Счастливая ошибка [Хелена Фенн] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Хелена Фенн Счастливая ошибка

1

— А что ты имеешь против? — осторожно пыталась уговорить ее Робин Беллис. — Помимо того, что мне известно, — добавила она с нажимом.

Юдит не моргая выдержала пристальный взгляд главного редактора.

— Помимо того, что тебе известно, все остальное! Чудовищная самонадеянность и безграничный эгоизм. Жестокий и коварный Дон-Жуан, бессердечный сердцеед…

— И лучший любовник в твоей жизни, — лукаво вставила Робин.

— Единственный, — сердито, с вызовом добавила Юдит. — И пока последний. Нет уж, Робин, ни за что. Интервью с ним? Исключено, даже если поднимешь оклад в четыре раза.

— Не получится, — притворно вздохнула Робин, пожав плечами. — Извини, дорогая! То, что ты была любовницей Мартина Шервуда, не дает никаких преимуществ!

— Ты же моя кузина! Побойся Бога!

Робин строго кивнула.

— Да, но родственные связи тут ни при чем.

— А заявление об уходе? — повысила голос Юдит, ее зеленые глаза сузились от негодования. Не пора ли хлопнуть дверью? Робин просто достала ее этим интервью.

— Ах, Юди, дорогая, горячности тебе не занимать, но голова у тебя есть. Ты способная журналистка; кроме того, мой отец не допустит, чтобы ты ушла.

— Только что кто-то говорил, что родственные связи ни при чем…

— Это моя прерогатива, — сухо заметила Робин, вставая из-за стола и подходя к Юдит. — То, что я дочь владельца журнала, конечно, дает мне кое-какие преимущества. Однако твоя связь с Шервудом дает и тебе некоторое превосходство, если посмотреть на это в ином свете. Подойди к ситуации так, как будто у тебя сенсация года! Пойми же, дорогая, ты профессионал. Эмоции побоку.

— Но, Робин, у нас с Мартином все в прошлом!

Как убедить кузину, что Марти вряд ли будет в восторге видеть именно ту единственную женщину, которая бросила его! Юдит порвала с ним, но предпочла объяснить их размолвку тем, что Мартин оставил ее. Во всяком случае, никто не задавал лишних вопросов. Юдит выдала себя за жертву и вместо расспросов получила сочувствие и понимание окружающих. В то время это помогло ей перенести боль.

— Сейчас его имя у всех на устах, — продолжала Робин. — Это будет бомба — эксклюзивное интервью накануне беспрецедентного шага, который он задумал. Одна из крупнейших сделок года! Видишь ли, когда-то вы любили друг друга. Ты близко знаешь его, и лучше тебя никто не напишет!

— Только не я, пойми, Робин, — взмолилась Юдит. — Если даже соглашусь, то он меня на порог не пустит. Не войдешь дважды в одну реку…

— Неужели? — загадочным тоном протянула Робин, многозначительно взмахнув ресницами, и окинула Юдит всезнающим взглядом, который окончательно вывел ее из себя.

— Что ты хочешь сказать, Робин? — Юдит тоже встала. Ей совсем не нравился этот взгляд.

Робин наслаждалась многозначительной паузой, как бы прикидывая, как эффектнее обставить сюрприз. Наконец она пожала плечами и заявила:

— Я не все сказала тебе, Юдит, думая, что ты добровольно пойдешь на это. Но ты отбиваешься изо всех сил, как ни странно. Правда же такова: Мартин Шервуд сам предложил свое интервью. Но при одном условии — говорить с ним будешь ты.

Сердце Юдит остановилось. Немыслимо — и это после того, как она бросила его, устроив скандал! Она беспомощно посмотрела на кузину и покачала головой.

— Не могу, Робин. Просто не в состоянии, — жалобно прошептала она.

Та выдержала ее умоляющий взгляд и нанесла последний удар.

— Надо, Юдит! Мартин назвал твое имя, добавив, что если ты откажешься, он позвонит нашим конкурентам и те узнают от него такое, что никому не снилось! Если мы упустим этот шанс, то лучше сразу всех уволить и прикрыть лавочку.

Сбитая с толку, Юдит вновь рухнула в ближайшее кресло. Голова ее шла кругом. Боже, как он мог пойти на такой шантаж?

Робин оперлась о свой стол и, не спуская взгляда с кузины, сложила руки на груди.

— Итак, выбора нет, Юдит. Только ты сможешь спасти журнал.

Юдит кивнула. Робин права — другого выхода не видно. Жребий брошен, и угроза слишком очевидна. Нельзя забывать, как много сделал для нее дядя Эдвард. Родители Юдит уехали в Латинскую Америку, когда отец получил повышение по службе. Он был дипломатом. Однако Юдит не могла последовать за ними, так как заканчивала последний класс школы, и дядя предложил переехать к ним. Потом он помог племяннице попасть в университет, а затем предложил работу в его журнале.

Юдит откашлялась и покорно кивнула.

— Да, выхода нет. Итак, где и когда?

— Молодец! — воскликнула Робин и вернулась в свое кресло. Она переворошила кипу бумаг и заявила — На эти выходные Мартин ждет тебя. Он сказал, что ты знаешь где.

Сердце Юдит снова екнуло. Да, она прекрасно знала где и поняла, что именно там Мартин собирается отомстить. Все предельно ясно. На долю секунды ей показалось, что бывший любовник подумывает о примирении. Но в назначенном им месте? Это просто немыслимо! Мартин, очевидно, приводит в порядок свои дела перед тем, как пойти на самый ответственный шаг в жизни — приобретение контрольного пакета акций крупнейших холдинговых компаний. Эта операция поставит его в ряд с крупнейшими финансистами Европы. И разумеется, он хочет, чтобы все прошло гладко. Но его планы могут рухнуть, если пресса пронюхает, что он совершил и о чем знает только она — кроме, разумеется, действующих лиц этой драмы!

Юдит поднялась и поправила роскошную шелковую блузку, прекрасно гармонирующую с узкой твидовой юбкой.

— Для сведения, Робин, — твердым голосом сказала она. — Я наступлю на горло своим чувствам и выполню эту просьбу ради тебя и дяди Эдварда. Я достаточно хорошо знаю Мартина — он способен на все. Его угроза вполне реальна. — Юдит глубоко вздохнула. — Тебе нужно это интервью. Что ж, ладно. Ты получишь его и…

— И причем отлично написанное, — предупредила Робин. — Халтуру лучше не приноси. Нам не нужны жития святого Мартина Шервуда, наверняка в его жизни тоже есть «скелет в шкафу», как бы ты к нему ни относилась.

Она остановилась и выжидательно уставилась на Юдит.

Та улыбнулась и промолчала. Мартин умен, слишком умен, чтобы выдать себя хоть чем-то. Но однажды он нарушил правила игры, и сейчас именно это заботит его.

— Прежде всего нужны подробности его личной жизни, — продолжила Робин. — Сама знаешь — хобби, привязанности, амбиции и, разумеется, личные планы на ближайшее время — женитьба, к примеру.

Юдит передернуло, а Робин сочувственно вздохнула.

— Прости, милая. Но пора забыть разбитую любовь. Года достаточно, чтобы выкинуть переживания из головы. Ты же сама призналась, что ваши отношения не имели перспективы. Ты слишком молода и неопытна по сравнению с ним. Мартин не ровня тебе, старше и опытней, и он правильно сделал, что расстался с тобой. Так лучше. Но, видишь ли… когда ты опять встретишься с ним по делу, то прошлое пойдет тебе на пользу.

— Неужели? Как ты это себе представляешь? Ворошить прошлое? — резко парировала Юдит, подойдя к двери и открыв ее. Но, одумавшись, она обернулась к кузине с легкой улыбкой. — Может, ты и права. Вероятно, стоит опять взглянуть на бывшую любовь и подумать, что я в нем тогда нашла?

Юдит захлопнула за собой дверь, оперлась о стену коридора и закрыла глаза. Разбитый кувшин не склеить, но первая любовь не забывается. Несмотря ни на что, она все еще любила Мартина, но и в самом деле этот человек не подходил ей. Старше и умнее, со своей прошлой жизнью, куда он не допускал ее. Мартин никогда не рассказывал о том, как он жил до Юдит, а для нее, молоденькой выпускницы университета, попавшей сразу к акулам пера, многое оставалось непонятно, порой казалось странным.

Но любовь рассудила иначе, и они не смогли противостоять взаимному влечению. Несмотря ни на что! Вначале все действительно выглядело замечательно и многообещающе. Но довольно скоро их различия вышли на первый план. К тому же ему вскружила голову красотка Линда, которая отсудила у собственного мужа его компанию. Весь финансовый мир был просто потрясен. Пошли пересуды о заговоре.

— Заговор? Глупости, Юдит, — запальчиво возразил он ей. — Сначала все не сомневаются, что у меня роман с Линдой, а теперь еще этот вздор!

Они встречались в его загородном коттедже в графстве Белфордшир. Юдит приехала раньше него, захватив финансовые документы, которые она пыталась изучать, чтобы знать, чем занимается возлюбленный. Мартин появился много позже, усталый и взвинченный. Юдит знала, что лучше не трогать его, но не смогла выдержать характер.

— Ты все время проводишь сейчас с Линдой. Она то и дело звонит тебе, ее муж исчез с горизонта, и вот… — Она помахала перед его носом газетой. — Ты приобрел фирму Прайса. Все просто в шоке, кроме, разумеется, меня. Что в этом удивительного, если вы проводите вместе почти все время!

— О чем ты, Юдит? Что ты знаешь о законах бизнеса?

— Зато я знаю о других законах — порядочности и честности — и не понимаю тех, кто плюет на них, — с ходу завелась она, из глаз вдруг полились слезы, и Юдит выскочила из комнаты. Мартин даже не попытался успокоить ее.

Юдит сделала еще одну попытку попозже, когда он переоделся к ужину и расслабился у домашнего бара. Но снова он отрицал, что у них с Линдой роман, что они вместе плели интриги ради приобретения полного контроля над компанией ее мужа. А потом вдруг замкнулся в себе, сказав только, что не собирается обсуждать свои дела с ней. Юдит поняла, что между ними пропасть, которую ей не перешагнуть. Потрясенная этим, она покинула Мартина.

Другие, наверное, остались бы, размышляла, направляясь в свой офис, Юдит. Но удар оказался слишком силен. Мартин попросту подавлял ее. Гордость оказалась сильнее чувства, но ее глупое сердце все еще болело от любви и утраты. Господи, до чего мы глупы, думала она. Рискуем всем ради этой любви, которая несет только горе и разочарование. Одно ясно — повторения не будет.


— Ой! А кто вы? — спросила она высокого мужчину с седыми волосами и военной выправкой, который открыл дверь Маунт-коттеджа, коттеджа мистера Шервуда.

Юдит была напряжена, устала после долгой поездки, да к тому же сильно перенервничала. Почему мистер Большой Босс не живет в модном районе столицы, как другие нувориши? На самом деле она знала ответ. Мартин любил уединение и покой, обожал свой «домик в деревне», и она тоже когда-то стремилась сюда всем сердцем. Сейчас их уютное гнездышко выглядело холодным и неприветливым.

— Я слуга мистера Шервуда, мисс. С кем имею честь?

— Юдит Мэй, — сухо ответила гостья, раздраженная, что стоит под дверью на ветру. Легкие вихри ранних снежинок ложились на ее волосы и таяли… Так таяли чувства, оставляя лишь следы слез в душе…

Что до слуги, то он наверняка повиновался приказу — остудить пыл гостьи, дать ей почувствовать свое место. Первый этап мести.

— О да, вас ожидают. Ваш багаж, мисс?

Юдит вошла в прихожую.

— Не беспокойтесь. По пути я заехала в гостиницу и оставила все в номере. Я сюда на пару часов.

— Как угодно, мисс.

Дверь тихо закрылась за ней. Юдит огляделась, впитывая знакомую атмосферу дома. Как жестоко с его стороны настоять на их встрече в этом месте, где она впервые отдалась ему, где прозвучали клятвы вечной любви. Но Мартин солгал.

Наконец Юдит увидела его. Мартин появился на площадке лестницы, ведущей в спальню. Он был не один.

У Юдит перехватило дыхание. Он совсем не изменился за этот год. Высокий, широкоплечий мужчина с темными волосами и смуглым цветом кожи — все так же, как раньше. Магнетизм, мужское обаяние и даже надменность, с которой было бессмысленно бороться (только потом она поняла, что эта самоуверенность и делала его неотразимым). Высокомерие — показатель успеха в жизни, свойство незаурядной личности. Может, поэтому женщины так любят самоуверенных?

Последнее вполне относилось к женщине, стоящей рядом с Мартином. Она смотрела на своего спутника с таким же обожанием, как когда-то Юдит. Бедняжка! Тем временем дама взяла его под руку и они пошли вниз по устланной ковром лестнице. Мартин расплывался в улыбке, глядя на нее. Казалось, шла съемка телерекламы нового сорта кофе.

Юдит кашлянула, хотя понимала, что он прекрасно знает о ее приходе. Шоу предназначалось специально для нее.

— Рад видеть тебя, Юди, — сказал Мартин, ускорив шаги, словно действительно обрадовался.

Не смущаясь, он слегка обнял ее за плечи, ткнулся носом в холодную щеку, словно привечая старого доброго друга. Спектакль для дамы сердца или наказание для нее? Какая разница! Не стоит думать об этом. Во время долгого пути она к этой встрече мысленно подготовилась.

— Юдит, это Эмма, моя соседка.

Мартин повернулся на каблуках к слуге.

— Дастин, проводите, пожалуйста, миссис Хаймонд к машине.

Обе женщины тем временем пристально смотрели друг на друга без тени улыбки.

— Затем принесите кофе в гостиную и напомните Норис, что ужин в девять.

Эмме, своей соседке, хозяин сказал:

— Через неделю продолжим. Большой привет Берту.

Он поцеловал воздух у ее уха и, очевидно посчитав свою миссию выполненной, взял Юдит под руку и подвел ко входу в гостиную. Не успев опомниться, она оказалась в роскошной комнате, и дверь с шумом захлопнулась за ней.

Юдит почувствовала себя подавленной, поняв, что вся дрожит, хотя в помещении было тепло. Странно, ведь согласившись на это интервью, она дала зарок дистанцироваться от двусмысленной ситуации. Но оказавшись здесь, Юдит поняла, что это вряд ли получится.

Мартин подошел к камину уверенной походкой. Теплый отблеск огня осветил его мускулистые стройные ноги в облегающих джинсах; повернувшись на мгновение к ней мощной прямой спиной, он поворошил угли в камине. Голубая джинсовая рубашка напомнила ей прошлое. Таким он ей особенно нравился, уверенный в себе и непринужденный Мартин. Но мистер Шервуд, одетый в безупречный деловой костюм и изысканный шелковый галстук от своего знакомого модельера из Милана, тоже заставлял трепетать ее сердце. Что скрывать — он неотразим в любой ипостаси.

Юдит бросила на софу свое тонкое темно-вишневое пальто, не отвлекая Мартина, который все еще помешивал угли в камине тяжелой медной кочергой.

— Нам лучше начать прямо сейчас, если ты ждешь гостей на ужин, — бросила ему Юдит, ища в сумочке ручку с блокнотиком и диктофон. Взглянув на него, она наткнулась на взор, исполненный меланхолии.

— Ужин ждет нас, дорогая. Неужели ты думаешь, что я затащу тебя в такую глушь, не предложив поужинать со мной?

Юдит враждебно посмотрела на него.

— Не стоит, Мартин. Интервью займет пару часов, и ко времени ужина я уже уеду. Чтобы ты не тешил себя иллюзиями, скажу сразу — меня твое приглашение не прельщает.

— А я и не прошу делать мне одолжение, Юдит, — прервал он. — Бросив меня тогда, ты навсегда потеряла право на мое радушие. Запомни, ты теряешь сегодня много больше, чем чудесный отдых.

