Милая заложница [Конни Мейсон] (fb2) читать онлайн

Конни Мейсон Милая заложница

Я хотела бы отметить заслуги Эмили Брайан и поблагодарить ее за бесценную помощь в создании этой книги. Без нее роман не был бы написан.

Глава первая

Торф в очаге давно прогорел, и пепел посерел, но Роб Мак-Ларен не чувствовал холода. Он не мог замерзнуть, пока под ним извивалась его страстная женщина. Пар их дыхания смешивался в холодном воздухе спальни. Фиона приподняла бедра, приглашая его войти еще глубже, и он прикусил собственную щеку, чтобы не излить в нее свое семя.

Слишком рано.

Ему хотелось, чтобы это наслаждение никогда не заканчивалось, ведь с ним была женщина, которую он обожал.

Роб приподнялся на руках и впился в нее взглядом. От свечей остались одни огарки, но их мерцания хватало, чтобы окутать ее мягким загадочным светом. Он смог отчетливо рассмотреть свою жену. Ее клубничного цвета соски заострились. Трудно было сказать, что тому причиной — холод или возбуждение, но в любом случае ему нравилось на них смотреть.

— Что ты делаешь, дурачок? Здесь слишком холодно!

Фиона приподнялась и прильнула к нему в поисках тепла.

— Вот что получается, когда выходишь замуж на Рождество. Тебя неизбежно ждет холодная брачная ночь.

Роб ласково оттолкнул ее от себя, и она послушно откинулась на пуховую перину.

— Мерзнуть совершенно не обязательно. — Фиона покрылась гусиной кожей. — Давай укроемся.

— Не могу. Я должен смотреть на женщину, на которой женился, — ответил он. — Я хочу видеть, как ты растаешь от моих ласк. Я хочу видеть твое лицо, когда ты замурлычешь за мгновение до того, как кончить.

— Замурлычу, говоришь? — Она затряслась от смеха. — Будь осторожен, муженек, как бы я не выпустила коготки.

Фиона провела ногтями по его обнаженной груди, отчего его мошонка сжалась в тугой узел.

Роб склонился над ней и поцеловал, накрыв ртом ее губы и скользя языком по ее языку. Затем он на долю секунды отстранился, чтобы сосредоточиться на наслаждении, которое испытывал, проскальзывая в ее влажную глубину. Потом снова приподнялся, дотянулся до ее складок и ласково их погладил.

— О Роб! — Ее внутренние мышцы стиснули его плоть, и он ощутил легкое дрожание, предвещавшее экстаз. — Когда ты так делаешь, я уже не чувствую холода… и мне наплевать, что я могу простудиться насмерть… смерть… смерть…

Ее голос эхом разнесся по спальне и растаял где-то высоко, под самым потолком.

Роб вздрогнул и огляделся вокруг.

Он находился не в супружеской спальне. Он лежал на твердой, как камень, земле, и его член тоже затвердел, готовясь войти в женщину из его сна. В застывшем небе мерцали безразличные звезды. Рядом похрапывали его люди.

Осознание того, что Фиона умерла, ранило его с новой силой.

Роб женился на ней почти два года назад, на Рождество, а к Крещению она его уже покинула. Он был ее супругом двенадцать дней. Всего двенадцать.

Теперь не проходило и ночи, чтобы жена не явилась ему, подобно привидению. Иногда Фиона была нежна, порой она его пугала. Она жила в его снах, но ему никогда не удавалось удержать ее на земле.

Ночью она была такой живой, такой реальной, что, проснувшись, Роб страдал при мысли о том, что ее нет рядом.

Один из его спутников громко всхрапнул и что-то забормотал во сне. До рассвета оставалось еще несколько часов, а до момента, когда Роб сможет осуществить задуманное, и того больше. Но он и не помышлял о сне.

Одна мысль о том, что он во второй раз за ночь может пережить потерю Фионы, казалась ему невыносимой.

* * *

Он устремил взгляд на каменную церквушку на противоположном краю ущелья. Волынки, наигрывавшие праздничную мелодию, сфальшивив, засипели и умолкли. Роб и его люди притаились на опушке леса, наблюдая за свадебной церемонией. Только что прибыл жених со своими гостями. Царила тишина, нарушаемая только пронзительными криками сойки в ветвях у Роба над головой.

Должно быть, церемония была в самом разгаре. Роб фыркнул, подобно дракону выпустив изо рта облачко пара.

— Пора, Хэмиш.

— Тсс, дружище. Может, ты все-таки передумаешь?

Его друг покачал головой. Рыжая борода делала Хэмиша похожим на встревоженного ежа. Он никогда не позволял бороде преодолеть стадию щетины. Хэмиш работал с металлом, и иметь растительность на лице для него было очень опасно. Даже его брови постоянно были опалены огнем.

— Если ты действительно это сделаешь, люди скажут, что ты… что ты…

— Что я сошел с ума? Они это и так уже говорят. — Роб вскочил на черного жеребца. Его волнение передалось животному, принявшемуся бить землю копытом. Коню тоже не терпелось ринуться в гущу событий. — Я не вижу для себя другого выхода. Так ты поможешь мне или нет?

— Слушай, Роб, ты можешь об этом не спрашивать, но…

— Тогда готовь людей. Я рассчитываю, что, когда мы увидимся с тобой в следующий раз, я буду спешить.

Наградив друга невеселой усмешкой, Роб пришпорил коня и пустил его галопом.

Хэмиш допускал, что, когда он увидит Роба в следующий раз, тот вообще никуда не будет спешить.

Он не исключал, что к этому моменту его друг погибнет.

* * *

Запах благовоний был таким приторным, что Элспет Стюарт боялась упасть в обморок. Но невеста должна стоять перед алтарем.

Она коротко вздохнула и сглотнула. Вот так-то лучше. Священник продолжал монотонно бубнить молитвы. Элспет бросила осторожный взгляд из-под ресниц на загорелое лицо человека, которому предстояло стать ее мужем.

Лахлан Драммонд.

Это был высокий представительный мужчина, одетый в праздничную национальную одежду. Он не казался Элспет непривлекательным, и ее нисколько не беспокоили морщинки в углах его глаз, указывавшие на то, что он уже много лет, прищурившись, смотрит на мир, освещенный неярким северным солнцем. Эти морщинки говорили о том, что перед ней человек действия, в отличие от разодетых английских придворных, время от времени наносивших визиты шотландской королеве.

Что вызывало у Элспет тревогу, так это глубокие борозды между его бровями и жесткие складки у рта.

— Не бойся, — поспешила успокоить ее мать, когда девушка пожаловалась на то, что совсем не знает своего жениха и что, повстречай она его при дворе королевы Марии, понятия не будет иметь, о чем с ним беседовать. — Драммонда выбрал для тебя твой отец, а он знает, что делает. Мудрее будет согласиться с его решением.

Королева тоже одобрила их союз. Своей политикой она и без того настроила против себя очень многих придворных. Ее величество не рискнула навлекать на себя гнев еще двоих, оспаривая их мнение по такому незначительному поводу, как брак одной из своих фрейлин.

«Незначительному для всех, кроме меня!» — мысленно возмутилась Элспет.

Что сейчас происходило на самом деле, так это окончательное заключение договора об обмене племенным скотом, предоставлении прав на его выпас и верности двух кланов друг другу. Не о таком браке мечтала Элспет.

И не таким она его видела. Элспет была наделена даром предвидения, но ни одно из ее видений не указывало на подобный союз.

Эта напрочь лишенная любви церемония была бесконечно далека от историй об утонченной преданности, описываемых в ее драгоценной книжке сонетов.

Тем не менее, когда священник попросил Лахлана Драммонда поклясться в верности своей будущей жене, голос жениха не дрогнул. Он произнес слова клятвы уверенно, но мягко и даже ободряюще улыбнулся ей.

Элспет поспешно отвела глаза и уставилась на свои стиснутые руки. Ее щеки горели, как в лихорадке.

Она задавалась вопросом, права ли была ее мать.

— Страсть, — говорила Мораг Стюарт, — это блюдо, которое сначала пышет жаром, а потом остывает, становясь холодным, как могила. Брак, устроенный родителями — это котел, который медленно кипит на слабом огне. Равномерно подогреваемый бульон очень питателен и согревает все тело.

Элспет не знала, как она станет делать то, чего, по словам матери, ожидает от нее муж. Это было недопустимо интимно.

Разумеется, она видела, как спариваются лошади, да и собаки тоже. Но девушка не подозревала, что люди занимаются такими же… примитивными вещами, что и животные.

А теперь ей придется делать это с едва знакомым мужчиной.

Воцарившаяся тишина прервала глубокие размышления Элспет, вернув ее к действительности. Похоже, священник задал ей какой-то вопрос и теперь ожидал ответа. Девушка растерянно заморгала. Что же он сказал?

Внезапно двойные двери нефа распахнулись и в проеме возник мужчина верхом на большой черной лошади. Его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне неба. Замерев на мгновение, всадник пустил коня галопом и понесся к алтарю.

— Безумный Роб! — раздался чей-то крик.

Половина лица наездника была выкрашена в синий цвет. Его ярко-синие глаза горели решимостью. Темные волосы растрепались, а на лице застыла гримаса ярости, и в самом деле наводившая на мысль о безумии.

— Это Мак-Ларен! — закричал кто-то еще.

Жених Элспет молчал, на его щеке подергивался мускул.

Ее отец протянул руку к уздечке, но Мак-Ларен что-то скомандовал, и конь взвился на дыбы, вскинув в воздух передние ноги. Затем он обрушил их на пол и принялся лягаться задними копытами. Гости попятились, спасаясь от смертельно опасных ударов.

Не веря собственным глазам, Элспет наблюдала за тем, как из перевязи на спине всадник выхватил длинный клеймор и прижал лезвие к груди Лахлана Драммонда. Как будто Безумному Робу было недостаточно того, что он въехал в церковь на лошади. Ему нужно осквернить святое место еще и оружием. Все остальные мужчины сложили свои мечи и кинжалы за дверью, сорванной Мак-Лареном с петель.

Элспет не удивилась бы, если бы Всевышний поразил святотатца вырвавшейся из алтаря молнией.

— Только пошевелись, малыш Лахлан, и я снесу тебе голову, — произнес Безумный Роб так учтиво, как будто предлагал Драммонду тарелку с теплыми булочками.

Затем он свесился с седла и, подхватив свободной рукой Элспет, уронил ее на свои покрытые килтом колени.

Девушка была настолько потрясена, что даже не испугалась. Воздух со свистом покинул ее легкие. С одной стороны от нервно перебирающей копытами лошади болтались ее голова и руки, а с другой — ноги. Элспет не могла возмутиться, поскольку ей никак не удавалось перевести дыхание, но изо всех сил пыталась высвободиться и принять более достойную позу.

— Замри, девушка, а не то моя рука может дрогнуть и я ненароком отхвачу кусочек от твоего жениха.

Теперь Элспет стало по-настоящему страшно. Она застыла и, подняв голову, посмотрела на Лахлана. Лезвие меча безумца скользнуло к его подбородку. Ее жених не сводил черных глаз с лица Безумного Роба.

— А теперь, Драммонд, я тебя покину, — продолжал Роб таким рассудительным тоном, как будто обсуждал выпас скота или погоду. — Если ты готов со мной сразиться, можешь забрать свою невесту из Кэстил Даб. Но не вздумай показаться до конца месяца. Если ты явишься за ней раньше или погонишься за нами сейчас, мне, возможно, придется ее убить.

Элспет не видела лица своего похитителя, но услышала злобную усмешку в его голосе.

«…ее убить», — эхом отдалось у нее в ушах.

А ведь, проснувшись сегодня утром, она полагала, что ее ожидает всего лишь утрата девственности.

Безумец развернул жеребца, и Элспет впилась локтем в его колено, чтобы не свалиться. Все вокруг, включая гостей, слилось в одну яркую полосу. Над шумом голосов взвился вопль ее матери. Громко стуча копытами, конь промчался по церкви и, вылетев в морозное ноябрьское утро, помчался к далекому лесу.

Элспет казалось, что кто-то колотит ее по ребрам. Затем она почувствовала на своей талии руки Мак-Ларена. Он приподнял ее, не замедлив бега коня, управляя животным с помощью коленей и воли.

— Ты умеешь ездить верхом? — прокричал он.

— Ага.

Она перебросила ногу через шею лошади и села впереди него, вцепившись пальцами в конскую гриву. Равномерно покачиваясь в такт движениям, девушка думала о том, что, попытавшись спрыгнуть на такой скорости, она может сломать себе шею. Наверняка ей еще представится возможность побега.

А бежать она просто обязана. Месяц в обществе этого безумца… Да что там месяц, одной ночи хватит, чтобы ее репутация была погублена.

Лахлан Драммонд, несомненно, приедет за ней. Он вынужден будет это сделать в соответствии с договором, который он заключил с кланом Стюартов. С ним будет также ее отец со своими людьми.

Элспет изогнулась и оглянулась под рукой Мак-Ларена. Перед церковью толпились люди. В погоню так никто и не пустился. Очевидно, они приняли его угрозу всерьез.

Как только Безумный Роб и Элспет достигли ближайших деревьев, позади раздался крик. Роб резко остановил коня. Элспет ахнула, потому что его рука еще крепче стиснула ее талию. Они обернулись и увидели, что ее отец и жених садятся на лошадей.

— Судя по всему, девушка, они ценят твою жизнь гораздо меньше, чем твою честь, — пробормотал Мак-Ларен. — Хэмиш! Вели ребятам проложить следы! Скорее!

Из укрытия за деревьями возникло еще с полдюжины всадников. Они объехали поляну, уничтожая все отчетливые следы, а потом рассыпались, ускакав в разные стороны. Безумный Роб стегнул своего черного жеребца и вместе с Элспет тоже покинул поляну.

Началась бешеная скачка по холмам и между разбросанными по долине рощицами чахлых деревьев. Конь Мак-Ларена был в отличной форме. Он не был так элегантен, как иноходец, доставивший Элспет на свадьбу, но зато отличался выносливостью и готовностью скакать до тех пор, пока не лишится сил, если этого потребует человек у него на спине.

Позади снова раздались торжествующие крики. Должно быть, их преследователи разделились и кто-то из них поскакал по их следу. От волнения и надежды сердце Элспет выскакивало из груди.

— Эгей! — взревел Безумный Роб, и его конь понесся с такой скоростью, как будто за ним гналась тысяча демонов, больше которых он все же боялся человека у себя на спине.

Мак-Ларен наклонился вперед. Элспет прильнула к шее скакуна, изо всех сил вцепившись в гриву. Горячее дыхание Безумного Роба обжигало ее затылок. Они огибали деревья, прыгали через поваленные стволы, пересекали небольшие ручьи, разбрызгивая воду. Мир проносился мимо Элспет сплошной полосой зеленоватого тумана.

Ветер давно сорвал с ее волос украшенную жемчугом сеточку, и длинные каштановые пряди расплелись и теперь развевались позади. Девушка надеялась, что они закрывают Мак-Ларену глаза, но, быстро взглянув через плечо, убедилась, что ее волосы подобно знамени развеваются над его плечом.

Поднявшись на вершину очередного холма, Безумный Роб остановил коня и оглянулся. За ними гналось не меньше дюжины всадников.

— Я не ожидал, что Драммонд окажется таким хорошим следопытом, — пробормотал он.

Элспет прищурилась, но не увидела среди преследователей своего отца — рослого наездника на мышастой кобыле.

— Твой конь несет двух человек, — напомнила она своему похитителю. — Сдайся, и я уговорю их пощадить тебя.

— Драммонд не узнал бы милосердие, даже если бы оно укусило его за задницу, — пробормотал в ответ Мак-Ларен.

— Тебе от них не ускакать.

— Значит, придется спрятаться.

Вокруг них сердито зажужжали стрелы, выпущенные из множества арбалетов. Безумный Роб развернул коня, и они ринулись вниз по противоположному склону холма.

Достигнув подножия, он пустил лошадь мелкой рысью и не спеша поехал вокруг холма.

Элспет попыталась вырваться, как только конь замедлил бег.

— Не дергайся! — гаркнул Роб. — Не советую тебе испытывать мое терпение, девушка. Мне терять нечего.

Она замерла, всецело положившись на усилия преследующих их людей. Эхо их голосов металось между холмами. С обратной стороны возвышения доносился громоподобный топот лошадей.

Безумный Роб всего этого как будто не слышал. Он продолжал всматриваться в испещренный оврагами склон. Вдруг он резко повернул коня и направил его к россыпи темного гранита у самого подножия холма.

— Они нас почти догнали! — закричала Элспет. — Сдайся, и тебе сохранят жизнь.

Роб и не подумал замедлить бег коня, продолжавшего мчаться к скалам. Едва не врезавшись в них, Роб осадил жеребца так неожиданно, что тот едва не сел на задние ноги.

— Быстро за скалу!

Роб почти сбросил девушку с лошади и спрыгнул сам. Толкнув ее в проход между двумя огромными валунами, он завел за собой и коня.

— Направо.

В склоне холма зияло огромное отверстие — скрытый за камнями вход в пещеру. Элспет, споткнувшись, шагнула в темноту. Мак-Ларен вместе с конем последовал за ней.

Дневной свет остался позади. Элспет неуверенно шла по неровному каменному полу.

В пещере было темно, прохладно и пахло сыростью. Элспет протянула руки вперед, опасаясь наткнуться на стену.

— Откуда ты знал?..

Безумный Роб зажал ей рот ладонью и прижал спиной к своей груди.

— Ни слова, если хочешь продолжать дышать. Его шепот щекотал ей ухо.

Девушка стояла абсолютно неподвижно, вдыхая запах его кожаной перчатки. Царила полная тишина, нарушаемая только звуком его тихого дыхания. Конь переступил с ноги на ногу, и его сбруя скрипнула. Издалека донесся стук копыт. Преследователи с громкими криками пронеслись мимо их укрытия.

Затем все стихло, и теперь Элспет слышала только громкий шум крови у себя в ушах. Спиной она ощущала, как бьется сердце прижавшегося к ней мужчины. Роб ослабил хватку и опустил руку, зажимавшую ей рот.

Элспет резко развернулась к нему и закричала:

— Я здесь! Он…

Его рот опустился на ее губы, заглушив ее крик.

Ее уже целовали мужчины. Но те лобзания были приняты в некоторых танцах при дворе королевы Марии. Этот поцелуй не имел с ними ничего общего. Роб насильно овладел ее губами.

У Элспет перехватило дыхание. Вторжение было настолько неожиданным, что она даже не сопротивлялась, замерев, как кролик при встрече с лисой.

Дыхание Роба, казалось, заполнило все ее тело, согрев его до кончиков пальцев на ногах.

«Я должна возмущаться и вырываться».

Но тут его губы вдруг стали мягкими и ласковыми. Элспет не могла даже представить себе что-либо подобное.

«Как странно! Мы смешали наше дыхание, как будто соединили души».

Ее пальцы непроизвольно стиснули его воротник. Ее вдруг посетило яркое видение. Впрочем, это было не совсем видение. Скорее глубокое знание.

В сердце у Роба Мак-Ларена зияла дыра. Ничто не могло заполнить эту бездну.

Он уже не казался ей безумным. Скорее опустошенным. Сердце девушки сжалось от сострадания.

В сознание Элспет мягко, но настойчиво вторгся туманный, расплывчатый образ женщины с длинными, медного цвета волосами. Элспет не удавалось разглядеть ее лицо. А потом женщина повернулась и скрылась в окружающем ее тумане.

Элспет ощутила в душе Мак-Ларена неутолимую боль от потери, которую ничто не могло ему заменить.

Он похитил ее у алтаря, но вместо гнева Элспет испытывала сочувствие к этому странному человеку.

Видение растаяло, и ее мозг пронзила острая боль. Это случалось всякий раз, когда проявлялся ее дар. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с его страданием. Элспет робко подняла руку, чтобы утешить Роба, и коснулась его щеки в том месте, где она не была испачкана краской.

Одной рукой он обхватил ее за талию и прижал к себе. Губы Элспет приоткрылись. Его язык скользнул ей в рот. Ее живот свело, а между ног как будто возникло теплое сияние.

Оставив ее губы, Роб принялся целовать подбородок, щеки, шею.

— Ах, девушка! Какая же ты сладкая! Жалость рассеялась, как утренний туман, уступив место вспышкам удовольствия на пути его губ. Борода Роба царапала полукружья ее грудей, и соски почти болезненно напряглись. Его ладонь легла ей на грудь, обтянутую розовым шелковым лифом платья, и Элспет стиснула зубы и с шумом втянула воздух, отчаянно пытаясь сдержать крик наслаждения и удивления.

При мысли о том, что ей придется терпеть интимные ласки Лахлана Драммонда, Элспет испытывала тошноту. Но сейчас кровь закипала в ее жилах и она вздрагивала от каждого прикосновения Роба.

Раньше она никак не могла понять, как девушки позволяют лишать себя девственности. Сейчас все ее тело пронзали неукротимые, неведомые ей ранее желания. Все это было так на нее не похоже, что Элспет невольно задалась вопросом: не было ли это как-то связано с тем, что она видела, с образом медноволосой женщины.

К своему изумлению, Элспет жаждала возлечь рядом с этим мужчиной, ощутить на себе его тело и отдать ему то, что должен был забрать у нее Лахлан.

Это было безумием, но она не могла заставить себя положить этому конец. С каждым поцелуем его грусть рассеивалась, а ее наслаждение нарастало. Элспет и не подозревала, что способна испытывать такой экстаз.

«Еще чуть-чуть», — убеждала она себя, отдаваясь мерцающему по коже наслаждению. Поцелуи Роба напоминали глотки крепкого вина. Неприятные ощущения, обычно сопровождавшие вспышки ее дара, покинули ее, но мозг по-прежнему окутывал туман. Возможно, именно это и мешало ей мыслить ясно и непредвзято?

«Еще один поцелуй, и я его остановлю».

Элспет прижала ладони к груди своего похитителя, ощутив кончиками пальцев твердые мышцы, прикрытые рубашкой и курткой. Роб застонал от удовольствия. Она провела ладонями вверх, к плечам, а затем вниз, по рукам.

И ощутила слева что-то влажное и липкое.

— У тебя течет кровь, — прошептала девушка. Должно быть, одна из стрел нашла свою мишень.

Роб опустил голову и, прижавшись лицом к ложбинке между ее грудями, пробормотал:

— Ерунда.

Этого хватило, чтобы вернуть ей рассудок. Чтобы служить королеве Марии, она должна либо оставаться непорочной девой, либо стать супругой одного из вельмож. Элспет знала, что, не сохранив девственность, никогда не станет ничьей женой. Она отстранилась.

— Правда, девушка, это всего лишь царапина.

Роб снова сжал ее в объятиях и покрыл ее подбородок и щеки поцелуями.

— Нет! — решительно воскликнула Элспет.

Когда он попытался поцеловать ее еще раз, девушка отвесила ему звонкую пощечину. К ней вернулась ясность ума. Возможно, его прозвали Безумным Робом за то, что он обладал способностью заражать безумием тех, кто к нему приближался?

— Руки прочь! — скомандовала она.

Он угрюмо усмехнулся.

— Девушка, я убил десятки людей. Неужели ты думаешь, что способна помешать мне сделать с тобой все, что я захочу?

Он снова шагнул к ней. Его глаза свирепо сверкали в окружающей их темноте.

Глава вторая

Роб уверенно приближался к Элспет, стараясь не обращать внимания на ее брови, от испуга сдвинувшиеся к переносице.

— Не стоит давать кличку лошади, если знаешь, что зимой ее, возможно, придется съесть. — В его вкрадчивом голосе явственно звучала угроза. — И не стоит дружить с теми, кого ты взял в заложники.

— Тогда почему ты меня целовал? — спросила Элспет, пятясь и пытаясь не упасть на неровном полу пещеры.

Роб остановился. Это был резонный вопрос, и у него не было на него ответа. Он не понимал, что на него нашло. Роб думал, что эта часть его души давно умерла. О, он до сих пор просыпался с гордо торчащим членом, а иногда эта штуковина поднималась сама собой, стоило ему заметить мягкие очертания груди или выглянувшую из-под платья изящную лодыжку. Но Робу всегда удавалось подавлять эти импульсы. На самом деле после Фионы он уже не хотел женщин.

И вдруг в его объятиях очутилась Элспет Стюарт, и его охватило безумное желание заласкать ее до полусмерти.

Верхняя губа Роба приподнялась в злобной усмешке. Он не хотел испытывать такие чувства ни к кому, кроме своей жены. И уж точно ему не нужна была женщина Лахлана Драммонда.

Когда у него в голове впервые возник этот план, все, чего он хотел, — это нанести удар Драммонду, изнасиловав его невесту. Но когда она оказалась в его власти, Роб засомневался в том, что способен довести задуманное до конца, и даже в том, что ему удастся возбудиться достаточно для того, чтобы лишить ее девственности.

Да, он лгал, крал и убивал.

Но никогда не овладевал женщинами против их воли.

Однако по поведению Элспет Стюарт нельзя было сказать, что она его не желала. И Роб уже убедился в том, что, если он и в самом деле решит ее изнасиловать, член его не подведет.

Роб улыбнулся, потому что его улыбка, похоже, заставляла ее трепетать.

— Я поцеловал тебя, потому что это было лучшим способом заставить тебя заткнуться. Хотя я не ожидал, что тебе это настолько понравится.

Глаза Элспет сузились, превратившись в щелки.

— Мне это не понравилось.

— Ты же знаешь, что лгуньи отправляются прямиком в ад.

— Вместе с теми, кто похищает невест у алтаря, — парировала Элспет, продолжая пятиться и поддерживая одной рукой подол своей бархатной юбки, чтобы не наступить на нее.

Девушка уперлась спиной в заднюю стену пещеры. Отступать было некуда.

— О, на этот счет можешь не беспокоиться. Я был обречен попасть в ад задолго до сегодняшнего утра.

Преодолев разделяющее их пространство, Роб положил ладонь ей на шею.

Элспет не сопротивлялась. Это говорило о том, что она умна. В борьбе он мог неумышленно причинить ей боль. Но ее сердце трепетало, как крылышки колибри.

Роб знал, что на его месте любой другой действительно убил бы ее. Путешествовать без нее было бы гораздо проще. В этой заброшенной пещере ее тело, скорее всего, никогда не найдут. А он мог бы заявить, что она сбежала от него и погибла где-то от холода и голода. Окажись на его месте Драммонд, он наверняка убил бы заложницу, тем самым развязав себе руки.

Роб слегка стиснул горло Элспет. Сломать такую тонкую шею было бы совсем нетрудно. Небольшой рывок, и дело сделано. Она и боли не почувствует. Ему нравилось думать о том, что ситуация повторяется.

Даже Господь говорил: «Око за око».

Но в этом случае он покарал бы невинного за грехи виновного. А Роб был недостаточно безумен, чтобы усмотреть в этом справедливость.

Элспет с усилием сглотнула. Он ослабил хватку, но не выпустил ее.

Ему случалось видеть мужчин, которые ползали в грязи перед лицом куда меньшей опасности, но эта девушка и не думала молить его о пощаде. Роб невольно проникся к ней уважением.

— Неужели ты не станешь умолять меня сохранить тебе жизнь, Элспет Стюарт? Что скажешь, девушка?

Ее глаза расширились, и он кивнул.

— Да, я знаю, кто ты.

— Нет, я ни за что не буду тебя умолять, — ответила она, выпрямившись еще сильнее и с вызовом глядя ему в глаза. — Зачем мне давать тебе то, чего ты ожидаешь?

«А она не из робкого десятка». Робу это понравилось.

Фиона тоже была смелой.

Но Фиона не одобрила бы того, что он сейчас делал, в этом он не сомневался.

В пещере раздался еле слышный шорох. Роб отпустил горло Элспет и склонил голову набок, прислушиваясь, надеясь еще раз услышать шепот. Может, это Фиона пытается что-то ему сказать?

Как часто, лежа в своей одинокой постели, он слышал, как его жена еле уловимо поет ему. Если бы он мог расслышать ее песню отчетливее, он последовал бы за ней туда, откуда она его манила. Его не волновало, был это ад или рай, или зыбкое пространство между сном и явью…

— Позволь, я обработаю твою рану, — прошептала стоящая перед ним живая женщина. — Она сильно кровоточит.

Голос Элспет Стюарт вернул Роба к действительности.

Услышав ее слова, он понял, что рана и в самом деле его беспокоит. Он думал, что звук падающих на каменный пол пещеры капель указывает на то, что с потолка льется вода. Но оказалось, что по пальцам его левой руки стекает кровь.

— Давай выйдем на свет, чтобы я могла увидеть, как тебе помочь, — произнесла Элспет, беря его под здоровую руку.

— Ты умная девушка, но ничего не выйдет, — отозвался Роб. — Еще рано выходить из пещеры. Твой жених может поехать обратно по этой дороге. Пойдем со мной.

Элспет глубоко вздохнула и последовала за своим похитителем назад по главному проходу пещеры. По крайней мере, он, похоже, передумал нападать на нее.

Настроение безумцев переменчиво, как флюгер. Только что он страстно целовал ее губы, а спустя секунду угрожал задушить ее. Элспет поняла, что с ним необходимо держаться очень осмотрительно.

Роб резко свернул в узкий коридор, который она не заметила, когда пятилась.

— Вход в пещеру скрывает скала, а внутри уже сама пещера подобным же образом скрывает свою потайную комнату, — пояснил он.

Коридор резко повернул и расширился, впуская их в просторный зал с высоким потолком.

Сверху, сквозь небольшое отверстие в потолке, лились солнечные лучи, освещая заполненное водой углубление в центре зала. Каменные стены были покрыты мхом, образовавшим естественную оранжерею внутри холма. Здесь было заметно теплее, чем во внешнем зале пещеры.

Элспет замерла. Ей ни разу не снилась ее свадьба с Лахланом Драммондом, но она бессчетное количество раз бывала в этом зале, окутанном туманной дымкой видения. Она никогда не получала ответа на вопрос, почему она находилась в этом зале, но тот факт, что она его узнала, придал ей уверенности. Это было предначертано. Осознание этого помогло ей успокоиться.

— Мне знакома эта…

Элспет замолчала. Как сумасшедший отреагирует на заявление о ее даре? Он может потребовать, чтобы она предсказала его будущее, но она не умела вызывать видения по собственной воле. Озарения приходили сами по себе. Иногда это были туманные образы, иногда — огненные вспышки. Элспет видела то, что ей показывали, а не то, что ей хотелось видеть. Она почти никого не посвящала в эту область своей жизни, опасаясь, что другие люди сочтут ее не такой, как все, или вовсе начнут ее бояться и сторониться. Девушка решила не рисковать и на этот раз.

— Как ты узнал об этой пещере?

— Мне случалось похищать в этих краях табуны лошадей, — признался Роб.

Теперь его голос звучал совершенно естественно. Мох, карабкающийся по стенам, казалось, поглощал звук и наполнял воздух освежающим ароматом.

— Знать укромные местечки иногда бывает очень полезно, — продолжал Роб. — Однажды я провел здесь почти целую неделю, скрываясь от людей Драммонда. Если бы они меня поймали, то вздернули бы на ближайшем суку. Вода тут чистая.

Он опустился на колени возле источника и плеснул водой себе в лицо. Голубая глина, которой Роб выкрасил щеки, синими ручейками заструилась по его коже. Затем он опустил в воду голову и вынырнул, отряхиваясь, как спаниель. Пряди темных волос взлетели в воздух, орошая все вокруг сверкающими водяными брызгами.

Смыв свою боевую раскраску, Роб Мак-Ларен стал выглядеть значительно моложе. Элспет даже показалось, что он не намного старше ее. Твердая линия его подбородка была покрыта темной бородой, а губы изгибались в ироничной усмешке. Если бы этот высокий, хорошо сложенный, мускулистый мужчина не похитил ее с ее собственной свадьбы, она сочла бы его привлекательнее большинства смертных.

Но взглянув в его глаза, Элспет похолодела. Они были ярко-синими, цвета озерной воды в разгар лета, но скрытая за ними душа омертвела от горя. Перед ней был человек, способный на все.

Неудивительно, что его прозвали Безумным.

Элспет тоже встала на колени, чтобы утолить жажду, и опустила в воду обе ладони. Вода скользнула по ее горлу, освежив и укрепив ее. После безумия последнего часа холодная вода помогла девушке успокоиться.

— Сними рубашку, и я обработаю твою рану.

— После того как я позабочусь о своем коне. Сегодня утром он послужил мне на славу. Надо быть последним подлецом, чтобы отплатить ему неблагодарностью.

Роб нырнул в темный проход, чтобы привести жеребца. Элспет осталась одна. Она обошла пещеру. Кроме крошечного отверстия высоко над головой, выхода отсюда не было. Пещера стала ее тюрьмой, и все, что ей оставалось — это следить за солнечным лучом, скользящим по каменному полу.

Вернулся Роб, ведя в поводу коня. Он снял с животного седло, но оставил уздечку, привязав скакуна к узкому камню, торчащему из пола пещеры.

— Кажется, после меня тут никто не бывал, — произнес Роб, когда Элспет наклонилась, чтобы поднять кожаное ведро. — Я не мог понять, где я его потерял.

Он наполнил ведро водой и напоил коня. Жеребец тихонько заржал в знак благодарности, а потом принялся жевать овес из торбы, которую Роб повесил ему на голову.

Ухаживая за лошадью, Мак-Ларен, похоже, успокоился, чему Элспет очень обрадовалась. Она сомневалась, что, оставаясь в обществе безумца, ей удастся прожить долго. Бормоча ласковые словечки своему скакуну, Роб напоминал самого обычного горца.

Он похлопал коня по изогнутой шее.

— Ешь, Фалин, ешь. Ты славный парень.

— Фалин? Так значит, у него есть имя? — спросила Элспет. — А я думала, что не стоит давать кличку лошади, если знаешь, что зимой ее, возможно, придется съесть.

Роб усмехнулся.

— Я скорее съем собственные сапоги, чем убью этого замечательного коня. Фалин слишком ценная лошадь. Он облагородит табуны Мак-Ларенов на все грядущие поколения.

— Так значит, ты дал ему имя демона?

— Ты не видела его до того, как его объездили. Он заслужил эту кличку. Даже сейчас он только мне позволяет садиться на свою спину.

— Но мне он это тоже позволил, — напомнила Элспет.

— Ни у тебя, ни у него не было выбора.

Роб стянул с плеча сине-зеленый плед клана Мак-Ларенов и стащил рубашку. Его крепкая грудь и руки были обвиты тугими мышцами, а вокруг коричневых сосков курчавились жесткие черные волосы. Из левого бицепса продолжала течь кровь.

— Можешь издеваться надо мной, — угрюмо буркнул Роб, устроившись рядом с Элспет у самого родника.

— Если хочешь знать, я часто лечила отца, поэтому можешь оставить свои шуточки при себе. — Она осмотрела рану, судя по всему, представлявшую собой разрез с ровными краями. Но полной уверенности у нее не было. Чтобы судить наверняка, вначале необходимо было промыть рану. — У тебя есть что-нибудь, чем мы могли бы тебя перевязать?

— Нет.

— А как насчет иголки? Придется наложить швы. Виски у тебя есть?

— Это найдется. — Роб встал, отошел и принялся рыться в седельной сумке. — Для перевязки может сойти и обрывок твоей юбки.

Ее свадебному платью уже и без того крепко досталось. Но у них больше ничего не было, и у нее не оставалось выбора.

Мать Элспет эта бархатная юбка насыщенного винного цвета приводила в полный восторг. Она решила, что шелковая розовая отделка будет красиво оттенять розовый лиф платья и сделает наряд просто идеальным для свадьбы. Элспет ни за что не удалось бы разорвать толстый бархат, но шелк был гораздо податливее. Безмолвно попросив прощения у матери, девушка начала дергать подол платья. Наконец ей удалось разорвать аккуратные стежки Мораг Стюарт и отделить от юбки целую полосу шелка.

Подняв голову, Элспет обнаружила, что Роб не сводит глаз с ее обнаженных щиколоток. Его черты исказились от желания. Элспет подобрала ноги, спрятав их под бархатом. Ей было ясно, что помимо убийства у Мак-Ларена существуют и другие возможности причинить ей вред, и это опечалит ее семью куда больше, чем просто ее мертвое тело.

— Похоже, в ремонте будет нуждаться не только моя рука, — сдавленным голосом произнес Роб.

— Я подошью подол платья после того, как позабочусь о тебе. Видишь ли, платью не грозит потеря крови. Но если при этом мне снова придется открыть лодыжки, то я попрошу тебя отвернуться, как и надлежит истинному джентльмену.

— Как скажешь. — Роб сел на каменный пол рядом с ней и протянул ей иглу и флягу с виски. — Но ты заблуждаешься, считая меня джентльменом.

У Элспет на языке вертелся ядовитый ответ, но она сдержалась, напомнив себе, что было бы глупо дразнить безумца.

Вместо этого она обмакнула розовую ткань в воду и начала промывать его рану.

— Тебе повезло, — заметила она. — Стрела зацепила тебя, но прошла навылет.

— Драммонд — норовистый мерзавец. Стрелять из арбалета, рискуя попасть в собственную невесту! — нахмурившись, ответил Роб. — С таким же успехом эта стрела могла попасть и в тебя.

Элспет смотрела на него, сощурившись и не переставая обмывать его руку. Та же мысль приходила в голову и ей. Она уже решила, что Лахлан совсем отчаялся, если отдал приказ стрелять. Тем не менее Элспет не понравилось то, что Безумный Роб критикует промахи ее суженого. Девушка злорадно ухмыльнулась про себя, когда ее похититель вскрикнул — она плеснула на открытую рану виски.

Выхватив у нее флягу, он сделал большой глоток и что-то пробормотал о женской расточительности.

— Если тебя так волнует моя безопасность, ты мог бы подумать о ней прежде, чем уволакивать от алтаря, — вспылила Элспет. В конце концов, злодеем здесь был он, а не Лахлан. — Я прошу тебя не отзываться дурно о человеке, который должен стать моим мужем.

— Кстати, а почему ты согласилась выйти за него? — поинтересовался Роб, приподняв бровь. — Малыш Лахлан красиво за тобой ухаживал?

— Тебя это не касается, — отрезала Элспет. — А если честно, то он вообще за мной не ухаживал, ни красиво, ни как-либо иначе. И почему ты называешь его малышом? Он такого же роста, как и ты.

Роб фыркнул в ответ.

— Людей меряют разными мерками.

— Ну да, например, меркой доброты или смелости, — убежденно подхватила Элспет.

— Не только, — хмыкнул Роб. — Разумеется, мне не дано этого знать наверняка, но такие малодушные типы, как твой суженый, часто испытывают нехватку и кое в чем ином. Но будучи девицей, ты, скорее всего, невежественна в этом вопросе.

Невинность и невежество не всегда ходят рука об руку. Элспет часто слышала, как фрейлины королевы перешептываются, прикрываясь веерами, о том, кто из придворных кавалеров хорошо оснащен от природы, а кому приходится подкладывать в гульфик скатанные чулки. Только горцы не следовали моде и не носили под килтами ничего, кроме того, чем одарил их Господь. Элспет покосилась на ноги Роба.

Она почувствовала, как заливается краской. Что это с ней? Она ведь не из тех, кто пялится на мужские мошонки.

Во всяком случае, была не из тех.

— Прошу вас, сэр, обратить внимание на то, что я держу в руках иглу с намерением ее использовать.

— Уже обратил, — отозвался Роб.

В его голосе звенел сдерживаемый смех. Он потянулся к девушке правой рукой и погладил ее по плечу.

Хотя коснуться ее кожи ему не позволила ее сорочка и шелковый рукав платья, Элспет почувствовала жар, исходящий от его ладони. Ее руки тут же покрылись пупырышками гусиной кожи.

— Тебе холодно?

— Да, но я не ожидала, что тебя это обеспокоит.

Она проткнула его кожу иглой с большей силой, чем это было необходимо.

Роб даже не вздрогнул, хотя его пальцы стиснули ее руку, а губы крепко сжались.

— Тебе будет больно, — предупредила Элспет, протягивая сквозь отверстие в коже нитку.

— Что ты, девушка, мне просто щекотно, — отозвался Роб, пристально глядя ей в глаза и поглаживая ее руку большим пальцем.

— Что ты делаешь? — возмутилась она.

— Хм-м-м? — с невинным видом промычал Роб и моргнул. Элспет перевела многозначительный взгляд на его руку.

Палец замер.

— Я просто пытался отвлечься от боли, — пояснил он. — Ты очень мягкая.

— Ты привык к грубой шерсти, а сейчас гладишь шелк и ощущаешь его мягкость.

— Не-а, я могу представить себе, какая ты под всей этой одеждой, — возразил Роб. — Я уверен, что твоя кожа может соперничать с шелком.

— В самом деле?

Элспет снова ткнула его иглой. Роб застонал.

— Ага. Может, твой отец и позволяет тебе лечить его, но ты сама должна признать, что касания у тебя далеко не целительные.

— А какие касания ты считаешь целительными? — спросила она, спеша протянуть нитку и завязать очередной узелок.

С каждым новым стежком рана закрывалась.

— Легкие, как пух. Вот такие.

Он провел рукой от ее плеча к груди и дразнящим движением коснулся обнаженной кожи над тесным лифом. Элспет замерла, очарованная собственными ощущениями. Она и не догадывалась, что ее тело таким образом отреагирует на близость мужчины. Она знала, что ей должно быть страшно, но на самом деле боялась только того, что он остановится.

Пальцы Роба опустились ниже, скользнув между жестким корсажем и мягкой сорочкой. Он осторожно нащупал под тонкой тканью сосок.

О, какое он вызывал у нее томление! Своей близостью он мучил ее вспыхнувшую желанием кожу. Элспет боролась с желанием изогнуться под его касаниями. Когда Роб провел по соску ногтем, стрела запретного желания пронзила ее тело от груди до лона.

В ее голове зазвенели предостерегающие колокола.

— Прекрати. — Элспет прикрыла грудь рукой. — Это не целительные касания.

Его ухмыляющееся лицо было воплощением греха.

— А вот тут ты права, девушка. Это любовные касания. И ты едва вкусила от удовольствия, которое они способны доставить. Если ты только позволишь мне, ты отведаешь их сполна.

— Нет. — Она вскочила на ноги, чтобы отстраниться от него. — А если ты попытаешься взять меня силой, я выцарапаю тебе глаза. Ты меня понял, Роб Мак-Ларен?

— Я не буду брать тебя силой. Я сделаю только то, что ты сама пожелаешь. Мне известно, что ты девственница и хочешь ею остаться, — серьезно ответил Роб. — Но, видишь ли, нет большего наслаждения для мужчины, чем возможность доставить удовольствие женщине. И я знаю способы, которые порадуют тебя, одновременно оставив в неприкосновенности твою невинность.

Слушая его, девушка даже дышать перестала, а потом сделала быстрый и судорожный вдох.

— Можно мне доставить тебе удовольствие, Элспет?

Глава третья

Она моргнула, чувствуя себя маленькой рыжей белочкой, загипнотизированной взглядом змеи. Потом опомнилась и встрепенулась.

— Нет, конечно, нет! — пятясь от него, воскликнула девушка. — Ты похитил меня с моей собственной свадьбы! Как я могу позволить тебе касаться меня там?

— Я не заметил, чтобы мои прикосновения были тебе противны.

Роб не считал, что он знает о женщинах все. Но он умел распознавать страсть, когда ему приходилось с ней сталкиваться.

— Я тебя почти не знаю.

— Ага, — кивнул он. — Насколько я понял, ты очень хорошо знаешь Лахлана Драммонда.

Сделав несколько стремительных шагов, Элспет остановилась на противоположном от него берегу источника.

— Мы с ним встретились у алтаря, если тебе так уж интересно. Его выбрали для меня мои родители.

— Что ж, девушка, это говорит в твою пользу. Иначе я усомнился бы в твоем разуме. — Робу понравилось то, как вспыхнули ее щеки. — И все же, если я не ошибаюсь, сегодня вечером ты намеревалась лечь к нему в постель.

Ее бровистрадальчески изогнулись.

— Он стал бы моим мужем. Мне пришлось бы это сделать.

— Сколько энтузиазма! — не скрывая сарказма, воскликнул Роб, — А я-то считал тебя влюбленной невестой.

— Я не говорила тебе, что влюблена.

— Если твое сердце равнодушно к твоему избраннику, то тебе не стоит бояться страсти, — произнес Роб, обходя источник и приближаясь к ней.

Элспет заставила его снова почувствовать себя мужчиной. Он решил пойти на поводу у своей похоти и на этот раз не подавлять вспыхнувшее желание.

Похоть и любовь — не одно и то же. Роб это знал и не считал, что предаст Фиону, использовав свое тело для того, чтобы отомстить врагу. Особенно если ему удастся убедить невесту Драммонда отдаться ему по доброй воле.

— Ты прервал церемонию, когда клятвы еще не были произнесены. Официально я не жена Драммонда. Во всяком случае, я так думаю, — ответила Элспет, продолжая обходить источник, чтобы отдалиться от своего похитителя.

Ее соски четко вырисовывались под лифом платья. Роб не знал, что тому причиной — холод или воспоминание о его прикосновении, да ему и не было до этого дела. Так или иначе, они представляли собой заманчивое зрелище. Ему отчаянно хотелось их пососать.

— Я девственница, и это означает, что мне лучше воздержаться от каких бы то ни было удовольствий.

— Ты не показалась мне слишком сдержанной, — отозвался Роб, резко меняя направление и таким образом сокращая расстояние. — Целуя тебя, я заметил, как твое тело реагирует на мои прикосновения. Ты страстная женщина. С твоего позволения, я даже осмелюсь утверждать, что ты меня хотела.

— А если я не дам тебе своего позволения?

— Мне все равно. Главное то, что это так и есть, девушка. Элспет зацепилась носком туфли за широкую юбку платья и упала на каменный пол пещеры. Роб подбежал к ней и опустился на колени.

— Ты не поранилась?

Она подняла на него глаза, показавшиеся ему бездонными. Он заметил, что они светло-карие и способны менять цвет в зависимости от окружающей обстановки. Сейчас они в точности воспроизводили зеленый цвет окаймлявшего пещеру мха. Элспет покачала головой.

— Кроме тебя меня ничто не способно здесь ранить. Элспет стиснула пальцы в кулаки, но продолжала держать их у себя на коленях. Роб чувствовал, что она хочет его ударить, но проявляет мудрость, сдерживая желание.

— Зачем ты так со мной поступаешь? — спросила она. В ее голосе послышались сдавленные рыдания.

— Мне кажется, это очевидно. Твой будущий муж мне кое-что должен и не желает рассчитаться.

— Значит, я должна пострадать вместо него?

— Нет, я хочу, чтобы, потеряв тебя, страдал он.

— Значит… — Голос Элспет дрогнул, и она сглотнула. — Ты все равно намереваешься меня убить.

Роб сел рядом с ней. На ее ресницах трепетали слезы. «О Всевышний, избавь меня от женских рыданий!»

— Нет, я понял, что не смогу причинить тебе боль, — мягко ответил Роб. — Но малыш Лахлан не может этого знать. Я пригрозил им убить тебя, если они последуют за нами, и все же он бросился в погоню. На твоем месте я бы призадумался, прежде чем клясться в верности человеку, которому настолько безразлична твоя безопасность.

Элспет невесело усмехнулась, обхватывая колени руками и прижимая их к груди.

— Как будто тебе есть дело до моей безопасности.

Роб посмотрел ей в глаза. Вокруг ее зрачков мерцали крошечные золотистые искры.

Теперь, когда она не убегала от него и не боялась его, он внезапно осознал, что Элспет Стюарт настоящая красавица. У нее были полные свежие губы. Их уголки были приподняты, из-за чего на ее лице постоянно играла обольстительная полуулыбка, как будто она хранила от окружающих какую-то прелестную тайну. Под розовыми щеками угадывались небольшие ложбинки, указывавшие на то, что с годами ее красота будет только расцветать.

— Лахлан Драммонд — везунчик, — убежденно произнес Роб.

— Я не думаю, что он с тобой согласится. — Элспет рассеянно выдергивала нитки из распущенного шва на подоле. — Ты не забыл, что у него похитили невесту? Прямо у алтаря.

— Ну да, так и было.

Роб наклонился ближе. От Элспет исходил тонкий запах вереска и хвои. Духи были роскошью. Ему хотелось понять, куда она нанесла ароматное масло. На нежную кожу запястий? На пульсирующую точку на белом горле? Или в эту восхитительную ложбинку между грудями?

Одной мысли обо всех этих мягких запретных местечках оказалось довольно, чтобы Роб с новой силой ощутил свое мужское естество. Он хотел исследовать эти укромные тайники, погрузить в них нос и омыть их языком.

Элспет попыталась отодвинуться, но он снова сократил расстояние и сел рядом.

— В таком случае что ты намерен со мной сделать? — очень тихо спросила она.

— Большинство мужчин на моем месте отняли бы у тебя твою девственность.

Если бы он пошел на поводу у своего разбухшего члена, он овладел бы ею в считанные секунды. Может, она и стала бы отбиваться, но наверняка снова сомлела бы под его поцелуями. Роб в этом не сомневался.

— Если ты собираешься меня изнасиловать, тебе придется вначале заткнуть мне рот. — Элспет вызывающе вздернула подбородок. — Потому что я буду кричать изо всех сил.

— Правда?

Роб поднял руку и провел кончиком пальца по кружевам на ее лифе. До женитьбы он не был монахом, но, потеряв Фиону, понял, что мужчина способен отречься от женщин. С тех пор как она ушла из жизни, ни одной из дам не удалось его прельстить.

До встречи с этой девицей Стюарт.

Но этот случай был особенным. Если его сердце не участвует в соблазнении, то это ведь не предательство, верно?

— Насколько я помню, — прошептал Роб, скользя пальцем по ее груди, — я испытываю удовольствие от звуков, которые издает женщина во время занятий любовью.

— Звуки, издаваемые мной, удовольствия тебе не доставят. — Элспет ударила его по руке. — И если ты овладеешь моим телом, в этом тоже будет мало радости.

— Откуда тебе об этом знать? — произнес он, поднося один из ее каштановых локонов к губам и вдыхая ее аромат. — И я не думаю, что ты станешь кричать. Во всяком случае, в том смысле, в котором ты мне угрожаешь.

— Чтобы овладеть мной, тебе придется меня связать, — сказала Элспет, — потому что иначе я буду кусаться и, царапаться.

— Хорошая мысль, — оживился Роб. — Я слышал, что некоторым дамам нравится, когда их связывают.

Он представил себе эту картину. Она крепко связана. Ее груди обнажены, а ноги раскинулись в стороны. Она готова принять его и совершенно беспомощна. Он заставит ее умолять прекратить ее сладостные муки. Роб встал и направился к лошади за мотком веревки.

— Ну так что, попробуем?

— Нет — вскрикнула девушка, отползая в сторону. — Пожалуйста, нет!

— Не бойся, Элспет, я не стану тебя принуждать, — ласково проворковал Роб, как будто успокаивая испуганную кобылу. Он сел рядом с ней. — Это не для меня.

Образ связанной Элспет слегка померк в его мозгу, но пах по-прежнему не подчинялся рассудку. Если бы только Роб был чуть более безумен, он не отказался бы от этой идеи. Он отмахнулся от похотливых фантазий и сосредоточился на насущных проблемах.

— Но я все равно привяжу тебя к себе, — сообщил Роб Элспет. — Нам предстоит ехать ночью, поэтому сейчас мы должны поспать. Но мне не будет покоя, если я буду думать о том, что ты попытаешься найти обратную дорогу к своему суженому.

Прежде чем девушка успела что-либо возразить, он обвил веревкой ее талию.

— Куда ты меня отвезешь? — спросила она.

— К себе домой, в Кэстил Даб, конечно. Хотя мы не сможем поехать прямой дорогой. Но там ты будешь в безопасности.

— В Кэстил Даб? В Темный Замок? — содрогнувшись, уточнила Элспет. — Это название внушает мне беспокойство. Там есть привидения?

— Нет, — коротко ответил Роб. Он не стал упоминать о являющейся к нему во снах Фионе. — Его назвали так, потому что он сложен из черного камня.

— А может, это сделали в честь черной души его хозяина? В ответ он только нахмурился.

— Если ты не будешь артачиться, я расстелю для тебя свой плащ. Так будет гораздо удобнее, чем на голом полу. Что скажешь, обещаешь вести себя хорошо?

Элспет неохотно кивнула.

— Но ты не…

— Нет, девушка, я никогда не брал женщин силой и не собираюсь начинать с тебя. Даю тебе слово. — Роб коварно усмехнулся. — Конечно, кое-кто считает, что слово безумца ничего не стоит.

Она мгновение поразмыслила над его словами.

— Значит, ты и в самом деле безумен?

— Ты думаешь, что безумец способен об этом судить? — ответил Роб, переводя все в шутку.

Он встал и принес свой плащ и теплый плед, чтобы сделать из них импровизированное ложе. Мысленно Роб до сих пор силился закрыть дверь, за которой связанная Элспет ожидала, когда он доставит ей удовольствие. Прежде он никогда ничего подобного себе не представлял, и это заставило его усомниться в собственном рассудке.

— Иногда я действительно кажусь себе безумцем. После этих слов Элспет нахмурилась еще сильнее.

Роб захлопнул дверь в своем мозгу с такой от той, что она чуть было не слетела с петель. Возможно ли вообще какое-либо обоюдное наслаждение, если эта девушка продолжает смотреть на него настороженно и недоверчиво?

— О человеке судят по его внешности, так что с этой точки зрения я и в самом деле безумен. В некоторых отношениях, — уточнил он. — Но я не полностью сумасшедший, и если что-то обещаю, то держу свое слово. Ложись, Элспет.

Она вытянулась на плаще, но все ее мышцы были напряжены, и она смотрела на Роба с таким выражением, с каким мышь смотрит на кошку.

— Повернись на бок.

Девушка прикусила губу, но сделала то, о чем он ее попросил. Роб обвязал второй конец веревки вокруг своей талии и лег позади нее.

— Приподними голову.

Она опять послушалась, и он сунул руку ей под шею.

— Ну вот, девушка, лучшего и желать невозможно. Теперь у тебя даже подушка есть.

— Ага, теперь никто не скажет, что Мак-Ларен не заботится об удобстве своих пленников, — капризным тоном протянула Элспет.

— Опять в точку. Я вижу, мы с тобой поладим.

Роб привлек ее к себе, окутывая своим теплом. Затем он накрыл их обоих краем своего плотного пледа. Теперь Элспет и пошевелиться не сможет так, чтобы он об этом тут же не узнал, а значит, он сможет спокойно спать, готовясь к предстоящей ночи, и не опасаться ее побега.

Элспет лежала, сжавшись в комок. Но Роб дышал ровно и глубоко, и постепенно она расслабилась, а вскоре горец услышал ее тихое посапывание.

«Бедняжка. Она, должно быть, прошлой ночью глаз не сомкнула из-за мыслей о предстоящей свадьбе».

Роб положил руку девушке на бедро, но она не шелохнулась.

Зато его тело снова мгновенно на это отреагировало. Его член набух, а мошонка поджалась, но Роб заставил себя лежать неподвижно. В конце концов, он дал ей обещание.

Пытаясь уснуть, он внезапно понял, что чтобы отомстить Лахлану Драммонду, ему вовсе не надо убивать его невесту. И насиловать ее тоже не надо, как не надо связывать и овладевать ею после мучительных ласк.

Если Роб сможет соблазнить Элспет Стюарт и она отдастся ему по доброй воле, его враг будет посрамлен. Имя Лахлана Драммонда станет синонимом словосочетания «обманутый жених». Над ним будут потешаться, сидя у очага долгими зимними вечерами, снова и снова пересказывать его историю, а барды сложат о нем песни.

Драммонд придет в такую ярость, что вынужден будет наконец принять вызов Роба и вступить с ним в поединок.

И вот тут Роб отправит его прямиком в ад. Даже если для этого ему придется вместе с ним войти в пылающие ворота.

«Что хорошо в этом Безумном Робе Мак-Ларене, — проснувшись, подумала Элспет, — так это то, что от него исходит больше тепла, чем от жаркого костра».

Она натянула край пледа на нос. Несколькими мгновениями ранее она проснулась и, лежа в кромешной тьме, силилась понять, где она, и вспомнить, что с ней произошло.

Девушка ощутила прижавшееся к ее спине твердое мужское тело. И что-то толстое на своих ягодицах. Роб дышал ровно и глубоко. Его теплое дыхание щекотало ей шею.

Наверное, ей следовало благодарить судьбу. Большинство мужчин без малейших колебаний завладели бы ее девственностью.

А без его тепла ее ожидала бы мучительная и холодная ночь.

Но Элспет не хотела испытывать ни малейшей благодарности к этому мужчине. Даже если ей удастся спастись, непоправимое уже свершилось. Ее доброе имя запятнано навсегда.

Никто не осудит Лахлана Драммонда, если он пойдет на попятный.

Неужели ее теперь отправят в монастырь?

Элспет, как и любая другая шотландская девушка, была доброй христианкой, но мысль о монашеской жизни казалась ей невыносимой. Это означало навсегда оказаться в заточении, и никогда не резвиться на пустошах, и не носить красивых платьев…

И не лежать рядом с мужчиной.

Роб пошевелился во сне и крепче прижал ее к себе. Девушка почувствовала, что ее тело лучится чем-то неведомым, не имеющим ничего общего с объединенным теплом их тел.

Нет, она не была создана для жизни в монашеском ордене. Краткое знакомство с Робом Мак-Лареном окончательно ее в этом убедило. Обескураживающие потребности ее тела оказались слишком сильными, и никакая, пусть даже самая строгая монашеская дисциплина не сможет их подавить.

Она была создана для того, чтобы стать чьей-то женой.

Размышляя над сложившейся ситуацией, Элспет вдруг поняла, что Лахлан Драммонд ни за что от нее не откажется. Союз с ней означал слишком много голов скота и богатых пастбищ в придачу. Ее отец был главой могущественного клана и хоть и дальним, но родственником самой королевы. Алистер Стюарт мог предложить ее жениху надежную политическую опору, и без борьбы Драммонд от такой невесты не откажется.

Вопреки ожиданиям, мысль об этом Элспет ничуть не обрадовала.

Неужели она никогда не почувствует себя по-настоящему желанной?

— Ты не спишь, девушка?

Шепот Роба защекотал ей шею. Элспет села, кутаясь в плед.

— Вот и хорошо, — произнес он, вставая и бесшумно двигаясь в темноте. — Нам пора в путь.

В путь. Возможно, если ей удастся улизнуть от Роба и самостоятельно вернуться к Лахлану, она докажет своему жениху, что он женится на смелой и сильной женщине.

И незапятнанной. Опозоренная женщина вряд ли найдет в себе силы, чтобы обрести свободу.

Ее суженый поймет, что она гораздо ценнее всех быков, коров, зерна и межклановых связей. Элспет Стюарт будет интересна ему сама по себе.

— Да, — тихо произнесла она. — Пора.

Глава четвертая

Когда Безумный Роб решал, что ему пора в путь, ничто не могло его задержать. В кромешной тьме пещеры Элспет не могла разглядеть собственную руку, вплотную приблизив ее к глазам, но Мак-Ларен, похоже, совершенно уверенно ориентировался в окружающем пространстве. Веревка на талии Элспет дернулась, заставляя ее следовать за ним к выходу из пещеры.

— Разве ты меня не развяжешь? — спросила Элспет, когда они миновали выход и шагнули в холодную, усеянную яркими звездами ночь.

— Нет. А теперь помолчи.

Роб вскарабкался на скалу и осмотрел местность. При этом он не стоял, а лежал, прижавшись к камням, чтобы его силуэт не привлек чьего-либо нежелательного внимания.

Если поблизости кто-либо находился.

Элспет прислушалась. Ветер шелестел вереском в долине. Мелкие животные шуршали, спеша укрыться в своих норках. Она вздрогнула, когда совсем рядом раздался крик совы. Звуков, означавших присутствие людей, девушка не услышала.

Преследователи, должно быть, прервали погоню, заночевав где-то среди холмов, чтобы с первыми лучами солнца возобновить поиск их следов. Если ей повезет, то она и ее похититель наткнутся на них в темноте.

— Пожалуйста, развяжи меня. Я не убегу, — попросила Элспет, скрещивая пальцы за спиной.

Разумеется, обещание, данное такому человеку, как Роб Мак-Ларен, не значило ровным счетом ничего. Если ей представится хоть малейшая возможность сбежать, она ее не упустит.

— Я весьма благодарен тебе за твое обещание, но нет. — Он соскользнул с валуна и начал осматривать копыта лошади. — Я, пожалуй, подержу тебя на привязи, девушка.

— Но… — Неужели этот негодяй заставит ее произнести это вслух? — Перед поездкой мне необходимо уединиться.

— Веревка длинная. — Роб поправлял сбрую на жеребце и даже не поднял головы. — За камнями полно кустов.

Элспет метнула в него взгляд, который, казалось, способен был опалить его брови. Но поскольку он не удостоил ее ответного взгляда, то и нисколько не пострадал. Элспет фыркнула, поплотнее закуталась в плащ, который он позволил ей оставить себе, и зашагала за камни. Оказавшись вне поля его зрения, она наклонилась и оторвала от подола небольшой лоскут. Она оставит его на ветке куста, чтобы Лахлану было легче ее найти.

Веревка у нее на талии натянулась.

— Не пытайся освободиться, а не то мне придется прийти к тебе, — раздался негромкий голос Роба. — И может случиться так, что я сделаю это в самый неподходящий момент.

— Я бы назвала тебя свиньей, Роб Мак-Ларен, но не хочу оскорблять ни в чем не повинное животное, — пробормотала Элспет, присаживаясь.

Ей не о чем было беспокоиться. Она хотела было выйти из-за камня, но он остановил ее заявлением:

— Погоди немного, если не желаешь нарушить невинность своих глаз.

Роб поливал обратную сторону валуна струей, настолько мощной и громкой, что его можно было спутать с конем.

Спустя несколько мгновений Элспет почувствовала, как дернулась обвивающая ее талию веревка.

— Я полагаю, это деликатное приглашение означает, что мне уже ничто не угрожает и я могу вернуться, — сказала она.

— Ничто не угрожает? Я бы так не сказал, но да, девушка, я тебя зову. Не хочешь ли перекусить? У меня есть несколько лепешек и корка сыра.

