Кубок Афродиты [Евгений Перепечаев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кубок Афродиты

I know it's only rock 'n roll but I like it

(The Rolling Stones)

«Сегодня первый день оставшейся тебе жизни», - эта фраза из фильма крутилась у него в голове, когда он ехал в аэропорт. Не очень понимая, радует она его или угнетает, он вертел ее на языке и так, и эдак, пробуя ее на вкус, пытаясь определить, чего в ней больше – меда или уксуса. То, что осталось меньше, чем прожито, не очень его пугало: желание жить обратно пропорционально прожитому, закон природы, сожаления это не вызывало. Не совсем ясно было, что хотеть и делать именно в оставшуюся часть, начало ли это чего-то нового или плавное движение вниз по трамвайной колее старой жизни.

   Повод для таких мыслей был – пятьдесят лет, юбилей, празднование которого завершилось две недели назад: ресторан  с семьей и друзьями, поздравления на работе, обязательные бесполезно-помпезные подарки, торжественные речи, из которых явствовало, что  человек он хороший, душевный, руководитель строгий, но справедливый; отец и муж любимый. Уже не сын и внук, волос стало меньше, по утрам скрипят суставы, постреливает поясница, но днем еще энергии хватает, мозги еще работают, самооценка трезвая – понимает, что когда девятнадцатилетняя секретарша говорит: «Ой, Олег Николаевич, какой Вы сегодня красивый», - это относится к новому галстуку (а не к неуходящим уже мешкам под глазами, хотя все равно было приятно, - за что он себя ругал старым придурком).

   Нельзя сказать, что размышления о рубеже, о «бренности бытия» напали на него после юбилея – весь этот год магическая цифра «пятьдесят» часто выскакивала в самые неожиданные моменты и заставляла подумать об этом. Вот Мик Джаггер уже пятьдесят лет роллингстонит, значит ему уже под семьдесят, а скачет по сцене как молодой, и не только по сцене. Шоу Crazy Horse, на которое он сходил, тоже вселило немного оптимизма – и по идее, продержавшейся пятьдесят лет, но не состарившейся, и по восприятию: лошадки волновали его почти так же, как двадцать лет назад, когда он увидел шоу впервые.

   Цифра появлялась иногда неожиданно, например когда, бродя по Петровке среди книг, он обратил внимание на тусовку нумизматов и на глаза попался серебряный полтинник с портретом Джона Кеннеди шестьдесят четвертого года, - его нельзя было не купить. Мужчина, привлекший внимание двух таких женщин, как Джеки и Мэрилин, заслуживал внимания, и полтинник несколько месяцев приносил удовольствие пальцам мягкостью металла и подсознанию скрытой магической силой. Какое-то время его мысли занимали монеты,  он накупил каталогов и множество серебряных полтинников, но новой радости не получил. Зато в каталогах Krause он нашел современные американские монеты в пятьдесят долларов: унция чистого золота, белоголовый орлан, опускающийся в гнездо – это был совсем другой уровень, на Петровке и в банках они не продавались, и ему страшно захотелось иметь такую монету. С бухты-барахты такие вещи не покупают – тут нужен обстоятельный подход, которого требует золото. Разыскания в Интернете привели его на аукцион, где можно было поймать орла за хвост, но встал вопрос подлинности – его долго никак не удавалось решить, пока он не познакомился с Давидом и пока не поверил ему. Давид долго взвешивал и измерял монету у него в кабинете, показывал подделки, объяснял, рассказывал, но он почти не слушал: был найден символ юбилея, весомый, красивый, с прекрасным золотым звоном, - если бы прошедшие пятьдесят лет были так же хороши, можно было бы смело лечь и умереть с чувством выполненного долга, с чувством полного удовлетворения.

   Но удовлетворения не было: дети выросли и ушли, заботливость жены умещалась в «ешь, ты опять похудел», карьера достигла потолка – прилично, но бывает и гораздо лучше. Почти каждый день хорошее настроение после утреннего кофе, первой сигареты и «бонжур» попугая постепенно заслоняла тень огромного черного камня, который возникал неизвестно откуда, но неизменно перемещался прямиком в его душу, где уютно укладывался, изредка шевелясь и царапая острыми краями. И непонятно было, что делать дальше: подумать о новой монете, а какой, или уж вертеть в руках старую, любуясь отблесками былого золотого стандарта.

   Лучшим растворителем для камня в душе всегда было море, и они с женой планировали поехать в отпуск сразу после юбилея, но новая пиар-компания не отпускала жену ни под каким видом, и она сказала:

- Я никак не могу, поезжай один, тебе надо проветриться, а весной поедем вместе.

- И ты отпускаешь меня одного в Трускавец?

- Если попугай говорит тебе: «Ты красавец», - не нужно сразу бежать участвовать в конкурсе «Мистер Шарм Эль Шейх», можно сначала в зеркало посмотреть. А если уж какая-нибудь на тебя позарится… все зависит от тебя; если что-то такое в тебе уже есть – хоть едь, хоть дома сиди – все равно вылезет.

   На следующий день он позвонил своему турагенту и заказал неделю теплого моря в спокойном месте. В Шарм ехать расхотелось, а на Кипре еще можно было захватить хорошую погоду, «Пегас» обещал скидку старому клиенту, - так все и сложилось.

   В день отъезда они с женой присели на дорогу.

- Ничего не забыл?

- Паспорт, билет-ваучер, деньги-карточки. В аптеку забыл зайти, ладно, в аэропорту.

- Не перепутай валокордин с виагрой. Ни о чем не думай, хорошенько отдохни. Счастливо.


***


   Самолет приземлился в аэропорту Ларнаки, температура – двадцать семь градусов, пегасовская девушка проводила его к микроавтобусу, где уже было пять человек, в Айя-Напу ехал он один, впереди была неделя чистого отдыха, и он с удивлением и опаской отметил, что черного камня нет.

   Ехать нужно было около часа, за окном проплывали неярко-красноватые кипрские пейзажи, можно было спокойно подумать, что он хочет получить за свои деньги в эту неделю. Море, просолить шкуру, загореть не сгорев, поспать, поесть нового, почитать, побродить, выгнать из себя все старое, заполнить себя… а чем, давно не слушал Криса Сфириса, все-таки грек, что же почитать из загруженного, можно перечитать Фаулза или Лоренса Даррелла,  «Горькие лимоны» обязательно, можно и «Бунт Афродиты», телефон отключить, никакого экстрима, в аквапарк не поеду, хард не слушать, курить меньше, мясом не увлекаться, о работе не думать, а о чем думать, ни о чем не думать, выспаться без таблеток, выспаться...