Как ни досадно, он прав. Интервью — это ее пытка, ее искушение. Он может как угодно измываться над ней, но не сумеет причинить большее зло, чем в прошлом. Юдит стояла окаменев, готовая к тому, что Мартин сейчас швырнет в нее настольной лампой.

Воцарилась долгая пауза, их глаза скрестились, как клинки шпаг, и никто не хотел уступать.

— Подойди к камину и погрейся. Ты вся замерзла.

Сердце Юдит отчаянно колотилось, она приняла приглашение. Тепло охватило ее, но внутри все заледенело. Юдит не нуждалась в его заботе; не хватало еще поддаться обаянию его личности.

— Ты изменила прическу, — заметил Мартин, когда она села в темно-зеленое бархатное кресло у камина.

Юдит инстинктивно потрогала свой роскошный пучок волос цвета красного дерева. Она подстриглась. Она также поменяла стиль одежды и одевалась исключительно в костюмы известных дизайнеров — Мартин не раз говорил, что ей к лицу стиль нео-хиппи — пестрые цветастые блузки, бусы и яркие юбки из шелка. Все, что нравилось ему, исчезло без следа.

— Ты изменилась, — тихо сказал он.

Юдит взглянула снизу вверх на его мощную фигуру.

— А ты нет. Все ухлестываешь за чужими женами, — бездумно ответила она.

Очевидно, Эмма была замужем за неким Бертом, и не столь удачно, судя по тому, как она буквально висела на Мартине.

— Интересно, чем занималась в спальне твоя очаровательная соседка? Нет-нет, дай мне сказать! Точно, она — сантехник и чинила там трубы.

— Она эксперт по антиквариату, — резко прервал ее Мартин. — И кстати, хотя тебя это не касается, она устраивает благотворительный аукцион в нашем городке. Я как раз показывал ей стул в стиле «ридженси», который мог бы заинтересовать ее.

В его словах скрывалось раздражение.

— Но твой интерес к моей милой соседке о многом говорит! — с издевкой добавил Мартин.

Ошибка номер один, удрученно сказала себе Юдит. Он понял, что прошлые раны еще болят. Найти бы достойный ответ и бросить ему в лицо, но это только усложнит обстановку… К счастью, именно в этот момент бесшумно вошел Дастин, неся поднос с дымящимся кофе. Шесть часов. Пара часов на интервью — и в путь. Ужин с ним наедине просто исключен. Она и так пошла на немыслимые уступки.

Дастин величественно удалился. Мартин разлил кофе и передал ей чашку из тончайшего севрского фарфора. Он сел напротив и не сводил с нее глаз. Юдит почувствовала себя не в своей тарелке под его пристальным взглядом. Когда-то она сходила с ума от этого взгляда, считая, что за ним кроется сильная любовь. Господи, какая дура!

— Зачем ты завел слугу? — спросила она, думая, что пора начинать расспросы. Интервью! Да это просто фарс. Юдит прекрасно знала все его хобби и амбиции, а что касается привязанностей, то только одну — чужие жены. Да, это можно обыграть в журнале: респектабельный финансист с безупречной репутацией питает непреодолимую слабость к юбкам! Но проблема в том, кто поверит в это? Мартину удалось подняться на столь высокий пьедестал, что слухи не замарали его реноме. Пресса восхищалась им («загадочный святой»). Ни одного скандала, ни единой предосудительной связи. Что-то неслыханное в наши дни.

— Я решил, что мое уединение не столь важно, после того как ты бросила меня, — сухо объяснил Мартин. — Дастин у меня вроде жены — занимается хозяйством и готовкой…

Юдит не смогла удержаться от циничного смешка.

— Заодно согревает твою постель, не так ли?

Но вместо ожидаемого взрыва негодования в ответ на грубое оскорбление Мартин и глазом не моргнул.

— Послушать тебя, то скорее чужие жены развлекают меня. Ты непоследовательна. Кроме того, по собственному опыту ты прекрасно знаешь мою сексориентацию.

Разумеется, Юдит знала. Она молча допила кофе, поставила пустую чашечку на серебряный поднос и потянулась за блокнотом.

— Ладно, давай прекратим пикировку и займемся делом.

— Каким именно?

Юдит блеснула на него зеленью глаз из-под ресниц.

— Интервью, понятно. Мое время дорого стоит, и как ни волнующи эти воспоминания, нам обоим они обойдутся вдвое дороже. Ты сам очень занятой человек, проглатываешь одну компанию за другой. Что ж, после нашего разрыва жизнь сосредоточилась для меня в одном слове — работа. Так обстоят дела и сегодня.

— Все верно, но сейчас парадом командую я, дорогая моя Юдит. Ты получишь интервью когда мне удобно, а не когда позволяет твое расписание.

Юдит непонимающе уставилась на Мартина, вдруг осознав, что он попирает ее достоинство, и ненавидя его за это. Как короток шаг от любви…

Она крепко сжала руки на коленях.

— О'кей, я подожду, когда тебя посетит вдохновение, но учти, если это не произойдет в ближайшие полчаса, то я пас.

Юдит откинулась в уютном кресле и закрыла глаза. Пусть этот наглец увидит, что с ней шутки плохи.

Вдруг ее губы обжег горячий и страстный поцелуй, мгновенно отбросив ее на год назад — горькое напоминание о безумной прошедшей страсти. Но Юдит не захотела отдаться этому чувству, хотя все фибры ее души молили об этом. Сердце ее окостенело, и там не осталось места для любви. Совсем не сложно навсегда выбросить его из своей жизни — она видела Мартина насквозь.

Он оторвался от ее губ, и глаза Юдит открылись. Он опирался на ручки кресла, его лицо чуть ни касалось ее — дыхание Мартина нежно согревало ее кожу, а родной запах вновь остро напомнил о минувшем. Мартин смотрел на нее, но выражение его лица она не понимала.

— А это зачем? — растерянно пробормотала Юдит. Отчаянное биение сердца никак не могло остановиться.

Мартин улыбнулся одними губами.

— Мне просто интересно, осталось ли хоть немного от той Юдит, которую я знал. Ты явилась, вся ощетинившись, источая злобу, и похоронила все мечты о примирении.

Мартин выпрямился, отошел к столику и подлил себе еще немного кофе. Он протянул Юдит серебряный кофейник, но она только отрицательно мотнула головой.

Примирение? Кого он хочет ввести в заблуждение? Неужели он все еще считает ее восторженной девочкой, которая, открыв рот, внимала каждому его слову? Нет, той Юди, которую он знал когда-то, больше нет. И слава Богу!

— Марти, — тихо и рассудительно сказала Юдит. Ее спокойный тон как бичом хлестнул его. — Нам и так тяжело. Давай не усложнять положение. Ты настоял, чтобы именно я брала интервью, и вот я здесь. Неужели этого мало?

Она опустила глаза, чтобы он не заметил умоляющего выражения.

Мартин уселся на софе рядом с камином и невесело улыбнулся.

— Мало, Юдит, мало!

Она вся похолодела внутри. Что еще ему нужно? Сделать ей больно, это очевидно. Но какие извращенные формы это примет?

— Давай займемся интервью, Мартин. Ты вполне ясно изложил, что тебе нужно, и я покорно напишу все, что угодно. Твой портрет выйдет именно таким, какой ждет обожающая тебя публика.

— Зачем ты все-таки приехала, Юдит?

На мгновение она не нашла, что ответить. Разве не очевидно? Выручить свою кузину. Никакого сомнения, что Мартин осуществит свою угрозу, если она не сделает так, как ему угодно. Но вместе с тем не стоит показывать ему, что его угроза воспринимается всерьез.

— Это моя работа, — промолвила Юдит. — Не более, но и не менее. Может, все-таки приступим?

Мартин ленивым движением вытянул ноги, затем не спеша поднялся.

— Лучше с утра. Перед ужином я должен еще кое-кому позвонить. Я попрошу Дастина показать тебе твою комнату.

— Постой! — воскликнула Юдит, вскакивая с кресла. — Утром я уже должна сдать материал в журнал.

На его губах появилась снисходительная улыбка, но глаза оставались непроницаемыми. Игра в кошки-мышки, подумалось ей.

— Милая моя, если завтра тебя здесь не окажется, то ты вообще ничего не сдашь.

— Мартин, не надо, — вспыхнула она. Это невыносимо. Нечестно с его стороны задерживать ее здесь — они оба понимали двусмысленность положения. Мартин всего лишь пытался сломить ее, заставить отступиться от своей линии.

— Не надо… чего?

— Прежде всего, не прикидывайся идиотом. Я не собираюсь ужинать с тобой. И не намерена ночевать тут. Мы займемся интервью немедленно, а не завтра. Все понял?

Мартин молчал, лишь снисходительно улыбался, глядя на нее, словно знал тайны мироздания, но не собирался делиться с ней. И вдруг он сделал такое, что окончательно сбило Юдит с толку. Решительно подойдя к двери, он взял телефонный аппарат и, наклонившись, выдернул его из розетки. Иронически взглянув на растерянную девушку, Мартин засунул аппарат под мышку и вышел.

Онемев от неожиданности, Юдит беспомощно уставилась на дверь. Понятно, что ему надо позвонить, и, разумеется, он хотел, чтобы никто не слышал его разговор, но зачем же так? Мартин ее больше не интересует. С другой стороны, она все же журналист, а разговоры, видно, не предназначались для посторонних ушей.

Юдит снова откинулась в кресле и устремила взгляд на огонь. Нет, она не будет подслушивать, хотя однажды пришлось. Юдит сделала тогда ошибку, признавшись Мартину. Но это произошло случайно, она не собиралась услышать то, что узнала. Видно, на этот раз он не собирается рисковать! Мартин не доверяет ей, а она — ему, так что какого черта задерживаться?

Пятнадцать минут спустя Юдит задала себе тот же вопрос. Она уже еле сдерживала себя и посматривала на часы. Наконец резко поднялась, засунула блокнот и диктофон обратно в сумку. Затем пришла очередь надеть пальто. Это просто смехотворно! Интервью, можно считать, уже сделано. Больше нечего болтаться здесь, ожидая, когда Мартин соблаговолит появиться.

— Что за шутки! — завопила она, дергая за массивную медную ручку двери. Господи, какая нелепость! Она оказалась запертой. — Мартин! — еще громче закричала она, не отпуская ручку и едва сдерживаясь, чтобы не начать колотить по двери. — Мартин, открой дверь, не то я криками переполошу весь дом.

Ничего себе! Гробовая тишина.

— Ах ты, подонок! — прошипела она. Теперь понятно, зачем он унес телефон. Итак, Мартин решил сделать ее своей заложницей и, понимая, что как только она осознает это, то начнет звонить, все предусмотрел заранее!

Юдит метнулась через всю комнату к окнам и резким движением раздвинула тяжелые, расшитые золотом шторы. Пушистые снежинки залепили стекло, образовав неровное кружево. Издалека донесся звук работающего мотора автомобиля. Пытаясь разглядеть что-нибудь через жемчужную пелену, Юдит прижалась носом к стеклу и крикнула:

— Дастин! Дастин!

Неужели он не слышал ее криков? Но слуга как ни в чем не бывало положил в багажник большие сумки и чемодан. Потом он помог какой-то женщине сесть на переднее сиденье. Боже, они собираются уезжать! Юдит кричала во весь голос и колотила ладонями по небьющемуся толстому стеклу — но все тщетно.

Плача от досады, Юдит продолжала бить кулаками по стеклам, пока задние огни машины не растворились в белесой мгле. Потом она нанесла еще несколько финальных ударов — от злости.

— Ну, Мартин Шервуд! Ты заплатишь за это!

Вытирая слезы со щек тыльной стороной ладоней, Юдит вытащила диктофон, откашлявшись, включила запись и, продиктовав четким и громким голосом число и время, продолжила:

— Меня сделал пленницей в Маунт-коттедже Мартин Шервуд, который запер меня здесь, лишив связи с окружающим миром. Слуги уехали. Боюсь, мы остались одни в доме. На дворе метет пурга. Мартин хочет причинить мне зло. Но я намерена записывать все, что произойдет здесь.

Перед тем, как отключить диктофон, она добавила обреченно, но твердо:

— И я сумею использовать эту запись, Мартин Шервуд, потому что тоже могу играть в эту игру.

Юдит высунула язык и показала нос невидимому злодею, чувствуя себя, как обиженный ребенок, который хочет показать, что он уже взрослый и может постоять за себя.

Пленница включила телевизор, уютно устроилась в кресле у камина и дала себе слово сделать вид, что ничего не произошло, когда Мартин явится сюда, чтобы выпустить ее на волю.

Плевать, даже если он продержит ее здесь всю зиму. Чем дольше заточение, тем длиннее очерк! Всемирная сенсация? Вот она, у нее в руках. Что это — похищение, акт терроризма, насилие над личностью или все вместе? Как ни называй — это преступление, и Мартин, безусловно, просто подлец. Он еще раскается, что осмелился на такое!

2

К девяти часам гнев Юдит остыл, она не знала, куда деваться от скуки и беспокойства. Она проголодалась, огонь постепенно затухал, уголь кончился. За окнами по-прежнему бушевала метель, застилая небо и землю серым покровом.

А что, если с Мартином что-то случилось и он не сможет выпустить ее? Как помочь ему, если он, например, лежит со сломанной ногой? Хотя что ей беспокоиться о нем, когда этот человек даже не подумал, жива ли она еще!

Юдит чуть не подпрыгнула, услышав поворот ключа в замке, но еще уютнее свернулась калачиком на софе и притворилась, что заснула, а в нужный момент потянулась и зевнула.

— О, кажется, меня сморило, — сонным голосом сказала она, положив стройные ноги на спинку кушетки.

— Превосходно. Надеюсь, ты как следует вздремнула, потому что нам предстоит долгая ночь. Шампанского?

Мартин поставил на небольшой столик рядом с ней два хрустальных бокала и наполнил их до краев. Пахнуло острым морозным ароматом «Моэ э Шандон».

— Французское? Что за праздник? Марти исполнилось пять лет?

Он усмехнулся.

Юдит взяла бокал из его рук, но решила лишь пригубить его. Вскоре ей предстоит обратный путь в гостиницу. Мартин не закрыл дверь, и когда придет время, она рванется к выходу.

Разумеется, интервью с ним окажется не столь длинным, но материала достаточно на шикарный репортаж: «Несмотря на метель, отважная девушка-репортер вырывается из рук безумца. Мартин Шервуд сошел с ума! Читайте ее захватывающий рассказ!»

— Выпьем за долгую ночь, которая нам предстоит. Однако только от тебя зависит, станет ли она мукой или радостью.

Мартин поднес бокал к ее бокалу и затем осушил его. Юдит только пригубила свой.

— А смысл?

— Смысл? «Мужчина и женщина оказались пленниками метели в загородной резиденции» — так пишут в бульварных газетах? И дальше: «Всепоглощающая страсть смела барьеры времени и вины». Ну а результат налицо, — с самодовольным смешком добавил Мартин.

— Нет, не то. Скорее: «Финансовый магнат обезумел от страсти». Текст: «Воротила бизнеса, потеряв рассудок, решил, что его бывшая любовница настолько наивна, что уступит его диким притязаниям и по старой памяти вновь отдастся его вожделению».

Мартин снова усмехнулся.

— Не обязательно упоминать о том, что давно прошло, мой милый репортер. Лучше отправиться в новое плавание. Мы оба изменились, даже по сравнению с прошлым годом.

Юдит улыбнулась в ответ.

— Я стала старше и умнее, не то что ты.

— Я стал старше и злее.

— Заметно.

— Еще шампанского? — Мартин завлекающе помахал черной бутылкой с золотой этикеткой.

