Прощай, cестра [Жан-Пьер Конти] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ж. П. Конти Прощай, сестра
Оформление художника А. Данилина Перевод И. Тополь
ГЛАВА I
Лорин была поражена своим открытием. Она долго отказывалась осознавать очевидные факты, но теперь не могла уже больше скрывать сама от себя печальную правду. «Джо меня ненавидит, — твердила она себе. — Ненавидит смертельно. Если мог бы меня убить, не колебался бы ни секунды». Когда в восемь пришел Джо Хаммер, она еще была в постели. Открыл Гарри, а она сделала вид, что спит. Мужчины заперлись в ванной и сидели там уже около часа; спорили то тихо, то так громко, словно собирались вцепиться друг другу в глотки. А ведь вначале Джо Хаммер был к ней так добр, относился так покровительственно и любезно, словно к сестре Гарри. Как все изменилось со времени их первой встречи в Шамокин, в баре, где они познакомились! Именно эта случайная встреча переменила всю ее жизнь. Она зашла узнать, в котором часу отходит автобус, и разговорилась с барменом о ценах на билеты. В этом баре встречались водители автобусов и шоферы тяжелых грузовиков. Джо Хаммер работал в транспортной фирме водителем-дальнобойщиком. Это был высокий грубый парень, толстый и тяжеловесный, с круглым лицом и писклявым голосом. Но выглядел он добродушным, только жесты слишком манерные. Правда, пожатие его потной ладони не вызвало у Лорин восторга, но сам он казался парнем порядочным с широко раскрытым людям сердцем. Чуть ли не воплощением доброты и дружелюбия. Гарри, напротив, был невысок, смугл и элегантен. У него были голубые-голубые глаза и вьющиеся черные волосы. Они сразу очаровали девушку. Разговаривал он очень вежливо и как-то несмело. Это было так необычно среди крупных, вульгарных парней, невоздержанных на язык. Гарри был красив, но не слащав. Вежливый и услужливый, он производил впечатление порядочного человека. Вначале Лорин подумала, что он хозяин Джо. Но нет, они просто ездили вместе. Гарри время от времени садился за руль. — А мы едем в Нью-Йорк, — сообщил он, когда она проходила мимо, направляясь к выходу. Они с Джо как раз играли в настольный футбол. Гарри стоял, согнувшись над автоматом, она столкнулась с ним, когда он вдруг выпрямился. — Можем вас подвезти, все немного сэкономите, — предложил Джо. — Лишних пятьдесят килограммов для нашего грузовика — тьфу… — Пятьдесят пять, — смеясь, поправила Лорин. — Пусть будет пятьдесят пять, — повторил Гарри и тоже расхохотался неудержимым мальчишеским смехом. — Я еду к тетке в Ньюарк, — созналась Лорин, привлеченная скорее красотой Гарри, чем перспективой экономии. Но Джо подчеркивал именно эту сторону дела. Джо всегда прочно стоял на земле. Гарри предложил ей чего-нибудь выпить и в мгновение ока они договорились. Джо не хотел взять с нее ни цента, но согласился, чтобы Лорин поставила им обед в каком-нибудь заведении на трассе. Лорин все-таки побаивалась двух незнакомых мужчин, но Гарри казался так хорошо воспитанным, а Джо таким серьезным и искренним! Во время поездки Гарри был предупредителен, Джо вел себя по-приятельски и не пытался к ней приставать. Именно этого она боялась больше всего. Боялась, что этот здоровенный тип начнет приставать к ней, и она будет не в состоянии сопротивляться. Дорога пролетела как во сне. Лорин не вышла в Ньюарке, где жила тетка Херби, а отправилась в Нью-Йорк, где Джо, который, по его словам, знал все и вся, обещал найти ей работу гораздо лучше той, что ждала ее в Ньюарке. Так же, как он предложил Лорин дармовый проезд, так же бесплатно Джо уступил ей свое жилье. Он был деликатен до такой степени, что перебрался в другую комнату, чтобы не мешать влюбленным. Ясно ведь, что случилось то, что должно было случиться! Лорин стала возлюбленной Гарри на следующую ночь после приезда в пансион миссис Торнбридж; на следующую ночь, не в первую… Гарри отличался деликатностью, которая просто за сердце брала… После двух недель медового месяца все странно изменилось. Джо, которого она видела все реже, совершенно изменил свое отношение к ней. Казалось, это он был любовником, которого утомили проблемы секса. Нет, он не приставал, гораздо хуже — бросал на нее странные взгляды, сонные, словно мертвые. Его круглые глаза светились лунной пустотою, как глаза ужа за стеклом террариума. «О чем они могут так долго толковать там, в ванной?» — спрашивала себя Лорин, все более нетерпеливая и заинтригованная. Похоже было, что говорят о ней, и это раздражало. Что-то там они затевают? Похоже было на то, что Джо давил на Гарри, чтобы тот решился на что-то, чего тому не хотелось. На время повисла тишина, прерываемая только шепотом, так что не разобрать ни слова, а потом все начиналось снова. Лорин не выдержала, встала и приложила ухо к двери ванной. — Только не торопись, милый, — говорил Гарри. Он всегда называл Джо «милый», а тот обращался к Гарри «котик». На этот раз, однако, он крыл его в хвост и в гриву. И, как послышалось Лорин, грозил Гарри старухой Торнбридж, говорил, что срок истекает. Речь шла еще об отъезде Джо на Аляску, но об этом говорили уже неделю. Намечалось вроде бы крупное дело. Джо намеревался взять в кредит грузовик с прицепом и загрузить их десятью тоннами продуктов, закупленных у фермеров. За две поездки грузовик должен был окупиться. Лорин быстро вернулась в постель. Не понимала, какова может быть ее роль в этой истории со свежими яйцами, мясом и овощами. Уже несколько дней она чувствовала себя протрезвевшей. Гарри все еще был ласков и любезен, но страсть его настолько охладела, что их взаимоотношения стали почти как у брата с сестрой. В его любезности чувствовалось просто равнодушие. И это был еще один очевидный факт, с которым следовало примириться. Гарри был более чем ненавязчив. Он уже даже не был ее любовником. Лорин задавала себе вопрос, опускает ли Гарри в ящик те письма, что пишет она матери. Она решила написать еще одно и отправить его самой. Разумеется, в письмах она ни в чем не признавалась. Весьма путаным образом она пыталась объяснить, почему не заехала к тетке Херби. Наврала, что встреченная в автобусе знакомая из Шамокин нашла ей хорошую работу в одном из магазинов готового платья на Первой Авеню в Нью-Йорке. Ни словом не обмолвилась о своем романе. Хотела сообщить новость матери позднее, укрепив отношения традиционным образом. Лорин едва исполнилось девятнадцать лет, и пронюхай что-нибудь ее отец, он явился бы в Нью-Йорк или выслал на разведку старшего брата. Старший брат был страховым агентом в Нью-Джерси, совсем неподалеку. По правде говоря, Лорин не узнавала сама себя. Гарри был первым ее мужчиной, она всегда божилась, что ничего подобного себе не позволит. Она даже не позволяла парням потискать себя, как это делали все ее приятельницы в Шамокин; всегда считала, что мать была права, когда говорила: «Прежде пусть женится, потом увидишь…» Гарри был привлекательнее всех ее знакомых мужчин, в нем было что-то мальчишеское, как у подростка, выдающего себя за взрослого. И в то же время эти черты непростым образом сочетались в нем со способом жизни молодого плейбоя — что и притягивало Лорин. При всей пристойной внешности у Гарри не было никаких моральных принципов, да он в них и не нуждался. Лорин же, хотя могло показаться, что она тоже лишилась всех устоев, оставалась в основе своей все той же маленькой боязливой мещаночкой. Все время, когда бушевало безумие чувств, упоение сексом, как пишут в бульварных журналах, она где-то в глубине испытывала ужас греха и боязнь Господней кары. Гарри был выше таких мелочей, характер у него был твердым, хотя и ласковым, в то время как у Джо — мягким и беспокойным. «Я тут с ума сойду, — сказала себе Лорин, наконец ясно сформулировав мысль, давно терзавшую ее. — Они сговариваются меня убить. О чем еще они могут говорить так долго». От этой мысли ее вначале охватил страх, а потом почти животная тревога, желание бежать с громким криком куда угодно, не оглядываясь. Вдруг двери ванной отворились. Джо появился первым — огромный, мускулистый, с кепкой в руке. Приятели молча пересекли комнату. Лорин закрыла глаза, делая вид, что спит. Мужчины у порога поцеловались, и Лорин осталась одна с Гарри. — Мне нужно с тобой поговорить, — сразу начал он. Ее попытка прикинуться спящей не удалась. Усевшись в постели, она поняла, что наступило время решающего разговора. Гарри выглядел непривычно озабоченным. Сердце Лорин оглушительно забилось. — Ты знаешь, Джо настоящий друг, — начал Гарри. — И вот теперь он уезжает. Знаешь, пытается подзаработать на Аляске. — Почему ты мне это говоришь? — удивилась Лорин. — Потому что остаюсь один на один с этой ведьмой Торнбридж. Мы должны ей кучу денег. — Джо должен был найти мне работу, но он молчит. Бросил меня на произвол судьбы, да? — Джо сделал все, что мог. Отдал этой старой ведьме Торнбридж все, что у него было, но она снова разевает пасть! — Я с ней поговорю, — предложила Лорин. — Подыщу работу и все уладится. — Она предоставляла нам кров больше двух месяцев, страшно рискуя. — Как это — рискуя? — Поставь себя на ее место. Старуха Торнбридж укрывала несовершеннолетнюю девушку, которая оставила дом и семью без позволения, и да еще и в обществе двух мужчин, которые вывезли ее за границу штата. Шамокин, это, как мне кажется, в Пенсильвании? — А при чем здесь Торнбридж? — А как же? Она соучастница. — Соучастница чего? — удивилась Лорин. — Я не совершила никакого преступления. — А я — да, — бросил Гарри. — Ну, так поцелуй меня, преступник, а то я тебя накажу! Гарри поцеловал Лорин в лоб и продолжал: — Не шути, с точки зрения закона — я преступный похититель. Меня можно обвинить в том, что я тебя похитил, увез и изнасиловал. — Все сходится, — рассмеялась Лорин. — За исключением изнасилования. Мне кажется, твоя страсть последнее время серьезно ослабела. Ты меня больше не любишь? — Ну да, ну да!.. — с глупой миной ответил Гарри. — Ну так что? — В жизни есть не только любовь, — заметил Гарри нравоучительным тоном, в который он периодически впадал. — Ну нет, — возразила Лорин, — остальное не имеет значения. Это смешно — если бы кто-нибудь сказал мне три месяца назад, что я сбегу из Шамокин с мужчиной! — Поговорим о чем-нибудь кроме Шамокин, — нетерпеливо бросил Гарри. — Шамокин не пуп земли! — Во всяком случае, это чудное местечко. Мы должны вернуться туда, как только поженимся. Гарри сделал вид, что не понял намека и быстро опустил глаза, чтобы не выдать своих истинных мыслей. — У нас пальцами тычут в девушек, которые живут с любовниками — настаивала Лорин. — Если речь о нас двоих, то, разумеется, другое дело. — Ну, видишь ли… — неуверенно буркнул Гарри. — Спать друг с другом, если не любишь, — отвратительно, — рассуждала Лорин, — но отказывать, когда любишь — еще хуже. — Меня всегда поражала твоя великолепная логика, — со смехом воскликнул Гарри. На этот раз, не удержавшись, он поцеловал ее в губы, но тут же спохватился и вернулся к делу. — Мне Джо тоже обещал работу. Но теперь у него самого неприятности, его хозяева не любят, когда я с ним езжу. — Так ты там не работаешь? — Нет. Я все объясню тебе в другой раз, это слишком сложно. Короче говоря, не время говорить о женитьбе. Как жениться, если у человека нет даже крыши над головой. Самое срочное — это наши долги старухе Торндбридж. — У нас так много долгов? — Мы же не воздухом питаемся, милочка. Очень жаль. — А мои пятьсот долларов, — боязливо предложила Лорин. — Если у тебя такие неотложные долги, возьми мои пятьсот долларов. — Твои пятьсот долларов! Ты так говоришь, словно это гора золота! — На эти деньги в Шамокин можно прожить полгода! — Оставь ты в покое свой Шамокин! — всерьез рассердился Гарри. — От твоих пятисот долларов, честно говоря, ничего уже не осталось. Кроме всего прочего, я задолжал Джо. Но он не напоминает о них. Не забывай, что мы находимся тут на нелегальном положении. Это стоит… — Ну, тогда давай перейдем на легальное, — возразила Лорин со своей непоколебимой логикой. — До того нам надо найти свой угол. — Это заколдованный круг, — бросила Лорин. — И чтобы из него выйти, нужно раздобыть деньги. Другого выхода нет. Для Лорин это было еще одним разочарованием: из тех пятисот долларов она купила себе только два платьица по десять долларов, а теперь вдруг узнала, что от денег не осталось ни цента. — Я думала, у тебя тоже есть хоть немного. — Скажи уж сразу, что думала — у меня денег куры не клюют, и потому так рада была похищению. — Гарри! — возмущенно воскликнула она. — Ты несправедлив. Не будем ссориться из-за денег, все это как-нибудь устроится. — При условии, что каждый будет делать все, что может, — твердо сказал Гарри, глядя ей прямо в глаза. — Ты прекрасно знаешь, я сделаю все, что захочешь, — сказала Лорин.ГЛАВА II