   Микроавтобус резко повернул и остановился у входа в отель. «Aeneas», заснул, что ли. Девушка проводила его до рецепции, вручила список экскурсий  со своим телефоном, пожелала приятного отдыха и уехала дальше. У стойки никого не было, портье – смуглая гречанка – худо-бедно говорила по-русски, все прошло быстро. Улыбающийся носильщик загрузил его чемодан на электрокар, похлопал по сиденью рядом с собой, и они поехали, петляя вокруг изгибов бассейна. «…расположен вокруг одного из самых больших в мире бассейнов типа "лагуна", включающего фонтаны и джакузи», - вспоминалось описание отеля; двери номеров бунгало, расположенных на первом этаже, выходили прямо к воде. «Можно было и на лодке доплыть», - подумал он, отдавая носильщику заготовленную купюру и заходя в номер – второй этаж, купание в хлорированной воде его не привлекало. Номер был стандартно-хороший, лоджия затенялась кронами пальм, сначала в душ, потом – чемодан, потом…

   Разобравшись и разложившись, он вышел покурить: по голубой глади бассейна лениво передвигались надувные кресла, подплывали к островку с баром, где смуглые нереиды, держа в руках высокие бокалы с трехцветными коктейлями, поджидали своих тритонов, дельфинов или самого Посейдона, как кому повезет. Картина радовала глаз, тихо, спокойно, хорошо.

   Солнце уже подумывало об отдыхе, на море идти было  поздно, и он решил пройтись до города. Отель находился в двух-трех километрах от центра Айя-Напы, что защищало от ночного грохота «второй Ибицы», но рядом с Нисси Бэй, где он планировал провести большую часть времени.

- Taxi, sir?

- No, thank you.

   Дорога шла вдоль берега моря, то появлявшегося, то исчезавшего; справа и слева выстроились рестораны: «Самовар», не хочу, «Africa», смотрим меню, что за фантазия – есть зебру-крокодила-бегемота, «Tequila Mexican Garden», не сегодня, надо что-нибудь попроще, вот уже и город, посмотрим, какие они тут греки.

   Вот подходящее – «Greek Tavern». Он зашел, был встречен и усажен, меню не читал, заказал салат по-гречески, цацики и хумус, долму, хлеб и рецину. Людей было немного, в углу немолодой грек тихонько напевал грустную песню, пощипывая струны бузуки, никто громко не требовал водки и соленых огурцов – сезон заканчивался – можно было хорошо посидеть.

   Чеснока в цацики и хумус не пожалели, его знакомый вкус приятно смешивался со смолой рецины, на свиданье не идти, да и идти никуда особенно не хотелось, и, выйдя из таверны, он решил просто пройтись по центру. Туристов еще хватало, магазины еще работали, сувениры потом, на циферблате уже был вечер, и, дойдя до Луна-парка, ничего нового под луной, он решил отправиться спать.

   Прочищая на ночь легкие ментоловой сигаретой, он подумал, что начало хорошее, ничего не раздражает, голова пустая, желудок  о чем-то тихо спорит с греческими блюдами, ноги приятно гудят, дискотеки не слышно – все хорошо. Повторяя эту мантру, он, поставив будильник на шесть, заснул.


    Снился ему какой-то балаган, шатры, зазывалы, карусели с визгами и торчащими голыми ногами, и одноногий пират в треуголке, с шарманкой, предлагал ему флаер на  «незабываемое эротическое шоу в греческом стиле: увидите саму Афродиту, в пене, - всего-то с Вас одна монета, пятьдесят пиастров», - на плече у него сидел красно-зеленый ара, шарманка играла все громче, пока он не понял, что это будильник.


   Вроде и не было вчера никакого шоу, а пират-то откуда. Рядом с будильником на тумбочке лежал буклет, он его рассеянно полистал и увидел «Черную жемчужину» - бутафорски-пиратскую бригантину, стоящую в порту Айя-Напы. Но про эротическое шоу там ничего не говорилось, и, глянув зло на будильник, он открыл шторы: погода была чудная. Контрастный душ прогнал последние следы сожаления; шорты, шармовские футболка и бейсболка слегка рассмешили его – вчера утром еще был октябрь в Киеве, и за завтраком в него окончательно улеглось хорошее настроение. Выпив апельсинового сока и вполне приличного кофе,  захватив с собой булку, он пошел на пляж.

   Идти нужно было метров сто: бухта открылась внезапно, выглянув из-за деревьев. Да, тот же пляж, никого нет, море только для тебя. Быстро сбросив с себя шорты и майку, он вошел в море, умылся, втянул воду носом и поплыл, перевернулся на спину, наслаждаясь движением в воде, ее вкусом, мягкостью. Вода ласкала кожу, ему хотелось быть рыбой, морским животным, всю жизнь провести в этой влаге, никогда не покидать ее, - он застыл, раскинув руки и ноги, сверху его накрыло небо, солнце еще было добрым; ничего больше не хотелось – только качаться так на волнах всегда. Колыбель.

   Выйдя из воды, пройдя по теплому песку, он накрыл лежак полотенцем и лег, глядя на бухту, слушая море, - он был абсолютно чист, ничего не болело, не тревожило, было только ничем не замутненное наслаждение картиной соединения моря и неба; такие моменты бывают в жизни крайне редко. Какое-то время удавалось ни о чем не думать, потом мысли вернулись и двинулись вспять: двенадцать лет назад он уже был здесь, на этом пляже, в том же отеле.


***

   Тогда неожиданно его карьера сделала резкий рывок, закончилось валанданье в начальниках отделов, и ему поручили открыть новый офис, новое подразделение. После первых трех месяцев мучений дело пошло, появилась новая машина и первая секретарша, которую он взял за выражение глаз, за то, как она смотрела на свое будущее кресло в приемной и украдкой гладила его, - жизнь вышла на новый уровень, а через полгода его зазвал к себе шефов первый зам и сказал:

- У тебя загранпаспорт не просрочен? Ну и отлично, завтра принеси, мы тут планируем провести семинар, узким кругом – шеф, его помощник, я и ты, пора вливаться. Нужно подумать про армянский баланс, завтра скажешь.

- А про что семинар, что за армянский баланс?

- Ты не волнуйся, Олег, но особо не болтай – семинар на Кипре, обмен опытом, но баланс должен быть – всего едет восемь человек.

   Укоряя себя за тупость, он решил поговорить с шефовым помощником. Володя долго смеялся, но все объяснил и углубился в детали: кто сколько чего возьмет и кто возле кого будет жить.

   Семинарили буйно: до обеда на пляже, потом в городе, каждый день в новом месте, с новой изюминкой, перепробовали все, возвращались в отель поздно, да и там еще, но сил тогда было больше, и неделя пролетела как нонстоповый карнавал; на работу он вернулся загорелый, страшно уставший телом, но с зарядом энергии, которого хватило надолго. Он чувствовал себя Атлантом, способным удержать небесный свод на плечах, и долгое время это чувствовали в нем и другие, - ему все удавалось, колеса вертелись, бизнес двигался; колесница жизни неслась вперед под звуки перпловской «Highway Star»: «I`ve got everything» [1].