— Не отказалась бы, если бы всерьез воспринимала твои намеки, Мартин, — отрезала она. — Но ты зря стараешься. Не собираюсь спать с тобой ни на трезвую, ни на пьяную голову.

— Когда-то ты не отличалась такой разборчивостью, — парировал он, напомнив ей, как однажды, в момент безудержного веселья они изрядно перебрали и, смеясь и дурачась, раздели друг друга, облили себя шампанским и предались страсти прямо на ковре у пылающего камина.

Юдит выдержала его взгляд не дрогнув и сделала вид, что не помнит. Он отвернулся и подошел поближе к камину.

Ее глаза увлажнились. К счастью, он стоял спиной, а затем взял чугунную кочергу викторианских времен и вышел. Юдит так любила его тогда и не сомневалась, что он разделяет ее страсть. Мартин вел себя, как будто действительно не мог дня прожить без нее. Во всяком случае, в ее представлении всегда оставался страстным и неутомимым любовником. Но как это следовало понимать: как похоть в красивой упаковке или действительно глубокое чувство?

Одно можно сказать уверенно — ничего лучше у Юдит не случалось ни до, ни после Мартина.

Неожиданно для нее самой глаза высохли и заблестели. Она вся встрепенулась и поняла, что сейчас сделает! Нужно уходить, причем немедленно, ибо если он еще немного продолжит давить на психику, то она просто не выдержит.

Не теряя ни секунды, Юдит схватила сумку и накинула пальто, успев лишь быстро сказать время в микрофон и добавить, как именно она собирается убежать — через гостиную, — затем проскользнуть в парадную дверь и успеть запрыгнуть в машину.

Мороз обжег ее легкие, перехватил дыхание, так что она чуть не задохнулась. С тех пор как она здесь, здорово похолодало. К счастью, метель прекратилась, но машину всю замело. Юдит попыталась смести толстый слой снега с ветрового стекла своей модной сумочкой и дернула за ручку двери. Замок промерз, и она потеряла несколько секунд. Наконец, плюхнувшись на ледяное сиденье своего «шевроле», дрожа от холода и страха, она обнаружила, что никак не может завести мотор. О Боже, мысленно простонала она, что еще за вой доносится из-под капота?

Внезапно дверца распахнулась, и ее грубо вытащили за шиворот. Высокие каблуки прочертили зигзаг на ледяной корке, и она чуть не упала, но очутилась в объятиях Мартина, и через минуту ее бережно, но решительно внесли в дом.

— Дура! — презрительно процедил Мартин, поставив ее на ноги в прихожей столь резко, что она едва удержала равновесие. — Значит, ты пыталась сбежать?

— Ага, теперь признаешь! — торжествующе закричала Юдит. — Ты и вправду запер меня в плен…

— Ничуть не сомневаясь в успехе при этом!

— Догадываюсь почему! — завопила она, вне себя от ярости. — Ради мести… чтобы наказать меня…

— Защитить тебя, — прорычал он в ответ, тоже потеряв голову, с глазами, полными гнева.

Не понимая, что именно Мартин хотел этим сказать, она решила поинтересоваться.

— Защитить? От чего? Если мне и нужна защита, то как раз от твоих угроз!

Мартин посмотрел на нее свысока.

— Ты всегда казалась мне своенравной, наивной и ничего не понимающей в жизни. Раньше меня это забавляло, сейчас, год спустя, просто бесит. Сними пальто и заходи погрейся.

В это время Юдит вспомнила, что оставила сумку в машине, на заднем сиденье. Ясно, что сегодня она уже никуда не попадет, но диктофон очень пригодится, чтобы продолжить дневник своих мучений. Надев сырые туфли, она упрямо сказала:

— Мне нужно забрать сумку из машины. Ее покорность несколько смягчила напряженность Мартина.

— Я сам возьму ее и твой чемодан. Он в багажнике?

— Остался в гостинице. Я устроилась туда по пути к тебе. Так что не беспокойся.

— Как угодно. — Мартин пожал плечами и направился в кухню, даже не посмотрев на нее. — И не надейся, что тебе удастся завести машину. Не трать зря силы, это бесполезно.

Юдит скорчила гримасу его спине и, набросив на плечи пальто, выбежала наружу. Пригибаясь от ветра, она с трудом доковыляла до «шевроле». Попробуем еще разок! Она включила зажигание, но вновь услышала тот же зловещий вой. Безнадежно…

Вся дрожа, она вернулась в дом, шмыгая покрасневшим носом. Мартин ждал ее, скрестив руки, опершись на дубовую панель; на лице его застыло презрительное выражение.

— Ты все упорствуешь?

— Подумала, что стоит попробовать еще разок, — с вызовом ответила Юдит, пытаясь унять дрожь. — Во всяком случае, ты можешь убедиться, что я все же не кисейная барышня.

— Да уж, характер у тебя есть. Жаль только, что не хватает здравого смысла, чтобы преуспеть в жизни. Вода в радиаторе замерзла, Юдит. Слышала когда-нибудь об антифризе? Это такая голубая водичка, которую надо залить в радиатор, чтобы там не замерзла вода. Извини, конечно, за грубость, но в самом деле, очень глупо с твоей стороны ездить без него в такой холод. Так что учись на собственных ошибках.

Юдит тупо уставилась на него, чувствуя себя полной идиоткой. Антифриз… Как же это она…

— А скоро оттает?

— Не скоро.

Юдит сжала кулаки, а Мартин явно наслаждался этой сценой.

— Так что ты успеешь отомстить мне за все, верно? Значит, ты запер меня, чтобы спасти? Храни нас Бог от таких спасителей!

Мартин снисходительно посмотрел на нее.

— Ты только что сама доказала, что это необходимо, милая моя. Тебя нужно спасать от тебя самой! Ну посмотри: ты поехала черт знает куда, не подумав о погоде. Ты хоть послушала прогноз перед отъездом?

— Конечно нет.

Мартин безнадежно вздохнул.

— «Конечно нет»! О чем ты только думаешь? На сегодня обещали резкое похолодание, снегопад и гололед. Если бы я не запер тебя…

— Значит, ты все-таки запер меня?

Он пожал плечами.

— А я этого не отрицаю. Похоже только, что тебе удобнее думать иначе.

— Да, я думаю иначе. Я просто в ярости.

— Что ж, негодуй, сколько влезет, но позволь напомнить, что это делалось ради твоего благополучия. Видишь ли, я знаю тебя и прав, предполагая, что за год ты ничуть не изменилась. Чуть что не по тебе — теряешь голову! Ты бы вылетела отсюда как пробка, не подумав о погоде. Если бы я не запер тебя, то сейчас ты сидела бы в сугробе на пустынной проселочной дороге и погибала бы от холода и страха.

— Я прекрасно вожу, не надо, пожалуйста, нагнетать!

— Вполне возможно, но при этом ты не потрудилась узнать прогноз или подготовить машину к дальней поездке по зимней дороге. Иди-ка, сними скорее пальто и прими горячую ванну, или я тебя выгоню на холод.

Мартин отвернулся и вновь направился в кухню.

— Лучше оказаться в Сибири со снежным человеком, чем терпеть твои издевательства, — крикнула Юдит в его спину.

— Снежный человек водится в Тибете, а не в Сибири, — парировал Мартин со смешком.

— Какой ты умный, просто тошнит!

Вне себя, Юдит ринулась наверх в ванную, проклиная свою забывчивость и легкомыслие. Не подумать об антифризе! Она выехала из Лондона, занятая одной мыслью: что почувствует при виде Мартина после долгой разлуки. Пожалуй, Марти прав, она почти не повзрослела за прошедший год. Вот он и решил спасти ее от себя самой! Прекрасный повод, но на самом деле хитрец запер ее, чтобы наказать, она-то в этом не сомневалась! Метель и мороз оказались как нельзя кстати. Настолько кстати, что разыгравшееся воображение Юдит услужливо рисовало картины, как Мартин накликает снег и вызывает холода, крутясь как шаман и блея заклинания.

Юдит долго нежилась в розовой горячей пене ее любимого «Ярили-парфюм». Время перестало существовать, девушка не спешила. Теперь пусть он меня подождет! Однако что Марти задумал делать ночью? Соблазнение как месть? Надо не забывать, что когда представилась возможность поцеловать меня, Мартин не преминул ею воспользоваться. Самое ужасное, если он все же сломит мое сопротивление своим шармом, разожжет страсть, удовлетворит свое желание, а потом отвернется от меня и покажет на дверь. Неужели он вправду способен на такое? Когда-то Юдит устыдилась бы таких мыслей, сейчас все это казалось вполне реальным.

— Мне нечего надеть, — сказала Юдит, выглянув из ванны и увидев Мартина, озабоченно рассматривающего серебряную посудину, которую вытащил из плиты.

— Раньше тебя это не смущало, — небрежно бросил он ей через плечо.

Юдит облокотилась на косяк двери, плотно запахнувшись в его махровый халат. Настроение опять испортилось, потому что до боли знакомый запах тела Мартина вернул ее в ностальгическое прошлое.

— Теперь все иначе, — вздохнула она.

— Н-да, ты права. — Мартин бросил на нее быстрый взгляд, его темные глаза скользнули по фигуре, скрытой толстым бирюзовым материалом. Потом он с нарочитым равнодушием вновь уставился на плиту и обронил: — Ничего удивительного. Ты всегда была очень… непосредственна.

Юдит вспыхнула. Часто она брала инициативу в их отношениях на себя. Нельзя сказать, что Мартин нуждался когда-либо в подталкивании, но Юдит настолько любила и хотела его, что иногда не могла сдерживать желание. Ему страшно нравились ее раскрепощенность, смелость и отвага в сексе. Марти очень возбуждался, когда она срывала с него одежду, не желая терять ни секунды, чтобы слиться с любимым в одно целое. Он обожал ее непредсказуемость, во всяком случае, так говорил тогда.

— Я не вожу тебя за нос, Мартин, — повторила Юдит. — Мне действительно нечего надеть.

Он лениво повернулся к ней.

— Как-то странно…

— Что здесь странного?

— Наверняка ты предполагала, что останешься на ночь.

Юдит опустила ресницы.

— Я же сказала тебе, что устроилась в гостинице. По-моему, вполне очевидно почему. Когда-то мы любили друг друга, теперь между нами нет ничего. Я не предполагала, что ты захочешь оставить меня на ночь. Откровенно говоря, я вообще не знаю, зачем нахожусь здесь!

— Разумеется! Это все просто не укладывается у тебя в голове! Куда уж там! — Его голос источал неприкрытый сарказм.

— Ну ладно, пусть так! — Конечно. Юдит все знала: это его месть. — Ты что, хочешь, чтобы я умоляла простить меня и еще больше унизилась?

— Еще больше? Лично мне кажется, что я сам еще не достиг пределов унижения. — Мартин вновь посмотрел на то, что варилось в супнице. — Кажется, моя стряпня вышла за пределы съедобности.

— А ты вышел за всякие пределы здравого смысла! — презрительно сказала Юдит, пересекая кухню, чтобы посмотреть, что у него получилось. — Чуть подгорело, вот и все. Что произошло с твоими верными помощниками? Осознав, что им придется остаться со своим безумным хозяином, они словно крысы покинули корабль?

— Они уехали в солнечную Ямайку. Дастин и Норис недавно поженились и отправились в небольшой отпуск. Но перед отъездом Норис приготовила ужин.

— Итак, я виновата и в том, что еда безнадежно испорчена, — уныло пробормотала Юдит, поняв, что утром никто не сможет спасти ее.

— Не я же сидел в ванне чуть ли не час!

— Мне лучше знать, сколько нужно там сидеть! — взорвалась Юдит. — А ужин надо выкинуть. С этим уже ничего не сделаешь.

Подняв глаза, Мартин не мигая пристально смотрел на нее. Юдит подумала, что он хочет обнять ее, но этого не произошло.

— Неужели наша любовь тоже безнадежна, Юдит? — тихо промолвил он.

Сердце ее отчаянно забилось — не может быть, чтобы именно поэтому он вытащил ее сюда! Если бы, хотя бы на мгновение, она подумала, что Мартин искренен, то, может, и попыталась бы ответить. Однако Юдит не сомневалась что он просто не любит ее, так что стоит ли оживлять надежду?

Опустив глаза, Юдит попыталась отвернуться, но он схватил ее за запястья. Ощущение тепла его сильных пальцев до пят пронзило ее. Подняв взор, девушка снова увидела в темных глазах Мартина выражение грусти и отчаяния.

— Но я подумал, что все же это возможно, Юдит. Когда я решил заманить тебя, я думал, что ты повзрослела и поняла, какую ошибку совершила, бросив меня тогда. Ты не стала взрослее, но все же сильно изменилась. Мне начинает казаться, что я любил всего лишь миф, созданный моим воображением.

Сердце Юдит пронзила боль. Но лучшая оборона — наступление. Ответ прозвучал с притворной холодностью:

— Если бы я предполагала, что ты хоть чуть-чуть любишь меня, то прежде всего сама серьезно обдумала бы эту ситуацию. Не считай меня дурой, Мартин. Я знаю, зачем ты вынудил меня приехать. Ни на минуту не сомневаюсь, что тебе очень нужно это интервью, и со мной легче иметь дело. Другой журналист мог бы начать слишком глубоко копать. А тебе это не надо. Ты действительно заинтересован во мне по ряду причин, но не потому, что хочешь возродить былую любовь, Мартин.

Глаза его еще больше потемнели, а пальцы сжались сильнее на руке пленницы.

— Когда-то ты была вся доверчивость и открытость, сейчас же видишь во всем подвох. Ты загнала себя в ловушку…

— У тебя короткая память. Я бросила тебя потому, что вдруг увидела… нечто неприемлемое для себя. А ты хитростью заставил меня приехать, потому что связь с Линдой оказалась ошибкой, и из-за той подозрительной сделки. Теперь ты хочешь воспользоваться моим приездом и исправить прошлое,доказать, что я ошибалась тогда и все не так уж плохо. Одновременно ты пытаешься отомстить мне за то, что я в свое время нашла достаточно сил, чтобы хлопнуть дверью.

— Ну и как, по-твоему, я стану мстить? — раздраженно буркнул Мартин. — Затащить тебя в постель, надеясь, что страсть ослепит тебя, ты простишь былые промахи, вновь полюбишь меня и выльешь все обожание в блестящем репортаже на головы читателей? Ты действительно думаешь, что я начну унижаться из-за пары минут оргазма? Да я скорее пробегусь отсюда до гостиницы, замотавшись в полотенце.

Мартин отбросил ее руку, посмотрел на нее с отвращением и пулей вылетел из гостиной.

Юдит поглубже запахнулась в халат и прислушалась к грохоту его ног по лестнице и стуку захлопывающихся за ним дверей.

Сбитая с толку и огорченная, она бесцельно ходила по кухне. Неужели их любовь умерла? В ней чувство не погасло, оно всегда тихо светилось внутри, согревая своим теплом ее существование. Мартин поставил вопрос так, словно действительно любил ее и колебался, стоило ли пытаться склеивать разбитый сосуд…

Омлет, салат и картофель фри. Надо поесть — впереди долгая ночь.

Юдит перешла в гостиную. Мартин уже сидел в кресле перед пылающим камином и читал газету. Он выглядел сосредоточенным и утомленным. Сердце Юдит сжалось при мысли, сколько дел навалилось на него накануне сделки. Не размягчайся, приказала она себе. Или уже поздно? Все-таки она решила приготовить что-нибудь на ужин.

— Я собираюсь сделать омлет побольше, чтобы нам обоим хватило. Ты поешь здесь или хочешь перейти на кухню?

Мартин взглянул на нее исподлобья.

— Ты просто бесишь меня, Юдит, — еле слышно сказал он.

Она кивнула.

— Я слышала. — Что ж, мужчины есть мужчины. — Так на кухне или здесь?

— Здесь и вместе. Так уютнее. Помнишь?

