Наследие [Робин Хобб] (fb2) читать онлайн

Это была шкатулка с драгоценностями, принадлежавшая моей бабушке. Я нашла ее после ее смерти. Может, шкатулка с драгоценностями, это слишком громкое имя для простой деревянной коробки, в которой и было не так много. В ней лежало серебряное кольцо, камень из которого вынули и продали, чтобы семья могла расплатиться с долгами. Хотела бы я знать, почему она не продала кольцо целиком. Два ожерелья, одно гранатовое, и другое, — из полированной яшмы. На дне, обернутый в два слоя ткани, лежал кулон.

Это было прилежно переданное резчиком женское лицо. Оно выглядело аристократичным, и в то же время веселым, и я узнавала в некоторых чертах этого лица свои. Я пыталась представить, кем из моих предков она была, и почему кто-то проявил такое внимание, и вырезал ее так искусно из столь неприглядного кусочка древесины. Он был серым, что сочеталось с возрастом женщины, и когда я взвесила его в своей руке, оказался удивительно тяжелым. Как бы там ни было, цепь, на которую он был подвешен, была сделана из настоящего серебра. Я даже подумала, что ее можно было бы носить как украшение и без кулона. Тут я услышала звук шагов в коридоре снаружи ее спальни, и торопливо накинула цепочку себе на шею. Украшение тяжело висело между моих грудей, скрытое блузкой.

Моя кузина Телия стояла прямо в дверном проеме. "Что это у тебя там?", — спросила она требовательно.

«Ничего», сказала я, быстро отправив шкатулку обратно на бабушкин сундук.

Она скользнула в комнату, схватила ее и высыпала украшения на свою ладонь. «Славно», сказала она, поднимая из общей груды яшмовое ожерелье. Мое сердце дрогнуло, так как оно понравилось мне больше, чем все остальные украшения. «Я, ведь, старшая из внучек», сказала она самодовольно, и напялила ожерелье на себя. Затем взвесила в руке остальные украшения. «И моя сестра Корес будет следующей. Это для нее». Ее губы растянулись в улыбке, когда она бросила мне обезображенное кольцо.»А это твое, Керис. Скромное наследство, но ведь она кормила и одевала тебя последние два года, и держала тебя в доме, который давным-давно должен был достаться моему отцу. Это больше, чем она когда-либо делала для меня, или моей сестры.»

«Я жила здесь с ней. Я заботилась о ней. Когда ее руки скрутило так, что она больше не могла ими пользоваться, я купала ее, и одевала, и кормила..» Моя затаенная злость заставляла слова вырываться натянуто.

Телия высокомерно оборвала меня. «И мы все предупреждали, что за это ты ничего не получишь. Она потеряла все состояние своей семьи еще когда была девочкой, Керис. Каждый знает, что она бы умерла на улице голодной смертью, если бы мой дедушка не женился на ней. И мой отец проявил достаточную доброту, когда разрешил ей проживать остаток своей жизни в доме, который должен был достаться ему сразу после смерти его отца. Такова жизнь.» Она бросила выпотрошенную шкатулку на раскрытую кровать моей бабушки и покинула комнату.

«Я любила ее», произнесла я тихо в пустоту. Гнев вспыхнул во мне на мгновение. Это был старый семейный спор. Ее отец был сыном первой жены дедушки, и законным наследником всего, о чем они так регулярно напоминали мне. Для них не имело никакого значения, что моя бабушка воспитывала их отца, как своего родного ребенка. Меня заставляло вскипать то, что Телия имела наглость заявлять о родстве с ней только чтобы иметь права на ее драгоценности, и при этом отрицала любые мои права на часть семейного богатства. На какой-то момент гнев захватил меня. Потом, как будто почувствовав бабушкину мягкую руку на своем плече, я выпустила его наружу. «Бесполезно сопротивляться», сказала я себе. В бабушкином зеркале я видела все то же смирение с неудачей, которое так часто видела в ее глазах. «Это не стоит того» говорила она мне так часто. «Скандалы и драки бессмысленны. Отпусти это, Керис. Отпусти.» Я бессмысленно посмотрела на кольцо в своей руке, и надела его на палец. Оно сидело так, будто было сделано специально для меня. Так, или иначе, это оказалось подходящим наследством.

Я покинула бабушкину комнату и направилась в свою спальню, чтобы собрать вещи. Это не заняло много времени. Помимо той одежды, что уже была на мне, у меня был еще всего один комплект одежды, и бабушкино старое одеяние Торговки из мягкого шафрана. Я сомневалась на его счет, но в конце концов положила в рюкзак. Я никогда не видела, чтобы она носила его. Как-то раз я спросила ее об этом единственном не используемом элементе ее одежды. Она только покачала головой. «Я не знаю, почему храню его. Оно больше не играет в моей жизни никакой роли. В Удачном семьи торговцев надевают это, когда идут на Торговый совет обсуждать свои дела. Шафрановый был цветом моей семьи, семьи Лантис. Но я бросила все это давным-давно.»

Я прикаснулась к мягкой шерсти. Одеяние выглядело довольно архаично, но шерсть будет греть, сказала я себе. К тому же я не собираюсь оставлять это своим родственникам. Теперь, когда моя бабушка умерла, ее маленький домик на утесе и пастбище с овцами позади него перейдут к моему дяде. И я, единственная дочь ее дочери, должна найти свой собственный путь в этом мире. Мой дядя недовольно взглянул на меня, когда вчера вечером я сказала ему, что мне некуда пойти, и спросила его разрешения остаться здесь хоть на неделю.

