Технос [Эдвин Чарльз Табб] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эдвин Чарльз Табб «Планета Технос»
Глава 1
Ночью улицы Кловиса оказывались во власти многочисленных страшных тайн, которые хранили старинные каменные стены причудливых кривых улиц и улочек. На город опускалось тяжелое молчание, изредка нарушаемое шелестом ветра с нижних равнин и нестройным звучанием колоколов, подвешенных к остроконечным двускатным крышам. Бледные фонари покачивались, словно призрачные звезды; их слабый свет тонул в тумане, наползающем с полей, и свете ярких прожекторов заводов и мастерских северной части города, где люди и машины остервенело вгрызались в недра планеты ради их богатств; сквозь рваные тучи, ползущие по небу и закрывающие город сверху, печально и мрачно смотрела луна, подчеркивая своим мертвым светом всесилие потустороннего мира… Дюмарест выжидал… Его глаза настороженно изучали улицу, ухо старалось уловить любой малейший звук, который мог таить в себе опасность. Улица казалась пустынной, но это ничего не значило; грабители могли притаиться в подъездах домов, в темных аллеях и простенках, готовые наброситься на любого, кто случайно окажется здесь в это опасное время. Он будет не единственным, кого после рассвета, при робком свете раннего солнца найдут ограбленным и убитым… Осторожно и внимательно Эрл отделился от стены дома и ступил на тротуар. Его ботинки глухо стучали по неровной каменной дороге. Было уже слишком поздно и опасно ходить по городу, и Эрл пожалел о часе, который он потерял, не удержавшись от соблазна посмотреть красивое представление. Это были танцовщицы: их легкие и грациозные движения, красочные воздушные одежды, руки, то взлетающие, то опускающиеся в ритме какого-то древнего обволакивающего танца… Дюмарест был околдован и потрясен. Теперь он мог лишь сожалеть о том, что позволил себе так расслабиться и потерять время; его путешествие по ночному городу могло закончиться печально… Дюмарест достиг противоположного конца улицы, повернул направо и был уже в двадцати ярдах от угла, когда услышал звуки шагов бегущего человека, догонявшего его. Эрл тут же отпрыгнул в сторону и прижался к стене; его рука автоматически потянулась за девятидюймовым ножом, спрятанным за голенищем сапога. Лезвие блеснуло в лунном свете. Изменчивый блик упал на лицо бегущего. Эрл убрал нож: — Лимейн! — Что… — Лимейн остановился, шатаясь. Его лицо в лунном свете было жутким, искажено гримасой боли и отчаяния. Пальцы прижатой к телу руки были покрыты запекшейся кровью. Он лихорадочно всматривался в лицо приближавшегося Эрла. — О, Господи, Эрл, это ты! А я думал… — Он осекся, обернулся, прислушиваясь к разорвавшим тишину ночи громким шагам в начале улицы. — Стража! Это за мной, они схватят меня! Эрл, тебе лучше исчезнуть. — Прекрати! — Дюмарест закинул руку Лимейна себе на плечи и, почти взвалив на себя обессилевшее и истекающее кровью тело, побежал вниз по улице. Черная пасть аллеи зияла чуть левее; Эрл свернул туда, слыша, как шаги преследователей становятся все громче и громче. Аллея оказалась ловушкой, стена перегораживала ее дальний конец. Увидев это, Эрл повернул было назад, но тут его свободная рука скользнула по стене, и пальцы наткнулись на деревянную поверхность двери. Дюмарест толкнул ее. Засов был заперт. Он толкнул сильнее и почувствовал, что дверь подается. Она открылась, и он протиснулся внутрь. Бережно поддерживая раненого, он привалился к двери, вслушиваясь в шаги на улице. Мигнул свет; кто-то пытался зажечь светильник: — Кто там? Что вам надо? — Тихо! — Дюмарест повернул голову и увидел сидящую на кровати женщину; в руке она держала зажженную свечу. — Все нормально, — быстро сказал он. — Мы тебя не обидим. Только помолчи, пожалуйста. Она покраснела и встала. Босая, она была чуть ниже его ростом. Ногти и волосы ее были покрыты золотистой краской, что вполне определенно говорило о ее профессии. Сквозь желтую шелковую рубашку было видно красивое тело и высокая, волнующая грудь. Ее губы были красными, полными и очень чувственными. — Ты немного запоздал, — прошептала она, — но я всегда готова заняться делом. А что с твоим дружком? Он пьян? — Да помолчи же ты! — Дюмарест прикрыл ладонью пляшущий огонек свечи и прислушивался. Из-за двери донеслись резкие голоса: — Да нет его здесь! Будь я проклят, если я когда-нибудь видел, чтоб человек с такой раной так быстро бегал! — Он очень вынослив, — ответил второй голос, — и страшно напуган. Человек, который испытывает страх, зачастую способен на немыслимые вещи! Он, должно быть, бежал гораздо быстрее, чем мы рассчитывали, но, в любом случае, его здесь нет. Темное дело. Скрип их ботинок по дороге слабо отдавался в тишине; они уходили. — Эрл! — Лимейн попытался освободиться от поддерживающих его рук. — Эрл, я… Дюмарест прикрыл ему рот рукой. — Тише! Зашелестел шелк, женщина осторожно двигалась в темноте. Эрл почувствовал приятный запах ее духов. — Они уже ушли, — произнесла она. — Можно мне зажечь огонь? — Нет, — тихо сказал Эрл. — Тише! Минут десять он ждал, прислушиваясь около двери. Тишину в комнате нарушали только шелест одежды и прерывистое дыханием Лимейна. Снаружи вновь раздался звук шагов. Они возвратились. — Нам не везет, — произнес первый голос. — Если бы он прятался где-то здесь, то он бы уже вышел. Значит, он улизнул. — Неважно… — Второй охранник был настроен философски. — Он ничего не взял с собой, значит, нечего и жалеть. Кроме того, мы его ранили. Давай еще раз осмотрим все вокруг, и если не найдем, то скажем, что он мертв. Премии, конечно, нам не видать, зато без работы не останемся! Идет? — Годится, — ответил первый. — Волноваться не стоит… Шаги вновь стали удаляться; скрип сапог сливался с утренней молитвой городских колоколов… Лимейн умирал. Дюмарест понимал это, вглядываясь в заострившиеся черты друга при дрожащем пламени свечи. Пляшущий огонек подчеркивал осунувшееся лицо, ввалившиеся щеки и обтянутые кожей скулы, темные круги под глазами, крепко сжатые губы. Все его лицо было покрыто крупными каплями пота и искажено судорогой боли и страдания. — Эрл, — прошептал он, — я свалял дурака. Ты осудишь меня, я знаю, но у меня просто не было выхода. Я взял все жалованье с завода и пошел к Фу Кану. Я надеялся выиграть, но прогорел. По-моему, я слегка рехнулся после всего этого. Он хранит деньги в сейфе, за стеллажами, и я попытался украсть часть. Конечно, не все; только сумму, которой хватило бы на дальний перелет домой, на родину. Его стража засекла меня прежде, чем я успел что-нибудь сделать. Они стреляли в меня, но мне удалось уйти. Остальное тебе известно… Он застонал и судорожно дернулся: — О, Господи, Эрл, эта боль!.. Боль… — Что с ним? — спросила женщина. — Он болен? — Он ранен, — ответил Эрл, оглядывая комнату. Комната соответствовала своему назначению, типичная в своем роде, если принять во внимание профессию хозяйки. Большая двуспальная кровать с высоким матрацем занимала один угол; стол, несколько кресел, шкаф, кухня, ванна с душем, будуар… — ничего особенного, что могло бы привлечь требовательный взгляд. — Достань простыню, — требовательно сказал Эрл. — Освободи стол и расстели ее там. Приготовь все необходимое для перевязки. — А ты заплатишь? — ее голос звучал размеренно, медленно-привычно; но в нем были слышны и твердые металлические нотки. — Он ранен, а те двое — стражники, и они преследовали его; если он виновен, то у меня будут большие неприятности. — Не волнуйся, неприятностей не будет, — сказал Эрл. — И мы заплатим. Дюмарест держал Лимейна на руках, пока женщина готовила стол: застилала его пурпурной простыней и ставила лампу, чтобы было светлее. Эрл осторожно опустил тело друга на ровную поверхность, слегка расслабился, чтобы дать немного отдохнуть затекшим плечу и руке и стал осматривать раны. Дело было плохо. Кровотечение возобновилось, как только Эрл убрал руку Лимейна, зажимавшую рану. Рана, нанесенная лазером, была очень глубокой, были задеты артерии, сожжены мышцы; Лимейн наверняка потерял очень много крови, и казалось невероятным, что он вообще мог двигаться с таким страшным ранением. — Эрл! — Лимейн метался от сильной боли. — Боже, Эрл, сделай хоть что-нибудь! — Дай ему вина, — сказал Дюмарест женщине. — Покрепче, если есть. У тебя найдется еще одна простыня, на бинты? Эрл осторожно, стараясь причинять как можно меньше страданий раненому, перевязывал раны, а женщина смачивала бинты крепким бренди. Эрл пытался остановить кровь, бьющую из раны, но это было невозможно. Нужна была немедленная хирургическая операция; тогда бы оставался хоть какой-то шанс. А так надежды не было никакой. — Эрл! — Лимейн попытался отстранить руку женщины; напиток придал ему сил, на бледных щеках и скулах выступил лихорадочный румянец. — Дело плохо, Эрл? — Плохо. — Я умираю? — Да, — ответил Эрл спокойно. Лимейн не был желторотым юнцом, а мужчине ложь ни к чему. — Тебе больно? — Уже нет, — прошептал Лимейн. — Терпимо, не так, как раньше. Он чуть повернул голову; мерцающее пламя свечи делало его лицо похожим на череп. — Так много надо было сделать, а теперь не удастся… Если бы карты легли, как надо, я бы… — Он судорожно вздохнул; на его лицо постепенно проявлялась печать смерти. — Эрл, ты можешь исполнить одну мою просьбу? — Какую? — Ты очень мудр, — улыбнулся Лимейн. — Ты не хочешь обещать, пока не знаешь, о чем пойдет речь! Но я не прошу о многом. Только передай весточку моему брату; он живет на Лоуме. Скажи ему, что ответа с Шема, Делфа и Кловиса до сих пор нет. — Можно, я пошлю это сообщение письмом? — Нет, Эрл. Есть серьезные причины, по которым необходимо передать это с глазу на глаз. Поэтому я прошу об этом тебя. На Лоуме, Эрл, не забудь. И еще. Я думаю, тебя это заинтересует. Ты ищешь свою родную планету — Земля, так она называется, верно? Так вот, на Лоуме есть один человек, который, быть может, поможет тебе в твоих поисках, скажет, где она находится. Эрл наклонился вперед, его лицо осветила надежда: — Как его зовут? — Делмайер. Он землевладелец, гроуэр. Гроуэр Делмайер. У него обширные владения, он богат и коллекционирует предметы старины, раритеты. Повидайся с ним, Эрл. Поговори. Я не могу ничего обещать тебе, но, может, он окажется тебе полезен. Дюмарест колебался. Еще один промах? Еще одна неоправдавшаяся надежда и разочарование? Земля, он твердо знал это, лежала где-то в этой Галактике. Но точные ее координаты были ему неизвестны. Сознание близости родной планеты и бессилие быстро отыскать ее, надежда, умиравшая уже неоднократно, вызывали в нем глухое раздражение и усталость. — Эрл, пожалуйста. — Лимейн положил руку на ладонь Эрла и слегка пожал ее. — Я умираю, и мы оба знаем это. Ты все равно покинешь эту планету в поисках своей родины, так почему бы тебе не побывать на Лоуме? Передай мое послание, и может статься, ты спасешь целую страну. Преувеличение? Умирающий обычно смотрит на мир, который покидает, слегка искаженно, предвзято; но Эрл видел перед собой умное лицо, слышал рассуждения человека, находящегося в полном сознании, а не бред умирающего. А почему бы и нет, подумал Эрл. Одна планета ничем не лучше и не хуже другой, и, кроме того, возможно, этот Делмайер действительно сможет сообщить ему что-нибудь важное о Земле. — Хорошо, — сказал Эрл. — Я передам. — Бог наградит тебя, Эрл. — Рука Лимейна соскользнула бессильно, потом потянулась к карману: — Адрес… он записан здесь… мой брат — хороший человек… поможет. — Лимейн вдруг открыл глаза и твердо произнес: — Ты не пожалеешь, Эрл. Я уверен. — Он умирает, — неожиданно произнесла женщина. — Может, он просит о чем-то? Ему нужен священник? Здесь есть рядом маленькая церковь, в конце взлетного поля. Я могу сходить. — Пламя свечи дрожало в ее руке. — Нет, — ответил Эрл. — Уже поздно. — Еще нет, — произнесла она настойчиво, — я побегу бегом и могу успеть! Что это изменит, думал Дюмарест. Она может привести монаха, который своими молитвами облегчит душу умирающего, но с таким же успехом она может позвать стражников, алчных до награды. Это было рискованно, и чувство самосохранения подсказало Эрлу ответ. — Нет, — повторил он твердо. Позолота в ее волосах сверкнула, женщина внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты жесток, — произнесла она медленно. — О, Господи, ты жесток и несправедлив. Неужели, ты действительно друг ему? — Да, — ответил Эрл тихо. Он посмотрел на Лимейна. Пока они спорили, он испустил последний вздох. Эрл бережно закрыл мертвецу глаза и повторил: — Да. Но не сейчас. Умерший не испытывает нужды в друзьях. — Он умер? — Она чуть уменьшила пламя, опустила светильник на стол. — Что мы будем делать? — Мы будем ждать, — ответил Эрл. — Ждать рассвета… Время тянулось медленно, и они разговорились. Ее звали Зилия, и она была профессиональной дамой для развлечений. В ее характере самым неожиданным образом сочетались твердость и мягкая сентиментальность, чувственность; она была типичным порождением большого старого города, где традиции и условности ставили ее в жесткие рамки всевозможных ограничений. На вопрос Дюмареста, как она собирается поступить с телом Лимейна, чтобы не поставить себя под удар, она лишь пожала плечами: — Есть люди, которые могут сделать все, если им хорошо заплатить. Я возьму часть денег себе, а тело будет найдено далеко отсюда, совсем в другом месте; и не сегодня, а завтра. Сейчас уже нет времени, чтобы все подготовить, как следует. И ни у кого не возникнет лишних вопросов и подозрений по поводу моего участия. Мертвый человек, один из заводских, случайно погибший ночью… ведь он не первый и не последний, не так ли? — Ты не любишь заводской люд? — Дюмарест задумчиво смотрел на вино в своем бокале. Она налила вина им обоим, и они примостились, беседуя, на краешке большой кровати. — Рабочих? — она опять пожала плечами. Красивое тело на миг затрепетало под прозрачным шелком рубашки. — Меня это не касается, а вот наши правители еще натерпятся от них. Уже сейчас те, что помоложе, становятся все более независимыми и не мирятся со своим положением и бедностью. Ты и подобные тебе странники вносите свежую струю в нашу устоявшуюся, втиснутую в рамки старых законов жизнь своими рассказами о других мирах, о новых нравах, интересных людях и открытиях. Если привычка повиноваться сломана, то разве можно все повернуть вспять? — Слепое повиновение никогда не приводило ни к чему хорошему, — сказал Эрл глухо. — Человек всегда должен спрашивать себя, почему он должен кому-то или чему-то подчиняться. Потому что тот, кто приказывает, старше? Или богаче? Или у него в руках власть? Или, может, он обладает большим опытом и знаниями? Если не задавать себе эти вопросы, то привычка слепо подчиняться неизбежно приведет к рабству ума и души. — Сложные и глубокие мысли; наверное, это не для моего ума. — Она едва заметно улыбнулась и перевела разговор в другое русло: — Ты давно знал этого человека, Лимейна? Эрл отхлебнул вина. — Не очень. Мы работали вместе, и однажды он спас меня. Экскаватор сбросил груз над тем местом, где я работал. Лимейн вовремя оттолкнул меня в сторону. — Его пальцы чуть крепче сжали стекло бокала. — Экскаваторщик потом долго извинялся за свою небрежность. — Ты убил его? — Нет, только проучил. После этого случая мы с Лимейном сошлись теснее. Мы ели за одним столом и жили рядом в общежитии. Говорили, спорили о самых разных проблемах… Я любил его. Он был хороший человек. — А Земля? Дюмарест взглянул на женщину. Ее лицо казалось мягким и нежным, мерцающие блики света оттеняли золото волос и красоту тела. Эрл понял, что она интуитивно, по-женски, пытается снять его внутреннее напряжение и грусть, без утайки открывая глубину своей всепонимающей души, восхитительной женственности и теплоты. — Это планета, — ответил он тихо. — Твоя планета? Ты родился там? — Да. Она задумчиво покачала головой, пытаясь понять: — Твой друг говорил, что ты не знаешь, где она находится. И еще, что кто-то может ответить на этот вопрос. Но если этот мир — твой, то почему ты не знаешь пути туда? — Я покинул его, когда был слишком мал, — объяснил Эрл. — Я улетел с Земли на межзвездном корабле, когда мне было десять лет. Капитан корабля должен был оставить меня, но он оказался слишком добр. С той поры я путешествовал с ним с планеты на планету, забираясь все дальше к центру Галактики. Где небо, усыпанное звездами, кажется гораздо ниже, тяжелее; и оно не голубого цвета, как на земле, а блестящее, словно перламутр. Я забрался так далеко, что здесь никто не знает даже названия «Земля» и не может хотя бы приблизительно указать координаты. Зилия задумчиво смотрела на него: — И что теперь? — Теперь я пытаюсь найти дорогу назад, — ответил он. — Вот и все. Обычная история непослушного беглеца, затерявшегося в необъятных просторах Галактики. Ты наверняка слышала похожие тысячи раз. — Может быть. — Она прикоснулась краем своего бокала к его бокалу; раздался нежный хрустальный звон. Ее глаза сверкнули, поймали его упрямый взгляд, заблестели ярче; она сказала, ласково и тепло: — У меня есть тост для тебя. Я хочу пожелать тебе большой удачи! — За удачу! Они допили вино, и Эрл задумчиво поставил пустой бокал на стол. Утром, на заре ему потребуется ясная голова и спокойная решимость: ему нужно будет пройти через весь город, добраться до взлетного поля и покинуть Кловис на одном из рейсовых кораблей. А пока у него есть еще одно дело здесь, в этом доме. Он достал из кармана горсть тяжелых монет — местные деньги — и протянул женщине: — Это тебе за хлопоты. Прошлые и предстоящие. Этого достаточно? Она наклонила голову, пересчитывая монеты; золотые волосы рассыпались по плечам сказочным узором. — Стоимость дальнего перелета… — она прошептала: — мой господин слишком щедр! — Ты довольна? — Почти. — Она подняла голову и улыбнулась. Ее глаза призывно заблестели, пухлые яркие губы чуть приоткрылись: — Что касается платы за хлопоты, то здесь более чем достаточно; а если говорить об остальном — то это вам судить… Она убрала монеты, встала, подошла к светильнику. Отблеск пламени в последний раз заиграл в золоте волос, на кончиках ее пальцев и белоснежной коже и пропал. Комната погрузилась в темноту. А потом были только тепло и нежность, мягкость губ, кожи, волнующий запах духов и бесконечный, неутоленный, всепоглощающий жар ее роскошного, волшебного тела…Глава 2