Элспет взяла из его рук сухую лепешку и принялась ее грызть. Остаток трапезы она решила отдать Фалину. Если она собирается бежать, разумнее всего сделать это на лошади.

Девушка протянула коню открытую ладонь с крошками. Он осторожно понюхал ее руку и принял угощение, защекотав руку бархатными губами и теплым дыханием.

Но когда Элспет схватила его за гриву и попыталась вскочить на спину, жеребец взбрыкнул и шарахнулся. Она попятилась, чтобы увернуться от его копыт, споткнулась на неровной земле и приземлилась на зад, изумленно глядя на норовистого коня, с возмущенным фырканьем закатившего глаза.

— Я вижу, ты не слушаешь то, что я тебе говорю, — произнес Роб, спокойно наблюдавший за этой сценой, расположившись на камне. Он сделал глоток виски из фляги, предложил ее Элспет, а когда она отказалась, спрятал флягу в спорран^[1]. — Я же сказал тебе, что Фалин не подпускает к себе никого, кроме меня. Это было предупреждение. Если ты меня не послушаешь, он может причинить тебе вред.

— Неблагодарная тварь, — прошипела Элспет, злобно глядя на жеребца и потирая ушибленные ягодицы.

В ответ Фалин прижал уши и тихонько заржал.

Возможно, этот конь по праву носил имя демона.

Роб непринужденно вскочил в седло, и Фалин даже ухом не повел. Затем Мак-Ларен протянул руку Элспет, предлагая ей помощь.

Она сложила руки на груди.

— Наверное, я недооценил всю серьезность повреждения, полученного твоей задницей, — с дьявольской ухмылкой произнес Роб. — Ты, вероятно, не сможешь ехать верхом?

— Разумеется, я смогу ехать верхом, — заявила Элспет, прищурив глаза и презрительно глядя на него. — Просто я не хочу ехать с таким типом, как ты.

— Отлично, госпожа Стюарт, — ответил Роб, пуская коня быстрым шагом. — Если вам хочется размять ноги, кто я такой, чтобы спорить с дамой?

Веревка натянулась, и, чтобы не отстать, Элспет пришлось побежать. Оступившись, она чуть не упала, но удержалась на ногах. Они быстро пересекали долину, двигаясь на север. Каждые сотню ярдов Элспет отрывала от юбки лоскуты, роняя их на землю.

— Так вот что считается у Мак-Ларенов рыцарским поведением, — наконец заметила она, окончательно запыхавшись и с трудом переводя дыхание.

— О да, отец всегда учил меня уступать желаниям дамы. Это продлевает мужчине жизнь.

— Я не говорила, что хочу бежать позади тебя.

— Хотя, может, отец имел в виду, что мужчине только кажется, что таким образом его жизнь продлевается, — произнес Роб, оборачиваясь и глядя на нее.

Он натянул поводья, и Фалин пошел медленнее.

— Мои свадебные туфли не предназначены для такого испытания, — пробормотала Элспет.

Как и платье, подол которого теперь был изорван в клочья, ее изящные туфли из лайковой кожи, наверное, были безнадежно испорчены. Их тонкая подошва совершенно не защищала ноги Элспет от неровностей каменной тропы.

— Смею ли я напомнить вам, миледи, что вы сами выбрали пешую прогулку?

— Я присутствую здесь отнюдь не по собственному желанию, Мак-Ларен.

Замедлив шаг, девушка остро ощутила холод ночи. Ветер свистел по долине, пронизывая шерстяную накидку, как будто она была соткана из тонкого шелка.

— Мой отец притащил мою мать из самой Ирландии, — сообщил Роб. — Готов побиться об заклад, она не жаловалась так громко и так много, как ты.

— Что ж, я не думаю, что твой отец похитил твою мать с ее свадьбы.

— О нет. Он забрал ее из монастыря, и поначалу она тоже сопротивлялась, — признался он. — Но ты не волнуйся. В конце концов она приняла его точку зрения и все завершилось очень хорошо.

— Очаровательная история, — ядовито заметила Элспет.

— Да, я тоже так думаю. Если бы матушка не рассталась с монашеским покрывалом, я так и не родился бы.

— Мир понес бы невосполнимую утрату!

Элспет уже оборвала с юбки всю шелковую отделку. Это было нетрудно объяснить превратностями дороги. Она свалит всю вину на Роба — ведь это он заставил ее идти пешком.

Когда он отвернулся, Элспет отвязала один из рукавов и уронила его на землю. Шагов через пятьдесят она хотела отвязать и второй, но передумала. Ей будет нетрудно объяснить случайную потерю одного рукава, но никак не двух.

Роб остановил жеребца и подождал, пока она его догонит.

— Теперь ты поедешь со мной верхом.

Элспет отвернулась, снова бросая ему вызов. Если она будет идти, это замедлит их продвижение и пустившимся в погоню людям будет легче их выследить. Она уже оборвала подол, насколько осмелилась, как из соображений скромности, так и из страха, что Роб догадается о том, что она сделала. Ей совершенно не хотелось будить гнев безумца. Элспет была бы рада подчиниться его приказу, потому что ледяной ветер хлестал ее по ногам, а пальцы ног окончательно онемели от ходьбы и холода. Но присущее ей упрямство заставляло ее настаивать на своем.

— Ну, давай, девушка.

Роб протянул руку, чтобы помочь ей, но она ее не приняла. Элспет хотела, чтобы он понял: она не спаниель, чтобы исполнять все его прихоти.

— Будь по-твоему. — Роб склонился и подхватил ее с земли, снова уложив к себе на колени ягодицами вверх. Он шлепнул ее ладонью по заду, и по ее телу неожиданно разлилось тепло. Элспет вскрикнула скорее от удивления, чем от боли. — Хорошая взбучка как ничто другое помогает согреться, — заявил он.

Роб не стал ее больше шлепать, но оставил ладонь на ее ягодицах. К своему немалому смущению Элспет поняла, что ей это очень нравится.

— Прекрати, — потребовала она.

— А ты прекратишь игнорировать меня, когда я говорю тебе, что ты должна делать?

— Да! — крикнула она.

Мак-Ларен схватил ее за талию, посадил верхом на лошадь впереди себя и пустил Фалина мелкой рысью. Зубы девушки стучали от холода. Роб укутал ее в плед и прижал к груди.

— Так лучше?

— Гораздо лучше, чем замерзнуть насмерть.

Элспет трудно было судить, насколько согревал ее дополнительный слой шерстяной ткани, но она решила, что исходящее от его тела тепло стоит того, чтобы она пожертвовала частицей своего достоинства. Прижатые к ее ногам бедра Роба заставляли ее сердце биться чаще, а кровь — быстрее струиться по жилам.

Роб пришпорил коня, и тот перешел на легкий галоп. Теперь они вихрем неслись по вересковой пустоши.

Элспет вспомнила, что ее мать сунула в рукав ее сорочки носовой платок.

— У невесты обязательно должен быть платок, — произнесла Мораг Стюарт, и на ее глаза навернулись слезы.

Плакать на свадьбе Элспет совершенно не хотелось, но сейчас при мысли о том, как переживает ее мать, она едва не разрыдалась.

— Что это за лес впереди?

Задавая вопрос, девушка слегка повернула голову. Как она и рассчитывала, этим ей удалось отвлечь внимание Роба. Пока он ей отвечал, она незаметно вытащила из рукава платок и разжала пальцы.

Подскакав к лесу, Роб замедлил бег коня, пустив его рысью.

— Не то чтобы я боялась, что ты заблудишься, — заметила Элспет, — но я думала, что земли Мак-Ларенов расположены несколько южнее.

— Так и есть. Молодец! Большинство девушек не способны отличить верх от низа.

— Тогда почему мы едем в противоположном направлении?

— Мы же не можем выбрать дорогу, на которой нас будет искать твой жених, как ты считаешь? Когда рассветет и наши преследователи отправятся на поиски, они, конечно же, поедут на юг. Поэтому мы едем на север.

— В таком случае мы никогда не доберемся до Кэстил Даб.

Наверняка не все обитатели замка одобрят решение хозяина захватить ее в плен. Она убедит кого-нибудь помочь ей, если Лахлан и ее отец не настигнут их в пути.

Роб поцокал языком.

— О недоверчивая! Я поверну на юг там, где это будет безопасно.

Элспет ощутила, как сердце у нее в груди болезненно сжалось. Он до малейших деталей продумал это похищение. Кто бы мог предположить, что безумец способен на такой изощренный план?

Конь перешел на шаг и вошел в лес, двигаясь по звериной тропе.

— Почему ты это делаешь? — спросила Элспет. — Чем не угодил тебе Лахлан Драммонд?

Она почувствовала, что рука Роба сжала ее сильнее. Он весь подобрался, но ответа на ее вопрос не последовало. Роб молчал так долго, что она засомневалась, что он ее услышал.

— Должна же быть какая-то причина, — продолжала девушка. — Ни один человек не похитил бы чужую невесту, не имея на то веских оснований.

«Даже безумец», — добавила она про себя.

— Ты в этом уверена?

В его голосе прозвучала невыразимая горечь.

— Да, и я считаю, что имею право знать, почему ты меня похитил.

— Где ты была последние два года? — поинтересовался Роб. — Просидела в глубокой яме?

— Хм-м. Если тебе интересно, я была в Эдинбурге вместе с королевой, — горделиво выпрямив спину, ответила Элспет. — Я одна из ее фрейлин. Ты должен был это учесть, прежде чем похищать меня. Ты не только разгневал моего жениха, но и настроил против себя всех Стюартов. У моего отца длинные руки, и королева не простит тебе твоего злодеяния.

— Если при дворе ничего не знают о злодеяниях Драммонда, то не узнают и о твоем похищении, — равнодушно парировал Роб. — А если твоему отцу неизвестно, какому человеку он собирался отдать дочь, то он не особо проницателен.

Услышав эти слова, Элспет ощетинилась. Ее отец был предводителем могущественного клана Стюартов.

— Мой отец — великий человек.

— Твой отец заключил сделку с дьяволом, а тебе приходится за это расплачиваться.

Они подъехали к развилке, и Роб повернул жеребца налево, на тропинку, ведущую вниз.

— Можешь мне поверить, девушка, я говорю правду. Кстати, ты еще поблагодаришь меня за то, что я не позволил тебе стать женой Лахлана Драммонда.

Элспет согнула пальцы ног и сумела незаметно сбросить туфлю, упавшую под копыта лошади, втоптавшей ее в тропинку. Теперь их путь был отмечен так же отчетливо, как если бы Элспет остановилась и нарисовала стрелку.

Глава пятая

— Вина! — взревел лорд Драммонд, входя в дом.

Старушка Нормина заспешила к нему с бурдюком и рогом, чтобы напоить хозяина самым лучшим вином, которое только можно было найти в его погребах. Она догадывалась, что, проскитавшись целый день по пустошам в поисках пропавшей невесты, он не удовлетворится медовухой. Лорд Драммонд осушил рог одним глотком и, не произнеся ни слова, снова протянул его Нормине.

Она и не ожидала от него благодарности. Хозяин не замечал таких, как она. Нормине довольно было и того, что у нее есть крыша над головой, сытная еда и теплая постель. В своем возрасте она довольствовалась малым.

Вслед за лордом Драммондом в удобную комнату с увешанными гобеленами стенами вошел лорд Стюарт. Он стянул перчатки, сбросил тяжелый плащ и угрюмо взглянул на своего будущего зятя. Нормина заспешила к нему с бурдюком, не ожидая распоряжений хозяина.

Драммонд не держал слуг, не умеющих догадываться о его потребностях или о желаниях его гостей.

Затем Нормина заняла место в углу, усевшись на маленький стульчик с прямой спинкой. Теперь она готова была выполнить любое распоряжение, но не путалась под ногами и привлекала к себе внимание не больше, чем растянувшаяся у очага охотничья собака.

— Ну что? — спросил лорд Стюарт, упершись кулаками в бока. — Ты, наверное, попытаешься доказать мне, что все это не связано с событиями двухлетней давности?

— Что можно утверждать, имея дело с безумцем? — ответил Драммонд.

В дверях появилась леди Стюарт. Ее глаза покраснели от слез. Она бросилась к мужу:

— Алистер, скажи мне, что вы ее нашли!

— Пока не нашли, моя любимая, — прошептал лорд Стюарт, обнимая жену и пытаясь ее успокоить.

Нормина даже не шелохнулась, чтобы предложить леди Стюарт вина. За целый день супруга лорда Стюарта не прикоснулась не только к вину, но и к еде, хотя Нормина пыталась соблазнить ее весьма аппетитными блюдами. Вряд ли у леди Стюарт появился аппетит после грустной новости, которую сообщил ей супруг.

— Но вы ее найдете? — взмолилась леди Стюарт, прижавшись лицом к груди мужа. — Пообещай мне, что вы ее найдете!

— Да, мы приступим к поискам, как только рассветет. Лахлан уверен, что знает, где мы их упустили. Мы отправимся туда и разыщем их след. Мы ее найдем, Мораг. — Лорд Стюарт погладил жену по обернутым сеточкой волосам и отстранил от себя. Он прижался губами к ее лбу. — А теперь иди спать. Нам необходимо обсудить наши планы.

— Элспет — мое дитя, Алистер. — Леди Стюарт закрыла лицо руками и, ссутулившись, побрела к выходу. — Мое последнее розовощекое дитя.

Лорд Стюарт проводил жену взглядом. Его губы сжались в жесткую линию.

— Не заводи детей в преклонном возрасте, Лахлан, если только это будет зависеть от тебя. Матери слишком сильно привязываются к птенцам-последышам. — Алистер Стюарт провел рукой по глазам и закашлялся, чтобы скрыть неподобающее мужчине всхлипывание. — К черту! Отцы тоже привязываются к ним. Особенно если это девочка.

Нормина дала жизнь пятерым малышам: двум мальчикам и трем девочкам, но ни один из них не дожил и до десяти лет. Ее мужа тоже давно не было на этом свете, но такова была участь всякой плоти. Колыбель качается над могилой, и в конце концов все кровати пустеют.

Но как было бы хорошо, если бы у нее была дочь, которая скрасила бы ее последние годы. Она заваривала бы ей чай из ивовой коры, чтобы облегчить боли в суставах, и давала бы понянчить внуков.

— Видишь ли, Драммонд, я хотел бы верить в твою версию этой истории, но Мак-Ларен ничего не имеет ни против меня, ни против моей семьи. — Лорд Стюарт тяжело опустился в одно из кожаных кресел у очага. — Зачем бы он стал это делать, если бы не хотел отомстить тебе?

— Клянусь всем святым, у меня и в мыслях не было причинять вред жене Мак-Ларена.

Каждый раз, когда лорд Драммонд поднимал руку, чтобы присягнуть Всевышнему, Нормина съеживалась. Никто не знал, когда Господу угодно будет поразить нечестивца, и ей не хотелось находиться поблизости, когда это наконец произойдет.

— Это случилось во время рождественских праздников, все были навеселе. Я признаю, что медовуха сыграла во всем этом не последнюю роль, — продолжал Драммонд. — Но мы просто хотели немного пошутить. Разве ты сам никогда не участвовал в обряде похищения невесты?

— Не считая сегодняшнего происшествия? — уточнил Стюарт, угрожающе понизив срывающийся от гнева голос.

— Между этими событиями нет ничего общего. Я не вынимал меча из ножен и не осквернял церковь. Это был всего лишь розыгрыш. — Драммонд нервно мерил шагами комнату. — Мы поймали леди за стенами Кэстил Даб и решили разыграть ее мужа. Вот и все. Клянусь честью.

Нормина помнила леди Мак-Ларен. Это была добрая молодая женщина. Конечно же, она была насмерть напугана. А кто бы не испугался на ее месте? Ведь ее захватили и удерживали против ее воли. Но ее манеры все равно оставались безукоризненными. И еще она была чистюлей. Ухаживать за ней не составляло никакого труда.

Жаль, что она оставалась в этом доме так недолго.

— О господи! Да я всю жизнь дружил с отцом Роба Мак-Ларена. И он это знает! — воскликнул лорд Драммонд. — Я сотни раз преломлял в их крепости хлеб.

— И все же он затаил на тебя злобу.

— Мы хотели вернуть ему жену целой и невредимой. Мы заперли ее в башню ради ее же безопасности! — взорвался лорд Драммонд. — Если бы я мог предположить, что эта безмозглая женщина выпрыгнет в окно, я ни за что бы ее там не оставил. Поверь мне, Стюарт, это было трагическое недоразумение, из тех, о которых слагают баллады.

Нормина поспешно отвела глаза, чтобы не встретиться взглядом с хозяином, способным ненароком прочитать ее тайные мысли. У нее не было ни малейших сомнений относительно судьбы, постигшей леди Мак-Ларен. Надо было быть глухим, чтобы не услышать ее жалобных криков, когда она осталась вместе с ним в запертой комнате.

Существовала лишь одна причина, способная заставить женщину выпрыгнуть из окна башни. Душа уже покинула ее плоть, и телу необходимо было поскорее окончить свое существование.

— Я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что какой-нибудь бард уже сложил песню о совершенно нелепой версии тех событий, — продолжал Драммонд.

Нормина сидела, не поднимая глаз. Не ей было сомневаться в хозяине или судить действия тех, кто был выше ее, какими бы ужасными ни были их прегрешения.

Это было делом Господа. Похоже, когда речь шла о дворянах, Он не торопился. Но рано или поздно расплата найдет злодея.

Нормина вскочила, чтобы наполнить вином протянутый ей рог. Ей очень хотелось увидеть, как Господь призовет Лахлана Драммонда к ответу.

Разумеется, издалека.

Время от времени Фалин ржал и встряхивал головой. Он явно нервничал, и Элспет его отлично понимала. Днем она и сама любила кататься в лесу неподалеку от своего дома. Но ночью из каждого пня начинала выглядывать жуткая морда, а обнаженные ветви деревьев тянулись к небу, словно скрюченные пальцы ведьм.

Боковым зрением девушка заметила какое-то движение и, повернув голову, увидела, что за ними крадутся какие-то темные тени. Она стиснула зубы и с шумом втянула воздух.

— Ага, мы привлекли внимание волчьей стаи, — тихо произнес Роб. — Не бойся.

Из темноты сверкнуло несколько пар звериных глаз.

Элспет отвела взгляд и постаралась сосредоточиться на покачивающейся голове Фалина. Уши коня стояли торчком, а ноздри подрагивали. Потом он заржал и, не дожидаясь распоряжений Роба, ускорил шаг.

— Нет, мой смельчак, мы не станем показывать им пятки, — ласково заговорил Роб, натягивая поводья и сдерживая коня. — Скакать галопом не надо.

Если бы лошадь запаниковала и понесла, то, скорее всего, и Роба и Элспет смахнуло бы с его спины нависшими над тропинкой ветвями деревьев. А убежать от волчьей стаи нечего было и надеяться.

Волки начали перекликаться, отрывисто тявкая и подвывая.

Роб развернул плед, одновременно укутывавший его и Элспет.

— Ты сможешь дотянуться до моего кинжала? Он в правом сапоге.

Элспет наклонилась за кинжалом и заметила, как к ним метнулся матерый серый самец.

Он бесшумно, как привидение, скользил между деревьями. В лунном свете тускло сверкали его зубы. Даже в темноте Элспет видела его выпирающие из-под косматой шкуры ребра.

— Они голодают, — прошептала она.

— Да, горцы на зиму распродали почти весь скот, — ответил Роб. — Скорее всего, эта стая уже давно ничего не ела.

Элспет нащупала нож в сапоге у Роба и осторожно, стараясь не выронить, извлекла его наружу.

— Нож у меня, — прошептала она.

— Перережь веревку, которая связывает меня с тобой, — спокойно распорядился Роб и резко, с досадой в голосе, добавил: — И как я мог забыть, что в это время года в лесах полно волков?!

— Если бы ты не украл чужую невесту, тебе незачем было бы об этом помнить.

— Скажи-ка мне, девушка: когда ты была маленькой, ты любила играть во дворе или целыми днями сидела с прялкой у огня?

Элспет пыталась разрезать веревку у себя на поясе, но, услышав этот вопрос, замерла от удивления. Он что, не понимает, в какой ситуации они очутились?

— Какое отношение это имеет к тому, что происходит сейчас?

— Мне просто интересно, лазила ли ты когда-нибудь по деревьям, потому что этот навык мог бы пригодиться тебе, причем очень скоро.

— А, понятно. — Возможно, этот Роб не такой уж и сумасшедший. — Я умею лазить по деревьям не хуже белки.

Элспет услышала жесткий металлический шорох. Это Роб вытащил из ножен свой клеймор.

— Через десять шагов мы окажемся возле склонившегося над тропинкой дуба, — прошептал Мак-Ларен. — Как ты думаешь, если я тебя подсажу, ты сможешь забраться на толстую ветку?

Волки подняли вой. Наконец-то они обнаружили в лесу свежее мясо, и пора было хором пропеть об этом.

— Если ты меня подсадишь, я на нее взлечу, — ответила Элспет, подтягивая ноги. Теперь она сидела на корточках, а не верхом.

Ощутив непривычные движения у себя на спине, конь шарахнулся в сторону.

— Тихо, парень, успокойся.

Сжав его спину коленями, Роб заставил жеребца продолжить бег.

Один из волков набрался храбрости и попытался вцепиться в задние ноги Фалина. Жеребец взбрыкнул. Роб придержал Элспет за бедро, не позволив ей свалиться.

Хищник покатился по земле и уполз, скаля зубы и ничуть не пострадав.

— Тебе нужен нож? — спросила Элспет.

— Нет, пусть он будет у тебя. На всякий случай.

На всякий случай. Элспет не хотелось думать о том, что это может означать. Она сунула небольшой клинок между пластинами своего корсета. Дуб был уже недалеко.

— Приготовься.

Голос Роба звучал ровно и спокойно, но ее сердце заколотилось, как кузнечный молот.

Элспет сбросила плащ, чтобы освободить руки. В настоящий момент холод беспокоил ее меньше всего.

Она знала, что у нее будет только один шанс на спасение и ее прыжок должен быть точным.

Они поравнялись с дубом.

— Давай! — крикнул Роб.

Он приподнял ее, и девушка оттолкнулась ногами от спины коня, подпрыгнула и обеими руками ухватилась за ветку. Грубая кора впилась в ее ладони, но Элспет не разжала пальцев.

Резкое движение заставило волков броситься вперед. Щелкая зубами, они закружились возле ног Фалина. Конь пятился и брыкался, отбиваясь от хищников копытами.

Элспет висела в воздухе, а под ней извивались мохнатые серые тела. Она забросила ногу на ветку, пытаясь зацепиться за нее коленом, но самый крупный зверь успел подпрыгнуть и схватить ее за край широкой юбки. Тонкая ткань тут же порвалась бы, но юбка была сшита из плотного и прочного бархата.

Элспет прильнула к ветке, согнувшейся под весом человека и животного. Силясь стащить ее с дерева, волк извивался всем телом, словно терьер, поймавший крысу.

Ветка трещала и качалась. Элспет стало страшно. Ей казалось, что еще немного, и сук не выдержит.

— Держись! — закричал Роб и рубанул мечом, но не волка, а бархатную юбку и сорочку под ней. Зверь с воем упал на землю.

Элспет тут же взобралась на толстую ветку. Еще один волк подпрыгнул вверх, щелкнув зубами возле ее босой ноги. Девушка поджала ноги, быстро поползла по ветке и, добравшись до ствола, встала на нее, обхватив дуб рукой.

Один из волков продолжал прыгать и даже попытался взбежать по стволу. Элспет уловила смрад, доносившийся из его пасти, но чтобы достать ее, ему нужны были крылья.

— Что бы ни происходило, не спускайся, пока я тебе не скажу, — приказал Роб.

Волчья стая уже забыла об Элспет, переключившись на мужчину, сидящего верхом на превосходном куске лошадиного мяса.

Со всех сторон Роба и Фалина окружали оскаленные волчьи пасти. Их дыхание клубилось в холодном воздухе, словно кольцо дыма из огромной трубки. Элспет насчитала пятнадцать крупных животных. В темноте за их спинами сгрудились волки помельче. Они не осмеливались лезть вперед, но ободряюще тявкали, поддерживая товарищей.

Роб кружился на жеребце, держа под контролем приготовившуюся к нападению стаю. Волки перекликались, готовясь к броску. От этих звуков у Элспет мороз пробежал по спине. Нечестивый хор становился все громче и внезапно смолк, как будто его песня была оборванной нитью.

— Ну, давайте же, сучьи дети! — пробормотал Роб в этой неожиданно воцарившейся тишине. — Если мы вам нужны, нападайте!

Элспет уже случалось видеть страшные вещи. Ее видение неоднократно переносило ее на поле недавно окончившегося сражения. Эти кровавые зрелища неизменно потрясали ее до глубины души. Но она никогда не видела ничего более страшного, чем внезапный прыжок целой волчьей стаи на одинокого всадника.

Животные нападали на Роба волнами, скалясь и щелкая зубами. Одному из них удалось запрыгнуть на круп лошади, и волк попытался схватить Мак-Ларена за ничем не защищенную шею. Фалин заржал и попятился, отчаянно лягаясь задними ногами. Волк соскользнул с его спины, когтями разодрав жеребцу бок. Меч Роба со звоном обрушился на зверя, отсекая ему голову.

Прыжки Фалина заставляли волков разлетаться в разные стороны, а Роб наносил им смертельные удары клеймором.

Человек и конь сражались как единое целое. Они спасали свою жизнь.

Битва продолжалась. Фалин споткнулся о кучу волчьих трупов, но сумел удержаться на ногах. Земля почернела от крови. Размахивая мечом, Роб ревел, как дикий зверь.

Стая таяла на глазах. Восточная часть небосклона начала сереть, и в сердце Элспет зародилась надежда.

И тут на Роба бросился самый крупный волк. Пролетев по воздуху, он врезался во всадника и сбил его с лошади. Они покатились по земле в смертельном поединке — зубы и когти с одной стороны, меч и разум — с другой. Спустя секунду они исчезли под рычащей и извивающейся серой массой волчьих тел.

Глава шестая

Лахлан Драммонд и Алистер Стюарт остановили лошадей на вершине. Солнце уже поднялось за юго-восточными холмами, но тепла его лучи не сулили. Начинался холодный и неприветливый, как постель старой девы, день.

— Вот здесь мы видели их в последний раз, — произнес Драммонд, обводя долину взглядом. Мороз покрыл листья и травинки белой глазурью. — Они были совсем недалеко от нас. Но когда мы прискакали сюда, они уже скрылись из виду. Мы помчались на юг, думая, что Безумный Роб решил перехитрить нас, направившись к реке.

Стюарт нахмурился и посмотрел туда, куда указывал Лахлан.

— Мы проскакали вдоль реки несколько миль, но их нигде не было. Они как будто исчезли. — Драммонд покачал головой и осенил себя знаком против злых духов. — Я не склонен фантазировать, но если бы ты сказал мне, что их поглотили холмы, я бы тебе поверил.

— Будем надеяться, что это не так, — ответил Стюарт, опираясь на переднюю луку своего нарядного седла. — Если мы не найдем мою дочь, можешь считать, что нашего договора больше не существует.

Лахлан возлагал слишком большие надежды на союз с кланом Стюартов.

— Послушай…

— Нет. Видишь ли, я не собираюсь брать в союзники человека, который не способен защитить даже собственную невесту, стоящую у алтаря.

— Там были не только мои люди, но и твои. Почему никто из них не остановил Мак-Ларена? — ответил Лахлан. — Этого не произошло по той же причине, по которой этого не сделал я. Вокруг были женщины и дети, и к тому же мы были безоружны. Нам ничего не оставалось, кроме как позволить этому безумцу ускакать, и ты сам это прекрасно знаешь.

Старик покачал головой. Он с трудом сдерживал ярость.

— Я говорю не о том, что произошло в церкви. Почему ты не выставил охрану снаружи? Или не отправил своих людей дежурить в лесу? — Он возмущенно смотрел на Лахлана. — А самое главное, почему ты не уладил конфликт с Безумным Робом, прежде чем он втянул в вашу ссору мою Элспет?

— А что я должен был сделать? — Лахлан пришпорил коня, надеясь, что смена ландшафта поможет ему сменить тему разговора.

За спиной раздался стук копыт коня Стюарта, последовавшего за ним вниз по склону.

— То, чего он добивался. Он хотел поединка с тобой, и ты должен был сразиться с ним до того, как все это зашло слишком далеко.

— Да, это было бы просто замечательно. Сначала в моем доме погибает женщина, а потом я убиваю ее мужа. — Лахлан оценивающе покосился на собеседника. Было ясно, что Стюарт всю ночь слушал жалобы своей супруги, и ее слова еще не успели выветриться из его памяти. Любой мужчина обдумывал бы эту ситуацию вплоть до ее трагического завершения. — Твой мозг затуманен, Стюарт.

— Нет. Я считаю, что ты боишься Мак-Ларена.

— Человеку с чистой совестью бояться нечего! — вскипел Лахлан. — Если бы я услышал подобное оскорбление от кого-то другого, я бы его уже убил.

— Брось, не церемонься. Я позволяю тебе попробовать сделать это, как только ты наберешься достаточно смелости…

— Ты понимаешь, что говоришь? Что сказала бы твоя дочь, если бы увидела, что мы вцепились друг другу в горло, как пара бешеных псов?

Лахлан повернул лошадь и теперь ехал на юг. У подножия холма он снова нарушил молчание:

— Мы ничем не поможем Элспет, если будем…

Его внимание привлекло яркое пятно у большой гранитной осыпи. Но в это время года здесь не могло быть никаких цветов.

— Если не ошибаюсь, на невесте было платье с ярко-розовым лифом, — пробормотал Лахлан.

Он вспомнил, как полукружья грудей Элспет над тесно облегающим ее торс лифом порозовели и стали почти одного цвета с платьем, когда она перехватила его устремленный на них взгляд.

— Да, — угрюмо кивнул отец. — И с юбкой винного цвета. Бархат, так сказала Мораг. Это было лучшее платье Элспет. Она часто бывала в нем при дворе. Я помню, как она впервые…

Мрачное бормотание Алистера Стюарта продолжалось, но Лахлан его уже не слушал. Он пригнулся и, стегнув лошадь коротким хлыстом, понесся вверх по склону холма. Подскакав к скалам, он спешился и снял розовый шелковый лоскут с ветки можжевельника. Он пощупал роскошную ткань. Она была тонкой, плотной и явно очень дорогой.

Это была часть платья его невесты.

Но вчера здесь ничего не было. Он готов был поручиться в этом собственной головой. Должно быть, Мак-Ларен где-то спрятался, а потом вернулся обратно.

Лахлан прищурился, осматривая пустоши к северу от того места, где он стоял. Еще один лоскут трепетал среди вереска.

Умница. Возможно, она и в самом деле достойна того, чтобы стать матерью его детей.

Конечно, если Элспет забеременеет слишком быстро, ребенок может оказаться ублюдком Мак-Ларена. Лахлан не сомневался в том, что Безумный Роб уже овладел ею.

Иначе ему незачем было ее похищать.

Несмотря на то что Лахлана отталкивала мысль о необходимости подбирать объедки с чужого стола, он нуждался в богатом приданом и других преимуществах, которые сулил ему этот брак. Но он не потерпит в своем гнезде кукушонка.

Даже если Элспет и не забеременела, женщины часто умирают от болезней. Возможно, лучше всего было бы помочь ей захворать.

Но он постарается избежать несчастных случаев. Иначе все сразу припомнят жену Мак-Ларена.

В соседнем поселке жила старая карга, изготовлявшая медленнодействующие яды, которые, по ее словам, было совершенно невозможно обнаружить.

Но пока ему необходимо было разыскать эту маленькую сучку и жениться на ней.

— Алистер, — окликнул Лахлан отца своей невесты, — я нашел знак. Твоя дочь едет на север. — Он помахал обрывком шелка. — И она жива!

«Еще не хватало, чтобы все эти усилия были потрачены напрасно».

Элспет закричала.

Последним, что она увидела, прежде чем Роб и волк исчезли в густом подлеске, был его взлетевший над тропой клеймор. Перевернувшись в воздухе, он вонзился в землю перед самым носом Фалина.

— О боже!

Элспет зажала рот ладонью. Какие шансы у безоружного Роба справиться с разъяренным зверем?

Потеряв всадника, Фалин утратил боевой дух. Жеребец попятился, развернулся и умчался обратно по звериной тропе, туда, откуда они приехали. Остатки стаи ринулись за ним вдогонку, завывая, как вырвавшиеся из ада демоны.

Элспет не видела Роба и большого волка. Лес был дремучим, и светало в нем медленно. Но она их слышала.

И это, наверное, было самым ужасным. Временами Элспет не могла понять, кто издает эти жуткие, свирепые звуки — волк или человек.

А сейчас кто закричал?

Внезапно все стихло. Не было слышно ни хруста веток, ни птичьих голосов. Элспет слышала только собственное прерывистое и хриплое дыхание.

— Роб? — тихо позвала она.

Ответа не последовало.

— Роб!

Девушка на корточках сидела на ветке, не зная, как ей быть. У нее все еще был клинок Роба. А его клеймор торчал из земли. Элспет сомневалась, что ей удастся его приподнять, не говоря уже о том, чтобы наносить им удары.

Ей на глаза навернулись слезы. Что с того, что Безумный Роб сорвал ее свадьбу и навеки уничтожил ее репутацию? Ведь он сумел спасти ее от волков. Он сделал все, что было в его силах, чтобы ее защитить.

У Элспет было так тяжело на сердце, как будто его придавили каменной плитой.

Она подозревала, что Роб погиб. Умер ужасной смертью. Как бы он с ней ни поступил, он такого не заслуживал.

А как насчет волка?

Девушка не слышала его крадущихся шагов.

Не могла же она целую вечность сидеть на дереве! Рано или поздно стае надоест гоняться за Фалином и она вернется. К этому времени она, Элспет, должна быть уже далеко.

Плащ соскользнул со спины коня и зацепился за какой-то куст.

Без него ей грозит смерть от холода. Тем более что меч Роба отрубил широкую полосу от ее юбки и сорочки, обнажив правую ногу почти до середины бедра.

«Ох, какую устроит мне мама головомойку, когда увидит, во что я превратила это прекрасное платье!» — рассеянно подумала Элспет.

Как будто это имело какое-то значение.

Девушка опустила ноги вниз и снова повисла на ветке. Ей предстояло совершить прыжок с десятифутовой высоты, что ее нисколько не смутило бы, если бы на ней были обе туфли.

Элспет выпустила ветку и попыталась приземлиться на правую ногу. Ее лодыжка подвернулась, и она упала.

И оказалась нос к носу с мертвым волком.

Девушка вскочила на ноги. Тропинку усеивали трупы. Ей следовало бы испытывать отвращение, но все ее чувства как будто онемели.

Элспет, хромая, подошла к плащу, чтобы накинуть его себе на плечи. Из кустов донесся какой-то звук. Она насторожилась.

Кто-то напевал фривольную застольную песенку. Элспет часто слышала ее от отца и его людей в конце пира, когда все уже были изрядно пьяны. Сейчас песню сопровождало похрустывание веток под чьими-то ногами.

— Отец? — дрожащим голосом позвала девушка.

— Если тебя интересует, прихожусь ли я тебе предком или духовником, то на оба вопроса ответ отрицательный.

Голос звучал хрипло; он принадлежал Робу. Наконец Роб пробрался сквозь подлесок и вышел на тропинку.

— О Роб, ты жив! — Элспет обхватила его шею руками и крепко обняла. — Я боялась, что ты умер, а ты жив!

— О да, девушка, — с многозначительной улыбкой ответил он. — Еще как жив!

Она вдруг ощутила животом его твердый пах и поспешила отстраниться. Затем Элспет заметила, что он весь в крови. Видимо, тревога отразилась у нее на лице.

— Не бойся, это не моя кровь. Во всяком случае, большая ее часть.

— Ты злой, злой! Почему ты не отзывался, когда я тебя звала?

— Ты меня звала?

— Да.

Роб потрогал затылок и посмотрел на испачканные свежей ярко-красной кровью пальцы.

— Кажется, после того как волк сбил меня с ног, я ударился головой о поваленное дерево и вздремнул. К счастью, единственным последствием этого падения стала головная боль. А волк вообще не проснулся.

— Как тебе это удалось?

— Наверное, мой нож у него под ребрами имеет к этому какое-то отношение. — Роб нагнулся и вытер лезвие кинжала о коричневую траву, после чего вернул его в маленькие ножны у себя на поясе. Затем он сделал то же самое с клеймором, который отправился в наплечную перевязь. — Если ты не возражаешь, я хотел бы заполучить обратно свой кинжал.

Элспет сделала шаг назад.

— Я знаю, где ты его спрятала. — Роб многозначительно покосился на ее лиф. — Не заставляй меня его разыскивать. Если, конечно, ты сама этого не хочешь.

Она выхватила кинжал из-за пазухи и швырнула ему под ноги. Нож воткнулся в землю.

— А ты умеешь обращаться с ножами.

— У меня три старших брата.

— Насколько я понимаю, Фалин убежал, — оглядываясь на тропу, произнес Роб.

Элспет кивнула.

— Что ж, у него всегда было трусливое сердце. Чертово животное!

— За ним погналась остальная стая, — пояснила девушка, испытывая потребность вступиться за коня. — Он не трус. Фалин долго нес нас на себе. Потом отважно сражался вместе с тобой. И оставался рядом, пока ты сам его не покинул. А теперь волки… — Она сглотнула ком в горле. — А тебе все равно.

Она ударила Роба кулаком в грудь.

— Тебе совсем нет до него дела. Ты просто негодяй.

Ее лицо сморщилось, и по щекам заструились слезы. Напряжение нескольких последних дней накрыло ее, как волна, и Элспет, нисколько не стыдясь, оплакивала жеребца, который даже не позволил ей сесть на него.

— Тс-с, девушка, не плачь. Слезы застынут у тебя на щеках. — Краем плаща Роб вытер ее лицо. — И вообще, у этих мохнатых тварей нет ни единого шанса настичь Фалина. Не переживай, с ним все будет в порядке. Он быстр как ветер.

— Ты не видел, как они за ним гнались.

Элспет заплакала еще сильнее.

— Я думаю, что он давно оставил эту ободранную компанию позади и скачет в свою конюшню, — успокоил ее Роб. — Чего нельзя сказать о нас. Нам необходимо уйти отсюда, прежде чем волки поймут, что мы бегаем гораздо медленнее лошади, и вернутся.

— А что с тобой? Ты ранен.

Она потрогала его затылок и сквозь залепленные запекшейся кровью волосы ощутила, что кожа его головы рассечена.

— У нас нет времени на то, чтобы прихорашиваться. Пойдем отсюда, девушка.

Роб взял ее за руку и повел по тропе.

Они не сделали и десяти шагов, как Элспет громко вскрикнула.

— Что случилось?

— Я наступила на что-то острое, — сообщила она, стоя на одной ноге и вытаскивая из пятки другой острый шип.

— Где твоя туфля?

— Не знаю.

Элспет охватило острое чувство вины. Она совершенно точно знала, где оставила туфлю.

Но почему она должна испытывать вину перед своим похитителем? Ну да, он рисковал жизнью, чтобы ее спасти, и это чего-то да стоило. Но она все равно не могла сказать ему правду об исчезнувшей туфле. Если она это сделает, ей придется признаться и в том, что она оставила шелковый след через всю долину. Кто знает, как безумец отреагирует на такие новости?

Элспет огляделась.

— Наверное, она где-то здесь.

— У нас нет времени ее разыскивать.

Роб поднял бархатный лоскут, отрезанный им от ее юбки, и несколько раз обернул ее ступню. Затем порылся у себя в спорране и извлек из него кожаный шнур, которым обмотал ступню и голень.

— Недостаточно элегантно для появления при дворе, но лучше так, чем босиком.

Издалека донесся волчий вой. Впрочем, он звучал ближе, чем хотелось бы.

— Пошли, девушка. Живее.

На этот раз ему не пришлось повторять дважды.

Глава седьмая

Ангус Флетчер прищурился, глядя на освещенное зимним солнцем озеро Айреанн. Его баркас был хорошо оснащен для этого путешествия. Он уже поговорил с Рори Комином из соседней долины, пообещавшим в его отсутствие присмотреть за скотом и птицей. Рори согласился, но Ангус знал, что по возвращении ему придется пересчитать кур. Ни для кого не было секретом, что у Коминов липкие пальцы.

Хоть бы его пассажиры прибыли точно в срок, о котором он договаривался с Робом Мак-Лареном.

Плавание по этому озеру и в лучшие времена было занятием небезопасным. Это была длинная и узкая полоса воды, со всех сторон окруженная горами. Местами озеро было таким глубоким, что казалось бездонным. Кроме того, следовало учитывать переменчивое течение, способное перевернуть любое судно. Одним словом, озеро Айреанн требовало уважительного к себе отношения.

Все осложнялось еще и тем, что стояла зима. Вода в озере была холодной, но Ангус никогда не видел, чтобы она замерзала. Своенравное течение слишком сильно перемешивало воду, не позволяя образовываться льду.

А еще местные жители были уверены в том, что в темной озерной воде обитает оборотень. Сам Ангус никогда не видел водяную лошадь, но факта ее существования не отрицал. С духами необходимо было считаться. Волшебный народец поселился на берегах озера Айреанн за много веков до него. И когда Ангус станет пищей для червей, водяная лошадь будет продолжать жить в этих глубинах.

Когда Роб обратился к нему с просьбой совершить это путешествие, Ангус обрадовался возможности наконец-то отблагодарить друга. Но он пытался убедить его отправиться на восток. В том направлении озеро соединялось с рекой Ерн, в свою очередь впадавшей в Ферт-оф-Тэй^[2] и дальше, в сверкающее море. Это было бы удивительное путешествие.

В жизни необходимо увидеть как можно больше, и Ферт был самым дальним местом, которое Ангус только мог вообразить.

Но Мак-Ларен стоял на своем. Он отправится на запад, в Лохернхед, или вообще никуда не поедет.

Ангус посмотрел на тени, отбрасываемые утренним солнцем, и прикинул, сколько у них времени, прежде чем течение сменит направление и будет уже не важно, чего хочет Роб. С ветрами и волнами не поспоришь.

— Что ж, если Мак-Ларен не идет к нам, придется сходить и посмотреть, что его задержало, — сообщил Ангус своему дирхаунду Фингалу.

Плечистый горец набросил плащ, подхватил посох и зашагал в лес. Лохматая длинноногая собака плелась рядом с ним.

— Вот еще один знак! — крикнул отец Элспет и пришпорил коня.

Наклонившись с седла, он снял с зарослей ежевики изорванный розовый рукав. Стюарт помахал рукавом Лахлану с таким видом, будто держал в руках победный стяг. На его губах играла робкая улыбка.

Лахлан Драммонд гораздо меньше Стюарта верил в успех их поисков. Да, это верно, Безумный Роб не исполнил угрозу убить девушку. И за ней не слишком пристально следили, если ей удавалось оставлять на пути их следования знаки. Но Драммонд сомневался, что когда они настигнут Мак-Ларена, он сохранит заложнице жизнь.

Загнанный в угол дикий кабан понимает, что терять ему нечего, и способен поднять на клыки любого, кто окажется ближе других.

Месть будет полной, если Безумный Роб даст им основания надеяться на спасение Элспет, подпустит к себе и уже у них на глазах перережет девушке горло. После этого ему будет безразлично, что они с ним сделают. Он своего добьется.

Именно так поступил бы Лахлан, если бы они поменялись местами.

Драммонд пришпорил лошадь, чтобы сократить расстояние между собой и Стюартом.

— Мы их догоняем. — Алистер бережно сложил розовый рукав и положил его в спорран, к остальным собранным ими шелковым лоскутам. — Я это чувствую.

— Да. Но меня настораживает легкость, с которой мы это делаем. Девушка оставила столько знаков, что я начинаю подозревать неладное. Что, если это расставленная Робом ловушка? — произнес Драммонд, задумчиво поглаживая черную бороду. — Мне кажется, разумнее будет позвать на помощь союзников. Ты же знаешь, что Мак-Ларен насолил не только нам.

Я тебя не понимаю, если только ты не говоришь об Элспет. Роб поступил с моей дочерью гораздо хуже, чем с нами. — Стюарт поскакал к лесу, продолжая высматривать обрывки розовой ткани. — Кто же должен ее защитить, если не отец и жених?

— Прервав свадьбу, Мак-Ларен пошел против воли королевы, — напомнил Драммонд. — Безумный Роб пригласил нас в конце месяца в Кэстил Даб, пообещав вернуть нам Элспет. Разве тебе не хотелось бы взглянуть на его лицо, если мы прибудем туда в сопровождении королевского караула? В конце концов, такое поведение можно расценить как государственную измену.

Мысль о том, что его враг умрет как предатель, согрела Лахлану сердце.

— Нет, я и думать об этом не желаю, — заявил Стюарт. — Мы должны найти Элспет как можно скорее. Ее мать не согласится ждать — даже ради того, чтобы доставить королеве удовольствие. Надо продолжать погоню.

Но не успели они сдвинуться с места, как из леса вылетел черный конь без седока. Драммонд узнал в животном лошадь Безумного Роба и помчался за ним. Проскакав около полумили, он поравнялся с жеребцом и сумел схватить его за уздечку и остановить.

Конь Мак-Ларена был покрыт пеной и тяжело дышал. Было ясно, что он едва держится на ногах. Иначе Лахлану ни за что не удалось бы его поймать, и он это знал.

К ним подскакал Стюарт.

— Боже правый! Он в крови!

Круп лошади был покрыт запекшейся кровью. Кровь хлестала из открытой раны на ноге. Взгляды мужчин встретились. Им незачем было произносить свои мысли вслух.

На Роба Мак-Ларена и его пленницу напала волчья стая, и тот факт, что они уже не сидели верхом на лошади, не сулил ничего хорошего.

— Лахлан, надо спешить, — тихо произнес Стюарт, мрачно глядя на спутника. — Я должен знать, какая участь постигла мою дочь. Что бы мы ни обнаружили.

— Да, — кивнул Драммонд, бросая поводья жеребца Мак-Ларена одному из своих слуг.

Его обрадовало то, что он получил хоть что-то из всей этой неудачной затеи. Конь Мак-Ларена был прекрасным племенным жеребцом.

— Симус, возьми Роалда и доставьте это животное в мою конюшню. Обработай его раны, если он тебе это позволит.

Его люди поспешили опутать шею коня веревками, чтобы, немного передохнув, он не смог вырваться и убежать. Лахлану незачем было напоминать им, что он высчитает стоимость потери из их карманов, если они упустят этот роскошный образчик конской плоти.

«Это означает, что домой мы пока не едем», — с досадой подумал Лахлан.

Алистер Стюарт уже скакал к лесу, чтобы продолжить поиски исчезнувшей дочери. Но Лахлан видел, что он уже ни на что не надеется. Стюарт понурился, как человек, которого ожидает дыба.

— Ой! — Элспет на одной ноге запрыгала к поваленному дереву и опустилась на него, осматривая свою обернутую бархатом ногу. Мокрая рваная ткань не могла защитить ее от колючек. Девушка выдернула из пятки длинный, угрожающего вида шип. — Не думаю, что я смогу идти дальше.

— Осталось совсем немного, девушка, — произнес Роб. Он был бледен и устал не меньше нее.

— Но я проголодалась и хочу пить. Мне кажется, я могу упасть в траву и проспать целую неделю, — прошептала Элспет, не сводя глаз с ровного участка земли рядом с тропой. Несколько часов отдыха в пещере совершенно не подготовили их к событиям этой долгой ночи и еще более долгого утра. С бегством Фалина они утратили и все съестные припасы.

Элспет готова была променять свою самую ценную брошь на глоток воды.

— Ты скоро сможешь поспать. Надо только дойти туда, куда мы направляемся.

Роб подхватил ее на руки и положил себе на плечо. Теперь ее голова и руки свисали ему на спину.

— Нет, погоди, поставь меня!

Девушка приподнялась, упершись ладонями ему в спину.

— Значит, ты готова идти?

Он даже не шелохнулся, чтобы поставить ее на землю.

— Я не смогу сделать ни шага.

Роб фыркнул и зашагал по тропинке.

— Выходит, что выбора у тебя нет. — Он хлопнул Элспет по заду. — Радуйся тому, что идти тебе больше не надо.

Элспет обмякла у него на плече, но в таком положении ей трудно было дышать, и она снова приподнялась.

— Кажется, ты действительно сильно поранился, ударившись о дерево, — произнесла она, заметив, что весь его затылок покрыт коркой запекшейся крови.

— Да ну? А я-то думаю, почему у меня голова раскалывается! Я был уверен, что это оттого, что сегодня утром мне пришлось обойтись без овсянки.

— Как ты полагаешь, волки могут вернуться? — спросила Элспет. — Ты поэтому так спешишь?

— Нет. Они охотятся ночью.

Роб перелез через упавшее поперек тропы толстое дерево. Нависшая низко над землей ветка зацепилась за косы Элспет и вырвала несколько волосков.

— Ай!

Если Роб и услышал ее восклицание, он даже виду не подал.

— Если мы доберемся до укрытия, прежде чем наступит ночь, то будем в безопасности.

— Если идти нам осталось действительно недалеко, то тебе лучше отдохнуть, — продолжала настаивать Элспет.

— А тебе, девушка, лучше помолчать.

В его измученном голосе отчетливо прозвучала угроза, и Элспет решила исполнить его просьбу.

Старый лес с вековыми деревьями остался позади. Теперь Роб шел между тонкими молодыми стволами. Его так сильно шатало, что Элспет казалось, он вот-вот упадет.

Вдруг он остановился и прислушался, склонив голову набок.

К ним что-то приближалось, шурша травой и хрустя ломающимися под ногами ветками. Судя по всему, это было что-то большое.

Элспет закрыла глаза, чтобы как следует сосредоточиться, и уловила сопение, очень похожее на волчье.

— Ты же сказал, что волки охотятся ночью.

— К сожалению, из нас двоих только ты имеешь обыкновение никогда не ошибаться. Здесь нет деревьев, способных выдержать твой вес, — произнес Роб, опуская ее на землю. Он наклонился и, вытащив из сапога кинжал, протянул его ей рукоятью вперед. — Если они одолеют меня, не позволь им схватить тебя.

Элспет взяла нож. Из всех ужасов мира не было ничего страшнее, чем быть съеденной заживо дикими зверями.

Да, она готова была перерезать себе горло, лишь бы этого не произошло.

Глава восьмая

Элспет спряталась за спину Роба. У нее тряслись поджилки от страха. Пыхтение раздавалось уже совсем близко. Потом она услышала резкий свист и окрик:

— Эй, Фингал, не убегай так далеко вперед, дружище. Из-за скалистой осыпи появилась худая косматая собака. Напряженные плечи Роба расслабились. Он опустил нож и усмехнулся. Пес прыжками подбежал к нему, оскалив зубы в широкой собачьей улыбке.

— Ты знаешь это чудовище?

Элспет замерла, стараясь не шевелиться. Собака тщательно обнюхивала ее со всех сторон. При этом ее голова была выше талии Элспет.

— Да, и он кроткий, как ягненок, если ты не пытаешься обидеть его хозяина. — Роб провел рукой по спине собаки, от головы до хвоста. Затем он поднес руки ко рту и закричал: — Ангус, эй ты, медведь! Забери свою собаку, а не то мы наденем на нее седло и верхом отправимся к тебе домой!

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — раздался хриплый голос. — Я разрешил ему съесть того, кто попытался совершить это в прошлый раз.

Из-за скал вышел человек, такой же косматый, как и его собака. У него были длинные волосы и борода, похожая на птичье гнездо. Элспет даже заподозрила, что в этой массе спутанных волос и в самом деле прячутся птицы. Когда человек подошел ближе, она поняла, что он на полголовы выше Роба, а Мак-Ларен был очень высоким мужчиной. Уродливое лицо Ангуса озаряла острозубая улыбка, которая не на шутку перепугала бы Элспет, если бы она не пережила события последних часов.

— Что ты делаешь в лесу, вместо того чтобы ожидать нас возле своей лодки? — поинтересовался Роб.

— Видишь ли, тебя там все еще не было, несмотря на обещания, — отозвался Ангус. — Я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь. Где Фалин?

— Надеюсь, что на полпути к дому. Мы повстречали волчью стаю, причинившую нам некоторые неприятности.

— Ага, кажется, я слышал вой этих чертей сегодня утром. — Большой человек обернулся к Элспет и поклонился. — А вы, должно быть, леди Элспет. Ангус Флетчер к вашим услугам.

— Вы меня знаете, мистер Флетчер?

— Да, но только понаслышке. Робби сказал мне, что вы едете с нами в путешествие, но забыл упомянуть, какая вы красавица. — Волосатые уши великана порозовели от смущения. — В наших краях нет таких хорошеньких девушек. Я был бы вам благодарен, если бы вы стали называть меня Ангусом.

Гигант был первым человеком, которого Элспет встретила с момента своего похищения. Она решила рискнуть и воспользоваться предоставленным шансом.

— Сэр… Я хочу сказать, Ангус, вы кажетесь мне добрым человеком. Я не знаю, что сказал вам ваш друг, но если вы и в самом деле хотите помочь одинокой леди, то должны знать, что Роб Мак-Ларен захватил и привез меня сюда насильно, — произнесла она, изо всех сил стараясь запахнуть разорванную юбку. — Я умоляю вас о помощи. Верните меня в лоно семьи, и вас щедро вознаградят.

Ангус покосился на Роба и снова перевел взгляд на Элспет.

— Слышишь, Робби, а ты не солгал. Она и в самом деле настоящая леди. Только послушай, как удивительно она говорит!

— Ты хочешь сказать, удивительно много? — мрачно буркнул Роб. — А еще она обронила туфлю, и ее приходится нести на руках. Ты мне не поможешь? Я уже и сам еле переставляю ноги.

Не говоря ни слова, Ангус подхватил Элспет на руки. Но не стал перебрасывать ее через плечо, как это сделал Роб, а понес ее перед собой, как носят детей.

— Погодите, мистер Флетчер…

— Ангус, — уточнил он.

— Ангус.

Элспет поняла, что спорить с ним не было никакого смысла. Она не стала жаловаться на то, как он ее несет. Тем более что, лежа в его объятиях, она чувствовала себя гораздо лучше, чем свисая со спины Роба, подобно мешку зерна.

— Вы ничем мне не поможете, выполняя распоряжения Мак-Ларена, — не удержалась девушка.

— Но я не могу пойти против Роба, — извиняющимся тоном произнес Ангус. — Я его должник.

— Мой отец выплатит ваш долг вместо вас, если вы мне поможете.

— Я обязан Робби жизнью, и никто, кроме меня, не сможет оплатить этот долг. Я знаю, что вам пришлось трудно: эта встреча с волками и прочее… — сказал Ангус. — Но я думаю, что, когда мы доставим вас ко мне домой, миледи, вы запоете иначе.

— Да? — В его заявлении Элспет послышалась смутная угроза. — Что такого особенного в вашем доме?

— Ну, поскольку вы оба давно не ели, этим и объясняется ваш гнев. Я сделаю горячие бутерброды и посмотрю, не снесли ли курочки свежих яиц.

От одной мысли о горячем завтраке у Элспет потекли слюнки.

— А пока я буду все это делать, вы сможете… ну, не то чтобы вы особо в этом нуждались… — Щеки мистера Флетчера снова заалели. — Но если вам этого захочется, я могу подогреть воды, чтобы вы имели возможность принять ванну.

Услышав слово «ванна», Элспет решила, что способна простить Ангусу Флетчеру все, что угодно.

Даже отказ спасти ее от Роба Мак-Ларена.

Остановившись на берегу озера, Роб снял с себя грязную одежду и, сложив ее в кучу, подошел к воде. Он присел на корточки и, с шумом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, начал плескать на себя ледяную воду.

В обычных условиях он в такую погоду предпочел бы обойтись без ванны, но Элспет смывала с себя грязь где-то в недрах двухэтажного глинобитного дома Ангуса Флетчера… Роб не хотел «благоухать» свинарником, находясь рядом с ней.

Солнце неспешно двигалось по южной части небосвода. Роб надеялся, что к этому времени будет пересекать озеро, но, если верить Ангусу, они упустили кратковременный морской прилив. Никто из живущих на земле людей не знал об озере Айреанн больше, чем его друг, поэтому им ничего не оставалось, кроме как ожидать благоприятного ветра и течения.

Роб взял с камня кусок мыла, который одолжил ему Ангус, и тщательно намылил все тело. Он даже осторожно прополоскал волосы, разбирая слипшиеся от крови пряди на затылке и надеясь, что полученная рана от этого не откроется.

До него донесся аппетитный запах жареной колбасы.

Мак-Ларен обернулся и посмотрел на дом. Элспет находилась за одним из этих окон. Спрашивает ли она себя, где он сейчас? Если бы стояло жаркое лето и все окна были распахнуты настежь, выглянула бы она наружу, чтобы взглянуть на Роба Мак-Ларена, стоящего на отмели в костюме Адама?

Роб намылил пах. Одной мысли о том, что Элспет может подглядывать за его омовением, хватило, чтобы осчастливить его больше, чем можно было ожидать в такой холод.

На солнце набежало облако, и похолодало еще сильнее.

Роб развернулся и ринулся в озеро. Чтобы смыть с себя мыло, он нырнул, и от ледяной воды у него перехватило дыхание. Он поспешил вернуться на берег, где наспех вытерся ветошью.

Теперь Роб отчаянно надеялся, что Элспет на него не смотрит. Ни один мужчина не мог бы оставаться на высоте после ноябрьского купания в озере Айреанн.

— Ты придурок, — бормотал Мак-Ларен, натягивая через голову свежую сорочку. Это была сорочка Флетчера, и она была не только велика ему, но еще и заношена едва ли не до дыр. Но, во всяком случае, она была чистой. — Безмозглый болван!

Какое ему дело до того, смотрит на него Элспет или нет? Она была его пленницей, а не возлюбленной.

Стоит ему об этом забыть, и его ждут неприятности.

Роб обернул бедра одним из пледов своего друга и закрепил его на талии ремнем. Остался еще приличный кусок ткани, который Роб решил набросить на плечо.

В его душе все еще кипела злоба в адрес Лахлана Драммонда. К сожалению, Робу становилось все труднее связывать Элспет Стюарт с ее женихом. Она была хорошенькой девушкой с отважным сердцем. Не многие мужчины отличались подобной смелостью. Элспет это доказала, когда их окружили волки. Большинство женщин… да что там!.. большинство мужчин на ее месте просто обделались бы.

Но если он хочет довести до конца свой план мести, он должен продолжать думать о ней как о невесте Лахлана Драммонда. Роб подозревал, что мыслит недостаточно четко из-за недосыпания. Во время короткого отдыха в пещере он не видел во сне Фиону. Он просто провалился в черное забытье без снов, которое нисколько его не освежило.

Колбаса снова встревожила его своим сочным ароматом.

Роб пошел обратно к дому Флетчера.

Считалось, что скаредность у шотландцев в крови. Ангус Флетчер с этим ни за что бы не согласился, заявив, что просто склонен к бережливости. Именно поэтому он никогда ничего не выбрасывал. Его дом по самую крышу был забит поломанными инструментами, заплесневелыми звериными шкурами и обломками дерева, которые некогда были стулом или топорищем. Все это он совершенно серьезно собирался когда-нибудь отремонтировать. Ведь никогда не знаешь, когда и что может пригодиться, верно?

Когда Роб вошел в дом, его друг сидел на корточках у очага. Толстые колбаски в железной сковородке шкварчали на слабом огне. Ангус перевернул их, чтобы поджарить с другой стороны.

— Ух ты, парень, да ты снова пахнешь как человек! — засмеялся Ангус.

— Глядя на тебя, трудно представить себе, что ты вообще когда-нибудь моешься, — огрызнулся Роб, мудро воздержавшись от замечания, что от его друга пахнет отсыревшими шерстяными одеялами.

— Я купался в прошлом месяце, а в следующий раз буду мыться уже весной, — угрюмо покосившись на Роба, отозвался Ангус. — Если только не проведу такую же ночь, как ты.

Роб усмехнулся. Ангус Флетчер был закоренелым холостяком и поддерживал в своем доме порядок, понятный ему одному. В противоположность жилищу, его баркас, напоминающий корабль древних викингов, сверкал чистотой, как очаг хорошей хозяйки. Что же касается личной гигиены, то Ангус был к ней глубоко равнодушен.

Во всяком случае, в холодное время года.

— Вода — это опасная и мокрая штука, — предостерег Роба Ангус — Ее лучше использовать небольшими порциями.

— Я это учту.

— Учти-учти. И пока мы говорим о тебе, я хотел бы знать: есть у тебя мозги или нет.

— Ты о чем?

— О том, что ты украл чужую невесту. — Флетчер покачал косматой головой. — Ты сказал мне, что привезешь дочку Стюартов, но забыл упомянуть, что она будет твоей пленницей.

Роб стащил со сковороды кусок колбасы и сунул его в рот. Колбаса была обжигающе горячей. Толстая шкурка тут же лопнула, обдав его язык упоительно вкусным соком.

— Это означает, что ты мне не поможешь?

— Этого можешь не бояться, дружище. Ангус Флетчер свои долги помнит. Но если ты ожидаешь от меня помощи, то будет лучше, если ты мне все расскажешь.

— Хорошо, дружище, расскажу. — Роб положил руку на плечо Флетчера. — Потом. Где девица?

— Наверху. Скажи ей, что завтрак готов.

Роб направился к лестнице, такой крутой, что по ней приходилось не подниматься, а карабкаться. Обычно владельцы таких маленьких домов ограничивались одним этажом, но Ангус постоянно жаловался, что у него мерзнут ноги, если не натопить комнату под спальней. Полы на первом этаже были вымощены сланцевой плиткой, потому что Ангусу надоело без конца скрести земляной пол. Но наверху пол был деревянный и потому более теплый для его босых ног.

Спальня Ангуса была не такой захламленной, как первый этаж. Роб остановился, чтобы позволить глазам привыкнуть к полумраку. В комнате доминировала огромная кровать, призванная вмещать его большого друга. Кроме нее тут была пара сундуков и столик с тазом и кувшином для умывания.

Элспет стояла у стола спиной к Робу. Она налила в таз горячей воды из чайника. Над тазом поднялся пар, и девушка плеснула в него холодной воды из кувшина. Не подозревая, что за ней наблюдают, Элспет обмакнула в воду ветошь.

Роб молился, чтобы этот миг длился вечно.