Он сказал строго, «Старуха умирала два года, Керис. Если за два года ты не смогла определиться с планами на будущее, ты не сделаешь этого за неделю. Нам нужен этот дом, и он мой по закону. Мне жаль, но ты должна уйти.»

Так я ушла, но не очень далеко. Хетта, жена пастуха, на эту ночь пустила меня к себе. Они были также злы на моего дядю, как и я сама, поскольку он уже объявил им, что поднимет их арендную плату. Все те годы, пока они арендовали землю у моей бабушки, она никогда не поднимала плату. Хетта была старше меня, но это никогда не мешало нам быть хорошими друзьями. У нее было двое маленьких детей и она носила в себе третьего. Она была рада предложить мне кровать у очага и горячий ужин в обмен на помощь по дому, «оставайся столько, сколько хочешь». Мы болтали, и в то время, как я приводила в порядок дом, она, освобожденная от дел, смогла сесть, вытянуть ноги и добавить последний стежок в лоскутное одеяло. Я показала ей мои кольцо, кулон и цепочку. Увидев кулон она вскрикнула, и оттолкнула его от себя.

«За цепь ты можешь получить несколько монет, и, может, за кольцо. Но этот кулон от дьявола. На твоем месте я бы избавилась от него немедленно. Брось его в море. Это диводрево, основной материал для постройки живых кораблей. Я бы ни за что на свете не дала этому коснуться моей кожи «.

Я взяла кулон, и присмотрелась к нему пристальнее. В свете свечей я заметила его блеклость, как будто когда-то он был ярким, но теперь краски выцвели. Древесное волокно выглядело лучше, детали лица проступали отчетливее, иначе, чем я их помнила. «Почему это — зло?», недоуменно спросила я Хетту. «Живые корабли, — не зло. Их носовые украшения оживают, могут говорить и направляют лодку по верному пути. Они волшебные, но я никогда не слышала, чтобы их называли злом»

Хетта упрямо замотала головой. «Это магия Дождевых Чащоб, и все знают: с Реки Дождевых Чащоб ничего хорошего никогда не появлялось. Многие люди говорят, что Кровавая Чума приходит оттуда. Оставь подобную магию Торговцам, людям от рождения для этого предназначенным. Это не для тебя, или меня. Это обязательно принесет тебе неудачу, Керис, также как было и с твоей бабушкой. Избавься от него.»

«Она из рода Торговцев», ответила я с жаром. «Может, именно так он попал к Бабушке. Может быть, она — наследние тех дней, когда мы были Торговцами.»

Хетта неодобрительно скривила губы, когда я вернула цепочку обратно на свою шею. Я услышала у двери муж Хетты, и торопливо сунула кулон обратно под сорочку. Мне всегда нравилась Хетта, но ее мужа я опасалась.

Сегодняшний вечер не был исключением. Он ухмыльнулся, увидев меня здесь, и заулыбался еще больше, когда Хетта сказала, что пригласила меня остаться у них на ночь. «Тебе всегда рады здесь, Керис, так долго, как ты захочешь здесь пробыть.» Есть множество женских обязанностей, которые Хетта не может выполнять какое-то время. Ты могла бы взяться за них, взамен на еду и комнату.

Я натянуто улыбнулась и отрицательно покачала головой. «Я вам очень признательна, но думаю, что должна найти свое собственное будущее. Я собираюсь пойти в Удачный, и поискать себе там какую-нибудь работу.»

— Удачный! — Хетта была в ужасе.

— В этот рассадник пороков?

Останься в стране, девочка, где у людей есть сердца. Никто не примет там тебя с распростертыми объятиями.

— Останься, — пытался убедить меня её муж. Его глаза решительно мне говорили: "Живи здесь и я буду обращаться с тобой так же как с родной." И в эту ночь он был столь же хорошо как его слова.

Как только я уснула, то услышала шлепанье его больших босых ног, когда он вошел в комнату. Дети спали на чердаке, Хетта в их маленькой спальне. Он и раньше всегда пытался прикоснуться ко мне: то к ягодице, то к груди, будто бы случайно. Но я никогда ещё не оставалась у них с ночевкой. Я почувствовала запах пота, когда он сел рядом со мной на корточках.

— Сериса? — прошептал он в темноте.

Я не открыла глаз и притворилась, что сплю. Сердце бешено застучало, я почувствовала как он медленно приподнял угол одеяла, которое дала мне Хетта. Его большие руки остановились на изгибе моей шеи. Я стиснула зубы, потому что ничего более сделать не могла. Сопротивляться бесполезно. Хетта и дети могли проснуться, и что я им тогда скажу? Я старалась быть стойкой, как моя бабушка. Я позволила ему дотронуться до меня. Если я не проснусь, безусловно, он оставит меня в покое.

— Сериса, милая, — прошептал он снова, медленно двигая пальцами вдоль моего тела.

— Неверный мужчина! — ответил ему шепот. Каждый мускул моего тела напрягся, казалось, голос исходил из моего собственного горла.

— Тронь меня и я расцарапаю твоё лицо, этого Хетта не сможет проигнорировать.

Он отдернул руку, будто ошпаренный, и так испугался, что тяжело опустился на пол позади меня. Я лежала неподвижно, застыв в тихом ужасе.

— Это так ты мне платишь за моё гостеприимство? — Катись в Удачный со своими пожитками. Там люди будут брать то, что они от тебя захотят, а не предложат тебе крышу и кровать в обмен на это. Я ничего не ответила, боясь, что его слова могут оказаться правдой. Я слышала, как он встал на ноги и отправился обратно в своё брачное ложе. Остаток ночи я провела без сна, пытаясь убедить себя, что это я сказал те слова. Кулон лежа на моей коже точно холодная жаба, я боялась прикоснуться к нему, чтобы снять.

