Гувернантка [Полина Грекова] (fb2) читать онлайн

Полина Грекова Гувернантка

Часть 1 Украденная любовь

Глава 1 Гвоздь программы

Когда Лидия с Митей вернулись с прогулки, то через распахнутые настежь двери гостиной увидели, что огромный дубовый стол уже накрыт. Он был уставлен деликатесами и украшен цветами и расточал бесподобный запах. Два специально вызванных из ресторана официанта расставляли приборы. Утром Лидия слышала, как хозяйка, приглашая гостей по телефону, обещала кулинарный сюрприз. И этим сюрпризом должно стать филе аллигатора. Наверное, оно вон на том большом блюде в обрамлении тонких полумесяцев зеленой фасоли и кружев зелени.

Лидию поражала тяга ее хозяйки ко всему экзотическому. Впрочем, потрясло ее и жилище Кусковых, когда она впервые переступила порог их квартиры: огромные окна, мраморные столы, уголки антикварной мебели, широкоэкранные японские телевизоры. Особенно впечатляющей была прихожая, похожая больше на холл фешенебельного ресторана: с зеркалами от пола до потолка, двумя напольными египетскими вазами с засушенными листьями папоротника, старинными часами с боем и изысканной люстрой в виде средневекового фрегата. Рассеивая мягкий свет вокруг себя, люстра-корабль отражалась в многочисленных зеркалах-стенах, и казалось, что вот-вот весь этот флот вместе с холлом отправится в далекое романтическое путешествие вслед за своим флагманом.

Полгода назад Лидию Терентьеву направила сюда на пробу фирма «Эгида», куда девушка попала после годичных курсов гувернанток. На пробу, потому что Елена Олеговна Кускова уже отказалась от услуг нескольких ранее присланных работниц. Об этой даме в фирме сложилось мнение как о высокомерной, капризной выскочке. До замужества Елена работала манекенщицей в Доме моделей, а теперь усиленно изображала потомственную аристократку. Лидию предупреждали, что и ей вряд ли удастся продержаться у Кусковых более недели. Но у нее сразу нашлись защитники в лице хозяина дома и пятилетнего Мити, с которым она быстро нашла верный тон — не столько няни или учительницы, сколько старшего товарища. Самые неприятные для Мити вещи — еду и ежедневные занятия — она превратила в игру. Через несколько дней малыш в ней души не чаял. И Елена, женщина отнюдь не глупая, предложила Лидии постоянно работать у них. Лидия уже успела привязаться к своему хоть и избалованному, но своеобразному и не по годам развитому воспитаннику и охотно согласилась.

Помогая Мите снять комбинезон, Лидия заметила, что в гостиной собрались первые гости. Несколько ярких длинноногих девиц (видимо, бывшие сослуживицы хозяйки по Дому моделей) с приклеенными улыбками рассматривали картины на стенах. Розовощекий и большеглазый Митя доверительно прошептал Лидии на ухо:

— Надоели эти гости. Особенно этот, противный. — Он сделал недовольную гримаску.

Лидия проследила взгляд малыша. Так и есть. Явился неизменный Анциферов, репортер околосветской газетенки, отчаянный сплетник и бабник.

— Нельзя так говорить о взрослых, — мягко укорила Лидия.

В душе она была с Митей согласна. Дамский угодник Анциферов был ей крайне неприятен. Он имел статус ухажера хозяйки и называл ее Элен. Лидия никак не могла понять, что Елена нашла в этом подобострастном красногубом пончике с остатками кудрей на лысеющей голове.

— Не томите, Элен, что же это за гвоздь программы? — донесся до Лидии сочный голос Анциферова.

— Угадайте!

Елена пыталась обойти Анциферова, но тот преградил ей дорогу:

— Не пущу, пока не скажете. Вы же знаете, какой я любопытный.

— Анциферов, прошу, не паясничайте. Все равно не скажу. Пустите, мне надо встречать гостей.

— А за поцелуй?

— Поцелуев больше не будет! — Елена повысила голос.

— И виной тому сегодняшний гвоздь программы?

— Точно.

— Кто он? Я его знаю?

— Возможно. Его имя Герман Зернов.

— Зернов? Этот гонщик? У него же роман с Кристиной Бальчаускас… — Журналист неприязненно скривился. — Элен, зачем тебе этот мужлан?

— Для коллекции, друг мой, исключительно для коллекции! — весело парировала Елена.

Митя, освободившись наконец от комбинезона, сорвался с места и влетел в гостиную. Лидия бросилась за ним. В самую последнюю секунду она успела схватить Митю за руку и спасти от разрушения затейливую пирамиду из экзотических фруктов.

— Митя! Что ты здесь делаешь?! — воскликнула Елена. — Сейчас же уходи!

— Я персик хочу! — требовательно заныл Митя.

— Тебе все принесут в твою комнату, — строго произнесла Елена.

— Митя, пойдем. — Лидия потянула малыша за собой.

— Что за манеры, — сказала сыну Елена и укоризненно посмотрела на гувернантку.

— Привет, будущий Рокфеллер! — Анциферов потрепал мальчика по голове.

— Привет, — нехотя пробурчал Митя и побежал в детскую, не забыв на пороге обернуться и украдкой показать противному дядьке язык.

— Лидочка, а вы все хорошеете, — прожурчал Анциферов девушке в самое ухо.

Лидия представила себе, как выглядит со стороны, и ей стало смешно. В строгом, похожем на школьное, форменном платье, без грамма косметики, с пучком волос на затылке — синий чулок, да и только. Вдобавок ко всему, она носила очки в тяжелой мужской оправе. Близорукость у нее была небольшая, но двадцатитрехлетней Лидии казалось, что очки придают солидность. «Гувернантка должна быть симпатичной, милой, но не бросаться в глаза хозяевам и гостям», — сказала Елена в первый день. Вот Лидия и старалась не выделяться.

— Дорогуша, уложи его сегодня пораньше, — обратилась к гувернантке Елена. — И обязательно повторите перед сном английские слова.

— Хорошо, — Лидия кивнула и поспешила вслед за Митей.

Она беспокоилась, что Митя сегодня долго не сможет заснуть, а во сне будет ворочаться и вскрикивать. Так всегда бывает в дни приемов. Вообще по средам, когда у Елены собирались известные поэты и театральные критики, художники и популярные телевизионные ведущие, Митя вел себя из рук вон плохо: хандрил, капризничал, бывал агрессивен, плохо ел. Вот и сейчас — к принесенным персикам даже не притронулся. Девушке никак не удавалось его занять, он не захотел смотреть мультики и любимую книжку не стал слушать. Немного повеселел, лишь когда Лидия устроила соревнования лучников.

Неделю назад папа привез Мите из Англии игрушечный лук и стрелы с присосками. Если бы не эти присоски, его можно было принять за настоящий. Огромный, с полированной деревянной дугой лук произвел на Лидию такое устрашающее впечатление, что она боялась взять его в руки. Но Митя уговорил ее. Оказалось, что стрелять из него не так уж сложно. Но у мальчугана получалось лучше. Тогда гувернантка решила использовать это: они стреляли в мишень по очереди, и тот, кто попадал, съедал несколько ложек каши или салата…

По громким голосам и взрывам смеха в прихожей Лидия поняла, что пришел какой-то особенный гость. Митя бросился с луком на шум, но Лидия в дверях остановила его.

— …Париж — Дакар — это совсем другое дело! — услышала она доносящийся от входной двери хрипловатый мужской голос.

Видимо, он принадлежал «гвоздю вечера» гонщику Зернову. Лидию разобрало любопытство: что в нем такого выдающегося, что хозяйка решила пополнить им свою коллекцию? Наверное, отъявленный бабник. Как там сказал Анциферов: у него роман с Кристиной Бальчаускас? А ведь все знают, что Кристина — жена режиссера Михаленко…

Гувернантка не смогла удержаться, чтобы не выглянуть в холл. Среди гостей возвышался молодой мужчина в светлом костюме. На вид ему было лет тридцать пять — тридцать шесть. Широкие плечи выдавали человека, серьезно относящегося к собственной физической форме. Лидия про себя отметила, что хозяйка права: гонщик Зернов действительно красив несколько грубоватой мужской красотой. Было легко представить его с гаечным ключом в руках или за баранкой, но и в окружении длинноногих манекенщиц, визжащих от восторга, он был на месте. Однако Лидии не понравилась снисходительная небрежность, с которой новый гость принимал восторги и поцелуи.

Она вернулась в детскую. Попыталась уложить мальчика спать, но тот раскапризничался. Пришлось пообещать ему поиграть в прятки перед сном. Водить, естественно, выпало Лидии. Она честно закрыла глаза руками, прислонилась к шелку, которым были обиты стены в детской, и начала считать:

— Один, два, три, четыре…

При счете «пять» что-то коротко просвистело в воздухе, из холла послышался звон разбитого стекла, а из гостиной донесся женский визг. Лидия поспешила отнять ладони от лица, но светлее от этого не стало. На мгновение она растерялась, но тут подскочил Митя, притянул ее за руку и прошептал в ухо:

— Это я в корабль из лука попал. Прямо в лампочки!

— Спокойствие! Господа, без паники! — раздался голос Анциферова. — Обыкновенное короткое замыкание!

— Меня мама накажет? — спросил как о чем-то само собой разумеющемся мальчик.

— Думаю, да. — Лидия нашарила в темноте детский стульчик и осторожно усадила ребенка. — Если найдет стрелу… Посиди здесь, малыш. Я сейчас.

Она вышла в холл и на ощупь двинулась к распределительному щиту. Наверное, в самом деле лопнувшая лампочка вызвала короткое замыкание и автоматические пробки вылетели.

— Терпеть не могу темноты, — долетел из гостиной капризный голос Елены.

— Господа! Господа! Есть среди вас настоящие мужчины? — зачастил Анциферов. — Хозяйка сегодняшнего вечера призывает вас совершить ради нее подвиг!

— А вы сами не хотите совершить подвиг, господин Анциферов?

— Я же сказал — настоящие мужчины! — со смехом возразил журналист.

— Ладно, я сейчас посмотрю…

Лидия не прошла и пяти шагов, как оказалась в чьих-то объятиях. Она испуганно вздрогнула.

— Извините, — услышала она у своего уха. — Видимо, выбило пробки. Вы не знаете, где здесь распределительный щит?

У Лидии перехватило дыхание: она узнала этот хрипловатый голос. Без сомнения, он принадлежал Герману Зернову. Инстинктивно упершись ему в грудь, она через тонкую ткань рубашки почувствовала твердость мускулов и услышала учащенный стук его сердца. Он не выпускал ее из рук.

— Кажется, возле входной двери, — стараясь говорить ровным голосом, произнесла Лидия.

— А где здесь входная дверь?

— Если вы меня отпустите, я попробую вас туда провести.

— Извините. — Он разжал объятия и взял ее руку. — Пожалуйста, проводите меня.

Рука Зернова была сильной и уверенной. Ладошка Лидии просто утонула в ней. В полной темноте она осторожно вела его к двери. При свете это выглядело бы забавно: взрослые люди держались за руки, как малыши в детском саду.

— Однажды в детстве я заблудился в пещере, — неожиданно сказал Зернов. — Мы с приятелем отправились на поиски наскальных рисунков первобытных племен. Довольно далеко зашли — и вдруг погас фонарь. Представляете, кромешная темнота и тишина такая, что в ушах звенит. Так жутко стало. Мы долго не могли сориентироваться и выбраться наружу. С тех пор я чувствую себя в темноте не в своей тарелке. Даже долгое время носил с собой карманный фонарик. На всякий случай. Потом перестал…

— А напрасно. Он сейчас очень бы пригодился, — пошутила Лидия.

Зернов рассмеялся. Смех у него был тоже хриплый и чертовски приятный. Лидии почему-то захотелось, чтобы это путешествие в темноте к распределительному щитку не кончалось как можно дольше. Оказалось, так приятно идти, держась за сильную, твердую руку Зернова.

«Что ты фантазируешь, — одернула она себя. — Сейчас зажжется свет, и он увидит твой нелепый вид. Платье курсистки и дурацкий пучок».

— Посветите мне. Только долго жечь нельзя, может расплавиться.

Зернов вложил в руки Лидии зажигалку. Девушка щелкнула ею и высоко подняла руку.

— Чуть ниже, — попросил Герман.

В колеблющемся голубом пламени она видела его смеющиеся глаза. Немного опустила руку.

— Еще ниже.

Она снова опустила руку, огонек зажигалки оказался на уровне ее лица.

— Но вы же так ничего не увидите, — пробормотала Лидия.

— Наоборот, все, что меня интересовало, я уже разглядел. — Прищурившись, он всмотрелся в ее лицо, затем подмигнул и повернулся к пробкам.

«Что он мог разобрать при свете зажигалки?» — подумала Лидия.

— А хотите, я угадаю, какого цвета у вас глаза? — Словно отвечая на ее незаданный вопрос, сказал он. — Зеленые. Правильно?

— Нет. Серые.

— Ну это зависит от освещения, — не согласился Зернов. — При закате они у вас наверняка зеленые. А волосы у вас рыжие?

— Снова мимо, — засмеялась Лидия. — Темно-русые.

Она наблюдала снизу вверх за его сосредоточенным профилем.

«С него хоть монеты чекань, — промелькнуло в голове. — Как с римского императора. Женщины, наверное, за ним табунами бегают».

Почему-то ей не хотелось, чтобы было так.

— Ерунда. Просто автоматические пробки вырубились, — сообщил Зернов и торжественно провозгласил: — Да будет свет!

Он нажал кнопку на щите. Но свет зажегся во всей квартире, кроме холла. Лидия вспомнила про разбитую лампочку и про главную улику — стрелу с присоской. Она же обещала Мите сделать так, чтобы мама не догадалась, из-за чего погас свет. Она быстро подобрала стрелу, прижала ее к груди.

Гости с радостными криками начали вываливаться из гостиной, и полутемный холл моментально заполнился людьми.

— Да здравствует наш герой!

— Слава Герману! — хором проскандировали манекенщицы и бросились обнимать Зернова.

Лидия отступила, затерялась среди гостей. Она видела, что Зернов в толпе выискивает ее взглядом. При проникающем из гостиной свете черты его лица оказались не такими уж резкими, глаза были вовсе не темные, а ярко-голубые. А в его волнистых каштановых волосах поблескивали несколько седых прядей.

— Почему-то в коридоре постоянно лопаются лампочки! — Елена пробралась поближе к Зернову.

Так и оставшись не замеченной Зерновым, Лидия потихоньку скрылась в детской.

— Ну? — Взъерошенный Митя сидел на диване.

— Мне кажется, никто ничего не понял. — Лидия показала мальчику подобранную стрелу. — Только больше так не делай. Обещаешь?

— Обещаю! А это что?

Гувернантка посмотрела на свою ладонь и увидела, что в ней кроме стрелы зажата голубая зажигалка Германа.

— Это? Зажигалка.

— А ты разве куришь?

— Нет, это зажигалка одного дяди. Держи свою стрелу. И давай ложиться спать. Уже очень поздно.

— А ты мне расскажешь что-нибудь?

— Сказку?

— Нет. Что-нибудь про животных.

Раздеваясь, мальчик весело щебетал, но Лидия слушала его рассеянно и все крутила между пальцами голубую зажигалку. Она подумала, что следует, выбрав момент, выйти в холл и вернуть ее владельцу. Но Митя, как нарочно, никак не хотел засыпать. Она рассказывала ему про орангутангов и осьминогов, читала книжку известного ветеринара Джеймса Хэрриота «О всех созданиях — больших и малых», слыша, как хлопает входная дверь. Гости расходились, в квартире становилось все тише и тише. Наконец Митя сладко заснул, обняв плюшевую собаку.

Лидия вздохнула: сегодня придется остаться ночевать в доме хозяев — и начала подбирать с пола игрушки. Детская напоминала игрушечный магазин. Чего здесь только не было: разноцветные конструкторы, мохнатые звери-гиганты, радиоуправляемые машины, огромная железная дорога, настоящие качели и даже маленький батут. Этими красивыми, но неживыми предметами родители словно пытались компенсировать недостаток собственного внимания к мальчику.

Лидия уже почти закончила уборку, когда в комнату заглянула Елена.

— Спит? — шепотом спросила хозяйка, подошла к кроватке и поцеловала сына в лоб. — Мой зайчик…

Митя повернулся на другой бок и улыбнулся во сне.

Елена была возбуждена, глаза блестели.

— Помоги это снять, — показав на свое жемчужное ожерелье, попросила она гувернантку.

Пока Лидия возилась с маленьким золотым замочком, Елена скороговоркой делилась своими впечатлениями о сегодняшнем приеме:

— Прекрасный вечер. Если бы не это замыкание… А Герман! — Она в восторге закатила глаза. — Какой мужчина! Я даже не ожидала. Ты видела его? Гонщика Германа Зернова?

— Нет, — вырвалось у Лидии, и она удивилась себе: зачем соврала?

— Тогда ты меня не поймешь… Его лицо — это лицо настоящего мужчины! От него веет силой.

Лидии никак не удавалось справиться с замком.

— Бывают же такие мужики, — продолжала восхищаться Елена. — Мои девчонки так и увивались вокруг него, не подойдешь. Ну ничего. Завтра он обещал заехать ко мне. Я уж приму меры, чтобы поблизости никого не было…

Неожиданно замок поддался и ожерелье соскользнуло с пышной груди Елены на пол. Лидия бросилась его поднимать.

Довольная хозяйка, казалось, не заметила этого конфуза и, оглядывая себя в зеркале, продолжила:

— Все-таки жалко, что ты его не видела…

— Зачем мне его видеть? — раздраженно пробормотала Лидия и сунула в руки хозяйке поднятое ожерелье. — Извините, нам завтра рано вставать.

Елена удивленно посмотрела на гувернантку. До сих пор Лидия не позволяла себе ни малейшего недовольства. Всегда ровная, спокойная.

Мелодично звякнул дверной колокольчик.

— Вот и Виталий! Кончен бал, погасли свечи. — Елена поправила прическу и направилась к двери, напевая: — «Завтра, завтра, ты ко мне вернешься завтра…»

Она выпорхнула из комнаты встречать мужа. Лидия слышала, как хозяйка щебетала в прихожей, как вдвоем они направились на кухню.

Девушка выдернула заколку, и длинные волосы рассыпались по плечам. Она немного посидела возле Мити и пошла спать в соседнюю комнату, специально отведенную для гостей. Когда Лидии приходилось оставаться у хозяев на ночь, она спала здесь. Конечно, ей было лучше в своей однокомнатной квартирке в Видном, но завтра она должна быть у Кусковых рано: Мите с утра на теннис. Автобусы ходят отвратительно, и, после того как Лидия несколько раз опоздала, Елена потребовала, чтобы она оставалась у них ночевать.

Лидия калачиком свернулась под одеялом, но сон не шел. Перед глазами стоял чеканный профиль Германа Зернова. Она снова и снова представляла, как гонщик обнимает ее, как она держится за его сильную руку.

«Хватит об этом думать», — приказала она себе. От красивых мужчин одни только неприятности. Однажды она в этом уже убедилась.

Евгений тоже был красив, со спортивной фигурой, чертовски умен. Единственный поздний сын знаменитого ученого, академика. Лидия познакомилась с ним на студенческом вечере. Девочке-первокурснице было лестно, что такой красавец обратил на нее внимание. Лидия влюбилась. Все случилось так быстро, что она не успела опомниться: дорогие подарки, рестораны. Подружки предостерегали ее не раз: слава о похождениях Евгения разнеслась по всему пединституту. Но Лидия была на седьмом небе от счастья и не замечала или старалась не замечать очевидных вещей: его высокомерия, привычки унижать ее по мелочам в присутствии друзей — он словно давал понять, как мало она для него значит. Он иногда специально подчеркивал, что она — одна из многих. Финал был точно по сценарию, нарисованному подружками. Получив от Лидии все, что хотел, Евгений стал обращаться с ней все хуже, будто нарочно провоцируя разрыв. В конце концов он открыто начал поговаривать о свадьбе с девушкой «одного с ним круга» — дочерью какого-то то ли политика, то ли высокопоставленного чиновника госаппарата. Лидии он отвел роль «подруги по вызову», считая, что она должна быть счастлива и этим. Тут наконец заговорила ее гордость. Нет, она не стала поднимать скандала, осыпать упреками Евгения, преследовать ревностью его избранницу, она просто перестала видеться с ним и не подходила к телефону, когда он звонил. Евгений был удивлен, взыграло его уязвленное самолюбие: как так, его бросили! Обычно бывало наоборот. Немалых трудов стоило Лидии положить конец его беспардонным домогательствам. И немалых слез, потому что избавиться от чувства, прочно занявшего сердце, не так-то легко. Ей пришлось уйти из института, чтобы окончательно поставить точку в этой истории и не подвергать себя бесконечным мучениям. После этого Лидия дала себе слово избегать любой зависимости и не позволять никому и никогда брать над собой верх.

Хватит с нее этого печального опыта. Ее должна волновать только работа. Не так-то легко было поступить в школу гувернанток и найти место после окончания школы. А еще труднее на этом месте удержаться.

Поначалу Лидия думала, что через пару дней просто сбежит от Кусковых, как все ее предшественницы. Митя был сущим чертенком. Взбалмошный и капризный, он часа два после первого знакомства изводил ее своими причудами. Она попробовала быть с ним построже — и тут же услышала: «Мама вернется — я ей на тебя пожалуюсь. Она тебя выгонит!» «Пусть выгонит, — ответила Лидия, — но прежде я тебя нашлепаю! А потом оставайся один!» Мальчик посмотрел на новую гувернантку и понял, что это не пустые угрозы. Жаловаться матери не стал. Позже они нашли общий язык. Лидия поняла, что Митя просто заброшенный ребенок, у которого есть все, кроме родительского внимания, и он все время пытается добиться этого внимания, пусть самым скандальным образом. Она попыталась полюбить его, и Митя, почувствовав это своим маленьким сердцем, был по-своему ей благодарен.

Отцу — Виталию Кускову — действительно было некогда. Он возглавлял крупный коммерческий банк и дело ставил превыше всего. По вечерам он неизменно приносил домой «дипломат», набитый документами, чтобы продолжать работу и ночью. При его занятости было удивительно, как он вообще нашел время жениться. Но факт остается фактом: на одной из презентаций он увидел красивую тоненькую манекенщицу Леночку и вскоре женился на ней. Будучи предоставлена самой себе, несколько располневшая после беременности, Елена бросилась в светскую жизнь, посещая всё подряд без разбора: модные клубы, рестораны, театры, дипломатические приемы, показы мод, выставки. И сама стала устраивать вечера по средам.

Знакомые у Елены были весьма разношерстные и все время менялись. Постоянно появлялись лишь несколько непристроенных подружек-манекенщиц да пронырливый Анциферов, чью газету щедро спонсировал банк Виталия. За это в разделе «Светская жизнь» имя Елены Кусковой появлялось не реже раза в неделю. Анциферов в своих заметках сравнивал ее со светскими львицами прошлого, а устраиваемые ею приемы — с салоном Анны Павловны Шерер из «Войны и мира» Льва Толстого.

Елене нравилось иметь поклонников, флиртовать, быть в центре внимания, которого она явно недополучала от вечно занятого мужа.

Вот теперь еще один, подумала Лидия. Гонщик Зернов. Странно, но этот Зернов был совершенно не похож на всех предыдущих хозяйкиных ухажеров. Даже не верится, что он может так же, как Анциферов, подобострастно лебезить, произносить пустые комплименты…

Нет, решено, никаких гонщиков. Никаких романтических заблуждений.

Глава 2 Шутка

Утром они едва не опоздали на теннис. Лидия пыталась растормошить не желавшего просыпаться Митю, хотя у самой глаза слипались, от полубессонной ночи болела голова. Митя ворчал, что не хочет никуда идти и терпеть не может тенниса.

— Ты что? — уговаривала Лидия. — Будешь заниматься спортом — станешь сильным и красивым, как…

— Не хочу быть красивым, хочу быть богатым! — буркнул Митя, накрылся одеялом с головой и демонстративно засопел.

— Слушай, если не будешь таким букой, сходим сегодня в зоопарк. Потихоньку от мамы… — пошла на хитрость Лидия.

— А успеем? — Митя вскочил как ужаленный.

— От тебя зависит. Если после тренировки не станешь капризничать и быстро поешь, то успеем.

Митя обожал зоопарк. Елена этого не понимала: «Жалкие животные в грязных клетках. А запах! Фу! Сходил разик, и хватит. И нечего реветь!» Дома тоже ребенку не разрешили завести какую-нибудь живность. Вместо этого Елена накупила огромных плюшевых зверей. Но разве заменит даже самая замечательная игрушка живого зверька?

Зоопарк Митя с гувернанткой посещали тайком и тайком подкармливали его обитателей экзотическими фруктами, которые удавалось стянуть из дома. Эти походы были их секретом, и Митя ни разу не проговорился. На дотошные вопросы матери: «Где это вы так долго гуляли?» — неизменно отвечал: «В сквере, на детской площадке».

Теперь он сам подгонял Лидию. Они наскоро позавтракали, заранее запаслись бананами и киви. В доме было тихо. Кусков уже отбыл на службу, Елена еще не вставала.

«Интересно, во сколько у нее назначена встреча с Зерновым?» — Лидия злилась на себя, но не могла не думать о Германе.

На улице их уже ожидал кусковский «БМВ», присланный Виталием Сергеевичем. Добродушный водитель Володя, работавший у Кускова уже не первый год, отвез их на тренировку, потом обратно. Подъезжая к дому, Лидия увидела у подъезда необычную машину — красно-желтую, с номером «22» на боковой дверце, всю в надписях и наклейках. Вокруг толпились мальчишки.

— Ух ты! — воскликнул Володя. — Кажется, я ее видел в каком-то ралли. Зернова «восьмерка», вроде.

— Лида, ты что встала? Пойдем скорее! — потянул Митя замешкавшуюся гувернантку. Его сейчас, кроме зоопарка, ничто не интересовало. — Опоздаем же! — Он уже успел выбраться из машины и теперь от нетерпения пританцовывал на тротуаре.

— Митя, подожди, — сказала Лидия. — Подойди сюда, я что-то тебе скажу.

Больше всего ей не хотелось сейчас идти в дом.

— Ну? — нехотя подошел Митя.

— Может, погуляем до обеда? Вместо зоопарка? В сквере голубей покормим, — не зная, что еще придумать, предложила она.

— Да ну их! Они и так толстые, — возразил мальчик. — Лучше зебру угостим. И орлана-белохвостика. Пойдем!

Лидии пришлось тоже выходить из машины.

Митя взял ее за руку и потащил изо всех силенок. Она шла за ним и думала: вот сейчас они поднимутся по лестнице, шагнут в квартиру и… Зернов увидит гувернантку хозяйки, ничем не примечательную девушку в сером платье. «Так это вы были той таинственной незнакомкой?!» Впрочем, нет. Скорее всего, знаменитый гонщик даже не обратит на нее внимания.

В холле никого не было. Они разделись, прошли на кухню и сели обедать. Лидии кусок не лез в горло, она постоянно прислушивалась — вдруг сейчас войдет гость и она при ярком солнечном свете будет перед ним как на ладони.

«Нафантазировала себе черт знает что, — сердилась на себя Лидия. — Он наверняка уже и забыл о неизвестной девушке, с которой чинил вчера свет в прихожей…» Но она ничего не могла с собой поделать и продолжала воображать себе, что он скажет, когда ее увидит.

Но вместо Германа, сверкая драгоценностями, в кухню заглянула возбужденная Елена:

— Вы уже пообедали?

— Нет, только приехали.

Елена скорчила гримаску:

— Ну тогда быстрее. И поезжайте куда-нибудь погулять. В зоопарк, например…

Лидия не поверила своим ушам.

…В зоопарке она была рассеянна, почти не реагировала на Митину болтовню и все время думала: ушел уже Герман или нет? Конечно, Елена его так быстро не выпустит. Прямо как клещами вцепилась. Да и Зернов не похож на тех, кто теряется наедине с красивой женщиной.

«Перестань! — одернула она себя. — Какое тебе дело до хозяев и их друзей! У них своя жизнь, у тебя своя».

— А-а-а! — истошно заорал Митя. Он упал в лужу, спеша к своей любимой зебре.

— Митенька! — Лидия подбежала к малышу, подняла его, отряхивая мокрый, грязный комбинезончик.

Ребенок обиженно ревел, размазывая грязь по щекам.

— Господи, что же делать? Ну не плачь, маленький, не плачь…

Лидия пыталась его успокоить, беспомощно оглядываясь вокруг. На ее счастье, какая-то пожилая работница зоопарка отвела их в маленький домик, где хранился инвентарь для уборки клеток и кормежки животных. Но самое главное — здесь был кран с водой и горячая батарея.

Лидия носовым платком оттерла Митин комбинезон и положила сушить на батарею. Мальчик быстро успокоился и с любопытством озирался. Ему подробно рассказали, как ухаживать за африканскими зебу, чем кормить лошадь Пржевальского и сколько воды выпивает за раз одногорбый верблюд. И даже позволили помочь насыпать овес в кормушку. Митя был счастлив.

А Лидия ругала себя на чем свет стоит: «Как ты могла оставить ребенка без внимания?! Вот тебе предупреждение — чтобы выкинула из головы всякую ерунду. Что еще должно случиться, чтобы ты перестала думать об этом красавчике гонщике?»

По дороге домой они с Митей договорились, что не станут рассказывать маме о падении в лужу. Лидия уже не вспоминала о Германе. Она возвела в своем сознании прочную, непробиваемую стену. Во всяком случае, так она искренне считала.

Машины Зернова возле подъезда не было.

«Вот и замечательно», — равнодушно подумала она.

Елена встретила их в холле. Она была совсем не похожа на счастливую любовницу после удачного свидания. Нервно ходила взад-вперед, покусывая нижнюю губу, что было у нее признаком крайнего раздражения.

Митя побежал смотреть мультики. Лидия хотела последовать за ним, но Елена остановила ее вопросом:

— Лида, ты случайно не заметила, с кем больше всех общался вчера Зернов? — Она нахмурилась, словно что-то припоминая. — Впрочем, ты, кажется, его совсем не видела…

— А что? — неожиданно для себя спросила Лидия.

— Ты представляешь, он явился сегодня только затем, чтобы расспросить о какой-то вчерашней девице. — Елене просто необходимо было выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции. — И что за цаца такая? Кто-нибудь из моих девчонок? Приглашаешь их, а они лучших мужиков соблазняют! И когда успела, я ведь с него весь вечер глаз не спускала! Кто бы это мог быть?

Лидия почувствовала, что сердце сладко заныло.

— И главное — какую роль он мне отводит?! — продолжала Елена, не обращая внимания на гувернантку. — Сводницы, что ли?! Я — сводница! Он по дружбе — слышишь, по дружбе! — попросил помочь разыскать эту прекрасную незнакомку, у которой он даже имени не спросил. Я, конечно, обещала… Нет, каков гусь, а?!

Лидия молча смотрела на метания оскорбленной хозяйки, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

— Я это дело так не оставлю! Я отомщу…

Елена не успела закончить свой возмущенный монолог: явился Анциферов.

— Это вы, друг мой? Очень кстати, — бросилась к нему Кускова.

— Я снова друг, Элен? Приятно слышать, — целуя ручку, сладко заулыбался Анциферов. — А я думал, у вас теперь новые суперскоростные друзья…

— Старый друг лучше новых двух, — отчеканила Елена и взяла его под руку. — Идемте, надо поговорить. Я хочу, чтобы вы помогли мне в одном деликатном деле…

Елена, сразу забыв о существовании Лидии, под ручку с журналистом проследовала мимо.

В детской Митя с серьезным видом гонял по ковру радиоуправляемую машинку.

— Митюша! — Лидия взъерошила ему волосы, схватила под мышки и закружила по комнате.

Митя выронил пульт, нерешительно улыбнулся, потом громко захохотал:

— Еще! Еще!

— У-у-у! Бух! — Лидия усадила его на диван. — Приехали! А еще будет, когда сделаем задание по английскому.

Никогда еще у них не было такого веселого урока. Они повторили все цвета, бросаясь плюшевыми игрушками, считали до двадцати, возводя высокую башню из кубиков… И даже не заметили, как вошла Елена.

— Мама! Смотри, что я умею! — радостно завопил Митя, громоздя кубик на кубик и считая по-английски: — Найн! Тэн! Элевн!

— Молодец, дорогой. — Елена погладила сына по щеке. — Ты немножко поиграй один, мне нужно поговорить с Лидой.

Елена поманила Лидию за собой. В комнате хозяйки девушке заговорщически подмигнул Анциферов. Он сидел в кресле рядом с зеркальным столиком, на котором стоял японский телефон-автоответчик, и разминал маленькие, пухленькие ручки.

«Прямо лапки суслика…» — неприязненно подумала Лидия, вспомнив сильные, уверенные руки Германа.

— Лидочка, у нас к вам одна маленькая просьба, — вкрадчиво начал Анциферов. — Мы тут решили разыграть одного человека… Словом, требуется незнакомый женский голос. Приятного тембра.

Елена согласно кивала, не скрывая злорадной улыбки.

— Я не умею разыгрывать, — мягко возразила Лидия. — У меня нет актерских способностей.

— Не нужны здесь никакие способности, — фыркнула Елена. — Нужно всего лишь поговорить по телефону с одним интересным мужчиной, запудрить ему мозги, а потом, когда он развесит уши, послать куда подальше. Проще простого…

— Как? Совершенно незнакомого человека?

— Ну почему — незнакомого? Гонщика Германа Зернова. Я же тебе рассказывала, как он со мной обошелся.

— Я не могу, — испуганно произнесла Лидия.

Елена нахмурилась.

Снова вступил Анциферов:

— Элен немного грубовато обрисовала ситуацию. На самом деле не надо никого оскорблять. Это всего лишь розыгрыш. Шутка по телефону.

— Почему я?

— Ну, во-первых, он вас не знает. Не слышал вашего голоса…

— Но… Он же слышал голос той женщины… Той, с которой хочет встретиться… — стараясь быть безразличной, сказала Лидия. — Он не захочет со мной говорить.

— А откуда вы знаете, что Зернов говорил с той женщиной? — поймал ее на слове журналист. — Значит, вы ее видели?

— Нет-нет, — торопливо ответила Лидия. — Я просто предположила…

Анциферов продолжал смотреть на нее с хитрой улыбкой, и Лидия почувствовала, что краснеет.

— Да нет, она не видела, — неожиданно поддержала ее Елена. — И потом, если Герман с той красоткой долго общался, то уж наверняка знал бы ее имя. И не примчался бы ко мне за помощью. Герой-любовник…

— Ну хорошо. Лидочка, а как насчет женской солидарности? — начал новую атаку Анциферов.

— Я не знаю, — пролепетала Лидия. Ей хотелось только одного: побыстрее уйти отсюда, от этих великовозрастных шутников.

— Ладно, Анциферов, — вдруг примирительно сказала Елена, — может, у нее действительно ничего не получится. Лучше Наталью попросим. Она все-таки Щукинское окончила. Правда, болтает много…

Лидия неожиданно почувствовала, что не может просто так уйти. Она поняла, что ей будет нестерпимо думать, что какая-то Наталья станет пудрить мозги Герману от ее имени, что они втроем посмеются над Зерновым, как над нашкодившим мальчишкой. Нет, нельзя уходить. Будь что будет.

— Хорошо, я попробую.

Анциферов и Елена засуетились вокруг нее, инструктируя, что сказать, как себя вести.

— Если он спросит, как тебя зовут, скажи: Стелла, — несколько раз повторила Елена.

— Почему Стелла? Такое странное имя, — пыталась возразить Лидия.

— Так надо. — Елена как-то нехорошо переглянулась с Анциферовым.

Наконец Лидия, заглядывая в помятую бумажку, набрала телефонный номер. Елена и Анциферов устроились у параллельного аппарата. Трубку долго не снимали. Лидия уже было вздохнула с облегчением, как вдруг на другом конце провода раздался спокойный голос Германа:

— Я слушаю.

— Здравствуйте, — еле слышно проговорила Лидия.

— Здравствуйте, — отчеканил Герман безо всякого выражения.

Лидия растерялась, не зная, что сказать. Анциферов и Елена делали ей знаки, шевелили губами, таращили глаза.

— Извините. — Лидия кашлянула. — Мне передали, что вы просили меня позвонить…

— Это вы! — Голос у Германа стал удивленным и радостным. — Нет, это вы меня извините, что сразу не узнал. Да, я просил позвонить. Вы так неожиданно исчезли вчера. Как Золушка…

— Так получилось…

— Только вы ничего не оставили. Даже туфельки…

— Зачем? Это ведь не сказка. Это жизнь.

Разговор явно пошел не по сценарию. Анциферов и Елена что-то яростно суфлировали шепотом, но Лидия не умела кокетничать.

— Мне просто хотелось побольше о вас узнать, — продолжал Герман. — Как вас зовут, чем вы занимаетесь. Хотя я, наверное, знаю, чем вы занимаетесь. Вы манекенщица?

— Почему вы так решили?

— Не знаю… — Герман слегка смутился. — Ваша внешность, фигура… И потом, там было много ваших подруг… Может быть, мы встретимся при свете дня?

— Я не знаю. Вдруг вы будете разочарованы. И больше никогда не захотите меня видеть. Давайте оставим все как есть. Случайная встреча, мимолетная и ни к чему не обязывающая.

Елена постучала себя пальцем по лбу, Анциферов состроил страшную рожу, но Лидия не обращала на них внимания. Для нее существовал только голос Германа.

— Нет, подождите! — вскричал Зернов. — Давайте попытаемся. Я уже не мальчик и отвечаю за свои слова…

Лидия молчала.

— Скажите хотя бы, как вас зовут.

— Зачем?

— Раз таинственная незнакомка не желает со мной встретиться, то хотя бы ее имя хотелось знать.

— Ну хорошо. Меня зовут Стелла.

Теперь замолчал Герман.

— Алло! — окликнула Лидия.

— Вы шутите? — Голос Германа сильно изменился.

— Нет. Почему вы так подумали?

— Если это шутка, то очень дурная. — В его тоне зазвучали металлические нотки.

«Что значит для него это имя? — пронеслось у нее в голове. — Почему он заговорил совсем по-другому?»

— Нет, я…

Лидия не знала, что сказать, и испуганно нажала на рычаг.

Елена и Анциферов были крайне недовольны. Телефонные интриганы жаждали продолжения спектакля, но Лидия наотрез отказалась перезванивать Зернову. Пусть это делает кто угодно, та Наталья из Щукинского, например. А ей сегодня хотелось бы переночевать дома, уже поздно…

— Он же теперь запомнил твой голос! — настаивала Елена.

Неожиданно Анциферов прекратил их препирательства, заявив, что добычу надо завлекать постепенно, чтобы она ничего не заподозрила и не ускользнула. Поэтому на сегодня звонков достаточно. Нужно выждать, пусть объект помучится неизвестностью. Лидия с облегчением покинула комнату хозяйки. Только на пороге детской она поняла, что мятая бумажка с записанным телефоном Зернова так и осталась у нее в руке. Она торопливо сунула ее в карман, где лежала голубая зажигалка.

Митя встретил ее насупившись, начал ворчать:

— Что вы там так долго делали? Мне же скучно!

Но тут он заметил, что его любимая Лида чем-то очень расстроена, перестал дуться и спросил совсем как взрослый:

— Ты поругалась с мамой?

— Нет, с чего ты решил? — Лидия улыбнулась и мысленно сделала себе выговор за то, что не сумела скрыть своих эмоций. — Все в порядке. Просто я сегодня устала. У нас ведь был тяжелый день, правда? — Она подмигнула малышу.

— Да! — радостно согласился Митя, вспомнив их зоопарковские приключения, и зашептал: — В следующий раз надо взять с собой овес. Где-нибудь надо достать…

— Что-нибудь придумаем, — пообещала Лидия. — А сегодня я хочу пойти домой и отдохнуть. Ты не против?

Митя нехотя отпустил ее, проводил до самых дверей. Она пожала ему руку, как большому, и уже шагнула было за порог, как в холл выбежала Елена.

— Лида, получилось! Старый лис Анциферов оказался прав, — затараторила она, не обращая внимания на сына.

— Кто это — старый? — послышалось из комнаты, но Елена отмахнулась.

— Герман сейчас мне позвонил, благодарил за помощь, дурачок. Просил телефон Стеллы, но я сказала, что не могу без твоего… ее разрешения. Обещала передать ей просьбу срочно перезвонить. Представляешь, как его зацепило? Готов ждать всю ночь. Вот и пусть подождет. Не поспит, наивный герой. Лидочка, ты просто молодец!

— Спасибо, — еле слышно прошептала Лидия. Скорее, скорее из этого красивого чужого дома.

На улице она почувствовала, что действительно очень устала от всех этих треволнений, сомнений, внезапно нахлынувших чувств. Чтобы немного развеяться, она решила пройти одну остановку до метро пешком. Но это не принесло облегчения. Стояла ранняя весна: остатки черного снега, глубокие лужи, грязные брызги из-под колес летящих автомобилей, только успевай уворачиваться. Ко всему этому, пронизывающий ветер. Бр-р-р.

…Лидия жила в однокомнатной квартире в старенькой пятиэтажке на окраине Москвы. Ее мама тоже была здесь прописана, однако бывала только летом во время своих длинных отпусков. И то, как правило, проездом на юг. Отправившись однажды за длинным рублем на Север, мама работала там вместо одного, как собиралась, уже пятый год и возвращаться не думала, хотя заработки в последнее время упали и сейчас Лидия у Кусковых получала ненамного меньше, чем мама на своем прииске.

Конечно, мама скучала по дочери и по Москве, часто звонила и писала длинные письма и с нетерпением ждала лета, чтобы с очередным мужем (к своим сорока трем годам она ухитрилась поменять пять или шесть мужей) приехать в Москву и обнять любимое дитя.

Вернувшись домой, Лидия нашла в почтовом ящике письмо. И описание маминых многочисленных приключений отвлекло ее от грустных мыслей. Потом она включила телевизор и рухнула на диван. Отдыхать так отдыхать.

По телеэкрану на бешеной скорости мчались приплюснутые, похожие на лодки автомобили. Один из них не вписался в поворот, снес ограждение и, кувыркаясь и высекая искры, запрыгал по асфальту. Мелькнул белый шлем гонщика. К перевернутой машине бежали люди… Лидия быстро переключила канал, но настроение было уже испорчено.

«Дурацкое занятие! И кто только придумал эти гонки? Чистой воды самоубийство…»

Она вдруг вспомнила, что Герман собирается всю ночь ждать звонка от таинственной незнакомки. А если у него завтра соревнования, он не выспится и… Лидия отгоняла эти мысли, но они упрямо лезли в голову.

«Он, наверно, уже десятый сон видит, а я тут переживаю…»

За окнами была уже глубокая ночь, когда, промучившись сомнениями, Лидия достала листок, на котором рукой Елены был написан номер Зернова.

Герман ответил так быстро, что Лидия на секунду растерялась и молчала.

— Алло, это вы?

— Я…

— Пожалуйста, не вешайте трубку, — попросил он.

Несколько секунд они слушали дыхание друг друга.

— Только не перебивайте меня, — чужим от волнения голосом заговорила Лидия. — Вам не надо было ждать моего звонка. Спокойно ложитесь спать. Не нужно нам ни перезваниваться, ни встречаться. Так будет лучше…

— Лучше для кого?

— Для нас обоих. Не перебивайте меня, пожалуйста, — сказала она и продолжила скороговоркой: — Если же случится так, что я вам снова позвоню — не слушайте меня, просто возьмите и повесьте трубку. Это все несерьезно. До свидания.

Выпалив все одним духом, Лидия нажала на рычаг. «Глупо как, нелепо…» Однако разговор состоялся, и изменить ничего уже было нельзя. В кухне над раковиной она сожгла листок с телефоном в пламени забытой Германом зажигалки, едва успев отдернуть пальцы, когда бумага догорела. А зажигалка пусть останется на память. Бог простит ей это невинное воровство.

Глава 3 Чужая тайна

По понедельникам Лидия приезжала к Кусковым около девяти часов утра. Ее встречал Виталий Сергеевич, уже в костюме, при галстуке, любезно приглашал в столовую, где на небольшом столике дымились две чашечки кофе, стояла тарелка с разогретыми в микроволновой печи бутербродами, вазочки с десертом. Они не торопясь пили ароматный напиток, обмениваясь легкими, ничего не значащими словами. Банкир дорожил этими минутами, именуя их в шутку «затишьем перед боем», имея в виду изматывающий ритм своей работы. В самом деле, он возвращался домой только поздним вечером, осунувшийся, уставший до изнеможения, Лидия иногда подавала ему ужин, если оставалась в доме на ночь. Она сильно подозревала, что в остальные дни Кусков обходился вообще без ужина, угощаемый только сплетнями да жалобами на портних, парикмахерш и водителей.

Елена спала как минимум до полудня. Лидия успевала разбудить и накормить Митю завтраком, сходить с ним на уроки танца или занятия по теннису, встретить и проводить учителя английского языка, посещавшего своего маленького ученика трижды в неделю. И только когда наступало время Митиного обеда, госпожа Кускова появлялась в дверном проеме спальни в розовом полупрозрачном пеньюаре, потягиваясь с истинно кошачьей грацией.

— А не пора ли мне почистить перышки? — томно произносила она.

Под «чисткой перышек» подразумевалось пение в ванной обрывков каких-то арий под шум массажного душа, раскладывание нарядов на кроватях и пуфах в спальне да двухчасовое сидение перед зеркалом в «поисках лица».

В этот понедельник все было иначе. Не успела Лидия отвести руку от кнопки звонка, как дверь распахнулась. На пороге девушка увидела взбудораженную хозяйку, одетую, с легким, но вполне законченным макияжем на лице.

— Лида, ну что же ты так долго! — Елена схватила гувернантку за руку и потащила мимо столовой, где застыл несколько оторопевший Виталий. При этом она по пути не забывала мельком заглянуть практически в каждое зеркало.

— Что случилось? — Кусков, видимо, был удивлен не менее Лиды.

— Нам нужно поговорить… о своем, женском. Понимаешь?

— Но, Лена, Лидочка не пила кофе! — безнадежно сказал банкир им вслед, но Елена отмахнулась от мужа.

— Лида, я тут подумала… — заговорщицким тоном начала она, едва они оказались в спальне. — Слушай, обидно его просто так отпускать. Ведь он поверил, даже, я тебе скажу, всерьез втрескался!