Элспет была обнажена, как Ева, и предстала пред ним во всей своей красе.

Глава девятая

Элспет собрала свои тяжелые волосы в узел и заколола их на макушке. Несколько изящных завитков выскользнули из узла и заструились по шее.

Тело Роба заныло от желания поцеловать нежную кожу на ее затылке. Он преодолел последние несколько ступеней, стараясь не скрипнуть ни одной из них. Пригнув голову, чтобы не удариться макушкой о покатый потолок, Роб шагнул в спальню своего друга. Крадучись, он двинулся к центру комнаты, где крыша резко вздымалась вверх, и молча остановился за спиной Элспет, моля Бога, чтобы она не оборачивалась.

Во всяком случае, пока.

Ему хотелось провести пальцами вдоль ее позвоночника. У Элспет была гладкая спина, узкая талия и округлые бедра, напоминающие перевернутое сердечко. Роб едва сдерживался, чтобы не погладить ладонями ее сияющую кожу и не стиснуть полушария ягодиц.

Ноги Элспет не были длинными, но ведь она была невысокой. Зато они были очень красивыми. Крепкие мышцы обтягивала упругая кожа. Роб заметил царапины и ссадины, полученные Элспет, когда она карабкалась на дерево.

Ему хотелось поцеловать каждую из этих ранок, чтобы облегчить ее боль.

Ангус преувеличивал, обещая Элспет ванну. Ванны у него не было, ее роль исполняли таз и чайник. И Роб был благодарен за это своему другу: если бы Элспет сидела в пенистой воде, он ни за что не увидел бы всего того, что тешило сейчас его взор.

Элспет изящным движением подняла руку и намылила подмышку. Вода ручейками заструилась по ее телу, впитываясь в расстеленный под ногами коврик.

Роб боялся даже дышать. Его охваченный похотью член боролся с толстым килтом.

Элспет начала двигать перед собой руками, и Мак-Ларен понял, что она намыливает живот, груди и пах. Затем она раздвинула ноги и начала мыть промежность.

Похоже, она никуда не спешила.

Такая скользкая и мокрая.

Роб подавил стон. Его член дернулся при мысли о ее влажных завитках и пальцах, поглаживающих интимные складки, такие гладкие, мягкие и нежные.

Интересно, она когда-нибудь играет со своим телом?

Лежа ночью в одинокой постели, поднимает ли Элспет сорочку и, облизнув палец, находит ли ту крошечную точку, от которой наслаждение расходится по всему женскому телу? Но если она девственница, то умеет ли получить удовлетворение или только доводит себя до экстаза, не находя облегчения? А может, она уже научилась ласкать себя до тех пор, пока из глаз не брызнут слезы, а все внутренности не сведет мощным спазмом?

Жаль, что ни один мужчина не увидит того, что он себе только что представил: перед его внутренним взором Элспет металась на влажных от пота простынях, а затем, изогнув спину, дрожала от мощной разрядки.

Это видение вызвало у Роба томление, граничащее с болью. Ему казалось, что еще немного, и он взорвется.

Элспет наклонилась, чтобы провести намыленной ветошью по ногам, одновременно открыв его взору восхитительное зрелище — те самые влажные завитки и блестящую щелку.

Она, казалось, готова была его принять.

Как ему хотелось овладеть ею! До безумия, до умопомрачения. Стиснуть ее бедра и погрузить свой меч в ее сладкую плоть по самую рукоять.

С губ Роба сорвалось тихое проклятье, скорее похожее на страстное признание.

Неожиданный звук заставил Элспет мгновенно выпрямиться и обернуться. В полумраке комнаты ее глаза показались Робу огромными. Она замерла, как лань, застигнутая охотником врасплох.

Ее высокие груди были как раз такого размера, чтобы мужская ладонь могла полностью обхватить эти упругие полушария. Робу страстно хотелось исследовать нежные складки под каждой из них. Соски Элспет напряглись и торчали.

Робу казалось, что он ощущает у себя на губах их сладость и податливость.

Его взгляд скользнул по ее телу вниз, мимо нежной ямочки пупка, к треугольнику каштановых волос там, где смыкались бедра. Эти сладкие нижние губы…

Роб снова взглянул Элспет в глаза. Ее губы приоткрылись, но она не проронила ни слова. Розовый острый язычок облизал нижнюю губу.

Можно ли убедить ее облизать этим язычком его член?

О Боже милостивый! Прошло почти два года с тех пор, как Роб касался женщины и позволял себе забыться в нежной сладости ее тела. В этот миг все до единого дни этого бесконечного воздержания восстали против его воли, терзая его тело безудержным желанием.

В похоти не было ничего удивительного. Возьмите любого мужчину, который какое-то время вынужден был обходиться без женщины, и покажите ему обнаженную девушку. На земле не существует силы, способной в этой ситуации помешать его члену встать.

Что потрясло Роба, так это заполнившая его сердце нежность. Ему хотелось обнимать Элспет, шептать ей на ухо ласковые слова, поцелуями отгонять ее страхи, предлагая ей защиту своего тела наряду со всеми его потребностями.

— Элспет, — произнес Роб.

Это имя прозвучало в его устах благоговейно, как молитва.

Очарование момента было нарушено. Элспет прикрылась, прижав одну руку к груди, а пальцы другой распластав у себя между бедер.

Роб продолжал смотреть на нее, впитывая в себя прелесть ее обнаженной кожи, такой розовой и свежей. Он знал, что на ощупь она нежная и шелковистая, и жаждал исследовать ее всю без остатка.

Элспет схватила остатки своей бархатной юбки и прикрылась, но ее точеные лодыжки и икры по-прежнему были доступны его взору.

— Ты давно здесь стоишь? — испуганно спросила девушка.

— Довольно давно.

Если она ожидала от него извинений, ей пришлось бы ждать до Судного Дня.

— Роб, колбаса остынет, — донесся снизу голос Ангуса Флетчера. — Скажи ей, чтобы поспешила.

— Колбаса остынет, — безжизненным голосом повторил Роб.

Он умирал от голода, но хотелось ему вовсе не колбасы.

Элспет сглотнула, как будто пытаясь обрести утерянный дар речи, и прижала юбку к своему телу. Неровный подол привлек его внимание к ее босым ступням и аккуратным розовым пальчикам ног.

Розовым.

Роб нахмурился.

Легкомысленная розовая полоса, окаймлявшая темный бархатный подол, исчезла.

— Куда подевалась кайма от твоей юбки?

В спальне Ангуса Флетчера царил полумрак, но Роб заметил, что девушка побледнела.

— Но ты же сам обрезал мне юбку, когда я спасалась от волка, — дрожащим от напряжения голосом произнесла Элспет. И вдруг она заспешила-затараторила, как сорока: — Разве ты не помнишь? Юбку уже не удастся починить, но я решила сохранить остаток ткани. Это слишком ценный бархат, и мне жаль его выбрасывать. Ангус дал мне юбку, которую когда-то носила его мать. Фасон безнадежно устарел, но, по крайней мере, ее можно носить и…

— Я не об этом, — перебил ее Роб. Вспыхнувшие в его груди подозрения оттеснили на задний план мысли о том, как соблазнительно она выглядит. — Я говорю о шелковой отделке. Ее больше нет.

Девушка прикусила губу и отступила на шаг.

— Я оторвала ее, чтобы перевязать твою рану, и…

— Ты оторвала не всю отделку, а только маленький кусок.

Пробираясь через пустоши и лес, Элспет могла зацепиться юбкой за кусты. Но даже в этом случае оторвалась бы не вся оторочка. Роб одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за плечи.

— Что ты сделала с тканью?

— Убери руки! — Элспет вырвалась, вскинула подбородок и вызывающе посмотрела ему в глаза. — А ты как думаешь? Я сделала все, что могла, чтобы дать моему отцу знать, где меня искать. Скажи мне, что ты не поступил бы точно так же, если бы тебя похитили и увезли неизвестно куда.

— Ах ты, упрямая, своенравная… — То, что ради нее он сразился со стаей волков, ничего для нее не значило. Роб схватил ее и прижал к себе. Элспет снова попыталась вырваться, но он крепко держал ее за руки. — Любой другой мужчина на моемместе заставил бы тебя дорого заплатить за подобную проделку.

Он старался не обращать внимания на ее упругую грудь и мягкую обнаженную спину. Во время борьбы бархатная юбка соскользнула на пол, и, опустив глаза, Роб понял, что их разделяет только его сорочка.

Но он не мог позволить похоти омрачить его рассудок. Роб был уверен, что никто не сможет догадаться, что вместо того, чтобы отправиться на юг, прямиком в Кэстил Даб, он поедет на север. Первую половину ночи они продвигались медленно, потому что Элспет шла пешком. Потом их задержали волки, после чего он вынужден был нести ее на плече.

Как только Драммонд и отец Элспет нападут на след, они будут преследовать их со скоростью, которая позволит им подбирать разбросанные девушкой знаки. Их разделяло не такое уж большое расстояние, и они могли прибыть в бухту Ангуса Флетчера в любую минуту.

— Ангус! — взревел Роб. — Нам надо отчаливать. Ожидаются гости.

— Хорошо, — отозвался его друг. — Я только упакую колбаски. Они слишком хороши, чтобы оставлять их дома.

— Одевайся! — скомандовал Роб, выпуская Элспет, и уселся на край широкой кровати Ангуса.

— Но я не могу одеться, пока ты на меня смотришь!

Элспет снова закрылась юбкой.

— Совершенно ясно, что до сих пор я слишком мало на тебя смотрел, — ответил Роб. — И я не собираюсь повторять эту ошибку. — Он сложил руки на груди. — Ты ведь не хочешь отправиться в путешествие без одежды?

— Конечно нет.

— Тогда поспеши.

Если бы ее глаза могли метать молнии, от Роба осталась бы только кучка пепла. Он улыбнулся девушке, и ему показалось, что у нее даже дым из ушей пошел.

Элспет уронила юбку на пол и натянула через голову сорочку. На мгновение взгляду Роба предстало ее дрожащее от ярости тело. Ее соски стали темно-розовыми.

Избегая встречаться с Робом взглядом, Элспет надела юбку матери Флетчера, которая оказалась слишком длинной и доходила до самого пола, полностью скрывая ее босые ноги. Лиф предназначался для женщины с маленькой грудью и зашнуровывался на спине. Наслаждаясь ее отчаянием, Роб несколько мгновений наблюдал за тем, как Элспет сражается со шнуровкой.

Но чтобы оторваться от преследователей, которые, вне всякого сомнения, уже шли по их следу, им необходимо было как можно скорее покинуть этот дом.

— Поворачивайся, девушка.

Роб пересек комнату и взялся за шнуровку.

Пока он продевал кожаный шнурок в петли и затягивал лиф, Элспет стояла, уперевшись кулаками в бока, и не проронила ни слова. Быстрый взгляд через ее плечо убедил Роба в том, что ее груди уже приподнялись и теперь вздымались над вырезом старомодного лифа.

— Вот так.

Он завязал концы шнурков и развернул девушку к себе лицом.

Роб поцеловал ее жестким и долгим поцелуем, как будто наложил на ее губы печать собственника. Пока он окончательно не отомстит Драммонду, Элспет Стюарт принадлежит ему. Чем раньше она осознает этот факт, тем лучше для нее.

Мак-Ларен оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо. Презрение, которое он на нем прочитал, заставило его отступить на шаг.

— Пошли. — Схватив Элспет за руку, он потащил ее к лестнице, где знаком дал понять, что она должна спускаться перед ним. — И больше никаких шуточек. Не дай бог я еще раз замечу отсутствие каких-либо частей твоего гардероба!

Глаза Элспет вспыхнули яростью.

Это устраивало Роба больше. Он мог бы справиться с ее гневом, но отвращение вызывало у него в груди нестерпимую боль.

— А иначе что будет? — процедила Элспет сквозь стиснутые зубы.

Я позабочусь о том, чтобы ты потеряла все и сразу.

Глава десятая

Они медленно ехали через лес. Драммонд то и дело поглядывал через плечо на лорда Стюарта, чье лицо, казалось, было высечено из камня. С тех пор как они нашли последний знак, оставленный его дочерью, он не произнес ни слова.

Лахлан не мог его за это винить.

Они уже обнаружили кусок ткани от сорочки Элспет и несколько волчьих трупов. Драммонд сунул грязный, пропитанный засохшей кровью лоскут себе в рукав, подражая странствующим рыцарям, поступающим так с платком, подаренным дамой сердца.

Стюарт и Драммонд не нашли останков Элспет. Не было также признаков того, что сопротивляющуюся девушку волоком утащили в какое-то другое место. Драммонд был рад этому. Есть вещи, которые не должен видеть ни один отец, а его союзник и без того с трудом сохранял самообладание.

Но на поляне, усеянной мертвыми волками, было столько крови — трудно было представить себе, что Элспет могла уцелеть. Особенно учитывая то, что с поляны вела лишь одна пара следов, и она принадлежала мужчине.

Драммонд был вне себя от ярости. Это зашло слишком далеко. Роб Мак-Ларен разрушил все его планы. Хотя в данный момент их с Алистером Стюартом объединяло общее горе, со временем отец Элспет вспомнит, что именно беспечность Лахлана привела к тому, что Безумному Робу удалось похитить его дочь.

Теперь, когда Элспет погибла, исправить ситуацию не представлялось возможным. Они просто шли по следу, чтобы настичь и убить Роба Мак-Ларена.

И если это будет зависеть от Лахлана, эта смерть будет медленной и мучительной.

Вдруг Драммонд заметил на звериной тропе нечто, заставившее его поднять руку, подавая мрачной веренице сигнал остановиться. Лахлан спрыгнул с лошади и присел на корточки перед новыми отпечатками на сырой земле.

— Что там? — безжизненным голосом спросил Стюарт, спешиваясь и подавая поводья своему вассалу.

После того как они отправили двух человек отвести жеребца Мак-Ларена в конюшню Драммонда, их сопровождало лишь два человека.

— Похоже, Мак-Ларен здесь кого-то встретил.

Судя по чудовищным отпечаткам подошв, этот кто-то был настоящим великаном.

И тут Драммонд заметил еще кое-что, от чего в его сердце вспыхнула надежда.

— Алистер! Скорее! Взгляни на это!

Отец Элспет стряхнул с себя апатию и присоединился к Лахлану, пристально глядящему перед собой. Драммонд указывал на едва заметный отпечаток маленькой женской туфельки.

— Она жива, — прошептал Стюарт, как будто боялся, что, произнеся эти слова вслух, он каким-то образом изменит этот чудесный факт.

Лахлан смотрел вперед, туда, где между молодых деревьев исчезали два мужских следа.

— Да, но, должно быть, мужчины ее унесли, потому что Других женских следов здесь нет.

— Наверное, она ранена, — хрипло произнес Стюарт, безуспешно пытаясь подавить рыдания.

«Пусть поразит меня Всемогущий Господь, если я когда-нибудь стану распускать сопли из-за своих отпрысков, — подумал Драммонд. — Как будто нельзя произвести на свет столько детей, сколько тебе нужно».

— Если это действительно так, мы многократно отомстим за каждое из ее увечий, — пообещал Лахлан. — Но то, что они ее несут, само по себе обнадеживает, потому что это означает, что они передвигаются медленно. Вполне вероятно, что парень, которого повстречал Мак-Ларен, обитает где-то поблизости. Они не могли уйти далеко.

Не произнося больше ни слова, мужчины прыгнули в седла и поскакали по тропе, не сводя с нее глаз в надежде заметить еще один изящный отпечаток.

— Скорее, Ангус! — торопил друга Роб, забрасывая на плечо котомку с едой. — Я не знаю, сколько у нас времени. Они могут найти нас с минуты на минуту.

Он вышел из дома, волоча за собой Элспет.

— Шагай живее, девушка, а не то я снова закину тебя на плечо.

Ангус плелся позади.

— Единственная проблема заключается в том, что течение нам не благоприятствует. Нам придется трудно.

— Ты хочешь сказать, что мы не можем сейчас направиться в Лохернхед?

— Можем, но очень медленно. Пока ветер и течение не сменят направление, мы вынуждены будем грести. И далеко мы так не уплывем. А потом, когда начнется прилив, надо будет смотреть в оба и не зевать, потому что именно в этот момент поднимает голову водяная лошадь.

— Водяная лошадь? — выкатив глаза от ужаса, переспросила Элспет.

— Да, это чудовище явилось в озеро Айреанн из…

— Оставь свои сказки на потом, Флетчер, — оборвал его Роб. — Сейчас нам надо грести.

— Ангус, еще не поздно мне помочь. — Элспет уперлась ногами в землю. — Вы были ко мне чрезвычайно добры. Мой отец будет вам очень благодарен. Честное слово.

— Заткнись! — крикнул Роб и, обхватив ее за талию, понес к берегу.

Элспет начала колотить кулаками по его руке.

Ангус нахмурился, и Фингал, похоже, уловил неодобрительное настроение хозяина. Дирхаунд принялся с лаем и ворчанием прыгать вокруг Роба.

— Мне кажется, ты мог бы вести себя поделикатнее, — заметил Ангус.

— Это ты мне? — удивился Роб. — Кто из нас двоих пытается нанести вред другому?

До их слуха донесся отдаленный стук копыт. Они обернулись и увидели на опушке леса группу всадников, усердно подстегивающих лошадей.

— Это мой отец!

— Вот поэтому я и обращаюсь с ней недостаточно мягко, Ангус. Это все из-за нее. — Роб подхватил извивающуюся Элспет на плечо и бегом преодолел расстояние, отделяющее его от привязанного у пристани баркаса. Фингал мчался за ними, вывалив язык и улыбаясь широкой собачьей улыбкой. Судя по всему, его радовала перспектива покататься по озеру на баркасе.

— Прошу тебя, Роб! — взмолилась девушка. — Отпусти меня, и я сумею упросить их не преследовать тебя.

— Я сказал, помолчи!

Роб забросил ее в баркас, куда вслед за ней запрыгнул и дирхаунд. Пока Ангус поднимал большой полосатый парус, Роб отвязал лини, оттолкнул баркас от пристани и прыгнул на борт. Ветер надул холщовую ткань, и суденышко заскользило по водной глади.

Всадники были уже близко. Роб насчитал четверых — Драммонд, Стюарт и двое вассалов. Он сел на скамью и налег на переднюю пару весел.

— Отец! — Элспет замахала руками над головой. Фингал сочувственно залаял.

— Сядь, девушка, пока ты не упала за борт, — приказал Ангус.

Роб с раздражением отметил, что Элспет беспрекословно повиновалась его другу. Она сидела на краю одной из скамеек, кроткая, как голубка. Пес лег возле нее, видимо, решив, что девушке необходимо держать его голову на коленях.

— И верни на место эти весла, Роб, — продолжал Ангус.

— Но… — начал было Роб.

— Когда под нашими ногами будет сухая земля, я с радостью буду выполнять все твои распоряжения. Но сейчас мы плывем по озеру и командую я, — мягко, но решительно пресек его возражения Ангус. — Пока мы не можем плыть в том направлении, которое тебе приглянулось. Разумеется, если мы хотим убраться отсюда целыми и невредимыми.

Стрела, выпущенная из арбалета, вонзилась, задрожав, в корпус баркаса чуть выше ватерлинии, как будто в подтверждение рассуждений Ангуса.

— Вот идиот! — воскликнул Роб, возмущенно глядя на арбалетчика, опустившегося на колено на берегу.

Он мог запросто угодить в Элспет.

— Спрячься в каюту, — распорядился Роб, обращаясь к девушке.

Собственно говоря, настоящей каюты на баркасе не было. Он был для этого слишком мал. Роб имел в виду часть палубы с деревянным навесом. Там было достаточно места, чтобы сидеть на скамье или лежать на тюфяке, заботливо приготовленном Ангусом. Но это крошечное пространство едва защищало от ветра и непогоды лишь одного человека.

Однако навес вполне мог защитить Элспет от новых выстрелов.

Когда очередная стрела разорвала парус, девушка молча повиновалась.

Фингал пошел за ней, но остановился, когда она скрылась под навесом. Судя по всему, дирхаунду не положено было туда входить, но пес несколько раз повернулся на месте перед открытой передней частью каюты и улегся на пол, охраняя свою новую любимицу.

— Отлично, Ангус, — похвалил друга Роб, когда нос судна повернул на восток.

Поймав течение, баркас как будто даже приподнялся над водой. Волны расходились перед ним, напоминая крылья, готовые взмыть в воздух. Берег и люди на нем остались позади.

— Будь по-твоему, — вздохнул Роб.

— Это не по-моему, — усмехнулся Ангус. — Так хочет озеро, а противиться его желаниям опасно.

— Они уходят! — воскликнул Лахлан, заряжая еще одну стрелу в арбалет.

Стюарт предостерегающе положил руку ему на плечо.

— Не стреляй, Лахлан. Я понимаю, что ты чувствуешь, но ты можешь попасть в мою дочь.

Суденышко с полосатым парусом стремительно скрылось за узким скалистым мысом, выступающим далеко в озеро.

— Но как же мы их теперь поймаем? — От раздражения Лахлан заскрипел зубами. Они были так близко. — Это озеро впадает в реку Ерн, а потом в Ферт-оф-Тэй. Мы не сможем обогнать несущуюся к морю реку.

— Моя дочь жива, — произнес Стюарт, на мгновение подняв глаза к небу и явно вознеся короткую благодарственную молитву. — Пока мне этого довольно.

— Значит, это именно то, что ты хочешь сообщить своей жене, Стюарт? «Наша дочь все еще во власти безумца, но зато она жива!»

— Прошу прощения, милорды, — подал голос вассал Стюарта, — но вы уверены, что Мак-Ларен собирался плыть на восток?

— Мы собственными глазами видели, куда он направился, — резко ответил Драммонд.

Ему не понравилась наглость вассала Стюарта, заговорившего прежде, чем к нему обратились. Если бы этот человек подчинялся ему, Драммонду, он быстро выбил бы из него подобную дерзость.

— Да, но как долго он будет плыть в этом направлении? — не унимался вассал.

— Как мы можем предсказать поведение безумца? — вспылил Лахлан. — Я никогда не слышал более идиотского…

— Погоди, Лахлан. — Стюарт поднял ладонь, прося его помолчать. — Калум вырос на берегах этого озера. Он может кое-что о нем знать. Что ты хотел сказать, парень?

— Только то, что было бы лучше немного обождать здесь, — пояснил Калум. — По пути к озеру Безумный Роб немного задержался. Волки и прочее… Возможно, он намеревался прибыть сюда раньше и отправиться на запад.

— В таком случае почему они поплыли на восток? — презрительно фыркнул Лахлан.

— Это озеро похоже на маленькое море. У него есть собственные приливы и отливы, которые сменяют друг друга два раза в день, — спокойно продолжал рассказывать Калум. — Если Мак-Ларен намеревается плыть в Лохернхед, тс сегодня ночью они снова тут появятся.

— А с чего ты взял, что ему надо в Лохернхед? — спросил! Лахлан.

— Кажется, Мак-Ларен сказал вам приехать за вашей невестой в Кэстил Даб? Меня удивляет, что он каждый раз отправляется в противоположном от своего замка направлении, — отозвался Калум, глядя туда, где скрылся за утесом баркас. — Но если бы он собирался плыть на запад, то добрался бы до убежища гораздо быстрее нас, даже если бы мы пустились в путь прямо сейчас. Стюарт задумчиво кивнул.

— Звучит разумно. От Лохернхеда до Кэстил Даб всего день пути.

— Даже если они проплывут мимо нас, что мы сможем сделать? — не унимался Лахлан. — Нам останется только беспомощно проводить их взглядом. Ты же не разрешаешь мне стрелять по ним из опасения, что я попаду в Элспет.

— Вообще-то, милорд, — ответил Калум с улыбкой, которую Лахлан с удовольствием размазал бы по его физиономии, — у меня есть парочка идей.

Элспет плакала. Она не билась в истерике и не пыталась продемонстрировать свое горе мужчинам. Напротив, она старалась всхлипывать как можно тише, но Роб все равно слышал ее рыдания.

Он не видел ее, поскольку стоял на корме, но ему нетрудно было представить, как Элспет зажимает рот рукой, а ее худенькие плечи сотрясаются от рыданий.

Ему было бы легче игнорировать громкие причитания, чем это прерывистое дыхание и тихие стоны.

Они били его прямо в сердце, подобно тому, как вражеская армия наносит таранные удары по ворогам крепости.

Фингал поднял морду к небу и завыл.

— Я тоже не могу этого слышать, — вздохнул Ангус со своего места у штурвала. — Роб, ты не мог бы ее успокоить?

— Думаю, она просто устала, — ответил Роб, абсолютно уверенный в том, что ее слезы вызваны не этим. Но если бы он признал, что Элспет плачет из-за него, ему некуда было бы деваться от чувства вины. — Ночь была долгой и мучительной.

— Ну да, и для тебя тоже, — кивнул Ангус. — Почему бы тебе не составить ей компанию? Может, ее это успокоит?

— А может, заставит зарыдать еще громче? — произнес Роб, прижимая костяшки пальцев к глазам. Он и в самом деле невероятно устал. — Настроение женщины изменчивее погоды.

— Пожалуй.

Ангус порылся в спорране и извлек из него сверток. Он размотал лоскут ткани с остывающими колбасками и протянул одну из них Робу. Тот только отмахнулся. Тюфяк в каюте манил его гораздо сильнее, чем колбаски, но он не хотел находиться рядом с плачущей женщиной.

— Видишь ли, через несколько часов течение изменит направление, и когда мы ляжем на курс, тебе придется сменить меня у штурвала, — сказал Ангус, облизывая стекающий с пальцев жир, прежде чем взять вторую колбаску. — Я думаю, тебе стоит прилечь в каюте.

Роб предпочел бы встретиться с еще одной стаей волков.

— Каюта занята.

— Девушка совсем маленькая. Она занимает не много места.

Из каюты донесся громкий всхлип.

— Уж лучше я прилягу здесь.

Роб устроился на полу, прислонившись к мачте. Разрабатывая план мести Драммонду, он не подумал о том, что ему придется иметь дело с его невестой. До встречи с Элспет Стюарт она была всего лишь пешкой в его игре с врагом. Она была вещью, которую необходимо было похитить, чтобы насолить Драммонду.

Но теперь она превратилась в живого человека. И этот живой человек все глаза выплакал из-за него, а не из-за чудовища, за которое она собиралась выйти замуж. Вне всякого сомнения, Драммонд много раз разобьет ей сердце. Стоит только Элспет оказаться в его власти, и спасения для нее не будет. Но она этого еще не знала и плакала из-за поступков, совершенных Робом.

Поистине, нет в мире справедливости.

— Роб, ты провел на ногах и в седле всю ночь. Если ты не отдохнешь, от тебя не будет никакого толку, — продолжал настаивать Ангус. — Поэтому как капитан этого судна я приказываю тебе присоединиться к находящейся в каюте леди Элспет.

— Уж лучше я сражусь с колпи^[3].

Роб знал, что Ангус верит в этих злобных речных духов так же свято, как и в существование водяной лошади.

— Я могу тебе это устроить, — мрачно ответил Ангус. — Как ты смотришь на то, чтобы вплавь добраться до Лохернхеда?

Его друг упорствовал в своем решении, и Роб знал, что спорить с ним бесполезно. Если он не хотел еще раз нырнуть в ледяное озеро, ему следовало присоединиться к Элспет.

Мак-Ларен встал и с видом человека, идущего на казнь, направился на нос баркаса.

Глава одиннадцатая

Присев на корточки, Роб заглянул в каюту. По сравнению с захламленным домом Ангуса тут было очень чисто. На деревянном полу лежали аккуратный тюфяк и пара лохматых волчьих шкур. В заднюю стену был вбит крюк, на котором висела сумка из барсучьей шкуры. Роб догадался, что там хранятся продукты, поскольку рядом висел бурдюк с вином. В углу стоял накрытый крышкой ночной горшок.

Элспет сидела на волчьей шкуре в противоположном углу. Она обхватила колени руками, прижав их к груди и положив на них голову. Ее плечи дрожали, отчего она была похожа на маленького ребенка.

Чувство вины и отвращение к самому себе заставили Роба с шумом выдохнуть.

Элспет подняла к нему лицо с распухшими от слез глазами и губами. На нем было выражение такого безысходного отчаяния, что сердце Роба сжалось от жалости. Затем девушка вытерла лицо рукавом, и отчаяние уступило место холодной ярости.

Роб едва сдерживался, чтобы не поцеловать ее. Женские слезы делали его беззащитным. Такую эмоцию, как гнев, он понимал куда лучше и возвращал без всяких усилий.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела Элспет. Он вполз в каюту и вытянулся на тюфяке.

— А на что это похоже?

— Убирайся! Не смей за мной подсматривать! На сегодня с меня довольно!

— Я не собираюсь за тобой подсматривать. — Роб перекатился на бок и приподнялся на локте. — Судно маленькое, а я устал. Больше отдохнуть здесь негде. — Он улыбнулся ей, зная, что это неизбежно вызовет ее раздражение. — Но это очень мило с твоей стороны — напомнить мне о том, как приятно было наблюдать за тобой во время омовения. Возможно, я еще раз увижу это во сне.

С этими словами Роб откинулся на спину, сложил руки на груди и закрыл глаза.

— Тебе повезло, Мак-Ларен, что у меня нет ножа, — мрачно пробормотала Элспет.

— Премного тебе за это благодарен.

Роб сел, извлек один кинжал из-за пояса, а второй из сапога. Затем метнул оба ножа в возвышение на носу баркаса. Они, дрожа, вонзились в дерево.

— Я не могу допустить, чтобы, пока я буду спать, ты использовала против меня мое же оружие. Ложись. — Он похлопал по тюфяку. — Иди сюда. Тебе тоже нужен отдых.

— Нет.

— Ангус тебя не поймет. — Роб открыл один глаз и посмотрел на девушку. — Он так старался, чтобы тебе было удобно.

— Нет. — Затрудненное дыхание вздымало ее грудь, натягивая ткань чужого лифа.

Эти нежные округлости манили Роба к себе.

— Мне кажется, этот лиф тебе слишком тесен. Позволь, я его расшнурую.

Элспет набросилась на него, царапаясь и пытаясь ударить.

— Как ты смеешь!

Он легко с ней справился, прижав ее руки к бокам и обхватив ее ногами.

— Тихо, девушка, тихо! Держи себя в руках!

Она вырывалась, шипя, как дикая кошка.

— Роб, у тебя все в порядке? — окликнул друга Ангус.

— Да, Ангус, все хорошо. Я просто пытаюсь спасти свои глаза. — Он понизил голос. — Успокойся, девушка, и я тебя отпущу.

Мак-Ларен ослабил хватку, и Элспет перестала брыкаться. Она подняла на него глаза. Гнев покинул ее. И тут случилось самое худшее.

Ее личико сморщилось, и из уголка глаза выкатилась слеза.

О господи! Ни один мужчина не умеет защищаться от женских слез.

— Брось, девушка. Ведь на самом деле я тебя ничем не обидел.

Элспет прижалась лицом к его шее, и ее слезы буквально обожгли его кожу.

— Разве ради тебя я не сражался с волчьей стаей?

Она плакала у него на плече, отчего мокрое пятно на его сорочке расползалось, становясь все больше.

— Твой отец знает, что ты жива. Это должно его успокоить, — произнес Роб, надеясь, что, увидев, пусть и на несколько мгновений, отца, она хоть немного утешится.

Вместо этого Элспет обрушила на его плечо новую лавину слез.

— Я обещаю тебе, девушка, что ты будешь в полной безопасности. Тебе никто и ничто не причинит вреда. — Он хватался за все, что могло бы осушить ее слезы. — Пока мы вместе, ты находишься под защитой моего меча и моего тела. Да и в любое время после этого, случись тебе испытать в них потребность…

Она содрогнулась от нового приступа рыданий.

— Ну пожалуйста, девушка. — Роб погладил ее спину, от макушки до основания позвоночника. По телу Элспет пробежала дрожь, и он воздержался от дальнейших поглаживаний. — Элспет, милая, тебе незачем так плакать.

Она затихла и засопела. Затем девушка приподнялась и посмотрела на него сверху вниз. Ее орехового цвета глаза в полумраке каюты показались ему темно-синими.

— Я ненавижу тебя, Роб Мак-Ларен, — прошептала Элспет. — Я ненавижу тебя всей душой.

И она его поцеловала.

Элспет прижала губы к его рту, проклиная себя за распутство. Но всякий раз, когда Роб оказывался рядом с ней, она испытывала непреодолимое желание коснуться его кожи.

С тех пор как он застал ее обнаженной, ее чувства были в полном смятении. Когда его жаркий взгляд скользил по ее коже, все ее внутренности таяли, как масло на солнце.

Он похитил ее со свадьбы. Опорочил ее репутацию. Вверг ее родителей в ад, заставив переживать из-за пропавшей дочери. И все же ее неудержимо влекло к нему, и она не могла противиться этому влечению. Что же с ней такое?

Когда Элспет осознала, что Роб за ней наблюдает, она не могла поверить в то, что это с ней происходит. Она стояла перед ним, обнаженная, как Ева, но его пристальный взгляд лишил ее силы воли, и она не могла даже двинуться с места.

Его взгляд задержался на ее груди. Она боролась с собой, чтобы не прикрыться руками. Ей хотелось унять истому в набухших сосках. Когда его глаза опустились, по коже девушки поползли языки пламени. А когда Роб улыбнулся, глядя на ее интимные места, все ее тело вспыхнуло огнем.

Неудивительно, что ее духовник любил повторять: «Лучше выйти замуж, чем гореть в аду». Но Элспет и представить себе не могла подобных ощущений, которые собиралась принести в жертву, отдавшись Лахлану Драммонду. По какой-то необъяснимой причине ее тело избрало Безумного Роба Мак-Ларена.

Похоже, Роб был уверен, что она оплакивает своего утраченного жениха или тревожится о родителях. Ей хотелось бы быть такой примерной дочерью и невестой, какой он ее считал.

На самом деле она оплакивала свою невинность. Элспет думала, что является образцом женской чистоты и непорочности, воплощением самоконтроля. Этот образ разрушился, когда она встретила Роба Мак-Ларена. Теперь она знала правду о собственной сущности.

Она была глубоко порочна.

Да еще и не способна к покаянию. Это открытие повергло ее в отчаяние, но она ничего не могла с собой поделать.

Элспет ладонями обхватила лицо Роба и поцеловала его еще крепче. Она впустила его язык в свой рот. Позволила ему целовать и лизать ее шею. Девушка наслаждалась прикосновением его грубой щетины, скользящей по ее нежной коже. Его пальцы запутались в ее волосах, поглаживая и расправляя их.

Она почувствовала, что ее лиф ослаб, и поняла, что он развязал шнуровку.

Но ей было уже все равно.

Элспет покорно подняла руки, позволяя Робу снять с нее лиф через голову, не расшнуровывая до конца. Ее груди заколыхались под тонкой тканью сорочки. Ее чувствительная кожа вспыхнула неизведанными ощущениями.

Роб перекатил девушку на спину и прижался к ней. Ощутив на себе вес его тела, Элспет испытала неизъяснимое наслаждение. Лента на вороте сорочки не позволяла ее распахнуть. Роб поймал конец ленты зубами и потянул. Узел развязался, и ткань раскрылась, обнажив одну из ее грудей.

Роб как зачарованный смотрел на набухший твердый сосок, затем коснулся его пальцами и перевел взгляд на ее лицо.

Первой реакцией Элспет было отвернуться, скрыть от его проницательного взгляда свои порочные мысли и чувства. Но если и существовала правда в отношениях мужчины и женщины, то только в моменты, подобные этому.

Элспет посмотрела в глаза Роба, и ей не было дела до того, заметит ли он восторг, который она ощущала. На его лице читались противоречивые чувства. Он был похож на маленького мальчика в рождественское утро и на взрослого мужчину, отлично понимающего, что он с ней делает. Мак-Ларен поработил ее наслаждением, и защиты от этих ощущений у нее не было.

Щеки Элспет раскраснелись, а дыхание стало прерывистым, но она не отводила глаз. Роб мог остановиться, и ей казалось, что она не вынесет разочарования, если он действительно это сделает.

Она шевельнулась. Совсем немного, но достаточно для того, чтобы его палец коснулся ее чувствительного соска. Истома пронзила все ее тело от груди до лона.

— Боже милостивый! — прошептала Элспет.

— Да, девушка, Он действительно милостив, и это радует, — коварно улыбнувшись, отозвался Роб. — В отличие от Него, я совершенно немилосерден.

Как будто стремясь доказать это, он опустил голову и лизнул ее напряженный сосок. Элспет мгновенно растаяла. Между ее ногами как будто пульсировал огонь и нарастало ощущение, похожее на боль.

Это было невыносимо. Это было мукой. Она молилась о том, чтобы эта мука длилась вечно.

Губы Роба были повсюду. Он сосал ее груди, покусывал шею, лизал мочки ушей, легчайшими поцелуями покрывал щеки, веки и виски. Когда Элспет издала стон наслаждения, он накрыл ее рот, чтобы заглушить этот звук. Затем Роб снова ее поцеловал. Этот последний глубокий поцелуй сокрушил остатки ее обороны и окончательно лишил способности сопротивляться.

Роб повернулся и лег рядом с ней. Он прижался к ее бедру, и Элспет ощутила твердое свидетельство его возбуждения.

Никогда прежде она не видела обнаженного мужчину. Элспет предполагала, что мужские интимные органы чем-то напоминают конские, а значит, способны как безобидно болтаться, так и превращаться в толстый и твердый жезл, предназначенный для проникновения. Роб явно был возбужден, и его орган, прикрытый плотным килтом, стал толстым и твердым. Элспет пошевелилась и испытала удовольствие от того, что на этот раз его дыхание прервалось и замерло.

Что он сделает, если она сунет руку ему под килт, чтобы познакомиться с ним поближе?

Но прежде чем она успела удовлетворить свое любопытство, Мак-Ларен обрушил на нее шквал ласк.

Его руки скользили по ее телу, исследуя и поглаживая его. Элспет купалась в восхитительных ощущениях, позволяя им омывать ее подобно летнему дождю.

Но когда рука Роба скользнула ей под юбку, девушка напряглась.

— Успокойся, милая, — прошептал он, целуя ее шею. — Я не причиню тебе вреда.

— Полагаю, это именно то, что Змей сказал Еве, — отозвалась она.

— Я сделал хоть что-то из того, чего ты не хотела? Элспет закусила нижнюю губу. От чего бы она отказалась?

От того, чтобы почувствовать его рот на своих губах? Или его руки на своей груди?

— Нет, — призналась она.

— Я не возьму у тебя ничего, чего ты не захочешь мне дать, — тихо произнес Роб. — Но я готов дать тебе нечто, если ты мне это позволишь. Ты сможешь узнать кое-что о себе.

Девушке казалось, что она проваливается в его темно-синие глаза.

— Да, Роб. — Элспет с трудом сглотнула. — Я тебе это разрешаю.

Глава двенадцатая

Роб прижался губами к ее рту, наслаждаясь ее вкусом. Элспет была такой чистой и сладкой, что он опасался уже одним этим поцелуем нарушить ее чистоту. Но она сама об этом попросила. Ведь если девушка хочет ласк, в них не может быть греха.

А он желал ее всем существом. Роб и не думал, что еще когда-нибудь сможет так сильно хотеть женщину.

Кожа на внутренней части бедра Элспет была такой нежной и мягкой, что он с трудом удержался от того, чтобы не вздернуть ее юбку и не покрыть ее ноги жаркими поцелуями. Но он не хотел ее спугнуть.

Роб скользнул пальцами по вьющимся и нежным, как шелк, волосам на ее лобке. Нежным и влажным. От этой беглой ласки тело Элспет начала бить мелкая дрожь.

Она готова была его принять.

Его член болезненно пульсировал.

Роб накрыл ее горячий бугорок ладонью. Он чувствовал, как колотится ее сердце. Ее бедра напряглись, а губы испустили тихий стон.

— Тс-с, милая, — прошептал Мак-Ларен. — Тише, а не то Ангус подумает, что я тебя обижаю.

Она кивнула, глядя на него бездонными глазами, и привлекла его к себе, чтобы он поцеловал ее еще раз.

«Чудесный способ заставить ее молчать, — думал Роб, скользя языком по влажным губам. — Какая хитрая девушка!»

Он исследовал ее медленно, наслаждаясь каждым моментом. В следующий раз — прошу тебя, Господи, пусть этот следующий раз случится! — он уткнется лицом в мягкую влажность ее щелки, но пока что роль его глаз выполняли пальцы.

Роб раздвинул ее набухшие чувствительные складки. Элспет задрожала от его прикосновений. Он безо всякого труда нашел ее самую отзывчивую точку. Когда Роб в первый раз коснулся ее кончиком пальца, Элспет ахнула и отстранилась.

— Что это? — дрожащим голосом спросила она.

— Это мой способ доставить тебе удовольствие, милая. Закрой глаза и расслабься.

На этот раз она повиновалась. Роб почти ощущал ее любопытство, пылающее под его настойчивыми пальцами и ладонями. Он нежно поцеловал ее веки.

Ему было известно о чудесах, на которые способен его член, лет, наверное, с двенадцати. Тем не менее его ничуть не удивило, что Элспет оказалась так мало знакома с интимными частями своего тела.

Фиона рассказывала Робу, что девочек воспитывают в неведении. Некоторых из них ревнивые отцы или мужья даже заковывают в пояса верности. На других на ночь надевают грубые варежки, чтобы помешать им доставлять себе удовольствие. Фиона говорила…

Роба пронзило чувство вины. Он уже много дней не думал о ней. Она ему даже не снилась. Почему она вторглась в его мысли именно сейчас?

Мак-Ларен посмотрел на Элспет. Ее брови сдвинулись на переносице, потому что он продолжал ее поглаживать. От страсти ее губы приоткрылись.

Изменяет ли он памяти Фионы, лаская Элспет? Если бы не его жена и то, что с ней произошло, эта девушка вообще не была бы с ним сейчас. Делает ли он это, чтобы отомстить Драммонду за Фиону? Или чтобы привести в восторг Элспет?

Или чтобы доказать самому себе, что после столь длительного воздержания он все еще способен удовлетворить женщину?

Боль пульсировала у Роба в висках. Ему было больно даже думать.

Он оставил эти попытки. Чувствовать было гораздо легче, чем размышлять.

Роб полностью отдался тихим вздохам Элспет, ее влажным складкам и растущему возбуждению, восхитительным губам и языку. В жаждущей женщине всегда есть нечто, благодаря чему мужчина чувствует себя величественнее короля.

Мак-Ларен проложил дорожку поцелуев вниз по ее белой стройной шее до обнаженной груди. Обвел языком сосок, дразня ее своим теплым дыханием. Когда Элспет издала тихий, но нетерпеливый стон, Роб сжал напряженный бугорок губами и принялся его посасывать.

Его мошонка сжалась в тугой комок, требуя разрядки.

Роб скользил по ее соску языком в такт движению своих пальцев на ее лобке, который Элспет, изогнув спину, приподняла ему навстречу.

Он с трудом сдерживался, чтобы не кончить.

И тут она задрожала всем телом. Роб пальцами ощутил мощные спазмы внутри ее мягких губ, которые он не переставал ласкать. Ее сердце, как молот, стучало о его ладонь.

Роб подумал о том, что, должно быть, когда человек становится не в состоянии выносить мерцающий восторг телесного наслаждения, душа на мгновение покидает тело. Что, если между жизнью и смертью есть место, куда отлетают души, охваченные экстазом? Он попытался представить себе это объединение душ вдали от слившихся тел.

Если такое место и существовало, Элспет сейчас была там одна. Тело Роба по-прежнему пылало неудовлетворенным желанием.

А его голова раскалывалась от безумных мыслей, метавшихся в черепе подобно угодившим в сети рыбам.

Элспет лежала, тяжело дыша. Ее грудь прерывисто вздымалась, а сама она постепенно приходила в себя после посещения неведомого сияющего места. Затем она повернула голову и посмотрела на него с такой доверчивой улыбкой, что у Роба сжалось сердце.

Мужчина, думающий об одной женщине, одновременно доставляя удовольствие другой, не заслуживает подобного доверия.

Элспет подняла руку и коснулась ладонью его щеки.

— Я даже не догадывалась…

Он убрал руку с влажного бугорка у нее между ног и расправил ее юбку. Хотя Робу отчаянно хотелось показать ей еще больше и завершить их совокупление, чтобы понять, смогут ли они вместе найти то место, где общаются отлетевшие от тела души, он твердо решил этого не делать. Его член пытался его переубедить, но Роб был непреклонен. Элспет сказала: «Я даже не догадывалась…» С тех пор как он встретил Элспет, Фиона уже не вторгалась в его сны. Возможно, она ушла навсегда?

— Почти, милорд, — произнес Калум, ладонью защищая глаза от сверкающей на солнце озерной глади.

Выпущенная из арбалета стрела скользнула по волнам и утонула. Привязанный к стреле шнур какое-то время держался на поверхности, а затем тоже ушел под воду. Если им не удастся попасть из арбалета в растущий на противоположном берегу озера тис, они не смогут оснастить паром, чтобы перехватить Безумного Роба, когда тот будет проплывать мимо них.

— Не хватило совсем немного. Но ведь арбалет не создан для дальней стрельбы.

Лахлан Драммонд раздраженно поджал губы и подал Калуму знак снова натянуть тетиву арбалета. Благодаря шнуру он хотя бы стрелы не терял.

— Ты что-то имеешь против арбалета?

— Я слышал, милорд, что это очень жестокое оружие, которое разрезает щит, словно комок масла.

— Когда воин вступает в битву, он должен побеждать. И если он недостаточно умен, чтобы использовать самое смертоносное оружие, то заслуживает поражения, — ответил Лахлан. — Как правило, решающее слово остается за арбалетами.

Лахлан часто слышал жалобы на то, что арбалетчику не требуются сила и ловкость, необходимые для того, чтобы стрелять из лука. Но Лахлан предпочитал арбалет именно благодаря чудовищным ранам, которые это оружие наносило врагу.

Драммонд перезарядил арбалет и выпустил еще одну стрелу. С тем же результатом.

— В таком случае жаль, что мы не в гуще битвы, — пожал плечами Калум.

— Ты думаешь, что у тебя выйдет лучше?

— Не знаю, но могу попытаться. Вассал Стюарта побежал за луком.

Драммонд с вассалами переместился с берега, откуда они в последний раз видели Элспет и ее похитителя, на скалистый мыс, выступающий в озеро Айреанн. В этом месте озеро было совсем узким.

— Если мы сможем послать на другой берег стрелу с привязанным к ней шнуром, — поделился с ними своей идеей Калум, — мы сможем оставить шнур под водой до того момента, пока мимо не поплывет Мак-Ларен. Тогда мы туго его натянем, пытаясь зацепить баркас за мачту и остановить.

— И что потом? — не унимался Драммонд. — Лорд Стюарт не позволит нам по ним стрелять.

— Да, и он будет прав, — кивнул Калум. — Мы можем случайно попасть в леди Элспет. Вместо этого мы соорудим плот и, подтягиваясь за шнур, подплывем к баркасу и захватим его и всех, кто на нем находится.

Похоже, у этого человека был готовый ответ на любые возражения. Поэтому, пока Алистер Стюарт и слуга Драммонда разбирали курятник, чтобы соорудить из его досок плот, а заодно и поджаривали на вертеле пару цыплят, Лахлан и Калум пытались протянуть через озеро шнур.

Калум сделал глубокий вдох и натянул тетиву. Побелевшие костяшки его пальцев коснулись уха. Затем он направил конец стрелы в небо, после чего шумно выдохнул, одновременно отпустив тетиву, со звоном выбросившую стрелу далеко вперед.

Прикрыв глаза ладонью от солнца, Лахлан следил за полетом стрелы. У его ног со свистом разматывался привязанный к стреле шнур. Стрела вонзилась в ствол большого тиса, растущего прямо напротив них на противоположном берегу озера.

Калум с силой дернул за шнур.

— Ты ее выдернешь! — предостерег Драммонд.

— Если она вошла недостаточно глубоко, лучше узнать обэтом сейчас, чем когда мы попытаемся вызволить леди Элспет.

Драммонд нехотя кивнул.

— Похоже, это действительно неплохой план. Благодарю тебя.

Калум покосился на него и обвязал конец шнура вокруг большого валуна.

— Я делаю это не для вас, лорд Драммонд. Я стараюсь ради леди.

Но Элспет уже не чувствовала себя леди. Она была достаточно осведомлена, чтобы понимать: ее девственность все еще остается при ней. Тем не менее она уже не была прежней. Она изменилась.

Роб Мак-Ларен видел ее обнаженной.

И не только тело. Он получил возможность взглянуть на ее душу в самых откровенных проявлениях.

У Элспет не было слов, чтобы описать то, что он с ней сделал. Она понятия не имела, что способна испытывать такое невероятное наслаждение и что ее тело с готовностью станет союзником ее похитителя.

Она знала, что то, чем они занимались, очень дурно, но по-настоящему порочной почувствовала себя, только когда все закончилось. Когда Роб отвернулся от нее, не произнося ни слова.

И теперь, судя по его глубокому и размеренному дыханию, этот самодовольный мерзавец наслаждался сном праведника.

Элспет тоже легла на бок, повернувшись к Робу спиной, и подтянула колени к груди.

Он был так нежен и заботлив, играя на ее теле, как бард на струнах своего инструмента. Его прикосновения были точными, а ласки утонченными. Как он мог быть так холоден сейчас, когда все закончилось?

Поцелуи Роба пробудили что-то в ее душе. Элспет уже не чувствовала себя пешкой, всего лишь одним товаром из длинного списка, предназначенным к обмену. Когда Роб ласкал ее, ей казалось, что он ее знает.

Она что-то для него значила. Он делал это не ради того, чтобы заполучить скот и прочие блага, сопровождавшие союз с ней, а ради нее самой.

Как могло все, что произошло между ними, значить для него так мало?

Элспет кусала нижнюю губу. Может, в этом и заключается ответ? Они ничего вместе не сделали. Он всего лишь что-то сделал с ней.

Да, она отвечала на его поцелуи. Боже милостивый! Она поцеловала его первой. Но, не считая того, что она проводила руками по его волосам, она его не касалась.

Наверное, ей действительно следовало потрогать его под килтом.

Но Робу известно, что она девственница. Откуда ей было знать, чего хочет мужчина?

Элспет глубоко вздохнула. Когда он ее похитил, ее видение приоткрыло перед ней его сердце. Она ощутила его глубокую грусть, и поэтому ей не было страшно рядом с ним.

Но сейчас Элспет не знала, что он чувствует.

Возможно, она так внимательно вслушивалась в ощущения своего тела, что они заглушили все остальные, более тихие голоса? Ей никогда не удавалось вызвать свой дар по собственному желанию, но может, если постараться…

Девушка перевернулась на другой бок и осторожно коснулась плеча Роба. Он не пошевелился. Она закрыла глаза и начала дышать в такт его дыханию, одновременно пытаясь очистить мозг от ярких впечатлений.

Ничего. Лишь медленное покачивание баркаса и плеск волн о его борта.

Перед ее глазами не возникло ни одного видения, но вдруг Элспет вспомнила стройную рыжеволосую женщину, которую увидела в пещере. Элспет не знала, кто она, но было ясно, что она занимает важное место в жизни Роба.

Возможно, именно из-за этой женщины он от нее отвернулся.

Элспет убрала руку с его плеча и снова перевернулась на другой бок.

— Я по-прежнему очень сильно тебя ненавижу, Роб Мак-Ларен, — прошептала она. — Если ты считаешь иначе, то ошибаешься.

Глава тринадцатая

Роб изо всех сип натягивал веревки, опутавшие его запястья, но ему никак не удавалось освободиться. Его руки были разведены в стороны, и на мгновение ему показалось, что его заточили в подземелье под домом Драммонда. Но потом он понял, что лежит на мягкой пуховой перине и не только его запястья, но и лодыжки обвязаны веревками и разведены в стороны.

Он был обнажен.

Дверь, скрипнув, отворилась, и в щель проник золотой луч, осветив покрытый циновками пол. В этом свете он увидел силуэт женщины. Поскольку свет падал из-за ее спины, ему не удалось разглядеть ее лицо.

Не произнося ни слова, она шагнула в комнату и прикрыла за собой дверь, снова погрузив его почти в полную темноту.

— Кто ты?

Его вопрос свистящим эхом отразился от стен комнаты. Ответпоследовал не сразу, а спустя несколько мгновений. Ее шаги зашуршали по полу. Оказавшись рядом с постелью, женщина прошептала его имя.

— Ты меня не знаешь, Робин? — Ее голос был похож на шелест камыша на ветру. — Ясон, который ты видишь каждую ночь. Я призрак, который ты улавливаешь боковым зрением, но который исчезает, стоит тебе посмотреть на него в упор. Я мгновение между двумя вздохами, в которое все возможно, но ничего не требуется.

Она по-прежнему была лишь темным силуэтом, но у нее была красивая фигура, и когда вспышка молнии на секунду озарила комнату, Роб успел рассмотреть ее молочно-белые груди. Вырез ее лифа был таким глубоким, что над ним торчали напряженные соски. Его член тут же поднялся.

— Почему я связан? — спросил Роб, пытаясь оборвать веревки.

— Потому что у тебя не хватает воли, чтобы освободиться.

— Ты меня освободишь?

— Нет, — тихо ответила женщина. — Это можешь сделать только ты сам.

Он почувствовал, как она коснулась его ноги. Робу казалось, что ее прикосновение должно быть холодным и призрачным, но ее ладонь была горячей, как свежеиспеченная лепешка. Внезапно Роб обратил внимание на то, что от нее пахнет свежим хлебом. Его рот наполнился слюной. Эта странная женщина пробуждала в нем самый разнообразный голод.

Ее рука скользнула вверх по его ноге и, миновав колено, замерла в дразнящей близости от паха.

— Проси всего, чего хочешь, Робин. — Ее пальцы подергивали тонкие волоски на его мошонке. — Здесь приветствуются любые вопросы, хотя не на все можно получить ответ. Но, так или иначе, можно развязать все узлы.

Один вопрос горел в его мозгу ярче остальных. И хотя Робу было очень страшно, он услышал собственный голос. — Я безумен? Его называли так многие. Он должен знать, правы ли они.

— Нее том смысле, в котором ты думаешь. Ты безумен не более чем все остальные люди.

Женщина помяла его мошонку, и его член напрягся в упоительной агонии. Роб услышал шорох бархата. Когда снова полыхнула молния, он увидел, что женщина сбросила платье, но ее длинные волосы скрывали от него ее черты. На мгновение он подумал, что перед ним Фиона, но голос у этой женщины был совсем другим.

— Ты покажешь мне свое лицо? Она засмеялась.

— Мое лицо — это то, что меньше всего хотят видеть мужчины, когда я прихожу к ним по ночам.

Она опустила голову, и ее волосы тысячью шелковых пальцев заскользили по его члену. Пальцы Роба сжались в кулаки, а все мышцы в его теле напряглись. Он был беспомощен перед ней. Роб закатил глаза, потому что женщина провела языком по всей длине его члена — от основания до головки.

Затем она взяла его в рот.

Весь мир вокруг стал влажным и горячим. Она хлестала его языком. Сосала. Осыпала поцелуями и обволакивала страстью.

Роб боролся с нарастающим напряжением в мошонке.

— Я. Должен. Увидеть. Твое. Лицо, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Ты думаешь, без этого я не смогу доставить тебе удовольствие?

Женщина забралась на него верхом и устроилась на его члене, скользя по нему влажной щелкой. Роб пытался удержаться от того, чтобы не выплеснуть семя.

Он запретил себе кончать.

— Покажи лицо! — скомандовал Роб.

Вместо этого женщина опустила к его лицу свои груди. Она водила ими по его щекам и губам, касаясь твердыми сосками его закрытых век. Роб застыл, чтобы не схватить губами один из этих дразнящих сосков.

Наконец она угомонилась и откинулась назад, только для того, чтобы заставить его еще глубже войти в нее. Будучи связанным, Роб никак не мог этому помешать, как не мог перестать дышать.

Она облегала его туже, чем тесная перчатка. И была более влажной, чем водоросли.

Женщина начала двигаться. Сначала медленно, затем все быстрее. С каждым движением давление у него в мошонке нарастало. Она хотела победить его удовольствием, довести до разрядки. Она вела его за собой, как ведут быка на бойню.

— Робин, — шептала женщина, — не сопротивляйся. Отдайся мне.

Он затряс головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Желание охватило все его существо.

— Ага, отлично. Я вижу, ты настроен серьезно, а я всегда даю мужчинам только то, чего они хотят больше всего на свете.

Женщина встала на колени. Теперь только кончик члена оставался в ее тугой власти. Она стиснула его внутренними мышцами, но сделала это осторожно, чтобы он не изверг семя.

— Но чье же лицо тебе показать?

Она вытянула руку и запустила пальцы ему в грудную клетку.

Роб испуганно стиснул зубы и с шумом втянул в себя воздух.

Женщина опускала руку все глубже и глубже. Вот она коснулась его пульсирующего сердца. Роб ожидал пронзительной боли, но ее осторожное касание было теплым и доброжелательным.

— Понятно, — прошептала женщина и извлекла руку. Его грудь сомкнулась без единого следа или шрама. Комнату озарил свет, но на этот раз его источником была не молния, а сама женщина. Она сияла, как свеча. Когда она посмотрела на Роба, он увидел ореховые глаза и изогнувшиеся в многозначительной улыбке чувственные губы Элспет. Упругие, молочно-белые груди тоже принадлежали Элспет. Нежный треугольник волос между ног был темно-каштановым, как у Элспет.

— Это лицо ты хотел увидеть?

Она воплощала в себе все, о чем он только мог мечтать. Его тело заспешило навстречу мощной разрядке. Роб замер на краю бездны, ожидая только того, чтобы она снова на него опустилась.

— Я так и думала, — произнесла женщина. Наклонившись вперед и поцеловав его в лоб, она прошептала: — А теперь, Робин, любимый мой, ты должен проснуться.

Он ощутил, что летит в глубокий колодец, но за мгновение до того, как разбиться о его дно…

Роб вздрогнул и проснулся. Его член болезненно пульсировал под килтом и по-прежнему жаждал разрядки. Солнце давно село, и в маленькой каюте было почти так же темно, как и в спальне из его сна. Но Роб видел в темноте, как кошка. Странно, что во сне он утратил эту способность. Он заметил лежащую рядом с ним Элспет. Она была совсем близко, но не касалась его. Тем не менее он чувствовал исходящее от нее тепло.

Ее рот был приоткрыт. Роб смотрел на ее закрытые глаза и жаждал осыпать их поцелуями. Но он заставил свое тело успокоиться. Заставил себя думать о собаке, поедающей собственные рвотные массы, о вороне, выклевывающем глаз у трупа на поле брани… Все, что угодно, лишь бы удержаться от мгновенной и бурной разрядки рядом с этой невинно спящей девушкой.

Что, если она проснется и увидит его содрогающееся от экстаза тело?

Он был бессердечным ублюдком, отвернувшись от нее после того, как она доверилась ему, позволив открыть для нее радости плоти. Но он был так растерян, что не решился даже заговорить с ней. Роб не знал, что ей сказать. Ведь пока он ласкал Элспет, у него из головы не шла Фиона.

Двоедушие хуже безумия. Двоедушный человек никогда не знает, на каком свете он находится.

А тут еще этот суккуб, явившийся ему во сне! Только третьей женщины не хватало, чтобы еще больше запутать ситуацию!

Это было полным безумием, но он хотел Элспет. И для того, чтобы понять это, Роб не нуждался ни в чьих подсказках. Но тот факт, что она была его пленницей и невестой другого мужчины, не сулил им ничего хорошего. Разве что парочку тайных свиданий, не более того.

И, несмотря на окончание сна, Роб по-прежнему любил свою жену и с тревогой думал о том, что всякий раз, провожая взглядом Элспет, порочит память Фионы.

Суккуб из сна заявила, что он связан, потому что сам не хочет освободиться. Но даже если бы Роб этого хотел, он действительно не знал, как ему выпутаться из собственноручно сплетенной паутины. Элспет по-прежнему оставалась невестой его врага.

— Роб! — окликнул его Ангус. — Ты не спишь?

Мак-Ларен мысленно поблагодарил друга. Встав за штурвал, он получит возможность чем-то заняться, и этот круговорот бесплодных и бессмысленных вопросов у него в голове наконец-то остановится.

— Не-а, — произнес он, садясь и потягиваясь так широко, как только позволяло тесное помещение. — Я сейчас.

Элспет пошевелилась, а потом села и тоже потянулась, по-кошачьи выгнув спину. Ее грудь все еще была незашнурована и четко вырисовывалась под тонкой тканью сорочки. Роб заставил себя отвернуться от этих соблазнительных изгибов, но его взгляд возвращался к ним помимо его воли. Под изношенной тканью гордо торчали соски.

Он начал выбираться из каюты.

— Погоди, — остановила его Элспет. Она натянула кожаный корсет и повернулась к нему спиной. — Без твоей помощи я это не зашнурую.

Роб старался не думать о том, как плотный корсет поднимает ее груди и сжимает их, о нежных бугорках мягкой плоти, вздымающихся над его краем. У него ничего не вышло. Он туго затянул, а затем завязал шнуровку.

— Готово, — произнес Роб.

Все, что угодно, лишь бы нарушить это неловкое молчание.

— Готово, — повторила Элспет и провела пальцами по волосам, чтобы хоть немного их распутать.

Это напомнило ему о шелковистых волосах девушки из сна, скользивших по его члену, а затем о сменивших волосы губах. Тело Роба снова встрепенулось.

— Ты меня разглядываешь! — недовольно воскликнула Элспет.

Он отвел глаза, но ее образ продолжал гореть перед его внутренним взором.

— Ты увлек меня, а потом с поразительной скоростью забыл о моем существовании, — возмущенно продолжала девушка. — Тебе не приходило в голову, что у нас есть что сказать друг другу после того, что между нами произошло?

Ему не следовало от нее отворачиваться, он и сам это знал. Только не после того, как она так доверчиво позволила ему ее ласкать.

Он должен был извиниться. Должен был все ей объяснить. Роб понятия не имел, с чего начать.

— Ну так что же? — настаивала Элспет. — Тебе нечего мне сказать?

— Роб!

«Благодарю тебя, Господи, за то, что на свете существует Ангус Флетчер!»

— Не сейчас, Элспет.

Роб выполз из каюты с такой скоростью, как будто у него горел килт.

