр опять играл вальс, медленный и тягучий, и Харриет вдруг оказалась в объятиях Джайлза. Она закрыла глаза. Как это прекрасно! Музыка, полумрак, мужчина. Ей слишком хорошо, чтобы сопротивляться.

Танец закончился, но очарование осталось. Джайлз повел ее в сад, и они пошли по тропинке между азалиями и кустами рододендронов, где их сопровождал лишь лунный свет. Звуки музыки и шум бала удалялись от них все дальше. Джайлз увидел полоску серебра. Лунный свет на воде. Река.

Харриет, рука которой находилась в его руке, следовала за ним к изгибу реки, где кусты скрыли от них отель, а свисающие мягкие ивовые ветви отгородили ото всех, кто мог видеть их с той стороны реки. Не говоря ни слова, Джайлз снял смокинг и бросил его на сухую, все еще теплую траву. Он сел и притянул ее к себе.

Вздохнув, Харриет откинулась назад, ее длинные светлые волосы разметались по траве, глаза смотрели в ночное небо. Сквозь ветви она видела бриллиантовые булавки далеких звезд и сияющий чистый свет луны. А еще она видела его лицо. Темные волосы, падающие на глаза, четкие очертания скул и подбородка.

Харриет протянула руку, чтобы убрать его волосы с глаз, но они тут же упали на них снова, как черный шелк. Она почувствовала, как он напрягся и вздохнул при ее прикосновении.

Он слегка наклонился к ней, держа в ладонях ее лицо.

— Мы сошли с ума, — сказала Харриет.

— Согласен.

— Я люблю тебя, — сказала она, прошептав это с сожалением и отчаянием.

— Я знаю.

— Ты меня тоже любишь, — добавила она сердито. — Не старайся отрицать это.

— Я и не собираюсь. — Она чувствовала его слова и его дыхание на своих губах.

— Джайлз, — вздохнула она. И он стал целовать ее. Волны желания, подобные глубоким подземным толчкам приближающего землетрясения, пронизывали ее. Она более не управляла своим телом.

Его руки, лежащие на ее талии, заставляли ее дрожать. Губы чувствовали малейшее движение его губ, их языки, соприкасаясь, ласкали друг друга.

Харриет застонала. Стон вырвался из самой глубины ее тела, первобытный и сводящий с ума. Джайлз быстро поднял голову. Он дышал так, как будто только что пробежал марафон.

— Я хочу услышать это еще раз, — хрипло сказал он. Лучшего звука он не слышал никогда в жизни.

Руки Джайлза легли на ее плоский живот, потом поднялись выше. Он взял в свои ладони ее груди, и она опять застонала.

У Джайлза вырвался вздох восторга. Если он доживет до ста лет, он никогда не устанет слышать этот стон.

Его руки сорвали с нее шелк платья, легкий бриз ласкал ее обнаженную грудь, его рот мягко прижимался к розовым бутонам ее сосков.

Харриет задохнулась, все ее тело откликалось на эти поцелуи. Он стянул платье с ее бедер. Под ним были лишь маленькие шелковые трусики, которые таинственным образом тут же испарились. Открыв глаза, она увидела, что он снимает рубашку. Лунный свет окрасил его плечи серебром и высветил рельефные мышцы груди. Глаза его сияли, как драгоценные камни. Теперь ее обнаженная кожа соприкасалась с его, и Харриет снова застонала, доставляя ему этим неземное блаженство.

— Харриет, — сказал он хрипло, покрывая поцелуями ее шею, мочки ушей. Его язык чувствовал вкус металла ее серег и вкус ее плоти.

Харриет задохнулась, когда его руки, скользнув вниз, стали гладить ее живот, бедра. Ее руки ласкали его спину. Это были ее первые уроки любви.

Когда он раздвинул ее ноги, она тут же открыла глаза: ей нужно было предупредить его. Но его губы вновь оказались на ее губах, он ласкал ее и прижимал к земле в веками отработанном ритуале совокупления. Тело Харриет принимало его тело так, как будто всегда знало этого мужчину.

Она почувствовала, как он вошел в нее, его горячая, твердая, пульсирующая плоть заполнила ее. Когда он почувствовал, что она девственна, его глаза изумленно открылись, но она прижалась к нему, чтобы чувствовать его глубже в себе. И тут стон вырвался уже из его груди. Ее тело, слившееся с его, опрокинуло его в глубины экстаза. Он запрокинул голову, на лице его было выражение блаженства и муки.

Испытав первый раз в жизни экстаз, она уже не застонала, а закричала, и ее крики, казалось, перенеслись через реку и понеслись к звездам. Джайлзу казалось, что его тело и мозг сейчас взорвутся. Он тяжело дышал, прислонившись щекой к ее груди, ее руки нежно перебирали влажные пряди его волос.

В танцевальном зале зазвучал последний вальс. Было два часа ночи. И Бретт Карвер плотнее прижал к себе Ванни.

— Я хочу тебя, — сказал он мягко. Ванни задрожала в его объятиях.

— Хорошо, — просто ответила она. Взяв его за руку, она вывела его из зала и подвела к своей машине, а когда они приехали в «Уиндраш-Шеллоуз», провела в свою комнату.

Джайлз смотрел Харриет в глаза.

— Харриет, — мягко сказал он, — я сказал тебе то, что хотел сказать. Я хочу жениться на тебе.

Харриет замерла, отвернувшись.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

Она вела себя совсем не так, как он ожидал, и только теперь он начинал понимать, какова Харриет Дженсен на самом деле. Он медленно повернул ее лицо к себе.

— Ты выйдешь за меня замуж? Харриет покачала головой:

— Нет.

Джайлз засмеялся. Он просто не мог сдержать этот смех. В его голове все перевернулось, и он чувствовал головокру-жение.

— Но почему?

— Твоя бабушка…

Он устало вздохнул.

— Я поговорю с ней. Я не расстанусь с тобой, Харриет. — Голос его был тверд как гранит. — Приезжай завтра к нам, мы все обсудим с ней вместе.

Харриет вдруг вспомнила текст письма своего деда. Разве она не искала повода посетить Пауэлл-Хаус и осмотреть библиотеку? И вот пожалуйста, ей преподносят это предложение на блюдечке.

Предательство и контрпредательство! Все так запутывалось. Ее сердце разрывалось на части, она отрицательно покачала головой.

— О, Джайлз, — прошептала она. — Нет. Нет, нет, нет. Но потом, одетая и зацелованная, сказала «да».

Он заедет за ней завтра в три часа. Леди Грейс Пауэлл завтра нанесут визит.

Глава 14

Джеймс Ларнер набрал номер телефона и стал ждать ответа. И через океан, в резиденции Ноб-Хилл в Сан-Франциско, ему ответила горничная.

— Миссис Гленнистер, пожалуйста, — вежливо сказал он. Было два часа ночи, и он хотел как можно скорее покинуть этот отель. Почему, черт возьми, Харриет не сказала, что у нее есть здоровенный ревнивый жених?

— Слушаю, — томный голос, полный южного очарования, заставил Джеймса забыть о том, что он потерял Харриет, и сосредоточиться на более приятном предмете.

— Рита-Сью Гленнистер? Привет. Меня зовут Ларнер. Джеймс Ларнер. Вы меня не знаете, но нам есть о чем поговорить.

— О чем же?

— И вам, и мне кое-что нужно. Вам — деньги и возможность отомстить. Мне — власть. Я вот тут подумал и решил, что мы оба можем получить то, что нам нужно. Ну, что вы скажете? Вам не кажется, что я говорю умные вещи?

— Очень умные вещи, — промурлыкала Рита-Сью. — Что вы имеете в виду?

Джеймс усмехнулся:

— Насколько я понимаю, у вас трудности с разводом. — Джеймсу показалось, что трубка накалилась. — Я никогда не встречался с вашим мужем, — торопливо добавил он, — но я, ну, скажем так, заинтересован в том, чего хочет он и его фирма.

— Бизнес. Вот все, о чем вы, мужчины, думаете.

Джеймс улыбнулся.

— Увы, это правда. Вот почему Роберт заставил вас подписать этот брачный договор. Как я понимаю, он доставил немало хлопот вашим юристам, — добавил он сочувственно.

Рита-Сью позволила себе несколько весьма выразительных эпитетов.

— Я правильно понял? Вы не против того, чтобы поддать ему в самое болезненное место? Не говоря уже о том, что вы получите при этом симпатичное вознаграждение.

— Что я должна делать? Джеймс засмеялся:

— О, Рита-Сью, вообще ничего.

— Как я узнаю, что вы не обманываете меня? Джеймс задохнулся.

— Позвоните Дженнифер Ван Куртен в Бостон, и спросите ее, что она знает о Джеймсе Ларнере. Она скажет все, что вам нужно знать, — в том числе, что мне принадлежит половина «Макаллен».

— Это фирма, занимающаяся машинами? — откликнулась Рита-Сью. — Фирма Роберта имеет дело с лимузинами, — задумчиво сказала она.

— Да, — сказал Джеймс. — Я знаю.

Бретт Карвер недавно вел переговоры относительно ее покупки и создания собственной империи. А если Ванни Макаллен поймет, что Карверу не нужны ее акции, то завтра же будет свадьба. Но контракт еще не подписан, и все может обернуться иначе. Его люди уже работали с владельцами акций, которые были против этой продажи, но нужное количество голосов пока не собрали. А это означает, что нужно подойти к этому иначе. Вот тут-то и должны пригодиться сомнительные достоинства Риты-Сью.

— Послушайте. Порасспрашивайте обо мне, и вы убедитесь, что мне можно верить. Я перезвоню вам. Идет? — спросил он. — И подумайте, на что вы можете потратить сто тысяч.

— Ууу! Но что я должна сделать, чтобы получить их, мистер Ларнер?

Джеймс улыбнулся:

— Всего лишь слетать в Англию и открыть одной даме глаза на то, что происходит дома.

— Дома? — удивленно откликнулась она. — О, я должна соврать?

Джеймс усмехнулся:

— Да, Рита-Сью. Вы ведь это умеете?

— Мистер, за сто тысяч я навру что угодно и так сыграю свою роль, что за нее и «Оскара» будет мало.

Харриет медленно и неохотно выбралась из большого «ровера», и Джайлз захлопнул за ней дверцу автомобиля. Она оглядела впечатляющий дом Пауэллов, и Джайлз понял, что она волнуется.

Он взял девушку за руку и дружески пожал ее.

— Не волнуйся. Она не укусит.

Харриет улыбнулась, но уверенности ей это не прибавило.

— Просто вспомнила, как была здесь, — сказала она, нервно покусывая губы. — Мне казалось тогда, что тебе хочется схватить меня за шиворот и вышвырнуть из дома, чтобы повеселить бабушку.

Улыбка на лице Джайлза погасла.

— Я тогда просто не знал, что ты собой представляешь. — Он помолчал. — Я не верил красивым женщинам, после того как меня однажды хорошо подставили. — Отвечая на негласный вопрос Харриет, он пояснил: — Я был женат, очень недолго, когда мне было чуть больше двадцати. Джули была потрясающе хороша собой, мила, невинна и страстно влюблена в меня — во всяком случае, мне так казалось. Я был молод, наивен и считал, что тоже люблю ее. Теперь-то я понимаю, что с моей стороны это было сексуальное влечение, не более того. С ее стороны… В общем, она любила не меня, а имя Пауэллов и наше положение в обществе. После свадьбы у меня открылись глаза: я узнал, что у нее куча любовников и что она не собирается с ними расставаться и будет жить на мои деньги так, как ей хочется. — Он поднес руку Харриет к губам и поцеловал ее… — К счастью, у меня были бабушка, тетя Фрэнки и неплохой адвокат. Поэтому сейчас Джули не более чем дурное воспоминание. Но это только показывает, как опрометчиво может быть первое впечатление. Оно сложилось у меня и о тебе и оказалось абсолютно неверным.

Харриет как-то странно посмотрела на него, и Джайлз почувствовал некоторое беспокойство.

— О, — сказала она, — а сейчас тебе кажется, что ты меня хорошо знаешь?

И Джайлз опять подумал, что тут что-то не так, но вот что — он пока не понял.

— Скажи мне, Харриет. Я не прав?

Харриет, покраснев, отвернулась. Ей не хотелось держать все при себе, но здравый смысл подсказывал ей, что пока не стоит ему доверять до конца. Она всю жизнь не доверяла Пауэллам и не могла сразу перестроиться. Даже по отношению к человеку, которого любила.

— Пошли, — сказала она. — Не будем откладывать этот разговор.

Усмехнувшись, Джайлз провел ее в дом.

— Я говорил с бабушкой, — сказал он, понизив голос, когда они, пройдя через холл, подошли к открытой двери симпатичной розовой комнаты. — Я рассказал ей про нас.

— Это наверняка потрясло ее, — прошептала Харриет.

— Ничего, смирится, — сказал Джайлз. Харриет эти слова не прибавили уверенности. — Вперед. Смелее.

Харриет прошла за Джайлзом в комнату. На стуле эпохи Людовика XІV сидела, выпрямившись и держа в руке трость, леди Пауэлл. Она улыбнулась Харриет.