***


«Когда же это ушло, когда потерялось. В какой по счету машине ты перестал слушать Rainbow, и священный трепет от голоса Дио и пассажей Блэкмора в Stargazer заменили мурашки по телу Лары Фабиан. Когда Sticky Fingers сменились ровно опиленными ногтями, - спрашивал его кто-то внутри него, пока он лежал на пляже теперь и рассеянно перебирал  пальцами песок, - на свои сорок ты купил майку «Мне не 40, а 18 + 22 года опыта», и в глубинах этого experience ты еще мог разглядеть того пацана, который вместе с Роммом верил, что может изменить этот мир. В каком же Далласе снайпер влупил в твою душу золотую пулю из дерьма, и ты перестал слышать носом приход весны, зато мог в уме свести дебет с кредитом. Какую футболку ты бы купил сейчас. Life is shit».

Он отогнал от себя неудобные грустные мысли,  закурил, чтобы перебить неприятный привкус, появившийся во рту, и стал  разглядывать первых соседей. Слева от него устраивалось семейство из мамы и двух светлых мальчиков-погодков. «Mutti, Mutti!»[2] и «Аch Du Scheiße!»[3]  обратили его внимание на немецкую маму: короткостриженая блондинка, топлес  уже недели две, лет тридцати с хвостом, мягким голосом наводила Ordnung[4], одновременно втирая масло в уже бронзовую кожу.  «Первый блин хорошо поджарился», - подумал он и перевернулся на живот.

   В полуметре от лежака приземлился воробей и зачирикал, глядя  в глаза; получив кусочек булки, птиц пырхнул крыльями и был таков. Но минуты через две вернулся с целой стайкой маленьких пестрых додиков, они дрались за крошки, пока все не получили свою долю, и даже самые маленькие, разочарованно моргавшие в начале, не занялись терзанием пятизвездочной булки. Сколько голодных нужно накормить, чтобы тебе простились грехи твои.

   Воробьев накрыла тень, они хором вспорхнули и, сделав вираж, улетели. На него глянула змеюка с разинутой пастью, высунутый язык подрагивал в такт движению: хвост был вытатуирован на лодыжке, змея оборачивалась вокруг ноги, голова клацала челюстью с мощного бедра. Приподняв голову, он увидел хозяина бедра: весь скроенный из треугольников мышц, голова бритая, золотая цепь в палец толщиной с патриаршьим крестом; рядом следовал похожий экземпляр, только вместо змеи у него был ангел с раскрытыми крыльями - на спине; тело ангела явно было скопировано из «Плейбоя», крылья взмахивали от движения лопаток. Прямо Орден трансформеров-крестоносцев какой-то. Пора окунуться.

    Выйдя из воды, он растянулся на полотенце. Пляж наполнялся, но столпотворения не было. Справа был причал с катерами, откуда уже отчалил первый с парашютным клиентом; сзади включили музыку – заработал бар. Уже десять. Мимо него прошли две девушки, крайняя, не поворачивая головы, стрельнула в него глазами. Зачем зря патроны тратить. Студентки, что ли. У них были похожие фигуры: угловатые плечи, почти полное отсутствие груди, плотные бедра. Длинные волосы,  светлые у одной и темно-русые у другой, слегка развевались от ветра с моря.  

   Взяв в баре кофе, он закурил и продолжил свои ленивые наблюдения. . Обычно люди ходят на одно и то же место у моря, и можно проследить за развитием коротких курортных романов, попытаться угадать, давно ли вместе пары, что их объединяет  и что  ждет впереди. Природа навязала людям  очень сложный ритуал для продолжения жизни, сколько нужно сил и времени для запуска простого, в общем-то, механизма воспроизводства, или дело в выборе оптимального партнера, а тут еще любовь, страдания, как мы выжили в этом Дарвин-отеле, черт его знает.

     Бычки-трансформеры стояли уже возле «студенток», они явно были давно знакомы: девушки улыбались, то и дело картинно поправляли волосы; парни руками звали их в море, те вырывались, шутливо хлопая фавнов по могучим плечам. Нимфы. И кто из них делает выбор. Девчонкам хуже – они не могут начать первыми. А ведь механизм заложен именно в них. Несправедливо, неудобно да и вредно для Дарвина. И кто больше страдает – Прекрасные Дамы или их трубадуры. Рыцари  должны обломать друг другу рога на турнире, чтобы заработать благосклонный взгляд, а Дамы должны сидеть в башне и делать неприступный вид, ощущая непрерывное тиканье механизма в низу живота.  И как подобрать ключ к этому механизму. И почему бы им не сделать «приступный» вид - ко всеобщему удовольствию. Как все сложно.

  Солнце уже давно намекало ему, что он находится в колыбели цивилизации, а не в центре развития трипольской культуры, белокурое семейство собирало вещи, хватит на первый день. Он коротко окунулся последний раз и, не надевая футболку, пошел перекусить в кафе.

     Вернувшись в номер и смыв соль, он включил кондиционер и блаженно растянулся на двуспальной кровати с планшетом; через десять минут планшет заснул без сновидений.


   После пяти, чувствуя себя сочным зеленым огурцом, он отправился в город и часа полтора побродил по лавкам. Сувениры были почти те же: стилизация под старинную бронзу и керамику, ничего не задержало взгляд, подождут. Поужинать решил у моря, в «Vassos Fish Harbour», были места на террасе, заказал салат из креветок и шашлык из разной рыбы; осьминоги в аквариуме и вид на бухту – бесплатно.

   После ужина, бродя по улочкам, он подумал, что день был хорошим, вечер получался приятным, но после рыбы хотелось чего-то более острого, и, увидев вывеску «Rock Heaven Garden», он зашел, присел за столик и заказал местного пива. 

Посетители клуба были близки ему по возрасту, он чувствовал себя в своей тарелке, со старыми знакомыми, и, когда Фредди Меркьюри запел Show Must Go On, он с ним полностью согласился и go on еще минут сорок, вспоминая виниловые пластинки, дрожь в руках, когда открывали новый, запечатанный! диск T-Rex или Doors, и как они верили, что если запустить Lucy in the sky with diamonds наоборот, откроется великая сакральная тайна, все станет легко, просто и ясно. Потом вспомнились бобинные магнитофоны, Юпитер, и ночной хард в общежитии с барабанной установкой из всего, что попадалось под руку, со стуком соседей по батареям, с плавающим в воздухе топором и смыслом жизни, который вот-вот должен был вынырнуть из-за этого самого топора. Вот-вот как-то затянулось. Крутануть бы диск назад, может Lucy сейчас будет посговорчивей, и ты опять увидишь в небе радугу.