Элспет запахнулась в плащ и вышла вслед за Робом, но осталась на носу баркаса. Взошла луна, рассыпав серебряные монеты по поверхности воды. По небу неслись облака, и ночь была гораздо теплее, чем можно было ожидать в ноябре.

Все же Элспет затянула плащ Роба у горла и заколола его простой, но надежной брошью.

Она порадовала Ангуса, приняв от него холодную колбаску с крошащимся куском хлеба, и запила ужин вином, которому оставалось совсем недолго до того, чтобы окончательно превратиться в уксус.

— Пока вы отдыхали, ветер сменил направление, — сообщил ей Ангус. — Мы уже развернулись, и поворот был очень удачным и совсем незаметным — гладким, как сопли… Ой! — Он хлопнул себя по лбу мясистой ладонью. — Вы должны меня простить. Я не привык разговаривать с настоящими леди.

— Все хорошо, мистер Флетчер.

— Ангус, — уточнил он. Затем склонился к ней и зашептал на ухо: — Хочу вам кое-что сказать. Многие считают Роба Мак-Ларена чокнутым, но он такой же чокнутый, как и мы с вами. Конечно, я люблю этого парня, как родного сына. То есть я не хочу сказать, что одобряю все, что он делает, но я его понимаю.

— Хотелось бы мне его понять.

— Думаю, он и сам вам все объяснит, когда окончательно разберется со своими мыслями, — покачал головой Ангус. — Но если Роб посмеет поднять на вас руку, этому щенку придется иметь дело со мной. Помните об этом.

С этими словами Ангус направился к каюте.

— Благодарю вас, мистер… Ангус, — произнесла девушка в его удаляющуюся спину. — Приятного отдыха.

Элспет ожидала, что собака Флетчера последует за хозяином, но Фингал остался рядом с ней. Он прислонился к ее бедру, согревая своим лохматым теплым телом. На несколько мгновений Элспет замерла на месте, не зная, что ей делать. Баркас был совсем не велик. Она не могла присоединиться к спящему в каюте Флетчеру. На носу было совершенно негде сидеть. Единственным пригодным для этого местом была скамья на корме.

Возле Роба.

Дирхаунд ткнулся в ее руку, и Элспет погладила его от носа до основания хвоста.

Ее неудержимо влекло к стоящему у штурвала мужчине, но она решила изо всех сил противиться этому влечению. Он уже показал ей, как беззащитна она перед его обаянием и как мало значат для него ее уступки.

— Что же мне делать, Фингал? Элспет потерла жесткие уши собаки.

Дирхаунд, как будто поняв ее вопрос, повернулся и пошел на корму суденышка. Он уселся рядом с Робом, предоставляя ему возможность трепать его косматую голову. Элспет слышала, как пес стучит по палубе своим толстым хвостом.

— Вот что значит обратиться за советом к собаке, — пробормотала она.

Это лохматое создание готово было принимать ласки от кого угодно. Но Элспет не собиралась повторять его ошибку.

Она подумала, что Роб, наверное, еще не ел, и, прихватив котомку из барсучьей шерсти и бурдюк отвратительного вина, направилась на корму. Ее духовник часто напоминал ей, что, демонстрируя своему врагу доброту, она «осыпает его голову горящими угольями».

Элспет намеревалась осыпать Роба Мак-Ларена горящими угольями, пока он не вспыхнет.

Глава четырнадцатая

Все мускулы в теле Роба напряглись, когда он увидел идущую к нему Элспет. Легко ступая по палубе, она обогнула каюту и мачту. Кроткое выражение ее лица не ввело его в заблуждение. Если бы он был собакой, шерсть у него на загривке встала бы дыбом. Тем не менее Фингал при появлении Элспет вскочил и радостно завилял хвостом, а точнее, всем телом.

Решив ее похитить, Роб не подумал о том, что невеста Драммонда — это живой человек со своими чувствами и переживаниями. Нет, он рассматривал ее лишь как способ достичь своей цели.

Что бы ни сказала приснившаяся ему женщина, он по-прежнему допускал, что действительно безумен. Его друг Хэмиш предупреждал его о том, что похитить Элспет Стюарт — это плохая идея.

— Это совсем не то же самое, что угнать стадо коров, — втолковывал ему Хэмиш. — Корова — самое кроткое создание на земле. Она пойдет туда, куда ты ее погонишь. Но связываться с женщиной опасно.

«Вот уж воистину».

— Ты поел? — спросила Элспет, доставая из котомки большую овсяную лепешку и с натянутой улыбкой протягивая ему.

«С таким же успехом паук мог бы улыбаться попавшей в его сети мухе».

Но с тех пор как Роб съел колбаску со сковороды Ангуса, прошла, казалось, целая вечность. От голода его желудок присох к позвоночнику, и его рука непроизвольно потянулась к лепешке.

— Благодарю, — произнес Роб, вгрызаясь в лепешку.

Даже если она отравила еду, ему было все равно. Роб проглотил пару колбасок, не забыв поделиться с Фингалом. Не станет же Элспет травить собаку, которая так откровенно ей симпатизирует. Затем Роб запрокинул голову, чтобы отпить вина из бурдюка.

— Фу! Это вино прокисло.

Он вытер губы рукавом, но избавиться от кислого привкуса во рту ему не удалось. Элспет подавила смешок.

— Я так и сказала Ангусу, но он, похоже, очень бережлив и не выбрасывает ничего из того, что еще может пригодиться.

— С таким же успехом ты могла бы промокнуть это вино губкой и протянуть ее мне на палке.

— Не насмехайся над тем, как нашему Господу предложили вино, когда он был на кресте, — нахмурилась Элспет. — Остерегайся богохульства, Роб Мак-Ларен.

Если бы она только знала!..

— Богохульство — это только один из длинного списка моих грехов.

— Да, но именно этот грех Господь может тебе не простить.

— Он не простит мне очень многое, — пробормотал Роб, сплевывая в озеро, чтобы избавиться от уксусного привкуса во рту. — Могла бы и предупредить.

— Ты тоже мог бы меня предупредить, — ответила Элспет, пристально глядя ему в глаза.

Речь шла уже не о вине. Совершенно неожиданно разговор полностью сменил направление. Элспет намекала на страсть, вспыхнувшую между ними накануне вечером.

Как это у женщин получается?

Роба охватило раздражение.

— Я знаю, что по твоему мнению я тебе что-то должен, — произнес он, — но, клянусь, я понятия не имею, что это такое. — От недовольства самим собой его голос прозвучал гораздо резче, чем он того хотел. — Я тебя ни к чему не принуждал, девушка.

Она крепко сжала губы в тонкую линию.

— Ты хочешь сказать, что то, что произошло между нами, случилось против твоей воли? — спросил Роб.

Элспет продолжала молча смотреть на него.

— Если ты ожидаешь, что я стану перед тобой извиняться, то тебя ожидает разочарование.

Элспет не произнесла ни слова, но если бы глаза могли метать настоящие молнии, то он был бы уже мертв.

— И если мне представится возможность это повторить, то можешь не сомневаться, девушка, я ее не упущу.

— Не волнуйся, Мак-Ларен. — Ее голос прозвучал чересчур нежно. — Вряд ли эта ситуация повторится.

Элспет уселась на скамью и уставилась на темную воду, полностью игнорируя его присутствие.

— Что ж, — неуверенно произнес Роб, — так тому и быть.

Он подозревал, что это попытка выдать желаемое за действительное. Он никогда не умел ориентироваться в загадочном женском мире. Женщины всегда стремились заглянуть в душу мужчины и узнать не только о чем он думает, но и что чувствует.

Если бы мужчины сами могли это понять!

Когда Фиона впервые спросила у него, какие чувства он к ней испытывает, Роб совершенно честно ответил, что никаких.

— Этого не может быть, дурачок, — рассмеявшись, ответила она. — Просто ты не знаешь, как эти чувства называются.

И Фиона кое-что ему объяснила.

Это ощущение в животе, возникающее всякий раз при ее появлении, называется волнением. Тепло в груди означало, что он счастлив. А когда Роб сказал, что его сердце как будто стискивает чья-то рука, Фиона улыбнулась.

— Это любовь, Роб, — прямо сказала она. — Ты меня любишь, и твое сердце это знает. Так что позволь всем остальным частям твоего тела раз и навсегда признать этот факт.

Он ее любил. Это стало для него открытием.

Но теперь, когда Фионы не было рядом, Робу приходилось в полном одиночестве бороздить глубины собственной души. Дирхаунд понял, что колбаски закончились, и отошел от него, чтобы устроиться рядом с Элспет. Пес положил голову ей на колени.

— Ты ему нравишься, — заметил Роб.

— Я рада, что хоть кому-то нравлюсь, — отозвалась Элспет, погладив Фингала по голове.

У Роба сжалось сердце. Нет, это не означает, что…

— Ты нравишься мне, — услышал он свой голос, раздавшийся раньше, чем он успел как следует подумать. — Ты мне очень нравишься.

Губы Элспет дрогнули, но она удержалась от улыбки. Вместо этого девушка закатила глаза.

— По тебе этого не скажешь.

— По тебе тоже. Я не забыл, что ты меня ненавидишь, — произнес Роб, нащупав способ исправить ситуацию. Но почему она поцеловала его после того, как сообщила о своей ненависти? — Ты всегда целуешь мужчин, которых ненавидишь?

Элспет сдвинула брови.

— Я совсем немного тебя ненавижу.

— Нет, насколько я помню, ты сказала «очень, очень сильно».

Когда она его поцеловала, признавшись в своей ненависти, Роб был не на шутку удивлен. Может, Элспет Стюарт точно так же затруднялась сформулировать свои чувства, как и он?

Она отвела глаза и неожиданно поинтересовалась:

— Почему Ангус назвал свою собаку Фингалом?

Роб понял, что она отчаянно пытается сменить тему. Ответ напрашивался сам собой. Все знали, что согласно легенде Фингал был гигантом. Как и лохматый серый Фингал рядом с ними. Но Роб решил пойти Элспет навстречу.

— Видишь ли, Ангус обожает легенды, — сказал он. — А поскольку Фингал имеет непосредственное отношение к озеру Ерн, Ангус счел за лучшее обеспечить своего героя блохастым и лохматым тезкой.

Элспет закрыла руками уши собаки.

— Тс-с! Он обидится.

— Ты не моргнув глазом сообщаешь мне о том, что ненавидишь меня, но тебя волнуют чувства собаки?

— Понимаешь, Мак-Ларен, мне нравится эта собака. — Элспет приподняла бровь. — Кроме того. Фингал не похищал меня со свадьбы.

Пес повернул голову и запечатлел на ее щеке слюнявый собачий поцелуй, прежде чем она успела ему помешать. Элспет, хохоча, обняла Фингала за шею.

Роб не думал, что когда-нибудь будет завидовать собаке. Но внезапно ему ужасно захотелось поцеловать эту гладкую щечку и вызвать смех у ее хозяйки. Ах да, еще почувствовать у себя на шее ее руки.

— Не поощряй его, — предостерег Роб. — А то он сейчас оближет тебе и вторую щеку.

Элспет вытерлась рукавом.

— А какая связь между тем, другим Фингалом, я имею в виду героя, и озером^[4]?

— Ты из тех, кто увлекается фантазиями?

— Ты видел, как я себя вела, столкнувшись с волчьей стаей. Так что ты знаешь, что я не принадлежу к числу тех, кто витает в облаках.

Роб кивнул.

— Ты умеешь сохранять хладнокровие, это уж точно. Просто я считаю, что такие сказки приятнее слушать, находясь на суше. Я имею в виду историю о водяной лошади.

— О водяной лошади? — Лунный свет посеребрил черты Элспет. Ее глаза вспыхнули. — Я обожаю древние легенды. Расскажи, пожалуйста.

Если бы она с такой же мольбой во взгляде попросила его пешком перейти через озеро, Роб постарался бы исполнить ее просьбу.

— Я не менестрель, как ты понимаешь, но попытаюсь. — Он налег на руль, чтобы баркас продолжал идти по прямой линии посередине узкого озера. — События, о которых я тебе расскажу, произошли давно, когда мир был юн и волшебные существа встречались на каждом шагу… совсем как… — Роб порылся в памяти в поисках поэтического сравнения, наподобие тех, которые использовали менестрели, но смог найти только собственный, далеко не поэтический оборот: —…как клопы.

— Часто, как клопы? Фу! — Элспет содрогнулась. — Ты не обманывал, когда говорил, что ты не поэт.

— Назови мне хоть что-то, встречающееся чаще клопов! — пожал плечами Роб. — Как бы то ни было, однажды утром юный Фингал шел по берегу озера, где он очень любил прогуливаться, неся в одной руке огромный валун, а в другой — ствол дуба. Он отправился скитаться по миру и искал приключений.

— Что он собирался сделать с валуном и дубовым стволом? — перебила его Элспет, опершись локтем на колено и подперев ладонью подбородок.

— Валун нужен был ему на тот случай, если он встретит недруга, которого необходимо будет чем-то раздавить, — пояснил Роб. — И хотя Фингал был достаточно велик, чтобы перешагивать через ручьи, иногда ему попадались чересчур широкие потоки, для преодоления которых был необходим мост.

— Понятно. Продолжай.

— В тот день Фингал не встретил ни одного врага. Вместо этого в одной из тенистых долин он увидел прекрасного коня, длинноногого и крепкого, с длинной гривой и хвостом, которые были черными, как… — на этот раз Робу удалось вспомнить слова последнего из менестрелей, которого он слушал, к тому же совсем недавно, — …черными, как нрав ведьмы.

— Черными, как нрав ведьмы… — повторила Элспет. — Это получше клопов. А ты не безнадежен, Мак-Ларен. Возможно, в тебе все-таки дремлет поэт.

— Миледи мне льстит. — Роб отвесил ей насмешливый поклон. — Но вернемся к коню, которого увидел Фингал. Ему показалось, что он достаточно велик, чтобы выдержать его вес. Будучи гигантом, Фингал знал, как редко встречаются жеребцы подходящих ему размеров, и решил заарканить прекрасное животное.

— Но у него не было веревки, которую он мог бы использовать для этой цели?

— Кто рассказывает легенду? — возмутился Роб. — Ты меня опережаешь.

Когда Элспет сжала губы, он продолжил:

— Итак, Фингал положил на землю валун и дуб и достал веревку. Видишь ли, у него в спорране все-таки лежала веревка, к тому же очень крепкая и длинная. Лошадь спокойно щипала сочную траву и, казалось, не обращала на него ни малейшего внимания. Фингал подобрался совсем близко…

— Разве гиганты умеют подкрадываться бесшумно?

— Я вижу, у Стюартов принято перебивать менестреля на каждом слове!

— Что ты! — воскликнула Элспет. — Мне бы и в голову не пришло перебивать настоящего менестреля.

Роб фыркнул и вернулся к повествованию.

— Итак, Фингал подкрался к лошади. Для такого гиганта, как он, он сделал это очень тихо. Он был совсем близко и уже готовился набросить петлю ей на шею, как вдруг лошадь обернулась и посмотрела на него глазами, которые, казалось, заглядывали ему в самую душу. «Фингал, тебе не нужна веревка, — поклонившись герою, произнесла лошадь. — Да, я знаю, кто ты. Кто же не знает такого героя? Я охотно буду носить тебя на спине, если тебе этого хочется».

— Звучит неправдоподобно, — пожала плечами Элспет. — Лошади не разговаривают.

— Да, не разговаривают. Во всяком случае, сейчас. Но не забывай, что все это происходило очень давно, когда такие чудеса встречались на каждом шагу и были такими же привычными, как… как нищие у церкви.

Элспет вздохнула.

— И все-таки ты не поэт.

— Да, не поэт, и я тебя об этом честно предупредил, — ответил Роб, радуясь тому, что Элспет вообще с ним разговаривает.

Несмотря на замечания, она явно получала удовольствие от его рассказа. Неожиданно Роба охватило желание радовать ее всем, чем можно, доставляя удовольствие как ее телу, так и разуму.

— Продолжай, — попросила Элспет. — Я постараюсь больше не перебивать.

— Спасибо. Так о чем я говорил? Ах да! Дело в том, что Фингалу это тоже показалось странным. Нет, не то, что лошадь умела разговаривать. В те времена в этом не было ничего необычного. Нет, лошадь заставила его призадуматься. Он был огромным парнем, и ни одна нормальная лошадь не согласилась бы по доброй воле носить его на спине.

— Гм-м-м.

— В этот момент солнце выглянуло из-за туч и Фингал увидел масть скакуна, — продолжал Роб, упиваясь лицезрением округлившихся от удивления глаз Элспет. — Темная шкура коня была зеленой, как трава.

— И благодаря этому он понял, что перед ним водяная лошадь?! — торжествующе воскликнула Элспет.

— Да, благодаря этому Фингал понял, что перед ним водяная лошадь, — сказал Роб, радуясь восторгу Элспет и не обращая внимания на то, что она снова его перебила. — «Ты водяная лошадь!» — закричал Фингал.

Всякий раз, когда Роб произносил имя героя, дирхаунд похлопывал хвостом по палубе.

— «Убирайся прочь! — приказал лошади Фингал. — Я не позволю тебе угрожать людям, живущим по берегам озера Тэй». Он схватил веревку и начал стегать лошадь, как хлыстом. Фингал гнал ее по холмам и долам, пока не пригнал к озеру Ерн. И великан, и чудовище совсем выбились из сил и по обоюдной договоренности решили передохнуть. Водяная лошадь начала умолять Фингала оставить ее в покое. Фингал позволил ей войти в озеро Ерн, взяв с нее обещание никогда не возвращаться в озеро Тэй.

— Вот откуда в озере Ерн появилась водяная лошадь! — захлопав в ладоши, вскрикнула Элспет.

— Похоже, ты неплохо осведомлена о водяных лошадях, заметил Роб.

— О да, я знаю достаточно, чтобы не садиться на незнакомых лошадей, пасущихся на берегах озер, — кивнула Элспет. — Сесть на чудовище очень легко, но как только всадник оказывается у него на спине, шкура водяной лошади! становится липкой, и как бы человек ни старался, он уже не может спрыгнуть на землю. Тут водяная лошадь забегает в озеро и топит свою жертву.

Роб засмеялся, чтобы показать, что он не верит ни единому слову. Все же порой озерные волны принимали такую причудливую форму, как будто под поверхностью воды двигалось что-то большое и злонамеренное.

— Ага, а когда жертва перестает сопротивляться, водяная лошадь ее проглатывает, — закончил за Элспет Роб.

— Да, с волосами и костями, — подтвердила девушка. — Она съедает все, кроме печени.

Элспет содрогнулась, но в ее глазах светилось волнение, вызванное рассказом.

— А ты слышала, что оборотень не всегда прикидывается лошадью? — поинтересовался Роб. — Иногда он принимает вид привлекательного мужчины. Его можно распознать по водорослям в волосах.

— Да, в легендах говорится и об этом. Но так бывает, только когда оборотень ухаживает за девушками, — сказала Элспет. — Говорят, что иногда чудовище берет в жены обычную земную женщину.

— Я тоже о таком слышал, — подтвердил Роб. — Но из оборотня не получится хорошего мужа.

— Конечно нет. Он жесток и мстителен. Он держит жену взаперти до самой смерти, которая не спешит прийти за несчастной, как бы та ее ни призывала. Во всяком случае, так говорится в легендах. — Элспет снова убежденно кивнула. — Водяная лошадь — очень плохой муж.

— Плохие мужья встречаются и среди людей, — внезапно став серьезным, произнес Роб.

Он долго молчал, и Элспет удивленно склонила голову набок.

— Что случилось?

Внезапно Робу показалось, что все его тело отяжелело, как будто его швырнули за борт и намокшая одежда начала увлекать его на дно озера.

— Не мне бросать камни в водяную лошадь, Элспет.

— О чем ты?

— Я тоже был мужем, — медленно произнес Роб. — И как оказалось, очень-очень плохим.

Глава пятнадцатая

— Я не знала, что ты женат.

— Я не женат. Я сказал, что был мужем. Моя жена умерла.

Несколько секунд Элспет молча гладила Фингала по голове, а потом подняла глаза на Роба.

— Мы могли бы об этом побеседовать. Может, тебе станет легче…

— Женщины всегда так говорят, но словами ничего не изменить. — Роб отвернулся, злясь на собственную слабость. — Хоть всю ночь беседуй, Фиону этим не воскресить.

— Прости, — прошептала Элспет.

— Ты ни в чем не виновата.

И все же он действительно заставил ее расплачиваться за смерть своей супруги. Роб понял, что должен рассказать Элспет правду.

— Ваш союз устроили родители? — спросила она.

Роб только фыркнул в ответ. Как будто он позволил бы кому-нибудь принимать за него подобные решения.

— Нет, моих родителей давно нет на свете. Я стал лэрдом еще в шестнадцать лет. Я сам выбрал Фиону себе в жены.

Элспет вздохнула. Она уже призналась ему в том, что ее свадьба представляла собой скорее союз между двумя кланами, чем слияние двух душ. Она ощутила укол зависти к Робу и его невесте.

— Женившись на ней, ты получил много пастбищ и скота? — на всякий случай уточнила Элспет. — Я слышала, что мужчины ценят это в невестах.

Он покачал головой.

— Ни дюйма земли и ни единого копыта.

— Тогда почему ты выбрал именно ее?

Он пожал плечами.

— Я женился на ней, потому что она отказалась жить со мной в грехе.

— Я не стала бы винить за это женщину.

— Я ни в чем ее не винил. Я просто не мог без нее жить.

— Но ведь живешь…

Волны плескались о борт, заполняя тишину. Раньше Робу уже почудился бы шепот Фионы, но сейчас он не слышал ничего, кроме плеска воды о корпус баркаса.

Он уже никогда не услышит голос Фионы.

— Это не жизнь, Элспет, — произнес наконец Роб. — Это существование.

— Какой… — Она замолчала, как будто опасаясь задать слишком личный вопрос. Но, будучи женщиной, не удержалась и закончила: — Какой была твоя жена?

Роб улыбнулся. Он редко говорил о Фионе, но ему казалось, что он должен делать это чаще.

— Она была… — Наконец-то он обнаружил прячущегося в глубине его души менестреля. — Фиона была лучом света на воде. Теплым очагом, согревающим во время бушующей за стенами дома бури. Она была…

— Высокой и стройной? — перебила его Элспет, невольно выпрямляясь, чтобы казаться выше. — И у нее были длинные рыжие волосы?

— Да. Откуда ты знаешь? Тебе рассказал Ангус?

Девушка покачала головой.

— Я… догадалась.

— Что ж, раз уж ты об этом заговорила, да, Фиона и в самом деле была прелестна. Она обладала не только внешней, но и внутренней красотой. Она была сама доброта.

Покойная жена до сих пор стояла перед его внутренним взором такой, какой была в день их свадьбы. Ее щеки раскраснелись, а зеленые глаза сияли. Потом Роб вспомнил, когда видел ее последний раз, и его сердце стиснула такая боль, что ему стало трудно дышать.

— Я был недостоин ее, — резко произнес он. Боль отпустила, но ему по-прежнему не хватало воздуха. — Подобно водяному коню, я стал проклятием своей невесты. Она была обречена с того дня, когда я назвал ее своей.

— Что случилось? — прошептала Элспет так тихо, что Робу показалось, будто он услышал ее мысли, а не голос.

— На Рождество будет два года, как она умерла. Я женился на ней в день рождения нашего Господа, и мы бурно отпраздновали это событие, — с грустной улыбкой произнес он. — Потом, как раз перед Двенадцатой ночью, Фиона захотела навестить кое-кого из арендаторов и занести им корзинки с едой. Но мой друг Хэмиш видел неподалеку от замка дикого кабана. По его словам, это был зверь чудовищных размеров, и он хотел, чтобы я отправился на охоту вместе с ним. Я сказал Фионе, что арендаторы могут подождать, пока мы не добавим к подаркам свежей свинины. Но она твердо решила проведать их именно в этот день.

— Это старинная традиция, — кивнула Элспет. — Лэрд и его леди накануне Двенадцатой ночи навещают тех из арендаторов, кто живет дальше всех. Мои родители делают это каждый год, потому что люди рассчитывают на то, что им подарят продукты для праздничного стола.

— Фиона так мне и сказала, — вздохнул Роб. — Это было ее первое Рождество в моем замке, и она хотела исполнить свой долг. Мы в первый и последний раз поссорились. О господи, в гневе она была прекрасна!

— Она имела полное право гневаться, — немного прищурившись, заметила Элспет. — По крайней мере, теперь я знаю, что у тебя есть привычка злить всех своих знакомых женщин.

«Если уж на то пошло, — решил Роб, — разгневанная Элспет Стюарт тоже радует глаз».

— Так, значит, ты уехал на охоту?

Роб кивнул.

— Мы не нашли даже следов того проклятого кабана. Но Фиона перехитрила людей, которым я поручил ее охранять, и уехала в гости к арендаторам в одиночестве. В это время мимо проезжал Лахлан Драммонд со своими дружками. Они увидели, что Фиону никто не сопровождает…

Элспет прижала руку к груди. Роб понял, что она догадалась, что ей предстоит услышать.

— Драммонд увез Фиону к себе и надругался над ней, — произнес он, ощущая горечь этих ужасных слов у себя на языке. — Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что оказал тебе услугу, похитив со свадьбы?

Элспет промолчала.

— Конечно, малыш Лахлан заявил, что не совершил ничего дурного и что похищение Фионы было всего лишь одной из праздничных шалостей, но я уверен, что этот мерзавец ее опозорил, — продолжал Роб. — Это единственное объяснение тому, что произошло потом.

— Что? — прошептала Элспет.

— Драммонд запер мою жену в своей башне, но она сумела сбежать от него.

— О, как я рада!

— Радоваться нечему, — сухо отозвался Роб. — Фиона сбежала, выбросившись из самого высокого окна башни на мощенный булыжником двор замка.

Элспет ахнула. Роб никогда не умел определять, что думают женщины, судя по выражению их лиц, но глаза девушки забегали из стороны в сторону, как будто она пыталась что-то вспомнить. Одновременно ее красивые черты омрачил ужас.

— Ты права, — ответил он, как будто она высказала свои мысли вслух. — Самоубийц не хоронят в освященной земле. Священник Драммонда заявил, что Фиона проклята, поскольку совершила смертный грех, прекрасно понимая, что делает. Поэтому она не имела права на отпущение грехов.

Плечи Роба поникли, но он сам начал свой печальный рассказ и был твердо намерен довести его до конца. Непролитые слезы жгли ему глаза. Роб сглотнул ком в горле и с трудом продолжил:

— Я даже не знаю, где она лежит.

Элспет не произнесла ни слова. Она просто встала и подошла к нему, уверенно ступая по качающейся под ногами палубе. Положив руки Робу на плечи, она поцеловала его в щеку.

Это был обычный поцелуй. Не более чем касание мягких губ к грубой мужской щеке. Но в груди Роба как будто что-то сломалось.

Из его горла вырвались рыдания, а из глаз хлынули слезы, которые он всегда себе запрещал. Но на этот раз ничто не могло их сдержать. Одной рукой он обнял Элспет за талию и привлек девушку к себе, прижавшись лицом к ее теплой шее.

Ему было очень стыдно. Мужчины не плачут. Но его плечи сотрясались от горя, и он был не в силах остановиться.

Элспет обвила его руками и зашептала невнятные слова утешения.

— Это я во всем виноват, — еле выговорил он.

— Нет.

— Если бы я поехал с ней…

— Прошлого не воротишь. Успокойся.

Разгоряченной кожей Роб ощущал ее прохладные ладони. Он пытался взять себя в руки, но с его душой происходило что-то странное. Огромный ком в груди несколько раз таял и возникал снова. От него отрывались клочья и куски, уносимые прочь слезами. Единственное, что удерживало Роба в собственном теле, — это тонкие руки и ласковый голос Элспет Стюарт.

Она гладила его по волосам. Сжимала в объятиях. Укачивала и нашептывала ему нежные слова, которые Робу даже не удавалось различить. Но его душа все услышала и утешилась. Боль потери, бессильная ярость и вина покинули его сердце. Вместо них в нем воцарился измученный, обессиленный покой.

Постепенно Роб затих.

Элспет отерла последние соленые слезы с его щек. Затем она снова его поцеловала. На этот раз крепко и нежно. Как будто благословляя и освящая его.

— Ты не виноват, — убежденно произнесла Элспет.

Роб не решился ей возразить, хотя и не поверил ее словам.

— После моего рассказа ты окончательно убедилась в том, что я безумен.

— Разве это безумие — оплакивать любимого человека? — Элспет покачала головой. — Я бы скорее сочла, что ты не мужчина, если бы у тебя не было слез.

— Ты странная девушка, Элспет Стюарт.

— А ты сладкоречивый демон. — Она засмеялась, явно стараясь разрядить обстановку. — И не думай, что подобными комплиментами тебе удастся вскружить мне голову.

Роб растерянно, но благодарно улыбнулся ей. Он по-прежнему оплакивал Фиону, но невыносимая боль непролитых слез и вины, все это время угрожавшая ввергнуть его во мрак безумия, притупилась.

Элспет улыбнулась в ответ. Роб удивленно покачал головой. Он похитил ее у алтаря, сделал своей пленницей, терзал ее тело коварными любовными ласками. И за все это она его утешает. Проживи он хоть до ста лет, все равно ему не понять, что творится в женской голове.

И вдруг прямо у него на глазах очи Элспет подернулись поволокой и она невидящим взглядом уставилась на что-то у него за спиной.

— Элспет?

Она его, похоже, не услышала.

Роб выпустил руль и схватил ее за плечи, но девушка продолжала не моргая смотреть в темноту. Он ее слегка встряхнул. Она взглянула ему в лицо, но Робу показалось, что она его не узнает.

— Оборотень поднимается из озерных глубин, чтобы предъявить права на свою невесту, — лишенным выражения голосом произнесла она. — Стрела из мрака цель найдет.

— Элспет!

Мощный рывок швырнул Роба вперед, едва не сбив с ног. Лодка остановилась на воде.

Глава шестнадцатая

— Что случилось? Что там такое? — раздался из каюты крик Ангуса.

Роб услышал, что его друг спешит на помощь, но такой большой человек, как Ангус, был не особо проворен. Пробудившись от глубокого сна, он ворочался, как барсук среди зимы, натыкаясь на стены и все больше выходя из себя.

— Если ты врезался в берег, Робби, я спущу с тебя шкуру!

— Нет, мы все еще посередине озера, но…

И тут Роб увидел тонкую веревку, протянутую от одного берега к другому. Нос баркаса зацепился за эту преграду, и лодку уже разворачивало кормой вперед.

Во время внезапной остановки Роб поймал Элспет, удержав ее от падения, но теперь выпустил ее и снова схватился за руль, удерживая судно на курсе. Ему не хотелось отпускать Элспет, потому что на ее лице застыло изумленное выражение и ему казалось, что она не вполне отдает себе отчет в происходящем. А от произнесенных странным голосом потусторонних слов у нею внутри все похолодело.

— Элспет, ты в порядке?

Она встрепенулась и моргнула. Затем ее ноги безвольно подкосились и она опустилась на скамью. Руки, которые она сложила на коленях, дрожали.

— Я в порядке. Что случилось? — Ее глаза распахнулись. — О нет! У меня было… Я что-то сказала?

— Да, какие-то глупости насчет оборотня, но, насколько я понимаю, нам сейчас не до водяной лошади. Мы угодили в ловушку.

Тут Роб понял, что темное пятно, которое он поначалу принял за небольшой остров, быстро приближается к ним. Элспет проследила за его взглядом.

— Это Лахлан, — безжизненным голосом произнесла она. — Он пришел за мной.

— Что ж, в мои планы не входит отдавать тебя ему.

— После того что ты мне рассказал, я благодарна тебе за это. Плот был уже совсем близко. Управлявший им мужчина быстро перебирал руками по веревке, подтягиваясь к баркасу. Роб обругал себя за глупость. Если бы он смотрел в оба, вместо того чтобы распускать сопли в объятиях Элспет, он бы заметил врагов, подобно паукам притаившихся на краю заброшенной паутины в ожидании жертвы.

Ангус пытался освободить баркас. Если бы канат скользнул вниз, они беспрепятственно проплыли бы над ним. Но нос судна украшали резные завитушки, в которых и запуталась веревка. Вес лодки и сила течения затрудняли задачу Ангуса.

Роб вспомнил, что воткнул кинжал в нос баркаса, и сообразил, что веревку можно перерезать.

— Подержишь руль? — окликнул он Элспет.

Она кивнула и нетвердыми шагами подошла к нему. Одним прыжком оказавшись на носу судна, Роб вдруг осознал, что только что произошло маленькое чудо. Элспет Стюарт решила остаться с ним по доброй воле.

— Тяни, черт тебя дери! — ревел Лахлан, подгоняя своего вассала.

После нескольких предпринятых днем попыток было установлено, что на плоту помещается всего два человека. Драммонд настоял на том, что это будет он и его слуга.

— Я ее отец! — протестовал Стюарт.

— Да, а я буду ее мужем, когда вся эта история закончится. И в качестве мужа я просто обязан отомстить Безумному Робу.

Алистер Стюарт уступил, тем самым признав, что его дочь, по всей вероятности, уже утратила невинность.

— Насколько я понял, ты хочешь омыть его кровью свой меч.

Но у Лахлана и в мыслях не было доводить дело до схватки.

У него был арбалет, который он намеревался пустить в ход. Стояла глухая ночь, но даже в темноте Лахлан определил, кто находится на борту баркаса. Они были достаточно близко, чтобы различить фигуру Мак-Ларена, стремительно бросившегося на нос. Огромный спутник Безумного Роба был уже там, пытаясь распутать удерживающую баркас веревку. Лахлан прицелился в Мак-Ларена.

— Роб! — раздался предостерегающий крик Элспет. Мак-Ларен пригнулся, и стрела просвистела у него над головой, не причинив ему ни малейшего вреда.

Лахлан возмущенно уставился вочертания девушки, обещанной ему в жены. Как она сумела так легко разглядеть грозящую Мак-Ларену опасность? Должно быть, она видит в темноте, как кошка или… как ведьма! К тому же она помогает своим похитителям, стоя у руля.

Это окончательно убедило его в том, что Роб Мак-Ларен уже овладел ею. Стоит мужчине переспать с женщиной, и она становится кроткой как ягненок, выполняя все его требования.

Жена Мак-Ларена, конечно, так ему и не покорилась, но такие, как она, всегда были большой редкостью. А если уж говорить начистоту, то когда Лахлан и его люди ее захватили, они вообще не знали, кто она такая. Кто мог их в этом винить? Леди не блуждают по полям без сопровождения.

К тому времени как Лахлан понял, с кем имеет дело, было слишком поздно. Уже ничего нельзя было исправить. И кто бы мог подумать, что она выпрыгнет из окна, вместо того, чтобы продолжать ублажать его? Даже во второй раз она сопротивлялась так же яростно, как и в первый. Ему надо было отдать ее своим людям, а не оставлять в башне. Они пустили бы ее по рукам, и она сразу бы присмирела.

Будь он проклят, если позволит такие вольности Элспет Стюарт!

— Тупая сука.

Он ее проучит. Как только он ее вернет, он ей покажет, кто у нее хозяин. Мало что доставляло Драммонду такое удовольствие, как подчинение женщины и превращение ее в дрожащее, униженное существо.

Возможно, ему даже придется применить к своей маленькой женушке кандалы и розги. Только для того, чтобы объяснить ей, как на самом деле обстоят дела.

Но сначала ее необходимо вернуть. Лахлан поднял арбалет и снова прицелился в Безумного Роба. Но он не принял в расчет того, что баркас колышут волны, неизбежно сбивая его цель. Несмотря на то что он прицелился несколько выше, стрела вонзилась не в человеческое тело, а в деревянный борт лодки и, дрожа, застряла в нем.

— Тяни быстрее, — приказал Драммонд слуге.

Плот неуклонно приближался к баркасу. Лахлан понял, что, возможно, ему и в самом деле придется пустить в ход меч. Тут он услышал звериный рык и увидел огромного дирхаунда, уперевшегося передними лапами в борт суденышка. Если ему предстояло скрестить мечи с Мак-Лареном, то эти лязгающие челюсти были ему совершенно ни к чему.

Лахлан снова зарядил арбалет и прицелился в грудь собаки. Вот он нажал на спусковой крючок, и железная стрела взвилась в воздух.

Элспет вскрикнула и, оставив руль, прыгнула к борту, закрывая телом собаку. На этот раз стрела нашла свою цель и девушка упала на пол. Лахлан ее не видел, потому что ее скрывал от него борт. Собака лаяла и кружила вокруг того места, где лежала Элспет.

Корма судна описала широкий круг, сделав невозможной любую попытку выстрелить в стоящих на носу мужчин. В то же мгновение веревка в руках слуги Драммонда ослабла, потому что Мак-Ларен ее разрубил.

Ветер наполнил парус баркаса. Озеро приподняло суденышко на своей груди и с невероятной скоростью понесло его на запад, лишив Драммонда возможности выстрелить еще раз.

Последним, что он увидел, был Мак-Ларен, опустившийся на колени возле лежащей на дне лодки Элспет. Его спутник стоял у руля.

Драммонд выругался сквозь зубы. Что, если Элспет умирает? И все это из-за собаки! К черту стада, земли и союз между кланами. Возможно, Мак-Ларен оказал ему услугу. Если Элспет Стюарт оказалась готова пожертвовать собой ради собаки, она слишком тупа, чтобы быть матерью его наследника.

— Что будем делать, милорд? — спросил вассал, из руки которого все еще свисал обрубленный конец веревки.

Драммонд извлек из колчана одну из своих стрел и воткнул ее в плот. Затем он сложил ладони рупором и закричал так, чтобы его услышали оставшиеся на берегу Стюарт и Калум.

— Мак-Ларен был вооружен арбалетом! — вопил Лахлан. — Когда мы подобрались совсем близко, мерзавец выстрелил в Элспет!

Стюарт взревел от горя. Лахлан обернулся к слуге и заговорил яростным шепотом:

— Если я узнаю, что ты хоть словом опроверг мое утверждение, я сделаю вывод, что ты совершенно не ценишь свой язык, а значит, не удивишься, если я тебя от него избавлю.

— Элспет! О боже, что случилось?

Роб упал на колени возле распростертого на полу тела девушки.

— Он… хотел… убить Фингала, — прошептала она, пытаясь приподняться. — Но я не могла позволить…

— Нет, нет, не говори ничего. — Роб уложил ее обратно. — И не двигайся.

Он пробежал пальцами по ее телу и обнаружил что-то липкое и теплое на левом бедре. Он нащупал торчащую из ноги стрелу и увидел сочащуюся из раны кровь.

Роб свирепо выругался, затем осекся и подавил свой гнев. Он понимал, что ничем не сможет помочь Элспет, если не будет сохранять спокойствие. Но в душе он обрекал Лахлана Драммонда и остальных трусов с их трижды проклятыми арбалетами на все муки ада.

— Не трогай стрелу, — предостерег его Ангус. — Сейчас рана кровоточит, но если ты выдернешь стрелу, кровь хлынет потоком.

Роб разорвал юбку вокруг стрелы, чтобы осмотреть рану на бедре. На бледной коже отчетливо виднелись ручейки крови.

— Мне нужен свет, — произнес он, подавляя вздымающуюся у него в душе панику. — Я не вижу, что тут нужно делать.

— Придется подождать до рассвета, — покачал головой Ангус. — Я не позволю зажигать на моем баркасе факел. Пожар — самое страшное, что может случиться с судном.

Самое страшное, что только мог представить себе Роб, произошло несколько мгновений назад. Элспет молчала, но с ее губ изредка срывались слабые стоны.

— Значит, поворачивай к берегу, и мы разведем костер, — скомандовал Роб.

— Оглянись вокруг, парень. Здесь нигде нет ровного места, к которому можно было бы причалить, — отозвался Ангус. Со всех сторон подобно темным часовым в ночное небо вздымались утесы нагорья. — И такие места появятся не скоро. Но даже тогда нам необходимо будет проявить осторожность. Мы сможем высадиться только на северный берег.

— Почему?

Роба приводили в отчаяние все эти проволочки, которые неизбежно должны были привести к несчастью.

— Среди людей, которые за тобой гонятся, есть кто-то, кто хорошо знаком с этим озером. Иначе они не стали бы ждать в засаде нашего повторного появления. Они, должно быть, заподозрили, что на самом деле тебе необходимо плыть на запад, а не на восток, но ты вынужден ожидать, пока течение сменит направление, — пояснил Ангус. — Нетрудно предположить, что они поскачут через перевалы и попытаются перехватить нас, когда мы причалим к южному берегу.

— Он прав, — прерывающимся голосом произнесла Элспет. — Один из вассалов моего отца, Калум Гутри, вырос на озере. Он знает и само озеро, и все его окрестности как свои пять пальцев. Если он сопровождает моего отца, именно это он ему и посоветовал бы.

Роб стянул с себя сорочку и обернул ею бедро Элспет, чтобы остановить кровь.

— Нет, Роб, ночь слишком холодная, — запротестовала она. — Ты простудишься и умрешь.

— Позволь, я сам о себе побеспокоюсь. Как ты думаешь, можно мне перенести тебя в каюту? На тюфяке тебе будет удобнее, чем на голом днище лодки.

Элспет стиснула зубы и кивнула.

Роб просунул руки под ее спину и колени и осторожно приподнял ее. Девушка не вскрикнула, но ее резкий вздох ударил его по сердцу с такой силой, как если бы она заголосила на все озеро.

Прежде чем Роб успел нырнуть в каюту и уложить Элспет на тюфяк, Ангус снова заговорил:

— Я кое-что придумал.

— Что?

Роб остановился, прижимая Элспет к груди. Ладонь, которую она положила на его обнаженную грудь, была холодной как лед.

— На озере живет мудрая женщина. — Ангус осенил себя крестом, защищаясь от нечистого. — Некоторые называют ее ведьмой. Но еще о ней говорят, что она умеет исцелять.

— Это далеко?

— На такой скорости? Около двух часов. Она обитает на северном берегу.

— В таком случае поспешим к ней.

— Некоторые люди не хотят иметь с ведьмами ничего общего, Роб. Лучше спроси у Элспет, что она об этом думает.

«Пока у тебя есть такая возможность», — подумал, но не произнес вслух Ангус.

Роб перевел взгляд на лицо девушки. Ее веки были опущены, а губы безвольно приоткрылись. Она была не в состоянии принимать решения.

Значит, это должен сделать за нее он, Роб. Если бы они находились в Кэстил Даб, он попытался бы удалить стрелу и остановить кровотечение. Но он ничего не мог сделать для Элспет на раскачивающемся на волнах суденышке Ангуса.

Если ведьма потребует у него душу взамен за исцеление Элспет, Роб не колеблясь совершит этот обмен.

— Плывем к ведьме, Ангус. Если за обращение к магии придется заплатить, я все беру на себя.

Глава семнадцатая

Как только Роб уложил Элспет на тюфяк, она начала дышать часто и поверхностно.

— Я его видела, — произнесла она, широко раскрыв глаза и нахмурив лоб. Девушка подняла дрожащую руку и прижала ладонь к виску. — Я видела, как из воды появился оборотень, но не предупредила тебя вовремя.

— Тс-с, leannan. — Ласковое обращение сорвалось с губ Роба прежде, чем он успел осознать, что говорит. — Отдохни. Хоть немного, — тихо добавил он. Роб тесно прижался к ней, пытаясь согреть ее теплом своего тела и при этом не касаться ее раненой ноги. — Ангус знает человека, который сможет оказать тебе необходимую помощь.

— Да, — кивнула Элспет и закрыла глаза. — Стрела из мрака цель найдет.

Это были те самые слова, которые она произнесла, уставившись в темноту невидящим взглядом, за мгновение до того, как они угодили в ловушку. В тот момент Роб испугался, что она слегка помешалась, но теперь эта фраза обрела для него конкретное значение. Каким-то образом Элспет знала, что ее подстерегает выстрел из арбалета.

А Лахлан Драммонд был тем самым оборотнем, о котором она говорила, безжалостной водяной лошадью, явившейся за своей невестой. Элспет Стюарт обладала даром предвидения, но предостережение поступило слишком поздно и она не успела им воспользоваться.

— Открой глаза, девушка, — попросил Роб, прижав ладонь к ее щеке. — Поговори со мной, Элспет. Сейчас нельзя спать.

— Можно.

В ее голосе он услышал боль. Ее кожа была влажной и липкой. Когда рука Роба скользнула к ее шее, он с трудом нащупал ее пульс. Сердце девушки колотилось часто-часто, но удары были очень слабыми.

Дирхаунд попытался присоединиться к ним в каюте. Он на животе подполз к Элспет, но Роб велел ему выйти. Фингал заскулил, но отказался отходить далеко от девушки. Он лег у самого входа, положив морду на передние лапы и влажно блестя глазами в темноте.

— Ты давно обнаружила у себя дар предвидения? — спросил Роб.

Он хотел заставить Элспет говорить, и больше ему ничего не пришло в голову. Он знал, что если она уснет, то это будет сон смерти.

— Он был у меня всегда. — Ее язык заплетался. — О, моя голова!

Если ее голова болела так сильно, что она даже не жаловалась на стрелу в бедре, то эта боль, должно быть, была невыносимой.

— Но я не видела ничего хорошего, — почти навзрыд добавила Элспет. — Я никогда не вижу того, что меня интересует. Только то, что мне показывают. Я даже не всегда знаю, насколько истинно то, что я вижу.

— Что ты увидела в самый первый раз?

— Это был мальчик, — прошептала она, беспрестанно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как будто пытаясь ускользнуть от боли. — Он играл у колодца, потерял равновесие и упал в колодец.

У Роба перехватило дыхание. Когда он был совсем маленьким, он упал в колодец. Тогда ему не исполнилось еще и четырех лет. Это было его самое первое и самое яркое воспоминание.

— Ему было очень страшно, — продолжала Элспет, делая длинные паузы, чтобы судорожно втянуть в легкие воздух. — Там было темно и холодно, и еще по стенкам колодца ползали всякие страшилища.

Вода была такой холодной, что ему было трудно дышать. Роб не умел плавать, но когда он вынырнул на поверхность, то ухватился за стенки колодца. Пытаясь вскарабкаться наверх по покрытым слизью камням, он обломал себе все ногти. Много месяцев спустя ему снились кошмары о червях и еще каких-то ползучих существах.

— Ты видела, как его вытащили?

— Нет, — грустно ответила Элспет. — Видение окончилось, и я так и не узнала, выжил он или погиб.

— Он выжил, — утешил ее Роб. — Его вытащил отец. Мальчик ухватился за ведро для воды и кричал как резаный. После этого мальчишку выпороли за то, что он убежал от матери.

— Ты уверен?

— Ему целую неделю пришлось повсюду ходить с подушкой, которую он подкладывал под себя, когда хотел присесть.

Уголки губ Элспет приподнялись, но с них тут же сорвался стон. Она зажмурилась, и у Роба от сочувствия к ее боли все перевернулось внутри.

Фингал снова вполз в каюту. На этот раз, когда Роб приказал ему выйти, пес отказался подчиниться. Дирхаунд осторожно, чтобы не зацепить торчащую из ее ноги стрелу, подполз к Элспет и лег рядом, положив голову ей на плечо и уткнувшись мокрым носом в ее ухо.

— Ну ладно, парень, если уж ты такой упрямый, помоги мне ее согреть. — Роб потянулся и погладил собаку по голове, после чего перевел взгляд на Элспет. Похоже, тепло человека и собаки оказывало свое действие, и она немного затихла. — Тебе налить вина, чтобы облегчить боль?

Девушка открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Вина Ангуса? Нет, спасибо. — Ее глаза снова закрылись. — Головная боль проходит. И нога тоже болит меньше. Я ее… почти… не чувствую.

После этого, как бы он ее ни убеждал, Элспет даже пальцем не шевельнула.

С тех пор как умерла Фиона, Робу нечего было сказать I Господу. Сейчас он положил руку на грудь Элспет, чтобы чувствовать биение ее сердца, и произнес несколько слов, обращаясь к Всевышнему.

Роб сомневался, что Бог слышит молитвы безумцев, особенно тех, кто был обречен на потери, как, по его глубокому убеждению, обстояло дело с ним. Но если он согласился ради исцеления Элспет обратиться к ведьме, то счел за лучшее воззвать к Господу, чтобы тот сохранил девушке жизнь, хотя бы до тех пор, пока он не доставит ее в жилище старухи.

— Роб! — ворвался в его сон голос Ангуса. — Мы почти на месте.

Мак-Ларен был так измучен, что заснул, положив руку на грудь Элспет. Он все еще ощущал под ладонью биение ее сердца, хотя оно и было очень слабым. Вокруг зарождался рассвет, и ее кожа была такой бледной, что, если бы не ее слабый пульс и не крохотное облачко пара над ее губами, Роб решил бы, что она умерла.

Фингал поднял голову.

— Продолжай ее греть. Хороший пес! — приказал Роб дирхаунду, прежде чем выползти из каюты.

Он накинул на плечи плед, спасаясь от холода.

— Вон там обитает ведьма озера Айреанн. — Ангус указал на маленькую хижину на скалистом берегу, только что появившуюся в их поле зрения из-за высокого утеса, выступающего далеко в озеро. Позади крытого соломой домика росло несколько сосен. За ними поросшие травой гранитные утесы резко взмывали вверх, делая доступ к хижине почти невозможным. Туда можно было добраться только по воде. Если к хижине ведуньи и вела тропинка через горы, Роб сомневался, что ее мог преодолеть человек, не наделенный ногами горных коз.

Раздвоенные копыта… По слухам, такие ноги были у дьявола…

Пока Ангус вел свое суденышко к отмели, Роб стоял на носу, вглядываясь в прозрачную воду, которая могла скрывать подводные камни, способные расколоть корпус баркаса. У берега виднелась убогая лодчонка, нос которой лежал на прибрежных камнях и был привязан к огромному валуну.

Ангус направил судно к этому месту и причалил рядом с лодкой. Роб выпрыгнул на сушу и вытащил нос баркаса на пожухлую траву.

— Подожди здесь, — попросил друга Роб. — Я узнаю, сможет ли она нам помочь.

— А если не сможет?

— Тогда в мире станет одной ведьмой меньше.

Хотя хижина принадлежала человеку, который, по всеобщему мнению, состоял в сговоре с дьяволом, она выглядела на удивление заурядной. Роб решительно зашагал к глинобитному строению. Солома на крыше потемнела от старости, но, вероятнее всего, все еще защищала жилище от дождя. Из открытой двери сарая на него смотрела корова. Под ногами бегали куры. Этот дом ничем не отличался от жилищ его арендаторов.

Не успел Роб дойти до двери, как она открылась и он увидел женщину. Ее седые волосы были длинными и рассыпались по плечам, как у девушки. Но лицо с запавшими щеками было сморщенным, как зимнее яблоко. Ведьма плотнее запахнула наброшенную на плечи красную шаль и сухо улыбнулась гостю:

— Решил меня проведать, Безумный Роб?

Он замер как вкопанный.

— Ты знаешь, кто я?

— У меня есть глаза, — ответила женщина. — Если не ошибаюсь, у тебя на плечах плед Мак-Ларенов.

— Да, но…

Подобным плетением пользовались очень многие кланы.

— А еще у меня есть уши, — продолжала женщина. — Я умею слушать разговоры. И хотя ты безумен, все девушки, которых я лечу, утверждают, что ты самый красивый и смелый парень в округе. По их словам, ты хорошо сложен и крепок. Похоже, они почти не преувеличивали. — Она жестом пригласила его войти. — Проходи же.

Роб не двинулся с места.

— У меня в лодке девушка, раненная из арбалета. Ты можешь ей помочь?

— Как ты это допустил? — резко спросила женщина, сдвинув седые брови к переносице и устремив на гостя сердитый взгляд прищуренных глаз. — Я не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Заноси Элспет Стюарт в мой дом.

Роб широко открыл глаза, изумленный ее прозорливостью.

— Много красоты, но мало мозгов. — Женщина покачала головой. — Не трать понапрасну время. Неужели ты думаешь, что можешь похитить невесту у алтаря и помешать этой истории разлететься по окрестностям быстрее, чем на крыльях?

Ведьма обернулась и открыла дверь в хижину. Затем наклонила голову, разглядывая Роба с таким выражением, с каким малиновка разглядывает червя, намереваясь им позавтракать.

— Разве ты не хочешь узнать, кто я такая, прежде чем доверить мне свою женщину?

Роб ухмыльнулся.

— У меня есть глаза. Ты — ведьма озера Айреанн.

— Ах, наглец! — Она нахмурилась. — Мое христианское имя Хепзиба Блэк.

Ведьма с христианским именем! Роб бросился к лодке. Его уши горели, как будто их только что хорошенько надрали.

Он поднял Элспет с тюфяка. Она даже не шелохнулась. Лежа у него на руках, девушка походила на бестелесное привидение. Ее руки безвольно свисали. То же самое делала бы ее голова, если бы Роб не поддерживал ее плечом.

На сердце у него было так тяжело, как будто кто-то поставил ему на грудь наковальню.

Когда Роб пригнулся, чтобы переступить порог, Фингал попытался войти следом за ним.

— Нельзя, господин Пес, — остановила его Хепзиба Блэк. Дирхаунд сел на ступеньку и заскулил.

— Он привязался к девушке, — пояснил Ангус, входя вслед за Робом. — Если ты не позволишь этому псу войти, он будет выть и скулить, и вообще поднимет ужасный шум.

— Ладно. — Хепзиба без малейшего страха потерла нос Фингала. — Только не обижай кошку и птицу, а не то я превращу тебя в коврик.

При этих словах рыжие брови Ангуса поползли вверх, но он промолчал. Фингал принял приглашение и прошмыгнул в дом. Он покосился на ворона, сидящего на жердочке в углу, и на серого кота, лениво разглядывавшего его со стула у очага.

— Кладите девушку на стол, — приказала Хепзиба, — и мы посмотрим, что с ней.

Роб осторожно опустил Элспет на стол. Хепзиба Блэк взяла с полочки над очагом нож и разрезала юбку Элспет, обнажив ее ногу от паха до щиколотки.

— Сейчас не место и не время для скромности, — пожав плечами, пояснила ведьма.

Затем она размотала сорочку Роба, покрытую коричневыми пятнами запекшейся крови и местами присохшую к коже. Элспет не шевелилась, пока Хепзиба отдирала ткань от ее ноги.

— У меня есть соли, в которых это надо будет прополоскать перед стиркой, — произнесла старуха, возвращая сорочку Робу и снова оборачиваясь к Элспет.

Ведьма пощелкала пальцами перед лицом девушки, но не дождалась от нее никакой реакции.

— Она без чувств, — сообщила Хепзиба мужчинам. — Это к лучшему, но мы не можем рассчитывать на то, что она не придет в себя.

Хепзиба наклонилась, чтобы осмотреть стрелу, понюхала рану.

— Признаков разложения пока что нет. Это очень хорошо. Ведьма взялась за стрелу и слегка потянула.

Глаза Элспет распахнулись, а ее рот широко открылся в безмолвном крике.

Хепзиба выпустила стрелу и положила ладонь на лоб Элспет.

— Тихо, тихо, моя хорошая, — ласково прошептала она. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Я сделаю тебе чай, и ты сразу почувствуешь себя лучше.

— Да ты совсем не ведьма! — хлопнув себя по бедру, воскликнул Ангус.

— Конечно, я не ведьма. — Хепзиба метнула в него гневный взгляд. — Но как ты додумался до такого потрясающего открытия?

— Ты не ссохлась, дотронувшись до железа, — пояснил он. — Все знают, что ведьмы не выносят прикосновения железа к их коже. Оно жжет их, как огонь.

— Сроду не слыхала ничего глупее! Господь наделил женщину глазами и мозгами, а всякие придурки тут же называют ее ведьмой! — Хепзиба забормотала что-то, очень похожее на заклятие или даже на проклятие, а потом ткнула пальцем в Ангуса. — Побудь с девушкой, пока Безумный Роб будет мне помогать.

Ангус взял Элспет за руку и начал разговаривать с ней. Роб последовал за Хепзибой в комнату, которую старуха назвала кладовой.

— Опусти сорочку в это ведро, — скомандовала она. Роб уронил сорочку в какую-то дурнопахнущую жидкость, которая тут же окрасилась в кроваво-красный цвет.

— Пару ягод белладонны, — бормотала старуха, выбирая травы из висящих у нее над головой пучков. — Немного мака. Щепотку болиголова.

— Ты ее отравишь! — испугался Роб.

— Нет. Ну, может и отравлю. Но если мне повезет, я сумею отправить ее душу куда-нибудь в другое место, пока мы будем делать то, что должны сделать, — говорила Хепзиба, разминая травы в каменной ступке. — Ты слабонервный?

— Что? Нет.

— Я должна была спросить об этом. Некоторые мужчины падают в обморок, когда видят раны своих женщин.

— Мне приходилось обрабатывать боевые раны, — произнес Роб.

— Да, но это не были раны любимой женщины.

— С чего ты взяла, что Элспет моя любимая женщина?

— По тревоге в твоих глазах, — пояснила Хепзиба. — Ты когда-нибудь смотришься в воду? Твое лицо выдает тебя с головой.

Она засеменила в главную комнату и вернулась с чайником. Хепзиба залила растолченные травы кипятком и отставила кружку в сторону — настаиваться.

— Твое варево ее убьет, — сказал Роб.

— Или ее убьет боль. — Хепзиба поджала губы. — Видишь ли, проблема заключается в том, что стрела, выпущенная из арбалета, в полете поворачивается. Вонзаясь в тело, она продолжает поворачиваться. Если попытаться ее выдернуть, зубцы разорвут плоть еще сильнее и рана станет во много раз тяжелее. Мы не сможем вытащить стрелу.

— Тогда как…

— Нужно протолкнуть ее насквозь, быстро и аккуратно, желательно мимо кости. При этом мы должны избежать сильного кровотечения.

— Элспет и так уже потеряла много крови.

— Да, но если мы начнем вытаскивать стрелу, девушка, скорее всего, останется калекой. Если же мы протолкнем стрелу вперед, рана может быстро затянуться и зарубцеваться. Если Элспет выживет, она выздоровеет быстрее. — Хепзиба пристально посмотрела на Роба. — Это трудная задача — протолкнуть стрелу сквозь человеческое тело. У тебя хватит духу мне помочь?

— Боже милостивый! — прошептал Роб, не будучи уверенным в том, что это молитва.

Он заскрежетал зубами и кивнул.

Глава восемнадцатая

— Выпей это, милая, — произнесла Хепзиба Блэк.

— Это снимет боль? — сквозь стиснутые зубы спросила Элспет.

Она не хотела плакать, но внутри у нее все кричало. Ее нога горела огнем. Элспет поднесла дурно пахнущее варево к губам и заставила себя сделать глоток. Старуха добавила в напиток большую ложку меда, но темная жидкость все равно была такой горькой, что Элспет с трудом подавила отвращение.

— Боль утихнет, но не пройдет совсем, — предупредила Хепзиба. — У тебя будет кружиться голова, и тебя будет клонить в сон, но это хорошо. Не сопротивляйся этим ощущениям.

— Но я все равно буду все чувствовать?

Хепзиба подробно объяснила Элспет, что она собирается делать, хотя Ангус пытался ей помешать, считая, что девушке незачем знать то, что может ее испугать. Знахарка с ним не согласилась. Она полагала, что правда исходит от Господа и, чтобы достичь успеха, им понадобится помощь всех планов духовного бытия.

Роб не произнес ни слова. Он молча стоял рядом с Элспет, поддерживая ее за плечи и помогая сидеть прямо. Она не противилась желанию опереться на него.

— Да, милая, ты будешь все чувствовать, но я не могу сказать, что это будет очень больно, — кивнула Хепзиба и снова наклонила чашку, приглашая Элспет допить ее содержимое. — Самое важное — этот напиток поможет тебе забыть о боли, а это почти то же самое, что не ощутить ее вовсе.

Элспет хотела возразить ей, что не ощущать боль несравнимо лучше, чем ощущать, но потом забыть об этом. Но с каждым глотком мерзкого снадобья ее мысли путались все сильнее, а язык в конце концов как будто увеличился в два раза.

Ее руки и ноги отяжелели, а шея отказывалась удерживать голову.

— Еще чуть-чуть, — попросила Хепзиба, снова поднося чашку ко рту Элспет и поглаживая ее горло, чтобы помочь проглотить напиток. — Вот молодец! А теперь надо немного подождать.

Комната покачнулась, и Элспет ухватилась за край стола.

— Ой! — Она медленно и осторожно поднесла руку к голове. — У меня кружится голова. Мне надо лечь.

Роб помог ей опуститься на стол.

Соломенная крыша над головой Элспет кишела ярко-зелеными извивающимися существами. Девушка моргнула и отвела взгляд. Когда она снова подняла глаза, то увидела только серую сухую траву.

Ангус что-то медленно говорил. Элспет знала это, потому что видела, как шевелятся его губы. Она смотрела, как слова вылетают у него изо рта и неуклюжими желтоватыми пузырями плавают по комнате, но не слышала их.

— Я за тебя переживаю, — сообщил ей Фингал с коврика, на котором ему позволила прилечь Хепзиба.

Его голос странным образом напоминал голос Роба. Потом пес поднялся на задние лапы и, как человек, оперся на каминную полку, скрестив лодыжки.

Красная шаль на плечах ведьмы напевала какой-то бессвязный мотив. Ворон в углу проснулся и уставился одним глазом на Элспет. Птица не произнесла ни слова, но девушка и без того понимала, что совершенно ей не нравится. Она была уверена, что птица заговорила бы, если бы считала, что гостья того достойна.

Роб сжал руку Элспет, и по ее телу разлилось благодатное тепло. Она уже совершенно не чувствовала ног. Губы Мак-Ларена шевелились, но синие нити в его пледе так громко взвыли, что полностью заглушили его слова. Он начал привязывать Элспет к столу. Это должно было ее встревожить, но она как завороженная наблюдала за яркими цветными вспышками, тянущимися за его руками, и до всего остального ей просто не было дела.

Элспет почувствовала запах хлеба. Хлеб был горячим, ароматным и невероятно аппетитным. У девушки даже слюнки потекли.

Знахарка согнула ее ногу в колене, а Роб крепко взялся за лодыжку. Хепзиба так туго затянула веревку на бедре, что Элспет должна была почувствовать боль. Вместо этого она с трудом подавила желание хихикнуть. А потом девушка уже не смогла сдержать смех, и он заплясал по комнате яркими искрами, зацепившимися за порхающие в воздухе и светящиеся на солнце пылинки.