Лицо Гарри сразу засияло. — Браво! — воскликнул он. — Снимем комнату подешевле, — решила Лорин. — Я буду готовить. — Кто говорит об этом? — возразил Гарри и лицо его снова переменилось. — Послушай, дорогая, сейчас я должен почти две тысячи долларов старухе Торнбридж, а с ней не пошутишь. Эта сумма фигурирует в ее книгах. Мы ведь живем здесь Бог весть сколько времени. Или мы ей заплатим, или она напустит на нас фараонов. А если те начнут копаться в моем прошлом, грозит мне лет десять. — Гарри! — воскликнула потрясенная Лорин, — ты же не хочешь сказать, что уже сидел в тюрьме? — Нет, — отрезал Гарри, — я не был в тюрьме, но знаком кое с чем еще получше — с исправительным домом. Так это называется. Я оказался там в шестнадцать лет, за небольшой скандал в баре в Цинциннати, мы были еще детьми, ну, пнули мы хозяина кое-куда, уж больно паскудная была морда, и прихватили пару бутылок пива. — Бедненький мой! — искренне растрогалась Лорин, от всего сердца целуя его. — При такой биографии, понимаешь, я не могу себе позволить никаких вольностей. Лучше тебе вернуться к матери, пока не началось. — Если ты так считаешь, пожалуйста, — согласилась Лорин. Лицо ее любовника переменилось так резко, что она поняла — не этого ответа он от нее ожидал. Впервые в его глазах появилось такое выражение, с которым поглядывал на нее Джо. — Значит, ты бросаешь нас при первом удобном случае, — заявил он. Лорин вдруг почувствовала, что сейчас расплачется. — Я так сказала, потому что подумала, что ты этого хочешь — пыталась она пояснить. — Я… я… — Есть только один выход — раздобыть две тысячи долларов для старухи Торнбридж. Это возможно. Я знаю кое-кого, кто только и ждет, чтобы дать нам эти деньги… — Ну, тогда все в порядке, — всхлипывая, завершила дискуссию Лорин. — Нет смысла расстраиваться. И она снова заметила, что сказала что-то не то. — «Все в порядке», — зло передразнил ее Гарри. — Люди не выбрасывают денег просто так. — Друзья… — начала Лорин. — Кто сказал, что это друзья? Джо — вот это друг, но у него нет двух тысяч долларов… Тип, о котором я говорю, не знает, куда деть деньги. Сам предлагал мне: «Гарри, если тебе понадобится пара тысяч долларов, не забывай обо мне»… На этот раз Лорин энтузиазм проявлять не спешила. — Вернем ему все до цента, — заявила она. — Будем работать. Я все для тебя сделаю. Гарри немного помолчал, чтобы потом уныло сказать: — Он не хочет, чтобы долг возвращали. — Это очень мило с его стороны, — осмелилась боязливо шепнуть Лорин. — Может быть, ты и права, — согласился Гарри. — Но есть небольшая проблема. На этот раз Лорин не спрашивала и не говорила ни о чем. Поняла, что нужно дать выговориться Гарри. По-братски обняв ее за плечи, но не глядя в глаза, он продолжал: — Этого типа зовут Роллинг, или что-то в этом роде, это случайное знакомство. Я видел его несколько раз в пиццерии, знаешь, куда мы ходили вначале. — У итальянца, — кивнула Лорин. — Ты произвела на него большое впечатление. — Я? — Лорин взорвалась неудержимым смехом. — Ничего удивительного, — продолжил Гарри странно изменившимся голосом. — Хорошенькие девушки не попадаются на каждом шагу, даже в Нью-Йорке. — Надеюсь, он не собирается приставать ко мне? — запротестовала Лорин. — Ты сказал ему о нас? — Разумеется, сказал. Но он смотрит на эти вещи иначе. Гарри снова взглянул на нее исподлобья, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на нее эти слова и не поторопился ли он зайти так далеко. — На такие вещи смотреть можно только одним образом, — отрезала Лорин. — Тип, который может нам дать две тысячи долларов просто так, сразу — просто так вот открыть бумажник… Попытайся его понять… — Что ему нужно? — Он сказал мне так: «Гарри, твоя малышка просто прелесть! Ты должен мне ее представить». — С какой целью? Гарри поморщился, но тут же взял себя в руки. — Хотел бы встретиться с тобой с глазу на глаз. Мужчине всегда доставляет удовольствие провести время с хорошенькой женщиной. — Гарри! — воскликнула Лорин. — Неужели ты так наивен, что полагаешь, что мужчина может провести время с девушкой и не попытается… — Попытается что? — Зло крикнул Гарри хриплым голосом. — Ты же не сомневаешься, что начнет он с разговоров, а потом станет меня целовать… — Ну и что такого? — холодно спросил Гарри. — Ты и вправду так думаешь, или только говоришь? — Как думаю, так и говорю. Лорин наконец-то спустилась с неба на землю. — Ты бы согласился, чтобы меня целовал другой мужчина? — Это ничего не значит, — доказывал Гарри, — я же знаю, что ты его не любишь. Любишь ты только меня. С твоей стороны это будет только благодарность за две тысячи долларов. — Допустим, — согласилась Лорин. — Но он же этим не ограничится. Если я позволю ему целовать себя, он решит, что ему все дозволено… На этот раз Лорин взглянула Гарри прямо в глаза. Она ждала, что он повторит свое циничное «Ну и что такого?», но он промолчал и под ее внимательным взглядом сделал непроницаемое лицо. — Гарри, ты мог бы вытерпеть это? — воскликнула Лорин, готовая снова расплакаться. Гарри ответил не сразу, начал растерянно гладить ноги Лорин, словно желая проверить мягкость ее кожи. — А ты, — наконец заговорил он, — ты могла бы стерпеть, чтобы меня лет на десять швырнули в тюрьму? Каторжная работа, карцер, насилие, ни воздуха, ни солнца, хандра, болезни… Ты могла бы это стерпеть? Хочешь, чтобы я испытал все это? — Гарри, перестань! — умоляла она. Потом разрыдалась. И тут вдруг все разочарования, угрызения совести и опасения последних дней надломили Лорин. Она плакала громко, долго, отчаянно, ее щуплое тело сотрясали судорожные рыдания. Гарри шептал ей на ухо: — Прошу тебя, милая, не плачь! Не будем больше об этом! Никогда больше! Знаешь, я ведь люблю тебя. Ты вернешься к матери и мы больше никогда не увидимся. Я сам как-нибудь справлюсь. Ты — ангел, а я — ничтожество. Я не должен был никогда любить тебя, не имел права. Слишком поздно я это понял. Не плачь, а то я не выдержу. Если бы это зависело от меня, ты бы никогда ни в чем не нуждалась. Лорин была ужасно бледна, ее била дрожь. На Гарри теперь она смотрела новыми глазами и одновременно к своему удивлению осознала, что все еще его любит. Она решила, что Гарри совершенно безоружен перед трудностями жизни и что она должна ему помочь. Иллюзий уже не было, но осталась ее любовь. Гарри, видя, что она успокоилась, заговорил уже другим тоном. — Я сделаю для тебя все, — сказал он. — Надеюсь, ты тоже. — Но Гарри, ты отдаешь себе отчет в том, что ты от меня требуешь? Гарри не ответил. Состроил обиженную мину. Потом заявил: — Ты думаешь только о себе. Слез больше не было. Она всерьез задумалась. — Я сделаю все, что ты пожелаешь, — наконец решила она, — только не это. Нет, в самом деле не могу. И не смогу никогда… Обиженную мину он сменил на разгневанную. Передразнивая ее, повторил: — Все, что угодно, только не это… Все-все за исключением единственной вещи, о которой я тебя просил! Мой Бог, после всего, что я для тебя сделал, прошу о единственной услуге, о любезности к человеку, который может меня спасти и вдобавок может это сделать! Лорин мыслила все напряженнее. — Я не перенесу, чтобы меня касался чужой мужчина. — Ну и что такого? — воскликнул Гарри. — Ты же это любишь, сама знаешь! Слушай я тебя, мы бы не вылезали из постели! Совершенно тебя не понимаю, нравится тебе это — так пользуйся! — Мне это нравится с тобой, только с тобой. — Ладно, — бросил Гарри. — Не будем об этом. Пойдем поедим. Они спустились в маленькую закусочную, куда ходили обычно из-за лучшего кофе во всем районе. Гарри замкнулся в себе с таким видом, как будто она его обидела. С недовольной гримасой отвергал все попытки объяснений. Каждый раз прерывал ее, говоря: — Знаю, знаю, милая… Не будем больше на эту тему… Чтобы спрятать покрасневшее от слез глаза, Лорин надела темные очки. Даже непричесанная, она дивно выглядела в непромокаемом плаще, под которым почти ничего не было. Кофе ей помог. Завсегдатаи им улыбались. Лорин почему-то почувствовала себя виноватой. — Слушай, Гарри, — начала она, — я поговорю с твоим приятелем. Уверена, он нам поможет без… ну… хочу сказать, не будет хотеть так много… Может быть он лучше, чем ты думаешь. Видишь, я делаю что могу. Ты доволен? — Ты умница, — он поцеловал ее в лоб. — Я тебя отблагодарю. Именно этого ему не следовало говорить. Лорин запротестовала. — Я хочу только одного — чтобы у тебя не было неприятностей. — Отлично! Пусть каждый делает то, что может, и все будет хорошо. С этими словами Гарри распрощался, отправляясь на встречу с кем-то по поводу места помощника кладовщика, о котором прочитал в газетах. Это показалось ей неожиданным — он давно не покупал газеты, а если и покупал, то объявления его совершенно не интересовали. Гарри признавал только одно чтение — комиксы. Лорин в одиночестве слонялась по улице, пытаясь понять, что может означать новый каприз ее любовника.ГЛАВА III
Гарри не было целый день. Лорин прождала его дома до двух часов. Наконец на батарее в ванной разогрела последнюю банку фасоли в томатном соусе и половину съела. В тот день ей впервые захотелось написать тетке Хербе. Это означало бы, разумеется, признаться во всей накопившейся за два месяца лжи. Призадумавшись, как бы выкрутиться, она придумала, что все та же встреченная в автобусе знакомая нашла ей место. Только начала она писать, как ввалился Гарри в компании какого-то типа. До этого не водил к ним никого, кроме Джо Хаммера. Вновь прибывшего представил как Бадди — «парень на все сто!». Лорин сочла, что он больше похож на бандита. Серую кожу худого лица покрывала трехдневная щетина. Он был в кожаной куртке, чуть коротковатой, не закрывавшей мускулистых бедер, обтянутых узкими брюками. Ботинки у него были в ужасном состоянии. Лорин показалось, что оба на взводе. Гость пронзительно сверкал глазами и хохотал, показывая все зубы. О приличиях он понятия не имел и говорил на таком вульгарном жаргоне, что ей делалось плохо. — Можешь нас чем-нибудь угостить? — спросил Гарри. — Ты лучше спроси меня, обедала ли я! — возмутилась Лорин. — В четыре часа? — удивился Гарри. Он перенял вульгарность своего приятеля и выглядело это отвратительно. — С Бадди мы познакомились в исправительном доме, — пояснил Гарри, — Ох, чего бы мы могли порассказать… — Помни Бога-Отца и Сортирную Швабру! — захохотал Бадди, дав ему мощнейшего леща. — Бог-Отец был немного чокнутый, — пояснил Гарри, — говорить не умел, но из его кабинета выходить можно было только задом… — Гарри не был крепок на задок! — залился смехом приятель, подмигивая Лорин. — Вся эта богадельня, все эти подонки и обормоты — какое это было дерьмо, — подытожил Гарри. — А Сортирная Швабра тоже был ничего себе ходок, — вмешался Бадди. — Высокий, худой, с желтыми усами в форме щетки — пояснил Гарри, — и не такой уж страшный для педеля. — Помнишь, как он настрочил донос на тему кобелей и фифочек? И как ему за это влетело. — Кобели, допустим, это понятно, — удивилась Лорин. — И у них там были свои приятельницы? Столь невинный вопрос вызвал бурю смеха обоих мужчин. — Нет, это надо будет записать, — заливался Гарри. Она была разочарована. Вместо того, чтобы показать свое превосходство, Гарри состязался в вульгарности со своим приятелем. Его поведение было просто рабским копированием Бадди. Но получалось это неубедительно. И Лорин сказала себе, что ее обязанность — вырвать его из такого общества. Под вечер Бадди вышел, накупил деликатесов, а когда спустилась ночь, ничто не указывало на его намерение уходить. — Бадди будет сегодня у нас ночевать, — пояснил Гарри. — У него проблемы с хозяйкой. Слово «хозяйка» вызвало новый взрыв смеха обоих приятелей. Лорин понятия не имела, в чем дело. Собираясь в ванную, Бадди без всякого стеснения начал раздеваться на глазах Лорин, которая, покраснев, отвернулась. Потом, не закрыв дверь в ванной, начал мыться. Она не знала, куда девать глаза. Совершая туалет при открытых дверях, продолжая разговаривать с Гарри, он позволял себе дерзкие комментарии насчет своих мужских достоинств и на сравнение их с Гарри. Разумеется, сравнение оказывалось в его пользу. — Разумеется, — зубоскалил он, — если речь о роскошных бедрах, Гарри побьет меня на несколько дюймов! По этой части он в школе был королевой! Называли его «Мерилин». — Прекрати, — протестовал Гарри. — Прошу тебя, набрось завесу стыдливости на мое сомнительное прошлое! Лорин чувствовала себя все хуже, ситуация становилась непереносимой. Ей хотелось бежать отсюда, бросив все свои вещи. И тут Бадди вышел из ванной, блестящий от воды и голый, и начал вытираться посреди комнаты — разумеется, он взял полотенце Лорин. По безумному смеху Гарри она догадалась, что его приятель делает непристойные жесты. Тут она пожалела, что уехал уравновешенный Джо Хаммер — он, по крайней мере, никогда не вел себя вульгарно. Чтобы умыться, она закрылась в ванной, и легла спать, не снимая халата, надетого на короткую прозрачную сорочку. Сунув голову под подушку, она к появлению Гарри уже успела уснуть. Потом ее разбудил свет, падавший из ванной; перевернувшись на другой бок, она заметила, что место рядом с ней пусто. Потом она снова уснула. Разбудила ее теплая рука, ласково блуждавшая по ее телу. Разморенная теплом и роскошным ощущением полусна, она едва не поддалась не стала отвечать на ласки. Но тут вдруг вспомнила, что у них Бадди. Так что нечего устраивать представление перед этим отвратительным типом. Отодвинув руку, становившуюся все более настойчивой, она отвернулась к стене. Для нее этот утренний час, когда день боязливо вползает сквозь шторы, когда все еще тихо, спокойно, охвачено благодатью, когда сознание еще рассеяно после сна, был временем лучших, сладчайших воспоминаний. Она любила медленно просыпаться, когда чувства, еще не пробудившиеся, наплывали плавными волнами, как океанский прибой на золотистом песчаном пляже. Гарри тоже любил заниматься любовью утром, когда все вначале происходит в полусне, когда наслаждение растет постепенно и становится ослепительным, как восходящее солнце. В этой блаженной истоме Лорин вдруг почувствовала на шее жесткую колючую щетину. Настойчивая рука скользнула ей на талию. Тут ее охватили сомнения. Рука ее нащупала мускулистые волосатые бедра, прижатые к ее бедрам, гладким и нежным. Это не было тело Гарри, такое близкое и знакомое. Внезапно придя в себя, она резко обернулась. — Вон из моей постели! — заорала она на Бадди. В полутьме Лорин увидела его волчью небритую морду, широкие костлявые плечи, в лицо ей ударила кислая вонь его дыхания. — Что за новости! — возмутился он. — Что мне, оставаться на полу, ведь Гарри уже смотался! Какого черта? Я весь застыл. — Где Гарри? — Пошел искать работу. Получил предложение. — Оставь меня в покое, или я все ему расскажу. — Да не злись ты, успокойся! Он шевельнулся, словно собираясь встать. Выпрямился, худой и крепкий, характерная фигура с узкими бедрами. Был возбужден и совсем не скрывал этого. Лорин закрыла глаза, чтобы не смотреть на демонстрацию мужских достоинств. Бадди пробуждал в ней все большее отвращение. Вместо того, чтобы встать с постели, он навис над нею. Она открыла глаза. — Ты хочешь… Он рухнул на нее, пытаясь поцеловать. Она отвернулась. Начал ласкать губами ее грудь. Худые плечи обладали силой Геркулеса. — Хочешь узнать, что такое мужчина, настоящий мужчина? — шепнул он ей. Она была потрясена и возмущена одновременно. Дикость Бадди, потрясающая его вульгарность, нескрываемое чудовищное желание и черная растительность, покрывавшая все его тело, пробуждали в ней нечто большее, чем отвращение — какую-то таинственную тревогу. — Нет, нет! — кричала она, пытаясь оттолкнуть его. — Я все скажу Гарри! И вдруг произошло нечто неожиданное. Хотела защищаться изо всех сил и чувствовала, что справится. Но что-то парализовало ее волю и энергию. Между ее женским естеством и мужским естеством насильника вопреки ее желанию завязался контакт, перешедший в заговор против нее самой. И она оказалась изнасилована морально, но не физически. Бадди взял ее так грубо, что она едва не лишилась дыхания. Она пробовала скрыть свое поражение, но не могла удержаться. Наслаждение охватило ее наравне с Бадди. И как же стыдно ей стало от попытки задержать его в себе, когда он отвалился на бок. Повернувшись к нему спиной, задыхаясь, с бьющимся сердцем она ждала, когда успокоятся