Как можно забыть уютные тихие вечера, когда они сидели обнявшись перед камином, готовя пиццу и запивая ее вином… Юдит познакомилась с ним на роскошном приеме в отеле «Савой». Тогда она и подумать не могла, что Мартин обожает пиццу. Казалось, что столь элегантный и изысканный мужчина пьет только французское шампанское, заедая устрицами и лангустами.

Но вскоре она, к своему удовольствию, обнаружила, что он гораздо проще. А потом ее ждали новые открытия и… разочарования — обнаружились обман и двуличие, и все пошло прахом.

Юдит принесла поднос в комнату, пожалев, что на ней не платье, а всего лишь халат, который постоянно распахивается. Она поставила поднос на столик рядом с ним и затянула потуже пояс. Мартин подлил шампанского — оно уже выдохлось. Впрочем, как и их отношения.

— Ты не стала лучше готовить, — сказал он, осторожно трогая ее омлет вилкой.

— Скажи лучше спасибо, что я не выкинула на помойку твою кастрюлю со всем содержимым. Впрочем, я испугалась за экологию этой местности.

— Ты что, хочешь сказать, что все настолько испорчено?

— Посмотрим завтра, выживут ли местные птицы.

Мартин усмехнулся и поднес кусок стряпни к губам.

— О! Лучше на вкус, чем на вид.

— Один-ноль в мою пользу. Неужели у твоей Норис всегда получается только так? Зачем ты тогда держишь ее здесь?

— Дастин незаменим, а она его жена. Работы у нее нет, но она старается как может. В любом случае теперь я здесь редко появляюсь.

Такого Мартина она полюбила — доброе и великодушное сердце за фасадом расчетливого бизнесмена. Наверное, поэтому его отношения с Линдой так потрясли ее — он казался неспособным на такую низость. Но улики были очевидны, и, хотя Мартин все отрицал, объяснить ничего не смог.

Они съели омлет и допили шампанское в полном молчании. Сердце Юдит сжалось, когда она вспомнила то, что происходило здесь ровно год назад. Они тогда вот так же сидели рядышком и планировали свадебный прием. Это случилось как раз накануне разрыва из-за той истории с Прайсами.

Юдит не понимала до конца банковское дело и тонкости менеджмента. Поэтому она не вполне уверенно чувствовала себя, когда речь шла о делах Мартина. Но даже ее потрясла новость о покупке им огромной корпорации «Грайс и К°». Финансовые круги были просто в шоке: Мартин приобрел фирму Тимоти Прайса, своего друга и соперника по бизнесу. Несколько раз Мартин уже пытался взять контроль над его фирмой, и наконец это ему удалось.

Юдит решила, что Мартин и Линда предали Тимоти, нанесли ему удар в спину. Последнее время Линда часто встречалась с Мартином в отсутствие мужа.

— Ты еще встречаешься с Линдой? — спросила Юдит. Ей уже нечего теперь терять, гордость притупилась со временем.

Мартин ответил не сразу. Он встал и поставил пустую тарелку на поднос, потом подошел сзади к ней и потянулся за ее тарелкой через ее плечо.

— Я никогда не спрашивал, что все-таки привело к нашему разрыву — идея о том, что я могу изменить тебе с Линдой, или то, что я использовал ее, чтобы обмануть Тимоти?

— Не знаю, — призналась Юдит. Тем временем Мартин оперся на спинку ее кресла, ожидая продолжения. — И то, и другое тяжело, но вместе оказалось непереносимо. Я так любила тебя, что могла даже простить интрижку с привлекательной женщиной постарше. Сейчас в свете это принято, не так ли?

— Разве? — пробормотал он, приблизив губы к ее макушке.

— Говорят. Недавно мы публиковали опрос «Простили бы вы вашему партнеру короткое увлечение?» Большинство заявило, что да.

— Не я, — вздохнул он. — Никогда! Мне бы даже в голову это не пришло. Нельзя любить одного человека и предаваться страсти с другим, непростительно…

— Но ты ждал этого от меня.

— Не помню.

— Не притворяйся, Мартин, — глубоко вздохнула Юдит. — Ты даже не хотел поверить, что я знаю все о твоих делах с Линдой. Ты все отрицал, и это понятно. Мужчины так и поступают перед лицом неопровержимых доказательств. Таков инстинкт…

Мартин рассмеялся.

— Но ты не хотела поверить в это, ведь верно? На самом деле это тебя глубоко уязвило. Интересно, сейчас ты чувствовала бы то же самое? Похоже, ты стала более либеральной, проработав в журнале, который откровенно обсуждает самые разные вопросы в стиле 70-х годов.

Юдит попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но неожиданно руки Мартина легли на ее плечи и начали нежно массировать. Теплая волна разлилась по всему телу, но она не могла позволить себе размякнуть.

— Итак, — продолжал Мартин, — учитывая эту статью, может быть, ты все-таки простишь мою предполагаемую связь с Линдой?

Трудный вопрос, но Юдит бросилась в атаку.

— Пока не прочитала статью Робин, я была непреклонна. Но там есть кое-какие здравые мысли. Зачем портить себе жизнь из-за одного случая? Если мужчина и женщина смогут обсудить ситуацию и восстановить доверие, то лучше забыть. Возможно, их отношения даже упрочатся, преодолев кризис.

— А кто отвечал на вопросы анкеты?

— Да как всегда. Преуспевающие молодые люди, которые думают, что они модные, современно мыслящие и раскрепощенные.

— Год назад ты вряд ли разделила бы их взгляды, — цинично сказал Мартин. — Тогда ты мыслила наивно и жила только чувствами, не разумом.

Вот как! Значит, и правда он не считал ее тогда ровней себе.

— В любом случае, у тебя с Линдой происходило что-то серьезное.

Пальцы Мартина впились в ее тело, стали тверже и жестче. Ага, кажется, она попала точно в цель.

— Что ж, коли ты стала такой терпимой, то как ты отнесешься к тому, если я сознаюсь, что разок-другой Линда отдалась мне? Простишь?

Юдит напряглась от его прикосновения, разговор был ей неприятен.

— Все же нет, потому что обнаружились новые факты…

— Ну, ну! Ты уходишь от ответа.

— Нет, все было не так просто, Мартин. Ты использовал чувство Линды, чтобы обмануть ее мужа и заполучить его фирму.

— Значит, просто спать с Линдой нормально, а спасть с ней ради компании ее мужа — плохо. Правильно, что ты бросила меня, иначе я бы хлопнул дверью сам!

— Побойся Бога, Мартин! — вскричала она и вскочила с кресла, плотно запахнув халат. — Ты передергиваешь!

— Нет, это как раз ты исказила все, чтобы оправдать себя. Прошло двенадцать месяцев, Юдит, но для тебя ничего не изменилось!

Мартин быстро обошел вокруг кресла, и Юдит попятилась. Но сзади нее пылал огонь в камине, отрезая отступление.

— Я… я…

— А я считаю, что ты ничего не поняла! — сказал Мартин. — Более того, ты совсем запуталась в своих чувствах.

Внезапно он протянул руку и дернул за пояс так легонько, что Юдит в пылу спора почти ничего не почувствовала. Тяжелый халат, в котором она просто утопала, раскрылся и медленно и величественно спал с нее, покорно свернувшись у ног потрясенной и ничего не понимающей Юдит, оставив ее совершенно нагой. И Мартин смотрел на ее налившиеся груди, на стройные ноги — хотя каждый дюйм ее тела был хорошо знаком ему.

Мгновение молчания показалось вечностью. А потом он легонько прикоснулся к ее горячей, нежной как шелк коже. От ощущения его пальцев по телу Юдит прошла дрожь, она покрылась мурашками…

Его рука легла на грудь Юдит, чуть прикасаясь к трепещущей плоти.

— Что ж, значит, ты сбита с толку, Юдит? — прошептал Мартин, не сводя с нее взор, пытаясь расшифровать то, что таилось в глубине ее смятенных глаз.

Юдит не могла вымолвить ни слова. Что можно сказать, если, как и раньше, одно его прикосновение приводило в трепет! Очевидно, он тоже почувствовал ее реакцию, вернее увидел — ее щеки медленно покрылись алым румянцем.

— Дай я помогу тебе, — хрипло сказал Мартин.

Ее глаза сказали все, что не осмеливались произнести губы. Она подавила в себе стон, когда его пальцы нежно сомкнулись вокруг ее соска, как над бутоном розы, усыпанным капельками росы, тающими под лучами солнца. Юдит тоже таяла под пронизывающим взглядом его жгучих глаз.

Но ей грозила опасность — садовник уже собрался одним движением снять нераспустившийся бутон. Остановись — он замыслил недоброе, промелькнуло в голове. Сумеет ли она переломить себя, не поддаться искушению?

3

Нежно, но властно губы Мартина прильнули к ее губам, а рука нежно ласкала грудь, вызывая волны истомы. Она хотела его, страстно и жадно, все еще любила, но это тем не менее ничего не значило. Мартин, может быть, и соскучился по ней, но не любил, она в этом не сомневалась.

Но он тоже жаждал любви, желание переполняло его. Мартин крепко обнял ее за талию и резко привлек к себе, чтобы она почувствовала, как он хочет ее. Его плоть пульсировала, еще сильнее разжигая женщину, так долго прятавшуюся в ней. На Юдит нахлынули давно забытое чувство экстаза от близости с любимым. Секс есть секс, но любовь — не только животная страсть. Сейчас секс вел за собой Мартина, секс и стремление отплатить, унизить ее. Но Юдит ослепила любовь, любовь, не ненависть! Она хотела бы испытывать сейчас злобу и презрение, но на них не хватало сил.

— Ага, все-таки я не безразличен тебе, — срывающимся голосом пробормотал Мартин, водя воспаленными губами по ее шее.

— Вот чего ты хочешь… правда? — с трудом прошептала она, приподняв руки и безуспешно пытаясь оттолкнуть Мартина. — Ты наслаждаешься властью надо мной, сознанием, что можешь раздавить меня, отомстить за то, что я бросила тебя.

— Я скажу тебе, Юдит, то, на что ты закрывала глаза целый год. Моя месть и твоя плата — это двенадцать месяцев без меня, без моей любви и нежности. Так я попытался отомстить, думая, что твои мучения заставят тебя приползти ко мне на коленях, умолять принять тебя обратно.

От ужаса Юдит не смогла произнести ни слова. Его объятия стали еще крепче, и он так прижал ее трепещущее тело к своему, твердому и напрягшемуся, что она едва дышала.

— Но, любимая, мне нужна твоя душа, а не плоть, которая уже моя. Я мог бы взять тебя прямо сейчас, повалив на пол и не дав тебе даже передохнуть от страсти, от которой ты сгораешь, и ты радостно отдалась бы мне.

С этими словами Мартин как перышком провел кончиками пальцев вниз по ее животу. Юдит буквально затрясло, она не смогла удержать хриплый стон. Обратной стороной пальцев Мартин нежно потрогал мягкий шелковый треугольник светлых волос, единственное, но легкопреодолимое препятствие между его твердой плотью и ее мягким и горячим телом.

— Нет, — выдохнула она.

Голова Юдит бессильно опустилась на его мускулистую грудь, она почувствовала родной запах его горячего тела. Она закусила губу, чтобы вновь не закричать от желания, когда он кончиками пальцев нежно, но требовательно раскрыл бутон розы, жадно тянущейся к ласке.

У Юдит закружилась голова, она почти потеряла рассудок. Но только на мгновение. Нечеловеческим усилием она вырвалась из его объятий. В ней клокотала ненависть. Она презирала себя за минутную слабость.

— Прекрати, — закричала Юдит, схватив халат, и закуталась в него, словно ткань могла стать непреодолимым барьером между ними. — Зачем ты так поступаешь со мной?

Мартин только снисходительно улыбнулся.

— Уверяю, мне это еще тяжелее.

— Физически — может быть, но ты слишком расчетлив и холоден, чтобы все пережитое нами хоть как-то затронуло тебя!

Он схватил ее за локти. Даже сквозь толстую ткань она почувствовала кипевшую в нем ярость.

— Не расчет, а душа и сердце приказали мне любой ценой вытащить тебя сюда! — буквально прорычал Мартин. — Разве это месть? Это последняя попытка привести тебя в чувство. Ты должна понять: нам не жить друг без друга!

Голова Юдит вновь пошла кругом, но не от радости и надежды, а от его неожиданного и невероятного заявления.

— Суть совсем не в этом! Сейчас для тебя время, когда ты не можешь позволить себе допускать ошибки. Самые невинные слухи, отголоски былых скандалов — и сделка может сорваться. Так что валяй, Марти, делай, что задумал! Уложи меня в постель, докажи мне, что я по-прежнему люблю тебя, попроси мою руку и сердце, потому что как твоя жена я гораздо безопаснее.

Он оттолкнул ее от себя, словно прокаженную. Его глаза потемнели от гнева и пылали такой яростью, что Юдит вжала голову в плечи.

— Ты никак не можешь повредить моей репутации, потому что мне нечего стыдиться. Но отвратительно то, что ты делаешь с собой! За что же ты так мучаешь себя! Неужели непонятно, какую ошибку ты совершила, бросив меня? Что за мазохизм, изводишь сама себя за неправильное решение!

Юдит издала короткий смешок. Не она мучила сама себя, а он издевался над ней.

— Ты пытаешься обвинить меня в том, что произошло. Однако это ты сам ощущаешь такую вину за свои шашни с Линдой, что хочешь свалить все с больной головы на здоровую.

Мартин наклонил голову и провел рукой по волосам.

— Все из рук вон… — пробормотал он и поднял взгляд. — Если помнишь, то твои истерики тогда взбесили меня. Неужели твоя наивность доходила до того, что ты поверила во все? Я не хотел верить в это. Как ты могла подумать так обо мне, после всего, что нас соединило?

Юдит почувствовала вину, но попыталась отбросить от себя это мимолетное чувство. Вместо этого она злобно прошипела:

— Против фактов невозможно спорить. Слишком много я видела, вплоть до пошлых следов губной помады на воротнике.

— А кто сказал, что это помада Линды?

Его слова обрушились на Юдит, как паровой молот.

— Мерзавец! — выкрикнула она и, не помня себя, вылетела из комнаты. Как он мог? Зачем усугублять все плохое до такого ужаса?

Юдит неслась вверх по лестнице, не зная, куда убежать от него… и от себя. Она оказалась в ловушке, бежать некуда, придется ночевать тут. Но куда скрыться, чтобы хотя бы поплакать одной в уголке?

Она распахнула дверь — его комната. Нет, ни за что! Гостевая спальня? Холодная и неприветливая. Вторая и третья спальни? В последней они хотели сделать детскую. Здесь уже горел огонь в чугунном викторианском камине. Юдит заставила себя войти туда, по лицу ее ручьем текли слезы. Она рухнула на ковер у яркого огня и горько разрыдалась.

Значит, у него были другие женщины помимо Линды? Ну и что? Неужели недостаточно двенадцати месяцев мук и страданий? Она взвинтила себя до того, что находится уже на грани нервного расстройства. А что, собственно, случилось? Да, он осыпал ее упреками, сломил сопротивление, попытался овладеть ею. При этом заявил, что его месть длилась весь год, прошедший после разрыва. Теперь он пытается доказать, что они не могут жить друг без друга.

Весь этот год она не жила, а существовала, и теперь впереди целая жизнь такого же унылого существования без него. Но как иначе? Ведь до сих пор он так и не смог опровергнуть ее обвинения. Слова о том, что его просто убивают ее подозрения — лишь уловка.

Юдит услышала, как осторожно открылась дверь, и быстро вытерла последнюю слезинку. Мартин пересек комнату и сел в старинное кресло у камина.

— Я зажег огонь в надежде, что ты вспомнишь все, когда придешь сюда. Помнишь, о чем мы здесь мечтали?