Я ушла следующим утром, Хетта плакала и уговаривала меня остаться. Всё моё имущество было довольно легкой ношей. До Удачного было два дня ходьбы, но я была там раньше всего два раза. Оба раза с родителями. Отец иногда нес меня на плечах, мать варила ночью для нас еду. Но оба они давно ушли. Теперь я шла одна и моё сердце колотилось при виде каждого путника. Даже когда я была одна, страх не покидал меня вместе с ожерельем, висящем на шее.

Ночью я сошла с дороги и расстелила одеяло с подветренной стороны скал. Здесь не было ни деревьев для ночлега, ни приветливого ручейка — только валуны с лишайниками по бокам и кустарники.

Напоследок Хетта дала мне в дорогу небольшую котомку с лепешками из муки. Я слишком сильно боялась воров, чтобы разводить огонь, который мог бы их привлечь, поэтому еще при свете солнца закуталась в одеяло и грызла лепешки.

"Отлично началась новая жизнь", — пробормотала я, когда закончились последние сухие крошки лепешки.

— Не самое худшее, с чем пришлось столкнуться женщинам твоего рода, — прошептал голос, который доносился от моей рубашки.

Я тут же сорвала цепочку с кулоном и отбросила подальше от себя. Серебряная цепочка зацепилась за куст и повисла на нем, сверкая в лучах заката. Оторванный кулон остановился около меня. Даже в лучах угасающего дня я видела что он переливается неестественными цветами.

Крошечные брови на нем поднялись с презрением.

"Ты делаешь глупый выбор, девочка", — предупредил он меня.

"Выбросишь меня и ты лишишься наследства.

Так же поступила и твоя бабушка", — испугавшись, так как его тихий голос был так похож на бабушкин, что я не смогла проигнорировать его

"Кто ты?", требовательно спросила я.

"Ах", воскликнул кулон с презрением.

"Я именно то, что ты видишь перед собой

Давай не будем тратить время на глупости."

"Ты было серым, когда я взяла тебя из бабушкиной шкатулки."

"Она не одевала меня долгие годы. Просто отбросила и не носила до конца своей жизни.

Но ты пробудила меня. Ты молода и твои порывы, сильны как кровь текущая через твои вены.»

У кулона был слабый, тихий голосок, и, несмотря на свой страх, я придвинулась ближе, чтобы услышать его слова. В глазах которые на меня смотрели плясали искорки веселья. Губы изогнулись в улыбке.

Чего ты боишься", — требовательно спросила она.

"Из поколения в поколение меня передавали в вашей семье от матери к дочери. Со мной приходит мудрость вашего рода. Ты была достаточно умна что бы украсть меня. А теперь ты настолько глупа что будешь боятся свой судьбы теперь, когда она уже в твоих руках?

"Ты волшебное", — сказала я.

"Ты живое."

"Я такая же как и ты, если бы ты постаралась немного то смогла отыскать частичку этого в себе.

Это часть твоего наследства, и если ты умна то это будет первой частью того что ты восстановишь.

"Моего наследства?", переспросила я тихо.

Маленькие глазки сузились.

— То, что идет с пустым кольцом, которое ты носишь — это твоё наследство.

Так как ты уже одела и его и меня, то предлагаю восстановить и всё то, что было потеряно. Всё, чем обладала твоя бабушка Обретия, прежде чем отложила нас в сторону, спокойно зажив.

Становилось всё темнее. Как ни странно, но маленькое резное личико было отличным компаньоном ночью. Я подняла медальон и поднесла вырезанное лицо ближе к моему собственному, чтобы лучше его видеть.

— Расскажи мне, — попросила я.

— За все годы, что я прожила с бабушкой и заботилась о ней, я мало знаю о ее прошлом.

— Ну что же, — внимательно посмотрела на меня небольшими темными глазками, такими же как у меня.

— С чего начать?

Расскажи мне то, что ты сама о ней знаешь. Я отбросила голову назад

— Она мало мне рассказывала. В основном я догадывалась. Я думаю, что когда она была очень маленькой, ее семья была богата. Она часто предупреждала меня, чтобы я не доверяла красивым молодым мужчинам. Пока я жила с ней, она никому не разрешала ухаживать за мной.

Поэтому я думаю, что…

— Ты думаешь, что её сердце было разбито кем-то, когда она была молода. И ты права.

Обретия действительно выросла в обеспеченной, но не очень богатой семье. Её отец умер, когда она была молодой.

У семьи Лантис было небольшое богатство, сохраняющее их имя, но ее мать была мудра, и отложила наследство для своей младшей дочери. Её желанием было, что бы ее ребенок не вступил в брак из-за денег, а только по любви.

Я говорила им, что нет причин не быть вместе, но они не восприняли мои слова всерьез. Когда твоя прабабушка была на смертном одре, она передала меня своей дочери. И она покинула этот мир в покое, зная, что она передала Обретии и мирское богатство и тайного советника.

Я сильнее закуталась в одеяло и поудобнее устроилась у большого камня. Он все еще сохранял дневное тепло. Я сдвинула коленки и положила на них медальон что бы слушать рассказ дальше. Ночь подкрадывалась всё ближе.

— Какое-то время она жила мудро и хорошо.

Потом она познакомилась с молодым человеком, прекрасным молодым человеком. В Удачном он был новичком, приехал в этот торговый город, чтобы сколотить состояние. Ховарт был младшим сыном, не имеющий состояния, но с большими амбициями. Оберетия была готова выйти за него замуж сразу же после знакомства, но он отказал ей.