все ее чувства. Вернувшись из ванной, Бадди сказал: — Ну, видишь, от этого не умирают! Принимай пилюли, и все в порядке. Не делай такого лица! Лорин подвинулась, уступая ему место в постели. Теперь она испытывала к нему огромную ненависть и презрение к себе самой. Прошло совсем немного времени, и желание Бадди пробудилось снова. Их близость заставляла ее чувствовать, как оно нарастает. И вот он упрямо вновь принялся за свои манипуляции, просунул руку ей под бок и начал гладить груди. Она даже не пыталась ему помешать, заставляя себя не отвечать. Но он, негодяй, в таких делах знал толк… Поцеловал ее в шею. Невольное движение бедер облегчило ему задачу. Она вся загорелась, зашептала невнятные слова… На этот раз Бадди не вернулся в постель, а она едва не начала просить его не уходить… И в то же время думала, что он отвратителен и более антипатичен, чем когда бы то ни было. Да, он был ее врагом. Одевался он торопливо. — Надо кое-кого увидеть, — сказал в оправдание. Что за день! — Если когда-нибудь ты будешь сыта по горло этим фраером и «тетей Джо», загляни ко мне, — предложил он. — Достаточно спросить обо мне в пиццерии, там тебе скажут, где я. Лори сочла, что разговор с ним ниже ее достоинства. Возмущена была страшно. Бадди появился в тот самый день, когда исчез Джо Хаммер. Ей казалось, что Гарри никогда не терял контакта с Бадди с момента выхода из исправительного дома, но встречался с ним без ведома Джо, или по крайней мере в его отсутствие. На прощание Бадди хлопнул ее по попке. Подождав, когда он уйдет, встала и пошла в ванную. Когда вернулся Гарри, она была уже одета и причесана. Вот-вот уже собралась рассказать ему об всем, но передумала по двум причинам: боялась, что Гарри воспримет все чересчур трагично и, кроме того, что может использовать это против нее. Непредсказуемость Гарри могла ведь позволить ему сказать: «Ложишься с первым встречным для удовольствия, а когда речь идет о том, чтобы спасти меня, разводишь церемонии». Сварила кофе, который принес Бадди. — Как там с твоей работой? — спросила она. Гарри словно с луны свалился. — С работой?.. Ах, да… Ничего не вышло, там нужны рекомендации. Все та же история! Лорин не стала расспрашивать. Была убеждена, что визит Бадди был задуман заранее. Просто это была ловушка, в которую она попалась.ГЛАВА IV
На следующий день, в полдень, Гарри повел Лорин в лучший ресторан в районе. Хозяином был француз, рекламировавший «настоящее калифорнийское шампанское». Большинство клиентов составляли интеллектуалы и художники, которые заказывали гамбургеры «по-парижски» и запивали их молоком. Лорин, одетая в одно из платьев за десять долларов, быстро осознала, что они с Гарри были там предметом всеобщего презрения. Клиенты ресторана были свободны от мещанских предрассудков, но образовывали довольно замкнутую касту, в которую «райским пташкам» и мелкой шпане хода не было. Гарри ничего не заметил. К счастью, шампанское поправило ее самочувствие. В конце концов, она признала, что заведение просто прелесть. Гарри был щедр и позволил ей заказать на десерт большую порцию венской сдобы. И все было запито второй бутылкой шампанского. — Тип, о котором я тебе рассказывал, помнишь, — заметил Гарри как-то мимоходом, — приезжает сегодня. — Ах, так, — только и сказала она, не спрашивая, на что он намекает. Гарри преподнес эту новость так вскользь, что Лорин не сразу поняла, что его неожиданная щедрость была только прелюдией к визиту. Сделав самое равнодушное лицо, она доедала десерт. К кофе Гарри даже заказал по рюмке ликера, чего с ним никогда еще не случалось. Лорин почувствовала, как у нее кружится голова. — Знаешь, чего я сейчас хочу? — сказала она томным голосом. — Забраться с тобой в постель. Взяв ее за руку, он понимающе, нежно и таинственно улыбнулся, прижался бедром к ее ноге под столом и снова стал ее Гарри, ласковым и предупредительным. Вернувшись домой, Лорин плюхнулась на диван, сбросив туфли, раскрыла объятия, и Гарри бросился в них и осыпал ее поцелуями. Ласки их становились все откровеннее. Уже оставшись нагой, Лорин вдруг спросила: — Когда приезжает твой знакомый? — Не беспокойся, — ответил Гарри, — он сразу не явится, зайдет вначале к хозяйке. Лорин это показалось очень странным. — Это ее знакомый? — Ну, если хочешь, да, — сказал Гарри. — Скажем так, это наш общий знакомый, ее и мой. Перспектива визита отрезвила Лорин. Она хотела одеться. Гарри был в ярости. Заперев платье в шкаф, швырнул Лорин прозрачный халатик. — Ты же не думаешь, что я его приму в таком виде? — Почему бы и нет? Цель оправдывает средства… — Ты мне говорил, что вначале мы только познакомимся… — Познакомимся! — расхохотался Гарри. — Что это значит — познакомиться? Добрый день, сэр, — добрый день, мисс… И что дальше? — Но… я не знаю… — Хочешь знать, как он выглядит? — Ну… — Сразу предупреждаю, это не герой-любовник из Голливуда. Не такой молодой, как я или… Бадди. Имя это он бросил легко, как бы мимоходом, бросив на нее взгляд исподлобья. Лорин покраснела и сделала вид, что не поняла намека. — А если я надену то платье с декольте? — предложила она. — Оно такое облегающее. — Нет! — категорично отрезал Гарри. Ключ от шкафа он сунул в карман. Потом подошел к дверям и вынул ключ из замка. — Я не хочу, чтобы ты запиралась на ключ. Потом повернулся к ней, чтобы дать последние указания, почти как мать, инструктирующая дочь перед брачной ночью. — Будь ласкова, милая. Чем лучше ты будешь себя вести, тем скорее все кончится. — Он покосился на часы. — Он, видимо, уже ждет меня внизу. Нам еще нужно кое-что обсудить. — Сделав жест, как бы считая деньги, он исчез. Лорин охватил панический страх, она помчалась в ванную — нет ли там хоть какого-то платья, чтобы надеть и бежать. Не было. Вернувшись в комнату, она уставилась в зеркало. — Нет, не могу я показаться в таком виде… — Она была в отчаянии. И в этот момент в дверь бесцеремонно постучали. Застыв на месте, она подумала, что сейчас потеряет сознание, и не могла сказать ни слова. Скова настойчиво постучали. Потом дверь открылась. Лорин окаменела — внешность гостя превзошла все ее опасения: низкий, лысый, с большим брюхом, он относился именно к тем людям, что вызывали у нее отвращение. Одет он был необычайно изысканно, в голубой габардиновый плащ, из кармана которого свисало шелковое кашне, голубое в горошек. Не в галстуке, а в старательно завязанной бабочке, тоже из голубого шелка в горошек. Но больше всего потрясла Лорин его сверкающая лысина старой слоновой кости. Да и остальные детали его внешности не возбуждали симпатии: толстый нос, отвислые щеки, цветом и консистенцией напоминающие безе с малиной. Пока она стояла ошеломленная, сжимая обеими руками полы кружевного халатика, гость бесцеремонно оглядывал ее с головы до ног. Унылая и подозрительная мина уступила место явному удовлетворению: глаза заблестели от удовольствия, губы приоткрылись в усмешке. Поза Лорин напоминала святую Блондину, брошенную на арену в жертву быкам. — Вы приятель Гарри? — наивно спросила она. — Простите? — Видимо, он никогда не слышал этого имени, но быстро сориентировался. — Да, да, это я. — Вы Гарри встретили? — Да, на лестнице. Вот что он мне передал. — Достав из кармана ключ от комнаты, он вставил его в замок и дважды повернул. — Готово, — заключил он. — И вот, наконец, мы одни, словно два голубка! Он был страшен, как черт, но зато без комплексов. Лорин дрожала всем телом и никак не могла с собой справиться. Она хотела что-то сказать, но только застучала зубами. Это уже не было загадочной тревогой, которую она испытывала, когда Бадди хотел овладеть ею. Это не было отупением жертвы, добровольно идущей под нож. Она чувствовала животный страх, и у нее не возникало ни малейшего влечения к гостю. Тяжело дыша, словно идя на убой, она медленно отступала, все время держа руки скрещенными на груди и сжимая полы халатика, не скрывавшего ничего. Казалось, такая поза очень понравилась гостю. Сняв плащ, он повесил его на гвоздь у двери. Потом неторопливо снял пиджак и повесил его на кресло. Его шелковые подтяжки были с розовым и зеленым рисунком. Глядя издали, можно было подумать, что это цветы, но вблизи оказалось — гирлянды из крохотных нагих женщин. Протянув руки, чтобы взять Лорин за плечи, он невольно оттолкнул ее своим толстым пузом. Это было настолько смешно, что она едва не прыснула, хотя и было ей совсем не до смеха. Гость отталкивал ее к дивану, но ей удалось увернуться и сесть в кресло. Продавленные пружины скрипнули и она провалилась между подлокотниками. — Вы уже давно перебрались в Нью-Йорк? — спросил гость. Поняв подтекст его вопроса, она принялась долго и трогательно рассказывать о своей жизни, чтобы доказать, что она не та, за кого он ее принимает. Этот рассказ, по-детски беспомощный, доставил гостю огромное удовольствие. — Не говори мне «сэр», — попросил он. — Называй меня Фил. Меня зовут Филип. Пока она продолжала говорить, он гладил ее бедра, одно из них обнажилось, несмотря на все усилия Лорин стянуть полы шлафрока. Когда она созналась, что Гарри был ее первым любовником, гость был на вершине блаженства. Начал выспрашивать о подробностях. — Говори, маленькая, говори, доставь мне удовольствие, — говорил он чуть ли не по дружески. — Мы хотели бы с Гарри пожениться, — пояснила она, полагая, что пора коснуться этого вопроса. — Но нам нужно хоть немного денег, чтобы оплатить неотложные долги. Вы понимаете? — Да, понимаю, — кивнул он. — Все это так очаровательно! Ты прелесть! Я должен отдать должное этой старой своднице Торнбридж! — И без всякого перехода потребовал: — Приоткрой свои плечи, малышка! Убедившись, что Лорин не собирается выполнять его желание, он сделал это сам. — Просто прелесть, — прокомментировал он. — Давай, малышка, приоткрой свои сокровища и покажи их своему Филу! — Послушайте, Филипп, наивно сказала Лорин, — мы должны остаться добрыми друзьями. Вы человек богатый, и можете ссудить Гарри скромную сумму, мы вам вернем, клянусь. Напишу папе, как только мы поженимся, и он мне пришлет денег. Мама тоже. Останемся друзьями, ладно, Филипп? Старик начал тихонько хихикать. Пытаясь его убедить, Лорин предложила: — Нет смысла говорить Гарри, что ничего не произошло. Я вам верну те деньги, которые вы ему заплатили. — Маленькая обманщица! — рассмеялся он, ущипнув ее за щеку. И залился громким смехом. — Хоть раз эта старуха меня не обманула, — признал он, и продолжал: — Ну ладно, мы будем ласковы, как пара молодоженов. Согласен, Лорин. Гарри получит свое, а мы будем играть в воркующих голубков, которые ласкаются, как только сойдутся хоть на пять минут. Я тебе ведь немного нравлюсь, а? — Ну конечно! — подтвердила она с внезапной надеждой. Лорин уже готова была признать его самым очаровательным мужчиной на свете, при условии, что он отступится от права переспать с ней. «Этот старый урод, — думала она, — все-таки избавит нас от хлопот». — Поцелуй меня, — настаивал он. Лорин поцеловала его в обе щеки. — В губы, — настаивал он. Она повиновалась. — Крепче! Пришлось вытерпеть долгий слюнявый поцелуй, от которого ее едва не стошнило. Воспользовавшись ее растерянностью, ему удалось грубо стянуть с нее трусики. Она тут же вырвалась из его рук, подняла с пола трусики и хотела их надеть. Но тут он неожиданно ловко сорвался с кресла, чтобы схватить ее в объятия. Но, расслабившись, полностью изменил намерение. — Я обещал, что не буду спать с тобой, — сказал он. — Но ведь и ты должна немного уступить. Деньги не падают с неба, малышка, и языком их не заработаешь! Нам осталось еще двадцать минут и если ты заставишь меня убраться раньше, Гарри об этом пожалеет. Понятно? Ну, так что мне делать? — Уходите отсюда! — шепнула она. Подойдя, он отвесил ей оглушительную пощечину. Она разрыдалась, закрывая лицо руками. — Нучтоты, чтоты, — добродушно сказал он, — не плачь. Взяв ее в объятия, отнес к кровати и швырнул на постель, придавив своей тяжестью. — Слушай, моя дорогая, — начал он. — Я хочу, чтобы ты отдалась мне! Лорин охватил панический страх. Она почувствовала себя совершенно беспомощной. — Отпустите меня, — кричала она. — Я позову на помощь! Старик вызывающе рассмеялся. — Вы мне обещали… — Ты меня спровоцировала, девка! — Вы не держите слова! — Да, слова я не держу, но зато способен удержать многое другое. Ты будешь моей. Лорин пробовала сжать колени. Ее усилия его только забавляли. Помятое, обвисшее лицо мужчины снизу оказалось еще отвратительнее. Открыв рот, чтобы крикнуть,она смогла издать только тонкий короткий писк. Он сразу прервал его, нажав на шею где-то сбоку. Она зашлась от боли и сразу умолкла. — Я знаю такие места, где очень больно, — сказал он. — Но знаю и другие… Гнусная, многозначительная ухмылка подчеркнула это признание. Лорин все еще ощущала ужасную боль в горле, поняв, что если мужчина еще раз нажмет в том же месте, она надолго потеряет сознание. Не нужно его провоцировать, нужно избавиться от него аккуратно, все равно, каким образом. Он крепко держал ее за запястья. — Прошу вас, — умоляла она, — отпустите меня! Уходите отсюда! Не нужно давать Гарри ни цента, мы что-нибудь придумаем. Протест этот вырвался из глубины ее естества, она предпочла бы умереть, чем отдаться ему. Толстяк явно наслаждался ситуацией. — Ты должна наслаждаться этой минутой, малышка, — начал он снова. — Это великий момент для тебя, дата, которая оставит след на всю твою жизнь. Твой парень… как его там? Гарри сделал из тебя женщину… Я намного сильнее, я сделаю из тебя девку. Это случается гораздо реже, поверь мне. И я хочу, чтобы ты меня как следует попросила об этом. Ты будешь любить за деньги. Первый раз, правда? Как следует запомни это. Свою настоящую девственность ты отдашь мне. Честь порядочной женщины стоит гораздо больше, чем чистота маленькой дурочки, которую ты отдала своему Гарри! — Нет, — упиралась она. — Не хочу! — Если хочешь покончить с этим, скажи только: «Возьми меня, Филипп! Сделай из меня шлюху!» Скажи это! Из всех сил она укусила его в отвисшую щеку, нависшую над ее губами. Старик вырвался из ее зубов, взвизгнув от боли. На миг он замер, но потом его челюсти крепко зажали губы Лорин и вгрызлись в них до крови.ГЛАВА V