— Кто? — недоуменно переспросила Лидия, хотя сразу поняла, кого имеет в виду Елена.

— Да Зернов же! Я знаю таких… романтиков. Навоображают себе эдакий идеал, собственную богиню, а обыкновенных баб и за людей не считают. Чего с ними цацкаться, не заслуживают, дескать, даже обращения нормального, не то что любви. Недостойны, понимаешь?

— Не очень.

— Ну как же! Ты вспомни, как он со мной обошелся. Я ведь не последняя дурнушка… да и не дура вроде. Тоже нашел подружку… Ну не хам?!

— Я не понимаю, при чем тут я. — Лидию раздражал безапелляционный тон хозяйки, ее навязчивые интонации.

— Как — при чем? — Елена растянула губы в многозначительной улыбке. — Ты ведь у нас теперь Стелла. Он от одного голоса своей придуманной богини млеет, хотя и в глаза не видел. Ну так не будем лишать его удовольствия!

В ее взгляде и словах девушке почудилась скрытая насмешка. Хозяйка совершенно определенно не считала гувернантку достойной внимания настоящего мужчины. У Лидии мелькнула сумасшедшая мысль принять этот невысказанный вызов. Взять и появиться на следующем приеме без этих очков, с уложенными, как она любит, на одну сторону волосами, перламутровыми тенями, которые так идут к ее серым глазам. И в роскошном костюме. Лидия улыбнулась картинке, в одно мгновение пронесшейся перед ее глазами, но Елена истолковала это по-своему:

— Я так и думала, что ты меня поймешь! По правде говоря, мне главное Кристину отвадить, литовку эту. Ее муж нам только спасибо скажет. А Зернов пусть лучше с нашей Стеллой беседует, раз ему так неймется. Позвоним еще пару раз, пообещаем встретиться… если он с Кристиной расстанется.

И Елена принялась в подробностях расписывать скандальный роман гонщика с женой известного кинорежиссера Михаленко. О том, как ревнивый муж однажды чуть не подрался в ресторане с Зерновым, а потом, под давлением жены, предложил ему исполнять в новой картине автомобильные трюки. Анциферов даже статеечку как-то написал о трогательных отношениях этой троицы. Михаленко на него даже в суд собирался подавать. В игривом тоне, каким Елена пересказывала эти сплетни, легко угадывались пошловатые интонации «друга дома».

— Может быть, все это только чьи-то домыслы, — не выдержала Лидия. — Ваш Анциферов любого готов вымазать дегтем и извалять в перьях.

— Это верно, — хихикнула Елена. — Только дыма без огня не бывает. Неужели ты думаешь, я поверю, что недоучившаяся актриска за старика режиссера по любви замуж вышла? Какая любовь, когда у них пятнадцать лет разницы!

У Лидии появилось ощущение, что она попала ладонью во что-то липкое, грязное, противное. Хотелось немедленно отряхнуться, вымыть руки с мылом.

«А сколько у них с Виталием разница? — мелькнуло у нее в голове. — Лет двенадцать?»

— Пора Митю будить. — Лидия поднялась с парчового пуфа. — На теннис опоздаем.

— Да-да… Только возвращайтесь скорее. Я прикину планчик небольшой, что говорить, и вечером позвоним.

Елена была целиком захвачена своей затеей и совершенно не замечала состояния девушки. Впрочем, что ей было до чувств и мыслей гувернантки!

Лидия смолчала, а потом ругала себя целый день за малодушие. Надо было сразу решительно отказаться. В конце концов, ей тоже плевать на Елену, на Зернова, на все их романы, интриги, великосветские тусовки!

— Эй, а ты почему на меня не смотрела?

Занятая своими мыслями, она не сразу заметила, что занятие окончилось и Митя подошел к ней, держа под мышкой свою супердорогую немецкую ракетку.

— Извини, — улыбнулась она, — я просто задумалась.

— А о чем ты думала?

— Ну… О том, что нам нужно торопиться, чтобы успеть на английский.

— Без нас не начнут, — важно произнес Митя где-то подслушанную фразу. — А ты почему не всегда у нас живешь?

— Ну понимаешь, это квартира вашей семьи, твоей мамы, твоего папы, а я только помогаю вам со всякими делами. — Митя переоделся, и она убрала шорты и футболку в спортивную сумку.

— А давай я на тебе женюсь, — заявил мальчик, — и ты будешь моя семья. Тогда не надо будет никуда уезжать.

Лида отвернулась, пряча улыбку. Несмотря на то что Мите всего пять лет, он был парнем проницательным и терпеть не мог насмешек над собой.

— Тебе нужно немного подрасти, — как можно серьезней ответила она. — И получить паспорт. Без этого жениться нельзя. Некуда печать ставить. А пока мы будем с тобой друзьями.

— Мама говорит, что мужчина и женщина дружить не могут.

Высказав эту сентенцию, Митя надулся и молчал все время, пока они шли вдоль сетчатого ограждения к машине, стоявшей возле крайнего корта. Только у самой машины буркнул, не глядя на Лидию:

— Ладно, я подожду… Только недолго.

Лидия оценила простоту и достоинство, с которыми это было произнесено. Как жаль, что отношения между взрослыми не могут быть такими же естественными, не замутненными никакими условностями или соображениями!

По пути домой мальчик тоже молчал, а Лидия под ровное, еле слышное гудение хорошо отлаженного двигателя снова вернулась к своим мыслям. Она надеялась, что Елены нет дома, что та отложила свою затею и умчалась, как обычно, к подруге, или парикмахерше, или в какой-нибудь фирменный магазин.

Но надеждам ее не суждено было сбыться. Хозяйка едва дождалась, пока Митя пообедал и занялся с учителем, чтобы тут же увлечь девушку к себе в комнату.

— Ну давай же скорее! Я гениально все придумала. Вот слушай. — Елена сделала многозначительную паузу. — Нужно его напрямую спросить про Кристину! Ясно?

— Зачем? — Лидия нахмурилась.

— Ну как ты не понимаешь! Кто ты для него? Бесплотный голос, прекрасная незнакомка, которую он никогда не увидит! Нужно только умело подвести разговор, и его наверняка потянет на откровенность. Их же хлебом не корми, дай поболтать о своих победах! И о себе, любимом. Вот мы и узнаем, сплетни это или нет!

— Но может, его дома нет…

— Есть, я уже проверила! Позвонила, помолчала. И знаешь, что он сказал? Он сказал: «Стелла, это вы? Откликнитесь, пожалуйста, я так боялся, что вы больше не позвоните!»

«Господи! — думала Лидия, обреченно наблюдая, как Елена набирает номер. — Ну почему я всегда пасую перед такими вот, перед их наглостью, напором, уверенностью в себе! Или мне просто хочется услышать его голос, услышать эти слова, адресованные мне… Точнее, не мне, Стелле. Но Стелла — это ведь я!»

— Стелла! — услышала она. — Стелла, я чувствую, что это вы, ответьте!

Елена быстрым движением сунула Лидии трубку, а сама сноровисто поднесла к уху отводной наушник и уселась на пуф у своего туалетного столика.

— Вы слышите меня? — призывал Герман.

— Да…

— Ну слава богу! Это вы звонили сегодня?

— Нет, — торопливо ответила Лида. — Я вам звонила только в пятницу.

— Понятно! Просто у меня в выходные какие-то странные звонки проходят. Кто-то молчит в трубку, и я подумал…

— Нет-нет! Зачем бы я молчала? К тому же я занята была эти дни.

— Жаль. Мне хотелось, чтобы это были вы, Стелла.

— Почему?

— Тогда бы я знал, что и вы думаете обо мне.

— А вы думали… обо мне? — вырвалось у Лидии.

Герман коротко рассмеялся в трубку, радуясь, что его собеседница попалась в нехитрую мужскую ловушку.

Елена одобрительно закивала головой.

— Конечно. Вы мне задали несколько загадок, которые я не смог решить. А это задевает мое самолюбие.

— Загадок? — притворно удивилась Лидия. — И каких же?

— Например, таинственно исчезли после нашей романтической встречи в коридоре. Я потом весь вечер искал вас среди гостей.

— Мне просто нужно было уйти.

— Так внезапно и таинственно? И потом, я готов поклясться, что не видел вас за столом и перед тем, как погас свет.

— Вы были слишком увлечены своими поклонницами, — покосившись на Елену, сделала выпад Лида. — И я не хотела среди них затеряться.

О господи, хоть бы он сменил тему!

— Вам это не грозит… Знаете, наверное, я ошибся, предположив, что вы манекенщица. Скорее вы модельер, человек с абстрактным мышлением, из тех, кто способен анализировать окружающее. Это редкое качество…

— Для женщины? — резковато закончила Лидия. — А вы, судя по всему, из тех, кто считает женщин курицами. Не верите в их интеллект, как в летающие тарелки.

— М-да… — немного оторопел от неожиданной атаки Зернов. — Впрочем, в летающие тарелки я действительно не верю… Просто не видел ни одной.

— Так же как и умных женщин?

— Да нет, почему же? Встречал. Правда, нечасто.

— Например, Кристину? — сорвалось у Лидии с языка.

— Кристину? — переспросил удивленный Герман.

Девушка в растерянности дотронулась до лба свободной рукой. Что она наделала! Ведь она не собиралась говорить о Кристине. Почему она вдруг решила, что имеет право на такие вопросы, да еще в присутствии Елены с ее жаждой отомстить, уесть Зернова любым способом? Она украдкой покосилась на хозяйку и увидела огонек торжества в ее глазах и оттопыренный в знак одобрения большой палец. Лидия отвернулась, чтобы не видеть ее лица.

— Простите, Герман, я, кажется, задала бестактный вопрос.

— Совсем нет, — ответил он. — Я действительно очень уважаю и люблю Кристину. Мало кто знает, но мы с ней вместе выросли в небольшом литовском городке. Мы очень дружили — я, она и… — Он запнулся на мгновение. — И еще один человек. Кристина уехала сразу после школы в Москву поступать в театральный институт. Стала киноактрисой… В общем, мы встретились здесь почти через двадцать лет. Я у нее один из немногих близких друзей здесь.

— Большинство не верит в дружбу между мужчиной и женщиной, — произнесла девушка, вспомнив Митю.

Зернов хмыкнул:

— Вы о Михаленко? Андрон ее просто очень любит. Плюс вспыльчивый характер… Собственно, сплетни пошли после лживой статейки про нашу якобы связь. Я мараться не стал, а Андрон поднял шум и все-таки заставил газетенку извиниться. Но знаете как у нас! Костерок потушили, а вонь осталась. То ли он украл, то ли у него украли… Андрон от этих разговоров, косых взглядов просто на стену лезет. Теперь, чтобы поговорить наедине, мы вынуждены встречаться тайком, в ресторане, театре. Сегодня, например, договорились встретиться в «Пьеро». У Андрона вечерняя съемка… Слушайте, вы не знаете, почему я с вами так откровенничаю? Ведь я вас видел один раз в жизни.

Лидия промолчала, а про себя подумала: «Потому что не хотел, чтобы я заподозрила в Кристине соперницу. Чтобы подчеркнуть, что свободен».

Зернов рассмеялся, будто прочитал ее мысли:

— И вовсе не потому, о чем вы подумали. Я и не собирался перед вами оправдываться. Просто есть что-то в вашем голосе такое… вызывающее доверие… Хотите, присоединяйтесь, — вдруг просто предложил Герман. — В восемь часов. Я уверен, что вы друг другу понравитесь. И я наконец увижу вас при свете.

— Нет! — выдохнула Лида. — Это исключено. Я не могу, нет, никак…

— Опять секреты?

Герман считает, наверное, что она просто кокетничает, цену себе набивает. В хорошенькой ситуации она оказалась благодаря своей хозяйке! От обиды и стыда Лидия чуть не плакала. Разговор пора было кончать, и давно пора! Она промямлила что-то о срочных делах, торопливо попрощалась и бросила трубку на рычаг.

— Елена Олеговна, — повернулась она к Кусковой. — Я больше звонить не буду! Это не входит в мои обязанности.

— Конечно, милочка, конечно, — неожиданно легко согласилась Елена. — Не хочешь — не надо! Иди, там уже Митя зовет.

Лидия удивленно подняла голову. Елена смотрела мимо нее, прищурив, будто прицеливаясь, глаза, в глубине которых плясали непонятные зеленые огоньки.

Митя радостно вопил в коридоре, объявляя всему миру об окончании ненавистного английского. А значит, гувернантке пора приступать к своим обязанностям. Теперь по распорядку следовал полдник — булочка с чашкой горячего шоколада, — а потом урок математики, который проводила сама Лидия. Они оба — и ученик и учительница — были сторонниками прогрессивных методов преподавания. Поэтому занятие, как правило, проходило на огромном, ручной выделки, персидском ковре, лежавшем на полу в детской, а центральным персонажем на уроке они сделали огромную, больше Мити, плюшевую гориллу. Горилла была тупа до невероятности и никак не могла сосчитать, как много ей нужно бананов на обед, на сколько больше ног у осьминога, чем у слоненка, сколько самолетов у Мити (впрочем, на последний вопрос не мог ответить и сам Митя — он умел считать только до десяти). В наказание глупая горилла должна была провезти Митю на себе верхом вокруг комнаты, но и это у нее не получалось, потому что она все время путала левые ноги с правыми, а задние с передними. Трудно сказать, кому уроки доставляли больше удовольствия — ребенку или его воспитательнице. Хохотали, во всяком случае, они одинаково и с удовольствием придумывали вместе все новые и новые испытания нерадивому животному.

Но в этот день непонятная тревога и недовольство собой за то, что вновь поддалась на уговоры хозяйки, мешали Лидии полностью сосредоточиться на игре. Возясь с Митей, она помимо воли прислушивалась к тому, что происходит за стеной. Для этого не требовалось каких-то особенных усилий — Елена привыкла дома голос не сдерживать. Девушка слышала, как она перенесла на более позднее время какой-то визит, после чего позвонила Анциферову, велев тому срочно приехать по «важному делу».

Зачем ей так срочно понадобился этот пройдоха? И почему Елена так спокойно отпустила ее, Лидию? Кускова не из тех, кто легко принимает отказ. Значит, что-то более важное занимает ее мысли. Девушка чувствовала, что это как-то связано с их последним звонком Герману.

…Большие часы в коридоре не успели отбить следующие полчаса, когда примчался Анциферов. Елена провела его к себе и плотно прикрыла дверь. Это еще больше насторожило Лидию. Голоса «сладкой парочки» глухо доносились из-за стены, и девушка поймала себя на том, что потихоньку придвигается к ней, стараясь получше их расслышать. Лидия улавливала только отдельные слова, но догадалась, что Елена пересказывала содержание последнего телефонного разговора с Зерновым. Потом до нее донеслось еще одно имя — Кристина, слова «ресторан» и «я им устрою встречу»… Последнее было произнесено громко, с нажимом и очень походило на угрозу. Елена вовсе не намерена отказаться от мести. Просто придумала что-то еще более изощренное… Но что?

За стеной раздалось «алло», и Лидия поняла, что Анциферов куда-то звонит. Видимо, связь была плохая, потому что Анциферов почти кричал, так что Лидия расслышала почти весь разговор.

— Андрон Викторович! Хочу вас предостеречь в отношении гонщика Зернова. Вы его к себе работать пригласили, а он с вашей женой по ресторанам шляется. И вас и ее в неудобное положение ставит! Неважно, кто я! А если хотите убедиться, посетите сегодня «Пьеро» часиков в восемь!.. Куда-куда?.. Сам иди туда, старый дурак! Над тобой все потешаются, а ты только рогами машешь!

Лидия отпрянула от стены. Митя лежал на полу рядом с гориллой и молча смотрел на нее не по-детски серьезными глазами. Не говоря ни слова, Лидия обняла мальчика.

— А-а-атличный будет материалец в отдел светской жизни! — зазвучал уже из прихожей голос Анциферова.

Лидия не видела его, но прекрасно представляла, как он потирает руки и расплывается в улыбке кота, играющего с загнанной мышью.

— Расскажешь мне все! — потребовала Елена. — У меня сегодня деловое свидание.

— О'кей! — весело ответил Анциферов.

Хлопнула входная дверь, мимо детской прошлепали торопливые шаги хозяйки.

Заглянула она к ним в комнату только минут через сорок, уже с тщательно сделанным лицом, одетая в белый костюм, состоящий из зауженных книзу брюк и длинного платья-накидки с разрезами по бокам и эффектными перламутровыми пуговицами. Жемчужная нитка дополняла наряд, в котором, надо отдать ей должное, Елена выглядела превосходно. На губах играла довольная улыбка — то ли от сознания своей эффектности, то ли от предвкушения мести. Для нее это был удачный день!

— Лида, — небрежно бросила она, — я задержусь часов до десяти. Дождись, пожалуйста, меня или Виталия.

Девушка молча кивнула. Ей уже приходилось присматривать за Митей по вечерам, и никогда это не было ей в тягость. Но не сегодня. Напрасно малыш приставал к ней после отъезда матери с любимыми обоими играми и книжками. Она его почти не слышала. Голова раскалывалась от мыслей. Сейчас было неважно, солгал ей Зернов или нет о своих отношениях с Кристиной. Даже если они носили не столь невинный характер, как он пытался представить, это не имело никакого значения. В конце концов, Герман ничем не обязан ей! То есть Стелле… Ей, Стелле — какая разница! Сейчас имело значение только то, что он очутился в ловушке, что он будет унижен теми, кого презирал точно так же, как и сама Лидия. И завела его туда она! Как она могла оказаться в одном лагере с этими кусковыми и анциферовыми — людьми, которым смешны верность, честь, мужество, любовь!

Лидия металась, не находя себе места, по огромной квартире, отражаясь в бесчисленных зеркалах. В какой-то момент она безотчетно остановилась в прихожей, перед одним из них. Из холодной сумеречной глубины на нее взглянуло измученное, несчастное лицо с огромными синими кругами вокруг глаз, висящими по обоим сторонам локонами, выбившимися из прически, посеревшими губами. Лицо предательницы. Лидия закрыла его руками, опустилась на пол возле античной вазы и, дав наконец себе волю, зарыдала. Обхватив ее руку, рядом всхлипывал Митя.

Сколько они плакали, Лидия сказать бы не смогла. Может быть, десять минут, может быть, час. Бурные слезы принесли облегчение, сняли если не саму боль, то ее остроту. Она сидела с уже высохшими щеками у вазы, ощущая в голове ровную гудящую пустоту. На коленях у нее сладко посапывал уставший от слез мальчик.

Митю разбудили удары старинных часов, напротив которых они сидели.

— Шесть часов, — констатировал он, открыв глаза. — Правильно?

Лидия задумчиво кивнула. До скандала в «Пьеро» оставалось два часа. Что же она сидит, дурочка?! Девушка осторожно приподняла Митю, вскочила на ноги. Нужно предупредить Германа — вот и все!

— Ты куда, Лида, ужин готовить? — спросил вслед ребенок.

— Да, ужин, ужин…

В конце концов, можно Зернову ничего не объяснять. Сказать, что не советует ему ходить в «Пьеро», и все. Или что Андрон Михаленко тоже собирается прийти. «А откуда это вам известно?» — «Случайно»… Случайно, и все.

Она спешно прошла в гостиную, быстро набрала врезавшийся в память номер. После двух гудков знакомый голос спокойно и размеренно произнес:

— Алло!

— Герман! — заторопилась Лида. — Я хочу вас предупредить…

Но голос, не слушая ее, продолжал с той же невозмутимой интонацией:

— С вами говорит телефонный секретарь Зернова. Оставьте ваше сообщение или номер телефона. Вам перезвонят при первой возможности. Говорите после сигнала.

То же самое по-английски.

Лидия снова чуть не заплакала. Как же ей сразу не пришло в голову позвонить сюда, вместо того чтобы реветь!

Протяжно прозвучал сигнал, и Лидия машинально заговорила:

— Герман, это Стелла. Я только хотела сообщить вам… Хотела сказать… что приду сегодня в «Пьеро». Я обязательно приду.

В испуге от произнесенных слов она бросила трубку на рычаг.

Митя уже стоял рядом, заглядывая испытующе ей в глаза:

— Куда ты хочешь идти?

Помедлив, Лидия опустилась перед ним на колени, положила руки на плечи.

— Понимаешь, Митя, одному очень хорошему человеку грозит опасность. И только я могу спасти его.

— Как Терминатор?

Лида невольно усмехнулась.

— Как Айболит. Но если я хоть немного опоздаю, может случиться несчастье. Я тебя прошу как друга, отпусти меня ненадолго, ладно? Тетя Оля возьмет тебя к Инге, покормит ужином. Вы поиграете, и я потом заберу тебя.

Ольга — это была ее подруга по школе гувернанток. Она работала в такой же семье «новых русских» этажом ниже. А семилетняя Инга ее подопечная. Лидии иногда приходилось подменять подругу, которая вот уже несколько месяцев все никак не могла сдать выпускные экзамены. Только бы она оказалась на месте…

— Ладно… Только пусть они сюда приходят, — тяжко вздохнул Митя — он не любил девчонок, а тем более эту задаваку Ингу. — Только ты потом мне все расскажешь. Договорились?

— О'кей! — весело сказала Лида. — Это будет наша с тобой тайна. Согласен?

Митя повеселел. Перспектива иметь общую с Лидией тайну компенсировала в его глазах все неудобства от необходимости общаться с Ингой.

Ольга оказалась на месте и охотно согласилась выручить Лиду. И главное — не стала ни о чем расспрашивать, справедливо рассудив, что рано или поздно подруга не удержится и все расскажет.

Лида торопливо показала Ольге, где находятся продукты, объяснила, как пользоваться видеомагнитофоном, который отличался от модели, имевшейся в квартире ее хозяев. Выходя из гостиной, она услышала первые такты знаменитой увертюры к приключениям Тома и Джерри и окончательно успокоилась относительно Мити. Мысли ее снова переключились на предстоящий поход в «Пьеро».

В прихожей Лидия мимолетно заглянула в зеркало. Она увидела свои заплаканные глаза, спутанные волосы — и ужаснулась. Хороша фотомодель, нечего сказать… Лиде нечасто приходилось бывать в ресторанах, но она понимала, что в таком виде ее дальше входной двери не пустят. Часы за ее спиной ударили один раз — половина седьмого! С неопровержимой ясностью она поняла все безумие этой неосуществимой затеи. За полчаса нужно добраться до ресторана, проникнуть внутрь, отыскать Германа… Сказать ему… Что сказать? Да он просто не поверит, что она и Стелла — один и тот же человек! Примет за ненормальную или, того хуже, за аферистку.

На ходу распуская волосы, она бегом отправилась в одну из ванных комнат. Подставила разгоряченное лицо под струю холодной воды, бьющей в современную, стилизованную под морскую раковину ванну, быстро умылась. Набросив на плечи большое махровое полотенце, бросилась в комнату Елены. Вычурные флаконы и коробки с дорогой парфюмерией сдвинула на край туалетного столика. На освободившееся место плюхнула свою косметичку, ногой пододвинула пуфик для себя.

Лидия зачесала волосы на одну сторону, решив просто прихватить их внизу своей заколкой. Но в беспощадном свете ламп, обрамляющих зеркало, заколка стала сразу тем, чем была — куском отформованной пластмассы. Растерянный взгляд Лидии упал на роскошный, отделанный перламутром ларец, стоявший на столике. Второпях Елена оставила его крышку откинутой, и глазам Лидии предстали разложенные по отделам драгоценности. Камни сияли всеми цветами, тускло блестели золото и платина.

«Погибать, так с музыкой!» — мелькнуло в голове у Лидии.

Немного помедлив, она выбрала сделанную в виде короны золотую заколку, усыпанную мелкими бриллиантами, и серьги, похожие на длинные золотые ленточки, также украшенные бриллиантами. Теперь нужно одеться под стать заколке и серьгам. Махнув на все рукой, он извлекла из белого шкафа Елены длинное темно-синее кашемировое платье. Лидия однажды случайно видела, как хозяйка примеряла его, и оно было явно ей мало. Зеркало подтвердило, что платье ей идет гораздо больше, чем Кусковой. Один низкий, в меру откровенный вырез, подчеркивающий длинную и плавную линию шеи, стоил многого. Четко облегая талию, платье становилось свободным внизу. Из обувного ящика девушка достала коробку с лаковыми темно-синими туфлями на высоком каблуке. К счастью, размер совпал с ее собственным. Она обулась, сделала несколько шагов перед зеркалом. При каждом движении в высоком разрезе мелькала видная от бедра стройная нога. Лидия еще раз прошлась и осталась довольна. Из кармана своего форменного платья она вынула зажигалку Германа, зажгла ее, поднесла элегантным движением к воображаемой сигарете. Надо будет прихватить ее с собой… Но сейчас времени любоваться нарядом не было, и она снова уселась на пуф, прикрыв плечи полотенцем.

В школе гувернанток у них было несколько семинаров на тему «Ваш стиль», которые проводила американка Памела Диполь, довольно известная у себя в стране face-maker — делательница образов. То, что у нас не совсем верно именуют французским словом «кутюрье». Лидия сразу обратила на себя ее внимание своеобразными чертами лица.

— Something peculiar! Нечто особенное! Darling, из твоего лица я могу сделать что угодно!

Именно на Лидии она предпочитала демонстрировать слушательницам свое мастерство, предлагая все новые и новые варианты причесок и макияжа и показывая в своих журналах наряды, которые к ним подходят. Лидия жадно впитывала ее уроки, и сейчас они ей пригодились.

Перламутровые тени скрыли следы слез и синеву вокруг глаз, яркая помада придала лицу независимое выражение. Немного туши на ресницы, черно-синие линии на веки, чтобы подчеркнуть форму глаз…

Лидия управилась за несколько секунд до того, как часы пробили семь раз. До «Пьеро» даже на такси дорога займет минут сорок, времени было в обрез. Но девушка все-таки задержалась перед зеркалом, чтобы сказать своему отражению:

— Посмотрим, захочет ли он теперь даже смотреть на Кристину!

Глава 4 Хрустальная туфелька

Трудно сказать, почему владельцы ресторана «Пьеро» выбрали такое экзотическое название. Может быть потому, что главным украшением полукруглого с колоннами зала была огромная мозаика, изображающая то ли Белого клоуна, то ли приятеля Буратино из известной сказки. Сделанный из блестящих кусочков разноцветной смальты, Пьеро сидел на земле, грустно опустив голову и вытирая слезы длинным рукавом рубахи. Мозаика служила задником небольшой сцене, где иногда выступали приглашенные на вечер вокально-инструментальные группы или отдельные исполнители. В остальное время из динамиков приглушенно звучала музыка. Сбоку от эстрады размещалась еще одна достопримечательность — огромный аквариум с живыми морскими раками. Уродливые создания размером с кошку таскали свои серо-зеленые панцири по дну, неслышно пощелкивая мощными клешнями. Аквариум и его обитатели играли чисто декоративную роль, хотя в числе фирменных блюд кухни «Пьеро» числились и модные в этом сезоне лобстеры.

Вдоль стены располагались столики, отделенные друг от друга невысокими, обитыми голубым плюшем перегородками. Таким образом получались маленькие уютные кабинки на четверых или шестерых гостей. По достоинству оценив удобство плюшевых перегородок, в «Пьеро» любили назначать романтические свидания или встречи с друзьями представители богемы или среднего бизнеса.

Входя в ресторан, Лидия трусила отчаянно. Она готова была воспользоваться малейшим поводом, любым незначительным препятствием, чтобы отказаться от своего предприятия и опрометью броситься назад, в кусковскую квартиру. Но дюжий охранник в сером костюме, едва взглянув на нее, услужливо отворил стеклянную дверь. Опытным глазом он отметил про себя неброское, но дорогое платье и явно настоящие бриллиантовые сережки. Проститутки одеваются обычно более ярко, но дешево.

Лидия перехватила взгляд, которым секьюрити скользнул по ее ушам, и все у нее внутри оборвалось. Вот сейчас он схватит ее за плечо накачанной рукой: «У кого украла сережки?!!» Ни жива ни мертва, она пробормотала заранее приготовленную фразу:

— Меня ждут…

Охранник кивнул и повернулся к новым посетителям.

Едва ступив на негнущихся ногах в зал, Лидия остановилась. Как отыскать Зернова в сумраке почти не дающих света голубых огоньков, мерцающих на стенах? Но постепенно ее глаза привыкли к полумраку, и белые куртки суетящихся официантов перестали ей казаться летающими привидениями. Один из официантов появился возле девушки, вопросительно наклонил голову.

— Меня ждут, — повторила Лидия.

Она пошла вдоль колонн. Посетителей еще было немного. Но Германа и Кристину, выбравших последний четырехместный отсек почти у сцены, девушка обнаружила только оказавшись буквально в метре от них. От растерянности она на мгновение замерла, потом быстро прошла за следующую колонну.

Зернов и его визави, склонившись друг к другу, как очень близкие люди, вполголоса переговаривались над двумя бокалами вина из тонкой высокой бутылки. Огромная ладонь Германа почти закрывала кисть Кристины. Лидия невольно подумала о том, как они хорошо смотрятся вдвоем. Два их профиля рядом казались законченным произведением художника-графика: рубленый, грубоватый, с немного тяжелым подбородком, принадлежащий гонщику, и европейский, с выпуклым лбом, прямым тонким носом и узкими губами, — Кристины. Впечатление довершал вьющийся между ними сигаретный дымок. Жена режиссера о чем-то горячо рассказывала, все время водя над столом дымящейся сигаретой.

Пора было что-то предпринять. Если Анциферов правильно рассчитал поведение Михаленко, то он появится в зале с минуты на минуту. Да и сам журналист должен быть где-то здесь, внезапно сообразила Лидия. Она невольно еще глубже отодвинулась за колонну, прижавшись спиной к чему-то гладкому и холодному — наверное, зеркалу. Нужно было либо уходить, либо на что-то решаться. Но девушка никак не могла собраться с духом и все смотрела на эту красивую пару.

Она не слышала их разговора — голоса заглушала музыка из динамиков, расположенных где-то за ее спиной. И это было к лучшему, не хватало только начать подслушивать! Она и так натворила достаточно для того, чтобы презирать себя. Эти телефонные звонки, теперь подглядывание из-за угла… От внезапно нахлынувшего стыда Лидия с легким стоном сомкнула веки, замотала головой.

А когда открыла глаза, возле столика Зернова и Кристины стояла плотная фигура Андрона Михаленко. Режиссер был одет явно не для такого заведения — джинсы, полотняная куртка, белеющие в полумраке кроссовки.

Из-за его спины Лидия могла видеть только растерянное лицо приподнимающейся Кристины и нахмуренное — Германа. Одну руку актриса прижимала к груди, будто клялась в чем-то, другой неловко мяла в пепельнице окурок. Гонщик, не вставая, сказал что-то резкое, Михаленко ответил — уже на повышенных тонах. Лидия уловила что-то вроде: «Я же просил держаться в рамках приличия».

— Ты ведешь себя как дурак, — тоже не сдерживаясь, бросил Зернов.

Кристина сделала умоляющий жест в его сторону, потом повернулась к мужу. Но тот, не обращая на нее внимания, схватил гонщика за рукав пиджака. Видимо, он хотел рывком поднять его, но силы были неравны. Герман даже не шелохнулся. Он явно не желал затевать потасовку, хотя в ее исходе можно было не сомневаться.

Вся эта сцена заняла несколько секунд, но Лидии показалось, что перед нею тянутся замедленные кадры. Она растерянно оглянулась.

В глубине зала появился какой-то человек с черным предметом в руках. Девушка скорее догадалась, чем рассмотрела, что это фотоаппарат. Человек как-то боком, по кривой стал приближаться к месту ссоры. Анциферова видно не было, но, судя по всему, он решил организовать себе материал по всем правилам.

Вдруг боковым зрением Лидия заметила какое-то шевеление позади себя. Резко обернувшись, она обнаружила прямо возле своего локтя огромное чудовище, похожее на зеленого рака, но впятеро или вдесятеро больше. Страшилище прижимало к разделявшему их стеклу клешни размером с мужскую ладонь и шевелило черными шариками глаз на отвратительных отростках.

Лидия невольно вскрикнула и шарахнулась от огромного аквариума, который не заметила раньше, и, оказавшись в полуметре от Михаленко, в свою очередь вцепилась в рукав оторопевшего режиссера.

— Господи! — воскликнула она. — Что это такое?

— Где? — спросил Михаленко.

— Там, за стеклом, с клешнями! Какой ужас!

Узнал ее Герман или нет, но из всех четверых первым пришел в себя именно он. Небрежно освободившись из ослабевших пальцев Андрона, он поднялся.

— Это просто морские раки, — с полуулыбкой пояснил он, подойдя к аквариуму. — Они действительно малопривлекательны на вид, но вкус у них замечательный. Особенно с креветками и грибами в белом винном соусе.

— Если бы ты заранее предупредил, что хочешь заказывать столик возле… этих, я бы просто отказалась. — Лидия отпустила куртку Михаленко, шагнула к гонщику и естественным движением взяла его под руку.

Если тот и был удивлен, то никак этого не показал. С галантностью, неожиданной для человека с его грубоватыми манерами и его профессией, он согнул руку в локте. Кристина к тому времени уже стояла возле мужа, и две пары оказались таким образом лицом к лицу.

— Я очень благодарна Герману за то, что он наконец соизволил познакомить меня со своими друзьями, — со светской улыбкой сказала Лидия. — Я много хорошего слышала о вас… Стелла. — Она протянула руку Андрону, и тот все еще несколько растерянно пожал ее.

Лица Германа Лидия не видела, но по быстрому взгляду Кристины на него поняла, что для жены режиссера это имя не пустой звук. Значит, Зернов действительно говорил ей об их знакомстве? Или этот взгляд заключал в себе иное, более глубокое значение?

Лидия хозяйским жестом указала гостям на места за столом. Они уже усаживались на плюшевые диванчики, но тут Лидия вспомнила о фотографе. И вовремя! Замеченный ею человек уже стоял с камерой на изготовку в двух метрах от столика. Она едва успела отвернуться, как блеснула вспышка.

— Герман, пожалуйста! — одновременно вскрикнули обе женщины.

Гонщику достаточно было только слегка приподняться, чтобы фотокорреспондент резво попятился, одновременно упаковывая свой инструмент в чехол. Как профессионал, он, наверное, уже понял, что больше ему рассчитывать здесь не на что.

Не пытаясь перекричать музыку, Герман спокойным жестом поманил фотографа к себе. Тот испуганно огляделся, но повиновался. По-прежнему не говоря ни слова, гонщик подставил руку. Тот даже не попытался изобразить недоумение или возмущение, а, вздохнув, быстро распаковал камеру, извлек кассету, положил на раскрытую ладонь Зернова. Герман кивком отпустил его и с улыбкой повернулся к своим гостям.

— Спасибо, что вы согласились прийти, Кристина, — как ни в чем не бывало продолжила Лидия, глядя той прямо в глаза. — Я долго сомневалась, прежде чем обратиться к Герману с просьбой познакомить нас.

Она покосилась на гонщика, но он с невозмутимым видом разливал в этот момент вино по бокалам. Помощи от него ожидать не приходилось, и Лидии оставалось полагаться на вдохновение.

— Вы, наверное, уже догадались, что я хотела…

И тут поддержка пришла с неожиданной стороны. Михаленко, как многие люди творческих профессий, любил, чтобы внимание постоянно было сосредоточено на нем. Особенно внимание хорошеньких женщин.

— Конечно, милая Стелла. Это было совсем нетрудно.

— Да? — Лидия постаралась изобразить смущение. — Вы догадались?

Режиссер снисходительно улыбнулся:

— Ноблэс оближ, как говорят французы. Должность обязывает. Как и положено молодой девушке с вашей внешностью, вы мечтаете стать актрисой. Не так ли?

Лидия скромно потупилась.

— Стесняться тут нечего, правда, дорогая? — обратился Андрон к жене, видимо совсем успокоившись на ее счет, и пустился в пространные рассуждения о достоинствах и недостатках актерской профессии.

Это было Лидии на руку. От нее требовалось только изображать ученическое внимание и восхищение откровениями мэтра.

Тем временем ресторан постепенно наполнялся. Вскоре свободных столиков практически не осталось. В их кабинку то и дело заглядывали знакомые Германа или Михаленко с Кристиной. Представлять их не было нужды: эти лица часто мелькали на экранах, на страницах газет и журналов. К своему собственному удивлению, Лидия не чувствовала ни робости, ни смущения, вполне на равных участвовала в беседе, отвечая на грубоватые богемные шутки гостей. Чувствуя, что это приятно Герману, она весело парировала комплименты, охотно и заразительно смеялась чужим остротам и через какое-то время оказалась в центре внимания компании. Герману пришлось отшучиваться, отвечая на упреки по поводу «сокрытия от общества такого сокровища». Он делал это легко и естественно, словно давая ей понять, что принял предложенную игру и готов поддерживать ее и дальше.

Лидия искренне наслаждалась обществом этих ярких людей. И только одно обстоятельство не давало ей покоя. При чем тут Стелла? Это ведь ею восхищаются, ею, Лидией, ей говорят комплименты, ею откровенно любуется Герман, чей взгляд она чувствовала, даже когда сама смотрела в другую сторону. Если бы вдруг сама собой исчезла, растворилась в воздухе ложь, в которой она увязла! Неслышная и невидимая, она опутала девушку миллионами тонких нитей — и не разорвать их, не сбросить! Потому что где-то в зале сидит и наблюдает Анциферов; потому что существует Елена, которая по какой-нибудь причине может вернуться домой пораньше; потому что ее ждет и не ложится спать маленький благородный Митя.

На сцене вспыхнул свет, и на сцене появился смешной толстый человечек с косичкой и во фраке, который скакал с микрофоном вокруг своей высокой партнерши, усиленно изображающей томный взгляд. Публика зааплодировала.

Воспользовавшись тем, что номер отвлек внимание компании, Лидия наклонилась к Герману.

— Мне нужно уйти, — вполголоса произнесла она.

Зернов, видимо, ожидал чего-то подобного, потому что не удивился, не стал уговаривать, просто молча поднялся.

— Уже уходите? — Огорченный Андрон, наклонившись к уху девушки, принялся было уговаривать ее остаться, но Лидия стояла на своем. Пришлось тому удовольствоваться обещанием, что его новая «прекрасная знакомка» обязательно как-нибудь посетит съемочную площадку. — Тем более что там будет еще кое-кто, — заметил он, кивая на Германа.

Лидия вспомнила о том, что Герман приглашен исполнять автомобильные трюки в его фильме.

— Я была бы рада посмотреть на съемки поближе, — честно сказала она, — но сейчас мне пора.

— Всю компанию развалили… — расстроенно прокричал Михаленко. — В кои-то веки выдался свободный вечер.

О причине своего появления в ресторане он уже не помнил.

На пустынной улице их ждал противный моросящий дождь, даже не дождь, а мельчайшие частицы влаги, плавающие в воздухе. Вместе с шумом и теплом ушло и ресторанное настроение, исчезла та непосредственность, с которой они разыгрывали влюбленную пару.

— Я отвезу вас домой, — сказал Герман, переходя на «вы».

— Не нужно, — торопливо ответила она. — Я возьму такси.

Он с сомнением покосился на ее наряд, на серьги, на бриллиантовую заколку.

— Вы странная девушка. Ведете себя то как наивная, не знающая жизни девочка, то как капризная светская львица. А может быть, вы агент какой-нибудь иностранной разведки? Только я ведь никаких секретов не знаю.

Лидия не ответила. Она лихорадочно пыталась сообразить, как ей лучше поступить. Убегая из дома, она и в самом деле не подумала, как будет возвращаться по ночной Москве с чужими бриллиантами в ушах. На дождь она тоже не рассчитывала и не удосужилась прихватить зонт.

— Хорошо, — внезапно согласилась она. — Где ваша машина?

Герман показал рукой в сторону платной стоянки.

Лидия назвала улицу — не ту, разумеется, на которой стоял дом Кусковых, а параллельную ей. И тут же выругала себя — Зернов легко догадается, что это рядом. Она с опаской посмотрела на него и встретила его прямой испытующий взгляд.

— Стелла, я могу вам задать несколько вопросов?

— Если вы будете следить за дорогой.

Он улыбнулся:

— Не волнуйтесь, я привык. Постоянно приходится общаться со штурманом, заглядывать в карту. Отвлекаюсь и не на таких дорогах, как эта. Так я могу спрашивать?

— Только не обещаю, что отвечу на все.

— Что ж, давайте попробуем… — Но прошло не меньше минуты, прежде чем он задал свой первый вопрос. — Стелла, а зачем вам понадобился весь этот… — он не сразу подобрал слово, — спектакль?

— По-моему, он вам понадобился, — тоже не сразу откликнулась Лидия.

— Пожалуй, — усмехнулся гонщик. — Но вы-то как об этом узнали?

— Случайность. Чистейшей воды случайность, — быстро ответила девушка, глядя прямо перед собой. — Я в последний момент решила принять ваше приглашение, долго искала вас в зале, покане натолкнулась на этих отвратительных раков. Остальное получилось само собой.

— Что ж, вполне убедительно, — произнес Герман, хотя интонация сводила на нет смысл его слов. — Знаете, мне недавно попалась одна книжица. Она называется «Человек и его жесты». Там описываются внешние реакции человека, которые независимо от желания передают его внутреннее состояние, порывы. Иногда даже мысли. Меня она позабавила, не более, и я отложил ее. А вот сейчас жалею об этом.

— Почему?

— Мне запомнилась одна картинка. Женщина смотрит искоса, ее голова чуть наклонена, а пальцы поглаживают кончик носа. И внизу подпись: «Женщина, говорящая неправду».

Лидия непроизвольно отдернула руку от лица, спрятала ее за спину. И тут же смутилась, поняв, что поддалась на провокацию. Но Герман демонстративно смотрел в этот момент только на дорогу.

— Считается, что этим жестом человек невольно как бы прикрывает рот, извергающий ложь. И прячет глаза, опасаясь, что в них собеседник прочитает истину.

— Истина не всегда благо, — тихо проговорила Лидия. — Остановите здесь. Мы приехали.

Герман причалил к тротуару, не глуша мотор. Повернулся к спутнице:

— Наверное… Наверное, бывают и такие ситуации. Но я всегда предпочитал правду. Любую — горькую, страшную, но правду.

Теперь он смотрел прямо в ее зрачки, словно пытаясь в них найти ответы на заданные и не заданные еще вопросы. Девушка не отворачивалась, но единственное, что ясно прочитал он в ее огромных глазах, была непонятная ему печаль. И гонщик смутился, первый опустил взгляд. Минута откровений ушла, не наступив.

— Тогда вот вам правда, — сказала Лидия, слегка касаясь рукой его плеча. — Мне пора идти.

— Я провожу вас.

Она грустно покачала головой, но голос ее звучал твердо:

— Нет. Вы вернетесь к своим друзьям, они ведь ждут вас. — Она улыбнулась одними губами. — А Кристина мне действительно очень понравилась.

— Что ж, никто не мешает нам повторить сегодняшний вечер. Назовите подходящий для вас день. Вы теперь доверенное лицо Андрона. К вам он отпустит жену в любое время.

— Мне трудно сказать сейчас…

— Дайте мне свой телефон. Я все организую. Сам привезу вас, сам отвезу.

— Нет, телефон я вам не дам.

По интонации Зернов понял, что настаивать не стоит.

— Но мы увидимся?

— Не знаю. Может сложиться так, что у меня не будет такой возможности.

— Но вы же не можете уйти просто так! — Зернов перехватил ее ладонь, сжал своими крепкими пальцами. — Я не верю, что вы относитесь к нашему знакомству как к простой интрижке, легкому развлечению на десерт! Я не мальчик, и вы, кажется, не гимназистка, чтобы играть в игрушки. Оставьте при себе ваши тайны, раз они вам так дороги, но снова исчезнуть я вам не позволю!

Лидия освободила руку:

— Да, вы действительно сторонник прямого разговора. И, видимо, привыкли добиваться своего.

— Послушайте, — Герман смотрел на нее исподлобья, — я на самом деле не люблю, когда из меня делают дурака. С завязанными глазами машину водить трудно. Обещайте по крайней мере, что позвоните мне, иначе я отберу вашу туфлю вместо хрустального башмачка!

— Вы не похожи на принца из сказки, — усмехнулась Лидия. — Он бы никогда не позволил себе так разговаривать с Золушкой.

Она приоткрыла дверь, чтобы выйти, но в тот же момент машина, взревев мотором, рванула с места. Сила инерции отбросила ее на сиденье, дверца захлопнулась. Зернов снова затормозил.

— Принц — это принц, а я — это я, — буркнул он. — И я не шучу.

— Что же, прикажете мне на помощь звать? — возмутилась Лидия, не делая, однако, новой попытки выйти из кабины или опустить стекло.

— Зовите. При составлении протокола я сразу узнаю ваш адрес и фамилию. Могу помочь. Караул! На помощь! — вдруг в полный голос выкрикнул он в окошко со своей стороны.

Несколько прохожих оглянулись на них и прибавили шагу.

— Хорошо, — сдалась Лидия. — Я позвоню вам.

— Вы даете слово? — недоверчиво переспросил гонщик.

— Обещаю. А сейчас отпустите меня, я опаздываю. Из-за вас, между прочим.

Он наклонился через нее, повернул ручку:

— Вы свободны.

Она уже поставила ногу на асфальт, как вдруг почувствовала его жесткую ладонь на своей правой щеке. Бережно и вместе с тем повелительно Герман повернул к себе ее лицо и прижался губами к ее рту. Ошеломленная, девушка не сопротивлялась, с изумлением смотрела в его темнеющие зрачки. Влажный, горячий кончик его языка коснулся ее губ, проник между ними. Жаркая волна прошла по всему телу Лидии. Едва сохраняя самообладание, она оттолкнула его, выбралась наружу. Холодный вечерний воздух освежил ее, привел в себя. Почти физически ощущая на спине его взгляд, она торопливым шагом пошла от машины и скрылась, ни разу не оглянувшись, в узкой щели небольшого переулка.

Глава 5 Маленький семейный конфликт

С утра Елена ходила мрачнее тучи. Поначалу Лидии казалось, что хозяйка как-то подозрительно на нее поглядывает. Неужели догадывается о ее вчерашних похождениях? Или просто расстроена несостоявшейся местью Зернову?