Голос Мартина прервался, и Юдит вдруг невыносимо захотелось броситься в его объятия и попросить прощения. Подавив свой порыв, она подняла голову и посмотрела на него.

— Да, помню. — Ответ прозвучал еле слышно, как эхо его слов. — Тогда наши чувства были свежи и искренни, но потом ты испортил все. Жажда власти заставила тебя забыть обо мне. Ты не боролся за мою любовь, потому что твоя гордыня была уязвлена. И не мог ничего возразить — так как знал, что все, что я говорила, — правда.

— Юдит, поверь, если я такое чудовище, то не придал бы всему этому такого значения! Я чувствовал себя таким потрясенным, таким убитым, что не мог бороться. Да, я позорно сдался, решив, что раз уж ты могла подумать обо мне такое, то нисколько не любила меня.

Юдит не смогла удержаться от презрительной улыбки.

— И все же ты вытащил меня сюда под надуманным предлогом…

— Каким предлогом? Ты думаешь, что через это интервью мне надо доказать, какой я хороший, умный и добрый, достойный возглавить один из крупнейших консорциумов в Европе? Все это я и так знаю. Мне не нужно ничего доказывать никому, кроме тебя! Ты единственный человек, который значит что-то для меня.

— Прекрати, — закричала она, закрыв руками лицо и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Что прекратить? Говорить правду, заставляя тебя все больше ощущать свою вину?

Вдруг Юдит осознала, что в его словах есть зерно истины, и бессильно опустила руки. Да, чувство вины глубоко таилось внутри нее, похороненное под слоями ярости, злобы и отчаяния. Неужели она перегорела внутри настолько, что не может чувствовать, как обычная любящая женщина?

— Ничего не понимаю, — сокрушенно призналась она.

— Год назад ты тоже запуталась, Юдит, — тихо сказал Мартин. — В то время я не понимал тебя, но за эти месяцы постарался разобраться во всем. И понял, что ты не созрела тогда для серьезных отношений. Попытайся же разобраться в этой ситуации хотя бы сейчас, Юдит, ради нас обоих.

Но она сама уже давно сознавала сложность положения. Вначале, правда, собственные неуверенность и робость не позволили ей прислушаться к тому, что подсказывало сердце, а разум еще не готов был для ответственных решений.

Замужество? Да, но… Юдит любила его, но как-то странно, однобоко, и чувствовала, что этого недостаточно. Она окончательно потеряла все ориентиры.

— Не могу, — еле слышно промолвила она. — Все слишком запутано.

— А ты все же любишь меня?

Разве он не знает ответ? Неужели он заново решил пытать ее? Заставить признаться, потом раздавить своим признанием, что действительно спал с Линдой, и этим ударом добить ее окончательно?

— Я также люблю тебя, Юдит, — горячо сказал он. — Это было всегда и будет всегда.

Воцарилось долгое молчание. Юдит отчаянно пыталась заставить себя поверить ему. Прошлое опять и опять накатывалось удушливой мутной волной. Итак, Мартин любит ее. Когда-то ей в голову не приходило сомневаться, но потом все рухнуло. Можно ли верить ему сейчас?

— Пойдем со мной, Юдит, — еле слышно прозвучал его зов, манящий и страстный. — Пойдем, и так мы потеряли много времени. Дай мне доказать, как сильно я люблю тебя, только тебя.

Юдит смогла только бессмысленно помотать головой, не в состоянии сказать ни да ни нет. Ее тело томило желание даже сейчас, несмотря на все переживания. Стоит ему только наклониться и дотронуться до нее…

Мартин так и сделал, как бы откликнувшись на ее отчаянный зов… Он погладил ее пышные шелковистые волосы. Ладонь Юдит легла на его руку, она приложила ее к своей щеке, пылающей от возбуждения, и зажмурилась. Первый шаг сделан.

Мартин медленно, почти торжественно поднял ее, обвив руками ее гибкий стан, и прижал к себе.

Пусть это ничего не решит, но внезапно Юдит осознала, что пора забыть о прошлом, жить этим ослепительным мгновением — мгновением любви, страсти и нежности.

— Люблю тебя, Юди, моя милая, — горячо прошептал Мартин. — Если мы сделаем это сейчас, то все изменится.

А может и не изменится, захотелось вдруг во весь голос закричать ей, но эмоции заглушили разум. Все забылось в его объятиях, отступило под мощным порывом желания, вспыхнувшего в них обоих.

Опустив ее, Мартин взял ее дрожащие руки в свои и крепко сжал их, стремясь унять ее волнение. Юдит почувствовала его обжигающий взгляд, но у нее не хватило сил открыть глаза. Сегодня так много сказано, так мало достигнуто… Все окончательно перепуталось… Надо наконец найти выход. Пусть их тела скажут все, что они не смогли передать словами. Любовь всегда права!

— Не здесь, — услышала она, как сквозь густую пелену, его голос. — В нашей постели.

Юдит не сопротивлялась, покорно последовала за ним из роковой комнаты, где догорали багровые угли некогда сильного и высокого огня.

Она боялась поднять глаза на роскошную кровать с балдахином, где когда-то испытала столько безмятежного счастья.

— Не могу, — прошептала Юдит, но в глубине души она знала, что бесполезно спорить и сопротивляться. Похоже, Мартин знал это с самого начала и почти не сомневался в успехе. Что ж, бьет по самолюбию, но верно: иногда нерешительность и мягкость оборачиваются страшной жестокостью. Мартин поставил на карту свою карьеру, но наверное, он знал ее лучше, чем она сама.

— Нет, можешь, — глухо прошептал Мартин, проведя теплыми губами по ее щеке. — Никаких испытаний… Хватит мести… Хватит всего, кроме нашей любви.

Он одним движением сбросил халат с ее плеч, а Юдит потупила глаза от внезапного прилива стыда. Но Мартин приподнял ее лицо за подбородок, пронзив испепеляющим взглядом.

— Мы бы не смогли сделать это, если бы не надеялись на лучшее, любимая. Ты станешь моей, потому что это барьер, который нужно преодолеть. Как только ты ощутишь меня внутри себя, ты узнаешь ответ на все. Ты поймешь наконец, что в моей жизни нет другой женщины, кроме тебя.

Руки Мартина прикоснулись к ее груди и властно сжали. Юдит вновь закрыла глаза, откинула голову и выгнулась, подавшись вперед, отдавая всю себя. По всему телу прошла неистовая судорога в ответ на его прикосновение. Мартин нежно ласкал ее, посылая импульсы нежности и страсти в самую глубину ее естества.

Юдит закинула руки за голову Мартина, а его губы впились в ее горячие влажные уста, зовущие их обоих в волшебный мир чувственных радостей. Он раздвинул ее губы, его язык обжег в немыслимом соединении страсти и нежности. Они не могли оторваться друг от друга, жалея даже секунду на то, чтобы сбросить одежду. Ее руки стремились почувствовать тепло его торса, мощь рук, изгиб линий живота, уходящих вниз в заветный тайник страсти.

Мартин поднял ее и нежно положил на постель, лихорадочно сбрасывая с себя рубашку и джинсы.

Юдит набросилась на него, осыпая его руки, живот, ноги страстными поцелуями, ощущая солоноватый привкус его пота, жесткость волосков, твердость напряженных мышц.

— Нас ждет новый мир, — сказал он, и теперь она поняла смысл.

Они так хорошо изучили тела друг друга, знали, кто что любит и ценит, но год спустя новизна старого и неожиданность привычного усиливали взаимное влечение до непереносимой степени. Юдит раскрепостилась окончательно под его тяжестью, а он совсем потерял голову, прильнув к ней, словно стремясь слиться в одно целое. Юдит тоже была готова принять его в себя, глубоко и мощно, но Мартин не спешил. На мгновение ее парализовал страх, но потом она вспомнила, что Мартин всегда стремился продлить сладкие муки ожидания, чтобы сделать заключительные аккорды еще более прекрасными и ослепительными.

Но наконец он приподнялся на руках, и Юдит смогла посмотреть в его глаза. Там она увидела тот же бешеный огонь желания. Мартин прочитал такие же чувства на ее лице, искаженном гримасой наслаждения. Откликаясь на взаимный зов, они прильнули друг к другу и Юдит почувствовала горячее прикосновение его плоти, которого так жаждала. Лепестки раскрылись, и она приняла его, как бутон принимает солнечный свет, от которого рождается прекрасный цветок. Мартин дрожал, по его смуглой волосатой груди стекали ручейки пота. Юдит снова обхватила его широкие мужественные плечи и резко притянула к себе, задыхаясь от нежности и любви.

Она издала протяжный стон, почувствовав его в глубине своего истомленного ожиданием тела. Он нежно, но властно вошел в нее, сначала неглубоко, потом полностью, руша все пределы наслаждения и чувственности.

Он начал ритмично двигаться мощным телом, постанывая и закрыв глаза. Но вдруг напрягся еще больше, задвигался все быстрее и быстрее, вращая бедрами и, издав громкий крик, взорвался внутри нее. Юдит заплакала от огромной любви и нежности, которые она вдруг ощутила.

Все вокруг нее окуталось пеленой, сквозь которую доносились прерывистое дыхание любимого, биение его сердца. Горячие губы Марти впились в ее, заглушив крик наслаждения, когда она почувствовала убыстрение его ритма, который довел Юдит до вершины блаженства. Вместе они снова дошли до конца и в сладостном изнеможении лежали в объятиях друг друга, сплетясь руками и ногами, мокрые и счастливые, не в состоянии двинуть даже пальцем.

Их охватила истома, они постепенно погружались в бархатную тьму сумерек любви. Бесконечная радость и нежность обволакивали их своим теплым покрывалом.

Казалось, прошла вечность после ослепительного мгновения, когда они вновь стали единым целым. В тишине умиротворения слышалось лишь биение их сердец, наконец слившихся в едином ритме любви.

…Много позже, когда зимний холод победил остатки тепла от давно погасшего камина, Мартин пошевелился, и реальность опять грубо ворвалась в сознание Юдит, вновь вернув ее к нерешенным проблемам.

— Все в порядке, — шепнул он, осторожно отодвинувшись от нее, и поднялся.

Нет, отнюдь не все, подумалось ей. Настал момент истины, возмездие свершилось. Какое унижение, какая пустота!..

Юдит уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить горький стон. Но это длилось недолго. Марти вновь устроился рядом, повернул ее лицом к себе, положил ее голову к себе на грудь, и ей вновь стало легко и хорошо.

Юдит позволила себе расслабиться, попыталась отбросить грустные мысли. Страшно хотелось спать, она гнала сон от себя, пытаясь все же обдумать ситуацию. Но напрасно. Марти лежал рядом, он обнял ее, словно не собирался больше выпускать из объятий.

…Юдит проснулась ранним утром, согревшись в объятиях Мартина. Его нога была перекинута через ее. Он дышал ровно и глубоко, так что, пожелай она ускользнуть незаметно, это ничего не стоило бы сделать.

Юдит выскользнула из постели, набросила халат и вышла из комнаты. Яркий свет двух светильников в розовой ванной окончательно прогнал остатки сна, и она внимательно посмотрела на свое отражение в огромном зеркале, обвитом настоящей растительностью тропиков. Нежно-розовые цветы джакаранды — гордость Марти, вывезенные из Зимбабве, где находился филиал его компании, — напомнили ей, что произошло почти год тому назад.

Год назад на нее смотрело то же лицо. То же? Или она уже стала другим человеком? Тогда Юдит переполняло счастье, оно как бы лучилось изнутри. Теперь она выглядела осунувшейся, глаза лихорадочно блестели, на щеках горели красные пятна, но не радости, а стыда. Она опустила глаза, не в силах смотреть на свое отражение на фоне буйного цветения яркой тропической зелени, казавшейся сейчас столь неуместной.

Итак, произошло то, что и следовало ожидать. Она проявила слабость, и ничего хорошего не вышло. Разумеется, она так же любила Марти, с тех пор чувства ее не изменились. Но поменялись обстоятельства. Тень Линды и предательства нависала над ними.

Юдит заметила на полу свою сумку, оставленную вечером здесь, когда она принимала ванну, и вытащила диктофон. Дрожащими руками она нажала на клавишу перемотки, уменьшила громкость на минимальную и приложила аппарат к уху.

С сильно бьющимся сердцем она прослушала записанное раньше. Ее голос звучал напряженно, в нем сквозили ярость и желание мести. Юдит с трудом узнала его.

Сидя на краешке ванны, она бессильно опустила руку с диктофоном. Юдит никак не могла понять, что жжет ее изнутри. Она отдалась по любви, но все же, все же…

Девушка вновь нажала на «запись» и начала говорить о том, какие противоречивые чувства обуревают ее, о неуверенности в правильности выбора, о том, что в их любви столько сложного, противоречивого и недосказанного. А ведь любовь — нечто вполне понятное, простое и гармоничное. Юдит выговорилась, будто излила душу ближайшей подруге или матери, горячо, сбивчиво, не ожидая никакой реакции в ответ — ведь что можно сказать, посоветовать — каждый человек уникален и неповторим.

Спустя час, чувствуя себя лучше и успокоившись, она залезла в теплую постель. Мартин сонно потянулся к ней. От его тела исходили родной запах и тепло. Прижавшись к нему, Юдит ощутила, что крепкий утренний сон не затормозил его мужские рефлексы.

— Я уж решил, что ты опять сбежала, — пробормотал Мартин, уютно устроившись у нее на груди.

Юдит провела пальцами по его шевелюре, перебирая пряди черных волос, шелковистых и слегка слипшихся от бурных ночных бдений. Оказывается, не только она ощущала неуверенность и сомнения, и это уязвило ее. Юдит поцеловала его в затылок и шепнула:

— Мне больше некуда бежать.

— Тем более, что у нас теперь есть шанс решить все проблемы…

Ей подумалось, что в этих словах прозвучал скрытый смысл. Но неприятные чувства быстро забылись, как только Марта вновь начал покрывать ее тело жаркими поцелуями.

Секс мгновенно вытеснил из сознания Юдит все остальное, сразу ставшее несущественным и вздорным. Она ответила на его желание всей душой и телом, очертя голову бросившись в бурные воды страсти, затерявшись в огромной вселенной любви.

4

Юдит проснулась и обнаружила, что лежит одна в роскошной постели. Ясное утро заливало все вокруг ровным серебристым сиянием. Жаль, Марти нет рядом. Юдит понежилась еще немного, не торопясь вставать и начинать день, когда вновь придется глядеть в глаза Мартина, ища в них ответа на вопросы, ответа которого она так и не знала…

Мартин вошел в комнату. Аромат кофе из антикварных чашек любимого им викторианского стиля наполнил всю комнату, придал почти семейный, теплый характер морозному утру.

О, добрая старая Англия! О, семейные устои! Диккенс и Тауэр! Вместо этого — биржи и финансовые махинации, подумала вдруг Юдит.

— Все завалено снегом, — сообщил Мартин весело.

Он уже оделся по-зимнему: черный оксфордский свитер из толстой шерсти и черные вельветовые джинсы, ладно сидевшие на мощных ногах. На его руках Юдит заметила следы сажи — видно, уже подложил угля в камины. Это неожиданно тронуло ее.

— Значит, уехать мне не удастся, — все же не удержалась Юдит, привстав среди смятых одеял и автоматически пытаясь натянуть на себя простыню, чтобы прикрыть обнаженную грудь.

— Пока ты останешься здесь, дорогая. Надо разобраться с сумятицей, которая царит у тебя в голове.

Мартин присел на краешек кровати и поставил между ними серебряный поднос. Он молча смотрел, как Юдит осторожно отхлебывала их любимый ямайский кофе. Видно, ждет от меня признания, что я раскаиваюсь в том, что произошло ночью, почему-то подумалось ей. Он сам, несомненно, считал все это ошибкой, иначе не сказал бы о сумятице в голове.

— Пока не собралась с духом, — честно призналась Юдит.

Мартин нежно улыбнулся ей:

— Давно пора! Иначе у нас нет шансов.

— Ты же сказал, что есть, если мы займемся сексом.

— Что ж, это нам не помешало. Надеюсь, ты не станешь это отрицать?

— По-моему, мы только еще раз убедились, что вполне совместимы… в постели.

Мартин рассмеялся.

— Совместимы? Мне-то показалось, что все это чертовски здорово.

— Что тут смешного? — насупилась Юдит.

Улыбка исчезла с его лица.

— Ты, конечно, права, но трагизм ситуации в том, что когда-то мы получали радость от секса.

— Итак, ключевое слово — секс?

— Нет, радость, — поправил он.

— Ну, радость уже не в радость! Счастье осталось для меня где-то далеко в прошлом после того, как я узнала про тебя и Линду.

— У тебя слишком сильное воображение, — прервал ее Мартин.

Юдит в ответ тяжело вздохнула.

— Я-то решила, что примирилась с твоей изменой. Во всяком случае, сегодня ночью мне именно так показалось.

— Показалось? Только и всего?

— Марти, то, что произошло ночью… это ведь не оттого, что я поверила тебе. Мне стыдно, но я не сдержалась, потому что слишком хотела тебя, и это пересилило.

— Но год назад ты испытывала другие чувства. Вчера я решил, что ты все-таки изменилась… но, кажется, не к лучшему. — Мартин безнадежно пожал плечами и допил кофе. — У меня есть другая теория, Юдит. Ты подсознательно искала повод не взваливать на себя бремя замужества. Линда — всего лишь предлог.

— Знаю, это твое мнение, и, может, ты даже в чем-то прав. Но тогда я видела все как есть. Ты и Линда — это стало для меня ужасным свершившимся фактом.

— Ты просто хотела поверить в это.

— Но все казалось так очевидно, неопровержимо. Тимоти ушел в тень, и на передний план вышла Линда. Бесконечные звонки тебе. Длинные разговоры. Я случайно услышала один, когда ты обещал ей всяческую помощь. Помнишь?

— Как не помнить, — сокрушенно сказал Мартин. — Мне следовало тогда понимать, что ты совсем ребенок.

— Опять ты за свое, — воскликнула Юдит, горько сожалея, что у нее нет ни одежды, ни машины, чтобы бросить все и уехать отсюда. О Боже, какое ребячество, мысленно осадила она себя. — Неужели я выглядела такой… незрелой? — жалобно промямлила она.

Мартин взял ее руку в свою.

— Когда я впервые увидел тебя на том приеме, поверь, на меня словно пахнуло свежим весенним ветром. Я думал: это сама непосредственность, милая и чуть небрежная… Ты так отличалась от элегантных светских дам, с которыми я обычно общался. И приглянулась мне прежде всего своей простотой. Это было начало твоей карьеры в журнале у дяди, и я считал, что у тебя ничего не выйдет. Журналистика — дело грязное, а ты — сама невинность, видишь во всем только хорошее, а все остальные — лишь плохое.

Юдит горько улыбнулась. Как он прав! Однако она быстро поумнела под чутким руководством Робин. Да, работа в журнале открыла ей глаза на изнанку жизни, в том числе и на мистера Шервуда. Он оказался не тем добрым, заботливым человеком в обличье жесткого и расчетливого бизнесмена, каким она его себе представляла.

— Я хочу встать, — вдруг сказала Юдит и откинула покрывало. Но Мартин удержал ее.

— Видишь? Я опять прав. Ты бежишь при малейшем намеке на психологический дискомфорт. Не хочешь даже слышать правду о себе. Я дал тебе целый год, чтобы подрасти, но, оказывается, все впустую.

— Ты и не мог ни на что рассчитывать, потому что я застала тебя на месте преступления, Мартин. А сейчас ты отпустишь меня, ведь я опасна.

Мартин отпустил ее и поднялся на ноги. Нагнувшись, он поднял с пола халат и швырнул его на кровать.

— Мы напрасно тратим время, твое и мое, — резко бросил он, взял поднос и пошел к двери.

— Ну, кто же бежит? — бросила ему в спину Юдит.

Он обернулся и мрачно взглянул на нее.

— Никто не бежит, милая моя. Я примирился с неизбежным. Год назад я знал, что ты не готова к серьезным отношениям, и ничего не переменилось. Ты по-прежнему не хочешь этого. Что касается моих опасений… Я не боюсь тебя и никогда не испытывал страха. Напротив, я тосковал по тебе и потому захотел опять увидеть. Но это подсказало мне сердце, а не разум. Я не собираюсь затыкать никому рот. Мне только очень жаль, что твоя наивность канула в Лету. Я так любил тебя за это.

С этими словами Мартин захлопнул дверь, а Юдит вскочила на колени и швырнула подушку ему вслед. Потом она рухнула на покрывало лицом вниз и призналась себе, что Марти ей не ровня.

— Боже, Боже, — простонала она. Вот настоящая причина! Мартин бросил ее потому, что она из другого круга. Линда — всего лишь предлог. Мартина же напугало то, что разделяло их.

Прошлое опять поплыло перед ее мысленным взором: его ухаживания, настойчивые и неотразимые. Для нее все это оказалось новым и непривычным. Действительно, ее погубила неискушенность, и столкнувшись с первыми признаками эмоциональной нестабильности, она предпочла не связываться и избегать проблем.

Внезапно Юдит захотелось наружу, вдохнуть свежего воздуха и побродить по снегу. Но где взять теплую одежду и обувь? Она покопалась в шкафу, вдыхая знакомый до боли запах его тела, его одеколона («Данхилл», вспомнила с ностальгией Юдит), и раскопала пару новеньких свитеров и брюки от горнолыжного костюма. Все это она напялила на себя. Шерстяные белые носки обнаружились под бельем, в среднем ящике комода.

Мартин домывал посуду в кухне и с иронией посмотрел на то нелепое, что явилось его глазам: одежда свисала на худенькой фигуре, носки хлопали по полу.

— А Дастин с Норис здесь живут? — спросила она.

— Ты же знаешь, дом слишком мал для проживания прислуги.

— Но я видела, как Дастин уезжал со своими чемоданами.

— Они живут по соседству в деревне, а в тот день остались на ночь. Здесь много ближе к автостраде. А зачем это тебе?

— Я подумала, что у Норис есть зимняя обувь, которую можно позаимствовать. Хочу прогуляться по первому снегу.

Мартин посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Не дури. Как ты пойдешь во всем этом?

Юдит выглянула в окно. Снег перестал падать, и осеннее солнце на бледно-голубом небе заливало ровным, холодным светом укутанную снегом землю доброй старой Англии.

— Мне нужно подышать свежим воздухом и кое-что обдумать, — сдавленным голосом сказала она.

Мартин кивнул.

— В таком случае иди в гостиную и посиди у открытого окна. А то походишь на огородное пугало.

Юдит прикусила губу и подошла к нему.

— Марти, мне очень надо выйти, — жалобно сказала она. — Я не могу думать здесь. Слишком многое напоминает о безоблачном прошлом. Ты заставил меня кое о чем задуматься, посмотреть на все по-иному. Мне очень неважно сейчас и надо разобраться в себе самой… на воздухе.

— О'кей. Воздуха здесь предостаточно, но я тоже пойду с тобой.

— Нет, пожалуйста, — воскликнула она и нервно провела пальцами по своим роскошным волосам. — Мне надо побыть одной. Если ты тоже пойдешь, то опять станешь увещевать меня. Но только я сама смогу помочь себе.

Мартин пожал плечами.

— Вот старые зимние ботинки Норис, ее куртка и перчатки. Но не заходи слишком далеко…

— Я не малый ребенок, — отрезала Юдит.

Мартин бросил ей куртку, его глаза сверкнули.

— Неужели? А я-то думал…

Юдит промолчала, быстро переоделась и выбежал на улицу.

Она с наслаждением вдохнула чудесный морозный воздух, напоенный свежим ароматом первого снега и милыми запахами деревни. Как она любила это уютное и тихое место, их тайный приют вдали от шумной сутолоки Лондона! Здесь Мартин Шервуд превращался из озабоченного, задерганного бизнесмена в ласкового и заботливого друга и любовника. Здесь он был ей ровня.

Но разве это так уж необходимо? Мужчина и женщина не должны стремиться к равенству, если хотят чувствовать себя счастливыми, и ей следовало бы давно понять это. Марти был прав. Он любил ее, потому что они такие разные, а она считала, что именно поэтому их отношения обречены. История с Линдой и фирмой ее мужа лишь подчеркнула их различия. Но сам Мартин тоже виноват — ведь он толком не удосужился объяснить что к чему. Даже сейчас, после всего, что случилось, он не потрудился рассказать ей все и тем самым еще более усугубил тяжесть ситуации.

Марти ожидает от нее понимания и сочувствия. Да, понять — значит простить. Она, кажется, начала понимать, насколько непросто и его положение. Вначале все казалось не столь сложно — страсть поглощала их до конца, затмив остальные чувства и эмоции. Теперь огонь желания уступил место ровному горению взаимной привязанности и человеческого тепла. Но не погасит ли его очередной порыв ее эмоциональности? Раздуть это горение снова уже вряд ли удастся…

Незаметно Юдит подошла к низкой каменной изгороди, сложенной из серого песчаника. Молодые деревья, недавно посаженные здесь отцом Мартина, склонились под тяжестью налипшего на ветки снега. Чуть дальше гордо стояли более старые дубы и ясени. Старше, мудрее и не согбенные бурями. Юдит улыбнулась, увидев в природе отражение и подтверждение своих мыслей, и с энтузиазмом начала претворять свой план.

— Я так и думал, — услышала она веселый голос Мартина. Повернув на звук голоса раскрасневшееся от работы и морозца лицо, она увидела его высокую фигуру в яркой лыжной куртке с простым, но элегантным шарфом, замотанным вокруг шеи.

Юдит не слышала его шагов по рыхлому снегу. Он застиг ее врасплох, и она не знала, как толком объяснить свое занятие. Наконец Юдит собралась с мыслями и вздернула голову.

— Ну как тебе?

Она отступила на шаг, дав Мартину возможность оценить результаты своего труда — огромного снеговика, на которого ушла масса времени и сил.

— По-моему, просто красавец, — усмехнулся тот.

Юдит снова повернулась к снежной бабе, слепила комок снега и торжественно водрузила его на снежную голову, как бы короновав изваяние.

— Это символ, — заявила она.

— Вот как? Но… чего? Что-то не совсем понимаю.

— Ты же сказал «я так и знал», правда? Дети ведь любят делать снеговиков в отличие от взрослых.

— Некоторые взрослые тоже. Например, родители лепят их для детей.

— Ну, у меня нет детей. Я ведь сама ребенок.

Мартин подобрался поближе, хрустя снежным настом. Юдит налепила еще снега на голову своего произведения.

— Для меня это ритуал, самовыражение…

— Звучит как-то слишком заумно, — рассмеялся Марти.

— Странно, — пожала она плечами. — Это же очевидно, как его нос!

— Пока не вижу…

— Легкопоправимо, — сказала Юдит, оглядываясь вокруг в поисках подходящего носа, но ничего не увидела.

— Попробуй это, — предложил Мартин,вытаскивая из кармана пакет разноцветных ментоловых леденцов.

Юдит взяла горсть и с их помощью сделала снеговику глаза и нос.

— Что-то не вполне… — покачал головой Мартин.

Юдит резко обернулась к нему, глаза ее затуманились.

— Это мое детство, Марта, — тихо сказала она дрогнувшим голосом, — моя незрелость. Это последнее, что я делаю перед тем, как закончится детство.

Мартин долго и пристально смотрел на нее.

— Боже мой, — прошептал он и шагнул поближе к ней, но девушка отступила назад, едва не оступившись в сугробе.

— Не надо, — еле слышно сказала Юдит. — Не трогай меня и не пытайся ничего сказать. Дай мне объясниться. Не знаю, почему я слепила его, в моем-то возрасте… Сколько мне сейчас? Двадцать один год. Год назад мне исполнилось двадцать и я встретила тебя. Жизнь моя тогда еще не началась, и ты стал моей жизнью. Но ты тоже любил меня, Марта, и это придавало уверенность, что я скоро стану достаточно взрослой и достойной тебя, несмотря на все различия между нами. Сначала я попыталась понять твою жизнь, твою работу, но ты сказал, что это неважно, а потом появилась Линда. Но на нее мне уже не хватило сил. Ты переоценил меня, Мартин. Поверь!

Он побледнел.

— Да, ты права. Я ошибся.

— Но я не виню тебя, напротив, кажется, понимаю. Ты хотел, чтобы я любила тебя таким, как ты есть, не утруждал себя объяснениями, не допуская в свою жизнь. Но все же я люблю тебя, Марти. Ты вытащил меня сюда, надеясь, что я чему-то научилась за год без тебя, и кое-чему я действительно научилась, но…

— Но пока недостаточно, — пробормотал он.

Вдруг Юдит осенило. Пора принимать решение — хватит играть в детство, иначе она навсегда потеряет любовь.

— Все, Мартин! Пока я лепила его, — она кивнула в сторону снежной фигуры, — я думала о том, что разделяет нас. Ты преуспеваешь в мире, который мне неведом. Но надо все же смотреть на то, что объединяет, а не разъединяет нас. Я наконец поняла, что именно это самое главное, и сделала нелепую и уродливую снежную бабу как символ всего плохого и незрелого во мне. Она скоро растает под лучами солнца. Так же все наносное и вздорное растает во мне от твоей любви.

— О, милая моя, — протянул он руки к ней. — Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Нет, Марти. Но как я могу закрывать глаза на Линду? Хотелось бы не обращать на это внимания, но мне недостает жизненного опыта и зрелости. Ты же достаточно взрослый и потому сделал вид, что ничего особенного не произошло…

— А ничего и не произошло. Это правда, Юдит! Ни измены, ни преступления. Да, я прибрал к рукам компанию мужа Линды, но вполне законно, и ты знала это даже тогда. Неужели ты верила, что я могу пойти наперекор совести?

— Сожалею, что не поверила тебе, Мартин. Но меня настолько угнетали мысли о наших различиях, что на разумное осмысление всего остального просто не хватало головы. Я никогда не говорила это, но, представь, меня очень тяготило твое внимание. Всемогущий баловень судьбы тратит драгоценное время на безвестную выпускницу отделения журналистики! Мне казалось, что мощный прибой уносит меня в океан, что я потеряла опору под ногами. А потом Линда стала для меня тем острым рифом, о который беспощадный девятый вал разбивает неумелого пловца.

Юдит наклонила голову и ковырнула носком лыжного ботинка острый край ледяного наста.

— Да, — признала она, — Линда, с другой стороны, стала и моим спасательным кругом, который помог мне не утонуть в пучине страсти и добраться до другого берега. Ведь если бы мы тогда поженились, все сложилось бы еще ужасней. Развод…

— Развод? — прервал ее Мартин. — Нет уж, милая, если ты заранее думала о расставании, то к чему вообще связывать себя браком?

Юдит чуть не рассмеялась. Действительно, она и сейчас такая же глупая, видит одно плохое и не понимает простых вещей.

— А как теперь? — спросил он серьезным тоном. — Достаточно ли ты повзрослела, чтобы правильно подойти к браку?

Юдит почувствовала смятение. С одной стороны, Линда оставалась занозой в сердце. С другой — просить его рассказать все означало бы, что ничего не забыто и не прощено.

Наконец она кивнула. Как ни странно, но Юдит все время в глубине души знала, что между Линдой и Мартином ничего не произошло. В этом она убедилась ночью, когда сердце еще раз сказало, что он любит ее. Однако в глубине души шевелилось сомнение. Да, только сердце зорко, но и оно иногда ослеплено страстью. Кроме того, что-то все-таки между ними случилось, существовала какая-то связь, общность или интерес. Юдит не могла разобраться в этом. Но ради счастья и спокойствия, возможно, следовало бы выкинуть все из головы полностью и окончательно.