Время для Гарри тянулось непереносимо. Он чувствовал себя другим человеком с того момента, когда у него в кармане очутилось пятьсот долларов. «Мистер Стирлинг», — так представила его старуха Торнбридж — согласился выплатить ему королевский аванс. И еще он должен получить столько же, если гость останется доволен. Старый сатир готов был пойти на любые траты, чтобы получить тело первой свежести; обычно он приговаривал, что «все остальное можно найти на любом углу». После третьей порции виски рисунки комикса, в который был погружен Гарри, заплясали у него перед глазами. Он курил сигару — решил докурить ее и потом пойти взглянуть, что происходит. Вообщето клиент договаривался на час, но уже два часа Гарри торчал в этом кафе на углу, ждал машину Стирлинга, который должен был остановиться рядом. Расчет договаривались произвести через окно машины. Не в силах больше ждать, Гарри вернулся в пансион и постучал к старухе Торнбридж, занимавшей бельэтаж. Окно было непрозрачным, с маленьким круглым отверстием, которое позволяло мегере видеть все, оставаясь незамеченной. Гарри немного волновался, стуча в двери. — Входите! — сказала старуха своим сиплым голосом. На этот раз она была очень вежлива. Ему это показалось недобрым знаком. Старуха спросила его почти уважительным тоном, совершенно непривычным для нее. — Ну что? Доволен? — Доволен чем? — удивился Гарри, наморщив лоб. Он спрашивал себя, не обобрала ли его старуха. Судя по ее довольной ухмылке, ей достался, видимо, немалый куш. — Все еще ничего не слышно? — Гарри не знал, как выйти из положения. Теперь уже удивилась старуха. — Но ведь все в порядке, — ответила она. — Все прошло отлично. — Что? — удивился Гарри. — Вы хотите сказать, что старый мерзавец сбежал? — Вы его не видели? Я напомнила, что вы его ждете в кафе на углу. Гарри побледнел. — Послушайте, — начал он зло, — а вы случайно не заначили мои деньги? Теперь побледнела и позеленела старуха. Она и вправду была сводней, но очень заботилась о приличиях, играя роль почтенной матроны. Теперь, однако, она поняла, что дело плохо — секунды размышления хватило ей, чтобы перейти от возмущения к страху. — Мистер Стирлинг вышел полчаса назад, — неуверенно сообщила она. — Поблагодарил и сказал, что он полностью удовлетворен. Гарри тупо уставился на нее, наморщив лоб. Он закипал по мере того, как в нем вздымался гнев. — Ну ладно, — сказал он. Старуха услышала, как он взбегает на второй этаж, прыгая через четыре ступеньки. У двери он остановился, задохнувшись скорее от ярости, чем от усталости. Его вдруг потрясла перспектива встретиться лицом к лицу с Лорин. «Бедная девочка — сказал он себе, — ей пришлось пережить ужасные минуты». Старуха Торнбридж ведь предупреждала, что Стирлинг не тот мужчина, которому можно доверить свою дочь. «Он довольно груб, знает, чего хочет». Гарри легонько постучал. Подождал. Ответа не было. Постучал еще раз, сильнее, потом еще. Ничего. Начал колотить в дверь, зовя Лорин. Напрасно. Ключа у него не было. Эта старая свинья Стирлинг забрал его с собой. Торопливо сбежав по лестнице, он молча протянул руку и старуха, сразу поняв его, дала запасной ключ. Гарри снова взлетел наверх и судорожно распахнул двери. Комната была пуста. «Она не могла этого сделать, — говорил он себе. — Сбежать с деньгами! Или дать себя увести такому уроду!» Постель была в ужасном состоянии. Бюстгалтер и трусики валялись на полу по дороге в постель, словно отмечая этапы борьбы. Гарри вбежал в ванную. На первый взгляд в ней никого не было. Он осмотрелся. За матовой перегородкой, отделявшей душ, заметил нагое тело. Сердце у него замерло. Тело помещалось как-то выше, чем позволял это пол. С трудом он решился отодвинуть пластиковую перегородку и оказался лицом к лицу с Лорин. Та показывала ему язык. Огромный и фиолетовый, он безобразно вываливался у нее изо рта. Все лицо словно сделано было из голубого мрамора, нежное тело свисало с румбы душа, на шее затянут был чулок. Гарри, стоял, окаменев, повторяя: — О Господи Боже! О Боже мой! Лорин словно хотела его напугать своими вылезшими из орбит глазами. Ему вдруг захотелось напомнить ей, как им было хорошо вдвоем, и попросить прекратить эти игры. Понадобилось несколько секунд, чтобы он осознал, что Лорин в самом деле мертва. Его словно обухом по голове ударили. Он заметался, из горла его вырвалось что-то вроде хрипа. Ему хотелось выть. Казалось, земля расступается под ногами. Он вынужден был опереться плечами о стену. Что-то странное, душащее, разрывающее ему внутренности подступало к его горлу. Казалось, притаившийся в его теле дикий зверь пробудился и ищет выхода. Гарри обезумел от страха. Выбежал из квартиры, не закрыв за собой дверь. На лестнице поскользнулся и упал, вскочил, хромая. Шум привлек внимание старухи Торнбридж, которая вышла на площадку и с возмущением оглядела своего жильца. Весь зеленый, он пытался что-то сказать, но тут его вырвало прямо под ноги. Содрогаясь от спазмов, он вытирал рот рукавом. Подумав, что, потеряв сознание, он рухнет прямо на нее, она отскочила. — Нет, вы посмотрите! Вы посмотрите! — кричал Гарри срывающимся голосом. — Вы должны видеть, что сделал ваш знакомый. Потрясение придало ему сил, и он вылетел из дома.ГЛАВА VI
Гарри казалось, что он мчится на месте, как белка в колесе. Он чувствовал себя пленником, пленником улиц, небоскребов, низко нависшего неба, уличной толпы, спешащих людей и всеобщего равнодушия. Кто интересовался им? Разве только полиция. Он задумался, не началась ли уже охота на него. Задавал себе вопрос о старухе Торнбридж, что она сделает или уже сделала. Неясное ощущение, что он совершил непоправимую ошибку, не поговорив со старухой перед бегством, угнетало его, делало неспособным принять хоть какое-то осмысленное решение. Вначале он кинулся к Бадди, но по пути передумал. Перед дверьми его квартиры развернулся, сел в такси и поехал на Центральный вокзал. Прежде всего он хотел оказаться как можно дальше, сесть в первый попавшийся поезд. Не отдавал себе отчета, что это был лучший способ оставить след. Потом он пришел к выводу, что поезд идет слишком медленно и что полиции не составит труда схватить его на любой станции — достаточно одного звонка. Он сел в автобус, идущий в аэропорт Кеннеди. Там он купит билет в Канаду и присоединится к Джо. Но передумал, потому что при выезде за границу нужно показывать документы. Решил взять билет в Буффало, и потом доехать до канадской границы автобусом. Убеждал себя, что, добравшись туда, найдет способ разыскать Джо Хаммера. Джо означал для него спасение, тихую пристань, покой, опеку. Джо наверняка найдет способ все устроить. Но в то же время что-то говорило ему, что, убегая, он был неправ, что таким образом он признавал свою вину, хотя не имел никакого отношения к смерти Лорин. Он даже не знал, что все-таки произошло. Старуха Торнбридж сказала, что все прошло хорошо, она точно повторила слова Стирлинга. Или обманывала? Зачем ей обманывать? Стирлинг отдал старухе ее долю — вот доказательство, что он был всем доволен. Значит, следовало считать, что Лорин повесилась после его ухода. Не могла пережить позора, предпочла бежать на тот свет. Это была единственная логичная гипотеза. К паническому страху добавились угрызения совести. Бедная Лорин! С другой стороны, Гарри не забывал, что Стирлинг не передал ему его долю, чтобы не попадаться на глаза в его обществе. Это противоречило версии самоубийства Лорин. — Как только я приеду в аэропорт, — решил Гарри, — позвоню в полицию и сообщу описание убийцы. Наверняка его адрес найдется в книгах старухи Торнбридж. Она запираться не сможет. Этот мерзкий сатир окажется на электрическом стуле. Автобус то и дело застревал в пробках, это ужасно его нервировало. Но пассажиры не обращали на это внимания. Они болтали, шутили, смеялись. Прошло уже три четверти часа, а они все еще не выбрались из Манхеттена! В аэропорту Гарри купил билет в Буффало. Он уже совсем позеленел. Выпил подряд две порции виски. Взглянув в зеркало, он ужаснулся. «Меня не впустят в самолет, — говорил он себе, — стюардессы сразу заметят и начнут расспрашивать, не болен ли я. А мои приметы уже, наверное, разосланы». Время шло. — Я позвоню в полицию в последний момент, — уговаривал себя Гарри, — иначе мне не дадут вылететь, сразу перекроют все аэропорты. Суета в аэропорту действовала на него успокоительно, он полагал, что в толпе он сумел затеряться. Углубившись в чтение газеты, старался не обращать внимание на мелькавших вокруг полицейских. В конце концов он решил не звонить в полицию. Лучше напишет из Канады, посоветовавшись с Джо. Он был уверен, что легко доберется и до Аляски, и до Канады. «Дождемся результатов следствия, это будет умнее. Ведь если Лорин совершила самоубийство, следствие завершится после вскрытия. Никто не потребует от меня объяснений, уголовное дело буде закрыто». Тут хрипловатый голос диктора из репродуктора объявил посадку на Буффало. Гарри, все более нервничая, присоединился к кучке пассажиров, шедших на посадку. Еще несколько минут, и он спасен. Он сказал себе, что старуха Торнбридж, видимо, не сообщила в полицию. В ее интересах было, чтобы все шло своим чередом. Лучше сделать вид, что она ни о чем не знает. Гарри жалел, что оставил дверь в квартиру открытой, какой-нибудь сосед мог оказаться слишком любопытным. Ведь в квартире уже начинал распространяться трупный запах. Пассажиры, беседуя, входили в «Боинг», который садился в Буффало по пути в Торонто. Кое-как Гарри улыбнулся стюардессе, ответившей ему широкой фирменной улыбкой. И снова ему казалось, что ожиданию не будет конца. Самолет вырулил на взлетную полосу. Еще минутку терпения… Двигатели набирали обороты, самолет задрожал. «Боинг» наконец оторвался от земли. Выходя в Буффало, он не заметил ничего необычного. Направился прямо к выходу, ибо был без багажа — только маленький чемоданчик, купленный в Нью-Йорке. Чтобы сэкономить время, решил не ехать автобусом и стал в очередь на такси. Когда подошла машина, какой-то штатский, которого Гарри до того не замечал, приблизился к нему и показал полицейский значок. — Мистер Гарри Уэст, прошу за мной! Гарри даже не взглянул на него. Он походил на осужденного, который кладет голову на плаху, не желая видеть топора. Второй штатский, такого же солидного сложения, приблизился к ним. Мужчины зажали его посередине и направились к неприметной машине, стоявшей поблизости. Гарри продолжал молчать. В машине на него надели наручники, и один из мужчин обыскал его карманы, достал бумажник и просмотрел бумаги. Сделав это, кивнул коллеге, сидевшему за рулем. Гораздо позже водитель дружелюбно спросил: — Что вы натворили, молодой человек? — Ничего. Это недоразумение. Полицейские промолчали. — Мы, — снова начал водитель, — ничего не знаем. Просто выполняем приказ.ГЛАВА VII
По пути назад у Гарри невыносимо разболелся желудок. Таких диких болей не было у него со времени выхода из исправительного дома. Он ничего в рот взять не мог. Кое-как проглотил пиво и кофе, но спазмы стали еще сильней. Он ужасно боялся тюрьмы, представляя ее на манер исправительного дома с дополнением в виде допросов третьей степени, круглосуточно горящих ламп и тому подобного. Тем временем его доставили в монументальное здание Дворца юстиции. И всюду нужно было ждать часами: чтобы снять отпечатки пальцев, чтобы составить список личных вещей и денег, чтобы оформить все бумаги. После первого допроса его отправили в камеру. Гарри рассказал полицейскому краткую версию событий: вернувшись домой, он нашел Лорин в петле и сбежал, собираясь поехать к своему другу Джо Хаммеру и попросить совета, что делать, и дал понять, что старуха Торнбридж, хозяйка дома, знает обо всем больше нею, но полицейские не настаивали и больше ни о чем не спрашивали. На другой день после ареста его отвели в большой кабинет. На дверях было написано имя и звание: «Инспектор Самбер». Человек в штатском лет сорока показался Гарри симпатичным. Его поведение резко отличалось от манер чиновников и охранников. Самбер начал с вопроса, не беспокоит ли его желудок. Казалось, он знает обо всем; опирался он на толстые папки, как на постамент. Гарри сказал, что он голоден. Самбер тут же предложил ему выбирать бутерброды — с ветчиной, с курицей, с огурцом — предложенные молчаливым официантом. Гарри выбрал сэндвич с корнишонами и горчицей и еще попросил бутылку пива. Все тут же было доставлено. Похоже, буфет находился тут же, в здании. Во всяком случае, организовано все было здорово. Правда, подороже, чем в баре, но ведь все-таки это тюрьма! Явно все это было неспроста… Инспектор, одобрительно улыбаясь, наблюдал за тем, как Гарри ест. Потом заговорил, обращаясь к нему со странной смесью откровенности и подозрительности. — Ну, Гарри, — начал он, — во время первого допроса ты заявил, что обнаружил свою Лорин висящей в петле… — Да, — подтвердил Гарри, — это правда. Я сидел в кафе, это может подтвердить кто угодно. В то время, когда повесилась Лорин, меня не было дома. — Это еще не доказано, — возразил инспектор, листая страницы его дела. — Ты же не меньше получаса находился с ней в квартире до того, как сбежать… — Это неправда! — крикнул Гарри. — Я только поднялся и сразу побежал вниз. Гарри еще раз рассказал все, как было, со всеми подробностями, ничего не упуская. Инспектор, казалось, слушал его вполуха. — Твои показания абсолютно противоречат показаниям миссис Торнбридж — заметил он и прочитал показания старухи, бывшие, разумеется, массой бесстыдной лжи. Там не было ни слова о ее приятеле Стирлинге. Она утверждала, что никто не мог проскользнуть мимо нее не замеченным, — так, она отлично видела, как вошел Гарри и как он выбежал полчаса спустя. Утверждала, что Гарри упал на лестнице и это привлекло ее внимание. Из-за того, что его даже вырвало и, вообще, вел он себя очень подозрительно, решила подняться на третий этаж. Двери она нашла открытыми, и, войдя, обнаружила бедняжку Лорин. В полицию она позвонила немедленно, чтобы передать приметы убийцы. Ловко было придумано, ничего не скажешь. Гарри, обнаружив тело, не вернулся в кафе и не мог опровергнуть показания старухи насчет тридцати минут. Инспектор заметил, что слова Гарри немногого стоят, если принять во внимание его преступное прошлое. — Вернемся к нашему делу, — продолжал он. — Этот Стирлинг, о котором вы говорили… Вы видели его только раз? — Да, у старухи Торнбридж. Он дал мне пятьсот долларов. Я хотел тысячу… Наступила напряженная тишина. — Вы в первый раз принимали подобного гостя? — спросил полицейский. — Первый, первый… — Но миссис Торнбридж… — Старуха Торнбридж бесстыдно врет, чтобы выйти сухой из воды. Но, я надеюсь, вы поймаете Стирлинга рано или поздно. И тогда она заговорит по-другому. Тут Гарри поразил взгляд, которым окинул его полицейский. Он явно не только не разделял его надежды на розыск Стирлинга, но, казалось, и вообще не верил, что тот существует. — В