В то утро ветер сменился на северный; небо же оставалось чистым, без каких-либо признаков скорого дождя. Отметив все это, Квендис Лимейн пришел в плохое расположение духа: он был уверен, что в ближайшем будущем надо ждать сильной непогоды, которая принесет несчастья на его поля. Он отложил в сторону метеорологические инструменты и, слегка прищурив серые глаза, взглянул на угодья; слегка обрюзгший Квендис когда-то был подтянутым и стремительным, а теперь располнел и с головой погрузился в заботы о своем большом хозяйстве и семье. Его поля были в прекрасном состоянии; чувствовалась умелая и любящая рука. Он не скупился на технику, пропахивая землю на нужную глубину, на удобрения, которые делали землю плодородней, на воду для орошения почвы, постоянно требовавшей живительной влаги. И земля, взлелеянная несколькими поколениями его предков, по-прежнему с благодарностью отвечала на уход и внимание хорошими и обильными урожаями. Квендис смотрел на фруктовые сады, уходившие ровными рядами деревьев на западе и востоке к самому горизонту; зеленые листья золотило восходящее солнце, ветер клонил к земле ветви, отягощенные зреющими плодами. Его южные земли занимали поля зерновых и виноградники; на севере были посеяны овощные культуры вперемешку с бахчевыми. Непогода угрожала прежде всего именно этим северным полям. Ураганы приносили ветра, дожди и, что самое опасное, — тучи семян сорных растений; эти сорняки мгновенно укоренялись, заглушая все полезное вокруг, и у них начинали быстро вызревать семена. Квендис знал, что надо будет тщательно следить за появлением подобных семян, вовремя выдергивать прорезающиеся ростки, перепахивать зараженные участки, снова полоть их — и так несколько раз подряд. Надолго ли это затянется? Кто знает! Просто много хороших земель окажутся исключенными из нужного процесса, и это печально. Он подумал о том, что на севере у фермеров уже и так отобрали большую часть плодородных, черноземных земель под строительство, которое расползается, как спрут. А каждый потерянный фут земли означает потерю урожая, уменьшение производимого количества пищи, что еще опасней. — Гроуэр Лимейн! — Обернувшись на окликнувший его девичий голос, он увидел стройную девушку. Это была одна из служанок; Скромное ситцевое платье обтягивало ее по-девичьи тоненькую фигурку; она слегка запыхалась, ее пухлые губы были приоткрыты, а в больших глазах прыгали веселые чертики. — Госпожа послала за вами, гроуэр. Все готово к завтраку. Это очень похоже на Сюзанну, подумал он — думать о ежедневных мелочах, таких как еда, например. Ветер с севера, его гнетет опасность бури и непогоды, а она может в это время заботиться о еде! Хотя, конечно, она права, подумал он, вздохнув. Волноваться заранее, изматывая настроением окружающих, не стоит; от этого опасность не уменьшится, зато отношение к делу рабочих хозяйства может измениться в худшую сторону. Значит, жена права. Он еще раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и ответил: — Уже иду, Ньяла. — Гроуэр? — Что еще, дитя? — Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, гроуэр. Может быть, вы разрешите мне пойти на танцы во время праздника урожая? Квендис колебался, но это было неизбежно. С его благословения или нет, однако она обязательно пойдет туда, поэтому лучше сказать «да». И он знал, что Ньяла будет не одинока, что за праздником последует целая волна свадеб и обручений, и это будет в порядке вещей! — Гроуэр? В ее голосе уже звучало легкое нетерпение, и он понял, что не отвечал слишком долго. Старым не угнаться за молодыми, это неизбежно. Он улыбнулся, глядя на нее: — Я просто задумался, пытаясь определить, кто твой счастливый избранник. Хемрод? — Нет, гроуэр, это Илшем. — В глазах Ньялы не осталось и следа недовольства. — Я рассталась с Хемродом, он был непозволительно настойчив. Так вы меня отпускаете? — Да, дитя мое, конечно. — Спасибо, гроуэр! — Ее оливковое лицо озарила счастливая улыбка. — Мы нарожаем вам кучу ребятишек, чтобы хозяйство стало еще крепче, а земля — богаче! Это я вам обещаю! Его улыбка погасла, как только она убежала. Он задумчиво шел к дому. Скоро родится много ребятишек. Много потенциальных работников для земли. Они будут кормить и лелеять землю, а она — вознаграждать их труд урожаями. Но ведь это не может продолжаться до бесконечности? Уже сейчас есть землевладельцы, гроуэры, у которых нет своей земли, и рабочие, у которых нет ферм. Они работают на других за деньги, еду. Конечно, это еще не повсеместный голод, это лишь уменьшенные порции, уменьшенная плата, разные ограничения — но еще не голод, хотя об этом надо думать заранее. Бог даст, нас плохое не коснется! Кулинария была одной из слабостей Сюзанны; стол был заставлен тарелками с вкусными пирогами, рулетами, булками, сластями; здесь же были разные мясные блюда, салаты из свежих овощей, компоты и напитки своего приготовления — это ли не награда человеку, который весь день с самого раннего утра трудился не покладая рук! Но Квендис был расстроен, и ему не хотелось есть. Он ел по привычке, не чувствуя вкуса, краем уха прислушиваясь к тихой беседе остальных. Разговор касался обычных тем: вкусы, мода, проект гроуэра Мелтона, который хотел строить дамбу и осушать часть речных земель, беспорядки и волнения среди работников гроуэра Эктона — все как всегда. Разговоры стихли, когда он попросил всех послушать его. — Ветер северный, — веско произнес он в наступившей тишине. — Никос, возьмешь около сотни работников для наблюдений и работ в северной части угодий; Нилд, ты будешь с ребятами в южной части. Торн, когда мы сможем начать уборку урожая? Бригадир, к которому обратился Квендиш, помолчал, прекрасно сознавая, что вопрос задан чисто риторически. Квендиш знал состояние посевов и степень созревания культур на каждом дюйме своих земель, но успех его отношений с людьми заключался в уважении, с которым он относился к мнению каждого работника; он всегда спрашивал совета, а не отдавал приказы. — Через несколько дней, гроуэр, — ответил Торн. — Я думаю, через недельку. Очень хочется воспользоваться ясными солнечными деньками. — Начинайте, когда сочтешь, что пора. Квендиш встал с места, окончив завтрак и деловую беседу. Разговор за столом тотчас же возобновился; три его дочери, четыре сына, жена, бригадир, агроном, их жены — привычный круг людей, постоянно работающих вместе и связанных больше чем привычкой. Квендиш с болью подумал, что здесь нет сейчас его старшего сына, Клеона. Но тут уж ничего не поделаешь. Сюзанна присоединилась к нему, внимательно глядя в глаза. Она была его второй женой, моложе Квендиша на десять лет, но стала прекрасной матерью всем его детям и великолепной хозяйкой. Сюзанна ласково коснулась его руки: — Ты обеспокоен, дорогой. Думаешь о ветре с севера? — Да, и о том, что давно не было дождей. — И о Клеоне? — Да, — он кивнул, — и о нем тоже. — Его рука сжалась в кулак. — Несчастье! Нужен был всего только год — и он был бы в безопасности! Я… — он осекся, с горечью вспоминая о прошлом. Но у него есть еще семь детей, и надо думать о них, об их судьбах и счастье. — Извини, — произнес он тихо. — Просто я никак не могу привыкнуть. Конечно, это мог быть не Клеон, а кто-то другой… — Не обязательно, — ответила она, ловя его взгляд. — Ты мог освободить нашу семью от повинности. — Да, мог, — согласился он горько. — Не думай, что я мало взвешивал и решал. А что бы тогда сказали обо мне соседи? Работники? Ты же знаешь, что случилось с гроуэром Рентайлом. Он сделал это, и однажды утром проснулся в горящем доме. Сгорело почти все. Рабочие не глупы, а люди, пришедшие в ярость и гнев, совершенно забывают о традиционном уважении и повиновении. Если мы хотим выжить, нам надо все решать вместе, сообща. — И умирать тоже вместе, — в ее голосе звучала горечь. — Я видела счета в твоей конторе, говорила с агрономом Лидерманом. Он хороший специалист, но он же и трусливый лжец. Урожаи не увеличиваются, кривая их графика не идет вверх. А если подумать об урагане, ветре, проливных дождях — то что будет с землями? Что мы сможем сделать? — Ничего. Не надо бояться. — Он старался говорить твердо. — Дождь смоет с почвы вредные семена сорняков. Значит, дождь — это друг. Ураган? — Он пожал плечами. — Никто, конечно, не застрахован от капризов природы, но мы будем надеяться на удачу. Лидерман строит свои прогнозы, основываясь на очень призрачных и ничтожных вероятностях событий. Квендис постарался придать своему голосу побольше бодрости и сменил тему: — Ньяла просила отпустить ее на праздник урожая. Я был не против. Она обещала родить нам много-много помощников. Неужели мы не справимся с каким-то ураганом, если вокруг нас такие хорошие люди? Он слегка пожал ее руку: — Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Мы справимся. — Да, — ответила Сюзанна не слишком уверенно. — Конечно. — Ты сомневаешься? Он был готов приводить новые и новые аргументы, чтобы убедить и ее и самого себя в успешном исходе; но звонок телефона прервал их разговор и ответить она не успела. Служанка сняла трубку, послушала: — Это вас, гроуэр. Из Сити. Это был Колтон. Его лицо на экране было очень озабоченным: — Привет, Квендис. Ты занят? — А что случилось? — Я созвал совещание. Есть несколько срочных проблем для обсуждения. Я думаю, тебе следует присутствовать. Это предельно важно, Квендис; иначе я бы не позвонил тебе. Квендис колебался. Разум подсказывал ему, что от его присутствия там ничего не может измениться; времена, когда он посещал все собрания местных гроуэров, отошли в прошлое. Он колебался, глядя в лицо человека на экране. Колтон не был гроуэром в полном смысле этого слова: у него не было своей земли. Но он умело представлял интересы гроуэров при заключении разного рода контрактов и сделок, очень умело направлял ход всех собраний, если обстановка грозила слишком накалиться, спокойно улаживал возникающие конфликты и недоразумения. — Я не уверен, что смогу присутствовать, — ответил Квендис медленно. — У нас плохие метеоусловия, и нам… — Плохая погода — повсеместно. По этой причине мы и хотим собраться; если, конечно, ты по-прежнему считаешь, что лучше бороться и легче устоять всем вместе. Сбор в полдень. И если хочешь, чтобы был полный порядок, то лучше приходи. Это прозвучало почти как угроза, задумчиво решил Квендис…* * *
Что-то случилось на таможне, на выходе. Дюмарест терпеливо стоял в цепочке готовящихся к отлету пассажиров. Очередь двигалась медленно; офицер в форме дотошно опрашивал каждого. Он вальяжно расположился за столом, гордый своими обязанностями, не упуская возможности унизить другого, чтобы доказать свою собственную значительность. Он задавал вопросы резким, неприятным голосом: — Имя? — Френ Горшен. — Ваш спонсор? — Гроуэр Горшен, сектор номер 19, квартал номер пять, дом номер 15. Это мой брат. — Я спрашивал только имя, а не адрес. Инспектор развернулся к стоящему тут же компьютеру: — Зачем вы летите на Лоум? — Умер мой отец. Я должен быть на церемонии прощания. — Отвратительный обычай. — Инспектор нажал какие-то клавиши компьютера, подождал ответа и, удовлетворенный, бросил: — Можете пройти. Следующий! Человек, стоявший за Эрлом, прерывисто вздохнул: — Черт-те что творят! — пробормотал он. — Когда я был здесь в последний раз, Лоум считался свободной планетой. А сейчас — посмотрите! Мужланы, разодетые в свою форму, как петухи, слоняются туда-сюда, не зная, к чему и кому придраться! Если бы у меня были лишние деньги, я бы развернулся и сделал отсюда ноги и улетел бы другим рейсом. У тебя есть спонсор? — он обращался к Дюмаресту. — Да, — ответил Эрл. — У меня — нет, и, похоже, меня просто завернут. Может, ты выручишь меня? Найдешь спонсора, а? Я — профессиональный механик и неплохо разбираюсь в технике и разных машинах. Он потянул Эрла за рукав: — Если поможешь, то я в долгу не останусь! — Извини. — Дюмарест даже не взглянул на него. — Я не могу помочь. Поговори с кем-нибудь еще. — Не можешь или не хочешь? Эрл развернулся и взглянул на говорившего. Тот был крупным мужчиной с бегающими злыми глазами. — И то, и другое, — ответил он резко. — А теперь отпусти мой рукав, иначе я сломаю тебе руку. — Ваше имя? — таможенный инспектор обратился к мужчине, стоявшему прямо перед Дюмарестом. — Бастедо. — Ваш спонсор? — У меня его нет. — Мужчина поднял свой объемистый портфель и примостил его на краешке стола: — Я продавец сельхозмашин. У меня с собой полный набор трехмерных слайдов и голограмм; есть и макеты образцов предлагаемой продукции. Я агент-посредник. Инспектор обратился к своему компьютеру: — У нас нет информации, подтверждающей вашу благонадежность. Вылет на Лоум для вас исключен. — Что? — лицо торговца исказил гнев. — Нет, вы только послушайте! Я — честный бизнесмен, и вы не имеете права отказать мне во въезде! Кто вы такие, в конце концов? У меня… — Он замолчал, увидев, как два вооруженных стражника, одетых в ту же красно-черную форму, что и инспектор, по сигналу направились в их сторону. — А теперь слушайте и, не перебивайте, — сказал офицер жестко. — Будете спорить — мы арестуем вас; будете сопротивляться — расстреляем. Я понятно объяснил? Лихорадочно сглотнув, торговец кивнул. — Лоум находится в административном подчинении Техноса, — продолжил объяснения инспектор. — Так как вы не имеете ни подтверждения вашей благонадежности, ни спонсора, ваше пребывание на Лоуме нежелательно. А раз так, то въездную визу вы не получите. У вас есть ограниченный выбор: вы можете покинуть планету в другом направлении или, если у вас нет средств, воспользоваться ближним перелетом на Технос. Там вы будете обязаны отработать стоимость вашего перелета, а затем сможете поступать, как вам заблагорассудится. — А как мне получить бумаги, подтверждающие мою благонадежность здесь, в Кловисе? — Это исключено, — ответил инспектор. — Люди, подобные вам, крайне нежелательны на Лоуме. Следующий! Дюмарест оттеснил плечом торговца. Он назвался и уточнил: — Я — путешественник. И у меня срочное послание к человеку, живущему на Лоуме. Это гроуэр Лимейн. Его адрес… — Это не имеет значения. — Инспектор придирчиво изучал Эрла. — Вы являетесь представителем промышленности Техноса? Эрл подавил в себе желание солгать. У представителя должны быть при себе подтверждающие документы, а у него их не было. На этом его легко могли поймать. Единственно возможная в этой ситуации ложь — это та, которую невозможно быстро проверить и опровергнуть. — Нет, — ответил он. — Послание, что еще? — Несколько слов умирающего, — прибавил Эрл. Дальше он лгал, понимая необходимость какой-то дополнительной информации: — Он спас мою жизнь ценой собственной. И поэтому я здесь. Перед смертью он взял с меня обещание. Я очень суеверен в этом отношении. — Понятно. — Инспектор вновь занялся манипуляциями на клавиатуре компьютера: — Имя умершего? — Лимейн. Карл Лимейн. — Кем он приходился человеку, к которому вы направляетесь? — Младшим братом. Офицер без интереса взглянул на него: — Не хотите воспользоваться возможностью передать послание сейчас, с помощью наших средств? — Нет, — ответил Эрл. — Спасибо. Не стоит беспокоиться…Глава 3
Собрание походило на все предыдущие, которые регулярно созывали с тех пор, как общие беды и опасности поставили перед гроуэрами Лоума схожие проблемы. Квендис понимал весомость аргументов, приводимых Колтоном. Но Квендис не собирался быть в первых рядах тех, кто выделит средства и людей на общие нужды, не видя перспективы быстрой отдачи. Конечно, председатель имел право призывать и предупреждать, апеллируя к здравомыслию присутствующих, но у него не было своих земель, и он отказывался понять позицию тех, кто их имел. Земля давала все; ухаживая, лелея ее, человек получал возможность жить и продолжать свой род. Совместный труд, решение общих проблем сообща — это одно, но жертвование средств во имя какого-то абстрактного общего или чужого благополучия — это совсем другое. Председатель хотел слишком многого, говоря пространно об объединенных усилиях и наемном труде. Квендис вышел из зала на воздух, посмотрел на небо. Солнце уже перевалило за полуденную отметку, и Квендис задумался над тем, чем ему стоит сейчас заняться. Очередной прилетевший корабль уже высадил пассажиров и Квендис, вглядываясь в лица прибывших, в который раз распрощался со своей хрупкой надеждой встретить дорогого ему человека. Квендис старался убить в себе этот огонек надежды на встречу; слишком болезненны были воспоминания, касавшиеся прошлого, связанного с очень родным для него человеком. Квендис отошел немного в сторону от выхода, стараясь не привлекать внимания охранников своей назойливостью и не вызывать лишних вопросов своим присутствием. Он уже развернулся, собираясь уходить, когда кто-то коснулся его руки. Квендис почувствовал, как сердце начинает быстро колотиться при виде ненавистного красно-черного мундира. Солдат был очень корректен: — Ваше имя Лимейн? — Да. Я — гроуэр Лимейн, — он подчеркнул свой статус. — Что вы хотите? — Следуйте за мной к выходу. — Солдат не ответил на его вопрос. — Немедленно. Подчиняясь и внутренне негодуя, Квендис пошел за охранником, ловя на себе вопросительные и непонимающие взгляды слоняющихся вокруг рабочих и гроуэров, бывших на собрании. Он машинально отметил, что вокруг слишком много здоровых людей шатается без дела, хотя сейчас наступило напряженное время уборки урожая. Наверное, это работники из разоренных фермерских хозяйств, решил он для себя. Им не удалось найти новую работу, и сейчас они слонялись в ожидании удачного найма или в надежде на недорогой ближний перелет на соседнюю планету в поисках работы. Невостребованные силы и рабочие руки, потенциальные работники покидают планету, с горечью отметил он. Но такова жизнь. — Подождите здесь. — Охранник ушел, даже не глянув в его сторону. Лимейн почувствовал глухое раздражение и растущий протест. Наденьте на нормального человека форму, дайте ему в руки оружие — и вот вам монстр, не ведающий чувств и желаний нормальных людей, думал Квендис с горечью и болью. Со стороны взлетной полосы к нему приближался офицер. Подойдя вплотную и внимательно оглядев его, он спросил: — Вы — Лимейн? — Я — гроуэр Лимейн, — ответил он чуть громче, чем следовало. — Здесь вас дожидается один человек, чтобы передать послание. — Как и солдат, офицер был предельно лаконичен. Он повернулся к Дюмаресту. — Говорите. Квендис оглядывал незнакомца. Тот был одет в тунику с длинными рукавами, брюки, заправленные в высокие сапоги. Вся его одежда была серых тонов. Черты лица незнакомца были твердыми, даже тяжелыми, словно вырубленными из камня. Очень волевой, выдающийся вперед подбородок и неожиданно мягкие губы. Квендис подумал, что это лицо может принадлежать человеку, который с юных лет привык рассчитывать только на себя, на свои силы и опыт, а не на поддержку Гильдии или Семьи. И этот человек должен сообщить ему какое-то известие! Боже! Дай ему силы и ума правильно оценить ситуацию; не выложить ничего лишнего, чтобы самому не погореть и не потащить за собой его, Квендиса! Слишком все сложно и запутанно, а постороннему понять это сразу очень трудно! — Я от вашего брата, — медленно произнес Дюмарест. — Он мертв, и сделать уже ничего нельзя. Карл — мертв! Квендис чувствовал, что его плечи дрожат и он не может сдержать рвущийся из глубины стон отчаяния и боли. Он слишком любил Карла и слишком во многом виноват перед ним! Квендис старался взять себя в руки, зная, что таможенный офицер внимательно следит за каждым его жестом, взглядом и словом. — Вы принесли тяжелое известие, — проговорил он, обращаясь к Эрлу. — А что Карл просил передать на словах? — Он просил простить его. Объяснил, что был слишком юн тогда, чтобы правильно оценить выбор Сюзанны. Он просил передать также, что он любит вас обоих и полагает, что она сделала правильный выбор. Черты лица Квендиса обозначились резче, посуровели. — Я очень признателен вам за то, что вы передали мне последние слова родного мне человека, — произнес он медленно. — Как вы, наверное, смогли догадаться, мы жестоко поссорились перед разлукой и расстались обиженные и разгневанные. Я был бы очень признателен вам, если