— Добрый день, мисс Дженсен, — сказала она дипломатично бесстрастным голосом.

Когда Джайлз сказал ей сегодня утром, что эта особа придет к завтраку, Грейс сначала подумала, что у мальчика есть какой-то план. Но когда он добавил, что они были не правы в отношении Харриет Дженсен, что отель управляется ею умело и с любовью, что эта блондинка честная и трудолюбивая женщина, что он влюблен в нее, она, потеряв контроль над собой, чуть не ударила его палкой.

Она бы никогда не подумала, что Джайлз — Джайлз! — может быть так глуп. Разве мало ему урока, полученного от первой жены? Что он, с ума сошел? Влюбился еще в одну авантюристку! Она не допустит, чтобы это увлечение сбило с толку и ее.

Джайлз, хоть и удивился, был доволен, что бабушка так спокойно приняла его сообщение, и решил, что его опасения по поводу слабоумия не имеют под собой основания.

Горничная внесла чайный поднос, а Харриет тем временем отвечала на вежливые вопросы хозяйки: как у нее дела в отеле и что она думает по поводу новой моды. Но Харриет не верила, что та вдруг изменила свое отношение к ней, и все более нервничала.

И не напрасно.

Грейс думала о четверге и о том, что скажет санинспектор, обнаружив, что в «Уиндраш-Шеллоуз» есть крысы.

Харриет вымыла руки под холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Полчаса, проведенные с ее на удивление любезной бабушкой, вполне могли измучить любого. Она вышла из ванной и посмотрела на часы. Она отсутствовала меньше минуты. Харриет с любопытством оглянулась…

Открыв дверь напротив, она оказалась еще в одной гостиной. Дверь из нее вела еще в одну комнату. Она окаменела. Библиотека.Не успев даже подумать как следует, она проскользнула туда и закрыла за собой дверь, чувствуя себя ночным вором. Кругом были полки с книгами.

Она быстро нашла художественную литературу. Разыскать же букву «X» было делом одной минуты. Хемингуэй. «По ком звонит колокол». Она быстро сняла книгу с полки. Как и Фрэнки, она в ней ничего не нашла. Бросив еще один поспешный взгляд на часы (скоро ли Джайлз начнет искать ее?), она быстро взбежала по железной винтовой лестнице на верхний этаж. Раздел поэзии, как она и ожидала, — от Байрона, Шелли, Вордсворта до метафизика Джона Донна, поэтов военной поры и современных. Она проигнорировала их и бросилась к закрытым шкафам в конце комнаты. Здесь, без сомнения, находятся наиболее ценные первые издания. Наклонившись, она пыталась разобрать названия книг.

Они и здесь стояли в алфавитном порядке. И… вот! Еще один экземпляр романа Хемингуэя. Не надеясь, что шкаф не заперт, она все-таки потянула ручку. Дверца открылась. «Есть!» — воскликнула она, не расслышав, что за ее спиной открылась дверь.

Как она и думала, обеспокоенный ее отсутствием, Джайлз пошел ее искать. Он открыл дверь в библиотеку, чтобы просто посмотреть, нет ли ее там. Поэтому, когда он увидел, что она отодвигает стекло в шкафу с редкими и самыми дорогими книгами, то замер от удивления.

Харриет, не зная, что за ней наблюдают, очень осторожно вынула том Хемингуэя. Обложка слегка потрепалась, но в целом книга была в отличном состоянии, и она постаралась обращаться с ней как можно бережнее.

Джайлз стал бесшумно подниматься по винтовой лестнице. Бабушка, несомненно, тут же решит, что Харриет их грабит. Ерунда какая! Но что, черт побери, она тут делает?

Харриет осторожно поднесла книгу к окну и заглянула под верхнюю обложку. Ничего. Никаких сложенных пожелтевших листочков, никакого завещания или спрятанного сокровища. Она почувствовала себя глупо. Осторожно она перевернула книгу и потрясла ее. Может, дедушка спрятал завещание между страницами? Но на ковер ничего не упало.

— Что ты, черт возьми, делаешь?

Голос был мягким, но раздался прямо за ее спиной. Вздрогнув, Харриет чуть не выронила книгу и повернулась к нему. Лицо ее заливал румянец.

— Что? — прошептала она хрипло. — Джайлз… Взглянув на книгу в ее руке, Джайлз нахмурился.

— Э-э-э… Я поклонница Хемингуэя, — пролепетала она.

— Тебя ждут в комнате, — сказал, усмехнувшись, Джайлз. Харриет быстро поставила книгу на место.

— О'кей, ты поймал меня, — созналась она, надеясь, что по ее голосу он не догадается, как она себя чувствует. — Я просто хотела придумать предлог, чтобы не возвращаться.

Джайлз вздохнул:

— Гм. Может, ты и права. Не надо нам слишком испытывать ее терпение. Пойду скажу ей, что мы уезжаем.

Харриет, кивнув, задвинула стекло в шкафу.

Но, когда она повернулась, он все еще стоял там же.

— Я знаю, что с Грейс временами бывает… нелегко, — сказал он, взял ее за руку и, притянув к себе, нежно поцеловал. — Но она старая. Дай ей немного времени свыкнуться с этой мыслью.

Харриет в этот момент отдала бы ему все, о чем бы он ни попросил. Ее тело буквально замирало от его прикосновений. Она прерывисто вздохнула:

— Хорошо.

Пока он не ушел, Харриет и не вспомнила о завещании. Значит, оно исчезло. Наверняка это леди Грейс нашла его много лет тому назад и сожгла. Или это сделал Джайлз.

Нет. Только не Джайлз. Если бы он знал об этом или его бабушка рассказала ему, где дедушка его спрятал, то он сразу бы заподозрил неладное, обнаружив ее здесь, когда она держала в руках именно эту книгу. И чувство разочарования исчезло.

Джайлз не предавал ее. Похоже, он действительно ее любит. А это для нее важнее, чем дедушкины миллионы.

Глава 15

Речная прогулка, начинавшаяся от Хенли-он-Темз, где проводится знаменитая регата, всегда была популярна среди гостей ее отеля. Ванни наблюдала, как они выходят из автобуса, и, повернувшись, увидела Бретта.

— Тебе не надоело ходить за мной по пятам? — негодующе спросила она.

Кое-кто, услышав ее слова, повернулся к ним, улыбаясь.

— Нет, — ответил Бретт. — Я за тобой и на край земли пойду.

Вокруг засмеялись, а Ванни покачала головой. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что что-то происходит между их гидом и миллионером из Бостона.

— Круиз начинается без четверти два, — еще раз предупредила она группу.

«Не беспокойтесь», «да», «конечно», — раздались голоса, и все разошлись.

— Однако какая власть над людьми! — поддразнил ее Бретт. Ванни шлепнула его по руке, но он этого даже не почувствовал.

Удивительно, как все быстро поменялось. Только что она была Ванни Лейн, туристическим гидом, и была довольна своей жизнью в «Уиндраш-Шеллоуз». А теперь она понимала, что ее жизни в Англии и работе у Харриет в отеле приходит конец. Почти наверняка она вернется в Штаты. И, что уж совсем очевидно, Бретту Карверу во всем этом будет принадлежать огромная роль.

Но какая? Мужа? Любовника? Друга?

— Хочешь выпить кофе? — спросил он, как будто догадавшись о ходе ее мыслей.

Набережная была одним из самых популярных мест в Хенли, и Ванни быстро провела его в свое любимое кафе на террасе прямо над Темзой. Она заказала чай с ячменной лепешкой. Целая флотилия диких уток и два белоснежных лебедя, почувствовав возможность поживиться, подплыли поближе. Улыбнувшись, Ванни разломила лепешку и стала бросать кусочки птицам.

— Эй, — сказал Бретт и, усмехнувшись, последовал ее примеру.

— Харриет зовет их речными пиратами, — улыбнулась Ванни. — Каждое лето они атакуют отель. Мейзи с середины мая начинает выпекать больше рогаликов, потому что гости утаскивают их со столов, чтобы кормить птиц.

Бретт, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ней. В этот момент он чувствовал себя счастливейшим из смертных, и только потому, что был тут с ней! И потому, что он ее любовник. И потому, что знает, что завтра вновь увидит ее.

— Вы близки друг другу — ты и Харриет? — спросил он мягко.

— Да… мы как будто бы… росли вместе, — усмехнулась она. Он как-то странно заерзал в кресле, и она внимательно посмотрела на него. — Что?

— Ничего, — пожал плечами Бретт. — Просто… мне начинает казаться, что ты не хочешь уезжать из Англии вообще и из отеля в частности.

— Не хочу, — со вздохом согласилась она. Но, увидев, как потемнело его лицо, медленно сказала: — Но это еще не означает, что я останусь.

Бретт посмотрел на нее с такой надеждой, что она ощутила прилив нежности.

— Я подумываю над тем, чтобы вернуться в Бостон, — небрежно сказала она. — Начну свое дело.

— Вот как? И какое же?

— Пока не знаю. Может быть… Бретт поднял одну бровь.

— Да?

— Я думаю. Может, фирме «Макаллен» нужна еще одна Макаллен? — спросила она, деланно небрежно передвинув чашку и сосредоточив на ней взгляд.

Затем, быстро подняв на него глаза, увидела на его лице сначала удивление, а потом раздумье. В его глазах не было желания немедленно отказать. Видимо, он все-таки не чувствует себя единственным хозяином фирмы. А может, он просто хороший актер?

— Раньше ты никогда не проявляла интереса к автомобильному бизнесу. — Бретт потер подбородок. У него вдруг возникло такое чувство, что следующие несколько минут будут очень важными — жизненно важными.

Ванни улыбнулась:

— Бретт, я была глупым подростком. Что я вообще понимала тогда?

— А что ты понимаешь в бизнесе сейчас?

— Не много. Но ты научишь меня. — Она была так мила в своем энтузиазме.

— Конечно. — Он не мог сказать ей, что если ему удастся заполучить фирму лимузинов, то он может поставить ее у самых истоков дела. Это будет их собственный бизнес, и их уже не будет прикрывать имя Макаллен.

— Ты видишь себя в роли исполнительного директора?

Ванни усмехнулась, но ее улыбка быстро погасла, и она снова стала грустной.

— Что-то не так? — быстро спросил он.

Ванни, не ответив, молча смотрела на речной пароходик, поднимавшийся по Темзе к Лондону.

— В чем дело, дорогая?

Она поежилась. Затем, глубоко вздохнув, посмотрела на него:

— Я думала об акциях, которые папа оставил мне по завещанию, — наконец сказала она. Если имеешь дело с динамитом, не следует долго раздумывать, а надо действовать.

Глаза Бретта сверкнули. Опять эти чертовы акции! Как долго они будут преследовать его?

— Да. Я подумала, что это… меняет дело, — сказала она холодно и нахмурилась, увидев, как гневно сверкнули его глаза.

Бретт откинулся на спинку стула, как боксер, которому предстоит последний раунд.

— Хорошо, Ванни. Давай поговорим об этих акциях. Сознаюсь, что я не хочу, чтобы они пошли в открытую продажу — я знаю, что если это случится, то на них тут же набросится Джеймс Ларнер. Но еще больше, — быстро продолжил Бретт, — я не хочу, чтобы эти проклятые акции стояли между нами. Я лучше преподнесу их на серебряном блюдечке партнеру, чем потеряю тебя.

Ванни глубоко вздохнула. Боль от его слов была гораздо слабее, чем она ожидала. Она с трудом сглотнула. Звучит красиво. Но говорит ли он искренне?

— Знаешь что, Бретт, — мягко сказала она, — я вот думаю… Этот брачный договор, который состряпал Джеймс, навел меня на мысль…

Его лицо просветлело, и она замолчала.

— Дорогая, — воскликнул он так громко, что несколько человек повернули к ним головы, — значит, ты веришь, что это подделка?

Ванни моргнула и медленно сказала:

— Да. Да, думаю, должна верить. — Она говорила, не раздумывая. Но что в этом удивительного? Она любит этого парня. Какая женщина не видит в своем возлюбленном только лучшее?

— Не могу даже подсчитать, сколько бессонных ночей я провел из-за этого. — Бретт взволнованно провел рукой по волосам. — Знаешь, когда этот Ларнер тут крутится, мне… хочется его прихлопнуть.

Лебеди и утки нашли другой источник кормежки и поплыли, чтобы поживиться бутербродами с огурцом, к молодой паре, сидевшей неподалеку. Ванни молча наблюдала за ними.

— Ванни, — поторопил ее Бретт.

— Я думаю об акциях, — нехотя сказала она. Если она сделает что-то не так… Пару дней назад у нее возникла идея.

Вначале она сочла ее глупой и рискованной. Но ничего другого ей в голову не приходило. Повернувшись к нему, она постаралась казаться спокойной.

— Допустим, мы поженимся, — сказала она, словно не замечая, как вспыхнули его глаза, а дыхание стало затрудненным. Он выглядел как человек, которому только что предложили луну и звезды и он боится, что их у него отберут. Пришло время выяснить, что для него главное — она или акции.