своих первоначальных показаниях ты дал понять, — продолжил инспектор допрос, — что твоя приятельница Лорин совершила самоубийство. Именно это ты имел ввиду? — Есть только две возможности, — ответил Гарри. — Или Лорин покончила с собой, или ее повесил Стирлинг. — Ну ладно, — подвел итог полицейский, — твоя подружка вовсе не повесилась, и ты прекрасно об этом знаешь. Это практически невозможно. — Это не мое дело, — заявил Гарри. — Если она не повесилась, значит была убита. — Именно это я и хотел услышать, точнее, хотел услышать, что ты в этом сознаешься. — Что? — выкрикнул Гарри. — Вы подозреваете меня? — Я никого не подозреваю, — возразил инспектор. — Попросту должен тебе сказать, что результаты вскрытия однозначны: речь идет, без всяких сомнений, об убийстве, о садистском убийстве, которое пытались замаскировать под самоубийство. Твоя подружка была убита в постели, когда ее вешали в ванной, она уже была мертва. Смерть наступила в результате повреждения щитовидной железы — так записано в протоколе вскрытия. — Ах, мерзавец! — воскликнул Гарри. — Попадет он ко мне в руки рано или поздно, хоть всю жизнь буду искать! — Гарри, — спросил полицейский, — ты не замечаешь за собой раздвоения личности? — Да вы с ума сошли! Полицейский не возмутился, просто не обратил внимания. — Внутри тебя сейчас двое: Гарри — приятель Джо Хаммера и Гарри — любовник Лорин Смит. И один не желает знать другого. Гарри онемел. Он тут же решил, что копы, увлеченные психологией, еще опаснее, чем мордовороты старой школы — тупые костоломы, которые умели только работать кулаками. Инспектор нажал кнопку и появился полицейский в мундире. По знаку инспектора он удалился снова, оставив двери открытыми. Потом в кабинет вошла старуха Торнбридж в сопровождении сотрудника в штатском. Тот тут же сел за пишущую машинку, а инспектор снова углубился в бумаги. Появление старухи ошеломило Гарри. Она же делала вид, что его не замечает. Одета была по такому случаю, прямо как капрал Армии спасения. И хоть раз была не под хмельком. Некоторое время инспектор вообще не обращал внимания на нее. Потом сказал: — Во время предварительного допроса вы отрицали существование некоего Стирлинга. — Я такого не знаю, — решительно подтвердила Торнбридж. Высоко подняв голову, она словно пыталась придать себе смелости и подчеркнуть, что скомпрометировать себя она не позволит. Воинственно выглядела даже ее шляпка из черной соломки, отделанная черными же цветами из лакированной кожи. Все свои предыдущие показания она подтвердила. Следователь задавал вопросы со скучающим видом, а его младший коллега непрерывно стучал по клавишам. — Подлая лгунья! — бросил Гарри. — Она же заработала на этом деле не меньше тысячи… Взяла с него наличные и до, и после. Ну, тут старуха Торнбридж на него напустилась, потребовав, чтобы полиция занесла в протокол оскорбления, оговор, клевету и еще Бог весть что. Но оба чиновника остались невозмутимы, делая вид, что ничего не слышат. Старухе дали подписать показания. Она долго их изучала, прежде чем сделать это, потом поднялась и с гордой миной вышла. Полицейские с усмешкой переглянулись. Гарри сначала подумал, что они на его стороне, поскольку не захотели зафиксировать старухины жалобы, но, подумав, пришел к выводу, что такой способ ведения следствия совершенно не отражает то, что было в действительности. Ног если бы снять на пленку сцену, разыгравшуюся между ним и старухой, любого зрителя убедила бы его чистосердечность. А протокол, сухой и безжизненный, фиксируя их противоречивые свидетельства, не придавал этому никакого значения. Он решил, что на сегодня допрос окончен. И в этот момент инспектор извлек из папки треугольный клочок бумаги и положил его перед Гарри. Тот уткнулся взглядом в бумагу, а инспектор — в него. На треугольнике была записана колонка из семи чисел, сумма которых превышала десять тысяч долларов. — Вам это знакомо? — спросил инспектор. — Нет, — недоуменно ответил Гарри. — Вы официально заявляете, что не знаете о происхождении этого предмета? — Если вам это нужно — да, заявляю официально. Гарри все не мог прийти в себя. Растерянный, он разглядывал бумажку со все возрастающим интересом. — А что это такое? — спросил наконец. — Об этом я вас и спрашиваю. — Но какое отношение это имеет к моему делу? — Улика найдена на месте преступления, — пояснил инспектор, — между изголовьем постели и входной дверью. — Ну вот! — заорал Гарри. — Вот, я же говорил! Это не мой почерк, не Лорин и не Джо. Значит, потерял это Стирлинг! Вот доказательство, что Стирлинг существует! Инспектор в сомнении наморщил лоб, но аккуратно уложил улику в папку. После допроса Гарри перевели в другую тюрьму, огромную каторжную тюрьму в Нью-Джерси. Поместили его в камеру с двумя другими заключенными. Кормежка, будь у него здоровый желудок, была бы вполне приемлемой, сокамерники ни о чем другом не говорили, кроме как сравнивали достоинства разных тюрем, с которыми они успели познакомиться. Гарри предстояло найти адвоката. Попросив двое суток на обдумывание, он посоветовался с соседями. Оба сошлись на том, что лучше всего подойдет некий Бен Хехт из Нью-Йорка. — Он разденет тебя до нитки, — сказали они, — но зато будет шанс уберечь свою шкуру. Потому Гарри и выбрал Бена Хехта. Первая их встреча прошла довольно холодно. Бен Хехт был человеком дела, кругленьким толстячком с курчавым седыми волосами и в очках с толстыми стеклами. Костюм, с виду дорогой, элегантности ему тем не менее не прибавлял. Маленькие хитрые глазки были вечно прищурены в профессиональной улыбке. Позднее адвокат не раз преподносил Гарри сюрпризы. Судебный следователь, которому поручили вести это дело, вручил все бумаги Хехту перед его визитом к обвиняемому. Но адвокат не подал и виду, что ознакомился с ними. — Ну, расскажите-ка мне свою историю, — сказал он пренебрежительным тоном. Как и добродушный инспектор, допрашивавший Гарри, адвокат, казалось тоже не верил ни единому слову своего клиента. Гарри закончил свой рассказ словами: — Я требую освобождения — и немедленно. Адвокат усмехнулся еще шире и еще более скептически. — Вначале найдем истинного виновника, — предложил он. — Вы упоминали какого-то Стирлинга. — Он и есть убийца, в этом нет никаких сомнений. — Но никто его не видел. — Найти свидетелей — дело полиции. — Вы же ничем не можете им в этом помочь, — сказал Бен Хехт и добавил: — Ваша хозяйка хорошо известна полиции, видимо, не раз оказывала им услуги, наверняка выдала им немало преступников, к чему же ей покрывать этого? — Он ее сообщник. Она его привела, она все организовала, пусть отвечает. — Это нужно доказать. Пока что она утверждает, что Стирлинга не существует. — Вы хотите сказать, что полиция его не ищет? — Не слишком энергичные поиски никогда не дают результатов, — пояснил адвокат. — А без Стирлинга вам ничего не остается, как признать свою вину. Эти слова адвоката потрясли Гарри. — На признание вины я никогда не пойду, — решительно отрезал он. — Убийца, неизвестный и невидимый, — постарался убедить его Бен Хехт, — появляется только в момент убийства, делает свое дело и исчезает, не оставляя следов — это старая история, она тянется из процесса в процесс во всех судах присяжных. И производит на них очень плохое впечатление. — Но не тогда, когда известно, что Торнбридж — это старая сводня. — А вот об этом никто не узнает. И полиция этого не подтвердит ни в коем случае. — Вы считаете, полиция ее бережет? — Уголовная полиция на многое готова прикрыть глаза, чтобы поймать убийцу. — Вот именно! — не выдержал Гарри. — Что «вот именно»? — оборвал его Бен Хехт. — Старуха бы слишком рисковала, выдав Стирлинга. Она предстала бы перед судом вместе с ним. Кстати говоря, и имя «Стирлинг», думаю, придумано специально, оно наверняка фальшивое, а его настоящего может не знать и Торнбридж. — Тогда мы сами его найдем, — решил Гарри. — Во всяком случае, это единственный выход, — согласился адвокат. — Ага! — вспомнил Гарри. — Вы говорили, что Стирлинг не оставил следов. Не совсем так, он оставил какой-то треугольный листочек с цифрами. — Это правда, у меня есть его фотокопия, давайте обсудим. Бен Хехт открыл папку, набитую бумагами, и кое-как отыскал в ней снимки, показывавшие обе стороны треугольного листка. — Я потребовал передать мне оригинал, — сообщил адвокат. — Они согласны, как только с ним закончат эксперты. Следователь не придает ему особого значения. — Но ведь это же главное доказательство. — Я предпочел бы приличные отпечатки пальцев. Клочок бумаги кто угодно может найти где угодно. Ничто ведь не доказывает, что владелец счета был в вашей комнате и что именно он — убийца. Еще раз взглянув на документ, — точнее, фотокопию, — он подал его клиенту. На фотокопии виден был счет, состоящий из семи чисел и суммы:9.890,00 102,00 4.00 1.50 2.50 3.00 1.00 _____________ 10.004,00— Ничего себе! — прокомментировал Гарри. — Во всяком случае, я не мог бы себе позволить покупки на такую сумму. — Ну что же, — согласился адвокат, — эта бумажка позволяет мне поверить в существование Стирлинга. Остается вопрос, позволит ли этот счет его отыскать. — Для хорошего детектива ничего больше и не надо! Бен Хехт понимающе улыбнулся. К несчастью, в полиции нет Шерлоков Холмсов. А частные детективы обычно занимают сторону того, кто предложит больше. Есть несколько приличных сыскных фирм, способных сотворить чудо, особенно в делах о разводах, где на кон ставятся миллиарды. Их специалисты способны начинить микрофонами и машины, и спальни, и бог весть что еще. Но с таким делом, как наше, они и связываться не будут. И, кроме того, запросы у них нешуточные. У вас есть деньги? «Вот шило и вылезло из мешка», — подумал Гарри. Пришлось пояснить, каково его материальное положение: осталось кое-что из тех денег, что доверила ему Лорин, да еще пятьсот долларов Стирлинга. Бен Хехт подытожил: — Значит, у вас нет ни гроша на приличного частного детектива. Едва ли хватит на мой гонорар. Есть у вас родственники? Помявшись, Гарри ответил: — У меня только мать, больше мне рассчитывать не на кого. Разве что Джо… Если узнает, как я влип, тут же примчится с Аляски. Деньги у него наверняка будут… — Неплохо, — подытожил Бен Хехт. — Тогда пишите матери и постарайтесь связаться с Джо. Возвращаясь к разговору, он продолжил: — Почему вы вначале утверждали, что это самоубийство? Такая перемена показаний производит фатальное впечатление, особенно когда речь идет об убийстве, выдаваемом за самоубийство. Гарри попытался объяснить: он думал, что Лорин покончила с собой после ухода клиента, не перенеся того, что произошло. Бен Хехт слушал насупившись: по ходу рассказа Гарри позволил себе несколько неприличных комментариев по поводу женщин вообще и пресловутой женской чести в частности; адвокату это очень не понравилось. — Девушка была убита, когда пыталась защититься от садиста, которому ее продали, — запротестовал он. — Любой порядочный человек признает вас ответственным за ее смерть. Только тут до Гарри дошло, как низко он пал. Если его собственный адвокат считает его виновным, чего же ожидать от присяжных? Мужчины враждебно уставились друг на друга. — Ладно, — бросил Гарри. — Я найду адвоката, который сможет меня понять. — Ради Бога, — сказал Бен Хехт. — Я буду только рад. Только сообщите мне его имя, я передам документы. — Он принялся собирать бумаги. Гарри, не глядя на него, недовольно бурчал что-то под нос: — Нет, ну это же надо! — жаловался он, — вы так еще заявите, что я — убийца! Вам бы надо стать копом, а не адвокатом. Бен Хехт собрался уходить. По ту сторону матового стекла уже показался силуэт охранника. — До свидания, мистер Уэст, желаю вам найти такого адвоката, который вас поймет и больше вам понравится. — Эй, — напомнил ему Гарри, — верните мне доверенность, вы же не хотите зажать мои деньги? Адвокат раскрыл папку, долго искал в ней доверенность, подписанную Гарри, и наконец отдал ему. — Вам эти деньги еще очень пригодятся, — сказал он. Взбешенный Гарри разорвал документ в клочья. — Значит, и вы меня бросаете, — заявил он, — позволите казнить невиновного? — Я не тот адвокат, который вам нужен, — пояснил Бен Хехт. — Моей дочери восемнадцать лет… — Понимаю, — поник головой Гарри. После долгого молчания, когда стражник уже отворял адвокату дверь, он в отчаянии спросил: — Но что же мне делать, чтобы из всего этого выкарабкаться? — Ваше дело безнадежно по нескольким причинам: первое — речь идет об убийстве, инсценированном под самоубийство. — Жестом он приказал молчать Гарри, пытавшемуся протестовать, и продолжал: — Второе — нет никаких доказательств, что пресловутый Стирлинг вообще существует, и ваша хозяйка нам тут не помощник. Третье: ваши возможные свидетели — личности, мягко выражаясь, несолидные, в то время как родители Лорин — люди порядочные, известные и уважаемые у себя в Шамокин. Их дочь вела себя безупречно, пока не встретилась с вами. — Вывод, — перебил его Гарри, — лучше бы мне самому убить девушку, тогда был бы шанс спасти свою шкуру! — Вы попали в точку, — подтвердил адвокат. — Мужчине всегда простят убийство женщины, при условии, что он якобы ее безумно любил. — Должен сознаться, я никогда не сходил по бабам с ума. Лорин была очень мила, но хотела трахаться без перерыва. — Вы ее не любили, и вот именно этого присяжные вам не простят. — Но мы любили друг друга, с ней было хорошо. Я не «любил безумно» как вы говорите, но, во всяком случае, не убивал. Кто бы мог предвидеть… Стражник все еще ждал у открытых дверей. Адвокат дал ему знак запереть их снова, вернулся к столу, положил папку и сел. — Я принципиальный противник смертной казни, — заявил он, — и это единственная причина, заставляющая меня заняться вашим делом. — И к тому же вам палец в рот не клади, и вы не имеете себе равных в умении давить на эмоции судей. — Вы посмотрите! Кто это вам сказал? — Да я тут интересовался… В тюрьме адвокаты котируются вроде как акции на бирже. Гарри подписал новую доверенность. Бен Хехт, спрятав ее в карман, похлопал его по плечу, словно пытаясь придать отваги, и постучал в стекло, чтобы стражник отпирал. — Да, — вспомнил он вдруг, — вас направят на психиатрическую экспертизу. Не пытайтесь прикинуться ненормальным, как делают некоторые. Лучше будьте естественным и расслабленным. Отвечайте на все вопросы и не считайте психиатров дураками. Их заключение будет иметь огромное значение. Вы увидите, просто так мы не сдадимся. До свидания! Помахав Гарри рукой, он исчез. Гарри пришлось ждать, пока за ним придет стражник и отведет его в камеру.
ГЛАВА IX
Назначенный судебным следователем психиатр занимался с Гарри в специально оборудованном в тюрьме кабинете со звуконепроницаемыми дверьми, изобиловавшим всевозможным оборудованием для тестирования. Психиатр оказался седовласым мужчиной, отличавшимся невозмутимо серьезной миной, свойственной обычно безумцам. Проверив для начала рефлексы Гарри, врач спросил: — Можете вы мне назвать пять частей света? Гарри перечислил Америку, Азию, Европу и Африку, после чего запнулся. Врач невозмутимо помечал что-то в своем блокноте. Гарри гадал, хороший это знак или нет. — Какого роста был ваш отец? — продолжал невозмутимо доктор. — Не знаю. — Высокого, низкого, среднего? — Скорее, высокого. Врач снова что-то пометил. — Прошу назвать мне женское имя, — попросил он. — Еще одно… Еще одно… Так они дошли до шестнадцати. Врач все время что-то писал. Гарри сказал себе: «Интересно, кто из нас двоих больший псих?». Психиатр, предельно вежливый, хотя и холодный, напоминал Гарри первого инспектора, который его допрашивал. Гарри сообщил врачу, что отец его оставил семью, когда ему не было и двух лет, а мать его работает учительницей. — Она святая женщина, — добавил он. Теперь врач начал анализировать забавы его молодости. — А девушки, вы развлекались с девушками? — налегал он. — Время от времени. Мы запирались с девчатами в подвалах. — Группами? Этот вопрос особо заинтересовал врача. Он добивался на сей счет мельчайших подробностей. Тискал Гарри девушек один или в компании. В темном уголке и наедине или на шумных сборищах в больших подвалах? Все это казалось Гарри не слишком существенным, он предпочел бы поговорить о своем деле, но оно врача, похоже, не интересовало. Зато его вдруг заинтересовал Стирлинг. — Был ли Стирлинг похож на вашего отца? Этот вопрос Гарри расстроил. Он подумал, что психиатр — сам маньяк, и при чем опасный. — Взгляните на мою авторучку, — продолжал врач, — и скажите мне, какие мысли приходят вам при этом в голову. — Слово даю, — ответил Гарри, — мне приходит в голову, что у Джо точно такая же. — Кто это — Джо? — Приятель. — Вы спите вместе? — Конечно, бывает. Не везде есть две койки, иногда попробуй найти хоть одну. — Кто из вас играет активную роль? — настаивал врач. — Да ничего подобного! — возмутился Гарри. — Моя личная жизнь… — Ну ладно… У вас были другие приятели до Джо, в школе, в исправительном доме? Гарри пожал плечами. Эти лекари понятия не имеют о жизни, особенно в том, что происходит в школе поднадзорного воспитания. — По всякому там было. В некоторых группах было четко — кобели и фифочки… Их можно были различить даже по одежде — фифочкам даже одеваться нельзя было как мужчинам… В других группах — иначе, просто оказывали друг другу услуги. Если вас заперли без женщин, нужно же как-то выходить из положения? Врач не отреагировал, он записывал. Потом задал еще несколько неделикатных вопросов и казался очень довольным ответами. — Возможно, к этому мы еще вернемся, — заметил он. — Но до того вы еще встретитесь с одним из моих коллег. Благодарю вас. Он гордо вышел, оставив Гарри в недоумении. На следующий день Бен Хехт пришел в обществе какого-то типа. — Официально мистер Сидней Джерми помогает мне в работе над вашим делом, — сообщил он. — На самом деле, он… частный детектив, который предложил мне свои услуги в поисках Стирлинга. — Я своего рода дебютант, — сказал представленный, боязливо держась за спиной адвоката. Ему было около тридцати, открытое лицо и добродушная улыбка, подтянутая фигура, необычайно аккуратно одет. — В газете я прочитал сообщение о документе, который потерял убийца. — Я показал ему тот таинственный счет, — вмешался Бен Хехт. — Что вы о нем думаете? — спросил Гарри. — Слово даю, решение всей проблемы нужно искать только в нем, и нигде больше, — решительно заявил Джерми. Гарри припомнил слова Бена Хехта: крупные детективные агентства ему не по средствам, а старые сыскачи всегда на стороне тех, кто больше заплатит. Он и сам так считал. Дебютант — энтузиаст, рвущийся начать карьеру шумным успехом — такой, пожалуй, не подведет. Этот Джерми ему все больше нравился. Не походил ни на жулика, ни на маньяка. Надо поговорить. — Вы согласны доверить Джерми поиски Стирлинга? — спросил Бен Хехт. — Разумеется, — поддержал предложение Гарри, — если только я могу себе это позволить. — Я много не запрошу, не беспокойтесь, — усмехнулся дебютант, — это мое первое серьезное дело и я постараюсь все сделать наилучшим образом. Надеюсь, газеты напишут обо мне, если все получится. — Можете рассчитывать на меня, — обещал Бен Хехт. — Все журналисты у меня в руках. — О чем вам говорит эта треугольная бумажка? — спросил Гарри таким же тоном, каким психиатр спрашивал его об авторучке. — В этом документе важно все, — ответил детектив. — Прежде всего, это часть конверта, точнее, тот треугольный клапан, которым конверт заклеивают. И он напоминает мне счет, точнее, неофициальный документ, выписанный вместо счета. Упомянутая сумма была выплачена без соблюдения налоговых правил и не вошла в отчетность. В противном случае на бумаге стояло бы название фирмы. — Может, это фальшивка? — предложил Гарри. — Зачем тогда клиент его забрал? И кто мог бы его выставить? Не продавец, ибо тот же продавец не торгует автомобилями и носками. — А о каких товарах тут идет речь? — продолжал спрашивать Гарри. — В этом-то и вся проблема. Но мы ее решим за сорок восемь часов, ибо я представляю, что найдется немного фирм, продающих одновременно товары стоимостью и в десять тысяч долларов, и в один доллар. — В больших магазинах можно купить и автомобиль и пару носков, — вмешался Гарри. — Да, — признал детектив, — но большие магазины не выставляют счетов на клочке бумаги без грифа фирмы. — Вы полагаете, документ нужно опубликовать в прессе? — спросил Бен Хехт. — Нет, — категорически возразил детектив, — это напугает заинтересованное лицо. Налоговое ведомство не жалует тех, кто не выставляет счетов. Продавец будет покрывать преступника, это гораздо более вероятно, чем то, что он рискнет штрафом и Бог весть чем еще в случае удачи следствия. — Вы правы, — заметил адвокат. На него молодой детектив произвел исключительное впечатление. — Вы не могли бы мне дать задаток… скажем, пятьсот долларов… — стеснительно спросил тот, словно выпрашивая милостыню. — Ах, — воскликнул Гарри, — у меня просто нет такой суммы. Но я написал матери, она должна помочь. — Ладно, — согласился детектив, — вернемся к этой теме, когда вы получите чек. К тому времени я представлю вам смету расходов, не слишком высокую. Что касается моего гонорара, надеюсь, мы договоримся. Гарри почувствовал себя другим человеком. Его самочувствие улучшалось с каждой минутой. Он готов был расцеловать такого толкового парня. — У меня идея! — воскликнул он вдруг. — Вы сказали, что большие магазины обязательно выставляют счета, только небольшие лавочки так не делают. А о ювелирах вы подумали? — Ювелир, имеющий вещи по десять тысяч долларов, не держит дешевку по доллару за штуку, — заметил детектив. — Так или иначе, а клиент такую дешевку брать бы не стал. — Полагаете, это написано продавцом собственноручно? — Полагаю, да. — Почему? — Написание цифр в столбик позволяет предположить, что это человек, привыкший вести расчеты или, скажем бухгалтерские книги. Детектив придвинул к адвокату листок и продолжал: — Вы взгляните на десятку, ее ни с чем не спутаешь, и пятерка тоже так написана, что не перепутаешь с тройкой. Взгляните и на ровные столбики цифр, одна под одной! — И что нам дает гипотеза, что писал продавец? — спросил Хехт. — Прежде всего, что он получил деньги наличными, поэтому на бумажке и нет расчета налогов. — Кто, по-вашему, потерял листок? Покупатель или продавец? — допытывался адвокат. — Полагаю, что покупатель, — ответил детектив. — Покупатель — человек состоятельный, ведь только богач мог заплатить за услуги старухи Торнбридж. Заплатив, сунул листок в карман, потом, наверно, снял шарф и тоже сунул его туда же. Когда доставал шарф, листок выпал. Если определим, о каком товаре речь, узнаем и убийцу.ГЛАВА X
Когда в следующий раз Бен Хехт навестил арестанта, в руках у него было заключение психиатра. — Оно для нас идеально, — заявил он. — Браво, Гарри. Говорил он так, словно Гарри блестяще сдал экзамен, а ведь он даже не смог перечислить пять частей света. Определенно, в тюрьме все было наоборот! Гарри пришел к выводу, что и миром и тюрьмой руководят мошенники — кража окупается, а жулье живет лучше, чем порядочные люди. — Заключение психиатра облегчит нашу задачу, — продолжал Бен Хехт, прочитав несколько фрагментов, написанных невразумительным медицинским жаргоном. Адвокат счет нужным перевести несколько строк на нормальный язык для своего клиента. Прежде всего, психиатр подтверждал тезис защиты о существовании Стирлинга. Делал он это весьма оригинальным образом. — Врач утверждает, что у вас нет нарушений психики, вы не нимфоман, и что ваши рассказы вполне логичны, а люди, о которых вы упоминаете, не являются плодом вашего воображения. Затем все ваше поведение он объясняет отсутствием отца. Утверждает, что вы не имели случая обзавестись «эдиповым комплексом», как большинство нормальных людей. Говорит также об «отстранении» от женского пола. Анализирует вашу «пассивную сексуальность». Все это нам на руку. Позволяет нам продемонстрировать вашего приятеля Джо Хаммера как «суррогат» отца, на него, собственно, вы перенесли ваши сыновьи чувства. Именно на этом тезисе я собираюсь построить всю защиту. Гарри никак не мог понять, какие выводы мог сделать психиатр из того факта, что он сумел назвать только четыре континента из пяти. — Наш психиатр сам дает нам в руки оружие против пресловутого Стирлинга, говоря о наличии у вас комплекса жертвы. Гарри был во все большем недоумении. — У меня комплекс жертвы? — удивился он. — Да. Попробуйте подкормить полудикого деревенского кота. Ему уже не надо добывать себе пищу, но он будет продолжать охотиться, только добычу будет приносить вам, складывая ее к вашим ногам. Это и будет жертва, — знак благодарности за вашу роль опекуна. Гарри абсолютно не улавливал связи между им самим и котом, но, окончательно ошалев, решил отдаться на волю своего адвоката. — Вы уложилиЛорин в постель Джо Хаммера, — пояснил Бен Хехт, — то есть в постель, в которой упомянутый Хаммер оказал вам покровительство. — Но Джо… — Джо не попробовал добычу, хотите вы сказать. Знаю. Но и вы тоже, будь вы хозяином кота, о котором мы говорили, не стали бы есть подаренную котом добычу. Но вы все равно его благодарите, поскольку важно намерение… — Понимаю, — сказал Гарри. — Джо уступает эту честь Стирлингу. Я не сводник, я приношу жертву! — Ну, наконец-то! — воскликнул Бен Хехт. — Вы не дурак, Гарри! Комплекс жертвы вытекает из весьма благородного чувства благодарности. Во всяком случае, мы это будем называть благодарностью. Если уж речь зашла о Джо, то я забыл сказать, что получил от него письмо. — Наконец! — Гарри обрадовался, как ребенок, — все получилось именно так, как он думал. — В письме был чек на двести долларов, — продолжал адвокат, — но Джо пишет, что в следующий раз постарается прислать больше. — Я могу как-нибудь с ним увидеться? — спросил Гарри. — К сожалению, нет. Ничего не поделаешь: только родные, братья и сестры или официальный опекун могут посещать заключенного. С точки зрения права, Джо Хаммер вам чужой. — А наш детектив? — не отставал Гарри. — От него ничего нет. Нужно дать ему немного времени. Я убежден, он отыщет Стирлинга. Он молод, динамичен, порядочен и интеллигентен — ему должно повезти. Гарри был в отличном настроении, возвращаясь в камеру. Там его ждало письмо от матери.ГЛАВА XI
Для начала начинающий детектив снял каморку под крышей на Двадцать третьей Восточной улице. Не желая терять времени, он решил для сбора данных обосноваться поближе к месту разыгравшейся трагедии. На дешевом столе он разложил пачку визиток на имя Сиднея Джерми, еще пахнувших непросохшей типографской краской. На самом деле его звали Перси, но он решил, что Сидней для частного детектива звучит гораздо лучше. Поскольку телефона тут не было, принимать возможные звонки он поручил бюро обслуживания на Мэдисон Авеню. Стоило это буквально гроши. Потом Перси заперся в каморке и все время посвятил треугольному клочку бумаги, который передал ему адвокат. Перси сразу отбросил гипотезу, что счет составил убийца после серии покупок в разных магазинах. Вначале он задумался над такой возможностью: человек в течение дня что-то покупал, а вечером сел и подсчитал свои расходы. Но это не сходилось с портретом убийцы, который можно было восстановить по способу совершения преступления: тот был сексуальным маньяком, готовым дорого заплатить за удовлетворение своих извращенных инстинктов. В то время как автор счета, по мнению эксперта-графолога, был человеком уравновешенным, со склонностью к скупости. Перси непрерывно задавал себе все тот же вопрос: что за магазин продает заодно слонов и мосек? Так и стояла у него перед глазами эта огромная разница между минимальной и максимальной ценой. «Если даже в одном и том же торговом доме купить дачу-прицеп и пачку зубочисток, — размышлял он, — то все равно на один счет они не попадут: дело придется иметь с разными продавцами в разных отделах. Значит, эти товары должны вдобавок находиться в ведении одного человека… Значит, это предметы небольшие, но очень дорогие или очень дешевые. И к тому же нужные одному и тому же клиенту…» Перси занялся методичным просмотром по справочнику всех торговых фирм. Решив предварительно проконсультироваться у специалиста, он отметил экспертов по живописи, нумизматике, филателии… И тут ему все стало ясно: конверты из пергаментной бумаги обычно употребляют в магазинах почтовых марок, хозяин которого просто воспользовался обрывком одного из них. Теперь все стало на место: коллекционеры покупают как марки редкие, так и текущие серии, которые выпускают все страны мира; цена на них растет только с течением времени. Перси подпрыгнул в кресле, как Архимед в ванне, и выскочил на улицу. Вызвал такси и велел отвезти себя на Уолл-стрит, где купил каталог почтовых марок с текущими ценами. Он понимал, что каталог приводит цены с такой же точностью, как «Аргус» — цены на подержанные машины. По цене, указанной на счете с точностью до нескольких долларов, нашел только марку «Занзибар 1908 года» и в той же серии — «Леопольд 1». Низкие цены могли относиться к любым юбилейным маркам. Листая каталог, Перси заметил, что эти марки недолго остаются в нижних строках прейскуранта. Значит, марка за доллар должна была быть из последних эмиссий. Нашел он их целую серию, выпущенных в разных странах в честь космонавтов. Убедился, что цены этих серий примерно соответствуют меньшим цифрам из его счета. В каталоге была одна марка ценой полтора доллара — «Лунный модуль на грунте», выпущенная Республикой Конго, а за доллар ровно — «Аполлон-XI» на фиолетовом фоне с надписью «Расалкхима». Среди этих эмиссий были также «Гагарин апельсиновый», «Гленн фиолетовый» и «Купер небесно-голубой». В каталоге была и реклама некоторых магазинов филателии. Он выписал их названия и адреса, начиная от Уоллстрит и окрестностей. Фигурировали в нем фамилии вроде: Мортон, Клоповски, Вильдштейн, Донахью, Финкель. Перси был охвачен азартом охотника, идущего по следу. Теперь он не мог себе позволить ни малейшего необдуманного шага. С бьющимся сердцем вошел он в огромный магазин к Мортону, где его принял мужчина лет пятидесяти, его хозяин. — Мистер Мортон, вы продавали дней десять назад одному из своих клиентов «Занзибар 1908 года»? Хозяин наморщил лоб. — «Занзибар 1908 года»? Не припоминаю. — А это вы узнаете? — Перси подсунул ему треугольный листок. — Нет. — Но ведь это ваш почерк? — Определенно нет, — отрезал тот. Все это время Перси смотрел ему в глаза. Мортон сохранял непоколебимое спокойствие, совесть его явно была чиста. — Вы из полиции? — спросил он Перси как бы мимоходом. — Мистер Мортон, речь идет об очень важных вещах, — Перси не обратил внимания на вопрос, — в ваших интересах оказать мне содействие. — Вы позволите? — хозяин протянул руку, чтобы взглянуть на листок. Перси тут же спрятал его и достал одну из фотокопий. Хозяин магазина долго ее разглядывал, поправляя очки с двойными стеклами. — Ничем не могу помочь, — наконец сказал он. — Очень жаль. — И вернулся к своим занятиям, состоявшим на тот момент в сортировке разнообразных марок и раскладывании их по конвертам. Марок этих на столе были горы. Та же сцена повторилась еще четырежды в разных вариантах. Перси уже начинал терять надежду. Еще раз изучив адресный справочник, он решил систематически обойти все магазины филателии, начиная с тех, что находились ближе всего к месту преступления. На плане Нью-Йорка нарисовал концентрические окружности с центром у дома старухи Торнбридж. Потом позвонил в бюро обслуживания. Ему передали звонок от Бена Хехта, который интересовался новостями. В ответ он попросил передать адвокату следующее: «Я напал на след. Надеюсь в течении сорока восьми часов сообщить сенсационные результаты. Прошу переслать аванс двести долларов на адрес бюро обслуживания. Скоро