бы вы рассказали мне и жене о последних часах его жизни. Окажите нам честь и будьте нашим гостем. — Можете пройти, — обратился инспектор к Эрлу. — Я отметил ваши въездные документы. Вы обязаны отметиться на таможне через семь дней. Он взглянул на Квендиса: — Вы ответственны за его пребывание в городе. Офицер развернулся и направился в свое рабочее помещение. Квендис проводил его глазами, затем посмотрел на Эрла: — У меня здесь летающий кар. Если вы не против, мы отправимся сейчас же и скоро будем у меня. Кар был небольшим и предназначался для деловых поездок. Размеры его были приблизительно шесть на двадцать футов; высота борта — около трех. На одной стороне располагалась кабина, защищавшая от непогоды приборы и руль управления. Остальной площади вполне хватало, чтобы достаточно комфортно разместить трех пассажиров. Квендис возобновил разговор, только когда быстрый полет, сопровождавшийся порывами ветра и перестуком приборов, сменился мягким планированием над полями, простиравшимися, казалось, до самого горизонта. — Как ваше имя? Дюмарест ответил и, немного помолчав, продолжил: — Ваш брат умер на Кловисе. Должен ли я сообщить вам правдивые факты его смерти, или мне продолжать лгать? — Мне нужна правда. И Квендис услышал рассказ о трудных последних часах, которые Эрл провел с его младшим братом. Его лицо оставалось спокойным, лишь руки чуть крепче, чем следовало, сжимали рычаги управления. — Печальный конец, — подытожил он, когда Эрл окончил свой рассказ. — Вам, пожалуй, придется смягчить некоторые подробности этой истории, когда вы будете рассказывать ее моей жене. Она слишком любила Карла. Он немного помолчал и добавил: — А теперь можете передать мне послание. То, что просил Карл. — Он очень хотел, чтобы вы услышали следующее: по-прежнему нет ответов относительно Шема, Делфа и Кловиса. Для меня это лишь набор слов, не имеющий смысла. — И тем не менее, вы лгали инспектору на таможне, — скороговоркой произнес Квендис, — почему? — У меня были на то свои причины, — ответил Эрл. Он слишком отчетливо видел на таможне высокие стены, окружавшие взлетное поле, все ближайшие окрестности, буквально наводненные вооруженной охраной, которая пристально всматривалась и вслушивалась в слова каждого прибывшего. И еще он прекрасно чувствовал страх, опасения собеседника, что он скажет что-то лишнее, что повлечет за собой необратимые тяжелые последствия. Поэтому ему показалось правильнее солгать в той обстановке слежки и напряженности, поскольку переданное через него послание могло нести двойной смысл, а Эрлу не хотелось оказаться вовлеченным в местную политическую борьбу. Эрл откинулся на сиденье, чуть прикрыв глаза, вспоминая офицера на Кловисе, его вопросы, его компьютер, информацию, которая могла быть заложена в нем и передана по назначению. Офицер был излишне дотошным, задавал подробные вопросы и все, что узнавал, мог передать с помощью компьютера. Дюмареста не покидало необъяснимое чувство, что он, помимо своей воли, оказался вовлечен в какую-то сложную, затяжную игру-борьбу и что так просто выйти из этого дела ему не удастся. Эрл шевельнулся; лучзаходящего солнца заиграл на кровавом камне перстня, который он носил на среднем пальце левой руки. Квендис медленно произнес: — Вам пришлось проделать столь дальний путь, чтобы передать мне послание Карла. Я очень вам обязан. Скажите, могу ли я чем-нибудь отплатить вам за ваши хлопоты и услугу? — Вы можете помочь мне найти одного человека; он коллекционер старины и его имя — Делмайер. Вы не можете сказать, где он живет? — Это просто, — ответил Квендис. — Но вряд ли вам понравится то, что вы там увидите… Дюмарест смотрел с борта кара на лежащие внизу земли, покрытые странными желтыми растениями, обширные виноградники с лозами, сплетенными в каком-то сумасшедшем беспорядке; огороды, тянувшиеся разноцветным ковром к северу, перемежались с цветущими и плодоносящими фруктовыми садами — все чередовалось и перемежалось, не подчиняясь какой-либо гармонии или порядку. — Вы не поверите, Эрл, но когда-то здесь были ухоженные сады и уютная ферма. — Делмайера? — Вы можете теперь получить заочное представление о его усадьбе. — Квендис поднял руку. — Вон там, на пригорке, видите? Дюмарест посмотрел, куда показывал гроуэр; среди буйных виноградных лоз, усыпанных яркими алыми цветами, горящими в лучах заходящего солнца, почти не было видно небольшого строения, оно буквально тонуло в окружающих его кострах цветов и лоз. — Это было чудесное место, — произнес Квендис с сожалением. — В него был вложен труд многих и многих поколений. Я часто бывал здесь раньше. Делмайер был очень гостеприимным хозяином; он любил и умел принимать гостей. Есть что вспомнить. Разные прекрасные вина, блюда из мяса и рыбы, приготовленные рукой настоящего мастера, свежие фрукты и десятки видов овощей. Мы сидели ночи напролет; он всегда собирал интересные компании и знал, чем удивить и порадовать гостей! Он, помолчав, вздохнул: — Но сейчас ничего этого уже нет. — И давно? — Уже три года, с тех пор, как буйные, неуправляемые мутационные изменения, вызванные какой-то инфекцией, принесенной с дождем, поразили его угодья. — А что Делмайер? — Он покончил с собой, когда стало ясно, что земли нельзя вернуть к жизни. Он пытался; мы делали все, чтобы оживить ее; но ничто не дает нужного эффекта, если подобный сорняк укореняется в почве. Голос Квендиса звучал глухо и устало. — Делмайер был хорошим человеком. У него было около тысячи работников на фермах, и он нанимал рабочих с разоренных северных ферм; благодаря ему они могли жить. Поэтому он смог только умереть, когда понял, что земли для жизни больше нет, а они все пришли к нему с пустыми протянутыми руками… Эрл ступил на склон у бывшей усадьбы, где Квендис посадил кар. Склон был покрыт той же буйной растительностью яркого, ядовитого оттенка, что и все вокруг. Он наклонился, рассматривая могучих уродов, захвативших землю. Это были очень сильные и живучие особи; Эрл видел тонкий верхний отросток, который тянулся от второго, толщиной в палец, а тот, в свою очередь, гнездился на основном стебле толщиной в руку. Растение было упругим, крепким и скользким, все покрыто колючками, шипами и буграми. Густой сок вытек из стебля, сломанного Эрлом. Капля попала ему на ладонь, и он быстро стер ее, почувствовав ожог кислотой. От сока растений исходил отвратительный, удушливый запах, быстро распространявшийся в воздухе. — Мы не смогли справиться с этой нечистью, — сказал Квендис, когда Эрл выпрямился. — Трехлетние растения достигают толщины человеческого тела; скорость их роста и способность к регенерации просто феноменальны! Они начинают давать семена через год, не считая зимы; эти семена вбуравливаются в почву, заражают воздух и отравляют все. Их нельзя вырубить, потому что кислота жжет кожу; их нельзя сжечь, потому что, сгорая, они выбрасывают в воздух ядовитые продукты горения, которые попадают в легкие человека и вызывают спазмы и остановку дыхания. Их можно только выпалывать вместе с корнями, потому что любой оставшийся в земле кусок снова порождает растение. Эти сорняки, — объяснил он, — результат какой-то неизвестной мутации. И обычные, культивированные растения не выживают в борьбе с ними. Дюмарест взглянул на заросшую усадьбу. Он подумал, что к ней можно пробиться, имея отряд рабочих, одетых в защитные костюмы и вооруженных лазерами. Квендис покачал головой, выслушав его: — Нет, Эрл, ничего не получится. — Почему? — Мы уже все это испробовали. Усадьба находится примерно в миле от этого места, где мы с тобой стоим. Если даже ты наймешь отряд из нескольких хорошо экипированных человек и вооружишь их лазерами, то они, сжигая стебли и задыхаясь в защитных масках от ядовитых запахов, смогут с трудом проходить в день лишь около десяти ярдов, не больше: толщина стволов там, в низине, огромна. А за неделю, пока вы будете приближаться к усадьбе, новые растения заполонят дорогу, которую вы с таким трудом отвоевали. — Хорошо, есть другой путь, — не сдавался Эрл. — Я могу использовать кар, добраться до усадьбы, с помощью лазера освободить вход и проникнуть внутрь! — И что ты рассчитываешь найти там? Пустой дом, наполненный разными старинными книгами, вещами, раритетами? Кабинеты, которые только и ждут, как бы помочь тебе в исследовании? А найдешь ты там кучу хлама, тлен, остатки и ошметки старинных вещей, уничтоженных ядовитыми продуктами дыхания этих гигантских сорняков. И все твои траты окажутся бессмысленными. Он помолчал, вздохнул и тихо произнес: — И еще не забывай, Эрл. У тебя в распоряжении всего семь дней до возвращения на таможню. — И что? — Проникновение в усадьбу с воздуха, использование лазеров и поиск займут гораздо больше времени. Ты просто не успеешь. Время! Эрл сжал кулаки: он снова опоздал! Все знания и документы, которыми владел Делмайер, уже недоступны, утеряны безвозвратно! Уже около трех лет! — А Карл не знал об этом несчастье? — Нет. Он улетел пять лет назад, — ответил Квендис. — Чуть позже, чем этот сорняк впервые появился в наших краях. Карл был очень умен, он догадался, что нам предстоит жестокая борьба с этим страшным врагом, и он был занят поисками оружия: средства, или метода, которые помогли бы нам победить этих чудовищ. Из его послания следует, что по крайней мере три планеты просто не в силах нам помочь. Дюмарест был нетерпелив: — Эти растения можно уничтожить лазером! Вы можете подвергнуть зараженные площади кратковременному облучению, потом сжечь остатки растений. Пепел поможет удобрить землю; для ее восстановления, ликвидации последствий, вы можете использовать специальные бактерии и низшие организмы. Вы оживите землю постепенно и через пять лет сможете выращивать здесь нормальные посевы. Квендис ответил тихо, не глядя Эрлу в глаза: — Неужели ты думаешь, что мы сможем убить землю? — Не убить, а попытаться помочь! — Облучая ее? — Если поможет только это — то почему нет? Квендис с трудом сдерживал гнев. Дюмарест был чужим на этой планете земледельцев. И не мог осознать всю чудовищность своего предложения. Поднять руку на землю! Убить землю огнем радиации! Своими руками отнять жизнь у каждой ее частички, отравить каждое семя, которое может дать жизнь множеству других семян, жизней! А восстановить — в этом просто нет никакой уверенности. Такой процесс убийства может стать необратимым. Эрл наблюдал за ним; почувствовал его гнев и понял его мысли и настроения. Он произнес мягко и примирительно: — Я — чужой здесь, плохо знаю ваши привычки и обычаи. Просто, если мне угрожают, я стараюсь защищаться, как могу. — Здесь нет явного нападения, — устало ответил Квендис. Он слишком устал от внутреннего напряжения и переживаний; такой гнев, такие переживания — уже не для его возраста, и он был рад, что умеет терпеть, а не бить в ответ. А незнакомец слишком молод, и он всегда будет отвечать ударом на удар, даже если это ведет его к гибели. Он терпеливо пояснил: — Мысль об убийстве земли просто неприемлема для нас. И вы поступите мудро, если больше не будете говорить среди нас о подобном. — Я понял это. — Дюмарест вновь посмотрел на море сорняков, поглотившее все живое вокруг. — Может быть, существуют какие-то живые организмы — насекомые, бактерии, — которые в состоянии справиться с этим видом сорняков? — Это как раз то, что искал Карл. Если они существуют, то только здесь, в системе Техноса. — А те семена, которые заразили ваши земли, — тоже с Техноса? — Так вы знаете эту историю? — Квендис взглянул на Эрла, потом качнул головой: — Вы только догадываетесь, но это верная догадка. Мы были счастливы и спокойны когда-то; мы заботились о земле, возделывали ее из поколения в поколение, выращивали злаковые, фрукты и цветы. Продукция была очень хороша, многое шло на экспорт: еда, вина, семена, парфюмерия! Однажды Технос потребовал от нас людей, чтобы помочь им в войне с Гестом. Мы отказались. А через месяц появились эти сорняки. Они появились на севере, на одном малюсеньком клочке земли, но это было только начало. Они распространились мгновенно, подобно пожару, пожирая все новые и новые ухоженные земли. А с Техноса пришло предупреждение: пока мы упорствуем, на нашей планете будут появляться все новые и новые ядовитые растения-чудовища! И с тех пор мы стали зависимым миром, подчиняющимся и управляемым людьми в красно-черной форме. — Вас обложили налогами? — Да. Платят мужчины, женщины, дети, старики — все! — Каждый год? — Когда они требуют. — Квендис вспомнил о старшем сыне, Клеоне, и почувствовал боль и бессилие. — Сначала это было раз в год, потом два, а теперь — четыре раза в год. Наверняка это не предел. Они забирают наших сильных, молодых ребят, оставляя нас, стариков, возделывать земли, бороться с заразой, думать, как накормить тысячи людей, не имеющих нормальной земли для жизни! Скоро мы уже ничего не сможем с этим поделать. Он склонил голову, потом, вспомнив о госте и своем долге гостеприимства, вздохнул и произнес: — Пойдемте, Эрл. Простите меня за то, что я обременяю вас своими проблемами. Будьте гостем в моем доме…* * *
Усадьба Квендиса была ухоженной, уютной и красивой. В центре находилось многоэтажное каменное здание, от него расходились разные постройки поменьше, магазины, мастерские, склады и амбары. Сидя за столом рядом с хозяином, Эрл внимательно оглядывал все вокруг. Это был обычный ужин, на котором присутствовала вся большая семья. Стол был великолепным; вкусная еда, изобилие вина, пива, сластей и фруктов. Все приготовлено умелой рукой любящего человека. Люди, сидевшие за столом, были во многом схожи: оливковая кожа, крупные темные глаза, румянец, хорошее настроение… Они все жили в очень тесной связи с природой, свежим воздухом, хорошо питались, хорошо работали, но не напрягались. Добрые, мягкие люди, защищенные старинной феодальной системой отношений; труженики, казалось, не очень отягощенные проблемами. Квендис сидел во главе стола, как монарх. Рядом с ним — его миловидная жена, чуть дальше, около нее — его сын. Старший сын, решил Эрл, так как сходство с отцом было очевидно. — Тост! — произнес Квендис, поднимаясь с бокалом в руке. — За нашего гостя в стенах нашего дома! — Ваше здоровье! Тост означал конец трапезы. Пустые бокалы были поставлены на стол, и все постепенно разошлись. В зале остался Квендис, его жена, старший сын и Дюмарест. Слуги убирали со стола; Квендис произнес, обращаясь к Эрлу: — Если вы не против, мы могли бы перейти в другую, меньшую комнату. Моя жена и сын хотели бы услышать ваш рассказ о Карле. Комната, в которой они оказались, была небольшой и очень уютной. На столе стояла ваза с отборными роскошными фруктами и графин с желтым тягучим вином. Сюзанна наполнила бокалы, чуть приподняла свой и посмотрела на Эрла: — За вас, ваши тревоги и заботу! Немного погодя она мягко попросила: — Карл был очень дорог мне; расскажите, пожалуйста, о нем, о его последних часах… — Он умирал как настоящий мужчина, — ответил Эрл. Он немного отпил из бокала; вино было холодным, приятным на вкус, с легким запахом каких-то цветов. Эрл рассказал ей историю, не забывая об обещании, данном хозяину, о том, как солгал инспектору на таможне и о своем долге гостя. Он говорил о Карле, как о настоящем герое, отдавшем жизнь ради спасения товарища, и закончил рассказ словами: — Он был настоящим человеком, мужчиной. И я буду помнить о нем всегда. — Вы хорошо знали его? Долгое время? — Клеон наклонился к Эрлу, забыв о вине. — Не очень долго; но когда работаешь вместе с человеком, то узнаешь о нем очень многое. — Он всегда хотел путешествовать. Я помню, как он постоянно говорил об этом, когда я был мал, и перед самым отлетом. Галактика полна необычного, неведомого, говорил он. Неизвестные миры, планеты открыты для жаждущих и ищущих приключений! А вы много путешествовали? — Да, — ответил Эрл. — Долго? Слишком долго, подумалось Эрлу. Высокие дальние перелеты, часы, сжатые в минуты; трудные медленные Низкие перелеты, холод, девяносто процентов смертности, болезни, испытания… Броски с одной планеты на другую, работа, перемещения, и поиск, постоянный поиск… — Да, — повторил он глухо, — очень долго. — Мне бы тоже хотелось путешествовать, — звонко сказал Клеон. — Но уже слишком поздно думать об этом. Мое первое путешествие станет и последним. — Клеон попадает под очередной набор на службу, — быстро проговорила Сюзанна, нарушая установившуюся тишину. — Извините нас за его несдержанность; он не всегда такой. — Он должен решать сам, — ответил Эрл. — Что происходит дальше с теми, кто попадает под набор? — Их отправляют на Технос, — сказал Квендис горько. — А дальнейшее — просто неизвестно. От ушедших не поступает известий; ни одной весточки не было до сих пор! Их могут использовать как охранников, стражников, солдат на других планетах. Они могут даже жениться там, а их дети также станут слугами или наемниками; они могут быть убиты или покалечены, но… мы просто ничего не знаем о них. — Не думай об этом, дорогой, — женщина нежно коснулась руки мужа и быстро перевела разговор на другое: — Собрание прошло удачно, плодотворно? — Нет, все как обычно. Пустая трата времени. Колтон явился с идеей объединить людей и ресурсы для совместной работы по очистке земель северных мертвых ферм. Я ушел почти сразу после начала. — Так быстро? Но вы приехали домой довольно поздно? — Мы осматривали земли Делмайера, — объяснил Квендис. — Эрл захотел взглянуть в надежде использовать для поиска какие-нибудь старинные материалы и книги. Но там все мертво сейчас; мертв и Делмайер. И мы никогда не узнаем, смог бы он помочь Эрлу или нет. — Он сумел бы, я не сомневаюсь, — произнесла Сюзанна задумчиво. — Может быть — Элен? — Его дочь? — Квендис пожал плечами. — Но каким образом… — Он вдруг встал, прищелкнул пальцами: — Конечно! Ее талант! Она может вспомнить все, что хоть однажды увидела или услышала! Он повернулся к Эрлу: — Действительно, у нее просто феноменальная память! Делмайер очень любил дочь. Ее мать умерла вскоре после родов, повторно он не женился. Он проводил с дочерью очень много времени, показывая ей старинные книги, карты, записи, пленки и прочее! Она даже играла с ними. И я бы удивился, если бы она не прочла от корки до корки все, что было у него в библиотеке. Ассоциативная фрагментарная память? Это вполне возможно. Такой феномен встречался среди людей Галактики, и причины сомневаться в словах Квендиса не было. Эрл взглянул на женщину; она тоже, несомненно, была искренна. Он спросил: — А где мне найти ее, эту Элен? Квендис вздохнул и развел руками: — Прости, Эрл, я совсем забыл. Ведь она уехала на Технос еще до того, как все это здесь заварилось. Может быть она до сих пор там, но я не знаю этого определенно. А чтобы попасть на Технос, тебе нужно иметь специальное разрешение тамошних властей на въезд, документ, подтверждающий благонадежность. И кроме всего прочего, они с огромным предубеждением относятся к людям, прибывающим с Лоума. Дюмарест вспомнил подозрительность таможенника, как он внимательно все слушал и записывал. Эрл решительно произнес: — Несмотря ни на что, я должен найти ее. И вы поможете мне в этом. — Я смогу помочь? — Квендис был озадачен. — Но как? — Мне нужно место Клеона среди рекрутов. Он заметил быстрый взгляд мужчины, искорку надежды, мелькнувшую в глазах женщины и то, как она подалась к нему всем телом… Но Квендис покачал головой: — Нет, Эрл. Я не сделаю этого. Просто не имею права. Он сделает это, решил Эрл. Он пойдет на обман, потому что это надо и ему, и его жене, и сыну. И Эрл стал убедительно объяснять свою мысль, говоря как об уже решенном: — Ведь им нужно количество; они не заглядывают в лица. Их не заботит, кто есть кто, если набрано нужное количество людей. Кроме того, не только я могу заменить Клеона, но и он — меня. Ведь я записан на таможне; они знают, что у меня к вам дело и что я буду лететь обратно через неделю. Значит, если Клеон полетит вместо меня, то вопросов к нему у них уже не возникнет. Он должен надеть мою одежду и воспользоваться поздним или очень ранним рейсом — когда нет солнца, нельзя внимательно рассмотреть лицо. Тот дотошный таможенник, что беседовал со мной, может спать или быть свободным от дежурства, хотя надо постараться не попасться ему на глаза. Пусть Клеон летит на заре. У вас есть деньги, чтобы оплатить Высокий дальний перелет? — Да, — ответила женщина, — есть. — И еще у него на левой руке должно быть кольцо с красным камнем, похожее на мое. Вы можете достать такое? — Да, — опять быстро ответила женщина. — Да, конечно. Квендис вдруг проговорил тихо, словно пробуждаясь от сна: — Но куда он полетит? Что он будет делать дальше? — Но разве это сейчас важно? — Сюзанна чисто женской логикой разбила его готовые возражения. — Он будет жив и свободен. И никто не обвинит тебя, что ты выгораживаешь своего сына за чужой счет, не будет мстить тебе. Клеон будет путешествовать — ведь он так мечтал об этом — работать, жить! Он вернется, когда обстоятельства изменятся. Он будет жить, и мы будем уверены в этом. Это главное. Подробности они обсудили позже…Глава 4