— Допустим, мы попросим юриста составить нам брачный договор, — продолжала она, тщательно подбирая слова.

Бретт отчаянно закивал:

— Да, да, как ты хочешь… — Его мечта становилась явью. После всех этих бесплодных лет без нее, тревоги и безрадостного существования получить от жизни все, что он так хочет…

— Не спеши, — резко сказала Ванни. — Выслушай сначала условия.

Бретт махнул рукой. Какие там условия? Он на все согласен.

— Хорошо, хорошо.

Ванни глубоко вздохнула. Что ж. Теперь или никогда.

— Брачный контракт должен зафиксировать следующее. Каждый из нас в случае развода получает то, что он вложил в этот брак. Все деньги, недвижимость, акции и прочее остаются у того, кто владел ими до брака. И все, что я приношу с собой — деньги моего отца… его акции в «Макаллен»… дом на Лонг-Айленд, — все в случае развода остается мне.

— Отлично, — сказал Бретт, наклоняясь к ней.

— Ты слышал, что я сказала? Я сохраняю контроль над акциями отца.

— Конечно, конечно. Слышал и согласен, — нетерпеливо ответил Бретт. — Когда ты хочешь сыграть свадьбу? В следующем месяце? Осенью? Думаю, что свадьба осенью в Новой Англии — это очень романтично. — Он остановился, чтобы глотнуть воздуха. — Какое ты хочешь обручальное кольцо? К твоим глазам подойдет изумруд.

Ванни покачала головой.

— Бретт, я серьезно. Когда мы поженимся, акции будут оформлены на мое имя. И у меня будет право голоса. Я буду присутствовать на заседаниях правления, принимать участие в решении всех вопросов и постепенно стану играть в компании ту же роль, что и мой отец.

— Да, да. Все, что ты хочешь, любимая. Хочешь, чтобы у нас сразу были дети или мы подождем, пока состоится твоя карьера? Ведь мы вместе на всю жизнь, у нас в запасе масса времени.

Ванни уставилась на него. А потом, не удержавшись, расхохоталась.

Или он сумасшедший, или она сама, или вообще весь мир сошел с ума? Но несмотря на это, все так здорово.

Теплоход, совершающий круиз по реке, дал предупредительный свисток, когда в том месте, где Темза делает изгиб, показалось встречное судно.

Пассажиры в основном сидели в баре или потягивали коктейли в кабинках. На носу теплохода Бретт и Ванни молча смотрели на темную воду за бортом. Повернувшись к ней, он придвинулся поближе.

— Когда мы приплываем и когда появится этот твой несчастный автобус?

— Через час. А что?

— Тут ведь должен быть ювелирный магазин. Не так ли? Я хочу выбрать тебе кольцо.

Он притянул ее еще ближе к себе. Она засмеялась, ее туфли скользнули по натертому полу, и она оказалась у него на руках.

— А ты торопишься.

— Еще бы! Я хочу, чтобы ты надела мое кольцо как можно скорее, хочу, чтобы весь мир видел его.

Ванни снова засмеялась:

— Ты знаешь, а ведь феминистки уверяют, будто обручальное кольцо — это кандалы, символ рабства, демонстрация того, что женщина — собственность мужчины?

— Давай тогда ты тоже купишь мне кольцо, и мы будем на равных, — сказал он. — Поцелуй меня.

Ванни с энтузиазмом повиновалась. Цапля в прибрежных зарослях внимательно наблюдала за ними.

Подняв наконец голову, Бретт удовлетворенно улыбнулся.

— Ты знаешь, — голос его был хриплым от волнения, — иногда зимой в Бостоне на меня нападало отчаяние. Мне казалось, что этот день никогда не настанет.

Лицо Ванни сморщилось от боли.

— Не надо, Бретт. Я и выразить не могу, как мне жаль, что заставила тебя пройти через это. Я не доверяла ни тебе, ни себе. Больше того, я не доверяла тому, что было между нами…

Бретт приложил палец к ее губам:

— Ш-ш-ш. Теперь это не важно. Мы вместе. Значение имеет только это.

— Я больше никогда не позволю себе усомниться в тебе, — с улыбкой пообещала Ванни.

Но, целуя его и прижимая к себе, она и не подозревала, как скоро ее обещание будет подвергнуто испытанию. И как трудно будет его сдержать.

Глава 16

Было шесть тридцать утра, когда Арнольд Фарадей остановил машину возле «Уиндраш-Шеллоуз».

Он посмотрел на ведущую к дому дорожку. Его предупредили, что на кухне начинают работать рано. Но у него уже был готов план. Он надеялся на то, что боковая дверь, которую он помнил с тех пор мальчишкой, шестьдесят лет тому назад, не закрыта на засов.

Открыв заднюю дверцу машины, он вынул домик для перевозки кошек. Когда он поднимал его с заднего сиденья, в нем послышалась возня, и он почувствовал приступ раздражения. Как главному садовнику в усадьбе Пауэллов ему приходилось как-то отравить несколько крыс, но перевозить живых… Он надеялся, что больше ему не придется этим заниматься.

Подобравшись к открытому окну кухни, он пригнулся. Ему бы так хотелось оказаться сейчас дома, в постели. Если бы леди Грейс не дала ему ясно понять, что его работа у нее будет напрямую зависеть от того, сделает ли он для нее «это маленькое одолжение», он бы сейчас там и находился.

Боковая дверь была не заперта, он глубоко вздохнул и проскользнул внутрь, в длинный холодный коридор. Леди Грейс нарисовала ему план расположения подвалов, и он уверенно направился вниз.

Окон в подвале не было. Опустившись на колени и скрипнув зубами, он открыл клетку. Оттуда немедленно выскочили шесть больших черных крыс. Одна перескочила через его ногу, и Арнольд отпрянул назад, едва сдержавшись, чтобы не выругаться.

Он выскочил из подвала и заспешил вверх по лестнице. На улице он прислонился к стене, чтобы перевести дыхание, сердце его бешено колотилось.

— Дай мне посмотреть еще раз, — сказала Харриет. Ванни с улыбкой протянула ей руку. Рассмотрев кольцо с изумрудом и бриллиантами, Харриет вздохнула: — Красивое.

И оно действительно было красиво. Огромный прямоугольный изумруд обрамляли бриллианты.

— Ты, должно быть, обрадовалась, когда он выбрал его.

Ванни оперлась о край письменного стола и мечтательно улыбнулась:

— Конечно. Мне оно очень понравилось, но я ничего не сказала, и он безошибочно выбрал именно его.

Харриет засмеялась. Когда Ванни вернулась после круиза с кольцом на руке и глуповатым выражением на лице, Харриет не составило труда все из нее вытянуть. И она не могла прийти в себя, услышав рассказ подруги о ее прошлом. Ванни убежала из дома и от мужчины, которого любила, убежала только потому, что думала, что ему нужна не она, а ее деньги. И Бретт разыскивал ее все эти годы и вот наконец нашел. И подумать только, она столько лет скрывалась под чужим именем! Она все еще никак не могла думать о подруге не как о Ванни Лейн, а как о наследнице Ванни Макаллен.

— Харриет, ты действительно не возражаешь? — спрашивала ее подруга, наверное, в тысячный раз. — Я могу остаться до лета, если хочешь…

— Не говори глупостей, — тут же ответила Харриет. — Ты не можешь остаться здесь навсегда. Как бы мне этого ни хотелось. Вы уже назначили дату свадьбы?

— Да. Восемнадцатого сентября.

— Начало осени. Что может быть лучше? Будут цвести поздние розы. На лужайке можно будет поставить тент…

Она замолчала, увидев, что Ванни покачала головой.

— Я не могу поверить в происходящее. У меня завтра первая примерка свадебного платья. Ты можешь себе это представить?

Нет, Харриет не могла до конца в это поверить.

— Ты уверена, что хочешь венчаться здесь, в сельской церкви? — осторожно спросила она. — В конце концов, твой родной город — Бостон…

— Нет. Бретт и ты — моя единственная семья. Растроганная Харриет кивнула.

В этот момент в дверь просунулась голова Лидии Брэк.

— О, Харриет, вы здесь.

— Он уже приехал? — тревожно спросила Харриет. Санинспектора ждали только через час.

— Что? Кто? О нет, не беспокойтесь. Просто пара из пятнадцатого номера просит шампанское особой марки. Они празднуют двадцать пятую годовщину свадьбы.

— Конечно, — согласилась Харриет. — Сейчас все организуем.

Она поискала в столе большой старинный ключ от винного погреба.

— И повар жалуется, что рыбу-меч еще не привезли, — добавила Лидия.

Харриет закатила глаза.

Ванни усмехнулась и протянула руку.

— Я прослежу за вином. А ты займись торговцем рыбой.

Она пошла в погреб, насвистывая по дороге, без труда нашла выключатель, закрыла за собой дверь и стала спускаться по ступеням. Она поставила ногу на последнюю ступеньку и тут услышала этот звук. Этот писк, который нельзя перепутать ни с каким другим.

Ванни застыла. Так не пищат безобидные мыши. Ее глаза обежали подвал. Крыса. Еще одна и еще.

— Дьявольщина какая, — прошептала Ванни и бросилась к лестнице. Подавляя желание закричать, она проскочила в дверь и тяжело захлопнула ее за собой.

Несколько секунд она хватала ртом воздух, затем бросилась бежать по коридору на кухню.

— Харриет! Харриет! — закричала она.

Все повернулись к ней. Харриет, которая говорила по телефону с поставщиком рыбы, обернулась к бледной как простыня подруге.

— Ванни! Что случилось? — взволнованно спросила она. — С тобой все в порядке?

Ванни взяла себя в руки. Подумав, что вряд ли стоит посвящать всех присутствующих в то, что у них в подвале крысы, она, глубоко вздохнув, выпрямилась.

— Э-э-э… Харриет, можно тебя на минутку? Взяв подругу за руку, она повела ее к подвалу.

— Ванни, — прошептала Харриет, теперь уже по-настоящему взволнованная, — что случилось?

— Самое худшее! О, Харриет! В подвале крысы.

— Что? — Харриет не могла поверить услышанному.

— Крысы, — повторила Ванни. — В подвале. Харриет инстинктивно потянулась к дверной ручке.

— Не надо, — схватила ее за руку Ванни. — Я не выдумываю. Там крысы. Большие черные крысы.

Харриет тупо на нее уставилась. А потом побелела.

— О, Ванни! — выдохнула она. — Санинспектор!

Ванни, которая совсем об этом забыла, испуганно прижала руки ко рту. Несколько секунд девушки потерянно смотрели друг на друга.

— Что нам делать? — в ужасе пробормотала Харриет. Ванни развернулась и бросилась бежать по коридору.

— Куда ты? — закричала Харриет.

— Бретт. Я за ним, — крикнула Ванни через плечо.

Она не имела понятия, что может сделать Бретт, но это было ее первым побуждением. Когда она пересекала коридор, ведущий в столовую, то не заметила красивую женщину, которая наблюдала за ней, стоя у двери.

Рита-Сью находилась в отеле уже целый день и была уверена, что хорошо узнала свою жертву. А Бретт Карвер… лакомый кусок. Жаль, что не он ее цель. Джеймс Ларнер скоро будет ждать каких-то действий.

Ванни, не подозревая о планах Риты-Сью, остановилась перед входом в столовую. Не нужно, чтобы ее видели столь встревоженной. Заметив ее, Бретт тут же поднялся и поспешил навстречу. Сидящий у окна Джайлз Пауэлл тоже почувствовал неладное и последовал за ним. Ванни потянула Бретта за собой в холл.

— Бретт, случилось нечто ужасное, — прошептала она, но Джайлз все расслышал.

— Успокойся, дорогая. — Бретт крепко сжал ее руку. — Что случилось?

— Ты должен помочь Харриет, — прошептала Ванни, и Джайлз похолодел.

Быстро приблизившись к ним, он почти крикнул:

— В чем дело? — У него был такой голос, что Ванни вздрогнула. — С Харриет все в порядке? — нетерпеливо спросил он.

— Скорее, — прошептала Ванни и побежала в направлении погреба. Мужчины последовали за ней.

Харриет все ещё топталась у двери, ведущей в погреб, боясь открыть ее. Увидев ее живой и невредимой, Джайлз пришел в себя. Несколько секунд назад он подумал…

— В чем дело? — спросил Джайлз.

Харриет облизнула внезапно пересохшие губы.

— В погребе крысы, — сказала она слабым голосом. Бретт, ожидавший бог знает чего, рассмеялся.

— Всего-то? — спросил он, улыбнувшись девушке. — В подвале всегда крысы. Закон природы, я думаю.

— Только не у меня в доме, — огрызнулась Харриет.

Открыв дверь, она побежала вниз по лестнице. У ее подножия она услышала возню и остановилась. Одну она увидела тут же. Поднявшись на задние лапы, крыса, почуяв приближение людей, принюхивалась.

Бретт за ее спиной присвистнул:

— Хороши! Огромные, жирные, черные. Джайлз, оглядываясь, покачал головой.