Почему она никогда не замечала волшебной красоты окружающего мира? Ведь он весь пронизан божественным огнем. Все вращалось, превращаясь во что-то другое, все было одновременно одинаковым и разным, меняющимся и постоянным. Элспет одновременно видела прошлое, с начала времен, и все, что должно было произойти в будущем. Она видела все в мельчайших подробностях. Перед ее взором скользили бесконечные миллионы моментов былого и грядущего. Они исчезали в тумане и сливались в биении ее сердца.

Ангус оперся мясистыми ладонями на стол по обе стороны от ее головы… наверное, чтобы не позволить ей подняться в воздух и улететь.

— Прости меня, leannan, — услышала она чьи-то слова.

Наверное, их произнес Роб. Хотя это могла быть и собака. И вдруг Элспет провалилась в преисподнюю.

Роб, спотыкаясь, выбежал из дома Хепзибы Блэк и ринулся к озеру. Его руки и грудь были залиты кровью. Кто бы мог подумать, что в Элспет столько крови? Роб знал, что если немедленно все не смоет, то окончательно сойдет с ума.

Но если Элспет умрет, его все равно ожидает эта участь.

Эта стрела должна была вонзиться в него. Вместо этого она вошла в нежное тело Элспет. Роб готов был отдать душу дьяволу за возможность поменяться с ней местами.

Почему Бог позволяет другим расплачиваться за его грехи?

Роб упал на колени возле воды и начал мыться, бормоча слова, заменявшие ему молитвы. Господь знал, что он не склонен к красноречию. Поэтому Роб даже не пытался придавать своим просьбам вид религиозного благоговения.

«Христос, говорят, ты милостив. Докажи это. Пусть она проснется».

Элспет Стюарт не была трусихой. Она в угрюмом молчании встретила появление волчьей стаи. Но она визжала, как баньши, когда они с Хепзибой извлекали стрелу из ее бедра, стараясь сделать это как можно быстрее. Роб обрадовался за Элспет, когда она провалилась в забытье. Теперь ее рана была набита целебными снадобьями и перебинтована тряпками, пропитанными остатками мерзкого вина Ангуса. Но душа Роба была не на месте, потому что глаза Элспет по-прежнему были закрыты.

«Позволь ей встать на ноги и начать ходить».

Хепзиба уверяла его в том, что если бы они начали вытаскивать стрелу из ноги, повреждения были бы гораздо больше. Но теперь Робу казалось, что они искалечили ее ногу с двух сторон. Элспет молода. Она должна танцевать, бегать и прыгать, а не ходить, опираясь на трость. Или того хуже…

«Позволь ей жить».

Роб готов был вынести все, что угодно, если Господь услышит его молитву. Но Элспет была так бледна… Ее кожа была практически прозрачной.

Мак-Ларен посмотрел на свое дрожащее отражение. У него в голове крутилась еще одна просьба к Господу, но он никак не решался обратиться с ней к Всевышнему. Роб боялся просить слишком много.

«Пусть она меня простит».

Он встал и поплелся обратно к домику. На эту последнюю мольбу могла ответить только сама Элспет Стюарт.

Следующие три дня Элспет горела в лихорадке, лежа на обтянутом грубой холщовой тканью соломенном тюфяке. Когда ее веки, задрожав, открылись, она поначалу вообще ничего не увидела. Девушка смотрела на них широко открытыми глазами, в которых не было ни тени узнавания. Когда Элспет заговорила, она ответила на вопросы Роба на каком-то путаном языке, которого не знал никто.

— Кроме ангелов, — уточнила Хепзиба. «Или демонов».

Роб по-прежнему был уверен, что в нынешнем состоянии Элспет повинны старухины снадобья.

— Это не так, — покачала головой Хепзиба. — Та настойка, которую я дала девушке перед тем, как взяться за стрелу, сработала, но ее действие уже прошло. Если бы травы могли причинить ей вред, они уже это сделали бы.

— Тогда зачем ты продолжаешь ее чем-то поить?! — воскликнул Роб.

Всякий раз, когда Элспет переставала реагировать на окружающее, Хепзиба вливала в нее какую-то жидкость. Несмотря на все ее уверения, Роб отнюдь не был убежден в том, что старуха не ведьма.

— Это совершенно другая настойка, — ответила Хепзиба. — Сейчас я даю ей сладкий базилик и синий василек.

— Василек?

— Да, растолченный и дважды заваренный кипятком василек, — кивнула Хепзиба. — Эти травы должны укрепить ее волю и помочь вернуться к нам. А пока ее дух блуждает.

Какова бы ни была истинная причина — варево ведьмы, потеря крови или непрекращающаяся лихорадка, — было очевидно, что Элспет находится на грани жизни и смерти. Роб опасался, что она стоит на самом краю, и почти не отходил от ее постели.

Когда девушку тряс озноб, Мак-Ларен ложился рядом с ней и согревал ее своим телом. Фингал попытался к ним присоединиться, но Роб пригрозил привязать собаку снаружи, если Ангус не будет за ней следить.

— Не будь таким ворчливым, Роб, — пробормотал его друг, демонстративно покидая хижину вместе с собакой. — Не один ты тут переживаешь.

В словах Ангуса была доля правды, но Роб считал, что именно на нем лежит вина за ранение Элспет. Если бы он ее не похитил, ей бы сейчас ничего не угрожало. Правда, при этом она была бы женой Лахлана Драммонда…

Он решил, что чувство вины — это не самое ужасное, что есть на свете.

Вода была восхитительно теплой. Элспет ощущала, как ласковые струи стекают по ее обнаженному телу на расстеленную на дощатом полу ткань. Она снова была в уютной спальне Ангуса Флетчера и радовалась возможности сбросить пыльную после долгой дороги одежду.

Скрип ступеней заставил ее обернуться.

Элспет увидела Роба. Он молча стоял и смотрел на нее. От желания его синие глаза потемнели и казались почти черными.

Под его пристальным взглядом в животе у Элспет все перевернулось, а соски болезненно напряглись.

— Позволь, я тебе помогу, — произнес Роб.

Хотя, может, он это только подумал, потому что его губы не шевелились. Тем не менее в голове у Элспет продолжал звучать его голос.

Она протянула ему тканевую мочалку и мыло.

Внезапно Роб, не сделав ни шага, пересек комнату и оказался рядом с ней, и Элспет ощутила его руки на своем теле. Они гладили ее кожу, и мозоли у основания пальцев слегка царапали и возбуждали ее еще больше.

Роб взял мыло, и его рука заскользила по ее плечам, шее и грудям, тщательно намыливая каждую из них. Элспет положила руки ему на плечи, и он начал играть с ее сосками, обводя их большими пальцами. Все ее тело охватила почти болезненная истома. Роб сжал нежные бугорки указательными и большими пальцами и слегка потянул к себе.

Истома усилилась, и что-то начало пульсировать у Элспет в животе.

Роб поцеловал ее, и их души слились в одном дыхании. Он ласкал ее рот губами, зубами и языком, а его руки продолжали ее мыть.

Он намылил ее ребра, пупок, мягкий бугорок ее живота. Обняв девушку, Роб заскользил мылом вдоль ее позвоночника.

— Раздвинь ноги.

И снова она не поняла, произнес ли он это вслух, но у нее не было сил сопротивляться его желаниям. Элспет хотела, чтобы он ее коснулся. Все ее тело жаждало этого.

Роб осторожно развел ее ноги и нежно вторгся в ее тело. Весь окружающий мир в одно мгновение обратился в теплую, обволакивающую жидкость. Роб прижал к телу девушки мочалку и продолжал прижимать ее до тех пор, пока вся вода струйками не сбежала по ее ногам, образовав на полу лужу.

Элспет была рекой. Озером. Местом глубоко скрытых тайн и магии. Но Роб знал все ее секреты. Она мечтала, чтобы он в нее нырнул. Тогда она смогла бы удержать его в себе навсегда, как удерживает свою подругу водяная лошадь. Желание не знает, что такое правильно или неправильно, и она дала бы волю своему голоду и своему желанию.

Потому что она его хотела.

Роб наложил на нее заклятье. Его пальцы гладили и дразнили ее тело. С каждой лаской Элспет принадлежала ему все больше. Ее внутренности скручивались в тугое кольцо.

Он опустился перед ней на колени и нашел ее потаенную точку. Теперь кроме томления и желания по ее жилам заструилась радость. Восторг взывал к Элспет, окутывал ее, поднимал ее на своих ласковых волнах, подталкивая к падению.

Ласки становились все более жесткими. Ее руки и ноги начали непроизвольно вздрагивать.

Глаза Элспет распахнулись. Сердце колотилось у нее между ног в неизбывном желании. Ее тут же пронзила острая боль в бедре, и желание угасло перед лицом страдания.

Девушка обрадовалась боли. Боль означала, что она жива. Элспет прикусила губу, чтобы сдержать стон, и, проведя пальцами по ноге под одеялом, нащупала у себя на бедре толстую повязку. Стрела исчезла, но Элспет не помнила, как и когда это произошло.

Она напрягла память, но не обнаружила в ней даже черной дыры, в которую мог провалиться промежуток времени.

Сквозь истончившуюся соломенную крышу над головой в комнату проникали первые лучи рассвета. Одеяло, под которым лежала Элспет, было изношенным и латаным-перелатаным, но было ясно, что кто-то приложил немало усилий, чтобы ей было тепло и удобно.

Она не узнавала комнату, в которой находилась, но ей был знаком лежащий рядом с ней мужчина, чья голова покоилась на ее подушке, а рука — на груди. Элспет попыталась возмутиться этим хозяйским жестом, но у нее ничего не вышло.

Рот Роба приоткрылся во сне. У него под глазами залегли черные тени.

Элспет казалось, что она вернулась из долгого путешествия. Но где бы она ни побывала, она знала, что Роб был там вместе с ней. Она ощутила, как в ее душе зарождается теплый комочек нежности. С трудом подняв руку, девушка пригладила взлохмаченные волосы горца.

Роб открыл сонные глаза и растерянно заморгал.

— Я сплю? — спросил он.

— Если и спишь, то нам снится один и тот же сон.

Он резко сел. Элспет впервые увидела на его лице широкую искреннюю улыбку.

— Ты очнулась! И ты в здравом уме.

— В здравом уме? — переспросила Элспет. — Это ценная похвала из уст безумца.

— Слышала такую поговорку — рыбак рыбака видит издалека? — Роб поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. — Как бы то ни было, ты очнулась и будешь жить. Как ты думаешь, ты сможешь встать?

— Не знаю, — осторожно ответила девушка. Роб вскочил и оббежал кровать, чтобы подать ей руку. — Кажется, мне предстоит это узнать.

Элспет откинула одеяло и обнаружила, что одета в совершенно незнакомую сорочку. Она провела пальцами по тонкой ткани, искоса глядя на Роба.

— Это сорочка Хепзибы Блэк.

Девушка удивленно нахмурилась.

— Ты не все помнишь, но это не страшно. Она предупреждала, что у тебя могут появиться провалы в памяти. Но самое главное, что ты пришла в себя, а воспоминания еще могут вернуться. Хотя я бы предпочел, чтобы кое о чем ты так и не вспомнила.

— Кто… и о чем… предупреждал?

— Успокойся. Это ерунда.

Стараясь быть как можно осторожнее, Роб приподнял ее ноги и опустил ее ступни на пол рядом с кроватью. Острая боль тут же пронзила бедро, но Элспет удалось не поморщиться.

— Держись за мои руки. — Роб не предоставил ей выбора и фактически поднял ее на ноги. — Да, ты можешь стоять. Скоро ты даже бегать начнешь!

— Ты не возражаешь, если я начну не сейчас, а немного позже?

Элспет тяжело села на кровать. От боли у нее закружилась голова.

— Да, конечно, какой же я дурак! — Роб опустился перед ней на колено. — Просто я так рад тому, что ты проснулась и твое лицо снова излучает свет.

— А я рада видеть тебя.

Элспет прижала ладонь к его щеке. За эти дни у него успела отрасти борода.

Роб накрыл ее руку своей ладонью.

— Я должен кое о чем спросить тебя прямо сейчас, пока к тебе окончательно не вернулся рассудок.

— А ты умеешь быть очень милым, Роб Мак-Ларен, — фыркнула Элспет. Было ясно, что он считает ее немного не в себе, но, несмотря на провалы в памяти, ее мысли были необыкновенно ясными и четкими. — Спрашивай все, что хочешь.

Улыбка сползла с его лица.

— Я понимаю, Элспет Стюарт, что, похитив тебя со свадьбы, я причинил тебе большое зло. Я подверг тебя опасности. Из-за меня тебя серьезно ранили. Как ты думаешь, ты сможешь меня когда-нибудь простить?

Она тут же вспомнила все, что он рассказал ей о своей жене и о Лахлане Драммонде. Наверное, стоило бы выслушать и ее жениха, но рассказ Роба звучал очень убедительно.

И не Роб выстрелил в нее из арбалета. Это Элспет помнила совершенно отчетливо.

— Да, Роб, я тебя прощаю. — Она закусила нижнюю губу. — Но…

— Но что?

— Даже если я прощу тебя, не думаю, что ты сможешь обрести покой, пока сам не простишь того, кто принес тебе горе.

Взгляд горца как будто окаменел.

— Ты хочешь сказать, что я должен простить Лахлана Драммонда?

— Да. У каждой истории есть две стороны, и…

— Сейчас говоришь не ты, а все эти яды, которыми тебя напичкала Хепзиба перед тем, как взяться за работу, — оборвал ее Роб. — Эта женщина утверждает, что она не ведьма, но я бы за это не поручился. Ты все еще не в своем уме.

— Нет, мой рассудок в полном порядке. — Элспет схватила его за руку. — Эта истина записана повсюду — на скалах, на стволах деревьев и в биении наших сердец: надо прощать.

— Нет. — Мак-Ларен стряхнул ее руку. — Ты не можешь этого от меня требовать. Он отнял у меня так много…

Сердце Элспет разрывалось от осознания потери Роба. А еще она боялась за него. Боялась за его душу.

— Да, это верно.

— И он совершил преступление не только против меня. — Роб мерял комнату быстрыми шагами. Его черты были искажены страданием, которое читалось и в каждом его движении. — Он причинил боль Фионе. Неужели ты простила бы человека, который заставил кого-то из твоих близких шагнуть навстречу смерти?

Плечи Элспет поникли.

— Наверное, я не смогла бы этого сделать.

— Значит, ты тоже не святая.

Роб продолжал испепелять ее возмущенным взглядом.

— По крайней мере прости себя. Ты не виноват в смерти Фионы.

Горец отвел глаза.

— Горечь похожа на смерть, Роб. Я вижу, как она растет в твоем сердце и заполоняет его, подобно сорняку. И точно так же трудно будет ее искоренить. Прости себя, пока это еще возможно.

— Не могу и не желаю. Я не прощу Лахлана Драммонда. И я не прощу себя за то, что это допустил. Никогда, ты меня слышишь? — Роб ринулся к двери. — Лучше мне сгореть в аду.

Глава девятнадцатая

Драммонд наблюдал за тем, как его гость двигает еду по тарелке, ни к чему не притрагиваясь. После того как он сообщил Алистеру Стюарту о том, что в его дочь выстрелили из арбалета во время неудавшейся попытки освободить ее на озере, он убедил несчастного отца, что смысла преследовать Безумного Роба больше нет. Когда они вернулись в крепость Лахлана с этой печальной новостью, мать Элспет слегла от горя и так ослабела, что была не в состоянии отправиться домой.

— Если я вызову своих людей сейчас, — говорил Стюарт, двигая овощи по тарелке корочкой ячменной лепешки, — то к концу месяца в моем распоряжении будет триста человек, готовых ринуться на Кэстил Даб. Сколько человек можешь предоставить ты?

Драммонд опустил пустой рог для вина.

— Ты собираешься осадить крепость в преддверии зимы?

— Мы не можем явиться в логово Мак-Ларена без подкрепления. Единственное, что понимает такой трус, как он, это сила. Нет никакого смысла встречаться с ним с горсткой воинов.

Лахлан не видел вообще никакого смысла в походе на Кэстил Даб.Элспет, скорее всего, умерла. Безумный Роб, по всей вероятности, сбросил ее тело в озеро.

— И что ты предлагаешь делать, если он откажется нам ее выдать? Кэстил Даб еще никогда не удавалось взять штурмом, — произнес Драммонд. — Ходили слухи о существовании потайного хода, но, сколько его ни искали, ход так и не удалось обнаружить. Мы только оскандалимся перед своими людьми, когда будем вынуждены вернуться домой ни с чем или замерзнем насмерть под стенами замка.

— А что еще нам остается? Не можем же мы вообще ничего не делать!

— Ты мог бы отправить письмо королеве. — Лахлан наклонился к своему союзнику. — В конце концов, она твоя кузина, разве не так? Не думаю, что ее величество одобрит то, что одну из ее фрейлин похитили у алтаря. Если удастся правильно преподнести это дело ее советнику, она вполне может решить вопрос, разделив все земли Мак-Ларена между нами.

— Этот вопрос решить невозможно, сколько бы земель нам ни дала королева.

— Иногда нам приходится смиряться с превратностями судьбы, — увещевал Стюарта Драммонд, сделав служанке знак наполнить рог гостя элем.

Старая Нормина заковыляла было к ним, но Алистер накрыл рог ладонью и отмахнулся от старушки. Стюарт уронил голову на руки.

— Зачем Мак-Ларену понадобилось стрелять в Элспет?

— Я не думаю, что он сделал это преднамеренно, — ответил Драммонд.

Стюарт ни на секунду не усомнился в правдивости его измышлений относительно того, кто выпустил роковую стрелу. Теперь Лахлан мог позволить себе немного благородства.

— Видишь ли, там было очень темно, но мне кажется, что Мак-Ларен целился в нас, а твоя дочь просто оказалась у него на пути.

— В таком случае он, возможно, все еще собирается ее вернуть. Он сказал, что ты сможешь забрать ее в конце месяца.

— С каких это пор можно доверять обещаниям безумца?

— Если он нам ее не отдаст, нам останется только осадить замок. — Стюарт в отчаянии грохнул кулаком по столу. — Кроме всего прочего, этого желает ее мать. Она не оставит меня в покое, пока я не сделаю что-нибудь для того, чтобы вернуть Элспет в семью.

Драммонд откусил кусок оленины и принялся жевать. Мясо было жестким и недосоленным, но его кладовые были опустошены загостившимися Стюартами и их слугами. А поскольку свадебная церемония не была окончена и брак не был заключен, Лахлан пока не получил ничего из обещанного за Элспет приданого. Тем не менее он успел взять на себя определенные обязательства и должен был помочь Стюарту вернуть дочь. Скорее всего, Безумный Роб не случайно прервал церемонию именно в тот момент. Такого результата он и добивался.

— Да ты сам себя слышишь? — Лахлан покачал головой. — Вполне возможно, что девушка уже…

— Не говори этого. — Стюарт с такой силой стиснул нож для мяса, что костяшки его пальцев побелели. — Элспет жива. Я чувствую это сердцем. Или ты думаешь, что отец не узнал бы, если бы его дочь покинула этот свет?

Стюарт не был бы так в этом уверен, если бы видел, как упала Элспет. Даже если арбалетная стрела не убивала свою жертву сразу, она могла отнять у нее жизнь позднее. Проходя навылет, она оставляла за собой зияющую дыру. Было слишком темно, и Лахлан не увидел, в какую часть тела Элспет он попал. Зато он знал, что попытки извлечь стрелу зачастую приводили к еще более печальным последствиям, чем само ранение. Если человек не погибал от потери крови, то умирал от заражения.

— Нет, я не поверю в ее смерть, пока собственными глазами не увижу тело, — произнес Стюарт, невидящим взглядом уставившись в свою тарелку.

Союзник Драммонда заупрямился, и разубедить его никак не удавалось.

— Отлично, раз уж тебе так этого хочется, я отправлюсь с тобой и твоими людьми в Кэстил Даб. И приведу с собой своих вассалов. Думаю, к концу месяца я смогу собрать около полутора сотен человек.

Если Лахлану предстояло разыграть эту карту, то необходимо было идти до конца. Ему не помешает укрепить связи с домом Стюартов, несмотря на уже созревший план упрочить свои позиции с помощью новых союзников и невесты из другого клана. Лахлан намеревался сделать это как можно скорее, для приличия выждав необходимое время после первой неудачной попытки жениться. Поговаривали, что младшая дочь Джеймса Гранта — настоящая красавица.

— Хотя наши кланы пока и не соединены браком, они соединены общим врагом, — произнес Лахлан. — Да поразит Мак-Ларена справедливый гнев Господа.

Он протянул Стюарту руку, и тот ее крепко стиснул.

— Да поразит Мак-Ларена справедливый гнев Господа, — повторил Алистер Стюарт. — И пусть Он изберет нас в качестве своего орудия.

Прошла целая неделя, прежде чем Элспет смогла ходить без посторонней помощи, но благодаря отварам и настойкам Хепзибы она крепла на глазах.

Ангус нашел подходящую молодую березку и изготовил для девушки трость. Теперь Элспет могла переносить на опору часть своего веса и вполне самостоятельно передвигаться по дому и окрестностям.

— Эта палка также может пригодиться тебе для того, чтобы вбить в дурью башку Роба хоть немного здравого смысла, — произнес Ангус, вручая Элспет трость.

Все засмеялись, но теперь Роб старался держаться подальше, опасаясь, что девушка примет совет к сведению. Вообще-то они с Элспет почти не разговаривали с того самого момента, как она попросила его простить Лахлана Драммонда. И себя.

Хепзиба показала ей, как менять повязку на бедре.

— Тебе все равно придется это делать, когда ты уйдешь отсюда, — пояснила старуха. — Так что лучше научиться этому прямо сейчас.

Когда прошла неделя без малейших признаков заражения раны, знахарка зашила отверстия, оставленные для стекания гноя.

— Ты очень удачливая девушка, Элспет Стюарт.

Хепзиба раскурила трубку. Они с Элспет сидели на завалинке перед домом, спрятавшись от ветра и наслаждаясь последними солнечными лучами. Ангус и Роб готовили баркас к дальнейшему путешествию.

— Тебе очень-очень повезло, — продолжала знахарка.

— Да уж, две дырки от арбалетной стрелы в ноге — это настоящее везение.

Хепзиба мрачно покосилась на свою юную собеседницу.

— Твоя нога все еще при тебе. И это главное. Но вообще-то я говорила не об этом.

Элспет озадаченно нахмурилась.

— Ты покорила сердце настоящего мужчины. — Хепзиба кивнула в сторону Роба, за каждым движением которого она уже давно и зорко наблюдала. — Это делает тебя счастливой по сравнению с большинством живущих на земле девушек.

— Ты ошибаешься. — Элспет задержала взгляд на Робе, любуясь его непринужденной походкой, широкими плечами и силой, его длинными и крепкими ногами. Он перехватил ее взгляд, и она поспешно опустила глаза. — Роб меня не любит.

Хепзиба запыхтела трубкой.

— Ты бы так не говорила, если бы видела, как он убивался, глядя на то, как ты мечешься между мирами.

— Я уверена, что это было вызвано лишь чувством вины, — со вздохом ответила Элспет. — Я не была бы сейчас здесь… Я вообще не была бы ранена, если бы не его чувства к умершей жене.

— Вот и хорошо, что он до сих пор ее любит, — Хепзиба замолчала, попыхивая трубкой, а потом выдохнула тройное кольцо дыма. — Это только к лучшему, — добавила она.

Элспет растерянно покачала головой. Сначала Хепзиба заявила, что Роб ее любит. Теперь она надеется, что он до сих пор любит Фиону.

— Что в этом хорошего? — спросила девушка.

— В этом мире очень редко встречаются души, способные глубоко чувствовать и верно любить. Роб как раз из таких. А душа, которая хоть раз любила, уже никогда не забывает, как это делается.

— Делается? Любовь не делают. Ее чувствуют, — поправила знахарку Элспет.

— Где ты услышала такую глупость?

— Так пишут во всех сонетах и…

— Сонетах! — Смех Хепзибы походил на карканье, и Элспет обязательно решила бы, что перед ней ведьма, если бы уже не убедилась в обратном. — Что за вздор! Сонеты слагают глупые мечтатели.

Элспет застыла. Она была очарована всепоглощающей изящной любовью, описанной в ее маленьком сборнике стихов. Что может быть прекраснее, чем восхищение преданного поклонника?

«Возможно, прикосновение любящих рук?» — ответила она сама себе.

Воспоминания о касаниях и поцелуях Роба пробудили в ней что-то горячее, темное и запретное, от чего ее щеки тут же заалели.

— Послушать тебя, так любовь вообще не имеет никакого отношения к сердцу, — вслух произнесла Элспет.

— О, конечно, имеет. Однако ты можешь чувствовать все, что твоей душе угодно, но так ничего с этим и не сделать, — отозвалась Хепзиба. — Если тело не наделит чувство руками и ногами, что от него толку?

Роб рассмеялся над чем-то, что сказал Ангус, и богатый, насыщенный тембр его голоса заставил Элспет задрожать от предвкушения.

— Он очень красивый парень. Кровь закипает в жилах от одного взгляда на него, верно? — Хепзиба понизила голос и теперь говорила почти шепотом. — Но сердце непостоянно. Оно переменчивое, как озеро. Может наступить момент, когда чувство, которое многие называют любовью, улетит прочь. И что делать тогда?

Элспет и представить себе не могла, что может наступить момент, когда при каждом взгляде на Роба Мак-Ларена в ее животе не будут порхать бабочки. Она сказала себе, что, разумеется, она его не любит, но отрицать наличие романтических чувств к этому человеку она не могла. Причем эти чувства не только не ослабевали, но, казалось, даже крепли. Впрочем, Хепзиба столько всего знала. Возможно, она и на этот раз знает, о чем говорит.

— Ну хорошо, Хепзиба, — вздохнула Элспет. — И что же делать, если чувства улетели?

— В этом случае душа принимает решение любить умом и телом, — ответила знахарка. — Чувства приходят и уходят. И снова приходят. Но когда душа и воля соединяются в единое целое, любовь пронизывает человека насквозь. Стоит человеку испытать такую любовь один раз, и он этого уже не забывает.

Роб зашагал обратно к домику. По рыжей траве быстро заскользила его длинная тень. Он встретился взглядом с Элспет, и уголки его рта приподнялись в улыбке.

Хепзиба зацокала языком.

— Хочет признавать это твой парнишка или нет, но его сердце снова полюбило. Это только вопрос времени, когда душа и тело последуют зову сердца.

Глава двадцатая

Роб настаивал на том, чтобы отплыть, как только течение в озере позволит им быстро добраться до Лохернхеда. Ангус доказывал, что Элспет еще слаба и ей опасно отправляться в путешествие. Но Хепзиба сказала, что исцеление Элспет идет очень хорошо, а плавание ее совершенно не утомит. Мышцы на бедре девушки продолжали болеть, но это была вполне терпимая боль.

Кроме того, Роб хмурился, если видел, что она хромает, и поэтому Элспет заставляла себя ходить как можно ровнее. Хепзиба утверждала, что напоминание о ее ране пробуждает в нем чувство вины и именно этим объясняется гримаса, появляющаяся на его лице. Элспет совершенно не была в этом уверена.

Со слезами на глазах она попрощалась со знахаркой и пообещала обязательно навестить ее летом.

— Не обещай того, чего не сможешь исполнить, — отмахнулась Хепзиба. — Спроси у своего дара. В глубине души ты знаешь, что в этом мире мы уже не встретимся.

Брови Элспет взлетели вверх.

— Да, да, мне известно, что у тебя есть дар предвидения. Я чувствую его в тебе. Он похож на мерцающую серебристую мантию. — Глаза старушки заблестели. — Но ты еще не решилась взяться за него всерьез.

— Я не умею контролировать свой дар. Видения приходят без моей воли, и я редко их понимаю. Кроме того, из-за этого дара я не такая, как все.

— Конечно, мы все разные. Бог никогда не повторяется. Я уверена, что ты это уже знаешь. — Хепзиба вручила ей корзину, в которой лежали две лепешки ржаного хлеба и круг сыра. — Не бойся того, чего не понимаешь. Вместо этого постарайся это понять.

Элспет из-под ресниц украдкой посмотрела в сторону Роба.

— Существует очень много такого, чего я не понимаю.

Хепзиба рассмеялась.

— Признание собственного невежества — первый шаг к знаниям. Поделюсь с тобой секретом. Открыться дару очень легко. Не надо ему сопротивляться. Принимай то, что приходит, даже если поначалу тебе будет казаться, что в этом нет никакого смысла.

Хепзиба тоже бросила быстрый взгляд на Роба.

— А что касается умения открыться другому человеку… Над этим придется потрудиться.

— Я не думаю, что он хочет, чтобы я над этим трудилась.

Старуха замахала на нее костлявой рукой.

— В большинстве случаев мужчины вообще не знают, чего хотят. О, они хорошо распознают телесный голод. Но голод сердца может остаться незамеченным, если рядом не будет женщины, которая сможет им на него указать.

— Скорее, девушка! — крикнул с баркаса Роб. — Мы теряем время.

— Благодарю тебя. — Элспет сжала Хепзибу в объятиях. — За все.

Она зашагала к берегу, опираясь на трость, но Роб бросился ей навстречу и подхватил на руки. Как только Элспет оказалась в его объятиях, его лицо разгладилось.

Девушка обхватила руками его шею, наслаждаясь теплом и близостью его тела. Западный ветер принес с собой похолодание.

— Я умею ходить, ты же знаешь.

— Да, умеешь, но недостаточно быстро, — проворчал Роб, неся к баркасу Элспет и ее корзинку с едой.

Мак-Ларен осторожно поставил девушку в лодку, отвязал линь и оттолкнул нос суденышка от берега, возле которого уже образовалась тонкая корочка льда, тут же треснувшая под тяжестью корпуса баркаса. Роб, разбежавшись, запрыгнул в лодку и очутился рядом с Элспет.

Лодка заходила ходуном, и девушка покачнулась, пытаясь перенести вес тела на здоровую ногу. Роб снова подхватил ее в объятия.

— Надеюсь, ты не собираешься опять упасть.

— Нет, я пытаюсь стоять ровно, но ты мне мешаешь, раскачивая лодку.

Элспет решительно высвободилась, не желая, чтобы с ней обращались, как с калекой.

Дыхание озера наполнило парус, и лодка заскользила по глубоким темным водам. Хепзиба и ее домик скоро остались далеко позади, но Элспет махала рукой, пока старушка совсем не скрылась из виду.

— В каюте тебе будет очень удобно, — сообщил ей Роб. — Хепзиба дала нам одеяло, и я расстелил его на тюфяке.

Плащ Роба по-прежнему укутывал плечи Элспет. Несмотря на то что его плечи укрывал лишь тонкий шерстяной плед, он, казалось, был совершенно невосприимчив к холоду. На его обнаженной шее не было даже признаков гусиной кожи. Элспет чуть было не ответила Робу, что ей было бы гораздо удобнее в собственной спальне в замке ее отца, но вовремя сообразила, что это неправда.

С учетом всего, что с ней произошло, это явно противоречило здравому смыслу, но девушка отчетливо осознавала, что не хочет находиться там, где нет Роба Мак-Ларена.

Ныряя в каюту, она подумала, что, возможно, ей, как говорила Хепзиба, не следует этого бояться, а стоит попытаться все понять и принять.

Вместо того чтобы присоединиться к ней, Роб сменил своего друга у руля. Элспет с трудом подавила разочарование, о котором вскоре забыла, потому что в каюту ввалились Ангус и Фингал.

Добродушный гигант начал развлекать девушку рассказами об озере, по поверхности которого они скользили, а его дирхаунд прижался к ее ногам, делясь с ней своим теплом.

— Бедный Фингал, — произнес Ангус, потрепав пса по большой голове. — Он влюбился в тебя по уши, но скоро ему придется попрощаться с дамой своего сердца.

— Когда?

Ангус выглянул из каюты и окинул взглядом проплывающий мимо ландшафт.

— С такой скоростью к ночи мы будем в Лохернхеде. А утром мы с Фингалом повернем обратно.

— А что будем делать мы с Робом?

Ангус пожал плечами.

— Этого я не знаю. Я согласился принять участие только в этой части его затеи. Как только я целыми и невредимыми доставлю вас в Лохернхед, я полностью расквитаюсь с этим парнишкой.

Он ткнул большим пальцем за спину, туда, где стоял у руля Роб.

— Можно поинтересоваться, чем ты обязан Робу?

— Благодаря ему я не остался в этом мире один-одинешенек. Несколько лет назад он спас моего племянника, которого хотели повесить англичане.

— В самом деле?

Для шотландцев не было участи страшнее, чем угодить в руки английского правосудия.

— Да, — кивнул Ангус. — Юный Хэмиш Мюррей — сын моей сестры и мой единственный родственник. Так что сама понимаешь, как дорог мне этот юноша.

Насколько было известно Элспет, с этой точки зрения Роб был один-одинешенек в этом мире. Его родители умерли, а жена… Элспет не хотела о ней думать, опасаясь еще одного визита стройной медноволосой Фионы. Девушка не чувствовала себя готовой в полной мере открыться своему дару.

— Что случилось с твоим племянником? — спросила она.

— Похоже, малыш Хэмиш связался на границе с ублюдками. С этими изменниками Кэмпбеллами. Так или иначе, но всю компанию загребли за налеты на фермы сассенахов^[5]. Конечно же, англичане заявили, что имели место и убийства, и изнасилования, но я знаю своего племянника. Он на такое не способен. Они просто угоняли скот в лучших традициях горцев.

— Ага, — с улыбкой кивнула Элспет. Она знала, что кражей скота в свое время не брезговал даже ее отец. — Но если Хэмиша схватили англичане, как Робу удалось спасти его от виселицы?

— Хм, Роб всегда был пронырой и хитрецом, — ответил Ангус, постучав пальцем по виску. — В ночь накануне казни, когда в город отовсюду стекаются толпы зевак, он явился к судье в облачении священника и потребовал, чтобы ему позволили выслушать последнюю исповедь осужденного.

Элспет заморгала от удивления. Она уже поняла, насколько многолик Роб Мак-Ларен, но представить его в роли священника ей не удавалось.

— Оказавшись в камере Хэмиша, — продолжая рассказывать Ангус, — Роб вытащил из-под одежды ножницы и монашескую рясу для моего племянника. Он сбрил парню бороду и выстриг у него на макушке тонзуру!

Потом Роб позвал стражника, и когда тот вошел, набросился на него и связал. Забрав у охранника ключи, Мак-Ларен выпустил остальных заключенных. Кэмпбеллы ринулись к выходу из тюрьмы, а Роб с Хэмишем побежали за ними с призывами о помощи.

Пока англичане ловили всех остальных, Роб и Хэмиш покинули город через ворота. Ты же знаешь, что на божьих людей никто не обращает внимания. И уж точно не вызовет подозрений монах с сияющей на макушке лысиной! Роб потом говорил, что они с таким же успехом могли остаться и посмотреть на казнь, но Хэмишу хотелось как можно скорее оставить английскую границу далеко позади.

— Неудивительно.

— Роб приехал домой на этом черном демоне Фалине. Но Хэмиша он заставил всю дорогу идти пешком, — продолжал рассказывать Ангус. — Таким образом он наказал моего племянника за то, что тот проявил глупость, спутавшись с Кэмпбеллами! — Ангус расхохотался. — Это был совершенно безумный план, но он сработал.

— Безумный план? — переспросила Элспет. — Выходит, Мак-Ларена всегда считали безумцем?

Ангус тут же помрачнел.

— Нет, это прозвище появилось только после смерти Фионы… Ну, ты же знаешь о том, что с ней случилось. После этого Роб словно взбесился.

Элспет хорошо помнила, как горели безумием синие глаза сразу после ее похищения из церкви. Когда его рука обхватила ее шею, Роб смотрел как будто сквозь нее, и Элспет показалось, что он слушает раздающиеся у него в голове голоса.

Но, не считая этого момента, Роб всегда был в своем уме. Возможно, он страдал безумием, которое могло то появляться, то исчезать?

Что, если оно снова овладеет им после того, как Ангус и Фингал попрощаются с ними в Лохернхеде?

Как ни странно, но эта мысль не особенно обеспокоила Элспет. Если недуг снова коснется Роба Мак-Ларена, он уже не застанет ее врасплох. Она поняла, что в ее распоряжении имеется оружие, способное справиться с чем угодно, в том числе и с безумием.

Этим оружием была любовь.

Девушка немного удивилась, когда это слово возникло на поверхности ее сознания. Удивилась, но не испугалась.

Любовь.

И это не имело отношения к «бабочкам в животе», которые, и она не могла этого отрицать, начинали порхать всякий раз, когда она смотрела на красивое лицо Роба Мак-Ларена. Точно так же она не испытывала никакого желания обязательно что-то с этим сделать.

И если безумие Роба вернется, она знает, как себя вести.

Лохернхед был маленькой сонной деревушкой на западной оконечности озера Айреанн. К тому времени как Роб причалил к пристани, на берега опустилась ночь, но луна еще не встала над гребнем горы Бен-Ворлих. Этот похожий на гладкую гранитную пирамиду внушительный пик вздымался на юге, и его голые склоны были напрочь лишены растительности. В лунном свете тускло мерцала снеговая шапка на вершине.

— Роб, ты не можешь продолжать путь в темноте, — пробормотал Ангус, надежно привязывая линь к пристани. — Лучше обождать до утра, тем более что вы можете сделать это на борту лодки.

— Спасибо, но я на всякий случай заплатил за комнату в таверне. Я сделал это на две недели вперед, потому что не знал, когда мы сюда прибудем, — ответил Роб, собирая свои немногочисленные пожитки.

Элспет возилась в крохотной каюте, делая то же самое. Путешествовать налегке было гораздо проще, если только не приходилось тащить за собой женщину. Или если мужчине было наплевать на ее потребности. От того, что Элспет не привыкла ни на что жаловаться, Роб чувствовал себя еще хуже. Его успокаивало то, что сегодня ночью у нее будет хотя бы крыша над головой и горячий ужин в желудке.

— Было бы глупо не воспользоваться тем, за что уже заплачено, — продолжал Роб.

Элспет попрощалась с Фингалом, и дирхаунд ответил ей громким воем. Ангус покосился в сторону каюты и отвел Роба в сторону.

— Поосторожнее с ее репутацией.

— Конечно. Я позабочусь о том, чтобы никто не услышал ее имени и не увидел лица, — раздраженно ответил Роб, досадуя на то, что Ангус считал, будто он не способен защитить Элспет от злых языков. — Я затеял все это не для того, чтобы навредить ей. У меня счеты с ее женихом.

— Да я и не говорю, что ты хочешь ей навредить. Просто иногда самые лучшие планы идут наперекосяк. Но ты и сам уже не раз в этом убеждался, — сурово нахмурившись, ответил Ангус. — Кроме того, вред бывает разный.

— Я не думаю, что Драммонд будет поджидать нас на той дороге, которой я намерен путешествовать.

— Я не об этом, — покачал головой Ангус. — Я уверен, что от него ты сумеешь ее защитить. Но сможешь ли ты спасти ее от самого себя? Она девица, к тому же благородного происхождения. Будь осторожен.

— Так за кого ты меня принимаешь? Судя по всему, за стервятника! — взвился Роб. — Я случайно услышал, как ты рассказывал Элспет о Хэмише и его стычке с английским правосудием. Ты сказал, что он не способен насиловать женщин. — Роб скрестил руки на груди. — А тебе не приходило в голову, что изнасилование не входит и в мои привычки?

— Я только хотел сказать…

— Я знаю, что ты хотел сказать. А вот что скажу тебе я. С девушкой не случится ничего такого, чего она сама не захочет. Тебя это устроит?

Не дожидаясь ответа, Роб отвернулся и окликнул Элспет. Она вышла из каюты и попрощалась с Ангусом так же тепло, как и с ведьмой с озера Айреанн. Чтобы скрыть огорчение, Ангус произнес много ничего не значащих слов, а дирхаунд даже не пытался скрывать свое горе и, расставаясь с девушкой, снова громко завыл.

— Я готова, Роб.

Элспет робко улыбнулась своему спутнику и, подав ему руку, сошла с лодки на пристань.

«Что, если она просто порхает по жизни, коллекционируя мужские сердца?» — спросил себя Роб.

При этой мысли его собственное сердце болезненно сжалось.

«Да, так она и делает», — ответил он сам себе.

Глава двадцать первая

На полпути к таверне, расположенной на окраине города, Элспет споткнулась. Роб снова подхватил ее на руки.

— Незачем брать меня на руки, как ребенка, всякий раз, когда я слегка покачнусь, — запротестовала девушка.

— Это совершенно необходимо.

— Роб, я…

— Доверься мне, — успокоил он ее, полой плаща прикрывая ее лицо. — Это ради твоего же блага.

Он ввалился в зал таверны, громко заявив о своем прибытии и требуя предоставить ему оплаченную наперед комнату. Хозяева таверны громко расхохотались, приняв Роба за нетерпеливого жениха с застенчивой невестой на руках. Явившись в таверну с девицей легкого поведения, мужчина всегда заставлял ее идти позади него. Поэтому Роб, не выпуская Элспет из объятий, поднялся с ней на второй этаж. Владелец таверны шел впереди, освещая путь тусклой сальной свечой. Никто не смог бы утверждать наверняка, что именно Элспет Стюарт провела ночь с Робом Мак-Лареном.

Затем Роб спустился вниз, чтобы заказать ужин на двоих. Он отказался от баранины, запах которой показался ему подозрительным, остановив свой выбор на рагу из оленины. Кроме этого Роб заказал бурдюк вина, круг сыра и, в качестве лакомства, буханку настоящего пшеничного хлеба вместо грубых ячменных лепешек, а к хлебу — блюдо густых взбитых сливок. Миссис Кристи, жена владельца таверны, пообещала принести поднос с ужином наверх.

Роб вернулся в спальню, чрезвычайно довольный собой. Таверна была чистой и уютной. После пещеры, тесной каюты и узкой кровати, предоставленной в их распоряжение ведьмой, ему наконец-то удалось обеспечить леди Элспет достойный ночлег.

Когда он открыл дверь, она сидела на высоком стуле с прямой спинкой возле маленького столика, на котором стояли таз и кувшин. Огонек единственной свечи окутывал ее золотистым светом.

Но в отличие от того момента, когда Роб наткнулся на нее в доме Ангуса, Элспет не мылась. Она была полностью одета, хотя с одной стороны ее юбка была поддернута и обнажала бедро, а чулок спустился к лодыжке.

Девушка разбинтовывала повязку на бедре.

При виде Роба она поспешно опустила юбку. Щеки Элспет вспыхнули.

— Тебе необходимо сменить повязку. Не обращай на меня внимания. Нет, позволь, я тебе помогу.

Мак-Ларен собрал волю в кулак. Ему предстояло взглянуть на дело рук своих, ведь именно он был повинен в том, что стройная прекрасная нога была навеки обезображена шрамом.

— Я и сама справлюсь.

— Позволь мне. Я хочу убедиться, что рана заживает чисто. — Роб опустился перед Элспет на колено и пробормотал слово, которое очень редко срывалось с его губ: — Пожалуйста.

Несколько мгновений она пристально смотрела ему в глаза, потом кивнула.

Роб очень осторожно поднял подол юбки, изо всех сил стараясь сосредоточиться на забинтованной части бедра. Но он не мог не заметить нежную голень и соблазнительную складочку под коленом.

«Интересно, боится ли Элспет щекотки», — совершенно не к месту подумал Роб.

Элспет уже начала разбинтовывать рану, поэтому ему предстояло продолжить это занятие. Пальцы Роба касались нежной кожи на внутренней поверхности ее бедра, совсем близко к соблазнительному треугольнику. Девушка судорожно вздыхала от каждого прикосновения.

— Рана выглядит неплохо, — произнес горец, роняя грязный рулон ткани в таз.

Воспаления и красноты вокруг струпа с наружной стороны бедра, там, где стрела вошла в ногу, он не заметил. Понюхав рану, Роб почуял только здоровый запах ее плоти. Тело Элспет стремительно восстанавливалось, устраняя катастрофические последствия его плана мести. Но горец понимал, что ничто не сможет устранить уродливый шрам.

Роб подвинулся, чтобы осмотреть рану на внутренней поверхности бедра. Она также почти зарубцевалась. Под юбкой Элспет он заметил тень, сулящую райское наслаждение, — мягкие губы, покрытые шелковистыми кудрями.

Вне всякого сомнения, его ждали муки ада. Вместо того чтобы сосредоточиться на ее ранах, он думал только том, как близки его руки к ее сладкому женскому естеству.

— Нужно наложить на рану бальзам, который дала мне Хепзиба.

Голос Элспет вернул его к стоящей перед ним задаче. Порывшись в ее котомке, Роб извлек небольшую баночку. Мазь не обладала отвратительным запахом большинства медикаментов. Он уловил аромат душистого перца и мяты. Когда Роб нанес бальзам на рану, кожа замерцала серебром.

Он несколько замешкался с накладыванием мази, растерев ее излишек по неповрежденной коже. Роб с наслаждением скользил пальцами по телу Элспет, но встрепенулся, снова услышав ее голос.

— Я наложу свежую повязку сама, — сообщила она ему.

— Когда я берусь за какое-либо дело, я предпочитаю доводить его до конца, — ответил Роб, забирая у нее рулон тонкого муслина.

Он несколько раз обернул тканью ее ногу, следя за тем, чтобы повязка не была слишком тугой, но и не соскальзывала с бедра. У Элспет была невероятно гладкая и невообразимо мягкая кожа. Роб терзался желанием, касаясь кончиками пальцев ее бедра.

Вдруг он заметил, что ее запах изменился. К теплому аромату здорового женского тела примешивался запах мускуса. Его детородный орган тут же отреагировал на этот признак ее возбуждения.

— Ну вот, девушка. — Роб завязал конец ткани и задержал, ладонь у нее на бедре. — Выглядит неплохо.

— Ты уверен?

Элспет смотрела на него сверху вниз. Ее губы приоткрылись, а глаза подернулись поволокой.

Его пальцы поползли к ее бугорку. Роб наклонился и поцеловал ее колено. Она не сопротивлялась.

— Элспет…

Ее имя сорвалось с его губ подобно молитве. Его рука преодолела остаток пути под ее юбкой.

— О Роб!

Она была влажной, нежной и набухшей. Роб накрыл ее ладонью, и она запульсировала с протяжным стоном. Он чувствовал, как под его рукой бьется ее сердце. Роб ощутил такой прилив нежности, что ему стало трудно дышать.

Его член напрягся и окаменел. Горец нежно гладил покрытый шелковистыми кудряшками холмик. Колени Элспет еще сильнее раздвинулись, и Роб покрыл поцелуями ее бедро, от колена до складочки в паху, с каждым поцелуем поддергивая юбку все выше. Когда она оказалась полностью открыта его взгляду, он накрыл ее холмик поцелуем.

Издав тихий стон, девушка расслабилась и сползла на край стула. Это было откровенным приглашением продолжать.

Роб вторгся в нее своим языком.

«Неужели существует в мире что-то чудеснее женской податливой влажности?» — думал он.

Ее запах вскружил ему голову. Роб впитывал его, наслаждаясь каждым стоном, каждым вздрагиванием мышц под гладкой кожей.

Ноги Элспет дрожали. Он обнял ее бедра и придвинул ее еще ближе к себе. Роб ласкал губами мягкие половые губы, упиваясь ее желанием.

Девушка запустила руки в его волосы и начала наматывать длинные пряди на пальцы. Роб не возражал, понимая, что она действует совершенно безотчетно.

Вдалеке раздался стук.

Дыхание Элспет участилось. Разрядка была совсем близко. Роб жаждал ощутить ладонью ее экстаз.

Стук становился все настойчивее.

Элспет напряглась и изогнулась.

— Вы меня слышите? — раздался за дверью громкий женский голос. — Вы будете ужинать или нет?

Роб взревел от возмущения. В одно мгновение оказавшись на ногах, он подскочил к двери и приотворил ее, заслоняя Элспет от зоркого взгляда хозяйки. Женщина оперла поднос с едой о бедро, придерживая его одной рукой. Другую она сжала в кулак и уже подняла, чтобы постучать еще раз. Увидев выражение лица Роба, миссис Кристи замерла и съежилась.

— Не смейте стучать, если я не открываю дверь после первого раза. Вы меня поняли?

— Да, милорд. — Теперь миссис Кристи была сама кротость. — Но как же ужин?

— Принесите его через час и позаботьтесь, чтобы он был горячим и свежим! — прорычал Роб. — И если я не отвечу на первый стук, уходите и возвращайтесь еще через час.

Он захлопнул дверь и вернулся к Элспет.

За все время разговора она не пошевелилась и продолжала сидеть с присобранной на талии юбкой и раскинутыми в стороны коленями. Ее нежная розовая щелка блестела в свете свечи, а полукружья грудей часто вздымались над тугим лифом. Ему показалось, что они стонут от отчаяния, от того, что наслаждение было так близко, но его у них отняли.

Элспет являла собой самое эротическое зрелище, какое он только видел в своей жизни.

Мак-Ларен подхватил ее на руки и понес к кровати.

— Роб, — сорвавшимся голосом прошептала она.

— Тс-с, девушка. Не волнуйся. — Он опустил ее на постель и лег рядом, снова поднимая подол ее юбки. Она была прекрасна везде. Все части ее тела были изумительно хороши. — Я люблю доводить начатое дело до конца.

Элспет казалось, что она выпила еще одну чашку изменяющего сознание чая Хепзибы. Со всех сторон ее окружали наслаждение и восторг.

Только на этот раз не было ощущения нереальности. Губы и благословенные руки Роба были гораздо реальнее всего, что она до сих пор знала.

А потом осталось только желание. Только истома. Только стремление стать для него сосудом.

Элспет была уверена, что еще немного, и она умрет от желания.

И она оказалась права.

Разрядка была такой сильной, что все ее тело содрогалось от мощных спазмов. Роб накрыл ее рот своими губами, и девушка ощутила собственный соленый вкус. Горец скользнул в нее пальцем, усиливая наслаждение, и она продолжала пульсировать вокруг этого пальца, стискивая его внутренними мышцами. Элспет казалось, что это не прекратится никогда. Она не хотела, чтобы это прекращалось. И боялась, что это прекратится.

Она полностью утратила контроль над своим телом, позволив Робу вести ее сквозь неведомое темное и жаркое пространство. А потом это безумие окончилось и Элспет затихла. Она совершенно неподвижно лежала на постели, изредка вздрагивая.

Девушка чувствовала себя на вершине блаженства. Даже боль в бедре почти исчезла.

Рот Роба по-прежнему был рядом, что давало Элспет возможность покусывать и посасывать его нижнюю губу. Она вцепилась пятерней в его волосы и привлекла к себе для долгого и глубокого поцелуя. Его язык заскользил по ее губам и зубам. Одновременно девушка ощущала его твердый прут, плотно прижатый к ее бедру.

Ей надоело задаваться вопросом, что он сделает, если она потрогает его под килтом. Ее рука нащупала его орган, и Роб застонал, не отрываясь от ее губ. Она провела ладонью по всей длине, стиснула основание и погладила бархатистую кожу. Затем начала перебирать пальцами его мошонку.

Неожиданно Элспет уперлась ладонями ему в грудь.

— Я хочу тебя увидеть, — прошептала она.

Рот горца изогнулся в насмешливой улыбке, и он перекатился на спину, сцепив пальцы за головой.

— Смотри, сколько твоей душе угодно, девушка.

— Лежи спокойно.

Она забросила ему на грудь край килта. На плоском животе Роба лежал окутанный мягким светом единственной свечи длинный и толстый прут, символ его мужественности. А пониже, в гнезде темных кудрей, покоилась подтянутая в тугой комок мошонка.

Он был бесподобен.

Элспет потянулась к нему, и его член приподнялся навстречу ее ладони. Элспет изумленно отпрянула.

— Ты нарочно это сделал?

— И да, и нет. — Роб усмехнулся. Член повторил движение его живота. — Видишь ли, иногда он действует по собственному разумению.

— Да ну? — Она пробежала пальцами вверх и вниз по всей длине члена и была вознаграждена подергиванием мускула на щеке Роба. — Так он у тебя самостоятельный? А у него есть имя?

— У него много имен, и ни одно из них нельзя произносить в приличном обществе.

Элспет снова его погладила, наслаждаясь прикосновением к гладкой теплой коже, туго обтянувшей каменную твердь члена.

— Если он такой самостоятельный, то заслуживает собственного имени.

— Я бы назвал его прямолинейным. Обычно у него только одна мысль и весьма ограниченный набор средств для ее выражения.

— Значит, мы подберем ему простое имя. — Кончиками пальцев Элспет погладила мошонку, а затем скользнула по темной линии в самом ее центре. — Роб — это уменьшительное имя?

— Да, полностью меня зовут Робин, — сквозь зубы процедил горец.

Она обнаружила уплотнение у самого конца члена и осторожно его потеребила, отчего из отверстия немедленно выделилась капля жемчужно-прозрачной жидкости.

— Значит, мы назовем его Робин.

— Он не будет откликаться на это имя.

— Может, его необходимо к нему приучить?

Девушка крепко сжала член ладонью, и Роб со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Он невероятно упрям. Существует только один способ сломить его упрямство.

— И какой же?

Роб стиснул ее запястье, вынудив поднять глаза на его лицо.

— Ты не знаешь, с чем играешь. Он только и думает о том, чтобы овладеть женщиной. Больше ему ничего не нужно.

Элспет склонилась над Робом, целуя его губы, щеки и закрытые глаза.

— Значит, именно это мы ему и предоставим.

Глава двадцать вторая

Роб сел на постели и сгреб девушку в объятия.

— Элспет, leannan, я доставил тебе удовольствие, потому что мне хотелось тебя порадовать. Тем более что тебе это никак не повредило. Но того, о чем говоришь ты, уже нельзя будет изменить. Последствия могут быть катастрофическими. Ты это знаешь?

Она прижала ладонь к его щеке и заглянула в его темно-синие глаза, силясь разглядеть душу. Элспет любила этого мужчину, она в этом не сомневалась. Девушка не понимала, почему не может предложить ему насладиться ее телом.

— Да, Роб, — ответила она. — Я знаю, что делаю.

— Тебе это только кажется.

Его голос прозвучал неуверенно, напряженно и сипло. В нем чувствовалась внутренняя борьба. Элспет охватило торжество. Кто бы мог подумать, что она обретет такую власть над своим похитителем?

— Ты не можешь сказать, что ты меня не хочешь.

Она провела ладонью по его паху.

— Я не собираюсь этого говорить.

Роб пристально смотрел на нее. Его глаза потемнели и сияли. Девушка еще раз присмотрелась к мерцающей на дне этого синего колодца душе и осталась довольна тем, что там увидела. Он не хотел ее опозорить. Она могла доверить ему все, что угодно. Даже себя.

— Роб, я хочу тебя так же сильно, как ты хочешь меня.

— О Элспет…

Его голос сорвался, и он привлек ее к себе для поцелуя.

Элспет поняла, что во время предыдущих поцелуев он сдерживался. От страстности этого лобзания у нее перехватило дыхание. Глубокая грусть, которую она ощутила в нем, когда он поцеловал ее в первый раз, вернулась, угрожая захлестнуть ее мощной волной. В прошлый раз Элспет мельком увидела образ Фионы Мак-Ларен.

Неужели, покрывая поцелуями ее губы, Роб думал о своей прелестной рыжеволосой супруге?

Элспет попыталась открыться дару, как советовала ей Хепзиба, чтобы понять, хранит ли Роб в своем сердце память о Фионе Мак-Ларен. Но все ее существо было в смятении. Роб переполнял ее, вытесняя остальные чувства и мысли.

Элспет жаждала сделать то же самое для него. Ей хотелось настолько заполнить его душу, чтобы в ней больше не было места для печали.

Но как это сделать? Элспет отвечала поцелуями на его поцелуи, и ему, похоже, были приятны ее ласки, но на самом деле она понятия не имела, как доставить мужчине удовольствие.

Впервые взглянув на Робина, девушка тут же вспомнила жеребца своего отца. Теперь она задавалась вопросом, не схожи ли мужчины с жеребцами и во всех остальных отношениях? Однажды ночью Элспет пробралась в конюшню, где отец и его конюхи наблюдали за тем, как упомянутый жеребец покрывал кобылу.

Спрятавшаяся в стогу сена Элспет пришла в ужас, увидев, как перестала болтаться здоровенная штуковина под животом коня. Она росла и твердела по мере того, как ее хозяин, бешено вращая глазами, обнюхивал свою подругу. Затем жеребец взобрался на кобылу, и та тихонько ржала, выражая удовольствие от того, как он орудовал этой огромной штуковиной и покусывал ее шею, пока по ней не заструились блестящие ручейки крови. Элспет совершенно не хотелось, чтобы ее искусали до крови, но в остальном она знала, что ей делать, чтобы подготовиться к слиянию с Робом, не дожидаясь его указаний. Она отстранилась от его поцелуев и встала на колени, опершись руками на кровать и отчаянно надеясь, что ее не подведет раненое бедро.

— Что ты делаешь, девушка?

Она покосилась на него через плечо.

— Готовлюсь принять тебя. Я же видела, как это делают лошади.

Роб едва не расхохотался при виде такой наивности. Но мысль о возможности поднять ее юбку и въехать в ее блестящую щелку сзади лишила его дара речи. О, как ему хотелось схватить ее за бедра и приняться за работу, с размаху хлопая мошонкой по ее бедрам!

Но подобное обращение с девственницей было совершенно недопустимо. Не говоря уже о том, что прежде всего он хотел продемонстрировать Элспет свою нежность.

Роб лег на бок рядом с ней.

— Я бы не сказал, что, стоя в этой позе, ты мне не нравишься, но, видишь ли, люди не лошади.

Элспет опустилась на живот, подперев ладонью подбородок.

— Тогда что я должна делать? Я чувствую твою грусть, Роб, и хочу ее развеять. — Она закусила нижнюю губу и помолчала. — Ты все еще думаешь о ней? — прошептала Элспет.

Он не стал спрашивать, кого она имеет в виду.

— Я не буду тебе лгать. Когда я тогда тебя поцеловал, передо мной на мгновение возникла Фиона. Она была моей женой, и иногда она приходит ко мне без приглашения. Но сейчас я отодвинул ее в сторону. В моей постели недостаточно места для двух женщин.

От робкой улыбки Элспет у него болезненно сжалось сердце.

Роб заправил прядь волос за ее маленькое ушко и потрогал кончиком пальца нежную мочку.

— Тогда скажи мне, Роб, что я должна делать, — прошептала Элспет, перекатываясь на бок и очень серьезно глядя на него. — Я так хочу доставить тебе удовольствие…

— Просто позволь мне взять тебя, девушка, и удовольствие гарантировано нам обоим. Это я тебе обещаю.

Он провел пальцем по краю ее лифа, затем запустил ладонь внутрь, к груди.

Глаза Элспет закрылись от наслаждения.

— Тогда возьми меня. Возьми мои губы, мои груди, все, что у меня есть. — Она снова открыла глаза. — Укради меня, Роб Мак-Ларен.

Желание бывает скверным учителем. Предметы одежды никак не желали сниматься, и Роб чувствовал себя ужасно неуклюжим. Шнуровка путалась и завязывалась узлами. Пуговицы отрывались. На каждом шагу им подставляла ножку неподдающаяся контролю потребность запечатлеть поцелуй на вновь открытом взору участке кожи. Но наградой за этот медленный и мучительный танец раздевания стала благословенная возможность любоваться друг другом во всей обнаженной красоте их юных тел.

— Делай то, что буду делать я, — велел девушке Роб.

И он начал поглаживать все ее тело. Элспет вторила ему, поражаясь легкому подрагиванию мускулов под его кожей и прерывистому дыханию всякий раз, когда она касалась особенно чувствительной точки.

Они по очереди целовали друг друга, прижимаясь губами к каждой складке кожи, каждой впадине и каждой выпуклости. Роб долго целовал ее щиколотки и пальцы ног. Она скользилаязыком вокруг его пупка.

Наконец Элспет откинулась на перину и раздвинула ноги. Роб приподнял ее тело, целуя и поглаживая, дразня и терзая ласками. Он боготворил ее груди, лобзая и посасывая их, а она впивалась в его спину острыми ноготками.

Затем он занялся ее губами. Его язык скользнул в ее рот, а член вошел в нее.

Роб не совершил ни единого резкого движения. Он просто заполнил ее. Медленно. Но неуклонно. Утоляя жажду, наполняя голодную пустоту.

Ее девичество лопнуло в ослепительный, но мимолетный миг боли.

Восторг от того, что теперь он был в ней, не поддавался никакому описанию. Они так идеально сложились в единое целое, что по щеке Элспет поползла слеза.

А затем Роб начал двигаться.

Элспет подстроилась под его ритм, и наконец танец начался. Их тела, сердца и души перемешивались и сливались воедино, великолепно понимая и чувствуя друг друга. Чей это стон? Его или ее? Кто это шумно выдохнул? Чье сердце бьется так громко? Ответа на эти вопросы не было, но они стремительно приближались к возвышающейся на горизонте вершине.

Элспет почувствовала, как ее внутренности стискивают его. Раз. Второй. Она испуганно попятилась от края пропасти.

— Давай, милая, — хрипло прошептал Роб, входя в нее до отказа. — Пойдем со мной.

И она отпустила тормоза, позволив душе взвиться в небо. Ее тело не отставало. Роб замер. Стенки ее тоннеля судорожно сокращались… И тут в нее ударило его семя. Элспет крепко прижимала его к себе, пока его тело сотрясал горячий страстный пульс освобождения.

Мир перестал вращаться. Элспет решила, что теперь она не станет огорчаться, даже если до конца своих дней не сможет сдвинуться с места.

Роб все еще был внутри нее. Их драгоценная связь не нарушилась. Но она была уже способна отличить свои конечности от его рук и ног. Он поцеловал ее шею.

— Как ты себя чувствуешь, милая?

Она заправила ему за ухо непослушную прядь.

— Изумительно. Теперь я живу. Я даже не понимала, что раньше лишь существовала.

Они лежали в блаженном молчании еще долго после того, как Роб из нее выскользнул. Он лег рядом, повернувшись на бок, чтобы не обременять ее своим весом. Элспет поглаживала его по спине. Он рисовал круги вокруг ее сосков. Затем Роб лизнул один из ее сосков и припал к нему губами, чтобы заставить его вновь заостриться.