Леон Варгас, Председатель Верховного Совета и действительный правитель Техноса, постепенно выныривал из долгого и тяжелого сна, в котором ему снились настоящие кошмары с преследованиями и угрозами его жизни. Лампы в его спальне были притушены, воздух казался спертым и несвежим; его сердце бешено билось, постепенно замедляя темп, тело было покрыто крупными каплями пота. Он привстал на кровати и взглянул на приоткрытую дверь. Там, успокаиваясь, он увидел силуэт своего телохранителя, казавшийся огромным на фоне окружающего полумрака. — Что вам угодно? — Охранник вскинул лазер, готовый поразить каждого, кто посмеет нарушить покой его господина: — Вас что-то беспокоит? Варгас сглотнул, постепенно приходя в себя. Почему охранник направил оружие в его сторону? Да, он прекрасно вымуштрован, знает оружие и технику до тонкостей, он призван охранять высокопоставленного хозяина и готов отразить любое нападение, угрожающее жизни его повелителя. Но ведь стоит ему сделать всего одно неверное движение, чуть сильнее нажать на курок — и он своими руками сделает то, от чего должен защитить хозяина любой ценой… — Оставь меня, — резко произнес Варгас. — Это всего лишь плохой сон. — Как вам угодно, сэр. — Дуло лазера, слава Богу, опустилось. — Вам что-нибудь требуется, сэр? Новое тело, свежий ум, тонна бесстрашия и полное отсутствие воображения. И еще бы лучше всего оказаться на том свете, а не на этом. Это были его затаенные мысли, а вслух он произнес: — Нет, спасибо. Варгас подождал, пока дверь за охранником закрылась и, сидя на краю кровати, принял снотворное. Ожидая действия лекарства, он с горечью думал, что он, всесильный мастер-виртуоз, готовый принять решение в любой экстремальной ситуации, один звук голоса которого заставляет трепетать и действовать днем — ночью становится полным рабом кошмаров и снов. Результат работы подсознания, решил он для себя. Загнанные вглубь страхи, проявляющиеся так символически, или, может, какие-то предупреждения, выплывающие в форме подобных повторяющихся аллегорий. Например, сон с преследованием. Он мог быть навеян присутствием вооруженного охранника, а мог быть и отражением его мыслей о заговоре и интригах людей, жаждущих его падения. Чудовище, монстр, угрожавший во сне его жизни, наверняка означал ненависть и зависть, которые постоянно окружали его. Эти настроения необходимо жестоко подавлять, в этом он был твердо уверен. И он мог абсолютно точно назвать тех членов Совета, которые относились к нему только так и с которыми он вел непрекращающуюся войну. Брекла, Крелл, Гист, Стерк — перечень был слишком обширен. А его страх был слишком силен. Страх перед убийством, увечьем, смертью. Постепенно, усилием воли, он заставил сознание сократить страх до размеров, свойственных обычному человеку. Паранойя? Такой диагноз неизбежно бы поставил любой желторотый дипломник медицинского колледжа. Но, тем не менее, он — всемогущий правитель Техноса, и разве могут подобные диагнозы быть справедливы по отношению к нему? Нет, решил он, чувствуя, что принятое лекарство начинает свое спасительное воздействие, придавая ему уверенность в своих силах и возможностях. Его опасения не имеют под собой никаких оснований. Да, его преследовали, но это — логично. Человек его уровня, облеченный властью, управляющий целым миром да еще пытающийся расширить его границы и укрепить позиции — такой человек не может не иметь врагов и завистников! Постепенно приходя в норму, он решил принять душ. Живительная прохладная струя возвращала его к жизни, вместе с лекарством оживляя его кровь, плоть и душу, прогоняя ночные видения и фантазии. Против обыкновения он взглянул в зеркало. Светлая шапка волос, глубоко посаженные пронзительные глаза под кустистыми бровями, орлиный нос и выступающий волевой подбородок под узкой полоской губ. Лицо борца, решил он, хотя не очень юного и изрядно потрепанного в битвах. Он перевел взгляд ниже, на свое тело, и, вздохнув, вернулся в комнату. Слишком поздно. Слишком долго. Слишком много лет… Он оказался просто глупцом, пытаясь столько лет оставаться у руля. Отсюда и тот мерзкий, скользкий страх. Малейшая оплошность, секундный подсознательный всплеск ужаса — и он будет мертв; безнадежно. Но сколько может тянуться такая жизнь? Привычный импульс подсознания, автоматизм заставили его одеться, привести себя в порядок и, покинув кабинет, устремиться навстречу ежедневным обязанностям, людям проблемам. Он шел по коридорам, от двери к двери, мимо охранников, стражников, улыбок и распахивающихся при его приближении дверей. Последняя дверь чуть замедлила движение: — Слушаю вас, мой господин. — Высокая фигура мелькнула в проеме, подобно пламени. — Я побеспокоил тебя, кибер? — Варгас задал вопрос автоматически, по привычке. — Нет, мой господин. — Кибер Руен почтительно склонился в поклоне. Его бритый череп блеснул на фоне алого капюшона плаща; руки были спрятаны в складках одежды. На груди, отражая свет ламп, ярко горел алый круг — знак принадлежности к всемогущему Кибклану. — Вы чем-то обеспокоены, мой господин? — Просто мне приснился сон, — ответил Варгас. — Тяжелый сон. Способны ли киберы видеть сны? Варгас не мог однозначно ответить на этот вопрос. Они не способны на чувства и переживания, не нуждаются в еде; плотью и кровью они похожи на людей, но специальная операция превратила их в роботов, весь смысл существования которых подчинен деятельности мозга, мышлению. Варгас даже в чем-то позавидовал подобному: наверное, здорово не ведать страха, ненависти, ужаса и отчаяния. Но, может, цена слишком высока? Невозможность чувствовать телесные и душевные муки взамен за возможность любить, быть любимым, рожать детей, пить вино и наслаждаться вкусом пищи — маленькие радости простых смертных! Варгас внимательно оглядел кабинет. Он был великолепно обставлен и напичкан электронной аппаратурой. На столе стоял компьютер, имевший доступ, предположил он, к общему банку данных. Руен, вероятно, занимался здесь самоподготовкой и пополнял свои знания. — Я только что анализировал разные данные, мой господин, — сказал кибер, отвечая на вопрос Варгаса, — в основном это касается Лоума. — Планета-сад, — задумчиво проговорил Варгас. — Как ты полагаешь, Руен, каковы могут быть последствия, если я уничтожу ядовитые сорняки Лоума? — Начнется экономический подъем, мой господин. На свежих землях начнутся работы по восстановлению земли, гроуэры укрепят свои позиции и власть. Учитывая предыдущий опыт, могу предположить, что они увеличат свой экспорт и будут использовать прибыль для разработки и создания биологического оружия против Техноса. Вероятность этого, по моим подсчетам, достигает восьмидесяти пяти процентов, господин. — Слишком высокая, — пробормотал Варгас. — Ну а если я продолжу осуществление нынешней программы? — Сорняки распространятся по всей поверхности, и жители планеты очень скоро окажутся в тисках голода и смерти. Задолго до этого начнется вооруженный конфликт между безземельными наемными рабочими и гроуэрами, владельцами земли. В течение пяти лет будет продолжаться эта гражданская война, а за десять — вся планета покроется ядовитыми растениями, и гроуэры окажутся политическими и экономическими банкротами. Вероятность такого хода событий на Лоуме очень высока: девяносто девять процентов. Это практически неизбежность. — Но ведь все-таки абсолютной уверенности нет, — веско произнес Варгас. — Обладая такими способностями анализировать и экстраполировать вероятность развития событий, почему ты не предскажешь полный абсолют, сто процентов? — Потому что, господин, всегда необходимо учитывать неизвестный фактор, — объяснил Руен терпеливо. — Абсолютные вероятности в мире невозможны. Варгас спросил жестко: — Даже для смерти? — Да, господин; даже в этом случае. Кибер произносил слова голосом, лишенным каких-либо интонаций, монотонно, размеренно и бесстрастно, но Технарху показалось, что в ответе кибера на последний вопрос о смерти он уловил нотки уверенности — излишней уверенности. Возможно это был пустяк, результат суммирования знаний и гипотез ученых, бьющихся над решением этой проблемы очень давно, но за этим могло крыться и нечто больше. Кибклан был слишком могучей и сильной организацией, обладавшей огромной властью, и, если верить слухам, имел множество секретных исследовательских лабораторий. Может быть, там уже раскрыт секрет бессмертия? Он осторожно произнес: — Скажи мне, кибер: если смерть, по-твоему, не является абсолютной неизбежностью для человека, то как ее избежать? — Существует только один ответ, господин: продолжая жить. Варгас почувствовал, что начинает свирепеть. Руен быстро добавил: — Это не насмешка, господин. Другого секрета бессмертия нет. Исходя из опыта развития вселенной, можно сказать: в ней не существует ничего вечного. Можно только продлить жизнь, это умеют делать и ваши врачи с помощью разных препаратов; но кровь и тело, ткань — смертны сами по себе. Это неизбежно. — Ты противоречишь себе, кибер. — Принятый транквилизатор все еще будоражил сознание и кровь Варгаса. — Сначала ты заявляешь, что не существует ничего неизбежного, включая смерть, а потом говоришь, что смерть — неизбежна. Это пример твоей железной логики? За половину той цены, что я уплатил за тебя твоему клану, я наверняка мог бы купить машины и получше! — Если вы хотите пересмотреть свой договор с Кибкланом, я организую это. Мы ничего не делаем против его воли. Угроза? Варгас слишком хорошо знал Кибклан. Тот никогда никому не угрожал, не вставал ни на чью сторону в конфликтах. Но если он, Технарх, откажется от услуг кибера, подвластного Кибклану, то тот обязательно перейдет на службу к другому, возможно, к его врагу. Было бы огромной глупостью своими руками вложить в руки врага такое мощное оружие как кибер. Его враги и так сильны и многочисленны. — Если я приму решение, то сообщу тебе, — миролюбиво произнес Варгас. — И, кстати, кибер, надеюсь ты помнишь, что должен всегда исходить из моих личных интересов, а не из интересов государства. Руен кивнул: — Я понял, господин.* * *
Оставшись один, кибер проанализировал последние наблюдения и данные. Технарх подходит к критическому возрасту и состоянию, начинает действовать алогично. Знания, полученные им в молодости, научный и логический подход к решению проблем, свойственные ему раньше, теперь оттесняются бременем лет, страхом, физиологией. Вскоре он вообще не сможет здраво решать вопросы. И это случится раньше, чем он будет убран со своего поста, выбит со своих позиций. Его непросто победить. Люди, подобные Технарху, цепляются за власть до последнего, круша и уничтожая своих врагов. Варгас доверяет ему, киберу, значит, он, кибер, должен удерживать власть за Технархом, чего бы это ни стоило. Это будет только на руку Кибклану. Если бы Руен умел, он бы рассмеялся, вспоминая слова Варгаса о верности Руена лично ему. Кибер обязан быть верным и подчиняться только Кибклану! Руен был частичкой Великого Интеллекта, в сравнении с которым желания жалких смертных, их амбиции значили ничто. Варгас будет отстранен от власти; его соперники, благодаря его, Руена, советам, будут также бесконечно ослаблены и обескровлены; а все это в сумме означает только одно: еще одна часть Галактики будет подчинена влиянию и власти Кибклана. Кибер повернулся к рабочему столу; его пальцы забегали по клавишам компьютера. Он должен собирать, изучать, анализировать всю новую информацию с планет; отбрасывать ненужное, выделять главное, но помнить — все. Он внимательно и не спеша изучал последние данные с планет: Технос, Кест, Вен, Хардиш, Лоум…. Прошло пятнадцать минут; кибер поднялся, открыл дверь в смежную комнату. Его помощник, молодой и всецело преданный ему, поднялся навстречу: — Вам что-нибудь требуется? — Я должен уединиться. Полное погружение. Не беспокоить ни под каким предлогом. Помощник кивнул: — Хорошо. Руен пересек рабочий кабинет и вошел в свою комнату: маленькую, лишенную окон, мебели и украшений. Она была похожа скорее на камеру. На двери висел массивный замок. Руен запер его и дотронулся рукой до браслета на левом запястье. Он почувствовал мощный поток энергии, бьющий из него. Браслет создавал защитное энергетическое поле, не давая посторонним электронным приборам следить за происходящим. Руен лег на узкую кушетку и прикрыл глаза, расслабляясь. Он сконцентрировал сознание на законе Самачази, готовя свой мозг к приему информации извне на высшем энергетическом круге. В момент подобного медитационно-электронного погружения Руен был слеп, глух и лишен осязания. Он стал частью огромного Центрального Интеллекта, который находился в самом сердце Кибклана. Руен стал всем Мозгом и его частичкой одновременно. Его собственный мозг отдавал и получал информацию с огромной скоростью: скорость ультра-волн была просто черепашьей в сравнении с электронной. Как вода из сосуда, накопленная мозгом Руена масса данных перетекла в Центральный Мозг. «Человек по имени Дюмарест был на Лоуме? Ты уверен?» Руен подтвердил. «И отбыл на Чоал?» Если информация компьютера отражала истинные факты, сообщал Руен, то это так. Но это данные не моих наблюдений, подчеркнул Руен. Их источник — обычные люди. Один вопрос был исчерпан; Руен принимал следующую информацию и приказы. «По приглашению правителя Раджа мы послали туда киберов. Ты должен всячески стараться пресечь любую попытку экспансии в эту сторону. Просчет и анализ ситуации на Хардише показывают, что местное восстание будет подавлено в течение месяца. От тебя требуется дальнейшая проработка и внедрение программы на Техносе». Связь заканчивалась. Как всегда, Руен почувствовал себя разрозненным на огромное число атомов, которые перетекали из мира в мир. Слышались обрывки каких-то разговоров, отдельные мысли, фразы, эхо чьих-то голосов. Это мозг Руена, постепенно отключаясь, все еще оставался частью системы, но уже выходил из состояния полного слияния и проникновения… Придет день, когда все будет иначе, знал Руен. Когда будет исчерпан отрезок времени, отпущенный ему на активную жизнь, его мозг станет реальной частью Высшего Разума, Интеллекта, который находится очень глубоко в недрах старого мира. Руен присоединится к нему, освобожденный от всех бренных ограничений и условностей, и сможет до капли отдать свои знания служению великой цели: господству Чистого Разума и Интеллекта. Это было мечтой и целью существования каждого робота, наградой всей его прежней жизни. Служить решению проблем Галактики, утверждать господство электронного Разума. Разум и Власть. На необъятных просторах Галактики. Это было главной целью Кибклана.* * *