я вас навещу. Желаю удачи. Джерми». Сорок восемь часов прошло, но ничего нового не произошло. Перси начал сомневаться в верности своей версии. Он обходил магазины уже в третьем круге, охватывавшем Гринвич, Ист-Сайд и часть Пятой Авеню. Он пришел к выводу, что убийца не был жителем Нью-Йорка. Судя по состоянию листка, счет не валялся долго в кармане, значит, покупка была сделана в день убийства. Но житель Нью-Йорка вряд ли в один день и почти в одно и то же время будет покупать и марки и женщину. Это, скорее, сделает кто-то, приехавший издалека — из другого округа или другого города. Эта гипотеза заставила его спросить себя, не протекали ли оба вида деятельности псевдо-Стирлинга в соседних районах. И он продолжал систематически прочесывать филателистические магазины, наловчившись завязывать беседу с хозяевами в зависимости от их вида, характера и темперамента. Схема всех визитов была одна и та же, разговоры — тоже. Лишняя трата времени была вызвана только нежеланием Перси затевать разговор с хозяевами в присутствии клиентов. На того, кого искал, наткнулся он так неожиданно, как охотник, уже утративший всякую надежду выследить зверя, неожиданно оказывается с ним нос к носу. Хозяин магазина на Лафайет Стрит, которому Перси показал клочок бумаги, с выработанной долгими поисками безапелляционностью заявив: «Этот счет вы выписали собственноручно!», — сразу растерялся и занервничал. — Мистер Кастелли, — атаковал его Перси, почувствовавший прилив уверенности, — я прошу оказать мне содействие, это в ваших интересах. Поскольку фактор внезапности миновал, хозяин уже взял себя в руки. — Эту калькуляцию я сделал по просьбе одного из клиентов, — защищался он. — Человек искал некоторые марки и хотел знать их цену. — Ну, конечно, — поддакнул Перси, скептически усмехаясь, — я с вами полностью согласен. Я не из налогового управления. Я занимаюсь чисто уголовным делом — ищу филателиста, для которого вы составили эту «калькуляцию». Вы, конечно, его знаете, ведь не каждый день клиент покупает марок на десять тысяч долларов. Из-за плеча хозяина, низенького мужчины с оливковой кожей и седыми кудряшками, выдвинулась толстая женщина с агрессивным выражением лица. И тут же вошел клиент — молодой человек в очках с сосредоточенной миной знатока. — Займись-ка им, — велел Кастелли жене. Но она все равно непрерывно косилась на Перси, готовая прийти на помощь мужу. Тот измерил Перси взглядом с ног до головы и спросил: — У вас есть документы, подтверждающие, что вы представляете криминальную полицию? Перси решил раскрыть свои карты. — Мистер Кастелли, — начал он, — я частный детектив, и выдавать себя за полицейского не собираюсь. Говорю вам, я занят чисто уголовным делом. Прошу вас о помощи и обещаю, что сохраню все в тайне. Эта услуга вас ни к чему не обязывает, но если вы мне откажете, я вынужден буду официально обратиться в полицию. Вы не будете отрицать, что счет этот написан вашей рукой. Кажется странным, что вы не смогли найти своему клиенту ни одной марки из целого списка и ограничились только составлением калькуляции. Чиновники налоговой службы не будут так легковерны на этот счет, как я. И в этом листке они увидят то, чем он и является — незарегистрированным счетом. Хотите попробовать? Всегда пожалуйста. Прошу не забывать, мне терять нечего. Что-то в поведении Кастелли дало Перси понять, что он выиграл. — Разумеется, — сказал хозяин, — у меня не было «Занзибара 1908». Я попросил коллегу достать мне его. Оговорив по телефону условия, попросил клиента зайти через час. — И он вернулся? — Нет. Покупку я доставил в отель. — Это было до или после обеда? — спросил Перси. — Клиент был у меня утром, около половины одиннадцатого, а я отнес ему марки в отель около полудня. — Ну, так. Теперь мне ясно, почему вы все записали на клочке бумаги. Счет вы не выставили. Но мне нужна только фамилия клиента. Даю вам слово, что ни одна душа не узнает, каким образом я его раздобыл. — Этого клиента, — оправдывался Кастелли, — я вижу раза два в год. Останавливается он неподалеку, знаете, в том большом отеле на углу Сорок шестой стрит и Медисон Лвсню. Как же его… ах да, «Карлтон». — «Риц-Карлтон», — уточнил довольный Перси. — А клиент? Как зовут клиента? — Очень английская фамилия… минутку… вроде бы… Тут женщина сделала резкий жест, и Кастелли запнулся. — Но меня вам нечего бояться, — уверял Перси, — если все дело мы уладим между собой… — А вы мне подарите тот листок бумаги, — с хитрой усмешкой сказал торговец. — Услуга за услугу. Перси сделал вид, что глубоко задумался. — Вы дадите мне листок, а я вам — фамилию, — предложил Кастелли. — Из рук в руки. Думаю, это честно. Для проформы Перси еще немного поломался. Уступи он слишком быстро, это могло бы заставить хозяев задуматься о наличии фотокопий. — Вы даете слово? — настаивал он. — Даю, — торговец протянул ему руку. Перси протянул треугольный листок, который собеседник торопливо схватил. Но детектив его не отпускал. — Вначале фамилию. — Каннингэм… Эрвин Каннингэм… Нет, — Эдвин Каннингэм. Перси вручил обрывок бумаги хозяину магазина, который тут же сжег его, достав зажигалку. Уходя, детектив-любитель услышал сварливый голос миссис Кастелли, твердившей: — Ты что, с ума сошел? Зачем ты сказал ему фамилию? — Слушай, дорогая, — защищался продавец, — этот счет ты написала собственноручно. Отрицать это мы не смогли бы. С таким документом мы бы влипли с налоговым ведомством. Они бы нам показали! — Но у него наверняка есть фотокопии. — Для суда фотокопия — не доказательство. Так же как магнитофонная лента — их можно подделать как угодно. Так или иначе, этот парень — не налоговый инспектор, иначе потребовал бы расчетные книги. А он занимается совершенно иными вещами. Не в его интересах впутывать нас. По-своему Кастелли был совершенно прав. Не поскупившись на чаевые посыльным в отеле, Перси без труда раздобыл адрес Эдвина Каннингэма. Один-два раза в год тот ненадолго останавливался в «Риц-Карлтоне», всегда звонил, чтобы забронировать номер и просил подтвердить заказ по телефону. Именно поэтому Перси так легко заполучил номер телефона в Джексонвилле. В телефонной книге Джексонвилла Перси без труда нашел фамилию Эдвина Каннингэма. И неважно, был он Стирлингом или нет, наконец-то у него в руках было нечто конкретное — Каннингэм явно был звеном в цепи преступления. Бен Хехт обнаружил в своей конторе новое письмо, подписанное Сиднеем Джерми: «Я нашел нашего Стирлинга. Уже знаю его настоящее имя и адрес. Сообщу их вам лично при нашей ближайшей встрече. Прошу сохранить все в тайне до момента ареста. Сегодня вылетаю во Флориду. Прошу срочно перевести на адрес бюро обслуживания еще один аванс в размере двухсот долларов. Счета перешлю почтой. Успеха. Сидней Джерми». Адвокат показал письмо Гарри, который с облегчением на душе ощутил, как призрак электрического стула отдаляется от него.ГЛАВА XII
Было десять минут шестого, но солнце еще светило вовсю. Дом Каннингэма представлял собой невероятно роскошное бунгало, состоявшее из алюминиевых и стеклянных панелей, местами украшенных дорогим деревом. Резиденцию окружал экзотический сад. Перси расплатился с таксистом и решительно зашагал через сад. У въезда в гараж стояла какая-то страшная колымага, странно контрастировавшая с роскошью резиденции. После нескольких минут нерешительного ожидания детектив заметил, как из дома выходят две толстые негритянки, очевидно, уборщицы. Сев в машину, они с диким шумом уехали, не обращая внимания на торопливо спрятавшегося Перси. В руке у него была тощая папка с пижамой и зубной щеткой. Обойдя дом вокруг, он никого не заметил. Дом был спланирован на двух уровнях, в соответствии с профилем участка. Одна из стен полностью состояла из стекла. Широко раздвинутые шторы открывали вид на обширный и комфортабельный салон, весь в коже и красном дереве. В салоне не было ни души. Каннингэм, должно быть, жил один, это соответствовало образу убийцы, воссозданному Сиднеем: безумно богатый маньяк, питающийся вне дома и отсылающий на ночь слуг. По соседству видны были несколько фигур, занятых работами в садах, что несколько беспокоило Перси. Он стал прикидывать, позвонить ли Каннингэму с просьбой о встрече, или заявиться к нему внезапно. Уже собираясь удалиться, на широкой аллее он увидел большой «крайслер», направлявшийся к гаражу. «Тем хуже, ловушка захлопнулась. Вперед!» — подумал Перси и с приторнейшей улыбкой двинулся в сторону автомобиля. Потом снял шляпу, подражая манерам коммивояжера. Водитель, толстый, потасканный человечек с лягушачьим ртом и щеками бульдога, недоверчиво его разглядывал. — Добрый день, мистер Каннингэм, — начал детектив доверительным тоном коммерсанта, умевшего выбрать верный тон с собеседником. Толстяк сделал ему знак уйти с дороги и подъехал вплотную. В этот момент двери гаража автоматически открылись. Перси со шляпой в руке ждал, пока прибывший не поставит машину. — Что вам угодно? — жестким тоном спросил Каннингэм. Его обманула и успокоила услужливая поза Перси — первоначальное беспокойство исчезло. — Хочу предложить вам выгодную сделку, мистер Каннингэм, — вежливо произнес Перси. — Меня это не интересует! — Это касается почтовых марок. — Не интересует! — повторил толстяк. Добыв из кармана маленький йельский ключ, он вставил его в замок, помещенный в середине округлой ручки на дверях дорогого дерева. — У меня есть нечто уникальное, мистер Каннингэм, — вновь начал Перси с вежливой настойчивостью опытного коммерсанта. При этом довольно нахально он шагнул на порог, так что хозяин не мог захлопнуть двери у него перед носом. — Предлагаю «Занзибар 1908 года» всего за пять тысяч долларов, — продолжал Перси все тем же вежливым и настойчивым голосом, которым начал беседу. Его собеседник чуть заметно вздрогнул. — Кто дал вам мой адрес? — нетерпеливо спросил он. — Хозяин магазина марок на Манхеттене. Каннингэм казался ошеломленным, он внимательно уставился на Перси, прикидывая, может ли этот упрямый тип в самом деле быть торговцем почтовыми марками. Перси же был уверен в одном — Каннингэм, безусловно, был Стирлингом. Описание Гарри Уэста оказалось удивительно точным, ошибиться было невозможно. Он нашел убийцу. Подумав несколько секунд, Каннингэм недовольно отступил с прохода и сказал: — Ну, посмотрим, как все это выглядит. Но голос не прозвучал так снисходительно, как ему хотелось. В холле роскошного бунгало красовались снимки нефтяных вышек. «И в самом деле, — подумал детектив, — золото ему не падает с неба, оно бьет из-под земли!» Он был просто подавлен коллекцией полотен больших мастеров, бронзы, скульптур из мрамора и слоновой кости, которыми было заставлено все вокруг. — Прошу поторопиться, — повелительным тоном сказал хозяин. — Мне пора принять душ. Но вначале он приготовил виски со льдом, достав бутылку из укрытого в стене бара с холодильником. — Вы выпьете? — Нет, спасибо — поблагодарил Перси. Он был так взволнован, что весь дрожал. Хозяин это заметил. — Вам холодно? — спросил он. — Я выключу кондиционер. Сказал он это так, словно от Перси шел арктический холод. Правда, Каннингэм не имел понятия о реальной температуре воздуха — его контора, автомобиль и резиденция были полностью кондиционированы. Чтобы оказать любезность Перси, он встал, повернул ручку кондиционера и сел снова. Жестом предложил молодому человек сделать то же самое. Потом отхлебнул солидный глоток виски, поднялся, снял пиджак, открыл скрытый за панелями красного дерева шкаф и повесил одежду на вешалку. У Перси был случай увидеть в шкафу непромокаемый плащ, из кармана которого свисал голубой шарфик в горошек. Судя по всему, у Каннингэма было слабое горло… Отпив еще глоток, он зашелся в бесконечном приступе кашля. У Перси было время изучить портрет, висевший над комодом китайского лака, и изображавший сильно декольтированную блондинку. Можно было догадаться, что это творение модного художника. Та же женщина, с тем же лицом, хоть и не такая свежая и еще более полная, были запечатлены на бесчисленных снимках, висевших на стенах. Была она там и в купальном костюме, рядом с хозяином дома, лет на двадцать моложе нынешнего. На столике стояла фотография в рамке эбенового дерева, изображавшая ту же женщину, постаревшую и исхудавшую. — Да, это моя бедняжка, — заметил Каннингэм. — Это была святая душа. Со дня ее смерти я смертельно скучаю. — Но у вас есть нефтяные вышки и почтовые марки, — чем не развлечение, — заметил Перси, чтобы разговорить своего собеседника. Каннингэм пожал плечами. — Человеку моего возраста жизнь уже не в радость — жаловался он. — Но вы же можете купить себе что угодно, не так ли? — Все, за что можно заплатить, — это так, но этого так мало… — возразил старик. — Любовь за деньги удовольствия не доставляет, а пить с утра до вечера невозможно. — Он вздохнул, потом спросил: — Чем я вам могу служить? — У вас найдется немного времени? — спросил Перси. — Что вы имеете ввиду? Могу уделить вам пять минут, если хотите. — Вы кого-нибудь ждете? — Какое вам до этого дело? — резко осадил его Каннингэм. Беспокойство, прошедшее было, снова отразилось на его лице. В рубашке с засученными рукавами он походил на добродушного пенсионера, сидящего на террасе летним вечером. Подтяжки его были украшены гирляндами голеньких женщин. Восстанавливая свое реноме человека богатого и солидного, растягивая слова, спросил: — Что вы собираетесь мне продать? Перси, не говоря ни слова, достал из кармана фотокопию документа, который сжег Кастелли. Копия была сделана изумительно. Более того, Перси замочил ее в оливковом масле и высушил, заодно обрезав по форме оригинала. Каннингэм взял листок кончиками пальцев, и на его губах появилась презрительная усмешка. Но через несколько секунд выражение его лица вдруг изменилось и он с интересом вгляделся в молодого человека, сидевшего напротив него по другую сторону низкого столика. — Вот что я собираюсь вам продать, — твердо сказал Перси, глядя ему прямо в глаза.ГЛАВА XIII
Одутловатая физиономия Каннингэма моментально окаменела. Глаза засветились энергией, без которой он не смог бы добыть своего состояния. Казалось, в нем пробуждается старый, дремавший до времени лев. Перси содрогнулся, ему не хватало воздуха, хотелось открыть окно, от напряжения всех чувств потемнело в глазах. — Вы забыли представиться, — сказал Каннингэм. — Мое имя Сидней Джерми. — Оно мне ни о чем не говорит, и я не понимаю, чего вы хотите. — Хочу продать вам этот документ. — А при чем здесь я? — Я расскажу, если вас это интересует. — Могу уделить вам еще пару минут, — согласился Каннингэм, — я жду знакомых. — Сомневаюсь, — парировал Перси. — Ваш тон мне совершенно не нравится, — заявил Каннингэм. — Или объясните, в чем дело, или… — Или? — не отставал Перси. Каннингэм не договорил. Воцарилась тишина. Противники следили друг за другом, как два борца, готовые броситься на противника при первой возможности. — Я вас слушаю, — наконец сказал Каннингэм вызывающим тоном. — Мистер Каннингэм, вы же умный человек и прекрасно меня поняли. Принимая во внимание ставки в нашей игре, предлагаю поставить точки над «и». Листок бумаги — это счет, и если он попадет в руки полиции, вы дорого заплатите. — Вы с ума сошли! — холодно возразил толстяк. — Счет, выписанный Кастелли в отеле «Риц-Карлтон» во время обеда, вы сунули в карман, отправляясь к любезной своднице Торнбридж. Были вы в плаще, с голубым шарфиком на шее. Прибыв на место, сняли шарф и сунули его в карман. Потом вы снова достали его, возможно, для того, чтобы затянуть на шее юной особы по имени Лорин Смитсон, которая обитала как раз у Торнбридж. — Вы с ума сошли, — буркнул Каннингэм, который начал потеть и с трудом проглотил слюну. — Но в конце концов предпочли воспользоваться чулком, чтобы повесить девушку, а шарфик надеть на шею. Как бы там ни было, когда вы доставали шарф из кармана, имеете с ним выпал на пол счет. Теперь по нему придется платить, мистер Каннингэм. Воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. — Я прикажу арестовать вас за шантаж! — прохрипел наконец толстяк. — Не говорите глупостей, черт вас возьми! — оборвал его Перси. — Вам повезло, что вы нарвались на меня, я частный детектив, а не полицейский. У меня нет ни гроша, и у моего клиента Гарри Уэста — тоже. Чтобы купить билет в Джексонвиль, я получил от него небольшой аванс, и это едва покрыло мои расходы. Нищета! Я уверен, мистер Каннингэм, что вы будете гораздо щедрее. Мне приходится жить этим мерзким ремеслом, да еще содержать мать-старушку… Инстинктивно Каннингэм огляделся исподлобья, чтобы проверить, не караулят ли в саду, не окружен ли дом, не ждет ли полиция только сигнала, чтобы кинуться на него. — Нет, — успокоил его Перси, — никого там нет. Я один. Перси заметил, что хозяин делает отчаянные усилия, чтобы держать себя в руках. Каннингэм еще раз оглядел сад и, никого в нем не увидев, решился предложить: — Давайте перейдем в мой кабинет. Там нам будет удобнее. — Как это? — удивился Перси. — Нам и тут очень удобно. — Скажем так, тут я не располагаю такими аргументами, как там. — Он потер палец о палец весьма многозначительным образом. — Ну, если вам угодно… — согласился Перси, вставая с