— Разве ты еще не устал играть со мной? — с радостным изумлением спросила Элспет.

— Нет, — затряс головой Роб. — И маленький Робин тоже.

Он прижался к ее бедру, и она почувствовала, что он снова окаменел.

— Я тебя предупреждал, что он очень прямолинеен.

— И настойчив, — засмеялась Элспет. — Интересно, о чем он думает сейчас?

— Возможно, о том, что лошади кое в чем знают толк. А ты что скажешь?

Элспет припала к его губам в страстном поцелуе.

— По-моему, нам необходимо это выяснить, — прошептала она.

Миссис Кристи постучала в дверь, но единственным ответом ей было ритмичное поскрипывание. Женщина собралась было постучать опять, но вспомнила мрачное напутствие Мак-Ларена, когда она попыталась вручить ему ужин в прошлый раз.

— Отлично, милорд, — прошептала миссис Кристи, унося поднос обратно в кухню. — Возможно, еще один час милования сделает вас счастливым человеком, но он нисколько не улучшит вот это рагу. Это я вам точно говорю.

Глава двадцать третья

Роб хотел пуститься в путь с рассветом, но проснулся только в полдень. Рядом, уютно свернувшись калачиком, спала мягкая и теплая Элспет. Он чувствовал себя насытившимся и довольным. Все узлы в его душе неожиданно расслабились и распустились. Если Фиона и посетила его сон, он не перенес воспоминание об этом в мир бодрствования.

Его новые отношения с Элспет были такими приятными, что он не собирался все испортить, заставив ее ночевать под открытым небом. От ворот Кэстил Даб и надежной крыши над головой их отделял целый день пути. Срок, на который Роб снимал комнату, истек, поэтому он заплатил еще за одну ночь в таверне. С невыразимым восторгом они с Элспет плотно затворили дверь во внешний мир.

Рассвет следующего дня встретил их моросящим дождем, быстро превратившимся в ледяной ливень. Роб отсчитал еще несколько монет, радуясь вынужденной задержке. Чем дольше они оставались в Лохернхеде, тем дальше он откладывал неизбежное.

Пока они с Элспет развлекались и любили друг друга на мягких перинах, болтая только о том, о чем им хотелось болтать, они могли делать вид, что их не настигнет расплата за эти упоительно сладостные танцы.

Но Роб знал, что вскоре неумолимый волынщик предъявит им счет. Причем это случится у ворот его собственной крепости.

Роб поднимался по лестнице, ведущей в их спальню, с трудом переставляя ноги.

Элспет сидела посередине их аккуратно застеленной кровати, подшивая край его накидки.

— Я не знаю, когда она порвалась. — Девушка завязала узелок и откусила нитку ровными белыми зубками. — Наверное, я за что-то зацепилась.

— Спасибо. Эта накидка тебе слишком велика, — произнес Роб, устраиваясь рядом с ней. — В Кэстил Даб у меня есть накидка поменьше. И покрасивее. Насколько я помню, капюшон оторочен бахромой и закалывается медной брошью.

Элспет украдкой бросила на него взгляд из-под ресниц и снова взялась за работу.

— Обноски твоей жены?

Вопрос был совершенно невинным, но волосы на затылке Роба почему-то встали дыбом. Предостережение подобного рода сообщает диким созданиям о том, что охотник прицелился из лука прямо им в сердце.

— Конечно нет. — Даже он знал, что нельзя отдавать вещи умершей жены другой женщине. — Этот плащ носила моя матушка.

По выражению лица Элспет он не смог понять, устроил ли ее этот ответ.

Все вещи Фионы были сложены в сундук, пересыпаны лавандой и спрятаны в самой дальней башне, которой уже давно никто не пользовался. Всякий раз, когда Робу не удавалось заснуть, он поднимался в эту башню и открывал сундук, надеясь уловить уникальный аромат жены, заглушаемый запахом увядших цветов.

Иногда он был уверен, что ему это удалось.

— Кроме того, — добавил Роб, — Фиона была высокой женщиной. Ты не смогла бы носить ее вещи. Ты на каждом шагу спотыкалась бы о подол.

Это явно было лишним. Брови Элспет сомкнулись в одну линию над аккуратным носиком.

— Полагаю, я во многом до нее не дотягиваю, — капризным тоном протянула она.

— Я этого не говорил.

— Я это услышала.

Ее глаза гневно вспыхнули.

— Ты рассердилась, — растерянно пробормотал Роб. Элспет криво усмехнулась.

— Какой же ты наблюдательный.

Какая муха ее укусила? Сегодня утром они недолго, но страстно дарили друг другу любовь, после чего он спустился вниз, чтобы позаботиться о следующем ночлеге, оставив Элспет в прекрасном расположении духа. Быть может, причиной ее уныния стала плохая погода?

— Я заказал для нас ванну, — сообщил ей Роб, пытаясь поднять девушке настроение.

— О, это чудесно! Теперь, если я тебя хорошенько попрошу, ты сможешь трахнуть меня в ванне?

Эта идея ему понравилась, но тон, которым Элспет ее озвучила, заставил заподозрить, что на самом деле она об этом и не помышляет.

— Элспет, что с тобой?

— Он еще спрашивает, что со мной! Она свирепо проткнула иглой ткань.

— Если ты не хочешь говорить мне… Роб предпочел бы ничего не слышать. Элспет уронила шитье на колени.

— Что с нами будет, Роб?

— Завтра, если погода прояснится, мы сядем на лошадей, которых я уже нанял, и поедем в Кэстил Даб.

Дорога к его замку была нетрудной, хотя он, конечно, не принял в расчет ее ранение.

— Разумеется, если ты уверена, что сможешь скакать верхом. Карета там не проедет, но я мог бы взять повозку…

— Нет, глупый! — Элспет встала с постели и, едва заметно прихрамывая, заходила по комнате. — Я спрашивала тебя не об этом.

Роб не хотел, чтобы она переживала из-за этой части его плана. Это была его затея, и только он был виноват в том, что дело приняло неожиданный оборот. Он обо всем позаботится.

— А, понял. Ну, я полагаю, что твой отец и жених соберут к концу месяца приличные силы и явятся к воротам крепости. Хотя, вполне возможно, что они уже там.

— И это тоже меня не беспокоит.

Он смотрел на нее в полной растерянности.

— Я говорю о нас, Роб. О тебе и обо мне. Что будет с нами?

— А-а…

Он надеялся внести этот платеж в самую последнюю очередь. Роб радостно соединял свое тело с ее плотью, создавая счастливое мы. Он не задумывался над тем, что станет делать, когда эта связь будет разорвана. Роб надеялся на то, что его тело разрешит эту загадку с той же легкостью, с какой оно завело его в эту шелковую трясину.

Подбородок у Элспет задрожал, и она выпрямилась во весь свой небольшой рост.

— Неужели ты хочешь сказать мне, что просто взял мою невинность и это для тебя ничего не означает?

— Leannan, нет, это совсем не так, — пробормотал Роб, проводя пятерней по волосам.

Фиона учила его распознавать свои чувства, но он был не слишком хорошим учеником. Он прекрасно понимал все, что касалось плотного и конкретного окружающего мира — меч, рукопожатие, упоительное соитие с женщиной. Но как только речь заходила о путанице в его сердце, его язык присыхал к небу.

— В таком случае как? Ты брал меня столько, сколько хотел, Роб Мак-Ларен, и так, как хотел, — дрожащим голосом произнесла Элспет. — Но ни разу с твоих губ не слетели слова любви.

— С твоих они тоже не слетели, — возразил он, пытаясь нащупать твердую почву под ногами в этой неожиданной переделке.

— Женщина не смеет первой говорить о своих чувствах. Это делает ее слабой и уязвимой.

Элспет уперлась кулаками в бока. В этот момент она не выглядела ни слабой, ни уязвимой.

Если не обращать внимания на подозрительный блеск в глазах.

— Разве с мужчиной дело обстоит иначе?

— Да.

— Это еще почему? Какого черта ты мне… Она прищурилась.

— Если ты не умеешь разговаривать с дамами, тебе придется покинуть комнату.

— Вот еще! И не подумаю! — Роб сбросил сапоги и растянулся на кровати. — За эту чертову комнату плачу я, ты не забыла?

— Тогда выйду я.

И Элспет направилась к двери.

Мак-Ларен остановил ее: вытянув длинную руку, он прижал дверь, не позволяя девушке ее открыть.

— Ты никуда не пойдешь, Элспет Стюарт.

— Ах да, я забыла. — Она, похожая на кошку, готовую броситься на него и выцарапать ему глаза, вскинула на него возмущенный взгляд. — Я пленница Безумного Роба, всего лишь пешка в его шахматной партии с Лахланом Драммондом.

— Элспет. — Он склонился над ней. Никогда она не казалась ему более желанной, чем сейчас, когда ее щеки окрасила ярость, глаза сверкали, а полукружья грудей грозили разорвать лиф. — Возможно, именно так все и начиналось, но потом все изменилось… потом…

— Потом ты начал пользоваться мной… — ее губы искривились, — …как своей шлюхой.

Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

«О господи, только не слезы! Пусть она кричит, и визжит, и колотит меня кулаками… Только пусть перестанет плакать!»

В животе у Роба все перевернулось, как будто она ударила его острием копья.

— Не могу поверить, что я так ошиблась… в тебе.

Ее слова перемежались рыданиями. Девушка задыхалась, как будто ей не хватало воздуха.

— Значит, это я во всем виноват, — вздохнул Роб. Такова была предпосылка любой ссоры с женщиной. Если отношения с женщинами его чему-нибудь и научили, так это тому, что во всем и всегда виноват мужчина. — Пока я не могу понять, что именно я сделал не так, но уверен, что ты это исправишь, как только перестанешь плакать.

Услышав это, Элспет расплакалась еще отчаяннее.

— Элспет… Leannan…

— Нет. — Она отвернулась от него и ударила его по руке, когда он попытался прижать ладонь к ее щеке. — Ты не имеешь права так меня называть.

— А ты не имеешь права называть себя шлюхой.

Она опустила руки и вперила в него гневный взгляд.

— Это верно. Ты со мной еще не расплатился. Ах да, ты же пообещал мне накидку своей мамочки и замечательную медную брошь в придачу. Так что ты, наверное, планируешь рассчитаться с этим долгом!

В груди у Роба вспыхнула ярость.

— Еще ни разу в жизни я не ударил женщину, но ты испытываешь мое терпение. — Он развернул ее спиной к себе и начал расшнуровывать корсет. Пришло время сменить тон. — Ты меня ужасно обидела.

— Что ты делаешь?

Элспет попыталась вырваться, но Роб держал ее крепко, продолжая сражаться со шнуровкой.

— Мне кажется, это очевидно. Как по-твоему, Элспет, чем мы тут занимались? — поинтересовался он, через голову снимая с нее кожаный корсет и выпуская на волю груди, теперь скрытые от него только тонкой сорочкой. Люди лгут, но их тела на это не способны. — Так ты считаешь, что мы тут с тобой блудили?

Он дернул за пояс ее юбки. Роговая пуговица отлетела и покатилась под кровать.

— Роб, прекрати!

Горец схватил Элспет на руки и бросил на кровать, одновременно дергая за подол и снимая с нее юбку. Все это время девушка отчаянно сопротивлялась.

— Когда я в тебя входил, ты считала, что мы блудим? — продолжал наседать Роб. — Когда я обнимал тебя, а ты кричала и дрожала, это были приемчики, известные всем шлюхам?

Он навалился на Элспет всем телом и посмотрел ей в лицо. Внезапно гнев оставил его.

— Мне так не казалось, — тихо произнес Роб. — Поэтому все это кое-что для меня значило.

Она перестала извиваться.

— Что ты чувствовал?

— Ты же знаешь, что я не умею красиво говорить. Я не поэт.

— Я и не считала тебя поэтом. — Элспет подняла руку, чтобы коснуться его лица, замерла на мгновение, но потом все же провела пальцами по его щеке. — Но для того, чтобы прямо выражать свои чувства, не обязательно быть поэтом. И женщина не может понять, что чувствует мужчина, пока он ей об этом не скажет.

По мнению Роба, слова были всего лишь звуками, сотрясанием воздуха. Но Элспет, судя по всему, придавала им большое значение, поэтому он решил постараться.

Роб закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Глядя на Элспет, он начинал возбуждаться, и его мысли немедленно приходили в беспорядок. Даже с закрытыми глазами ему нетрудно было вызвать ее образ: рот приоткрыт в порыве страсти, брови сведены сладостной агонией.

Его сердце сжалось, а в груди зародился стремительно разрастающийся и болезненно распирающий ребра комок нежности.

— Когда я покрываю тебя, Элспет, и ты расцветаешь в экстазе, мне кажется, что я держу в руках твою душу, а ты держишь мою. — Роб открыл глаза и посмотрел на нее. — И если бы молнии, вспыхивающие перед моими глазами в моменты нашего воссоединения, грозили поразить меня слепотой, то и тогда я не отвел бы взгляд в сторону.

Внезапно он нахмурился.

— Это похоже на блуд?

Она покачала головой.

— А на что это похоже? — настаивал Роб.

— На… доверие, — медленно произнесла Элспет. — На… любовь.

— Ну вот. — Он тоже так считал, но плохо ориентировался в туманном мире эмоций. Услышав подтверждение из ее уст, Роб почувствовал себя увереннее. — Тогда получай.

— Что получать?

— Доверие и любовь.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но в последний момент Элспет отвернулась, и его губы прижались к ее уху.

— Значит, ты меня любишь?

— Разве я тебе об этом только что не сказал?

Она не мигая встретила его взгляд.

— Нет, не сказал.

— Тогда позволь мне говорить прямо. — Он оперся на локти и обхватил ее лицо ладонями. — Я люблю тебя, Элспет Стюарт.

Ее улыбка озарила бы королевский зал ярче сотни свечей. Роб снова наклонился, чтобы поцеловать ее, но замер.

Она открыла глаза.

— Что случилось?

— Ты ведь меня не любишь?

— С чего ты взял?

— Тогда так и скажи, — лукаво поддразнил ее Роб. — Мужчина не знает, что чувствует женщина, пока она ему об этом не скажет.

В ее светло-карих глазах засияло ее сердце.

— Я люблю тебя, Роб Мак-Ларен!

Он нежно поцеловал ее, но тут же коварно улыбнулся.

— Докажи это.

Миссис Кристи постучала в дверь комнаты для гостей. Она притащила сидячую ванну на второй этаж, не дожидаясь помощи от своего увальня-мужа. В кухне кипела вода, и женщина собиралась наполнить ванну, для чего ей предстояло подняться и спуститься по крутой лестнице множество раз.

Господи Боже мой, этот Мак-Ларен платит им, не скупясь.

Она снова постучала.

Дверь приоткрылась, и из щели на нее взглянули ярко-синие глаза Безумного Роба. Насколько миссис Кристи могла судить, он был наг, как Адам.

Она еще не занесла в комнату ванну, и его нагота могла означать только то, что Мак-Ларен и эта женщина…

«О святая Бригида! Среди бела дня!»

— Миссис Кристи, что я вам говорил относительно стука в эту дверь?

— Простите, милорд. Я оставлю ванну в коридоре и начну наполнять ее через час.

Она повернулась и зашлепала к лестнице.

— Миссис Кристи!

— Да, милорд?

— Через два часа.

Глава двадцать четвертая

Ночью дождь закончился. Занялся рассвет — холодный и ясный. Начинался один из чрезвычайно редких ноябрьских дней, когда небо окрашивается в бледно-голубой цвет, а солнце представляет собой нечто большее, чем холодный диск на южном небосклоне. Этот день пытался ввести всех в заблуждение, заставив забыть о надвигающейся зиме и принять ноябрь за начало весны.

Элспет восседала на смирной кобыле с резвой поступью. Ей было гораздо удобнее ехать самостоятельно. Кроме того, предоставив ей отдельное седло и лошадь, Роб продемонстрировал свое доверие. Элспет и представить себе не могла, что всего несколько недель назад она использовала бы первую же возможность, чтобы стегнуть кобылу и ускакать от него. Сейчас она ехала вслед за ним по одному ему заметным тропам среди ущелий, где их со всех сторон обступали горные вершины. Горец и его спутница преодолевали перевалы и снова спускались вниз. Они часто делали привал.

— Чтобы дать отдых твоей ноге, — пояснял Роб.

Но Элспет чувствовала, что у него есть другие причины, чтобы растягивать это путешествие. Ему не хотелось возвращаться домой вместе с ней.

— Ты меня стыдишься, Роб? Ты не хочешь везти меня в Кэстил Даб? — в конце концов не выдержала она.

Он поморщился.

— Как это могло прийти тебе в голову?

Элспет подумала, что, возможно, Роб не желает везти другую женщину в дом, где он жил вместе с женой.

— Мне кажется, ты совершенно не спешишь домой.

— Тут ты права. Если мы не будем спешить, то не угодим в засаду, — пояснил Роб, и она впервые заметила взгляд, которым он обшаривал лес и нагромождения скал вокруг тропы. — Я не стыжусь тебя. Но предпочел бы привезти тебя в свой дом при несколько других обстоятельствах.

— Ты сам похитил меня у алтаря, — сказала Элспет.

— И ты будешь напоминать мне об этом до конца жизни.

Она кротко улыбнулась.

— Да, все сто лет.

Они преодолели подъем и остановились, глядя на небольшую долину. Перед ними была крепость, сложенная из такого темного камня, что казалась почти черной. Кэстил Даб. Темный Замок. С трех сторон он был окружен мощной стеной и наполненным водой рвом. Позади вздымался крутой гранитный утес. С этой стороны замку никто не мог угрожать. Да и вообще, он представлял собой надежное укрепление.

— Похоже, твои отец и жених тоже не желают об этом забывать, — мрачно заметил Роб.

Помимо стен и рва, с трех сторон замок окружали люди, разбившие здесь свой лагерь. На ветру трепетали вымпелы Стюартов и Драммондов. Кое-где мужчины валили деревья, готовясь приступить к осаде.

Робу было досадно смотреть, как они впустую уничтожают лес. За многие столетия еще никому не удалось взять Кэстил Даб. Не удастся и сейчас.

— Что-то они рано, — заметила Элспет. — Ты говорил им явиться к концу месяца.

— Они догадались, что я не смогу причинить тебе вред. Но сейчас они, должно быть, уже знают, что в крепости тебя нет.

— Насколько им известно, я вообще могла погибнуть. — Элспет прижала ладонь ко рту. — Боже правый! Я об этом не подумала. О Роб, мои несчастные родители…

— Как только мы попадем в замок, я выйду к ним под белым флагом и сообщу твоему отцу, что ты жива и здорова. А тебе придется взобраться на стену, чтобы тебя увидели, договорились?

— Договорились. Только я не думаю, что они пропустят нас к воротам. Как ты собираешься попасть в замок?

Роб наклонился вперед, изучая скопление людей перед донжоном. Он был уверен, что за стенами замка его людям ничто не угрожает, но если армия задержится, она изуродует весь окружающий ландшафт. Количество дичи в лесу поуменьшится, потому что прокормить такую толпу нелегко. А если у кого-то из его арендаторов поблизости имелись запасы зерна, то их наверняка уже нет. Сначала необходимо было обеспечить безопасность Элспет. После этого он разберется с осадившими его замок воинами.

— Ты умеешь хранить тайны? — обратился он к девушке.

— Да.

— Тогда я проведу тебя в Кэстил Даб через черный ход.

Они еще некоторое время петляли по звериным тропам, и Элспет уже перестала понимать, с какой стороны от них находится замок. Затем Роб повернулся лицом к крутому склону. Сколько Элспет ни всматривалась, ей не удавалось разглядеть что-либо, хоть немного напоминающее ведущую наверх тропу. Только козы были способны взобраться на эту крутизну. Элспет была уверена, что ее кобыла туда не пойдет.

— Мы должны пройти сквозь скалу?

— В каком-то смысле да. — Роб обернулся в седле и посмотрел на нее. — О том, что я тебе сейчас покажу, обычно известно только лэрду этого замка. Мне этот путь показал мой отец. Когда-нибудь я покажу его своему сыну.

— У тебя есть ребенок?

Он пристально на нее посмотрел.

— Пока нет.

У Элспет сжалось сердце. Она не исключала того, что уже носит под сердцем ребенка Роба, и не знала, упрощает или осложняет это их общую проблему.

— Эта тайна — одновременно благословение и проклятие, — произнес Роб, спешиваясь и привязывая лошадь к сосне.

Затем он помог своей спутнице сойти с лошади.

— Я не знала, что одно и то же может одновременно быть благословением и проклятием.

— Это благословение, потому что если возникает необходимость тайно проникнуть в Кэстил Даб или незаметно покинуть замок, такая возможность существует. — Роб стиснул губы в жесткую угрюмую линию. — Но если секрет будет раскрыт, это единственная возможность вторгнуться в крепость.

Он взял лошадей под уздцы и повел их в расщелину между отвесной скалой и огромным валуном.

— Ты идешь? — обернулся он к Элспет.

Она последовала за ним. За камнем зиял вход в пещеру.

— А ты умеешь проникать в подземелья, Роб Мак-Ларен. И в женские сердца. Хотя они и признались друг другу в любви, их отношения оставались очень неопределенными. Как веревка из двух нитей, которая в любой момент может лопнуть.

— Ты ищешь пещеры повсюду, куда бы ни шел? — продолжала Элспет.

Роб засмеялся.

— Мне кажется, они сами меня находят. Во время своих путешествий я наткнулся на несколько пещер, и каждый раз случайно.

— Убегая от тех, чьи стада ты угнал?

— Пожалуй, ты права, — рассмеявшись, признался Роб. Девушка вошла за ним во мрак. Он передал ей поводья и вытащил кремень. Когда горец зажег и закрепил на стене пещеры факел, Элспет увидела ровный пол и сухие стены. Тут Роб решил оставить лошадей, для чего загородил вход досками.

— Сначала я устрою тебя, а потом позабочусь о них. Если вся эта история с осадой затянется, мне, возможно, придется их отпустить, но в этом случае их, скорее всего, поймают люди твоего жениха. — Он похлопал кобылу по шее, и она тихонько заржала. — Конское мясо очень жесткое, но им можно накормить целую толпу.

— Не надо их отпускать, — попросила Элспет. — И не называй Лахлана моим женихом. Я не собираюсь выходить за него замуж.

Глаза Роба вспыхнули.

— Я рад это слышать. Пойдем.

Он снял со стены факел и взял Элспет за руку. Роб уверенно увлекал ее за собой по длинному тоннелю, не обращая внимания на уводящие во мрак боковые ответвления. Свободной рукой она провела по стене и ощутила на камне следы от инструментов.

— Это выдолбили люди.

— Да, местами, — кивнул Роб. — Но это было сделано так давно, что память об этих работах не сохранилась. Часть этой системы пещер существует здесь со времен Ноя. Некоторые из них постепенно углублялись и расширялись. Взгляни на это.

Они подошли к ведущей наверх каменной лестнице. Ступени имели неправильную форму и очень различались по форме и размеру, но, вне всякого сомнения, были делом рук человека.

— Тут может быть мокро и скользко, — предостерег девушку Роб. — Будь осторожна.

Если бы Элспет находилась в этих мрачных пещерах одна, ей было бы очень страшно. Кроме того, у нее болела нога, и взбираться по ступеням было нелегко. Но пока Роб держал ее за руку, она не боялась ничего.

Элспет так сосредоточилась на том, чтобы правильно ставить ноги на ступени, что потеряла счет времени. Подъем показался ей бесконечным. Наконец ступени закончились и перед ними открылся довольно пологий коридор. Он был достаточно широк, чтобы идти рядом, и Робу не приходилось все время пригибаться.

— Я слышу голоса, — прошептала Элспет, и ее собственный голос несколько раз эхом отразился от каменных стен.

— Да, — так же шепотом отозвался Роб. — Мы уже близко. Ты слышишь живущих в крепости людей. Звук доходит сюда сквозь трещины и расщелины. Думаю, они тоже могут нас услышать, поэтому… — Он прижал палец к губам.

Элспет кивнула, и они пошли дальше. Голоса становились все громче, а потом стихли. Наконец Роб и Элспет оказались в тупике.

— Что это? Отсюда нет выхода, — растерялась девушка.

— Я надеялся, что ты так скажешь, — кивнул горец. — Это означает, что даже если сюда кто-то забредет, он может так и не обнаружить вход в крепость. — Он подал ей факел. — Мы начинаем подниматься.

Прямо над ними находилось отверстие узкого колодца. Роб начал взбираться по стенам, осторожно ставя ноги в выемки, за долгие века истершиеся и ставшие гладкими и скользкими. Затем он замер, упершись ногами в противоположную стенку колодца, и толкнул то, что выглядело как каменный потолок.

Камень подался, и Роб отодвинул его в сторону, создав отверстие, достаточно широкое для его плеч, в которое он и проскользнул.

Сверху проникал слабый свет, но сам Роб куда-то исчез.

Элспет осталась в тоннеле внизу с факелом в руке. Ей показалось, что каменные стены угрожающе надвигаются на нее со всех сторон.

— Роб?

Сверху опустилась веревка, а в отверстии снова появилось лицо Роба.

— Ставь ногу в петлю и туши факел. Я подниму тебя наверх.

Девушка проворно сделала то, о чем он ее попросил. При одной мысли о том, что она может остаться в этом подземелье одна, у нее внутри все похолодело. Веревка быстро подняла ее наверх. Когда голова Элспет показалась над краем отверстия, она увидела, что к низкому потолку прикреплен шкив^[6]. Роб сидел на полу, едва умещаясь в крохотном пространстве.

Он отвязал веревку и, схватив Элспет под мышки, вытащил из люка.

— Что это за место? — прошептала она.

— Мы в часовне. — Он задвинул камень обратно, закрыв отверстие в полу. — Под алтарем.

Роб заглянул в щель между портьерами, после чего опустился на колени и выбрался наружу. Элспет выползла за ним.

— Как кто-то, кому известно об этом проходе, может захватить Кэстил Даб? — спросила она. — Один человек может охранять это отверстие от целой армии.

— Это так, — согласился Роб. — Но что, если кто-то войдет сюда тайком, как это только что сделали мы? Если никто не будет стоять здесь на страже, то враг просто откроет ворота изнутри.

— Почему бы не поставить за алтарем человека, чтобы он находился там все время?

— Я тоже задавал отцу этот вопрос. Он ответил, что как бы ты кому-то ни доверял, человек слаб, и его можно подкупить. Чем меньше людей посвящено в тайну, тем меньше риск разглашения.

— И никто никогда не обнаружил этот ход случайно? — поинтересовалась Элспет.

— Кому придет в голову искать то, о существовании чего никому не известно? — спросил Роб, помогая ей подняться на ноги. — Я подозреваю, что лэрду крепости случалось пугать священников, чудесным образом возникая из-за алтаря, но в мое время этого не случилось ни разу. Как и во времена моего отца. И его отца. Тайна скрыта очень хорошо.

— Я ее не раскрою, — пообещала Элспет.

— Добро пожаловать в мой дом! — улыбнулся Роб. — Пойдем. Тут есть люди, которые будут очень рады нас видеть.

Он вывел ее из часовни во внутренний двор замка. Солнце уже село, но дворик был освещен бесчисленными факелами. Повсюду кипела жизнь. В тесное пространство втиснулись все его арендаторы с детьми и домашним скотом. Но обитатели крепости и не думали трепетать от страха перед армией, которая осадила твердыню, считая ее неуязвимой. В конце концов, за многие столетия врагу ни разу не удалось взять это укрепление.

Судя по атмосфере, Элспет попала на своеобразную сельскую ярмарку. Крестьяне поставили лотки и обменивались товарами. Все печи крепости работали на полную мощность. Но аромат свежеиспеченного ячменного хлеба не заглушал вонь от множества животных и людей, скучившихся на таком ограниченном пространстве. Дети носились между лотками, играя в пятнашки и напоминая резвящихся на лугу жеребят.

Единственным зловещим признаком был звон кузнечного молота о наковальню. Как минимум один человек осознавал, что назревает конфликт, и готовился к его разрешению.

— Мак-Ларен! — раздался чей-то крик.

Этот клич подхватили со всех сторон. Люди изумленно смотрели на чудесным образом появившегося среди них лэрда. Роба окружили благоговейно взирающие на него лица. Все понимали, что он не мог войти как в наглухо запертые главные ворота, так и в другие ворота, поменьше, которые были укреплены не хуже главных. Мужчины стащили с голов шапки, а женщины стояли, прижав ко рту край передника.

И все они, прищурившись, подозрительно поглядывали на Элспет.

«Так вот она, девица Стюарт, — слышала она их мысли. — Причина всех наших бед».

Глава двадцать пятая

— Милорд! Милорд!

Полная женщина расталкивала толпу, пробираясь к замершим посреди двора Робу и Элспет.

— Одну минуту, миссис Битон. Еще немного, и я поступлю в ваше полное распоряжение, — ответил ей Роб и, понизив голос, обернулся к Элспет, которая вслед за ним уже шагала на звук кузнечного молота. — Моя экономка. Любит посуетиться, но правит жесткой рукой.

— Роб! Ты жив!

Кузнец отложил молот и отошел от наковальни, чтобы стиснуть Роба в медвежьих объятиях. Это был гигант с длинными, но аккуратно завязанными на затылке огненно-рыжими волосами. Подняв глаза на его гладковыбритое лицо, Элспет увидела перед собой… Ангуса Флетчера. Правда, этот Ангус был совсем молод.

— От тебя не было ни слуху ни духу, — продолжал огневолосый великан. — Когда ты не появился, мы начали опасаться худшего. Я так рад тебя видеть!

Он застенчиво улыбнулся Элспет.

— А вы, должно быть, леди Элспет. В прошлый раз, когда я вас видел, нас так и не представили друг другу. Вы так спешили, и у нас не было времени, и…

— А вы, должно быть, Хэмиш Мюррей. — Когда его глаза удивленно округлились, она пояснила: — Вы похожи на своего дядюшку Ангуса.

— Давно здесь Драммонд и Стюарт? — спросил у Хэмиша Роб.

— Завтра неделя.

— Они пытались вести переговоры?

— Да, я говорил с ними со стены, — ответил Хэмиш.

— Их требования?

— Они хотят, чтобы им отдали леди Элспет. — Его массивные плечи поникли. — И твою голову.

— Что ж, я не намерен предоставлять им первое, и уж точно они не получат второе, — фыркнул Роб. — Ты сказал им, что нас здесь нет?

— Они это, похоже, уже знали, — покачал головой Хэмиш. — Они сказали, что клан Мак-Ларенов теперь заточен в собственной крепости и они никого не выпустят отсюда, пока ты не отдашь им заложницу.

— Ударят первые морозы, и они сбегут отсюда к своим очагам, только пятки засверкают.

— Ты не видел их лиц, Роб. — Хэмиш снова покачал головой. — Плохая погода их не прогонит. Драммонд и Стюарт будут стоять на своем.

— Значит, мне придется их отговорить, — произнес Роб, оборачиваясь к экономке. — Я просил вас приготовить комнату. Вы это сделали? Вы сможете позаботиться о леди Элспет?

— Но, милорд… — начала экономка.

— Вы должны предоставить ей лучшую комнату в замке. Кроме того, ей необходимо оказывать почести, положенные девушке благородного происхождения. Вы меня поняли? А теперь поухаживайте за ней.

Миссис Битон пыхтела, напоминая птицу, распушившую на холоде перья.

— Но милорд, я хочу сказать вам что-то очень важное.

— Важное или нет, что бы это ни было, вам придется немного подождать. Вы не забыли, что у меня за воротами вражеская армия?

Отвернувшись от миссис Битон, Роб повернулся к Элспет и взял ее за руку.

— Ты пойдешь с ней, leannan. Если тебе что-нибудь понадобится, только попроси.

— Ты сообщишь моему отцу, что я жива и здорова?

— Да, и пришлю за тобой человека. Тебе придется взобраться на стену, чтобы твой отец смог увидеть тебя собственными глазами.

— Скажи ему… что я прошу его меня простить…

— Тс-с. Тебе не за что просить прощения, — прошептал Роб, прижав палец к ее губам. — Это моя ошибка, и я ее исправлю. А теперь иди. Увидимся за ужином.

«Элспет Стюарт придется за многое ответить, — злобно думала миссис Битон, шагая через двор к донжону. — Она так околдовала лэрда, что он и слушать не захотел, когда девчонка попыталась взять на себя вину за весь этот хаос».

Лэрд был очень скрытным, но миссис Битон была уверена, что накануне этого безумного предприятия он начал благосклонно поглядывать на ее племянницу Марго. Пару раз он даже танцевал с ней, когда вся крепость веселилась, пытаясь подбодрить своего лэрда. Отец Марго не был лэрдом, но ему принадлежало много скота и земли, и среди Битонов он считался человеком богатым и уважаемым.

Марго была юной и крепкой. Ее мать родила пятерых живых и здоровых детишек. Так что Марго принадлежала к плодовитой породе. Она могла бы стать хорошей парой Мак-Ларену.

Более того, зять миссис Битон прислал Мак-Ларену предложение. Он пообещал дать за Марго поистине царское приданое, надеясь на то, что их кланы заключат между собой союз. Но лэрд не захотел его даже выслушать.

Сердце лорда Мак-Ларена начало исцеляться незадолго до того, как в его мозгу родилась идея похитить Элспет Стюарт. Время похищения и одержимость лэрда попахивали колдовством.

«Что, если эта девица околдовала его, когда он увидел ее в первый раз? Она могла вложить в его душу желание похитить ее. Она могла использовать какое-то заклинание, дотянувшееся до него через разделяющее их расстояние, и позвать его, подобно расположившейся на скалах сирене. Такое случается».

Это было единственным объяснением странного поведения лэрда.

От внимания миссис Битон не ускользнуло и то, что Элспет Стюарт догадалась, как зовут Хэмиша. Странная прозорливость. Кое-кто назвал бы ее противоестественной.

Миссис Битон оглянулась на девицу Стюарт. Да, ее отец приходится кузеном королеве Марии. Но ведь ни для кого не тайна, что королева так запятнала свое имя, восседая на французском троне, что, несмотря на свое происхождение, вряд ли имеет право называться доброй шотландкой.

Сумерки сгущались очень быстро. Элспет Стюарт плелась за миссис Битон, оглядываясь по сторонам и рассматривая деревянно-кирпичные строения, окружающие донжон Кэстил Даб.

«Небось воображает себя владелицей этого замка! Ну нет, скорее в аду похолодает, чем я передам ключи такой выскочке, как эта девица!»

— Вытирайте ноги! — резко произнесла миссис Битон, когда они вошли в большой, зал.

Камыши, которыми она устлала пол несколько недель назад, должны были долежать до весны. Когда миссис Битон начала подниматься по лестнице в комнату, в которой, как она знала, лэрд хотел поселить девушку, она заметила, что та хромает.

— У вас болит нога?

— Нет, все хорошо, — быстро ответила девица. Миссис Битон провела ее в комнату, которая пустовала с тех пор, как умерла матушка лэрда. Когда-то это была очень хорошая комната, с крепкой кроватью и вместительным сундуком, в котором хранилось все, что могло понадобиться леди. Но поскольку комнатой давно не пользовались, воздух здесь был затхлый, а простыни отсырели. Экономка заспешила к окну и распахнула его настежь.

— Я поручу девушкам перевернуть матрас, — пробормотала миссис Битон. Она должна была сделать все это заранее, как приказывал ей лэрд, но была уверена, что вся эта затея окончится совершенно иначе, и пренебрегла распоряжениями хозяина. — Нас не предупредили о вашем приезде, знаете ли.

— Благодарю вас, — тихо ответила Элспет, проводя пальцами по кровати.

«Подумать только! Сама кротость! Но свинья грязь всегда найдет».

— Вам, наверное, понадобятся жаровни с углями, чтобы обогреть комнату? — спросила миссис Битон.

— Если вас это не затруднит.

Все это очень сильно затрудняло миссис Битон, но деваться ей было некуда.

— Простите, — тихо попросила девица Стюарт, — нельзя ли мне принять ванну? Дорога была очень долгой и утомительной, и мне хотелось бы помыться, прежде чем меня увидит отец.

«Уже выдвигает требования!»

— Как пожелаете, миледи, — отозвалась миссис Битон. — Я пришлю вам на помощь пару девушек.

Она развернулась с намерением уйти.

— О, миссис Битон, еще только один вопрос. Чья это была комната?

— Хозяйки замка.

— Комната Фионы, — прошептала Элспет.

— Нет, тут жила матушка лэрда. Молодая леди Мак-Ларен и лэрд были женаты совсем недолго, знаете ли. Она спала с ним в его комнате. Они очень любили друг друга.

Заметив, какую боль причинили Элспет Стюарт эти слова, миссис Битон сочла за необходимое не только повторить их, но еще и приукрасить:

— Очень-очень любили друг друга. Никогда такого не видела.

Затем миссис Битон отправилась в подвал проверить, как хранятся яблоки, чтобы убедиться, что ни одно из них не сгнило. Одного подпорченного яблока достаточно, чтобы испортить целый бочонок.

— Тетушка?

Голос ее племянницы разнесся по каменному подземелью.

— Я здесь, Марго. Спускайся, поможешь мне. Смотри под ноги.

Марго была довольно привлекательной, но без подсказки и чулки не могла натянуть.

Девушка спустилась в подвал, хмуря хорошенькое личико.

— Ты знаешь, что лэрд привез ее с собой?

— Конечно, знаю. Кто бы ее тут поселил, если не я?

Зеленые глаза Марго вспыхнули.

— А ты слышала, что говорят девчонки, которые ее купали?

— Нет, не слышала.

— Что-то очень странное, — пробормотала Марго. — Мне рассказала об этом Несса.

— Мне все равно, кто тебе рассказал. — Честное слово, у этой девчонки в голове один мусор. — Что она сказала?

— Она сказала, что у Элспет Стюарт очень странная рана на бедре. — Голос Марго понизился до шепота. — К тому же очень высоко.

— Хм-м. Я заметила, что она хромает, но подумала, что она просто пытается привлечь к себе внимание, — изумленно выдохнула миссис Битон. — Рана, говоришь? Какая рана?

— Ну, она у нее с обеих сторон ноги, как будто что-то прошло насквозь. И еще Несса говорит, что оба отверстия одинакового размера.

Марго взяла яблоко и вгрызлась в него крепкими молодыми зубами. Миссис Битон возмущенно покосилась на девушку. Но ее раздражение было вызвано не тем, что у нее самой почти не осталось зубов, чтобы одолеть яблоко. Просто молодежь совершенно не умела ценить то, что имела, и, по мнению миссис Битон, природа понапрасну растрачивала на них свою благодать.

— Кожа вокруг раны случайно не потемнела? Темно-красных полос нет? — поинтересовалась миссис Битон.

Вот была бы удача.

— А что?

— Я подумала, что, может быть, рана загноилась. Иногда так бывает.

— Несса об этом ничего не сказала. Как ты думаешь, от чего может быть такая рана? — вслух поинтересовалась Марго.

Миссис Битон ухаживала за мужчинами, получившими подобные раны в битве. Как правило, их наносили стрелой или мечом. Но на женщине она такого не видела ни разу. Тут ее осенило:

— Такую рану могли оставить вилы.

Марго кивнула:

— Да, пожалуй. Конечно, только один зубец. Но ведь она леди. Что ей делать в конюшне? Как могла Элспет Стюарт получить такую рану?

— Если хорошенько задуматься, то существует только одно объяснение, — ответила миссис Битон и самодовольно поджала губы. — Я этого, конечно, не знаю, но уверена, что дьявол метит тех, с кем водится. И, разумеется, удобнее всего сделать это вилами.

Марго распахнула глаза.

— Ты думаешь, Элспет Стюарт в сговоре с дьяволом?

— Вполне возможно, — закивала миссис Битон. — Спроси у Нессы. Узнай, что она об этом думает.

Марго развернулась и направилась к выходу, но миссис Битон остановила племянницу, положив ей руку на рукав.

— Сегодня вечером надень к ужину свое лучшее платье. Синее, поняла? И не забудь настроить арфу. Было бы неплохо, если бы ты спела.

«Может, у Марго и куриные мозги, — подумала миссис Битон, — но поет она, как жаворонок». Мужчины прощают девушкам недостаток ума, если у тех хорошенькие сиськи и пара талантов в придачу. У Марго был полный порядок и с сиськами, и с талантом.

Девушка заспешила прочь, а миссис Битон выудила из бочонка червивое яблоко.

— Ты не испортишь того, что я так старательно заготовила, — пробормотала она.

Она не позволит Элспет Стюарт долго будоражить Кэстил Даб. Все, что ей для этого нужно, — это несколько дней и несколько слов в нужные уши. Скоро все обитатели крепости будут требовать, чтобы лэрд отправил гостью прочь.

Если только сами не сожгут ее.

Глава двадцать шестая

Парча была жесткой и тяжелой, к тому же от нее пахло камфорой и вереском. Фасон платья безнадежно устарел, но служанки, которым миссис Битон поручила прислуживать Элспет, считали, что оно хорошо сидит на ее фигуре. Как платье, так и туника некогда принадлежали матери Роба.

— Леди Мак-Ларен, матушка нашего лэрда, была такого же роста, как и вы, — сообщила Элспет служанка постарше, которую звали Эйлин.

Молоденькая Несса, помогавшая гостье мыться, сразу же убежала, прихватив единственное ведро и прислав вместо себя Кейт и Эйлин, которым предстояло привести комнату в порядок и помочь Элспет одеться к ужину.

— Она была крохотная, как птичка, не то что высокая и грудастая молодая леди Мак-Ларен. Вот это была женщина! Как они смотрелись вместе!

«Знает ли Эйлин, что молодая леди Мак-Ларен покончила с собой, выпрыгнув из окна башни? —спрашивала себя Элспет. — Если она и посвящена в такие детали, то не расположена о них болтать».

Эйлин и Кейт тихонько переговаривались, перетряхивая содержимое сундука. Не обращая на них внимания, Элспет повернулась боком, чтобы получше рассмотреть себя в длинном листе полированной меди.

Ее отражение было расплывчатым, но ей не показалось, что она напоминает птичку. Бронзового цвета сетка, украшенная агатами, собрала ее волосы в тяжелый узел на затылке, а платье и туника были чистыми и хорошего качества. Она выглядела как высокородная леди, хотя и одетая в чужую и старомодную одежду. Но пока ее все устраивало.

Позже она попросит привезти ей собственные вещи.

Потому что Элспет твердо решила остаться в Кэстил Даб, какими бы негостеприимными ни старались казаться экономка Роба и присланные ею служанки. После такого скандала о возвращении к родителям не могло быть и речи. Элспет не желала позорить отчий дом.

Вернуться в Эдинбург Элспет также не могла. При дворе королевы Марии ее просто засмеют. Все придворные станут коситься на нее и шептаться за ее спиной. Или хуже того, к ней пристанет ярлык дамы легкого поведения, который, как бы она ни старалась, ей уже никогда не смыть.

И уж точно Элспет и думать не могла о вступлении в брак с Лахланом Драммондом, после того как она отдала свою душу и тело Робу Мак-Ларену.

Из этой ситуации был только один выход.

Роб еще ничего ей не предложил, но скоро он и сам все поймет. Они должны пожениться. Только это могло ее спасти.

То, что ей предоставили комнату владелицы замка, показалось Элспет неплохим началом, хотя ее охватила тоска при мысли о том, что Роба не будет в постели рядом с ней. Сначала ее возмутило то, что ее не отвели в его комнату, но, поразмыслив, она поняла, что так будет лучше. Потребовав, чтобы с ней обращались с почтением, и предоставив ей комнату своей матери, Роб защитил ее доброе имя. Его люди могут задаваться вопросом, что произошло между ними на долгом пути из церкви, где он ее похитил, до Кэстил Даб. Но у них не должно быть доказательств того, что она лишилась невинности.

Будет лучше, если все по-прежнему будут считать ее непорочной девственницей.

Именно соблюдение правил приличия позволило англичанам поверить в то, что на их троне сидит королева-девственница. Во всяком случае, так гласила сказка для народа. При дворе королевы Марии ходили иные слухи. Если верить английским придворным, время от времени наносящим визиты шотландской кузине Елизаветы, их королева меняла фаворитов с такой частотой, что трудно было понять, кто из них еще пользуется ее благосклонностью, а кто уже ее лишился.

Впрочем, говорить об этом осмеливались, только хорошенько напившись, да и то шепотом.

Если бы Элспет удалось убедить всех в том, что она непорочна, ее родители могли бы ее не стыдиться. Кроме того, когда она выйдет замуж за Роба, его люди охотнее станут уважать ее в качестве своей новой хозяйки.

А она должна выйти за него замуж.

И он не может этого не понимать.

Раздался стук в дверь, и служанки, с недовольным ворчанием выносившие воду после ее купания, поставили ведра на пол и застыли в почтительном молчании.

— Войдите, — произнесла Элспет.

Дверь отворилась, и она увидела Роба. Ее сердце затрепетало, как попавшая в клетку птица.

Роб явно принял ванну и сбрил свою густую щетину. Он был настолько красив, что, даже будучи одетым в лохмотья, был способен вскружить женщинам головы. Когда Элспет увидела его впервые, он предстал перед ней в образе вымазанного синей краской безумца. Но даже тогда у нее перехватил с дыхание. Сейчас перед ней стоял лэрд при всех своих регалиях. Глядя на Роба Мак-Ларена в его парадном облачении, не устояла бы даже монахиня.

Он улыбнулся Элспет, и внутри у нее все задрожало. На его фоне весь остальной мир померк и утратил смысл.

Тут она вспомнила о присутствии служанок, жадно впитывающих все происходящее, и присела в вежливом реверансе.

— Милорд.

— Миледи, не соблаговолите ли отобедать со мной сегодня вечером?

Устремленные на нее синие глаза сияли.

— С удовольствием.

Роб предложил ей руку. Элспет легонько взяла его под локоть и позволила вывести себя из комнаты. Жар его тела проникал сквозь тонкий батист сорочки и обжигал ей руку. Элспет отчаянно пыталась казаться спокойной, хотя и сама готова была вспыхнуть языками яркого пламени.

Находясь с Робом в его доме, она воспринимала его абсолютно иначе. Ей казалось, что она имеет дело с совершенно другим человеком, хотя этот человек был очень похож на Роба Мак-Ларена, ради нее сражавшегося с волчьей стаей и похитившего ее сердце. Но этот Роб был также отягощен заботами и обязанностями, соответствующими его положению. Ко всему прочему он был безукоризненно вежлив. Элспет не удивилась бы, если бы он начал декламировать стихи.

Пока они шли по коридору к лестнице, она наклонилась к нему и шепотом поинтересовалась:

— Как ты думаешь, для нас найдется ячменная лепешка и корка сыра?

Он расхохотался при этом напоминании о первой трапезе, которую он ей предложил. На мгновение с него слетела маска учтивости, и Элспет увидела прежнего Роба.

— Сама понимаешь, мы в осаде. Но думаю, у нас найдется кое-что получше.

Как только Роб и Элспет заняли места за столом, расположенным на возвышении в большом зале, лэрд клана Мак-Ларенов тут же представил Элспет как свою почетную гостью, причем сделал это тоном, не допускающим возражений и сомнений. По залу пробежал шепоток, но ни одно из обращенных в ее сторону лиц не озарилось приветливой и дружелюбной улыбкой.

— Я выясняю отношения с женихом Элспет Стюарт, но никак не с самой леди, — продолжал Роб. — Если кто-то посмеет проявить к ней хоть малейшее неуважение, этому человеку придется иметь дело со мной, и одними словами я не ограничусь, — резко добавил он, и шепот стих.

Затем Роб поднял кубок, и люди из клана Мак-Ларенов сделали то же самое. Опустошив кубки, они снова сели за стол и принялись чествовать своего лэрда, радуясь его возвращению домой после долгих скитаний.

Тем не менее косые и совершенно не гостеприимные взгляды в сторону Элспет не прекратились. Просто теперь их бросали украдкой, поспешно отводя глаза, из опасения, что их перехватит Роб. Элспет сочла за лучшее уставиться в свою тарелку и не смотреть по сторонам.

Повара в Кэстил Даб постарались на славу и не ограничились ячменными лепешками и корками сыра.

Элспет быстро потеряла счет смене блюд. Сначала они ели заправленный луком куриный бульон, копченого лосося, ароматную оленину и хаггис^[7]. Потом принесли сладкие пирожки, которые Роб явно очень любил, потому что проглотил сразу три один за другим. И, наконец, подали изумительно вкусный кранахан — десерт из малины, меда, овсяных хлопьев и виски, придававшего лакомству пикантный вкус.

Такое меню украсило бы даже стол королевы Марии.

Но Роб обращался к Элспет лишь в случае необходимости, и то со сдержанной учтивостью. Зато он безостановочно болтал с Хэмишем, сидевшим по правую руку от него.

— Меня радует такой прием, — говорил Роб. — Наши котомки с едой за время путешествия очень отощали. Но такое изобилие на столе кажется мне излишним, учитывая то, что под нашими воротами стоит вражеская армия. Мне придется переговорить с миссис Битон, чтобы больше такое не повторялось. В противном случае к Хогманаю^[8] мы начнем голодать.

— Брось, пусть люди празднуют, — ответил Хэмиш, наполняя кубки самым старым и мягким виски из погребов Кэстил Даб. — До твоего приезда мы питались очень скромно. Нам не готовили ничего, кроме каши, ячменного хлеба и бараньего рагу. Да и баранины в этом рагу, честно говоря, почти не было! Но теперь ты дома. Ты быстро положишь конец всей этой неразберихе.

Элспет пыталась уделять внимание содержимому своей тарелки, но больше ее интересовало, что скажет на это Роб. Как он собирается положить конец вражде?

— Меня радует твоя уверенность, Хэмиш, но поскольку я не собираюсь удовлетворять их требование предоставить им мою голову, то не понимаю, как можно быстро прекратить осаду.

Хэмиш поперхнулся виски.

— О господи, Роб, я не предлагал выдать им твою голову. Но теперь лорду Драммонду известна твоя позиция. Совершенно очевидно, что ты хорошо обращался с его невестой. Чего нельзя сказать о нем, когда он захватил твою леди. Ты опозорил этого ублюдка. Теперь необходимо просто отдать ему леди Элспет, и все будет хорошо.

Элспет уставилась в свою тарелку так пристально, как будто там, среди кусочков лука и курицы, плавало ее будущее.

— Я этого не сделаю, — ответил Роб. — Я не могу отдать ее такому мерзавцу, как Лахлан Драммонд.

Сердце Элспет запело, но краешком глаза она видела, что Хэмиша ответ Роба совершенно не обрадовал.

— Если ты этого не сделаешь, нас ждет война.

— Нет, я все улажу в поединке. Он опоздал на целых два года, но лучше поздно, чем никогда, — ответил Роб. — Дни Драммонда сочтены. Теперь он вынужден будет принять мой вызов. Возможно, когда справедливость восторжествует, Фиона упокоится с миром.

Сердце Элспет оборвалось. Он по-прежнему намеревался убить Лахлана. За то время, что они провели вместе, ничего не изменилось. Все это было лишь местью за гибель жены.

Девушка с длинными золотыми локонами взяла арфу и запела. Роб вместе со всеми наслаждался музыкой, но от внимания Элспет не ускользнули лукавые взгляды, которые девушка бросала на Роба, когда слова песни говорили о любви.

Эти любовные баллады были посвящены Робу. Этого не заметил бы только слепой. Элспет почувствовала, что больше ни минуты не может находиться в этом зале. В конце третьей песни она встала и изъявила желание удалиться.

— Не может быть, чтобы вам хотелось уйти, — ответил Роб, вставая и беря ее за руку. — Еще рано. Марго Битон очень талантлива и знает сотни песен, одна красивее другой. Если у вас есть любимая мелодия, я уверен, что она сможет выполнить вашу просьбу.

Элспет была уверена, что девушка не сможет выполнить просьбу, исходящую не от Роба.

— Мне сегодня не до музыки.

Роб нахмурился.

— Вам нездоровится?

— Нет, все в порядке, — успокоила она его. — Просто я очень устала.

Роб кивнул и знаком подозвал одного из слуг.

— Проводи леди Элспет в ее комнату, Албус. — Элспет совсем сникла. Роб не собирался провожать ее до спальни. — И карауль ее дверь, пока тебя не сменят, — добавил Роб, покосившись на хорошенькую певицу, которая уже начала следующую песню. — Смотри, чтобы в комнату леди Элспет никто не входил… Выходить тоже никто не должен.

Если бы Роб ее ударил, это удивило бы Элспет меньше, чем его последние слова. На нее не надели наручники и не приковали к стене, но теперь стало ясно, что она его пленница. Элспет показалось, что последних дней не было вовсе. Ей все приснилось. На мгновение девушке стало трудно дышать. Перед глазами все поплыло. Но она тут же вынудила себя сделать вдох и сосредоточилась на лице Роба.

— Доброй ночи, миледи.

Он отвесил ей изящный поклон.

Она с трудом поборола желание пнуть его склоненную голову. Но если бы она это сделала, обитатели Кэстил Даб разорвали бы ее на клочки. Вместо этого Элспет присела в реверансе:

— Милорд.

Затем она повернулась и вслед за Албусом вышла из зала, проследовав по освещаемым его факелом темным коридорам в свою золоченую клетку.

Глава двадцать седьмая

У двери в ее комнату Албус вручил Элспет зажженную свечу, пригласил войти и закрыл за ней дверь. Девушка услышала неумолимый лязг засова.

Элспет отказалась от помощи служанки, поэтому Албус не стал никого звать. Она предпочитала остаться наедине со своими мыслями, чем стать объектом наблюдения и размышлений какой-то девицы. Несмотря на стоящую в углу жаровню, в комнате было очень холодно, и Элспет видела пар от собственного дыхания.

Она быстро высвободилась из чужого платья и аккуратно разложила его на резной крышке сундука, в который его предстояло вернуть. Дрожа от холода, девушка накинула свежую сорочку, которую Эйлин оставила на кровати вместе с теплой шалью. Сорочка была поношенной, и кружевная отделка порыжела от времени, но выбора у Элспет не было.

Мягкая перина манила к себе, но забраться на кровать Элспет пока не могла. С тех пор как на кровати поменяли белье, а перину проветрили, воздух в комнате стал значительно лучше. Окно все еще было слегка приоткрыто, и пылающая жаром корзина с углями слабо согревала струящийся в комнату ледяной воздух.

Закутавшись в шаль, Элспет подошла к окну и выглянула наружу. Всю долину за толстыми крепостными стенами усеивали светящиеся точки костров лагеря, разбитого армией ее отца. Сотни людей прибыли сюда, намереваясь освободить ее из рук Роба.

Разумеется, среди них были и вассалы Лахлана, хотя Элспет не могла понять, что он вообще здесь делает. Он не мог утверждать, что любит ее. Он ее даже не знал. Драммонд мог собрать людей под свои знамена с целью защитить свою, а не ее честь от оскорбления, нанесенного Робом.

Но даже после всего случившегося ее отец был тут, потому что он ее любит. Элспет была уверена в этом, как в том, что ее сердце все еще бьется в груди. От желания увидеть кого-нибудь, в чьей любви она могла не сомневаться, у нее болезненно сжалось сердце.

Даже если бы Албус позволил ей покинуть комнату, Элспет сомневалась, что у нее хватило бы смелости пробраться в часовню, поднять каменную плиту под алтарем и в полном одиночестве покинуть Кэстил Даб через тоннель, в тайну которого ее посвятил Роб.

Хэмиш был прав: чтобы разрешить этот конфликт без кровопролития, она должна уйти отсюда.

Элспет поняла, что именно поэтому Роб приказал ее охранять — на тот случай, если она решит сбежать. Он стремился принять участие в поединке и опасался, что его планы снова будут нарушены. Роб не умел прощать.

— Кровожадный тип! — пробормотала Элспет.

Она посмотрела на мощеный двор у подножия башни. При виде этой головокружительной высоты у нее внутри все сжалось. Из такой же башни Фиона Мак-Ларен шагнула в пустоту, даже не подозревая о том, к каким последствиям приведет этот шаг.

Что заставило ее принять столь отчаянное решение? Возможно, падая навстречу смерти, она успела о нем пожалеть? Просила ли Фиона Господа помиловать ее, видя, как стремительно приближается земля? Или она летела в вечность с плотно сжатыми губами и широко раскрытыми глазами?

Сердце Элспет лихорадочно билось. Она на такое не способна. Возможно, она повела себя с Робом Мак-Лареном глупо, но она не смогла бы причинить такое горе своим родителям. Они и так настрадались из-за нее. Элспет отшатнулась от окна и плотно закрыла деревянные ставни, заслонившись ими от ночи.

Возможно, Фиона считала самоубийство единственным способом доказать, что Лахлан Драммонд ее изнасиловал? Или поняла, что не сможет жить с преследующими ее воспоминаниями о случившемся? Или же она сошла с ума и вообще была не способна рассуждать?

Теперь уже никто не узнает, что творилось у нее в голове в последние мгновения ее жизни. Возможно, именно поэтому Роб так одержим идеей отмщения? Он не знает, почему она это сделала. И понимает, что уже никогда этого не узнает.

Ему кажется, что, только убив Драммонда, он заставит призрак жены успокоиться.

У Элспет разболелась голова. Зачастую головная боль являлась предвестником проявления ее дара. Хотя на этот раз она, возможно, возникла от того, что Элспет так долго и упорно размышляла на волнующую ее тему.

Девушка подошла к просторной кровати, откинула одеяло и забралась в постель. Простыни оказались ледяными, а положить нагретые камни к ее ногам было некому. Роб говорил, что она может просить обо всем, чего захочет. Но на что на самом деле могла рассчитывать пленница?

Элспет свернулась калачиком и укрылась с головой, пытаясь согреться при помощи собственного дыхания. Между вдохами-выдохами она внезапно услышала тихий царапающий звук, как будто камень терся о камень. Выглянув из-под одеяла, девушка увидела, что гобелен на стене напротив внезапно зашевелился. Затем его край приподнялся и из-за него вышла темная фигура, силуэт которой отчетливо выделялся на черном фоне отверстия в стене.

Она испуганно сжала зубы и шумно втянула воздух.

— Тс-с, leannan, — послышался шепот. — Это я.

Элспет резко села на постели.

— Роб?

— А ты кого ожидала увидеть? — так же шепотом отозвался гость. Роб направился к кровати, по пути сбрасывая с плеч плед. — Я не был уверен, что дверь, соединяющая комнату лэрда с этой спальней, все еще существует. Ею не пользовались со времен моего отца. Но механизм сработан на славу, и все рычаги до сих пор действуют.

— Что ты здесь делаешь?

Элспет откинулась на подушку и натянула одеяло до самого носа.

Даже в тусклом свете жаровни зубы Роба блеснули ослепительной белизной.

— Я думал, это очевидно. — Он стянул сапоги и чулки, расстегнул пояс килта и уронил его на пол. Оставшись в одной сорочке, доходившей ему до бедер, Роб замер у постели, уперевшись кулаками в бока. — Я пришел к своей любимой.

— Нет, — прошипела Элспет, не забывая о дежурящем за дверью Албусе.

Роб нахмурился, растерянно глядя на нее.

— Что значит «нет»?

— Это значит, милорд, что, если только вы не собираетесь привязать меня к этой кровати, ничего не будет.

— Хм, заманчивая идея. Мы используем шнуры от полога, если ты не против. — Роб откинул одеяло и лег рядом с ней. — Ты удивляешь меня, девушка. Я не знал, что ты такая предприимчивая.

— Ты хочешь, чтобы я закричала? — спросила Элспет, шокированная отсутствием какой бы то ни было реакции на свою холодность.

— Только если тебе будет так хорошо, что ты больше не сможешь сдерживаться, — ответил он и потянулся к ней. — Но мне думается, что в данной ситуации нам следует вести себя как можно тише. Она его оттолкнула.

— Роб, нет.

— Ты это серьезно?

— Серьезней может быть только трехдневная зубная боль. — Он приподнялся на локте, впуская под одеяло холод, и внимательно посмотрел на нее.

— Что с тобой?

— И ты меня еще об этом спрашиваешь?

Ей хотелось выскочить из-под одеяла и начать мерить комнату быстрыми шагами, но снаружи было так холодно, а тело Роба принесло долгожданное тепло… Прежде чем он сел в постели, она успела согреться, и ей совершенно не хотелось снова мерзнуть. Даже сейчас от него исходило куда больше тепла, чем от раскаленной жаровни.

— Ты отправил меня сюда одну.

— Ничего подобного. Я приставил к тебе Албуса.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ты считаешь, что если бы я проводил тебя до спальни, это пошло бы на пользу твоей репутации?

Элспет уже не могла сдерживать кипящее у нее в груди раздражение. Она терпеть не могла, когда он оказывался прав.

— Ты ставишь у моей двери стражника, а сам продолжаешь веселиться с людьми, которые меня ненавидят…

— Никто тебя не ненавидит.

Он откинулся на спину и натянул одеяло до подбородка.

— Ты просто не желаешь взглянуть правде в глаза. — Элспет легла на бок, повернувшись к Робу спиной. — В присутствии армии, собравшейся под стенами твоей крепости, твои люди винят меня, Никто не хочет, чтобы я здесь находилась.

Она ощутила на своем плече теплую и ободряющую тяжесть его руки.

— Я хочу, чтобы ты здесь находилась.

— В качестве узницы, — прошептала Элспет, отказываясь от утешения.

— Нет, любимая.

Роб провел рукой по ее плечу, спине и шее. Элспет пыталась бороться с охватившей ее восхитительной дрожью, вызванной прикосновением его пальцев.

— Я поручил охранять тебя ради твоей же безопасности.

— Конечно, все заботятся о безопасности своих узников. — Она отодвинулась от него, но совсем немного. Он был таким теплым. — Я тебе нужна. Ты хочешь использовать меня, чтобы выманить Драммонда на поединок. Ты ведь не успокоишься, пока не отомстишь ему за свою жену.

Роб фыркнул, как лошадь.

— Да, так все начиналось. Я не собираюсь отрицать, что именно так все и было. — Элспет почувствовала, что он придвигается к ней поближе. Свои следующие слова он прошептал ей в самое ухо. — Но сейчас все иначе.

Он покрыл поцелуями ее шею и начал посасывать мочку уха. Ее тело затрепетало от наслаждения.