Помещение, в котором они оказались, напоминало театр или концертный зал, но Дюмарест, присмотревшись, понял, что это была лекционная аудитория; обилие дисплеев, компьютеров, рабочих столов, кафедра лектора, наглядные пособия и слайды. Мягкий свет ламп отражался от матового покрытия стен и потолка. Сидя в третьем ряду, Дюмарест внимательно вглядывался в загорелые лица вокруг. Двери зала были закрыты, но охранников видно не было; раньше военные сопровождали их постоянно: на взлетном поле, в полете, при посадке по дороге в это здание. Сейчас красно-черных мундиров не было видно, но Эрл был твердо уверен, что они где-то рядом; — за стеной, в соседней аудитории или коридоре. За его спиной кто-то взволнованно и раздраженно проговорил: — Что они собираются делать с нами? Зачем мы здесь? — Я чертовски голоден, — прозвучал голос чуть в стороне. — Они собираются нас когда-нибудь кормить? — И чего мы еще ждем? — кто-то рядом с Эрлом… Подобно шелесту листьев на ветру, голоса перекатывались, замолкали, усиливаясь и замирая… Людей волновала их дальнейшая судьба. Эрл не принимал участия в бессмысленных разговорах, чувствуя растущее раздражение. Их собрали, запихнули в корабль, уплотнив как сельдей в бочке, закинули Быстрым перелетом неизвестно куда… И еще пока не удосужились покормить… Привычный к путешествиям, он постарался уснуть во время перелета. Это ему удалось. А его спутники провели то же самое время в разговорах, спорах и сомнениях. Теперь они, усталые, иззябшие и голодные, были буквально на пределе. Разговоры стихли, когда открылась боковая дверь и на кафедру в центре вышел человек. Он был средних лет, плотного сложения и приятной наружности; на нем был хорошо сшитый костюм серого цвета. Он повернулся лицом к присутствующим, заложил руки за спину, словно преподаватель, собирающийся читать лекцию студентам, и произнес: — Мы рады приветствовать вас на Техносе. Вы провели несколько трудных часов в пути наверняка устали и обеспокоены своим будущим. Это первое, о чем я намерен рассказать вам, но сначала маленький вопрос: есть ли среди вас сыновья или родные гроуэров Лоума? Один из присутствующих поднял руку. Дюмарест сидел тихо. — Только один? — говоривший посмотрел в зал. — Спасибо, сэр. Будьте добры, пройдите в холл; дверь открыта. До свиданья. Он подождал, пока поднявшийся покинет зал, и продолжил: — Всего один. Похоже, что гроуэры Лоума очень осторожны и разборчивы в выборе кандидатов. Этот человек единственный в последних четырех наборах. Наверное, этого достаточно, но вряд ли от этого легче остальным рабочим. Что ж, думал Эрл, чистая работа! Ничего не объясняя, этот человек показал, насколько несправедливо поступили с присутствующими дома, на Лоуме. Эрл расслабился, ожидая продолжения. — А сейчас, — продолжил лектор, — я немного расскажу вам о планах в отношении вас. Вас не продадут в рабство, не убьют и не будут использовать как материал для научных или медицинских экспериментов. Основная цель вашего пребывания на Техносе — это получение образования. Поговорим, к примеру, о войне. Что такое война? Попытка одной стороны с помощью оружия силы, заставить другую сторону выполнять ее волю, подчиняясь. Наверняка вам говорили, что Технос находится в состоянии войны с Лоумом. Но это неправда. Если бы это соответствовало действительности, то сейчас бы вы, одетые в военную форму, сражались и умирали, защищая свою землю. Но вы здесь, на Техносе, — живы, невредимы и в достаточно комфортных условиях. Вскоре вы вернетесь домой. Он подождал немного, пока утихнет гомон, вызванный его последними словами. — Вы удивлены? Но такова правда. Вы не должны забывать, что гроуэры Лоума сейчас являются феодалами, хозяевами по отношению к вам и вашим семьям. Такое положение не может длиться вечно. Эта экономическая система обречена. Она отомрет, и Лоум будет развиваться по новому пути. Когда это произойдет, ядовитые сорняки, душащие планету, будут уничтожены, а земли — возрождены. Ваши земли, — подчеркнул он выразительно. — Земля будет распределена между теми, кто сейчас подвергается нещадной эксплуатации, не имея собственной земли. В новых условиях вы и ваши семьи получите здоровые земли, чтобы стать свободными гроуэрами. Он достал слайды, плакаты, диаграммы и графики, наглядно демонстрировавшие то светлое будущее, которое в скором времени ждало присутствующих на свободном Лоуме. Технос был силой, которая поможет Лоуму возродиться. Старая система должна быть сломана. И они — те, кому выпал жребий служить сейчас, — призваны выполнить свой долг на благо нового будущего Лоума. Именно им в первую очередь будут выделены лучшие чистые земли, и они станут свободными гроуэрами. Дюмарест слушал, внутренне весело удивляясь. Не тому, что необходимо обновить и оживить экономику Лоума: это очевидно. Но возрождение планеты методом перераспределения старых земель, отдачи их в руки новым, неопытным и непривычным хозяевам — это нереально. Всматриваясь в лица слушающих, Эрл оценил результаты и тонкость игры Техноса. Их поманили сладкой морковкой, сломали дух вражды к Техносу и усыпили бдительность. Они уже не думали о том, как с ними собираются поступить в действительности. А все-таки, как? Эрл задумался, потом отбросил сомнения. Он в любом случае не собирался участвовать в этой игре. Чем быстрее он исчезнет из их рядов, тем лучше. Из лекционного зала их провели в столовую. Вкусная еда, большие порции, высокое содержание протеина при отменном вкусе пищи. Мужчина, сидящий напротив Эрла за столом, загорелый и простецкого вида, проговорил, уплетая за обе щеки: — Вот это — жизнь! Такой вкуснятины я дома не пробовал! Гроуэр Вестгард, у которого я работал, думал только о своих удовольствиях и прихотях. А мы лишь гнули спины, обеспечивая ему легкую жизнь! — Теперь все будет по-другому, — поддержал его сидевший рядом парень. — У меня была девушка на Лоуме, мы собирались пожениться. Мой гроуэр обещал нам дом и немного земли. Но потом я попал под этот набор… — Он помолчал, занятый выковыриванием куска мяса, застрявшего у него в зубах, и продолжил: — Сначала я расстраивался, а теперь — нет! Я скоро вернусь домой, и у меня будет и жена, и настоящий дом. Я, пожалуй, поселюсь в доме моего гроуэра; а его заставлю работать на себя! Смех перекрыл его последние слова. А Дюмарест совершенно четко отдавал себе отчет в том, что Техносу потребовалось всего около трех часов, чтобы потенциальных врагов превратить в подчиняющихся и не рассуждающих слуг…Глава 5
Голос был тихим, настойчивым, похожим на шепот. Он зудел, не переставая, и не обращать на него внимания было просто невозможно: — Технос — чудесная планета, его правители мудры, справедливы и добры. Служба Техносу — очень почетна. Вы — избранники, и вам крупно повезло. Вам очень повезло. Вы… Дюмарест откинул одеяло и встал с койки, прислушиваясь. Вкрадчивый голос полз из всех углов, эффект усиливался приглушенным светом, матовой окраской стен. Казалось, голос сочился буквально из каждой щели, отражаясь от металлических конструкций, потолка и стен. Цель была ясна: сделать новоприбывших еще более покорными и зависимыми. Эрл осторожно двинулся по проходу среди коек. Их партию новобранцев разделили на пять частей. Всем была предоставлена возможность помыться, отдохнуть и устроиться на новых местах. Сейчас все спали, усталые, и звуки их дыхания сплетались с тихим, вкрадчивым, убаюкивающим шепотом. Вино, решил Эрл. То, что им выдали после мытья. Наверняка в него или в пищу было добавлено снотворное или успокоительное. Не есть он не мог, ему необходимы были силы, а вот вина он не пил, подсознательно опасаясь подвоха. Очевидно, именно в вино было что-то подмешано, потому что только он один сейчас мог не спать. Эрл осторожно толкнул входную дверь. Она подалась, и он оказался в коридоре. Здесь свет был ярче. Он лился из трубчатых плафонов, полосами ложась на плечи и спину Дюмареста. Он был в одних только коротких шорт и босиком. Его шаги были практически бесшумны. За поворотом он увидел охранника. Тот был одет в красно-коричневую форму, его молодое лицо затенял шлем. У него не было оружия, кроме двухфутовой дубинки, болтающейся на правой руке. Он взглянул на Эрла без всякого удивления: — Тебе что-то нужно? — Туалет. Охранник находился слишком далеко от Эрла для успешного нападения. Он бы наверняка успел закричать. А Эрл еще слишком плохо ориентировался в незнакомой обстановке, чтобы рисковать. — Я проснулся, а куда пройти — не знаю. — Это сюда. Охранник отступил, поигрывая дубинкой; случайно или намеренно, она уперлась прямо в живот Эрлу. Он проводил его до нужного места по коридору, мимо комнат офицеров, следуя чуть сзади. — Здесь, — произнес он, останавливаясь. — Вон та дверь, справа от тебя. Поторапливайся. Он ждал на выходе, закрывая телом коридор, по которому они прошли. — Не сюда, — он преградил путь. — Мы пройдем здесь. Другой коридор, поворот, мерцающая желтая лампа. Охранник остановился и ткнул дубинкой в одну из дверей: — Войди туда и жди. Это была маленькая камера с одной узкой койкой и дверью. На скамье, теснясь, сидели трое. Все были загорелые, босые и в шортах. Прошло минутдесять. Внутренняя дверь приоткрылась, в ней показалась голова солдата: — Ты — войди, — сказал он, указывая дубинкой на крайнего. — Остальные — сдвиньтесь. Через пятнадцать минут все повторилось. Человек, сидевший перед Эрлом, нервно облизнул губы; он сильно потел и, похоже, был очень испуган. — Почему все это? — прошептал он, обращаясь к Эрлу. — Я никак не мог уснуть, решил принять душ, а охранник сгреб меня и приволок сюда. А ты? — То же самое. — Чего они хотят от нас? Охранник обращался со мной как с заключенным. Я пытался ему все объяснить, но он просто не слушал. Я… Он замолчал, потому что дверь приоткрылась и ему пришлось выйти. Двадцать минут спустя настала очередь Эрла. Он вошел в комнату и огляделся. Здесь находился стол, рядом — кресло, сбоку — панель с электронным оборудованием. У противоположной стены стояли, неподвижно как статуи, двое стражников. Тот стражник, что привел Эрла сюда, стоял за креслом. За столом сидел темноволосый худой человек с бегающими глазами. Он указал на стул: — Садись. Твое имя? — Элгар. — Имя твоего хозяина, гроуэра? — Йолтон. — Его адрес на Лоуме? — Квартал 7, сегмент 8. — Ты действительно вышел в туалет? — Да, — ответил Эрл и добавил, — сэр. Офицер кивнул: — Уже лучше. Кстати, меня зовут Керон. Майор Керон из службы безопасности. Может, вы слышали обо мне? — Нет, сэр, не слышал. — Нет, — произнес, растягивая слова, Керон. — Конечно, нет. Как бы вы могли? Он откинулся назад, положив на стол обе руки. Они были маленькими, белыми и нежными, как у женщины. — Теория вероятностей утверждает, что из тысячи человек один обязательно не сделает так, как все. Вы не пили вина за ужином. Почему? — У меня всегда от него болит голова, — ответил Эрл. — И еще болит желудок. Поэтому я решил не пить, чтобы не было хуже. — И ты не смог заснуть? — Да, сэр. — Это была ложь во спасение. Шепчущий голос, разбудивший его, был очень тих, и Дюмарест совершенно не собирался давать офицеру возможность выяснить его способность слухового восприятия. — Я проснулся и захотел выйти. Это все, сэр. — Почему? Эрл непонимающе развел руками. Он был забитым рабочим с Лоума, и откуда ему было понять, что конкретно хочет знать офицер? — У вас не было острой нужды выходить: это показал контрольный замер. Керон указал на прибор, а затем коснулся маленькой кнопки и в лицо Эрла ударил яркий луч небольшого прожектора. — Эти отметины на твоем лице — откуда они? — Я упал в заросли ядовитых сорняков и обжегся их соком. — Давно? — Должно быть, несколько лет назад, сэр. — На земле твоего гроуэра? — Нет, сэр. Нескольких человек забирали на северные участки, для помощи другому гроуэру. — Его имя? Эрл назвал его, добавил детали, громоздил одну ложь на другую. Он проработал эту историю вместе с Лимейном; назвал дальний район Лоума, в котором он якобы работал. В этом наборе не было рабочих из того района, это гарантировало его от нежелательных вопросов и требований, от общения с незнакомыми людьми. Та история могла пройти с обычным таможенником, но, похоже, далеко не удовлетворила майора безопасности, сидевшего сейчас перед ним. Прожектор потух, Керон наклонился к Эрлу, который, сощурившись, привыкал к нормальному освещению. — Возьмите тысячу человек, — он говорил медленно, — и среди них вы обязательно наткнетесь на одного, который шпионит, прикрываясь личиной. Как обнаружить его? Ждать. Наблюдать. Следить за оттенками его поведения в разных ситуациях; сравнивать. Он обязательно выдаст себя. Волк не может долго притворяться овцой; он не сможет обмануть пастуха. Ты понимаешь, о чем я говорю? Дюмарест пожал плечами: — Нет, сэр. Вы думаете, что я — шпион? — Да, я так думаю. Присланный с Кеста, Вена, Хардиша или из какого-нибудь другого мира, который противоборствует нам. Но ты не с Лоума. Твои реакции не похожи на поведение неграмотного работника. Он бы сейчас бил себя в грудь, пуская слезу, и уверяя меня, что я неправ. Он был бы испуган и смущен. Но ты — нет. Это меня настораживает. Он посмотрел на охранника, стоявшего за спиной Дюмареста: — Селиг! Эрл обернулся… Охранник был здоровым, высоким, с тяжелым лицом и довольным оскалом. Он улыбнулся краешком губ и поднял дубинку, направляясь к Дюмаресту. Ухмылка пропала, когда Дюмарест, вскочив со стула и мгновенно переместившись, нанес ему сокрушительный удар в грудь. Охранник упал, выпустив из рук дубинку. Эрл откинул ее ногой, отпрыгнул в сторону и, сделав ложный выпад, прыгнул к охраннику у стены. Тот успел только занести руку с дубинкой и упал, сраженный ударом Эрла; из его переломленной руки текла кровь. Эрл, снова отпрыгнув, ногой парировал нацеленный ему в грудь удар третьего стражника, мгновенно ударил сам и почувствовал легкие сотрясение, услышав хлюпанье, когда его удар, пришелся в шею третьего. Дюмарест развернулся в сторону, почувствовав опасность: Селиг, сжимая стул в руке, приготовился ударить, но опоздал, сбитый с ног мощным ударом дубинки в лицо. — Руки! — Эрл нацелился дубинкой в глаза Керона, все еще сидевшего за столом, — убери руки с пульта! Быстро! Офицер едва заметно задержал дыхание: — Ты очень проворен; я еще не встречал людей с такой мгновенной реакцией, как у тебя. Откуда ты? — Это неважно. — Дюмарест огляделся. Схватка была молниеносной и практически бесшумной, но он не знал, как долго он останется нераскрытым. У него не было уверенности, что Керон не успел поднять тревогу. — Отойди от пульта! — скомандовал Эрл. — Быстро! Офицер молча подчинился. — Что теперь? Как ты надеешься выбраться отсюда? — Ложись на пол, лицом вниз, руки за голову. Пульт был снабжен переносным лазером. Эрл взял его, сжал в руке, направив на Керона: — Не двигайся и не делай глупостей. Я уже сделал одну ошибку и не намерен делать вторую. — У тебя до сих пор не было ошибок, — проговорил Керон, пока Эрл, по-прежнему держа его под прицелом лазера, стал стягивать красно-черную форму с Селига. Тот все еще был без сознания. — В спальнях встроены мониторы, — продолжал Керон, — я видел, как ты проснулся; в помещение должна была войти стража, с минуты на минуту. Дюмарест не обращал внимания на его слова. Он быстро натянул форму; она была ему впору и давала преимущества в дальнейших перемещениях по зданию. Один из охранников пошевелился, и Эрл, мгновенно среагировав, нанес два прицельных удара, надолго отключивших красно-черного. Эрл повесил одну дубинку на правую руку, в ней же сжал вторую; лазер был в его левой руке. Решая, как поступить дальше, он оглядел комнату. Электронная панель светилась точками сигнальных огней; одни мигали, другие горели ровным светом. Те люди, которых вводили в эту комнату перед ним, не выходили обратно. Значит, здесь должен быть еще один выход. Эрл обнаружил его в дальней стене, тонувшей в полумраке. — Вот эта дверь, — спросил он Керона, — куда она ведет? — В дежурный мониторный зал. Он набит охраной. — Вставай! — Эрл нацелил лазер. — Это оружие будет ежесекундно смотреть в твою спину. Если ты совершишь глупость, оплошность или просто остановишься без приказа, я выстрелю. Тебе все ясно? — На что ты рассчитываешь? — Керон не был испуган, а лишь заинтересован и изумлен. Может, в зале установлены прослушивающие микрофоны, придающие ему уверенности? — Я намерен выбраться отсюда наверх. Ты будешь сопровождать меня. Каким путем двигаться удобнее? — Через эту дверь. — Керон указывал на первую, через которую Эрл попал сюда. — Выйти там, пройти по коридору, повернуть направо и воспользоваться подъемной лестницей в углу. Ты окажешься на верхнем уровне. Действительно ли? Возможно, но Эрл сомневался. Слишком легко Керон стал говорить; да и у подъемника могла быть охрана или специальный код. Эрл молча несильно ударил офицера правой рукой по шее. Тот осел на пол, а Эрл рывком открыл внутреннюю дверь. Охранник, сидевший у пульта управления, начал медленно подниматься. Второй, стоявший у противоположной стены, повернулся и сделал шаг навстречу Эрлу. Минута — и оба упали, пронзенные иглами выстрелов лазера. Дюмарест повернулся к Керону, который постепенно приходил в себя, протащил его через комнату к внутренней двери. Он толкнул дверь и выглянул в коридор; тот был пуст. — Нам нужна лестница наверх, — сказал он Керону. — Показывай, быстро! Где-то наверняка должны были быть лестничные пролеты для служебного пользования, и шанс столкнуться там с кем-нибудь из охраны был очень мал. Керон, слегка потряхивая головой, потирал место удара, стараясь быстрее прийти в себя. — Быстро! Просто поразительно! — бормотал он. — Скорость вашей реакции просто невероятна! Вы, очевидно, прилетели из мира с большей гравитацией? Эрл, не отвечая, толкнул его в спину дулом лазера. — Здесь нет прослушивающих микрофонов, если это вас беспокоит, — проговорил Керон, угадывая его опасения. Казалось, что он полностью смирился и подчинился неизбежному. — Я думаю, будет нелишне сказать вам о возможности тесного сотрудничества с нами. Вы — очень необычный лазутчик. Что вы собираетесь делать в ситуации, когда полностью раскрыли себя? — Я не шпион, — ответил Дюмарест. Ему казалось необходимым поставить все точки над «i» в отношениях с Кероном. — Техносу нечего опасаться с моей стороны. Единственное, чего я хочу, — это поскорее убраться отсюда. — И ты убьешь меня, чтобы осуществить это? — Да, если будет необходимо. — А что дальше? Это убийство бессмысленно. — Керон открыл дверь, указывая вход на лестницу; они стали осторожно подниматься по ступенькам. — Убив меня, ты теряешь защиту, — убедительно рассуждал офицер. — Стоит ли описывать наказание, которое ждет тебя в этом случае? Уверяю тебя, оно не из приятных! С другой стороны, если ты соглашаешься сотрудничать с нами, то ты не только сохранишь этим себе жизнь, но и получишь награду! Эрл не отвечал. Лестница поднималась вверх спиралью, и он внимательно прислушивался, пытаясь уловить малейший шорох или движение. Но было тихо. На самом верху они уперлись в закрытую дверь, и Дюмарест остановился, размышляя. За дверью наверняка была стража. Это не опасно, но как правильнее поступить: войти туда вместе с Кероном или одному? Эрл выбрал второе. Керон был умен и просчитал ситуацию быстро. Он уже наверняка предположил, что Эрл не угрожает ему смертью, если он будет вести себя соответственно. Значит, решил Эрл, Керон останется у него в должниках, будет ему кое-чем обязан. Это только на руку… — Так что? — офицер развернулся, слегка улыбаясь. — Вы уже все обдумали? Как умный человек вы, несомненно… Он не успел договорить, потому что Эрл несильно ударил его дубинкой чуть ниже уха. Керон стал медленно оседать на землю. Дюмарест подхватил безвольное тело и, осторожно уложив, исследовал его карманы. Он искал деньги и какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. Он нашел все это в бумажнике Керона и добавил к ним блокнот и официальный пропуск. Затолкав все документы в карман, сунув туда же лазер, Эрл толкнул дверь. Он оказался в большом зале, пестревшем красно-черными мундирами. Охранники стояли у стен, ходили, беседовали, входили, выходили. Это был непрерывный калейдоскоп красно-черного цвета. Прикрыв за собой дверь, Дюмарест смешался с остальными: солдат, торопящийся по поручению. Пройдя через зал, он открыл еще одну дверь и оказался во втором зале. Тот был набит компьютерами, дисплеями, справочными панно… По залу в строгом порядке были расставлены столы, кресла, стулья. Здесь было много людей в гражданской одежде; одни были заняты беседой, другие ждали своей очереди на прием, третьи сидели и стояли, читая проспекты… Стражники в красно-черной форме находились лишь у входа и подъемников. Вербовочный пункт? Центр по заключению контрактов или просто информационный центр? Эрл не знал этого и не собирался выяснять. Он направился к выходу; за стеклянными большими окнами была видна улица, снующие по ней машины, спешащие по делам пешеходы; все было залито светом полуденного солнца. Эрл прошел через зал, беспрепятственно вышел и оказался на свободе. Увидев свободное такси, он обратился к шоферу: — Вы свободны? Шофер угрюмо взглянул на его форму: — Может, ты возьмешь другую машину, солдат? Я сегодня еще без выручки, мне придется много крутиться, и ты мне влетишь в копеечку. Эрл улыбнулся, поняв, что военные имели обыкновение забывать заплатить или расплачивались чеками, оплата которых сопровождалась долгими проволочками. — У меня короткий отпуск и неплохое настроение. Поэтому плачу наличными. Забрось меня в какой-нибудь отель. — Что-нибудь с развлечениями? — Прекрасная идея! У меня есть деньги и время! Мне просто не терпится; поехали! Шофер привез его в какой-то третьесортный бордель, с картинками на окнах и дверях. Эрл расплатился с ним, подождал, пока машина скроется из вида, и быстро пошел в противоположную сторону. Он прошел квартала три, прежде чем наткнулся на другой отель, прямую противоположность первому. Хозяйка, женщина средних лет со строгим выражением лица и волосами, основательно