— Я насчитал шесть штук, — сказал он деловито. Бретт кивнул:

— Да. Я тоже. Послушай, дорогая, не волнуйся. Мы поставим крысоловки, и они быстро исчезнут, — попытался он успокоить Ванни.

Джайлз, задумавшись и прищурив глаза, ничего не сказал.

— Не успеете. Санинспектор будет здесь через… — Харриет посмотрела на часы и застонала. — О черт, через сорок пять минут.

Бретт побледнел и выругался себе под нос. Он огляделся. Что-то тут не так.

— Вы хранили здесь продукты? — спросил он. Харриет отрицательно покачала головой:

— Нет, здесь никогда ничего не держали. Фрэнки и я давно все здесь вычистили. Мы хотели переоборудовать подвал для отдыха. Ну знаете, столы для пинг-понга, может быть, бассейн, сауна и все такое прочее… — Голос ее оборвался. Ее спутники поняли, что планам этим после смерти Фрэнки не суждено было сбыться.

— Понятно. Значит, это место пустует довольно долго, — сказал Бретт. — Но я не понимаю, как…

— Да, как эти крысы попали сюда? — закончил за него Джайлз.

Мужчины многозначительно переглянулись. Харриет, посмотрев сначала на одного, потом на другого, поняла, что они поняли что-то раньше ее.

— Что происходит? — потребовала она ответа.

— Харриет, — сказал Джайлз. — Крысы водятся только там, где есть какая-то еда. Но тут ничего нет. Первый вопрос: почему они здесь?

— И они обычно прогрызают себе дорогу в старых зданиях или спускаются по канализационным трубам и стокам, — добавил Бретт. — Но сюда так попасть невозможно. Посмотрите сами.

Харриет уже посмотрела и увидела лишь сухие стены, отсутствие окон и единственную дверь, так хорошо подогнанную, что крысе пролезть невозможно.

— Но тогда… — Харриет вдруг остановилась. Покачнувшись, она повернулась к Джайлзу. Ее глаза стали огромными. — Джайлз, — сказала она — ее голос как будто бы доносился издалека, — это ты выпустил их сюда?

Бретт недоуменно посмотрел на нее. Джайлз покачал головой. Его вдруг осенило. Тут может быть только одно объяснение.

— О черт! — сказал он. — Грейс. — Он повернулся и быстро пошел вверх по лестнице.

— Эй! Вы куда? — позвал Бретг.

— За человеком, у которого есть терьеры, — крикнул Джайлз через плечо. Он толкнул дверь и вышел.

Ванни придвинулась поближе к Бретту.

— Что он имел в виду? — спросила она, опасливо глядя на крыс.

— Собаки, — ответил Бретт. — Это единственная возможность очистить от них помещение до того, как здесь появится инспектор. Сюда надо впустить собак. А терьеры — это то, что нужно. Достойно восхищения, как быстро ваш приятель нашел нужное решение, — сказал он Харриет.

Хоть он точно и не знал, что происходит между ними, но догадывался, что история тут не менее сложная, чем у них с Ванни.

Харриет ничего не сказала. Ванни ободряюще положила ей на плечо руку.

— Думаешь, что это сделала твоя бабушка?

— Да. Думаю, что именно так.

Бретт покачал головой. Собственная бабушка! Он взглянул на Ванни, которая незаметно покачала головой.

— Это длинная история, — сказала она устало. — Расскажу тебе позже.

Тут как раз зашипела крыса. Ванни поежилась.

— Пошли отсюда.

Санинспектор прибыл точно вовремя. Но к этому времени Харриет, Ванни и Бретт были готовы к встрече с ним.

Ванни вышла к нему в блузке с низким вырезом, цыганской юбке и с улыбкой спросила, не хочет ли он сначала посмотреть уток. Харриет, пояснила она, обеспокоена тем, что их на реке в этом году так много. Они могут принести какой-то вред здоровью? Инспектор, не привыкший иметь дело с такими красивыми женщинами (или очень добросовестный), с удовольствием отправился за ней следом. А это уводило его от подвалов и могло занять достаточно много времени.

Бретт дежурил у черного хода. Встретив у машины Джайлза и убедившись в том, что горизонт чист, провел его внутрь. Харриет приказала персоналу оставаться на кухне, чтобы никто не видел, как Бретт, Джайлз, Томас Картер и его собачья свора спускаются в подвал.

Вскоре рычание собак и визг крыс достигли крещендо. Но все кончилось на удивление быстро. Томас собрал свою стаю, а Джайлз и Бретт, преодолевая отвращение, стали собирать тушки крыс в приготовленные заранее пластиковые пакеты.

— Выбросите их где-нибудь подальше, — сказал Джайлз американцу, — а я возьму в кухне ведро воды и что-нибудь дезинфицирующее и все тут вычищу.

— Договорились, — кивнул Бретт.

Харриет подняла глаза и увидела Ванни, входящую вместе с инспектором.

— А вот и мисс Дженсен. Харриет, ты можешь не беспокоиться по поводу уток, — радостно сказала Ванни. — Мистер Уорвуртон говорит, что они находятся слишком далеко от дома, чтобы создавать какую-либо проблему.

Харриет кивнула:

— О, отлично, я… рада. — Она поднялась и протянула инспектору руку. — Хотите посмотреть документы? — спросила она и вздохнула с облегчением, когда тот согласно кивнул. Глаза девушек встретились. Это что — все?

Яма, которую Бретт выкопал в лесу, была большой и глубокой. Закопав принесенное с собой, он поторопился назад в отель. И увидел, как Джайлз помогает старику заталкивать возбужденно тявкающих собак в машину.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да. Скажите Харриет, что там все чисто, — ответил Джайлз. — Я отвезу Томаса домой. И поговорю с бабушкой.

Бретт кивнул и вошел в отель. Там он нашел Ванни, нервно шагающую взад-вперед около двери в подвал.

— Все в порядке, — сказал он, обнимая ее, и она, прижавшись к нему, вздохнула с облегчением. Он поцеловал ее в макушку.

— А где Джайлз? — спросила она. Бретт объяснил и слегка подтолкнул ее.

— Пойди скажи Харриет, что все в порядке.

Постучав в дверь офиса, Ванни подумала: через что еще им придется пройти? Теперь уже ясно, что леди Пауэлл объявила им войну.

Оставляя Харриет одну в такое время, она чувствовала себя еще более виноватой.

Глава 17

— Он уехал, — с облегчением сказала Ванни, наблюдая, как бледно-голубой «ровер» санинспектора исчезает из виду. Девушки минуту молча смотрели друг на друга, затем Ванни, протянув руку к чашке чаю, мягко сказала:

— Харриет, не думаешь же ты в самом деле, что Джайлз имеет к этому какое-то отношение?

Харриет, потерев левый висок — у нее это всегда было признаком волнения, — пожала плечами:

— Я не знаю. Нет. О черт! Ванни, не спрашивай меня, — взмолилась она.

— Раз позволив себе усомниться, век не отделаешься от подозрения, — грустно улыбнулась Ванни. — Накатывает, как приступ морской болезни. Поверь мне. Я прошла через это, — с сочувствием сказала она.

— Ну и как все-таки ты от этого избавилась? — спросила Харриет, сморщив от напряжения лоб.

Ванни твердо посмотрела на подругу:

— Ты должна решить раз и навсегда: подозреваешь или доверяешь, — и уже не возвращаться к этому.

— Да, но для тебя это было просто, — улыбнулась Харриет. — Ты заставила Бретта пройти через испытание, и он с честью выполнил это. Я ему доверяю. Инстинктивно.

— А тебе не кажется, что и Джайлз прошел через испытание? А ты его к этому даже не принуждала. Кто придумал вариант с собаками и все вычистил?

— Да. Пожалуй, ты права, — медленно согласилась Харриет.

— Знаешь, если тебя это в какой-то степени успокаивает, я тоже доверяю Джайлзу, как и ты Бретгу.

— Правда? — Харриет внимательно посмотрела на подругу. — Или ты просто меня успокаиваешь?

Ванни отрицательно покачала головой.

— Я бы этого не стала делать, — серьезно сказала она. — Мне кажется, что вы с Джайлзом просто созданы друг для друга. Честно, дорогая.

Красивые глаза Харриет блеснули. Как бы ей хотелось тоже в это верить. Но как они могут быть счастливы, если Грейс полна решимости не допустить этого?

— Ты поняла, что сегодня мы были на грани краха? — поменяла она тему разговора. — Что бы случилось с отелем, если бы он попал в разряд антисанитарных? Его вообще могли закрыть. Я бы тогда не сумела сделать последний взнос в банк. Пришлось бы продать отель. Потерять дом Фрэнки… — Она остановилась, опасаясь, что ее голос сорвется.

— Еще чего! Я ведь теперь богатая. Ты что, забыла? В общем, если тебе нужны деньги… — Ванни успокаивающе потрепала подругу по плечу.

Харриет взяла себя в руки. Меньше всего ей хотелось, чтобы Ванни беспокоили ее проблемы.

— Спасибо, но я в порядке. Просто что-то немного раскисла.

«Хорошо, но что тебе делать дальше?» — прошептал ей внутренний голос. Она вдруг разозлилась. Если бы только завещание не было уничтожено, то проблема с леди Грейс решилась бы раз и навсегда.

Взяв ручку, она машинально стала чертить ею по бумаге.

Ванни почувствовала себя виноватой. Все это время она сидела на деньгах, а Харриет они бы так пригодились. Но она всегда считала, что Фрэнки достаточно обеспечена. Теперь, когда ей больше не нужно прятаться, она может перевести в Англию необходимую сумму прямо сейчас. Какой смысл во всех этих деньгах, если она не может помочь подруге? Несмотря на слова Харриет, у нее будут деньги, помимо банковской ссуды.

Она посмотрела в блокнот, лежащий перед Харриет. И, читая вверх ногами то, что там было написано… произнесла:

— «По ком звонит колокол». Я не знала, что ты поклонница Джона Донна.

— Ты хочешь сказать — Хемингуэя? — рассеянно поправила ее Харриет.

Ванни усмехнулась:

— Хемингуэй позаимствовал название для романа из поэмы Джона Донна, одного из ваших лучших метафизических поэтов. Англичанка, а не знаешь.

Харриет буквально застыла на месте. Глаза ее заблестели от возбуждения.

— Джон Донн? — чуть слышно повторила она. Она ведь видела книги его стихов в библиотеке Пауэлл-Хауса? — Ванни, извини, пожалуйста, я ненадолго. Мне нужно кое-что сделать.

— Конечно. — Ванни направилась к двери. Затем повернулась и сказала: — Только смотри не перенапрягайся. У тебя и так было сумасшедшее утро.

Харриет рассеянно кивнула. Ей нужно снова попасть в библиотеку. Но как?

Послеобеденная поездка в Сьюдли-Кастл была короткой, но, когда красно-кремовый автобус вернулся в «Уиндраш-Шеллоуз», Ванни почувствовала себя совершенно разбитой.

Вслед за группой довольных экскурсантов она прошла через холл в бар. Бретт, который в этот раз не поехал с ней — вдруг случится еще что-то типа нашествия крыс, — поднялся со стула, ожидая, пока она подойдет к нему. На лице его было написано: «Я по тебе скучал».

— Привет, дорогая. По-моему, тебе не помешает стаканчик бургундского.

Ванни простонала:

— Да, пожалуйста, чего-нибудь, только не очень крепкого. Может, виски с содовой, но послабее.

— Любительница виски, — поддразнил ее Бретт и подал знак бармену.

— Все тихо?

— Да. Джайлз приехал пару часов назад.

Ванни насторожилась:

— Он виделся с Харриет?

— Да, сразу прошел к ней в кабинет, — отрапортовал Бретт, понимая, что ею владеет не только беспокойство, но и любопытство.

— Они ссорились? — обеспокоенно спросила Ванни.

— По-моему, нет, — пожал плечами Бретт. — Когда он вышел полчаса спустя, то выглядел вполне счастливым. Расскажешь мне о них?

И за стаканом отличного виски с содовой Ванни рассказала ему все, что знала о семейной саге Пауэллов. Когда она закончила, Бретт изумленно покачал головой:

— Значит, ни старая леди, ни Джайлз не знают, что Харриет их родственница?

— Нет, — ответила Ванни. — Она сама решит, когда рассказать об этом. Поэтому мне тоже нужно пока молчать. Я права?

Бретт усмехнулся:

— Ну конечно. Кроме того, — лукаво добавил он, — уж нам-то не стоит давать советы страдающим от безнадежной любви.

Ванни расхохоталась и взяла свою сумку со стойки бара.

— Да уж. Я должна принять душ, прежде чем переоденусь к ужину. Идешь со мной?

Бретт глубоко вздохнул и быстро вышел вслед за ней из комнаты.

Рита-Сью, увидев мелькнувшую тень Бретта, быстро пошла вверх по лестнице, ведущей на третий этаж. В ее распоряжении было всего несколько минут…

Ванни положила сумку, сбросила туфли и, подойдя к шкафу, вынула большое пушистое полотенце. Бретт, выйдя из комнаты босиком и с таким же полотенцем в руках, тяжело сглотнул, увидев, что она направляется к нему. Глаза ее сверкали как изумруды.