"Когда я наживу своё собственное состояние, тогда ты и станешь моей невестой. Я не могу допустить, чтобы люди говорили, что я женился из-за денег". И так Ховарт ухаживал за нею с букетами простых придорожных цветов, и сидел в ее доме, перед ее огнем и говорил ей ежедневно о том, как тяжело ему изо всех сил пытаться вырваться из простых клерков. Он часто насмехался над товарищем, которому принадлежал магазин, где он работал, он говорил ему, что у того нет никакого воображения в деловых отношениях, и что он мог бы легко уже дважды преуспеть, если бы он имел хоть немного смелости и воображения.

Ховарт планировал, что как только у него будет достаточно денег, он отправится в торговую поездку в далекую Джамелию, и привезёт оттуда такие прекрасные товары, что весь Удачный тут же их раскупит. Его мечтами жила и твоя бабушка. Но их мечты не осуществлялись очень долго.

Возлюбленный твоей бабушки копил деньги, но как только они у него появлялись сразу тратил их на новые ботинки или зимний плащ. Твоя бабушка отчаялась, что он когда-либо женится на ней. Она умоляла его жениться на ней, говорила, что её не волнует, что он без гроша, что с его работой ее наследства будет достаточно для обоих. Но опять же он отказался, сказав, что он не будет жениться, пока не скопит денег достаточно.

Медальон замолчал на время, маленькое личико сделалось задумчивым. Я ждала.

Маленькое личико неодобрительно скривило губки.

— Тогда у Обретии возникла идея. Я отговаривала её от этого. Напрасно я пыталась донести до неё, чтобы этот молодой человек шел своим путем, она не слушала.

Она подошла к Ховарту и предложила ему деньги. Он мог взять её деньги и отправиться в Джамелию за невиданными товарами, которые сделали бы их богатыми. Половина прибыли, которую они получат, будет его, и тогда они смогут пожениться. Он быстро согласился. Слишком быстро, как мне кажеться. Ховарт взял её деньги и уплыл. Проходили месяцы, Обретия тосковала, но я чувствовала облегчение, даже зная, что деньги ушли, по крайней мере и он ушел вместе с ними. У нее оставалось немного денег про запас, что бы спокойно прожить, и сейчас она, возможно, стала мудрее. Но именно тогда, когда она почти забыла его, он вернулся. Он был элегантно одет и принес подарки: духи, шелк, но не много. Большинство монет, как он сказал, были потрачены на умасливание торговых партнеров в том далеком городе. Все было в готово сейчас, и так как он упорно трудился и сэкономил немного денег, теперь он мог отправиться на юг и нажить состояние.

Моё сердце упало. Я думала о своей нежной бабушке и невысказанных печалях, которые, казалось, жили внутри ее глаз.

— И она поверила ему? — пробормотала я.

"Конечно.

И она уговорила его забрать с собой ещё больше её денег и отправляться немедленно. У нее остался небольшой домик, несколько фамильных драгоценностей, и достаточно средств что бы жить до тех пока он не вернется. Только когда от него не было вестей больше года, она призналась мне что сглупила. Более того, она призналась в этом и своим друзьям, они помогли ей не только деньгами, но даже пытались свести с другими молодыми людьми. Но она поклялась себе, что её любовь не достанется теперь кому-либо так легко.

Так она и жила: тихо, мирно и одна.

— Пока не встретила моего деда? — догадалась я.

Медальон нахмурился на меня. Твой дед был суровым и жестоким человеком.

Он женился твоей бабушке исключительно для того, чтобы иметь кого-нибудь, кто заботился бы о его орущем сыне и держал бы в порядке дом после того, как его первая жена умерла от его жестокого обращения.

Она вышла за него только что бы у нее всегда было место для ночлега. И она вышла замуж, чтобы у неё всегда было место, где она могла бы отдохнуть ночью. Но дед не является частью этой истории.

Пока ещё нет. Не обращая внимания на мой шок, кулон продолжил свой рассказ. Игнорируя мою потрясенную тишину, медальон продолжал говорить.

— В один из холодных вечеров, тот кого она ждала постучался в дверь, там стоял ее должник. Я думала, что Обретия прогонит его, но она поприветствовала его и беспрекословно обняла.

Ховарт плакал и говорил, что все пошло наперекосяк, и что ему был слишком стыдно вернуться домой, но больше его сердце не может выдержать разлуки с ней. Он вернулся, чтобы просить у неё прощения, — личико пренебрежительно фыркнуло.

— И она опять ему поверила.

— Но не ты?

— Я полагала, что он потратил все деньги, и назад его привело не сердце, а жадность. Она сказала ему, что для неё ничего не имело бы значения, что всё было бы хорошо, если бы он остался и женился на ней.

Бок о бок они могли бы трудиться, и всё ещё будет хорошо, если они просто будут жить для себя. У нее все еще был свой дом и некоторые семейные драгоценности, и так или иначе они справятся.

Я закрыла глаза, жалея бабушку, как она могла любить так слепо?

— Я предупреждала её. Её друзья предупреждали её, говорили, что если она поверит этому жулику снова, они отрекутся от неё. Но Обретию, кроме него, ничего больше не волновало. И он, говоря так благородно, сказал, что не позволит её семье считать её дурой. Если бы у него только были деньги, чтобы возместить убытки, он бы мог двигаться дальше.

— Но как это было возможно? — потребовала я.

— Хороший вопрос. Тот, который твоя бабушка так и не задала, по крайней мере, напрямую.