— Я бы попыталась заново, — с широкой улыбкой сказала она, подняв на него глаза и доверчиво шагнув навстречу любимому. Не собираюсь доказывать тебе что-либо — не надо. Ты дал мне время обдумать все, потом сам сделал первый шаг — и вот я здесь. Если хочешь — взрослая и исправившаяся.

Он шутливо поднял руки, как бы капитулируя, потом решительно шагнул к ней и сжал в объятиях. Горячее дыхание на холодных губах Юдит окончательно растопило ее, ледяная пелена, окутывавшая душу, растаяла от этого тепла. Наконец все устроилось, подумала она. Более того, все теперь должно сложиться идеально.

Наконец Мартин ослабил хватку и взял ее за кончик подбородка, чтобы заглянуть в глаза.

— А как же насчет всех этих различий меж нами? — озабоченным тоном спросил он, хотя смеющиеся глаза выдавали несерьезный настрой.

— Да уж, — рассмеялась она в ответ. — Как нам быть?

Но в этот момент надуманные проблемы навсегда исчезли из ее сознания.

— Будем считать их плодами твоего воображения!

— Нисколько! Ведь ты же в жизни никогда бы не додумался слепить снеговика!

— Правда, а ты его слепила! Теперь бедолага уныло стоит на морозе один, совсем голышом, окоченев вконец. Но это, наверное, поможет нашему общему другу… — Он отступил на шаг, размотал шарф и повесил его на снеговика. — Теперь надо бы обзавестись ртом, пожалуй!

Радостно смеясь, он взял ее за руку и потащил за собой.

— Пошли, поищем каштаны. Наверняка еще прячутся под снегом.

— Каштаны! — засмеялась Юдит, отдаваясь ощущению радости момента. — Далеко ходить не надо! У тебя уже нос почернел от холода, как каштан.

Через час они вернулись домой, дрожа от холода, с промокшими ногами и сияющие от счастья. На кухне Мартин стащил с нее промерзшие ботинки и стал растирать ступни.

— О, Марти, — простонала она, — как ужасно, что здесь нет моей одежды!

— Чем могу помочь? — с намеком спросил он.

Она расхохоталась и обвила руками его шею.

— Как я скучала по тебе, — чуть слышно прошептали оттаявшие губы. Теплые добрые руки вновь оказались на ее талии.

— И мне не хватало тебя. Но теперь мы никогда не расстанемся, вычеркнем этот год из нашей жизни. Сейчас я поднимусь на второй этаж и наполню ванну погорячее, а ты пока сделай нам какао, — шепнул он, нежно поцеловав ее.

— Восхитительно, — мечтательно пробормотала Юдит.

— А потом нам надо кое-что обсудить. Наверное, лучше сыграть свадьбу до этого треклятого слияния наших компаний. Боюсь, если тебя не окажется рядом, то мне придется очень нелегко, молодая миссис Шервуд!

Юдит улыбнулась, но червячок сомнения все еще шевелился в глубине ее сознания. Что-то оставалось недосказанным.

— Так скоро? — вздохнула она, отвернувшись, чтобы он не заметил тень сомнения в ее глазах.

— По-моему, интервью со мной может кончиться на интригующей ноте. — Мартин провел губами по ее шее, мешая ей разливать молоко в чашки для какао. — Счастливый конец: «после свадьбы они жили долго и безоблачно».

— Ты не годишься в репортеры, — принужденно сказала она, выдавив из себя подобие улыбки.

— Но гожусь в мужья, — со значением произнес Мартин и поспешил в ванную.

Итак, он спешит и пытается провернуть все до завершения сделки. Зачем такая торопливость, почти неприемлемая с точки зрения светских условностей? Не связано ли это как-то с Линдой? Правда по-прежнему оставалась для нее за семью печатями.

Юдит ненавидела себя за эти мысли, но ничего не могла с собой поделать. Мартин, как всегда, планирует на три хода вперед. Жениться на единственном, кроме Линды, человеке, который в курсе этой странной и подозрительной сделки, — весьма мудро! Теперь он будет неуязвим для конкурентов, прессы, близких.

Молоко закипело и сбежало, наполнив комнату угарным запахом. Юдит очнулась от грустных и противоречивых мыслей. Нет, пора выкинуть все это из головы. Она любит Марти, а любовь всегда права. В ней нет места сомнениям и страхам.

Хватит, Мартин тоже любит ее и спешит жениться, потому что они потеряли целый год на ненужные самокопания.

Итак, решено, сказала она себе, выливая испорченное молоко в раковину. Наша любовь прошла испытание временем и это — самое главное. Важнее ничего нет.

5

— А не появятся красные пятна на ногах, если сунуть холодные ноги сразу в горячую воду? — спросила Юдит, открыв плечом дверь в ванную комнату, держа в обеих руках по чашке дымящегося какао. — Марти! Ты где?

Юдит поставила чашки на край ванны, наполненной нежно-розовой пеной с ароматом цветущего персика. Но в огромном зеркале отразилась только ее фигура. Она вспомнила, что слышала телефонный звонок, и решила, что он еще разговаривает. Юдит вышла на площадку лестницы, прислушалась к его невнятному голосу, доносившемуся из кабинета. Улыбнувшись, она вернулась в ванную и забралась в воду.

Десять минут спустя она все еще нежилась среди пышных кружев пахучей пены одна.

— Пора привыкать, — громко сказала она сама себе. — У нас так много важных дел.

Можно представить, как сильно он, наверное, занят в предстоящие недели, но все же решил не медлить со свадьбой, стремится, чтобы она поскорее оказалась рядом с ним. Марти нуждается в ее помощи и поддержке! Сердце Юдит переполняла огромная любовь.

Еще минут десять спустя вода почти совсем остыла, а Мартин так и не появился. Юдит вылезла из ванны и вытерлась огромным ярким полотенцем. Пожалуй, пора приготовить обед.

Ее одежда еще не высохла, поэтому она сразу же накинула рубашку Мартина, которая доходила ей до колен, и пошла вниз, шлепая мокрыми тапочками.

— Марти! — позвала она. — Вода остыла…

Она нашла его в гостиной у камина, где ярко пылал огонь. Он стоял лицом к двери, держа в руке стакан для виски, уже пустой. От него исходило такое отчаяние, что Юдит замерла на полпути. Что-то случилось?

— Милый, что такое? — выдохнула в смятении она и устремилась к нему. Неужели сорвалась эта грандиозная сделка? Она прекрасно знала, как много значит для него работа.

Мартин смотрел на нее невидящими глазами, плотно сжав губы.

— Как ты могла? — прохрипел он.

— Что произошло? — еле вымолвила Юдит, мгновенно покрывшись холодным потом. Она никогда не видела его в таком состоянии, хотя и раньше у них случались ссоры.

— И ты еще смеешь смотреть на меня так, словно ничего не случилось? — процедил Мартин. — Святая невинность! Ты просто не сознаешь, что делаешь. Но я вижу, что ты оделась и готова к отъезду. Жаль, что это пока невозможно.

— Мартин! — воскликнула она с сильно бьющимся сердцем. — В чем дело?

— Зачем мы тратили время на все это? Я до сих пор не верю, что ты способна на такое… такое предательство!

Ее охватил гнев. Сжав кулаки и подавшись вперед, она закричала:

— Что за загадки? Если ты не расскажешь, что здесь происходит, как ты можешь ожидать от меня оправданий и объяснений? Я просто ничего не понимаю…

В ответ на ее искреннее недоумение Мартин резким движением выхватил из-за подушки софы ее диктофон.

— Вот, — тоном обвинителя произнес он, — вот ради чего ты приехала ко мне! Чтобы отомстить мне за Линду, за ее мужа!

— Нет, что ты, — воскликнула Юдит в отчаянии. Неужели он прослушал запись? Она протянула руку, но Мартин спрятал аппарат. — Это моя работа, между прочим. Я здесь ради интервью. По твоей же просьбе, не забывай. Даже не по просьбе, а в ответ на попытку шантажа, — выпалила она вне себя от гнева. — Ты пригрозил нам банкротством…

— Какого черта? Что ты несешь?

Удивление на бледном лице Мартина немного отрезвило ее. Неужели Робин придумала все это, чтобы заставить ее выполнить задание?

— Ведь ты угрожал… — неуверенно начала она.

— Я… угрожал? — закричал он, и Юдит передернуло. — Не имею такой привычки. Да, я действовал через Робин, решив, что с ее помощью верну тебя… За прошедший год я измучился без тебя, все казалось не в радость. Но теперь это несущественно — ясно, как день, зачем ты приехала. — Он указал на диктофон. — Вот твое возмездие. Предательница! Ради сенсации ты готова на все, даже погубить меня, растоптать мою репутацию.

— Нет, Марти! Не надо. Ты сам, своими руками, уничтожаешь карьеру и губишь репутацию, нечего пенять на меня. Кроме того, кто позволил тебе рыться в моих вещах, трогать диктофон? Это… это просто низость!

Его глаза зловеще сузились.

— И больше тебе нечего сказать? Какая-то бессвязная чушь, женская логика. За надуманными эмоциями — холодный расчет…

— Марти… Ты только что видел снеговика. Это что — холодный расчет?

Он больше не мог выдерживать ее напор, налил себе еще виски и подошел к окну.

Пауза помогла Юдит собраться с мыслями. Что же именно из записанного на пленке так взбесило его? Начало, где она сетовала на свою участь несчастной женщины? Все остальное, ясно, тоже не подарок для Мартина. Он наверняка решил, что она собралась состряпать из этого скандальное интервью. Но как ему могло прийти в голову такое после того, что произошло между ними ночью?!

И что заставило его залезть в ридикюль? Разве это любовь — скорее ревность! Надо выяснить раз и навсегда.

Тихим, ровным голосом она промолвила:

— Прости за навязчивость, но для меня это важно. Зачем ты открыл мою сумочку?

Мартин резко обернулся, все еще охваченный гневом, но промолчал.

— Ладно же! Снова не утруждаешь себя ответом! Как же нам жить дальше, после свадьбы, если сейчас ты не изволишь хотя бы раскрыть рот! Кто-то совсем недавно устроил целую сцену на тему о недоверии и незрелости…

— А если я скажу, что уронил мыло в твою сумку — ведь она была открыта, — бесстрастно перебил Мартин.

— Ха! Придумай что-нибудь поостроумнее, — парировала Юдит.

— Как это ни нелепо, но, клянусь, правда. Чертово мыло выскользнуло из моих рук и упало прямо в твою сумочку. Когда я брал его, то наткнулся на диктофон. Вообрази, как глупеют от счастья: я решил записать тебе на пленку послание — ну, как я люблю, как счастлив и что все недоразумения позади.

— О, Марти… — дрожащим голосом перебила она, готовая разразиться слезами.

— Но я нажал не на ту клавишу и услышал твои жалкие и глупые угрозы…

— Господи, Мартин, неужели ты решил, что мне придет в голову осуществить их? Ведь я вся бурлила от ярости и просто хотела выговориться. Какая чепуха, какой вздор! Болтовня испуганной и обиженной девчонки, а ты принял всерьез…

— Девчонки? Нет, расчетливой интриганки! Какая низость с твоей стороны!

— Посмотри лучше на себя! Что ты тут мне устроил! Месть, плен и изнасилование!

— Изнасилование? У тебя разыгралась фантазия, девочка моя!

— А у тебя — гормоны! Иди спи со своей соседкой.

Юдит пустилась во все тяжкие и понесла полную околесицу. Мартин не пытался возражать и не остановил ее, когда она в бешенстве вылетела из комнаты, хлопнув дверью изо всех сил. Кроме кухни, однако, она никуда убежать не могла. Ноги Юдит дрожали, она вся ослабела, к глазам подступали слезы отчаяния.

Она поднялась в кухню, подошла к мойке и дала волю эмоциям. Юдит горько рыдала, как маленькая девочка, пока не выплакалась. Полчаса назад казалось, что все позади, проблемы решены и впереди безоблачное счастье. Прошлое ослабило мертвую хватку, и она примирилась с тем, что невозможно изменить. Она выкинула из головы сомнения насчет Линды, поступив как взрослый, зрелый человек. Но сегодня все рухнуло из-за идиотской записи.

Но почему, почему Марти не прислушался к ее словам? Если бы он действительно любил ее, то спокойно выслушал, а потом бы они все обсудили. Почему же, требуя от нее безоговорочной веры, он сам не верит ей?

— О, нет, — простонала она, закусив губу. История повторяется. Год назад он не захотел объясниться, а она просто вылила на него свои подозрения и, не удовлетворившись его уверениями, хлопнула дверью. Но ведь и до сих пор никакого объяснения не последовало. Юдит думала, что это теперь не имеет значения, но все оказалось как раз наоборот.

Наконец решившись, она сварила кофе, вытерла глаза и вошла с мягкой улыбкой.

— Ну, ты удивил, — заявила Юдит, поставив серебряный поднос на журнальный столик у дивана, где сидел Мартин, просматривая целый ворох бумаг.

— Чем? — безучастно поинтересовался он.

Мартин уже успокоился и выглядел деловитым и бесстрастным боссом, занятым важными делами.

— Опять взялся за работу. Настроение у тебя меняется каждую секунду. Можно представить, насколько глубоки твои переживания.

— На себя посмотри! Вероятно, твои эмоции — тонкие, как паутинка. Как паутина черной вдовы note 1, можно сказать. Подкрадывается и жалит насмерть.

Недрогнувшей рукой Юдит налила кофе. Не теряй головы, приказала она себе. Надо оставаться взрослой, рассудительной и хладнокровной. Мартин еще пожалеет, что он влез к ней не только в сумочку, но и в душу!

Юдит протянула ему фарфоровую чашку, и он взял из ее рук драгоценное произведение севрских мастеров времен Марии Антуанетты. Столь же прекрасен был и горячий напиток из зерен, выращенных чернокожими африканцами. Юдит расположилась в кресле поодаль, сесть рядом было бы слишком назойливо.

— Послушай меня, Марти. Мне много надо тебе сказать и кое-что сравнить…

— Не будем терять время, Юдит, твое и мое. Решение принято и…

— Это твое решение, а не мое. Сейчас важно то, что решаю я, а не ты, дорогой. За этот год я многое усвоила, и все это очень пригодилось сегодня. Ты был прав во многом и совершенно не прав в одном!

— Наверное, не стоит обсуждать, в чем именно? — самым безразличным тоном процедил Мартин.

Спокойно, сказала себе Юдит, отхлебнув кофе. Сила, созревшая в зернах под яркими лучами африканского солнца, разлилась по ее жилам, подстегнула мозг.

— Ведь я люблю тебя, Мартин, — собравшись с духом, выпалила она, молясь о том, чтобы он не рассмеялся ей в лицо. Его насмешка погубила бы все. — Я также верю, что и ты любишь меня, и поэтому нам надо разобраться.

— Юдит, это зашло слишком далеко. Это непоправимо, твои действия непростительны…

— В свое время ты не счел нужным объясниться. Это привело к году разлуки. Дай же мне объясниться. Прошу лишь выслушать меня.

Она встала и начала ходить по мягкому персидскому ковру, пытаясь контролировать свои эмоции. Мартин весь напрягся.

— Я бы никогда не злоупотребила твоим доверием, Марти, и не дала бы ход этим материалам. Что бы ты ни сделал со мной — унижение, месть, измена, — я бы не ответила предательством и подлостью, особенно после сегодняшней ночи.

— Но сначала ты как раз собиралась… Послушай свою запись, — проворчал Мартин.