— Будем надеяться, что в душе хватит места для двоих, — сказала она, приподнявшись на цыпочках, чтобы поцеловать его.

Крупное тело Бретта задрожало от ее прикосновения.

— Хватит пока, — сказал он, взявшись за дверную ручку. Ванни со смехом подтолкнула его, и они оба ввалились в ванную комнату. Красивая блондинка, обернутая полотенцем, повернулась к ним.

— О… простите, мадам, — пробормотал Бретт.

Ванни за его спиной с трудом удержалась, чтобы не захихикать.

Рита-Сью посмотрела на Бретта. На ее лице появилось выражение удивления, быстро сменившееся восторгом.

— Бретт, дорогой. — Голос ее был тягуч, как патока. Ванни моргнула. Бретт уставился на Риту.

— Простите, — удивленно сказал он. Эту женщину он видел первый раз в жизни.

Рита-Сью в недоумении сдвинула брови и засмеялась. Так, как нужно — чуть-чуть вызывающе и чуть-чуть обиженно.

— Бретг, дорогой, что происходит? — Она нервно посмотрела на Ванни. — Я думала, что мы встретимся в моей комнате, — сказала она, повернувшись, чтобы им лучше было видно ложбинку между ее грудями, покрытые загаром плечи и роскошное облако светлых волос.

Бретгу показалось, что кто-то провел по его позвоночнику холодным пальцем. Кто-то определенно подстроил это! Он повернулся к Ванни. Рита-Сью тоже перевела на нее свой взгляд.

Ванни увидела на ее лице то особое выражение агрессивной одержимости, с которым женщина смотрит на соперницу.

— Дорогой, кто это? — Она говорила с южным акцентом и разделила последнее слово на два слога — каждый был произнесен со злобой и тревогой.

Бретт взглянул на Риту-Сью.

— Послушайте, — резко сказал он, — я не знаю ни кто вы, ни что вам от меня надо, но…

— Бре-ет! — Она выкрикнула его имя в панике. — Что ты говоришь? Это ведь ты попросил меня прийти.

Ванни задрожала. Боль — злая, острая боль — пронзила ее. Бретт и эта женщина… Здесь, в отеле…

— Сколько тебе заплатил Ларнер? — настойчиво спросил Бретт.

И Ванни облегченно почувствовала, что воздух снова проходит в ее легкие. Конечно же, это все Ларнер. Как иначе? Какой мужчина пригласит свою любовницу остановиться в том же отеле, что и его невеста? Он должен быть дураком размером с Эверест, а Бретта дураком уж никак не сочтешь.

— Ларнер… — повторила Рита-Сью, совершенно обескураженная. — А кто это? Послушай, дорогой, — сказала она, сделав к нему шаг. Она казалась смертельно оскорбленной. Две крупные слезы покатились по ее щекам. Бретт и Ванни наблюдали за ней с каким-то странным оцепенением. — Дорогой, пожалуйста, — простонала она, шмыгая носом. — Детка, я ведь делала все, как ты хотел. — Казалось, что она потеряла — или делает вид, что потеряла, — остатки собственного достоинства. — Я узнала все, что ты просил узнать о Роберте.

Бретт тупо уставился на нее. Как и Ванни. Боль сменилась ощущением чего-то холодного и мерзкого.

— О чем вы? — спросила Ванни на удивление спокойно. Рита-Сью бросила на нее быстрый озабоченный взгляд.

Черт побери, эта куколка принимает все спокойно.

— Как о чем? Я говорю о своем муже. — Рита шмыгнула носом. — Роберте Гленнистере.

При упоминании этого имени Бретт вдруг напрягся, и обе женщины заметили это. Рита-Сью вздохнула с облегчением.

— Этот человек, — сказала она, глядя на Бретта с любовью, — имеет с ним дело. Правда, дорогой? — спросила она, дотрагиваясь до него.

Бретт поморщился. Но что он мог сделать?

Переговоры по поводу покупки компании Гленнистера были почти завершены, но сделка еще не была оформлена и все можно было погубить. Роберту Гленнистеру оставалось заполучить еще одного держателя акций, и тогда он станет очень богатым человеком, а у Бретта будет своя империя.

Но… если эта женщина действительно жена Гленнистера, как ему на нее реагировать? Может ли это испортить все дело? Если Ларнер действительно что-то задумал…

— Бретт, — прозвучал голос Ванни.

Он повернулся к ней, стараясь собраться с мыслями.

— Ванни, дорогая, я не знаю эту женщину, — заговорил он, игнорируя возмущенный вопль Риты-Сью. — Я не просил ее приходить сюда. Я не ее любовник. Я никогда им не был.

Похоже, подумала Ванни, что он говорит это искренне. Она верит ему — сердцем, во всяком случае. Но…

— Ты знаешь этого Роберта Гленнистера? — спросила она. И увидела, что выражение его лица изменилось. Глаза потемнели. Что-то тут не так, с ужасом подумала Ванни. Она взглянула на блондинку: — Чем занимается ваш муж?

Рита-Сью вздохнула.

— Он владелец огромной фирмы лимузинов, — сказала она мрачно. — Но вас это не касается. Бретт хочет приобрести ее, и ему нужен был, так сказать, лазутчик в лагере противника. Он… ну, он, можно сказать, соблазнил меня, — сказала Рита-Сью, задержав дыхание, чтобы щеки ее порозовели якобы от стыда. — О, я понимаю, что вы думаете, но я люблю его, — страстно воскликнула она, глядя на Бретта, но тот с отвращением отвернулся. Рита-Сью вызывающе посмотрела на Ванни. — Если мой мужчина хочет стать королем автомобильной индустрии и я могу помочь ему в этом, то сделаю все. Я люблю его.

И она с удовольствием увидела, как лицо красивой брюнетки побледнело. Ванни почувствовала ужас. Эта женщина воскресила все ее страхи. Бретг хочет одного — стать автомобильным королем, как Чак Макаллен.

Рита-Сью подавила торжествующую улыбку.

Прислонившись к двери, Ванни взглянула на Бретта, который тупо смотрел в стену. Мысли бешено крутились в его голове.

— Бретт, — сказала Ванни, — стать главой крупной автокомпании — это все, что тебе нужно?

Он вдруг с отчаянием подумал, что, возможно, уже потерял ее. Вполне вероятно, что в последнее время он жил в раю для дураков. Потому что если Ванни сейчас ему не верит, то значит, она не поверит ему никогда. Он вдруг ясно представил себе будущее: Ванни — его жена, но все еще сомневается, что он любит ее или больше любит то, что она может ему дать. Что это будет за жизнь для них обоих?

Ванни тяжело сглотнула, не дождавшись от него ответа. Почему он так странно смотрит на нее?

— Бретт, — прошептала она.

Рита-Сью беспокойно зашевелилась. Она разбрызгала яд, теперь ей лучше удалиться. Как только она получит от Джеймса Ларнера чек, она тут же улетит домой первым самолетом.

Бретт покачал головой. Он вдруг понял, что делает самую большую ставку в своей жизни. Месяц назад он и не подозревал, что такое возможно. Он глубоко вздохнул.

Сердце Ванни отчаянно стучало, она поняла, что сейчас произойдет что-то чрезвычайно важное.

Бретт взглянул на нее. Его серые глаза ничего не выражали.

— Ванни, помнишь, что ты обещала мне на теплоходе? Что обещала мне, когда я подарил тебе кольцо, которое сейчас у тебя на руке? — мягко спросил он.

Ванни автоматически взглянула на обручальное кольцо. И вспомнила свои слова.

— Я всегда буду верить тебе, — прошептала она. Она подняла на него глаза, в которых, казалось, можно было видеть ее сердце. — Я буду, всегда буду верить тебе, — сказала она. Затем презрительно посмотрела на Риту-Сью Потом опять на Бретта. — Когда ты мне расскажешь обо всем этом? — спросила она почти деловито. Бретт глубоко вздохнул:

— На днях. Самое позднее — к началу следующей недели. — К этому времени он будет знать, сорвалась сделка или состоялась.

Но он уже победил в главном. Ванни любит его и верит ему. Все остальное так — глазурь на торте.

— Хорошо, — кивнула Ванни и, повернувшись к Рите-Сью, презрительно улыбнулась. — Оденься, дорогая! — удачно скопировала она фальшивую интонацию и произношение южной красавицы. — Никто здесь не покупает то, что ты продаешь. — И победоносно распахнула дверь: — Вон отсюда!

Глава 18

Направляясь в свою комнату, Харриет посмотрела на часы. Было около семи, через полчаса Джайлз должен встретиться с ней внизу. Она прошла в ванную комнату, налила в ванну гель с запахом хризантемы и легла вводу. Она обдумывала свой последний разговор с Джайлзом. Он начал с того, что вот уже некоторое время его беспокоит здоровье бабушки и состояние ее психики. Это заставило Харриет чуть лучше отнестись к старой женщине. Но когда Джайлз заговорил с Грейс о крысах, та поначалу все отрицала. Только после того, как он пригрозил, что учинит допрос всем слугам, Грейс призналась, что распорядилась сделать это, но наотрез отказалась назвать имя исполнителя.

Вот тут-то сочувствие, которое Харриет начала было испытывать к старой женщине, испарилось. Леди Грейс, не говоря уже обо всем прочем, следует своим принципам.

Потом, сказал Джайлз, они почти поссорились. Особенно после того, когда Джайлз стал настаивать, чтобы леди Грейс легла на обследование в частную клинику. Она заявила, что он старается засунуть ее туда, чтобы ее объявили невменяемой, а он тогда мог свободно тратить деньги на свою любовницу.

Харриет почувствовала к Джайлзу нежную признательность. Она сидела у себя в кабинете, чувствуя попеременно то облегчение, то вину, то радость. Если леди Пауэлл действительно страдает от приступов старческого маразма, то хорошо, что она будет в больнице. Но тут он, глядя ей в глаза, сказал, что нанял сиделку и привезет бабушку домой.

— Грейс нужно, — добавил он, — чтобы ее окружали знакомые вещи и люди, которые ее любят, и я пока не готов отправить ее в холодный безликий дом, где за ней будут ухаживать чужие люди.

Харриет ничего на это не возразила. В общем-то она была с ним согласна. Было бы жестоко держать старую женщину вдали от дома, который был для нее всем. И, как она мягко сказала Джайлзу пару часов назад, леди Грейс не может отвечать за свои поступки.

Лицо Джайлза просветлело от облегчения, он заключил ее в свои объятия, и больше они не тратили время на разговоры.

Она в этот день узнала о нем многое, и прежде всего то, что на него можно положиться. А это Харриет, так много пережившая, ценила очень высоко.

Он тоже в этот день лучше узнал ее — в частности, он понял, что она одержима местью. Оба почувствовали себя значительно лучше. Правда, ее тревожила мысль о завтрашней поездке в Пауэлл-Хаус. Джайлз пригласил ее приехать к нему утром. Он сказал, что хочет как следует показать ей дом и поместье. Ей пришлось согласиться. Приняв его предложение, она понимала, что, если ей представится такая возможность, она снова обыщет библиотеку. Потому что она должна понять все о завещании раз и навсегда.

Но понять что? Харриет вздохнула. Настроение у нее вновь стало подавленным.

Как примет Джайлз сообщение, что она тоже Пауэлл? А если она найдет завещание, то ей придется признаться, где она его нашла и при каких обстоятельствах. Он может подумать, что она просто использовала его, чтобы наложить руки на собственность их дедушки…

Харриет застонала. Когда же все это кончится?

* * *

Рита-Сью заканчивала укладывать вещи, когда в дверь постучал Джеймс Ларнер.

— Входите, — сказала она.

Джеймс, засунув руки в карманы, выглядел как настоящий американский плейбой.

— Ну, — сказал он, заранее настроившись на хороший ответ, — как все прошло? — На его лице было выражение охотника, приготовившегося спустить курок и подстрелить лису.

И Рита-Сью не собиралась разочаровывать его. Черт, да если она скажет правду, он может не заплатить ей!

— Так, как ты и ожидал, дорогой, — засмеялась она, засовывая в чемодан блузку. — Я была в ванной, раздетая, когда они вошли. Ты бы видел выражение их лиц, когда я бросилась Бретту Карверу на шею, как настоящая южанка.

Джеймс засмеялся:

— Рассказывай дальше. А что сделал он?

Она представила ему полный отчет и захлопнула чемодан.

— Дорогой, ты не забыл про мой маленький чек? — спросила она, обвив его шею руками.

Джеймс сунул руку в карман.

— Я так и думал, что ты поторопишься с этим.

Рита-Сью внимательно посмотрела на него.

— Надеюсь, что на счете есть деньги и банк не вернет его мне, любовь моя.

Еще больше она надеялась, что он не разоблачит ее обман до того, как она получит деньги.

В своей комнате Бретт звонил Гленнистеру в его офис. Из-за разницы во времени он не был уверен, что застанет его, но ему повезло.

— Бретт, хорошо, что ты позвонил. Мы уговорили Люсьена Харпера. Он продает нам акции.