Он рассказывал о многих подробностях. О том как дать взятку чиновнику что бы уменьшить пошлину, как выглядеть преуспевающим, что позволило ему завершить много сделок. Он говорил так ловко и толково, как нужно обращаться с деньгами, чтобы заработать ещё больше.

Ужасная печаль навалилась на меня. Сколько раз я слышала, как мама оплакивает наш жалкое материальное состояние и желает перемен к лучшему, только для того, чтобы услышать от бабушки: "Но это безнадежно, моя дорогая. Нужно иметь деньги для того, чтобы делать деньги."

— Она унесла эту веру с собой в могилу, — сказала я.

Медальон немного помолчал. Затем он издал крошечный вздох.

— Мне было так страшно.

Ну остальную часть истории ты уже наверно и так поняла. Обретия продала всё, что имела и отдала деньги ему, чтобы он мог выкупить своё состояние.

Когда она осмелилась спросить отправиться с ним, он сказал, что ее проход на юг будет стоить слишком много, и на её пути возникнет слишком много трудностей. То кольцо, что ты носишь, там был изумруд, безупречный темно-зелёный изумруд. Он даже его забрал.

Ховарт извлёк камень и сказал, что продаст его в Джамелии, но обязательно потом выкупит его и вернёт на место. Он обещал, что не зависимо от того, повезёт ему или нет, он вернётся в течении года. Она смотрела, как он отчаливал от пристани в Удачном. Потом она пошла к своему старому другу и обо всём рассказала.

Она просила у него прощения. Они были друзьями с детства. Сочувствуя ее горю он дал ей место для ночлега и усадил за стол. Обретия, в конце концов, всё ещё была Лантис и Торговец. Она надеялась, что он отыщет способ встать на ноги, и найдет успешного партнера.

Есть такая поговорка в Удачном.

"Не деньги делают Торговцем, а Торговец делает деньги." Её друзья полагали, что она извлекла из этого урок. Все сложнее было терпеть ее за то что она проводила все время в мечтах по ее любимому.

Прошел год, затем другой. Все говорили ей, что и мужчина и состояние ушли, что она должна начать всё с начала. Но Обретия настаивала, что она будет ждать, что Ховарт вернется к ней, — резное личико скривило губки в глубоком разочаровании.

— Она ждала.

И это было единственное, что она делала.

— И что, неужели Ховарт вернулся? — шепотом спросила я.

Маленькое личико на медальоне исказилось от отвращения.

"О, да. Он вернулся. Примерно три года спустя он объявился в Удачном, но твоя бабушка узнала это лишь через несколько месяцев. Она узнала его в один прекрасный день, когда он прогуливался по рынку со своей прекрасной женой, иностранной внешности.

Позади них шел слуга с зонтом в руках. Няня несла их маленького сына. А на шее его бледной и пухлой джалелийской жены висел изумруд.

— И что она сделала? — прошептала я.

Тоненький голосок медальона становился всё более усталым.

Я поняла, что эти воспоминания всё ещё причиняют ей боль.

— Она просто стояла и смотрела.

Она не могла поверить своим глазам. Из её груди вырвался крик.

Он обернулся. Ховарт узнал её, но потом просто взял и отвернулся. Она выкрикивала его имя, требовала, чтобы он объяснил почему он бросил её. Прямо на улицах Удачного, посреди Торговцев и купцов, она ревела как сумасшедшая и рвала на себе волосы. Она упала на колени и умоляла, чтобы он вернулся к ней, что она не может жить без него. Но Ховарт взял жену под руку и поспешил прочь, шепча ей что-то вроде "бедная безумная женщина".

Медальон замолчал.

— Что же случилось после? — взмолилась я.

Моё сердце билось непривычно быстро.

— Пошла ли она к нему и его жене с обвинениями, что он забрал все её деньги, потребовала ли назад свой изумруд?

Дрожащим шепотом медальон признался:

— Нет.

— Почему? — боль сдавила мой голос.

Я вспомнила покорные глаза моей бабушки и боялась, что уже знаю ответ.

— Я не знаю.

Я никогда этого не пойму.

Её друзья уговаривали, чтобы она подала жалобу против них. Когда она говорила с ними, она была сильной. Но когда она оставалась одна, с пером и бумагой, её решительность улетучивалась. Рыдая, она признавалась мне, что любит его до сих пор. Она плела небылицы, что он связался с наркотиками или был околдован той женщиной. Её руки тряслись, она вслух восклицала, как такое с ней могло произойти, что какая-то джамелийская женщина могла украсть её Ховарта. Она ни в какую не хотела поверить в то, что он был негодяем и жуликом на самом деле.

Я не могла заставить понять её, что человека, которого она любила, никогда не существовало, что она любит созданный Ховартом образ, и что этот мужчина достоин только её презрения. Она садилась с пером в руке, чтобы осудить его. Но все её письма каждый раз заканчивались тем, что она опять просила его вернуться. Худшее случилось ночью, когда она пошла по темноте к его дверям. Она просила впустить её, как нищенка, умоляя слугу впустить ее, чтобы она могла встретиться с хозяином наедине. Слуга с презрением от неё отвернулся, и она, Обретия Лантис из Торговцев Удачного, уползла, пристыженная и в слезах.

Я думаю, та ночь сломала её. Следующим вечером она собрала то немногое, что ещё у неё осталось, и мы покинули Удачный, уходя в полумраке, в то время как ее друзья наслаждались обедом. Она даже не попрощалась с ними. Она чувствовала что потеряла все их уважение и никто не смотрел бы на нее иначе чем на дуру."