— Да, ты и в самом деле изменился, — ответила Элспет, сдерживаясь изо всех сил. — Ты теперь такой учтивый, такой правильный. Такой сдержанный со мной в присутствии своих людей. Я тебя почти не узнаю.

— Зато я тебя узнаю. И каждый раз, когда я тебя вижу, мне больше всего хочется тебя обнять. Мне хочется забросить тебя на плечо и снова куда-нибудь унести, запустив руку тебе под юбку и лаская твою нежную попку, — хрипло пробормотал Роб, подтверждая свои слова движениями рук. — Но если бы я не держался с тобой на людях отстраненно и учтиво, как, по-твоему, это выглядело бы?

«Как будто во время нашего путешествия мы стали любовниками», — мысленно ответила Элспет. От его ласк ее ягодицы начали согреваться, но девушка упорствовала в нежелании признавать мудрость его недавнего поведения.

— Я думал, что ты оценишь мою заботу о твоем добром имени, — прошептал Роб.

Он продолжал поглаживать ее зад, одновременно поднимая тонкую сорочку и подбираясь к обнаженной коже. Он погладил каждую ягодицу, а затем просунул руку между ее ног, накрыв ладонью теплый бугорок. Элспет прикусила губу, чтобы сдержать вздох наслаждения, но ее тело уже отреагировало на него, и она знала, что это не укрылось от внимания Роба. Ее плоть увлажнилась, набухла и жаждала ласк.

— Но если тебе все равно, — продолжал он, покусывая ее шею, — то завтра я вместо завтрака трахну тебя на большом столе перед Богом и на виду у людей.

— Ты этого не сделаешь.

Элспет извернулась, выскользнула из его объятий и, перекатившись на другой бок, посмотрела на Роба. Он обнял ее обеими руками, и она ощутила, как дрожит от смеха его живот.

— Да, милая, я этого не сделаю. — Он прижался к ее губам торопливым поцелуем. — Но не потому, что мне этого не хочется. А только потому, что я никому не позволю увидеть твою изумительную красоту. Эта радость принадлежит мне и только мне.

Вопреки ее решимости не уступать, уголки ее губ приподнялись в улыбке.

— Вряд ли мне удастся тебя порадовать. Уже слишком холодно, чтобы бегать нагишом.

— В таком случае мне придется тебя согреть, — произнес Роб, натягивая одеяло им на головы. Затем он улегся на нее, расположившись у нее между ног, прежде чем Элспет успела понять, что уже их раздвинула. — Ничто не согревает так, как кожа, прижатая к коже.

— Да ну?

— Да, сейчас я все тебе покажу.

Роб стянул свою сорочку и, откинув одеяло, швырнул ее на пол. Одеяло сползло. Тусклого света от жаровни хватало, чтобы разглядеть его красивое лицо, озаренное желанием и обещанием страстного соития. В ту же секунду Роб опять накрылся одеялом, и они снова погрузились во мрак.

— Как ты собираешься мне что-то показать, если я ничего не вижу? — пожаловалась Элспет.

— Правда не видишь? Я сам вижу в темноте, как кошка, — усмехнулся Роб. — К примеру, я вижу достаточно хорошо, чтобы развязать тесьму на твоей сорочке.

Элспет почувствовала, как его пальцы тянут за тесемку и широко распахивают ворот, обнажая ее грудь.

— И я вижу твои прекрасные груди.

Роб принялся покрывать поцелуями ее кожу, быстро продвигаясь к соску.

И снова она не совладала с собой и невольно изогнулась навстречу его ласкам.

— А если мне изменит зрение, — продолжал шептать он, целуя ложбинку между ее грудями и переходя ко второму нежному полукружью, — мои губы и руки сами знают, что им делать, и прекрасно найдут дорогу без помощи глаз.

Роб тут же продемонстрировал истинность своего заявления, закатав подол ее сорочки и сдергивая этот предмет одежды через голову. Он сделал это так стремительно, что Элспет даже не успела понять, что происходит. Затем Роб снова прижался к ней, и жар его тела вместе со свидетельством его возбуждения окончательно согрел ее. Его губы прижались к ее рту в долгом поцелуе.

— О Роб! — прошептала девушка, когда горец на мгновение отстранился, чтобы сделать вдох. — Рядом с тобой мне так трудно думать.

— Вот и хорошо. Я не хочу, чтобы ты о чем-либо думала. Он пригладил ее волосы, целуя виски, щеки и веки закрытых глаз.

— Но…

Роб прижал палец к ее губам.

— Я хочу, чтобы ты только чувствовала.

Он провел пальцами по ее губам, подбородку, шее, скользя все ниже. Его рука задержалась на ее груди, после чего Роб лег на бок, чтобы продолжить это медленное и дразнящее путешествие по ее телу. И вот он уже ласкает ее пупок, обводя его неторопливыми круговыми движениями.

— А когда мы перестанем чувствовать? — срывающимся голосом спросила Элспет. Ей действительно приходилось прилагать титанические усилия, чтобы сосредоточиться, потому что его пальцы уже покинули ее пупок и принялись за вьющиеся волосы там, где смыкались ее бедра. — Что тогда? Что дальше?

Роб задержался на этих влажных от возбуждения завитках, раздвигая и лаская горячие росистые складки и выпуклости. Элспет еле слышно застонала.

— Доверься мне, — прошептал он. — Вот увидишь, все будет хорошо.

— Что?.. — Она всецело отдалась этому волнующему исследованию, ощущая, как все ее тело вспыхивает искрами острого наслаждения. — Что я должна сделать? Что ты от меня хочешь?

— Умоляй меня, — прошептал Роб. — Я хочу, чтобы ты меня умоляла, милая.

Глава двадцать восьмая

— Не двигайся, любовь моя.

Роб так и не воспользовался шнурами от полога кровати, чтобы связать ее, но Элспет все равно повиновалась его требованию и замерла. Каждый раз, когда она шевелилась, переставал двигаться он, и это было совершенно невыносимо.

Каждый нерв, каждый мускул ее тела, каждый дюйм ее кожи жаждал его прикосновений, жаждал слияния с его телом. Роб уже дважды дразнил ее близостью своего члена, совсем чуть-чуть проникнув горячим жезлом в ее алчущую заполнения пустоту. Но каждый раз он отстранялся, чтобы заставить ее терзаться и мучиться. Когда Элспет протянула ладонь, чтобы погладить его и заманить обратно, он ласково оттолкнул ее руку и прижал ее всем телом, окончательно ограничив возможность двигаться.

— Эту ночь я посвящаю тебе, Элспет. — Роб покрыл поцелуями ее живот, опустившись к влажному треугольнику между ее раскинутыми в стороны ногами. — Я не хочу, чтобы ты думала о чем-то, кроме собственного удовольствия.

— А как же твое удовольствие? — с усилием произнесла она, чередуя слова со стонами, потому что его язык уже проник в ее интимные складки.

Роб замер, приподняв лицо.

— Если это не доставляет мужчине удовольствия, значит, он мертв. Я обожаю твои мягкие потаенные места, Элспет.

Они такие нежные и покрыты ароматной росой. И меня приводит в восторг мысль о том, что эта особенная часть твоего тела только моя и ничья больше.

Она готова была отдаться ему вся, без остатка, а не только предоставить в его исключительное владение пульсирующую плоть между ног. Элспет дрожала, утратив контроль над своим телом. Она стиснула простыни судорожно сжатыми пальцами и выгнулась всем телом, замирая на краю острого наслаждения и томления. Когда ее нижние губы свело первыми спазмами, Роб отстранился.

— Ах, Роб, я тебя умоляю!

Он поднялся и накрыл ее, прильнув губами к губам, телом к телу. Он вошел в нее одним движением, до отказа наполнив ее сосуд, и Элспет снова оказалась на краю экстаза.

— Это то, чего я от тебя ждал, любовь моя, — прошептал Роб. — Ты так меня просишь, что я не могу тебе отказать.

Он качнул бедрами, и давление на ее чувствительный бугорок столкнуло Элспет в пропасть. Ее внутренние мышцы стиснули его в яростном объятии. Она уже не владела собой. Единственное, что удерживало ее на земле, это его длинный каменный член. Роб изогнул спину, входя все дальше в ее пульсирующие глубины.

Его поцелуй заглушил крик, рвущийся из глубины ее естества.

Когда Элспет наконец затихла, Роб снова начал двигаться, поначалу очень медленно. Девушка, все тело которой все еще горело от мощной разрядки, тут же подстроилась под ритм его движений, одновременно покрывая его шею поцелуями и шепча жаркие и страстные признания. Она любила этого мужчину. Каждой своей клеточкой она обожала его всего, без остатка.

И когда Роб кончил в нее, Элспет обняла его содрогающиеся плечи, продолжая покачиваться и прижиматься к нему и позволяя войти еще глубже. Он принадлежал ей. Она знала, что никому его не отдаст.

Тишина и покой опустились на них безмятежной мантией, укрывая и защищая от внешнего мира. Армия под стенами крепости покинула сознание Элспет. Спешить было некуда и незачем. Все, что имело значение, — это то, что они рядом, что они обнимают друг друга и защищают свой союз от всех бед. Они знали: пока они вместе, им ничто не угрожает.

— Я люблю тебя, милая, — прошептал Роб, наконец покидая ее тело. — Ты ведь это знаешь, правда?

— Да, знаю. Ты так страстно мной овладел, что мог бы и не произносить этого вслух, но мне все равно очень приятно это слышать, — шепотом ответила Элспет. — Я тоже тебя люблю.

— Завтра…

— Давай не будем попусту тратить наше время на такую ерунду. — Она прижала палец к его губам. — Пусть все идет своим чередом.

— Я согласен. — Роб перекатился на бок и снова прижал ее к себе. — Тогда о чем мы будем говорить?

— Я вообще не собиралась ни о чем говорить. — Элспет отстранилась от него и смело вынырнула из-под одеяла навстречу холоду, чтобы отвязать шнур, удерживающий полог кровати. — Мне просто очень интересно, что может заставить тебя умолять о пощаде.

Наступило серое, хмурое утро. В низко нависшем небе не было даже намека на солнечные лучи. Моросил дождь. Роб облачился в твердый кожаный нагрудник и защитил доспехами руки и ноги. Он твердо решил провести переговоры с Драммондом и Стюартом, прежде чем разверзнутся небеса и легкая морось превратится в проливной дождь. Роб сел верхом на лучшую лошадь из своей конюшни.

Лучше Фалина лошади, разумеется, быть не могло, но жеребец так и не вернулся домой. Роб опасался самого худшего. Он отгонял мысли о том, что его любимец мог окончить свои дни в волчьем брюхе. Вместо этого Роб говорил себе, что негодник наслаждается свободой, покрывая каждую встречную кобылу.

В конюшню небрежной походкой вошел Хэмиш. В одно мгновение он оказался верхом на чалом жеребце и приготовился отправиться на переговоры.

— Ты не обязан меня сопровождать, — напомнил ему Роб.

— Не могу же я отпустить тебя одного, как ты считаешь? — обиженно протянул Хэмиш.

— Под парламентерским флагом мне ничто не угрожает.

Роб тронул лошадь стременами, и она спокойно зашагала по мощеному двору. Хэмиш ехал рядом с ним, и снующие по двору люди расступались, пропуская их и провожая исполненными уважения взглядами. Роб жестом потребовал, чтобы охрана подняла решетку на воротах и опустила мост через ров.

— В любом другом случае я бы с тобой согласился. Люди чести уважают предложение провести переговоры. — Хэмиш поднял длинное древко, на конце которого развевался белый флаг, и поскакал по мосту вслед за Робом. — Но в таком случае мы должны считать человеком чести Лахлана Драммонда. Я на это не способен. Ты мог бы побеседовать со Стюартом и Драммондом, не покидая крепости. Если бы ты находился во время переговоров за ее стенами, тебе действительно ничто не угрожало бы.

— Нет, когда я буду предлагать им мир, меня должны видеть как недруги, так и мои люди, — ответил Роб.

На самом деле его интересовал лишь один человек, который в эти минуты наблюдал за ним. Роб знал, что с зубчатой стены Кэстил Даб на него сейчас смотрит Элспет, хоть он и запретил себе оборачиваться в ее сторону. Она должна была убедиться в том, что он действительно пытается решить эту трудную задачу и помириться с ее отцом.

Но будь он проклят, если станет мириться с ее бывшим женихом!

— Не может быть. Это какая-то уловка, — пробормотал Лахлан, прищурив глаза и вглядываясь в приближающихся к ним всадников. Цвета попоны одной из лошадей указывали на то, что на ней едет сам Роб Мак-Ларен. — Когда мы на прошлой неделе вели переговоры, Безумного Роба еще не было в крепости. И с тех пор ни одна живая душа туда не проникала.

— Как бы то ни было, но они едут под парламентерским флагом, — отозвался Стюарт, натягивая тяжелые перчатки.

Тем временем парламентеры остановились вне зоны досягаемости стрел неприятеля, но под прикрытием собственных лучников.

— Это жест доброй воли. Кто бы ни ехал на этой лошади, он может, по крайней мере, что-то знать об Элспет. Я хочу услышать, что они желают нам сказать. — Стюарт обернулся и холодно посмотрел на Драммонда. — Ты можешь поехать со мной или остаться. Это уж как тебе будет угодно. Меня это не интересует.

Из-за ссор, которые то и дело возникали между их вассалами за ту неделю, что они провели под стенами Кэстил Даб, отношения между лэрдами напряглись. Драммонд смотрел вслед своему союзнику, к которому уже вели лошадь. Если дочь Стюарта умерла, их союз был весьма шатким. Драммонд понимал, что должен как можно скорее восстановить дружеские отношения с отцом своей невесты. Лахлан махнул рукой конюху, подавая сигнал привести и его коня.

Но он не спешил. Вести переговоры хотели посланцы из крепости, а не он. Он вообще был бы счастлив вскочить на лошадь и ускакать обратно, в свою крепость, с тем чтобы уже не покидать ее до окончания зимы.

Оказавшись в безопасности, Драммонд смог бы беспрепятственно разработать коварный план. К примеру, разыскать кого-нибудь из обитателей Кэстил Даб, кто затаил бы на своего лэрда обиду. Притом эта обида должна быть достаточно глубокой, чтобы, когда наступит весна, тот, кто ее вынашивает, согласился взять деньги и открыть Лахлану ворота Кэстил Даб. Темный Замок еще никогда не удавалось захватить снаружи. Но никто не пробовал овладеть им изнутри. Драммонд мечтал стать первым в этом списке.

Но Стюарт не желал откладывать решение этого вопроса. Если бы Драммонд мог оставить своего несостоявшегося тестя здесь, в этой грязи, при этом сохранив все договоренности, он бы сделал это, не раздумывая ни секунды.

Когда Алистер увидел, что Лахлан собирается к нему присоединиться, он натянул поводья и остановился возле лучников. Лахлан чувствовал прикованные к ним взгляды всех без исключения воинов. Он догнал Стюарта и рядом с ним поехал навстречу парламентерам из крепости.

Драммонд выпрямился и держался в седле очень прямо. Он знал, что люди уважают силу, и всегда старался демонстрировать ее в отношениях с окружающими.

Но его люди также ценили хитрость. В конце концов, коварство тоже было своего рода силой. Лахлан не собирался их разочаровывать.

— Итак, Робби, — подал голос Хэмиш, глядя на Стюарта и Драммонда, лошади которых приближались к ним мелкой рысью, — твое желание вот-вот исполнится. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Роб поднял руку, приветствуя парламентеров неприятеля, а также показывая им, что он не вооружен.

Стюарт и Драммонд были уже совсем близко. Алистер узнал Роба, и в его глазах вспыхнуло удивление. Лахлан перевел взгляд с лица Мак-Ларена на темные стены замка, размышляя о том, что кроме очевидных способов попасть в крепость существуют и другие, менее явные.

— Где моя дочь?! — воскликнул Стюарт.

— Сразу к делу. Такой подход я уважаю, — одобрительно кивнул Роб. — Ваша дочь цела и невредима.

— Вы меня, разумеется, поймете, если я скажу, что мы не склонны верить безумцу на слово, — вставил Лахлан.

Роб потянулся к седельной сумке. Руки его противников тут же опустились на эфесы мечей. В отличие от Роба, они прибыли на переговоры с оружием.

— Подождите одну минуту, и вы сами сможете в этом убедиться, — пообещал Роб, обращаясь к отцу Элспет.

Он извлек два стеклянных диска и вставил их в противоположные концы кожаного цилиндра. Это странное оптическое устройство дедушка Роба привез из Крестового похода. Оно до сих пор входило в число предметов, которыми Роб дорожил больше всего на свете. Он называл прибор не иначе как «глаз предка». Роб подал прибор Стюарту.

— Посмотрите на крайнюю башню справа и увидите Элспет.

Лорд Стюарт приблизил трубу к глазу и несколько мгновений скользил взглядом по крепостной стене. Вдруг он расплылся в улыбке.

— Я хочу с ней поговорить.

— Этого я позволить вам не могу, — отозвался Роб. — Но вы можете поверить мне на слово, что с леди Элспет обращаются очень хорошо. Пока она находится под моей защитой, ей ничто не угрожает.

— Значит, ты не убьешь ее, как обещал, — презрительно фыркнул Лахлан.

Не обращая на него внимания, Роб снова обратился к отцу Элспет:

— Меня вашей дочери опасаться не стоит.

Стюарт покосился на Драммонда.

— Мне сказали, что она ранена.

— Да, она была ранена. Но ранил ее не я.

— Все это пустые разговоры, — снова вмешался Драммонд. — Мы понапрасну теряем время. Тебе ведь известны наши требования?

— Конечно, — спокойно кивнул Роб. — Вы желаете, чтобы я вернул вам Элспет Стюарт, и я готов рассмотреть эту просьбу. Вести переговоры относительно своей головы я отказываюсь.

— Все, что мне нужно, это моя дочь, — заявил Стюарт.

— В таком случае мы с вами сможем договориться, — ответил Роб. Он уже успел решить, что ему нравится отец Элспет. — Я готов вернуть вам упомянутую леди, лорд Стюарт, при условии, что ее помолвка с Лахланом Драммондом будет немедленно расторгнута.

— Это невозможно! — взревел Лахлан. — Мы заключили договор. Я заплатил деньги.

— Договор необходимо расторгнуть, а деньги вернуть, — пожал плечами Роб. — Я не освобожу леди Элспет до тех пор, пока будет существовать хотя бы малейшая возможность того, что ее вынудят вступить с тобой в брак. Вы можете осаждать Кэстил Даб до Второго Пришествия Иисуса, но я не уступлю. Это я вам торжественно обещаю.

Стюарт молчал, но Роб видел, что заставил отца Элспет задуматься. Он всерьез рассматривал его предложение.

— И как только она будет свободна, лорд Стюарт, — продолжал Роб, — я прошу вашего позволения ухаживать за ней и жениться на ней.

— Так вот что тебе нужно! — взвился Лахлан, едва удерживаясь от того, чтобы не броситься на Роба. — Ты хочешь умножить свои стада и земли, присосавшись к клану Стюартов!

Роб покачал головой и снова обернулся к отцу Элспет.

— Мне не нужно ее приданое. И я заплачу за невесту столько, сколько вы запросите, милорд. Мои люди будут в вашем распоряжении, когда бы вам ни потребовались мечи Мак-Ларенов. При этом я не буду считать себя вправе рассчитывать на ответную услугу. Все, что я у вас прошу, — это рука вашей дочери. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Это само по себе способно осчастливить любого мужчину.

— Если я приму ваши условия, Мак-Ларен, а я не могу обещать, что сделаю это, — заговорил отец Элспет, — вам придется принять мои. Я мог бы позволить вам ухаживать за моей дочерью, но не стану принуждать ее к браку с кем бы то ни было. В первый раз это не сработало. Если она откажется стать вашей женой, так тому и быть.

— Согласен.

Сердце Роба чуть не взорвалось от бурной радости. Теперь он не сомневался в том, что Элспет достанется ему.

Лицо Лахлана Драммонда угрожающе побагровело от ярости.

— А что касается второй части ваших требований, — заговорил Роб, на этот раз оборачиваясь к Драммонду, — то я соединю ее со своим ультиматумом. Ты можешь получить мою голову, Лахлан, если у тебя хватит мужества и сил ее взять. Прежде чем я передам леди Элспет отцу, мы с тобой должны встретиться в поединке.

— Зачем мне на это соглашаться, — пожал плечами Драммонд, — если мы окружили твою крепость? Наступит время весеннего сева, и твои люди сами не захотят сидеть взаперти.

— До весны еще очень далеко, — ответил Роб. — Ты и в самом деле собираешься встречать Рождество под открытым зимним небом, вместо того чтобы вернуться к теплу своего очага? А я-то был уверен, что такой трус, как ты, только и мечтает о том, чтобы сбежать отсюда.

Одним плавным движением Драммонд выхватил меч из ножен.

— Спокойно! — заревел Стюарт, извлекая собственный меч и скрещивая его с мечом Лахлана. — Мы ведем переговоры под парламентерским флагом. Он безоружен.

— Он меня оскорбил!

— В таком случае прими его вызов, — посоветовал ему Стюарт.

— Неужели ты не понимаешь, что он делает? — Лахлан с угрюмым видом вернул меч в ножны. — Он выдвинул свое предложение только для того, чтобы нас поссорить.

— Даже если и так, ему это прекрасно удалось, — еле слышно пробормотал Хэмиш.

— Мы дадим вам ответ завтра, — произнес Стюарт, возвращая Робу его оптический прибор. — Я благодарю вас за заботу о моей дочери и надеюсь, что вы и дальше будете заботиться о ней независимо от результата наших переговоров.

Роб торжественно кивнул.

Стюарт развернул коня и поскакал к своему лагерю. Лахлан вскинул голову и смерил Роба высокомерным взглядом.

— Если мы сойдемся в поединке, пощады не жди, — заявил Драммонд.

— А я хотел продемонстрировать тебе свое сострадание, — любезно отозвался Роб, хотя его лицо казалось высеченным из камня. — Такое же сострадание, какое ты проявил к моей жене, — ледяным тоном добавил он.

Глава двадцать девятая

— Как ты можешь всерьез рассматривать предложение этого сумасшедшего?!

Лахлан грохнул кулаком о резной походный стол, расположенный в центре шатра лорда Стюарта. Просторный шатер был обставлен так, словно это была комната в башне лэрда. Тут стояла походная кровать, возле которой расположился умывальник. На полу лежал ковер из волчьих шкур. Условия, которыми вынужден был довольствоваться Драммонд, были гораздо более суровыми, чем те, которые мог позволить себе его более зажиточный союзник.

— Мы же заключили с тобой договор! Глаза Стюарта вспыхнули опасным блеском.

— Я подумываю изменить условия этого договора. — Он переключил внимание на стопку писем, доставленных за сегодняшний день, как будто слова Лахлана его нисколько не взволновали. Как минимум на одном из посланий красовалась королевская печать. — Пока у меня нет оснований обвинять Мак-Ларена в дурном обращении с моей дочерью. Она опрятно одета и выглядит здоровой и сытой. За то время, что я на нее смотрел, она даже несколько раз улыбнулась. Почему бы мне и не подумать над предложением Мак-Ларена?

— Он признает, что леди Элспет была ранена. Этот ублюдок выстрелил в нее из арбалета. — Лахлан возбужденно мерял шагами ограниченное пространство шатра. — Я собственнымиглазами видел, как он это сделал.

— Да, если верить тебе, то все так и было. — Лорд Стюарт поднял глаза от писем и бросил на Драммонда беглый взгляд. — Но он это отрицает.

— Ты называешь меня лжецом?

— Я говорю, что было темно, а темнота может сыграть плохую шутку со зрением.

Лахлан провел ладонью по лицу.

— Ты расстроен, поэтому оставим эту тему ради сохранения наших добрых отношений.

— Чего я не могу понять, так это почему ты отказываешься драться с Мак-Лареном, — задумчиво произнес Стюарт, откладывая в сторону несколько писем. — Мне кажется, что если бы ситуация изменилась и ты похитил бы его невесту у алтаря, никакие силы не помешали бы ему поднять меч и броситься в бой.

— А я не понимаю, почему ты восхищаешься действиями Мак-Ларена и считаешь, что мы должны идти у него на поводу, исполняя все его желания. Господи боже мой! Этот человек попрал святость церкви! Он похитил твою дочь. Скорее всего, он похитил и ее невинность. В конце концов, его нельзя считать нормальным.

— Мне он показался абсолютно здравомыслящим, а свои грязные домыслы держи при себе. Мы не можем утверждать, что Мак-Ларен каким бы то ни было образом навредил Элспет. Насколько я вижу, ей оказывают почет и уважение.

Лорд Стюарт поднялся на ноги и пристально смотрел на Лахлана, пока тот не отвел глаза. Затем Стюарт снова занял свое место за столом. Взяв в руки одно из обернутых в промасленную ткань посланий, он сломал печать лезвием кинжала.

— Но этот человек требует, чтобы мы расторгли наш союз.

— Если ты убьешь Мак-Ларена в поединке, мы, возможно, его возобновим. Я уверен, что ты можешь с ним сразиться.

Да и вообще, все его требования показались мне вполне разумными.

Стюарту легко было так рассуждать. В конце концов, не ему нужно было рисковать жизнью в бою с этим чертовым Мак-Лареном. За Лахланом закрепилась слава искусного воина, и в дни своей юности он неизменно ее подтверждал. Но любовь к обильным возлияниям и комфортной жизни сделали свое дело. Драммонд не мог сравниться с находящимся в расцвете сил Мак-Лареном. Иногда, когда Лахлан поднимал меч, его руку начинала бить непроизвольная дрожь. Именно поэтому он предпочитал такое безотказное оружие как арбалет. Теперь Драммонд никогда не вступал в поединок, если не был уверен, что сможет убить противника. Не важно, ловкостью и силой или хитростью и коварством.

Он не был уверен, что первое или второе поможет ему одолеть Роба Мак-Ларена.

— Что ты намерен завтра предпринять, Стюарт?

— Я еще не решил. — Алистер Стюарт смерил его презрительным взглядом. — Ты об этом узнаешь, когда я дам Мак-Ларену свой ответ. Но на твоем месте я бы взял меч и немного поупражнялся. А теперь я прошу тебя оставить меня в покое. Я очень давно покинул свой замок. Накопилось множество вопросов, требующих моего внимания.

Лахлан откинул полу шатра и хмуро зашагал к своему лагерю. Ситуация выходила из-под контроля. Ему необходимо было снова взять ее в свои руки.

Слуга зажег лампу у него в шатре и приготовился налить ему вина. Но Лахлан не мог ждать. Он сдернул бурдюк с крючка и жадно припал к нему губами. Красная жидкость заструилась ему в горло.

— Оставь меня, — прорычал он, утирая рот рукавом. Парень, имени которого Лахлан не помнил, кивнул и попятился к выходу.

— Нет, погоди. — Внезапно Драммонда осенило. — Пришли ко мне Рэндалла.

Рэндалл был лучшим стрелком из тех, кто явился сюда под началом Лахлана. Он прекрасно стрелял из лука, а арбалет в его руках и вовсе превращался в смертоносное оружие. Но главное, он был обязан Лахлану. Некогда Рэндалл совершил убийство и Драммонд спас его, обвинив и казнив за совершенное преступление другого человека. Рэндалл обязался пожизненно служить клану Драммондов и ни за что на свете не осмелится нарушить данную клятву.

Когда он переступил порог шатра, Лахлан целых десять секунд как будто не замечал его присутствия. Он продолжал размышлять над своей идеей, выискивая в ней уязвимые места. Но их не было, или, во всяком случае, он их не видел.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью ты покинул лагерь.

— Куда я должен отправиться, милорд?

— Я хочу, чтобы ты нашел под стенами крепости укрытие. Это должен быть укромный уголок, из которого стрела, выпущенная из арбалета, сможет достигнуть того места, где мы сегодня вели переговоры.

— Вы хотите, чтобы я тайком убил Роба Мак-Ларена?

— Нет. — Драммонд коварно улыбнулся и покачал головой. — По моему сигналу твоя стрела должна пронзить сердце Алистера Стюарта.

Выслушав еще несколько распоряжений, арбалетчик ушел. С наступлением темноты ему предстояло отправиться на поиски укрытия под крепостной стеной. Благодаря такому направлению полета стрелы завтра все будет выглядеть так, будто один из арбалетчиков Мак-Ларена нарушил закон о перемирии и убил Алистера Стюарта. После этого люди Стюарта уже не позволят Мак-Ларену и его сопровождающему укрыться в крепости. Их разорвут в клочья.

Если в крепости найдутся мужчины, достойные так называться, они не смогут смотреть, как на их глазах убивают их лэрда. Клан Мак-Ларенов распахнет ворота и хлынет наружу, навстречу разгневанным людям Стюарта. Тем временем Лахлан незаметно уведет своих людей с поля боя.

А когда пыль осядет и придет время собирать трупы, в Шотландии будет целых два обезглавленных и ослабленных клана. И те и другие будут обязаны Драммонду за то, что он сумел сохранить голову на плечах и провести между ними мирные переговоры. Условия этого договора будут включать обязательство присягнуть клану Драммондов на верность и ежегодно выплачивать ему, Лахлану, дань.

Луна не успеет взойти дважды, как Лахлан станет фактическим главой сразу трех кланов.

Вечером после ужина Элспет чувствовала себя намного лучше. Весь день люди Роба были с ней приветливы и дружелюбны. Все, за исключением миссис Битон и ее племянницы Марго. Во время переговоров Элспет стояла на стене замка, и теперь люди говорили, что она принесла их лэрду удачу. После того как он целым и невредимым вернулся со своей рискованной вылазки, ее присутствие сочли добрым предзнаменованием.

Роб лично пришел за Элспет, чтобы проводить ее в большой зал. Когда они вошли, ее тепло поприветствовали те самые люди, которые угрюмо косились в ее сторону накануне вечером. Когда лэрд и его спутница заняли свои почетные места за столом, Роб показался ей таким красивым, что она глаз не могла от него отвести. Хоть Мак-Ларен не посвятил ее в детали разговора с ее отцом, он заверил ее, что, когда он сможет ей все рассказать, она будет счастлива.

— Во всяком случае я очень на это надеюсь, — добавил Роб, пользуясь темнотой длинного коридора и украдкой целуя ее в губы.

Элспет сомневалась, что в ее душе осталось место, куда можно было бы вместить еще хоть немного счастья. Оно и без того переполняло ее всю без остатка. Если бы только удалось избавиться от этой назойливой головной боли! Она словно клешней стискивала основание черепа и отказывалась ее покидать.

Элспет сделала глоток вина, надеясь таким образом облегчить свое состояние. Тут служанка зажгла еще одну свечу в конце стола. Вдруг все вокруг потемнело. Осталось лишь пламя свечи. Элспет почудилось, что ее тянет в этот огонь.

Пламя было таким ярким, что смотреть на него было невозможно. Затем оно померкло, и Элспет увидела…

О боже! Поле боя. Только не это!

Сотни тел усеяли поле, залив своей кровью пожухлую зимнюю траву. Над ними с криками кружили вороны. Они выжидали. Женщины бродили по полю, высматривая ценности, или с плачем искали среди убитых своих близких. Огромный стервятник с криком спикировал вниз, не сумев дождаться, пока оставшиеся в живых люди покинут поле брани, предоставив падальщикам возможность попировать на брошенной там мертвечине.

Элспет медленно шла по этой долине смерти. Она что-то искала, хотя сама не знала, что именно ей здесь нужно. Единственное, что позволяло ей держаться на ногах и двигаться вперед, — это уверенность: она уже видела это поле, и все, что ее окружает, — видение, химера и скоро туман иллюзии рассеется без следа.

Раздался стон. Среди мертвых были и живые. Но и они умирали. Кто-то жалобно позвал мать. Чей это сын? Элспет не видела его лица.

Нет, у него вообще не было лица.

Она поспешно отвела взгляд. Начал накрапывать дождь. Небеса оплакивали погибших.

О Боже милостивый! Это видение отличалось от тех, что посещали ее прежде. Внимание Элспет привлек знакомый лоскут ткани — край пледа Стюартов. Она бросилась бежать. Ее отец невидящим взглядом смотрел в плачущее небо. Из его груди торчала арбалетная стрела. Элспет упала рядом с ним на колени, раскачиваясь от боли и горя. Из ее горла вырвался плач.

Но тут она услышала крики и медленно повернула голову. Один-единственный человек сражался, как демон, отбиваясь от окружившей его толпы. Он изворачивался и крушил врагов направо и налево. Но их было слишком много. Чей-то меч нанес ему рану, и воин закричал от боли. Враги наседали на него, как волки на раненого оленя. Падая, он повернулся к ней. За то мгновение, которое промелькнуло, прежде чем его изрубили на куски, Элспет успела разглядеть его лицо.

Роб!

Мечи мелькали, как косы во время уборки урожая.

Кто-то завыл. Это был бесконечный и бессловесный плач.

Элспет не поняла, что кричит она сама. Даже когда туман видения рассеялся и она вернулась в большой зал Кэстил Даб, она не могла успокоиться и замолчать.

* * *

Миссис Битон и Несса последовали за Робом, который поспешно унес неумолкающую Элспет прочь от изумленных глаз собравшихся в большом зале людей. Он пронес девушку по крутым лестницам и длинным коридорам и, уложив в кровать, вышел за дверь.

Роб, нервничая, ходил по коридору. Крики Элспет понемногу затихли и раздавались лишь изредка, когда перед ее глазами вновь и вновь вставали обрывки того, что она увидела.

Служанки освободили ее от вечернего наряда и, прежде чем уложить в постель, надели на нее тонкую ночную сорочку. Они тихонько беседовали, обращаясь друг к другу, но не к Элспет. Впрочем, это ее нисколько не задевало. Их голоса казались ей приглушенными, доносящимися издалека. Они были искажены и дрожали, как будто раздавались где-то под водой. Элспет сомневалась, что смогла бы связно ответить на вопросы о ее самочувствии.

Миссис Битон поручила Нессе принести чашку горячего чая из ивовой коры и помогла Элспет выпить настой. Только после этого рыдания девушки превратились в тихие всхлипывания. Несмотря на протесты экономки в комнату ворвался Роб, который больше ни минуты не мог оставаться в коридоре.

— Тс-с, leannan, все хорошо, — заворковал он, гладя ее лоб и щеки. Это были первые слова, наконец-то достигшие сознания Элспет. — Не надо плакать. Оставьте нас, — обернулся он к стоявшим у кровати служанкам.

— Но, милорд, вам не пристало… — начала было миссис Битон.

— Это вам не пристало указывать своему лэрду, что ему делать, — оборвал ее Роб. — Если вы не способны выполнить простое распоряжение, быть может, вам следует поискать другое место работы?

— Как пожелаете, милорд, — поджав губы, отозвалась миссис Битон.

Служанка Несса вышла в коридор вслед за ней. Когда дверь отворилась, Элспет заметила в коридоре вытянувшееся от беспокойства лицо Албуса. Он снова занял место охранника у ее двери. На этот раз, когда она осознала его присутствие, у нее отлегло от сердца.

Элспет показалось, что она слышит свист крыльев ворона, проносящегося под потолком. Она крепко вцепилась в рубашку Роба и привлекла его к себе.

— Роб?

— Да, любимая, я здесь. Тебе нечего бояться. Пока я жив, никто не сможет тебя обидеть.

— Да, но опасность угрожает тебе. — Элспет снова расплакалась.

— Тихо, тихо, милая. — Он прижал ее голову к своей груди. — Никто ничего мне не сделает. С чего ты это взяла?

Она резко села в кровати.

— Я это видела.

Запинаясь и с трудом подбирая слова, девушка рассказала ему подробности своего жуткого видения.

— Я говорила тебе, что наделена даром. Сегодня за ужином меня посетило видение. Я знаю, что если ты покинешь пределы крепости, если ты встретишься с Лахланом на поле сражения… — Ее голос задрожал и сорвался.

— Я просто убью этого мерзавца.

— Ты погибнешь, Роб. Умрешь страшной смертью, и я этого не переживу. — Элспет стукнула кулачком по его груди. — И мой отец тоже умрет.

Горячие слезы обожгли ее щеки, и она задохнулась от ужаса.

— Но ты ошибаешься, leannan. Ты видела умирающих на поле боя. Но сражения не будет, — говорил Роб, ласково поглаживая ее по волосам. — Завтра я встречусь с Драммондом один на один. Твоему отцу вообще ничего не угрожает. Тебе показали неправду.

— Мне всегда показывают только правду, — безжизненным голосом произнесла Элспет.

Может, он и не собирается сражаться, но сражение все равно состоится. Мысль об этом невыносимой тяжестью давила ей на грудь. Если Роб еще хоть раз отправится на переговоры с Драммондом, и он, и ее отец умрут.

Если только она что-нибудь не предпримет.

Глава тридцатая

— Отец Кестер, можно мне с вами поговорить?

Миссис Битон застала молодого священника, когда он читал перед алтарем часовни ежевечерние молитвы. Отец Кестер поднялся с колен, замысловато перекрестился и подошел к ней. Скучный, заносчивый священник не обладал красивым голосом для чтения литургии. Когда он только появился в замке, миссис Битон сразу же окрестила его про себя молодым недоумком.

Теперь предстояло понять, может ли он стать полезным молодым недоумком.

— Конечно, миссис Битон. Я живу здесь для того, чтобы заботиться о душах всех жителей замка, — ответил отец Кестер. — Но я уже собирался спать, поэтому, если можно, покороче. Мы, священники, часто недосыпаем, потому что в церкви существуют уставные часы молитв. О чем вы хотели поговорить?

— Ну, вообще-то я не люблю пересказывать слухи, отец, но в крепости происходит что-то такое, что очень меня тревожит.

— В самом деле? И что же вас тревожит?

— Это духовная тревога, святой отец, иначе я не обратилась бы к вам за помощью, — чопорно произнесла миссис Битон. — Я боюсь, что злые силы угрожают людям клана Мак-Ларенов.

— Ну, ну, не стоит волноваться. — Священник похлопал ее по плечу, как будто был гораздо старше и мудрее ее, хотя на самом деле мог бы быть ее внуком. Не хотела бы она иметь такого лицемерного и туповатого внука! — Я прошел специальную подготовку, позволяющую мне справляться с любым злом, которое пускает в ход дьявол, чтобы заманить нас, людей, в сети греха.

— Правда? А вы умеете распознавать и судить ведьм?

Его песочного цвета брови взметнулись вверх. Суд над ведьмой, особенно если удавалось доказать ее злокозненные сношения с дьяволом, неизменно приносил определенную известность священнику, эту ведьму обвинившему и покаравшему. Отец Кестер не был чужд честолюбия.

— И кто же из обитающих в этих стенах людей, по-вашему, ступил на столь опасный и ошибочный путь? — спросил он.

К сожалению, его честолюбие значительно превосходило умственные способности. Миссис Битон с трудом удержалась от желания закатить глаза и застонать.

— Разве вы не ужинали сегодня вечером вместе со всеми в большом холле? — спросила она.

— Вы имеете в виду леди Элспет?

— Да, смею вас уверить, она одержима никем иным, как самим сатаной.

— Гм-м. Когда поднялся шум, я был в другом конце зала, и наш лэрд так быстро унес ее наверх… — сказал священник, постукивая по зубам длинным ногтем. — Я подумал, что эта молодая женщина просто увидела мышь. В последнее время их развелось тут очень много. — При упоминании о мышах его передернуло. — Мерзкие маленькие твари.

Миссис Битон ощетинилась, расценив его слова как критику ее способностей вести хозяйство.

— Нет, она увидела не мышь. Но можете мне поверить, что-то она все-таки увидела. Во всяком случае, так она утверждает. Леди Элспет сказала, что дьявол показал ей битву. Я думаю, что это была последняя битва против сатаны. Что касается Элспет Стюарт, то она криками подбадривала злобные сатанинские орды.

— Вы уверены в том, о чем говорите?

— Провалиться мне сквозь землю, если я вру. Я помогала укладывать ее в постель, а она все верещала. И разве вас не удивило то, что Мак-Ларен внезапно появился в крепости, несмотря на то, что все ворота были наглухо закрыты?

— Нет, я просто возблагодарил Господа за дарованное нам чудо.

«Иная простота хуже воровства».

— А я думаю, что его внезапное появление может объясняться вмешательством совсем иных сил. Я уверена, что дьявол использовал Элспет Стюарт, чтобы доставить нашего лэрда в крепость. Вы же знаете, что ведьмы умеют летать.

— Я слышал о таком. — Отец Кестер прищурился. — Но мне, разумеется, нужны доказательства.

— О, за этим дело не станет. Доказательств у меня хоть отбавляй. Я могу указать на нескольких человек, ставших свидетелями ее нечестивого припадка. Кроме того… — Миссис Битон понизила голос и перешла на шепот: —…на ее теле есть необычная отметина. Высоко на… Может, нам лучше беседовать не здесь? Кто угодно может забрести сюда и увидеть, как мы тут совещаемся.

— Пройдемте в мою комнату.

Миссис Битон кивнула и вошла в келью молодого священника. Она твердо решила расчистить дорогу для своей племянницы. К тому времени как она окончит беседу с отцом Кестером, он будет готов собственноручно развести костер под ногами Элспет Стюарт.

— Если ты заботишься о моем добром имени, тебе лучше как можно скорее покинуть мою спальню, — произнесла Элспет. — Мою дверь охраняет Албус, который может прийти к определенным умозаключениям. Кроме того, в зале тебя ждут люди. Им необходимо тебя видеть. Ты сам не понимаешь, как их воодушевляет один твой вид.

Роб попытался возразить, но затем уступил.

— Тогда я зайду к тебе позже, — сказал он.

— Обычно после того, как меня посещают видения, я сплю как убитая, — предупредила его Элспет.

Он поцеловал ее в щеку.

— Вот и хорошо. Я не буду тебя беспокоить. — Его губы тронула лукавая улыбка. — Но если ты проснешься и тебе захочется побеспокоить меня, просто приподними гобелен на стене и войди в мою спальню.

— Возможно, я так и сделаю, — ответила Элспет, сожалея о том, что его предложение вряд ли осуществимо.

— Я побуду рядом, пока ты не уснешь, — пообещал Роб. Разубедить его Элспет не удалось. Он пододвинул к ее кровати стул и расположился рядом, не сводя с нее глаз.

Элспет закрыла глаза, намереваясь притвориться спящей. Но она на самом деле начала погружаться в сон и уже стояла на грани забытья, когда раздался щелчок дверной задвижки. Девушка с трудом приоткрыла глаза.

Роб исчез.

Преодолевая сильную головную боль, Элспет поднялась с постели и поспешно надела юбку и кожаный корсет, в которых она вместе с Робом приехала в Кэстил Даб. Ей нужна была широкая юбка, потому что она собиралась скакать верхом. Разумеется, при условии, что Роб не выпустил лошадей. Порывшись в сундуке леди Мак-Ларен, Элспет отыскала теплую накидку, о которой говорил Роб. Она действительно оказалась такой, какой он ее описывал, и была снабжена как отороченным бахромой капюшоном, так и изящной бронзовой брошью.

Элспет взбила две подушки и уложила их таким образом, чтобы со стороны казалось, будто в кровати кто-то спит. Спрятав в кармане плаща огниво, девушка задула оставленную Робом свечу и скользнула под гобелен на стене.

Она впервые оказалась в комнате Роба. Его спальня была меньше, чем та, в которой поселили ее. Здесь почти не было украшений, и в целом убранство было по-мужски строгим. Зато во внешней стене имелся большой камин, отапливавший комнату значительно лучше, чем жаровни. Элспет подняла голову и увидела взметнувшийся к самой крыше башни потолок.

Массивная кровать показалась ей соблазнительно мягкой.

Как поступил бы Роб, если бы, вернувшись после ужина к себе, обнаружил ее мирно спящей под его одеялом? Перед внутренним взором Элспет промелькнул целый ряд восхитительных возможностей, при одной мысли о которых у нее сладостно заныло тело. Ее даже бросило в жар.

«В этой комнате он спал с женой», — внезапно осознала Элспет.

Тот факт, что Роб пригласил Элспет присоединиться к нему в этой самой постели, означал, что безумие, изначально подтолкнувшее его к этой затее, постепенно оставляло его. Призрак жены тревожил Роба все меньше и меньше. Элспет очень хотелось остаться здесь и своей любовью изгнать остатки горечи, гнева и горя из его сердца.

Но чтобы доказать Робу, как сильно она его любит, она обязана как можно скорее покинуть крепость. Другого способа предотвратить несчастье она не видела.

Элспет нажала на дверную ручку и выглянула в коридор. Там было пусто, поскольку Албус, охранявший ее дверь, находился за поворотом. Стараясь производить как можно меньше шума, девушка отворила дверь и заспешила к лестнице. В полной темноте она начала спускаться по ступеням, держась за стену, чтобы не оступиться. Зажечь свечу Элспет не решилась.

Оказавшись на первом этаже, она обошла стороной центральный зал и вышла во двор. Чтобы попасть в часовню, необходимо было обойти ряд построек, что Элспет и сделала, стараясь держаться подальше от людей и освещенного факелами пространства.

Часовня была озарена тусклым мерцанием свечей. Элспет взяла одну из них и направилась к алтарю. Взметнувшийся ввысь потолок поддерживали высокие колонны, с которых на нее взирали лица каменных ангелов. Оглядевшись вокруг и никого не увидев, Элспет наклонилась и нырнула под узорчатую накидку на алтаре.

«Нужно каким-то образом сдвинуть эту плиту».

Подняв свечу, Элспет изучала тесное пространство под алтарем. Рядом со шкивом и веревкой она нашла прикрепленный к внутренней части алтаря металлический брус. Он казался частью этого сооружения, но когда она за него потянула, легко выскользнул из гнезда.

Нащупав трещину в полу, Элспет вставила в нее острый конец бруса. Каменная плита приподнялась, и девушка смогла просунуть под нее кончики пальцев. Ей удалось приподнять плиту, после чего она сдвинула ее в сторону, хотя это оказалось совсем не легко и ей пришлось навалиться на плиту всем своим весом.

Вдруг Элспет услышала чьи-то шаги. Она мгновенно погасила свечу и замерла во мраке, прислушиваясь. Шаги приближались.

— Здесь, кажется, никого нет, — послышался чей-то шепот.

— Мне почудилось, что тут кто-то был, — так же шепотом ответил второй человек.

— У этой старой часовни много голосов. Вы не представляете, на какие шутки иногда способен ветер.

— Или, может, дьявол пытается подслушать наш разговор.

— Существует мнение, что князь тьмы предпочитает действовать в темное время суток. Возможно, нам следует поговорить в другой раз? Днем. И не здесь, — снова раздался первый голос. — Ведьма, должно быть, знает, где находятся ее враги.

Ведьма? О чем это они?

— Да, это мудро. Очень мудро, — прошептал второй голос. Было в его шипящих интонациях что-то такое, что заставило Элспет заподозрить: его обладатель не вполне искренен. — Я загляну к вам завтра, после того как лэрд проведет переговоры со Стюартом и Драммондом. Тогда и посмотрим, что к чему. Доброй ночи, отец.

— Идите с Богом.

Две пары ног направились прочь от алтаря, хотя, судя по всему, двигались они в разных направлениях. Элспет досчитала до тридцати, прежде чем отважилась шевельнуть хотя бы ресницами.

Затем она размотала закрепленную под алтарем веревку и уронила ее в черное отверстие. Сев на край люка, девушка опустила ноги и посмотрела вниз. Там царил мрак.

Она внутренне содрогнулась, но не от холода.

«Там просто темно, — сурово напомнила она себе.

— Бояться совершенно нечего, — твердила Элспет, медленно спускаясь по веревке в темноту. Тут ее хватка на веревке ослабла и девушка стремительно полетела вниз, обжигая ладони. Она неловко упала на каменный пол, и ее бедро пронзило нестерпимой болью. Элспет подумала, что это падение вполне способно вызвать новое кровотечение.

Несколько секунд девушка лежала, не шевелясь. Она напряженно прислушивалась, опасаясь, что ее спуск могли услышать наверху. С другой стороны, шум мог привлечь внимание кого-нибудь, кто притаился внизу.

Наконец Элспет встала и начала наощупь искать факел. Когда они с Робом воспользовались этим потайным ходом, чтобы проникнуть в крепость, она его потушила и уронила на пол. Факела нигде не было. Тут она вспомнила, что на стенах пещеры имеются специальные отверстия для факелов. Если Роб воспользовался этим факелом, когда ухаживал за лошадьми, он наверняка оставил его там.

Элспет принялась шарить ладонями по гранитным стенам и вскоре нашла факел. После нескольких попыток высечь искру ей это наконец удалось, и вот уже факел ярко пылает, освещая темный тоннель. Запах смолы и серы почти заглушил мышиную затхлость подземелья.

Освещая себе путь, Элспет направилась к выходу. С потолка тоннеля капала вода. Стук капель нарушал царящую здесь тишину. Элспет шла осторожно, стараясь не наступать на мокрые и скользкие камни. Во все стороны разбегались темные ответвления боковых коридоров. Раз или два ей показалось, что из темноты светятся чьи-то глаза, но когда она поворачивалась, чтобы посмотреть на них в упор, там ничего не было.

Сердце отчаянно колотилось у нее в груди, мешая ей дышать. Элспет слышала, как скребут по камням чьи-то крохотные когти, и поднимала факел повыше в попытке отогнать окружившие ее тени. Ее одолевало безумное желание подобрать юбку и броситься бежать, но она заставляла себя идти неторопливым ровным шагом. Она так ни разу ничего и не заметила, хотя явственно ощущала движение со всех сторон.

Когда в воздухе запахло свежим навозом и сеном и послышалось тихое ржание, Элспет едва не разрыдалась от облегчения. Роб действительно возвращался сюда, чтобы позаботиться о лошадях. На полу стояло корыто с водой, а кормушка была наполнена сеном.

Тусклого света звезд, струившегося в пещеру, было вполне достаточно, чтобы оседлать кобылу, поэтому Элспет потушила факел и закрепила его на стене. Когда она выводила лошадь наружу, жеребец попытался последовать за ними, но Элспет оттолкнула его и снова загородила выход.

— Нет, мой хороший, — прошептала она, — поверь, там тебя ждут одни несчастья. Оставайся с Робом. Ты можешь ему пригодиться.

Сев на лошадь, Элспет направилась к лагерю отца. Ей на глаза то и дело наворачивались слезы, и она решительно их смахивала.

Роб ей не принадлежал. Нет, он не был ее мужчиной. И, возможно, никогда не будет.

Глава тридцать первая

Элспет пробиралась по звериным тропам, держа курс на заснеженную вершину Бен-Ворлика, служившую ей ориентиром и не позволявшую заблудиться. Девушка ехала на восток, туда, где толпа вооруженных мужчин собралась, чтобы убить ее возлюбленного. Было еще темно, когда Элспет подъехала к границе военного лагеря, который охраняли вооруженные часовые. К счастью, заметивший ее воин принадлежал к клану Стюартов и, когда она ответила на его окрик, без труда ее узнал.

— Если бы вместо меня здесь стоял кто-нибудь из людей Драммонда, он мог бы принять вас за одну из дам, прибывших сюда, чтобы… О, прошу прощения, миледи. Конечно же, вы не… О, черт! — заикаясь выдавил из себя бедняга. Элспет заподозрила, что, если бы не темнота, она увидела бы, как уши солдата вспыхнули ярко-красным цветом. К счастью для него, еще не рассвело. — Мне не следовало этого говорить.

— Не важно. Забудьте об этом, — успокоила она его. — Просто отведите меня к отцу, и все будет хорошо.

Хотя до рассвета оставался еще целый час, ее отец не спал. Шатер Алистера Стюарта был озарен светом единственной лампы. Часовые у входа даже не попытались остановить Элспет, когда она откинула полог и вошла внутрь.

Отец сидел у стола. Перед ним высились стопки посланий. Но он не работал, а просто сидел, опустив лицо в ладони. Элспет заподозрила, что он плачет. Или молится.

— Отец…

Он поднял голову, и при виде темных кругов у него под глазами у девушки сжалось сердце. Он был так измучен, что за те недели, которые она его не видела, казалось, состарился на десять лет. Затем его лицо озарила радостная и одновременно изумленная улыбка.

— Если я сплю, то не хочу просыпаться, — тихо произнес лорд Стюарт, поднимаясь на ноги.

Элспет бросилась в его распахнутые объятия.

— Ты не спишь, отец. Я подозреваю, что в последнее время ты вообще не спишь.

Он стиснул ее в объятиях и начал укачивать, как маленькую. Она столь же пылко ответила на его ласку. Элспет знала, что ей повезло с родителями, ведь многие из ее знакомых держались со своими отпрысками холодно и отчужденно. Возможно, причина обожания, которое всегда обрушивали на нее близкие, заключалась в том, что она была последним ребенком Стюартов. Как бы то ни было, на недостаток любви ей жаловаться никогда не приходилось. Вот и сейчас Элспет радостно впитывала в себя отцовскую привязанность, хотя это никак не могло заполнить зияющую дыру в ее сердце, появившуюся там после расставания с Робом.

Возможно, когда Роб узнает, что она его перехитрила и сбежала к отцу, он ее возненавидит.

— Как тебе удалось убежать?

Элспет была не способна на предательство. Она никак не могла разгласить тайну секретного входа в крепость, доверенную ей Робом.

— Это не важно, — ответила Элспет. — Я тут, и я хочу домой. Пожалуйста, отец, отвези меня домой. Поехали прямо сейчас.

— У нас еще будет на это время. — Он отстранился, чтобы всмотреться в ее лицо. — Расскажи мне, что с тобой случилось. Этот человек вынудил тебя… Он тебя обидел, дочь моя?

Элспет покачала головой, зная, что отец спрашивает, сохранила ли она невинность. Она надеялась, что небеса простят ей маленькую ложь, призванную пощадить его чувства.

— Мак-Ларен не причинил мне вреда.

Роб подарил ей незабываемый восторг и любовь, к которой она всегда стремилась.

Отец разжал объятия и жестом пригласил Элспет присесть. Она с облегчением опустилась на сундук.

— Значит, ты все еще можешь выйти замуж за Лахлана Драммонда?

— Нет, за Драммонда я не выйду. После того что я о нем узнала, это невозможно.

Элспет рассказала отцу о том, что Роб обвиняет ее бывшего жениха в изнасиловании его жены, из-за чего та покончила с собой.

— До меня доходили эти слухи. Драммонд все отрицает.

— Но я верю Мак-Ларену, — ответила Элспет. — Лахлан Драммонд совсем не тот, за кого ты его принимаешь. Ты не сможешь принудить меня к браку с ним. Прошу тебя, даже не пытайся.

— Я твой отец, девушка. — В голосе Алистера прозвучали властные нотки. — Если я велю тебе выйти за него замуж, ты это сделаешь.

Элспет тщетно пыталась побороть охватившую ее дрожь. Она с самого начала противилась этому замужеству, но родители добились ее согласия лаской и уговорами. Ее отец всегда и во всем ей потакал и совершенно не походил на человека, способного принудить ее к такому союзу.

— Мы с лордом Драммондом дали друг другу торжественное обещание, и… — Должно быть, Алистер Стюарт наконец заметил, что его дочь бьет крупная дрожь. Он налил в рог вина и сунул сосуд в ее трясущиеся пальцы. — Ну хорошо, я постараюсь что-нибудь предпринять.

Элспет схватила его за руку и прижалась к ней губами. От облегчения у нее даже закружилась голова.

— Спасибо, отец. А теперь… Я знаю, что ты не одобряешь мою способность видеть, но я должна тебе рассказать. Дар вновь посетил меня.

Стюарт покачал головой.

— О, дочь моя…

— Пожалуйста, выслушай меня. Это видение мне уже показывали не меньше полудюжины раз, но я не понимала, что оно означает. Теперь его значение наконец-то обрело смысл. Я смело могу утверждать, что тебе угрожает смертельная опасность, и прошу тебя мне поверить. — Она положила рог на стол, не обращая внимания на вино, с бульканьем полившееся на пол. На ковре образовалось кроваво-красное пятно. Элспет упала на колени перед отцом. — Если в тебе есть хоть немного отцовской любви, созови всех своих командиров. Пусть прикажут свернуть лагерь и с рассветом покинуть это место.

— Они уходят! Они снимают осаду! — закричал поднявшийся на стену Хэмиш.

Роб бросился бежать по мощеному двору, на ходу надевая пояс с мечом и нагрудник. Крик Хэмиша прозвучал так громко и так неожиданно, что Мак-Ларен выскочил из своей спальни, едва успев натянуть одежду и не заглянув к Элспет. Накануне вечером он осторожно вошел в ее комнату, но остановился, увидев в кровати неподвижные очертания ее тела. Роб решил, что после ужасного нервного срыва в зале ей лучше поспать, и не стал ее беспокоить.

— Посмотри сам! — снова закричал Хэмиш и еще раз поглядел в «глаз предков». — Это цвета Стюарта. Он уводит отсюда своих людей.

Роб взлетел на стену, перепрыгивая через две ступеньки.

— Погоди! Кто это с ним? — вдруг пробормотал Хэмиш, все еще глядя в оптическую трубу. — Это женщина!

— Там, где есть солдаты, всегда были и будут проститутки, — фыркнул Роб, выхватывая трубу из рук Хэмиша и поднося ее к глазу.

— Это не проститутка, — запоздало возразил Хэмиш. — Это наверняка какая-то благородная женщина.

Роб узнал плащ с капюшоном, и от дурного предчувствия у него оборвалось сердце. Женщина натянула поводья и, остановив лошадь, оглянулась на крепость. В центре мутноватой линзы совершенно отчетливо возникло ее лицо.

— Элспет, — прошептал Роб.

— Да, я так и подумал, но не хотел ничего тебе говорить, пока ты сам во всем не убедишься, — с глубоким вздохом подтвердил Хэмиш. — Весь этот дьявольский переполох, который она устроила вчера за ужином, наверное, был рассчитан на то, что мы ослабим бдительность. Но она не выходила ни в одни ворота. Все они наглухо заперты. Там и мышь не проскочит. Как же ей удалось сбежать?

Роб знал ответ на этот вопрос. Но ничего не мог сказать своему другу. Он доверил Элспет тайну, известную прежде только лэрдам замка, и она его предала, не преминув воспользоваться его доверчивостью. Она прошла по тайному проходу и теперь следовала за отцом, сидя верхом на кобыле, которую он купил для нее в Лохернхеде.

— Элспет! — закричал Роб.

Его голос эхом отразился от окружавших их горных пиков. Но на этот раз девушка не обернулась.

Роб вернут «глаз предков» Хэмишу и ринулся вниз по лестнице. Минуту спустя его появление во дворе ознаменовалось диким ревом. Это Роб звал своего конюха, требуя, чтобы тот как можно скорее оседлал его лошадь.

— Что ты делаешь? — удивился догнавший его Хэмиш. — Может, Стюарт и уходит, но люди Драммонда на месте. Если ты хоть нос высунешь за стены крепости без белого флага, они изрубят тебя на куски.

— Тогда принеси мне белый флаг.

Из конюшни привели лоснящегося гнедого жеребца с простым седлом на спине. Роб обрадовался тому, что парнишка-конюх понял: сейчас нет времени украшать лошадь броскими регалиями Мак-Ларенов.

— Ты не понимаешь, Роб. В отсутствие Стюарта Драммонда не остановит наличие белого флага. Кроме того, он и не подумает вступать с тобой в поединок, который ты, по твоему мнению, заслужил. Ведь ты больше не располагаешь тем, что заставило его с тобой считаться, — закричал Хэмиш, заслоняя Робу путь. Затем он понизил голос, и теперь его слышал только Мак-Ларен. — Подумай, Роб: ты не относишься к числу людей, которые могут поступать так, как им заблагорассудится. От тебя зависит судьба всего клана. Если бы девушка хотела с тобой остаться, она была бы сейчас здесь. Ты не можешь, рискуя жизнью, мчаться за ней, как влюбленный щенок.

— Наша дружба тебя ослепила, и ты стал слишком много себе позволять! — зарычал Роб. — Прочь с дороги!

Когда Хэмиш не двинулся с места, Роб размахнулся и ударил его по лицу. Его кулак с тошнотворным хрустом опустился на челюсть бедняги. Несмотря на массивное телосложение Хэмиша, его кости были довольно хрупкими. У него закружилась голова, и он попятился. Роб хотел было сесть на коня, но его оглушили. Кто-то сильно ударил его сзади по голове, использовав для этого какой-то тупой предмет. Удар пришелся в основание черепа, и Роб, покачнувшись, опустился на колени.

У него перед глазами вспыхнули искры. Прежде чем окончательно потерять сознание, он снова услышал голос Хэмиша:

— Смотри, что я натворил из-за тебя, Роб. Я разбил о твой дубовый череп «глаз предков».

Миссис Битон вбежала в часовню в поисках отца Кестера.

Сначала она обрадовалась, узнав, что Элспет Стюарт каким-то дьявольским образом покинула Кэстил Даб. Но теперь стало ясно, что ведьма успела запустить когти так глубоко в душу лэрда, что он готов был ринуться вслед за ней, хоть это и означало верную гибель, и его лишь с огромным трудом удалось удержать от рокового шага.

Хэмиш отнес потерявшего сознание Мак-Ларена наверх, в его комнату, и миссис Битон поручила своей племяннице Марго дежурить возле лэрда. После того как Хэмиш ушел, миссис Битон привязала Роба к кровати, чтобы предотвратить его побег. Марго получила указание всякий раз, когда он пошевелится, поить его с ложечки чаем, сдобренным опием. Миссис Битон надеялась, что ей повезет и он еще много дней пролежит в наркотическом забытье.

Пока она не примет меры для того, чтобы Элспет Стюарт уже никогда не вернулась в его жизнь.

Экономка обвела часовню взглядом. Священника нигде не было.

— Отец Кестер! — крикнула она с раздражением в голосе. Священник вышел из ризницы и направился к ней, пряча руки в широких рукавах сутаны.

— Спокойствие, миссис Битон. Вы находитесь в доме Господа. Ему не нравится, когда в этих стенах звучат гневные голоса.

— Ну да, а еще Ему не понравится, если ведьме удастся уйти от правосудия.

— Но нас защитило провидение. Она уехала. Элизабет Стюарт здесь больше нет.

— Однако она по-прежнему вредит клану Мак-Ларенов. В этот самый момент наш лэрд мечется по кровати в бреду, насланном ее проклятиями. — И опием. — Вы должны догнать ведьму и довести дело до божественной развязки. В противном случае этому замку никогда не видать мира. Отец Кестер нахмурился.