тронутыми сединой, но тщательно уложенными, недоверчиво посмотрела на его форму: — Простите, солдат, но, может быть, вы ошиблись? Мы не заключали контракта с военными. — Совсем забыл! — Эрл вынул из бумажника пачку банкнот, дав хозяйке возможность отметить ее толщину. — Мне хотелось бы сменить одежду. Что-нибудь гражданское, чтобы отдохнуть без проблем. Вы могли бы помочь мне в этом? Недоверие крепло: — Вы — дезертир? — Если б это было так, разве я оказался бы здесь? — Эрл пошуршал купюрами. — Пожалуйста, мне очень хочется отдохнуть по-человечески. Мне осточертела эта форма! Так вы меня выручите? Деньги пересилили. Дюмарест переоделся в грязной полутемной комнате, оставив при себе лазер и связав в узел ставшую ненужной форму вместе с дубинкой. Шансы, что хозяйка гостиницы выдаст его — из-за денег или ради спасения собственной жизни, — были очень высоки. Но ему было необходимо избавиться от формы, чтобы сбить со следа преследователей, и риск был оправдан. Переодевшись, Эрл покинул отель и, поймав машину, отправился в торговый район. Там он мог купить все необходимое, что он и сделал, пополнив свой скромный гардероб строгим костюмом, обувью, рубашками и бельем. Сложив все покупки в чемоданчик, Дюмарест направился в следующий отель. Там он принял ванну, добавив в воду специальные препараты, и через пять минут достиг желаемого эффекта: оливковый загар исчез, и его кожа снова приобрела свой нормальный цвет. Переодевшись во все новое, Эрл избавился от старых вещей и покинул отель. Пройдя около мили по боковой улочке, Дюмарест заметил скромный, но очень уютный мотель, в котором он решил немного отдохнуть. Только теперь он позволил себе расслабиться. Если ему немного повезет, то он сможет избежать встречи со своими преследователями; Керон наверняка разыскивает загорелого молодого человека, одетого в военную форму. Он, несомненно, обнаружит брошенную им форму и попытается организовать поиск; но у Керона не будет точного описания его, Дюмареста, внешности. Его же задача теперь — постараться срочно перебраться в другой город; исчезнуть и раствориться в массе людей. Сидя на краешке кровати, Эрл просматривал содержимое бумажника Керона. Деньги он отложил в сторону: они ему пригодятся. На идентификационной карточке была фотография и ряд каких-то специальных символов. Эрл решил, что это пропуск на спецъобъекты или точки. Если его схватят, то она станет уликой против него; но она могла и пригодиться в критической ситуации. Человек, изображенный на фотографии, имел с ним отдаленное сходство, и при не очень пристальной проверке пропуск мог не вызвать подозрений. От бумажника и лазера Эрл решил избавиться при первой же возможности, а деньги и пропуск взял себе. Раздался звонок телефона. Эрл снял трубку: — Да? — Мистер Ганиш? — Да, что-нибудь срочное? — Вы будете сегодня обедать у нас? — Обязательно, — быстро сказал Эрл и добавил, — а что вы можете сказать о меню? — Жаркое с картофелем, овощи с сыром, цыпленок в ореховом соусе, печенье, мусс и вино. Я порекомендую вам взять жаркое. Это один из коньков нашего повара. Голос стал чуть строже: — Одну минуточку, сэр! Мы получили официальное распоряжение зарегистрировать всех постояльцев по их удостоверениям. Мы будем вам очень признательны, если вы оставите его на столе в холле, у администратора. — Конечно, обязательно, — ответил Эрл. — Простите, а мой багаж еще не прибыл? — Ваш багаж, сэр? — А разве я не предупредил вас? Извините! Я отправлял его со станции на адрес отеля. — Подождите минутку, я узнаю. — Голос смолк, послышались шаги и через несколько минут трубка снова ожила: — Вы слушаете, сэр? На ваше имя багаж не поступал. — Наверное, произошла какая-нибудь досадная ошибка. Придется съездить и узнать самому… А вы абсолютно уверены, что мне следует предпочесть именно жаркое вечером? — Слово чести, сэр! — Тогда я обязательно возьму его. И еще вино и ликер обязательно. Я полностью доверяю вашему вкусу в этом вопросе и обещаю, что с моей стороны никакого недовольства не будет. — Понятно, сэр, не сомневайтесь! — в голосе слышалась легкая улыбка. — Я надеюсь, что с вашим багажом все будет в порядке! Время, думал Дюмарест, опуская трубку аппарата. Ему необходимо действовать очень быстро. Керон идет по следу и, похоже, довольно стремительно. Разговор о еде, на который он потратил несколько минут, мог помочь дезориентировать преследователей. Человек, собирающийся исчезнуть из этого отеля, вряд ли стал бы столь подробно говорить об ужине. Но этот ужин пройдет без его участия. Что же ему предпринять? Где остановиться на ночь? В создавшейся ситуации человек, не имеющий удостоверения, вызовет подозрение в любом отеле. Использовать офицерское — слишком рискованно. Может, бордель? Нет. Там будут искать в первую очередь. Прогуливаться по улицам? Там наверняка полно охранников, занятых его поисками. Дюмарест вышел на улицу. Небо постепенно затягивалось тучами; сильно похолодало. Эрл выбросил в мусорник бумажник и лазер и зашел в ближайший магазин. Он купил легкое пальто: человек без верхней одежды в такую погоду будет смотреться слишком подозрительно. Расплачиваясь за покупку, Эрл поинтересовался: — Как мне добраться до вокзала? — спросил он продавца. — Который вам нужен? Подземка или железнодорожный? — Второй. — Пять кварталов на север и три — к востоку отсюда. Вы приезжий? — Да, прилетел только вчера. Ваш город очень красив. — Этот? — клерк презрительно поджал губы: — Вы просто не видели столицы! Технос — просто настоящий современный гигант! А этот скорее похож на казармы. Он просто наводнен военными; куда ни глянь — везде сплошные мундиры! А вы на службе? — Нет; я здесь по делам гражданской фирмы. — Вам везет! А меня забирают на службу через неделю. Два года трубить безвылазно! И все потому, что эти болваны на Кесте не хотят жить по-человечески. Ведь даже ребенку понятно, что им же будет лучше при власти нашего Технарха! Но они — глупцы и упрямцы! Так что мне предстоит два года служить там на охране какого-нибудь объекта. И, может статься, схлопочу нож в спину от слишком ретивого местного жителя! — Глупцы, — согласился Эрл. — Но зачем посылать вас туда? Почему нельзя использовать людей, набранных на Лоуме? Молодой человек смотрел непонимающе: — Каких людей? — Вам неизвестно об этих специальных наборах? — Эрл посмотрел в удивленные глаза юноши. — Впрочем, неважно. Я, наверное, что-то перепутал. Никогда нельзя верить слухам. Вокзал, на который приехал Эрл, находился на возвышении, откуда как на ладони был виден весь город. Вся территория вокзала и посадочного поля была наводнена охранниками. Эрл прошел сквозь толпу, направляясь к справочной. Железная дорога по форме представляла собой петлеобразную систему; поезда к столице шли и в западном и в восточном направлениях, проходили по побережью и по общей ветке возвращались в Технос. Помня об охранниках, Эрл направился к кассе. — Один билет до Фарбейна, пожалуйста. — В один конец или прямой-обратный? — Двойной. Клерк оформил билет, отметил его в компьютере и взглянул на Дюмареста: — Ваше удостоверение, пожалуйста. Эрл протянул карточку Керона. Это было рискованно. Но поскольку им еще не было известно, что Эрл изменил цвет кожи, а его и клерка разделяла пластиковая перегородка, не позволяющая рассмотреть его подробно, то риск чуть уменьшался. Клерк взял протянутую карточку, ввел данные в компьютер. — Все в порядке, майор, — он протянул билет и удостоверение Эрлу: — Платформа номер два. В вашем распоряжении двадцать минут до отправления. Он даже не взглянул в лицо Эрла, возвращая документ…Глава 6
Из своего окна Мада Грист в задумчивости смотрела на медленное и мягкое движение снежинок. Снегопад начался около часа назад, и теперь макушки деревьев ближнего леса, ровное обширное поле, все выступы зданий и балконы были покрыты мягким белым одеялом, переливающимся в свете огней отеля. Есть какое-то грустное очарование в снегопаде, думала она, в неповторимости, красоте каждой отдельной резной снежинки, которая, находясь полностью во власти ветра, кружится, волнуется, движется, но так или иначе оказывается частичкой снежного покрова, частью чего-то целого, монолитного. Как и человек, решила она, сравнив. Он рождается, мечется, совершает разные поступки, ошибается, исправляет — и так всю жизнь, чтобы прийти в конце концов к печальной неподвижности. Но все-таки сравнение не совсем точно, поправила она себя. Ведь люди в отличие от пассивных снежинок могут, совершая поступки, выбирать направление своего перемещения, жить там, где им нравится. Мада вздохнула и отошла от окна, постепенно возвращаясь в реальность. Ее комната, мягко освещенная изнутри неярким светом, почти тонула в полумраке. Она включила контрольный индикатор часов; сверкнув ярким пятном, он напомнил, что в ее распоряжении осталось лишь около получаса до начала обеда. Она отмахнулась от него и приблизилась к большому зеркалу, укрепленному в стене. Шелковая рубашка бесшумно упала к ее ногам. Ноги были длинными, изящными, хорошей формы, начиная от тонких лодыжек и кончая сильными округлыми бедрами. Зеркало отражало всю ее стройную фигуру, подчеркнуто тонкую талию, великолепную высокую грудь и женственную мягкость плеч. Она провела руками по бархатистой коже груди и изгибу шеи… Часы, просигналив, снова напомнили ей о распорядке; через два часа начнется заседание Совета. Только Варгасу может прийти в голову созывать Совет в столь неудобное время! Он становится все более беспокойным и странным день ото дня; Мада решила, что Совет прекрасно может состояться и без ее участия. Это будет не первое и, она знала наверняка, не последнее заседание, которое она пропустит. Вечером у нее есть более неотложные дела, требующие ее участия. Мада медленно отошла от зеркала, поймав себя на способности заниматься самолюбованием. Интересно, подумала она, многим ли женщинам нравится их тело или большинство испытывает разочарование? Тщательно одевшись, она вышла из комнаты и сразу же столкнулась с Креллом; его лицо было взволнованным, немного испуганным, и он явно поджидал ее здесь, в переходе. Стены здесь были декорированы панелями, украшенными сюжетами из жизни людей древних времен: охота, войны и сила. Такие мужественные лица и тела вокруг лишь подчеркнули слабость, беспомощность и ничтожность Крелла. — Я очень беспокоюсь, Мада, — произнес он. — Может нам следует все переиграть и отменить? — Отменить вечер, встречу? Почему? — Брекла не приедет. Мармот позвонил и сказал, что задержится на неопределенное время; Дехнар… — Это — трусость, — прервала она его. — И в этом ты весь, Иган. Иногда для меня становится загадкой, как ты вообще завоевал свое место в Совете. — Но это же совсем другое! Ведь сегодня состоится заседание, а нас не будет. Может, все же нам стоит перенести свое мероприятие? Да, размышляла Мада, разглядывая его лицо, он собирается улизнуть в кусты, отступить в сторону, что безопасней. Подождать, пересидеть и посмотреть, что из всего этого выйдет. Он похож на трусливо прячущегося кролика, решила она. Неужели она когда-то любила его? — Ты просто глуп, — сказала она веско. — Ты позволяешь своему воображению слишком далеко уводить себя в сторону. Что следует из того факта, что кто-то не сможет быть на нашем вечере? У нас просто обычный званый вечер; друзья собираются, чтобы получить удовольствие от общения, музыки, танцев. Что пугает тебя? — Но… — Даже если мы в наших разговорах коснемся темы власти, Технарха — что в этом криминального? Мы все — члены Верховного Совета и имеем полное право обсуждать между собой любые темы в любом месте. Но сегодня не это главное; мы просто собираемся на дружескую вечеринку. И все! — За нами могут следить, — проговорил он почти шепотом, — у Варгаса полно доносчиков повсюду. Если он узнает, что мы собирались, это только вызовет у него подозрения. — Он и так не страдает отсутствием подозрительности. Она опустила свою руку и слегка пожала руку Крелла, ободряя его. Они направились вниз по эстакаде, которая вела в зал для вечерних приемов. — А если мы неожиданно отменим свой вечер без явных на то причин, — продолжила она свою мысль, — то именно тогда у Варгаса будут все основания для худших подозрений… А теперь улыбайся! — приказала она. — Ведь ты же хозяин и принимаешь гостей. Будь веселым и остроумным! Зал, в котором они оказались, был красиво и со вкусом украшен и обставлен; декоративные выпуклые панно, матовые стены, мягкая мебель, серебро светильников… — комната мерцала и переливалась, свет играл и переливался, отражаясь от хрусталя и серебра. И все это дополнял огромный камин, пламя которого подчеркивало и дополняло белоснежный покров, видневшийся сквозь огромные окна. В комнате стоял легкий запах горящего дерева; звучала нежная мелодия, напоминавшая шелест леса и ветра. Внизу их встретил Шерган. Он улыбнулся, приветствуя их. Наклонился и, почтительно целуя ей руку, добавил: — Мада, ты сегодня просто потрясающе красива! Как вам нравится погода? — Снегопад? Я очень люблю его. — Рад слышать. Мне пришла в голову великолепная идея! Можно организовать чудесный зимний пикник — катание с гор, лыжи, сани, костер… Тебе нравится мое предложение? Она колебалась, почти поддавшись искушению согласиться. Как давно она могла позволить себе подобные зимние забавы! Но, вздохнув, она покачала головой: — Извини, но все же — нет. У меня слишком много дел, и было бы преступлением пренебрегать ими. Шерган был настойчив: — Работу иногда можно ненадолго отложить. Какой смысл в нашем членстве в Совете, если мы не можем в случае необходимости устраивать себе кратковременные каникулы? Мада, соглашайся, все будет чудесно! Она заметила, что Шерган не приглашает Крелла. Двойной подтекст? Она снова ответила отказом: — Нет, я не хочу менять своего решения. Это просто невозможно. — Изменить свое решение? — Шерган улыбнулся и подозвал слугу, чтобы тот принес вина. — Разве настоящей женщине не позволительно изменить свое мнение о чем-то? Мада, тебя, я знаю, очень трудно переубедить, но все-таки я не теряю надежды! Какой надежды, думала она, отпивая маленькими глотками чудесное вино. Оно приятно согрело ее, она почувствовала всю прелесть вечера. Даже Крелл, казалось, слегка расслабился, хотя его глаза постоянно с подозрением следили за происходящим. Она засмеялась про себя, решив что он пытается найти шпионов, спрятавшихся среди мебели. Иногда он бывал действительно невыносим и смешон. Она заметила Мармота, направлявшегося к ним с бокалом вина. — Простите, я слегка опоздал, но все получилось неожиданно в последнюю минуту; обстоятельства! — Рад, что ты быстро справился с ними, — сказал Крелл, слегка оживляясь. — Брекла и Дехнар не смогут прийти; Алиса уже здесь, но еще не спустилась. Как твоя поездка? — Неплохо, хотя улицы покрыты толстым слоем снега и перемещаться по городу довольно сложно. Мармот залпом допил вино: — Случилось нечто неожиданное. Похоже, придется провести настоящее расследование и заставить кое-кого поплатиться за свою неосторожность. — Забудь, отдохни, — посоветовал Шерган. — Ты слишком напряжен. — А кое-кто из нас слишком расслаблен и вообще ни о чем не беспокоится, — парировал Мармот. — У нас в руках власть над Техносом, или ты уже забыл об этом? Если я не решу этого вопроса, то что за этим последует? — Убийства, жестокость и смерть! — произнес новый голос. Алиса присоединилась к ним, улыбаясь и приветствуя всех. — Ты все еще продолжаешь бить в свой набат, Гил? И по-прежнему вечерами ищешь под своей кроватью саботажников? — Ты можешь, конечно, смеяться, Алиса, но я думаю, что ты не станешь отрицать сам факт их существования. Вот последний случай, к примеру. Это — крупная неприятность, но ее могло бы не быть, если бы все рабочие Техноса знали и добросовестно выполняли свои обязанности. Я думаю… — Он прервался, махнув рукой. — Простите; ни к чему сейчас о работе. Давайте отдыхать…* * *
Вечер удался, думала Мада, возвращаясь обратно в столицу. Пилот вел флаер уверенно и быстро. Его кабина была отделена от салона матовым пластиком, и Мада, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза и под ровный, чуть слышный треск приборов, вспоминала, анализируя, подробности минувшего вечера. Крелл был растерян, в замешательстве, он не знал, на что решиться. Мармот обладает всем необходимым для дела: решимостью, знаниями, характером; хотя иногда он слишком много внимания уделяет ненужным деталям. Шерган был конкретнее, сильнее; как и Алиса, он обычно пользовался маскировал словами свои истинные чувства и намерения. Мада знала, что в случае импичмента на этих двоих можно рассчитывать как на союзников. Конечно, она не собиралась ставить этот вопрос перед Советом. Наоборот, ей было бы выгоднее оградить себя от возможных интриг. Выгоднее и безопаснее. Но чувствовала бы она себя в безопасности, оставаясь в одиночестве? Она посмотрела в окно. Снегопад прекратился, и пушистый белый ковер на поверхности земли придавал ночи какой-то сказочный, волшебный оттенок. Чуть в стороне она увидела взлетное поле, где садился одинокий звездолет. Скорее всего, с Кеста или Лоума, решила она. Очередной срочный набор. Наверняка опять какие-нибудь сложности, раз для посадки и перелета выбрано ночное время. Неожиданно яркий луч света на мгновение ослепил ее и ушел в сторону. Поезд, поняла она. Цепочка вагонов, уютно освещенная огнями, следовала по маршруту; расцвеченный огнями фантастический змей медленно ползет по снежному ковру, то извиваясь, то выпрямляясь. Мада как зачарованная следила за ним, постепенно оказываясь мыслями в прошлом, охваченная ностальгией воспоминаний. Девушкой она очень любила поезда. Она сидела у окна с неизменной книгой в руках, чередуя занятия и отдых, когда она, задумываясь, смотрела в окно на бесконечную полосу побережья, вздымающиеся горы и лесистые плоскогорья. Мягкий перестук колес помогал ей сосредоточиваться, и в студенческие годы, она часто путешествовала таким образом, тем более, что плата была половинной; в дороге можно было прекрасно позаниматься и отдохнуть, беседуя с незнакомыми людьми. Были у нее и романтические встречи… Например, тот молодой человек, что работал клерком где-то в офисе подземки, был просто сражен ее красотой. Он казался очень порядочным, добрым и влюбленным и был очень расстроен, когда она твердо сказала ему, что учеба важнее всего, а чувства, романтика — где-то позади. Сейчас он уже женат сейчас, подумалось ей, у него дети или даже внуки… Это было так давно… Она улыбнулась, дивясь своей способности быть такой сентиментальной и чувствительной. Ведь она очень многого достигла своим упорным трудом, стала членом Верховного Совета, имела деньги, власть, уважение и друзей. Даже любовь приходила к ней… или что-то похожее на любовь… Казалось, у нее было все, чего можно желать; но ей отчего-то было очень грустно… Мрачная, грустная ночь, решила она. Приступ ностальгии; вид поезда, спешащего вдаль без нее, воспоминания юности. Но цепочка вагонов внизу не исчезала, магнитом притягивала ее взгляд. Ночь таила в себе серебристые тайны, окутывала прозрачным покрывалом вагоны, покачивающиеся на рельсах; уют кресел внутри, покачивание вагона и легкий перестук колес на стыках. Ведь там, внутри, — люди, со своими разговорами, смехом, проблемами. Она вдруг почувствовала сильное, необъяснимое, безрассудное желание оказаться там, в вагоне, быть причастной к ощущению уюта и единения с другими людьми. — Отвезите меня на железнодорожную станцию, — приказала она пилоту, — не самую близкую к столице, а подальше на побережье; но чтобы не долго ждать отправления. — Да, мадам? — В голосе пилота звучало удивление, когда он повернулся к ней, пытаясь окончательно уяснить себе, чего она хочет. — Вы же слышали, что я сказала! Так сделайте это! Она слегка улыбнулась, чувствуя молчаливое неодобрение пилота, который разворачивал флаер, ложась на курс, параллельный поезду. Что ж, легко усмехнулась она, ну и пусть. Давно прошли те времена, когда она позволяла своим безрассудным желаниям брать верх над рассудком; но даже если это и детская прихоть, ей все равно сейчас хочется во что бы то ни стало опять очутиться в уютном купе поезда и мчаться куда-то вдаль…* * *