Бретт с облегчением вздохнул:

— Прекрасно, Боб. Когда у тебя будут готовы документы?

Роберт Гленнистер засмеялся.

— Черт возьми, они будут ждать твоей подписи, как только ты прыгнешь в самолет и прилетишь сюда. Что ты делаешь в Англии? Или я не должен спрашивать об этом?

— Женюсь, — усмехнулся Бретг.

Голос в трубке замолчал, потом ошарашенно произнес:

— Поздравляю.

— Послушай, Боб, — Бретт решил немедленно выяснить то, что его интересовало, — я хочу тебя спросить. Может, вопрос покажется тебе… странным. Твоя жена сейчас с тобой?

Возникла пауза, потом Боб осторожно спросил:

— Рита-Сью? Черт, нет. Мы разводимся. Тут такое творится! Я больше не желаю ее видеть.

Все совпадало.

— Скажи мне, в ней приблизительно пять футов и шесть дюймов роста, блондинка, с глазами, как у газели, и говорит с южным акцентом, как Скарлетт О'Хара?

На этот раз молчание было чуть напряженным.

— Похоже, что она. В чем дело, Бретт?

Честный вопрос заслуживает честного ответа. Еще раз рискнув, Бретт вкратце рассказал о случившемся.

— Послушай, Боб, клянусь тебе на целой кипе библий, между мной и твоей женой никогда ничего не было, — мрачно закончил он.

На другом конце провода неожиданно раздался смех.

— Дьявол меня побери. Я знаю. Я нанял частных детективов в январе следить за Ритой-Сью. Думаешь, это дело рук Джеймса Ларнера? — Голос Боба стал задумчивым.

— Похоже. Но раз я чист перед тобой… сделка остается в силе?

Роберт Гленнистер снова засмеялся:

— В силе? Сынок, я, пожалуй, возьму эти документы и сам прилечу в Англию.

На этот раз от смеха не удержался Бретт:

— Спасибо, Боб. До скорой встречи.

Бретт положил трубку и торжествующе поднял сжатую в кулак руку.

— Есть!

Он поторопился к выходу. Надо найти Ванни. Не нужно заставлять ее ждать разъяснений слишком долго.

Пока Ванни и Бретт, утомленные бурной ночью, еще спали, Харриет Дженсен встала и оделась, чувствуя себя так, будто находится в преддверии ада. Когда она направилась в столовую, чтобы встретиться с Джайлзом и тем, что готовила ей судьба, она знала, что по крайней мере прекрасно выглядит.

— Доброе утро, — с улыбкой сказал Джайлз.

Его темные глаза ласкали ее лицо. Она села с ним рядом. Поразительно, но у него останавливается дыхание, когда она лишь входит в комнату. Прекрасные волосы серебряной волной падают на ее изящные плечи, легкое платье колышется у щиколоток. Она прелестна.

— Ты получишь удовольствие, увидев все поместье Пауэллов, — пообещал он. Он вырос в этом доме и любил его. Любил фермы, землю, дом. Любил людей, которые жили и работали там. — Ты когда-нибудь играла в компьютерные игры? — спросил он, и Харриет, которая изо всех сил старалась казаться веселой и беззаботной, недоуменно посмотрела на него.

Джайлз засмеялся.

— Понятно. Значит, нет. Я покажу тебе игру «Меч и волшебство», над которой я сейчас работаю.

Харриет улыбнулась:

— Я забыла, что у тебя есть компьютерная фирма. Ты не путаешь, когда ты владелец поместья, а когда — восходящая звезда в мире компьютеров?

Джайлз пожал плечами:

— Нет. Я стою одной ногой в прошлом, другой в будущем. Но это не разрывает меня пополам, а помогает лучше балансировать в жизни.

Харриет, которую совершенно очаровывала многогранность человека, которого она любила, покачала головой:

— Ты меня поражаешь.

Проезжая на машине по теперь уже знакомой дорожке к дому, она больше не чувствовала себя здесь чужой. Парк с оленями, сады, древние кедры и тисы. Ей казалось, что она едет домой. Но она была слишком честной с самой собой, чтобы не понимать, что этому чувству покоя и мира способствует отсутствие в доме леди Пауэлл.

— Что ты хочешь посмотреть вначале? — спросил Джайлз, открывая дверцу машины и помогая ей выйти.

Приближался конец лета, и у одной из стен дома Харриет заметила яркие пятна цветущих кустарников.

— Сад? — предложила она и, когда он взял ее за руку, ей захотелось плакать. Потому что она знала, к чему все идет. Когда мужчина, которого ты любишь и который любит тебя, водит тебя вот так по своему дому, это означает лишь одно. Он скоро попросит тебя выйти за него замуж, а она все еще не знает, что ей ответить. Но она не заплакала, а улыбнулась.

Утро прошло за разговорами и развлечениями. Размеры и красота сада ошеломили Харриет. Новость о ее присутствии распространилась по поместью со скоростью лесного пожара, и тут же стали возникать различные домыслы. Не потребовалось много времени, чтобы узнать, что спутница Джайлза — неизвестная Харриет Дженсен.

К счастью, ни Харриет, ни Джайлз, возвращаясь домой, не подозревали об этом. На прохладной затененной террасе они закусили копченой семгой, креветками, изысканным салатом, свежеиспеченными булочками и персиками, сорванными минуту назад в оранжерее. Харриет, почувствовав, что ее клонит в сон, постаралась выпрямиться на стуле.

— Устала? — пробормотал Джайлз, потянувшись через стол к ее пальцам. Он нежно поцеловал их. Харриет поспешно отвела глаза от его темной загорелой груди, видневшейся под распахнутой белой рубашкой. Ее тело помнило все малейшие подробности их встречи на реке, требовало повторения.

— Да, — призналась она. — Я плохо спала.

— Я тоже. Может, я попрошу Дженкинса повесить под яблоней гамак?

Харриет засмеялась:

— Я упаду с него.

— Не упадешь. Я покажу, как надо в нем устроиться.

И через десять минут они уже мягко покачивались в гамаке под яблоней. Ветер шелестел в зарослях лаванды, окружавшей оранжерею, в теплом воздухе чирикали воробьи и ласточки.

Харриет это лишний раз напомнило, как все изменилось. Джайлз Пауэлл, совсем недавно ее злейший враг, мирно спал рядом с ней. Это было намного больше того, что она когда-либо надеялась получить.

Когда она проснулась пару часов спустя, то поняла, что пришло время действовать. Бросив быстрый взгляд на Джайлза, она убедилась, что он все еще спит. «Бабушки» Грейс нет дома, значит, в библиотеке никого не будет. Она встала, стараясь не шуметь, и подняла с земли свою парусиновую сумку.

Ей нужно пройти к главному входу, она недостаточно хорошо знает дом, чтобы пройти через восточное крыльцо. К счастью, она не встретила никого из слуг. Не теряя времени, она поднялась по винтовой лестнице в библиотеку, в раздел поэзии.

Там было десять томов Джона Донна. Судьба по-прежнему не хотела помогать ей.

Но она нашла! Нашла то, что искала, под кожаной обложкой шестого тома. Ее сердце отчаянно забилось от испуга, волнения и недоверия. Она вытащила два листка бумаги и дрожащими руками поставила книгу на место. На непослушных ногах Харриет спустилась вниз и села за круглый стол вишневого дерева. Она осторожно раскрыла сложенные пожелтевшие листки, опасаясь, что они могут рассыпаться и превратиться в пыль.

Харриет с каким-то фатальным спокойствием прочла несколько первых строк. «Я, Фрэнсис Джордж Генри Пауэлл, находясь в здравом уме, настоящим дополняю свое последнее завещание…»

На минуту Харриет оторвала глаза от бумаги и вздохнула. Вот оно. Подлинное завещание. Она наклонила голову, но от волнения никак не могла прочесть текст до конца. Он был достаточно прост, и воля ее деда была четко сформулирована. Дом, поместье, титул — все переходило Артуру, старшему сыну и наследнику.

Но дополнительное распоряжение к завещанию свидетельствовало о том, что все деньги Пауэллов делятся на три равные части — его дочери и двум сыновьям, в том числе Марку. Харриет сглотнула. Значит, он все-таки сделал это. В конце концов, он понял, как несправедлив был по отношению к ее отцу. И во многом по отношению к Элизабет. Харриет, чувствуя, как по ее щекам катятся слезы, торопливо сложила документ, положила его в боковой застегивающийся на молнию кармашек сумки и вздохнула с облегчением: завещание теперь у нее.

Она прошла к выходу, вышла на воздух и прошла к оранжерее, возле которой все еще спал Джайлз.

Она долго молча смотрела на него. Он гордится своим родом. Предан тем, кого любит. Силен. Интеллигентен. Она любит его. Верит в то, что он тоже любит ее.

А леди Грейс всего лишь старая больная женщина.

Все будет хорошо. Должно быть хорошо. И тем не менее. Ее сумка, казалось, весит тонну. Завещание дедушки как будто прижимает ее к земле…

Глаза Джайлза открылись. На какое-то мгновение, находясь между сном и бодрствованием, он стал похож на почуявшее опасность животное. Потом увидел ее.

Его глаза улыбнулись ей, как она того и ожидала.

— Привет, — мягко сказал он. — Который час? Я здорово отключился.

«Да, ты отключился. И пока ты спал, я рыскала по твоему дому и украла у тебя половину наследства…»

— Я не знаю, — сказала Харриет. Джайлз усмехнулся.

— Хочешь поиграть в компьютерную игру — короли, дворцы и пропавшие девицы?

— Почему бы и нет? — засмеялась Харриет. — Насколько я понимаю, пропавшая девица — это я? — Голос ее слегка дрожал, но Джайлз этого как будто не заметил.

— Пошли. Так и быть, дам тебе выиграть, — пообещал он, и Харриет чуть не расплакалась.

Они шли к террасе между цветущими розами. Он остановился, повернулся к ней и, обняв, сказал тихо и немного неуверенно:

— Харриет, ведь ты выйдешь за меня замуж?

Глава 19

Харриет торопливо вошла в приемную адвоката Челтнема и подошла к столу. — Мисс Дженсен?

Харриет кивнула, и молодой человек протянул длинную худую руку:

— Сэм Филлипсон. Садитесь, пожалуйста.

Харриет села. Она не знала, с чего ей начать, и несколько раз глубоко вздохнула.

— Ваш отец, а может быть, это был и ваш дедушка, — спокойно начала Харриет, — оформлял в свое время завещание Фрэнсиса Джорджа Пауэлла. Я не знаю точной даты составления завещания, но, прежде чем продолжить разговор, я бы хотела, чтобы кто-нибудь принес вам его копию.

Несколько секунд Сэм Филлипсон молчал, оценивающе глядя на нее. Затем, наклонившись, нажал кнопку и попросил секретаршу найти и принести папку Фрэнсиса Пауэлла. Он крутил в пальцах карандаш, что свидетельствовало о том, что он напряженно размышляет.

— Вы знали лорда Пауэлла? — небрежно спросил он. Харриет улыбнулась:

— И да и нет. Я никогда его не видела. Но он мой дедушка.

— Вот как! — На минуту в комнате воцарилась тишина, ни один из них не хотел нарушать ее. Сэм заговорил, когда секретарша, принеся папку, удалилась так же бесшумно, как и вошла.

— Вы позволите? — спросил адвокат, указывая на папку. Харриет кивнула. Долгое время ничто не прерывало мертвой тишины. Ознакомившись с содержанием папки, Сэм откинулся на спинку стула. — Ну что ж. Все, пожалуй, ясно. Между прочим, завещание составлял мой отец. Оно должным образом подписано и официально утверждено.

— Да, — сказала Харриет. И открыла свою сумку. — Это длинная и довольно запутанная история, поэтому, пожалуйста, проявите терпение и позвольте мне рассказать все с самого начала.

Она стала выкладывать на стол документы.

— Меня зовут Харриет Дженсен, но я родилась под именем Харриет Пауэлл. Вот мое свидетельство о рождении. — Она очень много думала об этой встрече и решила вести себя по-деловому, без эмоций. — После того как моя мать повторно вышла замуж, я стала носить фамилию отчима. — Она протянула документы о браке матери. — Мой отец умер. — Она остановилась, но только для того, чтобы положить на стол Сэма свидетельство о смерти Марка Пауэлла. — Эти документы доказывают, что я — это я. Дочь Марка Пауэлла.

Сэм, внимательно осмотревший каждый документ, кивнул:

— Документы в порядке. Уверен, что при необходимости они могут быть подтверждены.

Харриет вздохнула.

— Несколько лет назад моя мать умерла, — она опять протянула документ, — и я стала жить со своей тетей Фрэнки, Фрэнсис Пауэлл, дочерью лорда Пауэлла. Как вы, может быть, слышали, она тоже недавно умерла. У меня нет свидетельства о ее смерти. Оно, видимо находится у моей бабушки Грейс, леди Пауэлл.

— Продолжайте, — медленно сказал он, прислонясь к спинке стула и яростно крутя в руке карандаш.

— Неделю или две тому назад я стала разбирать вещи тети и нашла письмо лорда Пауэлла. — Харриет протянула письмо дедушки.

Пока Сэм Филлипсон читал его, она наблюдала за выражением его лица. Наморщив лоб, он поискал в папке завещание, написанное рукой лорда Пауэлла. Четкий старомодный почерк. Быстро отыскав его и держа в руке оба листка бумаги, он тщательно сравнил почерк, который даже на первый взгляд был идентичным.

Морщина на его лбу стала глубже после того, как он понял, что в письме говорится о наличии нового завещания. Он посмотрел на нее, вопросительно подняв бровь.

Харриет слабо улыбнулась:

— Переверните лист.

Сэм послушался и увидел запись Фрэнсис.

— Это написала моя тетя Фрэнки, — сказала Харриет.

Сэм без труда понял смысл письма, особенно когда Харриет сказала, что у лорда Пауэлла были проблемы с сердцем. Затем она рассказала ему, что Фрэнки и она пришли к одному и тому же выводу, лорд Пауэлл спрятал завещание в книге Хемингуэя. Сэм опять внимательно посмотрел на нее, карандаш так и танцевал в его руке.

— Вы искали этот документ в фамильной библиотеке Пауэллов? — прямо спросил он.

Харриет улыбнулась.

— Искала. Но ничего в книге «По ком звонит колокол» не нашла.

— О! — Сэм слегка расслабился.

— Но моя подруга сказала мне, что названием книги послужила строка из поэмы Джона Донна, — сказала Харриет.

Она достала из своей сумки выцветшие листы и осторожно положила их на стол. Сэм смотрел на них не отрываясь. Не говоря ни слова, Харриет подвинула их к нему. Сэм медленно, слово за словом, дважды прочел текст. Затем сравнил подписи.

— Я бы хотела знать, — сказала наконец Харриет, — имеет ли юридическую силу это новое завещание?

Сэм еще раз просмотрел документы, перепроверил даты на новом и старом, уже утвержденном официально завещании. На новом была более поздняя дата. Может, и имеет, если оно настоящее.

— Вы понимаете, что мы должны проверить документы у эксперта-графолога? — спросил он осторожно.

Харриет кивнула:

— Да, понимаю.

— Чтобы быть уверенным, что это не… — Он тактично замолчал.

— Не подделка? — несмотря ни на что, сумела улыбнуться Харриет.

— Ошибка, — поправил ее Сэм.

Но он уже понял, что никакой ошибки тут нет. Документы в абсолютном порядке. Харриет вздохнула:

— Значит, вы думаете…

— Подождите, не так быстро. Это достаточно сложно. — Сэм протянул руку. — Первоначальное завещание официально утверждено, условия его выполняются на протяжении нескольких… не нескольких… теперь уже двадцати двух лет. Законом предусматривается возможность аннулирования завещания. Кроме того, первоначальные составители могут подвергнуться проверке. Если они проявили халатность… — Он замолчал, его острый ум прокручивал в голове возможные варианты.

Первым побуждением Сэма было вообще не допустить по возможности пересмотра завещания. Он медленно откинулся на спинку стула.

— Поместье однозначно принадлежит Джайлзу Пауэллу. Тут не может быть никаких сомнений. Но деньги? Документ аннулирует предыдущее завещание и согласно ему каждый из детей — или в данном случае их потомков, — получает третью часть денег. У вашей тети Фрэнки остались наследники?

Харриет моргнула.

— Я… я не знаю.

— У нее были дети?

— Нет.

— Но она оставила завещание?

— Да, — твердо сказала Харриет. Ее стало мутить.

— Кому она оставила свои деньги? — продолжал копать и дальше Сэм.

Харриет с усилием сглотнула.

— Мне, — тихо сказала она. — Во всяком случае, отель она оставила мне. — Она вкратце пересказала Сэму историю «Уиндраш-Шеллоуз» и то, как, насколько она помнила, было сформулировано завещание.

— Хорошо, — сказал, тяжело вздохнув, Сэм. — Я посмотрю копию. — Если вы оказываетесь единственной наследницей доли вашего отца и вашей тети, то вы будете очень богатой женщиной. Конечно, в том случае, если мы сумеем добиться, чтобы первоначальное завещание было аннулировано. Что говорит по этому поводу ваша бабушка? — спросил Сэм. Харриет обескураженно уставилась на него. — Я понял, — сказал он, — вы не верите, что ваша бабушка захочет уладить дело… миром?

Харриет молча смотрела на него.

— Потому что, — в голосе Сэма зазвучало отчаяние, — в аналогичных случаях дело лучше решить без суда. Я могу узнать, сколько денег причитается вам, и попросить семью возместить вам эту сумму. Надеюсь, что вы понимаете преимущества мирного разрешения спора?

Харриет покачала головой.

— Они ничего не знают, — наконец сказала она. Сэм недоуменно моргнул.

Харриет опять покачала головой:

— Джайлз и моя бабушка ничего не знают.

— Вы не сказали им, что нашли дополнение к завещанию? — удивился Сэм.

— Нет. Они вообще не знают, что я дочь Марка. Сэм ошалело уставился на нее.

Боб Гленнистер вошел в холл «Уиндраш-Шеллоуз» и с любопытством огляделся вокруг. Отель небольшой, сельский, уютный. Эвелин быстро направила его в комнату для отдыха, где Бретт и Ванни пили кофе и читали утренние газеты.

В субботу утром экскурсии не проводились, и Ванни никогда так не радовалась этому, как сегодня. Поэтому, когда в комнату кто-то вошел, она почувствовала разочарование. Единственный минус проживания в отеле — ты можешь рассчитывать на уединение только в своей спальне.

Но Бретт, как только увидел вошедшего, просиял от удовольствия.

— Боб! — воскликнул он, с энтузиазмом пожимая ему руку. Ванни тоже поднялась. С сияющими глазами Бретт повернулся к ней: — Дорогая, познакомься с Бобом Гленнистером.

Улыбка Ванни тут же стала приветливой. Прошлой ночью Бретт рассказал ей, что намерен приобрести компанию лимузинов Гленнистера. Это объяснило и то, почему Ларнер разыграл тот нелепый сценарий с Ритой-Сью. И эта сделка, быстро сообразила она, положит конец ее страхам. Теперь Бретт сам миллионер и автомобильный король — и без помощи миллионов Макаллена.

Ему не нужны ее акции. Он их не хочет.

Теперь они могут пожениться, полностью уверенные в том, что вступают в брак исключительно по любви.

— Мистер Гленнистер, — сказала она, протягивая ему руку, — вы даже не представляете, как я рада вас видеть.

Роберт Гленнистер расцвел.

— Мисс Макаллен. Я немного знал вашего отца. Вот уж кто понимал толк в машинах.

Ванни улыбнулась и вдруг почувствовала, что Чак Макаллен сейчас с улыбкой смотрит на них с неба.

— Да, — сказала она мягко, — он был выдающимся человеком.

— Ну что, дружище, — сказал Боб, открывая кожаный кейс, — думаю, ты готов подписать документы.

— Держу пари, что готов.

Ванни встала за спиной своего возлюбленного. Положив руки ему на плечи, она смотрела, как он подписывает документы, которые делают его собственником автомобильной империи.

Даже если бы она сама подписывала эти документы, то не ощущала бы такой гордости. В конце концов, она все-таки дочь Чака Макаллена.

Джеймс Ларнер заказал себе крепкий бурбон, но не успел сделать и первый глоток, как в бар вошли Ванни и Бретт. Их глаза устремились на него.

Бретт, приблизившись к Ларнеру, улыбнулся так дружелюбно, будто встретил друга, которого давно не видел.

— Джеймс, ты можешь помочь мне и Ванни отпраздновать одно дело. Бармен, всем шампанского!

Посетители бара одобрительно зашумели.

— Я хочу произнести тост, — громко продолжал Бретт, широко улыбаясь в лицо Джеймсу. — Эта молодая дама только что согласилась стать моей женой.

Последовали обычные в таких случаях поздравления от гостей и от сияющего бармена, который, как и весь персонал «Уиндраш-Шеллоуз», обожал Ванни.

Джеймс тяжело вздохнул. Он почувствовал, как с лица у него сходит краска. Что тут, черт возьми, происходит? Ведь Рита-Сью уверяла, что их отношения пошли прахом. Взгляд его заметался между Бреттом и Ванни.

— Не забудь про второй повод для празднования, милый, — подсказала Ванни.

— Верно, — сказал Бретт и так шлепнул Джеймса по плечу, что того перекосило. — Я минуту назад подписал документ, который делает меня законным владельцем компании Гленнистера.

Снова все присутствующие — гости и персонал — одобрительно зашумели, а Бретт заказал еще шампанского. Джеймс недоуменно моргнул.

— Ах да, — спохватился Бретг, когда Ванни игриво подтолкнула его, — Ванни становится членом совета директоров компании своего отца — она продолжит список представителей семьи Макалленов, обеспечивающих Америку автомобилями. Объединив наши усилия, мы справимся с любой задачей. Правда здорово, Джеймс?

Джеймс смотрел на них, облизывая губы, которые вдруг стали сухими. Не в силах встретиться взглядом с Бреттом, он посмотрел на Ванни. Ему показалось, что в ответ на него взглянули глаза самого Чака Макаллена. Та же решимость, подкрепленная неограниченной властью. Вместо того чтобы находиться у него за спиной и быть его тенью, Ванни теперь сидит в водительском кресле.

А вместе с Бреттом, который уже управляет компанией, они будут дуэтом, который невозможно одолеть.

Джеймс почувствовал дурноту. Потрачено столько времени, рухнули все планы. И в результате придется кланяться новой Макаллен. Жизнь все-таки подлая штука!

— Шампанского, Джеймс? — ласково спросила Ванни, протягивая ему бокал.

— Обязательно. Я настаиваю, — сказал Бретг, и Джеймс инстинктивно отпрянул назад. Но Бретт, сверкая глазами, всунул в руку Джеймса бокал. — Ты ведь выпьешь за новые успехи компании «Макаллен», Джеймс? — спросил Бретт. — И за то, что Ванни со временем возглавит ее?

И что-то в его взгляде заставило Джеймса поднять бокал и выпить его до дна.

Позже, намного позже, Бретт и Ванни стояли на мостике через реку Уиндраш, глядя на закат солнца. Бретт обнимал ее за плечи. Оранжевый отблеск коснулся воды и пробежал по их отражению. Ванни подняла голову, подставила лицо теплому летнему английскому ветру и вздохнула.

— Я люблю тебя, Бретт, — сказала она нежно. — Ты не представляешь, как приятно, что я наконец могу сказать тебе это.

Бретт медленно, очень медленно поцеловал ее.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — сказал он взволнованно. — Любил и буду любить всегда.

Глава 20

Взглянув исподтишка на Сэма Филлипсона, сосредоточившегося на управлении автомобилем, она подумала: интересно, у нее такое же мрачное лицо? Он явно ждал неприятностей, и Харриет не могла винить его. Она ведь бросила на его колени невзорванную гранату, и он, по всей видимости, сожалеет, что вообще встретился с ней.

— Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, — наконец сказала она, и адвокат улыбнулся.

— Мне тоже, — сказал он, не спуская глаз с дороги.

С тех пор как она впервые обратилась к нему, прошло почти две недели. Две недели, за которые случилось так много. Для начала Ванни и ее жених рассказали ей, что произошло у нее в отеле прямо под ее носом, и она, в свою очередь, рассказала им невероятную историю о новом завещании. Поэтому, когда Сэм позвонил сегодня и рассказал ей о результатах своего расследования и консультаций с высшими юридическими авторитетами, они были на седьмом небе от счастья и радости за нее.

Но потом Филлипсон попросил ее организовать встречу в Пауэлл-Хаусе с Джайлзом и ее бабушкой, и она чуть не заболела от страха. Тем не менее сразу после его звонка Харриет перезвонила Джайлзу и спросила его, может ли она сегодня приехать. Он был в восторге. Его бабушка вернулась из больницы, и он согласился, что им действительно стоит встретиться и поговорить. У нее не хватило мужества сказать ему про Сэма и про то, какую бомбу они везут с собой.

И теперь, когда машина Сэма неумолимо приближалась к Пауэлл-Хаусу, она чувствовала, как по ее спине ползет холодный пот.

Адвокат свернул на дорожку, ведущую к дому, и при виде особняка присвистнул. Понятно, что Харриет Дженсен хочет получить причитающуюся ей по праву часть этого великолепия.

Припарковав машину, он повернулся к ней.

— Вас не радует предстоящее? — пробормотал он. Теперь, когда он знал историю семьи, его не удивляло, что Харриет ничего не рассказала этой своей странной бабушке. Но теперь все должно измениться. — Ну может, вес будет не так уж и страшно, — постарался он подбодрить ее. — Уверен, что ваша семья проявит благоразумие, когда узнает обо всем, — добавил он, сам до конца в это не веря. Он кое-что разузнал про Грейс Пауэлл. Не похоже, чтобы она исповедовала принцип «живи и давай жить другим».

Харриет вздохнула. Конечно, Сэм видит все это только через призму закона и денег. Откуда ему знать, что многое, очень многое, зависит от того, как сейчас разовьются события.

— Я говорила вам, что Джайлз считает, что леди Грейс может быть больна? Говорила?

— Да, говорили, — нервно согласился Сэм. — Но ведь мы в основном будем иметь дело с Джайлзом Пауэллом. Не так ли? И если исходить из того, что я узнал о нем, мы решим все по-честному.

Харриет не успела ничего ответить. Дверь открылась, и в проеме показался внушительный дворецкий. Его глаза скользнули по Харриет и — о чудо из чудес! — на его губах мелькнула улыбка. Она не знала, что персонал в Пауэлл-Хаусе пришел к выводу, что в доме скоро появится новая хозяйка. И если это так, то к ней нужно отнестись с уважением.

Сэм посторонился, пропуская Харриет вперед. Войдя в холл, она услышала знакомые твердые шаги. Джайлз, выходя из западного крыла, услышал, что она приехала. Он широко и приветливо улыбался ей. Затем по его лицу прошла легкая тень, и она поняла, что он заметил за ее спиной Сэма. Харриет нервно облизнула губы.

— Джайлз, это Сэм Филлипсон. Мой… адвокат.

Он бросил на нее быстрый вопрошающий взгляд; Сэм протянул руку, и Джайлз пожал ее. В этот момент из-за двери раздался недовольный старый — значительно более старый, чем в последний раз, когда Харриет слышала его, — голос.

— Джайлз? Артур? Кто это?

Услышав имя своего умершего дяди, Харриет бросила на Джайлза быстрый взгляд. Джайлз, очевидно, обескураженный появлением адвоката, покачал головой в знак предупреждения и указал на открытую дверь:

— Проходите, пожалуйста. Салли сейчас принесет чай. Но может быть, вы предпочитаете что-нибудь покрепче, мистер Филлипсон?

«Какие мы все вежливые», — потерянно думала Харриет, и старый враг — пессимизм — поднял свою голову. Какой она уедет отсюда? Богатой женщиной с разбитым сердцем? Или останется бедной, но счастливой? Потому что хотя она и не сказала этого Сэму, но если ей станет невмоготу — если она поймет, что теряет Джайлза, — она махнет рукой на все свои права на наследство Пауэллов.

И тем не менее… Она знала, что в глубине души чисто по-женски хочет испытать его. Она должна понять раз и навсегда, любит ли он ее достаточно сильно, чтобы простить ей предательство и разделить с ней жизнь. Потому что если он не сделает этого, то, значит, не любит ее так, как она хотела бы, чтобы он ее любил. Вместе у них будет все, по отдельности — ничего.

Харриет вдруг поняла, что прямо ей в глаза смотрят глаза ее бабушки. Леди Грейс очень постарела. Она… как будто уменьшилась в размере.

Харриет моргнула и отвела взгляд.

Леди Грейс позволила себе слегка улыбнуться. Значит, Джайлз все-таки послушал свою бедную старую бабушку, уверявшую его, что ей надо видеть эту дрянь. Ха! С ее головой все в порядке. Она знает: эта Дженсен надеется, что скоро станет хозяйкой дома, но напрасно — ее нога не ступит сюда, пока настоящая хозяйка жива.

Сэм Филлипсон растерянно моргнул. С какой злобой старая дама смотрит на Харриет Дженсен! Харриет отнюдь не преувеличивача, говоря о предполагаемой реакции на свою новость.

Грейс наконец заметила Сэма, и в ее старых глазах появилось недоумение.

— Я знаю вас, — сказала она. — Вы один из этих болтливых адвокатов Джорджа. — Ее мужа многие звали Джорджем, хотя это было его второе имя.

— Вы, видимо, имеете в виду моего отца, — улыбнулся Сэм, разговаривая с ней так, как мужчина должен разговаривать с очень старой, очень больной дамой. — Он был адвокатом вашего мужа.

Леди Грейс недоуменно посмотрела на него.

Джайлз, поймав взгляд Харриет, кивком указал на дверь.

— Извините нас, мы на одну минуту, — сказал он Сэму. Харриет последовала за ним в холл. Джайлз недовольно повернулся к ней.

— Кто это? Зачем он здесь? — резко спросил он. — Ты ведь знала, что я хотел поговорить с тобой о Грейс.

Харриет устало откинула с лица прядь волос.

— Ей хуже?

Джайлз кивнул:

— Да, я не хотел тебе говорить по телефону, но доктор подтвердил диагноз. Старческое слабоумие.

— О, Джайлз. Мне так жаль. Я думаю… я думаю, что нам с Сэмом надо поговорить с тобой наедине.

Глаза Джайлза слегка сузились.

— Харриет, что происходит? — Он не привык оставаться в неведении. Ему не нравилось, когда он не контролировал ситуацию.

— Джайлз, нам нужно кое-что обсудить… А это взволнует твою бабушку, — сказала Харриет, запинаясь.

Джайлз вдруг понял, что время пришло. Сейчас она выложит на стол все карты. Сейчас станет понятно, что она скрывала. Но когда она подняла на него свои удивительные фиалковые глаза, он понял, что ему хочется лишь одного — поднять ее на руки, отнести в спальню и положить на свою большую кровать времен королевы Анны.

— Зачем? — мягко спросил он. — Зачем, Харриет, ты привела сюда адвоката? Зачем он нам? — Он протянул руку и погладил ее волосы. — Ты можешь мне сказать прямо, что происходит? — Увидев, как глаза Харриет затуманились от боли, Джайлз поспешно добавил: — Харриет, дорогая. Не волнуйся. Не смотри на меня так. Если тебя волнуют деньги Фрэнки, то…

Харриет покачала головой:

— Нет. Дело совсем в другом.

Джайлз старался не замечать того, что она избегает его взгляда. Если она хочет сказать ему, что поняла, что не любит его…

— Хорошо, давай покончим с этим, — сказал он. — Одну минуту. — Он подошел к стене и нажал кнопку звонка. Минуту спустя появилась высокая крепкая сиделка. Ей было за сорок. Она излучала тепло и уверенность в себе. — Сестра Фентон, пожалуйста, отведите бабушку в ее комнату. Ей пора вздремнуть.

Сиделка кивнула:

— Да, конечно. Прислали инвалидное кресло, но леди Грейс отказывается пользоваться им. — Она улыбнулась. — У нее сильный характер, не правда ли?

Харриет отступила в сторону, когда через несколько минут, опираясь на палку и на сиделку, появилась леди Грейс. Она удивленно посмотрела на Харриет.

— Ты напоминаешь мне Марка, — грустно сказала она. — Как ты? — Протянув руку, она потрепала Харриет по щеке. — Ты очень хорошенькая девушка.

Харриет открыла рот, чтобы ответить, но леди Грейс уже повернулась к сиделке.

— Не забудьте добавить мне в молоко бренди, — сказала она сердито.

Сиделка засмеялась:

— Я думаю, что капелька бренди — это то, что нужно.

— Ты нанял отличную сиделку. — Харриет посмотрела им вслед. — Мне так жаль твою бабушку, — сказала она.

Джайлз печально улыбнулся:

— Если бы ты видела ее раньше!

Они прошли в гостиную, где их ждал Сэм Филлипсон. Он с явным облегчением посмотрел на них. Харриет села напротив него. Джайлз, чуть поколебавшись, подвинул свой стул так, чтобы видеть и Харриет, и адвоката. Ему казалось, что он находится на суде в качестве обвиняемого. Но обвиняемого в чем? И каков будет приговор, если его признают виновным?

Если он потеряет Харриет, уступив ее вот этому адвокату, это разобьет его сердце. Джайлзу Пауэллу никогда в жизни не было так страшно. Но даже намек на какие-либо эмоции не отразился на его лице, когда Сэм раскрыл свой портфель и начал вынимать оттуда документы. Достав их, он посмотрел на Харриет.

— Может быть, начнем?

Харриет закусила губу. Она хотела покончить с этим как можно быстрее. Она заставила себя посмотреть на Джайлза. В его глазах был страх, и ей захотелось обнять его.

— Джайлз, я тебе кое-что не сказала, — начала она слабым от волнения и напряжения голосом.

Ну вот, началось, подумал он, не зная, чего же ему надо опасаться. Она уже замужем? Смертельно больна? Влюбилась с первого взгляда в Сэма Филлипсона? Что еще?

— Я — дочь Марка Пауэлла, — прошептала она наконец. Джайлз, который, казалось, был готов ко всему, этого услышать не ожидал. Он молча уставился на нее.

— Что? — наконец сумел произнести он.

И постепенно, вначале путаясь и сбиваясь, Харриет рассказала ему свою историю. Про похороны матери, про то, как ее нашла Фрэнки, почему она оставила ей «Уиндраш-Шеллоуз».

Он молчал, а она рассказала ему, как нашла среди вещей Фрэнки письмо дедушки и потом это новое завещание. Сэм сказал, что эксперты считают, что завещание должно быть пересмотрено, но лучше решить это дело полюбовно. Он заверил Джайлза, что Харриет согласится в случае договоренности получить деньги без судов и юристов. Все это время Харриет не спускала глаз с Джайлза, но, как ни старалась, не могла понять, как он принял эту новость. На его лице, помимо удивления, было написано… облегчение.

Джайлз заговорил, лишь когда Сэм закончил. Он повернулся и посмотрел на нее. Единственный мужчина, которого она любила в жизни.

У нее остановилось дыхание. Вот сейчас все решится: или она останется в этом доме с человеком, которого любит, или ее ждут лишь карьера и холодное одиночество.

— Это все? — спросил Джайлз таким удивленным голосом, что она не знала, что ему ответить. — Это стояло между нами? — спросил он, злой и очень счастливый. — Значит, ты моя кузина? — Он слегка повысил голос. — И к тому же не кровная. Это все, Харриет?

И когда Харриет посмотрела на него широко открытыми глазами, слишком удивленная, чтобы вообще что-то понять, Джайлз захохотал.

— Черт побери! Харриет, я думал, случилось что-то действительно серьезное. — Теперь, когда он отступил от края пропасти, он испытывал чувство эйфории. Ему хотелось целовать, целовать ее без конца.

— Мистер Пауэлл, — Сэм Филлипсон, чувствуя, что что-то очень личное и интимное вот-вот разрушит деловую встречу, деликатно покашлял, — я вас правильно понял? Вы не возражаете, чтобы… э-э… прийти к честной и справедливой договоренности с моей клиенткой?

Джайлз нетерпеливо посмотрел на адвоката:

— Что? Да, конечно. — Он растерянно провел рукой по своим густым черным волосам. Черт возьми, если она хочет, то может распоряжаться всеми деньгами Пауэллов. — У меня есть дом и поместье, моя компьютерная фирма. Мне не нужны деньги.

Сэм моргнул. Победа была такой неожиданной и полной, что он почувствовал растерянность.

— Э-э… я уверен, что мисс Дженсен не нужны все деньги… — заговорил он взволнованно, но Харриет неожиданно прервала его.

— Я вообще не хочу никаких денег, — сказала она, устремив сверкающий взгляд на Джайлза. — Я никогда не хотела их. Я хотела лишь… справедливости. Для матери. Для отца. Из-за того, что леди Грейс так поступила с нами… Но сейчас это уже не имеет значения. Джайлз, ты сказал, что для тебя не важно, что я пробралась в поисках завещания в библиотеку? Тебя не беспокоит, что я скрыла от тебя, кто я? Тебе правда все равно? — выдохнула она, все еще не решаясь в это поверить.

Джайлз встал.

— Харриет, — прошептал он взволнованно, — ну конечно же, все равно. И если вспомнить, как моя бабушка и я обошлись с тобой поначалу, то неудивительно, что ты молчала.

Харриет казалось, что она никогда его так сильно не любила, как в эту минуту.

— Что касается того, что случилось потом… Черт возьми, Харриет, — засмеялся он, — теперь я понимаю, почему тебя так интересовала библиотека. А я-то думал, что у тебя болезненная страсть к книгам.

Харриет тоже не могла удержаться от смеха.

Сэм Филлипсон ошарашенно смотрел на них. Оба буквально зашлись от хохота. Ну и дело ему попалось…

Но по крайней мере он может доложить своим партнерам, что судебного разбирательства не будет. Он собрал свои бумаги, сказал что-то себе под нос и направился к двери.

Постепенно напряжение ушло, Харриет и Джайлз перестали смеяться. Они остались одни и с восторгом смотрели друг на друга.

— Итак, ты выйдешь за меня, Харриет Дженсен? Или Харриет Пауэлл? Как бы тебя там ни звали? — ласково спросил он.

Харриет проглотила комок в горле.

— Если ты еще этого хочешь, — прошептала она. — Да. Да. Тысячу раз да!

И не успела она договорить, как Джайлз заключил ее в объятия.

Изумленный, но сохраняющий каменное выражение лица дворецкий смотрел, как лорд Пауэлл пересек холл, держа на руках эту красивую молодую леди, и пустился бегом вверх по лестнице, где их терпеливо дожидалась его широкая кровать…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20