Вчера Лидия вернулась вовремя, сразу переоделась, платье убрала в шкаф размером с небольшую комнату, сережки — в шкатулку. Вот только поцелуй Германа Лидия возвращать не собиралась. Он по праву принадлежал ей. Она и сейчас еще ощущала вкус того поцелуя, немного шершавые губы Германа, его горячий язык. По телу разливалась теплота, и это было очень приятно. Лидия пыталась отделаться от преследующего ее сладостного воспоминания — и не могла.

Девушка старалась выглядеть непринужденно и была особенно исполнительной. Даже вызвалась навести порядок в детской, пока Митя после завтрака занимался с учителем английского в кабинете Виталия Сергеевича. Собирая игрушки, Лидия замирала с мечтательной улыбкой на лице и в который раз мысленно возвращалась к событиям вчерашнего вечера. Она и страшилась того, что сделала, и гордилась этим. Она надеялась, что после полного провала тщательно спланированной операции у Елены пропадет охота досаждать Герману.

Но очень скоро Лидия убедилась, что Кускова не из тех, кто отступает, не добившись желаемого.

Хозяйка в своей комнате разговаривала по телефону с Анциферовым. Дверь была распахнута, и до Лидии доносились отдельные фразы.

«Кто она? — Этот вопрос прозвучал несколько раз. — Почему ты до сих пор этого не выяснил? Жена какого-нибудь дипломата? Слушай, а может, она просто из дурдома сбежала, а мы тут голову ломаем…»

Лидия услышала, как хозяйка швырнула телефонную трубку и с удвоенным рвением принялась рассаживать на полках плюшевых зверей. Через минуту в комнате появилась Елена.

— Нет, определенно ничем не могу заняться, пока не узнаю правду, — пожаловалась она и опустилась на диванчик напротив детского спорткомплекса. На ней был длинный, до пят, халат, расписанный диковинными птицами. Запахнут он был так, что, садясь, Елена давала возможность собеседникам любоваться своими стройными, но несколько тяжеловесными ногами. — Ты никому не рассказывала о наших звонках Зернову? — спросила она.

— Нет, — чистосердечно призналась Лидия, разглаживая гриву игрушечного льва. — А что случилось?

— Тут одна дамочка вчера сорвала нам спектакль. — И, заметив удивленный взгляд Лидии, пояснила: — Когда Герман встречался в кафе с Кристиной. Он же сам тебя вчера пригласил. Пардон, не тебя, Стеллу. Ну вот. Мы вызвали туда мужа Кристины. Вот-вот должен был начаться скандал… Я была бы отомщена. Но тут как снег на голову сваливается какая-то неизвестная особа и заявляет, что Зернов пришел на встречу с ней, а не с Кристиной. Представляешь? Спутала нам все карты.

— Кто она такая? — как можно спокойнее спросила Лидия, продолжая теребить оранжевую гриву льва.

— Черт ее знает. Мне ее очень подробно описали. Одета шикарно, вся в бриллиантах. Примерно твоего роста, только постройнее. Русые волосы, светлые глаза…

Лидии захотелось съежиться до размеров мышки и шмыгнуть под шкаф. Она покраснела, и ей казалось, что Елена не может не заметить ее замешательства. Но хозяйка нервно чиркнула несколько раз зажигалкой и продолжила:

— Никто ее раньше с Германом не видел. Жаль, что Анциферову не удалось сфотографировать ее приход. Герман отобрал у фотографа кассету. Но я и так вычислю эту нахалку. Это дело времени.

Елена решительно встала и отправилась к себе, на этот раз плотно закрыв дверь в комнату.

В оставшиеся до выходных дни тревожные мысли не покидали Лидию. Отобранная кассета с отснятой пленкой была у Зернова, и он теперь сможет сделать ее фотографию. Что будет, если снимок увидит хозяйка? Правда, Лидия не была уверена, что попала в кадр. Она стояла боком, когда сверкнула вспышка. Только представив, как прореагирует Елена, если узнает на фотографии рядом с Германом няню собственного ребенка, Лидия пришла в ужас.

То, чего Лидия больше всего боялась, случилось в субботу. Она готовила для Мити задание по новейшей американской методике, которой их учили в школе гувернанток. Лидия рисовала забор, из-под которого виднелись лапы и хвосты различных зверюшек. Ребенку нужно определить, сколько за забором кошечек, собачек, овечек, курочек, гусей, ворон. Митя обожал такие задачки и с удовольствием считал ланки.

— Скоро? — торопил он, разъезжая на игрушечном автомобиле по детской и по коридору.

Эту машину на аккумуляторах папа привез ему из Германии. На ней был клаксон, и Митя без устали сигналил, поэтому ни Елена, ни Лидия не слышали звонка в дверь. Правда, сам Митя звонок услышал и дверь открыл.

Лидия очень удивилась, когда из прихожей послышался мужской голос. А когда она узнала этот голос, фломастер, которым она раскрашивала лисий хвост, выпал у нее из руки. Она на цыпочках подкралась к открытой двери и осторожно выглянула в коридор.

Так и есть — Герман присел на корточки возле Митиного автомобильчика и рассматривал его с видом знатока.

— Что же ты, брат, сам дверь открываешь? — спросил он у мальчика. — Не боишься?

— Я в глазок посмотрел, — соврал хитрый Митя. — Я вас узнал. Вы уже несколько раз к маме приезжали. У вас еще машина красивая.

— Верно. У тебя тоже ничего.

— «Джип-чероки», — важно сказал Митя. — Последняя модель.

— Вижу, ты парень серьезный. — Герман дружески хлопнул Митю по плечу.

Со стороны могло показаться, что маленький черноволосый мальчик, доверчиво показывающий свою игрушку большому, голубоглазому мужчине, — это любящие друг друга отец и сын. Очень трогательная сцена. Лидия подумала, что Герман был бы хорошим отцом. В один прекрасный день он встретит женщину, о которой мечтает. Ведь он не женат до сих пор. Лидия почувствовала зависть к этой неизвестной женщине.

— А что, взрослых дома нет? — спросил Герман.

— Есть. И мама, и Лида, — ответил Митя.

— Лида?

— Это моя няня. Она очень хорошая няня. Хочешь познакомлю?

Лидия отпрянула от двери, заметалась по комнате.

Герман засмеялся:

— Как-нибудь в другой раз. Ты лучше поезжай скажи маме, что пришел дядя Герман.

Митя, отчаянно сигналя, въехал в комнату матери, и через секунду Елена, радостно щебеча, выскочила навстречу Герману и увела его к себе. Когда за ними плотно закрылась дверь, Лидия перевела дух. Неужели обошлось?

Довольный Митя на гудящем автомобильчике попытался задавить гигантскую гориллу. Горилла завалилась набок и больше с места не двигалась, сколько Митя и его машина ни пыхтели.

— Митя! — строго сказала Лидия. — Зачем ты открыл дверь?

Она принялась читать ему нотацию о том, что дети ни в коем случае даже подходить к двери не должны. А вдруг там дед с мешком? Схватит и в лес унесет. Потом они занялись с Митей счетом, но гувернантка была настолько рассеянна, что мальчик сам поправлял ее:

— Лида, у страуса две ноги, а не четыре…

Время тянулось томительно медленно. Ей очень хотелось увести ребенка на прогулку, но она боялась столкнуться с Германом в холле. Наконец по голосам в прихожей и хлопнувшей входной двери Лидия поняла, что гость откланялся. Она ждала, что вскоре появится Елена, но та не торопилась. Вероятно, названивала по телефону. Затем к ней явились две длинноногие подружки, а следом за ними пришел Анциферов, и вся компания переместилась в гостиную. Зазвенела посуда, заиграла музыка.

Лидия покормила Митю ужином, почитала ему Хэрриота — «О всех созданиях — больших и малых». Митя слушал книгу затаив дыхание, шла ли речь о том, как поросилась хавронья, или как лечили от чумки щенка, или как спасали птичку. Лидия сама увлеклась, и тревоги сегодняшнего дня постепенно стали отступать.

Когда Митя устал слушать и переключился на мультики, Лидия понесла стопку грязных тарелок на кухню и в коридоре столкнулась с Анциферовым.

— Здравствуйте, Лидочка! Все в трудах-заботах.

— Добрый вечер, — буркнула девушка, не останавливаясь.

— А вас Елена Олеговна зовет. Спросить о чем-то хочет, — продолжал журчать Анциферов, увиваясь за ней. — Вы знаете, Лидочка, что этот наглец Зернов в ресторане отнял у моего фотокора пленку?

— Какую пленку? — Руки Лидии дрогнули.

— С кадрами неудавшегося скандала. И с изображением неизвестной женщины, которая выдала себя за его любовницу. Шустрый Зернов сам проявил пленку и принес Елене Олеговне… Пойдемте, Лидочка, Элен вас ждет.

Лидия поставила тарелки и на ватных ногах пошла к гостиной. Господи, Герман сам не знает, что натворил. Зачем, ну зачем он принес эту фотографию Елене? Конечно, хозяйка сразу опознала Лидию. Отвертеться будет невозможно. Для этого, наверное, Елена и позвала подружек и Анциферова — чтобы при них с позором выставить ее вон.

А может, Кускова хочет использовать ее в новой интриге? — подумала Лидия. Вдруг она решила с ее помощью высмеять Зернова, связавшегося с приходящей няней? Нет, Лидия на это никогда не пойдет. Пусть лучше увольняют.

В гостиной подружки Елены развалились в креслах, на журнальном столике стояла полупустая бутылка итальянского ликера. Сама хозяйка стояла у телевизора и, увидев вошедшую Лидию, подняла бокал:

— А вот и моя дорогая Лидуша!

Елена была немного навеселе. Глаза блестят, румянец чересчур ярок. Она оперлась о широкоформатный японский телевизор, рукав блузки съехал, обнажив красивую загорелую руку.

«Действительно, она хороша и знает это, — подумала Лидия. — И Герман постепенно это поймет. Походит, походит — и влюбится в нее…»

Елена подняла со столика фотографию и протянула Лидии:

— Вот полюбуйся. Это сегодня принес наш герой-гонщик. Ты эту особу нигде не видела?

Дрогнувшей рукой Лидия взяла карточку. На первом плане Михаленко и Кристина, они хорошо получились. За ними — Зернов. Вот и она. Но что это? Она стоит спиной к камере: видна только полоска щеки и серьга в ухе сияет в свете фотовспышки. В таком ракурсе определенно сказать, что это Лидия, невозможно.

Она отрицательно покачала головой.

— Оказывается, Зернов понятия не имеет, что за девица подсела к нему в баре, — сообщила Елена, обмахиваясь ладонью. — Но он сказал, что она представилась Стеллой! Ты только подумай — еще одна Стелла! Просто крыша едет.

— Лидочка, а вы случайно о своих звонках Зернову никому не проговорились? — как бы между прочим спросил Анциферов.

— Нет, что вы, — быстро ответила Лидия. — Кому я скажу?

— Странно, — протянул Анциферов. — Как же эта девица узнала про Стеллу?

Он забрал у Лидии снимок и в который раз начал разглядывать затылок коварной незнакомки.

— Видно, что дамочка из богатеньких, — произнесла Елена.

— Ну не богаче вас, Элен, — заметил Анциферов.

— Как знать… Вы на серьги посмотрите! Почти как у меня. А продавец, хорек, сказал, что это единственный экземпляр. Вы хоть знаете, сколько тысяч «зеленых» они стоят? То-то. А платье? Понятно, почему Зернов от нее в восторге. Он уверен, что это она звонила ему по телефону. Просил помочь разыскать эту Стеллу. Для этого и принес фотографию…

— Но она вряд ли поможет. Лица-то не видно, — сказала Лидия.

— В том-то и дело! — отозвалась Елена.

— Ни на кого из наших не похожа, — ввернула одна из манекенщиц, покачивая точеной ножкой. — Ладно, Ленусик, нам пора. Что-нибудь узнаем, сразу к тебе.

Девушки поднялись, поправили мини-юбки. Хозяйка пошла их провожать. Анциферов немедленно подскочил к Лидии и, прищурив масленые глазки, принялся говорить комплименты.

Лидия хотела уйти от наглеца, но тут вернулась Елена, и не в самом лучшем расположении духа.

— Никто ничего не знает. Прямо замкнутый круг какой-то…

— Зато мы можем продолжить игру с Зерновым в любой момент, — заметил Анциферов. — Лидочка, вы готовы нам помочь? Давайте прямо сейчас и позвоним…

— Нет-нет, — испуганно замотала головой Лидия.

— Почему — нет?

— Он не станет откровенничать с незнакомой женщиной…

— Так уж и незнакомой? — усмехнулась Елена. — А объятия в темном холле? А встреча в ресторане? Дурачок, вдолбил себе в голову, что в тебя влюблен. А ты говоришь, незнакомая…

«А ведь Елена права. Я уже знакомая Германа», — подумала Лидия, а вслух сказала:

— Я не буду звонить Зернову.

Несговорчивость гувернантки Елене очень не понравилась.

— Ну не знаю… Если ты отказываешь в такой ничтожной просьбе, то как ты будешь у нас работать.

— Не расстраивайтесь так, Элен, — засуетился Анциферов. — Эту самозванку мы и без Лидочкиной помощи разыщем. Я ни секунды в этом не сомневаюсь. Непонятно только, почему Лидочка так шарахается от такого интересного мужчины. Прямо «германофобия» какая-то…

«А у вас «германофилия»!» — со злостью подумала Лидия и ответила дерзко:

— Меня пригласили заниматься с ребенком. В обязанности гувернантки не входят интриги с чужими любовниками!

— Ах вот как! — Елена поджала губы. — А у тебя, оказывается, скверный характер. Как это я раньше не замечала? — Она встала, подошла к двери, сказала равнодушно: — Придется договориться с фирмой, чтобы нам прислали другую няню…

— Я могу уйти в любой момент! — бросила Лидия. Терять ей было нечего.

«Ну и хорошо, — думала она. — Уйду из этого дома, найду другую работу. Не будет всех этих переживаний…»

И вдруг она увидела Митю. Он стоял на пороге, маленький и серьезный, смотрел на маму и няню снизу вверх взрослыми, понимающими глазами.

— Вы что, поругались? — произнес он и, не услышав ответа, спросил снова: — Лида, ты теперь от нас уйдешь?

— Я… — Лидия не знала, что сказать малышу.

Секунду назад она с легкостью покинула бы этот дом. А сейчас… Как она могла забыть про Митю — маленького рассудительного человека, немножко вредного, но все же ставшего для нее почти родным? Как ему объяснить?

— Мама, я не хочу, чтобы Лида от нас уходила! — требовательно заявил Митя.

— Мы обсудим это позже, — мило улыбнулась Елена.

Митя с Лидой пошли в детскую.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — шмыгнул носом малыш.

— Митенька, — как можно мягче проговорила Лидия, — в жизни бывают такие ситуации…

— Я не хочу! Не уходи. Давай дождемся папу, — предложил Митя.

— Это ничего не изменит, — устало сказала Лидия.

Но ребенок оказался прав. Когда через час приехал с работы Виталий Сергеевич, маленький паршивец, спокойно игравший до этого на компьютере, вдруг упал на пол, забил пятками по паласу и начал истерически кричать:

— А-а-а! Не буду есть! Не буду учиться!

Он так вопил, что Виталий Сергеевич и Елена вбежали в детскую с круглыми от ужаса глазами. Вместе с Лидией они забегали вокруг мальчика, пытаясь его успокоить. Митя швырял игрушки, отталкивал их руки.

— Да что случилось, в конце концов?! — рявкнул Виталий Сергеевич. Он так редко повышал голос, что это сразу возымело действие.

— Лида хочет от нас уйти. Я тогда английский учить не буду. И на ваш дурацкий теннис не пойду!

— С чего ты взял? — удивился Виталий Сергеевич. — Лидочка, это правда?

— Я не знаю… — неуверенно произнесла Лидия. — Я вообще-то не собиралась.

— Виталий, мне надо с тобой поговорить, — быстро вклинилась Елена и увела мужа в кабинет.

— Никуда ты от нас не уйдешь, — хитро сказал Митя и неумело подмигнул ей.

— Как тебе не стыдно! — укорила его Лидия. — Я не твоя собственность. У меня может быть свое мнение. А если я замуж выйду?

— Ты же обещала подождать, пока я вырасту. — Митя надул губы, впрочем ненадолго. — Ладно. Ты выходи замуж, а я попрошу папу взять твоего мужа к нам шофером. Будем втроем в зоопарк ездить. Правда, здорово?

— Правда, — Лидия засмеялась.

— Что ты смеешься? Я серьезно… Мне без тебя плохо будет. Не уходи, пожалуйста. — Малыш умоляюще заглянул ей в глаза.

— Это зависит не от меня, дорогой, — вздохнула Лидия. — Посмотрим, что скажут твои родители.

Минут через пять супруги Кусковы позвали гувернантку в кабинет и Виталий Сергеевич попросил ее остаться.

— Вы же знаете, Лида, мы сменили нескольких нянь, — напомнил он. — Митя — сложный ребенок. Только вы нашли с ним общий язык…

Он даже предложил повысить ей жалованье. Лидия поблагодарила, сказав, что фирма ей платит достаточно.

Елена молчала, лишь один раз вставила, что Лидия ее неправильно поняла.

Казалось, мир и покой были восстановлены в доме Кусковых. Елена как ни в чем не бывало отправилась приводить себя в порядок. Вскоре из приоткрытой двери ее комнаты Лидия услышала немного фальшивое, но жизнерадостное пение. Надо отдать хозяйке должное — она была отходчива, быстро закипала, но и быстро успокаивалась. Настроение у нее менялось по нескольку раз в день, как погода в горах. Сейчас, слава богу, наступило затишье.

Глава 6 Бар «Тропики»

Ночью Лидии приснился странный сон. Они с мамой дома на кухне пьют чай, намазывают хлеб клубничным вареньем и смеются. Вдруг звонок.

«Это, наверное, Герман», — беззаботно говорит мама и встает, чтобы открыть дверь.

Лидия испуганно вскакивает, хватает ее за руку:

«Давай не будем открывать! Он увидит нашу однокомнатную квартиру, старую мебель, меня в халате! Он будет разочарован! Он не захочет меня знать! Пожалуйста, не открывай!»

«Глупости! — решительно говорит мама. — У нас вполне приличная квартира. И потом он уже был здесь».

«Как?» — спрашивает пораженная Лидия.

«Очень просто. Герман заходил, когда тебя не было. Мы с ним мило побеседовали. Он обещал зайти попозже».

«Но откуда он узнал наш адрес? И что ему надо?»

«Вот сама сейчас и узнаешь…»

Звонок не умолкает ни на секунду. Мама щелкает замком, дверь приоткрывается… Но Лидия никак не может разглядеть человека за дверью. Там явно кто-то стоит, но Герман ли? Звонок продолжает звенеть в самом ухе…

Лидия открыла глаза: рядом с диваном стоял Митя в пижаме и прижимал к ее уху игрушечный будильник.

— Ура! Проснулась! Я сначала не хотел тебя будить, а потом подумал: вдруг на теннис опоздаем?

— Какой теннис, Митя, семь утра. Ты в окно посмотри — еще не рассвело как следует… — хриплым ото сна голосом пробормотала Лидия.

— Просто дождь идет, поэтому темновато, — нашелся Митя. — Мне скучно одному. — Он запрыгнул к ней на диван. — Расскажи, что тебе снилось, а?

— Ты мне не дал досмотреть.

Нет, поспать определенно больше не удастся. Она накинула на Митю одеяло. Но хитрецу только этого и надо было. Он засмеялся, вырвался и хлопнул Лидию подушкой. Они затеяли веселую возню с беготней, визгом и криками.

— Тихо ты, всех перебудишь! — попыталась утихомирить мальчика Лидия и тут же вспомнила, что будить некого.

Три дня назад Кусковы преподнесли неожиданную новость: Елена с Виталием Сергеевичем собираются на несколько дней слетать на Кипр, присмотреть домик для летнего отдыха и очень просят Лидию пожить у них несколько дней. Митя закричал, что он тоже хочет лететь на Кипр, потому что там тепло и можно ловить ящериц и гигантских кузнечиков. Лидия не понимала, почему бы родителям не взять ребенка с собой, но промолчала. Елена уговорила сына остаться, потому что жить пока там негде, а вот летом они там надолго поселятся и Мите еще надоест ловить этих мерзких ящериц.

И хозяйка целиком занялась предстоящим отъездом. Моталась по магазинам, привозя каждый раз ворох вещей, перемерила с десяток купальников, даже загорала под специальной ультрафиолетовой лампой, чтобы не выглядеть на Кипре «белой вороной».

Наконец Кусковы отбыли, и Лидия с Митей остались одни в большой квартире. До вечера они оба веселились от души. Но к вечеру Лидия забеспокоилась. Вдруг сейчас появится Герман? Вдруг он забыл, что Елена уехала? Пока Митя на автомобиле носился из комнаты в комнату, она потихоньку отключила телефон. Но тревога не проходила. Во-первых, она не сможет все время держать телефон отключенным: хозяева обещали позвонить с Кипра. Во-вторых, несмотря ни на что ей очень хотелось услышать голос Германа. К вечеру это желание стало неодолимым. В конце концов, такой случай представляется не каждый день. Не думать о Елене с ее интригами, забыть все, что было, и попробовать начать с чистого листа. Имя — это не главное. Пусть Герман продолжает называть ее Стеллой. Но позвонит ему теперь она, Лидия. Вот тогда и будет положен конец всем сомнениям.

Как назло, Митя, почувствовав свободу, никак не хотел засыпать. Лидия ему и сказку рассказала, и книжку почитала, и мультик они посмотрели, а он все прыгал в кровати и твердил: «Еще! Еще!»

— Все! — решительно произнесла Лидия. — Играем в игру: кто быстрее заснет!

Она быстро легла на диван, накрылась до подбородка одеялом и закрыла глаза. Митя, конечно, поворчал, поскакал, позвал ее, но она была молчалива, как мумия. И мальчик, повздыхав и поворочавшись, наконец затих. Когда Лидия услышала его сладкое посапывание, она быстро поднялась и тихонько вышла из детской.

Осторожно, словно боясь обжечься, сняла трубку в комнате Елены. Несколько минут слушала пронзительный гудок, затем медленно набрала номер.

— Слушаю. — Голос у Германа был усталым.

Лидия поздоровалась. Он ответил совершенно равнодушно и замолчал.

«Может, он меня не узнал? — пронеслось в голове. — Или это не Герман?..»

— Алло? — испуганно окликнула она.

— Да, я слушаю. — Голос несомненно принадлежал Герману, но теплоты и радости в нем не было.

— Это Стелла… — растерянно назвалась Лидия.

— Я вас узнал.

— Наверное, я не вовремя…

— Да нет.

— Я только хотела сказать… Нет, ничего. Я в другой раз.

«Ты ожидала, что он обрадуется твоему звонку, потому что просил Елену разыскать тебя? Но это было неделю назад. За это время многое могло измениться. Может, ему наплевать сейчас и на Елену, и на тебя? Может, у него уже совсем другие проблемы или ты просто помешала ему спать…»

— Подождите, не вешайте трубку, — вдруг быстро заговорил Герман. — Не думайте, что я не рад вас слышать. Просто я так не могу. Вы появляетесь когда хотите и когда хотите исчезаете. Я не в состоянии вас разыскать. Я должен ждать звонка, надеяться на чудо. Вы словно играете со мной, как кошка с мышкой…

— Хочу заметить, вы очень крупная мышка, — невольно улыбнулась Лидия.

— Почему вы боитесь сказать, где вас найти?

— Я не боюсь. Просто не могу.

— Ну а встретиться со мной завтра вечером вы можете?

— Завтра? Не знаю. Я завтра работаю…

— Вы работаете вечером в субботу? Где же?

— Это неважно.

— Ну вот, опять секреты. А если я помогу сделать вашу работу побыстрее?

Лидия засмеялась, представив Германа в роли няни у Мити.

— Это невозможно?

— Пожалуй. Знаете, мне сейчас трудно сказать, когда я освобожусь. Давайте я позвоню вам завтра вечером. Хорошо?

— Я буду ждать, — прокричал Герман, и она положила трубку на рычаг.

«Ну вот и позвонила», — подумала Лидия, продолжая сидеть возле телефона. Разговор доставил ей скорее боль, чем радость. Нет, с чистого листа начать не получится. Не зря говорят, что нельзя войти в одну и ту же воду дважды…

Митя опять проснулся первым. Лидия почувствовала запах гари, вскочила, и не увидев Мити в кровати, бегом бросилась на кухню, предполагая самое худшее. Ничего страшного, однако, не случилось. Просто малыш прямо в пижаме отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Результатом стали пять раздавленных яиц, нечто коричневое, усыпанное скорлупой в сковородке, пара изрезанных на мелкие кусочки батонов, четыре кривых и пережаренных тоста и кофе, по консистенции напоминающее гречневую кашу.

Лидия влетела в тот момент, когда перепачканный Митя пытался заклеить лейкопластырем порезанный палец.

Лидия подавила в себе желание разораться. Нельзя же, в самом деле, сердиться на ребенка за то, что он проявил такую заботу. Девушка очень мягко сказала ему, что все это прекрасно и она очень тронута. Только с непривычки Митя кое-что сделал чуточку не так. Поэтому омлетом они лучше угостят зверушек, а горелым хлебом и крошками — уток и птичек. Митя моментально сделал вывод:

— Ура! Мы пойдем в зоопарк!

В зоопарке они потихоньку подбросили коричневый омлет в клетку камышовому коту, но он так и не решился его съесть.

Лидия поймала себя на мысли, что делает все, чтобы угодить своему воспитаннику, выполняет все его желания. Неужели это только для того, чтобы он отпустил ее вечером на свидание?

Митя же в отсутствие родителей смешно посолиднел, почувствовал себя заботливым хозяином. И когда Лидия осторожно заикнулась о том, что ей нужно вечером отлучиться ненадолго, величественно разрешил:

— Лида, я тебя отпускаю. — Правда, тут же сменил тон на обычный детский: — Только ты опять мне все расскажешь?

— Идет, — согласилась Лидия.

Она быстро сбегала к Ольге, договорилась, что та еще разок посидит с Митей.

— Только не до утра, подруга, мои ночью вернутся из ночного клуба.

— Оля, о чем ты говоришь! Мне просто нужно переговорить с одним человеком.

— От некоторых разговоров дети бывают, — хохотнула Ольга. — И не надо мне больше ничего говорить. Надо — значит надо.

— Я только позвоню от тебя, хорошо? Не хочу, чтобы Митя слышал.

Ольга кивнула, вышла в комнату к Инге.

Лидия быстро набрал номер:

— Я могу сегодня с вами встретиться. Только ненадолго и в каком-нибудь не очень многолюдном месте.

Герман заразительно расхохотался:

— Вы как будто идете на встречу с резидентом. Только пароля не хватает. Все равно я очень рад. Есть у меня одно заветное местечко. О нем даже не все мои друзья знают. Бар «Тропики».

Бар… Значит, снова придется обращаться к необъятному Елениному гардеробу.

На этот раз Лидия выбрала темно-синий брючный костюм. Под него блузку из тончайшего шелка. Если будет жарко — можно снять пиджак. На ногах она решила оставить собственные полусапожки, хотя они немного не подходили. Но из-под брюк это было почти незаметно, да и стыдиться за них ей бы не пришлось: она любила удобную и красивую обувь и знала в ней толк. Сережки она надела прежние, из шкатулки Елены. Подойдут ли для «Тропиков»? Ладно, голову ломать некогда, она и так опаздывает. Лидия набросила бежевый плащ хозяйки — уникальное изделие, состоящее из множества складок и делающее фигуру любой женщины неуловимой и загадочной.

На прощание она заглянула в детскую. Митя с Ингой возились с гориллой, Ольга в кресле читала конспект по какой-то книге Карнеги. Не вставая, она помахала подруге рукой. Митя с улыбкой повторил ее жест. Похоже, его сегодня не так уж и удручает необходимость провести вечер с Ингой.

…Лидия без труда нашла нужную улицу, но ничего похожего на бар ей на глаза не попадалось.

«Ну где же эти «Тропики»? — спрашивала она себя, дрожа на сильном ветру. Складки плаща развевались чрезвычайно элегантно, но совершенно не грели. Настроение испортилось. Она уже стала думать, не вернуться ли домой, как в одном из переулков заметила яркую машину Германа с номером «22» на боку. Лидия подошла поближе и увидела маленькую вывеску «Тропики», мерцающую над дверью слабым розовым светом.

Герман сидел возле стойки, о чем-то говорил с барменом. Но как только она вошла, сразу вскинул на нее серьезные бездонные голубые глаза. Улыбаясь, легко поднялся ей навстречу.

— Как хорошо, что вы пришли! — несколько раз повторил он, провожая ее к столику. — Я уже стал беспокоиться, не попали ли вы в лапы контрразведки…

Лидия с любопытством огляделась. В баре бросалось в глаза обилие зелени. Между столиками были естественные зеленые перегородки — где в виде пальмы или разросшейся монстеры, где в виде стеллажа с цветами. По стенам карабкались всевозможные лианы, везде стояли кувшины и вазы, из которых мощно вырывались целые кусты неизвестных растений. Впрочем, хозяева не обидели и любимые старушками фикусы и герани, алоэ и кактусы. Может, это были и не совсем тропики, но ботанический сад бар напоминал.

По буйно заросшему залу ходила пухленькая молодая женщина в форменном халате и из большой лейки поливала растения. Герман приветливо кивнул ей:

— Здравствуй, Наташа.

— Здравствуй, — улыбнувшись, ответила та. Заметила Лидию, улыбнулась и ей: — Здравствуйте. Заходите чаще.

Наташа скрылась за огромными листьями монстеры.

— Это жена владельца бара, моего старого друга, — объяснил Герман. — Мы с ним несколько лет выступали вместе. Три года назад он получил травму, долго лежал в гипсе… Короче, пришлось сменить профессию. Я вас обязательно познакомлю… — Герман заметил, что Лидия с интересом рассматривает небольшое помещение и посетителей. — Здесь в основном спортсмены собираются, автомобилисты, болельщики. Шумных тусовок не бывает. Я сюда прихожу отдохнуть. Извините, может быть, вам это не подходит.

— Нет, что вы. Здесь очень мило. — Лидия попыталась незаметно убрать под стол ноги в заляпанных грязью модельных брюках, случайно коснулась ноги Германа и вздрогнула от неожиданности. — Я тоже люблю спокойную обстановку.

— Вы устаете на работе?

— Да, — согласилась Лидия и добавила казенную фразу: — На личную жизнь времени совсем не остается.

— Где же вы все-таки работаете? — Герман насмешливо глядел на нее.

— Так, в одном агентстве…

— А почему у вас такое странное имя? Стелла…

Лидия совсем забыла, что для него она Стелла, и стала судорожно придумывать, что ему ответить. Тут очень кстати подошел официант с коктейлем «Закат в лагуне», налитым в высокий бокал, из которого торчала стеклянная палочка, увенчанная разноцветной птичкой. На палочку была нанизана половинка оранжевого консервированного абрикоса. Абрикос касался яркого голубого напитка, и было похоже, что кусочек солнца садится в океан.

— Какая прелесть! — восхитилась Лидия и отпила глоток. — Вкусно.

Герман был доволен:

— Леша знает в этом толк.

— А почему вы ничего не пьете? — поспешила сменить тему Лидия — возвращаться к обсуждению вопроса об имени она совсем не хотела.

— Я за рулем.

— Да, я заметила вашу машину у входа… Расскажите мне о своей профессии.

Маленькая хитрость удалась: Герман с воодушевлением начал рассуждать о гонках, о машинах, о своих друзьях. Лидия потягивала сладкий и одновременно терпкий напиток и погружалась в приятное тепло. «Как хорошо, как приятно быть здесь с ним», — подумала она. Герман сидел так близко, что ей захотелось протянуть руку и дотронуться до его щеки.

— Кстати, чуть не забыл! У нас же завтра выступление на стадионе! Хотите посмотреть автородео?

— А что это?

— Показательные трюки. Вот и увидите, чем я занимаюсь. Я из своей профессии тайны не делаю, — не удержался он.

Лидия сделала вид, что не поняла намека. Пожалуй, на автородео она сможет сходить и с Митей. Тем более что Виталий разрешил им пользоваться машиной.

— Вот пригласительный. Там будут и Андрон с Кристиной.

— Я рада. А вы будете выступать?..

За стойкой тихонько звякнул телефон.

«Митя!» — вспомнила Лидия и взглянула на часы.

— Мне нужно позвонить.

— Резиденту? — Герман сразу поскучнел.

Лидия шла к стойке и замечала, что мужчины провожают ее взглядами. Это было приятно. Жена хозяина бара Наташа любезно поставила перед ней аппарат.

— Кусков слушает. — Митя кашлянул, чтобы придать голосу толику солидности.

— Это я, — тихо произнесла Лидия. — Что ты делаешь?

— «Маугли» смотрю.

— Молодец. А тетя Оля с Ингой?

— Они ушли спать.

— Как — спать?! Куда?

— Домой к себе. Я тете Оле сказал, что и сам справлюсь.

— Господи, Митя! Мы же так не договаривались!

— Да не волнуйся! Я лучше тебя подожду. Может, ужин приготовить?

— Нет! Ни в коем случае. Тебя тетя Оля покормила?

— Я для тебя хотел…

— Митя, я тебя умоляю, не трогай ничего на кухне. Ложись спать.

— Угу.

— Я скоро приду.

Лидия всерьез забеспокоилась. Как бы он действительно не занялся ужином… А Ольга, Ольга-то хороша! Нет, это действительно в последний раз. Как удачно, что их встреча с Германом произошла в этом райском месте. Будет что вспомнить…

— Все в порядке? — спросил Герман.

— Да. То есть… Мне нужно срочно уйти.

— Понятно. Явка провалена, за вами слежка. Нужно предупредить боевых товарищей. Я всерьез начинаю думать, не из ЦРУ ли вы.

— Вы удивительно догадливы. А к вам меня прикрепили, чтобы выведать все автомобильные секреты.

— Ну тогда вы должны оставаться со мной как можно дольше. Я ведь только начал их выбалтывать.

— Не сегодня. — Лидия поднялась из-за стола. — В другой раз.

Герман был расстроен:

— А этот «другой раз» не может случиться завтра?

— Я вам позвоню. Только не нужно меня провожать.

Герман удержал ее за руку:

— Стелла… Я прошу вас, не исчезайте снова.

Она не ответила.

Зернов послушно сел на свое место и уставился в скатерть. Лидия быстро вышла.

На улице было по-прежнему ветрено и сыро. Она прошла несколько шагов, потом перебежала улицу и спряталась за киоском. Через секунду из-под розовой вывески «Тропиков» выскочил Герман. Он огляделся, кинулся направо, потом вернулся, пересек улицу. Лидия прижалась к холодной стенке киоска, чувствуя себя и в самом деле шпионкой, на которую объявлена охота. Герман разочарованно стукнул кулаком в ладонь, сел в свою красно-желтую машину и уехал. Только после этого Лидия заметила, что стоит в довольно глубокой луже.

Глава 7 Автородео

Лидия сдержала слово, данное своему питомцу. В ее пересказе посещение бара выглядело как настоящий поход в настоящие тропики. И в полный восторг Митю привело приглашение на автородео. Из конструктора «Лего» они выстроили городок и стали играть с моделями машинок из коллекции, привезенной Кусковым-старшим из США, придумывая автомобильные трюки, устраивая целые представления. Аккумуляторный автомобиль Лидия убрала от греха подальше в свою комнату, не без основания опасаясь за мебель и дверные витражи.

Действительность оказалась более будничной, но не менее от этого захватывающей. Володя, водитель кусковского «БМВ», привез Лидию с Митей к небольшому стадиончику на окраине Москвы. Рекламный щит оповещал, что в автородео примут участие кинокаскадеры и звезды автомобильного спорта. На площадке перед входом на стадион выстроились окрашенные в яркие цвета машины с номерами на дверцах. Митя был слегка разочарован тем, что среди машин не было видно ни «ягуаров», ни «порше», ни других знаменитых иномарок. Только «москвичи» и «жигули» — «шестерки» и «девятки». Их было не больше десятка, и Лидия сразу увидела знакомую желто-красную машину с двумя двойками сбоку. Зернов в таком же желто-красном костюме беседовал возле нее с двумя механиками, одетыми в спецовки.

Несмотря на протесты Мити, которому хотелось посмотреть на машины и автомобилистов поближе, Лидия попросила Володю остановиться на другом конце площадки, поближе ко входу.

— Нам нужно попасть на трибуны пораньше, — пояснила она, чтобы занять хорошие места.

На пригласительных билетах, врученных Зерновым, было напечатано «Ложа для гостей». Но Лидия собиралась сесть просто где-нибудь на трибуне, опасаясь, что гонщик заметит их.

— Володя, — извиняющимся тоном сказала она, — у меня, к сожалению, только один билет.

Водитель широко улыбнулся в ответ:

— Нет проблем, Лидия Николаевна! За меня не волнуйтесь, я пройду.

Лидия крепко взяла Митю за руку, и они смешались с довольно густой толпой, валившей внутрь мимо турникета.

Им удалось найти очень удобные места в десятом ряду в том же секторе, где находилась ложа. Среди полутора десятков приглашенных в ложе была женщина с распущенными светлыми волосами, издалека похожая на Кристину. Рядом с ней сидел черноволосый плотный человек в красном пиджаке, который вполне мог быть Андроном Михаленко. Лидия порадовалась про себя, что устроилась в другом месте.

Наконец хриплый голос возвестил через динамики о начале представления. Последние слова заглушил рев десятка клаксонов, и через большие ворота на арену вкатилась колонна машин, которую они видели на площадке перед стадионом. На крышах автомобилей стояли в полный рост спортсмены, держа в руках по древку с яркими развевающимися вымпелами, на которых красовались эмблемы спонсоров команды. На довольно большой скорости колонна сделала два круга вокруг поля и остановилась у огороженного пространства за футбольными воротами, где были сложены металлические бочки, какие-то деревянные конструкции, расставлены большие щиты с рекламой.

Публика на появление машин отреагировала жидкими хлопками.

Начали выступать группы по две-три машины, и сложность трюков увеличивалась от номера к номеру. Водители на большой скорости «слипались» боками, виртуозно «подрезали» друг друга, тормозили в считанных сантиметрах от машины партнера. Митя во все глаза смотрел на поле, забыв о том, что это всего лишь «шестерки» и «девятки».

На Лидию зрелище тоже произвело впечатление. Правда, она следила в основном не столько за общим выступлением, сколько за тем, что демонстрировала машина под номером «22». У нее дух захватывало, когда зерновский автомобиль мчался на двух колесах или несколько раз оборачивался на месте вокруг собственной оси. Ничего не понимая в технике исполнения того или иного трюка, девушка подсознательно чувствовала уверенную и властную руку водителя.

Шоу продолжили прыжки с небольших деревянных трамплинов. Машины разгонялись, въезжали на полном ходу на треугольные станки и, пролетев несколько метров по воздуху, тяжело хлопались колесами о землю. Герман и тут отличился, показал так называемую «лягушку» — тройной прыжок с трех последовательно поставленных трамплинов. Трижды трибуны напряженно замирали,когда его желто-красный «жигуль» зависал в воздухе, и трижды облегченно крякали, едва шины касались земли.

Но это были цветочки. Вскоре на поле вышли каскадеры. Они перебирались на ходу с крыши одной машины в окно другой, танцевали на капотах. Прижавшиеся друг к другу автомобили мчались прямо на стоящего на земле человека и разъезжались буквально в полуметре перед ним, с тем чтобы тут же снова удариться боками за его спиной.

Один трюк поразил Лидию. Посередине дороги установили высокую вышку, сколоченную из досок и бруса. Ее основание обложили старыми покрышками и облили их какой-то жидкостью из большой бочки. Резко запахло бензином. Затем на вышку взобрался человек в зеленом обтягивающем костюме и в такого же цвета защитном шлеме с очками и сделал жест рукой, который, видимо, означал: «Я готов». Его помощники, как по команде, отошли в сторону. В руках одного из них появился факел. Он вспыхнул, лишь только к нему поднесли спичку. Замершие трибуны с напряжением наблюдали, как ассистент подошел к горе покрышек и швырнул факел прямо к вышке. Вокруг нее взметнулось пламя чуть ли не выше площадки, где стоял человек в зеленом костюме. Тот, кто бросил факел, едва успел отскочить, прикрывая лицо рукой от жара, и поднес ко рту переговорное устройство. Так прошло несколько секунд, может быть минута. Огонь разгорался, приобретая густо-красную окраску. Повалил черный дым, почти скрывший каскадера. На стадионе воцарилась такая тишина, что было слышно, как трещат в пламени деревянные опоры вышки. Помощники ушли с дорожки, вытянувшись цепочкой вдоль нее. Лидия невольно начала искать глазами среди них Германа. Но его в группе не было.

Вдруг за дымовой завесой взревел мотор. Зерновский автомобиль мчался по направлению к охваченной пламенем вышке. По мере приближения к огню его скорость росла, Герман и не думал притормаживать! Лидия вскочила с места, и вместе с ней вскочили еще несколько сот человек. В следующую секунду желто-красная, под цвет пламени, машина ударила колесами в дощатый настил трамплина, взлетела над ним и скрылась в огне и дыму. С треском, похожим на выстрелы, рухнула протараненная вышка, но в следующее мгновение «шестерка» вынырнула из клубов дыма, неся на крыше распластанную, вцепившуюся в нее зеленую фигуру. Автомобиль грузно приземлился и, уже замедляя ход, покатился по дорожке, оставив за собой чадящую груду покрышек.

Шквал аплодисментов обрушился на исполнителей, совершавших круг почета.

— Мне не видно! — дернул Лидию за рукав Митя, и она поняла, что почти совсем забыла о мальчике.

Еще не совсем пришедшая в себя от увиденного, Лидия скорее догадалась, чем услышала в общем гуле, чего хочет мальчик. Девушка помогла ему взобраться на скамейку, и они оба принялись хлопать изо всех сил.

Видимо, это был последний, коронный номер, потому что на поле появились женщины с цветами. Приветственно размахивая букетами, они направились к гонщикам и каскадерам, сгрудившимся возле машины Германа. Лидия заметила ту блондинку из ложи. Девушка присмотрелась к ней, и последние сомнения развеялись — это была Кристина. После знакомства с семейством Михаленко в «Пьеро» Лидия была твердо убеждена, что между ней и Германом ничего нет. И все-таки сейчас ощутила легкий укол ревности. Может быть, потому, что сама хотела сейчас быть там, внизу, первой обнять человека, который заставил восхищаться собой заполненные трибуны, прижаться к нему, зарыться лицом в грудь, вдохнуть резкий запах здорового мужского пота…

Вдруг Лидия увидела, что группу приветствующих обогнал мужчина в белом халате с алюминиевым чемоданчиком в правой руке, левой он прижимал к уху черный брусок радиопереговорного устройства. Сердце испуганно ухнуло куда-то вниз, и Лидия перевела тревожный взгляд на желто-красную машину. Гонщики бережно помогали Зернову выбраться из салона. Опираясь на их плечи, он выпрямился, неловко держа на весу правую ногу. С него тут же сняли шлем, усадили на траву. Подбежавшие доктор и Кристина присели рядом, и столпившиеся вокруг люди окончательно закрыли Германа от глаз Лидии. В отчаянии она закусила ладонь. На мгновение у нее мелькнула сумасшедшая мысль броситься по проходу вниз на поле, к нему. Лидия с трудом сдержала себя, понимая, что об этом не может быть и речи.

— Ты чего такая белая? — снова напомнил о себе Митя.

— Бледная, — автоматически поправила его девушка. — Просто страшно было… за этих дядей.

Германа усадили на заднее сиденье его же машины, доктор и Кристина разместились рядом. Сделав плавный разворот, «шестерка» выехала с поля…

По дороге домой Митя с водителем оживленно обсуждали только что увиденное шоу. Лидия не находила себе места.

— Володя, — наконец решилась она прервать их обмен восхищенными оценками, — а что могло случиться с… тем гонщиком?

— Зерновым, что ли? Трудно сказать. Может, ремни лопнули. Нагрузки там будь здоров!

— Нет, с ним самим?

Шофер пожал плечами:

— Ударился о руль или лобовое стекло. Мог ребра сломать или сотрясеньице получить. Да ничего особенного, думаю. Вот я раз…

И Володя пустился в пространный рассказ о том, как он протаранил бензовоз, отделавшись только ушибами и парой ожогов.

Едва добравшись до квартиры, Лидия оставила Митю раздеваться у входа, а сама бросилась к телефону. Но у Зернова включился автоответчик. Она вспомнила о визитной карточке, которую ей дал в ресторане Михаленко. Тогда она сунула ее впопыхах в сумочку. Сейчас Лидия перерыла дрожащими пальцами все отделения, но визитка куда-то запропастилась. От отчаяния девушка вытряхнула сумочку на палас и сразу нашла в ворохе всяких необходимых мелочей белый картонный прямоугольник.

— Да, я слушаю. Герман, это ты? — немедленно откликнулся на том конце провода женский голос. По легкому акценту Лидия узнала Кристину.

— Кристина, здравствуйте. Это Стелла… Помните, мы в ресторане познакомились?

— Хорошо, что вы позвонили! Я сама разыскала бы вас, если бы у меня был ваш телефон! Вы были сегодня на стадионе? Видели, что произошло?

— Издалека и ничего не поняла… Я не могла подойти. Что с Германом?

— Он получил травму ноги. Его повезли сначала в больницу. А оттуда домой.

— Но дома его нет!

— Только не волнуйтесь, Стелла! Он обещал позвонить, когда окажется дома. Мне он категорически запретил ехать с ним. Из-за Андрона, вы понимаете… Я, честно говоря, немного беспокоюсь, ведь он живет один… Вы не желаете его навестить?

— Я? Но… почему вы думаете, что он захочет меня увидеть?

— Если кому-то он и будет рад в таком положении, то только вам. — Лидия уловила в голосе литовки нотки затаенной грусти. — Знаете, что он первым делом спросил у меня там, на стадионе? Видела ли я вас… Извините, я не должна была этого говорить, — после паузы сказала Кристина.

— Я хочу его видеть, — ответила Лидия. — Немедленно.

— Тогда — совет. Поезжайте к нему без звонка. Если будете спрашивать разрешения, он точно запретит. Мужчины ужасно не любят, когда их видят в таких ситуациях. Но мечтают о том, чтобы за ними поухаживали, не меньше нашего.

— Да. Только… продиктуйте мне адрес, я никогда не была у него.

— Записывайте.