— Я вместе со всеми стоял на крепостной стене, наблюдая за ее отъездом. Теперь она находится под защитой клана Стюартов. Даже если леди Элспет действительно ведьма, это дело священника Алистера Стюарта — убедить ее отца предать ее суду.

Миссис Битон не верила в то, что такое может произойти. Какой отец отдаст своего ребенка на сожжение?

— Возможно, вы заметили, что Драммонд уже отрекся от нее, — стояла на своем экономка. — Я не сомневаюсь, что этот брак никогда не состоится.

— С чего вы взяли?

«У этого типа что, глаз нет?»

— Если бы свадьбу не отменили, Драммонд ехал бы сейчас рядом со своей супругой. Разве не так? Вместо этого он вывел своих людей из нашей долины только после того, как ее покинул последний воин Стюарта. Либо я заблуждаюсь, либо между этими кланами все кончено.

— Хм-м-м, — протянул отец Кестер.

Неужели она должна вкладывать ему в голову мысли, все до единой? Он что, не в состоянии думать самостоятельно?

— Разве вы не понимаете, что вам необходимо срочно поговорить с лордом Драммондом? — настойчиво произнесла миссис Битон. — Вы должны сказать ему, что Всевышний хочет суда над Элспет Стюарт. Я уверена, что он сам обрадуется возможности предложить вам помощь в этом праведном деле.

— Нам понадобятся свидетели, — с сомнением в голосе произнес отец Кестер.

— Они у нас будут. Предоставьте это мне.

Когда миссис Битон заняла место экономки в замке Мак-Ларенов, она привезла с собой из родной деревни с полдюжины девчонок-служанок. Они все были обязаны ей куском хлеба и крышей над головой. Миссис Битон знала, что ей без труда удастся выжать из них любые свидетельские показания.

— Вы отправляйтесь вперед, а я не отстану от вас и на полдня со всеми необходимыми доказательствами.

Путешествия всегда были сопряжены с бедами и неудобствами. Как только за спиной отца Кестера затворились массивные крепостные ворота, ему показалось, что небо опустилось прямо ему на голову. Мир был слишком велик и неуютен. Священник знал, что такому тихоне, как он, никогда не удастся обрести в нем покой.

Он нуждался в безмятежности монастырского существования, тишине библиотеки, прилежании ученых занятий. Только это могло сделать его счастливым. Вместо этого отец Кестер трясся по каменистым горным дорогам, сидя верхом на своем муле. Несносное животное как будто намеренно спотыкалось на каждой неровности и выбоине, встречавшихся на его пути.

Отец Кестер был удивлен, когда догнал колонну Драммонда, двигавшуюся со скоростью входивших в ее состав телег и фургонов. Божьим людям почти везде оказывали радушный прием, но священник изумился еще больше, когда в ответ на изъявление желания поговорить с Драммондом его без промедления провели в шатер лэрда. Было ясно, что все, связанное с Элспет Стюарт, вызывает у этого господина самый живой интерес.

Пока отец Кестер излагал лорду Драммонду свои подозрения, тот слушал священника с видом лисы, наблюдающей за кроличьей норой. Когда святой отец окончил свой рассказ, воцарилось молчание, за время которого можно было бы успеть несколько раз прочитать «Отче наш». Наконец лэрд встал со стула и принялся расхаживать по шатру. Он ходил так долго, что отец Кестер успел несколько раз прочесть молитву «Радуйся, Мария» и даже начал опасаться, что его собеседник лелеет к обвиненной им девушке нежные чувства. Следовательно, в попытке заставить священника замолчать лэрд мог тем или иным способом с ним расправиться.

— Вы уверены, что вам удастся доказать ее вину? — наконец спросил Драммонд.

Его голос напоминал шорох ползущей по сухим листьям змеи.

— Разумеется, — убежденно кивнул отец Кестер. — Для этого мне даже не потребуется ее признание. У меня и без этого достаточно улик.

— И вы не отступите, даже если ей будет угрожать костер?

— Ведьмы не имеют права на существование, — не дрогнувшим голосом отчеканил отец Кестер. — Я — человек, склонный к милосердию, но Богу я хочу угодить больше, чем собственным человеческим слабостям.

После того как его выпроводили из шатра с настойчивым предостережением ни с кем не говорить об этом деле, не дождавшись сигнала от лорда Драммонда, отец Кестер задался вопросом, какая судьба ждет его после затеваемого им процесса.

Возможно, ему поручат руководство монастырем. Группой монахов руководить было бы значительно проще, чем замком, кишащим грешниками. Отец Кестер уже грезил, как отобранные им монахи станут целыми днями переписывать Святое писание и как он будет отбраковыватьтех, кто способен лишь пропалывать репу.

Глава тридцать вторая

На второй день пути пошел снег. Мокрые хлопья не укрыли землю снежным ковром, но превратили дороги в непроходимую грязь. Элспет и ее отец ехали во главе колонны, но те, кто следовал за ними, препятствовали их продвижению вперед. Элспет удивилась, увидев лорда Драммонда. Чтобы догнать их, ему пришлось объехать стороной войско Стюартов.

— Поскольку леди Стюарт все еще ожидает вашего возвращения в моем замке, вы, по всей вероятности, захотите забрать ее, прежде чем вернуться в собственную крепость, — произнес Лахлан, демонстративно игнорируя присутствие Элспет, как будто она и не ехала рядом с отцом.

Ее это вполне устраивало. Она надеялась, что ей больше никогда не доведется разговаривать с этим человеком.

— Вне всякого сомнения, ваша супруга придет в восторг, увидев леди Элспет живой и невредимой, — продолжал Драммонд.

Элспет не смотрела ему в глаза, но искоса наблюдала за ним, как за собакой, повадки которой внушали ей опасения.

— Мы не собираемся злоупотреблять твоим гостеприимством, Драммонд, — ответил ее отец.

— Разумеется, вы можете гостить под моей крышей столько, сколько захотите, но, если честно, я думаю, что ваши люди будут счастливы наконец-то вернуться к своим очагам, — вкрадчиво произнес Лахлан. — Впереди развилка, и если они поедут направо, то через сутки окажутся на землях Стюартов, а через двое будут наслаждаться домашним уютом.

— Мне это прекрасно известно, — холодно отозвался Стюарт.

Лахлан многозначительно посмотрел на свинцовые тучи.

— В воздухе пахнет снегом. Отец Элспет кивнул.

Вежливо поклонившись, Лахлан пожелал им удачного дня и повернул назад, чтобы вернуться к своим людям. Как только он скрылся из виду, отец Элспет попросил своего заместителя присоединиться к нему и его дочери. Он отдал распоряжение своим людям свернуть с главной дороги и возвращаться на земли Стюартов.

— Отбери десять человек, которые останутся с нами в качестве почетного караула, — продолжал Стюарт, — а остальных веди домой. Зима наступает нам на пятки. Я желаю, чтобы мои люди воссоединились с женами и детьми, прежде чем ляжет снег.

Когда командир отправился выполнять распоряжение своего лэрда, Элспет набралась храбрости и заговорила:

— Отец, я не смею ставить под сомнение правильность твоего решения, но не могу не спрашивать себя — мудро ли мы поступаем, возвращаясь в замок лорда Драммонда столь малочисленной группой.

— Будут наши кланы соединены вашим браком или нет, но этот человек был и остается нашим соседом, и нам предстоит научиться жить с ним в мире, — произнес Стюарт, понизив голос, как будто не желая, чтобы его услышал кто-то, кроме дочери. — Кроме того, если его намерения нечестивы, он только что напомнил мне, что моя жена находится в его полной власти.

Элспет ахнула. Она об этом не подумала. Если Драммонд по-прежнему намеревался на ней жениться, он вполне мог добиться своего, угрожая ее матери.

— Но если Драммонд не задумал ничего дурного, он просто попросил меня не наводнять его жилище моими людьми. Снегопады могут надолго задержать их там, что быстро приведет к уничтожению его запасов провизии, — добавил отец. — Никто не захочет открыто признаться в том, что он не в состоянии содержать столько ртов. Отправив свою армию домой, я позволю Драммонду сохранить лицо и одновременно заручусь его благодарностью.

— Скажи, отец, все ваши разговоры напоминают шахматные партии, подобно этой беседе?

— Чаще всего да, — признался он. — Такова плата за высокое положение в обществе. Ты никогда не знаешь, что на самом деле имеет в виду человек, когда произносит, к примеру, «да».

Роб Мак-Ларен был таким же шотландским лэрдом, как Драммонд или ее отец, но она и представить себе не могла, что он стал бы участвовать в коварных переговорах и что кому-то пришлось бы расшифровывать истинное значение его слов. Даже во время ее похищения Роб вел себя весьма прямолинейно и с самого начала объявил о своей цели — поединке с Драммондом.

Его несгибаемое упрямство могло утомить кого угодно, зато он был честен и никогда не кривил душой.

Элспет так по нему тосковала, что испытывала самую настоящую физическую боль в груди. Похоже, его привело в ярость то, что она воспользовалась тайным ходом. Наверное, поэтому он не поехал за ней. Разумеется, это было бы полным безумием — противопоставить себя сразу двум армиям, но какая-то ее часть сожалела о том, что он на это не пошел.

Разумеется, Роб последует за ней в замок ее отца.

Если только он не решил, что она его покинула, потому что все еще собирается выйти замуж за Драммонда. Отчаяние стиснуло сердце Элспет.

— Иногда необходимо довериться человеку, чтобы предоставить ему возможность повести себя достойным образом, — прервал ее грустные мысли отец. — Я покинул долину Мак-Ларена, не посоветовавшись с союзником. Ты отвергла Драммонда как кандидата в мужья. И все же он с нами учтив и предупредителен. Теперь и я могу позволить себе пойти ему навстречу.

Они продолжали ехать бок о бок. Копыта лошадей с таким громким чавканьем ступали по грязи, что Элспет едва расслышала, как отец тихо добавил:

— Во всяком случае, я на это надеюсь.

Элспет радостно бросилась в объятия матери. Женщины обнялись и заплакали. Но их радость продлилась недолго. Не успели они обменяться и десятком слов, как у входа в комнату послышались возня и звон клинков. В гостиную ворвался Драммонд в сопровождении дюжины вооруженных воинов. Отец Элспет в мгновение ока выхватил из ножен свой меч.

— Что все это означает? — взревел он.

— Спрячь свой меч, друг, — пренебрежительно обронил Лахлан. — Все это не имеет к тебе отношения, и мои претензии вовсе не к тебе. — В комнату заглянул и поспешно вошел священник, постаравшийся спрятаться за спину Драммонда. — Мы воюем не с плотью и кровью, но с силами тьмы.

Стюарт и не подумал опускать меч.

— Что за вздор ты несешь?

— Объясните ему, святой отец, — обернулся Драммонд к священнику.

Отец Кестер покосился на Алистера Стюарта и поспешно отвел глаза. Вместо этого он устремил немигающий взгляд на Элспет.

— Элспет Стюарт, ты обвиняешься в колдовстве, сношениях с дьяволом и вовлечении других людей в бездну ворожбы и магии. Ты должна ответить за свои преступления. Арестуйте ее!

— Клянусь Богом, вы этого не сделаете! — заревел ее отец, размахивая мечом и не позволяя никому приблизиться к дочери.

— Стюарт, твои люди мертвы. Силы неравны. Ты не сможешь ее защитить, — снова заговорил Драммонд. — Если твоя дочь невиновна, ей ничто не угрожает. Это я тебе обещаю.

Обвинение в колдовстве было равносильно смертному приговору, и все присутствующие это знали. Лорд Стюарт не отступил, продолжая фехтовать мечом и не подпуская к себе и своим близким людей Драммонда.

— Отец, нет! — закричала Элспет. — Лахлан, я сдаюсь. Отзовите своих людей.

— Я запрещаю тебе сдаваться, Элспет! — крикнул отец.

— Это не в твоей власти, — ответила она. Вырвавшись из объятий матери, она подбежала к священнику.

— Неповиновение родителям, — пробормотал тот, и она поняла, что предоставила ему еще одно свидетельство своей вины.

— Драммонд, — внезапно обессилев, прошептал ее отец. Меч выпал из его рук и со звоном упал на пол. — Я умоляю тебя, не делай этого.

— Процесс начнется, как только прибудут свидетели. Отец Кестер заверяет меня в том, что это произойдет уже завтра, — ответил Лахлан. — Ради вашей же безопасности тебе и леди Стюарт необходимо оставаться в вашей комнате. Вас будут тщательно охранять. Как только суд вынесет свое решение, вас тут же освободят.

— А как же Элспет? — рыдая, спросила мать.

— Для нее у меня есть комната в башне, — ухмыльнулся Лахлан. — Там очень удобно, и окно выходит во двор. — Он вывел девушку из комнаты и, оказавшись в коридоре, прошипел ей на ухо: — У тебя будет отличный вид на кровавые пятна, оставленные на булыжниках двора женой Мак-Ларена.

Роб так давно ее не видел, что даже не понял, кто появился у него над головой, под самой крышей башни. Облик Фионы задрожал у него перед глазами, а затем она медленно опустилась на пол. Ее длинное платье развевалось на несуществующем ветру. Она зависла в воздухе, прекратив плавный спуск за мгновение до того, как ее босые ноги должны были коснуться холодных плит пола.

Фиона подплыла к его кровати. Она улыбнулась, и комната озарилась ярким светом.

— Валяешься в постели, в то время как ты нужен в другом месте. — Она протянула руку и приложила ладонь к его щеке. В первый раз за все то время, что ему снились эти чудесные сны о жене, Роб не ощутил прикосновения ее пальцев. — Что ты здесь делаешь, дурачок?

— Дурачок, — повторил он, осознавая, что его губы не шевелятся. — Ты всегда меня так называла. Должно быть, ты знала, что со мной случится. Тебе известно, что теперь все и в самом деле считают меня безумцем? Они уверены, что либо я сошел с ума, либо меня околдовали.

— Знаю. Но ты не сошел сума. И никто тебя не околдовал. Та, которая за тобой ухаживает, сплела сеть, опутывающую твой разум. Она подпитывает эту сеть всякий раз, когда ты просыпаешься.

Он повернул голову и, как будто сквозь густой туман, увидел Марго Битон. Девушка сидела на стуле, уронив голову на плечо и открыв рот. Она спала глубоким сном, держа на коленях какую-то чашку.

— Да, да, это тот самый напиток, — подтвердила Фиона, когда Роб нахмурился, глядя на чашку. — Не пей больше ни капли. В тебе нуждаются. Блуждая среди маков, ты ничем не сможешь ей помочь.

— Кто во мне нуждается?

Он решил, что и пальцем не шевельнет ради Марго Битон, какова бы ни была ее нужда.

Фиона присела на край кровати, но пышная перина ни на один палец не осела под ее весом.

— Конечно же, Элспет Стюарт.

— Тебе о ней известно?

Она грустно улыбнулась.

— Да, Роб, мне известно, что она владеет твоим сердцем так же, как некогда владела я.

— Ты все еще им владеешь, — возразил он.

— Я и это знаю. Но между нами непреодолимая пропасть. Я больше не могу тебя удерживать. Я должна тебя отпустить. — Фиона наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Он ощутил на своей коже легкие, как дыхание ангела, губы. — А ты должен отпустить меня.

Роб знал, что она права, но у него все равно сжалось сердце.

— Да, это любовь, — произнесла она, снова помогая ему распознать чувство. — Это пройдет, хотя память останется. Не грусти, Роб. Так устроен мир:

Фиона поплыла прочь, и Роб натянул путы, пытаясь до нее дотянуться.

— Даже если бы ты не был связан, ты не смог бы продолжать удерживать меня здесь, — сказала Фиона. — Роб, ты должен проснуться. Ты должен поспешить в крепость Драммонда, или будет слишком поздно.

— Слишком поздно? Но Элспет там нет. Она уехала с отцом. Что произошло?

— Просыпайся, Роб. — Фиона задержалась под потолком, потом начала проходить сквозь него, как будто его там не было вовсе. Она полностью исчезла из поля зрения Роба. Вдруг ее голос прошептал ему на ухо: — Открывай глаза, любимый, но на этот раз ты по-настоящему увидишь все, что тебя окружает.

Голос звучал так близко, как будто Фиона лежала рядом, положив голову на его подушку.

Роб и в самом деле проснулся, но не стал мгновенно открывать глаза. Вместо этого он осторожно приподнял веки и из-под ресниц обвел комнату взглядом. Он лежал в собственной постели. Марго Битон сидела рядом, в точности как ему приснилось, вплоть до чашки с какой-то дрянью на коленях.

Его язык, казалось, был слишком велик для его рта. Роб попытался пошевелить руками и ногами и обнаружил, что связан так же крепко, как и во сне. Его подташнивало, а мочевой пузырь взывал об опорожнении.

Роб полностью открыл глаза, поморщившись от света, хотя ставни на окнах были плотно закрыты.

— Хэ… Хэмиш, — позвал он, поразившись странному, бестелесному голосу, вырвавшемуся из его горла.

Марго всхрапнула и проснулась. Вскочив со стула, она подбежала к кровати.

— Милорд, не стоит волноваться.

Она попыталась влить ему в рот ложку чая, но Роб выплюнул жидкость на одеяло.

— Хэмиш, — повторил он.

— Прошу вас, милорд, вам нельзя волноваться.

Перед его лицом снова возникла ложка, манящая его обратно в забытье.

— Пишать, — произнес он. Марго поморщилась.

— Я хошу пишать. — Он старательно выговаривал слова, но они все равно звучали неясно. — Я хошу видеть Хэмиша.

— Милорд, мне приказали…

— Прикажы отдаю ждешь я! — взревел Роб, яростно округлив глаза. — Ражвяжи меня, или, когда я ошвобожушь, я шьем твою пешень на ужин.

Иногда репутация безумца оказывалась весьма кстати. Марго поспешила исполнить его распоряжение. Она развязала его и умчалась искать Хэмиша. Роб встал с кровати и, преодолевая головокружение, на подкашивающихся ногах направился к ночному горшку. Он надеялся, что вместе с мочой его тело покинут и остатки опия.

Роб распахнул ставни и вдохнул свежий, пахнущий снегом воздух. Затем он принялся расхаживать по комнате, прислушиваясь к ощущениям. Он убедился, что руки и ноги его слушаются. Туман в голове рассеялся, хотя в затылке притаился тугой узел боли, а язык по-прежнему с трудом помещался во рту.

Раздался быстрый стук в дверь, и вошел Хэмиш. Скрестив руки на бочкообразной груди, он усмехнулся.

— Три дня отдыха не сделали тебя более пригожим.

Челюсть его друга украшал желтоватый кровоподтек.

— Кто бы говорил.

Три дня. Роб извлек из сундука сорочку и надел ее, скрыв свою наготу. Он прижал пальцы к затылку.

— Как будто… молот стучит, — пожаловался он.

— Вот и отлично. А ума этот молот тебе прибавляет?

— Да, но это не меняет моего отношения… к Элспет. — Язык слушался его все лучше. Он уже почти не шепелявил. — Она была уверена, что если останется здесь, то нам не миновать битвы. И ты не можешь отрицать, что она избавила нас от осады. А теперь ей нужна моя помощь.

— А тебе понадобится моя помощь, — уверенно произнес Хэмиш.

— Да, мне понадобится твоя помощь.

— И ты ее получишь, если в твои планы не входит нарываться на верную гибель.

— Я всегда всеми силами стараюсь избежать подобного результата, — произнес Роб, оборачивая бедра килтом. Он выбрал ткань коричнево-бежевых тонов, отличавших клан его матери. Роб не собирался обнаруживать свое присутствие в логове Лахлана, размахивая у него перед носом пледом Мак-Ларенов. — Но тебе придется пообещать мне, что ты больше не станешь бить меня по голове.

Хэмиш снова усмехнулся.

— Если ты пообещаешь, что больше не заслужишь этого.

Глава тридцать третья

Элспет провела бессонную ночь в комнате, из которой навстречу смерти шагнула Фиона Мак-Ларен. Вне всякого сомнения, именно на это рассчитывал Лахлан. Возможно, он надеялся на то, что и она покончит с собой.

Лишь немногим, обвиненным в колдовстве, удавалось добиться оправдания. Вряд ли кто-то осудил бы Элспет за желание избежать костра, но она твердо решила не следовать по пути Фионы.

Дело было не в том, что она боялась геенны огненной, ожидающей самоубийц. Элспет не думала, что Бог так же мстителен, как и его творения. Где бы ни обитал сейчас дух Фионы, Элспет не верила, что это имеет хоть какое-то отношение к тому, как она ушла из жизни.

Но когда жена Роба покончила с собой, это нанесло по нему сокрушительный удар. Если бы так же поступила Элспет… Того, что еще одна подобная потеря может сделать с Робом, она боялась больше, чем костра.

Появилась Нормина, молчаливая пожилая служанка, неся поднос с завтраком. Элспет так тошнило, что она не смогла съесть и ложки. Нормина помогла ей привести себя в порядок, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Затем служанка ушла, и Элспет снова осталась одна.

Девушка опустилась на колени на маленькую скамеечку у окна и начала молиться. Она мысленно просила Бога сохранить ей жизнь, но вскоре обнаружила, что ей не удается сосредоточиться на молитвах о себе и своем затруднительном положении. Ее мысли постоянно возвращались к Робу и ее родителям. Элспет спрашивала себя, как отразится на них ожидающий ее процесс. Когда она начала молиться о тех, кого любила, на ее душу снизошло удивительное спокойствие, а страх, удушливой хваткой державший ее за горло, если и не прошел совсем, то значительно ослабел.

Все же, услышав стук в дверь, Элспет вздрогнула. Не успела она подняться с колен, как в комнату вошел Лахлан Драммонд.

— Молишься, Элспет? Трогательная сцена, — произнес он. — Это могло бы смягчить сердце сурового судьи. К сожалению, только я видел тебя коленопреклоненной.

Она встала и с достоинством ответила:

— Главное — то, что это видел Бог.

Пройдя мимо него с высоко поднятой головой, девушка вышла в коридор, где ее ожидали стражники, которым было поручено доставить ее на суд.

Суд собрался в столовой, которая была самой просторной комнатой в крепости Драммонда и вмещала всех желающих поглазеть на ведьму. Обеденные столы вынесли, но длинные скамьи вдоль стен были забиты слугами Драммонда.

На возвышении в глубине комнаты стоял стол, накрытый бархатной скатертью, расшитой церковной символикой. За ним сидел облаченный в праздничные одежды священник. Это был тот самый священник, который так и не довел до конца бракосочетание Элспет. Он был полностью зависим от Лахлана Драммонда, и Элспет стало ясно, что ей нечего рассчитывать на снисхождение.

Рядом с судьей на скамье сидели отец Кестер, священник, выдвинувший обвинение против Элспет, миссис Битон и пара служанок из Кэстил Даб. Все они прибыли сюда очень быстро, и это указывало на то, что обвинение Элспет было тщательно спланировано.

Ее родителей нигде не было видно.

Впрочем, как и Роба, хотя Элспет и не могла представить себе его здесь, в крепости Драммонда.

Элспет провели к жесткому стулу с прямой спинкой, расположенному напротив судьи.

Миссис Битон была первой, кому предстояло свидетельствовать против нее. Принеся присягу говорить только правду, экономка Роба заговорила:

— Элспет Стюарт прибегла к гнусным магическим чарам, чтобы околдовать милорда Мак-Ларена и заставить его похитить ее со свадьбы с лордом Драммондом.

Судья кивнул.

— Я лично присутствовал при этом событии, и мне тоже показалось, что Мак-Ларен действовал в состоянии невменяемости. Присутствует ли здесь упомянутый Мак-Ларен? Я хочу услышать от него, что он действовал под влиянием потусторонних сил, то есть по принуждению.

— Нет, ваша честь, — произнесла миссис Битон. — Он прикован к постели очень странной болезнью. Мак-Ларен внезапно слег в то утро, когда Элспет Стюарт покинула Кэстил Даб. Готова присягнуть, что она снова наслала на него чары.

Элспет непроизвольно прижала ладонь к груди. Роб болен? Если ему настолько плохо, что он не может встать с постели, то он не смог бы повести своих людей в битву. Значит, видение, в котором погибли и он, и ее отец, не было истинным. Выходит, она сбежала напрасно.

Миссис Битон злобно воззрилась на девушку.

— Вне всякого сомнения, она прокляла его, чтобы он не смог присутствовать здесь и дать показания против нее.

Это заявление сопровождалось одобрительными кивками всех присутствующих. По комнате пробежал шепоток.

— Существуют ли еще какие-либо свидетельства того, что Элспет Стюарт занималась колдовством? — спросил судья.

— Я слышала, как она назвала имя Хэмиша Мюррея прежде, чем ей его представили. Это может объясняться только тем, что его имя шепнул ей на ухо какой-то демон, — заявила миссис Битон. — А еще Несса и другие девушки рассказали мне, что на ее теле имеется след от раны, оставленной вилами дьявола. А дьявол всегда метит тех, кто с ним якшается.

— Вы видели эту отметину своими глазами? — спросил судья.

— О нет! Но если вы заставите ее снять одежду, — произнесла миссис Битон, небрежно пожав плечами, — я думаю, что мы все ее увидим.

Это предложение было встречено радостными и похотливыми возгласами присутствующих в комнате мужчин. Судья постучал молотком по столу, призывая к порядку.

— Леди Элспет, вы признаете существование отметины или предпочитаете раздеться, чтобы опровергнуть заявление миссис Битон?

Пунцовая от смущения Элспет встала со стула.

— У меня на ноге есть два свежих шрама, оставленных стрелой из арбалета. Но это никакая не дьявольская отметина.

— Коварство дьявола настолько велико, что она сама может не понимать, что это за шрамы, — вставил отец Кестер. — Суд должен осмотреть их, чтобы определить, как они были получены.

— Принимается к сведению, — заявил судья.

— Шрам находится в… очень деликатном месте, ваша честь, — призналась Элспет, чувствуя, как пылают ее уши. Чтобы доказать свою невиновность, ей необходимо было сохранять дворянское достоинство. Большинство женщин, обвиненных в колдовстве, были простолюдинками. Ее право рождения и положение в обществе являлись лучшей защитой.

— Если вы не позволите нам осмотреть отметину, мы будем вынуждены предположить, что миссис Битон права и вы действительно вступили в нечестивый сговор с сатаной, — провозгласил судья.

— Это неправда, — возразила Элспет.

— Существует простой способ доказать, вступала она в сексуальные отношения с князем тьмы или нет, — вмешался отец Кестер. — Леди Элспет не замужем. Повитуха могла бы осмотреть ее и определить, является ли она девственницей.

Судья кивнул.

— Отличное предложение. Одновременно мы сможем выяснить природу отметины на ее теле.

— Я много раз выступала в роли повитухи, — предложила свою кандидатуру миссис Битон.

— Беспристрастности ради нам необходимо найти другую повитуху, не имеющую отношения к этому процессу, — покачав головой, ответил судья. — Вы согласны на осмотр, леди Элспет?

Она не собиралась садиться на стул, но ее колени непроизвольно подогнулись. Повитуха сразу поймет, что она уже не девственница.

— Нет, ваша честь, — прошептала Элспет. — В этом нет нужды.

Комната взорвалась хохотом и сальными предположениями. Судья снова постучал молотком по столу, хотя на этот раз не стал порицать поведение толпы.

— В таком случае суд волен делать собственные выводы, миледи.

Миссис Битон тоненько захихикала, но судья смерил ее гневным взглядом, и очередной смешок застыл у нее на губах.

— Возможно, есть еще что-то, что вы желаете добавить к сказанному?

— Да, ваша честь. — Лицо миссис Битон быстро приняло такое мрачное выражение, что напомнило Элспет морду охотничьей собаки. — Во время ужина в большом зале Кэстил Даб у Элспет Стюарт случился приступ одержимости дьяволом. Она начала нести ахинею о смерти и разрушении, предрекая несчастья всем окружающим. Она билась в припадке, пока наш лэрд не унес ее прочь.

Отец Кестер встал со стула.

— Я могу это подтвердить, ваша честь. Я присутствовал в зале, когда это произошло.

— Более того, — продолжала миссис Битон, — с помощью колдовских чар Элспет Стюарт перенесла себя и лорда Мак-Ларена в Кэстил Даб, а потом таким же образом покинула замок. Примите к сведению, что речь идет о наглухо запертой крепости. Элспет Стюарт не прошла ни в одни из ворот, и других рукотворных отверстий также обнаружить не удалось.

— Я видела, как она перелетела через стену крепости, — вставила Несса.

Другие служанки хором поддержали это обвинение. Одна видела Элспет освещенной светом полной луны. Другая наблюдала за тем, как она садилась на метлу и облетала башни замка. Каждая из служанок старалась выкрикнуть еще более фантастическое описание возможностей Элспет, чем ее предшественница.

Судья постучал молотком, требуя тишины.

— Вам еще будет предоставлена возможность принять присягу и изложить свои показания, — обратился он к едва не бьющимся в истерике служанкам. — Продолжайте, миссис Битон.

Время тянулось нестерпимо медленно. Одна ложь сменяла другую, свидетели радостно соперничали в изощренности проливаемой на голову Элспет клеветы.

У Элспет нестерпимо болела спина. Спустя какое-то время она перестала слушать свидетельские показания, потому что ее мысли снова обратились к Робу. Если бы она умела летать, стала бы она здесь сидеть? Она пролетела бы над нагорьем, чтобы снова оказаться рядом с Робом Мак-Лареном и ухаживать за ним во время его болезни так же, как он ухаживал за ней. Лучше бы она и в самом деле была ведьмой.

Наконец судья предложил ей высказаться в собственную защиту. Элспет поклялась говорить только правду, и ее усадили на более удобный стул для свидетелей, лицом к зрителям. Она сложила руки на коленях, надеясь, что никто не заметит, как сильно они дрожат.

— Ваша честь, позвольте мне сначала опровергнуть обвинения миссис Битон, — заговорила она. — Я смогла назвать имя Хэмиша Мюррея, потому что была уже знакома с его дядей, Ангусом Флетчером, которого он очень любит. Разве никто из присутствующих никогда не замечал, что порой между членами одной семьи наблюдается сильное сходство, в результате которого можно с одного взгляда узнать родственников. Именно так, увидев Хэмиша, я сразу поняла, кто он. И магия тут ни при чем.

Заметив несколько кивков, Элспет приободрилась.

— Было предложено осмотреть меня, чтобы убедиться в моей девственности, — продолжала она, запретив своему голосу дрожать. — Поскольку я обязана говорить правду, то признаю, что я уже не девственница.

Это признание было встречено неодобрительным ропотом.

— Отсутствие целомудренности — это грех, — продолжала она, — но его можно простить. Мой любовник не был дьяволом. Он такой же человек, как и я.

— Его имя, — ледяным тоном потребовал судья. — Мы должны убедиться в том, что вы говорите правду.

Элспет стиснула зубы. Слишком часто на процессах против ведьм суд пытался заставить обвиняемых назвать своих сообщников. Если она назовет Роба, то они приговорят к сожжению и его.

— Я не могу назвать вам его имя.

— Это, наверное, потому, что она не видела его истинного лица. Прежде чем проникнуть в ее спальню и познать ее тело, князь тьмы принял облик мужчины! — Отец Кестер вскочил и затряс в сторону Элспет пальцем, подчеркивая значимость своих умозаключений.

Судья кивнул, но жестом предложил ему сесть.

— Все знают, как совершают свои злодеяния инкубы, отец Кестер. Не стоит вдаваться в подробности. — Он снова повернулся к Элспет. — Продолжайте.

— Моя рана, которую из соображений скромности я не могу вам показать, была нанесена из арбалета. Эту стрелу в меня выпустил лорд Драммонд.

Ее нисколько не тревожила судьба Лахлана, поэтому она уверенно назвала судье его имя.

— Это смешно! — вскочил со стула Драммонд. — Зачем мне стрелять в собственную невесту?

— Я не думаю, что вы сделали это намеренно, — произнесла Элспет. — На самом деле вы целились в собаку.

Раздались приглушенные смешки.

— Прошу вас, сядьте, милорд Драммонд. Ваши показания суду не нужны. Но, если хотите, вы можете их дать. — Судья обернулся к Элспет. — Стрела, выпущенная из арбалета, наносит серьезное увечье. Поскольку вы остались в живых, вам должны были оказать помощь. И кто бы это ни был, он должен был прибегнуть к помощи темных сил. В противном случае исцеление не наступило бы. Ради спасения своей бессмертной души вы должны назвать нам имена своих сообщников.

За Хепзибой Блэк уже и без того закрепилась репутация ведьмы. Если ее имя прозвучит на этом процессе, ее не спасет даже уединенное месторасположение ее дома.

— Если я назову вам имена людей, которые меня спасли, я отплачу им злом за добро.

— Зато тем самым вы заслужили бы некоторое снисхождение. — Не дождавшись ответа, судья прищурился. — Что ж, пусть это остается на вашей совести, но вы только делаете себе хуже. Продолжайте.

Элспет с трудом сглотнула.

— Миссис Битон заявила, что видела, как я пророчествую. У меня и в самом деле есть дар предвидения. Она стала свидетельницей проявления этого дара.

— Такое случается, — торжественно произнес судья. — Благочестивых людей порой посещают видения. Но дьявол умеет подражать божественным дарам. Продемонстрируйте нам свои способности, чтобы мы смогли определить источник, из которого идут ваши видения.

— Я не умею вызывать видения по собственному желанию. Мне показывают только то, что я должна увидеть. Не более того.

— И что же вы увидели?

— Кровавую битву, ваша честь.

— И это видение осуществилось?

— Нет, но…

— Похоже на дьявольские уловки, — снова вмешался отец Кестер.

Элспет едва удержалась от возмущенного взгляда в его сторону: еще скажет, что она пытается его сглазить.

— И наконец, ваша милость, я со всей ответственностью заявляю, что не умею летать, — сказала она. — Хотя на протяжении этого заседания я несколько раз горько об этом сожалела.

На этот раз комнату охватило бурное веселье. Элспет даже показалось, что она заметила на некоторых лицах дружеское участие. Но лица судьи в их числе не было.

— Возможно, нам пора объявить перерыв в заседании и перейти в высокую башню, — изрек он. — Столкнув вас оттуда, мы сможем убедиться, правду ли вы нам говорите.

Элспет стиснула зубы и с шумом втянула воздух. Судья не шутил.

— Честно говоря, если вы это сделаете, вы увидите только то, как я падаю навстречу смерти.

— Что позволит оправдать вас, — заявил судья, доводя свою аргументацию до логического завершения.

— А также станет причиной моей гибели, — напомнила ему Элспет.

— Существуют вещи похуже смерти, дитя, — заверил ее судья. — Во всяком случае, ваша душа будет чиста перед Господом.

Миссис Битон наклонилась к отцу Кестеру и что-то шепнула ему на ухо. Он кивнул и встал.

— Ваша милость, позвольте мне задать обвиняемой вопрос. — Отец Кестер обернулся к девушке с улыбкой, более всего напоминающей волчий оскал. — Если вы не желаете поступить, как предлагает его милость, и предоставить нам конкретные доказательства того, что вы не умеете летать, быть может, вы сможете объяснить нам, как удалось вам и лорду Мак-Ларену столь внезапно появиться в запертой крепости? — Миссис Битон ткнула его локтем. — И как вы смогли незаметно для всех покинуть замок?

Элспет так сильно стиснула руки, которые она продолжала держать на коленях, что у нее даже костяшки побелели. Она не могла выдать тайну секретного хода в Кэстил Даб. Тем самым она предала бы Роба. Уж лучше она прыгнет с башни.

Наконец она смогла понять Фиону. Судья был прав: смерть — это не самое страшное, что может случиться с человеком.

— Я не могу вам этого сказать, — ответила Элспет. Судья трижды стукнул молотком по столу.

— В таком случае суд признает Элспет Стюарт виновной в пособничестве князю тьмы. Пока я буду зачитывать приговор, подсудимая должна стоять.

Воздух стремительно покинул легкие девушки, но ей удалось подняться на ноги.

— Любой грех — это оскорбление Господа, — фанатично сверкая глазами, заговорил судья. — Но грех колдовства особенно богомерзок и требует очищения огнем. Через два дня на заходе солнца в присутствии свидетелей вы примете свое очищение.

Глава тридцать четвертая

Новость о том, что Элспет Стюарт предстала перед судом по обвинению в колдовстве, на темных широких крыльях стремительно облетела нагорье. Люди покидали свой очаг и рисковали быть застигнутыми в горах вьюгой, лишь бы своими глазами увидеть, как она будет гореть. Все знали, что те, кому посчастливится стать свидетелем сожжения ведьмы, всю зиму будут рассказывать эту увлекательную историю. Их кувшин всегда будет полон, и им не придется покупать ни капли эля. По пути к крепости Драммонда Роб и Хэмиш присоединились к спешащей туда же веселой компании.

— Почему лорд Стюарт до сих пор не повел своих людей на замок лорда Драммонда, чтобы освободить дочь? — поинтересовался Роб у парня, который, судя по всему, был предводителем этой группы.

Парень, который уже снабдил его многочисленными подробностями о ходе процесса, явно был в курсе всего происходящего и охотно расставался с полученной информацией. Вне всякого сомнения, он оттачивал свой талант рассказчика для дальнейшего использования.

— Потому что Стюарт сам в плену у Драммонда, который собирается отпустить его только после сожжения его дочери. Он даже на помощь позвать не может. — Немногочисленные зубы рассказчика были тыквенно-желтого цвета. — Говорят, что в целях предосторожности лорд Драммонд расставил на всех дорогах часовых, которые не пропустят к замку никого, одетого в цвета клана Стюартов.

Роб молча переваривал эти неутешительные новости. Он так спешил, что у него не было времени снарядить в Кэстил Даб вооруженный отряд. Но он надеялся присоединиться к отцу Элспет и его людям. У Хэмиша была с собой недавно выкованная им ручная пушка. Но даже с этим наводящим ужас орудием два человека не представляли собой сколько-нибудь внушительную силу.

— Говорят, эта леди Элспет была любовницей дьявола, — произнес желтозубый, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как вы думаете, ее поведут на костер с голой грудью? Так всегда делают, когда ведьма признается в том, что трахалась с дьяволом.

Роб заскрежетал зубами. Единственным дьяволом, спавшим с Элспет Стюарт, был он сам. Представив себе, как он сносит с плеч эту желтозубую голову, Роб испытал мрачное удовлетворение. К сожалению, это ничем не помогло бы Элспет.

— Никогда не видел сиськи дворянок, — не унимался желтозубый, пребывая в счастливом неведении относительно того, как близок он к смерти. — Вот это, должно быть, зрелище!

Чтобы избавиться от соблазна совершить убийство, Роб пришпорил коня и оставил далеко позади компанию любителей острых ощущений.

По мере того как они приближались к крепости Драммонда, дороги становились почти непроходимыми. В грязи застревали повозки, везущие целые семьи. Роб и Хэмиш объехали этот хаос стороной, пробираясь по звериным тропам. Когда они подъехали к открытым воротам, Роб накинул на голову капюшон плаща и прикрыл им свое лицо. На нем не было ничего, что выдавало бы в нем лэрда клана Мак-Ларенов. Даже его лошадь была самой обычной, одной из тех, на которых не задерживается взгляд. Вместе с остальной толпой они с Хэмишем въехали в крепость Лахлана Драммонда.

Все должны были складывать свои луки и мечи в огромную кучу за воротами. Хэмиш оставил при себе ручную пушку, которая была завернута в его плащ и пристегнута к задней луке седла.

Роб сдал лук и кинжал, но по-прежнему ощущал на спине вес клеймора в наплечных ножнах, скрытых широким плащом. Он также оставил себе маленький нож, спрятанный в сапоге. Роб знал, что если ему придется с боем прокладывать себе обратную дорогу, по крайней мере он располагает необходимыми для этого средствами.

Вокруг царила атмосфера праздничной ярмарки, а вовсе не публичной казни. Предприимчивые торговцы установили вокруг всего двора лотки, на которых продавалась еда и другие товары. Между лотков шныряла детвора. Временами этим вороватым пострелам удавалось стащить недоступные их родителям сладости. Все пребывали в превосходном настроении.

Но в дальнем конце двора Роб увидел столб, уже окруженный вязанками хвороста. Веревки отгораживали путь от столба к самой высокой башне в дальнем конце двора. По этому пути Элспет предстояло пройти навстречу смерти. Роб поднял глаза к верхнему окну башни.

Ставни не были закрыты, и он увидел маленькую фигуру. Женщина. Ее длинные каштановые волосы развевались на ветру подобно стягу. Расстояние было слишком велико и не позволяло ему разглядеть ее черты, но Роб тут же понял, кто перед ним.

— О боже, Элспет, — прошептал он. — Только не прыгай, милая!

Роб был уверен, что именно на это рассчитывал Драммонд, поместив ее в ту высокую башню. Мак-Ларен смотрел на девушку, затаив дыхание, пока она не отошла от окна. Он вздохнул с облегчением, но его радость была недолгой.

Что мог сделать один человек… ну, пусть двое… против такого количества вооруженных охранников?

— Я думал, что смогу… Я не знаю, что делать, — пробормотал Роб.

Внезапно на него навалилась непреодолимая усталость. Они скакали без остановки, не позволяя отдохнуть даже лошадям, стремясь добраться сюда вовремя. Теперь он понял то, что Хэмиш, скорее всего, знал с самого начала, но был слишком хорошим другом, чтобы произнести вслух.

Все было напрасно. Помощи ожидать было неоткуда. Все, что им оставалось, это смотреть, как Элспет будет умирать.

Но Роб не мог позволить ей сгореть заживо. В его мозгу созрел отчаянный план. Если ему удастся найти лук и выбрать удобную позицию, у него будет шанс пронзить сердце Элспет стрелой, прежде чем до нее доберутся языки пламени. Затем он вонзит спрятанный в сапоге кинжал в собственную грудь. Это будет совсем нетрудно. К этому моменту его сердце все равно уже будет мертво.

— Я могу избавить ее от страданий, — безжизненным голосом произнес он, — но… не могу ее спасти.

— Пошли, Роб, — позвал его Хэмиш. Его рокочущий бас звучал почти ласково. — Надо пристроить лошадей, а потом мы разберемся, что к чему.

Когда они подошли к конюшне, Роб услышал в дальнем конце строения какую-то перепалку. Двое конюхов ссорились, пытаясь затолкать в дальнее стойло рослого вороного жеребца, у которого на этот счет было свое мнение.

— Пошел, ублюдок! — завопил один из конюхов, замахнувшись на животное хлыстом, отчего конь окончательно рассвирепел. — Или ты будешь слушаться, или следующим сожгут тебя, и меня это нисколько не удивит.

Лошадь взбрыкнула задними ногами, и один из конюхов перелетел через ограждение, очутившись в соседнем стойле. Черты Роба озарила зловещая улыбка.

— Это мой Фалин, — сообщил он Хэмишу, привязывая свою послушную лошадку. — Или у черного дьявола есть близнец. — Он знал, что, окажись он верхом на этом жеребце, это можно будет приравнять к десяти вооруженным воинам за его спиной. — Как бы то ни было, мне нужна твоя помощь. У меня есть идея.

Солнце на долю секунды зависло над пиками нагорья, а затем начало опускаться за них. Элспет сидела совершенно неподвижно, пока Нормина расчесывала ее длинные волосы щеткой из кабаньей щетины. Девушка решила оставить их распущенными.

— Говорят, что когда волосы вспыхивают, они горят очень быстро, — поджав губы, пробормотала Нормина.

Если уж ей суждено сгореть, Элспет хотела, чтобы это произошло быстро. Кроме того, это было единственное, что зависело от нее. У нее отняли все ее вещи, выдав взамен чистую сорочку. Ей предстояло босиком пройти по мощенному булыжниками двору навстречу смерти.

Элспет запретила себе думать о Робе. От этих мыслей ее охватывало такое страстное желание жить, что ей казалось, еще немного, и сердце выскочит у нее из груди. Это было так больно! Если у нее собирались силой отнять жизнь, Элспет было бы легче, если бы вначале ее отлучили от земли. И от самого дорогого создания на земле — мужчины, которого она любила.

— Я прислуживала вашим родителям, миледи, — произнесла Нормина, откладывая щетку в сторону. — Они шлют вам через меня весточку. Лорд и леди Стюарт просили сказать вам, что они знают: вы невиновны, и надеются встретиться с вами на небесах.

Слезы собрались в уголках глаз Элспет, но она поспешно их сморгнула.

— Спасибо.

— Вы хотите им что-то передать?

Раздался тяжелый стук в дверь. За ней пришли. Элспет расправила плечи.

— Передай им… передай им, что мне не было страшно. Господь простил ей уже так много грехов. Наверняка Он простит и эту маленькую ложь.

Элспет никогда не подумала бы, что в крепости Драммонда может поместиться столько людей. Они толпились по ту сторону от веревок, толкаясь и вытягивая шеи, чтобы лучше разглядеть одетую в тонкую сорочку фигурку Элспет. Их гневные крики обрушились на нее стеной звука. Ее руки были связаны впереди, но даже если бы они были свободны, она не смогла бы защитить свои уши от этого рева.

Девушка старалась не смотреть по сторонам, сосредоточившись на длинной бахроме стихаря судьи, шагающего перед ней с золотым крестом в руках. Бахрома раскачивалась взад-вперед в такт его шагам.

Холод обжигал подошвы ее босых ног, стремительно распространяясь на голени. Но Элспет это не беспокоило. Она знала, что еще немного — и она будет мечтать о холоде.

Шаг, еще один. Это было все, что она должна была делать. Ее последняя задача. Она должна пройти через этот двор, высоко держа голову.

Первый полетевший в нее кочан гнилой капусты застал Элспет врасплох. Эти люди склоняли бы перед ней головы, если бы ее свадьба с Лахланом состоялась. Теперь они обрушили на нее свое презрение.

Элспет надеялась, что ее родителей здесь нет и они не видят того, что происходит.

Внезапно все окончилось. Они дошли до столба. Лахлан Драммонд уже ожидал ее там. На его губах застыла дьявольская усмешка. Элспет отвернулась. Ее связанные руки рывком подняли вверх, кожаным ремнем соединив запястья с железной петлей на конце столба. Элспет охватило странное ощущение, как будто она со стороны наблюдает за своим телом и видит несчастную марионетку, чьи веревки натянули так сильно, что она не может даже опустить руки вниз.

Толпа затихла, внимая судье, который начал что-то читать негромким монотонным голосом. Все, что слышала Элспет, — это хлопанье флагов над головой и доносящееся издалека тоскливое карканье вороны. Сегодня ночью пойдет мелкий дождик. Возможно даже, будет срываться снег, и мир проснется покрытый инеем, разукрасившим все деревья, кусты и траву. Пожухлая зимняя трава будет хрустеть под ее сапожками. Элспет закрыла глаза. Она слышала хруст у себя под ногами. Затем эти звуки стихли, и больше Элспет не слышала ничего, кроме громкого пульса у себя в ушах.

Постепенно смеркалось, и вот уже зажгли факелы. Ее окружали стражники с факелами в руках. Они чего-то ожидали. Кто-то поднял вверх маленького мальчугана, посадив его себе на плечи. Это был изумительно красивый ребенок с копной плохо подстриженных волос и карими глазами косули.

Элспет улыбнулась малышу. У них с Робом могла бы родиться дюжина вот таких же мальчуганов.

«Роб. О Боже! Я хочу жить».

По ее щеке скатилась слеза. Стражники подожгли нижние ветки у нее под ногами и отступили назад, чтобы разгоревшееся пламя случайно не охватило и их. Элспет окружили клубы дыма.

И тут ее посетил дар.

С зубчатой стены у ворот раздался глухой выстрел, сопровождаемый облаком дыма и обративший на себя внимание всех без исключения зрителей. На стене с пушкой в руках стоял Хэмиш. Егопервый выстрел пришелся в сланцевую крышу большого зала. Толпа бросилась врассыпную, потому что куски крыши начали падать вниз, осыпая осколками собравшихся внизу людей.

По двору разнесся дикий боевой клич. Безумный Роб Мак-Ларен скакал по центральному проходу церкви верхом на своем вороном дьявольском жеребце. Копыта высекали искры из булыжников, которыми был вымощен двор.

Огонь лизнул подошвы Элспет, и она вскрикнула от боли. Нет, это не видение. К ней и в самом деле несся Роб, размахивая направо и налево своим клеймором. Потрясенная толпа попятилась, уворачиваясь от ударов меча. Роб остановил Фалина прямо перед Элспет. Раздался второй выстрел из пушки. Одним ловким ударом Роб рассек ремень на запястьях Элспет и, подхватив ее, усадил на коня позади себя. Несколькими уверенными ударами клеймора он отбился от трех стражников. За их спинами стоял Драммонд, выкрикивая приказы, но никто не хотел лезть под меч Роба.

Затем Мак-Ларен развернул Фалина, и они поскакали обратно по огороженному веревками проходу. Люди с испуганными криками разбегались в стороны. Элспет выглянула из-за спины Роба и убедилась, что Хэмиш и в самом деле стоит на стене. Он быстро вращал колесо, поднимавшее тяжелую решетку и опускавшее мост через ров.

Они уже почти доскакали до ворот. Роб шепотом ругнулся на ухо жеребцу, и Фалин прижал уши и вытянул шею в попытке ускорить свой и без того бешеный галоп.

Тут один из стражников ударил Хэмиша по голове тупым концом копья, и большой человек упал, потеряв сознание. Цепь, поднимавшая решетку, загремела, разматываясь, и ворота с грохотом рухнули обратно, заточив их в крепости Драммонда.

Роб натянул поводья, остановив Фалина, и развернулся лицом к толпе. Элспет прижалась щекой к его спине, благодаря Бога за эту возможность еще раз прикоснуться к возлюбленному. Возможно, их разорвут в клочья, но, по крайней мере, они умрут вместе.

— Драммонд! — взревел Роб, и толпа затихла. — Ты не можешь сжечь эту женщину. Элспет Стюарт дворянка и имеет право на то, чтобы ее судьба решилась в бою.

— Он прав, милорд, — обратился судья к Драммонду. — Если у леди есть защитник, она может оспорить решение суда, заменив суд поединком.

— У нее есть защитник! — закричал Роб, соскальзывая со спины жеребца. — Не сходи с Фалина, — тихо приказал он Элспет, вкладывая поводья ей в руки. — Если к тебе хоть кто-то приблизится, Фалин тут же отправит его к праотцам.

Роб зашагал вперед, и толпа почтительно расступилась перед ним.

— В бою я докажу вам, что леди Элспет не причастна к тем преступлениям, в которых ее обвиняют. — Его низкий голос отражался от каменных стен крепости. — Кто примет мой вызов?

Желающих не было. Судья обернулся к лорду Драммонду.

— Господь на стороне тех, кто прав. Не бойтесь поднять меч в защиту правды.

— Вот-вот, малыш Лахлан, — произнес Роб, склонив голову и в упор глядя на своего противника. — Встань на защиту правды, если ты мужчина.

— Я встану на защиту правды, и ты, Мак-Ларен, можешь считать себя мертвецом, — ответил Драммонд, и его темные глаза вспыхнули.

Он выхватил меч и с криком побежал к Робу. Толпа снова попятилась, освобождая место для сверкающих клинков.

Роб и Лахлан сошлись посреди двора. Их встречу ознаменовали лязг металла и скрежет лезвия о лезвие.

Глава тридцать пятая

Элспет впилась пальцами в гриву Фалина, побуждая его стоять спокойно. Жеребец насторожил уши и перебирал ногами, вместе с ней наблюдая за тем, как бьется Роб. Сверкали мечи, взлетали килты, бойцы кружили друг возле друга, выискивая слабые места. Когда Фалин фыркал, стоящие рядом люди отходили подальше. Слава злобной лошади, не позволявшей никому на себя садиться, разлетелась по всей округе.

Боковым зрением Элспет видела, как некоторые осеняют себя знамениями от дурного глаза. «Ну конечно, ведьма может ездить верхом на дьявольском коне», — казалось, говорили они. Но на самом деле им следовало опасаться дурного нрава и острых копыт Фалина, а не злобных духов.

И хотя Элспет находилась довольно далеко от места поединка, сидя верхом на лошади, она видела все удары и обманные движения бойцов. Хотя она предпочла бы ничего этого не видеть. Вот меч Лахлана просвистел над головой у Роба и тот успел в последнее мгновение уклониться. Но отвести глаза было выше ее сил.

Поначалу народ криками поддерживал своего лэрда, но по мере того как битва продолжалась, шум постепенно стихал. Соперники продолжали кружить по двору, и единственными звуками, нарушающими тишину, были звон стали о сталь и тяжелое дыхание Роба и Лахлана. Оба были сильными мужчинами, закаленными в боях воинами, искусно владеющими мечом. У Лахлана было превосходство в весе, зато Роб был значительно моложе.

Но все это, похоже, не имело значения. Оба сражались как одержимые. На кону стояло три жизни — их собственные и жизнь Элспет.

У Элспет в горле стоял тугой ком, который ей не удавалось сглотнуть. Она боролась за каждый вдох, даже не осознавая, что сама задерживает дыхание, слушая, как поет меч Роба.

— У тебя нет наследника, — между судорожными вдохами говорил Лахлан. — Как только я тебя убью, я приберу к рукам все твои земли, прежде чем твои люди успеют встать на их защиту.

— Никто ни разу не сумел захватить Кэстил Даб, — отвечал Роб сквозь зубы.

Он высоко подпрыгнул, избежав удара, призванного отхватить ему обе ноги до колен.

— Раньше никто не знал о существовании потайного хода, но он там имеется. Я не верю, что Элспет перелетела через твои стены, — прохрипел Лахлан, делая обманное движение вправо и тут же нападая слева. Роб едва успел отразить его удар. — Она расскажет мне, где он находится.

— Не расскажу, — прошептала девушка, не желая отвлекать Роба.

Именно это пытался сделать Лахлан, дразня Роба своими словами.

Роб отразил сокрушительный удар Лахлана и ринулся в атаку.

— Элспет ничего не расскажет, чтобы спасти собственную шею, но не забывай, что у меня ее родители. — Лахлан злобно ухмыльнулся. — Ты думаешь, что она будет молчать, когда я убью тебя и начну расчленять их?

Роб взревел и обрушил на него ураган ударов, которые Лахлан умудрялся отбивать, понемногу отступая перед натиском противника. Затем в какой-то тошнотворный момент Драммонд подцепил концом лезвия рукоять меча Роба и ловким движением вырвал оружие из его рук.

Клеймор, вращаясь и переворачиваясь, взлетел в воздух и со звоном упал перед Элспет и Фалином, вонзившись концом лезвия в расщелину между булыжниками. Жеребец встал на дыбы, но Элспет удержалась в седле. После нескольких быстрых поворотов и пинков ей удалось успокоить коня. Когда Фалин присмирел, Элспет увидела, что безоружный Роб стоит на коленях так далеко от меча, что одного броска в сторону ему не хватит, чтобы вернуть себе оружие. Лахлан ходил кругами, играя с соперником, как кот с мышью. Он уже нанес Робу с полдюжины ран. Толпа улюлюкала, требуя, чтобы их лэрд прикончил врага.

— О Боже! — молилась Элспет. — Только не это. — Вдруг она повысила голос: — Христовой любовью заклинаю тебя, прекрати! Умоляю тебя, не делай этого! Я отзываю свое право на поединок! Тебе незачем его убивать! Я добровольно вернусь к столбу.

— Всему свое время, милая. Всему свое время, — отозвался Лахлан. — Сначала нам необходимо раз и навсегда решить вопрос о твоей виновности.

Он поднял меч, готовясь нанести удар, призванный отделить голову Роба от тела. Но когда Лахлан обрушил на него этот удар, Роб упал и перекатился к своему мечу. Одним ловким движением он выдернул клеймор из земли и по самую рукоять погрузил его в грудь Лахлана.

Из глоток собравшихся вырвался крик. Толпа ошеломленно смотрела на развязку поединка.

На мгновение бойцы замерли в смертельных объятиях. Лахлан цеплялся за Роба. Роб стискивал рукоять меча Лахлана мертвой хваткой, как собака держит глотку умирающего кабана. Он вырвал клеймор из руки врага, и меч со звоном упал на камни. Роб выдернул свой клинок из груди противника. Кровь фонтаном ударила из раны, и Лахлан опустился на землю, чтобы уже никогда не встать.

Роб расправил плечи, подошел к судье и опустился перед ним на колени.

— Ваша честь, я ожидаю вашего приговора.

Дрожащим от только что пережитого потрясения голосом судья произнес:

— Вы выиграли спор боем. Элспет Стюарт объявляется невиновной. Она свободна.

Услужливая, как проститутка, толпа одобрительно взревела. Все эти люди явились сюда за зрелищем, и они его получили. Не имело ровным счетом никакого значения, что зрелище оказалось не тем, на которое они рассчитывали.

Роб встал.

— Лахлан Драммонд умер, не оставив наследника. Освободите лорда Стюарта. Мы с ним встретимся с представителями клана Драммондов, чтобы помочь им выбрать нового лэрда.

Крики восторга, которыми было встречено это предложение, подтвердили то, что кончина Лахлана Драммонда никого особенно не огорчила.

Затем Роб направился к Элспет, и толпа поспешно расступилась, напоминая стадо овец, шарахнувшихся от волка. Мак-Ларен протянул девушке руку.

— А в качестве лэрда клана Мак-Ларенов я выбираю новую леди. — Его глаза светились любовью. — Если она согласна выйти за меня замуж.

— С радостью принимаю ваше предложение.

Элспет подала ему руку, и он помог ей спешиться. Как только она оказалась на земле, Роб сгреб ее в объятия и прильнул к ее губам в страстном поцелуе.

Изменчивая толпа взревела от удовольствия при виде этого проявления любви, так же, как она ревела, наблюдая за сражением, приведшим к смерти их лэрда.

Позже, в тот же вечер Роб и Элспет воссоединились с ее родителями и отпраздновали это событие в зале Лахлана Драммонда с Осгаром Драммондом, милым человеком, назначенным преемником погибшего лэрда. Первым делом Осгар изгнал из своего замка отца Кестера, миссис Битон и остальных лжесвидетелей. Роб и отец Элспет запретили им появляться на землях Мак-Ларенов и Стюартов под страхом того, что в следующий раз лэрды могут оказаться менее милосердными.

Праздник шел своим чередом, вино лилось рекой. Вдруг старая служанка Нормина склонилась к Робу и прошептала ему на ухо:

— Я знаю, где она лежит, милорд.

Роб резко обернулся к пожилой женщине. Его рука еще крепче стиснула пальцы Элспет.

— Ваша леди, — продолжала Нормина, — была очень доброй. Если желаете, я могу показать, где она упокоилась.

— Иди, Роб, — шепнула Элспет. — Ты должен пойти туда.

Он поднес ее руку к губам и легонько поцеловал костяшки ее пальцев.

— Если ты пойдешь со мной.

Они пожелали спокойной ночи новому хозяину замка и, накинув теплые плащи, вышли за Норминой в ночь.

Через боковые ворота они выскользнули из крепости и направились к небольшой рощице вдали.

С окружающих горных вершин тянуло морозным воздухом. Было ясно, что скоро пойдет снег. Темные тучи затягивали небо, но сквозь разрывы между облаками светила яркая луна, заливая тропинку серебристым светом.

Нормина привела их к могучей ели. Крона гигантского дерева защищала от резких ветров сложенную с подветренной стороны небольшую пирамиду из гранитных камней, блестящих от покрывшего их инея. Казалось, что могила Фионы Мак-Ларен сияет иглами света.

— Она пострадала безвинно, — тихо произнесла Нормина. — Поэтому я ухаживаю за ее могилкой. Весной я посажу тут вереск и остролист. Так что, даже когда меня не станет, у нее по-прежнему будут цветы.

Сердце Роба переполняли чувства, и, не найдя слов, он только кивнул женщине в знак благодарности. Если бы Фиона стояла рядом, она помогла бы ему найти название для бури чувств у него в груди.

— Я ненадолго тебя оставлю, — прошептала Элспет и попыталась освободить свои пальцы из его ладони.

— Нет, останься. Я хочу, чтобы ты была здесь, — отозвался Роб. — Так будет правильно. Фиона была первой женщиной, которую я полюбил. — Он обернулся к Элспет и приложил ладонь к ее щеке. Ее карие глаза сияли в свете луны. — Ты последняя. И я буду любить тебя, Элспет Стюарт, всей душой, пока не обращусь в пыль. Или еще дольше, если это возможно.

Он наклонился к ней для поцелуя, ощущая сладость ее губ, смешанную с солеными слезами. Роб думал, что это ее слезы, но не мог утверждать это наверняка. Остатки былого безумия безвозвратно покидали его. Ничто не терзало его душу, потому что ее оставила жажда мести. Теперь она была исполнена покоя, любви и желания всегда быть рядом с Элспет Стюарт. Эта девушка наполнила его сердце. И его постель. И, если это будет угодно Господу, еще наполнит его замок розовощекими малышами.

А из того места, где обитает только любовь, на них смотрела Фиона Мак-Ларен. Она улыбалась.

Примечания

1

Спорран (sporran) — отделанный мехом кожаный кошель, висящий на ремне килта или отдельном узком ремешке, охватывающем бедра. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.).

(обратно)

2

Ферт-оф-Тэй (англ. Firth of Tay) — эстуарий реки Тэй на восточном берегу Шотландии. Тянется на 37 км в восточном направлении от слияния рек Тэй и Ерн до выхода в Северное море.

(обратно)

3

Колпи — в шотландской мифологии водяной или оборотень, заводящий путников в трясину.

(обратно)

4

Фингал (буквально «белый странник») — легендарный герой кельтских сказаний. По преданию, Фингал (или Финн) проложил насыпь между Шотландией и Ирландией, так называемую «Дорогу гигантов».

(обратно)

5

Презрительное гэльское слово «сассенах», которое сейчас чаще всего используется в значении «англичанин», изначально употреблялось по отношению к жителю равнины — человеку с юга Шотландии.

(обратно)

6

Шкив — деталь ременной или канатной передачи, колесо, обод которого имеет цилиндрическую или бочкообразную форму. (Примеч. ред.).

(обратно)

7

Хаггис — национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов, порубленных с луком. (Примеч. ред.).

(обратно)

8

Хогманай (англ. Hogmanay) — языческий шотландский праздник, который отмечают в последний день в году.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

*** Примечания ***