Я почувствовала тошноту, закружилась голова от этого грязного рассказа. Это кружились воспоминания о доброй старой женщине за которой я ухаживала в течении двух последних лет.

Я полагала, что она была сдержанной и стойкой. Я считала силой то, как она переносила грубость деда и неуважение пасынка. Но теперь это выглядело немного иначе. Неумолимый, тонкий голосок зазвучал вновь.

"Она покинула Удачный. Просто сбежала. Она утверждала что не имеет значения то что с ней случилось, она всего лишь должна скрыться от всех кто убеждал ее пойти против Ховарда. Она приехала в деревню и перебивалась работой горничной, пока не вышла замуж за человека, которого не любила, чтобы воспитать его сына и родить ему дочь. Вскоре после того как родилась твоя мама, она убрала меня подальше, потому что я была последним напоминанием о её прежней жизни, — личико на медальоне вытянуло губки в прямую линию.

— Я просила её выслушать меня, когда она заворачивала меня в полотно.

Я не могла спокойно смотреть как она растит свою дочь с таким жестоким отцом и на его неотесанного сынка.

"У тебя должна быть гордость", говорила я.

Я говорила ей, что ещё не поздно вернуться и восстановить наследство. Но она меня не слушала и закрывала меня подальше."

Я задумалась о всех тех долгих годах которые медальон провела в шкатулке.

"Почему ты все это мне рассказываешь?", — спросила я тихонько.

Мой вопрос вызвал у кулона небольшую заминку. Лицо на медальоне подняло бровки как бы в удивлении почему я до сих пор не поняла это.

"Потому что она живет во мне, как и все те женщины из твоего рода которые носили меня. И я хотела бы что бы справедливость восторжествовала.

Я надеюсь что ты вернешь то что по праву принадлежит тебе."

По праву мое.

Эта мысль показалась мне чуждой. Она испугала меня.

"Но как?

У меня нет никаких доказательств, я его не знаю, если даже Хогварт все еще жив и…"

— Замолчи.

Я буду вести тебя. У тебя есть пустое колечко на руке и я буду твоим голосом. Тебе больше ничего не нужно."

Моя голова кружилась от всех этих рассказов, не знаю как мне удалось уснуть этой ночью. Проснулась я всё ещё сжимая в руке медальон из диводрева. Щелкая каждым суставом, я потянулась, одела серебряное ожерелье и направилась в Удачный. В следующее несколько недель медальон вел меня. Я довольно быстро научилась различать его тихий голосок. Советам которые оно давало было сложно следовать, но как только я стала их выполнять моя жизнь стала налаживаться.

В Удачном я нашла свое место, заботясь о старой женщине Торговце. Еда у Редоф из Торговцев была самой вкусной из все что я когда либо пробовала, и гардероб ее внучки был набит самыми прекрасными вещами из всех которые я когда либо носила. Опыт который я получила ухаживая за бабушкой очень помог мне.

Я стала благодарной слушательницей для любой сплетни о Торговцах Редоф, любая сплетня вызывала сложности при сопровождении такой старой женщины по улицам Удачного, я следила что бы она часто навещала своих друзей. Ухаживая за ней, я очень быстро освоилась в шумном торговом городе. Поддерживая её по локти и поднимая её ноги на подушки, я незаметно влилась в общество Удачного. Я видела силу Торговцев Удачного, власть, которая базировалась не только на богатстве, но и на традициях. Я поражалась тому, от чего пришлось отказаться моей бабушке, всё это могло быть жизнью моей матери. Удивляясь этому, во мне росло желание всем этим обладать. Я переняла обычаи этой страны и исправила своё произношение. По вечерам медальон учил меня как правильно вести себя в обществе и как укладывать волосы. Я перенимала все манеры женщин Удачного, женщин которые были Торговцами и обладали такой же властью как их мужья. Увидев то от чего моей бабушке пришлось отказаться моя ненависть к Хогварту начала расти. Я стремилась найти его что бы сразится с ним.

Шел месяц за месяцем, и медальон продолжал убеждать меня сохранять терпение. Моя жажда мести удивляла меня. Моя бабушка и мама учили меня скромному поведению. Я считала что это участь всех женщин. Только в Удачном я смогла увидеть что женщина может жить и управлять своим хозяйством сама. Я вспоминаю что когда Тетла ограбила меня украв бабушкины ожерелья, я не могла понять почему не бросила ей вызов. Я вспоминала что супруг Хетты давил на меня, и удивлялась почему не противостояла ему. Мое старое я растворилось в молодой девушке для которой послушание было бы подобно фантастическому отказу бабушки от своей жизни.

Я следовала указаниям медальона. Я никогда не произносила ни имени Хогварта не спрашивала о нем ни о его семье. Я была преданной служанкой, стараясь стать невидимкой. Дважды другие семьи пытались переманить меня, но я твердо держалась за это место. И вот однажды, когда я прислуживала свой хозяйке, я услышала его имя во время разговора о семье Джиллиан, которая переехала в Удачный и постоянно задирали нос.

"Страница из книги Ховарта", — сказал кто то с сопением, я знала что скандал с участием моей бабушки все еще свеж в памяти этих старух. Я внимательно прислушивались к ним когда они обсуждали эту старую историю, узнала не только что он все еще жив но и то что Торговцы Удачного презирают его. Ночью, в своей маленькой комнатке, я решила посоветоваться с медальоном.

— Готовы ли мы сейчас, чтобы отомстить? Противостоять Ховарту и потребовать, чтобы он вернул всё, что украл у бабушки?

Маленькие губки сморщились, будто попробовали вино перешедшее в уксус. Медальон издал крошечный вздох.