— Хорошо, сейчас…

Лидия записала его на обратной стороне карточки Андрона Викторовича, поблагодарила Кристину. Та пожелала ей удачи, и снова в ее голосе Лидии почудилась затаенная грусть. Что-то все-таки связывает этих двух людей, подумала она, нечто большее, чем просто воспоминания детства. Что-то было, может быть, не сейчас, давно…

Она встряхнула головой, отгоняя неуместные мысли, и обнаружила стоящего возле нее Митю. Мальчик с серьезным выражением смотрел ей в глаза.

«Господи, — подумала Лидия, — значит, он слышал весь разговор! Что он понял из него?»

— Тот человек опять попал в беду? — словно отвечая ей, спросил Митя.

Лидия опустилась рядом с ним на корточки:

— Да.

— И тебе снова надо его выручать?

— Выходит, так.

— И только ты можешь ему помочь?

Лидия вздохнула:

— Я надеюсь. Мне очень хочется быть ему нужной. Мне это необходимо, понимаешь?

Митя тоже вздохнул:

— Понимаю. Иди, раз так, я тебя отпускаю.

До этой минуты Лидия совсем не была уверена, что поедет к Герману. Дело было не только в Мите, оставленном на ее попечение. И даже не в травме Зернова, хотя она очень беспокоилась. Дело было в ней самой. Она хотела знать, насколько нужна она Герману, именно она, а не придуманная Стелла. Без этого разорвать ловушку, сотканную ею своими руками из лжи, было невозможно.

Лидия выпрямилась:

— Спасибо, маленький. Я постараюсь вернуться поскорее.

Не прошло и часа, как Митя уже демонстрировал Инге на своих машинках увиденные сегодня трюки, а Оля заново училась обращаться с видеомагнитофоном.

— Оля, в последний раз. — Лидия умоляюще сложила руки.

— Ладно, подруга, не зарекайся. Ты лучше приведи себя в порядок, а то твой от тебя завтра же убежит.

Лидия остановилась перед зеркалом в прихожей.

Назло Стелле, она решила не переодеваться в хозяйкины наряды и остаться в своем. Только слегка подкрасила губы и сняла очки. Пусть принимает ее такую, какая есть!

— Ни пуха ни пера! — весело пожелала на прощанье Ольга. — И можешь не торопиться.

— К черту! — бросила Лидия и на мгновение задержалась на пороге, вспомнив последний огненный номер родео. — Только спички спрячь, а то Митя точно дом спалит!

Зернов жил в десятиэтажном доме недалеко от станции метро «Пионерская». Местность вокруг напоминала скорее дачный район где-нибудь в Подмосковье или обширный парк. Просто удивительно, как здесь удалось сохранить нетронутыми большие участки природного ландшафта.

Лидия быстро шла по вьющейся между деревьями тропинке. Темнело. Наступало время собачьих прогулок, и мимо нее то и дело пролетала какая-нибудь мохнатая торпеда. Но Лидия не обращала на них внимания, думая о своем.

Сейчас она увидит Германа! Эта мысль заслонила собой все ее сомнения, комплексы, страхи. Он рисовался ей прикованным к постели, несчастным и одиноким, неспособным разогреть себе еду, налить воды, чтобы запить лекарства. Нажимая кнопку звонка, она вдруг сообразила, что в таком состоянии он не сможет и открыть ей дверь. А если его вообще оставили в больнице?

Но Зернов все-таки был дома и дверь открыл сам, хотя стоял, опираясь обеими руками на палку и отведя назад правую сильно забинтованную ступню.

Лидия невольно подхватила его под руку, несмотря на то что в этом явно не было необходимости.

— Герман, что с ногой?!

— Ничего особенного. Потерял сознание, закрытый перелом. Очнулся — гипс. — Он неторопливо освободил одну руку и захлопнул за ее спиной дверь.

— Вы еще шутите! Как вы могли меня вообще пригласить на такое… зрелище! Я чуть рассудка не лишилась, когда ваша машина нырнула в огонь! А потом еще этот доктор… Вы хоть немного соображаете, что делаете?!

Все напряжение дня, беспокойство за Германа выплеснулось в эту тираду. Гонщик с удивлением заглянул в ее заблестевшие слезами глаза.

— Я… Вы простите меня, Стелла. Я не думал, что это может произвести такое впечатление.

— Вы не думали! А если бы машина не долетела, или лопнуло колесо, или что-нибудь отвалилось не вовремя?! Что тогда? Обопритесь на меня. Можете идти?

— Но ведь не отвалилось, — мягко сказал Герман, осторожно кладя руку ей на плечи. — Просто сорвалась нога и попала между педалями. Ничего страшного, небольшое растяжение. Велели пару дней держать сустав в холоде.

Лидия повела гонщика в гостиную, где горел свет, чувствуя только, как ее левая грудь прижимается к боку Германа. Она поскорее усадила Зернова на софу, облегченно выпрямилась.

— Я рад этому несчастному случаю хотя бы потому, что вижу вас здесь, — совершенно серьезно сказал Герман, не выпуская ее руку. — Я через неделю буду в порядке, а другого способа обратить на себя ваше внимание у меня, как видно, нет.

Ворот спортивного джемпера, в котором был Зернов, распахнулся, открывая мощную шею и крепкую грудь. Во всех его движениях, несмотря на травму, была сила и уверенность. Лидия почувствовала, как по телу прошла горячая волна.

— Не будем говорить об этом. — Она мягко, но решительно отстранилась. — Давайте я лучше покормлю вас ужином. У вас холодильник на кухне?

Не дожидаясь ответа, она выскользнула в прихожую, потом на кухню. Это был побег. Она автоматически возилась с сыром и зеленью, найденными в холодильнике, пытаясь взять себя в руки, но все ее тело гудело как струна, мешая сосредоточиться на приготовлении пищи.

— Вам хватит пяти бутербродов? — крикнула она, стараясь, чтобы голос ее не выдал.

— Да! Положите их в микроволновую печь, — ответил он из комнаты.

— Уже! Вам чай или кофе?

— Кофе. Он слева, в шкафчике возле мойки. Сахар там же, но мне не кладите.

На небольшом подносе она внесла кофе в гостиную, удивленно оглянулась, не найдя Германа на прежнем месте. Он стоял у окна, смотрел, отодвинув темную тяжелую штору, на раскрашенное в закатные краски небо.

— А, вот вы где! — Лидия поставила поднос на журнальный столик. — Прошу, кушать подано.

Герман повернулся, но даже не взглянул на стол. Он смотрел на нее пристально и серьезно, и его зрачки темнели на глазах, как синие сумерки за окном.

— Стелла, — ровно сказал он, — я вам неприятен? Неинтересен?

— Вы же знаете, что нет, — тихо ответила Лидия. — Не в этом дело. Вы слишком торопитесь.

— А я гонщик, я обязан торопиться. Зачем обманывать себя, Стелла? — продолжал он вполголоса. — Зачем притворяться и скрывать то, что мы чувствуем?

У Лидии перехватило дыхание. Каждая клеточка ее тела запульсировала под его взглядом, будто она была обнаженной.

Тяжело опираясь на палку, Герман шагнул к ней, положил руки на плечи. Глухо стукнула упавшая палка.

— Зачем обкрадывать себя?! — произнес он почти шепотом, дыхание стало прерывистым.

Медленно он притянул девушку к себе, приник губами к ее рту. В слабой попытке защититься она вскинула руки, но, вместо того чтобы оттолкнуть Зернова, они скользнули по его мускулистой, твердой, как дерево, груди под джемпер. Влекомая непреодолимой силой, девушка прижалась к нему. Как тогда в машине, она снова ощутила его горячий язык между своими губами, но теперь он не остановился, проник внутрь, коснулся ее зубов, ее трепещущего языка. Потом начал целовать ее в ямочку под запрокинутым подбородком, возле уха. Пальцы Германа уверенно расстегивали пуговки блузки.

Словно во сне, Лидия чувствовала, что сильные руки мягко увлекают ее, ведут куда-то, опускают на прохладную мягкую ткань. «Не надо, не надо…» — слышала она свой собственный голос, повторяющий извечное женское заклинание, но ладони и губы Германа делали свое дело, проникая в самые потаенные места. Ее тело тут же отзывалось на его прикосновения, словно струны под руками опытного музыканта. Со стоном она стащила с него джемпер. От ее пальцев на голой спине Германа остались красные полоски. Зернов выпрямился, снова впился в ее губы, продолжая ласкать каждую ложбинку, каждый холмик ее тела. У Лидии перехватило дыхание.

— Стелла… — хрипло прошептал Герман. — Моя Стелла…

Это имя, словно удар кнута, обожгло девушку, вернуло к действительности.

— Нет… Нет! — выкрикнула она, с силой отталкивая его. — Пустите меня!

Она вскочила, отбежала в угол комнаты, на ходу застегивая блузку. Герман тоже резко поднялся, вольно или невольно загораживая своим мощным телом выход.

— Но почему — нет? Что вам мешает, объясните, наконец! Муж, дети? Не хотите расстаться с привычной жизнью? Боитесь кого-то?!

Он почти кричал. Мышцы на его груди угрожающе перекатывались под кожей, кулаки сжимались и разжимались, будто он хотел ее ударить.

Лидия постаралась взять себя в руки.

— Пропустите меня, я хочу уйти, — потребовала она.

— Не раньше, чем вы объясните мне все ваши выкрутасы! Я ведь не бегаю за вами, не принуждаю встречаться со мной! И я не тринадцатилетний мальчишка, которому достаточно подержаться за ручку своей одноклассницы! Что вам надо? Чего вы добиваетесь? — Он в ярости ударом кулака снес со столика поднос вместе с кофейником, чашками и бутербродами. Черная пахучая жидкость кляксой расползлась по паласу. — Я не понимаю этого, отказываюсь понимать! Если у вас есть муж или любовник, черт побери, если вы преступница или монахиня, если вам нечем кормить пятерых детей и вы подрабатываете на панели, скажите об этом прямо! Я пойму и уйду в сторону или помогу вам. Но как я могу помочь, если даже не знаю, кто вы!

— Это сложно объяснить…

— Что — сложно?! Вот вы, вот я — мужчина и женщина, которые нужны друг другу, которых влечет друг к другу с первой встречи. — Он схватил ее за плечи, повернул к себе: — Что нам мешает быть вместе? Что?!

Он грубо встряхнул ее, пытаясь заглянуть в лицо, но Лидия только молча отворачивалась, прикрыв глаза. Из-под век по щекам пробежали две крупные слезы, оставляя за собой блестящий след. Она не делала попыток ни освободиться, ни вытереть слезы. И Герман отступил.

— Хорошо, — хмуро сказал он, опускаясь на диван. — Я подожду. Только не обещаю, что стану делать это пассивно. Я буду бороться за вас, слышите, Стелла?

Глава 8 Принц в поисках принцессы

Это было как наваждение.

Тогда, в спальне, ею владело одно стремление: убежать из этой комнаты, не слышать, как он повторяет раз за разом «Стелла! Стелла! Стелла!». Остальное она едва понимала. Но теперь образ Германа, его голос непрерывно преследовали Лидию. Днем еще спасали заботы по дому, занятия с Митей. А по ночам она не могла заснуть и, глядя на высокий лепной потолок, часами думала о нем, заново переживая их последнюю встречу, вспоминая каждый жест, каждое слово, каждое прикосновение. При одной мысли о нем все ее тело заливало горячей волной желания. Она с трудом сдерживала себя, чтобы немедленно не броситься к Герману. Если бы только можно было прижаться к его широкой груди и забыть обо всем! Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Но как он поведет себя, узнав правду? Ведь рано или поздно это случится. Необузданный и прямой, он возненавидит ее с тем же неистовством, с которым сейчас добивается. Сможет ли она пережить позор разоблачения, его презрение к мелкой обманщице и предательнице?

В терзаниях и сомнениях, в жестокой борьбе с собой провела Лидия те несколько дней, что оставались до приезда Елены и Виталия Сергеевича, но так ни к чему и не пришла. Она понимала, что теперь возможностей увидеться с Германом становилось гораздо меньше. Может, это было и к лучшему.

После некоторых колебаний она решилась позвонить Кристине, спросить о самочувствии Германа.

— Ничего страшного. Он немного растянул связки. Врачи велели с неделю посидеть дома, поберечь ногу, — немного удивленно ответила та. — А разве… вы не были у него, не говорили с ним?

Лидия ответила что-то не очень вразумительное и поспешила повесить трубку.

Значит, Герман не обманул ее, травма действительно была несерьезной. Хоть это хорошо… Но почему он не рассказал Кристине о ее визите, если она всего лишь подруга детства?

Бессонные ночи, переживания не могли не оставить следа на лице Лидии. Она осунулась, вокруг глаз появились синие круги. Это подметил даже водитель Володя, который приехал за ними с Митей, чтобы ехать в аэропорт Шереметьево встречать Кусковых.

— Лида, да вы больны! Может быть, останетесь дома, а мы сами встретим?

— Нет, я должна ехать с вами, — ответила Лидия.

Она одела Митю в темно-красный бархатный костюмчик, такой же берет и белую рубашку с бабочкой. Прихватив несколько игрушек, чтобы ребенок не скучал в дороге, она забралась вместе с ним на заднее сиденье.

По московским запруженным автомобилями улицам они продвигались с трудом.

— Опаздываем? — спросила Лидия.

— Разве самую малость. Но пока они выйдут, пока вещи получат… — ответил Володя.

Вдруг он вытянул шею, провожая взглядом диковинной раскраски желто-красную машину, которая промчалась мимо их «БМВ» так, будто тот стоял на месте. Автомобиль удалялся в сторону аэропорта, на глазах уменьшаясь в размерах.

— Во дает! — не удержался от восклицания шофер. — Хотя стойте! По-моему, это та машина, что прыгала через огонь на автородео! Гонщика Зернова машина, точно!

Вздрогнув, Лидия посмотрела в окно, пытаясь рассмотреть промчавшийся мимо автомобиль. Но он уже скрылся впереди за другими машинами.

— Вряд ли, — заметила она, по-прежнему глядя вперед. — Герман… Зернов ведь получил тогда травму на стадионе.

— Не знаю, как там с травмой, а машина его, «шестерка» с усиленным движком.

— Может, одолжил кому-то из товарищей.

— Да ну, кто еще такой класс может показать!

Володя пустился в рассуждения о персональных качествах Зернова, одного из лучших гонщиков на машинах этого класса. В другое время Лидию его восторги даже позабавили бы, но не сегодня. Чего доброго, Володя и при Елене начнет разбирать подвиги Германа на автородео. Она выбрала момент, тронула его за плечо:

— Володя, я хотела попросить вас…

— Да, Лидия Николаевна?

— Не стоит рассказывать о том, что мы были с Митей на представлении. Елена Олеговна обычно не позволяет мне водить его в людные места. Я боюсь, она будет недовольна.

— О'кей! — Володя хитро подмигнул ей в зеркало. — Он уже не раз возил их с малышом в зоопарк тайком от хозяйки. — Заметано!

— Я тоже не скажу, — подал голос и мальчик. — Это будет еще один наш секрет!

— Да-да, — рассеянно ответила Лидия, откидываясь на спинку сиденья. — Еще один секрет…

Вряд ли это был Герман. С травмированной ногой на такой скорости… Да и что ему делать в аэропорту? Разве действительно дал машину кому-то из друзей-гонщиков слетать туда срочно кого-то встретить. Или проводить. Так думала Лидия, но тревога не проходила, а наоборот, по мере приближения к аэропорту только усиливалась.

Поскольку они все-таки немного запоздали, Володя не стал сворачивать на стоянку, а поехал прямо к выходу из зала прибытия, расположенного под бетонным пандусом. Пробираясь между машинами, они буквально наткнулись на желто-красную «шестерку» с двумя двойками на боковой дверце, стоящую у тротуара.

— Вот он! — торжествующе воскликнул Володя.

— Мама! — почти одновременно прозвучал голос Мити.

Лидия проследила за его взглядом и увидела чету Кусковых, только что миновавших раздвижные стеклянные двери, которые бесшумно сошлись за их спинами. Заметно загоревшая, подтянутая Елена водила глазами по сторонам, разыскивая встречающих. Их разделяли метров сорок, но Володя никак не мог найти свободное место, чтобы припарковать машину.

— Давай скорее! — Митя нетерпеливо стучал кулачком по плечу водителя. — Вон же мама, куда ты поехал? Лида, скажи ему!

Но Лидия как завороженная следила за тем, как распахнулась дверца с номером «22» и из-за нее появилась сначала стриженая голова, потом крепкая мужская фигура в свободном, по моде, цветном пиджаке. У Лидии перехватило дыхание. Этого человека она не могла спутать ни с каким другим. Герман, прихрамывая, преодолел несколько шагов, отделявших его от Кусковых, непринужденно принял дорожную сумку из рук Елены, пожал руку Виталию.

Тем временем Володя нашел наконец место для машины. Нажатием кнопки разблокировал двери, чтобы выпустить подпрыгивающего от нетерпения Митю.

— Володя, — сказала Лидия севшим голосом, — Володя, пожалуйста, отведи Митю к родителям, мне что-то плохо.

Тот обеспокоенно всмотрелся в ее лицо:

— Укачало, что ли?

— Да… Немного. Я посижу чуть-чуть, может, легче станет. Объясни им.

— О'кей!

И Володя стремглав бросился догонять выскочившего из машины мальчика. Лидия видела, как всплеснула руками, заметив их, Елена, как улыбнулся Виталий, как обернулся им навстречу Зернов. Митя бросился на шею сначала отцу, потом матери. Та что-то спросила, Володя ответил, показывая на «БМВ».

Лидия с трудом пыталась собрать разбегавшиеся мысли. Зачем он здесь? Что заставило Зернова с больной ногой мчаться через всю Москву встречать Елену? Он ведь не друг семьи, не Анциферов! Случайность? Нет, в такую случайность Лидия поверить не могла.

Увидев, что вся группа направляется к их машине, Лидия невольно подалась назад, в дальний угол салона.

Первым шел Герман, на ходу что-то объясняя улыбающейся во весь рот Елене. За ними следовал Виталий с сыном на руках. Замыкал шествие Володя с парой чемоданов. Володя и Виталий свернули к багажнику, а Зернов, наклонившись, услужливо распахнул перед Еленой заднюю дверцу. Лидия вжалась в мягкое сиденье, наблюдая за ними взглядом маленького зверька, загнанного в ловушку. Значит, вот где это произойдет…

Но ничего не случилось. Едва скользнув глазами по ее лицу, наполовину спрятанному за тяжелыми, почти мужскими очками, Герман равнодушно кивнул и тут же повернулся к Елене. Та просунула голову в салон, всплеснула руками:

— Господи, Лида! Да на тебе лица нет!

Лидия по наитию заговорила сдавленным шепотом, не без основания опасаясь, что Зернов может узнать ее по голосу:

— Меня немного укачало…

— А горло? Что с твоим горлом? Это ангина? Ты же заразишь мальчика!

Девушка отрицательно покачала головой.

— Не волнуйтесь, я приняла все меры предосторожности.

— Хорошо. — Елена поджала губы, но по глазам было видно, что в этот момент ее волновало что-то другое. — Только не бери Митю на руки… Виталий! Я поеду с Германом Михайловичем, он любезно предложил довезти меня до дому. А вы поезжайте на нашей машине.

Кусков пожал плечами, открыл заднюю дверцу с противоположной стороны, чтобы посадить Митю. Прижавшаяся к ней Лидия чуть не выпала наружу. Волей-неволей пришлось двигаться к дверце, у которой стоял Герман. Лидия усиленно отворачивала лицо, хотя особой нужды в этом не было: Зернов уже повел Елену к своей машине.

— Они пораньше нас будут, — с уважительной завистью заметил Володя.

— Только не устраивайте гонок, — улыбнулся Виталий. — Здравствуйте, Лидочка!

Он тоже сел сзади, рядом с Митей, радуясь возможности провести с сыном первые минуты на родной земле. Всю дорогу он с увлечением расписывал мальчику прелести Средиземного моря, не мешая Лидии думать о своем.

Придя в себя от шока, вызванного появлением гонщика в аэропорту, она пыталась понять, зачем он явился в аэропорт, зачем предложил подвезти Елену? О чем он хочет поговорить с ней? Ответ напрашивался сам собою. Общая тема у них может быть только одна — Стелла. Ведь Герман предупредил, что будет разыскивать ее. Считая Елену подругой Стеллы, он будет ездить к Кусковым, и они с Лидией рано или поздно там столкнутся. А вдруг он и сегодня будет там?

Но беспокоилась она напрасно. Володя оказался прав, и неподалеку от дома Кусковых они встретили отъезжающую машину Германа. Водители поприветствовали друг друга короткими сигналами и разъехались. И хотя никто в этот момент не наблюдал за Лидией, она даже не позволила себе проводить глазами зерновский автомобиль.

Елена у дверей их не встретила. Ее голос, напевавший нечто оперное, доносился из ванной. Виталий поморщился, спустил Митю с рук. Тот, ухватив большой пакет с подарками, потащил его к себе в комнату. Кусков, поймав на себе сочувственный взгляд Лиды, развел руками.

— Лидочка, — сказал он, — я думаю, вы можете сегодня идти. Вы, кажется, приболели?

— Спасибо. Думаю, ничего серьезного.

— Идите, идите. Нагрузка в эти дни у вас была по полной программе. А у меня сегодня день свободен. Хоть несколько часов проведу с сыном. Как он вас тут, не допек?

— Что вы, Виталий Сергеевич! Мы с Митей лучшие друзья.

— Увы, не могу сказать то же самое про себя. Не говоря уж… — Он не закончил фразу. — Так мало удается быть с ним, все время отделываешься игрушками да подарками. А потом в какой-то момент приходишь в себя от бесконечной суеты и понимаешь, что главное как раз упустил.

— Знаете, если честно, я считаю, что родителей не заменит никакая няня или гувернантка.

Он грустно кивнул:

— Вы правы. Отца и мать никто не заменит.

Они еще немножко поговорили на эту тему, и Лидия собралась уходить. В этот момент появилась Елена в розовом махровом халате и такого же цвета огромном тюрбане из полотенца на голове.

— Нет-нет, Лида, не уходи! Мне о-о-обязательно нужно с тобой поговорить! — Она подмигнула Лиде.

— Но, Лена, Лида нездорова.

— А я ее надолго не задержу, — пропела Елена. — Чайку попьем, поболтаем.

Лида положила сумочку на тумбу для обуви. Она ожидала чего-нибудь подобного и теперь только жалела, что не ушла минутой раньше.

Елена увела ее в спальню.

— Лида, что я тебе расскажу! — возбужденно заговорила она, едва за ними закрылась дверь. — Ты не поверишь. Знаешь, зачем Зернов приезжал в аэропорт?

Девушка пожала плечами, демонстрируя полное безразличие к теме. Но Кускову это не остудило. Ее, как всегда, мало интересовало мнение окружающих.

— Он хочет, чтобы я помогла ему найти девицу из ресторана. Помнишь? Которую тоже зовут Стеллой. Так вот, она снова объявилась!

— Ну и что?

— А то, что он по-прежнему считает, что это она ему звонила по телефону.

— Елена Олеговна, я ведь сказала, меня это не интересует.

— Конечно, конечно… Но девица водит его за нос, то прячется, то появляется, довела мужика буквально до белого каления. Хитрая бестия!

— Зачем ей это? — Лидия невольно втянулась в разговор.

— Эх, Лидочка! Мало ты еще в жизни понимаешь. «Зачем»! Зачем Ева Адама яблоком угостила? Может, для коллекции Зернов ей понадобился, может, женить его на себе хочет. Герман не из бедных, да и мужчина хай-класс! Одно ясно: эта ни своего, ни чужого не упустит. А Зернов-то! Слюни распустил, как мальчишка бегает, ищет ее…

Лидия с легким чувством брезгливости слушала это словоизвержение. Слова Елены скользили, не задевая ее, будто действительно разговор шел о ком-то постороннем. Значит, вот как можно истолковать ее поведение. А Герман? Что думает он? И снова перед ней возникло его грубоватое мужественное лицо, темнеющие, как небо перед ненастьем, зрачки.

— На меня как на бога надеется, — между тем продолжала Елена. — Да я-то сама понятия не имею, откуда она взялась! А жалко. Такую проучить не грех.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — холодно спросила Лидия.

— Лидочка! С кем же и говорить об этом, как не с тобой! Ты ведь настоящая Стелла! И тебе не совсем безразличен этот человек. — Она лукаво погрозила гувернантке пальцем. — Такую старую стерву, как я, тебе не провести. Я же помню, как ты заливалась краской, когда разговаривала с Зерновым. А какую историю раздула в прошлый раз из-за невинной шутки! Готова была от работы отказаться.

— У меня свои понятия о порядочности…

— Да брось! Где была твоя порядочность, когда ты от имени Стеллы обрабатывала гонщика по телефону… Ну не буду, не буду! — отреагировала Елена на гневное движение девушки. Она вскочила, приобняла Лидию, попыталась усадить обратно на пуф. — Никто тебя не обвиняет. Это нормально — мужик он хоть куда. Я, между нами девочками говоря, тоже не осталась равнодушна к его достоинствам. Но сейчас дело не в этом. Неужели тебе не хочется проучить эту самозванку? В конечном счете ты именно Герману окажешь услугу. Мне тоже эта возня порядком надоела. Я ведь не предлагаю ничего особенного — один, самый последний звонок, и все. Вежливо объяснишь, что все это была шутка. Он ведь знает твой голос. И тогда у этой потаскушки не будет никаких шансов, несмотря на все ее бриллианты.

— Нет, я не могу…

— Ну тогда я сделаю это, черт побери! — вышла из себя Кускова. — Только мне придется для доказательства предъявить ему тебя. И объяснить, что няня моего мальчика на досуге занимается телефонным хулиганством! Такой вариант тебе больше подходит?

— Но ведь вы же сами меня уговорили, — растерялась Лидия.

— Я? — с великолепной интонацией воскликнула Елена. — Не помню.

Она царственной походкой отошла от замершей гувернантки, села за свой столик. Мазки крема, которые она решительно принялась накладывать на лицо, сделали ее похожей сначала на индейца в боевой раскраске, а потом на мозаичного Пьеро, виденного Лидией в ресторане. Только белый клоун был грустен, а уголки рта Елены кривились в злорадной ухмылке, больше подходящей Арлекину.

Лидия с трудом взяла себя в руки. Она понимала, что не стоит показывать этой инквизиторше своего отчаяния. Но и отказаться нельзя — Елена, не задумываясь, приведет свою угрозу в исполнение, просто из вредности, даже не подозревая о подлинной глубине нанесенной ею раны. Нужно потянуть время.

— Хорошо, — сказала Лидия тем хриплым голосом, которым разговаривала с Кусковой в аэропорту в присутствии Германа. — Вы меня убедили. Только не сегодня.

Она указала на свое горло и для большей убедительности закашлялась. Елена с подозрением уставилась на отражение Лидии в зеркале. Но девушка так убедительно зашлась в кашле, что той пришлось смириться.

— Может, это и к лучшему, — бросила она и снова занялась своим лицом. — Я, пока ты поправишься, постараюсь разыскать эту так называемую Стеллу. Для полноты эффекта. Ты, кажется, хотела уйти пораньше? Я тебя не держу.

Глава 9 Имя Стеллы

Вечером следующего дня Елена попросила Лидию искупать Митю. Лидия считала, что мыть малыша должна мать, да это и не входило в обязанности гувернантки. Но Елена так заискивающе высказала свою просьбу, ссылаясь на важную встречу, что Лидия согласилась.

Митя обрадовался, он знал, что Лида не будет подгонять и торопить его, можно порезвиться в свое удовольствие. Ванна треугольной формы скорее напоминала небольшой бассейн, в нем помещались надувные крокодил и утка, несколько корабликов, подводная лодка и много пестрых водоплавающих игрушек. Лидия поиграла с Митей в морской бой, в дельфина, покатала на крокодиле. Они забрызгали весь пол, и халат у Лидии был почти насквозь мокрый. Она не без труда уговорила мальчика вылезти из воды, завернула в огромное полотенце, поставила на коврик и тут вспомнила, что забыла пижаму в комнате.

— Митя, я сейчас…

Лидия распахнула дверь ванной, сделала шаг в коридор и увидела в холле Германа. Он только раскланивался с Еленой — очевидно, только вошел.

— Извините, что немного опоздал, — донесся до Лидии его хрипловатый голос.

Она юркнула обратно в ванную, быстро закрыла дверь на задвижку и прислонилась спиной к двери. Что делать?! Кажется, Герман заметил ее. Хорошо, что Митя не видит ее испуганного лица.

Малыш натянул полотенце на голову и изображал привидение.

— У-у-у! — завывал Митя, размахивая руками.

Лидия быстро взглянула в зеркало. Нет, не мог Герман ее узнать: мокрый халат, мокрые волосы сосульками загораживают пол-лица.

— Ну что, принесла? — Митя вынырнул из полотенца.

— Нет. — Лидия непринужденно улыбнулась. — Я подумала: чего туда-сюда ходить. Лучше я тебя отнесу.

— А не надорвешься? — заботливо спросил мальчик.

Он любил, когда его носили на руках. Обычно это делал отец. Но это бывало так редко в последнее время.

— Не надорвусь. — Лидия поплотнее завернула мальчика в полотенце, подхватила на руки и осторожно приоткрыла дверь.

В холле никого не было. Лидия почти бегом пронеслась по коридору. Митя захохотал от восторга.

— Лида, давай позовем маму. Покажем, какой я стал чистый! — предложил он.

— Нет-нет, — испугалась Лидия. — Попозже. Сейчас мама занята. У нее гость.

— Этот противный Анциферов? Какой же он гость? Он всегда здесь торчит.

— Нет, не Анциферов. — Лидия переодела Митю в оранжевую пижаму и принялась расчесывать его влажные волосы. — К маме по делу зашел гонщик Зернов.

— Ого! — обрадовался Митя и предложил: — Давай я маму отвлеку, а ты с ним поговоришь.

Лидия опешила от неожиданности:

— Это еще зачем?

— Ну как ты не понимаешь! Он нас снова на автородео пригласит!

— Митя! Мы же договорились — об этом ни слова!

— Но я же только тебе… Давай спросим?

— Нет, что ты. Не нужно. Лучше ложись, а я включу тебе мультик.

Митя с сожалением улегся, но первые же кадры «засыпательного» мультика про Белоснежку и семь гномов подняли его настроение.

Лидии нужно было пойти навести порядок в ванной комнате: убрать игрушки, повесить полотенце, но она боялась даже приблизиться к двери. Она присела на Митину кровать и сделала вид, что тоже смотрит на экран.

«Зачем он пришел? — не давала ей покоя мысль. — О чем говорит с Еленой? Может быть, он меня все-таки вычислил? Нет, невозможно. Все-таки что они там делают?»

Она услышала, как хлопнула входная дверь, — значит, Герман ушел. Лидия подождала еще немного и направилась в ванную. В холле она встретилась с грустной Еленой.

— Все мается, места себе не находит, — скорее самой себе сказала хозяйка. — Представляешь, Зернов утверждает, что его прекрасная незнакомка живет где-то недалеко от нашего дома. Почему он так решил?

«Сейчас начнет обрабатывать», — поняла Лидия.

— Он даже объявление решил дать в газете Анциферова «Отзовись, Стелла!». Видишь, как мучается. А ты не хочешь хоть немного облегчить его страдания…

— Я ничем не могу ему помочь, — сухо проговорила Лидия. — Елена Олеговна, я Митю уложила. Сейчас приведу все в порядок и пойду домой.

Елена молча кивнула, думая о своем.

— Я хотела еще попросить на завтра выходной, — продолжала Лидия. — Много дел накопилось, мама должна позвонить…

Елена сделала недовольную гримаску, но согласилась. За последний месяц Лидия не взяла ни одного из положенных ей выходных.

По дороге домой Лидия выстраивала план предстоящего телефонного разговора с Германом. Она скажет ему, что им больше не следует встречаться. Они и так зашли слишком далеко. Она узнала, что он ее разыскивает, и просит больше этого не делать.

Едва войдя к себе, не раздеваясь, она взялась за телефон. Герман снял трубку неожиданно быстро:

— Зернов слушает.

— Мы не можем больше встречаться, — не представившись, выдохнула Лидия.

Весь план разговора вылетел у нее из головы, когда она услышала его хрипловатый голос.

— Почему? — удивился Герман. — Вас что, высылают из страны за шпионаж? Как персону нон грата?

Она никак не отреагировала на шутку и повторила как автомат:

— Мы не можем больше встречаться…

Лидия вдруг поняла, что ей очень хочется увидеть Германа. Интересно, как он одет? Как в «Тропиках» — в поношенных джинсах и салатовом свитере, так выгодно обтягивающем его мускулистую фигуру? Или он еще не успел переодеться и на нем элегантный костюм-тройка, в котором он был у Елены? Лидия почувствовала, что ей до слез не хочется его потерять. Коварный внутренний голос нашептывал ей: «Не придавай эмоциям большого значения, и они не выльются ни во что серьезное».

Ее бил нервный озноб, и на все недоуменные вопросы Германа она упрямо твердила заученную фразу:

— Мы не можем больше встречаться…

— Стоп! — скомандовал Герман, видимо уловив неискренность в ее голосе. — Давайте договоримся: вы отвечаете только «да» или «нет». Скажите прямо, я вам надоел?

— Нет, дело не в этом.

— Вы на меня рассердились за тот вечер?

— Да нет же, нет.

— У вас неприятности?

— Пожалуй, да.

— Из-за меня?

«Конечно из-за тебя, — подумала Лидия. — Не столкнись мы тогда в темноте, не было бы этих дурацких звонков, Елена не заставила бы выдать себя за Стеллу. Ничего бы не было».

Но вслух она сказала:

— Нет, не из-за вас.

— Тогда вы просто обязаны поделиться со мной, чтобы я вам помог.

— Нет.

— Хорошо, я больше не буду вас разыскивать, — Герман заговорил мягко, словно врач, увещевающий больного. — Но мы должны встретиться. Пусть даже в последний раз.

На несколько минут воцарилось гнетущее молчание. Лидия судорожно пыталась придумать, как быть. Когда Герман наконец нарушил тишину, его голос звучал разочарованно:

— Если я вам неприятен, скажите прямо.

— Хорошо. Завтра вечером я зайду к вам. Около шести.

Как это могло вырваться у нее? Как? Она сама позвонила ему, чтобы прекратить встречи, а сделала все наоборот. А может быть, она и впрямь хотела свидания?

— Спасибо. Я буду ждать.

Лидия взглянула на свое отражение в зеркале, поплелась на кухню и накапала в стаканчик пятнадцать капель валерьянки — излюбленное мамино средство. Добавила воды и, морщась, проглотила. Гадость порядочная, но иначе не заснешь.

«Завтра будет решающий день, надо хорошо выглядеть», — нашептывал внутренний голос.

«Надо ли?» — возразила ему Лидия, погружаясь в сон.

Утром, открыв глаза, она сразу посмотрела на часы: не проспала ли занятия по теннису? Потом поняла, что она дома, лежит на любимой софе, вдыхает знакомые запахи и никуда не надо бежать. Не надо придумывать сотни уловок, чтобы заставить заниматься хитрого маленького мальчишку.

Она сладко потянулась, поправила одеяло и приготовилась спать дальше. Но мысли о Германе и о предстоящей встрече проснулись вместе с ней и теперь не давали покоя. Зачем, ну зачем она согласилась прийти к нему? Что она ему скажет? Сон как рукой сняло. Пришлось встать и заняться домашними делами.

Полдня она мучилась сомнениями, и настроение становилось все хуже и хуже. Разболелась голова. Лидия неожиданно заскучала по Мите. Будь малыш рядом, он ни за что не дал бы ей раскиснуть.

Она перерыла весь гардероб и пришла к выводу, что идти к Герману ей не в чем. Уселась на пол рядом с ворохом блузок, юбок, платьев и схватилась руками за голову. Просидев так некоторое время, Лидия решительно поднялась и аккуратно убрала вещи на место. С экипировкой она решила поступить так: наденет спортивный костюм и кроссовки, скажет, что возвращается с тренировки по бодибилдингу. Извините, но спешила, не успела переодеться. В конце концов, она идет не на званый вечер, не в театр, не в ресторан. А для выяснения отношений нечего особенно наряжаться. Минимум косметики, минимум времени на прическу — обыкновенный хвостик, несколько заколок. Не в бриллиантах же бодибилдингом заниматься? Да, куртка и спортивная сумка через плечо.

Лидия похвалила себя за находчивость, настроение подскочило. Напевая, она соорудила на голове еще два хвостика. Эффектно и необычно и вроде ей к лицу.

Итак, решено: она пойдет на встречу с Германом, серьезно с ним поговорит, докажет ему, что она для него лишь очередное увлечение, и распрощается с ним. С чистой совестью, хотя и с сожалением.

Позвонила мама, и сквозь шум помех прокричала, что через месяц приедет в Москву «на побывку».

— Мама,почему только через месяц? Ты же обещала раньше?

— Не получается! Мужа раньше не отпускают!

— Мамочка, приезжай сама, без него!

— Как же я его брошу? — Лидия уловила в голосе матери испуганное недоумение. — А что, случилось что-нибудь?

— Нет-нет, просто соскучилась, все хорошо! — Больше она ничего добавить не успела, их разъединили.

Скорее бы она приезжала, вот уж кому можно было бы поплакаться в жилетку. Мама никогда не сдавалась. Рано потеряв мужа, одна, практически без помощи родственников, воспитала дочь. Она трудилась в нескольких местах, — брала по выходным работу на дом, читала лекции в обществе «Знание» — всячески стараясь увеличить свой скудный доход. Мать старалась не зря. Лида была всегда хорошо одета, ходила в престижную языковую школу, летом по добытым мамой путевкам ездила в дом отдыха на юг. В общем, вполне безмятежное детство. Это сейчас Лида понимает, чего все это маме стоило. Заботясь о дочери, она запретила себе всякую личную жизнь. А ведь была молода, привлекательна, трудолюбива.

Когда Лидия встала на ноги и начала сама неплохо зарабатывать, мать нашла новый объект заботы — своих северных мужей. По одному она поднимала их из пьянки, придавала им цивилизованный вид, чуть ли не заново обучала нормальной русской речи. Но проходил год-два, что-то ломалось — и появлялся очередной краснолицый «ребенок», остро нуждающийся в ее заботе и уходе… Лидия ни в коей мере не осуждала мать. Наверное, действительно только она могла помочь этим взрослым, прожившим большую часть жизни мужчинам, которых жалела всей силой своей русской бабьей души…

К дому Германа Лидия подошла минута в минуту: она не относилась к тем женщинам, которые постоянно опаздывают. Остановившись перед дверью и услышав доносящиеся оттуда приглушенные голоса и смех, Лидия на миг подумала, что ошиблась. Она робко позвонила. Открыл Герман. В джинсовой рубашке с расстегнутым воротом он был очень сексуален. Гонщик сгреб ее в охапку и закружил вокруг себя, так же как она это делала с Митей.

— Что вы делаете! Отпустите меня! — отбивалась Лидия.

Слегка хромая, он внес ее в комнату и бережно поставил на пол среди совершенно незнакомых людей.

— Друзья мои! Познакомьтесь! Это Стелла! — радостно провозгласил он.

Все вокруг радостно загалдели, и Лидии ничего не оставалось, как выслушивать многочисленные «очень приятно», подставлять щечку и протягивать руку. Она не запоминала ни имен, ни лиц, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь воскликнет: «Позвольте, какая же это манекенщица Стелла! Это же гувернантка Кусковых!»

Их с Германом усадили в торце длинного стола, как молодоженов. Лидия осторожно огляделась. Знакомые лица были — хозяева «Тропиков» Наташа и Леша, известный спортивный комментатор, пришедший с очень юной леди в белом платьице с розовым бутоном в волосах. Вот это, кажется, знаменитый путешественник, Лидия видела его фотографию в журнале с подписью: «Вокруг света на яхте». Каким ветром его сюда занесло? Остальных она видела впервые. Несколько плечистых молодых людей — явно спортсменов, а с ними две спортивные девушки с короткими стрижками. Мужичок в комбинезоне — типичный работяга с розовощекой хохотушкой в мелких кудряшках. Очень респектабельный господин в костюме от Версаче с брюшком и двойным подбородком, рядом такая же респектабельная дама, явно жена. Нет, слава богу, никто из друзей Германа не мог видеть ее в доме Кусковых.

Из-за стола поднялся бармен Леша с рюмкой в руках, кашлянул:

— Раз все собрались, пора сказать тост…

— Как — все? — толкнул его в бок работяга. — Михалыча нету!

— А он придет? — Леша посмотрел на Германа.

— Обещал, — кивнул тот.

— Михалыч толканет тост, — заявил работяга. — Коротенько, минут на сорок. Помните, в прошлый раз…

Гости ударились в воспоминания о велеречивом Михалыче. Герман наклонился к Лидии и спросил совершенно по-домашнему:

— Что будем пить?

Лидия сидела как на иголках. Вдруг сейчас появится кто-нибудь из Елениных знакомых. Теперь, когда ее представили всем как Стеллу, разоблачение будет особенно неприятным.

Герман улыбнулся и успокаивающе накрыл своей огромной ладонью ее похолодевшую от страха руку. Лидия машинально ткнула в первую попавшуюся на глаза бутылку. Это оказалось бренди. Герман на две трети наполнил ее рюмку. Только сейчас Лидия заметила, что перед ней стоит прибор, несколько бокалов, а стол просто ломился от яств. Прямо на нее уставилась голова огромной рыбины, изо рта которой торчал фонтанчик зелени.

— Что будем кушать? — так же ласково поинтересовался Герман, перехватив ее взгляд.

— Я не хочу есть, — пробормотала Лидия. Она и в самом деле не хотела. — Ладно, дайте мне банан.

Герман потянулся к горке фруктов и бережно положил на пустую тарелку Лидии большой банан.

Задребезжал дверной звонок. Лидия с трудом подавила желание спрятаться за широкую спину Германа. Звонок словно морзянку отстукивал.

— Михалыч! — послышались радостные возгласы.

Вошел Михалыч — Андрон Михаленко собственной персоной с женой Кристиной. Кристина, откинув назад светлые волосы, помахала рукой Герману и Лидии, заговорила о чем-то с Наташей. Михаленко отправился вдоль стола с приветствиями: мужчинам пожимал руки, женщин целовал, объясняя, что задержался на просмотре нового фильма — лауреата Оскара.

— Сан Саныч, — пожал он руку работяге, — завтра у тебя, как договорились. — Повернулся к женщине с кудряшками: — Верочка, вы великолепны!

Верочка захихикала.

Михаленко приближался, Лидия ерзала на стуле: «Ну не под стол же сползать?!»

— Стелла! Какой сюрприз! Куда же вы пропали? — восторженно воскликнул режиссер. — Я вижу, у вас новый стиль. Вам идет. — Он разглядывал ее как фотографию, чуть наклонив набок голову. — Так вы мне кого-то напоминаете. Постойте. У меня профессиональная память на лица…

«Это конец!» — пронеслось в голове у Лидии. Без сногсшибательных нарядов и бриллиантовых сережек Михаленко мог ее видеть только у Елены. Правда, только издали и мельком, и там она была в очках, но если у него профессиональная память…

— Нет, не могу вспомнить. Вы очень естественно выглядите.

— Я после тренировки, — пролепетала Лидия в оправдание.

— Замечательно. Каким же спортом занимаетесь?

— Бодибилдингом, — совсем тихо сказала Лидия и подумала: «Только бы не начались расспросы, ведь я совершенно в этом ничего не смыслю».

По счастью, бармен Леша призвал всех к порядку. Михаленко и Кристина сели на противоположном торце стола.

— Первый тост, как обычно, за новорожденного! — провозгласил Леша, повернулся к Лидии: — Вам слово.

— А кто новорожденный? — ляпнула Лидия, и в устремленных на нее со всех сторон глазах прочитала неподдельное изумление.

— Как это — кто? Герман, естественно! — Леша показал на Зернова.

— Я ничего не знала про день рождения. — Лидия растерянно посмотрела на Германа и почувствовала, что заливается краской. — Я без подарка…

— Это такой день рождения, когда подарков не дарят, — загадочно сказал Леша. — Прошу!

Лидия хотела привстать, но наткнулась на ножку стола и плюхнулась обратно на свое место. Она повернулась к Герману и, сжав до боли в пальцах свою рюмку, тихим от волнения голосом выдохнула:

— За новорожденного!..

— Краткость — сестра таланта! — поддержал ее спортивный комментатор.

Все охотно с этим согласились и дружно чокнулись с Германом.

— Спасибо! — поблагодарил тот, чокнулся с Лидией и осторожно поцеловал ее в щеку.

Будто частичка силы и уверенности этого человека с поцелуем передалась и ей. Она выпила свою рюмку до дна. Бренди обжег и согрел ее горло. Аппетита по-прежнему не было, банан показался пресным. Очень скоро в голове зашумело. Лидия почувствовала, что страхи и неловкость постепенно отступают. Проходит злость на Германа, который, ничего не сказав про свой день рождения, невольно выставил ее на всеобщее посмешище.

— Почему ты не сказал, что будут гости и что у тебя день рождения? — Лидия, сама того не замечая, перешла на «ты».

— Ты сама назначила время и день. Я побоялся говорить тебе об этом совпадении. Вдруг бы ты вообще не пришла. А им я тоже не мог сказать «нет». Мы уже несколько лет в этот день собираемся…

Герман начал рассказывать о сидящих за столом друзьях. Лидия узнала, что работяга Сан Саныч, оказывается, лучший в Москве автослесарь золотые руки — ни одно соревнование не обходится без него. Герман дружит с ним лет десять. Спортивные ребята и девушки — каскадеры, трое из них — бывшие гонщики.

Снова поднялся бармен Леша с рюмкой:

— Предлагаю традиционный второй тост!

За столом стало тихо. Лидия заметила, что Герман погрустнел, как-то съежился.

— За Стеллу! — объявил Леша.

Девушка хотела возразить, что не нужно, не такая она важная птица, но тут заметила, что Леша на нее не смотрит, и гости тоже. И никто не улыбается. В чем дело? Она взглянула на Германа. Тот опустил глаза вниз, в тарелку, словно задумался. Все выпили не чокаясь. Лидия не понимала, что происходит, но никто не торопился с объяснениями. Ну и ладно! В конце концов, кто она для них? Она залпом выпила вторую рюмку бренди.