кресла. — Только идите вперед. Кабинет Каннингэм был не менее внушителен, чем салон. Стены и потолок обиты толстой тканью, а топорного вида мебель явно была привезена с какой-то старой фермы на западе страны. Каннингэм уселся за огромным столом, увенчанным огромной, совершенно не подходившей к нему лампой. Толстяку явно было не по себе. — Сколько? — спросил он прямо. — Оцените сами то, что я вам продаю. — Прошу назвать сумму, — настаивал Каннингэм. — Сколько стоит шкура миллиардера? — спросил Перси. И сам себе ответил: — Столько, сколько стоит сам миллиардер. На лице Каннингэма появилась саркастическая ухмылка. — Сколько? — повторил он. — Положим, десять тысяч долларов за эту бумажку и еще десять тысяч долларов за расходы. Это почти за бесценок, — предложил Перси. Подумав несколько секунд, толстяк ответил: — Такой суммы у меня дома нет. Полагаю, чек вас не устроит? Сейчас я дам вам сколько есть у меня наличными, остальное — завтра утром. Каннингэм открыл ящик стола, но Перси в тот же миг прыгнул к нему и грубо захлопнул ящик, прищемив ему руку. Тот вскрикнул от боли. Намертво зажав запястье противника, Перси вновь открыл ящик. Как он и думал, Каннингэм лез за пистолетом, который едва-едва не достал. Перси сунул оружие в карман. — Если мы перешли сюда за этим, то вы напрасно теряете время. У меня есть к вам такое предложение: в качестве премии вы отдаете мне свою коллекцию марок. Потом вы вручаете мне всю наличность, что имеется в вашем распоряжении. У вас тут наверняка есть сейф. Толстяк засопел, бросая на Перси убийственные взгляды. Детектив-любитель с удовольствием заметил, что к охотничьему азарту у него добавляется упоительное сознание одержанной победы. — Даю вам три минуты на передачу мне коллекции, — настаивал Перси, — или отдаю документы в полицию. Если вы выполните мои требования, я сожгу его в вашем присутствии, хотя и так не смогу передать его полиции, получив от вас деньги. Полиция заберет все. Вы достаточно умны, чтобы это понять, поэтому поторопитесь! Три минуты быстро пройдут. Я жду… Каннингэм тяжело поднялся, подошел к секретеру, открыл секретный ящик и вынул из него маленький плоский ключик. Стенной сейф был скрыт за картиной. Каннингэм вставил ключ в замок, потом начал набирать код на циферблате. После седьмой цифры сейф открылся. — Моя коллекция стоит миллионы! — старик был в отчаянии. — Это дело всей моей жизни! — Ваша жизнь стоит гораздо дороже! — иронизировал Псрси. В сейфе лежали три толстых кляссера, которые Каннингэм извлек один за другим. Это была уже безоговорочная капитуляция. — И еще отдайте мне деньги, — потребовал Перси. Каннингэм взял пачку банкнот, лежавших на металлической полочке сейфа, и бросил их на стол. С деньгами он расставался гораздо легче, чем с марками. Не спуская с него глаз, Перси перелистал кляссеры и с удовольствием убедился, что все страницы плотно заполнены марками. Каннингэм словно замкнулся в себе, видно, зажало сердце, ему не хватило дыхания, чтобы выговорить: — Отдайте… бумагу… — Точно, — согласился Перси. Он вручил Каннингэму треугольный листочек и даже подал ему свою зажигалку. Толстяк сжег его и растоптал пепел. — Я вас не выдам, — пообещал Перси, — раз дал вам слово. Сказав это, он сунул руку в карман и извлек небольшой пистолет, не тот, что забрал у хозяина. У Каннингэма глаза полезли на лоб, его заколотило от страха. — Вы… вы… вы же меня не… — взвизгнул он, и обвислые щеки жалко задрожали. Ледяной взгляд детектива-любителя страшил его больше, чем оружие, нацеленное в живот. Пистолет грохнул дважды, испуская короткие вспышки; жестокие удары швырнули старика на пол. Лежал Каннингэм навзничь, держась обеими руками за брюхо. Нечеловеческим усилием ему как-то удалось подняться на четвереньки. Теперь он стал похож на огромную черепаху, поразительно уродливую и в то же время жалкую. Пинком опрокинув его, Перси всадил ему в живот третью пулю. Кричать у Каннингэма уже не было сил, он только тихо скулил. — Хо… хо… — постанывал он, словно каждая волна боли была сильнее предыдущей и словно все еще не верил в наступавшую смерть. В этот момент у входных дверей раздался звонок. Охваченный внезапной надеждой, раненый попытался кричать, но резкий звук звонка заглушил его слабеющий голос. И снова все стихло, детектив застыл, невозмутимый, как мраморная статуя. Сжав оружие в руке, он решительно смотрел в сторону двери. Умирающий все еще дышал.ГЛАВА XIV
«Милая мама! Спасибо за чек и чудное письмо, я ждал их с нетерпением. Мама! Ты меня хорошо знаешь, ведь ты меня воспитала и поэтому можешь быть уверена, что я не убивал той девушки. Мой адвокат ведет интенсивные поиски настоя дего убийцы. Я нанял молодого частного детектива, который, мне кажется, знает, что делает. Как следует из последних полученных от него известий, он уже напал на след. Только что-нибудь станет известно, дам тебе знать. Пару раз поначалу у меня были недоразумения с адвокатом, но теперь мы прекрасно понимаем друг друга. Кормят здесь хорошо, так что болей в желудке я почти не чувствую. Был даже у вполне приличного врача, который предписал мне диету. Так что не слишком обо мне беспокойся, все будет хорошо.Написав письмо, Гарри отправился на свидание с адвокатом. Его отношения с Беном Хехтом стали уже почти сердечными. Гарри в отличном настроении поздоровался с адвокатом: — Привет, Бен! — Привет, сынок, — с озабоченным видом ответил тот. — Что-то не так? — поинтересовался Гарри. — Дело в Джо Хаммере, — сказал адвокат. — Его тоже вызвали на допрос к судебному следователю. — Как свидетеля? — Именно в этом его пытаются убедить, — ответил адвокат. — Но, как мне сказали в прокуратуре, на самом деле, они хотят втянуть и его. — Втянуть? — удивился Гарри. — Да, ему тоже хотят предъявить обвинение. — О мой Бог! Но в чем? — Джо Хаммера можно обвинить в похищении или совращении малолетней — как им будет угодно. Ведь это он перевез девушку из одного штата в другой без согласия родителей. Ведь с юридической точки зрения за грузовик отвечал он. За это можно схлопотать до десяти лет. У Гарри стало такое лицо, словно он с Луны свалился. — Черт, — застонал он, — ведь это я его заложил, когда сознался, как познакомился с Лорин. — Точно, — кивнул адвокат. — Тебе это к лучшему, а Джо — плохо. — Но что он теперь будет делать? — Это его дело, — заявил адвокат. — Я посоветовал ему не являться к следователю. Но слушал он меня вполуха. Нам ни к чему, чтобы Джо проходил по этому делу. — Но ведь нет никакой связи между одним и другим, — перебил его Гарри. — В момент убийства Лорин Джо был Бог весть где. — Не в том дело, — пояснил Бен Хехт. — Джо Хаммер виновен в похищении. Его адвокат, стараясь его обелить, все станет валить на тебя, это логично. Нам, в свою очередь, придется отвечать тем же. В результате, в зале суда мы ввяжемся в бессмысленный спор, а в такого рода поединке тот, кто более виновен… Я хочу сказать, тот, у кош обвинения тяжелее, всегда проигрывает. Лучше будет, если Джо Хаммер исчезнет. Тогда мы сможем свалить на него хотя бы это несчастное похищение. Гарри задумался. Он доверял адвокату, знавшему всякие фокусы и юридические уловки, но все больше поражался тому, что правда в ходе процесса решающей роли не играет. Намного важнее были всякие мелочи, на вид ничего не значащие. У Бена Хехта были иные причины для беспокойства. Частный детектив Джерми не подавал признаков жизни после того письма, в котором сообщил, что напал на след убийцы. С этого времени прошла уже неделя, но детектив как в воду канул. — Может быть, Стирлинг оказался покрепче, чем мы полагали, — успокаивал его Гарри. — И я так думаю, — поддакивал Бен Хехт. — А Джерми, еще, видно, слишком молод, чтобы охотиться на такого крупного зверя. — А может быть его просто перекупили? — внезапно спросил потрясенный Гарри. — Нет, — запротестовал адвокат, — Джерми не из тех людей, которых можно перекупить. Я ему полностью доверяю. Он нас наверняка выручит, разве что и с ним что-то может случиться. Настроение у Гарри сразу упало. Обвинение Джо было тяжелым ударом. Если еще случится несчастье с частным детективом… — В самом начале следующей недели, — пообещал Бен Хехт, — постараюсь заехать к Джерми, если до той поры не получу от него известий. Час назад я звонил по его номеру. Мне сказали, что он ничего не передавал. — А он получил деньги по нашему чеку? — допытывался Гарри. — Не имею понятия. Бюро обслуживания ему чек передало; это все, что они могли мне сказать. Лицо адвоката выглядело озабоченным. — Не волнуйтесь, — утешал его Гарри, — я полностью с вами согласен — именно Джерми и никто иной выручит нас из неприятностей. Я ему верю. Бен Хехт в самом деле не думал, что кто-то еще мог бы спасти Гарри. И именно это было причиной его беспокойства. — Послушай-ка, — обратился Кастелли к жене. Но та еще не закончила обедать. Сердито нахмурившись, она старательно продолжала жевать. Ее желудок не переносил дурных вестей за едой. Не обращая внимания на ее сердитые взгляды, Кастелли начал читать вслух:Твой любящий сын — Гарри».
Кастелли, отодвинув газету, спросил: — Что ты об этом думаешь, Эдна? Его толстая жена невозмутимо продолжала жевать, похожая в это время скорее на машину для переработки пищи, чем человека. Она еще больше насупила брови и ничего не ответила. — Ты ничего не припоминаешь? — не отставал Кастелли. — А тот мнимый детектив, что искал адрес Каннингэма? — Прежде всего я припоминаю, что ты сам дал ему этот адрес. Послушайся ты меня… — Я уверен, это он убил Каннингэма, — заявил Кастелли, невероятно гордый тем фактом, что только он один знает убийцу. Если бы не жена и не то, что он совершил нелегальную сделку, хозяин бы сразу помчался в полицию.«ИСЧЕЗНОВЕНИЕ НЕФТЯНОГО МАГНАТА»
«Эдвин Каннингэм, миллиардер из Флориды, который после смерти жены вел уединенный образ жизни, десять дней назад исчез из своей резиденции. Две негритянки-уборщицы, которые приходили ежедневно, первыми заметили исчезновение промышленника, они же уведомили полицию. К сожалению, не сумели добавить ничего более существенного, касающегося загадочного исчезновения. Уже случалось, что временами они довольно долго не видели своего работодателя, но в дни зарплаты всегда находили деньги на кухонном столе, где оставляли и свои счета тоже. На этой неделе впервые денег не было на обычном месте. Кроме того, уборщицы заметили, что Каннингэм ни разу за последние десять дней не ложился в свою постель. Полиция провела деликатную проверку и убедилась, что Каннингэма больше недели не появлялся в своем клубе в Джексонвилле, и ни в одном из тех мест, которые он обычно посещал. Не видели его и в казино на побережье. В его доме в Джексонвилле до сих пор не найдено ничего подозрительного. Уборщицы утверждают, что в бунгало он оставил все в полном порядке. Двери были, как обычно, заперты на ключ, не обнаружено никаких следов взлома. Вообще маловероятно, чтобы в отсутствие хозяина в дом мог проникнуть кто-то посторонний».
ГЛАВА XV
У Бена Хехта в тюрьме хватало клиентов. Это позволяло ему чаще видеться с Гарри, но зато обычно он мог посвятить ему не более пяти минут. Кроме Гарри его клиентами были негр из «Блэк Пауэр», член мафии, и избирательный агент какого-то политика. Гарри чувствовал, что его адвокат скрывает от него что-то, касающееся Джерми. — Ждем новостей, — неизменно повторял Бен Хехт, ничего более не объясняя. В конце концов неизвестность стала для Гарри невыносимой. — Плохо дело, — сообщил адвокат. — Был я в его бюро обслуживания. Мне дали адрес, по которому ему пересылали корреспонденцию. По этому адресу находится жалкая каморка в мансарде, без всяких следов его пребывания. Его давно никто не видел. Похоже, он не вернулся из Флориды. Письмо, просунутое под дверь, осталось нетронутым. — Значит, Джерми исчез, не оставив адреса, также как и Стирлинг, — заметил Гарри. Нечего делать, Бен Хехт решил обратиться в полицию. Отправился он в комиссариат на Манхеттене, где Гарри Уэста допрашивали сразу после ареста. Его узнали и приняли довольно нелюбезно. Полицейские не испытывали симпатий к адвокатам, даже богатым и влиятельным, которые занимались защитой закоренелых преступников. Бен Хехт хотел видеть инспектора Самбера, который первоначально вел следствие по делу об убийстве Лорин Смитсон. Тот прекрасно помнил все обстоятельства и выказал живой интерес к рассказу адвоката, поскольку пресловутый счет был его личной находкой. — Судебный следователь не придает значения этому документу, — огорчился он. — Но он не прав. Вы же знаете сегодняшних юристов. Их интересует психоанализ, фрейдистские символы, психология подсознания. Все остальное: кто убил? где? когда? как? — для них только детали. — Нужно найти нашего детектива, — умоляющим тоном произнес Бен. — Куда там! — Самбер был перегружен работой, завален делами. — Нужно было бы человека три-четыре, умных, ловких и занимающихся только этим делом. Чтобы позволить себе такую роскошь, мне нужно указание сверху, а это при нынешнем положении вещей просто утопия. Бен объяснил ему, почему обратился к молодому, неопытному, но зато ретивому энтузиасту. Самбер признал его правоту. Для полицейского исчезновение Джерми было самым убедительным доказательством существования Стирлинга: Стирлинг либо перекупил детектива, либо убил его. Бен с ходу отбрасывал эту гипотезу. Самбер был менее категоричен, в своей жизни он повидал всякого. Сделав кое-какие пометки, он пообещал заняться розыском. — Я добьюсь ордера на обыск у Джерми, — решил он. — Чтоб мне провалиться, если мы у него чего-нибудь не отыщем. Для адвоката это было слабым утешением, но все же лучше, чем ничего.* * *
На этот раз Кастелли воздержался от комментариев. Он только внимательно прочитал заметку в «Дейли Ньюс».Миссис Кастелли, прочитав статью, тоже воздержалась от комментариев. Только подняла голову и ее тяжкий взгляд, долгий, подозрительный и полный страха остановился на муже. Тот, не сказав ни слова, только пожал плечами. Выглядел он при этом так, словно это его руки были обагрены кровью Каннингэма. В тот день он не выходил из дому, чтобы не возбуждать подозрений жены. Но наутро, как только жена отправилась за покупками, запер магазин и поспешил в комиссариат на Манхеттене. Первый раз он был замешан в деле об убийстве, знал убийцу, был абсолютно в этом уверен — и это привело его в небывалое возбуждение. У него не было сомнений, что убийцей был тот самый посетитель приличного, чуть странноватою вида, который искал покупателя марки «Занзибар 1908 года». И дело было в том, что это он, Кастелли, навел убийцу на след жертвы. Теперь он должен был исправить свою ошибку, его обязанностью было дать показания в полиции. Но когда он вошел в комиссариат, энтузиазм его исчез. Имени убийцы он не знал, знал только, что тот — частный детектив. Не мог также, не подставляясь налоговой службе, признаться, благодаря чему детектив напал на след Каннингэма. Эту деталь он решил обойти. С большим трудом удалось ему попасть к инспектору, и с еще большим вызвать у того интерес. В конце концов, однако, хотя и с большой неохотой, его заявление было зарегистрировано. Полицейский считал, что дело Каннингэма не входит в компетенцию его комиссариата и не рвался поработать на коллег из Флориды. Правда, он старательно записал уклончивые показания Кастелли. Из них следовало, что какой-то частный детектив (описание которого Кастелли дал как можно тщательнее) обратился к нему и выспрашивал, знает ли он коллекционера по фамилии Каннингэм. Кастелли сказал ему, что некий Каннингэм останавливался иногда в отеле «Риц-Карлтон». Инспектор поблагодарил его за сотрудничество и обещал, что немедленно передаст информацию в соответствующий комиссариат. Кастелли торопливо вернулся в магазин, не слишком довольный собой. Он чувствовал, что счет, послуживший детективу отправной точкой, играет во всем деле важнейшую роль, а о нем не было сказано ни слова. И все же чувствовал облегчение — он сделал все, что нужно, теперь очередь за полицией.«ЭДВИН КАННИНГЭМ УБИТ!
Полиция Джексонвилля идентифицировала по челюсти труп, выброшенный прибоем на берег в шести милях к югу от Джексонвилля, у дороги в Дейтон Бич. В связи с этим вспоминают, как один из местных жителей недавно сообщил, что его моторкой воспользовались однажды ночью без его ведома, а на ее дне остались следы крови. Очевидно, моторкой воспользовались для перевозки трупа, утопленного в открытом море убийцей. Дата заявления о моторке совпадает с днем исчезновения нефтяного магната. Первые результаты обследования указывают, что Эдвин Каннингэм был убит несколькими выстрелами в живот и был уже мертв, когда тело выбросили в море. Немедленно извещенные наследники миллиардера потребовали проведения подробного обследования резиденции жертвы. По причинам, которые пока сохраняются в тайне, следствие придерживается мнения, что мотивом преступления было ограбление. Эдвин Каннингэм не хранил дома больших сумм наличными, но не расставался со своей коллекцией почтовых марок, которая оценивалась в миллионы долларов».
Последние комментарии
5 часов 58 минут назад
6 часов 1 минута назад
6 часов 13 минут назад
6 часов 15 минут назад
6 часов 29 минут назад
6 часов 45 минут назад