— Эта запись — от обиды и ярости, разве не понятно? Ты запер меня, оскорбил, издевался. И находиться здесь после года разлуки нелегко, но видеть у тебя какую-то женщину… Добавь сюда ревность, неуверенность и сомнения. Диктофон всегда со мной, это мой хлеб. Естественно, я уцепилась за него, как за спасательный круг, увидев, что Дастин уезжает. Я приготовилась к худшему, собираясь отплатить тебе. Но ты же должен все понять, услышав конец записи, и осознать, как я люблю тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— Как?! Разве ты не дослушал пленку?

— Хватило того, что я слышал.

Юдит вдруг поняла, в чем дело, — он слушал самое начало.

— Где диктофон?

Мартин кивнул в сторону дивана.

— Теперь слушай, — сказала Юдит, поднеся черный аппарат поближе к нему.

Он вяло и безучастно смотрел, как заработала машина — свидетель и летописец ее чувств. Голос Юдит, сначала взволнованный, дрожащий от гнева и бессилия, искаженный эмоциями и плохой записью, доносился из чрева диктофона, от которого сейчас зависела их судьба. Сначала он извергал проклятья и обвинения, потом донеслись слова любви и нежности, затем мучительные сомнения и наконец уверенность в прочности чувства и решимость навсегда забыть прошлое.

Диктофон щелкнул и замолчал, и в уютной комнате надолго воцарилось напряженное молчание. Юдит внимательно следила за выражением лица любимого, и ей показалось, что он ожидал худшего. Вдруг ее осенило — пора брать инициативу в свои руки, показать, что она взрослый человек.

— Я совершала ошибки, не могла прямо и откровенно обсуждать с тобой все, что случилось между нами, поэтому излила душу дурацкой машине! Это помогло мне. Но я допустила промах… Теперь я понимаю… А ты?

Но стеклянный взгляд Мартина сказал ей больше любых слов — он не принял ее сбивчивых объяснений.

— Все кончено, верно? — Не дав ему времени ответить — уже ответили глаза, — она пожала плечами: — Раз уж мне нечего терять, скажу еще кое-что.

Глубоко вздохнув, Юдит выпалила:

— Твоя реакция на эту запись была такая же, как моя на твою связь с Линдой.

— Опять ты за старое, — простонал Мартин, схватившись руками за голову.

— Да, опять, Мартин.

— Но это совсем другое.

— Единственная разница в том, что я объяснила, почему так сделала, честно и открыто. Записи — моя ошибка, я признала ее. Но ты так и не рассказал, зачем буквально не расставался с Линдой. Самое плохое, что год назад я не могла примириться с этим, сейчас же преодолела себя, постаралась все забыть и простить. Но когда ты снова обвиняешь меня в предательстве, прошлое опять волнует меня. Теперь ты считаешь, что я способна на предательство. Неужели не понимаешь, как опасно повторять мою ошибку — но на этот раз тебе! Между нами пробежала черная кошка, и это страшно.

— А ты считаешь, что я серьезно обидел тебя, не рассказав о своих отношениях с Линдой?

Его гнев прошел, равно как и ее. Казалось, оба они перегорели.

— Не знаю, — призналась она. — Ревность затмила мой разум. Может, это и плохо, но ты — ты, умный, взрослый человек, — не мог оставить это просто так! А вчера я сделала запись для себя, потому что растерялась и решила разобраться сама во всем, когда станет спокойнее. Однако ты не дал мне передохнуть ни минуты, даже сегодня.

С таким же успехом Юдит могла обращаться к каменной стене. Его глаза блеснули гневом.

— После ночи любви ты продолжала во всем сомневаться и советоваться не со мной, которого ты любишь, а с этой проклятой машиной!

Юдит попятилась, но он крепко схватил ее за запястья и резко притянул к себе. Он вдруг перешел на шепот, но его тихий голос как бичом хлестнул по ее нервам.

— Эта ночь — самое важное событие в нашей жизни. Я подумал, что ты поняла…

— Действительно, в моей жизни это поворотный момент. — Юдит ответила, с трудом переводя дыхание. — И самый эмоциональный — я поняла, насколько ты нужен мне.

— Я ведь слышал начало последней части, — медленно произнес Мартин. От этих слов повеяло таким холодом, как будто распахнулось окно и в комнату ворвался морозный воздух улицы. Сердце девушки замерло. — Но я выключил, не дожидаясь окончания, настолько меня поразили твои циничные рассуждения. И если ты полагаешь, что неуверенность в себе и уязвимость извиняют тебя, то глубоко заблуждаешься.

При этих словах все заледенело у нее внутри. Не помня себя, она вырвала кассету из диктофона, помахала ею перед изумленным лицом Мартина и с размаху швырнула в огонь камина.

— Вот так! — воскликнула Юдит. — Теперь веришь, что я не собиралась использовать ее? К твоему сведению, копии тоже нет. Но учти: кассеты больше нет, но, несмотря на все мои усилия, ревность никуда не ушла! Можешь считать, что я так и осталась маленькой девочкой!

Плечи Мартина обмякли, как будто он не мог больше сопротивляться. Это вселило надежду в Юдит, и она воспряла духом.

— Нет, ты повзрослела, — мягко и нежно сказал Мартин после долгого молчания, поднял руку и ласково убрал прядь ее темных волос со лба. — И вполне созрела… Я вдруг подумал, что тебе тоже пришлось нелегко… поставил себя на твое место. Я не виновен перед тобой, но ты имела право думать иначе. Мне следовало это понять и… мне стыдно, Юдит…

Ее глаза широко раскрылись.

— Я… что-то не понимаю.

— Брак — тяжелая работа, узы на всю жизнь, а не праздник. Год назад я решил, что мы поженимся — мой опыт подсказал, что именно это мне нужно. Но ты побоялась ошибиться… ты ошиблась, и никто не помог тебе. Я, вместо того, чтобы сделать это, сильно обиделся. Только сейчас мне стала ясна боль, которую ты испытывала из-за наших отношений с Линдой. Видишь ли, мне казалось, что честного слова любимого человека достаточно, но я не понимал, что ты не обязана думать так же. Дело в том, что я дал слово Линде и Тимоти молчать об их беде, — тяжело вздохнул Мартин. — Но не это главное.

Он дал слово Линде и Тимоти? Юдит решила опередить его и сознаться первой.

— Конечно, не это. Признаюсь тебе, Линда — лишь предлог. Теперь мне все понятно: на самом деле я опасалась, что не готова для серьезных отношений с тобой. — Юдит подняла на него глаза, полные слез, и прошептала срывающимся голосом: — Но на этот раз обещаю… обещаю всегда доверять тебе.

— Не надо обещаний… Я верю, что так и будет.

— Не говори так, Марти! Ты же дал слово и выполнил его. Я тоже постараюсь больше не обсуждать эту тему.

Мартин покачал головой.

— Не получится, дорогая моя. Случись что — и ты вновь вспомнишь старую обиду… и это вполне понятно. Но сейчас я нарушу клятву, потому что не хочу вновь терять тебя.

Мартин привлек Юдит к себе и прижав ее голову к своему плечу, нежно погладил девушку по шелковистым волосам.

— Вот что произошло на самом деле. Вскоре после нашего знакомства ко мне обратилась Линда. Ей требовалась помощь. Они с Тимоти только что узнали, что у него рак и он обречен.

— О Боже, — выдохнула в ужасе Юдит, но Мартин только крепче обхватил ее за плечи.

— Ты должна выслушать меня! Тимоти сознавал, что времени осталось немного, и работал не покладая рук, чтобы обеспечить будущее благополучие семьи после его смерти. Линда доверилась мне, и я обещал сделать все, что в моих силах. И она, и Тимоти — мои старые добрые друзья, отказать я не мог. Мне удалось убедить Тимоти, что лучше всего ему продать фирму мне. Он успокоился, посчитав, что его дело в надежных руках, и даже сумел положить крупную сумму на счет Линды.

— Господи, Марти, — еле нашла в себе силы сказать Юдит. В ее глазах стояли слезы, а тело окаменело от шока. Несчастная Линда… бедный, бедный Тимоти! Мартин нарушил слово, данное умирающему. Из-за ее бесконечных и нудных приставаний! Какой позор! Испарина стыда покрыла лоб девушки.

— Значит, ты дал слово помочь ей… поддержать… если что-то случится с Тимоти?

— Что мне еще оставалось делать? Я считал это своим долгом. Кроме того, они взяли с меня обещание никому не говорить о состоянии Тима, потому что решили уехать куда-нибудь вместе и не вызывать жалость посторонних. — Мартин горько усмехнулся. — Ну а следы губной помады на воротнике…

— О, Марти! Не надо больше! Я не могу это слышать. Ты утешал Линду, помогал ей в горе, а я представляла…

— Ничего, Юдит, не переживай! К счастью, у Тимоти ремиссия, ему пока легче, и они с Линдой наслаждаются жизнью в Калифорнии.

Юдит вырвалась из его объятий и разразилась слезами облегчения и стыда. Она плакала, и вместе с рыданиями уходили горе, переживания и дурацкая ревность. Ничего не видя от слез, она выбежала из комнаты и бросилась в кухню. Ей захотелось глотнуть свежего воздуха. Натянув ботинки Норис и набросив на плечи ее куртку, она выскочила в сад через заднюю дверь.


Морозный воздух и яркое солнце освежили ее, высушили слезы и привели в чувство. Под солнечными лучами, отраженными в миллиардах кристалликов рассыпчатого снега, растаяли мрачные тени прошлого. Понурив голову, раскачиваясь как маятник, Юдит тяжело брела по колено в снегу, проклиная себя за все глупости, которые умудрилась натворить. Нет, она не заслуживает любви Марти! Он пошел против совести, нарушил слово, данное умирающему другу и его жене, потерявшей голову от горя и безысходности. И все — ради нее. Это значит, что он действительно любит ее.

Наконец Юдит дошла до снеговика, и он уставился на нее своими бессмысленными глазами-леденцами.

— Ты помог мне утром, принес столько пользы. Ты считаешь, что все понимаешь, во всем разбираешься, но на самом деле ты даже половины не знаешь. У тебя сердце изо льда и мозги из снега, как у меня. Но лед внутри меня растаял, и я стала живым и, главное, взрослым человеком.

Юдит наклонилась, слепила огромный снежок и со всей силой швырнула в снежное изваяние.

— Ну, что, тебе это понравилось? — воскликнула она, как будто ожидая ответа немых губ, искривленных дурацкой ухмылкой.

— Как можно так поступать с беззащитным снеговиком?

Мартин стоял за ее спиной, держа в руке пару снежков и улыбаясь с шутливой угрозой.

Боже, как же я люблю его, пронеслось в голове Юдит. Но сможет ли он простить? Она устремила на него глаза, которые молили о прощении и забвении.

— Ой! — закричала она, но было поздно. Снежок попал ей в плечо, взорвавшись миллионами белых сверкающих брызг, осыпав ее снежной пылью.

— Ах, ты! Ну погоди! — Наклонившись, она схватила обеими руками кучу снега и швырнула в Мартина. Мимо!

— Мазила! — расхохотался он. — Но я все равно люблю тебя.

— Не оправдывайся! Тебе конец!

Юдит метнула в него комок снега, на этот раз поразив цель. На его шикарной куртке появилось белое пятно.

— Точно! — завопила Юдит, переполненная счастьем, но Мартин неумолимо приближался, нарочито грозно топая лыжными ботинками по скрипучему снегу, а она, вытянув руки, как бы оборонялась…

Наконец Юдит обернулась и побежала, спотыкаясь и проваливаясь в сугробы. Мартин настиг ее, бросился вперед всем телом, и она упала прямо в снег, хохоча и отбрыкиваясь руками и ногами. Они барахтались в глубоком сугробе как дети, ошалевшие от счастья.

— Я тоже люблю тебя, Мартин Шервуд! Но поспеши и женись скорей на мне, пока я опять не впала в детство.

— В детство? Да ты так и осталась в нем!

Его губы впились в ее, заглушив слова, наполнив девушку теплом чувств, освобожденных от оков условностей и недоразумений. Любовь лишилась наконец всего наносного, чуждого и засияла для двух людей, как первая звезда, взошедшая на ночной небосклон.

— Простишь ли ты меня? — шепнула она, как только Мартин оторвался от ее губ.

— Простишь ли ты? — эхом ответил он, сдувая с ее лица и волос снежинки.

— За что мне прощать тебя?

— И мне не за что. Так что мы квиты!

Мартин снова впился в нее губами, а его руки, осмелев, стали прокладывать себе путь в тепло и уют под одеждой…

— Марти! — закричала она, смеясь и притворно негодуя. — Ну не на глазах же этого чучела!

Он тоже рассмеялся, убрал руки, натворившие беспорядок в ее блузке и свитере, просто крепко обнял Юдит. Вместе они лежали, прижавшись друг к другу.

— Обещай теперь всегда обсуждать со мной свои проблемы и сомнения, — шепнул он ей прямо в заиндевевшее ухо, поднимая ее.

— Когда мы поженимся, то они исчезнут, — ответила Юдит, приглаживая его волосы, растрепавшиеся от борьбы и бега. — Любовь решит все проблемы, а я люблю тебя, и это навсегда. Как жаль, что пришлось ждать так долго. Спасибо тебе за терпение.

— Долго мне пришлось терпеть и страдать, милая, — пробормотал Мартин, целуя ее в холодный кончик носа. — Теперь придется компенсировать это ожидание. Ты моя должница — учти! А сейчас пойдем домой, примем горячую ванну и…

— И потом найдем, чем заняться, — улыбнулась Юдит, ее глаза лукаво поблескивали.

Мартин кивнул, расплывшись в улыбке. Внезапно его лицо приняло строгое выражение.

— Разумеется, если мне не попадется на глаза еще один диктофон…

— Ну, если снова залезешь в мою сумочку…

— …в тщетных поисках компромата…

— Ну, Марти, если серьезно… Не компромат, а эксклюзивное интервью, мировая сенсация! «Финансовый магнат женится на репортере. Рука и сердце после интервью!»

— Хватит терять время. — Он обнял ее за плечи и повел к коттеджу. — Нам только нужно подвергнуть это интервью цензуре…

— Боишься?

— Просто думаю о детях. Зачем им знать о безумствах и ошибках родителей?

— Все равно расскажу — чтобы учились на наших ошибках, — рассмеялась Юдит. Остановившись на пороге дома, она показала на снежную бабу. — И еще… обязуюсь в первый день зимы лепить снеговиков и играть с нашими детьми в снежки. А ты сиди на телефоне и за минуту зарабатывай миллионы!

— Ну, зачем такая дискриминация? Лучше соревноваться, кто быстрее слепит! А потом валяться в снегу, смеяться и дурачиться как сегодня! Но уже как минимум вчетвером!

— Знаешь что, — вдруг посерьезнела Юдит. — Ты тоже в душе маленький мальчик! Только сверху взрослый.

Мартин ласково провел пальцами по ее щеке, стряхивая снежинки, тающие на горячей порозовевшей коже.

— Наконец-то поняла, кто я на самом деле. А между прочим, опять начинается снег. Как тогда… когда ты исчезла. Но сегодня все иначе…

— Да, — внезапно охрипнув, ответила она, и ее руки скользнули под его куртку. — Пусть идет весь год. Нам некуда спешить… Постараемся наверстать упущенное. Год за два, верно? И не будем останавливаться, ладно?

— Никогда, — эхом повторил он и, схватив ее в охапку, ударом ноги открыл дверь и внес в дом будущую жену и мать своих детей.

Всю ночь валил снег, но к утру потеплело, и вновь яркое солнце озарило мирный идиллический ландшафт лесов и холмов Англии. Утренние лучи растопили сугробы, и, посмотрев к вечеру в окно, Юдит увидела, что от снеговика осталось лишь несколько слипшихся комков почерневшего снега.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

Note1

«Черная вдова» — самка этого паука убивает самца после оплодотворения. — Прим. переводчика.

(обратно)

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • *** Примечания ***