— Я полагаю пришло время увидеть этого человека.

— В каком то смысле это будет завершением твоего обучения.

Маленькие глазки сузились и блеснули.

— Когда мы пойдем, возьми с собой кольцо без камня. И позволь мне самой выбрать день. И в тот день ты должна будешь делать и говорить то, что скажу тебе я.

Ты должна будешь довериться мне, иначе всё будет напрасно. Два раза в сорок дней моя хозяйка предоставляла мне выходной на полдня. Медальон выбрал день.

Хозяйка не хотела отпускать меня, потому что этот выпадал на праздник в Удачном, но я пообещала ей, что вернусь рано, чтобы помочь ей с вечерними приготовлениями. Это был ежегодный съезд Торговцев, прибывающих в Удачный. Вечером должны бы начаться званные обеды, устраиваемые богатыми Торговцами. Но раньше, днём, весь город будет празновать. В центре главного рынка будут выступления и танцы, еда и напитки будут бесплатны для всех, а улицы будут переполнены народом. Вечерние мероприятия были предназначены только для Торговцев и их семей, но в городских празднованиях будут принимать участие все жители Удачного. Из всех сплетен которые я слышала, узнала что в этот день большинство из приезжих в Удачный стараются понравится Старинным семьям Торговцев. Те кто еще не состоял в родстве с Торговцами будут искать союза с самыми могущественными из них. Ховарт с семьей непременно должны быть там.

Утром назначенного дня, я принесла госпоже завтрак. Разложила ее одежду и оставила горничную помогать госпоже. В своей крошечной комнатке я вымылась и оделась так тщательно, будто это был день моей свадьбы. По совету медальона все деньги что я заработала пошли на покупку эмалированных заколок и шнурков для одежды. Высоко подвязала волосы. Когда я проскользнул в комнату своей хозяйки, чтобы взглянуть украдкой в её зеркало, я замерла перед своим отражением. Госпожа увидев меня с удивлением уставилась на мой наряд.

— Кого то ты мне напоминаешь, — сказала она сонным голосом.

Она приподнялась с постели, поближе ко мне. Как своей дочери она командовала повернуться перед ней, повернуть голову к свету.

— Подведи губы моим кармином, — приказала она мне. — И подкрась глаза черным.

Когда я это сделала она стала пристально меня разглядывать.

— Ты полностью готова, — подвела она итог.

— Есть частичка Удачного в тебе, моя маленькая иностранная крапива. — добавила она с удовлетворением.

— Так я говорю тем старым клячам как я зову своих подруг. Ступай, к тому, кого бы ты ни выбрала, чтобы очаровать.

Он не устоит перед твоими глазами. Её слова порадовали меня также сильно, как и тихий шепот моего медальона.

Я вернулась к себе в комнатку что бы добавить последний штрих к образу. Шафрановый шелк накидки моей бабушки было приятно чувствовать кожей. Она была как будто специально сшита по мне. Чувство собственного достоинства переполняло меня, когда я шла по утренним улицам города, казалось они все принадлежат мне. Меня больше не пугали ни торговая суета, ни вызывающий взгляд сына Торговца, которым он провожал меня. Так же как и я он сегодня одел накидку Торговца. Эта деталь одежды делала меня равным в его глазах, я бы могла сказать что он принял меня. Я подняла голову еще выше.

Мой путь лежал прямо через центр города. Иногда какой-нибудь из старших Торговцев провожал меня задумчивым взглядом. Я знала что прошли годы с тех пор как кто то носил накидки цвета семьи Лантисов. В ответ на их взгляды я лишь улыбалась и продолжала путь. Толпа празднующих становились все больше и казалось они все уступали мне дорогу. Мелодия переполняла меня, так же как ароматы витавшие в утреннем воздухе.

Я добралась до внешней части Рынка. Сегодня центр города был очищен. Со всех сторон доносилась музыка, моряки и торговки уже во всю танцевали в лучах утреннего солнца. По сторонам рынка были построены павильоны где люди более высокого сословия приветствовали своих друзей и партнеров по бизнесу. Самые большие из них принадлежали семьям Торговцев из Удачного и были окрашены в их цвета, но палатки простых продавцов не уступали им в красоте и радовали глаз.

Одна из стен павильона была открыта что бы показать ковры и дорогую мебель. Семьи Торговцев приветствовали друг друга за этими временными столами, соревнуясь между собой в богатстве и уюте. Никто не скупился в этот праздничный день. Я потихоньку пробиралась через все это многообразие, слушая бормотания медальона который вынужден был смотреть на это из под тесной одежды.

— Вон там цвета Хардестов, кажется они сильно поднялись в последнем поколении.

— А это должно быть Бекертов, они всегда устраивали шоу.

Постой. Остановись тут.

Я остановилась, и я могу поклясться что чувствовала легкую вибрацию исходившую от медальона. Павильон перед нами был сделан почти что в стиле Торговцев Удачного, намекая на равны статус его владельца. Все павильоны Торговцев были простых цветов от каждой из старейших семей Удачного, палатки приезжих были полосатыми или пестрыми. Павильон же пред которым я остановилась был белого и зеленого цветов. Семья выстроилась рядом будто для портрета, родители и их дети сидели без дела за столом, нагруженном богатой утренней трапезой. Их гостями были два молодых человека в одеждах Торговцев Удачного. За отдельным, возвышающимся столом, на высоких стульях, похожих на троны, сидела пожилая пара и благосклонно смотрела вниз на свою семью. Главной у них была маленькая пухлая женщина. Её тонкие седые волосы были аккуратно причесаны, а бледные маленькие руки украшали кольца. Зелёным огнём горел изумруд на её шее. Рядом с ней сидел красивый старик, ухоженный и элегантно одетый. Когда я посмотрела на него, то почувствовал, что кулон разделил мой взгляд. Внезапная волна ненависти нахлынула на меня. К ненависти добавилась ярость, что это все было оплачено деньгами Обертии, это с их помощью они жили в роскоши и достатке. Теперь я видела как трудности и лишения сократили жизнь моей бабушки. Он украл не только её богатство и уважение: он украл её жизнь.