Привычный застольный разговор восстановился довольно быстро. А Лидии от выпитого бренди становилось все хуже и хуже. Она думала: у Германа столько друзей, все они смотрят на него с обожанием, он вовсе не одинок. Зачем она ему? Вероятно, для коллекции, для джентльменского набора. Актриса есть, каскадерша есть, домохозяйка есть, а теперь будет еще и манекенщица…

Посидев еще немного, она извинилась, поднялась из-за стола и отправилась в ванную. Ей там ничего не было нужно, но куда прикажете деваться от надоевшей разноголосой компании? Лидия включила и выключила воду, понюхала дезодорант, пшикнула им на свое отражение в зеркале. Посидев немного на краю ванны, она отправилась в другую комнату, которую не видела в первый свой визит.

Очевидно, это была спальня. Большая кровать, почти во всю стену. Огромный зеркальный шкаф, мягкий ковер на полу, тумбочка с лампой.

«Для жилища холостяка чересчур шикарно», — подумала Лидия.

Ноги были какими-то ватными. Она села на постель, и матрац мягко заколыхался под ней. Голова кружилась.

«Зачем ему такая кровать? Для любовниц? А ты зачем сюда пришла?» — спросила она себя.

На тумбочке она заметила черно-белую фотографию. На ней был запечатлен Герман, обнимающий двух красивых длинноногих девушек. Втроем они стояли на фоне моря, загорелые, смеющиеся. Девушки были в старомодных закрытых купальниках, совсем молодой Герман — в узких плавках, которые скорее подчеркивали, чем скрывали его мужскую стать.

Лидия взяла снимок и поднесла его к глазам. В одной из девушек она с трудом узнала Кристину. А вторая — молоденькая брюнетка, с родинкой на щеке, чуть вздернутым носиком и большими светлыми глазами — была ей совершенно незнакома. Красивая. Смотрит на Германа влюбленными глазами. Кто она? Лидия перевернула фотографию и тупо прочитала: «Герману от Стеллы. Люблю, жду».

Голова у Лидии окончательно пошла кругом. Кто эта Стелла? Жена? Любовница? И что же все-таки она, Лидия, здесь делает? Нет, она не привыкла занимать чужое место. Надо бежать из этого дома — чем скорее, тем лучше. И никогда больше сюда не возвращаться. Выронив карточку из дрожащих рук, Лидия нетвердыми шагами вышла из комнаты. Хорошо, что ее куртка и сумка висели сверху пестрого вороха одежды. Она схватила их в охапку и выскользнула на лестничную клетку.

На улице уже стемнело. Дул легкий, освежающий ветерок, хотя и было по-прежнему тепло. Но на душе было пусто и тоскливо.

— Подождите! Подождите! — услышала она позади себя голос, но не оглянулась.

— Да подождите же вы! — Кто-то схватил ее за рукав, и Лидия увидела запыхавшуюся Кристину. — Почему вы ушли?

— Захотела — и ушла! — Лидия высвободила свою руку. — Разве нельзя?

— Я знаю, вы видели фотографию. Но вы все не так поняли…

— Я все поняла правильно!

Лидия сделала попытку уйти, но Кристина перегородила ей дорогу:

— Постойте! Выслушайте меня! Герман сам должен был вам рассказать, но он не смог…

— Меня не интересуют ваши тайны.

— Та девушка на фотографии — моя подруга, — словно не слыша ее слов, продолжала Кристина. — Наша с Германом подруга — Стелла. Мы втроем дружили с детства, я вам говорила. Потом Стелла стала женой Германа. Она была помешана на автомобилях, выступала с ним в одной команде… Стойте! Я вас прошу!

Лидия обошла Кристину и побрела прочь.

— Стелла умерла восемь лет назад! Она погибла, слышите! — Голос Кристины сорвался.

Лидия замерла и медленно обернулась.

— Во время соревнований произошла авария. Все тогда думали, что Герман не выживет, он весь переломался. А у Стеллы, она была штурманом, только один перелом. Но получилось наоборот. Герман выжил, поправился. Все собрались отмечать его второе рождение. Стелла предложила делать это каждый год. А сама умерла через месяц. Внезапно. Лопнули какие-то сосуды в голове, кровоизлияние в мозг. Последствие травмы. Это как бомба замедленного действия… — Кристина заглянула Лидии в глаза и неожиданно перешла на «ты»: — Понимаешь, зачем мы сегодня тут собрались? И почему не дарим новорожденному подарков? Мы пьем за его второе рождение. И вспоминаем Стеллу. Каждый год в этот день…

Лидия вдруг вспомнила, как Анциферов, гнусно хихикая, предложил ей в разговоре с Германом назваться Стеллой. Какой ужас! Пьяная одурь прошла. Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.

— Много лет рядом с Германом не было женщины. Никто не мог заменить Стеллу. И вдруг он встретил тебя… — Кристина немного успокоилась. — Ты ему понравилась. Многое совпало, даже имя. Ему плохо без тебя…

— Это он просил тебя поговорить со мной? — тихо спросила Лидия.

— Нет, конечно нет. Он никогда не позволил бы мне. Я слишком хорошо его знаю. И я вижу, что он любит тебя. Любит впервые за много лет. Я прошу тебя как женщина женщину. Если Герман тебе не безразличен, будь рядом с ним. Не дай ему снова скрыться в своей раковине. А если он тебе не нужен, исчезни…

Глава 10 Признание в любви

— Что с тобой, Лидочка? — едва увидев ее, спросила Елена. — Ты не заболела?

Лидия действительно была на себя не похожа: потускневший взгляд, покрасневшие веки, бледное лицо.

— Все в порядке, — бесцветно ответила она. — Просто у меня аллергия… на тополиный пух.

— На пух? — удивленно переспросила Елена. — Ведь нет же никакого пуха.

— Да? — равнодушно произнесла Лидия, надевая свои очки в толстой оправе. — Значит, на что-нибудь другое. Не беспокойтесь, у меня легкое недомогание. Никакой инфекции.

— Что-нибудь случилось? — продолжала допытываться Елена. — Что-то с мамой?

— Нет-нет, — Лидия заставила себя улыбнуться. — Ничего не случилось.

Елена проводила ее подозрительным взглядом.

«Конечно, случилось! Еще как случилось!» — хотелось крикнуть Лидии. После разговора с Кристиной, проплакав почти всю ночь, она сделала выбор: решила исчезнуть из жизни Германа. Все оказалось слишком серьезно. После того что она узнала, врать Герману, играть с ним она больше не могла. И раскрыть себя не могла. Ведь она назвалась именем его погибшей жены. Ах, если бы она знала об этом заранее, ни за что бы не позволила втянуть себя в эту интригу. Оказаться в его глазах лгуньей — с другой жизнью, другой работой, другим именем — это было еще хуже, чем разрыв…

Митя радостно бросился к ней, схватил за руку, потащил в детскую.

— Будем играть в футбол! Твои белые, мои красные!

Настольный футбол уже стоял на столике. Митя заранее придвинул два стула. Лидия села. Мальчик внимательно посмотрел на нее и предложил:

— Если ты не хочешь, можем во что-нибудь другое.

— Мне все равно.

— Ладно. Давай тогда играть в больницу. Я буду врач, а ты ко мне придешь на прием.

Митя достал игрушечный докторский чемоданчик, натянул шапочку с красным крестом, повесил на шею стетоскоп.

— На что жалуетесь, больной? — важно произнес он где-то услышанную фразу.

— На сердце.

Митя послушал у нее сердце с правой стороны, заставил открыть рот и сказать «а-а-а».

— Я тебе дам таблетки от сердечной боли. — Мальчик высыпал на столик горсточку разноцветных конфеток, которые тают во рту, а не в руках. — Будешь есть перед сном по пять штук — и все пройдет!

— Спасибо, доктор.

Лидия глядела на разноцветное драже и думала: действительно, как было бы здорово выпить пару таблеток — и все забыть. Ведь жила же она как-то до Германа. И вроде бы неплохо жила. Неплохо? Одиноко, без любви…

День тянулся томительно долго. Лидия автоматически выполняла свои обязанности, одновременно в мельчайших подробностях вспоминая свои нелепые обиды и подозрения, фотографию на тумбочке — две женщины и мужчина, молодые и счастливые. И она так нелепо, так неуклюже вторглась в чужую жизнь, в чужую память. Кристина сказала, что он любит ее, Лидию, что не сможет без нее жить. Где он сейчас? Что делает? Не думать, не думать…

Дома царила идиллия. Пока Елена гуляла по модельным магазинам, Виталий Сергеевич играл в шахматы с ее официальным ухажером Анциферовым. Рядом с шахматной доской на столике стояли две откупоренные банки пива и вазочка с солеными орешками. При появлении хозяйки, нагруженной ворохом фирменных пакетов, мужчины поднялись навстречу.

— Очень мило, что вы, Вадим Евгеньевич, зашли к нам, — сказала, снимая плащ, Елена. — Мне как раз нужно обсудить с вами одно важное дело.

Анциферов послушно отправился в комнату Елены. Причем не забыл захватить с собой недопитую банку пива. Виталий Сергеевич развел руками:

— Расстроилась наша партия… Лидочка, а может, вы со мной доиграете?

«Наверное, он видел, как я учила Митю», — подумала Лидия.

Недавно она долго объясняла мальчику, как ходит пешка, а как конь. В школе гувернанток обучали шахматам, чтобы будущие няни в свою очередь смогли преподать своим воспитанникам основы игры. Лидии эти уроки были не нужны, ее еще в школе посылали на соревнования по шахматам. Только у нее одной из девочек в школе был юношеский разряд. Но сейчас она понимала, что ей будет трудно собраться с мыслями.

— Я давно уже не садилась за доску, — неуверенно сказала она.

— Лида, давай попробуем! — вмешался Митя. — Я тебе помогу.

— Ну если только вместе с тобой, — улыбнулась Лидия.

Они сели играть. Митя горячился, скакал вокруг стола, кричал, куда нужно ставить фигуры:

— Пешку сейчас съест! Вот эту! Большую!

— Это не пешка, а слон, — терпеливо поправляла его Лидия.

Игра немного отвлекла ее от тревожных мыслей. Несмотря на юношеский разряд, до Виталия Сергеевича ей было далеко. Его острый ум банкира, отточенный многочисленными финансовыми операциями, мог просчитывать игру на несколько ходов вперед. И конечно, они с Митей потерпели поражение.

— Шах и мат, — довольный Кусков откинулся в кресле.

— Еще разик! Еще! — закричал Митя. Он жаждал реванша.

— Нет, дружок. Мне нужно сделать несколько важных звонков. — Виталий Сергеевич посмотрел на часы. — Боюсь, что сегодня свободного времени у меня уже не будет. Не расстраивайтесь, Лидочка, вы неплохо играете, — приободрил он гувернантку. — И у вас будет возможность отыграться… Если поедете с нами на Кипр. Ваша матушка когда приезжает?

— Она задерживается на месяц.

— Отлично! — оживился Виталий Сергеевич. — Тогда нет проблем! А с вашей фирмой я договорюсь!

— Соглашайся, Лида! — радостно закричал Митя. — Будем с тобой ящериц ловить! И медуз!

— Спасибо… Я как-то не думала об этом.

Еще месяц назад Лидия запрыгала бы от радости. Она никогда не бывала за границей. А тут одно из прекраснейших мест на земле. Средиземное море, солнце. Месяц назад она была свободна от множества проблем. А теперь ей трудно представить, как можно наслаждаться отдыхом вдали от Москвы, от Германа.

Митя утащил ее в детскую, принес проспекты про отдых на Кипре, ракушки и камешки. В прошлом году его уже туда возили, и теперь он убеждал Лидию поехать с ним.

— Ты там так загоришь! На всю зиму хватит! — приводил он все новые и новые аргументы.

Лидия рассматривала яркие, цветные снимки: Митя на пляже, Елена по пояс в воде играет в мяч, Виталий Сергеевич скатывается с водяной горки — а перед глазами стояла одна-единственная черно-белая фотография: на фоне серого моря радостные мужчина и две женщины. И вдруг ей пришло в голову, что поездка на Кипр — это спасательный круг, брошенный судьбой. Она уедет и забудет про Германа, а он забудет про нее. Она вернется прежней. Конечно, это сама судьба помогает им расстаться. Итак, решено, она дает согласие. Но Лидия чувствовала, что не может уехать, не попрощавшись с Германом. Он должен знать: все кончено. Они больше не увидятся. Пусть она останется в его памяти прекрасной незнакомкой, а не жалкой обманщицей.

— Я поеду с вами, Митя.

— Ура! — Мальчик подбросил вверх плюшевого медведя и в восторге запрыгал по дивану.

В комнату заглянула Елена:

— Что за шум, а драки нет?

— Мама, Лида согласилась поехать на Кипр!

— Очень хорошо… Лида, но мы же не можем оставить в неведении кое-кого. Сейчас опять звонил. Я уже и не рада, что затеяла этот розыгрыш. Нужно поставить точку. Ты меня понимаешь?

— Нужно, — думая о своем, безропотно согласилась Лидия.

— Вот и отлично, — надменно произнесла Елена. Она была уверена, что поездкой за рубеж можно купить чью угодно покладистость. — Пойдем.

В комнате хозяйки Елена и Анциферов долго инструктировали Лидию, как пожестче отшить Зернова. Она слушала вполуха: сейчас раздастся голос Германа, сейчас. Только обидно, что разговаривать с ним в последний раз придется в присутствии этих неприятных людей. Сможет ли она?

— Мы не будем тебе мешать, — сказала вдруг Елена и поманила Анциферова за собой. — Пойдемте, мой друг.

— Секунду, только помогу мадемуазель набрать номер, — захихикал Анциферов. Заглядывая в визитку, он набрал номер Зернова, нажал какую-то кнопку на аппарате и протянул трубку Лидии.

Лидия осталась одна. Неужели не будут подслушивать, удивилась она. Почему вдруг они вышли?

Трубку долго не брали, наконец до нее донесся глухой голос Германа:

— Стелла?

— Да.

— Стелла, милая Стелла. — Герман несколько раз с удовольствием повторил это имя, и Лидии стало не по себе. — Куда же ты снова исчезла? Я так ждал твоего звонка. Что же ты со мной делаешь, Стелла? — Голос его был укоризненный.

— Прости меня, — выдавила Лидия, чувствуя, что к горлу подкатил комок.

— Нет, это ты меня прости. Я должен был тебе сам сказать в прошлый раз…

— Ты ни в чем не виноват! — испуганно прервала его Лидия. Если их все-таки подслушивают, то не нужно, чтобы Герман вспоминал их встречи. — Я хочу с тобой серьезно поговорить.

— О чем?

— О нас с тобой. О том, что ты думаешь про нас с тобой. — Она старалась подыскать нужные слова — и никак не могла их найти. — Я хотела объяснить тебе раньше, но у меня ничего не вышло. — Она с досадой прикусила губу. — И сейчас ничего не получается.

— Давай я попробую, — предложил Герман. — Я не могу без тебя, слышишь? Я ничего не могу с собой поделать, Стелла! Я уже и не думал, что встречу такую женщину, как ты. Я… Я люблю тебя.

Сердце Лидии сжалось. Она молчала, вцепившись в трубку обеими руками.

— Стелла! — позвал Герман.

— Да.

— Ты слышала? Я люблю! Люблю до безумия твои волосы. Люблю твои серые глаза, в которых можно утонуть. Люблю твой голос, твою улыбку. Я сразу заметил, еще тогда, при первой встрече, как ты отличаешься от этих холеных девочек с пустыми глазами, которые уверены в себе и не страдают избытком скромности.

— Герман! Не надо. — Лидия всхлипнула. — Пожалуйста, не надо. У нас нет будущего.

Он не слушал ее, торопился выговориться, будто боялся, что она снова бросит трубку:

— Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. Чувствовать, как ты потягиваешься при звоне будильника. Следить за тобой с восхищением. Улыбаться, глядя на то, как ты носишься по квартире, собираясь на работу. Переезжай ко мне! Ты должна знать: я не могу без тебя. Мне нужно тебя видеть. Немедленно. Скажи мне, куда приехать!

— Это невозможно. — Лидия почувствовала, как по щекам побежали слезы. — Мы расстаемся.

— Почему?! — в отчаянии почти прокричал Герман. — Почему невозможно? Я согласен на любые условия, только не исчезай из моей жизни. Объясни, ради бога, в чем причина? Нет ничего хуже неизвестности. Ты несвободна? У тебя есть муж?

— У меня нет мужа, Герман. Я позвонила, чтобы проститься. Не разыскивай меня, пожалуйста. Не трать понапрасну время.

— Хорошо, тогда скажи, что не любишь меня! — потребовал Герман. — Скажи это раз и навсегда!

Лидия молчала.

— Ну говори же!

Лидия вытерла слезы ладонью.

— Ты молчишь! — торжествующе воскликнул Герман. — Значит, все остальное неважно.

— Важно, — попыталась возразить Лидия сквозь слезы. — Я уезжаю. Далеко и надолго.

— Я не спрашиваю, куда ты уезжаешь. Меня не интересуют твои тайны. Самое главное я узнал.

— Ты ничего не знаешь…

— Я знаю, что ты тоже меня любишь, Стелла. Если нам предстоит сейчас расстаться — пусть будет так. Но я буду ждать тебя — и однажды ты позвонишь, ты придешь ко мне. Теперь я в этом уверен! — Герман первым дал отбой.

Лидия продолжала слушать гудки, когда в комнате снова возникли Анциферов и Елена. Девушка подняла на них заплаканные глаза и положила трубку.

— Лидочка, как вы вошли в роль! Просто Вероника Кастро! — театрально произнес Анциферов.

Лидия молча отвернулась, пряча залитое слезами лицо.

— Ну что вы, Лидочка! Жалеть надо бедных, больных и бездарных. Зернов не принадлежит ни к тем, ни к другим, ни к третьим.

— Это точно, — подтвердила Елена.

— Лидочка, не стоит так переживать из-за пустяков, — продолжал ерничать Анциферов. — Вы даже осунулись. Так и заболеть недолго.

— Ничего. На Кипре поправится, правда, Лида? — спросила Елена.

— Я больше никогда не буду ему звонить! — Лидия решительно встала.

— Правильно! И не надо! — поддержал ее Анциферов. — Ничего нового он вам не скажет.

Лидия вышла из комнаты, слыша, как Анциферов давится смехом за ее спиной.

Часть 2 Искупление

Глава 1 Остров благоденствия

Кипр показался Лидии солнечным раем, где бездонное солнце, небо не бывает пасмурным, а апельсиновые и лимонные деревья с оранжевыми и ярко-желтыми плодами растут прямо на улицах. Здесь все было другое: воздух, краски, люди.

Кусковы поселились в пятидесяти метрах от моря в двухэтажной вилле с тремя спальнями, гостиной, столовой, сауной и огромной кухней, на которой хозяйничал полный улыбчивый повар из местных, который заодно выступал и в роли садовника, ухаживая за маленьким садиком и газонами, сбегающими террасами к морю. Для Мити тут устроили качели и площадку для игры в кегли. Мальчик, правда, предпочитал охотиться за насекомыми и пресмыкающимися, чем вызывал бурное недовольство Елены. Всех этих ящериц, слизняков, кузнечиков она терпеть не могла.

День начинался со спуска к морю и утренней разминки. После завтрака — опять море, затем обед, отдых в саду. Вечером Елена с мужем уезжали в Никосию на скачки или в гости. А Лидия с Митей, оставшись вдвоем, обычно смотрели телевизор или читали.

Ночи здесь были черные и звездные. Лидия долго не могла заснуть — то ли из-за безумного стрекота цикад, то ли от огромного количества новых впечатлений, а скорее всего, из-за мыслей о Германе. Произошла странная вещь — она уехала, чтобы забыть Зернова, но с каждым днем все больше думала о нем. Если бы он был с ней тут под звездным небом! Они сидели бы у окна, слушали ночные звуки, любовались освещенным Ларнакским заливом, а потом… Лидия закрывала глаза, представляя себя в его объятиях. Она ощущала вкус его губ, и ей очень хотелось по-щенячьи лизнуть его в шею. Туда, где ямочка… В своих мечтах Лидия уносилась так далеко, что забывала, где находится. Окружающий мир словно переставал существовать.

— Лида, ты похожа на заколдованную принцессу, — сказал ей однажды на пляже Митя. — Я положил тебе на спину пучок мокрых водорослей, а ты даже не заметила.

Елена насмешливо фыркала, глядя на странную полуулыбку гувернантки, но ничего не говорила.

Три недели пролетели быстро, и Лидия окончательно убедилась, что не может забыть Германа, выкинуть его из головы. А значит, надо во всем ему признаться, сказать, кто она на самом деле. Как он к этому отнесется? Поймет ее или погонит прочь? В любом случае придется объяснить ему все.

Лидия все больше стала ощущать беспокойство и с удивлением обнаружила, что заморские красоты начинают действовать ей на нервы. Захотелось домой, в пыльную, пропахшую бензином Москву. Захотелось поговорить с мамой. Но как это сделать? Семейство Кусковых собиралось пробыть на Кипре еще недели две. Может, удастся отпроситься пораньше? Лидия стала обдумывать этот вариант.

Слабая надежда была. Митя подружился с детьми жившего невдалеке бизнесмена Адамяна. Они вместе ходили на пляж, друг к другу в гости. Мальчик был Митиным ровесником, девочка чуть постарше. И еще у них был старший брат Карен, красивый юноша чуть за двадцать. Молодому человеку было скучно — сверстников вокруг никого, и он не упускал случая поболтать с Еленой. Хозяйке эти беседы явно доставляли удовольствие. Лидия несколько раз наблюдала, как они хохотали вдвоем, заплывая далеко в море. Может быть, Елене будет удобнее самой водить Митю в дом Адамянов и она согласится отпустить Лидию на неделю пораньше?

После завтрака Лидия подошла к хозяйке и без долгих предисловий сказала, что очень соскучилась по маме. На следующей неделе мама будет проездом в Москве всего несколько дней. Маме очень сложно и дорого разъезжать по стране. И если они сейчас не увидятся, то неизвестно, когда представится такой случай. Поэтому нельзя ли Лидии уехать на недельку пораньше, разумеется за свой счет? Девушка добавила, что спросит разрешения у Виталия Сергеевича, но прежде хотела посоветоваться с Еленой.

— Все это так неожиданно… — Елена преувеличенно долго размышляла над ее просьбой, приложив указательный палец к виску. Наконец, видимо просчитав все плюсы и минусы отъезда гувернантки, ответила: — Что ж, я тебя понимаю. Родители требуют внимания. — Сама Елена о своих родителях никогда не говорила. Лидия не знала, есть ли они у нее вообще. — Ладно, я сама поговорю с Виталием Сергеевичем.

Хозяйка не сказала ни «да», ни «нет», но Лидии этого и не требовалось. Она уже поняла, что может собирать чемодан.

И действительно, вечером Виталий Сергеевич хотя и выразил сожаление по поводу того, что она их покидает, но пожелал всех благ и просил передать привет маме. Даже предложил помочь ей обменять билет.

Все. Свободна! Лидия бросилась укладывать вещи. Митя грустно следил за ее сборами.

— Ах ты мой маленький! — Лидия чмокнула его в макушку. — Не скучай, скоро увидимся.

Митя шмыгнул носом, вышел и вскоре принес ей подарок — целлофановый пакет с камешками и ракушками, две засушенные морские звезды и окаменевший кусочек коралла.

По дороге в аэропорт Лидия почти не смотрела в окно. Скорее бы в самолет, скорее бы домой. Даже неприятную процедуру взлета — ей закладывало уши, болела голова — она перенесла относительно спокойно. Самолет, рокоча моторами, нес ее к Герману. Интересно, чем он сейчас занимается? Неужели все еще выступает в этом ужасном родео?

Москва встретила ее душным людским мельтешением. После Кипра казалось, что город вылинял, выгорел на солнце. И люди, и дома, и деревья были не такими яркими, и небо гораздо бледнее.

У Лидии возникла мысль: не позвонить ли Герману прямо из ближайшего телефона-автомата? Но она удержалась и мужественно дотащила сумку с вещами и Митиными ракушками до дома.

На лестничной клетке аппетитно пахло котлетами. Запах распространялся из-за дверей ее квартиры. Значит, мама уже приехала! Лидия радостно нажала кнопку звонка. Дверь открыл крупный, стриженный бобриком мужчина в спортивных брюках, в женском фартуке и с прихваткой в руках.

— Ой, здравствуйте! — осторожно сказала Лидия.

Она догадалась, что перед ней новый мамин муж, Алексей. Лидия узнала его по присланной мамой фотографии: в черном костюме и белой рубашке, с галстуком на мощной шее он с окаменевшим лицом по команде фотографа смотрел в объектив. Невозможно было представить его с фартуком на голой груди, с наколками на мощных плечах.

«Значит, они приехали вдвоем и на неделю раньше, — пронеслось в мозгу. — Хотели побыть наедине, а тут я как снег на голову».

— Леша, кто там? — звонко спросила мама из комнаты.

Алексей растерянно отступил, пропуская Лидию в квартиру.

— Мамочка, это я!

Лидия бросила сумку и повисла у мамы на шее. Обе растрогались до слез.

— Лидочка, Лидочка, откуда ты? — повторяла мама. — Дай я на тебя посмотрю.

— Как я соскучилась по тебе, мама!

Они оглядели друг друга и остались довольны. Алексей ретировался в ванную, вышел оттуда уже в рубашке и отправился дожаривать котлеты.

— А мы решили немного по Москве побродить, — объяснила мама. — Перед поездкой в Керчь.

В Керчи жили родители нового мужа. Они собирались их проведать и заодно погреться на солнышке весь свой длинный отпуск.

Вскоре все втроем сидели за столом на кухне, ужинали картошкой с котлетами. Лидии было трудно представить, что еще утром она была на Кипре и ела «какавию» — любимое киприотами рыбное рагу. Она рассказывала взахлеб, показывала фотографии и сувениры, распаковывала подарки. Алексей смирно кивал и приговаривал: «Живут же люди…» Он был немногословен, неизящен, но чувствовалось, что мама за ним как за каменной стеной. По тому, как они обменивались взглядами, Лидия поняла, что у мамы с мужем полное взаимопонимание.

А вот у нее, Лидии, наоборот, все неопределенно. Она так и не решилась позвонить Герману до разговора с мамой. Словно прочитав ее мысли, Алексей вдруг засобирался подышать свежим воздухом и заодно купить сигарет.

Мама и дочь забрались с ногами на диван, как в старые добрые времена.

— Ну рассказывай, — нетерпеливо потребовала мама.

— Мне так тебя сейчас не хватает, мамочка! Иногда бывает так одиноко!

В неожиданном порыве Лидия обняла мать, прижалась к ней. Та ласково провела рукой по волосам дочери, как если бы та все еще была девочкой-подростком.

— А почему же ты мне не позвонила?

— Я знала, что тебя все равно нет дома, что ты на каком-нибудь очередном прииске или в артели… А сейчас у тебя отпуск, но, вместо того чтобы торопиться к своей заброшенной дочке, ты целый месяц ждала своего сильного, большого и уж совсем не беспомощного мужа!

Мама помолчала, видимо не зная, как воспринять неожиданный выпад, потом сообразила:

— Ты снова влюбилась.

— Мама! Я ничего такого не говорила.

— Наоборот, очень ясно и понятно объяснила ситуацию. Поэтому я надеюсь, что ты и меня поймешь… А кто он? Я не знаю?

— Откуда? Ты ведь бываешь в Москве раз в год проездом.

— Ну, может быть, как-то случайно… Вдруг он актер или известный бизнесмен. Ты ведь сейчас в таких кругах вращаешься. А уж цену своей девочке я знаю.

— Давай лучше о тебе поговорим. Вы на обратном пути побудете еще немного в Москве?

— А надо побыть? У вас все так серьезно?

— Это невозможно! Я уже жалею, что начала этот разговор!

— Лидочка! — Мама прижалась лицом к ее макушке. — Я не собираюсь расспрашивать тебя. Ты у меня вполне самостоятельный человечек и сама решишь, что и когда мне сообщить. Ты же знаешь, я верю тебе. Но не волноваться не могу и, если скажешь, что я тебе нужна в Москве, останусь и никуда не поеду!

— Я знаю, мамочка! Я рада, что ты есть у меня, и благодарна тебе ужасно! Но даже если ты останешься, то помочь не сможешь…

— Ты меня пугаешь, дочка!

— Я и сама боюсь, — призналась Лидия. — Ужасно боюсь…

Она все-таки рассказала обо всем, что случилось за последние три месяца. Мама слушала, не перебивая.

На улице стемнело. С виноватым видом вернулся Алексей, закрылся на кухне. А они все не могли наговориться. Мама была согласна с тем, что Лидии необходимо признаться во лжи, но она не могла представить, как Герман к этому отнесется.

— Я знаю одно, дочка, — подвела она черту, — если для него окажется неважно, кто ты на самом деле и где работаешь, то все замечательно. Если же правда охладит его, то с таким человеком не стоит иметь дела. А уж тем более переживать из-за него.

— Что ты, мамочка, Герман ни за что не откажется от меня, — уверенно сказала Лидия. — Вот увидишь!

Здесь, в Москве, ей казалось, что стоит только набрать номер Германа, и он примчится к ней, позабыв обо всем…

Пора было устраиваться на ночь. С антресолей сняли раскладушку, и Алексей умудрился втиснуть ее на кухню, причем половина раскладушки оказалась под столом. Лидия хотела лечь на кухне, но мамин муж заявил, что готовит лежбище для себя.

— Знаю я вас, женщин, — добродушно проворчал он. — Ведь не наболтались еще…

Когда все улеглись, Лидия вышла в прихожую и набрала номер Германа. После щелчка включился автоответчик:

— Если хотите, оставьте свой номер телефона или сообщение…

Лидия не ожидала такого поворота, заготовленные слова были обращены к Зернову, а не к магнитофонной ленте, и она положила трубку.

— Что случилось, Лидочка? — спросила мама, увидев ее растерянное лицо.

— Его нет дома…

— Может быть, уехал куда-нибудь, — предположила мама. — Он ведь не знает, что ты вернулась с Кипра?

— Он даже не в курсе, что я туда уезжала.

— Вот видишь. Не нужно так переживать.

— Я не переживаю…

На самом деле безответный звонок не давал ей покоя. Почему Герман не ночует дома? Неужели он забыл ее? Она так стремилась к нему. А может, он снова получил травму на родео и сейчас в больнице? Об этом не хотелось думать, но страшные мысли лезли в голову. Лидия долго не могла заснуть. Слушала, как спокойно дышит мама, как ворочается на своей раскладушке Алексей. Наконец усталость взяла свое — веки сомкнулись.

Утром Лидия еще раз позвонила Герману — и снова с тем же результатом. Мама с мужем собирались съездить в Коломенское, звали Лидию с собой, но она отказалась, сославшись на усталость и неотложные дела.

Когда родители отбыли, Лидия набрала номер Кристины. Отозвался совершенно незнакомый женский голос с сильным прибалтийским акцентом:

— Кристины нет и не будет три недели. Они с Андриком на съемках в Крыму. А кто ее спрашивает?

— Одна знакомая. Меня зовут Лида. Простите, вы случайно не знаете, гонщик Герман Зернов тоже на съемках?

— Герман? — Голос у женщины сразу потеплел. — Конечно. В картине много трюков.

— Видите ли, я тоже еду в Крым по делам, — на ходу сочиняла Лидия, — мне бы хотелось повидаться с Кристиной.

Невидимая собеседница вежливо ответила, что съемки проходят в Симеизе, а съемочная группа живет в Ялте, в гостинице с одноименным названием, и даже обстоятельно объяснила, как удобнее добраться до Ялты из Симферополя, куда приходят поезда. Лидия от души поблагодарила ее. Сердце снова радостно забилось. Вот, значит, в чем дело! Герман в отъезде, снимается в кино, а она, вместо того чтобы быть рядом с ним, хандрит и строит невероятные предположения, где он проводит ночь.

Вечером, когда уставшие и довольные мама с Алексеем вернулись домой, в прихожей они обнаружили приколотую к коврику записку: «На несколько дней уехала в Крым. Лида».

Глава 2 Белый танец

Билет на поезд Лидия взяла с рук, бесполезно отстояв у кассы несколько часов. Легкость, с которой она выложила за него двойную цену, поразила даже продавца — небритую худощавую личность со следами нездорового образа жизни на лице. Получив сумму, затребованную явно с расчетом на желающих поторговаться, он мгновенно растворился в толпе. В другое время девушка поостереглась бы иметь дело с подобным типом, но сейчас она просто не замечала его, как не замечала грязи и духоты дополнительного «курортного» поезда. Ко всему прочему, поезд прибыл в Симферополь за полночь, так что Лидия вынуждена была провести остаток ночи в душном, переполненном людьми здании вокзала.

Первые троллейбусы — главное транспортное средство, связывающее Симферополь с Ялтой, — начинали ходить только в шесть утра. Лидия устроилась у окошка на одном из передних сидений и сразу отключилась от обычных дорожных забот и разговоров. Кто-то кого-то пытался выпроводить со своего места, кто-то возмущался ростом цен и правительством, кто-то успокаивал раскапризничавшегося ребенка. Лидии казалось, что все это происходит где-то в другом мире, откуда до нее долетают только отзвуки. Настоящим было сверкающее море за окном, буйная крымская зелень, серпантин дороги, петляющей между синих вершин. Именно так должен выглядеть мир, в котором существует их с Германом любовь. И не случайно именно здесь она разобьет наконец стеклянную стену лжи, стоящую между ними.

В гостинице выяснилось, что съемочная группа с самого раннего утра выехала на съемки. Лидия отнесла сумку к себе в номер и отправилась в Симеиз.

Снова автобус петлял по узкой горной дороге, снова кто-то ругал правительство и боролся за место. И снова Лидия не замечала ничего вокруг, вся отдавшись чувству трепетного ожидания. Скоро она увидит Германа! Она пыталась представить себе, как он выглядит, как удивится и обрадуется ее неожиданному появлению, что скажет. Сердце сбивалось с ритма и всю дорогу восторженно стучало: «Герман! Герман!»

На автобусной остановке Симеиза Лидия вынуждена была присесть, чтобы немного прийти в себя. Первый же прохожий охотно сообщил ей, что «кино снимают» внизу у скалы и что «там все время что-нибудь снимают, а уж Михаленко точно пасется каждое лето. В таком месте почему не снимать…». Не очень вежливо перебив своим «спасибо» монолог прохожего, девушка направилась по указанной дорожке, ведущей через небольшой парк. Длинный серо-зеленый зуб скалы, торчащий прямо из моря, она заметила издалека. Огромные валуны, словно насыпанные каким-то великаном, соединяли скалу с берегом. Маленькие, похожие на муравьев, люди карабкались на вершину по выдолбленным в могучем боку ступенькам. Зрелище было величественное. Лидия припомнила, что действительно видела этот пейзаж в нескольких фильмах.

На небольшой набережной вдоль натянутой веревки столпилось несколько десятков людей,прохаживались милиционеры. Лидия догадалась, что это и есть место съемок. Пока она спускалась, на дороге появились две машины. Одна — обычные «Жигули» вишневого цвета, другая с открытым верхом, специально предназначенная для съемок на ходу. В ней на треноге была установлена кинокамера. Еще одна камера стояла на обочине. Лидия приблизилась уже достаточно, чтобы в размахивающем руками мужчине в светлой рубашке, стоящем в полный рост в операторском кабриолете, узнать Андрона. Он делал знаки и кричал что-то человеку за рулем вишневого автомобиля. У Лидии снова подпрыгнуло сердце — это был Герман.

Она смешалась со зрителями и издали наблюдала, как после объяснений Михаленко машины отъехали на исходную позицию, как пригнулся к камере оператор. По команде «Начали!», прогремевшей из мегафона, обе машины, быстро набирая скорость, тронулись с места. Только теперь Лидия обратила внимание на невысокий деревянный клин, стоящий у бетонного парапета напротив второй камеры. За несколько десятков метров до него кабриолет начал отставать от автомобиля Зернова. Гонщик, напротив, прибавил газу, въехал правым передним колесом на клин. Несколько секунд вишневые «Жигули» ехали на двух колесах, потом завалились набок, перевернулись на крышу и под аханье зевак протащились еще с десяток метров по асфальту, прежде чем остановиться.

— Стоп! Снято! — закричал в мегафон Михаленко.

Он выскочил из притормозившей операторской машины и первым оказался возле Германа. Потом подбежал коренастый человек в синем комбинезоне, за ним еще несколько членов группы. Среди них была и Кристина. Герману помогли выбраться из кабины. Вежливо отведя их руки, он сам поднялся на ноги, что-то сказал. В ответ последовал взрыв хохота, по толпе зрителей пронесся вздох облегчения: шутит, значит, цел.

Лидия стряхнула с себя оцепенение, с трудом перевела дыхание. Все, она в последний раз присутствует на такого рода представлении. Хватит с нее трюков! Девушка протиснулась между двумя дородными курортницами и поднырнула под веревочное ограждение.

Герман стоял среди товарищей спиной к ней, отряхивая пыль с короткой кожаной куртки. Рядом с ним был механик в синем комбинезоне. Он обернулся, и Лидия узнала Сан Саныча, с которым Зернов познакомил ее на «дне рождения». Она издалека приветливо помахала ему. Сан Саныч, не отвечая ей, тряхнул Германа рукой за плечо, указал глазами на подходящую Лидию. Гонщик оглянулся, вслед за ним повернулась Кристина, еще несколько человек. Оживленный разговор между ними увял. С напряженным молчанием они следили за приближающейся Лидией. Она внезапно почувствовала себя неуютно, неловко опустила руку. Последние шаги дались с таким трудом, будто ее удерживала огромная пружина.

— Это она? — спросил кто-то вполголоса.

— Собственной персоной… — послышался ответ.

— Здравствуй…те, — с трудом произнесла девушка.

Герман молча смотрел на нее из-под насупленных бровей.

— Любопытно узнать, что привело к нам знаменитую манекенщицу и фотомодель? — наконец разлепил он губы и тут же отвернулся, снова взявшись за свою куртку.

На Лидию повеяло таким холодом, что она на мгновение задохнулась. В поисках поддержки девушка оглянулась на Сан Саныча, Кристину. Те лишь сдержанно кивнули. Остальные члены группы пялились на нее с нескрываемым любопытством, с каким смотрят на экзотических животных в зоопарке.

— Я хотела посмотреть, как вы работаете, — медленно произнесла Лидия. — Вы ведь приглашали меня.

— Я? Не помню. Но запретить смотреть не могу. Вон сколько зрителей. — Он повел рукой в сторону толпы. — Но сегодня вы опоздали. Мы закончили.

— Да… я вижу.

В воздухе повисло молчание. Неизвестно, сколько продлилась бы тягостная пауза, если бы не подошел Михаленко.

— Господи, Стелла! — Он отодвинул плечом механика и шагнул к ней, широко расставив руки. — Вы замечательно сделали, что приехали! Вы себе не представляете, как мы одичали на этом так называемом курорте! К тому же у меня для вас есть замечательное предложение. Нет, серьезно! Вы послушайте… — Он обнял ее за плечи, вывел из окружения. — Завтра мы снимаем сцену знакомства героини с героем. По сценарию у героини должна быть подруга, которая красивее и моложе ее. Но герой все равно выбирает первую, понимаете?

— Пока не очень. — Ошеломленная приемом, который оказал ей Герман, Лидия не могла прийти в себя.

Она действительно ничего не понимала и почти не слушала Андрона. Что произошло? Герман узнал правду сам или, может быть, завел курортный роман и теперь другая женщина привлекает его внимание? Она терялась в догадках, всевозможные варианты с быстротой молнии проносились у нее в голове.

Заметил или нет Михаленко состояние Лидии, но он настойчиво уводил ее от остальных, не умолкая ни на мгновение.

— А где я такую возьму? Мы договорились с одной актрисой, но она не прилетела. Только утром сообщила, что передумала. Дескать, не поняла, решила, что ей предлагают главную роль. Поэтому мы и снимали сегодня трюки, хотя по плану как раз эта сцена… Да вы не слушаете меня совсем?

— Нет-нет, я внимательно слушаю… Кристина играет героиню. И герой в нее влюбляется, хотя ее подруга моложе и красивее…

— Вы на редкость конкретно мыслите! Сразу ухватываете суть, в отличие от многих. Ну так как?

— Что — как?

— Вы согласны сыграть подругу?

— Но я же не актриса!

— Вы хотите сказать, что у вас нет актерского образования и что вы ни разу не снимались, так?

— Да…

— Вот и хорошо! Значит, не заштампованы. Желание у вас есть, данные замечательные, а в остальном я вам помогу, доверьтесь мне!

— Но нужно знать текст…

— Это тоже моя забота!

Лидия оглянулась назад, где Герман вместе с другими членами группы поднимал опрокинутую машину.

— Это слишком неожиданно, я должна подумать. А сколько это займет?

— Две-три смены, не больше! А заплатим мы за пять! По высшей ставке! Разместим в одноместном номере, отсниметесь — и отдыхайте дальше в свое удовольствие!

Лидия кивнула, сначала нерешительно, потом еще раз, уже тверже.

— Замечательно! Тогда садитесь в мою машину — и айда домой, в гостиницу! Там вы подумаете, может быть, посоветуетесь кое с кем, — он лукаво улыбнулся. — По вечерам мы всей группой ужинаем в ресторане «Хрустальный» при гостинице. Там вы и дадите мне ответ. Вон моя машина, с водителем!

…Разбирая сумку в номере, она размышляла о том, что нужно быть последовательной. Она убежала с похожего на рай острова и, даже не повидавшись как следует с матерью, примчалась сюда с единственной целью — избавиться от лжи. Лжи, разделяющей или связывающей (это и предстоит выяснить!) ее с Германом. Если ложь разделяет два любящих сердца, значит, нужно убрать эту преграду. Но если это единственное, что их связывает, если Герман видит в ней только носительницу имени Стелла или смазливую, влюбленную, доступную манекенщицу, то тем более ложь следует уничтожить. По крайней мере будет ясно, что приходящей няне Лидии Терентьевой надеяться не на что и нужно взять себя в руки и жить дальше. Ради этого она здесь и расставит точки над «и», каких бы мук это ей ни стоило.

На мгновение ей стало жалко себя. Лидия вспомнила холодные, чужие глаза, которыми Герман смотрел на нее на съемочной площадке. Неужели все-таки Кристина? Закономерный результат многолетней дружеской привязанности? Плюс совместная работа в курортном городке, где каждый кустик дышит любовью и свободой. А как же Михаленко? А что Михаленко — еще один обманутый муж. Или даже не обманутый: они люди современные, цивилизованные. Договорились соблюдать внешние приличия и живут каждый своей жизнью. То-то Андрон так суетился, уводя ее от этой пары! Роль предложил. Боялся скандала, не иначе. Испугался, что нарушится привычный и удобный ход вещей. Ему кино нужно снять. Вот и старается убить двух зайцев. Или даже трех…

Лидия поймала себя на том, что уже несколько минут сидит на кровати с панамой в опущенных руках и плачет. Она глубоко вздохнула, вытерла лицо изнанкой шляпы. Зачем мучить себя, если через несколько часов все будет ясно. Нужно не поддаваться обидам и подозрениям, это только расслабляет, а, наоборот, собраться, успокоиться, приготовиться к предстоящему разговору. На этот раз она полна решимости и не струсит, как уже бывало не раз. Герман прав: лучше правда, приносящая страдания, чем спасительная ложь.

Она встряхнулась и отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок. В любом случае уважающей себя женщине следует быть на высоте.

…Ресторан «Хрустальный» получил свое название из-за стеклянных стен и причудливых прозрачных сосулек, гроздьями свисавших с высокого потолка. В этом огромном аквариуме одновременно могли питаться несколько сот человек. Его так и использовали днем — как огромную столовую для отдыхающих. Но настоящая жизнь ресторана начиналась после ужина, когда убирали часть столов, когда стеклянные гроздья вспыхивали разноцветными огнями, а из динамиков на зал обрушивалась лавина музыки, от которой дрожали стены. Любителей потоптаться под этот грохот в центре зала и перекрикиваться через стол с друзьями находилось немало. Съемочной группе, намаявшейся на жаре за день и лишенной других видов отдыха, эти вечера помогали расслабиться, отойти от рабочей нервотрепки. Конфликты и недоразумения, возникшие на площадке, с помощью горячительных напитков легко разрешались за общим столом. За ревом музыки конфликтующие стороны попросту не слышали друг друга и оставались в приятном заблуждении, что соперник выслушал все неотразимые аргументы, а значит, убежден и побежден. За тем, чтобы потребление напитков оставалось в рамках приличия, специально следил директор группы и сам Михаленко.

Лидия провозилась со своим туалетом и потому опоздала на ужин. Зато когда она появилась у составленных вместе столиков в углу, за которыми сидела съемочная группа, мужчины как по команде приосанились и втянули животы. Исключение составили только Зернов да сидящий рядом и занятый едой Сан Саныч.

Легкое кремовое платье будто светилось на Лидии, оттеняя ее густой средиземноморский загар. Слегка выгоревшие волосы были, по обыкновению, собраны с одной стороны и прихвачены кремовой же тесьмой. Ресницы тоже выгорели, но ни единой частицы туши на них не было. От этого глаза казались огромными и беззащитными. Ярко-красные, неуловимо отливающие сливовым оттенком губы матово тлели.

Чувствуя, какое впечатление она произвела, Лидия приветливо улыбнулась. Говорить что-то в таком шуме было бессмысленно. Михаленко попытался было представить ее коллегам, но его не услышал никто, кроме сидящей слева Кристины. Тем не менее народ за столом оживленно зашевелился. Но Герман по-прежнему не желал замечать ее, угрюмо уткнувшись взглядом в скатерть.

Андрон указал Лидии место справа от себя, но девушка отрицательно качнула головой. Она решительно обошла стол и остановилась за спиной механика. Секунду помедлив, тот пересел, прихватив с собой свою тарелку. Лидия села рядом с Германом, который никак не отреагировал на смену соседей. Непринужденно улыбаясь, Лидия легким движением коснулась его плеча и указала глазами на свободный прибор. С кривой ухмылкой он подал ей тарелку, подвинул какие-то блюда, налил в бокал вина.

Никто бы не догадался по спокойным, уверенным манерам Лидии, какая буря бушует в ее душе, как сжимается бедное сердце при виде безучастного, нахмуренного лица любимого. Через минуту болтливая и непосредственная киношная публика, разгоряченная к тому же токайским, запросто обращалась к ней, отпускала двусмысленные шутки, многозначительно переводя глаза с нее на Германа и обратно. Те, что Лидия могла расслышать сквозь шум, она весело парировала, легко находя общий язык с коллегами Михаленко и Кристины.

Герман продолжал молчать. Лидия понимала, что, как бы она ни бодрилась, как бы ни старалась сохранить непринужденность, долго сопротивляться холоду, идущему от него, она не сможет.

На ее счастье, громыхание тяжелого рока сменилось песнями «из бабушкиного сундука» — так объявил ведущий. После мелодичного вступления приятный женский голос запел:

Возле стула Лидии возник исполнитель главной роли, которого дублировал в автомобильных трюках Зернов, протянул ей руку. Она отрицательно покачала головой:

— Я уже обещала этот танец.

Легким движением она положила ладонь на тяжелую кисть Германа, заглянула ему в глаза. Цветом и холодом они напоминали лед. Но Лидия не отступила. Она улыбнулась открыто и нежно, поднялась, не отпуская его руку. Герман вынужден был тоже встать, невольно оглянувшись на свою вторую соседку — большеглазую актрису с короткой стрижкой. На лице его было написано изумление: это была третья, совсем не знакомая ему Стелла. Не эффектная, знающая себе цену фотомодель с целым состоянием в ушах, не робкая девушка, отворачивающая лицо от поцелуя, — зрелая женщина, умеющая постоять за себя в любви, в ожидании смотрела на него.

Они медленно закружились на площадке в центре зала среди других танцующих. Правая рука Лидии лежала на выпуклой груди Германа, левая совсем скрылась в его могучей ладони. Они были самой эффектной парой, и вокруг них сам собой образовался свободный круг.

Для них в этот момент ничего вокруг не существовало. Каждый был занят своими мыслями, своими обидами, своим счетом к другому. Они отворачивались, инстинктивно избегая смотреть друг на друга, чтобы не мешать безмолвному разговору легких дуновений, движений, прикосновений, который самостоятельно вели их руки, их тела. Повинуясь пальцам Германа, Лидия прильнула к нему и, не удержавшись, подняла лицо. Молчать больше не было сил, хотя ничего так не желала в эту минуту Лидия, как длить без конца этот танец. Наконец она собралась с духом:

— Я хочу попросить прощения…

— Да? — с ироническим удивлением произнес он. — Зачем оно вам?

— Я виновата перед вами. Очень виновата. Меня зовут не Стелла.

— Вы, никак, покаяться решили? Увольте меня от этого, я не священник. Отпускать грехи не моя специальность.

— Вы не знаете…

— Прекрасно знаю. Но считаю, что каждый должен разбираться со своей совестью сам. Так что не тратьте слов попусту.

Лидия почувствовала, что пол уходит из-под ног.

— Вы знаете? И… давно?

— Слушайте! — В его голосе слышалось презрение. — Давайте не будем играть в эти игры! Лучше скажите прямо, зачем вы здесь, что вы там еще затеяли, какую провокацию?

Лидия прикрыла глаза и остановилась. Она задыхалась, старалась что-то произнести, но связки не повиновались ей. Бледность проступила на ее щеках сквозь загар.

Герман с брезгливым любопытством наблюдал за ней:

— Очень талантливо, Михаленко будет доволен… Я бы сказал, профессионально. Вас что, таким вещам учат? Или это природный дар?

— Каким вещам?

— Вот этим. Как втираться в доверие, как, обманывая, преданно смотреть в глаза, как выжимать слезу. Как заставить собеседника говорить то, что вам надо.

— Я не понимаю, о чем вы… — Глаза девушки застилали слезы, ноги не слушались.

Она хотела немедленно уйти, но вынуждена была ухватиться за рукава клубного пиджака Германа, чтобы сохранить равновесие. В запале никто из них не обратил внимания, что музыка уже окончилась и что они остались вдвоем в центре площадки.

— Да нет уж, не уходите так сразу, разговор еще не окончен! — Он в свою очередь крепко сжал ее локти мощными руками. — Не думайте, что со мной можно так поступить и отделаться слезами! Вы еще расскажете, кто подбил вас на эту гнусность, сколько вам заплатили за нее! Надеюсь, это мужчины, с которыми я смогу поговорить по-мужски! Но это потом. А сначала я хочу заставить вас почувствовать то же самое, что почувствовал я! Я сделаю это, не сомневайтесь!

Последние слова он почти прокричал ей прямо в лицо.

— Пустите меня! — Собрав последние силы, Лидия выдернула локти из его пальцев.

Закрыв горящее лицо руками, она бросилась прочь, почти ничего не видя перед собой. Герман проводил ее глазами, потом тоже сорвался с места и побежал за ней.

Михаленко положил руку на плечо вскочившей было жены, усадил ее на место.

— Оставь, — сказал он, — сами разберутся. — И добавил, помолчав: — А сколько чувства, сколько страсти было у нее на лице!

Глава 3 Мучитель

Номер в гостинице больше не казался Лидии милым и уютным. Она заметила, что на тумбочке вся полировка покрылась трещинами и облупилась, на голубой занавеске — жирное пятно, и паркет не покрывали мастикой лет десять. Вид из окна тоже не радовал глаз — так, жалкий клочок моря в просвете между пыльными деревьями и раскаленными крышами.

Лидия присела на скрипучую кровать, вытерла ладонью вспотевший лоб. Она почувствовала, что очень устала.

«Зачем я приехала сюда? Могла бы еще две недели жить на берегу Средиземного моря, в роскошной вилле. Нет, променяла комфорт на этот обшарпанный гостиничный номер. Какой здесь отдых?»

Невидимый оппонент безмолвно возразил: «Ты приехала не ради отдыха, а ради человека».

«Но этот человек, как выяснилось, не хочет меня знать. Просто в упор не видит. Только вдали от дома, на сказочном острове, можно было вообразить себе, что Герман страдает, что жить без меня не может. Нужно же было так потерять голову!»

«Но ведь он сам сказал, что любит тебя!»

«Ну и что, что сказал. А за две недели все изменилось. Нашел другую и разлюбил. А скорее всего, и не любил никогда».

На душе было горько и тоскливо, захотелось к маме. Немедленно все бросить и уехать. Но съемки! Она обещала, и ее будут ждать. Лидия бессильно сжала кулаки: ведь не на съемки она сюда явилась! И если Герману на нее наплевать, то и она никому ничего не должна.

Лидия выдвинула из-под кровати до сих пор еще не полностью распакованную сумку, стала собирать по комнате вещи, пытаясь восстановить в памяти и проанализировать их последний диалог. Но из этого ничего не получилось. Бред какой-то. Ясно только одно: он ей не рад и не хочет ее видеть. Даже не верится, что это тот же человек, что разыскивал ее по всей Москве, не спал ночами. Оказывается, он может быть равнодушным и даже жестоким.

Нервничая все больше, Лидия не сразу застегнула «молнию» на сумке, прищемила палец. До сегодняшней встречи ей не приходило в голову, что Герман может быть таким. Этот надменно поднятый подбородок, сжатые губы. Не человек — скала. Руки, которые ласково обнимали ее, вдруг огрубели и готовы были ее оттолкнуть. Теплые, нежные губы, целовавшие ее, презрительно кривились.

Все, надо уезжать. И чем скорее, тем лучше. Она распахнула дверь спиной. Двумя руками вытащила за собой в коридор сумку, обернулась и неожиданно уткнулась лбом в чье-то плечо. За дверью стоял Герман. Он словно караулил ее.

— Что вы здесь делаете? — испуганно произнесла Лидия и, не дождавшись ответа, добавила тихо, стараясь не смотреть ему в глаза: — Разрешите пройти.

Герман не сдвинулся с места. Лидия попыталась обойти его, но он отобрал у нее сумку и, грозно наступая, заставил вернуться обратно в номер. Лидия пятилась, пока не наткнулась на кровать. Герман схватил ее за плечи и толкнул. Она упала, едва не стукнувшись головой о спинку кровати. Пружины отвратительно скрипнули. Лидия взглянула ему в лицо. Герман был бледен, на висках выступили бисеринки пота. Глаза у него были холодными и одновременно растерянными. Он продолжал надвигаться, завис над кроватью, словно хищник над добычей. Лидия прижалась к стене, выставила вперед руки. Она ждала, что Герман бросится на нее, и с ужасом поняла, что не сможет кричать и отбиваться.

Но Герман вдруг отступил и с нехорошей усмешкой застыл посреди комнаты.

— Не волнуйся. Это было бы слишком просто, — сказал он. — Ты ведь за этим и приехала? Для тебя постель — проверенный способ добиться своего…

— Я ничего не добиваюсь. — Лидия не узнала своего слабого голоса. Она отлепилась наконец от стенки и обеими руками уцепилась за деревянную спинку, словно боялась упасть.

— Ах, виноват, я забыл — ты уже все сделала, что могла, — язвительно проговорил Герман.

— Я не понимаю… Мне ничего от тебя не нужно.

— Да? — притворно удивился Герман. — Зачем же ты явилась?

— Чтобы попросить у тебя прощения. Но я уеду. Сейчас.

Лидия встала, потянулась к сумке, но Герман снова преградил ей путь:

— Нет, не уедешь. Я тебя не отпущу.

— Как это — не отпустишь? — опешила Лидия.

— Очень просто. Тебе же прощение нужно. Потерпи. Может, ты его и получишь. Или заработаешь.

— Если я тебя обидела… — начала Лидия.

— Обидела? Нет. Меня вообще нельзя обидеть. Ты сделала хуже. Ты обманула меня.

— Я хотела все объяснить.

— Не надо ничего объяснять, — поморщился Герман. — Все эти внезапные исчезновения, таинственные появления… Ты подманивала меня, как профессиональный охотник.

— Мне надо было к ребенку, — неожиданно выпалила Лидия. Она не знала, как пробить эту стену недоверия.

— Ах, ребенок! Бедный крошка. Все это ты проделала ради него, ради его счастливого будущего.

— Ты не понял…

— Все я прекрасно понял. Ты только не учла, что у меня есть свое мнение на этот счет.

У Лидии на глаза навернулись слезы. Она закусила губу.

— Как трогательно, — усмехнулся Герман. — Ты прекрасная актриса. Еще немного — и я начну жалеть тебя, даже поглажу по голове. Михаленко повезло, что он взял тебя на роль.

— Разреши мне уехать, — всхлипнула Лидия.

— Нет.

— Ты не имеешь права!

— Ты тоже не имела права!

Лидия отвернулась, смахнула слезы, попыталась взять себя в руки:

— Ты что, всю ночь собираешься меня караулить?

— Ну что ты! У меня был тяжелый трудовой день, и я хочу спать. — Он взял с тумбочки ключи от ее номера. — Я запру тебя с той стороны, а утром открою. Будешь кричать и ломать дверь — сбежится весь персонал и вся группа. Михаленко не понравится, что от него хочет ускользнуть такая талантливая актриса.

Прежде чем Лидия успела что-либо ответить, он скрылся за дверью. Щелкнул замок.

— Спокойной ночи, — глухо донеслось снаружи.

Лидия без сил упала на кровать и зарыдала. Конечно, она виновата, она не имела права его обманывать, но почему он не хочет понять, хотя бы просто выслушать, почему так оскорбляет и унижает ее? «Я люблю тебя. Я согласен ждать. Только не исчезай!» — вспомнила она. Словно два разных человека.

Утром ее разбудил стук в дверь и бодрый голос прокричал:

— Подъем! Автобус выезжает через полчаса!

Лидия оторвала от подушки тяжелую голову и хотела сказать, что не сможет выйти, что ее заперли и когда отопрут неизвестно, но шаги в коридоре быстро удалялись.

Лидия подошла к выходу, подергала ручку. Дверь была незаперта. Оглянулась — ключи лежат на тумбочке. Что это значит? Может, вчерашний разговор с Германом ей только приснился? Или… он утром приходил в ее номер. Что он здесь делал?! Лидия осторожно заглянула в крохотную ванную комнату, словно Герман мог там укрыться. Никого. В зеркале Лидия увидела свое собственное измученное лицо: несчастный взгляд, круги под глазами, золотистый загар как-то сразу посерел. И в таком виде сниматься в кино! Может, сказаться больной?

Когда за ней зашла ассистентка, Лидия сказала, что ей нездоровится, она плохо выглядит и не может сниматься.

— Подумаешь, — отмахнулась ассистентка. — А гримеры зачем? Через полчаса из вас конфетку сделают. Вот у нас в прошлом месяце герой с лестницы свалился, всю щеку ободрал. Ничего — загримировали.

Лидия стала настаивать, но та посмотрела на нее как на сумасшедшую и фыркнула:

— Что, из-за вас теперь съемки отменять?

Пришлось собираться. Настроение было хуже некуда. Чтобы круги под глазами были не так заметны, Лидия надела шляпку из цветной соломки, надвинула ее на глаза.

Вся съемочная группа уже расселась по автобусам. Михаленко поприветствовал Лидию, помог подняться по ступенькам.

— Все! Поехали! — скомандовал он водителю. — В Симеиз!

Лидия двинулась между кресел, ища свободное место. Пятнадцать пар глаз уставились на нее.

— А вот и наша прима! — на весь салон раздался голос Германа. — С добрым утром.

Он сидел в обнимку с молоденькой актрисой, той самой, большеглазой, стриженной под мальчика, что была рядом с ним в ресторане. Девица тихонько захихикала. Лидия, не поднимая глаз, прошла мимо них в конец салона. Все места были заняты, на задних сиденьях лежали костюмы и декорации, она с трудом пристроилась на свободном краешке.

— Стелла! Идите сюда! — замахал руками Михаленко, когда автобус отъехал. — Вот же место.

Оказывается, Андрон Викторович оставил ей почетное место экскурсовода — вертящееся кресло за спиной водителя.

— Стелла, — фыркнул в спину проходящей мимо Лидии Герман, — она же Маня, она же Сонька Золотая Ручка…

Лидия сделала вид, что не услышала его обидных слов. Она села в кресло экскурсовода и оказалась лицом к Михаленко и Кристине. Кристина сухо поздоровалась. Она была очень красива. Пронзительные бирюзовые глаза, благородные черты лица, темно-золотистая кожа, густые светлые волосы, небрежно спадающие на плечи. Рядом с ней Лидия почувствовала себя дурнушкой.

Михаленко, наверное, рассчитывал, что они втроем будут вести задушевную беседу. Но Кристина безучастно отвернулась к окну. Лидия, пробормотав по поводу своего унылого вида что-то вроде «на новом месте плохо спится», тоже сосредоточила свое внимание на дороге.

Но живописный вид за стеклом, нависающие над дорогой скалы, бездонные пропасти, кипарисы и магнолии не поражали больше ее воображение. В голове засела мысль: что нашел Герман в этой дурочке? Сидят обнимаются. Интересно, как далеко у них зашло? Целовал ли он ее так же горячо и страстно?

На съемочной площадке уже копошились люди. Устанавливали осветительные приборы, тянули провода, убирали из кадра валяющиеся пустые банки из-под пива. Несколько человек поправляли трассу, по которой машина Германа, потеряв управление, должна съехать с шоссе и врезаться в кучу гальки. Гонщика предстоящий рискованный трюк нисколько не волновал, он полез купаться. Актеры, занятые в сегодняшней сцене, направились под импровизированный тент гримироваться.

Пока гримерша занималась ее лицом, Лидия изредка посматривала в зеркало, укрепленное в раме, воткнутой в песок. Зеркало было направлено в сторону моря, и Лидия видела, как из воды выходит Герман. Стройный, мускулистый, он как мифический бог появился из пучины моря. Откинул со лба мокрые волосы, подставил спину солнцу. К нему тут же засеменила тоненькая как спичка актрисулька в купальнике из трех шнурочков, протянула полотенце.

Когда Лидия вышла из-под тента, Германа нигде не было. Вверху, на горной дороге заурчала машина. Герман, наверное, уже за рулем. По сценарию, до появления автомобиля, на котором главный герой удирает от погони, Кристина и Лидия, изображающие подружек, должны безмятежно и красиво лежать на пляже и весело улыбаться. Вот это и было самым трудным — улыбнуться.

Михаленко начал репетировать, но улыбки не получалось. Режиссер нервничал. Тем временем молоденькая актрисулька со своим полотенцем подползала все ближе и ближе, всем своим видом давая понять, что она сыграла бы этот эпизод в пять раз лучше. Только ее навязчивость помешала Лидии открыто воскликнуть: «Какая я, к черту, актриса! Не хочу сниматься! Сегодня же уезжаю!»

— Ладно, давайте снимем дубль, — устало сказал Михаленко и поднес ко рту мегафон: — Приготовиться! — Затем махнул рукой оператору: — Мотор!

Лидия, вымученно улыбаясь, проговорила свои реплики. Вверху зарычал мотор, машина Германа с ревом понеслась вниз по извилистому склону, посыпались камни, песок. Лидия и Кристина просто не могли не разбежаться с визгом, когда вишневые «Жигули» на бешеной скорости пронеслись мимо, обдав их фонтаном песка. Они видели, как автомобиль затормозил и, едва не опрокинувшись, врезался в горку гальки.

Кристина гневно выкрикнула несколько слов по-литовски, а по-русски добавила:

— Неужели жизнь недорога?

— Красиво! — оценил спуск Михаленко. — Но слишком грубо. Мягче надо, мягче.

Герман, беззаботно улыбаясь, пожал широкими плечами и помахал рукой млеющей от счастья девице со стрижкой. Дурочка захлопала в ладоши.

К Кристине и Лидии подошел Михаленко.

— А вот с вами, милые женщины, что-то не так. Просто не узнаю вас. Ладно, давайте прервемся на десять минут.

Режиссер ушел давать указания оператору, а Герман и его новая подружка подошли к лежаку, на котором сидели Кристина и Лидия.

— У милых женщин проблемы? — начал он, стащив через голову рубашку. — И что это вам не играется в такой чудесный денек?

— Тебе зато играется, — проворчала Кристина, стряхивая с полотенца песок. — Так и шею недолго свернуть.

Герман сунул рубашку актриске. В лучах полуденного солнца его бронзовый торс смотрелся замечательно. Он неторопливо снял джинсы, оставшись в модных узких плавках. Лидия просто не знала, куда себя деть. Набросила полотенце на большой валун и легла на лежак, делая вид, что загорает.

— Такая уж у нас, каскадеров, профессия, — согласился с Кристиной Герман, присаживаясь на лежак рядом с Лидией. — Это вы, актеры, убедительно обманываете в кадре. Каскадеры должны все делать как можно правдивее.

— Ты хочешь сказать, что актеры — обманщики? — Кристина сидела на другом конце лежака и говорила с Германом через голову Лидии.

— Нет, у актеров и обманщиков разные дарования, — подчеркнуто адресуясь только к Кристине, сказал Герман. — Актер должен даже соврать в кадре так, чтобы у него все было на лице написано. Чтобы даже самый тупой зритель понял: его хотят обдурить. А обманщики, они сама честность, сама невинность, их просто невозможно раскусить сразу. Они ходят рядом, говорят с тобой, а ты ничего не подозреваешь. Потом наступает прозрение, но уже поздно: обманщик сделал свое подлое дело.

— Да ты, оказывается, философ, — поддела Германа Кристина. Она собрала волосы на затылке и теперь смазывала шею и плечи кремом от загара.

— Философ, — согласился Герман и ущипнул за ногу стоящую рядом актриску. — Тебе нравятся философы, лапочка?

— Такие, как ты, нравятся, — захихикала та.

Лидия с безучастным видом смотрела перед собой, она словно окаменела, как тот валун, на котором лежало ее полотенце.

— А вы, девушка… Никак не запомню, как вас там… — обратился к ней Герман, откинувшись на локтях на изголовье лежака. — Я уж буду по старой привычке вас Стеллой называть, ладно? Вы, Стелла, зря на солнцепеке уселись. Так и сгореть недолго. Как же вы будете сниматься? Ведь у вас такая трудная роль…

Он осторожно провел пальцем по ее спине. Лидию пробрала дрожь, она почувствовала, как внутри закипает злость. Долго он будет над ней издеваться? Она не обязана выслушивать его колкости.

Лидия встала, грациозным движением накинула на плечи полотенце и пошла к тенту, обронив на ходу ледяным тоном:

— Благодарю за заботу.

Она устроилась в тени, взяла у гримерши зачитанный прошлогодний журнал мод, посвященный детским моделям. Разодетые карапузы Митиного возраста радостно смотрели в объектив. Лидия рассеянно листала страницы. «Скорей бы закончился этот день!» — думала она, изредка посматривая, как половина съемочной группы плещется в море. И чего это так истошно визжит актрисулька! Лидия отметила про себя, что Герман ни разу еще не назвал эту девушку по имени.

Михаленко неутомимо носился по горячей гальке. Он был похож на английского колонизатора. Шорты и рубашка цвета хаки, на голове экзотический пробковый шлем. Он не загорал и не купался. То ли действительно был очень занят, то ли стеснялся выставить на всеобщее обозрение свой внушительный живот.

Михаленко подошел к Кристине, и они о чем-то горячо заспорили. Андрон несколько раз посмотрел в сторону Лидии.

«Вот и хорошо. Пусть сейчас подойдет режиссер и скажет, что я никудышная актриса. Можно будет сегодня же уехать отсюда!» — думала Лидия.

Михаленко действительно подошел к ней.

— Стеллочка, я понимаю, что мы впрягли вас в актерскую лямку помимо вашего желания, — неожиданно ласково сказал он. — Наверное, вы собирались отдохнуть, а мы нарушили ваши планы.

— Нет, никаких особенных планов у меня не было, — потупилась Лидия.

— Это не мое дело, но я вижу, что вы поссорились с Германом. И очень переживаете.

— Нет-нет, — решительно возразила Лидия. — Герман тут ни при чем.

— Ой ли? В любом случае, вам приходится тяжело с непривычки. Но у вас получится, обязательно получится. — Михаленко присел перед ней на корточки, обмахиваясь шлемом. — Позвольте дать вам несколько советов…

Он подробно рассказал ей, что нужно делать, даже, разлегшись на песке, проговорил «женским» голосом ее реплики. Это было смешно и немного подняло Лидии настроение. В принципе она и сама все это знала, просто ей не хватало раскованности, она слишком увязла в собственных переживаниях и не могла войти в образ. Хватит распускать нюни, она еще покажет некоторым, на что способна.

— Ну как, попробуем? — подмигнул ей Михаленко.

— Попробуем, — задорно ответила Лидия.

— Вот и отлично.

Михаленко вразвалочку удалился, и через пару минут по площадке забегала помреж с хлопушкой в руках:

— Перерыв окончен! Всем вернуться на свои места!

Лидия взяла себя в руки, и они с Кристиной отыграли свой эпизод на «ура».

— Прекрасно! — воскликнул Михаленко и поцеловал обеих женщин. — Все до завтра свободны. Спасибо.

Лидия прошла мимо Зернова и его пассии с гордо поднятой головой. Герман отвесил ей шутливый поклон:

— Ваши возможности безграничны, мадам…

— А вы повторяетесь, — холодно бросила она ему.

Завтра предстояло сняться в одном небольшом эпизоде. Только один съемочный день. Уж как-нибудь она потерпит. И уж больше не опустит перед Германом виноватых глаз.

«Он для меня теперь пустое место, — думала Лидия. — Пусть только попробует посмеяться надо мной, так отвечу — мало не покажется».

Но он больше не пробовал. Дорогой в гостиницу Герман сделал вид, что спит. Надвинул на глаза спортивную кепочку, скрестил руки на груди и, несмотря на тряску, оставался неподвижен. Актриска старательно подражала своему герою: привалилась к его плечу и трогательно уткнулась носом в его шею. «Вот дрянь!» — возмутилась про себя Лидия, впрочем тут же одернула себя: теперь ей все равно.

Вечером она пришла в ресторан с намерением быстренько поесть, вернуться к себе в номер и лечь спать. Но, подойдя к столам, где веселилась съемочная группа, она увидела, что Михаленко и Кристина отсутствуют. Не было также и Германа с девицей. Оглядевшись, Лидия заметила, что обе пары танцуют возле небольшой эстрады. Оркестрик наигрывал танго. Кристина и Михаленко танцевали красиво и умело. На них смотрели. А вот партнерша Германа, очевидно, решила, что, чем страстнее она будет виснуть на Зернове и чем выше задирать ноги, тем лучше. Танго кончилось. Режиссер с женой, довольные и разгоряченные, вернулись за стол, а Герман со своей пассией остались и танцевали все подряд.

Лидия вполуха слушала то, что ей говорил Михаленко, не в силах оторвать взгляда от Германа.

Наконец Зернов с молоденькой подружкой решили сделать перерыв и подошли к общему столу. Кристина закурила длинную коричневую сигарету и сказала, погрозив гонщику пальцем:

— Смотри не замучай девочку.

— Как можно? У нас еще вся ночь впереди, — отозвался Герман. Его глаза лихорадочно блестели, волосы на лбу и висках намокли от пота, рубашка прилипла к телу. Он подтолкнул девушку к столу: — Отдохни, лапочка, поешь. А я не устал.

По-цыгански похлопывая себя по бокам и коленям, Зернов подошел к Лидии:

— Позвольте пока вас пригласить.

Прежде чем Лидия успела ответить, он схватил ее за руку и, выдернув из-за стола, потащил к эстраде.

— Я не хочу танцевать, — упиралась, пытаясь вырваться, Лидия.

— А я хочу! — Герман развернул ее к себе лицом, сцепил руки у нее на талии, и процедил: — Не надо скандалить. У тебя это плохо получается.

Он сверлил ее взглядом, и она, не выдержав, отвела глаза в сторону. Зазвучала медленная плавная музыка, неловко и не в такт они закружились под нее. Лидии было очень неудобно в железных объятиях Германа, пришлось положить руки на его плечи. Она почувствовала, что от него пахнет спиртным.

— Ты говорил, что не пьешь.

— А ты утверждала, что тебя зовут Стелла.

— Так получилось. Я не хотела тебя обманывать.

— Но все же обманула.

— Что теперь поделаешь.

— Ничего, действительно ничего.

Герман все крепче прижимал Лидию к себе, почти коснулся губами ее щеки. Оба тяжело дышали. Лидия поняла, что если прямо сейчас не вырвется из его рук, то забудет все оскорбления и колкости последних дней и сама повиснет у него на шее, как та актриска. Нет, это невозможно. Музыка стихла, но Герман не выпускал ее.

— Ты ночью опять будешь меня караулить? — спросила она.

— Обязательно, — прошептал он ей в ухо.

— А как же твоя подружка? — отстранилась от него Лидия. — Ты же обещал провести ночь с ней.

— Она подождет до утра. — Герман снова привлек Лидию к себе. — Будет второй…

— Я не могу принять такой жертвы!

Лидия каблуком стукнула Германа по ноге, вывернулась из его объятий, выскочила из зала и скрылась в женском туалете. Минут пятнадцать она вдыхала густой табачный дым и слушала болтовню каких-то полупьяных девиц. Наконец выглянула в коридор. Никого. Она немного успокоилась, дошла до своего номера, вытащила из сумочки ключи и чуть не закричала от неожиданности: перед ней безмолвно вырос Герман. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Лидия дрожащими руками открыла дверь и швырнула ключи Герману.

— На, получи, сторож! — презрительно сказала она, шагнула через порог и изо всей силы хлопнула дверью прямо перед носом Германа.

— Тебе все равно от меня не удрать! — предупредил Герман.

— И не вздумай сюда ворваться! — прокричала она в замочную скважину, с грохотом придвинула к двери тумбочку, на нее поставила графин с водой и стакан.

Глава 4 Попытка к бегству

Утром Лидия обнаружила, что баррикада не разрушена. Дверь была отперта, и ключ торчал в двери снаружи.

Сегодня снимали небольшой эпизод на мосту у горной реки. Лидия немного освоилась на съемочной площадке, поболтала с гримершами, с бородатым, похожим на Карла Маркса оператором. Но чувство тоскливого одиночества не проходило.

Герман продолжал говорить ей колкости. Лидия всем своим видом показывала, что защищена броней равнодушия и презрения. Сегодня дублер главному герою не требовался, зачем Герман притащился на съемки? Загорать? Пить пиво? Или сознательно изводить ее, Лидию?

Ей снова нестерпимо захотелось все бросить и уехать. Во время перерыва она решилась подойти к Кристине и попросить о помощи. Та с удивлением посмотрела на нее сквозь солнцезащитные очки.

— Твой эпизод сегодня доснимут, и ты свободна.

— Нет, не свободна. Я не могу уехать.

— Нет денег на обратный билет?

— Есть. Дело в том, что… — Лидия запнулась. Как рассказать Кристине о странном поведении Зернова? — Герман не дает мне уехать.

— Что значит — не дает? — изумленно спросила Кристина.

— Он вторую ночь запирает меня в номере и уносит с собой ключи. Он следит за мной…

Кристина приподняла очки, и Лидия увидела ее недоверчивые бирюзовые глаза.

— Вы мне не верите?

— Не знаю, — задумчиво ответила Кристина. — Мне казалось, что если женщина хочет уехать, то она уезжает.

— Ну не драться же мне с ним! — в отчаянии воскликнула Лидия.

Кристина прикусила дужку очков, что-то обдумывая.

— Ты действительно хочешь исчезнуть?

— Да! Я больше не могу здесь находиться, — горячо откликнулась Лидия. — Я не желаю его видеть. Он унижает меня на каждом шагу, он…

— Ладно, — прервала Кристина поток ее жалоб, — я помогу. Вечером я одолжу машину у знакомого и довезу тебя до Симферополя.

— Спасибо.

— Спасибо скажешь, когда сядешь на поезд.

Лидия вернулась на свое место под тент и стала обдумывать, как незаметнее выбраться из номера с сумкой, чтобы Герман не увидел. Скорей бы наступил вечер. Только бы уехать из этой чертовой гостиницы, от этого мучителя, от несчастной любви…

Вечером Кристина поджидала Лидию в маленьком баре на третьем этаже гостиницы. Она сидела у стойки со стаканом апельсинового сока в руке и, несмотря на царивший в баре полумрак, была в черных очках. Заметив Лидию, она расплатилась с барменом.

— Хвоста не было? — сквозь зубы спросила Кристина.

— Нет, — неуверенно ответила Лидия и оглянулась.

— Прямо как в кино… — улыбнулась Кристина. — Пойдем.

Они спустились по служебной лестнице, прошли извилистым коридорчиком мимо дверей с экзотическими названиями «Птицерезка», «Котломойка» и оказались на погруженном в тень каштанов заднем дворике гостиницы. Машина знакомого Кристины оказалась армейским «газиком» с поднятым брезентовым верхом.

Жена режиссера уверенно села за руль, открыла Лидии дверцу:

— Садись.

Мотор взревел. Через десять минут они уже выехали на шоссе Ялта — Симферополь. Кристина вела машину профессионально. Лидия хотела спросить, не принимала ли и она участия в соревнованиях, но затем передумала. Кристина молчала, только слегка морщилась на ухабах. Светлые волосы развевались у нее за головой. Лидия была с тугим пучком, и только несколько непослушных прядей трепетали на встречном ветру. Со стороны могло показаться, что эти две красивые женщины — подруги, куда-то спешащие по делу.

«Вот и все, — с облегчением думала Лидия. — Сегодня я уже буду в поезде. А завтра в Москве».

— Вас действительно зовут не Стелла? — нарушила молчание Кристина.

— Действительно.

— А как?

— Разве теперь это важно? — грустно сказала Лидия. — Раз я не Стелла, то никому не интересна.

— Нет, почему же? Интересна. Мне, например. Не понимаю, как ты могла так поступить? В голове не укладывается. Ты же знала, как Герман к тебе относится…

— Я больше не буду вмешиваться в его жизнь. Я исчезну. — Лидия виновато опустила голову.

— Зачем же ты вообще приехала?

— Я думала, что нужна ему.

— После того, что случилось? — округлила глаза Кристина и,пораженная, на миг перестала смотреть на дорогу. — После передачи?

— Какой передачи? — вскинула глаза Лидия.

— Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь о радиопередаче?

— Не знаю.

Кристина тряхнула головой.

— Что ты за человек — ни слова правды…

Лидия не успела ответить на ее выпад. Какая-то машина, бешено сигналя, начала обходить их на повороте. Вопреки всем правилам, она выскочила на встречную полосу, чуть не столкнувшись с грузовиком, следующим в Ялту. В самый последний момент лихачу удалось уйти за их «газик».

— Сумасшедший! — сквозь зубы процедила Кристина. Когда она волновалась, акцент проявлялся сильнее. — Здесь же горы! На тот свет торопится, не иначе! Что он делает!

Последняя реплика относилась к следующему маневру ненормального водителя, который, продолжая отчаянно сигналить и мигать дальним светом, снова пошел на обгон. Они мчались по серпантину со множеством поворотов, слева дорогу ограничивал обрыв, справа — скала. При появлении любой встречной машины этому психу был гарантирован полет с пятидесятиметровой высоты. Кристина тоже нажала на клаксон, но это не возымело никакого действия. Невидимый из-за слепящего света своих фар и оттого еще более пугающий автомобиль упорно пытался обойти их. Кристина резко сбросила скорость, прижалась, насколько было возможно, к скале, уступая дорогу. Машина пронеслась мимо с такой скоростью, что девушки не смогли даже ее рассмотреть.

Из-за поворота донесся визг тормозов, глухой удар.

— Доездился! — бросила Кристина. — Этого и следовало ожидать.

Они медленно обогнули скалу и обнаружили, что таинственная машина стоит поперек полосы, буквально вжавшись багажником в скалу. К вынужденному остановиться «газику» направлялась мужская фигура.

Это был Герман. Ни слова не говоря, он вытащил сумку Лидии, переложил в кабину своей «шестерки».

— Прошу. — Церемонным жестом он пригласил Лидию выйти из машины.

— Пожалуйста, верни мои вещи, — твердо сказала она. — Мне нужно ехать.

— Нет ничего проще. Я сам тебя отвезу. С ветерком. — Герман был подчеркнуто любезен.

Лидия почувствовала неладное, но все же подала ему руку и пересела в «Жигули».

— Герман, ты уверен, что прав? — порывисто крикнула ему Кристина.

Гонщик не ответил, сел за руль, захлопнул дверцу. Машина взревела и, заложив крутой вираж, развернулась и помчалась обратно в сторону Ялты с той же бешеной скоростью. То и дело свет фар упирался в скалу или повисал над морем, создавая впечатление космического полета.

— За что ты так меня мучаешь? — спросила Лидия, бессильно сжав на коленях руки.

— Будто бы не за что? — Профиль Германа был бесстрастен, словно отчеканенный на монете.

— Я же говорила тебе: все вышло случайно…

— Да? Для тебя, конечно, это случайность, ерунда. — На щеке Зернова выступил желвак. — Только слишком легко хочешь отделаться, красавица моя. Тебе придется испытать то же, что и мне…

Лидия ничего не понимала.

— Прости меня, — сказала она тихо.

— Ты хочешь добиться у меня прощения? Хорошо, я предоставлю тебе такую возможность. Сегодня вечером, после ужина, в моем номере.

Город летел навстречу так стремительно, что у Лидии закружилась голова.

За ужином Лидии показалось, что некоторые члены съемочной группы как-то подозрительно на нее поглядывают. Что-то знают о ее неудавшейся попытке к бегству?

Германа за столом не было. Он появился внезапно откуда-то сзади, хлопнул сидящего рядом с Андроном оператора по плечу, вскользь бросил девушке:

— Не забыла, что я жду тебя? Другой возможности не будет…

И опять исчез. Вскоре за ним ушел и оператор. Лидия пересела на освободившийся стул и оказалась рядом с Кристиной.

— Что это за история с радиопередачей? — спросила она. — Я хочу знать.

— Очень неприятная история. — Кристина подперла подбородок рукой. — Скажи, ты всегда записываешь на пленку свои телефонные разговоры?

— Нет, почему ты спрашиваешь?

— Значит, для Германа ты сделала исключение. — Кристина достала из сумочки сигареты.

Лидия схватила Кристину за руку:

— Я ничего не понимаю. Какая передача, какая пленка? Объясни мне, наконец, в чем дело? Кристина, я умоляю!

Отчаяние в ее голосе было так велико, что Кристина отложила сигареты, внимательно посмотрела Лидии в глаза.

— Он: «Стелла, я люблю! Люблю до безумия твои волосы. Люблю твои серые глаза, в которых можно утонуть. Люблю твой голос, твою улыбку. Я сразу заметил, еще тогда, при первой встрече, как ты отличаешься от этих холеных девочек с пустыми глазами, которые уверены в себе и не страдают избытком скромности». Ты: «Герман! Не надо. Пожалуйста, не надо. У нас нет будущего». Он: «Стелла, я не могу без тебя. Я ничего не могу с собой поделать…»

Лидия онемела.

— Это тебе рассказал Герман? — выдавила она наконец.

— Нет. Я слышала все своими ушами. Ваш разговор транслировался по радио на всю страну.

— Что?! — в ужасе переспросила Лидия.

Кристина еще раз внимательно посмотрела на Лидию.

— Одно из двух: или ты гениальная актриса, или действительно ничего не знаешь…

— Я ничего, ничего не знаю!

— Появилась новая передача под названием «Слова любви». Там всякие известные личности рассуждают о любви, сексопатологи выступают, поэты читают любовную лирику. Всего понемногу. А пару недель назад под рубрикой «Как признаваться в любви» передали в записи ваш с Германом телефонный разговор. Ведущий призвал слушателей брать пример с нашего известного гонщика и обещал продолжение…

— Боже мой! — воскликнула Лидия.

Щеки у нее горели огнем, она прикрыла их ладонями.

Все ясно: вот почему Елена и Анциферов оставили ее одну, когда она в последний раз звонила Герману. Они все записывали на магнитофон. А потом Анциферов передал запись на радио таким же подлецам, как он сам. Конечно, Герман уверен, что это сделала Лидия.

— Многие наши друзья эту передачу слышали, — продолжала Кристина. — Кто-то сказал об этом Герману. Он тоже застал конец записи. Конечно, возмутился. Поехал на радио, чтобы забрать пленку. Ему объяснили, что кассета у какого-то корреспондента, но назвать фамилию отказались. Герман полез в драку, его вывел ОМОН. Двое суток он просидел в отделении…

Кристина замолчала. Лидия сидела как оглушенная, прижав ладони к щекам.

— Теперь я понимаю, за что он меня так ненавидит. Он думает, что пленку на радио отнесла я!

— Если не ты, то кто?

— Я знаю кто. — Лидия отняла руки от лица. — Я не виновата. Я не знала, что они запишут наш разговор. И никогда не была на радио. А имя свое настоящее скрыла, потому что не манекенщица, не фотомодель, а обыкновенная гувернантка у маленького мальчика. Ты мне веришь?

— Я-то, может, и верю, — задумчиво произнесла Кристина. — А вот Герман… Знаешь что, не ходи сейчас к нему. Он в таком состоянии…

— Наоборот! Я должна как можно быстрее все ему объяснить. — Лидия выскочила из-за стола так резко, что уронила стул, и почти бегом покинула ресторан.

Она была так возбуждена, что, не дожидаясь лифта, взлетела на четвертый этаж, забарабанила в дверь номера Германа. Сейчас она ему все расскажет, и между ними исчезнет стена неприязни и недоверия.

Герман распахнул дверь и замер на пороге. Равнодушный и неприступный, как скала.

— За вами кто-то гонится? — сквозь зубы процедил он.

— Не-ет, — переведя дух, ответила Лидия.

Они смотрели друг на друга, и с каждой секундой уверенность в том, что она сможет переубедить Германа, таяла.

Наконец Зернов отступил в глубь номера. Скрестив руки на груди, прислонился к стене возле окна. Опускались сумерки, на небе появились первые звезды. Силуэт Германа на фоне бледно-фиолетового неба был темным и зловещим.

Лидия осмотрелась. Небрежно застеленная кровать в углу, большой светлый шкаф. Она нерешительно остановилась посреди комнаты.

— Я пришла, чтобы все объяснить, — начала Лидия. — Все не так, как ты думаешь. Это страшное недоразумение. Я не виновата. Кристина только что…

— Стоп! — жестом остановил ее Герман. — До этого мы еще дойдем. Начнем по порядку. Как ты ко мне относишься?

— Я? — растерянно переспросила Лидия. — Хорошо.

— А точнее? — бесстрастно потребовал Герман. — Насколько хорошо ты ко мне относишься?

— Я не понимаю…

— Неужели? Ты же пришла объясняться. Вот и начни с главного. Скажи, как ты ко мне относишься. — Кажется, Герман иронически улыбался, Лидия плохо видела его в полумраке. — Я всегда был с тобой откровенен. Попробуй и ты хотя бы раз ответить тем же.

Он прошел через комнату и встал возле девушки. Взгляды их встретились. Герман наклонился к ее лицу. Лидию трясло, она вся напряглась, стараясь взять себя в руки. Его глаза казались темными, лицо выражало мучительное желание, а горячее дыхание обжигало ее. Его губы были на расстоянии выдоха от ее губ.

— Почему ты молчишь? — тихо спросил Герман.

— Ты хочешь, чтобы я призналась тебе в любви? — прерывисто дыша, произнесла Лидия.

— Я требую! — прошептал он.

— Мне трудно… Вот так сразу…

Герман отстранился от нее, отвернулся к окну.

— Значит, откровенность не для тебя, — бросил он холодно. — И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

Лидия разрыдалась. Она плакала беззвучно, слезы крупными каплями катились по ее щекам. Почему он не хочет ее выслушать, почему он так жесток, зачем заставляет ее признаться в любви?

— Герман, я люблю тебя! — выкрикнула она сквозь слезы.

И тут же, как в плохом анекдоте, заскрипела дверь и из шкафа выбрался грузный бородатый оператор с видеокамерой в руках.

— Извини, Герман, — пробубнил он, — но мне не нравится то, что ты затеял. Ты говорил, будет розыгрыш. Но это больше похоже на издевательство. Извините, — кивнул он Лидии, положил видеокамеру на тумбочку и вышел из номера, переваливаясь с ноги на ногу, как медведь.

— Мне и самому не нравится, — отозвался Герман.

Он отошел от окна, сел на кровать, свесил руки между колен, опустил голову. Лидия растерянно и безмолвно стояла на прежнем месте. Сумерки сгущались, очертания предметов в комнате становились неясными, расплывчатыми. Или в этом были виноваты слезы?

— Уезжай, — тихо сказал Герман, не поднимая головы. — Уезжай скорее, пока я не передумал. И дай нам бог больше никогда не встречаться!

Глава 5 Его голос

Темное купе. Синяя лампочка под потолком. Перестук колес. Кто много ездит в поездах, тот знает, что уже через несколько минут после отправления он перестает раздражать, становится неслышным. Под него хорошо думается, вспоминается.

В голосе Германа тоже есть металлические нотки, даже когда он говорит о чувствах, о чем-то интимном, вдруг пришло в голову Лидии.

«Я всегда предпочитал правду. Любую — горькую, страшную, но правду…»

«Вот вы, вот я — мужчина и женщина, которые нужны друг другу, которых влечет друг к другу с первой встречи. Что нам мешает быть вместе? Что?!»

«Скажи, что не любишь меня! Скажи, что я тебе противен! Ты молчишь! Значит, все остальное неважно…»

«Ты же пришла объясняться? Вот и начни с главного. Скажи, как ты ко мне относишься. Я всегда был с тобой откровенен. Попробуй и ты хотя бы раз ответить тем же…»

Лидия представила тысячи динамиков, откуда лился его голос, звучали слова любви, обращенные к ней. К ней, Лидии, а не к мифической Стелле, теперь она это точно знала. И тысячи людей, слушающих их — кто с сочувствием, кто с завистью, кто со злобным хихиканьем. Лидия никогда не понимала кинозвезд или других известных людей, которые пускались перед микрофоном или кинокамерой в откровенные рассказы о своей частной жизни. Ей всегда было неудобно слушать это. Возникало ощущение, будто она подсматривает в замочную скважину. Теперь подсматривали за ней, и это оказалось в сто раз хуже. Сегодня на вокзале даже ей казалось, что на нее смотрят все вокруг, что дети показывают пальцами, что в каждом разговоре обсуждают подробности ее взаимоотношений с Зерновым. А что должен был чувствовать Герман, слушая эту передачу!

После смерти жены он ушел в себя, храня память о настоящей Стелле, об их любви. Только самые близкие друзья знали, что под маской удачливого супермена скрывается человек бесконечно ранимый, способный тонко и глубоко чувствовать. Они любили и оберегали его как могли. Увидев ее на дне «второго рождения» Зернова, они приняли ее в свой круг, сочли достойной занять место Стеллы. И чем же она ответила!

Девушку снова захлестнула жгучая волна стыда. Она лежала навзничь в темном купе с закрытыми глазами и не вытирала слезы, собравшиеся под веками в два соленых озерца. Она начала со лжи, проявив малодушие, и не нашла в себе сил вовремя остановиться, позволила втянуть себя (не только себя!) в пучину интриги. Неудивительно, что в глазах Германа и его друзей она низкая и жалкая предательница. Вот почему в съемочной группе ее так встретили в день приезда.

Теперь все в прошлом. И ничего не вернуть. Что бы ни произошло, как бы ни сложилась теперь ее жизнь, между ними всегда будет стоять чужая подлость. Герман, который никогда ничего не делает наполовину, теперь ненавидит ее с той же силой, с той же страстью, с которой раньше любил. Собственными руками она уничтожила свое счастье. Можно сколько угодно обвинять в том, что произошло, Елену и Анциферова, но исправить ничего нельзя. Все кончено. Соленые озерца наконец переполнились влагой, и горячие ручейки потекли по щекам девушки на подушку. Она не обратила на это внимания.

Новая ужасная мысль пронзила мозг Лидии. Нет, ее мучения еще не закончились. Ведь гонщику не удалось забрать пленку в редакции, а ведущий передачи, по словам Кристины, обещал продолжение. Этого допустить нельзя. Пусть невозможно вернуть Германа, но и жить дальше с клеймом предательницы тоже невозможно.

Лидия постаралась взять себя в руки. Нужно что-то придумать, нужно добыть эту запись во что бы то ни стало. Прийти на радио и потребовать пленку. В конце концов, это ее голос, ее личная жизнь! Но кто будет разговаривать с ней, кто она такая? Даже Герману не удалось ничего добиться. Правда, ему они сказали, что кассета хранится у какого-то корреспондента. Конечно, это Анциферов! Кажется, он как-то даже говорил, что подрабатывает на радио. Журналисты часто работают в нескольких местах, это считается в порядке вещей. Но как заставить Анциферова вернуть пленку? На его совесть надеяться не приходится. Может быть, выкупить? Притвориться дурочкой, соврать, что хочет иметь такую кассету на память об их розыгрыше? Но где гарантия, что он не отдаст всего лишь копию?

Так ничего и не придумав, Лидия решила положиться на ситуацию. Главное — убедиться, что оригинал у Анциферова, что копий нет. А потом видно будет. Но чтобы ни он, ни Елена ничего не заподозрили, надо вести себя как ни в чем не бывало. Вернуться в дом Кусковых, снова прикинуться безгласной, серой мышкой. Придется бороться с ними их же оружием. Лидия порадовалась, что, жалея Митю, не отказалась от места. Теперь это сослужит ей хорошую службу.

Приняв решение, девушка почувствовала облегчение. Уже засыпая, она представила, как с добытой у журналиста пленкой придет к Герману, бросит кассету к его ногам. И скажет с достоинством: «Ты мне не поверил, не поверил моей любви. В таком случае я возвращаю тебе твою…»

В Москве Лидия узнала, что следующий выпуск передачи будет через неделю. Времени у нее остается совсем немного.

Герман должен был вернуться через два дня, а Кусковы — днем позже. Лидия, как обещала Елене и Виталию Сергеевичу, созвонилась с Володей, сообщила рейс и время прилета.

— А ты поедешь? — спросил водитель.

— Обязательно. — Они договорились, что он подхватит ее где-нибудь возле метро.

На этот раз встреча в аэропорту обошлась без сюрпризов, хотя Лидия все-таки осмотрелась с опаской, прежде чем выходить из машины. Загоревший, похожий на турчонка в красной бархатной феске и такой же жилетке, Митя с радостным воплем повис на шее гувернантки и не отпускал ее руку до самого дома.

Сначала Лидия боялась, что ей будет трудно вести себя с Еленой как ни в чем не бывало после того, что произошло. Но она ошиблась. Ненависти к хозяйке она не испытывала. Не было и желания отомстить. Как ни странно, была жалость к этой стареющей женщине, пытающейся светскими раутами, нарядами, драгоценностями заполнить свою жизнь. Чтобы добиться обеспеченности, она принесла в жертву свою чистоту, способность любить и верить. И все затеянные ею интриги только от чувства ущербности.

Распаковывая вещи, женщины весело болтали, как две подружки. Точнее, болтала одна Елена, а Лидия поддакивала, кивала в знак согласия, междометиями выражала свой восторг. Наконец, выбрав момент, когда в комнате не было ни Виталия, ни липнувшего к ней Мити, она как бы невзначай бросила:

— А вы ловко все это устроили, Елена Олеговна…

— Что именно?

— Ну этот фокус с записью голоса Зернова. Я никак не пойму, как вам удалось это сделать.

Елена стояла к ней спиной, но по тому, как напряглись ее плечи, как замерли руки с очередным платьем, девушка поняла, что не ошиблась. Она поймала косой взгляд, который Кускова метнула на нее через плечо, и безмятежно улыбнулась в ответ.

— Какой фокус, с какой записью? — фальшиво переспросила Елена, не поворачиваясь.

— Ну нашего с ним разговора по телефону. От имени Стеллы. А вы уже забыли? — оживленно продолжала Лидия. — Ловко, ничего не скажешь. Я бы ни за что не догадалась.

— А тогда откуда ты узнала?

— Так по радио на всю Россию разговор прокрутили! Представляете, мой голос — и на всю страну!

— А! Так значит, Анциферову все-таки это удалось! Что же он, негодяй, меня не предупредил?

— Но мы же на Кипре были, Елена Олеговна. Я бы тоже оставалась в неведении, если бы подружки не рассказали.

— Они узнали тебя?

— Да нет, откуда! Даже если бы узнали, то все равно не поверили бы. Одно мне непонятно, как вы смогли разговор записать?

Огонек сомнения в глазах Елены сменился веселым лукавством.

— Я рада, что ты так это восприняла, — довольным голосом ответила она. — Честно говоря, мы боялись, что ты со своими принципами будешь возражать. Не хватит чувства юмора… Иди сюда.

Кускова подвела Лидию к туалетному столику, на котором стоял телефон-автоответчик.

— Видишь кнопочку? Если ее нажать, весь разговор будет записываться. Японцы — народ изобретательный. Мне осталось потом только забрать кассету.

Лидия, казалось, была разочарована.

— Так просто…

— Конечно. Еще раз извини, что пришлось тебя обмануть.

— Да если бы я знала, что это нужно для радио! Елена Олеговна, а нельзя мне эту кассету на память переписать?

— Хорошая мысль! Я тоже не откажусь от такой пленочки. Слушай, а ведь можно целую коллекцию набрать. — Елена оживилась. — Я сразу и не подумала. Мне такие люди по телефону в любви объяснялись, ты и не поверишь. Можно было такое записать! А потом жене дать послушать.

Не переставая развивать эту тему, она набрала номер Анциферова и, подмигнув Лидии, протянула ей отводную трубку.

Два гудка. Третий, четвертый…

— Вас слушают.

Лидия затаила дыхание.

— С вами говорят… — передразнила Елена напыщенный тон Анциферова. — Вадим Евгеньевич, привет! Это я!

— Элен! Вы откуда, с Кипра?

— Не надейтесь, я уже в Москве. И хочу вас выбранить! Вы почему в мое отсутствие отдали запись Зернова на радио? Мы с Лидой очень недовольны!

— Почему — с Лидой? — удивился Анциферов.

— Думаете, ей неинтересно было бы услышать собственный голос в эфире? В конце концов, именно она играла главную роль в спектакле.

— Просто очень уж удобный случай подвернулся. Новая программа, а наша запись ну просто в десятку!

— И кое-кто соответствующий гонорарчик огреб, я полагаю!

— Какой там гонорарчик! Так, детишкам на молочишко.

— Мне-то не заливайте, не первый день знакомы! Ладно, не волнуйтесь, мы не налоговая инспекция, ваши заработки нас не интересуют.

Лидия отметила про себя это «мы». Елене было куда проще понять нынешнее поведение гувернантки, чем нежелание смеяться над чужим чувством.

— А что интересует?

— Да все та же пленочка. Хотим себе по копии на память сделать. Не дадите кассету на денек?

— Сейчас?

— Ну завтра-послезавтра.

— Элен, не могу! Я завтра с утра снова отдаю пленку на радио. Второй выпуск передачи на носу. Слушателям обещано продолжение.

У Лидии сжалось сердце. Неужели все пропало? Она тронула Елену за локоть, изобразила жестом, что пишет. Та кивнула.

— Ну сами копии сделайте! Магнитофон какой-нибудь завалящий найдется?

— Так еще кассеты нужны…

Елена с искренним возмущением взмахнула руками:

— Господи, сквалыга! Пары кассет жалко!

Лидия снова торопливо тронула ее за локоть, указала сначала на себя, потом на телефон, что означало: «Я туда, к нему».

— Ладно, будут вам кассеты! — пообещала Елена Анциферову. — Куда? В редакцию часов в восемь? Но смотрите, не вздумайте девушку обидеть, будете иметь дело со мной!

Она бросила трубку на рычаг:

— Ишь, оживился, старый козел! Ты там с ним поосторожней. Он только с виду такой тютя. А своего не упустит.

Вечером все семейство вместе с Митей отбыло к знакомым на дачу. До свидания с Анциферовым оставалось не менее часа. За это время нужно было придумать способ отнять, выпросить, выудить у него злосчастную кассету. Сам он ее не отдаст, об этом нечего и думать. Таких денег, которые может потребовать за ее возврат журналист, у Лидии тоже нет. Оставалось пленку просто украсть. Отвлечь чем-нибудь его внимание и подменить оригинал чистой кассетой. А чем отвлечь? Лидия вдруг улыбнулась. Что же, разве зря она провела столько времени рядом с Еленой! У той даже сомнений не возникло бы по поводу того, какое оружие должна использовать женщина в борьбе с мужчиной.

Лидия быстро вошла в спальню хозяйки, села за туалетный столик, сняла очки. Манекенщица Стелла? Нет, для Анциферова нужно что-то повульгарней, покрикливей. Она извлекла из своей сумочки косметичку, накрасила губы яркой помадой морковного оттенка, коснулась темным пурпурным блеском центра нижней губы, чтобы губы казались более пухлыми. Подвела глаза коричневым и — поверх — черным цветом. Слегка размазала кисточкой. Это называется «глаза с поволокой».

Из одежды она выбрала короткое кремовое платье с глубоким вырезом, которое брала с собой в Ялту. Лидия усмехнулась: будет Анциферову, на что отвлекаться… Напоследок, уже из чистого озорства, она надела Еленины бриллиантовые сережки — те самые искрящиеся ленточки, что были на ней в ресторане «Пьеро». Того, что Анциферов, видевший ее тогда издалека в роли Стеллы, узнает ее, Лидия не боялась.

Эффект, который она произвела на журналиста, превзошел все ожидания. Анциферов, встретивший ее в дверях своего редакционного кабинета, на долю секунды просто остолбенел.

— Здра…вствуйте, Лида. — Он с трудом сглотнул слюну, отступил, пропуская ее внутрь. — Не ожидал, по правде говоря…

— А разве Елена Олеговна вас не предупредила? — мило поинтересовалась Лидия. — Если помешала, я могу зайти в другой раз.

— Что вы… Что вы! — Анциферов постепенно приходил в себя, приобретая свой обычный кошачий облик. — Я просто удивлен вашим… преображением. Где были мои глаза раньше? Как я мог прохлопать рядом с собой такое очарование?!

— Ваши глаза видели лишь прелести Елены Олеговны. В ее сиянии все остальные меркли, — игриво ответила Лидия.

Анциферов суетился, освобождая от каких-то вырезанных статей журнальный столик перед довоенным кожаным диваном, по бокам которого стояли такие же глубокие сталинские кресла.

— Моя гордость, — хвастливо пояснил он. — От дедушки достались… Присаживайтесь. Кофе, коньяк? А может, шампанское? Правда, только «Советское», я не успел как следует подготовиться…

«Черта с два, не успел! — подумала Лидия. — Просто ты сначала определил мне иную цену». А вслух сказала:

— Вообще-то я предпочитаю джин с тоником.

— Да? — смутился толстяк. — Может, в буфете есть, хотя поздновато…

— Тогда займемся сначала делом, Вадим Евгеньевич! Прежде всего хочу высказать восхищение той оперативностью и незаурядной смекалкой, с которыми вы организовали запись. Это ведь вы придумали использовать автоответчик, не так ли?

Журналист скромно потупился.

— Надеюсь, вы не в обиде, Лида…

— Конечно нет! — Девушка ответила ему лучезарной улыбкой. — Наоборот, вы поступили как опытный журналист и настоящий мужчина! Жалко только, не удалось послушать саму передачу. Поэтому нам с Еленой Олеговной и захотелось иметь по кассете. У вас оригинал здесь?

Она наклонилась к нему через стол, давая возможность заглянуть за низкий вырез летнего платья. Лифчика на ней не было, и Анциферов покрылся мелкими бисеринками пота. Его серые глазки забегали по сторонам, будто мыши, потерявшие вход в норку. Лидия усмехнулась — сама она не чувствовала ничего, даже стыда, настолько ее не задевал его взгляд.

— Конечно, конечно… Я все материалы храню в сейфе. Разные, знаете, бывают ситуации… — Он глуповато захихикал.

— Ну а магнитофон есть? Двухкассетник? Может быть, поставим ту пленочку вместо музыки? Заодно и перепишем сразу.

Анциферов выбрался из кожаного кресла, полез по стремянке на полку за магнитофоном. Лидия откинулась назад, забросила ногу на ногу, с ухмылкой уставилась на журналиста. Будто почувствовав ее взгляд, он обернулся, засопел, не в силах отвести глаз от ее коленей. Лидия засмеялась, довольная произведенным впечатлением. Чем большую власть она приобретала над толстяком, тем больше была уверена в успехе своего предприятия.

— Не упадите с магнитофоном, он нам еще нужен.

Анциферов кисло улыбнулся в ответ, спустился вниз, поставил магнитофон и пошел в угол к сейфу, на ходу доставая ключи. Лидия внимательно следила за журналистом. Наступал тот момент, ради которого она сюда пришла. Толстяк повозился с замком, открыл дверцу, запустил руку почти по плечо куда-то в глубину захламленного бумагами и папками железного ящика и извлек оттуда небольшой прозрачный футляр из плексигласа. Эту хрупкую коробочку можно легко раздавить вместе с пленкой, которая разбила жизнь двоих людей. Лидия с трудом сдержалась, чтобы не выхватить кассету, не стукнуть ее изо всех сил об угол стола.

— Давайте я поставлю. — Она спокойно протянула руку, как ни в чем не бывало взяла кассету. — Это та сама кассета, из автоответчика? Оригинал?

— Да, — заверил Анциферов, с облегчением плюхаясь в кресло. — Я не рискнул им оставлять после первой передачи. Это, знаете ли, своеобразный капитал.

— А мог кто-нибудь на радио ее скопировать?

— Обижаете, Лидочка! Я ее из рук не выпускал.

— Очень хорошо…

Она включила воспроизведение, желая убедиться, что это то, что ей нужно.

«Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. Чувствовать, как ты потягиваешься при звоне будильника», — зазвучал из динамиков знакомый до боли голос.

— О'кей! — Лидия выключила магнитофон. — Так как же все-таки насчет джина с тоником? Может, буфет еще работает?

— Я… схожу сейчас, посмотрю. — Анциферов не очень охотно снова выбрался из уютного кресла.

Лидия многообещающе улыбнулась:

— Я вас буду жда-а-ать. — Забавляясь, она провела язычком по губам.

Анциферов игриво стрельнул маслеными глазками.

— С магнитофоном разберетесь?

— Конечно, не бином Ньютона!

Журналист бесшумно вытек за дверь, Лидия наконец осталась одна и тут же склонилась к магнитофону. От волнения она не сразу нашла клавишу выброса кассеты, долго не могла извлечь ее. Пальцы дрожали так, будто она имела дело не с простейшим образчиком бытовой техники, а с мощной миной, готовой рвануть в любую минуту. Впрочем, по сути, это так и было.

Кассету с голосом Зернова она бросила в свою сумочку, а в магнитофон вставила пустую. Лидия не знала, как далеко от кабинета Анциферова находится буфет, и очень торопилась ускользнуть до возвращения журналиста. Но ей не повезло. Когда до двери оставалось всего пара шагов, она распахнулась и на пороге возник сияющий Анциферов, прижимая к груди несколько бутылок и банок.

— Нашел! — торжествующе объявил он. — У приятеля в соседнем кабинете джин нашел! И тоник!

— В другой раз, Вадим Евгеньевич! Дела! — Она попыталась протиснуться мимо него в дверной проем, но Анциферов был слишком толст.

— Как же… как же — в другой раз? — Он никак не мог понять причину нового преображения девушки. — А магнитофон, а запись?

— Я уже все сделала. — Лидия постаралась ответить приветливо.

— Но еще джин, я за ним бегал. Мы ведь хотели пообщаться… — Бутылки мешали Анциферову, и он свалил весь груз в одно из кресел.

Лидия воспользовалась этим движением и все-таки проскочила мимо него. Но журналист освободившимися руками облапил девушку сзади, пытаясь втащить ее обратно в кабинет.

— Пообщаться… немного расслабиться… моя прелесть… — невнятно бормотал он, припадая жирными красными губами к ее шее и все сильнее сдавливая ей грудь короткими пальцами.

Лидия высвободила правую руку, перехватила ремешок поудобней и что было сил с разворота стукнула толстяка по лицу кожаным боком сумки. Внутри что-то жалобно хрустнуло. Журналист отвалился от нее с ошеломленным лицом и багровеющей на глазах левой щекой. Это лицо с выпученными глазами было последним, что видела Лидия, перед тем как захлопнуть за собой дверь.

Глава 6 Мужчина и женщина

Лидия взяла такси и через двадцать минут уже была у дома Германа. Она не думала о том, как может быть им воспринято ее появление с кассетой после их последней встречи в Ялте, как она будет объяснять появление злосчастной пленки у себя, как докажет, что это оригинал, единственный экземпляр и в новой передаче уже не прозвучат украденные слова любви. И будет ли у нее вообще возможность что-то доказывать и говорить? Любые оправдания и объяснения бессмысленны, ничего ни вернуть, ни восстановить нельзя.

Перед дверью зерновской квартиры Лидия остановилась собраться с духом. Открыла сумочку, чтобы достать пленку и сразу отдать ее. Кассета лежала среди обломков расколотого на несколько частей плексигласового футляра. Девушка невольно усмехнулась, вспомнив треск, которым сопровождалось избиение Анциферова. Так вот что это было! Она немного приободрилась и нажала кнопку звонка — будь что будет.

Герман открыл сразу, будто тоже стоял возле двери в ожидании ее прихода. Не говоря ни слова, он тяжелым взглядом смотрел на нее. Лидия тоже молчала — у нее перехватило дыхание. На будто окаменевшем лице Зернова нельзя было прочесть ничего — ни удивления, ни раздражения, ни радости. Наконец Лидия кое-как справилась с волнением, протянула ему кассету.

— Вот, — тихо сказала она. — Это та пленка.

Герман вздрогнул, будто ее голос разбудил его, под черной майкой, обтягивающей грудь, перекатились мускулы. Он поднял руку, и тонкие пальцы Лидии вместе с кассетой утонули в огромной ладони гонщика. Поддаваясь его движению, она переступила порог, автоматически захлопнула за собой дверь. В следующее мгновение горячие ладони Германа легли на ее щеки. Невозможно было вообразить, что эти мощные руки способны на такие бережные, такие нежные прикосновения. Он держал ее лицо, как держат наполненный росой хрупкий утренний цветок, вглядывался в ее глаза, как вглядываются в отражение неба в чистой воде родника. Лидия ответила ему влажным молящим взглядом. Герман медленно опустился на колени, прижался лицом к ее животу. С глухим стуком одновременно упали на пол злополучная кассета и сумочка девушки. Задыхаясь, она обхватила пальцами его затылок. Казалось, они стояли так целую вечность, хотя прошло не более минуты. Слабея, Лидия тоже опустилась на колени, спрятала лицо у него на груди, не желая показывать стоящие в глазах слезы.

— Милая моя, родная… Я так боялся, что ты снова исчезнешь, теперь уже навсегда. Исчезнешь так же таинственно, как и появилась, — забормотал Герман.

Вместо ответа Лидия провела рукой по его жестким волосам. Он перехватил ладонь, прижался к ней губами. Девушка вздохнула:

— Но ведь ты совсем не знаешь меня. И я уже обманула тебя один раз…

— Не говори ничего! Я прошу тебя: только ничего не объясняй, не нужно сейчас, — глухо сказал Герман. — У нас для этого будет еще много часов. Для разговоров, для любви… Ведь ты хочешь этого?

На лице девушки отразилась мучительная внутренняя борьба. Она поднялась:

— Ты говоришь это под влиянием минуты! Я назвалась именем твоей погибшей жены, я мучила тебя, в конце концов предала тебя, пусть невольно. Такое не прощается, я знаю!

Герман тоже вскочил:

— А я знаю, что мне плевать на все это, плевать на эту дурацкую пленку! Пусть она звучит где угодно и как угодно — там все правда, я жить не могу без тебя! Хочешь, я выйду на балкон и прокричу это всему кварталу?

Он действительно метнулся в гостиную.

— Подожди, сумасшедший! — Лида догнала его у балконной двери. — Подожди! Я не могу вот так… сразу, после всего, что произошло! — Она взволнованно заходила по комнате. — Нельзя человека попеременно окунать то в кипяток, то в ледяную воду! Я не могу без конца переходить от счастья к отчаянию и обратно! Я боюсь, понимаешь, боюсь! Боюсь потерять тебя! Боюсь показаться навязчивой или доступной! Боюсь оттолкнуть холодностью! Боюсь разочаровать или обидеть! Да, тебе, может быть, сейчас кажется, что я именно та, которую ты всегда искал. Но, узнав меня ближе, ты начнешь сравнивать меня с теми женщинами, которых встречал раньше. С более красивыми, более опытными, более раскованными. Или столкнешься в каком-нибудь темном коридоре с другой девушкой и поймешь, что ошибся. А я не перенесу этого, слышишь?!

Она вложила в этот монолог все напряжение последних месяцев, всю свою любовь к Герману, всю неутоленную страсть одиноких ночей и, обессиленная, опустилась на диван, закрыв лицо руками. В наступившей тишине она услышала, как Герман подошел к ней, сел рядом:

— Девочка моя… Маленькая, глупая, любимая девочка Лида… — Он впервые назвал ее настоящим именем. — Ты просто слишком рано попала в мир взрослых людей. Любви не нужно бояться. В ней совсем не обязательно таится страдание и обман…

Он нежно провел рукой снизу вверх по ее спине. Лидию будто током пронизало. Она вздрогнула, изогнулась, хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег.

— Подожди, — выдохнула она. — Подожди…

Она поднялась, отошла в угол, где горел мягким оранжевым светом торшер. Отвернувшись к стене, Лидия взялась обеими руками за подол платья, стянула его через голову, расправила, повесила аккуратно на спинку кресла. На ней остались только узкие кружевные трусики. Лидия медленно повернулась, каждой клеточкой ощущая его взгляд. Соски напряглись, горячая судорога пробежала по телу. Словно бросаясь в пропасть, она шагнула вперед, и Герман тут же подхватил ее на руки, прижал к себе. Лидия обняла его за шею, уткнулась лицом в твердую грудь. Туфли по очереди ударились о пол.

— Я хочу тебя… — еле слышно прошептала она. — Я очень тебя хочу…

— Девочка моя, маленькая глупая любимая девочка… — повторил он прерывающимся голосом. — Моя любовь, мое чудо, мой малыш…

Герман отнес ее в спальню, опустился вместе с ней на постель. Лидия трепетала в его руках, как жертвенное животное на алтаре. На каждое бережное прикосновение тело Лидии отзывалось сладкой мучительной истомой. Он будто вел ее по лезвию бритвы меж двух пропастей, не давая соскользнуть вниз.

— Ну скорее, скорее! — шептала она, охватывая его руками и ногами.

— Не торопись, моя девочка, любовь моя, радость моя, малышка, сейчас…

Она не заметила, как он снял с нее остатки одежды, как разделся сам. Почувствовала только, что уже не только губы и руки Зернова ласкают ее, что вся его горячая плоть нажимала, скользила по коже. В какой-то почти неуловимый момент она почувствовала внутри себя биение чужого пульса и закричала. В недрах ее тела будто разожгли костер и раздували его огромными мехами. Горячая влага затопила ее. Извергнулись несколько маленьких вулканов, заставив ее содрогнуться, вырвав хриплый стон из самой глубины существа:

— Скорее, я не могу больше.

— Можешь… Лида, Лидочка, единственная моя, солнышко мое, можешь! Ты все можешь, только не знаешь об этом…

Они стали на время единым организмом. Вместе дышали, вместе двигались и вместе достигли пика любви, наивысшей точки земного наслаждения. Крик девушки слился с низким полувыдохом-полустоном Германа. Обессиленные, они застыли в объятиях друг друга. Но уже через мгновение Лидия повернула к любимому просветленное лицо.

— Господи! Я даже не знала, что бывает так хорошо!

— Ты еще многого не знаешь, любимая, — ответил Герман, осторожно прижимая ее к себе. — Маленьким девочкам и не положено много знать раньше времени.

— Я не девочка! — Она вывернулась из уютного гнезда его рук, села рядом. — Я сама воспитываю детей.

Герман молчал, удивленный ее серьезным тоном.

— Да, я — гувернантка. Не манекенщица, не актриса, не фотомодель. Няня маленького Мити в доме Елены Кусковой. — Ее глаза с вызовом блестели в полутьме. — Удивлен?

Вместо ответа Зернов провел рукой по ее спине. Лидия не пошевелилась.

— Почему ты молчишь? Мне продолжать? Или сразу уйти?

Он хотел привлечь девушку к себе, но та отстранилась:

— Это не ответ.

— Это ответ, Лида. Это ответ на все, что бы ты ни рассказала мне сейчас или потом. И на то, о чем захочешь умолчать.

— И ты не будешь меня спрашивать, почему я назвалась Стеллой? Не поинтересуешься, кто и как записал наш разговор?

Он помедлил, словно раздумывая, потом бросил лихо:

— Сегодня не буду. Времени жалко.

— А потом?

— И потом тоже будет жалко!

Он поднялся рывком, обхватил хрупкие плечи Лидии, повалил ее на себя.

— Пусти… Медведь, грубиян! Гонщик неотесанный!

Она била кулачками по его груди, но силы были явно неравны. Тогда она нашла ртом его сосок, взяла его передними зубами. Герман от неожиданности вскрикнул, расцепил руки.

— Прости меня! — Лидия прильнула к нему, покрывая поцелуями его шею, тяжелый подбородок. — Прости, я не знаю, как это получилось, я не хотела тебе сделать больно! Я больше никогда-никогда тебе не сделаю больно!

Она выпрямилась, любуясь мощным торсом Германа. Бугрящиеся мышцы пресса делали его похожим на античную статую. Узкие ягодицы, литые бедра, полуприкрытые простыней. В восхищении Лидия провела по его телу узкой ладошкой, ощущая, как снова зарождается желание.

Герман с улыбкой наблюдал за ней, такой непредсказуемой, такой притягательной. В глазах его были удивление и нежность.

— Подожди, милая, — проговорил он, — подожди минутку. Мне нужно время, чтобы снова любить тебя.

— Ах, тебе нужно время! — в притворном возмущении воскликнула она. — Тебе недостаточно, что я здесь, что я горю, что я не хочу ждать! Ты просто увиливаешь! Я тебе докажу…

Она склонилась так, чтобы груди легли на его живот, провела ими вверх-вниз и почувствовала, как моментально ответило его тело.

— Ты действительно не девочка, — выдохнул Герман. — Ты хитрая, бесстыжая ведьма.

— Нет, я просто любящая женщина.

— Слишком женщина.

— Слишком любящая.

Он поднял ее, поймал ртом один из коричневых набухших шариков, венчающих нежные полушария. Приласкал языком. Лидия изогнулась в его руках, задыхаясь. Герман сжал ее бедра ладонями, скользя губами по груди и шее, начал медленно опускать ее на спину, пока она не вскрикнула, вцепившись ногтями в его плечи. Он привстал на локте, впился губами в ее полуоткрытый рот.

— Нет, подожди, подожди… — Лидия отпрянула, мягко нажала руками на его грудь. — Теперь ты не спеши, мой милый гонщик, лежи спокойно, не шевелись…

Герман откинулся на подушку.

— Ты мой любимый, ты мой единственный… — шептала Лидия, двигаясь в такт своему дыханию. — Мне так хорошо, мне ничего с тобой не стыдно… Я люблю тебя, мой хороший, мой милый… Скажи мне что-нибудь…

— Лида, Лида… — Герман ласкал ее лицо, плечи, зыбкую в полумраке трогательно-белую грудь, загорелые бедра. — Как долго я искал тебя, как мучительно долго тебя не было…

Под утро он все-таки уснул, по-детски уткнувшись носом ей в плечо. Лидия не могла спать. Внутри нее все пело, каждая крохотная частичка ее тела радовалась и трепетала. Ей казалось, что она могла бы взлететь, если бы не тяжелая рука Германа, лежащая у нее на груди. Не хотелось ни о чем думать, ни о чем мечтать.

Серые рассветные сумерки растекались по комнате, проявляя очертания предметов, лишая их ночной таинственности и романтики. С фотографии на Лидию снова смотрели три смеющихся человека — Герман и две целующие его женщины. Взгляд Стеллы показался ей испытующим, вопросительным, но не смутил, не задел ее. Просто вернул на землю, напомнил о том, что в мире есть еще кое-что кроме этой заполненной любовью комнаты…

Лидия скосила глаза на будильник, стоящий рядом на тумбочке. Уже почти восемь часов. Она подумала, что еще может успеть к приезду Кусковых с дачи. Если она опоздает или не приедет вовсе, Елена сорвет свое раздражение на муже и Мите. Нужно пойти туда. Пойти в последний раз, чтобы попрощаться с мальчиком и Виталием Сергеевичем, положить на место сережки.

Лида осторожно сняла с груди руку Германа, опустила ноги на пол. Мягкий ворс паласа приятно щекотал ступни. Увидев сбоку в большом зеркале свое отражение, она провела руками по коже, потянулась. Никогда она еще не чувствовала свое тело таким прекрасным! Она оглянулась на спящего гонщика, и на миг ей стало обидно, что он спит и не видит ее. Поймав себя на этой мысли, Лидия усмехнулась, подхватила с пола трусики и ушла в ванную, тихо притворив за собой дверь.

Контрастный душ освежил ее. Закутавшись в широкий темно-синий махровый халат, она мягкой кошачьей поступью прошмыгнула мимо входа в спальню. По дороге подобрала оброненные вечером кассету и сумочку. Казалось, это было сто лет назад — разговор с Еленой, Анциферов, редакция… Лидия положила кассету на кресло, на котором висело аккуратно сложенное платье. Быстро переоделась.

На кухне разыскала в холодильнике колбасу, сыр, зелень. Порезала остаток батона на ломти для бутербродов.

Вдруг из спальни донесся грохот упавшего стула, топот босых ног, стук двери о стену. В кухню влетел Герман, придерживая рукой спадающую с пояса простыню. При виде Лидии, стоящей у микроволновой печи, лицо его прояснилось.

— Я боялся, что ты опять исчезнешь, — извиняющимсятоном пояснил он. — Проснулся, а тебя нет…

— Я здесь. И теперь всегда буду.

— Тогда почему ты не разбудила меня?

— Пожалела. — Она подошла, ласково отбросила с его лба непослушную прядь.

— Но ты хочешь уйти?

— В последний раз.

— Куда? На сколько? Почему именно сегодня?

Он был забавен — в спадающей простыне, со строго сведенными над переносицей бровями, делающими его похожим на обиженного ребенка.

— Ночью ты обещал не задавать мне вопросов. И верить мне.

— Обещал, но…

Лидия поднялась на цыпочки, закрыла ему рот поцелуем.

— Если обещал, верь… — прошептала она.

Глава 7 Сережка с бриллиантами

Лидия была безгранично счастлива. Наконец-то рухнула стена недоверия и обид между ней и Германом. Стало так легко и просто. Злосчастная кассета осталась лежать на кресле у торшера, Герман даже не вспомнил про нее. Им было так хорошо вместе. Большие, сильные руки Германа оказались такими нежными, внимательными. А поцелуи — просто дух захватывает. Неужели так бывает — полностью раствориться в любимом человеке? Лидия на секунду зажмурила глаза. Все это похоже на сон. Она тихонько засмеялась.

Теперь ей будет не страшно сказать Елене правду, что она и есть та самая незнакомка, выдававшая себя за Стеллу. Она уже нисколько не боялась хозяйки. Лидия представила, как вытянется от удивления ее лицо, и улыбнулась. Все, что скажет Елена, было теперь неважно. Ведь она, Лидия, любима самым восхитительным мужчиной на свете. Гораздо труднее будет объясниться с Митей. Но она что-нибудь придумает.

Герман утром предлагал отвезти ее к Кусковым и подождать в машине, но она отказалась. Это слишком вызывающе. Не следует выставлять напоказ свое счастье. Лидия сама все расскажет хозяйке, и они будут квиты. Елена тайком записала разговор на кассету и использовала их чувства в своих целях. Лидия же тайком воспользовалась ее нарядами и украшениями. Обе они поступили одинаково плохо, но теперь никто никому ничего не должен. Девушка прикоснулась к мочке левого уха и ощутила под пальцами твердость камней и металла.

Машины Кусковых возле подъезда не было. Значит, они еще не вернулись с дачи. Лидия открыла дверь своим ключом. Ну что ж, разговор откладывается, но хотя бы сережки она вернет на место без помех.

Лидия вошла в холл, огляделась. Роскошная обстановка квартиры больше не ослепляла ее. Что может быть дороже любви? Ей хотелось танцевать. И она, напевая, провальсировала несколько кругов по холлу. Голова закружилась, и она упала в большое антикварное кресло.

— Прощай, шикарная квартира! — торжественно сказала она и стала обходить комнаты, мысленно прощаясь с этим домом.

В детской плюшевые звери выстроились друг за другом, словно шли на водопой. Лишь огромная горилла неприкаянно валялась на полу возле телевизора. Лидия подняла ее, усадила в кресло. Ей стало немного грустно. Маленький взъерошенный Митя, непоседливый, а иногда не по годам серьезный, как он будет без нее?

— Он будет скучать, как ты думаешь? — спросила она гориллу и почесала ее за ухом.

Горилла таращила огромные беззаботные глаза, улыбалась большим ртом. Весь ее вид словно говорил: «А что Митя? Митя не пропадет! У него есть голова на плечах».

— Что это я здесь расселась! — спохватилась Лидия. — Нужно скорее вернуть сережки.

Она быстро вошла в комнату Елены, открыла шкатулку с драгоценностями, вытащила сережку из левого уха, аккуратно положила на бархатную подушечку. Потянулась к правому уху, но пальцы ощупали только теплую мягкую мочку. Лидия посмотрела в зеркало. Сережки в ухе не было. Она растерянно заглянула в шкатулку. Там лежала только одна сережка. Лидия почувствовала, как холодеет спина и лоб покрывается испариной. Этого не может быть! Лидия снова посмотрела на свое отражение, ощупала мочки. Перерыла всю шкатулку. Сережка была только одна.

«Спокойно! Только без паники!» — приказала она себе. Тщательно обследовала столик, пол в комнате Елены; встав на четвереньки, заглянула под шкаф. Сережки нигде не было. Лидия вернулась в детскую. «Наверное, она выпала, когда я танцевала», — попыталась она успокоить себя. Девушка тщательно, сантиметр за сантиметром обшарила пол и кресло в холле. Безуспешно. Обошла комнаты — никакого результата. Сомнений не оставалось — она потеряла чужую и очень дорогую вещь.

Лидия кинулась к телефону, набрала номер Германа. Когда он снял трубку, Лидия услышала, как в отдалении гудит электробритва.

— Я слушаю. — Голос у него счастливый и умиротворенный.

— Герман… — Лидия не смогла продолжить.

— Лида! Где ты? Все еще у Кусковых? Я уже заждался. Хотел ехать за тобой.

— Подожди… Посмотри, пожалуйста, внимательно. Я, кажется, забыла у тебя одну вещь. — Она старалась говорить как можно спокойнее. — Ты не находил сережку с бриллиантами? Такие были на мне ночью…

— Слушай, я даже не обратил внимания, что у тебя в ушах. Лида, я так тебя жду.

— Герман, поищи, пожалуйста… На тумбочке, на полу, в кровати…

— Хорошо. Погоди…

Электробритва смолкла, послышались его удаляющиеся шаги. Некоторое время было тихо, в трубке раздавался лишь легкий треск и гул.

«Ну пожалуйста! Найди эту чертову сережку!» — беззвучно заклинала Германа Лидия. Время тянулось невыносимо медленно.

Наконец Герман подошел к телефону:

— Ничего нет.

— Ты хорошо посмотрел?

— Я всю кровать перевернул, весь пол прополз на четвереньках.

Лидия до боли прикусила большой палец.

— Не волнуйся, найдется, — беззаботно сказал Герман. — А не найдется, я тебе новые сережки куплю. В десять раз лучше.

— Мне очень надо ее найти. — Лидия чуть не плакала.

— Да чем она так замечательна, эта сережка? Давай возвращайся быстрее, и поищем ее вместе. А хочешь, я сейчас за тобой приеду?

— Нет. Не надо сюда приезжать. Лучше еще поищи, пожалуйста…

Лидия первой повесила трубку и схватилась за голову. Как же тяжело упасть с небес на землю! Она теперь не сможет весело и беззаботно уйти из этого дома. Она взяла тайком, вернее, украла, если называть вещи своими именами, чужую вещь. И у нее не хватит денег, чтобы вернуть двадцатую часть ее стоимости. Бесполезно тешить себя мыслью, что Елена может не заметить пропажу. Без сомнения, Анциферов доложит, что видел на гувернантке хозяйские сережки. Придется держать ответ. Как жалкой воровке…

А вдруг сережка потерялась у входа в подъезд или где-нибудь на лестнице? Лидия поднялась и медленно, как во сне, вышла на лестничную клетку, долго спускалась вниз, осматривая каждую ступеньку. Возле двери подъезда было темновато, ей показалось, что-то блеснуло на полу. Она настежь распахнула дверь, присела на корточки, провела рукой по полу и подняла кусочек блестящей конфетной обертки. Лидия тупо мяла в пальцах этот клочок, когда в проеме появились две фигуры. Это были Елена и Анциферов.

— Что это ты здесь ищешь? — строго спросила Елена.

Лидия молча выпрямилась и стояла с опущенной головой. Трудно было представить, что полчаса назад она была абсолютно, безмерно счастлива.

— Лидочка, не стесняйтесь. Скажите нам, что вы потеряли, а мы поможем найти, — гадко захихикал Анциферов.

— Спасибо, я уже нашла. — Лидия засунула ненужный фантик в сумочку.

— Лида, пока Виталий Сергеевич повез Митю на теннис, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — сказала Елена и начала подниматься по лестнице.

У Лидии пересохло во рту. Она поплелась за хозяйкой как преступник за полицейским. Позади шел бдительный Анциферов.

— В последнее время ты ведешь себя как-то странно, — начала Елена, как только за ними захлопнулась дверь. — Внезапно уезжаешь, приезжаешь. Чувствуется, что ребенок тебя мало интересует…

— Это не так! — попыталась возразить Лидия, но хозяйка будто не расслышала ее слов.

— Тебе зачем-то понадобилась запись разговора. Ну, допустим, на память. Но зачем же красть оригинал?

— Ничего себе кража! — театрально воскликнул Анциферов. — Это настоящий грабеж. Можно даже сказать — вооруженное ограбление…

Лидия вспомнила, как стукнула Анциферова дамской сумочкой после его неудачной попытки поцелуя.

— Наверное, у тебя была веская причина для похищения, а? — продолжала Елена.

— Была, — подтвердила Лидия. Эти двое интриганов ее страшно раздражали. — Вы без разрешения записали разговор. Без моего согласия отдали кассету на радио. Вы поступили непорядочно.

— Какая ты, оказывается, обидчивая, — скривила губы Елена. — Может быть, еще в суд на нас подашь? Потребуешь выплаты за моральный ущерб?

— Лидочка, но вашу фамилию в передаче не упомянули, — напомнил Анциферов.

— Зато назвали моего собеседника, — парировала Лидия.

— Так, значит, ты защищаешь не свои интересы? — оживилась Елена.

Лидия мгновение колебалась: пришла ли пора открыть карты и сказать им все?

— Свои и Германа, — выпалила она.

— Вот! — торжественно воскликнула Елена. — Я всегда подозревала — что-то здесь не так! Я чувствовала, что ты сохнешь по нему.

— Я люблю его, — поправила ее Лидия.

— Что?!

— Обычная мания величия, — ввернул Анциферов.

— А он знает, что ты работаешь у меня няней?

— Знает. И он тоже любит меня, — твердо произнесла Лидия.

— В самом деле? — улыбнулась Елена. — А как же бедняжка Стелла? Он ее бросил? А ведь как искал, как клялся в любви… Вот они, мужчины! Какое коварство…

Анциферов сочувственно качал головой.

— Не беспокойтесь, он ее не бросил. Совсем наоборот. Просто я и есть Стелла.

Елена застыла с открытым ртом, Анциферов присвистнул.

— Я назвалась Стеллой по вашему совету. По вашей прихоти пришлось мне играть в эту игру. А потом мы полюбили друг друга.

— А я тебя недооценивала, — то ли восхищенно, то ли зло проговорила Елена. Она прошлась по холлу, села в кресло, заложив нога за ногу. — Значит, эта шикарно одетая красотка в бриллиантах и есть ты?

Лидия молча кивнула. Она осталась стоять, лишь оперлась на зеркальную стену. Какой тяжелый, какой выматывающий душу разговор. Словно допрос.

— Ловко, — прищелкнула языком Елена. — У тебя есть фамильные драгоценности? Может, ты вообще тайная миллиардерша?

— Нет. Я это все брала у вас. Ненадолго.

— Бесподобно! — захлопал в толстые ладошки Анциферов.

— Что значит — брала ненадолго? — поморщилась Елена. — А то, что это воровство, тебе не приходило в голову?

— Я виновата перед вами, но я не хотела ничего плохого. Я ничего не испортила, я все вернула… — Лидия запнулась. — Только, кажется, потеряла одну сережку. Но я найду ее, обязательно найду!

— И этой женщине я доверила воспитание собственного сына! — с презрением произнесла Елена.

— Ай-я-яй! Как нехорошо! — будто укоряя маленькую девочку, проблеял Анциферов.

Лидия почувствовала, что у нее защипало в носу, глаза наполнились слезами.

«Нельзя плакать, нельзя быть перед ними жалкой», — приказывала она себе, но слезы предательски бежали по щекам. Что она сможет теперь объяснить?

— А наш герой, конечно, думал, что влюбился в состоятельную фотомодель. Прельстился ее, пардон, моими нарядами, — вслух рассуждала Елена. — Как говорится, въехала в рай на чужом горбу.

— Нет. Я сказала ему, кто я, — сквозь слезы объяснила Лидия. — Ему неважно, богата я или нет.

— Конечно, неважно. Теперь у него одна цель — постель. С драной овцы хоть шерсти клок. Дошло ли у вас до постели, милочка?

— Как вам не стыдно? — возмутилась Лидия.

Анциферов откровенно наслаждался этой сценой. Он ерзал в кресле, рыскал по карманам, наверное, очень жалел, что не захватил диктофон.

— А чего стыдиться-то? Ты же не стыдилась, когда завлекала нашего доблестного гонщика, — насмешливо ответила Елена.

— Неправда! — Лидия замотала головой, и слезинки полетели на паркет.

— И что, интересно, скажет наш герой, — обратилась Елена к Анциферову, — когда узнает, что его любовница — обычная мелкая воровка?

— Мелкая? — переспросил Анциферов. — По-вашему, бриллианты стоимостью в десятки тысяч долларов — мелочь? Семь лет строгого режима в местах не столь отдаленных…

— Я найду сережку, я постараюсь.

— Надеюсь, что найдешь, — фыркнула Елена. — Даю тебе сроку два дня. Потом иду в милицию и, само собой, сообщу в твою фирму. Пусть знают, кого пригрели! — Хозяйка поднялась, зло сверкнула глазами: — А пока собирай шмотки и катись из моего дома! Чтоб духу твоего здесь не было!

В этот момент Кускова была похожа на склочную бабу из какого-то старого фильма, только Лидия не могла вспомнить, какого именно.

Она поплелась в гостевую комнату, где спала, когда оставалась с Митей на ночь, и в беспорядке стала запихивать вещи в большую кожаную сумку. Слезы застилали глаза. На подоконнике стояла фотография мальчика. Он сам подарил ее Лидии со смешными каракулями на обороте. Девушка хотела забрать ее на память, но подумала, вдруг Елена начнет рыться в ее сумке? И оставила карточку на месте. Лишь поцеловала Митину глянцевую мордашку. Сможет ли он понять ее? Он такой еще маленький.

Случилось так, как и предполагала Лидия, Елена остановила ее у дверей.

— Ключ! — Она протянула руку.

Лидия молча достала ключ от кусковской квартиры и отдала хозяйке.

— Придется сменить замок, — заявила Елена. — Эта аферистка могла сделать дубликат.

Лидия задохнулась от гнева. За кого ее принимают?

— Сумку покажи, — потребовала Елена и сама вырвала из рук гувернантки сумку.

Она демонстративно перетряхивала вещи, не постеснялась в присутствии Анциферова вытащить из пакета нижнее белье. Лидия ощутила, как внутри закипает злость. Она готова была дать по рукам хозяйке, но поняла, что эти двое только и ждут скандала. Нет, она не доставит им такого удовольствия.

Лидия спокойно забрала свою сумку и вывалила все, что там осталось, прямо в кресло.

— Так вам будет удобнее рыться в моих вещах, — ледяным тоном сказала она. Поманила пальцем Анциферова: — Вот грязное белье. Это по вашей части. Подходите смелее, что же вы?

Анциферов остался на месте. Елена отдернула руки от чужих вещей, выпрямилась.

— Обыскивать будете? — поинтересовалась Лидия. — Мне раздеться?

Она не спеша одну за другой стала расстегивать пуговицы на блузке. Лицо у Анциферова вытянулось.

— Забирай свое вонючее барахло и убирайся! — завизжала Елена.

— Не может оно быть вонючим, раз вы так долго его обнюхивали, — проговорила Лидия. — С вашим-то изысканным обонянием…

— Я тебе сказала — убирайся! — Лицо у Елены передернулось. — Пока я не разозлилась окончательно.

Под нервное сопение хозяйки Лидия аккуратно убрала вещи в сумку.

— Учти, у тебя только два дня. Время пошло, — напомнила Елена возле дверей. И уже в спину добавила: — Шутить со мной вздумали, любовнички. А я таких шуток не понимаю и не люблю. Вы в этом еще убедитесь.

Дверь за Лидией захлопнулась, и она не видела, как Анциферов развернул перед Еленой носовой платок, в который была завернута бриллиантовая сережка.

Девушка вышла из подъезда дома Кусковых, и самообладание оставило ее. Лицо сразу осунулось, ссутулилась спина, сумка с вещами потяжелела килограммов на десять. Лидия шла, с усилием переставляя ноги, и лишь каким-то чудом успела издали заметить «БМВ» Виталия Сергеевича. Она спряталась за пышным сиреневым кустом. Из своего укрытия она видела, как из задней дверцы машины выскочил Митя в разноцветном костюмчике и в бейсбольной кепке. Он тут же стал перепрыгивать на одной ноге через трещины на асфальте, пока из машины степенно не выбрался Виталий Сергеевич. Отец взял мальчика за руку и повел в дом.

К горлу снова подкатил комок. Милый Митя, неужели им придется так плохо, так грустно расстаться? Лидия доплелась до автобусной остановки. Вид у нее был настолько несчастный, что в автобусе ей уступили место.

Дома было тихо и пусто. Лидия поставила на плиту чайник, присела к столу, закрыла глаза, обхватила голову руками. Что же теперь делать? Вряд ли эта сережка найдется. А купить что-либо подобное она не в состоянии. Она не герцог Бекингемский, который за одну ночь приказал сделать недостающие подвески королевы. Даже если продать эту квартиру, денег может не хватить. А если и хватит, то где ей жить? У Германа? А захочет ли Герман с ней видеться после того, как узнает о случившемся? Вчерашняя восхитительная ночь казалась теперь Лидии далеким прекрасным сном. Неужели им все же придется расстаться? Наверняка Елена представит дело так, что Лидия устроилась на работу к ней с корыстной целью. Он, может, и не поверит, но если ее посадят в тюрьму, вряд ли станет ждать. Тюрьма… По спине пробежал холодок. Какой ужас! Неужели Елена сделает как задумала? Но ведь она, Лидия, не воровка! Она взяла сережки всего лишь на вечер. И никаких корыстных намерений у нее не было. Но как это доказать?

Как же быть? Как же быть? Рассказать обо всем Герману? Нет. Сейчас она не в силах сделать это. Но и сидеть сложа руки нельзя. Лидия встала и заходила по маленькой кухне между столиком и плитой. Три шага туда, три обратно. Ты обязана вспомнить, где могла потерять сережку, приказала она себе. Где? Да где угодно: на улице, в такси, у Анциферова, у Германа.

Стоп! Такси!

Вчера, когда она выбежала от Анциферова со своей добычей и поймала такси, молодой водитель пытался завязать с ней разговор. «За вами кто-то гонится?.. Вам очень идет это платье…» Обычный, ни к чему не обязывающий треп. Но один вопрос показался ей тогда странным. «А что, сейчас мода такая?» Парень кивнул куда-то в сторону ее плеча. Лидия подумала, что он имел в виду смелый вырез ее платья, а таксист засмеялся: «Правильно, так дешевле!»

Только теперь девушка догадалась, что он хотел сказать: «А что, сейчас мода такая — носить одну сережку?» Значит, когда она садилась в машину, серьги в ухе уже не было. Таким образом, ни по дороге к Герману, ни у него в квартире, ни у Кусковых она потерять украшение не могла.

Где она последний раз смотрелась в зеркало? Кажется, в редакции. Перед тем как войти в кабинет Анциферова, она на секунду остановилась перед зеркалом в коридоре, чтобы поправить прическу. Все у нее тогда было в порядке, она заметила бы пропажу. Получается, что единственное место, где она могла потерять украшение, — кабинет Анциферова. Да, это вполне могло случиться там, когда она, оттолкнув его цепкие пухлые ручки, дала ему сумочкой по физиономии. Скорее всего, журналист нашел драгоценность, потому и вел себя так нагло в присутствии Елены.

Лидия через справочную выяснила телефон редакции. Что она ему скажет? Верните мою сережку? Он ответит: у меня ее нет. Наверняка этот гнусный интриган затеял какую-то игру. Она вряд ли сможет добиться от него правды. Но нужно было попробовать.

Противный вкрадчивый голос Анциферова она услышала после первого же гудка. Словно он в ожидании сидел у телефона.

— Я слушаю вас очень внимательно.

— Это Лида Терентьева. Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.

— Хоть на десять вопросов, красавица вы моя. Лидочка, ваш звонок такая приятная неожиданность. Элен была груба с вами утром. Я так переживал…

— Если вы так переживаете, скажите честно, где сережка? — прервала его Лидия.

— Ну-у, я же не ясновидящий, — засмеялся Анциферов. — Откуда мне знать, где эта несчастная сережка.

— Я точно знаю, что она у вас!

— Вы восхитительны в своем заблуждении. Как жаль, что меня нет рядом с вами.

— Я уверена, что выронила сережку в вашем кабинете, — настаивала Лидия.

— Что ж, приезжайте, поищем вместе…

Лидия вздрогнула, точно так же сказал и Герман, когда она просила его поискать сережку.

— Разве вы ее не нашли? — упавшим голосом произнесла Лидия.

— Лидочка, вы так недоверчивы. Это очаровательно. Давайте представим на секундочку, что бы я сделал, если бы нашел эту вещицу. Как вы думаете?

— Отдали бы ее Елене Олеговне, — неуверенно предположила Лидия.

— Нет, нет и нет! Лидочка, а вы, оказывается, совсем не современны. Вы слышали такое слово «чейндж»? «Обмен» в переводе с иностранного. Ты мне — я тебе. Прежде чем отдать такую ценную вещь, я бы захотел получить вознаграждение.

— Сколько? — Лидия снова почувствовала почву под ногами.

— Сколько? Фи! Вы подумали о деньгах. Дорогая моя, есть кое-что более привлекательное, чем засаленные, мятые бумажки.

— Что же, например?

— Чувства…

Негодяй! Вздумал затащить ее в постель. И она даже не может дать ему пощечину.

— Вы не согласны со мной? — елейным голосом спросил Анциферов.

— Нет. Мне кажется, что шантажировать слабую, беззащитную женщину, мягко говоря, нехорошо. — Она изо всех сил старалась выдержать шутливый тон.

— Ну-у, не такая уж вы слабая и беззащитная. Я в этом убедился на собственной физиономии. И потом, где вы видите шантаж? Речь идет о простой коммерческой операции. Чейндж, помните? И эта операция, заметьте, может оказаться весьма приятной. Ко взаимному удовольствию.

Лидии стало невыносимо слушать его похотливые намеки.

— Я уже не верю, что сережка у вас.

— Как вам угодно. Насколько я понял, время у вас пока есть. Думайте. Если поверите, звоните. Желаю вам всего наилучшего.

Анциферов повесил трубку. Лидия в бессильной ярости оттолкнула телефон. Она представила, как он хихикал сейчас, потирая потные ручки, вспомнила его пухлое, лоснящееся лицо, бородавку, шевелящуюся на подбородке, — и ее передернуло. Лучше поцеловать жабу! А может быть, Анциферов блефует? И зачем только она надела эти злосчастные сережки!

Герман, милый Герман! Что же она наделала! Своими руками разрушила их счастье. А он еще ничего не знает. Он счастлив, он ждет ее. Может быть, приготовил обед, даже в гости кого-нибудь позвал. Лешу с Наташей, например, Сан Саныча… Нет, никого он не станет звать. Этот вечер должен был быть только для них двоих.

Лидия представила, как Герман сидит за столом один перед двумя обеденными приборами и ждет ее. А она не придет. На глаза навернулись слезы.

Лидия потянулась к телефону. Она все расскажет Герману! Очень хотелось выплакаться у него на плече, забыться в его объятиях. Тогда бы она ощутила его внутреннюю силу, которая помогла бы ей справиться с бедой.

Трубку не снимали. Лидия попробовала еще раз. Тот же результат. Германа дома не было. Значит, он не ждет ее. Еще один удар.

Глава 8 Паутина

Лидия полночи просидела перед телефоном, уронив голову на руки. Иногда она погружалась в сон и видела Германа. Они говорили, смеялись, но даже во сне она чувствовала, что должно случиться нечто ужасное. Лидия в страхе просыпалась, удивленно оглядывала темную комнату, дорожку лунного света на полу. Вспоминала все. Набирала номер Германа. Но к телефону по-прежнему никто не подходил.

Под утро у нее занемела шея, заболела спина. Она перебралась на диван и заснула не раздеваясь, подсунув под голову подушечку с собственноручно вышитыми когда-то в беззаботном детстве розочками. Сон был тревожный, но без сновидений. Какие-то вспышки на черном фоне, как в испорченном телевизоре. Когда среди этого мельтешения вдруг раздался пронзительный звонок, она не сразу поняла, что это наяву. Звонок настойчиво дребезжал, не давая забыться.

Лидия встала, подошла к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь.

— Кто там? — спросила она охрипшим от сна голосом.

— Я!

Герман! Он сам нашел ее! Лидия прижалась спиной к двери, словно собиралась не пустить незваного гостя.

— Лида, открой, пожалуйста. Нам надо поговорить. — Герман, видимо, налег плечом на дверь, да так сильно, что она заскрипела. — Лида, я все знаю. Я всю ночь искал тебя. Если ты не откроешь, я выломаю дверь! — Откуда-то сверху посыпалась штукатурка.

Лидия щелкнула замком. Герман ворвался в тесный коридорчик, сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе.

— Слава богу, с тобой все в порядке! — Он обнял ее за талию, поцеловал так нежно, словно губ коснулось крыло бабочки. — Почему ты сразу не пришла ко мне?

— Сначала я боялась, — призналась Лидия. — А потом стала тебе звонить, но никто не брал трубку. Даже ночью.

— И ты подумала обо мне: шляется неизвестно где и неизвестно с кем, — ворчливым голосом предположил Герман.

— Я много всего передумала. Я была так расстроена, растеряна, не знала, что делать.

— А теперь знаешь?

— Нет. Но мне легче, когда ты рядом…

Лидия дотронулась до плеча Германа. Он накрыл ее руку своей большой ладонью. Его уверенность стала передаваться и ей. Вместе они должны найти выход из создавшейся ситуации.

— Я приготовлю яичницу. — Лидия мягко отстранилась.

— Давай я за тобой поухаживаю, — остановил ее Герман. — Так надоело обслуживать самого себя.

На кухне Герман, как заправский кулинар, отрезал от батона четыре ломтика, вырезал в них мякиш, хлебные рамочки положил на сковородку и в серединку каждой разбил по яйцу. Получились яичницы-бутерброды. Мякиши он обжарил отдельно с маслом до хрустящей корочки. Лидия смотрела, как изобретательно Герман готовит завтрак, и снова и снова воскрешала в памяти восхитительные минуты их недавней близости. Она любовалась Германом, его мужественным лицом, освещенным ярким утренним солнцем, его мускулистой фигурой. Он заметил, что она наблюдает за ним, и счастливо улыбнулся. Лидии захотелось прижаться к нему и взъерошить густые волосы.

— Ты даже не поинтересовалась, как я тебя нашел, — вдруг сказал Герман.

— Как ты меня нашел?

— Когда ты заговорила о сережках, меня поразил твой испуганный голос. Я перерыл в квартире все и ничего не обнаружил. Тебя все не было. Я почувствовал неладное и позвонил Кусковым. — Герман начал намазывать малиновое варенье на хлеб и смешно, как мальчишка, облизнул сладкие пальцы. — Елена сказала: приезжай, нужно поговорить…

Взгляд у Лидии стал тревожным, она со страхом ждала продолжения.

— Я приехал, Кускова заявила, что ты украла ее сережку. Я, конечно, не поверил. Мы поспорили. Я попросил твой адрес. Она заявила, что понятия не имеет, на какой «малине» ты обитаешь. Так старалась меня убедить, что ты отпетая преступница, что даже смешно. Я ушел. К счастью, в подъезде столкнулся с ее мужем. Он дал мне телефон фирмы, которая тебя прислала. Но рабочий день уже закончился, там никого не было. Слава богу, директор этой «Эгиды» — кусковский знакомый, вот только живет он сейчас на даче под Загорском. Пришлось на ночь глядя ехать туда. Так что к утру я все-таки раздобыл твой адрес.

Герман впился зубами в бутерброд с малиновым вареньем, но не успел прожевать, как раздался настойчивый и уверенный звонок в дверь.

— Я никого не жду, — прошептала Лидия.

— Сейчас посмотрим, кто это не боится потревожить нас на нашей «малине». — Герман поднялся, задев стол, отчего чашки тихо звякнули, вышел в прихожую.

Не может быть! Голос Елены. Лидия затравленно огляделась, словно искала, куда бы спрятаться, но в кухне уже появилась хозяйка — в нежно-розовом летнем костюме, который ее молодил и подчеркивал ровный загар, с безукоризненно уложенными волосами, гладкой кожей. Благополучная, холеная женщина, безмятежно спящая по ночам. Елена вошла в кухню, как к себе домой, без приглашения уселась на табуретку Германа, предварительно брезгливо осмотрев сиденье. Зернов, немного смущенный, остановился в дверях.

— Извините, что нарушила ваш скромный семейный завтрак. — Елена насмешливо покосилась на недоеденный бутерброд. — Я ненадолго. Можно закурить?

Не дожидаясь ответа, она достала из сумочки пачку «Мо», зажала между пальцами тонкую сигарету и попросила у Германа огня. Тот поднес ей зажженную спичку, обогнул стол и встал за спиной Лидии, словно охранник.

Положив ногу на ногу, она неспешно курила и с любопытством осматривалась. Судя по всему, ее заявление о том, что визит будет кратким, не следовало воспринимать серьезно.

— А вы неплохо смотритесь вдвоем, — заметила она, томно выпустив струйку дыма. — Благородный рыцарь и его хрупкая, беззащитная подруга. Прямо хоть в кино снимай.

— Мы уже снимаемся в кино, — сказал Герман. — Вы опоздали с этим советом.

— Обязательно схожу посмотрю. Там, на экране, вы будете еще вдвоем, не то что в жизни…

— Почему вы так думаете? — подчеркнуто спокойным тоном осведомился Герман.

— Потому что, если бывшая няня моего сына не вернет драгоценности, то отправится в тюрьму. За воровство.

Лидия втянула голову в плечи, словно ее ударили. Герман успокаивающе дотронулся до ее плеча:

— Вы же знаете, что она не воровка. Она у вас работает почти год, и ничего не пропало.

— Как знать, как знать, — насмешливо проговорила Елена, затягиваясь.

— Вы пришли нас шантажировать?

— Боже упаси! — Кускова засмеялась. — Только факты, одни голые факты. Еще один день — и я обращаюсь в милицию.

— Если говорить о фактах, то мы тоже можем подать на вас в суд. Вы против нашей воли записали телефонный разговор, передали его на радио…

— Это была всего лишь невинная шутка, — жестко прервала его Елена. — У вас даже заявление не примут. А вот кражу бриллиантовой сережки вряд ли сочтут шуткой. — Слово «кража» Елена особенно выделила. — А что это наша красавица все время молчит? Словно и не о ней речь…

— Я верну вам деньги, — сказала Лидия. — Не сразу, но верну.

— Каким же образом? Продашь эту халупу?

— Это мое дело.

— А может, ты надеешься на помощь своего героя-гонщика? Или всей его команды?

— Перестаньте! — рявкнул Герман.

— Ну-ну. Только хочу предупредить заранее, чтобы избавить вас от ненужных хлопот: денег я не возьму. У меня их и так достаточно. — Елена изящным движением стряхнула пепел в блюдечко. — Мне нужно удовлетворение. Моральное, — подчеркнула она. — Вы оба обманывали меня, смеялись у меня за спиной. Я этого ужасно не люблю. И не оставлю безнаказанным. Есть только один шанс этого наказания избежать. Я уже объясняла Герману какой…

Елена замолчала, видимо ожидая ответа, но ни Лидия, ни Герман не вымолвили ни слова.

— Ну что ж, если это вас не интересует… Кофе, как я понимаю, мне в этом доме не предложат… — Она положила окурок в блюдечко, поднялась. — Но хотя бы до двери проводят?

— С удовольствием, — отозвался Герман и галантно указал на дверь.

Губы Кусковой обиженно скривились.

— Я, кстати, сказала Мите, что няня уехала в командировку на два дня, — бросила она Герману. — И в фирму пока не звонила. Так что можно еще все исправить в оставшееся время.

Герман довел Елену до дверей. Лидия уловила, что она что-то тихо ему сказала, прежде чем покинуть квартиру. Герман вернулся на кухню, смущенно улыбаясь, выбросил окурок Елены в мусорное ведро, ополоснул под краном блюдце и поставил на стол.

Лидия сидела опершись локтями о стол и прижав ладони к пылающим щекам. Она словно не расслышала вопроса.

— Герман, что еще тебе сказала Елена, когда ты ездил к ней?

— Я же говорил. Поливала тебя грязью…

— Я не об этом, — перебила его Лидия. — Про какой шанс она здесь упомянула?

— Ты что, поверила этой самовлюбленной индюшке? — Зернов отвернулся к плите. — Жалко, что наш роскошный завтрак остыл. — Он начал раскладывать бутерброды с яичницей по тарелкам.

— Герман, я не хочу, чтобы между нами снова были тайны. — Лидия отняла руки от лица, решительно выпрямилась. — Если тебе трудно рассказать об этом, я тебе помогу. Ты приехал к Елене, чтобы разыскать меня. Она встретила тебя очень ласково. На ней было вечернее платье дразнящего красного цвета с вырезом до самой, извиняюсь, задницы.

— Бордового, — поправил ее Герман. Он так и остался стоять у плиты.

— Она усадила тебя в гостиной, там есть такой уютный уголок, мягкие кресла, ночничок. Предложила коньяк. Ты отказался, потому что за рулем. Она сказала, что тебе не обязательно уезжать прямо сейчас…

— Слушай, ты что, ясновидящая? — пораженно воскликнул Герман.

— Я слишком долго работала у мадам Кусковой, чтобы не изучить все ее ужимки.

— И что же было дальше? Я заинтригован.

— Дальше ты задавал вопросы, но она уходила от ответов. Закурила и будто случайно положила тебе на колено руку.

Герман заметно покраснел, было видно, что именно так все и происходило.

— Но ты продолжал сидеть как памятник и приставать с вопросами, где я да что со мной. Тогда Елена не выдержала и выложила тебе всю правду. В своей интерпретации, разумеется. Я, по ее словам, оказалась многоопытной воровкой, обманом втершейся в добропорядочную семью. И тебя-то я соблазняю явно с корыстной целью, ты же выгодный жених — с квартирой, дачей, машиной.

— Ну ты даешь! Все так и было. В конце концов она не выдержала и заявила, что, где ты сейчас, она не знает, но в том, где будешь через три дня, уверена.

— В тюрьме?

— В тюрьме, — кивнул Герман. — Но потом добавила, что этого можно избежать. Если кое-кто ее хорошенько попросит, она не будет заявлять в милицию о пропаже.

— При этом она закатила глаза и шумно задышала…

— Точно! Как паровоз, — засмеялся Герман. — А дальше?

— А дальше? — переадресовала Лидия его вопрос ему же.

— Да ничего не было! Мадам взывала к моим рыцарским чувствам, но я ретировался, оставив ее неудовлетворенной и злой.

— Со мной тоже случилось нечто подобное, — призналась Лидия.

Герман нахмурился. Лидия подробно рассказала ему о звонке Анциферову, про его гнусное предложение.

— Сейчас поеду к этому похотливому павиану и выбью из него правду! — вскричал Зернов.

— Грубой силой от него ничего не добьешься. Он наверняка принял меры предосторожности.

— Тогда остается только одно: принять его заманчивое предложение, — ядовито произнес Герман. — Ко взаимному удовольствию.

Лидия отвесила ему шутливый подзатыльник.

— Знаешь, о чем я подумал: Елена с Анциферовым наверняка в сговоре. Я не знаю, у них сережка или нет, но они, без сомнения, хотят нас поссорить. Представь, я принимаю условия Елены. Как ты к этому отнесешься? То же и с тобой…

— Взрослые люди, а занимаются какой-то ерундой, — презрительно сказала Лидия. — Впрочем, чем им еще заниматься? Они все рассчитали. Если я изменю тебе даже из самых благих побуждений, наша любовь уже не будет чистой и безмятежной, — грустно закончила она и опустила голову.

— Выше нос! — скомандовал Герман. — Пока мы еще друг другу не изменили. Это раз. И у нас есть время подумать. Это два. — Он наклонился и потерся щекой о ее волосы, положил голову на ее плечо.

Лидия обняла его голову рукой, проговорила тихо:

— Я не знаю, что мне делать.

— Успокойся и предоставь все мне. Я кое-что придумал.

— Как хорошо, когда кто-то думает и решает за тебя. — Лидия прижалась щекой к щеке Германа.

— Кто-то?!

— Ты! Как хорошо, что ты решаешь и думаешь за меня!

Он нежно поцеловал ее в шею. Лидия почувствовала, что из-под ног уплывает земля. С легким вздохом, полным нетерпеливого желания, приоткрыла губы.

— Милая моя девочка, — прошептал Зернов и прильнул к ее рту. Его поцелуй стал крепче, язык коснулся ее языка… Лидия утонула в чудесных, трепетных, головокружительных ощущениях.

Она почувствовала, что его пальцы расстегивают платье, ласкают ее обнаженные груди. Затем его губы охватили напрягшийся сосок, язык принялся лизать его. Лидия тихонько застонала от пронзительного наслаждения. Ее тело таяло от блаженства, она пошатнулась. Герман подхватил ее на руки, отнес в комнату, положил на диван.

Склонился над ней, опершись на руки. Она ощутила, как напряглось его тело, вдохнула опьяняющий запах — запах желания. Лидия потянулась навстречу, сжала руками голову Германа, погрузила пальцы в его густые волнистые волосы.

Зернов склонился еще ниже, поцеловал и легонько укусил мочку ее уха. Он целовал ее шею, грудь. Модельное белоснежное платье сейчас оказалось лишь неудобной, стесняющей движения оболочкой. Лидия попыталась стянуть его через голову, Герман помог ей. Платье затрещало по швам, но они даже не заметили этого, отбросили мешающую вещь в сторону. Через секунду туда же полетели маленькие ажурные трусики. Герман тоже торопливо срывал с себя одежду, любуясь красивым телом Лидии, с двумя светлыми, незагорелыми полосками: на груди и пониже живота. Его пальцы потянулись к этим полоскам, начали ласково гладить светлую кожу. Он обнял ее, прижал к себе, зашептал нежные и страстные слова, музыкой звучавшие в ее ушах.

Лидия все глубже и глубже погружалась в теплое море такого экстаза, о существовании которого раньше не догадывалась. Он целовал ее все более пылко, и она придвигалась ближе и ближе, поддаваясь безотчетному стремлению прикоснуться к нему, познать его, заставить его закричать от наслаждения.

— Пожалуйста… — услышала она свой умоляющий голос и, сгорая от желания, наконец почувствовала его тяжесть…

Старенький, купленный еще бабушкой, диванчик ничего подобного никогда не испытывал. Он даже не скрипел — он вздыхал всеми своими пружинами, когда два разгоряченных тела падали в бездну счастья и взлетали к небесам. Диванчик затих вместе с утомленными влюбленными, пытающимися унять бурное дыхание в объятиях друг друга.

Лидия открыла глаза. Ей показалось, что с детства знакомые предметы то ли удивленно, то ли осуждающе взирают на нее со своих мест. Девушке стало немного не по себе.

Герман лежал на боку, сомкнув веки, и улыбался. Волосы на виске слиплись от пота. Лидия провела по ним тыльной стороной ладони, поцеловала его в уголок рта.

Глава 9 Устами младенца

Пока Герман был рядом, Лидия почти не думала об угрозах Елены, о неприятной и опасной ситуации, в которой оказалась. Его глаза излучали уверенность и спокойствие, сильные и ласковые руки казались самой надежной защитой от всех бед. Но на другой день утром Зернову пришлось уехать по делам, и тревожные мысли вновь охватили ее.

Лидия не сомневалась, что Елена говорила серьезно и не остановится ни перед чем, чтобы отомстить ей. Самолюбие Кусковой задето. Мало того что Герман предпочел ей другую, так еще эта другая — ее собственная гувернантка, няня по вызову! Теперь целью Елены стало даже не стремление затащить Германа в постель, а унизить, растоптать их с Лидией любовь, низвести ее до вульгарной интрижки. Подобно лисе из басни, не добившись своего, она решила оболгать, опошлить то, что самой оказалось недоступно.

Так что же делать? Если Елена с Анциферовым вынудят их играть по своим правилам, то они больше никогда не смогут смотреть друг другу в глаза, не смогут быть вместе. Но если не предадут свою любовь, то Лидия неминуемо окажется в роли воровки. Герман не хотел говорить на эту тему, но Лидия и сама понимала, что Кускова без труда добьется возбуждения уголовного дела и доведет до суда. А уж этот специалист по грязному белью Анциферов постарается придать истории огласку, вывернув наизнанку их отношения и придав им характер пошлого скандала в духе своей желтой газетки. Получается, что Елена с Анциферовым и в этом случае добьются своего.

Но должен же быть какой-то выход! Герман спокоен, говорит «доверься мне, все будет в порядке». Откуда у него такая уверенность? Ведь остался всего один день, даже меньше! Придумал он что-то или просто успокаивает ее? А может… Может, он решил принять условия Елены? Мужчины относятся к этому проще. «Всего разок» переспит с Кусковой, оправдывая себя тем, что делает это ради нее, Лидии.

Она вскочила с кресла, отшвырнула в сторону книжку, которую уже целый час безуспешно пыталась читать. Нет, так можно до чего угодно додуматься! Если они перестанут доверять друг другу, то это и будет главной победой кусковых-анциферовых! Зря она обещала Герману сидеть дома, дожидаться его возвращения…

Зернов в это время сидел в небольшом кафе на Остоженке в компании Андрона Михаленко. Посетителей было немного, что как нельзя лучше способствовало доверительному характеру их беседы.

Говорил в основном Герман, а режиссер вертел в руках опустевшую кофейную чашечку, понимающе кивал, пожимал плечами — словом, являл собой идеального слушателя.

— Ты знаешь, я пришел к выводу, что с интригами можно бороться только публично. Как человек творческий, ты меня поймешь. Мелкие пакостники, завистники, интриганы — они сильны шепотками, закулисной возней, наветами, словом. Сидят как мыши в подвале и строят козни исподтишка. А как только вытащишь их на солнышко, тут все их мерзости и тают, как грязный снег весной.

— Ты рассуждаешь как поэт, а не как гонщик, — вставил Михаленко. — Я пока понял только, что кто-то затеял против тебя интриги.

— Правильно понял. Правда, не столько против меня, сколько против близкого мне человека.

— Это ясно. Из-за себя ты не стал бы так кипятиться. Но ты же позвал меня не для того, чтобы испытать на мне свои ораторские способности?

Зернов неожиданно засмеялся:

— Именно! Именно, чтобы испытать ораторские способности! Они мне сегодня понадобятся. Ладно, давай ближе к делу. Мне нужны свидетели.

— Свидетели чего?

— Одного частного разговора. Чтобы потом никто не мог ничего переврать. Нужно заставить одного человека высказаться при всех, а не плести паутину втихомолку. Я так понимаю жизнь: дорога ровная, колеса у всех машин круглые, хочешь победить — оттачивай мастерство, ухаживай за автомобилем, а не срывай тормозные шланги у соперников!

— Вижу, что ты все-таки гонщик. Хотя в душе — все равно поэт.

Герман вздохнул:

— Ну что, поможешь?

— Да.

— И ты не спрашиваешь, где и с кем придется встречаться? Против кого свидетельствовать?

— Поскольку ты не требуешь от меня, чтобы я врал, то нет. Правду говорить легко. Особенно если это не задевает собственных интересов… Шутка. Только я бы тебе предложил расширить свидетельскую базу.

— То есть?

— Ну если хочешь все делать как положено, то необходимы как минимум два свидетеля. Показания одного даже в суде не считаются достоверными.

Герман задумчиво провел пальцем по переносице.

— Наверное, ты прав… А где мы возьмем второго?

— Эх ты, стратег… Ладно, второго я обеспечу.

…Домой Герман заявился только к вечеру, уставший, но довольный. Нежно поцеловал Лиду. Она прижалась к нему, мгновенно позабыв все сомнения и страхи. Зернов зарылся лицом в ее густые темно-русые волосы, вдохнул их неповторимый запах.

— Я целый день мечтал об этом, — вполголоса произнес он, зажмуриваясь.

— И я… — призналась Лидия, целуя его в подбородок. — Подожди. — Лидия мягко отстранилась. — Ты, наверное, хочешь есть?

— Без всяких «наверное»! — ответил он. — Но даже свиной филе-миньон не оторвет меня от тебя!

— Мой ужин оторвет! — пообещала она,увертываясь от его поцелуев. — Я впервые в жизни простояла столько времени у плиты.

Герман в знак покорности шутливо развел руками.

Через несколько минут он сидел за столом на кухне, ел приготовленный по поваренной книге грибной суп. Лидия с умилением следила за ним.

— Тебе действительно нравится? — в третий или четвертый раз спросила она.

— Божественно! — совершенно искренне сказал Герман, отставляя пустую тарелку.

— Ну, значит, я не напрасно потратила день. — Она подала ему тушеное мясо с картошкой.

— Я тоже не зря день провел, — заметил он, принимаясь за второе.

— А чем ты занимался?

— Готовил с Сан Санычем машину к соревнованиям. Потом кое-куда звонил, ездил… Но это не главное. Главное — я думал о нас с тобой, обо всей этой дурацкой истории с сережкой. И кое-что надумал. — Он поймал ее озабоченный взгляд и рассмеялся. — Только тебе ничего сейчас не скажу.

— Как — не скажешь? Почему?

— Так тебе легче будет сохранить непосредственность. А это достаточно важная часть моего плана.

— Какого плана? Погоди-погоди. — Лидия привстала со стула. — Ты что, затеял какой-то… какую-то авантюру с моим участием и не собираешься даже поставить меня в известность?

— Для твоего же блага, любимая, для твоего же блага! Ты скоро все узнаешь.

— Как — скоро?

Герман посмотрел на часы.

— Через час… Или чуть больше. Только обещай, что будешь делать все так, как я скажу. И не станешь задавать вопросов.

Минут через сорок они ехали по вечерней Москве на машине Германа.

— Куда мы? — спросила Лидия.

Он ответил широкой улыбкой.

— Не забывай про обещание… Впрочем, я думаю, ты сейчас сама догадаешься.

Они миновали вокзал, переехали через мост. Несмотря на то что час пик уже закончился, машин было много. Герман довольно рискованно протиснулся между двумя «Волгами», обогнал на вираже какую-то иномарку, свернул на довольно тихую улочку, всю правую сторону которой занимала непременная деталь московского пейзажа — монументальный бетонный забор со столь же обязательным плакатом: «Строительство ведет СМУ… Прораб… Срок сдачи…» — и если номер СМУ еще можно прочитать, то срок сдачи и фамилию прораба разобрать не легче, чем письмена древних инков.

— Подожди, — вслух задумалась Лидия, — я была здесь недавно… Мы случайно не к Анциферову в редакцию едем?

— Случайно да. Я хочу устроить этому прохвосту приятный сюрприз.

«Сюрприз» получился. Герман, видимо, заранее выяснил, в котором часу журналист обычно уходит с работы, потому что Анциферов показался на ступеньках редакции буквально через несколько минут после того, как они подъехали. Герман дал ему сойти с тротуара, рванул с места и затормозил в нескольких сантиметрах от ног Вадима Евгеньевича. Даже Лидия, имевшая возможность воочию убедиться в мастерстве Зернова, вскрикнула и вскинула руку. Чего уж говорить о толстяке, которого ослепляющий свет фар и визг тормозов повергли в состояние, близкое к коме. Слегка придя в себя, он раскрыл рот, чтобы высказать лихачу свое мнение о подобных шутках, но ни единого звука из его глотки не вылетело — в появившемся из автомобиля водителе Анциферов узнал Германа. Гонщик неторопливо прошел вперед, остановился рядом с журналистом, опершись на капот.

— Вы удивлены моим появлением, Вадим Евгеньевич? — весело спросил он. — А ведь нам есть что обсудить.

Анциферов наконец не без усилия закрыл рот, попятился от Зернова, бросая по сторонам быстрые взгляды. На его несчастье, улица была пустынной.

— Вы не хотите со мной разговаривать? — продолжал Герман.

— Нет-нет… Просто… хе-хе… вы так лихо подкатили, я от неожиданности растерялся немного.

— А! Ну тогда садитесь.

— Куда? — испугался Анциферов.

— В машину. Нас одна общая знакомая ждет.

— Знакомая?

— Даже две. Одна здесь, другая дома. Нужно нам в конце концов выяснить отношения, как вы считаете? Ну садитесь же скорее!

С обреченным видом человека, который не сомневается в том, что его собираются завезти в глухое место и там посчитаться за все причиненные обиды, толстяк последовал этому настойчивому совету.

Но, обнаружив в салоне Лидию, немного приободрился.

— О! Лидия Николаевна, счастлив вас видеть! Вместе, значит, на прогулку? Очень рад, — затараторил он, поглядывая на девушку с облегчением и вместе с тем с опаской. — Может, вы мне раскроете наш, так сказать, хе-хе, секретный фарватер, маршрут следования?

— Узнаете, уважаемый Вадим Евгеньевич! Скоро все узнаете! — ответил вместо Лидии севший в машину Зернов. — А пока нам нужно забрать еще двоих участников нашего пробега.

Ими оказались Кристина с Михаленко. Они вели себя так, будто в подобном сборе по тревоге летним вечером не было ничего из ряда вон выходящего. Из этого Лидия заключила, что они либо знают суть зерновской затеи, либо доверяют ему безмерно и полагаются на него во всем. Но сейчас ей было не до психологических тонкостей. Судя по всему, они ехали наконец к месту назначения. Впрочем, для Лидии оно уже перестало быть загадкой. Она и сама не смогла бы сказать, откуда у нее такая уверенность, ведь Герман ни словом не намекнул ей, боясь, что она может не согласиться. Меньше всего ей хотелось оказаться именно там, в квартире Кусковых, где была соткана нить лжи, откуда она не раз выходила в чужом костюме, с чужими серьгами в ушах, с чужим именем. На мгновение у Лидии возникло желание схватить Зернова за руку, заставить его остановить машину и убежать куда глаза глядят. Но в этот момент Герман положил правую ладонь на ее руку, успокаивающе сжал. Это помогло ей справиться с собой.

Они подкатили к дому Елены. Литой, похожий на черную льдину, «БМВ» Кускова отчаливал от тротуара. Володя по традиции нажал на клаксон, помахал им из открытого окна. Герман коротким жестом попросил его притормозить, поинтересовался, приехал ли Виталий Сергеевич. Получив утвердительный ответ, попрощался с Володей и припарковал машину невдалеке от подъезда.

— Герман, — спросил режиссер, — мы выходим?

— Да, друзья. Все участники ралли на месте, пора давать старт.

— Какой еще старт?! — пробурчал осмелевший в присутствии Кристины и Михаленко Анциферов.

Ему никто не ответил.

Дверь открыла Елена. Ее брови недоуменно взлетели вверх при виде такой многочисленной компании.

— Добрый вечер, — проговорила она неуверенно и обернулась на раздевающегося в прихожей Кускова.

— Здравствуйте, Елена Олеговна! — весело сказал возглавлявший команду Герман. — Здравствуйте, Виталий Сергеевич! Разрешите войти?

Тот приветливо кивнул.

— А в чем, собственно, дело? — Елена поджала губы, опалила злым взглядом стоявшую за плечом Германа Лидию.

— Как — в чем? — Герман был спокоен. — Если я не ошибаюсь, сегодня истекает срок, который вы назначили.

— Какой срок? — удивился Виталий Сергеевич. — Да что вы стоите на площадке, входите, здесь удобней разговаривать!

Елена вынуждена была отступить, пропуская непрошеных гостей в холл. Последним шел Анциферов, и именно ему достался самый ядовитый взор, на какой была способна Кускова. Журналист пожал круглыми плечами, запер за собой дверь.

— Лида! — Митя выбежал из детской и бросился к гувернантке: — Мама! Папа! Лида пришла!

Девушка опустилась на корточки, обняла своего маленького воспитанника. Глаза ее увлажнились.

— Почему ты так долго не приходила? — спросил мальчик.

— Я не могла, — шепнула она. — Я тебе потом все объясню.

— Так о каком сроке речь? — переспросил Виталий.

— Елена Олеговна просила нас зайти сегодня, поговорить об одном деле.

— Да-да… — Кускова поняла, что избежать неприятных объяснений не удастся. — Я просто забыла. Прошу в гостиную, господа. Виталий, я думаю, тебе наши мелкие проблемы будут неинтересны…

— Но они не такие уж мелкие, — перебил ее Герман. — Несколько десятков тысяч долларов, вы сказали?

Банкир заметно оживился:

— Сколько-сколько?

— Вот мы сейчас все и выясним… Вопрос достаточно щекотливый, — продолжил Герман, когда все расселись в креслах у зеркальной стены, увитой каким-то экзотическим растением. — Поэтому я попросил поприсутствовать наших общих друзей. Как свидетелей. — Он указал сначала на Михаленко с Кристиной, потом на пристроившегося возле Елены Анциферова.

— Так все серьезно? — спросил Виталий Сергеевич. Он уже понял, что предстоит отнюдь не дружеская вечеринка.

Елена под его испытующим взглядом вертелась как на иголках.

— Но, может быть, не стоит вот так, при всех… — сделала она последнюю попытку остановить Германа.

— Отчего же? Нам скрывать нечего. Поэтому для тех, кто не в курсе дела, я сразу поясню. У Елены Олеговны пропала бриллиантовая сережка стоимостью несколько десятков тысяч долларов. Она подозревает Лидию Терентьеву, гувернантку Мити.

— Что значит — подозреваю! — взвизгнула Елена. — Она надевала мои сережки, выносила их из дома! Я не говорю, что она обязательно украла серьгу, могла и просто потерять!

Все взгляды обратились к побледневшей Лидии. Девушке казалось, что она сейчас потеряет сознание. Прижавшийся к ее коленям Митя раскинул руки, будто защищая любимую няня от врагов. К счастью, он был не единственным защитником Лидии.

— Верно, Елена Олеговна. — Герман встал, положил Лиде руку на плечо. — И брала, и выносила. Никто не собирается этого отрицать.

— Слушайте, а что это вы все время говорите от ее имени? Нам указываете, что делать или не делать, перебиваете всех! Так, Элен? Вы что, из гонщика решили переквалифицироваться в адвоката? — Анциферов решил, что настал его черед расквитаться за свой испуг на улице возле редакции. — Или вы тоже имеете отношение к пропаже сережки?!

— Имею, Вадим Евгеньевич! Еще какое! Может быть, меньшее, чем вы, но имею. Во-первых, Лидия — моя невеста… — Он сделал внушительную паузу, давая присутствующим переварить сказанное.

— Очень приятная новость, — иронически бросила Елена. — Только я не поняла, кто мне вернет сережку. Вы?

— А во-вторых, — продолжал Герман, не обращая внимания на эту реплику, — причина, по которой Лидия воспользовалась украшениями госпожи Кусковой, также имеет ко мне непосредственное отношение. Ее вынудили принять участие в одном неблаговидном спектакле… Андрон, — обратился он к Михаленко, — ты помнишь звонок на студию, когда тебе сообщили о нашей с Кристиной встрече в «Пьеро»?

— Еще бы! Я тогда чуть не набил тебе морду!

— Ты не догадываешься, кто это звонил? И по чьей просьбе?

— Ну знаете, еще нужно доказать, что это был я! — не выдержал Анциферов.

— А я разве говорил о вас, глубокоуважаемый Вадим Евгеньевич? — резко повернулся к нему Герман.

— И так ясно, в кого вы метите! — Журналист покраснел от еле сдерживаемой злости. — Вы меня ненавидите еще за ту мою статью! Так что вам придется еще доказать ваши инсинуации!

— За доказательствами дело не станет. А пока я просто рассказываю. Все. Не взирая на лица. От начала и до конца. От звонков девушки, назвавшейся именем моей погибшей жены, до несостоявшегося скандала в ресторане «Пьеро» и появления в передаче «Слова любви» записи частного разговора, сделанной с помощью автоответчика. У вашего, кстати, есть такая функция, Елена Олеговна?

— Понимаю, — хладнокровно кивнула Елена. — Чтобы выгородить свою… невесту, вы сейчас начнете выдумывать всякие небылицы, поливать грязью других… Нет, я решительно отказываюсь выслушивать оскорбления в собственном доме!

Она поднялась, бросив многозначительный взгляд на супруга. Банкир, очевидно неплохо знавший свою половину, не пошевелился. Она обиженно отвернулась.

— Тогда я предоставляю желающим выслушивать все домысли и сплетни, которые намерен преподнести обществу жених этой воровки. А я ухожу. Когда закончите, надеюсь, мне объяснят, кто ответит за пропажу!

Елена рассчитывала, что Герман взбеленится и устроит бурный скандал с криками, упреками и руганью, в которых будет так легко утопить суть происходящего. Но надеждам этим не суждено было сбыться.

— Елена Олеговна, если вы уйдете, мы можем решить, что вы испугались, — спокойно сказал Зернов.

— Чего мне бояться! — фыркнула она, но задержалась у порога. — Вашей вздорной болтовни, домыслов, сплетен? Все это словоблудие. А вот сережки мои на ней видели вы все, видел Анциферов. Да что там, у меня фотография есть, которую вы, Герман Михайлович, вручили мне собственными руками! Показать?

Кускова метнулась к себе в спальню и вернулась через несколько секунд со снимком в руках.

— Вот видите?! — Она сунула его под нос одному, другому. — Уж что-что, а сережка здесь хорошо видна! Вот это и есть то, что называется фактом! А в милиции, как известно, признают только факты, и ничего больше!

Эффектным жестом она швырнула фотографию на пол перед Лидией, а сама с видом оскорбленной добродетели упала обратно в кресло.

Напор Елены если и не сбил Германа совсем, то в какой-то мере смутил его. Его план был рассчитан не столько на то, что у Кусковой заговорила совесть, сколько на то, что ей будет стыдно перед чужими людьми и перед собственным мужем. Однако Елена сумела повернуть разговор в другое русло. Пока Герман соображал, как снова перехватить инициативу, произошло неожиданное.

Митя поднял фотографию и, нахмурив брови, стал рассматривать ее, удивительно напоминая при этом отца.

— Мама, — сказал он вдруг, — а это не та сережка, что ты спрятала в шкаф?

Кускова дернулась в кресле, будто ее ударило током.

— Что ты говоришь, маленький, — залепетала она. — Разве я кладу сережки в шкаф? Я их храню в шкатулке, ты же играешь ими иногда…

— А эту спрятала, — настаивал малыш. — Ее тебе вот этот принес. — Митя указал подбородком на выпучившего глаза Анциферова.

Елена растерялась — удар был слишком неожиданным. Впрочем, сработала привычка.

— Мальчик что-то напутал, — твердо заявила она. — Недавно Вадим приносил мне средство от моли. Оно было в такой упаковке из фольги, как таблетки. Вот он…

— Нет, не таблетки, а сережка с блестящими камешками. Я ее помню. Сейчас! — И ребенок скрылся за дверью.

Елена было вскочила с места, чтобы остановить сына, но одновременно с ней поднялся и Герман.

— Куда вы торопитесь, Елена Олеговна?! — воскликнул он. — Я думаю, мальчика нам всем лучше подождать здесь.

Не прошло и полминуты, как в проеме появился торжествующий Митя с двумя переливающимися ленточками в руках.

— Они там обе лежали, — пояснил он. — Под полотенцами.

Елена сделала движение рукой, будто хотела вырвать у Мити сережки, но тот подбежал к отцу:

— Видишь, папа? Это те сережки, что на фотографии!

— Да… да… — Под семью парами глаз, обращенных к ней, Елена качнулась, будто ее толкнули в грудь. — Я, наверное, забыла… Положила подальше… чтобы воры не смогли найти… Они мне очень дороги, подарок мужа…

Это было жалкое зрелище.

Молчавший до сих пор Виталий Сергеевич тяжело поднялся из кресла.

— Я очень рад, господа, — сказал он, забирая из рук Мити сережки и пряча их в карман пиджака, — что недоразумение разъяснилось полностью. Надеюсь, оно не помешает вам всем бывать в этом доме и поддерживать дружбу со мной и моей семьей.

Он обращался ко всем, но смотрел главным образом на Лидию и Германа. Зернов в знак согласия наклонил голову.

Виталий Сергеевич подошел к Лидии, поцеловал ей руку.

— Я от души поздравляю вас, Лидочка, с тем, что вы наконец нашли человека, достойного вас… Хотя мне немного грустно. Вы ведь вряд ли теперь останетесь у нас работать?

— Я не знаю… — Она нерешительно оглянулась на Германа.

Тот обнял ее за плечи.

— Вряд ли, — твердо произнес он, глядя банкиру прямо в глаза. — У нас совершенно другие планы.

Кусков кивнул и провел рукой по непослушным волосам сына, стоящего рядом.

— Нам с Митей вас будет очень не хватать, — сказал он Лидии.

— Очень не хватать, — как эхо повторил мальчик. Его круглые глаза были серьезны и печальны.

— Но мы можем часто встречаться, — попыталась приободрить его Лидия. — Ведь нам ничто не мешает дружить.

— Мужчина и женщина дружить не могут, — отрезал Митя, метнув исподлобья взгляд на стоящего рядом Германа, и вдруг сорвался с места и выбежал из гостиной.

— Извините, я сейчас. — Виталий Сергеевич поспешил за ребенком.

— Виталий! — Елена тоже было бросилась вслед, но Кусков, задержавшись в дверном проеме, остановил ее:

— Не нужно. Мы сами разберемся. Ты оставайся пока здесь. — И вышел.

— Наверное, мы утомили уже хозяев своим присутствием, — заметил Герман.

— Да-да, пожалуй, засиделись! — поднялись Андрон и Кристина. — Вы тоже с нами, уважаемый Вадим Евгеньевич?

Анциферов не заметил или не посчитал нужным обращать внимание на его сарказм.

— А как же! Тем более что я хотел бы взять у вас интервью по поводу последнего фильма. У вас ведь там, кажется, наша замечательная пара снималась?

Он приклеился к режиссеру с супругой и, старательно отводя глаза от потерянной Елены, засеменил за ними в прихожую.

Лидия, пользуясь тем, что никто на них не смотрит, обхватила руками предплечье Германа, прижалась к нему всем телом.

— Зачем ты это сделал? — прошептала она.

— Что именно?

— Объявил меня своей невестой?

— Тебя это ни к чему не обязывает. — Он серьезно и прямо посмотрел ей в глаза. — Вряд ли кто-то из присутствующих будет распространяться о сегодняшнем разговоре.

— Особенно Анциферов! — усмехнулась Лидия. — Значит, ты хочешь оставить за мной право решать? Но ведь ты не делал мне предложения!

— Разве? Тогда делаю. Какой будет ответ?

— Да. Да! Да!!!

Оглавление

Часть 1 Украденная любовь

  Глава 1 Гвоздь программы

  Глава 2 Шутка

  Глава 3 Чужая тайна

  Глава 4 Хрустальная туфелька

  Глава 5 Маленький семейный конфликт

  Глава 6 Бар «Тропики»

  Глава 7 Автородео

  Глава 8 Принц в поисках принцессы

  Глава 9 Имя Стеллы

  Глава 10 Признание в любви

Часть 2 Искупление

  Глава 1 Остров благоденствия

  Глава 2 Белый танец

  Глава 3 Мучитель

  Глава 4 Попытка к бегству

  Глава 5 Его голос

  Глава 6 Мужчина и женщина

  Глава 7 Сережка с бриллиантами

  Глава 8 Паутина

  Глава 9 Устами младенца