   По дороге в отель он напевал в уме Still Loving You, в номере отправил жене смску «Никто не позарился. Завтра еду к Афродите» и лег спать.


   Утром он быстро собрался, зашел в ресторан, сходил на море, искупался, обсох, покормил птиц и в девять был готов отправляться на свидание: на сегодня была заказана экскурсия «Тропой Афродиты». Ждать не пришлось, микроавтобус подмигнул ему трехлучевой звездой и двинулся в сторону  Пафоса.

   Гид негромко забубнил в микрофон:

- Сегодня мы с вами посетим живописные места острова, связанные с Афродитой - богиней красоты и любви, вечной весны и жизни. Любовной власти Афродиты подчинялись люди и даже боги, она была безжалостна к тем, кто отвергает любовь...

   За окном мелькали совсем не живописные, какие-то непричесанные пейзажи, лучше бы она родилась в Монте-Карло. Или в Ницце, пожила бы в «Негреско».

- …интересен тот факт, что богиней брака была Гера, жена Зевса. Афродита же в древнегреческих мифах замешана в многочисленных любовных историях, несмотря на то, что была замужем за Гефестом.  Мы подъезжаем… посмотрите направо… в этих лесах Афродита охотилась и проводила время со своим возлюбленным - Адонисом, а отдыхали и наслаждались прохладой они в маленьком гроте с небольшим природным бассейном, который так и называется «Купальня Афродиты». Когда вы ее увидите, вы действительно поверите в эту легенду, потому что такой зеленый, райский  уголок  должен быть создан, чтобы служить богам, поэтому вода из источника этого грота  приносит  любовь и красоту, и по возвращении домой вы будете живым доказательством правдивости  легенд и сказаний этого острова...

   Микроавтобус съехал с трассы и остановился.

- … выходим … проходим…

   К купальне нужно было идти по тропинке через заросли. Минут через пять деревья расступились, и под естественным навесом из известняковой скалы взору открылось небольшое озерцо; на берегу его росло старое фиговое дерево, журчал ручей. Неплохое местечко – для двоих.

- … купание в озере не рекомендуется, но вы можете умыться в ручье, который в него впадает…

   Защелкали фотоаппараты, выстроилась очередь к ручью. Умываясь, он сделал глоток воды.

    На обратном пути группа вышла на смотровую площадку, откуда открылся вид на море – прекрасное дикое море, без катеров и парашютов, без людей, баров и пенных дискотек.

- …а сейчас мы отправляемся в  Петра-ту-Ромиу, где у подножья скалы родилась прекрасная Афродита…

   Бухта со скалой Афродиты была такой же первозданно-дикой, и он подумал, что в «Негреско» богиню не пустили бы из-за дресс-кода, что ее место именно здесь, на этом острове.

- … Афродита возникла обнаженной из морской пены вблизи этой скалы и на раковине добралась до берега. Оры в золотых диадемах увенчали её жемчужным венцом, украсили золотым ожерельем и серьгами, одели золотой пояс поверх легчайшего прозрачного хитона, а боги дивились её прелести и возгорались желанием взять её кхм …извините… в жены… Согласно поверью, купание в этих водах приносит  молодость и здоровье, а влюбленным... кхм…

   Здоровье никогда не помешает, да и жарко. Он разделся и по крупной гальке вошел в море: вокруг скалы нужно было плыть почему-то против часовой стрелки, три раза, ладно, три так три.

   Автобус ждал их наверху, у заправки. Он зашел в магазинчик, накупил сувенирных бронзовых фигурок и богато иллюстрированную «Сексуальную жизнь древних греков» на русском. Там же было кафе, где он заказал сувлаки и салат. Справа стоял небольшой прилавок и за ним – миловидная девушка в стилизованном греческом наряде. Он подошел, на прилавке стояла табличка с изображением блестящей чаши и надписью на четырех языках: «Золотой кубок Афродиты. Волшебный напиток – 20 евро». «Золотые» кубки стояли на полке за спиной девушки.

- It's cold?

- Very cold[5].

   Пусть потом не говорят, что ты не выполнил всю программу, он дал девушке купюру, взял кубок и пошел обедать. «Волшебный» напиток напоминал крымское красное игристое, но с каким-то особым привкусом, был холодным и вкусным.

   Такие же кубки он увидел за соседними столиками, а гид на обратном пути завел очередную байку о магической силе напитка богини: отведавшего ждала молодость, магнетическая привлекательность, неисчерпаемая энергия, – только царскую корону не обещал, но и этого хватит.


   Полный усталостью, мифами и магией, он вошел в холл отеля, девушка на рецепции с улыбкой подала ему ключ и пожелала приятного вечера. Рассеянно двигаясь по мрамору, он думал, чего бы такого приятного ему хотелось, ничего не приходило в голову, что вызывало легкое сожаление: золотая рыбка готова исполнить твое желание, а ты хочешь спать и все. Он поглядывал по сторонам, вперед – перед ним на диване сидели две девушки с коническими бокалами в руках. В трее замигал значок, раздался alarm-сигнал антивирусной программы, и появилось окно сообщения: «В Ваш компьютер пытается внедриться троянская программа. Удалить?» Подожди ты, может это хорошая конячка, надо посмотреть: слева сидела блондинка в темно-красной блузке без рукавов и длинной черной шифоновой юбке со срезанным клином подолом, справа – темно-русая в коротком леопардовом платье в обтяжку; обе покачивали пятнадцатисантиметровыми шпильками и смотрели прямо на него. «Да это же «студентки» с пляжа в боевом наряде», - внезапно понял он. Девушки слегка улыбались, и правая приветственно помахала рукой. Он оглянулся, ища взглядом их вчерашних друзей, - холл был пуст; запустилась программа вежливости и дала команду его руке помахать в ответ. С досадой он нажал кнопку выключения питания, свернул к выходу и пошел в номер. Горячий душ тебе нужен. Или холодный. Сначала горячий, потом холодный, потом зеленая сигаретка на балконе, и спать. Это мы и без золотой рыбки устроим. Что там было в золотом кубке, что так спать хочется.


   Он сидел с херром Сутером за столом восьмиметровой кухни, они ели руками тамильские блюда и на чистом швейцарском языке обсуждали афродизиаки. Они были голые до пояса – Мартин пояснил, что пальцы нужно вытирать об живот – тогда ни одна частица драгоценных специй не пропадет и эффект будет максимальным. Блюда подавала девушка, удивительно похожая на Тару Линн Фокс, она была в коротко обрезанных шортах; где-то позвякивали индийские инструменты, наигрывающие «Подмосковные вечера».

- Как поживает Ваша мама? – задал он девушке светский вопрос.

- Моя мама сейчас думает, не увеличить ли ей грудь еще на размер, а вот Ваша немецкая мама втирает в свою масло и уже ждет Вас.