Группа солдат в самом конце вагона наслаждалась отпуском в меру своих желаний; они разговаривали, шутили, пели и смеялись, передавая друг другу легкое вино. Неподалеку от них сидела пожилая женщина, тихо плакавшая о чем-то; скупые слезы стекали по ее щекам, худые руки судорожно сжимали старый потертый саквояж. Ближе к середине вагона двое мужчин спали, слегка похрапывая; влюбленная парочка занятая только собой, нежно ворковала и обнималась. Дюмарест равнодушно наблюдал за пассажирами из-под прикрытых век, расслабившись в своем кресле и плотно закутавшись в пальто. Он чувствовал, что беспредельно устал и вымотался. Ночь была трудной. До Фарбейна он, как и надеялся, добрался без происшествий. Вагон был почти полон; контингент пассажиров был разный: бизнесмены, торопящиеся по делам; родители, едущие навестить детей; студенты, военные. На узловой станции ему пришлось потратить почти час в ожидании состава, идущего вдоль побережья; он намеревался возвращаться в столицу по внешнему, большому кругу. По мере следования длина состава уменьшалась, вагоны отцеплялись, так как сокращалось число пассажиров; менялся и их внешний вид и характер. Дюмарест слегка приподнялся с места, пытаясь размять затекшие мышцы. Одежда, купленная им, была из дешевого магазина, неудобна и низкого качества. Эрл чувствовал физическую необходимость помыться и нормально выспаться; на станции он слегка умылся и растер кожу снегом, но на этом его туалет и завершился. Один из спавших бродяг проснулся и полусонно озирался по сторонам, пытаясь прийти в себя. Эти двое ехали с Эрлом всю дорогу; с одной стороны, это означало, что они в данный момент такие же бездомные, как и он; они купили билеты на длинный маршрут по побережью, не имея, очевидно, места для ночлега; но, с другой стороны, их присутствие успокаивало: это означало, что состав не проверяется не слишком строго и можно не опасаться охранников. Но как долго это будет продолжаться? Это скоро кончится, решил Эрл. Керон, просчитав варианты, обнаружит тот единственный выход, которым он воспользовался. Если все отели проверяются, а улицы патрулируются и охраняются, то следующим его шагом наверняка должна стать организованная проверка железнодорожных поездов. Значит, единственное, на что он мог сейчас рассчитывать, это что он успеет прибыть в столицу раньше, чем все военные будут подключены к поиску. Эрл слегка напрягся: поезд остановился на очередной станции. Плакавшая женщина встала и прошла к выходу; влюбленная парочка разъединилась на минуту, выясняя название станции, и снова слилась. Один из солдат игриво присвистнул, провожая взглядом новую пассажирку, вошедшую в вагон. Она не заметила этого знака внимания и, еще глубже закутавшись в воротник шубы, прошла через весь вагон и устроилась недалеко от Эрла.* * *
Мада уже начала жалеть, что поддалась минутному романтическому порыву. Поезд немного опоздал и оказался не таким просторным и уютным, как в былые времена. Она, как и раньше, выбрала последний вагон состава, но все здесь уже казалось ей чужим, непохожим и ветхим. Неужели и тогда кресла были такими неуютными, с такой плохой обивкой? А как же прогресс науки, богатство общества? Время, поняла она; магия возраста. Пища теперь не казалась такой вкусной, цвета не были яркими, как прежде, а маленькие радости юности утратили свою прелесть. Но дело не только в этом, поняла она. Изменилось отношение к труду самих людей, уменьшилась их ответственность и чувство долга. И поэтому многие необходимые мелкие работы просто не выполнялись, как раньше. Виною этому и войны, и смерти среди мужского населения, наконец, просто нехватка денег: огромные суммы уходили на поддержание разнообразных военных режимов на строптивых планетах. Сколько же это может продолжаться? Членам Совета было бы неплохо больше беспокоиться о жизни трудового люда, подумала она; ведь теперь так просто оказаться нищим изгнанником! Она автоматически отметила для себя, что обязательно поднимет этот вопрос на ближайшем заседании; потом, спохватившись, расслабилась, с интересом оглядываясь вокруг и стараясь сделать свое маленькое приключение по возможности интересным и увлекательным. На солдат Мада взглянула лишь мельком; люди, живущие с такой отдачей и подчиняющиеся железной дисциплине, как они, имели полное право пользоваться всеми преимуществами короткого отпуска. Глядя на влюбленных, она неожиданно почувствовала укол зависти: как чудесно, наверное, ощущать сейчас тело в любящих объятиях! Бродяги… вот еще одна проблема, которую следует обсудить на Совете. Она вдруг поймала на себе пристальный взгляд глаз Эрла. Он внимательно изучал ее руки, лицо, цвет кожи. Кожа была нежной, но смуглой, ее оливковый оттенок, казался очень нежным в полумраке вагона. Эрл слегка вздрогнул: такого цвета была кожа женщин Лоума. А ему необходимо найти одну девушку с той планеты. Элен Делмайер. Могла ли эта женщина знать ее или даже оказаться ею самой? Вряд ли; хотя стоит попытаться что-нибудь выяснить. Должно же долгое бесцельное путешествие принести хоть что-нибудь, кроме усталости? Эрл встал и приблизился к женщине, слегка склонившись. — Госпожа? Она посмотрела на него снизу вверх, решив, что он собирается завязать легкий дорожный флирт; может, стоит ответить? — Слушаю вас. — Прошу извинить меня за мой вопрос, сударыня, но не могли бы вы сказать мне ваше имя? Он слишком прямолинеен, решила Мада; или, вернее, с тех времен изменилась техника процесса знакомства и ухаживания. Но мужчина, стоявший перед ней, не был похож на ловеласа, использующего в своих целях дорожные знакомства. Она попросила тихо: — Присядьте рядом, пожалуйста. Мне не нравится, когда люди стоят, беседуя со мной. — Как вам угодно, сударыня. — Он сел и посмотрел ей прямо в глаза в ожидании ответа. — Мада Грист, — ответила она, но по выражению его лица догадалась, что не оправдала его ожиданий. — А почему вы спросили об этом? — У меня есть на то веская причина, госпожа. Вы родились на Лоуме? — Нет. — Спасибо, сударыня. Прошу извинить меня за причиненное беспокойство. Интуитивно почувствовав, что он собирается уйти, Мада положила руку на его ладонь, пытаясь удержать его, без всякой цели: чисто по-женски. Он взглянул на нее непонимающе; в его глазах был вопрос. — Пожалуйста, побудьте около меня. Меня беспокоят солдаты; они могут доставить мне неприятные минуты. — Это был детский лепет, но она не стала ничего уточнять. Может, он принял ее за женщину легкого поведения, ищущую клиента? И она быстро добавила: — И потом, мне немного скучно. Разговор поможет скоротать длинное путешествие. Вы едете в столицу? — Да, госпожа. Его голос был сильным, густым, подчеркивал мужественность его лица; Мада просто физически ощутила мощь и уверенность, исходившие от мускулистого тела нового знакомого. Она была даже как-то причастна к этому! Почувствовав, как в ней просыпается ответное желание, она поспешила перевести свои мысли на другое; для начала — его одежда. Она была чистой, но дешевой и, казалось, носилась слишком долго. Поразила Маду и его галантность, старомодная манера обращаться к ней. Это напомнило ей Руена; но мужчина не был кибером. Просто вежливость, решила она; таким образом он, верно, отдавал дань ее положению. А это означало, что он много путешествовал, и общение с высокопоставленными людьми для него не в новинку. Она еще раз взглянула на него. Он сидел расслабившись, прикрыв глаза, быть может, пытаясь подобрать тему для беседы. Она снова ощутила волну нежности, желания, удивляясь своей импульсивности и радости. Она думала о своей жизни, увлечениях, то засыпая под мягкий перестук колес, то снова взглядывая на своего попутчика. Поезд несколько раз останавливался на станциях; на последней перед столицей остановке в вагон вошли стражники. Они были хмурыми, невыспавшимися и въедливыми. — Ваше удостоверение, пожалуйста. Она вдруг почувствовала, как напрягся ее попутчик; внешне это было не заметно, но она была уверена, что он словно бы ждет чего-то неприятного. Боится? Но почему и чего? — Мадам? Охранник был молодой и нетерпеливый. Он слегка сощурился, когда она показала ему опознавательный браслет на левом запястье. Браслет сверкнул ярким пятном, и стражник почтительно склонился перед ней. — Вы удовлетворены? — спросила она. — Да, конечно, конечно, мадам. — Он повернулся к незнакомцу: — Сэр? Она увидела мельком кусок пластика, протягиваемого Эрлом, словно случайно оказавшееся пятно на фотографии… и неожиданнодля себя, прежде чем охранник изучил документ, произнесла: — Этот джентльмен — со мной. — Да, мадам. Спасибо, мадам. Извините за беспокойство. Она расслабилась и улыбнулась. Состав продолжил свой путь к столице…Глава 7
Компьютеру была дана задача разработать проект настоящего дворца, достойного королей — огромные красивые залы, длинные переходы, украшенные сводчатыми арками, потолки с лепными украшениями, ниши и будуары с матовыми светильниками… А результат оказался плачевным: однообразие повторяющихся компонентов, холодный полумрак бесконечных коридоров, безвкусные абстрактные украшения и безжизненный свет ламп. Но, шагая вниз по коридорам, занятый своими мыслями Варгас не замечал всех этих недостатков. Он вспоминал последнее заседание Совета, и его глаза горели яростью. Это был настоящий фарс! Около трети состава просто отсутствовало, а находившиеся в зале мало обращали внимание на затрагиваемые вопросы. Обсуждались обычные, тривиальные для Совета проблемы: площадь, которую надо выделить под посевы, величина военных наборов, постройка нового правительственного здания и количество необходимых для этого рабочих, налоги. Все это можно было решить, используя компьютеры; а ему приходится возиться с этими сонными, самодовольными болванами! Варгас остановился перед дверью лифта. Его телохранитель проверил кабину, подождал, пока он войдет внутрь, и нажал кнопку. Двери подъемника закрылись, и лифт поехал вниз. Варгас вновь ощутил приступ уже хорошо знакомого липкого страха: что, если механизм лифта неисправен? Защита не сработает, и кабина упав с такой высоты, разобьется на мелкие кусочки? Кабина замедлила движение, остановилась, охранник открыл двери, проверяя все вокруг. Варгас вышел и пошел по небольшому боковому коридору. Его ноздри уловили в окружающем воздухе несильный запах антисептика. Запах усилился, когда он вошел в небольшой кабинет, украшенный стеклом и металлом. Брекла, работавший за столом, встал при его появлении: — Слушаю вас, сэр! Неплохой человек, подумал о нем Варгас. Честолюбивый и работоспособный. Но честолюбие таило в себе опасность для него, Варгаса; об этом нельзя забывать. Только когда он сам окончательно овладеет ситуацией, он сможет ответить на вопрос о лояльности Бреклы. — Что-нибудь уже готово? — спросил он Бреклу. — Да, сэр. — Брекла направился к внутренней двери. — Йендхол ждет. Врач был маленьким человечком с аккуратными руками и фанатичным блеском в глазах. Он поклонился, когда Варгас вошел, и выразительно посмотрел на телохранителя, не отстававшего ни на шаг: — Будет лучше, сэр, если он останется вне комнаты. — Оставь нас. Варгас обязан был полностью доверять Йендхолу, иначе весь план оказывался бессмысленным. Но Варгас не мог отделаться от противного холодка, пробежавшего по спине, как только дверь за охранником закрылась. — Это тот самый человек? — спросил он, кивнув в сторону находящегося в комнате человека. Это был прекрасный образчик мужчины: мускулистый, молодой, в хорошей форме. Варгас почувствовал укол зависти при взгляде на его обнаженное, сильное тело; когда-то он и сам был таким. — Вам понятно все, что от вас требуется? — Я… — Пот выступил на оливковом теле. — Мне кажется, да. — Вы не совсем уверены? — Варгас посмотрел на врача. — Ему были даны инструкции? — Конечно, сэр; но он немного испуган и забыл. Йендхол повернулся к мужчине и начал объяснять ему, словно ребенку: — Вас выбрали для участия в одном очень важном эксперименте. Вы сильны и здоровы. Но, как я уже говорил, сила — понятие относительное. Человек под влиянием сильных эмоций в критической ситуации способен продемонстрировать неожиданные способности. Именно это мы хотим исследовать. Теперь понятно? — Да, сэр. — Тогда начнем. Йендхол открыл внутреннюю дверь и показал на спускающийся вниз коридор с множеством дверей: — Как только загорится красный свет, вы войдете в эту дверь. За ней много разных опасностей. Если вы выживете, то получите награду. — Значит ли это, что я вернусь домой, на Лоум, сэр? — Да. — В таком деле, как эксперимент, очень важен фактор положительного стимула, и Йендхол не колебался, прибегая ко лжи. — А сейчас постарайтесь. От этого зависит ваша жизнь. Они наблюдали за событиями из смежной комнаты; Варгас молча, без эмоций, Брекла — с огромным интересом, Йендхол — комментируя происходящее. — Время ожидания необходимо для выработки адреналина и поступления его в кровь и для персональной подготовки объекта. Кстати, мы выбрали именно его после тщательнейшей проверки на наличие требуемых физических данных. Все, что требуется выяснить, — это насколько силен в нем инстинкт самосохранения, выживания. Некоторые специалисты полагают, что это изменяемый параметр. Но мои опыты показывают, что все дело в физиологии. Поскольку движения, тело — вторичны, зависят от мозга, а работа мозга не зависит от сознания в целом, следовательно, способность к выживанию должна быть зафиксирована на молекулярном уровне в ДНК мозга. Показатель выживаемости — очень важный фактор; я проделал уже более тысячи экспериментов для его определения. Человек, в котором способность к выживанию заложена на уровне мозга, имеет неоспоримо более высокий шанс выжить в экстремальной ситуации нежели индивид, не несущий в себе этого фактора. Тот, кого мы наблюдаем сейчас, им не обладает. Он погасил контрольный экран и поднялся: — Мы можем идти. Последний объект продержался четыре с половиной минуты…* * *
Аптекарь оказался маленьким, кругленьким человеком средних лет с усталыми глазами. Он смотрел на Дюмареста: — Какой-нибудь стимулятор, не дающий заснуть? Да, у меня это есть. Давайте рецепт. — У меня нет рецепта. Аптекарь качнул головой: — Тогда все сложнее. Все лекарства строго учитывается, разве вы не знаете об этом? — Конечно, мне это хорошо известно. Но мне просто необходимо это лекарство и ваш совет, как специалиста. У меня была очень важная работа в эту ночь; я не сомкнул глаз ни на минуту. Если я усну на рабочем месте днем, у меня будут крупные неприятности. Могут просто уволить. Дюмарест протянул заполненный чек: — Я заплачу, если вы поможете мне. — Вы, наверное, студент? Готовитесь к экзаменам? — Да, — согласился Эрл. Он не знал, что имел в виду аптекарь, но шел ва-банк. — Это мой последний шанс, и мне не хочется упустить его. — Я вас прекрасно понимаю. — Аптекарь неожиданно смягчился. — И мне пришлось попотеть в свое время, чтобы получить диплом. У нас были совершенно несносные соседи по дому; они всегда ложились очень поздно и постоянно скандалили. Иногда мне казалось, что я скорее сойду с ума, нежели смогу запомнить какую-нибудь сложную формулу. Он развернулся к стойке, выбрал нужный сосуд и отсыпал в пакет горсть таблеток: — Эти должны помочь. Принимайте по три одновременно и повторите при необходимости. Он придвинул к себе чек, протянул пакет с таблетками Эрлу: — Удачи вам! Удача, устало размышлял Дюмарест выходя из аптеки. Долго ли ему еще будет везти? Ему повезло и в поезде, с той женщиной. Она наверняка была важной персоной, может, из какой-нибудь высокопоставленной семьи. Она покинула вагон молча, с сознанием своей значимости. А он отправился в ночной ресторан, где просидел до зари. Теперь, запасясь таблетками, он ждал, что принесет ему новый день. Он отсчитал три таблетки и запил их стаканом фруктовой воды в кафе. Последствия суточного напряжения и усталости уже сказывались, но ему необходимо было сохранить ясный ум и работоспособность. Если действовать осторожно, то можно затеряться в многолюдной столице. Но как отыскать Элен Делмайер? На маленькой планете это довольно просто: там всем и все известно друг о друге. На средней планете на поиски требовалось много времени и денег. На Техносе, крупной и развитой планете, задача тоже должна оказаться простой в своем решении: здесь у каждого жителя существует удостоверение личности, по которому он зарегистрирован. Можно попытаться выяснить адрес в какой-нибудь справочной. Дежурным оператором оказалась молоденькая и симпатичная девушка. Она внимательно, с любопытством посмотрела на Эрла, когда он задал свой вопрос. — Вы хотите найти кого-то, но не знаете его адреса, так? — Да. — Он улыбнулся ей. — Это мой старый хороший друг. Мы потеряли друг друга из вида несколько лет назад, а теперь мне хотелось бы встретиться с ней снова. Ореол романтики заставил ее взяться за дело с удвоенной энергией: — Я попробую послать запрос в специальную библиотеку. Она находится вон за тем зданием. Может, они смогут вам помочь. Библиотека была заполнена молодежью и людьми средних лет, нагруженными книгами. Эрл понял, что на Техносе нельзя было нормально жить, не имея престижного образования или профессии; здесь учились все, независимо от возраста. Что ж, это только упрощало его задачу, в таком компьютеризированном обществе все должно было оказаться просто. Справочная секция была заполнена рядами столов с компьютерами; перед каждым стоял стул и лежали письменные принадлежности. Дежурный был немногословен: — Вставьте вашу карточку, наберите вопрос и ждите ответа. Если вам нужна фотокопия, нажмите красную кнопку слева. Прорезь для карточки — на верхней панели машины. Номер карточки будет зафиксирован компьютером, понял Дюмарест. Это даст след его преследователям, но упускать шанс получить ответы на нужные вопросы он не имел права. Хотя было раннее утро, народа в зале было довольно много. Дюмаресту пришлось некоторое время ждать, пока освободится место у дисплея. Он попробовал нажать на клавиши без карточки. Экран не реагировал. Эрл вставил карту, опустился на стул и повинуясь порыву, сделал первый запрос, набрав магическое слово ЗЕМЛЯ. Экран ожил, высвечивая фразы:ЗЕМЛЯ; песок, грязь, глина, ил, почва. Покров планеты. ЗЕМЛЯ; название мифической планеты, считающейся объектом почитания у Староверов.