— Если бы не твоё предательство, Ховарт, Обретия Лантис была бы ещё жива! Слова сами вырвались из моего горла. Я не узнала своего голоса. Все кто услышал меня, перестали праздновать. Беседа в соседних павильонах прекратилась. Все взгляды были прикованы ко мне.

Сердце замерло у меня в груди, но я продолжала идти вперед не взирая на это, выкрикивая слова с силой которой была не моей.

Я принесла тебе весть о ее смерти.

Бедность и лишения сделали ее жизнь короче, но твое предательство, Ховард, убило её. Обретия Лантис была моей бабушкой. Я отдаю вам последнюю часть богатства, которое вам не удалось забрать у неё: это кольцо, столь же пустое, как ваши обещания. Возьмите его вместе со всем остальным, что забрали обманом, — я сняла кольцо с руки и швырнула его со всей силы.

Оно сверкнуло на лету и приземлилось прямо в пустой стакан Ховарта, разрушив звоном тишину после моих слов. Глаза старика выпучились, вены дико пульсировали на лбу. Я подозревала, что он думал, что он сейчас увидел призрака, вернувшегося разбудить старый скандал именно тогда, когда его репутация была наиболее благозвучной. Я перевела взгляд на его жену. Она побагровела от оскорбления.

— Изучите это повнимательней, жена Ховарта, — презрительно предложила я ей.

— Хорошо ли поместится туда изумруд Лантисов, который вы носите на шее?

Поверьте в то что вы не признавали все эти годы — богатство мертвой женщины подкупило вас. Знайте же что вышли замуж за жулика и выскочку, знайте же что все ваше семейное благополучие основано на его предательстве одного из Торговцев Удачного. Я обернулась к двум молодым Торговцам, сидевшим за столом. Молодые девушки сидевшие рядом с ними, вероятно дочери Ховарта, смотрели на меня с побелевшим от ужаса лицом.

— Присмотритесь получше к тому с кем собираетесь породнится, сыновья Торговцев.

— Все это богатство семьи Лантис, оно пронизано именем Лантис.

К Ховарту вернулся дар речи. Щеголеватый старик теперь выглядел более увлеченным и стал еще бледней.

Дрожащим пальцем он указывал на меня, но очень тихо говорил своей жене.

— Она ничего не сможет доказать! Совсем ничего! Эти деньги Обертия отдала по любви. Она не сможет законно заставить вернуть меня их.

Лицо его жены вытянулось от удивления. Я думала, что она грохнется в обморок. Я немного подождала когда тишина наполнит всех, и выкрикнула слова.

— Этими словами вы признаете свою вину больше чем я смогла бы доказать. Оставайтесь с богатством, Ховарт. Сходите с ума по нему. Вы уже касались его своими грязными руками, мне ничего не нужно из того, что в них побывало."

Повернувшись на каблуках я вышла от туда. Ошеломляющая тишина окутавшая меня, была внезапно разорвана гомоном тысячи голосов. Как разбуженный улей весьбольшой Рынок гудел и жужжал. Скандал который как считал Ховарт давно позабыт, вернулся и очернил оставшиеся годы его жизни.

— Никогда его дочери не выйдут замуж за сыновей Торговцев.

— Самое лучшее для его жены будет уплыть обратно в Джамелию, и выйти за муж за другого, пока это еще возможно, после всего этого они никогда не смогут подняться на вершину общества Удачного, — ликующе шептал кулон мне.

"Ты сделала это, моя дорогая. Ты заставила всех нас гордиться своим успехом.

Я ничего не ответила на это, но стала двигаться коротким путем через толпу, не обращая внимания на комментарии и взгляды бросаемые мне в след. Размеренный шаг постепенно успокаивал мой гнев, убирал румянец и успокаивал стучавшее сердце. Я направлялась к докам Удачного, прохладный ветер с моря охлаждал мое лицо.

Я обдумывала свои слова и поступки которые только что совершила. Тогда такое поведение казалось мне нормальным. Теперь оно сильно удивляло меня.

— Ну и чего я всем этим добилась?

Я сняла медальон с шеи и посмотрела в его крошечное личико.

— Я думала что делаю все это что бы вернуть наследство.

— Я считала что заставлю его вернуть деньги которые он украл у моей бабушки. Вместо этого я ушла ни с чем.

Даже колечка без камня не осталось на память.

— Осталось лишь ты.

— Да только я, согласился медальон.

— А еще твое имя.

— Вернувшееся из прошлого и очищенное от грязи. Это именно то, от чего отказалась твоя бабушка, и то, что я хотела тебе вернуть.

Не деньги или драгоценности а гордость семьи Лантис. Ты теперь одна из Торговцев Удачного, этот статус твой по праву. Вполне возможно ты будешь работать служанкой, но все что ты заработаешь будет только твоим.

— И когда в очередной раз соберется Совет Торговцев, у тебя будет право голоса на нем, — улыбнулось мне личико.

Тепло малюсенького голоса было любовью всей семьи.

— Таково, моя девочка, твое наследие.