- Но мы... не договаривались о встрече.

- Не всегда ждешь того, с кем договорился, и договариваешься с тем, кого хочешь увидеть.


   Он открыл глаза и посмотрел на часы – было уже начало восьмого. Он никогда не опаздывал и не помнил случая, чтобы не слышал будильник. Сутер переквалифицировался в кулинары. Бизнесмен – писатель – кулинар. Пока он собирался, ему почему-то вспомнился Остап Бендер. Пора, пора.


 На пляже уже были люди.

- Siggi, komm zu mir![6]

   Немка встретила его взгляд, улыбнулась как старому знакомому, хрустко откусила от красного яблока, и из него выпрыгнуло:

- Guten Morgen![7]

- Hallo! Wie geht’s[8]?

- Danke, gut[9].

   Он запустил пальцы в белокурую шевелюру проходящего мимо мальчика:

- Siggi, bist du schon ein großer Junge?[10] – тот увернулся и спрятался за маму, обхватив руками ее бедро и уткнувшись носом выше. Солнце закрыло легкое облачко зависти; он попрощался жестом, услышал спиной: «Bis bald![11]», - оглянулся, глаза голубые, со… солнце прямо в глаза, Hier kommt die Sonne, и поспешил к морю. Черт, надо срочно в воду. Он быстро прошел мелководье и поплыл вперед, плыл долго; парус раздувался от ветра, киль легко разрезал море, в голове был легкий звон, небо было чистое – впереди виднелся Остров Сокровищ. Давно такого не было.


   Он лежал на лежаке, подставив солнцу спину, в голове крутилась Wind of Change, он вспоминал первую поездку в Берлин, еще при Горбачеве, как над Бранденбургскими воротами он увидел верхушку Рейхстага и над ней – огромный бундесовый флаг: Стена еще стояла, от флага веяло свободой, сердце замирало от такой близости, от предчувствия. Это сколько ж ей тогда было. А тебе. Ему страшно захотелось немецкого пива. «Вряд ли здесь у них есть Warsteiner», - говорил он ногам, которые уже несли его к бару.  

   На табуретах за стойкой бара сидели «студентки», потягивая через трубочки колу:

- Доброе ууутро!

- Доброе, - ответил он, разглядывая витрину: немецкого пива не было, да и рано ещеа bald - это во сколько, он заказал кофе.

- А где ваши крестоносцы, гроб господень прод... эээ… охранять поехали? - выдал он от бедра из двух стволов.

- Ктооо? Какой гроб?

   Язык мой – враг мой. Но язык, не получив пива, показал ему fuck и продолжил:

- Мальчики-бугайчики со змеями-ангелами - чаша кончилась, за Граалем рванули?

- Аааа, эти. Нет, они в Маааскву рванули - у них клиент горит, - с сожалением в голосе ответила блондинка.

- Телефоны взяли?

- Да взяли, но мы все равно туда не поедем…

- Ну так… они. А вы учитесь?

- Нееет, мы уже второй год работаем – в Бааанке, - русая произнесла «банк» с большой буквы. А Вы на парашюте летааали?

- Летал, летал.

- И как, не страшно?

- Удовольствие часто связано со страхом, вы не замечали?

- Нееет, это как?

- Ну вот – вы фильмы ужасов любите?

- Да.

- Смотреть страшно?

- Дааа.

- Так не смотрели бы.

- А хочется!

- Так и парашют.

   Девушки переглянулись, стараясь уловить логику. Он допил кофе и, чтобы завершить разговор, спросил:

- Так что ж вы теперь будете делать – сами?

- Нууу, пойдем вечером в город, потусуемся…

- Может, там еще пересечемся, - сказал он и повернулся уходить.

- А гдеее?

Вот черт, где - где... в… п…арке.

- Да хоть в Луна-парке: вход для детей до девяти.

- Так Вы тут с детьмиии?

О господи, твою... со всеми ее детьми.

- Это я для вас уточнил.

- А у нас нет детей!

- Да я понял, это я про вас… пошутил.

- Аааа, и где Вас ждать?

Ждать - не ждать, мать-перемать.

- Да хоть у рогатки. Катапульту знаете?

- Конечно! А когда Вы придете?

Приду – не приду, ну его в... ...ду...рак ты, блин... хорошо поджаренный, лучше б ты пива попил. Что за дурня в голову лезет.

- Часов, скажем, в семь.

- Ну, тогда до вечера…

- Bis bald.

- Бис чтооо?

- В центре Европы это означает: приятного вам дня, хорошо повеселиться, полетать на парашюте, много-много мороженного на палочке или других чупа-чупсов, как захотите, прекрасно сегодня выглядите, спасибо за компанию, пока.

- И все это в двух словах помещается?

- Да, знаете ли, в bis bald очень много может поместиться. Очень много.


   Вернувшись к лежаку, он жадно закурил: сегодня всего хотелось сильно. Сильнее всего хотелось понять, что с ним происходит, было что-то новое, другое. Словно без его ведома кто-то проапгрейдил его комп: нарастил оперативку и заменил процессор, поменял операционную систему, и  старый пентиум, «пенек», превратился в многоядерного зверя модели «Ferrari». Это удивляло его, радовало и немного пугало – он еще не освоил новые кнопки, а скорость-то уже – будь здоров.

   За обедом он-таки взял пива, двойной чизбургер, картошку-фри с кетчупом, - вредно, но замечательно вкусно, как тогда, в первый раз, в Шарлоттенбурге, - думал он уже в номере, с удовольствием закуривая. Спать не хотелось, хотелось музыки, он включил Криса Сфириса, повертел в руках планшет, начать «Бунт Афродиты», зачем тебе Даррелл, это нужно вдыхать, просто дыши, пока дышится; он дышал глубоко, спокойно, ритмично, пока не заснул.


   «…почти шесть часов, ночью не будешь спать, и черт с ним, на том свете выспишься», - думал он, выходя из спящего режима и проверяя запущенные процессы: все работало как часы.

   Стоя перед шкафом, он перебирал футболки, думал, что надеть: «Светло-голубой Lacoste? Подсветит серые глаза, будешь как Ален Делон. Стой, Олежек, подожди – ты не на свидание ли собираешься, старый котяра?» Он задвинул «крокодила» в угол, достал черную майку с высунутым красным языком и, насвистывая «Satisfaction»,  отправился в город. «I can't get no satisfaction, I can't get no girl reaction»[12], - пел у него в голове Мик Джаггер, но это его не огорчало, он знал, что Мик лукавит; настроение было отличное.