Эрл запросил компьютер во второй раз, набрав СТАРОВЕРЫ. Экран ожил вновь:
СТАРОВЕРЫ; религиозная секта, не обладающая влиянием; сектанты живут на небольших планетах, удаленных от центра Галактики. Секта является тайной и не старается вербовать себе новых сторонников. Пополняется лишь за счет естественного прироста общин. Теория, лежащая в основе их верования, утверждает, что человечество начинало свою жизнь на единственной мифической планете, называемой ими ЗЕМЛЯ. Человечество, по их верованию, обязательно вернется на свою родину, когда избавится от предрассудков, войн, ненависти. Станет возможен качественно новый уровень жизни. Обряды верующих сопровождаются пышными ритуалами и церемониями, основанными на примитивном культе плодородия и богатства. Факты, лежащие в основе их веры, наукой не подтверждены, следовательно, ее необходимо считать не соответствующей реальности и алогичной.
Эрл набрал на клавиатуре еще один запрос: ТЕРРА.
ТЕРРА; информации нет.
Это был еще один шанс что-то узнать, так как слово «Терра» было вторым названием искомой им Земли; но библиотека компьютера не могла помочь Эрлу. Может, Элен Делмайер сможет? Он набрал: ЭЛЕН ДЕЛМАЙЕР. На дисплее высветился список из трехсот тридцати восьми позиций. Эрл просматривал указанные профессии и возраст. Адреса не указывались, но, возможно, следовало задавать более конкретный вопрос. Эрл задумался. Квендис говорил, что знал ее маленькой девочкой, значит, сейчас это должна быть женщина средних лет. Она самостоятельно покинула Лоум перед началом войны, значит, тогда она не была несовершеннолетним подростком. Выходит, ей сейчас лет тридцать. Эрл запросил компьютер, задав погрешность в десять лет: ЭЛЕН ДЕЛМАЙЕР, ВОЗРАСТ МЕЖДУ ДВАДЦАТЬЮ И СОРОКА. На этот раз список сократился до ста восемнадцати имен. Он дал запрос на адреса, нажал красную кнопку и ждал, пока напечатается список. Конечно, думал он, можно попытаться проверить весь список, но это очень долго. Эрл знал, что женщина родом с Лоума, и если эта информация вносилась в память машины, то список может стать еще короче. Список сократился… В нем осталось только одно имя… Дюмарест записал адрес Элен; она жила недалеко от библиотеки, в нескольких кварталах. Это было здание, увенчанное куполом, и, без сомнения, его обитатели были людьми с высоким положением и уровнем дохода. Внутри здания пол был устлан мягкими коврами, воздух благодаря кондиционерам был свежим и прохладным, но достаточно теплым, контрастируя с уличным холодом и слякотью. Дежурный клерк поднялся с места и направился навстречу, как только Эрл открыл входную стеклянную дверь. — Еще очень рано, — произнес он, — и я не уверен, что ваш визит необходим в столь неурочный час. Эрл был тверд: — Так выясните это. Добавьте, что это исключительно важно. Поторопитесь! Дежурный поинтересовался: — Ваше имя? — Керон. — Дюмарест достал магическую карточку: — Служба безопасности. Поторопитесь! Не тяните! Она жила на двадцать втором этаже, в квартире, обставленной с тонким вкусом и исключительным изяществом. И она была очень красива… Дюмарест взглянул на нее, на тонкие черты лица и оливковую матовость кожи. Ее лицо на миг показалось ему знакомым, но когда она заговорила, иллюзии рассеялись. Она не была той незнакомкой, с которой он путешествовал в поезде. Ее голос был более нежным и сладким. — Вы хотели видеть меня? — Да, госпожа. — Он ничего не терял, проявляя галантность. — Вам может показаться странным, но я проделал долгий путь, чтобы увидеться с вами. Я прилетел с Лоума. Это ваша родина, я знаю. — Да, это так. — Вы — дочь гроуэра Делмайера? — Вы не ошиблись; у вас какие-нибудь новости от него? — Я очень сожалею, мадам, но у меня нерадостная весть; ваш отец умер. — Я понимаю. Она стояла у самого окна; тонкая блуза ясно обрисовывала точеную фигуру, свет из окна оттенял красоту лица. — А как это соприкасается с интересами службы безопасности? — Никак. Я использовал это как предлог, чтобы беспрепятственно оказаться здесь. — Вы очень откровенны, — произнесла она. — Если за этим не кроется нечто большее. Вы не могли бы немного подождать? Я приготовлю чудесный напиток! Ее самообладание было просто потрясающим. Эрл наблюдал, как она не торопясь готовила напиток, а затем, извинившись, покинула его на несколько минут; ей было необходимо привести себя в порядок. Она вернулась, одетая в строгое платье, закрывавшее ноги, стянутое поясом у талии; высокий ворот прикрывал точеную гордую шею, мягкий щелк выгодно подчеркивал все достоинства ее фигуры. Устроившись в кресле напротив, Элен предложила ему чашку горячего напитка. — Вы, конечно, осуждаете меня за то, что я не проявила должной скорби, когда вы сообщили мне о кончине моего отца. Мой отец и я не были близкими людьми. Прискорбно слышать о его смерти, но все приходит к этому, в итоге. Это закон бытия. — Вы склонны к философии, мадам? — Нет, просто я — реалистка. И борец, привыкший преодолевать сопротивление, подумал он. Эта черта была распространена на Лоуме. Здесь же, на Техносе, это помогло ей самостоятельно пробиться в высшие сферы, и она пользовалась сейчас всеми преимуществами и привилегиями, которые давало ей ее положение. Но знала ли она подробности того, что происходило на ее родной планете? — Да, мне это известно, — ответила она на его вопрос. — Вы не родились на Лоуме, поэтому вам трудно оценивать непредвзято. Но я ненавидела ту систему и обычаи. Дочь там не может наследовать титул и имущество отца; оно переходит к его жене или к мужу дочери. Это может показаться идеальным вариантом для тех, кто живет в собственных усадьбах и владеет землей, но для бедняков в трущобах — это сложная проблема. Большинство гроуэров на Лоуме добры в их собственном понимании этого слова, но даже лучшие из них считают своих работников по статусу чуть выше рабов. Образование очень ограниченно, трудящиеся массы практически ущемлены в этом отношении. Прогресс встречает жесткое сопротивления из-за сумятицы и неразберихи, которые он может внести в привычный уклад жизни на планете. И ядовитые сорняки, распространяющиеся по планете, можно считать в своем роде очищением и наиболее безболезненным путем утверждения нового статус-кво на Лоуме. — А что вы думаете о регулярных военных наборах? Что происходит с этими людьми? Они становятся счастливее в своем одиночестве? — Их судьбы — просто единичные удачи; они как сорняки среди ухоженного поля посевов. На Техносе они получают образование, настоящую профессию и оказываются втянутыми в реальный круговорот жизни. Их жизнь здесь несравнимо лучше той, что им досталась бы на Лоуме. Она просто не знает подробностей, понял Эрл. И повторяет то, что слышала. Но по крайней мере факт существования подобных наборов — не новость для нее в отличие от большинства. — А теперь, — произнесла она, отодвигая чашки, — расскажите мне об истинной причине вашего визита ко мне. — Она пристально смотрела ему прямо в глаза. — Это что-то важное? Эрл твердо встретил ее взгляд: — Да, мадам. Это чрезвычайно важно. Вы мне поможете? — Если смогу. Она выслушала его, прикрыла глаза, задумавшись: — Все это было так давно и там было так много книг… — Но вы можете вспомнить? — Мне никогда не удается ничего забыть, — сказала она с горечью в голосе. — Мои способности — это не только радости и положительные эмоции. Мои детство и юность не изобиловали радостью и весельем, и есть многое, что мне хотелось бы забыть… Но Земля?.. — она задумалась, вспоминая. — Я помню одно стихотворение, который я прочитала в старинной книге. Книга была очень древней, и я тогда многого в ней не понимала. Это были просто слова, фразы, которые я пробегала глазами, стараясь заполнить одиночество и свободное время; но мне кажется, я могу вспомнить что-то, что заинтересует вас. Дюмарест опустил глаза и заметил, что его руки мертвой хваткой сжимают чашку. Он осторожно опустил ее на стол, пытаясь расслабится: — И что это за стихотворение, госпожа? — Что-то странное. — Она начала говорить в детской манере, тонким ломающимся голосом: — Овен, Телец, Непоседливые Близнецы, дальше — Рак, яркий Лев, Дева и Весы. Скорпион, Стрелец и Козерог, Водолей и Рыбы со сверкающими хвостами… Она открыла глаза и спросила обычным голосом: — Вам говорят что-нибудь эти названия? — Нет, госпожа. — И тем не менее, они должны что-то означать. — Ее взгляд вновь затуманился, стал далеким, и Эрл понял, что она вновь пытается пробежать взглядом тот старинный фолиант, извлекая на свет каждое оттиснутое на листе слово, буквально высвечивая его в далеких уголках своей феноменальной памяти. — Знаки Зодиака! — произнесла она с торжеством в голосе. — Попытка упорядочить их, привести к систематическому ряду! — Зодиак? — переспросил он. — Двенадцать символов, каждый из которых относится к определенному сектору небосвода. Это завершенный цикл. Двенадцать звездных конфигураций, соответствующих данным описаниям. Если вам удастся найти планету, окруженную похожими фрагментами расположения звезд, то эта планета — та самая, что вы ищете. — Земля? — Наверное, она; но я не очень уверена. Дюмарест попытался скрыть разочарование: — Большое спасибо, госпожа. А не помните ли вы каких-нибудь карт или навигационных таблиц? — Нет. — Ее взгляд смягчился, словно она угадала его боль и разочарование. — Наверное, это все, чем я могу помочь вам. Эрл задумался. Она мало чем помогла ему, но, тем не менее, его путешествие не было бесполезным. Звезды могли помочь найти разгадку; звезды, которые светили ему в детстве. Эти конфигурации отпечатались в его памяти, и можно использовать возможности планетария или компьютерные данные, помощь опытного астронома. Это все только вопрос времени… Он был твердо уверен, что Земля находится совсем рядом, недалеко, в этом секторе Галактики. Элен легко коснулась его руки, когда он поднялся, собираясь прощаться: — Подождите; вы не можете уйти вот так. Я угощу вас еще этим чудесным напитком. Приготовлю его со своими добавками, они придают ему неповторимый вкус. Вам понравится, я уверена. А вы мне тем временем расскажете подробнее о Лоуме. Гроуэр Лимейн — как его дела? — Спасибо, неплохо. — А его сын? Пока она готовила напиток, он отвечал на ее вопросы; Эрл был удивлен ее неожиданным интересом, но причину понял гораздо позднее, когда почувствовал, как окружающее начинает медленно заволакиваться дымкой тумана и сознание уплывает куда-то. Он слишком поздно понял, что в напиток было добавлено снотворное… Человек, стоявший у входа, был одет в гражданское, но по его выправке можно было безошибочно угадать в нем военного. От молниеносного удара Эрла, направленного ему в солнечное сплетение, он согнулся пополам, упал, попытался подняться, но второй удар заставил его отключиться надолго. Дюмарест, перешагнув через него, бросился к лифту, на ходу стараясь проглотить таблетки, которые дал ему аптекарь; это был стимулятор, и он должен был помочь нейтрализовать действие снотворного, которое женщина подсыпала ему в напиток. Один из лифтов был занят. Дюмарест нажал кнопку соседнего, который стоял на два этажа выше. Он прыгнул в кабину, захлопнул двери и нажал кнопку первого этажа. Женщина преклонного возраста, уже находившаяся в кабине, с негодованием обратилась к нему: — Молодой человек, что вы себе позволяете! Мне нужен десятый этаж! Ресторан, модный магазин, портной — все это не столь важно и может подождать. — Вы слышите меня? — Ее голос становился все громче и пронзительней. — Кто вы? Здешний жилец? Я буду жаловаться управляющему! Дюмарест, не обращая внимания на ее гнев, молча отсчитывал этажи. Человек, которого он отправил в нокаут у дверей квартиры Элен, явно поджидал его; значит, могли быть и другие — внизу или на выходе. Лекарство… Почему она пыталась причинить ему зло? Очевидно, чтобы задержать его. Но ему были непонятны ее мотивы. Ведь для нее он был незнакомцем, и у нее не было никаких причин подозревать его в чем-то. А как она предупредила или вызвала человека, поджидавшего в коридоре? Ведь за все время их разговора она не подходила к телефону. Лифт остановился внизу, и Эрл вышел. Перед ним была застекленная дверь, выходившая на анфиладу лестниц; Эрл прошел мимо, не останавливаясь. Лестницы были широкие, покрыты коврами и могли просматриваться камерами. Он искал служебный выход, которым пользовалась прислуга или уборщики. Подобный отель должен предусматривать скрытые лестницы, чтобы вид простых людей не оскорблял зрения высокопоставленных особ. Он остановился на мгновение, почувствовав внезапный приступ головокружения и слабости. Его лицо покрылось испариной; в ушах стоял легкий гул. Эрл понял, что принятое им лекарство помогает организму бороться с отравой. Он медленно дошел до конца прохода и толкнул небольшую дверь. Это было помещение для хранения уборочного инвентаря. Эрл обследовал соседнюю комнату: там стояли ряды разных счетчиков и приборов. Третья дверь оказалась той самой, так нужной ему, — она выходила на площадку с несколькими узкими рабочими лестницами. Дюмарест рванулся вниз, прыгая через ступеньки. Он оказался на первом этаже, но решил спуститься ниже, в рабочие помещения, и выйти на улицу уже оттуда. Он открыл ближайшую дверь и оказался в огромном машинном зале, наполненном гулом, стуком и шипеньем моторов и генераторов, снабжавших энергией лифты, вентиляторы, разные агрегаты. Рабочий, устранявший неполадку в одной из машин, в изумлении уставился на Эрла. Схватив его за руку, Эрл прокричал: — Где здесь выход? — А? — Человек, казалось, не понимал. — Выход на улицу, наверх, черт побери! — он сильно сжал руку и слегка тряхнул. Мужчина кивнул и указал в противоположный конец зала. Дюмарест бросился туда, стараясь не зацепить работающие генераторы, крутящиеся барабаны и качающие насосы. Он понял, что спустился чуть ниже, чем следовало, и теперь бежал вверх. Следующий пролет и два перехода привели его в просторную кухню, близость которой дала о себе знать сначала какофонией запахов, гулом голосов, а затем предстала его глазам. Прямо перед ним оказался мужчина, резавший мясо огромным ножом. Он уставился на Эрла в полном недоумении, сжимая окровавленный нож одной рукой, а вторую механически вытирая о замусоленный фартук. Откуда-то сбоку послышался резкий, как удар хлыста, командный окрик: — Задержите этого человека! Задержите! Мясник развернулся и стал приближаться к Эрлу, сжимая нож в огромном кулаке. Он был здоровым и крепким, его мышцы были натренированы годами работы. — Оставайся на месте; там, где стоишь, — угрожающе произнес он, обращаясь к Эрлу, — только шелохнись, и я вспорю тебе живот. Эрл бросился на него, ударив ногой в солнечное сплетение и одновременно парируя правой рукой свинг ножом. Мужчина изогнулся; Эрл с ходу нанес ему сильнейший удар левой в шею, чуть пониже уха, и выбежал прочь из кухни: еще раньше он заметил в конце помещения, за рядами кастрюль и печей, небольшую дверь, оттуда тянуло свежим морозным воздухом. Пять секунд спустя Эрл оказался на улице. Он упал, поскользнувшись на обледенелой мостовой; пытаясь подняться, заскользил и чуть не упал снова. Прохожий поддержал его под руку, помог восстановить равновесие и внимательно вгляделся в его лицо: — Все в порядке? — Да. — Вы уверены? — спрашивал он взволнованным голосом. — Вы очень плохо выглядите, может, вы больны? Вдоль улицы скользил открытый кеб; Эрл заметил молодое женское лицо, бледно-оливковым пятном выделявшееся на фоне темного капюшона. Эрл ринулся к кебу, подняв руку; его глаза застилал туман, сердце бешено колотилось в груди, боль растекалась по всему телу. Эрл почувствовал, что падает, теряя сознание. Последнее, что он заметил, была надвигающаяся громада кеба, он попытался подняться, но не смог, услышал женский крик и отключился…
Последние комментарии
1 день 12 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад