Дело чести [Дэвид Марк Вебер] (fb2) читать онлайн

Дэвид Марк Вебер Миссия Хонор (Дело чести)

Глава 1

Декабрь 1921 г. После Расселения

"Чтобы понимать внешнюю политику Солли, нужно быть Солли, но нет ничего, за что бы стоило платить такую цену!"

Королева Мантикоры Елизавета III

Любой составитель словаря, загнанный в тупик необходимостью проиллюстрировать слово "парализованный" тут же ухватился бы за него.

На самом деле, сторонний наблюдатель мог бы задаться вопросом, а дышал ли Иннокентий Арсентьевич Колокольцев, Первый заместитель министра иностранных дел Солнечной лиги, глядя на экран своего монитора? Частью этого паралича был шок, но только частью. А ещё было неверие, за исключением того, что неверие было слишком слабым словом для выражения того что он в этот момент чувствовал.

Так он сидел более двадцати секунд по личному хронометру Астрид Вонг. Затем он громко вздохнул, встрепенулся, и взглянул на неё.

— Это подтверждено?

— Это оригинальное сообщение от мантикорцев, сэр, — ответила Вонг. — Министр иностранных дел переправил этот чип вместе с официальной нотой сразу как-только увидел это".

— Нет, я имею ввиду: есть ли какое-то независимое подтверждение того, что они говорят?

Несмотря на опыт двух десятилетий в дебрях бюрократии Солнечной Лиги, включающий в себя Одиннадцатую заповедь — "Никогда не смей смущать своего начальника ни словом, ни делом, ни выражением лица", Ван изумлённо моргнула.

— Сэр, — осторожно начала она. — Согласно версии Манти, это всё произошло в Новой Тоскане, а у нас ещё нет независимого подтверждения о "первом" инциденте, произошедшем там по их словам. Поэтому — …

Колокольцев скривился и оборвал её резким жестом руки. Конечно же не было. В действительности, независимое подтверждение первого Инцидента в Новой Тоскане, — он практически представил себе газетчиков, подчеркивающих это, — займёт ещё практически целый месяц, если Джозеф Бинг следовал процедуре. Проклятые манти находились прямо в центре системы связи Лиги с сектором Талбота. Благодаря своей треклятой Туннельной сети, они могли переправить известия о произошедшем, прямо в Солнечную систему немногим более чем за три недели, тогда как любой прямой отчёт из Новой Тосканы до Старой Земли займёт почти два месяца курьером. А если бы он был послан через штаб квартиру УПБ в системе Мейерс, как требовал устав, то занял бы более одиннадцати недель.

А полагая, что Манти не врут и не фальсифицируют все доказательства по какой-нибудь непредставимой причине, любой отчёт от Бинга должен прибыть через Мейерс, — подумал он. Если бы Бинг наплевал на правила, и послал бы отчёт прямо через Мезу и Визигот, — как бы поступил любой нормальный адмирал с работающими мозгами! — то тот должен был прибыть ещё восемь дней назад.

Колокольцев почувствовал нетипичное для себя желание схватить экран со своего стола и швырнуть его через комнату. Смотреть как тот разбивается вдребезги на мелкие кусочки. Выкрикивать проклятия в чистой, неконтролируемой ярости. Но несмотря на то, что во времена до эпохи расселения ему не дали бы на вид более сорока лет, ему было уже восемьдесят пять лет. Он провёл почти семьдесят из них, пробиваясь на текущую позицию, и теперь все эти десятилетия дисциплины, усвоения как играют в эти игры, пришли ему на помощь. Он вспомнил Двенадцатую заповедь — "Никогда не должен ты терять контроль в присутствии подчиненных", и даже смог выдавить улыбку начальнице своего аппарата.

— Да, это был глупый вопрос, Астрид, так ведь? Полагаю, я не так невосприимчив к сюрпризам, как я всегда полагал.

— Нет, сэр. — Улыбнулась Ван, но её собственное удивление, как силой его реакции, так и самими новостями, всё ещё виднелось в её голубых глазах. — Я не думаю что в подобных обстоятельствах, кто-нибудь смог бы сохранить хладнокровие.

— Может быть, но за этим последует суровое наказание, — совершенно излишне ответил он ей. И задумался, сказал ли он это, поскольку ещё не пришёл в себя.

— Свяжитесь с Водославской, Абруцци, МакАртни, Квотермейном и Раджампетом, — продолжил он. — Мне нужно, чтобы они были в главном конференц-зале через час.

— Сэр, адмирал Раджампет встречается с той делегацией из офиса Министерства Юстиции, и…

— Мне все равно с кем он встречается, — решительно отрезал Колокольцев, — просто прикажите ему прибыть сюда.

— Да, сэр. А могу я сообщить ему, почему такая срочность?

— Нет. — Колокольцев тонко улыбнулся. — Если манти говорят правду, я не хочу чтобы он явился с готовыми комментариями. Это дело слишком важно для подобного абсурда.

* * *

— И что всё это означает? — спросил Адмирал Флота Раджампет Каушал Раджани, войдя в конференц-зал. Он прибыл последним, о чём Колокольцев специально позаботился.

Раджампет был небольшим, жилистым человеком с дурным характером, его седые до белизны волосы и морщинистое лицо, можно сказать, подходили ему. Несмотря на свои сто двадцать три года, что делало его одним самых старых людей, он сохранял физическую активность и здравость ума. В действительности, будь он на пять месяцев старше, к моменту когда стали доступны методики пролонга первого поколения, он бы не смог воспользоваться этой терапией.

Он также был офицером Флота Солнечной Лиги с девятнадцати лет, хотя не командовал полевой операцией уже более полувека и он был очень горд, что не страдает глупостью. (Конечно, большинство остального человечества составляли глупцы, по мнению адмирала, но в этой части Колокольцев был с ним согласен.) Раджампет также был значительной силой внутри всемогущей бюрократической иерархии Солнечной Лиги, хотя и не дотягивал до самой верхней ниши. Он знал во флоте все входы и выходы, все высшее командование лично, сложнейшую паутину семейных альянсов и патронажа в которые все они были вовлечены… и в точности, чьи карманы наполнялись потоками взяток и откатов во Флоте. В конце концов, он возвышался над ними и лично контролировал вентили через которые протекало все остальное.

"Если бы этот идиот только знал, что теперь представляет из себя его драгоценный флот" — холодно подумал Колокольцев.

— Похоже, у нас небольшая проблема, Раджани, — сказал он, указывая увешанному медалями адмиралу на стул.

— Лучше бы этой херне не быть "маленькой" проблемой, — процедил Раджампет сквозь зубы, направляясь вокруг стола к указанному стулу.

— Прошу прощения? — сказал Колокольцев с выражением, сделав вид, что не расслышал сказанного.

— Меня выдернули посреди совещания с людьми генерального прокурора, — ответил Раджампет, не извиняясь за своё предыдущее высказывание. — Они до сих пор не подготовили весь пакет обвинений для этого проклятого суда, это означает, что мы только сейчас получим дело Технодайн для ознакомления. Я обещал Омосупе и Агате, — он мотнул головой в сторону Омосупе Квотермейн, постоянного первого заместителя министра торговли, и постоянного первого заместителя министра финансов Агаты Водославской, — представить рекомендации по реструктуризации к концу недели. Потребовалась целая вечность, чтобы просто собрать всех и начать обсуждение, и мне не нравится, когда меня отрывают от таких важных дел.

— Я могу понять почему ты раздражён тем что тебя отвлекли, Раджани, — прохладно сказал Колокольцев. — К несчастью, эта небольшая проблема появилась, и необходимо разобраться с ней… немедленно. И, — его тёмные глаза устало смотрели прямо на Раджампета через стол, — если я не сильно ошибаюсь, она непосредственно связана с тем что создало проблемы "Технодайн".

— Что? — Раджампет окончательно устроился в своём кресле, и выражение его лица было таким же озадаченным, как и его голос. — О чём ты?

Несмотря на своё собственное раздражение, Колокольцев мог понять недоумение адмирала. Последствия Битвы у Моники всё ещё совершали свой путь через лабиринты недр флота — и гладиаторские бои в судах только начинались, — но сама битва произошла уже больше чем 10 стандартных месяцев назад. Хотя ФСЛ не был непосредственно вовлечен в уничтожение флота Моники Королевским флотом Мантикоры, последствия для "Технодайн Индастрис" были серьёзными. А "Технодайн", в свою очередь, была одним из главных поставщиков флота на протяжении четырёх сотен лет. Для Раджампета, как главнокомандующего флота, было вполне естественно плотно участвовать в попытках спасти что нибудь от кораблекрушения в виде расследований, обвинений и громких судебных процессов, а Колокольцев никогда не сомневался в том, что внимание адмирала было полностью сфокусировано на этой задаче на протяжении последних нескольких стандартных недель

"Он не может уделить капельку своего внимания для того что бы разобраться с другой мелкой проблемой, даже если это может быть полезным ему" — мрачно подумал дипломат.

— Я говорю о скоплении Талботта, Раджани, — сказал он вслух, позволяя следу иссякающего терпения остаться в его голосе. — Я говорю о инциденте между адмиралом Бингом и Манти.

— Что такое? — Тон Раджампета вдруг стал более внимательным, глаза настороженными, — сработали инстинкты, воспитанные веком бюрократических схваток.

— Кажется Манти действительно так обозлены, как это указано в официальной ноте, — сказал Колокольцев.

— И что? — глаза Раджампета стали ещё более настороженными, и он, казалось, сильнее откинулся в кресле.

— И они не шутили насчёт того что пошлют своего адмирала Золотого Пика, что бы провести расследование на месте на Новой Тоскане.

— Не шутили? — Вопрос задала Водославская, а не Раджампет, и Колокольцев взглянул на неё.

Она была на 25 стандартных лет моложе него, реципиент пролонга третьего поколения с тёмно-рыжими волосами, серыми глазами и довольно привлекательной фигурой. Она также совсем недавно заняла своё место реального главы министерства финансов, причём получила его после смерти своего предшественника только в качестве компромисса между другими постоянными заместителями. Она отлично знала, что была для всех запасным вариантом — ведь каждый из её теперешних коллег имел союзников, которых бы хотел увидеть на её должности. Но она была на должности уже практически десять месяцев, и уже в достаточной мере утвердилась.

Она больше не была младшим временным членом квинтета постоянных заместителей, которые на самом деле управляли Лигой из своих вотчин в Министерстве иностранных дел, Министерстве торговли, Министерстве внутренних дел, Министерстве образования и Министерстве финансов. Однако, она была единственной, кто был вне системы и недоступен на тот момент, когда поступила первая дипломатическая нота Мантикоры. Таким образом, она легко могла отказаться от ответственности за то, как эта нота была обработана и, по её выражению, кисло подумал Колокольцев, она отлично понимала этот факт.

— Нет, Агата, — ответил он, переводя на неё свой взгляд. — Нет, они не шутили. Более стандартного месяца назад — 17 ноября, если быть точным — адмирал Золотой Пик прибыла на Новую Тоскану… и обнаружила, что адмирал Бинга всё ещё там.

— Вот чёрт, — пробормотал постоянный заместитель министра внутренних дел Натан МакАртни. — Только не говорите, что Бинг открыл огонь и по ней тоже.

— Если и да, я уверен, что только потому, что его спровоцировали! — резко отреагировал Раджампет.

— При всём уважении, Раджани, я не поставил бы на это своей жизни, — едко заметил постоянный заместитель министра образования и информации Малахай Абруцци. Раджампет зло уставился на него, но Абруцци пожал плечами. — Насколько я могу судить из первой ноты манти, ни один из их кораблей ни черта ни сделал, чтобы спровоцировать его убить несколько сотен их людей в первый раз. А если так, есть ли какая то причина предполагать, что он не убьёт с такой же радостью ещё несколько тысяч без особой на то причины?

— Я хотел бы напомнить вам, — ещё более едко начал Раджампет, — что никто из нас не был там, и единственные доказательства которые у нас есть, щедро предоставлены нам самими манти. Я считаю что нет причин верить, что они не прибегли к помощи небольшого манипулирования с предоставленными нам базами данных, полученных от сенсорных массивов. Более того, один из моих оперативных аналитиков заметил, что данные подозрительно качественные и детализированные.

Абруцци только фыркнул, хотя Колокольцев подозревал, что он собирался сделать что-нибудь более резкое. Большинство звездных систем входящих в Солнечную Лигу самостоятельно контролировали свою систему образования, что означает, что Министерство образования и информации в первую очередь занималось именно информацией. Таким образом, должность Абруцци фактически означала, что он является главным пропагандистом Солнечной Лиги. В этой роли, его работа и заключалась в том, что бы найти оправдание действиям Джозефа Бинга, чем он собственно и занимался с момента когда первая дипломатическая нота Манти достигла Старого Чикаго.

Правда до сих пор он явно не смог достигнуть успеха. Что в общем-то не слишком удивительно, кисло подумал Колокольцев. Когда соларианский адмирал командуя семнадцатью линейными крейсерами приказывает открыть огонь по трём эсминцам без поднятых клиньев и гравистен, достаточно трудно убедить даже самих Солли в том, что он был прав. И вряд ли были хорошие шансы на то, что любые рапорта или данные сенсоров, которые наконец-то предоставят флотские, смогут что-либо изменить к лучшему — во всяком случае без серьёзной "коррекции". Раджампет мог говорить всё что угодно про данные, которые предоставили Манти, но сам Колокольцев соглашался с точкой зрения Абруцци. Манти никогда бы не послали им сфальсифицированные данные. Не в такой ситуации, когда Лига могла получить точную информацию от своих людей.

— Всё что я хочу сказать Раджани, — продолжил через секунду Абруцци, — это то, что я рад что Манти ещё не скинули эту информацию в новостные сети… по крайней мере пока. Потому что как бы мы не старались, у нас не получиться представить их в качестве агрессоров. А это, в свою очередь, означает, что в момент, когда вся эта ситуация станет достоянием общественности, мы окажемся в очень сложном положении. Нам скорее всего придётся извинится и, возможно, предложить компенсацию.

— Никогда, чёрт побери! — вспыхнул Раджампет, в секунду забывая свою осторожность, — Мы не можем создать подобный прецедент! Если каждый мелкий неоварварский флот решит, что ФСЛ не может указать на положенное им место, то скоро мы будем иметь чёртову кучу проблем в Пограничье! А если Бинга втравили в ещё один обмен залпами с ними, то нам надо быть ещё более осторожными с нашей реакцией на происшедшее!

— Я боюсь что вы полностью правы Раджани, — сказал Колокольцев, мгновенно переключая всеобщее внимание на себя, — И к несчастью, я так же боюсь, что Натан ошибается в степени свободы Манти в отношении прессы.

— Что, чёрт тебя дери, ты имеешь в виду? — выкрикнул Раджампет, — Объясни-ка!

— Хорошо, Раджани. Примерно девяносто минут назад, мы получили вторую ноту Мантикорцев. В этих обстоятельствах тот факт, что мы решили сделать выбор в пользу "обоснованного и взвешенного" ответа на их первую жалобу, что бы не показать никому, как мы обеспокоены требованиями Маникорцев, похоже не настолько хорош, как мы думали. Я не думаю, что королеве Елизавете и её премьер-министру понравиться наш ответ на их первую ноту через пару дней после того, как они нам отправили вторую.

— Причина, по которой они послали второю ноту, заключается в том, что адмирал Золотой Пик, достигнув Новой Тосканы, действовала именно так, как Манти предостерегали в своей первой ноте. Она потребовала, чтобы Бинг положил в дрейф свои корабли и разрешил мантикорским абордажным партиям переписать его сенсорные данные, которые относятся к уничтожению их трёх эсминцев. Она также проинформировала его, что Звездная империя Мантикоры намерена настаивать на открытом обсуждении фактов и, в соответствии с нормами международного права, привлечь к ответственности виновных в не спровоцированном уничтожении её кораблей и смерти их команд. И это был ещё не весь их пропагандистский ход, — Колокольцев мельком глянул на Абруцци.

Морщинистое лицо Раджампета потемнело, а глаза засверкали от ярости:

— Я не могу поверить, что кто-нибудь — даже Манти — может быть настолько глупым, чтобы предъявлять требования Соларианскому флоту! Они, должно быть, сошли с ума. Я имею в виду, что эта Золотой Пик вряд ли думала, что это сойдёт ей с рук. Если Бинг разнёс её чертовы корабли на орбитальный мусор, единственный человек, которого она может винить — это…

— О нет, Раджани. Он не взорвал её корабли, — сказал Колокольцев холодно, — Несмотря на тот факт, что она имела только шесть линейных крейсеров против семнадцати, она разнесла его флагманский корабль на… как вы это назвали? Ах, да! "Орбитальный мусор".

Раджампет застыл на половине тирады, уставясь на Колокольцева в неверии.

— О, мой Бог, — тихо сказала Омосуп Квартермейн.

Из всех присутствующих, только она и, наверное, Раджампет испытывали личную неприязнь к Мантикорцам. В случае Раджампета, причиной было то, что Королевский флот Мантикоры не желал признавать безоговорочного превосходства ФСЛ. Что касается Квортермейн, то она злилась из-за осознания глубокой зависимости от Мантикорской тоннельной сети и господства торгового флота Манти на торговых маршрутах Лиги. Кроме этого, она так же отлично понимала, как сильно Звёздное королевство Мантикора может повредить экономике Лиги, в случае использования экономических санкций в ответ на Соларианскую агрессию.

— Сколько кораблей Манти потеряли в этот раз? — прдолжила она убитым тоном, явно уже прикидывая размеры компенсации, которую потребуют мантикорцы от Лиги.

— О, они не потеряли ни одного корабля, — ответил Колокольцев.

— Что? — взорвался Раджампет, — Это же нонсенс! Ни один соларианский флаг-офицер…

— В таком случае, Раджани, я рекомендую Вам сперва прочитать доклад адмирала Сигби. Она получила командование после… кончины адмирала Бинга, и Манти были достаточно любезны, чтобы переслать нам её рапорт вместе со своей нотой. Согласно информации наших собственных офицеров безопасности, они даже не открыли файл, что бы прочитать его. Похоже, они просто не видели причин для этого.

На этот раз Раджампет явно потерял дар речи. Он просто сидел и смотрел на Колокольцева, на что тот просто пожал плечами.

— Согласно докладу адмирала Сигби, манти уничтожили флагманский линейный крейсер адмирала Бинга, Жан Барт, одним ракетным залпом, выпущенным с расстояния значительно превышающего эффективную дальность наших собственных ракет. Его флагман был полностью уничтожен, Раджани. Выживших не было вообще. Адмирал Золотой Пик — между прочим кузина королевы Елизаветы и пятая в очереди наследования трона — ясно дала понять, что если её требования не будут приняты, она легко уничтожит все корабли Бинга. В этих обстоятельствах адмирал Сигби предпочла согласиться с требованиями мантикорцев.

— Она?.. — Раджампет не мог закончить фразу, но Колокольцев все равно кивнул.

— Она сдалась, Раджани, — нарочито мягко сказал он и адмирал громко захлопнул рот

И он был не единственным, кто смотрел на Колокольцева с ужасом и недоверием. Все были потрясены, и Колокольцев невольно ощутил удовлетворение от этого. Которое, как он был вынужден себе признаться, вероятно будет единственным в этот день.

На первый взгляд, потеря одного корабля и сдача в плен ещё двадцати, считая эсминцы, которые были у Бинга, нельзя назвать катастрофой для Флота Солнечной лиги. ФСЛ был крупнейшим флотом галактики. Считая активные и резервные части, он достигал числа примерно одиннадцати тысяч супердредноутов, и это не считая тысяч и тысяч линейных крейсеров, крейсеров и эсминцев Боевого флота и флота Управления пограничной безопасности или тысяч кораблей в различных силах самообороны, которые создавались отдельными членами Лиги. По сравнению с такой огневой мощью, с таким невероятным преобладанием тоннажа, уничтожение одного линейного крейсера с примерно двумя тысячами человек экипажа на борту было менее чем комариным укусом. Это было значительно меньшая относительная потеря в сравнении тоннажа и численности экипажей, чем у Мантикорцев потерявших три новейших эсминца.

Но это был первый боевой корабль Солнечной лиги потерянный в бою за многие столетия, к тому же ни один соларианский адмирал ни разу не сдавался. До сих пор.

"А это уже была достойная причина для беспокойства многих" — холодно думал Колокольцев. По крайней мере, его это точно беспокоило. Непревзойдённое могущество Флота Лиги было краеугольным камнем, на котором стояла вся лига. Вся цель лиги заключается в сохранении межзвёздного порядка, развитии, процветании и защите государств-членов. Были случаи — больше чем Колокольцев мог сосчитать — когда Раджампету и его предшественникам приходилось бороться за финансирование когтями и зубами, учитывая тот факт, что ни одна враждебная звёздная нация или даже их союз никак не мог по-настоящему угрожать безопасности Лиги. Однако, хотя им приходилось бороться за финансирование, которого они хотели, они никогда не оставались без финансирования, в котором они нуждались. Более того, бюрократам никогда даже в голову не приходила мысль о серьёзном урезании или хотя бы сокращении расходов на флот.

Отчасти так происходило из-за того, что, как бы ни был велик флот управления пограничной безопасности, ему никак не поспеть везде, где есть нужда в его полицейских и захватнических функциях. А вот Боевой флот, возможно, и стоило бы ограничить в тратах, если бы не его престиж и, что более важно, куда более глубокие корни в бюрократической системе Лиги, чем у флота УПБ, не забывая о «союзниках» в промышленном секторе, которые получали огромные прибыли на каждом контракте на постройку супердредноута. Так что даже самый радикально настроенный реформатор(при условии, что это мифическое существо где-то существует в лиге) нашёл бы очень мало союзников, если бы обратил свой взгляд на бюджет флота. Влияние флота на экономику было слишком велико в качестве дыры, куда можно вкладывать огромные средства. И, в конце концов, неуязвимость и превосходство флота была одним из ключевых элементов межзвёздного влияния Лиги в целом и Управления пограничной безопасности в частности.

Но теперь неуязвимости был брошен вызов. Более того, хотя Колокольцев не был экспертом во флотских вопросах, даже его шокировал краткий рапорт Сигби, который явно демонстрировал смертоносное превосходство Мантикорских ракет в дальности и поражающих свойствах.

— Она сдалась, — тихо повторил постоянный заместитель Министра внутренних дел Натан МакАртни, как бы проверяя правильно ли он понял.

На самом деле Колокольцев был удивлён тем, как быстро это всё воспринял МакАртни. Управление пограничной безопасности контролировалось Министерством Внутренних Дел, так что после Раджампета обязанности и договорённости именно МакАртни скорее всего пострадают, когда вся остальная галактика задастся вопросом: насколько на самом деле неуязвим Флот Солнечной Лиги?

"Да сдалась," подтвердил Колокольцев. "Манти взяли на абордаж её корабли и получили доступ к полностью рабочим компьютерам с неповреждёнными базами данных. В то же время ей разрешили отослать свой рапорт, так что мы получили его так быстро, как это возможно, так как она не имела понятия о том, какое решение примут манти о судьбе её кораблей."

"Боже мой," сказала Квортермейн, качая головой.

"Сигби даже не уничтожила базы данных?" спросил недоверчиво МакАртни.

"Учитывая тот факт, что Золотой Пик только что взорвала один из её кораблей на кусочки, Я думаю что адмирал была права, опасаясь что Манти могут продолжить и нажать на курок, если обнаружат, что она уничтожила базы данных," ответил Колокольцев.

"Но они получили все данные, включая и секретные…"

Голос МакАртни затих, и Колокольцев тонко улыбнулся.

"Да, они получили огромное количество секретных технических данных," согласился он. "Что ещё хуже, это были корабли УПБ."

МакАртни выглядел больным. Ему даже лучше чем Колокольцеву было понятно как отреагирует остальная часть галактики, если некоторые официальные, с высокой степенью секретности планы, которые хранятся в компьютерах кораблей УПБ, станут достоянием общественности.

В наступившем подавленном молчании, чётко было слышно как откашлялась Водославская.

"Что конкретно они написали в своей ноте, Иннокентий?" спросила она.

"Они написали, что данные, которые они получили из компьютеров Бинга полностью соответствуют тем данным, которые они прислали нам раньше. Они написали, что восстановили копию приказа Бинга об открытии огня по мантикорским эсминцам, которая хранилась у Сигби. Они приложили копию обмена сообщениями между Бингом и Золотым Пиком, а также отметили что Золото Пик неоднократно предупредила Бинга не только о том, что она откроет огонь, если он не выполнит её требования, но и о том что она имеет возможность уничтожить его корабли, находясь вне радиуса его противодействия. И между прочим, Сигби подтвердила точность копий из её коммуникационной секции."

"Другими словами, они сказали что их интерпретация того что случилось с их эсминцами подтвердилась, и адмирал ответственный за этот инцидент теперь мёртв, вместе со всем своим экипажем, потому что он отклонил их требования. Также они отметили, в случае если кто-нибудь не заметит этого, что первоначальные действия Бинга в Новой Тоскане являются согласно межзвёздным нормам права актом войны, и согласно тем же самым номам межзвёздного права, Адмирал Золотой Пик была полностью права во время тех действий, которые она предприняла. Действительно," виновато улыбнулся Колокольцев, "они обратили внимание как сдержанно вела себя Золотой Пик в ситуации когда всё соединение Бинга фактически было в её власти и она дала им по крайней мере три возможности соблюсти её требования без кровопролития."

"Они объявили войну Солнечной Лиге?" Абруцци явно не мог собраться с мыслями. Что было особо иронично, подумал Колокольцев, в свете его первоначальной уверенности в позёрстве Мантикорцев, которые якобы надеялись только на показушный конфликт с Лигой, что бы поднять упавший моральный дух своего населения.

"Нет, они не объявили войну Лиге," тихо ответил дипломат. "Во всяком случае, они воздерживаются от объявления войны… пока что. Про это нет ни слова в их ноте, хотя я должен сказать, что это самое резкое дипломатическое обращение к Лиге, которое я видел. Также они не скрывают, что де-факто мы уже находимся в состоянии войны, из-за действий нашего флагмана — но они дали понять, что не исключают дипломатического решения ситуации."

"Дипломатическое решение?" взорвался Раджампет. Он резко ударил кулаком по столу. "К чёрту их и их дипломатические решения! Они уничтожили Соларианский корабль, убили соларианских космонавтов! Мне всё равно хотят ли они или нет войны — они её уже получили!"

"А вы не думаете что было бы не плохо хотя бы взглянуть на сообщение Сигби и данные присланные манти?" едко спросил МакАртни. Адмирал уставился на него, но МакАртни не отвёл взгляда. "Вы вообще слышали что Иннокентий только что сказал? Золотой Пик достала Жана Барта вне зоны эффективной дальности ракет Бинга! Если они нас так превосходят, то…"

"Это не имеет никакого значения," заорал Раджампет. "Мы говорим о поганых линейных крейсерах — линейных крейсерах УПБ, в особенности. Они не имеют таких средств ПРО какие имеют корабли стены, и ни один линейный крейсер не может выдержать такие повреждения как корабль стены! Мне всё равно, сколько хитрых ракет у них есть. Они не смогут остановит Боевой Флот если мы бросим против них четыре или пять сотен супердредноутов, в особенности после их потерь в их чёртовой Битве при Мантикоре."

"Это могло бы звучать более убедительно, если бы не то, что все отчёты сообщают о том что они уничтожили за раз три или четыре сотни Хевенитских СД," кисло ответил МакАртни.

"Ну и что?" презрительно улыбнулся Раджампет. "Одна чёртова группка варваров избила другую группку. Какое отношение это имеет к нам?"

МакАртни уставился на него так, как будто бы не мог понять о чём он говорит, и Колокольцев не винил в этом МакАртни.

"Извините, Раджани," сказал дипломат, "но разве ракеты наших кораблей стены и линейных крейсеров не имеют одинаковой дальности?" Раджани сердито посмотрел на него, а затем кивнул. "Тогда, нам следует предположить что ракеты их кораблей стены так же эффективны как ракеты линейных крейсеров, что означает, что они вне досягаемости для нас тоже. А поскольку Республика Хевен сражается с ними примерно 20 лет и до сих существует, мы можем предположить что они приблизились к досягаемости Манти, иначе они бы уже сдались. Так, что если Манти способны уничтожить и захватить триста — четыреста хевенитских супердредноутов, несмотря на то, что у них одинаковая дальность атаки, что заставляет Вас думать, что они не смогут остановить пять сотен наших кораблей, которые они существенно превосходят. Хевениты хотя бы могли стрелять в ответ!"

"Тогда мы пошлём тысячу," сказал Раджампет. "Или пошлём вдвое больше! У нас есть две тысячи в полной боевой готовности, ещё триста на верфях проходят регламентные работы и плановое перевооружение, и свыше восьми тысяч на консервации. Они может и выбили дерьмо из хевенитов, но, согласно всем докладам, так же понесли потери. У них не может оставаться больше сотни кораблей стены! И какими бы не были дальнобойными их ракеты, необходимо сотни боеголовок что бы достать один единственный супердредноут. Для преодоления противоракетного огня пяти или шести сотен наших кораблей стены им понадобится значительно большее количество ракет, чем они в состоянии запустить!"

"А Вы не думаете, что они до сих пор способны уничтожить много наших кораблей и космонавтов?" заметила скептически Водославская.

"Да они могут причинить нам вред," уступил Раджампет. "Они никак не смогут остановить нас, но потери Флота будут больше чем когда либо. Но это к делу не относится, Агата."

Её брови скептически изогнулись, а он кратко и неприятно рассмеялся.

"Разумеется не относится!" повторил он. "Речь о том, что слишком много на себя взявший неоварварский флот открыл огонь по ФСЛ, уничтожил один из кораблей, и захватил целую оперативную группу. Мы не можем такого простить. Чего бы это не стоило, мы должны показать, что никто не может связываться с Флотом солнечной лиги. Если мы не сделаем это прямо здесь и сейчас, кто-нибудь ещё захочет в скором времени предъявить ультиматум ФСЛ. "Вы то, Натан, должны понимать что нас ждёт!"

"Хорошо," невесело ответил МакАртни. "Я понял Вашу точку зрения." Он посмотрел через стол на гражданских коллег. "Правда в том, что каким бы большим не был флот УПБ, он не может быть везде где необходимо, во всяком случае не с той мощью, какую хотелось бы. Более — менее крупные силы получается сконцентрировать только в штаб-квартирах округов и базах снабжения, и то время от времени проявляются слабые места. Обычно, если где-то пахнет жаренным, мы посылаем один корабль — в основном дивизион или два — что бы разобраться, потому что мы не можем ослаблять ключевые точки, отвлекая больше боевых единиц от них. И Раджани говорит о том, что поскольку наши силы размазаны так тонко, часто мы не имеем достаточно огневой мощи на самом месте проблемы. А вот что мы имеем, так представительство всего флота. В плохих обстоятельствах, недружественные силы имеют достаточно возможностей что бы уничтожить те части которые мы пошлём. Но они этого не делают потому что знают, что после этого по их душу явится весь флот и уничтожит их."

"Именно," согласился Раджампет, энергично кивая."Именно об этом и речь. Мне плевать насколько проклятые Манти считают себя правыми. Впрочем, мне всё равно и насколько они правы на самом деле, и насколько их действия соответствуют нормам межзвёздного права. О чём я думаю, так о том что бы сделать из них пример, что бы через некоторое время мы не столкнулись лицом к лицу с другими неовараварами по всей галактике, которые подумают, что тоже могут противостоять Солнечной Лиге."

"Минутку." Малахай Абруцци встряхнулся и посмотрел на Колокольцева. "Перед тем как мы продолжим, что вы там говорили про неидеальность варианта с прессой, Инокентий?"

"Они выдали официальный пресс-релиз о атаке Бинга на их эсминцы, и свой ответ на это, в тот же день, когда послали эту ноту нам," холодно ответил Колокольцев. Абруцци посмотрел на него с очевидным недоверием, и Колокольцев тонко улыбнулся. "Я думаю, что мы скоро услышим об этом," продолжил он, "согласно их ноте, они передали эту информацию своим медиа сразу после отправки курьера на Старую Землю."

"Они уже выпустили новости?" Абруцци выглядел даже более ошеломлённым, чем когда услышал про уничтожение Жана Барта.

"Так они нам сказали", пожал плечами Колокольцев. "Если подумать, они пожалуй и не имели особого выбора. Прошло два месяца от первого инцидента, а расстояние от Новой Тосканы до Мантикоры всего 3 недели. Невозможно было не допустить утечки информации в их новостные сети после того как Бинг позволил взорвать себя." Глаза Раджампета сверкнули в гневе, но Колокольцев не обратил на это внимания. "Они наверное полагали, что не смогут удержать в тайне случившееся, так что решили опубликовать свою версию событий, особенно для своего народа."

"Так ублюдки действительно загнали нас в угол," прорычал Раджампет."Если они нарываются, да ещё и орут об этом на всю галактику, нам ничего не остаётся, кроме как вломить им на всю катушку."

"Подожди, Раджани!" резко сказал Абруцци. Адмирал уставился на него, но Абруцци не отвёл взгляда. "Мы не имеем ни малейшего понятия как именно они представили себя в это ситуации. Пока мы по крайней мере не узнаем этого, мы не можем выработать наш ответ. И поверь мне, мы должны обращаться с этой ситуацией очень — очень осторожно."

"Почему?" вспыхнул Раджампет.

"Потому что правда в том, что это твой идиот — адмирал был не прав, по крайней мере в первый раз," холодно ответил Абруцци, не отводя взгляда от адмирала. "Мы не можем обсуждать это на их условиях не признавая этого. И если общественное мнение решит, что это мы были не правы, а они правы, если мы сработаем чуть-чуть не правильно в этой ситуации, все проблемы, которые мы имеем из-за Технодайн и Моники будут выглядеть как бой на подушках."

"Чему быть, того не миновать", отрезал Реджампет.

"Вы ведь помните, что согласно Конституции, каждая система — член Лиги, имеет право вето?" спросил Абруцци. Раджампет уставился на него, но Абруцци пожал плечами. "Если у нас есть необходимость формального объявления войны, не считаете ли вы, что было бы не плохо, если бы никто — например, Беовульф, — не воспользовался этим правом?"

"Мы не нуждаемся в никаких дурацких объявлениях войны! Это чистой воды самооборона, ответ на атаку кораблей и военнослужащих, и юридическая трактовка статьи 7 всегда давала Флоту право отвечать на такого рода атаки со всей необходимой силой."

Колокольцев хотел ответить на это заявление, но потом остановился. Раджампет был прав насчёт судебной интерпретации статьи 7 Конституции Лиги… во всяком случае в историческом контексте. Третья часть указанной статьи была специально разработана, что бы разрешить ФСЛ отреагировать на чрезвычайные ситуации, не ожидая недели и месяцы на согласование ситуации со столицей и громоздкий политический механизм формального объявления войны. Однако, составители Конституции не предусматривали карт — бланш, и если Раджампет хотел фактически отправить флот на войну — например мобилизуя дополнительные супердредноуты из Резерва — кто — нибудь мог решить что ему всё-же необходимо разрешение, в виде формального объявления войны. Правда, найдутся и те, кто поддержит точку зрения Раджампета.

И в таком случае мы столкнёмся ещё и с конституционным кризисом в дополнение к военному, мрачно подумал Колокольцев. Чудесно.

Он удивлялся, что многие из его коллег потеряли связь с реальностью встретившись с серьёзной проблемой. Если Раджампет будет способен быстро уничтожить Мантикору, это скорее всего исправит положение, и буря пройдёт мимо, как и многие другие за долгую историю Лиги. Но если Флот не сможет быстро сокрушить Мантикору, если этот процесс будет сопровождаться бойней, никакая даже самая громкая конечная победа не сможет уберечь бюрократическую систему Лиги от череды сотрясений.

Он подозревал, что Абруцци, как никто другой, должен был понимать насколько опасным может обернуться вся эта ситуация. Водославская вероятно тоже, хотя в её случае трудно было говорить с уверенностью. Раджампет, очевидно, не думал настолько далеко вперёд, а на счёт МакАртни и Квортермейна, Колокольцев не мог быть уверен что они способны видеть дальше сиюминутных последствий для их собственных министерств.

"Я согласен с Вами насчёт исторической интерпретации статьи 7, Раджани," в конце концов сказал он вслух. "Хотя, я бы вам посоветовал, проконсультироваться у Брагвен насчёт прецедентов. И убедиться что все её люди в Юстиции согласны с вами."

"Разумеется я посоветуюсь с ней," ответил Раджампет более спокойно. "Хотя, в то же время я уверен, что я имею полномочия реагировать на угрозу путям принятия разумных военных предосторожностей." Он тонко улыбнулся. "И никто не отменял старую поговорку, что лучшая защита — это нападение."

"Возможно, так и есть," сказал Абруцци. "И я даже соглашусь, что, обычно, извиниться потом проще, чем добиваться разрешения теперь. Но я так же хотел заметить, что эта ситуация далека от определения "обычная". И если вы собираетесь представить всё это Ассамблее таким образом, что бы некоторые из её членов не начали делать запросы и требовать проведения всевозможных слушаний, мы должны осторожно подготовить почву для этого. Вы знаете, что некоторые люди там считают что это они должны быть во главе, и могут воспользоваться этой ситуацией, что бы попробовать. Пока у них нет сильной общественной поддержки, они не смогут многого добиться — вся инерция системы против них. Но если мы хотим лишить их общественной поддержки, мы должны показать всем что мы не только имеем право, но и правы в этой конкретной ситуации."

"Несмотря на то, что вы сказали о моём "идиоте-адмирале?" гнев шипел в голосе Раджампета.

"Если прилагательное оскорбляет Вас, мне жаль." Абруцци явно не приложил много усилий для придания своему голосу откровенности. "Но на самом деле он был не прав."

"И как тогда, вы собираетесь обеспечить "общественную поддержку" если мы раскатаем Манти так, как они заслуживают?" усмехнулся Раджампет.

"Мы соврём." пожал плечами Абруцци. "В этом нет ничего такого, что бы мы не делали раньше. И в конце-концов, правда это то, что говорит победитель. Но для того, что бы эффективно опровергнуть версию Манти, я должен знать о том, что происходило на самом деле. И мы не должны предпринимать никаких военных действий пока я не буду иметь возможность сделать подготовительную работу."

"Подготовительную работу." В этот раз улыбка Раджампета была более сдержанной. Тогда он резко фыркнул. "Хорошо. Делайте свою "подготовительную работу". В конце концов, это мои супердредноуты её закончат."

Абруцци хотел что-то ответить, но Омусуп Квортермейн перебила его.

"Давайте не увлекаться," сказала она. Остальные посмотрели на неё, и она пожала плечами. "Независимо от того что случилось, давайте не будем считать, что мы должны немедленно ответить силой. Вы, Иннокентий, сказали, что они не исключают дипломатического урегулирования ситуации. Конечно, я уверенна, что дипломатическое урегулирование, которое они предполагают, это наши извинения и предложение компенсаций. Но что если нам представить себя на их месте? Даже Манти могут сделать те же вычисления, которые нам привел только что Раджани. Они должны знать, что если дело дойдёт до драки, любой качественное преимущество, которым они обладают, не сможет превзойти наше количественное. Что если мы скажем что возмущены их своеволием и односторонней эскалацией конфликта, до получения нашего ответа? Что если мы заявим, что возлагаем на них ответственность за всё дальнейшее кровопролитие в Новой Тоскане, независимо от того как Бинг ответил на их ультиматум? И потребуем от них извинений и компенсаций под угрозой объявления войны и уничтожения их "Звёздной империи"?"

"Вы имеете в виду, что мы можем отлупить их за столом переговоров, потребовать достаточно за то что бы оставить их живыми, что бы быть уверенными в том, что никто другой не будет так же глуп, что бы попытаться провернуть с нами такой же трюк." Задумчиво проговорил Абруцци.

"Я не уверена." Водославская покачала головой. "Из того что вы рассказали о тоне их ноты и том что они уже сделали, не должны ли мы предположить что они готовы продолжать и идти на риск? Зашли бы они так далеко, если бы не были готовы идти дальше?"

"Легко быть смелым, до того как на вас наведут пульсер," заметил Раджампет.

Остальные посмотрели на него со скептицизмом и удивлением и он крякнул.

"Мне действительно это не нравится," признался он. "И я придерживаюсь того, что сказал раньше — мы не можем этого простить и позволить им просто — так совершить такое. Но это не значит, что мы не можем сначала попробовать то, что предложила Омосуп. Если они извинятся достаточно униженно и спустят на эту Золотой Пик всех собак, а также выплатят достаточно компенсаций, то это будет выглядеть так, что мы достаточно великодушны, что бы простить их, вместо того чтобы раскатать их маленькую напыщенную "звёздную империю" в тонкий блин. Но если они достаточно глупы что бы не принять неизбежное," он пожал плечами, "мы пошлём достаточно кораблей Боевого Флота, сколько потребуется что бы раздавить их как жуков."

Видно было что именно этого он в конце концов и ожидает, подумал Колокольцев. Правда, идею Квортермейн стоит попробовать, хотя Раджампет, скорее всего прав. Водославская, очевидно, думала так же.

"Я думаю, что мы должны проанализировать риск для нашей экономики, который реализуется в случае выбора нами военного варианта," сказала она. "Омосуп, вы наверное наиболее точно сможете спрогнозировать какой ущерб нашей торговле нанесёт закрытие Мантикорой своей тоннельной системы для наших кораблей. Если на то пошло, одно только исключение их торговых кораблей из грузопотока Лиги, очень серьёзно ударит по нашей экономике. И даже не глядя на цифры наших финансовых бирж, я могу сказать, что они получат очень серьёзный удар, если Манти нарушат поток межзвёздных финансовых транзакций так, как они могут это сделать."

"Значит у нас будет экономический спад." пожал плечами Раджампет. "Это случалось и раньше, даже без участия Манти, и этоникогда не было чем то более нежели временной проблемой. Я могу поверить, что в этом случае будет хуже, но даже если и так, мы переживём это. И не забывай ещё об одном, Агата — если мы пройдём весь путь, то когда дым рассеется, Мантикорская тоннельная сеть будет принадлежать Солнечной Лиге. Это сэкономит вашим судовладельцам, Омосуп, серьёзные деньги за грузовой транзит! И даже если этого не произойдёт," он скупо улыбнулся, "все эти пошлины будут поступать Лиге, а не Мантикоре. Вообще то говоря, это будет не так уже много в сравнении с нашим внешним валовым оборотом, но уж точно покроет любые военные расходы! И это будет постоянный источник дохода, который будет только увеличиваться из года в год."

"И это также снимет Манти с нашей шеи в Пограничье," медленно сказал МакАртни. "Это уже проблема в секторе Талбота, но мне также не нравится их шевеление в секторе Майя."

"А ну ка стоп," твёрдо сказал Колокольцев. Все посмотрели на него, и он покачал головой. "Независимо от того что мы будем делать, главное мы не будем сидеть весь вечер вокруг этого конференц-стола. Это ведь то, что мы сделали с их первой нотой, не так ли? Поправьте меня если я не прав, но это не сработало в прошлый раз. И, в связи с этим, Малахай, я хочу знать на какие средства мы можем рассчитывать для подачи этой информации в прессе в нужном нам свете. Я хочу увидеть как Манти освещают эти события до того, как выработать нашу политику по ним. Я хочу что бы мы проанализировали все данные, связанные с этими событиями. Я хочу увидеть все возможные реалистичные модели их военных возможностей и реалистичный расчёт того, сколько времени может занять операция против Мантикоры. Я говоря об использовании самых пессимистичных предположений, Раджани. И я хочу от вас, Агата и Омосуп, расчёт, сколько будет стоить нам, в финансовом смысле, полномасштабная война с Мантикорой."

За столом воцарилась тишина — угрюмая, пожалуй, со стороны Раджампета, подумал Колокольцев. Но, судя по лицам его гражданских коллег, они были в высокой степени согласны с ним.

— На этот момент, я склонен согласиться с рассуждениями Раджампета, — сказал Натан МакАртни после недолгого раздумья. — Но я также соглашусь с Вами и Агатой в том, что действовать нужно осторожно, Иннокентий. И с Малахией, о необходимости кропотливой предварительной работы. И раз уж Манти захватили оперативное соединение Бинга, то сейчас в секторе не может быть достаточного количества наших кораблей, для начала любых активных действий. Я чертовски обоснованно подозреваю, что Лоркан Верочио никогда не пойдет на решительные действия с горсткой крейсеров УПБ, оставшихся в Мадрасском Секторе! Не думаю также, что Манти сами будут искать новых столкновений, зная чем это им грозит.

— Я тоже сомневаюсь в этом, — согласился Колокольцев. — С другой стороны думаю, что мы должны отослать новую ноту как можно быстрее. В ней мы ясно выразим факт категорического неодобрения нами действий Мантикоры, но займем, в тоже время, позицию "хладнокровного ожидания" до уточнения подробностей инцидента. Мы скажем им, что вернемся к этому, как только изучим всю доступную информацию. Сейчас мы должны сделать это намного быстрее, чем в прошлый раз. Если у вас нет возражений, я буду "рекомендовать" Министру иностранных дел подготовить строгую, но разумную ноту уже к завтрашнему утру.

— Поступайте как угодно, — высказался Раджампет, однако искорки неодобрения, мерцающие в его глазах, не на шутку озаботили Колокольцева. — Убежден, что все сведется к стрельбе в конце-концов, однако я более чем готов согласиться с попыткой избежать такого развития событий.

— Надеюсь, с Вашей стороны, не последует никаких односторонних решений, о посылке подкреплений Мейерсу? — решил прощупать почву Колокольцев, стараясь не показать откровенного недоверия.

— Я не планировал посылки любых подкреплений Мейерсу, — ответил Раджампет. — Однако имейте ввиду — я не буду, также, отсиживать здесь задницу! Я намерен тщательно подготовить все, что мы можем высвободить для войны с Мантикорой, если дело дойдет до этого, и я, вероятно, начну расконсервацию и комплектацию, по крайней мере, небольшой части Резервного Флота. Но все же, пока мы здесь согласовываем различные политические аспекты, я должен поддерживать равновесие сил в районе Талботта. — Он пожал плечами. — Проклятье — это все, что мы можем сделать прямо сейчас, учитывая коммуникационную задержку.

Колокольцев не был полностью удовлетворен заверениями адмирала, все еще настораживали нежелательные искры в глазах, как бы то ни было, не нашлось ничего конкретного, к чему он мог бы придираться, поэтому оставалось только одобрительно кивать.

— Хорошо, — сказал он, бросив взгляд на часы. — У меня будут полные копии обеих нот Манти, отчета Сигби и сопровождающих технических данных для вас в 14:00.

Глава 2

— Не могу в это поверить, — пробормотал адмирал Уинстон Кингсфорд, командующий боевым флотом лиги. — Я знал, что Джозеф всегда ненавидел манти, но что бы настолько…

Его голос затих, как только он понял, что он только что сказал. Это был не самый дипломатичный комментарий, который он мог бы сделать, так как именно Адмирал Флота Раджампет был тем кто лично предложил Джозефа Бинга в качестве командующего оперативной группой 3021. Кингсфорд думал, что такое своеобразное решение было временным, так как оперативная группа находилась в подчинении флота УПБ, а Бинг, как и Кингсфорд, был офицером боевого флота. Он также ожидал, что адмирал флота Энграсия Алонсо Янез, командующий флотом УПБ, будет протестовать против назначения Бинга. Впрочем, он так же ожидал, что Бинг откажется. С точки зрения Боевого Флота, получить назначений во флот УПБ рассматривалось, фактически, как понижение в должности, а Джозеф Бинг, несомненно, имел семейные связи, чтобы избежать его, если он захотел бы.

Все это предполагало, что не самой хорошей идеей было бы намекать на "Я же вам говорил", теперь когда все так катастрофически пошло наперекосяк.

— Поверьте, — тяжело сказал Раджампет.

Оба они сидели в роскошном кабинете Раджампета на самом верху Штаб-квартиры флота. Вид через окно был впечатляющим, и следующих тридцать или сорок лет, он наверняка будет принадлежать Уинстону Кингсфорту.

При условии, что он не облажается.

— Вы уже посмотрели технические материалы, сэр? — спросил он.

— Нет еще, — Раджампет покачал головой. — Я сильно сомневаюсь, что вы найдете в них какие либо подсказки к секретному мантикорскому супероружию. Даже если подсказки и были, я уверен, что они пропылесосили данные сенсоров перед тем как отправлять их нам. Так как Сигби сдала все свои корабли, я полагаю, что они вполне хорошо поработали, пылесося так же и ее компьютеры. Так что я не думаю, что нам удастся получить много интересного из нашего собственного оборудования, даже если они о-так-любезно возвращают нам нашу собственность.

— С вашего разрешения, сэр, я всё равно передам эти материалы Карлу-Хейнцу и Хай-швуну.

Адмирал Тимар Карл-Хейнц командовал управлением разведки звездного флота солнечной лиги, а адмирал Ченг Хай-Швунг командовал управлением оперативной аналитики. УОА было самым большим подразделением УРФ^[1], что делало Ченга главным заместителем Тимара… а так же тем, кто должен был их увидеть.

— Конечно, — согласился Раджампет, резко взмахнув рукой. Затем его рот сжался. — Все же не передавайте их, пока у меня не будет возможности сначала поговорить с Карлом-Хейнцем. Кто-то должен рассказать ему о Карлотте. И думаю это должен быть я.

— Да, сэр, — тихо сказал Кингсфорд, мысленно отругав себя за то, что забыл про контр-адмирала Карлотту Тимар, начальник штаба Бинга, которая была двоюродной сестрой Карла-Хейнца.

— На самом деле, дать им поработать над этим, возможно чертовски хорошая идея, даже если мы и не собираемся получить из этого много достоверных данных. Я хочу получить наилучшую оценку этих их новых ракет, которую может мне выдать УОА. Я не жду чудес, но посмотрим что вы сможете из этого вытянуть.

— Да, сэр.

— А пока они будут работать над этим, мы с вами будем сидеть и рассматривать развертывание наших позиций. Я знаю, что весь флот Манти, это как пердёж во время шторма, в сравнении с нашим звездным флотом, но я не хочу, чтобы мы понесли какие-либо потери из-за излишней самоуверенности. Колокольцев дело говорил, чёрт его дери, про разницу в дальнобойности ракет. Нам понадобится молот, чтобы они не смогли остановить нас, когда мы выдвинемся к их домашней системе.

— Когда мы выдвинемся к их домашней системе? — Кингсфорт подчеркнул "Когда", и Раджампет скрипуче рассмеялся.

— Эти гражданские идиоты могут говорить о "если", как они хотят, Уинстон, но давай не будем обманывать сами себя, хорошо? Это не "если", это "когда". И вы это знаете так же, как и я. Эти мантикорские болваны слишком высокомерны, чтобы признать какие у них есть реальные альтернативы. Они не уступят на ультиматум Квотермейн. И в конце концов это означает, что мы придем к ним. Кроме того..

Он резко замолчал и Кингсфорд приподнял одну бровь. Но НФО ^[2] только покачал головой, взмахнув рукой в отгоняющем жесте.

— Дело в том, — продолжил он, — что все в конце концов приведет к стрельбе, вне зависимости от того, какого рода "переговоры" кто-либо будет пытаться вести. И когда это произойдет, стратегия будет на самом деле чертовски простой, так как у них есть только одна по-настоящему важная звездная система. У них не будет никакого стратегического выбора. Если мы придем к Мантикоре, то они должны будут стоять и сражаться. Без разницы насколько дальнобойны их ракеты могут быть, они не могут просто взять и убежать. Поэтому я хочу быть уверен, что противоракет и лазерных кластеров в нашем распоряжении будет настолько много, чтобы выдерживать их ракетный огонь всё то время, что мы будем лететь напрямую к их планетам. Это будет неприятно, зато это должно сработать.

— Да, сэр, — сказал Кингсфорд еще раз, и он знал, что его командир был прав. В конце концов данная концепция лежит в основе всей стратегической доктрины военного флота. Но как бы сильно он не был согласен с НФО, его мозг все еще продолжал работать на прерванным высказыванием Раджампета "кроме того…". Что-то в нем его беспокоило, но что именно…?

Потом он вспомнил.

Интересно… Упоминал ли он Сандру Крэндалл и её оперативную группу? И пока я задаюсь вопросом, какое он имеет отношение к её развертыванию в секторе Мадраса?

Он мобилизовал весь свой самоконтроль, чтобы не прищурить глаза, поскольку сейчас определенно было не то время, чтобы задавать любой из этих вопросов. И даже если бы он спросил, то ответы — даже предполагая, что Раджампет ответит ему честно — только вызвали бы новые вопросы. Более того, как бы глубоко не был бы в этом замешан Раджампет, НФО был прикрыт. Назначение Бинга хотя и не было определенно общепринятой практикой, не было и полностью неоправданным. Оно был понятным в связи с битвой за Монику, а так же все обвинения и контр-обвинения, которые были этим порождены. И в равной степени Крэндалл была свободна в выборе, в пределах разумного, где проводить учения своей оперативной группы. Так что если так случилось, что она выбрала систему Макинтош для учений "Зимний фураж" (или как там она решила их назвать в конце концов), и если так оно и было, то значит оперативная группа 496 была едва ли не в пятидесяти световых годах от системы Майерс, что вовсе не обязательно указывает на какой-либо заговор со стороны Раджампета.

Уверен, это не так, подумал он. И я буду держать пари, что ответ на мой первый вопрос тоже. Чёрт, нет, он не рассказал им. И чтобы не произошло он прикрылся, потому что к этому времени она несомненно принимала собственные решения, что ей делать, и у него не было возможности вовремя отдать приказ, чтобы остановить её. Так в самом деле, не было никакого смысла рассказывать им, не было ведь?

Уинстон Кингсфорд не командовал космическим флотом за последние десятилетия, но он обладал достаточным опытом по части извилистых и коварных маневров бюрократии Солнечной Лиги. И он был хорошо осведомлен о том, как сильно возмущало Раджампета его собственное исключение из маленького и уютного гражданского мирка, который фактически руководил Лигой. Реальная власть министра обороны Такетомо была не больше, чем у любого другого члена кабинета министров, который теоретически и управлял Лигой. Но Оборона была (или, проклятье, во всяком случае должна была быть) по крайней мере такой же важной, как Торговля, Образование или Информация. Во всяком случае он имел достаточно большой бюджет, который был необходимо достаточным для процветания и стабильности Лиги. До сих пор Раджампету было отказано в его месте во главе стола и это его чертовски раздражало.

Но если мы ввяжемся в действительно настоящую войну в первый раз за три или четыре сотни лет, все это должно поменяться, не так ли? Думал Кингсфорд. Интересно, сколько людей Раджани готов убить, чтобы добиться этого?

Не смотря на свое беспокойство, Кингсфорд чувствовал определенное завистливое восхищение. Всегда, конечно, оставалась возможность, что он ошибается. В самом деле, он бы не подумал, что Раджампет как-либо им манипулирует. Но это было не так, раз Кингсфорд не чувствовал ни малейших причин выражать недовольство. В конце концов, если бы Раджампета сняли, то его наследником был бы Кингсфорд, что повысило бы его престиж и реальное политическое влияние. И если все для них пойдет хуже, вины Кингсфорда в этом не будет. Все что он делал, было тем, что ему поручали сделать его законные руководители.

Ему даже никогда не приходило в голову, что в большинстве звёздных наций, как он подозревал, действия Раджампета являлись бы предательством. Впрочем, согласно букве конституции Солнечной Лиги, они так же представляют собой измену — или во всяком случае "серьезные преступления и правонарушения", что несет за собой такое же наказание. Но конституция была мёртвой буквой практически с того самого момента как засохли чернила, которыми она была написана. И то, что в каких-либо других далёких, далёких звёздных государствах называлось "изменой", в Солнечной Лиге было просто обычным порядком вещей. И в конце концов кто-либо так или иначе это проделывает.

— Хорошо, сэр, — сказал он, говоря для записывающих устройств, которые, он знал, фиксируют каждое сказанное слово, — Я не могу сказать, что с нетерпением ожидаю размышлений насчет убийства наших людей, но, я боюсь, вы вероятно действительно правы о надеждах ваших гражданских коллег. Надеюсь, что нет, конечно, но все что происходит, вы определённо правы, затрагивает наши внутренние приоритеты. Если вся эта ситуация рванёт так, как потенциально может рвануть, то лучше уж мы будем готовы реагировать быстро и жёстко.

— Именно так, — твёрдо кивнул Раджампет.

— В таком случае, я бы предпочёл уже передать технические данные в УРФ. Я знаю, вы хотите сами рассказать Курлу-Хейнцу о Карлотте, сэр, но я боюсь, что нам нужно очень быстро пошевеливаться, если мы хотим получить к завтрашнему утру эти модели и аналитические выводы.

— Намёк понят, — сказал Раджампет с натянутой улыбкой. — Глава в своем офисе. Я соединюсь с ним, пока вы идете к себе. Как бы то ни было, вероятно будет хорошей идеей дать ему что-то еще, чтобы раздумывал как можно быстрее.

* * *

Елизавета III сидела в её любимом старомодном кресле в Башне Короля Майкла. Трёхметровая рождественская ёлка (в этом года грифонская игло-листовая) стояла посередине комнаты в полном великолепии своих украшений, охраняя семейные подарки, кучей сваленные под её ветвями. Её смолистый специфический запах наполнял воздух успокаивающим благоуханием, почти как действующий на подсознание наркотик, что довёл до совершенства тишину и покой, которая казалось всегда окружала Короля Майкла. И именно по этой причине ёлка была именно здесь, а не где-то еще в Королевском Дворце. Приземистая, древняя каменная башня, расположенная посреди солнечных садов и фонтанов дворца была постоянным утешением для Елизаветы в её зачастую хаотичном мире. Она часто размышляла не это ли было причиной, по которой башня стала местом уединения для неё и её семьи. Она так же могла вести здесь официальные дела, так как монарх, который являлся главой государства никогда по-настоящему не бывал "вне службы". Но даже с деловыми намерениями Башня Короля Майкла была открыта только для её семьи и её личных друзей.

И для некоторых людей, которые становятся и тем, и тем, подумала она, глядя на высокого адмирала с миндалевидным разрезом глаз, которая сидела на подоконнике напротив неё. Её длинные ноги были выпрямлены, а её спина подпирала одну из стен глубокого оконного проёма.

— Итак, — сказала королева, — что же ваш друг Стейси должна была рассказать вчера за ланчем?

— Мой друг? — адмирал леди дама Хонор Александер-Харрингтон изогнула одну бровь.

— Я думаю, это справедливый выбор существительного. — Улыбка Елизаветы была более чем немного едкая. — Знаете, никто не дал бы очень высоких шансов этой специфической дружбе, особенно учитывая то, как вы и её отец впервые встретились.

— Клаус Гауптман на самом деле не самый плохой человек в мире, — пожала плечами Хонор. — Следует признать, что он повёл себя, как задница у Василиска. Так же я бы не сказала, что мы были с ним на одной ноге и в Силезии. И, честно говоря, не думаю, что я когда-либо ему по-настоящему нравилась. Но у него есть своё собственное чувство чести и долга, и это по крайней мере то, за что я могу его уважать.

Кремово-серый древесный кот, лежавший растянувшись на подоконнике, поднял голову и вопросительно наклонив уши посмотрел на неё.

"Он достаточно умен, чтобы бояться тебя", написали его проворные, мелькающие пальцы. "И он знает, что Алмазный Разум не простила бы ему, если бы он не признавал ошибок."

— "Алмазный Разум?" — повторила вслух Елизавета. — Что это, коты так зовут Стейси?

— Да, — отевтила Хонор, смотря при этом на древесного кота. — Думаю, это не очень привлекательное имя, Паршивец.

— "Привлекательно" это двуногое понятие, — отписал он ей.

— Что является одной из причин, почему лично я предпочитаю древесных котов большинству двуногих, которых я знаю, — согласилась Елизавета. — И раз уж на то пошло, оценка Нимицем личности Гауптмана Старшего более близка к моей нежели к вашей.

— Я не настаиваю на его святости, вы же знаете, — мягко заметила Хонор. — Я только сказала, что он не является самым плохим человеком в мире, и он им не является. Надменный, упрямый, часто безрассудный и слишком привыкший всё делать по-своему, это да. Всё это я допускаю. Но старый пират так же один из самых честных людей, которых я знаю (что довольно удивительно, если учитывать насколько он богат) и как только он полагает, что у него есть первоочередные обязательства, он совершенно непреклонно их принимает.

— Всё это правда, — признала Елизавета. — И, — глаза королевы проницательно сузились и она склонила голову, — тот факт, что он столь предан уничтожению генетической работорговли, возможно так же немного помогает, не так ли?

— Я это признаю, — кивнула Хонор. — Из того, что Стейси смогла рассказать очевидно — то, как он воспринимает причастность Рабсилы к происходящему на Талботте, никто не смог бы назвать покоем.

— Нет, я полагаю нет.

Елизавета откинулась на спинку кресла и древесный кот растянувшийся вдоль её верха шумно замурлыкал, когда макушка её головы прижалась к его шёлковой шкурке. Он потянулся вниз одной из передних рук с длинными пальцами, лаская её щёку и она потянулась в ответ, чтобы погладить его хребет.

— Он точно не одинок в такой своей реакции, так ведь? — продолжала она.

— Нет.

Хонор вздохнула и подняла Нимица вверх. Она обняла его, посадила на колени, перевернула на спину и начала чесать мягкий мех на животе. Он отклонил голову назад, глаза прикрыл более чем на половину, и ее губы изогнулись в улыбке, на то как он мурлыкал в восторге

В самом деле последний вопрос Елизаветы был оглушающим преуменьшением, и она была удивлена, что на старой Земле были похожие отклики. К настоящему времени, их газетчики уже подобрали сообщения исходящие с Мантикоры и не потребуется много времени, чтобы первые солнечные репортёры хлынули через Мантикору, пытаясь достучаться до Шпинделя и Новой Тосканы, чтобы осветить события.

— Я уверена, что у вас есть по крайней мере хорошие предчувствия, как люди отреагируют на всё то, что делает Стейси, — отметила она через некоторое время.

— И да, и нет, — ответила Елизавета. Хонор вопросительно посмотрела на неё и королева пожала плечами. — У меня есть все опросы общественного мнения, все отслеживаемые данные, вся корреспонденция поступающая в Королевство, анализ всего, что размещается на общественных форумах, всё это есть. Но она та, кто выстроила свою собственную небольшую медиа империю за последние полтора стандартных года. Посмотрим правде в глаза, газетчики в самом деле лучше, чем мои так называемые профессиональные аналитики в попытках управления общественным мнением. И я уверена, что она так же прислушивается к тем вещам, что говорят друзья её отца и знакомые по бизнесу. Если уж на то пошло, вы сама, герцогиня Харрингтон, вращаетесь в тех же самых в некоторой степени утонченных финансовых кругах.

— Не так уж и много с тех пор, как я вернулась на активную службу, — не согласилась Хонор. — После этого до особого распоряжения за всем приглядывают Уиллард и Ричард.

Елизавета фыркнула и настала очередь Хонор пожимать плечами. Всё, что она сказала, было достаточно точным, но Елизавета тоже говорила правильно. Было правдой, что в настоящий момент Уиллард Нефстайлер и Ричард Максвелл в основном занимались её собственно растянувшейся, мультисистемной финансовой империей, но она взяла себе за правило быть в одном ряду с их докладами, как это она делала с докладами от Остина Клинкскейлса, её регента в поместье Харрнигтон. И эти доклады часто включали в себя их проницательные размышления о мантикорском бизнес-сообществе. И, если на то пошло, о бизнес-сообществе Грейсона.

— В любом случае, — продолжила она, — Стейси не всегда владела её "медиа империей". Она всё ещё в работе над аккуратной её организацией, и я думаю есть некоторые аспекты бизнеса, которые оскорбляют её природное чувство порядка. Но я должна признать, тот факт, что она настолько новая в бизнесе, означает, что с ней до сих пор свежо и интересно.

— Итак она принесла это на обед! — сказала Елизавета немного торжественно и Хонор усмехнулась. Но затем её смех увял.

— Да, принесла. И я уверена, что она говорит в основном то же, что ваши аналитики уже вам рассказывали. Люди беспокоятся, Бет. На самом деле, многие из них напуганы до смерти. Я не говорю, что они напуганы так же сильно, как были некоторые сразу после Битвы за Мантикору, но по-прежнему остаётся много места для террора. И мы сейчас говорим о Солнечной Лиге.

— Я знаю. — Глаза Елизаветы потемнели. — Я знаю, и я хочу, чтобы был какой-либо способ избежать всего того, что на них сваливается. Но…

Она прервалась, немного странно покачав головой, и Хонор снова кивнула.

— Я понимаю это, но вы были правы. Мы должны были дать этому огласку и не только потому что наша обязанность говорить людям правду. Что-то подобное рано или поздно должно было разразиться, и если бы люди решили, что, когда это произошло, мы пытались скрывать это от них…

Она позволила своему голосу затихнуть и Елизавета скривилась, соглашаясь.

— Было ли у Стейси предчувствие о том, как её подписчики отреагировали на факт, что мы уже сидели на новостях о том, что происходило с коммодором Чаттерджи весь стандартный месяц? — спросила королева через некоторое время.

— Некоторые из них расстроены из-за задержки. Но она говорит, что электронные письма и ком-звонки дают что-то вроде восемь к одному в поддержку этого и опросы общественного мнение показывают примерно такие же проценты. — Хонор снова пожала плечами. — Мантикорцы немного научились тому, что информация должна быть… тщательно обработана, скажем так, в интересах оперативной безопасности. Фактически у вас имеется довольно большой положительный баланс по большинству из тем, касающихся этой проблемы. И я думаю, практически все понимают, что особенно в данном случае, мы должны быть очень осторожными в раздувании общественного мнения. И, к тому же, не только здесь в Звёздном Королевстве.

— Моё понимание такое же, — согласилась Елизавета. — Но я всё ещё не до конца довольна упоминанием возможных связей с Рабсилой. — Она вздохнула, выражение её лица было озабоченным. — Достаточно плохо говорить людям, что мы практически находимся в состоянии войны с Солнечной Лигой, не говоря при этом о том, что, как мы думаем, за всем этим может стоять компания отвратительных генетических работорговцев. Звучит параноидально!

Хонор криво улыбнулась. Снова и снова Елизавета поднимала этот момент. Представление, что некоторая преступная корпорация, при этом однако крупная, влиятельная и коррумпированная фактически была в состоянии воздействовать на военную и внешнюю политику чего-то размером с Солнечную Лигу, было абсурдным на первый взгляд. Хонор сама принимала участие в дискуссии о том, давать или нет публичную огласку некоторым специфическим аспектам, которые Мишель Хенке кратко изложила в своих выводах по результатам её расследования на Новой Таскане. Это действительно звучало параноидально (или же возможно как бред сумасшедшего, что в общем то было не лучше), но она согласилась с Пэт Гивенс и другими аналитиками РУФ. Сумасшедшие или нет, но доказательства там были.

— Я согласна, некоторые люди думают, что это несколько долгий путь, — сказала она через некоторое время. — В то же самое время многим другим людям кажется это кажется возможностью для Майка кое-что урвать. И, чтобы быть совершенно откровенной, я просто счастлива получить такой взгляд на положение дел в публичных сообщениях, из-за той возможности, что это даёт тем идиотам со Старой Земли. Если Рабсила действительно стояла за этим, возможно им придет в голову, что, почистить их собственный дом (и сообщить их общественности, что они делают это), будет тем ответ, который мог бы позволить нам всем отступить от края пропасти. Если могут законно возложить вину на Рабсилу, то возможно они могут признать, что ими манипулировали в неправильном направлении. Они узнали, что как только они сделают это, мы встретим их на полпути за столом переговоров. И после того, что уже произошло с ними на Монике, и с Технодайном, основание для подобного решения, конечно, уже имеется.

— Уверена, это так. И вы можете добавить тот факт, что они становятся чертовски злыми на Рабсилу, так как понимают, что мы правы. Так что у них есть все возможные причины, чтобы подняться на борт и сделать в точности, что вы предлагаете. Но они не идут на это…

Выражение лица Елизаветы больше не было взволнованным, теперь оно было непреклонным, и Хонор вопросительно нахмурилась.

— Если бы они собирались быть разумными, они бы никогда не взяли больше, чем три недели, только для того, чтобы ответить на нашу первую ноту. Особенно, когда весь их ответ состоял из того, что они сказали нам, что "они изучат наши утверждения" и вернут их нам обратно. Откровенно говоря, я удивлена, как им удалось опустить слово "нелепые" перед словом "утверждения". — Королева покачала головой. — Это не очень то многообещающее начало… и очень типично для Солли. Если есть какой-либо способ избежать этого, они никогда не признают, что их человек ошибался, вне зависимости от того, как он до этого дошёл. И вы в самом деле думаете, они собираются решить признать, что мульти-система, которая даже не является звёздной системой Лиги (и по самые брови вовлечена в официально незаконную в Лиге торговлю), имеет возможность управлять целыми подразделениями их линейных крейсеров и кораблей стены? — Она покачала головой снова, более решительно. — Я боюсь, что многие из них скорее бы пошли и раздолбали нахальных неоварваров, без разницы сколько по ходу будет убито людей, нежели отрыли бы какое-либо окошко в закоулки властных структур Лиги, которые заполнены маленькими грязными тайнами.

— Я надеюсь, вы в этом ошибаетесь, — тихо сказала Хонор и губы Елизаветы дернулись.

— Я вижу, вы только "надеетесь", что я ошибаюсь, — сказала она.

— Я лично предпочла бы более сильный глагол, — признала Хонор. — Но…

— Действительно, "но", — пробормотала Елизавета. Затем она более живо выпрямилась на своём стуле. — К сожалению, я не думаю, что мы обе в состоянии себе позволить обращаться к любому из этих ваших более сильных глаголов. Что, вместе в размышлениями о возможных ошибках в прошлом, приводит меня к тому, о чём я в действительности хотела вас спросить.

— Четыре дня, — сказала Хонор, и Елизавета тихонько засмеялась.

— Это очевидно, не так ли?

— Я сама немного размышляла по этому поводу, вы знаете, — ответила Хонор. — Оперативный план был завершён, даже если все надеются, что нам не придётся его использовать. Элис Труман гоняет флот по тренировочным учениям. И я практически закончила с моими совещаниями с сэром Энтони. Так что около четырёх дней.

"Ты уверенна, что тебе не нужны ещё несколько дней?"

"Нет." Хонор покачала головой и улыбнулась. "Вообще то, я наверное смогу отбыть ещё раньше, в особенности потому что у меня есть Кев, Селлек и Туоминен. Но если тебе всё равно, я отправлюсь после того как встречу первое Роджество Рауля и Катерины с Хемишем и Емили."

"Разумеется мне "всё равно." Лицо Елизаветы осветилось улыбкой, и она в свою очередь то же покачала головой. "Мне всё ещё иногда тяжело помнить что ты теперь мать. Но я могу тебе пообещать по крайней мере Рождество дома, до того как мы отправим тебя куда — либо. А твои родители будут тоже?"

"И Вера с Джеймсом. Что, между прочим, сделает Линдси счастливой, когда она узнает об этом. Это могло быть первое Рождество, которое она провела бы без близнецов, с тех пор как им исполнился год."

"Я рада за вас всех," сказала Елизавета. Потом она глубоко вздохнула. "Но вернёмся к делу, и учитывая твой график, ты уверенна на счёт того, как ты планируешь этим заняться?"

"Я не зайду так далеко, что бы сказать, что я претендую на звание эксперта в делах как это. Я просто считаю, что это лучший вариант который у нас есть… с помощью которого мы, по крайней мере сможем привлечь их внимание."

"Я понимаю." Елизавета посмотрела на неё несколько секунд, а затем фыркнула. "Но просто помни, что эта маленькая прогулка была в первую очередь твоей идеей. Имей в виду, что теперь, когда у меня было время обдумать, я считаю это не плохой идеей. Потому что не смотря на то была ли ты или я права в начале — это была отличная идея для всех нас, потушить хотя бы один один из лесных пожаров. Если вся эта ситуация с Лигой станет настолько плохой, как я этого опасаюсь, нам не нужно будет разбираться более чем с одной проблемой за раз."

* * *

Хонор Александер-Харрингтон стояла, когда Джеймс МакГиннес проводил высокого мужчину в униформе республиканского флота в кабинет, находящийся в её особняке в Лэндинге. За её спиной, по ту сторону кристоплазовой стены и балкона тёмно синие воды Залива Джейсон были покрыты рябью под небом из ярких облаков и сверкающего послеполуденного солнечного света. Залив был раскрашен рисунком из бесконечных рядов белых хохлатых волн, словно кусок шторма вышедшего из открытого моря. Хонор предположила, что может провести подобную аллегорию и для её отношений с посетителем.

— Адмирал Турвиль, — сказала она, поднимаясь и протягивая руку через свой стол, в то время как Нимиц сидел выпрямившись на своём насесте и склонив голову задумчиво созерцал Хевенита.

— Адмирал Александер-Харрингтон. — Лестер Турвиль потянулся, чтобы пожать протянутую ему руку, и она уловила вспышку его ироничного веселья. Его губы дрогнули в краткой почти улыбке под его густыми усами и она отпустила его руку, чтобы указать на стул перед своим столом.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, — ответил он, садясь.

Хонор откинулась назад в своём кресле и, опираясь локтями на подлокотники, сложила пальцы пирамидкой перед собой, пристально разглядывая его. Оба они были, как могли бы выразиться продавцы газет, "историей". Он был единственным хевенитским офицером, перед которым Хонор когда-либо капитулировала, человек, которого она победила в битве при Сайдморе на начальном этапе операции "Удар молнии" и флотский командир, который пятью месяцами ранее опасно близко подошёл к победе в войне для Республики Хевен.

Но как всегда говорит Андрю, напомнила она себе, "близко" считается только при попадании лошадиной подковы, ручной гранаты или тактической ядерной боеголовки.

Что было совершенно верно, но не помешало в битве за Монтикору лишить жизни более чем два миллиона человек. Что также не меняло того факта, что Хонор потребовала от хевенитов сдать свои базы данных нетронутыми, в качестве цены за сбережение их уцелевших супердредноутов. По правилам ведения военных действий, она была в своём праве оговаривать любые условия, какие она выбрала, но так же она знала и то, что когда она выдвинула такое условие, она вышла за рамки обычных военных традиций. В традиции было (и как правило предполагалось), что любой офицер, который сдается со своей командой, первым делом опустошает свои компьютеры. И она должна была признать, что она велела Алистеру МакКеону поступить с их базами данных именно так, когда приказала ему сдать его корабль Турвилю.

Я полагаю, что если я собиралась быть "честной" в этом вопросе, то я должна была оставить такую же привилегию и ему. По меньшей мере, он несомненно думал, что я должна была так поступить.

Её губы чуть-чуть дрогнули, когда она вспомнила кипящую ярость, которая бушевала за его внешне невозмутимым поведением, когда они наконец встретились лицом к лицу после битвы. Невозможно было быть более корректным (или более ледяным) в ходе тех "переговоров", в которых оформлялась его капитуляция. Но он не был в курсе о способности Хонор напрямую чувствовать эмоции тех, с кем она говорит. Он мог с тем же успехом бешено реветь на неё, так как её не заботило, насколько он был заинтересован в сокрытии своих настоящих чувств. Нет, на самом деле, сама по себе она получила некое злое удовлетворение от его гнева, от того, как горько жгло его чувство неудачи, после того, как он настолько мучительно близко подошёл к общему успеху.

Она не гордилась тем, что она чувствовала. Не в данный момент. Но тогда раны от смертей столь многих мужчин и женщин, которых она знала столь долго, были еще слишком свежи, слишком мало было времени, чтобы остановить кровотечение. Алистер МакКеон был одним из тех, умерших мужчин и женщин, вместе с каждым из членов его экипажа. Так же было и с Себастьяном д'Орвилем и буквально с сотнями других, с кем она служила, и горе и боль от всех тех смертей разжигали её собственный гнев, так же смерти людей Турвиля раздували его гнев.

Так что полагаю, военный этикет к тому же в железных рамках это хорошее дело, подумала она. Он удержал нас обоих от того, чтобы не наговорить, что мы в самом деле долгое время чувствовали. Что было хорошо и правильно, потому что уже тогда я знала, что он бы порядочным человеком. Он получил не больше удовольствия от убийства Алистера и всех прочих, чем я от убийства Хавьера Жискара или многих людей Женевьевы Чин.

— Спасибо, что вы пришли, адмирал, — сказала она вслух, на этот раз даже частично не обращая внимание на его улыбку.

— Конечно, я принял ваше приглашение, адмирал, — ответил он с изысканной вежливостью, точно так, как если бы для военнопленного в самом деле мог стоять вопрос о принятии "приглашения" на обед с его захватчиком. Не было оно и первым подобным предложением, которое он принимал за последние четыре стандартных месяца. Это будет седьмой раз, когда он обедает с Хонор и её мужем и женой. Однако, в отличии от него Хонор знала, что это будет последний раз, когда они обедают вместе, во всяком случае в обозримом будущем.

— Я была уверена, что вы примете приглашение, — сказала она ему с улыбкой. — И конечно же, даже если вы его и не принимали, вы слишком вежливы, чтобы это признать.

— Да, конечно, — дружелюбно согласился он, и Нимиц со своего насеста мяукнул эквивалентом смеха древесных котов.

— Достаточно, Нимиц, — сказал Турвиль ему, качая поднятым указательным пальцем. — Только то, что ты можешь видеть у кого-либо в голове, не дает оправдания для расшатывания их небольших любезных социальных фантазий!

Передние руки Нимица поднялись и Хонор бросила взгляд на него через своё плечо, как он ими проворно отсигналил. Она пристально всмотрелась на него ненадолго, затем рассмеялась и повернулась обратно к Турвилю.

— Он говорит, что у некоторых двуногих в головах есть что посмотреть больше, чем у других.

— Да? — Турвиль сердито посмотрел на кота. — Должен ли я предполагать, что он клевещет на содержимое черепа какого-либо определённого двуногого?

Пальцы Нимица замелькали опять и Хонор улыбнулась, наблюдая за ним, затем снова взглянула на Турвиля.

— Он говорит, что имел это в виду в качестве общего замечания, — важно сказала она, — но он ничем не может помочь, если вы думаете, что его можно применить к кому-либо в частности.

— Ох, он же это и имел в виду, так ведь?

Турвиль все еще смотрел сердито, но в его мыслесвете был заметен подлинный юмор. Не так как в первый раз, когда он осознал, что недавние подтверждение о телепатических возможностях древесных котов было точным.

Хонор не осуждала его (или любого другого из военнопленных, кто реагировал подобным образом), разве что чуть-чуть. Мысль о том, что тебя будет допрашивать профессиональный, опытный аналитик, который знает как собрать вместе даже малейшие улики, которые ты может неосознанно упускать, была уже плоха сама по себе. Но если такому профессионалу помогал кто-то, кто мог бы читать твои мысли, то ситуация в рекордно короткие сроки превращалась из плохой в просто ужасную. Конечно, на самом деле древесные коты не могли именно читать любые мысли человека — ментальные… частоты, за неимением лучшего слова, по-видимому были слишком различны. Однако для захваченных в плен хевенитов не было способа это узнать и каждый из них представлял для себя худший из вариантов, по началу, во всяком случае.

И в самом деле, это и было достаточно плохо в контексте их перспектив. Нимиц и его древесные приятели может и не были в состоянии читать мысли пленников, но они могли рассказать о их эмоциях, когда те лгали или предпринимали попытки вводить в заблуждение. И они могли сказать, когда эти эмоции зашкаливали, если допрашиваемый военнопленный отчаянно хотел что-либо скрыть.

Для большинства из захваченного личного состава было не слишком долго вычислить, что даже если древесный кот и мог быть гидом для задающего вопросы, он не мог волшебным образом выдернуть требуемую информацию из чьего-либо чужого разума. Что не мешало котам обеспечивать поразительное преимущество, но это означало, что допрашиваемые просто напросто отказывались отвечать, в соответствии с их правами гарантированными Денебским Соглашением. И маленькие пушистые детекторы лжи не могли отрыть определённые, фактические данные из них.

Этого было недостаточно, чтобы удержать по крайней мере некоторых из них от ожесточённого негодования из-за присутствия "котов" и значительное числи этих военнопленных выработали ярко выраженную ненависть к ним, как если бы способность котов чувствовать чьи-либо эмоции была некой формой персонального насилия. Подавляющее большинство, однако, были более рациональны в этом вопросе (в том числи Турвиль, который уже имел возможность взаимодействовать с Нимицем несколько лет назад, когда Хонор была его пленником), они были слишком очарованны котами, чтобы обижаться на них. Конечно, в случае Турвиля, тот факт, что он сделал всё возможное для того, чтобы к человеку Нимица относились прилично и достойно во время её плена, гарантировал симпатию Нимица к нему. И как Хонор уже неоднократно убеждалась за прошедшие пять десятилетий, что они провели вместе, только наиболее хорошо бронированные старые ворчуны могли устоять перед Нимицем, когда кот намеревался быть очаровательным и милым.

Он менее чем за две недели обвёл Турвиля вокруг своего маленького пушистого пальца, несмотря на то, что между Хонор и хевенитским офицером до сих пор потрескивали колючие эмоции. В течении месяца во время их встреч с Хонор, он лежал на коленях у Турвиля и блаженно урчал, тогда как адмирал почти рассеянно поглаживал его мех.

Конечно, мне было бы интересно, как бы Лестер отреагировал, если бы он узнал, что я могу читать его эмоции так же хорошо, как и Нимиц, размышляла она далеко не в первый раз.

— Я уверена, что он не имел в виду предполагать что-либо неуважительное, — в данный момент заверила Турвиля Хонор и хевенит фыркнул.

— Конечно, он не предполагал, — республиканский адмирал откинулся на спинку стула и покачал головой. Затем он поднял голову к Хонор. — Могу ли я спросить, чем я обязан удовольствию данного особенного приглашения?

— В основном чисто по дружеским причинам, — ответила Хонор. Он скептически приподнял брови, и она улыбнулась. — Я же говорю, в основном.

— Да, говорите в основном? В самом деле, я обнаружил, если вы простите меня за такие слова, что вы очень опасны, когда ведёте себя наиболее честно и откровенно чистосердечно. Ваши несчастные жертвы даже не замечают тот сифон, который вы внедряете им в мозг и высасываете нужную вам информацию.

Хонор отметила, что его веселье было в основном настоящим, несмотря на горько-кислый оттенок.

— Хорошо, если я собираюсь быть откровенной и обезоруживающей, сказала она, — Я могла бы признать, что вещь, которую мне больше всего хотелось бы "засифонить из вашего мозга", это месторасположение Болтхола.

Турвиль почти не вздрогнул на этот раз. Как в тот раз, когда она впервые упомянула при нём это название. Она всё ещё не могла определиться произошло ли это из-за того, что он в точности знал насколько жизненно важен секрет расположения крупнейшей одиночной судостроительной верфи Республики (и научно-исследовательского центра) или из-за того, что он был просто потрясён фактом, что она вообще знала это кодовое название. В любом случае она не собиралась выпытывать у него это месторасположение, даже предполагая, что он его знал. В конце концов он сам по себе не был астрогатором, хотя несомненно он знал достаточно много, чтобы кто-то мог собрать воедино эти кусочки знаний и вычислить с его помощью действительное месторасположение Болтхола. Однако, ожидать от Лестера Турвиля содействия в этом — то же самое, чтоожидать от сфинксианского кролика ведения удачных переговоров с гексапумой. И это был один из тех кусочков информации, которых не было в компьютерах его сдавшихся кораблей. Прежде информация там без сомнения была (они подтвердили, что половина его сдавшихся судов в действительности были построены там), но он очень тщательно (и основательно) её удалил.

И точно, почему кто-либо должен удивляться, что это ускользает от меня, подумала она. Было бы удивительно, если бы Хевен не имел обильно опыта в поддержании оперативной безопасности. Конечно же, они стараются убеждаться, что в бортовых компьютерах кораблей, отправляющихся на битву, находится так мало критичной информации, как только это возможно! В конце концов, если оставить в стороне любые высокомерные и необоснованные требования к флаг-офицерам от тех, кто хочет взять их в плен, не было другого способа убедиться, что мы не захватим один из их обломков и не найдем в нём неразрушеный отказоустойчивый компьютер. И только слюнявые идиоты (которыми Томас Тейсман, Элоиза Притчарт и Кевин Ушер явно не являлись) могли не отдавать себе отчёта насколько критично расположение Болтхола! Это не так, как и то, что мы не пытаемся разобраться в этом вопросе с тех пор, как началась стрельба, в конце концов. И я уверена, что они знают насколько пристально мы ищем эту информацию, даже если у нас и не было больших успехов во взломе их безопасности. Конечно, нам бы могло повезти больше, если бы мы до сих пор противостояли Законодателям или Коммитету Гражданского Спасения. Мы не можём быть повсюду, как и нет больше стольких диссидентов, с которыми можно работать.

— Болтхол? — повторил Турвиль, затем пожал плечами. — Я не знаю, о чём вы говорите.

Он не беспокоился, чтобы врать убедительно, с тех пор как оба они знали, что это ему не сойдет с рук, и затем они оба обменялись кривыми улыбками. Потом Хонор несколько отрезвилась.

— Честно говоря, сказала она, — я на самом деле гораздо больше заинтересована в любом понимании, что вы можете мне дать (или готовы дать), о политическом руководстве Республики.

— Простите? — Турвиль неодобрительно посмотрел на неё. Они несколько раз затрагивали тему политических лидеров Республики в своих предыдущих разговорах, но только вскользь. Для Хонор было достаточно открыть не только то, что операция "Беатрис" была спланирована и запущена только после того, как Мантикора отказалась от переговоров на высшем уровне, предлагаемых Элоизой Притчарт, но так же то, что Турвиль, как и любой другой из хевенитских военнопленных, которых допрашивали в присутствии древесных котов, искренне считал, что Звёздное Королевство Мантикора подделали их предвоенную дипломатическую переписку. Факт, что все они были твёрдо убеждены в том, что это правда, конечно вовсе не обязательно означал, что так оно и было. То, что кто-то более старший по возрасту столь близкий к Томасу Тейсману, как Турвиль, верил в это, было отрезвляющим указанием на то, как близка была правда с другой стороны.

В самом деле, все они верят в это настолько твёрдо, что временами я склонна сомневаться, призналась она сама себе.

Это была не та тема, которую она была готова обсуждать с большинством своих мантикорских коллег, даже сейчас, но сама она размышляла над фактом, что корреспонденция по этому вопросу была произведена Элейн Декруа министром иностранных дел барона Высокого Хребта. Хонор, как и кто-то угодно другой когда-либо встречавшийся с Высоким Хребтом, поставила бы на него, включая подделку копий дипломатической корреспонденции, чтобы прикрыть свою задницу, при условии, что в первую очередь для него от этого были какие-либо потенциальные преимущества. В самом деле, если бы кто-то задал бы её гипотетический вопрос о том, кто скорее всего фальсифицировал дипломатическую переписку, как передавали в новостях, кто-то с репутацией Элоизы Притчарт (и Томаса Тейсмана, как члена её администрации) или же коррумпированные политиканы из правительства Высокого Хребта, то она каждый раз бы выбирала команду Высокого Хребта.

Но есть слишком много постоянных заместителей министров и помощников заместителей в министерстве иностранных дел, которые в действительности видели оригинальные сообщения. Это тот факт, к которому она продолжала возвращаться. У меня была возможность поговорить с ними тоже и каждый из них так же был убеждён, что он был не на той стороне, которая занималась фальсификацией.

— Есть вещи, которые… происходят сейчас, — сказала она Турвилю сейчас. — Я не готова к обсуждению с вами их всех. Но есть очень хорошие шансы, что то, что я смогу лучше прочувствовать положение дел с такими людьми, как президент Притчарт, будет очень важно для обоих наших стран.

Лестер Турвиль сидел очень тихо, его глаза сужались, и Хонор почувствовала бешеную скорость его мыслей, которые она не могла прочитать. Она могла ощутить интенсивность его размышлений и так же внезапный всплеск осторожной надежды. Когда они встретились в первый раз, она обнаружила, что холодный острый ум за этими ершистыми усами плохо совпадал с тем образом "ковбоя", который он так долго культивировал. Сейчас она ожидала пока он прорабатывал свои логические цепочки и она почувствовала внезапный холод, как только он осознал, что было несколько причин, по которым она должна была "прочувствовать" республиканских главных политических лидеров и что не все из них могли быть привлекательными для него. Например, причины, которые содержали такие слова, как "требование о капитуляции".

— Я не собираюсь вас просить, чтобы вы выдавали какие-либо секреты, — продолжила она не спеша. — И я дам вам своё слово, что ничего из того, что вы мне рассказываете, не пойдёт дальше нас двоих. На данном этапе, Лестер, я не расспрашиваю вас о ком-либо ещё. Это чисто для моей собственной информации и я так же даю вам слово, что причина данной моей просьбы состоит в предотвращении кровопролития (с обеих сторон), насколько я только в состоянии это сделать.

Он смотрел на неё в течении нескольких секунд, затем глубоко вздохнул.

— Прежде чем что-либо вам говорить, у меня есть вопрос лично для меня.

— Вперёд спрашивайте, — спокойно сказала она.

— Когда вы потребовали моей капитуляции, сказал он, пристально смотря ей в глаза, — это был блеф?

— В каком смысле? — Она склонила голову набок.

— В двух смыслах, я полагаю.

— Открыла бы я огонь или нет, если бы вы не сдались?

— Это один из них, — согласился он.

— Хорошо. В этом смысле я не совсем блефовала, — твёрдо сказала она. — Если бы вы не сдались и не приняли мои условия полностью, я бы открыла огонь по Второму Флоту с более далёкого расстояния, на котором вы бы могли дать эффективный ответ. И я бы продолжала стрелять до тех пор, пока кто-либо оставался в строю или каждый из ваших кораблей был бы уничтожен.

Тишина, показавшаяся бесконечной, повисла между ними на некоторое время. Это была напряжённая тишина — взаимное молчание, построенное на понимании между двумя флотскими офицерами. И всё же, несмотря на напряжённое состояние, никакой злости в этом молчании не было. Уже не было. Гнев, который они чувствовали в то время, давно исчез, превратился во что-то другое, и если бы она выбирала отдельное слово, чтобы описать то, что они чувствовали сейчас, это было бы слово "сожаление".

— Ну, это, конечно, отвечает на мой первый вопрос, сказал он наконец, криво улыбаясь. — И полагаю, что я, как это ни странно, успокоен, услышав это. — Её брови выгнулись и он фыркнул. — Я всегда думал, что был довольно хорошим игроком в покер. Я бы очень не хотел думать, что неправильно прочитал вас в тот скверный момент.

— Понимаю, — она покачала головой, слегка улыбаясь. — Но вы говорили, что было два смысла?

— Да, — он наклонился вперед, упираясь руками в свои бедра, а его глаза были очень внимательны. — Про другой "блеф". Мне было интересно могли бы вы или нет в самом деле сделать это с такого расстояния?

Хонор задумчиво, по небольшой дуге, покачивалась на ее стуле из стороны в сторону, пока она обдумывала его вопрос. Теоретически, то, о чём он спрашивал, крайне граничило с территорией закона о государственной тайне. С другой стороны это было не так, если он не бросится отправлять эту информацию в Октагон по электронной почте. Кроме того…

— Нет, — сказала она после не более, чем двух или трех ударов сердца. — Я не могла бы. Не с такого расстояния.

— Ох. — Он еще раз откинулся назад, его кривая улыбка собиралась стать еще более искривлённой. Затем он глубоко вздохнул. — Части меня действительно тяжело это слышать, — сказал он ей. — Никому не понравится узнать, что он был обманом принуждён к капитуляции.

Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, затем снова закрыла. Он усмехнулся. Она поняла, что это была неожиданно неподдельная усмешка, как и последовавшая за ней весёлость. И это было странно благородно.

— Вы хотели получить мои базы данных нетронутыми, — сказал он. — Мы оба это знаем. Но я знаю, что вы так же еще что-то хотели сказать.

— Знаете? — спросила она, когда он прервался.

— Да. Вы хотели сказать, что вы сделали это, чтобы спасти жизни. Но вы боялись, что я вам возможно не поверю, не так ли?

— Я бы не сказала, что думала, что вы мне не поверите, — ответила она задумчиво. — Я полагаю, настоящая причина в том, что я боялась, что это будет звучать… своекорыстно. Или, по крайней мере, как своего рода самооправдание.

— Может быть, так и было бы, но это не меняет того факта, что Второй Флот был полностью и окончательно развинчен. — Он скривился. — Тогда у нас не было варианта, чтобы выйти из зоны резонанса и уйти в гипер, прежде чем, вы будете на дистанции достаточной, чтобы прикончить нас. Все, что должно было случиться за это время, это то что еще больше людей было бы убито с обоих сторон без всякого изменения окончательного результата.

Хонор ничего не говорила. Не было необходимости. Он медленно положил ногу на ногу, его лицо стало задумчивым.

— Ладно, — сказал он. — При условии, что это не будет какой-либо секретной информацией, я отвечу на ваши вопросы.

Глава 3

"Так вы удовлетворены безопасностью нашей системы на данный момент, Уэсли?"

Бенджамин IX, Протектор Грейсона, откинулся на спинку стула, наблюдая через стол за одетым в форму главнокомандующим Грейсонским космическим флотом. Уэсли Мэтьюс посмотрел на него с выражением удивления на лице, потом кивнул. "

"Да, ваша светлость," сказал он. "Могу ли я спросить, нет ли какой-то причины думать, что это не так?"

"Нет, не то что бы я так думал. С другой стороны, у меня есть большие основания думать, что определенные вопросы, вероятно будут подняты на новогодней сессии Конклава Землевладельцев."

Выражение лица Мэтьюса изменилось от слегка удивленного, до несомненно кислого и он покачал головой в вызванном отвращением понимании.

Двое мужчин сидели в частном рабочем кабинете Бенджамина Мэйхью в дворце Протектора. На данный момент, сезоны планеты Грейсон были приемлемо скоординированы с родным миром человечества, хотя они медленно снова смещались, и тяжелый снег падал за пределами дворцового защитного купола. Больший купол, который Небесные купола Грейсона к настоящему времени возводят для защиты всего города Остин, был еще только в своей начальной стадии, с его предварительными опорами виднеющимися против затемненного неба как белые, пушистые стволы деревьев или — для тех, у кого менее веселый нрав — нити огромной, покрытой инеем паутины. За пределами дворцового купола, хорошо просматриваемого из-за его прозрачности с окон офиса, заполненного книжными шкафами, толпы детей весело бросали снежки друг в друга, сооружали снеговиков, или неслись легко и быстро по крутым, мощеным улицам Старого Города на санях. Другие кричали от восторга, развлекаясь на разнообразных аттракционах карнавала, устроенного непосредственно на территории дворца, и продавцы горячего попкорна, горячего шоколада и чая, и достаточным запасом сладкой ваты и других изделий сомнительного диетического ценности, чтобы обеспечить милую суету в следующие несколько дней.

Чего не было видно с места Мэтьюса, так это дыхательных масок на каждом из этих детей или того, что их перчатки и варежки почти соответствовали стандартам для работы с опасными материалами. Высокая концентрация тяжелых металлов на Грейсоне сделала даже снег потенциально токсичным, но это была одна из тех вещей с которыми грейсонцы жили. Грейсонские дети так же хорошо понимали необходимость защищать себя от окружения, как дети на других, менее недружелюбных планетах, — необходимость следить за машинами при переходе оживленной улицы.

И сейчас все эти орды детей получали особое удовольствие от их игр — были школьные каникулы. На самом деле, это был планетарный праздник — День Рождения Протектора. Почти тысячу лет грейсонские дети праздновали этот же праздник, однако в последние тридцать лет или около того, они были в слегка невыгодном положении по сравнению со своими предшественниками, так как Бенждамин IX родился 21 декабря. Школы традиционно закрывались на рождественские каникулы восемнадцатого декабря, так что дети не получали дополнительного выходного, который они могли бы иметь если бы Бенджамин был достаточно здравомыслящим, чтобы родится, скажем, в марте или октябре. Это небольшое нарушение графика с его стороны (или, правильнее сказать, со стороны его матери) было одной из причин, почему Бенджамин всегда настаивал на организации особого празднования для всех детей планетарной столицы и любых их друзей, которые могли к ним присоединиться. По оценке Мэтьюса, на данный момент население школьного возраста в Остине увеличилось как минимум на сорок или пятьдесят процентов.

Также было традицией, что Протектор не занимается делами в свой день рождения, ведь даже он имеет право хотя бы на один выходной в году. Бенджамим, тем не менее, был склонен к нарушению этой традиции, хотя время от времени использовал свой "выходной" в качестве прикрытия. Все было подготовлено к формальному празднованию для рождения позже сегодня вечером, но Мэтьюс был во "внутреннем круге" тех, кто получил приглашение прибыть раньше. Он в любом случае был в этой группе избранных, учитывая как давно и тесно они с Бенджамином работали вместе, но, очевидно, были и другие причины в этом году.

Гранд адмирал задумчиво рассматривал Протектора. Это было пятидесятилетие Бенджамина, и его волосы были в прожилках все более густого серебра. Не то, чтобы сам Мэтьюс был желторотым юнцом. На самом деле, он был на десять стандартных лет старше Бенджамина, и его собственные волосы полностью стали белыми, хотя (он думал с некоторым довольным тщеславием) они остались к счастью, густыми и пышными.

Но густые или нет, ни один из нас не становится моложе, подумал он.

Это была мысль, которая приходила ему все чаще в последнее время, особенно, когда он столкнулся с Мантикорскими офицерами в полтора раза старше его, которые все еще выглядел моложе, чем он. Которые были моложе, в физическом смысле, по крайней мере. И более, чем несколько офицеров Грейсона попадали, что ту же нелепо юно выглядящую категорию, теперь, когда первые несколько поколений, что поступили на службу с тех пор как альянс Грейсона с Мантикорой сделал пролонг общедоступным, были в конце тридцатых или — как младший брат Бенджамина, Майкл — уже в начале сороковых годов.

Это будет только хуже, Уэсли, сказал он себе с неизбежным толикой сладостно-горькой зависти. Это не их вина, конечно. На самом деле, здесь никто не виноват, но есть еще много вещей и я хотел бы быть здесь, чтобы увидеть.

Он мысленно встряхнулся и тихо фыркнул. Он вовсе не умрет от старости уже завтра. С современной медициной, он должен быть в порядке как минимум еще тридцать лет, а Бенджамин, вероятно, может рассчитывать на полстолетия.

Что совершенно не имело отношения к вопросу, заданному Протектором.

— Могу я спросить, какие именно из многоуважаемых землевладельцев вероятнее всего поднимут обсуждаемый вопрос, Ваша Светлость?

— Я думаю, вы можете смело предположить, что имя Тревиса Мюллера будет среди них, — сдержанно улыбнулся Бенджамин. — И, как я ожидаю, — Джаспера Тейлора где-то неподалеку. Кроме того, насколько я понимаю, они нашли новое лицо: Томаса Гилфорда.

Мэтьюс поморщился. Трэвис Мюллер, лорд Мюллер, был сыном покойного и (для большинства грейсонцев) неоплакиваемого Самуила Мюллера, который был казнен за измену после участия в масадском заговоре с целью убийства Бенджамина и королевы Елизаветы. Джаспер Тейлор был Землевладелец Кансеко, чей отец был близким соратником Самуила Мюллера и кто решил продолжить традиционный союз между Кансеко и Мюллер. Но Томас Гилфорд, лорд Форчейн, был новичком в данной компании. Он был так же на много лет старше, чем Мюллер или Кансеко, и, хотя он никогда не был одним из больших поклонников социальных и правовых изменений Восстановления Мэйхью, он никогда не присоединялся к более резкой критике Протектора. Не было вопроса о его чувствах, но он избегал открытых столкновений с Бенджамином и прочным блоком землевладельцев, которые поддерживали Меча, и он всегда производил впечатление на Мэтьюса как менее склонный, чем Мюллер, чтобы бодро жертвовать принципами во имя "политического прагматизма."

"Когда Форчейн решил подписать соглашение с Мюллером и друзьями, Ваша Светлость?"

"На самом деле, это трудно сказать." Бенджамин наклонил кресло назад и мягко качнулся из стороны в сторону. "Чтобы быть справедливым к нему — не то чтобы я особенно хочу быть, вы понимаете — я сомневаюсь, что он был очень склонен в этом направлении пока Высокий Хребет не пробовал закрутить гайки над каждым вторым членом Альянса."

Мэтьюс фыркнул, на этот раз вслух. Как и Бенджамин, гранд адмирал решительно поддерживает членство Грейсона в Мантикорском Альянсе. Он не только болезненно осознавал, как много для Грейсона был выгод, как технологических и экономических, от его связей с Звездным Королевством Мантикора, но он еще лучше осознавал тот факт, что без вмешательства Королевского флота Мантикоры, планета Грейсон была бы либо завоевана религиозными сумасшедшими с Масады или в лучшем случае пострадала от ядерной или кинетической бомбардировки из космоса.

В то же время, он вынужден был признать, правительство Высокого Хребта показало ясно, что Звездное Королевство было далеко от совершенства. По его обоснованному мнению, "закручивание гаек" был необычайно бледным описание того, что барон Высокого Хребта сделал с альянсом так называемых партнеров. И как и многие другие грейсонцы, Мэтьюс был твердо убежден, что идиотская внешняя политика Высокого Хребта сделала многое, чтобы спровоцировать возобновление боевых действий между Республикой Хевен и Звездным Королевством и их союзниками.

Сам Гранд-адмирал был уверен, что это просто еще одна демонстрация падшей натуры человека, для которой идиотизм, коррупция и жадность были неизбежными элементами. Бог знает сколько было в истории Грейсона предателей, преступников, коррумпированных, высокомерных и откровенно сумасшедших землевладельцев. Имя "Мюллер" само проходило на ум. И на каждого мантикорского Высокого Хребта, Метьюсу встречались два или три человека вроде Хэмиша Александра или Алистера МакКеона или Элис Трумен, не говоря уже про королеву Елизавету III, с которой он встречался лично.

И, конечно, была Хонор Александер-Харрингтон.

Учитывая, этот баланс, и сколько мантикорской и грейсонской крови было пролито бок о бок в боях Альянса, Метьюс был готов простить Звездное Королевство за существования Высокого Хребта. Однако, не все грейсонцы также были на это способны. Даже многие из тех, кто оставался ярым сторонником леди Харрингтон отделили ее в своих умах от Звездного Королевства. Она была одной из них — полноправной грейсонкой, заслужившей это право кровью — это изолировало ее от их гнева на глупость правительства Высокого Хребта, их скупость и высокомерие. И то, что она и Высокий Хребет были непримиримыми политическими противниками только сделал эту изоляцию проще для них.

"Я серьезно, Уэсли. Бенджамин помахал одной рукой, как будто для выразительности. "Ох, Форчейн всегда был социальным и религиозным консерватором — не столь реакционным, как некоторые, слава Богу, но достаточно — но я уверен, что именно сочетание внешней политики Высокого Хребта и возобновления Хевеном открытых военных действий склонили его поддержку. И, к сожалению, не только его. "

"Могу ли я спросить, на сколько все плохо, Ваша Светлость?" осведомился Мэттьюс, прищурив глаза.

Это был не тот вопрос, который он обычно смог бы задать, учитывая традицию Грейсона разделять военных и политику. Старшие офицеры не должны были позволять политическим факторам влиять на приятие военные решений. Это, конечно, была одна из тех прекрасных теорий, которые постоянно сажались на мели реальности. Была, однако, разница, между осведомленностью о политической реальности, которая сказывалась на способности его флота к разработке эффективной стратегии и исполнении своих обязанностей защищать Протекторат Грейсон и его вовлечения в разработку политического курса.

"Честно говоря, я не вполне уверен," признал Бенджамин. "Флойд принимает некоторые осторожные политические зондирования, и я надеюсь, мы будем иметь довольно хорошее представление в течение следующей недели или около того, кто еще может быть склонен в сторону Форчейна".

Мэтьюс кивнул. Флойд Келлерман, Землевладелец Магрудер, стал канцлером Бенджамина после смерти Генри Прествика при покушении на Бенджамина и Елизаветы III. Он также был дублером Прествик последние два года правления старого канцлера, и Магрудеры были союзниками Мэйхью буквально на протяжении веков. Лорд Магрудер еще не разработал сложную сеть личных союзов, которой обладал Прествик, но он уже продемонстрировал огромные способности и как администратор и проницательный политик.

"Тем не менее" продолжил Протектор: "Я уже в значительной степени уверен с которой стороны могут возникнуть проблемы… и каких последствий стоит ожидать — однако многих из них можно будет избежать — если захотеть". Он покачал головой. "Кое-кто не поддержал бы нас в решении придерживаться Мантикоры в войне против Хевена в этот раз, если бы их Протектор уже не принял участие в Сайдморе. Их позиция такова, что Высокий Хребет уже нарушил мантикорские обязательства путем проведения самостоятельных переговоров с Хевеном, которые равнялись односторонней отмене Альянса. И хотя у нас есть договор о взаимной обороне вне формальных рамок Альянса, который обязывает нас оказать к друг другу поддержку в случае какого-либо нападения за пределами договорившихся сторон, критики Звездного Королевства отметили, что Республика Хевен на самом деле не атаковала Грейсон при операции "Удар молнии", несмотря на наше участие в защите территории Мантикоры. Подразумевается, что, поскольку Высокий Хребет решил нарушить мантикорские обязательства взятые на себя в официальном договоре с нами - и другими участниками альянса — нет никакой причины, почему мы должны чувствовать себя юридически и морально обязанными выполнять наши обязательства, если это не в интересах протектората

"И — вот неожиданность! — экспансия мантикорцев в Скопление Талботта, которая привела их на путь прямого столкновение с Солнечной Лигой, сделала людей, которые и так обижены на Мантикору, еще менее счастливыми. И, честно говоря, я не могу никого порицать за то, что они нервничают обнаружив себя не стой стороны конфронтации с Лигой, особенно после методов Высокого Хребта растрачивать так много инвестиций Звездного Королевства в лояльность.

"Конечно, ни один из наших кораблей фактически не принимал участие в операциях где-нибудь в скоплении Талботта, но участвовал наш персонал, работающий на Мантикорских военных кораблях. Если на то пошло, более тридцати наших людей были убиты, когда этот идиот Бинг взорвали эсминцы на которых они служили. Это дает людям, которые беспокоятся о том, что может произойти между Лигой и мант — и, соответственно, с нами — два обоснованных аргумента. Солли могут расценить участием нашего персонала, даже на борту чужих кораблей, в военных операциях против Лиги в том смысле, что мы уже решили поддержать Мантикору, и я не думаю, что утверждать это было бы совершенно несправедливо, и что те, кого мы уже потеряли, погибли ради чужих интересов. Смотрите, я думаю и это должно быть очевидно любому, кто хоть не много знаком с методами работы Пограничной Безопасности и Лиги, что каждая независимая "неоварварская" звездная система, расположенная рядом с Солли должна бороться. Не каждый согласится со мной, к сожалению, и тех, кто не будет высказать свою озабоченность, это вскоре коснется. Что возвращает меня к моему первоначальному вопросу. Вы удовлетворены безопасностью системы? "

"В краткосрочной перспективе, вполне, Ваша Светлость". ответ Мэтьюза твердым и мгновенным. "Несмотря на усилия Высокого Хребта и Яначека, с тех пор как Вилли Александр занял пост премьер-министра, особенно с Хэмишем, как его первым лордом Адмиралтейства, наши каналы связи были полностью открыт снова. Наш люди из НИОКР работают непосредственно с ними, и предоставили нам все необходимое, чтобы начать производство Аполлона здесь, у звезды Ельцина. Также, они доставили более восьми тысяч подвесок "Аполлона" в варианте для обороны системы. И они также передали нашей разведке полные копии компьютерных файлов, захваченные графиней Золотого Пика у Бинга в Нью-Тоскане, наряду с рабочими образцами ракет, энергетического оружия, программного обеспечения солли. Уж если на то пошло, они более чем готовы передать один из крейсеров, которые графиня привезла из Нью-Тосканы, если мы хотим, чтобы мы могли рассмотреть его лично. Мы пока ничего не решили по этому поводу. Наши люди в при адмирале Хэмпхилл уже видим все, и, откровенно говоря, манти наверное лучше в такого рода вещах, чем мы.

"На основании того, что мы видели у Хевов, я уверен, мы могли бы успешно защитить эту звездную систему против всего, что осталось у Республики. И на основе нашей оценки захваченных материалов солли, моя лучшая оценка что, не смотря на то что со временем солли, вероятно, смогут захватить нас в конце концов, им необходимо для этого свыше тысячи кораблей стены. И это наихудший оценки, Ваше Светлость. Я подозреваю, что более реалистичная оценка значительно поднимет потребности в силах". Он покачал головой. "Учитывая все другие факторы, размер их боевой стены что находится в резерве, и тот факт, что им в значительной степени придется пройти через Мантикору, прежде чем они доберутся до нас, я не беспокоюсь о любой известной краткосрочной угрозе."

Он остановился на мгновение, как бы давая Протектору полностью проникнутся своей уверенностью, затем глубоко вздохнул.

— В долгосрочной перспективе, естественно, Солнечная Лига может представлять самую серьёзную угрозу для Протектората. Я согласен с оценкой Манти в том, что им потребуются годы, чтобы просто получить сопоставимые технологии, не говоря уже о запуске их в производство и развертывании. Если учесть колоссальную инерцию их бюрократической машины этот срок будет еще больше. Но в конечном итоге, допуская, что Лига не станет считаться с любыми людскими и экономическими потерями, нет большого сомнения том, что помешать Солли проглотить все что угодно может лишь прямое божественное вмешательство. И когда они закончат с объединенными силами Мантикорского альянса, то в финале прокатятся паровым катком по нашей системе.

Бенджамин с волнением в глазах выпустил воздух через губы и повернул свое кресло еще немного. Было очень тихо в кабинете — так тихо что Метьюс слышал скрип старомодного кресла — и Гранд-адмирал еще раз посмотрел в окно на толпы детей.

Я бы очень хотел, что бы кто-то мог вырасти на этой планете не беспокоясь о войнах и сумасшедших, думал он, почти печально. Я сделал все возможное, чтобы сохранить их в безопасности, но это не одно и то же.

"Я хотел бы сказать, что удивлен вашими словами," наконец сказал Бенджамин, привлекая внимание Мэтьюза к себе. "К сожалению, я ожидал это услышать, и не сомневаюсь, Мюллер и друзья, как вы их называете, пришли к примерно тем же выводам. Они уже думают о нас как о "Мантикорских лакеях" которые ставят интересы Мантикоры выше Грэйсона. Это склонит их принять менее оптимистичную точку зрения, скажем, в нашей долгосрочной стратегической позиции. И я не сомневаюсь, что они захотят поделиться мыслями на эту тему со своими коллегами Землевладельцами".

"Ваша Светлость, я мог бы -"

"Нет, Уэсли, вы бы не могли," прервал Бенджамин. Гранд-Адмирал посмотрел на него, и Протектор кисло улыбнулся. "Я уверен, Гранд-адмирал Мэтьюс, что вы никогда не хотели бы предложить Протектору поувиливать или даже ввести в заблуждение Конклав Землевладельцев если вас вызовут для дачи показаний перед ними."

Мэтьюс замолчал и сел обратно в кресло, Бенджамин жестко усмехнулся.

"Не думаю, что мне не захочется предложить так сделать, если вы когда-нибудь растеряете все ваши чувства юридической и моральной ответственности. Но даже если бы я соблазнился на такое, и если поступить так не будет морально, и юридически неправильно — что, правда, не всегда одно и тоже — это сыграет против нас в конечном итоге. В конце концов, не нужно быть гиперфизиком, чтобы осознать как чертовски велика Лига. Мы будем смешно выглядеть, если попытаемся сделать вид, что солли не могут пнуть нашу задницу в долгосрочной перспективе. Или, того хуже, будто мы питаемся таскать угли для манти. Так что я сомневаюсь, что вы смогли бы принести много пользы… в этом отношении, по крайней мере".

Мэттьюс медленно кивнул, но что-то в тоне Протектора озадачило его. Он понял, что лицо выдало его когда Бенджамин снова, более естественно, усмехнулся.

"Я сказал, что не хочу, чтобы вы вводили в заблуждение кого-либо о длительной угрозе, которую может представлять Лига, Уэсли. Я никогда не говорил, что не хочу, чтобы вы подчеркивали вашу уверенность в нашу краткосрочную безопасность, если вы действительно уверены в этом."

"Конечно, Ваша Светлость". безоговорочно кивнул Мэтьюс. Фактически, хотя он скрупулезно использовал фразу "любая известная краткосрочная угроза" в ответе на вопрос Протектора, по его собственному мнению лучший ответом был бы "любой мыслимой краткосрочной угрозой."

"Хорошо". кивнул Бенджамин. "Мы, интриганы автократы давно поняли одну вещь, Гранд-адмирал, — краткосрочные угрозы оказывают гораздо большую тенденцию к консолидации политических фракций, за или против, чем долгосрочные. Это свойство человеческого разума. И если мы сможем продержаться в течение следующих нескольких месяцев, ситуация, безусловно, может измениться. Например, есть миссия леди Харрингтон на Хевен."

Мэтьюс кивнул, хотя он подозревал, ему не удалось скрыть выражения скептицизма. Как главнокомандующий Грейсонским космическим флотом, он был одним из немногих людей, которые знали о запланированной миссии Хонор Александер-Харрингтон в Республику Хевен. Он согласился, что, безусловно, стоит попробовать, даже если он точно не проявлял большого оптимизма по поводу шансов на ее успех. С другой стороны, леди Харрингтон была мастером по решению маловероятно, так что он не исключал полностью такую возможность.

"Если мы сможем зарыть топор войны с Хевеном, это должно стать основным позитивным фактором, который затронет моральный настрой общественности, и это, несомненно, укрепит нашу позицию в Конклаве," отметил Бенджамин. "Не только это, но если кто-нибудь в Солнечной Лиге понимает, насколько велико наше нынешнее технологическое преимущество, и до пары, что мы больше не связаны войной с Республикой, он может просто выяснить, что война с Мантикорой не стоит свеч. "

"Ваше Светлость, я не могу не согласиться с вашими словами," сказал Мэтьюс. "С другой стороны, вы как и я, знаете, как мыслят солли. Вы действительно считаете, что внезапная беспрецедентная вспышки рациональности из всех мест случится именно в старом Чикаго?"

"Я думаю, что это возможно", ответил Бенджамин. "Я не говорю, что это произойдет, но это возможно и в некоторым образом это заставляет меня вспомнить о рассказе моего отец. — Старая шутка о персидском конокраде"

"Извините, Ваше Светлость?"

" Персидский вор лошадей". Мэттьюс все еще выглядел недоумевающим, и Бенджамин ухмыльнулся. "Вы знаете, что такое "Персия"?"

"Я слышал это слово," осторожно признался Метьюс. "Кое-что из истории Старой Земли, не так ли?"

"Персия", сказал Бенджамин: "построила одну из величайших дотехнических империй на Старой Земле. Их король назвался "Шах" и шахматный термин "шах и мат" произошел от "Шах мат" или "Король умер". Вот как давно они существуют.

"Так или иначе, история гласит, что когда-то вор украл любимую лошадь шаха. К сожалению для него, он был пойман пытаясь вывести ее из дворца, потащив перед шахом. Наказание за кражу любой лошади было довольно тяжелым, но кража одной из лошадей шаха каралась смертью, конечно. Тем не менее, шах захотел увидеть человека, который бы имел смелость попытаться украсть лошадь из королевской конюшни.

"Тогда гвардейцы привели вора, и шах сказал: "Парень, разве ты не знаешь, кража одного из моих лошадей карается смертной казнью? Вор посмотрел на него и сказал: "Конечно, я знал, Ваше Величество. Но все знают, у вас лучшие лошади во всем мире, а разве не должен вор, достойный этого звания, выбирать только лучшее?

Шах был удивлен, но закон есть закон, и он сказал: "Дайте мне хоть одну причин, почему я не должен приказать отрубить тебе голову сию минуту. Конокрада подумал об этом несколько минут, потом сказал: "Ну, ваше величество, я не думаю, что есть какая-либо законная причина почему вы не должны это сделать. Но если вы сохраните мне жизнь, я научу вашего коня петь.

"Что?" потребовал ответа Шах. "Вы утверждаете, вы можете научить лошадь петь?" "Ну конечно я могу!" Уверенно ответил вор. "Я не просто конокрад, в конце концов, Ваше Величество. Я не говорю, что это будет легко, но если я не могу научить вашу лошадь петь в течение одного года, то вы можете отрубить мне голову с моего благословения."

"Шах подумал над этим, потом кивнул "Ладно, у тебя есть твой год. Если в конце этого года ты не научишь лошадь петь, я предупреждаю тебя — простое отсечение головы будет наименьшей из твоих проблем! Это понятно?" "Конечно, ваше величество! ответил конокрад, и охранники вывели его.

" Ты чокнутый? спросил один из них его. "Никто не может научить лошадь петь, и шах будет еще более зол, когда он выяснит что ты лгал ему. Все, что ты сделал это обменял отрубание головы на пытки! О чем ты думал? Тогда вор посмотрел на него и говорит: "Чтобы сделать это у меня есть год, за год, может шах умрет, и его преемник решит сохранить мне жизнь. Или лошадь может умереть, и тогда едва ли можно ожидать, что я научу мертвую лошадь петь, и поэтому моя жизнь может быть спасена. Или, я могу умереть, в этом случае уже не будет иметь значения, научилась или нет лошадь петь. "А если ни одна из тех вещей, не случится? спросил охранник. "Ну, в таком случае," ответил вор: "Кто знает, может, лошадь научиться петь!"

Мэттьюс усмехнулся и улыбка Протектора стала шире. Затем она постепенно исчезла, и он позволил креслу вернуться в вертикальное положение, положив локти на стол и наклонился вперед над ними.

"И до некоторой степени это схоже с нашим положением, не правда ли?" спросил он. "Мы слишком давно и тесно связаны с Мантикорой и наш персонал уже участвовал в активных боевых действиях со ФСЛ. Если Лига решит ударить по Звездному Королевству за то, что было виной в первую очередь Лиги, то почему они будут колебаться в то же время атаковать любого из наглых неоварварских друзей этого наглого неоварвара? Что значит еще одна звездная система, когда вы уже планируете уничтожить мультисистемную империю, с крупнейшим независимым торговым флотом во всей галактике, только потому, что не можете признаться что один из ваших собственных адмиралов отмочил номер? "

Мэттьюс посмотрел на своего Протектора, желая чтобы у него были ответы на вопросы Бенджамина.

— Что ж, это определяет нашу позицию, — очень спокойно сказал Протектор. — В перспективе, даже если мы добровольно станем послушной дойной коровой для УПБ и будем равнодушно наблюдать избиение Лигой друзей "неоварваров", я уверен, отыщется очередной адмирал, с которым случится другой "маленький несчастный случай", в результате которого уже мы, так же как сейчас Мантикора, превратимся в угрозу для них. Поэтому, подержать Звездное королевство — лучшее что мы можем сделать. И будем все же надеяться, что даже в Солнечной Лиге кто-нибудь может оказаться достаточно разумным, чтобы увидеть, что корабль плывет на скалы и попытается избежать крушения. В конце концов, — Бенджамин усмехнулся, на сей раз без всякого веселья, — лошадь действительно может научиться петь.

* * *

"Хорошо, мальчики и девочки", сказал коммандер Майкл Карус. "Это официально. Теперь мы можем идти домой".

"Аллилуйя!" заявила лейтенант-коммандер Бриджит Ландри со своего места у кома. "Не то чтобы это не было весело", продолжила она. "Почему я не наслаждалась этим, так это из за зуба мудрости."

Кэйрус рассмеялся. Четыре эсминца оперативной группы 265.2 Королевского флота Мантикоры, известной так же как "Серебряные цефеиды", висели в световом месяце от Мантикоры-A уже две недели, не занимаясь практически ничем. Хотя, подобное утверждение и не совсем справедливо. Они сидели, здесь поддерживая точнейшие настройки сенсорной сети, впрочем, абсолютно ничего не находящей. Он был совсем не удивлен реакцией Лэндри.

Совершенно не удивлен, признал он мысленно. Но кто-то же должен был делать эту работу. Когда дело доходит до безопасности периметра звездной системы, приоритет явно имеют не сожаления о потерянном времени, даже если этому кому-то действительно скучно, как в аду.

ОГ 265.2 была направлена сюда для проверки того, что, почти наверняка, являлось сенсорным призраком. Однако и то, что сетью был зафиксирован реальный гиперслед, полностью исключить было невозможно. Все же вероятность альфа-перехода, так далеко от какой-либо цели, была очень низкой, так как след работы импеллеров был бы, конечно, обнаружен задолго до момента, когда корабль смог бы приблизиться к системе двойной звезды Мантикора достаточно, для выполнения любой задачи. Но, в вопросе обеспечения безопасности периметра, Королевский флот не оперировал такими терминами как "вероятность". Во всех случаях, когда подобный сенсорный призрак фиксировался, проверка проводилась быстро и тщательно. И если группа выполняющая проверку ничего не находила по прибытию, то, в течении двух стандартных недель, патрулировала подозрительный район.

Такое патрулирование и окончилось, только что, для Серебряных цефеид.

— Мне следует догадаться, Бриджит, — сказал Кэйрус, — что у Вас образовалась особая причина в форсированном режиме отправиться домой?

— О, как Вы могли заподозрить что-то подобное? — спросил с мостика КЕВ Ворон лейтенант-коммандер Джон Першинг, лейтенант-коммандер Джули Чейз, капитан КЕВ Магнит, ограничилась усмешкой.

— Я так понимаю, ваш старый шкипер снова что-то упустил? — мягко спросил Кэйрус.

— У неё видели один из этих творческих архаизмов с рюшечками, — сказала Чейз.

— Это — творческие анахронизмы, невежа, — хмуро поправила её Лэндри.

— Вы снова собираетесь на маскарад, Бриджит? — спроил Кэйрус требовательно.

— Эй, не нужно на меня давить! — ответила она с усмешкой. — У каждого своё собственное хобби, я ведь не смеялась над вашим. Или это кого-то другого я видела готовящим наживку для форели недавно?

— По крайней мере, он ест то, что ловит, — заметила Чейз. — Или это то, что он ловит ест его? — Она нахмурилась, затем пожала плечами. — Так или иначе, это не так глупо, как все эти ваши костюмы.

— Прежде, чем ты продолжишь по поводу глупости этого занятия, Джули, — предложил Першинг, — не хотелось бы тебе поразмыслить над тем фактом, что "Саламандра" является почётным членом общества Бриджит.

— Что? — Чейз уставилась на него во все глаза. — Ты шутишь! Герцогини Харрингтон член этого глупого Общества Творческих Анахронизмов?"

— Ну, не совсем так, — ответила Лэндри. — Как уже сказал Джон, это — почётное членство. Один её родственник — большая шишка в Обществе на Беовульфе, и он рекомендовал её, ну, я не знаю…, должно быть, лет тридцать назад. Я встречала её на паре съездов, и она выигрывала соревнования в стрельбе из пистолета на обоих, знаете ли.

— Что ж, — сказал Кэйрус, — всё просто. — Если это достаточно хорошо для Саламандры, это достаточно хорошо для любого. Мы больше не станем критиковать Бриджит за ее хобби, все усвоили? Пусть этот способ проводить время и может показаться чрезвычайно глупым, для взрослого человека, по крайней мере она глупа в хорошей компании.

Лэндри показала ему язык, и он рассмеялся. Затем переведя взгляд на Лейтенанта Линду Петерсен, своего навигатора на борту КЕВ "Копьё", спросил.

— У нас есть курс, Линда?

— Да, Шкипер, — Петерсен кивнлуа.

— В таком случае передайте его остальным кораблям группы, — сказал Кэйрус. — Очевидно, мы должны вернуть коммандера Лэндри на Мантикору прежде, чем её экипировка превратится в арбуз, или тыкву, или что там было на самом деле.

* * *

Откинувшись в удобном кресле Коммодор Кэрол Эстби закрыл глаза, позволяя музыке течь сквозь себя. Старая земная опера была его любимой формой релаксации, сколько он себя помнил. Ему пришлось освоить французский, немецкий, и итальянский языки, только для того, что бы слушать её на языке оригиналов. Конечно, у него всегда имелась явная склонность к изучению языков, это было частью генома Эстби, в конце концов.

Сейчас, он нуждался в расслаблении ещё более, чем обычно. Семь небольших кораблей его группы бесшумными призраками плавали на периферии двойной звёздной системы Мантикоры уже около стандартного месяца, и это обстоятельство совершенно не способствовало душевному комфорту. Независимо от того, что думали о технологиях Манти идиоты из Солнечной лиги, Эстби и Флот Согласия Мезы испытывали к ним самое неподдельное уважение. На сей раз, однако, настала очередь Мантикорцев, быть превзойдёнными или, по крайней мере, застигнутыми врасплох. Если Эстби и не был полностью уверен в этом, когда Устричная гавань находилась в стадии разработки, то сейчас такая уверенность была. Осторожные перемещения его группы по враждебной территории подтвердили, что оценка экспертами Мезы, способности его кораблей укрываться от обнаружения, была даже менее оптимистична, чем была в действительности. Любой обычный корабль был бы давно обнаружен избыточно плотными, взаимнодублирующимися системами сенсорных полей, которые его персонал скурпулёзно наносил на карту. Иногда, он даже сожалел о недостаточной чувствительности систем наблюдения Манти, неспособных обнаружить хоть что то, достаточно скоро, чтобы, по крайней мере, притупить эффективность Устричной гавани.

Остановись, Кэрол, сказал он себе, не открывая глаз. Да, это может произойти, но ты знаешь, что вероятность чертовски невелика. Тебе просто необходимо что-то, о чём можно попереживать, не так ли?

Его губы дрогнули в слабой улыбке, хоть он и признавал собственные пороки, но знал так же и то, что беспокойная натура — одна из причин эффективности его действий. Возможно подчиненны уставали от бесконечного планирования всевозможных непредвиденных ситуаций, на котором он всегда настаивал, однако и они признавали, что вряд ли будут захвачены врасплох, когда господин Мёрфи с неизбежностью решит выйти на сцену.

До сих пор, этого не произошло тем не менее, и ведущий "Хамелеон" Эстби и его ведомые миновали самую опасную часть миссии без лишних проблем. Их собственные сенсорные платформы были вершиной технологий скрытности, которые Меза смогла обеспечить после десятилетий исследований и капиталовложений больших чем ему нравилось думать, эти платформы не передавали вообще ни байта информации. Они делали свои наблюдения перемещаясь по баллистическим траекториям, используя только пассивные датчики, и для снятия собранных данных подбирались материнскими кораблями.

Результаты, в целом, удовлетворяли. Пассивные датчики были менее чувствительны чем активные, но многократно дублированные системы, установленные на каждой платформе, до некоторой степени компенсировали это за счёт своего количества. Обнаруженные платформами источники энергии позволили уточнить число кораблей, которые Манти, в настоящее время, имели на разных стадиях строительства, в основном на ранних, согласно оценкам его экспертов. На завершающих этапах строительства используется намного больше бортовых источников энергии. По крайней мере, Эстби знал теперь точное расположение орбитальных доков, и множества распределённых верфей в системе. Многие проекты, на последних, были заморожены на ранних стадиях и сейчас проходили расконсервацию. Он надеялся, что этот труднообъяснимый факт не означает ошибки, сделанной им в оценке интеллекта Манти. Полной уверенности у него не было, учитывая то, как осторожно он должен был действовать. Существовала возможность, что наблюдаемые верфи недавно завершили свои старые проекты…

И то, что Манти, кажется, переносят всё новое строительство к Звезде Тревора, также не добавляет точности анализу, признал он кисло.

Что являлось тут правдой, наблюдения прояснить не могли. Если работы, производящиеся на распределенных верфях, можно было оценить более-менее точно, то со станциями это становилось проблематичным, не было сомнений, однако, что количество строящихся кораблей, на этих очень производительных орбитальных комплексах, было достаточно большим.

И мы знаем их точные координаты, напомнил он себе.

Теперь это был только вопрос слежения за тем, что обнаружили их разведывательные платформы. Он действительно предпочел бы послать их в еще один короткий рейд, ближе к дате проведения операции. Но сохранение элемента неожиданности было более важным, чем проверка каждой отдельной детали. И в конце концов нельзя было сказать, что предпринимались какие-либо усилия замаскировать то, за чем наблюдали Эстби и его люди. Обычно никто не пытается спрятать такие штуки, как орбитальные верфи (а даже если бы попытались, Эстби не представлял себе как кто-то смог сделать что-либо подобное), и не двигают их с тех пор, как они оказались в нужном месте. Даже если кто-то бы их сдвинул, "Хамелеон" и его братья знали бы от этом, благодаря удаленному оптическому наблюдению, которое они продолжали, и тому факту, что импеллерный клин любого буксира, который начал бы двигать верфь, определённо должен был быть настолько мощным, чтобы его обнаружил по крайней мере один корабль разведчик.

Так что всё что мы должны сейчас делать, это ждать, сказал он себе, прислушиваясь к музыке и голосам. Еще один стандартный месяц, до тех пор пока мы не установим платформы наведения на места.

Это будет менее рискованным, признался он сам себе, но только немного. Платформы наведения были еще скрытней, чем его судно. Чтобы их заметить, нужно было буквально столкнуться с ними нос к носу, а они будут расположены выше системы эклиптики, где не было никакого движения, могущего стать причиной такого столкновения. Он был бы более счастлив, если бы платформы имели немного меньшие размеры — признался он сам себе и в этом — но доставка информации наведения к такому количеству отдельных ракет в промежуток времени, такой маленький, какой требовал операционный план "Устричная Бухта", требовала невероятной пропускной способности. И, несмотря на всё, было очень вероятно, что манти услышат что-то, когда они начнут передавать все данные.

"Не то чтобы это имело какое-то значение к тому моменту", подумал он с мрачным удовольствием. Всё, что он и его эскадра делали в течении последних трех с половиной стандартных месяц, сводилось к той горстке секунд трансляции… и когда она начнётся, ничто не сможет спасти Звездную Империю Мантикоры.

Глава 4

— Вы получили копию записки от Адмирала Ченга? — Спросил капитан Дауд ибн Мамун аль-Фанудахи, заглянув в кабинет Капитана Ирен Тигу.

— Какую записку?

Тиг закатила глаза с таким выражением лица, которое она не позволила бы видеть любому другому офицеру флота. В самом деле, ещё месяц назад аль-Фанудахи никогда бы этого не увидел. Показное презрение или по крайней мере неуважение было крайне опасно для адмирала, особенно для офицера приграничного флота разговаривающего с офицером боевого флота. И уж совсем невозможно когда офицеру приграничного флота задают вопрос.

К сожалению, Ирен Тиг пришла к выводу, что аль-Фанудахи был прав в своей вере в правдивость "нелепых сообщений" о "супер оружии" Мантикорского королевского флота. Данная точка зрения, по ее мнению, была полностью подтверждена тем, что произошло с Иосифом Бингом в Новой Тоскане. И, по-видимому, эта точка зрения продолжала не приходить на ум Ченгу Хай-швуну, командующему офицеру Управления Оперативного Анализа, к которому она и аль-Фанудахи, были назначены.

— Я, о той, которая про совещание на следующей неделе, — сказал аль-Фанудахи, — Которая для Кингсфорда и Тимара.

— Ох.

Тиг нахмурилась, пытаясь вспомнить, в какую из своих обширных папок корреспонденции, она положила ту конкретную записку. Половина дерьма, которое к ней попадало, даже не открывалась, еще меньше прочитывалось. Никто наверно не смог бы отследить все записки, письма, доклады, запросы, и просто мусор, плавающий вокруг здания Управления Флота и его пристроек. Не то чтобы производители всего этого пустословия чувствовали какое-либо принуждение признать эту точку зрения. В конце концов, настоящей причиной для большинства из них было просто прикрыть собственную задницу, и оправдания, что в сутках нет столько времени, чтобы прочесть всё это, не имели никакого значения, когда они вытаскивали свою копию файлов и начинали махать их перед чьим-то носом.

Она стала набирать команды, проверяя индекс. Пожав плечами, набрала другую, и фыркнула.

— О. Вот она, — она подняла глаза, — Вам нужна копия?

— Сбрось на мой терминал, — ответил аль-Фанудахи со слегка глуповатой ухмылкой, — не имею понятия куда я подевал свою копию. Но мне действительно нужно посмотреть собираются ли Полидор или один из его представителей там быть.

— Секундочку, — Тигу просмотрела записку, затем пожала плечами, — никаких упоминаний, если это так.

— И я не припоминаю такого. — аль-Фанудахи поморщился. — Не совсем хороший знак, не так ли?

— Наверное нет, — согласилась Тигу через мгновенье., - с другой стороны, может быть это и к лучшему. По крайней мере если они тебя выслушают при всех, у них будет меньше возможностей, чтобы начать прикрывать его задницу, прежде чем кто то начинает задавать ему острые вопросы.

— Как Вы думаете какова вероятность, что это так?

— Не высока, — призналась она.

Если Ченг до сих пор не понимал характер мясорубки, в которую ФСЛ собрался сунуть свои пальцы, то адмирал Мартинос Полидор, начальник Систем Развития, был в состоянии активного отрицания. Начальник СисРа был одним из идеологов инициативы "Флот 2000", и он еще больше убежден в неизбежности Солерианского технологического превосходства, чем даже большинство его сослуживцев.

В теории, это было обязанностью СисРа — все время повышать параметры, постоянно искать более совершенные технологии и методы их применения. Конечно, в теории, также обязанностью ОпАн было анализировать и интерпретировать оперативные данные, которые могли бы идентифицировать потенциальные угрозы. Учитывая, что карьера аль-Фанудахи застопорилась на несколько десятилетий главным образом потому что он пытался делать именно это, то не удивительно что подчиненные Полидора поддерживали своего начальника. В конце концов, Тигу была одной из немногих аналитиков ОпАн, кто разделяют озабоченность аль-Фанудахи, и он специально поручил ей держать язык за зубами об этом незначительном факте.

— Возможно будет больше шансов задать некоторые из этих вопросов, если вы позволите мне подписать ваш отчёт, Дауд — отметила она.

— Не настолько хорошим чтобы рискнуть твоей репутацией прямо наряду со мной. — Он покачал своей головой. — Нет, еще не время для тебя чтобы выйти в открытую, Ирэн.

— Но, Дауд

— Нет, — Он прервал ее еще одним движением головы. — В донесениях Сигби на самом деле нет ничего нового. Во всяком случае кроме подтверждения того, что у их ракет дальность полета по крайней мере двадцать девять миллионов километров, и это уже было известно после Моники, если бы кому-то было интересно просмотреть отчеты. — Он пожал плечами. — Кто-то должен продолжать говорить им об этом, но они не собираются верить независимо от того что мы говорим, пока одна из наших единиц не уничтожается способом, который невозможно отрицать. Даже для кого-то вроде Ченга или Полидора. У всех них слишком много от самодовольно-презрительного ‘придумано не здесь'. И они не хотят услышать это от тех, кто не согласен с ними.

— Но это только вопрос времени когда они узнают, что ты был прав все это время, — заспорила она.

— Возможно. И когда это случится, ты думаешь, они собираются сильно любить доказательства своей неправоты? Что обычно происходит с такими как я — кто-то, кто настаивал на том что небо падает — и, что, если оказывается, что он был прав, его начальники еще более мотивированы, чтобы наказать его. Последнее, что они хотят это спросить совета у тех, кто сообщил им, что они идиоты после того, как вселенная продемонстрирует что они действительно были идиотами. Именно поэтому важно, что бы ты избегала этого. Когда, дерьмо наконец, попадет на вентилятор, вы будете тем кто имел доступ ко всем моим заметкам и отчетам, кто в лучшем положении, чтобы быть их "экспертом", но кто раздражал их с тех пор, как они могут вспомнить.."

— Это не правильно, — возразила тихо она.

— И что? — Тигу видела лимоны менее кислые чем улыбка аль-Фанудахи. — Вы были под впечатлением чьей-то гарантии что жизнь справедлива?

— Нет, но…

Ее голос затих, и она сделала небольшой кивок понимания. Не согласия, на самом деле, но принятия.

— Хорошо, теперь, когда это улажено, — сказал аль-Фанудахи более оживленно, — Мне было интересно у тебя были еще мысли по поводу моего вопроса о разнице между их ракетами для подвесок и бортового пуска?

— Ты имеешь ввиду дополнительный двигатель?

— Да. Или даже дополнительные двигатели, множественное число.

— Дауд, я тут на твоей стороне, помни, и я готова согласиться что они могли бы втиснуть еще один двигатель в корпус ракеты, которые они ставят на подвески, но даже я не вижу как они могли бы впихнуть три.

— Не забывай, что наши уважаемые коллеги все еще утверждают, что они не могли приспособить даже двух из них, — парировал аль-Фанудахи с блеском в глазах с комбинированным озорством, провокациею, и искренней заботой. — Если они не правы об этом, то почему ты не можешь ошибаться с двигателем номер три?

— Потому что, — ответила она с ужасным терпением, — есть физические пределы, которые даже манти не смогут обойти. Кроме того…

Дауд ибн аль-Мамун Фанудахи прислонился плечами к стене своего кабинета и улыбнулся, он собирался еще раз заставить работать на пределе ее ум.

* * *

Алдона Анисимовна быстро шла по роскошно оформленному холлу. Это было не первое её посещение, но на этот раз она была без сопровождения… И не только потому, что Kyrillos Taliadoros, ее личный телохранитель, шел тихо за ней. Его присутствие было ещё одним свидетельством, насколько вселенная изменилась за последние шесть стандартных месяцев.

С другой стороны, вся остальная вселенная вот-вот изменится, не так ли? Думала она, приближаясь к месту назначения. И они даже не знают на сколько.

Также, не имела она в этот день шести стандартных месяцев, когда она и Изабель Bardasano вошли в офис Альбрехта Детвейлера, и Анисимовна в первые, узнала настоящую правду.

Они дошли до двери в конце зала, и она открылась. Другой мужчина, который выглядел, как двоюродный брат Талиодороса (потому что, в конце концов, и был им), настороженно на них посмотрел, но через мгновение, отошел в сторону и слегка кивнул.

Анисимовна кивнула в ответ, но её внимание тут же сосредоточилось на человеке, сидящем за большим столом. Он был высокого роста, с сильными чертами, и два более молодых мужчины сидели на противоположных концах его стола очень похожих на него. Что было не удивительно.

— Алдона! — Альбрехт Детвейлер улыбнулся ей, встав из за стола и протянув руку. — Я надеюсь, у вас приятное путешествие домой?

— Да, спасибо, Альбрехт. — Она пожала его руку. — Капитан Мэддокс проявлял превосходную заботу о нас, и Болид — совершенно замечательная яхта. И, — она закатила глаза, — настолько быстрая.

Детвейлер одобрительно усмехнулся, выпустил ее руку, и кивнул на стул перед своим столом. Собственный телохранитель Taliadoros и Детвейлер занялись кофе с такой же ловкостью как и другие аспекты своих обязанностей. Затем они ушли, оставив ее с Альбрехтом и двумя его сыновьями.

"Я рад, что вы оценили скорость болида, Алдона". Бенджамин Детвейлер поставил чашку на блюдце и его слегка улыбнулся ей. "Именно по этому мы и предоставили его Вам, чтобы вы могли добраться домой быстро".

Анисимова кивнула в ответ. "Streak drive" была еще одна вещь, о которой она не знала ничего шесть месяцев назад. Также, будем откровенны, это было не то, что она могла бы ожидать от Мезианских исследователей. Как и большинство в галактике, по разным причинам, и она том числе, были склонны видеть в R & D сообщества в её домашнем мире в первую очередь с точки зрения биологических исследований. Осведомлена она была лучше, чем большая часть человечества, что на планете научные и академические круги Мезы никогда не ограничивались только генетикой и биологическими науками. Но даже для нее, эти отрасли Мезы был гораздо более явными, вещи, которые определяли Мезу, как они определили Беовульф. Хорошо, если это удивило меня, я думаю, что это довольно хороший показатель того, насколько большой сюрприз это будет для всех остальных тоже, подумала она сухо. Какой и будет в течение ближайших нескольких лет.

Стик драв представлял фундаментальный прорыв в межзвездных путешествиях, и не было никаких признаков даже близко подошедших технологий. На протяжении веков тета полосы были неприкосновенным потолком для гипер-судов. Каждый знал, что теоретически возможно подняться еще выше, достичь еще более высоких скоростей нормального пространства, но никому ещё, никогда не удавалось создать корабль, способный пройти йоту полосу и выжить. Невероятное количество инвестиций и сил было потрачено на это, особенно в первые дни гипер путешествий, но успеха не было. В последние несколько веков, усилия взять йотта барьер были ослаблены, так и оставшись недостижимой целью, теоретически возможной, но практически неосуществимой на данный момент.

Но исследователи Мезы не отказались от этой задачи, и, наконец, после ста стандартных лет упорного труда, они нашли ответ. Это был грубый подход, и это не было бы возможным без последних достижений (потенциал которых никто другой, не заметил) в смежных областях. И даже с этими, другими достижениями, он был почти в два раза больше обычных гипер генераторов. Но он работал. Действительно, они прошли не только йоту полосу, но каппу также. Это означало, путешествие от Нью-Тоскана до Мезы, которое осуществлял кто-либо другой в лучшем случае за 45 стандартных дней, Анисимова же преодолела это расстояние менее чем за тридцать один.

"Теперь", Альбрехт сказал, обращая ее внимание к нему, "Бенджамин, Коллин, и я просмотрели Ваш отчет. И мы все же хотели бы услышать непосредственно от Вас.

"Конечно," ответила она, "но…" Она сделала паузу, затем слегка потрясла головой. "Извините меня, Альбрехт, но я ожидала сделать отчет Изабель."

"Я боюсь, что это не возможно." Это ответил ей не Альбрехт, а Коллен, и его голос его был намного ниже и жестче, чем Альбрехта или Вениамина. Она смотрела на него, и он сердито повел плечами. "Изабелла умерла, Алдона. Она была убита около трех месяцев назад… вместе со всеми в гамма-центре."

Анисимова была шокирована. Несмотря на последние повышения в Мезианском руководстве к верхним эшелонам, она все еще имела весьма смутное понятие какие исследования проводились на различных центрах спутников. Единственное, что она знала о гамма центре это то, что, в отличие от других, он был здесь, в системе Мезы… что подразумевает большую важность, чем остальные.

"Могу ли я узнать, что случилось?"

Она больше ожидала, что он скажет ей нет, так как ей по-видимому не было острой нужды знать. Но Изабель стала более чем просто коллега, и Коллин удивил ее.

— Мы не до конца знаем вся обстоятельства, — признался он. — Впрочем, мы никогда не будем знать до конца. Но мы знаем, что кто-то активировал самоуничтожение, и соответственно кто это был. Мы все еще можем догадываться о некоторых событиях, приведших к этому, но учитывая, что Изабель была на пути к его аресту, мы знаем, почему он активировал их.

Он сделал паузу с мрачным выражением, и Анисимова кивнула. Если бы она делала выбор между нажатием кнопки самоликвидации и тем что называют "строгий допрос" выбор был бы однозначным.

"Что мы все еще не можем доказать, наверняка, так то что он был готов прежде, чем Изабель стала подозревать его. Мы уверены, что выяснили его основные намерения, но мы вынуждены были сделать большую часть расчетов из вторичных источников. Нет никаких основных источников или свидетелей, на нашей стороне кроме одного агента низкого уровня, который, кажется, единственный человек сделавший все правильно. Но есть причина полагать, что Балрум был вовлечен, по крайней мере частично."

"Баллрум знал о гамма-центре?" Удивление и внезапный приступ паники породили этот вопрос. Если экс-генетический раб террористов Балрум сумел выяснить так много, кто знает, сколько им стало известно о Согласии?

"Мы так не думаем". Коллин быстро покачал головой. "У нас есть несколько свидетелей, с другой стороны, и на основе их показаний и наши собственные исследования, мы подтвердили, что Зелвицкий и Каша были здесь, на Меса и — почти наверняка — что глава безопасности Центра был в контакте с ними. "

Анисимовна знала, что ее глаза расширились, но даже принадлежность к альфа-линии не могла помочь скрыть это обстоятельство. Антон Зельвицкий и Виктор Каша были здесь, на Мезе лично? Это ситуация становиться все интереснее и интереснее, не так ли?

"Ни одно из доказательств не предполагает, что они приехали искать Центр", продолжал успокаивать Коллин. "В первую очередь мы знаем, как предатель обнаружил, что они были здесь, поэтому, во всяком случае, мы уверены, что они прибыли не для встречи с ним. Похоже, он решил для себя, что это его шанс на побег и ухватился за эту возможность, когда понял, что они здесь. На самом деле, у нас есть изображение его встречи с Зельвицким — вот что насторожило Изабель в первую очередь. Зельвицкий не был идентифицирован по изображению, до того как она начала искать предателя, но она знала, что агент низшего уровня, как я уже упоминал, опознал его как причастного к Танцклассу. К сожалению, первым, кому он сообщил об этом, был начальник безопасности Центра."

Он улыбнулся в ответ на выражение лица Анисимовой.

"Да, это было удобное для него, не так ли?" согласился он. "Мы считаем, что это послужило толчком к принятию решения о побеге, а понимание, что Зельвицкий был на планете, стало звеном к его реализации. Единственное, что его выдало, первоначальное подозрение агента, когда он по ошибке наткнулся на них в холле ресторана. Нам просто повезло, что у нашего человека достало сообразительности и смелости пойти непосредственно к Изабель. К сожалению, "повезло" это понятие относительное в данном случае. Наш человек не знал что Антон Зельвицкий имеет непосредственное отношение к Танцклассу, таким образом Изабель это тоже не знала. Если бы она знала, то сделала бы все по другому, но она не представляла, как в действительности обстояли дела с безопасностью, и она решила разобраться с ним лично, быстро и без шума. То, что казалось разумным, в этом случае оказалось ошибкой. Когда он понял, что Изабель направляется к нему, перебежчик привел в действие ядерный заряд под Центром. Он взорвал все здание — не уцелело ни одной записи, весь персонал погиб. Не говоря уже об одном из крупных коммерческих центров Грин Пайнс — и всем что находилось в нем — когда взорвавшийся заряд разрушил и его фундамент".

Анисимова резко вздохнула. Она догадывалась, что Гамма-центр был в системе Меса, но не предполагала, что он может быть расположен в одном из спальных районов столицы!

Одно только хорошо, что это было утром в субботу, так что большинство из R&D персонала были дома, и перебежчик, по-видимому надеялся скрытно вывезти Зелвицкого и Каша в случае, если они спрячут его. Он, и мы на девяносто девять процентов уверены, что он сумел убить их обоих… даже если это потребовало ядерного оружия. Так что они оба мертвы, по крайней мере. Если бы не, — на его лице заиграли желваки, и взгляд страшно похолодел, — Балрум сволочь использовал ядерное оружие в Пайн-Валли-парке в субботу утром.

В животе у Анисимовой похолодело. Она знала, что семья Коллина жила недалеко от центрального парка Грин Пайнс. Его дети играли там почти каждые выходные, и…

— Нет, сказал он по мягче, — поскольку увидел шок в ее глазах.

— Нет, Алекс и детей там не было, слава богу. Но большинство их друзей было. Двигаясь далее, мы вышли на двоих местных подельников Зелвицкого и Каши, — На сей раз его улыбка была ужасной. — С ними поработали, и они сказали нам все, что они когда-либо знали в их жизни, и, нужно отдать дьяволу должное, они оба настаивали, Зилвицки и Каша никогда не собирались использовать атомную бомбу в парке. Фактически, это была не их идея. Один из их поддерживающих сумасшедших очевидно пришел в бешенство и принял решение самостоятельно."

Анисимова выглядела потрясенной. Да что там, она была просто в шоке.

— С другой стороны, — Коллин продолжил, — Имея три отдельных факта использования ядерного оружия в Зеленых Соснах за один день, не та вещь, которую можно скрыть. Мы заняли позицию, что намерены провести очень тщательное расследование до того как, мы вынесем какие-либо обвинения — которые будет достаточно достоверны — но мы знаем, что должны будем в конечном счете сделать огласку с объяснением данных событий. Никто не хочет признавать, что Баллрум мог осуществить что-то вроде этого, но мы решили, что это было наименьшим злом, для нас. Фактически, как только сообщник признался, мы решили, что могли объявить, что Зилвицки был тайным лидером и стоял позади всего этого. Которым, в некотором смысле, он и был в конце концов."

"Мы рассмотрели присутствие Каши в деле," Альбрехт сказал, — Но он был не из тех активистов Зилвицки, после разоблачения Яэль Андервуд, — пару лет назад, он сумел сохранить свою не причастность к Вердент Висте. Никто не знает, кем был устроен этот ад, и мы не могли придумать правдоподобных объяснений, просто не знали как. С учетом этих обстоятельств, мы решили, что попытка привязать Хейвен к этому, была бы слишком даже для Соллианской общественности, не задать вопрос — почему, два агента звездных Наций в состоянии войны друг с другом делали на Мезе вместе. К счастью, никто в Лиге не ожидает от кучи террористов Балрума рациональных действий, и мы могли легко отделаться от претензий к событиям на "факеле", что это совсем не безопасное место с тех пор как мы потеряли планету. Это сделало участие Золвицкого даже jucier (???????) ".

Его глаза заблестели, и Анисимовна кивнула. Когда-то в возможно это был бы уникальный момент для пропаганды, просто подарок с неба, и она поняла, искушение использовать его по мере возможности. В то же время, она была рада, что Альбрехт признал, утверждая, что совместная операция Мантикоры-Хевена не выдержала даже доверчивая общественность лиги.

Возможно это единственное, что я могу сделать, подумала она, но в данных обстоятельствах…

"В любом случае", сказал Коллен, возобновления рассказ, "мы официально завершили расследование около недели назад, и так как ни Зилвицки ни Каша не могут оспорить нашу версию событий, мы объявили Зилвицкого ответственным за все три взрыва. И, что факт использования ядерного оружия представляет собой преднамеренное террористическое нападение Балрума и "царство Факела". Этот факт, позволяет объявить войну факелу, что будет легче осуществить — как здесь, так и в Лиге, и это доказывает, несмотря на то что Факел утверждает, что отрекся от террора, террорист, всегда террорист. Эта атака убила тысячи жителей и рабов".

Он ещё раз блеснул идеальной улыбкой.

"На самом деле, он виновен только в нескольких сотнях, но об этом никто на Мезе не знает. И достаточно жителей исчезло, когда регулярные службы безопасности обрушились на них, после Зилвицки и Каша мало друзей признается, что никто в Seccy или рабом общин, которые знают что то, и смогут сказать несколько слов. Это не поможет Балруму в любом случае, даже с другими рабами. И так далее, никто другой, и вся операция была преднамеренным нападением на гражданский объект с применением оружия массового поражения, причем несколькими видами оружия массового поражения. Мы собираемся распространить по средствам массовой информации Солли, и с известным агентом Мантикоры, который участвовал в нем дает нам еще один рычаг давления на Манти".

Тишина провисела несколько минут и Альбрехт откашлялся:

"Я боюсь, именно по этой причине вы не будете делать отчет для Изабель в конце концов, Алдона", сказал он.

Я вижу.

Анисимова думала спросить о характере исследований, которые проводились в гамма-центре, но не очень сильно и не долго. Эта информация, которая явно не требовалась ей, но она была рада, что Изабель поймала предателя, прежде чем он сумел передать все, что было кому-либо еще. Если на то пошло, устранение Зилвицкого и Каша могло повредить другой стороне в будущем. И она могла оценить возможности использования этой катастрофы в качестве оружия черного пиара против Факела и Балрум. Но цена…

"Мне очень жаль, Алдона". Она подняла глаза, удивленная мягкостью в голосе Альбрехта. Она была так удивлена, что почувствовала слезы застывшие в глазах. "Я знаю, вы и Изабель были очень близки," сказал он. "Она была мне тоже близка. У нее были острые углы, но она также очень ясное мыслила, была умным, честным человеком. Я буду скучать по ней, а не только как профессионале."

Она встретила взгляд на секунду или две, потом кивнула и глубоко вздохнула.

"Я думаю, она не тот человек, которого мы хотели бы потерять, особенно теперь, когда все идет более или менее в открытую," сказала она.

"Я думаю, нет," Альбрехт согласился спокойно. Потом он встряхнулся и улыбнулся ей. "Но в то же время, у нас есть много общего. Тем более, что, как вы выразились," все идет более или менее в открытую. Таким образом, не могли бы вы продолжить ваш доклад? "

"Конечно". Она откинулась на спинку стула, заставляя себя собраться и сосредоточится на докладе, ради которого она суда и пришла, и откашлялась.

— Всё прошло практически как и планировалось, — начала она. — Бинг отреагировал почти точно так, как мы и предполагали на основе его досье, а манти посодействовали нам, прислав три своих эсминца, а не один. Как только "Жизель" взорвалась, Бинг тут же решил, что манти атаковали станцию, и разнёс их на кусочки. Лично я подозреваю, что на самом деле там мог быть четвёртый манти, судя по тому, как быстро отреагировала Золотой Пик. В любом случае, кто-то должен был сообщить Хумало и Медузе, что произошло. Время, которое на это потребовалось, означает, что это был либо военный корабль, либо курьер, и я не думаю, что у курьера была бы возможность слежения и управления разведывательными платформами манти последнего поколения. Ни в оперативной группе Бинга, ни на Новой Тоскане никто не видел никаких дополнительных манти, но Золотой Пик прибыла с детальными сенсорными данными обо всём первом инциденте, и кто-то должен был ей их передать. И кто-то должен был быть там, чтобы так быстро привести подкрепление.

— Вообще, этой частью операции я довольна меньше всего, — откровенно признала она. — В тот момент я не предполагала, что там окажется кто-то ещё, и надеялась, что у меня будет немного больше времени, чтобы прочнее привязать Новую Тоскану к нашим планам. Но мне это не удалось, так что когда появились манти, новотосканцы фактически предоставили Бинга самому себе.

Она пожала плечами.

— На самом деле, он довольно удачно пошёл ко дну, хотя я была бы не против, если Золотой Пик оказала ему в этом более впечатляющую помощь. Она ограничилась тем, что уничтожила лишь его флагман, и судя по тому, что я успела увидеть, прежде чем капитан Мэддокс ушёл в гипер, похоже было, что Сигби собирается согласиться со всеми требованиями Золотого Пика без дальнейшего сопротивления.

— Именно так и вышло, — сообщил ей Бенджамин. Её брови поползли вверх, и он мрачно усмехнулся. — Манти обнародовали свою версию случившегося на Новой Тоскане — обоих инцидентов — девять дней назад. Я уверен, что о ней уже знают на Старой Земле. По словам манти, они извлекли всё из защищённых баз данных Сигби.

— Боже мой, — пробормотала Анисимова, и настала очередь Альбрехта усмехнуться.

— Именно так, — весело сказал он. — Будем надеяться, что всё это дело выйдет из под контроля манти и солли без дальнейшего прямого вмешательства с нашей стороны — не считая того что мы можем выжать из Грин Пайнс, конечно. Но, если покажется, что этого не происходит, мы всегда можем и сами организовать утечку этой секретной информации. Пока манти, похоже, стараются уважать конфиденциальность той информации из этих баз данных, которая не касается напрямую их собственных проблем с солли. Не знаю, заметили это вообще высокомерные идиоты в Старом Чикаго, или нет, но они точно заметят, если "манти" неожиданно начнут сливать прессе все их нескромные чрезвычайные планы.

— Это было бы… неприятно для всех заинтересованных сторон, не так ли? — заметила Анисимова с почти блаженной улыбкой.

— Почти наверняка так. Конечно, пока не похоже, что нам придётся много сделать, чтобы раздуть этот конкретный пожар. До сих пор Колокольцев и его коллеги, кажется, не многое упустили из того, в чём могли ошибиться, — улыбка Альбрехта была зловещей. — И наш добрый друг Раджампет действует именно так, как ожидалось.

— А Крэндал? — спросила Анисимова.

— Мы пока не уверены, — ответил Бенджамин. — Мы не могли дать Оттвейлеру streak drive, поэтому пройдёт какое-то время, прежде чем мы получим вести от него. Но я не думаю, что нам нужно серьёзно беспокоиться о её реакции. Даже без побуждения с нашей стороны она от природы склонна атаковать как можно скорее и как можно сильнее. И, — его улыбка стала удивительно похожей на отцовскую, — вышло так, что мы знаем, что её оценка технологии манти столь же хороша, как и у Бинга.

— Хорошо, — Анисимова не пыталась скрыть своё удовлетворение. Затем она нахмурилась. — Единственная вещь, которая меня ещё беспокоит — то, что у меня не было возможности замести следы. Если Новая Тоскана ищет способ задобрить Мантикору, они наверняка расскажут Золотому Пику о нашем участии. По крайней мере то, что они знают.

— К сожалению, ты абсолютно права, — согласился Альбрехт. — Они сдали нас, и манти раструбили об этом всей галактике. С другой стороны, — он пожал плечами, — с самого начала было ясно, что в итоге они это выяснят. Никто не мог бы замести следы лучше, чем это сделала ты, так что не беспокойся об этом. Кстати, — он неприятно оскалился, — наши люди на Старой Земле были предупреждены заранее и готовы высмеять "фантастические заявления" и "дикие обвинения" Мантикоры. Очевидно, манти пытаются придумать какую-нибудь историю — любую историю! — чтобы оправдать своё неспровоцированное нападение на адмирала Бинга!

— И люди правда на это купятся? — Анисимова не могла скрыть сомнение в голосе, и Детвейлер коротко рассмеялся.

— Ты бы поразилась, узнав, сколько солли на это купятся, по крайней мере достаточно надолго для наших задач. Они привыкли принимать за чистую монету чушь о том, что происходит в Пограничье — УПБ всю жизнь кормило их ею, и их репортёры привыкли работать ложками! Их средства массовой информации настолько тесно связаны с системой, что по крайней мере половина журналистов автоматически следует линии партии. Это почти непроизвольный рефлекс. И даже если простой Джонни-солли почему-то не сглотнёт в этот раз, это, вероятно, не будет иметь значения, до тех пор, пока мы создаём достаточно фонового шума, чтобы дать людям, которые принимают важные решения, нужные им прикрытие и официальное оправдание. — Он снова покачал головой. — Как я сказал, не беспокойся об этом. Я полностью удовлетворён твоими действиями.

Анисимова улыбнулась ему в ответ и кивнула со смешанным облегчением и искренним удовольствием. Порученное ей задание было одним из самых сложных из тех, с которыми ей приходилось сталкиваться, и то, что она услышала, похоже, означало, что операция достигла своей цели.

— И, поскольку я удовлетворён, — сказал ей Детвейлер, — я, пожалуй, подброшу тебе другую трудную задачку. — Она взглянула на него, и он фыркнул. — Это твоя награда за это успех. Теперь, когда мы знаем, что ты можешь справиться со сложными проблемами, мы не будем растрачивать тебя по пустякам. И, откровенно говоря, потеря Изабель заставляет нас активнее, чем когда-либо, искать высококлассных специалистов по решению проблем.

— Понимаю. — Она вложила в свой голос столько уверенности и энтузиазма, сколько смогла, но глаза Альбрехта сверкнули.

— На самом деле, — сказал он ей, — теперь, когда ты достигла центра "луковицы", ты поймёшь, что я лаю страшнее, чем кусаю. — Он покачал головой, и блеск в его глазах угас. — Не пойми меня неправильно. Всё ещё остаются наказания для людей, которые попросту лажают. Но в то же время мы знаем, какого рода задания поручаем людям выполнять. И также мы знаем, что порой в дело вступает закон Мёрфи, каким бы тщательным не было планирование и выполнение. Так что мы не собираемся автоматически наказывать кого-либо за неудачу, если не ясно со всей очевидностью, что это он причина провала. И, судя по тому, как ты справилась с этим назначением, я не думаю, что с тобой случится что-то подобное.

— Надеюсь, что так, — ответила она. — И я постараюсь сделать всё, чтобы так оно и было.

— Уверен в этом. — Он снова улыбнулся ей, затем наклонился вперёд в своём кресле, скрестив руки на краю стола перед собой.

— Итак, — продолжил он более оживлённо, пройдёт ещё пара стандартных недель, прежде чем кто-то сможет "официально" добраться сюда с Новой Тосканы. Это значит, что у манти будет ещё это время, чтобы представить солли свою версию событий. Хуже того, с точки зрения солли, она будет распространяться в средствах массовой информации Лиги через туннельную сеть быстрее, чем правительственная версия со Старой Земли. С нашей точки зрения это хорошо… вероятно. Нужно будет старое доброе чудо, чтобы эти тупицы из Старого Чикаго сделали умную вещь и предложили манти переговоры, так что мы, скорее всего, можем рассчитывать, что они перехватят эстафетную палочку в вопросе… творческой интерпретации, скажем так… событий на Новой Тоскане. Несмотря не это, вполне возможно, что на Старой Земле есть хотя бы один, может быть даже два честных репортёра. Это может иметь неприятные последствия для того, как мы хотим организовать события. К счастью, у нас есть люди на стратегических позициях в СМИ Лиги, и особенно на Старой Земле.

— Сейчас мне нужно, Алдона, чтобы ты объединила усилия с Колином и Франклином. Они приведут кое-кого из наших собственных журналистов, и вы трое придумаете с ними наиболее эффективный способ повернуть произошедшее на Новой Тоскане в нашу пользу. Учитывая наши утверждения о Грин Пайнс, изрядная доля журналистов солли будет пускать слюнки на всё, что выставляет Мантикору в плохом свете. Это должно сильно помочь, и теперь, когда ты привезла нам все необработанные сенсорные данные по обоим инцидентам — не говоря уже об этих замечательных кодах аутентификации, — мы можем начать наше собственное творческое переосмысление для солли. У меня самого есть несколько идей, как лучше это организовать, но ты показала настоящий талант для такого рода вещей, так что соберитесь и посмотрите сначала, что вы сможете придумать сами. Благодаря streak drive, у нас в любом случае есть две недели, чтобы обработать историю здесь, на Мезе, так, как нам нужно, прежде чем она вообще могла бы попасть к нам с обычным курьером. Я хочу использовать это время настолько эффективно, насколько возможно.

— Понимаю.

— Хорошо. И тем временем, хотя тебе на самом деле и не требуется это знать, ещё через два месяца у журналистов будет ещё одна небольшая новость.

— Вот как? — Анисимова огляделась, озадаченная неожиданными хищными улыбками всех трёх Детвейлеров.

— О, именно так! — подтвердил Альбрехт и взмахнул рукой в сторону Бенджамина. — Расскажи ей — сказал он.

— Ну, Алдона, — сказал Бенджамин, — примерно через два месяца небольшая операция под названием "Устричная бухта", над которой мы работали какое-то время, подойдёт к своему завершению. И когда это случится…

Глава 5

Январь 1922 года от начала Расселения.

"У меня плохое предчувствие…"

Адмирал Патриция Гивенс, КФМ, Командующий Разведывательным Управлением Флота.

Капитан (JG) Джинджер Льюис была не вполне уверена в себе, направляясь вниз по трапу Космической Станции Её Величества Вейланд в сторону офиса контр-адмирала Тины Ягер. Это было не потому, что она была не уверена в своей способности выполнять новые обязанности. И даже не потому что она начала свою карьеру в качестве простого матроса, без какой-либо надежды достичь своей нынешней должности. Впрочем, это даже не потому что она только что была назначена на главную экспериментальную верфь Королевского флота Мантикоры (я полагаю: R&D facility это research and design), в то время как весь ее реальный опыт был приобретен в различных инженерных подразделениях на борту космических кораблей.

Нет, это потому, что она не видела ни одного счастливого лица с тех пор как прибыла на борт станции Вейланд полчаса назад. Большинство людей, как подозревала она, чувствовали бы себя, по меньшей мере, растерянными или даже новорожденными, попав в место, столь очевидно напоминающее внутренности ветряной мельницы.

Интересно, это только я здесь, или Обри и Пауло получат такое же назначение? Она интересуется. Она фыркнула. Ну, даже если они здесь, у Пауло есть Обри, чтобы позаботиться о нем.

Эта мысль заставила ее улыбнуться, вспомнив первый рейс Обри Вундермана. Который, по странному стечению обстоятельств, был и её первым рейсом. Она была на несколько лет старше его, но они завершили курс подготовки в военно-морской школе вместе, и она как бы взяла его под свое крыло. Он действительно в этом нуждался. Это было трудно вспомнить сейчас, каким молодым он был или что все это случилось почти четырнадцать Т-лет лет назад. Иногда казалось, что все случилось только вчера, а иногда — что тысячу лет назад с кем-то другим. Но она помнила, как он, блестящий и юный, был разочарован назначением на "торговый крейсер"…, по крайней мере, до тех пор пока не обнаружил, что капитаном вспомогательного крейсера была Хонор Харрингтон.

Ее улыбка немного поблекла, поскольку она вспомнила банду хулиганов и потенциальных перебежчиков которые бы превратили жизнь Обри в сущий ад, по крайней мере, пока капитан Харрингтон не узнала бы об этом. И то, как она узнала об этом, когда их попытка убийства некой старшины по имени Джинджер Льюис не удалась и Обри, попавший под влияние старшины Горацио Харкнесса и главного старшины морской пехоты крейсера, избил главаря банды до полусмерти голыми руками.

Она до сих пор удивлялась тому, что она выжила в открытом космосе когда было испорчено программное обеспечение ее контактного скафандра, и она знала, что в её душе по-прежнему оставались шрамы. Даже сейчас, все эти годы спустя, она ненавидела натягивать контактный скафандр — который, к сожалению, технарям приходилось таскать больше, чем кому-либо другому.

Тем не менее, было огромное различие - целая Вселенная — между, когда-то подвергавшимся издевательствам молодым человеком и главным корабельным старшиной Обри Вундерманом.

И, подумала она с завистью, ни он ни Паоло не должны идти на доклад к какой-то чиновной шишке. Счастливчики.

Её электронный планшет помог ей успешно добраться до входной двери контр-адмирала Ягер. Теперь, однако, она распрощалась со всеми посторонними мыслями и шагнула в открытую дверь.

Йомен, сидевший за столом в приемной, посмотрел на нее, потом встал с уважением.

"Да, мэм?"

"Капитан Льюис," представилась Джинджер. "Явилась для доклада о прибытии на борт, старшина".

"Да, мэм. Это должно быть отдел Дельта, не так ли, сударыня?"

"Да, должно быть". Джинджер бросила на него сочувственный взгляд. Любой флаг-офицерский йомен, заслуживающий своих нашивок, должен быть в курсе всех дел и проблем своего адмирала. Отслеживание приездов и отъездов офицеров, которые сами, даже за день до этого, не собирались посещать станцию Вейланд было немного более впечатляющим, чем обычно, однако.

"Я так и думал,сударыня". Выражение йомена фактически не изменилось ни на миллиметр, но каким-то образом ему удалось излучать чувство чрезмерного терпения — или, возможно, лучшим словом было бы раздражение. К счастью, ничто из этого, кажется не было направлено на Джинджер.

"Я боюсь адмирал недоступна в данный момент, сударыня," продолжил йомен. "И это лейтенант Уивер, ее флаг-лейтенант. Это, ах, незапланированная встреча с командиром станции."

Джинджер удалось скрыть удивление. "Незапланированное совещание" с командиром станции Вейланд? Неудивительно, что она почувствовала определенное напряжение в воздухе.

"Я вижу… старшина Тиммонс", сказала она через минуту, читая бейдж йомена. "У Вас случайно нет каких-нибудь идей о том, когда адмирал Ягер может быть свободным?"

"Откровенно говоря, сударыня, я боюсь, что это может занять довольно много времени." Голос Тиммонса напоминал могильный холод. "Вот почему я ожидал подтверждения, что вы были офицером Дельта."

"И так как я?"

"Ну, сударыня, я думал, в этом случае вы можете отправиться в отдел Дельта и представиться капитану Джефферсон. Он командир отдела Дельта. Я думал, может быть, он сможет начать вводить Вас в курс дела, и тогда Вы могли бы доложиться адмиралу, когда она снова будет свободна".

"Знаете, старшина, я думаю, что звучит как совершенно замечательная идея," согласилась Джинджер.

* * *

"Ну что ж, это была интересная херня, не так ли?"

Вице-адмирал Клаудио Фарадей, командир Станции Её Величества Вейланд, был известен своей лаконичностью. Он также обладал хорошо развитым чувством юмора, хотя Тина Ягер не заметила его следов в голосе в данный момент.

"Возможно ли," продолжал Фарадей, "что спрятанная где-то в файлах ваших подчиненных офицеров, между их обширной перепиской, их руководствами, их графиками, их исследованиями, заметками, бутербродами с ветчиной, и прочими фишками для развлечения, на самом деле имеется копия чрезвычайного плана эвакуации этой станции? "

Он метнул взгляд на Ягер и контр-адмирала Уоррена Траммелла, ее коллегу, ответственного за производственные операции станции Вейланд. Траммелл выглядел не намного счастливее, чем себя чувствовала Ягер, но не был настолько глуп, чтобы ответить на его вопрос, и Фарадей тонко улыбнулся.

"Я только спросил, как вы понимаете", продолжал он почти приветливо, "потому что после наших последних учений может показаться, что либо они не имеют копии плана, либо никто из них не умеет читать. И я не хочу думать что Её Величества Военно-космический флот поручил свои наиболее важные и секретные научно-исследовательские программы компашке неграмотных".

Яегер повернулась в своем кресле, и глаза Фарадея уставились на нее.

"Сэр", сказала она, "во-первых, позвольте мне сказать, у меня нет оправданий для моего отдела. Во-вторых, я полностью осознаю, что мои люди выглядели гораздо хуже, чем подчиненные адмирала Траммелл".

"О, не надо брать всё на себя, адмирал," сказал Фарадей снова улыбнувшись. "Ваши люди могут выглядеть хуже, чем люди адмирала Траммелла, но, с учетом успехов людей адмирала Траммелла, я очень сомневаюсь, что кто-либо может справиться "значительно хуже", чем они."

"Сэр," Капитан Маркус Хауэлл сказал неуверенно, и все три флаг-офицера посмотрели в его сторону. Помимо флаг-лейтенантов Ягер и Траммелла — которых существенно низший статус защищал от прямого удара монументального неудовольствия адмирала Фарадея — он был младшим офицером в комнате. Он также был, однако, начальником службы персонала Фарадея.

"Да, Маркус? Ты что-то хочешь добавить?"

"Ну, сэр, я только хотел заметить, что это были первые учения по аварийной эвакуации станции Вейланд, проведенные за последние два года. В этих условиях, вероятно, это не так уж удивительно, что люди слегка… заржавели".

"Заржавели", Фарадей покатал словечко на языке, а затем резко фыркнул. "Если мы используем этот термин в том смысле, что люк вросший в свой проем вследствие атмосферного окисления "слегка ржавый" я полагаю, что это подходит. Улыбка, которую он подарил Хауэллу должна была снизить температуру в кабинете, по крайней мере, на три градуса, но потом он поморщился. "Тем не менее, я принимаю вашу точку зрения".

Он встряхнулся, затем обратил свое внимание на Ягер и Траммелла.

"Не думаю, что сейчас, я счастливее, чем десять секунд назад. Тем не менее, Маркус имеет точку зрения. Я не очень верю в теорию, что смягчающие обстоятельства могут служить оправданием неудач офицера, при выполнении его обязанностей, но я также полагаю, что пока что рано начинать протаскивать людей под килём. Так что, возможно, мы должны просто начать все с взаимного соглашения, что успехи каждого на учениях… недостаточны."

На самом деле, Ягер знала, что они были гораздо, гораздо хуже, чем "недостаточны." Если быть честной — чего она действительно предпочла бы избежать, если это вообще возможно — его первоначальный, восхитительно уместный выбор существительного можно было рекомендовать в качестве фактического результата.

Как Хауэлл только что отметил, учения по экстренной эвакуации не были приоритетом для контр-адмирала Коломбо, непосредственного предшественника Фарадея. В этом отношении, они не были приоритетом и для других командиров станции до этого. С другой стороны, те командиры станции были назначенцами Яначека, и не было ничего достаточно высокого в их списке приоритетов. В отличие от них, Коломбо обладал огромной энергией и драйвом, которые объясняли, почему адмирал Хемпхилл только что вызвала его в столицу планеты, в качестве своего заместителя в Бюро Вооружений Флота. По мнению Ягер, Коломбо был типичным технарем, как и она. Она не думала, что он когда-либо командовал звездным кораблем, но знала, что он был вовлечен в решение производственных проблем более тридцати лет. Он был добросовестным администратором, но его реальные интересы были внизу в лабораториях и изготовлении единичных изделий, служивших прототипами для серийной продукции.

"Сэр," сказала она, "я действительно извиняясь за действия моих людей. Да, капитан Хауэлл имеет точку зрения — но это несколько не то, что произошло. На самом деле, сэр, многие мои люди страдают от того, что я могу назвать тоннельным зрением. Они сильно сосредоточены на своих проектах. Иногда, честно говоря, я не уверена, что они даже знают о существовании остальной Вселенной". Она покачала головой. "Я знаю, что, по крайней мере, один из моих руководителей отделов — я не хочу говорить кто именно, — услышал сигнал аварийной эвакуации и просто выключил его, чтобы он не нарушал ход его мыслей в то время как он и два его ведущих исследователя обсуждали текущие проблемы. Я уже, вставила ему за это решение, но я боюсь, что его реакция была типичной. Это моя вина, а не их".

"Это ваша вина, адмирал, в том смысле, что вы, в конечном счете, несете ответственность за действия всего персонала, находящегося под вашим командованием. Это не оправдание их действий — …или бездействия. Однако, судя по общему уровню готовности, я должен был бы выгнать три четверти офицеров, находящихся на борту этой станции, если бы я собирался настучать по голове каждому напортачившему. Таким образом, мы не собираемся этого делать. "

Фарадей сделал паузу, превратившуюся в затянувшееся молчание, пока Траммелл не сжалился над своими коллегами и не нарушил его.

"Мы не будем этого делать, сэр?" — спросил он.

"Нет, адмирал," ответил Фарадей. "Вместо этого, мы собираемся решить эту проблему. Я боюсь, что это, вероятно, симптом других проблем, которые мы собираемся найти, и — адмирал Ягер прав — я действительно могу понять почему многие конструкторы и исследователи считают, что все остальные играют в глупые игры — они делают по настоящему важную работу. С некоторой точки зрения их позиция действительно оправдана."

Ягер была несколько удивлена, услышав это признание Фарадея. Клаудио Фарадей настолько отличался от контр-адмирала Томаса Коломбо, насколько это вообще было возможно для человека. Он был полным нулём в научном плане. На самом деле, он относился к тем, кого адмирал Хемпхилл именовала "стрелок", а не научный сотрудник, и, по мнению Ягер, он скорее был командиром боевой эскадры, а не нянькой флотского "мозгового треста".

Но, теперь она начала подозревать, что, фактически может быть именно поэтому, он был выбран для своей новой должности. Весьма вероятно, Коломбо был отозван в Бюро Вооружений не просто потому, что его таланты нужны были там, но потому, что некоторые последние события убедили кого-то в Адмиралтействе, что Космическая станция Её Величества Вейланд нуждается в таланте такого человека, как Клаудио Фарадей.

"Я отдаю себе отчет в том, что я провел на борту менее одной недели" — продолжил Фарадей. "И я понимаю, что знаю о проектно-конструкторской деятельности существенно меньше, чем адмирал Коломбо. Но есть существенная причина, для того чтобы мы имели работоспособный план экстренной эвакуации. На самом деле, гораздо важнее для нас иметь его, по сравнению с Гефестом или Вулканом. По этой же причине, мы перегоняем все наши данные вниз на поверхность планеты каждые двенадцать часов. Однако, существует одно маленькое отличие между нашим резервным копированием данных и планом эвакуации." Он снова улыбнулся, чуть менее тонко, чем раньше. "Было бы немного сложнее восстановить исследователей, чем результаты их исследований, если бы их всех разорвало в клочья".

Молчание было гораздо более продолжительным на этот раз. Четыре месяца назад Ягер была бы склонна не принять во внимание доводы Фарадея. Но это было до битвы при Мантикора.

"Мы все знаем, про новые системы обороны которые были развернуты для защиты Вейланд," продолжил вице-адмирал через минуту. "Если на то пошло, как мы все знаем, хевы получили молотком так сильно, что, скорее всего, они не посмеют сунуть нос обратно в космическое пространство Мантикоры в ближайшее время. Но и никто не ожидал, когда они сделали это в первый раз. Я боюсь, что буду настаивать, на том чтобы мы научились проводить эту маленькую процедуру более гладко. Я был бы благодарен, если вы сделаете так, чтобы ваши люди знали, что я не совсем довольны их выступлением в этом маленьком представлении. Уверяю вас, я тоже постараюсь приложить усилия в этом направлении".

Он улыбнулся снова. Ни Ягер ни Траммелл не приняли это за выражение удовольствия.

"То, что вы не скажете им, однако, так это то, что я имею в виду нечто чуть более радикальное для них. Тренировки весьма полезны, и я намерен использовать их при обучении. В конце концов, это то, для чего они предназначены. Но, как я уверен, вы оба знаете, политикой флота всегда было проведения боевых стрельб, наряду с компьютерным моделированием. И это то, что мы намерены делать также."

Ягер сумела скрыть свою тревогу, хотя подозревала, что Фарадей точно знает, что она чувствует. Тем не менее, она не могла избавиться от весьма неприятных ощущений под ложечкой, когда подумала о зияющих дырах хаоса, которые проделает реальная физическая эвакуация станции, в её графиках проектно-конструкторских работ.

"Я хорошо понимаю," Фарадей продолжал, словно он обладал способностью древесных котов к чтении мыслей, "что фактическая эвакуация будет иметь значительные последствия для деятельности станции. Поэтому это не то, к чему я отношусь легкомысленно. Это не то, что я хочу сделать — это только то, что мы должны делать. И, поскольку, мы не только должны проверить наши фактические результаты, но и убедить некоторых из наших "сосредоточенных" людей что это всерьез, а не нечто, предназначенное для прерывания их графика работы, мы не станем говорить им о наших планах. Мы будем двигаться вперед и проводить дополнительные учения. Я уверен, что они не ожидают новых проблем на свою задницу и они будут жаловаться и стонать так, как на это способны только действительно творческие и умные люди. Меня не интересует это, пока они будут держать свое мнение при себе и не заставят меня принять его к сведению. Но, надеюсь, когда мы попадем в настоящую чрезвычайную ситуацию — когда это будет не простая симуляция — они будут, по крайней мере, достаточно хороши, чтобы свалить со станции без гибели кого-то, просто потому что он забыл, где лежит его проклятый шлем".

* * *

Капитан Анстен Фитцджеральд откинулся на спинку стула, когда коммандер Амаль Нагчхадури шагнул в зал для брифингов с электронным планшетом, зажатым подмышкой.

"Садитесь", предложил капитан, указывая на стул с другой стороны стола от его собственного, и Нагчхадури плюхнулся на него с благодарным вздохом. Фитцджеральд улыбнулся и покачал головой.

"Нет ли рядом какого-нибудь бара, где вы можете засесть на пару часов с пивом?" спросил он, и Нагчхадури усмехнулся горько.

В голову высокого, бледного — почти альбиноса — коммандера никогда не приходило, что он может обнаружить себя в качестве старшего помощника одного из самых мощных тяжелых крейсеров Королевского флота Мантикоры. Он был специалистом по радиоэлектронике, а должности, подобные этой, как правило занимали офицеры, специализирующиеся на тактике, хотя эта традиция была довольно сильно разъедена за последние пару десятилетий ненасытным спросом флота на опытных сотрудников. С другой стороны, очень немногие старшие помощники получили свою должность в подобных условиях, что в некоторой степени было причиной его нынешней усталости.

"По моим расчетам, пройдет, по меньшей мере год, прежде чем я могу взять достаточно долгий перерыв, сэр", ответил он. "Джинджер была чертовским хорошим инженером, но мы все еще находим вещи, которые остались сломанными." Он пожал плечами. "Почти все, что мы находим теперь мелкое дерьмо, разумеется. Ничего даже отдаленно имеющего жизненно важное значение. Я полагаю, что это одна из причин, почему Джинджер не обнаружила и не разобралась с этим, прежде чем они забрали её. Но я все еще дорабатываю ее отчет для парней с верфи. И тот факт, что Бюро кадров утащило её с таким энтузиазмом нам не помогает. "

Фитцджеральд кивнул с пониманием и сочувствием. Он занимал должность Нагчхадури, при возвращение Гексапумы из Сектора Талботт. Он был хорошо знаком с проблемами испытываемыми коммандером, и расстройство старшего помощника не стали для него неожиданностью — не в последнюю очередь, потому что они все предполагали передать корабль в руки парней с верфи очень быстро.

Глаза Фитцджеральда потемнели от этой мысли. Конечно, они ожидали этого! В конце концов, никто из них не сумасшедший, и никто из них не ожидал, что Битва при Мантикоре случится всего через пять дней после их возвращения. Повреждения Гексапумы удержали ее в стороне, беспомощным наблюдателем, в то время ставшие причиной невероятного разочарования, они же, вероятно, стали единственной причиной, по которой Фитцджеральд, Нагчхадури, и весь экипаж крейсера все еще были живы. Это катастрофическое столкновение посеяло хаос в никем и никогда не предусмотренном масштабе. Оно также свернуло аккуратные методические графики Флота в трубочку… и ужасные потери личного состава привели к тому, что Нагчхадури был утвержден в качестве старшего помощника Гексапумы.

"Ну", сказал он, стряхивая мрачность, в которую его всегда ввергали воспоминания о битве. "У меня есть некоторые хорошие новости на этот раз. Контр-адмирал Трумэн говорит, что она, наконец, приготовила место для нас на Гефесте."

"Она это сделала?" Нагчхадури выпрямился и просветлел. Контр-адмирал Маргарет Трумэн, кузина, более известной адмирала Элис Трумэн, была командиром Ее Величества Космической станции Гефест, и ЕВКС Гефест было поручено проведение ремонта и переоборудования Гексапумы.

"Да, действительно. Капитан Фонцарелли передаст инструкции по стыковке для нас завтра утром, а буксиры для нас будут готовы на ноль девять-сто."

"Аикава описается от радости", сказал Нагчхадури с улыбкой, и Фитцджеральд засмеялся.

"Я думаю, он получит свое в конечном счете. Кроме того, ему причитается небольшой отпуск".

Энсин Аикава Кагияма был одним из гардемаринов Гексапумы в её последнем походе. На самом деле, он был единственным все еще остававшимся на её борту. Или, скорее, приданным к ней, так как на данный момент он уже не был членом команды.

"Я думаю, мы всегда можем попросить Гефест отложить наш ремонт на некоторое время. Достаточно долго, чтобы его получить обратно со станции Вейланд, когда наступит подходящий момент, я имею в виду", предложил Нагчхадури.

"Черт возьми, мы можем!" фыркнул Фитцджеральд. "Не то чтобы я не ценю то, как он смотрел мне вслед после Моники, или что-нибудь. Я уверен, он будет разочарован, но если мы отложим ремонт, чтобы он мог остаться здесь, его верные товарищи, скорее всего, выкинут его вместе с вещами из открытого шлюзового отсека"!

"Да, но он довольно популярен. Они могли бы позволить ему взять шлем, во-первых," Нагчхадури ответил с еще более широкой улыбкой.

"И они могли бы не слишком". Фицджеральд покачал головой. "Нет, пусть это будет маленьким сюрпризом для него, когда он вернется".

"Я надеюсь, что это доставит ему удовольствие," Нагчхадури сказал более серьезно. "Он хороший парень. Он много работает, и он действительно прошел через Монику".

"Они все были хорошие ребята", согласился Фитцджеральд. "И я признаю, я беспокоюсь о нем немного. Это не необычно для старшего помощника, вызывать энсина для прощания. Особенно не кого-то с его характеристикой с острова! "

"Он хорошо себя вел, после возвращения с Моники," признал Нагчхадури. "Вы не думаете, что он болен, не так ли?"

"Нет, я думаю, это просто утрата всех его пособников" пожал плечами Фитцджеральд. "С отъездом Хелен в качестве нового флаг-лейтенанта при шкипере, и Пауло, отправленного на Вейланд с Джинджер, он как бы болтается на свободном конце, когда дело доходит до выхода из ситуации. За что мы все можем быть благодарны."

"На это можно рассчитывать. Мы собираемся получить свежее пополнение салаг для него, чтобы обеспечить соответствующий ужасный пример?"

"Я сомневаюсь в этом." Фитцджеральд снова пожал плечами. "Учитывая тот факт, что мы будем сидеть в доковом ремонте в течение следующих нескольких месяцев, я думаю, они будут искать что-нибудь более активное для салажьих рейсов. Кроме того, даже если мы получим новую партию, он теперь энсин. Я думаю, что он на самом деле чувствует себя слишком скованным, чтобы вдохновить их хорошим примером".

"Как-то мне трудно представить себе желание Аикавы быть хорошим примером для кого-либо — осознанно, я имею в виду. По крайней мере, без Хелен рядом, чтобы угрожать ему, если он не делает! "

"Ну, что вы говорите!" Фицджеральд строго погрозил пальцем старшему помощнику. "Вы прекрасно знаете, что Хелен никогда не угрожала ему. Ну, не слишком часто, по крайней мере."

"Только потому, что у нее не было намерения, сделать это явным," возразил Нагчхадури. "Она просто поднимала бровь, и он знал, что может произойти."

Глава 6

Президент Элоиза Причарт нетерпеливо отбросила выбившуюся прядь платиновых волос со лба, и шагнула в подвал командного центра. В отличие от ее обычной скромной элегантности, сейчас на ней был подпоясанный халат поверх ночной сорочки и на лице не было следов косметики.

Глава ее личной команды безопасности, Шейла Тиссен, последовала за ней. В отличие от президента, Тиссен была на дежурстве, когда прозвучало предупреждение. Ну, не совсем на дежурстве, так как официально ее смена закончилась пять часов назад, но она все еще была на месте, пробираясь через бесконечную бумажную работу, и она была опрятна и полностью одета.

Несмотря на это, думала она, наспех одетому Президенту таки удалось заставить ее выглядеть серо. На самом деле, Президент всегда заставлял всех вокруг нее казаться какими-то меньшими чем в жизни, особенно в моменты кризиса. Причарт вовсе не пыталась так делать, просто это было то, что генетика, опыт, и ее собственная внутренняя сила делали за нее. Даже здесь, даже сейчас, осознав сложившуюся ситуацию на протяжении кошмарных месяцев после двойного удара, смерти Хавьера Жискара затем катастрофической Битвы за Мантикору, несмотря на призраков и горе, которые преследовали эти поразительные топазовые глаза, это чувство несгибаемой решимости и непреклонности было как плащ развевающийся за ее плечами.

Или, может быть, это только мое воображение, сказала Тиссен себе. Может быть, мне просто необходимо, чтобы она была несгибаемой. Особенно сейчас.

Причарт быстро приблизилась к удобному креслу перед ее личной консолью управления и связи. Она кивнула всего двум членам ее кабинета кто смог присоединиться к ней — Тони Несбитту, министру торговли, и генеральному прокурору Денису Лепику — затем обосновалась в сиденье, которое тут же подстроилось под ее.

Несбитт и ЛеПик оба выглядел напряженным и взволнованными. Они работали допоздна — единственная причина почему они смогли добраться в командный центр так быстро — и у обоих была та аура усталости "конец действительно долгого дня", но это не объясняло напряженных плеч и лиц, беспокойства в глазах. И при этом не только они были в напряженности. Военный персонал командного центра и несколько гражданских аналитиков разведки с помощниками находящиеся здесь, явно беспокоились, что было заметно по их сконцентрированности на обязанностях. Было что-то в воздухе — что-то чуть меньше прямого страха — и Тиссен чуть не оскалилась в ответ.

Не то, чтобы уровень тревожности был для нее неожиданностью. Вся Республика Хевен почти полгода ждала с грызущим предчувствием именно этого момента.

Причарт не стала приветствовать коллег по кабинету по именам, лишь быстро кивнула и улыбнулась им, но само ее присутствие казалось вызвало некоторое ослабление их натяженности. Тиссен увидела как они расслабились, видела, что та же самая волна облегчения распространяется по людям вокруг них, когда Президент без поспешности села на место, уверенно оперлась на спинку кресла распрямив плечи, и обратила топазовые глаза к человеку одетому в форму, смотрящему вниз из огромного экрана на стене в конце большой, прохладной комнаты.

— Так, Томас, — сказала она невероятно невозмутимым тоном. — Что все это значит?

Адмирал Томас Тейсман, военный министр и Главнокомандующий флотом Республики Хевен, посмотрел на нее из своего командного центра в восстановленном Октагоне, в нескольких километрах от сюда. Учитывая поздний час, Тиссен подозревала что Тейсман сам был в постели еще совсем недавно. Однако, если это так, никто бы так не подумал смотря на его безупречный внешний вид и форму.

— Извините за беспокойство, госпожа Президент, — сказал он. — И, честно говоря, я не имею никакого представления о происходящем.

Причарт подняла одну бровь.

— А мне показалось, что мы только что объявили общесистемную Красную Тревогу, — сказала она, ее тон был заметно строже чем тот, которым она обычно обращалась к Тейсману. — Я предполагаю, адмирал, что у вас были причины для этого?

— Да, Госпожа Президент. — Выражение лица Тейсмана было странным, подумала Тиссен. — Примерно — военный министр посмотрел в сторону — тридцать одну минуту назад, неопознанные корабли сделали альфа переход в десяти световых минутах за гиперпределом системы, это примерно двадцать две световые минуты от планеты. Гравитационные массивы обнаружить их когда они вернулись в нормальный космос, и наша первоначальная оценка, основанная на их гиперследах, было что мы засекли сорок восемь кораблей стены и/или НЛАК, с сопровождением от дюжины крейсеров, полдюжины НЛАК и пятнадцать или двадцать эсминцев. Они, похоже, привели с собой по меньшей мере десяток больших грузовиков в качестве скорее всего судов с боеприпасами".

Тиссен почувствовала как кровь застыла в жилах. Это должны были быть суда манти, и если это так, они должны быть вооружены новыми ракетными системами которая сломала хребет атаке республики на двойную систему Мантикоры. Ракеты, которые дали Королевскому Флоту Мантикоры такое преимущество в прицельной дальности, что они могут заняться даже плотной защитой системы Хевен фактически безнаказанно. И которые, несомненно, были загружены на борт тех, судов снабжения в огромных количествах.

Ну, мы задавались вопросом где они были начиная со сражения за Мантикору, подумала она мрачно. Теперь мы знаем.

Тейсман перевел взгляд из кома на Причарт.

— При таких обстоятельствах, не было, казалась, особых сомнения кому они принадлежали или зачем они здесь, — сказал он, — но понадобилось время чтобы подтвердить нашу предварительную идентификацию на таком расстоянии. И оказывается, наши первоначальные оценки были не совсем правильны.

— Прошу прощения? — сказала Причарт, когда он остановился.

— О, мы были правы, по крайней мере в одном отношении, г-жа президент — это Восьмой флот манти, и им командует адмирал Харрингтон, но есть дополнительный корабль на который мы не рассчитывали. это не совсем военный корабль. На самом деле это, кажется, частная яхта, судя по коду транспондера "Пол Тэнкерсли".

— Яхта? — повторила Причарт каким-то осторожным тоном как будто была не совсем уверен что говорит не с сумасшедшим.

— Да, мэм. Яхта. Яхта по грейсонскому реестру принадлежащая землевладельцу Харрингтон. Согласно сообщению, переданному нам неким капитаном Джорджем Харди, шкипером Тэнкерсли, адмирал Харрингтон лично находится на ее борту, а не на флагмане ее флота. И, г-жа Президент, капитан Харди просил разрешения для своего корабль доставить адмирала на Новый Париж с личным сообщение для вас от королевы Елизаветы.

Глаза Элоизы Причарт расширились, и Тиссен глубоко вдохнула от удивления. Она была не одна в своем удивлении.

— Адмирал Харрингтон направляется сюда, на Новый Париж. Ты об этом говоришь, Том? — спросила Причарт через мгновенье.

— Адмирал Харрингтон прибывает на Новый Париж на борту безоружной частной яхты без предварительного требования каких либо гарантий безопасности от нас, мэм, — ответил Тейсман. Затем его губы дрогнули в том, что можно было бы назвать улыбкой при других обстоятельствах. — Хотя, — продолжал он, — я должен сказать, что присутствие припаркованного там остального Восьмого флота, вероятно, предназначенного как довольно заметный намек, что было бы неплохо если бы мы не дали случится ничего… неблагоприятного для ее.

— Нет, нет, я понимаю — проговорила медленно Причарт, и теперь глаза у нее были прищуренными, так как она нахмурилась напряженно размышляя. Она сидела так несколько мгновений, потом посмотрела на ЛеПика и Несбитта.

— Ну, — сказала она с безрадостной улыбкой, — это неожиданно.

— Неожиданно? — Несбитт лающе рассмеялся. — Это чертовски больше чем неожиданно, г-жа Президент! Простите за выражение.

— Я должен согласиться с Тони, — сказал ЛеПик, когда Причатр изогнулись брови в его сторону. — После битвы за Мантикору, после всего того остального что случилось…

Его голос затих, и он покачал головой, с ошеломленным выражением лица.

— Мы уже ответили на запрос адмирал Харрингтон, Том? — спросила Причарт, возвращая свое внимание на Тейсмана.

— Еще нет. Мы только получили сообщение пять минут назад.

— Понятно.

Причарт сидела еще с десяток секунд, поджав губы, затем глубоко вздохнула.

— При данных обстоятельствах, — сказала затем она с легкой улыбкой, — я действительно предпочитаю не делать запись сообщения, сидя здесь в халате. Так, Том, я думаю, что мы позволим тебе разобраться с ситуацией на данной стадии, раз ты выглядишь таким свежим и элегантным. Без сомнения, мы должны позже привлечь к участию Лесли, а сейчас, давайте оставим эти вопросы военным одетым в форму.

— Да мэм. И что бы вы хотели что бы я передал ей?

— Сообщите ей, что Республика Хевен не только готова разрешить ее судну выйти на планетарную орбиту, но я лично гарантирую безопасность ее кораблю, и любому на борту — Тэнкерсли, да? — Для продолжительного визита к нам.

— Да, мэм. И я должен обсудить эти ее супердредноуты?

— Давайте не будем невежливыми, адмирал. — Улыбка президента на мгновенье стала шире. Затем исчезла. — В конце концов, исходя из доклада адмирала Чин мы мало что могли бы сделать с ними, даже если бы хотели, не так ли? При таких обстоятельствах, если она готова отказаться от возможности покрасоваться ними у нас под носом, я думаю мы должны быть достаточно вежливыми, чтобы позволил ей сделать это.

— Понятно мэм.

— Хорошо. Пока ты этим занят, я пойду и приму надлежащий Президенту вид. И я полагаю — она улыбнулась Несбитту и ЛеПику — также не повредить вытащить из кроватей и остальных членов кабинета. Если мы не спим, они тоже не должны!

* * *

Адмирал леди дама Хонор Александер-Харрингтон хранила спокойствие на лице и в глазах, сидя в хевенитском шаттле и глядя в иллюминатор. Только те, кто очень хорошо знал ее заметили бы тревогу по медленному, постоянному подергиванию кончика хвоста серо-кремового древесного кота, восседавшего у нее на коленях.

Капитан Спенсер Хаук, гвардеец землевладельца Харрингтон, преемник полковника Эндрю ЛаФолле на должности командира ее личной группы безопасности, был одним из тех немногих людей. Он точно знал, что значит это подергивание хвостом, и был глубоко согласен с Нимицем. Если бы у Хаука был выбор, его землевладелец не приблизилась бы на расстояние ближе трех или четырех световых минут к этой планеты. В противном случае, весь ее флот был бы на орбите вокруг нее, и она бы возглавила высадку на поверхность в бронекостюме на борту штурмового шаттла королевского флота Мантикоры, сопровождаемая не только тремя личными телохранителями, но и полным отрядом закованных в боевую броню морпехов.

Предпочтительно в качестве военного представителя Мантикорского Альянса для церемонии подписания принятой ею безоговорочной капитуляции униженного и побежденного правительства Хевена среди дымящихся руин города Новый Париж.

К сожалению — или, возможно, к счастью, — он также знал землевладельца достаточно хорошо, что бы не предлагать любые такие скромные модификации ее собственного плана. Землевладелец не была одним из тех людей, которые взрываются в вулканической ярости когда бывают недовольны, но потребовалась бы более стойкая душа чем у Хаука, чтобы добровольно подставиться под ледяной взгляд миндалевых карих глаз и спокойному, благоразумному сопрано, которым она словно скальпелем препарирует любой небольшой проступок привлекший ее внимание.

Ерунда! сказал он себе. Я бы рискнул в ту же минуту, если бы решил что ситуация критическая. Да, конечно! Он покачал головой. Не удивительно, полковник ЛаФолле стал седым.

Он посмотрел на капрала Джошуа Аткинсона и сержанта Клиффорда Макгроу, других членов личного отряда землевладельца. Как ни странно, ни один из них не выглядел особенно спокойным.

Бывают моменты, думал он, когда я действительно начинаю завидовать некоторым гвардейцам, кому выпало заботиться о трусливых землевладельцах-домоседах. Это должен быть легче по уровню адреналина.

* * *

Хонор не нужны были физические признаки, чтобы распознать напряжение своих телохранителей. Её эмпатическое чувство ощущало поток их эмоций, но даже без этой способности она знала всех троих достаточно хорошо, чтобы представлять, о чём они думают в этот момент. Если на то пошло, сейчас она не чувствовала и того раздражения ими, которое порой ощущала. То, что всё происходящее было её идеей, не позволяло и ей самой избавиться от нервного напряжения.

Ох, прекрати это, сказала она себе, лаская уши Нимица настоящей, правой рукой. Конечно ты нервничаешь! Но если ты хотела избежать стрельбы в конце концов, то какой у тебя был выбор? И по крайней мере Причарт, кажется, говорит все правильно — или Томас Тейсман говорит это за нее, во всяком случае — пока.

Это был хороший знак. Это должно было быть хорошим знаком. И вот она сидела в удобном сиденье, делая вид что не заметила загипнотизированного взгляда бортмеханика хевенита обращенного на нее, когда он столкнулся лицом к лицу с женщиной, которую даже новостные агентства Хевена называют "Саламандра", и надеясь что она была права насчет Причарт и ее администрации.

* * *

Элоиза Причарт стояла на посадочной площадке шаттлов на крыше здания, которое вновь стало башней Перикард после восстановления Томасом Тейсманом республики.

Массивная, стопятидесяти-летняя башня имела несколько других имен за время существования Народной Республики Хевен, в том числе Башня Народов. Или, если на то пошло, горько-ироническое "Башня Правосудия", когда в ней была расположена жестоко репрессивная Государственная Безопасность, которая поддерживала верховенство Роба Пьера и Оскара Сен-Жюста. На самом деле, никто не знал сколько людей навсегда исчезло в подвальных помещениях Госбезопасности во время допросов и сидения в камерах. Однако, их было более чем достаточно, и ужасных обвинений в применении пыток и тайных казней, которые прокуратуре действительно удалось доказать было достаточно, чтобы выиграть сто тридцать семь смертных приговоров.

Сто тридцать семь смертных приговоров лично подписала Элоиза Причарт, один за другим, без единого сожаления.

Сам Пьер предпочел другую квартиру и переехал в его личную жилую площадь на совершенно другое место вскоре после восстания Уравнителей. И, с учетом прошлых ассоциаций с башней, это был редкий случай, когда Причарт была в чем-то согласна с "гражданином председателем". Но в конце концов, и несмотря на некоторые довольно значительные личные оговорки — не говоря уже о беспокойство по поводу возможного неправильного представления общественности — она решила вернуть президентскую резиденцию на традиционное место еще с времен до Законодателей — на верхние этажи башни Перикард.

Некоторые из ее советников отговаривали ее, но она больше доверял своим инстинктам, чем их осторожности. И, по большому счету, граждане восстановленной Республики правильно поняли ее сообщение и вспомнили, что башня Перикард была названа в честь Мишель Перикард, первого президента Республики Хевен. Женщины, чьи личные идеи и усилия непосредственно привели к созданию Республики. Женщины, чья руководящая рука написала конституцию, восстановлению которой Элоиза Причарт, Томас Тейсман, и их союзники посвятил свою жизнь.

Эти знакомые мысли пробегали в её мозгу, успокаивая своей привычностью, пока она наблюдала, как шаттл флота заходит на посадку. Его сопровождали ещё три шаттла — штурмовых шаттла, тяжело нагруженных вооружением на внешних подвесках, — которые осторожно зависли сверху на антигравах. Ещё больше атмосферных истребителей настороженно кружили вокруг, перекрывая воздушное пространство в радиусе пятнадцати километров от башни для всего гражданского движения, пока пассажирский шаттл садился на площадку с чёткой, профессиональной точностью, какую только и можно было ожидать от личного пилота Томаса Тейсмана. Младший лейтенант Андре Бопре не случайно стал постоянным шофёром главнокомандующего флотом, поэтому логично было выбрать именно его, когда Тейсман решил, что для их неожиданного гостя ему нужен лучший пилот, какого только можно заполучить.

"Именно так, чёрт возьми, Томасу и следовало поступить, учитывая, что почти все считают, что мы уже пытались убить её не её собственно флагманском корабле!" — кисло сказала себе Причарт. И хоть нам и известно, что мы этого не делали, никто больше этого не знает. Хуже того, в городе размером с Новый Париж должно быть достаточно сумасшедших, чтобы совершить неофициальную попытку убить женщину, которая регулярно надирала зад Флоту сколько они себя помнят. Не удивительно, что Томас предпринял столь заметные меры безопасности! Видит бог, последнее, что нам надо, — это чтобы что-то случилось с Харрингтон — Александер-Харрингтон, то есть. Никто во всей галактике никогда не поверит, что это действительно несчастный случай.

Её рот недовольно скривился при воспоминании о другом несчастном случае, который никто в галактике никогда не сочтёт настоящим. Осложнения, вызванные этим конкретным несчастьем, имели прямое отношение к тому, почему было жизненно важно как можно лучше позаботиться об этом визите.

И возможно — лишь возможно — действительно в конце концов положить завершить всю эту мясорубку, подумала она почти с мольбой.

Шаттл коснулся земли с ровным мощным гулом, и Причарт подавила желание броситься к трапу, который выдвинулся навстречу люку шлюза. Вместо этого она заставила себя встать совершенно неподвижно, сцепив руки за спиной.

— Знаешь, ты здесь не единственная нервничаешь, — услышала она правым ухом очень негромкий голос и бросила взгляд в стороны на Томаса Тейсмана. Карие глаза адмирала сверкали отблесками путевых огней шаттла, и его губы изогнулись в короткой улыбке.

— И что заставляет тебя думать, что я нервничаю? — едко спросила она таким же тихим голосом, почти неслышным в холодной, ветреной темноте.

— Во-первых, то что я нервничаю. И ещё то, что ты сложила руки за спиной. — Он негромко фыркнул. — Ты так делаешь, только когда не знаешь, куда ещё их деть, а это случается только когда ты чем-то чертовски взволнована.

— О, спасибо тебе, Том, — сказала она, послав ему испепеляющий взгляд. — Ты нашёл новый способ заставить меня чувствовать себя неловкой и самонадеянной! Как раз то, что мне нужно в такой момент!

Ну, если твоё недовольство мной отвлечёт тебя от беспокойства, то я выполнил одну из обязанностей твоего приспешника в форме, верно?

Его зубы снова блеснули в короткой улыбке, и Причарт подавила жгучее желание пнуть его в правое колено. Вместо этого, она ограничилась мысленной заметкой позаботиться об этом позже, послав ему сердитый взгляд своих голубых глаз, который обещал, что возмездие лишь отложено, и повернулась обратно к шаттлу.

Она обнаружила, что Тейсман отвлёк её в самый подходящий момент. Что, мелькнула у неё мысль, не могло быть простым совпадением. Возможно, она всё-таки не станет ломать ему коленную чашечку. Пока их короткий разговор отвлекал, её, люк открылся, и из него вышла очень высокая, широкоплечая женщина в форме мантикорского адмирала. Со своими ста семьюдесятью пятью сантиметрами, Причарт привыкла быть выше большинства женщин, которых встречала, но Александер-Харрингтон была, должно быть, на добрых семь или восемь сантиметров выше, чем даже Шейла Тиссен, а Тиссен была на пять сантиметров выше, чем президент, которого она охраняла.

Адмирал помедлила мгновение, подняв голову, словно вдыхая аромат ветреной прохлады ранней осенней ночи, и потянулась правой рукой погладить древесного кота, сидящего у неё на плече. Причарт не была специалистом по древесным котам — насколько она знала, не существовало хевенитских экспертов по этим древесным эмпатам, — но она прочла о них всё, что смогла достать. но и без этого, подумала она, можно было узнать бережную заботу в том, как кот обвил хвостом шею своего человека.

И если бы она не заметила позы Нимица, никто бы не пропустил настороженной бдительности троицы в зелёной униформе, следующей по пятам за Александер-Харрингтон. Причарт читала и о них, и она почувствовала, неодобрительное напряжение Шейлы Тиссен у себя за спиной, когда её собственный телохранитель уставилась на пульсеры в их кобурах.

Тиссен едва не хватил удар, когда она узнала, что президент Причарт предложила разрешить присутствие рядом с собой вооружённых слуг адмирала на службе звёздной нации, с которой Республика Хевен находится в состоянии войны. На самом деле она просто отказалась это позволить — отказалась так твёрдо, что Причарт опасалась, что она со своим отрядом поместит свою главу государства под защитный арест, чтобы это предотвратить. В конце концов, потребовался прямой приказ от генерального прокурора и Кевина Ушера, директора Федерального Следственного Агентства, чтобы преодолеть её сопротивление.

Причарт понимала нежелание Тиссен. С другой стороны, Александер-Харрингтон должна была также хорошо представлять, какой катастрофой может обернуться происшествие с Причарт, как и Причарт о том, какой катастрофой может обернуться происшествие с ней.

Как там, мне рассказывал Томас, называли это на Старой Земле? "Взаимное гарантированное уничтожение", верно? Ну, как бы глупо это не звучало — чёрт, как бы глупо это не было на самом деле! — по крайней мере сработало достаточно хорошо для нас, пока нам не удалось убраться с планеты. К тому же, бога ради, у Харрингтон пульсер встроен в левую руку! Шейла собирается заставить ей оставить протез у двери? На стойке для зонтиков?

Она тихонько фыркнула, развеселённая собственными мыслями, и Александер-Харрингтон повернула голову в её сторону, словно мантикорка почувствовала это веселье через всю посадочную площадку. В первый раз их глаза встретились в залитой прожекторами ночи, и Причарт глубоко вздохнула. Она подумала, хватило бы ей храбрости, чтобы прилететь одной на столичную планету звёздной нации, флот которой она уничтожила в бою всего шесть стандартных месяцев назад. Особенно когда у неё были очень хорошие основания полагать, что данная звёздная нация сделала всё возможное, чтобы убить её за год до того, как она добавило эту запись к списку причин… недолюбливать себя. Причарт хотелось думать, что она нашла бы в себе мужество для этого при подходящих обстоятельствах, но она знала, что никогда не сможет по-настоящему ответить на этот вопрос.

Но хватило бы у неё храбрости или нет, у Александер-Харрингтон она, очевидно, была, и в то время, когда военное превосходство Звёздного Королевства над Республикой было столь сокрушительным, не было абсолютно никакой необходимости делать что-то подобное. Веселье Причарт угасло, превратившись в совсем иное чувство, и она вышла вперёд, протягивая руку, когда Александер-Харрингтон в сопровождение трио телохранителей спустилась по трапу.

— Это неожиданная встреча, адмирал Александер-Харрингтон.

— Я в этом уверена, мадам президент. — Акцент Александер-Харрингтон был чётким, её сопрано — неожиданно мелодичным для женщины её габаритов и грозной репутации, и у Причарт сложилось ясное впечатление, что рука, сжимающая её ладонь, делала это очень осторожно.

Конечно, подумала она. Ни к чему ей по рассеянности ломать мне кости в такой момент!

— Как я поняла, у вас есть послание для меня, — продолжила вслух президент. — Учитывая, в какой драматичной манере вы прибыли, чтобы его доставить, я готова предположить, что это весьма важное послание.

— В драматичной манере, мадам Президент?

Против воли Причарт, её брови поползли вверх, когда она услышала несомненное веселье Александер-Харрингтон. Это была не самая дипломатичная возможная реакция на невинный тон адмирала, но в таких обстоятельствах Причарт не могла серьёзно винить себя за это. В конце концов, мантикорцыточно так же могли рассчитать местное время в Новом Париже, как и её сотрудники — рассчитать местное время в Лэндинге.

— Скажем так, адмирал, ваш выбор времени привлёк моё внимание, — сухо сказала она через мгновение, — как, я уверена, и предполагалось.

— Честно говоря, полагаю, так оно и было, мадам президент. — Возможно, в голосе Александер-Харрингтон и была толика извинения, но Причарт не поставила бы ничего ценного на эту вероятность. — И вы, конечно, правы. Это важно.

— Ну, в таком случае, адмирал, почему бы вам — и вашим гвардейцам, конечно, — не пройти со мной в мой кабинет, где вы сможете мне рассказать, в чём именно оно заключается.

Глава 7

Итак, Вы предпочли бы чтобы мы обращались к вам как к "Адмиралу Александер-Харрингтон", "Адмиралу Харрингтон", "Герцогине Харрингтон" или "Землевладельцу Харрингтон" — спросила Причарт с легкой улыбкой в то время, как она, Хонор, Нимитц и толпа телохранителей — большинство из которых, казалось, наблюдали друг за другом с огромным недоверием — ехали в кабине лифта от посадочной площадки вниз к официальному офису президента. Даже в лифте такого размера было слишком мало места для других официальных лиц хевенитов, чтобы сопровождать их, так как ни телохранители Хонор, ни секретные агенты Шейлы Тиссен не выказали желания отказаться от своих мест ради простых кабинетных крыс.

Иногда это всё усложняет — быть таким количеством разных людей в одно и то же время — признала Хонор вопрос Причарт, с ответной улыбкой, которая была более ярко выраженной чем улыбка президента. И не только из-за искусственных нервов в уголке её рта. "Какое обращение было бы более удобно для Вас, Мадам Президент?"

Да, я должна признать, что мы в Республике приобрели определенное отвращение к аристократии, как к признанной, подобно вашей в Звездном Королевстве, так и к той, которая фактически сложилась у нас при Законодателях. Так что будут определённые… смешанные эмоции, назовем это так, при использовании одного из ваших аристократических титулов. В то же время, мы хорошо знакомы с вашими достижениями, по многим причинам.

На одно мгновение топазовые глаза Причарт — которые, как обнаружила Хонор, были гораздо более захватывающие и выразительные, чем казались на любом из изображений, которые она видела — потемнели, а губы застыли. Хонор почувствовала мрачный укол горя и сожаления за этой темнотой. Когда она обсуждала лидеров Республики с Лестером Турвилем, он подтвердил что в битве при Ловате в сражении с Восьмым флотом погиб Хавьер Жискар, давний возлюбленный Притчарт.

То есть, фактически, Хонор Александер-Харринтгон убила его.

Её глаза встретились с глазами Причарт и ей не нужны были чувства эмпата чтобы осознать что обе они увидели знание в взгляде другой. В этом знании было еще много другое. Да она убила Хавьера Жискара, и она сожалела об этом, но он был только одним из тысяч хевенитов, кто погиб в сражениях против Хонор или судов под её командованием за последние два десятилетия, и в их смертях не было ничего личного. Это было различие, которое и она и Причарт понимали, потому что обе они — в отличии от абсолютного большинства флотских офицеров — отнимали жизни собственными руками. Убивали врагов на таком расстоянии, что были способны видеть их глаза и когда это, несомненно, было личным делом. Обе они понимали эту разницу, и тишина, парящая между ними, несла это взаимное понимание с собой, а так же то, что никакое понимание не развеет поток боли и потерь.

Откашлявшись Причарт сказала

Как я сказала, мы знакомы с вашими достижениями. Принимая в учет факт что Вы происходите из хорошей семьи йоменов и заработали все это архаичные титулы тяжким трудом, мы готовы использовать их как жест уважения — прервала молчание Притчарт.

Я понимаю.

Хонор смотрела на женщину с платиновыми волосами рядом с собой. При общении лицом к лицу, Причарт производила еще более сильное впечатление, чем Хонор представляла себе, даже после рапорта Мишель Хенке о её собственном разговоре с Президентом. В женщине чувствовалась уверенность того, кто знал точно кто он есть и её эмоции — то что древесные коты называли "мыслесвет" — были эмоциями того, кто к этому знанию пришел трудным путем, заплатив огромную цену за то что требовали его убеждения. И несмотря на юмор в её голосе, было ясно что она искренне испытывает какие-то опасения о результатах своего вопроса и Хонор хотела бы знать почему.

Она использовала титул Мики, которая была графиней Золотого Пика… но только после того, как она решила послать Мику домой в качестве посланника. Сделала она это из уважения или хотела специально подчеркнуть близость Мики к трону? Хотела подчеркнуть настолько, что пришлось использовать титул, который она лично презирала.

Или это проблемы кого-то из её Кабинета, о чьей реакции она озабочена? Или может быть она уже заботится о пресс-релизе? О том как они собираются представлять меня при публичном освещении?

"Учитывая обстоятельства," сказала через мгновение Хонор, "если для вас более удобно простое старое "Адмирал Александер-Харрингтон", я уверена я смогу примириться с этим".

"Спасибо." Причарт одарила её очередной улыбкой, в этот раз несомненно более широкой. "Чтобы быть предельно честной, я подозреваю что некоторые мои агрессивные эгалитарные члены Кабинета могут испытывать искренние неудобства используя какие-либо другие ваши титулы."

Она закидывает удочки этим утверждением, решила Хонор. Большинство людей не заподозрили бы ничего подобного, учитывая очевидность того, что сказала Причарт, но Хонор имела определённое нечестное преимущество. Она хочет определить, хочу ли я говорить с ней лично или Бэт послала меня на переговоры с всем её Кабинетом.

"Если это доставит им неудобства, тогда конечно мы может обойтись без этого", заверила она Президента и подавила желание улыбнуться, почувствовав тщательно скрываемый всплеск разочарование Притчарт, когда её попытка была с легкостью — и видимо неосознанно — отклонена.

"Спасибо за понимание. Это очень любезно с вашей стороны," громко сказала глава государства хевенитов в то время как лифт остановился и двери открылись. Она махнула рукой в грациозном приглашении и они с Хонор двинулись по коридору, преследуемые двумя группами телохранителей (как два супердредноута, сопровождаемые кораблями эскорта. Хонор чувствовала, как Президент крутит что-то в мозгу, в то время как они шли. Причарт, не казалась человеком, который будет долго колебаться над решением, и пройдя несколько метров она взглянула на высокую, черноволосую женщину, которая, несомненно, была главой ей команды телохранителей.

"Шейла, пожалуйста проинформируйте Государственного Секретаря и других членов Кабинета, что, по-моему мнению, будет лучше если Адмирал Александер-Харрингтон и я используем возможность маленького приватного разговора, прежде чем мы пригласим кого-либо еще." Её ноздри раздулись и Хонор почувствовала, как толика веселья просочилась через смесь тревоги и надежды, обуревавшие Причарт. "Учитывая драматичное полуночное прибытие адмирала, я уверена, что бы она ни сказала, будет достаточно важным для всех нас, чтобы обсудить это со временем, но скажите им я хочу наложить на эту лапу первая.

"Конечно, Мадам Президент," сказала телохранитель и начала очень тихо говорить в персональный ком.

"Надеюсь, что такой порядок Вас удовлетворит, Адмирал?" продолжила Причарт, взглянув на Хонор.

"Определённо," ответила Хонор с невозмутимой вежливостью, но отблеск веселья в её глазах несомненно выдал её и Причарт фыркнула снова — погромче — и покачала головой.

Тем не менее, всё что она собиралась сказать (предполагая что она хотела что-то сказать) осталось невысказанным, в то время как они достигли конца коридора и автоматическая дверь открылись. Причарт еще раз грациозно взмахнула рукой и Хонор послушно прошла через дверь первой.

Офис был меньше, чем она ожидала. Несмотря на очевидную дороговизну и роскошь обстановки, несмотря на старые картины на стенах и скульптуру стоящую в одном из углов, в нем бесспорно царила интимная атмосфера. И в то же время интенсивно используемая рабочая станция на антикварном деревянном столе делала очевидным, что это несомненно рабочий офис, а не только место для приема и оказания впечатления на иностранных посланников.

Учитывая её ограниченные размеры, она была бы очень перегружена, если бы Причарт пригласила сюда весь Кабинет. Фактически Хонор сомневалась в способности втиснуть сюда такое количество людей, хотя решение Президента не приглашать даже государственного секретаря стало чем-то вроде сюрприза.

"Пожалуйста, присаживайтесь, Адмирал," пригласила Причарт, указывая на комфортабельные кресла вокруг довольно большого кофейного столика перед огромным окном из кристалопласта, заменяющим одну из стен офиса и открывающим изумительный вид на деловую часть Нового Парижа.

Хонор приняла приглашение, выбрав кресло, которое позволило ей смотреть на этот впечатляющий вид. Она уселась, опуская Нимитца с плеча на колено и несмотря на напряженность момента и миллионы смертей, который привели её сюда, она почувствовала восхищение тем, чего добились люди этой планеты. Она знала все о разрушенной инфраструктуре и разваленных системах технического обслуживания с которыми остался город после Законодателей. Она знала о массовых волнениях вспыхнувших на его каньоноподобных улицах сразу после восстания Пьера. Она знала о воздушных ударах, которые Эстер Маквин — адмирал кластерная бомба — обрушила на город чтобы подавить Уравнителей и о спрятанной ядерной бомбе, которую Оскар Сент-Джюс взорвал под старым Октагоном чтобы расправиться с попыткой восстания самой Маквин. За последние два десятилетия город видел смерти миллионов своих граждан — количество гражданских жертв было больше чем число военных погибших на всех хевенитских судах при битве у Мантикоры — и все же он выжил. Не просто выжил, но возродился подобно прекрасному фениксу из пепла запустения и золы битв.

Сейчас, когда она смотрела на мерцающие полетные огни аэрокаров, деловито мчащихся куда-то даже в эти часы — на эти громадные башни, на светящиеся окна, волшебную пыль предупредительных огней воздушного трафика — она видела возрождение всей республики Хевен. Узнавала важнейшие изменения которые это возрождение принесло практически в каждый аспект жизни мужчин, женщин и детей Республики. И многое из этого возрождения, этого возрождения надежды, гордости и решительности было результатом работы женщины с платиновыми волосами, усаживающейся в противоположное кресло, в то время как телохранители с настороженной бдительностью размещались вокруг них.

Да, много из этого было её трудом, Хонор напомнила себе, поглаживая пушистую шкуру Нимитца, в то время как успокаивающий гул его практически инфразвукового урчания вибрировал в ней. Но это она является человеком, объявившим войну в этот раз. Человеком, запустившим операцию Тандерболт. Человеком который послал Турвиля и Чин напасть на домашнюю системы Мантикоры. Восхищайся ей Хонор, но никогда не забывай что это опасная, очень опасная женщина. И не позволяй своим собственным надеждам завести тебя в чересчур оптимистические предположения о ней или о том чего она действительно хочет.

— "Может быть хотите перекусить, Адмирал?"

— "Нет, спасибо, Мадам Президент".

— "Если Вы так уверены" — сказала Причарт легко подмигивая. Хонор вопросительно подняла бровь и Президент засмеялась. "Мы накопили достаточно полное досье на вас, Адмирал. Первая волна Мейердала, насколько я понимаю?"

— "Точно" — признала Хонор ссылку на её генетически улучшенную мускулатуру и требования метаболизма, которые стали следствием этого. "И я искренне ценю Ваше предложение, но мой стюард накормил меня прежде чем позволил сойти с корабля".

"О! Это все тот же грозный мистер МакГиннес?"

— "Я вижу, офицер Кашат и Директор Ашер — о, я извиняюсь, Директор Траян, не так ли? — действительно заполнили подробное досье на меня, Мадам Президент" - вежливо заметила Хонор.

— "Туше", — признала Причарт, откидываясь на спинку кресла. Но короткий момент веселья прошел и ей лицо стало серьёзным.

— "Если Вы не разрешаете мне предложить вам закуски, Адмирал, может быть Вы скажите мне чего же хочет добиться королева Мантикоры отправив вас сюда?"

— "Конечно, мадам Президент".

Хонор откинулась в своем кресле, её рука из плоти и крови (в смысле та что настоящая) все еще двигалась, очень мягко, по шелковой шкуре Нимитца и её собственное выражение отразило серьезность Причарт.

— Моя Королева послала меня в качестве личного доверенного лица, — сказала она. " У меня для вас есть официальное сообщение от неё, но по существу это просто информирование Вас что мне доверено вести переговоры от её лица как её посланник и полномочный представитель.

Причарт не шевельнула и мускулом, но Хонор почувствовала внезапную вспышку надежду и испуга, которая взорвалась внутри Президента, когда она отреагировала на последние слова. Несомненно, Причарт не ожидала, что Хонор не просто доверенное лицо и посланник Елизаветы III, но и её прямой, личный представитель, наделённый властью достичь соглашения с Республикой Хевен.

Возможность соглашения объясняла надежду президента, осознала Хонор. Точно так же как ужасающая военная ситуация, в которой оказались хевениты и возможность того, что идея Елизаветы о соглашении могла состоять из требования безусловной капитуляции, объясняла её испуг.

— Её Величество — и я — полностью осознаем огромное поле для разногласий и недоверия между Звездной империей и Республикой, — продолжила Хоном все тем-же взвешенным тоном. "Я не предполагала перейти к ним сегодня. Говоря откровенно, я не вижу даже маленькой возможности, что мы можем разрешить эти вопросы без тяжелых длительных переговоров. Несмотря на это, я верю что наши довоенные разногласия могут быть решены путем компромисса между здравомыслящими людьми, предполагая, что вопрос дипломатической переписки, оспариваемый нами, может быть разрешен."

Тем не менее, как я сказала, у меня нет ни намерения ни желания влезать на эту территорию этим вечером. Вместо этого я хочу обратиться к вопросу, который с огромной долей вероятности станет причиной возникновения серьезных сложностей для любого серьезного разговора между нашими двумя нациями. И это, Мадам Президент, количество людей, который погибли с тех пор, как Республика Хевен возобновила враждебность без предупреждения или уведомления.

Она сделала паузу, наблюдая за Причарт и разбираясь в её эмоциях. Хевенитка не сильно озаботилась её последним предложением, но для Хонор это было понятно. Хонор Александер-Харрингтон никогда не видела себя в роли дипломата, никогда не представляла что она может быть выбрана для такой миссии и не было никакого смысла пытаться крутиться вокруг да около этого конкретного вопроса. Фразой "возобновила враждебность" она предложила Причарт по крайней мере оливковый лист, если не ветвь.

Как Причарт указала своему Конгрессу, когда она запрашивала формального объявления войны, между Звездным Королевством Мантикоры и Республикой Хевен не было заключено соглашение о мире. И хотя Хонор не была готова сказать это, она знала что в основном это было ошибкой правительства барона Высокого Хребта, а не администрации Причарт. Она не была готова согласиться с тем, что циничные политические маневры и явная тупость Высокого Хребта оправдывали решение Причарт, но они определённо способствовали им. Так что несмотря на всю неожиданность Операции Тандерболт Томаса Тейсмана, она была запущена против цели с которой Республика, с юридической точки зрения, находилась в состоянии войны.

— До тех пор пока она не начнет считать что мы позволим ей сорваться с крючка виновности за возобновление войны, — холодно подумала Хонор — мы согласимся с ней, что были серьезные ошибки — промахи — с нашей стороны, и что технически мы всё еще воевали. Но она должна будет признать "военную вину" Республики и не только за эту войну, куда бы она ни зашла (??), и ей лучше понимать это с самого начала.

— Её Высочество полностью осознает, что итоговые потери Республики после возобновления войны намного выше чем потери Звездной Империи, — продолжила она спустя несколько секунд.

— В то же время общая популяция Республики также намного больше чем у Звездной Империи, что означает, что наши потери, в сопоставлении с нашей популяцией, во много раз больше ваших. И даже опуская чисто человеческие потери, экономический ущерб для обоих сторон колоссален, в то время как тоннаж уничтоженных кораблей эквивалентен потерям за все войны в истории человечества.

Конфликт между нашими нациями начался восемнадцать лет назад — двадцать два если считать с операции Народной Республики на терминале Василиск. И несмотря на позиции, в которых мы находимся сегодня, даже самый упертый хевенитский патриот должен осознавать тот факт, несмотря на все попытки Министерства Публичной Информации доказать обратное, что конфликт между нами стал прямым следствием агрессии Народной Республики, а не Звездной Империи.

Но поскольку мы предвидели эту агрессию, наше военное строительство, направленное на противостояние ей, началось еще за сорок лет до атаки на Василиск, так что учитывая все планы и цели, наши нации находятся в состоянии войны — или подготовке к войне — более шестидесяти лет. Что означает что мы сражаемся друг с другом — или готовимся сражаться друг с другом — с тех пор как мне исполнилось 4 стандартных года. Что в свою очередь значит, что моя Звездная Империя находится в состоянии войны, горячей или холодной, с хевенитской агрессией, в той или иной форме, всю мою жизнь, Мадам Президент, и вряд ли я одинока в обладании таким "жизненным опытом" или отношением к тому, что принесла эта война. После такой долгой, такой огромной взаимной враждебности и активного кровопролития, каждая сторона может с легкостью найти любое количество причин не доверять или ненавидеть друг друга.

Но есть два больших различия между текущим моментом в противостоянии Мантикоры и Хевена и практически любым другим, Мадам Президент. Первое из этих различий это то, что мы больше не имеем дело с Народной Республикой. Ваша новое правительство провозгласило главной целью полную реставрацию старой Республики Хевен, и я допускаю искренность этой декларации. Но вы также выбрали, к несчастью — по какому-то набору причин — продолжить войну между Хевеном и Мантикорой, что заставляет многих — а по сути большинство — мантикорцев сомневаться, что есть какая-то разница между вами и Законодателями или Комитетом Публичной Безопасности.

Я надеюсь и верю что они ошибаются. Что для этого режима хевенитов имеет значение сколько его граждан гибнет в сражениях. Что он хочет сохранить огромный прогресс, достигнутый после поколений хаоса во власти и жестокости внутренней политики. Что он чувствует ответственность за то, чтобы погибло как можно меньше людей, военных или гражданских, и не считает их расходным материалом для топки политических амбиций и бездумной агрессии.

Что приводит нас ко второму значительному различию. Говоря прямо, я не сомневаюсь что Вы и Адмирал Тейсман осознаете точно так же как и Королева Елизавета, что текущее военное превосходство Звездной Империи еще более колоссально чем это было во времена восстания адмирала против Сен-Джюса. Мы можем, если захотим, закончить эту войну окончательной и однозначной военной победой. Мы можем разрушить ваш флот с расстояния, с которого он не сможет оказать никакого эффективного сопротивления. Мы можем уничтожить инфраструктуру ваших звездных систем, одну за другой, и, несмотря на всю несомненную храбрость и решительность вашего флотского персонала, они не смогут остановить нас. Они могут только умереть пытаясь, и я, например, не имею сомнения что они сделают это с величайшей отвагой.

Она смотрела прямо в янтарные глаза Элоизы Причарт, наблюдая за их ничего не выражающей глубиной, хотя она чувствовала смесь страха, расстройства и отчаяния скрывавшуюся за ними.

— В Звездной Империи есть те, кто предпочел бы, в значительной степени благодаря истории наших взаимоотношений которую я упомянула, сделать именно так, — сказала она ровным тоном. "И я бы солгала Вам если бы не допустила что Её Величество была сильно настроена именно на такой вариант. Если у вас есть доступ, а я предполагаю что есть, к секретным файлам Внутренней Безопасности и Государственной безопасности, я уверена, что Вы понимаете почему Королева Елизавета лично ненавидит Хевен и не доверяет всем хевенитам каждой частичкой своей души. Я подозреваю, что практически каждый бы испытывал такие чувства к нации, которая убила её отца, убила её дядю, кузена, премьер-министра и пыталась убить её саму."

Причарт ничего не сказала, только легонько кивнула, признавая слова Хонор, но Хонор чувствовала запутанный водоворот эмоций внутри Президента. Несомненно, Причарт знала об убийствах, включая убийство Короля Роджера — до того как Хонор сказала ей, и, так же несомненно было то, что она не была удивлена, что кто-то с пламенным характером Елизаветы нашел бы невозможным забыть такие обиды. Еще чувствовались нить личного сожаления, понимание, что кто-то также израненный как Елизавета имеет все права на ярость, и чувство печали, что было причинено столько боли.

— Сразу после Битвы у Мантикоры, — продолжила Хонор — наши потери были достаточно тяжелы, чтобы исключить возможность каких-либо наступлений с нашей стороны. Я уверена, что ваши аналитики пришли к такому же заключению. Сейчас, тем менее, введений в строй новых и отремонтированных кораблей достигло точки, на которой мы можем выделить достаточное их количество, чтобы запустить решающие атаки на ваши звездные системы не подвергая риску свою собственную систему. И, чтобы быть предельно откровенными, ситуация в Скоплении Талбота далеко не так близка к урегулированию, как мы считали.

Она снова сделала паузу, оценивая реакцию Причарт на это откровение. Президент Хевена должна была быть кем-то более чем человек, чтобы не испытать волну надежды, что возможная занятость Мантикоры где-то еще не сработает в пользу Хевена. Но еще чувствовалась тоненькая нить осторожности и Хонор подавила желание сардонически улыбнуться. Она и её политические советники обсуждали, стоит ли ей поднимать этот вопрос в беседе с Причарт. Сейчас, ощущая эмоции другой женщины, она знала, что была права. Притчарт была слишком умна, чтобы не видеть возможные последствия для Хевена.

Так что я могу дать понять, что для нас это несёт одинаковые последствия.

— Мы продолжаем надеяться на дипломатическое решение ситуации в Скоплении Талбота, — сказала она, — но я не буду притворяться что мы уверены в его достижении. Очевидно, что неудача несёт с собой потенциально серьезные последствия для Звездной Империи. Я уверена Вы и Ваши советники хорошо понимаете это, так же как любой мантикорец. Но и для вас есть проблемы, о которых вы должны беспокоиться.

Она продолжила, удерживая взгляд Причарт своим.

Угроза прямого конфликта с Солнечной Лигой это угроза которую мы просто не можем игнорировать. Очевидно, что это является одной из причин по которой мы ищем пути урегулирования наших разногласий с Республикой. И любая звездная нация была бы психически больной, если бы хотела воевать с Солнечной Лигой, какими бы ни были обстоятельства, но только та, что была бы также тупа, как и больна, хотела бы одновременно воевать с Лигой и кем-нибудь еще. В то же время, я уверена, что ваши аналитики пришли к таким же заключениям, или их части, что и мы, относительно военных технологий солярианцев. В случае если это не так, я могу сказать Вам что то, что произошло на Талботе, подтвердило нам что в настоящее время ФСЛ в технологическом плане значительно отстаёт и от Звездной Империи и от Хевена. Очевидно, что нечто размером с Солнечную лигу имеет огромный потенциал для устранения технологических недостатков, но по самым нашим лучшим оценкам, даже если они готовы пустить новое оружие в производство завтра, у нас будет период от трех до пяти лет сокрушающего превосходства над всем, что они могут кинуть на нас.

Причина, по которой я говорю Вам всё это, это то, что Вам нужно понимать, что в то время как мы не хотим воевать с Лигой, мы не относимся к этой войне как к смертному приговору. Но мы не готовы воевать с солярианцами в то время как кто-то с технологиями, такими же близкими к нашим как ваши, нападет на нас сзади. Так что по нашему мнению у нас есть две опции в вопросе решения конфликта с Республикой.

Первый, и во много менее рискованный с нашей перспективы, — это использование нашего технологического превосходства о которой я говорила несколько минут назад для уничтожения вашей инфраструктуры для того чтобы принудить вас к безоговорочной капитуляции. Фактически, месяц назад, я была проинструктирована сделать как раз это, начав именно с этой звездной системы.

В офисе Элоизы Причарт было очень очень тихо. Эмоции телохранителей Президента представляли собой переплетение напряженной тревоги и гнева, сдерживаемого дисциплиной, но Хонор едва замечала их. Её внимание — и Нимитца — было целиком и полностью сфокусировано на Причарт.

— Но эти инструкции были изменены, Мадам Президент, — мягко сказала она. "Не отменены, но… изменены. Её Величество была убеждена по крайней мере учесть вероятность того, что Республика Хевен больше не является Народной Республикой. Что не она ответственна за убийство адмирала Вебстера на Старой Земле или за попытку убийства Королевы Берри на Факеле. Если быть честным, королева далека от убежденности в непричастности Хевена к этим событиям, но она по крайней мере признаёт что это возможно. И даже если окажется, что Республика ответственна за это, она готова признать, что убийство миллионов ваших граждан и военного персонала, уничтожение орбитальной инфраструктуры стоимостью триллионы долларов может быть непропорциональным ответом на вину Республики"

Если коротко, Мадам Президент, Королева устала убивать людей. Так что она уполномочила меня доставить это сообщение Вам: Звездная Империя Мантикоры готова договориться о взаимно приемлемом окончании войны между ней и Республикой Хевен.

Президент даже не шевельнула мускулом. "Её самоконтроль огромен", подумала Хонор. Что без сомнения было жизненно необходимо, чтобы она и Хавьер Жискар смогли выжить под вечно подозревающим, параноидальным взором субъекта с манией величия, подобного Оскару Сен Джюсу, в течение стольких лет. Она могла быть высечена из камня, но внезапный прорыв недоверчивой радости, сдерживаемый дисциплиной и осторожностью, был подобен взрыву для эмпатического чувства Хонор. Тем не менее как бы ни жаждала эта женщина окончания борьбы, она не была дурой. Она знала насколько трудным может оказаться процесс достижения "договоренностей" и она так же как Хонор осознавала как много кровавых лет вражду, гнева и ненависти лежало между Звездной Империей и её собственной нацией.

Никто на Мантикоре не ожидает, что это будет легкой задачей, даже предполагая, что Республика не ответственна за убийства, который привели Её Величество к решению отказаться от участия в саммите, который Вы организовывали. Тем не менее, Её Величество готова приложить все усилия, чтобы достичь этой цели и я уполномочена начать процесс переговоров от её лица и от лица Звездной Империи.

Тем не менее, в то же самое время, Её Величество проинструктировала меня сказать Вам что она не готова растягивать эти переговоры на неопределённое время. Учитывая то, что я только что рассказала Вам о ситуации на Талботе, я уверена, что Вы понимаете почему, также я полностью осознаю, что вы на Новом Париже чувствуете — и я признаю что имеете на это право — что это Республика Хевен провалила переговоры, последовавшие за свержением режима Сен Джюса. Её Величество в то время находилась в оппозиции правительству Высокого Хребта, но особенности нашей конституционной системы не позволяли ей просто отправить его в отставку и заменить кем-то более ответственно относящемуся к своим задачам и обязанностям. И, говоря откровенно, ни кого на Мантикоре не было причин верить в то, что его непримиримость, высокомерие и амбиции поспособствуют возобновлению активной войны между Хевеном и Звездной Империей. Она, подобно каждому мантикорцу, относилась к сложившейся ситуации в основном как в внутренней политической борьбе, которая конечно может иметь дипломатические осложнения, но которая определенно не относится к ситуациям, утеря контроля над которой способна привести к активному возобновлению войны. Учитывая эти обстоятельства, она не была готова спровоцировать конституционный кризис, отправляя его в отставку, и предпочитала дожидаться неизбежного падения его кабинета. У меня нет сомнений, что будучи Президентом, вы сталкивались с похожими трудностями.

Несмотря на всю свою самодисциплину и сфокусированность, Хонор чуть не вздрогнула, ощутив внезапный раскаленный добела взрыв смеси ярости, разочарования и чего-то, что было очень похоже на… вину? — что взревел внутри Елоизы Причарт на последнем предложении. В некотором смысле это был еще более сильный эмоциональный прорыв, чем тот который показала Президент, когда она осознала, что Елизавета хочет переговоров, что озадачило Хонор почти так же как и удивило её. И в большей части потому, что оно не было направлено на Мантикору или Высокого Хребта. Казалось что оно было полностью нацелено куда то еще, и часть разума Хонор трещала от размышлений, вспоминая часы политических брифингов, которые предшествовали её отправке в систему Хевен… и, если уж на то пошло, занимали большую часть этого вояжа.

Но она не могла позволить себе отвлечься, так что она продолжила тем же ровным голосом, что и раньше.

Её Величество глубоко сожалеет о неспособности заставить Высокого Хребта подчиниться и она готова признать ошибку Звездной Империи в этом вопросе. Тем не менее, она и текущее правительство Грантвиля решительно настроены двигаться вперёд в вопросе скорейшего урегулирования этого конфликта. Если он может быть решен за столом переговоров, Звездная Империя для достижения этого результата готова быть настолько умеренна, насколько позволяют обстоятельства. В качестве показателя этого, я проинструктирована донести до Вас, что есть только два вопроса, по которым Звездная Империя требует публичного и приемлемого урегулирования в любом договоре о мире. Это вопрос кто фальсифицировал дипломатическую корреспонденцию между нашими нациями и почему, а также публичное признание, кто действительно возобновил боевые действия. Вопрос репараций также должен быть упомянут, хотя финальное решение этого вопроса может быть отложено до следующего раунда переговоров. У Звездной Империи нет намерения настаивать на разрушительных карательных условиях и Её Величество надеется что этими же переговорами будет доказана возможность полного упорядочения отношений – коммерческих, научных, образовательных, а также дипломатических – между двумя нашими звездными нациями. Мантикора жаждет не просто окончания войны, Мадам Президент, но начала мирных взаимовыгодных отношений с Хевеном, основанных на взаимном уважении, взаимных интересах, и – в конечном итоге – взаимной дружбе.

Если, тем не менее, окажется невозможным договориться об окончании боевых действий за период времени, который Её Величество считает достаточным, предложение о переговорах будет отозвано.

Хонор твердо встретила взгляд Притчарт и ей голос остался неизменным.

Никто в галактике не будет сожалеть о таком исходе больше чем я, Мадам Президент. Тем не менее, это моя обязанность информировать Вас, что если это произойдет, Королевский Флот Мантикоры будет уничтожать флот вашей нации и орбитальную индустрию каждой вашей звездной системы до тех пор пока ваша администрация или её наследники не сдадутся без всяких условий.

Говоря от себя лично, а не от моей Звезной Империи или моей королевы, я умоляю Вам принять предложение её Величества. Я убила слишком много ваших людей за последние двадцать лет, а ваши люди убили слишком много моих.

Хонор почувствовала смерть Хавьера Жискара между ними, точно так же как чувствовала смерть Алистера МакКеона и Рауля Курвуазье и Джимми Кендлесса и многих других, и она закончила очень очень мягко.

Не заставляйте меня снова убивать, Мадам Президент. Пожалуйста.

Глава 8

Итак?

Элоиза Причарт обвела взглядом собравшихся за столом министров. Они сидели в привычном для них конференц-зале, стены которого состояли из комбинации настоящего стекла и проеций города Новый Париж. Солнце едва показалось над горизонтом, слабо окрашенное в оттенки красного и никто из её секретарей или помошников не выглядел отдохнувшим.

"Я думаю, это, безусловно, драматический момент" ответила Генриетта Барлой через минуту.

Министр технологии, как и Тони Несбитт из министерства торговли, была одним из сторонников покойного и совсем не оплакиваемого Арнольда Джанколы. Как и другие союзники Джанколы в кабинете министров, она испытала по-видимому искренний ужас, когда Причарт сообщила им с почти полной уверенностью, что именно Джанкола на своём посту государственного секретаря был тем, кто на самом деле подтасовал дипломатическую переписку, которая привела Республику к возобновлению боевых действий. Президент не сомневалась, что её реакция была искренней, но это не меняло того факта, что Барлой и Несбитт оставались двумя министрами, которые хранили самые глубокие подозрения — не говоря уже о возмущении и ненависти — в отношении Звёздной Империи Мантикора.

Несмотря на что, насколько могла сказать Причарт, реакция Барлой была скорее мимолётным замечанием, чтобы выиграть время, а не чем-то вроде мнения, что Хевен должен отказаться от этой возможности.

— Можно сказать и "драматический", — кисло согласился Стэн Грегори, министр по делам городского развития.

Он был из одним из тех кто не был в городе прошлой ночью. На самом деле он находился на противоположной стороне планеты, и ему пришлось провести в полете как минимум три часа чтобы попасть на это совещание. Что не шло ему на пользу и сейчас он выглядел немногим бодрее чем сама Причарт.

— Свалиться нам на головы буквально посреди ночи было весьма громким заявлением само по себе, г-жа Президент, — продолжил он. — У меня лишь вопрос — все это было каким-то хитрым фокусом, или адмирал Александер-Харрингтон просто хотела убедиться, что привлекла наше внимание.

— Лично я думаю, что это была… скажем так, неуместная помпезность, — тон Рашель Анрио мог бы высушить океан, хотя министр финансов и была одним из самых преданных сторонников Причарт. — Поймите, я не говорю, что она здесь не для серьёзной попытки переговоров. Но все эти обстоятельства ей появления — без предупреждения, без какой бы то ни было дипломатической подготовки, при поддержке всего своего флота прилететь сюда на безоружной гражданской яхте прямо посреди ночи и потребовать разрешения на посадку…

Она умолкла и покачала головой, и Деннис ЛеПик весело фыркнул.

— Неуместная помпезность или нет, Рашель, — сказал генеральный прокурор, — но она всё-таки привлекла наше внимание, не так ли? И, честно говоря, учитывая, как шли дела с тех пор, как погиб Арнольд, я предпочту что угодно, что приблизит нас к окончанию войны, прежде чем всё, чего нам удалось добиться, не вбомбят обратно в каменный век. Так что если бы Александер-Харрингтон захотела приехать сюда обнажённой верхом на слоне со Старой Земли и с горящими факелами в руках, я всё равно был бы рад её видеть!

— Должен согласиться с Деннисом — предполагая, что предложение искреннее, а не просто трюк, рассчитанный на то, чтобы выставить Мантикору в благоприятном дипломатическом свете, прежде чем они всё-таки выдернут ковёр у нас из под ног, — сказала Сандра Стонтон. Министр развития биологических наук выглядела встревоженной, её глаза — обеспокоенными. Она была ещё одним приверженцем Джанколы и, как и Несбитт с Барлой, продолжала питать немалые подозрения в отношении Звёздной Империи. — Учитывая, как Елизавета отреагировала на убийство Вебстера и покушение на Факеле, да ещё и с Битвой за Мантикору, добавленной к её "Списку причин ненавидеть Хевен", такое помилование в последнюю минуту, свалившееся на нас как гром среди ясного неба, кажется мне немного неискренним. Или может быть я пытаюсь сказать, что всё это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

"Я знаю что ты имеешь в виду Санди." Тихо произнес Тони Несбит с не меньшей обеспокоенностью на лице, однако он покачал головой и продолжил: "Я знаю, что ты имеешь в виду, но я не вижу ни одной причины по которой их бы это беспокоило. Не после того, что они сделали с нами у Мантикоры.

Он многозначительно посмотрел на Томаса Тейсмана, и военный министр вернул ему взгляд.

— Я полностью понимаю, что операция "Беатриса" не достигла целей, на которые мы надеялись, Тони, — сказала Причарт. — И я также полностью понимаю, что решение о её проведении было моим.

Несбитт перевёл взгляд с Тейсмана на неё, и её голубые глаза, не моргнув, встретили его.

— В тех же обстоятельствах и с учётом разведывательных оценок, полученных как от флота, так и от ФРС в то время, я бы поступила так же и сегодня. Не мы отменили саммит и возобновили военные действия, и я полностью согласна с Томасом, что единственная реальная возможность, которую они нам оставили, — поскольку они разорвали переговоры, и не желали даже обсуждать с нами любые возможные решения — была попытаться достичь полной военной победы, прежде чем они полностью развернут свою новую систему вооружения. Насколько можно судить, мы были почти правы. Но ничто из сказанного не меняет того факта, что мы ошиблись, и что я разрешила то, что стало самым страшным поражением, которое когда-либо терпела наша звёздная нация.

В кабинете повисло молчание. Описание Битвы за Мантикору, как "самого страшного поражения" Республики Хевен или Народной Республики Хевен, — по крайней мере, в одном сражении — было хоть и точным, но определённо преуменьшением. Причарт не пыталась скрыть масштаб катастрофы. Некоторые детали оставались засекреченными, но она отказалась изменить свою политику и перестать говорить людям правду, или отбросить прозрачность, которую она установила вместо пропаганды, подтасовок и откровенной лжи Управления публичной информации. Некоторые её политические союзники спорили с ней об этом — ожесточённо, — потому что предчувствовали яростную реакцию, порождённую разочарованием, страхом и отчаянием. И в какой-то мере они были правы. В самом деле, призывы к отставке Причарт, порой разъярённые, начали раздаваться, как только публика осознала величину потерь флота.

Она отклонила их по нескольким причинам. Все её министры знали, что по крайней мере одной из них была боязнь того, что недоказуемая измена Джанколы выплывет в результате отставки с её стороны с потенциально катастрофическими последствиями не только для войны, но и для самого будущего Конституции, за восстановление которой все они так упорно боролись.

Но они знали и то, что эта причина была далеко не на первом месте в её рассуждениях. Самым важным фактором было то, что президент Республики был не просто её первым министром. По Конституции, Причарт была не просто главой правительства, имеющим возможность подать в отставку и позволить какой-то другой партии или политическому лидеру сформировать новое правительство, если политика или решения окажутся неудачными. К лучшему или к худшему, в течение своего срока она была оставалась республиканским главой государства. Несмотря на всю полученную критику, на все яростные атаки, которые запускали против неё политические лидеры оппозиции (многие из них — давние сторонники Джанколы), она отказывалась отступить от этого конституционного принципа, и все невнятные угрозы импичмента по тому или иному сфабрикованному обвинению разбивались о тот факт, что явное большинство избирателей Республики и их представителей всё ещё доверяло ей больше, чем кому бы то ни было ещё.

Что, к сожалению, было совсем не то, что сказать, что они доверяли ей мнению так же, как и раньше. И это, конечно, было ещё одним фактором, который ей приходилось учитывать в отношении любого рода переговоров с Мантикорой.

А также в отношении любого признания о том, что сделал Джанкола. Что ещё более осложнит дела, учитывая, что это был один из двух вопросов, по которым мантикорцы собирались потребовать уступок.

— Я очень сомневаюсь, — продолжила она тем же ровным голосом, — что кто-то в этой комнате — или где-либо на этой планете — может сожалеть об исходу Битвы за Мантикору больше, чем я. Но в твоих словах есть смысл, Тони. После того, что там произошло, и учитывая, что ничто не мешает им сделать с нами то же самое, где бы они ни пожелали, — на что, уверяю вас, адмирал Александер-Харрингтон не замедлила мне указать, в самом вежливом виде, конечно, — я не вижу особого смысла для них заниматься каким-то мошенничеством за столом переговоров. И в отличие от всех вас — кроме Тома, конечно, — я уже действительно познакомилась с этой женщиной. Она… впечатляет, во многом. И я не думаю, что у неё склад ума типичного политика.

— В каком смысле, мадам президент? — спросила Лесли Монтро, слегка сузив глаза.

— В том смысле, что я думаю это последний человек во вселенной, которого я бы выбрала, чтобы передать кому-то ложь, — решительно сказала Причарт. — Я не думаю, что она бы приняла такую работу, и даже если бы приняла, она бы не очень хорошо справлялась с ней.

— Должен сказать, что у меня всегда было такое же впечатление о ней, мадам президент, — тихо сказал Тейсман.

— И всё, что собрала на неё служба внешней разведки, свидетельствует о том же самом, — вставил ЛеПик.

— Но это не значит, что её не могли использовать, чтобы всё равно "передать нам ложь", — указал Несбитт. — Если то, кто послал её, солгал ей, или по крайней мере оставил её в неведении о том, что на самом деле задумал, она вполне может считать, что всё это время говорит нам правду.

— Ха! — неожиданный смешок Причарт заставил Несбитта отклониться назад в своём кресле, подняв брови. Президенты посмеялась ещё несколько мгновений и, извиняясь, покачала головой.

— Прости, Тони, — сказала она министру торговли с виноватым выражением лица. — Я не над тобой смеялась, правда. Просто… Ну, поверь мне в этом. Даже если все дикие слухи о способностях древесных котов узнавать ложь — это чепуха, я бы не стала пытаться обмануть этуженщину, а нам с Хавьером удалось водить за нос госбезопасность! Я должна сказать тебе, что у меня было отчётливое впечатление, что она может видеть, что творится у меня в черепе, и как там крутятся маленькие колёсики. — она снова покачала головой. — Не думаю, что кто-то смог бы ввести её в заблуждение и отправить сюда изображать козла-провокатора без её ведома.

— Простите, что говорю это, мадам президент, — медленно произнёс Уолтер Сандерсон, министр внутренних дел, — но у меня определённо сложилось впечатление, что она вам по-настоящему нравится.

Голос Сандерсона звучал так, словно ему казалось, что его предали собственные подозрения, и Причарт наклонила голову и поджала губы, обдумывая сказанное им. Затем она пожала плечами.

— Я бы не заходила так далеко, Уолтер. По крайней мере, пока. Но я признаю, что при иных обстоятельствах, думаю, она бы мне понравилась. Учтите, я не собираюсь позволять ей продать мне аэромобили, пока мой личный механик их не проверит, но по сути дела одной из главных правил дипломатии — это выбор эффективных дипломатов. Дипломатов, которые могут убедить других людей доверять им, которые могут даже понравиться этим людям. Как говорится, создать хорошее взаимопонимание за столом переговоров. Я знаю, что она не обученный дипломат, но у мантикоры давняя традиция использовать старших офицеров флота в качестве послов и уполномоченных представителей. От этого они только выигрывали все эти годы, и я уверена, что отчасти именно поэтому они и выбрали её, но я также думаю, что суть здесь лежит глубже.

"Глубже, Мадам?" спросила Монтро.

— Я думаю, они выбрали её, потому что она хотела этого, — просто сказала Причарт. Она посмотрела на Тейсмана. — Теперь, когда у меня была возможность по-настоящему познакомиться с ней, Том, я больше чем когда-либо убеждена, что твоя идея пригласить её на саммит, который мы предложили, была очень хороша. Аналитики Вильгельма тоже правы, я думаю. Из всего ближайшего окружения Елизаветы она вероятно наиболее близка к тому, чтобы мы могли назвать её свои другом.

— Другом! — Несбитт резко фыркнул.

— Я сказала, ближе всего к тому, чтобы мы могли назвать её другом, Тони. Я не думаю, что кто-то мог бы обвинить её в "сочувствии хевам", и видит бог, эта женщина не замедлит уничтожить все наши корабли, если переговоры не удадутся! Но она искренне не хочет этого. И я не думаю, что у неё есть желание настаивать на несправедливо карательных условиях.

Несбитт оглянулся на товарищей из кабинета, потом повернулся к Причарт.

" Г-жа президент при всем уважении" сказал он: "У меня подозрение, вы уже додумались, что" мы "собираемся делать."

"Я себе не сказала бы совсем так", ответила она. " Мой взгляд в том, что мы оказываемся перед необходимостью вести переговоры с ними, и если их условия не полностью возмутительны, это, вероятно, лучшая возможность, которую мы имеем, чтобы выжить. И я не говорю о выживании людей в этой комнате. Я говорю о выживании Республики Хевен… и Конституции. Если мы поедем при этом вниз в огне, то мы не будем 'только' брать с нами тысячи, возможно миллионы, жизней." Ее глаза были холодными, и голос ее мрачной. "Мы потеряем все, за что мы боролись — все, что мы сделали все, что мы пытались сделать, все, что мы хотели, выполнить для Республики со дня когда Том выстрел в Сент-Жуста — я не готова к тому, что случится, не делая все от меня зависящее, чтобы избежать этого "

Снова наступила тишина. Тишина, согласная с её анализом, но остававшаяся очень настороженной, даже напуганной тем, что она предлагала сделать, чтобы избежать предсказанного результата.

Но в этих молчаливых, напряжённых взглядах, которыми обменивались люди за столом, были не только настороженность и страх, поняла Причарт. Даже у таких, как Несбитт и Барлой, кто больше всех не любил и не доверял Мантикоре, внутри тоже горела надежда. Надежда, что помилование в последнюю минуту в конце концов было возможно.

"Как адмирал Александр-Харрингтон предлагает провести переговоры, г-жа президент?" после некоторое время спросила Монтро.

— Я думаю, она готова в основном оставить это нам, — голос Причарт снова стал нормальным, и она пожала плечами. — Я бы сказала, что у неё твёрдые указания, но у меня сложилось впечатление, что когда она называет себя полномочным представителем Елизаветы, она говорит серьёзно. Как бы не были "тверды" её инструкции, думаю, Елизавета выбрала её, потому что доверяет ей — не её честности, но её суждениям. В уже знаете, какие вопросы, как она указала нам, должны быть решены. То, что она выделила эти вопросы, подсказывает мне, по крайней мере, что всё остальное действительно подлежит обсуждению. Или хотя бы, что позиция Мантикоры по этим вопросам не высечена на камне заранее. Вся эта проблема нашей довоенной переписки будет нелёгкой, и все вы прекрасно понимаете, почему, но вне этих двух конкретных областей, я думаю, она вполне готова выслушать наши предложения и ответить на них.

— Но она не сделала никаких предложений по протоколу? — нажала Монтро. Причарт было ясно, что госсекретарь хочет разъяснений, а не возражает, и она покачала головой.

— Нет. Она не сказала ни слова о протоколе, о размерах делегаций или о чём-то ещё. По крайней мере пока. Учтите, я ни капли не сомневаюсь, что если ей не понравится наше предложение, она не замедлит сказать нам об этом. Почему-то мне она совсем не показалась мне скромницей.

Что-то среднее между фырканием и смехом донеслось откуда-то со стороны Томаса Тейсмана, а ЛеПик поднял руку, чтобы скрыть улыбку.

— Я тоже не думаю, что выбрала бы для неё такое определение, мадам Президент, — сухо сказала Монтро. — Но причина, по которой я задала этот вопрос, на самом деле не имеет особого отношения к ней.

— Вот как? — Причарт мгновение смотрела на неё, а потом кивнула. — Думаю, я понимаю, к чему ты клонишь. Но честно говоря, я не уверена, что согласна с тобой.

Один или двое министров выглядели озадаченными, а остальные начали медленно кивать, когда к ним тоже пришло понимание. — Я хотела бы сохранить всё это в как можно меньшем кругу и настолько без соперничества, насколько возможно, Лесли. Последнее, что нам нужно, — превращать всё это в какой-то обмен речами, который скоро увязнет. Я ни секунды не думаю, что Александер-Харрингтон втирала нам очки, говоря, что Елизавета не желает позволять переговорам затягиваться до бесконечности.

— Я тоже, — согласилась Монтро, но выражение её лица не дрогнуло. — И как и вы, я бы хотела сохранить делегации на переговорах достаточно маленькими и достаточно сфокусированными, чтобы продвигаться быстро. Фактически, я бы предпочла решить настолько много вопросов лично между ней и мной как государственным секретарём, насколько возможно. Или, если не получится, между ней и вами как главой Республики. Но если мы так поступим, получить одобрение разработанного договора от Конгресса станет намного тяжелее.

Озадаченные выражения превратились в что-то иное, и тут и там появились хмурые взгляды. К некоторому удивлению Причарт, один из самых мрачных и недовольных принадлежал Тони Несбитту.

— Согласен, Лесли, — сказал он, — но приглашение политических противников администрации присутствовать на этом — у тебя ведь это на уме, верно? — Монтро кивнула, и он пожал плечами. — Как я сказал, приглашение оппозиции присутствовать, даже участвовать в переговорном процессе по многим причинам кажется мне верным путём к катастрофе.

Против собственной воли, Причарт приподняла бровь. Несбитт заметил это и коротко хохотнул. В этом смехе было крайне мало веселья.

— О, не поймите меня неправильно, мадам президент! Я наверное ближе всех к оппозиции из тех, кто сидит в этом кабинете, и я думаю вы хорошо знаете, как мало доверия я готов возложить на кого-либо с Мантикоры. Но по сравнению с некоторыми дельцами там я мог бы показаться вашим кровным братом! Мне неприятно это признавать, но многие из них вероятно столь же своекорыстны, как оказался Джанкола… и примерно столь же достойны доверия.

Проблеск искренней боли, боли человека, кого предал и использовал тот, кому он доверял, мелькнул в глазах министра торговли, но его голос не дрогнул.

— Как бы я не относился к Мантикоре, вы и адмирал Тейсман правы о том, как отчаянно наше военное положение. И если это наш единственный шанс на выживание в хоть немного приемлемых условиях, я не хочу, чтобы его пустил коту под хвост какой-то болтун-политик — или даже хуже, кто-то, кто предпочтёт провалить переговоры, потому что считает, что это улучшит его личную позицию или похоронит конституцию в результате военного разгрома. И если мы зайдём достаточно далеко, чтобы начать разбираться с вопросом о том, кто что сделал с чьей почтой перед войной, будет очень странно заискивать перед тем, кто был бы совершенно готов слить его репортёрам, если это даст ему какое-то преимущество.

— Я должны согласиться с Тони, — сказала через мгновение Рашель Анрио. — Но даже в этом случае, боюсь, в словах Лесли есть смысл. В переговорах должен участвовать кто-то, кто не является "одним из нас". Я бы предпочла, чтобы это был кто-то, кто противостоит на по принципиальным соображениям, если мы найдём кого-то подобного, но суть в том, что мы должны включить в состав делегации кого-то, кто не входит в число администрации или её сторонников, каковы бы ни были его мотивы. Кого-то, кто сыграет роль сторожевого пса для всех этих людей, особенно в Конгрессе, кто не любит нас, или противостоит нам, или просто сомневается в нашей компетенции после провала саммита и того, что случилось в Битве за Мантикору. Это не может стать работой одной партии или одной клики — чем-то, что можно назвать переговорами в маленькой тёмной комнат, — если мы хотим получить одобрение Конгресса. И, честно говоря, я думаю, что у нас есть моральная обязанность дать нашим оппонентам возможность внести хоть какой-то вклад в переговоры о том, что, как мы надеемся, станет договором, имеющим колоссальное значение для каждого мужчины, женщины и ребёнка в Республике. Это не только наша Республика, какие бы посты мы не занимали. Я не думаю, что мы можем позволить себе забыть об этом.

— Чудесно, — покачал головой Уолтер Сандерсон. — Я уже представляю, как всё это превращается в очаровательное состязание в государственной премудрости. Я не знаю, чего бы мне меньше хотелось. Может быть только пожертвовать собственное яичко для науки. Без анестезии.

Причарт усмехнулась. Один или два коллеги Сандерсона находили его периодические переходы на бестактность неприемлемыми для министра. С другой стороны, президент очень ценила их. Им удавалось твёрдо возвращать людей к реальности.

— Учитывая сказанное тобой, — сказала она ему с улыбкой, — я думаю, мы все будем рады, если лично ты будешь держаться как можно дальше от стола переговоров, Уолтер.

— Слава богу, — с чувством сказал он.

— Тем не менее, — продолжила Причарт голосом, в котором было заметно сожаление, — я думаю, вы с Рашель правы, Лесли. Тони, мне, как и тебе, не хочется включать в состав делегации любых "переговорщиков", чьи мотивы… сомнительны. И твоя мысль о проблеме с перепиской особенно верно подмечена. На самом деле, эта вещь, честно говоря, больше всего меня беспокоит. Но всё же они правы. Если мы не включим кого-нибудь не из состава администрации, потом мы получим адскую свару в Конгрессе, даже если Рашель не права насчёт нашей моральной ответственности. И откровенно говоря, я думаю что у нас будет больше шансов на выживание, даже если в конце концов придётся вывесить перед адмиралом Александер-Харрингтон наше грязное политическое бельё, если это позволит нам продвигаться с хоть каплей многопартийной поддержки, чем если мы окажемся в затяжной борьбе за ратификацию условий, которых мы добились. Последнее, что нам надо, это чтобы кто-то на Мантикоре решил, что в этот раз мы играем роль Высокого Хребта и намеренно затягиваем дело, вместо того чтобы действовать добросовестно.

Глава 9

— Каков текущий статус Бандита Два, Ютако?

— Изменений курса не наблюдается, — ответила лейтенант-коммандер Ютако Шрайбер, операционист оперативной группы 2.2 Флота Мезанского Союза. Она обернулась на коммодора Родерика Санга, командира оперативной группы, который только что вступил на крохотный мостик "Призрака", корабля ФМС и вопросительно приподняла бровь.

Санг заметил это движение и подавил нехарактерный порыв накинуться на ней за это. Ему удалось справиться с соблазном не показав ничего на своем лице, в том числе благодаря тому факту, что Шрайбер возможно была лучшим операционным офицером, с которым он когда-либо работал, несмотря на её не самый высокий ранг. Её готовность использовать свои мозги, была главной причиной, по которой он выбрал ей из большого количества кандидатов, когда Бенджамин Детвейлер поручил ему эту часть операции Устричная Бухта. В конце концов, тот факт, что он упорно работал над развитием отношений взаимного доверия и уважения, которые и позволили подчиненной задать немой вопрос в такой манере, помог еще больше.

Но всё равно, крохотная его часть хотела оторвать ей голову. Не из-за каких-либо её действий, а из-за напряжения постоянно нарастающего в окрестностях его желудка.

— Спасибо, — громко сказал он вместо этого, направляюсь к командирскому креслу и усаживаясь в него.

"По крайней мере, я продемонстрировал свою невозмутимость, делая паузу перед ударом по голове", подумал он с сарказмом. Если, конечно, Ютако и другие не решат, что я пришел, только из-за того, что чертовы грейсонцы заставляют меня ссать кипятком.

Вторая мысль вызвала короткий всплеск веселья в нём и он был удивлён насколько лучше он почувствовал себя. Но между словом "лучше" и тем, что он мог бы описать как "хорошо", лежала целая пропасть.

Вплоть до последних двенадцати часов, часть операции Устричная Бухта, относящаяся к Сангу, шла без сучка и задоринки, так что он считал, что ему не стоит слишком громко жаловаться, даже в уединении собственного мозга, пока законы Мерфи не показали себя в своей красе. Преимущество в технологиях и генетике это все конечно очень хорошо, но вселенная остается рабой теории вероятности. Стратеги Мезанского Союза добросовестно пытались учитывать это с самого начала, так же как и те, кто планировал эту конкретную миссию. Фактически, и в приказах Санга и на каждом брифинге перед операциями это соображение выделялось особо, но он сомневался что его начальство добродушно посмотрит на человека, который провалил Устричную бухту, каковы бы ни были обстоятельства.

Он нахмурившись посмотрел вниз на свой маленький ретранслятор курса, наблюдая за красными иконками эскадры крейсеров Грейсонского Космического Флота.

— Только моя "удача" могла завести нас в середину каких-то тренировочных упражнений, — подумал он хмуро. "Хотя, хотел бы я знать, о чем, черт побери, они думают, разгуливая здесь. Чертовски неаккуратно с их стороны.

При операционном планировании Устричной Бухты была учтена тенденция внутрисистемного движения к ограничению полетов в плоскости эклиптики звездной системы. В конце концов практически вся недвижимость, в которой были заинтересованы люди, находилась вдоль эклиптики. Локальный трафик был редко озабочен чем-то намного выше или ниже неё и корабли, прибывавшие из гипера, практически без вариантов появлялись в той же плоскости, так как в целом это предполагало самый короткий полет к цели, которая привела их в систему, не говоря уже снижении износа альфа-узлов. Так что, хотя планировщики обороны размещали наблюдательные платформы для прикрытия полюсов, обычно в этих регионах не было большого движения.

Но сейчас, тем не менее, по причинам известным только им самим — и конечно, Мерфи, — ГКФ отправил целую эскадру кораблей, выглядевших как грейсонская версия мантикорского тяжелого крейсера типа "Саганами-С", поиграться на полпути к границе гипер-лимите и к северу от звезды Ельцина.

Это не раздражало бы Санга так сильно, если бы они решили сделать это не в этот определённый момент. Да, и в этом определённом месте. Остальные пять кораблей его оперативной группы направлялись к месту встречи с "Призраком" для своего последнего запланированного рандеву, и если Бандит Два не изменит вектор движения, он пройдет менее чем в пяти световых минутах от точки рандеву.

И значительно ближе к курсу "Призрака, которым он следует к месту встречи.

Он положил локти на подлокотники командирского кресла, откинулся назад и, сжав губы, обдумывал ситуацию. Одной из проблем, с которыми столкнулись при планировании операции, был тот простой факт, что звездная система это огромный объем пространства для его разведки шестью кораблями, какими бы сложными не были их сенсоры или платформы дистанционной разведки и какими бы скрытными не были они сами. Па крайней мере, если при этом есть цель держать противную сторону в неведении о том, что идет разведка.

Он изучил каждую доступную крупинку об операциях манти против Хевена, и он был впечатлён очевидной способностью их разведывательных платформ действовать практически как угодно, не будучи перехваченными хевенитами. К сожалению, если Санга обнаружат, то независимо от того удастся ли его перехватить или нет, Устричная Бухта скорей всего будет провалена, что означает, что задачи манти были легче чем его. Он ни капли не сомневался, что он может избегать местную сенсорную сеть достаточно хорошо, чтобы предотвратить определение координат любого их его кораблей, даже если сенсорам удастся засечь их присутствие. К сожалению целью было даже не дать грейсонцам узнать, что он был здесь. Разведывательные силы Манти, в общем и целом, особо не волновала возможность, что хевениты могут обнаружить факт разведки, так как всё равно те ничего не смогли бы с этим поделать и не то чтобы они не знали, что кто-то находится в состоянии войны с ними. Но если до наступления часа Х, грейсонцы обнаружат, что кто-то шатался по их системе, вероятность успеха Устричной Бухты существенно снизится. Они всё еще могли понести потери, возможно даже тяжкие, но предполагалось что Устричная Бухта станет решающим ударом, а не просто болезненным.

Учитывая все это, планировщики операции исключили любые исходящие передачи данных между широко разбросанными кораблями оперативной группы Санга. Вероятность обнаружения даже сильно сфокусированных передач были намного выше, чем вероятность обнаружения самих судов, что стало причиной, почему план операции включал периодические встречи кораблей для обмена информацией на очень коротком расстоянии с помощью маломощных лазеров связи. Когда все данных их сенсоров будут собраны, организованы и проанализированы, "Призрак" будет знать, что сказать платформам наведения. Но без этих рандеву, у флагмана Санга не будет данных и это будет неприемлемо.

В отличии от некоторых более пламенных фанатиков Союза, Родерик Санг не чувствовал личной враждебности к нормальным, который вот вот должны были обнаружить что они устарели. Какими бы наивными и глупыми не находил он их веру в случайные комбинации генов и как бы загружен он не был, преодолевая препятствия, созданные этой глупостью, он не винил никого из них за это. Конечно, если не считать этих ханжей с Беовульфа. Но отсутствие личной враждебности не уменьшало его желания преуспеть, и в этот конкретный момент, всё, что он действительно хотел, было, чтобы из ниоткуда вдруг вылезла черная дыра и сожрала все эти чертовы крейсера.

— Изменяем курс, сэр?

Коммодор поднял глаза, услышав тихий вопрос. Коммандер Тревис Тсау, его руководитель персонала, стоявший у его плеча, кивнул в направлении ретранслятора курсов на правом колене Санга.

— В момент максимального сближения Бандит Два пройдёт в двух световых минутах от нашего основного курса, — указал Тсау, всё тем же тихим голосом.

— Об этом, Тревис, — ответил Санг с легкой улыбкой, — я уже осведомлён.

— Я это знаю, сэр, — Тревис обычно был немного жестче чем Шрайбер, но он знал Санга еще дольше, и он добавил, с кривой улыбкой, — с другой стороны, частью моей работы является привлечение вашего внимания к таким маленьким вещам. Просто на всякий случай, Вы же понимаете.

— Понимаю, — кивнул Санг, снова опустил глаза на ретранслятор, и глубоко вздохнул.

— Следуем тем же курсом, — сказал он. "С выключенным спайдер-драйвом мы для них всего лишь приятная тихая дыра в пространстве. И, откровенно говоря, они уже так близко, что я оставил бы двигатель выключенным. Я знаю, что они скорей всего не способны засечь его, но.."

Он позволил своему голосу затихнуть и Тсау кивнул. В этот момент, Призрак двигался по баллистическому курсу, с выключенными активными сенсорами. И это, как Санг только что отметил, вкупе со всеми многочисленными стелс технологиями, встроенными в разведывательный корабль, должно было сделать его более чем просто невидимым. Но проблема заключалась в слове "должно", так как если это предположение окажется неверным, у Призрака будет нулевая вероятность выжить.

Корабли класса "Тень" вообще не несли на себе наступательного вооружения. Они были заточены на то, чем Призрак занимался в данный момент, и не было нужды притворяться, что они способны решить проблему силовым путем, если противнику удастся их обнаружить. Так что они были оборудованы всеми стелс-системами, которые смогли разработать плодородное воображение Анастасии Черневской и остальных членов R&D команды ФМС (Флота Мезанского Союза), снабжены самыми крохотными платформами и если это означало приношение в жертву вооружения, то пусть будет так. Даже их противоракетная оборона представляла из себя символический жест разработчиков, и каждый на борту Призрака был прекрасно осведомлён с этим фактом.

С другой стороны, Черневская и её люди действительно хороши на своём месте, Санг напомнил себе.

Значительную часть доступного тоннажа "Призрака" занимали три "киля" спайдер-драйва, и ещё крупная доля приходилась на набор чрезвычайно мощных сенсоров. Обитаемость также была важным фактором в расчётах разработчиков, потому что "Тени" предназначались для долговременных мыслей, но проектировщикам пришлось пойти на ряд серьёзных компромиссов даже в этом отношении в пользу установки наиболее эффективной системы невидимости.

В отличие от кораблей большинства флотов, разведчики ФМС не обошлись обычной "умной" краской. Другие корабли могли управлять своей окраской и изменять её по мере надобности, превращая свои корпуса — или их части — в то, что требовалось в данный момент, от почти идеальной отражающей поверхности до чёрного тела. Возможности "Теней", однако, шли гораздо дальше. В отличие относительно простых нанотехов "краски" большинства кораблей, поверхность "Призрака" была способна имитировать практически любую область спектра электромагнитного излучения. Ей пассивные сенсоры обнаруживали любое поступающее излучение от инфракрасного до космических лучей, а её компьютеры проецировали эти данные на ей корпус, где наделённые выдающимися способностями наниты воспроизводили его. В результате любой, кто смотрел на "Призрак", полностью включивший режим стелс, "видел" то, что "видели" сенсоры на точно противоположной от него стороне, словно весь корабль был одним большим листом кристаллопласта.

По крайне мере, такова была теория, и в этом случае предсказания теории и реальность находились в замечательном согласии.

Конечно, системы не была идеальной. Её основным слабым местом было то, что она не давала полного покрытия. Как и любая система стелс, она ещё должна была справляться, например, с такой проблемой, как отвод тепла. Современная технология позволяла собрать и использовать огромную часть этого тепла, но не всё его, а остальной необходимо было куда-то деть. И, как и в стелс-системах большинства флотов, ФМС избавлялся от этого тепла, излучая его в противоположную сторону от известных вражеских сенсоров. Современные поля невидимости могла минимизировать даже тепловой след, но ничто не могло устранить его полностью, а сами поля невидимости возможно было обнаружить на чрезвычайно малых дистанциях, поэтому любой корабль оставался уязвимым к обнаружению достаточно чувствительными сенсорами с удачного (или неудачного) вектора.

В данном случае, однако, они знали, где именно находятся грейсонцы. Это означало, что они могут настроить систему на максимальную невидимость с этого конкретного вектора угрозы, и в ходе тренировок Сун лично попытался обнаружить "Тень" с помощью лучших пассивных сенсоров ФМС. Даже точно зная, где находится корабль, было практически невозможно выделить его из фонового космического излучения, поэтому Сун не был излишне обеспокоен тем, что Бандит-два заметит "Призрак" с помощью бортовых систем, пока тот остаётся в скрытном режиме. Он, однако, был менее уверен, что спайдер-драйв останется незамеченным с такого смехотворно маленького расстояния. Люди Черневской уверяли его, что обнаружение было крайне маловероятно — что им потребовалось почти два стандартных года, чтобы разработать собственные детекторы, даже зная, что искать, и эти детекторы были пока далеки от того, чтобы называться надёжными, но Сун не имел желания становиться тем, кто докажет неуместность из оптимизма. В конце концов, даже у спайдер-драйва был след, даже если никому бы не пришло в голову связать его с двигательной системой. Хватило бы и того, что кто-то заметит аномальные показания приборов, и у него хватит добросовестности — или, если на то пошло, скуки, — чтобы потратить немного времени на выяснение, что это.

И то, что сигнатура спайдер-драйва даёт вспышку при включении, только делает это более вероятным, подумал он. Шансы на то, что кто-то её заметит, всё же невероятно малы, но даже в этом случае они будут гораздо хуже чем, вероятность того, что кто-то на борту Бандита-два заметит нас, пока мы тихо пролетаем мимо.

В то же время, он знал, почему именно Тсау задал свой вопрос. Какую бы сложную цель не представляли они для сенсорных систем Бандита-два, правил бы резко поменялись, если грейсонский крейсер решит задействовать свои собственные разведывательные платформы. Если бы он собирался сделать это, и если бы платформы получили хорошую, близкую точку обзора на ту сторону "Призрака", которую он держал отвёрнутой от их основного корабля, шансы обнаружения очень быстро выросли бы от неизмеримо низких до ужасно высоких. Это означало, что Сун фактически делал ставку на то, что шансы на запуск грейсонцами разведывательных платформ ниже, чем шансы их бортовых систем обнаружить вспышку активации спайдер-драйва, если он решит обойти их.

Конечно, даже если мы попытаемся отодвинуться от них, это не особенно поможет, если они решат запустить платформы. Всё, что бы нам тогда удалось, это немного от них удалиться, а дистанционные платформы потому и зовутся дистанционными, Род.

Нет. Он уже бросил жребий, и он знал, что это решение правильное, каким бы слабым утешением это не послужило, если Мёрфи решит провести ещё более активное вмешательство.

"Интересно, Эстби и Омельченко так же интересно проводят время, странствуя по Мантикоре?" — подумал он сухо. "Знаю, никто не обещал, что это будет легко, и я всегда любил сыграть в покер не меньше других, но это уже смешно.

Родерик Санг расположился поудобней в своем командирском кресле и стал ждать, какие карты раздаст им Мерфи в этот раз.

Глава 10

Хонор Александер-Харрингтон надеялась, что она выглядит чуть менее нервной, чем это было на самом деле, когда она и остальные члены Мантикорской делегации следовали за Алисой Хэмптон, личным помощником Государственного Секретаря Монтро, вниз по короткому коридору на двухсотый этаж отеля Плаза Фоллс в Новом Париже.

Плаза Фолс был достопримечательностью столицы Республики Хевен на протяжении почти двух веков и Законодатели постарались сохранить его в неприкосновенности, когда они создали Народную Республику из Республики Хевен. Он использовался в качестве места проживания важных гостей — дипломатов Солнечной Лиги (и, разумеется, репортеров, представлявших галактические средства массовой информации в Управлении Общественной Информации), бизнесменов, которых обхаживали как потенциальных инвесторов, дельцов черного рынка удовлетворявших потребности тех же Законодателей, глав государств, которым "предложили" обратиться с "просьбой к Хевену о защите " в качестве более дешевой альтернативы прямому завоеванию, или дорогостоящих куртизанок, обеспечивая им стиль, к которому они привыкли.

Комитет общественного спасения, при всех прочих его недостатках, был менее склонен к этому особого рода виду личной коррупции. Робу Пьеру, Корделии Рэнсом и их товарищам удалось создать свою собственную форму империи лжи, но они не видели никаких причин, чтобы следовать по стопам Законодателей, символом которых был Плаза Фолс. Вместо этого, отель рассматривался Комитетом в качестве конкретного символа режима Законодателей, что объясняет, почему он был тщательно разгромлен в первые же дни переворота Роба Пьера. Он очень сильно пострадал, поскольку Комитет фактически рекомендовал погромы, используя их в качестве своего рода предохранительного клапана, когда толпа угрожала стать опасной. Огромные размеры отеля превращали погром в непростую работу, что позволило растянуть "удовольствие" на достаточно продолжительный срок.

В конце концов, даже в двухстах двадцати этажах закончатся вещи, которые можно украсть, сломать, или спалить, и (к счастью, возможно) керамобетонная башня была удивительно негорючей. Несколько отдельных номеров, и один полный этаж, были сожжены особенно упорными поджигателями, но, по большому счету, Плаза Фолс уцелел… более или менее. Ударопрочному каркасу предстояло со временем рассыпаться, поскольку Комитет Общественных Работ не планировал заниматься реставрацией. Он стоял пустой и полностью игнорируемый, большинство людей считали его чем-то, что в конечном итоге будет снесено и замещено.

Но разрушение такого здания было нетривиальной задачей, даже для передовых цивилизаций, и, к немалому удивлению всех, приватизационные льготы, предложенные Тони Несбиттом и Рэйчел Хэнриот, после переворота Тейсмана, привлекли пул инвесторов, на самом деле заинтересованных в спасении здания. Более того, они искренне считали что Плаза Фолс может быть восстановлен в своем прежнем сиянии, и как часть живой истории — и как коммерческое предприятие — подчеркивающее возрождение республики в целом.

Несмотря на их энтузиазм, проект был обречён столкнуться с большим числом трудностей, чем согласился бы встретить любой человек в здравом уме, но к тому времени, когда они это поняли, все их средства уже были вложены в проект. Фактически, неудача проекта принесла бы полное разорение большинству его спонсоров. Поэтому они терпели, преодолевали трудности по мере их возникновения и, ко всеобщему удивлению (вполне вероятно, более всего к своему собственному), достигли успеха. Это было нелегко, но плод их трудов стал символом экономического возрождения Республики, и хотя Хевен оставался относительно бедной звёздной нацией (по крайней мере, по стандартам Мантикоры), его возрождающийся класс предпринимателей был достаточно крепок, чтобы заставить "Плаза Фоллс" приносить настоящий доход. Может быть, не на том уровне, на какой на какой надеялись его реставраторы, но с достаточным потоком средств, чтобы продемонстрировать скромную — очень скромную, подозревала Хонор — прибыль после покрытия всевозможных платежей по займам и текущих расходов.

"При их расценках у них наверняка не будет таких прибылей, как в Звёздной Империи," — подумала она, следуя за их проводником, — "но прожиточный минимум в Республике даже сейчас гораздо ниже. Страшно подумать, какие проблемы с наймом работников у них были бы в Лэндинге при тех зарплатах, которые они платят здесь! Если на то пошло, в наше время они и на Грейсоне не смогли бы так дёшево набрать такой квалифицированный персонал."

Однако, к счастью для владельцев "Плаза Фоллс", они не были на Мантикоре или на Грейсоне, и она должна была признать, что они — и правительство Элоизы Причарт — оказали честь мантикорской делегации.

Она вошла в совмещённый с номером конференц-зал, который Причарт выбрала для их "неформальных переговоров", и президент встала со своего места в конце стола переговоров, сделанного из настоящего дерева ручной полировки. Остальная хевенитская делегация последовала её примеру, и Причарт улыбнулась Хонор.

"Доброе утро, адмирал."

"Госпожа президент," ответила Хонор, с небольшим полупоклоном.

"Пожалуйста, позвольте мне представить моих коллег".

"Конечно, госпожа президент."

"Спасибо". Причарт улыбнулась так, как будто кто-то в этой комнате кого-то не знал. На самом деле, Хонор знала, что каждый член делегации Причарт был так же тщательно, проинформирован о каждом члене её делегации, как её делегаты — о делегации Причарт.

"Формальный протокол и вежливое притворство," — подумала она, касаясь ушей Нимица, когда ощутила, что он разделяет её мысленное веселье. — "Тебе просто следует полюбить их. Или хотя бы кому-то ещё. В конце концов, если бы люди не зависели от этого дерьма, оно бы отправилось на помойку много веков назад! Но давай честно, Хонор. Иногда оно служит определённой цели — и на Флоте творится то же самое. Может даже хуже."

"Разумеется, Вы уже встречались с госсекретарем Монтро," сказала ей Причарт. "И вы уже знакомы, с военным министром Тейсманом. Я полагаю, однако, что Вы еще не встречались с господином Несбиттом, моим министром торговли".

"Нет еще", согласилась Хонор, поворачиваясь к Несбиту, чтобы пожать руку.

Она сканировала эмоции хевенитов с того момента как вошла в дверь, и Несбитт были… интересен. Она уже пришла к выводу, что Причарт настроена достичь какого-то урегулирования путем переговоров. Настроение Лесли Монтро ощущалось таким же как у Причарт, хотя было больше осторожности и меньше оптимизма. Томас Тейсман был тверд и невозмутим, упорный как гранит и целостный, почти болезненно напоминая Хонор об Алистере Маккеоне. Она не была удивлена этим, хотя ранее она никогда не имела возможности, протестировать его эмоции. Впервые они встретились, после битвы у Ворона, когда она еще не развила своих эмпатических возможностей. Во второй раз они встретились, когда она была слишком занята своей неизбежной смертью, чтобы уделить его мыслесвету должное внимание. Теперь она, наконец, получила возможность исправить это упущение, и получила подтверждение того, что он, по крайней мере, действительно был человеком, на которого она надеялась, и он действительно был настроен оптимистично… немного, по крайней мере.

Но Несбитт был иной. Приятно улыбнувшись, он словно ударил ее молотком. Хорошей новостью было то, что его неприятие не было направлено лично на нее, к сожалению, хорошая новость одновременно была плохой для их дела. Во многих отношениях, она предпочла бы, столкнуться с его личной неприязнью, а не с сильно излучаемыми им гневом и глубокое недоверием ко всему Мантикорскому. Разумеется, они были примерно одного возраста, поэтому все, что она сказала Причарт о своей собственной жизни и многолетнем опыте взаимной вражды между звездными нациями также относилось и к нему. Он выглядел недовольным, и было ясно, что он возмущался тем, что Республика вынуждена начать переговоры об окончании военных действий, он также излучал свой вариант поведения Причарт, чтобы добиться успеха. И также было что-то другое. Было нечто такое, что она не могла ощутить ментально. Это было так, как будто он стыдился чего-то. Это было не совсем правильное слово, но она не знала правильного. Но что бы это ни было и откуда бы оно не пришло, оно усиливало его гнев и решимость добиться какого-то урегулирования.

"Адмирал Александр-Харрингтон", сказал он, немного грубовато, но его рукопожатие было крепким.

"Господин Несбитт", пробормотала она в ответ.

"Лесли и Тони здесь не только как представители кабинета, а как представители двух из наших крупнейших политических партий", объяснила Причарт. "Когда я изначально организовала мой кабинет, было совершенно ясно, что мы будем нуждаться в поддержке всех сторон, если мы собираемся создать работоспособную Конституцию. Из-за этого, я сознательно выбрала министров из различных партий. Лесли представляет Новых Демократов, в то время как Тони — Корпорацию консерваторов". Она сухо улыбнулась. "Я уверена, что вы достаточно хорошо проинформированы о нашей политической системе, здесь в Париже, чтобы понять, насколько оживленными могут быть заседания, когда эти двое присутствуют на них."

Монтро и Несбитт оба улыбнулись, и Хонор улыбнулась в ответ, хотя она подозревала что Причарт существенно упростила ситуацию.

"Как я писала в моей записке," продолжила Президент "Я решила, с Вашего согласия, дополнительно привлечь ряд представителей Конгресса к участию в этих переговорах".

"Конечно, госпожа президент." Хонор кивнула, несмотря на то, что в действительности она желала чтобы Причарт не делала ничего подобного. Она бы предпочла, вести эти переговоры как малые и частные, насколько возможно наедине с Причарт. В то же время, она была уверена, что понимает логику Президента. А если учесть, фракционность политики Хевена — и тем, что продавить нечто отличающееся от победы через Конгресс и настроение граждан Хевена, вероятно, окажется сложной задачей — она не могла на самом деле не согласиться с Причарт.

Это несовершенная Вселенная, Хонор, сказала она себе едко. Добро пожаловать в реальный мир.

"Позвольте мне представить сенатора Самсона Макгвайр," сказала Причарт, указывая на человека рядом с Несбиттом.

Макгвайр был небольшой, жилистый человек, на добрых двадцать сантиметров короче, чем Хонор. В самом деле, он был короче, чем Причарт или Лесли Монтро, если на то пошло. Он также имел бронзово-серые волосы, большой крючкообразный нос, голубые глаза, густые брови, и мощный подбородок. Его взгляд был острым, и в нем сверкал с какой-то вечный вызов. По тому, как были сужены его глаза, когда он протянул ей руку, она оказалась не в состоянии понять, то ли дело в том, что она с Мантикоры, и, следовательно, враг, или просто в том, что она была так гораздо выше, чем он. В этом отношении, могло бы быть и другое. В соответствии с инструктажем сотрудников сэра Энтони Лангтри в министерстве иностранных дел, Макгвайр явно не был одним из больших поклонников Звездной Империи. Впрочем, его Новая Консервативная Партия была широко известна как одна из доморощенных хевенитских подстрекательниц к уничтожению Звездной Империи.

Что является одной из причин, по которой мы так счастливы, что Монтро занимает должность Государственного Секретаря вместо этого осла Джанколы, подумала она сухо. Мне жаль человека погибшего в дорожно-транспортном происшествии, но правда в том, что от удаления его из уравнения выигрывают все заинтересованные стороны. В самом деле, я должна задаться вопросом, почему такая умница как Причарт решила предложить Новой Консервативной эту должность в Кабинете министров в первую очередь!

Не, призналась она себе, наши начиная с Высокого Хребта в качестве как премьер-министра и Декруа на посту министра иностранных дел были не лучше. Но у Элизабет не было особого выбора при этом.

"Сенатор Макгвайр председатель сенатского комитета по иностранным делам," продолжила Причарт. Она наклонила голову в сторону, внимательно наблюдая за выражением лица Хонор, словно пытаясь определить, как много та уже знает о сенаторе. "Он здесь, в качестве председателя, но также и как представитель Новой консервативной партии".

"Сенатор", сказала Хонор, пожимая ему руку.

"Адмирал". Он не прилагал усилий, чтобы добавить хотя бы немного тепла в одно слово, и его рукопожатие было скоротечным. Тем не менее, если Хонор разобрала свои эмоции правильно, у него не было иллюзий о катастрофическом военном положении республики.

"А это", сказала Причарт, поворачиваясь к темноволосой, зеленоглазой женщине лет на тридцать моложе Хонор", сенатор Нинон Берчер. Она член высшего совета Конституционных Прогрессистов и член комитета сенатора Макгвайра".

"Сенатор Берчер," приветствовала её Хонор, стараясь не улыбаться. Берчер была весьма привлекательной, хотя и не настолько, Как Причарт, у неё была яркая, почти девичья улыбка. Улыбка, которая, на самом деле, плохо сочеталась с хладнокровным бдительным мозгом за этими бесхитростными нефритовыми глазами. Это было нечто большее, чем прикосновение к хищника, хотя в ней не чувствовалось вкуса к жестокости или насилию. Нет, это был просто человек, который был постоянно готов принять к сведению и реагировать на любые угрозы — или возможность — мгновенными, решительными действиями. Тот, кто мыслил, очень непосредственно в терминах четко выделенных приоритетов и обязанностей. На самом деле, ее мыслесвет во многом напоминал древесных котов, Хонор решила, что это не было удивительным, также как и Причарт Берчер была посвященным членом апрелистского движения. Разведка Мантикоры считала, что она несет личную ответственность, по крайней мере, за семь убийств, также она была одной из гражданских лидеров ячейки которая не только каким-то образом выжила несмотря на все усилия Оскар Сен-Жюста по искоренению диссидентов, но и сплотились в поддержке переворота Тейсмана в критические часы сразу после сообщения о смерти руководителя БГБ. И в эти дни она была влиятельным членом Конституционные Прогрессистов, собственной партии Причарт.

"Я с нетерпением жду встречи с вами, адмирал," сказала Берчер, крепко сжимая руку Хонор, и улыбка Хонор моментально вырвалась на свободу. Приветствие Берчер звучало почти как восторг, но за ним словно скрывался выпустивший когти древесный кот, наблюдающий за Хонор с самообладанием хищника.

"Неужели?" ответила Хонор. "Я надеюсь, что наши усилия не будут разочаровывающими".

"Я тоже", подтвердила Борчьер.

"Как и мы все", Причарт тактично прервала обмен любезностями, и указала на умеренно высокого — всего на пять или шесть сантиметров ниже, Хонор — светловолосого, кареглазого человека, который явно был самым молодым из присутствующих. Он также был самым элегантным одетым, и она почувствовала что Нимиц противостоит желанию чихать, от запаха дорогого одеколона, окружающего белокурого человека.

"Достопочтенный Джеральд Янгер, адмирал Александр-Харрингтон," представила Причарт, и Хонор кивнула ему. "Мистер Янгер является членом нашей палаты представителей", продолжила Причарт. "Как и сенатор Макгвайр, он также Новый Консерватор, но пока что он еще не председатель, он входит в комитет по иностранным делам."

"Адмирал Александр-Харрингтон," сказал Янгер с белозубой улыбкой.

"Представитель Янгер", ответила она,едва удержавшись от желания вытереть ладонь о брюки, когда Янгер выпустил её. Несмотря на внешний лоск, он излучал столь высокомерные амбиции и хищный нарциссизм, что даже Макгвайр казался благородным филантропом.

"А это, адмирал Александр-Харрингтон," сказала Причарт, поворачиваясь к последнему из присутствующих представителей Хевена "Председатель Верховного Суда Джеффри Тилингхам. Он здесь в качестве консультанта, в отличие от остальных, но я подумала, что, вероятно, будет хорошей идеей попросить его о присутствии, на случай возникновения каких-либо правовых вопросов во время обсуждения"

"Это кажется мне прекрасной идеей, госпожа президент," ответила Хонор, по крайней мере отчасти, правдиво, протягивая руку к Тилингхаму. "Для меня большая честь встретиться с вами, председатель Верховного суда."

"Благодарю вас, адмирал."

Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, полностью осознавая, — хотя, возможно, он нет — что обе эти улыбки были одинаково ложными. Он вовсе не был рад видеть ее здесь. Что было справедливо, может быть, или по крайней мере взаимно, так как хотя Хонор согласилась с Причарт, что присутствие эксперта по правовым вопросам на переговорах было, вероятно, хорошей идеей, она хотела бы чтобы этот "эксперт по правовым вопросам" был как можно дальше от них. Технически, как старший член Верховного суда Хевена, Тилингхам должен был быть выше узкопартийных вопросов. На самом деле, хотя Мантикорская разведка еще мало знали о нём до его назначения судьей, его мыслесвет однозначно указывал, что он был еще более тесно связан с Новыми консерваторами Макгвайра и Янгера, чем предполагали аналитики. И, несмотря на тщательно культивируемый беспартийный образ, его личные амбиции — и ненадежность — резанули по чувствам Хонор, сильнее чем в случае Янгера.

Уместен ли он на посту главы суда, который имеет право судебного контроля над каждым законом, проходящим через их Конгресс? Ей удалось не начать трясти головой, но это было не легко. Судя по эмоциям Причарт, когда она представила его, она, очевидно, имеет довольно четкое представление, о том что происходит внутри него. Так сколько трупов он должен был угрожать эксгумировать — или лично ухлопать — чтобы получить первое место в Верховном суде?

Ну, его влияние на закон Хевена не ее проблема, слава Богу. С другой стороны, его воздействие на переговоры было вполне вероятно. Эх, если бы она смогла уговорить сенатора Берчер только на одно последнее маленькое убийство…

Она выкинула эту мысль из головы (хотя, судя по мыслесвету, исходящему от Борчер, когда она смотрела на Тилингхама, она, вероятно, согласится на убийство) и указала на трех других членов своей делегации.

"Как вы можете видеть, госпожа президент, министр иностранных дел Лэнгтри решил, что будет хорошей идеей послать, по крайней мере, несколько специалистов, чтобы держать меня подальше от неприятностей. Позвольте мне представить Заместителя министра сэра Варнаву Кью, Специального посланника Кариссу Малкахи, баронессу Селлек, и помощника Заместителя Министра достопочтенного Войто Туоминена. А это мой личный помощник, лейтенант Вальдемар Таммел".

Вежливый ропот признания вернулся с хевенитской стороны стола, хотя Хонор почувствовала несколько уколов раздражения, когда она использовала титул Малкахи. Действительно, это было нехорошо. Она не собиралась бросать им лицо, что в Мантикоре есть наследственная аристократия, получающая выгоды от своей принадлежности к высшему классу, но она не собирается тратить все свое время здесь расхаживая на цыпочках вокруг болезненных чувств хевов.

Даже с тремя помощниками, ее делегация была значительно меньше, чем у Причарт, но она должна быть достаточной. И это было чертовски хорошо, что они были здесь. Она провела большую часть рейса между Мантикорой и Хевеном осознавая, насколько она должна была благодарна за трёх опытных профессионалов, которых Лэнгтри послал вместе с ней.

Кью был старшим из трио — с серебряными волосами, острыми карими глазами, румяным лицом и носом, почти столь же мощным как у Макгвайра. Туоминен был невысокий, но весьма широкоплечий. Он уже давно был известен как нечто вроде диссидента в рядах Министерства Иностранных Дел, и он придерживался столь же агрессивной манеры поведения "простолюдина", как и Клаус Гауптман. Несмотря на то, что он был уроженцем Сфинкса, а не Грифона, его личность сильно напоминала ей Антона Зилвицкого, хотя он был значительно более управляемый, без гранита Зилвицкого, методичный и настойчивый. Графиня Селлек был младшей из трех. Светловолосая, голубоглазая, обладающая какой-то особой неброской красотой, она была специалистом по разведке в делегации Мантикоры. Она напоминала Элис Трумэн, и не только в физическом смысле.

К лейтенанту Таммелу ей было наиболее трудно привыкнуть, в чём даже отдаленно не было его вины. Темноволосый, кареглазый лейтенант был чрезвычайно компетентным молодым человеком, с огромным потенциалом, но она чувствовала, затяжную вину, принимая его в качестве замены Тимоти Майерсу. Даже сейчас на продолжала держать на расстоянии вытянутой руки, как будто действительно принять его будет каким-то предательством памяти Майерса. Или, как будто боялась, что излишняя близость к ней также может привести к его смерти.

Она заметила, что никто не предложил представить сотрудников охраны Причарт или ее собственных. Не то, чтобы кто-нибудь не знал об их присутствии. Хонор немного забавляло то, что охрана Причарт была как бы незаметна для хевенитов, несмотря на долгое знакомство, и то же самое было верно для ее охраны со стороны Мантикорской делегации, но обе стороны остро реагировали на присутствие вооруженных охранников другой стороны.

И еще был Нимиц…, вполне возможно, самый опасный "вооруженных охранник" из всех. Конечно, он проигрывал при попытке сравнения килограмм на килограмм! Но, по мыслесвету хевенитов было очевидно, что каждый из этих людей был проинформирован об интеллекте, телепатических возможностях и летальности древесных котов.

Было столь же очевидно, что некоторые из них — сторонники Макгвайра, Янгера, и Тилингхама — мечтали поместить его в бронированную клетку, расположенную не менее чем в километре от этого конференц-зала. В самом деле, Макгвайр была так несчастен, что Хонор было даже интересно, как Причарт удалось выкрутить ему руки для доставки сюда.

Покончив с официальными приветствиями и представлением, Причарт указала на стол переговоров, с аккуратно уложенными портами данных, старомодными промокашками, и графинами с ледяной водой. Стулья вокруг него, в соответствии с почтенными традициями Плаза Фолс, были без двигателей, но это не помешало им обеспечить почти греховный комфорт делегатам расположившимся в них.

Причарт усадила собственную делегации спиной к наружной стене апартаментов, и Хонор почувствовала проблеск благодарности за заботу президента, как она усаживала Нимица на спинке своего кресла. Затем она села и посмотрела через кристаллопластовое окно за спиной у Причарт и её коллег в то время как другие члены ее команды подключили личные миникомпьютеры к портам данных и ненавязчиво проверили свои межсетевые экраны и системы защиты.

Новый Париж был построен в предгорьях гор Лимож, в прибрежной полосе, протянувшейся на юго-западном краю континента Рочембо, омываемом океаном Вейрет. Пастельных тонов башни города поднимались высоко в небо, но, несмотря на их рост — и, если на то пошло, на весь размер и население самого города — пики гор Лимож вздымались много выше. Чтобы напомнить людям, живущим в них, что планета была очень большим местом.

Подобно большинству городов спроектированных инженерам планетных цивилизаций, Новый Париж был полон зеленых зон, парков, и тенистых деревьев на пешеходных площадях. Он также мог похвастаться чудесными пляжами вдоль его западного пригорода, но центр старого города был построен на месте слияния реки Гаронны и реки Роны, и со своего места за столом, она смотрела почти прямо туда, где эти два широких потока объединялись менее чем за полкилометра, прежде чем они превращались в восемьдесятиметровый, подковообразный водопад Фронтенак Фоллс в покрытый кипящей пеной, брызгами и туманом. Ниже водопад, который дал свое название Плаза Фолс, превращался в широкий эстуарий Фронтенак, воды которого спокойно катились в океан, усеянный прогулочными катерами, которые были еще одним символом возрождения Республики Хевен. Это было впечатляющее, даже с высоты двухсотого этажа.

Она смотрела на город и реки, и прошло несколько секунд, прежде чем она вежливо перенесла внимание на Причарт.

Президент оглядела стол, очевидно чтобы убедиться что все расселись, расправила плечи и посмотрела на Хонор.

"Мне приходит на ум, адмирал Александр-Харрингтон, что, в данном случае, чем меньше будет формальностей, тем лучше. Мы уже пробовали танцевать официальный дипломатический вальс, с декларациями и дипломатическими нотами, посылаемыми туда и обратно, прежде чем мы начали стрелять друг в друга снова, и мы все слишком хорошо знаем, что получилось в конечном итоге. Так как ваша Королева направила Вас к нам с такими… неограниченными полномочиями, я хотела бы сохранить как можно больше неформальных возможностей на этот раз, в надежде на достижение несколько более удовлетворительных результатов. У меня есть определенные идеи, но, с Вашего согласия, я бы предпочла, откровенное обсуждение среди всех участников, вместо стандартной процедуры, где вы и я — или вы и Лесли — просто будете повторять формальные позиции друг другу снова и снова, пока будут оставаться способные сидеть прямо, слушать, и мужественно пытаться не уснуть".

"Я думаю, что смогу выдержать это, госпожа президент," ответила Хонор с легкой улыбкой на губах, которую она не смогла полностью подавить.

"Хорошо. В таком случае, я полагаю, что так как Вы проделали весь этот путь, чтобы доставить сообщение королевы Елизаветы, я бы попросила Вас повторить его для всех нас. И, после того как Вы сделаете это, я был бы признательна, если бы Вы наметили для нас — крупными штрихами, разумеется, — предварительные соображения Звездного Королевства — я извиняюсь, Звездной Империи — что является условиями разумного мирного урегулирования."

"Это звучит разумно," согласилась Хонор, чувствуя, что бабочки у неё в животе перестают порхать. Странно, насколько больше нервирует её это все, чем перспектива встать перед стеной врагов для битвы.

Она откинулась в кресле, ощущая тепло Нимица затылком, и глубоко вздохнула.

"Госпожа Президент, уважаемые дамы и господа", начала она, "я начну прямолинейно и, я надеюсь, никто не будет обижаться на мою откровенность. Прошу вас помнить, что, несмотря на любые титулы, которые я приобрела, и право говорить от имени королевы Елизаветы, которое доверили мне, я морской офицер, родившийся в семье йоменов, а не обученный дипломат. Если я, окажусь излишне прямой, пожалуйста, не сочтите это за грубость".

Они смотрели на нее, бесстрастными взглядами опытных политиков, и она рассматривала их расслабленные лица опытных игроков в покер, похожие на дверь. Это было не так, все эти хорошо подготовленные выражения не давали им никаких шансов против того, кто способен читать их эмоции как любой древесный кот. И, даже если она что-нибудь пропустит, то Нимиц — нет, и они сверят свои впечатления позже.

Тем не менее, судя по их мыслесвету, Причарт, Тейсман и Монтро, по крайней мере — уже знали это, так же как Макгвайр и Тилингхам. Интересно, что ни один из них не поделился своим знанием с другими.

"Как я уже сказала президенту Причарт, моя королева и я прекрасно понимаем, что мнения о том, кто действительно отвечает за конфликт между нашими двумя нациями, у Мантикоры и Хевена различаются. Я уже согласилась с Президентом Причарт, что Правительство Высокого Хребта должно нести свою долю вины за дипломатические неудачи, которые привели к возобновлению военных действий между нашими нациями. Я думаю, однако, что никто ни в Новом Париже, ни в Лэндинге, не станет отрицать, что, в этом раунде, Республика Хейвен открыла огонь первой, когда начала операцию Тандерболт. Я уверена, что решение об этом было не легким, и я не сомневаюсь ни на минуту, что вы чувствовали, справедливо или ошибочно, что вы правы, и что это был лучший из нескольких плохих вариантов, доступных для вас. Но факт остается фактом: Мантикора не начинала стрелять ни в одном из наших конфликтов с Хевеном.

"Тем не менее, дамы и господа, мы оказались на перекрестке. Я знаю, некоторые из вас винят Звездную Империю за все, что случилось. Уверяю вас, в Звездной Империи есть более чем достаточно людей, которые обвиняют Республику за все, что произошло. И разумеется, конечно, что обе стороны должны нести свою долю ответственности. Но в этот момент, военное преимущество Звездной Империи, откровенно говоря, подавляющее".

Им явно не понравилось то, что они услышали, что было абсолютно очевидно для ее эмпатических чувств, несмотря на впечатляющий контроль их лиц. Но она также почувствовала осознанием, что сказанное ею, было им очевидно. Сильнейшие отклики она получила от причарт и Тейсмана, но она почувствовала удивительно сильную вспышку такого же уровня осведомленности у Несбитта. Монтро и Борчер четко признавали неприятные истины, но было что-то другое, менее личное в их признании, чем Хонор почувствовала у Несбитта.

Янгер, с другой стороны, казалось, был один из тех людей, которые были органически неспособны воспринимать саму возможность неудачи. Это было так, как будто он был в состоянии интеллектуально признать, что Аполлон дал Мантикорскому Альянсу огромное военное преимущество, но не может осознать, в качестве последствия, что он отныне лишён возможности вести "игру" по-своему.

Макгвайр и Тиллингхам, в отличие от Янгера, явно признавали, насколько серьезно тектонический сдвиг в военной мощи ограничивает их варианты, но это не означало, что они были готовы сдаться. Она подозревала, что они будут готовы смириться с неизбежным, в конце концов, но только после того как получат для себя всё, что только смогут.

Ну, эти всегда смогут получить всё желаемое на внутриполитической арене, подумала она мрачно.

"Простая истина", продолжала она, "в том, что теперь Королевский флот Мантикоры в состоянии заняться систематическим превращением орбитальной инфраструктуры каждой звезды системы Республики в руины". Ее голос был тихим, но она чувствовала, что они вздрогнули от ее слов, как если бы они были кулаками. "Вы не сможете остановить нас, какими бы мужественными или непреклонными не были люда адмирала Тейсмана, даже с преимуществами системы противоракетной обороны — я полагаю, вы называете её Мориарти — разработанной адмиралом Форейкер перед битвой при Солоне, как мы продемонстрировали в системе Ловат".

От нового укола боли вздрогнула Причарт, и настала очередь Хонор внутренне вздрогнуть, одновременно сочувствуя и ощущая чувство вины. Вины не столько за убийство Хавьера Жискара, сколько за то, что его смерть ранила также Элоизу Причарт.

"В Звездной Империи есть те", продолжала она, никоим образом не позволяя осведомленности о боли Причарт повлиять на свой выбор выражений или тон, "кто предпочел бы сделать это. Кто считает, что пришло время использовать наше преимущество, чтобы полностью уничтожить ваш флот, невзирая на жертвы, которые повлечет за собой это решение, а затем превратить всю республику в одно огромное кладбище, если вы не согласитесь на безоговорочную капитуляцию перед Звездной Империей и Мантикорским альянсом. И, если вы решите сдаться, намерены потребовать таких внутренних изменений и наложить все ограничения, которые могут оказаться необходимыми, чтобы помешать вам когда-нибудь снова угрожать Звездной Империи или владениям королевы Елизаветы".

Она помедлила, позволяя своим словам улечься в их головах, ощущая их гнев, их опасения, их негодование и разочарование. И всё же даже сейчас в них продолжала мерцать надежда, во многом только усиленная простым отчаянием. Тем, что должен был быть какой-то выход, менее ужасный, чем полное разрушение всего, за что они сражались, что изо всех сил старались построить и осуществить.

— Я бы солгала вам, дамы и господа, — продолжила она наконец, — если бы не признала, что мантикорцы, которые предпочли бы лицезреть окончательное и бесповоротное уничтожение Республики Хевен, вероятно, превосходят числом тех, кто бы выбрали бы иной выход. И я уверена, что можно найти сколько угодно хевенитов, которые питают те же чувства к Звёздной Империи после стольких лет войны и разрушений.

"Но месть порождает месть." Ее голос был мягким, ее карие, миндалевидные глаза, излучавшие спокойствие, всматривались в лица хевенитов. "Уничтожение может быть "окончательным решением" только тогда, когда оно является полным и окончательным. Когда на другой стороне не осталось никого, способного мстить. Несомненно, история предлагает бесконечное число примеров, этой простой, неприятной истины. На Старой Земле "мир" Рима с Карфагеном, в конце концов, был установлен, но только тогда, когда Карфаген был не просто побежден, а полностью разрушен. В Звездной Империи нет глупцов, способных поверить, что мы способны "полностью уничтожить" Республику Хевен. Что бы мы ни сделали, куда бы Звездная Империя и Республики ни пошли от этой точки, по-прежнему будут оставаться люди с обеих сторон, считающие себя мантикорцами или хевенитами и помнящие, что сделала с ними другая сторона, а военное преимущество не длится вечно. Адмирал Тейсман и адмирал Форейкер показали, это совершенно ясно два или три года назад, и я заверяю вас, что мы в Звездной Империи усвоили урок хорошо. "

Что-то похожее на эхо безрадостного удовлетворения, всколыхнулось на хевенитской стороне стола при этом признании, и она слегка кивнула Тейсману, встретив его пристальный взгляд.

— Таким образом, позиция Звёздной империи, дамы и господа, — сказала она им, — заключается в том, разрешение этого вопроса находится в конечном итоге в насущных интересах и Матикоры, и Хевена. Разрешение немедленное, которое повлечёт за собой как можно меньшее дальнейшее кровопролитие, как можно меньшие разрушения, даст нам как можно меньше новых причин ненавидеть друг друга и искать возмездия. Моя королева не ждёт, что это будет легко. Она не ждёт, что это произойдёт быстро. Но истина в том, что это простая проблема. Решить её может быть не так просто, но если мы сможем согласиться, что неудача неприемлема, то сможем достичь решения. Должны достичь. Потому что если мы потерпим неудачу, то останутся лишь те "плохие варианты", которые уже привели нас к нынешнему положению. И если всё, что останется — плохие варианты, то правительство её Величества и военные силы выберут тот, который с наибольшей вероятностью не позволит Хевену снова угрожать Звёздной Империи настолько много десятилетий, насколько возможно.

Она снова оглядела стол переговоров, пробуя ураган эмоций, скрывавшихся за этими внешне спокойными и внимательными лицами, и медленно покачала головой.

— Лично я полагаю, и как офицер на службе её Величества, и как частное лицо, что это было бы катастрофой. Что это лишь посеет ростки, которые со временем вырастут в новый цикл кровопролития и убийств. Это не означает, однако, что подобного не произойдёт, если нам не удастся найти другое решение. Что я не выполню свои приказы, чтобы это произошло. Поэтому нам — всем нам, мантикорцам и хевенитам — надлежит решить, какого результата мы хотим достичь. И лично я верю, дамы и господа, что мы в долгу не только перед теми людьми, которые могут погибнуть в будущем, но и перед теми, кто уже расстался с жизнью — всеми нашими погибшими, мантикорцами, грейсонцами, андерманцами и хевенитами — и должны сделать правильный выбор.

Глава 11

"Доброе утро, Майкл", сказала женщина с очень темной кожей с экрана кома контр-адмиралу Майклу Оверстейгену.

— Доброе утро, миледи, — протянул Оверстейген и слегка улыбнулся, когда её глаза сузились. Выбранная им форма обращения была уместной, даже учтивой… как бы, и ему было известно, как она раздражала вице-адмирала Глорию Мишель Саманту Эвелину Хенке, графиню Золотого Пика. Особенно с этим тягучим аристократическим произношением. Конечно, то, что она знала, что он знал, что это её раздражает, делало происходящее ещё более забавным.

"Поделом", — подумал он. — "Все эти годы ей удавалось избегать признания того, что она всего в паре шагов от трона. Это больше не повторится, миледи графиня."

Дело не в том, что у Оверстейгена не было ничего, кроме глубокого уважения к Мишель Хенке. Дело в том, что она всегда крайне агрессивно реагировала на все, что могло быть расценено как попытка протекции в отношении нее. Ох, если бы она была некомпетентной, или даже недостаточно компетентной, он бы с ней согласился. Использование влияния семьи для поддержки собственных интересов и некомпетентности (или хуже) был самой крупной слабостью аристократической системы, и Оверстейген более чем достаточно изучал историю, чтобы в этом признаться. Но каждая социальная система имеет те или иные слабые стороны, и одной из них в Мантикорской системе была аристократия. Для того, чтобы эта система заработала, требуется признание социальной ответственности со стороны тех, кто находится на ее вершине, и Оверстейген не обладал терпением в отношении тех, кто, подобно его собственному дяде Мишелю Жанвье, барону Высокого Хребта, видел свое высокое положение исключительно с точки зрения своих собственных интересов. Но это также требует эффективного использования преимуществ рождения и положения для продвижения тех, кто этого заслуживает. Для того чтобы следить за тем, что те, кто были способны выполнять свои обязанности, и готовы были это сделать, получили поддержку и могли продолжать развиваться.

Он был готов признать, что вся система не справедливо помогала тем, кто наслаждался патронажем и семейным влиянием, и это было не правильно. Это одна из тех слабостей, которую имела каждая система. Но он не собирался притворяться, что он не рассматривал тех преимуществ, которые давало его аристократическое происхождение, но оно же влекло огромную ответственность… включая, особенно, огромное обязательство проследить, чтобы те преимущества использовались от имени других, в поддержку всего общества, которое обеспечило их, не просто для их личной выгоды или близорукого эгоизма, в котором аристократы как его дядя (или, в этом отношении, его собственный отец) были в целом слишком часто грешны. В частности одной из обязанностей любого флотского офицера состояла в том, чтобы находить и готовить себе достойных приемников, и Оверстигейн не видел причины, по которой он не должен использовать свое влияние, чтобы лелеять карьеры способных подчиненных, вне зависимости от их происхождения. Было бы не правдой сказать, что титул волшебно гарантировал своего рода врожденное превосходство, и одним из больших преимуществ системы Мантикоры с самого начала была в относительной легкости, с которой способный простолюдин мог подняться к самым вершинам аристократии.

Майкл должен признать, что кто-то уже сделал это, учитывая, что ее лучший друг в галактике является наиболее ярким примером, по которому можно судить, как система работает. Когда работает, конечно. Честно говоря, делает это не всегда, и все это знают, и он это знает.

"Что я могу для вас сделать в это прекрасное утро?" — добродушно спросил он, и она вскинула голову.

"Я собиралась пригласить Вас на пару дней на борт Арти, чтобы понаблюдать небольшое командное учение," сказала она, использовав прозвище, которым окрестила КЕВ Артемида команда ее флагмана. "Но из-за своей зловредности, я изменила свое решение. Вместо этого" — она ехидно улыбнулась — "Я думаю Вы присоединитесь ко мне за обедом и мы сможем обсудить ваше участие в учениях в качестве защитников. Вы просто вдохновили меня, так что вы возглавите системные силы обороны в нашем небольшом упражнении вместо Шуламит."

"Я не хотел бы быть указывать на это, миледи, но это звучит как-то мелочно… Я не знаю… Мстительно, что ли?"

Ну да, я считаю, что так и есть, адмирал Оверстигейн. И, говоря как один декадентский, слабый аристократ с другим, не мстительность ли одна из черт нашего класса?"

"Я полагаю, что да" — согласился он с усмешкой.

"Я рада, что это развлекает вас, адмирал," сказала она бодро. "И я надеюсь, что вы будете чувствовать себя так же радостно, когда узнаете, что в этот раз другая сторона имеет Марк-23С."

"Почему у меня складывается впечатление, что вы сию минуту решили добавить мне проблем, Миледи?"

"Потому что у вас испорченный, подозрительный склад ума и вы знаете меня слишком хорошо. Но взгляните на это таким образом. Этот опыт будет очень полезным для вас." Она сладко улыбнулась. "Я буду ждать вас в ноль-один-тридцать, адмирал. Не опаздывайте!"

Мишель отключила связь и откинулась на спинку кресла на флагманском мостике, криво усмехнулась встряхнув головой.

"Вы действительно собираетесь дать нападающим ракеты Марк-23, мэм?" услышав голос, Мишель просмотрела через плечо на Капитана Синтию Лектер, начальника штаба Десятого Флота.

"Я не только собираюсь дать Марк-23, Синди," сказала она со свирепой улыбкой. "Я, скорее всего, дам им и Аполлон."

Лектер вздрогнула. Современные многодвигательные ракеты Марк-23 оснащены более разрушительными боеголовками, чем любые аналоги, состоящие на вооружении любого другого флота, и они обладали большей дальнобойностью и скоростью, чем любые ракеты на вооружении любого флота за пределами того, что все еще назвали Сектором Хевена. Уже это давало достаточно существенное преимущество большинству людей для поражения цели, подумала она, но когда была добавлена сверх-световая связь для наведения и управления системами Аполлона, комбинация получилась убийственная.

"Вы не думаете, что это похоже на массовое убийство, мэм?" — быстро спросила начальник штаба.

"Я, конечно, надеюсь, что будет!" едко ответила Мишель. "Он заслуживает ещё чего-то похуже, на самом деле. Ну, может, не заслуживает, но я не могу придумать выражение, которое приходит лучше. Кроме того, это будет хороший урок для него. Пора добавить немного затруднений, что бы непрерывная цепочка из четырех победных учений завершилась. В конце концов," — закончила она, едва слышно вздохнув," — это одна из обязанностей командира, напоминать время от времени подчиненным об их собственной смертности".

"Вам удается звучать так добродетельно, когда вы это говорите, мэм," — заметила Лектер. "И вы сохраняете такой безмятежный вид. Я думаю, что это еще более замечательно."

Ну спасибо, Капитан Лектер!" Мишель широко улыбнулась и подняла руку в жесте благословения, который мог заставить гордиться ее дальнего родственника Роберта Телемакхи, архиепископа Мантикорского. "А теперь, почему вы не садитесь, Доминика, Макс, Билл, чтобы обсудить всем вместе, насколько коварно вы можете применить все те незаслуженные преимущества?"

"Да, да, мэм", согласилась Лектер, и отправилась в тактическую секцию, где что-то обсуждали коммандер Доминика Аденауэра и лейтенант-коммандер Максвелл Терстег, офицеры РЭП Мишель.

Мишель смотрела ей вслед и подумала, что Синди не спросила о другой причине почему она предоставила оперативной группе систему "Аполлон". Она не могла найти более выдающегося командующего системных сил обороны, чем Майкл Оверстеген, и ей очень хотелось посмотреть, что Аполлон Королевского флота Мантикоры — в руках одного вице-адмирала Золотого Пика и ее подчинённых — могли бы сделать против того кто обладал всеми боевыми технологиями Королевского флота Мантикоры кроме Аполлона и как он выстоит против нее.

Ее безрадостная улыбка исчезла при мысли. Ни у одного из ее судов в настоящее время не было Аполлона, и при этом у них не было Замочной скважины Два чтобы использовать телеметрию быстрее скорости света, даже если у них были системы Аполлона. Но она предполагала, что ситуация вскоре изменится кардинальным образом.

Я надеюсь к черту, что так или иначе это случится, подумала она мрачно. И когда это произойдёт, мы обязаны понять, будь мы прокляты, как использовать это настолько эффективно насколько возможно. Этот ублюдок Бинг, был абсолютной, чрезвычайно некомпетентной задницей — но не может быть чтобы все Солли такие идиоты.

Она откинулась назад, уставившись в главный дисплей и не видя его, размышляя над прошедшими тремя стандартными месяцами.

Так или иначе, когда она только начинала свою флотскую карьеру, ей никогда не приходило в голову, что она может оказаться в ситуации, подобной этой. Даже сейчас, это казалось невозможным, что так много могло произойти в столь короткий срок, и она очень хотела больше знать о том, что происходит дома.

Радуйтесь, тому что вы знаете, девушка, сказала она себе строго. По крайней мере, Бет одобрила твои действия. Кузина или нет, но она может использовать тебя как козла отпущения. В самом деле, я уверена, что многие люди думают, что это именно то, что она должна сделать.

Четырехнедельная коммуникационная задержка между Системой Шпиндель, столицей недавно организованного Сектора Талбот Звездной Империи Мантикора, и Двойной системой Мантикора была видом коммуникационной задержки, с которой любой межзвездный флотский офицер должен был учиться жить. Это была также причина, почему большинство успешных флотов просто предполагало, что адмиралы на отдаленных станциях оказывались перед необходимостью принимать свои собственные решения. У них порой не было времени, чтобы связаться со своими правительствами, даже при том, что все признавали, что у решений, которые они приняли, могли бы быть существенные последствия для внешней политики их государств. Но однако теперь положение дел могло иметь, потенциальные последствия для Мишель Хенке и на этот раз гораздо более значительные, чем обычно.

"Более значительные, чем обычно." Мой бог, какой прекрасный эвфемистический оборот речи, Мика! подумала она кисло.

Это казалось невозможным, что меньше двух месяцев назад в один из дней она уничтожила собственными руками линейный крейсер Солнечной Лиги со всем экипажем. Она не хотела этого делать, но Адмирал Иосиф Бинг не оставил ей много вариантов. И, если честно говоря, часть ее была полностью удовлетворена, что пускающий слюни идиот умер. Если бы он был разумен, если бы у него была единственная функционирующая клетка головного мозга, и он сдал свои корабли, как она потребовала, пока события так называемой первой битвы при Новой Тоскане не были тщательно исследованы, и он и весь экипаж его крейсера все еще были бы живы, и это бы удовлетворило ее, часть ее будет полагать что это бы был квазиоптимальный результат. Высокомерный ублюдок убил каждую мужчину и женщину на борту трех из эсминцев Мишель без того, чтобы сначала обратиться к ним с требованием сдаться, и она не собиралась притворяться, особенно себе, что она сожалела, что он заплатил цену за все те убийства. Дисциплинированный, профессиональный адмирал в ней предпочел бы для него (и экипажа его флагмана) чтобы они остались живы, и она очень старалась достигнуть такого результата, не только потому, что никакой нормальной офицер Королевы не хотел рассмотреть перспективу подлинной войны против Солнечной Лиги. Особенно не в то время как война против Хевена была все еще не завершена.

Но Элизабет, Барон Грантвилль, Граф Белой Гавани, и сэр Томас Капарелли все одобрили ее действия самым решительным образом. Она подозревала что, по крайней мере, некоторые из официальных высказываний были предназначены для общественного мнения, и дома в Мантикоре и в Солнечной Лиге. Нота протеста — сопровождаемая, по крайней мере, выдержками из официальной речи Элизабет, одобряла ее действия — достигла Старой Земли непосредственно через терминал Беовульфа Мантокорской туннельной сети месяц назад теперь. Мишель не сомневалась Элизабет, Уильям Александр, и сэр Энтони Лэнгтри тщательно обдумали то, как лучше всего сообщить новости Солли; к сожалению, "лучше всего" не обязательно соответствует "хорошему способу сказать им."

Фактически, у Мишель были прямые доказательства, но они не были даже отдаленно тем что хотелось им. Первая волна Соларианских журналистов достигла Шпинделя через туннельный переход девять дней назад, и они устроили вакханалию безумия, хотя самой Мишель удалось избежать их, находя убежище в ее подлинных обязанностях командира Десятого Флота. Она отступила на свой флагман на орбиту и скрылась в оперативной безопасности и за несколькими сотнями километров чистого вакуума — на борту Артемиды — чтобы эта свора не добралась до нее.

Агустосу Кумало, баронессе Медузе, премьер-министру Алкзэру, и министру обороны Крицманну в этом отношении повезло гораздо меньше. Мишель была вынуждена выступить только на четырех официальных пресс-конференциях, но ее военные и политические начальники оказались под непрерывной осадой репортеров Солнечной Лиги, которые находились на грани от недоверия до возмущения и гнева и казалось не особенно озабочены чтобы выяснить правду. Из ее собственных ежедневных брифингов было очевидно, что поток журналистов с Мантикоры, так же как и Солнечной Лиги — только растет. И только чтобы сделать ее счастье полным, невыносимо надоедливые репортеры приносили сообщения о реакции Солнечной Лиги на произошедшее. Ну, Старая Земля, по крайней мере, выразила свою позицию. Версия "правды", разъясненной на Старой Земле — и реакция на нее на Старой Земле — всегда, играла чрезвычайно важную роль в политике Лиги.

И было очевидно, что Старая Земля и глубоко укоренившиеся бюрократия из штаб-квартиры реагируют не очень хорошо.

Она напомнила себе, что всей ее информации о событиях в столичном мире Лиги было по крайней мере три стандартные недели. Она предположила, что возможно было что-то отдаленно напоминающее здравомыслие и фактически напомнило о своем существовании к настоящему времени, и она только еще не услышала об этом. Но из последних заявлений премьер-министра Гюлеем, министра иностранных дел Роеласом y Valiente, и министра обороны Тэкетомо, которые до сих пор достигли Шпинделя, официальная позиция Лиги заключалась в том, что она ожидала независимого подтверждения очень серьезных преступлений Звездной Империи Мантикора" и рассматривало "соответствующие ответы на уничтожение Королевским Флотом Мантикоры линейного крейсера Солнечной Лиги и всей его команды."

В то время как Roelas y Valiente "глубоко сожалел" о любой потере жизни, понесенной в первом "предполагаемом инциденте" между единицами флота Солнечной Лиги и Королевского Флота Мантикоры в нейтральной системе Новой Тосканы, его правительство, конечно, было неспособно сделать официальный ответ на ноту Звездный Империи и требование об объяснениях. Солнечная Лига будет разумеется одинаково, "адекватно реагировать", пока "надежные и беспристрастные" доклады об "предполагаемых инцидентах" не достигнут Старой Земли. Тем временем, Солнечная Лига "искренне сожалела" о своей неспособности непосредственно ответить на "подразумеваемые факты" о "предполагаемых инцидентах." И как бы глубоко министр иностранных дел не "сожалел" о любой потере жизни, он использовал все возможное чтобы указать, что даже по подсчетам Мантикоры, Солнечная Лига потеряла гораздо больше жизней, чем Мантикора. И то что гибель граждан Солнечной Лиги произошло только после того, "что, кажется слишком поспешной реакцией, чрезмерно агрессивного флагмана Мантикоры на первоначальные доклады о предполагаемом инциденте, который в то время был даже не подтвержден независимыми источниками."

Всё это было равносильно для Звездной Империи, как совет ребенку беги поиграй, пока взрослые в Лиге узнают, что случилось на самом деле и придумают наказание для буйных детей, несущих ответственность за "слишком агрессивный" ответ.

На первый взгляд, "В ожидании независимого подтверждения" звучало очень законно и правильно, но Мишель — в отличие от подавляющего числа Солариан слушала публичные заявления мужчин и женщин, которые теоретически управляли ими — знала что у правительства Лиги уже был официальный доклад Эвелины Сигби относительно того, что произошло в обоих "Инцидентах у Новой Тосканы". Тот факт, что люди, которые, предположительно, управляли тем правительством по-прежнему ссылаясь на то, что они знали от своего собственного флагмана было истиной, как "заявления" было едва ли обнадеживающе. И то, что они рассматривают "соответствующие меры" для уничтожения Жана Барта как "чрезмерно агрессивный адмирал Мантикоры" и не принимая даже возможность соответствующего реагирования на уничтожение Иосифом Бингом трех эсминцев Мантикоры показалась ей еще менее перспективным. По крайней мере, насколько она могла видеть все, это был прискорбный признак того, что идиоты, командующие позади дымовой завесы из избранных ими начальников, все еще рассматривали это все как обычный бизнес. И если это действительно было их отношением  .  .

По крайней мере, факт, что Мантикора была в коммуникационной петле Солли, означал, что Старая Земля узнала о неожиданной кончине Адмирала Бинга даже раньше, чем Лоркан Веррочио. В теории, по крайней мере, Веррочио — как комиссар Управления Пограничной Безопасности в секторе Мадрасс — был начальником Бинга, но сказать точно, кто действительно отвечал за то, что могло стать дуэлью с беспринципной бюрократии Солли, после того как она влезла в это дело. Это было верно всегда, особенно здесь в Пограничных Мирах, и от ее собственного опыта общения с Иосифом Бингом, это могло бы быть еще более верно чем обычно. Было полностью возможно, что все, что произошло в Новой Тоскане, и в первую очередь его решении переместить туда эскадру, было его собственной бредовой идеей.

Это не означает, что Вероччио совершенно невиновен, напомнила она себе. Он был чертовски уверен, в последнее время в любом случае. И даже если это была полностью идея Бинга — на этот раз — Вероччио должен был придерживаться правил Солли, официально, по крайней мере. А потом всегда есть связи с Рабсилой, не так ли?

Она нахмурилась и подавила почти непреодолимый соблазн, начать грызть ногти. Мать всегда говорила ей, что это особенно неприличная нервирующая привычка. Более по существу, несмотря на то насколько Мишель была обеспокоена, она сомневалась что ее штаб и офицеры флагмана будет особенно успокоены этим зрелищем, увидев что их командир грызет ногти, когда волнуется.

Эта забавная мысль вызвала неслышное хмыканье, и она вернулась назад во времени. Было очевидно, Элизабет отреагировала, так быстро (и сильно), как Мишель и ожидала. Дополнительные депеши прибыли, учитывая ее первоначальное одобрение действий Мишель — наряду с притоком журналисты всех мастей и наклонностей — для Мишель было очевидно, как мало людей дома оценило покровительственный тон Roelas у Вальенте и Гюлея выбранный Солли в "так называемые ответах на ноты Елизаветы". Она не сомневалась что это кого-нибудь удивило, поскольку это было обычное приводящее в ярость высокомерие Лиги.

Когда первые репортеры Лиги добрались до Шпинделя было очевидно, что уже пролилось достаточно много крови чтобы их заинтересовать, даже при том, что они формировали слухи для Сектора Талботт прежде, чем Лига нашла время для издания формального пресс-релиза о том, что произошло с Джин Барт. Они прибыли ознакомленные только с Мантикорской версией событий, но это в большой мере не было тем же самым. И отчеты Солли и передовые статьи, которые сопровождали последующую волну, отбывшую после официальных заявлений Лиги (таких как они были и чем было их) были заполнены смешанным негодованием, гневом, произволом, и тревогой, но, казалось, не содержали никакого аргументированного ответа.

Мишель знала, что было не справедливо ожидать от них что-либо еще, учитывая тот факт, что не все из них были объективны. Пока еще, во всяком случае. И до сих пор, ни одна из историй переданных из Лиги, которая достигла Шпинделя, не содержала ни единого твердого факта, обеспеченного любым официальным источником Солориан. Каждое официальное сообщение, на которое должно было достигнуть репортеров Солли, прибывало из Мантикоры, и даже без укоренившегося высокомерия репортеры Лиги, полностью разделенные с их согражданами, не будут считать разумным принять версию Мантикоры без здоровой дозы скептицизма. В то же самое время, казалось явно очевидным, что большинство "говорящих голов" СМИ Солли и ученых мужей питалось из тщательно обработанных утечек информации изнутри бюрократии Лиги и ФСЛ. К конкурирующим "говорящим головам" Мантикоры и ученым мужам не просочилось ни какой дополнительной информацией, но это было, главным образом, потому что в этом не было никакой необходимости. Они базировали свои исследования фактов, доступных из официальной ноты Звездной Империи Мантикора, у которой, в отличие от утечек Солли, было, по крайней мере, теоретическое преимущество в том, что фактически было правдой. Не то, чтобы многие из журналистов Старой Земли и авторов передовых статей казалось знают об этом незначительном различии.

Все это выглядело еще более грязным, чем Мишель боялась, но по крайней мере версия Мантикоры тщательно передавалась. И, в этом отношении, она знала, что версия Мантикоры фактически распространялась всюду по Лиге гораздо быстрее чем так называемый ответ, появляющийся из Старого Чикаго. Звездная Империя — занимала командные позиции в Тунельной сети и могла передавать информацию на торговых судах, подумала она мрачно

В то же самое время Элизабет отправила вторую дипломатическую ноту Старой Земле, Адмиралтейство выпустило инструкции для всех торговых судов Мантикоры, подготовив неисчислимых торговых шкиперов Звездной Империи к внезапно вырисовывающемуся кризису. Потребовались бы недели для того, чтобы их получили все, но учитывая геометрию Тунельной сети, было все еще вероятно, что они достигнут почти всех прежде, чем любые приказы от Лиги достигнут большинства ее местных флотских командующих. И наряду с открытой инструкцией для гражданских, те же самые торговые суда передавали секретные приказы каждому командующему станцией КФМ, и старшему офицеру каждого эскорта КФМ  .  .  .  ​ и эти приказы были официальным предупреждением о войне.

Мишель искренне надеялась, что это предупреждение о войне, которая никогда не выйдет из сферы неосуществленной возможности, но если это произойдет, то приказы офицерам Королевского Флота Мантикоры предельно ясны. Если они или любое торговое судно Мантикоры в зоне их ответственности подвергнется нападению, то они должны были ответить любым уровнем силы, необходимым, чтобыотразить нападение, независимо от того кем могли бы быть нападавшие. Так же, они были также проинструктированы ускорить возврат торгового Флота, в локальное пространство Мантикоры, несмотря на то, что снятие торговых судов с их обычных маршрутов могло усилить эскалацию кризиса и конфронтации.

И, Мишель, к сожалению, была уверенна, что огни в Адмиралтействе не гасли до позна, а Томас Капарелли и его команда разрабатывали планы действий в чрезвычайных обстоятельствах, пока ситуация не провалилась прямо в ад.

Если на то пошло, хотя это мало ее заботило, все же, она не поставила бы и пени, что официальный ответ дошел домой к настоящему времени. Но даже если бы Звездная Империя получила официальный ответ от Лиги — даже если бы Лига заявила, что это будет военное решение вместо того, чтобы вести переговоры — Мишель еще не ничего не слышала об этом.

Все это означало, что она все еще во многом предоставлена самой себе, несмотря на одобрение правительства в ее предыдущих действиях и гарантий в его поддержки в будущем. По крайней мере она получила некоторые подкрепления, она задержала четыре носителя лаков Оперативной группы 7.1, используя свой авторитет, когда Контр-адмирал Стивен Эндерби прибыл на Шпиндель. Эндерби собирался доставить Лаки на Прерию, Целебрант, и Нунцию, затем отправится домой за другим грузом, и команды Лаков не ожидали ничто более волнующего, чем небольшая охота на пиратов. Теперь конечно всё это изменилось. Эндерби принял её новые приказы, и его Лаки занялись тренировками для выполнения несколько более трудной задачи. Она ожидала что ее решение сохранить их для Десятого Флота, будет одобрено, как только прибудут официальные документы, и прибытие подразделения Саганами-С — приятный сюрприз — это предоставило ей больше возможностей. Впрочем, все большие массы металла готовились к прибытию, хотя оригинальные планы относительно Сектора Талбот все еще оправлялись от шока битвы за Мантикру.

Во многом, учитывая прибытие Эндерби, она была готова гораздо лучше, чем предусматривал изначальный план, но это, могло оказаться, очень слабым утешением, если была какая-либо правда в отчетах из Новой Тосканы, что основные подкрепления Солориан уже развернуты в Секторе Мадрас, а также…

Ну, у Вас есть приказы относительно этого тоже, не так ли? спросила она себя. Конечно, они звучат в основном "действовать на Ваше собственное усмотрение." Хорошо знать, что дома есть люди которые так высоко ценят твое мнение, я полагаю, но все же…

Она глубоко вздохнула. Баронесса Медуза, Имперский губернатор Сектора Талбот, послала свою собственную ноту непосредственно Мейерсу в то же самое время когда, Мишель отбыла на Новую Тоскану и Иосиф Бинг имел свидание с несколькими сотнями лазерных боеголовок. Это, должно быть, достигло Веррочио две стандартные недели назад, и она задавалась вопросом, какой же ответ он дал.

Вы узнаете это очень скоро, девушка, она сказала себе, мрачно. Но даже если он настрочил ответ мгновенно и ответный удар прибудет вместе с О'Шонесси, он не может вернуться сюда раньше следующей стандартной неделе. И есть еще одна вещь бюрократы Солли не спешат о вешать на свои шеи потенциальную кучу неприятностей. Так что если он не представлял, что нужно сделать со всем что случилось — как бы ни маловероятно, это было — я сомневаюсь, что он собирается быть намного быстрее, чем Роелас Вальенте.

Она вспомнила старую пословицу — "Для каждого дня достаточно своей заботы." Это давало удивительно мало комфорта в данный момент. Она была абсолютно уверенна в способности ее команды, победить любое подразделение Пограничного флота, которое может быть направлено против Шпинделя. Они должны были передать десятки дополнительных линейных крейсеров, если они надеялись иметь какие-то шансы против ее Ники, Саганами-C, ЛАКов Эндерби, и ракетных подвесок на борту ее судов. В самом деле, она сомневалась что у Пограничного флота было достаточно линейных крейсеров где угодно с этой стороны Солнца чтобы взять Шпиндель, даже если бы они могли послать каждый из них, против на нее, и линейные крейсера были самыми тяжелыми судами Пограничного флота. Но Боевой флот это был совсем другой вопрос, и если на Новой Тоскане были правы насчет супердрендноутов Солли на Макинтоше…

Она внутренне неодобрительно покачала головой и отругала себя еще раз. Если бы рядом не находились корабли стены Солли, она бы имела дело с тем, что было, когда она получила сообщение. Что, конечно было, одной из причин, по которой она поручила Оверстегену защищаться против ракет Марк 23. Она могла бы и смягчиться и вытащить Аполлона назад из уравнения, но она сомневалась, потому что цель состояла не в том, чтобы действительно проучить Майкла, независимо от того насколько он заслужил это и каким был умником. И не важно, насколько ей нравится делать именно это.

Нет, её цель состояла в том, чтобы вынудить одного из лучших тактиков, которых она знала, выявить все узкие места в защите Системы Шпинделя. Наблюдать, как хорошо ее собственный штаб справляется против действительно умелого противника снабженного Марк 23, будет достаточно интересно само по себе, и все же сей факт был вторичен, поскольку она была сильно обеспокоена. Она была уверена в своих собственных тактических способностях, но всегда было что-то новое даже для лучшего тактика, чтобы поучиться, и Мишель Хенке никогда не была слишком горда, чтобы отказываться от этого. Она будет наблюдать за контр-адмиралом Оверстигеном вблизи, и не только чтобы оценить его эффективность. Если бы он придумал что-то, предложил ей новые тактические идеи, то она бы с радостью ухватилась за них в то же самое мгновение, потому что они могут понадобиться слишком скоро…​ и позарез.

Глава 12

— Чем могу помочь, лейтенант?

Судя по голосу, изысканно одетый метрдотель похоже не ждал, что сможет помочь двум офицерам столь невысокого звания, которые несомненно забрели в это заведение по ошибке.

— О, да, пожалуйста! Мы здесь, чтобы встретиться с лейтенантом Арчером, — ответила ему Абигайль Хернс. — Хм, боюсь мы могли прийти на несколько минут раньше, чем следовало.

Ей удалось, отметила энсин Хелен Зилвицкая, сохранить очень… серьёзный тон. Быть может даже с лёгким беспокойством от вторжения в такую изящную обстановку, но очень решительный. А то, что её отец мог купить всю сеть "Превосходных ресторанов Сигурни" на карманные расходы, не особенно бросалось в глаза. Без сомнения, этому способствовало то, что она была реципиентом пролонга третьего поколения и выглядела значительно моложе своих и без того очень юных лет, особенно в глазах, не привычных к последней версии пролонга. И всё же она явно обладала определённым актёрским талантом. Метрдотель, очевидно, был убеждён, что она сбежала на денёк из средней школы, не выше, — вероятно, из младших классов, учитывая ей мягкий, неторопливый грейсонский акцент. Его выражение вежливого, умудрённого опытом внимания не изменилось ни на миллиметр, но Хелен было чёткое ощущение, что мысленно он поморщился.

— А, лейтенант Арчер, — повторил он. — Конечно. Не пройдёте ли сюда, пожалуйста?

Он взял курс через море накрытых льняными скатертями столов, заполнявших уютно освещённую столовую, а Абигайль и Хелен поплыли следом, словно пара лодочек. Они добрались до низкой арки на противоположном конце большой залы и спустились за ним по двум низким ступенькам в совсем другой (хотя и не менее дорогой) обеденный зал. Пол здесь был покрыт искусно изношенным кирпичом, стены — тоже кирпичные — выглядели намеренно грубыми и неотделанными, а потолок поддерживали тяжёлые деревянные балки.

Ну, они казались деревянными балками, подумала Хелен, хотя они, наверное, не так впечатляют кого-то, кто, подобно Абигайль, вырос в (тщательно отреставрированной) средневековой куче камней больше чем шестисотлетней давности. Где действительно были массивные, потемневшие о времени балки, ворота, рассчитанные выдерживать удары тарана, окна, переделанные из бойниц, и камины размером со шлюпочный отсек эсминца.

За одним из тёмных деревянных столов сидели двое людей. Один из них — курносый зеленоглазый офицер в форме лейтенанта Королевского Флота Мантикоры — помахал рукой, заметив их. Его спутница — поразительно привлекательная блондинка — повернула голову при этом взмахе и улыбнулась, когда тоже заметила новоприбывших.

— Спасибо, — вежливо сказала метрдотелю Абигайль, и он, пробормотав что-то в ответ, повернулся и двинулся прочь. У менее выдающейся особы это выглядело бы как облегчённая поспешность.

— Знаешь, — сказал Абигайль, когда они с Хелен подошли к столу, — тебе должно быть по-настоящему стыдно за то, как ты намеренно оскорбляешь чувства этого бедняги, Гвен.

Лично Хелен, учитывая полное притворства представление Абигайль для того же самого метрдотеля, всё это очень напоминало старую пословицу про соринку и бревно, но она благородна воздержалась от оглашения этого факта.

— Я? — Лицо лейтенанта Жерве Винтона Эрвина Невилла Арчера выражало полнейшую невинность. — Как только вы могли предположить подобное, мисс Оуэнс?

— Потому что знаю тебя?

— Разве моя вина, что никто во всём этом ресторане не потрудился изучить благородные родословные его посетителей? — спросил Жерве. — Если ты собираешься кого-то обвинять, вини её.

Он указал через стол на блондинку, которая тут же шлёпнула его по руке.

— Тыкать пальцем невежливо, — сказала она с рокочущим акцентом. — Даже мы, грубые низкородные дрезденцы это знаем!

— Может и так, но разве я не прав? — парировал он.

— Этого я не говорила, — ответила Хельга Болтиц, личный помощник министра обороны Генри Крицманна, и улыбнулась прибывшим. — Привет, Абигайль. И тебе тоже, Хелен.

— Привет, Хельга, — сказала в ответ Абигайль, а Хелен кивнула, присоединяясь к приветствию, и уселась рядом с Хельгой. Абигайль расположилась в оставшемся кресле напротив Хелен и обернулась, когда появился их официант.

Тот принял их заказ на напитка, раздал меню и испарился, а Абигайль наклонила голову к Жерве, открывая изысканный томик двухсантиметровой толщины.

— Может Хельга и подбила тебя на это, но я её не виню, — сказала она. — Это должно быть самый чопорный ресторан, в каком я обедала, и поверь, папа водил меня в действительно чопорные места. Не говоря о том, как они лебезят перед землевладельцем или его семьёй. Но это ты получаешь извращённое наслаждение, думая о том, как эти люди поведут себя, когда узнают правду.

— Какую ещё правду? — ещё более невинно спросил Жерве. — Ты имеешь в виду тот факт, что я сколько-то-юродный кузен королевы? Или что сестра Хелен — королева Факела? Или что твой собственный скромный отец — землевладелец Оуэнс?

— Именно это она и имеет в виду, глупый, — пояснила ему Хельга с весёлым блеском в глазах и перегнулась через стол, чтобы отвесить ему лёгкий подзатыльник. — И как бы я не предвкушала момент, когда они это обнаружат, не думай, что я не помню, как ты сделал то же самое со мной!

— Я тебя ничем не вводил в заблуждение, — сказал он, светясь добродетелью.

— О, правда? Если бы я не заглянула в "Пэров Кларка", ты бы мне никогда не сказал, разве не так?

— Ну, я думаю я бы как-то с этим разобрался в конце концов, — сказал он, и его голос стал гораздо мягче прежнего. Он улыбнулся ей, а она улыбнулась ему в ответ, похлопала его руку, лежавшую на столе, и снова откинулась в кресле.

— Если бы восемь месяцев назад кто-то сказал Хельге Болтиц, что она будет чувствовать себя удобно в обществе человека, привыкшего к богатству и привилегиям, или что он ей даже понравится, она бы расхохоталась. Сама мысль о том, что кто-то с бесплодного, отсталого, нищего Дрездена, этой голодной дыры, может иметь что-то общей с кем-то с таких заоблачных высот, была бы нелепа. И, если честно, это по-прежнему оставалось правдой в отношении большинства доморощенных олигархов Сектора Талботта. Больше того, она была абсолютно уверена, что ещё встретит мантикорцев, именно таких заносчивых и надменных, какими она их всегда представляла.

Но Жерве Арчер бросил вызов её предубеждениям — вежливо, но твёрдо, — и при этом убедил её, что из данного правила есть по меньшей мере несколько исключений. Что и объясняло, как она оказалась за столом в компании людей с такими широкими связями в свете.

— Лично я, — сказала Хелен, — сожалею только о том, что меня скорее всего не будет здесь, когда они это обнаружат.

В свои двадцать один она была младшей в их четвёрке и по возрасту и по рангу. А ещё она больше всех разделяла, насколько это было возможно для не-дрезденки, отношение Хельги к аристократам и олигархам. Не удивительно, ведь она родилась на Грифоне, и вырастил её грифонский горец, который к тому же встречался с самой отъявленной бунтовщицей и анархисткой, какая только становилась мантикорским пэром, с тех пор как Хелен исполнилось тринадцать лет.

— Если ты правда хочешь увидеть их реакцию, я думаю, ты можешь сама сказать им сегодня, — заметила Абигайль.

— О, ни за что! — усмехнулась Хелен. — Может я и хочу на это посмотреть, но чем дольше они будут разбираться, тем сильнее разозлятся, когда наконец разберутся!

Абигайль покачала головой. За последние девять или десять лет она провела на Мантикоре больше времени, чем дома а Грейсоне, но несмотря на явное озорное удовольствие, которое она получала, водя за нос метрдотеля, порой ей всё же казалось странным отношение своих мантикорских друзей к аристократии. К отметил Жерве, её отце был землевладельцем, и самые сокровенные мечты самых прожжённых членов мантикорской Ассоциации Консерваторов были бледной тенью реальной власти землевладельцев в пределах их владений. Термин "абсолютный монарх" не совсем описывал эту власть, но вот "верховный самодержец", вероятно, был ближе к сути.

Благодаря опыту собственного детства, у неё осталось очень мало иллюзий о причудах и недостатках людей "голубых кровей". Но в тоже время она была дочерью суровой и неумолимой планеты и общества с богатыми традициями, в котором сдержанность и правила поведения лежали в самой основе императива выживания. Непочтительное, почти насмешливое отношение столь многих мантикорцев к собственной аристократии всё ещё тревожило её. В этом отношении, Хельга даже ближе к ней, чем к Хелен, подумала она. Враждебность, противоборство, даже ненависть — эти чувства она могла понять, когда тот, кто был с рождения облечён властью, злоупотреблял ею, вместо того, чтобы следовать своему долгу. С другой стороны, то самоуничижительное веселье, которое демонстрировали люди вроде Гвена Арчера, плохо укладывалось у неё в голове, хотя ей и приходилось наблюдать точно такое же поведение у десятков других мантикорцев не менее высокого происхождения, чем он.

"Похоже, можно забрать девчонку с Грейсона, но нельзя забрать Грейсон из девчонки", — подумала Абигайль. Эта мысль не в первый раз приходила ей на ум. И не последний, кисло отметила она.

Она начала было говорить что-то ещё, но замолчала, когда принесли их напитки, и официант принял заказы. Он снова исчез, а она глотнула чаю со льдом (его ей было нелегко найти в мантикорских ресторанах) и опустила стакан.

— Оставляя неблагородные, хотя, признаю, и занимательные размышления о том, сколько инфарктов последует за обнаружением наших низких шарад, я сейчас переведу беседу в более рассудительное и серьёзное русло.

— Удачи тебе в твоём начинании, — пробормотала Хелен.

— Как я собиралась спросить, — продолжила Абигайль, послав своей младшей подруге свирепый взгляд, — как идут дела на планете, Хельга?

— Такой же сумасшедший дом, как и всегда. — Хельга поморщилась, отпила из собственной пивной кружки и вздохнула. — Полагаю, это неизбежно. К сожалению, становится только хуже. Я думаю, никто во всём секторе не видел раньше такого количества курьеров на орбите одной планеты!

Все трое ее слушателей понимающе скривились.

— Я не думаю, что мы можем винить их, — продолжила она, — даже если мне хочется пристрелить следующего репортёра, который попадётся мне на глаза! Но я не представляю, как они предлагают министру Крицманну заниматься делами, если они постоянно охотятся за его "заявлениями" и "интервью".

— Одно из самых неприятных последствий открытого общества, — сказал Жерве. Его тон был гораздо более философским, чем настроение.

— Точно, — согласилась Абигайль с неприятной улыбкой. — Хотела бы я дома на Грейсоне посмотреть на репортёра, который решит, что сможет "поохотиться" на папу!

— Ну, что верно то верно, — рассудительно произнесла Хелен. Все обернулись к ней, и она пожала плечами. — Может быть дома я провела слишком много времени, наблюдая за интригами Кэти Монтень, но мне кажется, что журналисты, заполонившие Тимбл — возможно, лучшее из того, что могло случиться.

— Как это так? — спросил Жерве. Заданный неудачным тоном, этот вопрос мог бы стать пренебрежительным, особенно учитывая их разницу в возрасте и звании. А так он звучал с искренним любопытством, и она снова пожала плечами.

— Вся политика — это вопрос ощущения и понимания. Конечно Кэти сейчас в основном занята внутренней политикой, но то же самое относится и к дипломатии. Если ты контролируешь условия дебатов, преимущество на твоей стороне. Ты не можешь заставить противоположную сторону принять решение, которое ты хочешь, но у тебя гораздо больший шанс получить его, если ты заставишь её защищать свою позицию в глазах общественности, чем если тебе придётся защищать свою. Управление информацией — и особенно общественным восприятием информации — один из лучших способов ограничить противнику возможность выбора теми вариантами, которые наиболее выгодны для твоих целей. Не забывайте, если солли нужно формальное объявление войны, хватит и одного вето от системы-полноправного члена, чтобы их остановить. Это довольно существенная награда за пиар-кампанию. И в данный момент мы хотим управлять дебатами так, чтобы просто поведать правду о том, что случилось на Новой Тоскане, верно?

Жерве кивнул, и она в третий раз пожала плечами.

Так что, если все журналюги на свете соберутся здесь на Шпинделе, слушая нашу историю, глядя на данные наших сенсоров и беря интервью у наших людей, это всё и будет отправлено обратно на Старую Землю. Они могут как угодно пытаться повернуть эту информацию, но суть того, что узнают все эти солли — даже от своих собственных репортёров — будет основана на том, что они получили здесь от нас.

— Примерно так говорит и министр Крицманн, — согласилась Хельга, — хотя он обычно добавляет несколько красочных определений этих самых репортёров.

— Думаю, леди Золотой Пик тоже согласилась бы, даже если она и делает всё, что в её силах, чтобы держаться от них как можно дальше, — сказал Жерве, и Абигайль с Хелен кивнули. Как флаг-лейтенант Мишель Хенке, он находился в намного лучшем положение для подобных суждений, чем любая из них.

— Что насчёт сэра Айварса? — спросила Хельга. Брови Хелен, которая была флаг-лейтенантом Айварса Терехова, поползли вверх, и Хельга фыркнула. — Может он и всего лишь коммодор, Хелен, но все в секторе знают, как много времени он провёл на дипломатической службе, прежде чем снова надеть форму. К тому же, мистер Ван Дорт и остальной кабинет министров все его чрезвычайно уважают.

— На самом деле, мы это не обсуждали, — ответила Хелен через секунду. — С другой стороны, я могу припомнить по крайней мере полдюжины возможностей укрыться от интервьюеров на борту "Малыша Джимми", которые он упустил, так что я бы сказала, что он вносит свою лепту в формирование общественного мнения.

Жерве ухмыльнулся, когда она употребила прозвище, которое получил от команды КЕВ "Квентин Сент-Джеймс". Новенький тяжёлый крейсер класса "Саганами-C" и пяти месяцев не пробыл в строю, но своё официальное прозвище получил чуть ли не до окончания церемонии ввода в эксплуатацию. Большинство кораблей не поспели бы с этим так быстро, но в случае "Квентина Сент-Джеймса" дело обстояло немного иначе. Его имя было в Списке Славы КФМ, и в строю всё время должен был находиться носящий его корабль, а прозвище было тем же самым, которым наградили первого "Квентина Сент-Джемса" почти два стандартных столетия назад.

И если "Малыш Джимми" был молод, то в этом он едва ли был одинок. На самом деле, не считая древнего супердредноута "Геркулес" адмирала Хумало, ни одному кораблю тяжелее лёгкого крейсера в Десятом флоте адмирала Золотого Пика не исполнилось ещё и одного года. Вообще-то, большинство эсминцев были не старше, чем "Квентин Сент-Джеймс" и корабли его серии.

— Ну, — сказала через некоторое время Хельга, — я думаю, министр тоже продолжит "вносить свою лепту". Но не ждите, что ему это понравится.

— Некоторое вещи более вероятны, чем другие, — согласилась Хелен. Затем она фыркнула.

— Что, — спросила Абигайль.

— Ничего. — Абигайль не скрывала скептицизма, и Хелен усмехнулась. — Ладно, я просто подумал, что будет с первым репортёром, который сунет папе под нос свой микрофон. Уверена, потом папа будет жалеть. Даже, вероятно, настоит на том, чтобы лично оплатить счета за лечение.

— А я гадал, от кого тебе досталась склонность к физическому насилию, — вежливо произнёс Жерве.

— Я не склонна к физическому насилию!

— О, правда? — Он приложил все усилия, чтобы посмотреть на неё свысока поверх своего не слишком длинного носа. — Может ты помнишь, как на той неделе меня послали на "Квентина Сент-Джеймса" с посланием коммодору от леди Золотого Пика? — Она с подозрением взглянула на него и кивнула. — Ну, вышло так, что пока я будучи на корабле я заглянул в спортзал и видел, как ты там, позабыв себя от радости, швыряешь людей по матам.

— Неправда! — запротестовала она, сдерживая смех.

— Конечно, правда. Один из твоих подручных сказал мне, что ты использовала какой-то приём, который называется "Брошенный С Плеча Боевой Молот Рока, Разрушения И Отчаяния".

— Как называется? — Хельга с недоверием уставилась на Хелен.

— Не так он называется, и ты это знаешь! — упрекнула Хелен, посылая Жерве своя самый яростный взгляд.

— Ничего я не знаю, — с невинным видом ответил он. — Мне сказали такое название.

— Ладно, — сказала Абигайль. — теперь ты должна рассказать нам, как он называется на самом деле, Хелен!

— Он всё так переврал, что даже я не знаю, что это было!

— Ну, попробуй разобраться.

— Я могу предположить — только предположить, и всё, — что это возможно была комбинация из броска через плечо, "Ручного молота" и — может быть — "Косы разрушения".

— И по-твоему это лучше, чем то, что он сказал? — Абигайль посмотрела на Хелен с недоверием. Сама она овладела coup de vitesse, но никогда не занималась neue-stil Handgemenge, который выбрала Хелен. — В coup de vitesse даже нет названий для большинства приёмов, но если бы и были, то не такие!

— Слушайте, не обвиняйте меня, — ответила Хелен. — Названия приёмам дали люди, которые всё это придумали, а не я! По словам мастера Тая, на них повлияли какие-то старые развлекательные записи. Что-то под названием "кино".

— О, Испытующий! — Абигайль покачала головой. — Забудь всё, что я говорила!

— Что? — Хелен была сбита с толку, и Абигайль фыркнула.

— До тех самых пор, пока леди Харрингтон не провела кое-какие исследования на Мантикоре — собственно говоря, я думаю, она даже запросила библиотечные компьютеры на Беовульфе и на Старой Земле — никто на Грейсоне не видел этих фильмов, из которых наши предки, по-видимому, почерпнули свои представления о фехтовании. Теперь, к сожалению, увидели. И честность заставляет меня признать, что большая часть этих "самурайских фильмов" — такие же глупые, как и то, что, должно быть, смотрели изобретатели neue-stil.

— Ну, мои-то предки, конечно, никогда не занимались такими глупостями, — произнёс Жерве с видом невыносимого превосходства.

— Хочешь поспорить? — осведомилась Абигайль с опасной улыбкой.

— А что? — недоверчиво спросил он.

— А то, что если я правильно помню, твои предки родом из Старой Северной Америки — по крайней мере, из Западного полушария, — так же, как и мои.

— И?

— И пока леди Харрингтон проводила своё исследование по самурайскому кино, она наткнулась на ссылки на нечто под названием "ковбойское кино". Так что его она тоже привезла. На самом деле, она с помощью своего дяди и его друзей из Общества любителей старины устроила в лене Харрингтон "кинофестиваль". Довольно многие из этих фильмов были сделаны в месте под названием Голливуд, которое тоже расположено в Старой Северной Америке. Некоторые из них и правда были чертовски неплохи, но остальные… — она содрогнулась. — Поверь, у наших с тобой предков были… скажем так, странные художественные вкусы.

— Всё это, конечно, очень интересно, — бодро сказал Жерве, — но отвлекает нас от действительно важных текущих событий, на которых нам следует сосредоточиться.

— Другими словами, — сообщила Абигайль Хельга, — он проигрывает спор, и поэтому меняет правила.

— Может и так, — сказала Хелен. — Нет-нет, определённо так. И всё же, в его словах есть смысл. Не то чтобы кто-то из нас в состоянии принять какое-то судьбоносное решение, но мы работаем на нескольких людей, которые могут. В таких обстоятельствах, я думаю, ничуть не повредит, если мы обменяемся сведениями. Ничем конфиденциальным, но той общей информацией, которая позволит, например, мне ответить на один из вопросов коммодора, не вызывая кого-то из офиса министра Крицманна или штаба леди Золотого Пика.

— Это действительно очень хорошая мысль, — сказал Жерве гораздо более серьёзно, одобрительно кивая ей, и Хелен ощутила прилив удовлетворения. Она была нелепо молода и мала званием для своей нынешней должности, но по крайней мере похоже догадывалась, как сделать что-то полезное.

— Я согласна, — сказала Абигайль, хотя будучи офицером-тактиком на борту одного из новых эсминцев класса "Роланд" она была единственной за столом, кто не был ничьим флаг-лейтенантом или личным помощником, и улыбнулась Хелен.

— Ну, в таком случае, — сказал Жерве, — вы, ребята, слышали о том, что леди Золотого Пика планирует сделать с адмиралом Оверстейгеном?

* * *

— Пора, адмирал, — сказала Фелисидад Колстад.

— Знаю, — ответил адмирал Флота Мезанского Согласования Тополев.

Он снова сидел на флагманском мостике КФМС "Мако". За пределами корпуса флагмана держали идеальный строй ещё четырнадцать кораблей Оперативной группы 1.1, а перед ними сверкал яркий маяк Мантикоры-A. Сейчас они были в одной лишь световой неделе от звезды и замедлились до всего двенадцати процентов скорости света. Это был момент, к которому они стремились с самого отправления с Мезы четыре стандартных месяца назад. Теперь пришло время выполнить то, для чего они прибыли сюда.

— Начать развёртывание, — сказал он, огромные люки раскрылись, и подвески начали выплывать на свободу.

Шесть кораблей Оперативной группы 1.2 были где-то ещё, под командованием контр-адмирала Лидии Папникатис приближаясь к Мантикоре-B. Они не начнут развёртывание своих подвесок, пока не достигнут своей заранее заданной точки запуска. Тополев хотел бы иметь побольше кораблей на том направлении атаки, но решение ускорить "Устричную бухту" определяло доступные ресурсы и это направление должно было стать решающим. К тому же, в подсистеме Мантикоры-B всё равно было меньше целей, а разработчикам операции надо было ещё откуда-то добыть 8 кораблей класса "Акула" для грейсонской операции Оперативной группы 2.1 адмирала Коленсо.

Этого хватит, сказал он сам себе, наблюдая, как подвески непрерывно исчезают за его замедляющимся кораблём, растворяясь в бесконечной межзвёздной тьме. Этого хватит. И примерно через пять недель манти получат запоздалый рождественский подарок, который никогда не забудут.

Глава 13

На коме заиграла увертюра "1812 год", и Одри О'Ханрахан дотронулась до кнопки приема вызова. Она очень любила версию, которую использовала для входящих вызовов, и которая была записана с использованием настоящих (и чрезвычайно архаичных) пушек. Одри была влюблена в архаизмы — фактически она была членом старочикагского общества воссоздания анахронизмов. Кроме того, эффектность выбранного сигнала, подходила Одри, как одному из самых выдающихся журналистов Солнечной Лиги, сделавших себе имя на почве разгребания грязи политической и общественной жизни.

Журналистские расследования в том беспощадном, бесцеремонном стиле "в плен никого не брать", который практиковала О'Ханрахан, были намного менее прибыльными чем другие возможные медиа-карьеры. По крайней мере, для серьезных журналистов, так как всегда есть рынок для журналистов "охотников за сенсациями", которые с охотой готовы пощекотать нервы пресытившейся публики свежими скандальными фактами. О'Ханрахан всегда избегала этой конкретной ветви третьей старейшей профессии человечества. Будучи дочерью и внучкой уважаемых журналистов, она с самого начала доказала, что серьёзно относится к своей профессиональной ответственности, и быстро приобрела репутацию одной из тех редких птах: журналист, чьи источники всегда надежны, кто искренне пытается честно разобраться в своих историях… и кто никогда не выходит из боя.

Она выбрала множество таких боёв с жизнерадостностью Давида выбирающего Голиафов, и она всегда была пращей с такими же возможностями. Её "камни" пронзали бюрократическую реальность, скрывавшуюся за представительным фасадом Солнечной лиги, в течении многих лет, и она никогда не колебалась, разоблачая сладенькие сделки, которые Управление Пограничной Безопасности с такой охотой заключало с солярианскими межзвездными корпорациями. Но в то же время она сделала больше чем несколько репортажей о близких (и прибыльных) связях, которые многие из высокопоставленных членов Ассоциации Ренессанса развили с могущественными структурами, которые они официально были призваны изменить с самого основания. И она выпустила серию о незаконной торговле генетическими рабами, которая была столь разрушительна и в которой было названо достаточно конкретных имен, что это породило непрекращающиеся слухи о том, что "Рабсила" назначила значительное вознаграждение за её голову.

Она была одним из первых солярианских журналистов, которые донесли до публики мантикорскую точку зрения о событиях на Монике, и хотя она не защищала мантикорцев, она очень ясно обозначила своим зрителям и слушателям, что ситуация на Монике очень мутна. И когда Амандина Корвисарт предоставила солярианским новостным агентствам ошеломляющие доказательства причастности Рабсилы и Технодайна, она также осветила это.

Солярианский истеблишмент не выстраивался в очередь, чтобы поблагодарить её за её усилия, но для О'Ханрахан и её продюсеров это было в порядке вещей. Ей было только пятьдесят три стандартных года, почти ребенок в обществе пролонга, и хотя рынок старомодных журналистких расследований был ограничен, он всё же существовал. Фактически даже относительная маленькая ниша в медиарынке Лиги составляла миллиарды подписчиков и безукоризненная репутация О'Ханрахан, заработанная тяжким трудом, означала что несмотря на её относительную юность она находилась на самой вершине этой конкретной ниши. И даже те члены истеблишмента, которые ненавидели её привычку переворачивать камни, которые они сами предпочли бы оставить мирно покоящимися в грязи, прислушивались к тому что она сказала. Они, также как любой другой, знали, что если они прочли что-то в статье О'Ханрахан или увидели в её передаче, это будет настолько достоверно и тщательно проверено, насколько это возможно. Она допускала случайные ошибки, но они с легкостью могли быть пересчитаны на пальцах одной руки, и она всегда была быстра в их признании и исправлении.

После того, как она дотронулась до кнопки приёма, на голо-дисплее над её столом возникло изображение мужчины. Одри нахмурилась. Вряд ли Бальтасара Юппе можно было отнести к её коллегам грязеразгребателям. Он был на девять или десять стандартных лет старше чем она и довольно влиятельным на своем поприще финансового аналитика и журналиста. Это была специфичная область — во многом такая же специализированная ниша как ниша О'Ханрахан, разве что побольше. И только к лучшему было то, что аудиенция Юппе была так сфокусирована на своих проблемах. Человеческие предрассудки оставались человеческими предрассудками, что означало что люди автоматически испытывают больше уважения и меньше сомнений к тем счастливчикам, которые обладают физической привлекательностью, особенно когда она сочетается с умом и харизмой. И если у О'Ханрахан были каштановые волосы, кристально голубые глаза, элегантное телосложение, изящные манеры и… но богатая фигура, то коричневые волосы Юппе всегда были близки к состоянию выхода из под контроля, его коричневые глаза были тусклы и он был (в лучшем случае) приятно уродлив.

Хотя они сталкивались друг с другом время от времени, их вряд ли можно было бы назвать добрыми приятелями. Они состояли в одной и той же профессиональной организации, и они часто освещали одни и те же истории — как правило с разных точек зрения — в условиях коррупции и взяточничества которые скапливались, как в выгребной яме, когда отбросы финансовой структуры пересекаются с неизменной бюрократией Лиги. Например, они оба делали репортаж о событиях на Монике, хотя Юппе едва разделял мнение О'Ханрахан об этом инциденте. Конечно, он всегда красноречиво критиковал то, до какой степени Мантикора и ее торговый флот проникли в экономику Лиги, таким образом, было неизбежно, что он будет более скептически относиться к требованиям и доказательствам мантикорцев.

— Привет, Одри! — сказал он радостно и она еще больше нахмурилась.

— Чему я обязана за сомнительное удовольствие от этого разговора? — ответила она с заметным отсутствием энтузиазма.

"Я уязвлен." Он прижал руку к груди, в районе где большинство не-новостистов держало свои сердца, и сконцентрировался на попытке выглядеть максимально невинным. "Фактически я опустошен! Я не могу поверить, что ты не рада видеть меня, когда я прихожу с подарками."

"А что там насчет пословицы — бойтесь новостистов, дары приносящих?"

— Что-то такое есть, но к тебе это не относится, — согласился он жизнерадостно: — И если бы такой пословицы не было, её следовало придумать. Но в этом случае я действительно думаю что ты хотела бы знать.

— Знать что? — спросила она с подозрением.

— Я наконец-то получил независимые данные о том, что произошло на Новой Тасконе, — ответила он и его голос и лицо внезапно стали гораздо более серьёзными.

— Получил независимые данные? — О'Ханрахан выпрямилась в своем кресле и её голубые глаза сузились с явным подозрением: — Откуда? От кого? И почему ты звонишь мне?

— Разве ты у нас не грязеразгребатель? — Юппе криво усмехнулся: — Это еще не дошло до публичных каналов, и по крайней мере не дойдет еще день или два, но как ты знаешь, у меня много контактов в бизнес сообществе.

Он сделав паузу, приподняв брови, пока она не кивнула с нетерпением.

— Хорошо, — продолжил он тогда: — эти источники включают одного из VP за операцию на Бринкс Фарго. И так вышло, что в разговоре со мной он упомянул, что один из его курьеров, только что пришедший с Визигота, принес совершенно другую версию событий на Новой Тасконе.

— С Визигота? — она повторила с гримасой: — Ты имеешь в виду Мезу, не так ли?

— Ну да, в каком-то смысле, — признал он: — Хотя не в том смысле, о котором ты думаешь.

— И о каком же смысле думаю я?

В образе действия "ничтожный ставленник этих жалких объявленных вне закона мезанских корпораций", "преднамеренно тенденциозно освещающий и извращающий".

Я не отвергаю автоматически все новости и слухи, которые приходят с Мезы, Бальтазар

Может не автоматически, но с заметным постоянством, заметил он

"Из-за более чем корыстных версий событий, так называемого журналистского общества Мезы, которые они выдают с таким постоянством, что это сразу вызывает во мне врожденную неприязнь".

"Я упомянул, вам не все известно в истории Грин Пайнс и есть независимое подтверждение, хотя бы одно," заметил Юппе, немного злобно, и ее голубые глаза сузились.

"Было подтверждение взрывов в течение нескольких месяцев," парировала она, "и если бы вы следили за моими репортажами, то вы бы знали, что я защищала их тогда. И, в этом отношении, я предположила в то время, что вероятно была причастна Балрум. Я все еще думаю, что это скорее всего так. Но я нахожу, что это чрезвычайно подозрительно — и удобно, для определенных стороны — что ‘всестороннее расследование Мезы' показало — Сюрприз, сюрприз! — что был вовлечен 'печально известный' оперативник Мантикоры." Она закатила глаза. "Дайте мне передохнуть, Бальтазар!"

"Ну, Зиливицкий может быть и с Мантикоры, но он был в постели с Балрум в течение многих лет — в буквальном смысле, так как он завязал идиотскую дружбу с этим демагогом Монтень", ответил Юппе ударом на удар. "И не забывайте, что его дочь "Королева Факела"! Исключительная возможность для этого негодяя действовать непосредственно там в данный момент."

Может быть, если бы он был полным сумасшедшим. Или просто настолько глуп, чтобы выкинуть что-то подобное", возразила О'Ханрахан. "Я проверила его доступную биографию, включая тот всесторонний отчет, который как бишь его там — Андервуд — сделал на него, как только версия Мезы достигла информационных каналов, я признаю, что он жуткий, как ад человек, если вы нападете на кого-то о ком он заботится, но он не одержимый убийством маньяк В самом деле, все его из наиболее зрелищных достижений, кажется, в данный момент были связаны с обороной, а не нападением. Вы приходите за ним или его близкими, и все "Ставки сделаны!";.. в других случаях, он не особенно кровожаден. И для проклятого он безусловно, достаточно умен, чтобы знать то, что сбрасывание атомной бомбы на общественный парк, полный детей, сделает с общественной поддержкой для нового королевства его дочери. Впрочем, вся проклятая галактика знает то, что он сделает, если кто-то пойдет против одного из его детей. Вы действительно думаете, что кто-то с таким резюме закончит убив сотни или тысячи чужих детей? "Она снова покачала головой. "Кому я должна верить? Публичному отчету о ком-то как Зилвицкий? Или разновидности корыстных, сфабрикованных, подготовленных заранее, являющийся чистейшей выдумкой племени "независимой журналистики", которая выходит из Менделя?"

Из просмотренных передач она составила свое мнение, бросалось в глаза какой стороне в этом противостоянии она отдает предпочтение, даже если огромный сегмент Солорианских СМИ выбрал другую. Хотя правда, об официальная позиция Солнечной Лиги, как заявило Управление Образования и информации, Лига отказалась торопиться с выводами об эффектных утверждениях Мезы, что Мантикора — или, по крайней мере, доверенное лицо Мантикоры — стояли за спиной кровавого бесчинства в Грин Пайнс, "неназванные источники" внутри бюрократии Лиги были намного менее осмотрительными, и О'Ханрахан и Юппе, знали точно, кем были те "неназванные источники". Так что оставшаяся часть часть СМИ Лиги, послушно с первого дня кидалась с лаем на соответствующий след причастности Мантикоры.

Которое, как Юппе хорошо знал, абсолютно не влияет на классификацию О'Ханрахан подлинной истории.

"Многое, как я ненавижу признаваться в этом, учитывая, сколько влияния Меза иногда имеет в деловых кругах здесь, в Лиге", сказал он. "Я действительно не могу спорить с этой характеристикой много того, что выходит из их новостных репортажей. Имейте в виду, я на самом деле не меньше, чем вы убежден, что Антон Зилвицкий не "мальчик из церковного хора" и что он не будет участвовать в чем-то таком, как Грин Пайнс. Но сейчас это к делу не относится. "Он выразительно отмахнулся. "Эта сообщение не из Мезы, это прямо из Новой Тосканы. Оно только пришло через Мезу потому что это был кратчайший путь к Старой Земле, который не проходят через пространство контролируемое Мантикорой."

О'Ханрахан наклонила голову, ее глаза словно сверлили его..

"Вы серьезно полагаете, что тот, кто направил эту таинственную историю из Новой Тосканы, на самом деле бы испугался того, что могут сделать мантикорцы, если они об этом узнают?" задала она вопрос, в явном недоумении.

"Что касается этого, я не лучший свидетель." Юппе пожал плечами. "Я не распространяюсь о политике и военной и пограничной безопасности, как и вы, кроме случаев, когда они посягают на финансовые рынки. Ты и я, мы оба знаем, что много финансовых китов являются основными игроками в частных небольших заповедниках УПБ в Пограничных мирах, но мое личное внимание сосредоточено в области банковского дела и фондовой биржи. Так что я действительно не имею квалификации оценить все это дело. Но я знаю, что мой друг хотел, и курьер передал это, чтобы он действительно избегал любого Тунельного перехода Манти".

"Почему?" Ее взгляд был пристальней, чем когда-либо, сжигая его, и он снова пожал плечами.

"Вероятно, потому что это не совсем история, это сообщение от кого-то из правительства Новой Тосканы одному из своих людей здесь, на Старой Земле. И это не для широкого распространения — …не сразу, во всяком случае"

"Тогда зачем посылать его?"

"Я разыскал курьера и задал по сути дела тот же самый вопрос. И получил ответ, к тому же — за деньги." Он скривился. "Это мне стоило уличных денег почти за пять месяцев, и дай бог, мой редактор примет решение, что это того стоило, а не покроет затраты с моего личного счета. И, честно говоря, я не думаю, что получил бы его даже тогда, если бы человек не был так недоволен инструкциями своего начальства".

"И почему он так недоволен?" Ее тон был скептичен.

"Потому что человек, которому он, как предполагается должен его доставить находится в Управлении Разведки Флота, но его непосредственный босс — кто-то в правительстве Новой Тосканы, я не мог заставить его сказать мне, кто, но я думаю, что это должен быть кто-то из их службы безопасности — не хочет публичной связи флота с ним", сказал Юппе. "Он хочет, чтобы сообщение попало в официальные руки, потому что он не отслеживает мантикорскую версию истории, но он просит флот, держать всё в тайне, пока Пограничный флот сможет развернуть полученные подкрепление, чтобы защитить их от Манти".

"Согласно Манти, они не имеют претензий к Новой Тоскане," заметила О'Ханрахан. "Они никогда не обвиняли Новую Тоскану за уничтожение их судов."

"Я знаю. Но, как я упоминал, этот материал не соответствует тому, что говорила Мантикора. Фактически, курьер дал мне скопировать то, что, как предполагается, является необработанными записями первого инцидента с сенсоров Новотосканского космического флота. И согласно этим отчетам, корабли Манти не только были легкими крейсерами, а не эсминцами, но ипервыми открыли огонь, прежде, чем Адмирал Бинг уничтожил их."

"Что?"

О'Ханрахан смотрела на Юппе, и финансовый корреспондент посмотрел на нее, как она сосредоточенно нахмурилась.

"Это смешно", сказала она наконец. "Манти не настолько глупы. Кроме того, в чем тут смысл? Этот таинственный "курьер" утверждает, что Манти достаточно сумасшедшие для того, чтобы намеренно спровоцировать инцидент с Солнечным флотом?"

"Насколько я знаю, он ничего не утверждает, так или иначе,"ответил Юппе. "Он просто доставил сообщения и сенсорные логи, и как я понимаю, это заверенные копии официальных данных." Он поморщился. "Черт, может быть, Манти все время знали, что их человек просто рехнулся, и они работали на "доказательства" для Лиги, поскольку они полагают, что это единственный способ, чтобы избежать попадания под молот, возложить вину на другую сторону. "

"О, конечно." Ирония О'Ханрахан не увядала. "Я так и вижу кого-то в правительстве Манти кто может быть настолько глуп, чтобы думать, что ему могло сойти с рук что-то вроде этого!"

"Я просто предлагаю одну из возможных теорий", отметил он. "Тем не менее, я должен сказать, что если есть доля правды в обвинениях Мезы о Зиливицком и Грин Пайнс, Манти похоже, просто неадекватны в данный момент. Я, даже, думаю, что "пошли в разнос" не такой уж неподходящий термин для их описания и, если на то пошло, не вы ли одна из тех, кто указывал, насколько глуп — как-там-его …Высокий Мост? — был в преддверии этой их новой войны? "

"Это был Высокий Хребет", поправила она, но ее тон был почти отсутствующим. Она нахмурилась еще раз, явно задумалась, а затем ее глаза переместились, сверля в его еще раз.

"Я не собираюсь хвататься за первый набор обвинений, особенно когда они идут от — через, по крайней мере — от куда-нибудь, вроде Мезы. Так почему эту раскаленную до красна сенсацию приносят мне?"

Ее подозрения не уменьшились ни в малейшей степени, и он еще раз пожал плечами.

"Потому что я тебе доверяю", сказал он, и она прищурилась.

Повтори?

"Смотрите", сказал он." Вы знаете меня, и Вы знаете, как это работает. Если это — точный отчет, если это правда, Мантикора обанкротится, как только это проверят, особенно учитывая что Меза, уже говорила о Грин Пайнс. И если это произойдет, рынки сойдут с ума — или не исключено что я бы сказал рухнут — как только последствия дойдут до Звездной Империи и ее Тунельной сети. То есть, скажем прямо. Если Манти действительно фальсифицировал данные сенсоров, они послали с их дипломатической нотой — если это другой пример того, что как говорят хевениты, делали все время подчиненные как-его-там — они убили всю команду линейного крейсера Солориан, когда они знают, что оригинальный 'инцидент' был их собственной ошибкой, вся преисподняя собирается ополчится на них, и Грин Пайнс только собираются впрыснуть больше водорода в огонь. ФСЛ собирается растереть их жалкую звездную расу в обломки, и это будет иметь огромные последствия, если затронут туннельные сети. Будут состояния — огромные состояния — нажиты в будущем, если что-то в этом роде случится."

"И?" приободрила она, когда он остановился.

"Я аналитик, а не только репортер. Если я прав, если я первым — или в первой паре или тройке — в Сети посоветую инвесторам продавать Мантикорские ценные бумаги и акции, пересмотреть свои позиции в области судоходства, я совершу убийство. Я признаю это; вот что я думаю об этом. Так же факт, что если люди вспомнят, что I'm the one who broke the story on the financial side, то это не повредит моему росту как репортера."

"И?" потребовала она еще раз.

"И я не оснащён, чтобы оценить это!" признал он, наконец расстроенно. Особенно не учитывая тот факт, что у этого есть строго ограниченный срок годности. Пограничный флот собирается сделать собственный анализ и сравнить его с тем, что он получил от Манти, мы оба знаем это. И затем, если это подтвердится, парни наверху должны решить, хотят ли они обнародовать это сразу же или предъявить Манти это в неофициальном порядке. Я предполагаю, что они могут поступить и так и этак, но я готов держать пари, что, как только они будут уверены в точности данных, они получат огласку, независимо от того, чего хотят в Новой Тоскане. Это дает мне не очень широкое окно, если я хочу прорваться первым.

"Но тем временем, я не знаю, доверять ли информации, и если я делаю это, и я неправ, мне конец. У вас есть опыт и контакты, чтобы проверить это чертовски лучше, чем я, и вы работали с большинством из них достаточно долго, что они будут держать язык за зубами, пока вы колете историю, пока они знают, что вы работаете над этим. Так, что я предлагаю "услугу за услугу". У меня есть своя копия оригинального сообщения и сенсорных данных. Я готов передать это вам — поделиться этим с вами — и разделить репутацию за раскрытие истории, если получится что-то вроде этого. Что вы на это скажете?"

Одри О'Ханрахан рассматривала его пристально в течение нескольких бесконечных секунд, и было очевидно, о чем она думает за своим хмурым взглядом. Как он сам сказал, каждый из них знал, как играют в эти игры. Старое правило, прикрыть спину друг друга — было хорошо известно среди журналистов, и предложение Юппе в самом деле имело смысл. По его словам, он не имел ее источников, когда дело дошло до проверки чего-то вроде этого….

"Хорошо," сказала она наконец. "Я не собираюсь брать на себя какие-либо обязательства прежде, чем не ознакомлюсь с материалом. Пришлите его, и я посмотрю, и если я увижу нечто важное, я отправлю это кое-каким людям, которых я знаю и свяжусь с вами."

"Дайте мне знать, прежде чем это станет достоянием гласности, не так ли?"

"У Вас есть мое слово, я не буду портить историю — если, есть история — не поговорив с вами первым. И," добавила она более сдержанным тоном, "я согласую с вами. Вы хотите общую подпись, или только одновременный репортаж?"

"На самом деле", он криво улыбнулся: "Я думаю, что предпочел бы одновременный репортаж, вместо того, чтобы смотреть как любой из нас едет на фалдах друг у друга. В конце концов, как часто парнишка столбцов и чисел как я, добирается до чего-то важного вроде этого самостоятельно, также быстро как вы? "

"Если это то, что вы хотите, то это будет работать на меня — при условии, как я говорю, если в этом есть нечто важное. И я предполагаю вы не хотите, чтобы я откладывала это больше чем на пару часов после того, как я получу подтверждение?"

"Это не проблема." Покачал он головой. "Я уже работаю над двумя разными версиями событий — одна версия, разоблачает увертки Манти, а другая версия, предупреждает всех до одного об явно мошеннической попытке их дискредитировать, они обе будут готовы к тому времени, когда вы сможете ответить мне."

"Прекрасно. Тогда передайте мне этот материал как можно скорее."

"Сделано", согласился Юппе. "Конец связи".

Он отключил связь, откинулся в своем кресле, заложил руки за голову и улыбнулся в потолок.

По правде говоря, думал он, "официальные сенсорные данные Новой Тосканы" могли пройти любые проверки, которые кто-нибудь соберётся выполнять. Он не знал, кто бы мог получить коды аутентификации, но он мог сделать довольно справедливое предположение, что это был тот же человек, который координировал всю операцию. Конечно, они могли бы захватить их значительно раньше. Это может даже объяснить, почему Новая Тоскана была использована в первую очередь. Взломать, коды аутентификации извне всегда было ужасной рутиной, даже если доморощенные хакеры, отвечающие за это были низкого уровня. Лучший способ получить это, была старая добрая взятка, которая была специальностью Мезы на протяжении веков.

Тем не менее, это действительно не имело значения. А имело значение то, что у них были "отчеты", которые показывали не то, что показали отчеты Манти. И эти отчеты собиралась подтвердить не меньше, чем Одри О'Ханрахан. Он, возможно, пошел бы к любому из полудюжины ее коллег, многие из которых заслуженно заработали репутацию почти равной высоты и имели почти такие же хорошие источники. Каждый из них из них мог раскрутить эту историю, и он был вполне определенно уверен, чего каждый из них добьется, полагая что отчеты подлинные. Но было несколько причин вручить это О'Ханрахан, поскольку его инструкции были совершенно ясны, и только одна из них — хотя важная — была фактом, что она была, вероятно, одним из наиболее уважаемых журналистов, проводящих расследование, во всей Солнечной Лиге. Определенно, наиболее уважаемым на Старой Земле.

Это того стоило, подумал он, продолжая улыбаться в потолок. Каждой его минуты, на данный момент.

Было много раз, когда Бальтазар Юппе страстно желал задания — любого задания. Разработка его личного, профессионального прикрытия вообще не составляла никакой трудности для мезанской разработки линии гамма, если бы настоящие обстоятельства не были частью его проблемы. Его самый страшный враг, худшая угроза его безопасности, была его собственная скука. Он знал начиная с юности, что у него был намного больший шанс, что его активизируют, чем у любого из его родителей, и значительно больше, чем у его бабушки и дедушки, когда они перебрались на Старую Землю, чтобы начать строить его всестороннюю легенду. Но даже при том, что недавние события предположили, что цель, для которой семья Юппе прибыла сюда так давно, приближалась к осуществлению, он действительно не ожидал активизироваться в течение, по крайней мере, еще несколько стандартных лет.

Потом он подумал с нежностью о записи, которую сделал во время беседы с О'Ханрахан. Это, вероятно, была не единственная запись. Он знал, что она была одна, и несмотря на все гарантии частной жизни, встроенные в Конституцию Лиги, огромное количество государственных и частных организаций вели слежку, особенно здесь в Старом Чикаго. Это было вполне возможно — даже вероятно — что где-нибудь в недрах Жандармерии кто-то решил, что слежение за комом Одри О'Ханрахан будет хорошей идеей. Это, конечно, имело бы большой смысл с их точки зрения, учитывая то, как часто и как глубоко она приводила в замешательство бюрократию Солли в своих репортажах. И это было прекрасно для Юппе. В этом случае, чем больше записей, тем лучше, так как они сделали бы абсолютно ясным любому беспристрастному наблюдателю, что он нашел лучший способ, чтобы проверить материал, который так неожиданно попал в его руки. И они сделали бы одинаково ясным, что О'Ханрахан не знала об этом деле, пока он не обратил ее внимание на это. Не говоря о том, что она была не предсказуемым анти-Манти, и что она сделалась подозрительна как ад, когда услышала о его сенсационной новости.

И основываясь на этом моменте, в первую очередь это было точной причиной, по которой он показался на ее экране вместо того, чтобы просто очень тихо доставить информации ей лично.

Так же, Юппе часто хотел заниматься чем-то более захватывающим, он испытал больше чем несколько мук ревности, когда имел дело с такими репортерами, как О'Ханрахан. Общественное восхищение, которое она получала, было достаточной причиной, по которой он предположил, что ее жизнь также была более интересной чем его. Она путешествовала на всем протяжении Лиги в погоне за расследованиями, и ее поклонники уважали ее исключительную проницательность и силу воли, ее способность проходить сквозь самые непроницаемые дымовые завесы и наиболее тщательно обрабатывать темы, и за ее честность. Возможно даже больше он завидовал тому, насколько она наслаждалась своей работой. Но то, что он не знал до этого дня — потому что у него не было никакой потребности знать — было то, что так же, как его собственная карьера и общественная жизнь, ее, тоже, была маской, которую она показала остальной части галактики. И теперь, когда он знал правду, и несмотря на зависть, которая все еще оставалась, Юппе признал себе, что сомневался, что он мог соответствовать ее прекрасному исполнению. Гамма линия или нет, не было никакого способа, которым он мог сравнялся по производительности представителю альфа-линии такой, как генотип О'Ханрахан.

Глава 14

"Прибыла мисс Монтень, Ваше Величество."

Елизавета Винтон оторвалась от передачи, которую она смотрела, подавляя вспышку резкого и иррационального раздражения. В конце концов, дворецкие в Королевский Дворец выбирались на свою должность не в малой степени и за умение излучать спокойствие в разгар кризиса, так что вряд ли было с ее стороны справедливым желать придушить этого за точно такое действие, подумала она. Рефлексия была очень слабым утешением утром, подобным этому, так что все, чего она хотела, это чтобы был кто-нибудь — любой человек — на котором она могла бы выместить свое разочарование. Она услышала мягкий звук, изданный Ариелем со своего насеста позади ее стола, в котором смешались развлечение, согласие, эхо ее собственного гнева и (она призналась) тревоги.

"Спасибо, Мартин." Ее собственный голос прозвучал так же спокойно и прозаично, как у дворецкого. Она кивнула: "Проводи ее, пожалуйста."

"Конечно, Ваше Величество." Дворецкий поклонился и вышел, и Елизавета бросила взгляд, в котором переплетались любовь и раздражение на кота, потом вернулась к просмотру явно возмущенной говорящей головы в записанной соларианской передаче, воспроизводимой на ее экране.

Я не могу поверить в это дерьмо исходящее от ублюдков — приспешников Мезы, подумала она. О, мы уже боимся участия в Этом Балрума. И я полагаю что не отличаюсь от остальных в своем отношении к этому. Я имею ввиду, черт, что все гражданские жертвы вместе взятые ничто по сравнению с тем, что Рабсила вытворяла со своими рабами столетиями. Если уж на то пошло, можно разнести половину этой проклятой планеты ядерным ударом и все-равно не сравниться с Рабсилой по количеству убитых. Но ядерное оружие на гражданскую цель? Ради таких незначительных жертв?

Она внутренне вздрогнула. Умом она понимала, что делать разницу между ядерным оружием и другими такими же разрушительным средствами не только не логично, но и совершенно глупо. Это было бы не так, если б ядерное оружие не использовалось против множества других гражданских целей за два последних тысячелетия. Взять к примеру Хонор Александер-Харингтон или ее собственную кузину Мишель, или других флотских офицеров, которые регулярно использовали мультимегатонные заряды в сражении. Но эмоционально, события в Грин Пайнс воспринимались как переход черты, которой Балрум, при всей своей жестокости, старались раньше избегать.

Что и обещало сделать новую Мезанскую пропаганду столь эффективной у солли, которые уже не доверяли или презирали Балрум или которым не слишком нравилась Звездная Империя.

Что до нее, она скорее бы купила подержаный аэрокар Мишеля Жанвье или призрака Оскара Сен-Жюста, чем поверила бы хоть единому слову, исходящему из системы Мезы. Тем не менее, она была вынуждена признать, что мезанская версия выводов их "беспристрастного расследования" весьма правдоподобна, если бы только можно было игнорировать ее источник. Там могут быть небольшие стыковки по времени, когда дело дошло до подачи событий в Грин Пайнс как акта кровавой мести, но соларианская публика привыкла к подтасовке маленьких фактов в пропагандистском потоке. Кроме того, Меза действительно нашла способ подать все в лучшем свете!

Нападение на Грин Пайнс произошло за пять дней до неудавшейся атаки на Факел, которая как все понимали (по крайней мере те у кого с мозгами было все в порядке) была происками Мезы. Факел, Эревон и управляющий сектора Майя, губернатор Орэвил Баррегос все еще уточняли детали того нападения, которое было остановлено так близко от цели, но не было больше сомнений в том, что нападавшими были остатки кораблей Госбезопасности, нанятые Рабсилой после разгрома их Тейсманом. Судя по потерям адмирала Розака (и согласно классифицированному докладу Элизабет из военно-морской разведки те потери были намного выше чем Розак и Баррегос публично допускали) те наемники были серьезно усилены. Они обладали гораздо большей огневой мощью чем могли предполагать в РУФ.

Интересно, были ли наши предположения умными, самодовольными или абсолютно глупыми? После Моники мы проклинали Рабсилу-Мезу и не задумывались, что у них гораздо больше сил, чем мы предполагали. С другой стороны, я не думаю, что стоит так уж сильно обвинять наших аналитиков в том что они приняли Линейные крейсеры Госбезопасности, которые были наняты как доступный расходный материал, за корабли экс-Солли. Хуже того, люди Пат Гивенс довольно точно рассчитали сколько на самом деле кораблей Госбезопасности сбежали после переворота. Адмирал Капарелли основывал свою оценку угрозы на числах, о которых мы знали, и никто не ожидал что Розак и Факел будут иметь с ними дело самостоятельно. Нам чертовски повезло что им в конце концов это удалось.

Она подумала о своей племяннице Руфи, и о том что могло бы с ней случиться если бы мужчины и женщины Луиса Розака не сделали то что сделали и вздрогнула.

Очевидно, что существует как минимум одна группировка солли, которая не следовала стереотипу, не так ли, Бет? спросила себя она. С другой стороны, если Пат и Хемиш правы, то может быть, они более не собираются быть "Солли". Готовность Факела и Эревона помочь скрыть, что потерял флот, останавливая атаку, сулила много интересных возможностей касательно их дружбы с Баррегосом, если взять на себя труд подумать об этом. Интересно, этот идиот Колокольцев вообще догадывается, что за заварушка зреет в этом направлении?

Но независимо от того, что могло бы или не могло бы выясниться в Секторе майя, и несмотря ни на какие ошибки оценки угрозы, которые, стали понятны дома для Адмирала Росзака и его людей, фактом оставалось то, что у Мезы в ее новой пропагандистской компании было аккуратно учтено свое собственное неудавшееся нападение на Факел.

В конце концов, их глашатаи указали, Королевство Факела объявило войну Системе Мезы, и у огромной части военных и правительственных лидеров Королевства Факел были давнишние личные связи с Одюбон Балрум. Очевидно, Факел заблаговременно выяснил о нападение Мезы, так как официально обратился за помощь к Росзака в соответствии с положениями его договора с Солнечной Лигой. (Этого не было, но никто вне непосредственной близости не знал об этом или, вероятно, будет верить этому.) Таким образом, аргумент Мезы, что Факел организовал нападение в Грин Пайнс через прямые связи с Балрум, официально разделял, так как у акта спонсируемого правительством терроризма в ответ на законное нападение обычными вооруженными силами воюющей звездной нацией было опасное, опасное правдоподобие. Особенно для тех, кто был уже склонен не доверять преступному режиму, рожденному в крови и резне той же самой "террористической" организации.

Который также объясняет, почему Балрум наконец перешли черту в использовании "оружия массового уничтожения" против гражданских целей, по крайней мере в соответствии со взглядами Мезы, подумала мрачно Элизабет. Официальное объявление войны Факелом представляет совершенно новый уровень в борьбе генетических рабов с Рабсилой и Мезой. По сути, это повышение эскалации в натуральном выражении, так почему бы им не применить самое мощное оружие, которое они готовы использовать, а? Особенно, если они действительно верили (по ошибке, конечно!) Рабсила предназначала к геноциду их собственный домашний мир? Не говоря уже о факте, что они в то же время, как предполагается, убили тысячи своих собратьев генетических рабов и жителей Мезы. И не берите в голову то, что если они смогли добраться до Грин Пайнс, то вместо этого они почти наверняка могли достать до множества целей, имеющих гораздо большее военное и промышленное значение. Каждый благонамеренный, ориентируемый на процесс, удобно изолированный, моралистический кретин Солли знает, что они террористы, они думают в террористических терминах, и они гораздо скорее убьют мирных жителей в слепой, бешеной оргии мести, чем на самом деле достигнут чего-либо. Не дай Бог, кто-то может подумать о них, как о человеческих существах, пытающихся сохранить какие-то обрывки разорванного в клочья достоинства и обретенную свободу!

Она поняла, что скрипит зубами и сдержала себя. И снова напомнила себе, что изготовленная Мезой поделка и вправду была весьма правдоподобной. Впрочем, Елизавета не могла отвлечься от собственного сильного подозрения, что..

Дверь ее кабинета открылась, прервав бег мысли.

"Мисс Монтень, Ваше Величество", — объявил дворецкий.

"Спасибо, Мартин", сказала Елизавета еще раз, вставая за столом, пока Кэтрин Монтень подходила к ней по ковру.

Монтень изменилась даже меньше чем Елизавета — по крайней мере, физически — через десятилетия их подростковая дружба укрепилась на скалах твёрдых принципов Кэти Монтень. Даже сейчас, несмотря на причины охлаждения их отношений за эти десятилетия, Елизавета Винтон как женщина, продолжала расценивать Монтень как друга, даже невзирая на её причастность к запрещённой законом террористической организации, что никогда бы не позволило Королеве Елизавете Винтон признать эту дружбу. Возможно и не было другого пути, учитывая все эти сложности, Монтень открыто одобряла вышеупомянутую запрещённую законом террористическую организацию, в то время как политический баланс на Мантикоре был нарушен. В особенности с тех пор как экс-графиня Тор возглавила то, что осталось от Либеральной партии Мантикоры.

Из за этого партия стала еще более "колючей" с неприятием подумала Елизавета. И не только там где затронута внутренняя политика.

"Кэти.", — произнесла королева, протягивая руку через стол.

"Ваше Величество.", — ответила Монтень, пожав протянутую руку, и королева мысленно фыркнула. Никто никогда не мог обвинить Кэтрин Монтень в нехватке дерзости, но, по-видимому, она демонстрировала свои лучшие манеры этим утром. Не смотря на ее сложившийся публичный образ, Елизавета видела настороженность и беспокойство в ее глазах, и формализм ее приветствия показывал, что Монтень знала о том, на какой тонкий лед они вступали.

Конечно она знала. Она могла быть сумасшедшей, и Господь уж точно позабыл снабдить её при сборке, хоть чем нибудь, похожим на заднюю передачу, но она была в числе умнейших людей Старого Звёздного Королевства. Даже если она получала извращённое удовольствие, притворяясь, что это не так.

"Я сожалею, что мое приглашение не состоялось в более приятных обстоятельствах", — сказала Елизавета вслух, указывая на ожидающее кресло, когда Монтень отпустила ее руку. И губы экс-графини чуть-чуть дрогнули.

"Так же как и я", — ответила она.

"К несчастью", — продолжила Елизавета, садясь обратно в свое кресло, — "У меня не было особого выбора. Как несомненно ты уже догадалась."

"Ох, тебе нужно было сказать это.", кисло ответила Монтень. "Я нахожусь в осаде репортерами всех возможных изданий с тех пор, как это случилось."

"Неудивительно. И все грозит стать еще хуже, прежде чем начать становиться лучше… если вообще когда-нить станет лучше." сказала Елизавета. Она дождалась, когда Монтень сядет в свое кресло, и покачала головой.

"Кэти, о чем вообще, черт возьми, эти твои люди думали?"

Королеве не нужна была помощь ее древесного кота, чтобы заметить пронзившую Монтень вспышку гнева. Часть Елизаветы симпатизировала женщине, большая часть, впрочем, тоже не слишком проклинала. Как бы то ни было, Монтень была связана с организацией одних из самых кровавых террористов (или "борцов за свободу", в зависимости от точки зрения) в истории человечества. Подобный выбор имел своим результатом множество незначительных социальных неприятностей, пронеслась у Елизаветы мысль.

Хорошей новостью было то, что Монтень всегда понимала это. И было очевидно, что она ожидала этого вопроса — или какого-то очень похожего — с того самого момента, как получила 'приглашение' Елизаветы.

"Полагаю, ты имеешь ввиду события в Грин Пайнс.", сказала она.

"Нет, я говорю о решении Джека штурмовать бобы", едко ответила Елизвета, "Ну конечно, Грин Пайнс!"

"Боюсь", ответ Монтень был необычайно спокоен даже для политика с ее опытом, "что на данный момент вы обладаете гораздо большей информацией о случившемся в Грин Пайнс, чем я."

"Ох, прекрати нести чушь, Кэти!", — фыркнула с отвращением Елизавета. "Согласно Мезе не только Балрум виноват во всей этой жопе, но и некий Антон Зилвитский. Ты должна его помнить, не так ли?"

"Да, конечно.", спокойствие Монтень на мгновение треснуло и слова вышли плоскими и жесткими. Потом она встряхнулась. "Да, конечно.", продолжила она более нормальным тоном, "но все, что я могу сказать, это, что по имеющейся у меня информации, он не участвовал во всем этом."

Елизавета недоверчиво посмотрела на нее, и Монтень пожала плечами.

"Это так, Бет."

"И полагаю, ты собираешься сказать мне, что Балрум также не были вовлечены 'по имеющейся у тебя информации'?

"Я не знаю. Это правда", Монтень настояла более решительно, поскольку Елизавета закатила глаза. "Я не говорю тебе, что они не были, я только говорю, что я не знаю, так или нет"

"Ну, не хотела бы ты, например, предложить другого злодея?" потребовала Элизабет. "Кого-то еще, кто ненавидит Мезу настолько, чтобы устроить несколько ядерных взрывов в одном из пригородов ее столицы?"

"Лично, я думаю, что идея будет привлекать большинство людей, которым когда-нибудь приходилось иметь дело с больными ублюдками," Монтень подняла взгляд, столь же твердый, как и ее голос. "В ответ на то, что ты на самом деле спрашиваешь, не смотря на то, что я признаю, Балрум — или возможно какой нибудь подражатель Балрума — должен быть наиболее вероятным преступником. Кроме того, я действительно ничего не могу сказать тебе о том, кто на самом деле сделал это. Что я могу сказать, тем не менее, когда я в прошлый раз была на Факеле — и, если уж на то пошло, когда я и Антон в последний раз разговаривали — никто на Факеле, и безусловно не Антон, даже не рассматривал ничего подобного."

"А ты уверена, что твой лучший друг и главный филантроп Джереми Экс сказал бы тебе, если бы планировал такую операцию?"

"На самом деле, да," — Монтень пожала плечами. — "Я не буду притворяться, что я смогу правдоподобно отрицать, что боевые действия Балрум бывают кстати, время от времени. Впрочем, я не буду притворяться, что не лгала прямо, или за спиной Балрум не было чего-то… или я заранее не знала ничего о повседневных 'зверствах'. Но теперь, когда он и Веб дю Гавел — и твоя собственная племянница, если уж на то пошло, наконец то дали генетическим рабам галактики подлинный мир в своем собственном доме? Ты думаешь, он будет достаточно безумен, чтобы планировать что-то вроде этого — то, что в этом отношении будет на руку Мезе? Не глупи, Бет! Если бы у него была хотя бы подсказка что, нечто подобное может случиться, он бы остановил это, даже если бы пришлось лично застрелить людей, планирующих это! И если бы он не мог остановить, он безусловно обсудил бы со мной даже только потому, что он признал бы, необходимость как-то "спасать ситуацию".

Экс-графиня выглядела чувствующей отвращение к тупости своего монарха, и Элизабет стиснула зубы. Тогда она откинулась на спинку кресла.

"Смотри", сказала она, "Я знаю Балрум, никогда не была так монолитна, как думают все. Или, если на то пошло, так монолитна, как люди Джереми — а ты — возможно притворяешься. Я знаю, что это подвергает суровой критике отколовшуюся фракцию и никто никогда не знает, когда харизматический лидер собирается увлечь некоторую часть официальной организации на его собственный маленький крестовый поход. Но суть в том, что кто-то взорвал атомные бомбы в Грин Пайнс и то как это было сделано чертовски согласуется с образом действий Балрум. Кроме атомной бомбы, во всяком случае!"

"Допуская, что отчеты из Мезы являются достоверными, то да, я должна бы быть согласна с этим", — призналась Монтень тем же решительным тоном. — "Но вы правы по поводу случайных внутренних подразделениях Балрум. Если на то пошло, я должна признать, некоторые из лидеров боевиков, которые приняли руководство Джереми до того как Факел стал независимым, являются сильно обозленными и порвали с ним сейчас из-за "предательства вооруженной борьбы", когда он стал "законопослушным". По крайней мере, некоторые из них думают, что он продался в обмен на публичную политическую власть; большинство из них просто думают, что он ошибается". Она пожала плечами. — "В любом случае, однако, они вряд ли будут запрашивать его санкции на потенциальные боевые операции."

— "Или материальную поддержку?"

— "Факел выразил кристально ясно свою позицию по вопросу об активной поддержке ударов, как этот, Элизабет. Ты слышала то, что они сказали, так же как и я, и я обещаю тебе, что это серьезно. Как я уже сказала, Джереми не настолько глуп, чтобы не видеть все недостатки чего-то вроде этого."

Элизабет откинулась назад в своем кресле, невесело рассматривая "гостью" и прищурив глаза. В офисе установилась какая-то хрупкая тишина, затем Королева подняла бровь и ткнула указательным пальцем в Монтень.

"Ты говорила в общих чертах, Кэти," сказала она проницательно. "Почему не расскажешь более конкретно о том, откуда ты знаешь, что капитан Зиливицкий не был в этом замешан?"

"Потому что…" — начала Монтень твердо, но тут же умолкла. К удивлению Элизабет, лицо другой женщины вдруг сморщилось, и Монтень глубоко, неровно вздохнула.

"Потому что," продолжила она, "они специально связали Антона с этим, и я не думаю, что они взяли его имя просто наугад. О, я знаю, до какой степени уязвимой, наши отношения делают меня — и, если уж на то пошло, Либеральную партию и всю Звездную Империю — когда что-то вроде этого происходит. Однако создание этой связи в их пропаганде является более изощренным, чем когда-либо Меза беспокоилась сделать раньше. Я не говорю, что это не имеет смысла с их точки зрения, потому что мы обе знаем, что имеет. Я просто боюсь, что… это им не с неба свалилось."

Ее голос был под железным контролем, но Элизабет знала ее слишком давно, чтобы прийти в заблуждение. В ее глазах было что-то большее, чем просто боль, было что-то очень похожее на страх, и королева Мантикоры ощутила личную заботу, когда дружба вступила в войну с хладнокровной беспристрастностью, как требовало ее положение главы государства.

— "Скажи мне, Кэти," сказала она, и ее собственный голос стал мягче.

— "Бет", — Монтень посмотрела ей прямо в глаза, — "Я клянусь тебе своей бессмертной душой, что Антон Зиливицкий никогда бы низачто не взорвал бы атомную бомбу в общественном парке, где полно детей — чьих угодно детей, во имя всего святого! — в центре города. Он умер бы, сначала. Спроси любого, кто его знает. Но, сказавший это… он был на Мезе. И я боюсь, мезанцы знают, что он был. Только это по этой причине они решили возложить это на него, на его имя, а не только на Факел и Балрум вообще. И…"

Ее голос прервался, и Элизабет чувствовала, что ее собственные глаза расширились.

— "Ты думаешь, они поймали его," сказала она мягко.

— "Да. Нет!" — Монтень покачала головой, выражение ее лица показывало неуверенность и страдание, чего она никогда бы не позволила себе на публике.

— "Я не знаю", — призналась она, помолчав. — "Я не говорила с ним почти шесть стандартных месяцев… начиная с июня. Он и… кто-то еще отправились на Мезу. Я знаю, они туда попали, потому что мы получили от них доклад через безопасный канал в конце августа. Но с тех пор мы не услышали от них ни слова. "

— "Он был на Mезе?" — Элизабет смотрела на нее, потрясенная тем, что Зиливицкий добровольно полез в эту яму со змеями. — "О чем во имя Бога он думал?"

Монтень сделала глубокий вдох, с видимым усилием овладевая собой, затем села на несколько секунд, рассматривая Королеву с изучающим видом.

— "Ладно, Элизабет — время правды", — сказала она наконец. — "Шесть месяцев назад, ты была не совсем… рациональна к возможности того, что никто, кроме Хевена не может стоять за убийством адмирала Вебстера или нападением на Факел. Мне очень жаль, но это правда, и ты это знаешь. Не так ли?"

Карие глаза встретились с голубым, напряжение окутало их на несколько ударов сердца. Затем Елизавета неохотно кивнула.

— "На самом деле, я все еще не убеждена, — ни в коей мере — что Хевен не принимал участия", — признала она. — "В то же время, я была вынуждена признать — есть и другие возможности. Если на то пошло, я даже была вынуждена признать свои предрассудки против Хевена, возможно это поможет учесть, по крайней мере, некоторые из моих подозрений,в тех случаях, когда Причарт заинтересованна ".

— "Спасибо". Глаза Монтень смягчились. "Я знаю тебя, Бет, так что я знаю, как тяжело было для тебя признать это. Но в то же время, Факел и Балрум имеют довольно убедительные доказательства того, что независимо от того, что имело место быть в случае с адмиралом Вебстером, Хевен не принимал участия в нападение на Берри и Факел. Что наводит на мысль что должен быть кто-то ещё, и это в свою очередь привлекло очень пристальный взгляд к Мезе.

— "Ты только признала, что твои "предубеждения против Хевена" могли бы склонить тебя, считать, что Причарт стояла за этим. Ну, честно и беспристрастно, и я признаю, что наши предубеждения естественно заставляют нас, чувствовать то же самое по отношению к Рабсиле. Но было больше этого, и большая часть из этого "больше" исходило от Антона и Рут, а не Балрум."

— "Что собой представляет это "больше"? спросила Элизабет, нахмурившись с пристальным вниманием.

— "Ну, во первых мы узнали — я говорю узнали, Бет, с абсолютной керамобетонной уверенностью, что Хевен не причастен к операции на Факеле. И более того, Рут и Антон считают, что модель поведения Рабсилы на Монике выходит за рамки трансзвездного синдиката, или даже преступного трансзвездного картеля. Они были больше похожи на действиям тех, кто считает себя звёздной нацией.

Елизавета медленно кивнула, ее глаза сузились. Она вспомнила точно такие же выводы сделала Мишель Хенке, после того как она сорвала операцию Джозефа Бинга на Новой Таскане. Это казалось нелепым, но и в РУФ и в СРС согласились, по крайней мере теоретически, что выводы Мишель могут быть верными. Но все же, к сожалению, ни у кого не было точной идеи, что же это было на самом деле.

"Предполагая что это Рабсила — или Меза, как мы думали, если вообще существует какая-то большая разницы между этими двумя, эта — атака, казалось, четко вписывается в явные амбиции Рабсилы в Талботе. На самом деле казалось, они подразумевает, что все еще были далеко от понимания, чем эти амбиции могут быть в действительности. И, откровенно говоря, с точки зрения Факела, по крайней мере, полуофициального союзника Звездной империи, республики Эревон, и Солнечной лиги — или сектора Майя, как минимум — были Антон…. и Джереми, задающиеся вопросом, как много зайцев Рабсила пытался убить одним выстрелом."

Кто бы мог подумать, интересно, она только заменяла Джереми? — подумала Елизавета. Она продолжает придерживаться прежних позиций, но без былой уверенности.

"Под давлением обстоятельств, они решили, что нужен кто-то, способный присмотреться к Рабсиле изнутри, так сказать, "в утробе зверя". У них не было чёткого плана действий после проникновения в Мезу. Они хотели изучить ситуацию прямо на месте, вместо того, чтобы отставать на недели и месяцы из-за коммуникации. Я думаю, возможно они подумывали об установке долговременной следящей аппаратуры, если сообразят как это провернуть, но в первую очередь, они искали доказательства причастности Рабсилы к убийству Вебстера и атаке на Бэрри"

Она сделала паузу, с видом женщины, отказывающейся упомянуть что-то еще, и несмотря на ее сосредоточенную напряженность, Элизабет чуть-чуть улыбнулась.

Непривычно тактично для тебя, Кэти. Не хочешь, просто прийти и прямо сказать, "И они хотели, чтобы эти доказательства были достаточно хороши и они смогли убедить даже тебя, начать мыслить логически о других кандидатах, Элизабет. Не так ли?"

"В любом случае," продолжала Монтень более оживленно, "Единственное, что они не собираются делать, это поддерживать связь с любой "официальный" ячейкой Балрум на Мезе. У нас есть основания полагать, особенно в свете некоторых последних событий, что любая ячейка Балрум на планете, скорее всего, поставлена под угрозу. Так что, имеется нулевая возможность, что Антон или… любой из его людей были вовлечены в какие-либо операции Балрум против Грин Пайнс. Они должны были там определенно держатся в тени; информацию, которую они могли найти с тех пор — особенно, если она подтвердила их подозрения, была намного более важной, чем любая атака, и они старались избегать контактов с любым известным оперативником Балрум."

Глаза Элизабет снова сощурились. Теперь она откинулась назад и склонила голову на бок.

Это было бы немного более проще для тебя, Кэти," поинтересовалась она почти капризно, "если бы ты просто пошла напролом и сказала: "Антон и агент Каша" вместо того, чтобы разводить дипломатию?"

Теперь была очередь Монтень сощурить глаза, и королева усмехнулся, хоть и немного мрачно.

"Уверяю тебя, я читала отчеты и знаю совершенно точно, как Факел появился на свет. И у меня были прямые отчеты Рут, так же, знаешь ли. Она сделала все возможное, чтобы быть… деликатной, назовем это так, но это было весьма очевидно, что агент Каша прочно обосновался на Факеле. И, если на то пошло, что он и капитан Зиливицкий создали какой-то, по крайней мере временный союз".

"Это бы всё упростило, на самом деле," медленно сказала Монтень. "Так как, кажется, пришло время выложить все "карты на стол", я полагаю, я должна идти вперед и признать, что причина, по которой не упоминала Виктора, состоит в том, что я была не уверена, что ты не будешь иметь предвзятое мнение о всем, что я должен буду сказать."

"Я — хороший и опытный ненавистник, Кэти" сухо сказала Елизавета. "Однако вопреки мнению некоторых, я не клинически безумна. Я не стану притворятся, что счастлива, от того, что кто-то, кому следовало бы, быть моим собственным шпионом, делится навыками, дружит и взаимно восхищается действующим агентом звездной нации, с которой мне случалось повоевать. Я полагаю, что так и должны поступать честные воины. На самом деле, один из моих близких советников, недавно настаивал на той же точке зрения."

"Неужели?" Монтень выгнула брови, и Элизабет почти увидела как колесики и шестеренки закрутились в ее мозгу. Но потом экс-графиня явно встряхнулась.

"Во всяком случае," сказала она, "Виктор, это причина по которой мы знаем, что Хевен не приказывал атаковать Факел. Или, по крайней мере, никакая официальная служба разведки Хевена не стояла за этим, так как это была бы его работа это реализовать, если бы Причарт дала санкцию. И ты права по поводу вида сотрудничества, которое он и Антон сформировали. На самом деле, их способности дополняют друг друга, что делает их еще более эффективными. У Виктор абсолютный талант к импровизации, в то время как Антон соответственно, талант к методическому анализу и предусмотрительности. Если кто-то в состоянии вырвать правду из этой чертовой клоаки, то это смогут только они".

Ее ноздри раздулись. Потом она снова сделала паузу, сжав губы.

"Но ты не получала известий от них почти пять месяцев," мягко сказала Элизабет.

"Нет", признала Монтень тихо. "Мы не получили ничего от них, мы не получили ничего от людей, ответственных за их транспортировку, и мы ничего не получили от Биологического Корпуса Разведки, тоже.

"Стоп!" Элизабет резко выпрямилась в своем кресле. "Беовульф тоже был вовлечен в это?" Она полу-сердито посмотрела на Монтень. "Скажи мне, был ли кто-нибудь во всей галактике, кто не старался тайком за моей спиной, сдержать мое негодование?"

"Ну," призналась Монтень, криво улыбаясь, несмотря на ее явную глубокую озабоченность", на самом деле, было определенное количество помощи от эревонцев, и это примерно все. Я думаю."

"О, ты думаешь, не так ли?"

"Я не могу быть абсолютно уверена, конечно. Я имею в виду, что с Факелом и всем другим, это было что-то вроде многонационального достижения."

"Я вижу". Элизабет еще раз откинулась на спинку кресла, потом покачала головой. "Тебе не кажется, что когда так много поваров мешает суп, что-то явно может пойти не так, как надо, не так ли?"

"Я думаю, что это возможно," признала Монтень. "С другой стороны, методы Антона и Виктора нормально работают, вряд ли кто-нибудь кроме них на самом деле, знал достаточно, чтобы создать серьезную угрозу операции. Тем не менее," она вновь заметно приуныла, "ты права — что-то явно пошло не так, как надо. Я не поверю, что Маза вдруг приняла решения включить Антона в свою версию того, что произошло, и это означает, что что-то где-то взорвали. Но, что мы не знаем точно, что взорвали и насколько серьезны последствия".

"Однако так долго без какого-либо сообщения предполагает, что последствия могут быть чертовски серьезны," мягко закончила за нее Элизабет.

"Точно." — Монтень глубоко вздохнула. "С другой стороны, Меза не предъявила его тела, или упомянула Виктора или Хевен, или воспользовалась возможностью наехать на Беовульф за его участие. Это подразумевает, что он целиком и полностью устроил этот взрыв. Я знаю," — несмотря на все усилия, ее голос дрогнул — "может быть полезно, если кто-то просто "исчезнет" и позволит его стороне волноваться по неведению потенциальным последствиям. И учитывая то, как мы, кажется, недооценивали, или по крайней мере неправильно истолковывали, роль Мезы в этом, и ее возможную изощренность, это возможно, они признали, что обвиняя в участии Хевен и Беовульф, вдобавок, будет уже чересчур. Слишком много, чтобы это проглотило даже общественное мнение Солли. Но я продолжаю возвращаться к факту, что, если бы они могли бы на самом деле доказать, что Антон был на Мезе, это был бы абсолютный решающий довод для этой сказки о том, что он был вовлечен в нападение. Так что, если они не предъявляют это доказательство…"

"Представляется маловероятным, если уж на то пошло," — сказала Элизабет.

"Точно", — снова сказала Монтень, затем усмехнулась.

"Что?"

"Я только подумала," сказала экс-графиня. "У тебя всегда была эта привычка, заканчивать мысли за меня, когда мы были детьми."

" В основном потому, что кому-то столь легкомысленному как ты, нужен был кто-нибудь способный скруглить углы" парировала Елизавета.

"Пожалуй." — юмор Монтень увял. "Так или иначе, это — то, где мы находимся. Антон был на Мезе во время ядерного удара. Я не могу доказать, что он не имел никакого отношения к этому, но если Меза смогла бы доказать, что имел, ублюдки сделали бы это к настоящему времени. Таким образом, или он на пути домой, и его схемы транспортировки попали под удар, или иначе."

Она замолкла, и на сей раз Элизабет не испытывала никакого искушения закончить ее мысль за нее.

"Я понимаю," сказала королева, вместо этого.

Она откинула спинку своего кресла, едва покачиваясь, пока напряженно размышляла долю минуты. Потом позволила ему вернуться в вертикальное положение.

"Я понимаю," повториласьона. "К сожалению, ничто, из того что ты только что сказала мне действительно, не поможет, не так ли? Как ты говоришь, мы не можем доказать, что капитан Зилвицкий — и, косвенно, Факел и Звездная Империя — не были вовлечены. На самом деле, предание огласки факта, что он был на Мезе вообще, будет худшей вещью, которую мы вероятно могли бы сделать в этот момент. Но я боюсь, что это собирается сделать эти обстоятельства неприятным для тебя, Кэти."

"Я знаю." поморщилась Монтень. "Ты оказалась перед необходимостью занять позицию, что Звездная Империя не была вовлечена в это, и на этом пути, ты оказалась перед необходимостью отметить, что даже если Антон принимал участие, он больше не агент РУФ. С тех пор, как он завязал дружбу с той печально известной подстрекательницей и общественной зазывалой для терроризма Монтень, он установил свои собственные связи с движением сторонников отмены рабства и, да, вероятно с теми террористами Балрум. При этих обстоятельствах ясно ни ты, лично, ни Звездная Империя не находитесь в таком положении, чтобы прокомментировать так или иначе то, за что он, возможно, был ответственен на этом пути, начиная с перехода на нелегальное положение."

"Я боюсь, что это именно то, что мы будем должны сделать", признала Элизабет. "И когда некоторые чертовы репортеры набросятся на его личные отношения с тобой, самое лучшее, что я могу быть в состоянии сделать это "без комментариев" и рекомендовать им обсуждать это с тобой, а не со мной."

"И они собираются прибыть после пламенной демагогии со всем, что у них есть." вздохнула Монтень. "Ну, это будет не в первый раз. И только немного удачи, что они дадут мне возможность нанести несколько хороших моих собственных встречных ударов. Идиоты обычно дают."

"Но это создаст проблемы для твоих Либералов, к тому же" — указала Элизабет. "Если — когда — это окажется столь же скверным, как я думаю, что это собирается быть, Вили и я, оба вынужденны держать тебя на почтительном расстоянии… это в лучшем случае. И, это даже не рассматривая тот факт, что по крайней мере кто-то внутри партии будет рассматривать это как возможность вышвырнуть тебя с позиции лидера. "

"Если это произойдет, то произойдет." Тон Монтень был философский; суровый огонь в ее глазах наводил на мысль, что любой, кто хотел борьбы, он её получит. В самом деле, думала Элизабет, эта женщина, вероятно, с нетерпением ждет этого, чтобы отвлечься от своих личных страхов.

"Мне очень жаль," тихо сказала Королева. Их глаза встретились еще раз, и на сей раз печальная улыбка Элизабет была улыбкой старого друга, не монарха.

"Я всегда была неоднозначна относительно Балрум", продолжила она. "По личным причинам, в частности. Я все понимаю о "асимметричной войне", но убийства и террористические акты происходят слишком близко к моему дому. Я не достаточно лицемерна, чтобы осудить Балрум за то, что он сопротивлялся единственным способом, которым он когда-либо был в состоянии, но я боюсь, что это не та же самая вещь как высказывание, что я одобряю его. Но одобряю ли я или нет, я всегда восхищалась огромным мужеством, необходимым чтобы опуститься в кровь и грязь, чего-то вроде Рабсилы. И несмотря на наши собственные политические разногласия, Кэти, я всегда на самом деле восхищалась тобой за готовность открыто признать поддержку для людей, готовых дать отпор единственным способом, каким они могут, независимо от того что могут думать об этом в остальной части галактики. "

"Это… значит довольно много для меня, Бет". Голос Монтень был также тих, как и у Элизабет. "Имей в виду, я знаю, что ты не собирается менять что-нибудь в своей политической позиции, но это много значит".

"Хорошо". улыбка Элизабет стала шире. "А сейчас, тогда я могу я просить тебя о личном одолжение моей персоне, как Королева Мантикоры?"

"Какого одолжения?"

Тон Монтень и выражение лица стали осторожны, и Элизабет усмехнулась.

"Не волнуйся! Я не собираюсь наносить удар исподтишка, говоря тебе, какой ты прекрасный, бесстрашный человек, Кэти". Она покачала головой. "Нет, я думала о том, что эта новость поразит систему Хевен примерно через полторы недели, и я с содроганием думаю о влиянии, которое это будет иметь на переговорах герцогини Харрингтон с администрацией Причарт. Я уверена, что это будет иметь последствия со всеми нашими союзниками, конечно, и слава Богу, мы по крайней мере консультировались с ними — в отличие от определенных экс-премьер-министров — прежде, чем мы начали переговоры в этот раз, но я больше озабочена реакцией Хевена. Так что я бы очень оценила твой поступок написать то, что ты только что сказала мне, или, так много о нем, как ты считаешь, могла бы поделиться с герцогиней Харрингтон, по крайней мере, для меня, чтобы сообщить ей полную историю вопроса."

"Ты хочешь, чтобы я сказала герцогине, что Антон на самом деле был на Мезе?"

Было что-то немного странное о тоне Монтень, подумала Элизабет, но королева просто пожала плечами и кивнула.

"Между прочим. Могло бы очень помочь, если бы у нее была такая информация в глубине подсознания. И я полагаю, что двое из вас знают друг друга, не так ли?"

"Достаточно хорошо, на самом деле," признала Монтень. С тех пор как я вернулась домой на Мантикору, то есть."

"Ну, в таком случае, мне, наверное, не нужно говорить тебе, что она имеет железное чувство чести", сказала Элизабет. "В самом деле, иногда я думаю, ее родители должны были иметь предвидение или что-то в этом роде, когда они выбрали ей имя! Во всяком случае, уверяю тебя, она никогда даже не будет рассматривать разглашение чего-либо, что ты сможешь ей сказать без твоего особого разрешения."

"Если вы уверены в ее благоразумии", — сказала Монтень в том же своеобразном тоне", что достаточно хорошо для меня." Она улыбнулась. "Я пойду напролом и напишу это для вас, и я уверена, что она не скажет об этом никому ни слова."

Глава 15

"Альфа переход через два часа, сэр"

"Благодарю, Саймон".

Капитан-лейтенант Льюис Дентон и сам знал об этом, но традицию устой передачи сообщения еще никто не отменял. Он улыбнулся знакомой мысли, но его улыбка быстро исчезла, как только он посмотрел на человека в штатском, сидящего в кресле помошника тактика Грегор О Шогнесси не пытался скрыть свое напряжение, но Дентон не обвинял его в этом. Кроме того, это не значило что его собственное поверхностное спокойствие могло кого либо одурачить, даже если правила игры требовали, чтобы все — включая его самого — притворялись что могло.

Он взглянул на дисплей показа даты/времени. Прошло семьдесят четыре стандартных дня, по часам Вселенной в целом, с тех пор как КЕВ Реприза ушел от Шпинделя в Системе Майерс, штаб квартиры Управления Пограничной Безопасности в Секторе Мадрас. Разумеется, это не было так долго для экипажа Репризы, учитывая что они потратили всё это время, чтобы мчаться через гиперпространство на семидесяти процентах скорости света. Но все-равно у них ушло чуть больше пятидесяти трёх стандартных дней, согласно их собственным часам, и конечная цель их долгого путешествия казалась далекой, намного дальше чем точка отправления.

* * *

"Ещё кофе, мэм?"

Мишель Хенке подняла глаза на ни тихий вопрос и согласно кивнула. Мастер Стюард Биллингсли наполнил ее чашку, быстро оглядел стол, долил чашку Майкла Оверстегена, и удалился. Мишель с улыбкой посмотрела ему вслед, затем вернула свое внимание офицерам сидящих вокруг стола во флагманском конференц зале КЕВ Артемида.

"Ты что-то сказал, Майкл?"

"Я сказал, миледи, что подставлять себя под Аполлон представляется мне совсем немного самоубийственным."

Он улыбнулся ей, хотя это заметил бы только тот, кто хорошо его знал, Мишель распознала огонек глубоко внутри его глаз. Не каждый подчинённый флаг офицер, который был так полностью (каждый мог бы почти, она признала, говорят бесстыдно), огорошенный системой вооружения, которой не должна была обладать другая сторона, сочтет опыт забавным. К счастью, у Оверстегена, по крайней мере, было чувство юмора.

"Честно говоря, как мне кажется это очевидно, к тому же." Ответила она с ехидной улыбкой. "Я не делала этого только, потому что я злобная, все же. Я имею в виду, я действительно сделала это, потому что я злобная, но это не было единственной причиной, почему я сделала это."

Все негромко рассмеялись, и рука Оверстегена дернулась в жесте учителя фехтования, признающего укол.

"Другая причина, почему я сделала это, всё-таки," продолжала она более серьезно, "было то, что я хотела иметь возможность увидеть кого-то — живого, из плоти и крови кого-то, не компьютерное моделирование — отвечает на Аполлон. Я не могла найти никого здесь в Десятом Флоте, кто не будет понимать то, что происходит, как только они увидят это, но я могла, по крайней мере, построить ситуацию, в которой она — или, в этом случае, он — не знал, что так будет заранее."

"А вашей лабораторной крысе разрешается спросить, как он это выполнил?" спросил он добродушно.

"Совсем неплохо для того, кто потерял восемьдесят пять процентов его полной команды", успокоила она его, а другой смешок побежал среди командиров эскадр и дивизионов, сидящих за столом вместе с ними.

"На самом деле, сэр," сказал Сэр Айварс Терехов: "Я думаю, что это еще более впечатляет, что вам удалось вывести три супердредноута оперативной группы обратно".

Несколько человек кивнули в знак согласия…..

"Я запомнил, читая ваш доклад после Моники", сказал он. "Вы могли бы сказать, что я имел собственную заинтересованность в отношении производительности действующих тактических офицеров. Я был впечатлён тем, как вы использовали ваши платформы Призрачного Всадника для сокращения отставания телеметрии для Марк-16. Мне не казалось, что по какой-либо причине я не мог сделать то же самое с Марк-23С". Он пожал плечами. "Это не так хорошо, как Аполлон, но это намного лучше, чем ничего".

"Вы правы, в этом" согласилась Мишель. "И, кстати, курьер, который прибыл сегодня утром имеет несколько интересных вещей на борту. Последние сообщения из дома — и со Старой Земли — помимо всего прочего". Она скорчила гримасу, а Оверстеген неприятно фыркнул. "В дополнение к этому вдохновляющее чтение и просмотр данных, однако, было две дополнительные новости, которые, думаю, всем вам будут интересны."

Один или два человека, сели прямее, и она увидела несколько пар глаза сужаются в догадке.

"Во-первых, мы должны получать полную эскадру крейсеров способных использовать Аполлон в течении трех недель. Реакция почти взрыва облегчения, которая неслась вокруг стола, была всем, что она, возможно, хотела видеть. "В приказе развертывания было что-то вроде ошибки, и их транспорты боеприпасов будут здесь приблизительно одной неделей раньше, чем они прибудут."

Все заулыбались, тот час, и она улыбнулась в ответ.

"На самом деле, линейные крейсера должны были первоначально прибыть через две недели после кораблей стены, продолжала она, "но эскадры которые мы должны были получить в рамках этого плана развертывания попали куда-то еще, так что нам пришлось ждать, пока их замены будут подготовлены".

Она остановилась еще раз, и Коммондор Шуламит Онасис, командующая дивизионом 106.2 линейных крейсеров, задумчиво нахмурилась.

"Я узнаю этот взгляд "кота на грядке с сельдереем", мэм." сказала она немного погодя. "Почему я чувствую, есть и другая причина, просто витает в воздухе?"

"Ну, я думаю, это может быть, потому что так и есть", призналась Мишель весело. Она снова приковала к себе всеобщее внимание, она осмотрелась, и взглянула краем глаза на командующего Дивизиона крейсеров 96.1. "Похоже, что хотя почему-то репортеры еще не узнали об этом, причина почему наша первоначальная эскадра пошла куда-то ещё в том, что герцогиня Харрингтон и Восьмой флот ушли куда-то в другое место. В систему Хевена, собственно говоря."

Юный капитан первого ранга, на которого она смотрела напрягся и установилась полная тишина. Ее улыбка стала более серьезной, но она покачала головой.

"Нет," сказала она. "Она не собирается атаковать систему. В самом деле, если что-то пошло совсем не так, около трех недель назад она передала личное послание королевы президенту Причарт. Видимо наши открытия об участии Рабсилы здесь в Новой Тоскане вдохновили определенное переосмысление того, кто может на самом деле стоять за убийством адмирала Вебстера и нападения на королеву Берри. Исходя из этого, "она глубоко вздохнула и посмотрела вокруг стола", и в свете ухудшающейся ситуацией с Солнечной Лигой, Ее Величество решила продолжить урегулирование на основе переговоров с Республикой, конце концов она выбрала герцогиню Харрингтон своим представителем для ведения переговоров".

"Боже мой", пробормотал капитан первого ранга Прескотт Тремейн, командующий Дивизионом 96.1. Мишель повернула голову, чтобы взглянуть на него в полной мере, и он покачал головой, как человек, стряхивающий жесткой хук с права, и ответил ей кривой улыбкой. "Вы, были безусловно правы, когда сказали, что есть пара вещей, которые могли бы быть нас заинтересовать, мэм!"

"Я думаю, что, вероятно, это будет верно, Скотти", сказала она с улыбкой. "В самом деле, мне, вероятно, следует двинуться дальше и признать, что я приберегла определенный небольшой лакомый кусочек, пока я не смогла увидеть ваше выражение лица".

Большинство других усмехнулись в ответ. Скотти Тремейн был одним из протеже Хонор Александер-Харрингтон с тех пор, как ее сослали на станцию Василиск на борту старого легкого крейсера Бесстрашный. Мишель задавалась вопросом, был ли он так удивлен, как она, когда обнаружила, что Адмиралтейство, в своей бесконечной мудрости, не только перевело его из ЛАК сообщества (где он не только заработал себе значительную репутацию, но на самом деле выжил в Битве при Мантикоре), но решило дать блестящему капитану такое достойное назначения. Как только она успела подумать об этом, тем не менее, она поняла, почему они сделали это. Даже во флоте который, растет так быстро, как КФМ, флаг офицер должен был иметь по крайней мере некоторый опыт работы в команде обычных кораблей, и кроме краткого пребывания в "Елисейском космическом флоте" во время побега с Цербера (где, правда, он проявил себя очень хорошо), у Скотти такого опыта почти не было. Очевидно, что Люсьен Кортес решил исправить эту ситуацию, если даже для того чтобы дать Скотти дивизион Саганами-C, ему пришлось наступить на пятки на самом деле многим капитанам — или даже коммодорам — с более значительным стажем.

И они дали ему чертовски правильный флагман, к тому же, размышляла она, помня, как слезы стояли у нее глазах, когда она впервые увидела имя КЕВ Алистер МакКеон, перечисленный в списке подкреплений Крейсерского Дивизиона 96.1 назначенных Адмиралтейством в Десятый Флот. Она не знала какое первоначальное имя должно было быть у корабля, но она поняла точно, почему он был переименован после Битвы за Мантикору.

И почему Тремейн выбрал его в качестве своего флагмана.

"Ну, я надеюсь, что моя реакция оправдала ваши ожидания, мэм," сказал он ей тогда, его улыбка стала менее кривой, чем до этого.

"О, я предполагаю, что это было… Если вам действительно нравится, этот ошеломленный взгляд вола," признала Мишель. Затем настала ее очередь, чтобы покачать головой. "Нет, я должна признать, что вы выглядели более ошеломленным, чем чувствовала я, когда сообщение добралось сюда. Я полагаю, что в значительной степени это верно и для всех нас."

"Аминь", сказала тихо контр-адмирал Натали Маннинг.

Мэннинг командовала вторым дивизион линейных крейсеров 108 эскадры Оверстегена. У нее было узкое выразительное лицо, карие глаза и коротко подстриженные волосы, и Адмиралтейство не выбирало случайным образом командующих дивизионами линейных крейсеров класса Ника. Кроме ее лица и роста она напоминала Мишель юную, бескомпромиссную Хонор Александер-Харрингтон множеством привычек. Теперь Мэннинг коротко ей улыбнулась, но в ней не было и намека на веселье, Мишель вопросительно выгнула брови.

"Я как раз думала, мэм," сказала Мэннинг. "После последних нескольких месяцев, я не могу избавиться от ощущения, просто немного опасаюсь, когда все вдруг начинает идти так хорошо."

"Я знаю, что вы имеете в виду" признала Мишель. "В то же время, давайте не будем слишком увлекаться пессимизмом. Имейте в виду, я предпочла бы быть немного излишне пессимистичной, чем слишком оптимистичной, но всегда возможно, что всё собирается стать лучше, между прочим."

* * *

Может быть, я не должна была столь быстро, препятствовать пессимизму Мэннинг, думала Мишель тридцать семь часов спустя.

Они собрались в том же самом зале для брифингов, но на этот раз присутствовали только Оверстеген, Терехов, Синтия Лектер, коммандер Том Поуп, начальник штаба Терехова и коммандер Мартин Калпеппер, начальник штаба Оверстегена. Это было не только гораздо меньшее собрание, но и намного менее веселое. Терехов и Оверстеген прибыли на борт Артемиды на ужин и обсудить последние новости из Мантикоры, и после плотного ужина их кофе и коньяк, были грубо прерваны всплеском передаваемых сообщений, они только что закончили просмотр.

"Я на самом деле, воистину ненавижу выяснять, как много аллигаторов по-прежнему в болоте, которое мы пытаемся осушить", сказала она, и Оверстеген жестко усмехнулся.

"Я всегда восхищался вашим умением играть словами, Миледи. В этом случае, однако, я не могу не поинтересоваться, если это не вопрос о том, сколько гексапум есть в кустах."

Как обычно, он имел свою точку зрения, размышляла Мишель, она хотела возвратить некоторую часть уверенности, которую ощущала после разбора учений. К сожалению, она не могла, и она внутренне содрогнулась, так как принимала во внимание один-два удара которые не иначе как прибудут сюда в Систему Шпинделя.

Лично Мишель Хенке бы не поверила, что вода мокрая, если информация пришла из Mезы, но ей было к несчастью известно, что довольно много солориан не в состоянии разделить ее чувства в этом отношении. Те люди, вероятно, поверят версии Мезы о проишествии в Грин Пайнс…и связь между "умышленным злодеянием Балрум и известным шпионом Мантикоры" собирается войти в резонанс с болью людей, которые уже ненавидят Звездную Империю. Это было весьма очевидно, только из назойливых опросов репортеров Солли. Новости с Мезы о "шокирующем открытии" о участии Мантикоры в нападении достигли Шпинделя менее четырнадцати часов назад, и офицера по вопросам общественной информации Десятого флота уже буквально завалили десятки запросов — и требуют — интервью с некто адмиралом Графиней Золотого Пика.

Как я черт возьми могу что-то знать знать об этом если они не знают? Иисусе! Интересно является ли лоботомия обязательным требованием для работы в средствах массовой информации Солли?

Она поняла, что скрипит зубами и остановилась. Конечно, подумала она, безумие охватившее газетчиков вполне понятно, однако глупо. Они неистово хотели хоть какого-то официального ответа Мантикоры. И на самом деле не хотелось даже думать о том, что именно она должна была дать его прямо сейчас, как официальный представитель баронессы Медузы и премьер-министра Alquezar. Она была вынуждена признать, что изготовленная Мезой фальшивка действительно ужасающе правдоподобна. Пока, что это было так. Они нашли способ использовать Зилвицкого. Мишель встречала Антона Зилвицкого. Более того, она знала его и его жену, Хелен Зилвицки, задолго до ее смерти, когда они обе были офицерами королевского флота Мантикоры. Она никогда не сомневалась в том, что Зилвицкий был достаточно беспощаден, чтобы смириться с жертвами среди гражданского населения для достижения критических целей. Но человек, которого она знала, никогда бы не стал — тысячу раз нет — сознательно осуществлять террористическую атаку и убийство тысяч мирных жителей только для того, чтобы сделать заявление. И даже если бы он страдал от какого-либо морального уродства, которое теоретически позволило бы осуществить подобное деяние, то в первую очередь, он был слишком умен для этого. Человек, который был фактически мужем Кэти Монтень был очень хорошо осведомлен о том, каким политическим самоубийством это стало бы.

"Живую лилию не поглотишь, ублюдки" — подумала она. По крайней мере для любого, кто знал Антона или Монтень. И каковых, к сожалению, было очень мало по сравнению с количеством людей, которые их не знали.

Она поморщилась, но заставила себя сделать глубокий вдох и шаг назад. Черт побери, не существовало ничего такого, чего она или кто-либо в Тэлботте могли бы еще сделать на этом фронте. Впрочем, обо всем, что необходимо было бы сделать законно, позаботились премьер-министр Альквезар и губернатор Медузы. О чем Мишель, как командиру Десятого флота, и правда стоило беспокоиться, так это о плохих новостях принесенных курьером из Мантикоры, которые словно удар молнии, ударили из безоблачного небо ровно тринадцать часов и двенадцать минут назад.

"Оказалось" сказала она сухо, "что наши наихудшие оценки были слишком оптимистичны". Новые Тосканцы клялись, что Анисимова говорила о том, что адмирал Крандел имеет около шестидесяти кораблей-стены".

"Но, мы то уже знаем, что Анисимова не самый честный человек во Вселенной", — сухо отметил Терехов.

"Конечно, но если бы она собиралась лгать, то я бы ожидала, что она будет завышать цифры, а не занижать их."

"Я думаю, что все мы ожидали бы того же, сударыня" сказала Лектер. Начальник штаба Мишель, по-прежнему исполняющая обязанности ее офицера разведки, кисло поморщилась. "Конечно никто, ни я, ни Амвросий Чандлер, ни кто-либо в министерстве обороны, не ожидали, что они имеют так много судов. И никто из нас не ожидал, что они придут в Майерс раньше Репризы даже получат там ноту баронессы Медузы и премьер-министра Альквезара".

Мишель угрюмо кивнула соглашаясь и снова внимательно посмотрел на оценку лейтенанта Дентона. Семьдесят один супердредноут, шестнадцать линейных крейсеров, двенадцать тяжелых крейсеров, двадцать три легких крейсера и восемнадцать эсминцев. В общей сложности сто сорок кораблей, в сопровождении по крайней мере двадцати девяти заправщиков и судов технического обслуживания. Свыше полумиллиарда тонн, развернутых в захолустном секторе Пограничной Безопасности у черта на куличках. Только теперь она поняла, что хотя она и разрабатывала планы по борьбе с возможной угрозой соларианских кораблей-стены, она на самом деле не верила, что корпорация, даже такая как Рабсила, могла бы иметь такую боевую мощь, да еще и двигать ею, как шашками на доске. Теперь она знала, что это возможно, и эти мысли наполнили ледяным холодом. Потому, что если они смогли провернуть что-то вроде этого, что может им помешать уничтожить ее пикет, если они обратят на него внимание?

Она глубоко вздохнула и пробежалась в уме по своим силам. Четырнадцать крейсеров класса Ника, восемь тяжелых крейсеров класса Саганами-C, четыре НЛАК класса Гидра, пять эсминцев класса Роланд и несколько устаревших кораблей, типа Репризы Дентона и Геркулеса Виктории Сондерс. Конечно, она также имела четыреста ЛАКов, но им придется углубиться в зону действия соларианского оружия. Так что в действительности у нее было двадцать семь гипер-пространственных военных кораблей (от Гидр в схватке судно-на-судно не было никакого проку) против ста сорока судов Крандалла. Он превосходил ее более, чем пять-к-одному по корпусам, и, несмотря на то, что однотипные мантикорские корабли были крупнее и мощнее, по тоннажу получалось почти тринадцать-к-одному. И даже если она посчитает еще и ЛАКи, еще около двенадцати миллионов тонн, это изменит пропорцию всего лишь до десять к одному. Кроме того, как никто иной в Майерсе она знала, что они отправляются на Новую Тоскану без восеми Ник Оверстегейна.

"Если люди, которые это устроили подбирали Крандалл для ее роли так же тщательно, как они подбирали Бинга, то они полагают, что достигли подавляющего преимущества. Особенно, если они рассчитывают, что мы не получим подкреплений с Новой Тосканы", сказала она громко.

"Мне кажется сделать такое предположение — это было бы на редкость глупо даже для флагмана Солли", ответил Оверстегейн.

"А что такого, позвольте спросить, Солли сделали в последнее время, что вы думаете, что они не подбирали флаг офицеров сюда по степени их глупости?" Едко спросила Мишель.

"Ничего," признал он брезгливо. Это просто оскорбляет мои чувства. Я ожидал большего, чем мышление на уровне творожной массы! "

"Я не могу сказать, что я не согласен", сказал Терехов, "но справедливости ради, фактически в их действиях может быть немного логики." Мишель и Оверстегейн оба смотрели на него и он горько усмехнулся. "Я же говорю — "немного логики," подчеркнул он.

"И в чем эта логика заключается?" спросила Мишель.

"Если она принимает все что здесь произошло с неприязнью — хотя предположение о том, что ей это неприятно может быть необоснованным, она могла брать участие во всем этом с самого начала — то она, вероятно, предполагает, что мы не имеем никакого представления о том, что она может даже быть в этом секторе. В конце концов кто из нас может вспомнить, когда в последний раз боевой флот кораблей стены появлялся здесь, на Границе?

"Это правда, сударыня," вставил Лектер "И, если на то пошло, насколько мы знаем, Бинг не знал, что она была здесь. Ничего похожего, что могло бы натолкнуть нас на такую мысль не было обнаружено ни в одной из захваченных баз данных. Так что, если она не знала, что Анисимова упомянула о ней Нью-тосканцам, она вполне может полагать, что мы с впервые узнали о возможности ее присутствия из разведданных Репризы".

"И у нее нет никакого способа узнать, что происходит на Старой Земле или Мантикоре", продолжил Терехов. "Поэтому, что бы она ни делала — она будет действовать по собственной инициативе, в темноте, без какой-либо достоверной информации обо вражеских силах или дипломатической ситуации."

"Вы полагаете, что адмирал Солли собирается просто сидеть в Мейерсе, ожидая распоряжений из дома, после того, что произошло в Нью-Тоскане?" спросила Мишель скептически.

"Я предполагаю, что любой достаточно разумный флагман в этой ситуации будет действовать осторожно", ответил Терехов с улыбкой сквозь зубы. "Конечно, то что мы говорим о соларианском флагмане усложняет дело, и я не думаю, что она на самом деле будет так делать. Кроме того, мы все читали планы на случай чрезвычайных ситуаций в файлах Бинга".

Мишель сжала губы.

Чрезвычайные планы ФСЛ конечно не были неожиданностью, хотя она подозревала, что Лига будет очень несчастна, если Звездная Империя решит опубликовать некоторые их детали. Например "Ситуация "Фабия", которая давала комиссарам Пограничной безопасности санкцию на привлечение пограничного флота для "операций по поддержанию мира", в процессе которых должны были "случайно" уничтожаться любые элементы орбитальной инфраструктуры в рамках любой локальной системы, находящейся под протекторатом, и в которой местные органы власти оказались не в состоянии "поддерживать порядок" — иными словами если они были неспособны убедить рассматриваемых владельцев продаться межзвездным корпорациям, УБП решало в дальнейшем управлять экономикой этих систем. Или "Ситуация "Пират", которая фактически давала Пограничной Безопасности разрешение использовать суда пограничного флота, соответствующим образом замаскированные конечно, как пиратские, для захвата торговых судов и уничтожения их экипажей, с целью спровоцировать кризис в целевых пограничных системах и оправдать вмешательство УБП "во имя сохранения порядка и общественной безопасности".

Все это было достаточно интересно читать, но она знала, что Терехов имел в виду. Файлы Бинга также подтвердили то, что Разведка Флота подозревала в течение длительного времени. Почти немыслимое событие. Некоторые неоварварские звездные системы были атакованы Лигой (если они решали противостоять агрессии УПБ, хотя конечно это не было специально оговорено) и "эволюционированы" с помощью простой и понятной стратегии. Пограничный флот, который не обладал ничем тяжелее, чем крейсер, блокировал границы предотвращая попытки замедлить захватчиков и задерживая торговцев, в то время, как боевой флот собирал мощные силы и направился прямо к домашней системе нарушителя спокойствия… после чего она или ее обломки превращались в еще один протекторат УПБ.

"Я вижу куда вы клоните, сэр", сказал коммандер Поуп. "В то же время, даже адмирал Солли не может думать, что она пройдет через терминал Рыси с менее чем с восемьюдесятью кораблями стены. Если на то пошло, у нас там размещено пару эскадр еще со времен Моники. И через терминал идет достаточно плотный соларианский трафик, так, что они должны знать — практически все форты в боевой готовности".

"На самом деле я не думаю, что она попытается перейти непосредственно из домашней системы", сказал Терехов.

"Нет, вы думаете, что она, скорее всего пойдет через Шпиндель из домашней системы Квадранта Тэлботт " сказал Оверстегейн.

"Именно так я и думаю", согласился Терехов, и Мишель кивнула.

"Можно конечно надеяться на то, что что-то похожее на здравомыслие появится в Мейерсе," сказала она. "Однако все же мы не можем на это рассчитывать. И я думаю, что это особенно верно, учитывая то, как внимательно люди, которые планировали все это, выбрали исполнителей Так что, начиная прямо с этого момента, мы начинаем планирование исходя из худших предположений".

Она глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.

"Гвен", сказала она, глядя на лейтенанта Арчер, "Я хочу, чтобы адмирал Хумало и баронесса Медуза как можно скорее получили доклад коммандера Дентон. Я уверена, что они захотят обсудить его с ним и с г-ном O 'Шонесси, как только это станет возможным. И проследи за тем, чтобы они получили всю информацию имеющуюся у нас к настоящему времени."

"Есть, Мэм."

"Как только вы сделаете это, скажите Вики, что я хочу отправить курьеров в каждую систему Квадранта. Попросите ее связаться с капитаном Шоуп и начать подбор подходящих бортов. Первый приоритет — отправка сообщения капитану Коннеру в систему Тиллермана, а затем в Монтану. Курьер получит полную копию доклада Дентона и все данные, и я хочу встретиться с ним для личной беседы перед отправкой".

"Есть, мэм". Жерве кивнул, хотя и понимал, так же как и она, что если адмирал Крандалл решила сделать первый шаг, то пара Ник Джерома Коннера на Тиллермане, вероятно, уже узнала об этом на своей шкуре.

Мишель точно знала, о чем он думает и улыбнулась. Однако тот факт, что он был прав, не мог изменить ее ответственность за то, чтобы предупредить Коннера как можно быстрее.

"Кроме того," продолжала она, "после того, как Билл обеспечит адмирала Хумало и баронессу Медузу информацией, я предложу адмиралу направить Репризу непосредственно на Мантикору — сообщить в Адмиралтейство о том, что они обнаружили в Майерсе и, что я в настоящее время я ожидаю нападения в системе Шпинделя."

Почти физический озноб прошел по комнате, после того как она произнесла эти слова вслух, и Мишель расправила плечи.

"Проинформируйте адмирала, что я намерена получить Репризу обратно в течение тридцати минут после ее выхода на планетарную орбиту". Даже Терехов услышав это выглядел пораженным, и она обнажила зубы. "Если Крандалл считает, что Реприза хорошо рассмотрела ее группу, и если она склонна атаковать, то она будет двигаться так быстро, как только сможет. Мы должны предполагать, что она может быть здесь буквально в течение нескольких часов. И даже если она решила идти вместо этого прямо на терминал Рыси — это задержит ее только на один стандартный-день.

"Мы можем все быть согласны с тем, что это было бы глупо, но это не значит, что она не сделает этого. Кроме того мы не можем позволить себе считать, что суда зафиксированные Репризой единственные, которые у них есть. Что делать, если у нее парочка дивизионов сидит в резерве на Макинтоше? Мы уже сейчас обнаружили больше судов, чем Анисимова рассказали Новым тосканцам, поэтому я не думаю, что это будет очень хорошая идея считать, что это все."

Терехов и Оверстегейн согласно кивнули, и она снова повернулась к Жерве.

"Иди передай Биллу все, что надо Гвен. Затем возвращайся сюда. Это будет долгая ночь."

"Есть, Мэм," сказал Жерве в третий раз, и направился к двери.

"Итак, джентельмены," продолжила Мишель "Думаю самое время нам втроем начать думать, так подло, как это только возможно. Если бы я была Крандалл, и если бы я хотела пойти и растоптать кучку неоварваров, мои корабли стены пришли бы в движение в течение двадцати четырех часов. Однако в данной ситуации она все же не может чувствовать себя таким образом. Думаю она считает, что у нее достаточно огневой мощи для получения подавляющего преимущества и она может позволить себе немного больше времени, чтобы убедиться, что все точки над "и" расставлены и все идет согласно ее оперативным планам, прежде чем уйдет с орбиты. "

"Лично я, в случае если время перехода составляет более стандартного месяца, составляю оперативные планы на маршруте, мэм", сказал Терехов.

"Я тоже", согласилась Мишель. "И я предполагаю, что она сделала так же. Но даже если мы собирались строить планы исходя из худших предположений, я могу по крайней мере, надеяться на лучшее, и лучшее в этом случае будет встретить ее дивизионом наших Императоров достаточно далеко, чтобы достать здесь прежде, чем она нанесет ущерб. Или для наших кассет Аполлона, чтобы достать здесь, по крайней мере. Нет? "

"Я могу, конечно, согласиться с этим," признал Оверстегейн с легкой улыбкой.

"И когда она действительно доберется сюда — исходя из того, конечно, что она прибудет — я хочу выполнить четыре вещи."

"Во-первых, я хочу, чтобы она недооценила нашу фактическую боевую мощь настолько сильно насколько возможно. Я понимаю, что она почти наверняка уже делает это, но давайте поощрять это стремление любым способом, каким только можем."

"Во-вторых, я хотела бы, подтолкнуть ее, чтобы… держать ее настолько выведенной из равновесия психологически насколько это возможно. Во многом, чем сильнее она будет взбешена, тем менее вероятно, что она будет думать абсолютно ясно, и на это, вероятно, в лучшем случае мы можем надеяться. Она не собирается направлять ударные силы к Шпинделю, если ей уже ударила кровь в глаза, что означает, что неприятно-черт, нашу следующую наилучшую альтернативу, Исключено! что она планирует предъявление каких-либо условий или требований баронессе Медузе и премьер-министру Алказар, которые они смогут принять. Так что, если давление перейдет в сильный толчок в любом случае, я бы так же хотела чтобы принятые ей решения были гневными, а не разумными. "

Она посмотрела на двух своих подчиненных адмиралов, и Оверстегейн склонил голову и задумчиво поджал губы, потом кивнул.

"В-третьих", она продолжила через мгновение, "и хотя я понимаю, что это кажется немного странным после того, что я только говорила о ее подталкивании, я буду столь же счастлива тянуть паузу максимально долго. Если баронесса Медуза сможет заставить ее убить день или два на "переговорах" прежде, чем кто-либо на самом деле нажмет курок, тем лучше."

"Это действительно очень вероятно, мэм?" спросил с сомнением коммандер Калпеппер. "Особенно, если она недооценила шансы и нам вдобавок удалось ее разозлить?

"Если позволите, мэм?" сказал Терехов. Мишель кивнула, и Терехов посмотрел на начальника штаба Оверстегейна. "К чему это сводится, Марти," сказал он, "это, насколько Крэндалл думает, чего она может добиться за здорово живешь. Если баронесса сможет ее убедить, что есть даже возможность, что она могла бы сдать систему без единого выстрела, она, вероятно, будет готова потратить, по крайней мере, некоторое время на разговор прежде, чем она начнет стрелять. И я уверен, что с немного подумав, мы должны быть в состоянии … раздражать ее значительно, скажем, одновременно напоминая ей, что рано или поздно она окажется перед необходимостью объяснить свои действия ее военным и гражданским начальникам. Какой бы воинственной она может себя чувствовать, и как бы не злилась, она знает, что будет выглядеть намного лучше в рапортах, если сможет сообщить, что "управляла ситуацией" без каких-либо новых боевых столкновений."

"И она наиболее вероятно, считает, что имеет возможность, если примет решение получить сокрушительное тактическое превосходство," добавил Оверстегейн. "Она уже собирается прибыть предполагая точно то, что мы сделаем, так что нет смысла пытаться убедить ее, что она должна просто развернуться и пойти домой, пока она еще в целости и сохранности. Что наводит на мысль, в этом случае адмирал имеет проблему. Независимо от того, как она разъярена, здесь, наверное, мы имеем чертовски хороший шанс, заставить ее говорить достаточно долго, чтобы убедить начальство или репортеров, по крайней мере, что она пыталась действительно строго говорить с нами о сдаче, как с хорошими, немного робкими неоварварами прежде чем у нее не осталась другого выбора, кроме как отправить всех нас в лучший мир".

"Это то, на что я надеюсь, но Марти есть проблема, это может также сработать в другую сторону", отметила Мишель. "Если она чувствует себя уверенно, она может пойти напролом круша все что находиться перед ней, что может на самом деле сделать ее еще более нетерпеливой. Особенно, если она уже ощущает потребность отомстить за то, что случилось с Жаном Бартом еще до того как мы отступим." Выражение ее лица было мрачным. "Не забывайте это вероятно. Мы разбили нос ФСЛ, и сделали это очень публично. Я бы сказала, что это намного более вероятно, чем что-то другое и что она действительно хочет наказать нас так сильно, чтобы впредь никакой другой неоварварский флот никогда не осмелился последовать нашему примеру".

"Замечательно", буркнула Лектер, и Мишель неожиданно рассмеялась.

"Поверьте мне, Синди. Если она так думает, ее ждет горькое разочарование. Я действительно предпочитаю притормозить, как я уже сказала, в надежде, что Адмиралтейству удалось ускорить прибытие подкрепление, и они приходят альфа стену в пресловутый последний момент. Я не собираюсь задерживать дыхание возлагая надежду на это, однако, и я не собираюсь терять ни одной минуты, если они направят наступление прямо на нашу оборону. Это подводит меня к четвертому пункту. Который как я хочу быть уверена, мы выполним".

Она замолчала, и тишина повисла на секунду или две, пока Оверстегейн не ее не нарушил.

"И, что будет в-четвертых, Миледи?" спросил он.

"В тот момент когда любой военный корабль Солли пересекает гиперграницу Шпинделя, " сказала Мишель Хенке решительно, "перчатка брошена. На сей раз не будет никаких предварительных требований сдачи, и несмотря на то, что адмирал Крэндолл может думать, мы не собираемся уходить от боя. Я думаю, что самое время, узнать насколько точны наши предположения о боеспособности Боевого флота на самом деле."

Глава 16

"Я полагаю, первое, о чем нужно беспокоиться, является ли это правдой," сказал сэр Барнабас Кью.

Кью сидел с баронессой Селлек и Войдо Туоменен за столом переговоров позади Хонор, когда она стояла глядя на грозный водопад Фронтенак Фоллс. Она стояла сложив руки за спиной, Нимиц сидел очень тихо на ее плече, и ее карие глаза были мрачны.

"Это неправда," сказала она решительно.

Ее консультанты Министерства иностранных дел поглядели на друг друга, затем повернувшись как один посмотрели на прямую спину и спокойно сложенные руки.

"Ваша милость, я буду первым, чтобы признать, что ни Рабсила, ни Меза не были замечены когда-либо в правдивых заявлениях," сказал Туоминен через мгновение. "Это кажется немного смелым даже для них, чтобы сфабриковать что-то совершенно не соответствующее действительности, хотя, и — "

"Это неправда", повторила она тем же ровным тоном.

Она отвернулась от окна, повернулась к ним лицом. Но глядя на слегка прижатые уши Нимица и легкое подергивание хвоста, только посторонние, возможно, сделали ошибку, предположив, что она спокойна, так как выглядит, а она улыбнулась насмешливо, так как попробовала на вкус их эмоции, почувствовала как они откинулись в свои кресла. Кью, особенно, казалось, ищет наиболее дипломатический способ отметить, что она не может знать это и она посмотрела прямо на него.

"Многое может случиться в галактике, сэр Барнабас", сказала она ему. "Много вещей, которые я никогда бы не ожидала, но одна вещь, которая абсолютно невозможна для Антона Зиливицкого — намеренно устроить ядерный взрыв в парке, где полно детей, в каком-то безумном теракте. Поверьте мне. Я знаю этого человека. Нимиц знает этого человека. "Она потянулась и стала нежно ласкать уши древесного кота. "И этот человек совершенно не в состоянии сделать что-то подобное."

"Но-" начала Баронесса Селлек, потом остановился, и Хонор раздраженно фыркнула.

"Я не сомневаюсь, что он был на Мезе," сказала она. "на самом деле, у меня есть причина полагать, что он был. То, на что это похоже для меня — и я действительно хотела бы быть неправой относительно этого — то, что Меза выясняла, он был на планете и решила добавить его в комбинацию, когда они придумали свою легенду для того, чтобы объяснить что на самом деле произошло."

Она решила, опять же, не считая личных сообщений от Кэтрин Монтень, которые сопровождали официальные сообщения из Королевского дворца. Или, что еще более важно, что она уже знала Зиливицкий и Виктор Каша отправились на Мезу еще до битвы при Ловате.

Остальные трое взглянули друг на друга, принимая во внимание то, что она только что сказала, потом посмотрели на нее.

"Вы думаете, они захватили его, когда он был там, ваше милость?" тихо спросила Селлек, и Хонор покачала головой.

"Нет," сказала она тихо. "Они не захватили его, если бы они могли, они бы предъявили его — или, по крайней мере, его тело — чтобы обосновать свои обвинения вместо того, чтобы утверждать, что он "уничтожен своим собственным взрывом". Только мне не нравится тот факт, что никто не слышал о нем, начиная с событий в Грин Пайнс. Если он вообще улетел с планеты то, он давно должен был возвратиться домой. Так что я боюсь, что им наконец удалось убить его."

Нимиц мягко повернулся, стараясь унять ее боль, и она снова потрепала его за уши. Как она говорила, в отличие от остальных за столом, она знала Антон Зиливицкого. В самом деле, она знала его и Кэти Монтень очень хорошо, в действительности, с момента их возвращения в старое Звездное Королевства после дела Рабсилы в старом Чикаго. Она и Джордж Рейнолдс, офицер разведки её штаба, работал в тесном контакте — если очень тайно — с ними обоими, и ее собственные верительные грамоты от Одюбон Балрум были одной из причин, почему Зиливицкий так охотно делился с ней информацией.

"Простите, ваше милость, но вы не знаете, почему он был на Мезе?" спросил Туоменен.

Она кивнула, и он пожал плечами.

"Я действительно не ожидаю, что Причарт или большинство членов ее кабинета выстроятся в очередь, чтобыполучить сообщение Мезы о том, что произошло," сказал он. "Я могу подозревать нескольких ее "переговорщиков" из конгресса, которые были бы склонны верить чему угодно — по крайней мере, официально — если они решат, что это укрепит их позиции на переговорах. Хотя и без этого для беспокойства есть средства массовой информации, и не все репортеры Хевена с самого начала любят Звездную Империю. Так что, если есть другая точка зрения, что-то что мы могли бы предъявить, чтобы укрепить мнение, что это были не Зиливицкий или Факел…"

Он позволил своему голосу затихнуть, и Хонор фыркнула снова, еще более резко, чем раньше.

"Во-первых," — сказала она, — "откуда я знаю, что он был на Мезе является конфиденциальной информацией. Информация, которая имеет оперативное значение для разведки, по этому вопросу. Так что, нет, я не собираюсь его шептать на ухо репортерам. Во-вторых, я думаю, что если я вдруг объявлю прессе, что "так случилось", чтобы знаю, почему капитан Зиливицкий был на Мезе и что я гарантирую, что он не отправился взрывать ядерное устройство в общественном парке в субботу утром, это будет звучать немного подозрительно. Вещи такого рода кто-то отчаянно пытающийся дискредитировать истину, может придумать в особенно глупый день. И в-третьих, Войто, я не думаю, что кто бы то ни был готов верить-то во что-то вроде этого, поступившее из такого источника, как Меза, в первую очередь собирается изменить свое мнение независимо от того кто говорит. Или нет, по крайней мере, без неопровержимых доказательств того, что на самом деле Меза врала".

"Я вижу, это," признал Туоменен с гримасой. "Простите, ваша милость. Я думаю, я просто ищу солому чтобы подстелить."

"Я не виню вас." Хонор повернулась обратно к окну, посмотрела вниз на на усеянное судами устье, желая, что она не там в одном из своих шлюпов. "И я не сомневаюсь, это может усложнить нашу работу здесь, в Новом Париже. Честно говоря, однако, я гораздо больше беспокоюсь о его потенциальном воздействии на общественное мнение Солли и на что это может поощрить Колокольцова и других идиотов в Старом Чикаго."

Туоменен кивнул несчастно позади нее и задался вопросом, если одна из причин, что он сам был сфокусирован так сильно на ситуацию здесь, в Республике Хевен была явно не думать о том, как старом Чикаго, вероятно, отреагировали на те же новости. По иронии судьбы, Мантикора получила репортаж с Мезы с заявлениями о Грин Пайнс, прежде чем он добрался до Старой Земли. К настоящему времени, тем не менее, сенсационные обвинения участвовали в гонках направленных наружу ко всему межзвездному сообществу, и только Бог знает как, вероятно, это повлияет на мнение Солорианской общественности о Звездной Империи. Единственная вещь, на которую Туоменнен готов был поставить, состояла в том, что он не собирается им помогать.

"Я согласна, что способ, которым Лига отреагирует на это в конечном счете, вероятно, будет в намного более значительной мере касаться Звездной Империи, ваша милость", сказала Селлек. "К сожалению, нет ничего, что мы можем сделать по этому поводу. Так что я думаю, Барнабас и Войто правы, принимая во внимание, что мы могли бы сделать, чтобы смягчить последствия здесь, в Республике".

Она пожала плечами.

"Войто правильно судит о людях, таких как Юнгер и Макгвайр. Я тихо разрабатывала дополнительные источники информации, с тех пор как мы сюда попали, и чем больше я узнаю о Юнгере тем, более отвратительней он оказывается. Я все еще не уверена точно, как изложить внутреннюю динамику Новых консерваторов, но я прихожу к выводу, что он гораздо более важный игрок, чем мы могли бы считать до нашего отъезда с Мантикоры. Если есть кто-нибудь со стороны стола Причарт, кто может попытаться использовать что-то подобное, это Юнгер".

"Но как он может использовать это, Карисса?" — спросил Кью. "Я понимаю, у средств массовой информации это будет пользоваться большим успехом, что бы мы не делали. И бог свидетель, что уже есть достаточно "анти-Манти" настроений здесь в Республике для этих утверждений, чтобы создать даже больше общественного недовольства уже тем фактом, что их правительство вообще ведет с нами переговоры. Но всё что можно сказать об этом, это единственная игра в этом городе. Суть в том, что Причарт и ее народ должны быть даже более решительно, чем мы, пытаться удержать нас от разрушения своей столичной звездной системы!"

"Неужели?" — Хонор повернула голову, глядя на него через плечо. "В таком случае, почему у нас еще нет соглашения?" — спросила она разумно. "Карисса точно права о Юнгере, и я бы была не слишком уверена, что и МакГвайр не подпадают под ту же категорию. Но все относительно блестящих умственных способностей Юнгера" — она снова потянулась к Нимицу, предполагая, (не совсем точно), поскольку ее уверенность об эмоциях хевенитов пришли от предположения, что ему действительно не безразлично, что происходит с остальной Вселенной, до тех пор, пока он получает всё, что он хочет. Или, говоря другими словами, он абсолютно убежден, что он будет в состоянии направить обстоятельства, как он хочет, и он готов сделать все возможное, чтобы достичь этого." Она поморщилась. "Обструкционизм его и МакГвайра послужит не только для получения выгодных условий какие они, вероятно, смогут получить для Республики. Они надеются заключить собственные внутренние соглашения чтобы улучшить свои позиции здесь, в Новом Париже, и Юнгер расстроит переговоры в одно мгновение, если он посчитает что, это будет способствовать его собственным политическим амбициям".

"Я меньше боюсь его намерения, полностью саботировать переговоры, ваша милость," — сказала Селлек, "чем затягивания их. Или попытки, по крайне мере. Из того, что я видела, я думаю, что он рассчитывает, что чем хуже между нами и Солли, тем более вероятно, мы должны будем принять его условия, чтобы получить хоть какой-то договор, чтобы мы могли иметь дело с Лигой, не беспокоясь о Республике за спиной".

"Это было бы… смертельно глупо с его стороны," — сказал Кью.

"Я не думаю, что он действительно считает, что Королева — я имею в виду, Императрица — готова спустить курок по всей Республике, если мы не получим официальный договор в срок, Барнабас," — сказал Туоминен тяжело.

"И даже если он считает, что мы сделаем это в конце концов, он не думает, что это произойдет завтра," — согласилась Хонор. "Поскольку он по-прежнему тянет время и время для игр еще есть. И посмотрим правде в глаза — в некоторой степени, он прав. Ее Величество не собирается отправлять Флот разрушать инфраструктуру Хевена раньше, чем она сочтет, что это абсолютно необходимо. Если она собиралась сделать это, она бы, прежде всего, не послала нас вести переговоры".

И я думаю, я просто не буду упоминать, как трудно было подвести ее к этой позиции, добавила Хонор мысленно.

"Проблема в том, что независимо от того, сколько времени по его мнению у него есть, у нас его в неограниченном количестве нет. И это еще хуже. Я очень беспокоюсь о том, что его просчет приведет к несчастным последствиям для всех участников."

"Я согласна." кивнула Селлек твердо. "Вопрос в том, как мы удержим его от этого."

"Я не знаю, что мы можем сделать что-нибудь лично с ним," ответила Хонор. "С другой стороны, у президента Причарт, очевидно, был большой опыт работы с ним внутри страны. Так что я думаю, логичный шаг для меня, устроить небольшие частные переговоры с ней, чтобы сделать ее осведомленной о нашей озабоченности".

* * *

"Добрый день, адмирал Александер-Харрингтон".

Элоиза Причарт встала из-за стола, чтобы пожать руку Хонор, после того, как Анджела Руссо проводит ее в президентский офис.

"Добрый день, госпожа президент," ответила Хонор, и подавила улыбку, глядя, как Шейла Тиссен немного грубо кивнула Спенсеру Хауку. После двух с половиной недель, два телохранителя и главных параноика достигли устойчивого взаимоуважения. В самом деле, они по-настоящему начинали нравиться друг другу — немного, по крайней мере — хотя ни один из них не был готов признать это ни единой живой душе.

"Спасибо за то, что так быстро уделили мне время," продолжала она вслух, после того как расположилась в том, что стало ее привычным креслом здесь в офисе Причарт. Нимиц стек вниз на ее колени и свернулся там, зеленые как трава глаза, настороженно наблюдали за президентом, и Причарт улыбнулась.

"Честно говоря, адмирал, я не могу даже придумать, что могло бы имеет более высокий приоритет, чем "уделить время" вам, сказала она сухо.

"Я полагаю нет," признала Хонор со слабой, ответной улыбкой.

"Раз уж вы здесь, могу я предложить вам чем нибудь подкрепиться?" спросила Президент. "Г-н Belardinelli приготовил немного того шоколадного печенья, которое вам так нравится и которое спрятано вон в том буфете."

Она улыбнулась заговорщически. Хонор усмехнулся, однако отрицательно покачала головой. Улыбка исчезла с лица Причарт и она позволила спинке стула принять вертикальное положение.

"Ну, в таком случае," сказала Президент: "Я полагаю, вы хотите сказать мне, нечто конфиденциальное, что нам нужно обсудить?"

"Это так, г-жа президент." Хонор взглянул на Тиссен, потом снова на Причарт. "Я уверена, что степень вашего доверия г-же Тиссен такая же безграничная, как моя капитану Хоуку".

Она сделала это заявление вежливым тоном, и Причарт кивнула.

"Я так и думала," сказал Хонор. "С другой стороны, возможно вам захочется выключить запись этого разговора." Она снова тонко улыбнулась. "Я уверена, что Ваш офис защищен по крайней мере так же, тщательно, как офис королевы Елизаветы. Обычно меня это не беспокоит, но причина по которой я нахожусь здесь может имеет оперативные последствия для разведывательных операций. Ваших операций, не Мантикорских".

Брови Причарт удивленно поднялись. Она взглянула на Тиссен. Ее старший телохранитель очевидно испытывала еще меньший восторг после такого заявления Хонор, но ничего открыто не возразила.

"Оставьте свой персональный рекордер включенным, Шейла," решила Президент. "Если позднее окажется, что мы должны сделать это частью официальных записей, мы сможем сделать это с его помощью." Она взглянула на Хонор. "Вы удовлетворены, Адмирал?"

"Вполне, г-жа Президент." Хонор пожал плечами. "Хотя я очень сомневаюсь, что то, что я собираюсь сказать вам, будет иметь последствия для разведывательных операций Звездной империи".

"Должна признать, что Вам удалось возбудить мой интерес". Причарт приказала Тиссен отключить остальные звукозаписывающие устройства в кабинете.

"Надеюсь ваш интерес, останется таким же, по крайней мере отчасти, после того что я скажу," ответила Хонор.

"Итак, поскольку все готово, что вы хотели сказать?"

Президент выглядела более встревоженной, чем это ощущалось из тональности ее слов, отметила для себя Хонор.

"Я хотела бы коснуться утверждений мезанцев о злодеянии в Green Pines," сказала Хонор, и ощутила удивление в мыслесвете Причарт. Очевидно, что Президент не ожидала ничего подобного.

"В частности," продолжила Хонор, "обвинения гласят, что капитан Зилвицкий был на Мезе, как оперативник Балрум с заданием осуществить взрыв, как акт терроризма, или, по крайней мере, как элемент того, что они называют "асимметричной войной" против тех, кого он и Королевство Факел считают ответственным за планирование нападения на Конго. Я понимаю, версия того, что случилось выглядит достаточно убедительно, особенно с учетом долгосрочных отношений капитана с Кэти Монтень, положением его дочери, как королевы Факела и того факта, что он не делал никакого секрета из своих симпатий к Балррум. Несмотря на это, я абсолютно уверена, что версия Мезы о том, что случилось — полностью сфабрикована. "

Она замолчала, и Причарт нахмурилась.

"Я не больше вашего готова поверить в то, что говорит Меза, Адмирал", сказала Президент. "Тем не менее, я немного в растерянности относительно того, какое отношение все это имеет к деятельности нашей разведки."

"В таком случае, г-жа Президент, думаю, вы должны встретиться с директором Траяном с-глазу-на-глаз и спросить его, где сейчас находится специальный агент Каша."

Несмотря на десятилетия опыта в политических и тайных играх, Причарт застыла, и Хонор почувствовала всплеск удивления с оттенком опасения (и даже с намеком на раздражение), которые она ощутила.

"Специальный агент… Каша, вы сказали?" По тону Причарт было ясно, что это была просто игра, как того требуют правила, а не то, что она на самом деле должна была ответить Хонор.

"Да, г-жа Президент специальный агент Каша, -.. агент Хевена, который, вероятно больше других ответственен за факт независимости Факела, человек, который был дружен с капитаном Зилвицким, королевой Берри и Руфь Уинтон последние пару лет, и тот ваш агент, который возглавляет вашу разведку в секторе Эревон. Именно этот офицера Каша".

Причарт слегка поморщилась, потом вздохнула.

"Наверное, я должна привыкнуть к тому, что вы знаете больше, чем обычно демонстрируете, Адмирал," сказала она покорно. "С другой стороны, помимо доказательств того, что вы знаете гораздо больше о нашей разведке, чем мне этого хотелось бы, я все еще не вижу, как именно это связано с событиями в Грин-Пайнс".

"На самом деле, это довольно просто," ответила Хонор. "Если верить мезанцам, капитан Зилвицкий отправился в Грин-Пайнс, как оперативник с конкретной целью использовать ядерное взрывное устройств против гражданских целей. Уверен, что ваши собственные аналитики подтвердят, что Антон Зилвицкий, вероятно, последний человек в галактике который подписался бы на такого рода операцию, независимо от того, какое оправдание этому можно придумать. Кроме того, однако, вы должны знать, что, прежде чем капитан Зилвицкий отправился в Мезу — да, он был там — он остановился на моем флагмане у Звезды Тревора, чтобы обсудить со мной убийство Вебстера и нападение на Факел." — ее глаза вдруг спокойно посмотрели на Причарт через стол — "С ним был офицер Каша".

"Что?"

На этот раз Причарт вздрогнула от удивления, а Шейла Тиссен замерла в шоке. Обе женщины таращились на Хонор несколько секунд. Наконец Причарт встряхнулась.

"Позвольте мне спросить прямо", сказала она наполовину раздраженным, наполовину отрешенным тоном, подняв правую руку с вытянутым указательным пальцем. "Вы говорите мне, что наш офицер разведки, отвечающий за все разведывательные операции в секторе Эревон проник в закрытое пространство Мантикорской звездной системы и побывал на борту флагмана адмирала Мантикоры?"

"Да". Хонор улыбнулась. "У меня создалось впечатление, что методы агента Каша являются немного… неортодоксальными, возможно."

"Немного"? Причарт фыркнула и закатила глаза. "Так как Вы имели сомнительное удовольствие познакомиться с ним, адмирал, я могу признать, что я обычно пребываю в нерешительности между вручением ему медали и расстрелом. И я вижу, что у меня будет небольшое обсуждение с директором Траяном о его нынешнем местонахождении. Хотя, если быть справедливым к директору, я очень сомневаюсь, что Каша потрудился сообщить ему о своих планах, прежде чем пошел на эту авантюру с звездой Тревора. Обычно он очень недоволен, если кто-нибудь задерживает его планы хотя бы на минуту".

"Я вижу, вы встречался с ним лично," заметила Хонор.

"Да, адмирал. О, да! Я действительно имела это… удовольствие."

Я рада, так как это вероятно, означает, что вы будете склонны поверить тому, что я скажу."

"Если Виктор Каша замешан? Адмирал! В этом случае я готова поверить во что угодно!"

"Ну," — продолжила Хонор, подавляя желание хихикнуть "как я уже сказала, он и капитан Зилвицкий появились у меня в гостях еще в апреле. На самом деле, они оба пришли с конкретной целью — убедить меня, что Республика не участвовала в нападении на Королеву Берри и принцессу Руфь".

Ее тон стал гораздо более серьезным, и Причарт напряглась.

"Учитывая вкус мыслесвета офицера Каша," Хонор продолжила, поглаживая Нимица "у меня не было выбора, кроме как признать, что он искренне верил в это. На самом деле, я должна признаться, что была глубоко впечатлена его личным мужеством." Она снова посмотрела в глаза Причарт. "Он был полностью готов к самоубийству, г-жа Президент. Он собирался совершить самоубийство после доставки мне сообщения, потому что был уверен, что я не собираюсь позволить ему покинуть мой флагман."

"Но вы сделали это", тихо сказала Причарт, и это был не вопрос.

"Да, сделала," признала Хонор, и слегка наклонила голову. "Честно говоря, я и не собиралась не делать этого. Он… заслуживает лучшего. И, что еще важнее, пожалуй, я не только считала, что он говорит мне правду, но я согласна с его анализом того, что, вероятно, произошло".

Глаза Тиссен сузились, но Причарт только кивнула головой.

"И, что его анализ гласил?"

"Что, за исключением возможности какой-то несанкционированной операции изгоев, Республика не имеет ничего общего с нападением Факел", твердо сказала Хонор. "И, соответственно, что убийство адмирала Вебстера почти наверняка не было санкционировано вашей администрацией. Что, на мой взгляд, делает Рабсилу наиболее вероятным преступником."

"Тогда почему вы не…" — вскрикнула Причарт с вспышкой гнева.

"Я пыталась…" — тон Хонор был слегка извинительным. "Я обсуждала мою встречу…, и мои выводы, с… — ну, скажем, на самом высоком уровне правительства. К сожалению, к тому времени события уже набрали ход и, честно говоря, все, что у меня было — это убежденность специального агента Каши, в том, что Республика не принимала участия в покушениях. Я думаю, вы согласитесь, что, несмотря на мое собственное убеждение, что он был прав, это едва ли является доказательством."

Причард откинулась назад, смотрела на Хонор несколько секунд и затем глубоко вздохнула.

"Да," признала она. "Не думаю, что это были доказательства. Но, Адмирал, как мне жаль, что кое-кто не послушал вас!"

"Мне тоже, госпожа Президент," сказала Хонор тихо. Карие глаза встретились с топазовыми, и те и другие наполненные горем обо всех мужчинах и женщинах, которые умерли после той встречи.

"Я тоже" повторила Хонор, через минуту. "Но настоящая причина того, что я рассказываю вам в этот момент состоит в том, что капитан Зилвицкий и специальный агент Каша верили, что Рабсила, а, возможно, даже мезанские государственные органы, были непосредственно причастны к нападениям. Кроме того, наши собственные спецслужбы постоянно получают доказательства того, что Рабсила и Меза замешаны в большем, чем предполагалось ранее. Капитан Зилвицкий и специальный агент Каша задались целью выяснить, кто за этим стоит, и согласно источнику, которому я верю безоговорочно — Кэти Монтень, они вдвоем отправились на Мезу".

"Вместе"? спросила Причарт, и Хонор отметила, что это не звучало особенно недоверчиво.

"Вместе". Хонор кивнула. "Это означает, что в то время как капитан Зилвицкий был на Мезе, о чем очевидно, стало известно мезанским спецслужбам, он определенно не выполнял задание Балрум. Учитывая различные… особенности связанные с Факелом, я думаю, что весьма вероятно Балрум был заинтересован в проникновении на Мезу. И вполне возможно, что то, что произошло в Грин-Пайнс было на самом деле операцией Балрум. Но очевидно, что капитан Зилвицкий или офицер Каша в последнюю очередь хотели бы участвовать в крупной террористической акции, чтобы не поставить под угрозу их собственную миссию. Поэтому я не верю в какую-либо их причастность. Разве, что случайную."

"Согласна." Причарт медленно кивнула, и Хонор напомнила себе, что, в отличие от большинства глав государств, Президент когда-то была старшим командиром в подпольном движении сопротивления. Это, несомненно, помогало ей схватывать логику тайных операций.

"Я не знаю наверняка, почему Меза никак не упомянула о специальном агенте Каша," сказала Хонор. "Может быть, они даже не знают о нем. Более вероятно, что они просто хотят нанести максимальный ущерб Звездной империи на данный момент. Упоминание о том, что разведчики двух звездных наций, которые уже более двадцати лет находятся в состоянии войны друг с другом и просто по прихоти решили объединить свои силы с Балрум, вероятно, будет перебором даже для доверчивой общественности Солли. В лучшем же случае возможно, они не были осведомлены о его присутствии, и что ему на самом деле удалось выжить".

"А капитан Зилвицкий?" спросил Причард мягко.

"Я очень сомневаюсь, что капитан Зилвицкий жив." Хонор не предприняла никаких усилий, чтобы скрыть свою боль от этой мысли. "Они бы не передали об этом в средствах массовой информации — особенно с учетом утверждения, что он был убит в во время "своего" взрыва — если бы не знали точно, что он мертв".

"Мне глубоко и искренне жаль" сказала Причарт и Хонор почувствовала ее искренность.

"Очень важно, г-жа Президент," продолжила Хонор, "то, что исходя из того, что я только что рассказала вам, мезанские утверждения являются вымыслом. В них вероятно есть крупицы истины, но я сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем, что случилось там на самом деле. С моей точки зрения, требуется немедленный отказ от эскалации этой боковой линии наших переговоров. Я не сомневаюсь, что это открывает новые возможности для заинтересованных сторон самостоятельно половить рыбку в мутной воде", она тщательно не назвал конкретных имен, "но было бы очень жаль, если бы этот кто-то сумел сорвать переговоры. В частности, если обвинения Мезы изменяют ситуацию в отношениях между Звездной империей и Соларианской Лигой таким образом, что усиливают напряженность еще более или даже приводят к военным действиям, гибкость королевы Елизаветы, о возможности мирного урегулирования вероятно будет поставлена под угрозу".

Она видела и ощущала понимание в глазах Причарт, но она знала, что это нужно было сказать вслух.

"Вполне возможно, что, по крайней мере частично, Меза заинтересована в том, чтобы сорвать переговоры, г-жа президент. Рабсила, безусловно, имеет много оснований ненавидеть как Республику, так и Звездную империю. Я легко верю, в то, что кто-то в Менделе увидел возможность, чтобы заставить Звездную империю обеспокоиться возможностью возобновления военных действий против Республики, а также имеет средства, чтобы спровоцировать открытую войну между нами и Лигой. И я думаю," — она посмотрела в глаза Причарт снова — "что было бы трагедией, если бы им это удалось."

Глава 17

— Должен согласиться с герцогиней Харрингтон, — сказал Томас Тейсман, когда закончилась запись с личного рекордера Шейлы Тиссен. Он откинулся на спинку стула с задумчивым взглядом. — Это была бы трагедия.

"Особенно, если она говорит правду," согласился Лесли Монро. "Конечно, это одна из основных проблем, не так ли? Она говорит правду?" Государственный секретарь пожал плечами. "Все это было логично, и я склонен думать, что она права, но вы должны признать, Том. Это было бы очень удобно с ее точки зрения, если мы купимся на то, что версия Мезы о Грин Пайнс является полностью сфабрикованной дезинформацией".

"Вы правы," согласилась Причарт, и посмотрела на Дениса ЛеПика. Генеральный прокурор сидел там со странным выражением лица, во время воспроизведения изображения, и сейчас она изогнула бровь.

"Почему это, Денис," спросила она лукаво,"вы не кажетесь сильно удивленным, услышав версию герцогини Харрингтон о прогулке по галактике одного вашего старшего офицера разведки? "

"Потому, что я не удивлен," признался ЛеПик с интонацией полной обреченности.

Минуточку". Тейсман посмотрел на Генерального прокурора, — который также управлял гражданскими разведслужбами Республики — с заметным удивлением. "Ты говоришь мне, что ты действительно не знаешь даже, где был Каша? Я имею в виду, он действительно свободно сам проник на флагман Манти в середине войны, не упоминая о возможности, что он может сделать что-то подобное? Прости меня, но не он ли человек, ответственный за все операции ФРС в Эревоне и Конго? "

"Да". вздохнул ЛеПик. "И, нет, он не упоминал ничего подобного. Конечно, я не знал, мы не знали, где он был до этого дня. Только когда Элоиза попросила, чтобы я проверил историю Герцогини Харрингтон, во всяком случае. На сколько я знаю — или все что могу доказать, так или иначе — он может уже попал в засаду и devoured by space hamsters!" Выражение лица Генерального прокурора было лицом человека, терпение которого находилось на пределе. "И я уверен, что никто в конторе Вильгельма не покрывал его, тоже. Никто не знал, куда он девался — даже Кевин."

Монро присоединились к военному министру глядя на Лепика в недоумении. Причарт, с другой стороны, просто откинулась в кресле с видом женщины столкнувшейся с неизбежным.

"И как долго такое положение дел продолжалось?" вежливо спросил Тейсман. "Я имею в виду, во Флоте, предпочитают, чтобы наши командиры станций и командиры групп иногда докладывали. Именно поэтому у нас есть некоторые представления о том, что они из себя представляют, вы понимаете."

"Очень смешно," кисло сказал Лепик. Потом посмотрел на Причарт. "Вы знаете, я думал Кевин сначала сотрет Кашу. В настоящий момент я не знаю кто из них большая бомба на взводе! Если бы не факт что они оба продолжают творить чудеса, я бы уволил их обоих, чтобы только избавиться от беспокойства."

"Я часто чувствовала, подобное в Кевине, когда мы были в Сопротивлении," признала Причарт. "Но, как Вы говорите, у обоих наших любимых сумасшедших есть эта раздражающая привычка, залезать в проблемы. С другой стороны я полагаю, что Вы собирались сказать Тому, сколько времени Каша вне связи?"

"На самом деле, я пытался этого избежать", признал ЛеПик, и улыбнулся еще более мрачно. "Правда в том, что то что он говорит, слишком хорошо согласуется с тем, что сообщила Александер-Харрингтон. Наш последний доклад от него поступил шесть стандартных месяцев назад.

"Что?" Монтро резко вскочила. "Один из ваших резидентов пропал без вести шесть месяцев назад, и вы не имеете понятия, где он находился?"

"Я знаю, что это кажется смешным," сказал Лепик ещё больше защищаясь. "На самом деле, я задал Вильгельму тот же самый вопрос сегодня. Он говорит, что не сообщил об этом мне, так как много не знал, поэтому и не сказал. Я склонен полагать, что это — правда, в основном. Тем не менее, я думаю основная причина, по которой он держал рот на замке, была в том, что он надеялся на возвращение Каши прежде, чем кто любо спросит, где он." Генеральный прокурор пожал плечами. "В целом я не могу обвинять Вильгельма. В конце концов он — директор FIS. Каша отчитывается перед ним, а не мной, и как правило, я даже не пытаюсь лезть в дела Вильгельма, если они не затрагивают наиболее важные вопросы, находящиеся в моем ведении. И поскольку Вильгельм сообщил, что это не первый случай, когда Каша исчез из поля зрения, и он всегда достигал результатов, когда подобное происходило в прошлом."

"Но если кто-то схватит его, Денис, может же быть нанесён серьезный ущерб?" спросил Тейсман очень серьезно

"Да и нет," ответил Лепик. "Прежде всего я думаю — описание Герцогини Харрингтон беседы с ним указывает — как было бы трудно взять его живым, для начала. И, во-вторых, я сомневаюсь, что кто то мог вытащить что-либо из Виктора Каши под принуждением, даже если бы им действительно удалось захватить его. Я не знаю, встречали ли Вы когда-либо этого человека, Том, но, поверьте мне, он на столько же страшен, как о нем рассказывают. Думайте о Кевине Ашере с меньшим юмором, этот принцип намного ближе к поверхности, смотрите с этой точки зрения."

Очевидно Тейсман, обнаружил, это описание более чем тревожным, и на этот раз улыбка ЛеПика содержала проблеск веселья.

"Скажу больше, никто не собирается положиться даже на способность Каши бесконечно сопротивляться строгому допросу. Его заместитель начальника резидентуры в Эревоне специальный офицер Джастис Шарон. Она исполняет обязанности начальника пока Каша не вернется, и Вильгельм сообщил мне, что Каша оставил особые инструкции, один из ее первых шагов на посту начальника РЦСО^[3] был изменить все протоколы связи. Кто-то может быть в состоянии получить индификационную информацию, по крайней мере, некоторых из его источников — я в этом сомневаюсь, честно говоря, но всё возможно, — но я не думаю, что кто-то, вероятно, будет в состоянии поставить под угрозу безопасность всей его сети, это подтверждает Джастис".

"Джастис. Она была одним из офицеров службы безопасности, вовлеченных в то дело на Ла Мартине, не так ли?" задумчиво сказала Причарт.

"Да, была," согласился ЛеПик.

"Это означает, что она будет испытывать сильное чувство личной преданности к Каша", указала Причарт.

"Да, будет." кивнул ЛеПик. "С другой стороны, все проделанное там Каша, было сделано на основе личных отношений". Генеральный прокурор пожал плечами. "Я не буду притворяться, не хочу, человек может работать по крайней мере немного больше по уставу, но никто не может спорить с его результатами или тот факт, что он, вероятно, получил больший доступ — из вторых рук, может быть, но все же доступ — к Манти, чем кто-либо еще, учитывая его отношения с Рут Винтон и Антоном Зиливицким, Не говоря уже о том, что он несет личную ответственность за существование Факела."

"Я знаю. Именно поэтому я забрала его от Кевина и отдала Вильгельму," сказала Причарт. "С другой стороны это действительно походит на то немногое, что нам известно, и подтверждает версию событий Герцогини Харрингтон."

"Я думаю также."согласился ЛеПик с видом человека, который на самом деле не хочет признавать такие вещи. "Во всяком случае, в последнем докладе Каша сообщается, что он сделал вывод, поскольку мы не участвовали в покушении на королеву Берри, это должен быть кто-то еще, и речь идет о мотивах, явно враждебных Республике. Он пришел к этому заключению, и я мог бы добавить, еще до того, как мы узнали здесь, в Новом Париже. К тому времени как его доклад достиг Вильгельма, он уже разорвал все контакты, передал все Джастис, и исчез."

"А именно исчез на борт флагманского корабля Мантикоры у звезды Тревора, с устройством для самоубийства в кармане, на всякий случай, вы это имеете ввиду? Такого рода "исчезновение"?

"Да, г-жа президент," сказал ЛеПик немного более официально, чем обычно.

Причарт посмотрела на него несколько секунд, слегка покачиваясь в кресле из стороны в сторону, и фыркнула.

"Так, так, так", пробормотала она с кривой улыбкой. "Только Виктор Каша. Теперь, вне поля зрения Кевина, так или иначе."

"Вы хотите сказать," сказал Монтро, тщательно подбирая слова, чтобы быть уверенной, что ее услышали правильно, "что один из резидентов ФРС действительно направился, с известным оперативником разведки Мантикоры, в звездную систему Манти, объявленную закрытой военной зоной, для личной встречи с командующим Восьмым флотом до битвы за Ловат? А потом они отправились в совершенно несанкционированную операцию на Мезу? Где по-видимому попали прямо в центре того, что на самом деле произошло в Грин Пайнс? "

Лепик только кивнул, и Монро откинулся в кресле с выражением полного недоверия.

"Знаете, на самом деле, это имеет смысл, " задумчиво сказал Тейсман через мгновение.

"Имеет смысл?" повторила Монтро недоверчиво.

"Из того, что я знаю о Каша — хотя я спешу признать, что это все из вторых или третьих рук, так как я никогда не встречался с ним лично — он проводит много времени работая интуитивно. На самом деле, так или иначе в сущности, если посмотреть со стороны, огромная часть этих успехов, о которых Денис только что говорил, возникла в результате сочетания этой интуиции с личными контактами и отношениями, которые он установил. И теперь ты встречалась с Александер-Харрингтон, Лесли. Если вы собираетесь обратиться к высокопоставленному члену политического и военного истеблишмента враждебной звездной нации, так как вы уверены, кто-то пытается сорвать мирные переговоры между ими и нами, не могли бы вы придумать лучшую кандидатуру для возможного контакта?"

Монтро начала отвечать, потом остановился, заметно задумавшись на одно или два мгновения, и покачала головой, почти против своей воли.

"Я готов сделать ставку, на анализе Каши", Лепик с согласием кивнул. "И если это так, то явно работал с учетом мнения герцогини Харрингтон в отношении переговоров. Мало того, но она создала ситуацию, в которой она принесла нам свою версию того, что на самом деле произошло на Мезе".

Его три слушателя хорошенько задумались.

"Видишь ли, Денис," сказал Тейсиан более мягким тоном, "если он был вне связи так долго, наиболее вероятной причиной является то, что он и Зиливицкий были убиты на Мезе".

"Я знаю", признался ЛеПик. "В то же время, это Виктор Каша, о котором мы говорили. И он, и Зиливицкий, оба — или, по крайней мере, были оба — очень компетентными оперативниками. Они почти наверняка сначала построили противопожарный барьер между их прикрытием, независимо от того, что было с ними на Мезе, не говоря уже о нескольких путях отхода. Так это действительно возможно Зиливицкого могли поймать, даже не представляя себе, что Каша был там на Мезе. И если оба из них были в достаточно сильном безвыходном положении, особенно где-то так далеко, как система Мезы, три или четыре месяца — или даже больше — не такая большая задержка в связи. Не сточки зрения конспирации, по крайней мере. Я не знаю, о Мантикоре или Балрум, но мы не имеем никаких установленных каналов между нами и Мезой, так что его сообщения должны были идти окольным путем по крайней мере, и, вероятно, намного менее надежным. И не забывайте — это было меньше чем через четыре месяца после Грин Пайнс. Кроме того, если он действительно избегал захвата, он, возможно, был вынужден скрываться на планете долгое время прежде, чем он мог разработать способ возвратиться. И если это так, он чертовски не доверяют любому каналу, который он мог соорудить на скорую руку для отправки сообщений назад к нам чтобы, мы бы не беспокоились о нем! Кто его знает, он может быть на пути домой прямо в эту минуту!"

Тейсман посмотрел с сомнением, а Монтро совершенно скептически. Причарт, с другой стороны, имела значительно более практический опыт в мире шпионажа и тайных операций, чем любой из них. Кроме того, она думала что, ЛеПик был прав. Это был Виктор Каша, и молодой человек продемонстрировал замечательный талант для выживания даже в самых неблагоприятных ситуациях.

"Хорошо", сказала она, наклонившись вперед и положив руки на стол, "я полностью с тобой согласна, Денис, в желании что-нибудь узнать, что случилось с Каша. Нет ничего, что мы можем сделать по этому поводу, тем не менее, я думаю, что мы в значительной степени соглашаемся, что, то, что мы действительно знаем с нашей стороны, эффективно, подтверждает то, что Герцогиня Харрингтон сказала нам?"

Она оглядела лица ее советников, и, один за другим, они кивнули.

"В таком случае," продолжила президент, "Я думаю, что это обязывает нас обратить пристальное внимание на ее предупреждение о терпении Элизабет и… как она выразилась? "гибкость" вариантов Мантикоры. Я не знаю, что я покупаю с точки зрения, что это было преднамеренно направленно на Мантикору и Хевен точно так же, как Меза хочет, чтобы Мантикора разгромила Республику прежде, чем Лига разгромит Мантикору. Всё же, я думаю, что это, по крайней мере, отдаленно возможно. Главное, это не имеет значения, если это то, что они пытаются делать, если это то, что они, так или иначе, в конечном итоге делают. Таким образом, я думаю, что наше дело удостоверится, что наши собственные трудные дети за столом переговоров не решат попытаться использовать это в своих интересах."

"И как именно вы собираетесь это сделать, г-жа президент?" спросил Тейсман скептически.

"На самом деле," сказала Причарт с пугающей улыбкой, "я не скажу им ни слова об этом."

"Нет"? спросил не скрывая тревоги в голосе Денис ЛеПик… и не было никаких намеков на то, что генеральный прокурор сильно старался, чтобы скрыть это.

"Это называется " правдоподобное отрицание "Денис", ответила она, с той той же акульей улыбкой. " Я бы рада просто построить всех под пульсером, чтобы собрать подписи, но боюсь, если я попробую это, то, как минимум, Янгер, расколет мой блеф. А я не могу затыкать его каждый раз, когда он начинает ставить палки в колёса. Это, к сожалению, часть политического процесса, и нам не стоит создавать любые прецеденты использования железного кулака для подавления политических оппонентов. Несмотря на это, я думаю, что смогу пойти на компромисс с чувством моей политической моральной ответственности достаточный, чтобы удержать его от желания мешать нам, по крайней мере".

"Как?" На этот раз вопрос задал Тейсман.

"С помощью нашего сумасшедшего, который не пропал без вести". усмехнулась Причарт холодно. "Всем известно, Кевин Уошер является абсолютной "Пушкой сорвавшейся с лафета". Я уверена, если он вызовет Юнгера и МакГваера, скажем, на конфиденциальный содержательный брифинг и будет очень осторожным, чтобы поговорить с ними обоими неофициально, не смущая их записями, и вызывающими неудобство свидетелями, неправильно истолковывающими все, что он может сказать, он сможет убедить их в том что это будет… неразумно использовать эти злополучные и, очевидно, необоснованные обвинения Мезы для пристрастных политических целей".

" Вы имеете в виду угрожать им, прямым действием?" Похоже, в отличие от ЛеПика, Тейсман не затруднился подобрать термин, и улыбка Причарт стала почти ангельский.

"О, нет, Том!" Она покачала укоризненно головой. "Кевин никогда не угрожает. Он только время от времени предсказывает вероятные результаты". юмор из ее улыбке исчез и акула вынырнула снова. "Он делает это не часто, но когда делает" — закончила Президент Республики Хейвен — "он никогда не ошибается".

Глава 18

Февраль 1922 г. после Расселения

"Солнечная Лига не может потерпеть подобного — только не от какого-то маленького маленького грёбаного флота из-за Пограничья — не важно, что за провокация по их мнению произошла! Если мы спустим им это с рук, одному богу известно, кто ещё попытается сделать какую-нибудь глупость!"

Адмирал флота Сандра Крэндалл, ФСЛ

"Какая замечательная кучка дерьма. Ах извините — какая замечательная еще одна кучка дерьма."

Тон Элизабет Уинтон был причудливый — ничего не выражающий, но ее карие глаза были темны и излучали гнев и решимость, а не страх. Древесный кот на этот раз растянулся у нее на коленях, а не на спинке кресла. Было очень, очень тихо.

"Это не стало для нас полной неожиданностью", сказал Хэмиш Александр-Харрингтон, граф Белой Гавани.

"Нет," согласилась королева "хотя подтверждение того, что это Анисимова занизила число супердредноутов противника, вероятно, подпадает под эту категорию".

"Думаю все согласны с этим, Ваше Величество", произнес сэр Энтони Лангтри сухо.

"И я сомневаюсь, что кто-то в этой комнате понимает, что действительно там происходит, и что можно сделать чтобы улучшить ситуацию," сказал Уильям Александр, барон Грантвилль.

"Это полностью зависит от того, что за офицер командует ими," ответил премьер-министру Адмирал сэр Томас Капарелли, Первый Космос Лорд Королевского флота Мантикоры. "Если у этой Крендалл мозг не, как у дрозофилы, она будет оставаться там, где она находится сейчас и попытается не выпустить ситуацию из-под контроля, пока она не узнает точно, что произошло в Новой Тоскане или не получит указания от дома."

"И, что привело вас к мысли, что соларианский флагман направленный в сектор Мадрас имеет больше, чем две клетки мозга, трущиеся друг о друга, сэр Томас?" спросила Элизабет язвительно. "Я готова признать, что там может быть и есть один или два командующих Пограничными флотами, которые уже бывали в этом районе, и которые смогли бы надеть ботинки без письменной инструкции. Но если офицер для командования этими кораблями был отобран в рамках того же плана, что и Бинг, она либо полный и безнадежный идиот, который нуждается в помощи для вытирая слюней с подбородка — и Бог свидетель, Солнечная Лига обзавелась достаточным количеством таких, чтобы пойти на второй круг! — либо она в кармане у Рабсилы. В первом случае, она будет реагировать на флот Мики, как молоток на гвоздь из-за бездумного спинномозгового рефлекса. Во втором случае, она будет реагировать на флот Мики, как молоток на гвоздь, потому что Рабсила платит ей за это. Не думаю, что с точки зрения гвоздя есть большая разница".

Белая Гавань мысленно поморщился услышав краткий и убийственный анализ королевы. Причем в большей степени из-за его точности, чем из-за тона, которым он был произнесен. Конечно в ее аналогии была одна маленькая проблема.

"В этом случае, однако," отметил он вслух, "молоток не имеет ни малейшего понятия, по какому гвоздю он собирается бить. А если узнает, то будет иметь намного меньше желания начать наносить удары".

"Насколько реально надеяться, что Крандалл понимает, насколько она слаба на самом деле?" спросил Грантвилл.

"Если бы я знал ответ на это вопрос, Вилли, мы не нуждались бы во всех этих мальчиках и девочках Пэт Гивенс из РУФ, ответил его брат. "Любой, кто посмотрит на то, что Мика сделала в Новой Тоскане прямым, непредвзятым взглядом поймет, насколько она превосходила корабли Бинга. К сожалению, если Крэндалл выступила сразу же после того, как Реприза увидела ее у Майерса, у нее не было времени, чтобы услышать что-нибудь о второй Новой Тоскане. И даже если она ждала достаточно долго, чтобы принять сообщения кораблей, которые ушли от Мики, думаю она в состоянии сделать вывод от том, что то, что случилось с одним крейсером, может случиться со всем флотом ее супердредноутов. Как Ее Величество только что отметила, вряд ли тот, кто работает на Рабсилу будет заинтересован в рассмотрении всех имеющихся фактов. И я подозреваю, что даже если она их тщательно проанализирует, слишком вероятно, что число ее супердредноутов покажутся ей чертовски более сильным доводом, чем любой крейсер из когда-либо построенных."

"И что они достаточно крепкие, чтобы ей не нужно было беспокоиться о каких-либо хитрых маленьких фокусах, которые какие-то линейные крейсера могли бы попробовать против них?" закончил Грантвиль мысль за него вопросом.

"В большей степени", согласился Капарелли. "Более того, возможно она надеется, что мы еще не успели прислать подкрепления. В этом случае, она захочет двигаться быстро, чтобы не дать нам этого сделать".

"Согласны ли вы с оценкой Мики их вероятной расстановки приоритетов, сэр Томас?" спросила Элизабет, ласково поглаживая уши Ариэля.

"Судя по тому, что мы увидели в их чрезвычайных планах из баз данных захваченных в Новой Тоскане, я бы сказал, да, Ваше Величество". Первый Космос Лорд поморщился. "Если бы не туннельная сеть, я был бы уверен, что они собираются прыгнуть прямо к Шпинделю. Но даже учитывая важность Терминала Рыси — это в значительной степени бросок монеты. Я не предвижу их разделения и рассредоточения по отдельным звездным системам Квадранта после уничтожения Десятого флота. Ведь Крэндалл знает, чтопроизошло в Новой Тоскане. Но идея захватить терминал и удерживать его, чтобы с одной стороны не дать нам выслать подкрепления, а с другой заставить адмирала Золотой Пик атаковать ее, с целью восстановления контроля над терминалом — это соответствовало бы стратегии Солли".

"Хотелось бы," пробормотал Белая Гавань, и Капарелли одобрительно рассмеялся.

"Хэмиш прав, ваше величество", сказал он. "Все, кроме одного из фортов, полностью в строю. И мы развернули подвески системной обороны Аполлон в глубину, чтобы прикрывать их. Более того, мы планировали отозвать Джессапа Блейна от Рыси для переоборудование его судов для использования подвесок наводки Замочной скважины-2 и Аполлона.

"Значит вы и Хэмиш оба уверены в том, что Терминал Рыси сможет удержаться против семидесяти одного супердредноута, если понадобится?"

"Ваше Величество, рискую показаться нескромным, но единственный реальный вопрос — это сколько времени нам понадобится, чтобы уничтожить эти семьдесят один супердредноут. Эти форты были сконструированы для защиты системы без какой-либо внешней поддержки от нападения двухсот пятидесяти наших подвесочных супердредноутов оборудованных "Аполлоном". Теперь, когда они сами усилены "Аполлоном", их обороноспособность стала во много раз выше. Не уверен в точности оценки, но это должен быть по крайней мере в четыре раза."

"Тогда адмирал Блейн мог бы…" начала Элизабет.

"Адмирал Блейн уже…, Ваше Величество", прервал ее Капарелли. "Я послал ему приказ перед тем, как отбыл во дворец. Если он еще не начал выдвижение к Шпинделю, он начнет его в течение часа. И хотя он не имеет Аполлонов, его соединение по-прежнему способно скушать те солларианские супердредноуты на обед. И есть еще одна хорошая новость — адмирал Золотой Пик получит корабли снабжения с грузом "Аполлонов" и боеприпасов в течение сорока восьми часов".

Элизабет заметно расслабилась, но Ариэль вдруг поднял голову и взглянул на Белую Гавань, который как раз в этот момент откашлялся. Этот звук привлек внимание королевы и ее брови удивленно приподнялись.

"То, что Том только что сказал, абсолютно точно, Ваше Величество", сказал он, "и я безоговорочно поддерживаю, как его анализ, так и инструкции адмиралу Блейну. Проблема в том, что вряд ли Блейн мог прибыть в Шпиндель до солии, если они совершили переход прямо из Майерс. Так что, если они решили двигаться против Мики, она должна будет встретить их с тем, что имеет. И даже если дополнительные платформы "Аполлон" попадут к ней вовремя, все равно у нее нет ни "Замочной скважины-2" ни компактных подвесок".

"И если они пришли к Мике без Блейна и до прибытия судов с боеприпасами, каковы ее шансы?" тихо спросила Элизабет.

"Из того, что я почерпнул из баз данных их крейсеров", ответил Капарелли после небольшой паузы", и предполагая, что оценка количества СД Крандалл является точной, а адмирал Золотой Пик продемонстрирует такой же ум, как всегда ранее, я бы сказал, что ее шансы в диапазоне от "вполне возможно" до "неплохие". Да, она не сможет противостоять мощи такого количества супердредноутов, независимо от их класса. Но я очень сильно сомневаюсь, что хоть один солларианский СД сможет выдержать нашу ракетную атаку. Их ракетное вооружение слишком легкое, даже по нашим доподвесочным стандартам. А наши испытания "противоракет" их крейсеров и платформ "Halo" показали, что они не учитывают новые условия и новые виды ракетных угроз. Считая информацию, которую мы вытянули из компьютеров, достоверной — хотя, честно говоря, в некоторых случаях в это немного трудно поверить, — по крайней мере две трети их флотских резервов по-прежнему оснащены автоматическими пушками противоракетной обороны, а не лазерами".

"Вы шутите?" спросил Лангтри, и выражение его лица красноречиво продемонстрировало неверие.

"Нет," Капарелли подчеркнуто покачал головой. "Как я уже сказал, в это трудно поверить, но это то, о чем говорят данные. На самом деле, по словам аналитиков Пат, это выглядит так, как будто они только недавно начали осознавать рост ракетной угрозы. Из докладов полученных со Второго Конго, мы знаем, что по-крайней мере кто-то в Лиге экспериментировал с увеличением радиуса действия противокорабельных ракет, что Меза, возможно, сказала Лафту и его сумасшедшим, нет никаких свидетельств, что эти эксперименты выполнялись ФСЛ. Они подвергли модернизации текущее поколение противокорабельных ракет, но лишь незначительно, и в соответствии с захваченными данными Бинга, улучшения касаются только головок самонаведения и возможностей РЭП, а не дальнобойности.

"Также есть некоторая информация о чем-то, что называется системой "Aegis", и которая, как предполагается, является важным шагом вперед в области противоракетной обороны. В действительности система сводится к тому, что пара бортовых энергетических орудий заменяется дополнительными системами управления оборонительным огнем и телеметрии, а затем с помощью основных труб для запуска ракет выстреливаются дополнительные кассеты противоракет. Таким образом они собираются повысить плотность защиты при ракетном обстреле, но делают это за счет уменьшения количества одновременно запускаемых противокорабельных ракет, которые и так уже легче наших. Такой способ борьбы с ракетами не так хорош, как наш. Программное обеспечение управления огнем выглядит устаревшим на несколько поколений. По нашим меркам, оно соответствует началу последней войны с Хевеном. И даже на судах, где они заменяют автоматические пушки на лазерные кластеры, они не увеличивают их количество".

Он снова кивнул головой с мрачным удовлетворением.

"Я не сомневаюсь, что они увеличили свои противоракетные возможности по сравнению с тем, что было раньше, Тони" сказал он. "И это значит, что потребуется больше ракет, чтобы уничтожать их корабли, чем это было бы до модернизации. Но конечный результат будет тот же. И даже если у адмирала Золотой Пик не будет Аполлона, у нее есть по меньшей мере четыре транспорта нафаршированные подвесками с Марк 23, а ее корабельные арсеналы полны Марк 16, в основном с новым лазерными головками, и каждая из ее Ник имеет Замочную скважину-1. Поверьте мне. Если эта адмирал солли настолько глупа, чтобы, как баран сунуть голову в Шпиндель, адмирал Золотой Пик покажет ей кузькину мать. Она может быть не сможет помешать Крандалл захватить контроль над орбитой планеты, если та пойдет до конца, но Крандалл очень повезет, если у нее останется хотя бы десять процентов от ее кораблей после того, как Десятый флот расстреляет боезапас."

"Что только добавит дипломатической неразберихи", сказал Лангтри. "Особенно в свете этой новой истории O'Ханрахан."

"О, благодарю вас, Тони!" фыркнул Грантвилл. "Как бы я жил всю эту неделю, не думая о этом?!"

"Это был мастерский ход, не правда ли?" сказала кисло Элизабет. "Если и есть хоть один журналист во всей Солларианской Лиге, которого никогда не заподозрят в связи с Рабсилой — это Одри O'Ханрахан. В самом деле, то как она билась с Пограничной Безопасностью, Рабсилой и Технодайн со времен Моники, только усиливает воздействие этой ее новой 'сенсации' "

"Я до сих пор не понимаю, как они это сделали." Белая Гавань покачал головой. "Очевидно, исходя из ее прошлых расследований, что у нее есть контакты, которые должны были распознать любую подделку данных, независимо от того, насколько хорошо она сделана. Как же им удалось обмануть ее на этот раз?"

"Ну, собственные аналитики Пэт подтвердили, что все данные, которые она использует в своих репортажах, содержат, по всей видимости, подлинные идентификационные коды безопасности Ново-тосканского флота", сказал Капарелли "Эти данные были подделаны и мы пытаемся выяснить, как доказать этот факт. Но это, безусловно, выглядит как официальный отчет о том, что произошло, и давайте будем справедливы к O'Ханрахан. Она никогда не утверждала, что в состоянии подтвердить достоверность данных с имеющихся у нее чипов. Она только утверждает, что все ее "информированные источники" согласны, что данные получены непосредственно от Ново-тосканцев и, что они сертифицированы Ново-Тосканским флотом… В отличие от наших".

"Что только делает это еще хуже, в много раз," заметил Лэнгтри. "Она не тот, кто бьет в барабан, только тот, кто вручил им барабанные палочки. В самом деле, в последних сообщениях со Старой Земли я видел, она на самом деле протестуют — довольно сильно — потому что другие репортеры и говорящие головы читают намного больше в ее истории, чем она когда-либо хотела сказать".

"Так у нее хорошие намерения? Отлично!" хмуро сказал Белая Гавань. "Если я правильно помню, Пандора не смогла сложить вещи обратно в ящик, не так ли?".

"Ладно," согласился Лангтри. "С другой стороны, я также вижу руку Малахая Абруцци во всем этом".

"Но это же не может продолжаться бесконечно," запротестовала Элизабет. "Слишком много людей в Нью-Тоскане знают, что произошло на самом деле. Не говоря уже о том, что мы уже получили записи с сенсоров Ново-тосканского флота за этот период, в комплекте со всеми кодами безопасности, идентификационными кодами и хронометражем. И настоящие записи не совпадают с теми, что есть у нее. "

"При всем уважении, Ваше Величество", сказал Лангтри, "у нас были точно такие же доказательства и обоснования относительно нашей довоенной дипломатической переписки с Хевеном. Говоря откровенно, я очень удивлюсь, если наши маленькие разногласия Лигой не окажутся результатом происков Рабсилы или Мезы" министр иностранных дел поморщился. "Это почти как своего рода "идеальный шторм", не так ли? Сначала Меза вешает на нас Грин Пайнс, а затем O'Ханрахан, отправляет в нокаут сногсшибательной историей из Нью-Тосканы".

"Я думаю, что это была сознательно организованная акция," мрачно сказал Белая Гавань. "Обе истории вышли из…, ну или по крайней мере прошли через, Meзу. И я готов поручиться, чем угодно, что донесение с Новой Тосканы сфальсифицировано. Кто-то на Мезе спланировал все очень тщательно, и держу пари, они сознательно выбрали O'Ханрахан, именно потому, что она всегда была так осторожна, чтобы не допустить ошибки. И тот факт, что она была одной из немногих газетчиков Солли разрабатывающих тему Грин Пайнс и требующих убедительных доказательств их версии, делает ее историю еще более разрушительной, так как никто в галактике может обвинить ее в подигрыше Мезе в прошлом." Граф покачал головой. "Играть O'Ханрахан таким образом, втемную, немного рискованно для них. Посмотрим, чем это им аукнется."

"Но даже если правда будет для всех очевидна, такие люди, как Абруцци, Квотерман и Колокольцов способны с абсолютной искренностью смотреть в другую сторону", добавил Грантвилл. "Они будут признавать ту версию истинной, которая соответствует их целям, несмотря на все доказательства обратного. Они уверены, что если после того, как рассеется дым, окажется, что они были неправы, они получат прощение просто сказав: "Какая жалость. Извините. Вы же понимаете — это было просто заблуждение, не так ли?"

Он жестоко усмехнулся и его тон стал саркастическим, когда он продолжил.

"Я прямо таки слышу их." Нам так жаль, что мы не смогли разобраться в фактах. Наши самые лучшие намерения пошли наперекосяк и мы просто случайно завоевали малую, незначительную звездную нацию по имени Мантикора. Все это очень печально, но это свершилось. И мы не сможем собрать разбитое зеркало из осколков, вы же понимаете. Поэтому мы просто обязаны создать временное правительство под эгидой Пограничной Безопасности до того момента, когда несчастные манти смогут встать на ноги и избрать правильное демократическое правительство на основе лучших в мире законов Соларианской Лиги. И конечно мы надеемся, что подобных недоразумений в будущем не возникнет. Мы никогда и не думали вмешиваться в их право на самоопределение! Вот вам крест! "

"Я полагаю, вы правы," — сказал Элизабет уныло. "И если сэр Энтони прав относительно Абруцци и участия Министерства информации в раскручивании этой истории, похоже, что это именно то, что они решили сделать".

"Во всяком случае, именно под это они готовят фундамент, Ваше Величество", спокойно согласился Лангтри

"И если эти супердредноуты с Майерс действительно атакуют Шпиндель, то они почти наверняка решат, особенно на фоне истории O'Ханрахан, что завязли слишком глубоко, чтобы давать задний ход," добавил Белая Гавань.

"В таком случае, наверное хорошо, что я, наконец, послушалась Хонор". Элизабет резко вздохнула, затем встряхнулся и улыбнулся. Это была напряженная улыбка, и никто не назвал бы ее счастливой, но и паники в ней не было. "Похоже, что мы получим возможность узнать, как звучит ее стратегический рецепт борьбы с соларианской лигой. И когда мы вступим в эту борьбу, будет чертовски хорошо, если мы не будем опасаться удара Республики Хевен в спину. Как вы думаете, я должна сделать ударение на этом, в письме Хонор, которое мы пошлем ей с копией донесения Мики?

Одновременно с последним предложением улыбка королевы превратилась в почти капризную, и Белая Гавань усмехнулся.

"Поверьте мне, Ваше Величество. Моя жена на самом деле очень понятливая женщина. Я уверен, она поймет это самостоятельно."

* * *

Адмирала ФСЛ Сандру Крандалл никто не назвал бы хорошенькой. Это была крупная женщина, с жестким, решительным лицом, которую один, к его счастью — анонимный, подчиненный однажды описал, как медведя гризли с геморроем, который пытается кидаться шишками. На самом деле, коммандер Хаго Шаварсян думал, что это была подлая клевета… против медведей гризли.

Шаварсян был в лучшем положении, чем большинство, поскольку он имел сомнительное счастье, присоединиться к подчиненным Крандалл в последний момент и задним числом. По-видимому, это произошло только после того, как она решила пойти на войну против Королевского флота Мантикоры, и сообразила, что пожалуй неплохо было бы иметь штаб-офицера разведки, который хоть что-то знает о местных условиях. Вот так коммандер Shavarshyan оказался единственным офицером пограничного флота приданым соединению Крандалл, подчиненные которой, как и все старшие офицеры эскадры и командиры дивизионов, состояли исключительно из флотских офицеров, дружно игнорировавших его. Казалось они конкурируют только за то, кто сможет согласиться с адмиралом наиболее страстно.

Эти мысли промелькнули в мозгу Шаварсяна, пока он стоял за трибуной брифинг-офицера в то время как Крандалл и другие члены ее штаба располагались вокруг длинного стола в комнате для совещаний на борту СДФСЛ "Джозеф Бакли".

"Итак", рыкнула Крандалл, когда все расселись. "Давайте к делу."

"Да, Мэм."

Шаварсян расправил плечи и "надел" на лицо профессиональное выражение, хотя все в зале для брифингов знали, что он так и не получил свежих данных за тридцать пять дней, с момента как они оставили Майерс. Но это, к сожалению, было не то, что Крандалл хотела услышать.

"Как вы знаете, сударыня," — продолжал он бойко, "люди адмирала Оу-Янг и я продолжали изучение донесений адмирал Сигби после Новой Тосканы. Мы объединили их содержание со всей доступной информациией аналитиков Пограничной флота, и я составил отчет о наших наблюдениях и выводах. Я выслал по почте копии отчета всем вам, но по большей части, к сожалению, я вынужден сказать, что мы действительно не имеем значительных новых идей со времени моего последнего доклада. Боюсь, что мы уже в выбрали все золото из этой руды, г-жа Адмирал. Я хотел бы предложить вам нечто большее, но нет ничего, что не было бы чистой спекуляцией, в лучшем случае."

"Но вы настаиваете на этом вздоре о дальности полета мантикорских ракет?" — спросил скептически вице-адмирал Пепе Баутиста, начальник штаба Крандалл. Манера общения Баутисты часто была более, чем язвительной даже с офицерами флота, особенно если бы они были младше его. Он явно не видел необходимости ограничивать свою природную агрессивность, там, где коммандер пограничного флота был бы просто обеспокоен.

"О каком именно вздоре идет речь, сэр?" — настолько вежливо поинтересовался Шаварсян, насколько это было возможно.

"Мне трудно поверить Грунеру, что манти открыли огонь по "Жан Барт" с сорока миллионов километров." Он поморщился. "Я бы хотел увидеть по крайней мере достоверные данные сенсоров, прежде чем я в это поверю! Но даже учитывая, что это правда, вы серьезно предполагаете, что их ракеты имеют, возможно, даже больший диапазон?

"Сэр, я бы тоже хотел иметь более точные данные," — признал Шаварсян, и это было совершенно искренне. Лейтенант Алоизий Грунер был командиром курьера 17702, единственного из судов злополучной группы Йозефа Бинга сумевшим сбежать до смерти Бинга и сдачи Сигби. Грунер был отправлен с донесением в самом начале противостояния, что объясняло, как он смог уклонился от манти и первым принести новость о катастрофе. Видимо, адмирал Бинг, в своей ослепительной некомпетентности, не видел никакой причины, приказать другим курьерам держать разогретыми свои узлы, что означало, что они все еще были на орбите, когда Сигби сдалась. К счастью Грунер был достаточно близко, чтобы получить передаваемое Сигби послание — в котором она объявляла об уничтожении "Жан Барт" и собственной капитуляции, — но не было времени для отправки на DB 17702 подробных тактических отчетов и сенсорных данных об оружии манти. Не по собственной вине Грунер также не мог предоставить и собственные данные, так как датчики, которыми был оборудован курьер были не достаточно сложными. Хотя он был в состоянии сказать им, что случилось, более или менее, практически не было достоверной информации о том, как манти сделали это. Дополнительная информация возможно была направлен в Майерс позже, но если это так, то она еще где-то в гипере за кормой Оперативной группы 496.

Конечно, это так, язвительно подумал Шаваршаен. Что-нибудь еще, на самом деле, предполагало наличия хотя бы чуть большей компетенции у людей, занимающихся этой безвыходной ситуацией.

"В то же время, лейтенант Грунер был там", продолжал он вслух. "Он видел, что на самом деле произошло, и хотя у нас нет точных данных, он был очень уверен в оценке дистанции. Ничто в диспозиции Sigbee не предполагает, что он ошибается. А учитывая геометрию столкновения, сорок миллионов километров при запуске приравниваются к чему-то порядка двадцати девяти или тридцати миллионов километров в момент атаки. Ничего подобного у нас нет. Даже те большие ракеты системной обороны Технодайн, развернутые на Монике, которые имеют подобный диапазон, на тридцати миллионах кликов будут работать на пределе выносливость своих двух двигателей при сходном ускорении. Таким образом, единственный вывод, который я могу сделать, что они действительно ушли вперед и сумели установить несколько двигателей в свои ракеты. И если они поместили в достаточном количестве двигатели и обеспечили им питание для полета на тридцать миллионов километров, я просто думаю, что разумно предусмотреть возможность того, что они могут достигать и больших дистанций."

Его тон не мог быть более уважительными или неконфронтационным, но он увидел, что челюсти Баутисты сжались при упоминании Моники. Шаварсян не был уверен, что его разозлило — упоминание о ракетах повышенной дальности Технодайн, или то, что ракеты манти превзошли их. Именно последнее и было причиной того, что Шаварсян упомянул их.

Баутиста начал сердито открывать рот, но вице-адмирал Оу-Янг Зин-Вей, оперативный офицер Крандалл, заговорила раньше.

"Я не склонна думать, что они могли достичь большего диапазона, Пепе, но коммандер Шаварсян прав. Эту возможность, мы должны иметь в виду."

"Согласна," заговорила Крандалл, хотя ей это явно не нравилось. "Все же", продолжала она, "это действительно не имеет значения, в долгосрочной перспективе. Предполагая, что наблюдения Грунера и доклад Sigbee были максимально достоверны, мы знаем, что будем вне досягаемости по крайней мере некоторых из этих ракет. С другой стороны, я согласна с Sigbee — и с вами, коммандер, — что ракеты такого размера не могут быть запущены из корабельных ракетных шахт, даже таких, которые могли бы быть на борту тех толстожопых крейсеров манти. Так что думаю они были запущены из подвесок".

Она пожала плечами. Как и сама женщина, это было тяжелое движение, не грациозное да еще и проникнутое самосознанием своей власти.

"Но не зависимо от того, запущены ли ракеты из подвесок или ракетных шахт, манти не могут иметь достаточно каналов управления огнем для координации такого их количества, которое необходимо для преодоления защиты группы супердредноутов такой плотности. А их точность на таких дистанциях — предположим, что они на самом деле еще больше — будет совершенно недостаточна. Некоторые ракеты возможно пройдут оборону и нанесут ущерб — черт! — возможно мы даже потеряем корабль или два! Но не существует другого способа остановить стену супердредноутов такого размера, кроме как подавить ее ракетами. И я не позволю им блефовать, запугивая меня каким-то там "супер оружием", которое якобы у них есть!"

Она презрительно фыркнула, и взгляд ее был гораздо тверже чем когда-либо.

"Полагаю к настоящему времени эти проклятые крейсера достигли Шпинделя. И думаю, что если они заботятся о своих шкурах, они отправили домой просьбу о подкреплениях. Но после трепки, которую Мантикоре задали хевениты, Адмиралтейство не сможет быстро послать им достаточно кораблей. Таким образом, мы не только собираемся прийти и стать их худшим кошмаром — мы собираемся сделать это прямо сейчас."

"Я понимаю вашу мысль, сударыня," сказала Оу-Янг. "И я согласна — нам необходимо двигаться быстро. Но одна из моих обязанностей следить за тем, чтобы нам не был нанесен ущерб больший, чем это необходимо, пока мы будем загонять дикарей назад в их пещеры. И, только между нами, я ненавижу сюрпризы, даже от неоварваров".

Оу-Янг скромно потупила глаза произнося последнюю фразу, и Крандалл хихикнула. По крайне мере так идентифицировал раздавшийся звук Шаварсян. Обычно было трудно провести различие между тем, когда адмирала фыркает от презрения, а когда от удовольствия. Вообще то, коммандер не был уверен, что существует разница.

В то же время, он любовался техникой манипулирования, которую применяла Оу-Янг. Операционист была самым близким его союзником в штабе Крандалл, и он знал, что она разделяет некоторые подозрения, которые не давали ему спать по ночам. Например простой вопрос, как такой человек, как Йозеф Бинг, офицер линейного флота, безгранично презирающий флот пограничный, был назначен командующим подразделением именно пограничного флота, и которое он так катастрофически потерял в Новой Тоскане. С учетом участия Рабсилы и Технодайн в том, что произошло в Монике, и, зная некоторые из грязных маленьких секретов, которые он не должен был бы знать о комиссаре Вероккио и заместителе комиссара Хунбо, Шаварсян имел довольно четкое представление о том, кто дергает за веревочки за кулисами.

Которое приводило его к еще более скользкому вопросу. Почему адмирал Крандалл выбрала именно эти пустынные внутренние районы сектора Мадрас для "Зимних учений"? Он был готов признать, что близость к любой из щедрых баз боевого флота в Ядре и Окрестностях сектора делали место чрезвычайно удобным для службы обеспечения и для поддержания силы стены в течение всего срока расширенной кампании. С другой стороны, они могли бы иметь то же самое в нескольких десятках световых лет от Солнечной системы, в любой из необитаемых звездных систем в окрестностях Ядра.

Но даже учитывая, что Боевой флот принял решение, это всего лишь на самом деле оценка развертывания флота, которое они могли сделать в пределах до сотни световых лет, в частности, в развертывание Боевого флота на границе силами более чем в дивизиона впервые за столетие, по-прежнему казалось ему странным, Сандра Крэндалл выбрала это место и это время, для выполнения упражнений, которые обсуждались время от времени в течение десятилетий. И еще одно возможное объяснение этой странности, заключается в том, что кто-то, очевидно, надавил, чтобы Бинг был назначен сюда и заставил его согласиться на назначение. Если они могли осуществить, нечто настолько совершенно невозможное, Хаго Шаварсян не видел никаких причин, почему они не могут выполнить всего лишь неправдоподобное, получив Крэндалл сюда для "Зимнего Фуража."

Он не любил таких всеобъемлющих объяснений, но к сожалению — это не только не делало его менее вероятным, но ставило еще один животрепещущий вопрос.

Насколько крепко Рабсила держит Сандру Крэндалл? Шарарсян не смог бы прослужить офицером разведки пограничного флота пятнадцать стандартных лет если бы не понимал как работает система. Поэтому в том факте, что у Рабсилы было "понимание" с Вероккио и Хунбо, он не видел ничего удивительного. Удивительно было то, что очевидно Рабсила уже находилась внутри боевого флота и ФСЛ в целом. Не ясно было только насколько далеко простираются их щупальца. В его мозгу вырисовывалась более или менее правдоподобная концепция о личном боевом флоте адмирала, выполняющем приказы Рабсилы.

Он пришел к выводу, что Бинг, по своей природе был скорее тупой служака, чем вольный художник. Очевидно было, что бессмысленно полагаться на его компетентность для выполнения любой задачи сложнее, чем кража палочек из песочницы. И если бы он руководил операцией и послал бы Иосифа Бинга на Новую Тоскану, то только потому, что ожидал бы, что глупость и фанатизм этого человека вынудят его сделать именно то, что он на самом деле сделал. И уж конечно он не стал бы объяснять ему реальные цели, и он никогда бы не полагался на его несуществующую компетенцию, в процессе достижения этих целей.

Сначала, Шаварсян думал, что Рабсила была уверена в способности Бинга разгромить манти. Исходя из этого первоначального вывода он решил было, что Новая Тоскана представляет собой провал этих планов. Но потом он задумался о наличии Крандалл. Если бы они были уверены, что Бинг справится, зачем было идти на несомненно затратное (и, вероятно, рискованное) размещение неподалеку в резерве семидесяти с лишком кораблей стены? Это звучало скорее так, как если бы они ожидали фиаско Бинга… что и случилось в конце концов.

Предполагая, что все это было правдой, вопрос, который с некоторых пор, после его неожиданного перевода в штаб Крандалл, имел важнейшие значение для Хаго Шаварсяна. Должен ли был Бинг просто обеспечить повод, а Крандалл нанести завершающий удар? Или просто Крандалл — это тоже Бинг, только увеличенный? Должна ли она тоже быть разгромлена, а? И знает ли она, что ее — ну назовем их "покровители" — ожидают и каковы их цели? Или она тоже баллистический снаряд, запущенный c уверенностью, что он будет следовать по предопределенной траектории независимо ни от чего, и достигнет заданной ими цели?

То что Крандалл сотрудничает с Рабсилой было совершенно ясно. Однако Оу-Янг Зин-Вей точно не была частью программы. Насколько Шаварсян мог судить, Баутиста был копией Бинга, но Оу-Янг очевидно имела голову на плечах и совсем не куриные мозги. Фактически это операционист убедила Крандалл по крайней мере попытаться провести переговоры, а не просто открыть огонь в ту минуту, когда они пересекут гиперграницу. Баутиста обвинил Оу-Янг в трусости, Крандалл явно не стеснялась в выражениях, но Оу-Янг умела управлять своим адмиралом, не хуже, чем тренировками на тактических симуляторах.

И тот факт, что этому толстозадому Оперативному соединению потребовалась целая неделя, чтобы отправиться в путь, вероятно, помог, кисло подумал коммандер с ничего не выражающим лицом. Даже Крэндалл не может утверждать, что мы будем иметь преимущество внезапности, когда мы прибудем!

Он слышал тираду Крандалл в офисе Вероккио, и ее клятвенное обещание отправиться на Шпиндель в течение сорока восьми часов. К сожалению, реальная жизнь оказалась сложнее немудреной флотской формулы — "если тебя ударили — ударь в ответ в два раза сильнее".

Добро пожаловать в реальность, адмирал Crandall, подумал он еще более мрачно. Я надеюсь реальность не укусит мою задницу слишком сильно, но боюсь, что это случится. Учитывая, что мою задницу, скорее всего, укусят вместе с вашей.

Глава 19

— Итак, Дэррил, — мрачно сказала Сандра Кренделл. — Я полагаю, пора! Давайте поговорим с ними.

— Есть, мэм, — ответил капитан Дэррил Чатфилд, ее штабной связист и повернулся к своему терминалу, где уже сорок пять минут мигал старательно игнорируемый сигнал вызова.

Оперативное соединение 496 Флота Солнечной Лиги находилось непосредственно за имеющей радиус двадцать две световые минуты гиперграницей звезды спектрального класса G0, известной как Шпиндель. Планета Флакс, столица системы и Сектора Талботта, находилась в девяти световых минутах внутри гиперграницы, далеко за пределами дальности любого оружия. Что не меняло того факта, что ОС 496 грубо нарушило территориальный суверенитет определенный столетиями межзвездного законодательства. Ни от какого государства не ожидали фактического контроля за каждой кубической световой секундой сферы радиусом двенадцать световых часов, но военные корабли все же должны были, согласно закону, информировать звездную нацию, чью двенадцатичасовую "границу" они пересекали и идентифицировать себя. Они также согласно закону были обязаны повиноваться любым законным указаниям этой звездной нации, даже если это было всего лишь жалкое моносистемное государство на задворках Галактики. Время, в течении которого эти требования должны выполняться, могло варьироваться, но предполагалось, что это будет разумное время.

Именно это было причиной того, что Сандра Кренделл выждала три четверти часа, прежде чем ответить на вызов мантикорцев, отметил коммандер Шаварсян. Не говоря уж о причине, почему она решила начать общение с такого большого расстояния. Что бы она ни говорила в своем официальном отчете о "избежании возможных инцидентов", истинной причиной было заставить манти нервничать в ожидании ответа в течении девятиминутной задержки в каждую сторону. Проведение официальных переговоров с такой задержкой несомненно было рассчитанным оскорблением — еще одним рассчитанным оскорблением, учитывая ее отказ даже идентифицировать себя, как этого требовал закон — и она не пыталась скрыть свое удовлетворение от этого, по крайней мере перед старшими офицерами ее штаба.

"В конце концов, — подумал он. — нельзя позволить этим неоварварам думать, что мы принимаем их всерьез, ведь так? — он мысленно покачал головой. — Я думаю, она посчитает личным провалом, если упустит хоть одну возможность оскорбить одного из них. И, я уверен, если она обнаружит, что пропустила кого-то, она вернется и…"

Его мысли резко оборвались, а губы дернулись повинуясь внезапному — и совершенно неуместному — желанию усмехнутся, когда на главном коммуникационном экране появился невысокий стройный человек с редеющими седыми волосами. Вместо лебезящего, потеющего бедняги, умоляющего ответить на его запросы, ожидающего, пока соларинский военный монстр снизойдет до него, которого Кренделл ожидала увидеть на том конце, человек на экране даже не смотрел в камеру. Вместо этого он сидел на две трети отвернувшись от терминала, откинувшись на спинку кресла, закинув ноги на другое кресло, стоящее напротив и спокойно читая книгу с планшета лежащего у него на коленях. Планшет был развернут таким образом — вовсе не случайно, предположил Шаварсян — что остроглазый наблюдатель мог заглянуть через плечо читающего и узнать роман о приключениях одаренного детектива Гаррета Ренделла за авторством популярного писателя Дарси Лорда.

Человек на экране дошел до конца страницы, нажал кнопку перелистывания и дернулся, когда кто-то за пределами поля зрения камеры прошептал что-то театральным шепотом. Он взглянул через плечо на свой экран, выпрямился, поставил закладку в книге, повернулся к коммуникатору, нажал кнопку, чтобы остановить автоматический повтор вызова и радостно улыбнулся.

— А! Вот и вы! — сказал он приветливо.

На секунду Шаварсяна посетила надежда, что Кренделл сейчас умрет на месте от эпилептического припадка. Ее смерть должна бы улучшить ситуацию. Хотя, напомнил он себе, он мог просто принимать желаемое за действительное. Адмирал Дуничи Лазло, командующий 196 экскадрой стены, второй в линии командования оперативного соединения, тоже был не подарок и не гигант мысли. Тем не менее, наблюдать Кренделл в конвульсиях с пеной изо рта, доставило бы коммандеру Пограничного Флота бесконечное удовольствие.

Однако, его надежды были тщетны.

— Я адмирал Сандра Кренделл, Флот Солнечной Лиги, — сообщила адмирал.

— Понятно, — вежливо кивнул человек на экране восемнадцать минут спустя. — Я Грегор О'Шонесси, из администрации губернатора Медузы. Что я могу для вас сделать?

Он задал вопрос достаточно приветливо, но сразу после короткого кивка в камеру, отвернулся к другому креслу, закинул на него ноги и включил планшет с книгой. Это имело смысл, хотя и было не слишком вежливо, учитывая двустороннюю задержку связи. В конце концов, ему нужно было чем-то заняться в ожидании ответа. К сожалению, Кренделл, похоже, так не считала. На секунду ее лицо приняло выражение бульдога со Старой Земли, который никак не может понять, почему кошка на подоконнике игнорирует его угрожающее присутсвие на другой стороне кристаллопластового окна и кровяное давление адмирала, наверняка, заметно подскочило, учитывая, что О'Шонесси делал с ней в точности то, что она намеревалась проделать с ним. Затем она почти видимо мысленно встряхнулась и наклонилась ближе к своему терминалу.

— Я здесь в ответ на непсровоцированную агрессию вашего Флота против Солнечной Лиги, — сказала она О'Шонесси холодно.

— Здесь, наверное, какая-то ошибка, — спокойно ответил он, отрывая взгляд от своего романа после неизбежной задержки. Что не добавило радости адмиралу, подумал Шаварсян: — Мне не известно ни о каких актах неспровоцированной агрессии в отношении граждан Солнечной Лиги.

— Я говорю, как вам прекрасно известно, о преднамеренном и неспровоцированном уничтожении линейного крейсера "Жан Бар" вместе со всей командой на Новой Тоскане два с половиной месяца назад, — адмирал подала знак Четфилду. Офицер связи отключил видео с ее стороны и она повернула кресло к Батисте.

— Эти ублюдки еще смеют спрашивать, Пепе! — прорычала она, наблюдая, как мантикорец все еще просматривает свой роман.

— Что позволит нам получить даже больше удовлетворения, когда до него наконец дойдет, — ответил начальник штаба. Кренделл издала нечленораздельный звук и посмотрела на Оу-янг.

— Я не думаю, что вся эта затея с "переговорами" хорошо сработает, Зинг-вей, — на этот раз это был не совсем рык, но весьма близко к нему.

— Может и нет, мэм, — ответила тактик. — С другой стороны, им же хуже, так ведь?

— Да, но это не делает процесс более приятным.

— Ну, в конце концов, мэм, это дает нам достаточно времени рассмотреть, что у них есть на орбите планеты, — отметила Оу-янг. — Я думаю, оно того стоит.

— Наверное, — раздраженно признала Кренделл.

— Что у них есть, Зинг-вей? — поинтересовался Батиста и Шаварсян на мгновение задался вопросом: не пытается ли начальник штаба отвлечь Кренделл от мантикорцев. Но вопрос пропал так же быстро, как пришел ему в голову. Если кто-нибудь на борту "Джозефа Бакли" был даже больше обозлен на манти, чем Кренделл, то этим человеком был вице-адмирал Пепе Батиста.

— Разве что мы хотим подвести удаленные платформы достаточно близко, чтобы манти могли засечь их и захватить, мы не можем получить действительно хорошее разрешение. — ответила Оу-янг. — Мы фиксируем супердредноут и эскадру — точнее, восемь, не суть важно — тех больших тяжелых крейсеров или маленьких линейных крейсеров или что там у них, но я весьма уверен, это не все что у них есть.

— Почему? — голос Кренделл звучал немного спокойнее, так как она сфокусировалась на докладе Оу-янг.

— Мы получили несколько очень устойчивых "сенсорных призраков", — сказал тактик. — Они чуть-чуть слишком локализованы и слишком сильны для меня, чтобы поверить, что их производят платформы. Способности РЭБ манти должны быть очень хорошими, так что я хочу предположить, что как минимум некоторые из этих "сенсорных призраков" на самом деле прячущиеся корабли.

— Имеет смысл, мэм, — согласился Батиста. — Они, вероятно, хотят, чтобы мы гадали об их настоящей силе, — он презрительно фыркнул. — Может быть, они думают, что могут устроить какую-то "засаду"!

— С другой стороны, они могут просто пытаться заставить нас волноваться о том, где их остальные корабли, — заметила Оу-янг. Начальник штаба нахмурился, и она пожала плечами. — Пока мы не появились, они не могли быть уверены, какими силами мы располагаем. Они могли ожидать намного меньшее соединение и полагали, что мы поостережемся атаковать когда весь остальной их флот может появится позади нас в любой момент.

Шаварсян начал было открывать рот, затем закрыл его, глубоко вздохнул и открыл снова.

— Возможно ли, — спросил он тщательно сохраняя нейтральный тон. — что на самом деле они пытаются убедить нас, что они даже слабее, чем на самом деле, чтобы мы стали слишком самонадеянными?

Он знал, даже прежде, чем вопрос вылетел у него изо рта, что большая часть его аудитории сочтет саму идею нелепой. В этом отношении, он сам в нее не верил. К сожалению, предлагать возможно упущенные из виду ответы на вопросы было одной из функций офицера разведки.

Кренделл и Батиста, однако, похоже не понимали этого незначительного обстоятельства. На самом деле они оба посмотрели на него с очевидным неверием, что даже офицер Пограничного Флота может выдвигать такие смехотворные суждения.

— У нас семьдесят один корабль стены, коммандер, — сказал начальник штаба спустя мгновение терпеливым тоном. — Последняя вещь, которую эти люди хотят — это драться с нами. Они знают так же хорошо, как мы, что любая "битва" будет очень коротким и очень неудачным опытом для них. При таких обстоятельства, последнее, что они хотт — это сделать нас более уверенными, чем мы уже. Вы не думаете, что они более заинтересованы подтолкнуть нас к осмотрительности?

Шаварсян закусил губу. Это не было сюрпризом, тем не менее; он знал как Батиста отреагирует прежде чем он заговорил. Что, к сожалению, не освобождало его от обязанности произнести вопрос. Но затем, к его удивлению, кто-то другой заговорил.

— На самом деле, Пепе, — сказал Зинг-Вей, — коммандер Шаварсян может быть прав, — начальник штаба посмотрел на нее недоверчиво и она пожала плечами. — Не так, как вы думаете. Как вы сказали, они не могут хотеть драться с нами, но они могут иметь приказы сделать именно это. И я предлагаю всем из нас не забывать, что эта конкретная кучка неоварваров вела войну большую часть последних двадцати лет.

— И этот опыт каким-то образом может сделать линейные и тяжелые крейсера способными победить супердредноуты? — вопросил Батиста?

— Этого я не говорила, — холодно ответила Оу-янг. — Что я говорю, так это, что хотят они драться или нет, в наши дне вероятно не так много пугливых и нерешительных флагманских офицеров манти. Черт, да посмотрите, что эта Золотой Пик уже сделала! Так что если у них есть приказы драться, я ожидаю, что они им последуют. И в таком случае вполне возможно они хотят, чтобы мы недооценили их силу. Это может не помочь им так уж сильно, но когда шансы так плохи я бы использовала любое преимущество, какое смогла найти, если бы была на их месте.

— Вы в чем-то правы, Зинг-вей, — признала Кренделл, — но…

— Простите, мэм, — сказал капитан Чатфилд. — Две минуты до ответа манти.

— Спасибо, Деррил, — кивнула Крендел и посмотрела снова на Батисту и Оу-янг. — В этом может что-то быть, Пепе. В любом случае, давайте не будем автоматически предполагать, что нет. Я хочу, чтобы ты и Зинг-Вей представили мне анализ основанный на возможности, что все ее сенсорные призраки — это эти толстожопые линейные крейсера. И еще один основанный на возможности что все они — супердредноуты переброшенные сюда с Мантикоры быстрее, чем мы успели с Мейерса. Понятно?

— Да, мэм, — согласился Батиста, хотя для Шаварсяна было очевидно, что он все еще оказывает очень мало доверия этому предположению.

Крендел повернулась обратно к терминалу связи и успокоила выражение лица как раз когда О'Шонесси кивнул с экрана.

— О, я, конечно же, прекрасно осведомлен о том, что случилось у Новой Тосканы, адмирал, — сказал О'Шонесси с вежливой улыбкой. Затем его глаза сузились и его голос стал тверже: — Я просто не осведомлен о какой-либо неспровоцированной агрессии со стороны Звездной Империи.

Он смотрел на нее с экрана на протяжении еще мгновения, затем неспешно развернул свое кресло и вернулся к роману.

Кренделл почти видимо раздулась от ярости и Шаварсян закрыл глаза. Манти не очень то нравился ему самому, но он должен был признать умение с которым О'Шонесси втыкал свои шпильки. С другой стороны, он также задавался вопросом, что этот сумасшедший себе думал, задирая командующего такого мощного соединения.

— Если вы не хотите, чтобы я немедленно начала наступление на вашу маленькую жалкую планетку, я рекомендую вам перестать разводить демагогию, мистер О'Шонесси, — сказала Кренделл, подчеркивая последнюю мысль Шаварсяна, и ее выражение было таким же страшным, как и ее тон. — Вы, мать вашу, прекрасно знаете, почему я здесь!

— Боюсь, так как я не телепат, и так как вы не беспокоились отвечать на наши предыдущие попытки связаться с вами, я не имею представления о причинах вашего визита, — холодно сообщил ей О'Шонесси восемнадцать минут спустя, в очередной раз оторвавшись от своего планшета. — Возможно, сотрудники министерства иностранных дел в Старом Чикаго смогут разъяснить их для меня, когда просмотрят запись ваших переговоров, которая несомненно будет приложена к следующей ноте Её Величства премьер-министру Гюлаю.

Кренделл дернулась, как будто на нее вылили ведро холодной воды, и ее лицо потемнело из-за этого не слишком тонкого напоминания, что каковы бы ни были ее намерения, это были, как минимум теоретически, переговоры между официальными представителями двух суверенных звездных держав.

— Прекрасно, мистер О'Шонесси, — сказала она ледяным тоном. — Чтобы избежать любых недоразумений — любых дополнительных недоразумений, надо сказать — я хочу говорить с… "губернатором Медузой" лично.

Она снова ткнула пальцем в сторону Чатфилда, демонстрируя мантикорцам заставку "Джозефа Бакли" вместо собственного изображения. На этот раз она пошла дальше, нажав кнопку, которая отсекала мантикорский видеосигнал, и уставилась в пустой экран.

Никто не предложил никаких теорий на этот раз, пока адмирал молча сидела в своем командирском кресле. Баутиста, Оу-янг, и её помощники напряженно изучали данные удаленныхплатформ разведки, и Шаварсян подозревал что они были счастливы заниматься своим делом, пока их адмирал сверкала гневом. Он тоже хотел бы быть занятым. Поэтому, он извлек свои собственные файлы с анализом угроз и занялся искренне — и, очевидно, — изучением данных, уже изученных вдоль и поперек. Минуты тянулись пока, наконец, Чатфилд не кашлянул.

"Одна минута до ответа манти, мэм", сказал он тщательно выдержанным нейтральным тоном.

"Включи их", буркнула Кренделл, и дисплей ожил.

О'Шонесси читал свою книгу, хотя требование Кренделл соединить её с Медузой на самом деле дошло до него девять минут назад. Теперь он посмотрел вверх.

"Я вижу". Он взглянул на нее, потом кивнул. "Я узнаю, свободна ли губернатор" сказал он, и его изображение сменилось гербом Звездной Империи Мантикора.

Молчание на флагманском мостике "Джозефа Бакли" был напряженным, так как в этот раз манти начали трансляцию своей заставки. Как единственный представитель пограничного флота, Шаварсян чувствовал странное горькое удовлетворение, ощущая внутренний конфликт сотрудников Кренделл. Они были слишком хорошо осведомлены о ее ярости, и большинство из них, очевидно, хотели выразить свой собственный гнев, чтобы показать, как глубоко они согласны с ней. Но в то же время, инстинкт выживания оставлял их в нерешительности сдерживая, по мнению О'Шонесси, поток брани из опасения навлечь приступ гнева Кренделл на себя, когда злость заставит её наброситься на ближайшую возможную цель. Это интересная дилемма, подумал он, так как их молчание может быть истолковано как попытка избежать предположения, что О'Шонесси только унизил Кренделл, поставив ее на место.

Он только успел заключить мысленное пари сам с собой, что Батиста заговорит раньше Оу-янг, когда мантикорская заставка исчезла и низкая женщина с темными внимательными миндалевидными глазами появилась на главном экране вместо нее. Он узнал даму Эстель Мацуко, баронессу Медузу по фотографии в досье, и она выглядела удивительно спокойной. Но было что-то в блеске этих темных глаз…

Не та женщина, которую можно не принимать всерьез, решил Шаварсян. Особенно после переговоров между О'Шонесси и Кренделл. На самом деле ее очевидный самоконтроль делал ее только опаснее. И если гнев искрился в глубине этих глаз, признаков страха было не больше, чем у О'Шонесси, насколько он мог видеть. На самом деле она выглядела очень уж похожей на матадора, выходящего на арену только после того, как ее пикадоры хорошенько раздразнили быка. Это, учитывая, что она явно не была идиоткой и знала о том небольшом обстоятельстве, что ее звездной системе угрожают девять эскадр враждебных кораблей стены, заставляло Шаварсяна нервничать.

— Добрый вечер, адмирал Кренделл, — сказала она холодно. — Что я могу сделать для Флота Солнечной Лиги?

— Вы можете начать с выдачи флагманского офицера, который убил адмирала Джозефа Бинга и еще три тысячи военнослужащих Солнечной Лиги, — сказала Кренделл ровным тоном. — После этого мы можем обсудить сдачу каждого корабля вовлеченного в этот инцидент и размер репараций Солнечной Лиге и родственникам наших убитых.

В этот раз ни одна из сторон не прикрылась своими заставками. Лично Шаварсян считал это довольно глупым, учитывая, что они не могли уменьшить раздражающий интервал между сообщениями, даже если бы захотели. Тем не менее, если это было глупостью для Медузы, это было гораздо более очевидной глупостью для Кренделл. Она была адмиралом Флота Солнечной Лиги — адмиралом Боевого Флота — руководящим тем, что с самого начала должно было стать карающей миссией, и вот она сидела уставившись — без всякого смысла — на изображение, устаревшее на девять минут уже в момент, когда оно появилось на дисплее. Изображение официального представителя звездной нации неоварваров, которую адмирал намеревалась наказать.

— Понятно, — сказала наконец Медуза. — И вы считаете, что я должна принять ваши требования потому что?..

Она слегка наклонила голову и вежливо приподняла брови.

— Разве что вы намного глупее, чем я думаю. — тон Кренделл выдавал, что никто не мог быть глупее, чем как она думала, была Медуза. — девять эскадр кораблей стены прямо за вашей гиперграницей могут быть как минимум одной причиной.

Еще один бесконечный интервал прошел; затем Медуза спокойно кивнула.

— Это значит, как я понимаю, что это перечисление кораблей должно довести до меня угрозу, что вы готовы совершить еще больше актов преднамеренной агрессии против Звездной Империи Мантикоры?

— Это значит, что я готова принять любые требующиеся меры, чтобы защитить суверенитет Солнечной Лиги, как того требуют приказы от каждого офицера Лиги, — возразила Кренделл.

Удивительно, подумал Шаварсян, продолжая обдумывать факты и фигуры на своем собственном экране, как восемнадцатиминутное ожидание между сообщениями обесценивает угрозы, но одновременно подчеркивает лежащий за ними гнев.

— Прежде всего, адмирал Кренделл, — сказала Медуза спокойно после неизбежной задержки, — никто не преступал суверенитета Солнечной Лиги. Мы просто выразили неодобрение бойне устроенной нашим кораблям и нашим людям и настаивали на том, чтобы человек ответственный за это ответил в соответствии с положениями межзвездного законодательства. Межзвездного законодательства, я могу добавить, которое было формально признано Солнечной Лигой в нескольких официальных соглашениях.

— Адмирал Золотой Пик дала адмиралу Бингу все возможности избежать любого дополнительного насилия и когда он отказался принять какую бы то ни было из них, она атаковала только один из его кораблей — тот на котором адмиралу случилось находиться в том момент, чтобы быть точной — когда она могла с той же легкостью атаковать их все. Она также прекратила стрельбу и предложила еще одну возможность избежать кровопролития — дальнейшего кровопролития — после… кончины адмирала Бинга.

Кренделл посинела от ярости, но Медуза продолжала в том же смертельно спокойном тоне.

— Во-вторых, сказала она. — так получилось, что мы владеем копиями файлов с флагмана адмирала Сигби, в том числе ее и адмирала Бинга приказами, которые, должны быть как минимум в общем схожи с вашими. Довольно странно, но в них нет ничего об осуществлении вопиющих актов агрессии против суверенных звездных наций. Кроме мелочей вроде "Практики пиратства", конечно, но мы не хотим сейчас углубляться в этот "резервный план". Разве что вы настаиваете на обсуждении Пограничного Флота, УПБ, пиратства и "исчезновения" торговых кораблей, официально и под запись, разумеется.

Ее глаза блеснули, и Шаварсян резко вздохнул. Суровая улыбка мантикорки бросала Кренделл вызов обговорить этот вопрос, когда, как знали обе стороны, разговор записывался.

— Я упомянула этот момент только чтобы прояснить: мы прекрасно знаем, что вы действуете на данный момент по собственной инициативе. — продолжила Медуза спустя мгновение. — Предупреждаю, что я так же хорошо знаю, что одна из функций флагманского офицера так далеко от столицы ее государства — делать именно это в критические моменты. Тем не менее, вы должны понять, что в данном случае Звездная Империя Мантикоры уже ведет формальные переговоры с Солнечной Лигой в Старом Чикаго об обоих инцидентах у Новой Тосканы. У меня есть копии официальных ответов Лиги по этим вопросам, если вы захотите ознакомиться с ними. И если вы сочтете возможным воспользоваться терминалом Рыси, мы будем счастливы переправить ваши собственные доклады прямо в Старый Чикаго, если вы хотите получить указания от вашего командования, прежде чем у нас возникнет еще одно из этих… недоразумений, так вы их назвали, я полагаю? У меня есть подозрения, что командование может быть не очень довольно, если "недоразумение", которого можно было избежать, с вашей стороны приведет к дальнейшей прискорбной эскалации напряжения между Солнечной Лигой и Звездной Империей.

Краем глаза Шаварсян заметил, как Оу-янг Зинг-вей сморщила губы, когда этот удар достиг цели. Подтверждение Медузой того, что Мантикора не просто захватила базы данных Сигби, но взломала их самые секретные файлы было само по себе плохо. Высказанное мантикоркой предположение, что она лучше осведомлена об официальной реакции Лиги на Новую Тоскану, чем Крендел вообще могла быть, было еще хуже. Были готовы или нет Кренделл и Батиста к последствиям, Оу-янг четко увидела дипломатическое минное поле, на которое Оперативное соединение 496 собиралась вступить. И так же ясно она поняла, что никакие связи не помогут если она облажается слишком вопиюще. Кренделл, к счастью для ее кровяного давления, если ни для чего другого, была слишком занята пронзая взглядом Медузу, чтобы обратить внимание на выражение лица тактика. Возможно, немного менее удачным было то, что ярость Кренделл поглотила ее настолько, что она полностью проигнорировала предложение Медузы наладить для нее прямую связь с командованием на Старой Земле. Баронесса ясно давала понять, что еще не поздно глубоко вздохнуть и отступить под прикрытие дипломатической дымовой завесы ожидания указаний свыше.

К сожалению Кренделл не обратила на это внимания.

— У меня нет никакого желания сидеть здесь целый месяц, пока вы и ваша "Звездная Империя" передислоцируете ваши военные кораблики, мадам губернатор, — холодно сказала адмирал. — Мои приказы требуют, того, что как я полагаю, они требуют и условия которые я уже изложила являются минимальными, которые я готова принять.

А затем она снова сидела сверля взглядом изображение Медузы, пока бешеная ярость кипела внутри нее.

— И что в случае, если я откажусь принять ваши "минимальные требования"?

Шаварсян не мог решить, было ли даже такое небольшое искривление губ Медузы продуманным или это была непроизвольная реакция прорвавшаяся сквозь ее выдающееся самообладание. Так или иначе, презрение на лице губернатора читалось без труда.

— В таком случае, губернатор, — ответила Кренделл. — Я начну наступление на обитаемую планету вашей солнечной системы. Я атакую и уничтожу каждый военный корабль в системе. После этого, я высажу на планету морскую пехоту и оккупирую ее именем Солнечной Лиги пока должное гражданское правительство не будет установлено Управлением Пограничной Безопасности. И, я уверена, Пограничная Безопасность будет продолжать управлять этим миром — и всем прочими планетами вашего так называемого Сектора Талботта — до тех самых пор, пока требования Солнечной Лиги о возмещении не будут полностью удовлетворены.

Она сделала короткую паузу, улыбка ее сжатых губ была холодной, так как она намеренно подняла ставки. Затем она продолжила в том же холодном тоне.

— Я готова дать вам возможность согласиться с моими разумными требованиями без дальнейшей потери жизней и разрушений, но Флот Солнечной Лиги не может позволить себе оставить акт войны против Лиги без ответа. У меня нет сомнений, что вы ведете переговоры с Лигой. У меня, меж тем, также нет сомнений, в чем состоит мой долг. Поскольку у меня нет желания видеть любое дополнительное кровопролитие, которого можно избежать, я дам вам ровно трое суток с того момента как мои корабли совершили альфа-переход, чтобы принять мои условия. Если вы не сделаете этого в течении указанного времени, я пересеку гиперграницу и продолжу действовать в точности как описала, и последствия лягут на ваши плечи. Тем временем я не заинтересована в каком либо дальнейшем общении с вами, кроме разве что вашего сообщения о принятии моих условий. Доброго дня, губернатор.

Она стукнула по кнопке и экран опустел.

* * *

— Ладно, Клемент, — тихо сказал Кароль Эстби, — давай с этого момента постараемся не ошибиться, хорошо?

— Да, сэр. — Коммандер Клемент Форман, операционист Эстби, натянуто улыбнулся ему на тесном флагманском мостике КФМС "Хамелеон".

Разведывательный корабль достиг точки рандеву с "Тенью" и "Духом", и все трое теперь осторожно ползли к последнему пункту своего похода. Это был во многом самый рискованный момент всей миссии — и напряжение на флагманском мостике можно было резать ножом.

Форман быстро изучил свой дисплей и включил микрофон.

— Все команды размещения, это контроль, — сказал он. — Приступайте.

Абсолютно ничего не изменилось на самом флагманском мостике, но Эстби чувствовал почти материальное облегчение, когда приказ был наконец отдан. Что был совершенно неразумно, когда начали поступать подтверждения. Сами разведывательные корабли были чрезвычайно малозаметными, как и массивы, которые они должны были разместить. Что означало, что они подошли к наиболее опасному для своей задачи моменту, когда выпустили свои рабочие группы с инструментами и оборудованием, необходимыми для их задачи, потому что эти инструменты и оборудование было значительно менее малозаметным, хотя и его было нелегко обнаружить. И всё же, как бы бессмысленно это не было, он ощущал облегчение — не расслабленность, только облегчение, — когда они наконец приступили.

Он смотрел на свой собственный дисплей, слушая в наушнике отчёты о выполнении, поступающие на флагманский мостик. Он прекрасно знал, что на всё это не требуется много времени, как и то, насколько важно было, чтобы они потратили время и на проверку правильности выполнения работы, но что бы он ни знал на интеллектуальном уровне, чувствовал он другое.

Он посмотрел на экран отчёта времени, и ощутил свежее чувство уверенности. Его люди тренировались слишком долго, овладели своими обязанностями слишком хорошо, чтобы облажаться сейчас. Они не подведут ни его, ни Согласование… и ещё через пятнадцать дней вся галактика будет знать это так же хорошо, как и он.

Глава 20

"Ладно, Джакомина," решительно сказала Сандра Кренделл. "Время этих людей истекло."

"Да, мэм". Капитан Джакомина ван Хейтц, командир КФСЛ "Джозеф Бакли", кивнула с небольшого дисплея на флагманском мостике Кренделл. Адмирал взглянула через плечо на Батисту и Оу-янг, и они оба также кивнули. По мнению Шаварсяна, кивок Оу-янг был менее уверенным, чем у Батисты, хотя, возможно, это было игрой его воображения.

Но каковы бы ни чувства офицера — тактика, это не имело значения. Уже нет. Как Кренделл только что отметила, время манти истекло, и она не будет тратить каких-либо усилий на дополнительные попытки общения. Она демонстрирует не слишком много тонкости, хотя, по мнению офицера разведки, не требуется особой фантазии, когда у вас есть кувалда, а ваша цель яйцо.

Он помогал Оу-янг анализировать "сенсорных призраков", собранных её беспилотниками, и пришел к выводу, что тактик была права. Эти "призраки" действительно были там, хотя казалось невозможным вырвать какие-либо подробности из удручающе расплывчатых данных. Видимо доклады об эффективности мантикорских систем маскировки были весьма существенно занижены, и это обстоятельство не делало Шаварсяна счастливее, когда он вспоминал о других докладах, которые были так уверенно отклонены разведкой флота. Соль на рану добавляли, казавшиеся оправданными опасения тактика относительно способности манти обнаружить их беспилотные платформы. Они пытались подвести их поближе для лучшего обзора, и каждый раз их платформы были обнаружены, локализованы и уничтожены, прежде чем они смогли подойти достаточно близко, чтобы опознать призрачные цели. Он не понимал как надежные соларианские датчики могли быть заблокирована так хорошо, но по реакции Оу-янг, он подозревал, что это была, в лучшем случае, угадайка.

С другой стороны, этих призраков было только десять. Даже если каждый из них был супердредноутом, силы Кренделл по-прежнему превосходили противника в соотношении почти семь-к-одному, и, даже если каждый отдельный рассказ о возможностях Мантикоры был предельно точным, это лишь немного ухудшало шансы. И если, что казалось более вероятным, они просто больше тех негабаритных крейсеров, уверенный прогноз Батисты по поводу быстрой, разрушительной победы был полностью оправданным.

Был ли он единственным, кто почувствовал тревогу по поводу этой перспективы — подумал Шаварсян. Он продолжал надеяться, что манти сочтут безумием противопоставить себя всей мощи Солнечной лиги. Обе стороны тщательно загнали себя в угол, но он надеялся, — почти молился — что Медуза признает, что имеет дело с маньяком. Эта Кренделл действительно разрушит каждый корабль Мантикоры в звездной системе, если губернатор Мантикоры не даст ей желаемое.

Но, казалось, Медуза была такой же, упертой как Кренделл. Несмотря на ужасающие шансы, она отказалась принять единственную возможность спасения для имевшихся в её распоряжении мужчин и женщин, одетых в униформу, и теперь Хаго Шаварсян собирался, сам не желая этого, стать участником резни. Это было плохо, но то, что произойдет, когда известия об этом достигнут столичной системы Звездной Империи Мантикора будет еще хуже. Когда ФСЛ встанет лицом к лицу с основным Мантикорским боевым флотом — когда супердредноуты манти сойдутся с их Соларианскими коллегами в чем-нибудь отдаленно напоминающем равные шансы — бойня будет невероятной. Что бы ни думали Кренделл и Батиста, он знал лучше, так же как и Оу-янг Зинг-Вей. И неизбежность окончательной победы Лиги будет очень слабым утешением для матерей и отцов, жен, мужей и детей тысяч людей, которых собирались убить первыми.

Это было похоже на беспомощное наблюдение с орбитального спутника, за тем как шаттл со школьниками врезается прямо в склон горы, и хотя ничто из происходящего не было его решением, он чувствовал себя замаранным — несмываемо — разливающимся вокруг него рвением Кренделл, Батисты и иже с ними.

По крайней мере, это должно быть достаточно быстрым, подумал он мрачно, в то время как боевые корабли на пульте Оу-Янг меняли свой цвет с янтарного, означавшего режим ожидания, на кроваво-красный цвет боевой готовности. Он криво улыбнулся своему отражению. Конечно, это будет "быстро", и какая к дьяволу разница, когда это лучшее, что я могу думать?

* * *

"Их слишком много для приступа здравомыслия с их стороны в последнюю минуту."

Капитан Лоретта Шоуп подняла глаза от своих дисплеев и спросила себя, так ли Аугуст Хумало был уверен, насколько спокойно звучал его голос. Она взглянула на его профиль, пока он изучал иконки на основном мониторе флагманского мостика КЕВ Геркулес, его хладнокровные рассуждения и безмятежность в его глазах, не были сюрпризом каким были бы когда-то раньше.

Он вырос, подумала она с собственническим чувством гордости, со страстностью удивившей её саму даже сейчас. Это радует его не более чем кого-либо другого, но если есть хотя бы грамм колебаний где-нибудь в нём, я не вижу его.

"Ну", сказал Хумало с очевидным сожалением, "я полагаю, время пришло". Он немного повысил голос. "Связь, передать приказ на Тристан. Прикажите коммандеру Каплан выполнить Поль Ревир. Затем свяжитесь с коммодором Тереховым и сообщите ему, что код Янки действует. Капитан Сондерс," — он посмотрел на комм командирского кресла, связывающий его с капитанским мостиком Геркулеса, — "тактическое командование передается коммодору Терехову".

"Да, сэр," ответила Виктория Сондерс, и он откинулся на спинку кресла. Многое заставляло его признать, что система управления огнем "Квентина Сен-Джеймс" гораздо лучше подходит для наведения современных ракет, чем устаревшие системы его древнего флагмана. Он на самом деле раздумывал о переносе своего флага для того, чтобы взять тактическое управление на себя, и часть его хотела этого даже сейчас. Но эффективность была важнее, чем его собственный образ боевого командира. И Аугуст Хумало был достаточно честен перед собой, чтобы не считать себя боевым командиром одного уровня с Айварсом Тереховым.

* * *

"Сигнал с Геркулеса, мэм," доложила лейтенант Ванда O'Рейли. "Выполнить Поль Ревир".

"Принято," ответила Наоми Каплан. О'Рейли в сравнении с другими офицерами КЕВ "Тристрам" походила на капризного ребенка, но в ее докладе не отразилось и следа раздражительности. Каплан одобрительно кивнула ей, затем взглянула на Абигайль Хернс.

"Ваши сенсорные данные полностью обновлены, канонир?"

Мы завершаем обновление от коммодора Терехова сейчас, мэм," ответила Абигайль, глядя как водопад символов неуклонно растет на одном из ее боковых дисплеев. "Оценка пятнадцать секунд до полной загрузки."

"Очень хорошо". Каплан повернулась к лейтенанту Осии Симпкинсу, её астрогатору и, как и Абигайль, одному из её грейсонских офицеров. "Астрография, если у тактики не случится сбоя при обновлении, выполнить Поль Ревир через двадцать пять секунд."

"Да, да, мэм. Выполнить Поль Ревир через двадцать пять секунд от… сейчас."

* * *

Тристан исчез из нормального пространства в сорок световых минутах вне гиперграницы Шпинделя без суеты и волнений. В отличие от перехода из гиперпространства в нормальное пространство, переход в гипер из состояния покоя не оставляет следов, и они материализовалась почти точно там где и должны были быть в альфа-полосе.

"Вызов с флота, мэм!" объявил О'Рейли.

"Ответить", спокойно приказала Каплан.

"Да, отвечаю, мэм", подтвердил офицер связи, и включил транспондерный код Тристана.

Транспондер были заблокирован, по достаточно очевидным причинам, когда эсминец прятался за спиной многочисленного оперативного соединения Кренделл. И, хотя Каплан действительно не ожидала какого-либо зуда в пальчиках остальных тактических офицеров десятого флота, она все же почувствовала глубокое чувство облегчения, когда КЕВ Артемида признал их идентификатор. В отличие от Сандры Кренделл, Наоми Каплан имела отличное представление, о том какая огневая мощь ждала её.

"Очень хорошо, канонир," сказала она, когда право Тристана, находится здесь было подтверждено. "Отправить данные".

"Так точно, мэм. Передаю."

* * *

"Господи, до чего высокомерная сука", тихо сказала Мишель Хенке, стоя между Доминикой Аденауэр и Синтией Лектер в то время как все трое изучали данные, только что переданные Тристаном на Артемиду.

"И Вас это удивляет, потому что…?" — также тихо спросила Лектер, и Мишель фыркнула с горькой усмешкой.

"Никакие дополнительные доказательства мне, действительно, не нужны", признала она. "Я, однако, думаю, что она может, по крайней мере, информировать губернатора, что её срок официально истек."

"При всем уважении, мэм, я не понимаю, какое это имеет значение." Лектер слегка передернула плечами. "Очевидно, те же самые люди, которые прислали Бинга также отправили её, и явилась ли она сюда осознавая всё или была выбрана потому, что она так же глупа, как он, мы все знали, что она была здесь с самого начала."

Мишель кивнула. И Синти была права. Она знала, почему Кренделл была здесь, и все из её планирование было основано на этом знании. Однако неодолимая вспышка ярости, которую она чувствовала, не ослабевала, хотя она предвидела пренебрежительное высокомерие Кренделл.

Нет, это не совсем справедливо к себе, девушка, подумала она. Конечно, отчасти, ты вышла из себя, потому что самонадеянная идиотка делает именно то, что ты предсказала, в то время как ты построила свой собственный план — именно на том, что она выполнит твое желание, если она настолько глупа, чтобы атаковать в первую очередь — ты возмущаешься что она купилась так легко. Потому что это неотъемлемая часть рода высокомерие вы видели из так много солли. Но, что действительно паскудно для тебя, то что она не дает ни одного самого поганого шанса тем людям, которых она собирается убить. Конечно — её рот оскалился, как у охотящейся гексапумы — в данный момент она глубоко убеждена, что люди, о которых идет речь, не её. И она не знает, что забралась достаточно глубоко, чтобы подвески Апполона разнесли её.

Ее улыбка стала тоньше и холоднее на мгновение, когда она задумалась о том как прибытие этих подвесок изменило ее исходный оборонительный план. Но затем она отбросила эти мысли прочь и сосредоточились на данных перед ней. Она не видела там никаких изменений, хотя некоторые дополнительные детали были добавлены в первоначальный доклад КЕВ Айвенго, доставленный три дня назад. В основном, маленькие штрихи, такие как дополнительные данные об электронных и гравитационных эмиссиях отдельных кораблей.

Как она и ожидала, профили излучений различных эсминцев менялись в широких пределах, что не удивительно, учитывая сколько раз эсминцы типа Rampart и War Harvest были переоборудованы за годы их жизни. Выбросы тяжелых кораблей однако были гораздо ближе к их "книжным" профилям. БИС Геркулеса легко выделил отдельные корабли эскадры линейных крейсеров контр-адмирала Нельсона Гордона, так как они получили профили излучений его кораблей из данных, которые они захватили на кораблях оперативной группой Бинга. И хотя они не имеют строго определенных отличий от другой эскадры линейных крейсеров, было очевидно, все они были типа «Невада».

Так же прослеживалась подавляющая однородность среди супердредноутов. Все кроме семи из них были судами класса "Ученый", а эта семерка относилась к классу "Вега", который в основном лишь копия "Ученого" с несколькими дополнительными ракетными пусковыми по каждому борту. По довоенным стандартам КФМ они были не только устаревшей конструкции, хотя первые из "Ученых" строились достаточно давно, но они все еще были оборудованы пулеметными системами ПРО. По крайней мере, судя по данным пассивного сканирования от платформ "Призрачного Всадника" Аугуста Хумало, все эти суда были с тех пор модернизированы до лазерных кластеров. И было до боли очевидно, что даже сейчас солли не догадывались, что вокруг них находились совершенные и прекрасно замаскированные беспилотные разведзонды "Призрачного Всадника". Безусловно, особо близкие проходы проводились по баллистике, без активной эмиссии, чтобы не выдать их присутствие, но даже в этом случае они не должны были иметь возможности пройти достаточно близко, чтобы буквально прочитать на корпусах названия кораблей, что бы хоть кто то их не заметил.

Не жалуйся, решительно сказала она себе, и перешла к обзору вооружения кораблей Кренделл.

"Ученые" имели массу 6,8 миллиона тонн и их вооружение состояло из тридцати двух ракетных шахт, двадцати четыре лазеров, и двадцати шести гразеров на каждом борту. Оружия было больше — или, по крайней мере, оно было мощнее — чем у любого современного мантикорского или грейсонского супердредноута. С другой стороны, они имели лишь шестнадцать противоракетных шахт и тридцать два кластера ПРО на каждом борту, в то время как у Артемиды, технически только крейсера, было тридцать две противоракетных шахты и тридцать более мощных и гораздо более эффективных кластера. Даже у Саганами-С было двадцать противоракетных шахт и двадцать четыре кластера на каждом борту, и, учитывая тот факт, что у Мишель Хенке не было абсолютно никакого намерения входить в зону действия энергетического оружия её противников, этот дисбаланс мог оказаться роковым для адмирала Сандры Кренделл.

Чёрт побери, держись вне зоны действия энергетики — крутилась навязчивая мысль в голове у Мишель. Я буду держаться вне зоны достижимости её ракет!

"Интересно, суеверна ли Кренделл?" поинтересовалась она. Аденауэр оторвалась от плоттера и подняла одну бровь, и Мишель холодно усмехнулась.

"Вы не узнали название её флагмана, Доминика?"

Тактический офицер покачала головой, и Лектер засмеялась.

"Это шестой "Джозеф Бакли", который они построили", сказала она, "и я удивлена, почему даже солли ничему не научились. Это точно не самое удачливое название в истории ФСЛ. "

"Ну, это честно и справедливо, Синди,"отметила Мишель. "К тому же, в прошлом они не назвали ни одного из них удачливым ученым".

"Вы могли высказаться и сильнее на сегодня, мэм?" спросила Лектер, и на этот раз Аденауэра тоже усмехнулась, это имя, в конечном итоге подходит для него, очень хорошо.

Д-р Джозеф Бакли был главной фигурой при разработке первого импеллерного двигателя на Беовульфе в тринадцатом веке. К несчастью, он не относился к удачливым деятелем. Он был важной частью проекта в 1246 году, но среди коллег он имел репутацию хоть и блестящего, но безалаберного ученого. Хотя Эдриен Варшавски разработал парус Варшавски всего двадцать семь лет спустя, Бакли был слишком нетерпелив, чтобы ждать. Он настаивал, что при правильной настройке, импеллерный клин сам по себе может безопасно входить в гравитационную волну гиперпространства.

Хотя некоторые из его современников признавали теоретический блеск его работы, ни один из них не готов был одобрить его выводы. Равнодушный к отсутствию доверия со стороны коллег, Бакли, — а патенты сделали его богатым человеком — спроектировал и построил собственное исследовательское судно Dahak, названное по имени фигуры из вавилонской мифологии. С экипажем из добровольцев он попытался продемонстрировать истинность своей работы.

Попытка была захватывающей, но не успешной. Откровенно говоря записи сделанные кораблями сопровождения Dahak, в замедленном варианте вошли во все HD сборники самых впечатляющих катастроф в галактической истории.

Хотя Бакли бесспорно заслуживал того, чтобы стоять в одном ряду с великими Варшавски и Радхакришнан, и, несмотря на огромный объем других научных работ в его наследии, в основном его помнили за драматический сюжет его смерти. У его различных "однофамильцев" на службе ФСЛ дела обстояли не намного лучше. Из предшественников нынешнего корабля, до вывода из эксплуатации и списания дожил только один.

"На самом деле, только три из них были потеряны на действительной военной службе, Синди," уточнила Мишель.

"Четыре, если считать крейсер, сударыня," возразила Лектер почтительно.

"Ну, хорошо. Я и забыла о нем." Мишель пожал плечами. "Хотя я не думаю, что справедливо обвинять "проклятие Бакли" в гибели корабля потерянного "по неизвестной причине".

"Почему? Разве отсутствие свидетелей может изменить его финал? Или потому, что столкновение клина с гравитационной волной выглядит более захватывающим?"

"Его конец, безусловно, более соответствовал последнему полету оригинала", отметила Мишель.

"Ладно, допустим, что много", согласилась Лектер. "И, собственно говоря, я полагаю, что это не важно — четыре или три. Если мы пройдемся по списку погибших кораблей за семь сотен стандартных лет, вероятно, на самом деле это не будет доказательством существования Проклятия. Я не являюсь… особенно суеверной, но откровенно говоря я не хотела бы служить на борту одного из них. И особенно" — ее улыбка исчезла с лица, а глаза потемнели — "если бы я направлялась в то, что обещает стать самой уродливой войной, в которой мой флот когда-либо воевал. "

" Я тоже", — призналась Мишель. "С другой стороны, она не задумается, что именно это она сделала, теперь она сделала?"

* * *

Сэр Айварс Терехов сидел в своем командирском кресле на флагманском мостике КЕВ "Квентин Сен-Джеймс" и размышлял о том как последний раз вёл тяжелый крейсер класса Саганами-С в бой. По мнению большинства флотских уставов, шансы на этот раз были еще хуже, но его не интересовали уставы большинства флотов. В отличие от Оу-янг Зин-вей и Хаго Шаварсяна, он точно знал, чем были на самом деле десять "сенсорных призраков".

Четыре из них были носителями ЛАКов Пегас, Гиппогриф, Тролль и Гоблин с четырьмя сотнями лучших ЛАКов на борту. Такие же скрытные как легкий атакующий корабль мантикорского альянса, четыре носителя ЛАКов были много меньшей целью для датчиков, чем все эти ЛАКи, если бы они были развернуты, что означало, что они могут быть более легко скрыты или, по крайней мере, что их суть может быть более просто замаскированна, а ЛАКи остались в своих ангарах на борту кораблей-носителей.

Еще два "призрака" были снабженцами, их трюмы по самый потолок были набиты подвесками Аполлон, снаряженными ракетами Марк 23 и Марк 23-Е MDMs. Оставшиеся четыре были крейсерами Скотти Тремейна: "Алистер МакКеон", "Мадлен Хоффман", "Канопус", и "Требушет".

Вы просто двигайтесь прямо адмирал Крандалл, думал Терехов холодно. Вы даже близко не понимаете, что вас ждет… но похоже скоро узнаете.

"Сэр, адмирал Хумало хотел бы поговорить с Вами", тихо сказал лейтенант Аталанте Монтелла, его офицер связи.

"Подключите его к моему дисплею, Аталанте"

"Да, сэр"

Через мгновение, лицо Августа Хумало появилось на крошечном экране комма, установленного у командирского кресла Терехова.

"Добрый день, сэр", сказал он.

"Добрый день, Айварс," согласился Хумало. Адмирал выглядел спокойным, что, по мнению Терехова, не соответствовало действительности, и не было никаких признаков напряженности в его глубоком голосе.

"Как вы можете видеть," продолжил Хумало, "наша подруга Кренделл, по крайней мере, пунктуальна".

"Я полагаю, у каждого есть, по крайней мере, некоторые положительные качества, сэр."

"Вы, возможно, разуверитесь в этом предположении к тому времени когда доживете до моего возраста", с тонкой улыбкой ответил Хумало. "В любом случае, предполагая, что она сохранит, текущее ускорение и направляется к планете, она, вероятно, рассчитывает присоединиться к нам здесь в течение примерно четырех часов. Конечно, она не ожидает, что кто-нибудь из нас, все еще будет жив, когда она прибудет."

"Жизнь полна разочарований, сэр."

"Я думаю также." Хумало на мгновенье улыбнулся. Затем он передернул плечами в каком-то сокращенное плечами. "Адмирал Эндерби сейчас запускает своих пташек. Как только все они покинут гнездышко, он отгонит носителей дальше в систему, чтобы убрать их из-под ног, а коммандер Бадмачин начнет сброс подвесок. Если адмирал Золотого Пика не решит иначе, похоже, что мы реализуем Азенкур".

"Понял, сэр."

"В таком случае, я оставляю вас" кивнул Хумало. "Хумало, конец связи."

Он исчез с экрана комма Терехова, и Терехов обратил свое внимание на монитор "Квентин Сен-Джеймса". Во многих отношениях, он полагал, Ника Оверстигена возможно была бы лучшим выбором, чем его собственные тяжелые крейсера, учитывая, что Ника была оснащена "замочной скважиной", и Саганами-C нет. В самом деле, до прихода судов снабжения Этна и Везувий с большим количеством подвесок Аполлона, Ника скорее всего была бы на орбите вокруг Флакса, а Саганами-C играли бы роль загонщиков, идущих за позади объектов охоты. Однако крейсера все еще были соединены сетью управления. Почти наверняка их достаточно, в сочетании с Аполлоном, чтобы показать Крандалл ошибочность ее пути.

А если нет, подумал он мрачно, всегда есть адмирал Золотой Пик, не так ли?

* * *

"Капитан?"

"Да, Николетта?" Капитан Джакомина ван Хейтц бросила взгляд через командный мостик "Джозефа Бакли" на коммандера Николетту Самброч.

"Мэм, я все еще регистрирую эти гравитационные импульсы," сказала Самбротч, и ван Хейтц нахмурилась.

Самбротч была одним из лучших тактических офицеров, с которыми она служила, но коммандер, казалось, была сильно напугана последствиями очевидной способности манти использовать гравитацию для связи. Не то, чтобы ван Хейтц действительно обвиняла её, считая доклад единственного курьерского судна, избежавшего фиаско в Новой Тоскане, точным. И не только поэтому, ей было известно, что вице-адмирал Оу-янг разделяет озабоченность Самбротч.

И я не слишком счастлив за них. Особенно, когда я думаю о том, что произойдет в случае двух или трех стычкекв будущем, когда мы столкнемся с реальной боевой стеной Манти в битве. Но прямо сейчас…

"Вы передаете свои наблюдения адмиралу Оу-янг"? Ее тон сделал вопрос заявлением, и Самбротч кивнула.

"Так точно, мэм"

"Тогда мы должны считать, что адмирал Кренделл также имеет эту информацию," мягко закончила разговор Ван Хейтц.

Самбротч взглянула поверх дисплеев. Их глаза встретились на мгновение. Тогда тактический офицер кивнула еще раз, с несколько иным акцентом.

Ван Хейтц кивнула в ответ, переключив внимание на свой плоттер, и откинулась на спинку командирского кресла.

Джозеф Бинг всегда был поганым идиотом, подумала она. Я даже не буду притворяться, что я скучаю по нему. Но это…

Она покачала головой, глаза уткнулись в пол. Удивительно, как и много членов офицерского корпуса ФСЛ тайно признали, что смерть Бинга только повысила общую эффективность корпуса. Наверное, на самом деле больше, чем она была готова поверить. Она, конечно, надеялась,что где-то есть пределы у человеческой способности отрицать реальность. Тем не менее, она предвидела, что его устранение дорого обойдется Звездной империи Мантикора, а в конечном итоге и флоту Лиги. Цена казалась непомерно высокой.

И всё становится только хуже. Независимо от того, каким плохим мне это кажется сейчас, будет только хуже.

* * *

Капитан Элис Левински, командир ЛАК группы 711, смотрела на Шрайки и Катаны дивизиона 7.1, накапливающиеся вокруг Легкого Атакующего Корабля флота Ее Величества "Тайфун". Ее слегка подташнивало, от мыслей о Джаггернауте из супердредноутов неумолимо двигающихся к ним. Против хевенитской стены, даже новейшие поколения мантикорских ЛАКов больше не обладали какой-либо допустимой степенью живучести, как это было девять лет назад, когда Шрайки-А были впервые введены в бой. Да в общем-то супердредноуты — даже солларианские супердредноуты — как правило были слишком тяжело бронированны. Даже огромные гразеры Шрайков не могли нанести им значительных повреждений. Конечно, Шрайки-B, какими собственно и был вооружен "Тайфун", имели значительно улучшенную систему фокусировки гразера. С новым носовым орудием они действительно могли пробить броню СД, конечно если смогли бы подобраться достаточно близко.

Несмотря на это, две трети ее ЛАКов были класса Катана, истребителями завоевания превосходства в космосе, с погребами снаряженными ракетами двойного назначения типа Гадюка, так как доктрина применения мантикорских ЛАКов изменилась — особенно после ужасных потерь в битве при Мантикоре — сделать ударение на роли противоракетной обороны, а не выполнение ударных функций. ЛАКи меньше, и значительно более неуловимой цели, чем любой гиперкорабль и, в особенности с новым противоракетами Марк 33 (или Гадюками, использующих те же ракетные корпуса и двигатели), один из ЛАКов может обеспечить очень почти такой же потенциал прикрытия как нечто имеющее общую массу эсминца. Это означало, что группа ЛАКов стал наиболее эффективным (и наименее дорогостоящих) средством укрепления боевой противоракетной обороны стены, которое также высвободит постоянно нехватающих легких кораблей для развертывания в других местах.

Но, Левинский напомнила себе холодно, они не были хевенитскими супердрейдноутами. Они были Солли, и это было совсем другое дело. Как и остальные офицеры десятого флота, Левинский изучила технические данные из захваченных соларианских крейсеров внимательно, и если эти данные были совершенно не соответствующими действительности, возможности Солли по противодействию ЛАКам были еще более примитивными — намного более примитивным — чем было у Хевена в ходе операции «Лютик».

Что предлагает всякие интересные тактические возможности для некой Алисы Левинской.

* * *

"Коммодор Терехов подтверждает Азенкур, сэр", сказал лейтенант Стилсон Макдональд.

"Спасибо," подтвердил Скотти Тремейн. Офицеру связи не было необходимости знать, насколько спокойнее был его голос, чем был он сам.

Если бы капитану Левинской было известно, часть Тремейна — довольно большая часть, говоря откровенно — предпочла бы сидеть на её месте, а не в роскошном командирском кресле на флагманском мостике превосходного нового тяжелого крейсера. Это было не потому, что он сомневался в своей компетентности в нынешней должности, но потому, что ему было гораздо комфортнее в своей прежней роли.

"Как хороший мальчик, который хотел стать только пилотом шаттла, в конечном итоге, оказался здесь, из всех возможных мест?" подумал он с гримасой.

Он действительно считал, что, когда он, наконец, примет командование звездным кораблём это будет носитель ЛАКов, а не крейсер. Но он также давно осознал, что пути Бюро Персонала таинственны и непостижимы. Правда, это назначение оказалось более странным, чем обычно, но, когда флот предлагает вам такую командную должность, как эта, вы принимаете её. Он не мог представить себе, того кто не примет, и тот, кто откажется от такого места, будет идиотом, подписавшим смертный приговор всякой надежде на будущее продвижение по службе. Флот не имел привычки доверять свои корабли, людям, чьи собственные действия продемонстрировали, что им не хватает уверенности для такого рода ответственности.

И если они действительно настаивают на переводе меня из легкого флота, это чертовски много лучше, чем удар в голову, признал он. И не только это, но, по крайней мере, они позволили мне взять такого специалиста по РЭБ, которого я хотел.

Он взглянул на помятого и казавшегося полусонным главного корабельного старшину сидевшего за пультом офицера радиоэлектронной борьбы. На борту любого другого корабля, по его мнению, это место было бы занято офицером. На борту такого мощного корабля, как Саганами-C, особенно в штабе дивизиона, этот офицер был бы, по крайней мере, старшим лейтенантом, и, более вероятно, лейтенант-командером. Но, кавалер высшей военной награды Мантикоры сэр Гораций Харкнесс был, в значительной мере, сам себе законом в КФМ.

"Конечно, вы можете взять Харкнесса!" усмехнулся капитан Шоу, главный специалист адмирала Кортеса по персоналу, когда он обратился с необычной просьбой. "Где-то в вашем персональном деле имеется отметка, которая говорит, что мы не должны разлучать Красавца и Чудовище". Губы капитана было дернулись в улыбке в ответ на выражение Тремейна. "Ах, вы не слышали это прозвище, капитан Тремейн? Я не знал, что оно избежало Вашего внимания."

Затем Шоу успокоился, откинулся на спинку стула и задумчиво взглянул на Тремейна.

"Я не говорю, что это своего рода привычка, которую мы действительно хотим приобрести, капитан, но адмирал Кортес всегда признавал, что есть исключения к каждому правилу. Имейте в виду, если бы это был просто случай фаворитизма, он не стал подписывать никогда. К счастью, однако, вы оба показали замечательный и неизменно высокий уровень производительности — не говоря уже о том, что, между нами, вы и его жена, похоже, постоянно воздействуете на него. Так что, никто не заинтересован в разрушении этой конкретной команды. Кроме того" — он внезапно весело фыркнул — "даже если бы мы захотели, я уверен, сэр Гораций взялся бы подкрутить наши компьютеры в вашу пользу. "

Тремейн открыл рот, но Шоу махнул рукой, прежде чем он смог заговорить.

"Я прекрасно осознаю, что он обещал не делать такого рода вещи больше, капитан Тремейн. Однако, даже самые лучшие намерения, могут отступать, и мы бы предпочли не подвергать его слишком большим искушениям."

Губы Тремейна дрогнули от улыбки, и он былудивлен, насколько воспоминания улучшили его настроение.

"Ладно, Адам", сказал он, обращаясь к своему тактику лейтенант-коммандеру Адаму Гольбатси. "Вы слышали Стилсона".

"Да, сэр. Я понял", подтвердил Гольбатси.

"Хорошо". Тремейн взглянул на Харкнесса. "Какие изменения в их РЭБ-активности, чиф?"

"Нет, сэр. Ничего, что вы бы заметили." Харкнесс пожал плечами. "Я знаю, мы не получили полных данных по их стене при Новой Тоскане, шкипер, но до сих пор, эти парни выглядят не лучше, Бинга. Или, если они что-то делают, они не потрудились выложить это на стол. "

"Я согласна с главным старшиной Харкнессом, сэр", сказала, отрываясь от своей консоли командер Франсина Клюзенер, руководитель службы личного состава Тремейна.

Если и был среди его сотрудников, кто-то, кто воротил бы свой нос от уоррент-офицера на офицерской должности, то Тремейн сделал бы ставку на Klusener. Не потому, что белокурая и сероглазая коммандер была очень умным и компетентным специалистом. Просто она имела наиболее благородное происхождение из всех его подчиненных, с акцентом, который был почти таким же вялым и протяжным, как у Майкла Оверстегейна. К счастью, это была единственная вещь, в которой ее можно было обвинить. Она и Харкнесс действительно очень быстро нашли общий язык.

"Я проанализировала данные от платформ", продолжала она. "Они должны были вытащить все, что у них есть после того, что случилось с Бингом. Береженого бог бережет, в конце концов." Она пожала плечами. "Если это так, то я не думаю, что наши птички будут иметь проблемы с распознаванием реальных целей."

"По сравнению с Peep EW?" Харкнесс покачал головой со злой улыбкой. "Вряд ли, мэм! Эти люди трупы, если это лучшее, что у них есть".

"Давайте не увлекаться с нашим собственным энтузиазмом, чиф" мягко сказал Тремейн.

"Так точно, сэр" — покладисто согласился Харкнесс.

Глава 21

— Подходим к точке разворота через две минуты, мэм.

Сандра Крэндалл оторвалась от своей беседы с Пепе Батистой, когда её астрогатор капитан Беренд Хархёйс сделал это объявление, сто четырнадцать минут спустя после того, как её оперативная группа взяла курс внутрь системы. Их скорость относительно планеты Флакс выросла чуть выше двадцати трёх тысяч километров в секунду, а расстояние сократилось до немногим более восьмидесяти одного миллиона километров, и Крэндалл удовлетворённо кивнула. Затем она повернулась к Оу-ян Чжин-вэй.

— Какие-то ещё манёвры у них?

— Нет, мэм, — ответила Оу-ян. — Но мы принимаем всё больше этих гравитационных импульсов. И я ещё немного обеспокоена вот этим объёмом.

Она указала на крупномасштабное изображение пространства непосредственно вокруг Флакса. Зона на прямо противоположной стороне планеты была выделена жёлтым цветом, и Крэндалл поморщилась, взглянув отмеченный район.

— Импульсы, должно быть, от их проклятой сверхсветовой связи, — сказала она, нетерпеливо пожав плечами. Её тон был недовольным, может быть даже немного раздражённым, как будто она до сих пор не слишком задумывалась о том, что у манти и правда есть работающие средства сверхсветовой связи. К сожалению, даже ей пришлось признать, что это так, после демонстрации при Новой Тоскане.

— Однако, в настоящий момент, — продолжила она, — всё, что это действительно значит — что они могут получать разведывательную информацию о нас немного быстрее, чем мы о них. И если только они волшебным образом не телепортировали подкрепления прямо с Мантикоры, я не особенно беспокоюсь о том, что они могут прятать в твоей области неизвестности, Чжин-вэй. В конце концов, пока мы не направились внутрь, там не было ничего особо страшного.

— Не было, мэм, — согласилась Оу-ян. Однако, сторонний наблюдатель мог бы уловить чуточку неполное согласие в её тоне, подумал Хаго Шаваршян.

— С другой стороны, — продолжила она немного неуверенно, — нам так и не удалось разрешить эти сенсорные призраки. И у нас есть ещё эти другие импеллерные источники вот здесь.

Она перевела курсор на основной дисплей, отмечая шестёрку импеллерных клиньев, которые их удалённые зонды смогли засечь тридцатью шестью минутами ранее. Они не смогли получить ясных данных о том, что создавало эти импеллерные сигнатуры, но судя по мощности клина, кто бы они не были, масса их была в районе нескольких миллионов тонн… несмотря на абсурдно высокое ускорение, которое они выдавали.

— Грузовики, — пренебрежительно бросил Батиста. Оу-ян взглянула на начальника штаба, и тот пожал плечами. — Они никем больше не могут быть, Чжин-вэй. О, да, согласен, они быстрые. Это должны быть вспомогательные суда флота, чтобы держать такое ускорение — вероятно, суда снабжения, может быть, ремонтники — но это наверняка не боевые корабли. С их предполагаемыми массами, это были бы супердредноуты, а когда мы вот так несёмся на них, зачем удирать с шестью и оставлять седьмой с одними только крейсерами в поддержке?

— Что меня беспокоит в первую очередь — это почему они так долго ждали, прежде чем сбежать, — сказала Оу-ян гораздо более резко, чем при обычном разговоре с Батистой.

— Ждали, пока не поняли, что мы и правда не блефуем, наверное, — ответил он, снова, чуть более нетерпеливо пожав плечами. — Или может быть просто хотели убедиться, что все наши корабли направились внутрь системы, не оставив за пределом никаких лёгких сил, которые совершат микропрыжок вокруг гиперсферы и выскочат у них на пути с другой стороны.

— Или может быть они заканчивали разгрузку, — с нажимом произнесла Оу-ян. Батиста приподнял бровь, и операционист глубоко вздохнула.

— Мы все согласились, что ракеты, применённые против "Жана Бара" были запущены из подвесок, Пепе, — указала она. — Чтобы иметь такую дальность, они должны быть больше, чем позволяют пусковые их линейных крейсеров, верно?

Батиста кивнул, и теперь она пожала плечами.

— Ну, не знаю, как ты, а я думаю, сколько подвесок могут перевозить шесть "грузовиков" такого размера. И ещё мне интересно, с чего это любой разведывательный аппарат, который мы выводим на позицию для наблюдения за тенью планеты, немедленно оказывается сбит.

— Ты думаешь, они накопили подвески в этом объёме? — спросила Крэндалл, вмешиваясь прежде, чем Батиста мог отреагировать на тон Оу-ян, словно говоривший "Боже, дай мне сил!"

— Я думаю, у них есть какая-то причина не желать, чтобы мы туда заглянули, мэм. — Операционист покачала головой. — И я согласна с Пепе, что они не отсылали бы шесть кораблей стены, когда мы через полтора часа окажемся на расстоянии пуска ракет от планеты — по крайней мере, если бы не собирались отступить со всеми судами. С другой стороны, что бы это ни были за штуки, их системы стелс и РЭБ достаточно хороши, чтобы бы не могли как-следует различить их — даже подтвердить, что они действительно там, — пока они не включили импеллеры. Так что я полагаю, нам следует очень внимательно отнестись к возможности, что покидающие нас Бандиты крутились поблизости, используя РЭБ, чтобы сыграть в прятки с нашими платформами, пока мы действительно не направились в глубь системы, а потом отступили, выгрузив некий груз, который не имеет такой же малозаметности. Что-то, что мы бы засекли, если бы они просто сбросили его на орбиту раньше. И если они оставили на дальней стороне от планеты что-то, на что не хотят позволить нам бросить взгляд, ракетные подвески — определённо первое, что приходит на ум, стоит мне задуматься об этом.

Батиста покраснел от явного раздражения, но Крэндалл задумчиво кивнула.

— Логично, — согласилась она. — По крайней мере настолько, насколько можно ожидать от кого-то достаточно глупого, чтобы не сдаться. И ты права, шесть транспортов такого размера могли сбросить чертовски много подвесок.

Выражение лица Батисты моментально смягчилось, как только Крэндалл приняла всерьёз мнение Оу-ян. Подобное случалось не в первый раз, и Шаваршяну хотелось верить, что Крэндалл намеренно выбрала Оу-ян в свой штаб в надежде, что способность операциониста (по меркам Боевого Флота, по крайней мере) мыслить нестандартно сможет скомпенсировать склонность Батисты к низкопоклонству и его привычку автоматически отбрасывать любое мнение, которое расходилось с его собственным. Но как бы офицеру Пограничного Флота не хотелось верить, что Крэндалл сделала это специально, он ничего бы не поставил на эту вероятность. И всё же, теперь, когда Крэндалл подтвердила по-крайней мере вероятность того, что Оу-ян могла быть права, выражение лица Батисты после минутной пустоты стало напряжённо — почти, можно сказать, театрально — задумчивым.

"Может он и не очень справляется с этими тонкостями," — сухо подумал Шаваршян, — "но у него есть потрясающая способность замечать вызывающе очевидное, особенно когда его ткнут в это носом. О нет! Никому не спрятать от Пепе Батисты подсвеченного прожектором слона со Старой Земли ни в какой тёмной комнате, как бы он не старался!"

— Всё равно, — продолжила Крэндалл, — что бы они там не собрали, оно будет ограничено доступными им системами управления огнём.

— Согласна, мэм, — признала Оу-ян, даже не взглянув в сторону начальника штаба. — С другой стороны, как указывали и коммандер Шаваршян, и я, на самом деле нам неизвестно, насколько хорошо их управление огнём. — Она пожала плечами. — Тяжёлому крейсеру, даже такого размера, какие нынче строят манти, ни за что не сравниться с кораблём стены в каналах управления, но я думаю, вполне возможно, что они могут давать большие залпы, чем мы ожидаем.

— Возможно, — тон Батисты, как и его выражение лица, стали гораздо задумчивее, чем прежде, и он сжал губы. — И всё равно я не представляю, как они могут выдать достаточно большой залп, чтобы насытить нашу оборону.

— Я не говорю, что они могут, — сказала Оу-ян. — Но им не обязательно насыщать нашу оборону, чтобы хоть несколько ракет прорвалось. То, что они не получат много концентрированных попаданий, не означает, что мы не понесём ущерб. Ещё один вариант для них ослабить нашу защиту — это просто выпустить огромное количество ракет. Большинство из них полетит практически вслепую, но если они запрячут свои настоящие выстрелы в такой каше, противоракетной обороне потребуется по крайней мере какое-то время, чтобы выделить и уничтожить реальные угрозы. Это будет чертовски расточительно, и я не говорю, что они собираются это сделать. Я только говорю, что они могли бы сделать это, и именно поэтому мне бы было гораздо спокойнее, если бы я знала, что они так старательно прячут.

— Ну, я уверена, что мы это скоро выясним. — Крэндалл напряжённо улыбнулась. — И тогда они поймут, что…

Раздался сигнал тревоги, и Оу-ян напряглась в своём кресле.

— Изменение статуса, — резко объявила она. — Гиперследы прямо позади оперативной группы, мэм!

Крэндалл развернулась к основному дисплею, на котором в четырёх с половиной минутах позади её кораблей загорелся двадцать один новый значок. Кто бы они ни были, они вышли из гиперпространства, продемонстрировав прицельно точную астрогацию. После срочного перехода в тесной группе они оказались прямо на гиперпороге, приближаясь со скоростью почти пять тысяч километров в в секунду, и все на флагманском мостике "Джозефа Бакли", казалось, задержали дыхание, ожидая, пока сенсорные платформы, которые Оу-ян оставила позади, идентифицируют прибывших.

Или, по крайней мере, почти все.

Разворот через пятнадцать секунд, мэм, — объявил Хархёйс.

Глаза Крэндалл метнулись к астрогатору, потом обратно на дисплей. Её выражение было мрачным. Чем бы ни являлись эти новые символы, это наверняка мантикорские корабли — корабли, которые ожидали в гипере, пока её собственная группа не увязла глубоко внутри гиперпредела звезды. И если окажется, что это супердредноуты, её потенциальные потери только что кардинально выросли.

— Платформы опознают их, как 15 этих больших линейных крейсеров, что-то похожее на лёгкий крейсер и три корабля в массой в четырё-пять миллионов тон, — наконец объявила Оу-ян. Значки на главном дисплее моргнули, изменяя цвет и форму в соответствии с идентификаторами, которые присвоил каждому из них БИЦ после поступления с скоростью света информации об их излучении. — Судя по их построению и эмиссии, похоже, что эти три — вероятно, транспорты. Корабли с боеприпасами, я бы сказала.

Её голос был натянутым, но в нём слышалось несомненное облегчение, и Хаго Шаваршян почувствовал, как расслабляются напряжённые мышцы его собственного живота. Крэндалл помолчала несколько мгновений, но потом коротко рассмеялась.

— Ну, я должна отдать должное их храбрости, — сказала она, когда Батиста и У-ян взглянули на неё. — Эта Золотой Пик, похоже, амбициозная сучка, да? — Адмирал указала подбородком на значки, начавшие ускоряться внутрь системы вслед за её силами. — И ей, должно быть, потребовалась немалая изобретательность для организации этой засады. Но изобретательная или нет, она не гигант мысли.

Крэндалл ещё несколько секунд понаблюдала за дисплеем, а потом взглянула на Хархёйса.

— Выполняй разворот, Беренд. Повысь наше замедление, чтобы вернуться на плановый профиль, а потом снизь обратно до восьмидесяти процентов.

— Да, мэм, — подтвердил астрогатор и начал передавать приказы, а она повернулась обратно к Батисте и Оу-ян.

— Как я и сказала, признаю их храбрость, — сказала она с мрачной улыбкой, — но чрезмерная любовь к собственной изобретательности может порой приводить к печальным последствиям. — Её смешок получился грубым. — Для них уже достаточно плохо даже задумываться о "засаде" на кого-то с нашими силами — как в той истории, где мальчишка пытался поймать кошку, а поймал тигра! — но они и со временем облажались. Меня не волнует, какое у них преимущество в ускорении, им никогда не догнать нас до того, как мы достигнем планеты и разберёмся с их друзьями на орбите.

— Облажались ли они со временем, мэм? — спросила Оу-ян. Адмирал пристально посмотрела на неё, и операционист пожала плечами. — Я согласна с тем, что вы сказали об их возможности догнать нас, но по-моему их появление довольно точно совпало с тем моментом, на который мы запланировали разворот.

Крэндалл обдумывала эту мысль несколько мгновений, а потом поморщилась.

— Возможно, ты права, и они специально выбрали этот момент. Но я не представляю, какое преимущество они рассчитывают таким образом получить. И я не думаю, что нам следует полностью исключать вероятность простого совпадения. На самом деле, именно к этому варианту я и склоняюсь. Мы знаем, что у них превосходство в дальности ракет, по крайней мере пока они остаются при своих подвесках, а также нам известно из того, что они сделали на Новой Тоскане, что они, очевидно, могут буксировать достаточное количество подвесок внутри клина без снижения ускорения. Так что, вероятно, они собирались перехватить нас внутри системы, внутри гипер-границы, оставаясь снаружи от нас, но достаточно близко, чтобы мы оказались в их зоне досягаемости задолго до того, как доберёмся до планеты. Нам никак не сравниться с ними в ускорении, так что если бы они были осторожны, то, вероятно, смогли бы приблизится на свою дальность, оставаясь недоступными для нас, и использовать преимущество в ускорении, чтобы убраться обратно за предел и удрать в гипер, если мы решим их преследовать. Вот почему я вполне уверена, что они облажались по-полной с расчётом времени, потому что даже с тем уровнем ускорения, о котором докладывал Грюнер, им не догнать нас при той геометрии, что получилась на самом деле. И они наверняка не смогут сделать это до того, как мы приблизимся к планете, разнесём все боевые корабли на орбите, и вся инфраструктура системы — какая бы она там ни была — окажется в нашей зоне досягаемости. И в этот момент у них будет три варианта: сдаться и предотвратить разрушение всей этой инфраструктуры, пойти вперёд и сражаться на наших условиях, в каком случае мы всё равно уничтожим их инфраструктуру, и все они погибнут, или развернуться и убежать, поджав хвосты, когда у них закончатся ракеты.

Оу-ян медленно кивнула, хотя Шаваршян был не очень уверен, что операционист разделяла умозаключения Крэндалл. Или, по-крайней мере, что она разделяла уверенность адмирала. Офицеру Пограничного Флота было вполне очевидно, что Оу-ян ожидала гораздо большего ущерба для Оперативной группы 496, чем Крэндалл, но даже операционист вынуждена была признать, что две далеко отстоящие друг от друга боевых группы, каждая многократно уступающая единственной вражеской группе между ними, имели, мягко говоря, небольшие шансы на победу.

* * *

— Ну, — сказала Мишель Хенке, всматриваясь в основной дисплей флагманского мостика КЕВ "Артемида", — по крайней мере, мы знаем, что она теперь собирается делать.

— Да, мэм, — ответила Доминика Аденауэр. — Похоже, наше прибытие их не особенно обеспокоило.

— Справедливости ради, — пожала плечами Мишель, — на самом деле, у них не очень много вариантов.

Аденауэр кивнула, хотя Мишель ощущала её недовольство. Это было связано не столько с тем, что Аденауэр была не согласна с чем-то, что сказала Мишель, сколько с привычкой операциониста иметь дело с хевенитским противником, а ни один хевенитский адмирал никогда бы вот так не спеша не направился бы навстречу мантикорскому врагу. Тот факт, что Сандра Крэндалл делала именно это, позволял Доминике Аденауэр сделать неутешительные выводы об интеллекте солли.

Мишель разделяла это мнение, но она также оставалась при своём мнении относительно альтернатив Крэндалл. Её супердредноуты поддерживали ускорение чуть больше трёхсот тридцати семи g, в точном соответствии с правилом "восьмидесяти процентов максимальной мощности", которое являлось общепринятым во всех флотах галактики значением безопасного запаса для компенсатора инерции. На максимальной боевой мощности они могли бы развить почти четыреста двадцать два g, не больше. Тройка четырёхмиллионотонных транспортов с боеприпасами Мишель — КЕВ "Мауна Лоа", "Новый Попокатепетль" и "Новое Килиманджаро" — на максимальной боевой мощности могли развить ускорение на сто g больше, чем предел для супердредноутов солли. На своём максимуме они могли достичь более шестисот пятидесяти g, а Ники — шестисот семидесяти.

Это означало, что корабли стены Крэндалл не могли ни убежать от неё, ни поймать её при попытке преследования. И поскольку Мишель находилась снаружи относительно Крэндалл, двигаясь следом за ней, то и уклониться она тоже не могла. Или пройти через всю гиперсферу до противоположной стороны границы, не вступив в бой. И как бы ни была Крэндалл уверена в оборонительных возможностях своей оперативной группы, солярианский адмирал должна была знать, что ракеты противника существенно превосходят её в дальности. На самом деле, уже по тому, что Мишель сделала в Новой Тоскане, прежде чем вышел в гипер тот первый курьер, Крэндалл следовало бы понять, что её собственные противокорабельные ракеты обладают дальностью из состояния покой в лучшем случае меньше четверти дальности тех ракет, которые уничтожили "Жана Бара". Так что при её неаппетитном меню вариантов манёвра, тот, который она действительно выполняла, имел больше всего смысла. Какими бы скоростными ни были корабли Мишель, планета уклониться не могла, а именно её и должна была защищать Мишель. Поэтому если бы Крэндалл смогла подойти к Флаксу на расстояние ракетного удара со своим, как она несомненно верила, сокрушительным превосходством в количестве пусковых, она могла принудить Мишель или сблизиться с ней, или признать стратегическое поражение, каким бы тактическим преимуществом ни обладал КФМ.

"И если мы неверно оценили нашу способность пробить её защиту, ей план может сработать", — мрачно признала Мишель.

Она ещё несколько секунд вглядывалась в дисплей, затем повернулась и прошла к своему командирскому посту. Она устроилась в кресле и посмотрела на коммуникатор постоянной связи с капитанским мостиком "Артемиды".

— Капитана Армстронг, пожалуйста, — сказала она рядовому, следящему за связью.

— Есть, мэм!

Рядовой исчез. На мгновение изображение сменилось на скрещенные стрелы заставки "Артемиды", которая исчезла, когда на дисплее Мишель появилась капитан Виктория Армстронг.

— Вызывали, адмирал? — спросила она. Ей зелёные глаза выглядели невинно, но Мишель уже давно познакомилась с озорным чувством юмора, которое было такой же неотъемлемой частью Армстронг, как и уверенность в себе и несокрушимый профессионализм каштанововолосого флаг-капитана.

— Думаю, да, — ответила она. — Дай-ка подумать… Что-то я хотела с тобой обсудить, но…

Она умолкла, и Армстронг понимающе ухмыльнулась ей.

— Не связано ли это с той неприятной личностью, которая держит курс на Флакс, мэм? — предположила капитан вежливым предупредительным тоном, и Мишель щёлкнула пальцами.

— Вот о чём я хотела поговорить! — с удивлением воскликнула она и услышала позади чей-то смешок. Затем её собственное выражение посерьёзнело. — Пока очень похоже на то, что всё идёт в точности по плану альфа, Вики.

— Да, мэм, — ответила Армстронг с той же серьёзностью. — Уилтон, Рон и я как раз это обсуждали. Но мне интересно, что же сейчас на уме у Крэндалл.

— Я полагаю, мы заставили её пережить несколько неприятных минут, когда объявились, судя по тому, как она задержалась с разворотом, но, думаю, она пришла в себя, как только поняла, что у нас нет ни одного супердредноута. В любом случае, я не жду, что она сейчас передаст нам сообщение о капитуляции.

— Это бы всё упростило, не так ли, мэм?

— Возможно. Но похоже, адмирал Хумало и коммодор Терехов в конце концов её в этом убедят. Тем временем, продолжайте действовать по варианту "Азенкур Альфа". Мы просто потихоньку будем следовать за ним, пока — и если — не понадобимся.

— Да, мэм.

Мишель кивнула капитану, повернулась к дисплею и, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, вгляделась в изображение.

В таком масштабе даже оперативная группа Крэндалл, казалось, ползла по дисплею, а движение её собственных кораблей, наращивавших скорость после выхода из гиперпространства, было едва различимо. Благодаря неуклонному совершенствованию конструкции компенсаторов в последние десять или пятнадцать лет, мантикорские капитаны — и адмиралы, подумала она с кривой улыбкой, — больше не беспокоились, подобно офицерам других флотов, о запасе надёжности компенсаторов. К этому имел отношение и тот факт, что они уже почти двадцать лет действовали по уставам военного, а не мирного, как в остальной галактике, времени. КФМ обнаружил, что даже с компенсаторам старого образца, "книжные" запасы надёжности были чрезмерно осторожными, и сейчас Мишель поддерживала ускорение в 6,5 км/с². Она думала о снижении ускорения, но в этом не было особого смысла. Даже если Крэндалл не сообщили об ускорении, которое она продемонстрировала на Новой Тоскане, о нём должно было уже быть известно ФСЛ на Старой Земле из официального рапорта Сигби. А если Крэндалл не была о нём осведомлена, возможно, эта демонстрация напугает солли.

Не то чтобы Мишель действительно надеялась повлиять на то, что скоро произойдёт, и её рот сжался, когда она ощутила в себе чересчур привычное понимание. Она видела слишком много похожих тактических дисплеев, чтобы не знать, что должно случиться, чтобы не испытывать чувство неизбежности.

Она вспомнила, как первый раз увидела похожее изображение, зная, что это не симуляция. Она тренировалась для этого момента всю свою карьеру, и всё же глубоко внутри она не совсем верила, что это происходит на самом деле. Или, по крайней мере, что это нельзя каким-то образом предотвратить в последний момент. Она сделала всё возможное, чтобы подготовиться, и думала по своей неопытности, что ей это удалось.

Она ошибалась. Несмотря на самые реалистичные учения, какие только мог провести Королевский Флот Мантикоры, она не была готова — по настоящему готова — к смертности. Она не сталкивалась лицом к лицу с реальностью того, что может умереть так же легко, как и любой другой. Что вселенная может пережить ей личную гибель и продолжить существовать, как и раньше. И, что, наверное, ещё хуже, она не осознавала по-настоящему, что всё оружие и системы наведения сделают строго — и неизбежно — то, для чего они были разработаны. Что как только ракеты действительно запущены, другие люди должны будут погибнуть в потрясающих, ужасающих количествах независимо от того, переживёт их она или нет.

И теперь настал черёд Сандры Крэндалл и всех офицеров и рядовых на борту её кораблей встретиться с этим пониманием. Интересно, подумала она, сколько из них переживёт эту встречу?

* * *

Жерве Арчер наблюдал за своим адмиралом и раздумывал, что же у неё на уме. Как правило, он доверял своей способности читать её мысли. Она в конце концов была не самой непроницаемой личностью и тех, кого он встречал. Может она и была самым искусным и коварным тактиком, какого он когда-либо видел, но её характер был открытым и прямым, не говоря уж об упрямстве, с явной склонностью подходить напрямую к решению проблем.

Но в этот момент он не мог прочитать её мимику. По крайней мере ясно прочитать. Не было ни единого признака колебания или неуверенности, ни единого проявления желания передумать, ни знака того, что беспокойство о будущих последствиях может поточить её нынешнюю решимость. Но что-то было. Что-то, что он не привык видеть в ней, и он удивлялся, почему слово, которое всё время приходило ему на ум, было "печаль".

* * *

Мишель Хенке тяжело вздохнула и выпрямила плечи, не подозревая о мыслях своего флаг-лейтенанта, и приказала своим собственным вернуться в текущим делам.

"Что бы ни случилось дальше, оно случится. Слишком поздно пытаться это изменить, и решение на самом деле даже не было твоим, девочка. Так что вместо того, чтобы думать о том, чего Крэндалл не хватает мозгов предвидеть, подумай о том, что она делает в это самое время."

На самом деле. она очень подозревала, что Крэндалл делает ровно то же самое, что и она — пялится в значки на дисплее. Конечно, её собственные данные были гораздо лучше, чем любые, которые могла получить Крэндалл. Мишель забросала всю звёздную систему сверхсветовыми сенсорными платформами, и уделила особое внимание пространству внутри гиперграницы, в частности вдоль плоскости эклиптики. В данный момент на её экран поступали данные от крайне малозаметной платформы меньше чем в одной световой секунде от флагмана Крэндалл, и направленная передача с этой платформы устаревала меньше чем на пять секунд к тому времени, когда она видела её на дисплее. Не считая импеллерных сигнатур кораблей Десятого флота, все данные Крэндалл были устаревшими почти на пять минут. Сейчас это значило немного, но когда отправятся в полёт ракеты, будет значить гораздо больше.

"Спасибо вам, Майкл и сэр Айварс", — подумала она сардонически. — "И спасибо вам, адмирал Хемпхилл."

Она взглянула на часы. Прошло пять минут с того момента, когда её эскадра линейных крейсеров вышла в нормальное пространство. Крэндалл явно не представляла, что уже находится в пределах дальности активного полёта ракет Мишель при условии, что та будет готова согласиться на двухсполовинойминутную баллистическую фазу между участками работы второго и третьего двигателей ракет. Но радиус активного полёты не обязательно значил то же, что и радиус точного попадания, и она не собиралась тратить птичек, стреляя с такой дистанции, если её не придётся.

Однако, расстояние от Крэндалл до Хумало и Терехова непрерывно сжималось. И когда оно уменьшится до трёх световых минут…

"Ещё примерно семнадцать минут, адмирал Крэндалл", — мрачно подумала вице-адмирал Глория Мишель Саманта Эвелина Хенке. — "Ещё семнадцать минут."

* * *

— По моим расчётам, ещё семнадцать минут, сэр, — негромко произнёс коммандер Поуп, и Айварс Терехов кивнул, а затем посмотрел на коммандера Стилвелла Льюиса.

— Давайте начнём распределение целей пуска альфа, Стилвелл.

— Есть, сэр.

Коммандер Льюис начал вводить команды, и когда эти команды достигли множества подвесок, оставленных отступающими транспортами боеприпасов, от их групп потянулись встроенные тяговые лучи. Они закрепились на кораблях, назначенных для управления ими, выдвигаясь из тени планеты на позиции запуска. И, будто это был сигнал — а это действительно был он — ЛАКи, которые были оставлены НЛАКами, начали выходить на позиции. Если всё пройдёт, как запланировано, эти ЛАКи понадобятся лишь чтобы собрать обломки. Как и линейные крейсера Золотого Пика, если на то пошло. На самом деле, если всё пройдёт, как запланировано, эти линейные крейсера будут не более чем неиспользованной страховкой. И, быть может, дополнительной угрозой, определившей решения командующего солли.

Конечно, редко всё шло "как запланировано", подумал Терехов вспоминая свои битвы при Монике и у звезды под названием Гиацинт.

Он понаблюдал за Льюисом, а потом взглянул через плечо на энсина Зилвицкую, и его угрюмое настроение неожиданно улучшилось. На самом деле, он с трудом удержался от улыбки, несмотря на приближающегося солярианского джаггернаута. Глаза его необычайно молоденького флаг-лейтенанта светились сосредоточенностью, наблюдая за всем на флагманском мостике "Квентина Сент-Джеймса". Если бы она была кошкой, удары её хвоста представляли бы серьёзную угрозу безопасности.

— Спокойно, Хелен, — мягко сказал он, еле слышно даже для неё, и она быстро взглянула на него. Их глаза встретились, и Хелен криво усмехнулась.

— Это так заметно, сэр?

— Скажем так, достаточно заметно, что на самом деле вам сейчас хотелось бы выполнять работу коммандера Льюиса.

— Простите, сэр. — Она поморщилась. — Я просто…

— Просто в прошлый раз ты вместе с Абигайль была в центре событий, — согласился он. — И однажды окажешься снова. Обещаю.

— Да, сэр.

Он снова улыбнулся ей и вернулся обратно к своему дисплею и своим мыслям.

Несмотря на все усилия Бюро вооружений и Бюро кораблестроения, ракетные подвески Королевского флота Мантикоры продолжали упорно множиться, производя всё новые и новые варианты, и в последнее время ёмкость подвесок непрерывно уменьшалась. Исходные "плоские" подвески, на которые устанавливались сверхпроводящие накопители последнего поколения, несли по двенадцать МДР каждая. Потом появились плоские подвески второго поколения со встроенной тяговой системой. В них всё ещё удавалось сохранить вместимость в дюжину птичек, но лишь до того момента, пока не произошёл переход на ракеты Марк-23 с термоядерными реакторами. После этого разработчики были вынуждены придумать, как запихнуть в подвеску собственный реактор, потому что её новая энерговооружённость должна была позволять производить включение реакторов Марков-23 при запуске. Бюро вооружений решило сохранить неизменным размер подвесок, чтобы упростить работу с ними и производство, несмотря на то, что при этом ёмкость снизилась до всего десяти ракет Марк-23.

Такое уменьшение забрасываемого веса не получило всеобщей популярности, особенно потому, что количество подвесок, которое нёс каждый корабль, не возросло волшебным образом, так что общий боезапас оказался снижен на шестнадцать процентов. Однако Бюро вооружений доказывало, что преимущества новых ракет с термоядерной энергоустановкой — особенно преимущества, которые новый источник энергии дал платформам радиоэлектронной борьбы, — и многократно возросшие возможности по независимому развёртыванию более чем компенсировали уменьшение числа ракет на подвеску, особенно одновременно с введением платформ "Замочной скважины". Хотя каждая подвеска могла нести меньше ракет, тактики применения, основанная на "Замочной скважине", всё равно уделяла основное внимание методикам ведения огня с совмещением залпов. Количество каналов управления, доступных с новыми платформами, потребовало бы этого даже со старыми подвесками, если нужно было добиться максимальной плотности залпа.

Но потом появился "Аполлон" и управляющие ракеты "Аполлона" — Марк-23E. Эпсилоны были сердцем системы "Аполлон"… и достаточно велики, чтобы одна Марк-23E заняла место двух стандартных Марк-23. Это снизило максимальную вместимость подвесок до всего девяти ракет, из которых только восемь было атакующими птичками. Никто против этого не возражал, учитывая невероятно возросшую точность, которую сделал возможной "Аполлон", но это означало новое снижение запаса боеприпасов, так что Бюро вооружений продолжило работу и разработало новый образец серии плоских подвесок — Марк-19.

Марк-19 имел те же размеры, что и подвески Марк-15 и Марк-17, и вмещал не больше ракет, но его внешние обводы значительно изменились. Если предыдущие модели подвесок были симметричными, то Марк-19 — асимметричен. Его форма был преднамеренно сделана такой, чтобы перевёрнутые друг относительно друга последовательные слои подвесок позволили вместить ещё больше их в доступный объём ракетных сердечников подвесочных супердредноутов КФМ. В результате, хотя общее число подвесок, которое можно было сбросить за один раз, не выросло, общий боезапас существующих классов СД(п) вернулся к уровню до внедрения ракет с термоядерными двигателями. На самом деле, он даже вырос чуть меньше чем на четыре процента.

Что в настоящий момент не имело особого значения для Десятого флота, поскольку в его боевых порядках сейчас не было СД(п). Но тот факт, что резервные ракетные подвески для подноутов, которые должен был получить Десятый флот, уже прибыли, — значение имел. И несмотря на то, что ни один из тяжёлых крейсеров Мишель Хенке не располагал "Замочной скважиной", не говоря уже о "Замочной скважине-2", Айварс Терехов был очень рад ограничиться девятью ракетами на подвеску.

"И разве не здорово, что Бюро вооружений оставило на месте и досветовые каналы телеметрии Эпсилонов?" — холодно подумал он, наблюдая за значками кораблей Сандры Крэндалл, приближающимися всё ближе и ближе.

Глава 22

КФСЛ "Джозеф Бакли" неумолимо мчался навстречу планете Флакс, постоянно замедляясь. Скорость приближения Оперативной группы 496 упала до девятнадцати тысяч километров в секунду, а напряжение на флагманском мостике Сандры Крэндалл непрерывно росло.

Никто, конечно, не признался бы в этом. Но когда Хаго Шаваршян наблюдал за мужчинами и женщинами вокруг себя, он понимал, что многие из них лучше осознают последствия того, что должно произойти, чем позволяли себе показать. Или чем он подозревал.

Частью этого напряжения была странная смесь опасений и предвкушений. Для некоторых это было горячо желанное отмщение уничтоженного "Жана Бара", но для большинства — нечто гораздо менее приятное: предчувствие начала первой настоящей войны, которую когда-либо вела Солнечная Лига. Потому что так оно на самом деле и было. Крэндалл могла преподносить это, как угодно, но это была не просто "полицейская акция". Впервые в своей истории, солярианский флот стоял лицом к лицу с неприятелем, который обладал настоящим боевым флотом, настоящими кораблями стены, даже если их было меньше, чем у ФСЛ. И как бы ни хотел этого признавать любой солярианский офицер, большинство мужчин и женщин вокруг Шаваршяна прекрасно понимали, что они столкнутся с опытным врагом. Уверенные или нет в собственном оборудовании и доктрине, как бы они ни презирали "неоварваров", у них было то же тревожное ощущение под ложечкой, которому был подвержен любой новобранец, вглядывающийся через поле боя в мрачного, собранного вражеского ветерана в повидавшем немало битв потрёпанном доспехе.

И сейчас эта кучка новичков неожиданно начала понимать, как же они благодарны, что им не предстоит сражаться с кораблями стены, подумал он с мрачной усмешкой.

* * *

— Дистанция пятьдесят шесть и семьдесят пять миллиона километров, — объявил лейтенант-коммандер Голбатси, и его взгляд перескочил со значков на дисплее к экрану отсчёта времени до выхода на рубеж атаки, значение на котором непрерывно уменьшалось. — Скорость сближения девятнадцать и тридцать восемь тысячи километров в секунду. Точка "Большой лук" через… три минуты.

— Спасибо, Адам, — подтвердил Скотти Тремэйн и приподнял бровь, повернувшись к лейтенанту МакДональду. — Могу я предположить, что вы сообщите, если мы получим что-нибудь от коммодора Терехова, Стилсон?

— Можете, сэр, — ответил офицер связи, и Тремэйн улыбнулся.

Каждый член его штаба за исключением лейтенанта Йелланда, уже бывал в бою. Никто из остальных не пережил столько, сколько он и Горацио Харкнесс, но ни у кого не было заметно ни знака страха. И это, стоит подумать лишь о тоннаже мчащихся им навстречу кораблей, было весьма значительным значением, что бы ни говорили о техническом превосходстве, подумал он.

— Какие-то изменения в их РЭБ, старшина? — спросил он.

— Никаких, сэр. — Харкнесс покачал головой, внимательно изучая свой дисплей. — Мы фиксируем небольшую активность их платформ "Гало", но никто пока их не включает. Но думаю, скоро мы их увидим — по-моему, это похоже на проверку систем перед боем.

* * *

Сандра Крэндалл сложила руки и задумчиво прикусила нижнюю губу, вглядываясь в тактический дисплей.

— Проверка системы "Гало" завершена, мэм, — сказала ей Ой-ян Чжин-вэй. — Похоже, РЭБ в норме.

Адмирал коротко кивнула и сильнее нахмурилась. Если значения дальности, полученные от курьера из Новой Тосканы, были точны, ей оперативной группе оставалось чуть больше десяти миллионов километров до границы зоны активного полёта ракет этих кораблей на орбите Флакса. Но пока было похоже, что манти подождут с открытием огня до максимальной дистанции эффективного огня. В любом случае, чем больше расстояние, тем менее точными будут их системы наведения, и когда она врубит на полную системы РЭБ и активной защиты своей оперативной группы, "дистанция эффективного огня" против готового к обороне флота супердредноутов станет гораздо короче, чем против пойманных врасплох линейных крейсеров Бинга. И всё же, если Оу-ян была права насчёт того, что сбросили эти удирающие импеллеры, у манти, вероятно, было гораздо больше ракет, чем они могли бы контролировать, и никаких особых причин экономить боеприпасы. В таких обстоятельствах они могли бы начать изматывать её как можно раньше, даже с относительной малой вероятностью попадания. Она намеревалась вступить с ними в ближний бой, а значит им придётся вступить в ближний бой с ней, и им бы хотелось до этого как можно сильнее снизить её боевую мощь. И им всегда могло повезти. Даже маловероятные вещи порой случаются.

Но были ещё эти гравитационные импульсы, о которых докладывала Оу-ян, и источники некоторых из них, похоже, находились на удивительно малом расстоянии. Если это действительно были сверхсветовые разведывательные платформы, тот факт, что они могли подобраться так близко и выжить, свидетельствовал о том, насколько печальным было их превосходство в малозаметности. Это уже было довольно плохо, но к тому же означало, что у манти было отвратительно хороший обзор её супердредноутов, у она не намеревалась начинать демонстрировать им активную систему "Гало" раньше, чем следовало. Ни к чему давать их компьютерам дополнительное время для анализа её РЭБ. И всё же…

— Активировать "Гало" в сорока миллионах километров, — приказала она.

* * *

— Точка "Большой лук" через одну минуту, мэм.

— Спасибо, Доминика.

Подтверждение Мишель Хенке доклада Доминики Аденауэр прозвучало до нелепости спокойным. Особенно потому, поняла через мгновение Мишель, что именно так она себя и чувствовала. Этому моменту недоставало мстительности Новой Тосканы. Вместо этого, внутри неё было уравновешенное, звенящее напряжение. Чувство, почти, но не совсем, похожее на отстранённость. Что-то собранное, кошачье, поняла она, что ей не раз приходилось видеть в Хонор Александер-Харрингтон, но никогда — ощущать самой.

"Боже, я отказываюсь превращаться во вторую Хонор!", — при этой мысли она ощутила лёгкую волну веселья, вспышку приятного тепла. — "Видит бог, я люблю её, и она всем нам нужна, но я просто отказываюсь настолько вырастать!"

Она покачала головой, не замечая, как смотрит на неё штаб, или того, как её внезапная улыбка словно овеяла флагманский мостик успокаивающим ветерком.

* * *

Точка "Большой лук", сэр.

Напряжённое объявление Стилвелла Льюиса прорезало дисциплинированное молчание на флагманском мостике "Квентина Сент-Джеймса", и сэр Айварс Терехов кивнул.

— Открыть огонь, — просто сказал он.

* * *

— Запуск ракет!

Джакомина ван Хейтц вздрогнула от резкого предупреждения коммандера Самброт, и её взгляд метнулся к фонтану новых значков, которые неожиданно испещрили дисплей.

— Дистанция запуска пятьдесят три и девяносто шесть миллиона километров. — Самброт говорила так, будто сама не могла поверить собственным числам. — Предполагая постоянное ускорение, время полёта семь и пять минуты!

— Противоракетной обороне — готовность, — услышала ван Хейтц собственный голос, но он, казалось, шёл от кого-то другого, кого-то далёкого, а она смотрела на невероятное количество ракет, мчащихся навстречу её кораблю.

* * *

Тяжёлый крейсер класса "Саганами-C" имел массу четыреста восемьдесят тысяч тонн. На каждом борту у него были установлены по двадцать пусковых, и он обладал возможностью всеракурсного огня одновременно с обоих бортов. Более того, он с самого начала был разработан для применения двухдвигательных ракет Марк-16. Хотя это был не подвесочный корабль, он имел возможность "собирать вместе" два двойных бортовых залпа, и конструкторы дали ему шестидесятипроцентную избыточность каналов управления в качестве резерва на случай боевых повреждений. При задействовании всей этой избыточности каждый из крейсеров Айварса Терехова получал сто двадцать восемь каналов телеметрии, каждый из которых назначался одной ракете Марк-23E, которая в свою очередь управляла восемью стандартными Марк-23.

Двенадцать кораблей Крейсерской эскадры 94 и Крейсерского дивизиона 96.1 выпустили по Оперативной группе 496 Флота Солнечной Лиги чуть более полутора тысяч ракетных подвесок.

* * *

— Оценочное количество двенадцать тысяч, повторяю — двенадцать тысяч на подходе!

Голова Сандры Крэндалл резко повернулась при резком, безжизненном объявлении Оу-ян Чжин-вэй. Она уставилась на своего операциониста широко раскрытыми глазами, слишком поражённая числами, чтобы ощутить даже недоверие. Но при этом она справлялась лучше Пепе Батисты. Выражение лица её начальник штаба скорее принадлежало человеку, взбешённому ложью, чем застывшему от изумления.

— "Гало" активно, — продолжила Оу-ян. — Противоракетная оборона по плану "Эйбл".

* * *

— Коммодор Терехов открыл огонь, мэм.

Отчёт Доминики Аденауэр был одним изсамых бесполезных, какие слышала Мишель Хенке. Тысячи и тысячи иконок, несущихся через экран, говорили сами за себя. Что не освобождало Аденауэр от формальной обязанности сообщить об этом адмиралу.

— Принято, — мягко сказала Мишель.

* * *

Скотти Тремэйн наблюдал за ураганом, несущимся навстречу солли, с чувством, очень похожим на благоговение. Ему случалось видеть и более мощные залпы — и не один раз. Если на то пошло, по сравнению со взаимной бойней Флота метрополии и Второго флота Лестера Турвиля во время Битвы за Мантикору он казался совсем небольшим. Но целая треть этих ракет была запущена кораблями под его командованием, и это понимание наполняло его жилы ледяным холодом.

Он взглянул на профиль Горацио Харкнесса ощутил неясную, беспричинную вспышку уверенности. Природная твёрдость Харкнесса, его невозмутимое чувство собственного "я" были словно фундамент. Это было напоминание обо всех испытаниях, которые встретил и преодолел Тремэйн за двадцать лет с тех пор, как он впервые увидел это помятое, умное лицо, и оказавшись в роли Джаггернаута, Скотти Тремэйн находил в нём тёплое и очень человечное успокоение.

* * *

Хелен Зилвицкая стояла рядом с Тереховым, глядя на тот же дисплей и раздумывая, как же это отличалось от Битвы при Монике.

Как флаг-лейтенант Терехова, она присутствовала на совещании, где он, адмирал Золотой Пик, адмирал Оверстейген и их операционисты прорабатывали свои планы операции "Азенкур". Распределение огня было критическим пунктом, и никто не был готов делать беспочвенные предположения о том, как легко будет преодолеть противоракетную оборону солли. Они знали, что солярианские доктрина и возможности ПРО имели… серьёзные недостатки по сравнению с Республиканским флотом, но заставили себя полагаться на самые пессимистичные оценки своей возможности использовать эти недостатки.

Из 12288 стандартных ракет Марк-23 в громадном первом запуске целая четверть — более трёх тысяч — были платформами РЭБ. Оставшиеся девять с лишним тысяч были распределены между двадцатью тремя из семидесяти одного супердредноута Сандры Крэндалл. Опыт войны с Республикой Хевен показывал, что двухсот-двухсот пятидесяти попаданий Марков-23 достаточно, чтобы уничтожить даже самый современный хевенитский СД(п) — или по крайней мере не дать ему выполнить боевую задачу… поэтому план ведения огня "Альфа" выделил на каждую из целей по четыреста ракет.

— Выбрать и распределить цели для залпа "Браво", — сказал сэр Айварс Терехов.

* * *

Волна разрушения неслась навстречу супердредноутам Сандры Крэндалл с расстояния, намного, намного превышающего то, с которого та могла обстрелять силы Айварса Терехова. Мысли тактиков, управляющих огромным ракетным залпом, не подгонял накачиваемый страхом адреналин. Несмотря на крохотный размер своих кораблей по сравнению с противником, они понимали всю смертоносную глубину своего преимущества. Знали, что мужчины и женщины на борту этих супердредноутов ничем не могли им угрожать.

Зная это, их мозги работали с холодной, безжалостной точностью, наблюдая за дисплеями, следя за ракетами и обстановкой РЭБ с внимательностью ястребов.

* * *

Такой же холодности не было на борту "Джозефа Бакли" и других кораблей Оперативной группы 496.

Никто во всей группе не мог даже в самых мрачных кошмарах вообразить такой вес направленного против них залпа. По любым стандартам Флота Солнечной Лиги это было просто совершенно невозможно. Поэтому удивление и недоверие были всеобъемлющими. Но всё же при всём ведомственном высокомерии и самодовольстве, при всём испытанном шоке, люди Сандры Крэндалл были профессионалами. Изумление, даже ужас, могли попытаться парализовать их, но годы тренировок вставали, как бастион, между ними и паническим оцепенением.

Джакомина ван Хейтц слышала поток быстрых, целенаправленных приказов и ответов, раздающихся вокруг неё, и даже при всём своём шоке она чувствовала гордость. Страх мог сделать безжизненными их голоса, недоверие могло отражаться в их тоне, но они делали свою работу. Они реагировали, делая всё, что в их силах, а не просто смотря по сторонам в ошеломлённом ужасе.

Но кроме гордости была и другая эмоция — печаль. Потому что, как бы хорошо они ни делали свою работу, в конце концов, это не будет иметь никакого значения.

* * *

Хаго Шаваршян смотрел, как Оу-ян Чжин-вэй и её помощники сражаются с ужасающим сюрпризом массированного ракетного залпа.

Шаваршян не был офицером-тактиком, но провёл достаточно тренировок в этом качестве, чтобы знать, что это была не слепая стрельба по площадям, как говорила Оу-ян Крэндалл и Батисте. Даже самый беглый анализ сигнатур ракет показывал, что каждая из них маневрировала как часть единого, согласованного тщательно управляемого целого. Тот факт, что это было просто невозможно, не значил, что этого не происходило, и операционист полностью сфокусировалась на своих дисплеях, на наушнике, на докладах, стекающихся к ней со всего огромного массива сенсорных платформ оперативной группы.

Офицер разведки завидовал ей. По крайней мере, у неё было что-то, чтобы отвлечься.

— Должно быть, это какая-то система РЭБ! — протестующе прохрипел Батиста. Начальник штаба уставился на основной дисплей, снова и снова качая головой.

— Это не РЭБ, Пепе, — скрипнула зубами Крэндалл. Она дёрнула подбородком в сторону вспомогательного дисплея, который отображал проведённый боевым информационным центром "Джозефа Бакли" анализ приближающихся импеллерных сигнатур. — Они там.

— Но… но они никак не могут их контролировать. — Батиста повернулся к Крэндалл. — У них не может быть столько каналов управления! И… и даже если есть, на таком расстоянии их точность будет паршивой!

— Сомневаюсь, что даже манти стали бы запускать ракеты, которые не могут контролировать. — Несмотря на собственный шок, несмотря на свою свирепость и несомненное высокомерие, в глазах Сандры Крэндалл темнело нежелание прятаться за простым отрицанием. — Может быть, ты прав насчёт потери точности, но если они смогут дать достаточно залпов такого размера, даже с дерьмовой точностью нам надерут зад.

Глаза Батисты расширились ещё сильнее от этого произнесённого неприятным голосом признания. Он снова открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но не смог выдавить не слова и опять закрыл его.

Крэндалл этого даже не заметила.

* * *

— Хорошая телеметрия с дальних платформ, сэр. — Голос Стилвелла Льюиса звучал почти торжествующе. — Они вводят в действие свои платформы "Гало", но в бортовых системах практически не видно изменений. Пока никаких сюрпризов.

— Давай не предаваться чрезмерной самоуверенности, Стилвелл, — спокойно ответил Терехов.

— Да, сэр.

Хелен подавила неуместное желание улыбнуться. У Льюиса был пристыженный тон, когда он подтверждал предостережение Терехова, и она знала, что коммодор прав. Но в то же время она понимала, откуда взялась уверенность операциониста.

Платформы "Призрачного всадника" следили за солярианцами в трёх световых минутах от "Квентина Сент-Джеймса". Но эти три световых минуты соответствовали меньше чем трём секундами задержки передачи для их сверхсветовых передатчиков. Фактически, Льюис наблюдал за кораблями Крэндалл в режиме реального времени. Без платформ "Замочной скважины-2" отсутствовала сверхсветовая телеметрия между крейсерами Терехова и их ракетами, но временная задержка в цикле управления огнём и РЭБ всё равно была в два раза меньше, чем у любого флота без "Призрачного всадника".

Это уже было бы достаточно плохо с точки зрения солли, если бы за атакующими ракетами не летели птички "Аполлона". Но Марки-23E были там, и каждая из них представляла собой куда более сложный и совершенный узел управления с куда большим возможностями, чем мог себе вообразить ФСЛ. В "Эпсилоны" были предварительно загружены десятки альтернативных профилей атаки, основанных на каждой перемене в солярианских оборонительных средствах, какую смогли придумать тактики и симуляторы Десятого флота, и их чрезвычайно способный искусственный интеллект намного превосходил любые прежние атакующие ракеты по способности настраивать и изменять эти профили на лету. Конечно, даже со всеми этими заготовленными профилями и ИИ, огонь Льюиса был далеко не так эффективен, как был бы, если бы у них была полная система "Замочной скважины-2".

Он просто был несравнимо лучше, чем всё, что было у кого-либо ещё.

* * *

— "Гало" активно, — Горацио Харкнесс вглядывался в дисплей, а его руки двигались с точностью пианиста, уточняя данные. — Похоже, увеличение эффективности их линейных крейсеров около двадцати процентов, но фильтры должны с ним справиться, если не станет намного хуже. Но мы видим также много работающих лидаров. Думаю, скоро полетят первые противоракеты.

Скотти Тремэйн кивнул. Двадцать процентов было меньшим увеличением, чем допускал план операции, и он не собирался рассчитывать, что оно не вырастет ещё в следующие пару минут. Но даже если так…

— Подвески "Браво" на позиции, — сказал коммандер Голбатси, и свежая волна значков ракетных подвесок замерцала красными кодами готовности на дисплее Тремэйна. — Коды запуска приняты и подтверждены всеми подвесками.

— Спасибо, канонир.

— Профиль Альфа-Квебек-Один-Семь — неожиданно объявил Стилсон МакДональд.

— Выполнять, — отрывисто произнёс Тремэйн.

— Есть выполнить Альфа-Квебек-Один-Семь! — ответил Адам Голбатси и послал команду, которая привязала всю первую волну ракет дивизиона к окончательному профилю атаки, только что приказанному Айварсом Тереховым.

Странное чувство — почти облегчение, или, возможно, заинтересованность — пронеслось по флагманскому мостику "Алистера МакКеона", когда всем на нём одновременно вздохнули.

* * *

То же понимание мелькнуло и на мостике "Квентина Сент-Джеймса", но Терехов, похоже, не обратил внимания. Его глаза, как и его мысли, были сосредоточены на главном тактическом дисплее, и эти глаза были словно кусочки голубого льда.

— Запускайте птички "Браво", — сказал он, и второй залп, такой же мощный, как и первый, вырвался из подвесок.

* * *

В тридцати секундах и 14.177.748 километрах от своих целей Марки-23E залпа "Альфа" операции "Азенкур" получили свои последние инструкции и переключились на профиль атаки AQ-17. Скорость их приближения выросла до 207.412 километров в секунду, шестидесяти девяти с небольшим процентов скорости света, что было в четыре с половиной раза больше максимума, которого могла добиться любая солярианская ракета при той же геометрии, и разница только вырастет в последние полминуты их существования.

Искусственные интеллекты ракет "Аполлона" беспокоился об этом или о собственном быстро приближающемся уничтожении, лишь постольку, поскольку это упрощало их задачу. Они просто подчинялись инструкциям, обрабатывая информацию от датчиков подчинённых ракет и сравнивая основы солярианской обороны с требованиями AQ-17. Требовались определённые незначительные поправки. ИИ внесли их и отослали новые инструкции.

Платформы РЭБ и обеспечения прорыва, включённые в залп, отреагировали.

* * *

Солярианская доктрина противоракетной обороны никогда не рассчитывалась на подобные плотности залпа. Традиционное планирование ПРО концентрировалось на определении атакующих ракет, которые с наибольшей вероятностью добьются попадания, и нацеливания на каждую из них нескольких противоракет. Но для этого не оставалось времени при такой дикой скорости сближения. Фактически было время лишь для одного запуска противоракет, прежде чем МДР полностью покинут зону обстрела, и даже при всех преимуществах дополнительных каналов управления который получила треть кораблей Крэндалл с оснащением "Эгидой", её супердредноуты могли запустить меньше двух тысяч противоракет за раз. Это соответствовало примерно одной на каждые 6,5 Марков-23, летящих им навстречу. И это было безнадёжно неадекватно при любых обстоятельствах.

Теперь "неадекватно" превратилось в "напрасно", когда управляющие ракеты активировали подчинённые платформы радиоэлектронной борьбы.

Офицеры противоракетной обороны, не в силах поверить, наблюдали, как сходят с ума их дисплеи. "Драконьи зубы" расцветали, словно соблазнительные цветы, затопляя ложными целями управление огнём Оперативной группы 496. Количество угроз удвоилось, удвоилось снова и снова, безнадёжно погребая возможность солярианских систем отделить настоящие угрозы от поддельных. Компьютеры, управляющие этими системами, сделали всё возможное, но этого было недостаточно.

Невероятное полчище фальшивых сигнатур гарантировало, что ограниченное количество противоракет, которые могли запустить солярианцы, будет фактически бесполезно, но Мишель Хенке и её офицеры не собирались ограничиваться этим. Пока множились "Драконьи зубы", платформы "Зуделок", распределённые на переднем краю атакующего залпа, сработали в тщательной продуманной последовательности, прорывая огромные ослепительные дыры в сенсорном покрытии Оперативной группы 496. Точно спланированный хаос "Зуделок" сделал бессильным даже последний рубеж противоракетных лазеров кластеров их целей.

Из девяти тысяч двухсот атакующих птичек Марк-23 в залпе "Альфа" Айварса Терехова оперативная группа Сандры Крэндалл смогла остановить ровно тысячу семь. Остальные 8209 прорвались.

* * *

КФСЛ "Джозеф Бакли" неописуемо содрогнулся, когда мантикорские ракеты сдетонировали, и рентгеновские лазеры разорвали его мощную броню.

Какой бы толстой не была эта броня, ей было не сравниться со стилетами сфокусированного излучения, пробивавшими её, словно огненные иглы. Она разбивалась вдребезги под действием переданной энергии, а лазеры вонзались всё глубже и глубже, и огромный корабль забился в агонии.

Джакомина ван Хейтц вцепилась в командирское кресло, когда её ударил защитный каркас. Скоротечный миг, в который мантикорские ракеты могли нацелить свои лазеры на бортовые стены её корабля, пролетая сквозь солярианский строй со скоростью, возросшей до семидесяти трёх процентов световой, был слишком короток, чтобы человеческие чувства могли воспринять ущерб "Джозефа Бакли" в виде отдельных попаданий. Он весь был нанесён в одной молниеносной стробоскопической вспышке разрушения, слишком внезапной и мощной, чтобы даже корабельные компьютеры могли её зарегистрировать и обработать.

Ракетные когти молотили и терзали. Энергетические установки и ракетные шахты, противоракетные пусковые установки, радарные массивы, оборонительные лазеры, швартовочные отсеки, гравитационные сенсоры, импеллерные узлы — всё разлетелось, взорвалось, превратилось в изодранные руины в один катастрофический момент, быстрее чем мог моргнуть человек. Быстрее, чем она могла кашлянуть, флагман Сандры Крэндалл превратился в разбитый остов, разрушенный корпус, летящий вперёд лишь по инерции с тремя четвертями команды, стёртыми с лица вселенной.

И корабль ван Хейтц погиб не один. Его товарищи по эскадре "Джозеф Листер", "Макс Планк" и "Джозеф Хаттон" погибли вместе с ним. Как и "Бакли", "Хаттон" хотя бы избежал немедленного и полного разрушения, но "Листеру" и "Планку" повезло меньше. "Листер" разрушился, разломившись на три отдельных куска, а "Планк" просто исчез в раскалённой добела яростной вспышке.

"Архимед", "Андреас Везалий", "Гиппарх", "Леонардо да Винчи", "Грегор Мендель", "Мария Кюри", "Вильгельм Рентген", "Альфред Вегенер", "Авиценна", "Аль-Хорезми"… все двадцать три цели залпа "Альфа" — тридцать два процента всех кораблей стены Крэндалл — превратились в обломки и руины в одном невообразимом, тщательно синхронизированном взрыве.

* * *

Сэр Айварс Терехов смотрел, как треть значков супердредноутов на его дисплее практически одновременно сменилась с алых, обозначавших вражеские корабли, на фиолетовые — уничтоженные корабли… — или исчезла вовсе. Его холодные голубые глаза не дрогнули при этом доказательстве того, насколько сильно на самом деле превзойдён Флот Солнечной Лиги, но его ноздри расширились. Он вглядывался на дисплей почти целую минуту, поглощая результаты, наблюдая за неожиданным распадом солярианского строя, когда отдельные капитаны пытались избежать обломков уничтоженных товарищей или вертелись в отчаянных независимых манёврах уклонения, пока залп "Браво" мчался им навстречу. Затем он повернулся к Стилвеллу Льюису.

— Выполнить "Восклицательный знак", — сказал он.

— Есть выполнить "Восклицательный знак", сэр!

Палец Льюиса ткнул в кнопку на консоли, и двадцать секунд спустя все ракеты залпа "Браво" взорвались как одна в миллионах километров от своих целей.

— Нацелить подвески "Чарли", запуск отложить, — приказал Терехов.

— Есть отложить запуск "Чарли", сэр, — ответил Льюис, и Терехов откинулся на спинку кресла в ожидании.

* * *

Прошло ещё сорок пять секунд. Минута. Девяносто секунд. Затем внезапно импеллерные клинья всех выживших солярианских кораблей одновременно погасли.

Неторопливо протекли ещё две с половиной минуты, пока ограниченные скоростью света передачи неслись к КЕВ "Геркулес" и "Квентин Сент-Джеймс". Затем…

— Сэр, — тихо сказала Аугустусу Хумало капитан Лоретта Шоуп. — Связь принимает передачу всем кораблям от адмирала Кили О'Клири. Она хочет сдаться, сэр.

Глава 23

А теперь, подумала сухо Мишель Хенке, стоя на флагманском мостике Артемиды, сложив руки за спиной, и наблюдая иконки ЛАКов адмирала Эндерби, упорно движущиеся к месту назначения, самое интересное. Я знаю, что я не должна, но я не могу не думать все бы уже было гораздо проще, если О'Клири просто не сдались еще залп или два. Пока же, у нас здесь есть чертовки занимательная маленькая проблема.

Она фыркнула и скривилась в ответ на собственные мысли, но это было правдой. И, что самое интересное, ситуация напрямую проистекала от одного из наибольших преимуществ Королевского Флота Мантикоры.

Одной огромной проблемой с решением КФМ увеличить автоматизацию для снижения потребности кораблей в персонале было то, что это сработало лучше, чем кто либо ожидал. На борту новых крейсеров и эсминцев Мантикоры и Грейсона можно было очень мало теплокровных, и даже у супердредноутов команда была меньше чем у довоенных линейных крейсеров. Это было неоценимым преимуществом в работе Пятого Космос-лорда Кортеза Сизифина по укомплектованию кораблей флота, но это также значило, что меньшим экипажам было гораздо труднее выделить отряды для всяких мелочей, вроде призовых команд, например.

Соларианские же команды, были даже крупнее и более ориентированы на живых людей, чем мантикорские до войны и Сандра Кренделл привела в систему Шпинделя семьдесят один супердредноут, каждый с экипажем больше шести тысяч. Даже отбрасывая остаток ее оперативного соединения, которое содержало до полумиллиона персонала. Десятый Флот, с другой стороны, не имел в своем распоряжении даже близко столько людей. Эсминцы класса "Роланд", как "Тристан" Наоми Каплан имел полный экипаж меньше семидесяти человек, из них ни одного морпеха. "Саганами-С", как "Квентин Сент-Джеймс" Айварса Терехова был получше — по крайней мере каждый из них имел в распоряжении сто сорок морпехов, но это при общей команде с триста пятьдесят пять человек. Да что там, даже могучие "Ники", как ее собственный "Артемис" имели экипаж примерно семьсот пятьдесят человек. Что значило, что всего на кораблях Мики — включая флагманский супердредноут Хумало, а также четыре НЛАКа из эскадры Стивена Эндерби и их крылья ЛАКов — находилось около тридцати двух тысяч человек. Сорок восемь выживших супердредноутов Кренделл, сами по себе, несли в десять раз больше мужчин и женщин, и это даже не учитывая пяти сотен тысяч или около того на борту ее крейсеров и эсминцев.

Также не принимая во внимание необходимости организовать поисковые и спасательные отряды для девяти изувеченных, но не уничтоженных полностью супердредноутов.

Все это означало, что она была абсолютно не готова к размещению такого колоссального количества военнопленных, и она откровенно не знала, что будет делать со всеми ими. У нее не было какого нибудь фантастического гипер-лифта для пересылки их в метрополию в лагеря для военнопленных, в настоящее время населенных персоналом второго флота Лестера Турвиля. Впрочем, она была совсем не уверена, что эти лагеря, несмотря на их расширение после битвы при Мантикоре, были способны вместить еще и ее нынешний улов, даже если бы она изобрела способ доставить их туда!

Баронесса Медуза пыталась найти место для их содержания, по крайней мере временное. К сожалению, никто на Шпинделе не мог представить абсурдную мысль о внезапном прибытии на планету четырехсот тысяч "гостей", так, что варианты у губернатора были ограничены. Насколько Мишель знала, Медуза склонялась к решению, подобному тому, которое Мишель сама пережила во время своего краткого пребывания в качестве военнопленного на Хевене. На Flax было несколько больших, необитаемых тропических островов, с тем самым типом климата, который мог вызвать павловский синдром слюноотделения у туроператоров и владельцев курортов. Да, на данный момент на них не было жилья, но пища и вода могла доставляться туда в необходимых количествах, объекты санитарии могли быть быстро построены, а более постоянное жилье можно было бы построить, как только разрешится нынешний кризис.

Впрочем, независимо от того, что мы делаем, солли будут кричать, что мы "издеваемся" над их персоналом "отказывая" им в предоставлении крытых помещений и намеренно оставляя "под воздействием атмосферных явлений", подумала она мрачно. Но это лучшее, что мы можем сделать, и надеюсь Адмиралтейство найдет где-нибудь дома местечко, чтобы содержать их… не говоря уже о доставке в это само "где-нибудь дома"!

С точки зрения чисто боевой мощи, целевая группа Crandall было даже не в одной лиге с Десятым флотом. На самом деле, Мишель и ее старшие тактики были шокированы степенью собственного успеха. Они сознательно приняли пессимистические предположения относительно способности проникать сквозь соларианскую ПРО, для того чтобы выработать оптимальную стратегию ведения боя. И несмотря на это, она была уверена, что потребуется по меньшей мере несколько залпов, что бы нанести повреждения той степени тяжести, которая необходима для требования капитуляции от кого-то, такого высокомерного, как Сандра Крандалл. Она, безусловно, не предполагала, что первый же залп Терехова разрушит свои цели настолько радикально.

Она в полной мере осознавала масштаб своей победы, и тот факт, что ее огневое преимущество было подавляющим. Тем не менее с точки зрения досмотра призов, Десятый флот был в положении рыбака, который вышел на небольшой лодке половить тунца, а поймал на крючок двенадцатиметровую акулу. Да, впечатляющее достижение, но что дальше делать с этой штукой?

Ну, думаю это нам и предстоит выяснить, не так ли? подумала она.

На данный момент, крейсеры Терехова и супердредноут Хумало, занимали позиции на орбите вокруг Шпинделя, на расстоянии около восьмисот тысяч километров от того, что осталось от стены Крандалл после битвы. Неповрежденные соларианские СД и остальные более легкие суда, были неподвижны относительно планеты, их боковые стенки и импеллерные клинья опущены по приказанию Мишель, а все ее крейсера лежали в 750 тысяч километров от орбиты солли. Такая геометрия помещала каждый гипер-корабль Мантикоры вне эффективного диапазона энергетических орудий соларианских СД. Это выглядело несколько параноидально, но она учитывала тот факт, что любой из этих супердредноутов мог уничтожить весь флот Мишель, если бы она была настолько глупа, чтобы зайти в эффективная зону их массивных энергетических батарей.

Очевидно, что она абсолютно не собиралась делать ничего подобного. Была также причина, по которой и Саганами-C и Ники были буквально окружены настоящими косяками подвесок. Даже если бы клинья супердредноутов были активны, им бы потребовалось шесть минут на максимальном ускорении, чтобы достичь дистанций опасных хотя бы для крейсеров, гораздо меньших крейсеров Терехова. Подлетное же время Марк 23 на такой дистанции составило бы всего лишь двадцать четыре секунды. На основании того, что уже случилось с целевой группой 496, Мишель сильно сомневался в их способности выжить, получив за эти шесть минут пятнадцать гораздо более мощных залпов. И что было еще более важно, она была уверена, что солли смогут сделать те же подсчеты.

Расположив свои гиперкорабли на фиксированном расстоянии, она приказала ЛАКам заняли позиции "выше" и "ниже" выживших соларианских кораблей. Так как казалось вероятным, что Солли могли недооценивать возможности нового поколения мантикорских легких атакующих кораблей так же, как они недооценили текущее поколение мантикорских ракет, она организовала демонстрационные стрельбы массивных гразеров Шрайк-B. Она не хотела заблуждений относительно того, что это оружие может сделать с небронированными верхними и нижними стенками кораблей-стены.

И пока она все это организовывала и размещала, все ее эсминцы были оправлены на помощь девяти разрушенным СД. Пять эсминцев старой конструкции легко нашли персонал для поисково-спасательных операций на борту девяти супердредноутов. Достаточно ли было ее пяти Роландов для такой задачи, это был другой вопрос.

Теперь пришло время узнать, так это или нет.

Солли ради, она надеялась, что они справились.

"Соедините меня с O'Клири, Билл", сказала она через плечо, не глядя.

"Да, мэм", ответил лейтенант-коммандер Эдвардс.

Мишель отрешенно смотрела в пространство еще несколько секунд, а затем повернулась к дисплею капитанского комма, в тот момент когда белокурая, черноглазая женщина в белом мундире ФСЛ появились на нем.

"Адмирал O'Клири," сказала Мишель. На такой ничтожной дистанции запаздывание сигнала составляло всего лишь две секунды.

"Адмирал Золотой Пик", ответила вторая женщина. Изначально она была третьей в цепочке командования группы 496, она стала второй, когда флагман адмирала Dunichi Лазло "Андреас Везалий" взорвался со всем экипажем. И поскольку с тем, что осталось от "Иосифа Бакли" в настоящее время не было связи (при условии что кто-нибудь на борту уцелел и мог общаться) O'Клири стала действующим командиром группы. Ее голос был немного хриплым, но Мишель решила, что нормально. Не так, как во время их предыдущего разговора на фоне шокирующих результатов соларианского нападения на Шпиндель.

"Мои досмотровые партии готовы принять ваши супердредноуты, адмирал," сказал Мишель "я отдаю себе отчет, что эмоции среди ваших подчиненных будут накалены. Моему персоналу поручено проявлять максимум сдержанности, насколько это возможно, но также им приказано помнить, что их собственная безопасность и выполнение приказов имеет преимущество над всеми другими соображениями. Я искренне надеюсь, что никто по обе стороны не вызовет каких-либо инцидентов, которых можно было бы избежать, но я напоминаю, формально, для записи, что согласно Денебских соглашений, юридическая ответственность за инциденты с моими призовыми командами, действующими в соответствии с моими инструкциями, ляжет на ваш персонал, поскольку вы капитулировали.

Челюсти O'Клири заметно сжались, но, несмотря на свой гнев, она держала себя под жестким контролем.

"Уверяю вас, адмирал, я сделала все, чтобы мои подчиненные знали об этом факте", прохрипела она. "Как вы говорите, эмоции… очень высоки среди них. И, как и вы, я надеюсь, нам удастся "избежать инцидентов".

"Хорошо". Мишель наклонила голову в кратком вежливом полупоклоне и откашлялась.

"Я уверена, вы понимаете, адмирал O'Клири, что никто в этом Квадранте не делал каких-либо приготовлений к расквартированию такого большого количество военнопленных."

Мишель видела, что глаза O'Клири вспыхнули услышав термин "военнопленных", но это ее не особо взволновало. На самом деле это был акт доброй воли с ее стороны. В соответствии с межзвездным правом такой статус им был не положен, и O'Cleary знала это. Поскольку, в момент нападения Крандалл на суверенную территорию другой звездной нации официального объявления войны не было, технически, их действия составляли акт пиратства в большом масштабе, и Мишель ни имела правовых обязательств предоставлять соларианским офицерам и экипажам привилегии положенные военнопленным. Тот факт, что она позволила им сдаться в соответствии с положениями Денебских соглашений означал, что она решила предоставить им этот статус, но не означал, что она и впредь обязана к ним так относиться.

"Губернатор Медуза в настоящее время принимает все возможные меры, чтобы обеспечить вас питанием, жильем и необходимой медицинской помощью", продолжала она неспешно. "Мы делаем все от нас зависящее, чтобы никто не страдал от каких-либо неудобств. Однако, несмотря на это весьма вероятно — если честно, то и неизбежно — что жилье и услуги будут носить временный характер, по крайней мере на начальном этапе. Как я уже сказал, мы сильно постараемся избежать трудных условий содержания, но, опять же, я напоминаю вам, что Денебские соглашений признают право любой воюющей стороны использовать любые необходимые средства, вплоть до применения летальной силы, для поддержания порядка среди военнопленных. У нас нет намерения склонять ваш персонал к сотрудничеству, и мы признаем условие Денебских соглашений, что это наши обязанности, предотвращать попытки к бегству. Тем не менее, для вашего же блага, было бы хорошо напомнить вашим людям, что эта оговорка не дает иммунитета от применения силы при побеге или для поддержания порядка среди них."

"Это приказ, адмирал?" холодно спросила О'Клири.

"Нет," ответила Мишель, не менее холодно и тщательно выговаривая каждое слово. "Это, однако, очень строгое предупреждение. Я напоминаю вам, что наш текущий разговор записывается. До тех пор, пока ваш люди будут оставаться у нас под стражей, любое нарушение правил поведения вашим — или нашим — персоналом, будет расследоваться."

Они сверлили друг друга глазами несколько секунд. Затем O'Клири глубоко вздохнула.

"Очень хорошо. Ваше "предупреждение" принято, и я поговорю с моими подчиненными. Что-нибудь еще?"

"Да," сказала Мишель: "Я уверена, что вы уже сделали для себя вывод, что численный состав моего флота гораздо меньше, чем у вас. Не то, чтобы, я готова допустить мысль, что он слабее, добавила она тихо. "Это создает очевидные трудности для моих призовых команд — трудности, которые вполне могут спровоцировать инциденты того рода, которых мы обе только что согласились избегать. У меня есть кое-какие мысли, как эти трудности могут быть решены. По нашим расчетам, комбинации из малых судов и спасательных капсул ваших супердредноутов должно хватить, чтобы переместить около пяти тысяч человек с каждого корабля."

Лицо O'Клири застыло и она начала открывать рот с негодованием, но Мишель продолжила холодно.

"Прежде, чем вы заговорите, адмирал, я советую вам тщательно оценить ваше положение. Как вы только что признали, межзвездной закон требует от вас выполнять мои законные команды. С другой стороны, я обязана обеспечить разумную безопасность Вашего персонала до тех пор, как вы и они повинуетесь моим законным требованиям. Планета Шпиндель находится в менее чем одном миллионе километров от вашего текущего положения. Это вполне нормальная дистанция для самостоятельной посадки ваших спасательных капсул, даже с учетом двухсот процентов запаса. Короче говоря, удаление вашего персонала с судна в указанном мною порядке, не представляет угрозы для жизни или здоровья, предполагая конечно, что вы содержите спасательное оборудование в исправности. Как следствие, я официально сообщаю Вам, что отказ действовать в соответствии с данной инструкцией будет интерпретирован, как решение с Вашей стороны о возобновлении военных действий".

Она смело направила свой взгляд в глаза солларианки, предлагая проверить ее блеф и молча молясь, чтобы та оказалась достаточно умна, чтобы понял, что это совсем не блеф. Через несколько напряженных ударов сердца O'Клири отвела глаза в сторону.

"Я понимаю," буркнула она.

"Я рада это слышать." Мишель ответила ей натянутой улыбкой. "Как только ваши малые суда и капсулы отделятся от ваших кораблей, они направятся к Шпиндель. Там на орбите их встретит и подберет адмирал Хумало и ваши люди будут соблюдать все дополнительные инструкции, которые он может выдать. Они не будут самостоятельно приземляться, кроме прямо указанных случаев. Мы сделаем все возможное, чтобы доставить их на поверхность планеты, как можно быстрее, согласуясь с возможностями губернатора Медузы организовать проживание. Я вам гарантирую, что в случае чрезвычайных обстоятельств, любой из ваших спасательных капсул будет позволено приземлиться на планету. Однако, если какое-либо из ваших малых судов или спасательных капсул не выполнят мои инструкции, инструкции адмирала Хумало или наших подчиненных, они будут уничтожены. Я понимаю, эти распоряжения являются необычными, но таковы и нынешние обстоятельства. Я пыталась достичь наилучшего компромисса между безопасностью моих людей и надлежащим обращением с вашими. Я ожидаю, что вы доведете это всем вашим подчиненным, что мы намерены обращаться с ними настолько порядочно и достойно, насколько это позволяют обстоятельства. Но, что любое неповиновение законным распоряжениям будет пресекаться оперативно и решительно — вплоть до применения смертельной силы — если мы посчитаем, что это необходимо. Это понятно?"

"Да," подтвердила O'Cleary.

"Хорошо. Вы можете не верить этому, адмирал, но мне не доставляет удовольствия выдавать инструкции, которые, я знаю, должны казаться унизительным. К сожалению, у меня нет выбора. Я не выполнила бы свои обязательства по обеспечению безопасности Вашего персонала если бы не принял таких драконовских мер, для контроля текущей ситуации и предотвращения такого рода эскалации, которая потребует меня использовать силу для соблюдения условий вашей сдачи".

Мишель смотрела в глаза O'Cleary еще одно мгновение, надеясь, что солли сможет почувствовать искренность ее слов. Затем вежливо кивнула.

"Золотой Пик, закончила", сказала она и повернулась к главному экрану с внутренним вздохом.

По правде говоря, отношение O'Cleary's оказалось менее воинственным, чем она опасалась. К сожалению, это не сделало Мишель счастливой. Если уж на то пошло, это не означало что другие офицеры и рядовой состав на борту сдавшихся судов разделяют отношение O'Cleary.

* * *

"Три минуты до стыковки, сударыня", произнес бортинженер катера.

"Спасибо, пти-офицер Петтигрю," ответила Абигайль Хернс, потом встала и повернулся лицом к вооруженным мужчинам и женщинам своей призовой команды. Учитывая характер миссии, их было не очень много. На самом деле, гораздо меньше, чем ей хотелось бы.

"Три минуты, народ", сказала она, и увидела, как изменились выражения лиц и подтянулись плечи. "Помните, наш инструктаж и следите друг за другом. Мы не хотим, несчастных случаев — или инцидентов, — а такого рода вещи могут случиться даже на борту дружественного корабля. Таким образом, хоть мы и очень хотим избежать неприятностей, мы еще больше хотим, чтобы все вернулись на борт в целости и сохранности"

Один или два человека усмехнулись и Абигейл позволила себе ответную улыбку. Потом она посмотрела на молодого гардемарина на сиденье рядом с ней. В некотором смысле, молодой Уолтер Корбетт напомнил ей о Гвен Арчер, с теми же рыжими волосами и зелеными глазами. Но у Корбетта был поистине монументальной нос, по сравнению с Арчером, и ему было всего девятнадцать. Он был худой, как щепка и обладал такой нервной энергией, что даже в спокойной обстановке для него было сложно просто неподвижно сидеть.

Однако сегодняшние условия были далеко не нормальными, и Корбетт сидел почти не дыша последние десять минут, выглядел как кролик, которого ведут на съедение удаву.

Абигейл не винила его. Хотя этот "круиз" Корбетта наверняка был менее страшным (пока, по крайней мере), чем ее практика под командованием капитана Оверстегейна. Вот там то уж было ужасов и катаклизмов достаточно, чтобы испугаться. Но, подумала она, любое искушение посмеяться увядает, когда она вспоминает, как другие корабли ее дивизиона были взорваны Йозефом Бингом. Это была незабываемая демонстрация сопутствующих рисков выбранной ею профессии.

Сейчас то он и получит новый большой опыт, напомнила она себе мрачно. В отличие от молодого Корбетта, она видела внутренности разрушенных кораблей раньше. Надо проследить за тем, что бы он вернулся на борт Тристана целым и смог воспользоваться полученным опытом, который наверняка обеспечит его ночные кошмары пищей…

"Помните, Уолт," она говорила не громко, но Корбетт испуганно вздрогнул", вы офицер Королевы. Я знаю, вы не ожидали, что придется делать что-либо подобное в "сопливом круизе". Ну, и я не ожидала, всего того, что произошло на моем "сопливом круизе", что может подтвердить присутствующий здесь лейтенант Гутьеррес."

Она взглянула на массивного лейтенант, который сидел в ряду сразу за ними. На плече его бронированных доспехов красовался значок гвардии Землевладельца Оуэнса, а не Мантикорской Королевской морской пехоты. Звук, который послышался в ответ на вопрос, примерно с места где сидел лейтенант, можно было предположительно идентифицировать как фырканье. На лице Корбетта промелькнула улыбка. Очевидно, он слышал все о приключениях сержант Матео Гутьерреса и гардемарина Хернс на планете Убежище.

"Вы должны помнить три вещи", Абигейл продолжила довольно суровым тоном. "Во-первых, вы офицер Королевы. Во-вторых, каждый солли, который еще жив там," — она кивнула на носовую переборку, за которой ждал их погибающий КФСЛ "Чарльз Бэббидж", флагман 371-го дивизиона супердрендноутов Флота Соларианской Лиги — "провел всю свою карьеру думая о себе, как о солдате самого мощного военного флота в Галактике, и Звездная Империя Мантикора — и ее военно-морской флот — для них выскочка, маленькая кроха с манией величия. В-третьих, мы совершенно не представляем сколько живых солли может быть на борту Бэббиджа и в каком виде они могут быть, но в нашей призовой команде менее тридцати человек".

Она смотрела в его глаза пока он не кивнул и затем продолжила.

"Прямо в эту минуту, большинство из выживших из экипажа Бэббиджа, вероятно, еще в состоянии шока. Я не знаю, как долго это будет продолжаться. С нашей точки зрения, это может быть как хорошо так и плохо… а, возможно даже и то и другое. С одной стороны, большинство из них, вероятно, слишком потрясены и слишком сосредоточены на надежде, что кто-нибудь появится и вытащит их, чтобы думать о организованном эффективном сопротивлении. С другой стороны, даже если девяносто процентов экипажа мертвы, оставшихся все равно еще в десять раз больше, чем весь экипаж Тристана. Многие из них будут слишком счастливы, чтобы рассматривать кто их вытащил из обломков, и чтобы создавать нам какие-либо проблемы. Но я буду удивлена, если все из них мыслят ясно. Таких людей шок и унижение — и гнев на кучку "неоварваров" — может подтолкнуть на открытое неповиновение. И, честно говоря, тот факт, что вы, всего лишь гардемарин, будете командовать ими может вызвать в них возмущение. Возможно они не захотят выполнять ваши приказы ни при каких обстоятельствах, так как будут чувствовать нечто большее, чем простая обида.

"Это создаст для вас две проблемы, которые вам придется решить. Во-первых, поймите их состояние и учитывайте его если это возможно, но, во-вторых, помните, что вы офицер, что они обязаны исполнять ваши приказы, и что проявление слабости может привести к инциденту".

Она снова сделала паузу и Корбетт снова кивнул.

"Да, мэм", сказал он, и, несмотря на мрачное понимание того, что их ждет внутри разрушенного корабля, губы Абигайль дрогнули. Было бы несправедливо назвать его тон жалобным. Чувствовалось, что он движется в правильном направлении.

"Скорее всего все не будет так плохо, Уолт. По крайне мере там, где есть выжившие. Но вы должны быть в курсе тех вещей, о которых я только что сказала. Также я включила в вашу группу Боцмана. Я бы не стала заходить так далеко, и говорить, что посылаю его с задачей "заботиться о малыше". Но скажу так — я ожидаю, что вы будете помните, что он уже служил во флоте, когда вам было еще только пять лет и используете его опыт соответственно".

"Да, мэм", сказал Корбетт более твердо, и Абигейл посмотрела через плечо на Гутьеррес. Их глаза встретились и в ее памяти всплыл другой гардемарин, которому был крайне необходим опыт другого ветерана-нонкома. Его ободряющий кивок доставил ей огромное облегчение. Очевидно, что Матео перекинулся парой слов со Старшим Корабельным Старшиной Франклином Масгрейвом, боцманом Тристана.

"И вот, что я еще добавлю", сказала она мальчику. "Вы увидите ужасные вещи в ближайшие несколько часов". Она пристально смотрела ему в глаза и ощутила удовлетворение, увидев, что он больше не колеблется. "Неважно, что вы думаете, что можете себе это представить. Это будет во много раз хуже. Я знаю. Я видела это раньше, и нет никакого способа, чтобы подготовить кого-нибудь к этому, пока он не испытает это на себе. Вы будете шокированы, вас будет тошнить. На самом деле, было бы что-то неправильно с вами, если бы вы этого не испытали. Но что бы мы ни чувствовали, мы должны исполнять свой долг. И я думаю, что если вы сосредоточиться на выполнении ваших обязанностей, на работе, это вам поможет. Это еще одна штука, которую я узнала на своей шкуре."

"Да, мэм", повторил он.

"Хорошо."

Она посмотрела в глаза своего телохранителя снова и поблагодарила крошечным кивком. Затем слегка похлопала Корбетта по плечу и — как она сама только, что посоветовала мичману — вернулась к своим обязанностям.

* * *

Контр-адмирал Майкл Оверстегейн смотрел на дисплей на борту HMS Ригель. Несмотря на расслабленную позу в удобном командирском кресле, глаза его были встревоженными, сфокусированными на отметках на экране.

"Есть сообщения от майора Маркевича или Себастьяна, Ирена?" спросил он.

"Нет, сэр", тон лейтенанта Ирен Томас не мог бы быть более уважительным, но губы Оверстегейна дрогнули в легкой улыбке. Уважительный или нет, это был тон подчиненного использующийся для информирования вышестоящего начальника, о том, что он должно быть совсем выжил из ума, если не помнит, что кое-кто тут для того и сидит, чтобы сообщить ему, если кто-то захочет поговорить с ним.

Выглядишь более обеспокоенным, чем хотелось бы, не так ли, Майкл? спросил он себя иронически. Тем не менее, я полагаю, вы не только тот, который относится только сейчас.

Его улыбка исчезла, и он взглянул натактический дисплей коммандера Штерна Ретолека. Его операционист сидел откинувшись назад и скрестив руки на груди, но Оверстегейн знал, что Ретолек смотрел на "сдавшиеся" соларианские СД, как пресловутый ястреб. А как еще он должен был на них смотреть?.

Как и все остальные в Десятом флоте, Оверстегейн искренне надеялся, что меры предосторожности разработанные Мишель Хенке окажутся ненужными, но он горячо согласился с нежеланием своего старпома получить опровержение такого рода предположений. На данный момент ни на одном из соларианских СД было не более полутора тысяч персонала на борту, что с учетом их старомодного дизайна, было слишком мало для того, чтобы они могли эффективно двигаться или сражаться. Того же, к сожалению нельзя было сказать об их возможности управлять огнем своего оружия. Конечно их активные целеуказатели были отключены, равно как и их клинья и боковые стенки, но чрезвычайно избыточного количества пассивных датчиков любого корабля стены было более, чем достаточно, что бы обеспечить точные данные цели например для энергических орудий.

Денебские соглашения и межзвездные законы были очень ясными и конкретными в вопросах взаимной ответственности победителей и побежденных. Когда O'Клири опустила импеллерные клинья в универсальном флотском сигнале о сдаче, Десятый флот юридически был обязан прекратить атаку не менее, чем на 15 минут, чтобы дождаться формального сообщения о капитуляции, переданного на скорости света (если конечно Мишель Хенке не решила бы рассматривать их, как пиратов). Корабли же O'Клири юридически были обязаны остановиться и сдаться, с экипажами послушными законным требованиям другой стороны, если не хотели возобновления военных действий. Существовала, однако, довольно скользкая область в законах, касающаяся того, что экипаж захваченного корабля имел законное право на попытку вернуть свой корабль, и можно было утверждать, что засады призовым командам, входящим на борт в первый раз, были обычной практикой. Будет ли это аргументом в суде или нет, зависело уже от самого суда, но это было бы слабым утешением для кого угодно — по обе стороны — кто был бы убит в ходе попытки.

На данный момент — Майкл мог признался об этом Оверстегейну совершенно не испытывая угрызений совести — его абсолютно не волновало, что может случиться с любым солли, который попытался бы вытворить что-то подобное, но его очень волновало, то, что могло случиться с любым военнослужащим Мантикоры, задействованном в операции.

Так что помните, мы наблюдаем за вами, адмирал O'Клири. И у меня для вас есть небольшой подарочек — немножко подвесок. И если хоть какой-то из ваших СД только дернется, мы ты тут же отправим ублюдка прямо в ад.

* * *

Это, майор Евгений Маркевич подумал кисло, другая история, вы действительно любите расслабиться за хорошим пивом и какой-нибудь ерундой позднее. Предпочтительно, гораздо позднее. Это не та история, которой вы насладитесь в то время как, черт знает, что происходит.

Он собрал довольно много историй, как эта за восемнадцать стандартных лет, с тех пор как был зачислен в Корпус морской пехоты Ее Величества Мантикоры, и он, как только мог старался избежать добавления этой в свою коллекцию.

Ну, если я не могу понять шутку, я не должен присоединяться, сказал он себе, и обратил свое внимание к рассматриваемой задаче.

Хорошей новостью были то, что линейный крейсер класса Ника нес триста человек в отряде Морской пехоты, в два раза больше, чем Саганами-С. Плохой новостью были то, что это все еще дало КЕВ Ригель только две команды. И еще худшей новостью, в отношении которой он беспокоился, было то, что его морпехам поручили оказать поддержку двух отдельных флотских абордажных команд.

Что было бы не совсем, так плохо, как я думаю, если бы Солии всё еще не превосходили их десять к одному на борту их чертовых кораблей.

Он взглянул на уроженца Сан-Мартина Себастьяна Farinas, флаг-лейтенанта адмирала Оверстегейна, стоящего рядом с ним. Потом, через десантное отделение катера, на капитана Люсиану Ингебригтсен, командира его роты "Альфа". Это был нелегкий выбор, взять ее или Мотоюки MacDerment, командира роты "Браво". Ну и поскольку он собирался идти с Ингебригтсен, он послал Ганни Данко (известную, как старшина Эвелина Данко) вместе с MacDerment, проследить за ним. Оба Ингебригтсен и MacDerment были хорошими, толковыми офицерами, но они, бесспорно, были еще немного молоды для их ранга. В этом мире всякое случается. И хотя он был уверен в их компетенции, он не видел никакого вреда от присутствия в команде опытных ветеранов. К тому же, он был уверен, что кого-бы он не выбрал для сопровождения, Мерфи бы выбрал другого. (Об этом ему говорил его многолетний опыт.)

Конечно, тот факт, что он приписал себя к "Альфе", также означал, что рота "Альфа" была направлена на борт КФСЛ "Антон фон Левенгук", который случайно оказался флагманом кое-кого, известного, как адмирал Келли O'Клири. Что заодно объясняло и присутствие Farinas.

На данный момент, Ингебригтсен была вовлечена в тихую беседу с мастер-сержантом Клифтоном Palmarocchi, старшим нонком роты Альфа. Palmarocchi был настоящий богатырь. Коренастый, мускулистый мастер-сержант, с его короткой прической и выраженным грифонским акцентом, мог служить замечательной иллюстрацией термина "седой ветеран". Это было очень хорошо с точки зрения Маркевича, особенно, когда он размышлял об абсурдно молодом младшем офицере, стоящем у локотя Ингебригтсен и многозначительно кивавшем на то, что она говорила. Капитан была молода, но лейтенант Гектор Линдсей вообще выглядел, как мальчишка, которому только мяч гонять где-нибудь во дворе. Ну, может быть, это было и не совсем так плохо, но это было достаточно плохо. В самом деле, Линдсей только несколько месяцев, как отпраздновал свой двадцатый день рождения, что делало его еще моложе, чем лейтенант Farinas (тоже прямо скажем не древний старик). Он принял "свой" взвод чуть менее двух месяцев назад, взойдя на борт буквально перед тем, как "Ригель" ушел к Талботту.

Существовала причина, отметил про себя майор, по которой Ингебригтсен и Palmarocchi, оба, оказались в катере первого взвода, а не в каком-то другом. И он признался себе, если бы он думал об этом, то тоже выбрал бы этот катер, чтобы присмотреть за Линдси. Мальчик был достаточно умен, и мотивирован, как черт, но он был настолько новенький и блестящий, что аж больно было на него смотреть.

Ладно, Маркевич посмотрел на экран своего комма, куда бортинженер катера вывел дубликат дисплея пилота. Мы будем на месте в ближайшее время и нам придется поработать.

* * *

"Герметично, мэм," старшина 2-го класса Джон Петтигрю показал на зеленый цвет индикаторов герметичности стыкового узла с аварийным портом "Чарльза Бэббиджа" номер 117. "В соответствии с диагностическими тестами, замок открывается, но, похоже, он работает от аварийного источника энергии."

"Спасибо, пти-офицер", подтвердила Абигейл и взглянула на Гутьерреса.

"Давайте займемся этим, лейтенант," сказала она гораздо более формально, чем она обычно говорила с ним.

"Да, мэм."

Гутьеррес резко отдал честь, прежде чем его шлем, закрылся, что, как понимала Абигайль, было, в данных обстоятельствах, его способом выразить крайнее неудовольствие. Ему не нравилось решение о включении его в тактическую схему призовой команды в качестве участника. Вместо этого он предпочел бы занять свое законное место, прикрывая её спину. К сожалению, тот факт, что на "Тристане" не было отряда морской пехоты сделал экс-сержанта Гутьерреса всей морской пехотой, которой располагала капитан Наоми Каплан. Это, в сочетании с тем, что Абигайль была её единственным флотским офицером с опытом наземных боевых действий, определило, кто будет командовать призовой командой "Тристана"

Все члены команды, а лейтенант Абигайль Хернс особенно, надеялись, что боевой опыт не будет иметь абсолютно никакого отношения к их нынешней миссии. Причина почему "Тристан" был назначен именно на "Чарльз Бэббидж" была в степени разрушения супердредноута. Хотя формально маленькая команда Абигейл была призовой командой, их реальной функцией был поиск и спасение. И любые Солли с головой на плечах просто должны были рады их видеть.

К сожалению, как она указала Корбетту, они не могли полагаться на разумность поведения выживших. В самом деле, было вполне возможно, что после того через, что они прошли, они вполне могли помешаться, некоторые из них, во всяком случае. И если кто-то слетел бы с катушек, опыт Матео Гуттиэрса мог бы потребоваться.

Он понимал, почему она так сделала, но он также понимал, что это означало, что он должен сконцентрироваться на безопасности членов призовой команды, а не только наблюдать за одной Абигайль Хернс. И хотя он был настоящим профессионалом, было очевидно, он не видит никаких причин делать вид, — с Абигейл, по крайней мере, — что его на всех хватит.

Ты справишься с этим, Матео, подумала она, ласково улыбаясь в его широкую спину.

Глава 24

Евгений Маркевич никогда не понимал офицеров, пытающихся решать мелкие проблемы, которые должны были оставаться ответственностью их старшин. Он знал сколько усилий требуется унтерам чтобы вникнуть в какой-либо вопрос. Решение подобных вопросов офицерами — это злоупотребление своим временем и отвлечение внимания от собственных обязанностей. Офицер должен нести ответственность за управление своей командой, большая она или маленькая. И он не может позволить себе окунаться в ворох деталей, которые легко могут отвлечь его от функций управления.

Но в данный момент, он обнаружил, что помнить об этом несколько труднее, чем обычно.

Причальный отсек на борту КФСЛ Антон фон Левенгук, флагмана Адмирала Келли O'Клири, был больше, чем на мантикорских супердредноутах. Частично это было вызвано тем, что СД Лиги несли на борту большее число малых судов. Это было верно даже до сокращения экипажей Мантикорой, хотя разница стала еще более заметной за последнее время. С другой стороны соларианские малые суда, как правило, были больше своих мантикорских аналогов. По его оценке, они не несли больше персонала или груза — на самом деле, их грузоподъемность была даже несколько меньше. Но их операционный радиус был больше, и, в основном, их конструкции были намного старше. Они не использовали достижения разработок военного времени для повышения эксплуатационной эффективности и уменьшения компонентов.

В настоящее время, "Левенгук" послушно стоял на орбите Шпинделя, под прицелом крейсеров коммодора Терехова. Все малые суда, кроме двух небольших реактивных катеров, отсутствовали и причальный отсек выглядел огромной, зияющей пещерой, которая выглядела еще более пустой из-за одинокой тройки мантикорских ботов пристыкованых в нем.

Капитан Ингебригтсен отдала команду на высадку первого взвода лейтенанту Линдси и взводному сержанту Фрэнсису Харперу, и Маркевич был рад, что Ингебригтсен удается не вмешиваться. Впрочем он был также рад и тому, что Линдсей позволил непосредственно сержанту заниматься этим. Но теперь, когда взвод из сорока четырех мужчин и женщин занял позиции на галерее причального отсека Левенгука, он тоже ощутил тот командный зуд, который ранее заметил на лице Ингебригтсен. Он удержался от этого соблазна, чтобы не погрязнуть как раз в тех самых деталях, которых мешали оценивать ситуацию в целом.

К счастью, молодой Линдсей не знал о той внутренней борьбе, которая происходила в душе парочки командиров позади него. Лейтенант оглянулся, потом посмотрел на сержанта Харпера.

"Дайте команду разобраться по лифтовым подъемникам, Фрэнки", сказал он.

"Есть, сэр!" ответил Харпер и пролаял несколько четких команд. Взвод быстро и слажено развалилсь на подразделения, и Маркевич одобрительно кивнул про себя. Это было простое перестроение, но уверенность в голосе Линдсей и четкость, с которой они действовали, были хорошими признаками.

И, в отличие от некоего майора Маркевича, Линдсей казалось абсолютно не испытывает искушения заменить сержанта на его уровне командования.

"Отсек чист, сударыня," сообщил Линдсей через минуту Ингебригтсен.

"Благодарю вас, Гектор", ответила капитан серьезно и поднесла к губам свой командирский комм. "Отсек чист", объявила она. "Второй взвод, вперед."

"Так точно Мэм," лейтенант Сильвестр Джексон отреагировал почти мгновенно. "Пошли".

Люк второго катера открылся, и взвод Джексона быстро полетел вниз по трубе для персонала. Они приземлились внутри галереи, и Джексон, который был на четыре года старше Линдсей, имел песчаные волосы и выраженный сфинксианский акцент, доложился Ингебригтсен.

"Вы знаете, что делать, Слай", ответила ему Ингебригтсен.

"Есть, мэм". Джексон отдал честь ей и Маркевичу, а затем повернулся к своему сержанту. Второй взвод прошел мимо людей Линдсей к шахтам каждого подъемника. Однако они не зашли в кабины. Вместо этого, они послали их вверх, прервали автоматическую команду закрытия дверей шахты, и затем, согласно плану миссии, последовали за кабинами в своих доспехах. Маркевич действительно не думал, что на борту Левенгука мог бы быть кто-то настолько глупый, чтобы оказать сопротивление. Но на случай, если кто-нибудь, склонный к самоубийству, все же был, он не намерен был предлагать ему своих бойцов на блюдечке с голубой каемочкой.

"Ладно, Aldonza," произнесла Ингебригтсен в комм. "Ваш выход."

"Ясно, Мэм."

У лейтенанта Алдонзы Наварро, командира третьего взвода, был еще более выраженный сан-мартинский акцент, чем у Farinas. В ней было всего сто семьдесят два сантиметра и она была ниже большинства известных Маркевичу сан-мартинцев. Но это никак не отражалось на ее эффективности и третий взвод быстро выстроился в отсеке.

Тем временем Маркевич смотрел на экран своего комма, отслеживая значки морпехов Джексона, во время их подъема по лифтовым шахтам. Второе отделение Джексона покинуло шахту на уровне 03. Сам лейтенант остался с первым отделением на уровне палубы 02. Третье отделение замерло на палубе 01. Маркевич мысленно кивнул во второй раз, после того как все три отделения заняли позиции.

"Займите позицию, Aldonza," приказала Ингебригтсен, и третий взвод заменил людей Линдсей на охране лифтовых шахт отсека. Первый взвод отошел назад, и Ингебригтсен кивнула (в ее случае, физически) в знак одобрения.

"Готовы приступить, сэр", сказала она формально, обращаясь к Маркевичу.

"Очень хорошо, капитан." Маркевич улыбнулся. "Давайте начнем шоу".

"Есть, сэр. Давай наверх, Гектор".

"Есть, мэм!" Линдси козырнул и первый взвод полез в шахту, проверенную людьми Джексона. Ингебригтсен, Farinas, и Маркевича шли в арьергарде.

На этот раз, отметил Маркевич, лейтенанту Линдсей не совсем удалось скрыть волнение в голосе, но он был склонен войти в положение мальчика. В конце концов, именно его взвод был выбран для сопровождения Маркевича на флагманский мостик Левенгука для принятия официальной личной капитуляции адмирала O'Cleary. Морские пехотинцы поднялись на борт чтобы обеспечить безопасность. Это означало, молодой Гектор Линдсей вот-вот попадет в книгу истории Корпуса, как первый младший офицер — очень молодой офицер, в его случае — любой звездной нации, который присутствовал при сдаче флагмана флота Соларианской Лиги на флаг-палубе супердредноута ФСЛ. Маркевич понимал это и не собирался делать Линдсей замечание. В то же время, он спрашивал себя, понял ли Линдсей, что он получил конкретно это задание, потому что он был наименее опытным взводным командиром Ингебригтсен? Наварро, с самым большим среди всех боевым опытом, взяла на себя отряд в причальном отсеке. Это был резерв Маркевича. Если бы что-то пошло не так и все полетело в тартарары, он хотел бы, чтобы там был тот, у кого хватит умения в силы вытащить их всех.

"Интересно, если Лусиане хватило духу объяснить это Линдсей, он расстроился? Думаю, нет!"

* * *

Абигайль Хернс еще раз осмотрелась. Проход, который шел от аварийного шлюзового отсека, был длиннее и немного шире, чем это было на кораблях мантикорской или грейсонской разработки. Но и в нем было довольно тесно на данный момент, с учетом ее людей и шести тяжело нагруженных спасательных грави-саней. Воздух был, и это было хорошо. Работало только аварийное освещение, но около трети элементов освещения были мертвы. Один из ее техников уже установил, что резервная компьютерная система не работает, и судя по всему из-за отсутствия технического обслуживания, а не в результате ущерба от рук Мантикоры.

Корабль — или, скорее, разбитый остов, который когда-то был кораблем — находился под воздействием силы тяжести около 1,2 g. Обломки были развернуты перпендикулярно к линии полета, палуба и потолок поменялись местами, а Тристан играл роль буксира, пытаясь замедлить то, что осталось от Бэббиджа. По ряду причин, Абигейль предпочла бы остаться в условиях микрогравитации. Это сделало бы оказание помощи быстрее и проще, не говоря уже о уменьшении риска разрушения поврежденных элементов конструкции. И она прекрасно понимала, что при некоторых обстоятельствах замедление может оказаться опасным для жизни пострадавших. К сожалению скорость, которая в момент крушения составляла почти восемнадцать тысяч километров в секунду, уже провела корабль мимо Flax и теперь они мчались через внутреннюю часть системы примерно на шести процентах от скорости света, направляясь на роковое свидание с светилом системы — газовым гигантом Эверест, достичь которого должны были менее, чем за двадцать часов. Было чрезвычайно маловероятно, учитывая ограниченные людские ресурсы Десятого флота, что спасательные команды будут в состоянии найти все полуразрушенные и развалившиеся, как Бэббидж, суда за это время. Значит он должен был быть замедлен каким угодно способом.

Тристан выглядел, как крошечная гуппи рядом с китом. Корабль старался замедлить то, что осталось от Бэббиджа, но задача, которая для более крупных и мощных судов не стала бы проблемой, у Тристана, при текущем ускорении, могла занять длительный срок. Поскольку они не рискнули применять большее замедление, то им потребовалось бы более пятнадцати стандартных дней (и в лучшем случае двенадцать световых часов), чтобы привести Бэббидж в состояние покоя относительно системы. При этом надо было избежать столкновений с обломками и объектами орбитальной инфраструктуры системы, что бы повысить шансы на спасение выживших.

Предполагая конечно, что хоть кому то из тех, кто сохранял свои аварийные системы так плохо, как эти люди, удалось выжить.

Не делай поспешных выводов, Эбби, напомнила она себе. Это просто шлюз аварийного доступа и неисправность замка может ни о чем еще не говорить. Давай пока не будем решать заранее, что все так плохо, как мы увидели.

Она твердо приказала себе не думать об этом. Но она не могла не понимать, как любой мантикорский или грейсонский старпом отреагировал бы на что-то вроде этого, даже если это был "всего лишь" шлюз аварийного доступа. На самом деле — особенно — если это был "всего лишь" шлюз аварийного доступа. Дураку ясно, что аварийные системы конструировались для использования в чрезвычайных ситуациях, когда обычно было немножко поздно думать о просроченом обслуживании, а надо было открыть спасительный люк прямо сию секунду.

Во всяком случае мы вошли, мы вместе, и у нас есть связь с катером. А это значит…

"Ладно, Матео, вперед", сказала она.

"Да, мэм", ответил лейтенант Гутьеррес. Потом кивнул пти-офицеру Уильяму Макфарлейну, одному из унтеров, которому он выдал игольчатый пистолет. "Веди, Билл".

"Есть, сэр", подтвердил Макфарлейн, и осторожно полез вниз по плохо освещенному проходу.

Еще трое рядовых с игольчатыми пистолетами двинулись за ним. Замыкающим шел Гутьеррес. Лейтенант и боцман Масгрейв провели совещаясь целых полчаса, решая, кому еще из матросов доверить оружие. Макфарлейн и остальные трое имели реальный боевой опыт и квалификацию для обращения с оружием. Все остальные в общем то тоже представляли как обращаться по крайней мере с пистолетом, но Гутьеррес с кровожадным видом объяснил, что случится кем-то не вошедшим в состав его маленькой группы стрелков, кто осмелился хотя бы снять оружие с предохранителя без его приказа. Учитывая сколько глупостей Абигейл видела от людей с огнестрельным оружием, она искренне одобряла его.

Когда вслед за Макфарлейном все дошли до герметичной двери в конце коридора, Сельма Уилки, один из инженеров лейтенанта Fonzarelli протестировала управление.

"Энергия отсутствует, мэм", сообщила она Абигайль по общей сети, а затем продолжила тщательно обеззвучным голосом. "В соответствии с сигналами датчиков, давление на другой стороне есть".

Абигейл услышала презрительное фырканье и покачала головой. Они находились внутри внешней оболочки супердредноута, но еще за пределами основного корпуса большого корабля. Проходы, подобные этому, были специально разработаны и предназначены для разгерметизации, если корабль подвергнется ракетному обстрелу, как средство ограничения взрывных повреждений при нарушении целостности брони. Тот факт, что на Чарльзе Бэббидже не удосужился этого сделать, говорил о качестве боевой подготовки персонала Флота Лиги. Или по крайней мере о неправильной оценке угрозы при подготовке группы 496 к сражению.

"Это хорошо, что у нас будет воздух, Сельма", ответила Абигейл. "С другой стороны, кто знает? Возможно они разгерметизировали следующий проход. Кроме того, если я правильно понимаю, соли не любят принимать душ и стирать носки. Так что, я думаю, что пока мы не станем открывать шлемы."

"Это мне подходит, мэм," ответила Уилки со смешком, а кто-то громко рассмеялся. Это смех звучал немного нервно, но Абигайль не собиралась никого наказывать за это.

"Открывайте ее," приказала она.

"Есть, мэм."

Уилки начала открывать дверь обхватив перчатками старомодное колесо. Она крутила его немного дольше — и затратила намного больше усилий, — чем это должно было быть. А от визгливого звука, который раздался при этом, зубы Абигейл заныли. Не было никакого оправдания тем, кто не обеспечил поддержание механизма ручного открытия люка аварийной эвакуации в порядке!

Когда Уилки удалось разблокировать дверь, она качнулась и плавно открылась. Макфарлейн быстро скользнул в нее, взяв под прицел левый-верхний сектор, а следующий стрелок занял позицию с правой стороны.

"Чисто!" доложил MacFarlane.

"Чисто!" доложил второй боец.

"Вперед", скомандовал Гутьеррес, и остальные члены команды быстро перетекли через отверстие под его критическим взглядом. К счастью все помнили его инструктаж и никто не зацепился и не упал. На самом деле, хотя Абигейл знала Матео никогда не признает этого, его "вакуумные присоски" выполнили маневр с похвальной осторожностью и скорость.

Она остановился и наклонился, чтобы рассмотреть аварийный люк более внимательно. Проход в котором они оказались также был освещен только аварийным светом, но, по крайней мере, все осветительные приборы, казалось, на этот раз были исправны. Осмотрев люк, она обнаружила, что двигатели разблокировки системы, по-видимому, были в гораздо лучшем состоянии, чем система ручного открытия. Конечно, была одна несущественная проблемка — для их работы нужна была энергия, а ее не было?

Тень упала на нее, и посмотрев вверх, она обнаружила, что Масгрейв смотрит ей через плечо.

"Это полная задница, сударыня?" Боцман пробормотал это с глубоким отвращением. Более того, она заметила, что он разговаривает с ней по приватному каналу, а не по общей сети.

"Это действительно кажется небольшой небрежностью, Боцман", признала она, использовав тот же канал. "Но не намного большей, чем оставить давление в аварийных проходах."

"Кто-кому не мешало бы треснуть между глаз, прошу прощения, сударыня," согласился Масгрейв.

"О, я не могу согласиться с вами. ФСЛ — мирный флот. По крайне мере был. Я думаю, они смирились с маленькими небрежностями".

"Мирное там время или нет, они должны иметь голову на плечах, чтобы по крайне мере откачать воздух! К чему может привести например вот такое чертово отклонение от регламента обслуживания?" Масгрейв зарычал, ткнув в сторону ручной разблокировки системы. "Если я не ошибаюсь, катастрофы происходят и в мирное время, тоже, сударыня."

"Что они и имеют", мрачно согласилась Абигейл. "Даже на борту соларианских кораблей стены, я полагаю."

Она выпрямилась и посмотрела в схему, загруженную в память ее планшета. Теоретически, по крайней мере, она имела детальные планы всего корабля — или скорее класса кораблей, каким он вышел от разработчиков — предоставленные специально для спасательных команд адмиралом О'Клири. Она надеялась, что схемы действительно были полными, без каких-либо сюрпризов, преднамеренных или непреднамеренных, но она не была готова доверять им в полной мере. Тем не менее, они давали по крайней мере общую картину, к тому же она, с помощью сенсоров Тристана, нанесла повреждения на карту, прежде, чем загрузить их в планшет.

"Ладно, Уолт," сказала она мичману Корбетту, у которого был идентичный планшет. "Здесь мы расстанемся. Судя по карте, вы сможете продвинуться вперед еще метров на сто, прежде, чем достигнете разрушенного участка. А уж на на пятьдесят метров точно, до ближайшей к месту взрыва двери в этом направлении. Берите свою группу и двигайтесь вперед."

Она тапнула по своему планшету стилусом, и янтарная метка одновременно мелькнула на обоих экранах.

"Убедитесь, что это место безопасно и оставайтесь там", продолжила она, указывая на мигающую метку. "Я тем временем проверю кормовой лифт девятнадцать. Есть ли на нем энергия или нет, мы сможем использовать его шахту для проникновения на борт."

"Есть, мэм," подтвердил приказ Корбетт. "Боцман"?

"Здесь я, сэр", откликнулся Масгрейв, кивнул Абигейл, и двинулся по коридору в указанном направлении со своим необычайно молодым командиром на буксире.

Абигейл проводила взглядом уходящую половину своей команды, и затем повернулся к Гутьерресу.

"Вперед, Матео."

* * *

Майор Маркевич вышел из лифта на палубном уровне 00, вслед за капитаном Ингебригтсен и мастер-сержантом Palmarocchi. Согласно схеме в памяти его доспеха, они были на расстоянии около шестидесяти метров к корме от командной палубы Левенгука, и в ста метрах от его флагманского мостика. 00 палуба соответствовала по стандарту Королевского флота Мантикоры центральной — наиболее защищенной — палубе основного корпуса военного корабля. На Левенгуке она была шире и выше палуб, расположенных выше и ниже. Проходе перед Маркевичем был хорошо освещен, но он чувствовал какое-то неясное беспокойство из-за его ширины.

Не глупи, Евгений. Все нормально. Это просто из-за того, что ты не привык видеть так много пустого пространства на борту военного корабля.

Он мысленно хмыкнул, затем повернулся к темноволосому лейтенанту ФСЛ, которая ждала у двери лифта. С учетом пролонга, ей, вероятно было, где-то около тридцати — по мантикорским меркам старовата для ее ранга. С другой стороны у солли не возникло столько вакансий для продвижения по службе за последние два десятилетия, как у мантикорцев.

На нашивке ее скафандра было написано "Пабст. В.", и она была без шлема. Она была чуть выше среднего роста, и выглядела беззащитно перед его боевой броней.

"Майор Маркевич, Королевская морская пехота Мантикоры", сухо произнес он, используя внешние динамики своей брони.

"Лейтенант Пабст — Валенсия Пабст," ответила она. "Я флаг-лейтенант адмирала O'Cleary".

"Извините, лейтенант," вмешалась Ингебригтсен несколько резко, а что Соларианские офицеры не отдают честь старшим по званию?"

Пабст непонимающе смотрела на нее несколько мгновений, как будто Ингебригтсен говорила на иностранном языке. Потом вздрогнула, покраснела, приняла положение смирно и приветствовала Маркевича.

"Прошу прощения, господин майор."

В ее голосе гнева практически не было слышно, но Маркевич полагал, что она ощущает его.

"Я понимаю, это случилось из-за шока, лейтенант Пабст", вернув ей ее запоздалый салют ответил он, милосердно приписывая ее упущение в военной вежливости вышеупомянутому шоку.

"Да, сэр. И-за шока", согласилась она, все еще с оттенком холодного гнева и обиды. "Следуйте за мной, пожалуйста?"

"Ведите, лейтенант," ответил Маркевич.

"Готов"? тихо спросила Ингебригтсен Palmarocchi.

"Готов, мэм," ответил старшина и опустился рядом с лейтенантом Линдсей.

Он что-то очень тихо сказал молодому человеку, затем и Линдсей и первое отделение его взвода расположились прямо за спинами Ингебригтсен и Маркевича. Второе и третье отделение остались на месте, следя за лифтами, в то время как мастер-сержант Palmarocchi и взвод сержанта Уилки прикрывали их. В действительности Маркевич хотел бы, что бы его спину прикрывал именно Palmarocchi, но с другой стороны, казалось логичным, что зеленый лейтенант, опытный капитан, и усталый старый майор, который когда-то давным-давно был батальонным старшиной, должны были справиться с одним отделением морских пехотинцев.

* * *

Переход от лифтов до флагманского мостика Левенгука оказался гораздо дольше, чем казалось, и Маркевич подозревал, что он не единственный находил тишину окружавшую их жуткой. Пабст, очевидно, чувствовала себя не в своей тарелке и молчала, но и в коммуникационной сети морпехов никто ничего не говорил.

Хорошая дисциплина в эфире, подумал майор с ухмылкой. Может быть, мы должны почаще практиковать принятие капитуляции соларианских супердредноутов, ну — как методику обучения.

В этот момент прогулка, длительная как оказалось, закончилась у открытой двери в герметичной перегородке. Пабст взглянула на Маркевича и зашла в дверь.

Он последовал за ней и очутился на палубе флагманского мостика СД.

Как и проход за его пределами, флагманский мостик Левенгука был значительно более просторный, чем Мантикорские. Интересно зачем, подумал Маркевич. Даже с учетом гораздо большего число людей на борту соларианского и с значительно большего доступного объема корабля, конструкторы Мантикоры, наверно смогли бы спроектировать командный центр не более, чем в две трети от того объема, который был у них перед глазами.

Различные дисплеи и консоли были гармоничными, эстетически приятными глазу. Их формы и расположение были такими, что казалось они перетекают друг в друга. Хотя, подумал он глядя на них, казалось, что они не были организованы так же хорошо, с точки зрения информационных потоков. Пост операционистов Мантикоры, например, был расположен так, чтобы офицер мог видеть навигационный дисплей, глядя в одном направлении и главный тактический дисплей, глядя в другом, не меняя своего положения. На Левенгуке же командный пост был организован так, что операционный офицер должен был встать и сделать хотя бы два шага да еще и неловко вывернуть шею, чтобы увидеть дисплей Астрогратора. И одной из причин, было то, что у него было по крайней мере в два раза больше помощников, чем у офицера Мантикоры. Операционист должен был обходить кого-нибудь из них, чтобы увидеть дисплей.

Очевидно, они полагают, что парень, который стреляет не должен видеть, что делает парень, который рулит, подумал он сухо. Not to mention the minor fact that they're way over-manned.

Он отметил эти детали краем глаза. Основное его внимание было сосредоточено на опознании адмирала Келли O'Cleary. С одной стороны, это было не очень трудно, так как в память его брони были загружены ее фотографии. Но он не рассчитывал, что на мостике будет такое огромное количество людей с большими звездами на погонах.

Он по-прежнему пытался разобраться в этом необыкновенном количестве флаг-офицеров, когда O'Cleary шагнула вперед. Она посмотрела на него, темными каменистыми глазами и он отдал честь.

"Майор Евгений Маркевич, Королевская морская пехота Мантикоры," сказал он.

"Адмирал O'Cleary", ответила она, отвечая на его приветствие с холодной корректностью. "Я надеюсь, вы простите меня, если я не добавляю "Добро пожаловать на борт," майор"?

Молчание — золото, решил Маркевич, и ограничился вежливым кивком из-за забрала своей брони.

"Вице адмирал Хенсон Чемберлен, мой начальник штаба" О`Клери продолжила представлять, сопровождавших её офицеров: " начальник оперативного отдела, Контр адмирал Танг Цун-Минг. Начальник разведки моего штаба контр адмирал Лавиния Фейрфакс и мой офицер связи, капитан Калидаса Омпракаш"

Хоть кто-то не адмирал! — подумал Маркевич, по очереди приветствуя представляемых. Затем он представил своих офицеров.

"Капитан Инджебригтсен" сказал он "Лейтенант Фариньяс — адьютант контр Адмирала Оверстейна и лейтенант Линдсей"

Все трое взяли под козырек и O'Cleary вежливо вернула салют. Потом она снова посмотрела на Маркевича.

"Наверное, я должна вручить вам меч или что-то вроде этого майор," сказала она едко. "К сожалению, боюсь во флоте Соларианской Лиги не очень практикуются такого рода вещи."

Это прозвучало, как шутка. Но в холодной улыбке, которая сопровождала эти слова, не было ни капли юмора.

"Если я чему то и научился за последние двадцать лет, адмирал", ответил Маркевич, глядя прямо в ее глаза", так это тому, что мы часто забываем о важных вещах, пока не становится слишком поздно.

Губы O'Cleary сжались, но потом она, сделав над собой усилие, расслабилась и сделала глубокий вдох.

"Я полагаю, что мы все должны иметь это в виду," сказала она. "И все же, как ваша адмирал Gold Peak видит эту процедуру, майор?

"Мэм, как только я получу Вашу официальную капитуляцию, и капитуляцию капитана Lister,я немедленно уведомлю об этом штаб адмирала Золотой Пик. После чего, я расположу подразделения моих морских пехотинцев на флагманском и капитанском мостиках, в двигательном отсеке и по одному в каждом из причальных отсеков для контроля движения и обеспечения безопасности. Как только это было сделано, призовая команда военно-морского флота поднимется на борт Левенгука и завершит работу по приемке судна. Я уполномочен передать вам приветствия и комплименты адмирала Золотой Пик и пригласить вас в сопровождении лейтенанта Farinas посетить борт Ригеля, флагмана адмирала Оверстегейна. Насколько я понимаю, что адмирал Золотой Пик вскоре сама прибудет на борт Ригеля. "

"Ясно"

O'Cleary смотрела на него несколько мгновений, с отсутствующим выражением лица, затем кивнула.

"Очень хорошо, майор. Кажется, что в данный момент я, как и остальная части этой целевой группы, находимся в руках адмирала Золотой Пик. И я, конечно, выполню ее пожелания."

"Благодарю вас, Адмирал."

"Вы предпочли бы получать сдачу капитана Листера здесь, или на его капитанском мостике?"

"Согласно моих приказов, а также, для обеспечения безопасности, мэм, я думаю, что для капитана было бы удобнее, если бы он просто подождал меня там."

Маркевич сказал это настолько вежливо и по военному обезличенно, как только смог, и O'Cleary снова кивнула. В этом кивке ощущался след понимания его усилий не сыпать на ее — или Листера — раны соли, больше, чем это было необходимо.

Есть, конечно, такое вообще было возможно.

"Калидаса, пожалуйста, будьте добры сообщить капитану, что майор Маркевича встретится с ним на капитанском мостике", сказала она, не глядя через плечо на капитана Omprakash.

"Есть, мэм."

"Ну, я полагаю, надо бы завершить формальности. Здесь, по крайней мере," сказала она, и одарила Себастьяна Farinas тонкой улыбкой. "Должны ли другие члены моего штаба сопровождать нас, лейтенант?"

"Если вам так хочется, мэм," ответил Farinas: "Я уверен, контр-адмирал Оверстегейн будет рад предложить им гостеприимство своего корабля. Решение, однако, за вами."

"В таком случае, я хотела бы, что бы вице-адмирал Чемберлен сопровождал нас."

"Конечно Мэм"

"Ивасаки," Линдсей дал команду по взводной сети, и капрал Данстан Ивасаки и его трое бойцов шагнули вперед, заняв место почетного караула вокруг O'Cleary, Чемберлена и Farinas.

Ну, малыш получил это право, решил Маркевич, взглянув на Ингебригтсен. Из выражения капитана, было очевидно, что она не считала, что уже время. И что она была рада видеть одобрение его действий Маркевичем.

O'Cleary наклонила голову, горько улыбаясь, как будто пытаясь решить, был ли это почетный караул или конвой, чтобы удержать ее от побега. Потом она тихо фыркнула, чуть менее горько, и кивнула Маркевичу.

"Если я больше не увижу вас, майор," сказала она: "Позвольте мне поблагодарить вас за ваше джентельменское поведение в трудной ситуации."

"Благодарю вас, сударыня," поблагодарил он, и он и его офицеры приветствовали ее снова. Она и Чемберлен вернули салют и проследовали за Farinas из отсека.

* * *

"У нас тут пару выживших, Мэм."

Услышав голос гардемарина Корбетта по комму Абигейл остановился не закончив шага и подняв руку вверх, чтобы остановить свою группу. Было что-то такое в его тоне…

"Вы в порядке, Уолт?" спросила он по личному каналу тихо.

"Да, мэм", он ответил на той же частоте. "Это просто…" он сделал паузу, и она услышала звук глотания. "Это просто… плохо выглядит."

Абигейл посмотрела на экран планшета и нашла отметки, означающие Корбетта и его партию. Ее собственная партия уже нашла более семидесяти погибших и только шесть выживших — все они были в скафандрах и заблокированы в отсеках, из которых не могли самостоятельно выбраться. Также они насчитали двадцать три люка спасательных капсул, которые показывали вакуум с другой стороны. Это, предположительно, означало что, кто-то был достаточно близко к ним чтобы покинуть корабль. Ее шесть выживших были отправлены обратно на катер в сопровождении одного сопровождающего. Они казались слишком ошеломленными масштабами катастрофы — и благодарными за спасение — чтобы ожидать от них сопротивления. Корбетт же до сих пор не нашел ни одного выжившего, только тела".

Но это, как она поняла, очевидно только что произошло. Она увеличила масштаб изображения на экране. Корбетт и его партия ушли от прохода дальше, чем ее, и они только, что вошли в основной корпус. Если схема была точной, они были в одном из узловых отделений секции контроля повреждений.

В которой, подумала она холодно, как предполагалось, должно было быть свыше сорока человек, когда судно вступало в бой. Так что, если там только двое оставшихся в живых…

"Вам нужна помощь?" Она старалась говорить безличным голосом.

"Нет, мэм. Пока нет, во всяком случае." Корбетт, казалось, снова сглотнул, но его голос звучал немного увереннее, когда он возобновил разговор. "Боцман и моей медик стабилизировали их на носилках жизнеобеспечения. Я отправил двоих моих людей, чтобы доставить их на катер, а затем вернуться сюда. Я правильно сделал, мэм?"

"Уолт, это ваш выбор", сказала она ему. И, конечно, у вас есть Боцман, чтобы убедиться, что вы не порежетесь собственной бритвой, добавила она про себя.

"Спасибо Мэм"

Его голос был определенно сильнее на этот раз, и она криво улыбнулась.

"Пожалуйста," сказала она. "Теперь, давайте продолжим."

Глава 25

— "…боюсь, что это не так просто, как и все это дело вообще, Адмирал. Консенсус в моем Комитете на данный момент достаточно крепкий. Но для того, чтобы Администрация могла получить согласие Конгресса на подписание каких-либо формальных договоров, особенно таких, в которых Республика принимает на себя "вину за начало войны", будущее этих звездных систем должно быть урегулировано. Это, в конце концов первопричина того, почему мы проголосовали в поддержку возобновления военных действий".

Хонор Александер-Харрингтон довольно сильно прикусила свой язык. Это было занятие, которым она имела несчастье достаточно часто заниматься за последние пять или шесть недель. А уж когда Джеральд Янгер открывал рот, то этого точно было не избежать.

Она сделала глубокий, успокоительный вдох и с тоской подумала об пользе дуэлей и десяти миллиметровых пистолетах в качестве инструмента реализации своих мечтаний, но вместо этого просто откинулся на спинку стула. Челюсти сжаты с мужественной стойкостью, карие глаза сверкают стальной решимостью. Она знала, что многие из членов комитета воспринимали затронутую тему точно так же, как он только, что описал. Хотя она сомневалась, что они были так же непреклонны (или объединены), как он. Нет, проблема была в том, что она могла чувствовать настоящие эмоции, стоящие за его аргументами. И она знала точно, что сию минуту ему лично наплевать на будущее спорных звездных систем и всегда было наплевать. Он разливался соловьем об этих несчастных системах уже целых пол дня, но ощущал он при этом, нечто совсем другое. К сожалению, она не могла узнать чем именно было это "нечто другое", но она пришла к выводу, что, вероятно, это одно из двух.

Либо он намерен в конечном итоге дать ей понять, что его уступки по этому вопросу потребуют соответствующих уступок со стороны Мантикоры — вероятно речь пойдет о суммах репараций Республики Мантикоре. Либо собирался якобы докопаться до причин "вины за начало войны". В самом деле, он словно бы вскользь упомянул, что причиной по которой Конгресс проголосовал за поддержку возобновления военных действий были рекомендации Администрации Притчарт. Он был очень осторожен в высказываниях, скорее даже полунамеками, давая понять, что реальная причина нынешнего тяжелого положения Республики связана с ошибкой той же Администрации. Что убедительно доказывало, что реальной целью его вымогательств была Элоиза Притчарт. Хонор понятия не имела, какие внутренние бонусы он хочет выжать из администрации Притчарт, но по крайней мере была высокая вероятность, что список таких бонусов у него заготовлен и, что он собирается давить до тех пор, пока Притчарт не пообещает их ему, только что бы он замолчал.

Тот факт, что он не сказал ни слова о Green Pines был еще одним подтверждением ее догадок. Было же очевидно, что обвинения такого рода стали бы гораздо более тяжелой артиллерией для давления на Звездную империю. Конечно, из того, что Хонор узнала от Причарт, было вполне возможно, что были и другие причины не использования им такого лакомого кусочка.

Вместе с тем, он столь явно хотел чего-то, что от мыслесвета Притчарт веяло таким жаром, словно она тоже собиралась… применить к нему какой-то хэвенитский эквивалент дуэли.

"Г-н Янгер," сказал Хонор, как только убедилась, что может себя контролировать, "Мне кажется, что это не очень правильно с нашей стороны, сидеть здесь и распоряжаться политическим будущим целых звездных систем, не проконсультировавшись с их жителями. Я уверена, вы знаете, что большинство звездных систем, которыми Мантикора овладела во время боевых действий были оставлены нами, кроме тех, которые имеют для нас военное и стратегическое значение. После заключения формального мирного договора, этим звездным системам может быть предоставлена независимость или они могут вернуться под протекторат Хевена, в зависимости от местных условий и желаний. Некоторые системы, правда, до сих пор еще находятся в нашем распоряжении, главным образом потому, что они расположены в нашем тылу или были занятыочень давно. Так же вам известно, что те системы, которые заявили о свой независимости, получили такое разрешение от Звездной Империи еще до заключения договора. Некоторые из них, как вы хорошо осведомлены, выражали желание остаться независимым еще до возобновления наших нынешних военных действий, и я сильно сомневаюсь, что Ее Величество готова загонять их штыками обратно в Республику, если они этого не хотят.

"На данный момент, если этот факт избежал вашего внимания, ни одна из этих звездных систем не является Мантикорским владением. Учитывая этот факт, и вышесказанное мною, я не понимаю, почему вы ожидаете, что Правительство Ее Величества за этим вот конференц-столом выдаст Республике своего рода карт-бланш на самоличное определение их будущего, без консультаций с ними после прекращения военных действий. "

"Я не прошу вас ничего нам "выдавать", Адмирал," ответил Янгер. "Я прошу вас, как представителя королевы Елизаветы, признать справедливость результатов плебисцита, проведенного в этих "стратегических" звездных системах после их освобождения от оккупации Мантикорой Республиканскими вооруженными силами. И взять на себя обязательства подчиниться результатам плебисцитов, которые будут проведены на любых других планетах, которые ранее были частью Народной Республики Хэвен и которые в настоящее время заняты Республиканскими силами".

"И я говорю вам, сэр," Хонор ответила терпеливым тоном, который заставил бы занервничать любого, кто хорошо знал ее", что Ее Величество не готова признавать, что либо, где либо и в какой-угодно звездной системе, без предварительного изучения доказательств и результатов, чтобы убедиться, что процессы волеизъявления были свободными, открытыми и законными".

"Вы полагаете, результаты плебисцитов проведенных Республикой могут не представлять истинные желания жителей системы"?

Глаза Янгера сузились, а в голосе послышались ледяные нотки. В общем, никто не смог бы усомниться в его искреннем возмущении словами Адмирала Мантикоры. Хонор, однако, в полной мере ощущала его фактические эмоции, скрытые за фасадом возмущения. И она почувствовала шевеление Нимица на насесте рядом с ее стулом, когда он уловил ее почти непреодолимое желание ударить Янгера прямо в нос. Эмоции древесного кота говорили, что он двумя руками за такое нанесение легких телесных повреждений. Он знал, так же хорошо, как и Хонор, что законодатель Хевена прекрасно понимал, что она не предполагала ничего подобного. И что на самом деле в тот момент Янгер чувствовал сильное чувство удовлетворения, собственной способностью сжигать переговорное время на такие незначительные проблемы.

И если говорить о времени, решила она, то пришло время для небольшой порции откровенности.

"Г-н Янгер", сказала она спокойно: "Мы оба прекрасно понимаем, что я не предполагаю ничего подобного."

Его глаза расширились, и она почувствовала его удивление. Ну, это было не так уж плохо, не так ли? В конце концов, она адмирал, а не дипломат, и ей все равно нравиться ему это или нет. В данном случае это сыграло в ее пользу.

"Я не говорила, что Мантикора не признает справедливость результатов плебисцита. Я сказала, что Мантикора не признает вступление их в действие до оценки их надежности, точности, открытости и честности. Уверена вы, как и я понимаете различия между этими двумя позициями. И вам также известно, что я, как представитель Звездной империи на этих переговорах, озвучивала официальную позицию, что не буду обсуждать вопрос концессий, как вы этого требуете. Поэтому я могу предположить, что ваша цель состоит в затягивании переговоров. Что вы, как я вижу, делаете с завидным упорством, несмотря на то, что я информировал вас совершенно прямо в начале этих переговоров, что существует временной лимит, насколько долго я уполномочена продолжать переговоры до возобновления Звездной империей активные действия против республики."

Он начал было открывать рот с возмущенным выражением лица, но она подняла правую руку, с указательным пальцем направленным в потолок, в невысказанной команде молчать и продолжила тем же менторским тоном.

"Знаю, что есть множество причин для вашего желания "потянуть время", включая уверенность — ошибочную, уверяю вас — что Мантикора так отчаянно нуждается в урегулировании с Республикой, в свете потенциального конфликта с Соларианской Лигой, что если эти переговоры просто растянуть достаточно надолго, то мы согласимся на снятие каких-либо существенных требований, например… разъяснения наших разногласий по поводу довоенной дипломатической переписки. Если вы на это надеетесь, то я совершенно уверена, что президент Притчарт не разделяет вашей уверенности."

Она не смотрела в направлении Притчарт, но она могла чувствовать, как та слегка напряглась в своем кресле. Не потому, что Хонор была неправа, а потому, что Притчарт была удивлена, насколько права она была.

"Я подозреваю, вам хорошо известно, что президент считает — и это правда — что мои инструкции гласят, что лучше вернуться на Мантикору без договора, чем с плохим договором, в срок или нет, сэр. Кажется вы верите, что если вы будете вести себя так за этим столом, то Президент даст вам то, что вы хотите от нее здесь, в Республике, с целью убедить вас прекратить затягивать время. Правильный ли этот ваш расчет, я не могу сказать. Однако я хотела бы напомнить вам, что брать уроки скрипки, когда дом горит, едва ли целесообразно. Имея это в виду, я думаю, что вместо того, чтобы сидеть тут и тратить драгоценное время, мы должны взять короткий перерыв, в течение которого вы можете обсудить с президентом Притчарт, что именно вы хотите от нее, а не пытаться получить это с помощью ваших подковерных игр".

Лицо Янгера потемнело, и сила его гнева возрастала с каждым словом Хонор, от осознания ее осведомленности. Он держал себя под контролем, только бросая на нее ненавидящие взгляды, но не открывая рта. Его просто раздирала ярость, от того насколько точно она его прочитала. Хонор равнодушно выдержала его взгляд и посмотрела наконец на Притчарт.

Топазовые глаза президента встретился с ее с достойным похвалы спокойствием, хотя губы под ними чуть-чуть подрагивали. Хонор не готова была поклясться, так это или нет, но она могла ощутить эмоции Притчарт, в которых смешались раздражение, разочарование, и — подавляющая все остальные эмоции — веселье.

"Думаю в данных обстоятельствах перерыв будет вполне своевремен," произнесла Притчарт, после того, как уверилась, что держит свой голос под контролем. "Я вижу, что, в любом случае, обеденное время практически наступило. Если можно, адмирал, я предлагаю взять пару часов на обед, в ходе которого представитель Янгер сможет связаться с членами своего Комитета и подготовить ответ на Ваше… откровенное объявление позиции Звездной империи по этому вопросу."

Она вежливо улыбнулась Хонор и повернулся к Янгеру.

"Если хотите, Джеральд," продолжала она мягко "то Лесли и Вальтер, и я также могли бы уделить вам время до следующей сессии с адмиралом Александер-Харрингтон и ее делегацией, чтобы обсудить мнение администрации по этому вопросу. Как вы хорошо знаете, я всегда готова выслушать мнения и рекомендации Конгресса, и если члены вашего комитета имеют ярко выраженные оговорки по этому вопросу, я хотела бы быть осведомлена о них. Я никогда не стремлюсь диктовать свое видение избранным представителям республики, но должна признаться, что в этот момент, я не знают о каких-либо электоральных волнениях в связи с этим. Если это может перерасти в серьезные трудности, я хотела бы обсудить это на брифинге."

Лицо Янгера, повернувшегося к ней, было еще бледнее, чем во время монолога Хонор, но он крепко держал в узде свой гнев, и вежливо кивнул в ответ.

"Ну что ж," Притчарт сказала это, чуть ярче улыбнувшись Хонор. "В таком случае, адмирал, мы встретимся здесь, в два часа. Будет ли это удобно для вашей делегации?"

* * *

"Ну, что ж, это определенно выглядело забавно, не так ли?" Хонор наблюдала с иронией, как члены ее делегации — согнанные на обед овчарками из числа ее телохранителей — проходят через дверь в столовую их номера. Как и в зале для переговоров, окна столовой выходили на кипящую пену Frontenac Falls, и она пересекла комнату, что бы полюбоваться на живописный пейзаж.

"Я не уверен, что "забавно" это именно то слово, которое выбрал бы я, Ваша Светлость," сказал Туоминен сухо. "Ваша поездка на танке по разнеженному и изысканному миру дипломатии кажется немного… прямолинейной, скажем так?"

"Ну, что ты, Voitto!" сэр Варнава Кью покачал головой, широко улыбаясь. "Знаете, как приятно было видеть, как с этого невыносимо самодовольного подлеца сняли скальп" Постоянный заместитель покачал головой и посмотрел на Хонор. "Я не знаю, что за уступки он хочет получить от Притчарт, Ваша Светлость, но убежден, что вы раскусили его от и до".

"Нимиц и я обсуждали его некоторое время," сказала Хонор, что было правдой, и Кью, Туоминен, и баронесса Селлек кивнули. Затем она поделилась своими — и Нимица, конечно — впечатлениями обо всех участниках переговоров от Хевена, хотя, по различным причинам, она была немного менее откровенна говоря о Притчарт, Тейсмане и Несбитте.

"Из всей делегации", продолжала она, "Янгер и Tullingham, несомненно, самые циничные и своекорыстные. Макгвайр тоже не подарочек, как вы понимаете, но я думаю, что ему по крайней мере известно, что в нынешних условиях Республики, больше ценится определенная бескорыстность. Tullingham совершенно безразлично, что станется с Притчарт и с Конституцией Тейсмана — что, лично мне кажется недопустимым для председателя Верховного суда, — но у меня сложилось впечатление, что, хотя он и считает, что выработка юридических заключений под заказ и за "правильную" цену это нормальная практика, он определенно не из тех кто, рискнул бы выкинуть что-то вроде этого, только для удовлетворения своих личных амбиций. Его подход скорее ближе к "Бизнес-для-Бизнеса". С другой стороны Янгер…"

Она покачала головой, не пытаясь скрыть своего отвращения.

"И что с ним, Ваша Светлость?" спросила Селлек пристально глядя на нее, и Честь ощутила ее заинтересованность. Баронесса была включена в число ее советников не в последнюю очередь из-за ее знакомства с различными оппозиционными группами, которые возникли после возрождения Республики после смерти Сен-Жюста.

"На самом деле, я более чем удивлена, что он не пытался использовать Green Pines," признала Хонор. "Мы на это надеялись, когда общались с президентом, но я честно не ожидала, что ему удастся удержать рот на замке." Она даже не думала, что увидит в мыслесвете представителя след прокатившегося через его разум страха, похоже, кто-то другой позаботился о внушении этого страха. "Но, чем дольше мы к нему присматриваемся, тем больше я убеждаюсь, что он пытался ловить рыбку в мутной воде задолго, до того, как мы оказались в Новом Париже".

"Возможно вы правы", сказала Селлек. "Как я уже говорила, я все еще недостаточно хорошо понимаю внутреннюю динамику его партии и, как они там влияют друг на друга, но мои источники все более уверенно предполагают, что он является более крупным игроком, чем мы думали раньше. Вы согласны, что он более крупная фигура, чем мы полагали еще совсем недавно? "

"Трудно сказать, Карисса," ответила Хонор задумчиво, отворачиваясь от окна и переходя к столу, в то время, как Джеймс МакГиннес появился в дверях на другой стороне комнаты, орлиным взглядом наблюдая за стюардами, которые были приписаны к нему Восьмым флотом.

"Я не знаю насколько важный он игрок на самом деле", продолжала она, садясь во главе стола. "Если на то пошло, я также не знаю, действительно ли он является настолько важным игроком, как он думает. Очевидно, что у него есть некоторый вес, иначе он не был бы включен в делегацию Притчарт. Проблема в том, что он один из тех людей, которые просто знают, что они умнее, хитрее и вообще лучше, чем кто-либо другой. Я не знаю, что именно он хочет от Притчарт, но его никогда даже не посещала мысль, что он не получит этого в конце концов. Во всяком случае пока она не пригласила его на этот "брифинг".

Она усмехнулась, и все присоединились к ней. Потом она посмотрела на МакГиннеса.

"И чем вы собираетесь кормить нас сегодня, Мак?

"Я надеюсь, вы найдете его приемлемым, Ваша Милость," сказал МакГиннес слегка поклонившись, что бы скрыть улыбку.

"Но вы не скажете мне, что это, пока не поставите на стол передо мной, не так ли?"

"Я подготовил маленький сюрприз", признал он с широкой улыбкой, и она понимающе покачала головой.

"Ладно, несите его!" позволила она, и он усмехнулся, когда стюарды приподняли крышки супниц, с божественно пахнущим крабовым супом.

* * *

"Прошу прощения, Ваша милость."

Kейтенант Таммел чудесным образом появился у ее плеча, как только Хонор оторвался от поглощения второго куска вишневого пирога. Ей было очевидно, что МакГиннес дает ему уроки телепортации, и ей пришлось признать, что она ценила эту его ненавязчивость даже больше, потому, что у Тима Маерса ее не было. Маерс был столь же эффективным, как и Таммел, но у него не было способности Таммела вовремя отойти на задний план и возникнуть, как из воздуха в нужный момент. Это означало, что хоть, чем то Таммел не напоминал ей постоянно о ее последнем флаг-лейтенант и о том, что с ним случилось.

"Да, Вальдемар? сказала она, не допуская, что бы следы боли от знакомых мыслей о Маерсе, проявились в ее взгляде или голосе.

"С "Императора" только, что передали сообщение с Мантикоры. Это лично вам, от Ее Величества, и боюсь оно помечено, как срочное".

"Понимаю."

Хонор отложила вилку, вытерла губы салфеткой и встала. Встревоженные — или по крайней мере озабоченные — взгляды провожали ее и она слегка улыбнулась.

"Не обращайте на меня внимания, господа," сказала она. "Продолжайте наслаждаться десертом".

* * *

Когда через двадцать минут Хонор оторвалась от дисплея в гостиной своего номера, выражение ее лица было гораздо менее веселым. Она откинулась назад на спинку кресла и скрестила ноги, а Нимиц перетек с насеста на ее колени и сел прямо, лицом к ней.

"Новости не очень хорошие, не так ли, Stinker?" спросила она, поглаживая его уши. На самом деле "не очень хорошие", возможно было даже слишком оптимистично. В конце концов, новость была трехнедельной давности. К этому времени было слишком вероятным, что Мишель Хенке уже имела возможность доказать — или опровергнуть — наиболее оптимистичные оценки превосходства Мантикоры в военной технике. Она почувствовала и беспокойство Нимица, отзеркаливавшее ее собственное, но затем он дернул верхними плечами, имитируя человеческий жест.

"Мика сильная," замелькали его пальцы. "Она справится".

На мгновение у Хонор возник соблазн спросить, с каких это пор он стал экспертом по вопросам сражения флотов. К счастью, соблазн исчез так же быстро, как и возник. Обычные древесные коты в общем то ничего не понимали в передовых технологиях и вооружениях и вообще для каких целей они существует, но те из них, кто принял людей, достаточно часто сталкивались с ними, чтобы понимать, что они делают, даже если они не понимали — как. А Нимиц за свою жизнь видел больше морских сражений, чем большинство профессиональных моряков. Во время некоторых из боев, смерть проходила в опасной близости от него или Хонор. Более того, с тех пор, как Пол Тенкерсли разработал свой первый скафандр для древесных котов, он видел сражения точно так же как она, с точно того же командного мостика.

И он знает Мику лучше, чем почти любой другой человек, подумала она. Так что, он безусловно имеет право на свое мнение.

"Надеюсь, что ты прав, Stinker", тихо сказала она, так и не начав говорить жестами и Нимиц прекратил баловство, почувствовав смену настроения. Хонор покачала головой глядя на него с улыбкой и нежно подергала за ухо, а он ударил ее по руке, убрав когти, и она усмехнулась. Но затем ее улыбка исчезла, и она обняла его и задумалась.

"Вопрос в том", сказала она вслух, используя кота, как аудиторию, "следует ли говорить об этом Притчарт, или нет."

"Ты хочешь рассказать ей?" показал Нимиц, и она фыркнула.

"Вообще то, да", призналась она и он тряхнул ушами в немом вопросе. Хонор вздохнула.

"Бет еще не сделала сообщение Мики достоянием общественности — по крайне мере на тот момент, когда посылала его мне. Однако рано или поздно это произойдет, а это значит, что Притчарт узнает, в конце концов, чем бы там дело не закончилось. Честно говоря мне не хотелось бы нервничать, в ожидании ее возможной реакции на эти новости, и на то, что я скрыла их от нее. Я не думаю, что она может заразиться от Янгера и начать играть в его игры, но я могу быть и неправа. Я была откровенна с ней с самого начала, в том числе и в вопросе о Green Pines. И я не хочу ставить под угрозу баланс доверия возникший между нами. "

Нимиц на несколько мгновений задумался. В отличие от других членов делегации Хонор, он был в состоянии ощутить мыслесвет разума Элоизы Притчарт, к тому же гораздо ярче, чем Хонор, и было очевидно, что он оценивает её слова в свете этого понимания. Она не вмешивалась. В отличие от, неуклонно снижающегося, числа мантикорцев, которые продолжали отвергать свидетельства разумности древесных котов, Хонор Александер-Харрингтон всецело доверяла как способности кошек в целом давать сложные объяснения; так и частному мнению Нимица, в свете его понимания человеческой природы.

Наконец, его пальцы снова за двигались и её глаза расширились.

"Настоящая причина того, что ты собираешься рассказать ей про Мику — это то, что она тебе нравится" сказал он.

"Я…" — она начала переводить, потом остановилась, понимая, что Нимиц, как обычно, попал в самую точку.

"Ты прав", признала она вслух. "Что может быть не так уж и хорошо". Она печально улыбнулась. "Я не думаю, что трезвые, профессиональные дипломаты должны любить людей, с которыми пытаются заключить договор".

"So?" Nimitz signed. "Not what Soul of Steel sent you to be. She sent you to get agreement, not just talk and argue. Besides, I like Truth Seeker, too."

"Ну и что?" спросил Нимиц. "Не для того Стальная Душа послала тебя сюда. Она отправила тебя заключить мир, а не просто разговаривать и спорить. Кроме того, мне тоже нравится Искатель Истины".

"Искатель Истины?" повторила Хонор, откинувшись назад и глядя прямо в его глаза. "Вот оказывается, как звучит ее имя на языке древесных котов?"

Нимиц кивнул, и глаза Хонор сузились. Как правило, имена назначенные людям древесными котами оказывались чрезвычайно точными. Большинство из них порождалось скорее духом человека, чем его внешностью — например ее собственное, "Танцующая на облаках", — отражая глубинную сущность человека. И чаще всего проницательность не подводила котов. Вот и сейчас, подумала она, "Искатель Истины" подвел итог ее собственному восприятию личности Притчарт.

Притормози Хонор, сказала она себе твердо. Это, безусловно, то, какой ты хочешь, чтобы она была. Так же, как и Нимиц. И может быть, вы оба вычитали в ней больше, чем там есть?

А может и нет.

"А какое имя вы придумали Томасу Тейсману?" спросила она.

Пальцы его правой руки сложились в букву "S" и "кивнули" вверх и вниз в знаке "Да", но, как показалось Хонор, его движения были немного медленнее обычного. Он посмотрел на нее одну-две секунды, и выгнул брови домиком. Она буквально чувствовала его колебания. Это было не потому, что он был обеспокоен, тем как она отреагирует, а скорее, как если бы… как будто он не совсем ожидал, что она в это поверит.

…(описание движений рук и пальцев Нимица)

Он остановился на мгновение, затем опустил руки, и Хонор почувствовала, как ее брови удивленно ползут вверх.

"Мечтающий о Мире?", сказала она, выговаривая буквы очень тщательно, как если бы она не могла поверить в то, что произносит. "Такое имя вы дали ему?"

Нимиц очень твердо кивнул головой, и Хонор попробовала сопоставить имя — оценить его качество — с человеком, которому оно было назначено. Неудивительно, что он не решался поделиться им с ней! Если кто-то в галактике и продемонстрировали свою непоколебимую жесткость, готовность сделать все, что требовал от него долг, то это был Томас Тейсман! Он был тем человеком, который восстановил и превратил Республиканский флот в военную машину, которая смогла сражаться и побеждать КФМ в бою. Человеком, который спланировал и осуществил операцию Тандерболт. Человеком, который спланировал операцию Беатрис! Человеком…

Ее мысли остановился, а Нимиц смотрел ей в глаза с силой, которая была редкостью даже для них. Так они сидели несколько бесконечных секунд, а затем Хонор глубоко вздохнула.

Да, Тейсман всегда выполнял свой долг. Всегда. Не дрогнув и не колеблясь, независимо от его требований. Но то же самое можно сказать и о ней. И, что она делает здесь, именно на этой конкретной планете из всех доступных планет во Вселенной, как не "мечтает о мире"? И чем больше она думала о том, что он провел все эти годы, пытаясь защитить свою звездную нацию от внешнего врага, даже видя, что Государственная Безопасность делает с мужчинами и женщинами, которых он знал много лет — с друзьями — тем яснее она понимала, насколько такой человек, как Томас Тейсман может мечтать о мире.

Хотела бы я, чтобы Элизабет была здесь, подумала она. Может быть она и не может воспринимать эмоции Ариэля таким способом, как я могу ощутить Нимица, но она верит Ариэлю. И если бы он сказал ей, что он согласен с тем, как Нимиц назвал Притчарт и Тейсмана…

"Ты же понимаешь, что то, что ты только что сказал мне, не делает мое решение легче, не так ли, Stinker?" спросила она его с кривоватой улыбкой.

Он медленно моргнул, соглашаясь и излучая свою любовь к ней… и одновременно глубокое развлечение. Нимиц прекрасно понимал, что они прибыли на Хевен для серьезного дела. Он даже точно знал, что ставки высоки. Но его искренне забавляли все эти "переговоры", понятие двуногих, которое очень мало значило для расы телепатов, которые не смогли бы заниматься дипломатическими уловками, даже если бы захотели. Он знал, что Хонор должна играть по правилам двуногих, но он находил весь процесс невероятно запутанным, громоздким, и просто глупым.

"Да, конечно", сказала она, обняв его еще раз. "Тебе легко, Bub!"

* * *

"Да, Адмирал?"

Выражение лица Элоизы Притчарт, смотревшее на Хонор с дисплея комма, было вежливо-любопытным. Даже без непосредственной близости, которая позволила бы Хонор уловить эмоции Президента, было очевидно, что Притчарт задается вопросом, о причинах этого вызова, если их делегации должны были сесть за стол переговоров менее, чем через полчаса.

Ну, сейчас она это выяснит, подумала Хонор. Было бы интересно посмотреть, как она и Тейсман отреагировали бы на имена, которыми их назвал древесный кот.

"Мне жаль, что я побеспокоила Вас, госпожа Президент," сказала она вслух", но я только что получил сообщение из дома. Он не требует немедленных действий с нашей стороны", заверила она Притчарт, увидев, как брови женщины взметнулись вверх", но я думаю, что должна поделиться им с вами. Для понимания базовых переговорных позиций Звездной империи."

"Безусловно, адмирал, если вы думаете, что это необходимо." Притчарт откинулась на спинку стула, и, глядя в эти топазовые глаза, Хонор увидела другую женщину, которая в последний раз разъясняет ей эти самые "базовые позиции".

"Необходимо" это такое интересное слово," грустно улыбнулась Хонор. "Я надеюсь, что оно подходит для данного случая, но я полагаю, мы просто должны это проверить, не так ли?

"Госпожа Президент, чуть более трех стандартных-недель назад, один из наших эсминцев, Реприза, вернулся в Шпиндель из системы Майерс с тем, что я полагаю, можно было бы назвать интересными новостями. Оказалось, что, несмотря на все исторические свидетельства об обратном, соларианские корабли стены могут достичь Verge своим ходом. Фактически…".

Глава 26

"Ну," — Элизабет Уинтон сказала сухо: — "Думаю, вопрос стоящий перед нами — а что, черт возьми, нам делать?"

"Я думаю так, ваше величество", — ответил Уильям Александр. — "Так как, дерево решений только что было жестко упрощено. Как говорится когда вы на спине гексапумы единственный вариант или задушить или быть съеденным.

"Не обязательно, Вилли", — сказал его брат. Барон Грантвилл посмотрел на него, сдвинув брови, и Хэмиш Александр-Харрингтон засмеялся. Немного юмора было в этом холодном смехе, а взгляд голубых глаз был ещё холоднее.

"Вы в самом деле думаете, что есть другой вариант, Хэмиш?" — произнес Премьер-министр скептически.

"Конечно, есть! Если вы можете достать свой пульсер, вы положите дротик в мозг шестиногого ублюдка," жестко ответил граф Белой Гавани.

Лицо Грантвилля напряглось, когда он услышал комбинацию гнева, мести, и уверенности в голосе брата.

Характер Александра был известен всему Мантикорскому Королевскому флоту, и Грантвилль имел еще больше опыта работы с ним, чем большинство сослуживцев Белой Гавани. И у него тоже не сахар. И он знал, брата достаточно хорошо, чтобы понять, как именно человек, который командовал мужчинами и женщинами Королевского флота в бою, будет чувствовать себя, если бы кто-то хладнокровно намеревался уничтожить несколько крейсеров и тяжелых крейсеров, да и весь парк суперднердноутов. Тот факт, что ситуация не сработала так, как Сандра Крандалл ожидала, вряд ли что-то даст, чтобы сделать Белую Гавань менее сердитым. Ни в этом отношении.

В конце концов, это мысль, на которую они расчитывают, не так ли?" — возразил Грантвилль. С другой стороны…

"Вы знаете, Хэм, я сделал небольшое историческое исследование, так как первые отчеты Мики о Новой Тоскане возвратились к нам," — сказал он. "Вы были правы, когда Вы предложили Линкольна мне, но есть некоторые интересные лакомые кусочки в Старой Земной истории. Например, я предполагаю, что Вы знакомы с термином "болезнь победителя", не так ли?"

"О чем я." Рот Белой Гавани озарился чем-то, имеющем отдаленное сходство с улыбкой, и Саманта сложила уши, все это время она лежала напряженной и сердитой на спинке стула." С другой стороны мы — те, кто, как предполагалось, был бы стороной подвергшейся нападению в Перл-Харборе, на сей раз не настолько глупые чтобы пропустить это. И я не предлагаю, чтобы кто-то из нас недооценивал масштаб угрозы.

То, на что я указываю, — то, что нет никакого смысла притворяться, что ни ничего не произошло, или что попытка Лиги принять, что прямое разрушение двадцати трех супердредноутов и захват сорок восьми — я даже не упоминаю эскорт группы Крэндола, и суда снабжения. — и что они не сделают всё возможное и невозможное, чтобы превратить всю Звездную Империю в щебень.

По моему мнению, Мика сделала то, что она должна была сделать при этих обстоятельствах, дать отпор силе противостоящего командующего, который, очевидно, не может вылить мочу из ботинка, даже при наличии инструкции. Но то, что она сделала правильный выбор, не означает хороший, так как не было хороших вариантов, доступных ей."

Он сделал паузу, приглашая любого не согласиться с чем-либо, из того что он только что сказал.

Королева Элизабет этого не сделала, как бы Грантвиллю этого не хотелось.

Сэр Энтони Лэнгтри разрывался между обязанностями дипломата найти вариант исключающий войну и кровожадной воинственности экс-морского пехотинца.

Сэр Томас Капарелли и Адмирал Патрисия Гивенс, были в очевидном согласии с Белой Гаванью.

"Ладно," продолжил граф, не дождавшись принятия его приглашения. "Думаю к Солли надо относиться так, как королева предположила еще перед появлением Крандалл. Звездная Империя для них, как гвоздь, который надо забить самым большим молотком, какой у них только есть. Всем ясно, что нет особого смысла заискивать перед этим ослом Колокольцевым с его зудом-в-заднице и его высокомерными приятелями. Позиция, которую они заняли после этого дерьма в Грин Пайнс, с тревогой призывая к "беспристрастному межзвездному расследованию' — Пограничной Безопасностью конечно! — и акцентируя внимание на "очевидной причастности Звездной империи к террористическим действиям" является довольно точным показателем, где расположен мозг у таких, как они и то, что он у них там был — еще до того, как Мика отпинала ногами задницу Крандалл. Поэтому я думаю, что наилучшим способом будет показать им, что весь этот бардак — это результат действий их ёб… — пьяных в стельку — подчиненных, и что мы терпели сколько это было возможно. Отправьте им тактические записи со Шпинделя и спросите, сколько еще супердредноутов им понадобится, чтобы уничтожить наши крейсера, до того, как мы пошлем свои линкоры — которые гораздо меньше наших супердредноутов. И пока как мы делаем, мы двинемся вперед и активируем План Lacoon."

Лица сидящих вокруг стола вытянулись, услышав его последнее предложение. План Lacoon — это был план Королевского флота, предусматривающий закрытие всех контролируемых Мантикорой туннелей для соларианского трафика. Вернее, это была первая фаза Lacoon. Вторая фаза включала активную коммерческую экспансию и расширение фактического контроля Мантикоры на все туннели в пределах досягаемости, вне зависимости от того, кому этот узел номинально принадлежит.

"Я понимаю, о чем я говорю," мрачно сказал Белая Гавань, "и я знаю, что солли будут кричать о "кровавом убийстве наших солдат" и о "вмешательстве в свободную торговлю" еще до того, как мы приступим к Lacoon-2. Но осознание того, как сильно мы можем навредить им экономически, в сочетании с тем, что произошло в Шпинделе, фактически может стать достаточно большим аргументом попридержать коней, даже даже для солли. Это самый большой козырь, который у нас есть для предотвращения запуска глобальной войны, так что я думаю, что мы должны посмотреть, является ли он достаточно большим, чтобы сделать свое дело. Если план не выгорит, мы можем многое потерять. В худшем случае, Лига пойдет вперед и попытается сделать то, что собирается. А мы получим шанс узнать права или не права Хонор, говоря о ее слабости. В лучшем случае — хотя я и не рекомендовал бы сильно на это надеяться — найдется в Старом Чикаго кто-то, с IQ выше, чем температура его тела, и поймет, в конце концов, что не может быть хорошей идеей убить два или три миллиона своих астронавтов".

Он пожал плечами.

"Я не говорю, что это хорошая идея. Но я говорю, что, как и у Мики, у нас нет хорошей альтернативы. Так что я думаю, что пришло время прекратить попытки избежать неизбежного и начинать занимать позиции, настолько сильные, насколько это возможно, дающие нам стратегическое преимущество если — вернее когда — война с Лигой начнется".

В конференц-зале дворца Mount Royal наступила напряженная тишина, и Белая Гавань откинулся в кресле с хмурым лицом.

"Я действительно не хотел этого говорить," сказал Лангтри наконец, "но думаю Хэмиш прав. Никто ранее не захватывал соларианские корабли стены, и тем более не уничтожал 23 из них. Если я не ошибаюсь, вообще никто никогда не уничтожал супердредноут силами только тяжелых крейсеров. Для Солли — это, как красная тряпка для быка!"

Он покачал головой, предвидя, как их высокомерие заставит отреагировать на такое оскорбление. Их, пусть даже, как им кажется, случайно — но без вариантов — побили, причем даже не используя корабли стены для этого.

"Мы находимся на неизведанной территории", продолжал он, "и, к сожалению, я думаю все согласны, что Лига не собирается… воспринимать новости адекватно, скажем так. Я хотел бы внести небольшие изменения в предложение Хэмиша. Я бы предложил послать дипломатическую ноту, в которой мы известим Колокольцева, что рассматриваем действия Крандалл в Шпинделе, как еще один акт агрессии против Звездного королевства, и что если они не признают это публично, и недвусмысленным способом — в течении двух стандартных дней с момента получения нашей ноты, правительство Ее Величества будет считать это выражение официальной политики Соларианской Лиги в отношениях со Звездной империей. В этом случае, учитывая наступление состояния войны между нами по вине Лиги, мы немедленно закроем все Терминальные переходы, находящиеся под нашим контролем для любого соларианского трафика и известим всех командиров наших станций обороны терминальной сети, что мы находимся в состоянии войны с Лигой и, что они должны действовать соответствующим образом".

"Нет проблем," сказал Белая Гавань. "Я не ожидаю, что от этого будет хоть какая-то польза, но по крайней мере, не будет вопросов о нашей довоенной дипломатии на этот раз."

"Подождите". Элизабет подняла руку, и выражение лица у нее был печальное. "Мне не хочется говорить это, но придется. Не кажется ли вам, что было бы хорошей идеей, выяснить, действительно ли мы можем рассчитывать на договор с Притчарт, прежде чем мы перейдем к отправке ультиматумов Соларианской Лиге?"

"При всем уважении, Ваше Величество", сказал Лангтри: "ультиматум уже был доставлен — от Лиги нам, а не наоборот. Он прибыл в Шпиндель около двух недель назад. Здесь Хэмиш прав. По счастью, судя по докладам герцогини Харрингтон, наши шансы на заключение договора с Новым Парижем достаточно высоки. Я не говорю "гоп", вы понимаете, но с другой стороны мы не можем допустить, что бы наша политика в отношении Лиги диктовалась озабоченностью по поводу наших отношений с Республикой. Очевидно, что мы должны иметь эти отношения в виду, и они будут существенным образом влиять друг на друга, но мы не можем позволить себе ставить их слишком близко друг к другу, когда начинаем разработку политики и военной стратегии."

"Ладно, согласна," сказала Элизабет. "Но давайте сопроводим эту ноту тактическими записями, для большего эффекта. Насколько большой шанс, что они сделают соответствующие выводы из них? Пэт?"

Она посмотрела на адмирала Гивенс, и на лице женщины, которая возглавляла Управление военно-морской разведки, мелькнула несчастная улыбка, почти гримаса.

"Это, Ваше Величество, боюсь проходит под заголовком "никто не знает." У нас просто нет способа предсказать ответ. Крандалл, очевидно, не сделала правильных выводов из того, что случилось с Бингом, но я думаю, мы все согласны с тем, что она не была самым острым умом ФСЛ. И, если на то пошло, Битва при Шпинделе, скорее восклицательный знак, за тем, что произошло в Нью-Тоскане. С другой стороны, Старый Чикаго намного дальше от Шпинделя, чем Майерс от Нью-Тосканы. И думаю есть большая вероятность того, что их так называемых аналитики разведки были настолько изолированы от реальности и изолированы давно, что никто не предупредит бюрократов, которые на самом деле нажимают на курок, насколько для Лиги в данный момент плох баланс военных потенциалов ФСЛ и КФМ. Предполагая, конечно, что кто-то из вышеупомянутых аналитиков захочет сказать им об этом."

"А почему бы им не захотеть?" переспросила Элизабет. "Это их работа, не правда ли? И это их флот, который получит пинка, если они допустят ошибку!"

"А почему аналитики Высокого Хребта и Яначека не говорили им, что происходит на самом деле, Ваше величество?" возразила Гивенс с сожалением, почти ласково. "После изучения баз данных, захваченных адмиралом Gold Peak в Нью-Тоскане, я еще более уверилась в мнении, что все в Лиге говорят своему начальству, только то, что это начальство хочет слышать, и длится это так долго, что вряд ли хоть кто-то из их помнит, как сказать кому-то неприятные истины. И, по правде сказать, я действительно сочувствую им. Немного."

"Простите?"

Элизабет приподняла брови и Гивенс покачала головой.

"Ваше Величество, для любого аналитика всегда есть соблазн выбрать гипотезу, которую его начальник, или правительство, или люди, ответственные за формирование политики хотят слышать. Рассказывать им, что-то другое, плохой способ сделать себя популярным. В конце концов отказ раскачивать лодку это иногда даже не вопрос корысти. Просто они знают, что их начальники, недовольные услышанным — даже это будет абсолютная истина — просто заставят их изменить мнение или уволят. И они знают, что они не просто уйдут, они будут заменены кем-то, кто еще меньше готов рисковать и переть против линии партии. Впрочем, это может быть и случаем простой умственной лени, тоже. На самом деле, это происходит много чаще, чем большинство из нас в разведывательном сообществе готово признаться. Но даже чаще, чем это, будем абсолютно честными, даже талантливый аналитик дает неправильный прогноз, из-за собственной инерции мышления. Потому что позволяет себе настолько твердо придерживаться одного взгляд на доказательства — часто даже не понимая почему — что его собственный внутренний фильтр отвергает все, что будет оспаривать существующую интерпретацию.

"Откровенно говоря, по-большей части то, что произошло с Лигой, и произошло потому, что Лига была в состоянии выжить в любом случае. Их никогда не кусал жаренный петух, как укусил нас в результате провала Юргенсена, когда Тейсман начал Тандерболт. Лига настолько большая и настолько мощная, что в каком-то смысле, Солли действительно в состоянии сделать реальностью все, что бы они не захотели. В конце концов, разве был кто-то настолько же большой и достаточно сильный, чтобы поставить их на место, если они были не правы? Так они и жили счастливо, ощущая себя господами всей вселенной, буквально на протяжении веков. Конечно теперь какому-угодно пессимисту будет трудно достучаться до реальных лиц, принимающих решения!"

"Даже с тактическими записями со Шпинделя в руках?"

"Предположим, что аналитики сочтут записи о которых идет речь подлинными. Им все равно придется доказать это своим начальникам, Ваше величество, и это может быть не просто, как это было бы в идеальной галактике. Я бы сказала, что возможно — и даже вероятно — кто-то выше их в пищевой цепи будет очень несчастным, от появления "маленьких доказательств" того, что он помог создать текущий кризис. Я имею в виду, текущую ситуацию. И даже если это не так, эти начальники также имеют собственные фильтры предвзятости. И я бы оценила по меньшей мере, как "очень вероятно", что кто-нибудь попробует смягчить прогнозы аналитиков в интересах здравого смысла и дабы избежать "истерического паникерства".

"Пэт подняла пару хороших моментов, Ваше величество," — сказал Белая Гавань, и Элизабет повернулась к нему. "С одной стороны, она абсолютно права насчет фактора инерции, способного задушить все, что стоящие выше нее полагают неверным". Он фыркнул и покачал головой. "У меня, если вы помните, был маленький личный опыт, когда из-за старых разногласий с Соней Хемпфилл я позволил себе предвзято отнестись к ее новинкам. Это может случиться с каждым, даже с тем, кто предпринимает реальные усилия, чтобы быть интеллектуально честным и справедливым, если он не осознает, что он зацикливается на том, что считает "истиной", не учитывая происходящих изменений. Но она также права в том, что те старшие офицеры ФСЛ, которых мы видели, столь же заинтересованы в интеллектуальной честности, как и в освещении собственных задниц. Я никогда не думал, что скажу это о ком-либо, но по сравнению с большинством старших офицеров Лиги Эдвард Яначек был компетентным, дальновидным, и умным человеком."

"Я бы не заходил так далеко, Хэмиш," сухо вставил Капарелли. "Еще чуть-чуть, и я поверю вам, что солли еще хуже, но ничто реально не сможет заставить Яначека хорошо выглядеть".

"Принимается." кивнул Белая Гавань, соглашаясь с поправкой. "Но вернемся к моим словам. Эти люди были заложниками системы так долго, не веря ни на минуту что может появиться хоть какая-то реальная угроза ее существованию, что их первые мысли будут сосредоточены на том, что бы ничто не угрожало их личной позиции… в рамках системы. Некоторые из них будет настолько глупы, что попытаются сделать все что бы избавиться от — как ты это назвала, Пэт? "маленьких доказательств", которые могли бы подставить их, когда придет время играть в обвинения. А другие просто не собираются думать о внешних угрозах. Они буквально не признают их, пока не увидят собственными глазами. Или не пока не станет слишком поздно."

"К тому же у нас есть официальный доклад адмирала O'Cleary для подтверждения информации", указал Лангтри и настала очередь Гивенс фыркнуть.

"Да, есть, господин министр", согласилась она, когда он поднял бровь. "Но, во-первых, сам факт того, что O'Cleary сдалась, будет серьезным ударом по доверию к ней со стороны бюрократов Старой Земли. Мало того, часть из них будет думать в терминах личной трусости, и я гарантирую вам, что кто-нибудь предположит, что она кровно заинтересована в завышении эффективности наших военных технологий. В конце концов, если у нас действительно есть "супер оружие", то ее трусливое решение сдаться выглядит намного лучше, не так ли?

"Это не единственное, что будет способствовать людям, которые захотят подорвать доверие к ней. Также возникнет вопрос о нашей готовности передать её доклад на Землю. Это подозрительно само по себе, не так ли? Ведь мы, несомненно имеем наши собственные зловещие мотивы для доставки им его, как можно быстрее, не так ли? И, если на то пошло, есть маленький вопрос, почему ей позволили составить рапорт после сдачи, не так ли? "

Наступившее в ответ на ее слова молчание выглядело задумчивым, по меньшей мере.

"Я так понимаю, вы не склонны к теории, что это было самоубийство?" Элизабет сказала после паузы.

"В данный момент, я не имею доказательств, ваше величество", ответила Гивенс. "Я бы сказала, что если бы я была адмиралом, принявшим абсолютно неправильное решение и потерявшим двадцать с чем то кораблей-стены в следствие своей собственной очевидной глупости, я бы несомненно испытывала искушение пойти и выстрелить себе в голову. С другой стороны, большинство людей, которые решили застрелиться, не стреляют себе в затылок. В конце концов, она могла бы использовать медицинскую панель своего скафандра, сделав инъекцию смертельной дозы обезболивающего, что заставило бы ее безболезненно уснуть. Не хотелось бы об этом говорить, но каждый астронавт знает, как это сделать, чтобы избавиться от мучений в безвыходной ситуации".

"Это звучит для меня, как то, что вы не считаете, что это было самоубийство".

"Ну, нет никакого сомнения, что это был ее пульсер, Ваше величество, и он был в руке, когда морские пехотинцы адмирала Золотой Пик нашли ее тело. Судя по докладу адмирала, нет никаких улик, чтобы предложить, что кто-либо другой выпустил роковой дротик. К сожалению, нет и свидетелей, которые на самом деле видели как она сделала это, что является довольно подозрительным. А учитывая тот факт, что на флагманском мостике все были в скафандрах, вероятно не будет никаких вещественных доказательств, даже в идеальных условиях."

"Но если это было не самоубийство, кто убил ее?" спросил нахмурившись Грантвилль.

"Для нас этот вопрос открыт", сказала Гивенс. "Я не хочу показаться слишком подозрительной, но одна из возможностей, которая представляется мне вероятной, это то, что кто-то на флагманском мостике — вероятно, один из ее собственных штабистов — также работал и на Рабсилу. И ему былоприказано следить за тем, что бы она не имела возможности обсудить свои решения и их причины с нами.

"Эта проблема, однако, с нашей точки зрения, не является самой важной в данный момент. Важным является то, что Старый Чикаго может представить дело на Старой Земле так, что кончина адмирала Крандалл была организована кое-какими гнусными манти".

"Но… зачем?" Премьер-министр спросил почти жалобно.

"Затем, чтобы убедить O'Cleary написать "правильный" официальный доклад, господин премьер-министр! Очевидно, что она поняла намек с нашей стороны. Ведь мы деликатно сообщили ей, что то же самое, что случилось с Крандалл может случиться и с ней, если в ее докладе не будет сказано то что надо нам. Тот факт, что несмотря на все повреждения которые получил "Бакли", только Crandall погибла на флагманском мостике, будет достаточно подозрительным для некоторых людей, даже без экспертизы "самострельного ранения" или расследования таинственного отсутствия свидетелей."

"Прекрасно."

Элизабет протянула руку и пересадила Ариэля к себе на колени. Она сидела и гладила котэ в течение нескольких секунд, а затем глубоко вздохнула.

"Хорошо. Мы тут похоже толчем воду в ступе. Это не критика, это просто констатация того факта, насколько мало у нас шансов угадать, как бюрократия Солли собирается перекрутить события, для собственного внутреннего потребления, а тем более для СМИ. Но у меня есть один вопрос, который я хотела бы попросить вас, таких ярких личностей, рассмотреть со мной."

"Да, Ваше Величество?" Грантвилл произнес это несколько насторожено, когда она остановилась.

"Я думаю, мы все согласны, что реальным кукловодом во всем этом была Рабсила и / или Меза". Королева покачала головой, как если бы даже сейчас она не могла поверить, что ее собственный голос говорил. "Я знаю, у нас нет прямых доказательств, связывающих Крандалл с Нью-Тосканой, или, если на то пошло, доказательств того, что Бинг знал, что он работал на Рабсилу. Мы знаем, что Рабсила точно стояла за Моникой, и участие этой Анисимовой в событиях на Нью-Тоскане, также, наглядно демонстрирует кто дергает за ниточки, явно или нет. А официальная мезанская версия того, что произошло в Грин-Пайнс довольно ясно указывает, что системное правительство также льет воду на мельницу Рабсилы.

"Я хочу сказать, мне кажется, что мы так же виновны в фильтрации "неудобных доказательств" когда обвиняем солли во всех смертных грехах, при этом забывая те факты, к которым Рабсила и Меза имела прямое отношение. Так что, учитывая, что у нас так много доказательств участия Рабсилы в обеих Мониках и Новой Тоскане, идем ли мы на Мезу? "

"Вы имеете в виду прямые военные действия против системы, Ваше Величество?" голос Caparelli звучал так, как у человека, который хотел быть уверен, что он интерпретировал вопрос правильно.

"Это одна из возможностей," мрачно сказала Элизабет. "Честно говоря, она в некоторой степени привлекает меня. Если Восьмой флот может разнести оборону Хевена и ее инфраструктуру, пары боевых эскадр должно быть более чем достаточно, чтобы сделать ту же работу на Мезе. Но я также думаю about making the point to the Sollies и требовании проведения расследования, в какой степени Рабсила манипулировала их вооруженными силами".

"С чисто военной точки зрения, нанести поражение Мезе не будет слишком трудной задачей, предполагая, конечно, что они не имеют для нас сюрпризов даже более фундаментальных, чем наши сюрпризы для солли, Ваше Величество", сказал Caparelli. "Конечно, попасть туда может быть немного трудно, не говоря уже о времени. Но если мы применим такие меры в одностороннем порядке, я бы сказал, что существует довольно большой шанс, что многочисленные защитники Мезы в Лиге представят это, как еще один пример бессмысленной Мантикорской военной агрессии — такими мы предстанем перед всеми Звездными системами Облака, даже если они формально не являются членами Лиги."

"А я не имею каких-либо принципиальных возражений против нанесения удара по Мезе, Том," задумчиво сказал Белая Гавань. "В случае, если мы держим ситуацию с Хевеном под контролем, конечно. Честно говоря, я не вижу, как наши отношения с Лигой могли бы стать еще хуже!"

"Я склонен быть немного более осторожным, чем вы, Ваше Величество", сказал Лангтри. "Я не собираюсь проливать слезы по ублюдкам из Рабсилы, и я вижу много плюсов в такой демонстрации, как сигнал всем прочим недоброжелателям Звездной империи. Но каждое действие вызывает определенную реакцию. В настоящее время, пропагандистская версия событий в Грин Пайнс по-прежнему занимает ведущее место в новостях Солли. За исключением O'Hanrahan и нескольких других репортеров, никто, кажется, и не сомневается в версии Мезы, а Абруцци контролирует все в сферах образования и информации. Если мы начнем военные действия против Мезы, люди, купившиеся на эту версию, воспримут их, как эскалацию нашей "предыдущей атаки" на систему и, возможно, как способ предотвратить распространение еще более разрушительной информации о том, что "на самом деле произошло" в Green Pines".

"Так вы полагаете, что их небылицы должны парализовать нас в военном отношении?" спросил Белая Гавань, немного более язвительно, чем он обычно разговаривал со своим старым другом, и Лангтри нахмурился.

"Нет, Хэм, я так не полагаю", ответил министр иностранных дел. "Но я полагаю, что Меза никуда не денется. У нас будет время для решения вопроса с Рабсилой — и Мезой — позже, если мы так решим, и я бы предпочел не усложнять отношения с Лигой больше, чем это возможно в данной ситуации."

"Но наш удар по Мезе может фактически остановить Лигу, Тони," не сдавалась Элизабет. Он удивленно посмотрел на нее, и она пожала плечами. "Если бы мы начали активные военные операции против Мезы, это было бы довольно убедительным доказательством того, что мы действительно думаем, что они ответственны за то, что происходило в Тэлботте. Вполне возможно, даже Солли признают возможность отойти от прямой конфронтации с нами по крайней мере на срок, достаточный, чтобы выяснить, являются ли наши подозрения оправданными".

"Возможно, Ваше Величество", уступил Лангтри. "Хотя честно говоря, я думаю все будет совсем наоборот. Особенно с учетом этой проклятой мутной истории с Грин Пайнс. По крайней мере, некоторые из журналистов утверждают, что теракт Ballroom в Грин Пайнс является примером того, что мы уже ведем активные действия против Рабсилы доступными средствами. В рамках этой интерпретации, открытые военные действия станут только другим способом того же самого. А так как мы прибегли к использованию террористических актов, мы одним лыком шиты с Рабсилой, не так ли? Я имею в виду моральное равенство между разрушением Анисимовой Ново-тосканской станции и нашим уничтожением города, полного гражданских лиц? Откуда тогда возьмется какое-то моральное превосходство над нашими врагами в этом случае? "

"Давайте не менять понятия местами, Тони," сказал Грантвилл, и усмехнулся в ответ на очевидное удивление Лангтри.

"Вы знаете, что я больше других противился перерастанию наших неприятностей с Хевеном в еще более широкий конфликт", продолжил премьер-министр. "Но я думаю, сейчас Королева права, и это не потому, что мы сидим тут уже пол дня и я устал. Мы предоставили солли — и их журналистам, если на то пошло — факты, со всей очевидностью доказывавшие наши утверждения об участии Рабсилы в обеих Мониках и Новой Тоскане. Если мы продолжим и отправим их тактические данные со Шпинделя, как Хэмиш предлагает — а я думаю, это очень хорошая идея, между прочим — мы можем также напомнить им о нашей уверенности, что Рабсила стоит за тем, что происходило в Тэлботте.

"Я не думаю, что даже Колокольцов и другие быстро решаться на официальное объявление войны. Во-первых, мне представляется вероятным, что простое неверие и шок от того, что случилось с Крандалл, даже Солли заставит притормозить, по крайней мере на короткий срок, чтобы попытаться выяснить, что же произошло на самом деле. И, во-вторых, потому что даже если этого не произойдет, учитывая то, как написана их Конституция, получить официальное объявление войны от Ассамблеи будет почти невозможно, Green Pines там или нет. Таким образом, даже если они решат бросить в бой флот Лиги — де-факто война у нас будет, а де-юре — нет. Это означает, что если мы будем продолжать настаивать на том, Рабсила на самом деле виновата, и мы действовали исходя из этого, то в будущем, если, или скорее, когда наконец это подтвердится и выяснится, что мы были правы в том именно Рабсила ответственна за случившееся, и за Green Pines в том числе, им придется сдать назад. К тому же, если результаты еще парочки боев будут хоть отдаленно напоминать их предыдущие фиаско, они могут начать отчаянный поиск какого-то "государственного" способа, чтобы выбраться из ямы, которую вырыли для себя сами. И, что я действительно хотел бы сделать, так это начать непрерывно забрасывать их грязью, которая бы стекая вниз заставляла их барахтаться в ней, когда они попытаются подняться. Если они попытаются подняться.

"Хотя в краткосрочной перспективе, Тони, я склонен согласиться с вами. Мы всегда можем решить провести военный вариант с Мезой позже. Но нет причин, по которым мы должны добавлять его в нынешнюю кашу именно в данный момент, рискуя осложняет наши отношения с Лигой еще больше."

"Ладно", решила Элизабет. "Я согласна с вами обоими, поэтому мы отложим немедленные прямые военные действия против Мезы. В то же время, сэр Томас, я хочу, что бы Адмиралтейство, начало работу над оперативным планированием операции против Мезы, чтобы осуществить ее, если, или когда, момент представится целесообразным".

"Да, Ваше Величество."

"И наконец," продолжила более сурово Королева, "Вас и Хэмиша Корона официально извещает, что Звездная Империя и Соларианская лига находятся в состоянии войны с данного момента. Вам предоставляются права и соответствующие полномочия на активацию приказов по плану Lacoon-1 и на осуществление любых военных передвижений, которые вы сочтете необходимыми в его поддержку. Я хочу избежать дополнительных провокаций, если это вообще возможно, но это желание имеет второстепенное значение. Безопасность наших судов, персонала и граждан, и достижение целей Lacoon-1 являются вашей основной целью. Вы также получаете полномочия предпринять все необходимые и разумные шаги, для подготовки к исполнению Lacoon-2. Это понятно? "

"Да, Ваше Величество," спокойно ответил Белая Гавань, и твердо посмотрел в ее глаза, задержав взгляд на несколько ударов сердца. Потом кивнул.

"Хорошо."

Глава 27

Адмирал флота Аллен Хиггинс почувствовал знакомое сочетание остатков удивления, сожаления, опасения и удовольствия, когда вышел из лифта на флагманском мостике своего супердредноута. Он привык ощущать все эти чувства, но они стали острее в течение нескольких недель после того, как герцогиня Харрингтон возобновила командование Восьмым флотом и отправилась в систему Хевена.

Его удивление проистекало из того факта, что он, единственный из старой команды, сохранил свою позицию во флоте. Аллен Хиггинс был одним из флаг-офицеров, назначенным на адмиральскую должность Эдвардом Яначеком. Мало того, в результате брака он был связан с семьей Яначека. С учетом этих обстоятельств, он был поражен, что был оставлен на действительной военной службе и все еще мог называть флагманский мостик своим. Это было интересное свидетельство о графе Белой Гавани, так как одним из первых шагов Яначека, после назначения на пост Первого Лорда Адмиралтейства, была очистка ВМФ от любых протеже и союзников Белой Гавани. Он даже не делал вид, что чистки определяются чем то иным, а не его личной ненавистью к графу. Честно говоря, Хиггинс ожидал, что граф Александер — с которым он сам был практически не знаком, и с учетом его печально известного темперамента — тщательно выметет его ответной метлой. И, если быть честным перед самим собой, он вынужден был признать, что по итогам работы флота при отражении хевенитской операции "Танберболт", у Белой Гавани были для этого основания.

Тем не менее Адмиралтейство Белой Гавани показало удивительную степень терпимости. Возможно, потому что у него не было особого выбора. Вряд ли они могли уволить каждого действующего (и выжившего) флагмана, в конце концов, учитывая бешеное расширение флота, повлекшее за собой и спрос на опытных адмиралов. Впрочем Хиггинс не думал, что это верно в его случае. Вместо этого, к его немалому удивлению, новое Адмиралтейство ограничилось удалением наиболее возмутительных политических назначенцев Яначека и тех, кто своими действиями в боевых условиях окончательно доказал, что не подходит для боевого командования.

Учитывая тот незначительный факт, что Аллен Хиггинс был командиром станции Grendelsbane, когда хевенитская атака прошлась по ней катком, он ожидал найти себя в списке офицеров с пометкой "менее, чем пригоден к командованию". В конце концов, он был тем, кто потерял несколько сот ЛАКов и семь СД (П) уничтоженных Peep, у которого были только MDM и свои собственные ЛАКи. И тем, кто оставил систему в условиях атаки превосходящими силами противника — уничтожив при этом девятнадцать собственных НЛАК и семьдесят три современных корабля-стены, лежащих беспомощно в доках, для предотвращения их попадания в руки Peep. И, конечно, был еще "незначительный" вопрос о сорока тысячах рабочих верфи, которых он не смог взять с собой. Воспоминания об этом катастрофическом дне наполняли стыдом его разум и его эмоции.

И не смотря на Grendelsbane, Белая Гавань не списал его на берег. Он спрашивал себя, иногда, насколько это могло быть было связано с тем, что, хотя он был назначен Яначеком, он никогда не делал вид, что является его поклонником. Или с тем, что он был в ускоренном порядке отправлен Яначеком на половинный оклад "до полного отчета беспристрастной комиссии по расследованию", как только он вернулся на Мантикору. Правда главной причиной того, что он был оставлен Яначеком на действительной военной службе, был его брак с одной из его двоюродных сестер. Яначек держал его не потому, что он ценил его услуги или из-за родственной преданности, а в качестве комбинированного способа: с одной стороны избежать его критики, а с другой — сохранить мир в семье.

Хиггинс на самом деле чувствовал себя неуютно во время службы под Яначеком, тем более, что он знал почему эта возможность была ему предоставлена. Он заставил замолчать свою совесть, оправдывая себя, тем, что по крайней мере некоторые компетентные офицеры должны оставаться на службе. Но он был уверен, что Яначек по-настоящему никогда не доверял ему. Вероятно поэтому он и оказался на Grendelsbane, достаточно далеко от Яначека — с глаз долой, из сердца вон.

Это объясняло также почему Яначек решил, что его свояк это замечательный выбор, когда понадобился козел отпущения, чтобы отдать его на заклание, после внезапной, как молния катастрофы при Grendelsbane, во время руководства Адмиралтейством Яначека.

Был еще один циничный момент. Хиггинс был уверен, что решение Яначека назначить его козлом отпущения, было основным фактором в решении Белой Гавани, о его реабилитации. Своего рода "око за око, зуб за зуб". С другой стороны, Белая Гавань держал его в неведении до официального отчета комиссии по расследованию сдачи Grendelsbane, а одним из выводов Комиссии был вывод, что никто не смог бы сделать лучше, чем Хиггинс численную оценку шансов, на основании знаний о возможностях хевенитских вооружений, которыми он обладал в момент столкновения. Так что безусловно можно утверждать, что Белая Гавань, сэр Томас Caparelli, и сэр Люсьен Кортес решили предложить ему командование исключительно на основе этого доклада.

В моменты наименьшего цинизма, Хиггинс находил сложным это принять. Все же он был все еще более чем смущен причудой судьбы, которая поставила его во главе Флота Метрополии и, в процессе, превратила его в единственного Адмирала Флота в домашней системе Мантикора.

Он, конечно, не был бы здесь, если бы не огромные потери Королевского флота Мантикоры в битве при Мантикоре. К огромному удивлению Аллена Хиггинса он остался одним из дюжины самых старших флаг-офицеров всего флота в результате этого жесточайшего сражения. И когда герцогиня Харрингтон передала командование Флотом метрополии и возобновила командование Восьмым Флотом — или, вернее, когда набралось достаточно кораблей-стены Мантикоры и Альянса для восстановления Главного флота в дополнение к Восьмому — Аллен Хиггинс земенил ее. Или, скорее занял ее должность, так как вряд ли, кто-то может фактически заменить ее.

Хотя Хиггинс уважал достижения Александер-Харрингтон, он был также одним из тех офицеров, который хорошо знал о роли, которую СМИ играли в создании легенды о «Саламандре». К ее чести она, казалось, действительно попыталась избежать такой лести СМИ, но в сочетание с ее высоким положением на Грейсоне, и ее политическим статусом как одной из главных лидеров оппозиции правительству Высокого Хребта, это превращало ее в лучшую идею физического олицетворения богини войны, до тех пор, пока общественность Мантикоры была в этом заинтересована. И, в этом отношении, большинство на Флоте было заинтересовано в том же. Что превращало прыжок в ее «ботинки» в интересный опыт.

Собственное текущая должность у него самого вызывала опасения. В конце концов, независимо от того, насколько он хорош, его будут сравнивать с Себастьяном д'Орвилем, предыдущим командующим Главным флотом, который погиб в бою, или герцогиней Харрингтон, чей Восьмой флот спас домашнюю систему Звездной империи во время операция Беатрис. И, если продолжить мысль то, честно говоря, частично эти опасения были оправданы тем, что произошло в Grendelsbane. Бессмысленно пытаться делать вид, что эти не шрамы его. Он знал, что сомнения его не оставили и подсознательно он боится повторения. Он чувствовал бы себя гораздо комфортнее, если бы смог убедить себя, что молния не ударяет два раза в одно место. К сожалению так бывало. Вместо этого, он убеждал себя, что как Grendelsbane не был настоящей молнией, так и он не должен беспокоиться о глупых пословицах.

Что, подумал он, заставляет меня чувствовать себя намного лучше, когда я думаю об этом.

Его губы дрогнули, в очередной раз его мысли пролетели все тот же цикл по кругу, как и всегда в такие моменты. К счастью его чувство юмора выжило на Grendelsbane и в битве при Мантикоре. Оно стало более сухим, а иногда и более жестким, чем раньше, но оно никуда не делось, и он подозревал, что оно ему понадобится сейчас, когда Lacoon-1 вступил в силу. Лига не будет счастлива, когда они обнаружат, что Мантикора закрыла все туннельные переходы для любого трафика Солли. Или, что каждое мантикорское торговое судно в соларианском пространстве получило безальтернативный приказ об немедленном отзыве на Мантикору. А командир каждой станции получил приказ, уполномочивающий его предпринимать любые шаги, которые окажутся необходимы для защиты мантикорских судов, имущества и жизни граждан Мантикоры от действий Соларианской Лиги.

Нет, они точно не будут очень рады, подумал он. На самом деле, подумал он, глядя на герб своего флагмана, установленный на переборке рядом с дверью лифта, многие из них воскликнут имя его флагмана, хотя они никогда и не слышали о нем.

КЕВ "Немыслимый". Он не был уверен, что считает слово "немыслимый", подходящим для имени одного из кораблей Ее Величества, но это было, безусловно, достойное название для флагмана, в данных обстоятельствах.

* * *

"Что-то мне подсказывает, что вы не получили полетный план для меня," произнес спокойный терпеливый голос, а полковник гвардии землевладельца Харрингтон Эндрю ЛаФолле, пройдя через дверь кабинета, посмотрел на сказавшего это с искусно невинным выражением лица.

"Полетный план"? спросил он равнодушно. "О каком полетном плане идет речь?"

Сестра посмотрела на него, и древесный кот на краю стола Миранды ЛаФолле показал жест означающий смех.

"О том самом," сказала она со свирепым выражением лица, "для полета на Сфинкс. Вы помните о поездке на Сфинкс? На день рождения Клариссы?"

"Ах, этот план!" он улыбнулся ей. "Почему вы думаете, что я должен был сделать это? Вы отвечаете за такие вещи, когда землевладелец и Мак далеко, а не я!"

Миранда смотрела с негодованием еще немного, но улыбка, подрагивающая в уголках ее рта, выдали ее. Спустя мгновение она сдалась. Не было никакого смысла пытаться изменить ее старшего брата в таких случаях. Кроме того, она была бы разочарована, если бы ей это удалось… она так полагала.

— Хорошо, — сказала она. — Ты выиграл. Я сделаю приготовления к полету, но я не смогу этого сделать, пока ты не отдашь мне план обеспечения безопасности. Так где же он?

"Ну, у меня есть, кое-что прямо здесь", сказал он с усмешкой и бросил ей через стол чип. Она попробовала поймать его, но Фаррагут вытянул руку с длинными пальцами и аккуратно схватил чип в воздухе.

"Спасибо," сказала она коту, после того, как он передал ей чип. "Приятно видеть, что по крайней мере некоторые члены мужского племени способны на проявления вежливости", добавила она, демонстративно глядя на Андрея.

"Ха! Да он просто подлизывается к своему источнику сельдерея!"

Миранда засмеялась, и Эндрю подмигнул ей, затем махнул небрежно и вышел из кабинета. Она улыбалась еще несколько мгновений, потом покачала головой и вставила чип в считыватель. Файл заголовка появился на ее дисплее, и ее улыбка стала интенсивно превращаться в хмурое выражение, по мере того, как она изучала содержимое файла.

Она подумала, что вполне возможно — даже вероятно, — что очень много мантикорцев нашли бы мягко говоря смешным то, что файл с планом обеспечения безопасности однодневной поездки десятимесячного ребенка и его бабушки на день рождения своей тети, занимал больше пятидесяти страниц. Миранду ЛаФолле, однако, это совсем не удивляло, потому что упомянутая бабушка была матерью Землевладельца, а десятимесячный пассажир был Рауль Альфред Алистер Александер-Харрингтон, который когда-нибудь, бог даст, станет ее Землевладельцем.

Не то, чтобы она была бы где-то рядом, чтобы увидеть этот день. По крайней мере, она надеялась, что не будет, думала она со знакомым привкусом сладкой горечи. Она была уже слишком стара для пролонга, когда соглашение о союзе с Мантикорой сделал его доступным для планеты Грейсон. В пятьдесят, она была на тринадцать лет моложе чем Леди Харрингтон, но если бы кто-либо просто посмотрел на них двоих, то они подумали бы, что интервал был в два раза больший… и в другую сторону. Миранда конечно в этом смысле испытывала раздражение к мантикорцам, которые такую продолжительность жизни считали само собой разумеющейся, но она, в конце концов, пришла к согласию с собой. Или думала, что пришла. И если ни она, ни Эндрю никогда не смогут воспользоваться пролонгом, то их младшие братья и сестры, как и ее брат Михей — смогут.

Она сидела, глядя на символы на дисплее, в течение нескольких секунд, затем покачала головой с усмешкой. Есть более важные дела, чем сидеть и жалеть себя, сказала она едко и вернулась к плану Эндрю.

* * *

— "Это самая глупая идея о которой я слышал! У нас, вообще то, тут куча более срочных и важных вещей! И если что-то действительно случиться со станцией, у кого черт побери будет время добраться до поганых спас-капсул?"

Энсин Паоло д'Ареццо почувствовал сильное желание задушить лейтенанта Энтони Беркли. К сожалению, ему не хватало способностей Хелен Зилвицки в этой части. Или, возможно, к счастью, с учетом того факта, что Беркли был полный старший лейтенант, а значит неизбежно последовали бы всякие скользкие вопросы типа "убийство вышестоящего начальника Звездной империи, находящейся в состоянии войны" и тому подобное. Он сомневался, что военно-полевой суд согласится с его причиной — "… потому что покойный был безнадежный идиот" — и посчитает ее достаточным основанием для нарушения статьи девять. Хотя, если члены суда на самом деле знал, Беркли…

"И еще одно," продолжал лейтенант, размахивая правой рукой с вытянутым указательным пальцем, подчеркивая свою точку зрения, "Эти недоумки хотя бы представляют во что обойдется их блажь? Я имею в виду, запуск каждой капсулы, которая есть на станции? Господи! Простая профилактика всех их займет недели, так знаешь, они собираются проводить еще и выборочную полную проверку систем.

А ведь я, думал Паоло, был гораздо более счастлив на борту Гексапумы, даже когда в нас стреляли! И пусть даже меня нельзя было послать с Элен в Тэлботт, но почему я не мог по крайней мере остаться на борту корабля, как Aikawa? Если на то пошло, то почему я не мог остаться где-нибудь еще, только бы подальше от этого недотепы Беркли?

Глубоко внутри, он подозревал, что был бы несчастным везде куда бы его не послали, если Хелен не было бы рядом. Мысль эту он старался не принимать слишком близко к сердцу, но она никуда не девалась и по-прежнему заставляла его чувствовать себя… некомфортно, особенно с учетом того факта, столько лет ему удавалось избегать серьезных эмоциональных привязанностей. Но правда состояла в том, что ее отсутствие наполняло пустотой его сердце — один он никогда не понимал, был там, когда все, что он был в состоянии думать только о том, привлекательные физические "упаковки" Кадровая Incorporated была разработана в кого-то, что она намеревалась продать как удовольствие раб. Иначе говоря — секс-игрушку.

А может, его назначение под непосредственное начало Энтони Беркли, просто проходит под заголовком жестокое и необычное наказание? Если бы в Галактике была хоть капелька справедливости, он был бы назначен в Отдел научных исследований и разработок адмирала Йигера, к капитану Льюису. Это было бы интересно, особенно для кое-кого, кто обладал такими природными талантами для карьеры офицера электронной войны, как Паоло. Но, нет. В своей бесконечной мудрости, власть имущие в Бюро персонала решили, что он и старший механик Wanderman должны получить маленький опыт кручения железяк. Это, могло на самом деле иметь какой-то смысл, хоть он и не хотел признаваться себе в этом. В конце концов, офицеру электронной войны совсем не повредит знакомство с гайками и болтами своего оборудования, по крайней мере шапочное. Но неужели не было другого способа его получить, кроме, как через знакомство с Беркли!

Вот если бы можно было каким-то образом незаметно улизнуть из малой аудитории, в которой их команде было приказано ждать. К сожалению, шансов не было ни единого. Беркли оказался старшим из присутствующих офицеров, что автоматически ставило его во главе отряда. Если Паоло попытается улизнуть, лейтенант потребует доложить, куда это он идет, а "куда угодно, лишь бы вас там не было", представляется не самым дипломатичным из возможных ответов. Правдивым — да, дипломатичным — нет.

"И если мы должны делать эту дурость", — продолжил Беркли, "по крайней мере мы могли бы сделать это, когда мы не были…"

"Извините, лейтенант", — раздалось контральто с порога", какую имненно "дурость" вы имеете в виду?"

Рот Беркли закрылся с почти слышимым щелчком, и он повернулся к стройной, темноволосой коммандер, которая стоял в открытых дверях склонив голову набок.

"Я…, ну…, я не видел вас коммандер Макгилликадди", — сказал он.

"Да," — произнесла коммандер Анастасия Макгилликадди приятным голосом. "Не думаю, что вы видели меня. Дело в том, я просто проходила мимо аудитории, когда услышала, нечто звучащее совершенно замечательно. Я была в на другом конце помещения, вы понимаете, так что я не полностью уверена, что расслышала правильно. И я решила выяснить это."

Ее улыбка была такой же приятной, как и ее тон, но ее карие глаза были холодными, и Беркли, который был гораздо выше и массивнее, казалось немного съежился.

"Как я, подойдя ближе, поняла, вы воспользовались возможностью, чтобы продолжить обучение младших офицеров, порученных вашим заботам", продолжала она. "Я была впечатлена вашей экспрессией. Очевидно, что вы хорошо знаете тему, о которой так решительно высказывались, и решила выяснить, о чем собственно идет речь."

"Мэм, я просто …то есть я…" неудачный ответ Беркли затих, и, к собственному удивлению, Паоло почувствовал слабый — очень слабый — огонек сочувствия к лейтенанту.

Он загасил его без труда.

"Должна ли я считать, лейтенант, что у вас есть вопросы относительно приоритетов вице-адмирала Фарадея?" — тихо спросила Макгилликадди.

Беркли ничего не сказал, потому она гневно задышала. И посмотрела мимо Беркли прямо на младших офицеров и рядового ждущих в аудитории. Она быстро провела по ним взглядом, а затем снова обратила внимание к Беркли.

"Так как вы чувствуете себя достаточно квалифицированным, чтобы критиковать это упражнение, лейтенант," — сказала она ему: — «Я приму меры, чтобы вы смогли представить свой мнение прямо капитану Сугихара". Лицо Беркли посветлело еще больше при упоминании капитана Брайан Сугихара, начальника штаба контр-адмирал Трэммелл. "В то же время, я настоятельно рекомендую вам рассмотреть уместность настоящего обсуждения. Тем более что вы тут старший офицер. Возможно, вы захотите, провести время с большей пользой, например… Ой, я не знаю. Учитывая тему вашего доклад капитану Сугихара. Вы так же можете подумать о статье номер Десять.

Пауло почувствовал что его губы пытаются издать тихий свист, как последний залп приземлился. Очевидно МакГилликадди слышала даже больше — и еще более разозлена, — чем он думал. От маленького Пауло не укрылось что, она не похожа, на тех кто кричит на подчиненных — даже на глупых подчиненных — перед перед младшими подчиненными. Тот факт, что Беркли смог вывести ее, должен быть достаточно значительным сам по себе, но ее последняя фраза была настолько явной, что даже Беркли не смог пропустить подтекст. Статья Десять была статьей, которая запрещает действия или речи наносящие ущерб дисциплине и субординации. Если Беркли будет предъявлено это обвинение, и запись попадет в его личное дело…

МакГилликадди посмотрела в глаза Беркли еще несколько секунд, потом кивнула, взглянула на затаивших дыхание, наблюдающих энсинов и рядовых, и ушла без лишних слов.

* * *

"Ну, я, несомненно, самый непопулярный офицер на Вейланде" — сказал Клаудио Фарадей с удовлетворением." Если на то пошло, я вполне может быть самой непопулярной офицер всей подсистемы Бета! "

"Я думаю, что вы немного преувеличиваете, сэр", ответил Марк Хауэлл. "По крайней мере, не всей подсистемы. Хотя, теперь, когда я думаю этом, они, на данный момент, вероятно, не слишком любят тебя на Грифоне".

"Нет. И я полагаю, я еще слышал что то про счетоводов из Адмиралтейства, тоже." Голос Фарадея был немного более серьезным, но его самодовольство, не ослабевало. "Мы, в конце концов, всего то, списали — около десять процентов спасательных капсул станции."

"Не говоря уже о закрытии всего отдела Исследований и Разработок пока мы не получим капсулы на переаттестацию, сэр", указал с уважением Хауэлл.

"О, благодарю вас, за то что обратили мое внимание на эту маленькую деталь, Маркус!"

"Это одна из вещей, для чего нужны начальники штабов, сэр."

Фарадей сердито посмотрел на него, но вице-адмирал не казался способным вскипеть. Тогда он позволил своему стулу принять вертикальное положение, положил локти на стол, и наклонился вперед над ними.

"На самом деле", — сказал он гораздо более серьезно, — "простои беспокоят меня больше всего. Но я не ожидаю, адмирал Хемфилл поднимет много пыли из-за них. Я знаю, большинство людей думают о ней как о техноманьячке из техноманьяков, но у нее много больше понимания реалий, чем у большинства из людей проводящих здесь исследования". Он покачал головой. "Честно говоря, я думаю, что довольно многие из них так и не понял, они на самом деле на флоте, и должны подвергатся небольшим недостаткам службы, например, знать соответствующие процедуры в случае чрезвычайной ситуации. И для большинства из них, мысль, что кто то мог бы захотеть повредить им, никогда не приходила в их умы! Они даже не учитывают тот факт, что настоящие несчастные случаи могут произойти на борту даже самой современной космической станции".

Хауэлл кивнул. Он не был уверен, что согласен с решением Фарадея на самом деле эвакуировать космическую станцию ​​и отправить всех, кроме крошечного отряда обслуживания, на планету Грифон. Однако, он был совершенно готов признать, что готовность Вейланд к чрезвычайным случаям и эвакуации была катастрофической. И Фарадей, безусловно, прав говоря о возможности аварии. За последние десятилетия не было крупных катастроф на борту любой из основных промышленных платформ Звездной Империи, но там было несколько умеренно тяжелых аварий. Катастрофа была возможна всегда, однако это казалось невероятным. Если бы, что то, произошло на борту Вейланд несколько недель назад, потери личного состава были бы катастрофическим.

Приказ Фарадея о серии симуляций, вызвал много гнева и расстройств. В то же время, его сварливые подчиненные, наконец, были вынуждены признать, что он серьезно относится к задаче снять их живым со станции, если что-то пойдет не так. Они не были рады, но их действия по крайней мере начали показывать что-то напоминающие эффективность.

Конечно, они знали, что это только симуляция, и примерно через полчаса этой ерунды, им позволят вернуться к работе над более важными проблемами. До этого утра, так было, пока упражнение не закончилось словами "это не сим".

Это было единственным предупреждением которое они получили перед тем как спасательные капсулы вырвались из станции и направился к Грифону… у властей которого не больше было информации, о том что они могут приехать, чем у них, о том что они могут отправится. Планетарные власти подошли к планированию эвакуации для Вейланд так же как и к стихийным бедствиям — настолько мало, насколько это возможно, персонал станции застрял в импровизированных контрольных станциях, в то время как они пытались выяснить, что с ними делать. Так как они должны были иметь подробные планы, что делать именно в такой ситуации, сидящие в луже планетарное правительство, вероятно, не собиралось делать вице-адмирал Фарадея очень популярным при написании отчетов о своей эффективности — или их гражданские эквиваленты.

"В целом, хорошо сегодня поработали", сказал Фарадей в заключение. "Я полагаю, мы должны быть в состоянии начать заново установку секций капсул через пару дней. Я хочу, начать, во всяком случае."

"Могу ли я спросить, почему, сэр?" Хауэлл спросил с легким чувством трепета.

"Действительно Вы можете," ответил с акульей улыбкой Фарадей. Прежде чем начнут устанавливать спасательные капсулы в секции Разработок и проводить сертификацию капсул в секции Исследований, вам и мне и адмиралу Йегер, и команде безопасности из Разведки Флота которые оказвается были в системе, когда я устроил это небольшое упражнение, придется совершить прогулку. Мы отправим резервные копии на Грифон, на всякий случай. А затем мы посмотрим, насколько будет занята Йегер, чтобы обеспечить безопасность и классифицировать данные должным образом, прежде чем отправиться за своими капсулами".

"Ой!" Вздрогнул Хауэлл совсем не притворно, и Фарадй злобно усмехнулся.

"Я уже непопулярен, Маркус. Я собираюсь пойти до конца и убить как можно больше птиц, пока у меня есть камни. И я уже предупредил Йегер, о том, что произойдет. Я не буду говорить, что она этого с нетерпением ждет, но она понимает, почему я это делаю и что я не собираюсь срывать голов больше, чем надо.

"Конечно, к сожалению, это не значит, что некоторые из них не придется свернуть все равно."

Хауэлл снова кивнул. Некоторые люди кажется никогда не поймут, что боеспособность требует определенной степени жестокости. Военное командование ни когда не получит — или не должно получить, во всяком случае — победу на конкурсе популярности. Оно должно действовать эффективно, что, безусловно включает и выживаемость, подразделений, находящихся под их командованием. Он не только обязан контролировать и удалять нарушителей, но он несет ответственность за всех сотрудников под его командованием, и отдает себе отчет в том, что он, их беспощадно удалит, если это будет необходимо. Наказывать, пьяных, чтобы "поощрять трезвых" — это аксиома воинской дисциплины в течение многих столетий, не потому что, это приятно, а потому, что это работает.

Наказание не может быть наилучшей мотивацией, но оно работает, подумал Хауэлл. И любой исполняющий офицер должен его иметь в своем инструментарий для тех времен, когда оно будет необходимо. Клаудио понимает, также, для чего болты и гайки положительной мотивации. Теперь, когда привлек их внимание, по крайней мере.

Начальник штаба практически улыбнулся уголком губ, но тут подавил улыбку, когда перешел к следующей записи в электронном блокноте.

"Хорошо, сэр. Я учту то что вы, только что сказали, что вы устанавливаете приоритет, на возвращение спасательных капсул в секции разработок обратно на борт. Нужно сказать, что у нас еще есть технические вопросы. В частности — "

* * *

За миллионы и миллионы километров от кабинета вице-адмирала Клаудио, косяки ракетных подвесок продолжали нестись в пространстве на двадцати процентах скорости света, и видимые диски звезд, называемых Мантикора-А и Мантикора-B, росли с каждым мгновением.

Глава 28

То, что случилось, не было чьей-либо виной.

В отличие от катастрофических (во всех смыслах) провалов разведки времен правления Высокого Хребта, проворонившей подготовку к операции "Тандерболт", теперь никто не игнорировал никаких тревожных признаков. Системная Безопасность и Флот Метрополии поддерживали свою бдительность на уровне, не позволяя ей ослабнуть даже невзирая на начавшиеся переговоры с Хевеном. Ни служба адмирала Гивенс, никакое-либо другое разведывательное агентство Звездной Империи

Правду сказать, непосредственно в направлении, откуда приближалась угроза, никто из них все-таки не работал, но вряд ли это можно было поставить им в вину — ибо о существовании флота Мезанского Уравнения вряд ли знал хоть кто-то за пределами, собственно, высших управляющих кругов Уравнения. Так что было совершенно неудивительно, что все усилия разведки мантикоры были сконцентрированы на других направлениях, заботливо подкинутых Уравнением, чтобы держать Мантикору подальше.

Но так как никто не знал о существовании "Уравнения", не имел понятия о его конечных целях и никогда не слышал о чем-либо, называвшемся "Спайдер Драйв". И не подозревал ни на минуту, что что то подобное Устричной Бухте не только действительно возможно, без разработок Манти, но и уже практически запущено, очень чувствительные, тщательно поддерживаемые системами раннего предупреждения и обнаружения возможных атак с достаточным запасом времени, чтобы подготовиться к ним.

В самом деле, можно было бы утверждать, хотя ради справедливости стоит сказать что это утверждение спорно, что, если произошла авария на территории Мантикоры, это произошло из высокомерия. В конце концов, Королевский флот Мантикоры только что получил подавляющее доказательство ее технологического превосходства над хваленой Солнечной Лигой. В сочетании со стойкой способностью Мантикоры, оставаться впереди научно-исследовательский разработок Хевена, была определенная уверенность в превосходстве аппаратуры и вооружения КМФ. К их чести, Адмиралтейства сохранило понимание того, как Томас Тейсман продемонстрировал в ходе операции Тандерболт — любое технологическое преимущество было временным. Несмотря на это, однако, они были убеждены, что именно сейчас, в этот конкретный момент, их преимущество в целом было подавляющим. И во многих отношениях так и было

Корабли, на которых основывалась вся структура операции "Устричная гавань", однако, представляли собой самое радикальное отклонение от общепринятых дизайнов, которое когда-либо видела Галактика или Мантикора. Нельзя сказать, что они были особо изящны. В самом деле, в сравнении с любыми кораблями, оснащенными импеллерным приводом, эти корабли казались несуразно короткими, неуклюжими и крайне своеобразными, потому что в отличие от обычных гравитационных приводов, спайдер-драйв не создавал импеллерного клина. Вместо использования традиционных плоскостей сфокусированной гравитации для создания полос искривленного пространства вокруг объема нормального пространства с кораблем внутри, спайдер-драйв использовал десятки независимых узлов для проекции лучей или шипов интенсивно фокусированной гравитационной энергии. В общих приближениях, каждый из этих "шипов" больше всего напоминал обычный тянущий луч, вот только вряд ли кто-то мог вообразить, что тянущий луч может обладать такой энергией. По сути дела, на небольшом расстоянии они могли даже рассматриваться как потрясающе эффективное оружие, так как эти сжатые, направленные пучки были достаточно мощны, чтобы создать свои собственные крошечные аномалии — по сути дела, "дырки" в ткани Вселенной — в которых сжатие пространства достигало такого уровня, что лучи пробивали сквозь альфа-стену, барьер между пространством и гиперпространством.

Ни один луч сам по себе не мог сделать что-либо полезное. При всей накачиваемой в их узлы мощности, любой из них был бледной тенью в сравнении с мощностью любого из корабельных бета-узлов, не говоря уже о альфа-узлах. Он даже не мог создать "рябь" на границе гиперпространства, подобную той, которую использовал мантикорский сверхсветовой излучатель. Но он мог "зацепиться" за эту невидимую границу, и передавать двигательный импульс кораблю от гравитационных течений гиперпространства — которые присутствовали всегда и везде, в любом направлении. И когда десятки таких лучей объединялись, вырывались в пространством, пробивались за альфа-стену и фокусировались на гиперпространстве, они производили нечто, что было ОЧЕНЬ полезным.

Максимальное ускорение, которое данная технология могла придавать кораблю, было даже в теории много ниже чем теоретическое ускорение, которое предоставлял импеллер. Ведь в теории, импеллерный клин мгновенно мог разогнать корабль до скорости света. Правда, имелось несколько "небольших" проблем с такого рода ускорением, поэтому теоретические пределы ускорения как-то мало волновали инженеров, создававших корабли в расчете на те максимальные уровни ускорения, которые могут быть компенсированы без риска превращения экипажа в кляксы на кормовых переборках.

И даже в таких приближениях, даже низкое максимальное ускорение корабля с спайдер-драйвом представляло определенную проблему для инженеров — с учетом того, что это ускорение создавал не импеллер. Без работающего импеллера, гравитационные компенсаторы были не более полезны чем любой балласт, а значит, максимальное ускорение корабля ограничивалось тем, которое могли компенсировать существующие в настоящеевремя гравипанели. К сожалению, возможности панелей были ограничены, и не шли ни в какое сравнение с возможностями компенсаторов, что сказывалось даже на том небольшом ускорении, который корабль с спайдер-драйвом мог начать. Это также означало, что в отличие от стандартной геометрии кораблей с импеллерами, палубы на кораблях с спайдер-драйвом должны были быть ориентированы перпендикулярно оси движения, что и приводило к укороченной форме корпуса, не говоря уже о тех сотнях проблем, которые пришлось решить дизайнерам, впервые поставленным перед необходимостью создавать нечто столь радикально отличное от обычных дизайнов.

И пускай физики Уравнения работали над проблемами гравитационных пластин масштабнее, чем кто-либо, даже у них были пределы. При реальном ускорении в 150 g, они могли обеспечить эффективное гашение инерции в 99,9%, давая экипажу "ощутимое" ускорение в 1g. Но выше этого уровня, к сожалению, эффективность панелей падала драматически. Гравипластины росли в размерах и мощности, занимая значительную часть объема, и тем не менее, каждый добавочный g фактического ускорения приводил к росту ощущаемого на 0,05g. Казалось бы, не страшно, но на практике 50 прибавленных g увеличивали ощущаемое экипажем ускорение на 2,5g, что приводило к тому, что на экипаж воздействовало ускорение в 3,5g, после чего способности экипажа выполнять свои функции были… ослаблены. И это также означало, что чтобы создать данный эффект приходилось ставить гравипластины вдвое большего размера чем необходимые для поддержания соотношения 150 к 1

После внимательного изучения ситуации, инженерам удалось приспособить структуру корабля и рабочие места экипажа так, чтобы обеспечить возможность более-менее нормальной деятельности при ощущаемом ускорении в 4g, но это стало пределом, на котором боевая эффективность резко снижалась, и физиологическое состояние экипажей становилось просто опасным. Кроме того, фактическое ускорение при таком ощущаемом составляло жалкие 210g — просто смешно по меркам любого военного корабля с импеллером. Конечно, если добавочное ускорение очень требовалось, можно было его увеличить почти до 310 g, но это означало что на экипаж обрушится перегрузка в 9 g. Это уже было просто опасным для экипажа, да и достигаемое ускорение составляло едва ли половину от ускорения самого масштабного из супердредноутов КФМ, и даже с лучшими противоперегрузочными системами, экипаж мог выдерживать такое ускорение лишь очень малый промежуток времени. Что еще хуже, малые корабли с спайдер-драйвом не имели особых преимуществ в ускорении над крупными. И для того, чтобы стабилизировать производимый тягловыми лучами импульс, требовались по крайней мере три группы "паучих ног" на разных частях корпуса, что привело к необычной "трехскеговой" форме корпуса. Что означало, что вместо обычных двух бортов, на корабле с спайдер-дравйом было три. Ни один из которых не мог быть защищен непроницаемым импеллером, так как имепеллера не было. Это означало, что чтобы обеспечить хоть минимальную защищенность, корабль должен был иметь мощные броневые плиты, а также то, что ввиду отсутствия плоскостей клина, поставить между ними гравистены было невозможно. И чтобы сделать вопрос еще более интересным, корабль не мог и использовать сферические гравистены, вроде тех, которые создавали форты.

Все это было правдой, и бесспорно, составляло значительные проблемы. Но все же у паука было одно преимущество, которое компенсировало все его недостатки: он был практически необнаружим для любой системы датчиков, используемых любым флотом (в том числе и Уравнением) в любом диапазоне на дистанции большей одной светосекунды. Даже для Флота Уравнения, обнаружить этот корабль было невообразимой задачей, для тех же, кто не знал, что именно нужно искать, шансы найти его были почти нулевые. Для любого известного детектора, спайдер-драйв был невидим, и отсутствие импеллерного следа делало бесполезными все пассивные датчики дальнего обнаружения.

Это объясняло каким способом ударные силы адмирал Фредерик Тополев и контр-адмирал Линда Папникитас смогли расположить свои ракетные кассеты так, что никто даже не предположил, что они могли быть здесь. И также объясняло то, как разведывательные силы коммодора Карола Остби и коммодор Милены Омельченко смогли продефилировать незамеченными сквозь обе части Мантикорской Системы почти за два месяца, пока скауты коммодора Родерика Синга и ударные эскадры адмирала Дженнифер Коленсо делали то же самое в отношении Ельцина.

И никто не знал, что должно было случиться.

* * *

И теперь мезанские военные планы наконец, начали показывать свою скрытую составляющую. Приближающиеся оружейные платформы имели крайне низкие радарные следы, и шли они на почти 60000 км/с. Даже если бы кто-то сумел их заметить, их скорость была так ничтожна, что вряд ли бы они вообще обеспокоили бы защитников системы. Но так уж случилось, что ни одна из этих платформ даже не была обнаружена, и они неторопливо ползли все глубже и глубже в систему, незримые и необнаружимые, как когти гигантской, невидимой хищной птицы, готовые сомкнуться на жертве.

В общем-то было шесть независимых волн атаки на систему Мантикора — по одной на каждую обитаемую планету (вернее, на ее орбитальную инфраструктуру) и каждая делилась еще на две две независимые волны, хотя они были так тщательно синхронизированы, что составляли единый, опустошающий молот разрушения.

Первую волну каждой атаки составляло оружие, которое было столь же фундаментальным нарушением привычных концепций, как, в своем роде, было введение мантикорой многодвигательных ракет: гразерная торпеда со своим особым видом спайдер-драйва. Это было большое и неуклюжее оружие, с той же трилатеральной симметрией что и запускавшие его корабли класса "Акула", и на то были свои особые причины.

Масштабы торпеды делали заталкивание ее в арсеналы и их запуск, мягко говоря, проблематичным, да в довершение всего, корабли класса "Акула" вообще-то никогда не создавались для настоящего боевого применения. Класс "Леонард Дейтвеллер", на который вообще-то возлагались планы разработчиков операции, должен был располагать специально сконструированными погребами и пусковыми для использования торпед, но ни один из "Дейтвеллеров" еще и близко не приблизился к готовности, и потребовалось приложить немало инженерного гения для создания внешних подвесок, позволивших "Акулам" принят участие в операции.

При всех своих размерах, это было медлительное орудие. Было просто невозможно впихнуть спайдер-дравйво с ускорением более чем в несколько сотен g в что-то достаточно маленькое, чтобы рассматриваться как оружие. В качестве компенсации, торпеда несла запас энергии аналогичный разведывательным зондам, что давало ей впечатляющий радиус. И огромный процент объема торпеды был отдан под системы, не имевшие ничего общего с ее движением. В то время, как КФМ сконцентрировался на развитии стандартных лазерных боеголовок, КБ Даниэля Дейтвеллера придумало иное решение. Они смогли понять, как впихнуть нечто размерами с гразер крейсера в что-то достаточно маленькое для автономного развертывания.

Мощность торпедного гразера была совсем несравнима с оружием, устанавливаемым на современных "Шрайках", но, тем не менее, была намного выше, чем у любой лазерной боеголовки. Разумеется, на каждой торпеде был установлен только один гразер, но КБ решило, что новое оружие позволяет пожертвовать возможностями веерной стрельбы лазерных боеголовок, так как у него были три весьма важных преимущества. Во-первых, его было так же трудно обнаружить, как корабль со спайдер-драйвом, и даже лучшая во вселенной противоракетная оборона не могла сбивать нечто, о чем она даже не подозревала. Во-вторых, ИИ торпеды, её сенсорные и прицельные системы были сравнимы с теми, которые разработчики Сони Хэмпхилл разместили на управляющих ракетах "Аполлона". В результате, вероятность точного выстрела с большой дистанции была значительно выше, чем, с такой же, у "Аполлона". И, в-третьих, взрыв лазерной боеголовки создавал мощный импульс лишь на пять тысячных секунды, тогда как длительность излучения гразера торпеды достигала целых трех секунд… и этот выстрел прожигал почти любую защитную стену с дистанции более чем пятьдесят тысяч километров.

Засунуть все это в что-то настолько маленькое как гразерная торпеда потребовало радикальных инженерных компромиссов, и энергии хватало не более чем на один выстрел. Да даже если бы удалось создать запас энергии, никому бы не удалось построить гразер такой маленький и мощный, и при этом способный выдержать энергию выстрела и не расплавиться от своего же тепла. Но это не волновало инженеров Уравнения. Вообще-то они были даже рады тому, что после выстрела торпеда расплавлялась и полностью уничтожала саму себя, так как им очень не хотелось представлять, как один из их врагов в будущем сумеет захватить торпеду, и повторить ее для себя.

И вот настало время проверить, наконец, насколько эффективно КБ использовало имевшиеся ресурсы.

Торпеды начали ускоряться задолго до того, как они или любая из сопровождавших их подвесок достигли расстояния на котором какая-нибудь передача от коммуникационных платформ разведывательных кораблей типа Призрак могла достичь их. С другой стороны, им требовалось куда меньше дополнительной информации, чем ракетам. Они уже знали, где могут найти свои цели, и они стали непрерывно отрываться от сопровождавших их подвесок.

* * *

"Это интересно", — пробормотал оператор сенсорной системы, техник первой категории Франклин Сэндс. Он наклонился вперед, и набрал команду на своем терминале, после чего недоуменно сдвинул брови, когда больше деталей появилось на экране.

"Мэм", — он обернулся через плечо, — "Я поймал что-то весьма интересное здесь"

Младший лейтенант Табита Домбровски, младший тактический офицер в боевом информационном центре КЕВ "Звездная Ведьма", вопросительно изогнула бровь, взглянув в направлении Сэндса. "Что-то интересное" вряд ли являлось формулировкой, которой компетентный и обученный техник должен был докладывать о ситуации.

"Что там?" — спросила Домбровски, пересекая отсек тяжелого крейсера по направлению к оператору. "Впрочем, забудьте что я вас спросила", — поправилась она, — "думаю, если бы вы это знали, вы бы мне сообщили"

"Думаю, лейтенант должен предполагать это, мэм" — ответил Сэндс серьезно, но глаза его блеснули. Лейтенант Домбровски делала много меньше ошибок чем многие из тех молодых офицеров, которых он знал на протяжении долгих лет службы, и она была вполне готова признать, что даже рядовой состав может научить ее одному-двум новым профессиональным трюкам.

"Отлично, я предполагала", — отозвалась она, достигнув командного поста и взглянув через его плечо, — "Так что там вы не можете идентифицировать?"

"Это, мэм", — Сэндс произнес более серьезно. Он показал свои наблюдения, и Домбровски внимательно взглянула на них.

Глядеть-то было в общем-то не на что. "Звездная Ведьма", одна из дивизии устаревших тяжелых крейсеров "Звездный Рыцарь" проводила рутинные учебные занятия для подготовки к переброске в Силезию. Вообще-то она была подготовлена к списанию, когда битва за Мантикору ударила по корабельному составу КФМ, вынудив вернуть из резерва и подготовить даже такие старые крейсера. Можно было утверждать, что так как они готовились к безусловно, важному, но откровенно второстепенному в стратегическом рассмотрении заданию — и даже не планировалось покинуть систему раньше чем через две недели — не было особой необходимости форсировать процесс учений, но Коммодор Джеймс Таннер, командующий крейсерским дивизионом 114.1, не особо верил в привычку "оставлять все до последней минуты". Он получил разрешение провести маневровые учения в удобном, пустом пространстве в пределах гиперграницы, но выше плоскости эклиптики, и этим дивизион упорно занимался последние три дня. Между тренировками в маневрировании, и тактическими занятиями, каждый корабль должен был провести еще и полную проверку всех своих систем, чтобы, если выявятся какие-то проблемы, исправить их при помощи ремонтных мощностей "Гефеста", не нарушая графика. В рамках собственной программы учений, "Звездная Ведьма" развернула комплект разведплатформ Призрачного Всадника, и Сэндс в настоящее время работал над поступающей с них информацией, не особо надеясь обнаружить что-либо на самом деле. Все, что он делал, была отладка взаимодействия между компьютерами боевого центра и вынесенных платформ, и менее добросовестный и опытный трудяга вряд ли бы даже стал утруждать себя проверкой крошечного отрывка какой-то передачи, которую уловили платформы.

"Есть идея, кто это болтает?" — спросила через миг Домбровски, — "Я имею в виду, кто там и что он делает?"

"Это-то и странно, мэм", — отозвался Сэндс, — "Эта трансляция велась по направлению, еще более далекому от плоскости эклиптики чем мы. Так далеко как видят мои платформы, там вообще никого нет. Никого там не должно быть и в соответствии с транспортными журналами."

"Что сумели вытащить из этого компьютеры"? — Домбровски нахмурилась.

"Сейчас появится", — произнес Сэндс, и в этот миг второй дисплей мигнул. Они оба взглянули на него, и оператор тихо присвистнул.

"Это какой-то крайне крупный пакет данных, мэм", произнес он.

"Хм, да", — согласилась Домбровски, — "Больше того мы даже не можем распознать алгоритм шифрования."

"Может, межкорабельный андерманский код, или что-то вроде этого, мэм?" — неуверенно произнес Сэндс, и Домбровски покачала головой.

"Даже если бы это передавали андермани, тот, кто послал этот код, не стал бы использовать этот алгоритм шифрования, если бы не хотел, чтобы никто посторонний не смог бы его понять. И как ты сказал, это весьма большой пакет данных. И пришел он оттуда, где, по твоим данным, никого из наших быть не должно вообще"

"Но…" — начал Сэндс, и вдруг замолчал.

"Я понимаю, о чем вы думаете", — сказала ему лейтенант, — "И вы попали в самую точку. Я не знаю, как кто-то, кто не должен был быть здесь, сумел проникнуть незамеченным, тоже. Или как он сумел пройти Защиту периметра без того, чтобы быть обнаруженным на пути сюда. А может быть, мы просто оба гоняемся за привидениями. И все же я бы хотела, чтобы какие-то более старшие и опытные головы поработали бы над этим"

Она слегка сжала плечо Сэндса, а затем включила свой коммуникатор.

"Коммандер Ньюкритч", вызвала она

"Ньюкритч", отозвался спустя мгновение сонный голос.

"Сэр, это Дромброски, с боевого информационного центра. Прошу прощения, что я потревожила вас, но мы, кажется, обнаружили нечто, что нас слегка нервирует"

"Нервирует"? — голос лейтенант-командора Гилдероя Некритча стал жестким. Как тактический офицер "Звездной Ведьмы", он был непосредственным командиром Домбровской. Она прибыла на борт недавно, но о ее способностях уже сложилось хорошее впечатление.

"Да, сэр. Это сжатое сообщение. Большое. надо сказать — выглядит так, как будто наша платформа пересекла его направление прежде чем мы перехватили все, даже с учетом степени компрессии. Судя по корабельным журналам, в этом направлении вообще никого нет, так же как и в расчетной точке приема. И сэр, оно зашифровано, и мы совершенно не можем определить шифр"

Нойкирх резко сел на постели.

"Сообщите на мостик немедленно", — жестко проговорил он, — "Затем свяжитесь с капитаном МакМэхэном. Скажите, что я предлагаю ему подняться, одеться, и встретить меня на посту так быстро, как возможно"

* * *

"Прошу прощения, миледи" — чрезвычайно вежливо сказал Эндрю Лафолле, — "но если я не ошибаюсь, сегодня день рождения леди Клариссы?"

Доктор Аллисон Чоу Харрингтон, одна из ведущих генетиков Звездной Империи Мантикоры, оторвала взгляд от несчастного(плачущего?) мальчика лежащего на столе и посмотрела на личного телохранителя лорда Рауля Александера-Харрингтона таким взглядом, что им можно было превратить ледник в пышущее паром болото.

"Если вы хотите взять на себя свои обязанности охранника этого маленького монстра и самостоятельно поменять ему пеленки, полковник Эндрю Лафолле, то я уверена, что мы могли бы содействовать этому", сказала она ему.

"Убийцы, мечи, пули, и бомбы — моя работы, миледи", ответил он торжественно. "Подгузники — и сюрпризы которые они так часто содержат — не относятся к тому на что я подписывался."

"Отлично, но они должны были быть", сказала она, беря чистое белье, которое он протягивал.

В самом деле, как они оба прекрасно знали, Эллисон добровольно переодевала Рауля. Это был, по ее словам, долг бабушки. Кроме того, она любила детей, особенно своего собственного внука(?). Из которых, как она указывала дочери при возможности, он до сих пор был только один. Ну, два считая Кэтрин, конечно.

"Ну вот, детка!" сказала она, заворачивая его в чистую пеленку и с энтузиазмом обнимая и щекоча, прежде чем одеть ему обратно распашонку. «Все чисто и хорошо пахнет… На данный момент, по крайней мере."

Он счастливо гукал, и она рассмеялась. Несмотря на объем продуктов жизнедеятельности который он мог выделять, он был чрезвычайно спокойным ребенком. Почему-то он особо громко выражал свое несогласие при смене пеленок, но гораздо больше времени он проводил будучи в восторге от Вселенной, чем он жаловался на это. Прошло шестьдесят два Т-года, и кое что изменилось с того времени как мать Рауля был в его возрасте, но Эллисон не помнила чтобы молодая Хонор Харрингтон была столь же весела, как он. Опять же, Хонор не встретила Нимиц до того как ей исполнилось двенадцать, и Рауль был открыт для всех замыслов и целей воспитываясь древесными котами также как людьми. Только Бог знает, что должно было произойти в конечном итоге!

"Я пойду позову Иеремии", сказал ей Лафолле, и она кивнула. Сержант Иеремия Теннард фактически был личным телохранителем ее дочери Веры, но телохранители близнецов часто совмещали наблюдение за детьми так, чтобы один из них мог присматривать за ней или Альфредом. Поэтому он был назначен Эллисон и отправился с ней, когда она приехала заранее на Сфинкс, чтобы открыть дом у Медной стены. Таким образом он также стал и пилотом ее лимузина на время праздника.

И они так чертовски хорошо и энергично делают это, что я не могу работать и бешусь, подумала она. Особенно когда они заставляют меня чувствовать, что они считают, что я еще один девятилетний ребенок, за которым они должны следить!

"Линдси!", позвала она.

"Да, миледи?" — Линдси Филлипс, няня Рауля, заглянула в детскую.

"Я думая мы готовы," сказала ей Аллисон. "Во всяком случае он пахнет лучше."

"Миледи, я могла бы это сделать" сказала Линдси. "Если я не ошибаюсь, это входит в мои обязанности".

"Что, правда?" Аллисон улыбнулась молодой женщине, которая была няней Кэтрин Александр-Харрингтон, а также Веры и Джеймса Харрингтон. "Ты имеешь в виду, что я могла бы доверить тебе смену подгузников?"

"На самом деле, вы могли бы", Линдси сказалa ей серьезно.

"Ах, если бы я знала!"

Линдси хмыкнула и взяла Рауля, приложив его к плечу, и обе женщины вышли с детской вниз коротким коридором в удобном, многовековом доме высоко в горах Медной Стены. Они остановились на веранде, глядя через плотные зеленые деревья Сфинкса на еле видимые синие проблески океана Таннерман.

Индивидуальный бронированный воздушный лимузин в зеленых цветах Лена Харрингтон стоял в парковочном круге, рядом с ним говорили Лафолле и сержант Теннард. Над ними терпеливо кружилась пара тяжело вооруженных атмосферных истребителей, Эллисон покачала головой. В такие моменты, особенно когда все силы безопасности было сосредоточены здесь, в наделе Харрингтон, который принадлежал семье ее мужа с Чумны Лет и который был ее собственным домом, после того как она переехала с ним на Мантикору с Беовульфа столько десятилетий назад, что абсурдность изменений в ее жизни представала перед ней четко и недвусмысленно ясно. В такие моменты как этот она желала, что бы все не было так сложно.

Но это не возможно, напомнила она себе еще раз. Какими бы "сложными" не казались ей иногда некоторые вещи, вы не можете изменить одну из них, без изменения всего остального, и тогда, где бы вы оказались? Я не могу отказаться от Рауля или Кэтрин только, чтобы не подстраиваться по расписание других людей!

"Мы готовы, Эндрю", сказала она, и телохранитель Рауля обернулся и улыбнулся ей. "Я надеюсь, что из-за нас, мы не опоздаем", сказала она.

"Фактически, мы прибудем немного позже, миледи", сказал он, "но это не страшно. Миранда только звонила. Кажется, у Веры была маленькая авария, когда они выходили из дома в Лендинге. Что-то связанное с очередным скатыванием по перилам парадной лестницы."

"О, Господи!" закатила глаза Эллисон, Линдси усмехнулась. Младшей сестре Хонор было почти девять Т-лет, и у нее развилась настоящая одержимость к перилам после того как она увидела полудюжину древесных котов радостно катающихся на них. К счастью, ее брат-близнец Джеймс, смог избежать, этого особенного психического отклонение.

"Все в порядке, миледи", заверил ее Эндрю. "По крайней мере, она ничего не сломала, на этот раз".

"Когда она не будет стараться нанести вред какой ни будь части своего тела, или стремиться сломать себе что ни будь?" поинтересовалась Эллисон, а телохранитель усмехнулся.

"Не в данном случае", сказал он. "Но ей все же удалось разбить до крови нос, с предсказуемыми последствиями для ее одежды. Так, что из-за очистки ее одежды, остановки кровотечения из носа, обсуждением ее сомнительных решений вместе с отцом, и получения уверений что они изменятся, они пропустили свой рейс из Лендинга и им пришлось заказать его повторно. Они сейчас в пути, но Миранда говорит леди Кларисса перенесла свою вечеринку на час, чтобы дать им время".

"Я вижу". покачала головой Эллисон. "Ну, к тому времени, когда они добираются сюда, я уверена, Рауль придумает другой повод для задержки. Но до тех пор, давайте посмотрим это шоу в дороге."

"Конечно, миледи"

* * *

Торпеды понятия не имели о том, что кто-то перехватывает их электронную переписку. Не то чтобы это их особо озаботило, даже если бы они каким-то образом выяснили это. Не могли они и поразиться точности расчета, планирования и исполнения планов их хозяев, которые разместили коммуникационные модули так, чтобы пересылать сообщения без малейшего риска обнаружения их мезанской природы каким-либо мантикорцем. Они просто получили ту часть сообщения, которая относилась к каждой из них, и проигнорировали остальное.

Защитные панели, прикрывавшие их сенсоры от пылевой эрозии и микрометеоритов во время их длинного баллистического полета по системе были отброшены, когда бортовые ИскИны осознали пришедшую информацию и удовлетворенно подтвердили, что никакие изменения их предполетных инструкций уже не требуются. Их цели были, в конце концов, настолько большими, что они точно знали, где искать каждую из них.

Крайне тонким местом была синхронизация атакующих волн. Мантикора-А и Мантикора-Б были достаточно далеки друг от друга, чтобы даже если мантикорские сверхсветовые передатчики обладали бы достаточным радиусом для прямой коммуникации (чего, как видно, не было), потребовалось бы почти тридцать минут чтобы одна часть двойной системы узнала, что происходит в другой. Из-за этого, планировщики "Устичной Бухты" были готовы согласиться на лишь приблизительную координацию частей операции.

Но внутри системы Мантикора-А, впрочем. требования ко времени были более жесткими. Хотя планеты Мантикора и Сфинкс разделяло в этот момент расстояние более двадцати пяти световых минут, жестким требованием при проведении операции было уложиться во временное окно достаточно узкое, чтобы защитники системы не успели отреагировать. И в отличие от многих членов ФСЛ, флот Уравнения всегда относился с значительным уважением к Королевскому Флоту Маникторы. Изучая и дополняя план операции "Устричная Бухта", они все лучше и лучше понимали ту неприятную истину, что мантикорская реакция наверняка будет быстрее и более скоординированной, чем они изначально предполагали — в особенности с учетом новых сверхсветовых передатчиков и улучшений в системе патрулирования, введенной после Битвы за Мантикору. Без сомнения, они сделали все необходимое, чтобы избежать возможности внезапного нападения с применением любого известного вида оружия, (так как обычно никто не планирует оборону от тех способов нападения, о которых ничего не знает) но флоту Уравнения это не казалось достаточно утешительным фактом. По мнению его адмиралов, осторожность не бывает излишней — особенно когда вы хотите влезть в логово тигрицы и немного поиграть с ее тигрятами — и поэтому развертывание операции "Устричная Бухта" проводилось с максимальной точностью.

Впрочем, торпеды просто не морочили себе этим голову.

Восемнадцать торпед возглавлявших волну атаки "Майк", надвигавшуюся на планету Мантикора, просто слегка скорректировали курсы, в то время как торпедам, возглавлявшим атаку волны "Сьерра" на Сфинкс, даже не пришлось делать этого. Бортовые пассивные сенсоры лоцировали безошибочно эмиссионные сигнатуры их целей, и предбоевые тестовые сигналы неслись каскадами через их системы.

* * *

"Нет, сэр", сказал лейтенант-командер Нойкирх. "Я знаю, что это и от кого могло бы исходить, не больше чем лейтенант Домброски. Но я думаю, она сделала правильно, сообщив о об этом".

"Я полностью согласен," ответил Коммодор Таннер. Я уже отправил краткий запрос на периметр безопасности, но даже с гравитационными передатчиками пройдет еще пару минут, прежде чем мы получим какой либо ответ. Если кто-то имеет какие-либо серьезные предположения по сути, я хочу услышать их сейчас."

Тишина полученная в ответ, показалась Таннеру оглушительной. Дисплей его коммуникатор был разделен на четыре сектора, которые были заняты, лицами капитана Мэтисона Маркоса, командира КФМ Звездный танец (который также был его флаг капитан); Капитан Винс Макмахо, командира КФМ Звездная Ведьма, и старших тактических офицеров с обоих крейсеров. Коммандер Александрос Адрайопулос, начальник штаба Таннера, присутствовал физически, все еще держа чашку кофе который он потягивал, когда, тремястами семьюдесятью секундами ранее, прибыла чрезвычайная передача со Звездной Ведьмы. И никто из них, очевидно, не имел представления что происходит, правильного или нет.

Терпи, терпи, Джим, увещевал он себя. Ты знаешь, только то, что они делают, и у тебя нет ни какого блестящего анализа что бы предложить что они собираются сделать. За исключением, конечно, того что уже сделал Нойкирх. Так что не сердись на них.

Хорошо, "сказал он вслух." Несколько вещей, мы можем сделать сами, пока ответ от периметра безопасности дойдет к нам. Командующий Нойкирх, Ваш запрос для развертывания дополнительных платформ Призрачного Всадника одобрен. Используйте сколько по вашему мнению необходимо, но попробуйте найти мне того, кто бы ни послал эту передачу передачу.

Нойкирх начал открывать рот, но поднятая рука Таннера вытеснила все что капитан-лейтенант собирался был сказать.

"Я знаю, что прошу вас найти очень маленькие иголки в очень большом стоге сена, Коммандер. У нас есть по крайней мере приблизительные пеленг, и я хочу уточнить его перед тем, как мы сделаем попытку найти это. Делайте все возможное. Никто не требует от вас чуда."

"Да, сэр."

"Александрос", коммодор повернулся к своему начальнику штаба, "Я думаю, самое время разбудить остальных шкиперов дивизиона и их тактических офицеров. Чем больше людей посмотрят на это, тем лучше. И пока я думаю об этом, направьте, также, сообщение прямо в Домашний Флот. Я уверен, что Периметр Безопасности будет держать Адмирала Хиггинса в курсе, но давайте попробуем, не сможем ли мы сократить время передачи до максимально возможной степени."

"Да, сэр."

"Тем временем", — продолжал Тэннер, обращая к себе внимание Маркос и Мак-Магон, — "я думаю, что…"

"Прошу прощения, сэр!"

Глаза Таннера внезапно обратились к изображению Нойкирх исполнявшего обязанности тактического офицера вдруг, хриплым голосом оборвавшего его на середине слога. Нойкирх выглядел так, будто его только что ударили в живот. Капитан-лейтенант пристально вглядывался во что-то на пределе радиуса его приборов, и Таннер мог видеть как краска схлынула с лица молодого человека. Затем Нойкирх глубоко вдохнул и снова посмотрел на коммодора.

"Я думаю, я знаю, о чем речь, сэр", сказал он со скрежетом в голосе.

* * *

Торпеды волны "Майк" достигли нужной точки в пространстве. Они уточнили свое положение с максимальной точностью, дважды и трижды его проверили, и затем выстрелили.

Каждая из них вспыхнула в Космосе лишь на несколько секунд, и спустя три секунды ни одна из них более не существовала. Но скорость их сближения превышала семьдесят тысяч километров в секунду; цель их атаки была совершенно не защищена ни импеллерными плоскостями ни гравистенками, что повышало радиус их эффективного уничтожения почти до полумиллиона километров, и векторы были рассчитаны с максимальной точностью.

Мгновение назад двойная система Мантикоры еще жила своей обычной мирной жизнью. Секунду спустя, восемнадцать мощных гразеров резанули конструкцию Космической Станции Ее Величества "Гефест" подобно когтям разъяренных фурий. Не было никакого предупреждения. Ни времени чтобы включить сферические гравистены станции, ни времени на эвакуацию, ни на то, чтобы надеть контактные скафандры, ни включить герметичные переборки. Не было времени ни для чего, прежде чем опустошающая волна разрушения ударила, как тяжелый клинок яичную скорлупу.

Хотя станция "Гефест" и имела генераторы сферической стены, ее конструкторы никогда не предполагали что ей придется столкнуться с подобным видом атак. Даже если бы ее конструкторы вообразили в своих худших ночных кошмарах такую возможность, было просто технически нереально сконструировать и бронировать станцию для защиты от нее. Но никто из них никогда даже не предполагал, что что-то сможет пробраться сквозь заслоны Защиты Периметра и Флота Метрополии, подойти на радиус атаки к планете и не быть при этом замеченным. Поэтому не существовало никакого реального плана обеспечения живучести или конструктивной прочности в ходе бесконечных перестроек станции. Станция просто росла, медленно и неумолимо, дополняя свою конструкцию новыми структурами и отсеками — грузовыми платформами, жилыми отсеками, тяжелыми производственными модулями, доками — по мере того, как старая конструкция переставала удовлетворять потребности. Гравитационные технологии и невесомость делали это возможным. Разросшаяся в громадный, неуклюжий комплекс индустриальных предприятий, станция парила на орбите, сияя в ночном небе Мантикоры ярче любых звезд. Она доросла почти до ста десяти километров по длине своей центральной линии, и отростки конструкции тянулись во все стороны, некоторые на пятьдесят километров. Она имела постоянное население в девятьсот пятьдесят тысяч человек. С транзитными пассажирами, корабельными экипажами, экскурсантами, полное население станции иногда превышало миллион, и в принципе, могло вырасти вдвое.

Но невзирая на все ее размеры, на всю ее промышленную мощь, "Гефест" был хрупкой структурой — сказочно сложным, но не прочным сооружением, не способным выжить в гравитационном поле.

И она была слишком хрупкой, чтобы пережить обрушившийся кошмар.

Глава 29

После никто так и не смог в точности восстановить картину того что произошло в первые секунды атаки. В одно мгновение всё превратилось в настоящий хаос и несмотря на большое количество как гражданских так и военных сенсоров сканирующих внутреннее пространство системы ни один из них не смотрел в нужном направлении.

Но если бы кто то попытался во всём разобраться то он бы узнал что самое первое попадание, опередившее все другие почти на одну десятую долю секунды, разнесло отсек HF/1-17-1336-T-1219 в котором находилась секция управления производственного модуля GM-HF/1-17-13 приписанного к верфям HF/1-16 и HF/1-17 королевского флота Mантикоры и находившимися в распоряжении инженерной бригады Гефеста. По счастливой случайности верфь HF/1-16 была пуста ожидая прибытия нового КЕВ Свирепый этим днем. HF/1-17 повезло меньше, на ней находились КЕВ Барбаросса, КЕВ Саладин и КЕВ Ямамото которые проходили последнюю проверку и настройку систем с почти полными командами на борту.

Тридцать два техника находившихся на HF/1-17-1336-T-1219 не успели даже понять что станция была атакована. Работая при высокой температуре, в сумасшедшем темпе и полностью уделяя внимание своей работе они оказались совсем не готовы к взрыву гамма излучения которое убило их мгновенно, попутно сплющив стенки отсека и полностью разворотив боковую обшивку.

Уже через мгновение, торпеда взорвавшая секцию контроля летела к другой цели со скоростью семьдесят тысяч км/с умышленно смещаясь в пространстве и сворачивая свои гразеры в спиральный конус тем самым разрезая станцию на протяжении практически всей ее протяжённости. Несмотря на то что гразерный пучок двигался в другую от GM-HF/1-17-13 сторону, разгерметизация вместе с резким падением давления убила шестнадцать техников в отсеке сборки так же быстро как людей в секции контроля. Осколки HF/1-17-1336-T-1219 просто разорвали модуль GM-HF/1-17-13 пролетев сквозь все отсеки и выбросив обшивку в вакуум.

Второй взрыв в секции сборки едва ли играл какое либо значение для людей работающих в нем так как все они были уже мертвы. Тем не менее для персонала сорок восьмой космической станции которые бежали через переходники соединяющие три пришвартованных к станции эсминца к докам этот взрыв сыграл большую роль. Никто из них не был в защитных костюмах когда огромные летающие топоры которые были когда то частями модуля GM-HF/1-17-13 порвали переходники на мелкие куски и выплюнули их в беспощадный вакуум.

Воздух который был в переходниках устремился в вакуум со скоростью урагана. Модуль GM-HF/1-17-13 уже потерял почти весь запас кислорода на борту, но вакуум вокруг жадно высасывал все что ещё оставалось и как минимум четверть персонала на борту эсминцев которые были совсем не готовы к такому развитию событий попали в смертельную ловушку давления до того как компьютерные системы безопасности успели захлопнуть люки.

К сожалению так вышло что это не сыграло никакой роли в судьбе эсминцев. Даже несмотря на то что гразеры уничтожившие HF/1-17-1336-T-1219 уходили в сторону, вгрызаясь все глубже в нервную систему Гефеста, другой гразер двигался как раз навстречу к HF/1-17 и HF/1-16. В мгновение ока, он растерзал обе верфи и даже если его мощность была ниже чем Шрайк её вполне хватило что бы разрезать эсминцы с отключенными импелерными клиньями ровно пополам.

То же самое случилось и с КЕВ "Саладин" чей термоядерный двигатель резко потерял силовое поле не подав никакого сигнала тревоги своим системам безопасности. Даже компьютеры с их скоростью были не в состоянии справиться с такой катастрофой, и по сравнению с ужасающей силы взрывом крейсера любые другие повреждения КСЕВ "Гефест" нанесённые торпедами были детской забавой.

* * *

Когда началась атака, КЕВ "Докер", один из дежурных буксиров "Гефеста", держал курс от станции к границе разрешённого пуска импеллера и тянул за собой новенький крейсер класса "Саганами-C" "Джессика Райс". Два корабля двигались с ничтожным ускорением в 10 g, поскольку на "Джессике Райс" были включены лишь внутренние гравитационные панели, а компенсатор инерции был неработоспособен без поднятия импеллерного клина, что было запрещено правилами движения в такой близи от станции. Они были довольно далеко от дока, где была пришвартована "Джессика Райс", но это им ничуть не помогло.

Одна из Мезанских торпед попала точно в хребет станции и породила вторичную волну гразерных пучков, взрывов и декомпрессии которые просто разрывали станцию. Волна взрывов достигла внешних переборок, продолжила двигаться пока не настигла "Джессика Райс", прошлась вдоль всей длины её небронированной верхней обшивки и просто сокрушила мощный корабль. Секундой после "Джесика Райс" как и "Саладин" разлетелась на куски. Взрыв такой силы вырубил импелерные клинья буксира оставив его полностью беззащитным тогда как огромный кусок железа бывший когда то частью КСЕВ "Гефест" превосходившей массой буксир как минимум на 50% врезался в него полностью уничтожив.

* * *

— Господи Боже.

Лейтенант Эдуард Бойсвин, старший помощник командира HMS "Грузчик" с удивлением посмотрел на своего навигатора Оксану Карпову управляющую мощным буксиром сближавшимся с Гефестом, такого рода высказывания от нее никто никогда ещё не слышал.

Бойсвин хотел спросить в чем дело, но подняв глаза и увидев на мониторе ту же картину на которую смотрели Карпова и её первый помощник он не смог произнести ни слова.

Он сидел не в состоянии посмотреть в сторону, не в состоянии произнести ни слова и молча наблюдал как вся огромная космическая станция разлетелась на куски. Его парализованный мозг был не в состоянии различать отдельные взрывы из того хаоса разрушения который просто разрывал станцию. Какие то куски из этой картины отпечатались у него в голове с необыкновенной ясностью и ещё многие годы после он просыпался от ночных кошмаров того что видел в тот день. Отдельные модули, которые не держали больше причалы, разлетались в разные стороны как хрупкий светящийся бисер пока волна разрушения не дотянулась и не поглотила их, куски тяжелого крейсера, скрученные от конца в конец и разлетающееся на более мелкие кусочки, инженерный модуль исчезающий в пасти огненного вихря.

Все эти маленькие виньетки, застывшие картинки разворачивающейся перед ним катастрофы будут часто возвращаться к нему в ночных кошмарах, но все то что он видел сейчас было просто невообразимо, ему не было страшно, по крайней мере в данную секунду, он просто не хотел верить в то что видел и именно невозможность происходящего будет самым сильным впечатлением оставшимся у выживших в тот день.

Но даже не смотря на то что Эдуард Бойсвин не мог отвести взгляд от происходящего, закоренелые рефлексы неустанных тренировок заставили его подвинуть большой палец на спинку кресла и активировать сигнал тревоги заревевший по всему кораблю.

* * *

— Проблема не серьезная, Адмирал, сказал Капитан Карамат Фонзарелли, старший техник на борту Гефеста. Сначала мне показалось это будет настоящей головной болью, но немного покопавшись с этим стало ясно что это не так.

Контр-адмирал Маргарет Трумэн, CO Гефест, кивнула. Она так и думала, но услышать что она была права было большим облегчением.

— Я говорил со службой снабжения, продолжал Фонзарелли, и по их словам это больше вопрос того когда и куда мы хотим доставить запчасти. Так что я сказал им…

Внезапно ее дисплей погас.

Брови адмирала ещё только поползли вверх в удивлении когда один из гразеров добрался до её каюты и её самой…

* * *

— Пап посмотри, что это?

Спросила старшая дочь Дженифер Джона Кабегадаса боровшегося в этот момент со своей ручной кладью. Чёртов ремешок снова решил перекрутиться как раз когда он нес Серафину. Как правило шестнадцати месячный ребенок был просто золото но как только начинались проблемы с вещами малышка начинала капризничать и Джон уже было собирался отдать ее на руке жене когда его отвлёк вопрос ребенка.

— Не знаю, ответил он, пытаясь скрыть раздражение в голосе, дочурка была очень умной и куда более любопытной чем большинство детей её возраста, с тех пор как шатлл доставил их на Гефест она задавала один вопрос за другим, так что говоря правду, несмотря на всю любовь Джона к дочке и не смотря на то каким счастливым его делала её необыкновенная сообразительность он уже мечтал усадить её на корабль до Беофульфа где не было обзорных окон и где она смогла бы задавать свои вопросы не ему а корабельной библиотеке.

— О чем ты говоришь — начал он, поворачиваясь и глядя сквозь прозрачную стену переходной трубы, которая была сделана, чтобы дать туристам панорамный вид огромного объема станции.

Он так и не успел закончить вопрос. Ему просто не хватило на это времени. Он только успел начать тянуться к Дженифер, почувствовать Лауру и его двенадцатилетнего сына Мигеля за спиной, испытать ужасную вспышку беспомощности отца, когда переходник вокруг них разорвало взрывом торпеды.

* * *

— Как я устала постоянно волноваться о чёртовой политкорректности к Монти, проворчала Жаклин Ривера.

Риверу, которая даже до начала последнего кризиса не была большой поклонницей притязаний Звездной Империи Мантикора на величие, глубоко возмущала позиция начальства (фронт офиса) смягчить тон её обычных комментариев. И дело было даже не в том что она была не согласна с корпоративной редакционной политикой, а она таки была не согласна с ней, в этот раз её гнев имел под собой другую причину. Она была просто возмущена что про эту "политику корректности" ей напомнила какой то ассистент продюсера (которая скорее всего занимала эту должность только по причине того что являлась чей то кузиной или любовницей) как если бы Жаклин была каким то интерном, а не известным репортером Соларианской службы новостей.

Ладно, может быть она немного перебрала с вопросами о достоверности мантикорской версии событий в Талботте по сравнению с тем, что бы предпочла Корпорация после того как дала задний ход сама великая Одри О'Ханрахан. Конечно, "Святая Одри" и правда призывала всех "не торопиться с выводами", особенно теперь, когда подлинность "официального новотосканского" отчёта, к которому она получила доступ, была поставлена под сомнение солярианскими репортёрами, действительно побывавшими в Талботте. И конечно она могла быть права, когда утверждала, что враги манти могли подсунуть ей этот отчёт в рамках хорошо продуманной кампании по дезинформации. Было даже возможно, что заявления, властей системы Мезы о террористических атаках в Грин Пайнс были сфабрикованы, хотя Ривера была не настолько глупа, чтобы в это поверить. На самом деле, она отправила три хороших репортажа, посвящённых именно этой теме, почему боссы Корпорации и отослала её на Мантикору… и велели вести там себя хорошо, вонючие ублюдки. Вот уж действительно, "на мёд слетается больше мух"! Чёртовы манти наконец раскрыли карты, подтверждая, что всё время финансировали и поддерживали этих кровожадных ублюдков из Баллрум — как Ривера всегда и знала, — и теперь пора было нападать, а не "демонстрировать журналистскую беспристрастность и независимость"!

— Успокойся, Джеки, — сказал умиротворяющим тоном Манфред О'Нил, ей давний оператор. — Это же не конец света. В конце концов, сейчас эта история у всех наустах.

— Да ну? Ривера посмотрел на него, — послушай, ты можешь думать, что они послали нас сюда делая нам услугу, но я знаю лучше. Мы могли бы делать репортаж о Green Pines вместо этого, черт побери!

— Я никогда не говорил что нам сделали услугу, ответил О'Нил весело. Я только сказал что мы попали именно туда где сейчас действительно горячо и это так. Это круче чем Green Pines особенно если подтвердятся слухи от Спиндла. Все уже и так накинулись на Green Pines и в лубом случае совсем непохоже что бы власти давали какую нибудь новую информацию об этом. А вот если дела Монти в Талботе пойдут действительно плохо то здесь будет очень много свежей информации и я не думаю что кто нибудь дома будет слишком волноваться о том что бы напомнить нам следить за тем что мы говорим в репортажах.

Ривера, окинула оператора взглядом и почувствовала что её негодование немного ослабло. Манни умел добираться до самой сути вещей и может быть он был прав. Правда это не меняло того факта что…

Мезанский гразер просто распылил пассажирский отсек положив конец рассуждениям Жаклин Риверы о её карьерных перспективах и ей самой вместе с Манфредом О'Нилом и ещё четырьмя ста девятнадцатью другими пассажирами с корабля "Звездный свет" Гауптманских линий.

Приблизительно триста секунд спустя, "Звездный свет", её команда из двадцати восьми человек и ещё более двухсот пассажиров на Сфинкс кто не успел эвакуироваться последовали за ними в никуда.

* * *

— Бен, не знаешь если Айкава уже вернулся? спросил Анстен Фитцджеральд своего стюарда наливающего ему вторую чашку кофе.

— Ещё нет сэр, стюард первого класса Бенжамин Франкел улыбнулся, и по моему до обеда не должен.

— "Хм", капитан задумчиво нахмурился. Гексапума должна была стоять в доке в руках техников ещё три или четыре недели, а к ним на борт только что прислали трёх гардемаринов и как бы эта идея не была пугающей, он уже решил что отдаст троих новичков под крылышко Айкаве Кагияме. Он был уверен что Айкава серьезно отнесется к своим обязанностям и покажет им хороший пример.

Конечно он был уверен.

Анстен даже фыркнул от удовольствия, но все таки почувствовал себя немного спокойней имея возможность подумать над этой идеей ещё пару часиков и прикинуть если его уверенность в Айкаве была обоснована.

"Ну что же в таком случае…"

КЕВ "Гексапума" разлетелась на куски когда Мезанский гразер разворотил ее термоядерный реактор.

* * *

Задача полностью уничтожить КСЕВ "Гефест" была выполнена уже в течении первых трёх секунд Мезанской атаки.

Некоторые уцелевших фрагменты станции были достаточно велики и невредимы, чтобы удерживать давление, да горстка пришвартованных кораблей осталась без серьёзных повреждений. На самом деле, три из них — эсминец "Гораций", грейсонский грузовик "Наперстянка" и буксир "Боллард" — пережили бойню практически без ущерба. На "Горации" даже краска не была оцарапана.

Но это были исключения из правил, маленькие островки выживших в урагане смерти… атака на КСЕВ "Вулкан" была такой же успешной.

Операция атаки на КСЕВ Вулкан, "Сьерра" не была полностью синхронизирована с атакой на "Гефест", но задержка была менее чем четыре секунды. Но исходя из скорости света, к тому времени как изображение того что случилось с КСЕВ "Гефест" могло достигнуть КСЕВ "Вулкан" станция уже превратилась бы в кучу обломков.

Лишь только на этих двух космических станциях первые десять секунд "Устричной бухты" уже обошлись Старому Звёздному Королевству более чем в четыре миллиона жизней.

* * *

Лицо Аллена Хиггинса, неотрывно смотревшего на складывающуюся тактическую ситуацию с главного мостика, было пепельно белым. Для компьютера который беспристрастно отображал события не играло никакой роли что Аллен оказался здесь совершенно случайно. Основной флот системы был слишком далеко от каждой из станций что бы прикрыть их даже если бы и знал о начале атаки или имел возможность засечь её, a так как он не мог этого сделать, то значит он находился слишком далеко что бы быть атакованным самому и в данном случае это было худшим из того что могло бы быть. Ирония ситуации была в том что люди которые должны были защищать Звездную Империю, которые должны были умереть, но не допустить такой катастрофы, смогли прекрасно видеть полный провал их главной миссии, и факт того что это не была их вина ни в коей мере не уменьшал горький вкус поражения.

И для Аллена Хиггинса их капитана это чувство вины было ещё глубже чем для остальных.

На секунду он просто не мог пошевелится, его мозг прокручивал события Грендельсбейна с беспощадной ясностью, правда это продолжалось всего секунду, пока он не понял насколько здесь всё было кошмарней.

А потом Мезанские ракеты ринулись в атаку.

* * *

Инженеры работающие на Даниэла Детвейлера ещё не решили задачу конструкции многодвигательной ракеты приемлемого размера. У них было хорошее понимание того как этого добились инженеры КФМ и они старательно работали создавая ту же технологию. Тем временем для операции "Устричная Бухта" был разработан проект Катафракт, эта новинка была основана на стандартной тяжёлой ракете нового поколения Соларианского производства с добавлением к ней лазерной боеголовки и противоракетной системы. Для операции была выбрана самая дальнобойная и тяжёлая версия ракеты, их зарядили в увеличенные подвески и запустили позади других подвесок которые тащили на себе только защитные экраны и источники энергии нужные для баллистической траектории полета внутри системы к целям; оказавшись в заданной зоне, ракеты закончили проверку своих систем и начали ускорение.

Эти ракеты уже были успешно использованы против кораблей Луиса Розака при второй битве за Конго. К сожалению полный рапорт о том что произошло не был в распоряжении КФМ. Специалисты флота понимали что дальность поражения ракет, которые оказались в распоряжении "Народного флота в изгнании" была заметно увеличена и даже могли предположить как это было сделано, но не более того. Даже если бы они и имели доступ к рапорту Розак, даже в этом случае они вряд ли смогли бы подготовиться к атаке. Розак столкнулся с версией ракет Катафракт-А, основанных на новых разработках Соларианцев и установленных на легких крейсерах типа Спата. Подвески использованные в операции "Устричная Бухта" и размещенные на флагмане "Требушет", несли ракеты Катафракт-Си, намного более тяжёлой и снабжённой мощными лазерными боеголовками модификации, по сравнению со своими собратьями класса А. Помимо всего прочего, Мезанские пташки имели эффективную дальность атаки более 16 миллионов километров и скорость около 0.49 скорости света. Ракеты с такими характеристиками уже были довольно грозным оружием, но установка на их последней ступени дополнительного двигателя, который давал нужную скорость для успешного преодоления противоракетной обороны противника на последних маневрах, делал эту ракету просто смертельной.

Однако, повышенная манёвренность ракет не сыграла в этот день совершенно никакой роли так как их цель не имеющая активной защиты даже не пыталась уклониться поскольку просто не знала что ей что то угрожает.

Часть кораблей КФМ все таки успели понять что были атакованы, успели увидеть невероятные импелерные следы ракет стартовавших с баллистических треков подвесок. Некоторые из этих ракет пропали впустую из за ошибок в программах наведения которые допустили офицеры не до конца уверенные в эффективности новых торпед, боеголовки этих ракет или просто не смогли стартовать или выбрали в цели достаточно большие обломки соответствующие их алгоритмам наведения.

Целей было немного и принимая во внимание их полную беззащитность на их уничтожение ушло очень небольшое количество торпед. Оставшиеся торпеды, а их было большинство, роились вокруг беззащитных строительных доков или просто летали вокруг Мантикоры и Сфинкса сея смерть с ужасной эффективностью.

Лазеры с ядерной накачкой разрывали, калечили и сокрушали, разбрасывая в небесах куски и обломки промышленной мощи Звёздной Империи Мантикора. А за ними пришли старомодные ядерные боеголовки — боеголовки, которые взрывались, только если не добились прямого попадания и кинетического удара. Огненные шары сверкали, как недолговечные, невыносимо яркие звёзды, вспыхивая разрушительными ударами, и новые тысячи высококвалифицированных рабочих и обученных военнослужащих погибали в этих кошмарных шарах плазмы и радиации.

Всего в течении каких-то 11 минут оба главных промышленных узла Звездной Империи, более 90% рассеянных в около орбитальном пространстве доков, а так же пять с половиной миллионов человек, служащих и работающих на этих и других объектах — и многие их семьи, — прекратили своё существование.

По любым возможным меркам это была самая разрушительная атака в истории человечества. И это был ещё не конец.

* * *

— Крутой поворот влево, старшина! 50 градусов!

— Есть 50 градусов, сэр, — подтвердил приказ старшина Манитоба Джексон, и КЕВ "Причал" резко повернулся.

— Ускоряемся до, — капитан лейтенант Эндрю Сугиматцу, главный офицер на "Причале" бросил взгляд на расчеты маневра, — 510 g и ложимся на бок. Выстави наш борт по направлению к обломкам."

"Перекатить корабль ускориться до пять-один-ноль g, выполнено Сэр." голос Джексона был ровным и глухим, как будто понимание случившейся страшной катастрофы ещё только доходило до него.

Сугимацу внимательно посмотрел на старшину. Джексон служил на флоте когда Сигумацу ещё только менял подгузники, но в отличие от своего капитана который успел побывать в настоящих переделках, старшина всё время служил на буксире, приписанном к внутренней системе, и никогда не видел настоящего боя, не говоря уже о массовом убийстве людей, которых он знал и с которыми работал десятилетия. Капитан-лейтенант без вопросов доверился бы нервам и хладнокровию старшины при любых мыслимых стихийных бедствиях, но в том что происходило сейчас, не было ничего стихийного, и Сугимацу был очень рад, что помощник рулевого старшина Лесли Майерсон имела боевой опыт.

— Сэр, — подала голос Труида Верстаппен с другой стороны маленького главного мостика, — очень скоро здесь будет чертовски много обломков

— Мне хорошо это известно Труида, — Сугимацу посмотрел на своего старшего помощника.

— Проблема в том, продолжил он, что всё что летит в нашу сторону, летит и в сторону планеты, а если я не ошибаюсь кроме нас это некому остановить.

Верстаппен посмотрела на него пару секунд и кивнула головой когда поняла что он задумал.

— Приготовьте тягачи, — сказал Сугимацу ей, мы конечно не сможем поймать весь этот мусор, но мы попробуем захватить самые большие куски пролетающие мимо нас пока они не вошли в атмосферу.

— Но у нас только шесть тягачей, — тихо сказала Верстаппен.

— Тогда будем надеяться что там только шесть кусков достаточно больших что бы не развалиться после входа в атмосферу, — мрачно сказал Сугимацу.

Хотя знал что вряд ли им так повезет, только не после такого кошмара.

КЕВ "Причал" шёл с предельным ускорением что бы успеть занять позицию между обломками КСЕВ "Вулкан" и планетой Сфинкс. Как и говорил Сугимацу, их буксир был единственным кораблём, который успевал перехватить лавину обломков, падающих на планету. Большинство из обломков были достаточно маленькими и должны были полностью сгореть в атмосфере, но другие имели очень большие шансы дожить до столкновения с поверхностью. Более того, некоторые из обломков, были боевой броней специально разработанной для сопротивления высоким температурам разного рода энергетического оружия.

Хорошие новости, если они вообще были, заключались в том что как минимум половину обломков КСЕВ Вулкан отнесло в сторону от орбиты Сфинкса, и на данный момент они не представляли из себя угрозы для планеты. Другая часть обломков, которые направлялись к Сфинксу, была достаточно плотно спрессована в пространстве что давало шанс КЕВ "Причал" встать прямо в центре этой массы и использовать свой импеллерный клин как большую метлу или щит. Всё чего касался клин буксира больше не представляло из себя никакой угрозы. Эта была одна из причин (часто замалчивающаяся) почему все станции круглосуточно имели при себе буксиры. Если было нужно они должны были ставить свои клинья для защиты станции от столкновений или атаки.

"Да, эта часть плана не сработала", подумал мрачно Сугимацу, "но может мы ещё можем оказаться полезны для планеты."

Проблема была в том что их "метла" не была достаточно большой. "Плотно спрессованные" было очень относительным определением особенно когда оно применялось к чему то размером с КСЕВ "Вулкан" или планету, и хотя курс которым шёл корабль проходил точно через самое плотное скопление обломков, буксир был просто не в состоянии перехватить их все. Он так же не мог просто вернуться назад и продолжить начатое, они просто не успевали скинуть скорость и развернуться. Так что один проход, корабль, и шесть тягачей было всё чем они располагали, а многие из кусков мусора были очень большими, некоторые из которых даже больше самого буксира.

Сугиматцу ударил кнопку на своём командном кресле.

"Машинное отделение", раздался голос в наушнике.

"Все это выглядит хуже некуда, Харланд" тихо сказал Сугимацу механику. "У нас нет никаких шансов что мы сможем перехватить все эти обломки импелером. Так что сделай так что бы все буксиры были в полной готовности.

"Понял", ответил Лейтенант Харланд Вингейт. Будучи механиком корабля он так же управлял тягачами. "Но я надеюсь вы понимаете что наши инструменты здесь не предназначены для захвата кораблей которые не хотят быть захваченными?"

"Понимаю", ответил Сугиматцу. "Мы просто постараемся сделать всё что сможем. Я поставил Труиду ответственной за отслеживание опасных обломков. Она скажет тебе какие из них брать и где они находятся."

"Мне потребуется любая помощь какую вы сможете мне оказать." сказал Вингейт мрачно. Потом он секунду помолчал и спросил. "Думаете нам попробовать увеличение максимального предела мощности?"

Сугиматцу начал отвечать, но остановился на полуслове. Он знал что Вингейт спрашивает. Буксирные тягачи были настолько мощными что требовали очень осторожного с собой обращения, немного перебора с мощностью или с вращающим моментом и они могли вырвать кусок из корабля который должны были только лишь тащить. При совсем плохом стечении обстоятельств они могли полностью уничтожить корабль. Так что на самом деле Вингейт спрашивал если он может специально увеличить мощность тягачей до предела возможного для того что бы попробовать разрывать большие обломки на куски которые не смогли бы пройти верхние слои атмосферы. У него могло получиться или не получиться, в каждом отдельном случае конечный результат зависел от точного состава и прочности структуры обломка, но в случае удачи это была бы ещё одна кинетическая бомба остановленная "КЕВ" Причал.

С другой стороны если он переборщит с мощностью, тягачи просто сгорят и тогда они не остановят то что могли бы остановить.

Эндрю Сугимацу сжал челюсти. Он видел битвы, и он ожидал что увидит их снова, но он никогда не думал что ему придётся принимать такие решения в околоорбитном пространстве его родной планеты.

Он думал всего три или четыре секунды хотя казалось что прошла вечность.

— Заводи их по максимуму, — сказал он резко.

* * *

Люди стоявшие за операцией "Устричная Бухта" спланировали атаку на систему Мантикоры очень аккуратно. Они ни в коем случае не хотели сделать ничего что могло быть истолковано как прямая атака на населённые планеты Мантикоры или Сфинкса. Учитывая характер войны которую они собирались вести, причина этой осторожности не была в том что ФМС имел какие либо предубеждения от убийства как можно большего числа мирных жителей Мантикоры, а в возможных проблемах которые могли возникнуть из за такой небольшой детали как Эриданский Договор, и даже не смотря на то что что вероятнее всего пройдет некоторое время прежде чем кто нибудь догадается кто и как напал на систему Мантикоры, рано или поздно станет понятно что только ФМС и его союзники были единственной силой имевшей реальные технические возможности для этого. У ФМС уже был план как предотвратить ответный ход Мантикорцев как только они поймут кто на них напал, но эти планы могли серьёзно пострадать если кто нибудь слишком рано поймёт какую малую роль в этом играл Эриданский Договор.

Именно договор был истинной причиной того что уничтожение звездных станций оставили торпедам которые просто облетали планету стороной, следующие за ними лазерные боеголовки шли по схожей с торпедами траектории хотя многие из разработчиков операции выступали полностью против их использования. Несмотря на все предосторожности встроенные в их навигационные системы всегда оставался небольшой шанс что одна из боеголовок все равно упадет на планету что подразумевало под собой силу удара объекта обладающего релятивистской скоростью, критики плана точно замечали что если такое случится противники ФМС будут утверждать что это было подстроено специально.

Итоговый план стал компромиссом между теми кто не доверял возможностям торпед исполнить все поставленные задачи и теми кто был против каких либо ракет рядом с населенными планетами. И как и любой компромисс он не удовлетворил полностью ни одну из сторон.

Но как бы они не были осторожны в избежании прямой атаки на планеты системы, никого из них совершенно не волновала возможность падения на их поверхность кусков и обломков разрушенных орбитальных станций. Просчитать такое было просто за пределами возможностей кого либо, и конечно никто не мог поставить под вопрос факт того что орбитальные станции были легитимными военными объектами для атаки. Запрет Эриданского Акта на преднамеренную атаку мирного населения планет, при таком развитие событий, не распространялся. Так что если нескольким тысячам или несколько сотен тысячам Монти не повезло и они испарились когда какой нибудь обломок весом в пятьдесят тысяч тон приземлился им на городок, ну что же, омлета из двух яиц не приготовишь.

* * *

— Что?

Эндрю Лаффоле резко выпрямился в кресле держа руку у наушника. Аллисон Харрингтон которая в это время занималась внуком старательно опустошавшим бутылочку, посмотрела на полковнику удивленная резкими нотками недоверия в его голосе.

Он сосредоточенно слушал и она видела как краска сходит с его лица, закончив слушать полковник вдавил кнопку которая соединяла его с пилотом.

"Джереми, немедленно иди на посадку!!!", получив ответ пилота он добавил, "Хорошо, если мы так близко к городу, но мы должны быть там как можно быстрее"

Он отпустил кнопку и повернулся к Аллисон которая почувствовала как стремительное ускорение лимузина вдавило её в кресло.

"Что случилось, Эндрю?", — спросила она инстинктивно притянув Рауля поближе.

"Не до конца уверен леди Аллисон, слишком много неразберихи на аварийных частотах, но…" — он секунду помолчал собираясь с духом, — "но похоже что система Мантикоры была атакована."

"Что?!" — Аллисон беспомощно посмотрела на него, хотя такая реакция была совсем не в её стиле.

"Кто то атаковал КСЕВ Вулкан и Гефест, я ещё не знаю подробностей, но похоже потери и разрушения будут очень большими, поэтому я хочу что бы мы приземлились и нашли безопасное место как можно скорее."

"Альфред и дети", вскрикнула Аллисон, но ЛаФолле быстро покачал головой.

"Они должны быть как раз где-то между Мантикорой и Сфинксом. Похоже что была атакована только наши орбитальная инфраструктура. Это не было столкновением флотов. Так что я не думаю что кто нибудь будет тратить торпеды на маленький катерок который даже не находится близко к одной из станций."

Аллисон уставилась на ЛаФолле и с трудом сглотнула комок в горле когда поняла что он скорее всего прав.

"Спасибо", сказала она тихо.

* * *

Уйдя с орбиты КЕВ "Причал" мчался через вереницу обломков. Видимость сенсоров корабля была ограничена, но её было достаточно для того, чтобы Труида Верстаппен знала, что их корпус не захватывает все обломки, представляющие опасность. Она запрограммировала компьютер убрать всё, что мешало полю видимости сенсоров, и кибернетический мозг "Причала" начал строить кривую снижения. Этот курс был только приблизительным пока не были включены радары и лидары буксира, но хотя бы у Лейтенанта Верстаппена может появится идея где начинать поиски.

Если бы кто нибудь имел возможность наблюдать за происходящим, он бы увидел как КЕВ "Причал" буквально врезался в самую груду обломков. Несмотря на непроницаемость импеллерного клина это всё таки был серьезный риск. Для перехвата особенно опасных кусков, Сугимацу должен был достаточно сильно углубиться в скопление летающего лома что означало пересечься курсом со многими большими обломками которые могли попасть в горловину клина. Он даже рассчитывал на это, так как всё равно не мог этого избежать. И не было никакой разницы если тот или иной кусок ударят импеллерный клин при входе или при выходе, что на самом деле играло роль это маленькая вероятность того что "Причал" мог столкнуться с одним из этих кусков напрямую. Впрочем шансы этого события были небольшими, и буксир и обломки были совсем маленькими предметами в окружающем космосе, но шансы всё же оставались и Сугимацу поймал себя на мысли что он затаил дыхание.

Капитан поймал взглядом что-то большое, смятое и разломанное, этот обломок выглядел как почти половина тяжёлого заводского модуля который весил добрых 35000 тонн, он промчался мимо носа корабля и врезался во внутреннюю поверхность импеллерного клина. Хотя слово "врезался" здесь не подходило, скорее был разорван на очень очень маленькие кусочки в ту же секунду как вышел из зоны нулевой гравитации и попал в зону действия почти нескольких сот тысяч g в пространстве размером каких то 5 метров.

Корабль вздрагивал и брыкался, когда многотонные куски разбитого каркаса орбитальной станции Вулкан попадали в импеллерный клин. Даже инерционные компенсаторы корабля не могли полностью погасить физический момент такой силы без того что бы трясти экипаж корабля как терьер крыс. Но "Причал" был построен с большим запасом прочности как раз для подобного момента и вышел с другой стороны вереницы почти невредимым сразу начиная разворот и включая систему слежения с тягачами для сборки обломков пролетевших мимо корабля.

Руки Верстаппен летали над панелью управления. Если бы она только имела больше времени на обработку данных о том или ином обломке до того как они шли на перехват, её задача определения самых опасных из них намного бы упрощалась. Но времени у них не было, она должна была делать всё на лету и от напряжения её лоб обильно покрылся испариной. С их скоростью, несмотря на то что тягачи работали на приличном расстоянии, у них были только секунды, максимум минута или две перед тем как они выйдут за пределы досягаемости обломков.

"Лови список", крикнула она, нажимая клавишу, которая послала компьютеру её расчёты потенциальной угрозы каждого обломка, и внизу в инженерном отсеке Харланд Вингейт и два его помощника начали работать в бешеном темпе.

Тягачи буксира, больше не сдерживаемые тщательными настройками легкого контакта с другими кораблями, а наоборот намерено накачанные демонами энергии, разрывали и раскалывали, нанося удары с такой страшной силой что даже очень большие обломки станции разлетались на куски.

В течении ста трёх секунд их работы, тягачи уничтожили восемнадцать потенциально смертоносных осколков КСЕВ "Вулкан", ещё четыре надвигающихся на планету снаряда были утащены за Причалом при его удалении от точки перехвата. Остановленных обломков могло бы быть больше, но под такой сильной нагрузкой два тягача полностью вышли из строя.

* * *

Учитывая как мало времени имел КЕВ "Причал", его команда справилась с поставленной задачей просто потрясающе, но к сожалению этого было недостаточно.

Три обломка, каждый из которых как минимум не уступал размером крейсеру не попали под импеллерный клин грузовика и в окружении более мелких кусков мусора двигались по дуге к дневной стороны планетарной орбиты.

Гравитация Сфинкса создала атмосферу которая была довольно неглубокой по сравнению с другими населёнными человечеством планетами, и обломки КСЕВ "Вулкан" на некоторых из которых до сих пор находился живой персонал попавший в ловушку, вошли в атмосферу на высоте 95 километров.

Первый обломок добрался до поверхности планеты уже через 20 секунд. Приближаясь к ней с жалкой скоростью 8 км/сек, что было всего в 25 раз быстрее скорости звука на поверхности Сфинкса, осколки были окутаны в оболочку плазмы. Не все обломки упущенные "Причалом" достигли поверхности планеты, но даже те из них которые не врезались в землю передали свою кинетическую энергию атмосфере создав изогнутые волны плазмы и серии воздушных взрывов разбрасывая лес огня и сплющивая все под собой на протяжении всей высоты своего падения.

Это продолжалось двадцать секунд. Двадцать секунд визга и раскалённой ярости взрывной волны перегретого воздуха. Двадцать секунд бурлящего насилия прокладывающего себе путь с небес.

Не было никого кто бы смог поддержать "Причал". Единственные вооружённые корабли которые смогли бы долететь до обломков вовремя были корабли эскорта на воздушном лимузине Аллисон Харрингтон, но было слишком много неразберихи вокруг что бы кто нибудь смог им скинуть информацию достаточно быстро. Хотя даже если бы они и долетели туда, у них не было достаточно мощного оружия на борту для уничтожения таких массивных кинетических молотов.

Множество обломков, два из которых весили около 200 или 300 тысяч тонн каждый, врезались в покрытые льдом воды Океана Танермана. В результате удара, образовавшаяся цунами убила около 10 тысяч человек в десятке небольших прибрежных поселений и нанеся ущерба на десятки миллиардов долларов.

Но это были ещё не самые плохие новости.

Двадцать секунд было совсем недостаточно для того что бы предпринять какие либо действия. Сирены ещё только начинали звучать над Явата Кроссинг а информационные каналы получать экстренные сообщения когда обломок весом 300 тысяч тонн, размером с крейсер старого типа "Звездный Рыцарь", упал приблизительно в пяти с половиной километров от центра города с населением 1.25 миллиона человек, сила кинетического взрыва была равна приблизительно двум мегатоннам в тротиловом эквиваленте.

Другие три столкновения с землей обломков весом 40 тысяч тонн прошли почти незамеченными.

* * *

Андрю ЛаФолле внезапно выпрыгнул из кресла.

Аллисон смотрела в окно лимузина и её мозг пытался переварить последние невероятные события. Она даже не смотрела на ЛаФолле, всё её внимание привлекла яркая вспышка на море перед ними и именно поэтому она была просто застигнута врасплох когда он выхватил Рауля из её рук.

Она начала поворачивать голову, но ЛаФолле не останавливался ни на секунду. Рауль начал было вой протеста, но его безжалостно прервали когда ЛаФолле сунул малыша в специальный контейнер прикреплённый к основанию кресла Аллисон, того которое как правило принадлежало Хонор. Нежная и в то же время неумолимо мощная защитная сетка сразу же накрыла ребёнка и ЛаФолле захлопнул крышку.

Контейнер был спроектирован и построен той же фирмой которая строила и разрабатывала модули для древесных котов, и туда были встроены все системы безопасности какие только были известны человечеству. Аллисон ещё только начала вставать с кресла с широко открытыми глазами когда ЛаФолле сделал шаг назад и нажал на кнопку.

Ремень безопасности Аллисон резко и с силой затянулся, панели из боевой стали вылетевшие сверху и с боков лимузина, захватили её и ребёнка в тяжело бронированную капсулу. Долю секунды спустя эвакуационная панель улетела снесенная взрывом и капсула под действием встроенного антиграва вылетела из лимузина.

ЛаФолле, нажал вторую кнопку и кресло Лендсей Филлипс последовало за креслом Аллисон, после чего он прыгнул в свое кресло и вдавил третью кнопку.

* * *

Клан Чёрного Камня был одним из самых старинных кланов древесных котов. Не такой старый как клан Яркой Воды, от которого он скорее всего и откололся, но всё равно очень респектабельной древности. Это был ещё и большой клан который стабильно рос на протяжении последних поворотов двух рук(?). Охота в сторожевых лесах гор которые двуногие звали "Медные стены" была хорошей. Садоводство которому клан научился у двуногих так же помогало и коты научились с нетерпением ждать каждой новой встречи с докторами из егерской службы которые спасли уже так много молодёжи от смерти в детстве.

Но клан Чёрного Камня, как и большинство других кланов, не хотел никаких тесных контактов с двуногими и в их окрестностях не оказалось никого кто бы мог сказать им что случилось в чёрной пустоте далеко за пределами неба которое они знали.

И не исключено что это было даже к лучшему. По крайней мере, никто из котов не почувствовал что должно было произойти.

Глава 30

Мужчины и женщины находящиеся в конференц зале поднялись в единодушном жесте уважения когда Королева Елизавета III вошла в зал.

Обычно королева просто игнорировала такие формальности, они раздражали её, по мнению Елизаветы все они, включая и её саму, имели более важные дела которыми стоило заниматься. Но сегодня она просто кивнула им и молча прошла к своему креслу. На руках она несла Ариеллу и принц консорт Джастин шёл рядом с ней. Древесный кот Джастина Монро, ехал на плече крон принца. Его прижатые уши и то как его хвост охватывал шею человека очень хорошо отражали тяжёлую эмоциональную ауру царившую в зале.

Прежде чем занять своё место Джастин отодвинул кресло королевы и помог ей присесть. Их напряженные как пружины древесные коты расположились вдоль спинок кресел, и уже после них военные и гражданские последовали примеру принца и заняли свои места.

На одну секунду, тянувшуюся казалось бесконечно, в конференц зале стояла полная тишина в течении которой Елезавета изучала лица своих самых старых советников и министров. Ей совершенно не требовались эмпатические способности Виктории что бы с уверенностью знать что чувствовали все эти люди. Никто из них не паниковал, но во многих отношениях ужас случившегося ударил по ним даже сильнее чем по широкой публике в целом. Для народа Мантикоры, всё случившееся было глубоким шоком вызывающим недоверие и неприятие, по сути дела это была как бы сознательная анестезия для общества, по крайней мере на данный момент. Но в скором времени это поменяется и очень многие граждане Звёздного Королевства будут винить в случившемся её, а вместе с ней всех тех мужчин и женщин сидящих сейчас за этим столом. Справедливо или нет, но это случится. Елизавета знала это так же хорошо как то что очень многие из этих советников и министров уже винили во всём себя.

Она так же знала что шок от этой непредвиденно свалившейся на них катастрофы был намного хуже на фоне событий происходящих в этот момент в системе Веретено. В своих худших кошмарах она не могла предвидеть что шансы Мантикоры на хороший исход могли настолько катастрофически опустится за каких то три дня. Она знала как умственно и эмоционально тяжела была для неё эта катастрофа, но она подозревала что даже не могла представить как оглушительна и ужасна она была для женщин и мужчин прямо ответственных за оборону Империи.

"Хорошо", наконец сказала она тихим ровным голосом. "Я уже знаю что всё плохо, теперь скажите мне насколько плохо?" Она посмотрела в лица людей сидевших за круглым столом и её карие глаза неизбежно остановились на одном из них. "Хэмиш", сказала она тихо.

"Ваше Высочество", ответил Хэмиш Александр-Харрингтон ровным, твёрдым, но каким то странно мёртвых голосом. "Я думаю что если коротко, то очень плохо. Я не могу говорить за гражданский сектор, я уверен Тайлер", он кивнул министру внутренних дел, сэру Тайлеру Аберкромби сидящему напротив, "имеет больше информации по жертвам среди гражданского населения чем я. Но если говорить о чисто военно промышленном комплексе то это будет очень тяжело если не невозможно преувеличить нанесённый нам ущерб.

Граф Белой Гавани отвёл взгляд от Аберкромби, напряжённо сидящего в своём кресле, и слегка повернулся что бы прямо смотреть на Королеву.

"Гефест, Вулкан, и Вейланд уничтожены, Ваше Величество. Идут разговоры о восстановлении некоторых модулей и их ремонте, но текущая оценка моих сотрудников, на основе материалов, как Бюро Кораблестроения и Бюро Вооружений, так и Департамента Строительства и Ремонта, заключается в том, что будет быстрее и эффективнее, начать с нуля.

"Это значит что мы потеряли все кораблестроительные верфи которые у нас были. У меня ещё нет полного списка уничтоженных вместе с ними кораблей и их классов, но я уже могу сказать что эти цифры представляют очень значительную потерю в нашей боевой мощи. В дополнение к этому, мы потеряли более чем 99% процентов рабочей силы работающей на этих трёх станциях. По сути дела, те немногие люди кто уцелел по той или иной причине находились вне пределов станций когда началась атака. Многие из них, добавил он тяжело, жили на их борту, а это значит что практически любой из них потеряли всех ему близких людей. А это значит что пройдет ещё много времени, и это понятно, перед тем как они смогут морально восстановиться для того что бы снова заниматься работой."

На его лице отразилось отвращение от своих слов. Горе и утрата, особенно в таких ужасных масштабах не должны были сводиться просто к цифрам потерь производственных мощностей, но несмотря на то должны они были или нет, их нельзя было не принимать в расчёт и он не прерываясь продолжил.

Урон нанесённый разбросанным по орбите докам почти такой же серьёзный. Те цифры которые находятся в моём распоряжении на настоящий момент говорят что пятнадцать из них, ни в одном из которых ничего не строилось, остались целыми, ещё восемь вероятно можно восстановить хотя корабли которые на них строились настолько сильно повреждены что скорее имеет смысл пустить их на лом и начать строить заново чем пытаться починить.

В результате, мы потеряли все строящиеся корабли, людей которые их строили, и материальную базу на которой они строились и которая производила почти все детали для сборки в доках. Это значит, что оставшееся корабли и корабли в системе Тревора это всё на что мы можем рассчитывать в ближайшие два Т-года. Для кораблей стены задержка может составить до четырёх Т-лет как минимум.

Несмотря на все катастрофические рапорты уже услышанные людьми в этой комнате, многие сидящие за столом морщились и пара лиц заметно побледнела слушая ровное, без прикрас выступление Первого Лорда.

"А как насчёт ремонтных заводов в системе Тревора, Хэм?", тихо спросил премьер министр и Белая Гавань посмотрел на брата.

"Они были нетронуты", сказал он, "и они сыграют большую роль в восстановлении нашего флота в течении времени о котором я говорил, Вилли. Проблема в том что эти заводы в первую очередь были предназначены для ремонта кораблей, но не для производства большого объёма деталей, так что они потребуют серьёзной доработки до того как мы сможем ощутить их пользу. Но что более важно, мы должны будем направить большинство их производственных мощностей на то что нам может очень сильно понадобится уже в скором времени.

Лицо Вильяма Александера заметно напряглось на последней фразе брата. Он начал было отвечать, но потом потряс головой и сделал небольшую отмашку правой рукой предлагая Белой Гавани продолжать доклад. Без сомнений ещё будет время для более плохих новостей и очень скоро.

"До того как мы начнём какое либо новое строительство нам потребуется восстановить прежнюю численность флота, Ваше Величество", продолжил первый лорд поворачиваясь к Королеве. "С одной стороны нам повезло что наши платформы добычи и переработки уцелели, скорее всего потому что очень рассеяны в космосе и находятся далеко от строительных платформ, становясь таким образом очень неудобными целями, с другой стороны, сырой материал никогда не был для нас большой проблемой, а вот сборочные цехи как раз были, и все наши прошлые проблемы бледнеют на фоне настоящих. До того как мы сможем восстановить флот, нам нужно будет полностью восстановить кораблестроительную инфраструктуру которая исчезла вместе со станциями. Сейчас Бюро Кораблестроения работает над списком наших ремонтных и строительных кораблей которые мы собираемся отозвать домой с большинства из наших внешних систем, они понадобятся нам здесь слишком сильно что бы оставлять их где нибудь ещё."

Учитывая наши напряжённые отношения с Лигой, факт того что мы не можем увеличить количество кораблей стены является очень существенной проблемой для нас. К сожалению, у нас есть ещё одна, даже более серьёзная проблема.

Он глубоко вдохнул, как хирург успокаивающийся перед первым надрезом.

"Кто бы не стоял за этой операцией, без сомнения знали, что и как нужно делать для нанесения нам как можно большего урона. Они не только уничтожили наши строительные верфи, но и конвейеры по сборке ракет находившееся на Гефесте и Вулкане. Я до сих пор уверен, что разработанные нами ракеты лучше чем любые другие аналоги всех наших возможных противников, но те ракеты что находятся на кораблях или приписаны к нашим флотским складам, это всё что осталось в нашем распоряжении на данный момент. И это всё что у нас есть пока мы не построим наши заводы заново…, именно поэтому я оговорился что нам нужны заводы в системе Тревора для другого больше чем для восстановления наших разрушенных станций. На сегодня у меня нет точной оценки сколько времени может понадобится для перестройки заводов в системе Тревора под массовое производства ракет, мы всё ещё в процессе подсчёта наших мобильных ремонтных и строительных ресурсов, и я уверен некоторые из них нам пригодятся, но я буду очень сильно удивлён если мы сможем запустить новое производство ракет раньше чем через 10 Т-месяцев. Так что учитывая что наше тактическое преимущество очень сильно связано с превосходством наших ракет над ракетами Лиги, и беря в расчёт количество ракет требуемых для уничтожения или хотя бы вывода из строя одного Соларианского корабля стены, наши надежды сражаться с Лигой на равных превратились в пыль. Поэтому несмотря на то что у нас скорее всего достаточно ракет класса Аполло для того что бы покончить с Республикой Хевен если до этого дойдет, после этого у нас не останется ничего для противопоставления Лиге в течении почти одного Т-года."

Тяжёлое молчание повисло в конференц зале и Белая Гавань заставил себя немного встряхнуться.

Единственное светлое пятно в сложившейся ситуации, помимо того что в системе звезды Тревора всё ещё спокойно, это то что "Вейланд" был практически пуст когда началась атака." Несколько человек находящихся в зале моргнули в удивлении и губы Белой Гавани дёрнулись в подобии того что однажды можно будет снова назвать улыбкой. "Вице Адмирал Фарадей в тот день запланировал учения по немедленной эвакуации персонала. Учитывая перерыв в работе станции и даже не принимая в расчёт затраты и перебой в работе государственных служб на Грифоне, когда все эти спасательные капсулы неожиданно объявились в их пространстве, я думаю Фарадей ожидал получить хороший нагоняй за свои упражнения." Даже намёк на улыбку снова пропал с лица Графа. "Но так случилось что беспокоиться ему не следовало. Он и его штаб были на борту станции когда она была уничтожена. Все они погибли, как и почти весь старший командный состав и четверть инженерно-технического персонала. Но из за этих учений, весь научно технический персонал, а так же более девяносто пяти процентов людей работающих на станции, и слава Богу, их семей были на планете и остались живы. Эти люди будут в прямом смысле этого слова бесценными когда мы начнем нашу перестройку.

"Хамиш, а сколько технической и исследовательской документации мы потеряли вместе со станцией?" спросил принц консорт тихо.

"Ничего, ваше высочество", ответил Белая Гавань и слегка поклонился. Он знал что принц консорт уже знал ответ на этот вопрос, и спрашивал его для уверенности в том что все в этой комнате так же это знают.

"Вся научно-техническая документация автоматически копировалась нашими серверами на Грифоне каждые двенадцать часов," продолжил Белая Гавань, всё ещё обращаясь к принцу, хотя и говоря для всех находящихся в конференц-зале. "Она была загружена наземными станциями и сохранена сразу после эвакуации, так что можно сказать что документация у нас самая последняя. Да, мы потеряли некоторую экспериментальную аппаратуру и несколько прототипов, но у нас есть все данные и люди, которые всё это один раз уже создали."

"Что к сожалению мало поможет нам в ближайшем будущем", сказал Грантвилл и грустно улыбнулся. "Пока у нас нет места где всё это можно построить совершенно не важно как много нового удивительного оружия они могут придумать, не так ли Хэм?"

"Думаю что не поможет", согласился Белая Гавань.

"Хорошо", снова вступила Елизавета, "Я уверена что никому из нас не нравится всё это слушать, но я уверена что мы услышим ещё очень много всего что нам сильно не понравится. Давай начнём с тебя Тайлер." Королева заметно собралась. "Какие последние данные по нашим потерям?"

Сэр, Тайлер Аберкромби был высоким, широкоплечим красавцем. Он был только на Т-год младше чем Белая Гавань и его черные волосы успели поседеть на висках добавляя ему обаяния. Аура которая его обычно окружала излучала спокойствие и полную уверенность в себе, но сегодня его карие глаза бегали, а руки заметно дрожали когда он регулировал дисплей своего блокнота.

"Прежде всего, Ваше Высочество", оторвав взгляд от планшета и посмотрев на королеву начал говорить он более спокойным чем его руки голосом, "Я уверен что все присутствующие здесь понимают что любые числа которые я могу назвать сейчас должны рассматриваться как чисто предварительные. Я уверен что вы так же как и я надеетесь что наши первоначальные прогнозы не оправдаются и многие люди которые на данный момент считаются пропавшими без вести, пропали в неразберихе, живы и скоро найдутся. К сожалению я должен вас огорчить, в реальности мы ожидаем что наши первоначальные цифры будут только увеличиваться."

Плечи многих людей заметно напряглись и выражение мрачных лиц стало каменным.

"По приблизительным подсчётам при уничтожении двух станций мы потеряли около 5.4 миллиона человек", ровных голосом произнес министр внутренних дел не отрывая взгляда от планшета. "Эти цифры включают только техкто точно был на борту в это время. Сюда не входят транзитные пассажиры которые ещё не проходили иммиграционный контроль или те которые ждали пересадки и не прошли таможенный контроль так как не входили на территорию Мантикоры. Мы не думаем что их число будет очень большим так как всё таки большинство пассажиров следовало через узел пересадки, а не через Гефест или Вулкан. В эти цифры так же не входит служебный персонал военных кораблей стоящих в доках станций во время атаки."

"Потери от атаки на орбитальные доки составляют ещё 396 тысяч жизней. Так же мы предполагаем что ещё около тысячи человек погибло на борту маленьких кораблей и шлюпок которые попали под перекрёстных огонь."

Он снова остановился и прочистил горло.

К счастью нам очень повезло на Грифоне. "Вейланд" был боле чем вполовину меньше "Вулкана" поэтому количество обломков падавших на Гефест было не таким большим. Плюс к этому, население на Грифоне более рассредоточено по площади чем на других наших планетах, и сконцентрировано в основном в экваториальной зоне. На планету упало несколько больших обломков, но в основном все они упали далеко в северных широтах. Похоже самые серьёзные последствия представляются как вред экосистеме планеты, а так же падание обломка в океан. Насколько нам известно здесь всё обошлось без человеческих жертв и биологи заверили меня что вред нанесённый экологии планеты вполне поправим.

"С Мантикорой, нам снова повезло. В данном случае, у нас было больше чем обычно, буксиров, передвигающих суда и грузы в пространстве вокруг Гефеста. Двое из них были уничтожены вместе со станцией, но остальные выжили, и нам также повезло, что лейтенант-командер Стрикленд, капитан, одного из выживших, буксира "Грузчик", отреагировала достаточно быстро, чтобы организовать своих коллег шкиперов. Вместе им удалось перехватить все значительных куски обломков, кроме полдюжины. Оборона Королевского Дворца уничтожила два из тех обломков что могли угрожать Лендингу, остальные четыре упали либо в необитаемых, либо в малонаселенных районах планеты. Ни один не упал в воду. У нас еще нет окончательных цифр, но я сомневаюсь, общее количество жертв от упавших обломков на планете превысит две сотни.

"Нам куда меньше повезло на Сфинксе."

Он медленно покачал головой, и глаза его, темнее, чем когда-либо, посмотрели на каменное лицо Хэмиша Александер-Харрингтона, прежде чем вернулись к блокноту.

"Только один буксир был в состоянии вмешаться. У меня сложилось впечатление, что его команда сработала гораздо лучше, чем кто-либо мог ожидать. Тем не менее, город Явата Кроссинг был эффективно разрушен крупным обломком. Таннерс Порт непосредственно под обломок не попал, но пострадал от наводнения. Явата Кроссинг наверняка был бы уничтожен даже без прямого попадания в город, и это же уничтожило по меньшей мере три четверти Таннерс Порта. А три других, менее крупных городах, были очень сильно повреждены. Было слишком мало времени для значительной эвакуации прежде чем первые волны обрушились на берег, гибель людей была тяжелой, особенно в Таннерс Порте. У местных властей было больше времени на предупреждение, так как они находили подальше от места падения, и усилия по экстренной эвакуации привели к снижению человеческих потерь, хотя материальный ущерб, будет большой, миллиарды долларов. Город у Горы Эванс также сильно поврежден — каскадом меньших обломков — хотя по подсчетам жертв было намного меньше. И согласно данным Егерской Службы

Сфинкса" — Аберкромби посмотрел на древесных котов лежащих на спинках стульев Элизабет и Джастина — "кажется, один клан древесных котов был полностью уничтожен".

Все три древесных котов в комнате издали приглушенный звук. Белая Гавань вскинул руки, Саманта перетекла на них со спинки его стула и уткнулась в него мордой, Ариэль и Монро объединили свои голоса в своем тихом плаче.

"По подсчетам количество погибших на поверхности планеты," закончил Аберкромби тихо — "гражданских жертв, на данный момент, составляет примерно семь миллионов четыреста сорок восемь тысяч человек. Я попросил Егерскую Службу, дать нам окончательные показатели о погибших древесных котах как можно скорее". Министр внутренних дел встретился глазами с Ариэлем, а не с королевой. "Они работают над этим. На данный момент, по оценке составленной поисково-спасательными группами — их приблизительно восемьдесят пять сотен."

Белая Гавань поморщился. Семь с половиной миллионов погибших человек было хуже, чем он ожидал. Правда, это было менее трети населения города Новый Париж. Впрочем, это было на полтора миллиона меньше, чем население Лендинга.

Численность постоянного населения двойной системы Мантикоры-С возросла почти на двадцать процентов всего за последние тридцать Т-лет или около того, так что процент погибших был чуть-чуть более 0,2% от общей суммы. Но люди, которые бы были убиты, представляли собой основной процент рабочей силы, которая была хребтом и сухожильями промышленной мощи Звездной Империи. Эти потери, в сочетании с жертвами, пострадавшими во время Битвы за Мантикору, вплотную приблизились к общей численности трудовых ресурсов Королевского Мантикорского Флота в начале Первой войны с Хевеном. Последствия для опыта, обучения и боевой духа флота будут достаточно плохими — особенно учитывая эфект цепной реации после волны уверенности, которая последовала за Битввой у Шпинделя. Но количества погибших рабочих было вполне достаточно, чтобы Бюро Управления Персоналом Лукиана Кортеса подошло к пределу возможностей в конце концов.

На фоне этого, гибель менее чем девяти тысяч древесных котов может показаться не столь страшной. Но люди живут на множестве планет, а по максимальной оценке Сфинксианской Егерской Службы, общая численность древесных котов была, вероятно, менее двенадцати миллионов, следовательно девять тысяч жизней составляют почти целый процент из них. Не 1% процент древесных котов, живущих на Сфинксе, а — один из каждой сотни всех древесных котов во всей вселенной.

В добавок коты — эмпаты.

Елизавета потянулась к Ариэлю и взяла его обратно в руки, Монро наклонился вперед, прижав клиновидный подбородок к плечу Джастина, в то время как принц-консорт гладил его уши. Они сидели таким образом в течение нескольких секунд, затем Елизавета наклонилась и мягко поцеловала макушку Ариэля, выпрямилась, и откашлялась.

"Спасибо, Тайлер," сказала она тихо, потом окинула взглядом стол.

"Я уверена, что должно пройти какое-то время, прежде чем мы все примем чисела Тайлера. Однако как бы больно это не было, наша непосредственная обязанность посмотреть и оценить будущие людей и древесных котов. В частности, скорость, с которой, мы сможем оправиться от повреждений нанесенной нашим военной, промышленной и экономической мощи. Мнение флота мы уже слышали. Так что я думаю, твоя очередь, Шарлотта".

"Конечно, Ваше Величество," ответила Дама Шарлотта Фиц Каммингс, графиня Девичьего Холма. Девичий Холм была министром промышленности Звездной Империи, и выражение у нее было столь же мрачным, как и у Белой Гавани или Эберкромби.

"В принципе, все что я могу сделать, это подтвердить выводы Хэмиша". Обычно приятный голос темноволосой графини был жесток и бескомпромиссен. "Мы уже начали чрезвычайную мобилизация всех гражданских ремонтных и обслуживающих судов, приписанных как к центральному тоннельному узлу, так и узлу на Василиске. Кроме того, мы строили планы для буксировки узловых производственных площадок обратно во внутреннюю систему, но, честно говоря, подобно платформам у Звезды Тревора, они на самом деле предназначены для ремонта и обслуживания, а не для производства. Мы можем увеличить их строительные мощности, но они слишком малы, для немедленного эффекта. Мои люди делают все возможное, и мы уже договорились о координации, насколько это возможно, с флотом. Лично я подозреваю, что мы сделаем еще больше, чем мы считаем, что можем сделать прямо сейчас. Но даже если это правда, я очень сомневаюсь, что мы сможем значительно сократить временные ограничения описанные Хэмишем.

"Честно говоря, также больно и по крайней мере так же плохо, как физическая утрата наших заводов, будут и наши потери в рабочей силе". Она кивнула в направлении Аберкромби. "Никто никогда не предусматривал такого катастрофического разрушения всей космической станции без каких-либо возможностей для эвакуации персонала. Даже если атака Хевана удалось, у нас бы было времени для эвакуации, но это… как гром среди ясного неба, у нас не было ни какого предупреждения вообще. Как ни смотри, мы только что потеряли всю орбитальную инфраструктуру с трудившимся на ней квалифицированным рабочим персоналом — кроме выживших с Вейланда — это полностью разрушает все существующие планы чрезвычайных ситуаций. В любом случае, ни один из этих планов, не предусматривал чрезвычайную ситуацию такого уровня. Мы будем должны определить приоритеты среди основных задач строительства и подготовить совершенно новые рабочие силы"

Она тяжело покачала головой.

"Три наших самых больших преимущества, те, которые постоянно поддерживали нас в течение последних двадцати или тридцати Т-лет, были наши Исследования и Разработки, качество нашей системы образования и рабочей силы, а так же наша экономическая мощь. Как Хэмиш только что указал, мы сохранили научно-исследовательский потенциал, и у нас есть система образования. Но у нас больше нет рабочих, и наш промышленный потенциал жестоко урезан, прочность нашей экономики сомнительна, в лучшем случае. "

"Брюс"? сказала тихо Элизавета, глядя на элегантного, ухоженного и слегка дородного человека, сидящий между Девом Хиллом и Франсин Морье, баронессой Монкрик, канцлером казначейства.

Брюс Виьенберг был одним из немногих членов Кабинета министров, без титула "сэр" перед именем. Однако, титула не было не потому что его ему не предлагали. Как и Клаус Гауптман, Виьенберг очень гордился своей родословной йомена. Кроме того, он был с Грифона. Несмотря на свою изощренность и блеск, он сохранил следы традиционной антипатии Грифона к аристократии. Он предпочитал Палату общин, был лидером Центристской партии прежде, чем принял назначение в кабинет. Ему действительно нравилась эта роль, и он надеялся вернуться к ней в ближайшие несколько лет, что стало бы невозможным, если он принял дворянскую грамоту.

Он был также министром торговли Звездной империи.

"Нам нет смысла притворяться, мы не получили большой удар, ваше величество", сказал он, смотря прямо ей в глаза, его Грифонский акцент был выражен больше, чем обычно. "Наши торговые перевозки не будет непосредственно затронуты, и наши транзитные сборы, вероятно, не упадут слишком значительно — по крайней мере, не сразу. Однако, косвенное воздействие на нашу торговлю даст о себе знать довольно быстро. Как только что сказала Шарлотта, как ни смотри, что мы потеряли наш промышленный сектор полностью. Это означает, что огромное количество промышленных товаров мы когда-то экспортировали, уже сейчас перестанут быть доступны. Это составляет значительную часть нашего общего торгового баланса — не говоря уже об огромном куске Валового Системного Продукта Старого Звездного Королевства.

А так как наш экспорт упадет, как результат снизится и судоходство, что тоже будет иметь некоторое влияние на сборы терминалов.

"Большинство остального нашего ВСП происходит из финансового сектора, и я не могу даже предсказать, как отреагируют рынки. Такое не происходило ни с одной мощной экономической державой после Последней Войны на Старой Земле, и даже это не сопоставимо, если учитывать то, насколько увеличилась межзвездная торговля с тех пор. С одной стороны, огромный процент наших финансовых операций всегда держался на обслуживания и посредничестве в межзвездных сделках между разными группами, а так же узлах сети и судоходных маршрутах, которые делали это возможным до сих пор.

Что пока не ясно, и не сразу прояснится, так это динамика нашей собственной экономики.

Люди, вложившие деньги в Звездное Королевство — иностранцы, а также наш собственный народ — только что понесли сокрушительные убытки. Как они собирается их взыскивать, как быстро это произойдет, и что в это время решат инвесторы, никто кроме Нострадамуса не попытается предсказать".

"Брюс отлично сформулировал, Ваше Величество", вставила Монкрик. Маленькая темная баронесса выглядела почти как ребенок, сидя рядом с высоким, громоздким, белокурым Виджинбергом, но голос ее был четким.

"На данный момент, мы приостановили торги", — продолжила она. "Вероятно, это может сойти нам рук, еще в течение нескольких дней, но мы не можем просто взять и заморозить их навсегда, так что нам придется быстро реагировать с какой-то последовательной политикой. И так как первый этап заключается в этом, то, я думаю, что самое главное для нас, сейчас остановиться и глубоко вдохнуть. Как говорит Шарлотта, у нас еще есть наша система образования, и, как только что отметил Брюс, транспортные маршруты не собираются волшебно изменятся. У нас есть возможность, чтобы оправиться от этого… предполагая, что мы можем выжить достаточно долго. Насколько плохо пойдут дела в экономике, прежде чем она начнет раст? Я готова предсказать, цена этому будет огромной, но я уверена в конце мы восстановим все, что потеряли… если тот, кто сделал это с нами, даст нам время".

Она посмотрела прямо на Хэмиша Александра-Харрингтона, сэр Томаса Капарелли и адмирала Патрисию Гивенс, и ее темные глаза смотрели остро. Франсин Морье сама была Первым лордом Адмиралтейства, что делало её невысказанный вопрос острее бритвы.

"Я не знаю, действительно ли они будут, миледи", призналась Гивенс. Она, казалось, постарела на двадцать лет за последние двадцать часов, и ее глаза были полны горькой тоски. "На данный момент, мы не имеем ни малейшего понятия, кто это нам сделал, тем более как".

Саманта, сидя на руках Белой Гавани, издала тихий звук, поскольку почувствовала открытую, истекающую кровью душевную рану второго космослорда и потянулась к ней. Графу не нужны были эмпатические способности Хонор, чтобы понять что творится с товарищем, и его правая рука дернулась в автоматическом рефлексе, пытаясь дотянуться до Гивенс.

"Ваше Величество", продолжала адмирал, смотря прямо на Элизабет",то что только что произошло, представляет худший провал разведки в истории Звездной Империи. Полный провал. И в качестве главы Управления Разведки Флота, это мой провал."

Гивенс не двигалась, но казалось что ее плечи поникли, под тяжестью этого признанию, и дрожит тишина. Елизавета посмотрела мимо нее на Белую Гавань. Она начала говорить, потом остановился, и посмотрела, вместо этого, на Капарелли.

"Сэр Томас?" сказала очень тихо Королева.

"Ваше Величество", первый космос лорд выглядел более каменным чем обычно, он ответил почти мгновенно, и его глаза, и голос тоже были каменными, лицо — непоколебимым, "Адмирал Гивенс полностью права хотя бы в одном смысле. Мы никогда не ожидали такого. Никто из нас не предполагал такой поворот событий. И это огромный провал со стороны ваших вооруженных сил и ваших спецслужб. Мы должны были предвидеть что-то вроде этого, и мы этого не сделали."

Тишина была глубже и темнее, чем когда-либо. Он подождал один удар сердца и глубоко вдохнул.

"Вы получите мое заявление об уходе к концу дня, Ваше Величество. Причина, этого письма в том, что ответственность, в конечном счете, за все, несу я. Так же в я хочу сказать в защиту моих подчиненных — в том числе адмирала Гивенс — Я не думаю, что кто ни будь мог предвидеть случившееся. Я уже поговорил с адмиралом Хемфилл. Ее люди, систематически изучают записи показаний каждого датчика со всех платформ наблюдения и кораблей во всей двойной системе. Начиная с момента атаки и, она предлагает вернуться, по крайней мере, на шесть Т-месяцев назад.

Хотя это и займет долгое время, она говорит мне, что по предварительной оценке, то что мы видим является результатом неожиданных технологических возможностей, чего-то, по крайней мере, революционного, чего-то что мы упустили.

"Но такие возможности не появляются в одночасье. Тот, кто сделал это с нами, не просто проснулся позавчера, выбрал Звездную Империю наугад, и решили ударить по нам чем-то что у он, как раз, раскидал вокруг. Тот, кто, это сделал — и у меня есть несколько подозрения, кто, может быть этим — "Тот, кто", разработал эти возможности для определенной цели, точнее операции, и использовал их для ее выполнения. А с учетом того, что происходит в последнее время в Тэлботте и лиге, я очень сильно подозреваю, что мы были главной целью с самого начала, с того момента когда он впервые приступил к разработке новой технологии.

"Так что, если и был провал разведки, то это не была не правильно интерпретированная информация. Это не произошло, потому что кто-то пропустил что-то. Предполагаю, мы в конце концов найдем какой-нибудь крошечный ключик, но если эта атака дело рук тех о ком я думаю, мы постараемся проследить их возможности под микроскопом, начиная со времени Битвы у Моники. Если мы не знали,что им удалось разработать технологии и собрать ресурсы, для осуществления этого, то только, потому что мы не искали. Это произошло потому, что мы не знали, — потому что никто не знал — что нужно искать".

Все замолчали на некоторое время, затем Грантвилль откашлялся.

"Я склонен поверить тому, что Вы только что сказали, по крайней мере той части, которая касается Адмирала Гивенс.

Премьер-министр посмотрел прямо через стол на Гивенс. "Я слишком долго и слишком близко с вами работал, чтобы поверить хоть на минуту, что то, что только что произошло представляет собой «неудачу» с вашей стороны, Пэт. Из того, что только что сказал сэр Томас, очевидно, никто в Бюро Вооружений не предполагал что оружие, использованное в этой атаке, возможно, тем более, о том что кто-то его разработал. Это не произошло бы, если бы тот, кто провел исследования и разработку, не проявил экстраординарную заботу, о том чтобы воспрепятствовать кому-либо понять чем он занимается. Так что, на мой взгляд, не смотря на ваш совершенно неожиданные откровения, это не провал какого-либо человека в разведке. Я очень сомневаюсь, что это провал нашего разведывательного управления, если на то пошло.

Да, мы должны были предвидеть что-то вроде этого. Повторю очаровательную фразу Хэмиша — когда вас цапнул за задницу аллигатор, бывает трудно вспомнить что вы хотели осушить болото. При всем, что происходило с нами в течение последних нескольких лет, как вы должны были понять, что кто-то разрабатывает совершенно новую — и, предположительно, неортодоксальную как ад, — технологию, которая сможет победить лучшие из существующих платформы датчиков?"

Гивенс посмотрела на него раненым взглядом. Она сказала, что не согласна с ним — не открыто, во всяком случае. Он поймал на мгновение ее взгляд, затем посмотрел на Капарелли.

Я хочу сказать что согласен с вашим мнением по поводу оценки работы Патрисии в РУФ", сказал он. "Но ясно ли вы представляли что Рабсила стоит за этим". Премьер-министр покачал головой. "Я знаю, что мы находимся в процессе радикальной переоценки всего, что как мы думали, мы знали о Рабсиле и Мезе. Но вы серьезно предполагаете, что они имеют такие возможности? Посмотрите на наши конфронтации с Лигой. Что заставляет вас думать что это Рабсила, а не что это ФСЛ, самостоятельно, продемонстрировал ранее неожиданные возможности?"

Капарелли начал отвечать, но Белая Гавань положил руку на его предплечье, останавливая его.

"Можно, я, Том?" тихо сказал он. Капарелли покосился на него, затем кивнул, и Белая Гавань обратился к своему брату.

"На первый взгляд, Вилли, действительно кажется вероятнее кто-нибудь подобный Лиге, способный разработать и развернуть что-то подобное этому, чем бы 'это' ни было. Но это может быть и незаконная компания Рабсила, или односистемная звездная нация, такая как Меза. Но я так же не сомневаюсь, как и Том, что это не лига, и не только потому, что мы убеждены в собственном технологическом превосходстве над ФСЛ. Если бы они обладали такого рода возможностями, то каким образом доставили это к нам так быстро, — они даже не потрудились обратиться к нам после того, что произошло у Нью-Тосканы. Подумайте о масштабах и возможностях того, кто это действительно сделал". Он покачал головой. "Я не верю, что даже Крендал может быть настолько глупа, чтобы лезть на конфронтацию с нами, даже зная что Флот Лиги имеет что-то подобное в заначке. Впрочем, если разработку держали на "черный день", возможно она не знала о его существовании. Это может быть даже разработкой одной из сил самообороны системы, не для ФСЛ, хотя это кажется маловероятным. Но ни одна из этих возможностей не отменит того факта, что кто-то, например Колокольцев, сказал бы нам о припасенном козыре с самого начала, а не играл бы в дипломатические игры Лиги.

"Я согласен с оценкой Тома. Тот, кто разработал это, разработал его именно для короткой операции, которую он выполнил. И, честно говоря, нет никаких оснований для Лиги его разрабатывать. Когда ты — самый большой и крутой флот в истории человечества (а именно так ФСЛ всегда думал о себе), вам не нужно что-то подобное. Вы не хотите, что бы что-то подобное появилось, потому что это будет принципиально дестабилизировать уравнение, если вы — самый большой, крутой флот из существующих".

Грантвилль смотрел на него скептически и Белая Гавань помахал рукой, в нетерпеливом жесте, пытаясь найти точный способ выразить то, что пытался сказать.

"Это как наше развитие гравитационных импульсов для коммуникаций и многодвигательные ракеты, Вилли, только в большей степени. Вспомните, как много неприятностей было у Сони, когда она пыталась убедить некоторых влиятельных членов нашего флота (меня в том числе), чтобы они поддержали ее нововведения, и несогласие с ней было для некоторых из нас огромным стимулом чтобы выяснить, как кто-то нашего размера сможет выжить против кого-то размером с Народную Республику. Такова человеческая природа придерживаться того, что как вы знаете, работает, и всегда страшное думать о сокращении известных, многочисленных, предсказуемых технологий и возможностей, особенно когда вы знаете, что у вас они лучше чем у всех вокруг, имеете значительное качественное или количественное преимущество над своими противниками, в рамках текущего положения дел. Вот почему мы стучали ногами и кричали друг на друга так много — и так громко.

"Но мы на голову выше в этих новых направлениях. И мы сделали это, потому что были должны. У нас был для этого огромный стимул. Давно на Старой Земле кто-то сказал, что, когда человек знает, что он будет повешен, он концентрирует свои мысли, и это именно то, что случилось с нами. Но Лига никогда не беспокоилась по этому поводу. Для этого никогда не было причин, и поэтому ФСЛ всегда был наиболее консервативным из существующих флотов. Я не могу представить себе какой-либо причины, почему Соли должны были полностью изменить, настолько укоренившееся, мышление. В соответствии с существующими правилами, они всегда были восемьсоткилограммовой гориллой, и нужны фундаментальные изменений, которые должны поставить под угрозу их позиции, для того чтобы они начали усиливать свое положение еще и новыми технологиями, при их, огромном численном превосходстве, которое они создавали буквально веками.

"Но, Рабсила, с другой стороны" — Граф снова покачал головой. "И напрашивается вывод, и я думаю что, почти все мы считаем что Мика и Хонор правы об ответственности Рабсилы за все, что произошло в Тэлботте. Это означает что все мы ошибались последние несколько столетий, когда думали что Рабсила, это просто «группа бандитов". Я не имею понятия, что это, черт возьми, такое, но я уверен, что это нечто большее. Как и Том, я знаю, что этим — чем-то — управляют так, чтобы никому не удалось понять что это такое. Я даже не могу предположить как давно появилось это что-то большее, но я уверен, черт возьми, что не возьму себе леопарда который, позавчера, решил изменить свои пятна. Учитывая, что кто-то уже продемонстрировал, намерения и возможности втравить нас в открытую войну с Солнечной Лигой, думаю, что этот кто-то гораздо более вероятный кандидат, для организации этого нападения. И я также думаю, что кто-то, по-видимому долго, планировал и наращивал возможности, и что он не хотел, что бы остальная часть галактики узнала, что есть еще новый кандидат на обладание, полностью дестабилизирующих военных технологий.

"Если вы знаете кого-нибудь кто подходит под описание лучше, чем Рабсилa, пожалуйста, скажите мне."

Грантвилль пристально посмотрел на его брата в течение нескольких секунд, затем откинулся на спинку стула.

"Я не могу," сказал он тихо.

"Не могу и я. Мрачный голос Елизаветы обратил все взоры обратно к ней. Ее же собственное внимание было приковано к Белой Гавани и Капарелли.

"Я правильно полагаю, что вы и сэр Томас верите что Рабсили — или как там, черт возьми, мы должны начать называть этих людей? — нанесли нам удар и оставили бы наших союзников в покое?

"Я очень сомневаюсь, что так произойдет," сказал тяжело Белая Гавань. "Не думаю, что они полезут в Андерманию. Они должны хорошо знать императора, он недоволен нашим противостоянием с Лигой, и Андерманцы всегда имели репутацию… скажем, прагматиков. И у них должен быть также и предел возможностей — где они могут провести атаку, и когда они начали ее планировать. Так что они вполне могут себе представить что Густав поймет что корабль тонет, особенно когда увидит наш. Они понимают, что он достаточно умен, и достаточно осторожен, чтобы понять нет никакой причины, чтобы они не смогли сделать с ним то же самое позже, если он не примет решение уйти в сторону.

"Каждый, кто достаточно умен, чтобы сложить все это вместе, поймет что Бенджамин Мэйхью подходит лучше, ваше величество. Они наверняка имели одну-две страницы в своих планах и для него. Я очень боюсь что после того как наш курьер расскажет ему, что тут произошло ему придется вернуться рассказать нам что то же самое произошло и у Звезды Ельцина".

"Я полностью согласен с Хэмишем, Ваше Величество", сказал Капарелли. "И я бы добавил еще одну точку. Андерманская военная техника до сих пор не полностью дотягивает до наших стандартов. Грейсонс ее имеет. Я не верю, что тот кто готовил атаку против нас, не попытается удостовериться, что она также достанет и людей, способных помочь нам восстановится".

Елизавета посмотрела на него в течение нескольких секунд, затем кивнула.

"К сожалению, я тоже так считаю, сэр Томас".

"Я хотел бы сделать еще одно дополнение, если вы не против, Ваше Величество", сказал первый космослорд тихо.

"Конечно".

"Я понимаю, что в данный момент, что мы все наиболее полно осведомлены о ущербе, который мы получили и о том, что мы не имеем понятия, как нападение произошло. Честно говоря, с военной точки зрения, самое страшное в том, что наши сенсорные системы не увидели не одного приближающегося.

"Моя интуиция, и предварительный анализ адмирал Хемфилл пришли к одному и тому же выводу, что это должно выглядеть как принципиально новая пропульсивная система. Ракеты, используемые в этой атаке были в основном обычные… вариант наших собственных МДР. Анализ их маневров с момента как они запустили двигатели и далее, предполагает, что они были доставлены в подвесках, и плыли до точки запуска баллистически на скорости около ноль двух метров в секунду за секунду. Оружие, которые использовали против космических станций было совершенно другим. Похоже, это были, какие-то одноразовые, версии наших собственных Шрайков, хотя никто в магазине адмирал Хемфилл не имеет понятия, как Рабсила — извините, как тот, кто начал эту атаку — умудрились впихнуть оружие такой мощности в удаленные платформы. Или как они дали своему гразеру такой большой срок пульсирования. По задачам и целям, это похоже на версию нашей собственной Омелы, они вероятно используют новый привод для доставки, и не полагаются полностью на невидимость как это делает Омела.

"До сих пор, из принципиально дестабилизирующего, мы видели — или, скорее, не видели — это технология привода. Это страшно мало, но я подозреваю, что это преимущество, будет значительно менее ценным во второй раз, когда оно будет используется против того, кто знает, о нем, даже если он не знает, как оно работает. Все, что оно дает им это возможность делать досветовое маневрирование, и если законы физики не были отменены, они все еще должны излучать гипер след, при выходе из гипер-пространства. Адмирал Хемфилл сказала мне, что она вполне уверенна, что в конечном итоге будет иметь возможность идентифицировать и отследить любой след корабля или гипер-призрак который нам не удалось обнаружить и идентифицировать должным образом ранее, и которые развернули оружие атаковавшие нас.

"Я хочу сказать, ваше величество, что противнику будет гораздо сложнее начать вторую атаку на эту звездную систему — или, если на то пошло, на Грейсон или Нью Потсдам — без нашего обнаружение по крайней мере их выхода из гипера. Если мы сможем определить любой неопознанный гипер след или призрак, мы немедленно насытим пространство вокруг него разведывательными кораблями координирующими свои действия при помощи гравитационно-импульсной связи и развернем удаленные сенсорные платформы в достаточно плотно чтобы никто не прошел. Даже если мы не знаем что ищем, крайне маловероятно что какие-либо значительные силы корабли могут проникнуть через такую стену наблюдения без нашего их обнаружения. Для этого этим людям нужно построить очень большой парк СД(п) с собственным Аполлоном, им понадобится "нечто" размером с весь флот метрополии или системы обороны с подвесками Аполлон".

"Так вторая, подобная атака не будет успешной?" спросил Грантвилль.

"Никто не может абсолютно гарантировать что не будет, господин премьер-министр", сказал Капарелли с непривычной формальностью. "Я думаю, что лучше сказать "вряд ли удастся"".

Первый космослорд пожал плечами и снова посмотрел на Елизавету.

"Ваше Величество, я хорошо понимаю, что то, что я сейчас сказал, в лучшем случае, аргумент, в пользу того что мы сможем защитить себя от подобных нападений. Я даже отдаленно не пытается утверждать, что мы не знаем, как это было сделано, и, пока мы полностью уверены, что мы знаем, кто это сделал, мы готовы, предпринять наступательные действия. Есть еще одна вещь, которую мы узнали от Хевов, она заключается в том, что сторона, которая не может принять эффективные наступательные действия в конечном итоге проигрывает. Но нужно запретить тратить наши ограниченные запасы ракет против республики или Лиги прежде чем мы сможем получить новые производственные линии, я считаю, что мы должны быть в состоянии защитить себя против кого-бы то нибыло, прежде чем мы решим куда нам пойти".

Елизавета начала говорить, но Белая гавань поднял указательный палец, требуя внимания. Она посмотрела на него, потом кивнула.

"Я просто хотел добавить кое что, к тому что сказал Том, ваше величество", сказал он. "Я не был бы удивлен, если люди, которые сделали это, надеются, что либо Лига, либо Республика добьют нас прежде чем мы сможем восстановиться. Честно говоря, я не знаю, насколько вероятно, что они добьются успеха, если в этом было их намерение; слишком много политических и дипломатических элементов, целые деревья решений, чтобы делать сколько ни будь значимые предположения. Есть еще одна вещь, которая поразила меня — в дополнение к тому, что Том и Соня говорили о новых технологиях привода — это то, что люди, которые стоят за этим, не могут обладать очень большим военным флотом".

"Что?" Грантвилль, моргнул и посмотрел на брата, другие за столом смотрели или удивлено или откровенно скептически. Капарелли с другой стороны, твердо кивнул.

Подумай об этом, Вилли, " сказал Белая гавань. "Если бы у них было достаточное количество крупных кораблей как у нас, и если все они построены по такой технологии, они бы не устроили рейд на нашу инфраструктуру. Они бы просто прибыли, продемонстрировали свою невидимость, и потребовали от нас сдаться, и мы бы не имели бы никакого выбора, кроме сделать это. Если бы они имели несколько дюжин крупных боевых кораблей с этим новым двигателем, также глубоко в нашей системе, как их подвески перед запуском, какой другой выход мы бы имели? Даже если бы мы вернули в Домашний Флот — каждый корабль со Звезды Тревора, они бы установили контроль планетарных орбит прежде, чем мы вышли бы на позиции. Они были бы в зоне ракетного поражения планет, прежде, чем мы смогли бы запустить ракеты обороны системы, и прибить них! Даже при Эридананских соглашения, они были бы вправе подвергнуть бомбардировке планеты, если бы мы отказались сдаться в этих условиях. Но вместо того чтобы вцепится в горло, они напали на наши руки и ноги.

"Не только это, но и природа и характер атаки позволяют с уверенностью предположить, что кто бы это не планировал, он работал со строго ограниченными ресурсами. Да, все было необыкновенно хорошо спланировано и выполнено. С профессиональной точки зрения, я восхищаюсь способностями, воображением и умением стоящим за всем этим. Но каким бы он ни был успешным, по существу это был рейд типа — ударил и беги, хотя большом масштабе, и его успех — как только что отметил Том, — базировался на стратегической и тактической неожиданности. Если бы значительный процент оружия — из тех, гразерных платформ или ракетных подвесок — вышел из строя, или был бы обнаружен по пути, или даже если бы мы только начали подозревать, и хватило бы времени, чтобы предупредить станций о потенциальных атаках, активировать их боковые стены и дать буксирам, с их клиньями, вмешаться, ущерб был бы гораздо менее серьезным. Предупредите нас за пятнадцать-двадцать минут», и мы спасли бы девяносто пять процентов персонала Гефеста и Вулкана, не говоря уже о наших пришвартованных кораблях! Люди, которые планировали все это, должны были так же хорошо, как и я, осведомлены об этих возможностях, и они должны знать, аксиому, что если что-то может пойти не так, оно пойдет не так. Правда, они, смогли на сей раз в значительной степени этого избежать, и они это чертовски хорошо понимали, прежде чем рассчитывать на это. Так что, если у них было больших ресурсов для совершения атаки, мы увидели более массированную атаку, а не только, достаточную, чтобы сделать работу, если все пойдет отлично".

Он покачал головой.

"Все это указывает на тот же вывод. У них это революционно новая технология привода, но они не имеют его в больших количествах. Если бы они обладали большим количеством, они были бы в состоянии нанести нам прямой удар заканчивающийся нокаутом, по крайней мере они развернули еще и дополнительное оружие, чтобы создать фактор избыточности, как это сделал бы любой компетентный планировщик".

Выражение лица Грантвилля стало задумчивым, так же несколько лиц, смотрящих скептически, если не наполнились надеждой, то по крайней мере стали менее отчаянными.

Королева снова осмотрела стол, ее ноздри раздулись.

"Я думаю, вы все сделали очень хорошие замечания", сказала она. "Я знаю, информация будет меняться в течение нескольких ближайших дней, — что вещи, о которые мы думали что они будут плохими, окажутся лучше, а другие еще хуже. Но суть заключается в следующем. Хэмиш, вероятно, прав говоря о том что знает, о чем эти люди, и я считаю, мы все знаем, кто они, думали, когда они планировали операцию. И теперь, они, несомненно, думают, что они выиграли. Это может занять некоторое время, но между Хейвеном и Солничной Лигой, с нашей разбитой производственной базой, очевидно, чем все должно закончится, и они это знают. Мы проиграли."

Тишину в конференц-зале, казалось можно потрогать руками. Несмотря на это, женщина, которую древесные коты назвали "Стальная Душа", улыбнулась.

Не было ничего смешного или радостного в этой улыбке. Не было веселья. Она была как холодная сталь — улыбка волчицы стоящей в проходе ведущем в ее логово, закрывающей молодняк от всех охотничьих собак в мире. Она была мрачной, жесткой, и несмотря на только что сказанное, в ней не было ни грамма желания сдаться. К лучшему или к худшему, это был волчья-улыбка женщины, которая была готова умереть, защищая свой дом и свой народ, но не сдастся и уступить.

"Без сомнения, они знают, это," очень тихо сказала Елизавета Адриана Саманта Аннет Винтон. "Но есть один маленький недостаток в их анализе, дамы и господа. Потому что даже если они это знают… то мы нет."

Март 1922 после расселения.

"History is filled with roadkills who thought they knew exactly where ‘the inevitable' was headed."

История полна смертельных случаев с теми, кто точно знал что они "неизбежны".

Хэмиш Александер-Харрингтон,

Граф Белой Гавани

Глава 31

Иннокентий Колокольцев, с тщательно скрываемым трепетом, смотрел как Астрид Вонг, слегка постучавшись по раме двери его кабинета, шагнула через порог. Выражение её лица можно было описать словом "Взгляд". Если бы кто-то попросил его, определить составные части "Взгляда", он бы не смог. Он знал, что это беспокойные глаза, жесткие губы, и слегка наморщенный лоб, но также было нечто более тонкое. Нечто, что связывало все другие компоненты вместе, и предупредило его, что она была носителем еще более плохих новостей.

Это было странно, поскольку, определение понятия "плохие новости" было у них смещено. Уже давно, они воспринимали их стоически "Это раздражает, и будет неприятно иметь дело с этим дело." Теперь это означало "Боже мой, что же теперь?"

"Да, Астрид?" Его голос был достаточно спокойным, но мерцание в её зеленых глазах сказало ему, что она, в любом случае, услышала его настороженность. "Что это?"

"Курьер от адмирала Раджампета только что доставил это, сэр."

Она протянула конверт с красной каймой, означавшей, что внутри находится чип с особо секретным сообщением, и Колокольцев пару секунд смотрел на него, слегка сморщив губы, как человек, откусивший недозрелой хурмы. Отчего у Раджампета, подумал он, завелась эта мания к фельдъегерской доставке документов, вместо старомодной электронной почты или простой комм-конференции по одному из бесчисленных защищенных каналов доступных для людей, управляющих Солнечной лигой? Как бы там ни было, эта мания все более обострялась почти в полном соответствии с ситуацией.

Что, вероятно, означает, что на следующей неделе он начнет посылать их написанными симпатическими чернилами на еще более старомодной бумаге — вероятно, с целым батальоном морской пехоты для обеспечения безопасности между его офисом и моим!

К его удивлению эта мысль породила вспышку — подлинного — и очень нужного — юмора. Небольшую, но учитывая то, что происходило на столичной планете лиги за последние пару дней, он был согласен на любое веселье которое мог получить.

Через некоторое время, он вздохнул. "Я полагаю, лучше дайте его мне."

"Да, сэр." Вонг передала его и затем исчезла чуть более поспешно, чем обычно. Почти как если бы она боялась близости к любой свежей вести о бедствиях, поскольку та могла как-то заразить её неизлечимой болезнью.

Колокольцев улыбнулся этой мысли, разорвал конверт, вставил чип в считыватель и откинулся на спинку стула.

* * *

"Что вы думаете о последнем приступе безумия у Раджани?" значительно позже вечером спросил Колокольцев.

Он, Натан МакАртни, Малахай Абруцци, и Агата Водославская в данный момент встретились на тихом и приватном ужине. Это была уже третья ночь подряд, которую они проводили так, но в первые два раза к ним присоединялась Омосуп Квартерман. На данный момент, однако, она была на чрезвычайно засекреченной от председателей встрече с десятком самых мощных промышленников Солнечной Системы. Колокольцев не ожидал многого в части практических решений от этого заседания, но, по крайней мере, это будет доказательством того, что она и ее коллеги Что-то Делали. Именно то, что было нужно — план значимых улучшений — ускользал от него, но он полагал, что ее идея разработки "промышленного плана мобилизации" не может повредить. По крайней мере, это было бы то, что они могли бы показать в новостях.

"Что это был за приступ?" — кислая улыбка Водославской не имела ничего общего с отличным вином, которое подавали к ужину.

"Да всё тоже самое, о передислокации каждого крейсера пограничной флота для рейда на Мантикорскую инфраструктуру", сухо ответил Колокольцев.

"На самом деле, по сравнению с некоторыми другими придуманными им идеями эта звучит почти разумно". Тон МакАртни был значительно кислее, чем улыбка Водославской.

"Если быть справедливым, Натан," — ответил Абруцци — "Никто из нас не придумал ничего лучшего."

"Да?" зарычал МакАртни. "Отлично, это не нашему драгоценному флоту накрутили хвост? И это был не один из нас, кто "забыл" рассказать остальным о том, что эта идиотка Кренделл уже в секторе Талботт! Не упоминая уже о том, что он был тем, кто заверил нас, что нет "волшебных мантикорских ракет" способных пройти через его оборону! "

МакАртни, отметил Колокольцев, был наиболее раздраженным и, возможно, наиболее испуганным из их квинтета. Это, несомненно, имело много общего с тем, что пограничная безопасность доложила ему… и, из всех них, он был наиболее осведомлен о том, насколько катастрофический удар по престижу флота Солнечной лиги был действительно нанесен с точки зрения звездных систем Пограничья.

"А тут еще и Грин Паинс", продолжал с глубоким отвращением Макартни. Абруцци, казалось, напрягся, но заместитель министра махнул пренебрежительно рукой. "Я не обвиняю Вас в том, Малахай" — он не сказал, заметил Колоколцев, в чем он действительно обвинял Абруцци, — "но даже это собирается укусить нас за задницу, если мы не будем осторожны, благодаря Раджани! У нас еще есть хорошие журналисты, которые требуют расследования дел Пограничного Флота. Все в порядке… Прекрасно… Отлично! Именно то, чего мы хотели, когда Раджани рассказывал нам, какой мощный его проклятый флот. Проблема в том, что мы поспешили проявить слишком много рвения в некоторых кругах. Они хотят пойти дальше, заставить Манти признать их участие и выплатить Мезе огромные контрибуции. А Манти только что доказали что мы не можем заставить их сделать что-нибудь! Не можем в любом случае, потому что сепердредноуты Раджани постоянно лопаются, как прыщи!"

"Я думаю, все мы можем согласиться, что ни Раджани, ни остальные Боевые Флоты точно не покрыли себя славой", заметил вслух заместитель министра иностранных дел. "С другой стороны, как я ненавижу признаваться в этом, то же самое можно сказать и о всех нас, независимо индивидуально или как группа. Он посмотрел вокруг стола, и его карие глаза были серьезны. "Мы взялись за Манти слишком легкомысленно. Мы действительно не нажали Раджани, потому что — давайте будем честны сейчас здесь, ни один из насне думал, что это имело значение. Было неважно, что Манти, могли, преподнести по пути парочку военных сюрпризов, не так ли? Не важно по сравнению с основными возможностями нашей техники и размером Боевого Флота".

"Я не думаю, что это справедливо, Иннокентий," — запротестовал Макартни. "Мы обсуждали возможности, а он…"

"Конечно, мы обсуждали весь спектр возможных ответов" — сказал хлестко Колокольцев. "Но то, что мы даже не рассмотрели того, что чертов идиот Бинг облажался, и абсолютно без всякого оправдания убил экипажи трех военных кораблей Мантикоры, а затем был уничтожен сам вместе со всеми остальными на борту его флагманского корабля — еще глупее. И если меня не подводит память, Натан, основная причинатого, почему мы договорились с Раджани — это то, что мы не можем позволить, чтобы кучка неоварваров "ушла" безнаказанно с Нью-Тосканы после уничтожения Жан Барта, ведь это подорвет престиж Флота."

Макартни посмотрел на него, но на этот раз он держал рот на замке, и Колокольцов тонко улыбнулся.

"Если я не ошибаюсь, то уничтожение или захват более семидесяти кораблей стены, а также всего их экипажа, плюс всей группы поддержки, от крейсеров Мантикорцев, вероятно, имеет несколько больший эффект "подрыва", не правда ли? "

На мгновение Макартни сверкнул взглядом еще более свирепым. Потом он сжался, откинулся на спинку стула и его плечи поникли.

"Да" — тяжело признался он. "Это так".

Ну, " сказал, Абруцци немного едко: «Я уверен, что если мы все посыплем голову пеплом, реальность несомнено станет лучше, и я полагаю, именно это мы должны сделать. С другой стороны, поиски виновного не имеют большого влияния на выход из этой проклятой дыры. Или вы, Иннокентий, хотите предложить нам покаяться, что во всем виновата Лига и спросить Манти, не будут они так любезны позволить нам лизать их сапоги, пока мы заглаживаем свою вину".

Колокольцов начал быстро закипать, как горячая реторта. Он сумел сдержаться, прежде чем что либо просочилось, но это было нелегко. Особенно, когда он вспомнил, как легкомысленно Абруцци уверял что Манти занимаются позерством для своих чисто внутренних политических целей. Это было не так, если они действительно были готовы рискнуть прямой конфронтацией с мощью Солнечной Лиги! О, боже, нет!

"Нет, Малахай, это не совсем то, что я имел в виду", сказал он через минуту, и веки подсказали ему что министр образования и информации заметил осторожный — и трудно удерживаемый — сдержаный и холодно точный тон. "Есть много способов, я действительно предпочел бы решить это дипломатически, даже если нам в конечном итоге придется съесть ворону. Когда я думаю о том, сколько это будет стоить, я бы даже готов заменить ворону на мертвого канюка, если это поможет нам избежать уплаты. Но, к сожалению, я не думаю, что мы можем избежать этого."

"Не после закачки, такого большого количества, водорода в огонь Грин Паинс" хмуро согласилась Водославская. "Я бы сказала, что уже достаточно много отравленных прикосновением дипломатии. И теперь, когда журналисты запустили руки, в то что случилось с Крендалл, любые предложения, с нашей стороны, о проведении переговоров будут рассматриваться как признак слабости. На этот раз мы проиграли по всем чертовым пунктам, о которых должны были беспокоится с самого начала."

"Точно". Колокольцов осмотрел стол. "Это бесполезное признание того, насколько было бы дешевле, рассмотри мы претензии и обвинения Манти всерьез".

На самом деле, Колокольцов не мог даже думать о другом варианте событий — или их комбинации — за всю свою жизнь даже близко не подошел к тому влиянию которое бы понадобилось. Гражданам Солнечной Лиги Solarian так часто говорили, что их флот самый крупный и мощный не только в данный момент, но за всю историю человечества, что они в это поверили. Что было достаточно справедливо — верил Колокольцов, не так ли? Но теперь, когда флот потерпел поражение. Это был не тот случай, как огонек в темноте, когда потери не были бы даже отмечены в новостных кругах Лиги. Это даже не случай со сдачей эскадры Пограничного Флота, для того что бы избежать дополнительных жертв. Уже нет, в любом случае.

Нет, это был случай целый флот кораблей стены — из самых мощных и современных боевых единиц флота — был не просто побежден — раздавлен. Оскорбление. Нанесенное с такой пренебрежительной непринужденностью, из-за которого оставшиеся в живых были вынуждены сдаться простым крейсерам неоварварского флота с окраины исследованного пространства.

Журналисты, отправленные Скоплени Тэлботта для описания инцидента в Новой Тоскане, получили гораздо больше, чем они рассчитывали, подумал он мрачно. Они пришли как наводнение домой, в своих курьерских кораблях, соревнуясь кто доставит новость о битве с Королевским Флотом Мантикоры — и капитуляции адмирала O'Клири Мантикоре. Первые слухи о катастрофе достигли СМИ Старой Земли еще прежде чем Мантикорская дипломатическая нота — в сопровождении адмирал Кили O'Клири — достигла Старого Чикаго.

Общественность не приняла ее хорошо.

Первоначальная реакция была — отмахнуться от докладов, и еще более необоснованных слухов. С первого взгляда эта новость была невозможной. Крейсера — даже линейные — способны нанести поражение кораблям стены не больше, чем антилопы могут охотится на тигров. Это было даже смешно.

Но потом все начали понимать. Смешно это или нет, это случилось. Величайшая политическая, экономическая и военная мощь в изученной галактики была поставлено под сомнение несколькими крейсерами. Оценки жертв, к счастью, до сих пор расплывчатые, но даже общественность Соли была способна понять, что, когда взрывается действующий супердредноут, много членов его экипажа не выживает.

В некоторых комментариях был предельный страх, почти истерия. И не только в каждом новостном издании. Теоретически хорошо информированные и уравновешенные военный и политические аналитики, с равным успехом, занимали места в вагоне «конец света». В конце концов, если Манти могли это сделать, то кто же знал, чего они не могли? Действительно, некоторые из наиболее охваченных паникой, казалось, ожидали что Мантикора направит непобедимую армаду прямо через терминал Беовульфа Мантикорской туннельной сети атаковать Старую Землю.

Если честно, то там бы были моменты, особенно сразу после окончания новостей, когда Колокольцев беспокоился о том же. Но это было, конечно же абсурдом. По многим причинам — не в последнюю очередь потому, что он представлял Манти

Приходящимися по крайней мере менее блестящими чем он или его коллеги утверждали сами. Это означало, что он очень сомневался в том что кто-нибудь в Звездной империи Мантикора был настолько глуп, чтобы напасть на домашний мир человечества и предоставить лиге такую прекрасно запоминающуюся эмоционально объединяющую идею

Бесспорно присутствовал элемент страха, еще более бесспорно присутствовало — и было подавляющим — чувство негодования. Такие вещи, как эта, не должны были случаться с Солнечной Лигой. Непобедимость Лиги — это был физический закон, такой же неизбежный как закон всемирного тяготения. Это означало, что раз это случилось, кто-то был виноват.

На данный момент большая часть этого гнева была направлена на Манти. Пропагандистам Абруццио пришлось выдоить историю с Мезой и Грин Паинс, прежде чем они смогли получить общественное мнение, направленное против Балрум "убийц детей" и их "Мантикорских казначеев". Колоколцев полагал, что в отчетах Мезан не больше одного реального факта. Он был уверен, черт возьми, что их не больше двух, но эффектные обвинения лили воду на мельницу в Абруццио.

Как сказал Макартни, они на скорую руку плеснули слишком много масла в огонь. Общественное недовольство против Мантикоры — здесь, на Старой Земле, достигло истерического уровня, и страх связанный с событиями на Новой Тоскане только раздул его еще выше. Но уже было, по крайней мере, несколько голосов, владельцы которых искали виновных ближе к дому, чем двойная система Мантикоры. Те, кто задавался вопросом, как люди, отвечающие за безопасность Лиги, так халатно отнеслись к своим обязанностям, что они даже не заметили случившиеся. А так же другие голоса, которые хотели знать, что делали те же самые ответственные люди, раз позволили такой бешеной боеголовке как Сандра Крэндол, окунуть ФСЛ в такое пагубное фиаско.

Они были опасными, и не просто из-за угрозы, которую они представляют для личной власти и престижа Иннокентия Колокольцева. Он не собирался притворяться, что личные соображения не играли важную роль в его собственном отношении и процессах принятия решений, но его проблем не были основополагающими. Отнюдь нет. Гораздо более опасной проблемой было то, что любое тщательное и открытое расследование катастрофических решений, приведших к Битве у Шпинделя откроет очень неприятные банки с червями. Любое подобное расследование, приведет непосредственно к Колокольцову и его коллегам, и, хотя личные последствия, вероятно, будут очень неприятными, институциональные последствия могут оказаться фатальными для всей системы, которая управляла Солнечной Лигой в течение многих столетий.

Он фактически рассматривал призывы к расследованию самостоятельно. На протяжении многих лет существовало достаточно много экспертных советов и "беспристрастных исследовательских комиссий" которые покорно сделают необходимые заключения и отмахнутся от неловких маленьких проблем. Но в этот раз, на волне такого гнева и таких потрясений, при публичном расследовании катастрофы, он вовсе не был уверен, что сможет надлежащим образом его контролировать. И эта, неконтролируемость может обернутся еще большей катастрофой, чем то, что произошло на Шпинделе.

Нравится это или нет, но не было никакой политической структуры, чтобы заменить бюрократию которая развивались на протяжении стольких лет. Сам язык Конституции Лиги исключил возможность такой структуры, особенно в свете неписаных законов и традиций, которые обосновались вместо нее месте. Колоколцов сильно сомневался, что можно создать, при любых обстоятельствах, политическую структуру, чтобы действительно управлять чем-то размером с Лигу. Но даже если бы он был неправ, и, даже если бы было возможно создать такую структуру в идеальных условиях и обстоятельствах, было совершенно точно не возможно в тех, которые были сейчас.

Это означало, что он и его коллеги должны были придумать ответ. Они были прямо на спине у тигра, и в лучшем случае могли рассчитывать только на то, что на звере было еще седло и вожжи.

Но до сих пор он не видел, к сожалению, никаких их признаков.

"Посмотрим правде в глаза", сказал он остальным троим. "Слишком поздно для какого-либо дипломатического урегулирования, и есть две вещи, которые мы абсолютно не можем позволить себе, неспособность Лиги иметь дело с чем-то, размером с Мантикору, и что бы наша собственная способность контролировать ситуацию не подвергалась сомнению и не ставилась бы под вопрос."

"Я согласна с вами, Иннокентий," через секунду сказала Водослаская. "Но к сожалению, я бы сказала, что способность Лиги иметь дело с Мантикорой уже был довольно долго "под вопросом".

"В краткосрочной перспективе, вы правы," согласился Колокольцов. "Раджани может говорить, что хочет, но правда в том, что пока мы не выяснить, как Манти сделал то, что они сделали — и пока мы не с можем скопировать их технологии — Мы не сможем воевать с ними".

"Тогда как же"? начал Абруццио.

"Я сказал, что мы не можем бороться с ними. Вот почему идея Раджани — похоронить их под линейными крейсерами не сработает."

"Вы знаете, на самом деле, это возможно", сказал Макартни медленно. "О, мы потеряем чертовски много линейных крейсеров, но мы можем себе это позволить, а вот Манти не могут позволить себе того, что произойдет с их звездными системами".

"Нет," твердо сказал Колокольцов. "Это не будет работать, Натан. Даже если бы это "сработало" в смысле что мы бы постреляли по промышленной базе Манти и тыловым областям, так что им пришлось бы сдаться, это будет иметь катастрофические последствия. То, что бы мы сделали — и нет никакого способа воспрепятствовать людям выяснять что это сделали именно мы — это использовали бы линейные крейсеры для того чтобы Манти запустили по ним ракеты. Вы действительно хотите, чтобы кто-то наподобие этой суки O'Ханрохан и ее "Дотошных" друзей подняли лай, как только рассеется дым? Разве вы не можете просто послушать ее сейчас? Сможете ей объяснить, как мы сознательно использовали военные корабли — и их экипажи, Натан? — Как противоракетные губки, как цели, которые не могли даже надеяться эффективно отстреливаться, пока у Манти буквально не кончатся боеприпасы?"

Макартни выглядел так, словно хотел поспорить, но быстро утратил соблазн, как только он представлял то, что описал Колокольцев.

"И даже если бы это было не так", продолжил Колокольцев: "вероятно последствия были бы, еще более катастрофическими, в долгосрочной перспективе, чем если бы мы просто поддались требованиям Манти прямо сейчас. Бог знает, сколько кораблей и сколько людей мы бы потеряли, но, несмотря на то что говорит Раджани, я сильно подозреваю, жертв было бы больше, не меньше, и наступит момент, когда такая фраза, как "благоприятный обменный курс" теряет смысл. Если бы мы нанесли "поражение" Мантикоре только за счет жертв в десять раз, или в двадцать раз — или в сто раз — столько, сколько нужно — на данный момент, соотношение, со значительным отрывом, еще хуже, — мы создадим прецедент которого хотели бы избежать с самого начала. Конечно, Мантикора ушла бы историю, но вы думаете, пример того, что они сделали с нами в первый раз, просто исчезнет в умах всех людей, там, в Приграничье — или на Периферии, если на то пошло — тех кто очень не любит нас? Не говоря уже о возможности того, что если Мантикора причинит нам так много вреда, что может быть, кто-то кто даже не виден сейчас на горизонте — решит напасть на нас сзади. Я не знаю, как вы, но в этих условиях, я могу представить, по крайней мере пару Сил Системной Безопасности, чья лояльность может быть немного меньшей, а не абсолютно надежной".

"Так что же нам делать?" потребовал Макартни.

"На данный момент, я думаю, у нас нет никакого выбора, кроме как играть в защите", сказал откровенно Колокольцев. "Суть в том, что мы не можем позволить себе пойти против Мантикоры, пока не выясним, как противодействовать их оружию, но и они не могут реально пойти против нас. Они должны позаботиться о Республике Хевен, и даже если им удастся разобраться с Хевеном, это займет время.

"То, что мы должны сделать, это использовать это время для выполнения двух вещей. Во-первых, мы должны дать ясно понять всем здесь в Лиге, что то, что происходит это результат решений, Мантикоры, а не наших. Единственный способ оставаться впереди толпа бежать еще быстрее и кричать еще громче, так что мы держим курс прямо на Грин Паинс и поддерживаем запись которую кто-то продал O'Ханрахн как реальный вариант того, что произошло в Нью-Тоскане. Что касается того, что произошло с Крендал на Шпинделе, мы не можем скрывать наши потери, но мы не должны подтверждать, что Манти сделал это, с помощью крейсеров и линейных крейсеров".

"Что по поводу отчетов репортеров"? спросила скептически Водославски.

"Мы не будем оспаривать их напрямую," сказал Абруццио, его глаза сузились, от напряженного мышления, пока он осмысливал, что сказал Колокольцев. "Отметим, что ни один из журналистов был на кораблях обеих сторон во время настоящего сражения. О, конечно, некоторые из них были позже допущены на борт пары сдавшихся супердредноутов, но ни один из них не имел доступ к необработанным записям битвы, и никто из них не получили разрешение попасть на борт любого из судов Манти, чтобы воочию убедиться были ли они действительно крейсерами, а не кораблями стены.

Они повторяют слова других людей, которые рассказали что произошло, когда к ним подошли, не так ли? Так что мы займем позицию, что наши аналитики сильно сомневаются в "версии Мантикоры: — которая "просочилась" в СМИ — о том, что произошло. Мы готовы рассмотреть все возможности, включая возможность что Манти говорят правду, но настаиваем, что имеющихся данных слишком мало, чтобы подтвердить истину на данном этапе".

"Совершено верно". кивнул Колокольцев, и скептицизм Водославской заметно уменьшился. В конце концов, это была игра, в которую они играли много раз.

"В то же время," продолжил Колокольцов, "мы отметим, что все, что произошло в Секторе Тэлботт является результатом империализма Мантикоры. Мы бы обеспокоены их действиях и намерениях в течение некоторого времени, и то что они сделали на Новой Тоскане, их нападение на Адмирала Бинга, сделали нас еще более обеспокоенными. В конце концов, сам факт, что они изменили свое название официально на Звездную Империю Мантикора, несомненно, признак их экспансионизма и амбиций! И отчеты об их прямой поддержке террористических актов и массовых убийств Одюбон Балрум — факт, что они использует Балрум как оружие против того-то кого они в одностороннем порядке решили объявить их врагом — только подчеркивает их территориальные амбиции и высокомерие.

"Что касается произошедшего на Шпинделе, есть несколько способов, замять это. Мы всегда можем натравить всех собак на Крендал, именно так, как она того заслуживает, тем более что она не может оспорить все, что мы говорим. Мы можем сказать что больше расстроены, чем разгневаны, что ее намерения были хорошими, но ее подозрения об империализме Мантикоры, несомненно, были оправданы, и она подошла к ситуации чересчур бурно. Или мы могли бы утверждать, что те записи, ее беседы с Манти поступили из источников, Мантикорцев… Так же, как фальсифицированные записи датчиков с Новой Тосканы. На самом деле, она не была так конфронтационной и кроваво настроенной как указывает версия Манти'. Я уверен что, по крайней мере, Раджани сможет создать гораздо более разумную версию ее беседы с О'Шонесси и Медузой для внутреннего потребления. И тот факт, что она настолько удобно умерла, при загадочных обстоятельствах, было бы логично, если бы Манти собирались фальсифицировать официальный отчет о том, как она говорит с ними. В конце концов, они никогда бы, не оставили ее в живых, чтобы она рассказала галактике что они лгут, не правда ли?

"Первая возможность — обвинить во всем Крендал — может взорваться нам в лицо, это может привести к тому, что мы признаем ее вину и более или менее примем требования Манти в полном объеме. Это будет толкать нас в направлении, неприемлемой области результатов. Вторая возможность имеет, конечно, свои риски. Самый большой из них то, что в конце концов, кто-то — например O'Ханрахан — начнет кричать, что мы все время знали правду и скрывал ее. Если это произойдет, начнется своего рода внутренняя охота на ведьм, чего мы больше всего хотим избежать. С другой стороны, большинство населения так измученны теориями заговора, что мы могли бы, вероятно, всучить любой сценарий с подходящим сюжетом… в отличие от того, что произошло бы, если бы не те люди подняли шум вокруг наших фактических решений сразу после Новой Тосканы".

"И поэтому мы делаем все это?" — спросила Водославская.

"Мы делаем это, потому что, в конце концов, мы начнем войну с Мантикорой, независимо от того, чего мы хотим", сказал Колокольцев категорически. "И в этих условиях, учитывая тот факт, что мы не можем начать войну прямо сейчас, фундамент должен быть построен осторожно. Мы должны объяснить, что они виноваты в войне и почему мы не можем отправить их в ад, как они этого заслуживают".

"Звучит, как непростое задание для меня", сказала она с сомнением, он кивнул.

"Так и есть. Но я думаю, у нас есть по крайней мере достойной выстрил, если мы сделаем все правильно. Во-первых, мы пойдем дальше и признаем что, многие корабли разных классов, которые они развернули на Шпинделе, обладают оружием которое, по сути, превосходит все, чем мы в настоящее время обладаем. Очевидно, что Флот проводил аналогичные разработки оружия в течение некоторого времени, но отказался вводить его в эксплуатацию, так как Лига не желает брать на себя ответственность за такую драматическую эскалацию развития смертельного оружия. Это, кстати, также поможет выиграть нам немного времени. Из-за нежелания проводить такую эскалацию, мы не сосредотачивали на них усилия наших отделов Исследования и Разработки, и это приведет к неизбежной задержке прежде чем мы сможем довести наши собственные системы до полностью рабочего состояния и начать их внедрение.

"В то же время, Манти узнали о своем текущем превосходстве и также о том факте, что это преимущество — мимолетное, и они решили выдвинуть свою империалистическую программу, пока у них есть преимущество в бою. Очевидно, они искажают данные, что произошло в обоих инцидентах на Новой-Тоскане — и, вероятно, это произошло и на Монике, все это — части продуманного плана. Он предназначен для отображения Сонечной Лиги в качестве агрессора с целью создания мирного лобби здесь, в Лиге, и агитации в пользу позволения их "империи" сохранить новинки, добытые нечестным путем, без риска долгой, дорогой войны, которая заставит сдать их эти достижения. Наверное, поэтому они настаивают на этой чепухе, что Рабсила стоит за всем этим."

"Так вы не думаете, что, что-то в этом есть?" спросил Абруццио.

"В том, что одна корпорация, независимо от того, насколько богатая и хорошими связями, смогла бы организовать, и бросить в битву все флоты галактики? Пожалуйста, не смешите меня!" Колокольцов закатил глаза. "О, я не сомневаюсь ни на минуту, что Рабсила вовлечена в это дело по брови, и все знают, как все Мезанские транскораций царапается друг у друга за спиной. Впрочем, все это вздор о том что Манти вовлеченным в то, что произошло в Грин Пайнс является очевидным обманом…, запущенным официальными Мазанскими "системными властями." Таким образом, уверен, Рабсила вовлечена, и мы все знаем, как сильно ненавидит Рабсила Мантикору — и наоборот — на протяжении столетий. Но нет никакого способа для одной корпорации, провернуть то, о чем, настаивают Манти! С другой стороны, Рабсила является примером для подражания коррумпированных транскораций, и благодаря таким людям, как O'Ханрахан, "все знают" транскорации вовлечены в коррупцию и сердечные сделки по всей Периферии и Приграничью. Манти пытаются воспользоваться этим".

"Вы действительно верите в это?" снова Макартни звучали скептически, и Колокольцов пожал плечами.

"Вы, наверное, знаете больше чем я, о том, что творит Пограничная Безопасностью. Я не преувеличиваю, говоря об этом. Я просто говорю, что вы, вероятно, лучше информированы об условиях жизни в Периферии и Преграничье, чем я.

Но я уверен, что Манти делают тоже самое. Это то, что я бы делал, на их месте, во всяком случае. Есть ли у них действительно амбиции за пределами Скопления Тэлботт или нет, виноваты ли в том, что произошло на Шпинделе, у них действительно есть мощная мотивация для создания именно такого рода "мирного лобби" о котором я говорил. Я думаю, что они решили помахать причастностью Рабсилы перед носами благодетелей человечества здесь в Лиге — читайте 'Биовульф' — чтобы получить общественную поддержку для дальнейших военных операций против нее."

"И как мы будем противостоять этому низкому Мантикорскому плану?" хмурясь, спросила Водославская.

"Одна из первых вещей, которую нам нужно сделать, это убедиться, что у нас больше нет подобных Кренделл", сказал Колокольцев." И я знаю, что Раджани уже начал вывод боевых единиц из консервации. На самом деле, я подозреваю, что он уже начал передислокацию своих регулярных частей, в соответствии со Статьей Семь. Заметьте, он не сказал об этом нам, но будь я проклят, если это не произошло. В рамках нашей политики "Флот Без Крендалл", единственное, что нам нужно сделать, это вернуть над ним контроль, что бы ни случилось".

"Я думаю, между нами, мы можем это сделать", сказал Макартни. "Продолжай".

Хорошо. Самое главное, даже не пытаться добиваться формального объявления войны. Особенно вокруг развития этой фиктивной проблемой Рабсилы, уверен что кто ни будь наложил бы вето на декларацию, даже если бы мы попросили о ней, но у любых дебатов в Ассамблее был бы слишком большой шанс запустить охоту на ведьм, которую Лига не может себе позволить. Кроме того, мы не хотим, втянуть себя в проведение наступательной операции, что может произойти, если нам каким-то образом удастся получить официальное объявление войны. Вместо этого, мы активируем расконсервацию Резерва и в то же время, жестко нажимаем на Исследования и Разработки, чтобы выяснить, какого черта они сделали со своими ракетами и как скопировать их. Раджани это не понравиться, но пока мы проводим оборонительную военную стратегию, одновременно мы работаем над техническими проблемами и переходим в дипломатическое наступление в средствах массовой информации. Мы займем позицию, что, несмотря на ужасные провокации Мантикоры, мы не будем устраивать, ни какую, кровавую бойню. Вместо этого мы поясним, что преследуем дипломатическое решение, пытаясь путем переговоров найти решение, которое вынудит Мантикору уйти из Скопления Талботт, и, в конечном счете, считаем ее ответственной за его провокации на Новой Тоскане и Монике и, вероятно, в Грин Паинс, тоже."

"Вроде наступления без объявления войны, так что ли?" спросила Водославская.

"Совершенно верно. Мы действительно пытается выиграть время, что бы найти способ компенсировать эти их новые ракеты. Мы шагнем в шквал дипломатических миссий, пресс-релизов, и тому подобных вещей, чтобы держать кипение ниже уровня открытых вооруженных столкновений, пока нам не удастся сравнять железные составляющие уравнения. Нам не нужно иметь такое же хорошее оружие, как у них, нам просто нужно оружие, достаточно близкое, чтобы сделать наше количественное преимущество решающим снова. Как только мы достигаем этой точки, мы с сожалением заключим, что дипломатия не работает и у нас, в конце концов, нет выбора, кроме как продолжать военный вариант. Какой мы начнем реализовывать в соответствии со Статьей Семь, не делая официальных заявлений".

"Вы действительно думаете, что это сработает?" спросила Водославская.

"Я думаю, что у нас есть хорошие шансы", ответил Колокольцев. "Я говорю, что это, с небольшой натяжкой, надежно.

Мы собираемся жонглировать ручными гранатами, хотя и остается фактом, что Мантикора должна осознать что Лига, чертовски, большая для них, чтобы в конечном счете победить, независимо от того, насколько хорошее у них оружие.

Так что, пока мы готовы разговаривать, они тоже будут говорить, потому что если они начнут военных операций, а, особенно, когда у них есть такое подавляющее тактическое преимущество, они будут четко воспринимаются как агрессоры, а не "отважные маленькие неоварвары" защищающие себя от большихой, противной Солнечной Лиги. Они уже на полпути к собачьей будке из-за обвинений в причастности к грин Паинс, и они не могут позволить себе усилить эту веру, играя роль самодовольных военных хулиганов. Нет никакого способа, которым они могли изменить сплочение объединенного общественного мнения Солнечной Лиги против них, поэтому, они не собираются приходить к нам и приносить миллионы дополнительных жертв, ведь это называется военной агрессией.

"В то же время, для всей лиги будет очевидно, что мы что-то делаем. Однако мы попали в эту беду, мы занимаем взвешенную, зрелую позицию, прилагая все усилия, чтобы полностью прекратить экспансионизм Мантикоры без развязывания конфликта. В конечном счете, это будет иметь успокоительный эффект для общественного мнения. Мы, наверное, даже получим кучу людей, которые будут громче всех кричат о том, что злая Рабсилы — как и те идиоты из Ассоциации Возрождения — на нашей стороне, поэтому, мы так тяжело работаем, чтобы избежать дополнительного кровопролития. И чем больше мы будем подчеркивать, что мы ищем дипломатическое решения, тем менее вероятно, кто-то заметит, что мы не можем решить дело с помощью военной силы. Но в то же время, мы будем продолжать встряхивать пузырящийся горшок так, чтобы каждый привык к мысли, что у нас продолжающийся конфликт-с-возможной-стрельбой с Мантикорой".

"Так что, когда наступит время, мы сможем поднять температуру в горшке таким образом, что либо подтолкнем Мантикору снова к выстрелам, либо получим другой ясный предлог для нападения", сказал Абруццио. Он действительно улыбнулся сейчас, и Колокольцев кивнул.

"Я не говорю, что это идеальная политика", сказал он. "Я просто хочу сказать, что, учитывая, что случилось с Крендолл, и то, как общественность реагирует на это, я думаю, что это лучшая возможность которая у нас есть. И другая…"

"Простите, господин Заместитель".

Колокольцов повернулся на стуле, его брови поднялись в изумлении. Его дворецкий, Альберт Говард — кто был с ним больше тридцати лет, и знал лучше чем кто-либо, что нельзя мешать на закрытых заседаниях по разработке стратегии, Колокольцеву — только что открыл дверь столовой. Выражение его лица было апологетическое, как и его тон, он поднял небольшой коммуникатор, когда Колокольцов начал открывать рот.

"Мне очень жаль вмешиваться, сэр", сказал Ховард быстро", но адмирал Раджампет связался по комму. Он говорит, что это очень срочно. Я сказал ему, что Вы на совещании, но он настаивает, чтобы я сразу же соединил с Вами."

Колокольцев закрыл рот, и его глаза сузились. Через некоторое время, он кивнул.

"Хорошо, Альберт. В этих условиях, я уверен, что вы приняли правильное решение." Он протянул руку, Говард передал комм, слегка поклонился и исчез.

Колокольцев посмотрел на остальных в течение нескольких секунд, держа комм, потом слегка вздохнул, покачал головой, и активировал его.

"Да, Раджани?" сказал он, когда маленький голографический дисплей материализовался над его рукой. "Что я могу для вас сделать?"

Изображение Раджампета на миниатюрном дисплее было крошечным, но он был достаточно большим чтобы отметить странное выражение на его лице. Было что-то дикое и мрачное в нем, а затем адмирал ухмыльнулся, как волк.

"Я рад видеть, что другие там с Вами, Иннокентий," сказал он срывающимся от ликования голосом. "Мы только что получили чрезвычайное сообщение здесь, в моем офисе, и Вы никогда не догадаетесь, что случалось у этих ублюдков с Мантикоры!"

Глава 32

"Я не подозревал, что идиотизм имеет столько оттенков!"

Ирен Тиагуе отвела глаза от дисплея, приподняв брови, поскольку Дауд ибн Мамун Аль-Фанудэхи ворвался в ее кабинет. Автоматические двери не очень подходили для того, чтобы хлопнуть ими за собой, но Аль-Фанудэхи сделал все возможное.

"Прошу прощения?" произнесла Тиг, пока он бил по кнопке ручного закрытия двери ребром ладони. Ее тон выражал лишь вежливый интерес, но не мог никого обмануть, и он обернулся к ней.

Его явные отвращение и ярость, ясное дело, не были направлены на нее, но в данный момент это было слабым утешением. В течение последних нескольких дней стало очевидным, что даже его предыдущее беспокойство по поводу возможностей мантикорской военной техники далеко от действительности, но даже этого было недостаточно, чтобы сорвать его обычный самоконтроль.

Так что, если, наконец, что-то случилось..

"Я просто не могу поверить, что даже эти… эти кретины могут…!"

Она поняла, что ошиблась. Это были не отвращение и гнев; это была слепая, неприкрытая ярость.

"Что такое, Дауд?" спросила она значительно быстрее.

"Это же…"

Он снова прервался, качая головой, а затем, внезапно, сила собственного гнева, казалось, опустошила его. Он рухнул в кресло перед её столом, вытянул ноги перед собой, снова покачал головой, устало вздохнул, и Тиг почувствовала что-то совершенно точно похожее на всепоглощающий страх, когда увидела тьму в его глазах.

Она начала, было, что-то говорить, но остановилась, встала, и налила кофе. Бросила на него оценивающий взгляд и добавила в чашку здоровую порцию виски, хранящегося у неё на всякий жертвенный случай, после чего, набрала ещё чашку кофе (уже без виски), для себя. После чего поставила чашку "Флотского" кофе перед ним, а сама присела на край стола, держа собственную чашку обеими руками, и кивнула ему.

"Сначала выпей," — скомандовала она. "Потом расскажи мне".

"Есть, мэм," ответил он, вымучив бледную улыбку. Он делал мелкие глотки кофе, и его улыбка становилась все более естественной. "Думаю, что, вероятно, сейчас слишком раннее утро для этой особенной чашки кофе," заметил он.

"Для кофе никогда не рано", ответила она. "Кроме того, где-то на этой планете сейчас как раз время завершения работы, а это значит — слишком поздно для того, чтобы что-то добавлять".

"Вижу, используешь очень творческий хронометраж".

Он хлебнул еще "виски-с-кофе", затем откинулся в кресле, и она увидела, что его плечи, наконец, начинают расслабляться.

Его вид успокоил ее. Последнее, что ей было бы нужно, чтобы он в ярости наговорил чего-то нехорошего кому-нибудь из своих начальников. Ей бы этого очень не хотелось. На самом деле, она была немного удивлена тем, насколько искреннюю симпатию к нему испытывает в последние несколько месяцев. Тот факт, что он был в Боевом, а она в Пограничном Флоте, стал абсолютно не важным, когда она начала понимать, насколько действительно оправданным было его беспокойство по поводу возможностей оружия Мантикорцев. Его упорный отказ дать ей возможность поддержать его «панический» анализ, заставил ее чувствовать себя более, чем немного виноватой, даже если она понимала его логику. К несчастью, ей тоже пришлось двигаться путём людей, чьи отчеты систематически игнорируется, так что, её собственное беспокойство постоянно растёт и становится всё более острым. Некоторое количество других отчетов, которые, очевидно, были творчески подправлены (а они это обнаружили и сумели проследить), только сделало положение еще худшим.

Затем пришла весть о Битве у Шпинделя. Несмотря на все проблемы, несмотря на самые пессимистические прогнозы Аль-Фанудэхи, они оба были шокированы полнотой победы Мантикорцев. Даже они не ожидали, что целый флот супердредноутов может быть мимоходом разгромлен силами, самой тяжелой единицей которых был только линейный крейсер. Ради Бога, это как… Как если профессиональный боксер упал бы от одного удара своей восьмилетней дочери!

Но если они вдвоем были шокированы, то остальной Флот был просто ошеломлен. Абсолютная невозможность случившегося была буквально слишком большой для того чтобы офицерский корпус Флота был в состоянии ее принять.

Первой реакцией было простое отрицание. Этого не могло случиться, значит, этого не произошло. Там должна быть какая-то ошибка. Что бы там ни указывали первоначальные новости, у Манти должна была быть в наличии оперативная группа собственных кораблей стены!

К сожалению, для этой линии логики (Если этому можно дать такое определение), Манти по-видимому, ожидали такой реакции. Они послали саму адмирала O'Клири домой вместе с их дипломатической нотой, и они позволили ей взять с собой тактические записи событий.

На данный момент, О’Клири была парией, замаранной так же как Эвелин Сигби.

Конечно, в отличие от Сигби, О’Клири была дома на Старой Земле, где она могла бы решительно стереть позор со своего лица, и, хотя она была из Боевого а не пограничного флота, Тиг нашла в самой себе ощущение мощного чувства симпатии к пожилой женщине. Едва ли вина О’Клири в том, что она находилась под командованием законченной идиотки, и тогда ей осталось капитулировать после того как Крендалл привела всю свою оперативную группу прямо в пасть катастрофы.

Несмотря на удобную возможность сделать козла отпущения из O'Клири, нельзя было не заметить нелепые цифры ускорения ракет Манти которые опустошили тактическое соединение 496. Доклады, которые были уверенно отклонены как нелепые, оказалось, твердо базировались на фактах, точно как Аль-Фанудахи предупреждал своих начальников. На самом деле, он фактически преуменьшили угрозу и как новое доказательство фундаментальной несправедливости вселенной, Адмирал Ченг ухватился за первоначальную оценку Аль-Фанудэхи, основанную на меньшем ускорение и точности, указанную в оригинальных рапортах, и резко упрекнул его, что он не "в полной мере оценил масштаб угрозы" в анализах, которые Ченг тогда игнорировал.

Тем не менее, тот факт, что Аль-Фанудэхи был прав все это время, не мог быть полностью проигнорирован. Уже не мог быть. И "пророк смерти и мрачности" вдруг оказался на брифингах с действительно слушающими его флаг-офицерами.

Кроме того, и Управление Оперативного Анализа, наконец, попросили сделать то, что оно должно было делать все это время. Конечно, усилия УОА сдерживались тем, что оно так систематически и надолго лишалось средств, что девяносто процентов его усилий уходили на позитивный анализ учений и проблем Боевого Флота, вместо того, чтобы учиться на самом деле думать о возможных внешних угрозах для Лиги. Которых, до того, вроде, и не было. Как бы нелепо и патетично это ни выглядело, несомненно было, что только два человека, на самом деле знакомых с этими угрозами, были в офисе Тиг на данный момент.

Справедливости ради, хотя бы некоторые из их коллег тоже были поглощены изучением подробностей катастрофы, вникая в те же самые данные, но, другие, большая часть, всё ещё метались, как обезглавленные курицы. Они просто не знали, где им искать, — ещё не знали, — и Тиг была мрачно уверенна, что они и не смогут ничего понять до времени, когда нельзя будет уже избежать всех последствий бедствия.

Нет, по крайней мере, до тех пор, пока идиоты, отвечающие за Флот, не станут обращать внимание на Аль-Фанудахи — на самом деле обращать внимание, учитывая и обрабатывая его информацию, а не просто "принимая" её. Что, собственно, эти идиоты, даже сейчас, как ни странно, склонны были делать.

Если бы действительно была такая вещь, как справедливость, Ченг Хай-швун и Адмирал Карл-Хайнц Тимар были бы без формы и просили милостыню где ни будь на углу, подумала с горечью Тиагуе. В самом деле, если бы была такая вещь, как настоящее правосудие, они были бы в тюрьме! К сожалению, у обоих были слишком хорошие связи. На самом деле, крайне маловероятно, что кто либо из них будет даже освобожден от занимаемой в данный момент должности, несмотря на катастрофический провал разведки представленный в Битве у Шпинделя. И, учитывая тот факт, что Аль-Фанудахи был носителем однородно плохих новостей, а, люди на брифингах, наконец начали слушать, у Тиагуе было неприятное чувство, что она знала точно, кто будет назначен козлом отпущения, чтобы спасти Ченга и Тимара.

На данный момент, однако, люди, наконец, были готовы слушать то, что Аль-Фанудэхи пытался сказать им все это время, и именно поэтому его нынешняя смесь гнева и отчаяния настолько напугала ее.

"Уже готов поговорить об этом?", мягко спросила она через минуту.

"Думаю, да", ответил он. Сделал ещё глоток, опустил чашку на колено и посмотрел на неё.

"Что они сделали на сей раз?" спросила она.

"Не так страшно то что они сделали, как то, что они готовятся сделать" сказал он и покачал головой. "Они решили, что то, что случилось с Манти представляет им идеальную возможность, и я думаю, что они готовятся воспользоваться ее преимуществами".

"Что?" — Её тон был, как у женщины, которая точно уверена, что она ослышалась, а он фыркнул с жесткой усмешкой.

"Я только что с встречи с Кингсфорд, Дженнингс, и Бернард", сказал он ей. "Они в команде мозгового штурма Раджампета".

Мускулы живота Тиагуе напряглись. Адмирал Уиллис Дженнингс был начальником штаба Сета Кингсфорда, а Адмирал Флота Эвангелин Бернард была начальником Офиса Стратегии и Планирования. При других обстоятельствах встреча командира Боевого Флота, с его начальником штаба и главным стратегом флота, для рассмотрения боевых отчетов, возможно, была бы хорошей вещью. Но, в нынешних обстоятельствах, и учитывая отчаяние Аль-Фанудэхи, она подозревала, что это не так. Возможно это из-за использования слова "мозговой штурм", подумала она.

"Что за мозговой штурм"? спросила она вслух.

"Как Раджампет видит, то что только что произошло с домашней системой Манти, это то, что он называет "стратегически удобным моментом". Он хочет немедленно организовать операцию, чтобы воспользоваться этим открытием, и он предлагает использовать Адмирала Филарета для этой цели."

"Филаретa?" немного тупо повторила Тиагуе, и Аль-Фанудэхи пожал плечами.

"Он из Боевого Флота, так что ты, вероятно, не знаешь его. Поверьте мне, ты многого не потеряла. Он умнее, чем Крендалл. На самом деле, я готов держать пари, его IQ, по крайней мере, равно его размеру обуви. Кроме этого, единственное что у него есть полезного, это то, что у него есть пульс. "

Это был признак того, насколько сильно он подошел к тому, чтобы доверять ей — или наоборот — думала она, он осмелился показать открытое презрение к такому монументально высокопоставленному офицеру.

"Что заставляет Адмирала Раджампета думать, что Филарета в состоянии сделать что-нибудь?"

"Это известно только Богу и, возможно, Адмиралу Кингсфорд, Филарета сейчас в Периферии, и находится на полпути к Мантикоре, с силами, даже большими, чем были у Крендалл".

Она резко смотрела на него, и он посмотрел назад с тщательно невыразительным лицом.

"А что Адмирал Филарета делает в Периферии"? спросила она.

"По странным совпадениям, он тоже проводит учения". Улыбнулся без веселья Аль-Фанудэхи. "Тебе, возможно, будет интересно узнать — я проверил, из праздного любопытства, ну ты понимаешь — что в последние тридцать T-лет Боевой Флот проводил всего трое учений, в которых были развернуты более пятидесяти кораблей стены, так далеко, как в Периферии. Но в этом году, по некоторым причинам, Крендалл было разрешено проводить ее учения в Секторе Мадрас, а Адмиралу Флота Массимо Филаретa одновременно получил право на проведение «Военных игр» в Секторе Тасмания. И, в отличие от Крендалл, учения Филаретa это — я цитирую — "Крупные учений флота". Так вот, он находится на стоянке в Тасмании с тремя сотнями кораблями стены, плюс экраном. Раджампет хочет укрепить его еще семьюдесятью или восьмьюдесятью кораблями стены, которые «просто так», были развернуты на различных базах сектора в пределах пары недель гипер перехода до Тасмании, а затем отправить его непосредственно в атаку на Мантикору."

"Что?"

Она смотрела на него с недоверием, и он горько усмехнулся, потом протянул кружку с кофе и виски ей.

"Хочешь немного?" предложил он.

"Я не думаю, что тут могла бы помочь целая бутылка", ответила она через минуту, и покачала головой. "Ты это серьезно, да?"

"Верь мне, но, лучше бы я не был."

"О чем он думает?"

"Я не уверен, использовал бы этот глагол для того что бы описать что происходит внутри его черепа," сказал едко Аль-Фанудэхи. Потом он вздохнул.

"Судя по тому что я смогпонять, из того, что Дженнингс и Бернард говорили Кингсфорд и вопросов которые все трое задавали мне, Раджампет считает, что даже если сообщения о том, что с ними случилось сильно преувеличены, Манти должны зашататься. Как выразился Дженнингс, момент "психологически зрелый". После такого разгрома, у них не будет смелости и стойкости для борьбы с ФСЛ".

"Точно так же, как у горстки их крейсеров не было смелости и стойкости в бою против Крендалл, ты имеешь в виду?" горько сказала Тиагуе.

"Я думаю, что они ожидают, что некоторые вещи сработают немного лучше на сей раз."

"Они думают что Домашний Флот Манти не будет защищать свою домашнюю систему, когда небольшая группа крейсеров сошлась лицом-к-лицу с Крендалл из-за административного центра области, которую они даже еще твердо не интегрировали в их империю?"

Тиагуе даже не пыталась скрыть скептицизм, и Аль-Фанудэхи усмехнулся, со следом подлинного веселья.

"Вот видишь ты используешь это глагол снова," сказал он. Затем он успокоился.

"На этом основывается текущие стратегическое планирование," подчеркнул он. "И, очевидно, следуя по дороге выкованной из этой теорий, обязано будет иметь разрушительный эффект на мораль и уверенность Манти, полностью игнорируя любой другой эффект, который буден оказан на их действительные, физические способности. Например, Дженнингс считает, что психологическое воздействие, вероятно будет еще больше, поскольку это произойдет так скоро после событий на Шпинделе. И, конечно, они не могут быть уверены, мы не те, кто разрушил их инфраструктуру. Поэтому, когда свежий Флот Солнечной Лиги появится у их пороге примерно в два раза быстрее чем они могли бы ожидать, и когда они увидят, что мы готовы прийти снова, на этот раз на их родную землю, несмотря на Шпиндель, они поймут, что проиграли и бросят полотенце. Особенно, если они будут думать, что это мы только что нанесли им удар, и они будут оглядываться через плечо, когда мы придем и сделаем это снова, пока они заняты нашими обычными кораблями стены."

Тиагуе посмотрела на него еще раз, потом вздохнула, подошла обратно к своему столу и плюхнулась в кресло.

"Продолжай. Я уверена, что это цветочки, ягодки еще впереди."

"Ну, я отметил, — несмело, ты понимаешь — что даже с учетом того, что Филаретa гораздо ближе к Мантикоре, чем кто-либо может ожидать, пройдет около месяца, прежде чем он получит, как они говорят, усиление, а потом еще месяц-полтора, чтобы достичь Мантикоры, с этой точки зрения, по крайней мере, часть шокового эффекта должна рассеяться. Бернар согласилась, что это возможно, но ее сотрудники психологи", — его глаза встретили с Тиагуе и закатились — "считают, что это реально сработает в нашу пользу. Очевидно они считают, что достаточно приблизительно трех месяцев для того, что бы эффект шока смягчился и уступил дорогу, отчаянью, поскольку "более трезвая оценка ситуации" будет осознана полностью."

"Я не думаю, что эти психологи планируют сопровождать Адмирала Филаретa в пути к Мантикоре"?

"Как ни странно, я не верю что такие найдутся."

"Я тоже", пробормотала Тиагуе.

"После того, как мое беспокойство было соответственно успокоенно," продолжал Аль-Фанудэхи, "Я указал на то, что наши доклады говорят, что у Манти, в Домашнем Флоте, есть по крайней мере сто собственных кораблей стены. Учитывая исход Битвы у Шпинделя, мне кажется, что, возможно, больше численное преимущество с нашей стороны было бы лучше. Адмирал Дженнингс, однако, сообщил мне, что отчеты Адмирала Тимара указывают что Манти понесли даже большие потери, когда Хэвен напал на их домашнюю систему, чем первоначально предполагалось. Тебе будет интересно узнать, что наилучшая оценка Управления Разведки Флота говорит о том, что у Манти осталось не больше, чем шестьдесят — семьдесят кораблей стены."

"Я думала, что мы и есть Управление Разведки Флота," заметила Тиагуе.

"Нет, мы Управления Оперативного Анализа," исправил Аль-Фанудэхи с упреком в голосе. "Адмирал Кингсфорд был достаточно любезен, чтобы указать, мне на это. Судя по всему, дополнительные отчеты разведки, к которым у нас не было доступа, решительно поддерживают, отчеты Адмирала Тимара о потерях Мантикорцев".

"Очаровательно".

"Я тоже так подумал. Но после того как я, в течение нескольких минут, переварил эту информацию, я указал, что даже шестидесяти или семидесяти их кораблей стены, будет более чем достаточно, для наших трех-четырех сотен, учитывая их преимущество в ракетной войне. И это, даже без учета стационарных средств защиты, которые они могли бы развернуть в своей столичной системе за пару десятилетий активных боевых действий с Республикой Хевен.

"Адмирал Бернар согласился, что, это безусловно достаточные основания для беспокойства, но, это видимо совместное мнение Адмирала Раджампета и Адмирал Кингсфорд, никто не смог бы разнести верфи и космические станции Манти не уничтожив по пути, в первую очередь, стационарную оборону. Другими словами, кем бы напавший ни был, он должно быть, уже уничтожил большую часть боевых возможностей, которые Манти, возможно, использовали бы против нас. С учетом ущерба полученного их промышленным сектором, не говоря уже о потери подготовленных военных кадров, они не смогли сделать достаточно, чтобы заменить потерянные возможности."

Тиагуе поняла, что качала головой, медленно, снова и снова, и заставила себя остановится.

"Они безумны," сказала она категорически.

"Скорее, сошли с ума," мрачно согласился он.

"Разве они даже не рассматривать последствия того, что произошло с Манти?" требовательно спросила она.

"Они интересуются только теми последствиями которые оставили Мантикору уязвимой", ответил Аль-Фанудэхи категорически. "Я отметил, что мы не имеем понятия, кто это сделал, и что, он черт возьми, сделал. Боже мой, все, что у нас до сих пор есть — новости! Очевидно, что кто-то пришел и выдул дерьмо из инфраструктуры Мантикоры, но это все, что мы знаем".

"Дерьмо, это все, что мы знаем!" — подъитожила Тиагуе. "Мы чертовски хорошо знаем, что у нас нет ничего, чем мы могли бы сделать подобное! Случай с Крендалл у Шпинделя достаточно это доказывает. Я гарантирую, у Шпинделя не было ничего подобного той глубине охвата датчиков как в их домашней системе, и их Домашний Флот намного более мощный, черт возьми, чем несколько крейсеров и линейных крейсеров. Так что если кто-то прошел через все это и попал достаточно близко, чтобы нанести повреждения о которых сообщают журналисты — или что-нибудь отдаленно напоминающее повреждения в их отчетности — они должны были сделать это с помощью какого-то оборудования о котором мы даже никогда не слышали. Другой вид оборудования, о котором мы даже никогда не слышали!"

"Я думаю точно также," согласился в большей степени Аль-Фанудэхи.

Оба сидели, смотря на друг друга в тишине в течение, по крайней мере, нескольких минут. Затем Тиагуе наклонилась назад и глубоко вдохнула.

"Вы, конечно же, понимаете, кто это был," сказала она тихо.

"Ну, мы только что согласились, что это не мы", ответил он. "И если Хевен имел бы нечто подобное — и даже если они были близки к получению того-то что было развернуто — они никогда бы не запустили атаку в стиле сделай-или-умри.

Таким образом, на мой взгляд, исключается большинство обычных подозреваемых. А с учетом того, что происходило в Тэлботте, и убийство посола Манти прямо здесь, в старом Чикаго, и очевидные глупости о спонсировании Манти нападения на Грин Паинс, и нападение на Конго, имя, с которого начинается мой список начинается на букву 'М'."

"Мой тоже". Ее глаза потемнели, как раньше его, и выражение у нее было очень, очень мрачным. "Дауд, у меня появилось действительно плохое предчувствие. Такого рода предчувствие возникает у человека, который считает, что Манти правы, все это время, говоря о причастности Рабсилы. Это не кажется возможным, но…"

Ее голос затих, и Аль-Фанудэхи кивнул.

"Я согласен", сказал он. "И, честно говоря, тот факт, что никто — не Раджампет, не Кингсфорд, не Дженнингс или Бернард — кажется, так много, не подумали об этом, что меня беспокоит даже больше, чем то, что они, кажется, не знают, что наше оборудование, это было доказано, в-лушем-случае-третьего-сорта в галактике. Достаточно плохо, что они не рвут свои собственные команды, пытаясь выяснить насколько глубоко, черт возьми, сидит внутри Рабсила, раз она может реально влиять на принятие основных решений развертывания, но даже это меркнет рядом с другим, гораздо более актуальным вопросом, что могло бы вдохновить Рабсилу — или кого там — нанести удар по Мантикоре прямо сейчас. Рискуя выйти и тени, так далеко.

"Так ты думаешь, что все намного глубже, чем просто выгнать Мантикору из Скопления Тэлботт, подальше от Мезы".

"Я не был бы удивлен, если это большая его часть, может быть, даже какое-то инициирующее событие", сказал Аль-Фанудэхи. "Но любой, кто мог создать всю эту последовательность событий — кто мог получить целые целевые группы и флоты крупных боевых кораблей Солнечной Лиги, развернутых, где он хочет и когда он хочет, затем добавьте нападение на Мантукору, из ее же задницы — не просто импровизирует, как он получится. Любая из этих операций должна иметь необходимую массивную организацию и очень осторожное и длительное планирование. Бинг и Крендалл — даже Филаретa — вероятно, были направлены на позиции кем-то с достаточным количеством денег и достаточным политическим влиянием, чтобы оказывать влияние на горстку стратегических решений на высоком уровне. В конце концов, как все знают, развертывание в мирное время просто рутина, так почему бы не сделать небольшую милость для человека с достаточно глубокими карманам? Но это прямое нападение на Мантикору требует серьезных промышленных возможностей, военного планирования, и почти наверняка какого-то технологического прорыва, и что бы ни мы, ни Манти, ничего не знали. Это путь вне параметров даже для самых больших и самых противных транскорпораций, Ирен. Это совершенно другой уровень возможностей."

"И кто бы это ни был — Рабсила или кто-то еще, кто просто использует Рабсилу как вывеску — должна быть причина, почему они решили пойти вперед и показать нам всем, что у них есть такие возможности," сказала спокойно Тиагуе.

"Именно". Аль-Фанудэхи устало потер лоб. "Возможно, по крайней мере, часть этого была оппортунизмом. Возможно, реальной целью, все время, была Мантикора, и комбинация конфронтации Манти с нами в Талботте и их потерями в Битве у Мантикоры были слишком большим искушением, как "стратегический удобный момент" Рэджампета, и плохие парни прыгнули прежде, чем были готовы. Но я не думаю, что все так просто. Я не думаю, тот, кто был в состоянии создать такие возможности, о которых мы говорили ранее, и никто этого даже не заметил, просто отбросил тщательную маскировку, как бы не был велик стратегический соблазн, прежде чем был в значительной степени готов двигаться.

"Двигаться против Мантикоры, ты имеешь в виду". неудовлетворенно хмурясь выдохнула Тиагуе. "Я не думаю, что ты не прав, Дауд, но в то же время, я не вижу в этом смысла". Она покачала головой. "Ох, не пойми меня неправильно. Очевидно, что если даже мы не знали, что эти люди планировали, тот ад, который они планировали, мало вероятно, что мы сможем волшебно различать, что они планируют, после. Какова их конечная цель? Я знаю, Мантикора богаче, чего грех таить, для своего размера, по крайней мере, и ее торговый флот больше, чем любой другой на всем протяжении проклятой галактики, сует нос в чужие дела. И я не сомневаюсь ни на минуту, что Рабсила, адски, возмущается из-за применения Манти Конвенции Червела. Я допускаю все это. Но зачем такие сложности, чтобы сокрушить Мантикору? Бог знает, сколько времени они, должно быть, потратили на планирование и создание ресурсов прежде, чем смогли осуществить что-то вроде этого. Так зачем это делать? Зачем делать такие инвестиции для атаки относительно небольшой звездной нации с другой стороны, от них, проклятой Лиги? Это не имеет никакого смысла!"

"Нет, это не так," согласился спокойно Аль-Фанудэхи. "Вот почему меня так беспокоит тот факт, что, кажется, никого больше даже не заботит, что Рабсила причастна ко всему этому. Поэтому я с тобой согласен, Ирен. Никто не идет на все эти неприятности и огромные расходы, которые должны быть, только потому, что им не нравится Звездная Империя Мантикора. Так же есть еще, большой, и очень неприятный вопрос, который мучил меня последние сутки или около того, — почему они вовлекали нас в первую очередь. Если у них уже была возможность устроить что-то вроде этого нападения, почему они рискуют пытаясь манипулировать нами для подавления Мантикоры? Они могли бы сделали это самостоятельно в любое время когда захотят, без участия Лиги вообще. И если их разведка знает возможностей Манти так хорошо, как должна, чтобы спланировать и осуществлять эту операцию, они, должно иметь чертовски хорошее представление о том, насколько превзойден будет наш Флот, когда пойдет против Манти. Таким образом, они явно не рассчитывают, что мы сделаем работу за них."

"Ты уверен?" Вопрос Тиагуе вызвало не желание поспорить, ее глаза были обеспокоены. "Ты не думаешь, что они, собираются выполнить работу самостоятельно только потому, что поняли, что мы не в состоянии ее, в конце концов, сделать?"

"Ни в коем случае". Он покачал головой. "Просто развернуть свои ударные силы на позиции заняло бы много времени. Если я жестоко не ошибался, они должны были начать перемещать их еще перед первым инцидентом на Новой Тоскане.

Совершенно точно, перед вторым. Значит, оба крыла их плана пришли в действие, одновременно. Нет. Они знали, что мы не в состоянии выиграть у Манти, но, так или иначе, они втравили нас в войну с ними. И это приводит меня, к мысли, что, возможно, они хотели, не так уж много, не чтобы Манти были в состоянии войны с нами, а чтобы мы были в состоянии войны с Манти".

"Почему?" Тиагуе нахмурилась еще сильнее, чем когда-либо, и Аль-Фанудэхи пожал несчастно плечами.

"Если бы я знал ответ на тот вопрос, то мог бы что ни будь с этим сделать," сказал он. "Но то, чего я очень боюсь, Ирен, что неверно то, о чем мы только что думали, об использовании Лиги, чтобы раздавить Мантикору. Я думаю, что все намного глубже, и не так уже нелепо, как кажется, я вижу только одну цель в диапазоне поражения на данный момент. "

Он смотрел через стол на нее, его темные глаза были взволнованы.

"Нас", сказал он очень, очень тихо.

Глава 33

— Госпожа президент, министр Тейсман на связи.

— Спасибо, Антони — ответила Элоиза Причарт, как обычно, сдерживая улыбку.

Антони Белардинелли, ее старший секретарь, был, возможно, единственным, кто постоянно «забывал» называть Томаса Тейсмана адмиралом. Все остальные охотно соглашались с тем, что Тейсман предпочитал флотский титул (который был все еще актуален, поскольку он был не только военным министром, но и CNO), но Белардинелли был непреклонен. По его убеждению, одной из важнейших особенностей новой Республики было то, что избранные должностные лица снова имели реальную власть, и, подчеркивая это, он неизменно использовал гражданское наименование Тейсмана. И если того это раздражало, то Белардинелли был вполне готов с этим смириться. Фактически, из-за этого небольшого упущения между ним и Ангелиной Руссо, личным секретарем Причарт, шла постоянная война, начавшаяся еще со времен выборов. Хотя «два А» — так часто называли Белардинелли и Руссо — были в равной степени квалифицированы и глубоко преданы Элоизе Причарт, они питали друг к другу глубокую и взаимную ненависть. Возможно, поэтому Руссо, которая никогда не отступала (особенно в поединке с Белардинелли) столь четко придерживалась военного звания Тейсмана. В конце концов, не будь у них возможности воевать из-за правильного названия его должности, они бы непременно нашли другой повод.

Что касается Причарт, то она была почти счастлива, что хотя бы часть их неуемной энергии направлена в сравнительно действительно безопасное русло, тем более, она знала, что Тейсмана это только развлекает.

— Не стоит благодарности, госпожа президент — сказал Белардинелли, и исчез с экрана, на котором тут же появился Томас Тейсман.

— Как вам это прекрасное утро, господин министр? — спросила Причарт.

— Он взялся за старое, так ведь? — улыбнулся Тейсман.

— Если не ошибаюсь, Ангелины не было в кабинете, когда ты позвонил. Во всяком случае, он не пользовался микрофоном. Как я заметила, он всегда "забывает" об этом намеренно.

— Ты никогда не думала о том, чтобы запереть этих двоих в комнате с парой пульсеров, и дать им шанс разобраться во всем раз и навсегда?

— Часто, на самом деле — серьезно сказала она — но, увы, Шейла не позволит развлечений с оружием.

— Как жаль.

— Еще бы. И все же, адмирал, какие непредвиденные обстоятельства благодарить за удовольствие тебя видеть?

— Мы закончили исследования, о которых ты просила — Тейсман сказал это серьезным тоном, и Причарт выпрямилась в кресле.

— Ясно. И заключили, что…?

"В значительной степени, я уверен, как вы и ожидали." пожал плечами Тейсман. "Честно говоря, Шпиндель не имеет большого значения, так как не затрагивает наше собственное стратегическое положение по отношению к Мантикоре. Мы там где и были — другими словами, нам жопа, если они придут. Теперь мы знаем, что мы не одни в этом затруднительном положении. На самом деле, Солли еще глубже, чем мы. Лично получаю от этого заключения, по крайней мере, капельку удовлетворения, как собака на сене, учитывая что Соли заставили нас платить бешеные деньги за свои технологические транши сразу после начала первой войны".

Причарт кивнула. Она знала, что Тейсман пошлет ей актуальный отчет, вместе с окончательным конспектом, но это не было то, что она хотела от него сейчас, она ждала его резюме заключений Октагона.

"Аналитики Адмирала Трениса убедились, что данные сенсоров предоставленные нам Герцогиней Харрингтон, подлинные?" спросила она.

"Результативность ракет было не совсем так хороша, как мы наблюдали против наших собственных подразделений," сказал Тейсман: "я подозреваю, это произошло потому, что управление огнем их тяжелых крейсеров не является достаточно приспособленным, чтобы в полной мере использовать сверх световую связь. Во всяком случае, не потому, что Солли смогли их перехватить." Он поморщился. "Я могу восхищаться профессиональной работой столько, сколько человек этого заслуживает, но в этом случае, эти бедные ублюдки Соли превзошли то, чем мы были во время Операции Лютик. Что говорит действительно угнетающие вещи о том, какая плохая разведка должна быть у Солли, если вы подумаете об этом. Мы и Манти запускали друг в друга многодвигательные ракеты довольно долгое время, но, очевидно, Крендалл не имела понятия, о том, что произойдет. Можно подумать, что кто-то забыл в их Управлении Разведки Флота, упомянуть эти неважные мелочи".

"Ну, я никогда не испытывала никаких затруднений в том, чтобы согласится с Манти, что Солли — самые большие, самые высокомерные занозы в заднице во всей галактики," сказала едко Причарт. "Но, мне не нравится мысль, что гибнут люди, кем бы они ни были. В то же время, я бы солгала, если бы сказала, что небольшая противная часть меня не испытывает определенное удовлетворение наблюдая, как всемогущая Солнечная Лига упала в грязь лицом, в то время как кое-кто отбивает чечетку на ее спине."

"По большому счету, я не могу не согласиться", ответил Тейсман. Однако, как ваш Военный Министр, должен заметить, что ценность Солли как дополнительная угроза Мантикоре была… существенно обесценена."

"Так вы не согласны с аргументом Янгера, что размер Лиги все еще заставляет Манти испуганно избегать конфронтации со Старым Чикаго?"

"Мадам Президент — Элоиза — давайте будем серьезными." покачал головой Тейсман. "Если кто-то говорит что Мантикорцы что-то "испуганно избегают", он не стоит и выеденного яйца. Если бы они были к этому склонны, Законодатели по-прежнему управляли Народной Республикой, а бинарная система Мантикоры принадлежала нам. Ни чего такого, как вы можете видеть, сейчас нет."

"Теперь, когда вы это упомянули, я тоже заметила», ответила она с легкой улыбкой.

"В долгосрочной перспективе, я уверен, Манти предпочтут избежать прямого, масштабного противостояния с Лигой", продолжил трезво Тейсман. "Мы уже наглядно продемонстрировали им преходящий характер технологического преимущества, ну и Лига чертовски большая и чертовски богатая, она может себе позволить сто отдельных научно-исследовательских программ по каждой из военных игрушек Манти. В конце концов, они смогут скопировать их, и когда это случится, Мантикора почти наверняка уйдет в историю.

"Только если руководство Солли состоит из сумасшедших, — что, к сожалению, никто из Октагона не готов исключить — они должны понимать, что в течение следующих нескольких лет, любая война против Мантикоры будет односторонней резней. Даже если они настолько глупы, чтобы нажать на курок, я серьезно задаюсь вопросом, потерпит ли общественность Солли такую кровавую бойню в длительном периоде".

"Ну и что?" спросила Причарт, своим лучшим тоном адвоката дьявола. "Кто заботится о такой мелочи, как сердитый избиратель? Вы же знаете, что какой-либо реальной политической ответственности или надзора в Лиге нет."

"Сейчас, нет", сказал мрачно Тейсман. "Но лично я думаю, Солли должны обращать внимание не только на оперативные аспекты событий в своем уголке галактики. Например, небольшой вопрос, что произошло в Секторе Мая. А потом и с нами. Если вы помните, Мадам Президент, граждане Народной Республики не имели никакого реального политического контроля. Ситуация изменилась довольно резко, когда Восьмой Флот Манти прибыл и Сен-Жюст отвлекся на эту незначительную угрозу".

Причарт начала отвечать, затем остановился, поскольку поняла, что Тейсман серьезен. Если бы это был кто-то другой, она бы отклонила его предложение без обсуждений. Коррумпированная на сколько это возможно, Солнечная Лига все еще была Солнечной Лигой, и предположение, что система, которая управляла всем этим буквально в течение многих столетий, может быть изменена, было смехотворно. Но у Томаса Тейсмана было больше личного опыта, чем у большинства, в организации именно такого рода изменений, и хотя он не любил политику, он хорошо разбирался в ней.

Не говоря уже о том, что он, вероятно, был лучшим студентом историком которого она знала. Так что, если он считал, что лига может быть, такой хрупкой…

"Ну, я думаю, что основной точкой на данный момент является то, что случилось на Шпинделе, это должно сделать Звездную Империю более уверенной, " сказала она, отложив мысли о Лиге в сторону для дальнейшего рассмотрения. "То что они только что продемонстрировали, что они имеют решительное военное преимущество над ФСЛ, вера Макгвайра и Янгера в то, что они еще более охотно пойдут на уступки оказалась, ах, необоснованной".

"Можно сказать, что, так," Тейсман согласился сухо. "Что, могу отметить, вероятно и есть причина, по которой герцогиня передала записи сенсоров нам. Я уверен, что она обдумала это очень тщательно, так как была потенциальная возможность дать нам гораздо больше данных об их системах, но если я не ошибаюсь, она решила, что, позволив нам увидеть, насколько эффективно их оружие против Солли подчеркнуть масштаб и основу для их уверенности в себе. И, честно говоря, тактическая обстановка была такова, что они действительно не показали нам ничего, о своих возможностях, чего бы мы уже не знали. Я бы с радостью посмотрел, как работает управления огнем на их Нике во время атаки, например. На данный момент, мы не знаем, есть ли у них сверх световая система управления огнем".

"В этом случае я думаю, что это была бы хорошая идея, вам лично проинформировать Макгвайра и Янгера. Я знаю что ни одного из них нет в вашем списке любимых людей, но я оценила бы, если вы воспользуетесь возможностью, чтобы немного надавить на них."

"Вы хотите, чтобы я сделал это, надев мою военную шляпу как Руководитель Операций Флота, или в моей гражданской шляпе, как Военный Министр?"

"Обе, я думаю. Нужно чтобы они очень ясно поняли этот момент, Том."

Причарт хмурилась и играла с локоном платиновых волос.

"Герцогиня Харрингтон удивительно терпелива и не подняла вопроса о нашей корреспонденции — до сих пор, по крайней мере — но она никогда не делала вид, что его не придется решать", продолжила президент через минуту. "Лично я считаю, что, учитывая тот факт, что мы уже признали, что мы первыми начали стрелять в этот раз, она готова ждать по этому вопросу. Я думаю, что она позволяла нам пререкаться и спорить о таких вещах как плебисциты и формулы для вычислительных компенсаций как способ убрать мелкие дела прежде, чем она займется тем, что как она знает будет самой трудной проблемой для всех. Вероятно, она постарается придать переговорам импульс, чтобы помочь им пронести нас мимо выбоин дальше по дороге. Адмирал она или нет, но у нее есть хорошие дипломатические инстинкты.

"Тем не менее, мы будем должны подойти к этому вопросу чертовски быстро. В одном случае, это будет намного проще для Александр-Харрингтон, чем она может подозревать, учитывая то, что мы знаем о махинациях Арнольда. Но это обернется кошмаром для нас на домашний арене, и я хочу, чтобы каждый член нашей делегации понял очень ясно как… мрачны были бы наши военные перспективы, если бы обман не всплыл кверху брюхом".

"И вы думаете, двое наших 'коллег' достаточно глупы что бы пропустить это?" Тейсман казался только немного скептичным.

"Я… не знаю." Хмурый взгляд Причарт стал глубоким. "Я знаю, что не доверю ни одному из них, ни на сантиметр, из-за их восприятия их собственных интересов. Это само собой разумеется, я предполагаю. Но я не уверена, насколько хорошо они видят пределы своих интересов. Или приделы своих способностей, во всяком случае. Честно говоря, меня беспокоит Янгер больше чем Макгвайр. Есть что-то в его уверенности, что все делается для его процветания, она очень меня раздражает. Макгвайр, вероятно, даже более корыстен чем Янгер, если это в человеческих силах, но я думаю, что он более прагматичен в понимании факта, что у действительности иногда есть неприятная привычка, делать что то помимо, его желания. Посмотрите, возможно вы сможет подчеркнуть это ему, при случае."

"Черт возьми, спасибо," сказал Тейсман.

"Считайте это привилегией вашего положения, господин министр. Еще одна возможность посмотреть на болтики и винтики которые управляют нашей политической судьбой."

Отлично. Шейла не будет возражать, если я возьму ружье?"

* * *

Намного позже тем вечером на рабочем столе Причарт тихо пропел сигнал привлекая внимание к кому.

Она посмотрела поверх рапорта который читала — она постоянно читала какой-то рапорт — и нахмурилась, поскольку сигнал пропел снова. Она пометила закладкой место чтения и нажала на клавишу принять.

"Да?"

"Мне очень жаль беспокоить вас, Мадам Президент," сказала Ангелина Руссо почти до появления ее изображение на экране. "Я знаю, что вы работаете, но я думаю, вам лучше принять этот звонок".

"Анджелина, у меня прием меньше чем через час," напомнила ей Причарт.

"Я знаю, г-жа президент," повторил Руссо. "Но это адмирал Александр-Харрингтон, мэм. Она говорит, что это срочно."

Причарт застыла, сидя прямо на стуле.

"Она сказала Вам, о чём она хочет поговорить со мной?"

"Нет, мэм. Все что я знаю, что курьерский корабль только что пришел с Мантикоры".

"Только пришел?"

"Да, мэм". Анджелина Руссо была необычайно привлекательной женщиной, но Причарт выбрала ее старшим помощником не за декоративные качества, карие глаза молодой женщины были темны. "Он произвел альфа переход менее чем тридцать минут назад и сразу передал по сверхсветовой связи сообщение Мантикорской делегации".

"Понятно," медленно сказала Причарт, в то время как ее ум усиленно работал. Очевидно, что все, что было на уме Александр-Харрингтон, было связанно с прибытием курьерского корабля. И если она уже на коме…

"Ну, вы должны пойти дальше и подключить ее сюда. Ой, и еще, Анджелина?"

"Да, мэм?"

"Предупредите Шейлу." Президент тонко улыбнулась. "Возможно, мы немного опоздаем на этот прием."

"Да, мэм".

Руссо исчезла с экрана, и вместо нее Причарт увидела Хонор Александр-Харрингтон, с тщательно скрываемым, на что она очень надеялась, чувством трепета. По крайней мере, древесный кот Александр-Харрингтон не был достаточно близко, чтобы прочитать, что скрыто под ее спокойным видом. Это неплохо… Но не так уж и много, при данных обстоятельствах.

Тот факт, что Причарт нравилась Александр-Харрингтон, — не заставил Президента Хевена чувствовать себя спокойнее от того что, герцогиня появилась на экране так неожиданно.

Главным образом она чувствовала настороженность, потому что дела шли хорошо. Учитывая, извилистые и часто катастрофические истории между Республикой Хевен и Звездной империей Мантикора, чувство, что дела на самом деле начинают идти хорошо, автоматически породило страх, что где-то лежал ботинок, готовый свалится ей прямо на голову, когда она меньше всего этого будет ожидать. Все это сделало внезапный вызов Александр-Харрингтон, более чем немного, зловещим.

Иногда это трудно поверить, что я впервые встретила эту женщину два Т-месяца назад, подумала Причарт. Тем не менее, вероятно это должно быть удивительно, я предпочла бы иметь дело с ней, чем с некоторыми из моих собственных "союзников" здесь, на Новом Париже. Этот невероятный осел Янгер, один из них. По крайней мере у нее есть мозг, который работает. И честность, что случается еще реже. К сожалению.

Предоставленные сами себе, подозревала Причарт, она и Александр-Харрингтон смогли бы выработать реальный набор условий по крайней мере месяц назад. С другой стороны, предположила она, что после больше чем Т-века вражды и двух десятилетий фактических боевых действий, они двигались с молниеносной скоростью, чтобы подойти так близко друг к другу, как это было. На самом деле, только две позиции по-прежнему разделяя их, вопрос о репарациях и вопрос о сфабрикованных дипломатических нотах.

Больше всего ее раздражали Джеральд Янгер и Самсон Макгвайр, бросавшие песок в шестерни. Ни один из них не был рад обязанности принять «вину» за возобновление военных действий, Причарт считала это особенно ироничным, учитывая тот факт, что они были двумя самыми близкими союзниками Арнольда Джанколы. Они все еще пытались настаивать на решении вопроса о репарациях в то время как Манти были "все еще под давлением Солнечной Лиги". Несмотря на которое, в этом президент была уверена, соглашение по этому вопросу — на основе варианта предлагаемого Александр-Харрингтон — будет теперь заключено не более, чем через день или два.

Что, конечно, будет означать только то, они, наконец, смогут перейти к делу о довоенной дипломатической переписке, и она не ожидала Макгвайр или Янгер волшебным образом начнут более тесно сотрудничать, когда это случится. Если быть справедливым (что было очень сложно по отношению к ним), ни один из них не знал, что Джанкола подтасовывал переписку (или, если они знали, они похоронили их связь в незаконных махинациях с Джанколой настолько тщательно и глубоко, что лучшие следователи Кевина Ашера не смогли ее найти). И Причарт до сих пор не осмеливалась сказать им, что их собственный Госсекретарь — и близкий политический союзник — предал их и свою должностную присягу, подделывая дипломатическую переписку Звездной Империи… именно так, как Мантикора настаивала все это время.

Если бы она хоть на плевок, доверяла честности любого из них, она бы давным-давно все им рассказала. Сейчас, несмотря на то, что она не доверяла им, ей придется, и она боялась положить оружие такого рода в руки людей, которые, не будут колебаться, и мгновения, чтобы выжать все личные преимущества, которые смогут получить, независимо от последствий для республики и мирного процесса.

Ну, Элоиза, подумала она едко, как будто ты не знала что все идет к этому? Вот настоящая причина почему ты натравила Томаса на обоих — чтобы заставить их понять, нашу коллективную позицию, сейчас слишком опасно для всех, особенно если кто-то будет играть в игры укрепляя личную власть. Вероятно события произошедшие на Шпинделе, скорее всего, не заставят любого из них увидеть свет, если Битва за Мантикору этого не сделала! Честно говоря, я хочу что бы Александр-Харрингтон взяла бы и задушила их обоих. Я уверена, что она смогла бы сделать это, даже не вспотев, и я была бы сразу готова подписать президентское помилование за убийство, на месте. Желательно их кровью. Если на то пошло, у нее есть дипломатический иммунитет. Даже помилования не нужно!

"Спасибо, что приняли мой звонок так быстро, Мадам Президент," сказала Александр-Харрингтон. "Я знаю, какой переполненный у вас график".

"Вам всегда рады, Адмирал." Криво улыбнулась Причарт. "Вы знаете, на Хевене существует не так много людей, которые имели бы над вами приоритет в моем расписании деловых встреч. Кроме того, наши беседы всегда такие… интересные."

Александр-Харрингтон улыбнулась в ответ, но это был почти поверхностный ответ, без подлинного юмора, который она обычно демонстрировала, психические антенны Причарт задрожали.

"Боюсь, что этот разговор будет кратким," сказала Александр-Харрингтон.

"Коротким?" спросила Причарт чуть-чуть осторожнее.

"Да" — сделала на мгновение паузу Александр-Харрингтон, затем вдохнула, словно подбадривая себя, беспокойство Причарт превратился во что-то намного более сильное. Хонор Александр-Харрингтон была наименее склонна колебаться из людей, которых она когда-либо встречала, и она явно была недовольна тем, что собиралась сказать. В самом деле, после того как Причарт обдумала это, она поняла, что женщина выглядела потрясенной.

"Мадам Президент, я боюсь, что мы оказались перед необходимостью приостановить наши переговоры, по крайней мере, ненадолго."

"Прошу прощения?" Причарт почувствовала удар в низ живота, как будто долгожданный ботинок свалился вниз, эмоции похожие на панику охватили ее. Если переговоры потерпели неудачу, если Мантикора возобновит активные операции -

"Уверяю вас, что это не имеет ничего общего с тем, что произошло за столом переговоров," сказала Александр-Харрингтон, Причарт казалось что она читает ее мысли. "Я надеюсь, мы сможем возобновить переговоры в ближайшее время. Тем ни менее, боюсь, что я только что была отозвана."

"Я понимаю," сказала Причарт, хотя, на самом деле, она ничего не понимала. "У Вас есть какие ни будь мысли, когда вы сможете вернуться".

"Боюсь, что нет, Мадам Президент. На самом деле, я не уверена, вернусь ли вообще".

"Но… почему нет"? Тревога — не только о переговорах, но и очевидное несчастье другой женщины, а так же чувство родства, которое у нее появилось, при виде обеспокоенной Александр-Харрингтон, вызвали этот не дипломатичным вопрос.

"Мадам Президент, я — "начала Александр-Харрингтон, потом остановилась. Она смотрела на Причарт в течение нескольких секунд, затем тихонько кивнула.

"Элоиза", сказала она тихим голосом, в первый раз называя Причарт по имени, "Отзывают не только мня. Они отзывают весь Восьмой Флот".

Холодная капля пробежала по спине Элоизы Причарт. Она действительно привыкла к тому, что Восьмой Флот Манти висит над ними, как бесконечно вежливый Дамоклов Меч. И, по крайней мере, пока он сидел там, как зритель на переговорах, она мола быть уверена, что он больше ни чего не делал. Не делал то, о чем ни она, ни Республика могли не позаботиться. Но …

Ее глаза внезапно сузились, разглядев выражение глаз Александр-Харрингтон, рассмотренное полностью. Это была женщина, которая сталкивалась со смертью лицом к лицу неоднократно. Наверника, то что смогло заставить ее выглядеть потрясенной, было ужасным. На самом деле, Причарт не могла представить себе ничего, что мог произвести такой эффект, если только…

"Это Солли?" спросила она.

Александр-Харрингтон несколько секунд колебалась, потом вздохнула.

"Мы не знаем, — пока еще нет", сказала она. "Лично я сомневаюсь в этом. Но от этого только хуже."

Она откровенно посмотрела на Причарт.

"Я уверена, вы услышите отчеты о том, что случилось довольно скоро, и когда это произойдет, я уверена, что люди здесь в Республике начнут думать о том, как это изменит дипломатических отношения. На данный момент, честно говоря, я не имею ни малейшего представления, как это изменит текущее положение вещей. Я надеюсь, — даже больше, чем я надеялась прежде, чем на самом деле смогла встретиться с вами, Томасом Тейсманом, и некоторыми из ваших коллег, — что это не заставит Королеву Елизавету ужесточить свою позицию относительно Республики, но я не могу этого обещать".

Причарт чувствовала почти непреодолимое желание облизать губы, но она строго подавила его и заставила себя сидеть неподвижно, ожидая, выражение ее лица было таким спокойным, насколько она могла сделать его.

"У меня нет инструкций сделать это," продолжала Александр-Харрингтон, "но прежде, чем мы уйдем, я сделаю для вас копию официального сообщения Елизаветы. Тем временем я подведу итог."

Она вздохнула снова, и расправила плечи.

"Примерно неделю назад, на Мантикору…" начала она.

Глава 34

— Итак, вот что произошло по тем сведениям, которыми мы обладаем в настоящее время.

Томас Тейсман оглядел членов кабинета Элоизы Причарт, его лицо было сурово.

— В настоящий момент никто не представляет, как это было сделано, — продолжил он. Уверен, что наши нынешние оценки ущерба поменяются — станут они лучше или хуже, я сказать не могу, но они настолько предварительны, что изменения неизбежны. Но больше всего меня беспокоит то, что мы понятия не имеем, что же применил тот, кто это сделал, и каковы его конечные цели.

— Не хочу показаться бесчувственным, — сказал через мгновением Тони Несбитт, — но не всё ли нам равно, каковы эти "конечные цели"? — Настал его черёд всмотреться в лица коллег. — Разве с нашей точки зрения наиболее важно не то, что кто-то только что выбил почву у манти из под ног? Наверняка им будет гораздо сложнее вести войну с нами так, как готовилась адмирал Александер-Харрингтон, теперь, когда их центральная система и большая часть промышленности уничтожены.

— Должны признаться, та же мысли приходил в голову и мне, — Рашель Анрио выглядела почти опечаленной — или, возможно, немного стыдилась собственных слов.

— И мне, — сказала Генриетта Барлой. Министр технологий пожала плечами. — По крайней мере, разве это не даёт нам гораздо более сильную позицию на переговорах?

В отличие от Анрио, отметила Причарт, у Барлой не было заметно ни капли сожаления. На самом деле, она не смогла до конца скрыть своё удовлетворение при этой мысли… если вообще пыталась.

— Позвольте мне заметить, что эти изменения в переговорной ситуации — палка о двух концах, — заметила президент. — Никто в делегации адмирала Александер-Харрингтон никогда не делал вид, что Елизавета Винтон волшебным образом стала большим поклонником Республики. Она предложила продолжить переговоры с позиции силы. Во многом это было проявлением её доверия — её веры в свою способность управлять ситуацией, если мы решим повести себя "неразумно". Если она увидит, что это преимущество в силе исчезает, если поймёт, что прижата к стене перед лицом нескольких угроз, я бы сказала, она скорее всего безжалостно уничтожит эти угрозы в том порядке, в котором сможет до них добраться. И угадайте, до кого она сможет добраться гораздо скорее, чем до Лиги или до кого-то, кого ещё не смогла опознать?

Барлой, похоже, убедить не удалось, но лицо Несбитта стало более задумчивым, а Анрио кивнула.

— У меня лично от этих переговоров сложилось такое впечатлении, — заговорила Лесли Монтро, — что Мантикора — если конечно позиция адмирала отражает настоящие желания Звёздной Империи — скорее предпочла бы прийти к соглашению путём переговоров. Я думаю, они искренне хотят такого договора, который бы полностью решил разногласия между нами и стал бы первым шагом в построении по-настоящему стабильных отношений. Должна согласиться, что королеве Елизавете мы пока не слишком нравимся, но несмотря на свой знаменитый темперамент она достаточно прагматична, чтобы понять, насколько безопаснее иметь миролюбивого соседа, чем того поворачиваться спиной к тому, кого она поставила на колени. Но я должна согласиться с вами, мадам президент. Как бы прагматична она не была, но она показала, что умеет быть столь же безжалостной, как и любой другой глава государства. Если она не сможет получить мирного соседа, ей хватит и полностью нейтрализованного врага.

— Есть и ещё один аспект, — заметил Деннис ЛеПик. — очевидно, Том и его люди гораздо квалифицированнее в отношение военных последствий атаки, но люди Вильгельма Траяна во Внешней разведке тоже обдумывали этот вопрос. Они больше смотрели не на то, что за оборудование было использовано, а больше на то, зачем его применили… и кто. Они пришли к выводу, что это не могли быть солли, по ряду причин, в том числе по времени. И это точно были не мы. Значит, остаётся пресловутая "неизвестная сторона", и судя по тому, что происходило в Скоплении Талботта, подозрения сходятся на "Рабсиле". К сожалению, при этом возникает не меньше вопросов, чем ответов.

Например, как межзвёздная корпорация — или официальное правительство системы Мезы, если на то пошло — заполучило военную силу для чего-то подобного? И полагая, что у них всё-таки были такие возможности, зачем выбирать целью Мантикору? А если их цель — Мантикора и они имеют такие возможности, зачем втягивать в дело солли? А если окажется, что "Рабсила" — или кому там она служит прикрытием — имеет претензии на Мантикору, откуда нам знать, что на этом заканчиваются её претензии в "Секторе Хевена"?

Он откинулся на спинку стула и оглядел стол.

— У нас нет ответа ни на один из этих вопросов. Учитывая это, я бы был очень осторожен с заключением о том, что враг моего врага — мой друг.

— Всё это верно, Деннис, — согласился Несбитт. — И всё же, учитывая размер торгового флота манти и огромное преимущество, которое даёт им туннельная сеть, я могу придумать множество причин, по которым кто-то может быть заинтересован в уничтожении Мантикоры, которые не будут иметь никакого отношения к нам.

— Возможно, — сказал Стэн Грегори. — С другой стороны, не забывайте настоящую причину, по которой манти и "Рабсила" так давно не давали друг другу покоя. Они вероятно единственные люди в галактике, не считая Беовульфа, которые так же последовательно, как и мы, претворяют в жизнь Конвенцию Червелла. В связи с чем напоминаю всем, что случилось на Конго пять месяцев назад. И эта мезанская фантазия Грин Пайнс. Не говоря уже о том, кто скорее всего пытался убить королеву Берри, раз нам чертовски точно известно, что это не мы.

— Очень верно подмечено, —согласился Тейсман. — Конечно, при этом возникает другой вопрос. Если у "Рабсилы" есть оборудование, позволившее им войти и выйти незамеченными из двойной системы Мантикоры, или хотя бы доступ к такому оборудованию, зачем и понадобилось использовать против Факела кучку "наёмников" из бывшей Госбезопасности? Почему просто не уничтожить систему Конго одним стремительным ударом, а потом послать парочку обычных крейсеров с бригадой морпехов подмести обломки?

— Чтобы сохранить секретность, пока они не были готовы нанести удар по самой Мантикоре? — предположил Несбитт. — Чтобы попытаться направить подозрения Манти на нас из-за связи с Госбезопасностью?

— Всё это могло бы иметь смысл, — согласился Тейсман, — хотя, честно говоря, первый вариант кажется мне гораздо более вероятным. В конце концов, они знают, что манти не идиоты и что адмирал Гивенс должна понять, что кто-то нанял и поддерживает беглецов из ГБ, так что предположение, будто они хотели впутать нас, куда менее правдоподобно. Хотя, думаю, и возможно. И то, что мы не можем исключить даже твоё второе предположение, только подчёркивает слова президента и Денниса. Мы ничего не знаем о планах тех, кто за этим стоит. Лично я считаю, что в настоящий момент мы вообще не можем ничего предполагать. Конечно, как военный министр, я не могу дать никаких гарантий того, что мы сможем предотвратить подобное в нашей системе. И учитывая полнейшее отсутствие сведений обо всём происшествии, то, что я не могу придумать ни для кого никаких причин сделать это с нами, не особенно добавляет мне уверенности.

* * *

— Ну, и что вы думаете? — спросила Причарт немного позже.

Большинство членов кабинете министров удалились, оставив её наедине с Тейсманом, ЛеПиком и Монтро. Они были её ключевыми советниками по военным делам, разведке и внешней политике, и кроме того Монтро присоединилась к двум другим в качестве её ближайшего политического союзника.

Государственный секретарь понимала свой положение младшего члена внутреннего круга Причарт, и взглянула на Тейсмана и ЛеПика, словно ожидая от них ответа. Ни один из них не заговорил сразу, и она пожала плечами.

— Я думаю, последние полтора часа мы ходили вокруг да около и фактически признавались друг другу, что мы ни черта ни о чём не знаем, — откровенно сказала она. — Ещё я думаю, что, между нами говоря, вам, Тому и Деннису удалось хотя бы поумерить энтузиазм Тони в отношение занятия более агрессивной позиции на переговорах. Но мне бы хотелось быть более уверенной в том, что Генриетту тоже удалось убедить, что сейчас не время начинать давление.

— Хотела бы я, чтобы нам было известно больше, — пожаловалась Причарт с той открытостью, которую она рисковала себе позволить в компании лишь очень немногих людей. — Ты права, нам ни черта не известно. — Она посмотрела на ЛеПика. — Люди Вильгельма нашли хоть какие-то зацепки, Деннис?

— Ничего такого, чем я с вами ещё не поделился. — ЛеПик поморщился. — Хотел бы я так или иначе получить подтверждение о Каша и Зилвицком! Если кто и мог бы пролить наконец хоть немного света на ту чертовщину, что творится с Мезой и "Рабсилой", так это они.

— Ты ведь не думаешь, что к этому привело то, в чём они были замешаны, правда? — спросила Монтро. Остальные поглядели на неё, и она пожала плечами. — Я сама не знаю, как такое могло бы произойти, но как только что указал Деннис, мы понятия не имеем, что творится внутри Мезы, что бы мы ни думали, что знаем. А раз так, мы не можем знать, что офицер Каша и капитан Зилвицкий не натолкнулись на что-то, что спровоцировало кого-то, кто на самом деле там распоряжается, атаковать Мантикору.

— Я думаю, такой вариант маловероятно, Лесли, — сказал Тейсман. — Очевидно, это была тщательно спланированная и подготовленная операция. Не думаю, что это была паническая реакция, и учитывая, как давно Зилвицкий во всяком случае погиб на Мезе, а ни здесь, ни на Мантикоре никто не открыл ничего особо нового, они скорее всего достаточно уверены в этой стороне дела.

— Я всё же не готов списать Каша, — упрямо заявил ЛеПик. Тейсман скептически взглянул на него, и генеральный прокурор пожал плечами. — Я не говорю, что рассчитываю, что он и в этот раз доберётся до дома, но ему так долго удавалось ходить по лезвию, что я не собираюсь признавать его мёртвым пока мне не доставят его тело. И даже если так, мне нужно будет доказательство, что это не клон.

— Ну, — сказала Причарт, — будем надеяться, что ты прав, Деннис, и не просто потому, что, псих или нет, он наш псих. Как ты сказал, вёл своё расследование под носом у "Рабсилы", возможно ему удастся дать нам хоть какой-то ключ к пониманию того, что происходит. На самом деле, меня очень тревожит одна мысль, которая пришла мне в голову после доклада Тома.

— У меня у самого таких немало, — заметил Тейсман. — О какой именно ты говоришь?

— Ты отметил, что мы не знаем, каковы конечные цели тех, кто нанёс удар по Мантикоре, но подозреваем участие "Рабсилы" по всем тем причинам, которые ты перечислил. А ещё у нас есть подозрения Каша, что "Рабсила" замешана в покушении на королеву Берри, от чего лишь один шаг до их связи с убийством адмирала Вебстера в Старом Чикаго. В котором, — её глаза неожиданно впились в Тейсмана, — по-видимому, была использована некая форма самоубийственного принуждения. Очень, если подумать, похожая на то, что случилось с неким Ивом Гросклодом.

Внезапно стало очень, очень тихо.

— Вы полагаете, что "Рабсила" сотрудничала с Джанколой? — очень осторожно спросил ЛеПик.

— Нет, я полагаю, что Арнольд сотрудничал с Рабсилой, — мрачно ответила Причарт. — Если они имели желание — и возможность — подтолкнуть Солнечную Лигу к войне с манти, почему бы им не решить, что они могут сделать то же самое с нами? Я хочу сказать, взгляните, насколько это было бы проще, ведь у нас даже не было заключено формального мирного договора после последней войны!

— Боже мой, — Монтро ошеломлённо покачала головой, и её лицо неожиданно приобрело пепельный оттенок. — Это никогда не приходило мне в голову!

— Раньше для этого не было причины, — возразила Причарт.

— Может статься, мы видим заговоры там, где их нет, — предупредил Тейсман.

— Знаю. И единственная вещь, более опасная чем не замечать заговора, — это видеть заговоры несуществующие, — согласилась Причарт. — Но раз мы заговорили о заговорах и суицидальных убийцах, мне вспоминается ещё и то покушение на Александер-Харрингтон. Мы знаем, что не организовывали его, хотя я никогда не винила манти за то, что они решили, что у нас был лучший мотив для этого. Но если "Рабсила" вот так двигала фигуры по всей доске, и если у них была технология — или что там, — которую использовали для управления убийцей Вебстера и тем беднягой, что провёл атаку на Факеле, почему бы им было не вывести из игры одного из лучших военных командиров манти? Особенно если целью всего этого было, чтобы мы сокрушили для них Мантикору?

— О, как же я надеюсь, что у тебя разыгралась паранойя! — сказал через мгновение Тейсман.

— Как и я, пожалуй. — Причарт на несколько секунд задумчиво нахмурилась, а потом встряхнулась.

— Может быть, я потворствую собственной паранойе, но может и нет. Знаете, я едва не рассказала Александер-Харрингтон об Арнольде.

Трое остальных смотрели на нее, явно ошеломлённые, и она усмехнулась.

— Я сказала "почти", — подчеркнула она. — Честно говоря, никто не считает, что она уважала бы моё доверие больше, чем некоторые члены Конгресса, которых сразу приходят на ум?

— С этим я, наверное, соглашусь, — признал Тейсман.

— Никаких "наверное", — кисло ответил ЛеПик. — Янгер? МакГвайр? — Его передёрнуло.

— Теперь мне почти хочется, чтобы тогда я решилась ей сказать, — задумчиво продолжила Причарт. — Учитывая глубину и мутность вод, в которых мы сейчас барахтаемся, я бы по-настоящему хотела знать, что бы она подумала о возможности связи между Джанколой и Рабсилой.

Глава 35

Хонор Александер-Харрингтон спокойно сидела на флагманском мостике, в то время как КЕВ Император стабильно снижал скорость, направляясь к её родной планете. Нимитц был на спинке её кресла, однако не вытянувшись во всю длину как обычно. Вместо этого он сидел прямо как по линейке, глядя в обзорный дисплей вместе с ней. Можно было представить, что они вырезаны из камня, а тишина на мостике была абсолютной.

Выражение лица Хонор было спокойным, почти безмятежным, но внутри, где должны были быть мысли и эмоции, была только огромная поющая тишина, столь же пустая как вакуум вне корпуса ее флагмана.

Ей больше не нужно было смотреть на дисплей. Его иконки уже рассказали ей как близки были к реальности были ее страхи. Пространство у двух населенных планет системы было переполнено кораблями, показывая намного большие количество импеллерных следов, чем это было разрешено в такой близости, когда Восьмой Флот отбывал в Систему Хевена. Но эти суда не были доказательствами, что ее страхи, возможно, были слишком темными — что ущерб был фактически менее тяжелым, чем она боялась. Нет, эти суда были доказательством, что все было еще хуже, поскольку они все еще только сортировали обломки, уже больше чем две недели после произошедшего нападения, и предупреждающими маяками отмечали огромные разливы осколков — и тела — которые когда-то были сердцем и костьми индустриальной мощи Звездной Империи Мантикора.

Это странно, билось в ее мозгу. Обломки были и после Битвы за Мантикору, тоже, но не так. О, нет. Не так. В этот раз каждый военный корабль, который мы потеряли, был пойман на причале, а не разрушен в действии. И в этот раз большинство погибших гражданские лица.

Чувство неудачи текло через нее, уверенно, настойчиво, как океан, а вместе с ним и позор. Темное чувство вины, горело, как охлажденный купорос, потому что она не смогла сдержать торжественное обещание которое она дала, когда ей было семнадцать Т-лет. Клятва, которую она хранила в течение всех этих лет, — с заслуженной преданностью, которая сделала ее нынешний провал бесконечно хуже. Чтобы предотвратить это она, вступила во Флот много лет назад.

Это было крушением ее звездной нации, это были тела ее граждан, и все это было работой врагов, которых она должна была остановить прежде, чем они оказались бы достаточно близко, чтобы сыграть в акушерку злодеяния.

Нимиц издал небольшой, тихий звук протеста, и она почувствовала, что он наклонился вперед, прижимаясь к ее шеи сзади. Она знала, частью мозга, где жили сознательные мысли, что он был прав. Она даже не была здесь. Когда это нападение произошло, пронеслось через ее звездную систему как цунами, она была на расстоянии больше чем одно световое столетие, прилагая все усилия, чтобы закончить войну. Она не была той, кто пропустил это.

Но тем не менее того что она видела сейчас могло не быть, она ошиблась, мрачно думала она. Нет, она не была здесь. Но она была полным адмиралом в службе у ее Королевы. Она была одним из самых высокопоставленных офицеров Королевского Флота, одной из людей, которые планировали и осуществляли его стратегию.

Один из людей, ответственных за поиск и остановку угроз.

КЕВ Император вышел на постоянную орбиту, дальше, чем обычно, чтобы не мешать убирать поля мусора, которые когда-то были Космической Станцией Ее Величества Вулкан, и она смотрела на изображение ее родного мира, так далеко внизу.

"Простите меня, Ваша Светлость," — спокойно произнес голос.

Хонор повернула голову и посмотрела на Лейтенанта-Коммандера Брэнтли, офицера связи ее штаба.

"Да, Харпер"?

Это неправильно, подумала она, что ее голос должен казаться таким обычным, таким нормальным.

"Нас вызывают", сказал ей Брантли. "Это из Адмиралтейства, Ваша Светлость," добавил он, когда она выгнула бровь. "Запрос помечен как частный".

"Я вижу". Она встала, протянула руки, и поймала Нимица, когда он изящно прыгнул на них. "Я приму его в моей комнате для брифингов," продолжала она, покачивая кота, пока шла через мостик.

"Да, мэм".

Хонор почувствовала, что Вальдемар Тюммель наблюдает за нею. Ее молодой флаг лейтенант был ранен новостями из дома еще тяжелее, чем большинство персонала, если учесть, что его родители и двое из четырех братьев и сестер жили на борту Гефеста. Их смерти до сих пор не были подтверждены, — во всяком случае, пока еще нет, насколько знали об этом на борту Императора — но не было никакого оптимизма в его мрачных мыслях. Она сделала все возможное, чтобы дотянуться до него во время рейса обратно к Мантикоре через Звезду Тревора, пыталась помочь ему в его горе, но ей не удалась. Хуже того, она не знала, потерпела ли она неудачу, потому что то его горе было слишком глубоким или потому что ее собственное смешанное горе и вина не дали ей достаточно постараться.

Однако, несмотря ни на что, он продолжал выполнять свой долг. Отчасти потому, что знакомые требования утешали, были тем, за что он мог уцепиться и сконцентрировавшись отвлечь себя от мыслей о семье. Тем не менее, она знала, что это было, это был его долг. Поскольку он не позволил тому, что случилось с его вселенной, препятствовать ему в выполнении своих обязательств и обязанностей.

Сейчас она почувствовала, что он задался вопросом, будет ли он нужен ей в комнате для брифингов, она, достаточно долго, посмотрела на него и покачала головой.

Спенсер Хоук, с другой стороны, никогда не колебался. Он просто последовал за своим Землевладельцем через ее флагманский мостик и в комнату для брифингов, и устроился на против переборки позади нее.

Хонор чувствовала его там, за ее спиной. Технически, предположила она, учитывая пометку, которую как сказал Брантли несло сообщение, она могла бы приказать ему ждать снаружи у двери в комнату для брифингов. Эта мысль появлялась ее мозгу не более одного раза на за все время, в подобных ситуациях, ей никогда даже не приходило в голову, на самом деле сделать это с Эндрю Лафолле, и она знала, что она никогда не будет делать подобного с Хоуком. Он был телохранителем с Грейсона, он будет охранять тайны своего Землевладельца с той же самой железной преданностью, с которой охранял ее жизнь.

Она уселась, посадила Нимица на стол для проведения совещаний рядом с терминалом, и включила дисплей.

"Переключите его сюда, Харпер," сказала она офицеру связи, когда появилось его изображение.

"Да, мэм," ответил он, и исчез, практически мгновенно сменившись человеком средних лет с коричневыми глазами и волосами, в униформе капитана внесенного в список. Она немедленно узнала его.

"Добрый день, Джексон," сказала она.

"Добрый день, Ваша Светлость," ответил спокойно Капитан Джексон Фарго. "Приятно видеть вас снова дома, хотя я хотел, что бы это случилось при других обстоятельствах".

"Я знаю". Она кратко улыбнулась человеку, который возглавляет штаб в Адмиралтействе Хэмиша Александр-Харрингтона. "Также приятно видеть вас снова, с той же оговоркой".

"Спасибо, Ваша Светлость". Фарго сделал маленький полупоклон, затем откашлялся. "Первый Лорд попросил меня связаться с вами. Он на самом деле на Сфинксе в этот момент. Ну, точнее, он на борту шаттла который, случайно, движется в вашем направлении. Его предполагаемое время прибытия около двенадцати минут, и он просил меня, сказать вам, что очень хотел бы присоединиться к вам на борту вашего флагмана, если это будет удобно."

Крошечная вспышка радости вспыхнула как отдаленная молния на фоне пустого горизонта внутри нее, и она почувствовала, что немного улыбнулась.

"Я считаю, капитан," сказала ему Леди Дама Хонор Александр-Харрингтон: "что я в состоянии найти немного времени для этого".

* * *

Боже, он выглядит ужасно!

Проскочила мысль в уме Хонор в тот момент, когда Хэмиш выпрыгнул из стыковочной трубы во внутреннюю гравитацию шлюпочной палубы Императора.

Она чувствовала согласие Нимица и испытала повторный удар собственного беспокойства древесного кота, поскольку Саманта смотрела на них с высоты плеча Хэмиша. Подруга Нимица выглядела, как и несший ее, изнуренной. Ее обычно безупречная шерстка была взъерошена, а хвост свисал позади Хэмиша как знамя разбитой армии.

Хэмиш выглядит почти так же плохо, подумала Хонор. Но потом поняла, что это было не совсем так. Его плечи были, как всегда, квадратными, спина прямой, голова непокоренной. Он держался уверенно, и только тот, кто хорошо знал его, мог заметить, новые морщины на лице, новое серебро на висках, тени в его голубых глазах. Но Хонор не нуждалась в этих физических признаках. Она могла попробовать на вкус — разделить — его внутреннее истощение, под его долгом показывать уверенное лицо, которое должны были видеть общественность и его подчиненные, было скрыто нависшее безграничное горе. Чувство неудачи, которые полностью соответствует ее собственному, и что-то другое, еще более темное и более личное. Менее разъедающие чем ее собственная вина, он воспринял все почти так же — только более холодно и еще более сокрушительно.

Но никаким признакам тех эмоций не было разрешено показаться, пока он просил формальное разрешение ступить на борт корабля у офицера шлюпочной палубы. Закончив с формальностями он вместе с следующим за ним по пятам телохранителем Тобиасом Стимсоном, прошел мимо почетного караула и капитана Кардоунса. Сержант Стимсон был, как всегда, внимательным и выглядящим профессионально, прекрасный пример телохранителя с Грейсона, но когда она посмотрела на него, она увидела свою собственную темную ночь в душе, как отражение чувств Хэмиша и Саманты.

Забота о них обоих — о всех трех — вспыхнула в ней, но затем Хэмиш, протянул ей руку.

Они формально пожали друг другу руки, жест, которым они всегда ограничить себя в служебных обстоятельствах, и она почувствовала новый удар беспокойства, поскольку поняла, что его пальцы немного дрожали, от истощения и ужасного черного как полночь горя, которое ехало на его плечах как сгорбившийся и хищный зверь. Она стояла, глядя ему в глаза несколько ударов сердца, которые, казалось продлятся навсегда, видя тень зверя в этих синих глубинах, а затем она отпустила его руку. Прежде, она поняла, что делает, ее руки обняли его, она закрыла глаза и наклонилась вперед, чтобы положить щеку на его плечо.

Всего за мгновение он застыл, не ожидая такого резкого отказа от формальностей. Но только на мгновение, а затем руки потянулись и обняли ее в то время как Саманта и Нимиц напевали друг, другу.

"Добро пожаловать домой", прошептал он ей на ухо. "О, Боже — добро пожаловать домой, Хонор".

* * *

"Ну,", сказала Хонор уверенно легкомысленным тоном, поскольку лифт нес их в ее каюту, "мы только отбросили флотскую дисциплину примерно на столетие назад."

"Честно говоря," — сказал Хэмиш, одна его рука все еще обнимала ее, — "я не слишком обеспокоен прецедентом. В конце концов, сколько флотоводцев собираются выходить за муж за первых лордов?"

"Не много, я предполагаю," признала она, проверив решимость, с которым он стремился соответствовать ее легкомысленному тону, поняла как трудно это ему дается.

Лифт остановился, двери открылись, она, Хэмиш, Нимиц, Саманта, Хоук, и Стимсон направились в ее каюту. Клиффорд Макгроу стоял на часах перед ее дверью, он вытянулся по стойке смирно, отдал честь ей и Хэмишу, кивнул Стимсону и Хоуку и нажал на кнопку открытия двери.

Панель скользнула в сторону, и Хонор с Хэмишем шагнули внутрь. К ее удивлению, ни Хоук, ни Стимсон не сделали попыток последовать за ними. Она остановилась и оглянулась через плечо, и брови поднялись от неожиданности, Стимсон положил руку на плечо Хоука. Обычно среди личных телохранителей Грейсонских Землевладельцев не было принято, что бы сержанты физически останавливали своих, исполняющих долг, офицеров, она вопросительно посмотрела на обоих. Она ожидало объяснений, но вместо этого, Хоук только покачал головой кивнул в направлении Хэмиша, а затем закрыл за собой дверь.

"Боже мой," сказала Хонор. "Я не верю, что они втроем будут стоять там в коридоре, и не удостоверятся, что нет никаких безжалостных убийц, скрывающихся в спальной каюте! Я предполагаю что ты не имел ни какого отношения к небольшому вкладу Тоби в решение Спенсера?

"Я, нет", ответил Хэмиш и пожал плечами с напряженной улыбкой. "Они, вероятно, просто дает нам немножко личной жизни". Что-то странное было в его тоне, подумала она, но, прежде чем она успела это хорошо рассмотреть, он продолжил. "И, честно говоря, если это то, что подумал Тоби, это чертовски хорошая идея. Господь знает, что мы можем использовать это."

"Аминь," сказала она горячо, и упала назад в его объятия.

Они стояли так в течение достаточно долгого времени, Нимиц наклонился вперед на плече Хонор и потерся щекой о Саманту. Потом Хонор выпрямилась и отступила с призраком улыбки.

"Все хорошо, Maк," сказала она, чуть-чуть повысив голос. Вы можете выйти."

Хэмиш издал звук, который возможно когда-нибудь превратится в хихиканье снова, поскольку Джеймс МакГинесс просунул голову через люк своей стюардской буфетной.

"Привет, Maк," сказал граф.

"Добрый день, Милорд," ответил МакГинесс с его обычной самоуверенностью. "Я могу предложить Вам что ни будь?"

"На самом деле, вы можете предложить мне стакан виски," сказал Хэмиш. "Довольно большой. Что ни будь из Гранд Запасов Его Светлости Гленливет. И не загрязняйте его льдом".

"Конечно, Милорд. А для вас, Ваша Светлость?"

"Думаю, еще немного рановато для меня, чтобы начинать с виски," сказала Хонор, с задумчиво смотря на Хэмиша. "Налей мне Старый Тильман, пожалуйста."

МакГинесс слегка поклонился и исчез обратно в буфетной, но лишь на несколько секунд. Как он налил заказанные напитки в стаканы так быстро, а прекрасная пена на ее глиняной кружке пива, по мнению Хонор, была новым доказательством его волшебных способностей.

Она взяла пиво с легкой улыбкой благодарности, он улыбнулся в ответ, передал Хэмишу его виски, и исчез еще раз. На сей раз, дверь закрылась тихо за ним.

Хонор посмотрела на Хэмиша, затем махнула кружкой в сторону дивана, стоящего перед журнальным столиком. Хэмиш кивнул в молчаливом согласии, и сел, она уселась с ним рядом. Его рука обняла ее, и прежде чем он откинулся на спинку стула, он сделал глубокий глоток из своего стакана, закрыл глаза, и выдохнул в длинном, рваном звуке усталости, который, она знала, он никогда не позволял кому ни будь услышать.

Нимиц и Саманта перетекли на другой конец дивана, они плотно свернулись вместе, мордочка Саманты уткнулась в Нимица, в то время как он напевал ей, его настоящие руки ласкали ее длинную, шелковистую шерстку.

Так в Четвером они сидели течение, как казалось, вечности, просто испытывая чувство комфорта от присутствия друг друга. Но при всей ее радости, вид темной бури в эго и Саманты мысле-свете — ударил по ее эмпатическому чувству, как ураган из-за горизонта. Минуты тянулись, затем, он, наконец, сделал еще один глоток своего напитка и открыл глаза.

"Мне это было нужно," сказал он тихо, и она знала, что он говорил не о виски. "Я не могу поверить, насколько сильно мне это было нужно. И Эмили будет нужно, тоже, как только ты окажешься на поверхности Мантикоры".

"Я тоже хочу ее увидеть, сказал ему Хонр также спокойно. "Но я не думаю, что это произойдет в ближайшее время." Он посмотрел на нее, и ее улыбка вышла более кривой, чем обычно. "Хэмиш, мы пользуемся преимуществами наших должностей, просто сидя здесь. Я не думаю, что это кому ни будь понравится, и я уверена, что у нас есть достаточно служебных обязанностей, чтобы удержать нас от чувства вины. Но я не собираюсь злоупотреблять властью, для поездки на Мантикору или Сфинкс, чтобы увидеть мою семью, когда остальные люди в моей команде не могу сделать то же самое."

Тьма вспыхнула в нем, при этих ее словах. На мгновение она подумала, что он рассержен на ее отказ злоупотреблять привилегиями своего звания, но его мыслесвет совсем не походил на это. Она все еще пыталась проанализировать свои эмоции, когда он покачал головой.

"Тебе не придется злоупотреблять властью, Хонор", сказал он. "И это не будет ни в коем случае фаворитизмом. Поверьте мне, Елизавета хочет, чтобы ты оказалась на Мантикоре так быстро, как сможешь. Она хочет услышать, как Причарт и ее народ отреагировали на все это. И она хочет услышать твое мнение по поводу случившегося, также".

Она начала было возражать, но передумала. В конце концов, он несомненно был прав.

"Я предполагаю, что это было неизбежно", призналась она, вместо этого, и он фыркнул.

"Можете сказать и "неизбежно", сказал он ей, и она кратко улыбнулась. Но затем ее улыбка исчезла, и она поставила свое неначатое пиво на журнальный столик, протянула свою настоящую, из плоти и крови, руку и дотронулась до его щеки.

"Хорошо," сказала она. "Я принимаю ваше решение. И я даже не буду пытаться делать вид, что не хочу видеть Эмили так же сильно, как она хочет видеть меня. Или так же сильно, если на то пошло, как я хочу, видеть детей. Но я думаю, ты забыл, что я могу чувствовать мыслесвет, Хэмиш".

Его глаза потемнели, как будто кто-то опустил ставни за ними, ее пальцы мягко погладили его по щеке.

"В любом случае, ты не сможешь защитить меня от это навсегда", сказала она очень тихо.

"Я…"

Он остановился, посмотрел ей в лицо, потом выдохнул.

"Я знаю", — сказал он, и она почувствовала боль за словами, осознание того, что, несмотря на то, как отчаянно важна для него она была, она была лишь одна из буквально миллионов людей, которые не могут быть "защищены от этого навсегда". Но это то понимание, не могло удержать его от сожаления всем сердцем и душой, что он не смог.

"Так скажи мне," сказала она.

Он посмотрел на нее еще минуту. Она почувствовала, как он настроил себя, почувствовала, как он собрался, они оба собрались, как ракеты готовые летать и как люди, под их командованием, готовые умирать.

"После нападения, обломки Вулкана достигли планеты", сказал он, и его голос был твердым, резким, слова, быстрые и неустрашимые, предлагая ей абсолютную честность одного профессионального офицера другому, теперь, когда момент наконец настал. "Один из буксиров — Причал — сделал все что мог, но он не смог поймать их все. Один из обломков, большой, вероятно, в диапазоне нескольких сотен тысяч тон", он посмотрел ей прямо в глаза", разрушил Явата Кроссинг, Хонор. Весь город."

Кто-то ударил кулаком Хонор прямо в грудь. Она уставилась на него, буквально неспособная в течение нескольких секунд обрабатывать информацию. Затем она вдохнула, глубоко и отчаянно, он протянулся, чтобы дотронуться до ее лица обоими руками и наклонился вперед, пока их лбы не соприкоснулись.

"Все три твои тети", сказал он, и теперь голос у него был мягкий, голос ее возлюбленного и мужа, затененный его собственным горем которое он испытывал рассказывая это ей. "Твой дядя Эл был в командировке, но Джейсон и Оуэн были дома." — Он глубоко вдохнул еще раз — "были и дети. И твой кузен Девон, и его жена, и двое их детей. Мэттиас и Фрида. Падуб и Эрик. Марта." Он закрыл глаза. "Эл в порядке — или близко к этому, если человек может быть в порядке, когда его жена и дети… Дочь Девона Сара, и твой кузен Бенедикт и кузина Лия, они были далеко. Но все остальные были там. Это был день рождения твоей Тети Клариссы, и…"

°Его голос умер, и слезы текли по щекам Хонор, пока список имен шел дальше и дальше в ее сознании, добавляя другие имена. Много имен. Харрингтоны клан большой, и большинство его членов всегда жил внутри и вокруг Явата Кроссинг, и семейные дела — например, дни рождения — были важны для них. Они всегда собрались в такие моменты, все, кто мог, и она представляла их там, смеющихся и дразнящих почетного гостя, как они делали всегда. Сестры ее отца, их мужья, их дети, их внуки. Кузены и родственники со стороны супругов.

"Мне очень жаль, любимая", прошептал он. "Мне очень жаль".

Она чувствовала его любовь, его общую скорбь, боль, которую он испытывал вместе с ней и и специфическую вину которую он чувствовал за причинение ее ей. Теперь она знала что за монстр ехал у него за плечами… и почему не было упоминания о сопутствующем ущербе на Сфинксе в письмах официальной переписки которая сопровождала ее отзыв.

Хэмиш Александер-Харрингтон был Первым Лордом Адмиралтейства, и было ли это злоупотреблением служебным положением, на самом деле, или нет, не имело для него значения. Она не хотела узнавать о чем-то вроде этого через холодное письмо или записанное сообщение. Нет, он взял, эту тяжелую задачу на себя, персонально. И еще она знала, она просто знала что он еще не закончил.

"Скажи мне, остальное", сказала она, и ее голос был так же суров, как до этого был его, ребристый со стальным самоконтролем, борющийся чтобы сдержать темноту.

"Эндрю и Миранда взяли Рауля на вечеринку Клариссы," — сказал он, и ее сердце, казалось, остановилось. "Твой отец и близнецы тоже должны были быть там, но произошла какая-то задержка. Они были в пути между Мантикорой и Сфинксом, когда атакующие нанесли удар. Они просто пролетели мимо — и это прекрасно, а Эндрю, Рауль, и Линдси заскочили к дому твоих родителей, чтобы забрать твою маму. Они также не добрались до Клариссы, но Миранда…"

Он покачал головой, и она закрыла глаза. Только не Миранда, Боже, молилась она. Только не Миранда!

Она услышала обоих котов плачущих их собственную похоронную песнь, и новая судорога мучения прошла через нее.

Конечно, подумала она. Конечно Фаррагут был с ней. И не удивительно, что Тоби позаботился, чтобы Хэмиш, и я могли быть одни, когда он мне скажет.

"Эндрю"? она услышала как спросил ее голос. "Рауль и Мама?"

Взгляд которым он посмотрел на нее наполнил ее ужасом. Ее собственное потрясение, горе и боль угрожали утопить вселенную, но даже через это, она почувствовала его мыслесвет. Знание, что он хотел бы вырвать свое собственное сердце чем принести бы ей эту новость.

"С Раулем и твоей мамой все хорошо," он сказал быстро, затем резкий, уродливый звук родился глубоко в его горле. "Ну, так хорошо, как с ними могло быть. Но они были слишком близко к Явата Кроссинг вовремя удара. Эндрю вытащил их обоих и Линдси наружу, перед ударом, вовремя, с ними все хорошо, хотя Линдси получила ужасный перелом ключицы.

Но — ".

Его руки скользнули вниз и обняли ее.

"Ему не хватило времени, любимая," прошептал он. "Он вытащил троих наружу, но он и Иеремии были все еще в лимузине, когда взрывная волна ударила в него."

Хонор Александр-Харрингтон забыла, что во вселенной могла быть такая большая боль. Она знала, что это чудо ее мать и ее сын выжили, и она знала, что она никогда не сможет выразить, как невыразимо благодарна за этот невероятный подарок.

Но этот дар пришел вместе с темной ценой и личной агонией, это был последний подарок, последнее чудо, которое Эндрю Лафолле ей дал. И теперь, последний — и самый любимый — из ее первых грейсонских телохранителей ушел.

Я сделала его телохранителем Рауля, чтобы сохранить его. Чтобы держать его подальше от меня, от того, как люди продолжают умирать за меня. Мысли сочилась через разрывы боли. Я пыталась. Боже, я старалась сохранить его.

Она не справилась. Она знала, что это на самом деле не ее вина, так же, как она знала, что если Эндрю знал бы точно, что должно было случиться, он сделал бы то же самое. Ее телохранитель умер точно зная, что он делает и, зная, что он справился. Это было то, что со временем сможет помочь ей справиться с чувством опустошения, но не сейчас. Пока еще нет.

"Твоя мать настаивала, что все они — в том числе и твой отец — перейти в Белую Гавань, чтобы быть вместе с Эмили," голос Хэмиша дошел до нее через несколько секунд из темной пустоты, которая окружила ее. "Это было ее официальный аргумент. Главным образом, хотя… Главным образом, я думаю, это был предлог, чтобы держать твоего отца подальше от Явата Кроссинг. Он не мог бы ничем там помочь, Хонор. Не после того что произошло.

"Конечно, нет." Она чувствовала, что слезы текли, и вину, которую она чувствовала прежде, сознание неудачи, было ножом в ее сердце. "Мать права. Как обычно."

"Я знаю", тихо сказал он, меняя положение, чтобы ее лицо уткнулось ему в плечо, в то время как Нимиц и Саманта крепко обнимались рядом с ней.

"Так или иначе" она услышала свои слова, сталь ушла из ее голоса, ее заменила мертвая, побежденная вялость, "Я никогда не думала об этом. Никогда не волновалась по этому поводу — на самом деле.

Я думала что… но я теперь знаю лучше. Я никогда не думала, что это может случиться. Что я позволю этому случиться".

"Не ты!" тихо и яростно сказал он. "Не было ни одной, чертовой возможности, чтобы ты смогла не допустить этого, Хонор."

"Но мы должны были ее иметь. Мы были должны. Это наша работа, Хэмиш, какая от нас польза, если мы не можем делать нашу работу"?

Хэмиш Александер-Харрингтон слышал горе, боль, в этом мертвом сопрано, и он понимал ее. Лучше, чем он когда ни будь понимал что ни будь в своей жизни, в этот момент он понимал, что именно его жена чувствовала, потому что тоже самое чувствовал и он сам. Но его руки обнимали ее, и он тяжело покачал головой.

"Ты не обдумала единственную вещь, которую понял я," сказал он ей. "Это не было "работой" одного человека, Хонор, это была работа Адмиралтейства. Так, поверь мне, любимая, нет ни одной уродливой и злобной мысли которую ты думаешь о себе, которую я еще не думал о себе. Но мы оба не правы. Да, предотвратить случившиеся было тем, чему посвящены наши жизни с тех пор, как мы одели форму. Но тебя даже не было здесь, когда это случилось, и никто не предвидел такой поворот событий. Никто не заснул на дежурстве, Хонор. Никто ничего не проигнорировал. Каждый из нас, черт возьми, делал свою работу, точно так, как мы были должны, но на этот раз этого просто не хватило. Кто-то прошел мимо нас, потому что они пришли таким образом, который никто не мог предсказать".

Она застыла в его объятиях, и даже без ее эмпатической способности, он мог буквально чувствовать, ее попытки отвергнуть его слова, что бы продолжить мучить себя. Но он не мог допустить этого — не руками, не горячими объятиями его сердца. Он удерживал ее безжалостно, зная, что она могла чувствовать его чувства, зная, что она не могла убежать от его любви.

Эта напряженность длилась долгий, долгий миг, но затем, она провисала на нем, и он чувствовал как глубокие, почти беззвучные рыдания начали сотрясать ее. Он снова закрыл глаза, прижимая ее к себе, качая ее в своих объятиях и любви.

Он так никогда и не узнал, как долго они так сидели. Казалось, это продолжалось вечно, пока она немного не сдвинулась и положила голову ему на плечо, он вытащил из кармана платок и вытер ей глаза.

"Лучше"? спросил он очень тихо.

"Немного", ответила она, хотя и не была уверена, что это на самом деле правда. "Немного".

"Мне очень жаль, любимая", мягко сказал он снова.

"Я знаю". Она похлопала по руке по-прежнему нежно обнимающей ее. "Я знаю".

Они еще немного помолчали, затем она глубоко вздохнула и села прямо.

"Я буду скучать по ним", сказала она мужу, и ее голос оставался мягким, но не ее глаза. Они сверкали, в них еще блестели слезы, а еще под этим блеском была тьма, под этими слезами — твердость.

Хэмиш Александер-Харрингтон знал свою жену, как могли знать только двое людей, принятых семейной парой древесных котов. Он видел ее в радости и горе, ярости и страхе и даже в отчаянье. Однако за все годы с момента их первой встречи у Звезды Ельцина, он вдруг понял, он никогда не встречал женщину которую журналисты называют "Саламандра". Это была не его вина, понимал он уголком разума, просто он никогда не был в нужном месте и в нужное время, чтобы встретиться с ней. У него никогда не было шанса встать рядом с ней, когда она вела разбитый тяжелый крейсер в неустрашимый смертельный рейд к широкой поверхность линейного крейсера, на встречу собственной смерти и ведя за собой свою команду, чтобы защитить планету, полную незнакомцев, в то время как богатая и красивая мелодия, "Приветствия Весне" Хэммервелла, лилась из системы оповещения по всему ее судну. Он не стоял рядом с ней на пропитанной росой траве на дуэльной площадке Лендинг Сити, с пистолетом в руке и местью в сердце, когда она столкнулась с человеком, который купил убийство ее первой большой любви. Так же, он не стоял в зале Землевладельцев", когда она столкнулась с человеком имевшем в тридцать раз больше опыта в битвах на мечах, с призраками Преподобного Джулиуса Хэнкса, убитых детей из Мюллер Стединг, и ее собственных убитых гвардецов за спиной.

Но теперь, когда он заглянул в упорные кремневые миндалевидные глаза любимой жены, он понял, что наконец встретился с Саломандрой. Он узнал ее, как один воин другого. Также он понял в этот момент, что даже при его внушительном списке побед в боях, он никогда не будет равен ей. Как тактик и стратег, да. Даже как командующий флотом. Но не как само воплощение разрушения. Не так, как Саламандра. Потому что кроме сострадания и мягкости, которые были так были ее частью, было, также, еще что-то в Хонор Александр-Харрингтон. Что-то, чего, в нем никогда не было. Она сказала ему однажды, что собственный характер пугал ее. То, что она иногда думала, что она могла быть монстром при неправильным стечении обстоятельств.

И теперь, когда он понял, что наконец встретил монстра, его сердце сжалось с симпатией и любовью, ибо он наконец понял, что она пыталась ему сказать. Понял, почему она связала его цепями долга и любви, сострадания и чести, жалости, что, она была права. При неправильном стечении обстоятельств, она могла бы стать самым страшным человек, которого он когда-либо встречал.

И, в этот момент, она им была.

Было что-то беспощадное, в ее "монстре" — то, что далеко выходит за рамки военного таланта, или навыков, или даже мужества. Тех вещий которыми, он знал, без зазнайства, он тоже обладал в избытке.

Но не тем, что было присуще персонально ей, глубоко в ее основе, что-то необратимое, как Джаггернаут, беспощадное и холодное как само пространство, что ни один здравомыслящий человек не захочет добровольно разбудить. В тот момент ее муж понял, с ледяной дрожью, которая заставила его, упрямо, любить ее еще более глубоко, что Смотря в эти агатовые глаза, он смотрит прямо в ворота Ада. И что бы кто ни думал, теперь он знал, что в Аду нет огня. Была только служанка смерти, и лед, и цель, и решимость, которая не хочет, — не может — смягчился или отдохнуть.

"Я буду скучать по ним", сказала она ему снова, с той же страшной мягкостью", но я не забуду я никогда не забуду, и однажды… Однажды, Хэмиш — мы найдем людей которые сделали это, ты и я. И когда мы их найдем, единственное, о чем я буду просить у Бога, чтобы Он позволил им жить достаточно долго, чтобы они узнали, кто их убивает".

Глава 36

— Спасибо, что согласились принять меня, миледи. Я понимаю, что вам сейчас нелегко.

— Не стоит благодарности, Иуда, — ответила Хонор, вставая из-за стола ее Лэндингской резиденции, когда Джеймс Макгинесс проводил адмирала Иуду Янакова в ее кабинет. Профессиональное выражение, изображаемое Макгинессом, могло обмануть любого, кроме тех, кто его знал… и Янаков был среди них. Хонор чувствовала беспокойство грейсонского адмирала о горе ее стюарта и о ее собственном, и улыбнулась, к сожалению, почти неестественно, пожав его руку. — Сейчас трудно многим.

— Я понимаю, миледи.

Янаков посмотрел на нее испытующе, не пытаясь скрыть свое беспокойство, и она встретила его взгляд прямо. Она была уверена, что он был одним из тех немногих людей, которые поняли, что она действительно может читать эмоции, хотя она не была уверена, что он понял, что она может делать это самостоятельно, без присутствия в Нимица. В любом случае он никогда не предпринимал попытки скрыть свое уважение и подлинную привязанность к ней, она чувствовала, заботливый аромат эго беспокойства о ней.

Конечно, было кое-что еще. Она ожидала этого, когда он попросил о встрече с глазу на глаз в такой короткий срок.

"Присаживайтесь", пригласила она, и он уселся на указанный стул, и посмотрел вместе с ней на воды залива Джейсон сквозь кристалопластовую стену. "Можем ли мы предложить вам что-нибудь?" добавила она, и он покачал головой.

"Я думаю, тогда это все, Мак," сказала она, глядя на МакГинесса, и стюард улыбнулся почти нормальной улыбкой, прежде чем слегка поклонился и удалился. Она посмотрела ему вслед, потом обратно на кристалопласт.

Будет шторм, думала она, глядя на черные тучи катятся к городу через сердитые барашки волн. Шторм, который зеркально отражал еще один в ее собственной душе.

Окончательное, официальное количество погибших было еще далеко от завершения, но она слишком хорошо знала, чем это было для ее собственной семьи. Помимо своей матери и отца, близнецов, Хэмиша и Эмили, Рауля и Кэтрин, у нее осталось ровно пять близких родственников выживших в Звездной Империи. Это число, очень скоро, будет сокращено до четырех, потому что Аллен Дункан — муж ее тети Доминики — решили вернуться на Биовульф. Существовали слишком много воспоминаний о Сфинксе, слишком много боли, когда он думал о своей жене и четырех детях. Так как он очень любил Мантикору, ему был нужен комфорт его родного мира, и семьи которая осталась у него там.

Кроме него, из ее ближайших родственников останутся, ее двоюродная тетя Сара, которая вдруг стала второй графиней Харрингтон, Бенедикт и Лия Харрингтон, выжившие детей тети Клариссы, ее ближайший живой родственник Мантикорец был пятиюродный брат. Она знала, как невыразимо счастлива она должна быть за своих родителей, брата и сестру, и собственных детей, но это было трудно — тяжело — чувствовать благодарность, когда все остальные члены ее семьи были уничтожены, так жестоко и полностью как и Клан Черной Скалы.

Нимиц почувствовал со своего насеста у окна, как эта мысль мелькнула в ее голове, и она почувствовала эхо его горя которое пронеслось через каждый клан древесных котов Сфинкса. Хонор теперь знала, что решение Нимица и Саманты, переместить свою собственную семью на Грейсон был частью целенаправленного, фундаментального изменения в мышлении древесных котов. Она подозревала, что Саманта играла большую роль в проталкивании, этого изменения, чем она готова признаться двуногим, он это, очевидно, была реакцией на понимание 'кошек' опасности человеческого оружия.

Все же то понимание было близко к просто интеллектуальному, поскольку древесные коты, все-таки прибыли. Это была мера предосторожности против угрозы, которую они теоретически могли бы представить себе, но подавляющее большинство из них никогда не ожидало, что это произойдет.

Теперь это изменилось.

Честно говоря, Хонор бы не обвинила котов, если бы они решили, что, то что случилось с Кланом Черной Горы является доказательством того что их предки были правы, не надо иметь ничего общего с людьми. Если бы они обвиняли собственных людей что они позволяют таким вещам происходить, в войне до которой древесным котам нет дела и отказались от любых будущих отношений с ними.

Они не сделали этого. Возможно, именно потому, что они были, до некоторой степени, похожи на людей. Иливозможно, потому что они не были — потому что они были такими простыми, прямыми, без неизменной способности человечества искать кого-то под рукой, чтобы обвинить в своих бедствиях. Независимо от причины, их ответом было не просто горе, не просто шок, а гнев. Гнев направленный не на своих собственных двуногих, а на тех, кто был ответственным на самом деле. Холодный, целенаправленный, смертельный гнев. хонор всегда знала, гораздо лучше, чем все остальное человечество, насколько опасен могло быть гнев одного древесного кота. Теперь горькая ярость всего вида была направлена в одном направлении, и если некоторые люди, возможно, думали что горстка маленьких, пушистых, кремневых древесных котов не может представлять серьезной угрозы для тех, кто командовал супердредноутами, что это смешно, Хонор Александр-Харрингтон так не думала. Может быть, это потому, что в ней было слишком много от "кота", подумала она. Она знала, без вопросов и сомнений, в каком направлении направлен ее собственный гнев, она понимала древесных котов очень хорошо.

Она устроила себе умственную встряску. Она блуждала по темным и опасным проселочным дорогам в своих собственных мыслях за прошлые несколько дней. Она была не одинока в этом — она знала, это прекрасно, — но заставила себя отступить от холодного железа ее собственной ледяной ненависти от дистиллированной сущности ее мстительной ярости, и сконцентрироваться еще раз на более естественном шторме, приближающемся через залив Джейсона.

Прибой будет выше укладки дамбы находящийся рядом с пристанью для яхт, где ее шлюп Трафальгар был в настоящее время пришвартован, подумала она через минуту, и сделал для себя заметку, чтобы кто ни будь проверил безопасность судна. Ей следовало сделать это самой, но не было никакой возможности, ни времени на это, даже если предположить что Спенсер или любой из ее других телохранителей были бы готовы выпустить ее из дома достаточно надолго, чтобы позаботиться об этом.

Эта мысль просочилась даже через золу и пепел ее гнева и дернула уголки ее рта в искушении улыбнуться. Спенсер не был рад ее решению выйти на Трафальгаре сразу после того как она закончила брифинги сглазу на глаз с Елизаветой в Королевском Дворце. Он попытался настоять, чтобы она взяла с собой по крайней мере одного из своих телохранителей, но она категорически отказалась. Она не была в состоянии препятствовать тому, чтобы он летал над ней с прикрытием не меньшем чем из трех истребителей, в специально оборудованном воздушном автомобиле с радаром в режиме ожидания, но по крайней мере она была в состоянии держать его достаточно высоко, выше нее, чтобы найти тень одиночества, в котором она и Нимиц так ужасно нуждались.

Погода в тот день тоже была ветреная, но залив выглядел не столь энергичным как сегодня, она слишком давно не чувствовала запах соленой воды и брызги на лице. Но знакомые движения Трафальгара, удар штурвала по рукам, звук шлюзования воды когда шлюп резко накренился, и обдал ее мчащейся белой пеной, в то время как морские птицы печально кричали наверху, повторно соединили ее с морем. А так же и с жизнью. Гибели ее семьи, Миранды и Фаррэгута, и Эндрю, не ушли не оставив ей шрамы, так же, как ничто за исключением мести никогда не сможет уменьшить ее ярость. Она знала, это. Но в ее душе были шрамы и раньше, и она выжила. Она выживет и на этот раз, она поймет что месть, шрамы и возмездие не были единственными вещами во вселенной. Пахнущий йодом ветер, потерянный конец канат побитый в его силой, раскачивающаяся палуба, и песни ветра разрезаемого мачтой, останавливаясь и напевая пронеслась через нее, как волна жизни.

Она только жалела, что не может привести выходные вместе с отцом на борту Трафальгара.

Она отбросила эту мысль в сторону и вновь обратила внимание на Янакова.

"Я всегда рад видеть Вас, Иуда, но, учитывая, насколько все сейчас заняты, я сомневаюсь, что это просто обычный случай."

"Как обычно вы правы, Миледи" признал Янаков.

"Ну что ж, адмирал Янаков, давайте перейдем к делу," пригласила она, и Янаков на мгновение улыбнулся. Затем он, успокоился снова.

"Главная причина, почему я здесь, Миледи, я хочу попрощаться".

"Попрощаться"? немного тупо повторила Хонор.

"Да, миледи. Меня отозвали. Я нужен им дома".

"Ох?" выпрямилась Хонор.

Доклады о нападении проведенном на Звезду Ельцина одновременно с нападением на Двойную Систему Мантикоры были еще не закончены. Транзитное время между ними составляло около четырех дней для курьерского корабля, по сравнению с примерно шестью с половиной между Терминалом Звезды Тревора и Системой Хевена, так что она знала в течение нескольких дней, что Грейсонс были атакован также. Но коротко, без некоторых деталей. Что было не удивительно. Без сомнения, на Грейсоне было достаточно обломков которые необходимо перебрать прежде чем возникнет возможность составить нечто на подобии окончательных отчетов.

"Вы получили более полный отчет из дома?" продолжала она, и он тяжело кивнул.

"Получил. На самом деле, я принес его копию Вам."

Он вытащил чип из внутреннего кармана мундира и положил его на угол стола. Она не удивилась, что он был доставлен прямо к ней, а не через Адмиралтейство, учитывая, что она была вторым офицером в Космическом Флоте Грейсона, даже если она была в "командировке" для народа родной звезды.

"Все плохо?" тихо спросила она.

"Плохо", сказал он категорически. "На самом деле, даже хуже, чем первоначальные расчеты. Ворон уничтожен, Миледи, и, похоже, мы потеряли практически сто процентов рабочей силы."

Мускулы живота Хонор напряглись. Это не было сюрпризом, однако ей очень было жаль, что предварительные доклады не были неправильными. Учитывая рассредоточенную архитектуру верфей Ворона, она смела надеяться что атаки были менее эффективны, чем одна сосредоточена на Гефесте и Вулкане. В то же время, она поняла, что любой, кто может разработать операции, такие концептуально смелые и блестяще выполненные как та, которая прижгла Звездную Империю увидел бы различия между целями и планировал бы соответственно. Судя по всему, так и было.

"Они, кажется, не использовали их вооруженных гразерами удаленные платформы," продолжил Янаков, как будто читая ее мысли", но они компенсировали это гораздо большим количеством ракет и кинетических ударов. По словам Управления Судостроения, завод был физически разрушен по меньшей мере на девяносто шесть процентов полностью или без возможности ремонта. И, как я говорил, потеря личного состава была близка к полной".

Хонор кивнула, и свежие тени собрались в ее глазах. Она была одним из крупных инвесторов, когда Ворон был построен, и экономические потери, будут сильным ударом в финансовом смысле. Но по сравнению с человеческими жертвами, это было ей совершенно безразлично. Почти треть всех рабочих были из Лена Харрингтон или нанятыми Небесными Куполами. Из них восемнадцать процентов сотрудников были женщины — колоссальный процент для патриархального Грейсона, даже сейчас.

"Единственные хорошие новости — что Ворон находился достаточно далеко от планеты, и наши орбитальные станции и фермы не получили сопутствующего урона. Или непосредственно" — его глаза встретились с ее — "планета".

"Слава Богу, за это," сказала Хонор с мягкой искренностью.

"У нас было еще больше новых, строившихся кораблей пойманных в верфях", продолжал он, "но у нас было не много судов в ремонте или капитальном ремонте, от этого мы были избавлены".

"И они хотят, чтобы вы вернулись обратно домой и взяли на себя защиту системы," сказала Хонор, кивая. Но Янаков покачал головой.

"Боюсь, что нет, миледи," тихо сказал он. "Последний курьерский корабль с Грейсона привез мне прямые приказы от Протектора. Он так же направил личное послание и для вас". Грейсонский адмирал достал еще один чип из кителя и положил его рядом с первым. "Я уверен, что он объяснит все более подробно, но я хотел сказать вам лично".

"Сказать мне, что, Иуда?" Хонор откинулась на спинку стула. "Ты, знаешь ли, начинаешь меня немного нервировать."

Мне очень жаль, миледи. Я к этому не стремился. Но — "Янаков глубоко вдохнул — "Я хотел вам сказать, что я был назначен Верховным Адмиралом".

На мгновение, она его не поняла. Затем глаза Хонор расширились, и она почувствовала, что ее голова бесполезно качается, в инстинктивном отторжении.

Они сидели в тишине в течение нескольких секунд, пока, она не вдохнула.

"Уэсли был на Вороне?" — тихо сказала она.

"Да, миледи. Мне очень жаль. Он был там на глупой и рутинной конференции." Янаков покачал головой, его глаза были яркие со смешанным горем и гневом. "Еще одна вещь. Я знаю, насколько близки вы оба были. Вот почему я хотел рассказать вам об этом. А еще", сказал он с несчастной улыбкой "заверить вас, что если захотите принять это назначение, то но ваше. в конце концов, вы старше меня".

"Не на ставку, Иуда," ответила она почти мгновенно. "Я знаю, как Хэмиш ненавидит свою привязку к Адмиралтейству, и я знаю, как Уэсли ненавидел что, ему пришлось отказаться от команды и корабля. Я не думаю, что я хотела бы этого больше, чем любой из них". Она покачала головой снова, гораздо более твердо. "Они не уберут меня с флагманского мостика, так легко! Особенно не теперь."

Ее голос, при последнем предложении, стал более жестким, и Янаков кивнул.

"Я боялся, что именно это Вы скажете," признал он. "Но попытаться, по крайней мере, все же стоило."

"Я готова сделать для тебя прочти все, Иуда," сказала она ему. "Почти все".

Янаков за хихикал. Это казалось немного странным — возможно, потому что они оба услышали так мало смеха за прошедшие несколько недель — но это также оказалось удивительно естественным. Когда-то они смогут снова привыкнуть слышать эти звуки. Затем он встал и протянул руку снова.

"Я боюсь, что они хотят, чтобы я поспешил домой, миледи. Я направляюсь обратно на борт курьерского корабля и он покинет орбиту Мантикоры менее чем через два часа. Так что я боюсь, я должен попрощаться прямо сейчас".

"Конечно".

Хонор встала, но вместо того, пожать ему руку, она вышла из-за стола и остановилась перед ним, примерно на две секунды. Потом она протянула руки и крепко обняла его.

Она почувствовала, как он инстинктивно застыл, даже после всех этих лет. Что, как она полагала, доказывало — вы может забрать мальчика с Грейсона, но вы не сможет забрать Грейсон из мальчика. Но затем его автоматический ответ на прикосновение так близко к женщине, которая не была ему ни женой, ни матерью или сестрой исчез и он обнял ее. Может быть, немного неловко, но твердо.

Мгновение спустя, она отступила назад, обе ее руки были на его плечах, и улыбнулась ему.

"Я буду скучать по Уэсли," сказала она ему, мягко. "Мы оба потеряли много людей. И я знаю, вы действительно не хотите получить эту работу, Иуда. Но я думаю, Бенджамин сделал правильный выбор."

"Я надеюсь на это, миледи. Но когда я думаю о колоссальном беспорядке который нужно убрать…" он покачал головой.

"Я знаю. Но мы с вами делали это раньше, не так ли?"

Он снова кивнул, вспоминая ужасные повреждения, которые он помогал ей приводить в порядок после того, как они отбили атаку на его домашнюю звездную систему во время операции "Погоня За Лошадью".

"Ну, тогда," сказала она и сжала его плечи. "Хорошего вам пути, Верховный Адмирал". — Она посмотрела ему в глаза еще раз — "да благословит вас Бог, Иуда".

* * *

"Дамы и господа, пожалуйста садитесь," громко пригласил Адмирал Флота Раджампет и, как подумал Дауд Аль-Фанудэхи, совершенно излишне. Насколько он мог судить, ни один из очень больших старших флаг офицеров в комнате для брифингов не покинул своего сиденья, и он считал что инструкция Раджампета это — симптом. Флот, в конце концов, тратил довольно много времени отдавая совершенно ненужные приказы вперед и назад. Когда, по крайней мере, не был слишком занят паникой. Или, еще хуже, позерством.

Он абсолютно не был уверен, о чем на этом запоздалом заседании пойдет речь, но у него было плохое предчувствие по этому поводу.

Он вместе с Ирен Тиагуе, сидели далеко от основного стола, как им, младшим по чину, и подобает. И это тоже симптом, обнаружил он. Вероятно, только они во всей комнате, действительно понимали что происходит, и конечно поэтому, они сидели так далеко от лиц, принимающих решения, насколько это позволяли физические размеры комнаты для брифингов.

Ты знаешь, сказал он себе немного жестоко, эта тенденция постоянно смотреть на темную сторону вещей может быть одной из причин, из-за которой некоторые твои начальники думают о тебе как о неизлечимом пессимисте — не говоря уже просто как о паникере.

Может быть, ответил он сам себе, но реальной причиной является то, что эта группа идиотов не хочет признать, что их коллективные задницы застряли в трещине — и все остальные в Лиге застряли заодно с ними — потому что никто из них не имеет ни малейшего представления, против чего они противостоят. Они не собираются это признать и на самом деле задать вопросы, которые могут дать им проблеск реальности. Специально не спрашивают так как вопрос только докажет, насколько колоссально они тупили, не спрашивая раньше!

У ненужного приказа Рэджэмпета было по крайней мере одно положительное последствие, разговоры и перешептывания резко прекратились. Командующий Операциями Флота посмотрел на лица офицеров, его глаза горели ярко в гнездах морщин, и позволил тишине задержаться на мгновение, затем откашлялся.

"Я уверен, что никому из нас не нужно повторять события последних нескольких недель", начал он. "Очевидно, что все мы встревожены тем, что случилось с целевой группой адмирала Крендал у Шпинделя. И я думаю, было бы справедливо сказать," он продолжил сознательно-разумным, трезвым, вдумчивым тон", что эффективность оружия Мартикорского Флота преподнесла неприятный сюрприз для всех нас.

Он кратко посмотрел на Карла-Хайнца Тимаре и Ченга Хай-Швуне. Другие глаза последовали за ним, но Тимар и Ченг, очевидно, понимали что это, или нечто подобное, нужно было ожидать. Они сидели спокойно, по-видимому не обращая внимания на смотрящие на них взгляды. Первое правило бюрократической борьбы — "Никогда не позволяют им видеть Ваш страх", было известно всем вокруг стола и эти двое мужчин, якобы ответственных за разведку ФСЛ, бравировали и демонстрировали признаки небольшого напряжения. Что, размышлял Аль-Фанудэхи, говорит о том, насколько много у них высокопоставленных родственников и покровителей.

"Как оказалось мы не единственные кого разозлили Манти", продолжил Раджампет через секунду. "Разведка по прежнему работает над определение, кто несет ответственность за нападение на их домашнюю систему. Я уверен, что мы увидим определенный прогресс на этом фронте довольно скоро."

Что именно вызвало эту уверенность с его стороны, ускользало Дауда Аль-Фанудэхи, хотя он и был человеком, который должен был обеспечить этот прогресс, и у которого еще не было даже тени доказательства, того, что как он инстинктивно чувствует, должно быть правдой.

"Тем временем, мы должны рассмотреть, как ответить на явный империализм и высокомерие Манти," Командующий Операциями Флота продолжил в том же, взвешенном тоне. "Я не верю, что кто-то может в этом сомневаться — особенно в свете решения Манти закрыть все терминалы под их контролем для кораблей Лиги — то, что мы действительно сейчас видим, является частью их всеобъемлющей стратегией, которую они разрабатывали в течение долго времени. С одной стороны, они показали возможности своего нового оружия, с другой, они угрожают нашим торгово-экономическим артериям. Оба из них, очевидно, являются прямым указанием Лиге не переходить им дорогу и не мешать их экспансионизму в Секторе Талботт и вне его."

Господи, читал ли кто ни будь из этих идиотов наши отчеты? задавался вопросом Аль-Фанудэхи сидя с бесстрастным лицом. "Империализм"? "Экспансионизм"? Я не знаю, что Манти хотели в Силезии, но это — последнее, что пришло бы им на ум, когда они связались с Талботтом! Но хочет ли любой из наших господ и хозяев слышать об этом? Конечно, нет! В конце концов, он никогда не будут оспаривать версию Колоколцова и Абруцци, не так ли?

"Учитывая, отношения с их стороны", сказал Раджампет, "маловероятно, что они будут склонны положительно реагировать на дипломатические инициативы нашего правительства. В то же время, они еще не оправились от того, что с ними произошло. Посмотрим правде в глаза, дамы и господа — мы получили по заднице на Шпинделе. Но по сравнению с тем, что случилось с домашней системой Манти, то что произошло с целевой группой Адмирал Крендалл незначительное неудобство, которое обеспокоило Флот и Лигу. Даже при всей силе их расклада, у нас еще есть более двух тысяч кораблей стены в полной боевой готовности, еще три сотни в ремонте или капитальном ремонте, и больше, чем восемь тысяч в резерве. Целевая группа 496 составляла менее половины процента от общего количества нашей боевой стены и наши структуры поддержки полностью невредимы, в то время как у Манти только что взорвали всю промышленную базу. Невозможно сопоставить вес и значение этих потерь. Они представляют собой совершенно разные величины, психологические последствия должны быть для Манти еще хуже потому что это случилось так скоро после Шпинделя. У них должен был быть невероятный рост уверенности, а им выдернули ковер из под ног. На данный момент, независимо от того, сколько денег у них в банке, и независимо от того насколько большой их торговый флот — или даже оставшийся военный флот — с точки зрения длительных способностей, они эффективны не больше чем сила четвертого сорта, и не думаю ни на мгновение, что они не знают этого так же хорошо как и мы."

В комнате для брифингов стояла тишина, и даже Аль-Фанудэхи пришлось признать, что с точки зрения, которую занял Раджампет, было что ответить на его анализ. Хотя у Аль-Фанудэхи даже не возникал соблазн предположить что Мантикорцы просто возьмут покорно лягут и умрут для Лиги, он был вынужден признать, что их позиция в конечном итоге безнадежна. Это, вероятно, было так с самого начала, учитывая разницу в размерах между потенциальными противниками, но катастрофическое разрушение их производственной базы было решающим. Он пожалел, что не знал о том, насколько велики были их запасы боеприпасов до таинственного нападения, но какими бы большими они не были, это были все ракеты которые будут у Манти в течение долгого, долгого времени. Так что, в конце концов, они проиграют, если ФСЛ выберет наступление.

К сожалению, Аль-Фанудэхи был уверен, что у них было более чем достаточно ракет, чтобы сделать цену за окончательную победу лиги почти невыносимой. И эту цена, об этом Раджампет казалось забыл (или игнорировал), будет заплачена в жизнями и кровью мужчин и женщин, которые носили ту же самую форму что и он, и Аль-Фанудэхи, а не только в миллионах миллионов тонн военных кораблей.

"Но, большинство из вас еще не знает," — продолжил Раджампет, "что у нас есть большие силы значительно ближе к Мантикоре, чем вы можете думать. И гораздо ближе, чем могли бы ожидать Манти. На самом деле, Адмирал Филарета в настоящее время находится в системе Тасмании, с целью проведения больших флотских учений — операция Восточный Ветер — с чуть более чем трехстами кораблями стены. А это значит, что он находится на расстоянии чуть больше чем четыреста световых лет от Мантикоры, и что он мог бы достичь этой звездной системы в течение шести недель с момента получения приказа… или примерно через в два с половиной месяца с даты его отправки. Это означает, если не будет непредвиденных задержек, что он должен находиться на позиции в двадцатых числах мая".

Судя по внезапному движению, которое пробежало по аудитории, новость о передовом развертывании Филэреты для многих являлась сюрпризом как и для Аль-Фанудэхи. Но Раджампет еще не закончил.

"В дополнение к силам которые уже находятся под командованием Адмирала Филареты," сказал он, "у нас еще есть эквивалент десяти эскадр на расстоянии примерно двух недель от Тасмании, которым можно приказать присоединиться к нему и прибыть в пределах одного и того же окна. Объединение их с его текущими боевыми единицами, даст ему силы в почти четыреста кораблей стены. Он по-прежнему значительно недоукомплектован — по Книге, по крайней мере — не хватает кораблей прикрытия и он не имеет такой материально-технической поддержки, которая была у Адмирала Крендалл в рамках операции Зимние Пастбище, но он намного ближе к порогу Манти, чем они могут ожидать."

Сердце Аль-Фанудэхи упало. Он надеялся, — молился, — что Раджампет отказался от этой идеи после проведенных им самим брифингов с Кингсфорд, Дженнингс и Бернард.

"Предложения Совета по Стратегии и мои," — рассказывал дальше Раджампет собравшимся офицерам, "заключается в сосредоточении упомянутых единиц под командованием Филарета и отправки на Мантикору".

В комнате было тихо, и он выдержал достаточную паузу, чтобы рассмотреть лица, смотрящие на него, потом чуть-чуть пожал плечами.

"Я хорошо понимаю, — так же как и Совет по Стратегии — степень риска акции, которую мы рассматриваем. По нашему мнению, однако, потенциальный выигрыш значительно перевешивает риск. Во-первых, Manties вполне вероятно, будут приведены в уныние тем, что произошло с их домашней системой, что большая часть их воинственности покинет их прежде, чем придет Филарета. Во-вторых, даже если они окажутся столь глупыми, чтобы попытаться оказать ему сопротивление, их способность сделать это, должна быть, серьезно подорвана в ходе любого нападения, способного проникнуть к их космическим станциям во внутренней системе, как этот и было сделано. В-третьих, появление второго флота, в шесть раз больше, чем тот с которым они столкнулись на Шпинделе, в их домашней системе так быстро, должно показать всю совокупность нашего количественного преимущества в любой затяжной борьбе. И, в-четвертых, дамы и господа, мы в настоящее время перераспределяем оставшейся части наших активных кораблей стены поближе к Мантикоре и одновременно начинаем крупнейшую активацию Резерва в истории Флота."

Аль-Фанудэхи не верил, что тишина может стать еще более интенсивной, но он был неправ. Он задавался вопросом, думал ли кто ни будь из собравшихся здесь флаг офицеров о конституционном значении того, что только что сказал Раджампет. Даже в самой широкой интерпретация Седьмая Статья "о самообороне" никогда не рассматривалась, для покрытия общей мобилизации Резерва без официального разрешения гражданского правительства. Колоколцев и его близкие друзья, явно сомневались, что они смогут получить такое разрешение, не устроив политическую драку, такую, какую Лига никогда не видела. Он и поддерживающие его бюрократы собирались просто смотреть в другую сторону и продолжать свои "дипломатические усилия по разрешению кризиса", в то время как Раджампет делал грязную работу.

Это означало, что, в конечном счете, что Флот будет нести всю ответственность, даже если катастрофа будет в двое меньше, чем боялся Аль-Фанудэхи.

Не говоря уже о миллионе мужчин и женщин в военной форме Флота которых собирались убить по пути.

Я и Совет по Стратегии считаем, что нужно чтобы Манти поняли что мы не поддадимся на блеф или шантаж, даже чем то столь болезненным, как Шпиндель, и не дадим им карт-бланш как они хотят. Столкнувшись с эскадрой Филарета в качестве доказательства нашей решимости, что мы не собираемся позволять и терпеть их действия, нам кажется наиболее вероятным, что они неизбежно сдадутся, чем рискнут допустить еще больше смертей и повреждения их домашней системы.

"В то же время, мы понимаем, что не можем быть стопроцентно уверены в этом, и мы подготовились к тому, что Манти могут быть настолько безумны, чтобы не сдаться. Мы даже готовы к тому, что они могут иметь достаточно новых ракет в арсеналах, чтобы отбить атаку Филарета, по крайней мере, временно. Именно поэтому передислокация нашей активной Боевой Стены призвана сконцентрировать не менее пятьсот дополнительных кораблей стены в Тасмании — на этот раз с полной материально-технической поддержкой и мощным сопровождением из Приграничного Флота — в течение двух с половиной месяцев. Через три месяца, их сумма может достичь шестисот. Это означает, что мы сможем направить вторую волну, существенно больше, и даже с более мощной поддержкой, против Мантикоры в течение пяти месяцев. Задолго до того, они смогут восстановить достаточно промышленного потенциала, чтобы перезарядить собственные корабли."

Он оглядел комнату для брифингов еще раз.

"Так или иначе, дамы и господа," сказал он очень спокойно через несколько секунд, "мы не потерпи того что произошло в Шпинделе. И ради Манти я надеюсь, что они понимают, насколько мы серьезны — прежде, чем они сделают вещи еще хуже."

* * *

Крис Биллингсли налил последнюю чашку кофе, установил кофейник на маленьком приставном столе, и ушел без слов. Мишель Хенке посмотрела ему вслед, потом взяла свою чашку и сделала глоток. Другие люди, вокруг конференц-стола, делали то же самое, и она задалась вопросом, сколько из них используют его как опору в усилии почувствовать, что вселенная не сошла, вокруг них, с ума.

Если они тут есть, то у них это не получается, мрачно подумала она. С другой стороны, это точно ни я, потому что насколько я могу судить, Вселенная точно сошла с ума.

"Хорошо," сказала она наконец, опустив чашку и взглянув на капитана Лектера. "Я полагаю, мы вполне могли бы приступить к этому." Она улыбнулась без радости. Я не ожидаю, что вы стали счастливее, услышав об этом, больше чем я. К сожалению, после этого, мы должны решить что мы собираемся с этим делать, и я собираюсь предоставить наши рекомендации для Адмирала Хумало и баронессы Медузы. Так что, если любой из вас, — и я имею в виду, любой из вас — окажется поражен блестящим открытием в ходе доклада Синди, сообщите об этом. Нам нужно все что мы можем получить."

Головы кивнули, и она указала на Лектер.

"Вам слово, Синди", сказала она.

"Да, мэм".

Лектер выглядела довольной докладом, который она собиралась сделать, не больше чем аудитория была довольна тем, что, они знали что, услышат. Она провела одну-две секунды изучая свои заметки, прежде чем подняла голубые глаза и обвела ими вокруг конференц-стола.

"У нас есть подтверждение первоначальных рапортов", сказала она, "и оно такое же плохое, как мы и думали. На самом деле, даже хуже".

Она глубоко вздохнула, а затем активировала голографический дисплей над столом переговоров, в воздухе повис первый график.

"Мгновенная, непосредственная гибель людей", начала она, "была намного хуже, чем предлагал любой анализ плохих-сценариев повреждения космических станций когда-либо перед нападением, потому что не было абсолютно никаких предупреждений. Как вы можете видеть на графике, начальный этап удара по Гефесту -

* * *

"Я никогда не понимал, насколько хуже победа могла бы сделать вкус поражения," сказал Августо Кумало гораздо позже, в тот же вечер.

Мишель, Майкл Оверстиген, и Айварс Терехов сидели с Кумало и баронессой Медузой на балконе выходящем на океанское побережье в официальной резиденции губернатора. Было время прилива, и прибой издавал спокойный, ритмичный звук в темноте, но никто не чувствовал себя спокойным в этот момент.

"Я знаю", согласилась Мишель. "Все, что мы здесь достигли выглядят гораздо менее важно, не так ли?"

"Нет, миледи, это определенно не так," резко сказала Медуза, так что Мишель дернулась на стуле и посмотрела на женщину удивленно.

"Извините", — сказала Медуза через секунду. "Я не хотела чтобы это прозвучало, как будто я цыкнула на Вас. Но Вы — и Августо, и Айварс, и Майкл — многого достигли 'здесь'. Никогда не клевещите на свои свершения — или на себя — только из-за дурных вестей из другого места!"

"Вы правы", — признала Мишель через момент. "Это просто…"

"Это просто похоже на конец света," закончила за нее Медуза, когда она, казалось, не может найти слова.

"Может быть, не все так плохо, но должно быть близко к этому", согласилась Мишель.

"Да, черт возьми, должно!" — сказала Медуза едко. "Недооценки собственных достижений не обязательно делает Вас виноватыми в том, что мы сейчас сидим в глубокой заднице."

Мишель кивнула. Адмиралтейские верфи не выдержали ударов. Из-за разрушения промышленного потенциала домашней системы, Королевский Флот Мантикоры оказался — в первый раз с момента начала Первой Войны с Хевеном — перед острой нехваткой боеприпасов. И эта нехватка будет еще хуже — намного хуже — пока не начнутся улучшения. Это было причиной снятия всех оставшихся на судах Мишель подвесок Аполлона, они должны быть возвращены на Мантикору как можно скорее. Учитывая концентрацию вооруженных ракетами Марка 16 боевых единиц под ее командованием, Адмиралтейство попыталось восполнить дифференциал, снабжая ее всеми которые они могли найти, и у ее военных кораблей и у ее локальных судов боеприпасов в настоящее время были полные погреба. Несмотря на это, она оказывалась перед необходимостью быть чрезвычайно осмотрительной в том, как расходовать залпы доступные ей, потому их не хватит на долгое время.

"По крайней мере, я не ожидаю, что кто ни будь захочет сунуть нос обратно в это гнездо шершней в ближайшее время", — сказала она вслух.

"Если, конечно, тот, кто напал на домашнюю систему, не захочет послать его "призрачных всадников" к нам", отметил Кумало, кисло.

"Вряд ли, если вы простите меня за эту фразу, сэр", заметил Оверстиген. Кумало посмотрел на него, и Оверстиген пожал плечами. "Оценка Адмиралтейства, что тот кто провел эту операцию использовал ограниченные ресурсы кажется мне принятой верно. И, откровенно говоря, если бы они решили проводить дополнительные атаки такого рода, все здесь в Секторе будет менее ценным чем развитие нападения на домашнюю систему."

"Я думаю, что Майкл, наверное, прав, Августо," сказала Мишель. "Я не предлагаю принимать ничего на веру, и у меня есть Синди и Доминика занятых поиском лучшего способа расположения массивов датчиков для создания избыточного покрытия, на всякий случай, но я не вижу нас в качестве логичной кандидатуры для следующей скрытой атаки. Если они действительно нападут на что то в Секторе, я предположила бы, что это будет Терминал, так как я не вижу больше ничего имеющего равную стратегическую ценность для любого, кому мы, очевидно, очень не нравимся. А его, к счастью или к сожалению, мы вынуждены оставить в руках других людей."

Ее товарищи одетые в форму кивнули и баронесса Медуза откинулась на спинку стула.

"Могули ли я предположить, что — на данный момент, по крайней мере — вы чувствуете себя относительно безопасно здесь, в Секторе"?

"Я думаю, вероятно, это так" ответил Кумало, вместо Мишель. В конце концов, он был командиром станции. "Есть много мест, отмеченных в анализе Адмирала Оверстигена, где эти таинственные пришельцы могут нас побеспокоить. И, честно говоря, на данный момент, у Лиги нет ничего, чтобы она может отправить к нам, даже если у них хватит наглости это сделать. Это может измениться в течение нескольких месяцев, но сейчас, по крайней мере, они не могут представлять реальной угрозы даже для судов, вооруженных "всего лишь" Марк 16."

"Хорошо". Ноздри Медузы расширились. "Я надеюсь, что здравомыслие просочится где-то в Лиге, прежде чем они отправят дополнительные силы к нам. Или прямо в домашнюю систему."

Глава 37

"Ваш комм защищён, Пат? спросил сэр Томас Капарелли, когда его лицо появилось на комм-дисплее Патрисии Гивенс. "Я сожалею, я был вне офиса, но Лизель сказала мне, что Вы сказали, что это срочно, когда я вернулся. А также, что мне не следует использовать мои личный комм?"

"Совершенно верно", ответила Гивенс. "И я сказала ей, что мне необходимо переговорить с Вами по безопасной линии".

Она выглядит лучше, чем она сразу же после катастрофического нападения, подумал Капарелли, но "лучше" понятие относительное. Тени вины ушли из её глаз, но похоже, что они никогда не исчезнут полностью, и недавняя истерия определенной части СМИ Звездной Империи делала всё только хуже. Он сомневался, в том, что журналюги смогут сказать нечто такое, чего она еще не сказала себе сама — и он знал, что, в данном случае, это справедливо — но гнев, паника и чувство предательства, исходившие от некоторых служб новостей и редакций, вдохновляли их пинать разведку за "вопиющий провал" гораздо сильнее, чем они шпыняли остальной флот.

Реально, ни он, ни Гивенс не мог ожидать ничего другого, допускал Капарелли. Общественное мнение раздирали эйфория после Битвы за Шпиндель, и надвигающаяся угроза войны против Солнечной Лиги. И было совершенно понятно, почему психологическое воздействие разрушительного нападения на Звездную Империю поразило людей как старомодный молот для забивки свай. И было вполне разумным для этих людей, хотеть головы того, кто позволил этому случиться. На самом деле, Капарели был согласен с ними во многих отношениях, и именно поэтому он подавал в отставку два раза. К сожалению, его прошение было отклонено также два раза.

Первый отказ пришел от Хэмиша Александер-Харрингтона, который указал — снова — что никто не мог предвидеть случившиеся и отставка любого ответственного лица или группы лиц было бы вопиющем случаем поиска козла отпущения.

Капарелли не мог логически спорить с анализом первого лорда, но это не значит, что он с ним согласился. Также это не означало что он был в состоянии принять его, независимо от логики. Поэтому, он подал в отставку во второй раз, непосредственно королеве Елизавете… которая вернула его непрочитанным и с предостережением "не будьте дураком". Она сопроводила этот добрый совет настойчивым предписанием забрать прошение обратно, разорвать его, и никогда не подавать ей снова. Во-первых, потому что она согласна с графом Белой Гавани, а во-вторых (и, как он подозревал, еще более прагматично), потому что его резкий отход от дел Адмиралтейства будет выглядеть как будто он стал козлом отпущения. По мнению королевы, истерический сегмент общественного мнения представляли различные меньшинства, и она не собиралась позволять себя или правительству Грантвиля раздувать истерию, показывая что они мечатся в панике и ищут кого бы обвинить.

Он остался, из чувства долга, а не по другим причинам. И он поддержал решение Белой Гавани, когда первый лорд отклонил отставку Гивенс, также. Именно поэтому они все еще сидели в своих кабинетах, проводили эту дискуссию, через три с половиной Т-недели после нападения.

Он понял, что позволил повиснуть тишине, в то время как его мысли снова с грохотом носились по колее в его мозге, и он встряхнулся.

"Извините, Пат. Я отвлекся."

"Так много всего происходит вокруг", сказала она с едкой иронией, резко вдыхая. "Извините", сказала она, в свою очередь.

"Не беспокойтесь об этом" улыбнулся он. "Но, теперь, когда мы оба здесь, что вы хотели сказать мне?"

"На самом деле, это может быть то, что мы должны передать, премьер-министру и Ее Величеству", сказала Гивенс, при этом выражение её лица и тон вдруг стали гораздо серьезнее. "Один из моих людей только что принес мне кое-что от одного из наших секретных — в данном случае, чрезвычайно секретных — источников на Беовульфе.

Капарели на мгновение застыл. Биовульф, по любым меркам, был верным союзником Мантикоры в составе Солнечной Лиги. Биовульф также был крупнейшим торговым партнером домашней системы, и много Мантикорцев женились на Биовульфках — и наоборот — на протяжении веков, с тех пор как Туннельные Переходы были обнаружены. В семье Харрингтон есть такой случай. Или, поправил он себя мрачно, был, по крайней мере. Когда еще была семья Харрингтон.

Биовульф был также единственной системой, членом Лиги которого обычно держали в курсе Мантикорских военных разработок. Силы Системной Защиты Биовульфа и Королевский Флот тихо согласились, что это было в интересах обоих служб, если Биовульф не начинает внедрение новых разработок Мантикоры на свои корабли, где они могли бы попасть в ФСЛ быстрее чем устареют, и ССЗБ загадочным образом забывали сообщить об эти наблюдениях ФСЛ, который их так долго и деловито игнорировал. Но это не означало, что на Беовульфе не было очень хорошего базового понимания того чем обладает Мантикора. Более того, Биовульф был единственной не-Мантикорской звездной системой, включенной с самого начала в разработку Плана Лаокоон, и у них были открытые каналы связи между Планетарным Советом Директоров Биовульфа и правительством Ее Величества.

Всё было хорошо, но существует один из тех маленьких секретов, о которых вежливые люди никогда не упоминают, — даже союзники шпионят друг против друга. Существует много причин для этого, особенно, если союзники не абсолютно уверены в долгосрочных намерениях своего партнера. В этом случае было не так, но еще одна причина — та, которая в случае Беовульфа срабатывала уже неоднократно — заключается в том, что "шпионы" могут обмениваться информацией, которая не может быть передана открыто. Определенного рода информация, которую по той или иной причине одно правительство не может открыто передать другому без риска, как бы симпатично оно не было. И любой "черный" источник на Беовульфе, который информировал Пэт Гивенс и разведку флота, почти наверняка руководствовался именно этой причиной.

"Хорошо", сказал он ей. "Я договорюсь."

* * *

"Это плохо", сказал Хэмиш Александер-Харрингтон.

Это было, вероятно, одно из самых ненужных наблюдений, сделанных им, и он знал это. Тем не менее, кто-то должен был сломать лед обеспокоенности и начать разговор.

Его жена взглянула на него, послав ему тень улыбки, как будто почувствовала его мысли, а его брат — сидевший напротив них за столом — резко фыркнул.

"Я полагаю, можно сказать и так", — ответил он. "Конечно, это применимо ко многому за последнее время, не так ли?"

"Насколько Вы уверены в этом источнике, адмирал Гивенс?" — спросила Елизавета Уинтон, сидевшая во главе стола.

"Полностью доверяю, Ваше Величество", ответила Гивенс, и Белая Гавань заметил, что она выглядела более живой, более активной, чем он привык видеть её после того, что все стали называть Атакой. "Мы не использовали этот канал очень часто. На самом деле, это только третье сообщение. В отличие от периодически появляющихся и исчезающих каналов, этот существует уже более семидесяти Т-лет. Оба других сообщения, которые пришли к нам таким образом, оказались абсолютно точными, и каждое было по-своему бесценным. Говоря более конкретно, по моему мнению, это надолго законсервированный запасной канал "на всякий случай". Кто-то приложил много усилий чтобы он оставался открытым, несмотря на любые изменения в персонале — на обоих концах, что, честно говоря, является основной причиной, по-которой я склонна поверить в это сейчас".

"Если информация, столь надежна, как вы полагаете, то я могу понять, почему они не хотят, передать её нам открыто," отметил Уильям Александер.

"Я полагаю, что технически это подпадает под определение государственной измены против Солнечной лиги," согласилась Елизавета.

"Это спорно, Ваше Величество", отозвался сэр Энтони Лэнгтри. Королева посмотрела на него, и он пожал плечами. "Во-первых,"государственная измена" является весьма расплывчатым термином по Конституции Солнечной Лиги. Во-вторых, если предупреждение истинно, кто-то мог сделать хорошее дело против планов Раджампета, которые являются реальным актом государственной измены. Он выворачивает Статью Семь наизнанку, чтобы оправдать свои действия."

"Не то, чтобы кто-нибудь собирается обвинить его в этом, Тони," отметила Хонор Александер-Харрингтон, и ее сопрано было столь же грустным, как глаза Патриции Гивенс. "Или, сделать что-нибудь хорошее для нас, во всяком случае."

"Я боюсь, что это вполне вероятно", сказала Елизавета, грустно улыбнувшись Хонор.

"Таким образом, если предположить, что информация является точной, что нам делать с ней?" спросил Грантвилль.

"Это зависит отчасти от того, насколько серьезна фактическая военная угроза, Вилли," ответила Королева, и посмотрела на первого космос-лорда. "Сэр Томас?"

"В некотором смысле, это труднее сказать, чем я хотел бы, Ваше Величество", ответил ей Капарелли. "Если цифры правильные — если они, действительно, собираются бросить на нас четыреста или около того кораблей стены — мы превратим их первую атаку в гренки, используя любимый термин Хэмиша. У нас имеется почти столько же наших собственных кораблей стены, все они обладают большим радиусом поражения и гораздо лучше защищены от ракетной дуэли, чем корабли адмирала Золотого Пика, использованные при Шпинделе, не говоря уже подвесках стационарной обороны. Так что я абсолютно уверен, в нашей способности разнести их в хлам. Единственный вопрос, если быть честными, выживет ли кто-нибудь из них достаточно долго, чтобы погасить клин и сдаться".

Он помолчал, окинув взглядом собравшихся за столом переговоров, демонстрируя стальную уверенность.

"К сожалению, многое зависит от того, что стоит за всем этим, и, честно говоря, этого мы не знаем. Я абсолютно уверен, что если мы разнесём оперативную группу Лиги — хотя это будет нечто больше похожее на флот, — это будет иметь огромное влияние на общественное мнение солли, которое меня беспокоит. Как мне кажется, есть два противоположных варианта, их потенциальной реакции. Во-первых, они могут придти в такой ужас от разрушительного характера поражений ФСЛ, что они могут полностью отказаться от любых будущих операций. Возможно даже, что Колокольцов и остальные потеряют контроль над Лигой. Во-вторых, хотя, они могут быть в ужасе и раздражении от разрушительного характера их поражения, они дадут карт-бланш Раджампету. Естественно, имеются различные варианты между этими двумя крайностями, но я думаю, что в итоге всё действительно сводится к этому. И, к сожалению, невозможно предсказать в какую сторону они прыгнут, когда полетит дерьмо."

"Хэмиш? Хонор?" Елизавета вздернула брови и посмотрела на них.

Хонор взглянула на мужа, потом расправила плечи и повернулась к Елизавете, прикоснувшись щекой к Нимицу, сидевшему на спинке кресла.

"Я думаю, сэр Томас это в значительной степени прав, Елизавета", сказала она. "Если быть честным, то даже, если Лига бросит все свои активные корабли стены на нас одновременно, мы могли бы достаточно уверенно победить их. Бросая свои корабли в бой по частям, они просто собираются, сделать работу еще проще с нашей точки зрения. Единственная реальная проблема, в краткосрочной перспективе, заключается в количестве имеющихся у нас боеприпасов, но, судя по тому, что произошло на Шпинделе, я уверена, что у нас их достаточно, чтобы справиться со всеми их активными супердредноутами.

"К сожалению, если нам в конечном итоге придется сделать это, у нас возникнет огромная проблема с поставкой ракет, что повлечет за собой всевозможныепотенциальные проблемы, если мы не сможем окончательно договориться с Хевеном. Даже не учитывая того, что нам, возможно, потребуется разобраться с Рабсилой".

Ее голос стал жестче на последнем слове, а свет, блеснувший в её карих глазах, на мгновение вызвал дрожь у Елизаветы Уинтон. Большинство старших офицеров Звездной Империи и политические лидеры были осторожны, чтобы подчеркнуть — в общественных местах, по крайней мере, — что они еще не знают точно, кто напал на их домашнюю систему. Однако у Хонор Александер-Харрингтон не было никаких сомнений.

И не было сомнений у Елизаветы что именно Хонор собирается сделать по этому поводу. Нельзя сказать, что Елизавета не согласна с ней; просто даже после всех этих лет, Королева все еще не поняла, что когда дело доходит до дела, гранитный характер Хонор Александр-Харрингтон был еще более беспощадным чем ее собственный знаменитый характер. Холоднее и менее выразительный внешне, может быть, и, безусловно, медленнее пробуждается, но это делает его только более смертоносным, в конце концов.

"Если бы мы могли рассчитывать на столкновение только с Лигой, я думаю, всё было весьма хорошо в течение первых двух лет," продолжила Хонор через мгновение. "Им потребуется гораздо больше времени для расконсервации и переоборудования, а также призыва и переподготовки личного состава чем требуется нам для возобновления производства ракет. У них достаточно линейных крейсеров и крейсеров в Пограничном Флоте для того, чтобы создать значительную угрозу для нашей торговли, если они пойдут на широкомасштабное противостояние, и используют их в качестве рейдеров, но благодаря тоннельной сети, мы, на самом деле, располагаем 'внутренними линиями ', так что они будут более уязвимы к атакам рейдеров, чем мы.

"Нам не следует начинать войну с ними, пока мы не обеспечим поставки ракет, а это означает, что они имеют запас времени, чтобы среагировать на их технологическое отставание. Без адекватных и надежных поставок ракет, мы не можем атаковать. Если они не захотят атаковать нас, пока ищут ответы на наше преимущество в аппаратном обеспечении, то к тому времени, когда мы запустим наши линии ракет на полную мощность, они, вероятно, также развернут производство новых конструкций, которые гораздо более живучи и более опасны. И, что еще хуже, мы потеряли так много промышленности, что во всей галактике не найдется способа, что-либо противопоставить их производственным возможностям. Если они выставят в шесть раз больше кораблей, мы проиграем, даже если их лоханки будут вдвое хуже наших. "

"И тот факт, что, как ты говоришь, мы не можем атаковать их означает, что мы не можем использовать туннельную сеть" мрачно сказала Елизавета, кивая головой в знак понимания и согласия.

"Именно так". Хонор погладила Нимица и взглянула в глаза королевы. "Если эта информация является точной, если Раджампет действительно планирует бросить в топку четыреста кораблей стены, это будет весьма паршиво, чем бы это ни кончилось. Наихудший сценарий, если честно, то, что в борьбе с ними нам придётся убить множество людей, как сказал сэр Томас. Предположим, каждый из этих кораблей имеет экипаж в шестьдесят пять сотен человек, по меньшей мере. Это даёт нам более двух с половиной миллионов человек на борту только кораблей стены. Потенциально, это два с половиной миллиона фатальных потерь, сверх потерь, понесённых Кренделл на Шпинделе. Скорее всего, мы убьем намного меньше, возьмем остальных в плен, но я не уверена, что будет будет намного лучше с психологической точки зрения. Если честно, я склонна думать, что именно этот вариант имеет в виду Раджампет. "

Белая Гавань пошевелился рядом с ней, и она взглянула на него.

"Я не больший поклонник Солли, чем ты", сказал он," но сознательно планировать такое число погибших исключительно ради политических маневров, с моей точки зрения, представляется слишком циничным даже для Солли".

"Это потому, что в глубине души ты просто, порядочный человек, Хэм", мрачно сказал его брат. Взгляд Белой Гавани переместился к нему, и Грантвиль пожал плечами. "Возможно, ты вспомнишь Корделию Рэнсом и Роба Пьера. Число жертв, о которых сказала нам Хонор, на самом деле намного ниже, чем число убитых Пьером только при разгроме Законодателей, а тем более наших потерь. Рэнсом перебила в три или четыре раза больше людей, а мы еще не упомянули социопата Сен-Жюста!"

"Но…" начал было Белая Гавань, но замолчал и Грантвиль кивнул.

"Это действительно так, Хэм". Его голос сейчас был почти нежным. "Мы привыкли думать о верхушке Народной Республики как о политических социопатах. Из того, что я слышал до сих пор о Колокольцове и его команде — и, особенно, о Раджампете, — они, по крайней мере, такие же. А может быть еще хуже, потому что я не думаю, что у кого-нибудь из них есть личные причины или законные основания для возмущения, подобные тем, которые Пьер, безусловно, имел. Для них это просто вопрос системы, они всегда играли так."

"Что сулит нам адский беспорядок, не так ли?" подвела итог Королева Елизавета, и никто из присутствующих в зале заседаний не возразил ей.

* * *

"Вы это серьезно, адмирал Тренис?"

Элоиза Притчар пыталась не допустить недоверие в свой голос, глядя на директора Бюро Планирования Республиканского Флота. Это положение сделало Линду Тренис эквивалентом Патрисии Гивенс в Республики Хевен, за эти годы, особенно после падения Народной Республики, она привыкла что при представлении отчетов, некоторые из ее начальников первоначально испытывали… некоторые трудности с кредитом доверия. Сейчас она просто посмотрела на президента и кивнула.

"Да, госпожа Президент, я абсолютно серьезна."

"Но, позвольте мне спросить прямо — вы не имеете никакого представления, кто послал Вам эту информацию?"

"Я не совсем точно выразилась, госпожа Президент. Я знаю точно, кто передал его нам. Я не знаю, человека, отправившего его, однако я знаю, откуда оно — в общем плане, по крайней мере".

"Но, извините меня, Линда," сказал Томас Тейсман, повернувшись лицом к ней и Президенту, а спиной к панорамному окну в офисе Президента в башне Перикард "почему кто-то на Беовульфе выбрал нас из всего человечества, чтобы поделиться с нами этой информацией? "

"Это то, что я меньше всего готова обсуждать," ответила Тренис. "У меня есть некоторые идеи по этому вопросу, но все они на данный момент только идеи."

"Ну, если у вас есть какие-то мысли по этому поводу, вы далеко впереди меня", откровенно сказала Причарт, опираясь на спинку стула и скрещивая ноги. "Так что давайте послушаем их, адмирал."

"Разумеется, госпожа президент."

Линда Тренис была чрезвычайно организованной женщиной. Одним из ее главных преимуществ, когда дело доходило до построения плотно аргументированных анализов был способ, используя который она тщательно рассматривала каждый отрывок информации прежде, чем приспособить это в месте. Было болезненно очевидно, что преинтация не больше чем предварительных, неподготовленных впечатлений главе Республики, не была очень высоко в списке ее любимых вещей.

"Может быть много причин для кого-то на Беовульфе, чтобы мы знали об этом. Честно говоря, вряд ли это одна какая-то причина, потому что их много. Имейте в виду, я не думаю, что они когда-либо не любили нас так сильно, как Манти, и я думаю, что это еще более верно, поскольку мы восстановили старую республику, но "не так сильно, как Манти" не означает, что они на самом деле беспокоятся о нас. Давным-давно, мы были на самом деле в очень хороших отношениях с ними, но эти отношения начали ухудшаться, когда Законодатели пришли к власти. Технический Закон об Охране был поцелуем смерти, Бефы были обеспокоены и прекратили военную и разведывательную кооперацию с нами сто сорок лет назад… и, очевидно, Манти не имели к этому отношения. Никогда не было сомнений, что если бы им пришлось выбирать между двумя из нас, они бы выбрали сердцем Мантикору. И, честно говоря, если бы я жила прямо на другой стороне тоннеля от Мантикоры, я, наверное, сделала бы такой же выбор."

Причарт и Тейсман кивнули и Тренис пожала плечами.

"Я думаю, то, что мы должны начать с предположения, что они рассказали нам об этом, потому что они думали, что это поможет Мантикоре, а не потому что они думали, что это им повредит. Сначала я не видела каких-либо причин чтобы они могли так считать. Затем мне пришло в голову, что они, возможно, лучше представляют, как мы думаем, здесь, в Новом Париже, чем мы догадываемся."

"Прошу прощения?" Причарт моргнула, а Тейсман нахмурился.

"Я пытаюсь сказать, госпожа Президент, что у нас было естественное и понятное стремление сосредоточить контрразведывательную деятельности против Мантикоры. Теперь, однако, я начала задаваться вопросом, насколько глубоко бефы, возможно, внедрились в Республику."

"Беовульф, Линда? в голосе Тейсмана звучало сомнение, и Тренис посмотрела на него. "Мы ужасно далеко от Беовульфа", указал военный министр. "Почему они должны беспокоиться о проникновении к нам? И если они здесь, почему они не сливали всю собранную информацию, Манти?"

"Чтобы ответить на ваш второй вопрос, сэр, мы не знаем, что они не сливали информацию Манти, не так ли?" Против своей воли, Тренис слегка улыбнулась увидев реакцию Тейсмана. "Относительно того, почему они должны беспокоиться о внедрении к нам, мы люди, которые оказались в состоянии войны с их соседом — и их другом — в течении последних двадцати Т-лет. Об этом мало говорят, но разведка Беовульфа весьма хороша, и я думаю, что для них имело смысл, присматривать за людьми, сражающимися со звездной системой, находящейся в шести часах от их собственной домашней системы. "

Тейсман задумчиво нахмурился, а Причарт кивнула.

"В то же время," продолжила Тренис, "Я склонна думать, что они либо не получили слишком много от нас, либо, они, по своим причинам, не поделились тем, что получили, с Мантикорой. Вполне возможно, что был обмен информацией между манти и бефами, и что, почти всё, что Беовульф мог предоставить, было уже известно Мантикоре. Давайте не будем недооценивать то, на что способны манти в этой области своими собственными силами. С другой стороны, я удивлюсь, если бефы не активизировали свои усилия после покушения на Александер-Харрингтон и того, что случилось с Вебстером и на Факеле".

"Да?" Причарт склонила голову вбок, сузив глаза. Тренис не входила в список людей, знавших о деятельности Альберта Джанколы и подозрениях Кевина Ушера о весьма своевременной — или несвоевременной, в зависимости от точки зрения — смерти Ива Гросклода.

"Госпожа Президент, мы этого не делали. И, честно говоря, то, как это было сделано, указывает на совершенно новые возможности некой стороны. Учитывая отношение Беовульфа к Мезе, и тот факт, что Рабсила, не станет колебаться ни на мгновение сдавая в аренду новый инструмент для убийства, и что любой аналитик будет очень внимательно изучать возможность того, что мы интересуемся новыми биологическими технологиями, я думаю, что подозрения бефов, вероятно, сосредоточены в первую очередь на Мезе. Если это так, то логично для них считать Рабсила сдала её нам, особенно в свете покушения на герцогиню Харрингтон. И, если они думают, что один из способов найти связь с Мезой может быть найден у нас."

Причарт осознала, что она медленно кивает. Все это было, разумеется, спекуляцией, но он имело осмысленный вид. В самом деле, это вполне может иметь смысл, тем более — как напомнила Тренис — в свете ненависти и подозрительности Беовульфа по отношению к Мезе.

"Подводя итог сказанному," — продолжила адмирал — "Я считаю возможным, даже вероятным, что после событий на Монике и Нью-Тоскане, а теперь на Шпинделе, бефы пришли к выводу, что мы действительно невиновны, по крайней мере, в убийствах. Из чего следует, что, кто бы ни стоял за убийством Вебстера и нападением на королеву Берри, он пытался сорвать переговоры на высшем уровне между Вами и королевой Елизаветой. Отсюда остается короткий шаг к предположению, что мы искренне хотели, положить конец войне с тех пор вы послали графиню Золотого Пика обратно на Мантикору с предложением о саммите. Более того, если им действительно удалось получить какие-либо источники здесь, в Новом Париже, я считаю вероятным, что они знают о том, как мы положительно отреагировали на прибытие герцогини Харрингтон и предложение Елизаветы все-таки вести переговоры."

"Вы говорите, что кто-то на Беовульфе считает, что мы, вероятно, хотим твердого, разумного договора больше, чем мы хотели бы воспользоваться возможной беспомощностью Мантикоры" задумчиво сказала Причарт, с оттенком скептицизма в голосе.

"Я думаю, что это возможно, госпожа президент."

"Это может быть возможно, Линда, но это выглядит довольно рискованным ходом для того, кто считает себя другом Мантикоры" заметил Тейсман.

"Возможно", признала Тренис. "С другой стороны, что же они на самом деле сказали нам? Солли достаточно глупы, чтобы снова сунуть пальцы в мясорубку и полезут на Мантикору? Конечно, если мы склонны, попытаться воспользоваться трудным положением манти после разгрома их домашней системы, зная, что Лига собирается взять их за горло, мы можем приступить к реализации наших планов немного раньше. Но мы знаем, чем, на самом деле, все это кончится для нас, и я думаю, никто на Беовульфе не будет быть настолько глуп, чтобы думать, что мы настолько тупые, чтобы на самом деле атаковать Мантикору когда Звездная Империя уже в значительной степени восстановила оборону. Таким образом, сообщение о планах солли не приводит к какому-либо значимому военному преимуществу."

"Вы полагаете, кто-то на Беовульфе, вероятно, кто-то весьма высокопоставленный, рассуждает с точки зрения дипломатических последствий этой новости", медленно сказала Причарт.

"Я думаю, что это возможно, Мадам Президент. Не забывайте, что я ем все это таким же холодным, как и вы. Вполне возможно что я вообще опоздала к обеду. Но независимо от того, что происходит, никогда не забывайте, сколько времени Биовульф и Мантикора были друзьями. И кто передал это мне. Честно говоря, мы всегда думали, главный резидент спецслужб Биовульфа здесь, на Хевене был их коммерческий атташе. Теперь, однако, предполагая, что все это не какой-то огромной обман, в конце концов, они фактически подтвердили, что резидентом, все это время, на самом деле была их флотский атташе… и она раскрылась после конкретных инструкций своего посла. Принимая во внимание отношения между ними и Манти, я просто не понимаю, почему посол Биовульфа уполномочил кого-либо вручить нам что-то, что предположительно может повредить Звездной Империи."

"Я склонен согласиться," сказал Тейсман. "Но закон непредвиденных последствий, насколько мне известно, никто не отменял."

"Есть еще одна сторона проблемы", сказал Притчарт. Тейсман взглянул на нее, и она пожала плечами. "Макгвайр, Янгер, и Тиллингхэм", резко сказала она, и военный министр поморщился.

Тренис выглядела озадаченной. Причарт заметила её выражение и, немного погодя, решила объяснить.

"Вы правы, правительство действительно желает заключить равноправный договор с Мантикорой, адмирал Тренис. К сожалению, не все согласны, что следует понимать под термином "равноправие". И, честно говоря, есть некоторые довольно влиятельные игроки вне администрации, которые будут рассматривать эту новую угрозу Звездной Империи — особенно после того, что произошло с их домашней системой — в качестве основания для упрочнения своей позиции Они намерены припереть манти спиной к стене и они не видят причин, почему мы не должны использовать ситуацию, чтобы выбить уступки из Мантикоры, а не наоборот. "

"Что," сухо отметил Тейсман, "не самый лучший способ разговаривать с Елизаветой Винтон в такой момент."

Тренис слегка поморщилась, и Причарт усмехнулась.

"Честно говоря, я не могу сказать, что полностью отбрасываю перспективы достижения более выгодных условий для нас" признала Президент. "Я хотела бы, в первую очередь, снять требования выплаты репараций, хотя я не могу сказать, что манти требуют их безосновательно. Меня, однако, беспокоит разворачивающаяся в конгрессе критика нашего решения вести переговоры с Мантикорой. Они уже забыли, как мало вариантов было у нас, когда Восьмой флот был прямо здесь, в системе Хевен. Теперь они собираются использовать соларианскую угрозу в качестве дубинки для руководства манти, и это может привести… к весьма неприятным последствиям".

Несмотря на ее усмешку минуту назад не было абсолютно никаких следов благодушия на лице Элоизы Причарт, когда она покачала головой.

"Нынешняя администрация по-прежнему слишком ослаблена после битвы за Мантикору, чтобы игнорировать то, что оппозиция, скорее всего, будет делать с этой информацией в Конгрессе. Другими словами, в этот момент у меня нет морального авторитета и общественной поддержки, которые были до операции Беатрис, поэтому я не смогу продавить через конгресс то, что я хочу сделать, и оппозиции будет намного проще остановить меня. Это означает, что чтобы ни думали на Беовульфе, и как бы сильно я ни хотела вернуться за стол переговоров и остановить эту войну, это маленькое откровение, скорее всего, сорвёт или, по крайней мере, серьезно затруднит, переговорный процесс, вместо того, чтобы ускорить его".

Глава 38

Апрель 1922 после Расселения

Кто бы что ни говорил про мантикорцев, они никогда не убегают в страхе.

Адмирал Томас Тейсман. Флот Республики Хевен

Адмирал флота Массимо Филарета был высоким, тёмноволосым и широкоплечим, с коротко подстриженной бородой и проницательными тёмными глазами. На службе, известной своим непотизмом, он никому не уступал обширностью своих связей. Он также был хорошо известен своей склонностью устраивать вечеринки до упаду, как только выдавалась возможность, а среди его особенно близких знакомых ходили слухи, что он питал страсть к удовольствиям, которые даже самые пресыщенные солли назвали бы "экзотическими". Однако, в этом он едва ли был одинок среди старших офицеров ФСЛ, и кроме того он имел репутацию усердного, уравновешенного и внимательного к деталям командира, которая соответствовала и его внушительному внешнему виду, и его дорогим вкусам.

Но сейчас его уравновешенность, похоже, взяла перерыв, невесело отметил адмирал Джон Барроуз, его начальник штаба.

Барроуз был полной физической противоположностью своего начальника. Тогда как Филарета был ростом чуть больше ста девяноста сантиметров, Барроуз едва достигал ста шестидесяти двух, он был светловолосым, голубоглазым и довольно полным. Как и Филарета, Барроуз приобрел репутацию за своё упорство в работе, но он чувствовал себя спокойнее, чем его командир, когда дело доходило до импровизации. И ещё он развил у себя определённый талант в определении настроения Филареты и ловком… управлении им.

— И что ты думаешь об этом мозговом штурме, Джон? — довольно неожиданно спросил Филарета, отрываясь от изучения "умной" стены своего рабочего кабинета, которая сейчас показывала центральную звезду системы Тасмания.

— Я полагаю, вы говорите о последнем послании адмирала Раджампета, Массимо?

Барроуз добавил в свой тон шутливые нотки, но Филарета не был в настроении для их обычно общего более-менее терпимого презрения к начальнику штаба флота.

— И о чём ещё ты думаешь я мог говорить? — спросил он весьма раздражённым тоном.

— Ни о чём, — признал Барроуз, отбрасывая попытки ослабить явное недовольство собеседника. Его более серьёзное выражение лица стало молчаливым извинением за первоначальную попытку пошутить, и Филарета фыркнул.

— Ну, как бы то ни было, — сказал он, махнув рукой, — что ты об этом думаешь?

— У меня не было времени полностью изучить оценки доступности, — более официально ответил Барроуз. — Предполагая, что все, кто должен прибыть сюда, успеют до того, как мы уйдём в гипер, похоже, мы скорее всего достигнем заданного уровня сил. Возможно, у ас даже будет несколько лишних кораблей стены. Так что с технической точки зрения всё выглядит реализуемым. Но мне не нравится, как мало у нас будет кораблей прикрытия, и хотелось бы иметь гораздо больше информации о том, что случилось на Шпинделе, чем у нас есть сейчас.

— Численность эскорта не так уж меня волнует, — пренебрежительно сказал Филарета. — Вот насчёт Шпинделя — верно подмечено. Конечно, Сандре Крэндалл всегда не хватало ума сначала задраить наружный люк, но всё же…

Его недовольство стало ещё заметнее, и Барроуз обнаружил, что разделяет его.

— Я думаю, в теории о том, что манти не захотят продолжать ускорять ход событий, что-то есть, особенно если предположить, что оценки разведки флота по ущербу, который они понесли во время этой атаки на их центральную систему, хоть немного близки к истину, — произнёс он через мгновение. — Если Стратегический совет прав в этом, появление четырёх с лишним сотен кораблей стены должно наставить их на путь истинный.

— А если "Стратегический совет" ошибается, — жгучая ирония Филареты абсолютно ясно говорила, кого он считает настоящим автором этой идеи, — то появление четырёх с лишним сотен кораблей стены приведёт к гибели множества людей.

— Да, — согласился Барроуз, — с другой стороны, должен сказать, что я думаю что оценки ущерба, нанесённого оборонительным системам манти, должны быть довольно точны. — Филарета взглянул прямо на него, и начальник штаба пожал плечами. — Я не говорю, что они потерпели такой полный разгром, как утверждает оперативный план, но никто не мог приблизиться настолько, чтобы нанести такой ущерб внутри гиперграницы, не пробившись по крайней мере через их внутрисистемную оборону. И если сообщения о потерях в Битве за Мантикору хоть немного близки к истине, у них не могло оставаться больше сотни или около того кораблей стены даже до последней атаки.

— Что бы вселило в меня гораздо больше уверенности, если бы они не надрали уши Крэндалл одними только крейсерами, — едко заметил Филарета.

— Я знаю, что сам сказал, что хотел бы иметь побольше информации о случившемся на Шпинделе, — сказал Барроуз. — Но насколько я понял имеющиеся у нас данные, полагаю, она на самом деле наткнулась на кучу ракетных подвесок, развёрнутых для обороны системы.

— И ты хочешь сказать, что?..

Я хочу сказать, что очень вероятно, что это были подвески системной обороны — то есть специализированная конструкция, оптимизированная именно для этой роли. Конечно, всё, что они нам показали — это крейсера, но как вы только что отметили, адмирал Крэндалл никогда не отличалась сообразительностью, а системы маскировки манти похоже лучше, чем кто-либо полагал. Вполне возможно, что им удалось установить всю систему распределённой обороны, а она этого даже не заметила. Кроме того, минимальная оценка дальности активного полёта, которую я видел, чертовски превышает дистанцию, с которой они уничтожили "Жана Бара". Так что я склонен думать, что на самом деле им удалось развернуть специализированную оборонительную версию своих подвесок, вероятно со значительно более крупными ракетами с большим радиусом действия. Считайте их… эээ, минами старого образца, к которым приделали три или четыре обычных двигателя. Для них это единственная возможность получить такой радиус, которую я могу придумать, но такие большие ракеты просто не практичны в качестве бортового вооружения. — Барроуз пожал плечами. — Где, чёрт возьми, тогда размещать погреба боеприпасов?

Филарета начал было отвечать, но остановился при последнем вопросе Барроуза. Он подумал одно-два мгновения и кивнул.

— На самом деле, я об этом не подумал, — признал он. — Если они перешли к преимущественно ракетному бою, им надо было прийти к какому-то балансу между радиусом действия ракет и их размером, верно? Они должны иметь на борту достаточное количество боеприпасов, чтобы сделать свою работу.

— Именно, — Барроуз поморщился, — я готов признать, что даже у их корабельного вооружения есть существенное превосходство в дальности, но оно не будет так велико, как над Крэндалл. И вторая мысль насчёт того, что это был специализированный вариант для обороны систем: единственное "доказательство" того, что они расправились с ней, не имея "ничего тяжелее крейсера", исходит от манти. На их месте, если бы на самом деле я применил сложную интегрированную систему оборонительного вооружения — в которой быть может был компонент сверхсветовой связи, — я бы сделал всё возможное, чтобы убедить Лигу в том, что сделал это силами одних только лёгких кораблей… если бы считал, что это сойдёт мне с рук. Но все наши разведчики и разработчики утверждают, что любая широкополосная сверхсветовая связь требует огромных платформ. Минимальная оценка, которую я видел, указывает: ничто значительно меньшее, чем корабль стены, не может нести такую систему и стоящую упоминания боевую нагрузку. Так что, раз они очевидно использовали сверхсветовую связь против Крэндалл, наверняка они сделали это не с чего-то размером с тяжёлый крейсер. Честно говоря, из-за этого — вместе с требованиями к размеру самих ракет — я и убеждён, что это должна была быть схема системной обороны. Крэндалл облажалась, потому что им удалось доставить в систему распределённые платформы и запустить их, прежде чем она добралась туда.

Филарета медленно кивнул, и его взгляд был напряжён, но за этим взглядом скрывалось что-то ещё. Барроуз видел это, хотя и не мог понять, что ещё было на уме у адмирала флота.

— Итак, ты утверждаешь, что кто бы, — это "что-то" во взгляде Филареты на мгновение сверкнуло сильнее, — не разнёс инфраструктуру их системы, ему пришлось пройти через такую же оборонительную систему.

— По-моему, похоже на то, — подтвердил Барроуз. — И для этого им пришлось либо нанести серьёзный ущерб этой системе, либо по крайней мере исчерпать её запасы боеприпасов. Откровенно говоря, представляется более вероятным, что тот, кто это сделал, имел лучшие разведывательные данные по манти, чем мы, и нашёл способ добраться до удалённых платформ, что скорее всего означает что в сети управления манти проделана куча дыр. Даже если они просто истратили все свои боеприпасы, кажется маловероятным, что манти смогут заменить израсходованные ракеты, когда их промышленная структура настолько разрушена. И даже предполагая, что они смогли восполнить свои траты в этот раз, им ни за что не удастся уничтожить нас и перезарядиться до прибытия следующей волны.

— Уверен, это послужит огромным утешением для наших призраков, — очень сухо сказал Филарета, и Барроуз фыркнул.

— Согласен, это был бы… неоптимальный результат, сэр, — согласился он. — Но я имею в виду, что манти должны понимать этот факт. Так что когда после нашего неожиданного появления, даже если у них будет физическая возможность отразить нашу атаку, я думаю, Стратегический совет на самом деле прав в том, хватит ли им силы духа, чтобы действительно попытаться сделать это. И если мы укажем им, что следующая волна уже на подходе, и что она будет ещё мощнее, я думаю, вполне вероятно, что они осознают своё положение и сдадутся.

— Хм.

Филарета нахмурился, очевидно обдумывая то, что сказал его начальник штаба. Он всё ещё был далёк от того, что Барроуз назвал бы весельем, но его выражение лица чуть просветлело.

— Я чертовски надеюсь, что ты прав, — откровенно сказал он наконец. — Если нет, то нам всем надерут зад, даже если в конце концов мы их уничтожим.

Он помедлил, словно приглашая Барроуза ответить, но начальник штаба лишь кивнул. В конце концов, Филарета был абсолютно прав.

— Хорошо, — сказал наконец адмирал. — Ступай и введи Билла и Ивонну в курс дела.

Адмирал Уильям Дэниелс был операционистом боевой группы, а адмирал Ивонна Уругвай — штабным астрогатором.

— Я хочу, чтобы наш поход был спланирован к тому времени, когда прибудут подкрепления. — Настала очередь Филареты поморщиться. — Нам ни за что не выдержать заданный график, но давай постараемся держаться настолько близко к нему, насколько возможно.

— Да, сэр, — согласился Барроуз. Честно говоря, он был бы удивлён, если им удалось уложиться в стандартную неделю отступления от графика операции, включённого в их приказ со Старой Земли. С другой стороны, допуска на подобные отставания принимались в расчёт в любом межзвёздном приказе о перемещении флота. Должны были.

Филарета снова отвернулся к "умной" стене, разглядывая её несколько мгновений. Затем он глубоко вздохнул и кивнул далёкому солнечному очагу, который господствовал над пейзажем.

— Хорошо, Джон, — повторил он, не отворачиваясь от стены. — Иди поговори с Биллом и Ивонной. Мне нужны их предварительные ответы к обеду. И ещё запланируй общее собрание штаба на завтрашнее утро.

* * *

"Частная яхта" была размером с линейный крейсер большинства флотов, и почти так же мощно вооружена. Что не мешало ей оставаться одним из самых роскошно оборудованных судов галактики… а также одним из самых быстрых. Она совершило переход из системы Мезы на сорок процентов быстрее, чем удалось чьему-то ещё кораблю.

Альбрехт Детвейлер раздумывал, что же именно это означает, стоя в помещении, которое было бы флагманским мостиком на борту настоящего военного корабля, и наблюдал, как огромная космическая станция, поблескивавшая в лучах звезды класса F6 под названием Дарий, росла на экранах визуального обзора, по мере того как КФМС "Генезис" приближался к ней. Станция — официально известная как Дарий Прайм — находилась на орбите вокруг планеты Гамма, единственного обитаемого мира Дария, и в этот момент она была на ночной стороне Гаммы, как раз приближаясь к терминатору. Поверхность планеты под ней искрилась линиями и бусинками света, и компанию ей составляли ещё четыре станции, хотя ни одна из них и близко не достигала того размера, которым обладали мантикорские "Гефест" и "Вулкан".

Когда-то обладали, по крайней мере.

Его взгляд переместился к кораблям, обретающим свою форму на верфях Дария Прайм. Он знал, что со временем эти корабли станут первыми боевыми единицами класса "Леонард Детвейлер", хотя это произойдёт далеко не так скоро, как ему бы хотелось. Значительно меньшие корабли класса "Акула" на парковочной орбите позади Дария Прайм были ясным объяснением, почему он хотел этого. Большинство ещё далёких от завершения "Детвейлеров" были уже больше "Акул" — часто намного больше. Когда они будут достроены, они станут гораздо, гораздо мощнее — и гораздо опаснее, — чем их меньшие предшественники, и возможности, которые они предоставят, понадобятся ему как только они будут доступны. К сожалению, желания не могли ничего изменить.

При этой мысли он ненадолго поджал губы и сосредоточил своё внимание на "Акулах". "Генезис" прибыл почти на три часа раньше, чем ожидалось, и всё же было очевидно, что флот был уже дома и ожидал его. Ну и отлично. Несомненно, флот Мезанского Согласования когда приобретёт вкус к официальным смотрам флота — и связанную с этим пунктуальность, — которые, похоже, были неотъемлемой частью всех остальных космических флотов. Пока этого не случилось, и учитывая, как мало смысла он видел в помпезности, он предпочитал, чтобы такое положение дел сохранялось как можно дольше.

Но конечно же они заслужили официальный смотр. Его лицо напряглось с мрачным удовлетворением, когда он подумал об отчётах об эффективности "Устричной бухты". "Не думаю, что хоть кому-то в истории когда-то удавалось провернуть настолько удачную операцию! Уж конечно не против такого серьёзного противника, как манти!"

Число жертв было выше, чем предполагалось, и часть его сожалела об этом. Он предполагал, что это было глупо с его стороны, учитывая, куда всё это со временем приведёт, но это было так. Он не мог до конца избавиться от мыслей обо всех тех детях, которые даже не представляли, что их ждёт. Забавно, что это беспокоило его, а мысль о тех миллионах, которые в конце концов погибнут, — нет. Не потому ли, подумал он, что эти миллионы остаются пока абстракцией, возможностью, в отличие от погибших на мантикорских космических станциях и в городе Явата-Кроссинг. Он надеялся, что причина не в этом. Все эти новые смерти приближались — он не мог изменить этого в данный момент, даже если бы попытался, — и он не мог позволить себе носиться с ними, когда настанет время.

Ну, ты не станешь этого делать, — сказал он себе. Когда настанет время, у тебя нарастёт достаточно эмоциональной рубцовой ткани, чтобы ты не потерял сон. И, признайся себе, Альбрехт, — ты будешь чертовски рад этому.

— Мы пришвартуемся к станции через примерно тридцать пять минут, сэр, — сообщил ему капитан "Генезиса".

— Спасибо, — ответил Детвейлер, подавляя желание улыбнуться. Хайден Милн был шкипером его яхты больше трёх стандартных лет, и за это время он твёрдо запомнил правило: никогда — никогда — не обращаться к нему по имени. Насколько можно было вспомнить, девтейлер был просто "сэр" для всех членов команды, и его желание улыбнуться угасло, когда он подумал об этом. В конце концов, он был обречён оставаться в тени по крайней мере ещё какое-то время.

В то же время, не имело смысла прятаться от мужчин и женщин из ФМС. Каждый из них знал, что Бенджамин был их командиром, и что Альбрехт поддерживает его, хотя тот факт, что оба они Детвейлеры, тщательно скрывался от большинства из них. Но они знали, что Бенджамин и Альбрехт — их лидеры. Что, в конце концов, и было причиной, по которой и он, и "Акулы" на орбите, оказались сегодня в одной звёздной системе.

— Думаю, мне следует пойти в каюте и предупредить жену, — продолжил он вслух.

— Конечно, сэр.

Детвейлер кивнул капитану, повернулся и направился к лифту, а его генетически усовершенствованный телохранитель Генрих Стаболис следовал за ним по пятам.

Они вошли в лифт, и Стаболис набрал нужный код назначения, после чего отступил назад, сложив руки за спиной. Детвейлер не смог бы сосчитать, сколько раз за все эти годы он видел Стаболиса именно в такой позе, и было удивительно, как это привычное зрелище всегда помогало укрепить его уверенность.

— Пока всё хорошо, Генрих, — сказал он.

— Как скажете, сэр, — согласился Стаболис, и Детвейлер ухмыльнулся.

— Знаешь, Генрих, ты ведь не особенно разговорчив, верно?

— Думаю, да, сэр. — Быть может, на мгновение на лице телохранителя мелькнула тень ответной улыбки.

— Но ты всегда рядом, — продолжил Детвейлер серьёзнее. — Если я ещё не говорил об этом, я это ценю.

Стаболис наклонил голову в немом признании, и Детвейлер на мгновение слегка коснулся рукой его плеча. Они достигли своего назначения, двери открылись, и Стаболис вышел в проход, посмотрев в обе стороны, прежде чем отойти в сторону и позволить своему подопечному покинуть лифт. Они прошли по широкому, со вкусом отделанному проходу к личной каюте Детвейлера, и он нажал на кнопку вызова.

— Да? — спросило через мгновение приятное сопрано.

— Это я, Эви, — сказал он. — Мы прибываем примерно через тридцать минут.

— Тогда, я надеюсь, Генриху удалось довести тебя сюда без подливы на рубашке?

Дверь открылась, и Эвелина Детвейлер посмотрела на своего мужа. Позади неё Альбрехт увидел Эрику Стаболис, телохранителя Эвелины, которая напряжённо пыталась не улыбаться реплике своей начальницы. Эрика была с Эвелиной почти так же долго, как и Генрих с Альбрехтом, и у неё были такие же чёрные волосы, голубые глаза и правильные черты лица — чуть более утончённые в её случае, — как и у её брата. На самом деле, людей порой поражало необычайное физическое сходство между братом и сестрой Стаболис. Хотя и не должно было: Эрика и Генрих были клонированными близнецами. Она была так же смертоносна, как и её брат, и единственным существенным различием между ними было то, что у неё имелось две X-хромосомы.

— Да, — сказал Альбрехт мягко, пока жена рассматривала его. — Мне не только удалось не пролить подливу, но и выпить две чашки кофе так, что ничего не стекало по подбородку.

— Я впечатлена, — сказала ему Эвелина, усмехнувшись, и отступила назад, чтобы позволить ему войти в дверь. Он улыбнулся и легонько дотронулся до её щеки. Совет по долгосрочному планированию знал, что делает, когда сводил вместе их двоих, подумал он. Порой, выбор СДСП приводил к образованию пар, которые терпеть не могли друг друга. Официально такого, конечно, не случалось, но неофициально все знали, что это так. К счастью, подобные ошибки обычно можно было исправить, и в случае альфа-линии, как у любого Детвейлера, члены Совета прилагали особые усилия, чтобы выбрать совместимых.

— Позволь мне только сменить пиджак, — сказал он ей.

— Хорошо. Только не красный, — сказала она твёрдо.

— Мне нравится красный, — возразил он.

— Знаю, дорогой, — она содрогнулась. — С другой стороны, я ещё надеюсь, что у наших внуков смогут что-то сделать с твоим вкусом в одежде.

* * *

— Внимание на палубе!

Команда прозвучала, как только Альбрехт Детвейлер, его жена и сын Бенджамин взошли на сцену в конце просторного отсека.

С одной стороны, у них не было реальной нужды быть здесь. Альбрехт мог обратиться к старшим офицерам вернувшегося флота "Устричной бухты" с помощью электроники, и он сомневался, что они бы обиделись на это или ощутили неуважение. Но они заслуживали большего, и понимали они это на самом деле или нет, он знал, что они никогда не забудут, как он проделал весь путь до Дария, чтобы поздравить их с возвращением. Это была вовсе не короткая поездка с Мезы, даже со стрик-драйвом, но они запомнят не это.

Он прошёл к подиуму, сопровождаемый бок о бок Эвелиной и Бенджамином, и остановился, глядя на лица собравшихся мужчин и женщин, в бордово-зелёной форме ФМС. Он стоял так почти целую минуту, заглянув в каждое из этих лиц, и наконец кивнул.

— Пожалуйста, садитесь.

Ноги зашуршали по палубе космической станции, когда офицеры флота последовали его приглашению, и он позволил им снова устроиться.

— Леди и джентльмены, — сказал он через несколько секунд негромким голосом, — я прибыл на Дарий, чтобы поприветствовать вас и сказать, как необычайно хорошо каждый из вас проявил себя. Теперь я могу сказать вам, что "Устричная бухта" обернулась полным успехом.

Никто как будто не пошевелился, но по аудитоии прошла волна возбуждения. Плечи почти незаметно распрямлялись, глаза загорались, и он снова кивнул.

— Все три крупные мантикорские космические станции были полностью уничтожены, — сказал он им. — об ущербе распределённым верфям известно меньше, но манти никак не могли скрыть случившееся с "Гефестом" и "Вулканом", учитывая, сколько этому было свидетелей. Уничтожение "Вейланда" также подтверждено официальными источниками Мантикоры. Как я сказал, официально об ущербе распределённым верфям не сообщалось, но неофициальные источники также говорят об их практическим полном уничтожении.

— Атака на звезду Ельцина была столь же успешна. Их верфи Ворона полностью уничтожены вместе со всей рабочей силой. У нас есть подтверждение того, что каждый строящийся корабль в системе звезды Ельцина тоже разрушен или повреждён слишком тяжело для восстановления. Учитывая, что производство ракет манти было сконцентрировано на их космических станциях, а производство ракет Гейсона было сконцентрировано на Вороне, нам удалось лишить их возможности восполнить траты боеприпасов в обозримом будущем.

Он мог буквально ощущать удовлетворение собравшихся офицеров, и они заслужили это. И всё же…

— Единственный аспект всей операции, в котором её можно считать не стопроцентно успешной, не был ничьей виной — сказал он серьёзно, и слушатели слегка шевельнулись. — Мы надеялись уничтожить всё новое поколение крупных кораблей манти ещё на стапелях. К сожалению, по-видимому, мы недооценили их темпы строительства. Вам действительно удалось уничтожить целое поколение кораблей, но предшествующее ему уже было запущено, и большая часть их вновь построенных судов уже проходила доводку на звезде Тревора во время вашей атаки.

Лица людей, смотрящих на него, выглядели теперь чрезвычайно отрезвлёнными, и он слегка пожал плечами.

— Как я и сказал, вы выполнили свои приказы безупречно, леди и джентльмены. Вина — если она вообще есть — лежит на наших собственных оценках мантикорского времени строительства. И, если быть совершенно честным, мы понимали, когда отправляли вас, что возможно нам удастся застать в доках меньше кораблей, чем хотелось бы. Так что, хотя эта часть операции была не столь удачна, как мы надеялись, превосходная эффективность остальной "Устричной гавани" более чем компенсирует это. Учитывая, что практически все боевые преимущества мантикорцев основываются на их достижениях в ракетной войне, то, что мы уничтожили их мощности по производству ракет, нанесло их боеспособности значительно больший урон, чем мы добились бы, уничтожив на постройке остальные их корабли. Как только они истратят все свои оставшиеся ракеты, будет неважно, сколько вооружённых ракетами кораблей у них ещё есть

Тут и там слушатели кивали, хотя он видел, что выражения некоторых лиц оставались не такими весёлыми, как раньше.

— В то же время, — сказал он более живо, — всё Согласование у вас в долгу. Мы гордимся вами, и мы никогда не будем в силах оплатить свой долг перед вами. Первая операция Флота Мезанского согласования была, при любой мыслимой оценке, самой успешной атакой любого флота в истории космических войн. То, чего вы добились с помощью буквально горстки кораблей, не имеет себе равных, и вы нанесли смертельный удар боеспособности и боевому духу нашего самого опасного противника. Я хотел бы, больше чем я в силах вам передать, привести вас на Мезу для публичного парада и торжеств, которые вы так глубоко заслуживаете. Но пока что нам необходимо скрывать свои военные возможности. Особенно возможности, подаренные нам спайдер-драйвом. В настоящее время никто во всей галактике не знает — что бы не подозревали на Мантикоре, — кто стоял за "Устричной бухтой", или где ещё может быть проведена подобная атака. Нам надлежит хранить их в неведении и неуверенности как можно дольше. Как бы я ни хотел рассказать всем, как я вами горжусь, я не могу. Пока не могу. Я могу сказать только вам, и даже в этом случае мне не хватает слов, чтобы выразить всю глубину своей гордости.

— Леди и джентльмены, офицеры флота, столетиями наши предки работали и планировали, чтобы настал этот момент. — Он снова обежал их глазами, снова видя, как распрямляются плечи и загораются глаза. — Эти предки не могут быть здесь сегодня, поэтому я вынужден стоять на их месте. Но если бы они могли быть здесь, если бы они могли говорить с вами, я знаю, что они, как и я, сказали бы бы вам "спасибо". Спасибо за вашу храбрость, вашу решимость, ваш профессионализм, и за то, как блестяще вы наконец начали крестовый поход, на который мы все надеялись, который планировали и ждали такдолго.

* * *

— Я не слишком из перехвалил, Бен? — спросил Альбрехт примерно часом позже, когда он, Эвелина и их сын сидели за уединённым ужином. В его тоне не было ни намёка на шутку, но Бенджамина было не обмануть.

— На самом деле, отец, — сказал он серьёзно, — я думаю, они поняли, что ты был искренен в каждом слове. Я понял, по крайней мере.

Альбрехт внимательно посмотрел на него через стол, и Бенджамин спокойно ответил на его взгляд. Через мгновение Альбрехт взял свой бокал и отпил вина.

— Теперь ты смущаешь своего отца, — укорила с лёгкой улыбкой Эвелина. — Разве ты не знаешь, что глава Мезанского Согласования не должен становиться чересчур сентиментальным только из-за того, что офицеры флота так хорошо себя проявили?

— О, тише, Эви, — Альбрехт опустил бокал и покачал ей головой. — Я прекрасно знаю, что мне не одурачить вас с Бенджамином.

Да, и флот тебе тоже не стоит пытаться одурачить на этот раз, — сказала ему она. — Я согласна с каждым словом, которое ты им сказал., Альбрехт. И я надеюсь, они знают, насколько искренен ты был с ними.

— Как и я, — сказал Бенджамин.

— Ну, я хотел бы застать побольше их кораблей на стапелях, — сказал Альбрехт. — Я знаю, что все аналитики согласились, что лишить их способности восстановить запас ракет было ещё более важной задачей, но я действительно надеялся, что мы могли бы нанести им более сильный удар, когда "Детвейлеры" начнут входить в строй.

Бенджамин нахмурился, но кивнул.

Мезанское согласование основало первую колонию на Гамме почти два стандартных столетия назад, и она непрерывно росла с тех пор, хотя по-настоящему экспоненциальный рост начался только в последние семьдесят или около того лет. Вопрос, когда именно начинать эту конкретную сторону приготовлений Согласования, всегда был немного щекотливым, потому что как бы хорошо она не была спрятана, всегда существовала возможность, что кто-то наткнётся на неё, что могло породить всевозможные вопросы. С другой стороны, возможности, которые представлял собой Дарий, всегда были центральным местом в стратегии Согласования, и дед Альбрехта разрешил первый колонизационный полёт одним из последних своих решений на посту главы Согласования.

Сейчас общее население системы Дария приближалось к 3,9 миллиарда, из которых чуть меньше двух миллиардов были представителями альфа-, бета-, и гамма-геномов, над улучшением которых так долго трудилось согласование. Остальное население системы составляли генетические рабы, но условия их рабства были очень не похожи на те, что господствовали в иных местах. Во-первых, с ними обращались гораздо лучше, без суровых наказаний, которые рабы часто получали повсюду. На самом деле, система Дария была одним из немногих мест, где действительно осуществлялась защита рабов по закону в соответствии с конституцией Мезы, которая теоретически должна была защитить рабов от плохого обращения. Во-вторых, они имели значительно более высокие стандарты жизни. И ещё они составляли костяк хорошо обученной, умелой рабочей силы, которая заслужила уважение своих надзирателей.

Каждый из этих рабов был рождён на Дарии, и ни один из них никогда не покидал систему. Их представления о происходящем в остальной галактике, об истории Мезы, об их собственной истории, тщательно контролировались на протяжении поколений. Они были осведомлены на протяжении тех же поколений, что они и их родители трудились над строительством сначала базовой промышленности, а затем специализированной инфраструктуры для поддержки многочисленного флота, но они были убеждены, что этот флот задумывался как оборонительный.

И всё же при всех годах, затраченных на Дарий, при всех усилиях, при всех поколениях труда, оставался тот факт, что его космическая станция и верфи значительно уступали мантикорским до "Устричной бухты". Бенджамину Детвейлеру не нравилось это признавать, но он был согласен с отцом. В день когда кто-то перестанет признавать правду, он может послать своим местам о будущем прощальный поцелуй. А правда была в том, что несмотря на достижения Согласования в НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы — прим. пер.) и на любые тактические преимущества, которые могли проистекать из стрик-драйва и спайдер-драйва, очень немногие звёздные нации могли сравниться по эффективности промышленности со Звёздной Империей Мантикора. На самом деле, Бенджамин подозревал, что даже Мантикора не могла осознать, каким огромным преимуществом она обладала в этом отношении.

Последние пять или шесть лет он и Дэниел пытались ввести мантикорские методики на Дарии, но лишь обнаружили, что задача была не так проста и прямолинейна, как они рассчитывали. Если они действительно хотели воссоздать мантикорскую эффективность, им пришлось бы скопировать всю промышленную базу Мантикоры — и её общество, — а они просто не могли сделать этого. Их рабочая сила чрезвычайно хорошо выполняла приказы, была очень хорошо образована и высоко мотивирована, но та независимость мышления, которая была свойственна мантикорским рабочим, не поощрялась среди рабов Дария. Даже если бы это было не так, их базовые методы и технологии просто отличались от применявшихся на Мантикоре. Они были лучше, чем могло бы добиться большинство звёздных систем Лиги, если бы только могло это представить, но всё же отставали на целое поколение от манти.

— Я бы тоже хотел уничтожить больше их кораблей стены, отец, — сказал он наконец. — С другой стороны, ты верно заметил насчёт их поставок ракет. Особенно если мы сможем заставить их потратить большую часть того, что у них есть, на солли.

— Я знаю.

Альбрехт отпил ещё вина и посмотрел на дно своего бокала.

— Я знаю, — повторил он, — но я размышлял. Я знаю, что они не попались нам на верфях, но мы знаем, где они, и…

— Нет, отец.

Два слова прозвучали очень твёрдо, и Альбрехт взглянул на Бенджамина, который сидел, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди. На мгновение это стало выглядеть почти комично: просительное выражение отца и суровый огонь в глазах сына.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, отец, — продолжил Бенджамин. — На самом деле, Дэн, Коллин и я догадывались, что это придёт тебе в голову, как только мы поймём, что не удалось поймать на стапелях столько кораблей, на сколько мы надеялись.

— Значит, вы трое собрались и обсудили это за моей спиной, да? — голос Альбрехта мог бы быть угрожающим, но вместо этого был почти озадаченным, и Бенджамин подал плечами.

— Это ты поставил меня во главе флота, Дэниела во главе исследований, а Колина во главе разведки, отец. Я не думаю, что ты сделал это потому, что хотел, чтобы мы оседлали твои мозги.

— Нет, в этом ты прав, — согласился Альбрехт.

— Ну, раз мы не только на них выезжаем, нам пришло в голову подумать о том же, о чём и ты. Если Тополев и Коленсо смогли пробраться в систему Мантикоры незамеченными, почему бы не сделать то же самое на звезде Тревора? Перебить те их корабли, которые мы не достали в первый раз?

— Об этом я и думал, — сказал Альбрехт. — Судя по твоей реакции, вы трое, похоже, решили, что это всё-таки не очень-то хорошая идея?

— О, идея отличная, отец. Проблема в том, насколько вероятно, что мы с ней не справимся. Взглянем правде в глаза, "Устричная бухта" — во многих отношениях одноразовая операция. Она удалась, потому что манти не имели представления о наших возможностях. Ну а теперь имеют — в смысле, представление. Они все ещё не знают, как мы это сделали, но им чертовски хорошо известно, что нам это удалось, и за неимением лучшего они станут набрасываться на каждый "сенсорный призрак", которые поймают их гипердетекторы, всем, что у них есть. И честно говоря, то что нам не удалось придумать эффективный детектор для спайдер-драйва, не наполняет меня уверенностью, что у манти нет чего-то такого, о чём мы даже не знаем, что может выполнить эту задачу. Я думаю, это маловероятно, но я не готов полагать, что это невозможно.

— Так что, уже с точки зрения входа в систему во второй раз дело стало бы гораздо более сомнительным — особенно если второй раз наступит вскоре после "Устричной бухты".

Бенджамин смотрел через стол на своего отца, пока Альбрехт не кивнул, чтобы показать, что следит за мыслью.

— Во-вторых, — продолжил тогда Бенджамин, — на самом деле, нам понадобились бы более значительные силы. "Устричная бухта" удалась, потому что мы могли рассчитывать на полную внезапность, а все наши цели были гражданскими сооружениями. Они не были бронированы, у них не были включены никакие пассивные системы защиты, и они не могли маневрировать. После того, что произошло с их центральной системой, я гарантирую, что никто с таким опытом, как манти, не позволит поймать свой боевой флот в подобном положении. КПо меньшей мере, их импеллерные узлы будут постоянно разогреты, а скорее всего, клинья будут подняты на минимальной мощности, и они развернут достаточно своих проклятых сверхсветовых платформ, чтобы успеть полностью включить импеллеры и гравистены прежде, чем что-либо выйдет на рубеж атаки. Так что нам понадобится чертовски больше огневой мощи, и к сожалению, "Акулы" слишком малы — и их слишком мало — для обеспечения такого уровня сил. Хуже того, они слишком хрупки, чтобы выдержать тот ущерб, который могут нанести лазерные боеголовки манти.

— И это подводит меня к третьей причине, которая заключается в том — и честно говоря, отец, я думаю, что это наиболее важное соображение, — что мы просто не можем позволить себе потерять "Акул". А точнее, не можем позволить себе потерять их команды. Люди на борту этих кораблей — основа для команд кораблей, которые мы строим здесь на Дарии. Мы только что пробили огромную дыру в обученной рабочей силе манти, и это в огромной степени зависит, как долго они будут восстанавливаться после "Устричной бухты". С учётом хода дел и всего нашего оперативного и стратегического планирования, мы не позволить, чтобы с нами случилось то же самое. Скоро нам понадобится многократно увеличить численность личного состава флота, что бы ни случилось, и у нас нет той базы, которой обладают манти. Нам нужен каждый из этих мужчин и женщин, что выполнили "Устричную бухту". Нам нужны их таланты и опыт, и они нужны нам живыми — не испарёнными у звезды Тревора.

— Ты действительно думаешь, что это был бы вероятный результат? — спросил Альбрехт через несколько секунд. В его тоне было любопытство, а не желание спорить, и Бенджамин снова пожал плечами.

— Честно? Нет. Я не думаю, что вторая атака и близко не будет иметь столь же успешный результат, как "Устричная бухта", и я думаю, будет рискованно позволить манти взглянуть — или дать возможность взглянуть — на наше оборудование, но я думаю, на самом деле маловероятно, чтобы им удалось обнаружить, отследить и уничтожить наши "Акулы". К сожалению, "думаю, что маловероятно" — не очень хорошая основа для оперативного планирования. Много лет назад ты научил нас, что мы не можем изменить вселенную по своему желанию, поэтому лучше понять, какова она на самом деле и учесть это в своих планах. И в данном случае потенциальные положительные последствия, даже если всё пройдёт идеально, не идут ни в какое сравнение с потенциальным ущербом, который мы понесём, если дела пойдут не идеально.

Альбрехт посидел несколько мгновений в явной задумчивости, потом допил вино в бокале и поставил его на стол.

— Ты прав. Я не назначил никого из вас, ребята, на ваши нынешние посты, чтобы вы сидели и смотрели, как я совершаю ошибки. И я действительно не подумал обо всех последствиях, на которые ты сейчас указал. Я бы всё же хотел сделать это, но ты прав. Последнее, что нам нужно — это начинать делать ошибки в духе "мы непобедимы", как эти ослы в Лиге. И как сказала бы Изабель, сейчас не время действовать наугад, если в этом нет необходимости.

— Спасибо, отец, — тихо сказал Бенджамин.

— Между тем, — более оживлённо сказал его отец, — я бы хотел, чтобы вы с Дэниелом отправились со мной на Маннергейм.

— Прости? — Бенджамин, похоже, был озадачен, и Альбрехт фыркнул.

— Хурскайнен и все остальные будут там, и я хочу, чтобы вы двое были рядом, чтобы ответить на любые вопросы — с должным учётом оперативной безопасности, конечно, — которые у них могут возникнуть насчёт "Устричной бухты".

— Ты уверен, что это хорошая идея? Если ты хочешь, мы поедем, конечно. Но с другой стороны, действительно ли нам нужно отвечать на вопросы о новых системах и новом оборудовании?

— Очень верно подмечено, — согласился Альбрехт. — С другой стороны все эти люди продемонстрировали свою способность обеспечивать оперативную безопасность, или мы бы никогда не зашли так далеко. Но я думаю, что парочка из них сейчас немного нервничает. Для них стало неожиданностью, как мы ускорили "Устричною бухту", и хотя я не сказал бы, что кто-то из них собирается передумать, всеже… коэффициент встревоженности, скажем так, у них немного выше, чем хотелось бы.

Он подождал, пока Бенджамин кивнёт, и пожал плечами.

— В каком-то смысле эта встреча даже важнее, чем "Устричная бухта". Никто пока не собирается предавать это огласке, но мы потихоньку начнём активизировать Согласование как настоящую звёздную нацию. Это будет огромный шаг, который не следует делать достоянием гласности, пока по Лиге не пойдут первые трещины. Но как только мы начнём, нам надо будет ввести в курс дела гораздо более низкие уровни в правительствах наших систем-членов. Тот факт, что мы что-то замышляем, честно говоря, скорее всего обнаружится гораздо раньше, чем мы бы предпочли. Я очень сомневаюсь, что кто-то снаружи поймёт, чем на самом дела занимаемся, но это не гарантия, что у нас не будет нескольких опасных моментов в не слишком отдалённом будущем. И большинство людей, которые будут на Маннергейме на нашем маленьком собрании, не оказались на своих местах благодаря своей глупости. Они тоже догадаются, что в ближайшие один-два стандартных года нас ждёт период наибольшей уязвимости. Так что я хочу, чтобы они чувствовали себя настолько уверенными в возможностях оборудования, которое мы применили для "Устричной бухты", насколько возможно.

— А если они спросят меня, действительно ли у нас есть по-настоящему рабочее оборудование?

— Если спросят ты согласишься, что "Акулы" изначально рассматривались в основном как прототипы, и не станешь притворяться, что у нас их больше, чем на самом деле, — быстро ответил Альбрехт. Последнее, что нам надо — лгать этим людям или самим себе. Но в то же время, думаю, тебе надо указать им, что в наших планах их "силы системной обороны" всегда были основой нашей объединённой флотской мощи, по крайней мере на начальных этапах. Ради бога, их же одиннадцать! Может быть, никто из них и не велик по одиночке, но вместе они представляют собой чертовски внушительную силу. Чем на данном этапе является ФМС — это нашим секретом, нашим тузом в рукаве на случай, если понадобится. Я хочу, чтобы они знали, что у нас есть эта карта, и что мы разыграем её, если придётся. И я хотел бы, чтобы они поняли, что флот, который мы строим, будет иметь те же возможности — только лучше — и будет чертовски больше. Я не хочу, чтобы они беспокоились, готовы мы выйти на сцену как планировалось, когда придёт время, или нет, только из-за того что мы ускорили "Устричную бухту".

— Понимаю.

Настал черёд Бенджамина задуматься на несколько секунд. Наконец он поднял взгляд, снова встретив глаза отца, и кивнул.

— Хорошо, отец. Я понял, что ты сказал, и я думаю, мы с Дэном наверное сможем… повысить их коэффициент спокойствия, как ты хочешь. По крайней мере, если они не ждут, что на следующей неделе мы пошлём непобедимый флот невидимых супердредноутов прямо на орбиту Старой Земли!

Глава 39

Альбрехт Детвейлер сидел, откинувшись в своём стуле, оглядывая настоящие королевские драгоценности той "луковицы", которую так долго создавали его предки.

Конференц-зал, в котором они сидели, был, пожалуй, самым тщательно защищённым и недоступным для прослушивания конференц-залом во всей исследованной галактике. А если нет, подумал он кисло, то не из-за недостаточного усердия. Эта встреча была такой же, а возможно и более важной, чем когда-либо была "Устричная бухта".

При всей своей защищённости, это был большой, комфортабельный зал, отделанный прекрасными световыми скульптурами, тщательно выбранными в каждой из звёздных систем, которые представляли сидящие в ней люди. Каждое из кресел, расставленных вокруг огромного стола в центре комнаты, стоило столько, что хватило бы на оплату учёбы студента в колледже на большинстве планет Пограничья, а консоли перед каждым из них были оснащены всеми мыслимыми функциями… включая наиболее совершенные системы безопасности.

Люди, сидевшие за столом, выглядели как дома среди неброской утончённости и чистой красоты отделки конференц-зала, и тому была очень хорошая причина. Каждый из его собеседников был на самом деле гораздо более привлекательным, чем сам Детвейлер, обладая весьма впечатляющей физической красотой. Ещё большее впечатление они производили, собравшись в одном месте, но это было неизбежно. Преимущества, которые физическая привлекательность давала любому политику вне зависимости от политической системы, в которой он работал, похоже, было одной из неизменных истин в истории человечества.

Считая самого Детвейлера, за столом сидела ровно дюжина людей, и, как бы необычно это не было, никого их них не сопровождал ни один помощник или секретарь. "Наверное, для многих из них это случилось в первый раз за по меньшей мере двадцать лет", подумал Детвейлер, и это было довольно забавно. Сам он всегда был настолько самостоятельным, насколько возможно, и по-настоящему ценил одиночество, в котором работал над текущим проектом. Многие другие поддались, в той или иной степени, желанию подчеркнуть свою важность (хотя бы и только самим себе), окружая себя хоть небольшим ядром помощников. Но всё же в этот раз с ним были три его сына — Бенджамин, Колин и Дэниел, — а остальные были без сопровождения.

С другой стороны, его сыновья были здесь не для того, чтобы раздуть его важность. Для этого не было нужды, не сегодня в этой комнате, и все остальные знали, что младшие Детвейлеры присутствовали как действующие члены совета, а не просто помощники или мальчики на побегушках. Фактически, они были членами кабинета министров чрезвычайно могущественной звёздной нации… даже если никто во всей остальной галактике не слышал о ней.

Хотя это положение дел должно было поменяться… в нужный момент.

"Который быстро приближался", подумал он и откашлялся.

Звук был негромким, но акустика конференц-зала была такой же феноменальной, как и остальное в его дизайне. Все мелкие тихие посторонние разговоры резко умолкли, и взгляды сосредоточились на нём.

— Ну, — сказал он намеренно легкомысленным тоном, — я полагаю, нам пора приняться за дело, не так ли?

Каждый из девяти мужчин и двух женщин, сидевших с ним за столом, был главой правительства целой системы, тогда как у Альбрехта Детвейлера не было официального титула. Если на то пошло, число людей, знавших о его существовании, было ничтожно. Но когда они кивнули в ответ на его замечание, не было сомнений, кто главный в этом конференц-зале.

— Я знаю, что все вы слышали предварительные отчёты об успехе "Устричной бухты", — продолжил он. — Бенджамин, — он кивнул на своего старшего сына, — через несколько минут даст вам полный отчёт. Но я могу уже сказать вам, что предварительный отчёты на самом деле недооценили ущерб, который мы нанесли манти и грейсонцам. Я не готов назвать это полным успехом, но скорее потому, что мне всегда хочется немного больших достижений, а не из-за каких-то промахов или ошибок в планировании и выполнении операции.

— Бенджамин и Колин также проинформируют вас о решении Колокольцова и остального Квинтета поддержать атаку Раджампета на систему Мантикоры. — Он тонко улыбнулся. — Не нужно говорить, что эта операция будет немного менее успешной, чем наша.

За столом послышались тихие смешки, и на мгновение его улыбка стала шире. Потом он посерьёзнел.

— Всё это означает, что время пришло. Уверен, никто из вас не удивится этим словам: сегодня я официально активирую конституционные договорённости Согласования.

В конференц-зале стало очень, очень тихо, и он позволил тишине повисеть. С этими людьми не нужны были театральные приёмы. Каждый из них был потомком альфа-линии — у большинства почти такой же старой и высокоразвитой, как и генотип самого Детвейлера — и они уже почти два десятилетия знали, что цель, ради которой работали они и их предки, почти наверняка будет достигнута при их жизни.

Он рассмотрел их по одному.

Стэнли Хурскайнен, президент Республики Маннергейм, сидел справа от Альбрехта. Его мощная внешность вселяла уверенность: он был сто девяносто сантиметров ростом, с широкими плечами, серьёзными карими глазами и прямыми тёмными волосами. Никто не смог бы превзойти его в космополитизме, но тем не менее он носил свои волосы заплетёнными в косу толщиной с запястье, спадавшую ниже плеч, словно напоминание о каких-то воинственных варварах-предках. Это должно было резать глаз анахронизмом, но вместо этого подходило ему так же хорошо — и будто бы также неизбежно, — как и его безупречный костюм и идеальный маникюр. И это, наверное, было правильно, учитывая, что Силы обороны системы Маннергейма были несомненно самым мощным из флотов, входящих в Согласование.

Канцлер Уолтер Форд, который возглавлял наиболее красочно названную из политических единиц Согласования — Республику Второго Шанса Системы Матагорды, — сидел за Хурскайненом. Форд был старшим из сидящих за столом, на добрых двадцать пять стандартных лет старше самого Альбрехта, и благодаря старшинству часто становилась своего рода неофициальным представителем всех остальных. Он позволил седине посеребрить свои тёмно-каштановые волосы, и это вместе с его тёплыми карими глазами и приятным пожилого вида лицом позволило бы любого режиссёру с радостью взять его на роль любимого дядюшки. Но под этим удобным неброским фасадом скрывался быстрый и смертоносный разум.

Клинтон Томпсон, король Клинтон III королевства Нового Мадагаскара, сидел справа от Форда. Король выглядел энергичным и привлекательным человеком с золотисто-каштановыми волосами, угольно-чёрными глазами и упорным, собранным лицом. Он сидел расслабленно, напоминая кота, одновременно полностью расслабленный и готовый немедленно прийти в движение, и у него были мощные запястья чемпиона-фехтовальщика, кем он и был до восшествия на престол.

Председатель совета Джоан Кубрик, одна из всего двух женщин в нынешнем поколении глав государств Согласования, сидела между королём и Антоном Полански. Кубрик была самым маленьким человеком в зале. На самом деле, при росте чуть меньше ста пятидесяти пяти сантиметров она была просто крохотной и выглядела чрезвычайно миниатюрной и крупкой. Но её внешность была обманчива. С каштановыми волосами, голубыми глазами и смуглой кожей она была похожа на ребёнка, но за ними скрывались улучшенные мускулатура и скелет.

Полански был президентом системы Лайн, и если Форд был старшим из присутствующих в комнате, то Полански — вторым по молодости. Только Дэниел был моложе него, но Полански успел стать неплохим гитаристом и даже выступал на концертах, прежде чем последовать семейной традиции и податься в политику. У него были золотистые волосы, зелёные глаза, очень бледная кожа и изящные руки с длинными, тонкими пальцами.

Роман Хичкок, президент системы Визигота, имел самый суровый вид из людей, собравшихся за столом, по крайней мере, если судить по чертам лица. У него были чёрные волосы, тёмно-серые глаза и крепкий нос, но по сравнению с Хурскайненом, который мог бы позировать для портрета варварского короля, Хичкок был не только на десять сантиметров ниже, но и сложен для быстроты и ловкости, а не для грубой силы.

Никомедес Какаделис, старший советник Демократической республики Фракия, был единственным, чья внешность действительно подходила традиционной народности Старой Земли, от которой он унаследовал своё имя. Его волосы были тёмными и кудрявыми, глаза голубыми, нос и подбородок крупными, а кожа слегка оливкового оттенка. Он едва на восемь сантиметров превосходил Кубрик, но это было единственное внешнее сходство между ними. У него было телосложение тяжёлоатлета и руки борца.

По сравнению с Какаделисом директор Винсент Стоун, возглавлявший Директорат Нового Оркни, выглядел почти что слишком хорошеньким. У него были удивительно правильные черты лица, почти по-женски изящный нос, светло-карие глаза, подбородок с ямочкой и волосы цвета воронова крыла. На самом деле, он был настолько "хорошеньким", что люди часто не замечали его мощного телосложения. Несмотря на свой моложавый вид, он был одним из старших в зале и получил немало наград за свою службу на флоте, перед тем как уйти в политику… что, конечно, с самого начала было частью плана его карьеры.

За углом стола, уже ближе к Детвейлерам, расположилась Ребекка Монтичелли, президент Республики Комсток и вторая из присутствующих женщин. Она словно была специально создана генетиками Согласования противоположностью Кубрик, хотя это и было лишь стечение обстоятельств. У неё были чёрные волосы, тёмные глаза и загар лыжника — неудивительно, так как лыжные походы были её любимым развлечением. Она была на добрую пару сантиметров выше знаменитой Хонор Александер-Харрингтон — они с Хурскайненом были выше всех в комнате, — а в её генотипе было ещё больше усовершенствований мускулатуры, чем у первой волны Мейердала.

Следующим был канцлер Роберт Тарантино из Республики Нового Бомбея. Лично Детвейлера Тарантино немного раздражал. На самом деле, это не было виной канцлера, но одна из особенностей генотипа Тарантино, проявившаяся в нём с необычной яркостью, сделал его одним самых непоседливых людей, которых Детвейлер когда-нибудь встречал. К него были платиновые волосы, карие глаза и слегка полноватая фигура, и он постоянно вертел что-то в руках. Однажды Детвейлер провёл эксперимент, забрав старомодную игрушку Тарантино и пронаблюдав за ним: канцлер всё время притопывал ногами под столом и барабанил пальцам по коленям. Несмотря на это он был выдающимся политическом лидером, имел несколько учёных степеней — по экономике и физике — и считался в Лиге отличным специалистом по экономическому планированию.

И, наконец, слева от Альбрехта сидел Рейнальдо Лукас — маркиз Рейнальдо IV Маркизата Денвер. Его волосы были песочного цвета, глаза — ореховыми, а борода — аккуратно подстриженной. Подобно Хурскайнену, он предпочитал длинные волосы, а в его геноме, как и Полански, была предрасположенность к музыкальным талантам. Однако в случае Лукаса, она выражалась не в способностях к игре на инструментах, а в его великолепном баритоне.

"Как ни взгляни, необычайно выдающаяся группа людей", — подумал он, старательно подавляя самодовольство. И они, и их семьи (и, если на то пошло, значительная доля экономических и политических элит их родных планет) все были частью Согласования. Частью его стратегии, доказательством его генетического превосходства, завербованные — или, в некоторых случаях, внедрённые — много поколений назад. Геном Хурскайнена, например, был помещён на Визигот больше трёх стандартных столетий назад. Стэнли Хурскайнен был представителем пятнадцатого поколения этой альфа-линии, а геном Томпсона на Новом Мадагаскаре был даже старше. Ни один не был настолько стар и престижен, как геном Детвейлера, но, в отличие от Детвейлеров, они, их родители, деды и прадеды не скрывали своей принадлежности к общество своих родных миров. На самом деле, они были помещены на свои места именно для этого момента.

— Простите за такие слова, Альбрехт, — сказал Форд через мгновение, — но я бы хотел, чтобы вы могли начать игру в открытую вместе с нами. Мы все понимаем, почему вы не можете, и всё-таки это… как-то неправильно.

— Спасибо, Уолт. Я это ценю, — сказал Детвейлер, и эти слова были искренними. Форд не льстил и не подлизывался, а на остальных лицах было написано согласие.

— Я это ценю, но мы все знаем, почему я не могу.

Форд кивнул, как и пара остальных, и Детвейлер напомнил себе — снова — обо всех тех многочисленных причинах, почему его слова были правдой.

Последнее, что они могли себе позволить в этот критический момент, — это чтобы остальная галактика решила, будто коррумпированная, преступная мезанская корпорация тайком дёргает за ниточки за спинами этих людей. Такими важными для окончательного успеха Согласования их делало именно то, что никогда не существовало ни следа связи между ними и Мезой. Все они происходили из семьей, которые были частью своих родных обществ так долго, что их добропорядочность не подлежала никакому сомнению. Все имели заслуженную репутацию умелых, дальновидных, глубоко преданных своему делу глав государств. Каждый выражал своё осуждение генетического рабства, и большинство активно участвовало в его искоренении у себя дома. И в отличие от подавляющего большинства политиков Солнечной Лиги, они никогда и близко не были запятнаны продажностью и коррупцией.

Это означало, что они были абсолютно необходимы. Когда манти снова разнесут на кусочки ФСЛ — когда тщательно подготовленные "стихийные восстания" разразятся одновременно в десятках мест Пограничья, едва рухнет репутация флота Лиги, и когда множество губернаторов Пограничной Безопасности, тщательно подготовленных собственными Алдонами Анисимовыми, последуют примеру сектора Майи и в одностороннем порядке присвоят себе чрезвычайные полномочия в целях "защиты" граждан своих секторов — тогда-то мужчины и женщины, собравшиеся с Альбрехтом Детвейлером за этим столом, и выйдут на арену, как лидеры новой межзвёздной державы.

Стратеги Согласования выбрали имя для этой державы — Фактор Возрождения — много десятилетий назад, и тонко спланированное крещендо катастроф "вынудит" этих лидеров принять шаги для защиты своих собственных звёздных систем от потока анархии. Они не станут называть себя звёздной нацией — не сразу, — но они будут ей. И, со временем, когда всей галактике станет очевидно, что они просто отвечают на катастрофический, совершенно непредвиденный распад Лиги, они наконец, с сожалением, воспользуются своим конституционным правом на выход из её состава и официально станут во главе суверенных звёздных наций.

Звёздных наций, которые выросли исключительно из союза в условиях чрезвычайной ситуации, чтобы предотвратить коллапс. Которые не имели никакого отношения к Мезе… и которые станут усердно избегать чего угодно, хоть отдалённо похожего на евгеническую политику.

И это продлится, пока остальная галактика не обнаружит, что Фактор Возрождения стал именно тем, чем себя назвал: вобравшим в себя новую энергию наследником Солнечной Лиги, по меньшей мере столь же большим и мощным, как и сама Лига, преданным идее перерождения человечества в новом, славном будущем, где его потенциал будет, наконец, полностью реализован

Альбрехт Детвейлер сам не был уверен, даже с пролонгом и "естественным" долголетием, встроенным в его гены, что доживёт до этого дня. Но ничего страшного, ведь сейчас он видел нечто даже более важное. Он видел день, когда столетия жертв, планирования и непрерывного труда наконец принесли свои плоды и направили ход человеческой истории в правильном направлении, с которого его так давно сбили ханжеский Кодекс Беовульфа и истерическая реакция человечества на Последнюю Войну Старой Земли. Никто из них не проживёт достаточно долго, чтобы увидеть окончание пути, на который только что, сам не зная того, вступил весь их вид, но каждый из них знал, что этот день настанет и что они — они и их предки — были теми, кто сделал так, чтобы это случилось.

— Мы все знаем, почему я не могу, — мягко повторил Альбрехт. — Но когда вы одиннадцать подниметесь и объявите о существовании Фактора, поверьте, я буду стоять там вместе с вами. И я не могу представить никого, кем бы я мог гордиться сильнее, чем вами.

Глава 40

"Да, Денис?"

Элоиза Причарт попробовала — постаралась — не выдать раздражение когда лицо Дениса ЛеПика появилась на ее дисплее её комма, но ЛеПик знал ее слишком долго и слишком хорошо, чтобы обмануть его. Кроме того, даже у святой (которую Элоиза Причарт никогда не пыталась изображать) вызвал бы раздражение вызов, который пришел ровно через час и семнадцать минут после того как она бы, наконец, добралась до кровати.

"Мне очень жаль беспокоить Вас, госпожа Президент," сказал он, более формально, чем он обычно обращался к ней, когда никто не присутствовал", но я размышлял об этом очень тщательно, во-первых. Технически, нет никакой причины, звонить Вам прямо в эту минуту, но чем больше я думал об этом, тем больше я понимал, что Вы никогда не простите меня, если я подожду до утра. "

"О чем речь?", — сосредотачиваясь, произнесла Причард, и ее топазовые глаза прищурились.

"Возможно, Вы помните, что все мы были обеспокоены судьбой некоего оперативника, который исчез с глаз долой?

Он сделал паузу, и ее прищуренные глаза широко распахнулись.

"Да", сказала она медленно, "на самом деле, я помню. Что случилось?"

"Потому что он только что появился," сказал ЛеПик. "И с ним его друг. И у них, у обоих, появился новый друг — я думаю, что Вы захотите поговорить с ним сами".

"И Шейла позволит оставить меня в одной комнате с этим "его новым другом"?"

"В сущности, я думаю, что она воздвигнет пяток барьеров при одном только намеке на это.", ответил ЛеПик, слегка скривившись. "Но так как я полагаю, что Кевин собирается быть там, и, без сомнений, Том, Вилхелм и Линда Тревис там точно будут, я чувствую себя достаточно уверенно в отношении вашей безопасности."

"Ясно." Причард не отрывала от него взгляд несколько секунд, пока она сбрасывала с себя остатки сна, и ее мысли обретали порядок. "Скажи мне", произнесла она, — "наши друзья нашли своего нового товарища в том месте, в котором мы думаем, что они там были?"

"О. Я думаю, вы можете быть уверены в этом, Мадам Президент. К слову, этот новый друг весьма впечатляющ. Я только поверхностно успел ознакомится с отчетом, который наш странствующий товарищ наконец нашел время прислать, но основываясь на том, что я видел до сих пор, думаю, я могу с уверенность заявить, что почти все, что мы думали, что мы знаем, мы не знали. Не знаем, я имею ввиду."

Причард глубоко вздохнула, когда полностью осознала слова ЛеПика. То, что она ошибочно принимала за юмор, возможно даже желание позабавить ее, когда она только проснулась, было чем-то совсем иным. Маской. Или не столько маской, сколько хрупким щитом защищающим от перевернувшейся внутри него вселенной, и грохота, порожденного этим событием в нем.

"Ну, в таком случае," она услышала свой спокойный голос: "Я думаю, Вам следует двинуться дальше и начать будить некоторых других людей."

* * *

"Таким образом, наш блудный сын вернулся, как я вижу," пробормотала Элоиза Причарт, через час, когда Виктор Каша, троллеобразный человек, который был подозрительно похож на официально покойного Антона Зилвитского, и рыжеволосый, кареглазый человек были препровождены в комнату для брифингов Октагона. "Добро пожаловать домой, агент Каша. Мы были удивлены, почему Вы не написали".

К её некоторому удивлению, Каша слегка порозовел, что было очень похоже на смущение. Этого, вероятно, не было, сказала она себе, — это было бы слишком хорошо, чтобы надеяться, хотя она не знала чем еще это могло быть — и перенесла свое внимание на спутников молодого человека. "А это, я так понимаю, грозный капитан Зилвицкий?"

Если Каша, возможно, выглядел немного смущенным — или обеспокоенным, по крайней мере, — Зилвицкий, несмотря на то, что (как мантикорец) находился в окружении своих врагов — нет. На самом деле, он действительно не похож на тролля, признала она. Он выглядел как гранитный валун, или, возможно, художественная модель горного гнома. Мрачный, опасный вид горных гномов. Если он чувствовал, какие-либо эмоции в этот момент, то, вероятно, развлечение, решила она. Ну, и еще что-то другое. Нечеткий сплав эмоций, зловещий триумф в сочетании с пением тревоги, все под контролем железной самодисциплины. Она впервые встретилась с этим мантикорцем, и он оказался еще более впечатляющим человеком чем она ожидала. Неудивительно, что он и Каша провернули такую грандиозную комбинацию.

"Я боюсь, что галактика в целом думает, что Вы, окончательно, мертвы, капитан Зилвицкий", сказала она. "Я рада видеть, что доклады были ошибочными. Хотя я уверена, что некоторые люди в Мантикоре также хотели бы знать, где Вы были в течение последних нескольких месяцев, как мы о местонахождении агента Каша".

"Я уверен, что это так и есть, госпожа Президент". голос Зилвицкого был именно такой глубокий и раскатистый, какой она ожидала от его телосложения. "К сожалению, у нас были некоторые, гм, неисправности двигателя по дороге домой. Ремонт занял у нас несколько месяцев." Он поморщился. "Мы много играли в карты," добавил он.

"Наверное, это так." Президент склонила голову. "И я думаю, Вы обнаружили, что было несколько событий, произошедших после — а также, я надеюсь, Вы собираетесь рассказать нам, что случилось — в Грин Пайнс?"

"Несомненно, этот вопрос будет охвачен, мэм", — сказал Зилвицкий и в его голосе было больше, чем просто след жестокости. "Это не было таким как в 'официальной версии', которую я слышал, но при этом все было достаточно плохо."

Причард на мгновение задержала на нем взгляд, затем медленно кивнула. Итак, он и Каша были замешаны, по крайней мере, косвенно. Конечно, тот факт, что они оба до сих пор живы, будет неприятным ударом по мезанской версии событий. Это было привлекательно.

"Но, полагаю, я не знаю, кем является этот джентельмен", продолжила она, глядя на третьего члена их разномастной группы, на которую ее телохранители смотрели словно стая разозленных ястребов.

"У него самый интересный вид из этих троих", подумала она. Он очевидно сильно нервничал (словно кошка на собачьем празднике), и не только потому, что Шейла Тиссен и ее люди пристально наблюдали за ним. Здесь было что-то еще, что-то такое… словно мрачность и целеустремленность, подобные тем, что были у Антона Зилвицкого, смешивались с чем-то, похожим на вину?

"Нет, госпожа Президент, Вы не знаете — пока." Если Каша, на самом деле, чувствовал что-нибудь подобное смущению, не было никаких признаков этого в его ответе. "Это доктор Херландер Симойнс с планеты Меза".

Причард ощущала, как ее глаза снова сузились. Она, Тейсман, ЛеПин, Линда Тренис и Виктор Льюис сидели с одной стороны переговорного стола, с другой стороны которого три пустых стула ожидали Кашу, Зилвицкого и Симойнса. Из них всех, только ЛеПик имел возможность поверхностно просмотреть предварительный отчет Каша. И тот факт, что генеральный прокурор не потратил ни минуты на личный опрос Каша и его компании перед тем, как собрать их всех, говорил многое о его реакции на то, что они обнаружили.

Или, как минимум, на то, что он думал, что они обнаружили, напомнила она себе.

"Понятно." Она испытывающе поглядела на мезанца, затем встряхнула головой. "Должна ли я считать доктора Симойнса той самой причиной вашего отсутствия в пределах досягаемости в течении последних шести или семи стандартных месяцев?" спросила она секунду спустя.

"Он — одна из причин, Мэм", ответил Каша.

"Тогда, безусловно, садитесь", она предложила, указывая рукой на пустые стулья", и давайте послушаем, что вы — и доктор Симойнс, разумеется, — собираетесь рассказать нам"

* * *

"Боже мой", сказала явно потрясенная Элоиза Причарт, несколько часов спустя. "Мой дорогой возлюбленный Боже, Том. Как ты думаешь, это может быть правдой?"

Томас Тейсман не видел лица президента столь бледным с того самого дня, когда Женевьева Чин и ее выжившие подчиненные "приползли" домой после Битвы при Мантикоре. Фактически, он не видел ее так глубоко лично задетой с тех пор, как он сам сообщил ей о гибели Хавьера Жискара. Впрочем, он не осуждал ее и был вполне уверен в том, что выражение на его собственном лице было зеркальным отражением ее чувств.

"Я… не знаю", — признал он, медленно, опираясь на спинку стула и качая головой. "Я не знаю, но…"

Он замолчал и закрыл глаза на секунду, его мысли возвращались обратно к невероятными, как раскаты артиллерийской канонады, откровениям Доктора Симойнса. И еще более невероятные — и раздражающе неполные — намеки, большинство из них, которые Мезанец по имени Джек Макбрайд скупо выдал, чтобы доказать ценность разрешения ему перейти на сторону Республики. Тогда как он был в состоянии только сидеть и слушать, пытаясь поглотить разрушительный ряд ударов по его пониманию того, как галактика была организована. Конечно, это не может быть правдой! Но тем не менее…

"На самом деле," сказал он, открывая глаза и приводя своё кресло снова в вертикальное положение "Я думаю, что это могло быть. Правда, я имею в виду. "

"Это может быть какой-то организованной операцией дезинформации, госпожа президент," возразила Линда Тренис. Но, даже когда она возражала, её тон говорил, что, как и Тейсман, она считала, что это может быть правдой. Что быть скептиком это ее работа, и поэтому она им будет, хотя, в глубине её души инстинкты брали верх над обученным интеллектом…

"Я думаю, адмирал Тейсман может быть прав, Линда," не согласился Виктор Льюис. "На самом деле, я думаю, что готов в это поверить."

Голос шефа Бюро Оперативных Исследований звучал как будто он был удивлен услышав свои собственные слова, но выражение его лица было, вероятно, ближе к нормальному, чем у кого-либо в офисе Президента.

Лица других выглядели скорее как у Причарт, как-будто над ними занесли топор, он же был сильно задумчивым.

"Но…" — начала Причарт.

"Подумай об этом, Элоиза", — прервал её Тейсман. Она взглянула на него, и он пожал плечами. "Подумай о том, что сказал Симойнс — и что Каша и Зилвицкий также оба согласны с тем, что сообщил Макбрайд. Всё это звучит как сумасшествие, но при этом всё оказывается расставлено по местам"

Причарт начала протестовать снова, но затем заставила себя остановиться. Хотя все это казалось безумием, Тейсман был прав. Во всем этом была логика. Конечно, если Тренис права насчет дезинформации, всё и должно быть логичным. С другой стороны, подумала она, там, вероятно, будет не так много пробелов в информации. Если кто-то хотел продать Республике дезу, то они бы придумали правдоподобные оправдания и ложь для исключения некоторых из этих пробелов.

И они бы знали, что Зилвицкий жив, так как он был нужен им, чтобы закинуть дезинформацию домой. Тогда они бы вряд ли объявили, что он мертв! За исключением, разумеется того, что, в соответствии систорией Макбрайда, системное правительство Мезы даже не понимает, насколько оно пронизано агентами "Элайнмента", поэтому правительство может обнародовать свою версию событий в Грин Пайнс без дополнительных указаний от своих… кукловодов.

О, Господи! Неужели это я так просто думаю, про все это? Она покачала головой. Моя голова уже раскалывается, и это даже еще не начало.

"Я согласен с адмиралом Тейсманом," тихо, но твердо сказал Льюис. "И, не обижайся, Линда, но если это случай дезинформации, я не вижу, какого дьявола — простите, госпожа Президент — они пытаются достичь дезинформируя нас о себе. Я пытаюсь, но не могу придумать никакой мыслимой причиной для мезанцев, чтобы попытаться убедить Республику Хевен что мы попали в некий многовековой межзвездной список вместе с Манти. Может кто-нибудь еще в этом офисе придумать причину для любого мезанца сделать нечто, что могло так радикально перетряхнуть наши отношения со Звездной империей? Нечто, что может убедить нас, что мы на самом деле имеем общего врага и он целится в нас обоих? "

"Адмирал Льюис указал на суть проблемы, госпожа Президент," согласился Денис Лепик и его глаза сузились. "Также есть еще один момент. Каша и Зилвицкий независимо подтвердили, что взрыв уничтожил этот "Гамма центр" Симойнса. Хотя я готов признать, что хорошая дезинформация требует достаточного инвестиционного капитала, чтобы сделать её убедительной, мне, всё же, с трудом вериться, что даже кто-то вроде Рабсилы взорвал многокилотонный ядерный фугас в центре одного из спальных районов своих топ-менеджеров, чтобы просто продать нам это. "

"И если предположить, что Макбрайд знал, о чём говорил, это означает, по крайней мере в некотором смысле, что Рабсила — или это "Мезанское согласование", как минимум, — ведут себя как воюющая звездная нация", указал Тейсман. "Это воюющая звездная нация, и это так просто, что никто не понял этого."

"О, как бы я хотела, чтобы они были в состоянии притащить и Макбрайда тоже" сказала Притчарт мягким полным страсти голосом, и сокрушенно всплеснула руками когда Тейсман бросил на неё красноречивый взгляд.

"Да, знаю я, знаю!" воскликнула она. "Если это правда, нам невероятно повезло, что мы хотя бы слышали о ней, даже без Симойнса. Я уверена, что он собирается оказаться невероятно ценным — если это правда — в долгосрочной перспективе, но он безумный технарь". Губы Тейсмана дрогнули от определения, выбранного президентом, и она ткнула в него пальцем. "Не смей улыбаться, Том Тейсман! Вместо этого, подумай о нём, как о Шеннон Форейкер". Зарождающаяся улыбка Тейсмана исчезла, и она кивнула. "Хорошо. Мы получим уйму дырок в политической и военно-стратегической информации, которую он сможет дать нам, как бы хорошо мы не спрашивали".

"И если предположить это, нет способа проверить, что то, что он говорит нам, правда," отметила Тренис. Все смотрели на нее, и она пожала плечами. "Весь наш критически важный персонал защищен от допросов. Эта защита эффективна в отношении всех видов лекарственной терапии, о которой мы знаем, но мы всегда признавали вероятность существования неизвестной нам терапии. Я думаю, мы должны предположить, что мезанцы, по крайней мере, знают столько же сколько и мы. Я имею в виду, следует помнить, на что ориентированы их традиционные исследования. И, если взять кого-то безжалостного, настолько как говорят Макбрайд и Симойнс, и такого, чьи система безопасности была достаточно хороша, чтобы сохранить всё в тайне, буквально, на протяжении веков, я должна предположить, что они, вероятно, предусмотрели какие-то самоубийственные протоколы, чтобы удержать от разглашения любого, кто важен также как Симойнс".

"Или, раз уж на то пошло, если Макбрайд говорит правду об этой их новой нанотехнологии, Бог знает, на что он может быть запрограммирован в случае, гм, строгого допроса", сказал ЛеПик.

"Ну, пока, по крайней мере, они, кажется, не установили всё, чтобы удержать его от добровольного разглашения, когда он не под принуждением", отметил Льюис. "Если мы посадим его вниз с нашими собственными гиперфизиками и позволим им начать заниматься тем, что он сможет сказать им об этом их "высокополосном двигателе", мы должны, по крайней мере, быть в состоянии сказать, допускает ли подобное математика. Что позволит проверить — или опровергнуть — один большой кусок, из того что он уже сказал нам "

"В конце концов — может быть," ответила Причарт. "С другой стороны, я, разумеется, не гиперфизик, но я буду весьма удивлена, если они смогут подтвердить или опровергнуть то, что он должен сказать очень быстро." Она поморщилась. "Чтобы быть честным, манти, вероятно, быстрее, чем мы могли бы разобраться, учитывая то, как они далеко впереди нас в компенсаторах и гравитационной связи."

"Если на то пошло," с кривой улыбкой сказал Тейсман, "Жаль, что герцогини Харрингтон больше нет рядом. Бьюсь об заклад, Нимиц мог сказать нам, действительно ли он лжёт. Или, по крайней мере, врет ли он нам сознательно".

Причарт кивнула, но откинулась на спинку стула, поджав губы с сосредоточенным выражением лица. Тренис начала говорить что-то ещё, но остановилась, когда Тейсман поднял руку и покачал головой. Он, ЛеПик, и двое адмиралов сидели молча, наблюдая, как Президент думает, пока не прошло несколько бесконечных секунд. Тогда, наконец, она оглянулась на Тейсмана, и было нечто в глубине её топазовых глаз. Нечто, что заставило военного министра встревожиться.

"Я думаю, мы должны предположить, по крайней мере, возможность того, что Макбрайд и Симойнс являются подлинными перебежчиками и оба говорят правду", сказала она. "Как отметил Денис, уничтожение при помощи ядерного взрыва одного из ваших собственных городов — даже маленького, если это роскошный город-спутник для вашей собственной элиты и членов их семей — это ужасно высокая цена, чтобы всего лишь продать ложь кому-то в сотнях световых лет от вас. Особенно то, что может быть только бессмысленной ложью, поскольку, как и адмирал Льюис, я не вижу, каким образом все это поможет Рабсиле".

Все молчали и она криво улыбнулась. Выражение вышло странным, с мрачным, жестким огнем в глазах.

"Мне потребуется некоторое время, чтобы осознать, что за последние пять-шесть веков кучка потенциальных генетических суперменов были в заговоре с целью навязать свое собственное видение будущего человеческому роду. С одной стороны, это довольно просто для меня, потому что в ней участвуют ублюдки из Рабсилы. Я так привыкла думать о них, как о отбросах галактики, способных на все, пока это соответствует их целям, что могу увидеть их в качестве злодеев везде. Но "Согласование" это их генеральный план, это нечто другое".

"Если Макбрайд был прав и "Согласование" имело контакты с Законодателями — и особенно с ДюКвессин — то возможно нам удастся найти доказательства этого" задумчиво сказал Лепик. "Я знаю, это будет долгий путь", продолжил он, когда другие посмотрели на него", но у нас никогда не было никаких оснований подозревать внешнего влияния раньше. Это дает совершенно новый взгляд, в первую очередь, на то, как мы стали "Народной Республикой" и если мы посмотрим на записи с этой точки зрения, мы можем найти что-то, чего не было причин искать в то время."

"Вы действительно думаете, что они могли сыграть какую ни будь существенную роль в этом, сэр?" Он поднял бровь, и она поморщилась. "Честно говоря, это одни из сигналов, который подсказывает мне что нам подсовывают дезинформацию. Я имею в виду," она повернулась к Причарт, "это слишком похоже на теорию заговора, Мадам Президент — Бог знает, история Народной Республики подготовила нас всех к этому! Но свергнуть чужую Конституцию, не оставив и единственного отпечатка пальца?"

Адмирал взмахнула руками в недоуменном жесте, но Причарт покачала головой.

"Фактически, я склонена оценивать, этот пункт в пользу Макбрайд," она ответила, и резко фыркнула на удивленное выражении Тренис. Если во всем этом есть хоть что-то, то эти люди, очевидно, при разработках операций используют сроки длинной в столетия, адмирал. Если уж на то пошло, подумайте о нахальстве с которым они планируют, фактически свержение такого большого и мощного государства как Солнечная Лига! Можно допустить, что они хотели посмотреть на дестабилизацию, небольшого государства, такого как Старая Республика в качестве упражнения для быстрого роста. С этой точки зрения, они могли смотреть на это как на разработку упражнения — возможность отработать свою технику перед главным событием."

"Предполагая, что кому-то, на самом деле, удалось провернуть нечто подобное, тот факт, что они рассматривают столь отдаленные перспективы, делает их чрезвычайно опасными", задумчиво сказал Тейсман. ЛеПик, Тренис, и Льюис взглянули на него с удивлением, но Причарт лишь кивнула, кратко и мрачно подтверждая, что он повторяет выстроенную ей логическую цепочку.

"Подумайте об этом," сказал он остальным. "Если они готовы использовать подобный подход — работая на протяжении поколений — если их стратеги всегда были готовы работать в этом направлении пока что-то не произойдет, при их внуках или правнуках — подумайте какое прикрытие они могли организовать для своих людей. Мы могли бы видеть двадцать или тридцать поколений спящих агентов, ради Бога! Могут найтись люди, прямо здесь, в Новом Париже, люди, чьи семьи были законопослушными гражданами Республики в течение трех или четырех столетий, на самом деле работая на это "Согласование". Подумайте о том, какую глубину проникновения, это влечет за собой. Или о том, как долго и тонко они могли воздействовать на политические тенденции и политику. Или на СМИ".

Остальные уже не выглядели удивленными. Скорее, все троё становились все более бледными, по мере того, как Тейсман излагал свою теорию.

"Вы правы," согласилась Причарт. "С другой стороны, давайте не будем слишком увлекаться. Они могут себя суперменами, но я не понимаю, почему мы должны начать думать о них таким образом. Я не сомневаюсь, что они могут делать то, что вы описали, Том. В самом деле, вполне может быть, что они провернули это со Старой Республикой. Но как бы долго они ни планировали, им всё еще удерживать управляемый уровень сложности. Они должны быть в состоянии координировать все, а у нас было достаточно попыток координировать деятельность Республики, чтобы знать, как это может быть сложно, даже когда мы не должны беспокоиться о поддержании секретных линий связи. Что имеет особое значение в случае, подобном этому, поскольку я сомневаюсь, что они могли похоронить своих спящих агентов столь глубоко, как вы только что предположили. Где-то там должны быть, по крайней мере, некоторые контакты, если они не собираются терять свои активы просто потому, что кто-то умер, прежде чем успел сказать сыну или дочери "О, кстати. Мы на самом деле секретные агенты Согласования Мезы. Вот твой секретный набор декодеров. Будь готов получить на частоте X приказ от Злого Галактического Властелина предать общество которое ты всю жизнь считал своим собственным."

"Конечно" кивнул Тейсман. "Но, контакт может быть чертовски хорошо спрятан, особенно, когда ни у кого не было каким-либо причин, чтобы искать его в первую очередь".

"Я согласен, сэр", сказал Виктор Льюис. "Тем не менее, президент только что отметила еще один важный момент. Чтобы сделать эту работу, они должны иметь почти фанатичное уважение к принципу "делай это проще". ЛеПик резко засмеялся, и адмирал кратко улыбнулся ему. "Я не говорю об их общей стратегии, сэр. Очевидно, они не боятся мыслить масштабно, когда это требуется! Но, если им действительно удалось сохранить все это в тайне так долго, и, если они на самом деле готовы нажать на курок, то они должны быть одними из лучших тайных манипуляторов в истории человечества. А из нашего собственного опыта, я могу вам сказать, что если им это удалась, они должны были чертовски безжалостны при выборе приоритетов и оценке рисков. Они, наверное, стараются не усложнять более чем необходимо, чтобы достигнуть того, что им действительно нужно, и они, вероятно, работают на огромном пространстве, но они не собираются работать в масштабах, больших чем это абсолютно необходимо, по их мнению".

Это на самом деле вписывается в то, что мы видели до сих пор, считая, то, что происходило с Манти, фактически является частью этой стратегии, как её описал Макбрайд Каша и Зилвицкому", признал ЛеПик с задумчивым выражением. "Они действуют повсюду, но, когда вы попытаетесь проанализировать эту деятельность, кроме реальной атаки на домашнюю систему Манти, ни на что не требуется много рабочей силы", — он поморщился осознав непреднамеренную двусмысленность сказанного, но бодро продолжил — "или собственной военной мощи. В самом деле, почти все действия, которые мы видели, могли быть реализованы очень дешево. Добраться до Бинг и Кренделл, а также, возможно, до одного или двух из группы Колокольцева… затем добавить кого-то из военных на подходящем уровне, Том, и вы получите действия флота, которые привели Манти в конфликт с Солли. А потом движущими силами станут высокомерие Солли, коррупция в Звездной Лиге, отсутствие значимого политического контроля, конкуренция между управлениями пограничной безопасности, стремление отомстить Манти за военное унижение, дополняемые вашими легкими толчками. Между тем, вы сосредоточите свои активные усилия в другом месте — на организации неких "точек переговоров" о которых намекнул Макбрайд пытаясь уговорить Каша вытащить его — когда сообщил что сотрудничество имеет решающее значение для окончательной стратегии "

"Что возвращает нас в Новый Париж," мрачно сказала Причарт.

Остальные смотрели на нее, и она жестко рассмеялась.

"Конечно, это так! Впрочем, Том, мы с тобой уже обсуждали это, по дороге. Если Макбрайд говорит правду о сущности этого их "нанотехнологического убийства", я думаю, что мы, наконец, знаем, что случилось с Ивом Гросклодом, не так ли?" Она показала зубы, и на этот раз в глубине её топазовых глаз горел огонь. "Честно говоря, это хорошо сочетается, с теми кусочками улик, которые Кевин и инспектор Аброкс смогли найти тогда. А почему, как вы думаете, это "Мезанское Согласование" подарило Арнольду одну из своих наиболее секретных игрушек? Помните, что ты только что говорил о спящих агентах, Том? И Вашу идею, Денис, о легких толчках? "

Остальные смотрели на нее в шоке, и она была удивлена этим. С той минуты, когда она услышала сообщение Макбрайда о новых Мезанских нанотехнологиях, она поняла, что случилось с Гроссклодом. И, поскольку, одной из важнейших целей "Согласования" было уничтожение как Звездной империи Мантикора так и Республики Хевен, мог ли быть лучший и более удобный способ это сделать, чем отправить их обратно на войну друг с другом?

"Это имеет смысл, не правда ли?" надавила она. "Они играли с нами — со мной — с помощью Арнольда, подделывавшего дипломатическую переписку. Чёрт, у них мог быть кто-то на другом конце, делавший то же самое для Высокого Хребта. Никто не видел следов Элен Декруа с тех пор, как она исчезла, где теперь она? А потом, когда мы выяснили, что сделал Арнольд, они сыграли с Элизабет, убедив её, что это мы убил Вебстера и пытались убить её племянницу точно так же, как Законодатели убили её отца, а Сен-Жюст пытался убить её. Бог знает сколько миллионов гражданских лиц и космонавтов — наших и Манти — убиты за последние восемьдесят Т-лет или около того, а Элизабет, — и я — шли прямо к этому, когда была наша очередь! "

Гнев президента подобно клыкам впился в души присутствующих, вызвав их ожесточение. Но Тейсман поднял руку в предостерегающем жесте.

"Считая, одним словом, что Макбрайд сказал Каша и Зилвицкому правду, Вы вполне можете быть правы, Элоиза", тихо сказал он. "На самом деле, размышляя, есть ли правда в этом, я думаю, что Вы почти наверняка правы. Но в то же время, это не вся правда. Я не знаю о Вас, но часть меня, очень хотела бы иметь возможность обвинить в смерти всех людей, которых мы убили — и людей, которых мы убили с нашей стороны — чужую злобную махинацию, а не нашу собственную способность всё испортить. Может быть, это то, что произошло. Но прежде чем начать работать исходя из этого предположения, мы должны найти способ, чтобы проверить, является ли это правдой или нет. "

"О, я с вами полностью согласна, Том," сказала Причарт. "В то же время, я думаю, что мы уже получили достаточно, из записей о взрывах в Грин Пайнс, привезенных домой Каша и Зилвицким, из того, что они не соответствуют Мезанской версии, из того, что Симойнс может сказать нам, и из того, что наши собственные ученые смогут рассказать нам об их новом движителе, чтобы оправдать весьма ограниченные контакты с конгрессом".

Тейсман бросил на неё встревоженный взгляд, в то время как ЛеПик, Тренис и Льюис, с другой стороны, явно старались скрыть тревогу. На самом деле, они так старались — и у них настолько не получалось — что Президент усмехнулась гораздо естественней.

"Я не собирался разговаривать ни с кем пока Лесли, Кевин Ушер, и, вероятно, Вы, Том — все, это не одобрят. И, поверьте мне, я думаю с точки зрения предварительной проверки безопасности, даже Бог, не сможет пройти! И я, конечно, не собираюсь рассказывать об этом ни кому на подобии Макгвайра или Юнджера, до тех пор пока и если мы не почувствуем себя абсолютно уверенными что информация Макбрайд и Симойнса является достоверной. Но если мы придем к такому выводу, то это изменит всю нашу внешнюю политику. В таком случае, я думаю, мы должны начать делать, очень осторожно и очень продуманно, подготовительную работу, как можно скорее".

Май 1922 года после Расселения.

"Если Солнечная Лига хочет войны, она ее получит."

— Елизавета III, королева Мантикоры.

Глава 41

"Доброе утро", — произнес Альбрехт Детвейлер, Глядя в камеру. "Я знаю, что прошла всего пара недель с нашей последней встречи, но с тех пор мы получили подтверждение, что солли собираются использовать Филарету именно так, как мы надеялись."

Он сделал паузу, размышляя о том, сколь катастрофическими будут последствия, если сообщение, которое он записывает, попадёт в чужие руки. Шансы, что такое произойдет были столь мизерными, что рассчитать их было нереально, иначе он, разумеется, никогда бы не стал делать запись. Только одиннадцать копий будут сделаны — по одному для каждого из глав "Ренессанс Фактора" государства, каждое из них будет закодировано на высоконадежном ДНК-чипе — каждое из них будет перевозиться особо надежными курьерами Согласования Мезы на корабле, оснащенном стрик-драйвом, и каждое из них снабжено механизмом самоуничтожения во избежание попадания в чужие руки. Все меры предосторожности для транспортировки и защиты информации, которые были разработаны в течение шести веков успешного заговора и тайных операций были задействованы в каналах, связывавших его офис с адресатами сообщений. Если кто-нибудь сможет скомпрометировать один из этих каналов, вся стратегия будет обречена в любом случае, нельзя оставить в живых никого из тех, кто мог бы гипотетически увидеть его сообщение и выяснить, что он говорил.

"Предполагая, что он сумеет выдержать установленный график движения", продолжал он, помолчав, "он должен достичь Мантикоры примерно через три Т-недели с сегодняшнего дня. Хотя он, вероятно, достаточно умен, чтобы иметь, по крайней мере, некоторые подозрения о том, как Кренделл отправилась на тот свет, и он, вероятно, потратит несколько секунд, чтобы вспомнить о своих собственных отношениях с Рабсилой, приказы Раджампета и Совета Безопасности оставили ему не слишком много пространства для маневра. И, как следует из их приказов, они поверили, что "таинственные нападавшие" весьма основательно распотрошили оборону домашней системы манти".

Глубокое удовлетворение блеснуло в его глазах при последнем предложении. Внушение подобных идей в головы руководителей ФСЛ прошло проще, чем он ожидал, хотя в последних сообщениях Коллена и Франклина отмечалось, что в в ближайшие несколько месяцев проделать подобное будет сложнее. Это было не очень хорошо, однако было предусмотрено с самого начала. Как известия о катастрофических провалах разведки вернутся домой в виде распотрошенных кораблей и мертвых космонавтов, даже адмиралы ФСЛ будут вынуждены, заняться тщательной чисткой своих спецслужб. Было бы интересно узнать, будут ли старшие офицеры РУФ и Оперативного Управления публично выдраны или тихо убраны, но было неизбежно появление более компетентных преемников (в конце концов, там не могло быть менее компетентных преемников) на замену им.

"Так что, если не случится нечто совершенно непредвиденное — что, всегда возможно, к сожалению", продолжал он, "Филарета будет следовать приказам и потребует капитуляции Мантикоры. В этот момент, манти откажутся, а он и большинство его супердредноутов получит точно такую же трепку, какую получила Кренделл на Шпинделе. А чтобы в критический момент в его вздорной башке не появилось чувство самосохранения, мы приняли некоторые меры предосторожности, чтобы… скажем, помочь ситуации".

Он снова замолчал, тонко улыбнувшись.

"Честно говоря, по мнению наших источников в старом Чикаго, если в самом деле, Филарета будет полностью разбит, подобно Кренделл, последующие атаки, которые в настоящее время планирует Раджампет, будут отложены на неопределенный срок. В конце концов, даже у ФСЛ ограничено количество супердредноутов, которые они готовы вытащить из разных дыр.

"Даже если это произойдет, однако, у нас есть… договоренности на месте, о том, что по крайней мере десяток членов Ассамблеи потребует объяснений. Имеется также вероятность — которую, честно говоря, я нахожу особенно пикантной — что Беовульф будет исполнять ведущую партию. В то же время, мы запустим нашу первую волну "спонтанного восстания против пограничной безопасности и её тирании". Когда это произойдет, наступит момент открытого выступления Фактора".

Выражение его лица стало более решительным, и он наклонился немного вперед, по направлению к камере.

"Основная работа должна быть проведена на местах, и до сих пор дела идут, как планировалось. Всегда возможны изменения, и очень важно реализовать следующий этап надлежащим образом. Только с одним или двумя исключениями, все "аннексии" первой волны должны выглядеть как добровольное Присоединение, а эти исключения — если они случатся — должны быть очень тщательно выверены. Я знаю, мы говорили об этом, но позвольте мне еще раз подчеркнуть, что хотя мы выбрали все эти системы, поскольку заинтересованы в их промышленном и экономическом потенциале, абсолютно необходимо, чтобы Присоединение выглядело как полезная, добровольная ассоциация. Таким образом, если выяснится, что некоторые из ваших целей не желают добровольно присоединиться, оставьте их пока в покое. Еще будет время, чтобы захватить их позже, а в ближайшем будущем, и это гораздо более важно, должно быть очевидно, что вы все действуете исключительно в целях самообороны в условиях неудержимого распространения хаоса и анархии".

Он снова сделал паузу чтобы подчеркнуть сказанное, а затем откинулся в кресле поудобнее.

"Я прекрасно знаю, что все вы уже слышали всё это." Он слегка улыбнулся. "Рассматривайте, это как последние напоминания режиссёра непосредственно перед подъемом занавеса. Или, что более вероятно, считайте это завистью." Его улыбка стала шире. "Все вы начнете действовать в ближайшее время. Я только что понял, насколько я бы хотел делать то же самое, и оказывается, я не настолько философ, насколько себя считал. Так что полагаю, в действительности, я сейчас занимаюсь нытьем из-за чувства разочарования".

Он широко улыбнулся, затем пожал плечами.

"Но, пока я ною, давайте обсудим мои опасения о возможных проблемах с нашими детьми. Клинтон, я знаю, что вы и принц Феликс были друзьями в течение многих лет, но наш последний анализ показывает, что парламент Зигфрида, скорее всего, откажется, по крайней мере на начальном этапе, когда вы пригласите Феликс присоединиться к Фактору. С нашей точки зрения это выглядит как альянс — по крайней мере, на данный момент — возникший между самыми консервативными дворянами, опасающимися потерять имеющуюся власть, и растущим бизнес-классом Зигфрида, который боится увидеть, что правила меняются именно тогда, когда он находится на грани приобретения значительного политического влияния. Меня беспокоит, что вы и Феликс так близки. Я думаю, что он, скорее всего, попытается продавить Присоединение, и, по мнению наших аналитиков, шансы на провал составляют около сорока процентов. С другой стороны, сама природа альянса, которого мы опасаемся, означает, что, в конечном итоге, интересы дворянства и промышленников разойдутся и даже вступят в прямой конфликт. Устойчивое ухудшение ситуации даст эффект, и, по прогнозам тех же аналитиков, вероятность того, что Зигфрид, в конечном счете, попросит о присоединении к Фактору составляют более девяноста процентов, если мы изящно продемонстрируем, что готовы принять их нынешний отказ. Таким образом, я полагаю, что Вам надо воздействовать на Вашего давнего партнера по фехтованию более деликатно. Приглашение должно быть продлено, но необходимо подчеркнуть, что для него…"

* * *

"Ну, полагаю, в конце концов, я должен был получить слово" мрачно сказал Уильям Александер.

Он и его брат сидели у бассейна, наблюдая за плававшей кругами Хонор. Граф Белой Гавани держал в руке глиняную кружку с пивом, и в его голубых глазах плескалась тревога, когда он видел с какой целеустремленностью и грацией дельфина плавает его жена. Она всегда любила плавать, но её сосредоточенность, то, как она растворилась в физической нагрузке, как если бы пыталась спрятаться от всего, была чем-то новым для неё. Это было то, чего он никогда не замечал за ней раньше, и это беспокоило его больше, чем он готов был признать. Обеспокоенные его почти так же, как кошмары он не должен был знать, что она была с. Судя по глазам Нимица, развалившегося в соседнем шезлонге, и пристально следившего за Хонор, Нимиц тоже был обеспокоен.

Хотя, признал граф, вероятно не по тем же причинам. Нимицу не нравилось горе Хонор, или ее мечты, или — особенно — ее грызущее беспокойство по поводу неутихающего горя отца, но древесного кота ничуть не смущало, то что она намерена сделать с нападением на Сфинкс. На самом деле, он был согласен с ней, всеми фибрами своей души. И при этом он не сомневался ни на мгновение, что она добьется успеха. Несмотря на гораздо более реалистичное понимание военных реалий, Хэмиш, обнаружил, что разделяет уверенность Нимица, но он был глубоко обеспокоен высокой ценой, которую она могла бы заплатить, чтобы добиться этого успеха.

Пытаясь понять, насколько она все еще страдает, ты съедаешь себя изнутри, признался он самому себе. Тебе придется задаться вопросом, хватит ли всей мести во вселенной что бы исправлять это.

Он откинул эту мысль в сторону и посмотрел на Уильяма.

"Есть ли у нас какие-либо идеи, от куда это просочилось?" спросил он.

"Не совсем." Барон Грантвилль пожал плечами, затем отпил из своего стакана чай со льдом. "Все же это прибыло откуда-то с Беовульфа. Я думаю, что возможный источник Патриции Гивенс слил это намеренно, хотя я не могу понять, почему. Или может быть просто некоторые Биовульфские журналисты решили что что-то затевается в Лиге. Так или иначе, кошка сбежала из мешка, мы же не будем настолько глупыми, чтобы пытаться это отрицать."

"Это было бы выдающийся глупостью," согласился Белая Гавань.

"Я знаю. Фактически, если бы это не просочилось самостоятельно, то мы должны были бы скоро сообщить новости самостоятельно. Так что, в некотором смысле, это только форсировало события немного ранее, чем мы планировали. Но это все еще остается вопрос, что нам с этим делать."

"Делать с этим?" повторил Белая Гавань, выгнув бровь в явном недоумении. "Делать с чем?"

"С тем, как мы отреагируем публично", объяснил Грантвилль небольшим раздражением. "В частности, с тем, почему это пришло как утечка, а не от нас, Ты знаешь, насколько важно, что мы…"

Он внезапно остановился, глаза сузились в резком подозрении, затем фыркнул на быструю усмешку брата.

"Я предполагаю, ты думаешь что ты умный, Хэм?" сказал он сухо.

"Может и нет, но по крайней мере у меня есть чувство юмора," ответил Белая Гавань.

"Это мнение одного человека."

Белая Гавань усмехнулся. Это на самом деле не было не очень смешно, но все что могло развлечь Уильяма даже кратко, стоило того, на данный момент.

"Как мы будем реагировать?" спросил он довольно серьезно.

"Ты узнаешь об этом в одна девятнадцать ноль-ноль, по местному времени," сказал ему Уильям. "Именно тогда Элизабет выступит в прямом эфире по всей системе."

* * *

Выражение лица Елизаветы Винтон был торжественным, когда она смотрела с ХД дисплеев по всей Бинарной Системе Мантикоры в то время как совершенно ненужное официальное вступление подошло к концу.

Выступление было сделано, не потому что ее кто-то не мог узнать, хотя, как правило королева Мантикоры редко выступала с обращением к своим подданным. Фактически, в эти дни она не могла. Она не могла одновременно обратится даже ко всем жителям "Старого Звездного Королевства", гораздо меньшего чем Звездная Империя, так как никто не мог передать сигнал через гипер канал к Звезде Тревора или Терминал Рыси. Обычно, когда она публично выступала, это были сравнительно небольшие собрания — "общие собрания", собрания общественных организации, благотворительных обществ, и подобные мероприятия.

При этом клипы с ее замечаниями, а иногда даже целые речи, часто ретранслируются, но по традиции, царствующий монарх не занимался партизанской политикой. Каждый знал, что она (или он) действительно может, учитывая, что монарх исполнял обязанности главы правительства, а также главы государства, но не участвовал в беспорядочной политической борьбе. Это означало, премьер-министр был обычно лицом правительства Ее Величества, за исключением особенно важных случаев.

Таких как сегодня.

"Добрый вечер" сказала она спокойно. "Я говорю с Вами сегодня вечером, потому что Звездная Империя — наша Звездная Империя — стоит перед тем, что несомненно является самым большим вызовом и угрозой в нашей истории."

Она сделала паузу и протянул руку, чтобы мягко коснуться ушей древесного кота растянувшегося на спинке кресла, давая время обдумать своим подданным ее фразу. Потом она опустила руки на антикварный стол перед ней, и продолжала неустрашимо.

"События последних пятнадцати Т-месяцев — самый тяжелый период в жизни каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка Старого Звездного Королевства Мантикора. Никто не мог представить, даже в самом страшном кошмаре последовательность событий, которая началась с Битвы у Моники, затем продолжилась в рамках предлагаемой встречи на высшем уровне между мной и Президентом Причарт, затем было убийство адмирала Вебстера тринадцать месяцев назад, и одновременно нападение на королеву Факела Берри и мою племянницу. Потом, один Т-год назад, произошла Битва за Ловат — решительная победа… затем спустя три Т-месяца Битва за Мантикору, которая оставила после себя миллионы трупов и разрушенные корабли. И не успели мы начали восстанавливать после этой отчаянной борьбы, как оказались ввергнуты в свежее противостояние — на этот раз с самой Солнечной Лигой — в Новой Тоскане. Все вы знаете, что там произошло, Адмирал Иосиф Бинг вероломно и трусливо, уничтожили три корабля нашего флота — три эсминца, семнадцать крейсеров Лиги обстреляли их, даже прежде чем они подняли свои клинья и боковые стены. И все вы знаете, что произошло, когда графиня Золотого Пика прибыла на Новую Тоскану, чтобы потребовать объяснений".

Она сделала паузу еще раз и глубоко вдохнула.

"Мы не искали конфронтации с Солнечной лигой. Мы постарались ясно дать понять это правительству Лиги, но наши дипломатические усилия были отвергнуты, и наши предупреждения о серьезности нависшего над нами столкновения — и внешних силах, которые, мы уверены, преднамеренно провоцируют это столкновение — были проигнорированы. Это привело к тому что, около четырех Т-месяцев назад, в Битве у Шпинделя, горстка наших тяжелых крейсеров полностью разгромила более семидесяти супердредноутов Лиги".

Край железной гордости показался в ее голосе, но ее выражение оставалось торжественным, серьезным и сосредоточенным.

"Я уверена, что все вы помните тот момент, сочетающий страх за будущее и гордость за наших мужчин и женщин в военной форме, когда мы поняли ни один Мантикорец, ни один наш союзник Грейсонец, даже не был ранен на Шпинделе. Казалось невозможным, что хваленый Флот Лиги был так быстро и полностью побежден.

"Что сделало" — ее голос упал и затвердел — "шок и ужас от атаки на нашу домашнюю систему неизмеримо хуже, чем мог бы быть." Она поразила нас в тот момент, когда наша уверенность и облегчение были на высоте, и она захватила нас врасплох. Правда такова, что никто — ни Адмиралтейство, ни наши спецслужбы, ни наши дипломаты, ни наши политические лидеры, ни я, никто — не предвидел атаки".

Признала она неустрашимо.

"Мы считаем, что атака стала возможной благодаря развитию принципиально новой технологией привода звездных кораблей. Мы считаем, что, после кропотливого анализа записей Периметра Безопасности, идентифицировали гипер след прибытия нападавших, хотя в то время они не были признаны в качестве таковых. Мы также считаем, что будет чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, повторить подобную операцию без обнаружения нападающих и перехвата далеко от цели.

"Однако, несмотря на все это, правда остается — на нас напали. Атака была полностью успешной. Миллионы наших граждан, тысячи посетителей нашей звездной системы, и бессовестно большой процент разумного вида — уроженцев нашей домашней системы, умерли в преднамеренной, бессердечной атаке, сама природа которой препятствует уведомлению об эвакуации невоенного персонала, обязательным в соответствии с универсальными признанными правилами ведения войны. По любым стандартам, какие бы не примеряли, это была, самая успешная, самая разрушительная, и самая кровавая внезапная атака в истории человеческих войн, она искалечила нашу промышленную инфраструктуру и оставила ее в руинах."

Она сделала паузу еще раз, и по всюду в Бинарной Системе Мантикоры буквально миллиарды других людей сидели молча, глядя на ее лицо, задаваясь вопросом, что она скажет — что она могла сказать — дальше.

Даже если бы мы попытались, не было бы никакого способа держать произошедшее здесь секрет", продолжила она, наконец. "Хотя никто не мог окончательно сказать, кто ответственен за это, но то, что нападение имело место, и его последствия, быстро распространилась по всей Лиге. Мы верим что знаем, кто стоит за нападением на нас." Ее глаза ожесточились, и рябь удивления прошла по ее огромной аудитории. "На данный момент, мы не можем доказать наши подозрения, но, глядя на все, что произошло за последний Т-год, прослеживаются очень четкая и заметная схема.

Мы знаем, без сомнений, что это лишь круги на поверхности, что существуют гораздо больше вещей, о которых мы не знаем, чем вещи, которые мы знаем. Но я абсолютно уверена, что мы найдем нужные нам доказательства. Мы узнаем кто стоит за этой атакой, где атака планировалась и кто ее выполнил, и когда мы доказанный все к полному нашему удовлетворению, мы будем действовать".

Ее голос был мечом, охлажденной сталью с лезвием бритвой, уши ее спутника, древесного кота, были прижаты, он обнажил, острые как иглы, клыки.

"Тем временем, однако," продолжала она, "правительство Лиги, глупость и высокомерие которых сделали их настолько поддающимися манипуляциям наших врагов, внезапно не стало мудрым. Как сообщали некоторые СМИ, Флот Солнечной Лиги, так и не понял урок преподанный им на Шпинделе, и решил переместится непосредственно в Систему Мантикоры. Мы ожидаем прибытие нескольких сотен супердредноутов Лиги в наше пространство в течение ближайших двух-трех Т-недель".

Если тишина среди ее слушателей была глубокой и прежде, то после того как она сделала это признание, она стала абсолютной.

"Когда эти корабли прибудут, они прибудут не для мирной дипломатической миссии. Все мы знали, на протяжении всей нашей жизни, насколько коррумпированной действительно стала Солнечная Лига. Мы знаем, кто действительно управляет Солнечной бюрократией. Мы знаем о "сердечных сделках" между транскорпорациями Лиги и продажными, совершенно бесчестными комиссарами Пограничной Безопасности — их сутенерами. Мы знаем о пропасти между возвышающей профессиональной верой Лиги в человеческое достоинство и человеческую ценность и поддерживаемой Управлением Пограничной Безопасностью долговой кабалой по всему Приграничью. Между официальным осуждением Лигой межзвездной генетической работорговли и реальным отношением высших должностных лиц и чиновников Лиги, по платежным ведомостям криминальных предприятия, таких как Рабсила Икорпареитед."

Ее губы сжались, ее карие глаза блестели, как лед.

"Зная, все это, никто из нас не удивится тому, что Флот Солнечной Лиги намерен потребовать у Звездной Империи Мантикора безоговорочной капитуляции. Они намерены, превратить нас в еще один управляемый УПБ сателлит Лиги.

Мы все, слишком часто, видели что происходит с местными органами власти, местным правосудием, местной экономикой, а также правом на самоопределение, когда "просвещенное" руководство Управления Пограничной Безопасности охватывает независимое звездное государство. Не сделайте ошибку, в том, чем именно является Лига и что она намерена сделать нам.

"Она намерена это сделать из желания отомстить за поражение которое потерпела от рук нашего флота. Она намерена это сделать, потому что она не может терпеть нетипичный пример "неоварварского" звездного государства, которое отказывается рабски выполнять прихоти Лиги. Она намерена это сделать, поскольку возмущена размером и мощью нашего торгового флота. И она намерена это сделать из низменных побуждений, из жадности, поскольку рассматривает Мантикорскую Туннельную Сеть как потенциальный источник дохода".

Она сделала паузу снова и ее плечи распрямились и голова поднялась гордо.

"Нет никакой надежды уговорить Лигу изменить выбранный курс", сказала она медленно и отчетливо. "Солнечная Лига, при всей своей былой славе и высоких достижениях, приобрела аппетит, ненасытный голод, и триллионы ее граждан, живущих в безопасных, довольных, эгоцентричных и охраняемых центральных мирах, не имеют представления о то, что обычно происходит со слабыми и беспомощными вдоль ее границ.

"Пришло время им узнать".

Глаза, которые были холодны как лед, сверкнули внезапным пожаром, и Ариэль привстал на спинке кресла, его губы приподнялись показывая клыки и бросая вызов.

"Звездная Империи Мантикора была ранена, как никогда прежде не была ранена", сказала она решительно. "Но гесапума или горный медведь или Кадьяк наиболее опасны, когда они ранены. Возможно, мужчины и женщины в безопасном сердце бюрократии Солнечной Лиги позабыли этот факт. Если это так, то мы собираемся, напомнить им.

"Я говорю серьезно. Я знаю, еще лучше, чем любой из вас, как сильно мы ослаблены, насколько серьезно наша индустриальная и экономическая мощь была уменьшена, что это означает в конечном счете, для нашей военной мощи. Я знаю, ставки".

Женщина, которую древесные коты назвали "Стальная Душа" смотрела из бесчисленных ХД дисплеев, и не было ни миллиметр отступления в глазах из сверкающего льда.

"Несмотря на урон, который мы получили, Домашний Флот остается неповрежденным. Несмотря на повреждения наших производственных линий, погреба Домашнего Флота полностью загружены. Ракеты нашей системы обороны остались нетронутыми. Если Солнечная Лига хочет войны, Солнечная Лига ее получит. Если Лига сделает это выбор, то война, которая началась на Новой Тоскане и была продолжена на Шпинделе возобновится прямо здесь. Что бы они не думали, флот который они направили против нас не может тягаться с нашей оставшейся боевой мощью. Если они захотят отправить второй, такой же большой флот, после этого, Адмиралтейство уверено, мы имеем достаточно сил, чтобы победить его, также. Без сомнения Лига полагает, что мы откажемся от борьбы из-за огромной разницы между нашими конечными возможностями. Лига ошибается.

"В течение шести T-месяцев мы восстановим наш ракетно-производственный потенциал. ОН не будет столь большим, как это было до недавней атаки, но его будет достаточно, чтобы гарантировать безопасность наших звездных систем от любых судов или оружия находящегося в настоящее время на вооружении Флота Солнечной Лиги. Это — реалистичный анализ Адмиралтейства, и я даю вам мое слово — и слово Дома Винтон, — что я говорю вам абсолютную правду, когда говорю это.

Она сделала паузу еще раз, позволяя осознать свои слова слушателям. Потом она тонко улыбнулась.

"Существует, конечно, огромная разница между тем, что мы в состоянии гарантировать свою безопасность в ближайшее время и возможностью победить такого бегемота как Солнечная Лига, в долгосрочной перспективе. Я не делаю вид что у меня есть волшебная пуля, которая гарантирует нашу окончательную победу. Но у меня есть другое. У меня есть мужество Мантикорцев. У меня есть собственное желание не подвести людей представлявших Дом Винтон. У меня есть решимость всех Мантикорцев — как из Старого Звездного Королевства, так и из Звездной Империи, которые свободно присоединились к нам — жить свободно. У меня есть умение, высокий профессионализм и бесстрашная решимость мужчин и женщин Мантикорских вооруженных сил. И у меня есть абсолютная уверенность, что все это никогда не подведет меня… или Вас.

"Я не принесла вам 'волшебной пули', потому что ее нет. Я не обещаю легких побед, потому что нет легких побед. Я обещаю вам только правду, и правда — то, что цена, которую мы в конечном итоге заплатим, будет еще выше, чем та, которую мы уже заплатили. Это будет цена сражений, которые нас ждут — будут жертвы, потери, непосильный труд, кровь и горе. Но я также обещаю вам еще одну вещь. Я обещаю вам победу. На протяжении семидесяти с лишним Т-лет, Звездная Империя была приговорена к смерти, но мы все еще здесь. И мы все еще будем здесь, когда, дым развеется. Как долго бы это не длилось, какие бы жертвы не повлекло, где бы не происходил бой, с каким бы противником мы бы не столкнулись, мы одержим победу, и те, кто вызвал такие разрушения и страдания, кто убивал наших граждан, кто напал на нас из тени, откроют для себя, к их бесконечному сожалению, что защищая наши дома, наши семьи, и наших детей, мы можем быть столь же беспощадными как они."

Глава 42

В темноте раздался звук вызова и Хонор Александэр-Харрингтон сев в постели протянула свою длинную руку и нажалакнопку ответа.

Лишь она пошевелилась Нимиц скатился с её груди и его зелёные глазищи моргая с просонья засверкали как два расплавленных изумруда отражая свет терминала связи. Она ощутила как его мыслесвет оказался рядом с её и быстро приласкала кота свободной рукой, тем временем как экран полностью ожил показав корону со скрещенными мечами, эмблему вооружённых сил её величества.

"Да?"

С того момента как три месяца назад подверглась нападению домашняя система она ни разу нормально не высыпалась. Она надеялась что хотя бы тут, на борту флагмана около Звезды Тревора это измениться, но не сложилось. Однако на это не было ни единого намёка когда они приняла аудио вызов.

"Ваша Светлось", ответил капитан Рафаль Кордонес, "Я полагаю вы нужны на Флагманском мостике. Прямо сейчас."

Брови Хонор поползли вверх как только она различила напряжение Кордонеса. Она видела его в пылу боя, видела его с переломанными рёбрами в то время как он эвакуировал станцию, видела его во всех стрессовых ситуациях что можно вообразить, но до сих пор не слышала таких нот в его голосе.

"В чём дело, Раф?" — спросила она резко.

"Ваша Светлось, мы только что получили гиперслед. Это одиночный корабль, около четырёх световых минут вне границ системы. Это очень близко от одной из ССС платформ, и она засекла код его транспондера.

"И?" — спросила она ещё резче когда он сделал паузу.

"И это хевенитский корабль, мэм. Фактически, согласно транспондеру, это хевенитский "Борт номер один".

* * *

"Ладно Хэмишь, что это всё значит?" — раздражённо потребовала Элизабет Винтон как только уселась перед коммуникатором. Она только что добралась до кровати после ещё одного невероятно длинного дня, две Т-недели с момента её вызывающей речи не были особо спокойными, ожидающееся прибытие Адмирала Филарета в течение следующих от недели до декады похоже не улучшили ситуацию ни на грамм, и она не была в восторге от побудки меньше чем через два часа с момента отхода ко сну.

Никто не ответил, и брови Елизаветы с удивлением поднялись. Было сильно не похоже на Хэмиша Александэр-Харрингтона разбудить её среди ночи просто для тупого розыгрыша, да и заставка Дома Адмиралтейства на её дисплее являла личный знак Первого Лорда адмиралтейства. Никто другой не мог использовать эту заставку, даже если как-то получил доступ к защищённой коммуникационной сети Дома Адмиралтейства или Дворца Маунт Роял. Но где же Хэмиш, мать его?

Потекли секунды. Секунды слились в минуту. Прошла первая минута. По истечении второй минуты, Элизабет Винтон, не входящая в состав число самых терпеливых людей этого мира, начала хмуриться несколько более чем от простого раздражения.

"Прошу прощения Элизабет. Это не Хэмиш", наконец раздался голос по прошествии полных шести минут, и брови Элизабет разошлись от удивления, заставка Дома Адмиралтейства пропала, а с экрана на неё глядела женщина в белом берете очевидно находящаяся в комнате для брифингов на боевом корабле, а вовсе не в офисе Александэра-Хэмиша.

— Хонор? — королева покачала головой. — Что ты делаешь на этом канале? И вообще здесь, а не на звезде Тревора, если на то пошло? Я думала, что ты вернёшься не раньше, чем в середине следующей недели!

Повисла ещё одна бесконечная пауза, а затем…

"Имело место некоторое… изменение планов," произнесла Хонор. "Я ускоренными темпами завершила свои дела, и попросила Хэмиша организовать мне закрытый канал по линии Дома Адмиралтейства как только мы выйдем от Звезды Тревора. Потому его идентификатор на Вашем коммуникаторе. И потому кажется этот разговор тянется так долго между двумя точками." Она криво улыбнулась. "Но Император должен выйти на орбиту Мантикоры примерно через девятнадцать часов, и полагаю, наверное, устроить Вам очную ставку. Видите ли, нечто весьма неожиданное произошло, что я полагаю я обязана вернуться домой для личного обсуждения с Вами."

Элизабет нахмурилась. Что-то в настроении Хонор удивляло и озадачивало её; зачем бы другая женщина находясь на столь отдалённом ещё расстоянии разбудила её заполночь чтобы просто сидя перед комом на закрытом канале говорить что Император ещё в девятнадцати часах от центральной планеты. Какого рода эта "очная ставка", Хонор в своём уме?

Она спросила: "А отчего прибытие столь неожиданное?"

"Кажется у нас непредвиденный посетитель," просто произнесла Хонор шестью минутами позже, и расширила угол обзора своего кома.

На мгновение ничего нельзя было разобрать. Но затем челюсть Элизабет Винтон отвисла так как она узнала платиноволосую топазоглазую женщину стоящую рядом с Хонор.

"Я приношу свои извинения за то что разбудила Вас среди ночи, Ваше Величество", спокойно произнесла президент Элизабет Причарт, "но я думаю нам необходимо поговорить."

Глава 43

Яхта пришвартовавшаяся на стыковочном терминале КЕВ Император была личным кораблём Герцогини Харрингтон. По сути она имела приоритет перед прочими средствами приписанными к её флагману, но всё же было немножко необычно даже для её яхты быть сопровождаемой, или, может быть, "эскортируемой", парой трансатмосферных истребителей Королевской армии Мантикоры.

Меж тем, офицер руководящий полётами малых судов близ Императора казался нисколько не удивлён этому обстоятельству. Он просто отметил из присутствие и указал швартовочные места по другую сторону от корабля Герцогини Харрингтон.

Но, если бы он был предупреждён чего ему ожидать, то мгновенно стало бы очевидно что офицер шлюпочных доков (который, в этот поздний час по корабельному времени Императора, был чрезвычайно юным рыжеволосым, светлокожим, голубоглазым энсином, отзывающийся на имя Иеронимус Тисельвэйт) таковым бы вовсе не был. Юноша отметил прибытие герцогини и выбрал надлежащую сторону пирса для адмирала и её высочайших особ. Он выглядел лишь слегка нервозным, так как рядом не наблюдалось голов старше и мудрее приглядывающих за ним со спины, но Энсин Тисльвэйт казалось определённо уверенным что держит всю ситуацию под контролем.

То есть, пока Елизавета Адриенна Саманта Анетта Винтон, Великий Командор Ордена Короля Роджера, Великий Командор Ордена Елизаветы I, Великий Командор Ордена Золотого Льва, Баронесса Хрустальной Сосны, Баронесса Белых Песков, Графиня Таннерман, Графиня Высокого Граната, Великая Герцогиня Василиска, Принцесса-Протектор Государства, и, милостью Божьей и волей Парламента, Королева Елизавета III Звёздного Королевства Мантикора и Императрица Елизавета I Звёздной Империи Мантикора, лёгким движением не выплыла из швартовочной трубы следом за герцогиней Харрингтон.

Ни одна из сторон не ожидала внезапного прибытия монархов, и даже военной дисциплины оказалось недостаточно чтобы скрыть удивление.

"Восьмой флот, пробы…" раздался голос над шлюпочными доками, и резко оборвался, так как старшина запоздало понял кто только-что прибыл на его корабль.

Отточенная эффективность формальностей для подобных случаев стремительно приближалась к полному ступору, а челюсть энсина Тисльвэйта приотвисла. Затем вернулась на место с отчётливо слышным щелчком, его лицо приобрело красный цвет превосходящий цвет его волос, и он умоляюще посмотрел на герцогиню.

"Прибыла Мантикора!" внезапно разнеслось повсюду как-только старшина пришел в себя, и трели боцманской дудки вновь защебетали, в тоже время откуда-то примчались ещё три помощника.

"Разрешите подняться на борт, сэр?" как-только смолкли трубки серьёзно произнесла Елизавета пытаясь сдержать улыбку. Два первых телохранителя, появившихся из трубы вслед за ней, несли королевскую униформу, казались значительно менее изумлёнными чем собственно она сама, но голубые глаза Тисьвэйва глядели на неё с предельной благодарностью.

"Разрешение дано, мэм — Я имел в виду, Ваше Величество!"

Хонор не могла поверить в то, что юноша может стать ещё краснее, но ошиблась.

"Разрешите подняться на борт, сэр?" она повторила как только Елизавета сделала шаг в сторону.

"Разрешение дано, Ваша Светлость". Спокойствие возвращалась к Тисльвэйву по мере того как всё входило в привычное русло и она легко улыбнувшись ответила на приветствие.

"Мои извинения энсин". "Мы организовывали это всё по-быстрому, и, к слову сказать, мы не хотели чтобы газетчики услышали хоть слово об этом визите Её Величества. Таким образом вам также не было ничего известно."

"Эээ, нет мэм", признался он становясь чуточку менее красным.

"Ладно, это случилось", философски произнесла она пока за ней и за королевой не собралась вся остальная толпа охранников и телохранителей. Затем кивнув ему повернулась к Елизавете. "Сюда Ваше величество", произнесла она.

"Благодарю Вас, Адмирал" ответила Елизавета. Поворачиваясь она улыбнувшись кивнула Тисльвэйву, а затем, в сопровождении трех грэйсоновских охранников, шести из собственной королевской охраны, одного офицера в штатском из Дворцовой Стражи, да двух древесных котов восседавших на плечах людей, и казавшихся весьма удивлёнными поведением двуногих, направилась вслед за Хонор к кабинке лифта.

* * *

Веселье Елизаветы от реакции бедного Тисльвэйта на её прибытие полностью растворилось к тому времени как они подошли к каюте Хонор.

Снова была полночь по личному времени Елизаветы, и она порадовалась что привычке работать допоздна. Хотя, учитывая все обстоятельства, она не могла припомнить случая, когда бы пришлось решать столь насущные дипломатические вопросы так поздно ночью. Она усмехнулась от крайней весёлости этой мысли.

Ой, ну если честно, Бет! Сказала она сама себе. Ты ведь вообще не помнишь когда в прошлый раз решала "любые столь насущные дипломатические вопросы" в любое время дня и ночи! И конечно же не как прошлый раз, когда ты получила малюсенькое предупреждение до того как началось!

Личное обращение Хонор дало ей почти целый день для обдумывания и совещаний, всё же она до сих пор не знала, потому как Причарт не сказала, что конкретно думает обсудить Хевенитский глава государства. К сожалению, на Мантикоре больше никто, исключая круг её самых близких советников, никаких интересующих деталей о том что происходит вовсе не знал. Хонор посадила свой личный челнок с приказом доставить на борт Императора Елизавету без, вечно ищущих что-нибудь этакое, газетчиков, так по крайней мере не возникало озабоченности о растущих исторических надеждах, или нагнетающейся панике, в связи с внезапным неожиданным визитом Элоизы Причарт. И, видимо — это было хорошо, всё ж Королева хотела чтобы у неё самой были хоть какие-нибудь прикидки чего же задумала Причарт. К великому сожалению точно она знала только то что ни Нимиц ни Хонор не зафиксировали в мыслесвете Хевинитов никаких признаков обмана или предательства. Вне зависимости что надо Причарт, она, по крайней мере, кажется искренней в своём желании.

Это конечно было замечательно, но всё же в данный момент выглядело слабым утешением.

Прежде чем открыть дверь Королева сделала паузу с совершенно несвойственным ей колебанием. Её спина была совершенно прямой, губы сжаты и подготовив себя внешне она проследовала в каюту.

Дюжина человек встала и повернулась лицом к двери, и несмотря на десятилетия опыта на высших политических уровнях, ноздри Элизабет расширились, когда она оказалась лицом к лицу с Элоизой Причарт.

Президента сопровождал её Госсекретарь, Елизавета узнала Министра обороны Томаса Тэйсмана. Ещё она узнала Антона Зилвитского (о ком к счастью Хонор успела предупредить, что слухи о его смерти сильно преувеличены), и не требовалось большого воображения понять что молодой человек с грубыми волосами стоящий позади него есть ни кто иной как Виктор Каш. Начальник штаба у Хонор коммандор Мерседес Браям, коммандор разведки Джордж Рейнальдс, и её флаг-лейтенант Вальдемар Тюммель, ещё узнаваемым лицом был Джеймс МакГинесс. Но кто были другие она не имела ни малейшего понятия, только почувствовала как напряглись её телохранители столкнувшись с такой немалой толпой.

"Ваше Величество," спокойно произнесла Хонор в тишине создающей неловкость, "разрешите мне представить Президента Элоизу Причарт, Госсекретаря Лесли Монро, Министра обороны Томаса Тейсмана, Генерального прокурора Денниса ЛеПика, директора федерального агентства исследований Кевина Ушера, специального агента Виктора Каша и доктора Херландера Симфеса". Она криво улыбнулась. "Полагаю всех остальных вы уже знаете".

"Да," мгновение спустя ответила Еслизавета. "Я полагаю — да."

Причатрт чуть улыбнулась в её направлении, и королева кивком головы вернула любезность, но даже пространство дневных апартаментов Хонор наполненное столь большим числом людей, хранили напряжение было таким что топор можно вешать. Елизавета мгновение оглядывалась, а затем посмотрела на Хонор.

"Пожалуйста присаживайтесь", пригласила Хонор, приглашая всех жестом и тем продолжая исполнять роль официальной хозяйки.

Её "гости" послушно стали рассаживаться вокруг своих двух лидеров согласно инстинктивному социальному рангу, и она поглядела на МакГинесса.

"Могу я предположить, что ваш буфет все еще работает несмотря на столь поздний час, Мак?"

"Конечно, Ваша Светлость." утвердительно кивнув МакГинесс и продолжил, повернувшись к остальным."Могу я предложить всем освежающие напитки?"

В какой-то момент Елизавете захотелось заказать крепкого виски, но она отогнала эту мысль от себя. Следуя ее примеру, никто не осмелился сделать заказ, и помедлив, Хонор слегка пожала плечами.

"Я вижу что нет" — сказала она стюарду. "Если кто то передумает, то я дам знать"

"Конечно, Ваша Светлость."сказал МакГинесс поклонившись, и удалился.

Хонор подождала, пока дверь буфета не закрылась за ним, а затем повернулась к остальным..

— Если кто-то ещё этого не заметил, — сказала она со своей асимметричной улыбкой, — уровень напряжения в этой комнате, по мнению Нимица, весьма велик. — Все взгляды переместились на древесного кота, сидящего на спинке её кресла. — Ума не приложу, с чего бы это, — добавила она.

К удивлению самой Елизаветы, у неё вырвался короткий смешок. Он был резким, но искренним, и она с упрёком покачала головой.

— Думаю, я могу найти одну-две причины, — сказала она, сосредотачивая внимание на Причарт. — Должна сказать, мадам президент, что из всех возможных сценариев, по которым могла бы, наконец, произойти наша встреча, этот никогда бы не пришёл мне в голову. — Она оглядела министров, расположившихся бок о бок с Причарт. — Если что-то случится с этой делегацией, полагаю, это пробьёт серьёзную дыру в вашем правительстве.

— Я подумала, что поскольку вы проявили достаточно доверия к Хевену, чтобы послать к нам адмирала Александер-Харрингтон, мне следует оказать ответную любезность, Ваше Величество, — ответила Причарт.

— Возможно, — сказала Елизавета, — но, думаю, есть одно небольшое различие. Я послала герцогиню Харрингтон в сопровождении целого боевого флота.

— В самом деле, — кивнула Причарт, и её потрясающие топазово-голубые глаза твёрдо встретили взгляд Елизаветы. — И уверяю вас, мы не упустили ни одной детали послания, стоящего за этим… мероприятием. Ни, скажем так, настоятельного предложения обратить внимание на её сообщение и убедиться в том, чтобы с ней не произошло ничего неприятного, ни того, что вы могли отправить один лишь флот… и его лазерные боеголовки. Поверьте, после всего, что произошло между нашими звёздными нациями, после провала нашего саммита, после Битвы за Мантикору, на фоне нарастающего напряжения между Звёздной Империей и Лигой, я была столь же рада, сколь и потрясена тем, что вы были готовы к переговорам, вместо того чтобы просто атаковать нас, когда ваше превосходство было столь подавляющим.

— Полагаю, я могу сказать то же самое, учитывая ваше неожиданное прибытие после того, что случилось с инфраструктурой нашей системы, — ответила Елизавета.

— Ваше Величество, произошедшее с вашей системой непосредственно связано с мои присутствием здесь, но, возможно, не так, как вы думаете.

— Не так? — Елизавета внимательно рассматривала её, всем сердцем желая обладать хоть намёком на эмпатические способности, которые развились у Хонор.

Хонор уже полностью проинформировала её о том, что она сама почувствовала в Причарт и остальных — и во время её пребывания в Новом Париже, и после совершенно неожиданного прибытия президента на звезду Тревора, — но это было не то же самое, что почувствовать это самой. И близко не то же самое.

Елизавета Винтон старалась быть безжалостно честной с самой собой. История была, к сожалению, полна примерами королей и королев — и президентов, — чьи советники говорили им то, что, как они считали, их правители хотели услышать. И было по меньшей мере столько же королей и королев (и президентов), которые говорили сами себе то, что хотели услышать. Это был один из уроков, которые ей всегда подчёркивал её отец, и сама взойдя на трон, она обнаружила, как же мудро он поступил, делая это. И как трудно было порой помнить их.

И всё же из-за этой честности с самой собой она хороша знала о своей собственной вспыльчивости, о том, как трудно было ей простить того, кто причинил зло тем, кого она должна была защитить, или тем, кого любила. В этот момент, в этой каюте, сидя на диване Хонор, она смотрела в глаза президента Республики Хевен — самого олицетворения звёздной нации, которая убила ей собственного отца, её дядю, её двоюродного брата и её премьер-министра. Воинственной империи, которая поглотила десятки звёздных систем, стоила жизни несчётным тысячам её военных, пролития неисчислимых потоков крови и траты бесчисленных богатств её людей. Каждая жилка ей существа дрожала от напряжения при воспоминании об этом жестоком кровопролитии, от необходимости держать оборону и помнить все эти десятилетия вероломства. Её работой было помнить это, её долгом была защита её людей, и она отдала бы собственную руку, чтобы знать — не услышать от кого-то другого, как бы она ему не доверяла, но знать, без вопросов и сомнений, — какие же мысли на самом деле скрываются за топазовыми глазами этой женщины.

Тёплая шелковистая мягкость надавила сбоку на её шею, и она ощутила глубокую, жужжащую вибрацию мурчания Ариэля. Она потянулась к нему, и он погладил головой её ладонь, но его собственные пальцы были неподвижны. Они не шевельнулись, не сделали ни одного жеста, и это, неожиданно поняла она, была самая красноречивая вещь, которую он мог бы ей сказать.

— Хорошо, мадам президент, — сказала она, и подумала, удивила ли мягкость её голоса остальных в каюте так, как удивила её, — почему бы вам не рассказать мне, зачем вы здесь?

— Спасибо, — очень тихо сказала Причарт, словно понимая, что именно на уме у Елизаветы. Затем президент сделала глубокий вдох и откинулась на спинку кресла.

— Прежде чем я скажу что-либо ещё, Ваше Величество, есть один вопрос, который я хочу прояснить. Вопрос, который слишком долго омрачал отношения между Республикой Хевен и Звёздной Империей.

Она остановилась на мгновение, словно даже сейчас ей было трудно набраться решимости, и твёрдо продолжила.

— Ваше Величество, мы знаем, кто подделал нашу предвоенную дипломатическую переписку. Мы не знали этого в то время, когда Республика возобновила боевые действия, — она посмотрела прямо на Елизавету, встречая неожиданно вновь поднявшееся напряжение королевы. — Даю вам слово — моё собственное слово и слово Республики Хевен — что лишь значительно позже операции "Удар грома" мы обнаружили, главным образом, благодаря удачному стечению обстоятельств, что на самом деле Звёздная Империя говорила правду о переписке правительства Высокого Хребта. Что версия, которую я видела в Новом Париже, и которую видели вместе со мной мои министры, была изменена ещё до того, как пришла к нам… и, несмотря на то, что она несла действительные коды аутентификации вашего министерства иностранных дел, никем из мантикорцев. Два человека, ответственные за это — Ив Гросклод, наш посол по особым поручениям у вас, и государственный секретарь Арнольд Джанкола.

За исключением Хонор Александер-Харрингтон и Антона Зилвицкого, все мантикорцы в каюте застыли в шоке, и глаза Елизаветы Винтон загорелись. Она быстро, гневно открыла рот… и заставила себя закрыть его и расслабиться.

— Мы не знали, что сделал Джанкола, пока мистер Гросклод не погиб в крайне подозрительной "катастрофе аэромобиля". Катастрофе, которая выглядела необыкновенно похожей на самоубийство… или — Причарт впилась глазами в Елизавету, а потом бросила взгляд в сторону Хонор — на то, что его вынудили убить себя, врезавшись в скалу. Можно сказать, почти как если бы он был обработан.

Глаза Елизаветы сузились. Она не представляла, куда клонит Причарт, но Ариэль всё ещё мурлыкал возле её шеи, а выражение лица Хонор было таким же собранным и спокойным, и она заставила себя подождать.

— Кевин вот, — Причарт кивнула в сторону Ушера, — отличается отвратительно подозрительным характером, и он уже работал над вопросом о переписке. После столь эффектной гибели Гросклода эти его подозрения не находили себе места. Ему не потребовалось много времени, чтобы обнаружить доказательство того, что переписка была изменена на нашем конце. К сожалению, это "доказательство" было явно подделано, очевидно, с целью впутать Джанколу.

Она очень тонко улыбнулась при виде несомненного замешательства Елизаветы.

— Мы пришли к заключению, что Джанкола организовал это сам, рассчитывая, что если явно подделанные доказательства будут указывать на его вину, всем будет совершенно очевидно, что обвинение сфабриковано, а кому нужно фабриковать обвинения против виновного? Другими словами, он хотел, чтобы мы публично представили это доказательство — по крайней мере, такова наша теория. И затем, — выражение её лица напряглось при воспоминании о той ярости и разочаровании, — Джанкола погиб в ещё одной катастрофе аэромобиля, в этот раз, насколько нам удалось выяснить, в настоящем несчастном случае.

— Вот в каком положении мы оказались. У нас не было настоящих доказательств, только очевидно поддельные документы. Единственные два человека, о которых мы были относительно уверены, что они знают, что произошло, были мертвы. И хуже того, они оба погибли в катастрофах аэромобилей… которые, так уж вышло, были любимым средством Государственной безопасности для устранения "неудобных" личностей. Учитывая влияние партии войны в Конгрессе, то, что мы ничего не могли доказать, и огромные подозрения, которые бы вызвали у всей Республики обстоятельства смерти Гросклода и Джанколы, мы просто не могли представить нашу теорию и ждать, что Конгресс согласится признать, что кто-то в Республике — не просто в Республике, а на самом высоком уровне нашей администрации — манипулировал перепиской. Что он манипулировал нами — манипулировал мной, — чтобы заставить призвать к возобновлению военных действий, потому что мы искренне полагали, что правительство наших противников не только использует дипломатию в собственных циничных целях, но и лжёт о наших собственных дипломатических нотах.

В её негромком голосе была заметна нотка откровенного вызова, и Елизавета выдержала достаточно долгую паузу, чтобы убедиться, что держит свой собственный голос под контролем.

— Как долго вы знали — или, по крайней мере, подозревали? — спросила она затем.

— Джанкола погиб в сентябре 1920 года, — решительно ответила Причарт. — Мы уже подозревали, что случилось, но пока он был жив, расследование продолжалось. Всегда был шанс, что мы найдём настоящие доказательства, которые были нам нужны.

— Но вы знали — знали почти два стандартных года — что мы говорили правду. Что это ваш человек фальсифицировал переписку! И вы ничего не сказали!

Елизавета смотрела на Причарт яростным взглядом, и некоторые хевениты сердито зашевелились, ощущая его обвинительный гнев, но президент только кивнула.

— Насколько мы что-либо "знали" — да, — сказала она. — И это, Ваше Величество, было причиной, по которой я предложила провести наш саммит. Потому что как только стало ясно, что мы не сможем найти доказательства случившегося, настало время закончить войну, что бы для этого не требовалось, даже если пришлось бы признать правду перед вами — перед вами лично, когда вы и ваш древесный кот могли бы оценить мою искренность. Мы всё ещё не могли обнародовать информацию дома, не больше чем вы могли снять Высокого Хребта до войны. — Её глаза слегка напряглись, когда она напомнила Елизавете о её собственной опыте с ограничениями, которые могут наложить политические соображения. — Но я была готова рассказать об этом вам — и пойти на значительные военные уступки с нашей стороны — чтобы добиться мира. Поэтому, когда ваш капитан Терехов отправился на Монику, я послала вашу кузину домой именно для этого. И мы обе помним, что случилось потом.

Она, не дрогнув, удерживала гневный взгляд Елизаветы, и мантикорская королева ощутила холодный шок, когда вспомнила. Вспомнила свою ярость, свой отказ от саммита — своё решение возобновить военные действия вместо переговоров.

Повисла тишина, хрупкая и звенящая от собственной напряженности, и Причарт подождала несколько секунд, прежде чем снова заговорить.

— Когда вы атаковали Ловат, — сказала она негромко, и глаза Елизаветы блеснули, когда она вспомнила, кто погиб тогда, — мы узнали, что ваша новая система наведения дала вам решающее военное преимущество. Или даст, когда вы завершите её повсеместное внедрение. Поэтому мы — Томас и я, — она кивнула на Тейсмана, — организовали операцию "Беатриса". Томас спланировал её, но я попросила его об этом. Никто из нас не ожидал, что она станет такой кровавой — для обеих сторон, — как вышло впоследствии, но я не стану притворяться, будто мы полагали, что наши потери будут невелики. И всё же после срыва саммита, после вашего наступления и ввиду такого подавляющего преимущества вашего нового вооружения, мы видели свою единственную надежду в том, чтобы добиться полной победы до того, как вы развернёте свои новые системы на всём флоте. И судя по нашему анализу Битвы за Мантикору, нам это почти удалось.

Она помедлила на мгновение и пожала плечами.

— Проиграв Битву за Мантикору, мы проиграли войну, Ваше Величество. Мы знали это. Но затем, к нашему удивлению, вы прислали адмирала Александер-Харрингтон. Вы не представляете, какое искушение я испытывала рассказать ей правду. Не сразу, но после того как ближе познакомилась с ней. Но я не могла. Отчасти из-за всё тех же внутриполитических ограничений. После того, как Битва за Мантикору нанесла тяжёлый урон моей администрации, управлять внутренними процессами стало так же трудно, как и бороться с внешним врагом, но это была только одна из причин. Возможно, другой было то, что я просто слишком долго хранила секрет. Быть может, я бы рассказала ей, если бы её так поспешно не отозвали. Не знаю. Но когда ваша система была атакована, среди нас нашлись те, кто видел в этом почти божественное вмешательство. Возможность в конце концов победить — или, по крайней мере, избежать поражения.

Она сделала это признание, не дрогнув, и Елизавета медленно кивнула. Конечно же нашлись. Если бы то, что произошло со Звёздной Империей, случилось с Республикой, именно такая мысль возникла бы у многих мантикорцев.

В том числе у меня, призналась она самой себе.

— Очевидно, — услышала она собственный голос, — вы предпочли не следовать этому пути.

— Да. На самом деле, это было последнее, что мне хотелось делать, по многим причинам. В том числе потому, что как указала нам адмирал Александер-Харрингтон, если когда-нибудь настанет конец циклу насилия между Хевеном и Мантикорой, то это произойдёт на справедливой основе, а не потому, что один из нас просто растопчет другого в такие кровавые руины, что ему придётся уступить.

— Но чего я никак не могла предвидеть в тот момент — это того, что произошло, когда офицер Каша и мистер Зилвицкий объявились в Новом Париже в прошлом месяце.

— Простите? — Елизавета моргнула, явно не улавливая связи, и Причарт улыбнулась. Это было не очень приятное выражение. На самом деле, оно сильно напомнило Елизавете то, которое она порой видела в собственном зеркале.

— У нас есть основания полагать, что мы знаем, для чего были организованы события в Талботте, — сказала президент. — Более того, мы знаем — или полагаем, что знаем, — по крайней мере приблизительно, как было произведено нападение на вашу систему, и кем. И мы считаем, что знаем, кто предоставил новейшие био-нанотехи, которые превращают людей в запрограммированных убийц… или самоубийц. И — она вновь посмотрела прямо в глаза Елизаветы — мы считаем, что знаем, на кого работал Джанкола, кто манипулировал мной, чтобы снова начать войну с вами, и кто манипулировал вами, чтобы снова начать войну со мной.

Елизавета в смятении уставилась на ней, не в силах поверить тому, что слышала.

— Ваше Величество, Республика Хевен — не только нынешняя Республика, но и Старая Республика — и Звёздная Империя Мантикора столетиями были в одном и том же списке. У нас был общий враг, враг, заставивший нас погубить миллионы наших граждан в его целях. Враг, планы которого достигли критической точки, который привёл в движение события, которые требовали разрушения — не разгрома, а разрушения — и Звёздной Империи, и республики. И большую часть стандартного столетия наши государства делали именно то, чего желал это враг.

Причарт снова сделала паузу, потом медленно покачала головой.

— Я думаю, нам пора остановиться, — очень тихо сказала она.

* * *

"Ещё кофе, Ваше Величество?"

Елизавета обернулась на тихий вопрос, улыбнулась и протянула свою чашку. Джеймс МакГинесс налил ей кофе и двинулся вокруг стола, наполняя остальные чашки, и она пронаблюдала, как он уходит, прежде чем отпить. Кофе был как всегда восхитительный, и она снова подумала о том, что как жаль, что МакГинесс готовит такой замечательный кофе, а Хонор терпеть не может этот напиток.

Эта привычная мысль мелькнула у неё в голове, и она отставила чашку и мысленно встряхнулась. Несомненно, у её сотрудников в королевском дворце было хлопот по горло с прикрытием её отсутствия, но им придётся продержаться ещё какое-то время. Несмотря на изнурительную усталость после слишком многих часов, слишком большой дозы адреналина и слишком многих потрясений вселенной, которую она считала, что понимает, она знала, что они с Элоизой Причарт ещё далеко не закончили.

Она посмотрела через стол на хевенитского президента, которая только что доела свою порцию фирменных яиц Бенедикт МакГинесса и взяла свою чашку кофе. Несмотря на бессонную ночь после дня даже длиннее, чем день Елизаветы, она всё равно выглядела невероятно красивой. И всё так же излучала непоколебимое спокойствие. Елизавета сомневалась, что кто-то мог бы намеренно спланировать больший физический контраст, чем между её собственной кожей цвета красного дерева и тёмными глазами, и платиновыми волосами и топазовыми глазами Причарт. И они были рождены в политических и общественных системах не менее различных, чем их внешний вид. И всё же она — против воли, почти насильно — пришла к заключению, что они обе внутренне были очень похожи друг на друга.

— Итак, — сказала она, отодвигаясь от стола, который с ней делили только Хонор, Причарт и Тейсман, — Симойнс говорит правду или нет, Хонор?

Два хевенита посмотрели на Хонор со слегка удивлёнными выражениями на лицах, и Хонор улыбнулась. Нимиц крепко спал на своём насесте, и после только что прошедшей ночи она не видела смысла его будить.

— Есть причина, почему её Величество спрашивает меня, а не Нимица или Ариэля, — сказала она гостям. — Так уж вышло, что долго общаясь с древесными котами, я уловила по крайней мере некоторые из их способностей. Я не могу читать мысли, но я могу читать эмоции, и я знаю, когда кто-нибудь лжёт.

Ей было поразительно легко признаться в этом руководителям звёздной нации, с которой она сражалась всю свою взрослую жизнь.

Причарт моргнула, потом её голубые глаза задумчиво сузились, и президент закивала — сначала медленно, а потом всё оживлённее.

— Так вот почему из вас вышел такой жутко эффективный дипломат! — воскликнула она почти торжествующим голосом. — Я поверить не могла, что полный новичок может так хорошо разгадать нас. Теперь я знаю — вы жульничали!

Последние слова были произнесены почти со смехом, и Хонор кивнула в ответ.

— В дипломатии, как говорили мои наставники из министерства иностранных дел, не бывает "жульничества", мадам президент. На самом деле, один из этих наставников поведал мне старинный постулат. В дипломатии, сказал он, если вы не жульничаете, вы слишком плохо стараетесь.

Елизавета прыснула, а Тейсман покачал головой.

— В данном же случае, — продолжила Хонор серьёзнее, — её Величество спросила меня, могу ли я определить, говорит Симойнс правду или нет. Я уже сообщила ей, — она взглянула прямо на Причарт, — что я знаю, что вы не лгали, мадам президент. С другой стороны, я предположила, что вы с самого начала решите, что Нимиц сможет рассказать мне о своих наблюдениях, и что я передам их её Величеству, поэтому я не испытывала особых угрызений совести на этот счёт.

Причарт снова кивнула, и Хонор пожала плечами.

— Что я могу сказать вам о Симойнсе — это что его гнев — его ярость, — направленная на это "Согласование", абсолютно искренни. Внутри этого человека — невероятная боль.

Она на мгновение закрыла глаза, и её ноздри расширились.

— Всё, что я могу ощутить в его "мыслесвете", подсказывает мне, что он говорит правду, насколько он её знает. Мог ли МакБрайд передавать дезинформацию, или нет, я, конечно, сказать не могу. Но по зрелом размышлении я считаю, что он тоже говорил правду. Всё это слишком хорошо сходится с тем, что мы уже видели, и с тем, что Симойнс говорит об их оборудовании.

— И всё же во всём этом чертовски много дыр, — ворчливо проговорила Елизавета.

— Да, — согласилась Хонор. — С другой стороны, я бы сказала, что Звёздной Империи сегодня известно бесконечно больше, чем вчера, Елизавета… учитывая, что тогда мы ничего не знали.

Елизавета медленно кивнула и посмотрела на Причарт.

— Итак, всё сводится к тому, — медленно проговорила она, — что мы будем делать дальше. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы вы знали, как сильно я благодарна вам за информацию, которую вы нам предоставили. И я думаю, мы обе согласимся, что война между Хевеном и Мантикорой окончена.

Она покачала головой, словно даже сейчас не могла до конца поверить в то, что сама сказала. Не потому что не хотела, а потому что это казалось невозможным, так же как ничто не может оказаться правдой только оттого, что все отчаянно хотят, чтобы было так.

— Учтите, — продолжила она, — я не жду, что все будут от этого в восторге. Если на то пошло, несколько дней назад я бы сама вошла в число этих людей, — признала она.

— Поверьте мне, найдётся пара миллиардов хевенитов, которые решат точно так же, — сухо сказала Причарт.

— И в этом загвоздка, верно? — мягко спросила Елизавета. — Перестать стрелять друг в друга — это, я уверена, мы сможем. Но этого недостаточно. Не в том случае, если история Симойнса и МакБрайда на самом деле верна.

— Нет, недостаточно, — негромко согласилась Причарт.

— Ну, — улыбнулась Елизавета невесёлой улыбкой, — по крайней мере я могу быть уверена, что Республиканский флот не будет угрожать нам достаточно долго, чтобы мы разобрались с этим адмиралом Филаретой.

— Вообще-то, — сказала Причарт, — у меня на уме есть кое-что ещё.

— Кое-что ещё? — Елизавета подняла брови.

"Ваше Величество — Елизавета — Согласие желает, чтобы оба наши государства были уничтожены и вы выбраны первой целью. Я не знаю уверены ли они в том, что ФСЛ может справиться с вами, или рассчитывают, что это сделаем мы, увидев предоставившуюся возможность. Это всё не имеет значения. Важно лишь то, что эта Соларианская атака — всего лишь ещё одни шаг в стратегии направленной против нас обоих. Так что я думаю пришло время сделать нечто более существенное, нежели просто прекратить стрелять друг в друга."

"Например?" медленно спросила Елизавета и её глаза сузились в напряжении.

"Как я понимаю, ваши линии по сборке ракет выведены из строя," сказала Притчард. "Том утверждает, что у вас вне всякого сомнения достаточно эти богопротивных супер-ракет в обоймах, что бы гарантированно надрать задницу этому Филарете если он намерен следовать приказам. Но это вынудит вас использовать резервы, а учитывая то что Согласие выпотрошило вашу домашнюю систему, я думаю что будет неплохой идеей сохранить как можно больше ваших боеприпасов в надежде что появится кто-нибудь лучше подходящий на роль мишени."

"И?" глаза Елизаветы расширились от догадки.

"Ну, так случилось что Томас собрал скромный маленький флот — две или три сотни кораблей стены, я думаю — ожидающий в гипере приблизительно в восьми часах хода от звезды Тревора. Если вы готовы довериться нам в пространстве Мантикоры, может быть мы сможем наставить Филарету на путь истинный. И хотя наше железо не настолько же хорошо как ваше, всё что я видела до этого указывает на то что оно много лучше всего что Солли могут выставить."

— Вы предлагаете мне военный союз против Солнечной Лиги? — очень осторожно спросила Елизавета.

— Если МакБрайд был прав, Солнечной Лиге недолго осталось, — мрачно ответила Причарт, — и учитывая, что та же кучка кровожадных ублюдков, которая расстреляла вашу родную систему, также непосредственно ответственна за то, что вы и я убили несколько миллионов собственных граждан, я думаю, можно сказать, что у нас есть определённая общность интересов в их отношении. И поймите, это не случай бескорыстного альтруизма с моей стороны. Оба наших государства в списке Согласования. Вам не кажется, что каждому из нас будет несколько глупо позволить другому тонуть, и остаться в одиночестве?

Карие и голубые глаза встретились над столом, усыпанным остатками завтрака, и стало очень, очень тихо.

— Вы ведь знаете, что у нас всё ещё остаются эти проблемы, сказала Елизавета через мгновение почти разговорным тоном. — Люди по обе стороны, которые не любят друг друга. Всё это наследие подозрений.

— Конечно, — кивнула Причарт.

— И этот маленькая задачка — выяснить, где же расположена настоящая штаб-квартира Согласования, и кто ещё работает на них, и какое ещё оружие в них есть, и каковы были их планы насчёт Республики после уничтожения Звёздной Империи.

— Верно.

— И, если подумать, есть ещё вопрос о том, как нам восстановить наши производственные мощности здесь, и на какой объём технологического сотрудничества — и как быстро — мы сможем убедить пойти свои флоты и своих союзников. Вы знаете, они начнут упираться и браниться, стоит мне только предложить им нечто подобное!

— Я в этом уверена.

Две женщины посмотрели друг на друга, и затем, медленно, обе они начали улыбаться.

— Какого чёрта, — сказала Елизавета Винтон, — я всегда любила трудные задачи.

Она протянула руку через стол.

Причарт приняла её.

Примечания

1

Управление разведки флота

(обратно)

2

Начальник флотских операций

(обратно)

3

Разведывательный Центр Специальных Операций

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

*** Примечания ***