   Мысли опять вернулись в Берлин - в Тиргартен, на Потсдамер-плац, где Роджер Уотерс своей бас-гитарой разрушил Стену и похоронил под ней  Горбачева с Союзом: «Где бы ты сейчас был, если бы он этого не сделал? Уж точно не здесь.  Был бы ты еще одним Brick in the Wall». Послышался визг детских голосов, падают в мясорубку, бедные Siggi, он подошел к Луна-парку.  «Вход с детьми до 21.00», - гласила табличка, еще два часа можно повеселиться. Mutti, Mutti, wo ist dein Vati… или unser, черт его… забыл.

   Он брел по парку, разглядывая через зеленые рэйбэновские стекла детские прически на каруселях, пока его взгляд не уперся в двух девушек на скамейке: они были в шортах и ярких топах, но в босоножках на высоких каблуках и о чем-то оживленно говорили. Он остановился, замер, однако они его уже заметили; лица их выразили противоположные чувства. Он подошел.

- А мы…

- …не очень верили, что увидите меня здесь… и поспорили. И кто же выиграл?

- Я выиграла! – сказала русоволосая, не умея скрыть улыбку торжества.

- А на что спорили?

- Нееет, это я не могу сказать!

- Ладно, может, скажете, как вас зовут?

- Меня – Лена.

   Он повернулся к блондинке.

- А я …

- Наташа?

   Она насупилась:

- Вы слышали, как меня звали!

- Вы в Турции не отдыхали?

- Отдыхала…

   Вот турки порадовались.

- А меня зовут Олег.

- А по отчеству? – быстро спросила Наташа.

- Можно без отчества – мы не на итоговом квартальном совещании… в Бааанке. Вы уже придумали, чего хотите? На машинах любите ездить?

   Они подошли к огороженной площадке, по которой ездили маленькие круглые электрокары с резиновыми бортами;  он купил два билета и протянул девушкам.

- А Выыы?

- Да у меня и прав нет – меня не пустят. Давайте – go!

   Упрашивать их не пришлось, глаза уже горели предвкушением, и новый старт застал их готовыми: жми на газ, и приз Монако у тебя в кармане, - или хоть с Шумахером познакомишься.

   По площадке носились сверстники Siggi, мальчишки постарше и взрослые банковские служащие – все одинаково азартно крутили баранки, визжали от восторга, как мало нужно для счастья – хоть на пять минут.

   С автодрома девушки вернулись с заметным румянцем, продолжая смеяться; наблюдать за ними было приятно, и он спросил:

- Какой подвиг следующий? Тут есть родео – можно покататься на быке.

   Они о чем-то тихонько заговорили между собой, слышалось: «Ну, давай».

- Я хочу на катапульту,  Наташа боится, а там два места, одному нельзяяя.

- У них есть на такой случай мальчик – брат 50 Cent.

- Негр?! Нееет, я не хочууу!

   На лице у нее отразилось такое разочарование, будто она заняла второе место на конкурсе «Мисс Вселенная»: бриллиантовая корона уплыла прямо из-под носа, а была так близко – руку протяни. Вот черт, взялся девушек развлекать. Назвался груздем…

- Ладно, пошли.

  Их упаковали в шаровидную конструкцию из металлических трубок, пристегнули и нажали кнопку «старт».

- Ааааааааааааааа!

   Шар рванулся вверх, душа – вниз: в пятки, в желудок, в… ,  ощущение полета сравнить ни с чем нельзя: это был адреналин в чистом виде. Казалось, что ты уже подлетаешь к раю, уже распахиваются ворота и ангелы протягивают к тебе руки, готовые принять тебя, но эластичные канаты натягиваются, и ты падаешь вниз, навстречу земле; ты знаешь, что канаты спасут тебя, но не веришь в это до конца, и, когда это происходит, спидометр счастья зашкаливает: ты жив. Сильнее он радовался жизни только когда раскрывался парашют после свободного падения. Если бы шар не вращался еще и вокруг своей оси, он летал бы так каждый день – для поднятия настроения. Давно, давно ты  не летал…

   Когда это закончилось, их освободили, и они, пошатываясь, пошли к выходу, Лена, не удержавшись, качнулась и судорожно схватила его за руку, - в ее глазах он прочитал то же, что испытал сам. Они подошли к Наташе, все вместе закурили, присели на скамейку – отдышаться.

- Круууто! Я думала, я умру.

- От страха или от удовольствия?

- Сначала от страха… да, теперь я поняла, о чем Вы говорили!

- Надо подумать, где бы нам восстановить силы. Вы какую кухню любите?

- Французскую, - ответила Наташа.

- Бросьте, на море это скучно. Тут есть один мексиканский ресторан, «Los Bandidos», рэд хот чили пепперс и все такое.

- А «Маргарита» там есть?

- Там столько «Маргариты», что можно напоить табун лошадей.

- Так там и лооошади есть?

- Есть одна – на ней фотографируются в сомбреро с револьверами: будете как Пенелопа Крус  и  Сальма Хайек.

- Прикольно!

- Идем.

   В сезон они туда не попали бы, но сегодня ресторан был наполовину пуст, они сели за столик, и девушки принялись изучать меню.

- Тут что ни возьми – все будет перец в тортилье. Принесите нам фахиты, сальсы, зелени  и текилы, только хорошей, 100% blue agava, - заказал он официантке. Чтобы занять время, пока принесут заказ, он спросил:

- А где вы в отеле обитаете?

- Мы живем в… 68-83… нет, 83-68 – никак не могу запомнить.

- В главном корпусе. Нужно найти ассоциацию, и цифра запомнится.

- Вот и придумайте!

- Я бы запомнил так: в 83-м я познакомился с девушкой, которая потом стала моей женой, а в 68-м в Париже были студенческие баррикады.

- И Вы там быыыли?

- Никак не мог – по причине сопливой юности.

   А ведь  им вместе столько, сколько тебе одному. Что ж ты хочешь…

- А Вы где живете?

- У меня проще: 19-91 – зеркало. Развал Союза.

   Официантка принесла стопки с толстым донышком, бутылку текилы, блюдо с четвертинками лайма и блюдечко соли.

- Вы текилу-то пить умеете?

- Конечно! Нужно хлопнуть всем вместе об стол и залпом выпить.

- Кино насмотрелись. Пить нужно по схеме «лизни – глотни – кусни».

- Звучит как-то…  так…

- А у Вас футболка не мексиканская? – спросила Наташа.

   Он налил по половине стопки.

- Дело во вкусе. Можно и хлопнуть. Поехали. Насыпаем соль, берем стопку и лайм, ну, хором: хлоп – соль – выпили – лайм, лайм скорее!

- Ооооо! – слезы брызнули из глаз девчонок, они замахали ладошками перед ртом, поднесли кусочки лайма к носу.

- Да грызите, не нюхайте!

   Подоспела фахита, сальса и прочая кинза, все кинулись вертеть себе закуску: лайм - лаймом, а закусить – что может быть лучше. Вторая пошла лучше, синхроннее и вызвала не слезы, а смех.

- Уууу, классно!

- Ешьте, ешьте!

- Ой, перец, печет! Эту фак… хиту надо текилой запивать!

- Наливаем. Соль между пальцами – хлоп – лизнули - бульк – лайм!

   Настроение за столом устаканилось, нужно сделать паузу, он отошел к официантке, и скоро та вернулась, неся сомбреро и портупеи с кольтами.

   Это вызвало новый взрыв веселья с последующей фотосессией: девушки достали телефоны, - позы были самые причудливые, чего только не вытворяли… и с ним тоже.  Хоть бы на стол не полезли.

- Вы уже решили, кто будет Пенелопой, а кто – Сальмой? Они, правда, брюнетки. Ну, вы будете русские бандитки.

- Нееет, мы будем украинские б… бандитки! – языки немного заплетались, но не сильно.

- Ладно.

- А где лошадь?! Вы нам обещали лооошадь! Мустанг! Wild horse!

   Вышли во двор искать лошадь. Мустанг оказался смирной кобылой в яблоках, что  несколько успокаивало, но процесс оседлания вызвал тревогу: хоть бы не попадали. Но падали только сомбреро, все прошло почти гладко, и, между делом, он сделал знак официантке унести бутылку. Покурили, посмотрели фотографии на экранах смартфонов, немного угомонились; можно было уходить, и он попросил счет, вместе с которым принесли три конических бокала.

- Клубничная «Маргарита» - подарок от заведения.

- «Маргарита»! Урааа!

   Пенелопа, Сальма, Лена, Наташа, Маргарита – не многовато ли тебе будет, старый ты перец. Но новый восьмиядерный процессор у него внутри его успокоил: все под контролем.


- Что еще желают прекрасные дамы?

- Пр… ик… расные дамы жиии… лают… 

- Нет, прееекрасные! жеее… лают…  Танцевать!

   «Дамы» отпустили его руки и принялись прищелкивать пальцами, вертеть бедрами, напевая «у - уу – уу». Они шли по середине дороги. Если бы кто-нибудь из знакомых тебя сейчас увидел, да еще сфотографировал, - долго пришлось бы тебе объяснять, что ты просто возвращаешься с ужина со случайными знакомыми с пляжа. Картина была еще та: в центре – он в черной футболке 50 Years Rolling Stones Рarty, по бокам – двумя квотерами - танцующие девчонки; их розовый и желтый топы не закрывают пирсинговые висюльки в пупках, боковые швы их шортов трутся о двойную строчку его джинсов; мелькают поднятые руки, вскинутые ноги. I know it's only rock 'n roll but I like it[13]. Ибица, Рио, карнавал, ты попал на карнавал, но как же… ты же ни о чем таком  не просил… золотую рыбку, неужели… кубок, неужели...

   Он отогнал сомнения, ему было легко, весело. Когда тебе было весело в последний раз… дни рожденья, корпоративы, тосты… рутина. Он вдруг вспомнил свой двадцать пятый день рожденья: университетское общежитие, пятый курс, друг принес трехлитровую банку домашнего вина, и они всей компанией танцевали до упаду под «Ricchi e Poveri», как же было весело - четверть века назад.


   Так они двигались втроем по старой дороге, вдыхая пьянящий воздух благословенного острова, пока не заметили вывеску «Кool Club», из-под нее рывками вырывалось пульсирующее буханье.

- Нам сюда, это как раз для вас.

   Они зашли, уселись за столик, вытянули ноги.

- Пить! «Маргариту»!

- Хватит с нас на сегодня агавы. Колу.

- Со льдом!

   Он заказал три колы с лимоном, девушки выпили свою сразу и вскочили: новый ритм звал их, они, приплясывая, двинулись к центру, зазывая и его жестами, он отказался тоже жестом. Может, кого найдут.

  Это была не его музыка, но ритм входил прямо в живот, заставляя ступни притопывать, а пальцы – выбивать дробь на крышке стола. Танцы, сегодня в клубе будут танцы. Попивая колу, он смотрел на танцующих.

      Зазвучал PSY-евский «Gangnam Style», толпа восторженно загудела, девушки пританцевали к столику, схватили его за руки и потащили с собой.

- Оооо, sexy lady!

   Отвертеться было никак невозможно, и он впрягся в общие скачки, глядя на экран, где шел клип. Левая нога – правая – руки вперед – поводья – скачем – руки на бедра – вертим бедрами – правая рука вверх  –  вертим лассо. Оказалось, что танец – как езда на велосипеде, забыть нельзя: ноги и руки, подчиняясь ритму, двигались сами,  матрицу движений задавал клип, и он вместе со всеми выдыхал:

- Oppa Gangnam Style!

   К концу песни он уже вполне вписывался и даже получал от этого удовольствие: Лена и Наташа слева и справа от него двигались совершенно естественно, без напряжения, заряжая его своей энергией, передавая волны чистой радости от ритмичного движения. Даже в Корее можно быть ковбоем с такими лошадками.

- O-oo-o…

- Baby baby…

- Eh - sexy lady!

- Oppa Gangnam Style!


   В клубе они провели часа два, и он честно доскакал до канадской границы, но в отель решил взять такси. В потертом лимузине они упаковались на заднее сиденье.

- В «Aeneas».

- Музыку!

   Водитель включил радио, и голос  Alex Hepburn запел Under; это было ему ближе, но и девушки заголосили:

- Don't say those words!

- Don't say it's over![14]

   Песня была невыразимо грустной, неоновая надпись «It's over» уже виднелась впереди, день заканчивался; ему почему-то вспомнилась Эдит Пиаф, они приехали.


   В холле отеля у него возникла мысль зайти в бар, выпить «на посошок», но он отогнал ее. Все, что имеет начало, должно иметь конец, и никуда от этого не денешься. Прощание получилось сумбурным: они говорили дежурные фразы о приятном вечере, о том, что неплохо бы еще как-нибудь…, желали друг другу спокойной ночи, не знали, как закончить, - в конце концов он получил два чмока в щеку, девушки двинулись к себе, оборачиваясь, улыбаясь и прощально помахивая руками. It's over.

   В номере он сразу пошел в душ и долго стоял под горячей водой, в голове вертелась какая-то французская песня, которая начиналась с «Non!», но дальше не вспоминалась. Выйдя из душа, он стал перед зеркалом – загар уже позолотил, подтянул кожу, живота нет, Wrangler за тридцать лет не изменил размер; не Дорифор Поликлета, но все могло быть и хуже,  гораздо хуже. Он набросил белый махровый халат, вышел, достал ментоловую сигарету и пошел к выходу в лоджию, но услышал стук. Посмотрев на часы, он начал думать о бестолковой пятизвездочной прислуге и резко открыл дверь.

   У порога стояла Лена, одежда была другая, вокруг бедер обвивался причудливый золотистый пояс, в волосах появилась жемчужная заколка, сквозняк донес до него новую порцию парфюма; левая ее рука сжимала пачку «парламента» как сжимают гранату с выдернутой чекой, правая была еще поднята со сжатыми для стука пальцами; по лицу переливалась виновато-лукавая улыбка.

- Я не могу найти свою зажигалку, у Вас нет огня?


***

***


    Он проснулся,  жарко,  сбросил одеяло. Кондиционер тихо жужжал, кожа была сухой и прохладной, мышцы тихо ныли, пытаясь что-то вспомнить. …пожар, тебе приснился пожар… какая-то война… кони. Кони? … с кем-то ты боролся. Ну никогда не удается вспомнить самое главное.  Заснуть бы еще.

   Двигаться не хотелось, он лениво потянулся и стал перебирать диски в джукбоксе памяти, что там вчера пели, Omega была?  послышался щелчок и зазвучал голос Ланы:

- I'm feeling alive…  I've got that summertime, summertime sadness…  I think I'll miss you forever…

   Какая удивительная девушка. Мыслям тоже не хотелось двигаться, но движок уже запустился, заурчал, потихоньку набирая обороты.

Кипр… Греция… Троя. И кто же кого завоевал у этого Гомера: ахейцы Трою или… За что они там рубились десять лет своими бронзовыми мечами, что с этого поимели. Ахилл, Патрокл, Гектор – все погибли, а Прекрасная Елена возвращается домой с Менелаем, как будто не изменяла ему совсем, как будто не из-за нее все это случилось...  хоть бы по заднице ее кто отшлепал, что ли. Так нет: Троя горит, а ее старейшины с восхищением смотрят на Елену, не смея осуждать, -  слюни распустили, старые придурки - еще бы орден дали на дорогу - Святой Марии Магдалины, «за многолетнюю службу на б... стезе… примите и носите с гордостью… так, надо на левую грудь… где у нас левая… ох, обе хороши… жаль, орденов больше нет». Вот тебе и механизм. Без Афродиты тут никак не обошлось. А Дарвин про это ничего не писал, - ботаник, что с него взять. Или как раз про это он и писал. Как все запутано. Се ля ви, чтоб их черт побрал, этих французов.  Ладно, пора  тебе… на Итаку.


***


   Вдвоем с Джимом Моррисоном они бродили по дьюти фри ларнакского аэропорта, Джим напевал Come on baby, light my fire[15], он же бесцельно рассматривал разноцветные футболки, с нетерпением ожидая объявления о вылете.

   В самолете, после набора высоты, он достал плейер, нашел старый французский сборник, услышал Non, je ne regrette rien[16]  и закрыл глаза.


***


    Домой он приехал поздно, звонить не стал, открыл дверь; жена не спала:

- Привет, как отдохнул, - она подставила щеку, но он обнял ее, прижался к ней, родной запах наполнил его; их тела сложились, как половинки магнитного брелка.

- Я привез тебе духи.

- Опять?

- Да. Я хочу, чтобы было опять.

- А я наварила тебе борща.

- Я не хочу есть. Пошли спать.

   Потом он долго лежал с открытыми глазами.  «Все хорошо, - повторял он, - все хорошо».


    Утром он проснулся рано, но вспомнил, что сегодня воскресенье. Спать расхотелось, и он тихо вышел на кухню. На пороге клетки сидел попугай, он подставил ему тыльную сторону ладони.

- Привет, Дод! Как ты тут без меня поживал.

   Птиц прыгнул на руку и выдал визитку:

- Жемапель[17] Дод, бонжур!

- Ты мой французский воробышек.

- Любимый-драгоценный!

- Самый любимый, самый драгоценный.

   Он подставил руку к лицу, получил клювом по носу, пересадил попугая на плечо и включил кофеварку.

   В гостиной он взял пульты тюнера и телевизора, убавил громкость и улегся с кофе на диван. Дод упорхнул и уселся перед портретом дочки:

- Ты моя маленькая птичка, - говорил он голосом жены, - я тебя люблю-люблю.

   На «М6 Music» Brice Conrad в клипе уплывал в море за русалкой, а ему было уютно дома, хорошо, никуда не хотелось, хотя и было немного грустно. Вспомнился Давид. Нужно позвонить ему, пусть подыщет мне новую унцию. Он поставил чашку на столик, достал с полки каталог. Дод уселся ему на плечо и стал чистить ухо.

   Монета нашлась почти сразу: двадцать долларов, золотая  унция конца девятнадцатого века, Double Eagle с распахнутыми крыльями.

- Что скажешь, Додик?

- Орлишка!

- Да конечно, но еще двадцать?

- Амур тужур[18]!


   Если так, то двадцать будет в самый раз.


{1}

Примечания

1

Я достиг всего (Deep Purple).

(обратно)

2

Мама, мама!

(обратно)

3

Ах ты дерьмо!

(обратно)

4

Порядок.

(обратно)

5

Холодный?

Очень холодный.

(обратно)

6

Зигги, иди ко мне!

(обратно)

7

Доброе утро!

(обратно)

8

Привет! Как дела?

(обратно)

9

Спасибо, хорошо.

(обратно)

10

Зигги, ты уже большой мальчик?

(обратно)

11

До скорого!

(обратно)

12

Я не могу получить удовлетворения, и девушки на меня внимания не обращают   (The Rolling Stones).

(обратно)

13

Я знаю, это всего лишь рок-н-ролл, но мне это нравится (The Rolling Stones).

(обратно)

14

Не говори этих слов!

Не говори, что все кончено!  (Alex Hepburn).

(обратно)

15

Давай, крошка, зажги во мне огонь (The Doors).

(обратно)

16

Нет, я не жалею ни о чем   (Edith Piaf).

(обратно)

17

Меня зовут (фр.).

(обратно)

18

Любовь навсегда (фр.).

(обратно)

Tracklist

1

1.     Deep Purple – «Highway Star»

2.     Rainbow – «Stargazer»

3.     Lara Fabian – «Je t'aime»

4.     Queen – «The Show Must Go On»

5.     The Beatles – «Lucy in the sky with diamonds»

6.     Scorpions – «Still Loving You»

7.     Rammstein – «Sonne» clip

8.     Scorpions – «Wind of Change»

9.     The Rolling Stones – «Satisfaction»

10.    Pink Floyd  – «Another Brick in the Wall» clip

11.    The Rolling Stones – « It's only rock 'n roll»

12.    PSY – «Gangnam Style» clip

13.    Alex Hepburn – «Under»

14.    Omega – «Perls in her Hair»

15.    Lana Del Rey – «Summertime Sadness»

16.    The Doors – «Light my fire»

17.    Edith Piaf  –  «Non, je ne regrette rien»

18.    Brice Conrad – «OH LA» clip


(обратно)

Оглавление

  • Кубок Афродиты
  • *** Примечания ***